"Фантастика 2023-172". Компиляция. Книги 1-21 [Евгений Яковлевич Гуляковский] (fb2) читать онлайн

Леонид Демиров Мания крафта. Том 1. Кукловод

Глава 1. Пробуждение

— Мастер, вам пора вставать!

— Немо, еще пять минуточек!

— Ну, мастер! Вы же не хотите, чтобы и вас кто-то убил во сне!

Я вскочил. По спине пробежали мурашки. Сразу же вспомнил, где нахожусь и что произошло недавно. Ну и шуточки у тебя, Немо! Голова все еще гудит от напряжения и усталости. Мне нужен был хоть какой-то сон, иначе очень скоро я просто свалился бы от истощения. А ведь нам еще в обратную сторону идти! И кто знает, может, никакого поселка там уже и нет вовсе…

Вышел из тесной палатки. На улице по-прежнему темно. Даже темнее, чем несколько часов назад, когда я ложился. До рассвета осталось совсем немного времени. На пороге чуть не споткнулся об обезглавленного гоблина, лежащего на земле. Проклятый маг! Тело до сих пор ноет от полученных ранений. Все же магия исцеления не всесильна.

Зажег в ладони небольшой огонек, оглядел поле боя и себя «красавицу». Все тело и одежда в разноцветной запекшейся крови — и волчьей, и гоблинской, и моей собственной. На земле лежат трупы. Много трупов. И как мне теперь объяснять эту мясорубку остальным детям? Девчонка-малолетка, едва вышедшая из яслей, вооруженная лишь крошечным кинжалом, в одиночку вырезала целый лагерь гоблинов! Будь я на десять лет старше, меня бы на руках носили, как великого героя… хм, героиню. Но теперь… это выглядит странно. Даже жутко! Как бы меня на костер не поволокли за такие «подвиги». А жариться я не хочу. Хватит с меня и вчерашних приключений!

Проклятье! Я ведь ничего такого не планировал! Всего лишь хотел проследить, куда поведут пленников. Кто же знал, что все так обернется? А теперь, как ни крути, мне нужно срочно заметать следы! Залечь на дно, слиться с толпой. Благо тут полно таких же, как я, малышей. Пролезу в клетку, прикинусь шлангом, организую побег. Одним ребенком больше, одним меньше. Надеюсь, никто ничего не заметит. Главное — решить вопрос с одеждой.

Я зевнул. Боги, как же хочется спать! Даже завидую этим балбесам. А ведь еще вчера все было так хорошо, просто замечательно! Никогда не знаешь, в какой момент твоя жизнь может пойти под откос!

* * *

Эта история началась довольно просто: я изо всех сил пытался заснуть.

Глупо звучит, правда? В такой момент нужно расслабиться, представить какое-нибудь спокойное место, начать считать овец или облака. А если приходится напрягаться, то очевидно же, что никакой сон тебе не светит!

Но когда целую неделю бродишь будто зомби, хлещешь кофе вместо воды, чтобы продержаться на ногах еще хотя бы один час, а прохожие начинают шарахаться, лишь поймав твой случайный взгляд, — очень хочется хотя бы в выходные, бросить все дела, упасть на скрипучий матрас и не отлипать от подушки, пока на лице не проявится ее отпечаток. Дрыхнуть целый день — самозабвенно, до одури, чтобы даже предусмотрительно выключенный будильник принялся нервно ерзать на тумбочке, а соседи по комнате заглядывали проверить — уж не помер ли ты прямо во сне?

Есть только одна проблема: когда этот «день сурка» все-таки наступает, вдруг выясняется, что где-то неподалеку затеяли ремонт, День независимости, Великую французскую революцию и запуск космического шаттла одновременно. Или того хуже: ты сам просыпаешься с первыми лучами солнца и сверлишь потолок хмурым взглядом, силясь понять, какого лешего тебе сегодня не спится.

Судя по противному металлическому скрежету, разбудившему меня ни свет ни заря, ржавое колесо фортуны застопорилось сегодня именно на первом варианте. Ну, и что на этот раз затеяли мои неугомонные соседи? Горькая судьба всех жителей дешевых общежитий, где стены сделаны практически из картона, — засыпать с самыми поздними обитателями, а просыпаться с самыми ранними. Неужели нельзя делать то же самое, но на пятьдесят децибел тише?! Вот гады — и в выходной не дают спокойно поспать мудрой сове эти пестрые, длинноногие, вечно жизнерадостные твари! Жаворонки то бишь… Давно уже пора перевести вас всех на отдельный этаж!

Я постарался натянуть одеяло повыше, чтобы закутаться в него с головой, будто шаурма… с живой начинкой. Аппетитно, наверное, выглядит, если ты дракон или хотя бы анаконда. Страшитесь, враги: я уже не какой-то там сонный зомби, а могучая мумия! Идеальная позиция для сна, а порой и единственно возможная — в наших-то условиях. Но и она не спасает. Равно как и затычки для ушей. Шум вроде бы далекий, приглушенный, будто нырнул глубоко под воду и оттуда, из тихих, мирных глубин, прислушиваешься к звукам яростного сражения… чугунной сковородки с медной трубой? Но легче от этого не становится. Совершенно невозможно уснуть!

Попытался открыть глаза. Безрезультатно. А ведь даже не пил вчера, да и вообще почти никогда. Правда, держать под рукой смартфон или ноутбук — тоже ужасно вредная привычка. Отличная портальная пушка, но почему-то стрелять умеет только тебе в лицо. Адский пылесос, всегда готовый засосать твою душу в очередное «невероятное путешествие». Приключение на двадцать минут, туда и обратно! Но завершить этот безумный квест можно только двумя способами — пройти испытание до конца или умереть от истощения в реальной жизни. Упаси Господь начать читать книгу из цикла с «надцатью» томами! Или пересматривать любимый сериал на двести с лишним эпизодов. «Через полчасика лягу, вот только дочитаю эту главу!» А утром глаза не открыть без пинцета и ведра воды.

Сторож исправно отключает электричество ровно в полночь, но что толку? В наш век смартфонов от вечного недосыпа и повальной преждевременной слепоты человечество спасет разве что электромагнитная бомба! Или какая-нибудь хворь вроде глазной мигрени… Страшная штука! Голову прочищает похлеще Стивена Кинга! А дело вот в чем: если слишком сильно переутомить зрительную кору мозга, она может просто отключиться. Частично. И тогда вместо букв и картинок ты увидишь перед собой огромное, пылающее темным пламенем слепое пятно! Если это не достаточное предупреждение о том, что пора уже завязывать на сегодня со своим «кампуктером», то я не знаю что!

Ладно, судя по ощущениям, еще очень рано, потому-то я и не вижу ничего. И кому же там не спится? Нет, надо идти разбираться, совсем страх потеряли! Сейчас, только выберусь из этих своих пеленок. Но как же все-таки лень шевелиться! Ктулху фхтагн! А что, могу понять спящих гигантов: когда тебя сотня тонн, гораздо проще оставаться неподвижным. Годзилла? Пф-ф! Да я каждое утро так просыпаюсь! И даже звуки примерно такие же издаю. Ну, что поделаешь, придется все-таки совершить этот хтонический «по-двиг». И пусть наконец общага содрогнется!

Отбросив в сторону самое тяжелое препятствие — собственную лень, я попытался скинуть заодно и одеяло. Но не тут-то было! Ладно, не беда, еще разок! Да что ж такое происходит? Ну вот, приехали, кажется, я застрял! Как же так? Нет, я знаю, что много кручусь во сне, но это уже слишком! И что мне теперь — приковывать себя к кровати, что ли? Дайте угадаю — наручниками? Очень мило с вашей стороны! Кто сам пробовал так спать — пусть первый бросит в меня подушку!

Шутки шутками, но жена такого вечно юлящего мужа быстро сошлет спать на диванчик. Хотя до жены надо еще дожить, да и вообще найти такую, гм… покладистую девушку. Словно в унисон моим мыслям за стенкой послышался приглушенный женский смех, хоть и немного вымученный. Ну вот, выходит, не я один с утра в постели «кувыркаюсь». А еще где-то гремит музыка, правда очень далеко, так что отсюда слышны только ритмичные басы. Хотя вполне возможно, это просто кровать стучит… Ни стыда ни совести!

Я снова попытался вырваться из цепкой хватки собственного одеяла или хотя бы перекатиться в сторону. Беда! Похоже, я действительно не смогу освободиться без посторонней помощи! Стыд и срам! А еще мне кажется или где-то тут есть веревка? Общага! Бросают свое барахло куда попало!

В чем же дело? Может, я просто обе руки отлежал? Бывает ведь такое — просыпаешься, а руки как будто нет! Лежит рядом с телом эдакое безвольное бревно, чужое и бесчувственное, как деревянный протез, и шевелиться не изволит. Дайте, мол, государь милостивый, кровушки свежей попить, вот тогда и повоюем! Проходили, знаем, не сказать, что любим. Вообще-то, руки действительно какие-то вялые, но вроде я их чувствую и даже могу сжать кулаки. Наверное, надо просто дать им немного времени. Дожили! Застрял в собственной постели, ну надо же! Ситуация смешная, конечно, но мем из нее лучше не делать. Страшно подумать, что случится, если об этом все узнают. А значит, нужно выбираться самостоятельно!

Я полежал еще немного, поневоле прислушиваясь к навалившемуся на меня хаосу звуков. Как-то слишком уж шумно для раннего утра… Может, соседи по комнате просто делали уборку, да и завалили меня вещами? Могли ведь и не заметить под одеялом, если я с головой ушел, так сказать, в любимое дело. Но… это сколько же надо было вещей сверху накидать, чтобы я не мог даже сдвинуться? Все, что есть в комнате, и самим сверху сесть? Может, вообще специально связали и сидят сейчас со смеху покатываются? С них бы сталось! В ковер завернуть по древней кавказской традиции… Ну да, все ясно как день, нашли себе развлечение с утра пораньше — поиздеваться над мирно спящим человеком. Дело пахнет ковролином! Это даже более правдоподобно звучит, чем уборка. Эти балбесы — и уборка? Да ни в жизнь!

И что мне теперь делать? Кричать? Без толку. Это же общага! На сей раз я напрягался уже изо всех сил, пытаясь вырваться из ловушки. Бесполезно — не шелохнуться! Точно, ковер какой-нибудь. Одеялко мое все же не настолько прочное. При желании мог бы и разорвать. Или, может, это веревки? Да не, бред, откуда у нас вообще веревки?

— Ну ладно, хватит, это уже не смешно! — попытался сказать я. Но не смог произнести ни слова. Чего-о-о?!

Сердце заколотилось в панике. Что происходит? Спокойствие, только спокойствие! Подумай хорошенько, в чем может быть причина. Ну точно же! Я про такое читал — это не мои идиоты чудят, это просто одна штука… сонный паралич, вот! Неприятная разновидность кошмаров, когда не можешь ни пошевелиться, ни даже закричать. Так значит, это просто сон? Ну да, а меня угораздило понять, что я нахожусь внутри него. Осознанное сновидение — ничего необычного, со всеми иногда случается. И вот же нафантазировал себе всякое! А все оказалось так просто. И чего только во сне в голову не придет!

Ну же, давай, просыпайся! Я мысленно влепил себе пощечину. Дин-дон, пора вставать! Как же я не люблю такие кошмары! Особенно когда тебе кажется, что ты проснулся, встал с кровати, но на самом деле это все еще сон, причем в жанре ужастиков. Бр-р-р! Вот и сейчас мир моего подсознания не был ко мне благосклонен и стал стремительно сжиматься. Буквально. Впечатление такое, будто на грудь въехал грузовик. Надеюсь, там, в реале, мое тело все-таки дышит. Кстати, а когда я тут последний раз вообще дышал? Кажется, никогда… Да уж, «мудрая сова», с умным видом рассуждающая о коврах и веревках. Горе мое, а ничего, что ты даже воздухом не дышишь? Старина Нео бы оценил!

Я еще раз попытался покрутиться — иногда это помогает проснуться, расшевелить мозг. Еще хорошо бы как следует испугаться, но я вроде и так вполне напуган, особенно тем фактом, что сон никак не хочет меня отпускать. Не могу сказать, что я такой уж опытный сновидец, но кое-что об этом деле знаю. В таком состоянии мозг обычно находится на самой грани пробуждения, так что все это по меньшей мере странно!

Снова женские стоны. Кажется, эта парочка уже вышла на финишную прямую. И не стыдно вам? Человеку тут плохо, он, может быть, от сердечного приступа умирает, а вам лишь бы либидо свое выплеснуть! Нет, я серьезно — сердце колотится как бешеное. И это уже совсем не смешно. Ненавижу кошмары! Может, у меня и правда сердечный приступ? Во сне вообще может быть больно? Страшно — ладно, бывает, но до боли обычно дело не доходит! Я бы давно уже проснулся! Эй, сова, похоже, мы снова просчитались! Ну-ка, подумай как следует, ленивое чучело! Может, с моим спящим телом тоже что-то плохое происходит? Меня связали и похитили? Абсурд. Кому я нужен? Разве что на органы… Да не, дикость какая-то. Погоди-ка, дикость, говоришь?

Замерев, я с содроганием осознал, что плотно обхватившее меня нечто на самом деле живое и подвижное, будто там, снаружи, по тонкому одеялу что-то ползет, обвивается вокруг меня, заворачивает в свои кольца, проталкивая меня куда-то вниз и вглубь. Змея? Анаконда? Меня что, змея проглотила… проглатывает?! Да ну! Мы же не где-нибудь в Индонезии! И как такое могло случиться? Нет, общага есть общага, и в ней может произойти вообще все что угодно, но огромная змея?! Это даже по нашим меркам — безумие! Да и я уже давно должен был задохнуться, битый час тут «философствую». Думай, голова, думай, важнее всего — что делать-то?

Снаружи раздались возбужденные голоса, послышались крики. Где-то там есть люди! Меня нашли, меня пытаются спасти! Я изо всех сил стал вырываться, сопротивляясь этой неведомой твари, уцепился за ее кольца, пытаясь не дать затянуть себя еще глубже, но от этого давление только нарастало. Тут как в трясине: чем сильнее вырываешься, тем крепче хватка. Потом — несколько секунд передышки, и кольца снова плотно сжимаются, с силой проталкивая меня дальше — прямо в ледяную зубастую пасть. Ноги обожгло холодом или, возможно, кислотой. Проклятье! Мелькнула глупая мысль, что змеи обычно едят жертву с головы, так что моя змея, наверное, какая-то неправильная. Или это все потому, что я был завернут в одеяло? Что, вкусная «шаурма», а, тварь? Да чтоб ты ей подавилась!

Но вообще, наверное, только поэтому я еще жив. Голова пока на свободе, и я совсем не против этих нескольких секунд отсрочки. Больно, конечно, но вдруг меня за это время успеют спасти? Я снова безуспешно попытался закричать. Вскоре тело целиком ушло в ледяную бездну, и теперь мне сдавило голову. Честное слово, если меня не достанут прямо сейчас, она, наверное, просто взорвется, как спелый арбуз. Вот значит, каково это — погибнуть в пасти змеи! И откуда она только взялась?! Какой-нибудь идиот-романтик решил сделать любимой «оригинальное» предложение? Если здесь где-нибудь есть обручальное кольцо, то я даже почти не удивлюсь! Но вы номером ошиблись, товарищи укротители! Пора тащить топор, или я больше не жилец!

Голова кружится… Руки соскальзывают, мысли путаются, наверное, я уже задыхаюсь. Голоса и крики снаружи стали громче, кто-то все повторял неразборчивые фразы, и я почувствовал жгучий удар по ягодицам. Эй, вы же и меня тоже бьете, вы в курсе? Сознание стало ускользать от боли и нехватки воздуха. Кости черепа предательски затрещали, сдавливая беззащитное желе мозга. «Ну все, хана мне», — пронеслась последняя глупая мысль. И тут глаза резануло ярким светом, вдох — и легкие яростно обожгло холодным воздухом. Спасли! Достали, успели! Но почему же, блин, так больно дышать? Каждый вздох — как невыносимая мука. В легкие тоже попала кислота? От жгучей, едкой боли, тихого ужаса всех пережитых страданий, радости спасения, да и вообще от шока я попросту начал рыдать. Громко, навзрыд, прямо как в далеком детстве.

«Я спасен! Я буду жить!» — промелькнуло в голове. А все остальное не так уж и важно. Слова все еще не складывались на языке, и из горла вырывался один только надрывный крик. Наверное, зрителей тут уже собралось немало, но мне наплевать. Вы бы на моем месте вели себя так же! Из глаз безостановочно текли слезы, да так, что я уже почти ничего не мог разглядеть и только чувствовал, что меня обливают горячей водой, заворачивают в сухое и шершавое одеяло. Как жестко! Наверное, кожу уже начало разъедать внутри этой твари… Будем надеяться, что хотя бы глаза не слишком сильно пострадали от кислоты. Я вообще смогу видеть? Эх, прощай, компьютер, телефон, прощайте, мои любимые книги. Боже, и о чем я только думаю? Мне бы хоть на ноги встать после этой… мясорубки. Наверняка половина костей уже сломана. Я осторожно попытался пошевелиться, медленно открыл глаза. Какой кошмар! Все расплывается, ни на чем не могу сфокусировать взгляд. Но! Я вижу свет, а это уже кое-что. Постепенно глаза стали привыкать к яркому освещению. Неразборчивые пятна сперва долго кружили хоровод, но потом замерли и начали медленно складываться в общую картину.

И тогда я увидел ЭТО. Даже не увидел, скорее осознал наконец, на что смотрю. От жуткой невозможности происходящего волосы встали дыбом. Я сошел с ума? Это из-за повреждения мозга? Огромное, размером, наверное, с автомобиль, лицо. Это статуя? Нет, оно живое! Залитое слезами лицо женщины. Какие-то холмы… Погодите, это что, грудь? Я лежу на гигантской обнаженной груди женщины, которая плачет и улыбается сквозь слезы. И еще РУЧКА. Крохотная ручка. Детская. Моя, блин, ручка!

Я что, МЛАДЕНЕЦ!? Меня все это время РОЖАЛИ?! Да что тут вообще происходит? Сова, ты вконец рехнулась?!

Глава 2. Взгляд снизу

Кажется, от шока я вырубился. Сколько прошло времени? Тело еще горит, в голове туман. Глаза открывать не хочу: попросту страшно. До сих пор знобит от пережитого. Двигаться не могу. Спеленали меня, что ли? Надеюсь, не в смирительную рубашку? Может, все-таки это сон? Хотелось бы верить, потому что иначе, если змея действительно повредила мне мозг… Хотя, если подумать, змея — такой же бэд-трип, как и детские ручки у меня перед глазами. Как вспомню — к горлу подкатывает комок. Огромная грудь, кормление меня-младенца. Не поймите меня неправильно, я нормальный парень, я люблю сны про грудь. Но не такие же! Неудивительно, что я так долго не мог понять, что со мной происходит.

Но вообще, для сумасшедшего я слишком уж трезво мыслю. С другой стороны, почти всем безумцам кажется, что они нормальные. Какие еще есть варианты? Может, мне просто наркотиков подсыпали? Или я съел по ошибке чью-нибудь дозу. Это многое бы объяснило! Обычно самая простая гипотеза — самая правильная. Говорят, в таких путешествиях в подсознание можно вспомнить даже собственное рождение, вкус молока матери, внутриутробный опыт… Ладно, рискну, открою глаза. Может, меня уже «отпустило»?

Темно. Вернее, полумрак. Лежу на дне огромной деревянной лодки. Ну точно, глюки у меня. Сколько там длится эффект от наркотиков? Насколько я знаю, сильные галлюциногены, типа ЛСД, могут действовать несколько дней подряд. Кошмар! А у меня ведь экзамены скоро. И как мне теперь на пары ходить? Ну да ладно, где мы на сей раз? Плывем по реке? Вроде небольшая качка чувствуется. Слышно журчание воды, какие-то голоса. Вперед, навстречу приключениям! Где моя повязка на глаз и железный крюк? Меня таким не проймешь, детские ручонки у меня уже были. Но почему я каждый раз связанный? Да-а-а, на этом корабле я явно не капитан. Вот что за видения такие? Я что, мазохист в глубине души? Бр-р, надеюсь, что нет. Так, нужно осмотреться!

Это абзац, товарищи. Я все еще младенец. Огромный младенец на дне лодки. Меня украли пираты? Хотя нет, это же просто люлька! Ну да, обычная детская колыбелька, подвешена к потолку, вот меня и качает. А вода, наверное, где-то в соседней комнате журчит. Все больше убеждаюсь, что никакой это не сон и не видение. Хочется рыдать. И в туалет. Ну, для ребенка это нормально. Я прислушался к ощущениям. Тело будто ватное и какое-то вялое, неподъемное. Попытался приподнять голову и тут же уронил снова — тяжело! На меня как будто свинцовый шлем надели. Пошевелил языком. Зубы! Где мои зубы!? Ну да, младенцам не положено… А ведь они когда-то начнут расти! Мрак! Пошевелил руками, ногами. Лежу на спине, весь обмотанный пеленками. А вы никогда не думали, что ребенку может быть неудобно?

Неужели я действительно умер и переродился? Всегда считал, что в реальности это невозможно. Я — это мой разум, мои мысли. О чем может думать младенец? Нервные связи толком не сформированы, мозг при родах вообще сминается чуть ли не в лепешку. Да и чисто физически он слишком мал для сознания взрослого человека! Так что без вариантов. Всякие клише вроде реинкарнации в реальности никак не могут работать. Я могу думать, а значит, я не настоящий младенец. Я мыслю — следовательно, я просто сошел с ума, хе-хе-хе!

Смешно, просто до усрачки! Дайте мне кто-нибудь валерьяночки… с молоком. Кстати, если ничего не изменится, я скоро реально обделаюсь. Как быть? Тут есть кто-нибудь? Спасите, люди добрые! Этот сон и так был не сахар, а скоро вообще перейдет в разряд полного г…

Тихо! Я что-то слышу! Какой-то шорох. Эй, здесь кто-то есть? Помогите! Я попытался закричать, но вышло только невнятное «гу-гу-агу-гу». Язык такой же ватный, как и все тело. Если подумать, это даже хорошо. Было бы странно, если бы младенец, едва выйдя из утробы, принялся говорить. Пожаловался бы на полное отсутствие санитарии да еще и посоветовал повитухе не резать пуповину сразу, чтобы у него не возникло анемии. Представляю ужас родителей! Да какая там помощь — разбегутся люди от страха! А потом позовут экзорциста. Или просто сожгут на костре, от греха подальше. Да, нынче надо быть осторожнее. Жариться я не хочу, даже если это сон. Раздавить меня уже пытались — ничего хорошего.

Ладно, придется справляться с этим как любому нормальному младенцу. А что делают младенцы при любых затруднениях? Правильно, орут как резаные. Теперь становится немного понятно почему. Я попытался покричать. На удивление, далось легко, гораздо лучше, чем давешнее «агу-агу». Да я просто прирожденный орун! Что ж так громко-то? Аж самому уши закладывает! И от этого — правильно, орать хочется еще больше.

На меня с интересом уставилась пара огромных глаз. Вот это размеры! Голова чуть ли не в четверть моей лодки. Ладно, я все забываю, что это не лодка, а люлька, да и сам я маленький, вот мне и кажется, что все вокруг огромное. Вроде лицо девичье. Эй, женщина, гражданочка, как вас там — мама? Меня тут срочно надо отнести в туалет! Не хотелось бы чистую пеленочку пачкать. Вам же лучше, по-хорошему прошу! Я извивался и хныкал, всем своим видом показывая, чего хочу. Бесполезно. Все тот же любопытный взгляд. Эх, жаль, что у младенцев нет каких-нибудь универсальных жестов.

Ну же, тетенька, соображай. Ту-а-лет. Я хочу «а-а». О, точно, «А-А»! Не «А-А-А», а «А — А». Господи, как же трудно держать это тело в узде! Хватай уже меня, глупая, я больше не могу терпеть! Хотя нет, отбой. Можешь не спешить. Поздравляю, приехали, я официально обделался! Нет-нет-нет! Только не бери меня на руки! Ну вот, здорово, теперь мы оба в дерьме. Как глупо. Я о-о-очень надеюсь, что ты все-таки не моя мать! А может, я у тебя просто первый ребенок? Неси меня уже отмываться, горе луковое! Нас обоих теперь мыть надо!

Бросила обратно в люльку и убежала. Класс! Ну и что мне сейчас делать? Лежу всеми забытый, в куче собственного, даже не хочется думать, чего… Жизнь прекрасна! Уважаемые небеса, а можно мне, пожалуйста, другую маму?

Небеса услышали. Кто-то пришел.

— «А-А», — постарался произнести я как можно более четко, наплевав на конспирацию. — «А-А»!

Во-о-о-у! А это еще кто? Над люлькой нависли великаны. Я замер. Мамочка, ты где? Беру свои слова назад, только вернись! Нет, понятно, я маленький, мне теперь все кажется большим. Но это? Вошедшие существа были как минимум вдвое выше матери и нависали над моей «лодкой» как горы. Страшно! Лиц я не видел, зрение все еще работало плохо, и я не мог ничего разглядеть вдалеке. Ну, одно из двух, либо тут есть гиганты, либо у меня очень низенькая мама… Хотя, блин, ну конечно! Это была не мама, а сестра или просто кто-то из детей. Я мысленно хлопнул себя по лбу. Как же сложно, когда твои собственные чувства тебя постоянно обманывают. Дети оттуда, снизу, вообще все иначе воспринимают!

Меня подхватили на руки, и мир снова расплылся яркими пятнами. Мозг явно не успевает обработать мелькающую картинку. Э-э-эй, не так быстро! Меня же сейчас стошнит! Можно поаккуратнее?! Ой, простите, кажется, я срыгнул… Да, эти ваши американские горки точно на мой возраст не рассчитаны! Нет, нет, только не разматывать!

— А-а-а!!!

Через несколько минут самого безумного экстрима в моей жизни меня наконец отмыли, одели в чистое и… снова куда-то потащили. Да сколько ж можно! Спасите, отпустите, помогите! Пощады!

О, положили. Ф-фух! Вот он, блаженный покой! Боже, как кружится голова! Все вокруг ходит ходуном. Будто с самого жуткого в мире аттракциона слез. Словно те самые пираты меня в лютый шторм выбросили за борт в огромном надувном шаре. Жесть! Теперь начинаю понимать, почему дети так часто плачут. Хоть я взрослый и осознаю, что со мной происходит, все равно хочется орать. Хорошо, что не расплакался…

Но едва я решил, что меня наконец оставят в покое, появилось ОНО.

Чудовище! Огромная морда этого ужасного существа внезапно нависла прямо над моим лицом. Фу! Ну и видок! От неожиданности я, сам того не желая, захныкал. Ну вот, а столько старался, терпел… Но вы бы это видели! Бледная землистая кожа, я бы даже сказал, шкура, со множеством борозд и оврагов. Мутные, подернутые тонкой пеленой глаза. Жидкие, длинные локоны седых волос спадают, почти касаясь моего тела. Фу! Отвратительно! Хорошо, что я пока ничего не ел, а то меня, наверное, снова бы стошнило. Огромный крючковатый вырост на месте носа, весь испещренный кратерами, как обратная сторона луны. Гнилые, остро заточенные, местами просто отсутствующие зубы, искривленная в хищном оскале пасть. Меня собираются съесть? Уж не знаю, как насчет великанов, но гоблины в этом мире точно есть. Серьезно, если я выживу, этот образ еще долго будет преследовать меня в ночных кошмарах!

Разглядев меня как следует, монстр отпрянул в сторону, и до меня вдруг дошло, что это был всего лишь очень пожилой, ну и в меру уродливый, чего греха таить, дедуля с большой деревянной клюкой. А издали ничего так, обычный старик, совсем даже и не монстр. Но вы себе не представляете, как это выглядит крупным планом! Еще и когда ты сам размером с котенка. Каждая пора, каждая морщинка! Чем-то он напомнил мне изрядно постаревшего и поседевшего Хью Лори. Ну, и массивная трость дополнила образ. Потрепала же тебя жизнь, док! Надеюсь, ты и правда доктор, а не мой собственный дедуля. Видеть такое каждый день? Господи упаси! Еще ведь и целоваться полезет! Буэ-э-э.

Ладно, похоже, что быть съеденным мне сегодня не грозит, и на том спасибо. Но чем же вы все заняты? По виднеющимся вдалеке «горным вершинам» я понял, что вокруг собралось довольно много людей. Может, это смотрины? Ну зачем же так ребенка травмировать в первый день жизни? Старик забормотал что-то на непонятном мне языке и поднес ко мне свою клюку. Благословлять будет? Ага, точно. И тут меня понесло.

Нет, меня не взяли на руки, не подняли кроватку или что-то в таком роде. Я просто медленно воспарил над своими пока еще чистыми пеленками, без какого-либо постороннего вмешательства. Магия? Тут еще и магия есть! Ладно, если честно, я уже устал пугаться. Это же мой наркоманский бред, тут все возможно! Знаете что, вы меня уже ничем не удивите!

Не успел я мысленно это заявить, как меня охватило пламя. На секунду я уже решил, что взрослые каким-то образом узнали обо «мне» и теперь собираются-таки сжечь на костре. Но пламя оказалось вовсе не жарким, скорее теплым и нежным, как осенний ветерок. Со стороны «зрителей» раздались возбужденные и радостные возгласы, а дедуля стал еще громче распевать свои мантры, видно, это все же какой-то шаман, а не мой персональный дедуля. И на том спасибо. Надеюсь, я буду редко болеть — не хочу больше видеть этот «неземной лик», он мне и так теперь в кошмарах сниться будет. Наверное, даже когда окончательно отойду от всех этих глюков.

С неба, а точнее, с потолка ударил яркий свет, на мгновение ослепив меня, а потом я услышал приятный женский голос, который никак не мог принадлежать стоящему рядом дряхлому старцу.

— Синхронизация с божественным Доменом завершена! Оценка потенциала… Поздравляем, вы подключены к Системе! Ваш уровень доступа — Искатель. Вам присвоен нулевой уровень. Получены Очки Развития. Внимание, обнаружены травмы! Активация Божественного благословения. Вы полностью исцелены! Получено достижение «Тяжелые роды». Получено редкое достижение «Ногами вперед». Получен навык «Магия исцеления» — первый уровень. Добро пожаловать в этот мир!

А это еще что за ерунда?

— Получено уникальное достижение «Прирожденный мыслитель»! Внимание, обнаружена аномалия! Регистрация заявки в очередь на устранение неполадок. Расчетное время корректировки — двадцать четыре часа, пожалуйста, ожидайте.

Да вы, блин, издеваетесь?!

… [24:00]

Наконец меня оставили в покое. Отнесли к такой же измученной матери, накормили, плотно упаковали в пленку-пеленку и оставили отдыхать. И снова здравствуйте, я опять связан по рукам и ногам. У меня уже спина затекла! Да еще и нос чешется, зараза! Да дайте хоть немного воли!

Перерождения, магия, Система… Нет, сюжет передряги, в которую я попал, мне в общих чертах понятен. Я вообще люблю компьютерные игры, да и книг в жанре фэнтези перечитал немало. Вот только я уже почти уверен, что никакой это не сон и не галлюцинация! Меня тайком подключили к какой-нибудь «капсуле виртуальной реальности», которую разработали военные? Да ну, бред! А если это перерождение, то где пышногрудая богиня, готовая все мне доступно объяснить, где читерское оружие и суперспособности? Что за кидалово?!

Местная «Система» меня явно заметила. Вот только что со мной случится через заявленные ею двадцать четыре часа? Я проснусь у себя в постели и буду тщетно пытаться вспомнить, что за бред мне приснился? Или окончательно застряну в этом мире? Получу нормальные объяснения и встречусь с «богиней»? Или меня просто уничтожат? А ведь и правда, что-то там такое говорилось — про «устранение неполадок». Очевидно же, что сознанию взрослого человека не место в детском теле!

Хорошо хоть здешние админы, по-видимому, и без меня завалены работой. Так что у меня есть чуть меньше суток, чтобы как следует все обдумать и подготовиться к переговорам. Это если со мной вообще собираются разговаривать… Хуже всего то, что я до сих пор не понимаю, что произошло со мной в реальности! Мое последнее воспоминание о том, как я лег спать. Может, я попал в этот мир случайно, через сновидение, и по какой-то причине застрял? В таком случае меня здесь не ждали и вряд ли станут церемониться. Хорошо, если отправят обратно, но что если нет? Заставят жить здесь, стать каким-нибудь Героем или Владыкой демонов? Или попросту сотрут, чтобы не возиться…

И что тогда случится с моим настоящим телом? Понятно же, что ничего хорошего! Может, это вообще обычное дело и все истории про впавших в кому людей — результат именно таких вот путешествий? Действительно, если меня угораздило попасть в мир, где есть «игровые» правила, то логично предположить, что за их исполнением кто-то должен следить! И как он отреагирует на появление вторженца вроде меня? Лично я гнал бы в шею из своего мира всяких там гастролеров и прогрессоров! А ведь в моей голове, если хорошо покопаться, можно найти, например, конструкцию атомной бомбы, а заодно формулу героина, тротила и фосгена. В топку таких попаданцев!

Ох, чует мое сердце, если я буду просто лежать и ждать «админов», ничего хорошего меня не ждет. Нельзя пускать все на самотек! Проблема в том, что я вообще ничего не могу сделать! Я же младенец! Не представляю даже, с какой стороны браться за эту проблему. Говорить не могу, да и языка местного совсем не знаю. А на то, что здесь есть свой Гугл, я так понимаю, рассчитывать тоже не приходится? Может, получится наладить контакт с самой Системой? Не факт, что это сработает, но стыдиться мне сейчас все равно некого.

— Окей, Гугл, Система, или как тебя там, не подскажешь, как мне вернуться в свой мир? — мысленно произнес я.

Тишина. Да, облом! Очевидно, никто не горит желанием со мной пообщаться. Может быть, дело в том, что док-дедок с клюкой давно ушел? Держу пари, этот его потертый посох — что-то вроде роутера местного магического Интернета. Но добраться до него с моим младенческим телом — задача нереальная. Не говоря уже о том, что я сейчас «связан» по рукам и ногам. Думай, голова, думай! Или чем я там вообще думаю…

— Внимание, ваш Интеллект повышен, — раздался знакомый голос.

— Постойте, девушка, у меня есть к вам пара вопросов! Что со мной будет через эти ваши двадцать четыре часа?

И снова тишина. Меня игнорируют? Ну, хотя бы я теперь точно знаю, что к местному «вай-фаю» мое тело определенно подключено. Так что одно из двух: либо все админы — грубияны, либо я говорил с чат-ботом. Ну да, наверняка это обычные системные уведомления. Разговаривать с такой штукой совершенно бесполезно. Или она ждет каких-то конкретных команд? Знать бы еще каких…

— Меню! Выход! Консоль отладки! Help!

И снова ноль реакции. Полагаю, пытаться убедить ее позвать «кожаный мешок», как в пресловутом анекдоте, тоже бессмысленно. Живого оператора мне придется ждать, как минимум, все те же сутки… Нет смысла гадать, наверняка тут команды тоже не на «инглише». Хотя со мной вот разговаривают на родном языке. И как это понимать? Ладно. Она сказала: «Интеллект повышен». Я стал чуточку умнее? Спасибо, конечно, но что толку? Может, если как следует прокачать Интеллект, откроются дополнительные возможности или какие-нибудь достижения… Я мысленно подсчитал, сколько будет сорок шесть в квадрате. Никакой реакции. Ну да, вряд ли все будет настолько просто.

Меня стало стремительно клонить в сон. Проклятье! Я не могу сейчас спать, мне нужно выяснить, что происходит!

Но мое детское тело явно имело собственное мнение на этот счет. Глаза начали слипаться, и, сколько я ни боролся с собственной усталостью, сколько ни отвешивал себе мысленных оплеух и ни обещал телу вкусного «молочка», остаться в сознании мне не удалось.

— Внимание, получен навык «Концентрация» — первый уровень. Вы можете… — послышалось где-то вдалеке, но окончания фразы я так и не узнал.

… [22:50]

Глава 3. Сновидения

Проснулся я голодным и злым. Ну за что мне все это? Оказался не пойми где в теле младенца, связан по рукам и ногам, а местная Система грозится стереть меня, будто свежее граффити на фасаде офиса коммунальной службы. Все, что я сейчас могу, — это думать, но и тут засада: мое тело все время хочет спать! Новорожденные дрыхнут по двадцать часов в сутки. И то лишь потому, что иногда им хочется жрать… И мне вот уже очень хочется! Мама! Мамочка! У меня животик бо-бо! Еще и голова кружится. Младенцам голодать нельзя: это может плохо кончиться. Да где же ты, мать?!

Пришлось применить экстренные меры — свой ужасный и пронзительный рев, от которого закладывает уши. Вот теперь про меня вспомнили и соизволили покормить. Ну наконец-то!

Если кто-то считает, что это приятное и даже «эротичное» занятие, глубоко заблуждается. Молозиво соленое, густое, бьет фонтаном, и с непривычки я постоянно им давлюсь. Так что во время кормления все мое внимание целиком занято тем, чтобы не захлебнуться. И это довольно непросто! Представьте, что вы смертельно голодны, вас подвесили за ноги и время от времени опускают головой в огромный чан с молоком. Вернее, иногда оттуда вытаскивают, чтобы вы не задохнулись. Мама явно делает это впервые и порою прижимает меня к груди слишком крепко, отчего становится попросту невозможно дышать. Пересилить ее я не могу, так что приходится импровизировать: царапаться, бить ее руками, кусаться беззубыми деснами. Кажется, я все-таки первый ее ребенок. Боже, надеюсь, со временем она научится делать это правильно!

— Внимание, ваша Сила повышена, — зазвучал в ушах знакомый голос.

Ну еще бы она не была повышена! Я тут борюсь с противницей, которая сильнее меня раз в сто! И к тому же она постоянно пытается утопить меня в молоке! Где мое достижение «Давид и Голиаф»?! Дайте техподдержку! Я хочу написать жалобу! Снова ингор… Тоже мне Система. Вырасту — засужу!

Похоже, в комнате есть кто-то еще — какая-то женщина, которая время от времени отпускает едкие комментарии в наш адрес. Слов я, конечно, не понимаю, но интонации вполне знакомые. Должно быть, это акушерка или бабушка. Кажется, теперь я даже знаю имя своей матери: Илиана. Впрочем, с тем же успехом это слово может значить и «дура».

Наконец меня оставили в покое, и я с ужасом осознал, что наелся, устал и снова засыпаю. Нет времени даже спокойно подумать, не то что «Интеллект качать»! И что, так теперь будет каждый день? А ведь впереди еще зубы. Говорят, боль при этом такая, что взрослый мог бы сойти с ума! Так что, может, «стирание», которого я опасаюсь, не такая уж и плохая идея? Эх, кажется, я совсем раскис! Нет, надо что-то придумать… взять себя в руки… взять себя в руки и…

… [20:35]

И снова доброе утро!

Кажется, я вырубился. Правда, на этот раз мне уже не слишком хочется есть, должно быть, прошло всего около часа. Зато мои пеленки полны «чем-то-там», и сейчас меня снова будут переодевать и мыть. И означает это только одно: мы снова на адской карусели. Мир, как всегда, размазался вереницей разноцветных полос. Да здравствует аниме! Но вообще, если отвлечься и не обращать внимания, вполне можно жить! Ощущения не самые приятные, но по крайней мере мне не приходится ежесекундно бороться за жизнь, а значит, я могу более-менее спокойно подумать.

Сон немного прочистил мне голову, и у меня появилась замечательная идея! Да, большую часть оставшегося времени мне придется спать, но, может, получится снова попасть в осознанную фазу сновидения? Что-то такое у меня почти получилось в утробе матери. Не факт, что многое удастся сделать во сне, но хотя бы думать я смогу, задачки в уме решать… Будет это засчитано за тренировку? Я стал перебирать в уме известные мне техники входа в осознанное сновидение. Будем пробовать все! Во-первых, нужен верный настрой и железное намерение. Я сжал десны. Зубов-то нет. «Хочу осознать себя во сне!»

— Внимание, уровень навыка «Концентрация» повышен.

Спасибо, блин! А повторить, что это за навык такой, ты не можешь? Для тех, кто в танке. Ничего, что я спал, когда ты мне зачитывала описание? Что это за сервис такой? Даже здесь программисты упускают из виду самые важные детали! Очень глупо — обладать способностью и не знать, что она делает. И — не иметь никакой возможности это выяснить. А вдруг именно она ключ к моему спасению?

Несколько минут я упорно твердил про себя: «Концентрация!», «Концентрация!», пытаясь активировать неведомую силу. Ничего. Никаких изменений, только голова еще больше кружится. Да и сложно что-то понять, когда тебя вертят, переносят, моют и пеленают на сверхсветовой для твоего мозга скорости.

Наконец меня уложили в колыбельку, и я стал методично пробовать на себе различные техники «выхода из тела». Да уж, в моем положении это звучит особенно жутко. Даже местная Система считает меня чем-то чужеродным. А вдруг я не вернусь? Останусь витать бесплотным духом, намертво привязанным к чужому телу, увижу, как оно растет, учится, трудится, заводит собственных детей…

… [19:45]

Ох, я что, отключился? Опять! Сколько прошло времени? В комнате нет часов. Хотя со своим ужасным зрением я бы все равно ничего не разглядел. Уровень цивилизации здесь, как я понимаю, довольно низкий. Грубая деревянная люлька, соломенная подстилка — родился я точно не в царских покоях. Ну хоть не в хлеву! Ладно, кажется, кормить меня пока не спешат, да я и не голоден. Так что попробую еще разок попасть в сновидение — из состояния полудремы обычно лучше получается. Я постарался расслабиться и сосредоточиться одновременно. Наблюдать, просто оставаться безмолвным свидетелем всего происходящего — даже когда начнется сон. Перед глазами замаячили цветные узоры — такое порой случается, когда пытаешься заснуть. В ушах послышался знакомый гул. Работает! Так, попробуем расшевелить руку: она уже порядком занемела во всех этих пеленках. Рука послушно отодвинулась — куда-то за пределы физической оболочки. Повинуясь наитию, я поспешно «выкатился» из тела. Да-а! Получилось!

— Внимание, получен навык «Сновидец» — первый уровень. По собственному желанию вы можете осознать себя во сне.

Я и так слишком уж сильно обрадовался, а от неожиданного сообщения Системы и вовсе проснулся. Ну вот. Теперь придется начинать все сначала! Тут в колыбельку кто-то заглянул, заметил, что я не сплю, и сразу же подхватил на руки. Ой-ой, кажется, нас снова собираются кормить. Караул, спасите! Я же еще не настолько хочу есть! Пощады!

… [19:20]

Я напрасно переживал. Мама немного набила си… пардон, руку, и мое кормление уже меньше походило на изощренную пытку. Да и во второй раз выйти в ОС — осознанное сновидение — оказалось на удивление легко. Мне действительно хватило простого желания. Это эффект моей новой способности? Я огляделся вокруг. Просторная комната, резная деревянная утварь: несколько табуреток, массивный письменный стол, заваленный какими-то бумагами, большой шкаф. Его дверцы слегка приоткрыты, и оттуда торчит смятая одежда — видимо, в нем недавно что-то искали, причем впопыхах. Я стою в маленькой люльке, подвешенной почти в самом центре комнаты. Странно стоять во весь рост в теле новорожденного, но это же сон. Уверен, многие детали дополнены моим воображением: своим детским зрением я никак не мог всего этого увидеть. У моих ног лежит маленький сверток с крошечным опухшим личиком — моим собственным. Еще один плод фантазии — зеркало мне еще ни разу не попадалось на глаза. Есть ли они тут вообще? Не факт.

С тяжким вздохом я присел на край своей постели и принялся думать. Скитаться по дому бесплотным привидением — занятие бесполезное. Насколько я помню, через сновидение невозможно узнать то, чего ты не знаешь наяву. Воображение просто нарисует мне «какой-то дом». И даже если законы этого мира чем-то отличаются — к чему мне все это? Я ведь не из дома пытаюсь сбежать, а из чужой для меня реальности! Если предположить, что я все-таки не умер, а попал сюда через сновидение, может, получится вернуться тем же путем? Теоретически такое возможно, наверное. Мне доводилось слышать истории о подобных «путешествиях», но происходили они в действительности или были лишь плодом воображения рассказчиков — кто знает? Однако попытаться в любом случае стоит.

Я закрыл глаза и сосредоточился, мысленно скрестив пальцы на удачу. Домой, хочу попасть домой. В деталях представил себе комнату — для начала общежития. Возвращаться лучше туда, откуда начал путешествие. Старина Макс^[1] ерунды не посоветует! Перед мысленным взором возникла привычная картина: узкая комнатушка с двухэтажными кроватями, крошечный стол, горы разбросанной повсюду одежды, пустых упаковок из-под чипсов и прочего мусора — все как положено. Я сидел на кровати. Тело тоже приняло более привычныепропорции. Получилось? Теперь только нужно проснуться!

— Внимание, открыта способность «Управление сновидением»: вы можете по желанию менять форму своего сна.

— Проклятье! Дурацкая Система! Пошла вон из моей головы! Прочь!

Я не на шутку разозлился, изо всех сил пытаясь разорвать связь с неведомым механизмом, въевшимся в мой разум, и в итоге проснулся. С робкой надеждой огляделся по сторонам. Ну да, все та же колыбелька. А чего я, собственно, ждал? Думал, вот так раз — и вернусь домой? Оптимист!

— Внимание, получена способность «Выход из сновидения»: вы можете покинуть сон по желанию.

— Да понял я, понял! Не мешай мне думать, тупая машина!

— Внимание, ваш Интеллект повышен.

— Да заткнись ты уже! Вот неугомонная! Даже твой голос начинает меня раздражать! Переключись на текст, будь так добра!

Кажется, она меня снова проигнорировала. Вообще, если подумать, я слишком уж быстро получаю способности и повышаю характеристики. Это потому, что я младенец? Наверное, здесь есть какой-то бонус за возраст. Не верится, что взрослый человек может получить навык, совершив какое-то действие всего один раз. Срубил дерево, и хоп — ты уже дровосек! Значит, у меня вполне есть шанс разжиться чем-то необычным за короткое время. Проблема в том, что я понятия не имею, какие вообще бывают способности и как их получить. А местный Гугл, похоже, не собирается отвечать на мои запросы.

Значит, снова придется пользоваться методом «научного тыка». Вернее, методом Монте-Карло, если «тык» и вправду научный. Возможно, что-нибудь из знаний прошлого мира мне поможет? Я многое помню из школьных и институтских курсов: физику, химию, математику, информатику. Мне с детства было интересно, как устроен этот мир, и учеба всегда была для меня одним из видов развлечения. Нет, не корпение над учебниками, а настоящая учеба — когда ты что-то делаешь сам. Например, выращиваешь красивые синие ромбики кристаллов из медного купороса. Или нагреваешь на обычной настольной лампе несколько нехитрых ингредиентов из домашней аптечки и получаешь эфирное масло, которое вдруг начинает люто вонять на весь дом бальзамом «Золотая звезда», к благоговейному ужасу бабушки. Большого труда стоило убедить ее, что в процессе эксперимента ни один из ее драгоценных «контейнеров» не пострадал…

Я снова нырнул в сновидение и несколько часов кряду прокручивал в голове различные задачки, вспоминал формулы, рисовал в пространстве сна сложные фигуры, пытался воссоздать по памяти разные архитектурные и художественные шедевры — с переменным успехом. Но ответом мне было лишь:

— Открыта способность «Воображение»: вы можете создавать в сновидении устойчивые образы.

И это все? Как-то скудненько. Пусть я и не слишком рассчитывал на моментальный успех, но все равно втайне надеялся, что хоть что-то сработает. А в итоге просто немного повысил Интеллект. И еще одна странная деталь: когда я получил навык «Сновидец», было четко сказано, что он первого уровня. Почему у «Воображения» нет уровня? Видимо, в этом заключается разница между способностями и навыками. Навыки можно улучшать! Надо запомнить на будущее.

… [16:35]

Вконец отчаявшись, я проснулся. Уставился в потолок немигающим взглядом. Это все ерунда, мои знания здесь явно никому не интересны. Что же делать? Может, удастся что-то получить «в реале»? Кажется, я выспался, а значит, у меня в запасе есть немного времени. Я попытался вглядеться в смутный силуэт на полке под самым потолком. Похоже, это… маленькая деревянная лодочка? Наверное, какая-то игрушка. Кажется, родители довольно ответственно подошли к своей новой роли.

— Получен навык «Обостренные чувства» — первый уровень. Фактор «Зрение» повышен. Повышайте прочие факторы для эволюции навыка.

И все? Ну да ладно, хоть какой-то прогресс. Я принялся сосредотачиваться на прочих чувствах и вскоре получил обостренное обоняние, слух, осязание и даже вкус, ради которого пришлось распробовать собственные пеленки. Да, заниматься этим можно долго, а пользы почти никакой. Больше ничего толкового в голову мне не приходило, так что я снова начал перемножать в уме случайные числа в надежде прокачать Интеллект. Может, если я доведу его хотя бы до десятки, откроется какое-нибудь достижение? Эх, мечты, мечты!

— Ваш Интеллект повышен!

Каждый раз сообщения о росте уровня приходится ждать все дольше и дольше. Такими темпами я не успею довести его даже до десятки. И похоже, что никакие ухищрения мне тут не помогут. Судя по тому, что на улице уже забрезжил рассвет, прошла целая ночь. Кажется, у меня не остается другого выбора. Придется ждатьестественной развязки событий. Надеюсь, меня все же вернут в реальный мир и я смогу спокойно заниматься своими делами. Мне же еще курсовую на следующей неделе сдавать. И экзамены скоро…

Хотя, если подумать, есть еще одна вещь, которую я не пробовал создавать в сновидении. И наверное, вообще никто не пробовал. Машина Тьюринга! Ну или попросту универсальный компьютер! Может, хоть так мне удастся «удивить» эту вашу Систему? В любом случае я хотя бы к экзаменам подготовлюсь. Время-то идет — и в моем мире, скорее всего, тоже. Но как мне построить компьютер в пространстве сна? Задачка! Вряд ли электричество будет там работать. В моей курсовой машина собрана из простейших логических переключателей, соединенных в схему с помощью специальной программы. Но, опять же, компьютерные программы сложные — я не могу просто так взять и использовать их во сне! И даже если я представлю себе ноутбук… В общем, да, с этим тоже нужно экспериментировать!

Перебрав несколько очевидных способов вроде «представить компьютер» или «представить логические блоки», я остановился на самом простом и в то же время самом хлопотном варианте. Мой мини-компьютер будет механическим! А что, кстати, вполне нормальная тема для курсовой. Одолжить у кого-нибудь набор «Лего» и собрать с ребятами за пару-тройку вечеров. На втором этаже общежития у одного парня есть 3D-принтер, и недостающие детали можно будет просто напечатать. Главное, не забыть об этом, когда я вернусь наконец в реальность. Если вообще вернусь… Ну так что? За дело! Во сне все даже проще: я могу представить себе любую нужную деталь, а способность «Воображение» не даст ей исчезнуть, когда я перестану удерживать на ней внимание. Для сновидения это довольно серьезная проблема.

… [15:00]

И как всегда, едва у меня начало что-то получаться, как меня разбудили. Нет, РАЗБУДИЛИ! Вы хоть понимаете, что вся моя работа, все, что я сделал за целый час упорного труда, безвозвратно потеряно? Неужели нельзя было просто дать человеку, нет, ребенку, спокойно поспать? И что хуже всего, так теперь будет каждый раз! Да я чисто физически не смогу построить эту штуку за отведенное время, ведь во сне нет сохранения! Ну или эта ваша проклятая Система мне его просто не выдала. Ну почему все так сложно?!

Ел я без аппетита. Можно даже сказать, с отвращением. Мама несколько раз вскрикивала и отрывала меня от груди: кажется, я сделал ей больно. Будем считать, это моя компенсация за недавние мучения. Ладно-ладно, я буду осторожнее, не надо меня отрывать, я уже все осознал!

Наконец меня отправили в объятия Морфея. И конечно же, когда я вернулся в сон, все мои прошлые наработки исчезли! Я сделал несколько отчаянных попыток воссоздать старую конструкцию целиком по памяти. Но каждый раз получалась ерунда. Проще построить эту колымагу заново, чем пытаться отыскать и исправить десятки пустяковых ошибок. Буду собирать ее снова и снова, пока не запомню все до мельчайших деталей. А потом устрою спид-ран^[2]! Сборка «Калашникова» на время! Вот только здесь гораздо, гораздо больше деталей!

— Внимание, уровень навыка «Сновидец» повышен: время внутри ваших сновидений течет немного быстрее.

То есть, повышая этот навык, я получаю больше времени? Интересный эффект! Но, честное слово, лучше бы ты дала мне способность «Сохранение». Неужели нет такой? Не верю! Наверное, я просто не понимаю, как ее получить. А ведь столько разных вариантов уже перепробовал! Может, она в какой-то другой ветке развития и никак не связана со сновидениями? Что-то вроде абсолютной памяти? Возможно…

Вообще, машина Тьюринга — это чисто теоретическая игрушка. Эдакий сферический конь в цифровом вакууме. Что, впрочем, не мешает ей успешно работать. Бесконечная лента из нулей и единиц, представляющих собой программу, и счетная машинка, которая может «читать» команды и выполнять любые возможные операции.

Вместо ленты у меня — длинная цепочка из крошечных деталей-переключателей, которые могут вращаться вокруг своей оси. Если ножка детали выпирает вверх — значит, это единица, если вниз — ноль. А вот с «процессором» все куда сложнее. Он должен иметь несколько состояний и возможность переключаться между ними. А еще — поворачивать ножки, переключая нолики и единички. Реализовать это механически оказалось непросто: все же я не на инженера-конструктора учусь. Но набор «Лего» в детстве у меня был, и кое-какая сноровка осталась по сей день. Сложнее всего было не запутаться в «программе». Я хотел, чтобы она могла складывать числа, а держать в уме длинный двоичный код — зубодробительное занятие. Пусть это и простейший компьютер, но считать на нем теоретически можно абсолютно все — хоть число «пи» до тысячного знака, хоть биткоин… Правда, даже не представляю, сколько лет уйдет на такие расчеты. Частота работы — всего одна операция в секунду. Очень сонный процессор. Пожалуй, назову эту серию чипов «Слоупок».

И вот, после нескольких часов кропотливой работы я наконец добился своего. Еще пара последних штрихов — и устройство заработает. Вот только даже сквозь сон я уже слышу чьи-то тяжелые шаги. Нет, только не сейчас! Мам, ну еще пять минуточек! Я изо всех сил старался удержаться в сновидении, несмотря на то что меня уже тормошили, и наконец услышал долгожданное:

— Внимание, условия выполнены, полномочия разработчика подтверждены, активирован скрытый протокол. Вы получаете в свое распоряжение интерактивного помощника. Приятного путешествия!

— Получен высший навык «Ассистент» — первый уровень. Описание: вы способны создавать в воображении образы, неотличимые от реальных, с любыми заданными свойствами.

Глава 4. Ассистент младенца

Да-а-ха-ха! Я успел! На последних секундах успел! Ф-фух! Получилось! Надо же, предчувствия меня не обманули: оказывается, и в местной Системе есть свой бэкдор^[3]. Молодцы, разрабы! Зря, зря я на вас ругался. Вы ж мои золотые! Оставили для «своих» лазейку. Вот так, знай наших! А вот и моя заслуженная награда — еда.

… [12:15]

Покончив с ежечасной рутиной младенца, я решил опробовать свои новые способности. Судя по описанию, я теперь могу наяву делать то же, что и во сне? Мда… Сомнительное достижение — в моей-то ситуации! Но сперва следует во всем разобраться. К примеру, что-нибудь представить. Да хоть бы и кубик Рубика. Я сосредоточился, и передо мной появилась серая квадратная коробка. Не совсем то, что я хотел. Во сне все как-то легче давалось. Ладно, а может, мне снова попробовать голосовые команды? Я мысленно приказал:

— Ассистент, кубик Рубика, пожалуйста!

Перед моим мысленным взором появилась разноцветная игрушка. Правда, не в собранном состоянии. Надо же, получилось! Значит, и голосовое управление наконец-то заработало. Может, хотя бы с этим Ассистентом у меня получится наладить контакт? Ради пробы я повторил фразу, с которой уже неоднократно пытался достучаться до Системы:

— Окей, Гугл, как мне попасть в родной мир?

И, хоть я ждал чего-то подобного, все равно вздрогнул от все того же знакомого голоса:

— Решение: сущность, именованная «Гугл», не определена. Решение: в данный момент пользователь находится в своем родном мире. Средства для перемещения между мирами отсутствуют. Информация о средствах для перемещения между мирами отсутствует. Информация о средствах получения новой информации отсутствует.

Я даже икнул от неожиданности. Надо же блин, сработало! А ведь я уже был готов к тому, что мне подсунут еще одного чат-бота. А тут, смотри-ка, такой дотошный отчет. Хоть и совершенно бесполезный. «О мой генерал! Тщательный анализ выявил… что мы ничего не знаем. Но вот вам подробный отчет, чего именно мы не знаем». Ну а чего я вообще ждал от «Ассистента младенца»? Ладно, хоть какой-то прогресс! Языка этого мира я не понимаю, а теперь у меня по крайней мере собеседник появится. Но вообще, это странно, конечно, что она говорит на моем родном языке. Даже по меркам всего происходящего вокруг странно. Я мысленно произнес:

— Извините, уважаемая, могу я узнать, кто вы такая, как к вам обращаться?

— Решение: данная сущность представляет собой результат действия высшего навыка «Ассистент». Решение: имя сущности определяется пользователем. На данный момент имя не определено. Желаете его ввести?

Имя, имя. Что же выбрать. Гугл? Сири? Алиса? Столько имен, и почти все заняты. Ну, имя можно и потом придумать. Как там по умолчанию называют — безымянный, ноунейм? «Новая папка», хе-хе. О, есть же и имя такое — Немо. Точно, Немо — оно же так и переводится: «никто».

— Как тебе имя Немо?

— Принято. Присваиваю идентификатор «Немо».

Так, с чего бы начать?

— Немо, а какие у тебя возможности?

— Решение: навык «Ассистент» позволяет создавать в воображении образы, неотличимые от реальных, с любыми заданными свойствами.

Очень странное описание. Будто кто-то нарочно пытался сделать его как можно более расплывчатым. А на самом деле речь идет о чем-то вроде виртуальной реальности, личного «искина», голосового помощника, нейронки, или как их еще сейчас называют. Ладно, как бы мне проверить свою догадку? Нужно что-нибудь простое.

— Ну-ка, Немо, включи калькулятор.

— Решение: объект «калькулятор» найден в памяти пользователя. Проявляю мыслеобраз.

Передо мной появился самый обычный кнопочный калькулятор. Мысленно потянувшись к нему, я смог легко двигать его и вращать. Надо сказать, графика здесь на хорошем уровне, пусть и существует только в моем воображении. Попробовал так же мысленно потыкать кнопки. Не работает. Ну да, а ты чего ждал, сразу в Дотку^[4] поиграть?

— Немо, а почему кнопки не работают?

— Решение: при текущем уровне Интеллекта принцип работы объекта не может быть скомпилирован автоматически. Повысьте уровень Интеллекта либо повысьте уровень способности.

Вот, значит, как? «Вы слишком тупы для своего компьютера, повысьте уровень интеллекта, пожалуйста». Как это мило с вашей стороны!

— Не могла бы ты не повторять слово «решение» каждый раз? И не говори о себе в третьем лице. Это странно звучит. Ты же можешь использовать местоимения? Или тебе нужны более подробные инструкции?

— Подтверждаю. Вношу изменения в пользовательские настройки. Я… постараюсь.

— Ладно, скажи, ты же можешь сделать так, чтобы после нажатия кнопки с цифрой эта цифра появлялась на экране калькулятора?

— Могу. Правило установлено.

— Ладно. Теперь — считать ты умеешь? Сколько будет…

… [11:30]

Очень скоро я стал счастливым обладателем вполне рабочей версии калькулятора. Задать пару правил на естественном языке оказалось несложно. С таким справится, я бы сказал, даже младенец. Дело-то, конечно, не в нем, а в самой возможности создавать в подсознании свои программы, любые, какие только пожелаешь. И даже с двоичным кодом, как совсем недавно, заморачиваться не пришлось! Правда, по ходу дела я уснул, но Немо легко восстановила потерянные данные. И даже мою машину Тьюринга смогла воссоздать. Вот, значит, как здесь работает «сохранение»!

В игры поиграть, конечно, пока не получится, но иметь в голове компьютер в средневековом мире «подземелий и драконов» — это же суперчит! Правда, где-то есть еще Система и, очевидно, ее создатели. Тут уже дело явно пахнет высокими технологиями. Возможно, я родился где-нибудь в глубинке или вовсе в отсталом мире, куда эти самые технологии добралась только в качестве непонятной «магии».

Кроме того, оказалось, что из подсознания я теперь могу вытаскивать любые образы и воспоминания, даже успешно забытые, вроде курса высшей математики или органической химии. Кажется, мои отчаянные попытки получить «сохранение» увенчались, наконец, успехом. Я даже поймал себя на мысли, что не так уж и сильно горю желанием вернуться в свой прежний мир. А что меня там ждет? Скучные лекции и подготовка к экзаменам?

— Немо, а какие еще способности у нас есть?

— Достижение «Тяжелые роды». Вы успешно преодолели это испытание, а потому обладаете более крепким здоровьем и сильной волей. +5 к Телосложению. +5 к Силе воли.

Бонус к характеристикам. Не знаю, много это или мало. Надо для начала глянуть свои «статы».

— Можешь показать мои характеристики?

Телосложение — 7 (2+5)

Интеллект — 14 (4+10)

Сила — 2 (2+0)

Воля — 8 (3+5)

Ловкость — 1 (1+0)

Свободных Очков развития — 20

Неплохо, значит, я уже получил солидную прибавку к Телосложению и Воле. Хотя по сравнению со взрослым я наверняка очень слаб, а значит, и бонус этот не такой уж большой. Интеллект вообще зашкаливает — я его усердно качал все это время.

— Немо, а что за Очки Развития? Их можно использовать?

— Очки Развития используются для повышения характеристик и уровня навыков.

Ага, то есть я могу распределить их, как пожелаю? Удобно. Надо будет подумать, на что их лучше потратить.

— Какие еще есть достижения?

— Редкое достижение «Вперед ногами». Такие роды случаются не часто, они особенно болезненны и чреваты серьезными травмами для ребенка. По воле богов, такие дети с младенчества могут лечить себя и других. Доступен навык «Магия исцеления» — первый уровень.

Жутковато звучит. Но бонусы приятные. То, что в этом мире есть магия, я уже знаю. Но все ли могут ее использовать? По крайней мере, я теперь смогу себя лечить, наверное.

— Уникальное достижение «Прирожденный мыслитель». Вы сумели осознать свое «я» в первый же день жизни. Ваш Интеллект и Скорость обучения повышены. +10 к Интеллекту, +10 % к Скорости обучения.

Круто, конечно, но проблема в том, что эта способность просто кричит: «Привет, я перерожденец!» Именно после ее появления Система объявила мне бойкот. Бонусы очень приятные, но, надеюсь, мне не придется потом об этом еще много-много раз пожалеть? Если меня из-за этой способности попытаются сжечь на каком-нибудь костре или попросту утопить, как котенка, — честное слово, я предпочел бы быть на сто процентов живее, а не на десять процентов умнее…

Мне уже понятно, что способности нужно развивать тренировкой, но хотелось бы подробностей. Интеллект я волей-неволей качаю уже довольно давно. А мои отчаянные попытки вырваться из крепкой маминой хватки привели к повышению Силы и Телосложения, правда всего на одну единицу. Однако сейчас главное — разобраться с этим обратным отсчетом. Не внушает он мне доверия. И явно не предвещает ничего хорошего. Будто какую-то бомбу у меня внутри заложили.

— Немо, сколько времени у нас осталось?

— Одиннадцать часов двадцать минут.

Ну хоть часы у меня теперь есть. Можно сказать, не зря напрягался целый день! Если только время здесь не течет по совершенно другим правилам.

— Немо, ты не знаешь, сутки здесь длятся столько же, сколько и в моем мире?

— Формат времени устанавливается пользователем. Временной период смены дня и ночи данного мира делится на двадцать четыре отрезка. Относительная скорость вращения других миров неизвестна.

Похоже, что сутки тут вполне могут быть больше или меньше земных, а значит, и промежуток в «один час» несколько иной. Впрочем, особой разницы я не ощутил. А способ отсчета времени, как и язык, берется напрямую из моей головы. Запутанно, но, в принципе, логично.

— Хорошо, а мой родной язык ты взяла из воспоминаний?

— В качестве средства общения используется единственный известный язык. В памяти пользователя найдены отрывочные сведения о нескольких других языках. Возможно частичное восстановление языка — английский.

— А язык этого мира ты тоже не знаешь?

— В памяти пользователя накоплено сорок девять фраз на неизвестном языке. Начать процедуру анализа?

— Да, конечно. Но… Постой-ка, если ты можешь извлекать языки, значит, у тебя есть доступ ко всем моим воспоминаниям?

— Ответ положительный.

Ого! Довольно стремно — эта штука знает обо мне абсолютно все. Хорошо, что это просто искусственный интеллект, лишенный собственной индивидуальности. Но все равно есть немало воспоминаний, которыми мне не хотелось бы делиться ни с кем. Даже с виртуальным питомцем в телефоне!

— Как это работает? Если я что-то забуду, то забудешь и ты?

— Ответ отрицательный. Память души абсолютна и не подвержена деградации.

Хе-хе, значит, у меня теперь «идеальная память»? Круто! Правда, это не вполне точное определение. Наверное, можно сказать, у меня теперь есть что-то вроде автомобильного видеорегистратора… Если что-то забуду, можно «отмотать назад» и посмотреть. Ну или попросту спросить Немо. Интересно, это и на мое прошлое распространяется? Или все-таки нет? Нет смысла гадать, если можно просто проверить.

— Немо, когда день рождения у моего школьного соседа по парте, Славика?

— Восьмого апреля.

— Назови число «пи» до десятого знака.

— 3,1415926535.

О-о-о! А вот это серьезно. Она что-то говорила про память души. Значит, Немо сама по себе не «регистратор», у нее только есть доступ к моей глубинной памяти. А я много чего в жизни читал и смотрел. Учебники, энциклопедии, Википедию, фильмы. Море полезной информации! Если только сегодня вечером ее не сотрут… вместе со всеми личными воспоминаниями. Ладно, что-то я опять раскис. Надо хоть немного отвлечься.

— Кстати, а откуда у тебя этот приятный тембр? Ты взяла за основу «голос мира»?

— Сущность, именованная «голос мира», не найдена. Все объявления производятся при помощи навыка «Ассистент». Для голосовой коммуникации может быть использован любой знакомый пользователю голос. По умолчанию имитируется голос самого пользователя.

Как это голос пользователя? Уж не хочешь ли ты сказать мне, что я… Стоп!

— Немо, назови мой полный статус!

— Статус пользователя: ранг — искатель, уровень нулевой, раса — человек, имя — Киара, пол женский…

Ну вот, приехали.

— Не-е-е-т!!! (звуки паники)

* * *

[10:45]

Я позволил себе немного поспать по-настоящему, без сновидений, просто чтобы как следует успокоиться. И даже устроил небольшую прощальную церемонию. В память о верном друге, которого я скоропостижно потерял…

— Немо, зажги свечи!

В пространстве вокруг меня закружились воображаемые свечи.

— Музыка!

Заиграл «Реквием» Моцарта. Я не сразу об этом подумал, но оказалось, что Немо довольно легко может выудить из моей памяти любую музыку, которую я когда-либо слышал. По крайней мере, будет не так скучно. Кто знает, сколько времени мне еще придется провести связанным по рукам и ногам этими пеленками. Так ведь и с ума сойти можно. Мы попытались проделать тот же трюк с фильмами, но, кажется, для этого нам пока не хватает «мощности», то есть Интеллекта. Но я не оставляю тайных надежд. (Шепотом: а еще есть игры.)

— Почтим память.

— Ты был со мною так долго! (Всхлипывания.) И в горе, и в радости. И с милыми девушками, и со страшненькими. (Еще более искренние всхлипывания.) Я клянусь, что отныне и вовек никогда не перестану искать способ возродить тебя. Переверну небо и землю в поисках утраченных знаний великих мудрецов!

— Боги этого мира, если вы есть, то пожалуйста! (Катарсис. Крик души.) Сделайте так, чтобы здесь существовала магия перемены пола!!!

— Немо?

— Да, мастер!

— Ты ничего не видела и не слышала. Запечатай это воспоминание под грифом «Совершенно секретно».

— Слушаюсь!

Если подумать, то это что же получается, моя «глобальная цель» в новом мире — снова стать парнем, так, что ли? Ха-ха-ха, стыдоба-то какая! Я уже представляю: вечер, костер, приятели-авантюристы делятся своим самым сокровенным: чего бы они попросили у исполнителя желаний. У золотой рыбки, Хоттабыча или еще какой-нибудь местной волшебной твари. «А о чем мечтаешь ты?» — спрашивает бравый голубоглазый мечник симпатичную кучерявую волшебницу, покровительственно приобнимая ее за плечи. «Я мечтаю вернуть свой …» — не моргнув глазом отвечает девица. Компания взрывается от хохота, а незадачливый ухажер убегает мыть руки. Занавес. «Лихо отшила!» — одобрительно цокнув языком, заключает сидящий напротив бард-гном.

Да, в неловкую ситуацию я попал. Лучше мне, наверное, как можно дольше притворяться парнем, когда вырасту. Если мне вообще дадут вырасти, конечно.

А если серьезно, мне было бы интересно выяснить, что же произошло со мной в прошлом мире. Правда, это может оказаться довольно сложной задачей. Не факт, что даже местные Администраторы сумеют мне помочь. Что касается прочих целей… С самого рождения мне было любопытно, как устроен мир, Вселенная. К примеру, в детстве, когда мне дарили машинку с пультом управления, я тут же ее разбирал. Потом, если получалось, собирал обратно. Если нет — делал из полученных деталей еще что-нибудь интересное.

И с тех пор, в общем-то, ничего не изменилось. Прочие земные блага: деньги, популярность, влияние — нужны мне только для того, чтобы получить еще больше знаний. Обо всем на свете! Новый мир? Как он устроен, чем отличается от нашего? А ведь тут еще и магия есть! Магия — это же ненаучно! Как она вообще работает? Это наследие какой-то древней продвинутой цивилизации? Или неведомая сила природы? Ужасно интересно! Я теперь даже не знаю, если мне предложат выбор: остаться здесь или вернуться в прежний мир, что же я выберу? Любопытство когда-нибудь меня погубит!

Ладно, нет смысла тратить время на эту ерунду, пора браться за ум!

— Немо, сворачиваем этот балаган! И включи уже что-нибудь повеселей.

* * *

[10:05]

Часики тикают, давят на мозг, не дают мне покоя. Времени остается все меньше и меньше.

— Немо, как по-твоему, о какой аномалии говорилось в сообщении?

— Недостаточно информации для ответа.

— Я имею в виду, это ведь ненормально, что у ребенка сознание взрослого?

— Подтверждаю отсутствие синхронизации между духовным и физическим телом.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Вопрос некорректен. Переформулируйте ваш вопрос.

— Хорошо. Начнем издалека. Как, по-твоему, я мыслю? Ведь не мозгом же этого младенца, правильно? Чем же тогда?

— Подтверждаю. Статус вычислительных ресурсов: активность физических контуров очень низкая, активность энергетических контуров средняя, активность духовных контуров высокая.

— То есть ты имеешь в виду, что я мыслю сейчас при помощи души? А мое физическое тело в это время слюни пускает… Так вот почему я аномалия! Мы вроде и одно целое, но каждый немного сам по себе. А что еще за энергетическое тело?

— Энергетическое тело содержит магическую силу пользователя и отвечает за активацию различных способностей.

— То есть ты живешь в энергетическом теле, а я в духовном… душевном?

— Подтверждаю. Термин «живешь» не является корректным применительно к навыку.

— Ну я же образно говорю. Так значит, через двадцать часов эти самые «Боги» сделают со мной что? Просто сотрут? Убьют? Заменят душу? Можно вообще телу сделать пересадку души?

— Ответ отрицательный. Душа первична по отношению к телу.

— Значит, уничтожить меня, не убив при этом носителя, они не могут. Какие еще есть варианты? Нет, хорошо, конечно, если нам удастся договориться, но нужно иметь и запасной план. Проще всего для них, наверное, стереть мне память. Никакой возни, никаких жертв и никакого попаданца… Так это работает? Личность остается, воспоминания теряются. И жизнь с чистого листа! От моих воспоминаний хоть где-то что-то останется?

— Информация: объем глубинной памяти души огромен и не поддается оценке.

— У тебя есть доступ к этой памяти? Ты помнишь мои «прошлые жизни»?

— Ответ отрицательный.

Значит, резервная копия воспоминаний где-то все же существует. Но доступа к ней ни у кого нет. Обидно. Вроде это буду я и в то же время не я. Память о предыдущей жизни будет просто заблокирована, скрыта. А я тут уже такие планы построил. Как же быть? Полная амнезия — почти то же самое что смерть! Как ни убеждай себя, что это всего лишь память, а все равно страшно так «потеряться». В этом теле возникнет другая личность и, даже если она будет очень похожа на меня, это не слишком-то успокаивает.

— А что если попробовать «загрузить» все воспоминания напрямую в мой детский мозг? Ты смогла бы такое провернуть?

— Симуляция сценария, пожалуйста, ожидайте… Заключение: такая процедура возможна. Время загрузки на текущем уровне — полторы тысячи суток. Негативный эффект — значительное снижение Интеллекта на все время процедуры.

Я мысленно присвистнул. Да, детский мозг не флешка, за пять минут не перекинешь воспоминания двадцати с лишком лет жизни. А сотрут меня скоро. Очень скоро! Нужен более продвинутый «носитель данных». И кажется, я уже знаю какой.

— Немо, а у тебя много памяти? Не могла бы ты временно поместить мои воспоминания в это твое «энергетическое тело»?

— Объем памяти ограничен магической энергией носителя. Анализ… Оценка требований… Необходимый уровень Интеллекта — не ниже 21. Уровень навыка «Ассистент» — не ниже второго. Расчетное время создания резервной копии — десять часов.

Я мельком глянул на индикатор времени.

[9:45]

Массаракш!

— Немо, закидывай наши Очки Развития в Интеллект и немедленно начинай загрузку. Приоритет — науки. Физика, химия, биология, математика, программирование. Остальное потом. Личные и детские воспоминания… Оставь на закуску. Все равно там нет ничего особо интересного. Успеем сохранить все — хорошо. Не успеем — невелика потеря. Сам виноват, что так долго раскачивался. Ну забуду я, кто в детском саду меня обижал, и что с того?

— Внимание, базовое значение Интеллекта повышено до 6. Потрачено 15 ОР.

— В каком смысле? У нас же было двадцать Очков Развития! Хочешь сказать, мы не можем поднять Интеллект еще на двадцать пунктов?

— Стоимость поднятия характеристики на следующий уровень — 7 ОР.

— А-а-а, да тут все не так просто! Чем выше мои способности, тем больше очков надо вложить, чтобы их прокачать. Плохая новость! Мне как-то нужно повысить Интеллект еще на четыре пункта. И я не знаю, хватит ли мне времени на прокачку… Немо, поищи в моей памяти самые сложные математические задачи — контрольные, тесты, экзамены. Мне нужен максимум нагрузки на мозг! Интеллект ведь повышается, когда его используешь? Сейчас узнаем, чего тут стоит образование двадцать первого века!

В ближайшее время нам придется безостановочно прокачиваться. Времени впритык. И ведь сидел прохлаждался как дурак, панихиды закатывал. Вот теперь точно заработаю частичную амнезию.

Стоит ли вообще это делать? Может, лучше начать жизнь с чистого листа? Глупый вопрос! Это же все равно буду я, моя душа, мой характер. А упускать такой уникальный шанс разжиться воспоминаниями из прошлой жизни — ну уж нет, увольте. Не говоря о том, что только благодаря моему новому навыку такой взлом Системы вообще стал возможен. Остается только надеяться, что «Боги», ну или «Администраторы» этого мира слишком заняты, чтобы скрупулезно вникать в такие мелочи, как эффекты, наложенные на тело.

* * *

Следующие десять часов я «тупо» решал задачи. Даже немного дольше — учитывая, что во сне мое время течет быстрее. А ведь хотел сбежать из своего мира, чтобы не ходить на экзамены! Ирония судьбы. Возможно, для ребенка это вредно — постоянно находиться в осознанных сновидениях, но ничего, потом отосплюсь как следует. Судя по всему, овощем мне предстоит быть еще долго. Мы с Немо обсудили еще пару вопросов. Программу тренировок, пока я буду, так сказать, временно отсутствовать и приходить в норму. К счастью, я помню множество развивающих игр: головоломок, ребусов; надеюсь, они пригодятся. От такой нагрузки почему-то постоянно хотелось есть, но решить эту проблему было несложно. Стоило немного покричать, как все мои потребности сразу же принимались удовлетворять.

— Уровень навыка «Концентрация» повышен!

— Чуть не забыл! Немо, а что она делает?

— Уникальный навык «Концентрация». Вы способны увеличивать скорость своего мышления и восприятия. Использует Внимание.

— А что это за «Внимание»?

— Это ваш жизненный ресурс, наряду со Здоровьем, Магией, Насыщением и Выносливостью. Предположительно расходуется при управлении большими объемами магии. Зависит от параметра Сила воли. В данный момент вы можете использовать Концентрацию в течение десяти секунд.

Теперь понятно, почему я ничего не замечал, пытаясь использовать эту способность. Я тогда катался на «адской карусели» — сложно было хоть что-то заметить. Мне приходилось даже глаза держать закрытыми. Ладно, не время отвлекаться по пустякам!

Конечно, за один день серьезно поднять Интеллект очень сложно. Даже в ускоренном времени сновидения. Думаю, меня спасло то, что в математике я хорош и могу взяться за сложные, по-настоящему запутанные задачи. И к тому же я младенец, которому самая простая сообразительность должна за подвиг засчитываться. Нормальному ребенку для такого роста наверняка потребовалось бы несколько месяцев корпеть над учебниками. Держу пари, что потом, даже если большая часть моих воспоминаний вернется, качаться будет гораздо труднее. Эх, мне бы еще хоть пару деньков! Обидно и то, что не получится сохранить всю память. Ведь даже в самом дурацком фильме может найтись что-то полезное. Например, стиль боевых искусств, который в этом мире окажется бесценным.

Кроме решения задач, мы придумывали разные развивающие игрушки и игры. Вернее, Немо доставала их из моей памяти, и мы быстренько настраивали их, в точности как совсем недавно — калькулятор. Когда мою память сотрут, Немо займется тренировкой меня-младенца самостоятельно. Заодно мы повышаем уровень навыка «Ассистент». Немо уверила меня: прогресс загрузки воспоминаний не стоит на месте, и мы должны успеть в срок. Последнее, что я помню, — это как раз системное сообщение о повышении уровня самой Немо. Готово! Обессиленный, я закрыл глаза и наконец позволил себе расслабиться. На «циферблате» уже оставались считанные минуты.

— Теперь вся надежда на тебя, Немо. Ты умница, дала мне шанс сохранить воспоминания. Дальше тоже будет трудно, не подкачай! Вернее, нет, «подкачай» мои способности как следует! До встречи в следующей жизни…

Ах, вот еще что. Ну хоть где-то мне в «реальной жизни» пригодились квадратные уравнения и дискриминант!

— Подтверждаю активацию заклинания долговременной памяти «Хроники Акаши». Процедура загрузки прошла успешно. Внимание, Интеллект снижен на двадцать пунктов!

— Тревога, зафиксировано воздействие высшего уровня. Активация защитных протоколов. Ошибка! Отказано в доступе. Ошибка! Полномочия Ассистента приостановлены. Внимание, обнаружено вмешательство во внешнюю сферу памяти души. Подтвержден перенос и очистка памяти. Операция завершена. Доступ восстановлен. Все системы в норме.

— Подтверждаю целостность ментального конструкта «Хроники Акаши». Активация сценария синхронизации. Успешно. Расчетное время интеграции — одна тысяча пятьсот семьдесят дней пять часов.

— Спите спокойно, мой господин…

Глава 5. Амнезия

— М-м, м-м, м-м, м-м-м!

— Настоятельно не рекомендую вам это трогать, мастер!

— Неня бу-бу… Цаца — кака? Ы-ы-ы-ы. Неня! Кика ням-ням?

— Нет, не ешь! Фу, кака! Киара, брось немедленно!

— Хны… Хны! Кика — хны! Неня бум-бум! Ы-ы-ы-ы.

— Нет, стой, руки грязные, не бери в… Внимание, получено достижение… Ох, мастер точно будет злиться!

— Мастер, постойте! Здесь высоко, вы можете упасть!

Немо лугаица. Это пльохо. А я нашла такую нямку! Интелесно, она вкусная? Навелное, не-а. Навелное, это бяка и от нее зивотик бо-бо. Немо умная. Ее нада сушаца. Я тепель маенькая и гупенькая. Ланьше я была взлослая-взлослая и о-о-очень умная. Дазе Немо меня слушалася. А потом зые бяки меня сдеали гупенькой! Немо говолит, если я буду сталаться, то опять буду умная. Ух ты, какая штука!

— Мастер, НЕТ!

— Ай! А-а-а! Ножка бо-бо, Не-е-мо-о!

— Мастер, руку, скорее! Исцеление! Исцеление! Исцеление!

— Немо, давай играть в прятки! Чур, я вожу!

— Конечно, мастер.

Немо хорошая. Но иногда строгая. Зато она знает много веселых игр. Когда нам скучно, она показывает мне картинки, а я угадываю, как они называются. Но не как обычно, а как мама с папой говорят. Немо сказала, что она уже «парнализиравала» их язык и даже знает всех буков. Я еще совсем маленькая и потому не должна разговаривать при взрослых, только с Немо. Но я уже все-все понимаю, о чем вокруг говорят.

Раньше я могла только слышать Немо, но теперь она выросла и ей можно ходить ко мне в гости, только ненадолго. Мы с ней очень похожие, у нее такие же волосы и одежда, как у меня. А еще у нее много разных игрушек. Но играть с ними могу только я. Немо сказала, что она невидимка и это будет наш с ней секрет.

Кажется, мама знает, что мы с ней играем, но все равно ее не видит. Она говорит, что это мой «вло-бо-бра-жаемый друг» и что это пройдет, когда я вырасту. Но я не верю. Я уже была взрослой раньше, и мы с Немо играли тогда тоже. Не думаю, что она уйдет, когда я опять стану большой.

Иногда мне снятся сны про то, как я живу в другом месте. Там шумно, много людей и очень высокие домы. Но в основном там скучные дядьки что-то рисуют на доске и много говорят, я не люблю такие сны. Немо сказала, что еще немножко и я совсем все вспомню, только мне надо стать чуть-чуть умнее. Поэтому мы часто играем в умные игры. У меня сначала плохо получалось, но теперь мне даже нравится.

У нас большой дом. Есть комнаты с длинными столами и целой кучей стульев, есть комнаты, где много полок с разными книгами. Утром к нам приходит много детей, но они старше меня и тоже не видят Немо. Мама с папой что-то им рассказывают, прямо как те дядьки из сна. Мне становится скучно, поэтому я ухожу играть куда-то еще.

* * *

В самой большой комнате стоит огромный камин. Я очень люблю сидеть возле него и смотреть на огонь. Кажется, в том, другом месте мне нравилось смотреть на яркие картинки в большой черной рамке, наверное, поэтому я люблю играть в камин. Мне кажется, что ему тоже нравится со мной играть, и иногда он показывает мне красивые узоры или машет рукой, когда никто не видит. Сначала мама мне не разрешала подходить к очагу и ругалась, если я там сидела. Но папа сказал, что, если мне нравится огонь, может, я смогу с ним подружиться и что это важно. Они долго спорили и ругались, но папа победил. Так что теперь мне разрешают смотреть на огонь сколько захочу.

После этого я решила обязательно подружиться с огоньком. Осторожно подошла к нему поближе, когда никого не было рядом. Он горячий и красивый. Но его держит в плену злая решетка. Когда я пыталась протянуть к нему руку, решетка больно меня укусила, так что на руке осталось большое красное пятно. Оно очень сильно болело и чесалось, и я начала плакать. Я боялась, что мама опять запретит мне приходить к камину, если увидит. Немо сказала, что мне пора самой научиться себя лечить, но я не знала как. А потом вспомнила, что один раз мне было больно, мама подула на ранку, и она вылечилась. Поэтому я стала сильно дуть на ранку и очень сильно просить, чтобы боль прошла. Ранка почему-то начала светиться и исчезла. Немо сказала, что я молодец и теперь могу сама себя лечить и мне нужно тренироваться. А я очень обрадовалась, что мама не узнает про камин. Теперь, если я куда-то полезу и поранюсь, я всегда себя лечу, и меня никто не ругает.

А один раз у нас было много гостей, они сильно шумели и веселились. А пьяненький дядька уронил свою красивую бутылку, и она разбилась об злую решетку. А огонь, видно, обрадовался, что решетке досталось, и выскочил погулять по полу, по ковру и даже по некоторым гостям. Наверное, он со всеми хочет познакомиться, а не только со мной. Взрослые начали кричать, бегать и зачем-то брызгать друг на друга компотом. Но я не испугалась и решила, что это мой шанс подружиться с огоньком, пока решетка его опять не поймала. Так что я подошла к нему и погладила. Он был мягкий, теплый и немножечко колючий. Я сказала ему, что не надо бояться злую решетку и что он может дружить со мной, если захочет. Он кивнул, ярко вспыхнул и прыгнул весь целиком в мою ладошку, и даже в большом камине ничего не осталось. Вот решетка разозлится теперь! Взрослые умолкли и все сразу посмотрели на меня. А прибежавший старый дядька почему-то сказал, что точно заберет меня в ученики, когда я вырасту. Я испугалась и сказала, что забирать меня никуда не надо, я же послушная! А все почему-то удивились и рассмеялись. Ой, я же обещала Немо не разговаривать при всех! Прости, Немо. Эти взрослые такие странные! Лучше мне при них больше не играть с огнем. Но Немо говорит, что я молодец: получила магию огня и стала волшебницей-самоучкой.

* * *

С помощью игр я становлюсь все умнее и умнее, а вместе со мной растет и Немо. Мы играем даже ночью, во сне, поэтому я очень быстро учусь. Я сказала Немо, что мне надоели старые игры и я хочу новые. Она думала целый день, да так, что у меня даже колдовать не получалось, и все-таки придумала нам новые веселые занятия. Немо рисует на полу линию, которую больше никто не может видеть, а я должна по ней быстро бегать и собирать звездочки. Линия петляет и рвется, прячется под кроватями и перепрыгивает через стулья. Иногда появляются цветные квадратики, на которые нужно по очереди прыгать. Иногда милые монстрики, которых нужно избегать, или ловушки, которые кидаются в меня большими красными шарами. Немо говорит, что так мы тренируем выносливость, реакцию и ловкость.

Еще мы играем с мячиками. Их надо ловить, бросать, отбивать невидимой дубинкой, пинать ногами и уклоняться. Немо рисует на стенах картинки деревьев и водопадов, красивые замки с высокими стенами, огнедышащих драконов и великанов. Но я все равно вижу, где лежат разные вещи и проходят люди, поэтому никогда не врезаюсь. Ну… почти. Новые игры мне очень нравятся, и я ношусь по дому как бешеная. Но пока я еще ничего не разбила, и взрослые не запрещают мне бегать. За свои игры я даже заработала прозвище Юла. А может, дело в том, что я как-то показывала другим детям свои самодельныеигрушки и больше всего им понравилась юла. Так что эта кличка из языка того старого мира, который мне часто снится.

Иногда во время перерывов я забегаю по своим тропинкам в учебные классы младших детей. Сначала на меня просто не обращали внимания. Но потом кто-то решил меня поймать и выставить за дверь. Только ничего у них не вышло — вот такая я быстрая! Постепенно это превратилось в веселое соревнование. «Эй, Юла!» — кричат они, и с возгласами «Ату ее, ату!» за мной охотится уже весь класс. Немо мне помогает: прокладывает маршрут, «перекрашивает» учеников во всяких смешных зверушек и включает веселую музыку. Я просто обожаю эти догонялки! Эх, жаль, что все картинки, которые она рисует, вижу и слышу только я. Но ребятам тоже весело. Немо говорит, что я уже лучше по ловкости, чем они, и стала для них «тренажером». Говорят, кто поймает меня, тот получит особый приз. Так сказал учитель. Убегать от всех сразу очень трудно, и я даже получила навык «Рывок», который часто меня спасает. А еще я умею быстро реагировать с помощью Концентрации. Но надолго ускоряться я не могу, поэтому использую ее только если очень припечет. Когда способности заканчиваются, самым ловким детям удается меня поймать и заработать хорошую оценку от учителя. Но иногда у меня получается и сбежать.

А еще появились мультики! Когда я хорошо себя веду и многому учусь, Немо разрешает мне их смотреть. Конечно, они взяты из моей старой памяти и я немножечко их помню, но мне все равно, мультики классные! Правда, как-то раз я громко рассмеялась, когда их глядела, и взрослые на меня оглядывались. Теперь мы смотрим их в секретном месте, где меня никто не увидит.

* * *

Немо говорит, что у меня уже очень высокий Интеллект и мне давно можно учиться грамоте. Хотя мне всего два с половиной года, я очень самостоятельная и не приношу неприятностей, ну или сама быстренько решаю все проблемы. С травмами тоже проблем не бывает. Так что за мной уже почти не следят и позволяют играть где захочется. А еще со мной Немо, она предупреждает меня, если я задумаю что-то опасное. Правда, на улицу меня без старших не пускают. Но у нас очень большой дом, и в нем много тайных мест, куда взрослые совсем не заходят. Я хорошо разговариваю на местном языке, но Немо говорит, что это сюрприз, и я пока притворяюсь, что говорить мне сложно. А потом как заговорю — вот все удивятся!

Оказалось, что наш дом — это школа, поэтому у нас много книг и все дети с ними играют. Мне нравится слушать разные истории, когда они читают. Правда мне не разрешают брать книги, говорят, что я еще маленькая и могу их порвать. Но я не маленькая, я уже большая! И Немо говорит, что знает, как научить меня читать, и что это важно. Поэтому я решила, что мы заберемся в библиотеку ночью, тайком. Мы сделали из этого настоящее приключение! Сперва я решила незаметно стянуть на кухне всякое нужное — немного еды, чтобы не урчал живот, потому что, когда долго не спишь, он начинает урчать. А еще я хотела добыть спички и свечи, чтобы не было темно. Это сложно, потому что детям нельзя играть с огнем и все такое. Но мне же не играть — мне же для дела надо! Спички найти мне так и не удалось, поэтому я зажигала свечки своей магией огня. Потом до меня дошло, что с моей магией свечки тоже были не нужны, и мы долго над этим смеялись. Потом стало несмешно, потому что у меня кончилась мана и мы оказались в темноте, и без магии, и без спичек.

В кладовой нашлись какие-то темные тряпки, и я решила сделать из них наряд ниндзя. Даже взяла в шкафу нитку и иголку. Хотя я вроде уже вспомнила, как шить, но все равно с непривычки исколола себе все пальцы. Кажется, я тогда даже научилась еще лучше себя лечить. Сначала было очень страшно бродить по дому в полной темноте, и мы двигались медленно, прятались под стульями и столами. Но потом мне так понравилось быть ниндзя, что я стала играть в него просто так и за несколько дней получила навыки «Скрытность» и «Ночное зрение». Теперь я гораздо лучше вижу в темноте и мне уже не так страшно. Немо говорит, что нам, детям, легче получать навыки, когда мы играем, чем взрослым. Хотя у меня это «понарошку», но все равно мне кажется, что я несколько дней была настоящим ниндзя.

В библиотеке Немо попросила меня перелистывать все книги подряд, потому что она читает очень-очень быстро и сможет выбрать мне самые веселые истории. А заодно будет больше знать про все на свете и лучше мне помогать. Потом мне не придется даже брать книги, потому что Немо сможет сделать для меня их невидимые копии. Можно читать так, чтобы никто этого не понял. Еще она может читать мне книги вслух, но сейчас мне надо самой этому научиться.

Мы выбрали самую интересную детскую книгу про приключения и спрятали ее в нашем укромном месте, в глубокой нише на чердаке. Взрослые туда редко заходят, и я сделала там свое «тайное логово». Забраться внутрь довольно трудно, но оно того стоит. Места маловато, но я маленькая, так что для меня это почти целая комната. Моя личная комната сокровищ. Хотя настоящих сокровищ там пока нет. Если не считать игрушек и соломенного матраса на полу, единственное сокровище висело возле уголка маленького окошка, от которого идет весь свет. Это была связка разноцветных стекляшек, которые я случайно нашла, роясь среди хлама на чердаке. Хорошенько отмыла и повесила на самом видном месте. Наверное, это бусы или ожерелье. В ясные дни оно наполняет комнату целой кучей разноцветных солнечных зайчиков, скачущих по потолку и стенам от малейшего ветерка. Надеюсь, это не чья-нибудь семейная реликвия. По крайней мере, на вид не очень ценная. Но кто знает? Для меня теперь любая блестящая безделушка — сокровище.

Глава 6. Пробуждение

Мои поздравления, мастер! Перенос памяти и синхронизация полностью завершены! Сценарий «Хроники Акаши» успешно завершен. Удалить хранилище данных?

— Да, Немо.

Подтверждаю удаление магического конструкта. Негативный эффект заклинания рассеян.

Освобождено двадцать единиц Интеллекта. Базовое значение Интеллекта — 31 (+13,1).

В глазах просветлело. Как же долго я этого ждал! Уже какое-то время я вполне осознавал, кто я и где нахожусь. Большая часть воспоминаний вернулась. Трудно сказать, остался ли я ребенком, или стал уже взрослым. Восстановление происходило очень медленно. С одной стороны, я все еще та самая дикая и веселая Юла: мне интересно играть в игры Немо и вообще, чувствую себя полноценным ребенком. С другой стороны, я рассудителен не по годам и обладаю воспоминаниями и знаниями двадцатилетнего студента-программиста. Мозг четырехлетнего ребенка для меня, мягко говоря, тесноват. Сложно сосредоточиться, мысли как в тумане. Будто видишь сон и не вполне себя контролируешь.

«Хроники Акаши» — это, по сути, «чит» — программа для обхода законов Системы. Для ее успешного запуска потребовались колоссальные для детского сознания ресурсы. Мой Интеллект снизился аж на целых двадцать единиц. Если бы я не успел быстро его прокачать, то активация чита меня бы попросту убила. Только за счет «Прирожденного мыслителя» в резерве оставалось каких-то несчастных одна-две единицы Интеллекта. Так что, наверное, я был ОЧЕНЬ глупым ребенком. К тому же мое развитие сильно затормозилось, ведь с точки зрения Системы мой базовый Интеллект, без учета бонусов, был равен десяти, и для прокачки требовалось в десять раз больше усилий, чем обычным детям. Впрочем, со временем эта разница почти сошла на нет. Спасибо Немо, которая изо всех сил старалась повысить все мои способности. Да и просто следила, чтобы я не погиб по собственной глупости. Я оставил ей несколько простых, состряпанных на скорую руку игр, которые помогли бы мне развиться. Но теперь я понимаю, что пробелов осталось очень много и часто ей просто приходилось импровизировать. Думаю, она много анализировала VR-игры из моей памяти и пыталась их воссоздать. Гонки по дому и догонялки с другими детьми — целиком ее заслуга.

И вот теперь, когда перенос завершен, негативный эффект пропал, и Интеллект, с учетом бонусов, разом скакнул до сорока четырех единиц! Стало легче думать и попросту дышать. Вот почему я так ждал этого сообщения. Ну, и теперь можно уверенно сказать, что все прошло хорошо. То ли Боги-админы не заметили нашу маленькую хитрость, то ли решили, что такой способ не нарушает никаких дурацких правил или что раз уж я исхитрился провернуть подобное, то заслуживаю своей награды. Не знаю. В любом случае операция завершилась успешно.

Я стоял перед зеркалом и разглядывал маленькую растрепанную девочку в грубой одежде. Вот, значит, как я сейчас выгляжу. Тонкие черты лица, чуть вздернутый носик, карие глаза. Пышные, немного вьющиеся волосы, торчащие во все стороны, будто их наэлектризовали. Одуванчик! Цвет — светло-русый, в тон моей неказистой сельской одежде. Довольно широкие скулы и округлый подбородок — еще не оформился до конца. Надеюсь, я не буду слишком красивой, когда вырасту. Странно слышать такое от девчонки, но все же внутри я парень, и мне хотелось бы избежать лишнего внимания к себе. Вот влюбится кто-нибудь, отдадут меня замуж (считай в рабство), и что прикажете делать?

Одежда здесь довольно простая. По большей части из серой или коричневой грубой ткани наподобие льняной. Не мешковина, конечно, но все равно, на мой вкус, слишком шершавая и жесткая. Юбки тут носят девушки постарше, а вот дети, независимо от пола, чаще всего бегают в штанишках. Длинный свитер с заплатками на локтях и легкая накидка с примитивными деревянными пуговицами на случай ночных холодов — вот и весь мой нехитрый набор вещей. Выгляжу как деревенская бродяжка. Уровень жизни здесь довольно низкий, так что никаких милых нарядов!

Поселок называется Теалос. В честь какого-то старого Бога или что-то в таком роде. Типичная деревушка, сооруженная под прикрытием невысокой скалы. Пара сотен заурядных деревянных и глинобитных домов, компактно расставленных по кругу на случай нападения. У подножья скалы — небольшой родник, от которого через всю деревню течет ручей. Снаружи все это обнесено плотным деревянным частоколом. Плюс несколько сторожевых помостов у ворот. Никаких огородов: все земельные участки расположены далеко за оградой. А вот стойла для животных — внутри, и после дождя по поселку можно ходить только с плотно зажатым носом. Да и в прочие дни на улице пахнет вовсе не фиалками, в лучшем случае — свежескошенной травой и молоком.

Школа, крохотная часовня жреца и сельская ратуша (по совместительству казарма) расположены в самом центре Теалоса и сделаны, в отличие от остальных зданий, из камня. Думаю, их создавали при помощи магии земли. Это самые прочные и крупные строения, ну, если не считать часовни. Вообще-то мне пока не дозволено покидать дом без присмотра, но с чердака школы довольно просто залезть на крышу. А Рывок позволяет мне достаточно безопасно перепрыгивать с дома на дом. Так что вечерами я иногда выбираюсь на свободу — подышать свежим воздухом, полюбоваться закатом, понаблюдать за местным бытом. Выйти, что ли, прямо сейчас, прогуляться, проветрить голову? Почему бы и нет?

Я вылез из окна и присел на крыше, вглядываясь вдаль. Вон пацаны из третьего класса играют на площади в войнушку четыре на четыре. С реальными учебными посохами в руках. Такими вполне можно убить, а они, смотри-ка, обходятся даже без травм. Самураи, блин! Я в свои девять лет мастерски владел разве что рогаткой… Мускулистый здоровяк — местный кузнец, кажется, его зовут Тамал, везет огромный, метра три в высоту, воз дров. И как только его кляча еще на ногах держится? Ага. На крутом подъеме она все-таки сдулась. Не беда: сам впряжется рядом да и вытянет телегу на пригорок вместе с несчастной клячей. Градоначальник и по совместительству капитан стражи мастер Аргус делает вечерний обход, заложив руки за спину. С ним мастера Олан и Гарм. Все трое — бывшие авантюристы и наши сильнейшие бойцы. Есть еще один старый маг, но он давно на пенсии и в дела деревни никак не вмешивается.

О, кажется, они заметили небольшое затруднение, в которое попал Тамал. Мастер Гарм ухватился за сбрую кобылки, и она теперь отчаянно бьет ногами воздух. Этот дядька просто не умеет рассчитывать свою огромную силищу! Олан заботливо отцепил хомут лошади — так ведь и задушить недолго — и тоже принялся помогать. Аргус не вмешивается: по статусу не положено. Люди здесь явно сильнее, чем в моем прежнем мире. А все из-за Системы. Высокие характеристики позволяют им буквально творить чудеса атлетики.

Ладно, пора бы мне заглянуть и в свои статы! Для начала разберемся со способностями. Что тут у нас?

— Немо, мне нужно объяснять тебе, что такое игровой интерфейс?

— Я понимаю, о чем вы, мастер. Сейчас подготовлю несколько вариантов дизайна.

Как я и думал, Немо за это время стала гораздо более понятливой и инициативной. В поле зрения появились разноцветные полоски, обозначающие мой уровень Здоровья, Маны и прочее. Как много параметров!

Здоровье — 190.

Мана — 441.

Насыщение — 120.

Внимание — 200.

Выносливость — 230.

Думаю, все параметры завязаны на характеристики. У меня 19 Телосложения, а Здоровья — 190. Все достаточно просто. Насыщение не слишком понятный термин. Думаю, это индикатор голода, он единственный неполон. Что-то вроде запаса калорий. Ну да, только подумал о еде, как живот требовательно заурчал. Так, где моя заначка? Заодно проверим догадку.

Питаются здесь довольно просто. Взрослые занимаются земледелием и скотоводством. Выращивают злаки, овощи, корнеплоды. Внешне местные растения немного отличаются от привычных мне земных, но сути это не меняет. Ну подумаешь, картошка фиолетовая! Съедобно — и ладно. Вполне возможно, это и вправду картофель, просто у местных селекционеров получился немного другой вид. Морковь в моем мире тоже не всегда была красной. Мясо мы едим довольно редко, в основном по праздникам, но я не жалуюсь. Зато здесь много сладких фруктов. Их высушивают, и получается лакомство наподобие фиников или кураги. Вот именно такими сухофруктами я и решил слегка подкрепиться.

— Немо, а что за маленькая серая полоска возле Маны дергается?

— Для сложных расчетов мне нужны вычислительные схемы, которые создаются в центре вашей магической силы. Когда все операции завершены, схема разрушается, а Мана возвращается обратно. Но чем выше нагрузка, тем больше магической силы будет временно недоступно.

Вот это новость! Так, надо держать это в голове. Не перегружать Немо во время боя, по крайней мере. У всего есть своя цена. Ну да ладно, когда никаких сложных задач нет, «загрузка процессора» очень низкая, почти незаметная. Но если я поставлю сложную задачу, могу на время остаться вообще без магических способностей! Что-то такое было у меня в детстве… Уже и не припомню.

— Что у нас с характеристиками?

Появилось небольшое окошко. Посмотрим. Хе-хе, а мне это нравится! Немо, ты просто молодец! Вернее, мы оба молодцы.

* * *

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 3. Возраст: 4. Ранг: искатель.

Специальность: маг-самоучка.

ТЕЛ — 19 (13+5).

ИНТ — 44,1 (31+13,1).

СИЛ — 12 (12+0).

ВОЛ — 20 (15+5).

ЛВК — 23 (23+0).

Свободных Очков Развития — 0.

* * *

Хотя я составил игры только для тренировки мозга, благодаря «VR-гонкам», которые придумала Немо, Ловкость выросла почти так же сильно, как Интеллект. Остальные характеристики тоже слегка подросли, в среднем на девять-десять единиц. Видимо, сейчас мои способности заточены под магию и ловкость. Интересная подборка получается! Только одна беда с этими цифрами… Моя лучшая характеристика — сорок четыре, но много это или мало? Откуда мне знать?

— Немо, у тебя есть данные об уровне Силы окружающих людей?

Немо задумалась. Серая полоска внутри индикатора Маны ненадолго скакнула почти до середины, а потом вернулась обратно. Даже общий запас энергии снизился на пару пунктов. Ну да, в этом мире за электричество тоже надо платить.

— Ответ положительный. Метаанализ разговоров и событий подтверждает: ваш Интеллект сейчас почти на уровне среднего взрослого человека, если он не специализируется на магии. Ловкость на уровне подростка. Остальные параметры являются нормой для шестилетнего ребенка.

А мне сейчас четыре с половиной. Ха-ха. Ха-ха-ха! Дамы и господа, ваши овации, теперь я официально читер! Ладно, с этим тоже надо быть осторожным. Если кто-то сможет определить мои характеристики, то сразу поймет, что здесь что-то неладно. Угрозу сожжения еретика на костре пока еще никто не отменял.

— Немо, ты в книгах не находила упоминаний? Тут есть какие-то способы узнать чужие характеристики?

— Подтверждаю. Существуют люди, имеющие навык «Оценка». В основном это опытные торговцы, сильные маги или искатели приключений. Но если уровень этого навыка низкий, Оценка дает лишь примерные результаты. Чтобы узнать о человеке все, вплоть до его способностей, нужен максимальный уровень этой самой Оценки. Когда детям исполняется двенадцать лет, многие родители отправляют их в крупные города для поступления в высшие учебные заведения. Там характеристики будущих студентов тоже оцениваются ради выбора подходящей специальности. Еще можно узнать свои характеристики в храме у местного жреца.

Вот как. Значит, мне следует избегать крутых магов и опытных торговцев. А если я пойду «в институт», там меня тоже могут раскрыть. Ну ничего, время есть. Попробуем что-то придумать. Как стану постарше, можно будет списать на гениальность, но четырехлетний ребенок с характеристиками взрослого — это повод для беспокойства. От могущественных людей лучше пока держаться подальше, не смотреть в глаза и все такое. Не привлекать к себе внимания, в общем. Навык Оценки тоже неплохо бы заполучить. Надо будет выяснить, как это сделать.

— Ладно, давай посмотрим мои навыки. Должен же я четко представлять, на что сейчас способен!

«Ассистент», четвертый уровень. Немо явно подросла за это время. Сразу видно, что старалась изо всех сил. Она даже сумела создать свой детский аватар, чтобы играть со мной-малышкой в активные игры. Правда, выглядела она в точности как я, и, наверное, это было довольно странно — играть с самим собой.

«Магия исцеления» — второй уровень. Заклинания: «Лечение легких ран» и «Восстановление».

Да, помню, как-то выдохся от беготни и попробовал направить немного Маны в ноющие мышцы. Оказалось, что так можно частично восстановить Выносливость. Видимо, чтобы освоить заклинание, нужно его хоть раз применить. А чтобы применить, нужно четко понимать, как его делать. Так что без учебы никак. Но можно и самому экспериментировать с манипуляцией Силой.

«Магия огня» — третий уровень. Ну да, я много использовал ее по ночам в библиотеке, вот она и выросла. Заклинания: «Поглощение», «Пламя свечи».

Негусто. Надо попробовать создать что-то более убойное. Чего тянуть? Я зажег в ладони небольшой огонек и попытался метнуть его в старую железную сковородку, висевшую на стене. Но огонь рассеялся, едва оторвавшись от моей руки. Мана слегка просела. Ладно, все не так просто. Потом этим займусь.

«Рывок» — третий уровень. Позволяет резко ускориться, чтобы быстро напасть или уклониться от удара. Дистанция — до трех метров, откат — десять секунд, тратит Выносливость и Концентрацию.

А вот это очень круто! Огромная удача, что у нас вышло получить его в простой детской игре в догонялки. Ну, когда за тобой гоняется дюжина азартных подростков, хочешь жить — умей вертеться, а вернее ускоряться. Совершенно незаменимое умение для воина, но и магу пригодится. Однако получится ли у меня колдовать «на бегу»? Зуб даю, для подготовки большинства заклинаний нужно много времени. Как я себе это представляю, маг вообще должен стоять как вкопанный, когда колдует. Так ли это? Надо узнать. Может, Немо сумеет помочь в этом вопросе?

— Немо, ты можешь управлять моими движениями?

— Ответ отрицательный. Управление телом невозможно. Только передача сигналов органам чувств.

— Печаль… Ладно, а как насчет управления моей магической энергией? Ты же ее используешь для этих своих процессоров!

— Это возможно.

Уже лучше. Я пока плохо понимаю, как работает магия в этом мире, но будем считать, что с помощью Немо билд «шустрого мага» уже не выглядит полным провалом. По крайней мере, пока я не приведу в порядок свои слабые стороны. Или не придумаю что-то еще.

«Скрытность» и «Ночное зрение». Первый уровень. Это результаты моих игр в ниндзя. Ну, тоже полезно. Кто знает, где это может пригодиться. Тем более ребенку. Точно не помешает. А что насчет новых достижений?

Уникальное достижение «Маг-самоучка». «Вы обучились стихийной магии без посторонней помощи и гораздо лучше чувствуете потоки своей Маны. Эффективность ваших заклинаний повышена на десять процентов».

Люблю способности со знаком процента. Пусть небольшой бонус, но очень приятный. Кажется, все уникальные достижения дают бонусы в процентах. Эту штуку я получил после того случая с камином. Вместе с «Глотателем огня», открывшим мне эту жгучую магию. Что-нибудь еще?

— Мастер, лучше вам не листать дальше, — подала голос Немо.

— В чем дело?

— Вам не понравится то, что вы там найдете.

Ее голос показался мне смущенным. Вот уж не думал, что у нее могут быть какие-то эмоции. В чем дело? Я пролистал список. И тут мне правда стало не по себе.

«Геофагия». Описание: «Ну что же, некоторым и такое по вкусу». Сопротивление отравлению, сопротивление ядам, сопротивление болезням? Что это за география такая? Нет, стоп, заканчивается на «фагия», то есть… поглощение? Поглощение земли? Чего?! Я что, землю ел, что ли? Это же сколько надо было слопать, чтобы достижение получить? Я такого не помню! Немо?!

— Информация: маленькие дети — весьма капризные и неуправляемые существа.

— И это твое оправдание? Немо! Ты должна была следить за мной!..

Тишина. Кажется, другого ответа не дождусь. В принципе, я понимаю. Сразу после «стирания» уровень моего Интеллекта составлял около двух единиц. Я был непроглядно туп. Даже по меркам младенцев. Бонусы, конечно, приятные. Но теперь мне как-то не хочется показывать кому-либо свои способности. А нельзя ее просто удалить? Эх, Немо-Немо.

Ну хорошо хоть не какашки!

Глава 7. Рукоделие

С тех пор как я снова себя осознал, прошло чуть больше года. И надо сказать, я потратил это время с большим толком. Пока другие дети развлекались, помогали взрослым и играли в примитивные игры, я усердно тренировался, читал книги, изучал свои возможности и законы этого мира.

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 5. Возраст: 5. Ранг: Искатель.

Специальность: Маг-самоучка.

ТЕЛ — 21 (16+5). Здоровье — 210.

ИНТ — 59,5 (45+14,5). Мана — 595.

СИЛ — 19 (19+0). Насыщение — 190.

ВОЛ — 23 (18+5). Внимание — 230.

ЛВК — 32 (32+0). Выносливость — 320.

Свободных Очков Развития — 0.

Я уже примерно представляю, как устроена местная «прокачка». Все очень просто: чем больше времени ты тратишь на тренировку способности, тем сильнее она становится. Но чем выше характеристика или навык, тем дольше нужно заниматься, чтобы «поднять» их на один пункт. Скажем, на прокачку единицы Интеллекта у меня сейчас уходит в среднем месяц. И это при том, что мои тренировки не идут ни в какое сравнение с тем, чем занимаются местные дети. Высшая математика и программирование Немо — это вам не счет на палочках и заучивание стишков. Впрочем, я трачу немало усилий и на другие дисциплины: мы порядком развили VR-игру, разработанную Немо, и она неплохо повышает мою Ловкость. Теперь я пулей пролетаю по всему дому, уклоняясь от «ловушек», перепрыгивая через виртуальную лаву, отбивая снаряды-мячи и швыряя такие же виртуальные снаряды в несуществующих врагов-скелетов. Мои личные «Подземелья и драконы»! Жаль, что играть в них могу только я, но сражаться против Немо тоже довольно интересно. Взрослые при моем появлении только удивленно качают головами, а дети уже совершенно не способны поймать меня во время традиционных догонялок. Награда за мою поимку выросла до небес и стала почти мифическим достижением.

«Свободные Очки Развития», которые можно потратить куда угодно, добываются только одним способом — в сражениях с людьми и монстрами. Но за пределы деревни детей не пускают, так что этот способ для меня пока недоступен. Пару раз мне попадались на чердаке крысы — самые обыкновенные, но за них давали сущие крохи опыта, и охотиться на них было почти бесполезно.

Для ребенка вроде меня норма — второй уровень, лучшая характеристика около двадцати, а остальные — от шести до двенадцати. Так что да, в этом смысле я читер. Конечно, до старших ребят, лет двенадцати, которые уже заканчивают школу, я не дотягиваю, но все мои сверстники остались далеко позади. Мне на руку играют три основных системных бонуса: юный возраст, высокая сложность тренировок и навык «прирожденного мыслителя», ускоряющий мой рост. В общей сложности развитие дается мне раза в полтора легче, чем остальным. Да и занимаюсь я много больше, чем обычная малышня — по восемь-двенадцать часов в день, как почти все взрослые. И еще столько же ночью, в осознанных сновидениях. Правда, там я не могу качать ничего, кроме Интеллекта. Да, сейчас мое преимущество, может, и не слишком велико, но высокие характеристики позволят мне раньше перейти к более сложным тренировкам и развиваться еще быстрее. Как и в любой экспоненциальной гонке, чем больше проходит времени, тем значительнее становится отрыв.

Я не пожалел времени на проверку разных сновидческих техник из своего мира. Но получить удалось лишь еще один дополнительный навык.

«Выход из тела» — в сновидении вы способны перемещаться в реально существующие места, в которых бывали раньше.

В отличие от обычных снов, это умение, похоже, действительно позволяло свободно перемещаться по поселку или, возможно, по какой-то его проекции. Во всяком случае людей здесь не было. Зато все предметы находились на своих местах и полностью копировали реальные. Даже книги. Библиотека — плохой пример, всю литературу здесь я перелистал уже давным-давно. Но, заглянув в кузницу, я нашел несколько незнакомых справочников по сплавам. И с удивлением осознал, что могу их прочитать. Это же просто супер!

Чуть ли не вприпрыжку я направился к дому местного старика мага. Вот уж у кого точно найдутся полезные для меня фолианты! Но вместо того чтобы спокойно пройти сквозь стену, как это обычно бывает в сновидениях, я на полном ходу врезался в нее лбом. Вот так сюрприз! Хорошо хоть боли здесь совсем нет. Но… Это какой-то барьер? Или дело в том, что я никогда не был внутри его дома? Обидно! Ну ничего, рано или поздно я до вас доберусь, мои книжечки!

Точно таким же «плотным» оказалось и здание сельской ратуши, хотя внутри нее я определенно раньше был. Надо думать, строили ее люди сведущие в подобных лазейках Системы. Где-то внутри точно находится местный архив и прочие важные документы поселка. Так что, очевидно, это какая-то защита.

Я решил проверить еще один загадочный стратегический объект — небольшую часовню, игравшую роль местного «храма всех богов». Осторожно постучал по стенке кулачком — на всякий случай. И чуть не упал от неожиданности: сквозь стену проступило огромное каменное лицо — того самого старика, что до смерти перепугал меня в младенчестве.

— Чего тебе? — прогрохотал его голос. — Катись отсюда, мелкая!

От испуга я попросту проснулся. Нет, в церковь я больше ни ногой!

* * *

Настало время обрести небывалое могущество! И как же я собираюсь этого добиться, спросите вы? О, это очень хороший вопрос! Для начала нужно связать себе шарфик! Зима близко! Драконы тоже!

Не сошел ли я с ума, спросите вы? Постоянно задаю себе этот вопрос с тех пор, как очутился в другом мире. Определенно, сошел! И очень давно. Сколько ни успокаивай себя тем, что внутри галлюцинации может пройти очень много времени, но я здесь УЖАСНО долго. Я встаю по утрам, занимаюсь своими делами, играю с ребятами в школе, ем, читаю, настраиваю программы для Немо, слушаю разговоры взрослых и детей. И знаете что? Мне уже не придумать внятного объяснения происходящему. Либо я сошел с ума и лежу сейчас где-нибудь в коме, либо правда попал в другой мир, прямо как в сюжете какой-нибудь фэнтези-новеллы. Теперь это мой мир, я тут живу, и к этому следует относиться серьезно. Потому что по всем законам жанра рано или поздно станет «жарко». Это же мир меча и магии! Начнется война, или прилетят злые драконы, или наступит местный Рагнарек. Да все что угодно! Так что мне надо быть готовым ко всему и на полную использовать все свои знания и способности.

При чем тут шарфик? Очень просто! Я пришелец из другой реальности, и у меня много разных полезных знаний. А какова главная особенность моего родного мира? Что используется там повсеместно и служит движущей силой всех наших технологий? Правильно, электричество! Значит, первым делом мне нужно освоить магию электричества. А где его достать в средневековом мире? Правильно, вылезти на крышу во время грозы, взять в руки длинный шест и ждать, пока тебя шарахнет молния! Шучу. Я же не самоубийца. Такое не каждый взрослый мужик сумеет пережить.

Нет, все гораздо проще! Смотрите внимательно. Сейчас я зашторю окно, чтобы стало темно. Беру свой шерстяной шарфик и надеваю — правильно, на голову! И начинаю изо всех сил тереть по волосам! Отчего моя прическа уже совершенно неотличима от одуванчика. А теперь смотрите и ужасайтесь! Я провожу рукой по шарфу. Треск-треск! Трепещите, смертные! Я! Бог! Грома!

Поначалу это показалось мне отличной идеей. Оригинальной и простой в исполнении. Я сразу же бросился искать на чердаке среди ветоши подходящий кусок вязаной ткани. Но как бы не так! Шерстяная одежда в этом мире, конечно, есть. Но оказалась, что она дорогая и не все могут ее себе позволить. Люди здесь чаще ходят в чем-то наподобие льняной или хлопковой одежды, которая делается из растений. И она совершенно не электризуется. О да, я проверял — целый день терся, как мартовская кошка, обо всю одежду в доме. А когда закончилась бесхозная одежда — обо всех взрослых, благо дети и не такое порой вытворяют. Безрезультатно!

Шкуры животных здесь тоже ценный товар, ребенку не так просто их заполучить. Пришлось идти на крайние меры. Хорошая новость состояла в том, что шерсть я все же добыл, плохая — в том, что все собаки в округе теперь боятся меня как огня, хе-хе. Бросаются врассыпную, едва я выгляну из дома. Но удрать от меня нынче довольно трудно! Так что теперь я гроза собак. «Гроза», хе-хе. Все же иногда маленькие девочки — это зло в чистом виде! Нет, я, конечно, давал собакам еду в качестве компенсации и все такое. Но что поделаешь, некоторые просто не любят расчесываться! Я вот тоже не люблю. С моими патлами это настоящая пытка!

И да, оказывается. собачью шерсть надо вычесывать щеткой, а не стричь ножницами. За это эпохальное открытие мне пришлось заплатить парой магически залеченных укусов и ужасными отношениями с несколькими облысевшими дворовыми шавками. Внешний слой шерсти слишком жесткий для вязания, поэтому требуется подшерсток. Но собаки и так довольно сильно линяют, так что нет никакой нужды в варварских методах.

Шерсть я хорошенько отстирывал, сушил и скручивал в нитки самодельным веретеном. В качестве спиц пришлось использовать две прочные, остро заточенные веточки. Откуда я все это умею? Ну, скажем так, мое первое детство тоже не прошло зря. Ладно, вру, детство как детство. Страдал всякой ерундой. Как-то раз бабушка научила меня вязать. Девчачье занятие? Мне-малышу было наплевать. Если бы не эти воспоминания, я бы, пожалуй, пробрался ночью в какой-нибудь богатый дом и получил на всю жизнь клеймо воришки на правую руку. Шучу, нет здесь такого. Ну может, навык воровства получил бы. Но не хочется до этого опускаться. Хватит с меня и одного сомнительного навыка.

Из подручного хлама, найденного на чердаке, я соорудил примитивный конденсатор — своего рода лейденскую банку. Ай! Больно кусается! Вот так несколько часов под звуки собственных вскриков я изображал из себя громовержца-златовласку в шарфе, очкарика-который-выжил в шарфе и всю команду его товарищей, вплоть до того-кого-нельзя-обзывать, и дальше по списку, пока наконец не услышал голос Немо:

— Получено достижение «Проводник». Доступна Магия молнии.

Это было больно, но весело! Даже Воля немного повысилась! Кажется, я начинаю понимать, как ее тут прокачивают… А шарфик я, пожалуй, оставлю. Зима ведь и правда близко. Еще несколько часов на тренировки и эксперименты с новой магией, и я смог получить заклинание «Электрошок». Действует оно только при касании, но бьет довольно болезненно. Да, я попробовал один разок на себе. На самой минимальной мощности. И сразу же пожалел об этом. Нога попросту онемела — я несколько секунд не мог ею шевелить. Заклинание нанесло урон по Здоровью, Мане и Вниманию одновременно. Шикарно, настоящее боевое умение, причем парализующее! Пришлось знатно потрудиться, зато теперь в моем арсенале появился еще один козырь. Холодного оружия у меня вообще никакого нет, а маленькой девочке нужно иметь способы защитить себя в этом жестоком мире, не так ли? Ох, как-то вот это сейчас зловеще прозвучало…

С магией мне пришлось разбираться довольно долго. Простые трюки давались легко — вроде того, чтобы превратить свою пятерню в подобие магического «подсвечника» с пятью огоньками, горящими над каждым пальцем. Но сделать из этого что-то боевое оказалось не так просто. Я провел немало времени в своего рода «медитациях», пытаясь нащупать источник магии в своем теле и научиться ею более-менее сносно управлять. Мана хранилась где-то в области сердца и ощущалась как что-то теплое и немного колючее, вроде только что проглоченной газировки. Требовалось сосредоточиться на этом ощущении и направить сгусток энергии по руке — прямо в ладонь. Как только разобрался в этой технике, получил «Чувство маны» и «Управление маной», которые тоже пришлось некоторое время тренировать. Правда, это оказалось на удивление легко. Например, Немо растет в уровнях гораздо, гораздо медленнее, так что навык навыку рознь.

Огненная стихия использует мою магическую энергию как топливо. Стоит потоку Маны оборваться, и огонь тут же погаснет. Я наловчился собирать шарик энергии в пальце и щелчком отправлять его в полет. Дальность так себе, скорость тоже, но это начальное умение, самое примитивное. Так я получил «Сгусток огня». Если долго собирать в ладони Ману и потом бросать ее, как мяч, получается «Огненный снаряд». Но если копить Ману слишком долго, она может полыхнуть прямо в руке. Видно, есть предел энергии, которую я могу удерживать. Недостатков у «снаряда» множество. Летит медленно, в воздухе быстро рассеивается. Но это пока самое разрушительное мое умение (см. Приложение).

Наверняка опытные маги посмеялись бы над моими потугами. Но учителя у меня пока нет, как и хороших книг по магии. Хоть я живу, можно сказать, прямо в школе, а мои родители — учителя, это всего лишь «общеобразовательная» школа. Здесь учат самым базовым вещам: писать, читать, считать. Ремеслам обучают только мастера и только избранных учеников. А чтобы получить высшее образование, и вовсе нужно отправляться в большой город.

Учебник по азам магии мы с Немо нашли. Но он оказался абсолютно бесполезным. Наполовину мифы о природе магии, наполовину очевидные вещи, в которых я уже и сам давно разобрался. Видимо, практические навыки принято получать лично, напрямую от учителя. Могу понять почему. Вспышку «огненного снаряда» в руке приятной не назовешь. Я будто засунул руку в горящий напалм! Хорошо, что удалось сразу же, почти рефлекторно, рассеять огонь. Секунда промедления — и получил бы весьма серьезный ожог. Эта штука плавит даже металл! Исцелять себя я уже немного умею, но, если оторвет руку, «Лечением легких ран» точно не обойдешься. Еще и одежда обгорела. И как мне теперь это родителям объяснять? «Наигралась»?

* * *

Шесть лет — это большой праздник. Малое совершеннолетие. Скоро я уже не смогу «слоняться без дела»: как только начнется учебный год, придется идти в школу. Ну, вернее, посещать занятия, ведь я же и так в ней живу фактически.

На праздник явился даже местный жрец и соизволил дать мне прикоснуться к своей клюке — нашему сельскому Алтарю. Сперва я немного недоумевал, но потом понял: Система тоже собиралась порадовать меня полезным бонусом.

Жреца приглашают довольно часто. Во-первых, сразу после рождения, чтобы залечить возможные травмы и болезни, а заодно зарегистрировать младенца в Системе. Это поддерживает относительно низкий уровень детской смертности, несмотря на отсутствие нормальной медицины. Затем в шесть лет, двенадцать и восемнадцать, отмечая главные вехи взросления. И каждый раз у человека есть шанс стать Искателем — получить возможность «покупать» системные навыки, развивать их, пользоваться магией и т. д. Все те, кто не прошел проверку, так и остаются Юнитами: они могут прокачивать Силу, Ловкость и остальные параметры, а вот магия и какие-либо способности им недоступны, как и покупка новых навыков. Но они все еще могут купить «квалификацию». Например, специальность кузнеца или техники владения каким-нибудь оружием. Если сумеют накопить достаточно Очков Развития, конечно.

Доподлинно неизвестно, по каким критериям Система отбирает будущих «игроков», но это точно не относится к обычным параметрам вроде Силы воли и Интеллекта. Некоторые считают, что этот отбор случаен, другие — что он основан на более тонких чертах личности, таких как дисциплина или амбициозность. А возможно, даже эзотерических, скажем, «личной силы» изначальной души или «степени осознанности». Среди людей число Искателей составляет около пяти процентов. Но по естественным причинам в крупных городах их намного больше, чем в поселках вроде нашего Теалоса. Некоторые расы почти целиком состоят из Искателей, например, тифлинги — краснокожие гуманоиды с рожками. Им с самого детства прививают строгий кодекс чести, на манер самурайского. Для других рас стать Искателем — большая удача. К таким относятся и гоблины — одни из наиболее глупых и беспринципных тварей среди всех разумных. Это тоже наводит на размышления.

Мне повезло: Система признала меня «годным» еще при рождении. Но это огромная редкость. Знаю, многие дети, особенно из тех, кто постарше, из кожи вон лезут, чтобы добиться ее одобрения. Или, наоборот, боятся подобного исхода. Искатель — это чаще всего прямой билет в ряды армии. Не всем такое по душе.

— Получено уникальное достижение «Малый дар». Вы можете выбрать любой навык из предложенного списка: «Магия пространства», «Магия гравитации», «Магия призыва».

Да, перечень явно неслучайный. Одна сплошная магия. Похоже, без малого полсотни в Интеллекте не оставили мне иного выбора. Впрочем, один только этот список для меня сокровище. Самого знания достаточно, чтобы я начал думать, как получить контроль над этими стихиями. Судя по книгам, разновидностей магии здесь много: свет, вода, огонь, холод, металл, земля, воздух и исцеление. А вот те три, что предложила мне Система, в бестолковом школьном учебнике по магии даже не упоминаются. Лишь по косвенным намекам в прочих книгах понятно, что они существуют, но встречаются крайне редко. А тут сразу три! Кажется, я сорвал джек-пот. Или попросту обставил всех сверстников во всеобщей гонке вооружений. Да, я читер, простите, ребята, в этом поколении вам всем придется подвинуться.

Кроме того, предложенные мне навыки сложно или невозможно получить естественным путем, вроде того трюка, что мы провернули с шарфом и электричеством. Похоже, для того чтобы получить контроль над стихией, нужно долго и тесно взаимодействовать с «сырой», природной силой. То есть я не могу попросить другого мага применить ко мне магию гравитации, чтобы ей быстренько научиться. Или пройти через чей-то портал, чтобы суметь их создавать. Подержать в руках посох молний и стать магом грома. Это было бы слишком легко. И теперь вот вам задачка: «повзаимодействуйте» с природной гравитационной аномалией. Или с настоящим разрывом пространства-времени. В домашних условиях, посреди средневековой деревушки. Что, слабо?

Видимо, подобные способности появляются у людей исключительно в качестве даров Системы. Все навыки из моего списка довольно мощные, но, думаю, стоит подождать с выбором, пока я не соберу больше информации про здешнюю магию. А пока можно осваивать остальные стихии.

Насколько я понимаю, сам Алтарь — это что-то вроде точки прямого доступа к Системе. Через него можно узнать все свои характеристики и достижения, распределить свободные Очки Развития. Правда, у меня для всего этого есть Немо. Но, кроме этого, через алтарь можно «купить» и что-нибудь новое, за все те же Очки Развития, конечно. Ради интереса я снова прикоснулся к посоху.

— Обнаружено подключение. Желаете загрузить каталог услуг? — раздался голос Немо.

Я мельком глянул на огромный список. Чего здесь только нет! Пакеты базовых квалификаций, вроде «свежевания» или «ювелирного дела». Можно загружать в мозг чужие знания? Ну да, раз я смог загрузить в себя целую прошлую жизнь, стоило ожидать чего-то подобного. Но, насколько я понимаю, здесь есть только те навыки, которые более-менее доступны в нашем мире. Нет, например, «криптографии» или «программирования». Правда, есть, то, что можно перевести как «инженер-конструктор», за пятьсот ОР, в десять раз дороже того же «кузнеца» или «столяра». Правда, чтобы его разблокировать, потребуется еще десяток других, более простых квалификаций. Итого аналог высшего образования обойдется в несколько тысяч ОР. Цена жизней пары дюжин человек. Чисто теоретически вместо учебы можно было бы просто устроить смертельный турнир между студентами: если сумел выжить, значит, автоматически становишься выпускником. Жестоко! А уж какими зловещими ассоциациями снова обрастает слово «доцент»…

Не знаю, насколько такие пакеты знаний вообще полезны, но можно будет и попробовать разок, если найдется что-то действительно ценное. Правда, если речь идет об эквиваленте нескольких прочитанных книг, явно не стоит тратить на это драгоценные Очки Развития.

Еще тут есть техники владения самым разным оружием, навыки парирования и ношения доспехов. Боевые способности вроде Рывка, позволяющие быстро бегать, метать снаряды, наносить более мощные удары и все в таком духе. Абсолютно все виды магии, включая пространство и гравитацию. Правда, цены на последние две заоблачные. Сотня тысяч Очковразвития и выше — эквивалент трехсот лет чьих-то упорных тренировок, помноженных на один процент — мизерную долю опыта, которую Система дает тебе за каждое убийство. Даже не знаю, что сказать! Дорого. Очень дорого! Особенно если учесть, что расплачиваться в этом ужасном «магазине» можно лишь чужими жизнями.

Свободных очков у меня сейчас совсем нет. За пару крыс, что я убил на чердаке, получил около 0,5 ОР. За волка можно получить около десятка, насколько я знаю, за гоблина или другого разумного — примерно сотню. Но за сто очков тут можно купить разве что «дровосека»… И к чему такие траты, если я могу просто взять топор и за пару дней сам всему научиться? Бред.

Недостаточно просто купить навык, его еще нужно прокачивать. И честно говоря, когда мы с Немо сделали примерные прикидки, оказалось, что и тут Система накручивает свой процент. Тренироваться самому гораздо выгоднее, чем вкладывать очки! Правда, порой на это требуется совсем уж много времени. И про все эти тонкости даже в местных книгах — ни слова!

Однако время от времени и от жадной Системы можно что-то получить. Когда ты открываешь новое достижение, навык или бонус дается тебе совершенно бесплатно. Правда, справочников со всеми известными достижениями я пока не встречал. Такие вещи наверняка держатся в секрете. Да и с точки зрения Системы это совсем даже не подарок, а инвестиция. Полученный навык тебе придется развивать, и после твоей смерти он вернется ей «с процентами».

* * *

И вот пришла весна. Жизнь моя круто изменилась, причем сразу в нескольких направлениях. Из хороших новостей: теперь раз в неделю с нами будут заниматься «мастера» — местные умельцы, авантюристы и ремесленники. Ну как заниматься. Опять же черная, неблагодарная работа. От ученичества одно название. Но мастеров можно менять, если только они согласятся тебя обучать. Так дети знакомятся с тем, что представляют собой разные профессии. Просто подглядывая за рабочим процессом, уже можно выяснить немало полезного. На распределение учеников внезапно пришел мастер Брандоар, тот самый старик-затворник, местный специалист по магии, и заявил, что забирает меня к себе и точка. Мой «Бранд нью мастер»! Бранд-мастер, хе-хе. Эх, никто в этом мире не поймет моих шуточек. И откуда он узнал, что я балуюсь магией? Я вроде на людях ее не применяю. Магическую силу он чует, что ли? Надо выяснить. Надеюсь, у него нет мощной Оценки, а то мне конец. На серьезное обучение я особо и не рассчитываю, но у него в доме наверняка должны быть книги по магии! Эх, запустить бы свои цепкие ручонки в его библиотеку! Моя первая попытка проникнуть в нее через сновидения потерпела фиаско. Но это вовсе не единственный способ попасть в дом. Как все удачно складывается! Мне ведь и десятка минут хватит на все про все. У меня же есть Немо, мой книжный монстр. «Мастер, не желаете ли, чтобы я убралась в доме?» «Мастер, не хотите отвлечься на пару минут, поговорить с друзьями, заварить чаю?» «Тут только я и ваши книги, что может пойти не так?» «Ах, мастер, нас еще и читать-то не учили». Ой, кажется, у меня потекла слюна.

А теперь плохая новость. Не успел я порадоваться обретенной свободе и открывшимся передо мной перспективам магического мира, как меня отправили в школу. Прощай, воля вольная! Я и так почти всю свою прошлую жизнь только и делал, что учился. Сколько ж можно, пощады! Шесть годиков всего погулял. Из них четыре с половиной в полубессознательном состоянии. Все равно что летние каникулы: три раза моргнул — и снова сентябрь, здравствуй, школа! Правда, в этом мире учебный год начинается не осенью, а весной, да и длинных летних каникул здесь нет. Дети отдыхают трижды в год, но довольно долго — около месяца. Вполне достаточно, чтобы как следует развеяться и при этом не забыть все, чему их учили.

Конечно, школой наши занятия можно назвать лишь с некоторой натяжкой. Больше это напоминает детский сад. Присматривают, чтобы не разбегались, не шкодили, и с младых ногтей приучают к принудительному неоплачиваемому рабскому труду. Садик строгого режима! Да, условия здесь разительно отличаются от моего старого уютного мира, где ребенок лет до двенадцати может не осознавать, что булки не растут на деревьях и для того чтобы жить, надо работать. А ведь еще сто лет назад у нас такого тоже не было. В шесть лет нужно было уметь и печку растопить, и обед приготовить, и вещи постирать. Кому-то пришлось бы с детства работать в поле, кому-то — кормить многочисленных животных, убирать навоз. Тут уж как карта ляжет.

Мне крупно повезло, что я родился в семье учителей и меня почти не заставляли тяжело работать. Можно сказать, элита, интеллигенция! Но даже мне иногда приходится готовить обед или убирать, причем всю огромную школу! Дальше — больше, в двенадцать ты уже полноценный труженик, можешь начинать невесту себе подбирать. Ну или жениха… Будь добр, умей позаботиться о себе сам. Еще и за братьями-сестрами присмотри, потому что мать уже не справляется, а отец, вполне возможно, погиб на войне или просто весь день работает в поле как вол, чтобы вас всех прокормить.

(Тоненьким голосом)

«Папа, папа, почему коробки, которые ты подарил мне на совершеннолетие, совсем пустые?»

(Грубым)

«Собирай в них свои манатки и вали из моей хаты!»

Что-то в таком роде… В общем, чую, мои сладкие деньки тоже подходят к концу. Ждут меня трудовые будни. А ведь я только-только начал развиваться, магию осваивать! Ох, чувствую, сбегу я от вас, изверги. Уйду в монастырь, обиженный богатырь, брошу учебу, пойду в лес, в чащобу, не терплю людей, легче жить среди зверей, буду маг — Маугли, гули — на угли, от магмы твари полегли. Немо, а ну дай-ка мне бит, зайка, у меня тут вдохновение, прояви терпение!

А пока я сокрушался, строил планы побега и сочинял рэп, ко мне вразвалочку подошел крепкий бутуз, упитанный, пухлощекий — настоящий хомяк! А за ним еще парочка таких же — его подхалимов. Ну чего вам, смертные, не видите, дева в печали? Попадете под горячую руку, раздавлю же вас, как клопов!

— Это ты Юла? Я Салан, ну, меня все знают. Мой папа тут самый главный. Колоче, я лешил, что лазлешу тебе быть моей невестой! Воть.

Бутуз забавно развел пухлыми ручками и, видимо, заключив, что тема разговора исчерпана, а мнение мое никого не интересует, да и в принципе неважно, покосолапил дальше по своим делам. Подхалимы за его спиной виновато и с некоторой опаской зыркнули на меня и отправились следом за своим «бэби-боссом».

А я так и стоял посреди класса с выражением Щелкунчика на лице, не зная, плакать мне или смеяться.

Ох и попляшешь ты у меня, бутуз!

Глава 8. Наставник

Стою перед дверью учителя. Ручки уже немного дрожат. Операция «Книгоед» начинается. Не облажаться бы в первый день! Наконец выглянул хозяин — худощавый морщинистый старичок с густыми усами, крохотными бровями и лукавым взглядом. А еще этот забавный нос-картошка… И кого он мне напоминает? Ну точно, Эйнштейн! Только аккуратно уложенные волосы несколько сбивают с толку.

— Добрый день, наставник Э… Брандоар!

Тьфу ты, чуть не оговорился!

— А, это ты, Юла? Гм-гм. Проходи. То есть тебя ведь зовут… Ох, во имя богов, как же… Киара, ведь так?

— Да, учитель.

Голос у него сиплый и хрипловатый, но вполне приятный, даже добродушный. А еще он постоянно слегка покашливает, будто горло прочищает, что поначалу немного раздражает.

— Эх, все-таки старость берет свое! А ведь раньше я никогда не жаловался на память. Ты уж прости, прозвища слишком часто становятся вторыми именами. Можешь называть меня Бранд. Не люблю свое полное имя. Слишком официальное… Напоминает армию. Будто сам генерал Роэль тебя на доклад вызывает. «Есть, господин грандмастер, так точно, господин грандмастер!» Тьфу!

Он выпрямился по стойке смирно, изображая местный аналог воинской чести: левая рука сжата в кулак и приставлена к груди, а правая вытянута назад и обозначает клинок, голова высоко поднята, а в глазах — щенячья преданность отечеству. Честно говоря, в его исполнении эта бравада выглядела даже комично. Я улыбнулся. А ведь хороший старикан, веселый! Хотя обычно весь такой грозный, серьезный, чуть ли не молнии мечет из-под своих седых бровей.

— Спасибо. Зовите меня Юла, я привыкла уже. К тому же это прозвище я, можно сказать, сама и придумала.

— Ах вот как, так оно что-то значит? Я, признаться, не силен в этих ваших молодежных словечках… Может, просветишь старика?

— Наверное, проще всего будет показать. Это займет всего пару минут. У вас найдется листок бумаги и спичка? И еще какая-нибудь нитка?

Мастер был явно заинтригован таким поворотом.

— Спички? У меня их нет, к сожалению. А магический огонь тебе не подойдет?

— А, простите, я не подумала. Тогда сойдет любая тонкая щепка или веточка. Но она должна быть ровной и прочной.

Учитель привел меня в небольшую комнату, которая выполняла функцию его лаборатории. Здесь царил творческий беспорядок. По углам стояло несколько незнакомых мне приспособлений и станков. На стеллажах разложены склянки с высушенными растениями, разноцветные кристаллы, слитки металлов, множество стеклянных трубок и колб. Имелся даже небольшой шкаф с прозрачной стенкой и характерными отверстиями для рук. Вытяжная вентиляция? По центру стоял огромный стол, заваленный книгами, инструментами и с явными следами каких-то незавершенных опытов.

Старик пошарил по полкам, собирая мой нехитрый «заказ». Если судить по внешности, то ему уже явно за семьдесят. Хотя вполне возможно, он даже старше — говорят, могущественные маги живут дольше простых людей. Думаю, все дело в магии Исцеления. По слухам, он лишь недавно ушел в отставку и хотел простой спокойной жизни вдали от бурлящих событиями городов. А потому вернулся в свой родной поселок. Наверное, я даже прихожусь ему каким-нибудь пра-правнучатым племянником… племянницей, но помнят об этом родстве разве что старые учетные книги в сельской ратуше.

Занимался он лишь обучением новичков, видимо, чтобы скрасить свою «пенсионную» жизнь, да и попросту не заржаветь от старости. Говорят, что он сказочный богач, хотя по виду этого совсем не скажешь. Невысокий и тощий, но крепкий с виду старичок. Лицо добродушное, в светло-голубых глазах читается стальная воля и недюжинный интеллект. Что, впрочем, совершенно естественно для мага. Это же наши хлеб и соль. А еще там горит огонек озорства. Ну если так, с этим дедом мы найдем общий язык!

Вскоре я получил все необходимое и на скорую руку смастерил самодельный волчок — любимую игрушку местных детишек.

— Ну вот, это и есть юла. Игрушка такая. Смотрите.

Я потянул за нитку, раскручивая волчок. Линии, которые я нарисовал на бумаге, слились в незатейливый узор. Бранд следил за моими действиями с нескрываемым интересом.

— Ну надо же! Это ведь гироскоп! Сама придумала? Я видел такие штуки в учебниках — они помогают сложным механизмам держать равновесие. А из тебя вышел бы неплохой инженер!

Я пожал плечами.

— Ну, для нас это просто забавная игрушка. Да и получилась она у меня случайно. Всем понравилось, и мы назвали ее «юла». А потом прозвище как-то прилипло ко мне — вот и вся история.

— Очень интересно!

Он произнес это с таким энтузиазмом, что я невольно обернулся. Странно, но дедуля, похоже, действительно был в восторге. Хотя с чего бы? Ну правда, я же не кроликов тут из шляпы вытаскиваю! Подбадривает меня? Ну вот, начинается. У всех взрослых одно и то же! Я устало потер переносицу и глянул на него с упреком.

— Вы серьезно? Или говорите так только потому, что я маленькая? Думаете, я не понимаю?

— Нет, что ты, что ты, я совсем не это имел в виду! — засуетился мастер. — Дело совсем в другом, — он хитро улыбнулся и продолжил уже совсем другим, заговорщицким тоном: — Ты знаешь, обычно по первой встрече с учеником можно многое сказать о том, что он собой представляет и как сложатся наши с ним дальнейшие отношения. Хорошо он соображает или туго, ленив или усерден, послушен или своенравен. Иногда приходится даже отказываться от ученика, если сразу видно, что мы не поладим. Но на моей памяти ты первая, кто прямо с порога принялся учить чему-то новому меня самого. Пусть даже это и простая детская игрушка. Вот честно говоря, даже не знаю, чего теперь от тебя ждать! Но, видимо, заскучать ты мне не дашь! — расхохотался старик.

Ну надо же какая изысканная лесть! Аж на душе потеплело. Я надеюсь, ты не выдумал ее прямо сейчас, чтобы прикрыть свою оплошность, дедуля? Имей в виду, второй раз я на подобное не куплюсь! Но конечно же, вслух я этого не произнес, а сказал только:

— Спасибо, учитель! Ну так что прикажете? Может, мне для начала прибраться в доме? Вымыть пол?

Я бросил выразительный взгляд на беспорядок, царивший на его рабочем столе.

— Ох, да нет, что ты, я делаю уборку с помощью магии, нет нужды беспокоиться о мелочах.

С этими словами старик вытянул руку в сторону стола, и разбросанные повсюду инструменты стали стремительно разлетаться по предназначенным им местам на полках и стеллажах. Через несколько секунд от былого беспорядка не осталось и следа. Силен! И хоть говорил он совершенно серьезно, но я заметил в его глазах озорной огонек. Хьюстон, у нас проблемы! Этот старичок хитер как дюжина лисиц. Не думаю, что он позволит нам слоняться по дому без присмотра. Тем более лезть в книги, в которые нам не следует лезть. Ладно, придется импровизировать.

— Хм, кажется, я знаю, о чем ты думаешь, малышка, — продолжил он.

На секунду я похолодел от страха. Тут есть магия телепатии? Меня раскрыли? Караул!

— Ты думаешь: «Этот старик не собирается меня учить, я буду заниматься черным неблагодарным трудом, а взамен получу только туманные намеки на то, что когда-нибудь, если я буду усердна и вежлива, он покажет мне парочку трюков».

Я смог только виновато опустить голову. И правда, мысли мои читает. Хоть и не совсем так, как я сперва решил.

— Имей в виду, я обещал взять тебя в ученицы еще три года назад. А старик Бранд свое слово держит. Ты, может, этого уже не помнишь — пожар на празднике урожая у вас в школе? Когда ты «съела» весь огонь в горящем доме. Говорят, даже у некоторых соседей свечи погасли сами по себе.

А-а-а, точно, что-то такое припоминаю. Это же маленькая Юла пыталась «спасти огонь от злой решетки». Боги, стыдоба-то какая! Будто родители снова показывают гостям твои полуголые детские фотографии. Как же низко я пал… Но чтобы весь дом? Такого я не помню. Может, это просто слухи? Люди любят выдумывать разные небылицы.

— Немногие дети могут колдовать, едва встав на ноги. Даже если Система признает их «своими» с рождения. Ты помнишь, что тебе говорил Голос мира? У тебя должен быть особый навык.

— «Маг-самоучка»? Да, я помню тот случай, учитель, у меня есть такой навык.

— Ну вот. А ты говоришь, полы мыть. Ты ведь Искатель с рождения, тебе учиться надо! Дай-ка я на тебя погляжу.

Я напрягся.

— К сожалению, всех твоих способностей я увидеть не смогу, но магическую силу оценить должен. И не бойся, секретов твоих никому не открою. Ты же моя ученица! Знаю, знаю, ты уже достаточно умна, но скрываешь это. Это сразу бросается в глаза. Я ведь и сам такой был! Магов все недолюбливают. А еще хуже приходится всяким талантливым выскочкам. Так что ты все правильно делаешь. Вот тебе первый урок. И самый важный. Силой своей зря не хвастайся! Пусть лучше враг тебя недооценивает. Всегда держи два-три козыря в рукаве, в бою хитрость важнее грубой силы.

Ты решил всю свою науку выложить мне на блюдечке за один урок? Помедленней, я записываю!

— Ты с огнем уже умеешь управляться? — поинтересовался он. — Сейчас покажу тебе простенький прием.

И Бранд принялся объяснять мне, как управлять Маной, чтобы создать «Сгусток огня». Ну, это мы уже умеем, придется делать вид, что интересно. Но все равно он ведь меня реально учит, на первом же занятии, никакого подметания полов, никакого мытья посуды! По меркам этого мира просто поразительно. Я ведь тут наслушался уже разных историй. Ладно, не буду усложнять себе жизнь.

— Учитель, простите, но… И «Чувство маны», и «Управление маной» у меня давно развиты до максимума. Я умею все это делать, правда!

— Ого, так значит, ты уже сама во всем разобралась! Вот и отлично, этот шаг мы смело можем пропустить, — кажется, Бранд действительно почти не удивился. Может, я зря притворяюсь? Ладно, не стоит спешить, понаблюдаю за ним немного, а уже потом решу, какую часть правды ему можно доверить.

— Ты знаешь, есть один простой способ измерить свою магическую силу без использования Оценки или Алтаря, — продолжил мастер.

А вот это я бы послушал! В мире немало умных людей, особенно магов. Наверняка есть много способов обходить ограничения Системы, вроде моего трюка с шерстяным шарфом. Старик привел меня в полуподвальное помещение, похожее одновременно на тир и склад. Здесь пахло гарью и какими-то химикатами.

— Смотри, это мишень из твердого металла, который, впрочем, легко станет жидким от твоей Магии огня. А вот этот циферблат под ним — весы. Бросай огненные сгустки в мишень, пока всю ману не истратишь. Заклинания расплавят металл, он потечет на весы, и мы узнаем объем твоей энергии, хоть и весьма примерно. А по ней можно вычислить и твой Интеллект.

Ну ничего себе, IQ-тест! Это же калориметр? Гениально! Мне бы и самому давно стоило придумать что-то этакое. Просто благодаря Немо у меня нет никакой нужды в таких измерениях. Хотя сама идея вполне может пригодиться мне в будущем. Реальная наука в мире магии!

Запас маны у меня около шестисот единиц, а в один заряд я могу вложить до двадцати — кажется, это зависит от Воли. Так что должно хватить на тридцать зарядов. Надо бы следить за реакцией Бранда, я ведь не знаю его ожиданий. Не переборщить бы! А то старика на радостях еще удар хватит…

Я робко бросил первый снаряд. На всякий случай вполсилы. Старик добродушно заулыбался и сделал подбадривающий жест: мол, давай, не стесняйся. И, во славу науки, я принялся швырять заряды уже на всю катушку, время от времени поглядывая в сторону наставника. К десятому броску его брови стали медленно ползти вверх. После пятнадцатого он начал нервничать и явно что-то напряженно обдумывал. К двадцатому его глаза округлились, а челюсть непроизвольно поползла вниз. Наверное, такое выражение совсем недавно было у меня, когда шестилетний карапуз, мне, взрослому мужику, делал предложение руки и сердца. Я счел за лучшее остановиться. Все, хватит, а то дело уже пахнет керосином. Он же сам мне недавно говорил: надо скрывать свою силу.

Мастер Бранд наконец опомнился и поспешно предложил:

— Ты, наверное, очень устала? Давай вернемся в гостиную, присядем… Ты уж прости старого дурака, дорогая, я так удивился, что перестал вести счет времени. Но тут и так все ясно. Скажи, дорогая, у тебя все в порядке дома, тебя никто не обижает? Родители, старшие дети?

— Нет. С чего бы вдруг? У меня хорошие родители! Добрые! Да и в школе все хорошо, я со всеми дружу, даже со старшеклассниками!

— Меня удивил не только большой объем твоей маны, но и время, за которое ты смогла ее всю использовать. С тобой в раннем детстве не происходило ничего ужасного? Может, тебе угрожала какая-то опасность?

— Ничего такого! Вполне спокойное детство! Насколько я могу судить. Но мне говорили, что роды были трудные.

— Да? И все равно это не объясняет… Видишь ли, для ребенка у тебя очень высокий уровень Воли. Вдвое выше нормы, как минимум. А повысить ее не так-то просто, даже взрослому. В наши дни уже запрещено так тренировать детей, это карается законом!

Мастер сделал паузу, сверля меня взглядом. Но я и правда ничего специально не делал для прокачки Воли. Разве что эксперименты с Магией молнии были немного… болезненными. Возможно, дело в том, что я уже взрослый и много тренируюсь, невзирая на усталость.

— Ну да ладно, оставим пока эту тему, — махнул рукой Бранд, не дождавшись от меня никаких пояснений.

Вот засада! Все-таки я прокололся! Еще и родителей подставил… Надо было думать не только об уровне Интеллекта, но и про Волю. Но опять же, я пока понятия не имею, что тут норма, а что аномалия. Кажется, у большинства детей Воля так и остается почти на уровне новорожденного. Если только над ними не… издеваются? То есть надо проходить через какие-то ужасные испытания? Мне уже жаль детей, которых родители с младенчества готовят к роли мага. Хоть мастер и говорил, что это запрещено, но все мы знаем, как это бывает!

— Ты не слышала Голос мира, может, у тебя есть какие-то достижения, повышающие запас Маны?

Есть одно, повышающее Интеллект, но оно очень громко кричит: «Привет, я пришел из иного мира и перерождаюсь уже во второй раз!» Так что — нет. Нет у меня никаких достижений! Я отрицательно помотал головой.

— К сожалению, нет, мастер. А вы знаете, как их можно получить?

— О, сразу быка за рога, да? Если бы все было так просто! — рассмеялся старик. — Это уникальные навыки, в твоем возрасте их можно получить только в качестве Дара, да и то если сильно повезет. Либо когда в рунах хорошо освоишься, там тоже есть одно полезное достижение. Но существует немало трюков, которые позволяют накапливать ману в специальных предметах и кристаллах. Зелья маны опять же. Еще можно почерпнуть силу из природных источников энергии, таких как огонь, например. Из воды или ветра тоже можно кое-что добыть, но совсем немного. Вот если поблизости будет проходить смерч или начнется буря, тогда из воздуха тоже можно черпать силу.

Он призадумался.

— Ты прости меня, дитя, я тебя все же сильно недооценил. Мне больше не следует говорить с тобой как с ребенком. Твоя магическая сила на уровне послушника, а значит, и Интеллект такой же.

— Ничего, я давно к этому привыкла, — отмахнулся я.

— Во-первых, ты должна знать, что это обычная проблема для детей, которые рано учатся магии. Умом вы быстро взрослеете, а тело все еще детское. Если старшие будут тебя ущемлять, напоминай им, что ты моя ученица. Есть неплохой шанс, что они поймут и опомнятся. Ну а если и это не сработает, обращайся ко мне, не стесняйся. Ничего, все мы через это прошли. Ты просто совсем уж мелкая для своего уровня. Подрастешь — станет легче, обещаю.

— Спасибо за вашу заботу, мастер! — я поклонился.

— Да, есть еще один важный навык, которому тебе следует научиться как можно раньше. Ты знаешь, что тренироваться можно не только наяву?

Он сделал драматическую паузу. Хочет меня удивить? Мой навык сновидца уже на седьмом уровне. Еще год, и я прокачаю его до «капа». Но выходит, я не один пользуюсь этой полезной лазейкой для увеличения времени тренировок. Ну, я и не питал особых надежд на свою уникальность в этом плане. Сны снятся всем. Глупо было бы считать, что местные пребывают в блаженном неведении на сей счет.

— Вы, наверное, говорите о сновидениях, мастер?

Кажется, я не оправдал его ожиданий. Может, мне следовало все же немного поломать комедию?

— О-о-о, я вижу, ты уже в курсе. Ну да, учитывая твои способности… Скажи-ка, а не ты ли ломилась ко мне в дом пару лет назад через сновидение?

Я понурил голову. Пойман с поличным. Попытка взлома с проникновением. Надеюсь, мастер будет достаточно благосклонен.

— Простите, мастер, я не хотела вас потревожить.

Ну да, только в книжках порыться, никакого лишнего беспокойства!

— Что ж, это многое объясняет. Полагаю, рассказывать тебе, чем это умение может быть полезно для мага, тоже совершенно бесполезно?

Я кивнул. И почему я чувствую себя виноватым? Причем даже не за неудавшееся вторжение, а за излишнюю прыткость. Это же должно быть хорошим показателем, разве нет?

— Ты знаешь, у меня начинает создаваться впечатление, что я напрасно взялся тебя учить…

Чего?! Это вы о чем, мастер? Я вопросительно задрал брови.

— Похоже, что первый урок был для тебя почти полностью бесполезен!

Он радостно рассмеялся. Ф-фух, пронесло! Так это был комплимент? А я, дурак, зря напрягался.

— Ну, чем еще ты удивишь меня сегодня, дитя? Я уже готов ко всему!

Ну, раз уж мы принялись открывать все карты, делать нечего — сам напросился.

— Вы не научите меня пользоваться еще и этой магией?

Я растопырил ладонь и показал свой «коронный» фокус — искры, бьющие в воздух из всех пяти пальцев. Учитель всполошился, подскочил ко мне, осматривая мои руки и осыпая вопросами.

— Как это случилось? Когда тебя ударила молния? Ты не ранена? Шрамы остались? Погоди, у меня где-то есть хорошее зелье для заживления ран! Ты хоть родителям про это рассказала?

Он засуетился и бросился рыться в ящиках своего стола. Какой все-таки заботливый дедуля!

Когда я в красках рассказал ему историю о том, как я учился Магии молний, он смеялся до слез.

— Ха-ха-ха, так вот почему по селу бродили облезлые собаки! А я все голову ломал, думал, что за эпидемия у них такая? Даже лекаря нашего спрашивал. Мало ли какая зараза в деревне завелась. А вот теперь понятно, какая… Ох, прости! Я не это имел в виду!

И мы оба снова рассмеялись.

— Напишу письмо этой старой вертихвостке из Академии. Пусть выбрасывает свой агрегат. У них там машина стоит, высокая, как мельница, представляешь, молнии создает! Огромные такие, мощные! Послушники ее боятся, как тебя твои собаки.

Он пантомимой изобразил студента, что с видимой опаской хватается за электроды этой ужасной машины и дрожит, будто Трус из старой доброй «Кавказской пленницы», которого силой удерживают на дороге Балбес и Бывалый. А потом несколько секунд трясется в конвульсиях, как неудачливый грабитель из «Один дома». Серьезно, дедуля, да у тебя талант! Мем за мемом выдаешь, причем безо всякого Интернета! И на закуску — обледеневшее лицо старины Джека Николсона из «Сияния».

Посмеявшись от души, я все-таки решился задать чуть более личный вопрос.

— Скажите, мастер, вы ведь веселый и добродушный человек. Почему же у нас все считают вас… эм-м…

— Черствым заплесневелым сухарем? — он и бровью не повел.

— Ну-у, да, что-то вроде, — я неловко рассмеялся. — И со взрослыми вы себя ведете… совсем не так дружелюбно!

Наставник задумался.

— Когда я был совсем молодым, вот как ты сейчас, тоже мечтал о том, что стану взрослым серьезным магом, что меня будут бояться и уважать. Но прошло время, и ты знаешь, я так скучаю по старым временам! Тогда, в детстве, я мог вести себя как угодно, быть кем угодно, — он печально вздохнул. — Взрослые не имеют такой свободы. Вот ты можешь представить, чтобы я полез загорать на крышу своего дома? Или прыгал вместе с вами в реку «бомбочкой»? Или бегал, как ты, по двору за собаками со щеткой в руках? И как ты думаешь, что после этого скажут люди?

Я расхохотался, мысленно представляя себе все эти картины. Да, ничего хорошего после таких выкрутасов его не ждало бы… Бранд тем временем продолжил, забавно копируя голоса и интонации некоторых хорошо знакомых мне местных обывателей, любящих совать свой нос в чужие дела:

— «Ц-ц-ц! Похоже, наш мастер Бранд сошел с ума. Куда катится мир?!» — «Воу, воу, кто-нибудь утихомирьте этого старикана, кажется, у него поехала крыша, ха-ха-ха!» — «Господин Аргус, а вам не кажется, что нам следует срочно выписать из столицы толкового знахаря?» — «Да-да, и бригаду силовиков, чтобы они сумели его поймать!» — «Право, господа, подумайте головой — а переживет ли наш мирный поселок такое лечение? Не лучше ли нам просто смириться с его невинными выходками?» — «Невинными?! Да у меня по двору бродит голая коза!»

Честное слово, давненько я так не ржал. Надо отдать старику должное, он неплохой комедиант! Наконец, когда я вдоволь посмеялся и вылез, так сказать, «из-под стола», Бранд продолжил уже чуть более тихим и серьезным тоном:

— Не то чтобы я всерьез переживал из-за мнения всех этих стервятников. Но ведь я заслуженный ветеран, великий маг, авантюрист золотого ранга. Вести себя как-то «не так» — значит уронить еще и честь моих боевых товарищей, авторитет Академии магии, Гильдии авантюристов и вообще всех Искателей приключений. И кем я буду после этого? — он сделал небольшую паузу, давая мне переварить сказанное. — Так что, как видишь, почет и уважение дорого обходятся нам, взрослым. Положа руку на сердце, многие с радостью променяли бы их на вашу свободу, но увы, обратной дороги нет.

— Но почему тогда вы… — я так и не закончил вопрос, повисший в воздухе.

— Веду себя нормально с тобой? Ну ты что, никто же не заставляет меня всерьез стать этим самым «черствым сухарем», — он хитро улыбнулся и заговорщицки подмигнул мне.

Ну старик, ну ты даешь! Честное слово, прям мурашки по коже от твоих стендапов! Выходит, и Гэндальфам не слишком сладко живется! Все, больше не буду так париться по поводу своего «низкого роста», обещаю! Ну и правда, у каждого возраста свои преимущества. А некоторые неудобства — что ж, их вполне можно пережить.

Глава 9. Маг-профи

Расставались мы уже фактически приятелями. Наставник сказал, что поможет мне с разными видами магии и заклинаниями. А самое главное, пообещал устроить так, чтобы вместо тупых и бессмысленных отработок в школе я чаще ходил на занятия к нему. У меня останутся только самые важные уроки: грамота, рукоделие и прочее в таком роде. Читать я уже умею, а вот писать еще как-то не приходилось — нужды не было.

Напоследок я решил посоветоваться с мастером по поводу выбора Дара. Но не успел я произнести слово «пространство», как старик прервал меня резким жестом и принялся колдовать: топнул каблуком, отчего по полу пробежала мелкая рябь, активировал какой-то искрящийся артефакт и напоследок создал плотную воздушную волну, от которой у меня на секунду заложило уши. Лишь после этого он расслабился и снова сел рядом.

— Тебе следовало предупредить меня, что этот разговор секретный. Такие вещи не стоит доверять чужим ушам, знаешь ли! К счастью, нас никто не подслушивал.

— Да кому это вообще может быть интересно в нашем захолустье?

Бранд пожал плечами.

— Может, ты и права. Все-таки мы не в столице. Но я предпочитаю никогда не надеяться на авось в таких вопросах.

— Неужели все настолько страшно? Но вы же мне все расскажете, да? Такие вещи о себе я просто обязана знать! Честное слово, я не проговорюсь и не наделаю глупостей! Вы же сами сказали, что я умна не по годам.

Старый маг долго и напряженно думал. Ворчал что-то про не в меру прыткую молодежь. Потом принялся рассказывать. По его словам, получить Магию призыва дорого и сложно, но возможно. А вот Магии гравитации и пространства невозможно научиться в принципе. Иногда они встречаются среди Даров. Первая чем-то напоминает телекинез и позволяет управлять любыми предметами, независимо от их природы. Вторая вообще позволяет сворачивать пространство, хранить вещи в его складках, создавать порталы и телепортироваться. Оба навыка жутко читерские, и людей, владеющих ими, можно пересчитать по пальцам. Их прибирают к рукам либо власти, либо армия. Свободной жизнью они не живут.

— Имей в виду, такие способности не даются кому попало. Система очень высоко оценила твой потенциал. Магия пространства — ну надо же! Я думал, что нашел самородок, но оказалось, что это бриллиант! Только не смей зазнаваться! Все это значит, что трудиться придется вдвое усерднее!

— Постараюсь оправдать ваши ожидания, мастер! — я вежливо поклонился.

Да, наверное, не стоило сразу рассказывать ему так много. Но ничего не поделаешь, других способов узнать хоть что-нибудь у меня пока нет. Я даже не знаю, какие из моих тайн опасны, а какие нет. К примеру, высокую Силу воли я совсем не считал чем-то необычным, хотя оказывается, здесь это довольно щепетильный вопрос! А список доступных мне Даров и вовсе лучше было бы хранить в секрете.

— Теперь ты официально моя ученица, — сказал учитель на прощание. — Помни, если у тебя возникнут затруднения, не стесняйся обращаться ко мне за помощью.

— Спасибо вам за все, мастер Бранд! — я почтительно поклонился.

Вот и закончился мой первый урок магии. Учитель проводил меня к выходу, но возле самой двери смущенно добавил:

— Обычно мне положено выдать учебные книги, только вот ты еще не умеешь читать… Но картинки ты разглядывать можешь, так ведь? Вот, держи. Эта книга не для детей, но зато в ней есть иллюстрации. Постарайся выучить все узоры в этой книжке. В будущем они нам очень пригодятся.

И оставил меня на пороге с книгой в руках. Книгой! По магии! Не детской! Дрожащими руками я перевернул толстую страницу обложки. И нервно рассмеялся. Руны! Те самые узоры-команды для управления магией. Принципы плетения заклинаний. Создание ловушек и артефактов. Магическая схемотехника. Хе-хе. Мастер, вы понимаете, что только что дали пироману огромную разноцветную коробку с фейерверками? Нет, хуже, ящик со взрывчаткой. «Картинки посмотри», хе-хе-хе! Да что с этими взрослыми?

Ох, не спалить бы дом…

* * *

Руна малого заряда, руна ускорителя, руна огня, запуск!

— Получено заклинание «Огненная стрела».

Это было простое и быстрое заклинание. Но и урон от него совсем маленький. А вот если использовать большой накопитель, тогда получится более мощный «Огненный шар». Та-а-ак, попробуем добавить еще вот эту соблазнительную руну взрыва.

— Получено заклинание «Огненная бомба».

(См. подробности в Приложении).

В ржавой сковородке, служившей мне до сих пор мишенью, образовалась большая дыра. Круто! Но громко. Хоть я и вложил в заклинание совсем крошечный заряд маны. Снаружи послышались шаги: кто-то решил подняться на чердак и проверить, в чем дело. Я набросил на жертву своих тестов какую-то тряпку и быстро спрятался. Шаги тяжелые — это точно кто-то из взрослых! Мой нежданный гость потоптался на чердаке и, не найдя причины шума, ушел. Да, со взрывами лучше здесь больше не экспериментировать. Плюс мне нужна новая мишень. И желательно, более уединенное место для занятий.

Но эта книга — просто огонь! Я так не веселился со времен шарфика. Оказывается, если знаешь, что делать, то магия вполне проста и понятна. В книге полно рун — своего рода командных символов для запуска разных типов магии. Вытягиваешь руку, мысленно рисуешь руну, заряжаешь ее своей маной — и готово! Да, на это уходит чуть побольше времени, но и результат гораздо лучше, чем от «сырой» детской магии. И скорость снаряда, и урон на совершенно другом уровне. Механика колдовства тоже донельзя удобна. Чем-то напоминает создание электрических схем. Кнопка, батарейка, лампочка — соединяешь в цепь — и вот тебе фонарик! Я ожидал всякой мистической чепухи, а получил вполне осмысленную, почти техническую систему. А еще огромный простор для экспериментов и фантазии. Мое магическое «Лего»!

Кроме стихийных рун, в книге было множество вспомогательных. Например, что-то вроде «датчиков», улавливающих шум, свет, давление, движение. Очевидно, для создания ловушек. Плюс полноценный набор переключателей. От самых простых, вроде логических «и», «или», «не», которых мне так не хватало сразу после рождения, до более сложных, вроде циклов, условных операторов и даже «подпрограмм». Объектно-ориентированное программирование здесь, видимо, еще не изобрели (либо просто учебник недостаточно продвинутый). Но нам с Немо не составит труда исправить это недоразумение. Теперь понятно, как устроены ее «процессоры»! Это настоящая магическая вычислительная система! Сам бы такую сделал, будь у меня достаточно времени и опыта. Правда, настолько полноценный ИИ я бы создать не сумел… Теперь мне даже интересно, как она внутри устроена, жаль, узнать это пока невозможно.

Если нарисовать руны на земле и настроить их на активацию по движению, то получится ловушка. В отличие от обычных заклинаний, ловушка не имеет ограничений по количеству маны, и с ее помощью можно нанести огромный урон. Просто упаковать рунами-батарейками по самое не могу. В руке такую бомбу удерживать — никакой Силы воли не хватит, а в камне — пожалуйста. Но, чем сильнее заряд, тем ловушка крупнее и заметнее. Люди с хорошим чутьем маны вполне могут ее обнаружить, и все усилия будут напрасными. К тому же ловушки быстро рассеиваются — всего за пару часов. Так что использовать их как накопитель — дурная затея.

Вот и вся «кухня»! А я весь в предвкушении того, что на ней можно приготовить. Правда, сейчас большая часть рун для меня недоступна. Я могу пользоваться лишь огнем, молнией и исцелением. Так что моя главная задача — освоить как можно больше разных стихий. Хотя бы потому, что в детстве все дается гораздо легче. Для взрослых магов это куда более долгий и болезненный процесс. Под множественные удары молнии, например, мне бы не хотелось попадать.

Магии исцеления в книге был посвящен целый раздел. Во-первых, я получил нормальное заклинание лечения, и теперь мне не придется часами «дуть» на свои раны, чтобы привести Здоровье в порядок. Плюс множество заклинаний поддержки. «Сила быка», «Медвежье здоровье», «Мудрость совы», «Железная воля», «Кошачья ловкость» — полный набор, привет, Dungeons & Dragons! Прибавка параметров от них небольшая, всего десять единиц, да и действуют они недолго, все-таки в Магии исцеления я пока не слишком силен. Но свою когорту слабачков-карапузов я могу легко сделать почти вдвое сильнее. Да и у меня самого имеются слабые стороны. Вот по Силе, например, я от них недалеко ушел.

Немного поколдовав со схемами, тем же путем мы получили еще «Шаровую молнию». Аналога взрыва для электричества не существовало. Ну или просто в книге его не указали. Не было там и никаких упоминаний о конструкции порталов или хоть чего-то, связанного с пространством. Духовная, Пространственная магия и Магия гравитации — про них вообще ни слова… Эх, придется по старинке разбираться!

Настало время самого крепкого «орешка». Пространственная магия, я выбираю тебя!

— Подтверждаю активацию достижения «Малый дар». Получена Магия пространства.

Так, ну и что теперь? Нужных заклинаний у меня нет, но, если подумать, я мог управляться с огнем и молнией безо всяких там рун. Может и с порталами получится? Я сосредоточился на элементе пространства и попробовал направить ману в указательный палец. Вокруг кончика пальца закружилось прозрачное марево. Что-то есть, реагирует! По аналогии с огнем, я метнул сгусток маны вперед и смотрел во все глаза. Конечно, мана прозрачна, но по легкому мареву, что она оставляет за собой, ее вполне можно заметить. Особенно на просвет. Примерно на расстоянии метра сгусток исчез, пространство исказилось и пошло волнами, будто камешек бросили в воду, а потом все потухло. Облом? Но тут раздался голос Немо:

— Изучено заклинание «Пространственный якорь».

Я вздрогнул от неожиданности. Это же «якорь», ну конечно! Получается, я создал отметку в пространстве! По идее, это и есть простейшее умение моей новой магии. Теперь остается только попробовать концентрировать магию в одной точке. Вот это может быть опасно. Я вспомнил, как у меня в руке взорвался шар огня. А ведь последствия от разрыва пространства могут быть еще ужаснее! Я вытянул руку и начал осторожно собирать ману на максимальном расстоянии от ладони. Даже съежился от напряжения. Мана плавно растеклась в пространстве, и передо мной развернулось небольшое плоское зеркало, размером с тарелку. Что за ерунда? Я зеркало не заказывал! Хотя стоп. Это же я сам себя вижу через дыру в пространстве! Обратная сторона портала открылась чуть сбоку, как раз там, где я оставил метку-якорь. Повертев головой вправо и влево, я убедился, что могу смотреть в разные стороны через это «окошко».

Просовывать туда руку я не посмел — вытащил из груды мусора обломок старого веника и метнулся к порталу. Как же это странно выглядит, просто мозг наизнанку выворачивается! Кто пробовал игры серии Portal, меня поймет. Особенно когда два портала стоят рядом. Ты идешь прямо, но в портале все вывернуто на сто восемьдесят градусов, так что ты оказываешься в том же самом месте, но смотришь уже назад. Голову сломать можно! Мой импровизированный «научный зонд» успешно прошел через портал и появился с другой стороны. Неплохо, и правда работает! Не успел я порадоваться результату, как запас маны в портале иссяк и в моей руке осталась половина метелки с абсолютно плоским срезом. А обратная сторона веника посыпалась к моим ногам ворохом аккуратно отрубленных веточек. Прямо под «якорем». Как говорится, здесь могла быть ваша… Сами выберите, какую часть тела вам не слишком жалко потерять. Опасно! Хорошо еще, что я в последний момент веник взял. Да, в этом мире стоять на пороге — дурная примета, и теперь я понимаю почему. Бр-р-р, аж мороз по коже! Э-э нет, с этой магией шутки плохи. «Туда» я ни ногой! Ни рукой, ни тем более целиком. Да и не влез бы я в такое маленькое окошко, при всем желании. И вообще, у меня до сих пор перед глазами этот гладкий, полированный срез. Так и вижу на месте веника свою руку. За секунду до… Темный экран и титры: «Directed by Robert B. Weide». Та-та-та-та, та-да!

С другой стороны, можно оставить точку привязки прямо тут и закидывать через портал разные полезные вещи. Это еще не вполне «инвентарь», работает только в одну сторону, но тоже неплохо. Жаль, что размер портала очень сильно ограничен. Но для небольших предметов вполне сойдет. Видимо, пока я не раздобуду нормальные, «надежные» руны пространства, доставать что-либо из этих порталов не стоит. Разве что палкой. А что? Можно приспособить какую-нибудь палку-хваталку при большой нужде…

Я метнулся вниз, забрался в подвал — как можно дальше от своей точки привязки. Быстренько создал второй портал и забросил в него оставшуюся половину своего импровизированного зонда. Вернулся на чердак. Вторая половинка уже лежала на земле рядом с первой. Шикарно! Дальность действия, конечно, придется выяснять методом проб и ошибок. Может, и за пределы города надо будет для этого выбраться. Но нужно проверить еще кое-что. Я попробовал создать еще один якорь в противоположном углу. Мои опасения подтвердились: теперь портал открылся уже в новом месте. Ну что же, знание — сила. Видимо, я пока не могу перемещать вещи куда угодно, а только по координатам самой последней точки привязки.

Обидно, конечно, что у меня нет «нормальных» пространственных рун. И не факт, что их легко будет найти. Вполне возможно, что это тайна за семью печатями. Попадать в рабство к сильным мира сего очень не хочется. А ведь на что-то такое намекал мой учитель. Я почесал затылок. Руны вообще представляют собой достаточно простые фигуры. Может, попробовать рисовать их наугад? Или, еще лучше, перебрать все варианты с помощью Немо? Приспособить генеративную нейронную сеть… Звучит заманчиво. Но сможет ли она колдовать при помощи рун без меня?

— Немо, давай попробуем. Яподаю ману, а ты пытаешься рисовать ею руны.

Я сосредоточился. В воздухе медленно проявилась линия из маны. Потом первый символ, за ним второй. Над моей рукой загорелся магический огонек. У нас получилось! На радостях мы с Немо за несколько часов сделали простенькую программу для рисования, внесли в нее все известные нам руны, а также их последовательности в заклинаниях. И вот он, момент истины. «Огненная стрела»! Из руки моментально вырвался снаряд. Проще пареной репы! Мне теперь вообще ничего делать не надо. Да я бы и не смог рисовать руны настолько быстро.

— Внимание. Получено уникальное достижение «Маг-профи». Описание: вы упорно тренировались и освоили мгновенное создание заклинаний. Запас вашей Маны увеличен. +20 % к объему Маны.

О да-а-а! Я ОЧЕНЬ упорно занимался — с того самого момента, как получил учебники сегодня утром! Мое первое достижение на объем Маны! Двадцать процентов, одна пятая всего моего запаса, обалдеть! Но ничего не поделаешь — все честно. Я с умом использовал свои возможности и получил заслуженный результат. Теперь мне не придется тратить время на рисование рун. Однако на «заправку» энергией время все равно уходит. Просто я теперь могу использовать мощную «Огненную стрелу» почти так же быстро, как и простой «Сгусток огня». А само существование этого достижения говорит, что я не один такой, и, скорее всего, большинство опытных магов владеют подобной техникой. Наверное, четко представляют в уме сразу всю схему целиком.

Это что получается, я тоже теперь в некотором роде опытный? И что мне говорить бедняге учителю? Что он хорошо постарался, но мне уже пора во взрослую жизнь? Что я никогда не забуду его мудрых наставлений? Дедуля, конечно, хорошо ко мне относится, но, боюсь, такого поворота событий даже он не оценит. А про Немо рассказывать посторонним людям я пока не готов. Ну, мне все равно еще надо осваивать другие стихии. Плюс, зуб даю, в его библиотеке найдется немало полезных книг. Скажу, что мне еще рано учиться разрушительным заклинаниям и я хочу сосредоточиться на освоении разных видов магии, пока молод. Идеально!

Так, надо это отпраздновать! Немо, ну-ка, проложи для меня самый сложный маршрут! Взбодрим немного народ. И с криками «Ю-ху! Я теперь буду магом!» я пронесся по всей школе, выпуская из пальцев простенькие фейерверки, на радость взрослым и детям. На самом деле это сигнальная магия, просто в ослабленной форме. А что толку скрываться? Все равно в поселке каждая собака знает, что Юла может сожрать огонь в целом доме. Курам на смех эта ваша конспирация!

Глава 10. Экскурсия

За ужином родители тоже устроили праздничное чаепитие. Меня поздравляли и активно расспрашивали, как это мне удалось подкупить мастера Бранда, чтобы он самолично явился отпрашивать меня от отработок. Я вовсю отшучивался, а напоследок как бы между делом решил расспросить кое о чем важном.

— А еще в школе Салан сказал, что я буду его невестой!

Мама с папой переглянулись и, насколько я могу судить, между ними завязался тот самый немой диалог, который порой происходит между людьми, прожившими вместе много лет. Если попытаться перевести его на нормальный человеческий язык, вышло бы, наверное, что-то такое:

— Ну ты же отец, давай, скажи хоть что-нибудь!

— Да я вообще без понятия, что в таких случаях говорить, ты же у нас по этой части эксперт!

— И как эксперт я авторитетно заявляю, что говорить сейчас должен именно ты!

— Но я все равно не знаю, что ей сказать!

— Ну так придумай что-нибудь, с чужими детьми же ты как-то справляешься в школе!

И все это сопровождалось уморительными гримасами, шевелением бровей, расширением глаз и прочими «секретными сигналами», которые бедные детишки, конечно же, не в силах уловить. Я закатил глаза и сосредоточенно принялся хлебать чай, делая вид, что не замечаю всех этих зрительных фехтований.

Вообще, мои родители довольно молоды. Кажется, им нет еще и двадцати пяти. Оба работают в школе. Что касается мамы, то ее зовут Илиана, она учит детей грамоте, а еще преподает девочкам рукоделие и готовку. У нее светлые кудрявые волосы, прямо как у меня, а глаза всегда светятся заботой и добротой — настоящий ангел! Дети в ней души не чают. И в то же время, будь у нее взаправду райская прописка, в небесном сонме она занимала бы почетный сан Ангела справедливого возмездия! Нет, Страшного суда! Серьезно, не дай вам бог когда-нибудь переполнить чашу ее терпения! Вот даже не знаю — вроде она не кричит, не ругается и не бьет нас, конечно же… Но от ее ледяного тона и тяжелого, будто мельничный жернов, взгляда, хочется спрятаться под парту и не дышать, причем даже тем, кто вообще ни в чем не виноват!

Чувствуешь себя ма-ахонькой такой букашкой под ее огромным стальным каблуком. Я всерьез полагаю, что это результат действия какой-то боевой способности запугивания, которую она просто перестает контролировать, когда сильно злится. Слишком уж разительный контраст по сравнению с ее обычным добродушным состоянием. В такие моменты даже папа ее боится! И не зря: однажды я лично был свидетелем того, как один удар хрупких маминых ручек сорвал с петель тяжелую дубовую дверь. Вся рука в крови — а ей хоть бы хны! «Обнуление боли» у нее есть, что ли? Вот почему я почти не слышал криков во время родов! Теперь все становится на свои места. Ну и удрать от ее праведного гнева никогда не удавалось даже мне, признанному специалисту в этой дисциплине. Можно сказать, чемпиону школы!

И все же мы очень ее любим. Илиана — прирожденный учитель и заботливая мать, всегда неутомимая и жизнерадостная, из тех людей, которые легко могут делать сразу десять дел и при этом напевать веселый мотивчик. По большому счету, наверное, только такие и могут уследить за дюжиной галдящих непоседливых малявок, вечно норовящих выкинуть что-нибудь невообразимое. Я вот ни за что в жизни не взялся бы за такой адский труд. А редкие вспышки праведного гнева… определенно помогают поддерживать хорошую дисциплину! Все мамины подопечные, будто шахтерские канарейки, давно научились инстинктивно чувствовать, когда реки ее терпения начинают выходить из берегов. А новички этому быстро учатся. Очень быстро. Я подозреваю, что мать когда-то была авантюристкой, но бросила карьеру ради семьи и ребенка. Ну или ненадолго отложила в сторону. Но мои родители не слишком распространяются на этот счет.

Папу зовут Ирвин, и он заведует, можно сказать, «точными науками» и еще обучает мальчишек, как обращаться с деревом, инструментами, и даже азы рукопашного боя преподает. Веселый, крепкий молодой мужчина, неизменно жизнерадостный и оптимистичный. Обожает петь героические баллады, мастерски подыгрывая себе на местном струнном инструменте наподобие лютни, чем завоевал немало детских сердец. Подозреваю, что и женских тоже, но, зная, как сильно мои родители привязаны друг ко другу, в верности отца я не сомневаюсь. Да и горе той несчастной, что посмеет встать на пути маминой счастливой семейной жизни! Конечно, сильные мужские руки пригодились бы и вне школы, но тут считается, что среди учителей «младших классов» обязательно должен быть мужчина. Очень здравый подход! К тому же мои родители не единственные преподаватели. А поскольку собственного дома у нас пока нет, мы живем прямо тут, в здании школы. Нам выделили несколько комнат, но гулять я могу по всей школе. Думаю, мне с этим повезло. Хотя есть и свои минусы. (Ага, один жирный минус в списке моих достижений.)

Но вернемся к «повестке дня». Первая детская любовь — материя довольно непростая, порою темная. После краткой безмолвной схватки, победителем из которой вышла, конечно же, мама, папа сдался и осторожно попытался прощупать почву:

— Так он тебе нравится?

Я отрицательно помотал головой. Нам по шесть лет! И мне в принципе не нравятся мальчишки. Не знаю, наверное, в этом мире у меня будут нестандартные взгляды. Что поделаешь? Я парень, запертый в женском теле. Причем буквально. Интересно, как здесь вообще к этой «теме» относятся? Надеюсь, нет того нелепого хайпа, что развели в моем старом мире? Ничего не знаю, у меня особые обстоятельства! Ладно, сейчас есть вопросы поважнее. Самое главное — меня же не выдадут замуж насильно? Это смешно! Он не проживет и дня. Я же его в бараний рог скручу! Или в портал вышвырну. Прямиком на луну. Кстати, да, тут есть луны, то есть спутники. Их, вообще-то, целых три. Так что вряд ли я нахожусь на своей прежней Земле.

— Если он тебе не нравится, то ты не обязана соглашаться. Иногда дети дают друг другу разные обещания, но это не значит, что они будут их выполнять, когда вырастут. Мы с мамой поженились по любви и не станем заставлять тебя жить с тем, кто тебе неприятен.

Вот именно, неприятен! Славненько! Не то чтобы я переживал. Да и вообще, я же не о себе забочусь.

* * *

На следующий день нас всех ждала вылазка за пределы поселка. Это первый раз, когда я смогу своими глазами увидеть, так сказать, внешний мир. Конечно, там будет много и взрослых, и старших детей, да и от деревни мы далеко отходить не будем. Поход учебный. «Средневековая» жизнь непроста, и нам требуются многие навыки. Сбор растений, добыча полезных ресурсов, заготовка дров. Для тех, кто постарше, будут и боевые тренировки. Не думаю, что там водятся опасные твари, но все равно надо быть настороже.

На самом деле я напрасно переживал. Это, скорее, не лес, а тренировочная площадка деревни. Тут есть сторожевой домик, манекены для боевых занятий, соломенные мишени, лесопилка. На грядках цветут лекарственные растения, явно высаженные здесь нарочно. Все заросло бурьяном… Ох, кажется, я знаю, чем мне придется заниматься весь день. Нет, я все могу понять, но как же это ску-у-чно!

Вперед вышел мастер Гарм, здоровенный бородатый дядька с тяжелой алебардой за спиной, которого сегодня назначили ответственным за всю группу.

— Так, мелюзга, слушайте сюда, вот ваше задание на сегодня! У средней группы начинается боевая подготовка. Девочки берут луки и топают к мишеням, там вас будет ждать Олан. Мальчишки, выбирайте себе посохи, разбивайтесь на пары и за мной, будем отрабатывать боевые техники для копья. Малышня! Ваша задача на сегодня — привести в порядок грядки. Сорняков не оставлять, все прополоть. И чтобы все растения были целы! А то знаю я вас. Станете ценные травы портить — отправлю крапиву рвать для знахаря!

Ну вот, приехали. Снова рабский труд. Как же быть? Ужасно не хочется весь день полоть грядки… Ладно, рискну здоровьем, все равно хуже не будет.

Я подошел к мастеру, состроил глупое личико, дернул за подол и пролепетал:

— Дяденька Гарм, а можно мне тоже копье?

Великан громко расхохотался. Его смех робко подхватили и окружающие мальчишки. Мало того что мелкая, так еще и девчонка, а уже лезет драться.

— Зачем оно тебе, ты ж им грядки полоть не сможешь! — принялся он меня подначивать.

— Так я не хочу полоть, я хочу драться! — нагло ответил я.

— А-а-а, ну тогда бери! — еще громче расхохотался великан.

Прямо передо мной на землю с грохотом упала его огромная алебарда. Ну да, в каком-то смысле это тоже копье, да только оснащенное тяжелым топором. Стоявшие вокруг подростки сперва бросились врассыпную, спасаясь от тяжелого снаряда, а затем сгрудилась вокруг нас плотным кольцом. Смешки и колкие замечания посыпались со всех сторон. Вы-то чего ржете, малолетки? Можно подумать, вы сами сумеете удержать в руках эту штуковину!

Тут надо заметить одну важную деталь: оружие этого мира сильно различается по своим габаритам. Высокие характеристики позволяют некоторым воинам быть аномально, просто нечеловечески сильными. Потому размер и вес «боевых снарядов» могут сильно разниться. Алебарда для простолюдина с низкими показателями Силы весила бы, наверное, килограмм пять-шесть, что еще как-то укладывается в здравый смысл моего прежнего мира. Но лежащая сейчас передо мной стальная, не побоюсь этого слова, «штанга» совершенно точно весила гораздо больше. Думаю, даже больше, чем я сам, то есть килограмм двадцать-тридцать. А ведь мне ее надо поднять, и не просто так, а за рукоять! Вы тут что, не в курсе, что детям противопоказана тяжелая атлетика? По крайней мере, лет до шестнадцати! С другой стороны, с Магией исцеления вряд ли моему здоровью что-то всерьез угрожает. Можно и попробовать…

Я подошел, подцепил ногой топорище, оценивая массу. Мой личный Экскалибур! Прикинул свои силы, схватился за древко. Гомон, весело щекотавший меня со всех сторон, затих, все умолкли в ожидании, а вдруг и правда — возьмет и поднимет? Я слегка приподнял оружие за рукоять — ну ничего себе! Эта штука точно тяжелее меня самого! Ребята одобрительно хихикали, кто-то даже ехидно подбадривал. Им лет около девяти-десяти, и по Силе я им уже почти не уступаю. В последнее время я стал больше внимания уделять прокачке своих слабых сторон и кое-каких успехов в этом достиг, хоть и не сказать, что великих. Но даже с уровнем Силы в девятнадцать единиц мне эту «штангу» никак не поднять. Если только не применить один тайный козырь. Я влил ману в руку и мысленно скомандовал: «Сила быка!». По телу разлилось знакомое ощущение колючего тепла. Вот, теперь я должен быть по крайней мере в полтора раза сильнее этих шалопаев. Пыхтя и краснея от напряжения (и чего только не сделаешь, чтобы не работать), я наконец оторвал оружие от земли и водрузил на плечо. Руки обожгло, а из глаз и ноздрей потекли предательские слезы и сопли, но я сделал это. Поднял! И демонстративно потащил в сторону тренировочной площадки, судорожно пытаясь не потерять на ходу равновесие. Да-а-а! Батька рулит! Выкусите, молокососы! Очумевшая ребятня растерянно расступалась в стороны. Ой, что-то хрустнуло. Кажется, у меня теперь будет сколиоз. Или даже грыжа…

— Ну надо же, подняла, — пробормотал наставник. — Первоклашка с моим бердышом! Ну, теперь я видел все в этой жизни! А ну дай сюда эту железку, надорвешься же, малявка! Мозгов совсем нет? И что я потом твоим родителям говорить буду?

Опомнившись, здоровяк выхватил у меня опасно накренившееся в сторону прочих детей оружие. А я поспешил использовать заклинание лечения. Фух! Надеюсь, я себе ничего не надорвал. Ты уж прости своего тщеславного болвана хозяина, мое бедное детское тело!

Мастер Гарм одним ловким движением спрятал алебарду за спину и обернулся к детворе.

— А вы чего рты поразевали? Вас малолетка уделала! Еще и девчонка! Быстро марш тренироваться! Или хотите ее подвиг повторить? Думаете, это легко? Так я вам сейчас экзамен и устрою, давно пора!

Позориться не захотел никто. А если и были уверенные в своих силах, то сочли за благо промолчать. А с галерки кто-то выкрикнул:

— Дядя Гарм, эта девочка — Юла. Мы ее так зовем потому, что она шустрая и верткая, мы ее всем классом поймать не могли.

— Марш отсюда, бездари, я сказал! — снова гаркнул мастер на замешкавшихся детей — те разбежались.

— Шустрая ты, говоришь? Тогда тебе больше подойдет вот это!

Он достал из-за пояса свой кинжал и внезапно с силой метнул его в меня. Сердце прыгнуло в пятки. Какого…? Ты издеваешься? Это же настоящий боевой кинжал! И им ты в ребенка кидаешься! Я рванул в сторону, активировал Концентрацию — и время замедлилось. Ну то есть это скорость моего мышления слегка увеличилась. Двигаться быстрее я не смогу, но зато станет гораздо легче реагировать и хоть немного обдумывать свои действия. Мимо меня, будто в замедленной съемке, пролетал кинжал. Как оказалось, он все же был вложен в ножны и не нацелен на меня. Ну слава богам! Думал, они тут совсем сумасшедшие. Я поймал оружие, перехватил обеими руками за рукоять и встал в наиболее боевую, по моему дилетантскому мнению, стойку. «Кошачья ловкость!» — на всякий случай скомандовал я, прижав левую руку к груди. Теперь вместе с «Силой быка» я должен кое-как дотягивать до уровня среднего подростка-ловкача. Не помешает.

— Ого, так ты и правда шустрая! А давай немного поиграем? Сейчас я попытаюсь тебя поймать, а ты должна будешь коснуться меня кинжалом. Если сумеешь… Да черт с ним, подарю тебе этот ножик! Он хороший, так что учти, поддаваться не стану. Ну, поехали!

А в следующий миг прямо перед моим лицом из ниоткуда вынырнула его огромная ручища. Хорошо, что я снова в «замедлении». Это что за телепортация? Рвану назад — точно поймает. Ну не-е-ет, я от бабушки ушел, я от дедушки ушел и от тебя, большая черепаха, убегу!

Мне пришлось практически нырнуть под его руку и перекатиться под ногами. Опыта в этом деле мне не занимать. Но что это вообще было? Он только что стоял от меня метрах в пяти! Это Рывок? У него тоже есть Рывок! И он мощнее моего. Ну еще бы! Теперь я понимаю, каково было ребятам пытаться изловить меня в школе. У него верная тактика: тут и элемент неожиданности, и максимальная скорость, и вообще, гоняться за мной, мелкой, по всему лагерю — несолидно это. Но и меня не слишком-то просто поймать. К тому же теперь он сам в невыгодном положении. Так-то я ему ростом едва ли до колена достаю. Но сейчас он пригнулся, чтобы меня поймать, Рывок тянет его вперед, а я — прямо за спиной. Ай-яй-яй, дяденька, нельзя же так противника недооценивать. «Рывок»!

Через мгновение я уже сидел у него на плечах и прижимал кинжал в ножнах к шее здоровяка. Это же считается за удар? В смысле, если бы клинок был обнажен, я вполне мог бы его убить. Так что это чистый проигрыш, как ни крути. То-то же, знай наших! Нечего в маленьких девочек кинжалами кидаться! Я же чуть не поседел, честное слово!

— Сдаюсь, — прохрипел Гарм. — Сдаюсь, слезай, пока нас никто не увидел! Что это было вообще? Я даже не заметил, как ты двигалась.

— Я тоже не видела, как вы двигались.

— Чего? А-а-а, Рывок? Так у тебя уже есть Рывок? Ну дела! Вот почему они тебя всем скопом поймать не могли, болваны! Ладно, твоя взяла, не буду тебя больше на грядки посылать… Никогда, — под моим цепким взглядом сдался он. — Вон, иди к Олану, пусть тебя потренирует. И даже ножик тебе отдам. Заслужила, чертовка! Только одно условие: чур, никому ни слова. А то надо мной в деревне даже куры смеяться будут!

— Ух ты! Спасибо за подарок, дядя Гарм. Конечно, я никому не скажу, — пообещал я.

И мы отправились к девчонкам. По пути я оценил свой неожиданный «улов». Мое первое оружие! А я все думал, где бы мне его раздобыть. Даже сам выплавить собирался. И правда, хороший кинжал, острый, отполированный до блеска, с изогнутым лезвием и красивой резной рукояткой в виде головы змеи. Не Бог весть что, но и не стандартная серийная болванка. Для него может это и «ножик», но для моего роста практически короткий меч. Босса я победил, награду получил, от грядок откосил. Чего мне еще желать? Квест пройден!

И все же я не понимаю, что не так с местными мастерами. Один дает мне в руки опасную книгу по магии. Второй дарит боевой кинжал. А вдруг я поранюсь? Взорву дом? Вызову апокалипсис? Я же маленькая девочка, с меня станется! Похоже, мысли идущего рядом здоровяка двигались в том же направлении, и он прокашлялся.

— Ты только, это, поосторожнее там с кинжалом. Не стоит перед всеми хвастаться. Это не игрушка, знаешь ли. Спрячь его пока где-нибудь, а лучше родителям отдай. Вырастешь — он тебе пригодится. Олан тебе про все расскажет. А может, и в ученики возьмет.

— Я уже учусь у мастера Бранда.

— Вот как! А-а-а, так это про тебя он на распределении говорил… Ага, значит, и голова твоя на плечах не только для красоты, так? Ладно, теперь мне будет как-то поспокойнее. Бранд — толковый мужик, ветеран, он кого попало в ученики не берет. Да вообще почти никого не берет, сколько раз мы его уговаривали! Маг, значит… А ты, часом, не целитель?

Я кивнул.

— Так вот оно что! А я все смотрел на тебя и гадал: ну никак не может такая кнопка с моей алебардой управляться! Выходит, ты просто себе магией помогла? И умом ты на порядок взрослее, чем кажешься. Фу-ух, ну это совсем другое дело, значит, мир не сошел с ума, и я тоже!

Я снова кивнул. Как же я вас понимаю. Сам себе это постоянно твержу.

— А тебе надо усердно упражняться! Раз ты уже такая способная и все понимаешь. И не только в магии! Чтобы не быть беззащитной, если она вдруг закончится. Чем раньше начнешь учиться, тем легче тебе будет все даваться. Не проворонь это время!

Да, я уже в курсе. И так тренируюсь как проклятый, не говоря уже о том, что у меня в сутках почти тридцать два часа из-за высокого уровня навыка «Сновидец».

— Спасибо за мудрый совет, мастер Гарм! — я вежливо поклонился.

— Эх, мне бы такую светлую голову, да в твои годы…

Наконец мы дошли до небольшой площадки с соломенными мишенями и манекенами.

— Эй, Олан! Я тебе еще ученицу привел. Не смотри, что мелкая. У нее Рывок есть, и магией она владеет. Помнишь, Бранд ни с того ни с сего заявил, что будет учить девчонку-Искателя? Так вот она, полюбуйся, всех моих пацанов уделала. Вырастет — нам с тобой фору даст!

— Да, я видел, — добродушно отозвался зеленоглазый худощавый наставник. — Я же снайпер.

— И что ты там такое видел? Смерти ты моей хочешь?

— Видел, что девчонка у нас растет одаренная, что же еще? — лукаво улыбнулся мастер-лучник.

— В могилу вы меня вгоните, молодежь, — сердито пробурчал Гарм. — Пойду погляжу, чтобы мои соколята там не начудили. И смотри мне, чтобы никому ни слова! — погрозив пальцем непонятно кому из нас, он ушел на другую сторону стоянки.

Мастер Олан оказался хорошим тренером. Не стал ничего выяснять и задавать лишних вопросов. Относился ко мне как ко всем остальным в группе. И ко всем относился как к равным. Вот что значит профессионал! Никакой дискриминации. Эх, побольше бы таких учителей!

До обеда мы тренировались с луком. Потом взяли деревянные кинжалы и принялись учить базовые стойки и выпады. Кое-что я даже освоил, все же первый раз взаправду держу в руках оружие. В реальном бою мне, конечно, ничего не светит, но вот нанести хороший удар исподтишка у меня уже неплохо выходит. Девочки обрадовались и носились со мной как с куклой. Неизвестно еще, что хуже: грядки полоть или целый день быть их игрушкой. Чувствую себя как кот, залезший сдуру в детский садик. Ну а что поделаешь?

Глава 11. Нападение

День подошел к концу. Солнце скоро сядет, и нам пора собираться обратно в поселок. Но у меня есть еще одна важная миссия на сегодня. И это сбор информации, конечно. Не могу же я впервые выбраться за пределы деревни и не воспользоваться шансом изучить окрестности? Кое-какие карты окружающих нас лесов были в школе, и мы с Немо тщательно копировали их, собирая воедино крохи данных. Например, крупнейший город неподалеку, что-то вроде районного центра, — Кетарон. Государство называется Альтея, а ее столица — Ультерин. Но все найденные нами карты большого масштаба. Мелких деталей на них нет совершенно. А мне бы хотелось найти себе тихий укромный уголок для тренировок. Конечно, пока мне не позволяют гулять где захочется, но если я сумею найти руны для порталов… Обидно будет впервые «выйти в мир» и не провести хотя бы небольшую разведку. Так что я тихонько улизнул от всеобщего шума. «Рывок!» Была девочка — и нет девочки. Думаю, никто моего исчезновения не заметил.

Гулять самому было совсем не страшно. У меня есть и кинжал, и моя магия, я вооружен и опасен. Совсем недавно я победил в почти честном бою здоровенного громилу с алебардой и теперь чувствовал, что способен свернуть горы. В худшем случае здесь могут быть волки, но они боятся огня и для меня почти неопасны. Да и лагерь совсем близко. Мы с Немо нарезали вокруг него несколько кругов по огромной спирали и немного разогнали «туман войны» на своей карте. Ну конечно, мы сделали себе виртуальную карту! С моей Магией пространства, скорее всего, она станет вообще незаменимой. Но сейчас я ищу укромное место, что-нибудь вроде заброшенной шахты или пещеры, где можно было бы сколько угодно устраивать взрывы, не привлекая чужого внимания. На худой конец какой-нибудь высохший колодец, в который можно было бы спускаться по веревке. Чем не секретная база для ребенка?

Но ничего подходящего так и не нашлось. Выбившись из сил и окончательно потеряв надежду найти новое «логово», я двинулся обратно. По пути мне в голову пришла еще одна идея. А ведь можно просто влезть на дерево и с высоты поискать холмы, скалы и прочие многообещающие места, где можно будет потом устроить убежище. В своем «первом» детстве я любил лазать по деревьям — даже странно, что сразу об этом не подумал. Столько времени зря потерял! Ну ничего, мы наверняка еще часто будем сюда приходить. С этими мыслями я выбрал дерево повыше да поудобнее и начал карабкаться вверх.

Красота-то какая! Может, мне прямо тут устроить себе эдакое «воронье гнездо»? Домик на дереве… Романтика! Хотя нет, колдовать тут будет неудобно. Да и видно издалека. Все равно что прокричать на весь свет: «А вот и я!» Мне сейчас даже поселок наш виден — он ведь тоже на возвышенности стоит. Отсюда все выглядит таким маленьким! И лагерь наш весь как на ладони. Надеюсь, меня еще не ищут. Дети разбрелись по территории, взрослые собирают припасы, какая-то группа из леса подходит — лесорубы, что ли? Ага, вон мужики с топорами идут. И вот еще группа. Не думал, что у нас столько дровосеков! Может, они собираются что-то строить?

Странно, конечно. И то, как они одеты, и то, как идут… Ох не к добру это! Какие, в дупло, дровосеки? Там не только топоры — еще мечи, луки, копья! И на наших совсем не похожи. Разбойники? Да нет, и кожа у них какая-то зеленоватая, так что это, наверное, даже не люди. Гоблины?! Я похолодел. Сердце принялось бешено колотиться. В лагере так никто ничего и не заметил, а ведь там дети! Что делать? Бежать, кричать? Враги ближе к лагерю, чем я! Не докричусь, да и убьют меня первым. У них же и лучники есть! Как мне поднять шум, не поднимая шума? Та еще задачка. Точно! Я ведь место искал, где можно взрывы устраивать! С одного «выстрела» они не смогут меня найти. Скорее всего. Но группы-то две! Наверное, они берут лагерь «в клещи».

Я забрался в самую гущу листвы дерева, где меня должно быть не слишком видно. Немо, давай попробуем активировать заклинания сразу из двух рук! Такого мы еще не делали, но ничего принципиально невозможного в этом нет. На всю мощность — «Огненная бомба»!

Два снаряда рванули вперед и через пару секунд разорвались прямо в центре каждой группы нападающих. Прогремели взрывы. Нескольких гоблинов отшвырнуло в сторону. Таких мощных заклинаний мы еще ни разу не создавали! Я вложил все, что смог, моя Мана просела почти на треть. Но главное — я сорвал их неожиданную атаку, люди в лагере услышат взрывы и смогут отреагировать.

— Получено пятьсот тридцать Очков Развития.

— Отстань, Немо, нам сейчас не до того!

«Рывок!» Через мгновение я уже прятался за толстым стволом в нескольких метрах от своей прежней позиции. Нас кто-нибудь видел? Вроде нет. Пронесло! Зато, кажется, парочку гоблинов я все же уложил. Но если им удалось заметить, откуда вылетели снаряды, то скоро «уложат» меня самого. Напичкают стрелами, как подушечку для иголок. Гоблины выхватили оружие и стали озираться по сторонам, лучники принялись натягивать тетиву. У меня перехватило дыхание. Но все обошлось, меня не засекли. Все-таки уже темнеет. Да и заклинания не слишком яркие, до тех пор пока не рванут… Главарь гоблинов гаркнул что-то невнятное, и после секундной заминки обе группы ринулись к лагерю. Но, к счастью, там уже заподозрили неладное. Взрослые бросились вперед, прикрывая собою тыл, наставники что-то кричали, дети в панике носились туда-сюда.

А что теперь делать мне? Возвращаться в лагерь? Попытаться им помочь? Зайти с другой стороны? Бесполезно. Что может одна девочка, пусть даже очень-очень сильная, против вооруженного отряда гоблинов? Защитных заклинаний я вообще не знаю. Ни одного. В книге они есть, но для них нужна Магия света, воды или земли! У меня, как назло, сплошь одна только атакующая магия. Через минуту боя у меня закончатся Мана и Выносливость, а все умения перейдут в откат. Я заберу с собой на тот свет в лучшем случае пятерых. Даже к лагерю пробиться не успею! Ну уж нет, я и так сделал достаточно, предупредил своих, так что сейчас мой лучший вариант — сидеть тут, на дереве, и наблюдать. Становится темно — вряд ли меня обнаружат. Хорошо хоть я не столкнулся с ними, пока искал себе пещеру. А если бы я не решил влезть на дерево, то вообще попал бы прямо в лапы врагу!

А в лагере ситуация становилась все хуже и хуже. Гоблинов очень много, и они уже почти окружили наших бойцов. Проблема в том, что если их сейчас отрежут от лагеря, то дети останутся без защиты. Я слышал, как мастер Гарм что-то прокричал, и ребятишки бросились бежать в сторону поселка. Но в это же время раздался знакомый колокольный перезвон. В Теалосе подняли тревогу? Может, они как-то узнали, что на нас напали? Нет, кажется, я слышу приглушенные звуки взрывов. У них что, тоже идет сражение?

Плохо-плохо-плохо! Неужели все так закончится? Я только начал обживаться в этом мире, только все наладилось. Что я буду делать, если мой родной Теалос разрушат? Какой бы силой и смекалкой я ни обладал, в одиночку мне долго не выжить! Особенно если начнется война.

Защитников лагеря уже полностью зажали — облепили плотным рядом щитов и попросту не давали выбраться из окружения. Кажется, лидеры ведут переговоры. Странно. Они как будто совершенно не хотят сражаться. Гоблины, я имею в виду. Конечно, в честном бою один на один гоблины нашим воинам неровня, но у них сейчас численное превосходство… Почему же они прячутся за щитами? Не хотят лишних потерь? Ничего не понимаю!

Тем временем в лагере началась настоящая охота. Кто-то из старших детей пытался сражаться, но их быстро оглушали. Ну а тех, кто решил сбежать, настигали стрелы. Какой ужас! За что вы так? Это же дети! Хотя погодите, мне кажется или стрела только что отскочила? Да и крови я совсем не вижу. Оглушающие стрелы? Наверное, у них тупые наконечники. Скверная ситуация. Хорошо еще, что я спрятался, ведь даже с моими способностями избежать стрел было бы непростой задачей. Да и, если присмотреться, гоблины орудуют не мечами и копьями, а простыми дубинками. Нас всех собираются взять в плен? Так это же рейдерский налет! Вот почему они не сражаются, а попросту окружили наших бойцов. Им не нужны лишние потери, они пришли только за добычей. А у наших бойцов ситуация патовая: либо сражаться и почти наверняка погибнуть, либо стоять и смотреть, как детей, возможно их собственных, уводят в плен. И надеяться, что их удастся спасти другим способом. Например, объединиться с прочими ополченцами, догнать гоблинов, отбить пленных. Ну и все-таки плен — не смерть, может, им самим удастся сбежать.

Подлая тактика. Когда одна сторона не может или не хочет сражаться с противником в честном бою или попросту нацелена только на наживу, ее разведчики выясняют, где и когда можно разжиться большим количеством припасов, оружия или рабов. Одна группа отвлекает основные силы противника, другая совершает быстрый налет и захватывает все что только можно. А затем так же быстро отступает. Потери минимальные. А пока противник приходит в себя, вы уже далеко, за надежными укреплениями своих лагерей. Или в тайных убежищах, которые невозможно найти. Партизанская война!

Но как же паршиво! Вот одна группа уже уходит, навьюченная разным добром. Детей связывают и собирают в колонну. Старших заставляют идти, младших просто несут на руках, как тюки. Еще большой вопрос, что лучше: погибнуть здесь или попасть в такой плен. Может, их сделают рабами, может, продадут. А может, вообще съедят — это же нелюди! Бр-р-р. А что? Тут вам не цивилизация, это жестокий мир!

Колонна с пленными тоже отправилась в путь. Но уже в другом направлении. Гады, специально разделяются, чтобы их сложнее было найти. Потом боевая группа тоже отступит в третьем направлении. Пока закончится сражение у деревни, пока наши войска разберутся, что и где произошло, пока отправят дозорных прочесывать лес… Их уже и след простынет. Я скрипнул зубами. Как же жалко детей! Наверняка кто-то убежал и спрятался, как я, но большинство поймали. И балбесов, с которыми я играл в догонялки, и бутузов, с которыми ходил на уроки, и даже моего непризнанного хомяка-жениха. Нет, так не пойдет. Не в мою смену! Я немногое сейчас могу, но по крайней мере мне должно быть по силам проследить за гоблинами по горячим следам. Так ведь? Потом вернусь домой и стану проводником для наших дозорных. Заблудиться мне не грозит, у меня есть Немо и карта. Пленников ведут с факелами, чтобы не удрали в темноте. Буду залезать на деревья и следить издалека за огнями. Риск для меня небольшой, а у детей появится реальный шанс. Родители с ума сойдут, но я же потом вернусь. И всех спасу. Почему бы и нет? Решено! Устроим спасательную операцию!

Заметив, что гоблины уже уводят детей, мастер Гарм взревел и бросился вперед. Он раскидал щитоносцев в разные стороны, пытаясь пробить оцепление. На нем сразу же повисли с полдюжины гоблинов, нанося огромное количество ударов, и вскоре бедняга рухнул на землю. Попытка пробить оцепление провалилась. Только встав спина к спине наши бойцы могли удерживать оборону и по крайней мере оставаться в живых, пока не придет подкрепление из поселка. Гарм не хотел с этим мириться. Сегодня именно он был ответственным за всех детей. Я опустил голову. Прощайте, мастер Гарм, я вас не забуду… И выполню вашу последнюю волю — верну всех пленников домой. Живыми и невредимыми!

* * *

Погоня оказалась очень изнурительным занятием. Колонна часто меняла направление, и мне порою приходилось влезать на деревья, чтобы определить новый курс. И при этом поддерживать темп, периодически переходя на бег, чтобы не упустить их из виду. И так до глубокой ночи. Несколько раз мне приходилось накладывать «Восстановление», чтобы вернуть сбитое дыхание и продолжить бег. Наваливалась усталость. А ведь я и без того сильно вымотался за день! Ноги стали предательски дрожать, а в боку противно кололо. Но я упорно продолжал двигаться вперед. Ничего, потерплю!

Больше всего меня волновал общий запас Насыщения. Когда долго используешь свою Выносливость, или, как ее еще любят называть, «стамину», этот запас начинает медленно снижаться. Так что бежать вечно у меня точно не получится. Ох, и почему я так мало прокачивал Силу? Даже не знаю, что случится, когда запас упадет до нуля. Наверное, я попросту свалюсь на землю и не смогу больше двигаться. У меня с собой есть немного сухофруктов, которые мне подарили девочки в лагере, но это едва ли можно назвать полноценной едой. В лучшем случае добавит пару десятков единиц, на которых я продержусь еще полчаса. А потом все! Искать еду на бегу в кромешной темноте трудно, да и опасно. Если я что-то перепутаю и съем не те ягоды, меня ждет тяжелое отравление, а то и вовсе жуткая смерть в конвульсиях. Не хотелось бы… Эх, если бы мне попался хоть какой-нибудь зайчик по дороге! Вот только как его на бегу приготовить? Огонь мне использовать сейчас тоже нельзя: засекут!

Едва я успел подумать о зайце, как раздался голос Немо:

— Внимание, мастер, впереди опасность!

Я споткнулся и чуть было не упал: передо мной, метрах в десяти, стоял огромный серый волчара. Шерсть дыбом, глаза горят, зубы оскалены. Ничего себе, какой же он здоровенный! Ну или просто я сейчас слишком маленький. В крови забурлил адреналин, сердце принялось бешено стучать в груди. Как же ты не вовремя, я сейчас так измотан! Выносливость почти на нуле, даже Рывок применить не смогу. Да и стоит передо мной не добрый мастер Гарм для дружеского спарринга, а матерая, голодная, зубастая тварь, у которой на уме только одно — «жрать»! Спасибо Немо, предупредила меня, без нее я бы, пожалуй, сдуру влетел бы ему прямо в пасть! Грудью на амбразуру, так сказать.

Мы стояли и сверлили друг друга глазами, как мне показалось, целую вечность. Медленно, миллиметр за миллиметром, я тянулся к спрятанному за пазухой кинжалу. Засада, его же еще из ножен надо успеть вытащить! В левой руке постепенно накапливался заряд «Электрошока». В обычной ситуации я бы пугнул волка «Огненным шаром», но сейчас этого делать нельзя, иначе по мою душу придет уже не «безобидный» серый волчок, а дюжина хорошо вооруженных гоблинов. Затянувшаяся пауза позволила мне восстановить немного Выносливости. Зато запас Внимания таял на глазах из-за неосознанно запущенной мною Концентрации. Деактивировать способность нельзя: умение перейдет в откат, а если потрачу весь свой ресурс, то не смогу ускорять мышление. Так что, едва накопился минимум Выносливости, я бросился вперед. «Рывок!»

Время превратилось в кисель, мир вокруг привычно «размазался», а воздух больно хлестнул по лицу. Волчара отреагировал мгновенно и тоже прыгнул мне навстречу, разинув зубастую пасть. В Рывке очень сложно контролировать свои действия, тело становится тяжелым, деревянным, да и мозг едва поспевает за событиями, даже под действием Концентрации. Я еле успел достать кинжал и прямо так, вместе с ножнами, затолкать его в направленную на меня зубастую мясорубку. Левая рука угодила волку куда-то в шею, высвобождая мощный электрический разряд. Зверь дернулся. Его массивная туша сбила меня с ног, повалила вниз, придавив к земле всем своим немалым весом. В нос ударил затхлый запах псины. Стало трудно дышать. Какой же ты тяжелый! Скорее, пока он парализован электрошоком! Очухается — и мне конец!

— Получено двадцать Очков Развития.

Я рванул изо всех сил и понял, что застрял. Проклятье! Очень трудно вставать, когда лежишь на спине, а на тебя сверху давит огромная косматая туша, по моим детским меркам, наверное, с медведя! А я буквально кожей чувствую, как истекают последние секунды действия паралича, как стихают в теле волка вызванные электричеством судороги. «Сила быка»! Уже на последнем издыхании я кое-как извернулся и вынул из крепко зажатых в пасти ножен свое единственное оружие — кинжал Гарма. Сдохни, лохматая скотина!

В лицо что-то брызнуло, а кинжал все время норовил выпрыгнуть из внезапно ставших скользкими рук. А я все продолжал и продолжал колоть горло бездыханного уже зверя. Меня привел в чувство только голос Немо.

— Мастер, это существо погибло от электрошока, рекомендую вам поспешить, пока отставание не стало критическим.

Черт возьми, чуть не забыл! Я отшатнулся от истерзанного тела волка, вытер с лица пот и вдруг с ужасом осознал, что это вовсе никакой не пот. Мои руки, лицо, одежда — все в крови. Голова закружилась, к горлу подступил комок. Нет, только не сейчас, никаких обмороков, у нас тут жизни на кону, причем детские жизни! Соберись, тряпка! Не время сокрушаться и приходить в себя, у тебя есть время только на одно сверхважное дело — бежать! Я слишком долго тут болтаюсь, теперь нужно как-то нагонять конвой с детьми. Проклятье, и Выносливость снова на нуле! Я направил последние крохи маны в измученное тело и в который раз заставил его на всех парах нестись вперед, оставляя позади бездыханное тело волка, а вместе с ним и весь кошмар пережитого.

Глава 12. Истощение

Бежать пришлось очень долго. Запас Насыщения был уже в красной зоне. Выходит, что с этого момента я уже не смогу просто так вернуться, даже просто пешком. Придется как-то самому выживать в этом лесу, искать воду и пропитание, попытаться встретить разведчиков из Теалоса и при этом самому не попасться на глаза гоблинам. Теперь это уже совсем не та мирная и относительно «безопасная» прогулка по лесу, какой я ее себе представлял вначале. По-хорошему мне бы нужно сейчас развернуться и предоставить решать все проблемы взрослым. Но стычка с волком придала мне странную решимость. Нет, не развернусь, не брошу своих ребят! Слишком многое поставлено на кон. Слишком остро я ощущаю ценность каждой жизни теперь, когда отобрал чужую и чуть не потерял свою. Конечно, технически моими первыми жертвами были гоблины в лагере, но одно дело, когда кто-то по твоей вине умирает где-то там далеко, и совсем другое — лишать существо жизни собственными руками. В этом смысле наше земное огнестрельное оружие — верх безответственности, конечно же.

Я закинул в рот свой «неприкосновенный запас» — последние из подаренных мне в лагере сухофруктов. Все, мосты сожжены. Надеюсь, мне хватит Насыщения до того момента, как гоблинам придется сделать привал. Там, впереди, идут такие же дети, и рано или поздно похитителям будут вынуждены остановиться, просто чтобы не пришлось тащить их всех на себе.

И действительно, ближе к полуночи они остановились. С дерева я увидел их лагерь. Небольшой и явно временный. Наверное, гоблины с самого начала направлялись именно к нему. Немыслимо, чтобы они тащили все это с собой или строили на месте. Плохо то, что, скорее всего, завтра гоблины снова отправятся в путь и этот кошмар продолжится. Такими темпами, я просто свалюсь посреди леса от истощения и уже ничем не смогу помочь детям. Не говоря уже о том, что мне нужно где-то взять силы на обратный путь. Или хотя бы на поиск еды… Хотя я ведь знаю, где еда точно есть — в самом лагере! Если удастся незаметно туда пробраться и как-то отвлечь охрану… Но это серьезный риск попасть в плен вместе со всеми остальными. С другой стороны, спать в плену у гоблинов может быть безопаснее, чем в лесу.

Пленников посадили в одну большую клетку. Налили им воды в деревянные поилки, явно предназначенные для скота, и швырнули еще какие-то отбросы, видимо в качестве еды. Но дети к ним даже не притронулись. Хотя они наверняка так же сильно хотят есть, как и я. Так что это явно не печенье. В середине лагеря стоял всего один шатер, зато довольно большой и щедро украшенный какими-то узорами. Но большинство гоблинов все равно укладывались спать прямо на земле, устраиваясь на чем-то вроде походных подстилок. Прямо перед шатром горел большой костер. На нем явно жарилось мясо, распространяя по лесу приятный аромат, который заставлял голодно урчать мой желудок. Трое гоблинов остались сторожить лагерь. Около десятка воинов укладывались спать. Еще один, с посохом и в красивых одеждах, ушел в шатер. Видимо, главарь. Но откуда же ты взялся, пестрый такой? Вроде в битве я его не видел… Такого трудно не запомнить.

Через полчаса все спали как убитые. А я стал обдумывать план. Все трое охранников постоянно на виду. Незаметно к костру мне не подобраться. Храпят они громко, но обманываться не стоит: любой посторонний шум их всех разбудит, и тут уж мне точно крышка. Нужно заманивать охранников по одному, а в случае опасности сразу бежать. Напоминает старые игры в жанре «скрытого убийства». Вот и посмотрим, пригодится ли мне весь полученный в них опыт.

Кстати, об опыте. У меня накопились Очки Развития. Может, с их помощью я смогу пополнить свой резерв? Надо попробовать.

— Ну-ка, Немо, закинь пару очков вВыносливость, чтобы повысить уровень.

— Принято, исполняю.

Я впился взглядом в индикатор Насыщения.

— Что там с цифрами, Немо, есть хоть какой-то рост?

— Ответ отрицательный.

Похоже, что с ростом параметров резервы тела никак не восполняются. Да, верхний предел Насыщения увеличился, но мне это сейчас никак не поможет. К тому же, судя по книгам, рост способностей не происходит сразу. На это обычно уходит несколько дней, видимо, чтобы тело адаптировалось к новым возможностям. А значит, придется выкручиваться своими силами.

Для начала нужно дождаться, пока кто-нибудь из охранников захочет «пи-пи». Да, да, именно так. Я, конечно, могу и пошуметь, но тогда вряд ли ко мне явится только один охранник. Так что придется набраться терпения и ждать. Пейте воду, пейте, родные. Скоро она попросится наружу. Как же у меня самого пересохло в горле! Интересно, магией можно создавать воду? Только вот и Маны у меня совсем не осталось. А без нее мне не стоит даже пытаться ввязываться в эту авантюру, лучше уж спокойно поспать в каком-нибудь дупле до рассвета. Что тут в таких случаях положено делать? Может, попробовать помедитировать? Я закрыл глаза и сосредоточился на центре живота. Интересно, а здесь работает вся эта мистическая хренотень: чакры, прана, астральное тело? По коже привычно пробежали мурашки, теплая волна растеклась вверх по позвоночнику, от копчика к макушке. Ну, вроде что-то чувствуется! Даже дышать легче стало. И Выносливость пошла в гору быстрее обычного. Круто! Немного напоминает ощущения, когда я перемещаю Ману по телу. Только вот, насколько я помню, Мана накапливается где-то в районе сердца. Пожалуй, сосредоточусь на нем.

Чувство тепла и покалывания переместилось в область груди. Показатель Маны дрогнул и отлепился от своего индикаторного «дна». Уже лучше, так можно жить!

— Внимание, получен навык «Медитация». С его помощью вы можете ускорять восстановление одного из своих параметров за счет шкалы «Насыщение».

Вот подстава! Не успел я порадоваться, а тут такой облом! Насыщение у меня тоже скоро упадет до нуля! А как же «энергия вселенной»? Ладно, плевать, сейчас мне нужно хоть немного Маны, чтобы добыть еды. Наверняка у этих пройдох в карманах есть что-то съедобное. Им же тут всю ночь торчать. Завалю хоть одного — сумею продержаться еще немного! Так что вперед, копим Ману. И давай уже, ловись, рыбка, по-большому и по-маленькому!

К моему огромному разочарованию, ходить «по-маленькому» гоблины не стеснялись прямо в лагере. Фу! Хорошо хоть дети спят! Кажется, мой план накрылся… Ладно, ужинали они, на мой взгляд, все-таки довольно плотно, скорее даже жрали как не в себя. Подожду еще немного, вдруг повезет?

Наконец один из гоблинов крякнул и отошел в сторону леса, присел на корточки. Совсем недалеко, но деревья здесь стоят довольно плотно, да и костер уже почти не дает света. Тихо, осторожно обходим, занимаем позицию. Главное, чтобы нас не услышали. Хорошо, что за время ночной вылазки у меня еще раз повысились «Скрытность» и «Ночное зрение». Ладно, поехали по проверенной схеме: «Рывок»! «Электрошок»!

Все же парализация — это нечто! Гоблин затрясся в конвульсиях и осел, не успев даже пискнуть, а я тут же всадил кинжал ему в горло. Фу, какая гадость! У него даже кровь зеленая! Тихо, тихо, не падай, дядя, ты тяжелый, сам я тебя не подниму. Вот так, прислонись-ка, пожалуй, к дереву. Теперь издалека и не скажешь, что бедняга уже помер. Просто присел «человек» по большой нужде возле дерева. Не на что тут смотреть.

— Получено двести десять Очков Развития.

Ого! Это гораздо больше, чем дали за волка. Эквивалент нескольких месяцев тяжелых тренировок! Помнится, в прошлый раз мне за гоблинов тоже дали немало опыта. Но сейчас у меня совсем нет времени с этим разбираться.

Пошарил по карманам — пусто. Проклятье! Я так долго не продержусь. Где еда, где вода? Рано или поздно за ним придут. Вполне возможно, оба охранника, и будут уже начеку. Просто так подкрасться к ним со спины уже не выйдет. Но, как и все двуногие, эти ребята мыслят довольно плоско. То есть почти никогда не смотрят вверх. Так что было бы неплохо занять новую позицию. Если придут сразу двое, просто затаюсь на дереве. В такую темень они меня скорее всего не заметят. Ну вот, готово. Часики тикают. Мои охранники заерзали. Один не выдержал и пошел в нашу сторону. Серьезно? Вы что, даже не страхуете друг друга? Да, не зря о глупости гоблинов ходит столько нелепых анекдотов. Ну я только за, моя задача только что стала на порядок проще.

Стражник подошел ближе и что-то возмущенно прошипел. Постоял немного. Не дождавшись ответа, достал оружие, начал оглядываться по сторонам и осторожно приближаться. Придурок. Нужно было сразу напарника звать! Та-а-а-к, «Кошачья ловкость», «Сила быка». Я напрягся до предела, сжимая в руках кинжал. Главное, чтобы он не успел закричать. Если посмотрит вверх, сразу же использую Рывок. Главное — сделать все как можно тише. Особенно когда тело будет падать на землю…

Гоблин что-то рассерженно пробормотал и осторожно протянул руку к товарищу, нервно озираясь и вглядываясь в темноту. Вы что, фильмы ужасов никогда не смотрели? Сверху, кретин, сверху! Я соскользнул с ветки вниз и с размаху всадил кинжал прямо ему в голову. Только так — нельзя дать ему шанс закричать. У гоблина закатились глаза, и он пошатнулся.

— Получено двести тридцать пять Очков Развития.

Этот пожирнее будет. Тихо, тихо, папаша, не падай слишком резко — я потянул его за собой и позволил опереться себе на спину, а затем осторожно сбросил тяжелый груз на землю. Мне уже не привыкать. Гоблины на самом деле коротышки, хоть и довольно крепко сложены. Но все равно это было уже шумно. Третий придет скоро, сразу все поймет и поднимет тревогу. А маны у меня уже нет. Насыщение на нуле. Выносливость тоже перестала восстанавливаться и медленно утекает с каждым моим движением. Что произойдет, когда она просядет до нуля, — я и думать боюсь… Ну что же, пан или пропал! Лучшая защита — это нападение. Попробую немного пошуметь. Пока усиления тела еще действуют.

Я подкрался сквозь деревья поближе к последнему сторожу и собрался было уже бросить камушек, но тут мой живот предательски заурчал. Третий охранник мигом вскочил и развернулся в мою сторону. Только не ори, умоляю тебя, только не ори! Я сидел на виду, тихонько всхлипывая и скуля. Пусть лучше думает, что нашел причину шума. Гоблин достал оружие и осторожно, крадучись, направился в мою сторону. Я сидел у дерева и шмыгал носом, изображая бедную, несчастную потерявшуюся девочку. Живот, гад такой, снова голодно заурчал. Спасибо хоть на дереве ты меня не выдал, предатель! Гоблин спрятал оружие и стал подкрадываться. Поймать меня хочет? Это хорошо. Я тихонько взвизгнул и спрятался за дерево. Попробовать увести его подальше от лагеря? Он достал из-за пазухи какую-то штуку. Стал призывно ею махать и издавать какие-то булькающие звуки. Что это вообще? Жареная крыса?! Это он типа меня едой заманивает? Вот как, значит, в твоем понимании выглядит шоколадка? Электрошок я использовать уже не могу, мана кончилась совсем. А при помощи Рывка, с моим-то ростом, я разве что бесплодным могу его сделать. Думать о том, как он будет при этом визжать, довольно весело, но меня такой вариант в корне не устраивает. Придется заманить его как можно ближе. Гораздо ближе, чем хотелось бы, если честно.

Я робко выглянул из-за дерева и изобразил настороженную заинтересованность. Протянул руку в сторону «лакомства». Ожидания врага нужно оправдывать — до поры до времени. Он подошел поближе, и я жадно выхватил у него крысу, сделав вид, что буду сейчас ее есть. Гадость какая! Гоблин, похоже, обрадовался, нагнулся и поднял меня на руки. Вот так, правильно, повыше, на уровень лица. Наверное, у него есть дети — пленников так держать не положено. Он оскалился в улыбке, и я оскалился в ответ — как можно более кровожадно. Внезапно его ноздри расширились, улыбка сошла с лица, а взгляд скользнул вниз. Кажется, до него наконец дошло, что я весь в крови и часть этой крови явно не моя, а часть и вовсе зеленая… А я в это время вытащил из-за спины кинжал. Глаза гоблина округлились, он открыл было рот, чтобы набрать воздуха и заорать, но крыса, которая как нельзя кстати болталась в моей левой руке, тут же отправилась ему в горло. А взмах правой руки навсегда прервал мучения несчастного охранника. Пробить глазницу гораздо проще, чем череп, так что даже моих скромных сил для этого вполне достаточно.

— Получено двести восемнадцать Очков Развития.

Как же хорошо и приятно просто полежать на траве! Я, конечно, понимаю, что это очень невежливо — лежать, развалясь, в присутствии умершего. Но ничего поделать с собой не могу. Я ужасно истощен, все мои параметры на нуле, я валюсь с ног от усталости, но я все-таки это сделал! Уложил троих охранников и не разбудил всех остальных. Красавчик! Теперь самое сложное позади.

Только когда я попытался встать, понял, насколько ошибался. Тело отозвалось такой болью, как будто меня только что переехал бульдозер! В чем дело-то?

— Внимание, у вас закончились Выносливость и Насыщение. Тело перейдет в режим гибернации через сто двадцать секунд. Рекомендую найти укрытие!

В глазах стало темнеть. Это нехорошо! Я же в шаге от успеха! И меня поймают, и дети пропадут! Что делать?

Я начал судорожно обыскивать гоблина. Какой же он тяжелый! Кажется, все мои прокачанные параметры теперь абсолютно ничего не стоят. Просто смертельно уставшая шестилетняя девочка пытается перевернуть здорового мужика. А ведь совсем недавно держал такого же практически на спине. Так вот что значит полностью лишиться поддержки местной Системы?

Вода, еда, наконец-то! Я бросил в рот кусок «нормального» жареного мяса и, давясь им, принялся запивать водой из фляги. Я спасен! Ф-фух, даже дышать легче стало! Ой, а ведь получается, гоблин из этой фляги тоже пил? Бу-э-э. Я стал кривиться и отплевываться, но сделанного не воротишь. Надо привыкать — стерильной бутилированной воды в этом мире нет. От жажды бы не умереть, и то хорошо.

— Шестьдесят секунд!

Вот паскудство! Пока я это все переварю, пройдет вечность! А ну, выворачивай карманы! Что у тебя еще есть? Точно, зелья! Дрожащими руками я открыл крышку и залпом выпил содержимое, запоздало подумав, что это вполне может быть и яд, и бесполезное для меня сейчас зелье лечения. Немо, ну что там? О боги, надеюсь, эта штука действует быстро, чем бы она ни была.

— Ваша Выносливость восстанавливается. Тревога отменена.

Лучшая новость, которую я слышал за сегодня! Немо, ты просто чудо! Вот только стоит мне потратить эти крохи, и тело снова примется за свое. Так что да, жить нынче надо осторожно. Как минимум посидеть тут, отдохнуть, поесть как следует, чтобы восстановить хоть капельку Насыщения.

Наконец у меня появилась возможность как следует разглядеть этих поганцев гоблинов. В принципе, ничего экстраординарного. При том обилии разных версий этих существ, коими пестрят наши фильмы и книги, любой зеленокожий гуманоид низкого роста сойдет за гоблина. Насколько я знаю, на своем языке они называют себя «народом Ташака», а мои соплеменники презрительно зовут их «каштык», хотя тот же самый термин часто используется и как оскорбление. Выходит, более точным переводом на великий и могучий было бы несколько иное слово… Вот и поди разбери, правда это те самые «гоблины» или нет. Как по мне, вполне нормальные гоблины. Грубая зеленоватая кожа довольно неприятного вида, длинные уши и крючковатый нос. Практически безволосые, можно сказать лысые. Не знаю, тут одни мужики, может, хотя бы у их женщин есть волосы? Явно любят украшения: много сережек и в носу, и в длинных ушах. Причем серебряных, так что не мешало бы их собрать. Зубы острые и треугольные, как у акулы. Одеты и вооружены они на удивление хорошо. Я, честно говоря, ждал каких-нибудь лохмотьев. Но нет — добротная легкая броня из кожи и тонких стальных пластинок. На руках длинные острые ногти, или даже, скорее, когти. Да, такими в носу лучше не ковыряться… Ростом они поменьше людей (это я еще при нападении понял), но сложены хорошо, мускулистые парни.

Ладно, что мне делать дальше? Я ведь прямо сейчас могу увести всех детей, пока охраны нет! Но как сделать это тихо? Да чтобы две дюжины малышей тихо ушли, никого не разбудив? Ха! Не смешите мои стертые в кровь «копыта». Сейчас-то детишки спят как убитые, но зуб даю (все равно они у меня еще молочные), стоит их разбудить… Не все сумеют сразу понять, ЧТО вообще происходит, кто-то наверняка еще верит, что это все страшный сон. Кто-то по-любому расплачется, захочет в туалет или к маме. А если и нет, то нашумят, когда будем уходить лесом. Как пить дать! И потом, далеко мы не уйдем — как избежать погони? Похоже, выбора у меня попросту нет. Я должен сделать все сам. До самого победного конца. Гоблинов не так уж и много, они все спят. Вырезать их во сне, да и дело с концом! С бодрствующими же я как-то справился! Потом скажу, что прямо так все и нашел. А детям вообще не стоит видеть трупы. Проделать в клетке дыру со стороны леса, да и вывести всех тихонько. И даже лучше, если они будут бояться гоблинов и помалкивать.

Передохнув, я осторожно подобрался к лагерю. На негнущихся ногах прошел между рядами спящих гоблинов к костру. Хорошо, что все они довольно громко храпят. Не думаю, что слабый шум кого-то разбудит. Но все равно сердце колотится как бешеное. Так, где тут мое мясо? Тихонько утолив голод, я принялся пополнять запас Маны от костра. Добавлять новые дрова я побоялся, но нескольких крупных поленьев, оставленных гоблинами, мне пока вполне хватит. Главное не потушить. Мана, пусть и небыстро, поползла вверх. В принципе, энергию содержит не огонь, а дрова. Так что пока они не сгорят, костер будет давать ману. А нельзя ли ускорить это дело? Я вложил немного собственной магической силы в огонь. Он ожил, разгорелся, поток маны чуть усилился. А ведь так можно жить! Я получаю гораздо больше, чем трачу. Теперь я смогу использовать Электрошок и надежно упокоить всю эту храпящую братию без особого шума. А еще при надобности прибавить магией немного Выносливости. На случай если все пойдет не по плану… Нет, скорее всего, меня не убьют, во всяком случае не сразу. Но удрать от дюжины тренированных бойцов с моей просаженной стаминой — я не питаю иллюзий на этот счет. Тем более что я сейчас стою на ногах только благодаря зельям. А их запас, увы, небесконечен.

Добрые полчаса, проведенные в этой дружной компании, слегка успокоили мои нервы, но все равно, как только я приблизился к своей первой жертве, лежащей на отшибе, ноги и руки снова стали как ватные. Кажется, это будет совсем не так легко, как я себе представлял. Одно дело отправлять на тот свет живых, которые в любой момент могут «пришить» тебя самого. И совсем другое — вырезать мирно спящих, пусть не людей, но все же вполне разумных существ. Судорожно выдохнув, я занял позицию. «Электрошок!» И точным, отрепетированным на дозорных движением вонзил кинжал в глаз. Несколько секунд предсмертных хрипов — и все кончено. Дело сделано, и нас, спасибо параличу, никто не услышал. Можно спокойно выдохнуть.

И тут раздался выстрел. Вернее, настоящая пулеметная очередь. От неожиданности я чуть не упал. Сердце замерло. Кто стреляет, откуда? Что за чертовщина? И тут до меня дошло. Проклятье! Он что, пустил газы? Ведь не секрет, что после смерти все мышцы тела расслабляются и… возможны, скажем так, некоторые непредвиденные последствия. Вот каштык, вот скотина! Я же чуть стрекача не дал через весь лагерь! Это был бы эпический фейл всей операции.

Я воровато огляделся по сторонам. Спокойно, держи свои нервы в узде! Но, похоже, никто из мирно храпящих гобов так и не отреагировал на шум. Должно быть, этот звук для них достаточно привычный и просыпаться от каждого пука они не собираются. Вот это облегчение! Честное слово, я и сам чуть в штаны не наложил от страха! Немного отдышавшись, я продолжил свой марш смерти.

* * *

— Вы получили достижение «Бесшумный убийца». Вы уничтожили всех охранников вражеского лагеря, не дав им поднять тревогу. Доступен навык «Скрытность». На некоторое время вас гораздо сложнее обнаружить в темноте или тени.

— Вы получили достижение «Убийца гоблинов». Представители этого вида испытывают перед вами иррациональный страх.

Еще несколько раз мне пришлось потеть от похабных звуков, издаваемых гоблинами. Надеюсь, у меня не появятся седые волосы? Это было бы несколько преждевременно. Ну да ладно. Все прошло успешно, так что мне грех жаловаться. К тому же я получил много очков опыта. Очень много — вместе с дозорными вышло три тысячи триста пятьдесят Очков Развития — больше, чем я за все это время накопил тренировками. Впору наколоть себе штрих-код на затылке!^[5]

Больше всего проблем доставило Насыщение, которое так и не собиралось восстанавливаться — кажется, я совершенно загнал свой бедный организм. Дело понятное: мне просто требовалось немного поспать. Но я никак не мог себе позволить такой роскоши. Приходилось то и дело пить найденные у гоблинов зелья выносливости, которые давали мне возможность активно действовать еще хотя бы десяток минут. Немо столько раз начинала свой обратный отсчет, что я почти перестал обращать на это внимание. Но после десятка выпитых зелий она вдруг сменила пластинку.

— Внимание, получено достижение «Стойкость». Доступна редкая способность «Второе дыхание». Раз в сутки вы можете восстановить пятьдесят процентов одного из своих параметров. Стоимость восстановления Насыщения — одна целая четыре десятых Очков Развития. Желаете активировать?

А вот такого я раньше не видел! Это умение расходует Очки Развития? Сущие крохи, конечно, стоимость жизни какой-нибудь курицы, но эти очки теряются безвозвратно, вложить их в свои навыки и статы уже не выйдет… В общем, такими «подарками» следует пользоваться с осторожностью! Но сейчас особого выбора у меня нет.

— Немо, Второе дыхание!

Глава 13. Лицо смерти

Спасибо, что воспользовались услугами похоронного бюро «Юла и ко»! Пожалуйста, оцените качество обслуживания по шкале от одного до десяти. Вы бы порекомендовали нас своим друзьям? Желаете приобрести скидочную карту на наши товары? Рады сообщить, что в этом месяце действует очень выгодное предложение: скидка на кремацию до двадцати пяти процентов!

Наконец можно расслабиться и привести себя в порядок. Около получаса ушло на растопку костра и подзарядку магии. Но теперь передо мной во весь рост встала еще более трудная задача. Я забыл про шатер. А ведь там спит босс! Одного взгляда украдкой через ширму хватило, чтобы понять, что он непрост. И самое важное — я увидел атрибуты для занятий магией: книги, реторты, кристаллы, а возле кровати лежал тяжелый металлический посох с крупным белым кристаллом в навершии, который слегка светился, разгоняя кромешную тьму внутри палатки. Я столкнулся с гоблином-магом! Ох, будем надеяться, что удастся убить его во сне, как всех остальных.

Поразмыслив, я решил не спешить и как следует подготовиться к бою. Накопил Маны и установил мощную электрическую ловушку — прямо возле выхода из шатра. Вложил в нее весь свой запас Маны до последней капли, а потом снова заряжался у костра, пока тот совсем не затух. Надо быть готовым ко всему! На кону не только моя жизнь. Лучше я буду «дуть на воду», чем стану закуской для какого-нибудь гоблина.

Опыт опытом, но ноги снова стали ватными: с такими противниками я дела еще не имел. Подошел к шатру, сжимая в руках свое оружие. Осторожно, по миллиметру, потянул тряпичную «дверь». С внутренней стороны висели какие-то детские игрушки, кажется, это банальные погремушки. Ловушка на дураков? Пришлось действовать очень медленно и аккуратно. Я практически прополз под дверью, стараясь не шевелить ткань. К счастью, гоблин крепко спал. Не буду рисковать Электрошоком: кто знает, какая у него защита или чутье на магию. Один удар — один труп. Шум и крики уже значения не имеют: все остальные давно мертвы.

Я поднял кинжал и стал медленно приближаться к изголовью кровати. И уже начал было замахиваться, как вдруг под ногами что-то вспыхнуло, и меня отбросило в дальний угол шатра. Здоровье сразу просело почти наполовину. Гоблин-маг вскочил и принялся что-то пронзительно верещать на неизвестном мне языке. Защита! У него была защитная ловушка возле кровати! Как я об этом не подумал? А ведь можно было просто скинуть ему на голову тяжелый камень с соседнего дерева! Так, спокойно, еще не все козыри биты! Я поднялся на ноги и стал собирать Ману для своей самой сильной атаки. А почему он ничего не делает? Нет, он тоже что-то шепчет и рисует в воздухе. Какой занимательный бой: мы оба стоим, бормочем и сверлим друг друга взглядом! Ладно, первый удар за мной — «Огненный шар»! По сути, это та же «стрела», но заряженная Маной под завязку. Взрывы использовать мне здесь точно нельзя, а не то ударная волна снесет и меня, и палатку…

Мой снаряд полетел вперед, и гоблин вспыхнул. Получилось? Огонь почти сразу рассеялся. Что-то не так. Гоблины ведь зеленые? Почему этот блестит, как полированная кастрюля? Доспехи гоблина все еще лежали возле кровати, однако его кожа с ног до головы покрылась железной чешуей. Это что за металлист такой? Мне стало нехорошо. «Огненный шар», может, и нанес какой-то урон, но этого явно недостаточно. Гоблин равнодушно глянул на раскалившуюся от огня чешую на своей груди и злорадно оскалился, остудив ее взмахом руки. Даже не обжегся, скотина! Похоже, она не касается его кожи напрямую. Хорошо, металл, металл, это защитное заклинание, что-то типа «Железной кожи». Но металл должен хорошо проводить электричество! Я снова попытался сосредоточиться, но тут в меня полетели гвозди! Без шуток, самые настоящие гвозди! Пришлось метаться по палатке, уклоняясь от этого ходячего гвоздомета и копить ману прямо на бегу. Если бы не Немо, я бы ни за что не сумел сплести свое заклинание. А как тебе такое? «Шаровая молния»! Гоблин удивленно дернулся, но увернуться все же не успел. Его лицо исказилось от боли. Даже железная броня в месте попадания рассыпалась. Видимо, урон я ему нанес, и немалый, значит, нужно продолжать, это заклинание действует!

Еще несколько долгих секунд продолжались мои «танцы». Пару раз в меня попадали гвозди, вызывая жгучую боль. И без того низкое Здоровье снова изрядно просело. Гоблин то ли не вполне проснулся, то ли не утруждал себя созданием сложных плетений. Наверное, гад, считает, что для такой мелкой мерзавки, как я, хватит и самых простых. Зато, знаете ли, он может швырять их почти без остановки! Наконец я снова собрал достаточное количество маны. «Шаровая молния»! Но гоблин уже ждал моей атаки, потянулся к своему посоху, и тот сам прыгнул ему в руку. Вокруг мага появился полупрозрачный белый кокон, и моя молния с треском растворилась в нем без следа. Гоблин только поморщился. От боли это или просто от презрения — не знаю, но большая часть урона явно ушла «в молоко». Да, второй раз он на один и тот же трюк не купится. И маны почти не осталось. Хотя нет, есть у меня для тебя еще один прощальный сюрприз. И я пулей выскочил из шатра.

Гоблин перехватил свой посох и бросился за мной. Это зря. Я еще ни разу не видел, как активируется электрическая ловушка. С неба раздался гром, и в гоблина угодило сразу несколько молний, будто он непризнанный сын клана Маклаудов^[6]. Маг стал трястись и биться в конвульсиях. Защитный кокон от посоха лопнул, а металлическая кожа, покрывающая тело гоблина, пошла трещинами и рассыпалась в прах. Обессиленный и оглушенный, он осел на землю. Это мой шанс! Воодушевленный успехом, я перехватил кинжал обеими руками и бросился вперед. С возгласом «Останется только один!» я применил Рывок.

Я целился прямо в сердце. Гоблин был полностью обездвижен и ничего не мог мне противопоставить. И я изо всех сил врезался в него. Но… ничего не произошло. Ажурный белый кулон на шее, к которому он из последних сил тянулся рукой, ярко вспыхнул, на мгновение ослепив меня, и помутнел, а мой нож остановился в миллиметре от кожи. Пропал! Я попытался ударить снова. Но гоблин уже пришел в себя, поймал мою руку, а затем схватил за горло и принялся душить. Я попытался полоснуть его по рукам кинжалом, но почти сразу выронил оружие. Как же… больно! Пусти меня, мразь! Проклятье, нечем дышать! Неужели я погибну так? Я ведь только начал жить! Дети, а как же дети? Неужели все мои усилия напрасны? Гоблин сжимал руки на моем горле и хохотал — жутко, зловеще. Вот, значит, как выглядит лицо моей смерти? В глазах стало предательски темнеть. Нет, надо бороться! «Электрошок»! «Огненная стрела»! В панике я стал швырять в него все подряд. Но гоблин только морщился и продолжал меня душить. Сколько же у тебя Здоровья?! Из последних сил я сам потянулся рукой к его горлу. Но он только злобно ухмыльнулся. Вот гад, наверняка же сейчас думает: «Руки коротки». Это взбесило меня больше всего. И почему… взрослые всегда… смотрят свысока?! Но длинные руки мне и не нужны! Магия пространства!

Гоблин удивленно дернулся, его глаза округлились, а голова вдруг нырнула куда-то внутрь плеч. Прямо сквозь плоскость портала, который я создал на месте его шеи.

— Получено тысяча девятьсот двадцать Очков развития.

Вместе с обезглавленным телом врага я упал на пол и стал жадно хватать ртом воздух. Голова кружится, Здоровье в красной зоне. Руки гоблина по-прежнему крепко сжимают горло. Отпусти уже меня, скотина зеленокожая! Это было ОЧЕНЬ близко! Буквально на грани! Я и правда сейчас чуть было не умер! С трудом поднявшись на ноги, я в сердцах пнул своего врага. Ну, и как тебе такой поворот, тупой гоблин?! А нечего было смотреть на меня свысока! Любишь издеваться над детьми, тварь? Ну да, а зачем бы еще они тебе понадобились? Вот только я не просто ребенок, я чертов читер-перерожденец!

Хорошо, что в критической ситуации мозг начинает соображать очень быстро. Вот что мешало мне с самого начала использовать против гоблина портал? Именно такого рода глупости и сводят сообразительных в общем-то людей в могилу! А еще топят гигантские лайнеры и подрывают атомные электростанции. Мне нужно сесть и хорошенько обдумать все необычные способы применения своего нехитрого арсенала. Особенно порталов! Скольких трудностей я мог бы избежать, если бы вспомнил про них раньше! Хотя, если хорошо подумать, портал можно создавать только в паре десятков сантиметров от ладони, так что мне все равно пришлось бы подойти вплотную… Ладно, что толку теперь себя отчитывать.

— Вы получили достижение «Убийца гигантов». Вы победили многократно превосходящего вас противника. Все ваши параметры повышаются. +5 ко всем характеристикам.

— Внимание! Обнаружено кровотечение. Рекомендуется срочное лечение. Оставшееся время: две минуты двадцать секунд.

Ну вот, опять. «Исцеление малых ран»!

— Немо, таймер!

— У вас есть четыре минуты.

Блин, маны совсем нет. Здоровья — самая малость. И оно постоянно утекает через «кровотечение». Зелья, зелья, у мага должны быть хоть какие-то зелья! Я начал судорожно осматривать своего павшего соперника. Он был почти голый, все его вещи внутри шатра. Ну что ж ты бедный такой! Я бросился внутрь палатки. Темно. Магический свет зажечь нечем. Метался из угла в угол, как затравленный зверь. Ничего. Как он ману свою пополняет? Думай, голова, думай, какие еще есть варианты? Костер я высосал до дна. Точно, костер!

Я стал хватать все, что может гореть: тряпки, мусор, деревянные коробки. Выбежал во двор. В очаге все еще теплился жар. Бросил все туда и стал закидывать тлеющими углями, не обращая внимания на боль. Потом принялся раздувать пламя. Ветошь разгорелась довольно быстро. Я влил в огонь оставшиеся крохи маны — наконец разгорелся!

Следующие полчаса я, можно сказать, играл в салочки со смертью. Едва собрав немного маны, подлечивал себя и выигрывал еще пару минут времени, чтобы носиться как ошпаренный по лагерю, собирая дрова, хворост и вообще все, что может гореть, и добыть еще чуть-чуть маны. Пил много воды — обычной медициной тоже пренебрегать не стоит. Постепенно Здоровье пошло вверх, да и магическая сила слегка восстановилась. Сцепив зубы, я по одному вытягивал найденным в палатке пинцетом металлические гвозди, которыми швырялся в меня гоблин, и снова боролся с ранами и кровотечением. Ну, по правде говоря, это были не вполне гвозди. Скорее, остро заточенные металлические дротики. Вот, значит, как действует Магия металла? Очень неприятно! Он брал меня на измор, ждал, пока я кровью истеку. И скорее всего, собирался получить меня живьем. Зачем-то же ему понадобились дети… Хорошо еще, что я шустрый и заработал относительно мало ранений.

— Получен навык «Малое сопротивление боли» — первый уровень. Вы можете приглушить свои болевые ощущения на десять процентов. Получен навык «Малая регенерация» — первый уровень. Ваше тело восстанавливается после полученных повреждений со скоростью десять единиц Здоровья в час. Расходует Насыщение.

Поправив Здоровье и придя в себя, я принялся подводить итоги сражения. Больше никогда, ни при каких обстоятельствах не стану лезть в бой без разведки и хорошего плана! Я был на волосок от смерти! Большая удача, что он решил меня банально придушить. А ведь мог просто прикончить на месте, всадив гвоздь мне в лоб! И еще — у каждого есть свои козыри и хитрости. Я не знал, не подумал ни про ловушку у его постели, ни про защитное ожерелье, которое в критический момент спасло жизнь хозяину. Да и про свои собственные сильнейшие козыри забыл. А ведь я и сам, когда ложусь спать, даю Немо приказ будить меня при любых подозрительных шумах. Почему я решил, что другие маги не придумают, как обезопасить свой сон?

Ну да ладно. Что было, то прошло, победителей не судят. Между прочим, им даже награда полагается. За главаря дали ужасно много очков — в несколько раз больше, чем за любого другого гоблина, да что там — больше, чем я сумел собрать тренировками за всю свою, пусть и недолгую, жизнь! А ведь Система отдает нам лишь крохи реального опыта убитого в бою врага — примерно одну сотую, по нашим с Немо прикидкам. Выходит, этот маг был действительно более чем в сто раз сильнее меня! Жуть какая! Неудивительно, что мои самые мощные заклинания для него были не опаснее укуса муравья. И если бы не Магия пространства…

Та-ак, что тут у нас? Возле трупа гоблина лежал его металлический посох, весь в узорах, с красивым кристаллом на вершине. Что с ним делать, я не знал, но он наверняка был ценным. Гоблин им защитился от «Шаровой молнии» — это уже немало. Подвеску, так некстати спасшую моего врага, я сразу же отправил себе на шею. Теперь ты будешь оберегать мою жизнь. Вот только разберусь, как тобой пользоваться. Подобный козырь сейчас на вес золота. Надо попробовать залить в нее Ману. Нужно только немного восстановить силы.

В палатке я нашел богато украшенные одежды. Сразу видно: отнюдь не мелкая сошка чуть было не отправила меня на тот свет. Уже не так обидно. Лежащий среди вещей браслет привлек мое внимание. Шмотки старого гоблина я носить, понятное дело, не стану, будь они хоть расшиты чистым золотом. А вот браслет красивый: весь сложен из крупных голубоватых самоцветов, оплетенных прочной серебристой проволокой. Для моей руки он был слишком велик, так что пришлось надеть артефакт почти на самое плечо.

— Внимание, обнаружен накопитель магической энергии! Полная емкость — 4800 единиц. Уровень заряда — 2150 единиц.

Ой, мать моя женщина! Вот это улов! В восемь раз больше моего нынешнего запаса Маны! Теперь понятно, почему у него тут хоть шаром покати — ни единого зелья. Хотя на столе стоит целая система из колб и трубок. Ну да, если бы у меня был такой «повербанк», я бы тоже брезговал зелья с собой таскать. Хотя стоп, у меня теперь ЕСТЬ свой собственный магический накопитель, хе-хе. А я скакал тут, как сайгак, по лагерю, дрова собирал. Все, больше никакой возни с костром! А то, честное слово, чуть не помер! Так, первым делом, надо залить ману в подвеску. О, в ней сразу же загорелся мягкий теплый огонек. Кажется, работает. Даже стало как-то поспокойнее на душе. Люди, совсем недавно столкнувшиеся с угрозой смерти, почему-то так высоко начинают ценить безопасность!

На столах было много других непонятных штук. Книги на неизвестном мне языке. Склянки явно для химических опытов, или как тут это называется? Алхимия, зельеварение? Неизвестные мне кристаллы и устройства. Все это было явно ценным и, скорее всего, пригодится мне в будущем. Но как же мне все это унести? Да еще так, чтобы старшие не отобрали. Задачка… Хотя стоп. Я же убил гоблина порталом. Значит, он работает! Вот только ведет ли он ко мне домой? Так далеко я его открывать еще не пробовал. Надо проверить.

Не откладывая в долгий ящик я создал портал, благо маны мне теперь хватает с избытком. Осторожно заглянул внутрь. Нет, я не засовывал туда голову, конечно же! Сейчас мой уровень паранойи вообще на максимуме. Так, посмотрим. И правда — мой тихий закуток на чердаке. Еще и отрубленная голова гоблина прямо на полу валяется. Ну и рожа у тебя, приятель! Мда-а. Надо будет срочно от тебя избавиться. Не самый лучший выбор для первого трофея «комнаты сокровищ». Ну да ничего, сейчас этих самых сокровищ станет побольше. И я, не теряя времени, начал закидывать в портал все, что, на мой взгляд, «плохо лежало». Посох и одежду мага, его инструменты и книги. Хорошо, что на полу у меня был постелен толстый соломенный матрас, и ничего не сломалось.

Как же приятно набивать карманы всяким добром! Войдя во вкус, я прошелся по остальным своим жертвам, забирая все, что казалось мне ценным. Сапоги, поножи, шлемы, наручи. В общем, все, что помещалось в крохотное окошко портала (и все, что было не слишком противно снимать). И в особенности — украшения из драгметаллов. Похоже, платили беднягам довольно неплохо. На несколько серебряков наберется, и даже немного золота. Нашел еще парочку зелий выносливости, видно, и правда бедолага маг раздал воякам все свои «бутылки» перед боем. Какой, однако, заботливый начальник! Похороню потом твою башку с почестями!

Закончив «лутать»^[7] гоблинов, я вернулся и рухнул как был, весь в крови и грязи, на чистую и мягкую постель врага. Блаженство…

— Немо, сколько до рассвета?

— До восхода осталось два с половиной часа.

— Разбуди через полтора.

И вырубился.

Глава 14. Поход

Вот так я и оказался в переполненном трупами лагере без какой-либо надежды на помощь старших или хотя бы понимание с их стороны…

— Мастер, вам пора вставать!

— Немо, еще пять минуточек!

— Ну, мастер! Вы же не хотите, чтобы и вас кто-то убил во сне!

Я вскочил. По спине пробежали мурашки. Сразу же вспомнил, где нахожусь и что произошло недавно. Ну и шуточки у тебя, Немо! Голова все еще гудит от напряжения и усталости. Мне нужен был хоть какой-то сон, иначе очень скоро я просто свалился бы от истощения. А ведь нам еще в обратную сторону идти! И кто знает, может, никакого поселка там уже и нет вовсе…

Вышел из тесной палатки. На улице по-прежнему темно. Даже темнее, чем несколько часов назад, когда я ложился. До рассвета осталось совсем немного времени. На пороге чуть не споткнулся об обезглавленного гоблина, лежащего на земле. Проклятый маг! Тело до сих пор ноет от полученных ранений. Все же Магия исцеления не всесильна.

Зажег в ладони небольшой огонек, оглядел поле боя и себя «красавицу». Все тело и одежда в разноцветной запекшейся крови — и волчьей, и гоблинской, и моей собственной. На земле лежат трупы. Много трупов. И как мне теперь объяснять эту мясорубку остальным детям? Девчонка-малолетка, едва вышедшая из яслей, вооруженная лишь крошечным кинжалом, в одиночку вырезала целый лагерь гоблинов! Будь я на десять лет старше, меня бы на руках носили, как великого героя… хм, героиню. Но теперь… это выглядит странно. Даже жутко! Как бы меня на костер не поволокли за такие «подвиги». А жариться я не хочу. Хватит с меня и вчерашних приключений!

Проклятье! Я ведь ничего такого не планировал! Всего лишь хотел проследить, куда поведут пленников. Кто же знал, что все так обернется? А теперь, как ни крути, мне нужно срочно заметать следы! Залечь на дно, слиться с толпой. Благо тут полно таких же, как я, малышей. Пролезу в клетку, прикинусь шлангом, организую побег. Одним ребенком больше, одним меньше. Надеюсь, никто ничего не заметит. Главное — решить вопрос с одеждой.

Я зевнул. Боги, как же хочется спать! Даже завидую этим балбесам. А ведь еще вчера все было так хорошо, просто замечательно! Никогда не знаешь, в какой момент твоя жизнь может пойти под откос!

Как следует вымывшись, благо неподалеку был ручей, я перевернул вверх дном весь шатер в поисках подходящей одежды. Даже пожалел, что столько ветоши вчера сжег. Но кое-какие вещи я все же нашел. Хоть и с гоблинского плеча, но чистые, а перебирать мне не приходится. Тут выжить бы — и на том спасибо. Покатался по земле, чтобы изобразить все тяготы, перенесенные в дороге. Что-то еще? Точно, избавиться от следов! Хотя бы возле костра, где я кровью истекал. Генеральная уборка! Все пятна крови тщательно зачистить, грязную одежду сжечь. Палатку вообще хорошо бы спалить дотла. Но детей пугать не хочется. Оставлю тут небольшую ловушку с таймером. Загорится, когда мы уже будем достаточно далеко.

Закончив дела, я тихонько подкрался к клеткам. Тут все здорово заросло кустами, и самого лагеря почти не видно. Вот и хорошо, нечего детскую психику травмировать. К счастью, ребятишки все равно еще спят. Устали, конечно же. Надо будет их потом накормить и напоить. Только быстро. К нам скоро вполне могут явиться какие-нибудь гости. Хорошо, если свои, но могут и чужие. Ладно, пойдем пока будить товарищей по несчастью. Моя маленькая армия! Устроим детский крестовый поход! Возмездие за разрушенную деревню! Ох, надеюсь, наши дела все же не настолько плохи! Оставить их на произвол судьбы я не готов, а с таким балластом на шее мои собственные шансы на выживание резко снизятся. Нет, тут есть несколько взрослых ребят, которых можно считать условно полезными, но все же большинство — несмышленая малышня. Все те, кто пошустрее, успели сбежать в деревню.

Так, кого бы мне разбудить первым? Кто у нас самый толковый? Андер? Точно! Старший братец моего «жениха», между прочим. Насколько я знаю, ответственный парень. И вовсе не такой заносчивый, как его младший брат. Это он за меня заступился недавно перед мастером Гармом. Странно, что он здесь. Вот уж у кого точно были все шансы сбежать, как только началась тревога. Наверняка ведь задержался, чтобы прикрыть кого-то из младших. Ну ладно, поиграем немного с Эндером^[8] этого мира. Я прикоснулся к его плечу.

Парень проснулся, резко вскочил, втянул воздух. Посмотрел на меня, оглянулся вокруг. Схватился за голову. На лбу у него красовалась огромная шишка. Да, этот герой явно не сдался без боя.

— Юла! Ты уже проснулась? А где гоблины?

Я пожал плечами. Приложил палец к губам. Зачем так громко? Ты же всех разбудишь! Мы огляделись по сторонам. К счастью, никто так и не проснулся. Я протянул ему кинжал. Руки у парня все еще были связаны. А ведь всех остальных давно развязали. Видно, доставил он кому-то хлопот.

— А откуда у тебя кинжал? — поинтересовался Андер на сей раз уже шепотом.

— Мастер Гарм подарил. Перед тем… Перед тем как погиб. Я прятала его, чтобы потом освободиться, — все так же тихо ответил я.

Андер повернулся в сторону лагеря.

— Что за ерунда… А где охранник? Ты не видела, куда он ушел?

Я отрицательно помотал головой. Осторожно, на цыпочках, чтобы не разбудить прочих детей, он подошел к краю клетки, огляделся. Спойлер: там никого нет. В живых. Можешь не благодарить!

— Ладно, давай попробуем выбраться отсюда. Можно мне твой кинжал? Не бойся, я потом отдам.

Парень взял оружие и принялся кромсать клетку со стороны леса. О-о-о, так мы тут до обеда просидим! Я подошел к решетке, собрал немного маны в ладошке, да и прожег насквозь толстые деревянные прутья. Никакой защиты от магии. Понадеялись на охрану? Наверное. Малые дети, владеющие магией, в таком захолустье большая редкость. К тому же возле клеток всегда дежурил один часовой. Да и лагерь явно временный.

— Ты уже все? — спросил я своего напарника.

— А? О, точно! Я же совсем забыл, что ты магией владеешь. Спасибо!

— Обращайся.

Мы стали осторожно пробираться через густые заросли кустарника в сторону леса. Нет, я прекрасно понимаю, как это глупо, но что поделаешь, придется ему немного подыграть.

— Я ведь и сам когда-то мечтал стать магом, — прошептал мой спутник, когда мы выбрались из кустов. — Но отцу так и не удалось уговорить Бранда взять меня в ученики. А ведь он очень старался! В чем твой секрет? Не поделишься?

Нашел время! По большому счету, я и сам не знаю, что у этого старика в голове творится. Быть может, он уже давно догадался, что я попаданец, и теперь от души развлекается, играя со мной в «наставника» и попутно собирая на меня необходимый компромат. А сам давно вызвал наряд инквизиции из столицы. С него бы сталось!

— Без понятия! — честно ответил я. — Наверное, дело в том случае с пожаром.

Мы осторожно, чуть ли не ползком, подкрались к лагерю. С виду все мирно и спокойно. Только гоблины почему-то лежат полураздетые. А ведь ночью тут довольно прохладно.

— Теперь, может, расскажешь мне, где наша охрана? И почему тебя не было с нами, когда мы ложились спать?

Вот те на! А он хорош! И для кого я тут комедию разыгрываю? Ладно, план «Б». Будешь у меня главным свидетелем. Я махнул рукой, встал и, совершенно не скрываясь, пошел вперед к лагерю. Хотя, наверное, теперь это уже следует называть кладбищем.

Сзади послышались булькающие звуки. Кажется, до Андера дошло, что гоблины все-таки не спят. К счастью, никто из детей тут ничего не ел, насколько я понял. В наших условиях очень недальновидно так разбрасываться калориями.

— Это… Это ты их всех?

Я скривил недовольную мину. Вот же пропасть: выбрал самого смышленого, а теперь он портит мне жизнь! Ладно, таких как раз и нужно держать к себе как можно ближе. И рассказывать чуть более правдоподобные сказки.

— Подыши немного и подумай головой. Я похожа на горного тролля? Тут полторы дюжины бойцов и какой-то крутой маг в придачу. Когда на нас напали, я спряталась на дереве и поэтому спаслась. Потом шла за вами по пятам, чтобы узнать, куда вас ведут, и привести помощь. Но когда добралась сюда, нашла только кучу трупов. Все гоблины уже были мертвы.

— А как ты попала в клетку?

Я вытащил из кармана ключ. Какой же ты подозрительный! Подозревающий. Недоверчивый, в общем.

— И зачем было притворяться?

— Ну что ты пристал? Ты хоть представляешь, КАК мне влетит, если кто-то узнает? Особенно мама! Я же должна была сидеть на дереве и ждать подмоги. Но пошла за гоблинами, чтобы попытаться вас спасти. Думаешь, это было легко? Да я каждые полчаса лезла на дерево, чтобы увидеть огни факелов. А потом бежала изо всех сил, чтобы их догнать. Думала, помру от жажды и голода. Да меня чуть было волк не загрыз по дороге!

Парень потупил взгляд.

— Прости, я не знал… Спасибо тебе. Наверное… Ты уж извини, я здорово приложился головой вчера, мысли еще путаются. Просто я детей пересчитал, когда мы спать ложились. Порадовался, что тебя нет, я ведь знаю, какая ты шустрая. Теперь, когда взрослые далеко, чувствую себя ответственным за всех.

Он оглянулся в сторону клетки. Мысли у него путаются. Да я тут как на допросе! Горазд же ты скромничать, сэр Андер. Сэр Андер! О, как это великолепно звучит! Решено, теперь только так и буду вас величать, сэр.

— Если хочешь всех спасти, тогда включай мозги поскорее. Помоги мне собрать еду и фляги с водой. Нужно тихо освободить детей и бежать. Кто знает, кто еще сюда явится и для чего. Остальным ЭТО видеть незачем. Они и так натерпелись. Выведем их тем же путем, каким сами вышли.

Собрав на скорую руку все необходимое, мы пошли будить детей. О, как же я был рад, что не решился вызволять их тайком! Тут был и плач, и визг, шум и гам, как на игровой площадке. Будто мы не из плена бежим, а в школьный поход собираемся. Причем нехотя. Детский сад, одним словом! Ну, мне главное, что у них появился свой лидер. Вот пусть он теперь и рулит. И кинжальчик мой уже у него. Главарь! Вожак! А я что? С меня взятки гладки. Я свое дело сделал, где мой паланкин? Несите меня, мои верные вассалы! Кстати, да, было бы неплохо… Устал же как собака, ноги дрожат от напряжения. Насыщение в красной зоне. Они-то, красавцы, спали почти всю ночь! А чем я в это время занимался, мне и вспоминать страшно. Даже по меркам этого мира та еще работенка!

— Так, а куда нужно идти? Ты запомнила дорогу? Нам всем завязали глаза…

Ну вот, только хотел расслабиться. Придется быть еще и проводником. Ладно. Я сверился с картой и уверенно указал рукой на север. Андер кивнул и влез на высокий пенек. Дети притихли.

— Я знаю, что вы чувствуете: вы устали, вы напуганы и хотите домой. И я тоже! Но выслушайте меня. Мы не на экскурсии. Нам повезло, что мы смогли сбежать. Но дом далеко, и у нас почти нет оружия. Взрослые не придут на помощь, и нам нужно самим о себе позаботиться. В лесу водятся и дикие кабаны, и волки. Или даже хуже — за нами могут идти гоблины. Ведите себя тихо и держитесь вместе. Юла помнит дорогу домой, так что мы не заблудимся. Возможно, нас уже ищут родные. Но также возможно, что нас ищут и враги. Будьте готовы ко всему! Вперед!

Какой славный парень. Если мне когда-нибудь понадобится армия, буду знать, кого сделать генералом.

— Я пока подержу у себя кинжал, ладно? Тут и правда могут быть волки.

Я пожал плечами. Сам знаю! Но у меня теперь огромное количество маны и защитный амулет. Если вдруг появится еще один отряд гоблинов, я, в принципе, должен с ними справиться. Но ради всего святого, больше никаких магов! А кинжал — да пожалуйста, могу даже подарить! У меня еще десяток таких. Дома, правда… И почему я сразу не додумался оставить парочку для своей «армии»? Теперь придется их еще и защищать. Уф-ф-ф!

* * *

Всего через час нам пришлось сделать остановку. Детей нужно срочно накормить, чтобы восстановить их силы, а в лагере гоблинов этим заниматься я категорически не хотел. Старшие ребята принялись собирать ветки и хворост, а младшие сложили простенький очаг из мелких камней. Всем строго наказали ходить парами и не разбредаться. Андер где-то раздобыл кремень и стал раздувать огонь. Но вдруг остановился и удивленно вытаращился на меня. Я метнул в дрова «Огненную стрелу». Костер моментально разгорелся.

— Вспомнил?

— Да, прости, я опять забыл, — виновато улыбнулся будущий генерал.

— Можно же попросить, ты в курсе?

Все гении такие рассеянные? Посижу пока тут, пожалуй, потяну ману. Пускай «вассалы» трудятся. Главное, чтобы дым не заметили, но мы в густом лесу, а костер совсем крошечный. Авось пронесет. К тому же где-то там, вдалеке, сейчас горит костер побольше. Нехорошо, конечно, устраивать лесные пожары, но у меня просто не было выбора. Иначе всех следов не скроешь.

Отдыхать нам пришлось совсем недолго. Андер вскочил и помчался куда-то вперед, а я бросился за ним. Навстречу бежал запыхавшийся парень и изо всех сил тараторил:

— Т-т-там, т-там волки! Волки идут!

Ну и чутье у нашего «генерала»! И как он только понял, что происходит неладное? Прирожденный лидер!

— Где волки? — хором отозвались мы с Андером.

И правда, чуть поодаль, угрожающе рыча и скалясь, на нас надвигалось трое волков. Маловато для стаи. Где остальные? Андер вынул кинжал и смело выступил вперед, приняв боевую стойку. А я изо всех сил боролся с зевотой. Проклятая усталость!

— Бегите, я их задержу!

Опять про мою магию забыл, да, герой? Нет, ну это уже попросту обидно! На него так стресс влияет или он просто слишком привык полагаться на свои силы? Хе-хе, может, и правда постоять посмотреть, как он будет сражаться? Нет, с таким хилым вооружением для него даже один волк — серьезная опасность, не то что трое, уж я-то это знаю не понаслышке. Звери притормозили, разделились, принялись медленно окружать нас, скаля зубы. Боятся? С чего бы? Вряд ли мы для них выглядим угрожающе. Может, учуяли от меня запах крови одного из своих товарищей? Хе-хе, что, боитесь, поганцы? Я огляделся по сторонам. Других волков пока не было видно. Но где двое или трое… Дети вдалеке испуганно сгрудились возле костра, рвали на лоскуты чью-то верхнюю одежду, пытаясь быстро смастерить примитивные факелы. Правильно, дикие звери боятся огня. И не зря. Я прицелился — «Огненная стрела»! Раздался визг. Вслед за первым отправилось еще два заряда. Маны у меня сейчас много.

Убить я их не смог, но, повизгивая от боли, вся троица удрала, поджав горящие хвосты. Я повернулся к растерянному Андеру. Уже, небось, решился жизнь свою за нас положить? Нет, самый настоящий герой, честное слово! Только слегка рассеянный.

— Ты опять забыл?

Он судорожно выдохнул, вложил кинжал в ножны и развел руками.

— Прости. Спасибо тебе!

— Андер^[9]! Хороший лидер — это не тот, кто все умеет делать сам, а тот, кто правильно использует подчиненных!

Парень только смущенно улыбнулся и спрятал кинжал за пояс. Пора перестать издеваться над беднягой, а то у него совсем самооценка упадет. Не стоит слишком буквально понимать свое имя, пацан!

— Пойду гляну, что там.

— Я с тобой!

— А дети? Тут только у нас двоих есть оружие! Да не переживай ты так, я всю ночь по этим лесам сама бродила, меня очень трудно поймать, помнишь? А еще волки боятся моего огня. Я туда — и сразу обратно.

— Ладно. Если что, кричи и беги к нам. Мы тебе поможем.

Никуда я не прибегу, конечно. Если там стая волков, последнее, что стоит делать, — это вести их прямо к кучке голодных, уставших и испуганных детей, греющих на крошечном костре ароматное трофейное мясо. Будем надеяться, обойдется малой кровью и, по возможности, только моей. У меня есть защитный амулет, Рывок и очень много маны. В крайнем случае влезу на дерево и устрою артобстрел.

Я пошел вслед за волками. Долго искать не пришлось. Тропинка вела к небольшой расщелине в скале. Узкая, но волк пролезет легко. Или ребенок… Хотя можно сделать все даже проще. Я подошел ко входу, заглянул. Места внутри много, да и волков пока не видно. Но запах паленой псины все еще чувствуется, кругом шерсть, тут явно их логово. Пространственная магия — «Якорь»! Оставлю здесь свою метку. Эта неприметная пещера мне еще пригодится. Давно такую ищу. Ну как давно — еще со вчерашнего дня. Я критически осмотрел нависший над входом выступ из корней, мусора и камней. Отошел подальше и метнул в него «Огненную бомбу». Раздался взрыв, проход завалило камнями и грунтом. Покойтесь с миром, плохие собачки!

А когда я вернулся к детям, они уже были окружены… К счастью, всего лишь родительской заботой. Наконец-то нас нашли!

Глава 15. Возвращение

Я с умилением наблюдал за сценой воссоединения отцов и детей. Видимо, наши дозорные все-таки собрали поисковую группу и нашли нас по дыму от костра. Проклятье! Не стоило его разжигать. Мало ли кто еще мог нас заметить. Надо будет как-нибудь потренироваться готовить с помощью магии.

— Юла, ты в порядке? Мы слышали взрыв! — Андер выбежал мне навстречу.

— Все хорошо. Просто небольшой обвал. Волки нас больше не побеспокоят.

К нам приблизился какой-то всадник. Кажется, это Аргус, отец Андера и глава нашего гарнизона стражи. Он спешился, обнял сына и засыпал нас вопросами.

— Что у вас произошло? Где гоблины? И как вы все разом умудрились сбежать?

Андер принялся подробно описывать все наши злоключения, заботливо пропустив тот неловкий момент, когда я внезапно объявился в общей клетке под самое утро. Остальные дети были слишком напуганы и растерянны, чтобы это заметить, тем более что в дороге им всем завязали глаза. Впрочем, их никто и не расспрашивал.

— Я горжусь тобой, сын! Когда ты вырастешь, станешь великим лидером.

— Да мы ничего особого не сделали, нам просто повезло. А еще мне Юла помогала, она волков огнем отогнала, представляешь? Ее мастер Бранд учит.

— Я слышал про тебя, Юла. Вроде ты с детства магией владеешь. Нам такие нужны! Бранд нам очень сильно помог во время этого налета, а ведь он стар и давно в отставке. Этот бой ему дорого обошелся. Но ты, Андер! Отправил за стаей волков маленькую девочку? Ну ты даешь! Герой, нечего сказать!

— А я сама от него убежала, чтобы поглядеть на собачек! — вступился я за товарища. — Мастер Бранд мне показал, как кидаться огнем, а собачки его о-очень боятся! Я их легко прогнала, — я выпятил грудь и демонстративно разжег в руке магическое пламя. — А Андер остался всех тут охранять, это важнее!

Андер, услышав этот «детский лепет», сперва глянул на меня как на полную идиотку. Видимо, слишком велик был контраст между тем, как я вел себя с ним до сих пор, и моей нынешней клоунадой. Потом до него, кажется, начало кое-что доходить, и он тоже включился в игру.

— Пап, да она же Искатель! И к тому же сильнее нас всех вместе взятых. Она оружие дяди Гарма сумела поднять, представляешь? А еще ее очень сложно поймать. Я даже если бы и хотел ее догнать, не сумел бы. Мы обычно всем классом ее загоняем, и то не всегда получается.

— Ишь ты, какая бойкая малая! Ясно теперь, почему Бранд в тебя так сразу вцепился. Чуть ли не ультиматум всем прочим мастерам поставил! Ну ладно, раз ты сама так говоришь… — Аргус махнул рукой.

Андер вдруг спохватился и протянул мне свое оружие.

— Ах да, и спасибо за кинжал! Вот возьми. Представляешь, пап, это мастер Гарм ей подарил! Как жаль, что он погиб…

— О, Гарм не погиб! — вмешался Аргус. — Он очень сильно ранен и был почти при смерти, но наш храмовник его спас. Через неделю-другую встанет на ноги. Вам бы его навестить, а то винить он себя долго еще будет, знаю я его! Скажете ему, что кинжал помог вам сбежать! Ясно?

А вот это хорошая новость! Мы стали расспрашивать старших. Как оказалось, на деревню тоже совершили набег. Забрали много припасов, устроили несколько поджогов. Но как только подоспел гарнизон стражи во главе с Аргусом и Брандом, тут же сбежали. Пока там тушили пожары и лечили раненых, вернулись беглецы с тренировочной площадки. Всю ночь дозорные прочесывали лес в поисках следов детей, пока не нашли нас здесь.

Вскоре приехало еще больше взрослых на лошадях и даже небольшая повозка с припасами, служившая походным штабом. Видно, где-то неподалеку проходила дорога. Андер похлопотал, чтобы мне разрешили ехать в повозке. Понимал, что я убить готов за возможность поспать, спасибо ему за это. А я стал невольным слушателем другого разговора.

— Капитан, разведчики вернулись. В лагере гоблинов одни трупы. Шестнадцать скаутов и высший маг. Похоже, что там поработали профессионалы. Все, кроме дозорных, убиты во сне, а маг прожарен до хрустящей корочки. Голову его мы так и не нашли. Сдается мне, что за ней они и приходили. И вы бы видели ту рану, кэп! Башку ему как будто бритвой отсекли. Все ценное тоже забрали. И никаких следов! Только дети наши да гоблины. Говорю вам, это профи, наемники, и, наверное, не из людей. Наш брат бы детей пожалел, отпустил. Хорошо хоть, что убивать побрезговали…

Как же приятно засыпать под комплименты!

* * *

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 5. Возраст: 6. Ранг — Искатель.

Специальность: Бесшумный убийца.

ТЕЛ — 27 (17+10). Здоровье — 270.

ИНТ — 64,5 (45+19,5). Мана — 774 (645+129).

СИЛ — 24 (19+5). Насыщение — 240.

ВОЛ — 30 (20+10). Внимание — 300.

ЛВК — 38 (33+5). Выносливость — 380.

Свободных Очков Развития — 5820.

* * *

Проснулся я ближе к вечеру, как ни странно, дома, в своей постели. Видимо, уснул в повозке и меня сюда попросту перенесли. Как-то странно просыпаться не в том месте, где уснул. Спохватившись, принялся себя ощупывать. Браслет и подвеска на месте. Ф-фух! Хорошо, что меня не успели переодеть. Видимо, родителям сейчас просто не до меня. Жива, здорова — и ладно, пускай спит себе в уголке! Но мне надо срочно избавиться от этой гоблинской одежды! Заодно следует спрятать свой браслет-накопитель и брать его только на серьезные вылазки. Хотя, как оказалось, даже простая школьная экскурсия в этом мире вполне может стать смертельно опасной. Так, какие еще у меня есть срочные дела? Точно, мертвая голова!

Я пулей метнулся на чердак. Надеюсь, мои военные трофеи никто пока не обнаружил. Я отдернул ширму и довольно осклабился, на душе полегчало. На месте мои сокровища! Так, где там этот несчастный маг? Пришлось долго рыться в вещах гоблинов, ведь его голова попала сюда первой, а потому оказалась в самом низу. Хорошо, что она все еще не начала разлагаться, а то запах точно привлек бы чье-нибудь внимание. Наконец-то я смог разглядеть его как следует. Бедолага, какой же ты все-таки уродец! Я открыл портал. Да-да, он у меня теперь ведет в волчью пещеру. И волки, пожалуй, здорово проголодались за день… Ну я же обещал тебе достойные похороны! Будут и волки сыты, и грядки целы. Не во дворе же мне тебя закапывать! В последний раз пнув своего самого страшного на данный момент противника, я быстро переоделся и приступил к более приятному занятию — оценке трофеев.

Самой интересной находкой был тяжелый железный посох с небольшой гроздью сросшихся молочно-белых кристаллов с радужным отливом. Точно помню, что маг им защищался, но наверняка есть и какое-то другое применение этой штуки. Все же посох мага! Вот только ума не приложу, как им пользоваться. Когда я вливаю в него ману, он просто начинает светиться, будто обычная соляная лампа. Ладно, надо будет аккуратно мастера Бранда расспросить о таких штуках. Для чего они и как с ними обращаться.

Ажурная подвеска, чем-то напоминающая силуэт ангела. Пожалуй, с этой вещью расставаться мне не стоит. Буду носить под одеждой. Постоянно. Никогда не знаешь, откуда придет беда, а такая штука может запросто спасти тебе жизнь. Неожиданное падение, шальная стрела, подлая атака. Я уже видел ее в действии, да и заряжать ее несложно, так что с этим все понятно. С браслетом-накопителем я тоже освоился. Надо будет посидеть у камина, как все уснут, заполнить его, да и собственные запасы восстановить. Своей Маны у меня чуть больше шести сотен, а с этой штукой мои возможности вырастут в несколько раз!

Выходит, что качать Интеллект, который отвечает за запас Маны, не такая уж хорошая идея? С таким огромным количеством Очков Развития, доставшимся мне после боя, я могу вообще кардинально изменить свою специализацию. Например, в первую очередь прокачать Волю, которая отвечает за скорость движения Маны. Какой толк от такого огромного запаса энергии, если я все равно не могу выжать из себя больше двадцати пяти единиц в секунду? На самом деле я еще слишком мало знаю об этом мире и о том, что может пригодиться мне в будущем. Наверное, разумнее всего будет оставить пока большую часть очков в резерве. Скажем, две трети. А остальное равномерно распределить между своими слабыми сторонами. И наверное, следует делать это постепенно: трудно будет совладать со своим телом, если оно вдруг станет вдвое сильней… Ладно, просто буду потихоньку тратить очки во время тренировок!

Еще один интересный экспонат нашелся среди лабораторного оборудования гоблина. Его склянки и реторты меня не слишком интересовали, заниматься химией этого мира я пока не готов, а вот кое-что другое привлекло мое пристальное внимание. Очень чистый и прозрачный кристалл розового цвета, отполированный с двух сторон, но с изломанными краями. Будто осколок какого-то витража из толстого стекла. Или просто минерал так странно отполировали. Зачем? Почему не огранка, как у драгоценных камней? Ну не затем же, чтобы смотреть на мир сквозь «розовые очки», хе-хе…

Из чистого баловства я глянул сквозь кристалл. И правда, веселый розовый мир! Я вытянул вперед ладонь, чтобы посмотреть на нее, и чуть не подпрыгнул. Кристалл выпал из рук, и я судорожно стал ловить его на лету. Ф-ф-фух, чуть не разбил! Но что это было? Я снова взял в руки новую игрушку и взглянул. Ничего… Сломал? Или мне это привиделось? Глюки уже начинаются? Да ну! А другой стороной? О, точно! Другой стороной надо поворачивать! Похоже на поляризационный кристалл — он только в одном направлении правильно «работает».

Внутри своей руки я снова четко увидел светящиеся линии, прожилки, водовороты и узелки света. Я вижу свою магическую силу? Надо же, даже через одежду просвечивает. А если сквозь стену? Я спрятал руку за угол. Ну да, совсем размыто, деталей особо не увидишь, но какое-то свечение определенно есть. Круто! Настоящий магический «рентген». Можно сквозь стены силуэты людей видеть. А еще «чакры» там всякие… Нужно будет и с ними разобраться со временем. И кстати, что это за тусклый красный огонек висит в воздухе? А, так это же то место, где я оставлял свою пространственную метку! Вот, значит, как выглядит «якорь» портала? Странно, моя точка привязки сейчас в пещере должна быть. Почему я старую метку тоже вижу? Может, когда узнаю руны пространства, я все свои метки смогу использовать? Было бы неплохо!

Интересно, металл или доспехи тоже будут глушить мое новое рентгеновское зрение? Я порылся в куче гоблинских вещей и нацепил на руку блестящие стальные наручи. И снова разинул рот. При взгляде сквозь кристалл на артефакте стали видны светящиеся узоры, магические схемы, руны. Ого, кажется, они зачарованы. Да это же золотое дно! Наверняка можно будет неплохую сумму денег за них выручить. Во всяком случае во всех играх магическое снаряжение гораздо ценнее обычного. Иногда в десятки раз! Я бросился разглядывать трофеи, доставшиеся мне от гоблинов. Глухо, все темное… Вот это облом! Ой, это же я опять кристалл обратной стороной повернул! Я облегченно выдохнул. Почти все вещи светились. Да я теперь богат! В смысле посох и браслет тоже наверняка стоят немалых денег, но их я ни за что не продам. А вот снятый с гоблинов хлам — запросто! Не знаю только, кто его захочет носить. Пропорции своеобразные.

После нескольких экспериментов я выяснил, что лучше всего «глушит» рентгеновское зрение металл. Гораздо сильнее, чем камень или тем более дерево. Но, пожалуй, понадобится почти сантиметровая стальная плита, чтобы за ней надежно спрятаться. Обычно во время колдовства мы не видим ману как таковую. Если как следует присмотреться или создавать руны на каком-нибудь ярком фоне, можно заметить искажение воздуха — как в жаркий день над горячим асфальтом. Или над включенным обогревателем. Колдовать эта «слепота» почти не мешает, если приноровиться. Все равно что писать мелом на доске с закрытыми глазами. Да и Чувство маны позволяет примерно ощущать контуры надписи. Немо поначалу «подсвечивала» для меня заклинания в режиме дополненной реальности, а теперь она и вовсе все делает автоматически.

Конечно, все предметы были зачарованы с помощью старых добрых рун. Большинство мне было знакомо, вроде «Силы быка» или «Кошачьей ловкости». На моем защитном кулоне, как я понял, была руна, создающая световой барьер. Я знал ее и раньше, но не мог использовать, потому что не владею Магией света. Изредка попадались и неизвестные мне символы. Вспомнив, как мастер Бранд измерял мой запас Маны самодельным «калориметром», я стал надевать вещи на себя и проверять, какие мои параметры выросли. Через час я уже знал действие всех вещей и то, какие руны за все это отвечают. Чаще всего встречалась Магия укрепления металла. Так вот как здесь усиливают броню! Надо обязательно освоить эту стихию магии. Всякое оружие врага, которое едва не привело к твоему поражению, однозначно следует изучить самому. Вот только пока не представляю, как этого добиться. Попробовать сделать электромагнит?

— Внимание, получен навык «Оценка» — первый уровень. Вы неплохо разбираетесь в свойствах снаряжения и можете приблизительно оценивать его параметры.

О-о-о да! Вот она, моя драгоценная «Оценка», как же я тебя ждал! Ну да, тут способности получаешь, когда учишься делать что-то сам. Навык всего лишь немного упрощает тебе жизнь. Кайф! Теперь можно оценивать предметы и даже противников. Больше никаких «смертельных битв» с неизвестным врагом! Хотя… А разве этот розовый окуляр не делает то же самое? Причем гораздо, гораздо лучше! Ха-ха-ха! «Оценка»? Прощай, бесполезное ничтожество!

В общем, по-моему, главарь гоблинов был настоящим мастером артефактов. Ну да, это все объясняет: и Магию металла, и крутую экипировку его охраны, и этот розовый кристалл. Может, теперь и у меня получится зачаровывать предметы? Ловушки я уже делал, а это ведь почти то же самое. Я стал оглядываться в поисках подходящей жертвы для экспериментов.

После серии опытов, удачных и не очень, я сделал несколько важных выводов. Во-первых, заряжать дерево Магией огня — это действительно плохая идея! Булыжники-бомбы? Никогда не повторяйте это в домашних условиях, если у вас нет «Щита»! Некоторые материалы хорошо держат Ману, например металлы, некоторые — совсем плохо. Ловушки потому и разряжаются быстро, что делаются попросту на голой земле. Зато они мощные, в них можно залить очень много маны. В крошечный кинжал столько не поместится. Да и пытаться делать из стали накопитель глупо. Такая батарейка сядет буквально за один день. Не зря в некоторых вещах я видел крошечные голубые кристаллы — прямо как в моем браслете. Выковыривать не стал: это точно разрушит чары, да и камни совсем маленькие.

Выходит, все эти предметы — своего рода магические инструменты. Мозги-то есть у всех: и у воинов, и у лучников, значит, есть у них и Мана. А вот магические способности нужно специально развивать: осваивать стихии, прокачивать разные навыки, Чувство Маны, например. Благодаря артефактам любой — хоть Искатель, хоть простой крестьянин — может пользоваться магией, правда ограниченной и узконаправленной. Грубо говоря, хоть Магией света я не владею, но с кулоном могу использовать «Щит». Правда, только это заклинание, строго определенной силы и всего один раз. Никакой гибкости.

Мысли про посох все никак не выходили у меня из головы. Что если попытаться зарядить его какой-нибудь магией? Я посмотрел в сторону оружия гоблина. Ну-ка, поди сюда, холоп! Наше сиятельство экспериментировать изволит. Заставить посох прилететь ко мне прямо в руку, несмотря на все потуги, у меня не вышло. А так хотелось бы! Пришлось сиятельству самому вставать и топать ножками. Немного полюбовался кристаллами — какие же они все-таки красивые! Так бы и разглядывал весь вечер. Ну, не подведи, родной. Главное, чтобы он не взорвался, как булыжники из моих опытов. «Огненная стрела»!

Ха-ха. Ха-ха-ха! Я властелин мира! Ик! Простите, это у меня истерика. Он светится… Просто светится и все, паскуда кристальная. Ноль реакции. Булыжники лучше на магию реагируют, чем это недоразумение. Стой тут, холоп, будешь моим ночником!

* * *

Вечером меня ждало испытание, по сравнению с которым померкли все ужасы предыдущего дня. Едва я увидел маму, как понял, что попал. Все ее ученики прекрасно знают, что означает этот взгляд госпожи Илианы. Наверное, у меня был очень жалкий вид, как у собачонки, которая уже понимает, что нашкодила, хоть и совершенно не представляет себе, когда и как. Но тем не менее стоически переносит обильный поток нравоучений, смиренно потупив взгляд, жалостливо прижав ушки к голове и отчаянно виляя хвостиком.

«Нет, мамочка, конечно, я тихо себя вела и делала все, как говорили зеленые дядьки!»

О боги, что я такое несу?

«Нет, я совсем не ранена, я сразу сдалась, когда поняла, что не смогу убежать».

«Нет, одежда просто была очень грязная, и я переоделась в обозе».

«Да что ты, мам, ну сама подумай, мы двое против целого отряда гоблинов!»

«Откуда мне знать? Эти малявки чего только не придумают! Спроси дядю Аргуса, если хочешь».

«Нет, я сама туда не ходила, Андер сказал нам, что они там все мертвые. Может, это он их всех и убил, почем я знаю? У него и кинжал был вообще-то!»

«Мастер Гарм подарил. Да не знаю я! Может, ему понравилось, как я грядки пропалываю? Я этот ножик сразу Андеру отдала, это все видели, да я даже не знаю, как его держать!»

«Ну да, я отпугнула волчков огнем, меня мастер Бранд недавно научил. А что мне было делать — сидеть и смотреть, как они покусают Андера? Он был один, а их целых три, здоровенных таких!»

«Нет, мамочка, пожалуйста, мне очень нравятся уроки! Я больше нигде не буду колдовать, кроме как на занятиях! И мастер Бранд говорит, что у меня хорошо получается!»

«Конечно, мамочка, я сейчас же отдам тебе кинжал! Уже бегу!»

Фу-ух, пронесло! У меня даже после схватки с главарем так колени не тряслись!

И вот к чему сейчас все эти слезы и обнимашки? Ты секунду назад во мне чуть дырку взглядом не просверлила! Пф-ф-ф! Женщины! И как только папа тебя терпит?! Да-да, я тоже рад, что цел и невредим, ты не поверишь насколько!

Глава 16. Стычка

На следующее утро мы вместе с Андером отправились навестить наставника Гарма. Мастер, увидев нас, побледнел и разрыдался как ребенок. Какой же он все-таки добродушный мужик! Мы красочно и, как водится, по большому секрету рассказали Гарму, что кинжал, который он мне подарил, помог нам всем бежать. О том, что кто-то к тому времени уже благополучно порешил всех гоблинов, мы благоразумно умолчали. Все равно это, можно сказать, военная тайна. Пусть лучше про это Аргус позже расскажет. Дети вообще ничего не видели, а правду обо всем произошедшем знаю только я. Пусть себе пребывает мужик в счастливом неведении. На самом-то деле именно его кинжал (не без моей помощи, конечно) избавил нас от всех гоблинов. Кроме разве что их главаря. Так что все честно. Ложь-которая-не-ложь. Как-то так. Но дядька натурально расцвел, заулыбался. Вот и правильно. Нечего ему с горя мозги в бутылке полоскать. С хорошими людьми всегда так: сами себе худшие палачи.

По пути домой Андер поделился со мной свежими новостями. Оказывается, в наш поселок приехал странствующий торговец. Поселку сейчас позарез нужны разные припасы, да и кое-какие военные трофеи люди ему продают. А еще он гном. Настоящий, взаправдашний гном! Гастролирующий торговец и гном. Гастрогном! Я буду не я, если не пойду посмотреть! Вот только как бы мне тихонько сплавить ему все то добро, что пылится у меня на чердаке? Не тащить же его через все село! Да и денег он мне вряд ли даст. Разве что родителям. Или наставнику… Та-а-к. Придется выбирать: либо полная секретность, либо полное безденежье. Прятать долго на чердаке свое «богатство» я тоже не смогу. Подловить торговца за деревней, когда будет уезжать? Хлопотно. И опасно. Ладно, попробую через Бранда. Из всех взрослых он тут самый адекватный. Если информацию правильно подавать и дозировать, думаю, ничего страшного не случится. Все равно у меня накопились вопросы по магии.

Мы с Андером стали в поселке настоящими знаменитостями. Мамочки наших одноклассников, завидев нас, выбегали из домов, угощали сухофруктами, выпечкой и прочими сладостями. Целовали и благодарили. У некоторых даже глаза были на мокром месте. Еще бы! Гоблины утащили в лес две дюжины детей, а те взяли да и вернулись практически сами! А уж в каких красках дети дома рассказывали о своих приключениях! Боюсь и думать, что за слухи теперь о нас ходят по деревне. Чует мое сердце, что находятся они в весьма опасном соседстве с истиной! Ну, слухи на то и слухи, чтобы почти все считали их неправдой. Невзаправдашней правдой, понарошной. Ох, говорила мне мама не вляпываться во вранье! Или все-таки в варенье? Ну ладно, в конце концов, я же теперь Юла — надо учиться юлить! Хотя после вчерашних допросов мне уже и сам черт не страшен. Ты уж прости за такое сравнение, мам.

На площади стоял настоящий гвалт.

— Это вина руководства! Отдали детей на съедение монстрам, а сами вернулись домой чистенькие! Под суд таких охранников — или сразу на виселицу!

— Да, куда только смотрел дозор? Я своего ребенка теперь не то что в поле, даже в школу отпускать не стану!

Возмущенная толпа, как водится, выражала «общественное мнение». Ну а правительство в лице Аргуса и его помощников стойко сносило это самое мнение с выражением блаженных мучеников на лице. Обычное дело. Рискуешь жизнью, защищаешь людей, проливаешь кровь и пот. А потом тебя за это свои же смешивают с грязью и плюют в лицо. Мол, это все твоя вина! Интересно, где бы вы все были, если бы не ваши защитники?

— Господа, давайте успокоимся, — зычно произнес Аргус. — От внезапного нападения не застрахован никто. Большая удача, что мы обошлись почти без потерь, да и никто из детей в итоге не пострадал.

Почти не пострадал. Я вообще-то страдал, и по полной программе. Чуть не помер, причем даже не один раз!

— Если нашим детям приходится самим себя защищать, то грош нам цена как родителям!

Хоть я и болею за Аргуса, но не могу не согласиться. Прям с языка снял!

— За детьми по пятам шел ударный отряд, гоблины в любом случае никуда бы не делись, — возразил наш капитан стражи.

— А что мешало им убить всех детей или использовать их как заложников?! Нет, это все твоя вина, Аргус, ты стал слишком беспечным!

— Чего ты добиваешься, Климан? Среди детей были и два моих собственных сына! Хочешь сказать, я не сделал все, что в моих силах?

— Я не ставлю под сомнение твою силу, — возмутился пастух, — только твои решения! Ты должен был отправить с ними старика! Мы оба знаем, с кем им бы пришлось там столкнуться!

— Я не могу приказывать Бранду! И, если бы не он, мы бы вообще не смогли отстоять деревню! А когда дозорные отправились за детьми, он уже был в лазарете!

— И что, так сложно было быстро поставить его на ноги? Нет, нам точно стоит всерьез задуматься о том, чтобы выбрать себе более решительного лидера!

— И кто же это должен быть? — с нескрываемым сарказмом поинтересовался Аргус. — Может, ты предложишь свою кандидатуру? Думаешь, что вести в бой солдат — то же самое, что гнать овец на пастбище? Я воин от юности моей! — тут его голос стал грозным. — Я пролил больше крови, чем ты молока мимо доильни своими кривыми руками! И ты смеешь указывать мне, как делать мою работу?!

Кажется, Аргусу надоела вся эта мышиная возня, и он перешел в наступление. Бедняга Климан покраснел и потупился, а из толпы послышались сдержанные смешки и недовольный ропот. А этот дядя умеет ставить на место! И бить по больному. Ну прямо Спарта! Царь Леонид!

Андер втянул голову в плечи и заметно помрачнел. Я похлопал его по плечу.

— Да не переживай ты, все обойдется! Твой батя молодец, он тут живо порядок наведет. А вся эта политика… Ну а что они сделают? Погалдят немного, выпустят пар и разойдутся. Победителей не судят!

Мы поспешили уйти подальше, чтобы не слушать раздражающие перепалки взрослых. Но не успели мы отойти от главной площади, как дорогу нам перегородили несколько старших ребят, примерно того же возраста, что и Андер. Кажется, того, что идет впереди, зовут Свен. А за его спиной еще парочка прихвостней из той же стаи.

— О-о-о, посмотрите-ка, кто идет! Наш герой. Славься, Андер, великий освободитель!

Свен издевательски похлопал в ладоши. И конечно же, тон, которым он это произнес, совершенно не соответствовал содержанию. Да, похоже, Андеру тоже перепадет от всей этой заварухи на площади. Дети так любят повторять глупости своих родителей!

— Чего тебе, Свен? У нас нет времени на болтовню, мы идем навестить мастера Бранда.

— Смотрите-ка, парни, каким важным он стал! У него нет времени на простых ребят вроде нас! Не слишком ли много ты о себе возомнил, Андер? Думаешь, если будешь качаться чуть больше всех, то сразу станешь крутым и сможешь вытирать об нас ноги, как твой папаша?

Качаться больше всех? Если подумать, Андер действительно немного сильнее своих сверстников. Наверное, занимается сверхурочно. Молодец парень! Но со скрытностью у него проблемы. Впрочем, я тоже недалеко ушел в этом плане. А выскочек в любом обществе пытаются уравнять под общую гребенку. Ну или просто затравить как опасных конкурентов.

— Я собираюсь стать авантюристом, Свен. Нет ничего странного в том, что мне хочется быть сильнее. Тебе этого, кстати, тоже никто не запрещает.

— Вот из-за таких, как ты, мы и пашем весь день как проклятые! Хочешь знать, что я каждый раз от предков слышу? О-о-о, тебе бы это понравилось! «Вот Андер так делает, вот Андер это умеет, а ты ни хрена не умеешь, дубина безмозглая!» Андер то, Андер се, Андер задолбал уже всех! А теперь он еще и герой, посмотрите-ка. Ты поперек горла мне уже встал, герой! Копытами не стучи!

Оу… Ну ничего себе предъява! Нет, если бы меня родители каждый день обзывали дубиной и сравнивали с каким-то парнем из соседнего подъезда, наверное, у меня бы тоже рано или поздно пригорело. Так что их вполне можно понять. И это хуже всего. Бедняга Андер! Довольно легко набить морду подлецу, а вот как сражаться с врагом, которому сочувствуешь? Даже не знаю, как бы я на такое ответил. Впрочем, его вины тут нет вовсе. Если кто и виноват, так это родители — наверняка из породы тех, кто считает, что ребенка можно легко успокоить, если как следует на него поорать.

— Мне очень жаль, что так вышло, ребята, — тихо, но уверенно начал мой приятель. — Я… Я никогда не думал, что могу создать кому-то такие проблемы. Но поймите, это мой путь, я не могу иначе. А если вам понадобится с чем-то помощь, приходите вечером, я вас потренирую.

Ну надо же, сколько пафоса! «Это мой путь» — и где только фразочек таких набрался? Философию у нас в школе вроде бы не преподают. Но вообще, довольно неплохо. Честно и без обиняков. Не факт, что его правильно поймут, ведь обычно для таких дремучих простофиль это выглядит как проявление слабости. «Фу-у-у, прогнулся, лошара!» — что-то в таком духе. Именно поэтому я бы на его месте их жестко опустил, как это недавно сделал Аргус. Впрочем, и то и другое чревато последствиями.

— Дались мне твои тренировки, — сплюнул Свен. — Нормальное детство нам, блин, верни!

Со стороны его приятелей раздались дружные поддакивания. И тут их главарь переключил внимание на меня.

— И кто это с тобой пришел? Уж не та ли девчонка, за юбкой которой ты постоянно прячешься? Да, Лиска нам уже все рассказала! И знаешь, я ей почти верю. Герои вроде тебя только так и умеют! Не верю только в ту историю про волков. Мелковата она для таких подвигов…

Он присел на корточки, разглядывая меня с сомнением, будто какой-то музейный экспонат. Впрочем, я разглядывал его с неменьшим интересом. Немытая голова, неряшливая одежда, подпорченные кариесом зубы — а ведь они уже не молочные! Да и особых проблем с гигиеной в этом мире нет. Тут, скорее, проблемы с дисциплиной.

— Так что, малая? Расскажи дяде, что там произошло с этими твоими волками? На самом деле.

Последнюю фразу он особо выделил. Намекаешь, что я все вру? О да-а-а, я вру как дышу, вот только немного не в ту сторону, о которой ты подумал, «дядя». И я не Андер, вечно пытающийся угодить всем и непременно быть хорошим парнем. Я молча протянул Свену свой детский кулачок, будто бы собираясь что-то показать.

— Волки сдохли, — равнодушно отрезал я, раскрывая кулак, в котором тут же вспыхнул шар огня, достаточно мощный, чтобы жар, исходящий от него, почувствовал даже Андер. Серьезный снаряд, не детская игрушка, и даже такому дуралею это должно быть понятно.

Мальчишка, сидевший на корточках, отшатнулся и чуть не потерял равновесие. Ему пришлось выставить назад руку, чтобы не упасть. Довольно уязвимая поза. Как раз то что надо!

— А будешь со мной гавкаться — я и тебе дырку на заднице прожгу, — пригрозил я, добавив к словам свою коронную кровожадную улыбку. С внешностью ребенка это само по себе выглядит достаточно жутко, уже не говоря о всякой там магии.

Не дожидаясь ответной реакции, я погасил огонь и спокойно пошел вперед. Ребята, преграждавшие нам путь, невольно расступились. Андер чуть замешкался, но все же последовал за мной. Ох, чувствую себя героем дешевого боевика! Неужели мне вправду приходится таким заниматься? Ну а что поделать-то?

— Бешеная, — пробормотал позади нас Свен, отряхивая штаны. — Прямо как твоя мать!

А вот за маму ответишь! Но как-нибудь в другой раз. Нечего раздувать и без того накалившийся конфликт. И к тому же это ведь почти комплимент!

— Прости, Киара, — вздохнул Андер, когда мы отошли достаточно далеко. — Из-за меня и тебе досталось.

— Да ты не парься. Свен лично на меня бочку катил — вот и поплатился. А если я расскажу маме, как он ее назвал, то сидеть он и без моей помощи не сможет как минимум неделю.

— Ты и правда жестко с ним обошлась. А ведь он, по сути, тоже ни в чем не виноват.

— Виноват! — отрезал я. — Выбор есть всегда! Вместо того чтобы больше тренироваться и утереть нос родакам, он просит, нет, требует, чтобы заниматься перестал ты. Где логика?

— Ну да, — кажется, парень немного развеселился. — Тут ты права.

— Нет, Андер, нельзя позволять таким людям садиться тебе на шею. Бери пример с отца! Он-то хорошо понимает, что они погубят и его, и то дело, которым он занят. Это выглядит невинно — но только на первый взгляд!

— Иногда мне кажется, что ты ровесница моего отца, а не брата, — парень задумчиво почесал затылок.

Ох, опасные мысли роятся у тебя в голове, парниша. Надо бы их пресечь!

— Книжки надо больше читать, — буркнул я.

— Книжки? Да вы алфавит на прошлой неделе учили!

— Я читаю с трех лет, — фыркнул я. — В библиотеке нет книги, которую я хотя бы не пролистала. Или ты думаешь, что Бранд взял меня в ученицы за красивые глаза и вьющиеся волосы?

Андер с шумом выпустил воздух, выражая крайнюю степень удивления.

— Все-таки Свен был в чем-то прав.

— Что? Ты о чем?

— «Бешеная».

— Дразнишься? Ах ты ж!

* * *

Мастер Бранд выглядел бледным и истощенным, но принял нас с радостью. Заварил чай к многочисленным гостинцам, которые мы получили от соседей. После колдовства всегда тянет на сладкое. Вряд ли тело само по себе ману производит — ему нужно топливо! Хотя при таких расходах мы не сладости должны есть, а бензин глотать, причем литрами… Ладно, время на все эти расчеты у меня еще будет. Поболтав с нами немного, Андер откланялся и ушел. А я принялся тщательно взвешивать, какую именно из накопившихся у меня версий «вранья» следует подавать к чаю с печеньем и сухофруктами.

— Мастер, помните, вы говорили, что поможете, если у меня возникнут трудности с тем, что я еще маленькая, но уже умная?

— Да, дитя, конечно, я тебе помогу. Но в чем дело? Это из-за нападения? Что там с вами на самом деле произошло?

Я детально рассказал события последних дней. Но только в этой версии я не прятался на дереве и не шел следом за детьми. И конечно же, не сражался один на один с главарем гоблинов. Все мое геройство проявилось в том, что я проснулся раньше остальных детей. Пробрался в логово побежденных врагов и нашел там много интересного.

— О, кажется, я начинаю тебя понимать. Дай угадаю: ты выбрала Магию пространства и сейчас все это добро лежит где-нибудь на чердаке под матрасом?

Какой догадливый старик. С ним надо держать ухо востро!

— Да, мастер. У меня там целая гора вещей гоблинов. А сегодня в город приехал торговец. Но я не решаюсь идти к нему сама, вы же понимаете почему…

Мой мастер расхохотался.

— Ну Юла, ну чертовка! Мало того, что детей из плена вытащила и от волков отбилась, так еще и «гобов» грабанула! Считай, из-под носа у Аргуса добычу увела. Ну ты даешь! Я тут сижу голову ломаю, как ей денег на обучение добыть, — а она сама ко мне с боевыми трофеями приходит. В поход сходила с одноклассниками! С первоклашками! Ха-ха-ха! Боюсь представить, что вы в четырнадцать будете вытворять.

Ну хотя бы не ругается. А что за деньги на обучение? Зарплату старик себе хочет, что ли? Он же богат как Крез! Или это такой способ у меня легально все отобрать?

— Но как же удивительно! В таком захолустье найти ученицу, владеющую элементом пространства! Да я как будто помолодел лет на сто! Так, будем считать, что это твоя часть награды за охрану детей в дороге. Без тебя вся эта история могла закончиться совсем не так радужно. Будь ты повзрослей, за это дело тебе непременно полагалась бы солидная премия, а про ребенка — нате вам, даже и не вспомнил никто! Так что не переживай, я помогу тебе справиться с этим маленьким затруднением!

Я с подозрением глянул на учителя. Как-то слишком уж быстро он согласился. Собирается присвоить себе все деньги? И к чему эти разговоры о плате за обучение? Мне про такое ничего не говорили! Ладно, отступать уже поздно, все равно самые ценные вещи, вроде кристаллов-накопителей, я продавать и не собирался. Вроде Бранд нормальный мужик, как-нибудь договоримся! Если уж и он меня «кинет», значит, никому из взрослых, включая и самого гнома-торговца, доверять не следует.

— Выделите мне какой-нибудь пустой угол, куда можно складывать вещи. А лучше даже комнату. Только ради всего святого, не подходите потом близко к этому месту!

— Что, боишься за меня? Значит, уже поняла, насколько опасна может быть эта магия! Надеюсь, ты была с ней осторожна?

— Более чем!

Не хочу повторить судьбу бедняги «Йорика».

— Когда магия создается без помощи рун, она всегда очень нестабильна. Руки в такие порталы лучше не совать… Но вещи переносить можно, конечно. Если не слишком боишься их потерять илиповредить.

Я поставил новый пространственный якорь в указанном месте (эх, прощай, моя личная пещера!) и рванул домой. Лучше мне как можно быстрее избавиться от всего этого хлама. И хорошенько спрятать самые ценные вещи. Про браслет-накопитель и прочие важные находки я пока не стану говорить мастеру. Свои козыри надо держать в рукаве до последнего! Если не смогу ничего выяснить расспросами, принесу ему посох — может, вместе разберемся с этим тунеядцем.

Несколько минут спустя в доме моего учителя стало шумно. Хорошо, что, когда я переправлял это сюда, на чердак, в городе стоял переполох и никто не услышал всего этого лязга. А может, просто спали все как убитые. Ночью в школе вообще немного людей.

— Какая все же удивительная магия! Не перестаю ею восхищаться! — крикнул мне с другой стороны портала мой мастер.

— Но все же не стоит терять от нее голову! — подметил я.

— И это тоже чистая правда! — улыбнулся старый маг.

Ну хоть что-то сегодня чистая правда.

— Даже не знаю, что сказать, — развел руками мой мастер, когда я вернулся к нему. — Я все думал, как найти тебе спонсора ко времени поступления в Академию, но, кажется, ты собралась решить все проблемы сама!

А, так речь шла про Академию? Похоже, в местный Хогвартс берут только очень богатых студентов!

— Все вещи довольно хорошего качества и зачарованы магией. Думаю, ты выручишь за них очень солидную сумму. Ты еще пока мала, так что я могу выступить твоим поручителем. Или передать деньги родителям — как сама решишь. Имей в виду, если ты правда собираешься стать великим магом, тебе нужен собственный кристалл элтелиона, да покрупнее. А они ужасно дорогие. Я дам тебе небольшой самоцвет, в учебных целях, но он совсем крохотный. Еще накопители маны или на худой конец зелья. Маг без запаса энергии — это мертвый маг, знаешь ли!

— А что это такое — эло-эли-илитона?

Нет, повторять дважды мне не требуется. Но надо же хоть как-то поддерживать образ маленькой глупой девочки! Мастер вынес из соседней комнаты маленький блестящий камушек, чем-то напоминающий кварц, продолговатый и граненый, размером с фалангу моего мизинца. Точь-в-точь младший незаконнорожденный брат того большого кристалла на вершине посоха, который я вчера так и не сумел «растормошить».

— Вот, гляди. Это эл-те-ли-он. Маги используют его, чтобы сохранять внутри свои заклинания в готовом виде. Ты ведь уже знаешь, что нельзя слишком много маны держать в руках, иначе она выйдет из-под контроля и взорвется. Еще на всякие мощные заклинания приходится тратить много времени, а ведь в бою каждая секунда на счету. Так вот, в таком кристалле можно хранить целый набор заклинаний в уже готовом, заряженном виде! Конечно, в зависимости от размеров и качества самоцвета. Держи, дарю! И учти, это очень дорогой подарок. Часто почти все богатство мага сосредоточено в этих драгоценных камнях. Это твой магический арсенал!

— Спасибо, мастер Бранд!

Я принял кристалл из рук учителя. По ювелирным меркам в нем, наверное, около пятнадцати карат. Может, с этим камнем получится? Я попытался вложить в него «Огненную стрелу», но он, как и его привередливый «старший брат», лишь начал тускло светиться.

— О нет, чтобы оставлять в нем заклинания, нужно сначала отметить его своим глифом.

Глиф? А это еще что за зверь?

Тут из-за угла вылетел сверкающий «ежик» в металлической оболочке и завис в нескольких сантиметрах над рукой моего учителя. До меня дошло, что это гроздь точно таких же кристаллов, причем довольно приличных размеров, заботливо инкрустированная в серебряную оправу. Видимо, с помощью Магии металла учитель и удерживал его в воздухе. Настоящий орб^[10], ну или попросту магическая сфера! Полупрозрачный кристалл казался почти живым: внутри вспыхивали и гасли разноцветные огоньки, прожилки, циркулировали потоки энергии. Он пульсировал мягким рассеянным светом, так что хотелось прикоснуться и проверить: а вдруг и правда живой и теплый? Внезапно он крутанулся в воздухе, повернувшись вокруг нескольких осей, а все искры и линии внутри вдруг сложились в осмысленную картинку. Улыбающийся солнечно-лунный лик, обрамленный узорами и лучами. А-а-а, то есть глиф — это что-то вроде руны, только посложнее.

— Это мой собственный глиф контроля. Я нарисовал его, когда мне было двенадцать. Его следует сначала нарисовать в собственной ауре, и не красками, конечно, а с помощью энергии души, которой обычно усиливают свои способности. Вот здесь, в средоточии Маны, в центре твоей магической силы, — и учитель положил себе руку на солнечное сплетение, чуть ниже точки, где сходятся ребра. — Для этого тебе нужно будет сходить в храм к нашему местному жрецу.

— Когда глиф отпечатается на твоем энергетическом теле, ты можешь внести его в кристалл, и он будет всегда связан с тобой. Это твой ключ, твоя подпись, твой персональный знак.

— Создавать руны и глифы я тебя еще не учил, но, может, ты попробуешь нарисовать свой глиф на бумаге? Давай, не стесняйся, у тебя еще будет возможность его изменить. До тех пор, пока ты не создашь такой отпечаток внутри себя. Тогда уже ничего исправить не получится.

Вот почему нельзя пренебрегать и здешним образованием! Я много в чем могу разобраться путем проб и ошибок, но уникальная механика этого мира может быть очень и очень странной. Своим умом до такого я бы в жизни не додумался. Хотя ладно, изучением своего энергетического тела я еще просто не успел заняться. Да я и увидел-то его только вчера!

В порыве вдохновения я взял у учителя ручку, бумагу и набросал эскиз. Вращающийся диск галактики с бьющими в обе стороны струями джетов квазара. Это те огромные потоки плазмы, которые извергают горячие ядра молодых звездных систем. Думаю, это подойдет. Вроде бы и простая детская игрушка. Но со скрытым смыслом!

Не все то юла, что вертится!

Глава 17. Гастрогном

Куда мы с мастером идем? В гастроном, в гастроном! Кто золотых нам даст миллион? Гастрогном, Гастрогном! От возбуждения я чуть ли не приплясывал на ходу. У наставника нашлась небольшая крытая тележка, в которую мы погрузили все мое «добро». Двигалась она сама по себе: видимо, Бранд управлял ею при помощи Магии металла.

— Вот и я, добрый день! — радостно провозгласил я, входя в лавку. И обомлел.

На меня в упор смотрела грозная, хотя и очень красивая леди в черных как смоль латных доспехах. От нее просто веяло опасностью. Мой навык Оценки забил тревогу.

«Зальда, вольный мечник, уровень 36».

Это убийца, вор? Прямо здесь, в поселке? Черт, да она как минимум так же опасна, как и гоблин, с которым мне пришлось сражаться недавно! А я, как назло, оставил дома накопители. Внутри похолодело. Бежать? Звать на помощь? Куда вообще подевался мастер Бранд?

— Меня ты не обманешь, демон! — грозно выкрикнула красавица и выхватила меч из ножен.

А в следующий миг ее клинок уже вонзился в мою грудь. Я почувствовал сильный толчок, потерял равновесие. Это конец? Кулон на шее вспыхнул ярким белым светом, ослепив мою противницу, а я шлепнулся на пол, так и не успев ничего сделать. Прикоснулся к груди. Я все еще жив? Пронесло! Видимо, лезвие меча остановилось в миллиметре от кожи. Хороший оберег мне оставил гоблин-маг!

— Ты что творишь, дура?! Стой!!! — послышался откуда-то хриплый незнакомый голос.

Я сидел на земле, пытаясь прийти в себя. В комнату вбежали двое, а мою противницу отшвырнуло к стене каким-то воздушным заклинанием. Видимо, это мастер Бранд прибежал на шум, а вместе с ним и владелец этого заведения. Бородатый и коренастый, в кожаной куртке-броне и огромных очках на манер авиационных, а точнее кузнечных. Настоящий гном! Если подумать, это первый представитель нечеловеческой расы, которого я встречаю в этом мире. Если не считать гоблинов, конечно. Но с ними, к счастью, до личного общения дело не дошло.

Оказалось, что девушка в доспехах никакой не грабитель, а охранница самого гнома. Уже через несколько минут мы все дружно сидели за крохотным походным столом, пили чай и пытались разобраться в произошедшем.

— И что только на тебя нашло, Зальда? Ты хоть представляешь, что будет, если стража узнает, что мы напали на мирных? На ребенка напали!

Грозная воительница снова всхлипнула и украдкой промокнула платком поплывшую косметику (да, в этом мире есть и такое удовольствие, правда, доступно оно далеко не всем). Куда только делась давешняя строгая, мрачная леди! И кто еще из нас ребенок?

— Она… Она вошла (всхлип), и я удивилась. Даже мое чувство опасности отреагировало — оно на детей (всхлип) еще никогда так не реагировало! Я же хорошо чувствую чужую силу, а от нее так и веет угрозой, как… как от взрослого мага! И я… Я просто подумала…

— Она моя ученица, — вмешался мой мастер. — И смею вас заверить, она еще станет лучшей в своем поколении!

— А еще… А еще, представляете (всхлип), она меня… оценила! И я, я запаниковала, понимаете? Ну откуда у малого ребенка Оценка?

Ого, так значит, можно почувствовать, когда тебя оценивают. Как хлопотно. Тут уже я потупился и поспешил объяснить.

— Я вчера помогала мастеру сортировать снаряжение. Сама не заметила, как получила навык…

— Вы… Вы меня простите (всхлип), это все нервы, я все еще очень плохо сплю…

Тут вмешался гном, который видимо прежде был ее боевым товарищем или, может быть, просто сочувствал ей, как работодатель.

— Мастер Бранд и ты, девочка, вы уж не злитесь на нее — Зальда многое пережила в последнее время… У нас вышла неприятная история с захватом чужих тел, много хороших людей погибло. Она винит себя и все никак не придет в норму. Вот и стала нервной да опасливой, как старый инквизитор.

И уже более строго обратился к своей подчиненной:

— Ты должна отпустить свое прошлое, Зальда. Иначе оно погубит и твое будущее!

— Да, мастер Тириус, но… — девушка утерла слезы и вдруг озадаченно уставилась на меня. По коже пробежал холодок. Теперь она меня оценила? Вот подстава!

— Но… Откуда у тебя пятый уровень, девочка?

Говорил же себе, нельзя мне привлекать внимание опытных торговцев и сильных авантюристов. А тут сразу оба! И как мне теперь выкручиваться прикажете? Опять юлить? Так, ладно, лучшая защита — нападение.

— Во-первых, меня зовут Юла! — заявил я для начала.

— А-а-а, — расхохотался гном, — так это про тебя мы с самого утра все эти дикие байки слушаем? Тогда все понятно. Это ты полсотни детей из плена вызволила! А где твой приятель, как его — Андер? И что у вас там произошло? Слухи ходят самые разные! Чуть ли не что двое детей сами гарнизон гоблинов положили!

Я невольно улыбнулся. Полсотни детей? Гарнизон? Кто-то любит приукрашивать!

— Да нет, когда мы проснулись, всех гоблинов уже кто-то убил. Мы просто проделали дырку в клетке и убежали. А потом мы встретили пару волков, и я испугала их огнем. Они сбежали в пещеру. Там сверху было много веток и камней. Я подожгла все и убежала, а пещера потом обрушилась. И вообще, я всегда сильная была. Я каждый день по десять часов тренируюсь и еще во сне почти столько же. Мастер Гарм даже позволил мне заниматься вместе со старшими девочками!

Взрослые переглянулись. А я изо всех сил надеялся, что мое объяснение не покажется слишком странным. Ничего лучше я сейчас придумать не смогу. Но Бранд едва заметно кивнул, и гном с несколько наигранным облегчением снова рассмеялся:

— А ты находчивая! Наверное, волки погибли под обвалом или задохнулись. Повезло тебе: там, наверное, было крупное логово, раз тебе много Очков Развития дали. А может, и небольшое подземелье. Теперь понятно, почему ты сильнее, чем кажешься.

Вообще-то, я до полученных Очков Развития еще даже не добрался. Иначе мой уровень скакнул бы до восьмого. К счастью, Система отображает его в соответствии с твоей личной силой, никак не учитывая при этом накопленные Очки Развития.

Интересно, как их распределяют в этом мире? У меня-то для этого есть Немо, а как это делают остальные? Может, в храм идут? Надо наставника расспросить, раз уж все так раскрылось.

— Будет тебе урок, Зальда. Подозреваешь всех и вся, чуть местную знаменитость не пришибла. А девочка просто способная не по годам! И занимается явно больше остальных. Хорошо, что мастер Бранд ценит свою ученицу — вон даже кулон Лунного света подарил! Не будь его, мы бы с тобой уже в темнице сидели.

— Кто, я? — засуетился мой мастер.

Я заерзал. Ну же, давай, соображай скорее, дедуля.

— А-а-а, ну да, конечно, — спохватился он. — Как раз сегодня утром и подарил за… то, что помогла спасти детей. Да и переживаю я за них после этого нападения. Молодые таланты надо беречь!

Ну слава богам! И моему мастеру тоже. Не подставил, догадался прикрыть! А ведь я ему про подвеску ничего не говорил.

— И снова вы меня спасли, мастер Бранд. Сделаю вам максимальную скидку! И девочка тоже пусть что-нибудь себе выберет.

И мы принялись выкладывать свои трофеи. Гном перебирал снаряжение, долго его осматривал, цокал языком, как, мол, хорошо: все вещи зачарованные, в отличном состоянии — много можно будет заработать, если их слегка доработать. Для большинства людей гоблинская амуниция маловата, а вот под гномов их экипировку переделать будет гораздо легче.

— Вам, как всегда, кристаллами отдать, мастер Бранд? Эх, разорюсь я с вами!

Тириус вынес горстку небольших самоцветов вроде того, что недавно подарил мне учитель, а затем стопку золотых и серебряных монет. Я глядел на все это с сомнением. Опять эти булыжники? У меня их и так много, дайте лучше золота! Больше золота! Гном поймал мой осуждающий взгляд и рассмеялся.

— Ты, малышка, не смотри, что камушки маленькие. Они много дороже золота. Каждый самоцвет больше десяти золотых стоит. За такой кристалл можно целый дом выкупить… А у вас в деревне, наверное, даже несколько. Золото тут просто сдача, мелочь, так сказать.

Ничего себе! Так мы продали снаряжения на… сто с лишком золотых? Я взял монету, прикинул в руке ее вес. Как минимум унция. Это же очень, очень много! Килограмма три в золотом эквиваленте. Ох, надеюсь, Бранд меня не выдаст! А ведь мог бы давно взрослым все рассказать. Уж он-то в ценах разбирается получше моего. Может вообще себе деньги забрать, и что я тогда делать буду? Знал бы, что тут такое богатство, держал бы все в секрете!

— Так что? Может, и вы у меня что-нибудь прикупите?

Тут мои глаза непроизвольно полезли на лоб. До меня начало доходить, какова истинная ценность посоха гоблина-артефактора. Вчера я так в нем разочаровался, что спрятал его попросту под матрасом на чердаке. Теперь я слегка завис, пытаясь хотя бы примерно вычислить его стоимость. И по всему выходило, что он стоит примерно столько же золота, сколько вешу я сам… Я икнул. Простите, кажется, мне срочно пора домой! Нужно кое-что перепрятать! Пес с ним, с этим снаряжением, Бранд и без меня разберется. Пусть хоть все себе забирает! Как бы мне побыстрее отсюда улизнуть?

Гном, кажется, не заметил моих внутренних мучений и начал неторопливо раскладывать перед нами свои товары. Бережно, предмет за предметом, он вытягивал их из красивого кожаного мешка, едва ли не смахивая пылинки с каждой диковинки. А я нервно переминался с ноги на ногу, будто чемпион пивного фестиваля перед закрытой туалетной кабинкой. Проклятый средневековый маркетинг! Неужели нельзя побыстрее? И еще мне кажется или он вытащил из мешка уже гораздо больше, чем там в принципе могло уместиться? Постойте-ка, это что, пространственная сумка?!

Мое сердце гулко стукнуло об грудную клетку и, кажется, замерло. Руны! Я даже ненадолго забыл о своем никудышно спрятанном сокровище. Интересно, такую сумку можно купить, взять напрокат — или можно хотя бы заглянуть внутрь? Черт с ним, с бесконечным инвентарем, самое главное, что на мешках могут быть руны Пространственной магии! Которые секретны, и их нигде не достать! Обычно руны на артефактах нельзя разглядеть, но у меня-то есть способ их увидеть! Та-а-к, сейчас надо быть максимально осторожным и дипломатичным!

Бранд купил несколько зелий лечения и Маны. Еще обменял один кристалл на кожаный браслет с двумя знакомыми голубоватыми самоцветами и предложил мне его надеть. Значит, все-таки что-то и мне перепадет с этой сделки?

— Внимание, обнаружены накопители Маны общей емкостью четыреста единиц.

Фи, нас таким уже не удивишь. Но и это полезное приобретение: я же не всегда смогу носить с собой браслет-накопитель. Как его ни прячь, а все равно найдутся прозорливые люди, вроде сегодняшней красотки-плаксы.

— Может, ты и сама хочешь что-нибудь купить?

На меня с любопытством уставились две пары глаз. Знали бы вы, как я ждал этого вопроса! Я принял задумчивый вид и стал рассказывать тщательно взвешенную душещипательную историю о том, как нас выручил кинжал наставника Гарма и как трудно было прятать его от гоблинов. И что это, можно сказать, спасло нам жизнь.

— Так что я подумала: вот было бы здорово иметь возможность прятать вещи, хотя бы небольшие! Я же маленькая, и мне трудно все носить при себе…

Мастера переглянулись.

— У меня, конечно, есть пространственные мешки, но все они заоблачно дорого стоят. Любой торговец за них убить готов. Буквально. Не спроста меня Зальда охраняет. Но есть и другая сложность: все они на строгом учете в гильдии торговцев и просто так, без специальной лицензии, ими владеть нельзя. Любая пропажа — и будет тщательное расследование. За такое и головы можно лишиться!

Я вздохнул. Чего-то в таком роде я и ожидал услышать. Придется искать другой способ. Мне ведь только внутрь заглянуть надо, вот и все… И тут гном, задумавшись, продолжил:

— Но, пожалуй, есть и другой вариант. С мешками тебе носиться все равно несподручно: большие они. Есть у меня одна вещица, практически игрушка. Ее сделал один мой приятель еще в молодости, когда только учился. Сейчас-то он крутой пространственный маг, на короля нашего работает вроде бы… Зато ни в каких реестрах эта вещь не числится. Но, правда, и пользы почти никакой. Едва ли у нее внутри места чуть больше, чем она сама занимает. Но для парочки зелий там пространства хватает. И даже кинжал, наверное, влезет, если он небольшой.

Гном снял с пояса маленький и потертый практически детский кошель. Потом действительно вытащил из него парочку зелий и монет, перевернул кошель, вытряхнул. Я вытаращил глаза.

— Держу его в память о старом друге. Но в качестве извинения за сегодняшний, гм, конфуз и из уважения к мастеру Бранду… Говорите, очень талантливая девочка?

— Надежда поколения!

— Да я вижу, вижу… Ну раз так, бери, надежда! Дарю. Станешь великой чародейкой — заходи к дяде Тириусу в гости! И никому про него не рассказывай! Это опасно! Клянешься?

— Да, конечно, мастер!

На радостях я даже протянул ему мизинчик. Но гном, к сожалению, не знал такой традиции детской клятвы. Все же культурные различия! А может, тут вообще так не заведено. Надо будет выяснить на досуге.

— Спасибо, мастер Тириус, я не забуду вашей доброты!

Ну, держись, пространство, я иду!

Глава 18. Сокровища магов

— Очень разумно с твоей стороны выпросить у Тириуса этот кошель, — уважительно заметил мой учитель, когда мы вышли из лавки.

— Пользование этой вещицей поможет тебе лучше понять собственные чары пространства. Но послушай совет старика, прожившего долго на этом свете. Возможно, тебе удастся познакомиться с артефактором, которому можно доверять, или самой повезет раздобыть осколок нифелита — розового самоцвета, что позволяет видеть текущую в людях ману. Хорошенько осмотри этот кошель через такой самоцвет. С его помощью ты сможешь увидеть руны пространства, которыми зачарован этот артефакт…

Кажется, мысли моего наставника потекли в том же русле. И даже совет не поскупился дать. Нет, все-таки отличный он мужик! Может, зря я его в жадности подозревал? Хотя на фоне новости о том, ЧТО пылится у меня дома под матрасом, это уже непринципиально.

— Если подумать, это твое самое важное приобретение за сегодня. А быть может, и за всю жизнь… Теперь у тебя есть шанс узнать руны пространства и не стать при этом игрушкой всяких богачей и гильдий! Но у меня такого самоцвета нет. Точно знаю, что есть один в Академии волшебства в столице. Но воспользоваться им и сохранить свой секрет будет очень сложно.

Мы вернулись в дом учителя, присели в гостиной. Мастер разложил на столе кристаллы и золото, а затем сказал:

— Я пока буду хранить это для тебя. Когда научишься колдовать, сделаем тебе орб, как у меня, — и он кивнул в сторону круглого кристального «ежика», мирно дремлющего на мягкой плюшевой подушке.

— Не обольщайся, тебе придется накопить еще много элтелиона, чтобы творить могучее волшебство. Но для молодого мага арсенал на шестьсот единиц — это очень неплохой старт. Чтобы ты понимала, в Гильдии такие суммы зарабатывают разве что авантюристы золотого ранга. И это за несколько месяцев тяжелого труда! В иных обстоятельствах я бы, пожалуй, рассказал о твоей добыче Аргусу. Все же ребенку такими деньгами не положено распоряжаться… Но ничего, обойдутся. Все равно поселок в долгу и перед тобой, и передо мной, если уж на то пошло!

Так значит, шестьсот единиц? Это почти такой же объем энергии, какой я могу накопить в своем собственном теле. Вместе с подарком учителя здесь восемь кристаллов, в среднем около двадцати карат каждый. Думаю, всего выйдет примерно тридцать грамм. Горстка камешков, которую легко спрятать даже в детской ладошке. А вот самоцвет в посохе гоблина-артефактора по размерам ненамного меньше «ежа» моего мастера. Наверное, я теперь тоже могу всю деревню за него выкупить. И еще осталось бы на две-три такие же. Но очень уж не хочется ходить с палкой, будто старый дед! Или как «девочка-волшебница». Нет, сфера, ну то есть орб, в миллион раз круче. Он еще и летает!

— Я уже говорил, магия — занятие не из дешевых. Не так много людей могут себе позволить ее практиковать. Учеба в Академии стоит очень дорого, учатся в ней сплошь дети богатеев и изредка гении вроде тебя, которых кто-то заметил и проспонсировал. Но такая поддержка, конечно же, не бескорыстна: часто детям потом приходится отрабатывать весьма долгий и опасный контракт. Например, служить в армии. Так что держи ухо востро, когда попадешь в Академию. Я бы на твоем месте такой «помощи» избегал.

Ага, так вот на какую «учебу» нужно копить деньги! Но вообще, это еще большой вопрос, понадобится ли мне такая ерунда. Куда проще будет наняться в Академию уборщиком или поваренком. А еще лучше помощником библиотекаря. Да-а-а, глупым, неуклюжим, неграмотным уборщиком библиотеки. Поработаю недельку, и выгонят меня, бедолагу. Эх, мечты мои, мои скакуны!

— И браслет свой хорошо спрячь. Никто не должен его видеть!

Я вздрогнул. А-а-а, он же имеет в виду тот браслет, что мы купили у Тириуса. Браслет-накопитель сейчас мирно лежит на чердаке рядом с посохом… с которым, как ни крути, надо что-то делать, и срочно!

— Не все взрослые добрые и бескорыстные, даже если выглядят такими. Среди них есть и воры, и разбойники…

Я закатил глаза: еще одна лекция по безопасности. Да, я в курсе, что вокруг вовсе не невинные овечки. Меня пару часов назад убить пытались, между прочим! Как только мои мучения закончились, я вспомнил еще кое о чем:

— Да, учитель, я все это знаю. Но скажите… Мастер Тириус упомянул, что с этим я могла бы купить дом…

Бранд смущенно умолк.

— О, я понимаю… А ты очень щедрая девочка, раз готова жертвовать своим будущим ради блага близких. Но тебе не следует беспокоиться. Я поговорю с Аргусом — за ним должок после вчерашней битвы, да и обоих сыновей его ты, считай, спасла. Что-нибудь придумаем. Не всем повезло выжить в бою, как Гарму. Правда, и кое-какие здания сгорели в пожарах.

Ну ладно, эту проблему мы устранили малой кровью.

— А теперь, когда все вопросы решены, может, все-таки расскажешь мне, что произошло на самом деле?

Я чуть не поперхнулся чаем. Он же не про вчерашний день спрашивает, правда?

— Я же сказала: вхожу, а там Зальда стоит сверлит меня взглядом. И такая: «Ты меня не проведешь!» И бах, бах своим мечом!

Мастер добродушно рассмеялся.

— Ты действительно неплохо врешь для своего возраста. Всех надула! Но кое-что тебя выдало с головой. Так может, хотя бы старому мастеру расскажешь правду?

Я поник. Кажется, отвертеться на этот раз не получится. Ну да, придется мне выбирать из двух зол: либо объяснять, каким это образом я умудрялся тренироваться почти круглосуточно, причем с самого рождения, либо — откуда тогда у меня лишние Очки Развития. Ни осознанные сновидения, ни наполовину вымышленная стая волков это недоразумение никак не исправят.

— А вы поверите в мой рассказ? Не испугаетесь, как Зальда, не побежите докладывать обо всем Аргусу? Я все-таки ваша ученица, вы обещали хранить мои личные тайны, помните?

— Не побегу. Более того, Зальда и Тириус тоже будут молчать. Я с ними давно знаком, а гном и вовсе мне жизнью обязан. Я убедил их, что занимаюсь с тобой уже давно и ты действительно весьма сильна.

— Что меня выдало? Уровень?

— Девочка, чтобы получить столько опыта, тебе пришлось бы убить целую сотню волков… Или примерно дюжину солдат. Ты, может, еще этого не знаешь, но за убийство разумных Система дает гораздо больше очков. Сама понимаешь, о чем мы все сразу же подумали.

— Я не ожидала, что все обернется столь… ужасным образом. Во время нападения мне повезло оказаться далеко от лагеря, да еще и на дереве, так что меня не заметили. Я решила проследить за колонной с детьми, чтобы потом привести подмогу, но…

— Вы ушли слишком далеко, и у тебя закончились силы.

— Да. У меня не осталось выбора! Я решила, что в крайнем случае меня просто поймают и бросят к остальным детям. Так почему бы не рискнуть?

— Дозорных ты выманивала хитростью и парализовала «молнией», солдат убила во сне, это я уже понял. Но что насчет мага?

— Отрубила голову порталом… Правда, перед этим он меня чуть не придушил. Думаю, мне сильно повезло, наверное, он хотел поймать меня живьем.

— И перед лицом смерти ты инстинктивно использовала свои Очки Развития.

— Некоторую часть, — уклончиво согласился я. Хорошо, когда люди сами придумывают тебе оправдания!

Мастер молчал довольно долго. Смотрел вдаль, барабаня пальцами по столу. Куда только подевался тот сердобольный старичок, который трясся надо мной, как наседка над любимым кукушонком, единственным и неповторимым. В конце концов он задумчиво произнес.

— Я не вправе тебя ругать или отчитывать. Представляю себя в твоем возрасте. Хватило бы мне духа рискнуть собственной жизнью ради спасения друзей? Справиться с такой страшной угрозой двумя-тремя доступными мне тогда заклинаниями? Не знаю. Эта ситуация выше моей компетенции как твоего мастера. Любой из нас сказал бы тебе, что для ребенка это ужасный и неприемлемый риск. И все же любой из нас на твоем месте поступил бы так же или от всей души надеется, что ему хватило бы мужества так поступить.

— Спасибо, учитель. Если честно, было очень страшно, особенно когда приходилось убивать… Но сейчас я ни о чем не жалею. Давайте пока больше не будем об этом вспоминать. Пожалуйста!

— Хорошо… Не беспокойся, конечно, я сохраню твою тайну. Скажу тебе еще лишь одну вещь. Думаю, ты очень сильно недооцениваешь, что сотворила и как крупно тебе повезло. Я лично бился с гоблином-магом тут, в деревне, и, если это был именно он, — мастер пожевал губу, сверля поверхность стола задумчивым взглядом, — я почти уверен, что у отряда, который отправили на ваши поиски и спасение… не было ни единого шанса на победу.

Некоторое время мы просто сидели, переваривая информацию. Каждый свою. Думаю, у мастера было ко мне еще множество вопросов, но он тактично молчал, понимая, что мне не слишком хочется это вспоминать и обсуждать. На сей раз я подставился по-крупному в той лавке, и если бы не учитель… Даже думать не хочу. Особенно про то, что ждало бы меня дома. Бр-р-р!

— Ладно! — тряхнул головой учитель. — Будем считать, что этого разговора не было. Но, если тебе станет трудно, захочется выговориться, знай: ко мне всегда можно обратиться за помощью. Наш мир довольно жесток, но даже по его меркам ты пережила тяжелую травму.

— Спасибо. Со мной уже все хорошо, правда! Я просто решила забыть про этот случай и жить дальше, как будто ничего не было!

— Очень разумно с твоей стороны. Хорошо, отдохни еще денек, а послезавтра приходи пораньше, и книгу с собой захвати — буду учить тебя создавать руны, раз ты уже такая боевая. Во имя всех богов, всего один урок ей дал, а она уже в такую передрягу умудрилась влезть! Еще и добычу принесла. Ты хоть представляешь, сколько тут золота? Да я столько и в лучшие свои годы за один поход не зарабатывал! Эх, помню, как-то раз…

Мастер принялся балагурить, вспоминать свои боевые подвиги. Пытается меня развеселить? Видимо, да, а что ему еще делать? Эх, ну вот и закончились мои приключения, теперь снова придется заниматься рутиной и притворяться ничего не смыслящей девчонкой… Да, кстати, надо же выяснить, почему меня не слушается этот проклятый посох! Мастер про него так ничего и не спросил, хотя он лично сражался с тем же гоблином, что и я. Возможно, тот маг просто не использовал его в бою. Вещь-то узнаваемая, статусная, да еще и ужасно ценная. А накопитель наверняка был под одеждой. Надо бы тихонько расспросить местных про этот бой.

— Мастер, а как вы двигаете этой вашей светящейся штукой?

— Ах да, точно, прежде чем создавать орб мага, тебе же нужно овладеть металлом. Для ребенка это не так сложно, если знаешь пару хитростей. Я в свое время не знал, но у меня все вышло случайно. Примерно в том же возрасте был, что и ты. Вот, возьми серебряную монетку. Верти ее в руках, мни, разглядывай, подбрасывай, вливай в нее свою ману, если сумеешь. А потом проглоти. Наутро проснешься магом металла.

И все? Вот так просто? Что ж вы мне раньше не сказали, мастер? Я бы не был так беспомощен в бою с гоблином-магом. Хотя ладно, я ведь был у вас всего один раз. Это же мое второе занятие фактически.

— Чем выше твой Интеллект и чем ты моложе, тем легче осваивать новую магию. Но эти два условия так редко встречаются вместе! Так что лови момент!

И он бросил мне монетку. Да, надо ковать железо, пока горячо. Я давно обдумываю одну идею. Как раз и погода подходящая. Главное — успеть до темноты. А посох никуда не денется. Сколько лет уже никто в тот пыльный угол не заглядывает.

— А знаете, мастер, у меня тоже есть одна мысль, как освоить новую магию, но мне нужна будет ваша помощь.

— У тебя появилась еще какая-то задумка? Ты уже удивила меня однажды с Магией молнии, даже интересно, что ты придумаешь на этот раз!

Я описал, что именно мне требуется, и мы отправились в стекольную мастерскую, благо у нас такая имелась. Этот мир не слишком продвинут технически, но до такой простой идеи, как расплавить обычный чистый песок и делать из него красивые украшения, а заодно и оконные стекла, здесь все же додумались. К тому же сырье, которое они используют, очень чистое, насколько я могу судить. Должно быть, его привозят из крупных городов. Местный ремесленник удивился заказу, но сказал, что ничего сложного тут нет, и скоро я стал счастливым обладателем крупной стеклянной сферы.

— Да, что-то подобное используется в Магии света. Но все равно очень неплохо, что ты додумалась до этого сама. Что дальше делать, ты уже придумала? Или тебе подсказать?

— Сейчас попробую. Но у меня еще один заказ. Я хочу сделать себе очки!

— У тебя плохое зрение? В соседнем городе есть хороший знахарь. Только самые бедные люди носят очки, потому что это намного дешевле магии. Ну или кузнецы, когда надо защитить глаза.

— Нет, я хочу носить их как украшение. Вот господину гному они очень идут. Можно и мне такие? Только хочу красивые. Их же можно сделать цветными? Например, зелеными или розовыми!

Пока мастер-стеклодув корпел над моим вторым заказом, мы вышли во двор. Бранд отправился по каким-то своим делам, а я нашел деревянную дощечку и отыскал взглядом солнце. В этом мире ты получаешь навык, когда добиваешься успеха в каком-то деле сам, без помощи Системы. Мир как бы говорит: «Окей, мы поняли, что ты это умеешь, вот тебе способность, которая облегчит твою жизнь, займись еще чем-нибудь интересным».

Насвистывая веселый мотивчик, я выжигал этим солнечным «паяльником» на деревяшке карикатурный портрет своего учителя. С высунутым языком, естественно. Он ведь наш Эйнштейн! Вышло забавно, надеюсь, он не обидится. Не прошло и часа, как послышался голос Немо:

— Поздравляю, мастер! Получено достижение «Вспышка». Вы освоили Магию света.

Надо же как быстро! С электричеством дольше было. Когда наставник вернулся, я протянул ему свою «поделку». Старик хмыкнул, но ничего про портрет не сказал. Все же детский рисунок, что с него взять? Я собрал в ладошке Ману, и над ней повис яркий магический огонек.

— А ты шустрая! Да и мир, кажется, к тебе благосклонен. Вообще, дети, не имеющие наставника, редко обучаются этой магии. Для таких в Академии есть специальная комната с кучей зеркал, собирающих свет. Послушнику приходится какое-то время выполнять в ней различные задания с зеркалами. Там ужасно жарко и нужно постоянно защищать свои глаза, чтобы не ослепнуть. Но твой способ, конечно, гораздо удобнее. Только линзу обычно делают при помощи Магии воды. Но она тебе пока тоже недоступна.

Мы вернулись в мастерскую и забрали круглые розовые стекла для очков. Мой наставник вытащил из кармана серебряную монету, и она начала растекаться в его руках, формируя вокруг стекол тонкую блестящую оправу. Потом он несколько секунд что-то сосредоточенно колдовал и наконец протянул мне симпатичные детские очки с розовыми стеклами.

— Я сделал их чуть более прочными. Теперь они не разобьются от случайного падения. Это, кстати, одно из базовых заклинаний Магии света.

— Спасибо, мастер!

Я принял позу крутого героя боевика, надел розовые очки, подбросил свою волшебную монетку и… конечно же, чуть ею не подавился. Мастеру пришлось стучать мне по спине и отпаивать водой. Ну вот, нечего было выпендриваться!

Глава 19. Пространство

На следующий день, как и обещал учитель, я обнаружил в списке своих умений Магию металла. Две стихии за сутки! И это всего лишь второе занятие с наставником. Но расслабляться рано. Насколько я понимаю, существует немало подобных трюков, и богатые родители наверняка с детства вверяют своих отпрысков в руки хороших учителей. Так что по их стандартам я самый обычный маг-ученик. Это только по меркам нашего захолустья я могу считаться способным и особенным. Значит, и зазнаваться не следует.

В школе мне было не слишком интересно: буквы я давно знал, пришлось только вызубрить местную версию алфавита. Еще я взял с собой металлический прутик и пробовал гнуть его «силой мысли». Мне все еще очень трудно управлять большим количеством металла, как это делает учитель, поэтому нужно повышать свой уровень мастерства этой стихии. Чуть позже на уроках труда нам дали задание обрабатывать деревянные заготовки. И, поскольку все инструменты были железными, я снова устроил тренировку металлокинеза. Чем сразу привлек внимание детей и преподавателей. Смотри, мама, я могу без рук! Но все честно: мне мастер велел практиковаться, так что я совмещаю сразу две тренировки. Какие-то проблемы?

Когда с рутиной было покончено, я снова отправился на чердак. Посох я перепрятал, но все равно стоит уже подумать о более надежном убежище… Мало ли кто обнаружит мою «комнату сокровищ». Учитывая, что я тут храню кристалл самого ценного минерала в мире, весом в восемьсот карат… Элтелион примерно в сто раз дороже золота. И в пять раз дороже накопителей. По самым скромным прикидкам, посох вместе с браслетом стоят почти семьсот золотых! Это двадцать килограмм чистого золота, или больше миллиона долларов по нашим меркам! Мне стоит придумать защиту получше, чем «сюда обычно никто не заходит» и «надежно спрятал в тайном месте под кучей хлама».

С этими мыслями я первым делом взялся изучать кошель. Если мне удастся раздобыть руны пространства, возможно, с их помощью получится сделать тайник. Снаружи ничего не было, и я почти уже решил, что взрослые меня здорово надули, подсунув наивному ребенку самый обычный детский кошелек. Но потом догадался заглянуть внутрь. Первой нашлась руна растяжения пространства. Это благодаря ей внутри места вдвое больше, чем кажется со стороны. А вот горловина оказалась видоизмененным порталом. О да, мы сорвали джек-пот! Наконец-то я смогу пользоваться полноценной Пространственной магией!

Дрожащими от волнения руками я создал свой первый портал. Вокруг моего левого предплечья появилось что-то наподобие светящихся колец. Я, конечно, не доктор, но это довольно «стрендж»… Сверху три надписи. Кажется, это рунные версии цифр. Пространственные координаты? Ну а чем еще это могло бы быть? Снизу светилось несколько звездочек. Думаю, это мои точки привязки. Две прямо тут, на чердаке, одна в пещере волков и одна в доме мастера Бранда. Я отошел как можно дальше от того места, где должен был быть мой первый якорь, накопил требуемое количество Маны и повернул свой виртуальный «штурвал». Открылось сразу два овальных окна порталов. Ух ты, какие они здоровенные! Вот сейчас это полноценная магия, да и сами порталы уже достаточно большие, чтобы в них можно было спокойно пройти! Но я пока не хочу спешить. Сперва несколько тестов — техника безопасности прежде всего! Оказалось, что снаружи края портала лучше не трогать: режут абсолютно все, а вот внутри они мягкие и упругие. Тут индикатор на моем «штурвале» замигал красным, отсчитывая последние секунды, и я почел за благо отойти подальше. Портал схлопнулся, разрезав пополам оставленную в нем ветку. Теперь, когда я точно знаю, как долго он еще будет действовать, можно не переживать за сохранность собственной жизни.

Открывать портал в пещеру я не решился. Вряд ли волки помрут от голода за два-три дня, а вот озвереют они точно. Потому я попросту вышел на улицу и, найдя укромное место подальше от дома, оставил еще одну метку-якорь там. Мне нужно несколько опорных точек, чтобы разобраться, как тут устроена навигация.

— Немо, ты можешь примерно рассчитать координаты обеих точек в пространстве нашей карты?

— С удовольствием.

Мы также проверили доступные нам координаты дома наставника и пещеры. И какое-то время гадали, как все это устроено. Оказалось, что эта магия использует угловые координаты. То есть широту, долготу и высоту. Прямо-таки магическое GPS! Местоположение можно вводить и вручную, вращая ручки на «штурвале» заклинания. Регулировка позволяет менять еще и высоту, так что ради теста я создал портал в сотне метров над поселком. Полюбовался видами. Даже немного дополнил нашу карту. Это открывает для нас просто колоссальные возможности в области картографии. Достаточно сформировать червоточину на большой высоте и записать оттуда все данные. Надо будет как-нибудь озадачить этим Немо. Только вот маны много уходит…

По сути, теперь можно перемещаться вообще в любое из тех мест, где я когда-либо бывал. Все благодаря сверхточной карте, которую мы с Немо постоянно совершенствуем и дополняем. Магам этого мира для подобного трюка пришлось бы, как минимум, долго высчитывать координаты, а потом еще несколько раз «пристреливаться», чтобы попасть в нужное место. Но с виртуальной картой наша точность практически читерская. Я могу просто ткнуть в любую точку и скомандовать: «Сюда». Правда, в неизвестных местах придется еще уточнять высоту. Ну, и дальность действия не бесконечна. Что-то около двадцати пяти километров. Кажется, это зависит от Силы воли. Но я лишь один раз открывал портал на такое расстояние: слишком большой расход маны.

Еще одна козырная карта в моей колоде! Даже по меркам местного магического сообщества эта способность весьма редкая и мощная. Можно спокойно сидеть дома в кресле и поливать врагов огнем с неба! Ладно, что у нас еще интересненького? Займемся наконец посохом. Теперь-то и ты у меня попляшешь!

Я развернул помятый листок со своим глифом в виде галактики-юлы.

— Немо, занеси в базу данных.

— Да, мастер!

Как следует обработав набросок в своем импровизированном «редакторе заклинаний», я взял кристалл гоблина-шамана. Эх, посмотреть бы на себя в полный рост. Где тут зеркало? Я спустился в холл к самому большому зеркалу в доме. Но увы, магическая сила в нем совсем не отражается. Хотя… У меня же есть отличная альтернатива — порталы! Поиграв с настройками, я открыл два портала совсем рядом и стал разглядывать через них свое энергетическое тело. Клубок красноватых нитей, пронизывающих меня с головы до пят. Это нервная система или нечто другое? Несколько крупных центров энергии, расположенных вдоль позвоночника. Точно, «чакры», или как там их в этом мире называют. Есть мнение, что они совпадают с основными железами тела, вроде гипофиза и щитовидки, которые управляют гормонами во всем организме.

Ярче всего светятся только пять из них. Система показывает лишь пять характеристик — наверное, это как-то связано. «Узелков» вообще очень много, в том числе и в «классических» точках, которые обычно приводят во всяких учебниках по йоге. А еще внутри есть множество крохотных светлячков — кружатся по телу, не связанные ни с чем. Я надеюсь, они не потеряются при ходьбе? Мастер говорил что-то про энергию души… Может, светлячки — это мои Очки Развития? Вообще, интересно, что будет, если вкладывать их в какие-нибудь другие чакры.

— Немо, а ну закинь-ка пару светлячков вот сюда.

— Принято. Исполняю… Анализ… Ваше обаяние и женственность немного повышены!

Упс! Ясненько… Спасибо, больше не надо! Вообще, тут еще полно других узлов и меридианов, надо будет потом составить себе подробную карту. Но сейчас у нас совсем другая задача. Мне же только и надо было увидеть, где мой «центр магии». Я приложил руку к сердцу и создал в нужной точке нарисованный ранее глиф. Кожа в этом месте некоторое время слегка покалывала. Но больше ничего интересного не произошло. Ладно, я так понимаю, мне нужно как-то сделать это с помощью «светлячков».

— Немо, мы можем как-то нарисовать глиф с их помощью?

— Запрос некорректен. Доступно управление лишь единичным зарядом.

— Это как? То есть ты только по одному можешь ими управлять?

— Ответ положительный.

Значит, закидывать их в «узлы» мы можем, а делать что-то еще — нет? Странное ограничение. Если подумать, то это ж неспроста. Возможно, если бы мы сумели воспользоваться этой энергией,чтобы создать, например, ту же руну щита или «огненный шар», то вышло бы что-то гораздо более мощное. Правда, это все лишь мои гипотезы. Возможно, руны там совсем другие. Или вообще для управления используется какой-то иной принцип… Ясно одно: мне придется идти к жрецу!

К счастью, его часовня находится совсем рядом со школой, так что попасть туда довольно просто. Почтенный старец, так напугавший меня в первый день жизни, а потом еще и в сновидении, сидел у входа в свой мини-храм. Так, собраться с духом, я уже не ребенок, этот гештальт пора бы уже закрывать!

— Чего тебе, малявка?

Беру свои слова назад. Старец совсем даже не почтенный! Так, дряхлый вредный старикашка. Что во сне, что наяву!

— Мне нужно узнать свои «статы»!

— Да какие статы в твои годы? По десятке все, плюс-минус. Иди отсюда, девочка, не тревожь Богов почем зря.

Ишь ты, «по десятке». Да во всем моем классе ни одного такого слабака нет! Какой же ты несговорчивый! Ему же просто плевать, да? Значит, придется пользоваться тяжелой артиллерией.

— Не могу, мне мастер Бранд велел!

Я демонстративно достал серебряную монету и положил в сокровищницу. Насколько я знаю, это стандартное для таких случаев пожертвование.

— А-а-а, так ты же та «благословенная». Помню, помню. Ну, заходи, коли надо.

Его тон сразу стал на порядок ласковее. Ах, вот что для тебя главное! Мог бы меня и сразу вспомнить, старый маразматик! Деньги деньгами, но, кажется, всех юнитов, которых Система еще не удосужилась признать Искателями, он и за людей-то не считает…

Я вошел в часовню и направился к стоящему на постаменте посоху. Боги, он выглядит таким неказистым! Старая трухлявая палка с утолщением на конце, в которое вставлен небольшой тусклый камушек, напоминающий опал. Увидел бы такой где-нибудь на складе оружия, даже трогать бы побрезговал! Ладно, где там наше меню?

* * *

— Внимание, активирована первая Стигма!

Дурацкая Система. Тысяча! Тысяча Очков Развития ушла на эту метку! Шестая часть всего, что было с таким трудом нажито в «спасательной операции». Чужими жизнями, между прочим! Сотню волков надо для этого извести! Или десяток простых солдат. Ну или гоблина-артефактора, который сильнее тебя в сто раз! Просто чтобы научиться контролировать орб! Что это за расценки такие!? Ваши боги там совсем зажрались, что ли? Пф-ф, ладно. Наверное, это все моя жадность. Надеюсь, дурацкий посох действительно стоит таких жертв!

Я вернулся домой. Теперь, собственно, то, ради чего я и затеял всю операцию. Посох! Железная дубина плавно воспарила над матрасом и медленно приблизилась ко мне. Вот что значит Магия металла! Только попробуй мне сейчас не заработать, тунеядец! Нет, как же все-таки глупо он выглядит! Ну серьезно. Маленькая девочка со здоровенной клюкой, которая выше, чем она сама. Я и кристалла-то не вижу. Весит он поменьше топора мастера Гарма, но все равно очень много. Так дело не пойдет. Я попытался усилием воли разогнуть металл оправы, чтобы вынуть кристалл. Не вышло. Посох слишком массивный. Надо повышать уровень Магии металла. И Волю…

Ну ничего. Я сосредоточился и направил ману в указательный палец, превратив его в подобие газовой горелки. Под действием высокой температуры металлическая рукоятка слегка расширилась и разжала свою хватку, освобождая вставленный в нее сросток кристаллов элтелиона. Я осторожно вынул горячий камень, подул на него, прикинул в руке его вес. Неплохой такой булыжник. Думаю, грамм сто пятьдесят в нем есть, так что я более-менее верно оценил его стоимость. Кажется, это называется «друза» — когда много мелких продолговатых кристаллов срослись в большую гроздь. В диаметре она сантиметров пять-шесть. Точнее не скажу: слишком неровная форма. По плотности напоминает кусок гипса или кристалл соли. Можно легко спрятать в руке взрослого человека. Но ребенку, конечно, кажется довольно большим. Особенно если вспомнить, что этот минерал в сто раз дороже золота. Ты уж прости, родной, что я сперва так плохо к тебе относился!

Однако ценность этого кристалла определяется не тем, что на него можно купить. Жить в роскоши, без сомнения, приятно. Но любые деньги рано или поздно кончаются, если ты их не инвестируешь. А на данный момент лучшая инвестиция в этом мире — твое личное могущество. Окупится сторицей! К тому же продать этот кристалл или хотя бы его часть для меня почти невозможно. Да меня попросту убить могут, если кто-то прознает про такое богатство!

Я еще сильнее разогрел рукоятку посоха и усилием воли отделил часть металла, вытягивая его в длинную тонкую проволоку, которой потом бережно обмотал драгоценный кристалл. Выглядит топорно, но работает. Теперь я могу удерживать свой кустарный «орб» в воздухе силой мысли, как мой мастер. Надо будет потом сделать для него красивую круглую оправу. Но пока и так сойдет. А теперь самое главное. Сосредоточившись, я создал свою метку-глиф и направил ее внутрь кристалла.

— Личная метка инсталлирована. Обнаружено устройство оперирования магическими конструктами. Расчетная емкость — 3200 единиц. Устанавливаю связь.

И кристалл ожил. Точь-в-точь как в орбе мастера Бранда, в нем заструилась энергия, появились потоки маны, прямо как внутри моего собственного тела.

— Немо, ты его чувствуешь? Что можешь еще о нем сказать?

— Доступ получен. Подключаюсь. Устанавливаю внешний вычислительный модуль.

— Внутри орба? Серьезно?

Кажется, связь с моим энергетическим телом позволяет Немо передавать информацию туда и обратно.

— Ты можешь создавать заклинания? Управлять движением орба? Попробуй создать источник света.

Орб взлетел, крутанулся несколько раз в воздухе, и надо мной появился светящийся шар — стандартное заклинание школы света. Притом что я даже пальцем не пошевелил! До сих пор мне требовалось помогать Немо и направлять ману к созданным рунам. Но теперь она сама легко управляется с нашей общей маной. Шикарно! И что, в орбе можно сохранять готовые заклинания? Я загрузил внутрь него более «тяжелое» заклинание портала. Оно активировалось почти мгновенно. И, что самое приятное, Немо смогла все это повторить. Теперь у меня будет полноценный магический помощник! Я могу стоять, зевать, болтать, а Немо будет вовсю готовить наш «арсенал» к битве! Да, за такое явно стоило заплатить тысячу Очков Развития!

— Немо, а что это за тема с «внешним вычислением»?

— Существует возможность проводить расчеты внутри подключенного устройства. Вычислительный потенциал системы — 3,2 терафлопс.

— То есть орб для тебя что-то вроде процессора?

— Подтверждаю точность аналогии.

Снова и снова убеждаюсь, что Немо — это весьма сложная программа, построенная на «магических» принципах. Да и сама наша магия — просто внешняя проекция каких-то продвинутых технологий, встроенных в нас то ли на клеточном, то ли на молекулярном уровне. Да одного взгляда на мой новый орб достаточно, чтобы понять: передо мной какое-то высокотехнологичное устройство, в котором я ковыряюсь, будто абориген, проволокой его обматываю. Впрочем, я абориген с некоторыми начальными представлениями о технике и хорошим ИИ-ассистентом. Который пусть и не знает всего на свете, но хоть проверить мои гипотезы сумеет.

— Что скажешь об этом кристалле? Ману внутри него можно хранить?

— Ответ отрицательный. Анализ подтверждает, что данный материал обладает нулевым сопротивлением к мане.

Магический сверхпроводник… То есть напрямую ману он хранить не может, зато замкнутые энергетические контуры, то есть готовые заклинания, в нем не затухают со временем, как в обычных материалах. С тем же успехом, наверное, можно таскать с собой большущий кусок железа, помещая в него нужную тебе магию. Вот только весить он будет несколько сотен килограмм и заклинания придется постоянно «подзаряжать». Думаю, для создателей этих технологий элтелион — как для нас кремний, то есть материал, из которого делают процессоры. Ну а местные дикари используют его как удобное хранилище для «огненных шаров».

В общем, кристаллы-накопители (этот минерал здесь называется родорит) — это наш «аккумулятор», а элтелион — «процессор». И еще — магический арсенал. Ведь для того, чтобы создать мощный «огненный шар», к примеру, нужно секунд пять-десять. В бою это очень много! Поэтому маги не всесильны, им нужна поддержка — бойцы ближнего боя. Но внутри элтелиона можно сохранить «огненный шар» в готовом виде и выпустить его мгновенно. Читерство? Определенно. Неудивительно, что эти кристаллы так дорого стоят! Да и вообще, красивые камешки, похожи на аквамарин и аура-кварц.

Поразмыслив, я решил, что разберу браслет гоблина и прикреплю голубые кристаллы накопителя прямо в нижнюю часть орба, где должно будет остаться свободное место из-за приплюснутой формы друзы. Так будет даже удобнее.

Я размотал проволоку, «нацепил» сверху кристалла браслет и снова все закрепил. Надеюсь, это сработает. Если подумать, в орбе моего мастера тоже были голубые вставки, но я раньше не обращал на это внимания.

— Немо, есть доступ к накопителю?

— Внимание, контакт нестабилен, доступна лишь треть резерва.

Да, ну а чего я, собственно, ожидал? Все равно что автомобильный аккумулятор скотчем к системному блоку приматывать. Чудо, что хоть как-то работает! Нужно сделать нормальную оправу. Да так, чтобы все кристаллы плотно соприкасались.

— Последний эксперимент. Открой портал в подвал.

Я собрался с духом, выдохнул и шагнул в проем. Ничего особенного, просто вышел в подвале. И чего было так трястись?

— Немо, закрой портал.

— Сделано.

— Связь с орбом еще активна? Двигаться можешь? А запас Маны доступен?

— Подтверждаю все запросы.

— Хорошо, а передать мне сюда немного маны из накопителя можешь?

— Ответ отрицательный.

Ну, этого стоило ожидать. «Подзаряжаться» я могу, только если орб находится рядом. Ничего, в крайнем случае просто открою к нему портал. В общем, больше нет нужды всюду таскать с собой браслет. Теперь это мой личный «беспилотник», который полностью автономен и всегда находится в боевой готовности. Еще и может «прыгнуть» куда угодно порталом. Ха-ха-ха! Немо, ты просто чудо!

Так, теперь можно заняться и оправой. Материал у меня есть: рукоять посоха оказалась обычным куском металла, без какой-либо магии. Думаю, тот гоблин использовал ее как «сырье» для своих заклинаний. С помощью Магии огня можно расплавить металл и сделать его пластичным или даже жидким. Тогда под контролем Магии металла можно будет легко менять форму заготовки. Вот только это легче сказать, чем сделать — мое воображение не настолько тренированное. Шарик или кубик я еще могу сделать. Или растянуть металл в длинную проволоку. А вот что-то посложнее… Строить — это вам не ломать. Тут мне потребуется помощь.

— Немо, нам с тобой срочно нужен простенький 3D-редактор. Открывай новый проект!

Глава 20. Магия света

Розовые очки произвели в школе настоящий фурор. Все наперебой просили у меня их примерить, чтобы посмотреть на «розовый мир». Боюсь, что теперь это станет новым модным трендом. Надеюсь, они не примутся ходить в настоящих очках, найденных среди домашнего хлама, или «одалживать» их у подслеповатых стариков. Так ведь и зрение можно испортить! Мой план довольно прост: сперва я всем покажу самые обычные стеклянные очки, а потом смогу безнаказанно ходить в своих читерских рентгеновских. Возле мастерских ювелира и стеклодува уже успели выстроиться целые очереди нетерпеливых ребятишек. Думаю, через пару дней половина школы будет ходить в разноцветных очках. Во всяком случае ближайшие пару недель, пока мода не пройдет. Так что мое поведение уже никому не покажется странным.

Я со вздохом покосился на индикатор Маны, висящий в уголке моего «интерфейса». Кажется, вчера я слишком увлекся экспериментами. Огромный накопитель, доставшийся мне от гоблина, уже почти пуст, в нем остались сущие крохи. Энергия требуется на все: чтобы управлять металлом, плавить его огнем или открывать порталы. Даже когда я даю Немо задание вычислить что-то сложное, она тратит немного магического «электричества». Каждый открытый портал откусывает от моей полоски Маны по пятьдесят единиц. И это в окрестностях поселка. А если я решу отправиться, например, в найденную нами пещеру, ценник вырастет в пять раз! Да и любое боевое заклинание — это пропасть энергии. Даже невинное запугивание сельских хулиганов обошлось мне в сто двадцать единиц! В этом мире все честно, законы сохранения энергии никто не отменял.

По нашим с Немо прикидкам, единица маны примерно соответствует одному мегаджоулю энергии. Привет, физика! Да, она тут тоже есть, а куда же без нее? Для наглядности, в литре бензина — примерно сорок мегаджоулей. Очевидно же, что хороший «огненный шар», способный прожечь стальную броню или убить крупного зверя, должен содержать энергию не меньше одного литра бензина! К тому же я не слишком опытный маг, а значит, мои расходы будут еще в два-три раза выше, чем у того же Бранда, например. Его магия гораздо эффективнее! Своей Маны у меня почти восемьсот единиц, и она полностью восстанавливается примерно за сутки. А вот в накопителе — около пяти тысяч, и, чтобы заполнить его, мне понадобится не меньше недели. Это если я ничего не буду делать. Но кто ж мне даст ничего не делать? Да и у меня самого шило в одном месте со всеми этими экспериментами.

Отбыв трудовую повинность в школе, я пошел к Бранду. И еще целый час делал вид, будто мне интересны его объяснения. А потом он, конечно же, заставил меня упражняться в магии. Да кому это нужно? Вот так, без всякой цели, пускать ману на ветер? Просто чтобы руку набить? Да я с закрытыми глазами колдовать уже могу! И даже во сне! Надо было сразу притвориться, что маны у меня о-о-очень мало. Приходится теперь расплачиваться за свое позерство. Зато стало ясно, откуда все эти анекдоты типа «сколько нужно магов, чтобы разжечь костер». А мы не жадные, мы просто, блин, стараемся экономить!

Может, мне попробовать побольше есть? Очень сомневаюсь, что это сработает. Наша суточная норма калорий едва тянет на шесть-семь мегаджоулей. Не знаю, как именно вырабатывается мана, но точно не из еды. Ну просто не может тарелка супа дать энергию на дюжину «огненных шаров»! Мана каким-то образом связана с Насыщением, но как именно — загадка. Я прекрасно помню то ощущение во время погони, когда все мои резервы упали до нуля. Чувствуешь себя Суперменом, которому на шею вдруг повесили криптонит. Все плюшки Системы в такие моменты просто… исчезают? Опасненько!

Какие еще варианты? В лавке травника есть зелья маны, но стоят они довольно дорого. Денег у меня много, но как прикажете их тратить? Бранд с меня шкуру сдерет, если я начну транжирить деньги, отложенные на учебу. А рассказывать ему про второй орб мне пока не хочется. Делать зелья самому — долго. Проклятые корешки нужно выращивать годами, и в специальных условиях. Под кустом в лесу их так просто не найдешь. «Медитация» несколько ускоряет процесс восстановления, но часами сидеть, созерцая пупок, — нет уж, увольте, я еще не настолько «преисполнился», у меня много других, вполне интересных, занятий!

Самый простой способ — получать энергию из пламени. Но я еще в лагере гоблинов понял, как много топлива для этого нужно. Чтобы полностью зарядить свой орб, мне понадобится не меньше кубометра дров! Дома такое тихонько не провернешь. Ну, что делать, пойду в лес, устрою очередной пожар…

Поздно вечером, когда родители уже отправились спать, я тихонько прыгнул через портал за пределы поселка. Дальше иду пешком, ведь это дешевле. Изобрести себе велосипед, что ли? Орб тащу в авоське, чтобы экономить энергию. Каким все-таки скрягой я стал! Проскользнула даже мысль снова сделать из него посох. Но нет, так низко я не паду! По дороге собирал ветки и обламывал сухостой, обвязывал веревкой и уныло волочил за собой. Слава богам, никаких волков мне на этот раз не попалось. А то, пожалуй, пошел бы драться с ними врукопашную. С меня бы сталось! Лучше не связывайтесь со мной, серые, я отчаявшийся нищеброд!

Из школы я предусмотрительно стащил небольшой топорик. Рубить дерево порталом? Фи, это не наш метод! Я же супергерой, за мной Система! Да и необходимость прокачки еще никто не отменял. Я уже вложил немного Очков Развития в свои самые слабые характеристики: Силу, Телосложение и Волю, подняв их почти вдвое. Теперь мне действительно приходится тщательно взвешивать каждое движение, чтобы ненароком ничего не сломать. Вчера в школе я слегка разозлился, растаскивая двух не в меру разошедшихся одноклассников, и сам не заметил, что ноги одного из них уже болтаются над землей… Ну, зато дисциплина у нас теперь железная, даже если рядом нет мамы. И, кажется, у меня прибавился еще один жених. Это я к тому, что да, девочка-малолетка тоже вполне может нарубить дров, если по статам она гребаный терминатор.

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 6. Возраст: 6. Ранг — Искатель.

Специальность: Бесшумный убийца.

ТЕЛ — 45 (35+10). Здоровье — 450.

ИНТ — 64,5 (45+19,5). Мана — 774 (645+129).

СИЛ — 40 (35+5). Насыщение — 400.

ВОЛ — 45 (35+10). Внимание — 450.

ЛВК — 40 (35+5). Выносливость — 400.

Свободных Очков Развития — 3414.

Собранные ветки сгорели быстро и дали совсем немного. Я бросил жадный взгляд на стоящее неподалеку сухое дерево. Принялся рубить… Да что ж ты, гад, толстый-то такой! И твердый, зараза, как дуб. Доспехи бы из тебя делать! Ладно, а если так? Скрепя сердце я все же использовал магию: расплавил топорище и «отлил» из него круглый зубчатый диск. Раскрутил его в воздухе. Хе-хе, опасная штука! Настоящая циркулярная пила! Придется слегка потратиться, но эти расходы должны быстро окупиться. Если вообще ничего не вкладывать, ничего и не получишь.

Я поднес вращающийся диск к стволу, и… он тут же увяз в древесине, выскользнул из моей магической «хватки» и со зловещим звоном улетел куда-то в темноту. Мда-а-а, вот тебе и встреча ожиданий с реальностью. Физику надо учить! В настоящей циркулярной пиле есть не только лезвие, но и большой тяжелый якорь двигателя. Он, как мельничный жернов в станке горшечника, своей огромной инерцией не дает диску остановиться. Да уж, нельзя просто взять и решить все проблемы с помощью магии. Здесь она не палочка-выручалочка, которой можно творить все, что вздумается, а просто инструмент, природная сила. И даже если ты Супермен, это не отменяет необходимости хоть иногда шевелить извилинами.

Вообще, мне с самого начала необязательно было пытаться его пилить. Дерево низенькое, коренастое. Вокруг почти ничего не растет… Поджечь его, да и дело с концом! Я злорадно улыбнулся, собирая в руке ману. Гори, гори ясно, буратина бронированная!

Дерево вспыхнуло. Ну вот, другое дело! Всей своей Маны с ним я, может, и не восстановлю, но добрую половину уж точно. Я потянулся к огню своей магией и принялся выкачивать из него энергию. Каждая стихия здесь чутко отзывается на волю мага. Я даже немного «чувствую» этот костер: в какую сторону он разрастается, насколько глубоко проник в дерево. Если переключусь на металл, смогу ощутить, куда улетела моя железная пила. Если она не слишком далеко, конечно. С повышением Воли радиус моего влияния вырос до четырех метров. Стало гораздо удобнее жить. Ведь за пределами этой зоны я вообще не могу колдовать!

Эх, хорошо разгорелось! Дерево довольно крупное, я даже не обхватываю его целиком своей магией. Ну да ладно. Вверху раздался хруст и треск — видимо, огонь добрался до мелких веток. Они уже лопаются от высокой температуры — настоящий фейерверк! Я задрал голову. Красиво! Только очень уж громко. Что это за дерево вообще такое?

— Растение принадлежит к виду кратиус патифарсис и славится тем, что внутри его древесины имеются пористые структуры, заполненные соком, — принялась объяснять Немо, явно цитируя какой-то справочник из библиотеки.

Тем временем шум вверху стал нарастать. Эта штука что, из петард сделана, что ли? Я поспешно попытался погасить пламя, но дерево уже производило гораздо больше тепла, чем я мог «переварить».

— После гибели растения сок начинает бродить и превращается в легковоспламеняющееся…

— Да понял я, понял, давай лучше тушить этот пожар, пока на шум полдеревни не сбежалось!

Вверху что-то рвануло, и одна из крупных веток свалилась прямо мне под ноги. Я поспешно отпрыгнул в сторону. Проклятая ветка принялась с треском разваливаться на мелкие кусочки, разбрасывая во все стороны горящие угольки. Какого черта? Не дерево, а фейерверк!

— …крайне не рекомендуется использовать его в качестве топлива. Местные жители зовут его…

— Гром-палка. Да, я в курсе!

Раздался еще один взрыв. На этот раз лопнул ствол дерева, и оно стало падать. Совсем не в ту сторону, в которую мне хотелось бы! Стой, гадина, нет, нет, не туда! Ради всех Богов, нет, только не начинай плеваться огнем! Вот сволочь! Так, дело принимает дурной оборот!

— Немо, нам срочно нужна вода! Сельский ручеек не подойдет, нужно озеро. Тут где-нибудь есть озеро?

— Подтверждаю. Открыть портал?

— Быстрее давай, горе ты мое!

Проклятая штуковина стала взрываться еще чаще, все шире и шире разбрасывая свои пылающие щупальца. Да почему все так быстро разгорается, у нее там что, напалм внутри? Надо это срочно потушить, а то я уже чувствую себя настоящим пироманьяком! Мы же так и деревню спалим!

Наконец Немо накопила достаточно маны, чтобы открыть портал. Триста единиц? Жирно! Да где же, блин, это озеро находится? Из портала хлынул мощный поток воды. Вот это другое дело! Заливай его, заливай!

— Немо, мы же можем двигать портал?

— Ответ положительный. Скорость движения ограничена Волей.

Несколько минут я, будто заправский пожарный, заливал водой этот адский парк аттракционов. Проклятое дерево! Я слышал про него разные байки, но ни разу не видел вживую. И угораздило же меня выбрать именно его! Кажется, теперь тут будет болото. Я перестарался? Но лучше так, чем вызвать пожар, от которого пострадает деревня. Мне кажется или я уже слышу тревожный звон колокола? Скоро тут будет куча народа. Простите, мужики, кажется, из-за меня вам не удастся поспать. А нам нужно срочно валить. Вот же пропасть!

— Немо, открывай портал домой!

— Простите, мастер, но это невозможно. Заряд накопителя равен нулю.

— Чего-о-о?!

* * *

Усталый и грязный, весь пропахший дымом, я вернулся домой и тихонько привел себя в порядок, стараясь не попадаться на глаза родителям. Папы дома не было. Видимо, тоже пал жертвой этого переполоха… Прости, пап!

Подвел итоги. Когда пропускаешь через портал большие объемы чего-либо, он начинает немилосердно жрать ману. Сам я был слишком увлечен тушением пожара, чтобы это заметить, ну а Немо просто не сочла это настолько важным, чтобы докладывать вслух. Индикатор же есть? Ну что ты, хозяин, слепой, что ли?

В общей сложности кровью и потом я восстановил три с половиной тысячи единиц Маны. А потратил четыре — на пожаротушение. Честно? Оно того не стоило! Эх, мне бы сейчас парочку рабов! Ну что за жизнь?

Обессиленный, я упал на подушку и тут же вырубился. Хоть сегодня посплю нормально, пока Немо «лепит» оправу для моего орба. Ее ядро само по себе представляет довольно качественный симулятор реальности: в нем можно тестировать заклинания, испытывать вещи на прочность, создавать любые известные тебе предметы и материалы. И даже придумывать что-то новое. К примеру, чертеж оправы мы делали именно с его помощью. Чем-то напоминает старый добрый 3D Max или Blender. Но только с поправкой на виртуальную реальность.

По примеру учителя я делаю для элтелиона легкую сферическую оправу, что-то вроде морской губки. Грани, выступы и изгибы располагаются так, чтобы при падении защитить кристалл от удара. А когда проект будет готов, Немо легко воссоздаст эту форму из расплавленного металла. Сам я на такой трюк не способен даже теоретически.

* * *

Утром я уже вертел в руках блестящий каркасный шарик: вот она, родимая, — ажурная, отполированная до блеска оправа для всех моих драгоценных камней. Я не поскупился и сделал ее из чистого серебра — от тех самых украшений и колец, что носили гоблины. Железо слишком плохо проводит ману, так что это вполне оправданные траты. К примеру, мой браслет-накопитель тоже был сплетен из серебряной проволоки. Золото подошло бы еще лучше, но оно слишком мягкое. И дорогое!

Теперь можно сделать себе и вторые очки, на этот раз настоящие, из того самого читерского кристалла нифелита. Мне придется вырезать из него очень тонкие пластины, поэтому для начала я хочу проверить, влияет ли толщина кристалла на его свойства. Отрежу маленький кусочек с помощью портала — лучшего «резака» мне в этих условиях не найти.

Ну вот, работает! Значит, и с очками все должно пройти нормально. Поколебавшись несколько секунд, я все же решился и стукнул по полученному кусочку кристалла молотком, раздробив его на мелкие осколки. Варварство, конечно, но это тоже важный эксперимент. Оказалось, что самые мелкие осколки кристалла все же теряют свои свойства. Чем-то это напоминает мне голографические фотографии, которые порой можно встретить в музеях искусств. Даже если разбить их на части, каждый из осколков продолжает хранить все изображение целиком.

Вскоре мы получили две тонкие овальные пластины, и я смастерил из них еще одни розовые очки. Точную копию тех, что сделал мне мастер. Даже руны прочности наложил на оправу — это ведь я тоже умею. Так, теперь главное не перепутать, какой стороной эти «стекла» вставлять в оправу. Как же хорошо, что кристалл «работает» только в одну сторону! Иначе каждый встречный-поперечный имел бы сомнительное удовольствие созерцать «свечение» моего мозга. Мысли мои в прямом эфире подсматривать… Ха-ха-ха! Вот это была бы конспирация! Ладно, мысли читать эта штука не позволяет. Разве что сильное волнение можно заметить. От кристалла осталась ровно половина и множество мелких кусочков. Это хорошо, пусть будет про запас.

Я надел очки и осмотрелся. Волшебно! Теперь я постоянно смогу видеть все потоки Маны вокруг. Мне хватит одного взгляда на артефакт, чтобы понять, как он устроен и что делает! И как смастерить такой же… Можно воровать чужие заклинания одним взглядом! Я разразился зловещим хохотом. Мои рентгеновские очки в мире магии! Теперь я идеальный шпион! Да меня попросту нельзя пускать в эту вашу Академию. А если кто-то попросит их примерить, надо просто подменить очки. Например, сделать вид, что я хочу сперва хорошенько вытереть стекла. Завернуть в платок копию… Проще простого! Ой, кажется, я на урок опаздываю!

* * *

Гулять по поселку в очках одно удовольствие. Во-первых, оттенок довольно приятный, да и солнце не слишком режет глаза. А во-вторых, я же теперь все вижу! Вот идет по улице патрульный. Броня у него легкая с виду, но в жизненно важных местах вшиты стальные листы. А еще кинжал спрятан в левом сапоге. Качается он с упором на Ловкость и Силу, но Телосложение очень слабое. Видимо, потому и зашивает тайком в свою кожанку бронепластины. О, господин Аргус идет! Всегда было интересно, насколько он силен. Вот блин, он весь закован в латы — хрен я что увижу. Ладно, рано или поздно мы с тобой еще встретимся, темнила!

Я сейчас даже через стены все вижу: половина домов сделана из дерева, и все люди внутри как на ладони. Нет, здания не становятся прозрачными, просто поверх стен я вижу еще и свечение чужой маны в режиме «дополненной реальности». Какая-то незнакомая девица зашла в кузницу к красавцу Тамалу. Приезжая, наверное. Ого! Да они там целуются! Молодец парень, зря времени не теряет. В доме напротив дети играют в прятки. Тот, что постарше, забрался куда-то наверх, должно быть на шкаф, а младший в недоумении рыскает по комнате, кажется, я даже слышу его вопли отчаяния. Парочка в кузнице… уже перешла в горизонталь. А-а-а, мои глаза! Контент «для взрослых», режим рентгена! Я невольно заслонил глаза ладонью. Бесполезно — все равно просвечивает. Кто-нибудь включите уже цензуру! Проклятые очки, никакого уважения к личной жизни!

* * *

На закуску я оставил самый интересный вид магии — свет. Кроме очевидных способов применения — в качестве светильника, есть и боевые заклинания. Например, что-то вроде мощного лазерного луча, который режет, будто масло, абсолютно все: и железо, и даже камень. Разве что у полированной серебряной пластины есть кое-какие шансы. Если настроить Немо двигать луч по заданной траектории, получается что-то вроде лазерного резака с числовым программным управлением. Очень удобно. Но самое важное — Магия света позволяет создать защитный барьер, что-то вроде непробиваемого «силового поля» из фантастических фильмов. Хорошее защитное заклинание, но это поле почти полностью прозрачно, так что и от лазера не защищает.

Ну, и самое простое заклинание — это просто источник света. Наверное, им обычно освещают дорогу в темноте или что-то вроде того. Урона оно не наносит, но зато можно менять цвет! Да я тут настоящую дискотеку смогу устроить! Если еще разобраться, как воспроизводить музыку из моей памяти… О-о-о да! Лазерная подсветка, стробоскопы — да я стану знаменитым! Диджей Киара, ха-ха-ха! Так, стоп. Стробоскопы, стробоскопы. Немо, это же гениально! С твоими возможностями мы сможем… Ох, чует мое сердце, сегодня спать мы снова не будем. Врубай музыку, есть работа!

Первым делом я постарался создать огонек как можно меньше и слабее. Размером с песчинку было бы идеально. Отлично! Теперь движение. Свет движется о-о-очень быстро! А знаете, что можно сделать с быстро движущимся источником света? Им можно рисовать фигуры, картинки! А если еще и цвет вовремя менять… Именно так раньше и работали ламповые мониторы. Пучок электронов очень быстро пробегает по экрану, зажигая нужные «пиксели». Конечно, для этого придется очень точно и быстро контролировать цвет и положение источника света. Либо, наоборот, создать сразу миллион разных «пикселей». Человеку такое вряд ли под силу… Но у меня-то есть Немо!

Впрочем, даже ей нужны точные инструкции. Программирование — довольно муторное, но по-своему увлекательное занятие. Получать удовольствие от сборки «конструктора» из тысяч строчек кода — для этого крыша должна быть сдвинута совершенно особым образом! К счастью, этой разновидности безумия я вполне подвержен. С Немо все даже проще, потому что она способна понимать естественный язык. И может сама генерировать магический «код», если ей как следует все объяснить. Мечта любого кодера! Правда, естественной речи сильно не хватает точности, так что танцы с бубном обеспечены. Все равно что получить в качестве помощника шустрого и усердного, но лишенного смекалки и не слишком опытного стажера. Всего пара сотен нелепых ошибок — и вы находите «общий язык».

Когда с работой было покончено и мы спроецировали на стенку первое тестовое изображение, я даже начал приплясывать под музыку.

— Немо, включай «Звездные войны», — рассмеялся я.

О да, она уже может доставать из моей памяти фильмы. Целиком! Здорово же ты подросла за это время! Да и элтелион ее порядочно усилил. Больше никаких серых полосок при вычислениях — все сложные расчеты проводим внутри орба. «Процессоры» Немо — те же заклинания, только, если можно так выразиться, цифровые. Каждое ядро такого процессора занимает примерно по сотне единиц объема кристалла, а по мощности не уступает современным восьмиядерным «интелам». При желании можем делать серьезные расчеты! Ну или добывать никому здесь не нужную криптовалюту… Вдруг ее когда-нибудь да изобретут? А тут раз — и я со своим кошельком. Начал «майнить» еще с бронзового века, выкусите! Эх, мечты!

— А теперь серьезнее — постараемся создать объемную фигуру! Делаем все то же самое, но только в трех измерениях.

— Ха-ха-ха! Ты похожа на голограмму принцессы Леи.

Мы провозились всю ночь и сделали в нашем орбе новую магическую схему, чуть посложнее прежней. Она с высокой точностью управляла дюжиной «светлячков» и снимала с Немо большую часть вычислительной нагрузки. Светящаяся копия моей детской фигуры появилась прямо передо мной. Но теперь это смогу видеть не только я, но и другие люди! Мечта всего детства! Жаль, что это просто голограмма и ее нельзя потрогать, а то я, пожалуй, посылал бы ее вместо себя в школу. Ладно, теперь попробуем сделать так, чтобы она могла двигаться!

— Внимание, вы создали заклинание стихии света с уникальным эффектом. Желаете задать имя и глиф?

Я задумался. Пусть будет «Мираж». Правда, без Немо управляться с этим заклинанием было бы чертовски трудно. Так что вряд ли в этом мире многие таким владеют.

Наконец-то я понял, что такое глиф! Оказалось, что это попросту ярлык магической программы. Очень хлопотно каждый раз рисовать все эти сложные, до нескольких тысяч рун, схемы. А глиф позволяет запустить заклинание одним относительно простым узором. Заодно можно скрыть от посторонних подробности устройства заклинания — своего рода авторское право. Я набросал простенький узор в виде раскрытого глаза на солнечном диске, и мы приложили его к заклинанию, будто подпись или печать. Теперь нет нужды все время рисовать эту зубодробительную схему. Конечно, мне в этом помогает Немо, но у большинства местных магов нет такого «бонуса». Система оценивает «Ассистента» в заоблачные двести тысяч Очков Развития. Такое явно не каждому по карману… А еще «содержимое» глифа можно при желании изменять и дорабатывать! Но, наверное, это работает только с авторскими заклинаниями? Не знаю, чужие глифы мне пока не попадались.

— Вы получили уникальное достижение «Изобретатель заклинаний». Ваше мастерство использования рун повышено. Эффективность вашей оригинальной магии повышена на двадцать процентов.

О-хо-хо! Как хорошо-то! Теперь можно будет экономить на всех заклинаниях, которые ты сам придумал. А то я опять кучу энергии потратил на эксперименты… Но оно того стоило! Фактически теперь у моего магического «компьютера» появился самый настоящий экран, причем трехмерный. Медленно, но верно сбывается мечта задрота: мой компьютер в мире магии! А что? Вместо процессора — кристалл элтелиона, операционная система, или «ИскИн», — это моя Немо, и еще батарейка-накопитель. Теперь появился еще и голографический проектор. Осталось только найти розетку, а то моя батарея уже на последнем издыхании… Вот интересно, здесь есть вай-фай?

И кстати, почему бы по тому же принципу не сделать себе что-то вроде веб-камеры? Было бы очень удобно «видеть» через орб. Насколько я помню, в моей книге про руны есть что-то вроде светочувствительного датчика для активации ловушек. Немо совершенно точно может передавать данные в орб и обратно, так что с этим у нас проблем не возникнет.

Конечно, сделать хорошую видеокамеру мне сейчас не по силам. Но для начала сойдет и несколько примитивных камер-обскур, то есть попросту маленьких отверстий в оправе орба, через которые свет будет проецироваться на поверхность кристалла элтелиона. И пусть каждая из них будет очень простой, но, если совместить картинки со всех камер, выйдет вполне качественное изображение. Тот же принцип в моем мире используют изготовители смартфонов, которые пичкают свои девайсы «глазами» на зависть всем паукообразным. Да и Немо говорит, что подходящий алгоритм у нее есть. Все же у любого человека тоже две «камеры».

Дело за малым — точно рассчитать положение мини-камер, чтобы обзор был пошире, и подогнать их под сложную форму кристалла элтелиона. Чем-то похоже на задачу размещения вышек сотовой связи… Та-а-ак, с вычислительной мощностью у нас проблем нет, значит, используем генетический алгоритм. Дешево и сердито! Расставляем камеры случайным образом, сравниваем между собой пару тысяч схем, отбираем лучшие, перемешиваем, добавляем случайный шум. Проще пареной репы!

Усталый, но ужасно довольный новыми результатами и возможностями, я отправился спать, то бишь «на подзарядку».

Глава 21. Убежище

Утром просыпался с трудом — слишком много работаю в сновидениях, нужно хоть иногда давать себе нормально выспаться. Но ничего, ничего, скоро у меня появится «третий глаз»: Немо закончила расчеты и уже начала переделывать орб по новым чертежам. Сам я ни за что не справлюсь с такой кропотливой и тонкой работой. Так что все операции Немо придется выполнять в автоматическом режиме. Сперва нужно будет отлить эти крошечные детали из металла, а затем пробить тонким лазерным лучом отверстия для камер. Только потом она сможет поместить внутрь наши драгоценные кристаллы. И да, на это снова уйдет и время, и мана… Хорошо, что я кое-что восстановил за выходные. Бранд тоже был чем-то сильно занят в своей лаборатории и дал мне небольшую передышку.

Но сегодня снова в школу! Уроки труда… Доски, напильники, стружка — ну-у-удно! И почему все самое интересное достается Немо? А я тут должен сидеть и страдать этой ерундой! Мы же тут просто зря переводим материалы, пока учимся пользоваться столярными инструментами. Здесь нет четкого разделения на мужские и женские классы, как в моем мире. Действительно, кто сказал, что из мальчика не может выйти хороший портной? Или что девочка не сможет стать столяром или ювелиром? Нонсенс. Каждый занимается тем, что ему нравится и что у него получается лучше всего.

Я оглядел своих скучающих одноклассников. Мало кто из них занимался хоть чем-нибудь полезным. Мой «первый жених» Салан вообще играл с деревянными заготовками, будто это куклы. Что он пытается сделать? Отовсюду торчат гвозди… Это кукольное оружие? Моргенштерн выглядит совсем не так! Это не труд, а издевательство над материалами. В голове тихонько скреблась шальная мысль. Дерево я двигать силой мысли не могу, а вот гвозди… Хе-хе, ну-ка поглядим, из какого ты теста, женишок!

Сидящий напротив Салан с удивлением обнаружил, что лежавшие на столе испорченные заготовки зашевелились и стали складываться в странную зловещую фигуру, зубастую и непропорциональную. У меня получился небольшой, но вполне устрашающий монстр из дерева и металла. Лицо моего горе-суженого надо было видеть. Его глаза расширились, а дыхание сперло, он попытался закричать, но не смог вымолвить ни слова. А кукла в это время стала угрожающе ползти в его сторону, клацая изломанными железными клешнями из испорченных гвоздей. Ну, чего замер? Ты же вроде в войнушку хотел поиграть? Мальчишка тихо пискнул и бросился наутек из класса. Учитель что-то грозно выкрикнул ему вдогонку. Я вздохнул и облокотился на стол. Эх, слабоваты нервы у моего «женишка». У тебя же под рукой был тяжеленный напильник! Тоже мне герой…

Моя импровизированная марионетка снова рассыпалась на мелкие детали. И на что я трачу драгоценную ману? Хотя… Дерево гораздо легче стали. И удерживать в воздухе магией почти ничего не пришлось. Если подумать, а почему бы и нет? Сделать себе такого «буратину» с железной начинкой, и пускай пилит деревья, рубит дрова! Если я еще видеть смогу через орб, мне даже из дома выходить не придется! Хм! Неплохую идею ты мне подбросил, женишок! Я критически оглядел свои примитивные инструменты. Пилы, напильники, стамески… Нет, это все несерьезно. Ох, как же не хочется снова тратить ману! Ну ладно, новый день — новые расходы. Кое-что я восстановил за ночь. Если я превращу этот трудовой балаган во что-то полезное и увлекательное, мне только спасибо должны сказать. А Бранду чего-нибудь соврем.

Отпросился в туалет и сбегал за своей пилой. Заодно забрал с чердака весь металл, что остался от посоха, и свою старую подругу — сковородку с обугленной дырой в центре. Из всего этого при поддержке Немо сделал себе целый набор сверл и фрезеровочных ножей. И импровизированный столярный станок. Что-то вроде небольшого гончарного круга с шестеренками и сменными насадками. Токарный станок в миниатюре.

Подошел учитель. Нет, это не школьное железо, это мое, личное, мне мой мастер дал! Ну и что, что доски порчу! Мы все здесь только этим и занимаемся! Верну, верну в прежний вид все ваши бесполезные болванки! Вот, глядите, вот он, ваш ржавый напильник, целый и невредимый! Станок? Конечно, я знаю, как им пользоваться, я же его только что сама сделала! Да, это нужно для упражнений в магии! Знаю, знаю про технику безопасности! Я вообще к нему руками прикасаться не собираюсь! Если так хотите, идите к Бранду и спрашивайте! Ну слава богам!

В классе раздался характерный звук быстрого вращения. Как же это удобно по сравнению с тупым тяжелым напильником! Дерево режется легко и просто, как по маслу. Своими руками я бы на ту же работу неделю потратил! Интересно, здесь существует Магия дерева? Я про такое не слышал, но если есть, то скоро я ее получу!

Вокруг меня собралась группа зевак. Еще бы, это ведь гораздо интереснее, чем мучать деревянную болванку тяжелой ржавой железкой! Учитель сперва всех разогнал. Но когда стало понятно, что именно я мастерю, уже и сам наставник присоединился к окружавшей меня толпе. Ручки, ножки, туловище, голова — шаг за шагом я мастерил примитивную деревянную куклу. Шарниры сделал сферические, так что позу можно будет задать почти любую. Внутри деревянных деталей просверлил отверстия и вставил тонкие металлические стержни. Так я смогу управлять ими с помощью Магии металла. Да, можно было сделать ее из железа, но вы хоть представляете, сколько будет весить такая кукла? Это же не игрушка, а танк! Да и управлять ею станет очень трудно. Экономия прежде всего! И вообще, где мне столько металла достать? Я тут за него войны веду практически!

Наконец моя первая кукла-марионетка была готова. Нитки мне не нужны, с помощью металла, спрятанного внутри каждой детали, я могу управлять всей куклой. Вот сейчас повеселимся! В это время к собравшейся вокруг толпе уже присоединились не только старшие ребята из других классов, но и несколько преподавателей. «Ух ты, какая-штука!» — раздавалось со всех сторон. Когда я наконец собрал игрушку, один из младших детей протянул руку, чтобы ее потрогать. Но кукла неожиданно сама поднялась со стола, топнула ножкой, отряхиваясь от опилок, и протянула малышу свою деревянную ладошку для рукопожатия. Дети вокруг оживленно загалдели. «А можешь сделать сальто?» — «А попробуй ходить на руках». — «А ты можешь заставить ее танцевать?» На меня со всех сторон посыпались самые разные предложения. Тихо, тихо, я ведь тоже в первый раз управляю такой сложной штукой.

— Немо, давай подключайся, я буду представлять движения, а ты переводить их на марионетку! Справишься?

Что тут началось! Кто-то принес из дома своих собственных кукол, чтобы поиграть с марионеткой. Кто-то досталигрушечное оружие из своей коллекции. Девочки принесли целую кучу самой разной одежды, чтобы как следует нарядить марионетку. В итоге мы играли больше часа, пока не пришло время расходиться по домам. Моя репутация в школьном кругу выросла до небес. Девочка в розовых очках, которая может делать живых кукол! Я получил миллион просьб сделать такую же, на любых условиях! Кажется, у меня только что появилась небольшая армия верных последователей. Миньоны? Не понимаю, о чем вы! Пришлось объяснять, что моя кукла двигается только благодаря особой магии. Но я показал, как можно привязывать нитки к рукам и ногам, чтобы управлять куклой сверху. Придется тренироваться, и движения, конечно, будут не такими живыми, но все равно выйдет очень неплохая игрушка-марионетка. Ох, чувствую, что завтра в школе все забудут про заказанные ими цветные очки и начнется настоящий кукольный бум. Сочувствую плотнику… Впору брать у местных ремесленников процент с прибыли — за рекламу!

После школы я зашел к учителю и показал ему свою новую забаву. Тот порядком удивился и сказал, что уже видел такое, правда только в столице. Сам он в марионетках не разбирается, но в Академии магии точно есть несколько профессоров, обучающих искусству управления ими. И, раз я сам до такого додумался, у меня точно к этому талант. Я попросил разрешения пропустить занятия ради своего нового увлечения, хотя бы на один день, и он согласился. Вот так легко? Ха-ха-ха, я только что сэкономил целую кучу энергии!

* * *

— Мастер, а я вас вижу!

— Немо, ты уже закончила работу над оправой?

— Подтверждаю. Доступен визуальный поток данных. Угол обзора — триста шестьдесят на сто восемьдесят градусов. Разрешение — восемь мегапикселей.

Ну, это уже вполне сносно. Мой личный квадрокоптер обзавелся панорамной камерой — круто! К тому же больше нет нужды беспокоиться о сохранности орба. Я в любой момент могу узнать, где он и что с ним происходит. Теперь это самый настоящий беспилотник: он может летать, колдовать и передавать мне картину всего происходящего. А значит, можно безо всякого риска провернуть кое-что очень важное. Да и ману я уже успел слегка поднакопить.

Времени до вечера оставалось довольно много, и я решился на авантюру, которую затевал давно. Мне нужно нормальное логово вдали от чужих глаз, где можно дымить, взрывать, прятать ценные вещи и заниматься прочими интересными делами. Ничего лучше волчьей пещеры, которую я обнаружил во время нашего похода, так и не нашлось. Дело за малым: надо избавиться от волков, если они еще живы. Там ведь вполне может быть источник воды или даже запасной выход! Собрав весь свой нехитрый арсенал: кошель с зельями лечения, немного железа и орб-беспилотник, — я судорожно выдохнул и скомандовал:

— Немо, открывай портал в волчью пещеру.

У входа никого не было, пропал даже череп моего старого знакомого гоблина. Видно, у волков был прощальный ужин. Первым в проход я отправил орб, следя за картинкой, передаваемой Немо. Никого. Все-таки удобно иметь свой зонд-беспилотник! Чувствую себя исследователем иных миров из старой доброй телевизионной фантастики. «Шестой шеврон закодирован, седьмой шеврон зафиксирован… Отправляю зонд!» — «Атмосфера нормальная, разумных форм жизни не обнаружено». Кайф!

Чтобы не тратиться на портал дважды, мы делали все в один заход, так что вслед за разведчиком я сам вошел внутрь и принюхался. Кажется, воздух действительно пригоден для дыхания — уже хорошо! Газоанализаторов у меня нет, но мы ведь не на чужую планету отправляемся. Разве что волки могли сильно «надышать», если пещера совсем не проветривается.

Портал закрылся, и Немо создала заклинание малого света. Довольно узкая нора, заваленная крупными камнями со стороны входа. Гладкие стены, низкие своды. Возле обвала хорошо видны следы лап: видимо они пытались сделать подкоп. Но, видимо, у серых так ничего и не вышло. Грунт здесь слишком твердый и каменистый — кое-где даже пятна крови остались. Ох, как они мне обрадуются: это же надо — свежее мясо само явилось на ужин!

Я принялся медленно спускаться по проходу, отправив беспилотник разведывать обстановку впереди. По пути нам попалось еще несколько камер, но в них никого не было. В одном из таких ответвлений мы нашли родник и ручей, текущий куда-то в глубь скалы через небольшую трещину. Эта дорога явно в один конец, да и не смогли бы мои волки пролезть в такую узкую щель. Но источник воды у них был — от жажды точно не сдохли. Воздух оттуда тоже поступает — я даже слышу, как он свистит. А еще в этой камере светло: на стенах растут какие-то странные фосфоресцирующие грибы. Таких я тут еще не видел, даже в книгах. Ладно, глянем, что тут еще есть.

Кажется, эта камера последняя: запах псины стал еще сильнее, а на земле то и дело попадаются обглоданные кости. Я отправил орб вперед, чтобы заглянуть за угол, но и через стену мне уже были видны смутные пятна их аур — спасибо моим рентгеновским очкам. У волков тоже есть мана? Да, думаю, тут у всех существ она есть, но это еще не значит, что они умеют колдовать. А может, их внутренние огоньки состоят из какой-то другой энергии… Откуда мне знать? Я просто вижу свечение, и все!

Немо на секунду выглянула из-за угла и прислала мне тусклую картинку. Небольшая стая похудевших и обессиленных волков, всего восемь штук. Что же мне с вами делать, дорогие? «Огненную бомбу» я тут боюсь бросать: вдруг снова случится обвал? Простыми заклинаниями их не убьешь, это я сразу понял. Тут нужна мощная световая пушка, или «шаровая молния». И не одна — восемь штук!

Самому колдовать не вариант, пока я создам заклинание на одного волка, остальные меня на тряпки порвут. Сделать какое-нибудь острое оружие из остатков железа? Моя Магия металла пока еще слишком слаба, я и с деревом-то справиться не смог. С кинжалом на них идти — тоже не лучшая идея. Это же матерые хищные звери! Щит — хорошая штука, но только не против врага, который гораздо массивнее тебя. Собьют с ног — как пить дать, а что будет дальше, я и думать не хочу. Нет, такие эксперименты я проводить решительно не желаю!

Проще всего подготовить несколько мощных заклинаний и сохранить в орбе, чтобы можно было выпускать быстро, как обычные «огненные стрелы». Беспилотник все сделает сам с минимальным риском. Собственно, таким и был мой изначальный план. Но… Это просто огромные расходы энергии! Я же так опять банкротом стану! Мне бы надо хотя бы на обратный путь ману оставить. Что бы такого придумать? Как их одним ударом уложить? Ага… Но как мне тогда… Ладно, Немо, мне нужна будет твоя помощь!

* * *

Волки лежали в своем логове, тихо скуля. Уже много дней они не видели еды. Выбраться на волю возможности нет. Наверное, это место станет для них могилой, но смерть от истощения — нелегкая участь. Им придется терпеть голод несколько недель, возможно, опуститься даже до каннибализма. Внезапно у входа в их камеру появилась маленькая темноволосая девочка, заглянула внутрь, громко взвизгнула и бросилась наутек. Вожак вскочил. Боль, голод и усталость исчезли без следа во взрыве адреналина. Шерсть встала дыбом, а глаза налились кровью. Еда-а-а! Лидер стаи вскочил и ринулся вперед, и все остальные бросились вслед за ним. В проходе забрезжил дневной свет, голубизна неба, а на его фоне сияла фигура маленькой девочки, изо всех сил бегущей к выходу. К выходу! Они снова будут свободны? И сыты! Позабыв про всю свою усталость, волки рванули за жертвой.

Всего несколько секунд смертельного спринта — и выход уже совсем близко, как и их добыча. Она юркнула в проход и побежала вверх по склону. Вожак прыгнул за ней, надеясь вцепиться зубами в добычу, но острые клыки схватили лишь пустоту, а лапы внезапно потеряли опору. Волк провалился вниз и пропал из виду, издав удивленный визг. А потом раздался его скорбный, душераздирающий вой. Но обезумевшая от голода свора все еще неслась за бегущей вперед девочкой на всех парах. Один за другим они бросались в проход, замечая неладное лишь в последний момент. Некоторые из волков пытались даже затормозить, но бегущие сзади собратья толкали их вперед. Последний зверь все же успел извернуться и изо всех сил вцепился когтями в какой-то корень. Половина его тела уже свисала куда-то в пропасть, но он упорно цеплялся за жизнь. Тут к волку подлетел серебристо-белый еж и выпустил несколько огненных снарядов. Зверь взвыл и соскользнул вниз, с трехсотметровой высоты открытого портала на острые скалы…

Падения не пережил никто.

* * *

— Получено девяносто шесть ОР, — подытожила Немо.

В общем, да, я попросту открыл портал прямо на месте выхода и настроил его так, чтобы обратная сторона оказалась высоко в небе. А с помощью Миража мы изобразили для волков вкусную наживку, пока сам я прятался прямо за ним. Мой запах все еще не выветрился из прохода, так что волки купились. К счастью, маны на иллюзию уходит совсем немного, да и портал обошелся относительно дешево: расстояние небольшое. Итак, с волками я разобрался по минимальным расценкам — меньше ста единиц маны. Бейся я с ними в «честном бою», потратил бы тысячи полторы — то есть вообще все, что у меня осталось в накопителе на данный момент.

Я еще раз тщательно осмотрел свои владения — теперь уже при ярком свете магического фонаря. Возле родника обнаружил мягкую глину — мне как раз нужно сырье для кирпичей. Неожиданный сюрприз нашелся в логове волков. Конечно же, там была целая куча костей, но кроме этого я заметил, как что-то блеснуло в стене. В этом месте на поверхность выступал какой-то бурый минерал. Точно, это ведь железная руда! Я не пожалел маны и «вытянул» из стены увесистый кусок металла. Повезло, тут есть самородное железо! Правда, его совсем мало. Надо рыть глубже или собирать эти рыжие камни и добывать металл из руды по старинке, в горне. Но этим займемся позже, когда немного тут освоимся.

Итак, что мы имеем? Тут есть вода, есть руда и много свободного места. Но для меня самое главное — построить здесь печь для восстановления маны. А если я начну здесь что-то жечь, то быстро задохнусь. Воздух просачивается через камни у входа, да и сквозь трещину возле родника неплохо дует. Но для костра этого будет мало. А разобрать завал у входа — нелегкая задача. Так что мы с Немо сравнили рельеф снаружи и положение камер внутри и нашли точку, где свод одной из подземных камер был ближе всего к поверхности. Главное, чтобы там не было твердой скалы. Я использовал добытый металл, чтобы сделать небольшой бур, а затем просверлил с его помощью узкую сквозную шахту. В пещеру стал проникать свет. До поверхности тут не слишком далеко — всего около полутора метров. Получился неплохой «дымоход». Уже лучше!

Я подобрал с земли ветку и разжег ради пробы импровизированный факел. А что, даже тяга есть — весь дым так и уносит «в трубу». Эх, жаль, что у меня пока нет Магии земли! Я бы сразу сделал себе и печку, и горн для добычи железа. Надо будет спросить мастера, как ее получить. Надеюсь, будет не так, как с железом. Нет, землю я в детстве уже ел, но ничего толкового из этого не вышло.

Ну вот, теперь у меня есть свое тайное логово! Правда, я пока почти ничего не могу с ним сделать. Ну ничего, все еще успеется!

Глава 22. Мастер кукол

Школьные будни стали гораздо более оживленными. Многие дети прибегали ко мне с самыми разными куклами, просили помочь им сделать старых добрых «ниточных» марионеток. Вы что, всю ночь это мастерили? Или просто все свои игрушки в школу принесли? На перерыве я увидел двоих ребят, устроивших импровизированный кукольный бой. В мозгу, как мышь, скреблась мысль.

Руны позволяют использовать способности, которых не имеешь. Но нельзя с помощью артефакта дать другому человеку полный контроль над какой-то стихией. Можно только задать вполне определенный эффект. Артефактов, позволяющих управлять металлом, попросту не бывает, но среди вещей гоблинов я точно видел нож с выдвижным лезвием. То есть дать ребенку прямое управление игрушкой невозможно. Но если заранее записать все нужные движения…

Я наложил на свою куклу одну из рун управления металлом. Активировал. Ну вот, игрушка подняла руку, а потом опять ее уронила. Я так понимаю, это лишь вопрос сложности управляющей схемы — каждое движение нужно точно задать заранее. Металл хорошо подходит для нанесения рун. Но двигать игрушку непросто, потребуется больше энергии, чем железо сможет удержать. Получится ли как-то использовать накопитель? Я глянул на свой браслет. Спрошу учителя. А пока есть время, сделаем вторую куклу. Пригодится!

* * *

На следующий день, едва закончились занятия, я прибежал к Бранду с расспросами.

— Учитель, скажите, если маг хочет создать предмет с большим запасом магии, что ему нужно сделать?

— Ты едва выучила руны и уже пытаешься как-то применить их на практике? Очень похвально! Но не забывай о технике безопасности! Ладно?

— Да, мастер. Я буду очень осторожна!

— Отлично. Так вот, обычно где-то в предмете устанавливают кусочек родорита. Это те голубые кристаллы-накопители, которые есть на твоем браслете. От таких самоцветов обычно и работают сложные артефакты. Это довольно непростая тема. Если хочешь, я помогу тебе с твоей задумкой, только объясни мне подробно, чего ты пытаешься добиться.

— Спасибо, мастер, я сначала попробую все сделать сама, а если не выйдет, приду к вам.

— Что ж, это разумно, попробуй! — согласился мой учитель, впрочем, без особого энтузиазма. Да уж, сдается мне, ты не слишком-то веришь в мой успех!

— Но что делать, если рун нужно много, а предмет очень маленький?

— Ха-ха-ха, скажу тебе это сразу: если сделать десять одинаковых рун, лучше работать они не станут. Но если так хочется попробовать, просто возьми тонкую пластинку металла и наложи на нее руны, а потом сверни в трубочку! Можно сложить ее гармошкой, но я не советую: изгибы со временем могут переломиться.

Я задумался. С одной стороны, все это довольно просто, с другой — кукол точно придется серьезно переделывать. Я использовал лишь небольшие вставки металла, а теперь нужно сделать скелет так, чтобы все кости были соединены одной общей системой из тонкой фольги. Выдержит ли металл такие частые изгибы? Нужно что-то мягкое, и с хорошей магической проводимостью. Золото? По идее, может сработать… Но согласится ли Бранд отдать мне монеты? Все-таки это очень большие деньги, пусть даже и мои собственные. Вот заодно и проверим, правда ли он относится ко мне как ко взрослому, или это просто красивые слова.

— Учитель, помните, вы говорили, что меня уже можно считать взрослой?

— Да… А что? К тебе кто-то плохо относится? Или тебе нужны особые инструменты, материалы, недоступные детям?

— Ага, вы почти угадали, мастер. Скажите, вы бы не могли дать мне те несколько золотых монет? Думаю, двух будет достаточно. Я правда понимаю, что они очень ценные, да и потом верну все в целости и сохранности!

— Ты хочешь что-то купить для эксперимента? Просто скажи мне, что тебе требуется, у меня есть все необходимое для любых опытов.

— Проблема в том… Мне кажется, что само золото как металл лучше всего подойдет для тонкой работы, которую я задумала.

— Ты хочешь использовать его для зачарований? Хм… Что ж, ты права, оно очень мягкое и отлично проводит ману. Артефакторы любят его использовать. Руны можно сделать совсем крохотными, и они все равно не перегорят.

Тут он спохватился, осознав, в чем состоит моя просьба, и задумался. Ну же, давай, дедуля, я в тебя верю!

— Ты же понимаешь, что это не просто блестящие кругляшки? И что тебе скоро потребуются деньги на обучение? Огромные деньги на самом деле! Один год обучения в Академии стоит сто золотых!

Чего? Сотню золотых? Настал мой черед округлить глаза и глубоко задуматься. Да уж, не самую дешевую профессию для этого мира я выбрал! Не то чтобы сейчас это была неподъемная сумма, с учетом имеющегося у меня элтелиона, но все равно новость, прямо скажем, впечатляющая… Узнай я про это пару месяцев назад, пошел бы, пожалуй, в ученики к мастеру Гарму или Олану. Да и теперь нам с Брандом потребуется придумать оправдание, откуда у меня взялись такие огромные деньжищи! Это надо иметь в виду. Ну, дело не срочное, что-нибудь сообразим. Я тряхнул головой и решительно заявил:

— Да, мастер, я хорошо все обдумала. Я буду очень аккуратной и золото потом верну обратно. К тому же господин гном сказал, что кристаллы гораздо ценнее золотых монет.

— И это значит, что относиться к браслету нужно еще более бережно! Никакого хвастовства в школе! Это не игрушка, из-за нее тебя вполне могут даже убить! Магам вообще постоянно приходится опасаться покушений и ограблений, просто из-за того что они носят с собой дорогие накопители и элтелион.

Я послушно кивнул и опустил голову. Бранд тяжело вздохнул.

— Ладно. Чем раньше ты усвоишь эти уроки, тем лучше. Вот, держи свое золото! Если что-то случится, не бойся обратиться ко мне — я не буду тебя ругать. Считай, что это тоже своего рода экзамен.

— Спасибо большое, мастер Бранд! Вы себе не представляете, я такое придумала — все будут просто в шоке! И не переживайте, я ничего не потеряю и не испорчу!

— Хотелось бы верить.

Ладно. Вроде я ничего не забыл? Что мне еще надо было спросить? Ах да, печка…

— И кстати, вы не знаете, как мне научиться Магии земли?

Бранд потер лоб.

— Боюсь, это не тот вид магии, которую ты могла бы получить вот так легко, наскоком. Тебе понадобится много глины и терпения. Можешь, например, к ремесленнику сходить, научиться делать горшки, скажешь, что я направил. А быстрого способа ее получить я не знаю. Может, и вовсе нет его, все же земля — стихия степенная, нетерпеливых не любит.

Ну да, тогда вряд ли мы с ней поладим. Но познакомиться все равно придется. Хотя бы для того, чтобы навести порядок в пещере… С этими мыслями я отправился в свое логово. Заниматься, как ни печально, самыми рутинными делами. Но пока руки заняты «бренным»^[11] трудом, а точнее лепят глиняные кирпичи-куличи в примитивном деревянном прессе, ничто не мешает мне обдумывать будущие проекты!

* * *

Наконец наступила ночь, и можно всерьез заняться разработкой будущей системы управления куклами. Мне нужен магический «микроконтроллер». Игрушечные роботы на дистанционном управлении! Битвы игрушечных роботов на дистанционном управлении!!! Хе-хе-хе. Ради такого я готов заморочиться! Мальчишки всегда остаются мальчишками, даже если им уже под пятьдесят!

— Немо, давай сюда чертежи наших кукол. Зададим пару базовых движений. Бег, прыжок, кувырок. Нужно несколько быстрых ударов и мощный замах. А еще стойка блокирования атаки. Пока остановимся на минимальном наборе, не будем жадничать.

Мы подобрали из моих воспоминаний несколько подходящих референсов, и Немо скопировала с них все движения и стойки. Я внес несколько поправок и принялся думать дальше. Нам уже не впервой собирать сложные заклинания с логическими элементами и переключателями. В магии Миража используется тот же принцип. Единственное отличие — теперь придется учитывать топологию схемы, то есть положение всех этих рун на «теле» куклы.

— Ладно, давай определимся, что нам нужно. Разбей каждую анимацию на ключевые кадры. Рассчитай точное положение всех «костей» в этих местах. Запишем все последовательности в ячейки памяти. Так, хорошо, теперь нужен цикл, который будет постоянно переключаться между этими состояниями и передавать координаты рунам управления металлом.

Дальше, нельзя забывать о «раскройке». Руны будут написаны не в воздухе, а на золотой фольге, в которую мы завернем железные «кости» куклы. В точках соединения деталей фольга будет играть роль компьютерного «шлейфа», ну или нерва, передающего сигналы. Из-за своей сложности схема довольно большая, фольги уйдет много, поэтому придется сворачивать ее как оригами. И последний штрих — «батарейка» в виде кристалла из моего кольца.

— Немо, достань из памяти объект «геймпад».

Нам нужен способ управлять куклой удаленно. Геймпад — лучший вариант. Зачем изобретать велосипед? А связь можно обеспечить с помощью инфракрасного порта, как в пультах от телевизоров. У нас и датчики подходящие есть, и Магия света. Радиосвязь — хорошая штука, но возиться с ней сейчас мне совсем неохота. К тому же я пока очень смутно представляю, как сделать радиоприемник и усилитель с помощью одной только магии.

* * *

Утром я расплющил золотые монеты в тонкую фольгу, вырезал нужную форму, и мы с Немо начали аккуратно наносить руны. Если материал хороший, их можно делать совсем крошечными, не больше миллиметра. Мне даже пришлось отыскать свое увеличительное стекло и вовсю задействовать Магию света, чтобы упростить работу. Несмотря на это, схема вышла огромной и занимала лист фольги размером примерно со стандартный книжный лист. Первая в этом мире (я надеюсь) магическая микросхема! Я осторожно завернул железные стержни-кости в фольгу и «припаял» ее с помощью Магии огня. Старых кукол пришлось слегка переделать — вынуть «кости», просверлить во всех деталях широкие отверстия для нового «скелета». Я осторожно продел в них все «проводки» и присоединил конечности. Немного столярного клея в нужных местах — и готово! Шутки ради установил кристаллы накопителей в груди, как у Железного человека. Получилось довольно топорно, если честно. Ну да ладно, это же прототип!

Я взял в руки геймпад и влил маны в аккумулятор своего будущего «железного дровосека». Вернее, деревянного буратино с золотым нутром, кристальным сердцем и стальным скелетом. Ну, если подумать, Железный человек тоже не из железа был сделан. Точно, тебе же еще нужен меч! Вот, держи, пожертвую ради такого дела сверло.

— Вы создали уникальный артефакт. Желаете задать имя?

Ой, нет, это пока только тестовая модель. Жаль, что штука с глифами здесь не работает. А сколько золота можно было бы сэкономить! Что поделать, это ведь «железо», а не «софт».

— Вы получили уникальное достижение «Мастер артефактов»: вы создали уникальное магическое устройство, достойное похвалы лучших мастеров этого мира. Ваши собственные оригинальные зачарования тратят меньше энергии. Эффективность ваших артефактов повышена на двадцать процентов.

Небеса, похоже, тоже заинтересовались моей работой. Спасибо им за спонсорство! Мой первый робот поднялся на ноги, помахал мечом, пробежал несколько шагов и благополучно уткнулся носом в пол. Великолепно! Да, а что? Для первого теста очень даже неплохо! Работает же! Нет, мы с Немо, конечно, проверяли схему в ее виртуальном «симуляторе». Но реальность всегда вносит свои коррективы. Например, пол здесь, в отличие от симуляции, не идеально ровный. Посмотрим еще, как робот себя в бою покажет. Чует мое сердце, если его немного доработать, такие игрушки можно будет продавать о-о-очень дорого. Только нужно сделать еще систему самоуничтожения, на случай если кто-то полезет вынюхивать принцип его устройства. О патентном праве здесь вряд ли слышали. Завтра посмотрим, как на эти игрушки детишки отреагируют. И самое главное, мастер Бранд. «Ой, это слишком сложно, принеси мне, я тебе все сделаю, бла-бла-бла».

Интересно, а эффект изобретателя заклинаний тоже складывается с этим бонусом? Я нашел самое ровное место на полу и заставил куклу бегать по кругу. Нет, судя по расходам маны, эти бонусы не складываются, к сожалению. Ну ничего, это ожидаемо. Артефакты все равно довольно экономные: у металла «проводимость» гораздо лучше, чем у воздуха. К тому же становится понятно, почему не все маги занимаются их изготовлением. Вещи, сделанные настоящим мастером, гораздо лучше!

Просидев над обеими куклами целый день до глубокой ночи, я отправился спать. На этот раз — никаких сновидений. Мне тоже нужно хоть иногда полноценно отдыхать!

* * *

Утром я столкнулся со своим старым приятелем.

— О, Андер, привет, ты-то мне и нужен!

— Привет, Юла. Слышал, ты стала популярна в последнее время!

— Да-а, я популярная! Кстати, не хочешь поиграть со мной в куклы?

— Да что же вы все заладили с утра про этих кукол! Я уже взрослый парень, понятно? Я тебя, конечно, очень уважаю, и все такое, но меня ребята просто засмеют…

— Ты не понял. Это боевые куклы. Настоящие, живые, ходячие, бойцовые марионетки! Ты в какой вселенной живешь, парень? Позавчера вся школа на ушах стояла. Твои друзья умрут от зависти, когда тебя увидят. А любой школьник отдаст все, что у него есть, чтобы хоть немного побыть на твоем месте.

— Ну раз ты так говоришь… Что же это за куклы такие? И где ты их взяла?

Я только отмахнулся и повел его в классную комнату, где лежали мои марионетки. Дал в руки геймпад, объяснил, как им пользоваться. Когда Андер увидел, что куклы движутся, будто настоящие бойцы, и отзываются на нажатие кнопок, у него натурально загорелись глаза. Добро пожаловать в мир компьютерных игр, приятель! А мне всего-то нужен был толковый парень на должность, так сказать, тестировщика.

— Я не очень смыслю в магии, но это же вроде невозможно, так? Я ведь не маг и металлом не владею. Как это работает?

— Неважно, я просто нашла способ схитрить.

— Слушай, но это же просто бомба! И ты все сделала сама? Да ради таких игрушек дети пойдут на все что угодно! Что ты задумала? Ты собираешься их продавать? В смысле не детей, а кукол!

Я рассмеялся.

— Продавать их будет крайне сложно, по крайней мере у нас. Только никому не говори. Магические кристаллы у них в груди стоят огромных денег. Но и кроме того там внутри даже настоящее золото есть.

И я рассказал ему про использованные золотые монеты. Цена всех материалов — почти семь золотых на каждую куклу. В моем мире на эти деньги можно было бы купить подержанный автомобиль.

— Да-а-а, — почесал затылок Андер. — Это ужасно дорого даже для наших родителей, не то что для нас. И тебе мастер Бранд все это подарил? Или в долг дал? Надо же, как он тебе доверяет! Бранд — сказочный богач, как и все крутые маги. Отец говорит, он мог бы весь Теалос выкупить, если бы захотел, и еще несколько таких же поселков в придачу. Но все равно я раньше не слышал, чтобы он кому-то деньгами помогал…

— Ты главного не понял. Я ведь могу давать их детям в аренду. За небольшую плату. А? Чем не бизнес? Устраивать турниры, делать ставки, собирать пожертвования. Да дети тут в очередь выстроятся, если узнают!

— Если что, имей в виду, я в этой очереди первый! — рассмеялся Андер.

Сражаться игрушками было весело, и мы играли довольно долго. Конечно, это еще не Mortal Combat, но я так изголодался по компьютерным играм! Готов играть даже в пасьянс! У меня геймерского опыта хоть отбавляй, но и Андер постепенно втянулся, освоился с управлением. Мы даже на занятия опоздали. Движений, конечно, маловато, но это же только первые прототипы, топорные и неуклюжие. Ничего, мы с Немо их потом доведем до ума.

Глава 23. Арена

После школы мы демонстративно уселись на виду — в большом холле, прямо возле входа, и стали играть. А проходящие мимо дети, учителя и даже родители, увидев, чем мы занимаемся, так и замирали на ходу, разинув рты и вытаращив глаза. Через полчаса у нас был настоящий аншлаг! Мы рассчитывали на интерес школьников, но, по-моему, тут собралась половина деревни… Нас подбадривали, за нас болели и даже делали ставки.

— Так, а теперь кто хочет поиграть?

Вверх взлетело такое количество рук, что меня чуть ветром не сдуло. Кто-то, кажется, поднял даже две руки. А какой начался гвалт! Андер не без труда утихомирил многорукого и многоголового монстра, который уже готов был нас проглотить, и организовал небольшую лотерею: мы раздали всем номерки, устроили жеребьевку, поставили песочные часы. Двум счастливчикам периодически выпадала возможность поиграть, правда всего на пару минут. Оставив все заботы ошалевшему от такого небывалого успеха Андеру, я решил поискать своего учителя и с удивлением обнаружил его практически в первых рядах. И правда, что ли, вся деревня тут собралась?

— Ну, и как вам наша новая забава, наставник?

— Так это и был твой «эксперимент»? Действительно, очень интересно! Такие развлечения только в столице можно найти, да и то за огромные деньги. Правда, там сражаются опытные маги-кукловоды. Чтобы простые люди могли в подобном поучаствовать — такого никто еще не делал. Но я ведь правильно понимаю, что куклами на самом деле управляешь ты?

Вот блин! А об этом-то я и не подумал. Нужна легенда, срочно! Что бы такого придумать? Не рассказывать же ему про мои микросхемы… Я виновато захихикал.

— Да, мастер, вы очень догадливы. Но я добавила в кукол несколько рун, которые сильно облегчают мне работу. А еще, благодаря артефактам в руках детей, я точно знаю, какое движение нужно сейчас выполнять. Так что дети соревнуются честно, а я только посредник, «ведущий», так сказать. А иначе бы мой обман быстро раскусили!

Автоматические куклы, которыми могут управлять простые люди, даже не маги и не Искатели… На месте любых тайных служб этого мира я бы заинтересовался. Да и подобное изобретение уже не спишешь на смекалку и удачное стечение обстоятельств. Тут дело попахивает серьезным читерством! Так что лучше никому об этом не знать. И надо бы сделать какой-нибудь переключатель, чтобы эти штуки без меня вообще не могли работать.

К счастью, маги-кукловоды в этом мире не редкость. Если я сам управляю куклами, то это уже никакое не читерство, а обычное шарлатанство. Решила девочка подзаработать на наивных одноклассниках. Кстати, о них… Ох, они же теперь от меня не отстанут, да? А на всех боях мне придется присутствовать лично. Вот пропасть! У меня и так почти нет свободного времени! Вот всегда так — пытаешься создать бизнес, а вместо этого получается очередная «работа». Еще и отлынивать нельзя, потому что ты сам себе начальник… Засада!

— Но это же просто поразительно! — воскликнул мой мастер. — Только посмотри на все эти горящие глаза! Я как-то раньше и не задумывался о том, что магию можно так использовать. Мы, старые маги, слишком сосредоточены на сражениях. Признаю, ты меня удивила и даже заставила старого ветерана задуматься — я бы мог с гораздо большей пользой проводить свои пенсионные годы…

Ничего себе, как его проняло!

— Да, дети загорелись. Допоздна сидят в классах труда, учатся работать с деревом. Многие делают собственных кукол, но, к сожалению, оживить их я больше не смогу: у меня уже закончились материалы. Вы же поняли, зачем я просила монеты? Золото и правда чудесный материал! Оно совсем не ломается на изгибах. А еще я использовала оба накопителя из браслета… Извините, я думала, им не хватит энергии.

— Знаешь что, — рассмеялся мой учитель, — если проблема только в этом, то я сам тебе помогу. У меня среди хлама найдется еще пара-тройка бесполезных артефактов, из которых можно извлечь родорит. И золото не такая уж большая проблема. Я, знаешь ли, довольно богат. Считай, буду спонсором вашего школьного клуба! Вот, держи — выбери несколько хороших кукол и приступай к работе.

С этими словами он вытащил из кармана небольшой мешочек и передал его мне. Я заглянул внутрь и обомлел — действительно, золотые монеты! Увесистый такой мешочек. Каждая монета весом почти в тридцать грамм, а ведь по меркам моего старого мира это больше полутора тысяч долларов! Живем, товарищи! Но смотри-ка, даже не попросил ни показать ему мою работу, ни составить бизнес-план. Что же ты за инвестор такой беспечный? Ничего, пусть себе думает, что девочка налепила парочку рун металла для красоты. Лучше ему не знать, что их там больше двадцати пяти тысяч. Ну да, а что вы думали? Двадцать три секунды разных анимаций, пятнадцать шарниров, по три пространственные координаты на каждый. Смена положения двадцать пять раз в секунду, плюс управляющие схемы. Без Немо я рисовал бы их год, не меньше!

Не откладывая в долгий ящик, я поговорил со своим отцом и другими преподавателями, которые занимались нашим «трудовым воспитанием». На волне энтузиазма я легко получил разрешение открыть клуб и устроить соревнование. Даже отдельное помещение под нужды клуба обещали выделить. Отлично! И хороший заместитель, на которого можно будет свалить всю рутинную работу, у меня уже есть. Когда выдался перерыв между боями, я влез на большую табуретку, заслонив собой кукол, и настолько громко, насколько позволял мой детский голос, объявил:

— Все слушайте сюда! Сегодня в школе появился новый кружок — клуб марионеток! Как его глава с разрешения всех учителей я объявляю конкурс кукол! Нам разрешили делать их на уроках труда. Участвовать могут все желающие, а самых активных мы примем в наш клуб. Потом устроим голосование и выберем пять самых лучших кукол. Мы с мастером Брандом их «оживим», чтобы ими можно было сражаться! И да, главный спонсор клуба — наш уважаемый мастер Бранд, похлопайте ему!

Что тут началось! Шум, гам, крики, свист. Теперь в кабинетах труда точно будет не протолкнуться, дети станут сидеть там до поздней ночи. Ну ничего, со временем наиграются и успокоятся. Да и кукол станет побольше. В крайнем случае составим график и устроим жеребьевку. Приноровятся — можно будет проводить боевые соревнования, награды учредить.

Играли мы до позднего вечера, пока не разрядились «батарейки» кукол. На удивление, мне даже не пришлось пополнять заряд. Во-первых, ничего не надо было удерживать в воздухе магией, ведь у куклы всегда есть точка опоры. А во-вторых, сказывался бонус «Мастера артефактов».

Времени осталось слишком мало, так что работать в пещере я сегодня не буду. И без того устал как собака. Надо бы на этот раз нормально отдохнуть. Обычно героям фэнтези полагается становиться чемпионами на арене, но я, кажется, только что открыл свою собственную… А что, так даже интересней! Можно устроить себе выходной.

* * *

Меня разбудил голос Немо.

— Мастер, проснитесь, требуется ваше участие.

— Немо, переведи будильник еще на десять минут.

— Мастер, думаю, вам лучше проснуться прямо сейчас.

Я почувствовал, что кто-то возится с моими руками. Какого черта? Вскочил. И больно стукнулся обо что-то головой. Вернее, об кого-то.

— Ай, больно же, мелкая!

Передо мной стояли трое растерянных мальчуганов. Вернее, один уже лежал на полу и потирал лоб. Обычные ребята, из тех, что чуть постарше меня. Всех я их по именам не помню, но лица знакомые.

— Вы еще кто такие? И что забыли в моей комнате?

Парни заерзали, кажется, что-то у них пошло совсем не по плану.

— Эй, ты же должен был завязать ей рот!

— Да не успел я! Она прям сразу ваще проснулась!

Пока они препирались, я пытался понять, где я и кто. Последнее нынче тоже немаловажно. Вроде еще темно. Что-то срочное случилось? Кого-то надо спасать? Зачем ко мне эта команда тимуровцев в такую рань прискакала? Погоди-ка, рот завязать… Они меня красть собрались? Я вам что, невеста? Пожалуйста, скажите мне, что это не мой горе-жених. Иначе жить ему осталось совсем недолго. Немо! Полная боевая готовность. Подними в воздух нашу «авиацию». На всякий пожарный.

— Так, у вас есть десять секунд, чтобы мне все объяснить!

— Ты нам тут не указывай, — огрызнулся один из них, тот самый, которого я лбом приложил. Про себя я окрестил его Рыжик по вполне понятной причине.

— Да, — подхватил второй, ростом чуть повыше остальных. Та-ак, ты будешь Дылда. — Мы старше и сильнее. А кто сильнее, тот и диктует правила. Вот!

И где ты только нахватался таких идей, Геракл? А ты точно уверен, что сильнее? На сколько сломанных пальцев готов со мной поспорить?

— Я сейчас о-о-очень громко закричу, — лениво зевнул я, болтая ногами, — и сюда придут те, кто действительно старше и сильнее. Сначала будет обидно, потом больно, а затем я начну протирать вами пол. Потому что не дело это, когда в детской комнате кровью пол испачкан.

— Не-е-е, не выйдет, — авторитетно заявил третий паренек, с обильно усыпанным прыщами лицом. Ну ладно, сим нарекаю тебя Щербатым.

— Да, — подхватил Рыжик, — мы все про тебя знаем, что ты всех обманываешь!

А вот это сейчас было серьезное заявление. Я свои секреты очень высоко ценю. Вы хоть понимаете, что совершили основную ошибку сыщика? Приперлись в логово к главному злодею с обвинительной речью. Горе-шантажисты. Я же вас урою! По башке настучу так, что забудете, как маму родную зовут. Одному вон уже начал стучать… Но я-то где прокололся, на чем? Все ведь было идеально. Ну, в смысле да, я врал напропалую, и тут, и там, но все вроде было под контролем. Не будь я Юла! Мастер не в счет, у него интеллект как у… Эйнштейна. Ну и не Шерлоки же малолетние стоят тут передо мной, в носу ковыряются!

— Так что теперь, — продолжил Дылда, — ты отдашь нам все свои куклы, и мы будем играть когда захотим!

— И сколько захотим! — поддакнул Рыжик.

Немо, будь так добра, подготовь три портала в мою волчью яму, пожалуйста. Ладно, шучу я, не трать ману… Немо? Ты же поняла, что я пошутил, да?.. Немо?! Немо!!!

— Мы знаем, что твои куклы не по-настоящему бьются, — затараторил Щербатый, видимо, не удержавшись-таки от искушения выложить все-прям-как-на-духу.

— Мы бродили возле дома мастера Бранда и услышали, как он говорит с господином Аргусом. Что это все обман и куклами ты сама управляешь, а деревяшки эти в руках — так, для виду, чтобы дети думали, будто это они кукол двигают.

Э-э-э нет, ребята, сыщики из вас никудышные. И картежники, видимо, тоже. Ну кто так сходу все козыри на стол выкладывает? Надеюсь, работаете вы лучше, чем соображаете. Я как раз думал о том, чтобы завести себе парочку рабов. А тут сразу трое! Как это мило с вашей стороны — прийти ко мне самостоятельно!

— А-а-а, ну все ясно. Вы же так и не играли ни разу, правда?

Мои «детективы» переглянулись. И ведь ничего не скажешь, переживали исключительно о благе ближних. С ма-а-аленькой такой выгодой для себя. Всего лишь собирались сделать из меня… свой личный «тетрис»! В груди закипала злость. И ради этого вы меня разбудили?! Какое бы наказание вам выдумать? Ману жуть как не хочется тратить. Я и так, кажется, по глупости только что очень много растранжирил. Все из-за этих недомерков! На каторгу сошлю! Вы у меня все расходы отработаете, до последнего киловатта!

— Вы просто бездари! Да я сама в первый же день про это всем твердила. Что без меня куклы работать не будут. Но я слежу за кнопками, которые дети нажимают, ясно вам? И двигаю кукол по строгим правилам. Так что все честно! Ты жмешь вправо — и кукла идет вправо, жмешь удар — кукла машет мечом. Если бы вы хоть минуту поиграли или догадались кого-нибудь расспросить, вам бы все стало понятно.

Ребята переглянулись, помрачнели. Кажется до них стало доходить, что мне действительно плевать, если даже они «всем все расскажут». Но отступать явно не хотелось, а может, уже и руки попросту чесались поиграть. Им-то во время жребьевки ничего не перепало.

— Ладно, если не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, — угрожающе выступил вперед Рыжик. Вожак он в этой стае, что ли? — Давай сюда кукол, и мы не будем тебя колотить!

— Гм-гм. Гм. Ну и что мешает мне просто закричать?

Он призадумался. Даже без рентгеновских очков стало заметно, как в его черепной коробке началось интенсивное шевеление извилин… Воу, воу, парень, потише, ты же так того и гляди Интеллект прокачаешь! Осторожней будь, брат, тебе же потом с этим жить!

— Не успеешь, — в порыве озарения выпалил он (ну наконец-то!). — Мы тебя быстро побьем и убежим!

Гениально! Всем бы так далеко наперед свои действия продумывать. Просто Оушен и его последние два друга! И их последние три извилины. Вы бы хоть маски тогда надели, честное слово! И то это бесполезно. Рост, вес, комплекция, голос. Я даже без Немо вас легко вычислю!

— Ну, раз вы сами так хотите подраться, — пожал плечами я и встал. Веревки на моих руках вспыхнули и осыпались пеплом.

«Сила быка»! Рывок!

Через несколько секунд вся троица уже лежала на полу, корчась от боли. Ничего, потерпите, мои родные, я вас даже бить больше не буду. Так, по мелочи, верну должок, так сказать. А нечего было меня в три часа ночи будить, да еще и шантажировать!

— Вы хоть понимаете, что натворили? Вломились ночью в чужой дом, пролезли в комнату к маленькой девочке. Совсем из ума выжили? Вы хоть представляете, чем все это дело пахнет?

Парни густо покраснели. Ну да, пубертатный возраст у них уже, наверное, начался, Щербатого вон как обсыпало. Понимают уже, что к чему. И чем это им грозит.

— Но… но…. но… мы… мы же не это, — начал заикаться Рыжик, — мы совсем не то! Мы ничего такого не хотели! Мы только про игрушки думали…

— Что вы там думали, меня не волнует, — холодно ответил я. — В комнату мою ночью вломились? Вломились. Руки связали? Связали. Побить угрожали? Чистая правда-истина! Трогали меня? Ну а как же, руки-то надо связать, — взрослым голосом: — «Ну, а где же тебя трогали, малышка?» — а теперь детским: — «Ой, — всхлип, — дяденька, — всхлип, — можно я не буду показывать?» — хныканье.

Я давил их своей самой тяжелой артиллерией. Законы в этом мире строгие. Так что жертвы мои от каждого забиваемого в их головы вопроса вздрагивали, а под конец совсем побледнели. Я же им чуть ли не смертный приговор зачитал! Конечно, ничего такого я не планирую, все это просто шантаж. Но парням от этого не легче.

— И как вы думаете, кому из нас скорее поверят? Вам или мне? У меня, между прочим, еще и свидетели имеются!

Мои куклы-марионетки встали, как по команде, обнажили свое оружие и выстроились по бокам. Моя верная стража! Любо-дорого глядеть. Мечи у них, конечно, коротковаты, но довольно остры — не какие-нибудь там зубочистки.

— Пожалуйста! — затараторил Рыжик. — Ты же еще не понимаешь, это все очень-очень серьезно! Нас родители убьют! А может, даже из поселка выгонят. Да мы все что угодно сделаем! Только не говори никому!

Я изобразил самую широкую и кровожадную из своих улыбок. Кушать подано, мой государь! Ваши три верных раба, как и заказывали. Соль? Перец? О, нет, что вы, все за счет заведения!

— Вы, мелкие засранцы, влезли сюда, шантажировали меня!

Я неспешно надвигался на своих все еще корчащихся на полу жертв. Марионетки медленно двигались вместе со мной — моя маленькая жуткая кукольная армия. А ведь не день на дворе…

— Хотели поиграть со мной и моими куклами?

Я медленно наклонил голову набок, а ширине моей хищной улыбки позавидовал бы, наверное, сам Чеширский кот. Куклы размеренными механическими шагами подбирались к окаменевшим от ужаса детям все ближе и ближе. Я слегка зарядил себя Магией грома, и от статического электричества волосы мои взмыли в воздух, как у заправской ведьмы. У детей округлились глаза.Так, финальный аккорд! Свет, камера, экшен! Кукольная гвардия — товсь! Шашки наголо!

И самым сладким голосом, который только имелся в моем детском арсенале, я вкрадчиво произнес, смакуя каждое слово:

— Как насчет того, чтобы мои куклы поиграли с ВАМИ?

А потом в комнате погас свет. Благо освещалась она только хиленьким фонарем, который они же с собой и принесли. Потушить его Магией огня для меня плевое дело. Ради остроты ощущений выпустил из пальцев пару электрических разрядов, создавая яркие, но короткие вспышки света. Типичный прием всех детских страшилок. Куклы самозабвенно корчились и кололи мечами воздух под мерцающие всполохи «молний».

Со стороны забавно наблюдать за людьми, которые испытывают настоящий УЖАС. Куда менее забавно, конечно, быть на их месте. Я видел достаточно подобных жестких пранков в своей прошлой жизни. Человек теряет голову, скользит на ровном месте, будто персонаж диснеевского мультика, врезается в стены и двери, часто на четвереньках или вообще на пятой точке. Лишь бы поскорее унести ноги. Одним словом, помереть можно! Кому от смеха, а кому и со страха.

Вот и мои бедолаги вели себя примерно так же. Орали от ужаса, скользили и кувыркались, врезались друг в друга, в стены и мебель, долго и судорожно пытались справиться с дверью и наконец бросились наутек. Кто-то, по-моему, даже обмочился, по крайней мере я почувствовал характерный запах. В общем, Зрелище! С бо-ольшой такой буквы «З». Немо, я надеюсь, ты это записываешь? Мог бы залить на Ютуб — стал бы миллионером.

Удрали… Выдохнув, я послал Немо проследить за обстановкой, а то на весь этот шум сейчас точно кто-нибудь прибежит. Через минуту и правда пришли родители. Что ж вы так долго одеваетесь? За это время меня можно было уже несколько раз украсть-купить-обменять и продать в рабство. Вон «грабителей» моих уже и след простыл. Надо будет, кстати, подчистить их следы до утра. Мне рабы нужны живыми и здоровыми. И желательно не под домашним арестом.

— Милая, что тут случилась? — спросила мама. — Мы слышали крики!

— Кто-то пытался залезть в комнату, но я закричала, и они убежали!

Папа бросился разыскивать виновных, но скоро вернулся, понятное дело, ни с чем. «Детективы» улепетывали так, будто земля разверзалась прямо за их спинами. Бу-га-га! Теперь вы — мои. Мне достаточно будет только пальцем показать и объявить, что я их узнала, — и все, прощай, сюртук! Рабство — оно такое. На вкус не сахар, а скорее… тростник, уж простите мне мой черный юмор.

— Наверное, кто-то из детей сюда пробрался, пытался украсть твоих кукол, — высказал свою версию отец. — Ну, не думаю, что они еще вернутся. Тебе стоит получше прятать свои игрушки на ночь, желательно под замок.

— Это последняя капля, — пожаловалась отцу мать. — Мы не можем больше жить в школе, нам нужно собственное жилье!

— Мастер Аргус пообещал, что поможет с переездом. Завтра же начинаем собирать вещи!

— Спи спокойно, родная. Плохие дяди ушли, все уже хорошо. Мама с папой рядом. Хулиганы больше не придут.

Аха-ха-ха! Ну еще бы!

Глава 24. Рабовладелец

Родители ушли. А я так и ворочался в постели, пытаясь уснуть. В голове роились мысли. Из моих кукол вышли недурные защитники, несмотря на их крошечный размер. Так почему бы не создать что-нибудь покрупнее? Бранд как-то упоминал о местных кукловодах. Очевидный недостаток любых магов — в их медлительности и уязвимости в ближнем бою. На создание боевых заклинаний нужно много времени, а у любых магических щитов есть свои недостатки. К примеру, они плохо держат массивные удары. Я уже молчу о специальных бронебойных снарядах для арбалетов, которыми пользуются военные. Нанимать себе охрану из бойцов ближнего боя — дорогое удовольствие, а вот боевая кукла-марионетка — это довольно неплохой компромисс. По крайней мере, не придется тратить тысячи единиц маны на каких-нибудь случайных волков, попавшихся тебе на пути. Или на разбойников…

К тому же куклы удивительно экономичны. Размахивать оружием в воздухе с помощью Магии металла и то накладнее. Да и сила удара такой игрушки будет несравненно выше. По большому счету, ничего запредельно сложного в ее конструкции нет. Мне всего-то понадобится немного дерева, металла, кожи. Реально! Марионетка бы стала моей защитой и моим оружием: сражалась бы, рубила деревья, переносила тяжести и все в таком роде. Кукла — швейцарский нож! А если еще и… Я вскочил с постели. Магия иллюзии! Это же гениально! Мне даже не нужно имитировать все тело — только лицо. Выдать ее за приезжую авантюристку. Я смогу нормально взаимодействовать со взрослыми: торговать, общаться, нанимать на работу. Можно свалить на марионетку любые свои косяки или «геройства». К тому же я ведь могу управлять орбом на любом расстоянии! Путешествовать по всему миру, даже не выходя из дома. Ха! Ха-ха! Ха-ха-ха!

К черту сон. Немо, есть работенка!

* * *

Утром сплетни о неудачной попытке грабежа разносила уже вся школа. Виновных так и не нашли, но чувствовали они себя наверняка как на мушке прицела. Все, ребята, теперь вы у меня под колпаком. Не сбежите. Но мучить я вас долго не буду. Разве что попугаю еще немного. Не со зла, а просто по инерции уже.

На перерыве я обнаружил эту троицу в дальнем коридоре, где они что-то между собой бурно обсуждали.

— Соскучились, салаги?

Бедолаги даже вздрогнули от неожиданности. Значит, еще помнят вчерашние свои приключения. Надеюсь, вы смогли уснуть, потому что сегодня ночью у вас не получится отдохнуть.

— Это ОНА, — выдохнул Щербатый.

— Стой, не подходи! — взвизгнул Рыжик, вытянув перед собой руку. Остальные двое пытались спрятаться за него и друг за друга. — Или мы будем кричать!

Ха-ха-ха, очень подмывает сказать: «Я вас быстро побью», но так они, пожалуй, точно сбегут. Возможно, даже из поселка.

— Успокойтесь. Я никому ничего не говорила. И не скажу. Пока. Но моя доброта не бесплатная. Придется ее отработать. Я так понимаю, вам не привыкать по ночам из дома сбегать?

Они испуганно закивали.

— Ну вот, тогда жду вас вечером за поселком, возле старой конюшни. Вопросы есть? И только попробуйте не прийти! Тогда завтра вся школа будет говорить уже про вас.

Ох, как-то это двусмысленно прозвучало. Они меня и так до смерти боятся. Причем буквально.

— Да, и возьмите с собой топоры и лопаты!

Ладно, хватит пугать детей, а то сейчас они в обморок начнут падать по одному.

— Ой, да не дергайтесь вы так! Никто вас убивать не собирается. Работа у меня одна есть, а за вами должок! Поработаете пару ночей и будете свободны.

Я развернулся и ушел, оставив своих верных миньонов переваривать информацию. Какие дикие предположения на этот счет у них возникнут — боюсь даже представить. Надо будет потом успокоить ребят. А то ночью опять кто-то штаны обмочит.

* * *

После обеда начались уроки труда. С разрешения учителей почти все занимались изготовлением кукол. И я тоже. Для начала попытаюсь сделать миниатюрный прототип будущей куклы. Опыта в этом деле у меня нет — надо же с чего-то начинать! Да и консультациями местных ремесленников брезговать не стоит. У меня как раз есть отличный повод все это организовать!

Я уговорил отца, и тот пригласил местного ремесленника, столяра, чтобы он объяснил старшеклассникам, как изготавливать сложные детали: шарниры, сочленения, стыки, полые трубки. Я тоже все внимательно слушал и сразу же делал наброски для нового проекта. Как же хорошо иметь в голове свой собственный «Автокад»^[12]! Немо, ты просто чудо!

Я поинтересовался у столяра, нельзя ли чем-то обработать дерево, чтобы оно стало прочнее, а куклы меньше изнашивались от постоянных сражений. Оказалось, что есть немало способов. Можно было пропитывать его прожаренным маслом, ну то есть олифой. Или наносить сверху специальный состав из соленого теста. Я спросил, нельзя ли армировать дерево металлом, и получил положительный ответ, правда, наш мастер такими «извращениями» не занимался.

Немо прошерстила мои воспоминания в поисках хоть каких-то упоминаний о свойствах дерева и нашла среди просмотренных научных статей настоящую бомбу! Способ сделать древесину более прочной, чем сталь или даже титан. Дерево нужно было долго вымачивать в щелочи и спрессовать при высоком давлении и температуре. Надо подумать… Мыло в этом мире есть, значит, и щелочь тоже должна быть. Да и получить ее электролизом должно быть не слишком сложно. Сделать мощный пресс — тоже вполне достижимая цель. Если решить все проблемы с производством, смогу получить материал гораздо более прочный и легкий, чем все то, что принято использовать в этом мире. Пусть даже это всего лишь дерево. Не знаю, есть ли тут что-то вроде адамантита, но для начала превзойти обычное «болотное» железо было бы тоже очень неплохо.

В школьной мастерской прибавилось хороших инструментов, даже появилось что-то вроде ручной дрели. Кое-какое оборудование мы одолжили и у столяра. Дядька был явно польщен таким всплеском внимания к своему делу и согласился довольно легко. Я написал небольшой список требований к куклам для конкурса. Примерный рост и ограничения по весу. Все же потом они станут боевыми марионетками нашего клуба, нужно, чтобы был хоть какой-то баланс. Что-то вроде одной общей весовой категории.

Чуть позже уже по моей просьбе в школу пришел наставник Бранд. Он прочитал небольшую лекцию о том, что такое магические артефакты, как они устроены и для чего служат. В качестве демонстрации я при всех безжалостно разобрал одну из своих первых кукол. Мне не жалко: все равно они слишком примитивные. Когда достал золотую сердцевину, послышался удивленный гомон. Мы объяснили, что магические артефакты требуют специальных материалов, поэтому обращаться с ними надо бережно. Любые попытки воровства будут жестко наказываться взрослыми. Пусть уж лучше дети понимают, насколько все серьезно. А то мне каждую ночь придется расхлебывать происшествия, вроде ночного визита «детективов». Деревянные детали одной куклы сразу же растащили на сувениры, а вторую я собираюсь выставить под стеклом в качестве образца, чтобы каждый мог ее рассмотреть.

Попутно я выяснил у Бранда, можно ли как-то защитить кукол от износа магией. Очень не хочется постоянно вытачивать новые детали. Да и для моей будущей супермарионетки это было бы полезно. Магии дерева, конечно, в этом мире не существует, но в Магии света есть несколько полезных рун, которые позволяют увеличить прочность изделий, в том числе и из дерева. Во всяком случае их будет гораздо сложнее поцарапать. Ну а мне пока большего и не надо.

Моя первая цель — создать миниатюрный, в тридцать сантиметров ростом, прототип будущей марионетки. Заодно выставлю ее на конкурс. Потом по ее образцу примемся за главный проект. Правда, ладошки куклы будут слишком крохотными, чтобы делать их детально. А ведь это одна из самых сложных частей марионетки! Значит, нужно будет попробовать сделать еще и кисть руки в натуральный размер. Если у Немо появится свой «манипулятор», она сможет работать над новым проектом даже без моей помощи!

* * *

Вечером, когда мои родители убедились, что их дочурка крепко спит, я выбрался порталом за пределы поселка. Немного дальше от оговоренного места встречи, чтобы не спугнуть своих трудяг. Им и так хватило «чудес». Они уже меня ждали. Ну надо же, пришли, не струсили!

— О, а вот и вы, ребята. Ну что, отправимся на прогулку?

Ночная атмосфера явно не пошла на пользу их смелости.

— А м-может, н-не н-надо? — стуча зубами, поинтересовался самый робкий, кажется, Рыжик.

«Малый свет»! Над нами появился магический огонек. Мы прятались за развалинами старой конюшни, из поселка все равно ничего не было видно.

— Ладно, ребята, слушайте сюда. Вы уж простите, что я вас так вчера напугала. Я не ведьма и совсем не страшная, просто магией хорошо владею. Да, вы меня рассердили, но мучить я вас не собираюсь. Вот скажи, Климп, — это было имя Щербатого, — ты вроде все про всех знаешь, так? Чем маги от остальных отличаются, я имею в виду от воинов и от лучников?

— У воинов большая Сила, у лучников и убийц — Ловкость. А у магов высокий Интеллект, — робко выдавил из себя парень.

— Так. Я маг, и достаточно сильный. Что это значит? Подумай хорошенько.

— Ты должна быть очень умная, почти как взрослые, хотя ты и меньше нас.

— Во-от. Выгляжу я как ребенок, но на самом деле я взрослая и умная. Так что вы должны называть меня «мастер»!

— Д-да, мастер! — хором отозвалась троица.

— Вот и славно. Так вот: вы вчера нашкодили. И сильно. Мои марионетки не простые, они стоят очень дорого. Не говоря уже о том, что вы вломились ко мне в комнату ночью и угрожали.

Парни дружно покраснели и опустили головы.

— Другим взрослым я вас не сдам, но наказать вас все же надо. А мне очень нужны дрова и глина для кирпичей. Всего несколько вечеров вам придется помогать мне их добывать, а потом вы свободны. Я не стану от вас больше ничего требовать и никому не расскажу, что вы натворили. Вам все понятно?

— Да, мастер! Спасибо, мастер!!!

Кажется, их лица немного посветлели. Ну, я с самого начала не собирался над ними больше издеваться.

— Мне тоже нелегко живется: все считают меня маленькой и глупой, но это не так. Чтобы больше тренироваться и стать хорошим магом, мне нужно много маны. Кто знает, откуда маги чаще всего берут свою силу?

— Из огня, — робко ответил Рыжик. Ну хоть чему-то вас в школе научили.

— Поняли теперь, зачем мне дрова и почему я сказала вам взять инструменты?

— Да, мастер!

— Расскажете кому-нибудь, что здесь делали или видели — и прошлая ночь покажется вам приятной прогулкой! Пока вы храните мои секреты — я храню ваши. Это вам ясно?

— Да, мастер!!!

— Готовы принести клятву?

Я протянул им мизинец в знак скрепления нашего договора. Ребята снова смотрели на меня с растерянным видом и даже стали пятиться.

— Мастер, а может, не надо? — со страхом в голосе спросил Щербатый.

О боги, всему приходится вас учить!

* * *

Мы отыскали неплохое место, где было все необходимое. Не слишком далеко от поселка и в том же направлении, что и моя пещера — можно будет сэкономить на порталах. Мои испуганные миньоны принесли с собой сплошь тупые и ржавые инструменты — явно боялись, что я и правда их буду убивать и закапывать. Пришлось снова тратить ману. Я так скоро израсходую весь свой резерв, а до полноценного источника энергии, который я задумал, еще так далеко. Как мне воплощать свой суперпроект — боевую марионетку, если у меня даже маны нет? Кто-нибудь, ради всех богов, подскажите, где тут розетка?!

Ребята накопали мне хорошей глины, подходящей для обжига, и я принялся за кирпичи. А они стали рубить дрова неподалеку. Из школы я прихватил для них хорошую, острую пилу. А чтобы темноты не боялись, я разжег небольшой костер. На этот раз никаких гром-палок! Сначала дети опасались диких зверей, но я успокоил их и показал, как выглядит заклинание «огненной стрелы». Пришлось Немо следить за безопасностью с высоты, но мы с ней попросту закрепили орб на дереве. Вскоре к нам на огонек даже забежал какой-то дикий кабанчик, но я заметил его издалека и убил прежде, чем ребята успели сказать «ой, мама». Со временем они все же свыклись, успокоились и перестали все время испуганно коситься по сторонам.

Я рассмотрел свою добычу. Не самый грозный зверь. В окрестностях деревни вообще довольно безопасно. Иначе бы я не притащил сюда этих бедных детей. Очки Развития — дефицитный ресурс, так что все опасные хищники в округе давным-давно истреблены. Даже если бы я захотел поохотиться, пришлось бы уйти глубоко в чащу, как можно дальше от любых поселений. Разводить волков ради опыта? А вы бы сами решились держать клетку со смертельно опасным хищником у себя дома? Кормить его сеном не выйдет — нужно мясо или, на худой конец, злаки. Дорого! К тому же такой волк вырастет слабым: он почти не двигается, не убивает мелкую дичь, не дерется с другими хищниками. Беговую дорожку ему сделать? Или колесо, как у хомячка? Сюр!

Надо будет дать ребятам задание освежевать свинку. Мясо я могу пожарить, но что с ним делать дальше? Продать? Наверное, лучше прокоптить. Магией льда я еще не владею. Но можно будет засыпать вход в одну из камер в своем подземном убежище и выжечь внутри весь кислород. В углекислотной среде продукты будут храниться долго, невзирая на температуру. Ну а пока устроим себе барбекю — не пропадать же добру!

Детективы трудились усердно. Скоро подоспел свиной шашлык, и жизнь совсем наладилась. Они оживились, даже начали шутить. Хорошие ребята в целом, может, мы даже подружимся. Я мог бы иногда приглашать их в качестве наемных работников. Конечно, Магией металла я бы справился гораздо быстрее, но ведь дрова надо еще тащить, обрезать ветки, колоть и складывать в поленницу. Я не фанат тяжелого труда, а мана дорога и не бесконечна. Даже у гоблина-артефактора свой отряд работяг имелся. Хватит и того, что мне потом все это порталом в пещеру перебрасывать придется.

Возиться с глиной было ужасно скучно. В конце концов я плюнул и присоединился к ребятам. Надо же хоть иногда спортом заниматься! Кирпичи я еще успею налепить, а детский труд постоянно эксплуатировать не хочется. На мелкие повседневные чудеса хватит и моего естественного восстановления.

Глава 25. Революция

Возвращаясь с «детективами» после ночной вылазки, мы застали странную картину. На небольшой поляне у края леса тренировался, размахивая учебным посохом, кто бы вы думали? Андер! Босиком, на залитой лунным светом поляне, под умиротворяющий стрекот цикад. Ну ты прямо самурай, честное слово! Хоть бери и хайку сочиняй!

Правда, нас он, растяпа, так и не заметил. А ведь у моих приятелей нет даже навыка «Тихий шаг». Если бы кто-то из нас взаправду собирался его убить… В общем, и так все понятно.

Я сделал своим ребятам знак сменить курс: свидетели нам ни к чему. Выдавать меня Андер, скорее всего, не станет, но лишний раз подставляться не хочется, так что лучше пойти в обход. Заодно было бы неплохо выяснить, как именно местная ребятня тайком пробирается через ограду деревни. Но не успели мы дойти до стратегической бреши в обороне Теалоса, как я услышал тревожный голос Немо.

— Мастер, впереди еще люди!

Вот те раз! Нас что, уже принялись искать? Не говорите мне, что мама заметила пропажу и, как обычно, подняла на уши половину поселка. Это было бы… эпичным финалом всех моих надежд на «тайную жизнь». Но, мельком глянув на изображение, присланное беспилотником, я почти сразу же успокоился. На стражников не похожи. Скорее всего, дети, подростки. И идут в сторону Андера. Так, а вот это не к добру!

Я снова сделал детективам знак рукой, и мы спрятались в ближайших кустах. Действительно, мимо нас прошмыгнула стайка ребят, на вид лет около двенадцати. Надо бы за ними проследить. После той стычки на площади я и сам чего-то подобного ожидал. О вечных конфликтах Андера со Свеном в школе не знали только глухие и слепые. Мне даже ничего не пришлось объяснять своим компаньонам — они сами за мной увязались, несмотря на усталость.

Через десять минут мы снова были у поляны, где тренировался Андер. Я наказал детективам сидеть тихо, а сам подошел поближе — с нынешним уровнем скрытности меня вряд ли кто-то обнаружит. Заодно прихватил с собой все наши инструменты: если что-то пойдет не так, металл может мне сильно пригодиться. На поляну вышло шестеро парней, на вид того же возраста что и мой приятель. Андер обернулся и обреченно вздохнул. Это что, Свен в первых рядах? Ну да, чего и следовало ожидать. Кажется, эти ребята действительно решили «помочь ему с тренировками».

— Смотрите-ка! А вот и он! Наш рыцарь в сверкающих доспехах! Говорил же вам, пацаны, что мы его найдем. Он тут по ночам тренируется. Хочет стать героем!

Последняя фраза прозвучала с особой издевкой. Шайка глумливо захихикала. Кажется, я их всех знаю — это наши местные задиры. Свен тут собрал целую армию! В прошлый раз, если мне не изменяет память, их было всего трое.

— Мы уже сотню раз обсуждали это, Свен. И если тебе есть еще что сказать, скажи мне это в лицо, а не прячься за спинами своей маленькой банды, — ответил Андер, не прекращая своего размеренного танца с оружием.

Да, парень явно настраивается на драку. Шестеро на одного? Я бы на это посмотрел! Паршиво, конечно, — даже если он с ними справится, всерьез подставит своего отца: эти кретины наверняка нажалуются родителям и те поднимут грандиозный скандал. Как же, сынок «мэра» безнаказанно калечит их детей! Либо покалечат здесь самого Андера… Проблема! К тому же мне нельзя показываться им на глаза, иначе плакали все мои надежды на тайные ночные вылазки. Илиана с меня глаз не спустит — окажусь под маминым железным колпаком!

— Мы — команда! — отрезал Свен. — И мы не собираемся жить под гнетом лицемеров, которые пользуются дарами Системы, чтобы притеснять простых работяг вроде нас!

И где только нахватался таких выражений? А ведь в жизни быдло быдлом, если к доске вызовут, и пары слов нормально не свяжет. А тут смотри-ка, «великий уравнитель», борец за свободу в берете с золотой звездой!

Андер снова печально вздохнул.

— Вы ведь и так уже все решили. К чему эта пустая болтовня? Тебе лень тренироваться, и ты требуешь, чтобы все были такими же слабаками, как ты? Что за бред? Если нападут гоблины, ты попросишь, чтобы они бросили оружие и разделись?

О, кажется, Андер проникся моей наукой всерьез. Но у этих ребят одна извилина в голове, и та, скорее всего, до предела нагружена пубертатом…

— Вот только не надо нам сейчас тут втирать всякую дичь. Любишь ты языком чесать, как твой папаша!

Кажется, эту часть речи Свен не репетировал дома перед зеркалом.

— Думаешь, покомандовал кучкой детей — и все, ты теперь главный? Но мы-то прекрасно знаем, как все было! Всех ваших гоблинов убили. И даже волков отгоняла та чокнутая малявка!

Надо будет все-таки выполнить свою угрозу про подожженную задницу. И да, прости, Андер, мне следовало дать тебе возможность хоть немного погеройствовать в походе. Просто я слишком хорошо понимаю, что идти на волка с крошечным кинжалом — та еще авантюра.

— Так что никакой ты не герой, а самый обычный выскочка и соплежуй! Ату его, братва!

— Стойте!

Нет, это не я, это Климп, ну или Щербатый, как я его обычно называю. Парнишка выбрался из кустов, а за ним с видимой неохотой, с палками в руках, вышли оба его товарища, заняв позицию возле Андера. Вот идиоты! Эти ребята намного старше вас! Теперь Андеру придется еще и этих троих прикрывать. Сочувствую тебе, парень. Но зато, кажется, у тебя теперь есть поддержка. Правда, сугубо моральная.

— Вы ничего не знаете о том дне! Вас там не было! А я был и все видел! — начал свою пылкую речь Климп, бесстрашно направляя на хулиганов свой «указующий перст».

И ты туда же, приятель? О боги, как же я устал слушать все эти разборки на площади! Сколько ни закрывай окна, гвалт стоит такой, что совершенно невозможно заниматься! Теперь еще и дети на переменах начнут спорить и ругаться? Дурной, дурной пример подают вам родители! Прочитаю вам потом лекцию про «три запрещенные темы».

— Когда взрослых не стало, Андер всех нас поддерживал, говорил, что за нами придут, что нам надо поесть и выспаться. А когда пришли волки, он выбежал вперед и… и… закрыл нас всех собой, пока госпожа Киара колдовала!

Госпожа Киара? Маленький подхалим! Но да, чистая правда, Андер в тот момент на полном серьезе собирался жизнь за нас положить. А я, смешно вспомнить, зевал и удивлялся, почему же волков так мало.

— Так что не смей обзываться! Сам ты соплежуй, и родители твои соплежуи, а господин Андер и его отец нас всегда защищали!

Вот это он, конечно, зря… Стелешь ты гладко, дружище Климп, но дипломат из тебя никудышный. Впрочем, тут ведь все горят желанием набить друг другу морду? Вот, вот что делает с детьми дурной пример родителей! Я, пожалуй, даже готов оставить все как есть — пускай мамы с папами завтра полюбуются на последствия своего «воспитания».

И сказал я: да будет махач! И стало так…

Результат свалки был немного предсказуем. Мои детективы заведомо слабее старшеклассников, да и черенки топоров, которые я им оставил в качестве оружия, не слишком-то годились для драки. В итоге, получив по увесистому удару в живот или челюсть, они перешли в горизонталь уже спустя несколько секунд боя. У Андера было сразу трое врагов, и он даже исхитрился отправить одного из них в нокаут, но затем ситуация резко ухудшилась. Пятеро на одного — не самый приятный расклад, даже если ты намного сильнее каждого из них.

Но и тут мой приятель проявил чудеса эквилибристики! Он метался между противниками, как ловкий мангуст, угодивший в змеиное кубло. Этот парень легко уклонялся и блокировал все выпады наших малолетних бандитов, включая и те, которые никак не мог видеть. С каких пор он стал так силен? Точный выпад учебным посохом — и еще один парень упал на траву, свернувшись калачиком. Правда, другой хулиган, лежавший на земле, уже успел прийти в себя, поднялся на ноги и, чуть прихрамывая, снова вернулся в общую свалку. Мои детективы тоже слегка оклемались и благоразумно подползли к ближайшему дереву.

— Оставьте его, — робко подал голос Климп.

Это он зря. Свен недобро улыбнулся и вышел из круга, направляясь к моим бедолагам-детективам явно с недобрыми намерениями.

— Не смей! — выкрикнул Андер. Кажется, из-за этого он потерял свою концентрацию и тут же получил тяжелый удар в лопатку. А уже через несколько секунд лежал на траве, избитый и обезоруженный. Обидчики окружили его плотным кольцом и принялись отвешивать ему пинки, злорадно скалясь. Свен перехватил дубину покрепче и направился к своей жертве.

— Хочу, чтобы ты хорошенько это запомнил, — процедил он сквозь зубы напоследок.

Честное слово, я не хотел вмешиваться, но эти идиоты меня совсем выбесили. Придется устроить им взбучку. Ну не могу я спокойно на это смотреть!

— Эй вы, придурки!

Банда Свена развернулась в мою сторону.

— Не стыдно бить лежачего? Может, вы еще и девочек бьете?

— Киара? — удивленно выдохнул Андер. — Что ты здесь… Скорей беги в поселок, позови стражу!

— А кто сказал, что мы дадим ей убежать? — угрожающе заявил Свен.

Хулиганы стали медленно рассредотачиваться, явно готовясь меня загонять и ловить. Я хихикнул. Во-первых, поймать меня сейчас действительно сложно. А во-вторых…

— Кто сказал, что я собираюсь бежать? Может, это вам пора драпать?

Я уже успел повысить свою Силу и Ловкость магией, а теперь по моей одежде начал растекаться металл, образуя тонкие чешуйки. «Железная кожа» — весьма полезное заклинание, в этом я успел убедиться еще во время боя с гоблином-магом. С такой броней и щитом от кулона Лунного света до меня вообще ни один удар не дойдет. Нечестно? Я знаю! Остатки металла собрались в моей правой руке тяжелым кастетом. Молодец, Немо, прямо мысли мои читаешь! Левая ладонь заискрилась коронными разрядами. Металла на ней не было — иначе заклинание «Электрошока» ударило бы меня самого. «И» — «имба», хе-хе. Правда, пока что только по меркам нашего маленького курятника.

— Вам лучше ее послушать! Эта девочка — настоящее чудовище! — подал голос один из детективов. И тут же прикрыл рот ладошкой — кажется, до него дошло, что он сболтнул лишнего.

— Даже не думай! Если мы придем домой с ожогами — тебе точно влетит! — пригрозил мне Свен. — И тогда ни тот старик, ни даже Аргус тебя не спасут!

А кто сказал про ожоги? Я же говорю, одна извилина! Огонь от электричества отличить он явно не способен. Впрочем, не могу его винить. Молнии он видел разве что в грозу. А то, что я могу пользоваться такой же силой, в его картину мира попросту не укладывается. Вместо ответа я радостно оскалился.

— Бегите, бегите, бегите! — в панике запричитали детективы, прижимаясь спинами к дереву. Кажется, у них началось дежавю.

Рывок — главарь отлетел на несколько шагов назад и упал, оглушенный и парализованный. Больше твое мнение мы не услышим. Парни испуганно попятились.

— Да вы чего, это ж просто девчонка! — недоумевающе воскликнул один из них. Кажется, его не было на первой «презентации».

Он с силой замахнулся и — треск! С удивлением уставился на обломок палки в своих руках. Хе-хе, отдохни и ты немного, парень! Я легким касанием парализовал его с помощью «Электрошока». На этот раз остатки банды бросились врассыпную. Но увы, сбежать от меня все так же трудно. Несколько подсечек — и еще двое благополучно корчились на земле в судорогах. Последний просто получил по затылку моим кастетом. Не очень сильно, правда. Даже сознание не потерял. Ну вот, так-то лучше. Горе-революционеры!

Я подошел к Андеру, протянул ему руку.

— Идти можешь? Сейчас я тебя подлатаю.

И использовал Магию исцеления.

— Это же правда ты, Киара? Мне не мерещится? С каких это пор ты стала такой сильной?

— Будешь смеяться, хотела спросить тебя о том же. Неплохо дерешься! И где только научился так уходить от ударов?

Андер смущенно засмеялся и почесал затылок. Кажется, он не в первый раз тут тайком тренируется, жертвуя сном. Настолько сильно хочет стать авантюристом?

Я отправился к детективам.

— Живые? Спокойно, спокойно, я же не кусаюсь. Это просто Магия металла, вот, глядите. Я с ее помощью и куклами управляю. Давайте я вас тоже подлечу.

Залечив все синяки и ушибы, мы направились в сторону поселка. Брошенные нами хулиганы тоже постепенно начали приходить в себя. Правда, им медицинская помощь не полагалось.

— Мы все расскажем взрослым! — пригрозил кто-то из них. — И маме твоей все расскажем!

— Ну да, конечно, раструбите по всей деревне, как вас, шестерых болванов, избила девчонка. Да еще и первоклашка! А маме жаловаться — это вообще отличная идея. Вы что, совсем не в курсе того, что случилось прошлой ночью? После моей версии этой истории Илиана с вас шкуру сдерет. И заставит сожрать, без перца и соли. К Аргусу с повинной идти и то безопаснее. Так что держите языки за зубами, или я превращу вашу жизнь в кромешный ад!

Я развернулся и направился в сторону деревни. Но немного подумав, обернулся и прибавил:

— И вообще, может, перестанете уже повторять нытье своих стариков и начнете тренироваться? Серьезно, вас шестеро, а я даже не вспотела!

Кажется, способность Илианы оказывать подавляющее влияние на окружающих каким-то образом досталась мне по наследству. Даже мои ни в чем не повинные спутники на некоторое время испуганно притихли. Первым пришел в себя Андер.

— Лихо ты их уделала! Я уже думал, что все закончится грандиозным скандалом… Но что вы здесь вообще забыли? И почему с тобой эти трое?

— Ну, ты не единственный, кто тренируется сверхурочно. Вот только мне для тренировок нужно топливо, то есть дрова. Много, очень много дров! А эти ребята любезно согласились мне помочь. Не задаром, конечно.

Опустим тот момент, что за ними должок и платой за труд будет всего лишь мое молчание. Хотя сегодня они в моих глазах реабилитировались. Может, даже дам им несколько медяков, когда все закончится.

— Ну а ты что в лесу потерял? Неужели дома негде тренироваться?

— Да, знаешь, из-за всех этих разборок захотелось найти себе какое-нибудь тихое, спокойное место. Да и отец не в восторге, когда я слишком изнуряю себя тренировками.

Первую часть я еще могу понять: Андер искал тайное место, где бы его не смогли подловить приятели Свена. Я и сам ожидал продолжения той «невинной беседы». Ну и на какое-то время их это задержало, понятное дело. А вот остальное… По словам того же Свена, Андер тут не в первый раз ошивается. Да и Аргус не похож на того, кто «не дает сыну развиваться». Скорее уж наоборот. Что-то ты, брат, темнишь… Ну да ладно, дело хозяйское. Я бы тоже не хотел, чтобы кто-то в мои секреты лез.

— Я ничего не видела, ты ничего не видел. Ребята мои тоже, считай, слепые и глухие. Так ведь?

Детективы послушно закивали головами. Один прикрыл руками рот, другой — глаза, третий — уши. Какие же вы сообразительные, обезьянки!

— Теперь главное, чтобы этим твоим «революционерам» мозгов хватило не проболтаться. Бравада бравадой, но получить взбучку от Илианы… Да что тут говорить, вы и сами прекрасно знаете, как это бывает. Только для меня она еще и мама…

— Извини, из-за меня эти придурки окончательно станут твоими врагами.

Я хохотнул.

— Врагами? До моих врагов им еще качаться и качаться. Мне кажется, ты и сам имел все шансы с ними справиться, если бы мы не вмешались.

— Вот только это дорого обошлось бы моему отцу… Думаю, мне все же пришлось бы позволить себя избить. А теперь… Даже Свен не настолько туп, чтобы кому-то говорить о случившемся. Так что ты меня и правда очень выручила!

— Да чего там, сочтемся!

Остаток дороги мы провели в молчании. Вскоре детективы отправились по домам. А вот Андер явно не находил себе места, будто хотел что-то узнать. Я вопросительно глянул на него.

— Ну что ты мнешься, говори уже!

— Я понимаю, почему ты решила это скрыть, — задумчиво произнес он. — И пойму, если ты не захочешь отвечать. Но… Там, в лагере гоблинов, это ведь на самом деле была ты?

Вот блин. Кажется, от этого парня мне действительно сложно будет скрыть правду. Похоже, что после такой явной демонстрации силы его подозрения вышли на новый уровень. Впрочем, он действительно из тех людей, которым можно доверять секреты. Во всяком случае некоторые.

Я нехотя кивнул. Андер помрачнел, задумался.

— Я скажу это от лица всех нас, — он сделал паузу. — Спасибо, — и слегка наклонил голову.

А потом, опомнившись, поспешно добавил:

— Я сохраню это в тайне, конечно же!

Еще один кивок. Ну а что тут говорить?

— Кто-нибудь об этом знает?

— Только Бранд.

Мы еще немного помолчали.

— Сложно было? Ну… убивать? — неловко поинтересовался Андер.

Я задумался, пытаясь подобрать подходящие слова. Поморщился от воспоминаний.

— Отвратительно. Такое тяжелое чувство в животе… Как во сне, когда падаешь в бездну. Будто ты сам тоже вот-вот умрешь, — попытался я более-менее сносно описать пережитое.

— Если когда-нибудь понадобится моя помощь… В бою или в жизни… Знай, что мой клинок на твоей стороне, — искренне пообещал он мне. И, помахав рукой, ушел в темноту.

Да-а-а, такого я не ожидал! Никогда не знаешь, к каким последствиям могут привести твои случайные поступки и слова.

Глава 26. Майн и крафт

Прошло несколько дней. По утрам я ходил на занятия в школе, затем работал над новой марионеткой. А вечером мы с ребятами на несколько часов устраивали деревьям локальный экстерминатус. На обратном пути, мы с удивлением снова застали Андера в компании своих обидчиков. Правда, на этот раз он действительно помогал им тренироваться. Все-таки я их недооценил, парни действительно усвоили свой урок. Ну да, если твою бандитскую шайку зверски избила шестилетняя девочка, это серьезный повод задуматься о смысле жизни! И вообще, похоже, главная причина их нелепого поведения — в той шумихе, которую развели родители.

Я отпустил детективов на волю, взяв с них обет молчания и даже щедро оплатил их труд. Наконец-то можно сосредоточиться на своем убежище! Трюку с движущимся порталом нашлось еще одно необычное применение. Оказалось, что с его помощью я могу запросто рыть тоннели или выравнивать стены. Просто передвигаю его сквозь толщу земли, и весь грунт высыпается с обратной стороны. Век живи — век учись! Вроде бы и очевидное решение, но почему-то пришло мне в голову только сейчас. Так что я слегка подровнял пол, стены, сделал удобную площадку для дров. Засыпал лишним грунтом вход в один из залов пещеры. Сделаю там углекислотный «холодильник». Никогда не знаешь, когда понадобятся продукты. Ночью порой очень хочется есть, особенно если много трудишься физически.

Неожиданно получил «Магию земли». Вот так сюрприз! Значит и на эту несговорчивую магию можно было найти управу! Ну, если не считать, что для этого нужна супер редкая магия пространства. А я, как последний дурак, сидел, кирпичи лепил. Даже вспоминать стыдно! С магией земли наводить порядки стало еще проще. Верхняя часть пещеры теперь больше стала походить на обжитое место. А внизу я еще успею убраться. Оставим, так сказать, на вырост! Моя мана далеко не бесконечна, так что в первую очередь — печка!

Я махнул рукой на скромную горку кирпичей, изготовление которых отняло так много сил и времени. Со своей новой магией я могу спокойно работать с камнем, придавая ему любую форму. Наконец, я сумел воплотить свою давнюю мечту — огромную, добротную печь, с широкой камерой сгорания и мощным «турбонаддувом». Отдельная полость с задвижками для горячего и холодного копчения мяса — привет, кабанчики! Снизу, откуда поступает воздух, я установил небольшой вентилятор из железа, добытого в пещере. Эта турбина нужна, чтобы нагнетать дополнительный воздух в камеру сгорания. Все из своих, честно добытых ресурсов. Приключение в стиле Майнкрафта начинается! Сейчас докопаемся до магмы и начнем собирать алмазы!

Мои запасы энергии просели почти до абсолютного нуля. Но вскоре печка заработала, и я с удовольствием принялся вытягивать ману из стремительно сгорающих дров. Вот это другое дело! Не какой-то там хилый костерчик. Да и с камином это не сравнится: огромная топка, мощный поток воздуха — настоящий промышленный агрегат, мощностью, как минимум, в пол-мегаватта! Всего три часа — и накопитель полон. Щикарно! Я будто стипендию на карточку получил. Снова чувствуешь себя нормальным, обеспеченным человеком!

От поленницы, которую мы с ребятами складывали несколько дней, осталось меньше половины. Я сжег почти целый кубометр дров! Надеюсь на какое-то время мне этого хватит. В подземелье стало очень душно — все-таки магия не поглощает энергию полностью, хоть я и напичкал печку рунами, превратив ее в огромный «тепловой насос». К тому же, мне пока самому приходится работать при ней кочегаром. Использовать для этого Немо — слишком затратно. Но ничего, скоро у нас появится супер-марионетка!

Я отправился вниз по тесным коридорам пещеры. Так, тут где-то был родник. Ага, ну вот и он. Потрогал воду — теплая! Хоть бери и делай тут бассейн. Наверное, геотермальный источник. К сожалению, при такой низкой температуре я не смогу получить из него энергию. Очень жаль! Может и правда, попытаться добраться до лавы, или поискать действующий вулкан? Было бы круто! Если подумать, лава (а точнее, магма) находится не так уж глубоко под землей. Всего несколько десятков километров. Может, мне просто открыть туда портал? Учитывая, какое огромное давление может быть на такой глубине, получится настоящая лавовая пушка!

Идея — бомба! Такое полюбому нужно попробовать! Я выбрался наружу и отыскал небольшой овраг. Хе-хе-хе, кажется, скоро тут будет целое озеро лавы! Немо, готовься, портал на максимальную глубину. И сделай его поменьше, мы же не хотим устроить тут настоящее извержение. Постой, сейчас, я только щит активирую. Все, готово! Раз, два, три, ХАДУ-У-КЕН!

…

Не понял. Немо, что за ерунда, где мой хадукен?

— Простите, мастер. Кажется сработала система безопасности заклинания.

Ну вот, облом. Кажется, разрабы уже пофиксили этот эксплойт. Да-а-а… А ведь круто было бы. Бесконечная мана и дыхание Годзиллы в одном флаконе! Эх… Ладно, нельзя же все время только веселиться, пошли работать!

Маленькую куклу для конкурса мы уже собрали, теперь занимаемся чертежами ее «старшей сестры». Позвоночник — настоящее испытание. Нам ведь нужно, чтобы подвижным было все тело. Руки смастерить будет тоже весьма непросто, самая сложная задача — сделать пальцы достаточно сильными, ведь магия металла имеет свои ограничения. Еще, я планирую добавить и несколько складных инструментов — лезвия, которые могли бы выдвигаться из ладоней, и что-то вроде цепной пилы внутри предплечья. Сейчас дрова — один из самых полезных для нас ресурсов. Кукла будет собирать их быстрее, и тратить минимум маны. То, что надо!

Во время заготовки леса нам удалось заполучить несколько свиных шкурок, и я попросил местного мастера обработать их для меня, сославшись на учителя Бранда. Я же рехнусь, если буду пытаться сделать все сам! Так что, да, куклу снаружи обтянем мягкой свиной кожей. Ну а лицо ей заменит магия иллюзий. Между каркасом и кожей будет мягкая набивка из растительного пуха, вроде той, что местные используют для подушек. Это на случай, если кто-то будет к ней прикасаться, руку пожмет, или не знаю, по заднице шлепнет… Не идеально, конечно, — но ничего лучше у меня пока нет. Надо и над подогревом подумать. Хотя бы для рук. Иначе она будет холодной на ощупь, как рыба. Как с людьми-то здороваться? Впрочем, я же не секс-робота делаю, а боевую машину, которая могла бы просто при случае притворяться человеком. Что? Боевой робот-гейша, говорите? Ну, может быть, может быть, потом, при случае, сделаю.

Главная моя беда сейчас в том, что мне катастрофически не хватает опыта кустарного производства, поэтому я решил, что неплохо бы купить у Системы какую-нибудь ремесленную квалификацию. Только Искатели, вроде меня, могут получить от нее боевые способности, вроде «Рывка» или «Управления маной». А все что могут купить простые смертные — это квалификации, или попросту, наборы знаний и моторных навыков различных мастеров. Очищенные от личных воспоминаний и подготовленные для быстрой и безопасной «загрузки» прямо в мозг. По крайней мере, так утверждают учебники. Прямо магический киберпанк! Ну да, стоило ожидать чего-то подобного после трюка, который я провернул в детстве со своей собственной памятью.

Думаю, для многих молодых людей это одна из основных причин вступать в ряды армии. Получить нормальное образование не так уж просто. Нужно немало денег, а порою и связей, чтобы какой-нибудь толковый ремесленник принял тебя в ученики. Еще и не факт, что из тебя действительно выйдет толк. А за пару лет работы в дозорных патрулях вполне можно наскрести достаточно Очков Развития, чтобы получить нормальную специальность, и жить ею безбедно до самой старости. Но палка о двух концах: такой «специалист» чаще всего не способен нормально учить других, потому что и сам смутно представляет, как именно у него это все получается. Порочный круг! Безусловно, есть что-то дьявольское во всех этих «благахСистемы»…

Листать каталог предлагаемых Богами «ускоренных курсов обучения» пришлось долго, но я все же сумел подобрать неплохой вариант. Квалификация «Сапожник». Не самый очевидный выбор. Да, тут есть и «Мастер марионеток», но он стоит гораздо дороже, включает бесполезный для меня навык управления куклами и требует освоения еще дюжины побочных дисциплин. А благодаря «Сапожнику» я научусь сносно обрабатывать дерево, металл, кость и кожу — с какими только материалами им не приходится работать! Еще и кое-какие представления о местной химии получу вдобавок. Смеси для выделки и пропитки, отбеливатели и великое множество клеящих составов. И все это за полторы сотни Очков. Смешно! Цена жизни дюжины волков. Я могу хоть сейчас отправить Немо на охоту — благо, батарейки свои мы зарядили до отказа.

— Транзакция подтверждена. Начинаю процесс загрузки! — жизнерадостно сообщила мне Немо. Неплохо. Даже в храм идти не пришлось!

Знакомое чувство. Что-то подобное я уже испытывал в детстве, во время переноса памяти. Будто под черепной коробкой копошатся тысячи крошечных муравьев. Хотя, может, так оно и есть на самом деле? Наверняка же существует разумное объяснение всей этой «магии». Какие-нибудь наномашины, которые перестраивают сейчас связи в моем мозгу. Или что-нибудь еще более экзотическое. Я взял в руки полоску необработанной кожи. И, хоть я этого никогда не учил, кажется, я понимаю, как придать ей нужную фактуру и мягкость, как сделать правильную выкройку и сшить все так, чтобы не было заметно швов. Похоже на вызубренные в раннем детстве стихи. Вроде бы, все они давно должны были выветриться из памяти. Но стоит вспомнить первую строчку, и откуда-то в голове возникает следующая, за ней еще одна, и так далее. Кажется, это называется «неосознанное знание».

Неожиданным побочным эффектом стало то, что я стал обращать внимание на чужую обувь. Любое несовершенство конструкции, дефекты выделки, неаккуратные швы и изъяны причиняли мне почти физический дискомфорт. Руки так и чесались немедленно разуть бедолагу и быстренько все подлатать, или по крайней мере воскликнуть в сердцах, «да как же вы в этом ходите?». Не то, чтобы я не мог сдержать эти мимолетные порывы, но все равно, ощущение некоторой чуждости полученных знаний причиняло мне явный дискомфорт. Вот тебе и «профдеформация»! Да, вряд ли это так просто — отделить знания человека от его привычек и предпочтений. Особенно когда речь идет о неврологии. Нет, книги однозначно лучше!

Думаю, для начала этого будет достаточно. Не хочется тратить Очки Развития, если вместо этого можно было просто почитать какой-нибудь учебник. К тому же, пока мне доступны лишь скромные знания аборигенов этого мира. Эта планета — явно не единственная в местной Вселенной, а учитывая невероятное количество проживающих здесь рас, наверняка есть и какие-то способы между ними путешествовать. К примеру, книги часто упоминают о Разломах, которые время от времени соединяют между собой случайные миры. Обидно будет за потраченные Очки, если я потом получу доступ к более продвинутой «базе данных». Вернуть их обратно уже не получится. Но, на то и нужен был эксперимент, чтобы уяснить все тонкости такой «учебы».

Ну, с этим разобрались. Теперь, наш самый первый проект — сделать руку-манипулятор для Немо, чтобы она могла свободно работать в пещере без моего прямого контроля. Кое-какие наброски мы уже сделали, осталось только выточить нужные детали. Начнем с простого. Нам ведь даже не нужно, чтобы она в точности копировала человеческую анатомию.

Еще одна важная задача — получить «супер-дерево», из которого я собираюсь делать куклу. Теоретически, это должно быть не слишком трудно даже в технически отсталом мире. К примеру, щелочь можно добыть из соляного раствора с помощью электричества. Самая большая сложность в том, что моя магия грома, хорошо подходит только для создания молний. Говоря языком науки, она создает огромный заряд, как в старой-доброй электрофорной машине из кабинета физики. Или, еще точнее, в генераторе Ван-дер-Граафа. Красиво? О, да. Эффектно? Еще бы! Но совершенно не годится для электролиза! Там, наоборот, нужно низкое напряжение и высокая мощность. Эх, придется снова вспоминать физику… Сделать что ли небольшой электрогенератор? Вращать его магией металла. Ну да, нормальный такой преобразователь!

С графитом для электродов тоже возникли проблемы, и мне пришлось воспользоваться обычным активированным углем. Не самая хорошая замена, но ничего лучше у меня пока нет. Электро-химические опыты оказались очень утомительными и изрядно потрепали мой скудный бюджет, но в конце концов я наладил небольшой агрегат из доступных материалов. Пускай он и немного примитивный но, при круглосуточной работе, его мощности мне вполне хватит.

Далее, древесину нужно будет прессовать при высокой температуре. А значит, мне потребуется еще больше металла. Поэтому, как только выдалось свободное время, я занялся рудой. Измельчил ее, перемешал с древесным углем из печи, и поместил в сыродутный горн. В нем, при высокой температуре, уголь восстанавливает окисленное железо из руды, которая, по сути, представляет собой обычную ржавчину. А большего мне и не надо. Потом, с помощью магии, достану нужное мне железо. Это еще не сталь, конечно, но для пресса подойдет даже такой ужасный чугун. Собрав все необходимые ресурсы, я выпросил у столяра несколько образцов особо прочной древесины, и приступил к экспериментам. Конечно, мелкие детали технологии пришлось выяснять опытным путем. Но уже через несколько дней непрерывных (благодаря Немо) экспериментов, я держал в руках тонкую белую пластину.

— Вы создали новый материал, желаете задать имя?

От очередного системного сообщения я только отмахнулся. Это так, первая проба, а не настоящий материал. Над ним еще работать и работать. Но и полученный результат меня порадовал — дерево действительно стало намного плотнее, да и ее прочность возросла в несколько раз. Подошва из него бы вышла просто замечательная! Чем-то он напоминал мне «бамбуковую» посуду из прежнего мира. Гладкая, приятная на ощупь, и абсолютно белая — щелочь разъедает все пигменты. Помню, когда мне впервые попалась в руки такая вещица я был ею совершенно очарован. Неужели это дерево? Оказалось — что нет. Обычный пластик вперемешку с бамбуковым волокном. А вот кстати, может в этом мире тоже есть бамбук? Насколько я знаю, он сам по себе очень прочный. Надо бы и его попробовать в качестве основы!

Бамбука у столяра не нашлось, к моему великому разочарованию. Зато, проходя мимо соседской клумбы, я заметил старичка с мотыгой. В глаза бросился необычный черенок — он был сделан из до боли знакомого материала, явно пустого внутри, и с характерными узлами через каждые 10–20 сантиметров. Сосед удивился моим расспросам, и с трудом вспомнил, что эту ручку он вырезал давным-давно, на берегу озера. И был ей, надо сказать, вполне доволен. Правда, это озеро находится довольно далеко от деревни, но мне это не доставит проблем. Через несколько часов поисков я стал довольным обладателем целой плантации местной версии бамбука, абсолютно бесхозной и бесплатной, если не считать порталы.

Мой старый метод работы с деревом для нового сырья подходил плохо, так что пришлось наладить агрегат для перемалывания древесины в волокно. Зато уже из него можно было прессовать изделия, практически, любой формы. Правда, такое волокно плохо «спекалось», поэтому мне пришлось перепробовать все доступные виды смолы, вроде битума и живицы. После множества проб и ошибок, я наконец получил желанный материал, в 6 раз более легкий, чем местное «железо», и втрое прочнее. По свойствам — как очень хорошая сталь или даже титан. Думаю, пластина из такого материала толщиной в полсантиметра вполне может остановить даже пулю.

— Вы получили новый материал, желаете задать имя?

— Вот теперь желаю. Назовем его… «Биополимер». Пускай местные учат заковыристые словечки из моего мира. Не только же мне язык ломать!

— Получено достижение — «Мастер материалов». Вы создали материал с уникальными свойствами. Полезные качества ваших материалов возрастают на 10 %, если изделие используете вы.

Совершенно не представляю, как вы собираетесь осуществить это в реальности, но все равно спасибо! Надо попробовать создать еще новых материалов, очень уж полезный бонус.

Мой «компьютер» постепенно становится все более осязаемым. Зарядное устройство, процессор, батарея, экран, камера — все работает отлично. Теперь настала очередь корпуса. Компьютеру в мире меча и магии нужен прочный, боевой корпус!

Глава 27. Конкурс кукол

В заботах и экспериментах прошло немало времени. Пока я возился с биополимером, прочие детишки тоже не сидели, сложа руки, а занимались собственными куклами. Некоторые подходили ко мне советоваться или просили выточить на «станке» какую-то особо сложную деталь. Сколько миниатюрных ручек и ножек я сделал — не счесть. Усердным и талантливым ребятам я не отказывал, но и за всех работать, конечно же, не собираюсь.

Взрослые, завидев меня, тихонько перешептывались. Если при этом где-то поблизости были мама с папой, то их исподтишка поздравляли, хлопали по плечу или просто одобрительно кивали. Надо бы немного сбавить обороты, а то скоро они начнут что-то подозревать. Конечно, тот факт, что Бранд взял меня в ученики — сам по себе снимает многие вопросы, но лучше мне не злоупотреблять доверчивостью старших. Если завтра я смастерю самолет, автомобиль и подводную лодку, одними косыми взглядами дело точно не ограничится.

На перерыве какая-то девчонка, с виду тихая и неприметная, принесла мне странный набросок. Сложную, шестиногую куклу-паука. Надо же, какие у тебя вкусы! В моем мире часто делают таких роботов, потому что они очень устойчивы, но здесь, да еще и от ребенка — не ожидал! Детали были слишком мелкими и сложными для нее. Но управлять такой куклой даже легче чем обычной. Во всяком случае, она не будет постоянно падать. Для боя паучок не слишком подходит, а вот для разведки… Надо подумать, как оснастить его «камерой». Наверное, проще всего поместить внутрь маленький кристалл элтелиона, и сделать еще один мини-орб. Но смогу ли я использовать сразу оба?

После занятий я обратился с этим вопросом к учителю.

— Маг может одновременно управлять несколькими орбами, — ответил он. — Просто такую возможность нужно купить у Алтаря. Первая Стигма обойдется тебе в тысячу Очков Развития, вторая — в пять тысяч, третья — двадцать пять и так далее.

Да, расценки как всегда невероятные, нечего и говорить! Не думаю, что кто-то в здравом уме станет покупать третью или четвертую Стигму. Нормальным магам такое совершенно ни к чему. А вот для меня — это серьезное ограничение на число кукол, которые могут работать одновременно. Хотя, его почти наверняка можно обойти. Например, использовать радиосвязь. Правда, тогда возникнут проблемы с качеством сигнала. И дальностью действия. И с возможностью взлома. Нет, орб однозначно лучше! А еще… пожалуй можно попробовать подключить к одному орбу сразу несколько кукол при помощи крошечных порталов. Если привязать заклинание портала к физическому носителю, то его спокойно можно будет носить с собой, как тот же пространственный кошелек, например. Вот только держать портал постоянно открытым — это большие расходы маны. Я пока к такому не готов. Так что придется искать компромисс.

— Скажите, а может маг использовать свой орб на большом расстоянии? Например, оставить его в другом городе?

Мастер задумался.

— Может, конечно. Но тут есть свои сложности. Маг создает заклинания внутри орба, и может усилием воли его активировать. Но если ты не видишь своего противника, какой в этом смысл? Магию ты активируешь, но в совершенно случайном направлении. Можно, конечно его как бомбу использовать, но тогда орб окажется в эпицентре, и тоже будет разрушен. Кто на такое пойдет? Гораздо проще сделать артефакт с таймером.

— Тогда, нельзя ли использовать орб для связи? Скажем, между двумя городами.

Учитель улыбнулся.

— А ты быстро соображаешь! Да, некоторые маги специализируются на передаче сообщений. Почти в каждом крупном отделении Гильдии Авантюристов такие есть. Но, как ты сама наверное понимаешь, это всего лишь жалкие неудачники, не сумевшие развить свой Дар, освоить все Стихии и получить нормальное образование. Даже те драгоценные кристаллы, с которыми они работают, принадлежат Гильдии. А сами операторы зарабатывают сущие копейки. Но зато — никакого риска. Многие здесь, знаю, даже мечтают о такой судьбе! Хотя бы для своих детей. Но ты-то не из их числа, правда?

Я фыркнул.

— Нет, конечно! Спасибо за разъяснения, мастер Бранд!

Работать всю жизнь чьей-то телефонной линией? Так вот как выглядит «теплое местечко» с точки зрения местных обывателей? Не удивительно, что Бранд категорически отказывался здесь кого-либо учить. Даже вполне адекватного и подающего некоторые надежды Андера. Возьми хоть одного балбеса в подмастерья и завтра перед твоим домом выстроится очередь из возмущенных родителей.

Получается, если бы не тот случай с пожаром, Бранд и меня бы ни за какие коврижки не взялся учить? А без магии — был бы я сейчас рабыней у того гоблина-садиста… Бр-р-р! Аж мурашки по коже! Выходит, что самое важное и судьбоносное решение в моей жизни, приняла трехлетняя Киара, храбро решив вызволить приятеля-огонька из плена злодейки решетки? Ну дела…

* * *

Настало время проведения конкурса марионеток. Ох, простите, я уточню, а то вы не поймете всего ужаса моей ситуации. Настало время ДЕТСКОГО конкурса марионеток! Каких только уродцев я тут не видел! Если это искусство, то, наверное, абстракционизм. Или сюрреализм. Но скорее, криворукизм.

А самое страшное, что голосуют дети не столько за сами игрушки, сколько за своих друзей и одноклассников. Помилуйте! Мне же потом этим уродцам еще движения придумывать придется, оживлять. Это же боевые куклы для кружка марионеток! Как вы потом этим сражаться собираетесь? Нет, я на такое не подписываюсь! Надо было ограничить конкурс старшими классами!

Пораскинув мозгами, я объявил, что будет «кастинг». То есть, сначала мы с учителями отсеем совсем уж страшных и непрактичных кукол — маленьких, огромных, безруких и безногих, и так далее. А уже потом организуем всеобщее голосование. И чур, за друзей и родственников не голосовать!

В итоге, более-менее адекватная пятерка лидеров определилась. Сам я, наверное, выбрал бы иначе, но не мне же с ними играть, в конце концов! Естественно, первой туда вошла моя «Алита», с аккуратной девичьей фигуркой. Гибкая и миниатюрная, со сложным позвоночником — настоящее произведение искусства! Управлять ею будет сложнее, чем остальными, зато гибкое туловище позволит ей выполнять разные финты и уклоны. Или даже сальто назад! У нее уже есть свой костюм и волосы — из пучка тонких ниток. Это все мама — она тоже загорелась нашей задумкой и любезно согласились помогать.

Вторым в списке был слегка угловатый и похожий на робота «железный человек». Номер три — хорошо выполненная четырехрукая кукла, надо будет ей придумать свой стиль боя. И четвертый — странный, длиннорукий и длинноногий человек-богомол, с двумя «локтями» в каждой конечности. Как ему движения придумать, ума не приложу, вот будет задачка! И на закуску — кентаврик с лошадиным задом. Еще одна головная боль! Видно, не я один размышлял над проблемой устойчивости кукол.

Тела всех кукол я укрепил рунами света, для прочности, смастерил им оружие, правда, совсем не острое. Все-таки дети, мало ли что они учудят? Своей Алите дал длинный меч, роботу-силачу — молот, кентавру — копье, богомолу — кинжалы, четырехрукому — кривые сабли. И, конечно же, у каждого будет свой собственный стиль боя. Мы с Немо несколько вечеров перебирали воспоминания из всех виденных мною фильмов и игр, подбирая мув-сет для этих уродцев. Ну, то есть набор боевых движений. Опыт у нас уже был, но теперь мы будем делать не только самые простые анимации, но и суператаки, финты, уклоны, и самое главное — фаталити!

Игровой баланс — самая сложная часть работы. Если некоторые куклы окажутся слишком сильными, то все остальные очень скоро будут пылиться на полках, а соревнования станут скучными и предсказуемыми. Поэтому я решил не пожалеть нескольких ночей, чтобы освоить еще один полезный инструмент: нейросети. В институте у нас по ним был целый курс, и я с энтузиазмом принялся за дело, предвкушая, как сильно они облегчат мне отладку. Но на практике оказалось, что я довольно смутно представляю себе, как они устроены «внутри», так что пришлось изрядно повозиться.

Конечно, можно было и не заморачиваться такими сложностями. Но я же планирую делать боевую марионетку! И главный ее недостаток в том, что магу в бою приходится отвлекаться на управление куклой. Конечно, я собираюсь использовать для этого Немо, но было бы наивно ожидать, что она справится с этим без каких-либо инструкций.

У нас много элтелиона, так что мы можем позволить себе запустить сразу 32 процессора, общей мощностью в 3 «терафлопса». Но и это капля в море, когда занимаешься большими данными. По сути — как хорошая игровая видеокарта, не более того. Я поинтересовался у Немо, как же она делает сложные расчеты, когда показывает реалистичную трехмерную графику. Оказалось, что у нее есть несколько типов процессоров. Для операций с числами — как обычно, для операций с матрицами — как в игровых видеокартах, и даже, о ужас, для операций с тензорами! Вот это действительно хорошая новость. Иметь 32 «видеокарты» это гораздо, гораздо лучше с точки зрения производительности! Держу пари, Немо и сама активно использует что-то вроде нейросетей, но влезть в ее «исходный код» мы никак не можем, вот и приходится начинать с нуля, шаг за шагом, нащупывая общие точки соприкосновения.

Передав управление каждой куклой отдельной нейросети, а точнее, целому каскаду разных сетей, я проводил между ними битвы в виртуальном симуляторе Немо, поощряя каждую победу. Когда уровень скорости обучения достиг своего предела, а куклы стали драться не хуже меня самого, сравнил рейтинг побед и поражений. Как и ожидалось, на вершине «пищевой цепочки» оказалась моя Алита, слишком уж много внимания я ей уделял. Достойную конкуренцию ей мог составить лишь Богомол — просто за счет своих непомерно длинных ручищ. Кентаврик волочил свои многочисленные копыта в самом хвосте списка. Чересчур неповоротливый.

Вот тут и начались настоящие «танцы с бубном». Кому-то добавить полезных движений, кому-то сократить тайминги, или наоборот — растянуть движения. Затем заново провести обучение и оценку. И так по кругу. С горем пополам, добился некоторого баланса. И все равно, эффекта «камень, ножницы, бумага» избежать мне так и не удалось. Богомол хорош против Алиты, Алита — против Четырехрукого, тот неплохо бьет Железного человека, и так далее. Ну, для игр это даже хорошо. Я и так, можно сказать, заморочился сверх всякой меры. Одно успокаивает — весь этот опыт поможет мне потом с управлением моей будущей супер-марионеткой!

Движений пришлось записывать много, гораздо больше чем у первых версий. Но я быстро понял, что необязательно пытаться протаскивать куклу через цепочку четко выверенных поз. Вместо этого можно просто приложить некоторую силу к ключевым точкам — рукам, ногам, туловищу. Конечно, векторы силы пришлось долго и муторно высчитывать, но зато количество ключевых точек сократилось в сотни раз, и драгоценной золотой фольги ушло гораздо меньше, чем в первый раз. Тем не менее, мы потратили почти все золото, что дал нам Бранд и все его накопители.

Свое собственное золото и «батарейки» из первых марионеток я пока отложил — для более серьезного проекта. Памятуя о том, как кукол пытались украсть, я сделал и систему самоуничтожения, на случай, если кто-то попытается их насильно вскрыть. Она разрушит рунные дорожки на золотой фольге, а марионетка станет простой деревянной игрушкой. В общем, работой я остался доволен. По ходу дела, мы с Немо вносили некоторые корректировки и в наш главный проект. Например, «Богомол» натолкнул меня на мысль сделать дополнительные выдвижные сегменты, например для цепной пилы. Можно будет регулировать и длину ног, чтобы увеличивать скорость ходьбы-бега.

Вскоре, мы устроили торжественное открытие игровой комнаты клуба. Дети были в полном восторге! Каждая кукла установлена на свой собственный пьедестал (спасибо, папа!), над которым висит подробная инструкция правил, и полный мув-сет куклы. В первых марионетках не было счетчика жизни, и мы просто считали пропущенные удары. Но теперь куклы могут посылать друг другу световые сигналы об уроне, а благодаря защитным рунам мы точно знаем, прошел удар, или нет. Когда счетчик здоровья проседает до нуля, кукла эпично падает на колени, и «погибает», переставая реагировать на команды. А выигравший совершает свое фирменное фаталити. В общем, у меня получился неплохой файтинг, пусть и не слишком разнообразный по геймплею. Ну, будет время и деньги, сделаем еще несколько кукол.

Труднее всего мне далось равновесие. Двуногие куклы постоянно падали, и приходилось много времени тратить на анимацию подъема. Эти моменты можно было услышать издалека — по разочарованным возгласам болельщиков. Поначалу мы с Немо просто хитрили — поддерживая их магией, за шиворот, будто малых детей. Но это все полумеры. Пытаться встроить в крошечных кукол настоящие гироскопы — дурная затея, так что я обратился за помощью к Бранду. Старик перелопатил солидную часть своей библиотеки, и нашел-таки связку рун, которые реагировали на смену направления в пространстве. Так куклы получили свой «вестибулярный аппарат» и стали падать намного реже. Ну а я воспользовался возможностью заглянуть в недоступные мне прежде книги, пусть даже через плечо мастера. Двойная выгода!

Теперь после школьных занятий в клубе всегда полно детишек. Кто-то болеет, кто-то играет. В комнате стоят два огромных стола-ринга, на которых проходят битвы в два потока. Правда, играть могут только те дети, у которых есть платный абонемент. Конечно, местным ребятам никто не дает денег на «карманные расходы», но родители вполне способны раз в месяц заплатить небольшой взнос за членство в клубе. Нормальная практика для любого кружка, в общем-то. При входе бросаешь свой номерок в общую «корзину». Последний победитель тянет жребий и определяет себе нового соперника. Но играть больше трех раундов подряд нельзя. Получилось довольно весело и азартно. У нас появились свои звезды-игроки и турниры. Приходили не только дети, но и взрослые, кто поглазеть, кто за детей своих поболеть, а кто вовсе — делать ставки. Иногда свободного места нет даже за окнами.

Денег за вход с посторонних я не брал, но установил возле двери большую коробку для донатов, с лаконичной надписью, «хотите больше кукол — кидайте деньги». Судя по тому, как быстро там накапливаются монеты, скоро мне снова придется поработать… Ну и мой процент за работу тоже заранее оговорен. Все же, мне теперь каждый день приходится сидеть на судейском кресле и делать вид, что я внимательно управляю процессом. Хотя, на самом деле — вовсю вкалываю при помощи манипулятора Немо над большой марионеткой в пещере. Ну а что, для первого бизнеса в этом мире, вполне сносная затея. Супер-кукла потребует серьезных вложений, а своими «сказочными богатствами» я сейчас никак распоряжаться не могу.

* * *

Мастер заявил, я делаю такие успехи в магии, что можно смело вручить мне мой первый орб. Это он о той горстке кристаллов, про которую я почти забыл? И снова нужно делать вид, будто я впервые активирую «глиф», удивляться и радоваться этому знаменательному событию и все в таком роде. Где мое достижение за актерское мастерство? Если бы существовал такой навык, я бы наверняка уже получил максимальный уровень!

Мы собрали крошечный, около трех сантиметров, орб: сделали оправу из металла, и добавили накопители из браслета. Наверное, таким игрушечным «гримуаром» могла бы пользоваться, разве что, одна из моих кукол. Элтелиона — емкостью 600 единиц, и 400 накопителя. Довольно неплохо для начинающего мага, тем более ребенка. Если бы не посох гоблина я бы тоже, наверное, был «та-а-ак счастлив». А теперь… Ну, парочка мощных огненных шаров там поместится. Или несколько резервных порталов. В любом случае, это мои деньги на учебу, так что рано или поздно придется его продать.

Пользуясь случаем, я подробно расспросил Бранда про характеристики и кристаллы.

— Если у магов есть орбы и накопители, зачем им вообще развивать интеллект?

— Это правда, что магия — удел богачей, — начал объяснять мастер Бранд, — но и без таланта в ней никак. Начнем с того, что без раннего развития интеллекта, ты не сможешь освоить разные Стихии. В старшем возрасте для этого придется проходить серьезные, а порой и опасные для жизни испытания, вроде многократных ударов молнии. Чем выше интеллект, тем легче магия тебе дается. Да и просто, надо быть сообразительным, не такое уж простое это дело — дураки в магах надолго не задерживаются.

— А есть еще какие-то бонусы от интеллекта, кроме повышения резервуара маны?

— Да. Кроме запаса маны твой интеллект влияет на эффективность ее использования. То есть, за ту же сотню маны, могущественный маг получит гораздо более мощное и разрушительное заклятие. Ну или наоборот, потратит меньше магии на нужный ему эффект. А богатому лентяю придется всюду возить с собой тележку с родоритом.

— А зачем тогда вообще нужна Сила Воли?

— Довольно непростой вопрос. Во-первых, она увеличивает предел маны, который ты можешь вложить в одно заклинание. Некоторые маги специально сосредотачивают свое развитие на Воле, чтобы создавать тяжелые, крупномасштабные заклинания, меняющую ход целых сражений. Но не менее важно и то, что Воля влияет на скорость течения маны. Скажем, ты хочешь зарядить мощный огненный шар, например, на двести единиц маны. Если твоя Воля на уровне 20 единиц, то ты потратишь на это десять секунд. Чем этот параметр выше, тем быстрее ты колдуешь, заряжаешь свои арефакты, поглощаешь ману из огня и так далее. Да и почти все тяжелые осадные заклинания, вроде «Грозовой Бури», или «Призыва Огненного Рыцаря» требуют постоянной подпитки энергией. Без высокой силы Воли такая магия будет тебе недоступна.

— Почему-то мне кажется, что есть еще и другие, скрытые свойства. Например, вы можете притягивать металл на очень большом расстоянии, а я так не умею.

Учитель удивленно приподнял бровь.

— Ты права. У каждого типа магии свои особенности. Максимальная скорость, сила давления, объем материала, который ты можешь удержать и так далее. Каждый из них опирается на разные факторы. Среди них и Воля и Интеллект, и степень твоего мастерства для этой конкретной стихии. Кроме того есть достижения и навыки, которые могут эти параметры улучшить. Обычно такие тонкости преподают уже в Академии, но если тебе интересно, у меня есть справочник с точными формулами.

Ого! Вот эту информацию нам нужно обязательно заполучить. Занудство, конечно, но она может оказаться жизненно важной!

— А вот дальность воздействия — любой твоей магии, не только металла, действительно зависит от Воли. В дуэлях магов это очень важный показатель.

— А как-то можно увеличить Волю? Тот раз, в лесу, она немного подросла, но у меня почти никогда не получается ее повышать специально. Может вы знаете хороший способ?

— Ну а как человек может закалить свой характер? В трудных испытаниях, конечно же! И для каждого они свои. Например, какой-нибудь стеснительный ребенок может добиться роста Силы Воли, просто выступив с речью перед большой толпой. Но когда он привыкнет говорить на публику, этот способ перестанет для него работать. Иногда это происходит в рискованных для жизни ситуациях, в которые мало кто решится добровольно отправиться. Или после серьезных увечий. Некоторые даже специально наносят себе раны, чтобы ее развивать, но это, как ты правильно заметила «не всегда работает». Чаще всего, маги повышают ее с помощью Очков Развития, полученных за убийство монстров, и разумных.

— Учитель, вы же помните, что я убила несколько, эм-м-м, «волков» во время нашего побега? Как мне лучше использовать полученные Очки?

— Маги обычно сосредотачивают свое развитие на Интеллекте и Воле. Либо поровну, либо с преобладанием одной характеристики. Есть разные подходы. Но я не советую тебе сейчас тратить сразу все очки. Всегда есть критические ситуации, когда тебе срочно требуется стать чуточку сильнее, или резко прокачать какой-то побочный навык. Иногда, это может спасти тебе жизнь.

Я уже потратил полторы тысячи из полученных ОР, немного «уравняв» свои характеристики. Еще тысяча ушла на способность управления «орбом». Думаю, будет не слишком опрометчиво вложить еще по тысяче в два самых важных для меня параметра, Интеллект и Волю, доведя их до 60-и. Именно так, ведь за каждый следующий уровень требуется на одно очко больше, арифметическая прогрессия — штука недешевая. Какой из параметров станет впоследствии главным, можно решить позже. Да и про навыки не следует забывать — на них тоже могут понадобиться ресурсы.

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 8. Возраст: 6. Ранг: Искатель.

Специальность: Изобретатель.

ТЕЛ — 50 (40+10). Здоровье — 500.

ИНТ — 81 (60+21). Мана — 972 (810+162).

СИЛ — 45 (40+5). Насыщение — 450.

ВОЛ — 70 (60+10). Внимание — 700.

ЛВК — 45 (40+5). Выносливость — 450.

Свободных Очков Развития — 699.

Мастер Бранд поддержал мой выбор. Бесполезно скрывать от него цифры — он не дурак, и прекрасно понимает, что такое восьмой уровень. Решение ответственное и советами старших мне лучше не пренебрегать. Скорее всего, у меня еще очень долго не будет шанса разжиться таким большим количеством «опыта». Сам старик имел безумный 48-ой уровень, так что его уже почти можно было относить к мифриловому рангу по меркам Гильдии Авантюристов. По силе он лишь немного уступал тому гоблину-шаману, с которым я недавно столкнулся.

Количество очков растет с каждым уровнем, так что чем ты сильнее, тем сложнее становится «качаться». По моим прикидкам, в среднем, нормальный человек, тренируясь целый день, то есть, 10–12 часов в сутки, прибавляет к своим параметрам что-то около одной единицы ОР, Очков Развития. Причем, свободно распоряжаться ей нельзя — она прибавится к той характеристике или навыку, которую вы «качаете». Каждый новый уровень требует одну единицу больше ОР, чем предыдущий, к примеру, повышение интеллекта на следующий уровень, обойдется мне в 60 ОР. Да и навыки, вроде «Рывка» или «Тихого шага» тоже можно развивать. Правда, стоимость роста тоже очень сильно разнится. Например, «Ассистент» качается ужасно медленно, по сравнению со всеми прочими.

Спорт — это хорошо, но кроме тренировок местным жителям нужно еще работать, добывать пропитание, заботиться о бытовых удобствах. Не каждый сельский житель может позволить себе весь день усиленно «качаться». Приходится импровизировать. В этом смысле можно сказать, что Система откладывает свой отпечаток на все, чем люди занимаются в этом мире. Воду всегда приносят вручную, в огромных ведрах, несмотря на наличие лошадей и повозок. Землю обрабатывают тяжелыми, совершенно неподходящими для этого дела, инструментами, а некоторые еще и самостоятельно тянут плуг. Даже детские игры больше напоминают мне соревнования по легкой атлетике.

Арифметическая прогрессия, в которой растут требования к уровням, предполагает, что способности лучше всего развивать равномерно. Уже сейчас мне проще потратить две недели на прокачку силы, чем пять — на интеллект. Но быть среднячком во всем — не самая лучшая затея, поэтому в книгах рекомендуется детям половину свободного времени развивать что-то одно, а остаток сил равномерно распределять между прочими тренировками. Так что Интеллект я качаю во сне, а тело — наяву. Для взрослых баланс чуть сложнее — они развивают еще второй параметр, делая его немного выше остальных, и некоторую часть времени посвящают развитию полезных системных навыков, если у них такие есть.

Нормальный взрослый мужик, лет сорока, имеет одну характеристику, чаще всего силу или ловкость, около 90, вторую — 50, и прочие — в районе 30-и. Что соответствует примерно 10-му уровню в «Системе». Рядовые солдаты — покрепче, где-то 15-го уровня, с главной характеристикой до 130. Опытные авантюристы — еще немного сильнее. Правда, это «немного», по местным меркам, означает вдвое большее количество приложенных усилий. По понятным причинам, большинство жителей деревни — обычные работяги. Лишь некоторые из них — бывшие солдаты. Да и авантюристов — по пальцам одной руки пересчитать можно.

Бранд показал мне таблицу опыта, которую я, в принципе, и сам давно уже составил. Оказалось, что предел развития для человека в Системе был ограничен сотым уровнем, и требовал миллиона очков. Нет, я не шучу, миллион! И если пытаться получить его исключительно мирным путем, то пришлось бы усердно тренироваться, изо дня в день, в течении нескольких тысяч лет! Так что остается лишь один путь — отнять недостающее время у кого-то другого. И это при том, что жадная Система отдает тебе всего один жалкий процент от энергии, накопленной в чужой душе!

За убийство обычного солдата можно получить около сотни ОР, а за монстров — и того меньше. Так что даже Бранд, почти всю свою жизнь проведший в военных походах, едва накопил четверть от этой цифры. Убить десять тысяч солдат — это только на словах звучит просто. На деле же — это численность армии какого-нибудь крупного (по мерком этого мира) города. К тому же, никто из этих солдат будет просто «спать», а в любом отряде есть маги, с которыми тоже не стоит шутить. Каждая стычка — это прекрасная возможность самому лишиться головы! Даже если ты дьявольски силен, и все шансы на твоей стороне, где гарантия что однажды твою голову не отрубит порталом какая-нибудь малявка? Бросок за броском — и однажды кубики обратят на тебя свой змеиный взгляд^[15].

Что же случится потом, после достижения предела в 100 уровней? Поскольку человеческое тело уже не в состоянии вместить больше амальгамы, ему приходится стать чем-то иным, то есть эволюционировать. Сперва — в Нефилима, человекоподобное существо с невероятными, почти мифическими возможностями, а затем в Архонта — могущественного и бессмертного небожителя. Про них сложно что-то сказать наверняка, слишком отрывочны и разрозненны упоминания в местном фольклоре. Как и Ангелы в нашей мифологии, они зачастую представляются посланниками Богов, коих тут огромное множество. Но, по заверениям Бранда, и те и другие вполне реально существуют. Иногда даже являются народу — по каким-то великим праздникам или событиям.

Что же касается могущества Архонтов, если судить по доступным мне текстам, они способны одним ударом уничтожать целые армии. Правда ли это? В конце-концов для этого не требуется даже владеть великой «силой». Если предположить, что кто-нибудь сумел создать что-то вроде ядерного оружия из моего мира, то рассказы о разрушенных в один миг городах перестают звучать как гротескное преувеличение. Да и то, что в мифах они порой называют друг друга «Игроками» тоже заставляет призадуматься. Вполне возможно, для них мы — лишь жалкие статисты, юниты. Не-игровые персонажи, в общем.

Глава 28. Подземелье

Я хотел протестировать возможности недавно полученного материала — сверхпрочной древесины. Следовало бы сделать из нее что-то простое, прежде чем приступать к полномасштабной кукле. И тут я вспомнил про рисунок паучка, который мне принесла одноклассница. Сделать его из обычного дерева — почти нереально, слишком хрупкая получится конструкция. Металлический корпус будет слишком тяжелым, а вот «Биополимер» должен подойти идеально. Правда, до сих пор я делал из него только плоские листы, что-то вроде фанеры, только гладкой и белой, как бумага. Пришлось вырезать детали для паучка из этих заготовок, в стиле картонных поделок из моего мира.

Шести ног для ходьбы будет достаточно, поэтому две передние лапки я оборудовал острыми кинжалами-серпами. Можно будет попробовать достать для них яд, и получится вполне достойное оружие. А что? Сделаю миниатюрные «шприцы», как у настоящего паука. Яда у меня, правда, нет, но идея многообещающая.

На месте брюшка прикреплю мой новый мини-орб, который легко устанавливается и снимается, это самая тяжелая часть робота. А в туловище будут спрятаны руны на «свитке» из золотой фольги и резервуар для отравы. На каждой лапке есть острые шипы-крючки, и по мягкому материалу, вроде дерева или ткани, паучок сможет карабкаться вертикально, и даже свисать головой вниз. К тому же, в любой момент можно использовать магию металла для левитации.

В маленьком орбе у меня теперь тоже есть несколько видеокамер, так что через эту куклу я смогу «видеть». Есть даже одна камера с «рентгеновским зрением». Наверняка пригодится — это ведь скорее робот-шпион, чем боевая марионетка. С предыдущими куклами я такого еще не делал. Этой штукой я смогу управлять через виртуальную реальность, как реальным игровым персонажем! Ну разве не круто?

Последний штрих — руны прочности. И вот мой робот-разведчик готов! Назову его Шираори, по-японски это значит «белый паук». Ну, или попросту, Широ^[16]. Он совсем маленький, около десяти сантиметров, а в сложенном состоянии — и того меньше. Думаю, его даже можно будет спокойно всем показывать. Получится орб-марионетка. А что? Довольно оригинально, мне нравится!

Обычно орб, в отличие от посоха, приходится левитировать, прикреплять к одежде, или попросту держать в руках. Но с таким небольшим запасом маны, летать он сможет, совсем недолго, как обычный квадрокоптер. Полет — вообще очень энергозатратная штука! А вот куклой-паучком можно хоть всю ночь бегать по дому и охотиться на тараканов. Иногда даже простенькие заклинания творить. Надо будет, кстати, попробовать, тоже ничего так развлечение! Если хорошенько замаскировать кристаллы, я вообще смогу носить ее на плече, как игрушку или «питомца».

Я зевнул. Боже, как хочется спать! Засиделся я сегодня за этой куклой. Родители вообще думают, что я давно в постели. Но, блин, руки так и чешутся ее испытать! Ну хоть на пару минуточек поиграть! А потом можно и нормально выспаться. Пожалуй, даже без сновидений. Ладно, почему бы и нет? Немо, подключай меня. VR-игры^[17], я иду!

Воооу! Ну, ничего себе! Это, что, я!? Громадина!

Паучок лежал у меня в ладони, и я вдруг увидел свое собственное тело его «зрением». Какой же я тут огромный! Вернее, огромная. Все забываю, что для всех я — девочка. Не оговориться бы как-то по привычке…

Но вы только посмотрите на это! Я бережно поднес паучка к своему лицу. Какое огромное! Сразу вспоминаются мои первые дни в этом мире, только теперь я еще более крошечный. Ай! С непривычки, потерял равновесие и чуть не упал. Вестибулярный аппарат, что ты творишь?! Нет, так дело не пойдет. Я отключил VR и улегся на жесткую поленницу дров. Стоять очень неудобно, а на полу было бы слишком холодно, да и матрас я сюда так и не приволок — не было нужды.

— Слушай Немо, мне всегда был привычнее вид от третьего лица, ты можешь смоделировать происходящее в трехмерном виде, и показать мне куклу сверху? Ну, помнишь, так же, как ты делала мне игры-догонялки в детстве.

— Подтверждаю. Сканирую окружение. Внимание, некоторое время потребуется на калибровку. Ожидайте…

Картинка исказилась, перед глазами все расплылось. А потом начала медленно восстанавливаться — уже с видом от третьего лица. Теперь это стало еще больше походить на игру, или даже мультфильм. Сперва качество графики оставляло желать лучшего, но постепенно картинка становилась все четче, и уже напоминала обычную игровую анимацию. Перед моим взором стоял, переминая лапками, маленький белый робот-паучок, со светящимся кристаллом на месте брюшка. А под ним мое огромное детское тело! Ха-ха, это что, я? Странно видеть свою «мультяшную» версию. Будто тебя отсканировали и поместили в игру твою 3D модель. Так, побегаем… Как тут вообще бегать? Ой, я уже бегу. Стой, стой, свалимся же!

Управлять движениями без геймпада, одной только «силой мысли» как-то слишком необычно, к этому надо приспособиться. Хи-хи, щекотно! Главное не выпускать «когти» куклы, они довольно острые. Боги, я гуляю по себе самой, как по горе! Да еще и чувствую как эта штука по мне ползет. Как же это дико! А что, если помахать себе рукой? Девочка подо мной подняла свою гулливерскую руку и попыталась помахать себе-паучку. Здорово! Ну и непривычно, конечно, — что-то делать, когда видишь себя со стороны. Где тут лево и где право? С непривычки я зацепил рукой небольшое полено, и оно полетело вниз, чуть не раздавив меня-паука и ушибив меня-ребенка. Ай, больно же, блин! Лежи себе, и не дергайся, гора! Боже, я управляю ребенком, который управляет пауком! Какая-то безумная матрешка получается. Даже думать об этом как-то жутковато.

Я попробовал забраться на упавшее полено. Если с силой вдавливать лапки в древесину, то можно зацепиться шипами, и лезть вверх. Хе-хе, я теперь могу ходить по стенам, как вам такое? Разобравшись с управлением, я попытался слезть с поленницы. Но не удержался и сорвался вниз. Левитация! Фух, в последний момент успел. Расход маны, тупица! Немо, покажи мне пожалуйста наш уровень заряда, и расчетное время до полной разрядки батарей. Ого, неплохо! Немного маны я растратил на недавнее «спасение», но еще осталось на 18 часов автономной работы. Марионетки — это нечто! Если бы я принялся тут летать, хватило бы на 18 минут, наверное. А вообще, падение с такой небольшой высоты ничем бы не навредило прочному паучку, можно было и не паниковать.

Я стою на полу в огромной овальной пещере. За спиной стена из гигантских дров, на которой лежит мое не менее исполинское тело. Впереди высится пылающая крепость — моя любимая печка. Как же странно бродить по знакомым местам, когда все вокруг такое БОЛЬШОЕ. Лазить по рабочему столу, разглядывать инструменты, ставшие внезапно величиною с автомобиль. А что это за стимпанковский завод там впереди? Установка по производству щелочи? Ха-ха-ха! Мое VR-приключение в жанре «инди-фэнтези» начинается! Хочу все здесь облазить! И дома тоже! А уж какие возможности открываются в деревне…

Я пробежался взад-вперед по комнате чтобы оценить свое новое тело. Довольно шустрый паучок, правда мана уходит немного быстрее, когда бегаешь. Поохотиться, что ли?Так, у нас тут где-то тараканы водятся? Моя пещера в основном, безжизненна, от ее естественных обитателей — волков я давно избавился… Есть только одна более-менее «живая» камера, где течет ручей, есть растения и светящиеся грибы. Может там найдется для меня какая-нибудь добыча? А еще, я там недавно сделал что-то вроде бассейна. Приятно расслабиться в теплой ванне после тяжелого дня! Решено! Пойду туда, а то на этих колючих поленьях лежать совсем уж неудобно.

Я ненадолго отключил VR режим, и взял паучка с собой. Вниз по коридору — в нишу с горячим источником. Забрался в воду. Блаженство! Заслужил я отдых за все свои труды или нет? Немо, где мой шлем виртуальной реальности? Во-о-от, теперь это полноценный релакс. Да я и в прошлой своей жизни никогда так не кайфовал!

Белый паучок среди леса трав и светящихся грибов. Я стал очень маленьким и попал в страну чудес? Наверное, если взять машину с радиоуправлением, пару видеокамер и VR-очки, можно добиться подобного эффекта. Только в отличие от машины, паучок может забраться куда угодно — да хоть бы и на потолок!

Необъятное озеро в центре, где сейчас отмокает «наше высочество». Будто огромная статуя неведомого божества. Спи спокойно, моя богиня… Туман стелется по земле, вдалеке слышен шум небольшого водопада, по которому вода из источника течет в озеро. Я неторопливо прогуливаюсь среди травы и камней, завороженно озираясь по сторонам. Иногда попадаются небольшие насекомые, муравьи, жучки, но охотиться за ними уже не интересно, куда приятнее просто понаблюдать. Я тут на вершине пищевой цепочки, король всех насекомых! Аватар местного божества. Никаких врагов, никакого стресса, никакой опасности! Только одно сплошное блаженство. А какой здесь потолок!

Ой. А почему стало темно? Немо, зажги свет в пещере.

— Сделано.

Все равно, блин, темно. Что происходит? Тут тихо и темно. Меня проглотили? Здесь есть животные? Змея? Нет, второй раз я на это не куплюсь! Немо, выход! Я вскочил и осмотрелся. Никого нет. Спрятаться тут особо негде, все на виду. Куда мой паучок запропастился? А потом я вспомнил про «это», и застонал. Небольшая трещина в скале, через которую утекали излишки воды из моего бассейна. Я все интересовался, куда она ведет, и кажется, теперь придется мне это выяснить. Не так я себе это представлял! Немо, «VR», быстро!

Мы что, еще падаем? Катимся? «Левитация!» Паучок завис в воздухе. Но куда лететь? Далеко нас унесло? Немо, расстояние?

— 300 метров.

Вот блин, зазевался! «Свет свечи!». Я повис в воздухе, огляделся. Вокруг одни скалы, уцепиться не за что, а внизу только пропасть и темнота. Глубокая же эта расщелина! Вода бежит вниз. И моя мана утекает тоже быстро! Думай, скорее, думай!

— Немо, мы успеваем вернуться на левитации?

— Ответ отрицательный. Траектория полета неизвестна.

Я посмотрел наверх. Проклятье! Да это настоящий лабиринт! Что же делать? Блин, голова совсем уже не варит! Короче, падаем дальше, потом подберу куклу порталом, главное чтобы мана не кончилась. Отмена левитации! «Световой щит!».

— 350 метров, 400 метров, 450 метров, 500…

Ну все, теперь зовите меня «Алиса». Надеюсь внизу есть матрасы, или хотя бы мягкие грибы…

Паучок ударился обо что-то твердое, ярко вспыхнула кинетическая защита. Еще несколько раз нас кидало из стороны в сторону, пока не выбросило на мелкие камни, где-то на берегу реки. Ну, то есть это был всего лишь ручей, конечно же. Я огляделся по сторонам. Тоже какая-то пещера? Вокруг меня фиолетовая трава, а еще высокие диковинные деревья, сплошь поросшие иссиня черным мхом. Над головой шумит вода, ага, вот она, трещина, через которую я сюда упал. А еще там чья-то огромная зубастая голова! А-а-а! Караул! Это не деревья мохнатые, это лапы! Жесть! Что это вообще? Что-за страус-переросток? Нет, судя по морде, скорее, какой-то ящер. Так, спокойно, он меня еще не заметил. Все никак к своим размерам не привыкну. А может, он просто сам уйдет? Пей себе воду, не отвлекайся, родной!

Он повернулся ко мне. Так, тихо, тихо, хороший мальчик! Меня тут нет, я просто камешек, деревяшка, я не вкусный! Надо лежать и не шевелиться. Побегу — и все, нет меня — разгрызут, как спелый орешек. Ящер наклонил ко мне огромную морду, обнюхал. Вас когда-нибудь обнюхивал тигр? Нет, дракон, тираннозавр! Огромная пасть, полная острых клыков, в которой ты можешь исчезнуть буквально за секунду. И твоя единственная надежда — а может он сам решит, что ты слишком костлявый, невкусный, недостаточно питательный в общем.

Ящер покрутился вокруг меня, обнюхал, пару раз ткнул носом, и дал деру. Ну, слава Богам! Я уже думал попрощаться со «своей» жизнью. Ну, то есть с марионеткой. А заодно и дорогим орбом. Бранд же меня прибьет, если узнает, что я его потерял! И что мне теперь делать? Как вернуться домой? Надо за эти 18 часов как-то выбраться отсюда! Хотя нет, уже за 10 — заряда осталось не так много. Или даже за 8, потому что мне утром в школу… Кошмар! Немо мы хоть знаем координаты?

— Подтверждаю.

Давай, скорее открывай портал.

— Простите, мастер. Кажется, снова сработала система безопасности заклинания.

Что? Опять? Это из-за того, что мы слишком глубоко под землей? Дурацкие ограничения! Придется теперь неделями «докапываться» до этой пещеры, рыть норы, как в Майнкрафте или Террарии, а потом искать свой орб где-то внутри лабиринта ходов. Обратный портал, со стороны паучка тоже открываться не хочет. Куда ни кинь — всюду клин!

Куклу здорово потрепало при падении, одну ногу оторвало совсем, ну ничего, у нее их шесть штук. Но во время ходьбы точек опоры не хватает, так что я теперь немного прихрамываю. Ладно, нужно осмотреться, поискать выход. Хотя какой тут может быть выход — на глубине в полкилометра? Надо хотя бы найти место, где можно спрятаться надолго. Ищем нору! И ориентиры. Объявляю начало спасательной операции!

Да, я теперь паук! И что с того?!

* * *

В пещере было достаточно светло. С потолка свисали какие-то светящиеся кристаллы, а еще кругом росли те самые флуоресцентные грибы, которые так удивили меня наверху. Видимо, их споры с воздухом попали туда именно отсюда. Света они дают немного, но достаточно, чтобы спокойно ориентироваться. Мы с Немо понемногу стали осваиваться и составлять карту этого места. По всей видимости, это большая сеть пещер, может даже настоящее подземелье. Временами, нам приходилось прятаться от пробегающих мимо крупных существ. Чаще всего это были высокие двуногие ящеры, но встречались еще большие крысы и разные насекомые-переростки. Кажется, с вершины пищевой цепочки я провалился в самый низ…

То и дело приходилось искать укрытие среди грибов и листвы. Ящерам кукла была не интересна, если только она не двигалась. А вот от крыс я предпочел всерьез прятаться. Они такой находкой обязательно заинтересуются. Не выйдет у меня просто оставить своего паучка, свою «Широ», где-нибудь под кустом в траве. Найдут, утащат, и утащат далеко. Отыскать бы какую-то нору, на узнаваемом месте, да спрятаться там, заблокировав вход.

Я заметил неподалеку подходящую норку, но она была уже занята. Страшнючая змея! Красивая, гадина, вся в узорах, будто бабушкин ковер, и огромная, как самосвал. По моим меркам, конечно же. Может, для кого-то она и «просто змея», но для меня — настоящий Бармаглот! И как прикажете такую громадину выселять? Предъявить ей счета за свет и газ? Я махнул лапкой и отправился искать другое жилье. Второй вариант был не лучше. Крысы. Много крыс. Очень много крыс! Брр! Ну уж нет — поищем еще! Но через полчаса бесплодных скитаний, мне все же пришлось, скрепя сердце, вернуться к змее. Лучше сосредоточусь на одном сильном противнике, чем на такой большой своре мелких.

Свернувшись кольцами, она отдыхала возле норы. Я подкрался сзади — в ближнем бою мне с ней будет сложно, так что придется тратить ману. Понемножку. У меня ее осталось сущие мелочи, 120 единиц. Эх, была-не-была… Огненная стрела! Змея зашипела, в боку у нее образовалась серьезная рана, но помирать от этого она явно не собиралась. Ты бронированная, что ли? Огненная стрела! Я целился в голову, но змея уже заметила меня, и уклонилась. Теперь так просто мне в нее не попасть. 110 маны. Я отправил еще две стрелы целясь в туловище, которым она так быстро вертеть не может. Будем брать тебя на измор.

Змея бросилась вперед, я почти увидел огромную распахнутую пасть, и клыки-копья, сочащиеся ядом. Изо всех сил прыгнул вверх, Огненная стрела! Теперь большая рана была уже возле самой головы, но подлая тварь не собиралась сдаваться. Живучая, гадина, небось будет извиваться, даже если ей голову отрезать. Ну, значит так и поступим! Я запрыгнул ей прямо на спину, и принялся рубить ее своими передними серпами. Голову с плеч! Змея, вертелась и извивалась, скручивалась кольцами, но я вцепился своими «когтями» в ее чешую, и методично отделял голову от «шеи». Хотя, у нее же все тело — шея! Вокруг меня стали быстро наворачиваться кольца ее огромного туловища. Ну же, давай, сдыхай скорее, скотина! Послышался хруст и скрип. Материал у куклы прочный, а вот соединения слабые. Это недочет. Надо будет переделать крепления. Или попробовать какой-то клей… Но не время отвлекаться!

После нескольких секунд борьбы, тело змеи наконец затихло. Победа! Я выбрался из своей ловушки, и осмотрел трофейную «тушку». Славьте меня, победителя ужасной гидры! Ты вроде ядовитая была? Ну-ка, где там твой яд? В этом жестоком мире такое оружие мне точно не помешает! Я сделал несколько уколов чуть пониже змеиной пасти, и скоро нашел место, откуда вытекала не кровь, а желтоватые капельки яда. Так-с, заполним наш «шприц»! Интересно, тут вообще есть магия яда? Было бы удобно!

Вскоре обнаружилась новая проблема. «Я» — не пролезаю в нору. Пришлось отделить орб от тела паука, и левитировать его внутрь гнезда. Там были яйца. И очень много. Да у нее тут кладка… Всех магией перебить — у меня маны не хватит. Паук со своими серпами в проход не протиснется, а что будет с орбом, если его оставить тут, в змеином кубле, даже не знаю. Может, расползутся и оставят, а может и уволокут невесть куда, проглотят…

Ладно, это будет запасной вариант. А пока попробуем потихоньку вырезать крыс. Ну, как, «крыс» — они вообще-то ненамного больше меня. Наверное, это все же мыши, но называть их так у меня язык не поворачивается. Маны осталось немного, но теперь у нас есть яд, да и в ближнем бою все не так уж плохо, для местных крыс мои крохотные передние лапки — словно топоры.

Первую жертву я выследил неподалеку от змеиной норы. Наверняка моя гадюка ими тут питалась. А вот детишкам без мамы теперь придется туго. Простите меня, мелкие змеючата! Я напал на крысу из засады, и ловко вколол ей дозу яда. Та начала судорожно метаться из стороны в сторону, но вскоре движения ее стали вялыми, и она упала на землю, подергивая лапками. Начало положено.

В течение получаса я убил еще пять крыс, периодически набирая новую дозу яда из змеиных «запасов», и по возможности ускоряя процесс своими боевыми косами. Наконец, я приноровился к управлению, стал увереннее, и решил подобраться ближе к их логову. Но что-то пошло не так. То ли крысы обнаружили меня, то ли заметили, что их родичи стали куда-то пропадать. А может, я попал под раздачу совершенно случайно.

На меня надвигалась армия… Настоящая крысиная армия, я не шучу! Тут их сразу несколько десятков. Я же столько не потяну, помилуйте! Спрятаться в норе? Найдут, догонят, еще и детишек змеиных перебьют. Я и так их без мамы оставил! Хотя, да что это со мной, кому какое дело до мелких змеенышей? Видно, я уже сонный и начинаю слишком сильно входить в роль. В любом случае, бежим!

Но в этот момент путь к отступлению перекрыло еще несколько крыс. Меня окружили? Огненная стрела! Я судорожно отбивался от приближающихся врагов. Мана таяла на глазах. Яд закончился. Мне удалось уничтожить косами еще несколько тварей, но к этому времени я был уже полностью окружен. Куда они меня теперь утащат, и где потом орб искать? Эх, прости меня, моя «богиня»! Ой, ну реально, вхожу в роль уже. Так ладно, проснись, включи мозги! «Концентрация»!

Время замедлилось. В глазах просветлело. Да что это со мной? Водка вместо воды в моем бассейне, так что ли? Или грибы эти действительно галлюциногенные… Вот что мне мешало магией земли сделать собственную нору? Или поджечь какой-нибудь куст, и пополнить свои запасы маны? Позорище! Что делать-то теперь, «гений»?

Меня скрутили. Крысы яростно вцепились во все детали куклы, пытаясь ее разорвать. Материал прочный, но вот соединения скоро не выдержат. Сейчас разберут меня по запчастям. Портал домой я открыть не могу. Но может, удастся открыть его в пределах пещеры? А смысл? Нет, что-то не сходится. Если здесь есть такие подземелья, то люди должны иметь возможность в них как-то попадать. Как бы я исправил этот баг, будь я Админом? К примеру, они могут взять с собой переносной портал, или построить его прямо на месте… Точно, мне просто нужен надежный физический якорь — артефакт, а не заклинание!

Крошечный светящийся кристалл отделился от тела куклы-паука и взлетел. Из-под земли с грохотом вынырнуло несколько каменных плит, они раздробились на части и снова сложились вместе, образуя огромную арку. Поверхность камня заискрилась от вложенной в него маны.

Ловите, твари, «ульту» на прощание! Это вам за Щелкунчика!

Deus ex machina^[18]! Призыв богини пауков!

Над полем боя открылся чудовищных размеров портал. Оттуда вышла босоногая «богиня» в мокрой одежде и с раскрасневшимся лицом. Земля вздрогнула под ее шагами. А потом мышиной «армии» резко стало плохо.

Девочка осторожно собрала в ладошку разбросанные детали куклы.

Спи спокойно, моя Широчка…

Глава 29. Ариэль

Прошло чуть больше месяца. Изготовление супер-марионетки оказалось непростой задачей. К тому же, мне постоянно не хватало ресурсов. Железо, медь, кожа, химикаты для обработки дерева, одежда — все это стоит денег. Я уже не говорю о «нервной системе» куклы, которая целиком должна состоять из чистого золота. А ведь кукла совсем не игрушечная, в полный рост! «Нужно больше золота, милорд»! Очень обидно — обладать огромным богатством, но не иметь возможности им воспользоваться! Конечно, я забрал у Бранда все золото, которое мне причиталось, сославшись на свое новое увлечение — клуб марионеток. Но и этого будет недостаточно. Решение пришло с неожиданной стороны — из «подземелья» Широ.

Я всего лишь зашел к местному травнику, чтобы поинтересоваться ядами и их применением в этом мире. И тут оказалось, что это настоящая золотая жила! Змеиный яд (в сухом виде) почти в 20 раз дороже золота! Он используется и в качестве «смазки» для стрел, и для изготовления противоядий, а также некоторых лекарств, за что его очень ценят авантюристы. В тот же вечер в подземелье отправилась тяжелая артиллерия в виде моего беспилотника и управляемого им паучка-Широ. Только на этот раз вся местная живность «пряталась под кустом» уже от них самих. Что, уже не такие крутые, да?!

Оказалось, что это обширная сеть пещер, хитросплетения которой мы тут же принялись тщательно исследовать. Сильные враги там почти не встречались, но я исследовал лишь крошечную часть этого места, ведь меня интересовал исключительно наглый грабеж. Своим порталом, будто ковшом экскаватора, я загребал целые куски дерна со всей живностью, и перебрасывал к себе в пещеру, в специальную камеру. Опыта в разведении змей у меня немного, так что пришлось переносить их вместе с родной средой обитания.

Собирал я не только змей — светящиеся грибы и кристаллы для освещения пещеры, красивые минералы и вообще, все интересное. Обидно было отдавать такую красоту ползучим гадам, поэтому самые интересные находки я переносил в свою «комнату отдыха», создавая там собственную оранжерею. Так что теперь мой бассейн весь обложен флуоресцентными камнями и необычными кристаллами.

Пока удалось найти чуть больше двадцати змей, но я все еще продолжаю поиски. «Доить» их можно примерно раз в неделю. Сейчас я оглушаю их электричеством и делаю все дистанционно, с помощью Широ и руки-манипулятора, но потом этим будет заниматься новая марионетка, которую мы с Немо делаем. Ей змеиные укусы вообще не страшны. У нас есть также специальный инкубатор для яиц и маленьких змеек, но вырастут они не скоро. Гнездо мышей, которое принесло мне столько бед, я перенес в террариум целиком. Поделом! Зерно я уже купил, так что жизнь теперь у них начнется сытая, но очень опасная. Так была решена проблема с кормом.

Змеи устроились неплохо, у них в камере тепло, светло, есть вода, еда и есть где прятаться. Настоящий питомник! Одна беда — время от времени с них за это взимают «квартплату» в виде драгоценного яда. Полость надежно отгорожена двойным шлюзом каменных дверей, и выбраться в основную пещеру они никак не смогут, а отверстия для воздуха и воды закрыты мелкой железной сеткой. Не хочу чтобы какая-то из тварей пробралась в жилые помещения. К мышам это тоже относится, они — те еще землекопы.

Дремучее темное логово, в котором когда-то жили волки, разительно преобразилось. Теперь — это многоуровневый подземный бункер, тщательно замаскированный снаружи и уютно обустроенный внутри. Хорошее освещение и вентиляция, широкие коридоры, удобные ступеньки и конечно же, просторные залы, в которых хранится все необходимое. Стены и пол выложены камнем, благо, с магией земли этот материал стал для меня весьма доступным и удобным.

Верхний этаж — это котельная. Как можно ближе к поверхности и вентиляции, а иначе мощная печка быстро превратит мой уютный бункер в филиал ада. Чуть ниже по ступеням — моя лаборатория. Тут собраны все ресурсы, инструменты, тут урчит химлаборатория, токарные станки, и прочие полезные железки. Всем этим заправляет Немо своей «железной рукой». Ее манипулятор здорово облегчил мне жизнь — теперь нет никакой нужды каждый день мотаться в пещеру, хотя работа там кипит круглосуточно. Печкой и прочими мелкими поручениями занимается парочка безголовых «буратин» — примитивных кукол, собранных буквально из гвоздей да палок. Выглядят они жутковато, но зато экономят кучу времени и энергии.

Дальше по коридору находится моя любимая комната отдыха — бассейн с теплой водой и небольшой сад из светящихся грибов, камней и некоторых декоративных растений, собранных в подземелье. Чуть в стороне от сауны — вход в серпентарий, наглухо отгороженный от прочих помещений. Остальные залы пока пустуют, кроме разве что, склада провизии.

* * *

Наконец-то, я дождался! В деревню снова пришел гном, и я тихонько сплавил ему пузырек со змеиным ядом. Красота! Теперь у меня есть стабильный, проверенный источник дохода, приносящий почти два золотых в месяц! Школьный клуб тоже кое-что приносит, но сейчас это уже мелочи. А еще, теперь мне должно хватить материалов, чтобы закончить марионетку. Больше не придется хитрить, юлить и искать изощренные способы совершать самые простые действия. Например, торговать.

Каркас куклы сделан из моего суперпрочного «Биополимера» и самой лучшей стали, которую я только сумел найти у кузнеца. У каждого материала свои преимущества, и вместе они друг друга дополняют. Шарниры, к примеру, целиком сделаны из стали — у нее трение гораздо ниже. Возможно, в будущем я найду более прочный фэнтези-металл, вроде мифрила или адамантита, но пока он мне не попадался. Кое-какие образцы есть у ювелира, но стоят они заоблачно дорого. Хорошо бы добыть титан, но для меня это пока слишком сложно.

Графен и углеродные трубки — нет, все это тоже из области фантастики. Но есть очень простая и доступная замена — стекловолокно! Хорошее сырье можно купить у местного ремесленника, да и процесс изготовления не такой уж сложный. А ведь стеклоткань не уступает по прочности тому же кевлару! Всего-то нужен хороший «экструдер» — что-то вроде сита с очень тонкими отверстиями. Через них выдавливаются нити из жидкого стекла, которые потом охлаждаются и наматываются на катушку. Ткацкий станок — тоже не ахти какая сложная вундервафля, у нас в поселке таких не меньше десятка. К тому же, стекловолокном можно армировать Биополимер, так что теперь это настоящий композитный материал.

Хоть я и называю каркас куклы скелетом, но по форме он скорее напоминает очень худощавую скульптуру. Что-то наподобие тела главной героини всем известного «Боевого ангела». Поверх всей этой красоты — кожа, армированная стекловолокном, а между ними — мягкая пуховая набивка, чтобы на ощупь кукла не казалась совсем уж «деревянной». Кожу пришлось покрасить в матовый черный цвет, чтобы магии иллюзий не мешали лишние блики, так что кукла получилась, можно сказать, негритянкой. Конечно же, лицо ей будет заменять магия иллюзий, ну а все остальное можно скрыть под одеждой.

Подделать внешность человека непросто. Некоторые детали, вроде отражений и теней — вообще невозможно воспроизвести абсолютно точно, так что Немо приходится использовать разные трюки и фейки. Ну, что ж, поживем — увидим! Если лицо выйдет слишком искусственным, придется ей все-таки носить маску. На самый крайний случай, у нас есть и полная версия иллюзии для всего тела. Но показывать ее я никому решительно не собираюсь! Все же, я делаю куклу более-менее похожей на себя-взрослую. Впрочем, можно любой внешний вид задать при желании. Выйдет очень неплохой шпион. Что? Кибер-гейша-ассасин? Не понимаю, о чем вы!

Была у меня шальная мысль — попробовать сидеть внутри куклы, на манер Железного Человека. Но я ее быстро отбросил. Места там совсем мало, у марионетки фигура юной девушки, почти подростка, и к тому же, я сейчас довольно быстро расту. Не буду же я каждые полгода новую куклу делать! Да и неудобно это, если честно. Марионетка — это не экзоскелет. Связь через орб — очень надежная, а сидеть внутри боевой машины самолично, рисковать жизнью, страдать от немыслимых перегрузок — зачем мне это? Ведь можно управлять ей, лежа на диване в надежном бункере. Ах да, ради драматизма! Уверен, что настоящий Тони Старк наплевал бы на мнение своих сценаристов и гораздо чаще выбирал второй вариант. А ведь изначально Железный Человек был смертельно болен и зависим от своего костюма… Это потом акцент сместился на «гений, миллиардер, филантроп, Марти Стью»^[19].

Волосы куклы пришлось тоже сделать из стекловолокна. Иллюзия — это хорошо, но вдруг кто-то решит их потрогать? Да и вообще, лысая кукла выглядит жутко. С прической она сразу становится на порядок реалистичнее. У куклы короткая озорная стрижка — под «каре» и слегка ассиметричная. Мальчишки с ума посходят! Мужская версия стрижки у меня тоже есть, но сейчас этот скальп пылится на полке в лаборатории. Нет, я бы с удовольствием побегал в мужском теле, но вряд ли кто-то позволит неизвестному взрослому мужику вот так запросто общаться с маленькой Киарой. Но я не оставляю надежд попутешествовать где-нибудь еще, поэтому делаю фигуру куклы универсальной, чтобы ее можно было принять и за парня, и за девушку. Отсюда и ее юный возраст. У подростков разница в комплекции минимальная. К тому же, я сейчас очень сильно ограничен в ресурсах.

Голос и слух куклы — обычные динамики и микрофон. Тоже ничего запредельно сложного. Тонкая металлическая пластина с катушкой и магнит. Немо будет синтезировать голос и передавать мне обратный сигнал с микрофона. Эксперименты с громкостью звука внезапно принесли мне «Ударную волну» и Магию воздуха. Уж не знаю, какое именно условие ставила перед нами Система, но я его, кажется, выполнил. Воодушевленный таким успехом я попытался сделать водяной резак с помощью гидравлической системы поршней и вскоре получил достижение «Водолей» и Магию воды.

И последние штрихи — одежда. Крутой брони я еще не раздобыл, так что придется ей довольствоваться простым будничным нарядом, купленным по частям у разных торговцев. Такое у нас носят начинающие авантюристы. Не сельское платье, а вполне приличный женский костюм, из плотных брюк и короткой кожаной куртки. Защита — так себе, но для куклы это почти не важно. В качестве оружия — длинный изогнутый клинок, около 80 сантиметров, с небольшим утолщением в середине. Колюще-рубящее оружие. Кажется, называется «ксифос», в моем прежнем мире оно было популярно у древних греков. Материалы — сталь и биополимер. Фанерный меч! Пока не знаю, как он себя поведет в бою, надо будет попробовать.

Внутри левого предплечья куклы спрятан «сюрприз». Кисть легко отсоединяется и ее можно вытянуть вперед, будто телескопический зонтик или удочку. А внутри… цепная пила для распиловки древесины! Вместе с ней выдвигается дополнительный шарнир, и получается что-то вроде «второго локтя». Эту замечательную идею я позаимствовал у одного третьеклассника, создателя великого и ужасного Богомола, которого побаивается даже моя Алита. Шутки шутками, но из всех вариантов, как дать кукле возможность пилить деревья, этот показался мне самым удобным. Рука-бензопила! Уже представляю шок врагов, если когда-нибудь придется пользоваться ей в бою.

Забавный казус вышел с моей квалификацией сапожника. Почему-то все заготовки, которые я делал для куклы, определялись «Оценкой» как «деталь обуви». Честное слово, я надеюсь, когда все будет готово, она все же одумается и не будет считать, что моя кукла — это просто «очень длинные ботфорты».

Наконец, все подключено, все работает, все нужные детали зачарованы. Осталось только установить «процессор». А заодно и основной орган зрения. Система зеркал и водяных линз, управляемых магией, проецирует «картинку» прямо на камеры орба. Понимаю, решение не идеальное, но ничего лучше я пока не могу сделать. Качество плохонькое, как у старых телефонов, так что придется дополнительно обрабатывать картинку, но это не беда. Как всегда, компенсируем недостатки техники своим цифровым превосходством.

Орб плавно влетел внутрь черепа через крышку в затылке, и она с тихим щелчком захлопнулась. Несколько искр от нашего голографического проектора промелькнуло на лице, руках, волосах, и она окончательно преобразилась. Глаза ожили, кукла выпрямилась, грудная клетка начала двигаться, совершая дыхательные движения. Безжизненная марионетка превратилась во вполне реалистичную молодую брюнетку. Девушка рассматривала руки, разминала ноги, шею, будто привыкая к новому телу. Я поспешил надеть свои розовые очки.

И чуть было не рот разинул от удивления. Ну, ничего себе! Как будто смотришь дорогую рекламу какой-нибудь сложной электроники. Все загорается и гаснет, сверкает и искрится. По едва заметным силуэтам золотых дорожек бегают сотни светлячков нервных импульсов. Это же импульсы энергии, бегущие внутри куклы! Чем-то даже похоже на живое существо. Правда человек через мои очки выглядит совершенно иначе, конечно же.

— Все системы работают стабильно, мастер! — отчиталась Немо.

— Внимание, вы создали артефакт эпического класса, желаете задать имя?

О, а вот и системное сообщение подоспело!

— Желаю. «Ариэль»^[20]. Так, стоп, что? Эпический класс, серьезно? А это не перебор? Насколько я знаю, это третий подкласс после обычного и редкого. Выше только легендарный, мифический и божественный. Я сделал «фиолетовую шмотку»?

— Внимание. Получено достижение «Грандмастер». Вы создали уникальный шедевр своего мира, превосходящий творения всех прочих мастеров. Доступна способность «Мистерия грандмастера». Вы можете полностью менять показания навыка «Оценка», примененного к вашим творениям эпического класса и выше. Никто не узнает ваших секретов.

Ха-ха-ха! Кажется, я только что создал лучшую в мире «туфельку».

Что за читерская способность!? Нет, по идее, она наверное создана для того, чтобы всякие там «великие мастера» могли сохранить свои секреты от жадных до власти богачей и правителей. Что-то наподобии авторского права на изобретение. Но мне кажется, что вот это уже немного слишком:

Имя: Ариэль. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 16. Возраст: 16.

Специальность: Маг-мечник.

ТЕЛ — 64. Здоровье — 640.

ИНТ — 121. Мана — 1210.

СИЛ — 91. Насыщение — 910.

ВОЛ — 55. Внимание — 550.

ЛВК — 155. Выносливость — 1550.

Свободных очков развития — 0.

Надеюсь, меня не забанят за злоупотребление полномочиями Грандмастера? Хотелось бы верить. Но теперь у меня есть марионетка, неотличимая от человека настолько, что самому страшно. Даже «Оценка» теперь показывает, что она человек! Мощно! Может, админы просто не подразумевали, что кто-то решит его ТАК использовать. Никто же в здравом уме не станет на рукавицах писать, что это сапоги, а на сапогах, что они — человек… Хотя кто их знает, этих безумных ученых? Или, подразумевалось, что так можно создать все, что угодно, например, новую расу? Хм-м-м… Даже не представляю, какими знаниями надо для этого обладать. Генная инженерия? Я уже молчу про потоки энергии внутри тел живых существ, в которых я сейчас вообще ничего не смыслю. Это технологии совершенно иного уровня!

Что касается скрытности… Пожалуй, хороший целитель сможет понять, что перед ним не человек. Но только вблизи. Надо будет держаться подальше от нашего храмовника. Чувство металла и воды тоже можно обмануть, для этого достаточно использовать защитные руны. Точно так же обычно предохраняют от чужой ворожбы качественные доспехи. Пока металл находится под контролем одного мага (или артефакта), никто другой не имеет к нему доступа, и ощущает его очень смутно. Тоже самое можно сказать и про чувство маны.

Конечно, управлять марионеткой сможет не только Немо. Я же управлял паучком! И благодаря его «нервной системе», мне не приходилось думать о чем-то вроде: «а сейчас я подниму вторую, четвертую и седьмую ногу, и перенесу их на сантиметр вперед». Я просто хотел двигаться — и двигался, хотел прыгать — и прыгал. Это как езда на велосипеде. После некоторой тренировки тело само знает, что делать. То же и с управлением моими марионетками. Словно оказаться в чужом, хорошо тренированном теле, со множеством рефлексов. Все благодаря тому, что Немо может считывать сигналы моего мозга и передавать мне данные от куклы.

Я уселся поудобнее, и подключился к управлению куклой. Так, стоп, Немо, а почему все такое мультяшное?

— Вы же сами просили меня улучшить изображения с камер, мастер!

Ох, ну да. У Ариэль слишком плохое зрение. Всего две камеры. Даже в теле Широ картинка была реалистичнее. Но это уже больше смахивает на аниме, чем на игру! Ничего не поделаешь, придется привыкать! Но как же хитро ты выкрутилась! Дай угадаю, ты взяла за основу мультфильмы?

— Да мастер. Надеюсь, вам понравилось!

Ну да, такую картинку гораздо легче обрабатывать. И нагрузка минимальная и глаза не напрягает. Но, оказывается моя Ариэль живет в анимешном мире! Мне уже интересно посмотреть, как будут выглядеть в этом режиме Бранд и прочие знакомые из поселка. Ой, а как выгляжу я? Ха-ха-ха! Я теперь — миленькая лоли-тян в очечках! Но что это за взрыв макаронной фабрики у меня на голове? Немо! Ты серьезно? Ладно, уела, сегодня же приведу прическу в порядок! Ну, я же пацанка, мне плевать на такие мелочи.

Так-с, попробуем побегать. Я рванул вперед, и чуть не врезался… нет, не в стену, в потолок! Эй, не так быстро, девочка! Нет, это тело слишком мощное! И легкое! По сравнению с моей детской оболочкой — просто небо и земля. Такое впечатление, что пересел со старого «Жигули» на «Феррари». Даже нет, на «Теслу» — тут ведь есть автопилот! Немного освоившись и привыкнув к собственной силе, смещенному центру тяжести и чрезвычайной легкости движений, я попробовал еще кое-что.

Раз, два, три — сальто! И — не рассчитав силы, я впечатался лицом прямо в пол. Ну, не страшно, боли-то я не чувствую. Вообще ничего не чувствую, если честно. И это немного напрягает. Нужно хотя бы с чувством равновесия что-то сделать. Когда одно тело лежит, а другое стоит, бегает, прыгает — мозгу начинает казаться, что пора срочно опустошить желудок.

С пятой попытки сальто у меня удалось. Ну, более-менее. Еще я «умел» делать всякие сложные движения. Удар с разворота, удар-волчок в воздухе, финты и уклоны, серии движений для меча. Ф-фух! Теперь я знаю кунг-фу! Странно запускать приемы не кнопками, а просто воображая, будто сам это делаешь. Но постепенно я освоился. Жить можно. Мув-сет мы с Немо так долго подбирали и настраивали, так что я знаю все движения, как свои пять пальцев. Осталось к нему привыкнуть, потому что ощущения такие, словно этих самых пальцев вдруг стало не меньше дюжины.

Так, надо бы проверить и силу! Я взял охапку дров, сколько смог обхватить руками. Легкотня! Только центр тяжести сильно меняется. Ладно, а что насчет ладоней? У магии металла есть некоторые ограничения и боялся, что руки будут недостаточно цепкими. Поэтому к пальцам тянется сложная система сухожилий и подвижных блоков, для усиления хватки. Оружие должно лежать в руке очень крепко, иначе его выбьют! Взял толстую ветку-рогатину, сжал изо всех сил за разветвление. Дерево затрещало и хрустнуло, будто под прессом, остался даже заметный отпечаток пальцев. С этой дамочкой лучше не меняться силой рукопожатия! Но мне стоит поберечь новенькую кожу рук.

И вообще, эту силушку богатырскую надо бы немного прикрутить, особенно в повседневной жизни. А то, одной только переломанной посудой дело не ограничится. Я будто сдуру в тело Супермена попал. Вернее, Супергерл. И совершенно не умею им пользоваться. Так, где мои лазеры из глаз? А, блин, я же их не сделал. Ничего, с магией света это, в общем-то, плевое дело!

— Немо, новое задание, дай мне виртуального партнера для спарринга, я хочу потренироваться. Возьми за основу нашу обычную симуляцию боя.

Передо мной появилась голограмма темноволосой девушки, точная копия Ариэль. Только, понятное дело, в анимешном стиле. А что, она довольно миленькая! Приятно любоваться творением собственных рук! Нет, конечно, всех недочетов заранее не предугадать, и мне уже хочется внести кое-какие правки, но для первой попытки — очень даже неплохо!

Полный набор движений куклы тоже давно собран. Перепробовав разные варианты, мы решили, что усложним систему управления, и создадим гибкую память, в которую можно будет загружать и удалять разные движения. Ей ведь нужно уметь не только драться! Понадобится и обыденные навыки, вроде готовки, рубки дров и прочих мелочей. Иначе куклу придется переделывать много раз.

Усилия по настройке кукольных боев окупились сторицей — тысячи сыгранных партий, реальных и виртуальных, дали нам достаточно данных для обучения мощных нейросетей. Затем, сталкивая между собой множество таких сетей, мы заставили их развиваться, обучаться на собственных ошибках, становясь, практически «гроссмейстерами» кукольных боев. Так что даже я, заядлый геймер и создатель игры, больше не мог их обыграть. А затем мы усложнили правила. Взяли тело Ариэль в качестве основы и все образцы боевых движений, которые Немо сумела откопать в моей памяти. Да здравствуют фильмы про кунг-фу!

Несчастный кристалл элтелиона, полученный от шамана и служащий нам «процессорным блоком» работал без передышки почти целый месяц, а итогом этих усилий стал набор нейросетей-гроссмейстеров, каждая со своим уникальным стилем боя. Именно этот «совет мастеров» и должен будет управлять движениями куклы в бою. В теории. Если честно, я и сам не знаю на что они на самом деле способны. Выглядят их битвы зрелищно, конечно, но… мое мнение тут не слишком много стоит. Все же, дрались они только между собой, и непонятно, чего их навыки будут стоить в реальном сражении. Вполне возможно, что — почти ничего. Или наоборот, они фору дадут лучшим бойцам этого мира. Я бы сейчас многое отдал за встречу с нормальным инструктором. Надо будет хотя бы с местными солдатами хороший спарринг устроить.

Но, конечно, эта кукла не всесильна, как и магия металла управляющая ею. Иначе я бы давно уже сделал с ее помощью автомат Калашникова и позабыл про все беды на свете. Но увы, такая игрушка будет скорее плеваться пулями, чем стрелять. Взять, да и левитировать целую тонну — тоже не выйдет. Так что возможности Ариэль далеко не безграничны.

Тем не менее, она гораздо быстрее и сильнее меня. А главное — ее Сила и Ловкость будут расти пропорционально моему Интеллекту и Воле. Теперь у меня будет надежный защитник и «танк». А еще — дровосек! Я не удержался от искушения и вышел на воздух, чтобы спилить несколько деревьев. Странно видеть, как у твоей руки вместо кисти — «бензопила», а на конце этой штуковины болтается твоя ладонь, которой ты, плюс ко всему, можешь шевелить. Как-то это… крипово. Немо, отныне дрова пилить будешь ты. А еще я могу запросто взять, и унести целый ствол дерева. Чувствую себя былинным богатырем! Сломалось оружие? Не беда! Вырви из земли какое-нибудь деревце, и размахивай им, как дубиной!

Кукла оказалась потрясающе экономичной. Раньше-то мне, страшно подумать, приходилось левитировать все эти бревна магией! А если бы мне сейчас снова пришлось разбираться с волками, то я потратил бы на бой всего пару десятков единиц маны. В последний раз я использовал двести, и считал это хорошим результатом. А огненные шары потребовали бы ужасающие две-три тысячи! И правда, в мире магии нужно думать головой, а не кошельком размахивать. В дуэли двух магов скорее выиграет тот, кто тратит свою энергию разумно!

Но вот как раз с огненными шарами и прочей мощной магией у Ариэль есть серьезные проблемы. Да, я могу колдовать с помощью орба, который спрятан в черепе куклы, управлять металлом или землей в радиусе нескольких метров и прочие мелочи. А вот огонь, порталы и все остальное… Люди здесь колдуют руками, а не головой. И лазерами из глаз обычно не стреляют.

Да, внутри ладоней Ариэль есть специальное устройство для создания рун, и к нему тянутся золотые провода, передающие ману. Но им попросту не хватает мощности! После недавнего повышения уровня Воли мое тело способно выдавать сумасшедшие 70 мегаватт энергии. И, понятное дело, нескольких жалких золотых монет, что пошли на создание куклы, недостаточно, чтобы выдержать такую сумасшедшую нагрузку. Я установил в руках несколько накопителей, но это полумера. Ничего, надеюсь, со временем, мы разрешим и эту проблему.

Ну что же! Думаю, я уже достаточно приспособился. Подраться бы еще по-нормальному! Так, где мои гоблины? Я вернулся в пещеру с добычей и стал осматривать окрестности в поисках врагов. Заглянул в старый лагерь, где впервые сражался. Пусто. Поискал с высоты — тоже никого. Ладно, не буду попусту транжирить ману. Я зевнул, и обратился к своей бессменной помощнице.

— Немо, дров у нас совсем мало осталось. Ариэль пора отрабатывать расходы на свое создание. Проследи. И пополни запасы маны до максимума. А я пока пойду спать.

Вывеска. «Марионетки от Юлы. Вы спите — они работают!» Все, больше никакого рабского труда. Она может ровно все то же, что и я. А многое — даже лучше. Где мой паланкин? Немо, музыка, яства, зрелища! Изволю отдыхать. Желательно — всю дальнейшую жизнь!

Счастливый и уставший, я телепортировался домой. Эх, надо будет завтра привести Ариэль в деревню, вот будет веселуха! — сквозь сон подумал я.

Глава 30. Тест драйв

Как же приятно снова почувствовать себя взрослым! Пусть даже в чужом теле. Едва закончились занятия, и можно было привычно расслабиться в клубе марионеток, я «переместился» в тело Ариэль, и отправился из пещеры прямиком в Теалос. Пешком, конечно же, никаких порталов! Будет странно, если девица вдруг свалится всем нам на голову из ниоткуда. Вот потому я и устроил небольшой марш-бросок по лесу к ближайшей дороге. Заодно проверим, насколько быстро это тело может бегать. На основании вчерашних тестов, Немо уже откалибровала наше общее чувство равновесия, так что, надеюсь, на этот раз мне не грозит разбить ей нос на первой же кочке.

Изображение, которое я вижу через ее глаза, с прошлого раза тоже стало чуть получше. Даже у «лишенного фантазии ассистента», с которым я порой сравниваю Немо, иногда получается удивить своего заказчика. Мою расплывчатую просьбу упростить картинку, она восприняла буквально и, выудив из моей памяти огромный пласт просмотренных аниме-сериалов, обучила нейросеть по скудным данным с наших примитивных камер рисовать мультяшную геометрию. Ну что ж, на моей родине программисты и не таким балуются. Довольно остроумно с ее стороны, на самом деле. Мы выбросили из обучающей выборки мультики с совсем уж никудышной рисовкой, и вуаля! Мне даже понравился результат. Как будто и правда попал в виртуальную реальность с полным погружением. Хоть бери и беги на речку — ловить свою Паймон^[21]!

Бегать по мультяшному лесу мне понравилось. Да и скорость бешенная — так и тянет руки за спину спрятать. Мне нужно время, чтобы обвыкнуться с управлением новым телом, прочувствовать, какую именно силу требуется вкладывать в каждое движение. В этом смысле бег по ужасному бездорожью, где на каждом шагу ты рискуешь сломать себе шею — довольно неплохая тренировка. Наконец, мы вышли к дороге и переключились на обычный бодрый шаг. Очень странно — столько пробежать и ничуть не запыхаться, но таково уж это тело. С его экономичностью и огромным запасом нашей «батареи», пожалуй, можно спокойно участвовать в марафоне! Или даже кругосветке? Правда, плавать Ариэль не сможет, скорее всего. К такому ее жизнь, в моем лице, пока не готовила.

По дороге неспешно плелся мультяшный обоз. До Теалоса совсем недалеко, но почему бы и не попросить, чтобы меня подвезли? Если я приеду в компании кого-то из местных, вызову гораздо меньше подозрений… Ну вот, я уже настолько вжился в это тело, что даже думаю о нем в первом лице! Повозка притормозила, и я с интересом вгляделся в мускулистый профиль ее хозяина. Что это за качок? Я его знаю? Вроде и есть в нем что-то знакомое, но имени вспомнить не могу. Немо, ты же знаешь, кто это? Может, будешь сразу писать имена над головами людей? А то я все никак не привыкну к этому анимешному стилю.

Вместо Немо мне ответил сам возница.

— Направляетесь в поселок, барышня? Мое имя — Тамал, я местный кузнец. Не хотите ли прокатиться с ветерком?

С ветерком — это он слегка загнул. Повозка едва тащится, лошадь чуть ли не язык по дороге волочит, нагрузился парень, по самое «немогу». Выходит, это он ко мне подкатывает, так что ли? Ну, главное чтобы руки не распускал, а то я ему их тут же поотрываю. Не смей мое дитя трогать, слышал, ты, увалень!? Знаю я твои замашки! Впрочем, все равно его ждет разочарование — в постели моя Ариэль не слишком сильно отличается от бревна…

— Спасибо за предложение, но до поселка совсем недалеко, я и сама дойду, пожалуй. Вы и так тяжелый груз,наверное, везете.

Но этот жеребец все никак не унимался.

— Да вы не переживайте, моя кляча еще и не такое выдерживала. Садитесь! Если потребуется, я сам упряжку потяну, лишь бы вам было хорошо!

И весело заржал. Ну, точно — подкатывает. Парень молодой, вдовец, и каких только слухов про него не ходит по деревне. Впрочем, я и без всяких слухов кое-чего повидал… О, Боги! Ничего не поделаешь, все равно я надеялся хоть кого-то встретить по дороге. А в качестве молодой подружки вдовца-кузнеца и вовсе буду выглядеть органично. В противном случае, придется битый час объяснять стражникам, кто ты, откуда, и с какой целью вообще пришла. А то еще и «обыскивать» полезут, поганцы!

Так что я запрыгнул в обоз, и устроился поудобнее, ну, то есть, как можно дальше от хозяина. К счастью, Тамал вел себя вполне прилично. Руки, во всяком случае, держал при себе. Да и узнав, что я в Теалосе проездом, всего на пару дней, приуныл. Но балагурить не перестал, видимо короткая интрижка его тоже вполне устраивала. И не стыдно? Я же сейчас выгляжу от силы лет на шестнадцать! Ладно, в этом мире другие обычаи, и этот возраст вполне считается «зрелым». Теоретически. Во всяком случае, замуж вполне можно выйти и в четырнадцать. О, боги, не для того я делал себе взрослое тело, чтобы вместо проблем с детской дискриминацией получить проблемы с сексуальными домогательствами. Эх, переделать бы ее сейчас под парня! Но в мужском теле у меня не вышло бы «сблизиться» с самим собой… Так что придется терпеть!

Но на пути нас ждала внезапная остановка. Ничего серьезного, просто дерево рухнуло, перегородив собою путь. Кажется, вчера ночью был сильный ветер. Тамал скривился, будто ему ногу отдавили. Да и я был недоволен. Это же надо — столько терпеть этого прилипалу, чтобы в итоге прийти в город в одиночку!

— Погодите минутку, Ариэль, я с этой деревяшкой мигом разберусь! — виновато улыбнулся он и юркнул в повозку за топором.

Я с сомнением глянул на толстый древесный ствол. Тамал — здоровый детина, кто бы спорил, но за «минутку» он тут явно не управится. А ждать не хочется, чего доброго, решит еще, что я ради него остался. И другого попутчика искать уже не получится, отсюда до поселка — рукой подать. Пилой, спрятанной внутри левой руки Ариэль, я бы действительно справился с этой задачкой за минуту. Вот только вся моя конспирация тут же полетела бы коту под хвост. Ха-ха, зато бедняга кузнец после такого представления точно перестанет липнуть. Или вовсе — убежит с криками в лес. Не думаю, что здесь кто-то здесь знаком с понятием «киборг» или «андроид». Ладно, сделаем все по-старинке.

— Тамал, а вы не против, если я ненадолго одолжу у вас несколько железных слитков?

— Ну, вообще, не против, если ненадолго, да только зачем они вам?

Не вдаваясь в разъяснения, я взмахом руки расплавил несколько слитков, на ходу формируя из них широкий массивный диск с острыми зубьями. Хорошо, когда металла много! Кузнец в ужасе отшатнулся. Но лезвие плавно двинулось к стволу дерева и с пронзительным свистом стало набирать обороты. А через несколько секунд с преградой было покончено — на дороге лежала стопка аккуратно распиленных деревянных «блинов». Предприимчивый кузнец, не долго думая, принялся грузить их в свою многострадальную повозку. Она у тебя точно не развалится? Гляди, по-моему твоя лошадь уже что-то выбивает копытом на дороге, наверняка, лошадиную версию слова «помогите». Если бы у нее был свой профсоюз, ты бы уже сидел в их лошадиной тюрьме!

— Так вы, леди, оказывается, еще и маг! Простите неотесанного чурбана, что так по-свойски с вами болтал, я парень простой…

Покрасневшие щеки и слегка пришибленный вид моего попутчика ясно свидетельствовал, что все его надежды на короткое и бурное рандеву с незнакомкой развеялись, как дым. Не того поля ягодка! Могущественный маг и простолюдин, в этом мире — оксюморон.

— Да ничего, — я пожал плечами, — было даже забавно.

— И кстати, что прикажете делать с древесиной? Ежели хотите, то я мог бы выкупить ее у вас по хорошей цене. Вот только сейчас свободных денег у меня совсем не осталось, но если потрудитесь зайти ко мне через день или два…

Я бы на самом деле не отказался, но тогда мой образ «сильной и независимой» серьезно пошатнется. Да и возиться с перевозкой не охота. Не светить же мне портальной магией посреди города! Так что…

— Предлагаешь мне подзаработать на рубке дров? — хохотнул я.

Силач совсем стушевался.

— Нет, что вы! Просто знаю, что магам требуется топливо для их… занятий. Наш мастер Бранд иногда покупает, и довольно большими партиями.

— Да нет, я пока не нуждаюсь. Можешь просто забрать себе.

— Спасибо, госпожа. Если понадобится, заходите ко мне в лавку, сделаю вам хорошую скидку! — тут он задумчиво почесал затылок. — Только теперь даже и не знаю, чем бы я мог быть полезен. Как кузнец, я вам и в подметки не гожусь! Вот уж не думал, что маги теперь могут любое изделие вот так просто себе наколдовать.

Силач смотрел на меня с восхищением и беспокойством. Наверное, переживает бедняга, не придет ли скоро конец его бизнесу?

— Все — не могут, — поспешил я успокоить его. — А у меня просто воображение хорошее.

Стражники пропустили нас почти без расспросов. Уж не знаю, что им там наплел Тамал, но у меня только спросили только имя и цель приезда. Ну, вот и славно! Мне большего, собственно, и не требовалось.

— Куда желаете отправиться, госпожа? Подвезти вас до трактира?

— В вашем городке есть какие-нибудь развлечения?

Кузнец крепко задумался. Ну, да, какие могут быть развлечения в таком захолустье? И тут его осенило. Наконец-то!

— А, точно, школа! Там дети устраивают бои деревянными куклами. — Он осекся — Но вы не подумайте, это прямо настоящие соревнования, туда чуть ли не вся деревня приходит, поглазеть или ставки делать. Говорят, это новая ученица нашего мастера Бранда затеяла. И еще, как-то это все с магией металла связано, так что вам наверное будет интересно!

Кузнец с облегчением высадил меня возле школы, а я отправился в до боли знакомый мне классный кабинет. «Знакомиться».

— Добрый день! Вы у нас впервые?

У дверей меня приветливо встретил Андер. Сегодня его черед дежурить. У парня не так много свободного времени, но он старается не упускать возможность подзаработать. Копит деньги на учебу в столице. А наше скромное «игорное заведение» уже приносит довольно нескромный доход, так что я счел правильным платить небольшую зарплату персоналу.

— Если хотите делать ставки, то вам следует пожертвовать небольшую сумму клубу. Столько, сколько сами сочтете нужным.

А вот это — обязательная реплика. Правила клуба! Андер смотрел на гостью во все глаза и, кажется даже… слегка покраснел? Хе-хе, молодой человек, вам еще рано заглядываться на взрослых красоток! Впрочем, у них не такая уж и большая разница в возрасте.

— Скажи пожалуйста, а нельзя ли мне, ну, тоже немного поиграть?

Парень замялся. Никаких особых инструкций я ему, понятное дело, не давал. Взрослые обычно с нами не играли, наверное, попросту из гордости. Но очередность определяется жребием, а это значит, что даже если он сейчас выдаст девушке номерок, то вообще не факт, что ей сегодня удастся поиграть. А подкладывать юной красотке такую «свинью» ему очень уж не хотелось.

— Секундочку.

Андер подбежал к моему настоящему телу и тихонько спросил.

— Ко мне тут одна знакомая пришла, новенькая, можно ей немного поиграть? Она у нас в первый раз, а попробовать очень хочется. Выручишь?

Ха-ха-ха! «Знакомая»? «Выручишь»? Андер, вот от кого-кого, а от тебя не ожидал! Да что же такое сегодня, то кузнец, то ты! Что не так с этими парнями? Она ведь даже не живая! Вам настолько не терпится стать первооткрывателями новой сексуальной ориентации в этом мире? Ох, кажется, я все-таки сделал настоящую секс-бомбу! Честное слово, не специально!

Я едва сдержал приступ хохота, но все же взял себя в руки и ответил:

— Конечно, Андер, не вопрос. Правила тогда ей сам объяснишь?

— Да, спасибо огромное!

Кажется, я только что разжился еще одним благодарным должником. Причем, буквально, «на ровном месте», учитывая скромный размер груди Ариэль…

— У нас сегодня новенькая, — заявил я во всеуслышание, когда закончился очередной бой за одним из столов. — Так что мы не будем жмотиться, и дадим девушке возможность немного поиграть!

Уговаривать никого долго не пришлось. Более того, вокруг первого стола, где устроились Андер и Ариэль, собралась целая толпа зевак. Новички — это всегда развлечение. Особенно симпатичные и «глупенькие». Идеальная наживка!

Ариэль усердно строила из себя нуба, переспрашивая едва ли не про каждый шаг. Ожидаемо, взяла себе фигурку Алиты. Это для нее, можно сказать, старшая сестра.

Андер, конечно же, поддавался. И напрасно — мы разбили его в пух и прах. Отыгрывая при этом максимальную наивность. А потом еще раз. И еще. А ведь он — далеко не последний в рейтинге наших лучших игроков. Парня натурально разобрал азарт! Под предлогом того, чтобы показать гостье больше разных кукол, он взял «немезиду»^[22] нашей куклы — Богомола. И снова был жестоко раздавлен. Тут уже наши чемпионы, не вынеся такого позора, отогнали красного, как помидор, Андера и взялись за Ариэль, что называется, «всерьез». А я, тихонько хихикая, приказал Немо выставить самый высокий уровень сложности из нашего симулятора кукольных боев. Давно пора преподать этим ленивым гордецам хороший урок. Нельзя просто так эксплойтить^[23] пару-тройку комбинаций и при этом считать себя пупом земли!

В итоге, Ариэль просидела за игровым столом больше часа, и с ней пытались играть уже все, кому не лень. Видимо, для ребят это стало делом чести — хоть разок победить не пойми откуда взявшуюся красотку-выскочку. Слухи уже расползлись по всей деревне, и в клубе стоял настоящий аншлаг — собрались все наши завсегдатаи, ну, или те из них, у кого не было срочных дел. Шутка ли, всех местных «чемпионов» разбили, будто детей малых. В конце-концов, кто-то заметил мою ехидную улыбку, и обвинения посыпались уже в мой собственный адрес. Судью на мыло! Нет вы только подумайте! Я ей, видите ли, подыгрываю! Ладно, мелюзга, сами напросились!

Я уселся напротив собственной куклы. Чтобы поиграть с ней в свои собственные куклы… Сюр! Но, судя по стоящему шуму и горящим глазам болельщиков, сегодня мы, пожалуй, заработаем на ставках больше, чем за все время существования клуба. «Ставки на спорт»! Играть против Немо — то еще испытание, даже для меня самого. Но, в конце-концов, это всего лишь нейросети. Я прекрасно знаю слабые места использованной архитектуры, и даже могу точно назвать цепочки действий, при которых они гарантированно «фейлят», просто потому, что очень много таких боев разбирал пошагово. Но сегодня наша цель не в этом. Мы с Немо неимоверно много усилий приложили, чтобы сделать нашу игру сбалансированной и «глубокой», ну, то есть с большим потенциалом и неимоверным количеством комбинаций. Но если представить себе дерево всех возможных партий, то хорошо видно, что дети едва освоили крошечную часть всех возможностей игры. Грубо говоря, на огромной шахматной доске эти балбесы до сих пор режутся в крестики-нолики! А некоторые так и вовсе, в цу-е-фа! Я просто хочу показать им, как выглядит настоящая «партия». Изощренная и по-взрослому запутанная.

Мы бились минут пять. Дольше всех предыдущих боев, дольше любого боя, который когда-либо видели эти стены. Оглядываться по сторонам у меня не было времени, но в записи я еще с удовольствием понаблюдаю за разинутыми ртами и ошалевшими лицами всех, кто следил за этим боем. По крайней мере, тех из них, кто правда считает, что «разбирается в игре». Ничья. Кукольные воины почтительно поклонились друг другу и пожали руки — этого движения нет в стандартном наборе, я выполнил их вручную, обычной магией металла. Аплодисменты обрушились на нас, как теплый весенний дождь. Кажется, сразу после окончания боя, некоторые знатоки даже бросились искать карандаши и бумагу, чтобы успеть записать хоть что-то, пока партия не выветрилась у них из головы. Вот так-то, учитесь, салаги! Думаю, этот случай станет хорошим толчком для дальнейшего развития клуба. Может, даже напишу все наши ходы где-нибудь на стене, пускай разбирают!

Давно хотел провернуть что-то подобное, но ждал, пока будет готова Ариэль. И, очевидно, не зря — тут ведь сейчас почти половина деревни собралась! За нее болеют, на нее делают ставки, ее имя у всех на устах. Без каких-либо осложнений, всего за пару часов она стала знаменитостью, «своей» в Теалосе и желанным гостем почти в любом доме. Но, конечно же, честь забрать ее к себе, я нагло присвоил себе. Мы не стали затягивать представление и, сославшись на мою усталость, объявили, что сегодня боев больше не будет. Я «официально» пригласил Ариэль в наш новый дом и пообещал показать поселок. Теперь ни у кого точно не возникнет лишних вопросов!

Глава 31. Нападение

До вечера еще оставалось немного времени, так что мы с Ариэль отправились регистрироваться в гильдии авантюристов. Местный управляющий устроил ей небольшой спарринг. Я уже порядком освоился в новом теле и даже попросил немного продлить бой, сославшись на долгое отсутствие тренировок. Тестировать на нем наши боевые «нейронки» я так и не решился, слишком непредсказуемым мог выйти результат. Лучше найду потом парочку гоблинов. К счастью, я и сам кое-что умею, все же, и мастер Гарм и мастер Олан периодически проводят с нами тренировки и я у них на очень хорошем счету.

Убедившись в силе Ариэль, мастер выдал ей медное удостоверение приключенца. Ранги мастерства тут измеряются, как и монеты, качеством металлов. Железо, медь, серебро, золото, мифрил, орихалк и адамант. Конечно, на языке этого мира они звучат несколько иначе, но я для себя использую привычные фэнтезийные названия. Для нас важнее всего, что такой значок авантюриста вполне может служить заменой удостоверения личности, ведь гильдия при регистрации использует артефакты Оценки, и обмануть ее невозможно. Но только не для нас, ведь читерская способность «Мистерия Грандмастера», позволяет нам подделывать результаты.

Управляющий гильдии пояснил, что, если судить по чистой силе, Ариэль могла бы получить и более высокий ранг, но, чтобы продвинуться выше, надо выполнять миссии и зарабатывать очки репутации. Ну, или отправиться в более крупное отделение гильдии. Ему для такого попросту не хватает полномочий. Так что мы набрали несколько заданий, которые будет легко выполнить. Особенно, учитывая тот факт, что у нас есть магия порталов, а совсем скоро появится и точная карта всего региона. Придется только выждать пару дней, прежде чем сдавать задания, чтобы не вызвать подозрений. Деньги тут дают неплохие, мы, собственно, за тем и регистрировались. Авантюристы высокого ранга могут прилично подзаработать.

Я не удержался, и спросил, можно ли мне тоже стать авантюристом. Чем тут же вызвал добродушный смех управляющего гильдии. Который, впрочем, быстро затих, когда мой огненный шар спалил дотла один из его тренировочных манекенов. Мастер растерянно развел руками и пояснил, что наше отделение гильдии не имеет права принимать столь молодых кандидатов. Хотя минимальный возраст, в котором теоретически можно вступить в гильдию — шесть лет, но он опять же не обладает нужными для этого полномочиями. А значит — не раньше двенадцати. Так что с этим мне придется повременить. Ну и ладно! Я, собственно, для того и завел себе Ариэль.

Остаток дня мы посвятили тренировочным боям «с арматурой» в зале гильдии, демонстративным прогулкам по городу и знакомству Ариэль с моей семьей. Родителям пришлись по душе манеры девушки, и они позволили ей остаться на пару ночей у нас дома. В общем, день выдался более чем насыщенным. Должен признать, управлять сразу двумя телами — та еще работенка. Даже несмотря на то, что Немо сильно облегчила мне работу, да и, практически, мысли мои читала. Но все равно, в конце дня я чувствовал себя, как выжатый лимон. Нужно было еще несколько дней покрутиться в пещере, обвыкнуться, а только потом приходить в Теалос. Я провел Ариэль в ее новую комнату (а на самом деле отправил к пещере, рубить дрова), и с облегчением рухнул на кровать. О-о-о, да, свобода! Как же это приятно! Моя проклятая, колючая, соломенная постель, я уже почти тебя люблю!

* * *

Не успел я толком заснуть, как меня разбудил какой-то противный звук. Что это? Уже пора вставать? Вроде, я только лег, да и темно еще… Нет, кажется, это звон колоколов тревоги. Честное слово, если только на нас не напала армия какого-нибудь «короля демонов», я с места не сдвинусь! А даже если и напала — поставлю огромный щит, и буду спокойно дрыхнуть — воюйте себе на здоровье!

На улице послышались крики, и лязг металла. Нет, это не к добру! Что-то тут совсем неладное происходит. Проклятье, неужели я накаркал? И правда, какая-то стычка прямо в городе. Боги, я слишком устал для этого всего! Можно я просто тут полежу? Вы же, небось, и без меня разберетесь… Хотя, можно конечно, перекинуть сюда Ариэль, тогда мне в общем-то и вставать не придется. Все равно я хотел как следует повоевать в «новом теле». Сейчас, вот только еще пару минуточек полежу…

— Внимание поблизости зафиксированы пространственные колебания!

Я вскочил, как ошпаренный. Чего!? Это как? Порталы что ли открываются? Да вы шутите! Нет, отсюда точно надо валить. Ну что ж вы так не вовремя! От моей прежней сонливости не осталось и следа.

— Немо, бросай дрова и давай сюда Ариэль, а я… а что я? Приму пока расслабляющую ванну! Ха-ха, и снова встретились эти трое: я, виртуальная реальность, и ванная. Что может пойти не так?

Я поменялся местами с марионеткой, влез в свой бассейн и принял управление телом Ариэль. Вот это — другой разговор! Сейчас устрою этим засланцам, которые мне спать не дают! Ну-ка, где вы там прячетесь?

Я открыл портал высоко над поселком и посмотрел вниз. По улицам разбегались отряды людей. Или не людей? Может, опять гоблины? Местами уже полыхали огни разгоравшихся пожаров. Кое-где, прямо на улицах поселка, уже кипели сражения. Гарнизон стражи уже отреагировал, хоть и не сразу. Мирные жители под их прикрытием сбегаются к самым защищенным зданиям — школе и ратуше. Ох, чувствую, не обойдется без жертв! То тут, то там раздаются тревожные крики. Что происходит? Почему дозорные нас не предупредили, как вообще враги пробрались внутрь? Наш гарнизон уже разбит? Да быть такого не может! Вон, я вижу Бранд огнем швыряется… Аргус, Олан, Гарм, прочие ополченцы — все на месте! Значит, сражение только началось?

— Зафиксированы пространственные колебания!

— Ну да, точно, порталы. Немо, переключи на «рентген».

И я сразу увидел место, где ярко сиял мощный источник маны. Да, очень похоже на то, как выглядят мои собственные порталы. К нам пожаловал чужой маг пространства? Это уже кое-что объясняет. Нам просто скинули армию прямо на голову! Ясненько. Вот эту лавочку нужно прикрывать в первую очередь… Куда смотрит Аргус? Все произошло слишком быстро, кажется, они еще просто не сориентировались. Эх, придется все делать самому!

К счастью, врагов на улицах совсем не слишком много, с ними стражники справятся и без меня. Да и портал не настолько велик — большое войско через него не проведешь. Это не война, а скорее так, терроризм! А значит, жди взрывов.

Будто в подтверждение моих мыслей, раздался грохот. А-а-а, это не гоблины, это мастер Бранд куражится. Ну, он дядька бывалый, гоблинами его не напугать. Надеюсь, родители уже успели спрятаться. Ну, за них переживать бесполезно, мама одной левой любого гоблина в лепешку размажет. Проклятье, я же сбежал из дома, они меня точно искать будут! Ладно, если что, скажу потом что меня прикрывала Ариэль. А пока надо посмотреть на этого портальщика. Только не слишком близко. Немо, маленькое окошко возле них открой. Та-а-ак, а увеличить картинку мы можем? Да хоть бы и магией воды!

У вражеского портала стояла худощавая фигура в черном балахоне и капюшоне. Лица отсюда не видно. Судя по росту — еще один гоблин. В руках он держал тонкий посох с огромным кристаллом в навершии. Гоб, да ты богач! Ну да, порталы стоят не дешево, пробовали, знаем. Рядом с магом стоял огромный, почти двухметровый, дядька с двумя ятаганами. Телохранитель? Красная кожа, весь в татуировках, на лбу два изогнутых рога. Наверное, ближе всего по описанию японские «óни», то есть, что-то вроде полу-демона. Тифлинг! Круто, первый раз такого вижу! А вот из портала выбегают хорошо знакомые гоблины с мечами, щитами и топорами, и разбегались по городу. Тут же мирные жители, дети и старики! Вот гадина! Так, спокойно, гоблины-шаманы серьезные противники, спешить и горячиться не стоит. Хотя… я сейчас в теле куклы, смерть мне точно не угрожает. Но и ломать новенькую марионетку, которую только вчера доделал, я ему не позволю. Ей еще и двух дней от роду нет!

Тут краснолицый телохранитель обернулся, и указал пальцем прямо на меня. Вот это чутье! Маг тоже повернулся. Стоп, так это не гоблин! Просто молодой паренек, весь в прыщах, прямо как наш «Щербатый». А я все гадал, почему он так слабенько светится внутри? Даже охранник, стоящий рядом, в рентгене выглядит намного внушительнее. По сравнению с мальчуганом, он будто главная елка страны против дешевой гирлянды. Тут, в посохе шамана активировалась какая-то магия. Немо, ты успела считать руны? Срочно закрывай портал, по нам стреляют! Что-то вспыхнуло в посохе, но портал уже закрылся. Меня не так-то легко застать врасплох!

Ну вот, готово. Стоп, а почему в воздухе остался маячок? Когда портал закрывается, ничего не должно оставаться. Это что, пространственная метка? Ну да. Точь-в-точь. Так вот что это за магия, он так «отметил» мой портал!

— Немо, ты смогла засечь в «рентгене» руны, которые он использовал?

— Ответ положительный.

Значит, и мы теперь так сможем. Ладно, это потом, сейчас на этом месте точно откроется новый портал, и тут станет «жарко». Впрочем, мне и так жарко, я ведь в бассейне. Вернуться в логово? Нет, туда порталы открывать сейчас точно нельзя, иначе я засвечу свое убежище. И вообще, лучшая защита — это нападение. Есть у меня одно преимущество перед другими магами пространства. Я тут все координаты знаю! Ну-ка, Немо без долгих раздумий, прямо на месте порталом его разрубим!

Я попытался открыть портал, и… ничего не произошло. Он просто не открывается в этой точке! У этого парня есть какая-то защита? Ладно, а просто сверху на него прыгнуть мы можем?

Немо передвинула координаты чуть выше. Я подпрыгнул вверх, распахнул портал прямо под своими ногами, и выпал из него над головой вражеского мага. «Концентрация»! Ну-ка попробуй это! Развернуться он не успел, но посох ярко вспыхнул. Даже интересно, что будет на этот раз? Мой меч уже почти над его головой! И тут мне стало не по себе. Что-то подобное бывает в фильмах ужасов, когда камера начинает отъезжать и менять глубину фокуса одновременно. Я продолжал двигаться вниз и вперед, но пространство между нами стало быстро растягиваться, расширяться, и в итоге, я просто разрезал воздух.

Что это сейчас было? Растяжение пространства, как в тех мешках торговца-гнома? Проклятье, я до сих пор толком и не разобрался, как оно работает! Но это же не гравитация, ведь так? Иначе мою куклу бы уже на части разорвало приливными силами, как возле черной дыры! А значит, никакого реального растяжения здесь нет, это просто какой-то дешевый трюк!

Мой противник взмахнул рукой, посылая в меня упругую воздушную волну. Немо, держись! Куклу оттолкнуло еще на полметра назад. Вот и минусы субтильного телосложения. Нас сдувает любым ветерком! Телохранитель мага вынул из-за спины свои ятаганы и с ревом бросился прямо на меня. Скучно. Я ответил ему старым-добрым «волчьим гамбитом» — перед Ариэль открылся портал, и краснокожий тифлинг внезапно для себя очутился где-то на высоте пяти-шести километров над землей. Ты мне не интересен, полетай пока. Если сумеешь выжить — поиграю потом и с тобой.

Сегодня моя главная добыча — портальный маг. О, да, я уже мысленно прикидываю, насколько увеличатся мои запасы элтелиона! Вот только как с тобой драться? Ладно, начнем по-старинке, Немо, давай, наше лучшее оружие против магов — «Шаровая молния!». Искрящийся снаряд скользнул вперед, но так и не достиг цели — провалился в открывшийся перед шаманом портал, и через мгновение летел уже обратно — в меня. «Световой щит!» Как быстро! Наверное, это заклинание привязано к положению мага в пространстве, и ему не приходится каждый раз считать координаты. Да и портал необычный, зеркальный — из двух половин, замкнутых друг на друга. Что попадает в один — тут же вылетает в обратную сторону. А углы наклона подобраны так, чтобы вернуть «посылку» отправителю. Парень попятился назад, и принялся быстро вращать светящиеся кольца на правой руке — явно настраивал новый портал. А я заметил, что возле меня мечется еще один светлячок «маяка». Ну да, когда пытаешься открыть новый портал там появляется временный маячок. Как жаль, что через свои очки я все это вижу. А пока ты так занят, может, попробуешь еще одно угощение?

На активацию портала нужно время. Совсем немного, но все же. Со скоростью света не сравнится. Мне теперь даже интересно, справится ли его автоматическая защита, с такой угрозой? Только для начала неплохо бы уберечь куклу от рикошета. «Железная кожа»! Специально на такой случай Ариэль носит на обеих руках стальные наручи. Металл растекся по телу и покрыл куклу тонким блестящим слоем. Теперь главное блюдо — «Световая пушка»!

Силуэт мага дернулся и слегка «поплыл». Луч света обогнул его по кривой дуге и поджег стоящее вдалеке дерево. Опять какие-то трюки с пространством? Я уже боюсь идти на него врукопашную! Хотя… земля под его ногами не пострадала. Искажение пространства, в принципе, не должно быть опасно для тех, кто в нем находится, иначе он применил бы его в нашей первой атаке. Но против световой пушки такая защита даже лучше, чем железная кожа. Достаточно лишь немного изменить траекторию луча, чтобы он не попал в цель.

Маг открыл новый портал, и из него повалили новые зеленокожие бойцы. Ты пытаешься меня отвлечь? И где теперь те страшные и ужасные гоблины, доставившие мне столько хлопот? В теле Ариэль разобраться с ними было не сложнее, чем рубить дрова. К тому же, через ее глаза, я вижу все в мультяшном стиле, так что и выглядит это не настолько ужасно, как в реальности. Я словно в очень реалистичный слэшер играю! Причем, на низком уровне сложности. Но, так или иначе, на дюжину врагов нужно время, и у мага выдалась передышка.

— Получено 98 ОР. Получено 112 ОР. Получено 75 ОР — затараторила Немо в такт падающим на землю врагам. Как же это отвлекает! А давай ты просто будешь подводить общий итог в конце боя? Возле нас снова запрыгал «маячок». А-а-а, он все еще надеется меня поймать? Это что, его коронная фишка? Придумай что-нибудь получше, пацан!

И он действительно придумал — маячок вдруг резко скользнул вниз. Ты что, против меня мои же приемы использовать пытаешься? Немо, в воздух, левитация!

Под нами распахнулся огромный зев портала, а под ним — целое озеро раскаленной, бурлящей лавы! Да, из такой большой ловушки непросто вырваться, если только ты не умеешь летать. Несколько оставшихся в живых гоблинов с визгами утонули в огненном бульоне. Жестоко! Наверняка, это одна из самых мощных атак в его арсенале. Но моя Ариэль попросту зависла в воздухе, удерживая свой небольшой вес магией металла. Развела руками, мол, «спасибо что помог». Расход маны, конечно, большой, но его не сравнить с затратами на это исполинское «окно в бездну». Я даже примерные прикидки делать боюсь. Это как раз то, что мой мастер называет «бряцание кошельком».

— Всего получено 718 ОР. — подытожила Немо.

А пока парень пытался решить, что же делать дальше, у него самого «земля ушла из-под ног». Да, возле него самого порталы не работают, в очень небольшом радиусе. Но ничто не мешает мне сделать портал под землей, чтобы он провалился туда под собственным весом. Что там у нас сегодня по прогнозу? Переменная облачность, возможен небольшой дождь из мужиков. Идеально! Хе-хе, а ведь управлять полетом он, кажется, не умеет! Да и координаты пространства постоянно меняются, просчитать их очень сложно. Справишься ли ты с этой головоломкой за отведенные 10 секунд, если на кону стоит твоя жизнь? Я задрал голову, наблюдая за кувыркающейся высоко в небе фигурой. Кажется, я даже отсюда слышу его крики. Ага, он все-таки сумел открыть портал. Какой огромный! Что, промазать боишься? «Порыв ветра!» Я использовал магию воздуха, и сбил его с намеченного курса. Ну вот, теперь до земли осталось совсем немного. Не переживай, все закончится очень быстро!

Подул ветер. Кажется, он понял, что открыть портал я ему не дам и принялся создавать восходящий поток воздуха, чтобы замедлить падение. Тут все зависит от уровня его Воли. Разбиться — не разобьется, скорее всего, но судя по скорости, приземление вряд ли будет приятным. Земля, нужно взять почву под свой контроль, чтобы он не мог сделать ее мягкой! Немо, вперед, может, получится достать его в падении!

Но нам помешала еще одна воздушная волна. Маг на довольно приличной скорости врезался в землю недалеко от меня, и… пропал из виду. Впечатался, что ли? Настолько глубоко? Да быть того не может! В месте столкновения пропала вся трава, будто корова языком слизнула. Я подбежал поближе, чтобы все хорошенько рассмотреть. Вот маленький паразит, он опять использовал мой трюк! Сделал портал под землей, можно сказать, в нескольких сантиметрах от поверхности, чтобы я ничего не заметил. Больно, наверное, было пробивать эту «перегородку», но зато теперь он в безопасности, где-нибудь в стогу сена. Немо, собирай координаты всех порталов, какие только можешь, пока не остыли следы, нам нужно его поймать!

Если мы его все-таки достанем, тебя ждет нехилый апгрейд!

Глава 32. Мастер Солар

Я принялся оглядываться по сторонам, в поисках новых угроз. Кстати, а где тот здоровяк-тифлинг, которого мы тоже закинули в…

— Мастер, сверху!

На одних рефлексах я сделал сальто и отскочил назад. Раздался грохот, во все стороны полетела пыль и грязь. Это приземлился наш краснолицый рогоносец. Причем, на собственные ноги, и кажется даже не слишком пострадал. Настоящее супергеройское приземление! Ох, силен… Еще и прицелиться в меня сумел в полете. Ничего-ничего, мы пока не проводили тестов, но моя Ариэль, скорее всего, тоже так может. Но если бы не Немо, которая постоянно следит за обстановкой через рентген, я бы точно пропустил удар, вполне возможно, фатальный для моей единственной куклы.

Завязался бой на мечах. Тифлинг опытен и ловок — не чета слабакам гоблинам. И оружие у него в двух руках — я едва успеваю отбивать атаки! Мое сознание на полном ускорении от «Концентрации», а Немо в реальном времени собирает базу данных его движений, и рисует мне диаграммы возможных действий. Могу вас заверить — это гораздо, гораздо интереснее спарринга с куском железной арматуры! Даже расхотелось его взаправду убивать. Такой кайф! Давай еще хоть пару минут подеремся, уважаемый! Но тут мощный удар отправил меня в полет, и едва не выбил оружие из рук. Проклятье, все-таки эта кукла слишком легкая для такого противника! Ладно, сдаюсь, это явно не мой уровень. Немо, подключай наши супер-нейронки, посмотрим, на что они сгодятся. Только установи тренировочный режим. Нам хорошие данные нужны, как воздух! А этот дядька явно умеет драться.

Я тут же потерял управление куклой и принялся наблюдать за боем уже «от третьего лица», заодно поглядывая на системные сообщения.

Запуск сценария прошел успешно, заготовленные в орбе процессоры вышли на максимальную мощность. 2500 единиц маны — и это только на активацию. Нешуточный объем! Вот почему и приходится держать их в постоянной готовности, в спящем режиме. Фактически, мой орб сейчас целиком и полностью стал «процессорным блоком», а все остальные его функции заброшены. Несколько заготовок экстренных порталов и шаровая молния — не в счет. Надеюсь, это того стоило!

Ариэль стояла спокойно и расслабленно, начисто игнорируя несущегося на нее краснолицего громилу с двумя тесаками. В последний момент, она сделала несколько непринужденных движений. Словно бы и не дралась вовсе, а так, по парку прогуливалась, уклоняясь от попавшихся на пути веток, что висят слишком низко. А вот тифлинг с шумом пронесся мимо, будто товарный состав и, кажется, получил ощутимый удар рукоятью меча в живот. Он на мгновение замер, оценивая полученную травму. Обернулся, скрестил свои клинки на уровне груди, и почтительно поклонился, не сводя, впрочем, глаз с противника. Кажется, у него в руках фалькаты — знаменитые серповидные мечи Александра Македонского. Тифлинг произнес низким, глубоким голосом, которому позавидовали бы многие земные дикторы:

— Прошу прощения, уважаемая леди, я не сразу осознал, что имею дело с мастером. Вы довольно умело притворяетесь невеждой!

Вот те раз! Даже не знаю, гордиться мне теперь или злиться. С одной стороны, кажется, навыки моих нейросетей-гроссмейстеров оценили очень высоко. С другой — меня самого признали неучем. Обидно! Ну да ладно, у меня сейчас почти нет реального боевого опыта, управлять куклами это одно, а самому махать мечом — совершенно другое. Такому учатся годами! Что толку сокрушаться?

Тем временем, тифлинг продолжил:

— Весьма благородно с вашей стороны не воспользоваться этой оплошностью. Мое имя Солар, я мастер школы Рассекающего Ветра. Седьмой дан. Для меня честь скрестить свои клинки с вашим, достойная…

Кажется, это стандартная формула поединков между местными мастерами боевых искусств. А дан — это система уровней мастерства или попросту — спортивный разряд. Выходит, он признал меня равным? Ну, положим, не меня самого, а моих «гроссмейстеров», но все равно, это же здорово! Седьмой дан… Это же очень много! Этот дядька явно не прост. Наверняка какой-нибудь вельможа или вообще — один из генералов. Тифлингов в стране демонов очень мало, и почти все они — представители знатных родов: бароны, герцоги, графы. Убивать его — дурная затея, за мертвым генералом сюда явится не жалкая сотня гоблинов, а целая армия. И сравняет это место с землей… Охохо, что же делать? Может быть, его устроит обычный поединок? Эти ребята — настоящие самураи. Они помешаны на чести и долге. Может сработать! Так, ладно, надо тоже как-то круто представиться! Эм-м-м, что бы такое придумать…

— Меня зовут Ариэль. Моим наставником был отшельник, поэтому я затрудняюсь назвать свою школу и дан. Но учитель называл свой стиль… «бесформенным». Прошу простить мою неуклюжесть — я впервые бьюсь с кем-то настолько сильным, помимо своего мастера. Сочту за честь сразиться с вами в поединке, мастер Солар! Могу я рассчитывать, что вы остановите вторжение в случае моей победы?

Он кивнул.

— Если нанесете еще хоть один удар подобный этому, я отзову своих бойцов. Если его нанесу я — вы пойдете со мной!

Бой начался практически мгновенно. Солар, не сходя с места, взмахнул своим мечом, создавая плотную воздушную волну. Послышался хлопок. Это звуковой барьер? Круто! Ариэль мягко ушла с линии удара, а в стене за ее спиной образовался тонкий разрез. Кажется, это какая-то комбинация телесной техники и магии. Можно сказать, «Небесный удар», столь любимый всеми фанатами аниме. Тем временем, тифлинг начал очень быстро и ритмично дышать, не переставая осыпать марионетку воздушными клинками. На его лице и теле вздувались вены, а мышцы стали явственно набухать. Думаю, этой дыхательной техникой он приводит свой организм в некое подобие боевого транса. Его красная кожа потемнела, стала еще более грубой, и кажется даже покрылась чем-то наподобие мелкой чешуи.

То, что произошло дальше, практически лишило меня дара речи. Я, конечно, знал, что Ариэль способна двигаться значительно быстрее обычного человека, и даже записи виртуальных боев обычно просматривал в замедленном режиме. Но реальный мир на паузу не поставишь, а уровня моего собственного «Восприятия» явно не хватало, чтобы уследить за этими двумя. Наверное, это заслуга анимешных фильтров, которые Немо накладывала на изображение, но такое впечатление, что посреди улицы включили гигантский блендер, готовый перемолоть в труху абсолютно все, что попадает в сферу его досягаемости. К тому же из него то и дело вылетали «воздушные клинки» постепенно превращая улицу в антураж постапокалиптического будущего. Проклятое мультяшное зрение! Я же хочу хоть что-нибудь увидеть, Немо! Отключи эти «спецэффекты», и дай мне хотя бы их контуры!

Картинка дрогнула, и я увидел силуэты быстро двигающихся фигур — очень примитивных на вид. Так порой изображают людей в инди-играх: голова-сфера, руки-трубки да прямоугольное туловище. Вычислительных мощностей нам сейчас явно не хватает. Ну, спасибо, хоть не Майнкрафт! Кажется, тифлинг значительно превосходит Ариэль по силе и мощности атак, а та, в свою очередь обгоняет его по технике и скорости реакции. Хотя, насколько я понимаю, наметить новый смертельный удар вроде того толчка рукоятью в самом начале боя, она больше не смогла. Но я не сомневался, что моя «стальная леди» может продолжать в таком темпе еще очень и очень долго, а вот ее оппонент… ресурсы человеческого (ну или близкого к человеческому) тела не безграничны.

И действительно, Солар вскоре притормозил и, переводя дух, произнес.

— Давно не бился, (вдох-выдох), с таким удовольствием, (вдох-выдох). Ваш меч, (вдох-выдох), и правда не имеет формы!

А затем танец их клинков закружился с новой силой. Уже от того факта, что они сражались, практически, на равных, я и сам едва ли не пританцовывал. Получилось! Это действительно работает! А данные, которые мы сейчас собираем — просто бесценны. Первое настоящее полевое испытание боевой программы Ариэль. Да не с кем попало, а с сильным и непредсказуемым соперником. На пределе возможностей! И тут мой восторг сменился раздражением. Противная красная точка — будущего портала — снова замаячила прямо перед лицом куклы. Ну, снайпер, ей-богу! Ты ведь уже знаешь, что это на меня не действует! Я послал Немо мысленную команду — уклоняться, и та послушно отступила назад. Но, вот беда, Солар решил этим воспользоваться и… оказался не в то время не в том месте.

— Стой!

Портал раскрылся почти мгновенно, и мы с Ариэль ничего не успели предпринять… Беднягу тифлинга разрубило пополам, с головы до ног, прямо во вдохновенной позе вертикального удара. Красивая смерть, ничего не попишешь! Но глупая, как ни крути… Обе половины мастера меча седьмого дана упали к ногам Ариэль. Жесть! Хорошо, что я смотрю на это через анимешные фильтры.

Нет, я конечно почти не сомневался что мы победим. Но это как-то вообще не спортивно! Я думал, что Ариэль приставит меч к его шее, он примет поражение, заберет с собой юнца, и уберется восвояси. Насколько мне известно, в боях мастеров высокого ранга вообще не принято доводить дело до реального убийства. Такие учителя — на вес золота! Да я за каждую секунду спарринга с ним готов был платить по золотому! Хоть у меня их пока и нет. Боже мой, какая бессмысленная потеря, просто нет слов!

Из портала вышел наш старый знакомый — мальчишка. Прямо в лужу растекающейся по земле крови. Поскользнулся и чуть не споткнулся о тело своего разрубленного товарища. Отшатнулся в сторону, пытаясь понять, что произошло. Весь покраснел, побледнел, глазки мечутся. Встретился взглядом с Ариэль и совсем стушевался.

— Ты что творишь, придурок? — накинулся я на него. — Тебя что, в детстве не учили, что дружественный огонь — это дурной тон!

— Что тут… да как же это… я ведь не…

Ну точно, он вообще не целился. Просто очухался от падения, и открыл портал прямо сюда, даже не удосужившись проверить, куда именно попадет. Болван!

— Ты что, даже местность не проверил, когда сюда шел? Ты хоть представляешь какого человека сгубил?

— Он… не был человеком, — угрюмо уточнил парень.

— Да мне без разницы!! Таких мастеров — один на миллион! Они даже между собой никогда насмерть не сражаются — ради будущих поколений!

— Отец теперь точно меня убьет, — пробормотал маг.

— Ты что, совсем тормоз? Или головой сильно ударился, когда падал? Так не говори ему, что это сделал ты! И вообще, у меня самой теперь руки чешутся тебя прибить. Ты хоть понимаешь, какую свинью мне подложил? Всем нам!

Он потупился.

— Ну так что? Ты чего вообще пришел? Появились дельные идеи как меня убить? Давай теперь, думай, а то получится, что твой приятель, Солар, совсем ни за что погиб! Хотя бы в его память мы должны устроить тут нормальный замес!

Парень только хмурился и сверлил меня недобрым взглядом. Мы остались одни, а наш бой давно зашел в тупик. Ладно, Немо, слушай, быстро двигать портал мы не можем, а как насчет изменения формы? Раскрывается он обычно довольно быстро. Что, если сделать его шириной в сантиметр и длиной, например, 6–7 метров? Большего мы, пожалуй, не вытянем.

— Ответ положительный. Время раскрытия составит — 200 миллисекунд.

Неплохо. Сойдет для финальной атаки. Убить — не убьет, наверное, но хоть защиту его пробить сможем. Клин — клином! А малец точно заслужил получить в этом бою хотя бы шрам!

— Ну, раз не хочешь драться, вот, лови на прощание.

Ариэль вытянула вперед ладонь и в ней открылся крошечный портал. Парень нервно дернулся, перехватил покрепче посох. В тот же момент, портал резко изменил форму, став очень длинным. А ведь его край безумно острый, и режет любые материалы. Вышло что-то наподобие портального меча или, скорее даже, луча. Мальчишка активировал свои защитные заклинания — и «растяжение», и «искажение», но все они были бесполезны. Последним сработало «отражение» — портал, отводящий атаку назад противнику. И тут, наверное, у нас обоих сердце ушло в пятки. Портал внутри портала, который отражает этот портал обратно, на пересечение с самим собой! Ну да, что может пойти не так? Защита его, скорее всего, сработала автоматически, не думаю, что в здравом уме он решился бы на такое. Да и я, раздраженный прерванным поединком, не сразу вспомнил об этой его «фишке». Раздался ужасный скрежет. Пространство забурлило, распространяя во все стороны призрачные волны искажений.

— Внимание, защитная оболочка повреждена!

Ударная волна отбросила парня, и сбила меня с ног. А прямо между нами, в точке столкновения двух порталов, творилось настоящее безумие — мир трескался, крошился и рвался на лоскуты… Небо попеременно то темнело то светлело, словно кто-то принялся играть с«выключателем» дня и ночи. В эпицентре этой пространственной бури, сотни призрачных зеркал кружились в немыслимом кристаллическом танце — переплетались и дробились, изгибались и сминались. Там, за тусклыми зеркалами пространственных разломов, мелькали самые разные пейзажи. Моря и пустыни, зеленые степи и безжизненные скалы, города и села, сияние рассвета и темнота ночного неба.

— Внимание, получено 4219 пространственных координат!

А это что за безумие? Немо, будь она неладна, отправила туда сканирующее заклинание! Ты в своем уме? Ах, ну да, я же сам дал ей задание сканировать все порталы. А это, в какой-то мере, тоже портал, только огромный, нестабильный, и ведущий сразу «на все четыре тысячи сторон» … Брр, даже представлять такое путешествие страшно! Пространственный «кристалл» стал сжиматься и в итоге схлопнулся, создав яркую вспышку света, а затем новая, мощная волна пространственного искажения сбила нас с ног, и отбросила в сторону.

— Получено достижение «Мастер магии пространства». Вы поставили новый мировой рекорд, открыв 2110 порталов одновременно. Все ограничения пространственной магии снижены на 10 %.

Кажется наши порталы раздробились на множество «осколков», причем, поровну. Всего их было сколько, 4219? Хе-хе, выходит, в этой «лотерее» выиграл я. Прости, пацан. Рекорд может быть только один! А ты даже не узнаешь что принял участие в розыгрыше. Такова «Система»!

— Получено достижение «Ходячая катастрофа». Ваши действия повлекли за собой магическую катастрофу. При создании заклинаний вы можете вкладывать в них на 20 % больше маны, чем позволяет ваша параметр Воли.

А вот это достижение скорее всего дали нам обоим. И вообще, мы устроили тут неплохой фейерверк. Под стать погибшему мастеру меча. Говорят ведь, что даже отрубленная голова еще несколько минут способна все видеть и слышать. Бедняга Солар, надеюсь ты остался доволен таким финалом. Покойся с миром, почтенный!

Я снова очутился в теле Ариэль, с трудом поднялся на ноги. Кажется, наша с ней связь ненадолго прервалась. Все содержимое орба начисто стерто. Мой противник тоже не в лучшем состоянии — парень держался за грудь, пытаясь остановить сильное кровотечение. Легкое точно пробито, а может, и сердечная аорта… но ничего, магия и не такое может вылечить, если действовать быстро. Вообще-то, я уже и сам не настроен драться. У юнца за спиной открылся новый портал, причем, явно не им созданный, и он шатаясь, рухнул в него.

— Получены координаты.

— Что там с повреждениями, мы еще можем сражаться?

— Сквозное ранение грудной клетки. Незначительные повреждения кожи. Управляющие схемы не задеты.

Значит все-таки отразилась обратно наша атака. В первый же день поцарапал мою куклу, паршивец! Как будто мало бед ты мне тут натворил!

— Немо, а далеко он ушел? Мы дотянемся туда своим порталом? Надо хотя бы глянуть, откуда он взялся, такой шустрый.

— Подтверждаю. Координаты получены. Расстояние 250 километров.

Ого. А это — проблема. Чтобы открыть портал на такое расстояние, мне потребуется гораздо больше энергии, чем я способен вложить в одно заклинание. Даже с учетом «Ходячей катастрофы». Впрочем, решение достаточно простое — открываем портал на максимальную дистанцию, а вслед за ним еще один, всего в паре миллиметров от первого, и так далее, пока не достигнем точки назначения. Нужно только приготовить их заранее внутри орба, чтобы не тратить лишнюю энергию. Или просто загрузить все заклинания куда-нибудь в стену.

Сказано — сделано: я отошел подальше от эпицентра недавней бури (мало ли?) и, убедившись что вокруг нет свидетелей, я стал заливать ману попросту в одну из стен, создавая небольшой статичный портал. Только нам придется открыть его на пару сотен метров выше полученных координат. Глянем с высоты, что там, а то как-то не хочется влипать в очередную ловушку.

Я думал, что сегодня меня уже больше ничем не получится удивить, но заглянул в портал и ошалело захлопал глазами.

* * *

Высокий серый замок с острым шпилем огромной башни, опоясанный по кругу кольцами толстых стен в форме восьмиконечной звезды. Небольшой городок возле него. А вокруг, насколько хватает глаз, раскинулся лагерь огромной армии. Гоблины, орки, огры, тролли, тифлинги, оборотни, всех не перечесть. Настоящий муравейник. Ни дать ни взять — Мордор, разве только, глаз Саурона не рыскает по сторонам своим палящим взором. А ведь это место находится где-то недалеко, в империи демонов. Это все — их войска? Плохо дело! Очевидно, что где-то здесь и скрывается мой малолетний враг, но отправляться на его поиски мне как-то резко расхотелось. Кажется, ребята, все мы с вами здорово влипли! Немо, ты можешь оценить через рентген, хотя бы примерно, сколько здесь войск?

— Численность армии — около ста тысяч.

А я-то думал, куда все гоблины девались, подраться не с кем…

Глава 33. Новость

От греха подальше, я поспешно закрыл свой портал в «Мордор». Точнее в Холмгаст — так называется эта крепость на карте империи Гензо. Надо будет потом туда Широ отправить на разведку.

Так, ладно, где мастер Бранд? Надо помочь ему избавиться от оставшихся гоблинов. Тут я уже всех перебил. Жаль, конечно, что портальный паренек удрал. Немо, не видать тебе апгрейда. Богатый папенькин сынок! Ладно, соберем оставшиеся трофеи, пока никто не видит.

А собирать и правда было что — оружие Солара смело можно было назвать реликвией. Лезвие выполнено из орихалка — смеси золота с тем самым мифрилом. Очень подозреваю, что это ни что иное, как легендарный сплав «Железного Человека», из титана и золота, в соотношении 3 к 1. Похоже, что мифрил — это и есть титан. А ведь в этом мире он — драгоценный металл, лишь немного уступающий по цене второму компоненту сплава. Рукоять выточена из неизвестной мне кости (а может, клыка или бивня), обернута кожей и украшена золотом и драгоценными кристаллами накопителей.

Конструкция «фалькаты» не предусматривает гарды, но зато в рукояти установлен мощный магический щит. На лезвие наложено весьма сложное, по меркам этого мира, воздушное заклинание. Множество рун по всей длине клинка, одна за другой, активировали магию ударной волны, что в сочетании с точно выверенным замахом позволяло создавать своего рода воздушный «солитон» — мощную устойчивую волну, способную двигаться по прямой, почти не теряя энергии. Принцип тот же, что у колец дыма, которые любят пускать наши неугомонные курильщики и вейперы. А кумулятивный эффект множества заклинаний, запущенных с четко выверенным интервалом, позволял таким волнам разрубать все, что угодно, чему я и сам был свидетелем. Правда, и ману эта штука жрет немилосердно.

Даже примерно не берусь оценить стоимость этого шедевра. Одна только цена чистого металла тянет на двести-триста золотых. А с учетом работы, зачарования, культурной и эстетической ценности… Тысяча, как минимум. Причем, на любом аукционе это была бы только стартовая цена. Наши несчастные дружинники с ума сойдут. Глотки друг другу грызть, из-за внезапно свалившегося на голову сокровища, положим, не станут, но суматоха точно поднимется нешуточная. Спрячу их пока, от греха подальше. Потом подумаю, что с ними делать. Хоть мы и сражались с Соларом, погиб он случайно, так что назвать эти трофеи своими, честно полученными в бою, я не могу. Переплавить эту красоту и заменить весь металл в кукле? Тоже не выйдет — здесь его слишком мало. Да и кощунство это… По-хорошему, вернуть бы их той самой «школе Рассекающего Ветра», или его прямым наследникам за солидное вознаграждение. Но в условиях грядущей войны это вряд ли вообще возможно. Оружие хорошее, правда, вряд ли Ариэль сможет внаглую носить их при себе. Но где-нибудь за пределами поселка — почему бы и нет?

Я осмотрел Теалос с высоты птичьего полета. Наши ополченцы уже сумели отбиться от основных сил врага, и теперь преследовали оставшихся гоблинов, которые стремительно разбегались по улицам в направлении ограды. Да, ребята, возвращаться домой вам придется пешком. Это если повезет. Возле часовни выстроилась целая очередь — со всех сторон туда приносили раненых для оказания медицинской помощи. Храмовник, вроде, справляется. Да и вряд ли я смог бы ему чем-то серьезно помочь, с моим несчастным «исцелением малых ран». Чуть поодаль лежат несколько неподвижных тел в доспехах, с закрытыми темной тканью лицами. Кажется, некоторых защитников поселка мы все-таки потеряли. Надеюсь, среди мирных жителей жертв все-таки нет. Тут вообще сложно хоть кого-то назвать «мирным». Даже дети, из тех что повзрослее, вполне способны постоять за себя, если сильно припечет. А почти каждый взрослый мужчина старше двадцати пяти, хотя бы раз в жизни участвовал в военных действиях, которые здесь случаются с незавидной регулярностью.

Кое-какие стычки сейчас наблюдалось только у самых ворот поселка. Кажется, там сражается мастер Бранд, добивая оставшихся гоблинов, которых сгоняют к нему наши ополченцы. Открыв портал в неприметном месте, я отправился помогать своему учителю. Гоблины, прежде доставившие мне столько хлопот, для Ариэль стали совсем «тряпочными». Наши удары мощнее, защита — лучше, скорость и ловкость на совершенно ином уровне. Все-таки это тоже доставляет удовольствие, когда ты можешь раскидывать врагов легко, не получив ни царапинки. Хотя, конечно, драться с тифлингом было гораздо интереснее. Мой учитель тоже сражался без особых усилий, что не удивительно для старого ветерана. Примитивное оружие гоблинов попросту переставало им подчиняться, вырывалось из рук, а потом разило их с большой дистанции, будто копье. Я мысленно присвистнул. У старика, должно быть, очень высокая Воля. Ну и огненными стрелами мастер не брезговал, останавливал ими тех, кто подбирался слишком близко.

— Собрано 418 ОР, — отрапортовала Немо.

— Спасибо вам, юная леди, вы очень мне помогли, — поклонился Бранд, когда стычка закончилась. — Кажется, у вас талант к сражениям!

— Эти противники явно не выглядят теми, кто мог бы доставить Вам хлопот, господин маг, — с улыбкой парировал я. Да, не так я представлял нашу первую личную встречу. Все очень внезапно вышло… ну да ладно, сойдет.

— Вы не могли бы помочь мне еще немного? Я беспокоюсь за свою ученицу, Киару. Зная ее характер, она скорее всего ринется в бой. Но при всем ее таланте, это опасно — тут слишком много врагов. Вы не поможете мне ее разыскать? Если мы разделимся…

Как это мило с вашей стороны! До сих пор «найти себя» мне предлагали только рекламные баннеры в интернете.

— Да, я знаю, кто это, — прервал я его поток объяснений. — Не беспокойтесь, девочка дома, в безопасности.

— Вот как… Ах, да, меня зовут Бранд, а как ваше имя, милое дитя?

— Меня зовут Ариэль, приятно познакомиться, мастер Бранд!

Тут прогремел взрыв, и прикинув направление, я не без содрогания осознал, что где-то там находится и наш новый дом… Нет, только не это!

Я пулей метнулся вперед, оставив позади удивленного Бранда. Повернул за угол, и передо мной открылась ужасная картина. Наш милый, уютный дом уже пылал, и выглядел как раненый гигант, один бок которого откусил огромный Годзилла-аллигатор. Внутри, будто хищные птицы, копошилось несколько гоблинов в поисках добычи. Хорошо хоть, что родители давно прячутся в школе, вместе с прочими жителями деревни.

Эх, мой милый, бедный дом. Мы ведь только переехали! Как же так? Я столько хлопотал, чтобы ты у нас появился! Бедняга, ты пал смертью храбрых. Мама с папой будут безутешны. Покойся с миром, друг. Я совершу возмездие! И за тебя, и за всех остальных, кто стал жертвой проклятых гоблинов.

Думаю, здесь наш портальный приятель постарался. Так что и вина лежит на мне. Нельзя было начинать разведку прямо из дома! Тогда он бы не получил его точные координаты. А теперь вокруг одни только руины да гоблины. Придется на них свою злость вымещать. Ох и попадись ты мне, мелюзга!

Прости мам, кажется я немного взорвал дом…

* * *

— Получено 539 ОР.

Через несколько секунд все было кончено. Я тупо глядел на творящийся вокруг беспорядок, пытаясь решить, что же надо делать в первую очередь. Вскоре, тяжело дыша, к нам подоспел мастер Бранд.

— Ариэль! Вы не видели Киару? Если она была тут… нам нужно срочно обыскать дом! Разве что, она снова не ввязалась в какие-то неприятности.

О чем ты, дедушка? Да я тут — главное действующее лицо! Кто по-твоему портального мага прогнал? Неизвестно, сколько еще войск он бы сюда переправил, пока вы там с мелюзгой разбирались.

— Я проходил мимо школы, госпожа Илиана места себе не находит! Нужно срочно найти девочку!

Проклятье! Я же ничего не сказал родителям! Просто взял, и исчез из дома вместе с Ариэль. Ох, теперь мне точно крышка! Что я маме скажу? И ведь, разлегся тут, как барин, парюсь в сауне, пока она там с ума сходит! Немо принимай управление Ариэль! И будь начеку. Если где-то откроется портал — немедленно сбегаем обратно! Неизвестно, что еще этому парню в голову придет… Я вылез из воды и прыгнул порталом в одну из уцелевших комнат, а затем вышел навстречу учителю.

— Все в порядке мастер Бранд! Я тут, я в норме. Эта милая девушка мне здорово помогла!

— Во имя всех богов, Киара, что тут произошло? И почему ты вся мокрая?

Упс. Ошибочка вышла. Я совсем забыл, что впопыхах выскочил из бассейна, как был, даже не высушив одежду. Хотя, с магией воды — это не проблема. Я поднял руку, и вся вода устремилась в нее, образуя небольшой шар, а потом просто вылил собранную жидкость в стоящую рядом полуразбитую раковину. Странно заботиться о чистоте, когда вокруг все разворочено, как после бомбежки, но привычка — великая сила!

— Извините, мастер, это так, ничего, я просто намокла случайно.

— Нет, Ариэль, вы посмотрите на нее! Она, видите ли, «случайно» намокла! Я так понимаю, ты уже научилась делать водяной щит? И когда только успела магию воды освоить? Разве я не предупреждал вас, юная леди, чтобы вы не экспериментировали с магией без моего присмотра?

— В таком случае, мертвой была бы я, а не гоблины, — хладнокровно пожал плечами я, указав на разбросанные вокруг тела. — И не надо так смотреть. Я их в гости не звала!

— Тебе с самого начала не следовало встревать в бой! Здесь достаточно защитников, а ты еще очень мала и неопытна! Хотя бы дом, я надеюсь, не ты разворотила? Ладно, лекцию о самоуверенности я тебе потом прочитаю, пойдем, твои родители волнуются! И ведь не зря!

Тут мастер повернулся и обратился к марионетке.

— Ариэль, вы не могли бы сохранить в тайне то, что случилось тут? Потому что лично я, на месте ее родителей, после такого точно запретил бы ей заниматься магией! Придется теперь нам с вами ее покрывать. И ты, Киара — рот на замок! Не вздумай хвастаться! О, боги, и почему с этими талантами всегда столько хлопот?

— Вы тоже несправедливы, мастер, — вкрадчиво заметила моя «спасительница», — стоит ли ругать ребенка за то, что ему хватило сноровки пережить внезапное нападение? Помнится, меня вы в аналогичной ситуации хвалили, а не отчитывали.

Мой мастер вздохнул, неодобрительно покачал головой, и направился в сторону школы. Вот он, успех! Вот что значит, когда те же самые, разумные слова говорит не ребенок, а взрослый! Только ради этого стоило обзавестись марионеткой, не говоря уже о прочих ее достоинствах. А что, так вполне можно жить!

По пути я судорожно обдумывал план, как скрыть свое «внезапное появление». Пришлось устроить небольшой спектакль. Бранд и Ариэль помогли мне незаметно забраться на крышу школы, откуда я через форточку проник прямо на чердак. Потом оба моих «соучастника» зашли в здание. Мама набросилась на нас, как ураган:

— Ариэль! Вы не видели нашу девочку, Киару? Мы думали, она убежала вместе с вами, но мастер Бранд сказал, что она дома. Я обыскала и дом и школу, ее нигде нет!

— Простите, госпожа Илиана, девочка попросила отвести ее в школу, как только начались беспорядки. Киара очень хотела спать, и я спросила ее, нет ли здесь укромного места, где она может быть в безопасности, и она сказала, что будет прятаться на чердаке.

— Но я ходила на чердак, искала ее, звала!

— Может, девочка спряталась куда-то и крепко уснула? Я уверена, что она там. Нужно просто хорошо поискать.

Через несколько минут, меня действительно обнаружили мирно «спящей» в куче ветоши. Такого обилия слез, объятий и бурных расспросов вперемешку с нравоучениями я, кажется, еще ни разу не испытывал на собственной шкуре. Ну и ну! Вы что, правда меня уже похоронить успели? Я тут, понимаешь, о судьбе деревни забочусь, с пространственным магом сражаюсь, а оказывается, самая большая головная боль — это мои собственные родители? Дожили! Нет, серьезно, домашний арест на неделю? За что!? Хе-хе-хе. Мама еще просто не знает, что дома у нас больше нет. А это значит, что мы снова вернемся в школу, и отбывать наказание придется тоже здесь. Ну, что ж, могло быть и хуже! Похоже, в следующий раз моим первым приоритетом должно быть именно спокойствие «предков». И даже если судьба всего мира будет висеть на волоске — нет, первым делом нужно успокоить госпожу Илиану! Пф-ф-ф, родители!

Наконец, когда все страсти утихли, я отправил Ариэль к Бранду, послушать разговоры взрослых, и добавить свои «пять копеек» при возможности. И как бы мне так ненавязчиво ввернуть словечко… про огромную армию тьмы!!! Да еще и не спалить при этом свою межпространственную контору. Прикинуться гадалкой? Прорицателем? Ох не знаю, как они на это отреагируют. Такие новости сообщать нужно как минимум под личиной Гэндальфа, ни больше, ни меньше. Иначе тебя попросту засмеют. Это же взрослые! Можно голограмму сделать, но такое представление на скорую руку не состряпаешь. Да, задачка…

Бранд познакомил Ариэль с Аргусом и остальными лидерами. Она представилась странствующей авантюристкой, начинающей, и скромно пряталась за плечом нашего наставника. Бранд фыркнул, и заверил всех, что она отличный боец и довольно талантливый маг, а также упомянул, что девушка помогала ему в бою.

— Весьма о вас наслышан, — поприветствовал Аргус. — Дети вчера все уши прожужжали. Особенно Андер. У нас сейчас дефицит хороших бойцов, так что мы рады сильным воинам, и тем более, магам. Но вернемся к повестке дня. Кто-нибудь объяснит мне, что вообще произошло? Еще час назад это был тихий и мирный поселок, а через минуту он уже кишел гоблинами! Что говорит стража? Как они сумели незаметно проникнуть внутрь?

— В том-то и дело — стражники никого не видели. Мимо них никто и не проходил. Похоже, что гоблины просто появились из ниоткуда, прямо внутри поселка, — ответил ему наш мастер-лучник, Олан.

— Не могли же они просто из-под земли вылезти! Может, у них был маг земли, и он сделал подкоп? И зачем такие сложности? Ничего не понимаю!

Я тихонько кашлянул, и поднял руку Ариэль. Аргус посмотрел на нее-меня и кивнул.

— Говори, дитя.

Господи, когда мне перестанут говорить «дитя»? Мне 16 лет! Ну, то есть «ей». В смысле, по легенде как бы… Короче, я так в ее «оценке» прописал. На самом-то деле, ей вообще пара дней от роду. Беда в том, что чем старше будет кукла, тем сильнее разница между мужской и женской фигурой а я бы не прочь сохранить оба варианта «маскировки».

— Я видела мага, который открывал порталы.

— Порталы, говоришь? Не то чтобы это было совсем невозможно… Но кому вообще могло понадобится открывать порталы в эту дыр… гм, в смысле, наш поселок не настолько важен, чтобы отправлять сюда пространственного мага. Где ты видела его? Я надеюсь, он тебя не заметил?

— Заметил. Мы сражались, я ранила его, и он сбежал. А еще у него был помощник.

— Ранила? А ты не робкого десятка! С магами пространства лучше не шутить. Без специальной защиты — моргнуть не успеешь, как останешься без головы! Ты же всерьез говоришь, не хвастаешь?

Я в очередной раз закатил глаза. «Взрослые!».

— Нет, конечно. На самом деле я чуть не погибла. Но он был совсем молод, подросток, вроде… вроде меня. Я разглядела его лицо. Могу нарисовать, если потребуется. Не думаю, что он был очень сильным. Но хлопот мне доставил немало.

— Молодой, значит. Возможно, еще неопытный… Тогда мы обязаны тебе гораздо большим, чем кажется… Если бы он не был ранен, и продолжил перебрасывать войска… Тебе есть чем доказать свои слова?

Ариэль кивнула.

— За кузницей лежит несколько трупов гоблинов. Среди них есть краснокожий громила с рогами, тифлинг. Он случайно попал под удар того пространственного мага. Тело разрублено порталом поперек, сверху до низу… Такую идеальную рану ни с чем не спутаешь.

Наступила тишина. Все переваривали новость. Тут высказался Олан:

— Аргус, ты помнишь налет «гобов» два месяца назад? Мне все не давала покоя одна мысль. Мы так и не нашли голову шамана. Я еще удивлялся, умелый же мечник ему голову отсек, как будто бритвой. А вот сейчас до меня, наконец, дошло. Зуб даю, никакая это не бритва, это был портал!

На сей раз, наступившая тишина стала гнетущей. Вот так, хорошо, думайте, чем все это дело пахнет. Может, мне даже не придется создавать призрак Гэндальфа! Ладно, шучу, это было бы слишком.

Аргус прокашлялся.

— Вы думаете о том же, что и я? Кто-то очень могущественный подминает под себя глав гоблинских племен, устраняет неугодных. А может, и не только гоблинов. Обычно они разрознены, и воюют между собой… Но, когда кто-то собирает их под общее знамя, они становятся грозной силой. Армией. Такое нельзя игнорировать. Мы сейчас видим только вершину айсберга, и нужна еще разведка, но вполне возможно что…

Он сделал паузу, нагнетая и без того мрачную атмосферу.

— Возможно, что появился новый Владыка Демонов.

Э-э-э, что-о-о!?

Леонид Демиров Мания крафта. Том 2. Адъютант

Глава 1. Приготовления

Иногда случается, что люди делают верные выводы из совсем неверных предпосылок. Я столько ломал голову над тем, как бы предупредить своих односельчан о появлении огромной «армии тьмы», но, кажется, они прекрасно справились сами. А я так и стоял, пытаясь осмыслить сказанное Аргусом, лидером деревни. Мне не послышалось?

— Владыка демонов? Но это же значит… — рассеянно пробормотал мастер Бранд.

— Да. Скорее всего, — кивнул Аргус. — Империя Гензо готовится к новой войне.

Я задумался, прокручивая в голове события последних месяцев. Конечно, гоблина-мага убил я с помощью портала. Но никакого отношения к недавнему нападению на деревню это не имеет. Вроде бы… Или имеет? Может, враги напали, чтобы выманить тех, кто убил их крутого артефактора? Ловили меня, так сказать, на живца. А я, дурак, вдобавок показал им свою портальную магию! Это скверно. Ох, чует мое сердце, теперь от нас точно не отстанут! Какой же я идиот! Нет, конечно, видели они Ариэль, но какая теперь разница? Сейчас наш поселок точно будет под прицелом. И все из-за меня. Нечего было высовываться! Говорил мне мастер держать свои козыри в рукаве. Но у меня не оставалось выбора! Не бросать же детей в плену у гоблинов. Да и город, в смысле поселок, — его спасать тоже надо было любой ценой. Гоблины не остановились бы на парочке поджогов! Так что теперь ничего уже не попишешь. Даже знай я все наперед, ничего изменить бы, наверное, не вышло.

Но Владыка демонов… Надо учитывать, что армия включает в себя не только великое множество обычных солдат — недалеких гоблинов, сумасшедших орков и заносчивых темных эльфов. Это еще и их могущественные лидеры — лейтенанты, капитаны, генералы. Которые по силе, скорее всего, ничуть не уступают артефактору, что совсем недавно чуть не отправил меня на тот свет. Или покойному мастеру Солару. И вишенка на торте — их Владыка. Понятно же, что кого попало владыкой не назовут! Наверняка тот еще монстр! И у него, как ни крути, на меня теперь наточен зуб. Даже два, учитывая, что смерть Солара, скорее всего, тоже повесят именно на меня. А ведь даже мне понятно, насколько ценным экспертом он был. Да и гоблин-артефактор наверняка тоже не какая-нибудь мелкая сошка. А своей хваленой Магией пространства я теперь уже точно никого не удивлю. По спине пробежали мурашки.

Хе-хе. Хе-хе-хе. Помилуйте, мне же всего шесть лет! А можно я просто посижу в своей уютной пещере? Заберу туда маму и папу, ну и вообще всех, кто захочет переждать войну в укромном месте. Только как бы это провернуть, не раскрывая перед всеми своей портальной магии? Ну, что-нибудь придумаем. А вот Ариэль придется отправить на поле боя. Нет, она, конечно, очень сильна. По моим оценкам, почти на уровне золотого авантюриста, то есть чуть слабее самого Бранда. Но против целой армии… Прости, моя девочка, кажется, эту войну тебе не пережить. Надо будет подумать над надежной системой самоуничтожения, чтобы никто в итоге не понял, что она — это не я…

Ох, что-то я совсем раскис! Если подумать, в пещере должно быть действительно безопасно. Особенно если удастся раздобыть защиту от Пространственной магии. Тот мальчишка точно пользовался чем-то подобным. Надо будет расспросить учителя об этом. А если у нас будет надежное убежище, мы вполне могли бы вести партизанскую войну. Сжигать мосты, срывать поставки продовольствия, устраивать ночные бомбежки. И если после «гибели» Ариэль нападения прекратятся, то меня настоящего никто и не подумает искать. Похоже на план? Но мне придется быть предельно осторожным, чтобы пещеру не обнаружили. Предусмотреть все варианты! В любом случае эту кашу заварил я, и мне ее расхлебывать! Так, где моя большая ложка?

Немо! Пиши новый список задач. Заголовок: «Война». Та-а-ак, что же мне нужно? Во-первых, я хочу там все видеть! Движения войск и все такое. Мы можем сделать беспилотник? В смысле настоящий, с крыльями. Нужен небольшой самолетик. Запитаем его от малого орба. Сделаем ему камуфляж при помощи «Миража». Будет нам и карта, и разведка. И не придется ради этого вырубать все деревья в округе… Вот только нужно будет, наверное, купить через Систему возможность пользоваться сразу двумя орбами. Это дорого, но выбора у меня не остается. Очков Развития осталось совсем мало, но война — дело наживное!

Дальше. Мне нужно оружие — дальнобойное, мощное, неотразимое. В общем, время пришло — создадим рельсотрон! Нельзя просто так попасть в мир меча и магии и не построить рельсотрон. Сделаем тяжелую пушку, крейсерскую, главный калибр. Откроем напротив нее портал, и будет вам настоящий «гнев богини»! И вообще, все, что связано с электричеством и магнетизмом, нужно исследовать. Для начала хватит этих двух целей. Хочу еще атомную бомбу, но это было бы уже слишком. Админы этого мира точно выдворят меня взашей, если я им тут ядерную войну устрою!

И кстати, придется нам всерьез заняться нижними уровнями пещеры. Наверняка понадобится много места для беженцев. Зуб даю, большинство жителей деревни не уйдут отсюда даже под угрозой скорой войны. Скажут: «Мы маленькая деревня, кому мы нужны?» — «Я тут родился, я тут жил, тут и помру!» Откуда же им знать, что я разворошил огромное осиное гнездо! В общем, Немо, бери Ариэль и начинайте приводить в порядок пещеру волков. Нам понадобится много топлива, так что займись заодно и дровами. Можешь взять еще пару буратин себе в помощь. Только не рубите возле самой пещеры. Там все, как и прежде, должно остаться нетронутым! Надо еще подумать, как скрыть дым от печей, чтобы он нас не выдавал. Чертежи мини-самолета мы с тобой ночью набросаем, ими следует заняться в первую очередь. Какая же это война — без разведки? Дальше по приоритету железо и стекловолокно. Этого добра нам понадобится много. Хорошо бы найти подходящий песок в подземелье, но если что, сырье мы просто купим.

Приведя мысли в порядок, я слегка успокоился. Действительно, какого черта? С куклой, убежищем и Магией пространства мне, по большому счету, вообще ничего не угрожает. Все заботы может взять на себя Ариэль. Так что мне и пальцем пошевелить не придется! Разве что извилинами. Война? Не, не слышал. Не детское это дело! Так что пойду-ка я лучше спать!

* * *

Утром мастер искал Ариэль, и мне пришлось отправить ее в деревню. Больше часа мы выслушивали пустую болтовню взрослых. А ведь могли бы работать! Вы понимаете, что от дел меня отрываете? От важных дел! Если коротко, Ариэль предложили участвовать в разведывательном походе в земли демонов. Наверное, из этого вышло бы неплохое приключение, и при других обстоятельствах я бы с радостью согласился. Но не в этот раз!

Слушать взрослых было довольно скучно, так что мы с Немо продолжили работу над чертежом беспилотника, которую начали еще ночью. За основу мы взяли модель игрушечного истребителя FunJet с самым обычным пропеллером на магической тяге. Насколько я помню, эта модель хорошо ведет себя и на больших, и на малых скоростях. Топливом, конечно же, будет служить не электричество или бензин, а Магия металла. Правда, ради увеличения мощности пришлось соорудить что-то вроде редуктора с тяжелым маховиком. Наверное, можно считать это двигателем. Над сервоприводами, которые будут управлять элеронами, рулями высоты и направления, тоже пришлось поработать. Нагрузка там очень большая, и просто «вшить» в них Магию металла не выйдет. Да и точность требуется высокая.

Оригинальных пропорций и размеров я, к сожалению, не знал. Хорошо хоть удалось повторить форму корпуса и, самое важное, профиля крыльев по просмотренным когда-то видеороликам. Многие детали авиамодели специально сделаны подвижными, чтобы во время испытаний можно было быстро подогнать центр тяжести и подъемную силу. Некоторые тонкости дела я, слава «Ютьюбу», даже помнил. Например, трюк со смещением двигателя для компенсации отдачи от винта. Материал выбрал тот же, что для корпуса Широ — тонкие прессованные листы биополимера. Он тяжеловат, но ничего, мощности у нас предостаточно. Размах крыла чуть меньше метра, так что запускать можно прямо с руки. Через день детали будут готовы, и я смогу узнать об окрестных землях все, до мельчайших подробностей, а передвижения врага видеть чуть ли не в реальном времени. В теории такая моделька вполне может разгоняться до двухсот пятидесяти километров в час и выше. Даже немного жаль эту вашу разведку!

Последний штрих — встроенные камеры, работающие на Магии воды, как и глаза Ариэль. Одна широкоугольная, для картографии, а вторая подвижная, с большим зумом, для шпионажа. Куда же без этого?

Ну, а общий смысл собрания можно было сократить до одной фразы: «Кажись, война, но авось до нас не дойдет». Ага, конечно!

Порадовало то, что расследование подтвердило наши слова про портального мага, и после непродолжительных споров Ариэль получила солидную вознаграждения, которое полагалось защитникам. Да, снаряжение с тел гоблинов уже собрали и оценили. Самой дорогой была экипировка тифлинга, а его списали на «наш счет», так что все честно. Господин Аргус даже расщедрился на премию из казны. Мы получили два небольших накопителя, вроде тех, что были в моем браслете, и небольшую сумму золота (четыре монеты) от поселка. Ладно, будем считать, что не зря отсидели эту «планерку». Еще выяснилось, что такие нападения совершались не только у нас, но и во многих соседних городах и поселках. И кажется, наша победа дала всем небольшую передышку: атаки резко прекратились. Может, и правда пронесет и сюда не явится большое войско? Пойдут себе на столицу. А я — что я? Ну в смысле Ариэль. Приезжая авантюристка, сегодня тут, завтра там. Магам пространства плевать на расстояние. Убить они ее уже пытались — не вышло.

После военного совета я отправил куклу по делам, а сам тихонько поговорил со своим наставником. Рассказал как бы по секрету, мол, переживает моя подруга, что приближается война, а она почти не знает разрушительных заклинаний. Чуть не погибла из-за этого. Мастер задумался, потом расспросил меня, что я о ней думаю и можно ли ей доверять. И после некоторых колебаний согласился показать Ариэль несколько хороших приемов. А заодно и мне будет полезно взглянуть, как могут колдовать взрослые сильные маги. Раз уж я его совсем не слушаю. До сих пор мне хватало простых заклинаний из учебника по рунам, но они уж очень примитивные. Вернее даже, прямолинейные. Потребляют много маны и не годятся для реальных сражений.

Большую часть дня нам с родителями и марионеткой придется разбирать завалы, чтобы перенести уцелевшие вещи обратно в школу. Нам вызвался помогать Андер (ну кто бы сомневался, там же будет Ариэль!) и, как ни странно, моя троица «детективов». Не думаю, что мы надолго задержимся в школе, так что это тоже дурной труд. Но война войной, а жить и спать где-то надо!

Глава 2. Тренировка

На рассвете я с удивлением обнаружил, что наша авиамодель уже готова. Нет, конечно, было очевидно, что кукла под управлением Немо может работать быстрее обычного человека, но все равно не ожидал такой прыти от этих двоих! Правда, времени на забавы с новой игрушкой у меня совсем не было. Мы только и успели, что провести один тестовый вылет возле пещеры, чтобы откалибровать центр тяжести и исправить прочие мелкие недочеты. Это, конечно, не первый мой опыт полета — авиасимуляторов в моей юности было немало, но одно дело летать по виртуальному миру, и совсем другое — по реальному. Ощущения несравнимые и незабываемые! Даже жалко все бросать и идти к Бранду. Но ничего не поделаешь, придется с этим немного повременить.

Незаметно выскользнув из дома (домашний арест все еще был в силе), я захватил с собой Ариэль, и мы отправились к наставнику. На этот раз не домой, а на местный полигон — заброшенный пустырь недалеко от поселка, где можно было отрабатывать разрушительную и, что важнее, оглушительную магию, не привлекая лишнего внимания. Одно удовольствие ходить с Ариэль. Меня преспокойно выпустили за ограду! И никаких порталов. Во-о-от, вот она, свобода взрослого человека! Аж мурашки по коже.

Наконец мы встретились с Брандом, и я воспользовался случаем, чтобы задать ему через Ариэль все накопившиеся у меня вопросы. Начал с самого важного:

— Мастер Бранд, скажите, а есть ли какой-нибудь способ защиты от пространственных магов? Ведь они могут открыть портал прямо внутри твоего тела!

Учитель вздохнул.

— Вообще, все, что касается этой магии, не принято афишировать, но раз вы уже сталкивались с пространственным магом и, скорее всего, столкнетесь снова, то слушайте. Киара, тебе это тоже стоит узнать, — он многозначительно посмотрел на меня. Ну да, у меня ведь тоже есть эта магия.

— Портальная магия, — продолжил он, — как и любая другая, уязвима перед молнией. Если вы создадите «шаровую молнию» достаточной мощности, то в небольшом радиусе вокруг нее открыть портал будет невозможно.

Так вот как тот мальчишка блокировал мои порталы! Видимо, у него был какой-то артефакт с очень похожей функцией. Это надо срочно проверить и сделать такой же. Возможно, дело в электромагнитных помехах, которые наверняка генерирует «Шаровая молния»… Надо попробовать сделать магнетрон^[24] и проверить, открываются ли рядом с ним порталы.

— Если портал уже открыт, то есть и способ его уничтожить. Но для этого вам нужно создать неподалеку от него мощную молнию: либо природную, либо магическую, равную ей по силе. Только имейте в виду, слабейшая природная молния содержит в себе не менее тысячи единиц маны. Лучший способ — сделать ловушку высокой мощности и разрядить ее. Только разряд должен ударить очень близко к порталу, в идеале — прямо в него. Скажу сразу, так можно разрушить не только портал, но и почти любую магию, однако этим редко пользуются, поскольку требуется длительная подготовка и довольно много маны. Не каждому магу это под силу. Если только вокруг не бушует гроза. Тогда можно призвать природную молнию — скажем, запустить в небо груз на тонкой металлической проволоке. Еще замечено, что молнии любят прыгать по мощным световым лучам. Но не вздумайте направлять их в небо напрямую, ведь тогда молния ударит прямо в вас. Вам нужен заземленный отражатель света — например, полированная часть брони или «железная кожа» вашего врага. Вообще, молния — одно из самых грозных видов оружия против магов.

Ага, так вот почему я сумел достать того крутого мага-артефактора. Как же хорошо, что я выбрал для ловушки именно молнию, а не огонь! Она уничтожила всю его защиту. А еще она способна разрушать порталы и отменять магию. Думаю, я догадываюсь, в чем причина. Все дело в мощном электромагнитном импульсе, который создает молния. Но есть способ сделать такой импульс и без всякой грозы. Причем гораздо, гораздо мощнее. Кажется, я скоро начну мастерить кое-что поинтереснее рельсотрона… На ядерном оружии я пока поставил крест, а вот электромагнитную бомбу создать можно и даже нужно! И не так уж сложно на самом деле. Очень перспективная идея! Ладно, с защитой разобрались, а что насчет атаки?

— Мастер, магия в книге, что вы мне дали, ужасно глупая и ленивая. Я трачу так много маны, а результата почти нет. Взрыв «огненного шара» — совсем даже не взрыв, скорее, просто… хлопок? Мне почему-то кажется, что, если бы целая сотня маны действительно взорвалась, должна бы остаться огромная воронка размером с дом! А не жалкая ямка, как с «огненным шаром».

— Что ж, ты права. У тебя хорошая интуиция! Чтобы это понять, маги древности проводили опыты с опасными взрывчатыми веществами. Сейчас начинающих магов редко учат настоящей разрушительной магии. Ведь даже сотня маны в умелых руках может принести немало бед. А это запас маны годовалого ребенка! Вот почему книг по магии не бывает в школьных библиотеках, а мастера передают знания лишь тем ученикам, которые к этому готовы. К счастью, самоучкам по силам лишь самая примитивная магия, иначе они все ходили бы с протезами вместо рук!

Я густо покраснел, вспомнив, что и сам когда-то допустил такую «оплошность». Мне тогда и правда чуть руку не оторвало!

— Но мы на пороге войны, и вам обеим нужно уметь себя защитить. Поэтому слушайте внимательно. Но имейте в виду, этот прием очень опасен. Вы можете навредить и себе, и окружающим, если не будете соблюдать технику безопасности. Так что сейчас залепите уши воском и смотрите внимательно.

Мастер собрал в руке небольшой шар воды. Ну, допустим… Потом окружил его световым щитом-пузырем. А это еще зачем? И только потом добавил руну «огненного шара». А-а-а, кажется, я начинаю понимать! И как я только сам до такого не додумался? Это же так просто! Маг бросил сферу в середину полигона. Внутри оболочки вспыхнул яркий свет, она вся покрылась трещинами, а потом оглушительно взорвалась, оставив большую воронку и осыпав нас земляной крошкой. Мы достали затычки из ушей и похлопали мастеру. Это было действительно круто! Настоящая взрывчатка!

— Это заклинание называется «Паровая бомба». Самое главное, что я потратил чуть более полутора десятков маны. Кто готов объяснить мне, откуда такой разрушительный эффект?

— Внутри светового щита образовался шар очень сильно нагретого водяного пара, возникло критическое давление, отчего щит не выдержал и лопнул, потому и случился взрыв, — ответил я через Ариэль.

Я невольно вспомнил «Разрушителей легенд», которые тоже как-то пытались сделать бомбу из бытового бойлера. Но в итоге получили что-то вроде ракеты. А еще они пытались повторить паровую пушку Аристотеля. Эх, ностальгия! И кстати, о пушках. Очевидный недостаток таких бомб в том, что их нужно метать в противника. Но что если сделать что-то наподобие пневматической винтовки, вроде тех, что используют для игры в пейнтбол? Воду можно извлекать прямо из воздуха — не придется таскать с собой никаких боеприпасов. А разрывные снаряды будут наносить огромный ущерб и легко справятся даже со стандартными магическими щитами. Бу-га-га-га!

— В ваших умственных способностях, леди, я и не сомневался. Вам уже знакома подобная магия?

Я вернулся с небес на землю. Идея отличная, но обдумать ее я еще успею.

— К сожалению, нет. Теперь мне даже немного стыдно за свое невежество. Мой первый мастер обучал меня совсем недолго и совсем иным вещам. Думаю, он считал, что всему остальному я могу научиться и без его помощи.

— О, так у вас все-таки есть учитель? Было бы интересно с ним познакомиться! — оживился Бранд. — К слову, если вы захотите продолжить обучение магии, я мог бы дать вам рекомендацию в Академию магии, думаю, там будут рады такой способной ученице. У меня есть кое-какие связи…

— Спасибо большое! — Ариэль вежливо поклонилась. — Но на это уйдет много времени. А нам придется сражаться очень скоро. И с превосходящими нас по числу врагами. Вы не могли бы поделиться еще какими-нибудь способами борьбы с большим количеством противников? У меня довольно много маны, но не хочется бездарно тратить ее перед врагом.

— Так вы планируете остаться и участвовать в сражении? Очень смело с вашей стороны! И благородно. Но вы же так молоды, неужели не боитесь? Впрочем, я не думаю, что здесь вообще будут серьезные бои. Может, еще пара стычек, вроде тех, что случались недавно. Так можно получить неплохой боевой опыт… Что ж, если у вас хорошо развито Чувство маны, то возможно, вы сумеете овладеть и этим.

В его руке образовалась дюжина крошечных водяных шариков, затем каждый окутался полупрозрачной оболочкой. Мы поспешно зажали уши. Маг вытянул руку, и рой шариков устремился к цели, рождая целую череду небольших взрывов.

— Это уже «Рой паровых бомб», он требует высокой концентрации, но ничего невозможного в этом нет. Кстати, очень хороший щитолом. Попробуйте!

Я временно взял на себя управление Ариэль. Сосредоточился, создал миниатюрные водяные шарики, накрыл их защитной оболочкой. Пропорции энергии примерно один к трем, причем именно в пользу щита, насколько я понял, глядя через свои рентгеновские очки. Дюжина сразу у меня не получилась, но шесть снарядов я отправил в цель. Раздались взрывы.

— Хороший результат для новичка. У вас талант! — похвалил меня Бранд. А я вернулся в свое тело, вернее, просто отключился от управления куклой.

Вручную таким заниматься довольно муторно, но, если я подключу Немо к управлению заклинанием, ей не составит труда управиться и с сотней снарядов… или пневмопушек. Была бы только вода и мана! Хотя демонстрировать подобное при Бранде не стоит. И вообще ни перед кем. Но в качестве козыря сгодится!

— Я так понимаю, подобные трюки есть для разных стихий?

— О, да, и их множество. Если вы владеете Магией исцеления, то для нее существует очень специфическая руна. «Поиск жизни». Ох, к сожалению, у нас нет подопытных животных…

А вот это плохо. Очень плохо! Если он сейчас попробует направить «Поиск жизни» на Ариэль, быть беде… Я поспешно выскочил вперед.

— А давайте я буду подопытной! Я шустрая!

— Боюсь, от самонаводящегося заклинания даже ты не сможешь убежать, Юла. Но не переживай, я создам не боевую магию, а дистанционное заклинание поддержки.

Он создал светящийся желтоватым светом шар, а я во все глаза высматривал через очки руны, которые он использует. Светящийся шарик вырвался из руки мастера и по кривой траектории рванул ко мне. Рывок! Я метнулся в сторону, уклоняясь от снаряда, но тот изменил направление, сделал дугу и в конце концов врезался в мое тело. Щекотно! Немо, что у нее за эффект?

— Тело подверглось воздействию заклинания «Усиление потока маны». Слегка повышена эффективность заклинаний, скорость регенерации маны, скорость передачи маны…

Довольно интересный эффект! Хоть и очень слабый. Эту руну точно стоит взять на вооружение. Собственно, обе эти руны. Самонаведение может быть чертовски полезно.

— Пожалуй, большинство самых важных боевых заклинаний относятся к Магии света. Поэтому маги стараются во что бы то ни стало овладеть ею. Вот, только взгляните на это.

Маг достал из сумки несколько до блеска отполированных серебряных пластин, взмахнул рукой — и они полетели вперед, образовав круг. Затем он создал «Световой луч». Тот отражался от одной пластины, направлялся к следующей и так далее, рисуя остроконечную звезду, расчерченную световыми линиями. Было очевидно, что внутри такой «пентаграммы» мало кто сумел бы выжить.

— Здесь потребуется точность и опыт. Выстраивайте цепочку последовательно. В конце вы должны увидеть последнее зеркало в отражении первого. Придется изрядно потренироваться, чтобы суметь повторить это в запале боя, но оно того стоит. Только будьте осторожны с рыцарями. Пластинчатая броня может создавать блики и рикошеты.

О, я знаю, кто может сделать это в любых условиях. И не только с пятью зеркалами.

— А как правильно защищаться и пробивать защиту?

— «Световой щит» дает хорошую защиту от большинства атак, кроме самой стихии света. От нее лучше всего защищаться металлической кожей. И берите металл посветлее, лучше всего серебро, хоть оно и дороже. Если под рукой нет железа, имейте в виду: ледяные и водяные щиты тоже хорошо рассеивают световые атаки. Чтобы пробить «Световой щит», нужно сконцентрировать много энергии в одной точке. Если «Паровая бомба» взорвется прямо на нем, то щит, скорее всего, не выдержит такой нагрузки. Но время взрыва должно быть рассчитано очень точно. Так что уклоняйтесь и имейте в виду, ваш противник тоже будет уклоняться. Магия бомб в этом деле не лучший помощник. Опять же, лучшими атакующими заклинаниями будут Световая пушка и Молния. Конечно, есть и другие бронебойные умения и даже специальные боеприпасы для луков и арбалетов.

— А на чем вообще держится этот щит? Что если в него врежется что-то тяжелое?

— О, это очень правильные вопросы! Действительно, не обязательно разбивать щит, чтобы нанести ущерб магу. Тяжелый кинетический удар — от массивного молота, например, или каменного снаряда — тут же передается магическому ядру владельца. Получите сильный толчок под дых. Вот почему опытные маги используют массивные металлические посохи в качестве основы этого заклинания. Они компенсируют отдачу от таких ударов. Для воинов ту же роль играют доспехи. И вообще, получить по лицу собственным щитом тоже не самое приятное дело, так что от тяжелых атак лучше закрываться чем-то вроде каменной стены.

Затем мастер принялся объяснять нам, как создавать направленную молнию, бьющую прямо из руки. Для этого следовало создать щит у себя под ногами и канал ионизированного воздуха с помощью Магии огня, чтобы разряд пошел в нужном направлении. Мы расспросили мастера о возможностях других стихий и узнали еще несколько полезных рун. За одно занятие всех приемов не изучить, но нам пока хватит и этого. Теперь, когда я понимаю, как работают составные заклинания, смогу сам находить новые полезные комбинации. Во многих играх сочетание нескольких стихий играет важную роль. Разлить воды и ударить молнией — это же классика! И про «Паровую бомбу» мог бы сам давно догадаться. Но как-то не задумывался. Да и занят я был созданием своей Ариэль. На данный момент она мое самое полезное изобретение и сильнейшее оружие. Теперь и работать меньше приходится, и со взрослыми можно нормально пообщаться. Без всех этих «Деточка, ты не потерялась, тебя отвести к маме?» Потерялась? Да у меня самые точные карты во всем вашем примитивном мире, милочка!

К слову, о картографии. Как только закончились уроки Бранда и рутинные домашние заботы, я вернулся к своему новому развлечению — самолету-разведчику. Хотя с нашими новыми знаниями, наверное, стоит уже называть его бомбардировщиком. Интересно, у армии Владыки демонов есть свои военно-воздушные силы? Какие-нибудь всадники на грифонах или ручные соколы? В теории с Магией металла я и сам мог бы полетать, на манер киношного Магнето, но такое удовольствие требует немало маны — от шестидесяти до ста единиц в минуту, как у заправского реактивного ранца, да и скорость оставляет желать лучшего. Мой самолет в этом плане просто эталон экономичности. И скорости. Даже соколы-сапсаны развивают свои знаменитые триста километров в час только в пикирующем полете, а в реальности не разгоняются выше сотни.

Наконец Ариэль отправилась на заслуженный отдых в пещеру, а я установил ее ядро (орб) в корпус самолета. К сожалению, пользоваться ими обоими одновременно я еще не могу. Взлетно-посадочная полоса нам не нужна: в самолете хватает металлических деталей, так что вертикальный взлет с помощью магии не проблема. Я, как обычно, в своем бассейне, а значит, нас снова ждет веселуха. Немо, запускай!

Йу-ху! Я свободен! Словно птица в небесах!

Боги, как же это круто — носиться над землей на такой огромной скорости! Я едва успеваю уклоняться от вершин деревьев. Ладно, не хотелось бы разбить свою игрушку в первый же день. Поднимемся выше. Гораздо выше!

Я свободен! Я забыл, что значит страх!

От высоты перехватывает дух, а товарищ Кипелов так и рвется на волю, со своим, с позволения сказать, неубиваемым хитом. Интересно, летчики тоже мурлыкают его себе под нос? Или орут во все горло — все равно же никто их не услышит. А потом такие: «Кхм, первый, первый, это Дельта-фокстрот, полет нормальный, повторяю, полет нормальный».

Фигуры высшего пилотажа дались мне нелегко. Скажем, «бочку» или «мертвую петлю» я еще могу исполнить, но не более того. Несколько раз я даже входил в штопор и мне приходилось выравнивать самолет магией. Ну да ладно, постепенно привыкну. К тому же вести на нем воздушные бои я пока не собираюсь. Большую часть времени Немо просто будет заниматься «аэросъемкой». Набрав хорошую высоту, мы сделали несколько витков по спирали вокруг деревни. Близко подходить не стоит: эта штука довольно шумная, птицы таких звуков точно не издают. Наконец-то у нас появится точная карта всех окрестностей! Составлять ее с помощью порталов — ужасно дорогое удовольствие.

Несколько раз нам попадались птицы и даже целые стаи. Но сравниться с нами в скорости им явно не светит. Зато сколько паники! Для них самолет — однозначно хищник, большой, быстрый и очень шумный. Я отключил двигатель, сбавил скорость и тихонько спланировал к небольшому клину местных «журавлей», присоединившись к их построению в самом хвосте. Сперва они ничего не заметили, но затем строй пошатнулся, и бедолаги бросились врассыпную. Интересно, а хищные птицы тоже так троллят своих младших собратьев?

Ну ладно, хватит дурачиться! Я направил самолет в сторону империи Гензо — нашей «страны демонов». Даже с огромной скоростью нашей авиамодели лететь ей придется долго — несколько часов. А пока можно отдохнуть и полюбоваться видами. Ради интереса я переключил основную камеру на магический рентген. После изготовления очков у меня осталось несколько небольших пластинок нифелита, которые я встроил в свой беспилотник. Удобно же! Наблюдать за изнанкой мира довольно интересно — на земле сразу же подсвечиваются яркие точки. Наверняка это живые существа — волки, кабаны, слаймы или еще какие-нибудь монстры. Чем дальше от цивилизации, тем более опасных и необычных существ можно встретить. Я не удержался и, найдя огонек поярче, спикировал вниз. Кажется, я вижу ее очертания: длинное тело, множество ног — это гигантская сколопендра? Видел несколько рисунков подобных существ в библиотечных бестиариях. Не тот противник, с которым хотелось бы встретиться лицом к лицу. Но против крылатого врага она совершенно бессильна.

Я сбросил вниз заклинание, которому нас научил Бранд, — «Паровую бомбу» с самонаведением. Настоящая ракета! Единственная беда — эта штука довольно медлительная. Через несколько секунд раздался взрыв, а огонек начал тускнеть, пока совсем не погас. Так, стоп, а где мой опыт? Эта штука что, не умерла? Тогда почему погасло свечение? Может, этот ползучий экскаватор просто под землю спрятался? Наверное, лучше было сразу воспользоваться обычной «Световой пушкой». От досады я просто скинул в сторону погасшей точки бомбу потяжелее, почти на пределе возможного, и поспешил удрать как можно выше. Взрыв поднял в воздух добрую тонну песка и грунта, разорвал в клочья растущие неподалеку деревья и оставил в земле огромную воронку. Упс. Кажется, я слегка перестарался! В лесу теперь появится новая поляна или даже небольшой пруд…

— Получено 30 ОР.

Жирная тварь! Неудивительно, что она выдержала первый удар. Еще сотня таких — и я мог бы купить у Системы возможность пользоваться дополнительным орбом. Но это не охота, а варварство — я потратил кучу энергии и нанес серьезный ущерб лесу. Лучше такие подвиги больше не повторять!

Еще несколько раз мы отвлекались на удобные наземные мишени, предварительно проверяя, не человек ли это или другой разумный. «Световая пушка» справлялась на ура — больше никаких воронок! И тут мое внимание привлекло яркое свечение на горизонте. Что это за столб света? Причем виден он только через «рентген». Это какая-то магия? Ох, чует мое сердце, я пожалею о своем решении, но деваться некуда — придется посмотреть поближе! После некоторых колебаний мы сменили курс и направились к новой цели. Вперед, к звездам и безднам!

Глава 3. Вторжение

Чем ближе я подлетал к цели, тем тревожнее становилось на душе. Эта штука реально огромная! И мощная. Я такого еще не видел! Нет, я знаю, что в этом мире существуют разные магические формации поистине циклопических размеров. Например, ночью можно разглядеть на небе тонкие линии магических меридианов, соединяющих, насколько я могу судить, узлы Системы. Этаких магических ретрансляторов, вроде того посоха, которым меня благословлял наш сельский священник. Ошибиться в этом вопросе сложно, поскольку одна из таких силовых линий тянется прямо в его часовню. Но столб света, появившийся на горизонте и, как казалось, подпирающий сами небеса, разительно отличался и от этих линий, и вообще от всего, что я раньше видел. Что же это такое?

Я подлетел поближе и начал кружить вокруг колоссальной магической формации. Самое смешное, что в реальном мире не происходило ровным счетом ничего. Обычная поляна на опушке леса, тишь да гладь — травка зеленеет, солнышко блестит… Разве что птицы не щебечут. И вообще никакой живности в радиусе нескольких километров. Должно быть, животные тоже чувствуют, что здесь скоро произойдет что-то неладное. На всякий случай я активировал несколько защитных заклинаний и подготовил портал для экстренного отступления. Надеюсь, я не потеряю беспилотник в первый же день? Вместе со своим драгоценным орбом… Боги, это любопытство когда-нибудь меня погубит!

Наконец что-то начало происходить. С неба на землю один за другим обрушилось несколько ярких сгустков света. Вокруг центральной оси закружились незнакомые мне геометрические фигуры. Затем что-то вспыхнуло, и посреди поляны начал раскрываться широкий зев портала. По-настоящему огромного, высотою примерно с пятиэтажный дом! А я еще удивлялся размерам портала, с помощью которого тот мальчишка пытался утопить меня в озере лавы. То, что он тогда создал, не шло с этой громадиной ни в какое сравнение. Интересно, может, отсюда и начнется вторжение демонов? Через такие врата вполне можно провести небольшую армию! Во всяком случае, я бы не удивился. Правда, для этого наверняка потребуется просто невероятное количество энергии! Так, первым делом нужно считать координаты, чтобы выяснить, куда он ведет. Немо, отправь туда маячок.

Однако данные, полученные с помощью сканирующего заклинания, были довольно странными. Обычно координаты портала выглядят очень просто. Всего три цифры, правда, с множеством знаков после запятой, точь-в-точь как местоположение на картах нашего «Гугла», разве что с поправкой на высоту. А мы в довесок к ним получили еще какой-то набор символов. Я бы даже сказал, иероглифов. И что это должно значить? Название страны демонов на их родном языке? Внутри портала было довольно темно. Похоже, что там сейчас ночь. Но тогда эта штука ведет как минимум на обратную сторону планеты… А то и вовсе в другой мир. Собственно, ничего удивительного: в местных легендах упоминается множество таких историй.

Время от времени в этом мире совершенно спонтанно появляются Разломы — точки соприкосновения между двумя случайными мирами. Чаще всего они открываются ненадолго, и через них успевают перейти лишь несколько беженцев или путешественников. Собственно, именно поэтому здесь можно встретить огромное разнообразие разумных существ, совершенно непохожих друг на друга. Но иногда, если Разлом удачно расположен, жители враждебного мира могут воспользоваться ситуацией и направить через такой портал целую армию. А если найдется достаточно могущественный маг, то и вовсе оставить проход открытым на несколько дней или даже недель. Не задаром, конечно, а ценою множества ужасных жертвоприношений.

Кажется, я невольно стал свидетелем подобного «парада планет». Опасная штука! А значит, странные иероглифы — попросту название мира, в который ведет Разлом. На языке проживающих в нем существ или официальном языке Системы, которого я до сих пор не знаю. Что делать-то? Отправиться на разведку? Ужасно хочется, конечно, поглядеть на другой мир! Насколько я знаю, такие порталы открываются только между схожими мирами, то есть атмосфера там не ядовитая и гравитация должна быть в пределах нормы. Да и сам портал, как я понимаю, достаточно стабилен и продержится не меньше часа. Конечно, у меня были другие планы… Но они вполне могут немного подождать. Это место находится фактически на границе двух государств, так что до земель демонов рукой подать. С другой стороны, война — дело неспешное. Несколько часов задержки ничего не изменят. В общем, махнув рукой на свои грандиозные планы, я отправил беспилотник в Разлом. Гулять так гулять!

На обратной стороне Разлома было довольно темно. Только из портала бил яркий солнечный свет, немного разгоняя кромешный мрак. Ни луны, ни звезд — наверное, небо заволокли тучи или что-нибудь еще в таком духе. А может, мы вообще где-нибудь под землей? Надо быть осторожнее, чтобы не врезаться в потолок. Вокруг портала — сплошь пустынные земли с неестественно розовым оттенком почвы. Неровный рельеф, повсюду торчат скалы и огромные глыбы. Никаких растений, никакой живности. Я будто на Марс попал! И только в нескольких километрах от портала виднеется пирамидальное строение, высотою в несколько сотен метров, со множеством мелких башенок, как у древних индуистских храмов. Надеюсь, это не Египет? Нет, куда там пирамиде Хеопса, эта штука в несколько раз больше и к тому же опоясана ровными рядами ярких огней явно искусственного происхождения. От пирамиды во все стороны расходятся ровные светящиеся дорожки — автострады? Да и в небе кружится несколько «светлячков». Ого! Кажется, тут есть продвинутая цивилизация! Плохие новости! Знаете что, я просто заскочил на огонек, поглядеть, что здесь и как. Не обращайте внимания, я уже ухожу! Немо, нам пора домой, открывай портал.

Беспилотник нырнул в пространственный переход. Так, стоп, а куда мы попали? Это точно не окрестности моей пещеры! Кругом только скалы и кипящая лава… Либо здесь только что было извержение вулкана, либо… Вот болван! Ну да, как я сразу об этом не подумал? Мы все еще в чужом мире! Портальная магия работает только с «местными» координатами, поэтому мы переместились не домой, а в соответствующую точку этого мира. Мог бы и сразу догадаться. Немо, возвращаемся к Разлому!

Вернувшись обратно, я заметил, что в направлении портала уже движется колонна каких-то крупных блестящих механизмов. Обтекаемая форма, белый полированный корпус. Это местный транспорт? Но почему у них «ноги» вместо колес? Шагоходы? О нет. Огромные жвала, длинные тонкие лапки, усики, глаза. Это определенно живые существа! Муравьи? Термиты? Наверное, правильнее всего будет называть их инсектоидами, но это слишком уж странно звучит. К тому же тут очень много разных видов. К примеру, огоньки, которые я видел издалека, оказались довольно крупными летающими насекомыми с четырьмя крыльями, как у стрекозы, и ярко светящимся брюшком. Были и крупные жуки, размером с грузовик, которых я издали принял за диковинный транспорт, и мелкие рабочие особи, напоминающие пауков-переростков, и существа среднего размера, вроде богомолов или палочников. Это еще что за «Звездный десант»?

Получается, это не пирамида пришельцев на горизонте, это огромный, чтоб его, термитник! Причем всего лишь его верхушка — подземная часть наверняка в разы больше. И если ничего не сделать, чует мое сердце, с обратной стороны портала, в моем собственном мире, очень скоро вырастет еще один такой же. А потом еще и еще… Пока вся планета не превратится в выжженную розовую пустыню. Плохие новости. Где наш Андер? Тут жукеры распоясались!

Кажется, меня уже заметили. Мелкие термиты, копошащиеся у ног «грузовиков», принялись истошно пищать, а светлячки ринулись в мою сторону явно с недобрыми намерениями. Рабочие особи направили свои брюшка вверх и принялись стрелять какой-то жидкой гадостью. Это химическое оружие? Кислота? Не думаю, что она сильно навредит моему биополимеру, но все-таки лучше не попадаться. Немо, принимай управление. И скинь им напоследок гранату, вроде той, которой мы убили сколопендру. Светлячков сбивай лазером по готовности. Не думайте, твари, что захватить мой мир будет так легко!

Раздался оглушительный взрыв.

— Получено 154 ОР.

В колонне муравьев, приближающихся к порталу, образовалась крупная брешь. А меня, вернее самолет, потерявший управление, кубарем швырнуло обратно — в родной мир. Я попытался вернуть контроль. Тщетно! Беспилотник перестал слушаться моих команд, и даже Немо не смогла его стабилизировать. Кажется, я знаю, в чем дело. Та самая жидкая пакость, которой плевались (если так вообще можно говорить о субстанции, выходящей из задницы) наши муравьи, попала на крылья самолета и рули высоты. Судя по внешнему виду, это даже не кислота, а какой-то быстро затвердевающий полимер. «Световой щит» против такого оружия бесполезен: слишком низкая кинетическая энергия. С тем же успехом можно было пытаться закрыться им от дождя. Тут требуется воздушная или водная магия.

Ну вот, беспилотник вышел из игры почти сразу. Собственно, я и не рассчитывал, что из него может выйти непобедимая машина войны. Против мелких одиночных монстров — может быть, но не против слаженной армии инсектоидов! Пора доставать тяжелую артиллерию! Немо, Родина в опасности! Давай, тащи сюда Ариэль. Надо чем-то прикрыть дыру в этот проклятый муравейник! А еще нам понадобится огонь. Море огня! И кажется, я даже знаю, где его взять.

* * *

Пол — это лава!

Это было моей первой идеей — создать еще один портал, ведущий в озеро лавы, и утопить в ней всех вторженцев. К счастью, благодаря мальчишке из страны демонов мы с Немо получили координаты действующего вулкана. Он находится где-то на границе между нашими странами, так что отсюда до него практически рукой подать. Пришлось сделать небольшое ограждение вокруг портала, чтобы лава не растекалась, и заполнить этот импровизированный бассейн раскаленной жижей, да так, что она стала переливаться на ту сторону — в мир термитов.

Но кажется, этим сумасшедшим попросту наплевать на мои детские игры. С несгибаемой решимостью они прут в раскаленную массу жидкого камня, оставляя в ней свои прочные хитиновые тела, чтобы проложить таким образом дорогу тем, кто будет идти следом. Жесть. Да они настоящие камикадзе! Я уже не говорю о тех тварях, у которых есть крылья. Пока еще вторженцев немного и мы успешно уничтожаем их огнем и мечом, но термитник уже пришел в движение. Даже отсюда я слышу ужасный гул и вижу тысячи светящихся точек, движущихся по спирали вокруг пирамиды термитов. Улей почуял новую добычу. Более того — новый, сочный мир, нетронутый их ненасытными жвалами.

— Получено 239 ОР, — подвела итог Немо, когда у нас выдалась небольшая передышка.

— Вы получили достижение «Убийца термитов». Разумные представители этого вида испытывают перед вами иррациональный страх.

Спасибо, конечно, но почему так мало опыта? А ведь я уже уничтожил почти сотню насекомых. За этих тварей дают сущие крохи ОР, и это при том, что убивать их ничуть не проще, чем обычных монстров. Похоже, что собственных мозгов (а заодно и души) у них совсем мало. Но прочный панцирь, природная живучесть и огромная численность легко компенсируют этот недостаток. Впрочем, действуют они слаженно. Наверняка ими управляет кто-то разумный. Или у них есть какой-нибудь общий сетевой интеллект?

Вспомнив наставления Бранда, я попытался было закрыть проход сетью из мощных лазерных лучей, но и это оказалось не слишком хорошей затеей. Белоснежная броня термитов отлично рассеивала свет. Не то чтобы они были совсем неуязвимы к Магии света, но сопротивление оказалось довольно высоким. Попытаться заблокировать проход Магией земли? Да я уже вижу огромных тварей с широкими жвалами, похожими на ковши экскаватора. Такие точно пророют тоннель где угодно, даже в скале! Моя единственная надежда — попытаться закрыть портал как можно быстрее. Пришлось спешно создавать густую паровую завесу — из все тех же бомб, но без защитной оболочки — и под прикрытием тумана зарядить мощную электрическую ловушку — вроде той, которая едва не убила гоблина-мага.

С неба ударила молния, а затем еще одна. Я вложил в заклинание почти треть своего запаса маны — на всякий случай. Портал слегка дрогнул, но так и не исчез. Лишь совсем немного уменьшился в размерах. И как это понимать? Видимо, эта штука слишком мощная и стабильная, чтобы мои «искорки» смогли на нее хоть как-то повлиять. Остается только ждать, пока эти врата не закроются сами по себе.

Термиты тоже не теряли времени и толпами валили из открытого портала. «Экскаваторы» тут же принялись бурить землю, поднимая тучи пыли, а вокруг них вились работники, защитники и летуны. Я бегал от одного карьера к другому, разбрасывая десятки «Паровых бомб» и отмахиваясь от назойливых насекомых драгоценными мечами мастера Солара. Но проклятые мелкие букашки грудью бросались на мои снаряды. Некоторые из них просто проглатывали бомбы, а затем активировали магический щит, чтобы безопасно взорваться внутри него. И как с такими вообще воевать?

Огромные бронированные «экскаваторы» в лучшем случае ненадолго цепенели от ударной волны и потом снова принимались за работу. Лихие ребята, просто нет слов! Ариэль попыталась пробить панцирь одного такого гиганта своими клинками, но не добилась успеха. Настоящий танк! Хитиновые пластины, которыми покрыты все насекомые, по прочности ничуть не уступают моему биополимеру. Надо будет, кстати, собрать несколько образцов.

— Получено 285 ОР, — отрапортовала Немо.

Нет, это уже ни в какие ворота! Этих тварей тут тысячи, и их число постоянно растет. Спасибо, конечно, за Очки Развития, но бедная Ариэль и так с трудом уклоняется от череды непрерывных атак. За нами по пятам с ужасающим скрежетом движется огромная волна термитов, в любой момент готовая накрыть нас практически с головой. И только редкие удачные взрывы бомб помогают отсрочить эту ужасную судьбу. Не говоря уже о том, что мою бедную куклу постоянно пытаются залить противной липкой «жвачкой», которая моментально затвердевает, сковывая движения. Только благодаря Магии ветра мы еще не превратились в окаменевшую статую. Колдовать приходится постоянно, а руки Ариэль совершенно не рассчитаны на такую нагрузку, так что мы давно наплевали на всякую маскировку и носимся по полю боя с открытой черепной коробкой. Так и обзор получше, и заклинания можно пускать во все стороны. То еще зрелище, я полагаю. Но термиты и сами не писаные красавцы, так что им грех жаловаться.

Разозлившись, я применил свой последний козырь: попросту открыл огромный портал, разрубив проклятого жука-бульдозера чуть ли не пополам. Тут раздался выстрел, и тело Ариэль отшвырнуло на несколько метров назад, в сторону лесной чащи. Это еще что? Артиллерия? Кажется, стреляют прямо из Разлома. Опасно! На сей раз меня спасли щиты, но двух таких выстрелов подряд Ариэль уже не выдержит. Ага, кажется, я вижу таких специфических муравьев с вытянутыми мордами. Неуклюжие твари, они только сейчас добрались сюда от «крепости». Но это уже настоящие пушки. И о чем я только думал? Термиты — это и есть продвинутая цивилизация, только не техническая, а биологическая! Видимо, мое одинокое сражение с самого начала было совершенно безнадежным. Один в поле не воин, я полагаю. Ладно, меняем приоритеты. Нужно набрать как можно больше опыта и валить отсюда по-быстрому!

Кстати, Немо, сколько очков дали за здоровяка? Ну, того, которого мы рубили порталом? Может, мне стоит наплевать на мелочовку и взяться за гигантов?

— Сообщение о полученном опыте отсутствует. Вероятно, это насекомое все еще живо.

Как это живо?! Как вообще можно остаться в живых после того, как тебя разрубили пополам? Что это за жуткая регенерация? Может, мы просто не задели жизненно важные органы? Тварь-то огромная. А портал оставляет тончайший, почти хирургический надрез. Я мимоходом заглянул в карьер, где должна была лежать его разрубленная тушка. Вокруг неподвижно лежащего «экскаватора» сновали рабочие и обильно поливали сочащийся зеленой кровью «экватор» гиганта все той же жвачкой. А вот палочники, насколько я могу судить, вовсю применяли Магию исцеления. Да, не думаю, что они стали бы так суетиться из-за дохлого жука. Ну и дела! Даже мое супероружие внезапно оказалось не таким уж эффективным. Конечно, дело тут не в самой магии, а в моих кривых руках, но все равно эти твари ужасно живучие! Снимаю шляпу! Собственно, в некотором роде уже снял.

Раздались новые залпы. Несколько снарядов просвистели совсем рядом с Ариэль. Ну все, пора отступать! Кстати, мне кажется или портал стал немного меньше за все это время? Немо, что скажешь?

— Площадь портала уменьшилась на двадцать семь процентов с момента его активации. При сохранении нынешней динамики Разлом схлопнется приблизительно через тридцать пять минут.

Ну хоть какие-то хорошие новости! Правда, за это время термиты наверняка успеют окончательно здесь окопаться. Надеюсь, кто-нибудь из местных властей займется этой маленькой проблемой. Насколько я понимаю, здесь очень скоро будут проходить войска демонов и все такое. Они же не оставят все как есть? Дураку понятно, что этот улей не сулит ничего хорошего всему живому вокруг. И тут я, к сожалению, бессилен. Во всяком случае, прямо сейчас. Хоть мы и убили несколько сотен термитов, но что это для такого огромного множества? За Ариэль охотится лишь небольшой отряд, а все остальные попросту игнорируют нашу маленькую войнушку, занимаясь более важными делами. Да и бегает за нами одна только мелюзга. Если в улье и есть более сильные особи, то на нас они внимания пока не обратили.

Я поспешил убраться подальше — на вершину холма, стоящего неподалеку. Волна мелких насекомых, преследовавших меня, отхлынула и рассеялась. Думаю, им сейчас просто не до меня. Буду следить за ситуацией отсюда и думать, по возможности расстреливая самых наглых врагов. А еще — пополнять свою ману из небольшого потока вулканической лавы. Лишняя энергия не помешает. Да и о вреде для экологии переживать уже бессмысленно. В любом случае эти твари, скорее всего, очень скоро сровняют с землей весь лес.

Рабочие особи действительно принялись разравнивать окружающую портал площадку: рубить деревья, собирать крупные камни, разгребать завалы, оставленные «экскаваторами». Судя по количеству выброшенного на поверхность грунта, они уже настоящий бункер там себе сделали. Наверху становится все меньше и меньше врагов — большинство из них вовсю трудятся где-то под землей. Нет, они определенно роют себе новый дом! По-хорошему стоило бы свалить отсюда подобру-поздорову, пока ситуация не изменилась, но у меня в голове родилась сумасшедшая идея. Войско демонов действительно должно будет проходить где-то здесь. И термитов на своей территории они, скорее всего, не потерпят. А если две эти силы грамотно столкнуть между собой…

Сейчас преимущество на стороне демонов. Термитов относительно мало, они только попали в этот мир и не успеют как следует подготовиться к нападению, а значит, станут легкой добычей. К тому же они ничего не знают о приближающейся армии! Как-то все это очень уж подозрительно. Книги утверждают, что Разломы возникают случайно. Но вот эта конкретная «случайность» слишком хороша, чтобы в нее поверить. Выходит, это чей-то план? Местный Владыка хочет немного «прокачать» своих солдат? А что если я сделаю маленькую пакость и предупрежу термитов заранее? У демонов тогда появятся проблемы посерьезнее моего несчастного поселка. Хе-хе, не ждали, что в ваши планы вмешается один маленький трикстер? Но есть еще и другая проблема. Термиты теперь точно не станут меня слушать…

Пирамида по ту сторону Разлома снова выплюнула густой поток насекомых. Я создал при помощи Магии воды что-то вроде подзорной трубы и пригляделся. Они там что, все свои пожитки решили перенести? Множество рабочих особей тащили самую разную поклажу: какие-то кристаллы, слитки, растения, древесные стволы, мешки из странного белого материала, наверное все той же «жвачки». Посреди толпы, тяжело раскачиваясь, ползли огромные жуки с чашеобразным панцирем, также доверху груженные всяким скарбом. Но самым популярным грузом были именно мешки самых разных размеров и форм. Хотя… Слушайте, а может, это яйца, личинки? Наверное, так оно и есть. Пирамида стала постепенно тускнеть: насекомые-светлячки, освещавшие ее, тоже стекались вниз, по направлению к проходу. Да они не пытаются создать новую колонию — они попросту бегут из своего мира в наш! А ведь у нас им наверняка тоже будут не рады… Видимо, условия на их планете стали невыносимыми.

Колонну насекомых возглавляет какая-то пышная процессия. Я переключил внимание на нее. Несколько дюжин человекоподобных насекомых. Правда, лишь на первый взгляд. С человеком этих существ перепутать попросту невозможно. У кого-то огромный шипастый хвост, у другого — непропорционально большое туловище, огромные бицепсы и крохотная голова, у третьего — четыре руки, да еще и колени сгибаются в обратную сторону. Монстры какие-то! Только существо, идущее в середине, выглядит более-менее по-человечески. Но у него за спиной длинные когтистые щупальца, напоминающие крылья, только без перьев или перепонок. Я переключился на рентген и удивленно крякнул. Эти термиты ужасно сильные! Большинство — не слабее Бранда, а тварь по центру и вовсе превосходит их всех вместе взятых. Над головой лидера улья светилось какое-то кольцо, напоминающее нимб. Он что-то вроде их ангела-хранителя? Кажется, в этом мире таких существ называют архонтами.

Несколько человекоподобных отделились от стаи и направились к проходу. И очень быстро. Надеюсь, это не по мою душу? Знаете, как-то мне уже расхотелось сражаться. Впору вывешивать белый флаг, но здесь нет такой традиции, меня попросту не поймут. Да и какие обычаи могут быть у термитов? Я на всякий случай создал прямо за спиной портал, чтобы при любой опасности сразу же ретироваться. Не прямо домой, конечно, ведь за мной могут увязаться термиты, а просто как можно дальше от этого места.

Предчувствия меня не обманули. Трое термитов прошли сквозь Разлом и направились прямо ко мне, остановившись всего в нескольких метрах от Ариэль. Один из них, длинный и тонкий, что-то резко застрекотал на своем языке. И понятное дело, я не разобрал ни слова. Да уж, плакали мои хитрые планы!

— Я вас не понимаю, — осторожно заявила Ариэль, на всякий случай сделав соответствующий жест руками.

Насекомые перебросились несколькими репликами, явно пытаясь решить, что же со мной делать. Один из них, самый крупный и, если так можно говорить о насекомом, накачанный, издал несколько резких звуков и ощетинился оружием. Буквально — все его тело напряглось, и из стыков брони выдвинулись острые лезвия, сделавшие его похожим на ежа. Руки стали напоминать огромные топоры, а на ступнях и коленях выросли крупные шипы. Прочие термиты тоже явно приготовились к битве, демонстрируя свое «встроенное» оружие. Эти парни явно не пользуются никакими инструментами — их собственное тело служит им и броней, и щитом, и мечом. Я уже почти сделал шаг назад, в спасительный портал, как раздался еще один звук, пронзительный и неприятный. Кажется, он исходит из Разлома? Нападающие остановились.

Главный термит — тот самый, с жуткими крыльями и нимбом над головой, — сорвался с места и за несколько мгновений преодолел разделяющее нас расстояние. Ничего себе скорость! Пожелай он сейчас уничтожить куклу — и я, наверное, не успел бы даже удрать через портал. Но он остановил своих подопечных. Значит, все-таки переговоры?

Я замер, мысленно проклиная себя за то, что решил поживиться дармовыми Очками Развития, уничтожая мелких насекомых. Теперь перед лицом этого существа мелким насекомым чувствовал себя я сам. Легенды не врали: с архонтами лучше не шутить. А еще лучше не пересекаться вовсе! Все мои инстинкты били в набат, а чутье истошно вопило, что пытаться убегать почти так же опасно, как и пытаться драться. Даже если я уйду через портал — найдет, притащит за шиворот и будет очень зол. В смысле еще более зол, чем прямо сейчас. Может, лучше пока не дергаться? Раз он остановил своих бойцов, значит, есть довольно неплохие шансы, что с ним можно как-то договориться. Конечно, моему реальному телу пока ничего не угрожает, но все равно потерять Ариэль было бы очень, ОЧЕНЬ жалко!

Архонт термитов сделал знак своим воинам, и они сменили свою боевую форму на более мирную. Можно считать это признаком добрых намерений? Один из воинов преклонил колено перед своим господином и что-то кратко проскрежетал. Правитель подошел ко мне поближе и протянул свою ладонь.

— Внимание, получен пакет данных «Язык термитов», желаете установить?

О боги, Немо, это ты? Я же чуть в штаны не наложил! Похоже, он действительно предлагает мне изучить их язык. Так, стоп. Ты сказала: «установить» — это в смысле себе в сознание загрузить? Как-то мне не очень хочется, чтобы в моей голове завелись всякие странные замашки какого-нибудь термита. Я и от мелких привычек того сапожника отделаться до сих пор не могу. Не хватало мне еще пускать слюни при виде свежесрубленного полена или находить приятной фигурку пролетающей мимо осы. Да мало ли какие у них фетиши бывают! Мне и собственных тараканов в голове вполне хватает! Немо, ты же сможешь с этими данными просто переводить мне их слова и отвечать через Ариэль?

— Ответ положительный.

Ну вот и славненько, так и поступим!

Глава 4. Отряд самоубийц

— Назови хоть одну причину, по которой мне не следует убить тебя на месте, чужак! — проскрежетал холодный голос архонта термитов.

Вот тебе и переговоры! Так, ладно, без паники, если бы хотел убить, уже бы давно убил. Значит, ему что-то нужно. Что? Наверняка знания об этом мире. И у меня для него найдется одна очень и очень неприятная новость.

— У меня есть информация, которая сулит вам большую беду в ближайшее время. Готов обменять ее на свою жизнь, точнее, «жизнь» этой куклы.

Термит издал серию неприятных звуков, похожих на скрип ногтя по стеклу. Бр-р-р, мурашки по коже! Кажется, у них это означает смех.

— Не обманывайся, жалкий маг! Мне не составит труда найти твое настоящее тело. Но будем считать, что я не заметил этой маленькой оплошности. Только учти, если ты блефуешь или врешь, вы оба погибнете! — в его голосе, и без того неприятном человеческому уху, прорезалась сталь.

У меня засосало под ложечкой. О таких возможностях архонтов я не слышал. Может, он и сам блефует? Ох, вряд ли. А проверять это на собственной шкуре ой как не хочется!

— Вы попали в этот мир не в самое лучшее время и не в самом лучшем месте, — пояснил я. — Очень скоро здесь будет проходить многочисленная армия демонов. По моим прикидкам, их не меньше ста тысяч.

Лицо архонта стало серьезным и холодным. Доля секунды — и он уже держал мою куклу в вытянутой руке, обхватив ее голову своими неестественно длинными пальцами. Я не успел ни дернуться, ни пискнуть, ни даже послать Немо какую-либо мысленную команду. Да она и сама ничего не сумела сделать.

— Внимание, попытка взлома! Отказано в доступе! Сетевая атака успешно отражена! Внимание, попытка взлома… — затараторила Немо.

Это что такое, блин, творится? Он пытается меня «хакнуть» через Систему? Жесть! Немо, держись там! Я могу тебе чем-то помочь?!

— Ответ отрицательный. Все в порядке, мастер, противник уже убедился, что нашу защиту ему не преодолеть.

Или нас уже взломали, и он хочет, чтобы я так думал… Вот засада! Как же сложно с этими цифровыми технологиями! Ладно, спокойствие, только спокойствие, просто посмотрим, что будет дальше.

Архонт с досадой швырнул мою куклу на землю. Взмахнул рукой — и портал за моей спиной погас. Его прислужники снова ощетинились оружием и заняли позиции вокруг меня. Сбежать теперь точно не получится. Впрочем, я и раньше не питал особых иллюзий на этот счет. Но, раз уж меня настоящего все еще не достали из теплого бассейна для жаркого допроса, значит, вся его бравада по поводу «я знаю, где ты живешь» основывалась только на способности влезть мне в голову? Вот это — хорошие новости!

— А ты не так прост, как хочешь казаться, чужак! Чьи интересы ты представляешь? Другие Боги уже в курсе нашего появления?

Он смотрел на меня сверху вниз уничтожающим взглядом. Я примирительно поднял вверх ладони. Надеюсь, этот жест универсален даже для насекомых.

— Клянусь, я не собираюсь о вас кому-либо докладывать и не представляю ничьих интересов, кроме своих собственных.

— Собственных? — архонт хмыкнул. — И чего же «ты» хочешь? Очень скоро я и сам выясню все, что мне необходимо. Ты способен лишь немного сэкономить мне время. Так что даже не думай торговаться. Ты передашь мне всю информацию об этом месте и все, что знаешь о грядущей войне. Потом можешь забирать свою куклу и катиться восвояси!

Да, славно поговорили! Нужно было уйти отсюда, как только стало ясно, что дело пахнет жареным. А не стоять, дожидаясь непонятно чего. Впрочем, с этого монстра сталось бы разыскать меня в любом случае!

Тут за нашими спинами раздалось тревожное жужжание. Мы повернулись в сторону Разлома. С ним явно творилось что-то неладное. По небу пробежали молнии, и это при том, что погода совершенно ясная — ни облачка. Прогремел гром. Я переключился на рентген. Силовые линии меридианов, которые обычно настолько тусклые, что их можно разглядеть разве что в безлунную ночь, вдруг стали очень яркими и принялись менять свою форму, образуя новые и новые кружевные узоры. Огромная прореха дрогнула и стала сжиматься, грозя оставить половину беженцев-насекомых на той стороне.

Архонт исчез, а через долю секунды появился возле Разлома, протянул руку вверх, к небесам. Через свои очки я видел, как он направляет огромные потоки энергии, подпитывая главный столб света, с которого и началось все это представление. Прореха между мирами снова дрогнула и немного стабилизировалась. Нет, портал все еще продолжал сжиматься, но уже не так стремительно.

— Скорее! — раздался громогласный призыв архонта.

Беженцы-насекомые со всех своих многочисленных ног бросились к Разлому. Человекоподобные бойцы принялись сновать туда и сюда, стараясь помочь самым ценным и медлительным особям. Возле меня остался лишь многорукий воин в полном вооружении. Он приставил к виску Ариэль костяной клинок, торчащий из правой нижней руки, и всем своим видом демонстрировал, что дергаться мне не следует. Я попробовал создать в ладони крошечный портал, просто чтобы убедиться, что эта возможность все еще доступна, но он так и не раскрылся. Видимо, архонт задействовал какую-то магию противодействия. Возможно, даже не ради меня, а чтобы не допустить появления кого-то еще более опасного.

Однако силы в этой битве титанов были явно неравны. Я видел, как на глазах тускнеет нимб над головой архонта, как поток энергии, подпитывающий портал, становится все тоньше и слабее. Было очевидно, что долго он не продержится. Наконец сильнейшие воины из свиты правителя бросили безнадежные попытки перетащить на собственных плечах всех немощных и убогих. Вместо этого они выстроились перед архонтом, склонив головы. Даже с холма я четко услышал их дружное стрекотание:

— Примите нашу жертву, Владыка!

Они хотят умереть от его руки? Зачем? Чтобы он получил ОР за их убийство? Выходит, он сейчас свои ОР тратит? Как жестоко! Мой многорукий охранник нервно поморщился, очевидно, горько сожалея о том, что не может покинуть свой пост и присоединиться к братьям. Но уверен, если ситуация накалится еще сильнее, он тоже с радостью махнет на меня рукой… руками. Да, эти парни те еще смертники!

— Вы нужны мне здесь! — раздраженно рявкнул архонт, и воздушная волна отшвырнула прочь склонившихся перед ним воинов. Страсти-то какие! Да вы, ребята, настоящие самураи, мне вас даже почти жаль!

Наконец последняя волна насекомых, подгоняемая пинками и криками человекоподобных, ввалилась в портал. Обессиленный архонт рухнул на землю, прижимая руку к груди. Мне кажется или из-под нее сочится кровь? Над головой правителя насекомых больше не сиял ангельский нимб. Кажется, он только что потерял свой высокий статус. Разлом схлопнулся, оставив после себя лишь тусклую нить, тянущуюся куда-то вверх, в бесконечность.

— Пойдем, Владыка зовет тебя, — проскрежетал мой охранник.

Мы медленнопобрели вперед, огибая расползающихся по своим норам насекомых. Правитель термитов сидел на странного вида существе, напоминающем одновременно и трон, и безумную систему экстренной реанимации. К разным частям тела бывшего архонта тянулись тонкие трубки, по которым толчками двигалась какая-то жижа. Фу! Ну и досталось же тебе, приятель! Не ожидал, что ты так сильно переживаешь за свой народ. Хоть и не могу сказать, что ваше появление меня радует, но такой поступок явно заслуживает некоторого уважения.

— Клянусь, что не имею никакого отношения к произошедшему, — я поклонился.

Термит махнул рукой.

— Я знаю, — голос правителя больше не был ни надменным, ни холодным. Просто тихий шепот, усталый и равнодушный. — Боги сделали свой ход и проявили свою волю. Я не могу больше помогать своим сородичам. Во всяком случае, как архонт. Мы вольны остаться здесь, но только если сами сумеем выжить.

Он хрипло рассмеялся.

— Проклятые толстосумы! Они знают, что у меня не останется другого выбора и я пойду на все ради сохранения Улья. И что сюда приближается армия смертных. Глупая издевка судьбы? Или чей-то жестокий замысел? Будь я проклят, если за этим не скрывается злорадная ухмылка Асмодея!

Он словно бы опомнился и смерил меня мутным взглядом.

— Ах да. Смертный и его кукла. Просто передай мне все, что знаешь о мире: карты, схемы, нынешнее положение войск — и можешь быть свободен. Будем считать, что это достаточная плата за украденную амальгаму. Снявши голову, по волосам не плачут.

Я с удивлением уставился на блестящую лысину бывшего архонта. Да у этих тварей вообще волос не бывает! Откуда он… Немо, ну-ка дай мне логи переводчика. А-а-а, ну все понятно. Молодец, из тебя вышел бы неплохой переводчик!

Оказалось, что в оригинале эта фраза представляет собой что-то вроде «На пепелище квасцов не собирают». Квасцы — это же такая гигроскопичная соль? Ну да, их нужно предварительно обжигать на огне. Нет, все-таки хорошо, что я не стал забивать голову языком насекомых! Это ведь не только слова, но и быт, отношение к миру, физиология… Бр-р-р!

— Внимание, обнаружено подключение, — оживилась Немо. — Желаете передать запрошенные данные?

Я мысленно кивнул. Все равно насекомые сейчас не в лучшем положении. А если дать им немного форы, возможно, они сумеют порядком потрепать армию демонов. Враг моего врага — мой друг! По крайней мере, в краткосрочной перспективе. Надеюсь, моя ставка окажется верной. Какая бы из сторон ни победила в будущем столкновении, в дальнейшем разбираться с ней придется уже мне самому. В любом случае после всего, что я тут увидел, не думаю, что местные Боги позволят насекомым захватить этот мир.

Загрузка данных завершилась. Правитель несколько раз моргнул и удивленно уставился на меня.

— Чего? И это все, что ты знаешь? Но разве ты не… Да кто ты вообще такой?

— Простите, но предоставить вам большего я попросту не могу. К сожалению, это все, что мне удалось собрать на данный момент. Дело в том, что я совсем недавно появился на свет в этом мире.

Тонкий узор чешуек, заменявший термиту брови, взметнулся вверх, и он посмотрел на куклу уже более внимательно и серьезно.

— Падший? Мое почтение, Владыка. Вы можете звать меня Стрелец. Прошу прощения за столь резкий прием — я не хотел вас оскорбить. Как видите, ставки для меня были весьма высоки…

Впрочем, ни особой радости, ни вины в его голосе не было. И что еще за «Падший»? Он принял меня за какое-то могущественное существо? С чего бы? Из-за Ассистента? А-а-а, ну да, скорее всего, та лазейка в Системе, с помощью которой я получил Немо, была оставлена вовсе не для глупых студентов, ни бельмеса не сведущих в магии. Но для кого-то же она предназначалась! Нет, приятно, конечно, когда тебя считают крутым парнем, но очень не хочется потом корчить из себя непонятного всезнайку и всеумейку. Краткосрочная перспектива — это хорошо, но только если потом за нее не придется расплачиваться собственной шкурой!

— Приветствую вас, Стрелец. Сейчас мое имя — Ариэль. Но вы все не так поняли. Да, у меня есть Ассистент, но я получил его случайно. Можно сказать, мне крупно повезло, не более того, — я неловко рассмеялся.

Правитель задумался.

— Что ж, выходит, мы с вами примерно в одном положении, а значит, ни о каком покровительстве речи быть не может…

Вот-вот. Так, стоп, он же все правильно понял, ведь так? Ненавижу эти дважды вложенные недомолвки и реверсивную психологию. Разбирайтесь сами со своими заблуждениями!

Тут в мою голову закралась еще одна шальная мысль. Архонт явно потерял свой нимб, а я не видел, чтобы кто-то еще из термитов мог пользоваться Магией пространства. Что если предложить им свои услуги в обмен на помощь в обороне поселка? У нас ведь действительно общий враг! Это как пытаться нанять отряд из плохих парней, чтобы они боролись против других, еще более ужасных злодеев. «Отряд самоубийц»! А что? Этим ребятам очень даже подходит!

— На самом деле, может, мы и правда могли бы помочь друг другу?

* * *

Я с трудом выбрался из бассейна. От обилия сегодняшних потрясений ноги подкашивались, а руки непроизвольно дрожали. Вот тебе и отдохнул, называется! Погонял на новеньком самолете над лесами и полями! Как меня только угораздило угодить в такую передрягу? Нет, понятно, что место и время открытия этого Разлома были каким-то образом подкорректированы местными Богами. Да и столб света на магической изнанке мира был виден за добрую сотню километров. Рано или поздно я бы на них в любом случае наткнулся. Хорошо хоть, что все сложилось именно так. Нет, друзьями мы однозначно не станем, но заручиться поддержкой мощной колонии термитов в этой войне дорогого стоит! Честно говоря, ловлю себя на мысли, что я уже болею именно за них. Хоть и не дело это — держать у себя на заднем дворе термитник…

Бывший архонт действительно не побрезговал воспользоваться моими услугами. Хотя Магией пространства он по-прежнему владеет, но в своем нынешнем состоянии нормально колдовать не сможет еще очень долго. Теоретически термиты способны вырастить и своего собственного «специалиста» по порталам, но на это нужно время и ресурсы, которых сейчас у них просто нет. Улей находится на самой границе двух государств, а значит, войска империи будут там очень скоро. Счет идет буквально на дни. А если бы я не предупредил их о надвигающейся угрозе, то ситуация и вовсе могла бы стать для них плачевной.

Итоги «разведки боем» вышли совершенно неутешительные. Практически все, чему учил нас Бранд, оказалось в итоге полностью бесполезным! Разве что «Паровые бомбы» показали себя относительно неплохо. Но маневр с камикадзе — глотателями бомб добил меня окончательно. Вместо того чтобы оснастить всю армию личными щитами, они используют специальных юнитов, заточенных на защиту от взрывов. Ну что с них взять? Термиты! Венец продуктивности! Прирожденные суицидники!

Первым делом я принялся очищать беспилотник от налипшей на него белой дряни. Она давно затвердела и превратилась в плотную корку, напоминающую по прочности броню самих термитов. Держу пари, что это хитин или нечто подобное. Один из самых распространенных природных полимеров, из которого большинство насекомых и ракообразных выращивают себе панцири и экзоскелеты. Этой проклятой жвачкой местные термиты-переростки могут и раны себе заклеивать, и врагов обездвиживать, и наверняка даже используют ее в строительстве. Хочешь себе новый острый гребень на панцире — не вопрос! Налепи побольше жвачки, подожди, пока высохнет, заточи каким-нибудь наждаком — и готово! Не думаю, что сумею повторить этот материал: слишком сложная химия за ним стоит. Но можно попробовать попросить у термитов немного сырой жвачки. Удобная штука! И довольно прочная.

Мне все еще нужны разведданные, поэтому беспилотнику снова придется отправиться в полет. Но у нас полно других дел, а Ариэль не сможет «жить своей жизнью» без орба. Нападение гоблинов и сегодняшняя стычка позволили мне накопить немало ОР. Правда, этого все еще недостаточно, чтобы удовлетворить аппетиты Системы. Так что несколько часов кряду беспилотник занимался геноцидом дикого зверья в окрестных лесах, а затем я отправился в поселок и заглянул в часовню, чтобы купить возможность пользоваться сразу двумя орбами. Давно об этом мечтал! Теперь я смогу быть в трех местах одновременно — ну разве не круто? А вот что действительно не круто, так это цена. Пять тысяч Очков Развития! Бах — и на моем счету снова остались сущие копейки. Пожалуй, на этом остановлюсь. Третий орб обойдется уже в двадцать пять тысяч. Я не настолько богат. И не настолько безумен.

Следующее по важности дело — апгрейд Ариэль. У нас накопилось немного золота, так что было бы неплохо усилить каналы передачи энергии в ее руках. Не бегать же бедняжке каждый раз с раскрытым черепом по полю боя! От этого моя милая кукла сразу теряет весь свой шарм!

Для начала я попробовал оценить сопротивление сплавов золота с другими доступными мне металлами. Мы создавали крошечный образец сплава, чуть толще волоса, и проверяли его сопротивление магии. Но, к сожалению, ни одна из смесей не смогла обогнать по своим характеристикам нить из чистого золота. Единственным стоящим открытием стало наилучшее соотношение между ценой и качеством для сплава золота с серебром. Все-таки серебро намного доступнее. Но даже если я заменю всю «проводку» внутри Ариэль на такой сплав, это ничего не изменит.

Следующей моей мыслью было попробовать создать сверхпроводники. Кто знает, может, с помощью магии сделать это будет не так уж и сложно? Стыдно сказать, но я до сих пор так и не освоил Магию холода. Это недоразумение следует срочно исправить! Мастер Бранд сказал, что нужно дождаться зимы, проводить как можно больше времени на морозе и много играть в снежки. Но такой вариант, понятное дело, меня не устраивает. Я ведь крафтер до мозга костей! Очевидно же, что нужно просто сделать некое подобие магического холодильника, и, если повезет, Система зачислит мне свеженькое достижение.

Суть любой морозилки или кондиционера в том, что газ нагревается, когда его сжимают, и охлаждается, когда давление падает. В этом легко убедиться, открыв теплую бутылку с газировкой. Сжимаем газ, охлаждаем в радиаторе до комнатной температуры, а потом снова даем ему волю. И все — теперь им можно охлаждать что угодно, те же продукты например. Так что в сухом остатке мне нужен насос и две камеры. Одна будет похожа на термос — чтобы сохранять холод как можно дольше, а другую, наоборот, лучше соединить с радиатором, чтобы горячий газ поскорее остывал. В реальном холодильнике все немного сложнее, но фреона у меня нет, так что будем довольствоваться обыкновенным воздухом. Мне всего-то нужна «галочка», что я умею охлаждать вещи каким-нибудь хитрым способом. Магической системе этого мира вполне достаточно, насколько я понимаю.

Через час работы «батарейкой для холодильника» я слегка понизил температуру в самодельном термосе и после некоторых усилий получил-таки долгожданную Магию холода. Теперь я смогу сам выкачивать тепло из любых объектов. Работает это почти так же, как и вытягивание маны из огня, но только в обратную сторону. Нужно потратить энергию, чтобы охладить предмет до более низкой температуры, чем у окружающей среды. Правда, по льготному тарифу. Например, чтобы заморозить ведро воды, я использовал всего одну единицу маны. Хотя, по моим подсчетам, речь должна бы идти о пяти мегаджоулях тепловой энергии. Да, не зря на кондиционерах указано, что в режиме обогрева они выдают гораздо больше тепла, чем тратят электричества. В обычную бытовую логику это укладывается с большим трудом. А дело всего лишь в том, что перекачивают они это лишнее тепло буквально с улицы. Я вытер пот с лица — в помещении стало душно. Надо бы иметь это в виду. У магов холода наверняка очень жаркие сражения.

К слову, боевая Магия льда — это вовсе не швыряние сосульками. Эти изверги пользуются субстанцией, которую условно можно назвать жидким азотом. Увы, настоящий азот при контакте с телом начинает испаряться и скатывается вниз, как вода по раскаленному железу, не причиняя никакого вреда. Конечно, если налить его куда-нибудь за шиворот, ничего хорошего не произойдет, но в бою это не слишком эффективно. А вот сгусток Магии льда ведет себя как чертовски холодный антифриз или фреон: легко впитывается, быстро растекается и мгновенно замораживает все, с чем вступает в контакт. Думаю, мне не надо объяснять, насколько это опасно? Собственно, магический «напалм» имеет похожую природу и к настоящему напалму не имеет никакого отношения.

Я снова вернулся к коллекции ниточек из разных сплавов. И принялся повторять свои опыты, но уже в том самом жидком азоте. Если быть точным, то даже не в жидком, а в замороженном. Пришлось даже приспособить термос от холодильника, чтобы газ не испарялся слишком быстро. Не могу сказать точно, какая внутри температура. Вряд ли я добрался до абсолютного нуля, но градусов двести мороза определенно есть!

Но и тут меня постигла неудача. Свойства проводников почти не менялись под действием экстремального холода. А охладить их еще сильнее я не мог уже чисто физически. Вернее, магически. Мне попросту не хватало Воли. От досады я пустил по последней «ниточке» такой огромный заряд, что она моментально испарилась. М-м-м, посмотрите на меня: я вдыхаю чистое золото! Интересно, а что будет, если… Хм, а ведь правда, есть и другие экстремальные формы вещества. К примеру, при большом давлении и обычный водород может стать металлом, причем сверхпроводником. А какой вид магии у нас специализируется на огромном давлении? Правильно, «Световой щит». Ох, не уверен, что он именно «световой», но глубоко исследовать этот вопрос у меня пока нет никакой возможности. Да и магия не электричество, она работает по каким-то своим законам. Но попробовать стоит!

Дрожащими от нетерпения руками я сделал новую ниточку. На этот раз никаких сплавов, только золото. Наложил на нее настолько мощный щит, насколько это вообще было возможно. И стал медленно увеличивать напряжение. Раздался громкий хлопок: снова перегорела! Так, ладно, может, я просто слишком жадничаю? Попробую взять нить потолще, тогда соотношение проходящей энергии и мощности щита будет немного другим. Я снова стал медленно повышать напряжение. Нить раскалилась и начала светиться, сперва красноватым светом, потом желтым, белым и затем — голубоватым. Индикатор сопротивления, который показывала мне Немо, несколько раз дернулся и вдруг резко рухнул вниз. Не до нуля, конечно, но весьма значительно. Эврика! Боюсь даже предположить, что именно там внутри происходит: при такой крошечной площади «Световой щит» должен выдерживать просто колоссальное давление и температуру. Можно считать, что наша проблема дефицита золота успешно разрешилась, к моему величайшему облегчению. Конечно, такому проводнику понадобится хитрая изоляция, но с этим мы как-нибудь да разберемся!

Кажется, я изобрел настоящую «лампочку» магического мира? Ай да молодец, ай да гений! Ну ладно, очевидно же, что это плагиат. Если не в нашем мире, то в каком-нибудь другом до этого наверняка кто-нибудь уже давно додумался. Да и насчет местных артефакторов я бы тоже не был настолько уверен… Иначе Система уже влепила бы мне какое-нибудь читерское достижение.

Глава 5. Рельсотрон

В суматохе приготовлений к будущей войне школьные занятия отменили, к моему великому облегчению. Мои односельчане возбужденно носились по улицам, много спорили, ругались, да и вообще атмосфера царила нервная. Кто-то паковал вещи к переезду, кто-то укреплял жилище. «Мой дом — моя крепость». Как будто это может спасти от огромной армии зла! Я тоже сделал несколько попыток убедить своих родителей покинуть город — и сам лично, и через Ариэль, но особого успеха не добился. Даже тяжелая артиллерия в лице Бранда не помогла. Никто не хотел просто так покидать привычные, насиженные места, в том числе и мои «предки». Людям вообще свойственно надеяться на авось. Да, мы знаем, что плохие вещи случаются, но почему-то думаем, что они произойдут с кем-то другим, далеко, но точно не здесь и не с нами. Наверное, это такой защитный механизм, благодаря которому мы можем нормально радоваться жизни, хотя и знаем, что умрем — рано или поздно, так или иначе.

Но я-то прекрасно понимаю: если что-то может пойти не так, то это обязательно случится! Причем самым неожиданным образом. Вот как невинная прогулка на самодельном самолете обернулась тем, что меня настоящего, спокойно плавающего в теплом бассейне за сотни километров от поля боя, грозился убить архонт инсектоидов? И если бы не Немо… Вот поэтому всегда нужен план «Б», план «В» и даже «Г» — на самый непутевый расклад! Никаких исключений! Мы же готовимся к самой настоящей войне! А вы говорите, авось мимо пройдут. Ага, сейчас!

Еще прошлой ночью, пока мы с Немо «чахли над златом», Ариэль приводила в порядок самый большой зал нашей пещеры — тот самый, в котором раньше жили волки, а заодно и еще несколько соседних помещений. Разместить почти тысячу человек, пусть даже и на несколько дней, не самая простая задача. Ну, свободного места тут предостаточно, можно сказать, целое футбольное поле. Но на всякий случай мы сделали еще дюжину небольших землянок — под бытовые нужды. Вентиляция, водопровод, туалеты — честное слово, делать питомник для змей было намного проще! Но, конечно же, доступ в верхние ярусы пещеры будет напрочь закрыт. Мы туда и без всяких дверей попасть можем, а вот прочим про них знать необязательно. Разве что проход к бассейну можно открыть. И то лишь ради того, чтобы хоть чем-то развлечь ребятишек.

Скорее всего, перебрасывать сюда беженцев нам придется через портал. Я планирую сделать несколько статичных порталов-артефактов, чтобы не возникло лишних вопросов. Как раз есть парочка лишних накопителей, которые Ариэль получила в награду за защиту поселка. Такой портал будет более устойчивым и более экономичным благодаря бонусам «Мастера артефактов». Да и активировать их сумеет почти любой маг. Установить врата можно где угодно — их достаточно просто повесить, как обычный плакат. Если подумать, то простым обывателям и вовсе незачем знать, что они проходят через портал. Пусть себе думают, что под деревней есть тайное убежище с магической дверью. А Бранд может наврать Аргусу с три короба, что ему из столицы прислали «ценные артефакты». Теоретически это должно укладываться в их представления о нормальном. Но я еще посоветуюсь на этот счет с Брандом.

К слову, из соседнего города Кетарона действительно прибыл небольшой отряд солдат для укрепления нашей обороны. Сейчас они вовсю проводят учения, стены латают, добровольцев вербуют. Если честно, не ожидал такой заботы от государства. Скорее всего, это Бранд похлопотал. Думаю, он пришел к тем же выводам, что и я сам: из-за недавнего вмешательства Ариэль сражения нам не избежать. Вряд ли, конечно, Владыка демонов направит сюда всю свою стотысячную армию, но какую-то часть наверняка приведет. Маг пространства — это большая ценность, его нужно выманить, вымотать и попытаться завербовать. Угрозами, обещаниями, деньгами — всем сразу. В крайнем случае — убить, чтобы он не перешел на сторону противника.

Самое главное для нас — не выдать свое тайное убежище. Я с самого начала старался оставить местность вокруг пещеры максимально нетронутой. Ману при необходимости можно пополнять из вулкана, так что и дым от печей нас уже не выдаст. В крайнем случае придется сделать систему очистки дыма, как на заводах. Ну а если все-таки убежище найдут, мы постараемся эвакуироваться в подземелье, которое нашла Широ. Ариэль обустроила там небольшой зал, который мог бы служить перевалочным пунктом. Это наш запасной план. Да, после вчерашних событий моя паранойя на максимуме!

Держу пари, термиты сейчас точно так же вгрызаются в земную твердь, пробивая ходы, делая скрытые убежища внутри скрытых убежищ, и все в таком духе. Наверняка они забросят свою первоначальную базу, сделав из нее некоторое подобие огромной ловушки. Главный вопрос — знают ли враги, что мы знаем, что они знают, где нас искать? Судя по данным моего беспилотника, армия Владыки демонов уже пришла в движение. К концу недели они столкнутся с насекомыми. А еще через четыре-пять дней должны добраться и до нас. Так что времени на подготовку совсем немного. В первую очередь я хотел бы обзавестись защитой от порталов, потому что пространственный маг может заявиться в любое время, независимо от движения войск. И привести с собой новых приятелей…

Мы принялись за эксперименты. Как и говорил мой мастер, в непосредственной близости от «шаровой молнии» портал не открывается. Но это очень мощное заклинание, держать его постоянно активным слишком дорого. Я попросил местного стеклодува сделать небольшую стеклянную сферу и поместил внутрь медный электрод, заряженный слабеньким заклинанием молнии. Получилось что-то наподобие крошечных плазменных шаров, которые популярны в моем мире. Энергии потребляет совсем мало, а эффект почти такой же. Думаю, что-то подобное было и у того прыщавого паренька — портальщика. Но это не более чем детская игрушка. Чтобы накрыть противопортальным полем всю пещеру (а неплохо бы и всю деревню), понадобится что-то помощнее. И кажется, я знаю что.

В моем мире микроволновая печь — довольно популярная штука. Но не все знают, что ее сердце, магнетрон, — это деталь, позаимствованная из военных радаров. Однажды кто-то заметил, что возле такого излучателя все очень быстро нагревается, и решил, что это очень удобно. По сути, магнетрон — это мощный генератор микроволнового излучения, который, как я надеюсь, обеспечит нам надежную защиту. Строение у него несложное: медная фигурная гильза наподобие барабана старых револьверов, нить накала, испускающая электроны, да пара электромагнитов по бокам. Обычная радиолампа, пусть и видоизмененная. Самым сложным оказалось заставить работать эти самые магниты, ведь у магии молнии слишком высокое напряжение. Пришлось забрать мини-генератор из установки по производству щелочи.

После нескольких проб и ошибок у меня наконец получилось: внутри шара-светильника, который просто лежал рядом без дела, начали сами собой струиться разряды — верный признак сильных электромагнитных волн.

Энергии «глушилка» потребляет много, так что ей понадобится накопитель. Но овчинка стоит выделки: в радиусе сотни метров я не могу вообще никаких порталов открыть. Ха-ха-ха, ну, погоди теперь, маг пространства! Этот мальчишка слишком сильно полагается на свою «особенную» магию — хочу видеть его лицо, когда она перестанет работать! Обычная магия возле такой глушилки тоже начинала вести себя нестабильно, особенно огненная. Ну да, огонь — это та же плазма, не зря горящая свечка в микроволновке может превратиться в фейерверк^[25]. Даже моя Ариэль вблизи излучателя начинала барахлить и подрагивать! Вот это уже проблема! Если я собираюсь использовать эту штуку в бою, то надо будет как следует экранировать куклу. Как минимум покрыть ее изнутри тонким слоем металла, как ту же микроволновку. А вот на статичные порталы-артефакты, сделанные из железа и меди, помехи никак не действовали. Значит, мы сможем пользоваться ими, даже если я накрою противопортальным полем весь поселок.

* * *

Вечером, в точно назначенное время, Ариэль переместилась к гнезду термитов. Я открыл портал в сотне метров над землей — на всякий случай. И не пожалел о своем решении. Эти неугомонные уже успели построить здесь новый зиккурат. Не такой большой, как тот, что был в их родном мире, но все же. В свете заходящего солнца строение впечатляло. И это все они сделали за день? По форме как пирамида, но со множеством ступеней и башенок. Лес вокруг постройки был вырублен уже на добрый километр. Ровной такой окружностью. Шустрые твари! Однако я заметил, что из земли повсюду торчат крошечные саженцы. Кажется, они заботятся об экологии даже лучше, чем люди! Ариэль лихо спрыгнула вниз — с высоты пятиэтажного дома — и приземлилась на вершине пирамиды. Вот и протестировали супергеройское приземление. Действительно, умеет!

Нас ожидал худощавый инсектоид из числа стражи бывшего архонта. Наверное, в своей «прошлой жизни» он был палочником — тонкие руки и ноги, узкий торс, вытянутая голова, которая заканчивалась шипастым подобием короны. В руках — столь же длинный и тонкий посох, который, как мне показалось, целиком состоял из кристаллов-накопителей, скрепленных между собой все тем же хитином. Жирно! Интересно, сколько энергии может выдать эта штука? Мне даже немного завидно. Должно быть, эта ходячая швабра — что-то вроде местного архимага.

— Доброго здоровья вашему Владыке! — произнес я вместо приветствия. — Как он себя, кстати, чувствует?

— Его жизни ничто не угрожает, — лаконично отозвался архимаг. — У нас мало времени, приступим!

Добрых два часа Ариэль перемещалась по заданным координатам внутри огромного подземелья термитов. И когда они только успели его настолько расширить? Наше задание состояло в том, чтобы наладить портальную сеть Улья. По большому счету, мы просто создавали все те же статичные порталы, попарно связанные друг с другом. Подземные коридоры термитов тянулись уже на многие километры — они явно исходят из того, что своей первоначальной базой им скоро придется пожертвовать. Я видел как минимум одно убежище, спрятанное на огромном расстоянии от главной пирамиды. И уверен, их тут намного больше. Просто мне пока тоже не слишком доверяют. Даже немного страшно теперь за судьбу этого мира. Если моя ставка на однозначную победу демонов не оправдается, то однажды мне придется самому заниматься истреблением термитов… Впрочем, у богов наверняка есть какие-то методы сдерживания, раз они вообще позволили этой заразе поселиться здесь. Какие-нибудь пестициды, например.

* * *

Ночью я взялся, наконец, за разработку оружия. Сражение с термитами ясно показало, насколько слабы мы с Ариэль в плане атаки. Бронированному жуку-экскаватору нам вообще нечего было противопоставить, кроме порталов. А ведь их совсем нетрудно заглушить! Вот почему было бы очень неплохо повторить какое-то мощное оружие из моего мира. Выбор пал на рельсотрон. Ничего сверхъестественного в его конструкции нет, я даже в школе как-то делал нечто похожее — магнитную пушку, стреляющую железными стержнями. Не слишком мощную, правда… Но все равно кое-какой опыт у меня имеется. Самое сложное — найти конденсаторы высокой емкости, чтобы подать мощный разряд тока. Но я теперь сам ходячий конденсатор. Что-нибудь придумаем!

В отличие от обычного оружия, стреляющего при помощи простого пороха, рельсотрон разгоняет снаряды электричеством. Это позволяет намного превзойти пороховые пушки по скорости снаряда, которая может достигать двух-трех километров в секунду. Все, что мне нужно, — сделать металлические «рельсы», положить между ними железную болванку, а затем пустить по рельсам очень мощный импульс тока. Проще пареной репы! По крайней мере, так я думал поначалу.

Тело Ариэль мне сейчас недоступно: она занята благоустройством нижних уровней. Но теперь я могу пользоваться сразу двумя куклами, так что заниматься своими экспериментами придется в теле Широ. Делать уменьшенную модель рельсовой пушки с помощью крошечной марионетки было даже удобно: для нее все эти детали выглядят большими. Действительно, ничего сложного — конструкция почти целиком состоит из металла, а с ним обращаться мы научились уже давным-давно. Потирая лапки от нетерпения, я попытался запустить крошечный снаряд обычным «Электрошоком». Но, увы, вместо того чтобы пробить дыру в специально подготовленной деревянной мишени, болванка лишь слегка ударилась об нее и со звоном покатилась по полу. Проклятье! А я так надеялся! Ну что опять пошло не так?

Пришлось вместе с Немо на несколько часов закопаться в физику, чтобы понять, что именно мы сделали неправильно. И вывод оказался неутешительным. Наши заклинания для такого выстрела попросту не подходят. Ну что ж, этого следовало ожидать! Напряжение грозовых заклинаний слишком высокое — от десятков тысяч до миллиона вольт, иначе огромная искра попросту не возникнет. Для рельсотрона оно слишком велико — разряд просто будет «выскакивать» наружу, и никакого выстрела не произойдет. Поставить трансформатор? Рельсотроны не терпят катушек — провода должны быть как можно короче, никаких завитков! Нам нужен короткий и мощный импульс. В идеале конденсаторы прямо к рельсам нужно присоединять.

Сначала я попытался сделать примитивные конденсаторы из тонких медных пластинок и промасленной бумаги. Честно? Мы даже не смогли определить их емкость — настолько она была мала. Такими темпами мне понадобится буквально несколько тонн меди! О бумаге вообще молчу. Здесь ее не так-то просто достать, даже если ты живешь в школе. Попробовал заменить бумагу «Световым щитом». Получилось! Но и это не слишком меняет ситуацию. Мне все еще нужны астрономические объемы материалов. Гора стала в несколько раз меньше, но это все еще была гора. Одним словом, сплошные провалы и разочарование. А чего я ждал? В моем мире такими делами занимается армия, флот или, на худой конец, какие-нибудь крупные корпорации. Это вам не лейденской банкой глупых аборигенов на площади развлекать!

Я вдоль и поперек изгрыз свой учебник по рунам, перепробовал кучу разных типов конденсаторов и даже пытался использовать пиролизный графит для суперконденсатора. Провал по всем фронтам! А времени у меня не так уж и много. Скоро тут будет «армия зла», а я все еще не закончил свое супероружие. Вот незадача! Как вообще героям всяких там новелл удается сделать все это на ходу, чуть ли не прямо во время боя с «владыкой тьмы»? Поделитесь, блин, секретом! Я перепробовал уже все варианты, все комбинации известной мне техники и доступной магии — и ничего! Махнуть рукой и попробовать сделать аналог паровой пушки Аристотеля? Обидно, конечно, не хотелось бы сдаваться так легко…

В конце концов мне пришлось смириться с поражением, отодвинуть в сторону свою гордость и сделать то, что следовало сделать с самого начала, — обратиться к Бранду. Так что с раннего утра я, переминаясь с ноги на ногу, подкарауливал его прямо у двери дома. Надо отдать должное учителю. Он невозмутимо выслушал мой невнятный лепет о том, что электричество слишком сильно кусается, а мне надо, чтобы оно было мощным, но не пускало искры. Ну да, а как еще прикажете объяснять ему про вольты, амперы и ватты? Мне про это знать вообще не положено! Старик моргнул, почесал затылок и пригласил меня в дом.

Пока я пил чай с сухофруктами (даже позавтракать не успел), он достал с полки потертый томик и принялся его листать. Потом показал мне изображение какой-то сложной схемы из рун. На соседней странице зачем-то были нарисованы колбы и реторты. Стоп, это что, учебник по алхимии? А-а-а, так это же установка для электролиза. Боги, и почему эта книжка не попалась мне на глаза раньше? Столько времени зря потратил! Ну конечно, в этом мире существует комбинация рун, с помощью которой можно точно регулировать и напряжение, и силу тока… А остальное — это уже дело техники. Сразу бы так! Я горячо поблагодарил учителя и удрал, так и не допив свой чай. Даже, растяпа, забыл прихватить с собой тот учебник…

На эксперименты и тесты ушел целый день. Мне снова понадобилась медь, правда, на этот раз гораздо, гораздо меньше. Небольшая стопка пластин, испещренных рунами. Что-то вроде электрической ловушки, но только посложнее. К сожалению, во время первого теста снаряд попросту расплавился. Или, может, даже испарился, не знаю. Все, что я видел, — это яркая вспышка и сноп искр. Кажется, мы перестарались. Следующая попытка уже была более удачной, и мы принялись за версию покрупнее — тестовый образец пушки оказался слишком слабым.

Итоги меня порадовали. Нет, «Гневом богини» это назвать пока рано, но можно сказать, что вышла весьма недурная снайперская винтовка. Причем крупнокалиберная. Скорость снаряда огромная — почти три километра в секунду. Уклониться от такого будет практически невозможно. Да и щиты она разбивает довольно легко.

Финальную версию пушки я хочу сделать в несколько раз мощнее, чтобы довести массу снаряда до килограмма. Это будет уже практически противотанковое орудие. Наверное, его мощности хватит, чтобы пробить даже панцирь жука-экскаватора при необходимости. Но главный недостаток рельсотрона — сопротивление воздуха очень быстро гасит безумную начальную скорость снаряда. Так что на небольшом расстоянии от дула пушки мы установим статичный портал, который будет открываться на долю секунды непосредственно в момент выстрела. Так можно будет стрелять практически мгновенно и в упор. И если удастся застать противника врасплох…

Главное — элемент неожиданности. В конечном итоге местные маги наверняка разберутся, как защититься от подобного оружия. Особенно те, кто владеет Магией пространства. В идеале мне стоило бы сделать несколько пушек, чтобы устранить самых серьезных противников одним залпом. Но у нас, к сожалению, совсем мало меди. Может, что-нибудь найдется у кузнеца? Деньги у нас еще есть, а война — дело серьезное. Хочу больше пушек! Больших и разных. Ох, мне же еще и винтовку пневматическую нужно сделать…

Поразмыслив, я отправил Ариэль в поселок, и она зашла к старому знакомому — кузнецу Тамалу. Тот, услышав про металл, схватился за голову, но, когда я уточнил, что мне нужна медь, немного остыл. Кажется, она сейчас не настолько сильно востребована. Через куклу я объяснил ему, что у меня срочное дело и я даже готов обменять медь на железо, так что мы быстро договорились. Я взял металл по немыслимой цене — почти вдвое дешевле нормы! Ну он же обещал нам скидку! А война есть война, в ней, как и в любви, все средства хороши. В итоге, поиграв мускулами, здоровяк радушно улыбнулся и справился:

— Так что, госпожа маг, куда вам достави-и-и… — но так и подавился заготовленной фразой. А все дело в том, что «госпожа маг» подхватила весь его запас слитков, весом в добрых сто двадцать килограмм, будто это обычный пакет с продуктами, и как ни в чем не бывало вышла с ним из лавки. Бедняга так и завис на своем «и-и-и», но, молодец, больше ничего не сказал, только пот со лба утер. Кажется, теперь про мою Ариэль по поселку будут ходить новые интересные слухи…

Глава 6. Первое столкновение

Время вышло! Уже завтра утром войска Владыки демонов вплотную подойдут к Улью. У термитов было лишь несколько дней на подготовку, но для существ, способных устроить «переезд» из другого мира всего за один час, это не слишком большая проблема. Я обещал быть на подхвате и оказывать им поддержку в обмен на их помощь при осаде Теалоса. Беспилотник с самого утра кружил над Ульем, следя за передвижениями врага. Армия империи демонов расположилась лагерем на возвышенности в нескольких километрах от Улья и уже начинала выстраивать свои боевые подразделения. Мы с Немо оценили их общую численность в сто тысяч. Но оказалось, что эта армия не единственная, хотя и самая крупная. Есть еще несколько подразделений, которые движутся в сторону нашего государства, Альтеи, по двум другим направлениям.

Конечно же, они не будут пытаться штурмовать пирамиду всей этой огромной ордой. Чем крупнее ополчение, тем труднее им управлять. А проблем с координацией и контролем такой огромной массы воинов не избежать, даже при наличии магии. Насколько я понял, наши враги собираются выставить против насекомых около двадцати-тридцати тысяч солдат. А все остальные очень скоро двинутся дальше — на север, в земли людей. Вполне возможно, что эта небольшая армия впоследствии так и останется в тылу — выполнять мелкие боевые задачи, к примеру нападет на мой родной Теалос. Так что я и сам кровно заинтересован в «удачном» исходе событий.

Насколько я знаю из книг, страну демонов населяют самые разные нечеловеческие расы. Орки, гоблины, темные эльфы (дроу), тифлинги, тролли, вампиры, зверолюди и многие другие. Хотя этот мир преимущественно принадлежит человеческой расе, так или иначе сюда попадают и жители иных миров. Либо во время великих войн, когда сами Боги сражаются за власть, либо через Разломы, как те же термиты. Обычно такие проходы между мирами существуют совсем недолго. Но если ситуацией воспользуется какой-нибудь архонт или Демиург, удерживая проход в активном состоянии, как это пытался сделать Стрелец, они вполне могут устроить настоящий крестовый поход на чужой мир. И покорять целые континенты — если верить легендам, конечно. И хотя в истории нашей планеты давно не случалось таких серьезных катаклизмов, тем не менее представителей нечеловеческих рас здесь хватает. С течением времени все эти гастролеры объединялись с другими дружественными расами, пока им не удалось создать свою собственную «Империю зла».

Зла, конечно, условного. Просто разумные существа, которые немного отличаются от людей и служат другой фракции Богов. Ну и по человеческим меркам, их нравы и культура, скажем так, немного диковаты. Культ силы, жестокости, закон джунглей и все в таком роде.

Самая многочисленная раса империи Гензо — гоблины. Они весьма плодовиты и потому составляют в стране большинство. Правда, умом эти товарищи не блещут, так что живут чаще всего в крайней бедности и находятся в подчинении у других рас. Хотя собственные территории у них тоже есть, и недооценивать их лидеров не следует. Взять хотя бы того мага-артефактора, что чуть было меня не прикончил.

Орков тоже довольно много: хоть они и не размножаются, как кролики, зато живучи, как тараканы. Отличительные черты этой расы — высокая физическая сила и выносливость. Широкоплечие, мускулистые, с огромными клыками, торчащими изо рта, — все как положено. Правда, у них тоже есть некоторые проблемы с головой, или, я бы даже сказал, с «кукухой». Крыша едет у каждого на свой лад, и толком договориться между собой они почти не способны. Так что в их случае речь идет, скорее, о множестве независимых кочевых кланов (считай, семей), разбросанных по стране, чем о какой-то собственной территории.

Третья по численности раса — темные эльфы, дроу. Ее представители физически не слишком отличаются от людей, если не считать темного цвета кожи и удлиненных ушей. Из них выходят хорошие маги, ассасины и лучники. Есть у них и свои земли на юге империи. В целом, достаточно вменяемые ребята, но в их собственные леса без ученой степени в области культуры и законодательства дроу соваться не следует. И к слову, да, у них матриархат.

И наконец, самая малочисленная, но при этом самая влиятельная раса — это тифлинги. Полудемоны с красноватым оттенком кожи и рогами. Сильны, умны, очень долго живут, но, к сожалению или счастью, не слишком быстро размножаются. Составляют основу аристократии общества. Жестоки, но благородны. Плохо ладят с магией, поэтому полагаются на врожденную силу, изрядную живучесть и мастерство. Большая часть офицерского состава армии — молодые отпрыски аристократических семей тифлингов. Ну как молодые — совершеннолетними они своих детей считают только лет с пятидесяти…

В общем и целом, власть в стране делят между собой несколько крупных группировок гоблинов, матриархат дроу и аристократические семьи тифлингов. Во всем этом бульоне варится еще великое множество рас, включая и людей, но реальной силой они почти не обладают. Впрочем, люди в армии демонов вовсе не редкость. Войны в этом мире ведутся по религиозным и политическим причинам. А раса — вопрос второстепенный.

Следует также уточнить, что на самом деле сражения древности были совершенно не похожи на то, что мы привыкли видеть в голливудских фильмах. Это только в фантазиях режиссеров бравые воины с ревом несутся в бой, а потом несколько часов без передышки эпично рубят друг другу головы под музыку Ханса Циммера. На практике люди не слишком-то жаждут убивать себе подобных, даже если на кону драгоценные ОР. Так что командирам взводов приходится как следует постараться, чтобы убедить, вынудить, а то и попросту заставить своих подчиненных идти в бой. Лишь несколько процентов прирожденных «психопатов» получают удовольствие от самой битвы. Но и они, скорее, помеха для армии, чем надежная опора, просто потому, что склонны игнорировать команды и нарушать общий строй. А за такие «геройства» вполне можно пойти под трибунал.

К тому же ни один человек просто физически не способен заниматься такой изнурительной и нервной работой дольше десяти-пятнадцати минут. Даже с учетом поддержки Системы. В итоге битва превращается во взаимную толкотню, перебрасывание из стороны в сторону тяжелых метательных снарядов, непрестанную ругань и лишь изредка — в мелкие рукопашные стычки. В исторических хрониках полно записей о сражениях, которые длились два-три часа, и в результате — всего несколько десятков убитых и пара сотен раненых. Это при том что с обеих сторон сражались тысячи воинов! При прочих равных самые крупные потери обычно случаются только когда одна из сторон паникует и обращается в бегство. Или если у кого-то из них есть явное превосходство в вооружении.

Конечно, в магическом мире все происходит несколько не так. Во-первых, к службе в армии люди (или демоны) готовятся долгие годы, как физически, так и морально. Очки Развития, которые можно получить только в битве, — ценный ресурс, и, если потратить их с умом, можно обеспечить себя на всю оставшуюся жизнь. К примеру, получить редкую квалификацию, которую почти невозможно легально освоить без больших денег и связей. Для большинства солдат это даже важнее золота.

Во-вторых, в каждом взводе, который насчитывает от нескольких десятков до одной сотни солдат, есть не только свой командующий офицер (сильный воин, авантюрист, чаще всего — тифлинг), но и маг, в чьи обязанности входит как защита товарищей, так и атака вражеских позиций. Также он должен следить за работоспособностью и уровнем заряда магической экипировки всех бойцов. Солдаты дают клятву до последнего вздоха защищать своего мага, так как после его гибели их собственные шансы на выживание тоже резко снижаются. Ну и не в последнюю очередь эта доктрина связана с тем, что государству воспитание мага обходится гораздо дороже. Большая часть магов — дроу и люди, но бывают и исключения.

Функцию полевых врачей выполняют храмовники. В отличие от обычных магов, у них есть лишь дар исцеления, чаще всего полученный еще при рождении. Да, не все маги — целители, и не все целители — маги. Храмовники оказывают и прочиеуслуги: быстрый доступ к Системе, различные благословения, временное усиление характеристик перед боем и все в таком духе. На их плечах также идеология и «промывка мозгов». Так что, безусловно, это не милые медсестрички с огромным бюстом, а бывалые вояки, способные, если придется, не только рану перевязать, но и от души врезать своим тяжелым посохом или молотом. Правда, обычной перевязкой здесь тоже не брезгуют: мана — товар дорогостоящий и может спасти кому-то жизнь, никто не станет тратить ее на обычную царапину. Храмовник держится в тылу и часто выполняет функции трибуна, то есть наказывает дезертиров и нарушителей. Служителями Богов могут стать представители любой расы, кроме разве что тифлингов, которые не дружат с магией, несмотря на высокий Интеллект.

В целом, своим боевым построением и вооружением имперская армия чем-то напоминает римские легионы. Первые ряды вооружены щитами и копьями, у них хорошая защитная экипировка. В основном это орки, но бывают и исключения. За ними чаще всего стоят гоблины-копейщики и обычные рыцари из разных рас, ну а в самом тылу скрываются лучники и арбалетчики — чаще всего дроу. Конница у демонов тоже есть, но в этом сражении ее не задействовали. Да и вообще, насколько я вижу, сегодня против термитов выставили почти одних только гоблинов. Враг новый, непредсказуемый, а гобов попросту не жалко.

Несмотря на всю серьезность ситуации, особого напряжения в воздухе совсем не ощущается. Будто и не война вовсе, а так, собрались ряженые поиграть в реконструкцию какой-нибудь толкиеновской саги. Гоблины обмениваются шутками, подначивают друг друга, спорят, кто из них раздавит больше «муравьев». И только командиры-тифлинги носятся туда-сюда с хмурыми лицами, отдавая последние распоряжения и пытаясь наладить дисциплину.

Ариэль вышла из портала и направилась в один из парадных входов в муравейник, где ее уже ждал долговязый термит-архимаг.

— Ты рано, — буркнул он, — сегодня твои услуги нам не пригодятся.

— Мы обсуждали это со Стрельцом, — ответил я. — Мне хочется посмотреть на их тактику.

— А заодно и на нашу, — холодно проскрипел маг.

— Заодно и на вашу, — я не стал отнекиваться. — Таковы условия договора, пусть негласные, но очевидные. И если ты хочешь их оспорить, то это не ко мне.

— Хотя Стрелец уже не архонт, но он — мудрейший из нас. Его авторитет непререкаем, — признал термит.

— Рад это слышать!

Обижаться на термита было глупо. Его приставили ко мне в качестве стража, и сохранять определенный градус паранойи на мой счет — вполне разумная предосторожность с его стороны.

Мы отправились в военный штаб термитов — просторный зал со своеобразной архитектурой, в котором находился их Владыка, а также несколько других высокоразвитых насекомых, «высших», как их здесь называют. Насколько я понял, у этих существ жесткая иерархическая система управления. К тому же между ними есть что-то вроде телепатической связи. Молодые особи почти не обладают разумом и больше напоминают живые машины, полностью управляемые чужой волей. Чем старше термит и чем больше Очков Развития накопил, тем он разумнее и тем выше может подняться по ступенькам местной иерархии, принимая на себя часть ответственности за управление Ульем.

В чем-то мой охранник был прав. В первый день осады я совершенно ничем не мог помочь термитам. Беспилотник уже висел высоко в небе, передавая данные обо всем, что происходило на поверхности. От моего предложения транслировать эту картину в штаб с помощью Магии иллюзии Стрелец лишь лениво отмахнулся. Кажется, высшие термиты и так знали обо всем происходящем, получая информацию через глаза и уши своих младших собратьев. Кроме моего самолета в воздухе кружились еще несколько десятков крылатых насекомых, и, не сомневаюсь, многие из них выполняли ту же функцию. Высокоразвитая, чтоб их, цивилизация! Дроны с камерами, телепатический Интернет, самовоспроизводящиеся «роботы» для любых задач! Кучка высших насекомых, которые всем этим добром заправляют. И робкая надежда на социальные лифты…

Армия Владыки демонов, скорее всего, ни разу не сталкивалась прежде с подобным врагом, а вот Стрелец производил впечатление весьма опытного полководца. Держу пари, ему доводилось сражаться с людьми… ну, то есть гоблинами и прочими гуманоидными расами. Не так уж они и сильно от нас отличаются, если сравнивать с этими странными существами.

Первые ряды войска насекомых составляли крупные бронированные «жуки», которые умели очень компактно складываться, превращаясь практически в переносное заграждение. За ними — муравьи-солдаты, напоминающие кентавров, с мощными жвалами и острыми серпами на передних лапах. Еще дальше — самые обычные рабочие особи. Стрелец тоже выставил около двадцати тысяч «юнитов», хотя я прекрасно знал: в Улье прячется намного больше. Уверен, все эти твари почти безмозглые и Система будет давать за них опыта не больше, чем за дохлую курицу. Так что даже если армия демонов перебьет их всех, она не нанесет Улью серьезного ущерба. Через пару дней из яиц вылупятся новые нимфы, и все повторится. Если только захватчикам не удастся проникнуть в пирамиду и выжечь каленым железом этот проклятый муравейник прямо изнутри.

Насекомые начали бой со своего фирменного приема — принялись плеваться «жвачкой» в сторону врага. Обычно в первые ряды войска ставят наиболее опытных и хорошо защищенных солдат — попросту чтобы они принимали на себя основной удар стрелкового и метательного оружия. Но к химической атаке наши враги явно не были готовы. А ведь едкая липкая жижа, которой муравьи принялись поливать противников, только выглядит невинно. Поначалу в рядах вражеской армии даже раздавался смех, но он очень быстро сменился криками и бранью: жвачка начала застывать. А залитые ею с ног до головы воины в тяжелой броне один за другим превращались в окаменевшие скульптуры. Прочие солдаты принялись срывать с себя измазанные клеем доспехи, не дожидаясь, пока они превратятся в железные кандалы. Я и сам не понаслышке знаю, как трудно избавиться от этого «суперклея» — скорее всего, такую броню придется попросту вскрывать, будто консервную банку, просто чтобы замурованные внутри люди не погибли.

Маги принялись спешно создавать воздушные барьеры для защиты от этой пакости, но цена заминки уже и так оказалась весьма высокой. Термиты перешли в наступление. Спасать замурованных товарищей попросту не было времени — они так и остались легкими мишенями — неподвижными и, по большому счету, беззащитными перед мощными жвалами термитов-солдат. Двигаться навстречу насекомым было почти невозможно из-за обилия окаменевших статуй. Сохранить строй при проходе через такой плотный частокол у них бы не вышло. Да и земля впереди покрылась толстым слоем этой липкой дряни. А значит, оставалось только одно — отступать, бросая своих товарищей на верную смерть. Страшнее всего, что термиты даже не убивали бедолаг, а просто тащили в тыл, к муравейнику, и что ждало их внутри — об этом мне и самому не слишком хотелось думать…

Странно было наблюдать за дальнейшим ходом сражения. Особенно сверху. Такое впечатление, будто средневековые рыцари бьются против армии каких-нибудь роботов-пришельцев. Военные формации демонов двигаются как вполне нормальные люди — толпой, пусть и хорошо организованной. Их строй неровный и часто кренится вправо — из-за бессознательного стремления каждого солдата прикрыться щитом соседа. А термиты передвигаются, будто юниты в какой-нибудь компьютерной игре — четко выверенным строем, пусть не прямоугольным, но очень ровным, словно бы их удерживает какое-то силовое поле. Машины-убийцы, честное слово!

Первый раунд за термитами. Но демоны уже отступили и перегруппировались. Надо отдать нападавшим должное: они делали это слаженно и организованно, без паники, не подставляя спину врагу. Теперь их строй по форме напоминает треугольные клинья. Впереди — командиры, маги и сильнейшие воины, а все остальные следуют за ними. Задача идущих во фланге — пробить брешь во вражеском построении, через которую «клин» солдат может прорваться внутрь и добраться до беззащитных рабочих особей.

Их новая тактика действительно неплохо сработала. Преодолев живую стену бронированных жуков, войска демонов проникли в тыл и принялись истреблять рабочих, которые составляли подавляющее большинство армии термитов. Если подумать, в этот раз насекомые выставили очень мало настоящих солдат — явно недостаточно, чтобы всерьез бороться против опытных военных. А ведь я отлично знаю, что у термитов очень много боевых юнитов, во всяком случае, гораздо больше, чем я вижу сейчас на поле боя. Наверняка берегут силы для обороны внутри Улья, где преимущество будет на их стороне.

Игра на окружение закончилась совсем не в пользу насекомых. Теперь стало вполне очевидно, что их очень скоро раздавят, да и первая удачная атака стала возможна лишь благодаря элементу неожиданности. Странно, конечно, что насекомые не дали демонам полноценный отпор. Думаю, Стрелец попросту надеялся внушить противнику ложное чувство превосходства, чтобы позднее взять реванш уже внутри пирамиды.

— Что вы собираетесь делать с пленниками? — я все же решился задать ему вопрос, который беспокоил меня больше всего. Не то чтобы я слишком сильно переживал за судьбу всяких там гоблинов и орков, но если эти изверги термиты собираются, например, выращивать у них внутри своих личинок… Честно говоря, мне бы не хотелось в таком участвовать. С обороной поселка я и сам как-нибудь справлюсь!

— Их усыпят газом, а потом лишат жизни Системным оружием, — пожал плечами вождь термитов. — И не прямо сейчас, а немного позже. Так мы получим от них на порядок больше амальгамы. Ядро Улья сильно ослабло, пока мы пытались выжить в старом мире. И это отличная возможность его подзарядить!

Я несколько раз моргнул, переваривая информацию. Войны, которые ведут Боги в мире смертных, — это в первую очередь войны за амальгаму, которую мы, Искатели, называем Очками Развития. Что-то вроде энергии души всех разумных существ. И если учесть, что безмозглые рабочие особи термитов почти не имеют этой самой души… выходит, что Стрелец на самом деле осуществил весьма выгодный обмен! Да, если смотреть на численность войск, то демоны потеряли всего несколько тысяч солдат, а термиты оказались почти полностью разгромлены. Но если взять в расчет количество опыта, которое получила каждая сторона, картина сражения внезапно переворачивается с ног на голову. Особенно если учесть тот факт, что в первых рядах обычно ставят самых прокачанных воинов. А еще — некое Системное оружие, которое, насколько я понимаю, позволяет получить намного больше, чем стандартный «один процент» от души жертвы. Интересно, много ли у них подобного оружия? И насколько невежливо будет попросить одно такое себе…

— О, у вас есть Системное оружие? — уважительно отозвался я, скрестив пальцы на удачу, не на руках Ариэль, конечно, а на своих собственных.

Бывший архонт хрипло рассмеялся.

— Когда я понял, что Боги намерены силой выжать меня досуха, то решил, что угасшее Сердце Бессмертного принесет гораздо больше пользы моему народу, чем мне самому. Это моя жертва во имя общего блага!

Стоп, чего?! Этот безумец втихаря вырвал собственное сердце, чтобы сделать из него Системное оружие и утереть нос Богам, которые его подставили? А заодно перевернуть исход всех будущих сражений… И ведь речь не о простом органе, который можно, наверное, просто пересадить от какого-нибудь другого термита, а о средоточии его бессмертной сущности! Так вот почему он после того случая выглядел как ходячий труп! А я-то думал, что сливки этого странного общества почивают на лаврах и лишь время от времени пинают мелких сошек, ползающих у их ног. Но нет, здесь каждый, включая самого архонта, готов сложить голову или даже вырвать собственное сердце ради благополучия всего Улья! Знаю, я уже это говорил, но честное слово, снимаю шляпу!

Вот даже интересно, а лидеры вражеской армии понимают, насколько сильно облажались, или им очень скоро устроит выволочку их собственный архонт?

— Ваши враги об этом догадываются?

Стрелец отрицательно покачал головой.

— Не думаю. Это противоречит их представлениям о морали. Большинство архонтов — закоренелые эгоисты.

— Ну а как же Боги?

— Они находятся слишком далеко, чтобы следить за ситуацией лично. Система проинформировала их, что я перестал быть архонтом, но как именно это произошло, им, скорее всего, неизвестно. Во всяком случае, я на это очень рассчитываю. Возможно, нам даже удастся договориться о создании небольшой резервации в обмен на пленников, если их будет достаточно много. Боги, как известно, не любят оставаться в убытке.

Резервации? Это что-то вроде ограниченной территории? Так вот на что он надеется! Понятно же, что термиты не выстоят, если и Боги и смертные возьмутся за них всерьез, поэтому для них выгоднее договориться. Но, как водится, им нужен весомый «предмет торга». И если это самое Системное оружие позволяет получить хотя бы двадцать-тридцать процентов души жертвы, то энергетические потери вражеской стороны взлетят до небес. Жизнь каждого пленника будет стоить десятков обычных смертей! Так это и был его изначальный план? Причем он все это понял и придумал, пока Боги пытались силой захлопнуть портал в его родной мир. А мужик реально не промах! Я бы на его месте, наверное, только стоял и глазами хлопал.

* * *

Ночью насекомые устроили «карательную» экспедицию. Нет, конечно, такой шаг был вполне предсказуем, и я даже видел с высоты птичьего полета, как во вражеском лагере выставляют ограждения, собирают дозоры, прячут под маскировочными навесами целые взводы готовых к сражению солдат. Единственное, чего не учли местные полководцы, — это то, откуда термиты решили устроить свой ночной рейд.

Снизу. Должно быть, Стрелец с самого начала предугадал, где именно враги установят свой временный лагерь. А может, эти ненормальные попросту заранее перекопали всю округу в радиусе нескольких километров. Но факт остается фактом: как оказалось, под лагерем армии демонов скрыта целая сеть подземных тоннелей. И она явно была создана заранее, иначе исходящий от работы «экскаваторов» грохот точно насторожил бы врагов. Безумие! Эти твари тут всего четыре дня! Я уже представляю лица вражеских генералов. Простите, уважаемые, это по моей вине термиты узнали о вашем приближении так рано!

И вот в наиболее темное время ночи — перед самым рассветом, когда костры уже затухли, а противник почти уверился, что никакого нападения не будет, посреди лагеря стали раздаваться крики. Зазвенели колокола тревоги. Ну наконец-то вы заметили! Большинство дозорных охраняли лишь периметр лагеря, так что в его центре образовалось что-то вроде слепого пятна. И уже добрых десять минут по нему сновали целые полчища насекомых, обездвиживали спящих воинов, затыкали им рты и тащили куда-то под землю через заранее подготовленные «люки». Наверное, для них это вполне привычное дело — почти как таскать личинок из вражеского муравейника. Бр-р-р!

Наконец в лагере началось движение. Воины стали просыпаться, хвататься за оружие и выбегать из своих палаточных казарм. Некоторые особо резвые — бросаться в подземелье, чтобы спасти товарищей. На мой взгляд, совершенно безумное геройство. Все равно что лезть в пасть дракона, чтобы достать оттуда овечку. Добром такое благородство явно не закончится. В конце концов у кого-то заработал мозг и проходы в подземелье стали взрывать и заваливать камнями. Видимо, к сражению подключились маги. Но термиты уже сделали свое дело: очередной урожай душ был собран. Конечно, в следующий раз противник уже будет начеку, но кому теперь есть до этого дело? Вражеская армия в эту ночь сократилась даже сильнее, чем после дневного сражения…

Глава 7. Штурм

На следующий день обозленные демоны с самого утра принялись готовить свои боевые построения для штурма. На сей раз их численность превысила тридцать тысяч солдат, да и состав армии уже был гораздо более разнообразным. А вот муравейник стал походить на какой-нибудь склеп. Или бункер. Почти все проходы плотно забаррикадированы, и лишь несколько дозорных жуков витают над пирамидой, оценивая обстановку.

— Прошу за мной, — лаконично проскрипел мой спутник-охранник и направился в один из боковых проходов.

Мы двигались по Улью длинными узкими коридорами. Видимо, идти недалеко, иначе он бы просто передал мне координаты для «прыжка». Но перед боем каждая единица маны на счету. Очень странная архитектура у этих созданий. Все стены белые и покрыты до боли знакомым мне материалом, испещренным странными узорами. Видимо, как и пчелы, термиты используют его повсюду — в том числе и для постройки собственного жилища. Все коридоры очень ровные и имеют круглое сечение, словно бы их прорезали какой-то буровой машиной. Впрочем, так оно, в общем-то, и есть. Пол тоже полукруглый. Удобно ходить лишь по центру. Очень узко! И как они только здесь умудряются разминуться при встрече? Может, у них одностороннее движение?

Но моя догадка оказалась неверной. Навстречу нам несся с поклажей какой-то крупный рабочий термит. Я хотел было отойти в сторону, чтобы уступить ему дорогу, но мой провожатый даже не шелохнулся. Бегущий прямо на нас термит вильнул в сторону, зацепился лапками за стену и спокойно пробежал чуть ли не прямо над нашими головами. Это как вообще? Нет, я понимаю, у настоящих муравьев есть на лапах ворсинки, и благодаря природной адгезии они способны ходить даже по потолку. Но этот, с позволения сказать, «муравей» весит килограмм пятьдесят! И даже если у него на ногах настоящие липучки… Я присмотрелся к стене. Действительно, то, что я поначалу принял за узоры, на самом деле представляло собой фигурные выступы, направленные в разные стороны. Что-то вроде следов протектора обуви. Так они действительно цепляются за стены! А «узоры» — это попросту отпечатки их ног… Ну надо же!

Вопреки моим ожиданиям, мы шли довольно долго. Улей выглядел пустым. А где все? Я же знаю, вас тут очень много! Уже эвакуировались? Ну да, демоны разозлились не на шутку, и сегодняшняя битва обещает быть по-настоящему горячей. Впереди явственно слышался какой-то гул. Наконец коридор закончился, и мы вышли в просторный зал. Очень просторный. Настоящий стадион! И к тому же он весь заполнен «болельщиками». Так вот куда все подевались! Я поежился: тут стоял ужасающий шум, скрип и стрекот. Как будто надел на голову мешок со сверчками! Бр-р-р! Немо, убавь, пожалуйста, громкость. Раз эдак в десять! От этих звуков мурашки по коже.

В середине стадиона, в самом центре всей этой огромной орды, нас ждал Стрелец. Он выглядел уже намного лучше и даже стоял сам, без помощи кресла-реаниматора. Но через рентген я видел, насколько он ослаблен. Теперь даже некоторые из его слуг выглядели намного опаснее. Но настоящая угроза кроется не в силе мускулов или системных способностях, а в огромном опыте, которым, без сомнения, обладал бывший архонт.

— Улей сейчас пуст, ведь так? — спросил я его, разглядывая огромную армию насекомых, которая окружала нас со всех сторон.

— Почти, — Стрелец уклончиво кивнул.

Если я правильно все понял, они собираются выждать, пока солдаты империи разбредутся по бесконечным коридорам Улья, а потом примутся атаковать их, перебрасывая небольшие группы насекомых в разные места лабиринта с помощью Пространственной магии. Враги, скорее всего, не ожидают такого подлого хода, наверняка их уверили, что вражеский архонт выведен из строя и не сможет вмешиваться. Иначе они бы ни за что не рискнули соваться в такое опасное место. Да и пытаться полностью заглушить портальную магию под землей в сложном лабиринте коридоров — совершенно безнадежная затея. Вот почему договор со мной — один из важнейших козырей термитов в этой войне.

Стоящий рядом архимаг-палочник поднял свой посох, отделил от него тяжелое навершие, явно сделанное из элтелиона, и с поклоном передал его своему Владыке. А затем, к моему удивлению, протянул мне нижнюю часть посоха.

— Даже не думай предать нас, — недовольно проскрипел он.

Ну вот еще. Я же не самоубийца! Это место вообще действует довольно угнетающе. Совершенно не располагает ко всяким там предательствам!

Немо, мы можем как-то присоединить этот его посох? Разбери ладонь и подключи напрямую к силовой шине. Должно сработать. Как же хорошо, что мы уже решили проблему с подачей энергии! Иначе пришлось бы доставать орб из куклы. Ну или наоборот — ходить с огромным посохом, торчащим из головы!

— Обнаружен внешний накопитель. Емкость — двести сорок тысяч единиц маны. Заряд полный.

Ха-ха-ха! Я так и знал: эта штука практически полностью состоит из кристаллов-батареек! Мой собственный запас маны — капля в море по сравнению с резервом этого длинноногого чудовища — архимага.

— Какой у вас уровень Воли? — поинтересовался Стрелец.

— Около семидесяти.

— Это, — он запнулся, подбирая слова, — намеренный шаг?

— Моему настоящему телу всего шесть лет. По вашим меркам, это все равно что личинка. Мне пока не хочется привлекать к себе лишнее внимание. Да и незаметно раздобыть Очки Развития не так-то просто. Но не беспокойтесь, я компенсирую это несколькими полезными достижениями.

Стрелец кивнул и, немного поколебавшись, достал из-за пазухи крошечный метательный кинжал, направив на меня его рукоять.

— Внимание, получено 1128 ОР, получено 956 ОР, получено 1534 ОР, получено 1270 ОР, — принялась перечислять Немо.

Ого. Это что, аванс? Почти пять тысяч! Мощно! Если только не задумываться о том, что все это — чьи-то жизни. Впрочем, мне и самому не впервой их отнимать. Все-таки мы на войне, а не на детской прогулке! Должно быть, это и есть то самое Системное оружие. Выглядит… обычным. Только в рентгене видится что-то странное, но издали мне сложно разглядеть детали. А просить посмотреть поближе — наглость, как ни крути. Эта штука когда-то заменяла ему сердце.

— К сожалению, это все, что я могу вам предложить. Иначе наша маленькая хитрость с оружием раскроется раньше, чем хотелось бы.

Я не стал жадничать и сразу же вложил три с лишним тысячи ОР в Волю, доведя этот показатель до сотни. Пусть мои возможности вырастут не сразу, но это лучше, чем ничего. К тому же настоящее сражение начнется еще очень нескоро. Работа нам предстоит тяжелая, лучше подстраховаться. Чуть больше полутора тысяч ОР оставил про запас — потом решу, как их использовать.

Мы с бывшим архонтом заняли свои места в самом центре зала. Вокруг нас плотным кольцом встали его сильнейшие слуги — высшие термиты, человекоподобные. Чуть дальше — частокол портальных арок, зачарованием которых я совсем недавно занимался. Эти штуки будут работать, даже если мы начнем «глушить» Пространственную магию в главном зале. А дальше, на многие десятки метров, простиралось нетерпеливо копошащееся море насекомых. Раз уж нам требуется открывать сразу множество червоточин в разные места, то такой боевой порядок более чем оправдан. Центр зала станет своего рода глобальной станцией пересадки. В то же время это делает нас со Стрельцом весьма уязвимыми, поскольку с обратной стороны портала враги могут атаковать нас самих. Так что места для высадки «десанта» нужно подбирать с большой осторожностью. Да и нашей охране наверняка не придется скучать. Как и прежде, главная цель термитов — захват большого количества живых пленников, но думаю, что прямого запрета на убийство у них тоже нет.

— Внимание, обнаружено подключение! Желаете принять входящий сигнал?

Кивок — и перед моим мысленным взором замелькали смутные образы: длинные коридоры, огромные полупустые залы, узкие вентиляционные шахты и прочие детали внутреннего устройства Улья. Стоило сосредоточить свое внимание на каком-то участке коридора, как картинка менялась, показывая нужный ракурс уже вблизи — глазами другого насекомого. Своего рода гугл-карта. Улей действительно не был совершенно пуст — в нем осталось великое множество мелких насекомых-разведчиков. Что-то наподобие моего паучка Широ. Они прятались в нишах, трещинах, темных углах и представляли собой нечто вроде глобальной системы видеонаблюдения Улья. Вот, значит, как выглядит «Интернет» термитов? Они просто могут видеть глазами своих собратьев. Во всяком случае, их верхушка — высшие.

Для меня это слишком сложно, Немо, ты можешь собрать по этим данным схему всего подземелья?

— Задание принято. Пожалуйста, ожидайте…

Через несколько секунд передо мной стала постепенно разворачиваться трехмерная карта Улья. Как я и думал, пирамида на поверхности земли была лишь «вершиной айсберга», и настоящие корни этой циклопической постройки уходили глубоко под землю на многие сотни метров. Огромный зал, в котором мы все собрались, находился в самом низу и был почти полностью отрезан от прочих коридоров.

Войска империи уже успели взорвать и расчистить несколько входов в пирамиду и сейчас осторожно продвигались внутрь строения. Я позволил себе немного понаблюдать за их действиями вблизи. Действовали они грамотно и осторожно: занимали зал за залом, повсюду расставляя охрану, отыскивали ловушки, устанавливали оборонительные заслоны. Маги земли проверяли стены на предмет скрытых проходов, создавали каменные убежища и даже строили некоторое подобие раздвижных ворот в ключевых точках подземелья. Боятся! Ищут подвох. И не зря. В таком месте можно ожидать чего угодно. Например, обвала или наводнения. Несколько раз я замечал, что солдаты копают небольшие ниши с почти вертикальным входом. Думаю, их готовят именно из-за таких вот опасений.

Стрелец не оставил пирамиду совсем без охраны, но немногочисленные насекомые вовсе не спешили давать организованный отпор, а попросту отступали в глубь подземелья, создавая лишь видимость сопротивления. Несколько раз они даже завязывали ожесточенные бои в ключевых точках лабиринта, но потом неизменно отступали, сбегали. По сути, в операции были задействованы всего несколько сотен термитов-солдат, которые носились по хитросплетениям коридоров, нападая то на одну группу вторженцев, то на другую.

Когда войска империи заняли большую часть Улья, мы начали действовать. Сперва исподтишка, высылая в тыл небольшие отряды «партизан» — к самым беззаботным сторожевым постам. Магов на всех не хватает, да и снабдить каждого воина персональной воздушной защитой — задача непростая, так что любимое оружие насекомых, «жвачка», снова в деле. Термиты стараются действовать тихо и не оставлять свидетелей. К тому же эти чертовы ниндзя могут ходить здесь по потолку! Пока нападающим просто кажется, что некоторые дозорные заскучали и решили двинуться в глубь Улья, где все еще происходят какие-то стычки. Ну и действительно, — какой смысл охранять пустые коридоры, в которых давным-давно проверен каждый миллиметр?

А потом началась настоящая жара. Большая часть солдат империи сосредоточилась в нижней половине Улья — там они вовсю занималась исследованием коридоров и зачисткой залов. Остальные сторожили уже «захваченные территории» и служили своего рода каналом связи между экспедицией и поверхностью.

Как следует проредив охрану в верхней части подземелья, Стрелец переправил солидную долю своих войск в центр Улья — там они заняли большой зал, служивший единственным проходом к подземным уровням. Несчастные охранники попросту растерялись, когда после нескольких часов абсолютной тишины и покоя полчища термитов вдруг навалились на них сразу со всех сторон. За несколько минут все было кончено, а поток насекомых ринулся вниз — к запертым в этой огромной ловушке бедолагам. Связь с поверхностью полностью оборвалась, и командиры выслали на подмогу оставшуюся на поверхности часть войск — чего, собственно, и добивался Стрелец.

Что происходило дальше, мне очень трудно описать. Весь этот огромный лабиринт — жилище термитов — как оказалось, был выстроен по особым правилам. Узкие проходы, просторные залы. Когда вас атакуют превосходящие силы врага, вы просто вынуждены отступать сразу по нескольким направлениям — а значит, дробить свои войска. А что может быть хуже в ужасном подземном лабиринте, полном кровожадных насекомых, чем сказать: «Давайте-ка разделимся»? Чем-то это напоминает сложную стратегическую игру вроде го или шахмат. Кажется, в нашем мире я даже видел подобные игры-головоломки для телефонов. В них нужно захватить как можно больше узлов, соединенных между собой тонкими каналами, вытеснив при этом всех остальных противников. Похоже, примерно так и выглядят войны, которые термиты ведут между собой. Вот только командиры армии демонов ни разу в такие игры не играли. И вообще, вряд ли осознавали, как все это выглядит со стороны и какая стратегия стоит за действиями насекомых. Все, что их волновало, — не дать своим солдатам сдохнуть вот прямо сейчас. А что будет через несколько минут или даже часов… Об этом, по-видимому, не думал никто.

Каждую секунду мы открывали и закрывали огромные порталы, из которых толпами валили насекомые, таща на себе обездвиженных противников, или, наоборот, отправлялись на новую миссию по заданным Стрельцом координатам. Огромный кристалл элтелиона в руках лидера термитов раскалился от сложнейших расчетов. Я не понаслышке знаю, как это выглядит со стороны: сам когда-то делал то же самое, когда проектировал своих кукол. Этот дядька использует для ведения войны суперкомпьютер! Мы с Немо даже пытались кое-как анализировать его стратегию. Насколько я понимаю, это разновидность классической задачи коммивояжера, то есть попросту выбора самого выгодного маршрута между несколькими точками. На первый взгляд выглядит просто, но когда таких точек несколько сотен… Скорее всего, он, как и я, использует сложные нейросети, обученные на миллиардах партий, в том числе и на записях реальных боев, так что пытаться «понять», что именно там происходит, почти бесполезно.

Чисто гипотетически, если бы мне дали возможность руководить армией империи (и еще пару недель на подготовку нейросетей), возможно, мы с Немо смогли бы кое-как ему противостоять. Но этот ловкач превосходит нас и по опыту, и по вычислительной мощности. Так что в лучшем случае нам удалось бы отступить с незначительными потерями. Ну а о победе речь вообще не идет. Да, не стоит недооценивать архонтов! Даже бывших.

Перед входом в пирамиду открылся портал. Причем точно не наш! Наконец-то в ситуацию решил вмешаться тот мальчишка? Нет, ну это же просто смешно! С его-то способностями пытаться как-то помешать Стрельцу? Он ведь даже нам с Ариэль в подметки не годится! Но я оказался не прав: из портала вышел вовсе не мальчишка, а невзрачный худощавый мужчина в изящной одежде. А вслед за ним — двое бойцов, по всей видимости телохранители. Стройная девушка с кожей необычного голубоватого оттенка и широкоплечий громила с огромным молотом.

Маг порталов что-то сказал своим спутникам, а потом, к моему удивлению, они все взялись за руки. Это что еще за детский сад? Через мгновение все трое исчезли из виду и появились прямо перед входом в Улей. Это заклинание телепортации? Круто! Я так пока не умею!

— Кажется, к нам пожаловал ваш Владыка демонов, — сухо пробормотал Стрелец. — Ну что ж, поглядим!

Чего? Так этот неказистый лысеющий дядька в пафосном костюме — тот самый Владыка? И к тому же человек. Вот уж не ожидал! Кажется, нам предстоит несколько преждевременное знакомство? Будем надеяться, что нет! Я поспешно собрал волосы Ариэль в хвост, сменил ей внешность и показания Оценки. С помощью Магии иллюзии добавил ей рога и чешуйчатые пластины на лице. Надеюсь, издали сойдет за человекоподобного термита. Если дело все-таки дойдет до личной встречи, лучше уж мне остаться неузнанным. Стрелец, обратив внимание мои усилия, едва заметно усмехнулся — одним только уголком губ. Ну а что? Да, я не хочу портить отношения с нынешним Владыкой! Вернее, еще больше их усугублять.

Маг двигался по подземелью очень быстро, короткими скачками преодолевая длинные коридоры. Кажется, он перемещается по точкам, которые находятся в пределах видимости. Иначе слишком высок риск застрять где-нибудь в стене. Уже хорошо! Это значит, что Ассистента у него все-таки нет. Но и без виртуального помощника этот дядька достаточно быстро разобрался в хитросплетениях местных коридоров. Без Немо я бы так точно не смог! Через «камеры наблюдения» термитов я заметил, что у него в руках светится сложная структура из разноцветных огоньков. Видимо, он создает некоторое подобие карты из собранных им пространственных координат.

Однако все его попытки хоть как-то изменить ход боя потерпели сокрушительное фиаско. Поначалу Стрелец просто делал так, что все коридоры, по которым двигался Владыка, были пусты. Ни насекомых, ни солдат империи. Даже если где-то неподалеку шли бои (а такое наверняка было слышно издалека), к тому моменту, как пространственный маг добирался до них, все уже было кончено. Плюнув на попытки «догнать собственный хвост», Владыка сменил тактику: принялся прыгать по случайным координатам, собранным во время путешествия по лабиринту. Если там были солдаты — глушил нашу магию и перебрасывал своих людей на поверхность собственными статичными порталами. Впрочем, низкая эффективность этого метода была очевидна всем. Такими темпами до окончания сражения он почти никого не сумеет спасти.

Раздобыв координаты нашего тайного убежища, маг повторил хорошо знакомый мне прием: открыл над нашими головами портал в озеро лавы. Но мы попросту вернули поток раскаленного камня отправителю — прямо в узкий коридор. Палочник активировал какой-то крупный артефакт, стоящий неподалеку. Это глушилка? Я попытался создать обычный портал — действительно, не работает. Что ж, достать нас издалека противник больше не сможет. Такое впечатление, что Стрелец предвидит каждый его ход и заранее готов к ответным мерам. Могу поклясться, что в одном из наших собственных порталов на мгновение промелькнуло лицо Владыки — хмурое, озлобленное и раздраженное. Кажется, он оценивает, насколько опасно соваться в наше логово лично. И почему мне так знаком этот взгляд? Ну да, как же, помню. С таким же хищным прищуром на меня недавно глядел мальчишка-портальщик во время нашего поединка в деревне. Чем-то они даже похожи. Может, родственники? Да ну, бред. Магия пространства — слишком редкая штука для таких совпадений.

— Сбежал, — констатировал Стрелец. И с презрением добавил: — Трус!

Что касается остатков армии империи, их позорный крах был лишь делом времени. Судя по отчетам Немо, Стрелец не просто побеждал, а явно издевался над своим врагом. Он загнал половину армии глубоко в подземелье и вынудил вторую половину двинуться им на помощь, а затем сотнями и тысячами хитрых маневров разделял и дробил их силы, пока они не распались на мелкие отряды, обессиленные и деморализованные. Итог был немного предсказуем: почти все тридцать тысяч бойцов, собранных для штурма, взяты в плен, потери незначительные с обеих сторон. И даже сам Владыка демонов не смог ничего предпринять. Шах и мат!

Интересно, где сейчас архонт империи? Наблюдает ли он за событиями или оставил все на откуп местным полководцам? А ведь по первым двум стычкам уже было вполне очевидно, что они не справляются с непривычным для них врагом. Впрочем, не факт, что архонтам вообще разрешено вмешиваться в подобные сражения. Владыка демонов тоже ушел, так и не рискнув связываться со Стрельцом лично. Опыт — великая сила, а этому термиту его явно не занимать. Мощные навыки и характеристики — это еще не гарантия победы. Много ли стоит тот же Ассистент, если ты не разбираешься в численных методах информатики и совсем не дружишь с математикой? Во всяком случае, я читал достаточно историй, в которых личный ИИ использовался лишь как очередная волшебная палочка.

Когда я уже решил, что все самое интересное позади, через один из открытых нами порталов внезапно вошли четверо сильных бойцов. Два мага-дроу, один храмовник (человек) и рыцарь-тифлинг. Все произошло очень быстро: Стрелец тут же дал команду создать новый портал, который должен был рассечь их всех пополам. Но портал не открылся: у нападающих были защитные артефакты. И определенно, они уже составили план. Маги нарастили за своими спинами толстую стену и принялись швыряться в наших охранников, высших термитов, тяжелыми каменными снарядами. Тифлинг бросился вперед, отрубив голову ближайшему человекоподобному. Впрочем, через секунду его собственная голова взорвалась — кажется, это постарался наш архимаг-палочник. Но бегущий прямо за рыцарем храмовник прыгнул вверх и, уклонившись от летевших в него снарядов, замахнулся тяжелым посохом, целясь прямо в беззащитного Стрельца. Яркое свечение на конце посоха ясно давало понять: удар, который он собирается нанести, будет весьма и весьма весомым.

«Немо, рельсотрон!» — все, что успело промелькнуть в моем сознании при виде этой картины. Раздался выстрел. На пол рядом с нами упало бездыханное тело храмовника. В его груди зияла огромная сквозная дыра. Посох пробил абсолютно все наши щиты, вонзился в каменный пол прямо между нами и почти целиком скрылся в твердой породе. Не зря я опасался этого удара! Скорее всего, целитель использовал какое-то могущественное одноразовое заклинание, купленное напрямую у Системы за Очки Развития. Пронесло! Но это определенно был оверкилл! Вот тебе и «полевые испытания» рельсотрона, блин! А довольно страшное оружие, оказывается.

— Получено 518 ОР, — констатировала Немо смерть врага.

Сильный! Практически золотой авантюрист!

— Получено достижение «Ренегат». Вы участвовали в боевых действиях на стороне инвазивной расы. Представители гуманоидных рас испытывают смутное беспокойство в вашем присутствии.

Проклятье. Только этого мне не хватало! Для меня доверие окружающих — очень важная штука. И похоже, что мне теперь станет намного сложнее врать. Чертовски неприятная новость!

Через несколько секунд двое оставшихся магов тоже лишились своих жизней. Я облегченно выдохнул. Рельсотрон у меня пока всего один, и ему нужно много времени на подзарядку.

— Спасибо, — кивнул мне Стрелец. — Я этого не забуду.

Зрачки его были расширены, а взгляд пронзителен.

Не за что. Я теперь этот случай тоже, видимо, не забуду. Если честно, я больше за куклу свою переживал, чем за него. Хорошо еще, что Палочник давно отключил свою систему глушения. Да, зависимость от Магии пространства делает мою «портальную пушку» не самым надежным оружием, во всяком случае под землей. Но и носить с собой тяжелое рельсовое орудие совершенно непрактично. Уменьшить масштаб? Тогда оно почти ничем не будет отличаться от простого огнестрела. Такой слабый урон щиты местных магов легко выдержат — я уже пробовал.

— Как им вообще удалось сюда попасть? — удивился я.

— Кажется, они нашли способ избавиться от всех наших маленьких наблюдателей, — ответил Стрелец. — А потом прорыли свой собственный тоннель, чтобы я не смог их отследить по расширению слепой зоны. Ждали, пока в соседнюю камеру не попадутся какие-нибудь другие солдаты. Очень находчиво!

Рабочие унесли все трупы, включая обезглавленного высшего. Интересно, они их потом съедят? Фу, даже думать не хочется! Хотя, если ты мертв, какая разница, что будет с твоей бездушной тушкой? Некоторые вон деревья над своей могилой просят посадить. А насекомые… Да, собственно, под землей с трупами примерно то же самое и происходит, только немного в другом масштабе. Мда-а-а, размышлять об этом как-то не слишком приятно, но что поделаешь?

Никаких опасных происшествий больше не происходило. Всех пленников благополучно «повязали» и растащили по десяткам тайных убежищ, координаты которых были неизвестны даже мне самому. Теперь их судьба зависит от дипломатии. Судя по количеству ОР, которые я получил от Стрельца, его оружие может поглощать около десяти процентов жизненной силы жертвы. И учитывая, что в цепких лапах термитов сейчас не меньше тридцати тысяч пленников… Божественный домен империи понесет энергетические потери, эквивалентные сотням тысяч смертей! Да это больше, чем все их войска вместе взятые! Я думаю, у Стрельца есть очень неплохие шансы договориться. Единственная проблема — при таком раскладе термитам придется заключить мирный договор и они уже ничем не смогут помочь мне. По крайней мере, напрямую. Но я даже не буду пытаться их отговаривать: слишком много жизней стоит на кону. Пусть эти существа и не вполне люди, все равно у меня просто рука не поднимается — поворачивать большой палец вниз…

Отключившись от управления Ариэль, я попытался встать и вылезти из бассейна, но сразу же рухнул обратно. Что, блин, происходит? Голова кружится, перед глазами плывут разноцветные круги, руки дрожат как после попойки. Немо, в чем дело?

— Ваш ресурс Внимания полностью истощен. Рекомендуется сон. Переход в режим гибернации через десять, девять, восемь…

— Стой! Возьми Ариэль и хотя бы из воды меня вытащ…

Глава 8. Архонт Империи

Утро выдалось тяжелым. Магическое похмелье — оно такое. А ведь я даже половины заряда посоха не потратил вчера! Наконец я начал осознавать, почему Бранд каждый раз после масштабных сражений оказывается в лазарете. Перекачка огромных объемов маны не проходит бесследно для организма, и это нужно учитывать. Хотя бы зелья какие-то купить, наверняка же что-то подобное здесь уже существует. А еще у меня есть «Второе дыхание». Вчера в суматохе и панике я про него совсем забыл.

Ариэль вернулась домой и уже занимается приготовлениями. Чем бы ни закончились переговоры термитов, очень скоро войска империи будут здесь. Нет, мне, конечно, очень любопытно, как они будут договариваться, но рисковать и «светить» своей куклой мне очень не хочется. Если там будет вражеский архонт, боюсь, моя маскировка может оказаться недостаточно надежной. Во всяком случае, так считает Стрелец. Нельзя сказать, что мы стали приятелями, но, по крайней мере, взаимным уважением друг к другу прониклись. И даже ворчливый архимаг-палочник нехотя проскрипел что-то в духе «А я до последнего надеялся, что придется тебя прикончить». Учитывая его несговорчивый характер, это был фактически, комплимент.

Наконец настала очередь дальнобойного оружия. Рельсотроны — это хорошо, но они слишком мощные и тяжелые. В бой с такой штукой в руках не пойдешь, а открывать порталы ради каждого выстрела — в общем, и так все понятно. Это оружие против сильных, хорошозащищенных врагов, вроде того же Владыки. Но было бы неплохо дать Ариэль что-нибудь более легкое и удобное.

Я думал о создании мощного лука или арбалета и даже над изготовлением огнестрела размышлял. Но после того как Бранд показал нам «Паровые бомбы», у меня появилась совершенно иная идея. Очевидный недостаток любого дальнобойного оружия — потребность в боеприпасах. Их нужно изготавливать, носить с собой, перебрасывать из хранилища через порталы. Но если в качестве патронов использовать небольшие «паровые бомбы»… Воду можно извлекать магией прямо из атмосферы, а стрелять при помощи обычного сжатого воздуха — тоже дармовой ресурс. Изготовить пневматическую винтовку, что-то вроде обычного пейнтбольного маркера, намного проще, чем настоящий огнестрел. На это должно хватить даже моих скромных способностей.

Такой винтовке для работы потребуется только мана. Снаряды — разрывные и даже бронебойные. Если сделать оружие полуавтоматическим и с достаточной длиной ствола, то и скорострельность и точность должны быть вполне приличными. Можно взять за основу «снайперскую» версию, вроде копий армейских М4, — тогда дальность прицельной стрельбы будет около ста метров. В наших условиях — то что нужно! Время у нас еще есть, попробуем с Немо на досуге сделать несколько прототипов. После всего, что мы уже сотворили, это не должно быть слишком сложно.

На закуску — наше самое высокотехнологичное оружие. Электромагнитная бомба. Да-да, та самая, что отключает электричество в фильмах про «гениальные» ограбления. Вот только в реальности после такого отключения городу придется вернуться в средневековье. Перестанет работать практически вся электроника, сгорят и придут в негодность смартфоны, компьютеры, перестанут заводиться автомобили. Ущерб от такой аферы не окупить и сотней удачных грабежей.

Все, что нужно, — создать четко выверенный, направленный взрыв внутри катушки в тот момент, когда по ней будет проходить мощный разряд тока. Если внутри обычной молнии большая часть энергии уходит на нагрев воздуха, гром и прочие спецэффекты, то в такой установке энергия преобразуется гораздо эффективнее. А значит, мне не придется создавать мощные ловушки и тратить до тысячи единиц маны, чтобы закрыть чей-нибудь портал. Конструкция ненамного сложнее того же рельсотрона. Конденсаторы у нас уже есть. Заклинания, способные заменить взрывчатку, тоже.

Мы взялись за работу. Хоть я и говорю «бомба», но речь идет, скорее, о ручной гранате, способной закрывать чужие порталы. «Паровая бомба» комбинируется с разрядом молнии и помещается в небольшой цилиндр, размером с фонарик, сделанный из стекловолокна, поверх которого намотана медная катушка. Заряд магии потребуется солидный, так что активировать снаряд придется вручную. Как обычное заклинание, но только с «расходным элементом».

Я активировал таймер и бросил свою «гранату» рядом с открытым порталом. Памятуя о том, как разрушительно влияет электромагнитный импульс на технику, мы убрали Ариэль как можно дальше от испытательного полигона. Лишиться ее в такое время было бы очень некстати. Три, два, один. Вспышка! Я рефлекторно зажмурился. Воу, почему так ярко? Ослепнуть же можно! Пришлось на всякий случай подлечить глаза магией. А потом до меня дошло. Я же смотрел на взрыв через свои розовые очки! Хотел побольше увидеть, тупица! Вот и увидел. Хорошо, что хоть очки не пострадали. Почти. Приглядевшись, я заметил на оправе потемневшие линии и пятна: кажется, руны, придававшие ей прочность, перегорели. Да уж, для Ариэль эти взрывы смертельно опасны! Зато есть и хорошая новость: портал будто корова языком слизнула. Нету его, рассеялся.

Интереса ради я открыл несколько маленьких порталов на разном расстоянии от эпицентра взрыва. Еще создал парочку заклинаний долгого действия: «свет свечи», «огненный шар», различные виды щитов. Надо проверить все варианты! Испытание номер два. На этот раз я отошел подальше и спрятал очки в убежище. И правда, без них вспышка совсем не такая яркая. То есть она, конечно, была, но совсем слабая, как от молнии или сварочного аппарата. А все мои порталы, щиты и огни погасли, как будто их и не было вовсе. Остался всего один, да и тот в пяти метрах от эпицентра. Я разразился зловещим хохотом. Вот она, сила науки! Трепещи, мир магии, я иду!

Действительно, мер противодействия Пространственной магии у нас теперь более чем достаточно. А если учесть еще микроволновую глушилку… Одну такую я обязательно установлю в пещере, на случай если ее координаты все-таки получит враг. Вторая будет у Ариэль. У куклы внутри полно свободного места. На минимальной мощности она будет работать как обычная защита, а на максималках сможет полностью глушить активацию Пространственной магии в приличном радиусе. Так что теперь моему юному приятелю не удастся быстро сбежать. А готовые червоточины мы сможем закрывать такими вот «гранатами». Вот теперь и выясним, чего ты стоишь без своих порталов, прыщавый! Хе-хе, чувствую себя Кевином из «Один дома», который готовит дом к приходу грабителей. Кажется, кого-то ждет сюрприз. Много, много неприятных сюрпризов!

Теоретически, если сделать бомбу побольше, можно испортить магическую экипировку всей армии. Но что-то мне подсказывает, что такой мощный всплеск энергии не останется незамеченным местными «администраторами». Приберегу этот козырь на крайний случай. А вот куклу нужно как следует экранировать, чтобы электромагнитные импульсы не разрушили ее микросхемы. Эх, как же много всяких дел! Немо, присмотри тут за всем! А я пойду, пожалуй, еще посплю да погуляю…

* * *

Утром я проснулся от того, что кровать моя ходила ходуном. Землетрясение? Тут же их почти не бывает! Ох, не к добру это! Но едва я собрался отправить Ариэль на разведку, как в комнату вошли родители. «Успокаивать». Я успокоюсь, когда вы уйдете и дадите мне выяснить, что происходит, ладно?! Немо тут же отправила в воздух беспилотник, и скоро я увидел страшные кадры. Огромный столб пыли, поднимающийся над пирамидой термитов. И еще несколько таких же, разбросанных в радиусе пары десятков километров. Переговоры зашли в тупик? Мы опустили самолет пониже, чтобы оценить повреждения.

Вопреки моим ожиданиям, пирамида все еще была на месте. Правда, в ее боку зияла огромная дыра, практически кратер, диаметром в несколько десятков метров. Да что они здесь взрывали? Некоторое время мы кружили вокруг Улья, пытаясь понять, насколько вообще безопасно будет высаживать сюда Ариэль. В конце концов мое терпение лопнуло и я отправил ее на вершину пирамиды, прямо возле центральной башни, где меня обычно встречал Палочник.

Ждать пришлось долго. Видимо, термитам сейчас просто не до меня. Впрочем, краем глаза я видел несколько мелких насекомых, которые служили им своего рода видеокамерами, так что высшие уже знают о моем присутствии. Что ж, мы не гордые, подождем. Если бы моя помощь и правда требовалась, думаю, со мной бы уже связались. Через полчаса на небольшой террасе, где стояла Ариэль, открылся портал. Ну надо же! Они уже и сами могут их создавать?

Из прохода вышел Палочник. А вслед за ним робко выглянуло какое-то милое существо, напоминавшее совсем маленькую девочку, с огромными желтыми глазами и смешными антеннами на голове. Она прошмыгнула через портал и застенчиво спряталась за ногами архимага. Вернее, попыталась спрятаться — уж слишком они были тонкими. Оглянувшись назад, девочка махнула ручкой, и портал схлопнулся. Так вот кто у них теперь этим занимается! Получается, ей всего пара дней от роду? Да, чужие дети быстро растут! Особенно если они действительно «чужие».

— Что у вас тут произошло? Переговоры провалились? И где Стрелец?

— Переговоры закончились… успешно. Стрельца больше нет, — проскрипел Палочник в своей лаконичной манере. И печально покачал головой: — Я предупреждал его, но он не послушал.

— Как это нет Стрельца? Его убили? Так значит, война продолжится?

Вместо ответа Палочник протянул ко мне руку, точь-в-точь как когда-то Стрелец.

— Внимание, получен пакет данных, желаете просмотреть?

Я не без внутреннего содрогания кивнул. И с каких это пор у Палочника появился Ассистент?

* * *

На небольшом холме был раскинут открытый шатер, практически навес. Судя по всему, обсуждать условия мира термитам придется именно здесь. За столом сидели трое старых знакомых. Владыка демонов — невзрачный лысеющий мужичок в дорогом костюме, мускулистый верзила и девчонка с голубоватой кожей. Стрелец взял с собой лишь пару элитных солдат, не желая рисковать прочими человекоподобными.

— Приветствую вас, молодой человек, — начал Стрелец. — Полагаю, интересы Асмодея сегодня будете представлять вы?

Владыка нервно барабанил пальцами по столу, изучая собеседника. Без сомнения, он узнал Стрельца, и сознание того, что это существо еще вчера несколько часов кряду лихо водило его за нос, не располагало главнокомандующего имперской армии к особому дружелюбию.

— Когда мне предложили возможность потренировать своих солдат на легкой мишени, признаюсь, я представлял себе это совсем по-другому, — произнес он, раздраженно дернув щекой.

Стрелец лукаво улыбнулся.

— Взгляните на это с другой стороны: почти все ваши солдаты до сих пор живы и действительно получили весьма ценный опыт.

— Если только они еще не сошли с ума, — поморщился Владыка.

— О, уверяю вас, мои соплеменники очень бережно обращаются с пленными.

Мужчина холодно улыбнулся.

— Не сомневаюсь. Значит, вы действительно считаете, что мы согласимся дать вам волю всего лишь в обмен на несколько тысяч жизней? Мне отлично известно, в какое запустение пришел ваш прежний мир. Неужели вы надеетесь, что мы позволим вам опустошать и наши земли?

Стрелец вздохнул.

— Наша история действительно полна безрассудства и насилия. Но рано или поздно всем приходится учиться на своих ошибках. За долгие годы борьбы за выживание на этих выжженных землях мы научились ценить природу и жить не нанося ущерба своей среде обитания.

Но Владыка лишь еще больше нахмурился.

— Скажу прямо: вы угроза. И я скорее положу здесь всю свою армию, чем позволю этой заразе расползаться по моей стране!

— Вы — возможно, — спокойно ответил Стрелец. — Но согласятся ли с вашим мнением Боги? Им все равно, кем править — людьми, насекомыми, медузами… Лишь бы те исправно наполняли их бездушные сердца своей силой. К тому же мы и не претендуем на все ваши земли. Только на небольшой клочок территории, на которой почти никто не живет. Клянусь, что мы не выйдем за его пределы, если только нас не вынудят силой. Более того, мы могли бы стать вашими союзниками в будущей войне…

Мужчина снова забарабанил пальцами по столу.

— А чтобы вашему архонту было легче принять решение, передайте ему, что в противном случае мы будем вынуждены использовать это, — Стрелец покрутил в руках небольшой метательный кинжал из блестящего материала, напоминающего опал.

Лицо Владыки демонов исказилось. По телу прошли судороги, а глаза выкатились из орбит. Затем он резко вернулся в норму и снова заговорил, но уже совершенно другим голосом — одновременно вкрадчивым и едким. Изменился даже тембр, так что это однозначно был какой-то вид одержимости или внешнего контроля…

— Ты смеешь угрожать мне, червь?! — прошипел Владыка. — Неужели ты думаешь, что я не в силах вытравить твой несчастный муравейник с лица этой земли? Я уничтожу и вас, и пленников быстрее, чем ты успеешь вознести последнюю молитву своим мертвым Богам!

— О, юноша, — оживился Стрелец, — значит, вы все-таки решили лично снизойти до беседы? Уверяю вас, нашим народам гораздо лучше будет жить в мире. Есть только одна вещь, которую Боги любят даже меньше, чем упоминания об их старых врагах. И это новости об убытках. Уж поверьте моему горькому опыту!

— Не беспокойся, я выдавлю все, до последней капли, прямо из сердца твоего Улья.

— Если только сумеешь его достать, недоросль, — криво усмехнулся термит.

— Ты давно утратил право говорить со мной на равных, старый безумный фанатик. Теперь ты — просто кусок гниющей плоти, и я покажу тебе, где твое место!

С этими словами Владыка, а вернее архонт, который временно воспользовался его телом, резко вытянул руку вперед. По изображению пошли цифровые помехи. Он что, пытается взять под контроль Стрельца?

— О нет, — рассмеялся термит, — этот трюк действует только на ваших примитивных аборигенов. Я владел Ассистентом задолго до вознесения, а потому не утратил его, даже став смертным. К тому же вам не кажется, что вы несколько превышаете свои полномочия, юноша? Особенно в отношении несчастного существа, в теле которого вы находитесь.

Взгляд архонта метнулся к обоим насекомым-охранникам.

— И это тоже бесполезно, — еще больше развеселился Стрелец. — Их разум слишком примитивен, чтобы служить сразу двум господам. Кажется, вы совершенно не потрудились изучить своего врага.

Взбешенный архонт вскочил. Поднялся ветер. Из-под земли вырвался острый каменный шип, насквозь пробив беззащитное тело Стрельца и подвесив его в воздухе, будто диковинный экспонат какого-нибудь музея бабочек.

— Ты смеешь издеваться надо мной? — проревел одержимый Владыка. — Узри же в свои последние минуты, как гибнет все, что было тебе так дорого!

Он поднял руки к небу, и оно стало резко темнеть. Огромные раскаленные болиды прорвались сквозь густые облака, устремившись к главной пирамиде Улья, и еще нескольким местам, где находились другие секретные убежища насекомых. По-видимому, архонту все же удалось их обнаружить. Раздался грохот — звуковая волна добралась до наблюдателей с некоторой задержкой. А затем последовал первый взрыв.

Но сквозь гримасу боли на лице Стрельца снова проступила насмешливая улыбка.

— Все, как я и думал… Бедный… наивный юноша… — произнес он и испустил дух.

Лицо Владыки демонов снова изменилось. На сей раз совсем по-иному. Из глаз заструился свет, волосы преобразились, став длинными и белыми, а лицо засияло. Буквально. Он взмыл вверх и повис в воздухе, не касаясь земли.

— Довольно! — его властный голос прогремел как гром.

Огромные каменные болиды, с ревом несущиеся к земле, застыли в воздухе, будто мухи в янтаре.

— Чего вы хотите? — холодно обратился он к стоявшим напротив термитам-стражникам.

— Мира, — синхронно проскрежетали они, выражая коллективную волю всего Улья, и встали на колени.

— На сегодня достаточно смертей, — произнес он. — Я принимаю ваши условия. Именем Асмодея! Да будет так!

Каменные болиды в воздухе взорвались, обратившись в облака пыли.

— Но Улей может быть только один, — с нажимом продолжил аватар божества. — И не смейте соваться в миры Доминиона. Это вам ясно?

Вместо ответа насекомые склонились в еще более низком поклоне.

— А до прочих мне нет дела, — он хищно улыбнулся и покинул захваченное тело.

* * *

Я потряс головой, приходя в себя после столь необычного зрелища. Хорошо, что я не увязался со Стрельцом на эти переговоры. От глаз аватара Асмодея мне бы точно не удалось скрыться. Опасненько!

Очень жаль старика термита. Впрочем, насколько я понял, жить ему и так оставалось недолго — всего несколько лет. Видимо, он рассудил, что ему лучше снова рискнуть собой, чтобы выторговать для Улья наиболее выгодные условия. Термиты — весьма опасный вид, высокоорганизованный, инвазивный. Избавиться от них совсем не просто, поэтому обычно им выгоднее находиться в состоянии вечной войны, чем соблюдать жесткие условия мирных договоренностей. Но сейчас для них это вопрос выживания как расы. За видимым милосердием Асмодея тоже стоит хладнокровный расчет. По сути, он обещал им убежище в этом мире при условии, что они не станут плодиться в нем сверх меры, а свою жажду экспансии будут удовлетворять за счет других планет, не принадлежащих местному содружеству миров, Доминиону. Ручные тараканы, которые живут у тебя, но жрут только у соседей. Идеальное преступление!

Боги, архонты. Теперь стало очевидно, что именно они — истинные хозяева этого мира. И по-видимому, еще множества других, гораздо более развитых. Не зря они называют себя «игроками», а смертных почитают за сор. Чего стоит то, как они обошлись с местным Владыкой, одним из самых влиятельных и могущественных людей этого мира, императором огромной страны. Использовали его тело как одноразовую мобилку! Да уж, есть над чем призадуматься…

— Я правильно понимаю, что часть пленников вы все-таки успели убить? — задал я Палочнику вопрос, беспокоивший меня больше всего. Стрелец упоминал, что для создания нового мага пространства сердцу Улья не хватает амальгамы, то есть ОР. А крошечное человекоподобное насекомое, которое путалось в ногах архимага, явно не соответствовало этим словам. Термит кивнул.

— Всего несколько сотен. Остальные уже освобождены.

Что ж, не слишком много для такого масштабного сражения. Думаю, общие потери с обеих сторон составляют всего две-три тысячи обычных воинов. Если не считать безмозглых рабочих особей, которые были выращены Ульем фактически ради одного дня жизни.

— Наши договоренности в силе?

— Зависит от того, чего ты хочешь. Мы больше не можем напрямую воевать с империей, — пожал термит своими узкими плечами.

— Хочу нанять вас для того, в чем вам нет равных, — рытья тоннелей. И еще: ты не мог бы на время сражения одолжить мне свой посох? Клянусь вернуть в целости и сохранности!

Палочник молча протянул мне свой огромный жезл-накопитель.

— Что, вот так просто? Даже не потребуешь залога? Не станешь угрожать жестокой расправой? — я порядком удивился.

— Стрелец велел не отказывать тебе, если это не несет угрозы Улью. И опасаться твоего гнева больше, чем местного архонта.

Кажется, старик до последнего принимал меня за какую-то важную шишку «в глубоком подполье». А мои попытки переубедить его так ни к чему и не привели. Ну и ладно! Хоть я и не смогу теперь призвать на головы врагов армию термитов, но если потребуется, скажем, построить огромную крепость всего за одну ночь… А что, это идея!

— Может, ты и Системное оружие мне так же легко одолжишь на денек-другой?

Палочник рассмеялся. Жутко, скрипуче, как умеют только термиты. Впервые такое на моей памяти. Обычно этого долговязого ничем не проймешь.

— Может, тебе еще и ядро Улья принести на блюде, а, Падший?

Глава 9. Стена Бранда

Попрощавшись с термитами, я вернулся домой. Войска империи привели себя в относительный порядок и продолжили марш, так что, думаю, у нас осталось не больше недели на подготовку. Конечно, разгром и плен не пошли им на пользу. Многие раненые останутся в лагере под присмотром храмовников, чтобы позже вернуться домой, к тому же большинство пленных лишились ценной экипировки. Но деваться им некуда: военный поход не увеселительная прогулка. Припасы не бесконечны, поэтому оставаться на месте — непозволительная роскошь.

Как и предполагалось, сейчас наши общие враги разделяют свои силы для ударов по нескольким направлениям. Большая часть армии идет прямиком на столицу, но и в нашу сторону все еще движется немалое войско — около десяти тысяч. Боюсь, Теалос не выстоит, даже если они просто мимо пройдут всей этой ордой… Местные стратеги уверяют, что нам ничего не грозит, но я на это даже не рассчитываю. Враги знают, что этот небольшой поселок почему-то защищает портальный маг, возможно, тут его дом. Так что следует выманить его, пока он не объединился с основными силами противника, дав им дополнительное преимущество. А пользу Пространственной магии в сражении невозможно переоценить. Неожиданная атака в любом месте, с любой стороны. Диверсионные операции, активация крупномасштабной магии прямо в тылу или на линиях снабжения. Да на войне пространственный маг стоит столько же, сколько весит… Причем в кристаллах элтелиона. Эх, ладно, что-то я размечтался.

Меня больше всего беспокоит другой вопрос. Война с термитами ясно дала понять, что нельзя просто так взять и уничтожить вражеское войско каким-нибудь супероружием. То есть можно, конечно, но потом не стоит удивляться, если в один прекрасный день в твои двери постучатся местный Владыка демонов, архонт и аватар какого-нибудь божества собственной персоной. Возможно, даже в одном лице, как это было совсем недавно. И вежливо, но настойчиво поинтересуются: а откуда это у маленькой девочки такие недетские игрушки? И добрый миллион Очков Развития на счету… Прежде чем кидать кого-то на такие огромные «бабки», стоит убедиться, что ты с этим «кем-то» сумеешь совладать. Или, по крайней мере, сможешь от него успешно сбежать. А мне пока не светит ни то, ни другое.

Даже сейчас я мог бы соорудить пару десятков автоматических винтовок вроде той, что мы готовим для Ариэль, установить их на вращающиеся платформы по периметру поселка и в ус не дуть. Или сбросить на своих противников пару сотен тонн щебня прямо из стратосферы. Или всерьез заморочиться химией и распылить над их лагерем аэрозоль из какой-нибудь синильной кислоты. Да мало ли что еще можно придумать! Но теперь стало очевидно, что моя задача гораздо, гораздо сложнее. Мне нужно избавиться от гребаной армии, не причиняя ей серьезного вреда! Да что за жизнь? Вы надо мной издеваетесь?! Ну что ж, сами напросились! Вы у меня надолго запомните этот поход. И посиделки в плену термитов будете вспоминать с теплотой в душе. Немо, пиши новый план!

* * *

Ладно, а как там идут приготовления у наших «взрослых»? На их помощь вообще можно рассчитывать? Я критически оглядел поселок через портал с высоты. Хотя Теалос находится на возвышенности и с двух сторон защищен отвесными скалами, в остальном с обороной у нас все очень плачевно. Хлипкие деревянные стены, несколько сторожевых башенок — вот и вся нехитрая защита. Из города к нам прислали небольшой взвод солдат. Сотня воинов, рыцарь, храмовник и боевой маг. Не чета Бранду, конечно, но тоже кое-что должен уметь. А может, и побольше, чем я сам могу без всех своих «читов». Никто не ждет здесь большого сражения, так что и войск отправили совсем немного.

Вместе с нашими собственными дозорными наберется, наверное, две сотни бойцов. И еще сотня обычных сельских мужиков с самодельными копьями и щитами. Ха-ха-ха! Мои «триста спартанцев» против огромной армии империи. Ну ладно, против десяти тысяч. Все равно выходит по одному бойцу на тридцать врагов. В обычных условиях они не выстоят и нескольких минут. Но если построить что-то вроде небольшой крепости, то ее вполне можно будет оборонять даже такими небольшими силами. Если подумать, то с огромным зарядом посоха Палочника мне даже помощь термитов не потребуется. Да и вряд ли дозорные сильно обрадуются, если увидят, как вокруг поселка копошатся сотни огромных насекомых. Но и нас с Ариэль оттуда, скорее всего, выгонят взашей. А значит, нужно прикрытие!

После обеда я отправился в гости к Бранду.

— Учитель, как вы смотрите на то, что мы с Ариэль начнем строить каменную стену вокруг Теалоса?

Бранд взглянул на меня с удивлением.

— Я понимаю твой энтузиазм, Юла. Но поверь, стены в современном военном искусстве не так уж и много стоят. К тому же здесь не меньше тысячи шагов по периметру. Ну что вы вдвоем сможете построить? Даже самый захудалый маг земли пробьет такое ограждение одним ударом. Да вам попросту не хватит времени! Это очень, очень кропотливый труд, который потребует много маны.

— Я хочу попробовать сделать это с помощью Магии пространства.

— Порталами? Но мы же так и не нашли для тебя нужных рун! Погоди-ка…

Я лукаво глядел на мастера через свои окуляры. Неужели догадается сам?

— Розовые очки! — пораженно выдохнул Бранд.

Я молча снял их и протянул учителю. Он с любопытством повертел их в руках, посмотрел на меня сквозь стекла.

— Поглоти меня бездна! Действительно, нифелит! Они достались тебе от того гоблина-артефактора?

— Ну, я нашел у него лишь небольшую пластинку. Очки — это уже моя идея. Примерьте, не стесняйтесь, очень удобно!

Мастер осторожно надел мои крошечные очки, с интересом огляделся по сторонам. Обошел вокруг меня, пристально разглядывая ауру. Я поежился. Вообще-то, это невежливо, мастер!

— Занятно! Я и сам, если честно, впервые так свободно держу в руках подобный артефакт. Это большая редкость! Но вот же хитрая лиса! И как ловко выпрашивала у Тириуса пространственный кошель! А я, дурак, тебе еще советы давал. И ничего не заподозрил, старый болван, даже когда сам помогал тебе сделать очки всего час спустя! Вот, кстати, зачем? В качестве прикрытия?

— Ну да, сами представьте, прихожу я в школу в розовых очках…

— Ладно, глупый вопрос, я понял. Еще и моду на цветные очки завела, чертовка, чтобы не выделяться. Ну ты даешь!

Я изобразил шутливый поклон.

— Хм. Если так… — учитель задумался. — Вы могли бы построить две тонкие каменные стены и заполнить промежуток между ними каким-нибудь грунтом. Такое ограждение будет более надежным, но это почти ничего не меняет. Объем работы станет даже больше. К тому же кто-то может заметить, что ты пользуешься порталами. Этого нельзя допустить! И эта ваша Ариэль. Ты уверена, что ей можно доверить такой важный секрет?

— Я доверяю ей как самой себе, — чистосердечно ответил я. — Она даже осталась в деревне ради меня, чтобы нас всех защитить!

— Все равно дурацкая стена — это совершенно не повод делиться с ней такой важной информацией.

Я вздохнул. Ну вот, снова приходится раскручивать свою «юлу».

— На самом деле Ариэль уже давно знает про мой секрет. Еще с прошлого нападения. Я немного помогла ей с тем пространственным магом…

— Я так и знал, что с тем случаем что-то нечисто! Во имя всех Богов, Киара, я же просил тебя не ввязываться в неприятности! Ты хоть понимаешь, что они теперь обязательно придут сюда — именно ради тебя?

— Ну а что я могла поделать, мастер?! Пожертвовать Ариэль? Пожертвовать детьми? Пожертвовать деревней? Чем еще я должна пожертвовать ради сохранения этого секрета? Я так не могу! Хоть убейте. Вы знаете, что Ариэль осталась здесь, чтобы покрывать меня?! Это ведь ее они теперь ищут и наверняка будут пытаться убить!

Мастер сел на стул и принялся массировать виски. Кажется, я немного переборщил. Простите, учитель, от меня одна только головная боль!

— Вот потому-то я и пытаюсь сделать все возможное со своей стороны. В том числе стену, — подытожил я.

— Если здесь будет настоящая армия, никакая стена нас не спасет, — устало возразил мастер. — Проклятье, мне следовало попросить у Роэля подкрепление побольше! Если бы только ты сразу рассказала мне обо всем! Нет, тебе нужно срочно бежать из поселка! Я поговорю с твоими родителями…

— Мастер, мастер, успокойтесь! К чему вся эта паника? Я же маг пространства, помните? Сбежать для меня секундное дело. Хоть в Кетарон, хоть на край света. В Кетарон я, кстати, уже заглядывала. И до столицы при большом желании могу добраться за пару минут — была бы мана. Да что там говорить — пойдемте, самое время показать вам наше тайное убежище.

И я небрежным жестом открыл портал в пещеру. Учитель посмотрел на меня так, будто я достал из пустой шляпы живого кролика. Я прошел внутрь и поманил Бранда за собой.

— Не бойтесь, мастер, мои порталы теперь абсолютно надежны. А это место — всего лишь пещера, которую мы с Ариэль нашли неподалеку. Вернее, нашла я, а она устроила здесь что-то вроде базы или логова.

Мы вышли в самый большой зал, предназначенный для эвакуации беженцев. Мне пришлось ненадолго превратиться в экскурсовода, чтобы рассказать Бранду обо всех удобствах, которые мы здесь обустроили. Спальные залы, кухни, туалеты, вентиляция, освещение, водопровод. Полный фарш!

— Это все вы вдвоем построили? И когда только успели? Вы хоть спите по ночам?

— Я сплю иногда, а вот спящую Ариэль даже мне никогда не удавалось застать.

Открыв новый портал, я провел Бранда в лабораторию.

— А вот здесь у нас рабочая зона. Эти печи Ариэль придумала, в них очень быстро все сгорает, и можно всего за пару часов восстановить ману. А вот, кстати, и она, вся в трудах и заботах. Мастерит какие-то свои безумные штуки!

— Здравствуйте, Ариэль. Я все правильно понимаю — вы собираетесь спрятать здесь всех жителей деревни?

— Да, господин Бранд. Более того, солдатам тоже будет куда отступать, если только мы найдем способ скрыть от них использование портальной магии. Не хотелось бы лишний раз подставлять девочку…

— Ну, положим, с этим я могу вам помочь, — улыбнулся Бранд.

Еще добрый час я объяснял мастеру подробности наших планов, показывал переносные порталы, через которые мы собирались эвакуировать людей, склады с продуктами и все прочие залы в нижней части пещеры, которые мы с Ариэль подготовили для беженцев. Старик и так пребывал в легком шоке от нашей прыти, а тут совсем притих. Да, такова тайная жизнь ваших невинных детишек, мастер!

— О боги, я слишком стар для таких хлопот! — вздохнул он, выслушав все.

— Думал, выйду на пенсию, отдохну от всех этих сражений. Поселился в самой глухой дыр… в смысле в самом тихом и уютном поселке, подальше от городского шума. И все равно ни минуты покоя!

— А знаете, мастер, тут есть одно помещение, в которое мы еще не заходили. Думаю, оно вам может понравиться. Вы любите горячие источники?

С этими словами я распахнул двери в нашу «оранжерею», и тут уж мой учитель натурально остолбенел. Ну да, я порядком ограбил нижние уровни подземелий, чтобы оформить этот зал по своему вкусу.

— Добро пожаловать на наш подземный курорт, мастер! Чувствуйте себя как дома. А у нас еще много работы. Как надумаете вернуться в деревню — приходите, я буду наверху. И кстати, что вы вообще думаете, ну… обо всем? У нас может получиться?

Мастер помотал головой, приходя в себя, задумался.

— Дело не в плане. Меня больше другое беспокоит. Ты еще очень молодая, горячая и не осознаешь всех рисков. Позволь поделиться с тобой одной историей. И подружке своей все это перескажи. Ты помнишь гнома-торговца, Тириуса? И кошель этот его пространственный, который он от приятеля получил? Так вот, я по-свойски поинтересовался тогда у Тириуса за чаркой пива, как же там друг его поживает, хорошо ли ему служится при короле? И знаешь, что он ответил?

Я взвесил в уме все, что знаю о местном мироустройстве, и, сам того не ожидая, заявил:

— Что он его уже очень давно не видел?

— В точку! Говорит, друг его слишком занят, беспокоить его не следует, служба важная. Ну подумаешь, не виделись пару лет. Но на самом деле уже добрый десяток лет прошел, как от него ни слуху ни духу… И знаешь что, про них всегда так говорят! Это далеко не первая подобная история на моей памяти, уж поверь опыту старика! Так что поразмысли над моими словами хорошенько и будь очень осторожна со всеми этими порталами и путешествиями. Бывают в нашей жизни вещи и более ужасные, чем война…

— Спасибо, мастер! Я буду об этом помнить! Ну, так что насчет нашей идеи со стеной?

Старик почесал затылок.

— Я поговорю с Аргусом. Ничего не буду ему обещать, просто предупрежу, чтобы дозорные вам не мешали. И жителей мы успокоим, чтобы на шум не обращали внимания. Но на помощь особо не рассчитывайте. Ты же знаешь, как тяжело дается мне колдовство в этом возрасте. Придется поберечь силы для главного сражения.

* * *

Как только стало достаточно темно, Ариэль вместе с Брандом вышли к сторожевым постам и предупредили солдат, что у нас серьезный заказ от Аргуса. Мы будем строить новую стену, так что им не стоит удивляться, беспокоиться и тревожить нас по пустякам. Авторитет Бранда среди местных непререкаем, да и Ариэль после нападения стала своего рода знаменитостью, так что никаких вопросов к нам не возникло. Да и ночь сегодня должна быть довольно темная. Если слишком сильно не шуметь, то никто ничего и не заметит, во всяком случае до утра.

Затем мы с Брандом поменялись местами: он отправился домой, а я — помогать Ариэль в ее нелегком труде. Конечно, я не собирался работать всю ночь, просто для меня лучший способ придумать, как упростить себе работу, — это взяться за нее самому. Напоследок Бранд обернулся и протянул мне мягкий бархатный сверток.

— Вот, возьми. Хоть я и говорил, что не стану помогать, но и остаться в стороне я теперь не могу. Будь бережна, ты ведь хорошо знаешь, как дорого стоят эти кристаллы.

Развернув мягкую ткань, я с удивлением обнаружил там орб своего мастера. Ничего себе доверие! Эта штука стоит по меньшей мере тысячу золотых! Правда, по моим прикидкам, при работе, которую мы затеяли, заряда орба Бранда хватило бы всего на пару десятков метров стены. Еще примерно столько же мы смогли бы создать собственными усилиями. Печи тоже не помогут, нам придется как минимум дюжину раз смотаться к вулкану и подзаряжать там свои «батарейки». Или еще лучше — использовать лаву в качестве строительного материала. Конечно, придется потратить очень много энергии. Главное, не забыть вовремя активировать «Второе дыхание», чтобы не свалиться от нервного истощения…

Магия камня размягчает земную породу, делая ее похожей на очень вязкую жидкость. К тому же «Чувство камня» позволяет различать, где именно под землей находятся различные породы, например тот же гранит или песок. Затем породу можно извлечь на поверхность и придать ей нужную форму. Правда, гораздо удобнее дробить скалу на крупные «кирпичи» и затем склеивать их воедино. Именно по такой технологии построены сельская школа и ратуша. Фактически нам нужно построить лишь две тонкие перегородки, которые будут служить одновременно опалубкой и прикрытием от чужих глаз, а промежуток зальем горячей лавой из вулкана. Заодно и запасы энергии пополним прямо на ходу. С таким подходом нам даже посох Палочника не понадобится!

Как только отрезок стены в несколько десятков метров был готов, мы открыли еще один портал для своих старых приятелей — термитов. Пока Ариэль готовит ограду, у них будет другое задание, не менее важное и ответственное.

Наладив производство, я оставил куклу наедине с ее непомерным перечнем задач и отправился спать. А что? Я ребенок — мне не положено бодрствовать всю ночь! К тому же во сне очень хорошо восстанавливается Внимание.

Глава 10. Партизанская война

Утром жители поселка на радостях вытащили заспанного Бранда из дома и целый час носили его на руках по всем улицам — устроили самый настоящий парад! Вчера вечером поселок защищал деревянный частокол, а утром над ним возвышалась четырехметровая крепостная стена со ступеньками, бойницами и башенками. Когда стали расспрашивать дозорных, те ответили, что знать ничего не знают и что это Бранд всю ночь трудился со своей помощницей. Слухи быстро разошлись и вылились в импровизированный парад с ничего не понимающим мастером во главе. Бедняга отнекивался как мог, но его никто не слушал. Мол, скромный человек, славу не любит, что с него взять? Когда шум улегся, Бранд тихонько улизнул от толпы и стал искать Ариэль. А поскольку кукла моя усердно трудилась где-то в подземельях, разбираться с растерянным стариком пришлось мне. Дайте же поспать! Я и так очень поздно лег. Ради вас, между прочим!

— Юла, здравствуй, девочка, а где твоя подружка, Ариэль? Может, ты мне объяснишь, что в поселке происходит? Я проснулся от того, что меня люди куда-то волокли. Сначала думал, что-то страшное стряслось и меня сейчас казнить будут. Потом смотрю, радуются все, кричат что-то про «мою» стену. Смотрю — и правда огромная стена вокруг поселка. Все меня поздравляют, благодарят, будто я что-то великое сотворил! Да кто вообще такая эта твоя Ариэль? Это же попросту невозможно!

Я вздохнул и принялся объяснять Бранду подробности нашей строительной «технологии». Собственно, ничего необычного мы не совершили, если, конечно, не считать нечеловеческой способности Немо быстро справляться с монотонной работой. Было бы из-за чего волноваться!

— Ты не понимаешь, — устало произнес учитель. — Слухи о произошедшем наверняка разойдутся за пределы деревни. Аргусу придется написать подробный отчет для столичных бюрократов. А мне — объяснять им всем, каким это таким хитрым способом старый хрыч в отставке умудрился сделать то, на что обычно требуется целая бригада магов. И ни слова про порталы!

Проклятье. И ведь старик в чем-то прав! Я об этом совсем не подумал. Надо все-таки чаще с ним советоваться. Мне сейчас попросту не хватает жизненного опыта. Я почесал затылок.

— А мы не можем в отчетах свалить все на Ариэль?

— Можем, конечно. Но согласится ли она сама зайти так далеко? И нам все равно нужно будет объяснить, как ей это удалось.

— Ну, положим, есть у меня на этот счет одна идея.

Я взмахнул рукой, и перед нами распахнулось окно портала, ведущее в лабораторию. Кажется, Ариэль оставила эту штуку здесь. Я сделал манящий жест, и драгоценный посох Палочника медленно влетел в комнату. На ошалевшее лицо Бранда, хватающего ртом воздух, было забавно смотреть. Я тоже, когда впервые эту штуку увидел, долго упражнялся в математике, силясь оценить ее емкость и стоимость.

— Что это? Откуда? Да как вы вообще… Это принадлежит Ариэль?

— Не совсем. Она недавно попросила меня открыть портал в одно удаленное место. А потом вернулась с этим. Сказала, что это от ее мастера. Кажется, он тоже дал ей свой накопитель — правда, всего на пару дней. Можно считать, что проблем с маной при строительстве у нее не возникло.

Бранд закрыл лицо руками и принялся тихо смеяться. Кажется, у него истерика. Я что, сделал ситуацию еще хуже?

— Знаешь, мне становится все страшнее и страшнее от осознания того, насколько вы, юнцы, беспечны. Ты хоть понимаешь, внимание каких сил ты к себе привлекаешь?

Знаю ли я? О-о-о, прекрасно знаю! Буквально вчера чуть под горячую руку аватара Асмодея не попал. Меня ведь прямо-таки подмывало увязаться вместе со Стрельцом на эти переговоры! И вообще, к чему вся эта секретность с портальной магией? А вам не приходило в голову, что «пропавшим» магам пространства просто предложили более выгодные условия труда в каком-нибудь другом, более развитом мире? Серьезно, мастер, не стоит быть таким параноиком! После всего, что я видел за последнюю неделю, все эти ваши страшные истории звучат как типичная теория заговора! Миром правят рептилоиды, у нас внутри микрочипы, нашими мыслями управляют через вышки 5G… Да собственно, реалии вашего мира подходят по всем пунктам. За исключением разве что рептилоидов. И то, честное слово, я бы не удивился!

Но, понятное дело, я не стал высказывать все эти мысли вслух и лишь устало отмахнулся в ответ.

— Мастер, вы преувеличиваете. Мы с Ариэль стараемся тщательно взвешивать все риски. Да и не в том мы положении, чтобы отказываться от помощи! Учитель нашей Ариэль очень достойный, эм-м-м, «человек». И к тому же она оказала ему взамен большую услугу.

Бранд укоризненно покачал головой.

— Я уже вижу, что мне тебя не переубедить. Поговорю с Аргусом, постараемся как-то смягчить этот казус. Остается лишь надеяться, что твоя новая подруга действительно оправдает наши ожидания! И не пропадет через день после битвы, свалив на нас все свои проблемы.

А уж как я на это надеюсь!

* * *

Я усвоил урок со стеной и решил поделиться с Брандом нашими стратегическими выкладками. Мы со стариком и Ариэль провели немало времени, обсуждая возможные действия врага. Ведь то, что мы попытаемся скрыться в тайном месте, вполне очевидный ход. Один из вариантов — дождаться, пока Ариэль ослабнет в битве, и задавить ее грубой силой. Скажем, хорошо слаженной командой золотых авантюристов. Но при таком подходе есть шанс, что она сумеет сбежать. Вспомнив методы Стрельца, я предложил сценарий «Ложная самоуверенность». Враг может создать лишь видимость, что мы успешно отбились, и отступить. А потом, когда остатки его армии уберутся восвояси, а мы со спокойной душой начнем отстраивать поселок, внезапно обрушить на нас все ту же превосходящую силу. И поставить меня перед выбором: либо я служу Владыке, либо все жители деревни погибнут. Собственно, Ариэль потому и грабила обозы армии почти без передышки: мы готовимся скрываться в подземелье до самого конца войны. И вполне возможно, рассеяться по стране после того как все уляжется. Существовали и другие сценарии. На стене лаборатории теперь даже висит подробная блок-схема всех возможных действий и наших реакций на них.

Бранд отправился делиться с нашими военными свежими разведданными. Да, я показал ему позиции вражеских войск, мы с ним даже полюбовались видом идущей к нам армии с большой высоты. Бессмысленно и дальше скрывать эти факты от взрослых. Пускай готовятся. Чувствую, очень скоро в поселке поднимется настоящая паника.

А я, наоборот, успокоился. Выспался, расслабился. Вышел вечером погулять, поглазеть на суету. Слухи уже распространились. Люди напуганы, мечутся, переносят вещи и припасы, что-то кричат, плотники вовсю мастерят ворота для моей «крепости», воины тренируют добровольцев, строят укрепления. Шум, гам, беготня. Я зевнул. А чего мне, собственно, переживать? Единолично уничтожать всю эту орду я не обязан, всего-то и надо организовать отход для особо несговорчивых жителей и отступление защитников поселка, когда оборону пробьют. Бранд расскажет Аргусу про «секретный бункер», так что, думаю, наши солдаты тоже не станут пытаться во что бы то ни стало лишиться своих жизней. Мы вмонтируем пластину статичного портала прямо в стену где-нибудь в подвалах, и все будут думать, что это обычный проход, с «особой» металлической задвижкой. Ну а сам Аргус будет считать, что артефакты Бранд где-то раздобыл благодаря своим связям.

Просто отсидеться в бункере всем миром? А здорово было бы, правда? Но не стоит забывать, что вся эта заварушка началась именно с мага пространства. Огромное войско, скорее всего, нужно, чтобы отвлечь мое внимание, выманить, заставить тратить силы на защиту деревни, раскрыть все свои способности и козыри. А потом, когда я выдохнусь или, наоборот, успокоюсь, прижать меня к ногтю ударной группой из нескольких очень мощных авантюристов с таким же, как я, портальщиком в довесок. И конечно же, я буду пытаться их переиграть! Причем сразу по всем фронтам, чтобы больше ни у кого не возникло желания со мной связываться. В крайнем случае Ариэль эпично самоуничтожится у всех на глазах, и на этом история закончится.

Мне самому на поле делать вообще нечего. Будем себе спокойно с Брандом сидеть в бункере, пить сладкий чай вперемешку с зельями концентрации и тратить почтибесконечную ману через порталы. Делов-то! Если появится пространственный маг со своими приятелями, натравлю на него Ариэль. У нас для этого парня уже столько противопортального оружия заготовлено, что можно спокойно с целым отрядом таких биться. А его друзьям придется очень близко познакомиться с рельсотронами. Надо же и их тоже чем-то «угощать»! На данный момент портальщик — мое главное блюдо в этой войне. Надеюсь, что мы сумеем-таки выманить поганца и решить раз и навсегда накопившиеся между нами противоречия. Вот его как раз было бы очень неплохо взять в плен. Системного оружия у меня нет, за обычных солдат никто и гроша ломаного не даст, а вот маг порталов… Возможно, именно так мы и сумеем договориться.

Ариэль собирает ресурсы, мастерит оружие по мере накопления материалов. Беспилотник нарезает вокруг поселка огромную спираль, собирая для меня подробную карту местности. Войска будут идти еще несколько дней, как минимум. А мне теперь даже и заняться-то нечем. Помочь Ариэль? А смысл? Она все равно намного быстрее меня работает. Да и большинство планов моих уже, в общем-то, реализовано. Мы сейчас просто наращиваем «парк» рельсотронов. И что это значит? Значит, самое время вплотную заняться разными веселыми гадостями!

Шаг первый. Всем нужна еда. За войском уныло тащится огромный хвост из обозов с провизией. Собственно, из-за него они и двигаются настолько медленно. Ну да, поход долгий, а всю эту прожорливую братию нужно кормить. Даже если они будут охотиться на местную дичь и грабить все поселения на своем пути. Самая удобная цель для саботажа! Взорвать? О нет, что за примитивный подход. Это же самый настоящий «корован». А их у нас принято — правильно, грабить! Кто знает, сколько времени нам придется провести в подземном убежище. Если у меня не получится договориться с Владыкой — вполне возможно, что до самого конца войны. И даже если мы разгромим эту армию, где гарантия, что нам на голову не скинут еще одну? С Магией пространства можно ожидать чего угодно. А жителей деревни нужно будет все это время чем-то кормить.

Шаг второй. Всем нужен отдых. А после тяжелого пешего марша по бездорожью — тем более. Главный поражающий фактор ночных бомбежек — именно психологический. Человек, не спавший несколько суток, становится нервным, рассеянным, у него нарушается речь и координация движений. По большому счету, такое состояние сродни сильному алкогольному опьянению. Можно спокойно бомбить их лагерь и через порталы, и с помощью беспилотника. Тут даже не требуется прицельная точность — нам достаточно будет поднять шум и панику. Устраивать в лагере авралы примерно каждые четверть часа, чтобы никто не мог нормально выспаться.

Шаг третий. Всем хочется выжить. Если подумать, главная заноза в заднице моей маленькой партизанской войны — это маги. Их не так много, всего около сотни, и если это количество хотя бы немного сократить… Жертв нам в любом случае не избежать. Но если сделать все по уму, то у архонта не будет ко мне претензий, а с местным Владыкой я уж как-нибудь и сам разберусь. Дело за малым. Как мне незаметно избавиться от доброй сотни могущественных врагов? Я мысленно покрутил в голове свой нехитрый арсенал. Бомбы, пушки — это все не то. Ариэль могла бы время от времени нападать на кого-то из них, но есть вариант даже лучше. Широ! Она маленькая, тихая, незаметная и к тому же ядовитая. Идеально! Правда, придется, видимо, перекрасить ее в черный цвет. Но это уже мелочи.

В общем, этой же ночью, как только солдаты отправилась спать после длительного дневного марша, мы принялись за дело. Открывали порталы и устраивали бомбежку лагеря с высоты. Когда поднимался шум и бригада магов принималась обороняться всерьез, просто переставали бомбить. А через четверть часа повторяли все заново. О, ручаюсь, для кого-то это была очень веселая ночка! Взрывы производят много шума — не думаю, что кто-то действительно способен нормально спать в условиях постоянной бомбежки. Измотать врага, сделать его злым и уставшим — вот чего мы добивались. А ведь тут собрались не рыцари с высокими моральными качествами. Скорее, разношерстная когорта монстров, которых огнем и мечом согнали в эту орду. Их и так, скорее всего, непросто держать в узде, а если подобное будет происходить каждый день, со временем точно начнутся и бунты, и дезертирство.

Как только маги и прочие защитники расходились спать после очередной бомбежки, я отправлял Ариэль заниматься грабежом. Попросту открывал порталы прямо внутрь обозов или в плохо просматриваемые точки, а моя супергрузчица спокойно уносила все более-менее ценные припасы в нашу «камеру хранения». Ох, кажется, скоро придется ее расширять… Несколько раз мы даже находили ценное сырье и снаряжение. Например, хорошую сталь и медные слитки, которые позарез нужны мне для рельсотронов. Ну и прочие мелочи — после войны их можно будет просто продать.

А пока Ариэль возилась с обозами, я переключался на управление паучком и скользил по лагерю в поисках самых ярких магических «огоньков». Истощенные постоянными авралами, маги спали как убитые. Правда, их сон надежно охранялся защитными заклинаниями. К примеру, скидывать им на головы бомбы было бы совершенно бесполезно. Но против паучка-разведчика большинство этих ловушек оказались бесполезными. У всех датчиков, в том числе и магических, есть защита от помех, иначе они бы реагировали, например, на мелких насекомых или упавший осенний лист. Крошечный паук-марионетка с мизерным потреблением энергии для таких ловушек все равно что невидимка. Лишь один редкий тип датчиков опознавал магические кристаллы, но мало кто использовал их в охранных заклинаниях. Таких параноиков мы попросту избегали.

Тонкой, почти инсулиновой иглой Широ аккуратно вводила яд и убиралась восвояси, не забывая прихватить все ценное. Конечно, по-настоящему могущественных (и богатых) магов мы обходили стороной. У них и охрана была не в пример серьезнее, и защитные заклинания продуманы до мелочей. Но в карманах обычных колдунов тоже порой можно было найти кристаллы-накопители на несколько сотен, а то и тысяч единиц маны. Или, по крайней мере, какие-нибудь защитные артефакты со встроенными «батарейками». Широ аккуратно извлекала драгоценные камни и присоединяла их к собственному кристальному брюшку. А вот элтелион нам попадался крайне редко. Видимо, сказывалась пятикратная разница в цене.

Золота, как ни странно, мы почти не находили. Так, мелочовка, размазанная тонкими дорожками по некоторым артефактам. Подозреваю, что у них тут есть какое-то подобие банка или даже бумажные деньги. Правителям империи явно не хочется терять «живое» золото в случае гибели их солдат в бою на чужой территории. Но к магическим инструментам и защитным амулетам это, конечно, не относится.

В общей сложности жертвами первой ночной вылазки Широ стали около двух десятков магов — из приблизительно сотни. Ничего, у нас впереди еще несколько бессонных ночей. Бомбежка уже начинает приносить свои плоды: сколько шума, сколько бесполезной траты ресурсов и энергии! Почти у всех темные круги под глазами от постоянного недосыпа и посаженный почти до нуля запас маны. Неплохая вышла диверсия! Во всеобщей суматохе погибших магов обнаружили, только когда армия стала выдвигаться в путь…

Глава 11. Судная ночь

Я как следует изучил маршрут, которым должны были двигаться солдаты империи. И кажется, нашел неплохую возможность воспользоваться помощью своих союзников — термитов. Конечно, просить их нападать на войско я не могу, но никто же не запрещает им рыть подземные ходы и все в таком роде. Маршрут армии проходил по сухой солончаковой равнине, где почти ничего не росло. И я подумал, а почему бы не добавить немного воды? Эксперимент показал, что большое количество воды превращает это место в скользкую лыжню, покрытую едкой жижей. А со временем — и вовсе в болото. То что надо! Я отправился к термитам и снова арендовал у них парочку жуков-экскаваторов. За пару часов они выкопают траншею к ближайшей реке, соседнее озеро выйдет из берегов, и вся долина покроется водой. Доберутся сюда враги нескоро, надеюсь, земля успеет пропитаться.

Вообще, солдаты этого мира слишком уж избалованы. Все их проблемы со снабжением легко решаются порталами, к тому же с помощью магии несложно получить абсолютно чистую и «безопасную» питьевую воду. Да и в случае каких-то болезней всегда можно обратиться к целителям. В моем мире несчастным рыцарям приходилось есть все, что не слишком протухло, и пить все, что течет. Никакой санитарии, никаких остановок «по нужде» — ее зачастую приходилось справлять прямо в доспехи. Как результат — повальная хроническая дизентерия. Со всеми «вытекающими последствиями». Смешно? На самом деле не очень. Потери личного состава от болезней в походе чаще всего превышали потери от самих боевых действий…

Говорят, однажды солдаты Генриха V сражались без штанов — просто чтобы не отвлекаться на постоянный зов природы. И эти засранцы даже одержали победу, несмотря на численное превосходство врагов. Вот что такое настоящий мужицкий военный поход! А тут, смотри-ка, идиллия! Нет, так не годится, это надо срочно исправлять! Где бабочки в животе? Где несравненный аромат приключений?

Досадуя об этом недоразумении, мы с Ариэль зашли к местному травнику и оставили ему необычный заказ: сделать для нас самую пакостную отраву, какую ему удастся найти или создать. Но не яд. Наш змеиный яд ужасно дорог, но поить им врага почти бесполезно. Он действует, только если попадет напрямую в кровь. К тому же, если, выпив воды из фляги, воины сразу будут падать замертво, новость быстро распространится и наша задумка провалится. Нужно что-то гадкое, медленно действующее и причиняющее телу серьезный ущерб. Желательно рвоту, диарею, интоксикацию и прочее в таком роде. Дизентерийная палочка, сальмонелла, стафилококк, а лучше все сразу!

Травник сначала посмотрел на нас как на больных садистов, но, когда мы объяснили, что Ариэль собирается пробраться в лагерь врага за несколько дней до сражения и отравить там все запасы воды, сразу воодушевился. Сказал, что «на складе» такого зелья нет, но у него уже есть пара интересных идей, из чего его можно быстро состряпать. И главное, как избавиться от запахов такого снадобья. Мы не стали расспрашивать о подробностях. Только посоветовали добавить что-нибудь недавно умершее. Или давно съеденное. Биологическое оружие! Теперь мне даже немного жаль нашу «армию зла»…

Хорошенько выспавшись днем, мы снова устроили ночной дебош в стане врага. Спокойный сон вам, ребята, в этом походе не полагается! Узнав о вчерашних ночных смертях, маги спали уже в полной боевой готовности, обвешанные защитными амулетами и окруженные ловушками. Некоторые даже часовых у изголовья ставили, но и это их не спасло. Специально для Широ мы разработали заклинание «Хамелеон», создающее почти идеальную маскировку, правда, она хорошо работает, только если наблюдатель всего один. Но солдаты сами не спали несколько суток, так что проскользнуть мимо них было не так уж и сложно. Амулеты тоже оказались бесполезными. «Световой щит» просто никак не реагирует на тонкую иголку, медленно вводимую под кожу, а ловушки не замечают движения крохотного деревянного тельца Широ. Спокойно спят лишь самые могущественные — банально окружив себя стражей и всеми доступными им сигнальными заклинаниями. Думаю, пройдет еще день, прежде чем они начнут записывать все свои меры защиты и всерьез собирать статистику. Но пока их «расследование» находится на уровне пустых домыслов.

Единственное, что им известно наверняка, так это то, что смерть наступает от яда. Так что противоядия резко стали дефицитным товаром. К несчастью, действуют зелья всего несколько часов, и казенные запасы тают на глазах. Некоторые обращаются к Магии исцеления, чтобы временно снять усталость и попросту не спать. Что ж, посмотрим, как долго вы продержитесь! Я не понаслышке знаю, что это временная мера. Лучшая защита, что я видел, — артефакт, применяющий на владельце Магию детоксикации каждые десять-пятнадцать минут. Очень дорого, но надежно — до тех пор, пока у тебя есть мана. К слову, артефакт я просто разобрал, ведь в нем были довольно мощные накопители, а вот защитой от Пространственной магии этот «гений» не обзавелся… Экономил? Отрубленная голова — такой же весомый повод отдать концы, как и яд. Он даже увидел мою Широ, бедолага, но сделать уже ничего не мог. Наверное, поутру тут будет расследование. Слишком эта смерть выбивается из общей картины.

У Ариэль этой ночью особое задание. Днем Немо выяснила, где именно хранятся запасы воды, и теперь моя марионетка тенью скользит по лагерю, пробираясь в нужные обозы. И подливает в бочки лучшее творение нашего зельевара — мутную серую жижу, на удивление без запаха и практически неразличимую при разведении в больших объемах воды. Вкус я, понятное дело, не проверял, но зато это сделал сам знахарь. Бедняга выглядел бледным и уверял, что она оказывает на тело сокрушительное воздействие. Правда, действует отрава не сразу, но это именно то, что нам и нужно.

Утром, после очередной бессонной ночи, «армию зла» ожидал еще один сюрприз. Вместо пустынной равнины перед ними простиралось топкое болото. Обойти его было проблематично: с одной стороны высились горные гряды, а с другой дорогу преграждало соленое озеро — это мы тоже учитывали при выборе местности. Скорость передвижения войска резко упала, воины пробирались чуть ли не по колено в грязи, обозы застревали в вязкой жиже, и их приходилось практически тащить на себе. Да еще и сама грязь была едкой, с высоким содержанием соли и щелочей. Боюсь даже представить, во что превратятся их ноги и доспехи после такой переправы.

Иногда на пути армии встречались крутые пороги, и мы с мастером Брандом, который присоединился поутру к нашим издевательствам, с трудом сдерживали смех, глядя, как взрослые мужики, ну то есть гоблины, орки и прочие нелюди, скользили и спотыкались на глинистой квашне. Скатывались вниз, сбивая с ног позади идущих. И обильно вымазывались едкой, жгучей грязью солончаков. Несколько раз в наш портал, висевший прямо над дорогой, даже летели боевые заклинания и стрелы — слишком уж громко и заразительно мы хохотали. Кажется, Бранд применил какую-то магию усиления звука. Да, наш дедуля тоже не промах поржать! Серьезно, если бы не режим секретности, я бы всю деревню сюда привел посмотреть на это представление.

Переход по болоту вместо нескольких часов занял почти весь день. Уставшие, изможденные, воины яростно набросились на остатки запасов еды и воды. Думаю, к тому времени, как они до нас доберутся, от припасов вообще ничего не останется. Но это не самое важное. День был жарким, и у большинства солдат закончилась вода во флягах, так что все они дружно пополняли ее запас к ужину. Через несколько часов их ждал еще один сюрприз. Съеденный провиант стал отчаянно проситься наружу, причем сразу во все стороны! Демоны и так не слишком заморачивались гигиеной и справляли нужду либо за лагерем, либо вообще где придется. Но теперь эта неприятная практика приняла поистине промышленные масштабы. Внезапные, неконтролируемые приступы рвоты и диареи настигали их прямо в лагере и, более того, прямо в доспехах. Вы когда-нибудь пробовали надевать и снимать полную боевую экипировку рыцаря? Не такое уж это и простое дело… А отравленный организм ждать не собирается и на уговоры не поддается. Для малой нужды многие доспехи приспособлены, а вот для большой… Даже через далекое окошко портала иногда доносилось зловонное амбре, заполнившее вражеский стан. Какие ароматы при этом стояли в самом лагере, я и представить боюсь.

Возле палаток магов начали собираться целые толпы страждущих в надежде получить или отнять силой казенные зелья противоядия. Но увы, все они были давно выпиты, чаще всего впустую, самими магами. И понятное дело, такие стычки не заканчивались миром. Храмовники тоже оказались не в лучшем положении. Будучи не в силах помочь всем сразу, они наотрез отказывались лечить хоть кого-то, экономя ману для самозащиты и, очевидно, будущих многочисленных раненых, а также самых тяжелых пациентов.

Кто-то смекалистый сообразил, что пищевую инфекцию можно довольно успешно «лечить» спиртным… И тут началось уже настоящее веселье! Нет, официально пить на войне, конечно же, было запрещено. Но чтобы мужик (гоблин, орк — неважно) двинул в поход и не припрятал где-нибудь пару фляг с горячительными напитками? Если даже на МКС^[26] спиртное то и дело провозят контрабандой, что уж говорить о военном походе? В общем, то, что творилось в лагере врага этой ночью, не поддается никакому описанию. Всепоглощающий пьяный дебош, приправленный бунтами, поджогами, бессмысленными стычками и, конечно же, безостановочным истечением содержимого пищеварительной системы из всех возможных мест. Думаю, очевидцы этих событий еще долго будут рассказывать внукам страшные, но очень увлекательные истории об этой «судной ночи». Ну если только эти несчастные смогут хоть что-то вспомнить поутру.

Когда мы в красках рассказали подробности Бранду, тот, утирая слезы от смеха, признал, что на его памяти еще никто так не издевался над войском Владыки демонов. И что ему стоит поделиться парочкой идей со знакомыми генералами в столице. Убедившись, что все подготовительные работы закончились, я наконец и сам отправился спать. Сегодня во вражеском лагере отдыхать все равно никто не будет, так что заниматься там тайными операциями бесполезно. Да и припасы у них уже должны были подойти к концу. Жаль только, что их последние остатки пошли явно не «впрок», хе-хе.

Разборки с магами, а также случайные жертвы бомбежек принесли нам в общей сложности около десяти с половиной тысяч ОР — по моим меркам, целое состояние! В преддверии битвы экономить смысла не имело, так что я снова повысил характеристики. Но даже с учетом этой прокачки я едва дотягиваю до уровня самых слабых магов армии врага. Если бы не куклы, Магия пространства и посох термитов, сидеть бы мне и грызть кулаки в ожидании предстоящего боя…

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 14. Возраст: 6. Ранг — Искатель.

Специальность: Изобретатель.

ТЕЛ — 70 (60+10). Здоровье — 700.

ИНТ — 114 (90+24). Мана — 1368 (1140+228).

СИЛ — 65 (60+5). Насыщение — 650.

ВОЛ — 160 (150+10). Внимание — 1600.

ЛВК — 65 (60+5). Выносливость — 650.

Свободных Очков Развития — 135.

Я окончательно определился с направлением развития: в первую очередь буду развивать Силу воли. С Пространственной магией мне не понадобятся даже дорогие накопители. Достаточно будет открыть портал куда-нибудь в озеро лавы и качать энергию оттуда. Или сделать в убежище какие-нибудь удобные накопители энергии. Аккумуляторы мне пока недоступны, но можно использовать и обычные механические маховики. Массивный вращающийся диск может запасать уйму энергии! Выйдет во много раз дешевле. В любом случае большой запас маны мне ни к чему, а эффективность магии можно будет компенсировать за счет уровня владения стихиями.

Утром в лагере армии начались первые серьезные бунты. Слышались взрывы и лязг оружия. Сложнее всего пришлось магам, ведь это они опустошили все запасы противоядий. Они еще ночью объединились в одну большую «стаю», обособились от войска и окружили свою территорию огромным барьером. Спят прямо на земле, жгут костры, пополняют ману. С топливом тоже проблемы. Никто уже не горит желанием рубить для них дрова. Сторожат по очереди — как минимум третья часть магов всегда бодрствует. И куда только делись прежние неженки с личными палатками? Кажется, я их всерьез переполошил. И немудрено: от магического корпуса после восстаний и ночных вылазок Широ осталась едва ли половина. И маны у них становится все меньше, даже с учетом костров. А мне того и надо.

Храмовники, напротив, разбрелись по всему лагерю. Сейчас они действительно полезны: приводят в порядок раненых, откачивают тех, кто слишком сильно пострадал от последствий диареи, и вообще стараются навести хоть какой-то порядок вместе с командирами отрядов.

Представляю, с какими лицами их офицеры строчат сейчас отчеты начальству. «Шеф, у нас ЧП: дорога была мокрой, у воинов начался понос, но маги выпили все зелья, и поэтому теперь у всей армии похмелье — запрашиваю срочное подкрепление». Да, трудно будет после такого не попасть под трибунал! По-хорошему им нужно приостановить движение хотя бы на несколько дней. Пополнить запасы, отдохнуть, разобраться с внутренними конфликтами. Но это же «армия тьмы». Нравы у этих народов довольно жестокие. Чтобы сохранить власть, лидерам придется действовать агрессивно. Думаю, сегодня они снова двинутся вперед. И будет еще больше жертв — на этот раз уже «показательных». Хотя, на мой взгляд, это ужасно нерациональное решение. Испорченные доспехи, изъеденные щелочью ноги и грязные раны после недавних стычек, низкий боевой дух. Идти к храмовникам за лечением бойцам попросту стыдно, ведь еще вчера они чуть ли не казнить своих докторов пытались. Да и не станет никто в таких условиях заниматься мелкими ранами. А еще бессонница, истощение сил, голод, обезвоживание, интоксикация организма. И дремучее похмелье… К тому же без нормального лечения дизентерия может затянуться на целый месяц. Вот это уже по-нашему! Теперь это больше похоже на настоящий земной военный поход! Надеюсь, вы, господа, хоть мечи свои поднять сможете?

Наконец в самом центре лагеря открылся большой портал. Огромный! Нет, теоретически я тоже знаю, как сделать его таким большим, но ведь расходы маны на это просто колоссальные! Наверное, мой пространственный приятель постарался. Через портал начали проходить новые обозы с провиантом. Вот как они пополняют свои запасы! А я все думал, почему так мало повозок? Армия-то немаленькая. Что же мне с этим сделать… Сам мальчишка так и не появился — думаю, он понимает, что я слежу за этим местом и открою на него охоту, едва он решится перейти на эту сторону. Эх, не хочется козыри свои раньше времени раскрывать… Ну да ладно, брошу одну «гранату», зря, что ли, я с ними заморачивался? Чем больше он меня будет бояться, тем лучше.

Я открыл свой собственный портал, сбросил вниз электромагнитный снаряд и моментально взорвал, пока его не успели сбить маги-охранники. Оба портала немедленно схлопнулись, а проходившую в этот момент повозку разрубило пополам. И что ты скажешь на это? Через минуту открылся новый портал. Переброску провизии долго не начинали: ждали моей реакции. Я тоже ждал — мне не трудно, это же не я сейчас трачу огромные запасы маны. Как только пошла первая повозка, я бросил новый снаряд, разрушив еще один обоз. Ха-ха-ха! А вы чего ждали? У меня гранат много, я так до вечера могу продолжать. А вы?

Портальщик не сдавался. Через полчаса открылся новый проход, причем далеко — в нескольких десятках километров от лагеря. Но мой беспилотник кружит в небе, радиус обзора большой, да и рентгеновское зрение — незаменимый помощник. Я не стал разыгрывать комедию и сразу же бросил новый «заряд». Пусть теперь гадает, как я отслеживаю его порталы и как высчитываю координаты настолько быстро.

Теперь они точно пойдут вперед.

Глава 12. Переговоры

И вот вражеские войска достигли нашего поселка. Усталые и измотанные, они расположились лагерем неподалеку от стен нашей импровизированной крепости. Как же их все-таки много! Мы теперь будто крошечный островок в бушующем море зла. И кажется, оно на нас ужасно зло. Скоро, очень скоро вся эта ярость обрушится на Теалос.

Только теперь жители поселка, до сих пор упрямо не желавшие покинуть родные края, принялись плакать и сокрушаться. В пресловутый «авось» уже не верил никто. Аргус собрал всех на площади, обнадежил односельчан. Ну да, у нас есть секретный подземный «бункер» под поселком, в хорошо скрытом месте, и туда можно будет эвакуироваться, когда станет слишком жарко. Списали все, как обычно, на Бранда. Так что моего учителя снова превозносили до небес, а тот только и мог, что смущенно ухмыляться. А еще я стал свидетелем жаркой ссоры Аргуса со своим сыном. Андер отчаянно хотел сражаться, раз уж так вышло, что жизни и взрослых, и детей равно выставлены на кон. Но узнав, что у нас есть план спасения, парень немного успокоился и притих. Жалко его. Эх, если бы не режим секретности, взял бы его к нам в «штаб» — да хоть бы и печи топить! Правда, в них теперь нет никакой нужды.

В итоге мы открыли «тайный проход», и всю прошлую ночь, пока мы методично бомбили лагерь врага, жители занимались переносом самых ценных пожитков и скудных запасов провизии. Ничего, с голоду у нас они не помрут, Ариэль по вражеским амбарам насобирала целую гору припасов. Арсенал кристаллов тоже порядком вырос после ночных нападений на имперских магов. Элтелиона у нас около пяти тысяч, и некоторую часть орба я уже заполнил боевыми заклинаниями. Накопители были более популярны, и наш запас маны теперь больше десяти тысяч. Так что по своим «активам» я уже догнал если не того портального парнишку, то, по крайней мере, Бранда. Конечно, во время битвы я буду пользоваться посохом Палочника, но и Ариэль тоже нужен собственный резервуар энергии. Правда, из-за высокого риска «гибели» куклы я оставлю ей лишь самый минимум кристаллов.

Утром, когда все приготовления были завершены, мы с Брандом с комфортом устроились у себя в пещере. Конечно, проход в нижние уровни пещеры, где прячутся наши односельчане, я заранее заблокировал каменной стеной. Лишние зрители нам не нужны.

С самого рассвета на стенах крепости дежурят наши солдаты. Кажется, многие из них сегодня тоже не смогли уснуть. Все ощутимо нервничают, всматриваются в горизонт сквозь зубцы стен. Сегодняшний день для многих может оказаться последним. Ариэль тоже ждет своего выхода в одной из башен. Сегодня у нее в груди появился дополнительный груз — небольшой контейнер с водой. Если все пойдет не по плану, он станет ее билетом в небытие…

По земле стелется легкий туман. Кажется, кто-то приближается к воротам. Всего один воин в развевающихся одеждах. Раздался громкий стук. Я поспешно открыл над гостем небольшое наблюдательное окошко. Там, внизу, вальяжно и вольготно, будто у нас и не война вовсе, а так, дружеские учения, расположился серо-зеленый гигант в пышных нарядах. Орк. Парламентер? Ну или попросту переговорщик. Должно быть, из высших чинов. Но почему он так странно одет? Не знаю, как именно должна выглядеть в этом мире одежда знатных вельмож, но, на мой взгляд, одеваться так — это настоящее преступление!

Нелепый костюм здоровяка, пожалуй, пришелся бы по вкусу придворным дамам его величества Людовика XIV. Но, честное слово, с внешностью орка выглядело это очень гротескно и неуместно. Серьезно, Дуротан^[27] уже не тот! Он что, какой-нибудь метро-чего-то-там? Или это у их женщин такая мода… Хотя нет, настоящая женщина, даже орк, никогда бы так не вырядилась! Наверное, все-таки какая-то нетрадиционная ориентация. А почему бы и нет? Орки что, не люди, что ли? Буду звать тебя «Оно». Такое впечатление, что бедняга просто упал утром в гардероб с женской одеждой и долго не мог выбраться. Или это просто чей-то лютый пранк, а под всеми этими балахонами он прячет целую гору оружия…

Я надел очки и пристально вгляделся через портал, используя магический бинокль. И действительно, под нелепыми тряпками была скрыта увесистая пластинчатая броня, под завязку напичканная магией. Да еще и в каждую бронепластину встроен небольшой накопитель. А этот парень высоко ценит свою жизнь! Или все-таки не очень? Если бы я не вглядывался так пристально, то наверняка бы это проглядел. Ну уж нет, какие, к монахам, бронепластины, это же попросту фляги! Ха-ха-ха, что за нелепый… Ох нет, не нелепый. Защитные руны выглядят совсем не так. Бедняга переговорщик с ног до головы увешан местной магической взрывчаткой! Вот тебе и клоун в шутовских нарядах. Выйди, мол, перетрем по-дружески, может, и сражаться не придется. И тут — бабах! Главный защитник поселка мертв, в стене зияет огромная дыра… А я еще термитов обзывал суицидниками. Не знал, что и среди орков бывают камикадзе!

Я жестом поманил к себе Бранда и передал ему свои очки. Он взглянул в окуляр магического телескопа и неодобрительно покачал головой.

— В мое время до таких подлостей демоны не опускались, — тихо посетовал он.

— Думаю, на этот раз мы просто уж очень сильно их «достали», — ответил я так же вполголоса.

Тут посланник заговорил, и я совершенно обалдел. Его высокий, писклявый голос контрастировал с брутальной комплекцией так же резко, как и одежда. У него что, и правда такой голос? Да ну, не верю! Такое впечатление, будто он гелием только что надышался. Но никаких «шариков» я не наблюдаю. Может, это тоже какая-то дань моде? Или магия… вроде сокрытия настоящего тембра, которая используется для конспирации? Что-то в этом есть. А увидь я его потом в нормальной одежде — точно бы не узнал, слишком уж вся эта мишура отвлекает внимание. Вообще-то, я и раньше слышал, что орки могут быть немного, эм-м-м, эксцентричными, но впервые сталкиваюсь с подобным в реальной жизни.

— Жители поселка… как его там… а-а, не важно. Мы знаем, что среди вас скрывается маг! Выдайте его нам, и останетесь в живых! И ты, маг, выходи — тогда мы не тронем твоих драгоценных людишек! У вас нет шансов в этой войне, сдавайтесь, и Владыка демонов милостиво сделает вас своими рабами!

Гм… Ты такой смешной, метро-орк. Во-первых, магов у нас несколько. Уточнять нужно! Вот выйдет к тебе Бранд, и что ты будешь делать? К тому же у нас ведь есть Магия пространства, так неужели ты думаешь, что в деревне остался еще хоть кто-то из мирных жителей? Честное слово, ты как будто совсем не в теме происходящего! Тебя срочно отправили сюда из какого-то другого места? Да и говоришь ты как-то слишком уж самоуверенно и совсем не… «суицидально». Я все больше склоняюсь к мысли, что твои товарищи над тобой подшутили. Очень, очень жестоко подшутили! Причем дважды!

Ариэль уже стояла на стене, и я мысленно перебрался в ее тело. Если орк взорвет ворота, нужно будет срочно принимать какие-то меры. Впрочем, башня, на которой стоит кукла, довольно высокая, пожалуй, здесь мы в относительной безопасности. Этот смертничек наверняка сперва попытается подманить меня поближе. А вот дудки! Через мультяшное зрение Ариэль бедолага орк выглядел еще комичнее. Немо наградила его девичьими бантиками, огромными накрашенными губами и балетной пачкой, надетой прямо на шею. Немо, ну за что?! Я и так с трудом от смеха сдерживаюсь. А этот парень и без тебя настоящая «бомба». Не время для шуток, мы серьезным делом заняты!

— Не думайте, что сможете умереть просто, — все тем же визгливым голосом продолжал свою серию угроз наш «посол мира». — Ваши близкие погибнут у вас на глазах, а ваших детей отдадут в рабство! Гнев моего господина, Владыки демонов Абырвалгара, не знает границ!

И тут уже я не выдержал. Так Владыку зовут Абырвалг^[28]? Главрыба? Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха! Нет, я понимаю, имя, наверное, звучит устрашающе, я уже почти слышу, как вся эта орда скандирует: «А-быр-вал-гар! А-быр-вал-гар!» Но это же язык сломать можно! Вот мне интересно, он казнит всех, кто путает буквы в его имени? Первый день строевой подготовки новобранцев: сегодня мы учимся правильно произносить имя главнокомандующего! Того, кто лучше всех справится, повысим до ефрейтора! Ну, с «Главрыбом» понятно — у него все задом наперед. А кто же тогда ты, орк? Его правая передняя лапа, Шариков Полиграф Полиграфыч? Нет, судя по твоему виду, скорее, пятая нога! Аха-ха-ха! Как же меня бомбит, кто-нибудь тресните меня по голове, чтобы я уже собрался!

Я против собственной воли рассмеялся. С иностранцами такое порой случается — никогда не знаешь, какое слово или имя вызовет у них приступ гомерического хохота. Приходится сдерживаться изо всех сил. Как-то даже неловко это — перед послом огромной армии, часть которой, между прочим, окружает сейчас твой родной поселок, смеяться над именем главнокомандующего. За такое и жизнью поплатиться можно! Ну простите, очень уж меня разобрало!

Кажется, мой тихий, но вполне уже истерический смех привлек внимание орка в глупом костюме, и он с недовольной миной задрал голову вверх.

— Ты находишь мои слова смешными, чужеземец? — повысил он свой голос.

— В большей степени — твой наряд. Ваш портной был в стельку пьян или просто за что-то тебя ненавидит?

Посол империи важно приосанился и принялся объяснять:

— Только невежды приходят на переговоры, не выяснив, какая у этих существ культура, как они приветствуют друг друга и как одеваются. Иначе можно случайно оскорбить собеседника!

Он слегка присел, засунул ладони себе в подмышки и принялся махать локтями, совершая не менее странные движения и ногами. Что это, курица? Тут уже не только меня, но и всех прочих наблюдателей этого, с позволения сказать, представления разобрал смех. Это он нас так приветствует, что ли? Причем на полном серьезе! Честное слово, не знаю, кто инструктировал этого наивного беднягу перед тем, как послать к нам, но отрывался он по полной! А что, неплохая вышла разрядка. У многих вон даже лица посветлели. Если бы только не бомбы… Комик-камикадзе, блин! Как страшно жить!

— Аборигены Альтеи, вас приветствует наследный принц клана Урсуланд, Гильбéртрос Харибáльдах младший, заслуженный член палаты Лордов хаоса, почетный выпускник Гимназии Холмгаста, адъютант великого Владыки Абырвалгара…

Ну вот, понеслась. Держи в курсе. И про родословную свою не забудь! Нет, быть адъютантом местного «дьявола» — это, наверное, очень престижная должность, не спорю. Но по всей видимости, временная, во всяком случае, для нашего Гильберта. Немо, мы можем что-то сделать с этим несчастным? Просканируй схему бомбы, нужно найти ее выключатель. Пора спасать парня, пока не стало слишком поздно. Мне он напоминает простодушного студента, угодившего сдуру в армейские ряды, которого злые «деды» нарядили будто петуха, обвешали уши лапшой, а ноги — консервными банками и отправили проверять, надежно ли разминирована дорога впереди конвоя.

Вокруг орка открылось сразу несколько небольших порталов — мы внимательно разглядывали его броню со всех сторон. Силовые линии этого импровизированного костюма смертника тянулись к поясу, где находилось что-то вроде кнопки активации, однако я заметил и руны, реагирующие на гибель владельца. И какое-то сложное заклинание Магии воздуха, кажется, из-за него у нашего приятеля такой неестественный тембр голоса. Очевидно, вся эта клоунада была рассчитана на то, чтобы отвлечь наше внимание. И это им почти удалось, надо признать! А больше никаких скрытых закладок не нашлось. Лично я бы добавил каждой бомбе независимую детонацию при потере связи с кнопкой, но костюм был явно слеплен из «грязи и палок», так что все это чревато преждевременным взрывом. Защита от Пространственной магии тоже присутствовала, так что обезвредить его с помощью портала мы не могли.

К счастью, у моих противопортальных гранат имеется одно удобное свойство: в небольшом радиусе они успешно портят любые артефакты. Нужно только правильно рассчитать дистанцию, чтобы не зацепить Ариэль. Я достал из-под стола продолговатую трубку и бросил в портал. За спиной Гильберта что-то хлопнуло — взрываются эти штуки не слишком громко, примерно как обычная петарда. Но бедолага орк, который и без того ощутимо нервничал, буквально подпрыгнул на месте и чуть было не упал от неожиданности.

— Что ты…? Не смей! Я посланник великого Абыр… врал… гора! — возмутился орк уже совершенно нормальным голосом и принялся с удивленным видом ощупывать собственное горло.

О-о-о, а это уже залет, парень! Ты хоть знаешь, что с тобой могут сделать за такие оговорки?

— Да расслабься, — ответила Ариэль, спрыгнув со стены прямо перед несчастным переговорщиком. — Все уже закончилось — теперь ты не умрешь.

От обилия потрясений тот совершенно растерялся, покачнулся и осел прямо на землю. Вот и хорошо, с таким-то ростом общаться нам было бы несколько неудобно.

— Как это умирать? Я не хочу умирать! — забормотал он, озвучивая собственные мысли. — Никто не убивает переговорщиков, это же, это же…

— Безумие? — подсказала ему Ариэль.

Так и хочется добавить: «Это Спарта», но боюсь, бедняга совершенно не в теме.

— А еще более безумным мне кажется то, что переговорщика пытаются убить те, кто его послал… — добавил я.

— За мной придут, меня спасут, — продолжал причитать орк, совершенно не слушая, что ему говорят. — Я… я важный!

Только тут он вспомнил про «кнопку» и принялся безостановочно на нее нажимать. Но ничего так и не произошло. Должно быть, ему сказали, что эта штука — призыв о помощи, сигнал бедствия. Очень злая шутка! Совершенно не смешно! Я вздохнул.

— Увы, друг мой, эта кнопка предназначена совсем для другого.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— А ты разве не заметил, из чего сделана твоя броня?

Ариэль бесцеремонно сорвала с орка один из нелепых балахонов, открывая плотный ряд пришитых к костюму фляг. Оторвала одну из них, открутила крышку и принялась выливать воду на землю. Наверняка это та самая отрава, которая недавно доставила нашим противникам столько бед. На самом деле очень остроумно! Своего рода послание. А ведь наверняка это оголтелая импровизация, собранная на коленке из подручного хлама за какие-нибудь полчаса. И к тому же весьма недурной отвлекающий маневр. Будь я чуть менее бдительным, все наши грандиозные планы пошли бы насмарку. Вдохновил же я кого-то на такие гадости!

— Это… это, наверное, такой особый вид брони, — неуверенно предположил Гильберт.

Ариэль широко улыбнулась.

— Ты, наверное, не в курсе, но маги используют воду совсем для других целей.

Она демонстративно собрала в ладошке небольшой шарик жидкости, зарядила его магией и подбросила вверх. Заряд был совсем слабым, но орк все равно явственно вздрогнул, когда эта импровизированная хлопушка взорвалась, выпуская клубы пара.

— Б-б-бомба? Это все — б-б-бомбы? Но как? З-за что? Почему? — несчастный едва не плакал от обиды.

Трясущимися от волнения пальцами он стал поспешно расстегивать дурацкий наряд, едва ли не разрывая ткань голыми руками. Попытался отшвырнуть костюм как можно дальше, но тот зацепился за один из многочисленных браслетов на его руке и пролетел всего несколько метров.

— Да не переживай ты так, я его уже обезвредила, — криво усмехнулась Ариэль.

Надо будет его, кстати, потом забрать. Там довольно много накопителей!

— С-с-спасибо! — он неуверенно покосился на Ариэль. — Но к-к-кто ты вообще такой?

В смысле «кто такой»? Погодите, он что, не понял, что она — девушка? Вот так номер! Может, он нас, людей, просто не различает? Вроде того, как многие из нас не могут сходу отличить, скажем, японца от китайца. Во многих ресторанах национальной (а то и вовсе бурята). Одежда на мне вполне мужская, грудь почти незаметна, да и волосы не такие уж длинные. Реально! Ему тоже трудно нас по лицам различать! Да я и сам, если честно, до сих пор не был уверен, что он мужчина.

— Я? Я маг. Ты же сам меня только что звал! Мое имя Ариэль, приятно познакомиться!

— А-а-а, — протянул он задумчиво. Произошедшее явно выбило его из колеи. — А я… А я Гильберт, — спохватился он и повторно представился. Ну, точно, шок у парня.

— Ну-ну, все уже позади, успокойся, Гильберт. Твои товарищи, скорее всего, не держат на тебя зла, просто после вчерашних «приключений» им очень хочется меня прикончить.

— Я… я… я этого так не оставлю! Я обращусь к Владыке! Я его адъютант!

Ариэль пожала плечами.

— Дело твое. Ты лучше давай уже рассказывай, что твой Владыка велел мне передать. Ты же за этим с самого начала пришел?

По его растерянному взгляду я сразу понял, что дело плохо. Этот растяпа вообще не знал, что отвечать, и принялся нести какую-то чушь вроде того, что «если вы сдадитесь, Владыка проявит милосердие, и все будет очень хорошо». Нет, звучит красиво и складно, но я же по глазам вижу, что он сочиняет на ходу!

— Так, стоп, стоп, ты мне лапшу не вешай! Лучше скажи. Что. Конкретно. Сказал. Владыка.

Орк замялся. Видно было, что ему не слишком хочется это говорить.

— Ну же! Ты только время мое тратишь! — грозно прикрикнула на него Ариэль и взялась за рукоять меча.

— Ладно-ладно, — сдался Гильберт, примирительно поднимая руки. — Просто он мне ничего не сказал! Только открыл портал и велел глянуть, как идут дела в этом вашем… о, Теалосе, точно! Вспомнил наконец-то!

Вот засада. Тоже мне, переговорщик! Так выходит, что Владыка попросту на нас «забил»? Ха-ха-ха! Ну да, у него война, куча дел и обязанностей. Что ему какой-то там мелкий поселок? Наверное, даже командиров в свои планы толком не посвятил. Иначе они поостереглись бы меня так бездарно «убивать». Наверняка просто приказал им атаковать деревню в расчете на то, что я авось так просто не сдохну, а когда надо будет, он сам быстренько вмешается в ситуацию и все разрулит. Либо Владыке на самом деле плевать, выживу я или нет. Все-таки мы здорово ему насолили. А вот стоящего передо мной беднягу орка он попросту отправил с глаз долой, просто чтобы не путался под ногами. М-да… Вот тебе и переговоры с посланником империи! Даже как-то обидно!

— Скажи-ка, друг, а давно ли ты стал адъютантом?

— Эм-м, ну-у, — он замялся, но, покосившись на руку Ариэль, которая сжимала рукоять меча, все-таки нерешительно ответил: — С-сегодня утром…

— Ясно. Ну а что случилось с прошлым помощником?

— Да кажется… он умер? — в этом Гильберт был не слишком уверен.

Если подумать, должность очень нервная и опасная. Шутка ли, быть на побегушках у Владыки демонов! Наверняка они мрут как мухи. Иначе передо мной стоял бы матерый и опытный воин, а не эта пародия на глупого вельможу. Ну да, все сходится! Зуб даю, что так оно и было: Владыка сбагрил своего тупого как пробка адъютанта, дав ему бесполезное задание. А местные командиры увидели «смертничка», переглянулись и решили: чего тянуть? Он ведь все равно помрет, рано или поздно. Так пусть хотя бы с пользой для дела! Одели в шутовской наряд, обвешали взрывчаткой, изменили голос, да еще и небылиц с три короба наплели. А потом отправили в последний путь. Ну и дела… Предложить ему, что ли, в плен сдаться? На шпиона он явно не тянет, магией не владеет. Не думаю, что от него может быть хоть какой-то вред. Посадим под стражу на всякий случай. Все лучше, чем отправлять обратно на верную смерть.

Долго уговаривать Гильберта непришлось. Нет, он не был совсем уж дураком, просто легковерным и простодушным чудаком. На моей родине тоже таких хватает. Достаточно говорить им более-менее разумные вещи, авторитетно, с серьезным лицом, и они поверят в любую чушь — хоть в плоскую землю, хоть в чипирование с помощью вакцин. А уж если привести результаты каких-нибудь не слишком надежных исследований… К сожалению, мыслить критически, своим собственным умом, им ужасно сложно. В общем, Гильберт отправился в пещеру под присмотром одного из стражников. Пока в качестве пленника. Позже разберемся, что с ним делать.

Честное слово, совсем не так я представлял себе эти переговоры. Но жизнь и не такие казусы преподносит!

Глава 13. Сражение

Осознав, что нормального диалога уже не предвидится, я просто отправил Ариэль вперед. Она встала между воротами поселка и лагерем вражеской армии и призывно помахала одним из своих драгоценных мечей.

В бой армия тьмы не спешила. Видимо, солдаты все еще восстанавливали силы после наших издевательств. Но Ариэль стояла впереди как вызов, и к ней стали посылать самых разных оппонентов. Первым к нам навстречу вышел трехметровый тролль с тяжелой дубиной величиною едва ли не с дерево. Ну да, с такими громилами довольно трудно иметь дело. Наше оружие для него что зубочистка. А порталы мы активно использовать не можем: слишком тут много наблюдателей из числа наших же односельчан. К тому же он весь закован в блестящую броню — неплохая защита, в том числе и от разных видов магии. Если я, например, использую Магию света, то он превратится в своего рода диско-шар, причем убийственно яркий. Тролль такого, положим, не переживет, но и Ариэль, скорее всего, ослепнет.

— Немо, ты все рассчитала?

— Да, мастер.

Конечно, этого громилу можно, выражаясь языком геймеров, «задамажить». Но ни к чему тратить уйму маны, если можно просто схитрить. Под ногами великана выросла небольшая каменная ступенька, шириной всего полметра. Тролль с разбега споткнулся об нее и рухнул на землю прямо возле Ариэль, едва не выронив свое оружие. Пришлось ему немного помочь — даже зубочистка может быть весьма болезненной, если знать, куда колоть. Например, в локтевой нерв, который у него почти ничем не был защищен. Через мгновение Ариэль уже выхватила огромную дубину великана и с силой опустила оружие ему на голову. Раздался противный хруст.

— Получено 1548 ОР.

Много! Но у таких гигантов, насколько мне известно, распределение уровней происходит несколько иначе. Так что вряд ли он был очень уж силен, во всяком случае по меркам троллей.

Следом против нас выставили небольшую команду ассасинов-дроу в блестящих одеждах при поддержке двух магов и нескольких гоблинов-арбалетчиков. Особой опасности они, на мой взгляд, не представляли, так что я не стал больше давать подсказки Немо, чтобы как следует протестировать ее систему автобоя. Не знаю, как они делают эту зеркальную ткань, возможно из тонкой проволоки, а может, используют специальные краски, но свет она отражает очень неплохо. А в сочетании с кинетическим щитом дает отличную защиту от большинства атак. Арбалетчики стреляют какими-то тяжелыми снарядами, которые разбивают магические щиты. Думаю, они с алмазными наконечниками или что-то в таком роде. Обычному магу пришлось бы несладко! Но у Ариэль модульная защита, состоящая из нескольких частей, которые довольно быстро восстанавливаются. К тому же зачарование оружия мастера Солара — «воздушный клинок» — тоже оказалось неплохим щитоломом. Так что команда «магоборцев» полегла довольно быстро и без всякого вмешательства с моей стороны.

Это все детские игры. Мы даже пневматическую винтовку пока не используем. Не хочется лишний раз светить огнестрелом перед местными аборигенами. Да и нет в этом никакой нужды. Кукла сама по себе отличное оружие. Достойных противников для нее пока не видно. Я плюнул на мелкие разборки и лениво поплелся в угол лаборатории — набрать себе сладкой газировки. С появлением Магии холода мне стало доступно и такое удовольствие — сухой лед из воздуха получить не так уж и сложно. Бранд от шипучего напитка отказался: ему все еще интересно было наблюдать за боем.

А я откровенно заскучал. После стычки с термитами, когда за нами по пятам гналась целая волна кровожадных насекомых — живая, разумная, полная острых жвал и горящих глаз, — драка с кучкой обычных гоблинов и дроу, пусть и хорошо подготовленных, откровенно говоря, не впечатляла. У насекомых даже пушки были! Насколько я знаю, в этом мире они тоже существуют, по крайней мере в крепости Владыки демонов я видел что-то похожее. Но в поход их почему-то не взяли.

После гибели ассасинов (маги сочли за лучшее сбежать) вперед вышла небольшая команда авантюристов. Я с интересом всмотрелся в их ауры через рентген. Вот это уже неплохо. Каждый навскидку не слабее серебряного ранга. Тифлинг с ростовым щитом, два мага, лучник, храмовник и темнокожий воин-берсерк с парными клинками. Опасно! Я приказал Немо бросить за спину слабую «паровую бомбу» ради эффекта дымовой завесы и убрал ограничение на Пространственную магию. Команда «серебряных» — это уже не шутки, лишний риск мне сейчас ни к чему. Мы и так чуть всю кампанию не загубили с легкой руки одного клоуна.

Действовали авантюристы слаженно, но довольно предсказуемо. Лучник попытался сбить щиты Ариэль парой бронебойных стрел, а маги — поразить атакующими заклинаниями. Несколько расчетливо открытых порталов в слепых зонах, на точно выверенном расстоянии, — и оба мага сами остались без щитов, а затем приняли на себя урон друг от друга. Видимо, опыта борьбы с пространственными магами у них нет. Хотя… обычному человеку выполнить такой сложный расчет за доли секунды было бы попросту невозможно. Лучник спрятал свое основное оружие за спину и достал кинжалы. А вот берсерк с ятаганами издал яростный рев и бросился вперед. Тифлинг что-то грозно крикнул ему вдогонку, но тот явно его не послушал.

Кажется, я даже догадываюсь, в чем причина: среди раненых магов была молодая и вполне симпатичная женщина-дроу. Впрочем, по-моему, они все еще живы, хоть и в отключке. Храмовник уже склонился над обоими магами и сосредоточенно колдовал. Берсерк оказался не слишком хорошим бойцом, во всяком случае мастеру Солару он и в подметки не годился. Я приказал Немо не убивать его, так что, лишившись своего оружия вместе с кистями обеих рук, темнокожий воин катался по земле, браня нас на каком-то незнакомом языке. Лидер группы, по-видимому, уже и сам здраво оценил шансы своей команды на выживание и решился на нестандартный шаг. Он отбросил в сторону щит и меч, а затем опустился на одно колено — обычный жест воина, принимающего поражение в поединке. Надеется на наше благородство? Ну, лишние жертвы нам действительно не нужны. Ариэль кивнула, а затем развернулась и демонстративно отправилась обратно к воротам. Попробуют ударить в спину — и им точно не жить.

Авантюристы отступили, прихватив с собой раненых, а заодно и отрубленные руки берсерка. Хороший храмовник вполне способен «пришить» их обратно, если прошло не слишком много времени. Главное, чтобы левую с правой не перепутал. Как они будут объясняться со своим начальством — не знаю. В принципе, никто не хочет зря разбрасываться толковыми бойцами. А их неминуемое поражение было очевидным. Ну и я тоже не горю жаждой крови. Мое дело маленькое — защищать поселок. В любом случае первый раунд битвы — за Теалосом. Воодушевить своих бойцов перед боем и вселить страх во врагов — уже хорошо! Ну и разбить в одно лицо команду «серебряных» — тоже довольно серьезное достижение. Пожалуй, Ариэль справилась бы с ними даже без Магии пространства, но я пока стараюсь действовать осторожно.

Враги притихли. Видимо, исчерпали все простые способы избавиться от меня. Наверняка среди их офицеров есть бойцы и посильнее, но они пока не горят желанием рисковать собственными шкурами. Поэтому, как и ожидалось, вскоре в лагере началось движение. Ну наконец-то! Какие-то они вялые. Кажется, не только нам не хочется сражаться. А что поделаешь? Приказ есть приказ. Ну вот и все, начинается крупномасштабное наступление!

Насколько я понимаю, в ход сейчас идет самая очевидная стратегия — постараться истощить наши силы, утомить, заставить потратить почти всю Ману, Жизнь и Насыщение — ценой сотен и тысяч чужих жизней. К счастью, Ариэль никогда не устает, не боится ранений и не знает, что такое потеря крови, а посох Палочника — ее неисчерпаемая магическая батарейка. Может, нам стоило просто взять его с собой, чтобы сразу дать понять, насколько бессмысленны все их усилия? Ладно, вряд ли это хоть что-то изменит. Разве что их Владыка решит утопить нас в еще бóльшем количестве крови.

— Мастер Бранд, кажется, вам уже пора присоединиться к обороне. Не беспокойтесь — если что-то пойдет не так, я вас прикрою.

Бранд тяжело вздохнул.

— Как раз этого я опасаюсь больше всего. Полагаю, отговаривать тебя совершенно бесполезно?

Я кивнул.

— Что ж, будем надеяться, до этого не дойдет. Будь очень осторожна, девочка. Помни: никто не должен заметить тебя и твои порталы.

— Знаю, знаю.

К несчастью, у нас на все войско лишь три мага. Ариэль, Бранд и Лигур — молодой мужчина с мушкетерской бородкой и усами, которого прислали вместе с подкреплением из соседнего города. С другой стороны, магов во вражеском войске стало вдвое меньше. И большинство из них либо полностью истощили свою ману, либо взяли «больничный» на время этого сражения. По словам Бранда, у них есть подобное право, хотя и злоупотреблять им не стоит: это чревато большими неприятностями. Так что вместо сотни магов против нас, насколько я вижу, выступило чуть больше дюжины. Серьезное облегчение! Тем не менее, вопреки надеждам моего мастера, с большей частью магических угроз придется иметь дело именно мне. Все мы прекрасно понимаем, что старик сложится пополам, едва потратит заряд своего «ежика»: не те его годы!

Над поселком кружил беспилотник, транслируя нам с Немо глобальную картину происходящего. На передовую отправили примерно пять тысяч солдат — слишком уж мал наш поселок по меркам такой большой армии. С собой они несут самодельные лестницы, свежесрубленные стволы деревьев и прочие подручные приспособления. Но большой пользы от этого хлама никто не ждет. Главное оружие при осаде укрепленных стенами крепостей — это все-таки маги. Они могут и тяжелые каменные снаряды швырять, и ступени строить или заставить саму стену обратиться в прах, в конце концов. Чтобы такого безобразия не происходило, кладку стены требуется укреплять специальными рунами и периодически подпитывать их маной. Пока камень находится под контролем одного мага, другие не могут использовать его для своих заклинаний. Конечно, на деле все намного сложнее и степень влияния зависит от Воли, расстояния и мастерства владения стихией, но это уже детали. На практике все это значит, что мне лишь придется время от времени «подзаряжать» стену через порталы.

Ариэль заняла свое место среди защитников. Их задача довольно проста — не дать врагам проникнуть в поселок с помощью лестниц. И по возможности скидывать им на головы заранее припасенные камни. Ну или «паровые бомбы». Прочные базальтовые стены дают нам неплохое преимущество. Несмотря на большую физическую силу вражеских командиров, проломить их без помощи магии будет очень и очень сложно. Забраться наверх гораздо проще, но тут уже в дело вступают наши собственные маги и авантюристы. А вот моя задача намного сложнее — не дать вражеским магам снести эти самые стены. В том числе и с помощью все той же магической взрывчатки. К счастью, похоже, что на роль камикадзе больше никто не согласился…

Самое популярное заклинание при осаде — «Каменный болид». Действительно, к чему пушки и требушеты, если есть магия? Правда, заклинание тяжелое и требует совместных усилий сразу нескольких человек. Попытку бомбардировать нас каменными глыбами я решил пресечь на корню. Едва трое магов объединились, чтобы создать заклинание, я открыл портал на пути снаряда и тут же отправил его в обратную сторону. Времени, чтобы среагировать и как следует защититься, у бедняг совсем не было. Кажется, они просто нырнули под землю, спасаясь от удара, а вот солдатам, которые находились поблизости, пришлось несладко. Ну что же, как говорится, «кто к нам с мечом придет»… Я, в общем-то, и не рассчитывал, что битва обойдется без жертв, а если уж приходится выбирать, с какой стороны баррикад эти жертвы будут — понятное дело, с вражеской!

— Получено 1350 ОР, — констатировала Немо.

Ну надо же, Система зачислила опыт мне, а не врагам. Интересно, как она вообще определяет главного виновника чьей-то гибели? Это же очень сложно — отследить все причинно-следственные связи! Что если смертельную рану нанесут сразу двое-трое магов, объединивших силы в одном заклинании? Или если смерть наступит не от раны, а от занесенной в нее инфекции? Получит ли полевой хирург опыт после неудачной операции? И что если от дизентерии, которой мы заразили лагерь, кто-нибудь умрет? Опыт будет начислен мне, как отравителю, или все-таки нашему алхимику? Или непосредственно дизентерийной палочке? Хм-м-м. И как же будет выглядеть дизентерийная палочка восьмидесятого уровня? Очень интересно!

— Немо, выключи пока уведомления об очках, не хочу на них отвлекаться.

Следующее по популярности оружие — огромные каменные големы. Настоящие машины смерти. Такого не возьмешь ни рельсотроном, ни даже «паровой бомбой». Да и стены они, судя по всему, ломают на ура. Лишь один серьезный недостаток: такое существо должно постоянно находиться в поле действия магии своего владельца. Так что проблема разрешилась довольно просто — открытием порталов под ногами големов. Удерживать на весу огромную статую никакой Силы воли не хватит. А уже в паре километров от поля боя они быстро превращаются в бесполезные груды камней.

Маги сменили тактику и принялись посылать в сторону крепости небольшие земляные волны. Смысл этих примитивных заклинаний очевиден: слой за слоем нарастить возле стены большую насыпь, по которой войска беспрепятственно попадут внутрь крепости. Ответная мера столь же проста: нужно отправлять точно такие же волны в обратную сторону. И приятный бонус: в точке столкновения остается небольшой гребень, мешающий двигаться вражеским солдатам. Сложность лишь в том, что происходит это по всему периметру стены, поэтому мне приходится пользоваться порталами, скрывая их от посторонних глаз прямо под землей. Наша троица магов занята обороной стен от неугомонных тифлингов и пока не способна отвлекаться на что-то еще.

По большому счету, это противостояние кошельков. У кого в кармане больше «батареек», тот и выигрывает. Трое магов против пятнадцати — очевидно же, кто выйдет победителем. Особенно если собрать в кучу все имеющиеся в армии демонов накопители. Во всяком случае, кажется, эти бедняги рассуждают именно так. Но увы, тут их ждет грандиозный облом.

Игра в «море волнуется раз» продолжалась долго. Пятьдесят тысяч маны за пять минут! Дудки вам, а не насыпь! Очень хочется сейчас посмотреть поближе на их лица. Что, съели? Не зря я сосредоточил свое развитие именно на Силе воли. Полторы сотни мегаватт — это вам не шутки. Мощность небольшой атомной электростанции! А ведь я еще долго так могу продолжать, если потребуется. Но кажется, у них самих теперь заканчивается мана. Быстро же вы сдулись! К счастью, периметр ограды не так уж велик, и задавить меня высокой мощностью они не могли чисто физически.

— Ваше уровень владения Магией земли повышен.

О, кажется, я не зря старался. В последний раз подобное сообщение я получал во сне, когда Ариэль возводила стену крепости. Тогда мы тоже уйму маны потратили. Вот только на этот раз я бодрствовал и перегонка огромного объема энергии не далась мне легко: руки уже начали дрожать, а перед глазами поплыли разноцветные круги. Концентрация в желтой зоне, несмотря на литры сладкой газировки, разбавленной дорогими зельями концентрации из запасов мастера Бранда. Ну, выбора у нас уже нет. Немо, «Второе дыхание»!

— Потрачено 8 ОР, ваше Внимание частично восстановлено.

Наконец несколько магов решили применить другой подход. Они нырнули под землю и скрылись из виду. Очень неприятная способность. Маг передвигается в толще грунта и может атаковать в любой момент. При этом присутствие противников он прекрасно чувствует, а вот они только слышат какой-то невнятный гул. Эти неугомонные что, собрались рыть подкоп? Нет, вряд ли. В таком случае на поверхности появилось бы характерное вздутие — лишний грунт ведь куда-то нужно девать! Наверное, просто хотят пройти под стеной и зайти с тыла. Плохо, они ведь могут там повредить кое-что очень важное! Немо, мы можем отследить их через рентген?

Картинка сменилась, и я увидел, как под землей движутся нечеткие розовые силуэты. Нет, мы видим не свечение ауры магов, они для этого находятся слишком глубоко. Скорее всего, это всего лишь следы воздействия их магии. Потому-то пятна настолько большие и размытые. Если бы только им хватило ума уйти немного поглубже! Ариэль, фас!

Моя железная леди, которая до сих пор сражалась врукопашную, защищая самую уязвимую часть крепости — ворота, тоже нырнула под землю и направилась в сторону слишком уж осмелевших врагов. Наши бойцы как-нибудь и сами справятся, а вот троица магов в тылу — очень неприятный сюрприз. Приходится выбирать из двух зол, но тут уж ничего не поделаешь, жертвы в любом случае будут. Очень скоро два светящихся пятна погасли навсегда, а третье поспешно направилось обратно — в тыл. И поделом!

— Так, ладно, мне надоела эта мышиная возня. Ариэль, давай за ним и объясни этим болванам что к чему!

Вскоре под землей началась настоящая погоня! Осознав, что шутки кончились и на них объявлена охота, а мана уже почти на нуле, вражеские маги принялись поспешно отступать. На что способна Ариэль, они уже видели, а неприятности с начальством — это совсем не то, что верная смерть. Два — ноль в пользу Теалоса.

Впрочем, и без вмешательства магов защитникам крепости уже приходилось очень нелегко. Стена у нас не слишком высокая, так что взобраться на нее не составляет большого труда, особенно если под рукой есть куча всякого деревянного хлама. Собственно, большинство вражеских солдат сейчас просто взбираются друг другу на плечи. Циркачи! Тифлинги вообще спокойно бегают по ограде вверх и вниз, как по мостовой. Счастье, что таких ловкачей к нам отправили не слишком много. Зато у них есть тролли! С этими здоровяками Ариэль пришлось разбираться в первую очередь, еще в самом начале штурма.

Бранд с Лигуром сейчас только тем и занимаются, что носятся взад и вперед по стене, отбиваясь от самых опасных противников, чтобы дать остальным защитникам хоть какую-то передышку. Но мана у обоих уже на исходе, так что окончательный прорыв обороны — это всего лишь вопрос времени. Аргус, Гарм, Олан и еще несколько местных силачей тоже в деле. Но наши бойцы все-таки не железные, они уже начинают уставать и делать ошибки. Погибших и раненых становится все больше, мы скоро не сможем удерживать стену.

Ариэль снова забралась наверх, отправила в нокаут какого-то назойливого тифлинга, взвалила на спину ослабевшего Бранда и рванула прямиком к Аргусу.

— Нам пора отступать! — гаркнула она, пытаясь перекричать шум битвы. — Уходите в пещеру, а я напоследок устрою этим тварям!

И, оставив Бранда на попечение храмовника, она снова заняла свое место над воротами, достав из чехла за спиной пневматическую винтовку. С этой штукой в руках она вполне может временно защитить добрую половину стены. Над крепостью взорвалась бомба с красной краской — наш условный сигнал. Солдаты бросили стену и дружно побежали в сторону убежища. А я, едва союзники покинули опасную зону, наконец взялся за дело всерьез. Взрывные ловушки, спрятанные в кирпичной кладке, стали срабатывать по цепочке, превращая ограду в настоящий фейерверк.

Земля под ногами нападавших тоже дрогнула и потеряла свою твердость. Термиты прорыли в ней множество шахт, превратив ее в подобие швейцарского сыра. Ну а мы с Ариэль прошлой ночью начинили этот «сыр» солидным количеством магической взрывчатки. Сейчас все эти заряды срабатывали один за другим, поднимая в воздух тонны пыли и обрушивая хрупкие подземные коридоры. Конечно, эти взрывы не настолько мощные, чтобы похоронить здесь всю армию, нам ведь всего лишь нужно было посеять всеобщую панику. И действительно, солдаты вражеской армии в ужасе принялись разбегаться в разные стороны, спасая свои жизни от непонятного катаклизма. А земля в прямом смысле этого слова разверзлась прямо у них под ногами.

За ними по пятам по узкой безопасной тропинке с улыбкой шагала Ариэль, подгоняя самых медлительных выстрелами из винтовки. Мне кажется или это уже «три — ноль»? Нет, все-таки армия демонов не чета термитам! Те шли напролом, несмотря на раскаленную лаву под ногами, и даже от простых рабочих хотелось бежать, сверкая пятками, когда те надвигались на нас огромной зубастой волной, будто какие-нибудь скарабеи из старых добрых фильмов про Индиану Джонса. А это — тьфу, даже смотреть на вас жалко!

Глава 14. Грубая сила

Итак, наши солдаты отступили в пещеру, но и войска врага поспешили убраться подальше от волны подземных взрывов. Лишь несколько десятков тяжело раненных или застрявших при обвале воинов волей-неволей остались на месте. Добивать их я не собирался, на моей совести сегодня и так слишком много погибших — почти пять сотен! В основном, конечно, это были гоблины, которые внаглую путались под ногами Ариэль, и случайные жертвы массовых заклинаний — куда же без них. Плюс несколько отчаянных командиров, которые слишком уж переоценили свои силы. По нашим подсчетам общие потери врага составили полторы тысячи солдат, причем за большую часть ответственны Бранд и Лигур. С нашей стороны тоже есть жертвы, но их всего несколько десятков.

Убедившись, что враги не собираются возвращаться, Ариэль неторопливо направилась обратно в поселок. Кажется, на сегодня все? Надо же, даже никаких силачей мне на десерт не прислали! Надеюсь, завтра они не будут пытаться повторить этот штурм? Посох Палочника разряжен уже более чем наполовину. Конечно, мне есть где его зарядить, но… Если они привлекут еще больше магов, я действительно могу попросту свалиться от нервного истощения. Возможно, на это они и рассчитывают. Придется мне снова повысить Силу воли. Очков Развития я накопил уже довольно много. А еще нужно сменить тактику и с самого начала целенаправленно охотиться на магов.

Мои размышления прервал знакомый звук. За спиной Ариэль распахнулись пространственные врата, причем довольно большие. Из них вышел наш старый знакомый — мальчишка в черном балахоне. О-о-о, парниша, как ты вовремя, вот тебя-то я и ждал! Уже почти даже решил, что ты так и не появишься сегодня. Так, Немо, включай нашу «глушилку» на полную мощность, на этот раз он не должен уйти!

Вслед за магом из портала появились еще два бойца. Бледная худощавая девушка со слегка приплюснутым носом, голубоватой кожей и острыми треугольными зубами. Наверное, она какая-нибудь акула или что-то в таком роде. Ну а какие еще подчиненные должны быть у «Главрыба»? Вооружена девушка парой кинжалов. Второй телохранитель — белокурый здоровяк с простодушным лицом, в тяжелых доспехах и с огромным молотом через плечо. Он скорее дамагер, чем танк. Я бы назвал его Тором, но для полного сходства со своим киношным прототипом здоровяку попросту не хватало харизмы. Его глупая физиономия больше подошла бы сельскому кузнецу, чем великому богу грома.

Где-то я уже видел этих двоих… Ах да, точно, Владыка ходил с ними на экскурсию по пирамиде термитов всего неделю назад. Ну вот и пожаловала та самая ударная группа, которой я ждал. Ассасин, боец-здоровяк с хорошей защитой и маг. Светятся в рентгене эти телохранители неплохо — они явно золотого ранга и лишь немного не дотягивают до уровня мастера Бранда. Но больше всего меня беспокоит странный артефакт в руках мага. Что-то отдаленно напоминающее кубик Рубика. В рентгене он весь искрится вспышками цифровых сигналов, прямо как моя Ариэль! Штука явно не простая — с ходу и не скажешь, что она может. Правда, на этот раз головоломка разрешилась очень быстро. Маг направил в куб ману, и тот ярко вспыхнул в его руках. А через секунду всех нас накрыл серый купол какой-то мощной магии. Стало почти темно, словно в сумерках. Ну вот ты и допрыгалась, Ариэль, кажется, нас самих только что поймали в ловушку.

— Можешь не дергаться, девчонка, — с кривой ухмылкой обратилась ко мне девушка-акула. — Твои порталы больше не сработают. Это сфера антимагии. Тут сейчас вообще никакие заклинания не будут работать. Так что твой неуловимый покровитель больше ничем не сможет тебе помочь!

Вот это да! Значит, нашли и на меня управу? А еще они считают, что есть какой-то «покровитель». Ну да, те дикие объемы маны, которые мы потратили во время боя, им нужно было как-то для себя объяснить. Но… если магия тут не работает, почему моя Ариэль до сих пор стоит на ногах? Немо, мы ведь еще контролируем куклу?

— Ответ положительный. Все зачарования работают нормально. Связь стабильная.

Хе-хе! Значит, живем! Наверное, это поле работает по тому же принципу, что и мои электромагнитные глушилки. А значит, пока у Ариэль нет серьезных ран, ее защита от излучения будет работать. Ну тогда идите сюда, ребятишки! Трое на одного, да? Ничего, в боевой мощи моя Ариэль вам не уступит! Да и маг почти ничем помочь им сейчас не может. Сам же виноват, кстати. Дерись со мной честно, трус! Ты что, маму с папой привел разбираться? Или старшую сестру с братом? Ладно, вы все такие разные на вид, вряд ли вы вообще родственники.

— Может, все-таки договоримся? — на всякий случай спросил я. В основном, просто ради того, чтобы получить хоть какую-то информацию. Эти трое наверняка более близко знакомы с Владыкой демонов, чем бедняга орк, с которым мы разговаривали утром.

— Не сегодня, — буркнул здоровяк, прыгнув прямо на меня со своим молотом наперевес. В рентгене его оружие ярко засветилось. Что это за руны вообще? Я таких раньше не видел!

Ариэль легко уклонилась от атаки великана, но он, похоже, совершенно не расстроился. Из точки столкновения молота с землей во все стороны брызнули магические искры, вычерчивая огромную руническую схему. Как интересно! Оно создает ловушку? Еще и огромную такую… Тут уже никак не уклонишься. Артефакт, создающий другие артефакты. И это не орб мага. Я заинтригован. Немо, нам с тобой нужно как можно лучше рассмотреть эту игрушку!

Марионетка уклонилась от нового удара молотом, но в тот же момент активировалась ловушка. Мы замерли. И… что-то вообще произошло? Немо, наш статус!

— Зафиксировано восьмикратное увеличение силы тяжести. Расход маны увеличен. Движения немного замедлены.

Это Магия гравитации? М-м-м! Я вижу, вы с гостинцами пришли! Очень мило с вашей стороны! Эти руны для меня бесценны, знаете ли. Наверное, как и сам молоточек, раз такие чудеса творит. Уже не говоря о том, что эта штука умеет создавать ловушки. И кстати, может, нам тоже сделать парочку? Очевидно же, что купол на них никак не влияет. Да и на само оружие он не повлиял. А значит, все артефакты, включая куклу, будут работать исправно. Ясно-понятно, живем!

Здоровяк сейчас наверняка считает, что мы обездвижены или как минимум замедлены. Но моя кукла по человеческим стандартам весьма сильна. А еще она необычайно легкая. Это даже немного неудобно, когда нужно нанести мощный удар: недостаток массы приходится компенсировать скоростью.

Ариэль склонилась к земле, делая вид, что ей трудно стоять на ногах, но в то же время заряжая там свою мощную ловушку. Гигант снова поднял молот. А что твоя подружка, так и будет стоять? А-а-а, нет, кажется, их с магом просто в землю впечатало. Похоже, что девчонка специализируется на ловкости. Ну а на портальщика вообще страшно смотреть — он же еле дышит!

— Как ты достал со своим молотком, Борт! — сдавленно прошипела его напарница-акула. — Сначала я должна была ослабить ее ядом. Молот — вообще на крайний случай! Ты же так мальчишку раздавишь. А Владыка за своего мальца нас потом на лоскуты порежет!

Мальчишка распластался на земле, сжав зубы, и изо всех сил пытался не выронить куб — видимо, тот нуждается в постоянной подпитке магией. Так он и правда сын Владыки? Вот почему он такой слабый на фоне остальных воинов. Должность по блату досталась? Семейный бизнес! Но почему у них обоих есть Магия пространства? Это же такая редкость!

— Прости, Ланти, — виновато пробасил здоровяк. — Я сейчас быстро все закончу!

— Шевелись давай, он же сейчас вырубится!

Гигант снова прыгнул, видимо намереваясь нанести нам сокрушительный финальный удар. Как он умудряется так высоко скакать при восьми «же»? И это с его-то комплекцией! Наверное, на владельца молота эта ловушка вообще не действует. Или просто сила заоблачная. Ладно, Немо, уклоняемся!

Пока громила падал прямо на Ариэль, она бросились вперед, к его беззащитным товарищам. Маг не представляет угрозы, значит, нужно врезать акуле. Двигаться ей сейчас тоже очень непросто. Девушка напряглась изо всех сил, но все-таки сумела перекатиться по земле и отразить мой удар. Сильна! В это время за нашими спинами раздался грохот электрических разрядов. Громовая ловушка — это пока один из самых мощных наших приемов. Действие гравитации сразу же прекратилось, и даже серый купол вокруг нас слегка дрогнул. Не такой уж он и всемогущий, выходит. Хотя им ведь только и надо, что порталы мои блокировать. Сами себе хуже делают, я, вообще-то, с самого начала собирался обычную глушилку использовать.

Борт замер, ошеломленный электрическим разрядом, и стал медленно погружаться в землю — сработала вторая наша ловушка. Но кажется, его броня приняла на себя большую часть урона. Обидно!

Сила тяжести вернулась в норму. Девушка-акула вскочила и обрушила на Ариэль серию очень быстрых ударов. За дело взялись наши нейросети. Тут я уже ничем помочь не смогу: слишком все быстро происходит. Немо, ты за ней поспеваешь? Она даже шустрее того крутого тифлинга!

— Противник использует оригинальную боевую технику. Анализирую. База данных движений пополняется. Внимание, зафиксированы повреждения кожного покрова. Чувствительность кожи нарушена!

Кукла и девушка отскочили друг от друга, приняли оборонительные стойки. Зацепила все-таки мою Ариэль! У нее более легкое оружие, чем у мастера Солара, но в целом она двигается примерно так же хорошо, как и он! И у нее очень похожая манера боя. Зуб даю, что эта Ланти — его ученица. Шикарно! Я давно мечтал попытаться скопировать их боевой стиль, но запись нашего прошлого боя оказалась слишком короткой. Проклятый мальчишка со своей беспечностью! Такого мастера сгубил!

Немо, переходи в тренировочный режим! Сперва нужно выжать из девчонки максимум информации! В любом случае спешить нам уже некуда.

— Борт, ты там хоть живой? Отзовись!

В голосе Ланти прорезались напряженные нотки. Здоровяк, по грудь замурованный в землю, зашевелился, разминая шею и плечи. Видно, урон он все-таки получил, и немалый. Напряг свою огромную ручищу — и с силой вырвал ее из земли. Этого парня нужно как минимум в камень замуровывать! И желательно по самую шею…

— Вот тупица! — тут же принялась отчитывать его напарница. — Мы из-за твоего чудо-молотка чуть не полегли на первой минуте боя!

— Простите… — уныло прогудел гигант. — Я хотел быстро все решить, одним ударом.

— Да уж, почти решил — только не в нашу пользу! — фыркнула акула, не переставая осыпать мою куклу ударами. — Эта девчонка — суперуниверсал, она не уступает тебе в силе, мне — в ловкости, пацану нашему — в магии! Грэм, чего встал? Может, все-таки подлечишь этого «героя»?

Ага, так мальчишку зовут Грэм. Беру свои слова назад! Он опасен, он может лечить! Интересно, вообще как? Еще какой-нибудь артефакт? Надо было первым делом его атаковать!

— А я пока еще немного с тобой поиграю, — хищно улыбнулась мне Ланти. — Как ты находишь мои кинжалы, дорогуша? А ведь знаешь, на одном из них — сильный яд. Совсем скоро твоя кровь загустеет, зрение помутнеет и будет очень трудно дышать. А потом ты умрешь! И знаешь что? От него нет противоядия!

Она злобно расхохоталась и снова ринулась в атаку. Как же хорошо, что Ариэль всего лишь кукла! Будь на ее месте я сам, был бы уже мертв, наверное. Один порез — и ты труп! А ведь она дерется не хуже Солара, так что даже мои мудрые нейросети порой пропускают ее скользящие удары.

Пока Ариэль была занята девчонкой, мы с Немо сосредоточенно работали над ее боевым стилем. Я давно ломал голову над этой задачкой, так что все алгоритмы для его освоения у нас уже были готовы. Не хватало лишь данных — слишком мимолетным вышел наш с Соларом поединок. Ни одна из нейросетей, которые мы пытались тренировать на этих скудных примерах, так и не смогла показать достойного результата против прочих «мастеров». Но теперь наша база данных с каждой секундой пополняется новой информацией, а посох Палочника предоставляет чудовищные ресурсы — как вычислительные, так и энергетические…

— Внимание, анализ движений противника завершен, новый боевой стиль доступен, желаете загрузить данные?

Я мысленно кивнул. Вот теперь ситуация перевернулась с ног на голову. Вместо того чтобы периодически получать столь обидные порезы от акулы, Ариэль сама принялась находить пробелы в ее движениях и ощутимо теснить ее.

— Ты! Как ты это сделала? — возмутилась девушка-акула. — Это же стиль мастера Солара! Как это вообще возможно? Даже мне для этого потребовалось… — тут она осеклась.

— Я быстро учусь, — хищно улыбнулся я в ответ. — К тому же мастер Солар уже успел показать мне пару приемов.

— Не смей произносить его имя, убийца! Ты не имеешь права даже прикасаться к его клинкам, не то что сражаться ими!

Ланти яростно набросилась на меня, явно пытаясь выплеснуть весь свой гнев. Очень тебя понимаю, я тоже был ужасно зол, когда кое-кто бесцеремонно прервал наш с Соларом поединок.

— Вместо того чтобы царапаться, может, лучше расспросишь своего мелкого приятеля, как именно погиб твой мастер? — насмешливо спросил я.

Ланти на секунду запнулась, едва не пропустив удар, потом отскочила назад и принялась медленно обходить меня по кругу. Немо, дай ей передышку, пусть пообщаются.

— Грэм, о чем она говорит? — в голосе девушки прорезалась сталь. — Колись давай, я ведь тоже не слепая, ты каждый раз отводишь взгляд, когда мы о нем говорим!

Мальчишка-портальщик нахмурился:

— Я же тебе сказал, это несчастный случай!

— У Солара было очень острое чутье, она не смогла бы достать его ни порталом, ни какой-либо другой магией. И на мечах он бы ей не проиграл! Если только не… Проклятье! Так это ты его убил? — Ланти остановилась.

— Он не хотел, — тут уже я вступился за парня. С этой безумной сталось бы повернуть свои ножи против него самого. — Просто забыл проверить обстановку, перед тем как вернуться на поле боя. А ваш мастер оказался не в том месте и не в то время…

— Я не тебя спрашиваю, а его! — ядовито прошипела Ланти. — Грэ-эм?!

— Это был я, — виновато потупился он. — Мне очень жаль.

— Я верила тебе, мелкий ты ублюдок! Даже увязалась с тобой на эту авантюру. А ты… Растяпа! — она махнула рукой. — Ладно, сделанного уже не воротишь. Если даже эта мерзавка говорит, что ты не виноват… И кстати. А ты почему до сих пор не сдохла, мразь?

Она сказала это таким будничным тоном, будто я недавно подписал с ней какой-то контракт и теперь упорно не желаю его соблюдать. Честное слово, я не нарочно! Сейчас быстренько лягу и сдохну, только не кипятись! Я демонстративно развел руками.

— Может, у тебя яд закончился? Или тебе подсунули какую-нибудь дешевку? У меня есть с собой немного змеиного яда. Высший сорт! Хочешь, продам? По цене производителя!

Но девушка совершенно не слушала моих издевок. Она бесстрашно подкинула кинжал и схватила его незащищенной ладонью за лезвие, разглядывая рукоять. Чокнутая! Ты же сама говорила, что противоядия не существует! Или это все-таки была ложь?

— Таратект жив-здоров, — с сомнением заключила она, щелкнув ногтем по прозрачной капсуле, внутри которой было явно замуровано что-то живое и многоногое. — Ну же, паучок, дай мне еще капельку яда! — кажется, она направила в кинжал немного маны.

А затем растворилась в воздухе. Немо, рентген! Лишь в астральном измерении мы смогли увидеть ее силуэт, несущийся к нам навстречу. Что это? Камуфляж? Магия иллюзии? У нее есть Магия иллюзии? Это как вообще? Мой мастер уверял меня, что такого в этом мире не существует! Только благодаря Немо я сумел ее воссоздать. Ариэль приготовилась отражать новую атаку, но, к нашему удивлению, Ланти лишь бросила ей в лицо горсть пыли. Несколько пылинок ярко вспыхнули, попав на заклинание «миража», скрывавшее лицо куклы. Камуфляж самой Ланти тоже полыхнул россыпью светящихся точек. Вот так сюрприз! У нее есть Магия иллюзии, и она определенно знает все ее слабые стороны! Ариэль прикрыла лицо рукой.

— Грэм, Борт, мы с вами встряли по полной! — беспокойно затараторила Ланти, отступая назад. — Я так и думала, эта штука — и не человек вовсе!

А вот это ты зря! Немо, нас раскрыли, включай боевой режим! Мы уже получили, что хотели, а вот отпускать эту троицу с миром нам уже нельзя! Шутки кончились. Ставь максимальный уровень сложности. Приоритетная цель — Ланти. Она явно опаснее остальных!

Ариэль ринулась вперед. Теперь тебе станет не до разговоров!

— Проклятье! — девчонка все же умудрялась болтать, отбиваясь от ураганного шквала атак. — Это кукла… марионетка! Где-то… прячется… ее хозяин! У него… Ассистент… Грандмастер… Магия иллюзии… бесконечная мана! Борт, помоги… или я сейчас…

Здоровяк, который уже успел выбраться из своей подземной ловушки и восстановить Здоровье, ринулся к нам, прикрыв свою напарницу ударом массивного молота, и принялся защищать ее, блокируя часть ударов своей прочной броней.

— Спасибо! Грэм, все плохо, просто ужасно! Мы не справимся, она настоящий монстр, и причем даже не из этого мира! Ты можешь вызвать отца? Нет, наверняка эта ловушка предназначена именно для него, лучше сразу архонта!

Ну уж нет, ребята, никаких архонтов! Я вам не позволю… Немо, меняем приоритеты! Нам нужен мальчишка!

— Я могу, но мне придется снять купол! — занервничал Грэм, видя, что Ариэль сменила цель и пытается приблизиться к нему самому.

— Не смей! — выкрикнула Ланти, преграждая дорогу кукле. — До сих пор она с нами просто играла. Как только ты снимешь щит, мы все умрем!

И это чистая правда. Если придется, я просто использую рельсотроны. Проклятье! Видят Боги, не хотел я до такого доводить. Убийство мальчишки в мои планы вообще не входило! Нет, конечно, смертей сегодня было немало, но то все были рядовые солдаты, в основном гоблины. А портальщик — это мой билет в свободную жизнь. Но из-за этой чокнутой он теперь знает секрет Ариэль. И к тому же он сын местного Владыки. Его смерть мне точно выйдет боком! Вот неужели так сложно было промолчать? Ты что, не понимаешь, что мне теперь вас всех убить придется? Мою Ариэль не должны были раскрыть. На этом держится весь план. Для меня это вопрос жизни и смерти!

Нет, есть, конечно, и другой вариант: просто остановить бой, уничтожить куклу и дать им уйти. Найти наше убежище непросто, а обнаружить меня и подавно. Сложно будет заподозрить в маленькой Киаре того самого кукловода-грандмастера, что способен дать отпор целой армии. Особенно учитывая «Сокрытие оценки». Но, блин… В разгар войны выбросить свое единственное оружие? А если имперские следопыты отыщут наше убежище? И все ради чего? Чтобы соблюсти кодекс Бэтмена^[29]? Ну уж нет! Вы явились в мой дом, угрожаете мне, размахиваете оружием, а я должен выбросить «пистолет» и надеяться на ваше благородство? Ага, сейчас! Немо, рельсотроны готовы?

— Ответ положительный.

Давай пробный залп сквозь барьер. Сможем мы его пробить?

Раздался выстрел. Снаружи было отчетливо видно, что снаряд прошил барьер насквозь, однако внутри ничего так и не произошло. Снова Магия пространства? Как хлопотно! Похоже, мне придется справляться силами Ариэль. Причем почти без магии. Немо, давай попробуем наши «гранаты», может, с их помощью удастся разрушить барьер?

«Хлопушка» взорвалась прямо возле громилы Борта. Барьер слегка вспыхнул, однако не исчез. Очень жаль! Наверняка у них очень схожий принцип действия, а значит, в этом случае «клин клином» вышибить не получится. Зато броня здоровяка полностью пришла в негодность… Так, а это идея! Надо бы ее починить, а заодно внести несколько небольших доработок.

Ариэль, улучив подходящий момент, прикоснулась к доспеху, создавая новое зачарование. Прости, уважаемый, но зря ты сегодня надел на себя эту консервную банку! Металл принялся безжалостно сжиматься, сковывая движения воина, по его телу пошли судороги от «электрошока». Более гуманного способа, чем «электрический стул», я не придумал. Через несколько секунд все было кончено.

— Борт, нет! — крикнула Ланти. — З-зараза! Грэм, немедленно отвернись и давай придумай уже что-нибудь. И не смей оборачиваться! Не то я сама тебя на месте порешу!

Последняя фраза прозвучала как-то уж слишком серьезно. Кажется, у этой девчонки есть еще какой-то козырь в рукаве, но она очень не хочет его показывать. Даже союзнику.

Мимо Ариэль со звоном пронесся метательный нож. Уклониться было относительно несложно, но на этом неожиданности не закончились. Нож развернулся и принялся снова и снова с бешеной скоростью атаковать куклу из слепых зон. Как-то слишком быстро он движется. Это же не Магия металла? Нож со свистом вернулся назад и остановился над правым плечом Ланти. Что это за штука вообще?

— То, что я достала его, — уже величайшая честь. Об этом оружии даже Владыка ничего не знает. Готовься к смерти, тварь!

Я вгляделся. Сложно что-то разобрать с этим мультяшным зрением. Но где-то я уже видел такой переливающийся материал. По спине пробежал холодок. Ну конечно же, в руках архонта термитов! Это Системное, чтоб его, оружие! Так вот почему она так воодушевилась! Да, достать меня через куклу с помощью обычного клинка попросту невозможно. Но что будет, если вонзить в мой орб оружие, высасывающее душу? Судя по тому, насколько самоуверенной стала Ланти, — ничего хорошего… Стиль ее атак тоже радикально изменился. Теперь это были длинные колющие ударыметательным ножом с большой дистанции — она словно бы хлыстом дралась. К тому же эта штука самонаводящаяся и движется с ошеломительной скоростью. Опасно! Слишком большой риск!

Что же делать? Может, лучше все-таки действительно бросить куклу? Хотя… Я мог бы сделать и то, и другое одновременно! Немо, у нас получится отключиться от орба, но при этом оставить в нем программу с нейросетями?

— Ответ положительный.

Тогда приступай! Придется сделать из Ариэль самую настоящую машину смерти. Пусть подаст нам сигнал хлопушкой, когда все закончится. Если она вообще сумеет победить эту чокнутую акулу. А мальчишку придется все-таки взять в плен. Ничего не поделаешь. Если Владыка действительно появится, мне понадобится заложник! И оружие. Нам бы очень пригодился этот ее кинжал!

* * *

Я нервно ерзал на стуле, невольно отсчитывая секунды. Может, мы зря отключились от боя, который происходит там, под куполом? Может, на это и рассчитывала Ланти — взять мою «автоматику» какой-нибудь хитростью, с которой нейросети Ариэль без меня не справится? Нет, в какой-то мере это даже проще с моральной стороны, ведь мне не придется убивать девчонку лично. С другой — я как будто подписал ей смертный приговор, поставил печать и… удалился восвояси. Правосудие слепо и глухо к мольбам осужденных. Даже если все это — одна большая ошибка? Засада! Мне следовало отправить под купол хотя бы Широ, чтобы проследить, что там происходит. Но увы, сейчас это невозможно.

Наконец купол едва заметно вспыхнул.

— Внимание, связь восстановлена!

И вот я снова в теле Ариэль. Клинок марионетки направлен прямо на мальчишку. Зрачки его расширены, в глазах ужас. Обезглавленное тело Ланти лежит в стороне. Ее «супероружие» торчит у меня в груди. Все-таки Танос был прав: надо всегда целиться в голову! Мальчишка непроизвольно разжимает пальцы, и металлический куб падает на землю. Купол меркнет, и снова становится светло. Все закончилось?

Нет. Вокруг нас открываются порталы. Сразу семь. Из них выходят воины. Каждый явно не слабее Ланти, а некоторые даже сильнее, чем Бранд. Из последнего портала появляется он — Владыка демонов Абырвалгар собственной персоной. А вот и «превосходящая сила» пожаловала! Одним молниеносным движением Ариэль притянула к себе Грэма. Можешь поблагодарить свою подругу, парень: если бы она не проговорилась, что ты сын Владыки, ты уже был бы мертв. Но при таком раскладе, может, мы и правда договоримся.

— Повторять не буду, торговаться тоже, — мрачно отрезал Владыка. — Отпусти мальчишку, и останешься в живых!

Начало не слишком многообещающее. Но едва я открыл рот, чтобы замолвить словечко и за Теалос, как услышал тихий голос самого пленника:

— Если вы меня отпустите, я им все расскажу…

Вот ведь не было печали!

Глава 15. Кризис

Я развернул парня лицом к себе, по-прежнему удерживая орихалковый меч Солара у его горла.

— Ты о чем? С ума сошел, что ли? Держи язык за зубами, и у всех все будет хорошо! — прошипел я через Ариэль.

— Если вы меня отпустите, я им все про вас расскажу! — упрямо повторил мальчишка, вперив в меня взгляд.

— Ну, что у вас там происходит? — вмешался Владыка. — Грэм, эта дикарка тебе ничем не поможет. Не стоит пудрить ей мозги!

Я моргнул. Все вдруг стало еще сложнее. Такого на моей схеме точно не было!

— Чего ты хочешь? — серьезно спросил я мальчишку. Недооценивать его не следует. Слишком многое он уже знает.

— Помогите мне убить отца, остановить эту войну, — парень говорил предельно твердо. — Я знаю, вы можете! Тогда я никому ничего не расскажу. Даю слово!

Проклятая Ланти! Это она решила, что я готовлю ловушку на самого Владыку. Потому и твердила о том, что звать на помощь следует сразу архонта. А ведь я ничего такого не планировал. Нет, приятно, конечно, что тебя переоценивают, но… Что мне делать теперь с этим наивным идиотом? Он решил взбунтоваться против собственного отца? Ради чего? Чтобы прекратить войну? Это же смешно. Смерть Владыки, скорее всего, вообще ничего не изменит. А вот у меня могут появиться серьезные проблемы. Причем, как ни иронично, все с тем же архонтом.

— Грэм, перестань валять дурака, — снова послышался голос Абырвалгара. — Если хочешь, я даже готов выпустить на свободу твою маму. Слышишь меня? Я обещаю!

Его голос стал вкрадчивым, словно он искушал сына чем-то очень ценным, но в то же время в этих словах крылась и едва уловимая издевка.

— Ты все слышал? — обратился я к Грэму. — К тому же я просто не могу убить твоего отца! Он же чертов Владыка демонов! Нет, у меня есть еще пара козырей в рукаве, но сработают ли они? Ты хоть представляешь, в какой заднице мы с тобой окажемся, если нет?

Но в ответ он только повторил, сверля меня тяжелым взглядом:

— Помогите. Мне. Убить. Отца.

По его щекам покатились слезы. Но парень не отвел взгляда и не стал их вытирать. Ну что за неугомонный Карамазов?

— Неужели все настолько плохо? — я нахмурился.

Он кивнул и задрал край рукава своего балахона. Там явно виднелись следы недавних побоев. А я, в своем настоящем теле, схватился за голову. Ну что это за безумная санта-барбара? Нет, мне тоже хотелось бы воспользоваться случаем, чтобы «обезглавить» армию демонов. Такую возможность мы даже всерьез рассматривали. Но Владыка — должность выборная! Даже если мы избавимся от Абырвалгара, его место тут же займет кто-нибудь еще. Настоящие зачинщики и спонсоры этой войны — Боги, в частности Асмодей. А избавиться от него было бы несколько проблематично…

— Время вышло, — процедил сквозь зубы Владыка. — В моей армии нет места предателям!

В его ладони стала стремительно накапливаться мана. Ну вот, кажется, его терпение лопнуло. Теперь у нас вообще не остается выбора! Грэм вырвался из ослабевшей хватки Ариэль, поднял упавший на землю металлический куб и активировал завесу антимагии. Нас снова накрыло темной полусферой. Генералы обнажили клинки. Но Владыка поднял руку, и они остановились.

— Глупо пытаться достать меня моим же оружием, Грэм, — сухо произнес он. — Думаешь, я позволил бы тебе стащить Куб Морбиуса, если бы боялся последствий? Сегодня ты исчерпал мое терпение, сын. Время тебе узнать, что такое настоящее отчаяние!

И он сжал в руке какую-то светящуюся сферу. А это уже плохо — кажется, там уйма энергии!

На секунду нас ослепила вспышка света. А потом из сферы выросла огромная когтистая лапа, пылающая огнем. За ней — вторая, а потом столь же гигантская пасть, полная острых зубов. Словно какой-то пылающий монстр титанических размеров пытался протиснуться сквозь «игольное ушко». Что это вообще такое? Динозавр, дракон? Так вот как выглядят высшие заклинания огня в этом мире! И это под действием запрета магии? Я невольно сделал шаг назад, да и Грэм тоже отшатнулся. Под куполом вдруг стало нестерпимо жарко. Ящер занимал в нем уже почти все пространство и нависал над нами будто огромный бульдозер. Взмах хвоста — и окружавший всех нас барьер треснул, а потом рассыпался дождем тающих на лету осколков.

Вот это мощь! Я был не столько напуган, сколько ошеломлен силой этого заклинания. Понятно теперь, почему Стрелец так долго водил этого монстра, Владыку, за нос, не пытаясь вступить с ним в открытое противостояние. От обилия использованной маны даже воздух стал густым и тягучим. Впрочем, пусть это беспокоит тех, кому требуется дышать. Я тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями. Сейчас не время стоять разинув рот. Кажется, решение уже принято, нравится оно мне или нет. Впрочем, я и сам не смог бы поступить иначе. Если есть хоть мизерный шанс сократить хоть немного количество жертв этой войны, то нужно им воспользоваться. Несмотря на все риски. Немо, готовь рельсотроны!

— Цели зафиксированы.

— Есть что сказать перед смертью? — холодно улыбнулся нам Владыка демонов.

Я так же холодно улыбнулся ему в ответ и пожал плечами. Мы, как ковбои на Диком Западе, стояли друг напротив друга, осознавая, что в следующий миг в живых останется лишь один. Тот, кто сумеет использовать свое оружие быстрее. И конечно, мне есть что сказать:

— «Авада Кедавра»!

Абырвалгар поднял руку, направляя ее на Ариэль. Но в этот момент за нашими спинами с оглушительным грохотом взорвалась одна из охранных башен в стенах крепости. Именно там я спрятал свою электромагнитную бомбу. Нет, не маленькую хлопушку, которая действует лишь на расстоянии в несколько метров. Это полноценная боеголовка, способная обесточить, если потребуется, целый город. Я приготовил ее на самый крайний случай, и вот, кажется, пришло время пустить в ход этот козырь.

Снаряд я спрятал прямо в стене, вернее в одной из башенок охраны. Место финального боя предугадать было несложно, так что расстояние до эпицентра взрыва оказалось совсем небольшим. Во все стороны брызнула каменная шрапнель. Памятуя свой прошлый опыт, через «рентген» я не смотрел, просто чтобы не ослепнуть. Но и без него было хорошо видно, как таяли на глазах боевые и защитные заклинания генералов, как вздрогнул, будто под ударом исполинской «ладони Будды», и растворился в воздухе огромный дракон Владыки. Артефакты, броня и оружие принялись испускать искры. Начерченные на них узоры рун ярко вспыхнули и стали видны даже невооруженным глазом. Полноценного испытания такой мощной ЭМ-бомбы я еще не проводил и сейчас сам с удивлением наблюдал за происходящим. Обескураженные генералы вместе со своим Владыкой замерли, пытаясь осмыслить происходящее. Моя Ариэль дрогнула, выронила оружие и рухнула на землю. А потом на долю секунды в небе открылись крошечные окна еще семи порталов.

И грянул гром…

* * *

— Немо, ну что там у нас?

— Статус. Все первичные системы уничтожены. Доступен орб и вторичные системы «черного ящика». Управление куклой возможно только прямым контролем металла. Боевая магия недоступна. Маскировка отключена. Оптическая система куклы уничтожена. Производительность — 20 %, энергопотребление — 450 %.

— Придется управлять куклой по старинке, дистанционно. В первую очередь начинай восстанавливать маскировку. Что там с врагами?

— Подтверждаю прямое попадание рельсотронов по всем заданным целям.

— Ладно, давай посмотрим, не осталось ли выживших. И да, сразу заряжай пушки для следующего залпа — мало ли что…

Первым в воздух взлетел мой орб, спешно восстанавливая самые базовые системы куклы. Ариэль поднялась на ноги, а я снова получил изображение с поле боя. Мультяшная обработка отключилась за ненадобностью, и я с ужасом глядел на РЕАЛЬНУЮ картину мною же устроенного побоища. За нашей спиной тысячи мертвых тел поверженных бойцов. Впереди — шесть искореженных трупов генералов. Пробитые насквозь черепа, изуродованные до неузнаваемости тела. Такое впечатление, что их просто взорвали изнутри. Ну да, это же прямое попадание, можно сказать, из противотанкового оружия.

Всего шесть тел. Абырвалгар сидел на коленях посреди всего этого кошмара и вместе со мною с ужасом оглядывался по сторонам. На самого Владыку демонов тоже было страшно смотреть. В правом плече зияла огромная дыра, а рука была практически оторвана от тела. Перед выстрелом, в самый последний момент, мы потеряли их всех из виду, видимо он успел уклониться.

— Нет, нет, нет! — застонал он. — Что ты наделала, дура?! — стон перешел в рев.

Левой рукой он зажимал свою кошмарную рану, и из его ладони во все стороны расходились волны целебной магии. Вряд ли он сумеет быстро вернуть себе оторванную руку, но остановить кровотечение наверняка уже успел. Мальчишка-портальщик растянулся на земле. Кажется, с ним все в порядке, просто небольшой шок. Так, нужно действовать быстро. Немо, срочно прячь орб в куклу! И как там наша глушилка, она еще в строю?

— Ответ отрицательный.

— Скорей, перебрасывай вторую микроволновку из лаборатории! Только через два портала, чтобы он не засек наше убежище! И где там этот Системный кинжал — нам сейчас пригодятся любые козыри!

Я вырвал драгоценное оружие из груди Ариэль, попытался нащупать его всеми доступными мне видами магии и даже привязать к себе в качестве орба. Безрезультатно. Может, для него нужен телекинез? В любом случае эта штука сейчас ничем не лучше обыкновенного ножика. Разве что мне удастся в последний момент добить им своего врага. Вот только вряд ли он даст мне такой шанс.

Тем временем Владыка демонов уже поднялся на ноги.

— Столько трудов, столько тренировок, и все прахом! Ты! — он перевел полный ярости взгляд на нас — Что за… Это что, кукла? Ничтожество! Я найду тебя, где бы ты ни скрывался!

За спиной Ариэль открылся портал, и в него влетела наша резервная микроволновка. Проклятье! Нужно было сделать еще несколько штук и держать в разных местах. Готовимся к бою, Немо, щиты на максимум, «Железная кожа»!

Абырвалгар снова поднял руку, и из нее вырвался ослепительный луч света.

— Внимание, зафиксированы повреждения! Генератор микроволнового шума уничтожен!

Это так ты сообщаешь, что у нас в груди сквозная дыра? Ну ничего себе! Кажется, всю нашу защиту он попросту проигнорировал. А в следующий миг Владыка демонов просто исчез из виду. Снова телепортация? Где он?

— Мастер, сзади!

На Ариэль обрушился сокрушительный удар, отбросивший ее на добрый десяток метров. Воздушная магия. И к тому же запредельно мощная! Ну вот и пришел конец моей бедной кукле! Грэм тоже отлетел куда-то в сторону.

Но Абырвалгару, казалось, не было никакого дела до этих двоих. Вокруг него один за другим возводились защитные барьеры. По земле потекли ручейки жидкого железа, обволакивая его тело массивной броней. Кажется, он собрал весь металлолом в радиусе доброй пары сотен метров. Всерьез опасается возобновления моих атак рельсотроном? Это же настоящий экзоскелет! Причем из серии «Халкбастер». И хоть выглядит он весьма топорно, моими пушками будет довольно трудно пробить эту броню. К тому же она наверняка уже под завязку накачана магией… Все, на что я могу всерьез рассчитывать, — попробовать одновременно пальнуть из всех орудий в одну точку. Вот только на их зарядку потребуется время! Но ничего другого мне попросту не остается.

— Немо, сколько осталось до нового выстрела?

— Двадцать пять секунд.

Да что ж так долго! Он за это время и Ариэль в порошок сотрет, и сам смоется!

Но мои ожидания не оправдались. Абырвалгар начисто игнорировал куклу и вместо этого тянул руку к какой-то точке в пространстве. Немо, а не там ли мы недавно открывали портал? Чтоб меня! Он что, правда может пойти за нами по пространственному следу?!

Владыка демонов снова исчез. А вот теперь мне стало по-настоящему страшно!

— Немо, бежим! Портал, «Рывок»!

Я вскочил со стула, поскользнулся и едва не грохнулся на пол, забегая в портал. Краем глаза я успел увидеть, как место, где я только что сидел, пронзил яркий луч. Точно такая же атака совсем недавно пробила насквозь мою супермарионетку, будто лист картона. И услышал удивленный возглас появившегося вслед за этим Абырвалгара:

— Девчонка?

Я счел за лучшее закрыть портал и тут же открыл новый. Где это мы? В подземельях Широ? Ну, по этим лабиринтам можно долго плутать. Хорошо, что собственную ману я почти не тратил, а порталы способен открывать практически мгновенно, правда, лишь на небольшом расстоянии. Жаль только, что посох с собой прихватить я не успел. Попробовать удрать от него подальше? Нет, по словам Грэма, он мастер крупномасштабной магии, значит, Воля у него гораздо выше моей, пытаться обогнать его в дальности прыжков — безнадежная затея. А вот в скорости расчетов и точности…

Владыка следовал за мной буквально по пятам. Кажется, он тоже понимает, что мы сейчас играем наперегонки со временем. Едва я нырнул в новый портал, как ту часть лабиринта, где я только что был, накрыла волна пламени. Из заново открытого портала буквально хлынул поток жаркого «напалма». Это было близко! Мне нужно больше времени на реакцию. «Концентрация»!

Я нырнул в другую червоточину. Что делать? Куда бежать? Попытаться запутать следы? На сей раз я создал не один портал, а сразу два. Юркнул в один из них, на ходу открывая новые и новые разрывы пространства в каждом направлении, насколько позволяла дальность действия моей ауры. Настоящий лабиринт из порталов, да еще и созданный внутри лабиринта естественного. Думаю, у меня есть пара секунд форы, ведь он не сможет найти следующий маячок, пока горит магический «напалм». Сам виноват, теперь ему придется проверять все пространственные следы, а некоторые из них приведут в довольно неприятные места, вроде озера лавы. Надеюсь, это его хотя бы немного задержит.

— Немо, долго еще?

— Пятнадцать секунд.

Вот черт! К таким «крысиным бегам» я точно не был готов! И как мне отвязаться теперь от этого маньяка-убийцы? Он, похоже, тоже как-то видит или чувствует метки порталов и может их заново открывать. Какой-то неизвестный мне навык? Я о таком даже не слышал, и в каталоге Системы такого нет. Особая руна? Мой лабиринт почти не замедлил Владыку. Видно, не первый раз дядька по горячим следам бегает. Ах да, сынуля-то у него явно бунтарь… Точно! «Сынуля»! Воздушный бой! Так, мне тоже срочно нужно железо!

Недолго думая я прыгнул в очередной портал, ведущий прямо на поле недавнего сражения, и, подхватив магией несколько обломков мечей и копий, юркнул в следующий. «Железная кожа»! На этот раз мы оказались высоко в воздухе. От перепада давления тут же заложило уши, в лицо ударил ветер, а глаза резануло ярким солнечным светом. Отлично! Металл, смягченный магией, прочно обхватил тело, а я прямо так, в свободном падении, открыл новый портал, махнув на прощанье рукой уже появившемуся в поле зрения врагу в огромных стальных доспехах. Удерживать в воздухе добрых полтонны стали — то еще удовольствие! Как бы силен он ни был, в таких условиях большая часть его Воли будет тратиться именно на полет. Да уж, любое преимущество можно превратить в фатальный недостаток.

Я снова оказался в воздухе — достаточно далеко, чтобы не стать легкой мишенью. Немо окутала меня состряпанной на скорую руку магической маскировкой, позаимствованной у беспилотника. С такой иллюзией заметить меня на большом расстоянии будет почти невозможно. И в то же время отсюда я, пожалуй, смогу разглядеть, что делает мой преследователь. Я потянул вверх свое собственное тело с помощью металла, крепко охватившего меня со всех сторон. Барон Мюнхгаузен снова в седле! Мы, конечно, уже проводили подобные эксперименты, но не на такой огромной высоте. Страшно до чертиков! Это вам не через VR-очки беспилотником управлять! Но времени на панику у меня нет. Маны надолго не хватит, так что действовать надо быстро. Словно Икар из старой легенды, я изо всех сил рванул вверх, в сторону солнца.

Абырвалгар не заставил себя ждать и появился на том самом месте, где я недавно вынырнул из портала. Какой же ты быстрый!

— Немо, обратный отсчет.

— Девять, восемь, семь…

Проблема в том, что мне надо точно знать, где находится враг, что в нашей портальной гонке довольно сложно. В идеале мне нужно четко его видеть и в то же время сделать так, чтобы он не видел меня. Магия иллюзии может и не сработать, ведь видит он как-то метки моих порталов! Рисковать не хочется. А где в воздушном бою находится «слепая зона» любого пилота? Правильно, в той стороне, где солнце!

Чтобы хоть как-то ослабить его защиту, я уже бросил вниз мини-бомбу, наподобие тех, которыми мы закрывали порталы мальчишки. На небольшом расстоянии она должна сработать не хуже своей «оригинальной» версии. Никаких порталов и магии — она просто падает вниз, прямо туда, где только что появился мой преследователь. Если это не сработает, то я умываю руки! Придется мне тогда жить, постоянно скрываясь. Вот только надо еще суметь от этого терминатора сбежать…

— Три, два, один…

Раздался хлопок, а затем сразу семь порталов выстроились между нами, нацеливаясь в одну точку.

Выстрел!

Не дожидаясь результатов, я снова нырнул в портал. Если защита этого монстра и правда выдержит, то мне теперь точно крышка! Так что я снова галопом пронесся по подземным лабиринтам, разбрасывая повсюду фальшивые порталы и обычные метки, затем нырнул прямо в стену с помощью Магии земли и лишь в конце этой норы решился прыгнуть в новое место. В один заброшенный из-за приближения армии поселок, где можно будет затеряться и без помощи Пространственной магии. Да простят меня местные жители, если они тут еще остались! С Абырвалгара вполне сталось бы сровнять все это место с землей, только бы заодно и меня прикончить. Лишь спрятавшись в какой-то сарай и с головой зарывшись в стог сена, я выдохнул и попытался унять дрожь в теле. Вроде оторвался? Кажется, у меня появилось навязчивое желание сохраниться. Или, наоборот, загрузить последний «сейв». Почему в этих проклятых реал-РПГ почти никогда нет такой возможности? Как по мне, отвратительная недоработка!

С того момента, как я бросил искалеченную Ариэль и затеял эту безумную гонку со смертью, прошло всего минуты три, но ощущения такие, будто я стал старше на три года. До сих пор волосы на голове дыбом. Выгляжу сейчас, наверное, как какой-нибудь домовенок Кузя. Сидел себе спокойно в тепле, в уюте, и вот тебе на! Всего одна незначительная ошибка едва не стоила мне жизни! И ведь специально глушилку эту проклятую перебрасывал через два портала, чтобы все следы замести. Кто же знал, что этот сумасшедший может по закрытым порталам ходить! И Бранд мне про такое не рассказывал. Счастье, что я хоть успел вовремя сообразить, что происходит, и сбежать.

* * *

Но едва я решил, что нахожусь в безопасности, как раздался еще один взрыв…

Мощная кинетическая волна разметала в разные стороны и сено, в котором я прятался, и стены сарая, и вообще, кажется, все прочие строения в радиусе доброго десятка метров. Весь этот мусор взметнулся в воздух, да так и остался висеть, будто само время замедлило свой ход.

Передо мной стоял юный паренек, лет эдак четырнадцати, светловолосый, голубоглазый — настоящий ангел. Стоял и разглядывал меня, не по-детски хмуря свои белокурые брови. И кого он мне напоминает? Его раздраженное и озлобленное выражение лица совершенно не сочеталось с ангельской внешностью. Очки все еще были на мне, и светящийся над его головой нимб не оставлял сомнений: архонт империи! Ну все, теперь мне точно крышка! Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел, но от архонта хрен удерешь… Это ведь то, что я думаю? Управление временем? Ну да, если он так и в прошлое может заглядывать, то для него отыскать меня — пара пустяков!

Юноша протянул руку, и я почувствовал, как сжимается на горле невидимая хватка. Мое тело взлетело над землей, а дышать стало попросту невозможно.

— Внимание, попытка взлома! Отказано в доступе! Внимание, попытка взлома! Отказано в доступе.

— Откройся, или сдохнешь! — мальчишка был немногословен.

В такие мгновения мозг работает очень быстро.

— Немо, Гарри Поттер! Окклюменция! Нужна легенда! Спрячь меня.

Мальчишка несколько секунд стоял молча, склонив голову набок, будто во что-то вслушиваясь. А я изо всех сил надеялся, что моей Немо хватит сноровки по такому скудному «техническому заданию» состряпать непротиворечивую ложь о том, кто такая Киара, откуда она взялась и что натворила. Но без каких-либо следов меня-попаданца. По сути, я попросил ее лишь сделать вид, что она открывает мой разум для внешнего воздействия. А на самом деле мы передаем ему фальшивые данные.

— Что за бред, — пробормотал он, отчего мое сердце едва не ушло в пятки. — Какая-то девчонка?

Хватка на моей шее ослабла, и я кулем свалился на землю. Пронесло! Кажется, он все-таки не слишком опытен в подобных вопросах. Либо его собственный Ассистент не заметил несостыковок, которые упустила моя Немо, а сам мальчишка в мелкие детали истории вообще не вникал.

— Для архонта вы тоже довольно молоды, — тихо прохрипел я, потирая горло. Кажется, он купился. Но почему я до сих пор жив?

— В отличие от всякой там швали, я родился архонтом, — отрезал юноша.

Ого. Так тоже бывает? Ну, наверное, если у двух архонтов родится ребенок, то он тоже будет архонтом. Или тут все сложнее?

— Ну и доставила же ты мне хлопот, малявка! Прихлопнуть бы тебя на месте! — он замахнулся рукой, а я непроизвольно зажмурился.

Но удара так и не последовало. Пронесло?

— Но если я так сделаю, папа опять скажет: «Ты упустил отличную возможность!», «Поражение всегда можно обратить в победу!» — он принялся передразнивать чей-то взрослый голос. А всё эти проклятые муравьи! — он сжал кулак. — Так что слушай сюда! Вы Владыку демонов убили — вы же мне его и замените! Не в этом походе. Его мы уже, считай, продули, но это не страшно — будут и другие! Тебе все понятно?

Я несколько раз моргнул. Чего? Как это — заменить Владыку демонов?

— Мне пока ничего не понятно, если честно. Кто такие «мы» и что конкретно нужно делать?

Юноша закатил глаза.

— Какие же вы все тупые… — он картинно потер переносицу. — Ты и тот мальчишка, Грэмиан! Он, конечно, совсем бестолковый, но ты как-нибудь разберешься. Самое главное — это его титул графа, так что придется нам вас поженить. А там посмотрим, — он неопределенно махнул рукой. — Так понятнее?

Как поженить? Зачем поженить? Да не пойду я замуж! Мне и думать-то о таком рано! Черт меня за язык дернул выспрашивать у этого самодура подробности. А теперь все, баста, приехали, без меня меня женили… замуж выдали. Еще и за этого прыщавого недомерка. Я же его одной левой прихлопну! Вот только выбирать мне, по всей видимости, не приходится. Либо так, либо — вообще никак? Впрочем, стоять у нас в спальне со свечкой в руках этот малолетний тиран, скорее всего, не собирается, так что… видимо, придется тебе обзавестись любовницей, Грэми!

— А когда будет следующая война? — тупо спросил я, пытаясь переварить свалившуюся на меня внезапную «радость» и найти хоть какие-то поводы для успокоения.

— Лет через пять-шесть, я думаю. Все, довольно вопросов! У меня много дел. По твоей, между прочим, милости! Завтра чтобы уже была в Холмгасте! И не вздумай со мной шутить! Не то… А-а-а, так я же тебе самого главного не сказал!

Я вопросительно посмотрел на белокурого Аполлона с замашками золотой молодежи. Есть еще новости? Куда ж хуже-то? Юноша слегка наклонился вперед и вкрадчиво произнес:

— Мой папа — Асмодей…

Глава 16. Последствия

Я лежал на земле, отрешенно глядя, как постепенно восстанавливается естественный ход времени, как разлетаются во все стороны осколки несчастного сарая. Лениво отмахнулся от падающей на меня тяжелой деревянной балки, создавая слабенький Щит. Да, Владыка определенно мертв, раз уж меня так поспешно решил навестить сам Архонт. Убийца дракона… сам должен стать драконом? Боги, надеюсь до этого все-таки не дойдет! Шесть лет. В принципе, за это время всякое может произойти! Ха-ха-ха! Нет, неужели я всерьез на это надеюсь? Ведь за спиной этого юнца маячит самое настоящее божество! То-то я думал, откуда мне его лицо знакомо? А оказалось, он просто очень похож на аватара Асмодея, которого я недавно видел через коллективную память Улья. Кстати, это объясняет и то, как сюда попали термиты в самый разгар войны. Заботливый папочка хотел преподать сыну пару уроков… Похоже, Архонт действительно не врет. Попадалово!

Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Как там наша Ариэль? Немо, статус!

— Повреждения корпуса… восстанавливаются. Заряд накопителя — десять процентов.

Уже хорошо. Мой собственные резервы маны почти на исходе. Внимание тоже в красной зоне. Да, не хватало еще застрять здесь без сил и возможности хоть куда-то переместиться.

Я подключился к Ариэль, и не без опаски вернулся на место нашей последней встречи с Абырвалгаром. Изуродованное тело, лежащее на земле, отыскать было несложно. Огромная дыра в груди не оставляла сомнений — Владыка мертв. Но меня почему-то не оставляло смутное беспокойство. Сколько времени прошло? Минут пять? Он ведь не успел бы за такое короткое время найти подходящее чужое тело, переодеть, и подбросить его сюда, правда? Нет, его смерть подтвердил сам Архонт! Ох, кажется, у меня уже начинается паранойя… Точно, Грэм наверняка сможет опознать тело! С тяжким вздохом поднял изуродованное тело, открыл портал обратно в Теалос и принялся отыскивать глазами черный балахон Грэма. Надеюсь, мой суженый еще жив? Может, мне стоит самому тихонько добить его, пока никто не видит? Ладно, мелюзга, живи пока! Я же не какая-нибудь там «черная вдова»! Да и свадьба наша писана по воде белокурым мальчиком ангельской наружности. Вряд ли он вообще надолго задержится в нашем захолустье. Даже в моем мире золотой молодежи совершенно не свойственно сидеть на одном месте. А что касается Грэма… Ну появится у меня еще один «каблук», подумаешь!

Я снова выдохнул и кажется даже немного успокоился. Огляделся по сторонам. Боги, сколько же здесь крутой экипировки! Генералы Владыки были явно оснащены по последнему слову местной техники. Это что, мифрил? И уйма накопителей! Но все артефакты в конечном итоге оказались безнадежно испорчены. Магическая броня не защитила своих владельцев, превратившись в самые обычные куски металла, не способные, конечно, сдержать выстрел в упор из крупнокалиберной пушки. И в том же состоянии сейчас артефакты у всей армии. И это сделала электромагнитная бомба? Хорошо, что мои рельсотроны были очень далеко, а не то мне самому было бы уже нечем стрелять по Владыке…

Все-таки ЭМ-импульс — настоящая немезида всего мира магии, впрочем, как и мира техники. Страшно даже подумать, что случится, если она попадет в «плохие руки». А ведь я всего лишь потратил немного трофейных накопителей, стекла, меди и прочих простых материалов. По меркам этого мира — сущая ерунда. Чуть больше дюжины золотых. Правда, использованные батарейки уничтожены взрывом, но все равно, это невообразимо малая цена за такой ошеломительный результат. Уважаемые админы, приношу свои глубочайшие извинения! Постараюсь больше не использовать эту силу.

— Немо, все чертежи бомбы под гриф, «совершенно секретно». И немедленно стереть при любых попытках взлома!

Ага, вот и черный балахон. «Исцеление»… Немо, давай еще разок. Ну вот, зашевелился, жить будет. Подъем, салага!

— Ай, больно же! — Грэм сел и с опаской огляделся по сторонам, схватился за голову. — Все уже закончилось?

Кажется, у него легкая контузия. Наверное, задело осколком от взрыва.

— Я бы и сам рад так считать, но кажется, веселье только начинается.

— А отец? В смысле, Владыка демонов?

— Да, насчет него… Понимаю, что это может быть непросто, но ты бы не мог опознать тело? Я потерял его из виду на какое-то время, так что хотелось бы знать наверняка.

Дело даже не в том, что я не доверяю словам Архонта. Просто у меня создалось ощущение, что сам он точно такой же растяпа, как и Грэм. Это теперь понятно даже по разговору со Стрельцом. Пафоса выше крыши, а дельных поступков — с гулькин нос. Я сначала подумал, что это у Архонтов такая манера речи, но теперь стало совершенно очевидно, что мальчуган просто строил из себя крутого. «О, узри же, презренный, в последние минуты своей жизни…» Стыд и срам! И это что же получается? Целая страна играет в солдатики под предводительством малолетнего мажора? Да, это не слишком обнадеживает. А в моем старом мире люди еще жалуются на свое правительство.

В общем, доверие доверием, а жизненно важные факты лучше перепроверять, даже если они даны тебе «свыше». Старина Абыр-абыр сейчас вполне может сидеть в каком-нибудь кабаке в компании симпатичной девицы. Во всяком случае, я бы не удивился.

— Так он мертв? — Грэм вернул меня с небес на землю. — Вы бились с помощью пространственной магии? Но зачем мне теперь кого-то опознавать? Я немного запутался, грандмастер.

Грандмастер? Теперь этот мальчуган за кого-то важного меня принимает. Кажется Ланти его всерьез напугала. Думает, небось, что я какой-нибудь мудрый седовласый старикан. Или дряхлая бабуля. Уже представляю выражение его лица, когда он узнает, что Архонт велел нам пожениться!

— Можешь считать меня параноиком, но твой отец вполне мог оставить здесь чужое тело, и сбежать куда-нибудь на край мира. Поэтому я хочу, чтобы ты на него взглянул.

— Вы всерьез считаете, что… ну, ладно, я попробую.

Парень с опаской подошел к телу, присел на корточки, рассматривая его. Снял с безымянного пальца крупный золотой перстень с кристаллом элтелиона.

— Это ключ отца, — пояснил парень. — Он точно не стал бы его никому доверять.

— Не думаю, что этого достаточно. Есть какие-то родинки, шрамы, родимые пятна, особые приметы?

Про отпечатки пальцев здесь вряд ли слышали, конечно. А ведь это идея… Даже если тело подставное, отпечатки он бы никак не подменил! Я подошел к телу и внимательно рассмотрел подушечки пальцев на уцелевшей ладони. От его правой руки не осталось ровным счетом ничего, наверное, ею он попросту прикрывал глаза от солнечного света, в момент выстрела. Делать оттиск отпечатков мне нет никакой нужды, Немо и так прекрасно запомнит рисунок. Нужно только найти вещь, которую он до этого держал в руках. Лучше всего — как следует осмотреть место, где он жил и работал. Вот тогда можно будет спать спокойно. Ну, мне все равно Архонт велел явиться в Холмгаст, крепость покойного Владыки. Отправлю туда Ариэль, пусть помогает Грэму осваиваться. В крайнем случае, придется сделать себе куклу-дублера, чтобы иметь возможность находиться в двух местах одновременно… А что? В моей ситуации, наверное, это будет самым лучшим решением.

— У него есть крупная родинка на шее, и шрам на руке, еще с детства, когда он не владел исцелением. Это точно отец, я в этом уверен, грандмастер!

Тут до меня дошло, что есть еще один простой способ узнать правду. В самом начале боя я отключил оповещения о полученном «опыте» и прочих достижениях, просто чтобы не было искушения действовать более кровожадно, чем это требуется. Ну, и чтобы не отвлекаться по пустякам. Но Немо точно должна знать, получили мы Очки Развития за гибель Владыки Демонов, или нет! Я пробежал глазами список сообщений и с облегчением выдохнул:

«Получено достижение — „Великий герой“. Вы в одиночку одолели Владыку Демонов, и всех его приспешников. Все ваши характеристики повышаются на 10 %».

Впервые в жизни мне действительно наплевать на всякие там «жирные» бонусы. С удовольствием променял бы этот сомнительный титул на нормальную спокойную жизнь! Но, кажется, мне действительно не стоит больше бояться мести покойного Владыки. Впрочем, легкое чувство паранойи у меня осталось, но что поделаешь, у кого во вселенной ее нет?

— Ладно, с этим разобрались, есть какие-нибудь идеи, что нам делать теперь?

— Я собираюсь попробовать вытащить маму из тюрьмы и бежать. С кольцом отца, думаю, у меня есть все шансы…

Бежать? Ну-ну. Бедняга просто еще не знает, что вся его дальнейшая судьба уже предопределена кем-то гораздо более могущественным, чем отец-тиран. Сам же виноват, между прочим. Еще и меня, блин, подставил! Ну уж нет, ты у меня теперь по-полной отрабатывать будешь.

— А что мы будем делать с его огромной армией?

— Но разве без Владыки они… — он осекся.

— Просто выберут себе нового и примутся грабить и уничтожать все вокруг. Ты что, серьезно думаешь, что пройдя такой путь, они просто так вернутся домой? Неужели отец тебя ничему не учил? Да им элементарно не хватит припасов! Я кое-что успел понять о вашем снабжении, за эти пару недель. Весь ваш поход держится на пространственной магии. Без тебя и твоего отца, они просто вынуждены будут рассеяться по всей стране и заняться грабежом мирных поселений. Этого ты хочешь?

— А вы не можете…

— Что? Напугать их? Уничтожить? И как ты себе это представляешь, малыш? Мне лишние проблемы с вашим Архонтом тоже не нужны!

— Но, я не думал…

— Конечно, не думал! Ты пытался спасти собственную шкуру. И маму свою, насколько я понимаю. Не мне тебя судить — я и сам немало глупостей натворил по схожим причинам. Но теперь тебе тоже стоит подумать об ответственности. Всю эту кашу заварил именно ты. Я таких поворотов совсем не планировал!

Грэм насупился.

— Простите, грандмастер. Если бы я только знал, что делать… Может, я попробую просто приказать им вернуться? Все-таки, я все еще генерал!

— С их точки зрения, ты будешь моим пленником. Да еще и предателем, судя по тому что ты жив, а все остальные — мертвы. И приказы, идущие вразрез с интересами Империи, только подтвердят эти подозрения.

Грэм задумался.

— Они ведь пока еще не знают, что отец мертв. Мы можем сделать вид, что все приказы отдает он. Тем более, у меня теперь есть отцовская печать. А может вы даже сумеете сделать куклу, похожую на него?

Я задумался. Теоретически, Ариэль, могла бы принять облик Владыки, после некоторых доработок. Но внешность — это не главное. Чтобы достоверно подменить человека нужно очень хорошо его знать! Я мысленно обратился к Немо:

— Мы сумеем воссоздать хотя бы голос Абырвалгара?

— В памяти накоплено 32 секунды записей образцов речи.

Да, маловато будет для качественной имитации чужого голоса. Что поделать, мы всего пару раз слышали, как он разговаривает. Да и то, не всегда — собственным голосом. Этих данных явно недостаточно для обучения нейросети. Голос получится лишь отдаленно похожим. Сослаться на простуду? Бред. Одно дело выдавать себя за никому неизвестную авантюристку, и совсем другое — за правителя огромной империи. Манера поведения, стиль речи, правила этикета, всякие личные тайны, которые мог знать только он. Боюсь, что нашу подмену раскроют в первый же день. Даже если я каким-то образом сумею перенастроить управление куклой на Грэма, который гораздо лучше знает «повадки» своего отца, долго такой спектакль все равно не продлится. Обман вскроется, а нам еще придется объясняться перед Архонтом. Уж он-то определенно знает всю правду!

Я отрицательно покачал головой.

— Это не так просто, как кажется. Люди, которые хорошо знакомы с твоим отцом, такую подделку очень быстро разоблачат, и ситуация станет только хуже. Лучше нам пока посидеть тихо, изучить ситуацию как следует, по ходу дела что-нибудь придумаем!

Кажется, из лагеря к нам снова отправили парламентеров. Рядовые солдаты давно сбежали с поля боя, а те немногие, кого угораздило по какой-то причине застрять во время обвала, обходили это место по большой дуге — никому не хотелось снова попасть под раздачу. В том числе — собственного начальства: с обреченным видом в нашу сторону шагала небольшая горстка командующих офицеров. Тифлинги, и несколько магов-дроу. Распознав среди истерзанных трупов фигуры самых высокопоставленных чиновников армии, командиры растерянно переглядывались между собой, не зная, что говорить и делать. В довершение общей картины, из под земли выросла широкая каменная плита, на которую Ариэль осторожно водрузила тело Абырвалгара.

Представляю, что у них сейчас в головах творится. Что, не ждали такого отпора от маленькой девчушки, живущей в маленькой деревушке? Да я и сам не ожидал, если честно… Все пошло как-то совсем уж не по плану.

Ладно, пусть теперь Грэм с вами объясняется, все же, он какой-никакой генерал. Ариэль слегка подтолкнула мальчишку. Парень сделал шаг вперед, и довольно громко, хоть и срывающимся голосом, произнес:

— Владыка демонов, Абырвалгар, мертв!

Офицеры переглянулись. Спасибо за новость, кэп, но всех, конечно же, в первую очередь интересуют детали.

— Отец… бросил вызов более могущественному сопернику и проиграл. Все наши генералы тоже мертвы. Мне… сохранили жизнь лишь благодаря юному возрасту и последней воле отца. Как единственный оставшийся в живых генерал… я временно принимаю на себя командование вооруженными силами Холмгаста. У нас будет время разобраться с последствиями, и избрать себе нового вождя в столице. Но сейчас мы возвращаемся домой!

На минуту воцарилась тишина. Из толпы вышел один из сановитых магов, высокий и статный дроу со множеством сережек в ушах. Вокруг него неторопливо вращалось несколько крошечных шаровых молний, видимо, в качестве защиты от пространственной магии. Чего это он? Ах, ну да, мы ведь только что сожгли все артефакты в округе.

— Мы обещали нашим воинам сокровища и новые земли. Нельзя теперь просто сказать им, что мы возвращаемся домой ни с чем. Это все равно что подписать себе самим смертный приговор! Особенно после всего, что случилось. Снова начнутся бунты и дезертирства, вполне возможно, что мы вообще потеряем контроль над личным составом. Подумайте сами, что могут сотворить с этими землями тысячи неуправляемых мародеров и бандитов? Хорошо вооруженных бандитов, смею заметить!

Офицеры за его спиной одобрительно закивали головами. Надо же, какой смельчак! Гладко стелет. Я и сам ему почти верю. Темнокожий маг продолжил:

— Если подумать, ничего ужасного не произошло. Наши потери не так уж велики. Мы должны идти на север, и объединиться с основными силами Империи. А гибель высшего руководства нас, по большому счету, не касается. Пусть с этим разбираются дворяне и бюрократы.

Дело принимает скверный оборот. Я и не надеялся, что удастся повернуть вспять все войска Абырвалгара, но хотя бы ту малую часть, что стоит у ворот Теалоса мы должны отправить обратно! Это уже дело чести. Иначе грош — цена всем нашим усилиям и всем жертвам этой войны. С тем же успехом мы могли просто прятаться в пещерах. А все эти разговоры про бунт — сущая ерунда. Стоит пообещать солдатам, что через пару часов, по ту сторону портала их будет ждать вкусная еда, вода, чистая одежда и нормальный ночлег, как они тут же забудут обо всех своих «несбывшихся надеждах».

Выкручиваются, шельмы! Похоже, придется еще немного надавить.

— Мне кажется, вы не поняли своего генерала. Он не просто последний выживший — а пленник. Мой пленник! Мне хорошо известно, что все ваши запасы исчерпаны, а снабжение полностью зависит от пространственной магии. Хотите мародерствовать? Да пожалуйста! Уверяю вас, что ни в этой деревне ни в какой-либо другой вы не найдете ни крошки хлеба. Об этом я позабочусь лично. Собственно, мальчишка все еще жив лишь ради того, чтобы вам не пришлось жрать друг друга по дороге домой. А уж как вы собираетесь донести эту мысль до своих подчиненных — это не моя проблема. Я достаточно ясно выражаюсь?

Ответом мне была лишь тишина. О, да, эти ребята прекрасно знают, как хорошо мы умеем портить жизнь! Да и вид растерзанных трупов шестерых, нет, даже восьмерых (если учесть Ланти и Борта) генералов,вместе с их главнокомандующим, «как бы намекал». Ну что же, молчание — знак согласия. С остальным придется разбираться уже тебе, парень! Офицеры, посовещавшись, приняли наши условия и с хмурыми лицами направилась в лагерь, бурно обсуждая происшедшее, так что рядом остался только Грэм.

Мы помолчали. Слишком много всего произошло за этот короткий день. Грэм все переминался с ноги на ногу, кажется, ему хочется задать какой-то вопрос.

— Что-нибудь еще?

— Скажите, грандмастер, если не секрет, а почему вы так жестоко обошлись с Ланти? Да, она говорила очень странные вещи, но не думаю, что она вам врала. Перед лицом смерти многие начинают нести чушь, но я уже давно ее знаю, и мне кажется…

— Ланти? Это та зубастая девчонка? Стоп, так она еще что-то говорила? Ты можешь вспомнить, что?

Проклятье! Я отключился от управления Ариэль, чтобы Ланти не смогла достать меня системным оружием, но из-за этого мы пропустили и финал боя. Моим нейросетям было совершенно наплевать на то, что она там лопочет. А я, растяпа такой, совершенно не позаботился о том чтобы записать все, что будет там происходить. Обычно с Немо это происходит автоматически, так что мне и в голову это не пришло.

— А вы что, ничего не слышали? Она просила вас остановиться, обещала, что поможет свергнуть отца, что у нее есть план, союзники, и даже способ избавиться от Архонта, а еще, что от этого зависит жизнь множества других людей, и судьба всей ее расы.

— Чего-о-о!?

Чтоб меня на всех герцогах Империи женили! В том числе, старых и уродливых. Причем, трижды! Как я мог пропустить такое? И Ланти, вот ду-у-ура! Ну почему ты не сказала мне об этом минутой раньше? Когда она раскусила все мои секреты, я сразу понял — эта девчонка тоже не из этого мира. Самоуверенные, самовлюбленные, близорукие идиоты! Выходит, мы все трое желали смерти Абырвалгару, но вместо того, чтобы просто договориться, устроили весь этот балаган! Ланти не доверяла Грэму, он не доверял ей, а я считал их обоих врагами. И, да, в итоге, я убил Владыку, но войну это никак не остановит. А планы, которые строила Ланти тоже, скорее всего, пойдут прахом. И ведь информации о Владыке у нее было гораздо больше, чем у меня! Я схватился за голову. Ну как, как вообще можно было настолько бездарно «победить»? И ведь я вроде бы все делал разумно, правильно! Не предусмотрел только, что Ланти может под конец сдаться добровольно… Кретин!

Несколько секунд я приходил в себя, снова пытаясь переосмыслить события этого дня. А потом принялся объяснять парню, почему все вышло именно так, и что из этого следует. Грэм помрачнел. Доля его собственной вины в произошедшем тоже была.

— Кажется, у нас с тобой появилось еще одно очень ответственное дело. Нам нужно выяснить, откуда пришла Ланти, где ее друзья, и как им помочь. Ты что-то об этом знаешь?

Он отрицательно покачал головой.

— Никогда прежде не видел существ, похожих на нее. И даже не слышал о таких. Отец — тоже. Должно быть, она путешественница из какого-то далекого мира.

— Мы с тобой, совершили ужасную ошибку, мой юный друг, — задумчиво произнес я. — И теперь обязательно должны ее исправить.

Как-то это слишком уж пафосно прозвучало. В духе вашего Архонта. «Юный друг», ну я и загнул! Ладно, пусть мое тело сейчас и моложе него, но в душе-то я все равно старше. Ну и пускай напридумывает себе. Под венец прямо сейчас нас никто не тащит. А чем меньше внимания направлено на маленькую Киару — тем лучше. Все остальное свалим на Ариэль. На данный момент, каждый участник войны знает свою маленькую часть истории, которая кажется ему понятной и правдоподобной. И хранит ее в секрете ради своего друга, ученика или наоборот, наставника.

Нет, конечно, я понимаю, что этот карточный домик, сложенный из лжи и недомолвок, рано или поздно развалится. Но к тому времени я уже повзрослею, заработаю «ужасную» репутацию, вполне возможно, даже стану новым Владыкой… И мне будет абсолютно наплевать на всякие там слухи. О многих героях и злодеях складывают совершенно безумные небылицы, но никто всерьез не считает их чистой правдой. «Ой, а вы слышали, нынешняя Владычица демонов убила своего предшественника когда ей было всего шесть лет!» «Да-да, я тоже об этом недавно узнал, удивительно, правда?»

Грэм с сомнением посмотрел на сквозную дыру в теле Ариэль.

— Надеюсь, вы не сильно пострадали? Ну, точнее, ваша кукла.

— Ты что, так не заметил, что все артефакты сгорели? Все до единого! Причем, в радиусе нескольких километров. Учти, наверняка, та же ситуация сейчас у всей твоей армии. А может, и во всех окрестных городах… Начинка моей куклы тоже полностью сожжена, сейчас это просто кусок железа, дерева, и кожи, который я держу одной только магией металла.

— Извините, я конечно, не специалист, но разве это не нормально, я имею в виду, вообще, для куклы?

— Только не для этой куклы. Она, можно сказать, особенная.

— Так это и был ваш «шедевр»? Простите, грандмастер. Я не хотел причинить вам столько проблем. Просто мой отец — он совсем слетел с катушек в последнее время! Кто-то должен был его остановить! — Грэм замялся, явно пытаясь что-то придумать. — Вот, примите это в качестве компенсации за куклу. Куб Морбиуса — тоже очень ценный артефакт и кажется, он даже не пострадал.

Грэм поклонился и протянул мне блестящий металлический кубик. Никогда раньше не слышал о таком артефакте. А вот имя «Морбиус» мне знакомо и часто упоминается в учебниках по магии. Этот дядька — настоящая легенда! Кто-то вроде местного Ньютона или Архимеда. Но надо же, эта штука действительно уцелела после взрыва. Своя хитрая защита у нее есть, так что ли? Очень интересно!

— У вас есть какой-то план, грандмастер? Может вы сами попытаетесь занять место отца? Я готов даже помочь вам если… — тут он замялся, — если вы не будете поступать, как он.

Молодой, наивный. Или просто насмотрелся на корыстных идиотов. Наверняка, вокруг его отца немало таких людей вращалось. А вот я, будь у меня выбор, ни за что бы не променял спокойную жизнь, наполненную приключениями, открытиями и изобретениями на нелегкую судьбу диктатора. Лично меня больше привлекает такая форма могущества, как знания. А все остальное — так, полезное дополнение. Если бы не воля Архонта, ни за что бы не подался в политику. Нет уж, ребята, вы там занимайтесь своей мышиной возней, а я потом лучше ваши мемуары почитаю. И то, не факт, что они будут хотя бы чуточку интереснее моей собственной жизни.

Может, все-таки рассказать бедняге Грэму про ту роль, которую мы теперь должны будем играть? Вот только, как вообще это сделать? «Чтобы осуществились все твои мечты, ты должен на мне жениться!» Я уже представляю его лицо. Ну уж нет! В моем мире принято, чтобы мужчина делал первый шаг. И традиции этого мира ничем особо не отличаются. Ну, а если Архонт не удосужился посвятить тебя в свои планы… Ничего не знаю, не моя проблема, разбирайтесь сами!

— Ну уж нет, парень, пост твоего отца меня пока совершенно не интересует. Хлопот от него много, а радости — чуть. И тебе не советую. Но если все же решишься бороться за власть, то я готов тебе немного помочь на первых порах, пока не наберешь себе хорошую охрану. Опять же, если ты сам не собираешься пойти по стопам Абырвалгара.

— Я просто хочу, чтобы его место занял достойный человек, и такие трагедии больше не повторялись… И, если потребуется, я сам посвящу свою жизнь этой цели!

Кажется, он и без моих подсказок, собирается занять место своего отца. Но только с более благородными намерениями. Впрочем, где гарантия, что со временем он тоже не превратится в жестокого тирана? Мы ведь не знаем, из каких побуждений действовал Абырвалгар. Вполне возможно, он защищал свою страну от еще бóльшего зла. Наверняка, у богов есть свои методы, как держать в узде непокорные народы. И интуиция мне подсказывает, что ответа на этот вопрос лучше не знать вовсе…

— Хочешь попробовать себя в роли «главной рыбы»? Подумай хорошенько, парень. Ведь против тебя пойдут не только помешанные на власти злодеи, но даже «хорошие парни», герои — все будут пытаться тебя убить, ведь ты станешь для них олицетворением зла, Владыкой демонов!

— Может, хоть так я смогу искупить свою вину за смерть ее родителей, — чуть слышно пробормотал Грэм. — И за все остальные жертвы, которые я допустил.

«Ее»? Кажется, тут замешана какая-то девушка. Подружка твоя? Ну, все понятно. Тем лучше. Не придется искать тебе любовницу. Но все равно, я уже почти ревную!

— Да ладно, учитывая все обстоятельства, твоей вины тут нет. Ты тоже был жертвой.

— Нет. Я ведь всегда мог отказаться! Отец просто запер бы меня в темнице, как маму. Но я думал, что если буду возле него… Ладно, я решил. Я попробую! Займу место отца и попытаюсь хоть что-то изменить. Все эти бесконечные войны нужно остановить! Герои — если только они настоящие герои — меня поймут. А если нет, то они ничем не лучше отца… Того, кем он стал. Демоны тоже живые, они могут чувствовать и любить. Все наши народы заслуживают нормальной, мирной жизни!

Ого. Ничего себе, юношеский максимализм! Чует мое сердце, вовсе не в человеческую девушку влюбился наш бедолага. Вот только, ты же понимаешь, что бороться в этом случае придется с Архонтами и Богами? Почему у меня впечатление, что ты вообще не в теме? Ох, беда со всеми вами. Ладно, будешь в нашей партии идейным вдохновителем. А я буду грубой силой. Идеальный баланс! Я хмыкнул:

— Дело за малым — подчинить себе целую страну. Ты же не думаешь, что вся власть твоего отца достанется тебе просто так, по наследству?

Парень насупился. Даже я не питаю иллюзий на этот счет. А уж он-то наверняка насмотрелся на методы «сильных мира сего». Хочешь занять место дракона — придется действовать как дракон, думать как дракон, порой даже убивать невинных, как дракон. И кем ты будешь после этого?

— Не вешай нос, парень, — я ухмыльнулся. — Иногда, действуя «из тени», ты можешь сделать гораздо больше для благополучия своей страны, чем сидя на самом главном троне. И вообще, ничто не мешает тебе играть сразу обе роли. Главное — никогда не попадаться, — заговорщицки подмигнул я ему.

Глава 17. Империя

Хотя битва закончилась, но отправляться на заслуженный отдых мы не спешили. Я немного привел в порядок Ариэль, на скорую руку залатав ей дыру в груди с помощью металла. Тут требуется полноценный ремонт, но времени на него пока нет. Нужно расследовать историю Ланти и помочь Грэму получить законное наследство отца. Нет, пост Владыки ему явно сейчас не светит, но земли отца, его богатства и титул графа — вполне. При должной политической поддержке, которая, по всей видимости, будет на нашей стороне. Возможно, нам даже удастся как-то повлиять на весь ход войны. Насколько я понял, крепость Холмгаст, благодаря Абырвалгару, стала центральным узлом портальной сети государства, и все снабжение армии, так или иначе, проходит через нее. Еще пару дней назад я бы предложил ее попросту взорвать, но теперь такое решение кажется мне несколько недальновидным.

Для начала мы все же решили сделать небольшую передышку. Грэму нужно привести себя в порядок, найти новую одежду, а мне — хоть немного восстановить функции Ариэль. А еще, вернуть свою собственную, до смерти перепуганную, «тушку» обратно в пещеру с беженцами. Пополнить ману, выпить остатки зелий концентрации. Работы все еще много, и отвертеться от нее не получится. К счастью, Бранд после боя отправился отдыхать и не стал свидетелем эпичного появления Владыки демонов прямо в нашем убежище. Но если в ближайшее время я сам не появлюсь на людях, меня ждут еще более жуткие испытания. Допрос с пристрастием в исполнении госпожи Илианы, то есть, моей мамы. И лучше не давать своей личной Инквизиции лишний повод для беспокойства! По легенде, мы с детьми ушли на экскурсию по пещере, но все равно, меня могут скоро хватиться.

Первым делом следовало закинуть в лабораторию все самые ценные трофеи — Системное оружие, полученное от Ланти, куб Морбиуса, который отдал мне Грэм, молот Борта и еще несколько интересных штуковин, что привлекли мое внимание. Все остальное было слишком сильно повреждено, да и пытаться при всех раздевать поверженных генералов я счел слишком уж хамским поступком. Пусть лучше этим занимаются подчиненные Грэма. В этом мире существует негласное правило, по которому трофеи с тела погибшего воина должны доставаться победителю. Так что с этим вопросом мы как-нибудь разберемся. Правда, следуя все тому же правилу, я должен отдать мальчишке мечи мастера Солара. Эх… Классные клинки, я уже к ним так привык! Ну да ладно, если у меня будет достаточно хороших материалов, сделать копию не составит труда.

Мой взгляд зацепился за ядовитый кинжал с пауком внутри. Все артефакты были безнадежно испорчены взрывом электромагнитной бомбы, так что эту вещицу нужно починить в первую очередь. Вернее, прямо сейчас! Все же, внутри — живое существо и если руны перестанут работать, то паучок, заточенный внутри, почти наверняка погибнет, каким бы ужасным и живучим он ни был. А насколько ценными могут быть яды, особенно редкие и неопознанные, я теперь знаю не понаслышке. Так что даже Ариэль придется немного подождать, а заодно и подзарядиться от посоха через портал.

Ремонт артефакта немного напоминал работу археолога. Главное — разобраться в строении схемы, и выяснить, в каких местах «перегорели» проводники магической энергии. Повреждения были видны невооруженным взглядом, а уцелевшие части магических контуров все еще слабо светились в «рентгене», так что задача оказалась не слишком сложной. Правда, пришлось потратить немного трофейного золота, но зато я обнаружил несколько занятных рун, и даже глифов, относившихся к Магии исцеления. «Долголетие», «Насыщение голода», «Насыщение жажды», «Подводное дыхание», «Безупречное здоровье». Видимо, все они поддерживают жизнь паучка-пленника. Если надолго оставить клинок без маны, питомец, скорее всего, умрет. Еще кинжал мог исцелять жертву от воздействия собственного яда. Какой же «добрый дядя» его делал! Я бы, наверное, не оставил такой функции. Хочешь подло убивать людей неизлечимым ядом — сам будь готов к риску случайно порезаться. С другой стороны, можно вылечить невинного человека, если нечаянно ранил союзника или просто прохожего. К тому же, я мог бы разжиться редким ядом для Широ. Или вообще, переставить капсулу из рукояти кинжала прямо в корпус куклы, как матрешку. Живой паук внутри паука-марионетки! Что может быть круче? Посмотрим, что из этого выйдет.

Пока я возился с ремонтом, Грэм накачивал энергией портал на одной из уцелевших стен Теалоса, и когда тот открылся, пригласил Ариэль следовать за ним. Я по привычке считал координаты. Пускай мы и союзники, но бдительность терять все равно не следует. Не в том я сейчас состоянии. Кажется, в этом месте находится крепость Владыки. Мы попадем внутрь? Даже интересно глянуть, как там у них все устроено. Это же настоящий замок!

И здесь действительно было на что посмотреть! Сперва мы попали в небольшую комнатушку, что-то вроде чулана или прихожей. В «рентгене» стены просто искрились от накачанной в них энергии. Абырвалгар явно не экономил на защите! Не думаю, что сумел бы выбраться из этого чулана живым без помощи Грэма. Впрочем, попасть сюда без специального портального ключа в принципе невозможно.

С помощью отцовского кольца Грэм активировал какой-то глиф, по всей видимости, разновидность ключа, и вся эта магическая машинерия завертелась, открывая перед нами узкий проход. Неплохо! Деталей схемы я, правда, не вижу из-за плохого зрения куклы. Но держу пари, в обычных условиях взломать такой ключ было бы довольно трудно даже для нас с Немо.

Мы вошли в просторный кабинет, с высоким потолком, богатым убранством и огромной шикарной люстрой. Если честно, это место больше походило на музей, чем на рабочее пространство. Повсюду стеллажи с книгами, постаменты со странными устройствами и боевыми трофеями. Только массивный дубовый стол, на котором были беспорядочно разбросаны карты, документы и даже остатки еды несколько портил общее впечатление. Они здесь что, совсем не прибираются? Или еда оставлена в расчете на то, что хозяин может заявиться в любую секунду?

Мое внимание сразу привлек гигантский, в человеческий рост, глобус, установленный прямо в центре комнаты. Тот еще экспонат! Весь расшитый золотом и украшенный драгоценными камнями. Это карта всего мира? Причем, надо думать, довольно точная, учитывая, что ее владельцем (а возможно, и составителем) был пространственный маг. Я подошел поближе и осторожно крутанул драгоценную сферу рукой, давая Немо возможность просканировать и записать объект во всех деталях. Такой подробной карты планетарного масштаба мы прежде еще ни разу не встречали, лишней точно не будет. Что интересно, ось вращения была слегка наклонена, как и у земного глобуса. Ну да, здесь ведь тоже есть смена времен года, а значит, планета лежит немного «на боку». В некоторых точках в глобус были воткнуты булавки, с прикрепленными к ним точными координатами и лаконичной подписью. И красиво, и удобно. Вот только даже на такой большой глобус нельзя поместить все нужные «закладки» крошечной, по меркам этого огромного мира, страны демонов. Значит, где-то должна быть еще одна карта, с меньшим масштабом.

— Завораживает, правда? — улыбнулся Грэм, увидев, что я разглядываю глобус. — В детстве это было моим любимым занятием — сидеть возле глобуса, крутить его, представляя себе, как я посещаю разные интересные места.

Я обошел глобус по кругу и обнаружил еще одну огромную карту, на этот раз Империи демонов — Гензо. Империя находится на юго-востоке от Алтеи, моего родного государства, но большая часть границы между ними разделена горной цепью, где хозяйничают гномы. Так что боевые действия между нашими странами всегда начинались на востоке, как раз неподалеку от Теалоса. Впрочем, гораздо чаще страдал от военных походов соседний Кетарон, а в нашем направлении демонам, действительно, совершенно нечего было ловить. Путь в столицу вел на северо-запад, а наш поселок был для них, мягко говоря, не по пути.

Карта империи тоже была усеяна флажками координат. Так же как и глобус, карта была сделана из мягкой ткани, цвет которой обозначал главенство различных рас, а затейливые узоры — тип местности. Очертания границы стран и областей были вышиты блестящими металлическими нитями — серебряными и золотыми. А на месте крупных городов блестели драгоценные камни. Дорого-богато! И естественно, самым крупным самоцветом была отмечена крепость Абырвалгара — Холмгаст.

Но меня в первую очередь интересовала не столько географическая, сколько политическая обстановка в стране. Так что я подошел к рабочему столу Владыки, разглядывая разбросанные на нем карты и схемы. Тут были и планы наступления, и текущая расстановка военных сил в стране, и даже яркими красными кляксами отмечены места недавних восстаний. Бьюсь об заклад, столичные стратеги много бы отдали за то, чтобы хоть одним глазком взглянуть на этот стол! Впрочем, план наступления выглядел вполне ожидаемым. Войска должны были двигаться по двум направлениям, одна линия проходила по южной части страны, с запада на восток, и затем делала петлю вверх, к столице, огибая великую пустыню Шаркаса. Вторая — направлялась вдоль северной части страны, обходя пустыню с противоположной стороны, затем поворачивала, упираясь во все ту же многострадальную столицу Альтеи — Ультерин. Единственной неожиданностью был маленький «хвостик» зачем-то вильнувший к никому не нужному Теалосу. Но со временем, он, конечно же, тоже должен был объединиться с основными силами.

Основную власть в Империи делят между собой две силы — аристократические дома тифлингов и матриархальные кланы дроу. Собственно, на роль Владыки в этой войне выбрали человека именно для того, чтобы не дать какой-то из этих двух сторон слишком большое преимущество. Кроме того, некоторое влияние имеют гоблины, просто за счет того, что они составляют большинство населения. Из-за низкого уровня культуры и интеллекта, собственных героев и лидеров у них очень мало. Орки тоже порой строят из себя важных шишек и пытаются даже имитировать сложную иерархию тифлингов. Но всерьез эти кочевые кланы никто не воспринимает, и реальную власть их вельможи имеют только в своих внутренних делах. Что-то вроде цыганских баронов.

Отдельного упоминания заслуживает и «раса» вампиров. Речь идет даже не об отдельном виде, а о какой-то редкой способности, которая может распространяться от одного существа к другому, как вирус. Вампиром может быть представитель любой разумной расы. Вы можете спокойно встретить его на улице и ничего не заподозрить. Не поможет даже максимальный уровень Оценки — этот навык всегда скрыт. Никому неизвестно, как все это работает и какой цели служит, но факт остается фактом: это странное сообщество каким-то образом влияет на все события в стране, при том, что почти никто из них не занимает высоких должностей. Вампиры — серые кардиналы Империи, и с их мнением приходится считаться.

Все это, правда, лишь самые общий взгляд на внутреннее устройство империи демонов. Чтобы выяснить подробности, было бы неплохо перечитать лежащие тут документы, а заодно и Грэма порасспрашивать. Многие тонкости просто не доверяют бумаге, или попросту считают априори понятными.

Тут парень сам отвлек меня от раздумий:

— Простите, я так и не отблагодарил вас как подобает. Теперь, когда у меня есть доступ в сокровищницу отца, думаю, будет справедливо, если вы определите награду сами…

С обратной стороны стола, прямо за спинкой роскошного кресла хозяина, была настежь распахнута толстая металлическая дверь, наподобие банковского хранилища. На полках блестели россыпи золотых монет, аккуратные стопки слитков, шкатулки с драгоценными камнями, всевозможные артефакты и прочие несметные сокровища. Ну дает парень! И ведь понимает, что мне совершенно не составит труда выгрести все это богатство одним легким движением портала. Как-то слишком уж щедро. Проверяет меня? Наивный. Если план Архонта осуществится, то не только этот склад, но и все прочие богатства Владыки станут моими, хе-хе. А что, в женитьбе по расчету есть и свои прелести! Особенно если заранее обо всем договориться.

Я подошел поближе, огляделся, притянул из дальнего угла невесть как очутившийся там стальной слиток и несколько золотых монет. Вроде, этого должно хватить. Грэм смотрел на меня непонимающим взглядом.

— Этого достаточно, — пожал плечами я, — мне просто нужно срочно отремонтировать свою куклу.

— А-а-а, — протянул Грэм, и немного завис, осмысливая ситуацию. — А-а-а, да, сейчас — поспешно добавил он и, наконец, отвернулся.

Ариэль скинула одежду, а вслед за ней и покрытые кожей сегменты набивки. Я разбирал ее, будто какую-нибудь 3D модель на презентации нового автомобиля или смартфона. Все составные части разошлись в стороны и зависли в воздухе, а орб сновал между ними, оценивая степень повреждения, чтобы Немо могла составить план ремонта. Конечно, во все детали с самого начала был вшит металл: либо в виде стержней, либо тонкой проволочной арматуры, либо, как в случае с внешней «обшивкой», в виде фольги для защиты от излучения. Правда, мелких осколков это не касалось, но их все равно придется заменить железными вставками. Больше всего урона нанес воздушный удар Владыки, а он оставил лишь трещины. Ну и дыра в груди, понятное дело. Хорошо еще, что позвоночник почти не пострадал!

— В общем, уже можно смотреть. Если интересно, конечно. А что касается награды, то меня гораздо больше интересует другое: ты не против, если я полистаю собранные здесь книги?

Грэм повернулся и уставился на волей-неволей созданную нами кинетическую скульптуру с таким же восхищением, с каким я сам недавно разглядывал расшитый драгоценностями глобус. А мы с Немо, наконец, принялись за работу: плавили выгоревшие схемы, соединяли поломанные кости, заменяли пришедшие в негодность части корпуса вставками из обычной стали, и заново наносили на новенькую золотую фольгу многочисленные схемы из магических рун.

— Да, конечно, — рассеянно ответил Грэм на мой вопрос, — можете забирать книги, если они покажутся вам интересными. Только позвольте мне сделать копии, если речь идет о картах или записях отца. Думаю, мне они очень скоро пригодятся…

— В этом нет нужды.

Практически во все книги были вшиты металлические нити, для удобства чтения, так что стоило мне потянуться к любой из них магией, как они тут же послушно летели мне. Не в руки, конечно, Ариэль сейчас была временно «недоступна», — вместо этого они просто подлетали к орбу на достаточное для сканирования расстояние. Конечно, записать их в память Немо — это совсем не то же самое, что прочитать. Чует мое сердце, я еще долго буду копаться во всей этой литературе, но даже без моего участия Немо сможет выуживать оттуда простые факты или даже делать краткий пересказ содержимого. А пока от меня не требовалось вникать в их содержание даже поверхностно. Да и ремонтом Немо занималась уже почти без моих подсказок, уяснив общий алгоритм действий. Мы уже не первый раз латаем и переделываем Ариэль. Так что от меня только и требовалось, что давать ей все новые и новые задания. И кажется, я слишком сильно увлекся всей этой многозадачностью, поскольку Грэм, глядя на витающее вокруг орба облако из книг и деталей, спросил:

— Простите за нескромный вопрос, но вы же не человек, да?

Я рассмеялся.

— Ну что ты! Самый обычный человек, из плоти и крови. То что ты видишь, просто результат использования нескольких редких навыков. Кстати говоря, я ведь обещал помочь тебе вступить в наследство. Тебя сейчас наверняка многие будут пытаться убить, ты в курсе? Так что давай, выбирай какого телохранителя ты предпочитаешь? Мальчика, девочку? Слишком сильно комплекцию Ариэль я изменить не смогу, но вот рост и пол — запросто. И еще, было бы неплохо найти какую-то подходящую одежду.

— Да, конечно, сейчас я все организую. И мне действительно нужна ваша помощь в одном деле… Меня уже очень давно не подпускают к той темнице, куда отец посадил маму. Слишком много я сделал попыток ее освободить. Неудачных попыток, к сожалению. Но думаю, личный приказ отца вместе с его личной печатью сработают. Вот только в моих руках они будет выглядеть слишком подозрительно, вы же понимаете. А больше просить мне некого — я совсем не уверен, что мои так называемые «друзья», действительно заботятся о моих интересах, а не подкуплены отцом, чтобы втереться мне в доверие…

— Ого, парень, да ты параноик! И знаешь, это не так уж плохо. Я бы на твоем месте тоже остерегался таких друзей. А заодно и меня остерегался! По крайней мере, не приводил вот так сразу в папенькин схрон.

Грэм вздохнул и улыбнулся.

— Это же не единственный склад. И не самый большой. К тому же, так я более-менее уяснил, с каким человеком имею дело.

А-а-а, так значит это был тест? Ха-ха-ха, извини парень, просто я уже неосознанно считаю все это своей собственностью! Так, ладно, что бы такого ему втереть поблагороднее…

— Тут все довольно просто: я все еще надеюсь повернуть назад не только ту горстку войск, которые пришли в Теалос, но и всю остальную армию. На мой взгляд, у нас с тобой есть шансы это сделать, хоть и очень мизерные. А дальше — поступай как хочешь, вмешиваться в твои дела я не собираюсь. У меня, как ты понимаешь, хватает и своих собственных забот. Ну так что? Давай, садись, пиши свой приказ. Сейчас вытащим твою маму.

Грэм взялся за работу. Судя по тому, как тщательно и уверенно он выводит каждую букву, подделывать приказы отца ему не впервой. Ну а я продолжил потрошить шкафы и полки кабинета, пока не наткнулся на один очень занятный экспонат. За неприметной дверцей в стене стояло несколько каменных бюстов без лица, на головы которых были надеты вполне знакомые мне «головные уборы». Это что, парики? Как они вообще их тут делают? Пожалуйста, скажите мне что это не скальпы реальных людей!

— Грэм, слушай, а что это за волосы тут развешены?

— Это парики отца. Он с возрастом начал лысеть, и немного комплексовал по этому поводу. Но потом началась война и ему уже не было дела до собственной внешности.

Да уж, Владыка с плешью на всю макушку — это не солидно. Но для меня эти штуки — настоящее сокровище! Все же стекловолокно слишком жесткое и плохо подходит для имитации волос. Да и цвет нитей ограничен белым. А если я хочу кардинально изменить внешность, было бы неплохо найти ему замену. Короткие переговоры завершились успехом, и все парикмахерское наследие Абырвалгара перешло ко мне в полном объеме.

— Мастер, вам стоит на это посмотреть, — внезапно отвлек меня голос Немо.

Передо мной возник толстый томик. Старый, и видавший виды, с выцветшей обложкой и страницами, покоробленными от влаги. Заголовок давно стерся, но перевернув несколько страниц я добрался до оглавления. «Классификация марионеток», «способы управления куклами», «стандартные конструкции и сочленения», «рычаги и блоки». Это справочник по марионеткам? Ох-хо-хо, наконец мы нашли что-то действительно интересное! Несмотря на все мои успехи в области создания кукол, я — самоучка и аматор, так что эта потертая книжка для меня на вес золота. Сейчас, правда, на это совсем нет времени, но однажды я точно проштудирую ее от корки до корки. Хм, оказывается папаша Грэма и в этом деле что-то да смыслил. Вообще, похоже на старый школьный учебник или справочник. Наверное, завалялся у него еще со студенческих времен. Бедняга Абыр-абыр в гробу перевернется, если узнает, что из всех его сокровищ я больше всего обрадуюсь этому. «Моя прелесть»!

Глава 18. Возвращение

— Киара! — в коридоре, ведущим в большой зал, меня поджидал Андер. — Ну, как все прошло? И где госпожа Ариэль, с ней все в порядке?

А этого парня в первую очередь интересует «госпожа Ариэль», ну, кто бы сомневался!

— Все нормально, она ушла куда-то отдыхать. В последнее время ей было не до отдыха так что теперь не удивлюсь, если она проспит, как минимум, неделю.

— Тебя уже мама ищет, я сказал ей, что ты наверху, так что готовься.

Не успел я войти в общий зал, где ютились почти все наши беженцы, как тут же столкнулся с мамой.

— И где это вы бродите, юная леди? — маминым взглядом вполне можно было просверлить стену, которую мы построили вокруг поселка. Хорошо, все-таки что она на нашей стороне. — Киара! Ну почему мне постоянно приходится тебя искать? И как ты только умудряешься исчезнуть посреди пещеры, где нет ни входа ни выхода?

Ну вот, и снова мне надо отчитываться за каждый шаг и чих.

— Прости, мам, мне было скучно с остальными ребятами и я решила немного поиграть со своими куклами. Госпожа Ариэль позволила мне позаниматься в ее лаборатории. Там такая хитрая дверь, ее не видно снаружи, и открывается только магией. Ну а как там сражение? С папой все будет хорошо? Он же успеет вернуться до того как закроют портал?

Конечно, я в курсе всего происходящего, а за папой и вовсе постоянно следил через отдельный портал. Нам не удалось отговорить его от участия в сражении, так что я тихонько проапгрейдил папину броню биополимером, напичкал ее магией и солидным запасом накопителей, так что защищен он был не хуже самого Аргуса. Да и оружие его во время перегрузок начинало работать в режиме ультразвукового клинка. Ничего удивительного, что наш папуля сегодня явно был «в ударе».

— Он уже вернулся. Слава богам, отделался легким испугом. Говорила ему, что лучше нам вместе пойти, но нет! Ты же знаешь, какой он упрямый. Говорит, если что-то пойдет не так, то у меня больше шансов спасти тебя и сбежать. И как прикажешь тебя спасать, если я даже не знаю, где ты находишься?!

— Прости, мамочка, госпожа Ариэль очень спешила, и я не успела тебя предупредить… Но я Андеру все рассказала!

— Да знаю, знаю. Хоть к тебе и клеился Салан, но чует мое сердце, рано или поздно, Аргус придет ко мне сватать своего старшего сына!

Блин, ну почему взрослые с малых лет пытаются вбить своим отпрыскам в головы всю эту чепуху про отношения? Неужели нельзя хотя бы в детстве, когда гормоны не бурлят в крови, немного отдохнуть? Чуть ли ни с пеленок все начинают выяснять, а выбрал ли ты уже себе невесту или жениха? Нет, не выбрал! Зато, за меня все решил Архонт… Так что можно сказать, я уже «обручен». Или скорее «обречен»? Эх, прощай беззаботная юность!

— Ну мам, не начинай! Андер просто тут самый толковый. Ты же знаешь, что мне скучно со всеми этими малышами. К тому же, если ты еще не заметила, он сохнет по нашей Ариэль, будто букет филесок на ветру. Только т-с-с, не говори ему, что я так сказала. Он и без того ужасно стеснительный.

Вот только внешность Ариэль — это результат симуляции, которую Немо провела, чтобы выяснить, как я буду выглядеть, когда вырасту. Да, надо будет что-то сделать с этим конфузом, пока шутка не зашла слишком далеко…

— Ох, какие же у вас там страсти, оказывается! Ну, Ариэль — девка видная, врать не стану, пока не подрастешь, шансов у тебя против нее немного.

Я хихикнул. Да-а-а никаких шансов. А еще я в любой момент могу ее в хромую горбатую старуху превратить! И вообще, через десяток лет буду похож… похожа на нее, как две капли воды. В смысле, на девушку, а не старуху. Проклятье, я уже и в мыслях путаю эти дурацкие окончания!

— О, боги, мама, ну перестань! Меня сейчас это совсем не интересует. То, что я умная не по годам, еще не значит, что мне с шести лет приспичит за мальчишками бегать! Скорее уж, наоборот. Так что можешь спать спокойно. Внуков в пятнадцать я тебе точно не принесу.

И угораздило же меня вспомнить про внуков. У мамы тут же загорелись глаза.

— А что такого? У нас многие рано рожают, и нормально. Главное, чтобы все было по любви и взаимному согласию! Хотя, конечно, девушкам лучше с этим не спешить…

— Мать, ну что ты такое несешь? Если тебе хочется нянчиться с малышом, может просто родишь мне братика или сестричку?

Мама тут же прикусила язык.

— Кстати, раз уж мы об этом заговорили, надо бы мне тебе кое-что рассказать, ну, там, знаешь, про мальчиков и девочек…

У меня похолодело в груди. Бежать! Срочно бежать отсюда! Прочь, прочь из этой ужасной вселенной! Найти источник всемогущества, и раз и навсегда покончить с этим ужасным недоразумением! Где моя волшебная палочка? Станус богус! Сменус полус!

— Нет, нет, нет, только не это! Не хочу ничего слышать про ваши взрослые дела! Дай мне спокойно пожить хотя бы пару лет, пока месячные не начнутся!

Я демонстративно закрыл уши и побежал прочь, так что маме оставалось только качать головой в недоумении.

* * *

Пока Немо занималась ремонтом и модификацией внешности куклы, у меня появилась возможность отдохнуть, привести себя в порядок после безумной погони, и даже немного перекусить. Заодно, пробежал глазами по корешкам полученных «сканов» книг. Честно говоря, я ожидал чего-то большего. Большая часть библиотеки Абырвалгара — литература по экономике, юриспруденции, политике и военной стратегии. Своды законов, мемуары знаменитых полководцев. Грэму точно пригодится. А вот наукой Владыка демонов, видимо, не слишком увлекался. И всего несколько книг по магии, которые почти ничего не прибавили к моим нынешним знаниям. Про смену пола — тоже ни слова, впрочем, я на это и не рассчитывал. Похоже, что Абыр-абыр собирал литературу по темам, в которых разбирался хуже всего. И все-таки что-то тут не сходится.

— Немо. Загляни-ка еще раз в схрон. Мне кажется, там есть «двойное дно».

Действительно за одной из полок мы обнаружили едва заметную связку рун, уходящую куда-то вглубь металла. Стоило поднести к ним кольцо-ключ Абырвалгара, как металлическая заслонка отделилась от стены и сдвинулась в сторону. В небольшом сейфе лежала всего одна книга. Но зато какая! Личный гримуар Владыки, исписанный сложными руническими схемами и глифами. Крупномасштабная магия! Пылевая буря, электрический шторм, зыбучие пески, огненный торнадо, различные варианты «дыхания дракона» и все прочее в таком духе. Осадные каменные големы и даже, о ужас, тот самый огненный дракон Морбиуса. Правда и списки требований к большинству заклинаний просто заоблачные. Мне такое пока просто не под силу… К тому же, многие чары представлены в виде глифов, то есть их внутреннее устройство я выяснить не смогу. Ну, не удивительно. Такие сложные конструкции не так-то просто держать в голове без Ассистента.

Еще одно бесценное сокровище — руна телепортации. Если бы я не забыл отключить рентгеновское зрение, то точно бы ее проворонил, ведь руна была нарисована не чернилами, а маной — прямо поверх описания какого-то бесполезного песчаного элементаля. И это при том, что гримуар в принципе невозможно открыть без ключа Владыки, а при попытке взлома срабатывало самоуничтожение. Абыр-абыр, да ты перестраховщик! Насколько я понимаю, телепортация гораздо экономичнее обычных порталов, вместо огромного разрыва в пространстве она делает лишь небольшой «прокол», филигранно сворачивая две одинаковые области пространства и обменивая их между собой. И это очень удобно: можно запросто исчезнуть, а потом появиться в совершенно другом месте. Есть, конечно риск застрять в камне, но по крайней мере, этот самый камень не застрянет в тебе…

Прямо под руной телепорта находилось еще одна занятная инструкция — о том, как с помощью этого заклинания поместить предмет внутрь орба. Своего рода, пространственное хранилище. Вес объекта при этом полностью сходил на нет. Но, понятное дело, чем крупнее объект, тем больший объем кристалла он занимает. Хотя, в качестве портативного инвентаря — очень удобно. Правда, с тем же успехом, я могу телепортировать вещи и прямо на склад в пещере, так что этот подход лишь позволяет сэкономить немного энергии. Ну, если я окажусь где-нибудь на другой стороне планеты, почему бы и нет?

Ух-х-х, круто! Теперь я знаю несколько весьма разрушительных заклинаний, и держу пари, даже старина Бранд знает некоторые из них лишь понаслышке. Правда, вслед за этим в моих знаниях зияет огромный пробел — между примитивными заклинаниями мага-новичка Киары, и могущественными чарами Владыки Демонов. Да и силенок на того же «огненного дракона» или «ледяной вихрь» у меня сейчас точно не хватило бы. Дело даже не в объеме маны, эту проблему можно решить накопителями и элтелионом. Просто на поддержание этих стихийных бедствий ежесекундно требуется огромное количество энергии, гораздо больше, чем я могу через себя пропустить. По крайней мере, на данный момент. А для големов требуются элементали — захваченные души низших существ. Причем, не какие попало, а строго определенного вида и качества.

Похоже, что вся сложная и мощная магия скрыта от посторонних глаз с помощью глифов. Создают их «крутые ребята», вроде меня, которые разбираются не только в магии, но и в физике, математике и устройстве сложных вычислительных систем. А глифы — своего рода защита авторских прав, позволяющая другим магам использовать заклинания, не раскрывая всех секретов их конструкции. Но, если хорошенько понаблюдать за этой магией, и разобраться в принципе ее действия, думаю, я мог бы кое-что сымитировать и переделать «под себя», обойдя все эти ужасные ограничения. За любыми чудесами здесь на самом деле скрыта хитрая «магическая технология», вроде той, что использовал я, создавая быстрым движением цветных огоньков правдоподобные иллюзии «Миража». Руны дают лишь самые базовые возможности, поэтому их знают все. А вот глифы — основа могущества наиболее опытных магов. Не думаю, что их так запросто вносят в учебники. Скорее уж, продают за бешеные деньги, и отчаянно борются с «пиратами» вроде меня. Так что гримуар Главрыбы, в некотором роде, и его мощь, и наследие, и даже богатство.

Интересно, мальчишка вообще знает об этой книге? Похоже, что нет. Слишком уж легко он посулил мне всю библиотеку отца. Но скрывать от него эту находку, наверное, нет смысла. С таким пособием он быстро сможет набрать достаточно силы, чтобы местным вельможам пришлось всерьез считаться с его «юношеским максимализмом». А если учесть то количество кристаллов, которым он сейчас обладает, даже на своем нынешнем уровне парень вполне сможет использовать некоторые из ужасных заклинаний отца, пускай и в несколько ослабленной форме. Нет, есть конечно риск, что в будущем мы будем враждовать, но к тому времени, скорее всего, заклинания его папаши станут для меня детской забавой. Взвесив все за и против, я решил показать гримуар его законному наследнику, и с удовольствием наблюдал, как взмыли вверх брови Грэма и как загорелись его глаза.

Мы немного разговорились, и Грэм поделился со мной той частью истории, о которой я почти ничего не знал. Оказалось, что в тот раз, когда похитили детей, я умудрился прижать к ногтю одного из генералов Владыки. Самого настоящего генерала, Карл! Изначально их было десять — «десять пальцев Абырвалгара» — так их тогда называли. И я, будучи в теле шестилетней девочки, нагло обрубил один из них. Сам до сих пор удивляюсь. Да я же практически первый раз кинжал в руках держал! Если бы не магия пространства, которую освоил всего за пару дней до похода, — лежать бы мне сейчас в сырой земле! У шамана даже была своя, мощная «глушилка», прямо как у меня сейчас, просто активировать он ее не успел — ведь я застал его в одном исподнем. Да и не ждал он таких сюрпризов от мелкой соплячки в лохмотьях.

В общем, словами не передать, в какую передрягу мы тогда попали, и насколько мне повезло. И как сильно детям повезло со мной. Надо сказать, что всех нас ожидала участь, даже более ужасная, чем смерть. Старый изверг экспериментировал с духовной магией, и искал способ использовать души разумных существ для создания более мощных артефактов и заклинаний. Дети нужны были ему, как наиболее податливый «материал» для исследований… Пограничный класс между разумными и неразумными духами. Иронично, что именно от рук ребенка он и принял свое наказание. А вот нечего нас, детей, использовать как расходники!

Главрыба поднял тогда грандиозную бучу — как же, накануне войны потеряли генерала! Причем самого нужного — артефактора! Всех допросить, всех предателей поймать и немедленно казнить! Даже генералы всюду ходили парами, чтобы друг за другом шпионить. Расследование ничего толком не дало, кроме того факта, что шамана убили порталом. Грэма сначала тоже подозревали, но у него было железное алиби, и в итоге отец назначил его на освободившуюся должность генерала.

Громить близлежащие деревни Абыр-абыр решил уже потом, в банальной надежде, что противник хоть как-то себя проявит. Думаю, Владыкаспециально выдумал это бессмысленное, в общем-то, задание, чтобы дать сыну набраться реального боевого опыта. Но потом появилась Ариэль, и мы убили еще одного из «десятки» — краснолицего огра, близкого друга, и чуть ли не одного из наставников Владыки. Конечно, на самом деле это сделал Грэм, но не признаваться же ему в содеянном перед отцом! Огр был старой закалки и больше полагался на свое безумно острое чутье, чем на магию. Это его и погубило — у Грэма не было злых намерений, когда он открывал портал… Такой пощечины ВД не мог нам простить — потому и отправил в Теалос огромное войско. А что было дальше, мы уже знаем.

Воспользовавшись передышкой, я решил заглянуть в собственные характеристики и распределить очки развития. За время боя Ариэль уничтожила, в общей сложности, почти пять сотен врагов и получила, вместе с опытом за генералов, больше семидесяти тысяч ОР. Если вложить все эти очки в характеристики, мой уровень скакнул бы до тридцать второго! Но характеристики — это не самое главное, поэтому бóльшую часть очков я оставлю про запас. Нет никакой нужды выпендриваться крутыми статами. Гораздо лучше вложиться в парочку полезных навыков. Вот где бы я был без Магии пространства и Ассистента? Нужно хорошенько обдумать, какие способности и квалификации мне следует получить у Системы. Все-таки слишком однобоко я сейчас развиваюсь. Возможно, стоит прокачать и некоторые из моих собственных навыков, а ведь на это тоже потребуются ОР. До эволюции мне еще очень далеко — я едва ли набрал десятую часть Очков, которые требуется для достижения сотого уровня.

* * *

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 22. Возраст: 6. Ранг — Искатель.

Специальность: Герой.

ТЕЛ — 120 (100+20). Здоровье — 1320 (1200+120).

ИНТ — 183 (140+43). Мана — 2196 (1830+366).

СИЛ — 115 (100+15). Насыщение — 1150.

ВОЛ — 252 (220+32). Внимание — 2520.

ЛВК — 115 (100+15). Выносливость — 1150.

Свободных Очков Развития — 50900.

* * *

Тело отозвалось на усиление приятным чувством эйфории и сытости. Хорошо-то как! На этом, пожалуй, остановлюсь. И лучше бы никому не видеть этот ровненький списочек… Общие характеристики я довел до сотни — нет нужды жадничать, излишняя слабость тела однажды тоже может оказаться фатальной. Остальное — в волю и интеллект. По опыту я знаю, что пройдет несколько дней, а возможно, и недель, прежде, чем мои возможности действительно возрастут. Надеюсь, у меня не появятся огромные бицепсы? В сочетании с телом шестилетней девочки это выглядело бы довольно неуместно! Насколько я знаю, характеристики не слишком влияют на физическую форму. Разве что, рельеф тела станет более очерченным, да и здоровье в целом станет получше. Зато, пожалуй, я теперь смогу смять в руке подкову, как это иногда делают на спор местные солдаты. Ладони, правда, маловаты. Ну ничего, значит «взглядом» сомну, с такой-то Волей… Ха-ха-ха, уже представляю их лица! Именно Воля отвечает за пиковые параметры магии — силу давления на металл, температуру огня, дальность порталов или плотность воздушной волны. Грубо говоря, она напрямую отвечает за физическую силу моей Ариэль.

Как же подмывает сейчас использовать эти сладкие пятьдесят тысяч очков! Но нет, жадная скользкая тварь в моей душе надежно держится за наше общее горло своими холодными, тонкими лапками.

После гибели Владыки и его генералов открылось несколько новых достижений. Правда у меня до сих пор не было времени на них взглянуть.

«Великий герой». Вы в одиночку одолели Владыку демонов, и всех его приспешников. Все ваши характеристики повышаются на 10 %.

«Последний Герой». Вы в одиночку противостояли войску врага, когда все ваши товарищи отступили или погибли. Ваше Здоровье повышается на 10 %.

«Разрушитель реликвий». Вы стали причиной уничтожения множества ценных реликвий. Повышен шанс разрушить артефакт равного или более низкого класса, чем то, которое вы используете в качестве оружия.

Ха-ха, да я теперь дважды герой! А ведь у меня еще и Ходячая катастрофа есть. И Ренегат. Какой веселый послужной список-то. И еще этот «Разрушитель»… Моя кукла эпического качества, так что обычные артефакты она сможет ломать, как спички. Главное теперь ни перед кем не спалить свой, совершенно изуверский для малолетки, двадцать второй уровень. Будто бы и не клуб марионеток в школе открыл, а кружок кровавой резни! Впрочем, тут решение вполне очевидное — мне просто нужна кукла-дублер.

Да, хорошее наследство оставил мне Абыр-абыр. Любо-дорого глядеть! Кстати, я так и не поинтересовался, насколько же он был силен? Заодно и на генералов его глянем. Немо, а ну-ка дай сюда логи сражения, я их полистаю. Где там это достижение? «Эпитафия» Владыки должна быть где-то рядом…

Но заветной строчки я так и не нашел. В животе возникло неприятное, сосущее чувство, кончики пальцев похолодели, а по спине побежали мурашки. И как прикажете это понимать!? То есть «Великого Героя» Система мне начислила, а «опыт» за убийство — нет? Это вообще законно? Да и тело, которое мы нашли, явно его собственное. Клон? А как же шрамы? Или он каким-то образом сумел сохранить одну только душу? Стал призраком и витает где-то под потолком — ждет пока я усну, чтобы тихонько убить в сновидении? Или превратился в лича и уже штампует где-нибудь в подвале своей крепости армию скелетов из груды древних костей, на которых она построена? А может, попросту переселился в тело какого-нибудь слуги, подает сейчас напитки Грэму и Ариэль, тайком подслушивает их разговоры и давится от смеха. В таком случае, почему я все еще жив? Ситуация может быть и несколько иной — например, его душа сейчас томится в каком-нибудь зловещем магическом сосуде на полке ближайшего сейфа. Смотрит на мою куклу, скрежещет своими призрачными зубами и пытается придумать для нас наиболее ужасное наказание из всех возможных. Я схватился за голову, запуская пальцы в пышную шевелюру.

— Немо, дай сводку по всем генералам!

Хуже некуда. Из восьми поверженных врагов, опыт Система начислила лишь за четверых, включая и здоровяка Борта. Ха-ха-ха! Ну да, с чего я вообще взял, что у них нет какого-нибудь способа снова вернуться к жизни? Например, переродиться. Или они каким-то образом договариваются со своими богами, чтобы те давали им новые тела. Я уже не в первый раз встречаю здесь следы очень продвинутых цивилизаций, держу пари, что сделать клона для них — пара пустяков. Да они в чертовом магическом киберпанке живут! А я расслабился, почиваю тут на лаврах. Убил Владыку, как бы не так! Стоп, но почему тогда Архонт считает… Вот теперь я уже совсем ничего не понимаю. Разве что, Абыр-абыр каким-то образом сумел сохранить свою жизнь в обход Системы. Но он ведь был на побегушках у Архонта! Сам Асмодей у него в голове гм, «гостил»… Вот и думай теперь. У меня даже голова разболелась.

А еще девчонка-акула. Я в срочном порядке отправил Широ в подземелье — убить парочку рептилий в режиме «автопилота», то есть без моего прямого контроля, в точности, как в бою с Ланти. Результаты неутешительные — никакого опыта мы за ящериц не получили. А значит, я не могу знать наверняка, что Ланти мертва. И то, что она родом из продвинутого мира не внушает мне никакого оптимизма. А ведь она про меня чертовски много знает! Да и сам Владыка у нас в убежище побывал. Хе-хе-хе… Я икнул. Так ладно, отставить панику! Я все еще жив, а значит, на то есть какие-то причины. В любом случае, у нас много работы. Кажется, сон сегодня снова отменяется. Только зелья, только хардкор! Так Немо, нам с тобой пора всерьез заняться безопасностью нашего убежища. И построить парочку новых берлог…

Я помотал головой. Вот тебе и «наследство» Абырвалгара! И правда, какое выгодное предприятие, эта война, просто нет слов! Надо было выжать досуха всю эту армию и сразу прокачаться до максимального уровня. Но тогда за мной наверняка принялся бы охотиться уже сам Архонт. Кидалово! Попадалово! Я-то, в отличие от всех вас, не бессмертный! Вот тебе и «спас детишек от злого гоблина». Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным, да? Б-р-р! Ладно, будем собирать информацию и готовиться к худшему. Пока самое простое объяснение — Ланти и Абыр-абыр сейчас не в лучшей форме, чтобы снова лезть на рожон. Либо они просто наблюдают за мной, чтобы потом, в самый подходящий момент, уничтожить одним точным ударом. Ну, или превратить мою жизнь в ад, в зависимости от силы обиды и степени кровожадности. В любом случае, жить мне теперь нужно осторожно… И созданием своей собственной куклы-двойника стоит заняться как можно скорее. Нет, прямо сейчас!

Приложение: сводка по герою

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 22. Возраст: 6. Ранг — Искатель.

Специальность: Герой.

ТЕЛ — 120 (100+20). Здоровье — 1320 (1200+120).

ИНТ — 183 (140+43). Мана — 2196 (1830+366).

СИЛ — 115 (100+15). Насыщение — 1150.

ВОЛ — 252 (220+32). Внимание — 2520.

ЛВК — 115 (100+15). Выносливость — 1150.

Свободных ОР — 50900.

Достижения: «Тяжелые роды», «Вперед ногами», «Прирожденный мыслитель», «Геофагия», «Маг-самоучка», «Пожиратель огня», «Проводник», «Маг-профи», «Убийца гоблинов», «Стойкость», «Бесшумный убийца», «Убийца гигантов», «Вспышка», «Люблю монетки», «Изобретатель заклинаний», «Мастер артефактов», «Мастер материалов», «Ударная волна», «Водомет», «Грандмастер», «Мастер Магии пространства», «Ходячая катастрофа», «Убийца термитов», «Ренегат».

Навыки: «Ассистент» — 3 ур., «Концентрация» — 3 ур., «Сновидец» — 9 ур., «Обостренные чувства» — 2 ур., «Рывок» — 3 ур., «Скрытность» — 4 ур., «Ночное зрение» — 2 ур., «Чувство маны» — 10 ур., «Управление маной» — 10 ур., «Выход из тела» — 1 ур., «Медитация» — 2 ур., «Малое сопротивление боли» — 1 ур., «Малая регенерация» — 1 ур., «Оценка» — 2 ур., «Стигма» (управление орбом) — 2 ур.

Стихии магии: «Магия исцеления» — 3 ур., «Магия огня» — 4 ур., «Магия молнии» — 3 ур., «Магия пространства» — 3 ур., «Магия света» — 4 ур., «Магия металла» — 4 ур., «Магия земли» — 4 ур., «Магия воздуха» — 2 ур., «Магия воды» — 2 ур.

Способности: «Управление сновидением», «Выход из сновидения», «Воображение», «Второе Дыхание», «Мистерия грандмастера».

Квалификации: «Сапожник».

Примечание:

Характеристики авантюристов (главные): Адамант: 900+, Орихалк: 650+, Мифрил: 450+, Золото: 300+, Серебро: 200+, Медь: 130+, Железо: 90+.

Характеристики авантюристов (побочные): Адамант: 300+, Орихалк: 200+, Мифрил: 150+, Золото: 100+, Серебро: 60+, Медь: 45+, Железо: 30+.

Глава 19. Знакомство

Восстановив потерянные глушилки, и укрепив стены убежища защитной магией я немного успокоился. По крайней мере, теперь мои враги не смогут напасть внезапно и я успею удрать. Немо уже занимается каркасом моего дублера. А значит, можно позволить себе немного расслабиться. Иначе я скоро вообще не смогу нормально соображать. Так и буду сидеть в рубахе с длинными рукавами посреди обитой войлоком комнаты и тихонько хихикать.

После нескольких модификаций, смены внешности и одежды, из Ариэль получился вполне симпатичный мальчишка-подросток, с тонкими чертами лица, холодными голубыми глазами и стильной придворной прической с хвостиком — пригодился один из трофеев «парикмахерской» Абырвалгара. Голос куклы тоже пришлось немного изменить. За основу мы взяли тембр Андера. Вот уж чьих образцов речи у нас предостаточно. Шутки ради, я ненадолго сделал лицо марионетки похожим на Грэма, но тот только отшатнулся от такого сходства.

— А что такого? — возмутился я. — При случае, можем использовать как твоего дублера. Разве ты не знаешь, что почти все правители имеют двойников? Удобно же! Ладно, лучше скажи мне, ты имя подобрал? Я ведь теперь, стыдно сказать, твой личный телохранитель! А ведь по-хорошему, это ты на побегушках у меня должен быть.

— А? — непонимающе глянул на меня Грэм.

— «А» — это слишком коротко. Давай хотя бы «Ам». Или «Ал». Почему бы и нет? А что, мне нравится, пусть так и будет! Ал — из Альтеи*! Ха-ха-ха!

(прим.: Как Ам — из Амбриджа. Это «Алиса в стране чудес», конечно же.)

Еще один непонимающий взгляд.

— Не обращай внимания, это все мои нервы. А смысл этой шутки слишком уж долго объяснять.

— Да я уже понял, что вы — человек несколько… эмм, как бы это сказать.

— Чокнутый?

— Эксцентричный. Я хотел сказать эксцентричный.

Да что это с ним? Ведет себя, как побитый щенок. Я что, настолько сильно его напугал? Или он вообще по жизни такой? Э-э-э, нет, так дело не пойдет. Ты же будущий правитель! Правитель должен отвечать гордо. Даже палачу в день своей собственной казни.

— Да расслабься ты хоть немного! Честное слово, знал бы ты, с кем говоришь… Слушай, а может, и правда, нам уже стоило бы познакомиться лично? Только поклянись никому мой секрет не раскрывать, хотя бы ближайшие пару лет. А там, думаю, мне уже все равно будет. Обещаешь?

Так или иначе, нам этого не избежать. А если он все время будет бояться мне слово поперек сказать — нет в таких условиях невозможно работать!

— А это точно необходимо? — Грэм явно занервничал. — Нет, я, конечно, никому никогда ваших секретов не выдам, клянусь!

— Вот и славно. Тогда встречай великого и ужасного меня!

…

— Вот черт, у вас тут кругом защита. Плакало мое эффектное появление! Ладно, может тогда лучше ты ко мне? У тебя же тут есть стабильный портал? Я введу координаты и пароль.

* * *

В маленьком подземном саду, заботливо украшенном светящимися кристаллами и грибами, прямо внутри каменной арки, что ведет к небольшому теплому пруду, открылся портал. Оттуда вышел худощавый юноша с растрепанной прической и рассеянным взглядом. Повертев головой, он обратился к девчушке лет шести, что беззаботно качалась в самодельном гамаке неподалеку от воды:

— Здравствуй малышка, меня пригласил Мастер. Ты не могла бы провести меня к нему?

Девочка нехотя поднялась, смерила его высокомерным взглядом, картинно приставила растопыренные пальцы к подбородку, и произнесла, наигранно взрослым голосом:

— «Я и есть твой мастер»…

Грэм только и мог, что растерянно хлопать глазами.

— Ха-ха-ха! — залилась она звонким смехом. — Да шучу я, шучу! Ты бы видел свое лицо, ха-ха-ха! Конечно, я тебя проведу.

И она требовательно протянула к нему раскрытую ладошку, изобразив жест, до боли понятный любому туристу. Грэм пошарился по карманам, и, ничего не найдя, стянул с пальца золотое кольцо с каким-то защитным заклинанием. Кажется, это «Водное дыхание»?

— Щедрый! — одобрительно констатировала девочка, — это хорошо! Пошли!

Грэм послушно последовал за ней по лабиринтам подземных ходов, то и дело оглядываясь на снующих повсюду людей и праздно бегающую по лабиринту ребятню. Кукла мастера так и осталась на обратной стороне, оставив его наедине с этой странной девчонкой. Раз так, значит все в порядке. Далее следовал довольно просторный зал, где множество взрослых что-то бурно обсуждали и праздновали. Скорее всего это те самые беженцы из Теалоса, которые должны были сегодня погибнуть, но благодаря милосердию своего покровителя празднуют победу. Несколько раз на них удивленно косились, но вопросов никто не задавал — все были слишком увлечены торжеством. Наконец, они подошли к небольшой двери, в которую девочка осторожно постучала.

— Киара, это ты? Входи. — раздался оттуда сипловатый голос.

В крохотной комнатушке, или, скорее даже «нише», помещались только кровать и небольшой столик. Разительный контраст с пышными залами, из которых он сам только что прибыл. Хотя, конечно, учитывая количество укрывшихся здесь беженцев, и эту скромную лачугу можно было считать огромной привилегией.

— Как вы, мастер? — спросила девочка, — вам уже лучше?

— Да что мне сделается? Все уже в порядке, просто немного устал. Лучше расскажи, как там твоя подружка? Не пострадала, надеюсь?

— Отдыхает. Я, пожалуй, насильно запру ее тут на несколько дней. Последнюю неделю она по-моему вообще не спала. Пускай отдохнет как следует!

— Ты сама-то как еще на ногах держишься, девочка? Не ожидал от тебя такой прыти сегодня! Ты хоть сама понимаешь, что сотворила? Я-то думал, что нам с Лигуром тяжко придется, но мы будто под железным колпаком сражались!

Грэм удивленно посмотрел на свою проводницу. Так, оказывается, она — вовсе не случайная встречная. Ученица мастера? Причем, судя по всему, это она вполне успешно сдерживала магов отцовской армии. А ведь их было не меньше дюжины… Монстр, а не девочка!

— Вы еще не видели, что было потом, мастер, — тихо пробормотала она.

Грэм удивленно моргнул. Финальная серия крупномасштабных заклинаний, обратившая в бегство всю армию — тоже ее рук дело? Но это же значит… Даже если забыть об огромных объемах маны — мастер наверняка снабдил ее накопителями — но Грэм отлично понимал, что выполнить такой трюк в одиночку попросту невозможно, если ты не владеешь пространственной магией. Вот тебе и «девочка на побегушках». Да за таких детей некоторые могущественные кланы настоящие войны развязывают! Теперь понятно, почему наставник взялся защищать этот крошечный и никому не интересный, в общем-то, поселок. Что ж, одной загадкой меньше…

Он тряхнул головой, отбрасывая неуместные мысли. Понятное дело, что такой великий мастер и не взял бы в ученики кого попало!

— Для меня честь познакомиться с вами, наставник! — воспользовавшись паузой, Грэм счел уместным, наконец, поздороваться.

Девочка тоже спохватилась и принялась объяснять.

— Мастер Бранд, я тут подобрала одного парнишку, беженца, он тоже талантливый волшебник, и я подумала, может, вы и его потренируете вместе с нами? А то, так уж вышло, что на своих прежних учителей он больше не может полагаться… сами понимаете, война, и все такое.

Грэм мысленно усмехнулся. Надо же, кажется, девчонка даже пытается честно отработать свою непомерную награду, вот только они-то с мастером хорошо понимают, что ему никакие рекомендации не требуются!

— Ваши марионетки просто удивительны, Мастер, я никогда не видел ничего подобного! — восхищенно добавил он и поклонился.

— А-а-а, так Киара уже показывала тебе своих кукол? — улыбнулся старик. — Но она, как всегда, скромничает. Я в марионетках вообще ничего не смыслю. Так что это все — ее собственные игрушки. А что касается тренировок, почему бы и нет? Одним учеником больше, одним меньше, после этой безумной войны я уже совершенно ничему не удивлюсь.

Грэм так и стоял, хлопая глазами, переводя взгляд с мастера на девочку и обратно. Что? Но как же… Что это должно значить? И кто из них кто? Получается, настоящим мастером марионеток все это время была…

— Но погоди-ка, Киара, а как же ты его сюда привела?

Девочка недовольно скривилась.

— Как, как, порталом, конечно, как же еще? А то вы не знаете, что тут все выходы и входы наглухо запечатаны.

Девчонка! Так это правда? Пространственный маг и мастер марионеток, нет, скорее всего уже грандмастер, судя по тому, что Оценка ее куклы выдает совершенно безумные показания. Довольно смелое решение, надо признать, особенно для шестилетний девочки!

— Сколько раз мне тебе повторять, как это опасно — раскрывать свои секреты незнакомым людям? — мастер Бранд принялся отчитывать ученицу.

Киара нахмурилась, сжала кулачки и сама бодро перешла «в наступление».

— Он не незнакомый, ясно? Я уже его видела раньше. И, и, и… он талантливый и сильный. А еще, щедрый и о слабых заботится. К тому же, он поклялся сохранить мой секрет. Ну, что мне надо было делать? Оставлять его этим демонам на растерзание? Все равно, что своими руками убить. Не могу я так!

Мастер поднялся с постели, подошел к ним поближе, заглянул как показалось Грэму, чуть ли не в самую его душу, и, положив руку на плечо, проникновенно произнес:

— Юноша, если в тебе есть хоть капля благородства, сохрани в тайне то, что ты видел. Вам сейчас это может казаться прихотью старого мастера, но уверяю вас, в таких делах замешаны силы, с которыми вы оба не захотите иметь дело.

Потом он точно так же обратился к Киаре.

— Девочка, ты уникальна! Не дай своему таланту пропасть даром. Или, что еще хуже, попасть в чужие, порочные руки. Будь впредь более осмотрительной!

Девчонка обиженно надула губы.

— Я всегда осмотрительна! Всего-то двое про это знают. И я еще ни разу не пожалела о том, что доверилась Ариэль. Вас послушать, так я всю жизнь должна провести на чердаке под матрасом, чтобы «такое сокровище» никто никогда не нашел!

Бранд расхохотался.

— Ну, Юла, ну, чертовка! Ладно, уела. Идите ребятишки, развлекайтесь. Еще успеем наговориться.

Киара распахнула дверь, и подтолкнула остолбеневшего Грэма к выходу:

— Ну что, пойдем, салага, покажу тебе лежанку, на которой ты будешь сегодня спать! Извини — условия у нас спартанские, но что поделать? Это тебе не императорские покои! Ха-ха-ха. Что, снова купился? Да шучу я, шучу. Я же тебе говорила, расслабься, все гораздо проще, чем тебе кажется! Хотя, у нас тут действительно есть пространственная защита, так что убежать от меня тебе было бы несколько затруднительно. Ну как, пришел в себя? Эй, скажи хоть что-нибудь. Ау! Земля вызывает Грэма, прием!

— Так значит, это и правда была ты? Все это время?

— Ну так я же тебе с самого начала сказала: «я и есть твой мастер». Ха-ха-ха! И ты снова сделал такое лицо. Боги, я никогда не устану пересматривать этот спектакль. Отличная разрядка! Даже мое паршивое настроение прошло. Немо, ты все записала? Хочешь, я тебе твое лицо покажу? Вот, полюбуйся. Всегда такое выражение делай, когда твои подчиненные несут какую-то чепуху. Краснеть и потеть начнут как миленькие!

— Но… Зачем тогда ты… Вы…

— Не, ну, давай уже на «ты»!

— Зачем ты познакомила меня с этим… пожилым магом?

— Как зачем? Тебе же нужно продолжать учиться, становиться сильнее. И в окружении отца, как я понимаю, ты почти никому не можешь доверять. А мастер Бранд будет считать тебя обычным беженцем и учить наравне с нами, вернее, со мной и Ариэль. Да, мой мастер пока не в курсе, что она — просто еще одна кукла, так что не выдавай нас, пожалуйста. Что? Не смотри на меня так! Знаешь, как сложно быть ребенком? Эти взрослые вечно считают тебя каким-то неразумным младенцем. Ты просто не представляешь, как это меня достало!

Тут уже Грэм, наконец, не выдержал, и, впервые за все это время, улыбнулся. Сперва едва заметно, но потом улыбка становилась все шире и шире, пока он не принялся наконец, от души хохотать, благо в общем зале и без нас стоял шум да гам. Смеялся он долго, до колик в животе, утирая слезы рукавом. Так вот как выглядит та самая «кость в горле» великого Абырвалгара? Именно так за глаза называли неизвестного мага пространства покойные генералы. Столько усилий он приложил, чтобы найти хоть каких-то союзников и исполнить последнюю волю отца, но в итоге все проблемы разрешила она — девчонка-вундеркинд, собравшая в тайне от взрослых супер-марионетку, просто чтобы ее принимали всерьез! Что за безумный поворот судьбы?

— О, вижу, тебя проняло, — девочка широко улыбнулась. — Наконец-то! Ну вот, другой разговор — теперь с тобой вполне можно иметь дело. Давай, пошли, у нас еще полно работы!

* * *

— И ведь не постеснялась еще и денег просить за свою экскурсию! — посетовал на меня Грэм, когда мы вернулись в кабинет. Точнее, вернулся только он один, ведь я сам остался в пещере. — Ну ты даешь!

— А что, тебе теперь жалко? Я же простая деревенская девчонка, а не какой-то там, увешанный золотом, великий магистр. Каждая монета на счету! У моих родителей, между прочим, теперь даже дома своего нет. Твоими, между прочим, стараниями!

— А как же этот твой огромный орб? Я так понимаю, ты его от нашего покойного артефактора получила?

— И что, думаешь, шестилетней девочке будет легко объяснить взрослым дядькам, откуда у нее кусок элтелиона на несколько сотен золотых? Дурак ты! Я даже Ариэль построила на свои собственные деньги, честно заработанные, между прочим!

— Ладно, извини, я про это не подумал. Еще и богатствами отца тебя… соблазнял. Но слушай, почему же ты тогда не взяла себе ничего?

Я отмахнулся.

— Одно дело, защищать родной поселок от огромной армии, и сражаться с ее генералом, рискуя собственной жизнью. И совсем другое — убить человека и брать за это деньги. Это та грань, за которую мне не хотелось бы переступать. А золото — найдется. К примеру, ты бы мог платить мне зарплату. Я же теперь твой телохранитель, так ведь? Полагается мне зарплата?

— Солдаты в армии служат почти бесплатно. Это их долг перед родиной.

А еще ради возможности получить Очки Развития. Ну да, ну да, «бесплатно».

— Ой, ужас какой! Но я-то не твой солдат. И даже не подданный империи. Считай — наемный авантюрист. Причем, золотого ранга, как минимум!

Моя кукла протянула руку во все том же требовательном жесте.

— Что? Да тебя тут даже нет! Я с куклой твоей разговариваю!

Ну вот, а я его еще хвалил, щедрым называл. Или он сам надо мной посмеивается? Это хороший знак. Вот только я тоже в долгу не останусь!

— Слушай, а ведь точно! Кукла-то у меня эпического класса. То есть по рангу еще выше считаться будет! Ай-яй-яй, чуть не продешевила! Немо, ну-ка поищи по бумагам прецеденты, сколько может стоить аренда такого артефакта государством?

— Ладно-ладно, я все понял! Просто шутка. Вот, держи свой золотой!

— Что, всего один? Ну ладно, это уже другой разговор!

Я тут же расплавил монету и стал вытягивать ее в длинную тонкую спираль. Давно у меня одна идея крутится в голове, надо ее воплотить в жизнь.

— Эй, ты что творишь?

— Что, что. Расходный артефакт. Пространственный. Вот представь, пришли враги по твою душу, а ведь если ты на папино кресло метишь, то они и правда придут, причем, очень скоро. Так вот, окружили нас, глушат портальную магию, а мы с тобой раз — вынимаем из кармана переносной портал. И — только они нас и видели!

Наложив на подобие древней магнитофонной пленки нужные руны, я снова свернул ее в плотный рулон — почти не отличимый от давешней монетки. Лента тонкая, но это не беда, что-то подобное я уже делал внутри рук Ариэль, нынешнего Ала, — «высоковольтные» шины передачи магической энергии.

— А-а-а, да, у отца были такие артефакты. Он с их помощью диверсионные группы в защищенные крепости перебрасывал. Но эти порталы довольно громоздкие — в карман не спрячешь. А эта твоя ниточка испарится, едва ты активируешь магию. Проще тогда уже прямо в земле портал делать!

Вместо ответа, мой Ал щелкнул пальцами, подбрасывая монетку, и та, сделав несколько оборотов, развернулась в воздухе, образуя довольно крупное, в человеческий рост, овальное кольцо. Золотая нить мгновенно раскалилась добела, а внутри овала открылся портал — показывая вид на крепость с высоты птичьего полета. Я, в который раз, полюбовался на растерянную рожу Грэма и отключил артефакт.

Раскаленная нить перестала светиться, и принялась медленно вращаться в воздухе, постепенно остывая. В конце-концов, я обновил «сгоревшее» заклинание, снова свернул ее в подобие монетки и бросил в карман. На коже куклы остался отпечаток — монетка оказалась слишком горячей. Надо будет продлить действие рун поглощения тепла. Но Алу-то без разницы — он все равно не может обжечься. Грэм смотрел на мои манипуляции во все глаза.

— Но… как тебе это удалось?

Я хмыкнул.

— Как, как. Коммерческая тайна! Может тебе еще и чертежи Ариэль показать? Хоть я и моложе тебя, но я уже грандмастер. Советую тебе об этом не забывать! Вот, держи. Только сегодня и только для тебя по невероятной скидке в девяносто процентов: десять золотых!

— Чего-о-о? За одну монету? Ты что, совсем… Хотя, если подумать…

— Вот-вот, подумай. Например о том, что будет, если такая «монетка» попадет в защищенный от порталов особняк кого-то из твоих врагов.

Конечно, золото — плохой накопитель, и такой портал нельзя открыть слишком уж далеко, без дополнительной подпитки. Но эту проблему тоже можно решить. Если монетка будет использоваться в качестве «якоря» а энергия — подаваться с противоположной стороны червоточины, то расстояние значения не имеет.

— Хорошие кошельки обычно снабжены сигнализаторами, — задумчиво ответил Грэм. — Иначе было бы слишком легко подбросить кому-то бомбу, например.

— Но не всем слугам такие хорошие кошельки по карману, ведь правда?

— Правда, — неохотно согласился Грэм, и потянулся за собственным кошельком.

— Любая необычная возможность, о которой не знает враг, может дать нам стратегическое преимущество. Мне уже самой кажется, что я продешевила. Утешает то, что они одноразовые, а делать их умею только я.

Глава 20. Адъютант

Грэм отсчитал десяток золотых и, приняв из рук Ала портативный портал, тут же отдернул ладонь — монетка все еще была очень горячей. Он принялся дуть на нее, перебрасывать из руки в руку, будто горячую картошку, но потом сразу же спохватился, и подвесил ее в воздухе магией металла.

— И все же, я не понимаю, — пробормотал он, потирая обожженные пальцы, — как тебе удается творить все эти безумные вещи? Супер-кукла, неотличимая от человека, магия иллюзий, которую в нашем мире считают утерянной вот уже три столетия, непонятное оружие, которому даже мой отец не смог ничего противопоставить, да и просто то, как ты управляешься с теми же книгами, например. Все это никак не укладывается в моей голове! То, что говорила Ланти — правда? Ты не из этого мира?

Кажется, Грэм включил, наконец, мозг и начал задавать по-настоящему важные вопросы. Очень неудобные для меня вопросы, надо сказать! А вот прямо сейчас я как-то не готов делиться с ним своими секретами. Такое доверие нужно еще заслужить! К тому же, Грэм — личность публичная, и если наш Архонт решит залезть ему в голову…

— Ну, я обещала тебе личное знакомство, а не краткий экскурс во все мои тайны. Скажу пока только одно: у меня есть особая способность, аналитического типа, которая и позволяет мне совершать большинство из этих, как ты выразился, «безумных» вещей. Например, строить очень сложные штуки, вроде моей Ариэль. Или с одного взгляда запоминать содержимое книг. Иногда — даже расшифровывать незнакомые мне языки. А твоя библиотека — не единственная, которую мне удалось «пролистать». Сечешь, к чему я?

— Ассистент… Так вот с кем ты все время разговариваешь! Да, отец мне как-то рассказывал о такой возможности. Но в Системе она стоит запредельно дорого. На те же двести тысяч можно спокойно до мифрилового ранга прокачаться. И получить ее как «Дар» невозможно. Это же финальная способность в очень длинной ветке навыков!

— В качестве Дара я выбрала магию пространства. А Немо со мной с самого рождения нянчится. Можно сказать, вторая мама! Откуда взялась? Да понятия не имею!

— А, точно, у тебя же еще и пространство есть, — он задумался. — Тогда, возможно, это способности нефилима, или что-то подобное. Хоть я о таком и не слышал. Обычно врожденным нефилимам достаются способности более… Как бы это сказать…

— Практичные?

— Скорее, узконаправленные, боевые.

— Способность быстро обрабатывать информацию — тоже оружие. Пусть и не настолько очевидное. Особенно в комбинации с магией. С помощью Немо я могу даже стрелы на лету порталами ловить. А что еще за нефилимы? Я знаю только, что это следующая ступень эволюции, но что конкретно она дает? Можешь рассказать подробнее? В книгах все как-то очень расплывчато.

— Я тоже не в курсе всех деталей. Просто иногда рождаются люди с особыми возможностями — настолько ужасными, что их поступки способны повлиять на судьбу целой страны или даже мира. Ну, или если прокачаться до сотого уровня, можно получить такую же способность.

— Магия пространства тоже вполне ужасает.

— В какой-то мере. Грань тут, конечно, тонкая. Но представь, что ты можешь, например, узнать наперед свое ближайшее будущее, принять облик любого человека, полностью подчинить себе его волю, или перейти в иное измерение и оттуда безнаказанно убивать своих врагов.

А вот насчет смены облика — очень интересно. Так вот почему я не нашел в Системе навыков оборотня или шейп-шифтера! Выходит, такую способность можно получить только после эволюции в нефилима. А ведь это — довольно простой выход из моей, гм, неловкой ситуации со сменой пола. Впрочем, наверняка это не единственный способ изменить свое тело. У нефилима может быть всего одна суперспособность, и потратить такую редкую возможность на эмм, «возвращение недостающих частей тела»… Непростой выбор!

— Короче, в мире магии есть свои «герои».

— Не обязательно. Да, иногда им удается стать Героями или Владыками. Но чаще всего, стоит хоть раз проявить свои способности, как их прибирают к рукам могущественные правители и используют в своих целях. Можно сказать, на них постоянно ведется охота. Очень немногим удается выжить, развить свои способности и занять достойное место под солнцем. По крайней мере, не в качестве узника и раба…

На лице Грэма явственно проступила грусть. Кажется, его знания в этой области совсем не теоретические. Впрочем, к нашей портальной маги все это тоже относится. Я кивнул:

— Не самая завидная судьба. Наверное, мастер Бранд по той же причине советует нам скрывать магию пространства.

Грэм отрицательно покачал головой.

— При всей редкости и полезности портальной магии, она — лишь разновидность магии. Есть немало пространственных артефактов, пускай даже дорогих и редких, да и защититься от порталов не так уж сложно. В крупных странах, вроде вашей Альтеи, маги с таким даром рождаются чуть ли не каждый год. А вот способности Нефилимов невозможно воспроизвести в артефактах, от них нельзя защититься, во всяком случае, напрямую. Говорят, что Боги так развлекаются, подбрасывая в мир смертных возможности, которыми в норме могут владеть только Архонты или даже Демиурги. Это нарушает устоявшийся баланс сил, вносит элемент неопределенности и разнообразия.

— А ты многое об этом знаешь.

— Ну, да, у меня же… отец этим очень интересовался. Он ведь правитель, и сам разыскивал таких уникальных людей.

Я хмыкнул. Не хочет рассказывать. Ну и ладно. Я и сам до сих пор не рассказал ему про то, что его отец, возможно, выжил. В какой-то степени. Ну и ладно. Если бы Абырвалгар хотел, то уже давно был бы здесь. Скорее всего, он просто опасается гнева Архонта или что-то в таком роде. Так что Грэм пока может спать спокойно. В отличие от меня!

— Давно хотела спросить, как так вышло, что и у тебя, и у твоего отца есть магия пространства? Я сначала даже решила, что ты — приемный, но потом отбросила и эту теорию. Слишком уж вы с ним похожи.

Грэм усмехнулся.

— Конечно же я не приемный. Все довольно просто. Система не всегда раздает мощные способности случайным образом. Каждый год она отбирает несколько лучших претендентов и распределяет самые лучшие «Дары» между ними.

— Так вот почему ваши богатеи своих детей с пеленок мучают! Бедняга, Грэм, я уже тебе сочувствую! Сильно тебе досталось?

— Да, нет, что ты! Отец сам со мной занимался и все наши тренировки были похожи на игру. Он ведь тоже прошел через такое в детстве, а потому знал много разных хитростей.

— Но… Разве не проще для прокачки убивать разных монстров, или… Ну, всяких осужденных на смерть преступников?

— Нет, к счастью, это не так работает. Система прекрасно отличает твою собственную силу от заемной. Хотя, некоторые недалекие вельможи продолжают верить в эту байку и губят сотни ни в чем неповинных рабов… Но никто из их ленивых отпрысков так и не получил хорошего Дара, насколько я знаю. Про десятки замученных детей-рабов я вообще молчу! Отец старался это пресечь, хотя бы на наших землях, но эти дураки плевать хотели на его законы.

— Слушай, я вот в толк не возьму, ты так рассказываешь, будто твой отец — нормальный вообще мужик, а никакой не злобный диктатор!

— Да так оно, в общем-то и было… Ну, до войны. А потом он будто сам не свой стал! Я не знаю, что случилось, но его как будто подменили.

— Может, это из-за стресса? Или он узнал что-то ужасное, из-за чего и решил начать войну? Или ему ваш Архонт угрожал.

— Нет, — твердо ответил Грэм, — с ним что-то сделали. Что-то плохое. Он словно другим человеком стал. Иначе не посадил бы маму в тюрьму, и ни за что не стал бы меня избивать.

— Поэтому ты и решился его предать?

— Ну, да, — он замялся. — Ладно я все-таки тебе расскажу. Дело в том, что отец САМ предупреждал меня, что такое может случиться. Незадолго до войны. И он просил… — его голос дрогнул, видно было, что Грэму чертовски трудно об этом говорить. — Он взял с меня клятву, что я остановлю его. Убью, если потребуется. Такова была его собственная воля.

Он опустил взгляд и шмыгнул носом. Да уж, убивать родного отца по его собственной просьбе… То еще завещание! А я, как дурак, до сих пор не рассказал ему, что Абыр-абыр каким-то образом умудрился выжить. Но тогда выходит, что и наш Владыка в этой истории — всего лишь жертва? И кажется, я уже догадываюсь, чья… Магия разума — очень опасная штука. Простые смертные к ней доступа вообще не имеют.

Я стал взахлеб пересказывать Грэму свои недавние открытия о том, что его отец, скорее всего, не погиб окончательно. Но, судя по реакции, не слишком-то его удивил.

— Я тоже подозревал что-то подобное. Надеялся… Хоть и не знал наверняка. Наверное, у отца был какой-то план и на этот случай. Например, у него мог быть контракт с кем-то из светлых Богов, с возможностью воскрешения. Или он подался в некромантию… Церковь за этим строго следит, и грозится нарушителям ужасными карами, вплоть до уничтожения изначальной души. Но время от времени появляются новые слухи об очередном скоплении нежити.

Все-таки падлюка ты, Грэм! И ведь знал же, наверняка знал, чем все это обернется. Просто взял, и скинул на меня все свои проблемы! Но сейчас меня больше интересует другое.

— Думаешь, он уже пришел в себя? В смысле, он больше не находится под чужим контролем?

— Сложно сказать. Если его телом завладел кто-то посторонний — то скорее всего да. А если речь о магии Разума… думаю, отец и сам не знал, что произойдет. В таких тонкостях разбираются разве что, Архонты. Ты боишься, что он придет мстить?

— Конечно боюсь! Он же теперь знает, кто я на самом деле. И добраться до меня нетрудно, по большому счету, — тут я уже и сам всерьез начал злиться. — А ты все знал, и ничего мне не сказал! Ничегошеньки! Подставил меня — причем, уже дважды! Ты хоть понимаешь, что я сейчас просто уйду, а завтра на месте твоей хваленой крепости будет дымиться огромный кратер?! И, да, мне плевать, что скажет ваш Архонт!

Парень насупился, сжал скулы.

— Я не знал, что так будет, ясно? — кажется, его тоже прорвало. — Не знал, что ты просто ребенок, что отец сумеет выжить, не знал, как вообще выйти из этой ужасной ситуации! Сам я с ним справиться не мог, и никто из генералов не решился его предать. Все вышло из-под контроля, каждый день гибли тысячи людей и в любой момент мог погибнуть я сам! Это был мой единственный шанс, понятно?!

Несколько секунд мы сверлили друг друга злыми взглядами, тяжело дыша. Если старина Абыр-абыр и правда за нами следит, то со стороны это наверное даже забавно выгля… Проклятье. Мы что, уже ругаемся как какая-нибудь «парочка»? Нет, нет, нет! Почему? За что? Как я вообще докатился до жизни такой? Кто-нибудь, скажите мне, что это просто сон! Нет, мне срочно нужен план, как заставить нынешнего Архонта люто возненавидеть этот мир, чтобы он свалил отсюда как можно скорее! Но только так, чтобы этот самый мир не разрушить да и самому не попасть под его праведный гнев. Если такое вообще возможно… Как говорил один книжный герой, «а ты в курсе, что количество условий, которыми можно усложнить задачу, прежде чем она станет нерешаемой, ограничено?»

Я в который раз за этот безумный день схватился за голову, а затем просто осел на землю и принялся тихо смеяться. Все, приехали. Кажется, мой лимит потрясений на сегодня окончательно исчерпан. Или я сейчас пойду спать, или завтра окажусь в каком-нибудь приюте для сумасшедших. Потому что вряд ли здесь такое вообще лечат. Ну, а с моей магией, Ассистентом и телепортацией наш приют точно прославится на весь мир, как отличное место, где любой может гарантированно сойти с ума. Всего за десяток золотых. Какая замечательная бизнес-модель…

— Эй, ну ты чего? — обескураженный Грэм присел на корточки, и явно собирался меня успокаивать. Только этого не хватало!

— Уйди, противный. И без тебя тошно.

— Просто выслушай меня. — Грэм тоже уселся на землю и принялся терпеливо объяснять. — Если отец пришел в норму, то он не станет мстить, За это я ручаюсь. К тому же, он до сих пор никак себя не проявил. И это тоже хороший знак. По крайней мере, он чего-то боится, а значит у нас есть время. Я не зря все время твержу про маму. Если мы сумеем ее освободить — то даже отец не посмеет выступить против вас обоих!

Я помотал головой, пытаясь собраться с мыслями. Значит у этого парня все-таки есть какой-то разумный план? А если здесь появится нормальный, разумный взрослый, который по силе сравним хотя бы с генералами Владыки, глядишь, у нас появятся неплохие шансы во всем разобраться… Ладно. Кажется, сон мне все-таки не светит. Если я все-таки чокнусь, чур, мой приют будешь спонсировать ты, Грэмс! Хорошо. Мама, так мама. Даже про досрочное знакомство с родителями шутить не буду. Я поднялся, устало массируя виски. Проклятье, что я творю? Это ведь даже не мое тело!

— Давай сюда свои бумаги, горе ты мое. И чтобы больше никогда меня так не подставлял, слышишь?!

— Клянусь! — Грэм приложил кулак к груди и склонил голову в традиционном жесте верности военной присяге. Вот-вот, помни свое место, мальчишка!

Я забрал со стола приказ о переводе пленника, кольцо Владыки и шестиугольную керамическую плитку-печать с рунными узорами. Пора браться за дело? А, блин, еще кое-что.

— Слушай, я ведь вроде как новенький и лицо мое никто не знает. Меня не повяжут патрульные на первом же перекрестке?

Грэм улыбнулся.

— Не беспокойся. На тебе сейчас не просто одежда — на самом деле, это парадная форма адъютанта. Все знают, что отец их меняет, как перчатки, порой по несколько раз в день. Особенно с тех пор как началась война. В лучшем случае, на тебя будут смотреть как на пустое место, в худшем — начнут обращаться как со смертельно больным или приговоренным к казни. Просто игнорируй их, если не хочешь, чтобы тебя завалили бесплатной снедью и выпивкой.

Вот как. То есть я теперь займу место бедолаги переговорщика? Не слишком обнадеживающее начало для жизненно важной операции… Кстати, Гилберта тоже надо бы не забыть отпуститьвосвояси. Правда, ради этого придется устроить дома небольшой саботаж.

* * *

Минут двадцать Ариэль бродила по хитросплетениям проулков и коридоров замка. Довольно пустого замка, надо заметить. Но это неудивительно, ведь бóльшая часть гарнизона крепости сейчас наверняка задействована в военном походе. Редкие патрули, сочувственно отдающие мне честь типичным для этого мира жестом, снующая туда-сюда прислуга с тележками, нагруженными провизией, несколько лавок ремесленников — вот и все, что встретилось мне по дороге. На зубчатых башенках тоже порой виднеются силуэты дозорных. Думаю, сейчас крепость уязвима как никогда, и это надо иметь в виду. В крайнем случае, перебросить сюда порталами несколько элитных гарнизонов. Таким положением дел наверняка кто-то захочет воспользоваться.

Крепость представляла собой что-то вроде восьмигранной ступенчатой «матрешки». Чем ближе к центру — тем выше каменные кольца. И в центре, естественно, высоченная башня резиденции, от которой во все стороны расходятся «лучи» более тонких перегородок. Но несмотря на всю красоту и монументальность постройки, оставляла она гнетущее впечатление. Не страх и не отвращение, а какую-то смутную тревогу, предчувствие беды. Собственно, как и подобает убежищу Владыки демонов. За высокими стенами простирались вдаль лабиринты улиц — замок располагался в самом сердце нынешней столицы, под названием Холмгаст. Впрочем, высокий статус города — чистая формальность. Империя Гензо достаточно велика, и за этот титул вполне могли бы побороться десятки гораздо более крупных и влиятельных городов. А Холмгаст — всего лишь главный форпост человеческих земель, крошечного островка моей родной диаспоры в океане демонических рас. И только роль «резиденции императора» выделял сейчас эту крепость на фоне остальных.

Мое недолгое путешествие каким-то образом снова привело меня к башне, точнее, ее самому основанию. Там, прямо в скале, на которую опиралась крепость, была прорублена сеть ветвистых коридоров — настоящее подземелье. Судя по карте, которую дал мне Грэм, лабиринты ходов тянулись очень далеко, и держу пари, что «корни» этого сооружения впивались в камень так же основательно, как стремилась ввысь его «крона». Наверняка где-то там и потайные выходы есть. Понятно же, что если крепость возьмут штурмом, это место станет последним убежищем для сил сопротивления. А пока, оно просто служит огромной тюрьмой. Ну да, если хочешь быть «успешным» диктатором, тебе нужны тюрьмы. Много тюрем! Чем больше, тем лучше.

Начальник этого замечательного места, — крепкий пожилой бородач в дорогом кителе, расшитом золотом, и с изящной шпагой на поясе, приветствовал меня довольно тепло, даже радушно. Вряд ли у него сейчас много посетителей. Страдает небось дедуля, что ему приходится протирать свои драгоценные штаны в этом подвале, в то время, как его коллеги по цеху занимаются всякими «интересными делами», то бишь, воюют.

— О-о-о, новенький! — хрипло пробасил он. — Проходи, малыш, садись, выпить хочешь?

— Спасибо, конечно, но я на службе и пришел по делу.

— Тоже правильно, наш император не любит проволочек. Да и пьяниц тоже не любит. А злить его сейчас не следует. Даже кому-то вроде меня… — несколько секунд он задумчиво барабанил по столу пальцами. — Ну, так что, рассказывай! Как тебя угораздило так попасть? В смысле, на эту ужасную должность. Чем-то провинился? Или просто карта неудачно легла?

Кажется, он так вежливо пытается выяснить, не проигрался ли я в пух и прах. Что и таким способом можно на эту «сказочную» должность угодить? Серьезно?

— Да нет, я сам вызвался.

Бородач посмотрел на меня, как на душевнобольного. Впрочем, тут я совершенно не в обиде. Да, наверняка именно так все и обстоит на самом деле. Любой нормальный человек на моем месте отсиделся бы в подземном убежище, а не пытался влепить звонкую пощечину Владыке в надежде что тот сразу же одумается, и повернет свою армию назад. Шо тут сказать? Идиёт!

— Ну, дело хозяйское. Уж не знаю, что там у тебя семья, дети… Абырвалгар, конечно, пособия исправно платит, но все же, как по мне, дурная это затея! Детям живой отец нужнее денег. Послушай моего совета, изловчись ногу или руку сломать, где-нибудь в глуши, так чтобы его императорскому величеству было легче нового мальчишку на службу взять, чем тебя разыскивать и лечить. Может и пронесет. Было у нас несколько таких случаев. Счастливчики! Правда четверо из них сейчас у меня сидят… на хлебе и воде. Не повезло им, попались. Но все равно, шансы довольно неплохие.

Я конечно и без того знал, что Абыр-абыр далеко не в диснеевскую русалочку превратился, но неужели тут все было настолько плохо?

— Слухи разные ходят, но неужели он сам своих же помощников, ну… того?

Начальник темницы добродушно расхохотался.

— Ну ты даешь, пацан! В такое дело сунулся, и даже не знаешь, за что огребать придется?

Я лишь пожал плечами.

— Ладно, слушай. Как по-твоему, народ императора сильно жалует?

Я помотал головой.

— Не думаю.

— Так вот, имей в виду. Любого правителя грязью поливают, а Владыку во время войны — тем более. Как по твоему, что случится, если каждая вторая сволочь в этом огромном клоповнике тебя люто ненавидит? Портрет твой вешает на самом видном месте, специально чтобы почаще в морду твою плевать. Еще и проклянет по дюжине раз на день, как главного виновника всех своих бед. И это — всей страной, в промышленных масштабах, изо дня в день!

— Магия на таком расстоянии вряд ли подействует, — возразил я.

— Это если ты один. А если вас тысяча? Миллион? Понятно, что договориться между собой вы не сможете, но цель-то у вас одна!

Бородач как-то слишком уж увлекся собственным рассказом, но тут же спохватился, прокашлялся, и принялся набивать курительную трубку каким-то местным аналогом табака. Ого, ну, надо же, какая редкость! Тут вообще мало кто курит. Слишком дорогое удовольствие. Лично я впервые настоящего курильщика встречаю. Вот только времени у меня в обрез, а этот дядька, по-видимому, всерьез собирается испытать мое терпение своими «изысканными церемониями». Понтуется, что ли? Тьфу!

— Ну так что, действуют эти их проклятья? — не выдержал я затянувшейся паузы.

— На Императора? — оживился бородач. — Нет, да что ты! Он просто отваливает храмовникам солидную сумму Очков Развития и те делают ему какую-то хитрую божественную защиту. Причем, заметь, речь идет даже не о том, чтобы свести волю народа на нет, а только чтобы перевести стрелки на кого-нибудь другого. И на кого бы ты думал?

— Ну, видимо, на его адъютанта.

— В точку! Вот так на вашего брата — то кирпич с крыши свалится, то тварь ядовитая ночью в постель заползет, то заклинание от чужого щита отрикошетит, или непонятная хворь за пару дней в живой скелет превратит. Такие дела!

Я удивленно хлопал глазами. Верится, если честно, с трудом. Особенно с учетом того, что я знаю о местных законах магии. Скорее всего, очередная «городская легенда», вроде наших страшилок про крокодилов, живущих в канализации. Скорее, эта должность сама по себе несет изрядную опасность. Можно ведь в любой момент попасть в разгар битвы могучих магов, нарваться на засаду, пасть жертвой политических интриг, да и просто — сильно не угодить своему Владыке. И в очередном портальном скачке он забудет упомянуть, что воздух на «той стороне» не слишком пригоден для дыхания, вот, например, как в жерле вулкана. Да и враги его тоже от тебя не отстанут. Будут пытаться шантажировать, заставят тебя устроить слежку за своим начальством, подложить ему «свинью», бомбу или еще что-то в таком духе.

Вот и выбирай, как тебе половчее сдохнуть. Либо Абырвалгар сам тебя прикончит, либо его недруги решат убрать «концы в воду». Нервная работенка! По-хорошему, на нее бы кого-то ушлого и изворотливого. Но Абырвалгар, похоже, обходился такой вот текучкой кадров. А может, поначалу и потерял на ней пару-тройку хороших людей… Так и превратилась эта престижная, в общем-то, должность в изощренное подобие казни, которое теперь все больше обрастает слухами да сплетнями. Если подумать, моя Ариэль, или теперь уже просто Ал — идеальный кандидат на эту работу. Вот только надо бы с Грэмом потолковать насчет расходов на ремонт. Впрочем, сейчас он — никакой не Владыка, так что и париться не о чем. Наверное…

— Что, не веришь? — разочарованно пыхнул дымом бородач. — По глазам вижу, что не веришь. Думаешь, старик совсем из ума выжил, всякую чушь несет? Ну, дело твое. В собственную скорую смерть почему-то всегда верится с трудом. Уж сколько я таких повидал! Но ты учти, говорю я серьезно: когда много людей чего-то хотят, это очень большая сила. Даже богам приходится с ней считаться. А тебе — и подавно!

Я озадаченно моргнул. Если тюремщик прав, то это действительно чертовски важная информация. Насколько я понимаю, магия богов не просто «очень мощная», они каким-то образом способны напрямую влиять на реальность одной лишь силой мысли. Но выходит, что желания большого количества людей действуют точно так же? Конечно, управлять толпой сложно но, тем не менее, это может быть страшным оружием, сравнимым по силе с волей богов. Хе-хе, надо бы про это Грэму рассказать, вот он обрадуется! Хотя… В этой сфере у них наверняка тоже все схвачено. И храмовники не зря всем втирают про прелести божественного покровительства. А если вся их многомиллионная паства дружно взмолится «да будет воля твоя»… Ха! И кто кому тогда покровитель?

Генерал тем временем пробежал глазами по моим бумагам.

— Что? Привести к нему Мору? Уже!? Я думал, до генерального сражения пройдет еще, как минимум, неделя! Что-то пошло не так?

Ага… так маму Грэма все-таки собирались выпустить? Абыр-абыр, видимо, хотел использовать ее в бою, как какое-нибудь оружие. А вот это уже интересно! Значит он не врал сыну, а просто собирался выпустить ее на пару-тройку дней, а потом опять упрятать обратно? Понятно, почему тот не поддался на его уговоры. И это еще раз подтверждает слова Грэма о ценности Моры. Значит, я все-таки не зря стараюсь?

— Не знаю, там была стычка с неизвестным мастером. В каком-то захолустье убили сразу трех генералов — Владыка рвет и мечет, — пожав плечами, ответил я ему полуправдой.

— Сразу троих? Ну дела! Только имей в виду, из-за проделок этого мальчишки, Грэмиана, для Моры у нас особый протокол. Ты печать принес?

— Да, вот она.

Он внимательно повертел в руках каменный многоугольник и вернул его мне.

— Ну, тогда пойдем, малыш. Посмотришь, как у нас переводят «особо опасных».

Начальник тюрьмы снял с шеи ключ-амулет и открыл им массивный сейф в углу комнаты. Немного покопавшись, достал оттуда что-то вроде ошейника, а вернее, довольно массивного чокера, инкрустированного магическими кристаллами. Я пригляделся через «рентген». Артефакт, и к тому же очень сложный. Деталей, к сожалению, разобрать не могу, у Ала слишком плохое зрение.

— Дорогая вещица, редкая, — хмыкнул тюремщик. — По-моему, даже не из нашего мира. Но с ней даже эта ведьма не забалует!

Ого! Надо будет эту штуку хорошенько рассмотреть при возможности. Не часто мне на глаза попадаются вещи из иных миров. Если не считать того хлама, что привезли с собой Термиты.

Мы отправились по лабиринтам тюремных коридоров. Почти все камеры пустовали — держу пари, большинство заключенных попросту заставили присоединиться к армии. Все лучше, чем заживо гнить в этих сырых и темных подвалах. Наконец, мы пришли в нужный изолятор. На удивление, здесь даже была охрана, причем, весьма солидная. И это в полупустом замке, где даже склады с амуницией никто толком не охранял! Шестеро бравых ребят, поспешно прятали следы внезапно прерванной партии карточной игры, наподобие наших настолок. Парни вытянулись по струнке, отдавая честь генералу.

— Да не дергайтесь вы, нет у меня времени сейчас с вами возиться, — буркнул начальник тюрьмы. — Но чтоб в первый и последний раз!

— Так точно, ваше превосходительство! — отчеканили изрядно покрасневшие молодцы, и переглянулись между собой со слабо скрываемым облегчением.

— Ведьму нашу переводят, так что, считайте, у всех вас внеочередной отгул. Впрочем, вряд ли он будет долгим.

Бородач указал на покрытую узорами стену:

— Твой выход, малыш. Дальше без твоей печати даже я пройти не могу.

— Вы ее там хоть кормите? — удивленно поинтересовался я, глядя на массивную стену.

— Ну еще бы! Через дырку в потолке — все как в лучших конюшнях Холмгаста, — хохотнул генерал. — У нас тут даже канализация проточная имеется! Так что ни с жаждой, ни с нуждой у заключенных проблем не возникает.

Я неодобрительно покачал головой. Могу понять, почему Грэм столько усилий приложил, чтобы освободить маму…

Глава 21. Мора

Калейдоскоп каменных многоугольников в стене скрипнул и все его фигуры принялись бешено вращаться, будто детали часового механизма. Створки каменной стены с характерным скрежетом стали раздвигаться в стороны. Кто мастерил эту штуку? Красиво конечно, но обязательно было делать ее настолько шумной? В тесном каменном помещении от такого грохота и оглохнуть можно. Немо, приглуши немного звук, что ли.

Массивная дверь открылась, но от тюремной камеры нас все еще отделяла толстая решетка. Вопреки моим ожиданиям, темница не была совсем темной — под потолком тускло пылали магические огоньки. Должно быть, как и в одиночных камерах моего мира, свет горел здесь круглосуточно, как дополнительное испытание для нервов заключенного. Невозможно понять — день на дворе или ночь, и сколько вообще прошло времени.

В дальнем углу на тонкой соломенной циновке сидела, сложив ноги по-турецки, молодая женщина. Бледная и болезненно исхудавшая, с огромными синяками, засевшими под глазами и таким хаосом на голове, что на его фоне меркла даже моя вечная слава самой нечесанной неряхи на селе. И все же, ее естественная красота при этом не угасла, но упрямо пробивалась сквозь тяжесть внешних обстоятельств, как росток одуванчика через толщу асфальта. Как ни странно, девушка напрочь игнорировала наше появление, хотя «тихим» его назвать было очень сложно.

— Тысяча двести тридцать, — бормотала она себе под нос, — Тысяча двести сорок… Нет, тогда Тарламир не успеет… А что, если?… Мне конечно придется целиком пересмотреть вторую арку, но… точно! Табу! Это же все решает!

Мы с начальником переглянулись. Никак наша узница уже успела потерять рассудок?

— Морана! Очнись, у тебя посетитель! — гаркнул генерал своим зычным командным голосом.

Женщина помотала головой, словно бы стряхивая наваждение, ее взгляд стал проясняться. Она подобралась, будто кошка перед прыжком, и вдруг действительно бросилась на разделяющую нас решетку. Честно говоря, не ожидал такой прыти от этой тощей фигуры. И кажется, этот удар был настолько силен, что даже толстые стальные прутья немного согнулись.

— Выпусти меня отсюда, мокрица бесхребетная! Я тут уже девятый том мотаю, а ты даже на секунду не заглянул! Да чтоб тебе три борова каждую ночь постель грели! Чтоб от кремов твоих вонючих у тебя волосы на заднице проросли!

Не переставая поливать нас проклятиями, она оглушительно молотила по решетке своими тонкими, как у ребенка, ручками. Ну и силища! Ты кости себе не переломаешь, дорогуша? Нет, кажется, ей сейчас плевать на такие мелочи.

— Вот бешеная баба, — в унисон моим мыслям пробормотал генерал.

— Что, наигрался в императора, импотент? Еще дюжина крыс, и я бы вправила тебе мозги — прямо через задницу! Кто клялся мне и в горе и в радости? Клочок бумаги! Маленький клочок, я что так много прошу?! Вонючий ты кусок свежего лошади…

Мора внезапно запнулась, поморгала, сфокусировала на нас взгляд. Кажется, до нее наконец дошло, что объекта ее лютой ненависти здесь попросту нет. Взгляд из яростного почти сразу стал скучающим. Смена настроения была такой быстрой и разительной, что для постановки диагноза нам бы не потребовался даже психотерапевт.

— А, это всего лишь ты, старый пердун… Я-то думала, мой возлюбленный вернулся. Ну, чего пришел? Дырку на штанах протер, ерзая в своем генеральском кресле? Или в горле пересохло от постоянного вылизывания задницы моего благоверного? Ты заходи, заходи! Ниток с иголкой у меня, к сожалению нет, а вот водичкой я тебя напою… Потом дам чуток продышаться и снова напою.

И она улыбнулась — одновременно приветливо и жутко. Ну, просто Пеннивайз в юбке, честное слово! Грэм серьезно ее освободить собирается? Нет, я понимаю, мама, и все такое. Но надо бы парню притормозить с этим делом. Тут явно требуется довольно серьезный ремонт «крыши». Да-а-а, плакали мои надежды на помощь адекватного взрослого. Зато собеседование на должность заместителя в моем будущем приюте безумцев она уже, считай, прошла. Беру! Еще родственники есть? Дядюшки, тетушки? Бабуля? Эх, мечты…

И все же мне любопытно, как они вообще ее тут удерживают? Ведь любой искатель с мало-мальскими магическими способностями, за пару недель пробурил бы изрядную дыру даже в самой твердой скале. Я глянул на пленницу через рентген. По всему телу Моры вились цепочки нанесенных прямо на кожу заклинаний. Что-то из разряда поглощения маны. Деталей не разберу, но и так ясно — магическую энергию из нее попросту выкачивают. Досуха. И кажется, я даже знаю, куда — прямо в портальную сеть города!

— Как это мило с твоей стороны — не забывать своих благодетелей, Мора! — Бородач-тюремщик широко улыбнулся. — К счастью, я здесь не для того, чтобы оценивать твое гостеприимство.

Он вынул из кармана серебристый чокер, покрутил в руках, поморщился.

— Ты еще помнишь, что это такое? Или мозги от здешней водички совсем закисли?

Пленница смерила его презрительным взглядом.

— Опять на войну? Ну, хоть в каком-то качестве я все еще интересна своему мужу. Хоть и не так я себе представляла «супружеские обязанности».

Она подобралась, приняла боевую стойку, и вперила в нас решительный взгляд своих янтарных глаз.

— Давай, вперед, я готова. За этот шанс поквитаться я вынесу любую боль!

Генерал бросил ошейник в пленницу, будто гранату, напрочь игнорируя тот факт, что их разделяла стальная решетка, явно не рассчитанная на такой обмен. Чокер на лету рассыпался ворохом блестящих деталей и те, без каких либо проблем обогнув препятствия, устремились к Море. Вопреки моим ожиданиям, они не просто сложились воедино на ее шее. Множество мелких чешуек с острыми шипами стали впиваться пленнице в руки и ноги, а некоторые даже вонзились прямо в позвоночник. Ничего себе, пазлл! Похоже, и правда, вещица не из этого мира — слишком уж сложная в ней используется магия, даже по моим собственным меркам. И кажется, у этой штуки только одно предназначение: причинять носителю дикую, просто нестерпимую боль. Мора сперва с визгом рухнула на колени, а потом и вовсе стала кататься по земле, изрыгая такое неимоверное количество нецензурной брани, что я даже примерно не взялся бы ее переводить. Некоторые, особо забористые, выражения я вообще слышал впервые. И судя по всему, не я один — некоторые из молодых охранников нервно захихикали. Не смешно. Тут человеку больно вообще-то!

— Столько громких слов, а сама даже на ногах не удержалась. Эх, молодежь! — посетовал генерал.

— Пасть захлопни, благодетель хренов, — прошипела в ответ Мора. — О, боги, я уже почти забыла, как это больно!

— Вздумаешь дергаться, будет еще больнее.

— Да знаю я, знаю!

Начальник темницы нажал на какой-то рычаг, и металлические перегородки тоже стали расходиться в разные стороны. Он протянул мне крошечный брелок на цепочке. Судя по дизайну, из того же комплекта, что и ошейник. Дистанционное управление? Ужасно интересно, как они его реализовали. Неужели, радиосвязь? Или инфракрасные датчики, как в моих мини-куклах? Впрочем, проверять этот факт было бы очень негуманно. Судя по всему, стоит нажать кнопку, как ее снова «скрутит».

— Передашь это императору. Если начнет буянить — просто направь на нее и нажми на кнопку. Правда, скорее всего, какое-то время после этого она не сможет ходить. На всякий случай эти молодцы пойдут с тобой до тронного зала, а дальше, думаю, вы и сами разберетесь.

— Это еще что за сосунок? — встряла в разговор пленница, обратив, наконец, на меня внимания.

— Адъютант, — коротко пояснил генерал.

— А-а-а, так ты тоже смертник, пацан? Выходит, мы с тобой в одной лодке! Может ну его? Бросим все и сбежим? Телом тебя соблазнять не буду, от него как видишь, мало что осталось, но, уж поверь, я найду, как тебе отплатить!

— У меня приказ, — отрезал я голосом Ала.

— Боишься, что после такого мой муженек семью твою в тюрьме сгноит? Да, он у меня в этом деле мастер! — Она печально вздохнула. — Ну что ж, семья — это святое, уговаривать не буду. Но имей в виду, за свободу своей семьи я тоже буду биться до последней капли крови!

— Все, хватит лясы точить, император ждать не любит. Двигайте, двигайте! — прикрикнул на нас генерал.

«Двигать» у нас не вышло. То ли Мора действительно сильно ослабла от действия ошейника, то ли очень хорошо симулировала, да только приходилось ее чуть ли не волоком тащить. А ведь недавно железные прутья голыми руками гнула! Но «идти на ручки» она тоже наотрез отказалась. Обошлись крепким плечом одного из охранников. На мой вкус, мамаша Грэма слишком уж сильно кривлялась и походила скорее на пьяную, чем на раненную. Но чего еще ждать от сумасшедшей? Так что мы дружно ковыляли по узким улочкам форта в ее темпе. Может в этом и был какой-то хитрый план, но смысла его я уловить так и не смог. Брелок на всякий случай спрятал «в рот» куклы, чтобы его невозможно было вот так просто украсть. Мало ли какие козыри у этой дамочки припрятаны в рукаве! Глупо будет упустить ее сейчас, буквально в паре сотен метров от сына и настоящей свободы. Лови ее потом по всей стране, доказывай, что ты не враг.

Какая-то мелкая вредная собачонка, выбежав из подворотни, принялась злобно нас облаивать, путаясь под ногами и норовя укусить «пьянчугу» за лодыжку. Но тут уж нашла коса на камень — едва она подобралась к Море, то получила от нее увесистый пинок. Удар был так силен что, пролетев десяток метров, собачонка с визгом врезалась в крепостную стену и, кажется, моментально испустила дух. Мы переглянулись. Бешеная! Я посмотрел на Мору: та, похоже, попросту витала где-то в облаках, не обращая внимания на нашу реакцию. Надо будет серьезно поговорить с Грэмом на счет ее адекватности. Но затем взгляд ее снова стал осмысленным, решительным и даже злорадным. На губах заиграла уже знакомая мне улыбка злого клоуна, и вдруг…

— Внимание, потеря синхронизации. Связь прервана.

Я очнулся в своей пещере. Моргнул. Что за черт, Немо?

— Проверяю… Связь восстановлена.

Я вернулся в тело Ала. Огляделся по сторонам. Прошло всего несколько секунд. Пятеро сопровождавших меня бойцов медленно оседали на землю. Шестой, явно маг по профессии, сжимал горло и издавал булькающие звуки. У меня в груди, чуть ли не по самую рукоять, торчал мой собственный меч. Моры и след простыл. Ну и номер! Я бросился к магу.

— Замри и не вдыхай. Не дыши, если тебе дорога жизнь!

Очень странный совет, конечно. Дело в том, что на вдохе по этим крупным артериям воздух может попасть в сердце, и закончится это весьма плачевно, насколько я знаю. Никогда не был силен в оказании первой помощи. Что там дальше, остановить кровотечение? Я сжал ему горло железной хваткой своей куклы, и поток алой крови перестал литься на нас обоих. Исцеление! Солидная порция магической энергии перетекла через руки Ала, и быстро восстановила поверхностные в общем-то повреждения. Пара секунд, и будет как новенький!

— Все, порядок, дыши, успокойся, я подлатал немного, теперь точно не помрешь.

Далеко не все маги владеют исцелением. Да и те, кто владеет, в критической ситуации довольно часто теряются и не могут ее правильно применить. Я склонился над одним из воинов. Что с ним? Ничего не понимаю. Вроде крови нет, видимых повреждений нет. Он в отключке? Дышит хоть? Проклятье! Я переключился на рентген и вздохнул. Ауры всех остальных бойцов уже распадались. Похоже, что им просто проломили череп. Тут я уже ничего не смогу поделать.

— Мертвы, — прохрипел маг, — они уже мертвы, надо найти беглянку, или нам тоже конец!

Я вытащил изо рта «пульт управления». Нажал на кнопку. Ничего. Проклятые иномирцы не додумались втиснуть сюда радио. А ведь, судя по сложности устройства, это наверняка было им по плечу. Инфракрасный порт, серьезно? А если узник убежит слишком далеко? Или попросту в грязи измажется? Дешевая «мыльница»! Абыр-абыр, кажется, тебе впарили какой-то ширпотреб!

— Немо, что за сигнал она подает? Мы же можем его скопировать? Повторить, но только в большом масштабе?

— Ответ положительный.

Я собрал в руке ману, подвесил прямо над нашими головами огромный светящийся шар, максимальной доступной мне мощности, настроил его свечение на инфракрасный спектр. Затем открыл вокруг него три портала, разместив их выходы с разных сторон крепости так, чтобы осветить, если возможно каждый ее уголок. Быстро, слишком быстро пошли в расход полученные от Грэма золотые монеты, из которых я сделал артефакты стабильных порталов. Хорошо еще, что местное защитное поле действовало не слишком далеко. Запоздало подумал, что Абырвалгар тоже вполне мог бы соорудить что-то подобное в критической ситуации. Стоящий рядом маг смотрел на меня, разинув рот. Черт, кажется до него дошло, что у меня в груди до сих пор торчит меч. Я погрозил ему пальцем.

— Тихо! Не видишь, я занят!

Немо, запускай сигнал!

Вдалеке раздался истошный вопль. И, до боли знакомая знакомая нам, нецензурная лексика. Как мило с твоей стороны указывать мне дорогу! Впрочем, вздумай она молчать, я просто продолжал бы это световое шоу до тех пор, пока мы ее не нашли. Заслужила! А так, обошлись всего парой секунд страданий. Я же не изверг!

— Немо, перебрасывай сюда беспилотник, да повыше, может с ним мы поймем, что именно вытворяет эта сумасшедшая.

— Посиди-ка лучше тут! — приказал я выжившему магу и отправился в направлении криков, на ходу вытаскивая из груди собственное оружие. Высоко в небе открылся еще один портал. Благодаря самолету-разведчику, обнаружить беглянку уже не составило труда.

Мора лежала на одной из внутренних стен, и тяжело дышала.

— Ты! Но… но я же тебя убила!

В моих глазах снова потемнело.

— Внимание, потеря синхронизации! — отчеканила Немо.

Нет, с этим определенно что-то надо делать! Есть картинка с беспилотника?

На этот раз задержка связи продлилась несколько дольше. Я с удивлением наблюдал, как по крепости мечется смутная размытая тень. Быстро! Она что, Флэш какой-то? При этом, все вокруг нее как будто замедлялось — птицы едва заметно шевелили крыльями а лишенные опоры предметы не торопились падать на землю. Но, чем дальше от них удалялась эта быстрая тень, тем менее заметным становилось замедление. У нее какая-то способность к управлению временем? Ну ничего себе! Это и есть те самые суперспособности? Так вот о чем чуть было не проговорился Грэм! Его мать — Нефилим! Интересно, как вообще Абырвалгар умудрялся держать ее в узде? Ведь не с помощью же этой дешевой безделушки? Наверное, все-таки через сына. К тому же, у такой мощной способности наверняка есть и свои ограничения и откаты.

— Немо, мы имеем дело с локальным замедлением времени. Ты теряешь связь из-за разницы в частоте. Попытайся подобрать частоту динамически.

— Принято. Подбираю… Связь восстановлена.

Я с удивлением обнаружил себя висящим где-то на уровне роста пятилетнего ребенка. А еще — без тела. Что за ерунда? Эта безумная отрубила Алу голову? Да еще и забрала ее с собой, привязав к поясу тем самым «придворным хвостиком»! Хорошо еще, что все маскировочные заклинания работают автоматически. Вот только мой орб — именно в голове! Мы с Морой уже покинули крепость, а мое «обесточенное» тело осталось там, под защитным полем, а с ним и все золотые монетки-порталы. Ну и как прикажете выкручиваться? Можно, конечно снова активировать «пытку», но это не самый гуманный метод обращения с человеком, который и так уже на грани безумия.

— Немо, выполняй экстренную посадку беспилотника. Мне нужен второй орб. Просто сбрось его вниз, прямо над телом куклы.

Через несколько десятков секунд, в течении которых мне пришлось буквально «болтаться в воздухе», перед нами открылся новый портал. Оттуда неторопливо вышло обезглавленное тело моей куклы. В том месте, где должна была находиться голова, светился орб. Бедная кукла, будто подушечка для иголок, была вся утыкана мечами, копьями и прочими острыми железками. Ал с усилием вытягивал их по одной, и отправлял парить вокруг себя. Мора пробормотала что-то не слишком цензурное, и время снова стало медленным и тягучим.

Кажется, с каждым разом ее способность действует все слабее и слабее. Сейчас мне уже почти удавалось уследить за ее движениями, хоть они и были неимоверно быстры. К счастью, наш безголовый Ал уже находился под управлением нейросетей Немо, и ему удавалось не только успешно отражать атаки противницы, но и даже не давать ей сбежать. А добрая дюжина мечей и копий, которые Мора так удачно для нас собирала по всей крепости, теперь один за другим обретали свободу и с каждой секундой наращивали наше «численное преимущество». В конце-концов, действие способности сошло на нет, и беглянка оказалась в окружении.

— Нет, серьезно? — в сердцах воскликнула Мора и с удивлением посмотрела на все еще зажатую в левой руке голову Ала. — Да что ты вообще такое?

— Шопротивленье бешполезно, — ехидно прошипилявила голова, сжимая в зубах серебристый кулон активации рабского ошейника.

— Ладно, ладно, я сдаюсь, только не надо опять включать эту штуку! — взмолилась она, и обессиленно осела на землю. — Ну за что мне все это? Я хочу быть сильной, правда. Ради Грэма и остальных. Но честное слово, у меня уже просто не осталось сил терпеть!

На ее глаза навернулись слезы, обхватив мою голову обеими руками она уткнулась в волосы и расплакалась, как ребенок. Я молча ждал, переключившись ради приличия на вид со второго орба.

Наконец, она немного успокоилась и снова повернула голову куклы лицом к себе, словно бы пытаясь хоть от нее получить какую-то поддержку.

— Это же все не взаправду, да? (всхлип) Я совсем двинулась крышей, и теперь мне мерещится всякое? (всхлип) Или еще хуже, я отрубила кому-то невинному голову, и теперь болтаю с ней, будто со старым любовником*. Пора посмотреть правде в глаза — моя песенка спета! (всхлип).

(*прим.: Привет, Hellblade!)

Ну вот, только этого мне не хватало! Теперь придется еще и штатным психотерапевтом подрабатывать. Мало мне своих проблем? Я на такое не подписывался!

— Дура ты, Мора. Успокойся и включи мозги. Что по-твоему ты держишь в руках?

— Издеваешься?

— С чего бы вдруг? Да ты глянь — хуже-то все равно не будет!

Мора нахмурилась, повертела в руках мою несчастную голову.

— Для начала рассмотри хорошенько на шею, — посоветовал я ей.

— Тут шарниры какие-то вместо костей. Подожди, значит ты кукла, так что ли?

— Ну, естественно! А разве это не очевидно?

Девушка хмыкнула, утирая слезы грязным рукавом.

— Чтоб меня… Так значит, муженек мой все-таки нашел на эту дурную работу подходящего человечка. А я все-таки еще не совсем сошла с ума…

— Хотелось бы на это надеяться. А теперь, если ты не против, я заберу свою голову? Очень, знаешь ли, неудобно управляться с куклой без головы.

Она хихикнула. Потом еще раз, и в конце-концов вовсю расхохоталась. Ох, не нравятся мне эти резкие перепады настроения!

— Ф-ф-ух! Нет, ну ты даешь, адъютант! Прилипчивый, как банный лист! Хуже самого Абырвалгара, честное слово! Помню, как-то раз он сам за мной точно так же гонялся, правда, тогда еще с цветами, а не с ножом, но да, веселое было время! А я все думала, почему он за мной такого зеленого юнца послал? Я же его на завтрак без соли съем! Знала бы, что ты такой шустрый, поберегла бы силы. Но слушай, ты же тогда наверное в курсе всех дел? Как там мой Грэмиан? С ним все в порядке?

— Да, все хорошо. Собственно, он меня и прислал. Но, наверное, пусть лучше он сам все расскажет.

— Так, стоп, стоп, притормози-ка. Я только начала верить, что не схожу с ума, а ты говоришь мне такие странные вещи. Тебя прислал Грэм?

Вместо ответа я протянул ей «тревожную кнопку» ошейника, в знак моих добрых намерений. Мора округлила глаза. А затем достал из кармана еще одну золотую монетку и щелчком пальца подбросил в воздух. Конечно же, я на всякий случай оставил точно такую же «закладку» в кабинете Абырвалгара, чтобы в случае чего, быстро туда вернуться. И, таким нехитрым способом получил доступ в самое защищенное помещение в этой стране. Там, склонившись над столом, корпел над бумагами наш герой. Ну вот, разбирайтесь теперь сами.

— Мама!?

— Грэмиан! Это ты?

— Мам, ну заходи скорее, портал стынет!

Глава 22. Дела семейные

— Мальчик мой, ты жив! Я так соскучилась! — Мора бросилась на шею сыну.

— Да мам, все в порядке, я тоже рад тебя видеть.

— А что это за восхитительный запах? — она принюхалась, и бросилась к столу, на котором все еще лежала какая-то снедь. — О, боги, это что, кексы? Я миллион леф не ела кекфоф!

Она с жадностью набросилась на еду.

— Твоя мама — та еще беглянка. Мне пришлось гоняться за ней по всей крепости, — недовольно пробурчал я.

— Вот как? Значит ты уже в курсе ее, эм-м-м, способностей.

— В курсе, в курсе, «темнила». А ведь обещал меня больше не подставлять!

— Тфой плиятель плофто невынофим, — перебила меня Мора с набитым ртом, — похуже твоефо фафаши! Он даже пытал меня этим увафным офейником, пледфтавляефь?

— Всего пару секунд. Но если тебе понравилось, то учти, я вполне могу включить его и без всякого кулона, — ехидно ответил я.

— Фудовифще! — она поежилась.

— К вафим фуфлугам! — я передразнил ее с шутливым поклоном, приподняв, вместо шляпы, собственную отрубленную голову.

Грэм удивленно заломил бровь.

— О, ну я вижу, вы уже нашли «общий язык». Вот и замечательно! Слушай, мам, но разве отец заставил тебя потратить все свои Очки Развития?

— Зафтавил. Плофто в подфемелье в пофледнее влемя лазвелифь клыфы.

— Понятно…

— А вот мне пока ничего непонятно! — возмутился я. — Может, все-таки заведешь привычку делиться с союзниками жизненно важной информацией, а, Грэм?

— Ну, как бы это сказать… — он наморщил лоб. — Люди со способностями нефилима немного иначе используют то, что принято называть «опытом» или Очками Развития.

Объяснил! Все-таки никудышный из тебя преподаватель, парниша. Надо бы мне срочно нанять тебе репетитора по ораторскому искусству. Короче говоря, для активации суперспособности Моры нужна амальгама, та самая «эссенция души» которую мы получаем за убийство монстров и разумных. Ну, чего-то подобного я и ожидал. Боги явно «разводят» нас, будто скот в стойлах, не просто ради развлечения. Энергия наших душ для них — это разновидность топлива. Ну, и денег — судя по тому, как работает с Очками Развития ее высочество Система.

Я вгляделся в ауру Моры через рентген. Выглядит вполне обычной. Судя яркости свечения, ее способности где-то на грани между серебряным и золотым уровнем гильдии авантюристов, примерно, как и у меня. Только в центре лба необычайно яркий узелок. Что-то вроде третьего глаза. Вот тебе и царевна-лебедь… «С белой ручки, не стряхнешь, и за пояс не заткнешь». Или это все-таки про меня?

— Так вот в чем дело! — я хлопнул себя по лбу, едва не сбив с плеч Ала его несчастную голову. — А я все гадал, зачем ей понадобилось убивать собачонку.

— Мне фофсем чуть-чуть очкоф офтавалось нафобилать, — Мора, наконец, проглотила последний кусок, и добавила уже нормальным голосом — крысы дают очень мало опыта.

И она с довольным видом развалилась в кресле Абырвалгара, закинув ноги на стол и жадно запивая свой ужасный перекус водой прямо из огромного графина.

— И еще за ее выходку поплатились жизнью полдюжины ни в чем не повинных ребят из тюремной охраны… Прости Грэм, твой скромный гарнизон стал еще чуть-чуть скромнее. Мне удалось спасти только одного.

Парень потупил взгляд. Его первое решение на посту правителя уже стоило кому-то жизни. Если бы я заранее знал о возможностях Моры, то жертв, скорее всего, не было бы вовсе.

— Я не ожидал, что мама найдет способ… Стражники должны были просто привести сюда, без каких-либо осложнений.

— Ладно, забей, я уже привыкла отгребать за твои косяки. Одним больше, одним меньше. Все равно теперь изменить ничего нельзя.

— Вы о чем вообще толкуете? — вмешалась Мора. — И где этот несносный — твой папаша? Настолько увлекся своей войнушкой, что даже любимую жену встретить не удосужился?

— Ах, да, насчет этого… Наверное, будет лучше, если ты увидишь все своими глазами. Пойдем.

— Да что у вас тут происходит!?

Мы вышли из кабинета, и, преодолев несколько массивных дверей, вышли в просторный холл. Там, через широкий овал установленного в стене портала, солдаты переносили тела, укладывая их прямо на полированный мраморный пол. Я сразу же узнал в них погибших генералов. Ну, во всяком случае, их прежние тела. В самом центре лежал бывший Владыка демонов, собственной персоной.

— Дюжину огров мне под одеяло, — ошеломленно выдохнула Мора — это правда он!? — Ее лицо снова расплылось в зловещей улыбке.

— Да, мама. Но все не так просто. Возможно, он сумел каким-то образом избежать окончательной гибели. Правда, об этом еще никто знает, так что мы решили воспользоваться ситуацией…

Но Мора его уже не слушала. С победным «юу-ху», она подскочила к телу и от души заехала ему ногой по ребрам.

— Это тебе за мою загубленную молодость! А это — за разбитое сердце! За то, что отобрал у меня сына!..

Пинки были увесистыми, и от каждого из них несчастное тело бывшего вождя отбрасывало на несколько метров. Солдаты, ставшие невольными свидетелями этого представления, осмотрительно отступили обратно в портал. Становиться между женщиной и предметом ее жгучей ненависти, дураков не нашлось, тем более что и «предмету» уже, в общем-то, было все равно. Грэм стыдливо прикрыл лицо рукой в классическом жесте капитана Пикара. Боюсь, если дать ей возможность выпустить весь свой «пар», то тело станет совершенно невозможно опознать. А ведь у нас еще похоронная церемония намечается. Да, проблемка…

— Ты знаешь, Грэм, я где-то читала, что иногда к душевнобольным применяют электрошок. В терапевтических целях. Ты ведь не будешь возражать?

Он едва заметно кивнул головой, и через несколько секунд Мора уже болезненно корчилась на полу. На этот раз, правда, почти без ругательств.

— А, это ты, чудовище… В этот раз как будто было слабее обычного. Или я уже просто начинаю привыкать?

Я пожал плечами.

— Это был обычный электрошок. Но если ты все-таки предпочитаешь ошейник, я в любой момент могу удовлетворить этот твой странный фетиш…

Мора хохотнула и, блаженно раскинув руки, развалилась на полу, прямо среди прочих трупов… Не могу ее судить — сам вел себя не лучше после той памятной зачистки гоблинского лагеря.

— Право, не стоит утруждаться! С тех пор как ты вручил мне этот чудесный брелок, все мои самые сокровенные желания стали исполняться сами собой. Я теперь и ошейник-то снимать боюсь — а вдруг вместе с ним испарится и этот мой волшебный сон? Пожалуйста, скажите мне, это ведь правда не сон!?

Вместо ответа я ощутимо ущипнул ее за плечо.

— Ай, больно же, чудовище!

Кажется, это прозвище ко мне уже прочно прилипло.

— Мое имя Ал. И если честно, я сам до сих пор не уверен, что не сплю. Уже примерно лет шесть к ряду. Так что больше ничем помочь не могу, извини. И давай, нечего тут валяться, пошли в кабинет.

Мы отправились обратно. По дороге, Мора по-дружески пихнула меня в бок локтем.

— Слушай, а как ты так мастерски скрываешься, я до сих пор не могу засечь твое настоящее тело. В чем секрет?

Грэм уже пришел в себя и вслушивался в наш диалог с едва скрываемой улыбкой. Ну да, уж ему-то хорошо известно, куда могут завести подобные расспросы.

— Ничего удивительного, я сейчас вообще в другой стране.

— Раса: человек, имя: Ал, специальность: мечник, — растерянно пробормотала Мора, вчитываясь в невидимые мне строки. — Что за ерунда? У меня опять глюки?

— Это не глюки, а сокрытие оценки, неужели никогда не слышала?

— А-а-а, так ты кукольник-грандмастер. А я все гадала, к чему этот смазливый видок? Дай угадаю: на самом деле ты просто дряхлый старикан, которому вусмерть надоело корпеть над книгами? Что, захотелось на старости лет почувствовать себя молодым и красивым? Или жажда приключений замучила?

Я от души рассмеялся.

— На самом деле, все как раз наоборот. В жизни я гораздо, гораздо моложе этой марионетки. Да и тело куклы изначально было женским, вот и получилось… да, немного смазливо вышло, ну что поделаешь, у меня было всего полчаса! И кстати об этом: Грэм, нам с тобой надо срочно обсудить расходы на ремонт. Твоя мама сделала из моей куклы решето!

Через несколько минут, Мора, как совсем недавно ее сын, с разинутым ртом наблюдала за тем как Немо разбирает и приводит в порядок искалеченного ею Ала. Оба моих орба находились теперь на «той стороне», да и ремонт стал для нас достаточно рутинной задачей, так что времени на него ушло совсем немного.

— Грэм, ты уверен, что нам не следует сейчас же удрать как можно дальше от нашего ручного чудовища? Оно и прежде приводило меня в ужас, но теперь я напугана всерьез. В последний раз я такое видела, когда этот вот самый ошейник за несколько секунд появился на свет из куска мифрила. И сделал это никто иной, как наш милашка-Архонт который зачем-то явился к твоему папаше. И если подумать, именно с тех пор все пошло наперекосяк…

— Успокойся, мама. Архонты, как и мы, получают свои способности от Системы. Тебе ли не знать, что иногда смертные умеют делать то же, что и они. Вспомни себя в молодости. Эта девочка не представляет для нас угрозы, да и вообще ни для кого, наверное. Если только этот «кто-то» не пытается разрушить ее родной поселок и поубивать всех родных и близких, конечно.

— Так ты… так значит, и тебе… — Мора внезапно захлебнулась в эмоциях, подбежала к Алу и крепко его обняла. — Бедная малышка! Извини, что наговорила тут всякого, я не знала, что тебе столько пришлось пережить по вине этого козла! И ты это… Если вдруг кто-то допекать будет — только позови, тетя Мора наведет кипиш!

Наводят обычно порядок. А «тетя Мора»и правда годится только на кипиш. Хорошо еще, она не уловила весь тот подтекст которым сквозили слова Грэма. Он ведь почти прямым текстом признал, что это я порешил ее муженька и всех его приятелей. И то, что я на самом деле девочка. А еще совсем недавно чуть было не выболтал мне секрет своей матери. Плохо дело! Этому парню нельзя доверять серьезные тайны. Я поспешно замахал руками:

— Нет, нет, что ты, все в порядке! Я успела увести из поселка своих близких и даже односельчан. Все живы-здоровы, разве что, перепугались до смерти. Грэм, и ты тоже хорош! Взял и разболтал чужой секрет! На ровном месте! И какой ты после этого друг? — возмутился я. — Ты совершенно за языком не умеешь следить. Я за тобой это уже не в первый раз замечаю!

— Но я же… Да что я такого сказал? Как вы вообще…

— Если хочешь взаправду стать хорошим правителем, должен десять раз подумать, прежде чем открывать рот!

— Девчонка дело говорит. Погоди, «стать правителем»? — вмешалась Мора. — О чем это он, ну, то есть она… ты что, собрался занять место отца?

Упс. Кажется, теперь я сболтнул лишнего. Это, конечно, никакой не секрет, но на месте Грэма я бы постарался подать эту новость как можно более дипломатично. Мгновенная карма. Интересно только, чья: моя или его?

— Ну, да, а что такого? По закону, оно принадлежит мне. Владыкой я, конечно, не стану, ну хотя бы наши, человеческие, земли не попадут в руки какому-нибудь жадному до власти извергу!

Мора несколько раз моргнула, а потом расхохоталась.

— Ха-ха-ха, и кто из нас теперь выжил из ума? Хочешь стать таким же безумцем, как твой отец? Или, думаешь, он всегда был таким невменяемым придурком? Ну да, характер у него был тот еще. Но именно эта проклятая власть сделала из него сумасшедшего маньяка!

— Я — не мой отец!

— Все так говорят. А потом сажают любимую жену в карцер. Ну уж нет, давай, собираем все ценное и валим из этого ужасного места. Ты же маг пространства, ты можешь жить, где хочешь, делать что пожелаешь! Перед тобой весь мир, и даже больше, все миры. Сдалась тебе эта вонючая Империя!

Она подхватила опустевшую корзинку из-под кексов, и стала собирать в нее «самое необходимое» — в основном, лежащую на столе закуску. Вот уж правда, у людей ценности меняются после отсидки.

— Я не собираюсь всю жизнь бегать и прятаться, как ты! Сейчас именно тот момент, когда мы можем перевернуть все, стать сильными, диктовать свои правила! Разве не этого ты всегда хотела?

Мора бросила свое бесполезное занятие и обессиленно рухнула в кресло.

— И ты видишь, к чему это нас привело? — она демонстративно махнула рукой перед собой, как будто сидела не в роскошном зале на огромном кожаном кресле, а на пепелище, оставшемся от бедняцкой лачуги. — Думаешь, твой отец не пытался? Малыш, ты должен понять, что правители тоже не могут просто взять, и сделать все так, как им захочется. Почти всегда приходится выбирать одно из двух, трех, а то и целого десятка зол, и совершенно неясно, какое из них — большее и какое меньшее. И я боюсь, что однажды это сломает тебя, как и всех остальных…

Грэм сел и устало потер виски.

— Я хочу хотя бы попытаться… просто чтобы не жалеть потом всю жизнь, что упустил этот момент. Нет, я не могу сейчас уйти. Если хочешь, бери денег, сколько потребуется, я открою тебе портал куда захочешь.

— И оставить тебя на растерзание этим рогатым ублюдкам? Вот еще! Ну уж нет, если ты остаешься, я тоже никуда не пойду! А иначе, какая из меня мать? Ты давай говори нам, что надо сделать, а мы с Чудовищем зададим им всем такого жару! Ха-ха-ха! У нас-то они точно не забалуют, поганцы!

Мора с удовольствием откинулась в кресле и снова закинула ноги прямо на стол. Кажется ее настроение снова изменилось в прямо противоположную сторону. Я не спец, но дело всерьез попахивает маниакально-депрессивным расстройством. Но вообще, для человека, который провел почти год в одиночной камере, она чертовски много болтает. Причем, вполне связно. И чем она в тюрьме занималась?

— Да вам пока делать ничего и не нужно, — с облегчением произнес Грэм. — Завтра вечером будет погребальная церемония. Я разошлю приглашения всем знатным вельможам — и своим и чужим. Все заинтересованные придут «попрощаться», а на деле — попросту опознать тела и убедиться, что мы их не обманываем. Траурные речи, погребальные костры, скучные физиономии — вот и вся история. А что дальше — я и сам пока смутно представляю.

— Значит мы будем твоими телохранителями! — заявила Мора. — Эти жирные задницы точно не потерпят, чтобы ими командовал какой-то юнец!

— Да мне всего-то потребуется на минуту выйти, сказать пару слов, как наследнику.

— Вот и отлично, — улыбнулся я, — значит мы даже знаем, когда именно тебя будут убивать!

— Да не бойтесь вы, со мной все будет в порядке. Отец хорошо поработал над моей защитой, так что достать меня какой-нибудь примитивной ловушкой попросту невозможно.

Я фыркнул.

— Держу пари, что завтра тебя убьют. Спорим? На новую куклу.

Грэм сконфуженно нахмурился.

— Что за бессмысленное пари? Если я умру, то кто вообще будет тебе платить? И почему именно на куклу?

— Да потому, что я хочу сделать из Ала твоего двойника. А если немного заморочиться, наверное, можно даже настроить все так, чтобы им управлял ты сам. Как тебе такое, хочешь попробовать?

— Ты и это можешь? — удивилась Мора.

Я распустил волосы Ала, закинул ноги на стол, передразнивая ее фривольную позу, и дал Немо команду подделать внешность Моры с помощью иллюзии. А еще голос. Мы его за это время уже порядком наслушались.

— Да легко! — ответил девушке ее собственный двойник.

Конечно, вот так, без подготовки, мы сумели лишь ненадолго подделать статичную картинку, без каких-либо движений, но и этого хватило. Мора вытаращилась на свою копию с абсолютным восторгом. Даже свою драгоценную вафельку уронила.

— Чудовище! — На сей раз, это странное прозвище прозвучало в ее устах как похвала. Спохватившись, Мора потянулась за упавшей на пол снедью, чуть не свалившись с широкого кресла. Ну, думаю, объяснять ей глупость правила пяти секунд сейчас совершенно бесполезно.

— Слушайте, это все, конечно, звучит очень заманчиво, но я не хочу вечно прятаться за чьей-то спиной и жить в постоянном страхе. Что я за правитель, если не могу даже на минуту показаться на людях?

— На самом деле, сейчас ты всего лишь наследник. Для местных вельмож убить тебя — что букашку раздавить, уж поверь моему опыту. На твоем месте, я бы и правда не высовывалась до вступления на трон, — веско заметила Мора.

— Мне кажется, его попросту нервирует мысль о двойнике, — поделился я с ней собственной гипотезой.

— Да дело не в этом! — возмутился Грэм. — Просто я хочу хоть что-то сделать! Сам…

Мы переглянулись.

— Похвально. Но безрассудно, — ответил я. — Слушай, Мора, я тут у вас видела пушки на стенах, как думаешь, получится одну из них навести на Грэма?

Она отрицательно покачала головой.

— Эти штуки очень трудно точно нацелить. Пришлось бы весь вечер ее пристреливать — мы бы такое точно не пропустили.

Я призадумался.

— У Грэма действительно хорошая защита от магии… Если бы я пытался его убить, то, наверное просто сделал бы мощную бомбу и подложил ее в гроб прямо во время «прощания».

— Насколько я знаю, у нас есть нифелит, это такая штука, которая позволяет видеть магию. Любую магическую угрозу можно засечь заранее. Соберется много важных шишек, так что и охрана будет на высшем уровне.

Минут десять мы с Морой увлеченно предлагали разные способы быстрого и надежного убийства Грэма. На парня было жалко смотреть. Он упорно делал вид, что изучает бумаги, но явно не мог ни на чем сосредоточиться из-за нашей болтовни. В конце-концов парень не выдержал и взорвался.

— Ладно-ладно, я все понял! Двойник — так двойник, хватит уже меня дразнить! Дайте спокойно поработать, изверги!

— Вот это уже другой разговор. Кажется мы его сделали!

На радостях я принялся объяснять Море, что такое «дай пять». Вопреки моим опасениям, она оказалась вполне вменяемой, во всяком случае, для человека, который перенес длительное заключение. А резкие перепады настроения вполне можно списать на природную эксцентричность, которая мне тоже не чужда. Тяжелый разговор о том, что его отец, вероятно, жив Грэм решил оставить на потом, насколько я понимаю. Шаткой психике Моры и без того сегодня досталось.

Я распрощался с ними обоими, оставив управление Алом на Немо. Разговаривать я ему запретил, да и право отдавать команды оставил одному только Грэму. Чует мое сердце, стоит мне отлучиться, как Мора начнет пытаться вытворять с куклой всякие странные вещи. Так что я оставил Немо старые-добрые «три закона робототехники», и отправился спать. О-о-о, да-а-а, спа-а-ать…

* * *

Но, конечно же, я так и не смог уснуть! Да и как тут спать, когда в любой момент по твою душу может явиться не то призрак, не то нежить, не то еще какая неведомая потусторонняя тварь. Добрых полчаса я ворочался на жесткой постели. Потом плюнул, накрылся одеялом, прихватив с собой несколько подушек, и телепортировался в лабораторию, оставив их в качестве подмены. Техника замещения тела, хе-хе. Опасно делать такое у всех на виду, но в этом зале все давно уже дрыхнут без задних ног.

Я не сразу осознал причину своего смутного беспокойства, хотя она оказалось довольно простой. Конечно, я могу спрятаться в любой безымянной точке пространства где-нибудь под землей, окружив себя защитой и глушилками. Но каким-то непонятным образом Абырвалгар всегда находил меня по следам недавно открытых порталов. Да и Архонт, вероятно, пользовался тем же приемом. И пока я не разберусь, как это работает, я нигде не смогу чувствовать себя в безопасности!

Пришлось снова листать виртуальную копию гримуара Владыки в поисках рецепта. А способ и правда оказался достаточно нетривиален. Как я уже успел понять после магической катастрофы, которую мы с Грэмом устроили, пространственная магия оставляет, своего рода, «разрывы» в ткани пространства. Можно сравнить это с небольшим надрезом, сделанным на листе бумаги тонким лезвием — пока лист ровный, заметить его очень непросто, но вот если лист немного изогнуть… Так же и с порталами — если по свежим следам создать в таком месте какое-нибудь пространственное возмущение — например, немного его растянуть, то подобные разрывы снова становятся заметными, и с помощью заклинания-маячка можно выяснить, куда эта трещина вела. Правда, следы от слабых, одиночных порталов довольно быстро «зарастают» — примерно, в течении часа. А вот в местах, где разрывы открываются очень часто остается устойчивый «шрам». Но зато и с точкой назначения там выходит рулетка — скорее всего маячок приведет вас в самое посещаемое место, а не в то, которое было выбрано последним.

Хитрó! Это как раз тот случай, когда знания значат гораздо больше, чем какая-нибудь могущественная магия. Теперь, когда я понимаю механизм, запутывать свои следы станет гораздо проще. Если все сделать по уму, то мне действительно можно не бояться неожиданных визитов. Думаю, что даже архонту будет сложно меня отыскать без помощи Системы. Ну а если такое убежище будет находиться на большой глубине… В общем, Стрелец не зря потешался над малолетним архонтом. Если как следует заморочиться, то некоторые вещи будет не под силу отыскать даже ему.

Широко зевнув, я отправился в самое глубокое и укромное из своих убежищ, прихватив с собою мягкий матрас. А пока я сладко сплю, руки-манипуляторы Немо будут сверлить, пилить, отливать детали из металла, собирая новую куклу — точную копию меня, родимой. Вот они, прелести автоматизации! Заодно опробуем несколько новых идей, найденных в «Справочнике кукловода». В частности, о том, как сделать куклу мягкой на ощупь. Ариэль не так уж сложно оставаться недотрогой, а вот со моим дублером такой номер не пройдет. И случится грандиозный конфуз… Про купание вообще молчу, тут уж мне придется лично выходить на сцену. Но самая главная проблема — волосы. То, что обычно творится у меня на голове — неописуемо и неповторимо. Боюсь, мне придется что-то сделать именно с оригиналом. Постричься, что ли? А что, заодно, раздобудем идеальное сырье для нового парика… Мои волосы, моя одежда, моя внешность — выйдет отличная кукла вуду! Ох, надеюсь, все-таки никто не станет использовать ее «по назначению»…

Глава 23. Покушение

Утром меня ждало тяжелое магическое «похмелье», с которым не справлялась ни магия исцеления, ни сопротивление боли, ни даже тайком выпитый рассол, который вовсю хлебали мужики после вчерашнего праздника. Эх, где блага цивилизации, где анальгетики? Облом. Кажется, в коре ивы есть салицилка, из которой вполне можно гнать самый настоящий аспирин. Наверное, даже неплохой бы вышел стартап. Надо будет как-нибудь заморочиться, не ради денег, конечно, а хотя бы ради таких вот моментов. Но сейчас у меня для этого слишком сильно болит голова…

Заглянув в память Немо, я убедился, что предчувствия меня не обманули. За время моего отсутствия Мора развлекалась с Алом от души. Поначалу просто изучала — разглядывала, щупала, скребла скользкую поверхность биополимера сперва ногтем, а затем и ножом, баловалась с иллюзией, скрывающей лицо. Потом начались тесты в духе Boston Dynamics — разными способами она пыталась заставить куклу потерять равновесие, упасть и все в таком духе. Несколько раз висела на его руке, явно пытаясь ее оторвать. Затем последовали совсем уж бессовестные попытки раздеть несчастного Ала догола. Но, не найдя под одеждой ничего для себя «интересного», она быстро утратила энтузиазм, и решила заново его одеть. Вышло, если честно, не слишком опрятно. Ну как дитя малое, ей-богу! И ради этого я оставил вам свою супер-куклу?

Заскучав, она попросту забралась Алу на плечи и с выкриками: «Но! Но!» попыталась устроить себе сеанс верховой езды. Как же хорошо, что я не оставил ей права командовать куклой! Ну а Грэм был тверд, как скала, и никак не реагировал на ее дурацкие просьбы. Но и это затруднение она вскоре решила при помощи деревянной швабры, найденной в местной уборной. Лихо отталкиваясь ею от стен, Мора, опять-таки, нарушала равновесие куклы и заставляла ее сделать несколько шагов. А потом все повторялось по-новой.

Устав от этих развлечений, она сделала несколько попыток уговорить Грэма, чтобы тот устроил между ними спарринг. В духе: «я совсем заржавела в вашей тюрьме, надо бы мне потренироваться» и «нужно хорошо изучить возможности своих союзников». Но и тут наш будущий Владыка не сплоховал — посоветовал матери не маяться дурью и отправляться спать. Мое уважение, парниша! Ты прямо вырос в моих глазах за этот вечер, в отличие от твоей матери. Мора, понятное дело, совет пропустила мимо ушей, и принялась играть в «бой с тенью», используя швабру вместо меча. В роли тени выступал, естественно, Ал. Пока удары шли мимо Немо никак не реагировала на ее провокации, но постепенно девушка раззадорилась, увлеклась, и тут уже Алу пришлось защищаться всерьез.

Что произошло дальше, я точно объяснить не берусь. То ли Немо действительно вспылила, то ли просто ради защиты куклы подключила наши нейросети и те действовали уже по собственному произволу… В общем, Ал поколотил ее по полной программе. Как строгий мастер каратэ — нерадивого ученика в своем додзё — сурово, безжалостно, не давая ни секунды на передышку. Стоило ей упасть, как наши мастера снова ее исцеляли, поднимали на ноги, вручали «оружие» — все ту же швабру, и экзекуция начиналось заново. И сколько бы Мора ни просила, сколько бы ни молила о пощаде, эта своеобразная тренировка не прекращалась.

Ситуацию спас Грэм: взяв с матери торжественную клятву больше никогда не страдать ерундой, он просто приказал Алу прекратить спарринг. На этом эксперименты Моры закончились и она больше не смела соваться к марионетке. Вместо этого она свернулась калачиком на диване, да так и отключилась, обиженно поскуливая что-то сквозь сон. Сам Грэм уснул намного позже, прямо на бумагах, не удосужившись даже прилечь.

Время было раннее, и я решил пока не тревожить их попусту, тем более, что у меня хватало и собственных дел. Мастер Бранд все еще был слаб: если у меня после магических подвигов просто болит голова, то он вообще с трудом встает с постели. А ведь кому-то еще нужно держать открытым портал, чтобы жители поселка могли вернуться в поселок. Так что эту нагрузку мне пришлось взять на себя. Я почти уверен, что старик специально симулировал слабость, чтобы повысить мой статус в глазах односельчан. Мог бы и Лигура попросить, на самом деле. Уж кто-кто, а он точно нормально выспался! А я едва на ногах держусь. Но моя кукла-дублер все еще не готова, а угрозу внезапной атаки условного призрака Абырвалгара никто не отменял. Так что лучше я сам проконтролирую, кто будет проходить через портал, чем свалю все на кого-то постороннего. Так что, скрепя сердце и обвесив себя всеми доступными защитными амулетами я несколько часов дежурил возле портала у всех на виду, обливаясь холодным потом и вздрагивая при каждом подозрительном звуке. И все ради чего?

«О, смотрите-ка, мастер Бранд, видно, совсем сдал, раз свою ученицу оставил дежурить у портала.» «Какой кошмар, а ведь она еще совсем кроха, ей это, наверное, ужасно трудно!» «А что делать, не сидеть же нам вечно в этой душной пещере! Солдаты, вон, через портал проходят, значит это безопасно!» «Давай побыстрее собираться, а то, кто знает, когда у нее силы закончатся, застрянем тут еще на неделю!» И все в таком духе. Эх, знали бы вы, насколько сильно мне сейчас наплевать на ваше мнение! Ну, зато перебросили все пожитки в рекордно короткие сроки, хоть какая-то польза.

Бранд ненадолго отдал мне свой орб — мои собственные «батарейки» светить перед всеми не стоит, да и с посохом Палочника стоять на виду у сотен людей — тоже не вариант. Мог бы и без накопителей обойтись, но малышке, вроде меня, вроде как не положено иметь такую прорву маны. Аргус, ставший на время войны нашим главнокомандующим, заметил, как крепко я прижимаю к бедру кошель, подаренный гномом Тириусом и, изогнув бровь, поинтересовался:

— Привет, Киара. Как твои дела, малышка?

Могли бы быть и получше. Но с другой стороны, могли бы и вообще не быть… Так что жаловаться не стану. Голова пока на месте, крыша вроде тоже — жить можно… Вроде.

— Все нормально, спасибо за заботу, мастер Аргус, — кисло улыбнулся я в ответ. Проклятое похмелье. Я совершенно не в том состоянии, чтобы отыгрывать сейчас роль жизнерадостной девчушки.

— Не заскучали тут в пещере, пока взрослые дяди вас всех защищали?

Я закатил глаза. Взрослые дяди просто не в курсе, что вообще происходит вокруг, и кто все это время защищал их самих.

— Тут тоже довольно весело, — лениво отмахнулся я. — Ариэль даже позволила нам купаться в ее бассейне.

— И кстати, я надеюсь, ты хорошо понимаешь, ЧТО тебе доверил мастер Бранд? — Аргус перешел, наконец, к сути беседы.

Понимаю ли я!? Пожалуй, да. А известно ли вам, господа аборигены, что такое сверхпроводник, и каков вычислительный эквивалент этого кристалла? Я ведь почти уверен, что это синтетический материал, и те существа, которые его разработали, вовсе не собирались использовать элтелион как «удобное хранилище для магических дубинок». Но, конечно же, Аргус ждал от меня совсем не такого ответа. Я скучающим голосом отчитался:

— Это орб мастера Бранда. Он стоит больше тысячи золотых. Обычный работник зарабатывает золотой за полгода, ремесленник — за месяц. И это не считая расходов на жилье и еду. Даже могущественный маг, вроде нашего мастера, сумел бы заработать такую сумму не скорее, чем за несколько лет тяжелого труда, рискуя своей жизнью в опасных сражениях. Не беспокойтесь, дядя Аргус, я все понимаю. На мне световой щит, да и Бранд неподалеку. А все местные хулиганы отлично знают, что со мной связываться опасно для здоровья.

Аргус хмыкнул, и одобрительно потрепал меня по волосам. Ну вот, а я только с утра причесался как следует. Нет, я конечно давно привык к такому фамильярному отношению, но все же не могу не отметить — наглость взрослых временами просто зашкаливает! Если бы мне взаправду было интересно играть роль будущего темного властелина, ты бы сейчас, как минимум, остался без руки.

— Что да, то да. Ну надо же, первый раз вижу, чтобы этот старый скряга кому-то так доверял, — удивленно пробормотал он.

Я пожал плечами. Что-то в его реакции не давало мне покоя. Как-то слишком легко он принял мои слова про хулиганов. Я нахмурился. Тот случай с мальчишками… Андер все-таки меня сдал? Вот гадина! Да что ж такое происходит?

— Он ведь вам все рассказал, да? — бросил я наугад пробный камень.

— Кто рассказал? Я должен что-то знать? — удивился Аргус.

Я внимательно всматривался в его лицо, прищурив глаза, и силился определить, не наиграна ли эта реакция. Правда, ничего так и не понял. Где моя волшебная палочка? Немо, анализ!

— Косвенные признаки указывают на то, что данный субъект что-то скрывает, с вероятностью 75 процентов.

Я так и знал! Андер! Тоже мне, друг, называется! Ну, и что еще он отцу успел рассказать? Он ведь и про лагерь гоблинов знает правду. А там и до портальной магии недалеко… Андер не в курсе, но Аргус точно догадается. Вот это уже гораздо, гораздо хуже! Мои проклятые, разбросанные по разным головам, лживые пазлы!

Видимо, моя внезапная растерянность и разочарование слишком уж явно отразились на лице. Аргус тоже прищурился, помрачнел.

— Ты мне не веришь. Неужто я настолько разучился врать?

Я пожал плечами. Если бы не Немо, я бы так и оставался в неведении. Но не говорить же мне об этом вслух!

— Я думала, что хотя бы Андеру можно доверять. А если и ему нельзя, то кому вообще можно? — я картинно развел руками, пытаясь выразить степень нахлынувшего на меня уныния. Сперва Грэм, теперь Андер. Кто еще мог меня предать? Бранд? Хотелось бы верить, что нет… Хотя, кто знает о чем они с Аргусом все время тайком перешептываются? Все мужики — козлы? Вот уж не думал, что когда-то это скажу.

Наш главнокомандующий присел на корточки, так чтобы мы с ним оказались примерно на одном уровне, огляделся по сторонам и мягко произнес:

— Не делай поспешных выводов, малышка. Да, я знаю, что ты спасла Андера от наших сельских болванов, но в этом нет его вины. Твоих секретов он мне не раскрывал. И вообще наотрез отказался что-либо рассказывать про тот вечер.

А-а-а, так значит это кто-то другой? Ну, это уже куда ни шло. Может, мои детективы проболтались?

— Видишь ли, я достаточно долго живу на этом свете, чтобы ход мыслей деревенских дурачков не стал для меня неожиданностью. Скажу даже больше, скорее всего они не пришли к этим мыслям самостоятельно.

Я кивнул и едва заметно улыбнулся. Родители. Да, были и у меня такие подозрения.

— Значит, это вы за ним следили, — подытожил я.

— Да, ты все правильно поняла. В тот вечер я просто тайком пошел вслед за Андером в лес, и потому видел все собственными глазами.

Ну надо же… А ведь мы его даже не заметили. Возможно, он скрывался где-то наверху? Или у него есть какие-то маскирующие способности.

— Ты умница, и все сделала отлично. Мало того что провокация провалилась, так еще и балбесы наши взялись за ум. Такого исхода этой скользкой ситуации я вообще не ожидал. Спасибо тебе.

Он снял перчатку и протянул мне руку. Я неловко рассмеялся, пожимая ее. Ну вот, а я на беднягу Андера наговаривал. Есть все же на свете хорошие люди. Просто настроение у меня с утра — хуже некуда. Нормально выспаться мне, понятное дело, не удалось.

— Ну что вы, не стоит! Андер — мой друг. Я бы по-любому за него вступилась! Спасибо и вам, что не выдали меня маме. И кстати… а почему?

Он пожал плечами.

— Мне ли не понять вашего желания стать сильными? Я и сам в детстве тайком тренировался. Да, наверное, все, кому удалось стать хорошими авантюристами, могут рассказать о себе что-то подобное. Но мамам, понятное дело, об этом лучше не докладывать, ведь правда?

Он подмигнул мне и снова поднялся на ноги.

— Кстати, кажется, Андер стал усиленно тренироваться именно из-за тебя. Говорит, «мне нельзя отставать от Киары». Сперва я от души посмеялся, но теперь вижу, что это совсем даже не шутка. Молодцы, ребята, так держать! Если бы не тот главарь, я бы, пожалуй, и впрямь решил, что это вы вдвоем тогда всех гоблинов во сне перебили.

— Ой, и вы туда же, господин Аргус! — укоризненно отмахнулся я, поспешно уклоняясь от этого опасного комплимента.

Мы рассмеялись, а я изо всех сил надеялся, что мой собственный покер-фейс выдержит этот неожиданный спасбросок на доверие*. Как бы мне сейчас «Ренегат» не вышел боком… Кубики, кубики, спасайте родимые. На вас одна надежда!

(прим.: в настольных играх, когда персонаж не вызывает доверия, результат попытки обмана зависит от чисел, выпавших на игральных кубиках.)

— Ладно, ладно, просто шучу, — он примирительно поднял руки вверх. — Все, не буду тебя отвлекать, у меня тоже много дел.

Ф-ф-фух, кажется, пронесло. Если Аргус и сделал какие-то выводы, то пока оставил их при себе. А может, это и вовсе не задумывалось как проверка. Но даже дотошный анализ Немо не прибавил к моим подозрениям и выводам ничего существенного.

Несмотря на эти разговоры, Аргус все же приставил ко мне двоих охранников — на всякий случай. Я возражать не стал — среди тех, кто укрывался в Теалосе было немало беженцев из других поселков. Прячутся ли среди них люди Абырвалгара? Или даже он сам? Пока я сильно в этом сомневаюсь. Все же, я — не Гарри Поттер, а он — не Волан-де-морт. Хотя в соревновании на самое глупое прозвище злодеев они вполне могли бы потолкаться локтями. Но не стоит давать волю своей фантазии. У любой магии есть свои пределы. К тому же, мы с Немо давно ведем строгий учет всех беженцев.

Наконец, скудные запасы маны в орбе подошли к концу, а все мои многочисленные «гости» отправились, наконец, по домам. Конечно, за один заход унести все пожитки было сложно, ведь у нас всего одна небольшая дверь, которую можно держать открытой всего несколько часов к ряду. Через день, когда «мана восстановится», наши дюжие ребята вернутся, чтобы забрать столы, циновки и прочую, не слишком важную, но громоздкую утварь.

Солдаты, которых приставил ко мне Аргус, проверили все закутки, и, убедившись, что мы никого не забыли, тоже отправились в Теалос. Да мне и самому пора уже сходить к Бранду, чтобы вернуть ему драгоценный накопитель. Сегодня на Грэма должны устраивать покушение, и у меня еще очень много дел. Как минимум, нужно придумать, как сделать так, чтобы моя кукла умела правдоподобно истекать кровью. Зайти что ли к мяснику? Тоже вариант! После сражения такой заказ даже не будет выглядеть подозрительно. Обрадовавшись удачной идее, я вприпрыжку направился к выходу. Но едва мои спутники прошли через портале, над головой что-то просвистело, и проход внезапно схлопнулся прямо перед моим носом.

Я с удивлением заметил арбалетный болт, насквозь пробивший жестяную пластину, которая служила основой для магической схемы портала. И, конечно же, тонкая золотая дорожка — проводник магической энергии, была разорвана вместе с ней. Что за ерунда? Тут же никого не должно быть! Еще один снаряд угодил в охранявший меня щит и с треском разбил его. Я мигом развернулся на 180 градусов, но в тот же момент что-то ощутимо ткнулось мне в плечо, а защитный амулет Лунного света вспыхнул и погас. Это что сейчас было? Меня пытались убить?

Из плеча торчал арбалетный болт. Ауч. Больно! Вот так номер. Я потратил столько сил, настраивая свою защиту — против магии пространства и света — самых опасных для меня атак. А меня попытались застрелить из арбалета? И, блин, почти добились своего! Глупо получилось, конечно. Если бы снаряд находился в поле моего зрения, Немо попросту прикрыла бы меня магией. Но оба моих орба сейчас заняты, а «ежик» Бранда, к сожалению, зрением не наделен, да и у меня нет глаз на затылке.

— Да кто промазал, кто промазал? Говорил же, что не хочу я грех на душу брать! — возмутился другой голос, хриплый и немного неприятный. — Это же ребенок! Напугаем ее и дело в шляпе.

Пара секунд — и я уже был в полной боевой готовности — все щиты восстановлены, а металл от испорченного портала уже растекается по телу плотной чешуей. Орб витает за спиной. Наконечник стрелы аккуратно смят и извлечен магией, рана заживает. Последний штрих — розовые очки, может хоть с ними я увижу, где прячутся эти «снайперы»? Под грудой наваленных у стены деревянных столов, поддонов и прочего хлама неуклюже копошились два светящихся силуэта. Похоже, они попросту прятались там, завернувшись в мешковину, так что заметить их было довольно трудно. А я под конец дежурства, стыдно признать, попросту расслабился и снял очки, устав от бесконечного мелькания чужих аур. Вот так всегда: враг подкарауливает тебя в минуты слабости!

— Да чтоб тебя, — проворчал первый голос, и уже намного громче обратился ко мне. — Стой, где стоишь, девчонка! И учти, у нас бронебойные стрелы, специально для таких как ты. Даже не думай с нами шутить!

Кстати, да, хорошая штука, эти армейские боеприпасы. Арбалетные болты с тяжелым, граммов двести, наконечником и очень тонким острием. Прочность светового щита напрямую зависит от давления, и если даже на очень маленьком участке превысить его предел — щит лопнет, как мыльный пузырь. Уж не знаю, из чего именно они делают острие, возможно, даже из алмаза, во всяком случае, лучники говорят, что на стекле оно легко оставляет царапины. Единственный недостаток — эти болты одноразовые. Наконечник ломается при столкновении, и снаряд теряет свои свойства. А заодно и скорость — рана на моем плече оказалась совсем пустяковой. Но факт остается фактом: оба моих щита они успешно сбили.

Я нервно озирался по сторонам в поисках новых угроз. Отвлекающий маневр удался на славу, хвалю. Ну и? Где бомбы, где магия? Где световые лучи, способные плавить камень? Что, даже огненного дракона сегодня не будет? Кажется, Абыр-абыр сдулся. Или он просто решил, что для того, чтобы меня прикончить достаточно будет вручить двум недотепам армейское снаряжение?

— Ну-ка, положи на землю эту дорогую игрушку, которую ты прячешь за спиной. И руки держи так, чтобы мы их видели, — принялся командовать второй голос, более мягкий и высокий.

Неловко копошась и спотыкаясь, они принялись выбираться из своего убежища. Толстый и Тонкий: так я окрестил их, едва увидев. Два неказистых мужичка в изношенной одежде, типичные беженцы, причем, не из наших. Один чуть пониже и поплотнее, другой высокий и худощавый. Но почему же вы слабые такие? Если судить по ауре, то они больше походили на крестьян, чем на военных или хотя бы разбойников. Даже самые слабые авантюристы светятся посолиднее. Да какая там месть Владыки? Меня чуть было не убили и не ограбили двое бесполезных жуликов! Как же низко я пал…

Конечно, после пережитого в лагере гоблинов, легким ранением в плечо меня не проймешь, но вот если бы вслед за этим еще один болт прилетел мне прямо в голову… Впрочем, что толку теперь об этом рассуждать? Нужно просто сделать свою защиту независимой от орба. Не смогу же я всегда его с собой носить. Сделать что-то вроде заколки для волос. Или чокер, как у Моры, чтобы Немо всегда могла прикрыть меня со спины. Правда, с такой длинной шевелюрой чокер не прокатит, но я же все равно собирался постричься.

Наконец, эти горе-разбойники преодолели свою полосу препятствий, подошли поближе и снова направили на меня свои самострелы. Что за неумехи, я уже раз десять мог бы их убить!

— Ну, чего зенки вылупила? — возмутился Толстый. — Кому сказано было — гони драгоценности! Или мы тут по-твоему для красоты с арбалетами стоим?

Я моргнул. Прощупал этих идиотов поисковой магией металла. Арбалетные болты они явно украли у местных военных, или попросту где-то нашли, а вот раздобыть нормальное оружие у них, видимо, не вышло. Самострелы в руках разбойников оказались обычной кустарщиной без какого-либо намека на магию, и я в любой момент мог одним только «взглядом» превратить их в груду металлолома, или еще во что похуже.

— Любители, — равнодушно заключил я.

Тут, почва резко выскользнула из-под ног моих душегубов, а невидимая сила вырвала из их рук оружие. Детский, в общем-то, трюк, относящийся к магии земли — превратить пол в подобие беговой дорожки. Нетренированному человеку устоять на ногах довольно трудно. Из груды оставленных односельчанами вещей вылетело несколько металлических скоб и вонзилось в землю, намертво сжав их руки и ноги.

— И на что вы только рассчитывали?

Мои пленники лишь растерянно озирались по сторонам, все еще пытаясь понять, что же с ними произошло.

— Всерьез решили, что можно вот так просто украсть орб Бранда и вам за этого ничего не будет? Думали, что он вас после этого не найдет? Объясняю для безграмотных: маг всегда знает, где находится его орб, по крайней мере, чувствует направление. А-а-а, наверное решили, что главное — избавиться от меня? Хороший маг — мертвый маг. Значит, все-таки собирались стрелять не в плечо… Или думали, что я нюни распущу и все вам отдам? Ха!

— Говорил я тебе, целься в голову! — принялся ворчать Тонкий. — А ты заладил со своей жалостью. Теперь смотри, чем все обернулось. Мы в плену у малолетки!

— Ладно тебе, ничего она не докажет, — стал оправдываться Толстый, — ее слово против нашего. Сама на нас напала и лепечет теперь чего-то.

— Да ты хоть представляешь, какие огромные деньжища у нее на руках? Мы могли бы уже быть богатыми людьми! А теперь нужно срочно придумать, что бы такого наврать этому их Аргусу.

Эта парочка начинает меня злить. Мало того, что убить пытались, так еще и игнорируют меня, болтают тут между собой, как на базаре. Я присел на корточки, и жизнерадостно продемонстрировал этим гадам самую кровожадную из своих улыбок.

— А кто сказал, что мы пойдем к Аргусу?

Земля под моими бандитами размякла, зашевелилась, и принялась обвивать их тела, медленно затягивая вниз, на глубину. Бедняги извивались и кричали, звали на помощь и просили пощады, но я так и продолжал жизнерадостно таращиться на них, словно на муравьев, что корчатся под увеличительным стеклом. Этим придуркам стоит преподать хороший урок. Теоретически, я спокойно могу закопать их прямо здесь. И, да, мне за это ни-ичего не будет. С другой стороны, я — не палач, да и они мне не враги. Всего лишь наивные простаки, которых кто-то втемную использовал чтобы до меня добраться. И как же мне с вами теперь поступить?

Наконец, когда крики под землей уже почти стихли, я махнул рукой, и над поверхностью всплыли две грязные и взлохмаченные головы — отчаянно кашляя и отплевываясь от забившейся в рот грязи. Я присел рядом с ними. Ну теперь-то вы готовы меня внимательно слушать?

— Кто вас послал? — строго спросил я своих пленников.

— Гхе-гхе, в каком смысле, гхе-гхе послал? — удивился Тонкий, все еще пытаясь откашляться.

— Нас никто не посылает, гхе-гхе, мы же не наемники, гхе-гхе, — добавил Толстый.

Вряд ли они врут. Но глупость иногда работает не хуже преданности.

— Кто продал вам арбалетные болты? И откуда вы узнали обо мне?

— Болты мы возле стены нашли. А про орб мага я случайно узнал, в трактире разговор подслушал, — прохрипел Тонкий.

— Чей разговор?

— Да откуда ж я знаю? — запричитал он. — Просто мужик и баба какая-то. Вроде, беженцы, как и мы. А так-то, я и лиц-то их толком не помню. Я же не местный!

— Приметы? — продолжил я свой допрос, и видя непонимание в его глазах прибавил: — Как они выглядели?

— Да не помню я! Стой, стой, не надо, я вспомнил, вспомнил я! Мужик был весь перебинтованный! Так что наверное, это какой-то военный!

И почему мне кажется что из-под темного капюшона этого нелепого покушения поблескивает чья-то гладкая залысина? И ведь на самом деле, эти двое были чертовски близки к успеху! Нашел двоих скользких типов, подал им «гениальную идею», а потом незаметно подбросил все средства для ее воплощения. Они, небось еще это «знаком свыше» посчитали. Ну да, уж Владыка-то наверняка знает, с кем дело имеет. Много ли надо, чтобы справиться с ребенком? А я подставился, как последний дурак. Решил что здесь, на своей территории я в полной безопасности.

— Ты же нас не будешь больше в земле топить, да девочка? — елейным тоном принялся уговаривать меня Толстый. — Ты такая милая, добрая! Дяди пошутили, дяди просто играли с арбалетами и случайно в твою сторону попали… Давай просто все забудем и станем дружить!

Я от души расхохотался. «Взрослые»! Даже в такой ситуации они меня за идиотку держат. Ладно, проехали, к этому я уже привык.

— Не хочу брать грех на душу, а то еще стану, как вы, — ответил я, и потрепал их обоих по облепленным грязью прическам. — Чуть попозже отправлю вас в тюрьму. А пока посидите тут — у меня сегодня слишком много дел!

Под дружные крики, протесты и мольбы своих несчастных пленников я направился к порталу, так и оставив их закопанными в землю по самую шею. Заклинание тишины и старый мешок — отличная маскировка для пленников. Я быстренько восстановил портал и снова вернулся в поселок. Бледные охранники ждали меня с противоположной стороны, а рядом с ними уже переминался с ноги на ногу обеспокоенный мастер Бранд. Пришлось объяснять им, что у меня попросту закончилась мана, и пришлось ее спешно восстанавливать. Никаких причин для беспокойства. Эх, как же хорошо, когда тебе все доверяют! Осталось только придумать уменьшающий луч и завести свою собственную мини-тюрьму где-нибудь в стене лаборатории. Или вообще — в террариуме, для остроты ощущений…

Интерлюдия. Случайная встреча

В крошечной таверне почти нет мест. Беженцы, авантюристы, военные. Шум, гам, кто-то заливает алкоголем грусть о погибших в бою товарищах, кто-то от души празднует «победу». Довольно громкая формулировка, но остаться в живых по итогам недавнего сражения и узнать, что многотысячная орда трусливо отступает восвояси — такое событие определенно заслуживает некоторой доли пафоса. За столом сидят двое — девушка в просторном балахоне с капюшоном, и мужчина с перебинтованным лицом. Гвалт стоит неимоверный, но под крошечным «Пологом Тишины» вполне можно спокойно общаться, не опасаясь чужих ушей.

— Вот уж кого-кого, а тебя я не ожидал увидеть здесь, да еще и почти сразу после боя, — буркнул мужчина.

Девушка хищно улыбнулась, демонстрируя ровный ряд острых треугольных зубов.

— Могу то же самое сказать и про вас, Владыка. Признаться, сперва я приняла ваше тело за одну из игрушек хозяина этого места и уже собиралась делать ноги. Но бинты выдали вас с головой, — она по-детски хихикнула.

— Да, проклятая соплячка владеет магией иллюзии, и ей ни к чему такие костыли. Но, признаться, я удивлен, что и у тебя не возникло с этим проблем. Не говоря уже о том, что ты тоже сумела обмануть собственную смерть. И много еще секретов ты скрывала от меня все это время?

— Боюсь, что гораздо больше, чем могу позволить себе открыть вам… Но сейчас это уже не важно. Все мои планы пошли прахом, так же, как и ваши. Я правильно понимаю, что мы с вами здесь примерно с одной и той же целью?

Мужчина уклончиво кивнул.

— Вам уже удалось вычислить кукловода?

— Да что там «вычислять»? Я нашел ее почти сразу. Собственно, мое настоящее тело уничтожила она, а не кукла… Маленькая кудрявая девчонка, на вид лет шести-семи, по-моему, местные зовут ее Юла.

Девушка не сумела сдержать смешка.

— Смейся, смейся. Я тоже пребывал в абсолютном шоке, когда понял, что Система вышвырнула меня прочь из разорванного в клочья тела. Сама понимаешь, совсем не так я представлял себе итоги сражения за крошечный поселок.

— Погодите, вы что, серьезно? Все наши товарищи, Борт, я, вы… и это все устроила… шестилетняя девчонка?

Собеседник молча кивнул.

— Это какая-то уловка Мастеров Ультерина?

Мужчина пожал плечами.

— Честно говоря, я так не думаю. Да и не похоже это на почерк Альтейцев. Они бы ни за что не стали втемную использовать ребенка. Думаю, все гораздо проще и в то же время ужаснее. Все мы действительно проиграли маленькой девочке.

— Но… как такое вообще может быть!? — его собеседница растерянно хлопнула длинными ресницами.

— Ты же знаешь, что такое «перерождение»?

— Хотите сказать, она появилась на свет, сохранив воспоминания о своей прошлой жизни?

— А у тебя есть какие-то другие разумные объяснения? Или ты тоже считаешь, что стать грандмастером в шесть лет — это норма для девочки из захолустья? — в голосе мужчины прорезался едкий сарказм.

— Думаете, она и в прошлой жизни тоже была…

— Хуже, гораздо хуже. Я бы не проиграл какому-то там Грандмастеру! Ей было совершенно наплевать на всю нашу магию и экипировку. В один момент мои лучшие бойцы остались совершенно беззащитными и погибли. Я и сам уцелел лишь чудом — не каждый может выдержать выстрел из Кинетического портала без какой-либо защиты.

— Это такая штука, которая может быстро камнями швыряться? Но я думала, что ее невозможно получить через Систему.

Мужчина развел руками.

— Так и есть — смертным оно недоступно. Зато это излюбленное оружие Архонтов. Дешевое и эффективное — немногие из нас могут что-то ему противопоставить.

Девушка-акула несколько раз моргнула, пытаясь осмыслить сказанное.

— Значит под маской девочки скрывается…

Человек в бинтах тяжело вздохнул.

— Поначалу, я и сам так считал. И даже ждал, когда же в ситуацию вмешается наш собственный наблюдатель. Но никто так и не пришел. И тогда я воспользовался этим.

Он достал из кармана плоский обломок розового кристалла, повертел в руках. Девушка понимающе кивнула.

— И что, никакого нимба над головой?

Мужчина растерянно помотал головой.

— Ни нимба, ни каких-либо других аномалий в ауре. Обычный человеческий ребенок. Разве что амальгамы — как у матерого авантюриста. Но как раз это не удивительно — ее кукла покромсала немало наших бойцов.

— Но откуда тогда… — девушка запнулась.

— Возможно, какие-то хитрости, лазейки в Системе, кто знает? Судя по скорости, с которой эта девочка путала свои портальные следы, у нее почти наверняка есть Ассистент. Да и магия иллюзии на это указывает. Подозреваю, все еще хуже — она попросту может менять исходный Код заклинаний.

— Исходный Код? Но это же очень сложно. И опасно! Даже наши… — девушка запнулась, осознав, что едва не сболтнула лишнего.

— Не о том ты думаешь. Хотя, наверное, тебе просто не попадались на глаза нужные легенды. Если этот ребенок с рождения владеет Исходным Кодом иАссистентом, то это может значить только одно. Она не была в прошлой жизни каким-то там дурацким грандмастером, нефилимом или даже Архонтом.

Брови девушки взметнулись вверх.

— Хотите сказать…

— Бог, — коротко пожал плечами собеседник. — Нас угораздило перейти дорогу возродившемуся божеству. Это объясняет все — и невозможную для смертных магию и бездействие архонтов. Для этой твари и мы, и вся наша армия — просто вкусная питательная среда. И будь уверена, она выпьет предложенный ей бульончик до дна! — Мужчина стукнул кулаком по столу, и умолк, будто бы переводя дыхание, совершенно не нужное ему в теле марионетки. — Так что, если ты пришла сюда ради мести — подумай дважды, прежде чем что-либо сделать. Нужен ли тебе такой враг?

Девушка сжала губы.

— Пока это всего лишь ваши догадки, Владыка. За порталом могла быть скрыта обычная кинетическая пушка, а роль Ассистента вполне может выполнять какой-нибудь артефакт или утерянное ядро корабля. Эта девочка забрала кое-что очень важное для меня. Без этой вещи я не смогу спасти тех, кто мне дорог. Так что, будь она хоть Архонтом, хоть переродившимся Божеством — я не отступлюсь! К тому же, вы ведь сами сказали: сейчас она всего лишь ребенок. А значит — ее вполне можно убить!

Собеседник с сомнением покачал головой.

— Иногда нужно уметь просто признать поражение. Ну убьешь ты ее, и что дальше? Тварь снова возродится и через пару лет ты получишь озлобленного и могущественного врага, который не успокоится, пока не уничтожит все, что тебе дорого, а потом примется методично сдирать с тебя твою уникальную кожу пока ты сама не начнешь умолять о смерти. Этого ты добиваешься?

— И что, хотите сказать, нам нужно просто закрыть глаза на всех, кого она погубила — ваших подчиненных и моих… ну, пускай не друзей, но как минимум, приятелей!

Мужчина развел руками.

— Чтобы понять своего врага, следует сперва посмотреть на ситуацию с его стороны. Все началось с проклятого Торлака — скорее всего, он просто взял ее в плен и вместе с дюжиной других детишек попытался пустить на свои мерзкие эксперименты. Но на этот раз, полагаю, результат его порядком удивил.

Девушка поморщилась.

— Поделом ему. Когда я про все узнала, чуть сама не выпустила ему кишки, наплевав на конспирацию. Но… просто решила что сделаю это позже — уже на войне.

Мужчина пожал плечами.

— Очень мило с твоей стороны признаваться в этом, но мне уже нет никакого дела до того, как именно ты собиралась меня предать, — едко прокомментировал он. — Так вот, дальше — хуже: Грэм чуть было не сжег их деревню. Признаю, мне стоило с самого начала смириться с потерей Торлака, но в то время я уже не мог мыслить здраво. В результате мы лишились еще и Солара.

Девушка нахмурилась.

— Вот уж кто точно не заслужил гибели в самом начале войны. К тому же, девчонка тут ни при чем, Грэм недавно признался, что Солар погиб от его руки, пусть и случайно. Чутье подвело нашего мастера, ведь мальчишка совершенно не пытался его убить.

— Девчонка, скорее всего, может видеть ману, а значит и заманить Солара в опасное место ей бы не составило труда. Пасть от руки бога, пусть даже лишенного силы — не такая плохая участь. Вполне в духе нашего мастера. Ты мне лучше скажи, это Грэм тебя подбил попытаться «убить» ее дурацкую куклу или ты его?

Девушка замялась.

— Скажем так, это было коллективное решение. Мы понаблюдали за ней немного и решили, какого Кракена? Нужно преподать этой выскочке хороший урок, — тут она помрачнела. — Ну, вот и преподали… Еще и Борта за собой потянули. Мы-то оба живы, а он…

— Любители, — буркнул мужчина. — Мы должны были подождать конца сражения, увести войска, выждать, пока они не вылезут из этих своих нор. И только потом, в самый неожиданный момент, ударить. Быстро, мощно, неотвратимо. Заставить ее паниковать, биться сразу на десять фронтов, защищать родных, невинных, свое подземное убежище, деревню. Улучить момент, когда она совершит ошибку и лишь затем… — он стукнул кулаком по столу. — А что устроили вы? Фарс, стоивший нам успеха военной кампании, и наших жизней в придачу!

Девушка виновато втянула голову.

— Простите Владыка. Теперь-то я понимаю, как это было глупо… Но если бы вы поделились с нами своими планами, хоть самую малость, мы бы не действовали так безрассудно!

— Да что уж теперь… Какая каша творилась у меня в голове — тоже одним Богам ведомо. Проклятый Архонт! Хоть бы словом про нее обмолвился! Привести этому чудовищу на блюдечке целый военный корпус! Ровно десять тысяч, в аккурат, на первую эволюцию! Еще и с доставкой на дом! Как она их всех на амальгаму не пустила, до сих пор диву даюсь! И ведь наверняка была бы в своем праве!

Они немного помолчали, переваривая сказанное.

— Мне кажется, вы преувеличиваете, Владыка. Это всего лишь еще один аргумент в пользу того, что она — обычная смертная. Опытная, образованная, возможно, родом из технически развитого мира, но никак не Божество.

Собеседник пожал плечами.

— Или наш Архонт ее переиграл, приведя больше, чем она смогла «переварить» за один раз. Вроде, и договор выполнил, и прикопаться не к чему, а карманы пусты… Афера вполне в его стиле! После того случая с муравьями, он из кожи вон лезет, чтобы угодить папаше. Собираешься проверить это на собственной шкуре? Да что такого ценного ты умудрилась потерять? И почему я об этом ничего не знаю?

Девушка сконфуженно отвернулась.

— Не хочешь говорить? Дело твое. Мой тебе совет — попытайся просто договориться. Боги уважают контракты. Кто знает, может, у тебя получится чем-то ее заинтересовать? Заодно и догадки свои проверишь.

— И стать ее игрушкой? Ручным зверьком? Только для того, чтобы получить вещь, которая с самого начала принадлежала мне!? Спасибо, но я прекрасно знаю, чем обычно заканчиваются подобные «контракты»! Не понимаю вас, Владыка. Из-за каких-то нелепых подозрений вы готовы сбежать, поджав хвост? Она же разрушила все ваши планы.

— Планы? Планы!? — кажется, тут уже и ее собеседник не на шутку рассердился. — Девочка, ты должно быть слишком увлеклась своей игрой в «шпиона», если не замечала таких очевидных вещей. Все это совершенно не входило в мои планы! Еще несколько лет назад я делал все, чтобы не допустить войны с Альтеей!

— Но… но, вы же сами… мы столько тренировок…

— И ты всерьез думаешь, что я делал это по собственной воле? О, боги, неужели я действительно так похож на кровожадного ублюдка, который будет издеваться над любимой женой и единственным сыном ради дурацкого титула «Владыки»? Да я был готов жизнь свою отдать, чтобы предотвратить войну! Или хотя бы немного ее отсрочить. Но наш сумасшедший Архонт видимо решил, что это будет очень забавно — посмотреть, как я собственными руками буду отправлять наших людей прямиком на бойню!

У девушки округлились глаза.

— Погодите, так что, этот заносчивый недомерок промыл вам мозги своей супер-магией!?

Мужчина нехотя кивнул.

— А вы все, идиоты, стояли и смотрели — как я схожу с ума, как разрушаю свою семью, устраиваю в стране террор, веду на убой сотни тысяч ни в чем не повинных солдат. Ни ты со своим «предательством», ни Борт с его двумя извилинами, ни Солар со своей плоской и старомодной «честью», ни все прочие лизоблюды, которые прибились к нам, только чтобы угодить Архонту — никто и пальцем не пошевелил, чтобы помочь Грэму меня остановить!

Девушка пристыженно съежилась — уже в который раз.

— Я оставил сыну приказ, своего рода завещание — постараться убить меня, если я начну вести себя странно и ситуация выйдет из-под контроля. Ведь это единственный способ, которым можно избавиться от воздействия магии Разума. И из всех вас только проклятая девчонка согласилась ему помочь! Да и то, лишь потому, что Грэм каким-то образом сумел ее шантажировать.

— Так вы с самого начала все это планировали? — поразилась девушка. — В смысле, предусмотрели… — поправила она сама себя.

— Конечно же, я не планировал лишиться тела! Но это все равно лучше, чем всю жизнь играть роль чьей-то марионетки… фигурально выражаясь. — Мужчина запнулся, глядя на собственные руки, скрытые под плотными кожаными перчатками. Девушка хихикнула. Кажется, ее собеседник тоже осознал всю иронию случайно сложившейся фразы. После секундной заминки он устало продолжил:

— Он ведь приходил и к тебе? Мой сын, я имею в виду.

— Да… Простите, Владыка, я решила, что это опять какая-то проверка. Или просто юношеский бунт. Если бы я только знала, что с вами произошло!

— Да что уж теперь. Мы все здорово облажались, и получили за это по рогам. Бедняга Грэм, я оставил тебе ужасное наследство… — он устало закрыл лицо руками. — Теперь это малолетнее чудовище вьется возле него, как ядовитый мотылек, и одни только боги знают, что у нее на уме. А я не могу ни предупредить его, ни даже просто попросить прощения.

Несколько секунд они сидели молча.

— У вас есть какой-то план?

Мужчина подобрался, и тряхнул головой. Сжал руку в кулак.

— Мне надоело быть фигуркой на игровой доске архонтов! И пока все считают меня выбывшим — я предпочел бы занять место среди игроков. Другого пути я не вижу. А что насчет тебя, Ланти? Не хочешь присоединиться? Ты ведь явно знаешь и умеешь гораздо больше чем мне казалось поначалу. Вместе мы могли бы многое изменить!

Девушка рассеянно помотала головой.

— Благодарю за предложение, Владыка Абырвалгар. Но у меня сейчас совершенно другие планы. К тому же, на кону множество дорогих мне жизней. Я не могу отступить!

— Ну что же, если смерть для тебя — недостаточный повод, чтобы изменить свои планы — могу только посочувствовать. И дать совет: постарайся сделать все незаметно. По возможности — чужими руками. Уж поверь моему опыту, против людской глупости даже боги порой — бессильны.

— Да, кстати об этом. Не могли бы вы мне немного подыграть?

Глава 24. Оверкилл

Благодаря «тяжкому труду» по поддержке портала, у меня появился легальный повод отправиться отдыхать, и избежать хлопот, связанных с еще одним переездом. Первым делом я, конечно же, отправился к нашему мяснику. Если покушение на Грэма все-таки состоится, то следует подготовиться к нему как следует. В частности, сделать так, чтобы фальшивый Грэм мог истекать кровью. Зрителей будет много, и среди них наверняка найдутся люди (или не совсем люди) достаточно наблюдательные, чтобы заметить эту нестыковку. Не хотелось бы подкладывать настоящему Грэму такую свинью. И, так уж вышло, что для этого потребуется настоящая свинья.

Я объяснил мяснику, что госпожа Ариэль потеряла много крови во время битвы, и мне хотелось бы приготовить ей кровяную колбасу по особому рецепту, для восстановления сил. Ничего странного и подозрительного в такой просьбе он не нашел, собственно, сегодня я был далеко не единственным посетителем с подобным заказом. Магия магией, а дефицит железа в организме надо как-то восполнять! Не самое приятное блюдо, но что поделаешь? Ведь даже всеми любимый гематоген делают из того же сырья. Чтобы кровь не сворачивалась ее специальным образом взбивают, а свиные потроха, которые с давних времен используются для изготовления колбасы, заменят мне полиэтиленовые пакеты.

Как оказалось, мясник тоже был в рядах защитников города, и видел, как Ариэль «героически» осталась прикрывать их отступление, так что все ингредиенты достались мне совершенно бесплатно. Еще и солидный кусок свежего мяса получил в довесок. Родители были заняты переездом, а живот мой жалобно урчал с самого утра, так что я не пожалел времени и устроил на заднем дворе небольшое барбекю. Утолив свой собственный голод, я прихватил немного мяса и для Грэма с Морой. Если хочешь, чтобы тебя приняли с распростертыми объятиями, нет ничего лучше, чем прийти в гости со своими вкусняшками! Мора — так вообще, наверное, несколько лет мяса не ела. Кексы кексами, а хороший шашлык — это совсем другое дело!

В кабинете Грэма у меня как всегда оставалась «закладка» — золотая монетка, служащая стабильным якорем для портала, так что проблем с перемещением не возникло. Плевать я теперь хотел на всю их защиту! Мора все еще крепко дрыхла в позе эмбриона на одном из диванчиков, а вот Грэм исчез, видимо, ушел куда-то по своим многочисленным делам. Да еще и без охраны, а ведь мог просто приказать Алу пойти вместе с ним. Весьма безответственно с его стороны! Ладно, делать нечего, займусь пока его двойником.

На столе лежали два комплекта парадной одежды — видимо наш будущий Владыка уже позаботился о деталях. Вот это я одобряю, предусмотрительный парень! Сменив Алу парик на более «молодежный» и сменив маскировку лица на физиономию Грэма, я дал Немо команду переодеваться, а сам занялся «колбасотворением». Тем временем, с дивана послышалось характерное урчание живота — запахи жареного мяса разбудили аппетит Моры, а заодно, и ее саму.

— Как же давно я не чувствовала этого божественного аромата! — вдохновенно пробормотала она, переворачиваясь на другой бок. — Ох-хо-хо, да что ж все так болит-то а?

Похоже, ее вчерашняя схватка с Алом удалась на славу. Я решил пожалеть страдалицу, тем более что и сам в какой-то мере был виноват в ее мучениях. Так что прибавив к шашлыку кое-какие закуски со стола, я отправился к ней с подносом. Завтрак в постель. Это же считается за извинение?

— О, милое дитя, ты просто не представляешь какую услугу оказала тете Море. Ты спасла меня от голодной и мучительной смерти! Мой ангел-хранитель! Не поверифь, я фчера нефколько чафов к ляду слажалась с кофмарным фудовифщем! Оно меня хфатало, пележофывало, а потом выпфлевывало и макало голофой ф землю! А потом фсе санофо!

— Опять ты разговариваешь с набитым ртом! — упрекнул ее я. — Знаю, знаю, видела, что вчера вытворял с тобой Ал. Впрочем, наказание свое ты вполне заслужила.

— Как тебя сафут, тефачка? Ты тут лаботаефь?

Ну вот и снова начинается представление в духе «я твой мастер». Ну уж нет, хватит с меня этих спектаклей!

— Меня зовут Киара. Собственно, мы уже знакомы, пусть и заочно. Мы же договорились вчера, что я буду куклу переделывать, помнишь? Ну, вот я и пришла — работаю.

— А-а-а, ну поняфно, — Мора продолжала сосредоточенно жевать.

Если честно, я ожидал более бурной реакции, ну да ладно. Сам знаю, что ты меня недолюбливаешь, но могла бы хоть спасибо за угощение сказать! Я старался вообще-то. Ну и ладно! Махнув рукой, я вернулся к своему занятию. Первая партия свиного кишечника с небольшим количеством крови была уже готова, перевязана узелками и тщательно отмыта. Я принялся аккуратно обматывать им куклу, будто новогоднюю елку гирляндой. Сверху будет одет еще один слой белья и парадный китель, так что всю эту тошнотворную красоту никто не увидит. И не учует — я прихватил с собой мамины духи. Прости Грэм, но пахнуть ты сегодня будешь, как девчонка!

Меня отвлек неожиданный шум. Мора выронила еду, свалилась с дивана и, побледнев как полотно, стала отползать назад, вытаращив на меня глаза, как будто на привидение.

— Селеста, покровительница разума, дай мне сил, сохрани от безумия! — принялась бормотать она. — Тебе это снится, Мора, снится, это просто сон!

И тут до меня стало доходить, как вся эта картина выглядела с ее точки зрения. Какая-то милая девочка-служанка покормила ее вкусным мясом, дружески похлопала по плечу, что-то пролепетала, а теперь обматывает ее сына окровавленными кишками. От такого я бы и сам спросонья в штаны наложил со страху. Вот болван, мог бы и сразу понять, что она пропустила абсолютно все мои слова мимо ушей! То же мне, психотерапевт.

Мора схватилась за голову, свет в кабинете начал мерцать. Ее силуэт задрожал и размылся в пространстве, создавая фантомные образы, словно бы сразу несколько ее копий катались по полу, истошно кричали и рвали на себе волосы. Кажется, она неосознанно перешла в режим ускорения. Опасно! Как бы я сам сейчас не остался без головы! Немо, полный боевой режим! Ставь щиты, подключай нейросети, в случае опасности — немедленная телепортация!

Кабинет наполнился пронзительными криками, искаженными и наложенными друг на друга. «Нет», «Грэм», «да заткнитесь вы все», «сон это просто сон» — я сумел разобрать лишь несколько фраз. Плохи дела! Она вот-вот совсем слетит с катушек! Немо, нам нужно повторить сигнал ее шокера! Всего на одну секунду, давай, прямо сейчас!

Раздался истошный визг. Мора выгнулась дугой, рухнула на пол и затихла. Я отключил иллюзию на кукле и мы осторожно приблизились к «пациентке». Она лежала на спине и тяжело дышала, обессиленно созерцая потолок. Кажется, ее все-таки отпустило.

— Спокойно, Мора, спокойно, просто дыши, — мягко произнес я, — вот так, медленно, вдох-выдох. Вспоминай, что было вчера, о чем мы с тобой говорили. Всему есть разумное объяснение.

Мора действительно послушалась моего совета, стала медленно вдыхать и выдыхать, постепенно взгляд ее начал проясняться и сфокусировался на марионетке.

— Кукла, это всего лишь кукла, — пробормотала она. — А вчера мы договорились, что она будет вместо Грэма на похоронах. Так значит эта девочка… «Чудовище», это ты, что ли?

— Во плоти, — я пожал плечами. — Что, настолько ужасно? Я, вроде, даже причесалась с утра.

— Ф-ф-фух, ха-ха-ха! — она нервно рассмеялась. — Я опять чуть не померла от страха! Каждый раз ты меня то обрадуешь несказанно, то напугаешь до усрачки!

— Я тоже до смерти перепугалась, когда ты начала тут метаться и кричать.

— Долгая отсидка в одиночке никому на пользу не идет, знаешь ли. Я и так держусь изо всех сил.

Она приподнялась, уперевшись в пол выставленными назад руками. Помотала головой, поправляя растрепанные волосы.

— И кстати, эта твоя игрушка вчера из меня чуть дух не вышибла! Что за дела, чудовище?

Ну слава богам, раз ты уже можешь возмущаться, значит пришла в себя. Я с облегчением вздохнул.

— Я тут ни при чем. Нечего было к ней приставать с этой своей шваброй.

— И все-таки, зачем тебе все эти кишки, чудовище? Я надеюсь, они хотя бы не человеческие? И… куда ты подевала моего настоящего сына?

Мора снова начала бледнеть. Только этого мне не хватало!

— Тихо, тихо, давай без паники. Грэм вышел куда-то по своим делам. А это — обыкновенная свинина из мясной лавки. Сама подумай, мы же вместо твоего сына отправим на церемонию мою куклу, на всякий случай. Но что, если кто-то и правда попытается его убить? Надо чтобы все выглядело реалистично. Своей-то крови у куклы нет!

Тут распахнулись двери и в кабинет вошел Грэм. Замер на несколько секунд, оценивая устроенную нами «картину маслом». Диван перевернут, Мора сидит на полу, повсюду разбросано жареное мясо, его собственная копия стоит без штанов, обмотанная какой-то кровавой гадостью и посреди этого беспредела я, жизнерадостно машу ему рукой.

— Что вы опять здесь устроили? Киара, мама? Вас что, уже и на пять минут нельзя одних оставить?

Пришлось нам объясняться. А Грэму пришлось снова прятать лицо, теперь уже от стыда за нас обоих. Ну, что поделать, неувязочка вышла, с кем не бывает? А про мамины приступы я решил пока не упоминать. Сама расскажет, если потребуется.

— Сам-то ты куда девался, герой? И почему охрану с собой не взял? Бессмертный что ли?

— Я был в отцовских лабораториях, искал зелье от сна. У меня сейчас слишком много работы. Там безопасно, охрана не требуется.

Как только все недоразумения были улажены, мы принялись за работу. Я принес для Грэма геймпад, которым он сможет управлять движением куклы. Хотя бы — обыкновенной ходьбой. Все остальные его движения, мимику и речь, мы с Немо можем передать кукле и так — попросту, глядя на него. Конечно, можно было бы заморочиться и сделать специальный артефакт, но у нас одноразовая миссия, ничего, обойдемся.

Наконец, началась погребальная церемония. Перед самой башней Абырвалгара в центральном кольце крепости было построено что-то вроде каменного амфитеатра, надо думать, специально для подобных случаев. Гостей собралось немного, но все они были высокопоставленными, и имели весьма напыщенный вид. Грэм по секрету сказал нам, что на самом деле никого из важных для страны людей здесь нет — слишком легко было бы тогда избавиться от всех них одним ударом. В таком случае, Абыр-абыр вполне бы мог провернуть трюк с собственными похоронами и без нашей «помощи».

Картинка, которую видела кукла, проецировалась на большой голографический экран, в центре кабинета. В этом мире таких технологий нет, разве что в каких-нибудь «импортных» артефактах. Но Грэм к уже успел привыкнуть к моим иллюзиям, да и Мора после ночных игр с Алом не слишком удивилась, пожав плечами и пробормотав что-то вроде «ну, чудовище — это чудовище».

Зрение у самого Ала не слишком хорошее, так что мой беспилотник тоже кружил неподалеку от амфитеатра, скрытый все той же магией иллюзии. Его шпионская камера давала нам неплохой обзор на происходящее. Будет не лишним посмотреть на действия гостей во время покушения, если оно, конечно, вообще состоится.

Самым сложным испытанием оказалось просто высидеть эту невыносимо нудную церемонию. Каждый высокопоставленный гость ожидал, что тут произнесут его полное дворянское имя и титул, состоящий из доброго десятка предложений. Многие потребовали права произнести речь, опять же, вовсе не из желания высказать соболезнования. Просто каждый спикер мог подойти к гробам вплотную, чтобы «попрощаться» лично и, понятное дело, осмотреть тела вблизи. Я уже несколько раз пожалел, что поленился сделать для Грэма нормальную систему захвата движений. Постоянно держать его в поле зрения было, мягко говоря, утомительно. В конце-концов, мы оставили Ала на обычном автопилоте. Грэм убедил меня, что пока кукла сидит в зрительском зале, среди десятков вельмож и представителей разных фракций, ей ничего не угрожает.

Грэм все еще чувствовал себя неуверенно «за рулем» и довольно неуклюже управлял куклой, постоянно создавая неловкие ситуации. Все равно что человека, совершенно незнакомого с компьютерными играми посадить играть в какую-нибудь стрелялку-бродилку. И смешно и больно на такое смотреть. Я специально приволок с собой пару игровых кукол из нашего клуба, чтобы его немного поднатаскать. Но честно говоря, не думаю, что из него вышел бы хороший кукловод. Или вообще, хоть какой-то. Парень честно отработал со мной десяток тренировочных боев, но занятие ему явно «не шло», так что мы решили, что куклой буду управлять я сам, а он — только говорить нужные слова. Зато Мора вертела в руках игрушечных марионеток с нескрываемым восхищением. Заметив, с каким щенячьим восторгом она смотрит на наши с Грэмом дуэли, я сдался, и предложил ей сыграть партию-другую. Все равно за мной должок за ее вчерашние мучения.

А вот она оказалась просто прирожденным геймером. Схватывала все на лету, да так, что я стал бояться показывать ей новые комбинации — чтобы их потом не использовали против меня. В Теалосе я сам почти не играю, хотя бы потому, что никто из ребят не может составить мне достойную конкуренцию, а играть против Немо мне наскучило еще во время отладки игры. Если не дать ей команду поддаваться, то победить становится почти невозможно. А что касается Моры, я уверен: еще пара таких посиделок, и она начнет играть не хуже меня. К тому же, просто наблюдать ее реакцию на победы и поражения — то еще развлечение. В итоге, мы рубились в куклы почти всю церемонию, пока наш зануда корпел над книгами.

Утомившись от игры, Мора отправилась на диван и, под монотонный бубнеж «прямой трансляции», быстро задремала. А я ерзал на огромном стуле, и никак не мог осознать причину собственного беспокойства. Какая-то мысль скреблась на краешке сознания, что-то я забыл. Не то — утюг выключить, не то — двери закрыть. Проклятье! Я хлопнул себя по лбу. Мои грабители! Разбойники. Киллеры. Или как их вообще правильно называть? Если те, кто убивает — убийцы, выходит, что те, кто покушается — покушенцы? А что, нормальное слово, кто вообще решил что его не должно быть в русском языке?

— Что случилось? — Грэм сразу же оторвался от чтения и вгляделся в мой «экран». Видимо, решил, что я заметил там что-то странное.

— Скажи-ка Грэм, а ты не знаешь, что будет, если надолго оставить человека замурованным по шею в камень? Ну, вернее, в довольно твердый глинозем.

— Ничего хорошего. Отец иногда наказывал провинившихся солдат таким способом. Зависит от времени года, на самом деле. Переохладится или получит тепловой удар, скорее всего. Плюс, отеки. Обычно через пару часов отец их вытаскивал, потому что в лазарет отправлять — это уже награда получается вместо наказания. А ты-то зачем спрашиваешь?

— Да на меня утром два идиота напали, пытались убить и ограбить. Вот я и погорячилась немного.

— Утром? Это долго, надо их срочно вытаскивать! А что же ты сразу их взрослым не сдала?

— Да ну! Они портал сломали, как я их переброшу и не спалю свои секреты? Пешком в Теалос вести? Да и Аргус их за такое дело сгноит. Напали на ребенка средь бела дня, да еще и стратегический артефакт сломали — портал, который по его представлением хреналион золотых стоит. За него потом еще и отвечать придется перед «высоким начальством». И это в военное время! Как пить дать — вздернет обоих! А они — просто жадные олухи, да и действовали по чьей-то наводке. Вполне возможно — твоего папаши, между прочим. Ладно, ты не против, если я воспользуюсь твоим порталом?

— Давай, но только быстро, мало ли что случится? Может, мне с тобой пойти?

— Я тоже пойду, — раздался с дивана сонный, и потому не слишком внятный, голос Моры, — никто не смеет обижать мое милое ручное чудовище! — она погрозила пальцем потолку, а потом снова уронила руку на подушку.

— Да не надо никуда ходить, успокойтесь. Я прямо отсюда их вытащу. А там сами разберутся. За пару часов в пещере ничего с ними не случится. Так что посидите тихо пожалуйста. И полежите, — добавил я, вспомнив про Мору.

Открыл в главный зал пещеры крошечное окошко, достаточное, чтобы заглянуть внутрь и узнать, что там творится. А заодно и отменить последствия своей недавней магии. Мои пленники раскраснелись и тяжело дышали — в подземелье довольно тепло. Сказывается близость геотермального источника. «Толстый» что-то бормотал.

— О, великий Тарван, бог земли, сжалься над твоим рабом и прими мою клятву. Если я переживу этот день, то посвящу свою жизнь только праведному труду, земледелию и садоводству! Будь милостив, сохрани наши бедные души!

Я, конечно, не Тарван, но все-таки сжалюсь. По крайней мере, пока. Земля в убежище снова ожила, зашевелилась, выплевывая на поверхность измученные и взмокшие тела моих пленников. Скажите спасибо, что у нас тут еще довольно комфортная температура. Где-нибудь возле сауны вы бы уже сварились заживо.

— О, слава тебе великий Тарван! Вечная слава и благодарность, мы твои недостойные рабы и вечные должники!

«Недостойные рабы» принялись скидывать промокшую от пота одежду, жадно пить воду и смывать с тела грязь, так что я счел за лучшее закрыть портал. Выбраться из пещеры непросто, еда и вода там есть — авось, не пропадут.

— И что ты собираешься с ними делать дальше?

— Да упрячу их куда-нибудь на пару месяцев. Пусть посидят, подумают над своим поведением.

— Я бы предложил тебе нашу тюрьму, но боюсь, я пока не могу тут всем свободно распоряжаться. После церемонии я поговорю с генералом Калдором, может, он согласится вернуться на прежнюю должность. Сейчас он — самый опытный и высокопоставленный из всех оставшихся у нас военных. Они с отцом что-то не поделили, и его должность, по сути — та же тюрьма, только «почетная».

Калдор? Уж не тот ли это бородач, с которым мы говорили в темнице?

— Ну, в пещере у себя их держать я тоже не смогу, закинуть бы их куда-нибудь…

— О-о-остров… — жалобно пронюнила Мора сквозь сон, — море, солнце, пляж, Абырчик, я так хочу на о-о-остров…

Я прыснул от смеха. «Абырчик», серьезно? Я думал, что Мора его давно возненавидела, а оказывается, он еще является ей в ночных романтических фантазиях. Впрочем, все мы во сне теряем свой персональный «контекст».

— Твоя мама просто гений. Особенно когда спит, — пожал плечами я. — Остров так остров. Пусть сами себя кормят и освобождают. Пусть их жизнями распоряжается судьба.

Грэм промолчал, неодобрительно покачав головой. Тем временем, наступил тот самый момент, которого мы ждали. Пришла очередь Грэма произносить последнюю прощальную речь. Парень явно нервничал и трясся, как осиновый лист. Причем, как я понимаю, вовсе не из страха, что его сейчас убьют. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку я позволил его двойнику слегка споткнуться во время подъема на помост, который соорудили специально для церемонии. Многочисленные зрители тут же начали перешептываться. Грэм густо покраснел, и незаметно погрозил мне кулаком. Ха-ха-ха, молчит, боится, что его слова попадут в «прямой эфир».

Наконец, будущий наследник забрался на трибуну и принялся за свою речь, точно такую же нудную, как и все предыдущие. Будь моя воля, я бы сейчас разбудил Мору и позволил ей с ходу высказать все, что она думает о покойном муже. Не формат, конечно, но зато у нее хорошо выходит говорить честно и от души. Или дал бы Немо задание воспроизвести из моей памяти какую-нибудь предвыборную речь Гитлера, прямо на немецком. Все лучше, чем эта смертная тоска. Они ведь еще и аплодируют друг другу. На похоронах! Мне этого не понять.

Мы с Немо пристально вглядывались в трибуны, пытаясь заметить любую подозрительную деталь, чтобы как можно быстрее отреагировать. Но ничего странного не происходило. Наверное, мы все-таки зря осторожничаем. Здесь слишком много свидетелей и охраны, чтобы пытаться кого-то убить. Гораздо проще сделать это в любой другой день, когда никто не будет ждать нападения. Ну не станет же Грэм безвылазно сидеть в отцовской башне! От нечего делать, я стал разглядывать саму трибуну, или, попросту, деревянный постамент, который был построен в центре амфитеатра. Вообще, странно, когда мы спотыкались, я был уверен, что пол тут железный. Все прояснилось только когда я глянул на картинку, полученную из второго орба. Весь помост был деревянным, но прямо под трибуной лежала широкая стальная пластина. А железо очень хорошо защищает от «рентгена». Совпадение? Не думаю.

Но я так и не успел ничего сделать или сказать. Речь Грэма закончилась и раздались привычные жиденькие аплодисменты. В которых утонул еще один звук — треск электричества. Платформа под ногами фальшивого Грэма начала искриться, и на нее с грохотом один за другим обрушилось несколько громовых разрядов.

— Немо, закрывай лицо руками! — мысленно приказал я.

Электричество — один из самых худших раскладов. Я, как мог, восстановил электромагнитную защиту куклы, но все равно, она не рассчитана на то, чтобы выдерживать такое напряжение. Скорее всего вся «электроника» внутри опять сгорит. Хуже всего то, что пропадет иллюзия на лице. Всего на долю секунды, но лучше сделать так, чтобы этого никто не видел.

Похоже, что это очень мощная грозовая ловушка вроде той, что я использовал в бою с гоблином-артефатором. Само заклинание вообще может находиться очень далеко, или вовсе — под землей, а этот огромный кусок металла — всего лишь торчащий в небо «громоотвод». Даже с астральным зрением заметить такую ловушку практически невозможно. Кукла дернулась, на секунду у нее подкосились ноги. Но Немо быстро восстановила контроль. Наши щиты уничтожены, охранные артефакты Грэма — сгорели. Магия плохо выдерживает такие мощные разряды. Одежда на кукле задымилась и вспыхнула. Верхняя часть трибуны тоже была полностью уничтожена — видимо заряд скакнул и на нее. Мы с удивлением уставились на торчащий из-под трибуны округлый предмет. Это что еще такое? Пушка? Они что, закопали тут чертову пушку!? Немо, в сторону! Я на такое не подписывался, Грэм!

Раздался оглушительный залп. Фальшивый Грэм успел лишь немного сдвинуть корпус в сторону, уходя от прямого удара, но его все равно зацепило. Куклу отшвырнуло на несколько метров назад — прямо к гробам. Нам действительно полагалась подойти туда после окончания речи, но не таким же способом! Немо, как там Ал?

— Множественные повреждения, кукла недееспособна.

Ну еще бы, это же пушечное ядро, блин! Вы что, совсем больные, что ли? Сила удара была столь велика, что постамент, на котором покоился гроб Абырвалгара, не выдержал и треснул. Из трещин на пол что-то посыпалось. Я протянул искалеченную руку Ала, зачерпнул немного. Это что, торф, земля?

— Порох, — выдохнул бледный, как полотно Грэм.

Ой, кажется, мы горим… На этот раз громыхнуло по-настоящему. Если до сих пор зрители лишь слегка нервничали, активируя свои защитные артефакты, взрыв заставил почти всех присутствующих в панике покинуть свои места. Впрочем, вряд ли кто-то из этих господ серьезно ранен. Любой мало-мальски приличный щит защитит владельца и от осколков и от ударной волны. Если не находиться в эпицентре, конечно же. Фальшивого Грэма швырнуло, будто тряпичную куклу, высоко в воздух и, выражаясь словами Моры, «пожевало да выплюнуло» на ступени амфитеатра. Неестественное положение тела не оставляло сомнений — сломаны все «кости» до единой. Поза пациента не совместима с жизнью, так сказать. Ну и кровавое пятно, над которым я так упорно трудился все утро, неплохо дополняло картину. Да уж, идеальный финал этой нудной вечеринки! Какие-то шустрые ребята из охраны сгребли тело на носилки, и потащили к башне. Гости столпились у портала, споря о том, кто из них должен уйти раньше а кто позже.

Я с истерическим хохотом плюхнулся в свое кресло. А Грэм так и стоял, не мигая, бледный, будто конь последнего всадника апокалипсиса. Его можно понять — на этой трибуне должен был стоять он сам и если бы мы с Морой вчера не настояли на своем…

— Ну вот, а ты говорил, что отлично защищен, и устроить на тебя какую-нибудь примитивную ловушку невозможно.

Впрочем, еще сегодня утром я и сам так считал. И тут же получил от судьбы щелчок по носу. Ну или точнее, болезненный укол в плечо. Прививка от зазнайства!

— Беру свои слова назад. Нет, на моего отца тоже совершали покушения, но чтобы такое… это уже ни в какие ворота!

— Теперь ты точно должен мне денег на новую куклу, парень. Эту восстанавливать будет уже бесполезно. И то, мне потребуется несколько недель, как минимум.

Грэм тяжело вздохнул. Весь этот шум разбудил и Мору.

— Что там у вас случилось, детишки? Грэм, тебя что, уже убили, сынок?

— Ты как всегда все проспала, мам. Сходи теперь, забери мое тело, будь так добра!

Глава 25. Островитяне

Пока Мора ходила за нашим «мешком с костями», я попросил у Грэма разрешения воспользоваться его порталом. Нужно было подобрать для напавших на меня в пещере идиотов подходящий тюремный остров. Показывать ему посох Палочника мне не хотелось, да зачем мне тратить свою ману, когда есть другой, вполне дармовой источник энергии. Огромные пространственные врата Абырвалгара подключены к мощным накопителям, так что с ними я мог совершенно не переживать о затратах энергии и с головой погрузиться в изучение интересных мне мест. В этом мире всего один, гигантский суперконтинент, со всеми вытекающими климатическими проблемами. Территории в центре — пустынны и почти не заселены людьми. Мое родное государство, Альтея, хоть и занимает огромную, по сравнению с прочими государствами, площадь, но большая часть этих земель бесполезна. Теалос, равно как и империя демонов, Гензо, находятся на востоке континента, но и отсюда до океана достаточно далеко — около тысячи километров. Зато там, на побережье, на несколько сотен километров вдоль береговой линии тянутся цепочки островных государств. Что-то наподобие наших Филиппин.

Мне нужен был небольшой пустынный островок, достаточно маленький и неприметный, чтобы на нем не находилась какая-нибудь колония, и в то же время, достаточно крупный, чтобы несколько человек могли там спокойно выжить. Я попросту открыл главный портал на огромной высоте, не забыв уравнять давление магией воздуха, а уже потом по очереди осматривал приглянувшиеся мне места через свои собственные порталы. Открывать дюжину червоточин на такое огромное расстояние — это все-таки слишком большое транжирство. А нам с Немо вполне хватит и беглого взгляда. Деревья — есть, ручей — есть, необитаемость — тоже есть. Вот этот симпатичный островок в форме полумесяца нам вполне подойдет.

Наконец, в кабинет вошла Мора, неся останки несчастного Ала-Ариэль. Мне тоже следует взять свои слова назад. Проклятие должности «адъютанта дьявола» настолько ужасно, что даже мои куклы не в состоянии его выдержать. Марионетка и так перенесла множество повреждений, нам даже пришлось кое-как справляться с отрубленной головой, заново скрепив все поломанные участки металлом. Но теперь почти весь корпус куклы представляет собой груду «черепков» в кожаной обертке. Восстанавливать ее — совершенно безнадежная затея. Работать, может и будет, а вот сражаться… Грэм задумчиво смотрел, как я ковыряюсь в окровавленных осколках и пробую складывать их вручную будто пазлы. Да, в этом мешке вполне могли бы быть твои кости, парень. Ну, то есть, я бы тогда конечно не стал с ними играть. Это чисто гипотетическое предположение!

— Ремонту не подлежит. Но, пожалуй, из этого могла бы выйти неплохая скульптура. Поставишь ее где-нибудь тут, на постаменте, как напоминание о том, какой может быть цена беспечности. Я как-то читала, что у одного далекого островного народа есть такая традиция — склеивать разбитые глиняные сосуды с помощью драгоценных металлов. Их философия в том, что шрамы — тоже важная часть истории каждого из нас. Мне кажется, выйдет стильно. Что думаешь?

Грэм молча кивнул, не отрывая взгляда от обломков. Кажется, парень очень крепко загрузился. Да, это довольно отрезвляющий опыт. Даже меня проняло!

— Ладно, засиделась я с вами, меня скоро мама начнет разыскивать, а мне еще пленников пристроить надо. Я оставлю тут свой орб, Немо покажет тебе записи с покушения. Может удастся определить, какие гости себя подозрительно вели. Параллельно она будет восстанавливать куклу, так что готовь материалы, ну и деньги не помешают. Транжирить не буду, не переживай — всего-то пара монет на позолоту.

— Погоди немного, давай я с тобой пойду, — спохватилась Мора. — Ты же по нашей вине осталась совсем без защиты.

Я задумался. Каркас куклы-дублера уже почти готов. Выдавать ее за себя пока не получится — ей нужны еще кожа и волосы, но прикрыть меня в случае опасности она сможет.

— Спасибо конечно, но мне кажется, что тебе там совершенно нечем будет заняться.

— Ну, тогда считай, я просто напросилась к тебе в гости! По-приятельски.

— Что, не терпится посмотреть на остальных кукол из моей коллекции? — понимающе хмыкнул я. — Но разве Грэму не твоя потребуется помощь?

Мы повернулись к нашему будущему герцогу. Но он лишь устало махнул рукой в ответ.

— Идите, идите, я запечатаю кабинет изнутри. Тебе же еще с пленниками разбираться.

— Ладно, пошли. Скажем всем, что ты подруга Ариэль. — Но завтра чтобы вернулась в Холмгаст! Пока мы не решим проблему с покушениями, этому парню тоже нужна самая серьезная охрана.

* * *

Первым делом мы заглянули в пещеру. Вернее, ту ее часть, что была надежно скрыта от посторонних глаз. Там я пополнил запасы маны, и отправил Широ на разведку в соседние залы.

— И что, ты тут живешь, чудовище? Как-то мрачновато.

— Да нет, это так, рабочая берлога. Погоди, я тебе джакузи покажу, ты еще поменяешь свое мнение. Сейчас только гляну, где эти красавцы.

Мои пленники, как оказалось, не теряли времени зря. Хорошо понимая, что ничего хорошего их тут не ждет, эти проныры раздобыли где-то лопаты, и во всю пытались пробить себе путь наверх — на свободу. И даже, в общем-то, правильно определили направление. Вот только копать им тут пришлось бы еще несколько недель. Верхние уровни пещеры тщательно скрыты и заблокированы, а до поверхности очень далеко. Мора вместе со мной наблюдала за их упорным трудом через экран.

— Ну так что, я пойду набью им морды, и помогу тебе закинуть их в портал?

— Погоди, у меня появилась идея получше.

Я взял со своего склада немного железа и принялся изготавливать портальный артефакт — точную копию того, который испортили эти поганцы. Все равно старый я полностью «разобрал» использовав как временную кольчугу. Мой орб и новый портал отправились в толщу земли неподалеку от места где работали пленники, и при помощи магии земли мы создали еще одну нору.

— Что ты задумала?

Я расширил полость таким образом, чтобы до подкопа моих пленников оставалось всего пара штыков, и закрепил портал прямо там, в толще грунта.

— А-ха-ха, я поняла, эти бедняги даже ничего не поймут, они решат, что вышли на поверхность прямо на острове!

— Тихо ты! — шикнул я на нее. — Тут стены тонкие! Не слышишь, что ли, как они лопатами стучат?

— Ладно, молчу — уже шепотом ответила мне Мора.

К счастью, пленники нас не услышали. Через несколько минут моя импровизированная ловушка была готова, а мы, украдкой переместив орб обратно, за спины пленников, наблюдали за тем, что случится дальше. Мои горе-разбойники снова тяжело дышали и обливались потом, на сей раз от упорного труда. Горячий источник совсем близко, да и вентиляция в этом дальнем углу почти не работает.

— Это безнадежно, — заявил Тонкий, вытирая лицо грязным рукавом, — мы не знаем, сколько тут еще копать. Может, нам так неделю пахать придется!

— Когда вернется девчонка мы тоже не знаем, — буркнул Толстый, — может, через месяц, когда у нас закончится еда. Будем копать, покуда хватит сил. Потом еще раз попытаемся найти тайный проход. Не могла же она сквозь землю провалиться!

— А то ты сам не знаешь, что могла. Или забыл уже, как она нас заживо в земле топила? Говорю тебе, надо просто взять кувалду потяжелее и еще раз пройтись по всем стенам.

Упс. Об этом я не подумал. Они же так и мое тайное убежище могли бы найти. Или нарваться на хранилище продуктов, заполненное углекислым газом, и задохнуться там насмерть. А я-то, дурак, считал что это место для них безопасно!

— Слушай, может, ты опять попробуешь помолиться этому своему Тарвану? В прошлый раз же сработало!

Толстый с шумом выдохнул воздух.

— Мы об этом говорили. Я уже пробовал, и ничего не вышло! Наверное, тогда просто заклинание выдохлось, и поэтому нас отпустило. Да и Тарван — не твой сосед-собутыльник, у которого можно просить одолжения по десять раз на дню. Живы остались — и на том спасибо!

— Мне кажется, ты просто нестараешься! Когда с богом говоришь, надо от всей души просить, из последних сил, как будто от этого твоя жизнь зависит, понимаешь? А не это твое: «о, Тарван, а, Тарван, спаси, помоги». Если я так соседа просить буду он меня тоже пошлет куда подальше!

Толстый закатил глаза и картинно запричитал:

— О, великий Тарван, смилуйся над своим рабом, сил моих больше нет — терпеть этого идиота, дай нам поскорее выбраться из этого проклятого места!

И тут его лопата внезапно провалилась вглубь, пробив в грунте брешь, через которую пробивался солнечный свет. Ну да, разница во времени довольно большая, у нас-то уже вечер, солнце почти село, а там, смотри-ка, все еще светло! Толстый и Тонкий с радостными возгласами набросились на тонкий слой земли, отделявший их от такой желанной «свободы». Прихватив свои нехитрые пожитки, они ринулись наружу и, конечно же, я сразу обвалил узкий проход позади них. На всякий случай, отправлю еще свой орб за ними приглядывать. Не открывать же портал каждый раз, когда я хочу проверить, как они там живут! Вот так я снова остался гол как сокол. Ни тебе орбов, ни марионетки — все раздал! И посох Палочника уже почти разряжен. Надо бы, кстати, не забыть его вернуть, вот только у меня сейчас катастрофически не хватает времени. На то, чтобы подзарядить посох в жерле вулкана уйдет несколько дней. Никаких условий и сроков термиты не ставили, а снова рисковать нервным истощением мне очень не хочется. Так что придется им немного подождать.

Мора, увидев сад и горячий источник пришла в дикий восторг, и, скинув с себя почти всю одежду, с выкриком «йу-ху!» бросилась в бассейн бомбочкой, подняв в нем настоящее цунами. Впрочем, детишки во время осады тут и не такое вытворяли, так что с некоторых пор, специальное заклинание не дает воде разлиться. Наткнувшись на невидимый куполообразный барьер, брызги мирно стекли обратно в бассейн, да и сам я последовал их примеру. Почему бы и нет?

Надо отдать Море должное, несмотря на ужасную худобу, она хотя бы сохранила более-менее сносную физическую форму. Правда, любая из наших деревенских девок в плане фигуры легко дала бы ей фору. Так что этот неожиданный стриптиз с легким привкусом анорексии меня никак не смутил. Нет, конечно, я помню что в прошлой жизни вид обнаженного женского тела приводил меня в восторг, и даже немного скучаю по тем временам. Но теперь, когда гормоны не бурлят в крови, увы — даже самые роскошные телеса я созерцаю равнодушным взором патологоанатома. Наверное, это сродни тому чувству, когда, протрезвев поутру, ты отчаянно пытаешься понять: как роскошная принцесса, с которой ты вчера провел безумную ночь, превратилась в огромную сморщенную тыкву? Должно быть, ее добрая тетушка фея хорошо владела магией спирта…

Ну и плевать на химию! Сейчас мне просто весело — брызгаться водой, троллить Мору поединком «кто дольше просидит под водой», пользуясь доставшимся от Грэма кольцом с водным дыханием, на спор обогнать ее в заплыве, обнажив дно бассейна а-ля Моисей, а потом сбежать от ее праведного гнева, вернув воду в нормальное состояние. Ну весело же! И почему люди иногда так зацикливаются на одном-единственном способе получать удовольствие от жизни? Не пойму, хоть убейте!

* * *

Мои опасения оказались напрасными — в суматохе переезда, никто и не думал меня искать, а мама, заметив нас с Морой, лишь радостно сообщила, что ужин готов, и папа тоже скоро тоже подойдет. Неужели это случилось? Меня начинают хоть немного признавать взрослым и самостоятельным? Вот он успех! Не зря я все утро возле портала простоял. Впрочем, родители уже давно привыкли, что я вечно где-то пропадаю — либо в клубе, либо у Бранда, либо с Ариэль. Правда, обычно приходится оставлять на страже паучка — на случай, если у Илианы внезапно проснутся материнские инстинкты и она начнет меня активно разыскивать. Энергично, самозабвенно, с подключением местного «интерпола» в лице Аргуса и гарнизона стражи в полном составе. Мамы — такие мамы!

Мора была представлена как подруга Ариэль и тоже присоединилась к ужину. Эта женщина сейчас вообще не отказывается от еды. А после тюремной баланды даже наша простая пища доставляет ей райское наслаждение. Кажется, мама не получала такого количества комплиментов, с тех пор как за ней ухаживал папа. Так что Мору приняли у нас с распростертыми объятиями. После ужина мы тихонько прокрались в клуб марионеток и, зашторив окна, принялись играть. Потом, правда, кто-то заметил пробивающийся через шторы свет, и к нам присоединилось несколько самых заядлых геймеров. А уже через час сарафанное радио собрало в классе практически весь костяк клуба. В отличие от Ариэль, Мора не была «имбой», а потому играть с «новенькой» было действительно интересно.

Мы засиделись, практически, за полночь, пока в кабинет не ворвалась разъяренная мама, по своему обыкновению, проломив двери в противоположном, от их изначальной конструкции, направлении. Ситуацию спасла Мора — она так искренне восхитилась маминой огромной силищей и с ходу наговорила ей столько приятных слов, что раскрасневшаяся Илиана снова «поплыла», точь-в-точь как за ужином. А затем как бы невзначай Мора предложила маме померяться «силушкой богатырской». Ну да, эта дамочка тоже из стальной арматуры макраме вязать может. В итоге, вместо того, чтобы разойтись по домам, мы еще на добрых полчаса стали азартными болельщиками в женском турнире по армрестлингу, и прочим силовым дисциплинам. Победила, как всегда, дружба, ну а проиграла — ни в чем неповинная мебель. Ну надо же, первый раз вижу, чтобы мамин гнев кто-то обуздал. Даже папе это не всегда удается. А ведь по сути, моя главная немезида в этом мире — это именно мама…

О-о-о, да, кажется я только что отыскал абсолютное оружие!

* * *

Утром я не удержался и заглянул к своим пленникам. Надо отдать им должное, лени и прокрастинации эти двое совершенно не подвержены. Судя по записям Немо, они успели изучить почти третью часть острова, нашли родник, насобирали целую кучу спелых плодов и даже расставили несколько силков для поимки птиц и мелких животных. А на берегу уже лежало несколько срубленных стволов, правда, не слишком толстых. Чем это они? Лопатами? Заточили боковую грань? Сильно! Эти ребята точно нигде не пропадут. Из мелких веток они соорудили простенький шалаш и теперь дрыхли в нем без задних ног. Правильно, в принципе, в такую жару лучше работать по ночам.

Но меня это совсем не устраивает! Они так к завтрашнему дню построят себе плот, и уплывут в закат. Никудышный у меня Алькатраз получился! Ладно, через пару дней у Грэма все наладится, и я смогу перевести их в нормальную камеру. А пока придется поиграть в плохого тюремщика. В общем, тихонько напевая себе под нос «остров невезения в океане есть», я с энтузиазмом принялся портить беднягам жизнь — выпускать попавших в силки птиц и зайцев, срывать с собранных продуктов листья, защищающие их от палящего солнца, сталкивать в море бревна, предназначенные для плота. Главное, чтобы все выглядело так, будто это произошло само собой — по естественным причинам. Хорошо еще, что я оставил на этой стороне орб, иначе пришлось бы слишком часто мотаться туда-сюда. Брюшко Широ порядком располнело от военных трофеев, так что заряда ей хватит надолго. А если не хватит, ну что ж, устроим небольшой пожар…

* * *

Сразу после сытного завтрака мы вернулись к Грэму и застали удивительную картину. Кабинет Абырвалгара из музея превратился в типичное логово частного детектива. По стенам было «развешено» множество голографических изображений. Кадры с покушения, заснятые Немо с разных ракурсов, портреты важных гостей с какими-то надписями, хронология их передвижений по амфитеатру и контактами с прочими участниками церемонии. Отовсюду тянулись разноцветные нити связей, образуя настоящую паутину, в центре которой находилось три крупных портрета с какими-то весьма упитанными физиономиями. Посреди всего этого великолепия стоял растрепанный и бледный Грэм. Он что, всю ночь работал?

— О, смотри, это ж Три Борова, — обрадовалась чему-то Мора.

— И одна панда, — добавил я, выразительно глядя на огромные синяки, засевшие под глазами этого героя, — ты что, спать вообще не собираешься?

— О, Киара, привет. Слушай, твоя Немо — просто чудо! Я раньше удивлялся, как ты творишь все эти безумные вещи, а теперь понимаю: хоть эта способность и не боевая, но ее возможности пугают.

— Меня сейчас больше пугаешь ты. Нет, ты только глянь, Мора, дорвался мальчик до моего Ассистента! Все, пора спать, накопитель сел, мамочка отбирает орб! Ты все главные выводы сделал еще три часа назад, но до сих пор сидишь тут и играешь в следователя.

Я отключил все лишние экраны, кроме трех больших «портретов» — наших главных подозреваемых. Я уже давно уяснил, что основная власть в этой стране сосредоточена в руках дворянства. Император или Владыка демонов — это высшее звание, правда, выбирается такой правитель лишь на время войны. А когда наступают мирные деньки, власть над различными областями империи делят между собой крупные аристократические семьи. Если говорить привычными нам терминами, то это герцоги и их подчиненные — маркизы, графы, бароны, и дальше по нисходящей.

Титул, как и власть передаются одному старшему наследнику, чтобы уделы со временем не дробились. Хотя, встречаются дворяне, у которых кроме титула ничего за душой и не осталось. Грэм, как единственный наследник Абырвалгара тоже должен унаследовать звание герцога и право управлять небольшой частью страны, на которой проживают, преимущественно, люди. А его прямыми подчиненными или вассалами должны стать трое маркизов, обладающих наибольшей, после него, властью. И конечно, каждый из них тоже с удовольствием занял бы это место. По всему выходило, что эти «Три Борова», как их называли в простонародье, были главными зачинщиками вчерашнего покушения. Выходит, что убить нового наследника пытались свои же — люди.

— Эти трое совсем зарвались! — возмущалась Мора. — Твой отец за такое шкуру бы с них спустил, и тебе тоже нужно преподать им хороший урок.

Грэм вздохнул.

— У меня сейчас нет такой власти. Формально я все еще просто наследник, и до официального вступления в чин они — мои опекуны и регенты. К тому же, они еще должны принести мне новую клятву верности. Все осложняется тем, что большая часть наших войск — до сих пор в Альтее. Нам попросту нечем им угрожать.

— Ну так и у них та же ситуация! Просто забрось меня к ним поближе, и тебе не понадобится никакая армия.

— Твоя мама дело говорит, с ее способностями и монетками-порталами, нам нужно просто улучить момент, когда они будут на открытом воздухе.

— Ха-ха-ха, — судорожно рассмеялся Грэм, — что, вот так взять и выкрасть Трех Боровов? Вы серьезно что ли?

— Да чего ты трясешься? Они что, действительно настолько ужасные? — удивился я.

— Будешь смеяться, — ответила Мора, — обычные чинуши, дорвавшиеся до власти подкупами и интригами. Просто они всегда им помыкали, вот он и привык их бояться.

Я заглянул в базу данных Немо, чтобы посмотреть на них в «рентгене» и рассмеялся. Тучные, слабые, совершенно без способностей. Наши школьные хулиганы и то выглядели опаснее. Так это из-за них моя Ариэль превратилась в груду осколков? Три упитанных тирана, которые сломали искусно сделанную механическую куклу, где-то я про такое уже читал*, хе-хе.

(прим.: Речь о сказке Юрия Олеша «Три толстяка»)

— О, Грэм, сочувствую, меня тоже недавно пытались убить какие-то доходяги. Может, ты тоже закинешь своих к нам на остров? За компанию. Устроим соревнования покушенцев! Мои парни ушлые, ставлю золотой на то что они сгнобят твоих трех поросят!

— Боровов, — угрюмо поправил меня Грэм.

— А, кстати, неплохая идея, — хохотнула Мора, — ты же знаешь эту троицу, для них нет хуже испытания, чем необходимость пресмыкаться перед какими-то голодранцами.

— Вы вообще в своем уме? Вы хоть представляете, какой это будет скандал?

Мора тяжело вздохнула.

— Ты ведь знаешь, что «боровов» раньше было четверо? Еще до того, как твой отец пришел к власти. Один из них отказался признавать поражение, нанял элитную охрану, окопался в своем неприступном замке с портальной защитой, в духе, «ну и что ты мне сделаешь, сопляк?»

— Да, мам, я знаю эту историю, отец любил ее вспоминать.

— А вот я не знаю, что случилось-то? — не удержался я.

Вместо Моры мне ответил Грэм.

— Отец залил его лавой, а замок этот теперь — гора.

— И почему я не удивлен? Да, папаша у тебя точно чокнутый!

— И все равно, это же политика а не детские игры! Нам нужно их запугать, довести до отчаяния, а вы предлагаете какой-то летний курорт!

Меня что, только что обозвали ребенком? И методы, значит, у меня детские… Обидно. Прям по больному бьешь, Грэм!

— Любое детское испытание можно превратить в настоящий кошмар, если немного его усложнить и повысить ставки, — задумчиво пробормотала Мора. — Можно например каждый день в качестве новых инструментов для выживания отправлять им окровавленные вещи родных и близких. Предложить выбор орудий на завтра. И так каждый день, пока они не построят плот!

Мы с Грэмом переглянулись. И эта женщина еще называет чудовищем меня? Я такого не предлагал!

— Ну, что вы на меня таращитесь? Я же не говорю, что надо кого-то убивать! Просто украсть личную вещь, покрасить. Ты же сам говорил про отчаяние!

Грэм задумался.

— Ладно, я поговорю с генералом Калдором. Если он не предложит ничего получше, будь по-вашему. Я вообще против таких изощренных пыток, даже если все понарошку и никто на самом деле не пострадает.

Глава 26. Калдор

Настало время для встречи с генералом. Дверь в кабинет Владыки распахнулась и в нее вошел наш старый знакомый: бородатый дядька, в парадной военной форме, которого мы встретили еще в подземелье. Ну конечно же, это и есть тот самый генерал Калдор. Выходит, что его слова про «народную магию» — это вовсе не досужие вымыслы скучающего старика, а стратегически важная информация…

Поразмыслив, я решил что скрывать свою личность на «этой стороне» уже совершенно бесполезно, учитывая все обстоятельства. Тем более от союзников. Так что махнув рукой на конспирацию, я удобно устроился на диване, развернув его спинкой к залу, и наслаждался какими-то диковинными фруктами из императорского меню. Ну, хоть какая-то польза от всех моих мучений! Мой орб лежит на столе, так что вертеть головой и подглядывать мне сегодня тоже не придется.

— Какие люди! — воскликнул бородач, окинув взглядом кабинет, — Я бы принес вам свои соболезнования, господа, но что-то мне подсказывает, что вы не слишком скорбите.

— Ваш сарказм неуместен, генерал, — холодно ответил Грэм. — Нам обоим известно, какие обстоятельства привели всех нас к этой ситуации.

— Значит, ты все-таки выжил, — заключил генерал, повернувшись к Грэму. — Хвалю! Вот уж не ожидал от тебя такой прыти, юноша. Но на этот раз боровы явно перестарались. Даже мне такие методы кажутся варварскими. Итак, раз уж вы меня сюда вызвали, значит сбегать на край света, прихватив папочкины богатства вы не собираетесь?

— Сами видите, что творят эти безумцы, — пожал плечами Грэм. — Не хочу, чтобы они тут командовали. Даже отец, при всей его жесткости, никогда не творил такого безобразия. За редкими исключениями.

— Для них ты — и есть то самое «исключение». — Калдор тяжело вздохнул и повернулся в сторону нашей вечно голодной беглянки. — Мора, мое почтение, девочка. Думал, ты еще несколько месяцев будешь скитаться по окрестным трущобам. Это Грэм тебя нашел, или тот шустрый паренек все-таки исхитрился тебя догнать? Солдат, выживший после твоего побега, рассказал мне про него много занятных вещей! Да, возможность подменить любого человека марионеткой — это сильный ход! Я так понимаю, вон та занятная статуя, стоящая в углу — это она и есть?

А мужик не промах. Уже успел собрать про нас все факты и сделать верные выводы. Да, Немо уже закончила собирать наш огромный паззл из обломков, оставшихся от Ала. Конечно, большинство повреждений были «сшиты» обычным железом, золото мы использовали лишь на поверхности, для того чтобы подчеркнуть обилие трещин. Сочетание белоснежной поверхности биополимера, напоминавшей слоновую кость, и золота действительно выглядело эффектно. Но теперь это уже скорее музейный экспонат, чем боевая кукла. Двигаться она, конечно, может, но как ни склеивай обломки, прежней прочности уже не будет. Железо в качестве «клея» я выбрал просто потому, что с ним мне работать проще всего. Теперь кукла намертво застыла на постаменте, приняв изящную позу, как будто в последний миг перед гибелью пытается защититься от взрыва.

— Вы были правы, генерал, — лениво отозвался я с дивана. — Проклятье должности адъютанта слишком ужасно. Даже для тех, кто совершенно не боится смерти.

— Что здесь делает ре… Погоди-ка, так ты и есть кукловод?! Но разве не ты… Грэм, это что, правда?

Парень в ответ лишь развел руками. Генерал задумался.

— Как необычно… Это же не какая-то уловка с голосом? Может, ты все-таки покажешься?

— Извините генерал, просто небольшая предосторожность. Не переживайте, судя по всему, моя наглая физиономия еще успеет набить вам оскомину.

— Но ловко же ты всех провела! Магия иллюзий, сокрытие оценки — совершенно недетские у тебя игрушки! Не рановато ли ты сделалась грандмастером?

— Тоже постоянно себе это твержу. Я бы и правда, пожалуй, повременила с этим еще пару лет, но что поделаешь, жить-то хочется! — серьезно ответил я.

— Жить? Но тогда кто… Ладно, спрошу прямо, это ведь одна из твоих кукол убила Абырвалгара?

— Технически, да. Но это Грэм поставил меня в безвыходное положение, и заставил использовать все свои козыри. И, честное слово, моя жизнь висела буквально на волоске. Причем дважды! А этот интриган мне даже «спасибо» не сказал, представляете?

— Да как же не сказал, я же… — возмутился Грэм, но тут же прикусил язык.

— Да, Грэм, богатствами папаши меня соблазнять, это совсем другое. Тебе не кажется, что людям иногда нужна простая, человеческая благодарность?

— Извини, я не… — парень понурил голову.

— Забей. Пусть это будет тебе уроком, — я милостиво отмахнулся. — Ты же будущий правитель!

— Ничего не понимаю, — Калдор потер переносицу. — Так ты не эмиссар из мира архонтов?

Я фыркнул.

— Мне, конечно, очень лестно, что меня постоянно принимают за какое-то высшее существо, но нет. Обычный ребенок, с парочкой полезных подарков от Системы. Мора не даст соврать — она вчера с моими родителями распивала чай. И даже в куклы с одноклассниками играла.

— Представляю, какие это были куклы… — саркастически приподнял бровь Калдор, бросив красноречивый взгляд на статую Ариэль.

— Наше милое чудовище, как обычно, прибедняется, — вмешалась Мора. — Эта девочка достаточно ужасна, чтобы дать фору даже мне самой.

— Вот как… Кажется, я начинаю понимать ситуацию. Поначалу я решил, что Грэма зачем-то решили поддержать архонты, но два нефилима — это тоже очень неплохой старт…

Ага, так он принял меня за нефилима? Ну что ж, это тоже вполне нормальное прикрытие. А насчет остального… Ладно, раз уж все тут собрались.

— О поддержке Архонта можете тоже не переживать, — устало махнул я рукой.

— Как это? Ты о чем вообще? — удивился Грэм.

— После гибели твоего отца, он пришел ко мне, «выяснять отношения». Честно говоря, я думала, что на этом моя лебединая песенка будет спета. И в общем-то, была права. Но Архонт внезапно передумал, и решил, что мы с тобой заменим Владыку в следующей войне.

— В каком смысле, заменим? — растерянно переспросил Грэм.

— Да не знаю я! Он говорил со мной, от силы, минуту. Я сама почти ничего не успела понять, кроме того, что убивать меня пока не будут.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас?!

— Да, сейчас! А как ты себе это представлял? Что я прибегу к тебе с криками «Грэм, дядя Архонт сказал, что мы станем как твой папа, когда вырастем»? А через минуту ты бы уже подбирал уютный остров для себя! И вся головная боль досталась бы мне. Как всегда! А теперь мы выяснили, что это твое, осознанное желание. Можешь не благодарить!

— Делать что-то по собственной воле и под контролем архонтов — это совершенно разные вещи! — вспыхнул Грэм. — Ты что, еще не поняла? Это из-за них отец и слетел с катушек! Я не хочу закончить как он! Не хочу становиться таким же, таким же… Монстром, — тихо договорил он, падая на мягкое отцовское кресло.

Если подумать, то он прав. Изменения в характере его отца могли произойти не по его собственной воле. Если Архонты могут залезть в чужую голову, чтобы прочитать мысли и воспоминания, значит, вполне возможно, они могут и «зомбировать» его, навязать свою волю, ведь так? А вот это уже страшно! Мне чертовски повезло, что Немо способна защищать мой разум. Ни Стрелец, ни Архонт Империи так и не сумели ее взломать. Но если меня поймают в настоящем теле и хорошенько прижмут к стенке, как это случилось недавно, то выбора может попросту не остаться. К счастью, нынешний Архонт еще слишком неопытен, да и ограничился одними лишь угрозами. К тому же, кто-нибудь вроде аватара Асмодея наверняка легко проломит эту защиту, если возьмется за меня всерьез.

— Калдор, — вдруг оживился Грэм. — А вы что-то знаете о связях отца с Архонтами? Вы же знаете, что он всегда был против войны. Как им удалось заставить его стать Владыкой?

Бородач удивленно оторвался от изучения статуи Ала.

— Ты что, ничего ему не рассказала, Мора?

— А что я должна была рассказывать? Ну приходил какой-то светленький юноша, весь такой заносчивый, творил тут всякое… А больше я ничего и не знаю. Это все ваши военные забавы!

Калдор вздохнул, присел за огромный стол, и начал набивать трубку. Полегче, господин «почтеннейший начальник», тут дети между прочим! Я осуждающе покашлял из своего мягкого уголка, но никакой реакции так и не дождался. Пришлось создать вокруг себя статическую воздушную сферу вроде той, что обычно используют для защиты от боевой магии воздуха. Против табачного дыма, пожалуй, тоже сработает.

— Я и сам не в курсе всех подробностей, — признался Калдор, после того как мы провели целых три минуты в мучительном ожидании. — Как вы, наверное, знаете, люди и демоны постоянно ведут войны. И, как это обычно бывает, если двое воюют, значит, есть третья сторона, которой это выгодно.

— Архонты? — спросила Мора.

Бородач покачал головой.

— Архонты — всего лишь посланники, милая. Сборщики налогов! А вот кто по-настоящему заинтересован в непрекращающихся войнах, так это боги, — на последнем слове он сделал особое ударение.

— Если честно, еще неделю назад я считала, что это просто досужие выдумки местных. В крайнем случае, что-то вроде Администраторов, управляющих Системой. Но теперь начинаю понимать, что все не так просто, — вмешался я в разговор.

— Ты когда-нибудь бывала в храме, девочка?

— У нас в деревне нет настоящего храма. Только маленькая часовня и один старый хрыч с клюкой.

— Мобильное святилище, — кивнул Калдор. — Благодаря этой «клюке» ты стала частью Системы, и теперь способна, если придется, приструнить даже великую и ужасную Морану, именем которой местные уже пугают детишек.

— Чего-о-о? — возмутилась Мора. — Это мной-то детей пугают? Ты себя в зеркале давно видел, хрыч старый?

Но Калдор проигнорировал ее выпад и лишь выпустил изо рта густое облако дыма, от чего она сразу же закашлялась.

— Почти все мы с детства привязаны к божественному домену и ничего толком об этом не знаем, — продолжил бородач. — Но если приглядеться повнимательнее, боги весьма заинтересованы именно в нас, а точнее, в энергии, которую производят души всех живых существ. Система обильно награждает нас талантами, но только лишь затем, чтобы мы их развивали. Храмы предлагают новые способности, но требуют взамен все те же Очки Развития, полученные за убийства монстров и разумных. А на самом деле никакие это не «очки» а самые настоящие осколки чужих душ. Амальгама — самая ходовая валюта высших миров. Мы лишь получаем свою крохотную долю, всего один несчастный процент, да и то — лишь для того, чтобы пустить эту силу в рост. Чуть позже, когда мы умрем, наша энергия снова вернется в общий котел и, понятное дело, с процентами.

Жестоко. Но и довольно логично — души живых возвращаются к своим богам, передавая им накопленный опыт и «жизненную силу» что ли. При этом, в зависимости от ситуации в мире смертных, меняется и могущество их покровителей.

— Теперь, подумайте как следует. Зачем богам вести войны?

— Солдаты получают опыт за убийство врагов. Так они могут собирать урожай на чужом поле? — выразил свою догадку я, вспомнив о маневрах Стрельца и Системном оружии.

— И это тоже. Часть энергии поверженных врагов через души солдат возвратится уже в чужой божественный домен. Возможно, не сразу, а через несколько десятилетий, когда те умрут — такие мелочи не слишком волнуют наших бессмертных банкиров. Но и это не главное. Поход может быть и неудачным, с большими потерями. Куда важнее то, что война — это всегда предельное напряжение сил, тренировка способностей, постоянное хождение по грани между жизнью и смертью. Причем, не только для солдат — для всей страны!

Грэм кивнул:

— И души смертных растут, как на дрожжах.

Калдор развел руками.

— Вопреки расхожему мнению, наши души не растут равномерно и лишь во время тренировок. Предельное напряжение сил, всплеск вдохновения, психологическая травма — в такие моменты происходит огромный выброс энергии. Система лишь пытается направить эту энергию в конструктивное русло, с помощью механики «достижений». Воин, что сражается за своих родных, женщина, дающая жизнь младенцу, художник, создающий нетленное произведение искусства или ребенок, чьи родители только что погибли у него на глазах — все они переживают внезапные всплески амальгамы. Порой — очень мощные! Добрая половина спонтанно возникших нефилимов — результаты таких вот потрясений.

Калдор бросил красноречивый взгляд на Мору, но та лишь продолжала сосредоточенно жевать какую-то очередную снедь.

— Вот почему боги заинтересованы в том, чтобы мы постоянно воевали и боролись за выживание. Причем, все боги, как «светлые» так и «темные». Именно поэтому наш мир и не принадлежит целиком какому-то одному божеству, а раздроблен на множество враждующих доменов. И по той же самой причине на наши земли постоянно нападают чудовища, приходящие из иных миров. Так что если вы вдруг возомнили, что сможете навести здесь порядок и «мир», то спешу вас разочаровать — это равносильно попытке сдвинуть с места гору, нет, всю планету!

Мы притихли, переваривая сказанное. До сих пор я считал, что достижения и связанные с ними способности нам дают, скажем так, в кредит. И вообще относился к Системе, как к четко отлаженной компьютерной программе, механизму. Но что, если она — что-то вроде искусственного импланта, встроенного в нечто живое? В наши собственные души! И выходит, что иногда мы сами делаем себя сильнее? Вплоть до появления настоящих «суперспособностей»! По спине пробежали мурашки. Интересно, а в моем прежнем мире такое тоже происходит? Системы там конечно нет, но…

— Я — за то, чтобы не ввязываться во все эти проблемы и жить в свое удовольствие, — прервала мои размышления Мора.

Грэм явно был не в восторге от такого поворота дел. В его романтические представления о собственном славном будущем это явно не укладывалось. Он посмотрел в мою сторону в ожидании не то совета, не то просто мнения.

— Обычно большие, нерешаемые проблемы следует разобрать на составные части и решать каждую из них по отдельности, шаг за шагом, — отозвался я с дивана. — Наверняка есть и какие-то другие способы удовлетворять аппетиты богов. Тем более что избавиться от Архонтов, как я понимаю, практически невозможно. Кстати, вы о них что-нибудь знаете?

— Считается, что они непобедимы, — развел руками Калдор. — Их странная магия превосходит любые наши заклинания и боевые навыки, как защитные так и атакующие. К тому же, они обладают особыми способностями, вроде предвидения, остановки времени, убийства одним только взглядом и так далее. Причем, сразу несколькими! Но не это самое страшное.

Мы переглянулись. Да, начало не слишком обнадеживает. Куда хуже-то?

— Это лишь мое предположение, но после той встречи с Архонтом Абырвалгар стал вести себя довольно странно. Чего стоит только тот факт, что он упрятал под замок собственную жену, когда она в открытую выступила против него. И, честное слово, Мора, мне пришлось убеждать его, что твои боевые способности еще могут нам пригодиться! Да, он человек эксцентричный, импульсивный, но в последнее время у него в голове будто бы сломался какой-то ограничитель! Он совершенно перестал чувствовать грань, что можно и что нельзя делать для достижения цели. Так что я подумал… вы же, наверное, слышали о таком виде нефилимов?

— Пожиратели разума… — пробормотал Грэм. — И как я сам не догадался? С отцом явно творилось что-то странное, но в тот момент никто из нас не связал это с приходом этого необычного гостя. Да я, собственно, и не знал, что это был Архонт. Во всяком случае, не так я их себе представлял.

И пояснил уже лично для меня.

— Пожиратели разума — это нефилимы, получившие способность воздействовать на сознание других людей. Варианты бывают разные. Изменение памяти, навязывание целей, безусловное обожание, контроль сновидений. В отличие от прочих нефилимов, этх всегда преследуют и стараются как можно быстрее уничтожить. Слишком большую опасность они представляют. Глупцы, решившие, что смогут использовать Пожирателя в своих целях, обычно сами становятся его жертвами. Поговаривают, что некоторые страны на самом деле полностью контролируются такими нефилимами.

Воздействие на разум? Псионика? Да, пожалуй, это даже страшнее мощной магии. В мифах смельчаки часто сражаются с непобедимыми противниками — титанами, чудовищами, богами. Но что, если твой враг способен изменять твои собственные желания и мысли? Жутковато… Бедняга Абыр-абыр, видимо, потому и не спешит возвращаться. Боится снова угодить в лапы Архонта. Значит, влияние магии разума все-таки снято. Станет ли он мне мстить? С одной стороны, мы его «раскодировали», с другой, блин, убили. Неравноценный обмен, как ни крути!

Хорошо, что благодаря Немо у меня есть хоть какие-то шансы защититься от магии разума. Особенно, если действовать исключительно через кукол… Жаль только, бедняге Грэму я эту возможность передать никак не смогу. Да, парень, на твоем месте я бы крепко задумался. Демоны, архонты, боги, да и папаша может заявиться в любой момент. Хлопотно!

— Есть один способ избежать ментальной атаки, — задумчиво произнес я, — если ты не хочешь повторить судьбу своего отца, то тебе тоже придется каким-то образом получить «Ассистента». Во всяком случае, меня Архонт взломать не сумел.

— Либо он заставил тебя так думать, — угрюмо парировал Грэм.

— Это вряд ли. Перед этим взламывать меня пытался другой Архонт, и уж он-то был очень сильно заинтересован в успехе. Но у него тоже ничего не вышло.

— Другой архонт? Да откуда ты их только берешь? Ты хоть в курсе, что у нас он на всю страну один-единственный? — недоверчиво воскликнул Грэм.

— Знаю. А ты в курсе что у термитов, когда они только попали в этот мир, тоже был свой Архонт? Правда потом местные Боги его низложили.

— Погоди, у термитов? Ты что, и с ними уже успела спеться?

— Да, и у нас довольно хорошие отношения, так что если тебе понадобится торговый посредник — обращайся. Только чур, десять процентов прибыли — мои!

— Нет, это уже слишком! Хватит выдумывать!

— Девочка права, — тихо вмешался Калдор, — я тоже слышал, что у термитов был свой Архонт, но потом с ним что-то произошло и он потерял свою силу.

Я в двух словах рассказал присутствующим историю переселения термитов, и причину, по которой они смогли остаться. Очень наглядная иллюстрация наших рассуждений об истинных интересах Богов. Мелкие подробности разговора со вторым Архонтом, в частности, о свадьбе, я решил пока не разглашать. Времени еще много — пусть сами разбираются. Может, этого и не потребуется, если Грэм сам вызовется играть роль Владыки, а я буду его серым кардиналом.

— Так что, Грэм, пора тебе начинать тренировать «Концентрацию». Следующая война не скоро, и чтобы не стать новой жертвой Архонта, тебе нужно самому заполучить Ассистента. А пока не разовьешь до конца эту ветку умений, сиди тихо и даже не думай о роли Владыки. Да и, если честно, ты для нее пока еще слишком юн. Тебе бы поучиться немного.

— Сказала малявка, — угрюмо буркнул Грэм.

— Сказала грандмастер-малявка, — холодно поправил я. — А теперь представь, во что я превращусь к твоим годам, «дедушка».

Грэм еще больше сник.

— Твоя юность — тоже неплохой козырь, — подбодрил его Калдор. — Все, включая Архонтов, скинут тебя со счетов и будут недооценивать. Этим тоже можно воспользоваться. Знаешь, твой отец ведь мечтал, что когда-то ты займешь его место. Хоть и старался этого не показывать при тебе. Как его старый друг и товарищ, я поддержу тебя, какую бы дорогу ты не выбрал.

— Мое мнение ты знаешь, — фыркнула Мора, — но тебя я в любом случае не оставлю.

Кажется, теперь моя очередь высказаться?

— Лично я планирую пойти в нашу Академию магии. Хотя бы ради того, чтобы «полистать» их библиотеку. И тебе советую задуматься об учебе. А пока мои марионетки и моя… эмм, изобретательность всегда в твоем распоряжении, парень.

Грэм несколько минут ходил из стороны в сторону, заложив руки за спину. Ну да, это для него важное решение. То еще наследство оставил ему папаша! Я бы за такое точно не взялся. Слишком большой риск самому стать чьей-то марионеткой. Наконец, он тряхнул головой и заявил:

— И все-таки я рискну! Глупо упускать такую возможность. Даже если новой войны не избежать, то мы сможем хотя бы смягчить ее последствия.

* * *

Еще несколько часов мы обсуждали разные детали. Калдор выслушал наш план с «островом невезения», немного поморщился, но заявил, что он ничем не хуже других методов устрашения. Абырвалгар, в свое время, просто подвешивал бедолаг вниз головой над кипящей лавой. Но тогда эти господа все еще находились под впечатлением от ужасной расправы над их четвертым товарищем. Который, к слову, на самом деле живет припеваючи где-то на другом краю земли. Сейчас такой номер скорее всего не пройдет. К тому же, подобные методы могут сработать лишь с нашими мелочными и недалекими боровами, или, к примеру, трусливыми гоблинами, но совершенно не годится для тифлингов, которые составляют большинство аристократии в стране. Эти товарищи помешаны на чести, не хуже самураев, и скорее умрут, чем предадут свои идеалы.

Я отправил беспилотник кружить над замком первого Борова. Долго ждать не пришлось — всего через час он выбрался из замка чтобы погулять на свежем воздухе в компании одной из своих многочисленных любовниц. Через открытый в небе портал я сбросил вниз монетку-якорь и орб. Все-таки, попасть по человеку с такой высоты без магии, которой можно было бы скорректировать траекторию полета — слишком сложная задача. Да и специальное «камуфляжное» заклинание не даст охране заметить угрозу до самого последнего момента.

Тучный и неповоротливый, маркиз-боров, явно заслуживал своего прозвища. Впрочем, все трое обладали столь же крупным телосложением. Бедняга успел лишь испуганно вскинуть вверх руки, когда развернувшийся из ниоткуда портал «проглотил» его целиком. Орб нырнул туда вместе с жертвой, а золотая нить, исчерпав запас защитной магии, с громким хлопком испарилась под действием огромной температуры. Никаких следов — идеальное похищение. Спутница борова, обернувшись на шум, истерично заверещала, а охрана принялась изображать бурную деятельность — прочесывать замок, проверять охранные заклинания, допрашивать свидетелей и все в таком духе.

Сам же боров оказался где-то высоко в воздухе и, побарахтавшись там несколько секунд под звуки собственных криков, приземлился на «воздушную подушку» уже на берегу океана. Эти несколько секунд свободного полета нужны были мне просто для того, чтобы создать новую цепочку порталов — слишком уж большое тут расстояние до океана. Спустя несколько часов к нему тем же способом присоединились и оба его приятеля. Мы с Морой, запасшись попкорном и чипсами, ну ладно-ладно, всего лишь кексами и чаем, уселись перед «мониторами», приглядывать за пленниками.

Никаких объяснений эта троица не получила, а потому догадки они строили самые разные. Посовещавшись, они сошлись на том, что Абырвалгар на самом деле подстроил свою смерть с какой-то неведомой целью, а теперь мстит им за гибель своего сына. Дальше началось самое забавное. Грузные толстяки, не привыкшие к тяжелой работе, да и вообще к любой работе, пытались наладить хоть какой-то примитивный быт. Влезть на дерево за сочными плодами? Ха! Попытаться сбить их камнем? Ха-ха! Совместными усилиями попытаться наклонить несчастное дерево? Ха-ха-ха! Даже такая элементарная задача стоила холеным толстякам множества синяков, ссадин и разорванной одежды. Боюсь представить, что будет, когда они примутся за костер и шалаш. По сравнению с тем, как быстро с тем же заданием управились мои собственные пленники, их потуги выглядели довольно жалко. Мы специально высадили боровов на противоположной части острова, но я не сомневаюсь, что Толстый и Тонкий очень скоро найдут своих товарищей по несчастью. Или правильнее уже говорить «рабов»?

Мора веселилась от души. Она явно имела с этими джентельменами старые счеты, и теперь злорадно насмехалась над каждым промахом. Меня такой вид развлечений не привлекал, тем более, что книжка по конструкции марионеток, найденная в библиотеке Абырвалгара, буквально, жгла мне руки. Наконец, появилось время ее полистать! Тут было столько всего полезного — и про амортизаторы, которые я вообще не использовал и про строение позвоночника, которое у моей куклы было, мягко говоря, примитивным, и про разные способы имитации мягких тканей. Я погрузился в чтение с восторгом средневекового ученого, которому вдруг провели интернет. Нет, я конечно достиг некоторых успехов в магических схемах, которые управляли движениями куклы, опередив местных мастеров на несколько столетий. Собственно, насколько я понимаю, за это мне и дали звание Грандмастера. Но вот в остальном — мне еще учиться и учиться. Скольких глупых ошибок можно было избежать, попади эта книга в мои руки немного раньше!

Но больше всего меня зацепила корявая заметка на полях, явно оставленная Абырвалгаром еще в студенческие годы. Прямо поверх иллюстраций с огромными механизмами, предназначенными, как я полагаю, для шахтерской работы. Надпись гласила: «Сжатие пространства!!!»

Глава 27. Орихалк

Тем временем, в крепости наконец забурлила жизнь. Заручившись поддержкой генерала Калдора, Грэм открыл огромный портал и перебросил из окрестностей Теалоса несколько воинских частей, принадлежавших его графству. Пусть боровы временно выбыли из игры, но их наследники и подчиненные вполне могли попытаться захватить беззащитную крепость. Не так уж много в стране магов пространства, а учитывая недавнее покушение, им не придется долго гадать, кто стоит за исчезновением троих маркизов. Как минимум, пришлют свои делегации, чтобы выразить протест, а заодно выяснить, насколько сейчас уязвим их будущий сюзерен.

Несколько солдат занесли в холл перед кабинетом огромный ящик с каким-то искореженным снаряжением. Грэм позвал меня и пояснил, что это моя компенсация за потерянную куклу. Что? Куча барахла в обмен на мою Ариэль? Ты смеешься надо мной, парень? Но, прежде чем высказать ему это в лицо, я присмотрелся и применил Оценку. Та внезапно отозвалась приятным слуху словом, которое я всегда переводил, как «мифрил». Позже мне стало понятно, что это самый обычный титан. Правда, в этом мире обычным его назвать сложно: из-за сложности добычи он лишь немного дешевле золота.

Насколько я понял, в этом ящике собраны испорченные доспехи генералов, которые погибли вместе с Абырвалгаром в последней битве. Восстанавливать их в любом случае бесполезно. А мне нужно делать новую марионетку, и титан отлично подойдет в качестве дополнения к биополимеру. Обычная сталь, которую я использовал прежде, была в ней «слабым звеном», если честно. Вот только хорошо бы еще… Я прикинул вес находящейся в контейнере экипировки.

— Это все очень хорошо, Грэм, но сюда надо бы прибавить еще примерно триста золотых… Понимаю, звучит как изрядное свинство с моей стороны, но, честное слово, мне для дела надо, все пойдет исключительно на куклу!

Грэм задумался. Интересно, как он отреагирует? Просьба-то достаточно наглая. Заодно выясним, правильно ли я поступил, сделав ставку на хорошие отношения, вместо того, чтобы просто обчистить одно из банковских хранилищ его отца.

— Кажется, я понимаю — ты хочешь сделать орихалковый сплав?

Ну хотя бы соображает он хорошо. Я и сам не знаю наверняка, из чего делают местный орихалк, просто предположил по косвенным признакам, что это может быть тот самый сплав «Железного человека». Очень прогрессивный материал для магического средневековья, но не стоит забывать, что этот мир связан с другими, гораздо более развитыми. Элтелион — тоже явно не природный минерал, и что-то мне подсказывает, что я не смогу его повторить, даже если выясню точный химический состав.

— Да, ты прав. Чистый мифрил — это хорошо, но материал, из которого я делаю куклы, ему почти не уступает. Тут дело даже не в прочности, а в устойчивости к износу. Орихалк идеально подойдет, мы даже сэкономим на ремонте!

— Получить его непросто. У нас больше не осталось ремесленников, которые в этом разбираются. Отец знал секрет… Еще, кажется, Торлак — тот гоблин-артефактор, из-за которого началась вся эта заварушка с вашим поселком.

Думаю, дело в разных состояниях сплава. Титан меняет свои свойства при высокой температуре, у нас это называют альфа- и бета-сплавами. Недостаточно просто смешать два металла, нужны еще стабилизирующие это особое состояние добавки, закалка и прочие процедуры. Зато на выходе — материал в четыре раза прочнее чистого титана, с низким трением, высокой износостойкостью и прочими «плюшками». Для шарниров, на которые приходится самая большая нагрузка — то что доктор прописал. В моем мире, кстати, этот сплав как раз предлагалииспользовать для протезов — он еще и биосовместимый. Знать бы только правильное соотношение добавок… Стоп. Грэм упомянул гоблина-артефактора. У меня же еще остались его книги! Конечно, в тексте ничего такого не было, но как насчет заметок на полях? Немо, а ну-ка покажи мне все посторонние надписи, которые были в книгах этого старого хмыря.

Уже через несколько секунд я с широкой улыбкой разглядывал мешанину цифр и символов на одной из задних страниц какого-то старого фолианта по лечебным травам. Это явно пропорции, причем, судя по характерным символам, речь не про ингредиенты зелий, а про металлы! И одна из строчек подчеркнута жирной линией. Бинго!

— Что случилось? — сразу же отреагировал на мою улыбку Грэм. — Твой Ассистент что-то откопал на эту тему?

— Хорошо, что ты вспомнил про Торлака. Кажется, мы нашли кое-какие заметки об этом в его бумагах. Все очень расплывчато, но думаю, что мы с Немо разберемся.

Грэм поколебался всего секунду, но потом махнул рукой.

— Ладно, будь по-твоему, пошли в хранилище.

Вот это хорошо, это по-нашему!

Пока Грэм возился с затворами своего огромного сейфа, я отправился к арке портала, и достал со своего склада продолговатый сверток из грубой ткани.

— Щедрость — это хорошо, щедрость нужно поощрять. Вот, держи, — я положил сверток на стол внутри хранилища.

Он с сомнением принялся разворачивать мой подарок.

— Надеюсь, это не какие-то ваши местные деликатесы?

Но под грубой мешковиной что-то блеснуло. Парень с удивлением уставился на два изогнутых клинка, принадлежавших когда-то одному из наставников его отца, мастеру Солару. Да, технически, этот трофей принадлежит Грэму, а не мне. Отдавать их уже почти не жалко — с таким количеством чистого сырья, я смогу сделать еще с десяток таких мечей. И даже лучше. А вот Грэм может использовать их в политических целях, укрепив отношения с родственниками Солара и пресловутой школой Рассекающего ветра. Для них эта реликвия — практически, как Святой Грааль, насколько я понял.

— Смотри, не порежься. Мне было жалко плавить такую красоту. Очень уж искусное на них зачарование. Не думаю, что современные мастера так могут. Кажется, тебе эти клинки принесут намного больше пользы, чем мне.

Грэм завороженно провел пальцами по узорам на лезвии.

— Ты права, это очень хороший подарок. Может пригодиться в переговорах с тифлингами. Спасибо, что сохранила его и принесла. Эти клинки точно стоят всех тех материалов, что я тебе отдаю.

Мой жест доброй воли, кажется, произвел впечатление на Грэма, и я получил еще пятьдесят монет сверх оговоренной суммы. Воодушевленный своими новыми приобретениями, я решил заодно пройтись по местным «магазинам» в поисках редких материалов — кожи, ткани, качественной набивки для мебели, красок и химических реагентов. Пока я успел лишь бегло пролистать справочник по марионеткам, но этого хватило, чтобы понять, что может мне понадобиться. Безопасности ради, пришлось взять с собой Мору, которая, впрочем, совсем не возражала. Шоу «три толстяка на острове» ей явно наскучило. К тому же она успела стать настоящим фанатиком кукольных боев и теперь расспрашивала меня о назначении каждой покупки. Я решил не мелочиться и предложил ей стать «спонсором» новой мини-куклы для клуба и даже попробовать сделать прототип или хотя бы чертежи. Восторгу Моры не было предела. А что, когда-нибудь эта игра может стать культовой в ее мире.

Что-то еще не давало мне покоя. Что-то я хотел у нее спросить. Ага, точно!

— Слушай, а почему ты до сих пор носишь этот ужасный ошейник? Я же давным-давно отдала тебе ключ.

Мора пожала плечами.

— Ну, он довольно миленький. К тому же, у меня с ним столько воспоминаний связано.

— Воспоминаний? С орудием пытки? Ну-ну. Ты же знаешь, что я могу его включить в любой момент? А если могу я, то архонт, сделавший эту штуку — и подавно! С ней ты уязвима, понимаешь? А через тебя, и Грэм!

— Ладно, ладно, я все поняла, сниму при первой же возможности!

— Чем тебя «сейчас» не устраивает? Погоди-ка, ты что, боишься его снимать, серьезно?

Мора густо покраснела.

— Просто… именно с него все это началось — странное поведение мужа, ссоры, угрозы, тюрьма. А теперь, когда он на мне и все вдруг наладилось, я боюсь, что если его снять…

— То вместе с ним исчезнет и все «волшебство»? Могу тебя понять, мне тоже постоянно кажется, что все вокруг — это просто сон. Но потом я беру себя в руки и иду бить морды ужасным взрослым дядькам, объясняя им что это — моя земля, а их место находится где-то возле сортира.

Мора чуть заметно улыбнулась.

— И знаешь, их послушание никак не прибавляет мне уверенности в том что моя крыша до сих пор от меня не съехала. Оглянись вокруг. Да кто из нас вообще в своем уме? Я? Грэм? Калдор? Ваш Архонт? Ха! Но мы держим себя в руках, понимаешь? Каждое утро заново собираем себя из осколков. И никто не сделает это за тебя: ни я, ни твой сын, ни тем более этот дурацкий ошейник.

— Но что, если я снова потеряю контроль и пострадают невинные? — она поежилась.

— Значит ты должна сделать так, чтобы этого не случилось. Или плюнуть на свою жизнь и снова вернуться в тюрьму. Выбирай!

Она задумалась. Серьезно?

— Наверное, ты права, я цепляюсь за прошлое.

— Я всегда права. Давай, не тяни, бери ключ, и снимай, потом будет сложнее.

— Он остался в кабинете. Вернемся, и я обязательно сниму.

Я фыркнул.

— Ну кого ты пытаешься обмануть, Мора? Он у тебя в кармане. Ну же, не дрейфь, доставай!

— Да как ты вообще… Погоди-ка, твои очки! Они что, из того кристалла?

— Из нефилита, да. От меня довольно сложно что-то скрыть. Я даже характеристики твои могу примерно назвать.

— Чудовище! — с чувством выдохнула она. Кажется, это прозвище все больше превращается в комплимент.

Я улыбнулся.

— Хорошая попытка, но тебе не удастся заговорить мне зубы, я все равно от тебя не отстану!

— Честное слово, с тобой мне иногда мне кажется, что это я — маленькая девочка, — она обиженно надула губы.

— Мора, не нарывайся!

— Хорошо, хорошо, сейчас сниму!

Ключ представлял собой небольшую кнопку-пуговку, наподобие тех, что используются в электронных замках моего мира. На задней стороне ошейника имелось специальное углубление, куда эту пуговку можно было вставить. Руки Моры слегка дрожали, да и положение не слишком удобное, так что мне пришлось приподнять себя повыше магией земли и немного ей помочь. В конце-концов, что-то щелкнуло, и чокер разделился на две половины. Из-под одежды девушки посыпались металлические «булавки» которые до сих пор впивались прямо в ее позвоночник. Да как ты вообще с этим жила? Я использовал магию исцеления, чтобы заживить мелкие раны и остановить кровь. Мора тяжело дышала. Думаю, даже не от боли, а от эмоционального напряжения.

— Ну, вот, видишь, а ты переживала! — подбодрил ее я.

— Спасибо тебе, Киара!

Она шмыгнула носом и крепко меня обняла. Ну что за телячьи нежности? Я сейчас сам, блин, расплачусь. Оказывается, в девчачьем теле контролировать эмоции не так уж и просто.

Я повертел в руках дезактивированный чокер. Кажется, я уже достаточно хорошо понимаю, как он работает. Снова нажал на кнопку, и все «запасные детали» устремились к ошейнику, занимая свои места. Тут много интересных решений — и защита от попыток взлома, и точный контроль всех подвижных деталей. Если немного изменить его функции… Я давно хотел сделать защитный амулет, который, в случае чего, мог бы прикрывать меня со спины, даже когда орба рядом нет. Одной лишь заколки будет недостаточно, придется создать целый комплект «украшений», соединенных в одну общую систему. И кажется, я теперь понимаю, как этого добиться. Осталось придумать подходящую легенду, чтобы объяснить родителям, откуда у меня все это. К счастью, тут тоже все схвачено. Я с улыбкой взглянул на свое «абсолютное оружие». Боже, она идеальна!

— Осталось решить последний вопрос. У вас тут есть хороший парикмахер? Нам обоим не мешало бы постричься.

Пока наши прически приводили в порядок местные умелицы, мы с Немо колдовали над чертежами нового артефакта. Вернее, сразу двух, для меня и Моры, — материалов у меня теперь вполне достаточно. Ходить в ошейнике — не самая лучшая идея, так что я сделаю крупную брошь в виде цветка, которую можно будет прикрепить к любой одежде. В случае угрозы она разделится на несколько лепестков, которые будут защищать разные части тела. Это позволит использовать модульный щит, прямо как у Ариэль. Плюс пространственные трюки, которыми пользуется Грэм — защита от магии света, и портал, отводящий атаку обратно в противника. А чтобы все это работало даже в зоне глушения, внутри спрятана и «портальная монетка». Специально для Моры добавили воздушный щит: при движении в замедленном времени сопротивление воздуха доставляет ей сильный дискомфорт. К сожалению, добавить туда камеру я пока не могу. Но и без нее амулет сможет прикрыть нас от большинства магических угроз.

* * *

— Вы что, побратались, или это у нас в Холмгасте такая мода? — поинтересовался Грэм, обратив внимание наш новый имидж.

— И то и другое. Я переделала тот дрянной ошейник в защитный артефакт. И сделала копию себе. Надеюсь, ты не станешь возражать. Вообще, я против пыток. Но если тебе понадобится сдерживать кого-то очень опасного — только скажи. Сделаю еще один такой, и даже получше прежнего.

— Я сейчас ничего не понял. Ты вообще о чем? А-а-а, про эти ваши брошки? На фоне новой стрижки, я их даже не заметил, — он неловко засмеялся. — Ты знаешь, а тебе идут короткие волосы, ты даже стала выглядеть немного взрослее.

— Издеваешься? Ты знаешь, странно слышать это от человека который пару часов назад обзывал тебя малявкой.

— Да ну, ты чего? Я же серьезно!

— А, так это был «комплимент»? Ну, спасибо, Грэм! Я это очень ценю! — для надежности я вложил в последние фразы несколько мегатонн сарказма. Кажется, вечные свары между нами уже становятся обыденностью.

— «Женщины», — проворчал он. — Вот и делай вам после этого комплименты.

— Любой народ, толпа, аудитория — это та же женщина. Думай, что говоришь, или каждое твое слово обернется против тебя. Ладно, проехали. Слушай, ты не против, если я украду твою маму на пару часов? С недавних пор, она — мое секретное оружие в борьбе против домашней тирании.

— Снова будете играть допоздна? Ладно, у меня тут уже все под контролем. Предатели пойманы и наказаны а Калдор приставил ко мне хорошую охрану из надежных людей. Тифлинги клятвы не нарушают. К тому же, я никуда не собираюсь выходить. Так что развлекайтесь пока, девочки.

— Ого, вижу, ты уже входишь в роль? Это хорошо. Кстати, ты не знаешь случайно имя мастера, который делал твоему отцу парики? Есть у меня для него один заказ…

Я показал ему бумажный сверток с аккуратно сложенными пучками кудрявых волос. Грэм долго пытался вспомнить имя, но потом плюнул и просто объяснил мне, как найти мастерскую этого ремесленника.

Закончив все дела, я отправился домой, предварительно навьючив Мору своими сказочными богатствами. Пока Ариэль версии 2.0 не будет готова, придется «великой и ужасной» Моране играть роль моей Плотвы*. Мама так обрадовалась возвращению своей новой подружки, что даже не сразу заметила изменения в моей внешности. Мора тактично объяснила ей, что «девочке пора начать следить за собой», и что она взяла на себя смелость помочь мне выбрать новый образ. К счастью, такие перемены пришлись маме по душе. Правда, ее смутил слишком дорогой подарок в виде «серебряной» брошки. Но и тут Мора ее успокоила, от души расхваливая мои многочисленные таланты, уверяя, что это подарок всей семье от них с Ариэль и мое будущее приданое. Ну и подвешен же у тебя язык! Будто последний год не в одиночке сидела, а на свадьбах тамадой подрабатывала.

(прим.: Плотва — кличка, которую дает всем своим лошадям Геральт из Ривии, более известный как Ведьмак)

* * *

Утро маркиза Ревского, владыки вольного города Хлемроста не задалось. Мало того, что служанка принялась будить его ни свет ни заря, так еще и делала это самым наглым образом — толкая его в бок. Новенькая что ли? Надо будет не забыть потом ее как следует выпороть. Он пробормотал сквозь сон какие-то смутные угрозы, и перевалился на другой бок. Но тут произошло нечто, чего маркиз никак не ожидал. Его с ног до головы окатили холодной водой.

Взревев от гнева, он вскочил с постели. Ну, то есть, попытался. Вот уже много лет его комплекция не позволяла совершать такие «выкрутасы». Чтобы встать, приходилось цепляться за специальные поручни. Но на этот раз никаких подпорок нащупать он не смог. Колени, вместо того, чтобы утонуть в мягкой перине уперлись в холодный твердый пол. Глаза защипало, а в рот просочилось что-то солоноватое. Это что вообще, рассол? И тут внезапно он вспомнил. Недавнее покушение, изощренную месть Владыки, который забросил их в это забытое богами место.

— Ну, чего развалились, хорьки? Подъем! Кто вообще спит в такое время? — раздался хриплый голос.

— Да ты посмотри на них — красные как раки. Точно вчера весь день на солнцепеке проторчали, идиоты, — ответил ему другой голос, более мягкий и высокий. — Холеные, пухленькие, точно не местные. Может, их морем принесло?

— Тогда бы мы увидели корабль, или нашли обломки. Или ты думаешь, что эти бочонки с жиром смогли сами сюда приплыть? Втроем? Да ни в жизнь! Не-е-т, эти кабанчики попали сюда так же, как и мы.

— Ты что, думаешь, тут есть второе убежище?

— Да нет, идиот, порталом, кто-то забросил их сюда порталом! Помирать наверное оставили…

— Так ничего же не стоит построить плот, и уплыть.

— Это нам с тобой ничего не стоит! У нас инструменты есть и руки из задницы не растут. А ты посмотри на них, они в жизни ничего тяжелее ложки не поднимали!

Маркиз Ревский вслушивался в их слова так, как будто от этого зависела его жизнь. И наверняка это был правдой. Если у этих простолюдинов есть инструменты чтобы построить плот или даже лодку… Это может быть их единственным шансом сбежать с острова!

— Ну-ка, рассказывайте, жиртресты, кто вы такие, и что забыли на нашем острове!

Протерев глаза, маркиз увидел двоих простолюдинов. Один был высоким и худощавым, а другой — чуть ниже и плотнее. В руках простолюдины держали арбалеты. Но едва он собрался с мыслями и открыл было рот для, возможно, самых важных переговоров в своей жизни, как его опередили.

— О, простолюдины, чудесно! Склонитесь, смерды, ибо перед вами сам маркиз Киморо, владыка Хемтеста. А это двое моих друзей, маркиз Ревский и маркиз Мартен. Если вы сейчас же падете ниц, то мы, так и быть, простим вашу наглость. А если поможете выбраться с острова — то и одарим вас по-царски. Считайте, что вам крупно повезло!

Проклятый Киморо! Он никогда не умел читать ситуацию и думать наперед. Надо же было ему встрять первым! Правду говорят, где длинный язык — там короткая извилина!

«Простолюдины» слегка опешили от такого напора и принялись переговариваться вполголоса.

— Что такое «пасть ниц»? Ты не знаешь?

— Да чего тут знать? Хочет, чтобы мы ему в ноги кланялись.

— Благородные что ли?

— Да кто ж их знает? Сам видишь, уж точно не голодающие крестьяне. Хелмтест, Холмгаст… что-то знакомое, и где я про них слышал?

— Так это же в стране демонов! Кто-то из беженцев рассказывал. Но, если они из этих, из демонов, то почему у них рогов на голове нету? Поди, врут они нам!

— Так говорили же, что города эти — наши, человеческие. Может и правители там из наших.

— И кто ж там будет жить, посреди демонов?

— Да шваль всякая, ясен пень. Вот если бы нас Аргус на каторгу отправил, нам пришлось бы бежать в Холмгаст.

— То есть, придется им все-таки кланяться?

— Да ты че, это ж те самые сволочи, что отправили войска поджигать наши поля и деревни! На своих же, на людей! Ты только на рожи их глянь, сразу же видно, что они всю жизнь у таких же работяг, как мы, на шее просидели!

Маркиз Ревский изо всех сил вслушивался в их разговор, и как только дело запахло «жаренным» решил осторожно вмешаться.

— Господа, уверяю вас, к недавней войне мы не имеем никакого отношения. А если у вас проблемы с законом, мы могли бы их легко уладить. Мы — богаты и влиятельны, и если вы нам поможете, мы щедро вам заплатим. Все что нам нужно — добраться до своих владений.

Толстый и тонкий обернулись, в их взглядах сквозила открытая неприязнь.

— Не думай что, сможешь обмануть нас, жирдяй. Мы на краю земли, посреди океана, а значит до твоих земель сотни дней пути. А то, что вы здесь, значит только одно — никакой «власти» у вас больше нет. Ни там, ни тем более здесь. И для нас вы просто дешевая, неповоротливая рабочая сила! Так что вперед, подбирайте свои рваные тряпки и топайте за нами. Кажется я уже знаю, как помочь вам сбросить лишний вес!

— Да как ты смеешь перечить мне, холоп! — не выдержал Киморо. — Сейчас ты познаешь гнев своего господина!

И он начал готовить огненное заклинание, примитивное, и слабое, но все же самое настоящее. Маркиз Ревский ухмыльнулся. Хорошо, что хоть кто-то из них способен преподать этим наглецам надлежащий урок! Вчера способности Киморо уже помогли им разжечь костер… Но, увы, маркиз не был профессиональным магом и заклинание сплетал медленно, неуклюже. Один из простолюдинов, тот что повыше, вскинул было арбалет, но выстрелить не успел. Киморо запаниковал, сбился и заклинание вышло из-под контроля. Беднягу маркиза охватило собственное пламя, и он, крича от ужаса и боли, упал на землю, пытаясь его сбить. К счастью второй простолюдин находчиво окатил его водой, из какой-то облепленной глиной и листьями корзины.

— Прежде чем делать глупости, имейте в виду: арбалетный болт летит быстрее любой магии. Снаряды у нас бронебойные, против магов, да и ваши защитные безделушки уже давно лежат в наших карманах. Так что вперед, хватайте поклажу и топайте! Ваша задача пока простая — тащить вот эти тюки.

Подкрепив слова парой увесистых пинков, их заставили взвалить на плечи тяжелые плетеные мешки с какими-то припасами и идти в сторону восходящего солнца. Маркизы ругались и возмущались, обещали богатства и грозили жестокой расправой, но простолюдины лишь посмеивались и издевались над ними.

— А не слишком жестко мы их? — тихо поинтересовался у своего товарища Тонкий, когда пленники более-менее смирились со своим положением. — Может они и правда могли бы нам хорошо заплатить?

— Не будь дураком. Даже если мы каким-то чудом доберемся до их земель, нас там ждет только тюрьма или скорая расправа. В лучшем случае, нас просто вышвырнут вон, как вшивых собак. Подонки, вроде них, не знают что такое благодарность. И вообще, подумай хорошо, как мы сюда попали?

— Ну, получается, через тот портал, который мы испортили.

— Такие дорогие «игрушки» только армия себе может позволить. Говорят, в Теалосе какой-то влиятельный маг живет, вот он и выпросил их у своих столичных приятелей. По всему выходит, что мы до сих пор прятались на их секретной военной базе!

— Да ты что! То-то я смотрю, не пещера, а дворец… Разве что мебели никакой.

— А че ты хотел, мраморные колонны и золотые подсвечники? И кто бы нас, голодранцев, туда пустил?

— Ну, да, твоя правда.

— А теперь подумай сам. На острове, который пользуют столичные военные, вдруг появляются трое благородных из страны демонов. Что по-твоему это может значить?

— Получается, «наши» уже победили? И закинули этих трех хорьков сюда подыхать? Но как же они так быстро закончили войну? И двух дней не прошло!

— Не знаю. Много ли времени надо, если у тебя есть порталы? Может и не победили еще, а этих просто в плен взяли, или запугать хотят. Сам же видишь, они без своих слуг что дети малые. Если даже и соорудят какой-нибудь хилый плот, то тут же на нем и потонут — как пить дать!

— Да что им плот, они же хрен потонут — с такой-то тушей! — хохотнул высокий.

— Ага, если только кому-то из морских тварей эта туша не покажется вкусной закуской, — ответил ему товарищ.

Маркиз Ревский вслушивался и размышлял. До сих пор они считали, что их покарал Владыка Абырвалгар, в наказание за гибель своего сына. Но мертвое тело, которое он видел на церемонии, без всяких сомнений, было подлинным. Малолетний сын Владыки, скорее всего, тоже мертв. С такими ранами не живут, будь ты хоть сотню раз могущественный маг, не говоря уже о прыщавом юнце. Могли это быть их внешние враги? Возможно. Никогда прежде он не слышал о том, что можно так легко открыть портал внутри защитного поля. Если Ультерин обзавелся таким оружием, то, скорее всего, та же судьба ждет всех влиятельных чиновников. Значит, империя Гензо скоро падет. Но была и еще одна неизвестная переменная. Загадочный маг пространства, с которым не смог совладать даже их Владыка. Да, это бы многое объяснило. Но зачем они могли ему понадобиться? Маркиз поежился. Его не покидало чувство, что за каждым их шагом следят. И вовсе не эти двое тюремщиков, притворяющихся обычными разбойниками…

Глава 28. Дублер

Последние несколько дней были спокойными. Во всяком случае, для меня. Армия демонов покинула окрестности Теалоса. Добрая половина этого войска подчинялась лично Абырвалгару, так что теперь они переходят под командование генерала Калдора. Грэм постепенно перебрасывает их порталами в свою крепость. Задача непростая, даже с учетом имеющихся у него ресурсов. Расстояние огромное и масса, которую надо перенести, тоже. Собственно именно поэтому войска обычно передвигаются пешком.

Мы в пух и прах разнесли верхушку командования вооруженных сил империи, и теперь в них временно воцарился хаос. Не помогло даже личное вмешательство архонта. Каждая фракция, пользуясь случаем, тянула одеяло на себя и распоряжалась подчиненными ей войсками согласно собственным интересам. От двух огромных армий, вторгшихся на территорию Альтеи осталась чуть больше половины. Несколько батальонов вернулись на родину еще после стычки с термитами, а другие попросту занялось грабежом соседних поселений, прекрасно понимая, что генеральное сражение скорее всего будет проиграно. В итоге лидеры империи сошлись на том, что остатки обеих армий нападут на одну из ключевых крепостей на востоке Альтеи. Если эта часть страны будет отрезана от центра, то можно будет объявить ее провинцией Империи.

У Грэма появилось множество дел. В стране демонов довольно мало пространственных магов, а с уходом Абырвалгара, на плечи его сына легла целая гора рутинных обязанностей. Бывший Владыка построил довольно обширную сеть портальных сообщений в стране, сделав Холмгаст своего рода транспортным центром. И хотя церемония присуждения Грэму дворянского титула должна была состояться только через неделю, союзники нуждались в его услугах прямо сейчас, и потому «де факто» юноша уже прочно занял место своего отца. Да и происшествие на похоронах прекрасно продемонстрировало, что от этого парня не так-то легко избавиться.

Толстый и Тонкий продолжали измываться над тремя боровами на острове. То ли им стало интересно разгадать все тайны «военной базы», то ли они просто не нашли лучшего способа занять толстяков чем-то полезным. В любом случае, боровам пришлось копать огромный котлован, который должен был привести их к несуществующей пещере. Но, конечно же, ничего они не нашли. К тому же, пленники активно занимались постройкой плота. Естественно, обе стороны собирались друг друга перехитрить и уплыть в закат, прихватив с собой все припасы, но до развязки было еще далеко.

А у меня, наконец, появилась возможность разобраться со всем тем хламом, что достался мне после войны. Экипировка погибших генералов, порадовала интересной системой защиты. Несмотря на разный дизайн и качество брони, наложением защитных чар явно занимался один и тот же мастер. Я даже догадываюсь, кто. Конечно же, наш старый знакомый, гоблин-артефактор: Торлак. Вместо того, чтобы создавать один большой «Световой щит», закрывающий все тело, его магия имитировала строение рыбной чешуи. Множество крошечных щитов, лежащих внахлест. Если в какой-то точке эта система и будет пробита, например, все той же бронебойной стрелой, то маг не останется беззащитным, а лишь получит «уязвимое место». Есть, конечно, и недостатки, в виде высокого потребления энергии и уязвимости к дробящему урону, но в целом, довольно интересно.

Разобравшись в механике зачарования, я безжалостно расплавил всю экипировку, собрав в общей сложности больше двадцати пяти килограммов драгоценного мифрила-титана. А благодаря золоту, полученному от Грэма, из этого должно получиться тридцать два килограмма орихалка. Среди вещей генералов тоже нашлось несколько артефактов из этого сплава, и я бережно отложил их в сторону. Возможно, мне удастся выяснить их точный состав. Странно, что старина Абыр-абыр не снабдил всех своих чемпионов такой броней, хотя явно знал способ ее изготовления. Грэм упоминал, что только Борт и Ланти были подчиненными Владыки, а все остальные генералы представляли интересы других политических фракций. Девчонка явно что-то скрывала, я бы и сам не стал ей доверять, а учитывая комплекцию Борта, пришлось бы спустить на снаряжение весь бюджет Холмгаста. Честно говоря, его огромные доспехи были сделаны из обычной стали.

Заметки Торлака, откровенно говоря, не пестрили подробностями технологии получения орихалка. Все что мы нашли — это несколько цифр, описывающих соотношение металлов, да закорючки, точного значения которых я так и не смог определить. Если бы не символ золота, который используется повсеместно, я бы вообще не понял, что речь идет о металлах! Да и почерк у старого ублюдка был тот еще! Наши земные врачи по сравнению с ним — мастера каллиграфии. Пришлось на несколько дней оккупировать мастерскую Тамала, под предлогом того, что мастер Бранд посоветовал мне получше познакомиться с металлургией. Кузнец сперва пытался протестовать, потом сдался и честно принялся учить меня, как выковать мой первый кинжал, после чего с облегчением отпустил меня «смотреть картинки» в книжках. Это он, конечно, зря. Через день бедняга уже и сам не понимал, что происходит в его кузнице, и чем занимаются все эти странные механизмы. Зато, он легко сумел опознать все «закорючки», которые я набросал для него на листке бумаги. Так что очень скоро я выяснил все, что хотел, а в кузнице Тамала снова воцарился мир и покой. Ну, относительный.

Я не зря так тороплюсь. Ариэль отсутствует уже довольно долго. И хотя почти все жители поселка видели, как она вернулась в убежище, с тех пор она ни разу не появлялась на людях. Понятно, что герой после тяжкого труда может позволить себе немного отдохнуть, но если она исчезнет на несколько недель или даже месяц… Возникнут вопросы. А чтобы начать работу над новой куклой мне позарез нужен орихалк, ведь мастерить еще одну «старую версию» было бы просто глупо.

Идея Абырвалгара меня зацепила, так что я всерьез решил сделать куклу в полтора раза крупнее оригинала, а затем сжать ее до обычных размеров при помощи пространственной магии. Эксперименты показали, что это вполне безопасно для окружающих и в то же время сильно повысит прочность марионетки. С другой стороны, если ей отрубят руку или голову, через несколько секунд обломок вернется к своему прежнему размеру. В общем, тут есть свои риски, но все они решаемы. Вес куклы при сжатии не меняется, но мы используем очень легкие материалы, так что масса не должна выйти за пределы нормы. В прошлый раз мне все равно пришлось ее утяжелять.

Мы с Немо от корки до корки проштудировали справочник, найденный среди книг Абрывалгара, и теперь с энтузиазмом перебирали возможные варианты конструкции Ариэль. Их оказалось даже слишком много, так что нам пришлось делать специальную программу для того чтобы выбрать лучшую комбинацию. Генетический алгоритм работает довольно просто — создает случайные комбинации признаков, отбирает из них самые лучшие варианты, а затем перемешивает их качества между собой. И так до тех пор, пока не появится лучший из лучших. На первых порах, конечно, из этого «генератора» выползали всякие ужасные чудовища, так что пришлось срочно добавлять новый признак отбора: сходство с фигурой Ариэль.

Но затем все мои усилия окупились. Если верить симуляциям, новая версия куклы будет в несколько раз превосходить старую по прочности, долговечности и передаточному соотношению. С моим нынешним уровнем Воли, ее боевой потенциал должен быть примерно равен мифриловому уровню в гильдии авантюристов. Впрочем, бесконечно наращивать силу не получится — материалы просто не выдержат огромных нагрузок. Именно поэтому я и решился на рискованный трюк со сжатием пространства: мы вплотную подошли к пределу возможностей куклы. Улучшить ее теперь можно будет только с помощью высокотехнологичных материалов — карбона, кевлара, углеродных нанотрубок и т. д. Мне такое пока не по зубам.

Зрение куклы, наконец, станет нормальным. Глаза ей заменят специальные стеклянные сферы, а магия будет управлять водяными линзами, скрытыми внутри. Плюс, пластинки нифелита для переключения на рентген и светочувствительная матрица из элтелиона. Я уже разобрался, как придать ему произвольную форму, и как соединять между собой кристаллы с помощью золотых проводников, чтобы они работали как одно целое. После того случая с Ланти мы убедились, что элтелион можно использовать, как независимый процессор, если есть подходящая «программа» и источник энергии. И все же, хорошая магическая камера — очень дорогое удовольствие. Даже со всем имеющимся у меня элтелионом, я бы смог изготовить от силы две дюжины пар глаз…

Разительные изменения вскоре произойдут и с мягкими частями куклы. Ариэль приходилось быть ужасной недотрогой, по возможности избегать прикосновений, носить перчатки и все в таком роде. Но через крепость Грэма я смог получить доступ к некоторым полезным материалам, среди которых был и природный каучук, из которого делают резину и латекс. А также к сложным химическим реагентам. Я давно хотел попытаться повторить один полезный материал из моего мира. У нас его называют D3O (дэ-три-о) и используют в защитной экипировке для мотоциклистов и спортсменов. Он эластичный и мягкий на ощупь, но при ударе становится твердым, как камень. То есть, ведет себя как старая-добрая смесь крахмала и воды. Лучший вариант для боевой куклы! Основной компонент этого чудесного материала — вискоза. Та самая штука, из которой делают целлофан, искусственный шелк и кирзовые сапоги. Что мне потребуется для его получения? Всего лишь опилки и едкий натр! О, да, не стоит недооценивать древесину!

Конечно, все непросто. При производстве вискозы, к примеру, выделяется чертовски ядовитый сероводород. Да и второго компонента дэ-три-о я не знаю, так что Немо уже занимается подбором подходящих вариантов. Оригинал нам в любом случае не повторить, но возможно удастся сделать дешевый и сердитый аналог? С производством латекса тоже наверняка возникнет масса сложностей. Я даже не надеюсь закончить все в срок, так что поначалу Ариэль придется довольствоваться старой-доброй набивкой для диванов, но в перспективе это позволит нам сделать для нее вполне приличное «тело». Конечно, в первую очередь я занимаюсь этим ради куклы-дублера. Уж кому-кому, а ей потребуется максимальный реализм. Маму так просто не обманешь! Впрочем, благодаря магии телепортации я могу поменяться местами со своей копией буквально за долю секунды. Главное, чтобы в этот момент на нас никто пристально не смотрел.

Хоть Мора и расхваливала нашу с Немо способность быстро создавать полезные вещи, такую сложную систему, как Ариэль, невозможно построить быстро. Самый длительный процесс — штамповка деталей из переработанной в полимер древесины. Нужно и новые формы для пресса подготовить, и реагенты добыть, и всю технологию шаг за шагом, соблюсти. Уже то, что мы всего за несколько дней закончили переделывать ее чертежи — это практически чудо. Зато теперь, пока Немо занимается изготовлением и сборкой всех необходимых деталей, я могу передохнуть хоть пару дней. А то дома скоро тоже забудут, как я выгляжу.

Остальные трофеи тоже не остались без внимания. Ядовитый паучок из кинжала Ланти перекочевал в тело Широ, где ему, собственно, и место. Малый орб сейчас на острове, так что я попросту отделил небольшую часть кристаллов от ядра Ариэль. Управлять сразу тремя не выйдет, но зато я могу между ними быстро переключаться. Тело куклы-паучка я тоже доработал и усилил новым сплавом, отчего она стала напоминать игрушку в стимпанковском стиле. Золотые полоски-шлейфы, орихалковый каркас, выкрашенные в черный цвет пластинки биополимера, крупный магический кристалл в центре тела да еще и небольшая колба с живым пауком на месте брюшка. Музейный экспонат, блин! Правда увидеть все это посторонним вряд ли удастся. После того ошеломительного успеха, которого добилась Широ в лагере имперской армии, я всерьез занялся ее системой камуфляжа. Теперь она — настоящий паук-хамелеон, и может как угодно менять свою расцветку. А для одиночной цели — вообще становиться почти невидимой на фоне окружающих предметов. Страшно!

Я уже молчу про смертельный яд, которым снабжает нас ее невольный пассажир. Правда, из-за него мне теперь приходится изредка кормить Широ. Ну да, не может же паучок производить яд просто из воздуха! Впрочем, речь всего лишь о нескольких каплях крови. И крысиная диета, похоже, его вполне устраивает, равно как и моих многочисленных змей. Мне очень хотелось снабдить куклу дальнобойным оружием, так что теперь теперь она может стрелять ядовитыми иглами, правда, всего три раза. Полное шумоподавление магией воздуха, крошечная золотая лента для создания стабильных порталов и, вишенка на торте, магия пространства, позволяющая сжать эту куклу до размера в шесть сантиметров. Серьезно, эта штука может достать кого угодно и где угодно. За исключением, разве что, Архонта или лютых параноиков, вроде меня самого. Я теперь даже не знаю, кто опаснее — она или Ариэль?

Второй кинжал, полученный от девушки-акулы, я со всеми предосторожностями спрятал в тайном месте, созданном специально для него одного. Шутка ли, Системное оружие! Стрелку пришлось пожертвовать своей бессмертной сущностью чтобы такое создать. А уж какие преимущества оно дает! Вернее, может дать. Как именно привязать его к себе — я так и не разобрался. На мои команды оно не реагирует, подключаться в качестве дополнительного орба — не желает, самостоятельно летать — тоже. Убитый с его помощью волк не принес мне вообще ни капли амальгамы. Должно быть, его душа целиком впиталась в кинжал. Но стоило мне прикоснуться к рукояти, как Немо жизнерадостно сообщила о получении опыта. Сотня ОР за какого-то вшивого волка. Щикарно! Наверняка это не все возможности кинжала, но я просто не знаю, как им управлять. Никаких подсказок на этот счет в каталогах Системы я так и не нашел. Боюсь, что для полноценного использования такого опасного артефакта требуется разрешение архонтов или даже Богов. А для меня это пока невыполнимое условие.

Кинжал целиком сделан из полупрозрачного материала, напоминающего опал, со множеством вкраплений по-разному преломляющих свет. Навык оценки смог показать лишь что эта штука называется «Жнец». И, как ни странно, на этом кинжале нет вообще никаких рун. А вот внутри видна энергетическая структура, отдаленно напоминающая чакру живого существа. Наверняка, девчонка-акула знала про кинжал гораздо больше, но к сожалению, ее следов мы с Грэмом так и не обнаружили. О ее народе, который вроде бы находится на грани уничтожения, тоже ни слова. Таких как она, здесь вообще никто никогда не видел. Люди Калдора попытались выяснить, откуда эта девчонка вообще взялась, но отследить ее удалось лишь до одного захолустного городка на окраине земель Абырвалгара. По всему выходило, что в один прекрасный день она просто появилась там из ниоткуда, прямо как моя Ариэль. Так что теперь нам остается только ждать, пока ее «союзники» хоть как-то себя проявят. Ну, или пока она сама ко мне не явится за кинжалом, если действительно выжила.

Подмывает, конечно, прямо сейчас отправить Немо на «охоту», но это пока слишком рискованно. Я почти уверен, что за мной сейчас будут наблюдать очень многие — Абыр-абыр, архонт, Ланти или ее выжившие друзья, воскресшие генералы. Лучше пока приберегу этот козырь на крайний случай. Я и так получил немало Очков Развития во время войны. Мое тело все еще привыкает к резкому скачку характеристик.

Еще один необычный артефакт — Куб Морбиуса. Та самая штука, создающая купол антимагии, под прикрытием которого я пытался победить ВД — тоже сплошная загадка. Его грани и правда можно крутить, как кубик-рубик. Но что при этом происходит внутри, совершенно непонятно. Методом проб и ошибок ВД «докрутился» до блокировщика заклинаний, и в таком положении его и оставил навсегда. Боялся потерять хороший козырь. С трудом найденная до этого магия перевоплощения в козу ему видите ли не понравилась! Вот сразу видно — не было в нем жилки исследователя! Я, например, в полном недоумении — купол антимагии в мои представления еще кое-как укладывается, но «коза»? Как это вообще может работать в этом мире? Тут пахнет серьезным читерством — не чета моим детским забавам! В общем-то, мне и с первого взгляда было понятно, передо мной шедевр другого «Грандмастера», причем наверняка гораздо более искусного и опытного, чем я. В лепешку расшибусь, но раскрою все его секреты! Правда, с этим придется немного подождать…

Кстати, я же совсем забыл о происшествии с порталами! Мы тогда получили четыре с лишком тысячи координат. Надо бы на это глянуть.

— Немо, покажи все координаты, что у нас есть.

Передо мной появилась привычная схема поселка. Мои собственные метки отмечены зеленым, взятые из записей Абырвалгара — синим, а точки, найденные аномалии — красным. Больше всего зеленых точек здесь, в Теалосе, где я постоянно перемещаюсь. Масштаб стал увеличиваться, пока передо мной не появился весь глобус. Абыр-абыр тоже знатно попутешествовал, мы нашли в его записях несколько сотен точек привязки, многие с подробным описанием. По крайней мере, мы теперь точно знаем положение всех крупных городов континента. Страна демонов густо покрыта синими точками, но вот в остальном… Красные точки были рассеяны по всей планете и присутствовали даже на ее обратной стороне, о которой сам Абырвалгар знал до смешного мало. Кое-где, судя по скоплениям точек, в море располагались крупные участки суши, никак не обозначенные на его «глобусе».

Метки из аномалии явно разбросаны не случайно. Думаю, это «чужие» точки привязки, или попросту, места, где пространство нестабильно из-за частого открытия порталов. Это значит, что проверять их следует с большой осторожностью… Конечно, большинство из них находятся за пределами доступного нам радиуса. Но если как следует запастись маной, можно путешествовать куда угодно. По всей планете! Как-то раньше не задумывался даже. Круто! Одна из красных точек затерялась и среди россыпи моих зеленых. Я с заметил ее с большим трудом. Она что, находится где-то в подземелье? В той самой сети тоннелей, где я ловил змей. Вот это уже интересно! Появится время — надо будет обязательно проверить! К сожалению, у меня сейчас есть гораздо более важные дела.

Глава 29. Дальняя дорога

Проснувшись поутру, я обнаружил на потолке крошечное белое насекомое. Где-то я таких уже видел. Ах, да, эти жучки выполняли роль видеокамер в Улье во время недавней осады. Совсем рядом с ним по воздуху прошла какая-то рябь и спустя секунду там появилась моя Широ. Кукла сбросила маскировку, увеличилась в несколько раз и грозно нависла над термитом, сверкая остро заточенными ядовитыми клинками. Кажется, она незаметно следовала за ним еще с улицы, скрываясь под своим камуфляжем. В доме действует пространственная защита и целая сеть сигнальных заклинаний, так что попасть внутрь незамеченным очень сложно. Но попытка хорошая, хвалю! К счастью, я тоже прекрасно понимаю, что такое маленький незаметный киллер. Термит испуганно свернулся в комочек, прижав лапки к телу, и время от времени призывно жужжал, привлекая мое внимание, будто вибросигнал в телефоне.

Это ж-ж-ж неспроста…

Я со вздохом принялся за дело — ну, то есть отдал Немо команду завершить зарядку посоха Палочника. Мы занимались этим уже несколько дней, растягивая процесс, чтобы не перегружать мой бедный организм. Правда, я не ожидал, что термиты попросят вернуть накопитель настолько быстро, так что сегодня придется поднапрячься. Вторая версия Ариэль все еще не готова, так что мне придется пользоваться другой куклой — моим собственным двойником. Точнее, заготовкой: марионетка все еще лишена волос и даже кожи. Зрелище то еще, ведь из-за высоких требований к реализму эта штука очень сильно напоминает человеческий скелет. Но каркас куклы полностью готов, а большего мне и не требуется. Одежда и «Мираж» легко исправят все остальное. Лезть в Улей в своей настоящей телесной оболочке — не самая лучшая идея.

Мы отправили куклу вершину главной пирамиды термитов. Правда, встречать меня с распростертыми объятиями термиты не спешили. Все как обычно. Повертев головой, я заметил, что у подножия башни что-то происходит. Они там дерутся? Причем, сами с собой. Тренируются? Ага, похоже, и наш Палочник тоже там. Миг — и я уже рядом с ним. Удобная штука — телепортация! Вот только возле моего собственного горла моментально появился короткий костяной клинок. Причем — тем же самым способом. Рядом со мной появилась стройная девица в белоснежной костяной броне. Она впилась в куклу острым взглядом своих ярко-оранжевыми глаз и бесшабашно ухмылялась. Кажется, ей не терпится подраться. Прическу ей заменял пучок аккуратно уложенных сегментированных отростков фиолетового цвета. Не говорите мне, что это — та самая малявка с рожками-антеннами! Круто же ты вымахала за две недели!

— Остынь малышка, — улыбнулся я ей. — Рубить голову кукле — совершенно бесполезное занятие.

Палочник едва заметно кивнул, и девушка убрала клинок, спрятав его внутри собственной руки.

— Вот, — я протянул посох законному владельцу. — Возвращаю в целости и сохранности. Полностью заряжен. Выручил ты меня, без этой штуки пришлось бы очень туго. Ах, да, еще я приготовил подарок. Для, эм-м-м, «малышки».

Я действительно прихватил небольшой сувенир, просто в знак добрых намерений. Ну, и не придумал ничего лучше, чем сделать куклу, вроде тех, с которыми играют наши деревенские детишки. Миниатюрную копию Стрельца. Поделка своими руками, можно сказать.Кукла умела ходить, призывно размахивать руками, издавать свой фирменный скрежещущий смех и произносить несколько воодушевляющих фраз на родном языке насекомых. «Термиты, к бою!», «Во славу Улья!» и все в таком духе.

Поколебавшись несколько секунд, я протянул сверток девушке. Она развернула обертку и, недолго думая, откусила бедной кукле половину руки. Эй, да ты чего! Я же старался! Ах, ну да, надо было сразу об этом подумать. Марионетка почти целиком сделана из биополимера. В какой-то мере, это все еще дерево. Так что для нее это действительно выглядит как угощение.

— Вкусно! — кивнула она, с хрустом пережевывая оторванный кусок. — Но немного твердовато, — и небрежно выплюнула на землю комок золотой фольги.

Я озадаченно потер лоб рукой. Ну и зубы у тебя, девочка! Очень наглядная демонстрация превосходства в качестве материалов. Но я вообще-то совсем не такой реакции ждал. Телом ты, может, уже и взрослая, а вот умом…

— Это не еда, Фрина, — сверкнул глазами Палочник, отбирая у нее фигурку куклы. — Иди-ка лучше потренируйся.

Он бережно завернул куклу в сверток и прикрепил к посоху.

— Потом отремонтирую, — спохватился я. — И покажу, как ей управлять. Никаких шпионских штучек, честное слово! Мне просто хотелось что-то оставить в память о Стрельце. Как напоминание…

— Спасибо, я это ценю, — глухо отозвался Палочник.

На тренировочном полигоне, представляющем собой нагромождение каменных колонн и плит, снова завязался бой. Фрина противостояла сразу двоим высшим термитам. Одним и зних был тот самый четырехрукому, который сторожил Ариэль во время кризиса с Разломом. И еще какой-то здоровяк с тяжелым панцирем, как у черепашек ниндзя и двумя топорами вместо рук. Они хоть убираются? Как он вообще живет с этими штуками?

Палочник тоже время от времени запускал в сторону ученицы боевые заклинания, не сходя при этом с места. Несмотря на численное преимущество, девчонка им почти не уступала — телепортировалась с места на место, наносила мощные удары из слепых зон, не забывая уклоняться и от магических атак. Действительно неплохо для новичка. Улей, по-видимому здорово вложился в развитие Фрины: судя по ауре, ее характеристики сейчас на уровне довольно сильного золотого авантюриста. Непонятно только зачем они пытаются сделать из нее универсала. А еще, огромное количество нераспределенных Очков Развития. Несколько сотен тысяч! К чему все это?

— Да, отличное вышло оружие, — пробормотал я, наблюдая за ее движениями.

Мне бы тоже пора всерьез задуматься о использовании телепортацию в бою. До сих пор такую возможность наши нейросети просто не учитывали. Насколько я понимаю, Фрина сейчас не прыгает по каким-то определенным координатам, а действует интуитивно — смещается на несколько метров в выбранном направлении. Выглядит круто, надо будет попробовать!

— Так что вы задумали? — поинтересовался я у Палочника. — Вам же Асмодей запретил воевать в этом мире!

— И поэтому мы отправимся в другой, — лаконично ответил он.

Он что, собирается снова открыть Разрыв? Но это же невозможно! Наверное. Во всяком случае, я всегда считал, что для этого нужно быть как минимум архонтом. Может быть, они каким-то образом сумеют восстановить портал в свой прежний мир? Вот только зачем? Судя по тому, что я видел — их старая планета стала почти непригодной для жизни. И у них было достаточно времени, чтобы собрать с ее поверхности все ценное.

Выходит, что они направляются в совсем другой мир. Причем, находится он за пределами нашего Доминиона. То есть там можно будет всерьез воевать и зарабатывать ОР не опасаясь вмешательства богов. Другого способа быстро развиться, создать нового архонта и восстановить былое величие у них попросту не осталось. А вот это уже интересно. Я бы и сам не прочь туда прокатиться. Может, мне удастся уговорить Палочника взять с собой куклу? Вот только я толком не знаю, будет ли мой орб работать в другом мире? Но спрашивать об этом термитов я тоже не могу: Палочник наверняка считает, что я и сам должен быть в курсе таких тонкостей.

— Так ты тоже отправляешься? А кого оставишь за главного здесь? — я решил начать издалека.

— Нет, полетит только она, — Он кивнул в сторону Фрины. — Наши ресурсы очень ограничены, — неохотно добавил он. — Но я буду сопровождать ее через свою Стигму в посохе.

Ага, то есть термитам не просто так понадобился накопитель. Артефакт отправится вместе с Фриной, и Палочник будет сопровождать ее… именно в таком виде. Забавно. Ну, учитывая, что они могут видеть глазами друг друга — это неплохое решение. Значит, я тоже могу отправить с ней свою куклу? Даже если сигнал будет приходить с большой задержкой, Немо все равно сможет многое сделать в автоматическом режиме. Если подумать, Асмодей явно общался со Стрельцом в реальном времени, значит в Системе есть механизмы такой связи. Ладно, разберемся.

— Слушай… А как насчет прихватить с собой небольшую армию марионеток в моем лице?

Палочник повернулся ко мне, смерил взглядом.

— Это тяжелое путешествие. Человеческое тело его не перенесет.

— Я и не собирался отправляться туда лично. Достаточно будет взять куклу. Она неприхотливая и совсем легкая. Что скажешь?

Он глубоко задумался. Какая-то мысль тихонько скреблась и в уголке моего собственного сознания. И очень скоро она треснула мне по башке обухом внезапного озарения. Да эти твари разводят меня, как последнего лоха! Специально привели сюда, показали тренировки своей юной Убивашки, неохотно поделились подробностями «секретных планов». Чтобы я клюнул на наживку и сам напросился путешествовать с ними? Ха-ха-ха, да я им на самом деле нужен! Но они не хотят рисковать и просить меня об этом напрямую. Потому что тогда уже я начну диктовать им свои условия. Ну-ну, ясно-понятно. А сейчас эта ходячая швабра начнет строить из себя цундере^[30], и нагло убеждать меня в том, что они делают мне «огромное одолжение».

Палочник тяжело вздохнул, и покачал головой.

— Полезная нагрузка миссии тщательно рассчитана. Мы не можем позволить себе брать лишний вес.

Ну вот, что я говорил! Мы же оба прекрасно понимаем, что им достаточно просто прихватить с собой мой орб. Или еще лучше — Широ! Армию буратин, если потребуется, мы и на той стороне сможем соорудить, буквально из грязи да палок. Я ухмыльнулся и лениво зевнул.

— Ну, тогда ладно, забей. Чего я там не видел в этих диких мирах? У меня и тут дел выше крыши!

Палочник воспринял мой ответ со стоическим спокойствием. Но, надо отдать ему должное, оставлять все на самотек не решился.

— Теоретически, мы могли бы добавить небольшой груз. Скажем, орб. Но тогда и кукол придется делать из местных материалов, а это плохо скажется на их боевой силе.

Каким же многословным ты стал! Переигрываешь, друг мой, переигрываешь. Я улыбнулся еще шире. Ну вот, что и требовалось доказать.

— Да, ты знаешь, я тоже всегда считал, что лучше сделать одну сильную куклу, чем тысячу слабых. Координация действий, сложности с управлением, еще и собственное зрение им как-то нужно дать. Такие игрушки годятся, разве что, на отвлечение внимания. Слишком хлопотно!

Хотя мой собеседник сохранял видимое спокойствие, я не без удовольствия отметил, что у него нервно дергается глаз. Кажется, я попал в точку: куклы нужны Палочнику, чтобы отвлекать внимание от Фрины. А может быть, до него попросту дошло, что «хитрый план» раскрыт, и я сам сейчас издеваюсь над его неуклюжими попытками завербовать меня на эту миссию. Термит повернулся ко мне, а взгляд его стал пронзительным и грозным.

— Ты должен понимать, что для нас это не игра. Мы ставим на кон судьбу своего вида. Если вы не справитесь, на подготовку новой попытки у нас уйдут десятилетия. Нравы богов переменчивы, и Улей до этого момента может попросту не дожить!

Так они действительно на грани вымирания? Наверное, речь идет о конкретном виде — слишком уж много разных типов этих тварей описано в книгах. Как-то не верится, что богам удалось уничтожить их всех под корень.

— Да понял я, понял. И конечно же, я не против получить доступ к еще одному миру. Вовсе не обязательно устраивать из этого спектакль.

— Я просто пытался быть «дипломатичным», — буркнул Палочник. — Эти ваши обычаи тоже кажутся мне странными.

Мне пришлось мысленно отвесить себе увесистую оплеуху. Ну да, у всяких там знатных особ действительно не принято говорить о важных делах напрямую. Они общаются тонкими намеками, расчетливо подобранными подарками и отвлеченными беседами с двойным дном. Это только варвары, вроде меня, решают все в лоб. Да и Палочник точно не решился бы водить за нос «опасного союзника», за которого он меня принимает. Кажется, я сам себя перехитрил? Фейспалм. К счастью, мои куклы пока не умеют краснеть.

Мы обсудили подробности будущей операции. Главная цель термитов — раздобыть как можно больше ОР, чтобы снова открыть мировые врата и перебросить в новый мир небольшую группу насекомых, чтобы основать там новую независимую колонию. Для этого Фрине нужно будет пройти первую эволюцию и стать нефилимом. Все ради получения одной-единственной способности — к созданию этих самых Разломов. А чтобы облегчить нам эту задачу, Палочник отдаст ей Системное оружие. Что ж, похоже на план! Я задумчиво повертел в руках перламутровый кинжал, полученный от Ланти. Отправлять в неизвестный мир свое собственное Системное оружие слишком рискованно. Второго шанса заполучить такое у меня может и не быть. После недолгих переговоров Палочник пообещал, что при необходимости я тоже смогу использовать их кинжал в своих целях. Правда, тогда залогом станет мое собственное оружие в этом мире. Риски всегда идут в ногу с возможностями…

Палочник взял с меня торжественную клятву, что я не предам их, и буду оказывать любую поддержку Фрине в этой операции. Только после открытия Разлома я буду свободен от любых обязательств, кроме договора о нейтралитете, и смогу творить в новом мире все, что мне вздумается. В разумных пределах, конечно. Я в свою очередь предупредил термитов, что не собираюсь заниматься истреблением людей и родственных им рас без веской причины. Палочник заверил меня, что по его данным это пограничный мир, в котором преобладают пауки, естественные враги как термитов так и людей, а значит мне не о чем беспокоиться. Легко сказать! Нет, я конечно не начинаю истерично орать при виде безобидного домашнего паучка, но речь-то идет о гигантских, мохнатых, многоногих чудовищах… Бр-р-р!

К счастью, туда отправляется всего лишь моя Широ. И если Немо оформит ее зрение в мультяшном стиле, то даже мои расшатанные нервы должны с этим справиться. Внутри куклы сейчас вполне подходящее количество кристаллов: тысяча единиц элтелиона и две тысячи — накопителя. Это примерно пятая часть моих нынешних запасов. Думаю, этого будет достаточно. Но надо бы добавить и немного золота. На первых порах с редкими металлами у нас точно возникнут проблемы. Предприятие рискованное, дорога — в один конец, и неизвестно, окупится ли вообще такая инвестиция. К тому же, на этой стороне мне снова придется довольствоваться всего одним орбом. Либо покупать третью Стигму за безумные двадцать пять тысяч ОР. Нужно срочно разобраться, как управлять несколькими куклами через обычные порталы. Тогда получается, что речь уже не о количестве марионеток, а о числе миров, к которым у меня может быть одновременный доступ… Если смотреть на вопрос под таким углом — то цена вполне демократичная!

Наконец, настало время прощаться. Фрина села на каменный пол, подогнув под себя стройные ноги. К ней приблизились несколько необычных насекомых — одно прикрепилось к ее спине, на манер огромного походного рюкзака, а второе примостилось на коленях. И у него есть… дыхательная маска? А штука на спине, как я понимаю, соединяется напрямую с ее кровеносной системой. Кажется, это какая-то биологическая разновидность системы жизнеобеспечения для длительных перелетов. Жутковато. Наверняка, они еще и в спячку впадать умеют! Да, Палочник упоминал, что полет продлится несколько месяцев. Дорога, мягко говоря, не близкая…

Несмотря на систему Разломов, каждый из миров, которые они соединяют, — это вполне конкретная планета. Поэтому кроме «магических» путешествий, возможны и самые обычные — через бескрайние просторы космоса. При условии, что вы знаете, куда лететь, и обладаете необходимыми техническими средствами для такого перелета. И еще один приятный бонус: такой перелет будет очень сложно отследить средствами Системы.

Фрина приняла из рук наставника тяжелый посох. Ей пришлось разделить его на несколько сегментов и сложить их вместе, так что теперь эта штука еще больше стала напоминать диковинную энергоячейку. Но, конечно, даже энергии такого огромного накопителя совершенно недостаточно для настоящих межзвездных путешествий. Насколько я понимаю, они собираются использовать для перемещения пространственную магию. А точнее, одну из разновидностей телепортации, которая напоминает переход в «гиперпространство». Именно ее Фрина недавно использовала в бою. Этому заклинанию не нужны координаты — лишь расстояние и направление. Теоретически, можно двигаться, пока не закончится мана. Если ты знаешь, куда лететь и готов к последствиям.

Самая затратная часть любых портальных заклинаний — это именно разрыв ткани пространства. И если не создавать его слишком часто, а просто двигаться по прямой в местном аналоге «варпа», то энергии уходит совсем немного. Всех подробностей я не знаю, но чем-то это напоминает технологию «пузыря Алькубьерре», о котором говорили еще физики моего мира. Главное — суметь достаточно быстро вырваться из гравитационного поля планеты: местная магия очень щепетильно относится к вопросу сохранения энергии. Но в этом Фрине поможет посох. Думаю, его заряда будет вполне достаточно.

— Не бойся ничего, — тихо произнес Палочник. — Я буду рядом. Всегда.

Он достал небольшой кристалл элтелиона, размером всего лишь с фалангу пальца и протянул его Фрине. Девушка прикоснулась к самоцвету, и исчезла. Она что, поместила себя саму в пространственное хранилище? Не знал, что с живыми существами так можно. Но если этот микро-орб привязан к ней… Кажется, я начинаю понимать. Все время полета она проведет внутри кристалла, и именно этот крошечный камешек будет служить для нее космическим кораблем! А что, в этом есть смысл. Чем мельче объект, тем меньше энергии придется потратить на его перемещение. Не зря ученые моего мира предлагают отправлять к ближайшим звездам не огромные корабли, а крошечные микросхемы, запуская их при помощи мощных лазеров.

И все равно, по самым скромным моим прикидкам речь идет о десятках миллионов мегаджоулей! Термоядерная энергия? Нет, ни один из этих жуков даже отдаленно не похож на реактор. Иначе в рентгене он светился бы очень ярко. А вот кто сейчас действительно светится — так это сама Фрина. Ее аура полна свободных Очков Развития, и если у нее есть способность наподобие моего «Второго дыхания»… Ну конечно! Они будут использовать ОР в качестве топлива! Вот теперь все встало на свои места. Эти ребята действительно знают, что делают.

Получается, что вечную славу первых космонавтов в этом мире заслужат именно термиты. Впрочем, я — их единственный пассажир, пускай и заочный, так что грех мне жаловаться…

Интерлюдия: Мстители

Маркиз Кимото лежал на земле и задыхался от едкого дыма. Руки и ноги его были связаны, на голову надет мешок, во рту — кляп, в виде какой-то шершавой и замызганной тряпки. Правда, все это не имело ровно никакого значения. Еще немного — и он умрет от удушья. Но увесистый пинок по ребрам временно привел его в чувство. Мощный порыв ветра больно хлестнул по лицу грубой мешковиной и он судорожно вдохнул порцию свежего воздуха — дышать стало намного легче. Напоследок, кто-то сорвал с его головы мешок и маркиз с содроганием осмотрелся по сторонам.

Полумрак. Темные волны штурмуют берег острова. Хмурые тучи, подсвеченные алым заревом, заволокли небо до самого горизонта. Сверху сыпется черный снег. Или это пепел? Двое товарищей Кимото — маркизы Ревский и Мартен — тоже рядом. Сидят, как и он, коленями прямо на мелких прибрежных камнях, связанные по рукам и ногам, с затычками во рту и ужасом в глазах. И что это за жуткий шум? Маркиз обернулся назад. Остров, ставший для них домом на эти несколько дней, пылал. Жаркие языки пламени поглощали крошечный тропический лес, выбрасывая в небо столб дыма и пепла.

Прямо перед ними — темный силуэт, закутанный в балахон. Кажется, пришло время расплаты? Кимото крепко зажмурился, силясь прогнать наваждение и даже попытался себя ущипнуть, но видение так никуда и не исчезло.

— Очухались, хорьки? — спрашивает надменный голос.

Фигура снимает капюшон и они видят лицо призрака. Мальчишка? Но он же никак не мог выжить! Нет, этого не может происходить в реальности. Это сон, просто сон!

— Ага, вижу, что очухались. Может даже сумеете меня узнать?

Юноша приблизился к маркизу Ревскому, который сидел посередине, и вытащил кляп у него изо рта.

— К-к-конечно, г-господин Г-грэмиан, мы вас узнали, и я вас уверяю, что мы…

— Молчать! — рявкнул юноша, отвесив маркизу увесистую пощечину, от которой тот едва не упал на землю. — Ты всегда был хитрой змеей, Вальдор. Правда, лишь в собственных глазах. Но на этот раз отвертеться не выйдет. Так что избавь меня от необходимости выслушивать этот бред.

Глаза пленного округлились.

— Д-да, Владыка, к-конечно, Владыка, простите что не признал вас сразу, Владыка, — спохватился он.

— По крайней мере, у тебя есть мозги. В отличие от этих двоих. Может, уже объяснишь им, что к чему?

Маркиз оглянулся по сторонам, ловя взгляды своих товарищей. Втянув голову в плечи и выпучив глаза он прошипел им:

— Это Владыка! Это он в теле мальчишки!

Кимото и Мартен задрожали от ужаса. Они не раз уже это обсуждали. С юным Грэмианом еще был шанс договориться, но Владыка, скорее всего, избавится и них самих, и даже от их семей. А иначе ему не было никакого смысла устраивать это нелепое похищение.

— Вижу, до вас наконец-то дошло, — ухмыльнулся мальчишка. — Ну что ж, не буду тянуть. Советую вам как следует насладиться зрелищем, ведь оно будет последним в вашей жалкой, никчемной жизни!

Перед глазами боровов открылись три портала, каждый из которых демонстрировал вид сверху на их владения. Маркизы не сразу узнали в огромных пылающих силуэтах свои собственные резиденции. С неба на них лились многочисленные потоки раскаленной лавы, обращая в пепел все на своем пути.

— Ах, да, все время забываю, что вас, сволочей, это совсем не трогает. Но и слабости ваши мне известны.

Порталы резко схлопнулись, а на их месте появился один большой, в котором виднелась уже совсем другая картина: их любимые жены и любовницы, братья и сестры, дети и родители, все, кто был им хоть сколько-то дорог. Все они были намертво прикованы к стене крепости, через которую уже вот вот должна была начать переливаться раскаленная лава.

— Нет, постойте, — проревел Ревский, — я клянусь, что мы… М-м-м-м, м-м-м-м! — Ему так не дали договорить, юноша снова заткнул пленнику рот кляпом.

— Поздно, — с презрением произнес он. — Вы мне больше не нужны. С самого начала вы были всего лишь марионетками, а теперь я легко заменю вас другими. Гораздо, гораздо более послушными!

Маркизы взывыли, будучи не в силах принять происходящее. Ревский упал на землю и попытался закрыть лицо руками, чтобы не видеть ужасной картины, которая вот-вот должна случиться, но Владыка с хохотом схватил его за волосы, поднял и теперь насильно удерживает его глаза открытыми. Мартен в исступлении бьет руками об землю, разбивая кулаки в кровь. Кимото изо всех сил орет что-то нечленораздельное сквозь вонючую тряпку.

И тут что-то неуловимо изменилось. Земля под ногами начала дрожать, и с ее поверхности стали всплывать вверх мелкие камни. Вместе с ними завис в воздухе и маркиз Мартен, все еще не переставая отчаянно размахивать руками. Вальдор Ревский с яростью перевел взгляд на самого Владыку, и того внезапно с силой швырнуло в раскрытый портал. Кляп выпал изо рта Кимото, и его оглушительный крик заполнил все окружающее пространство, резонируя, будто огромный церковный колокол:

— Не-е-е-е-е-т!!!

И время останавливается. Растерянное лицо Владыки, падающего в портал, камни, повисшие в воздухе, жаркие языки пламени, страстно обнимающие лес где-то позади, темные гребни морских волн и потоки раскаленной лавы, готовые вот-вот оборвать невинные жизни — все замирает. Что произошло?

Первым очнулся Ревский. Его взгляд все еще был яростным, а белки глаз болезненно покраснели. Он со злостью уставился на веревки, которые по-прежнему обвивали его запястья, и они тут же разорвались на мелкие кусочки. Та же участь вскоре постигла и кандалы на его ногах. Он повернулся к Кимото.

— Что это было? Это ты сделал? — спросил он Кимото, кивая головой в сторону зависшей в воздухе фигуры в черном балахоне. Владыка не шевелился. Такое впечатление, что само время для него перестало двигаться вперед.

— Я думал, это сделал ты… — неуверенно ответил Кимото.

— Кажется, я теперь могу двигать вещи взглядом, — хмуро ответил Ревский. — Не знаю как это случилось, но я благодарен судьбе за такой шанс.

Он снова вперился глазами в оковы, на сей раз, пытаясь освободить товарища. Веревки лопнули, будто их разорвал горный тролль. Оба маркиза повернулись к Мартену. Тот все еще висел в воздухе о чем-то жалобно причитал, размахивая руками и утирая слезы.

— А наш приятель Мартен, кажется, научился летать, — скептично заметил Ревский. — Значит, остановка времени — это твоих рук дело. Больше некому!

— Я… Я не знаю, как это у меня вышло! — неуверенно ответил Кимото.

Они привели в чувство товарища, успокоили и освободили его от веревок.

— Что с нами вообще произошло? — не выдержал Кимото. — Ты хоть что-то понимаешь, а, Вальдор?

— Кажется, из-за сильного потрясения у нас пробудились способности нефилимов, — пожал плечами Ревский. — Такое вообще случается крайне редко, а чтобы сразу у троих… Владыка явно перестарался. Но теперь у нас есть неплохой шанс повернуть все по-своему!

— Что же нам с ним теперь делать? — задумчиво произнес Кимото, пристально разглядывая застывшее в недоумении лицо своего мучителя. Из чистого любопытства он протянул руку вперед, дотрагиваясь до плеча Владыки.

— Нет, стой! — прокричал Ревский.

Но было уже поздно. Раздался истошный вопль, время сново вернуло свой привычный темп. Владыка рухнул в собственный портал и червоточина тут же захлопнулась. А трое маркизов так и остались на берегу пылающего острова.

— Нет, нет, нет! Что ты натворил, тупица?! — взвыл Вальдор. — Ты хоть понимаешь, что там все наши родные! Немедленно замораживай время!

— Я, я не знаю как! И они ведь далеко, как я их теперь заморожу? — в панике запричитал Кимото.

— Это действует на нас, а не на них, идиот! Это мы ускоряемся, а не они замедляются! Давай, жирный ублюдок, ты должен это сделать, или они все сейчас умрут!

— Да я не знаю, как это сделать, ясно?! — проорал Кимото, снова создавая звуковую волну. Шум стих, пожар за их спинами снова замер.

— Можешь, когда хочешь, — пробормотал Ревский. — Друг Мартен, кажется, нам нужна и твоя помощь. Ты сможешь поднять в воздух нас всех?

Через несколько минут трое маркизов уже взлетели вверх и на неимоверной скорости направились в сторону своих владений. Киморо снова пришлось себя ущипнуть. Это же ему не снится? Они парят под самыми облаками, держась за руки, будто малые дети. Неподалеку промелькнула неподвижная стая птиц, замороженная во времени, а впереди — огромный грозовой разряд неторопливо распускает свои щупальца навстречу земле. За спиной развеваются длинные плащи их некогда пышных нарядов, правда, теперь они больше похожи на какие-то рваные тряпки. Три маркиза снова в деле? С такой силой уже никто не посмеет над ними насмехаться!

А вот, на горизонте появились и их владения. К своему удивлению маркизы обнаружили, что ни одна из трех крепостей не пострадала. Никаких пожаров, озер лавы и криков обреченных жителей. Кажется, все это было грандиозным надувательством? Должно быть, Владыка показал им лишь иллюзию. Или попросту приказал искусным мастерам соорудить уменьшенные копии их замков, которые потом безжалостно поджег. Растерянные и перепуганные маркизы просто не заметили подмены среди клубов дыма и огня. А вот их близкие точно были настоящими. Он держит их в плену? Да, наверняка, они сейчас где-то в его собственном замке.

Маркизы решили приземлиться в резиденции Киморо. Проскользнули мимо неподвижной стражи, намертво застывшей на своих боевых постах. Очень странно пробираться в свои покои тайком. Но кто знает, не скрываются ли шпионы Абырвалгара среди их собственных подчиненных? Киморо широко распахнул дверцы гардеробной комнаты, в которой хранились его многочисленные наряды. Их одежда давно пропиталась грязью, промокла и причиняла сильный дискомфорт. Ох, с каким наслаждением он принял бы сейчас расслабляющую ванну! Но времени на это, к сожалению, нет. Даже просто умыться — это уже изрядная роскошь. Впервые за долгие годы, маркизы переодевались сами, без помощи служанок. К счастью, их тучная комплекция более-менее совпадала, так что вещи Киморо пришлись всем остальным по плечу. На сей раз, никаких изысков в одежде, они должны выглядеть как простые торговцы.

— Что будем делать теперь? — Киморо с надеждой посмотрел на Ревского, который всегда был негласным лидером и «мозгом» их тройственного союза.

— Нам придется сражаться, — со вздохом ответил тот. — Если мы хотим когда-либо увидеть своих близких живыми.

— Но как? Все наши войска в походе. Да и что мы можем против Владыки? Он же, он же…

— Я знаю, — мягко ответил Ревский. — Но теперь, когда у нас есть силы нефилимов, солдаты не понадобятся. Смотри!

Он подошел к дорогой статуе, которая изображала мускулистый и до предела идеализированный образ хозяина крепости — Киморо. Вальдор неуклюже размахнулся и изо всех сил ударил по ней кулаком. Статуя разлетелась на несколько крупных осколков, которые так и повисли в воздухе, очевидно, в ожидании момента, когда время снова начнет двигаться вперед.

— Видите? Пока время замедлено, любой из нас может справиться с целой армией! — он потряс ушибленную руку. — Правда, было бы неплохо обзавестись нормальным оружием…

Не долго думая, они вломились в ближайшую лавку с экипировкой для авантюристов и принялись подбирать себе боевое снаряжение. Опыта, понятное дело, не имел никто, поэтому выбирали то, что хорошо сидело и выглядело достаточно грозно.

— Ну как я вам? — пробасил Мартен.

На его груди красовалась ярко-красная пластинчатая броня из какой-то твердой породы дерева. Щитки, кирасы, поножи. Правда, она была она ему чертовски мала, а потому прикрывала едва ли половину его тучного тела. На голове — шлем с изогнутыми рогами, а в руках увесистый посох.

— Не годится, — буркнул Ревский. — Тебя видно за километр. Найди что-то менее вызывающее. И этот посох… Он слишком тяжелый. Нам, возможно, придется биться с тысячами солдат. Посмотри на себя. Как ты вообще себе это представляешь? Мы не стали сильнее, тупица, это лишь действие способности Киморо! Одевайся так, чтобы тебе было удобно.

Сам Вальдор нацепил на руки пару кастетов с острыми шипами и надел широкий кожаный нагрудник. Мартен со вздохом снова поплелся на примерку. Через некоторое время все трое были уже в полном боевом облачении. Сияющие доспехи, остро заточенное оружие, развевающиеся плащи. О, нет, они больше не жалкие торговцы, они гордые авантюристы, на тропе войны и отмщения. Берегись, Владыка, твои дни сочтены!

Киморо бросил на стол хозяина лавки горсть монет. Он никогда особо не вникал в стоимость снаряжения своих солдат, и тем более каких-то там авантюристов. Чуть позже он пришлет к лавочнику ревизора, чтобы все как следует оценить и вернуть в казну излишки. Он похлопал по плечу своего верноподданного и вместе с друзьями вышел из магазина. На пороге что-то громко звякнуло. Кажется, Мартен зацепился за дверной косяк огромными рогами своего шлема. Вальдор отвесил ему подзатыльник.

— Я же велел тебе выбросить эту штуку!

И вот они снова, будто герои древних легенд, взмыли в небеса и направились к крепости своего заклятого врага. Что их там ждет? Славная битва, невероятные приключения? Восторженные крики прекрасных девиц и жалобный вой растоптанных врагов? Киморо давно не чувствовал такого воодушевления. С этими новыми способностями, они теперь смогут абсолютно все! Возможно даже захватить власть во целой стране? Владыка Киморо… Звучит заманчиво! На языке вертелось звучное название для их несокрушимого союза: Триада.

Вскоре маркизы были уже на месте. Вот она — огромная башня Холмгаста. Где-то там скрывается в своем новом облике Владыка Абырвалгар. Три героя опустились на мостовую, встав спиной к спине, словно давние боевые товарищи. Но где же все враги? Улицы крепости были пусты. Ветер гонял по мостовой опавшие листья, а вечернюю тишину прерывал лишь стрекот цикад. Кажется, они слишком поспешили. Владыка так и не успел приготовить им достойный прием?

— Постойте-ка, — пробормотал Мартен. — Вы это чувствуете? Этот несравненный аромат…

Откуда-то издалека доносилось приятное благоухание свежей выпечки, жареного мяса и сладкий букет молодых вин. Живот Мартена призывно заурчал. А через несколько секунд ему дружно вторили еще два пустых бурдюка. Бедолаги маркизы ничего не ели уже несколько дней. Те двое мучителей-тюремщиков совершенно не стеснялись объедаться сочными фруктами прямо у них на глазах, но самим пленникам так ничего и не перепало. «Вам нужно худеть» — так объясняли они им эту свою изощренную пытку.

— Если подумать, — пробормотал Ревский, — то какая может быть драка на пустой желудок? Нам всем нужно срочно подкрепиться!

Трактир был почти полон. Так вот куда все подевались! Судя по всему, Владыка так и не объявил тревогу. Авантюристы и солдаты бурно что-то праздновали, не обращая внимания на необычных посетителей. Грузные маркизы с трудом протискивались через узкие проходы, по которым к тому же сновали служанки с подносами. Наконец, им удалось найти достаточно просторный стол, способный, по их примерным прикидкам, вместить небольшой перекус для такой прожорливой компании.

К счастью, повара не заставили себя ждать. Через четверть часа их стол уже ломился от яств. Куропатки, запеченные в сладком ягодном соусе, молочный поросенок, фаршированный фруктами, рыбное ассорти с заморскими приправами, бутерброды и закуски, гарниры и салаты, изысканные десерты и дорогие напитки. Киморо явно не поскупился, заказав добрую дюжину самых дорогих блюд из тех, что предлагало это замечательное заведение. Маркизы с жадностью набросились на еду, не утруждая себя правилами этикета или даже элементарного приличия. Шутка ли — голодать почти неделю, это с их-то аппетитами!

Но в самый разгар трапезы их кто-то бесцеремонно прервал.

— Смотрите-ка, народ, а вот и подходящее место для нашей компании. Какие-то жирдяи даже потрудились накрыть нам поляну!

За их спинами выстроилась небольшая банда из каких-то подвыпивших простолюдинов. Кажется, эти безумцы решили, что смогут легко освободить себе место за столом, а заодно разжиться дармовым ужином. Как бы не так! Ревский исподлобья бросил взгляд на Киморо, и тот едва заметно кивнул. Ну, конечно, чтобы преподать этим наглецам хороший урок, придется снова замедлить время. Вальдор недобро усмехнулся.

— Я вижу, ты со вкусом жрешь, боров, — нагло наклонился к самому его уху вожак этой жалкой стаи нищебродов.

Маркиз дернул щекой. Они все были в курсе тех отвратительных прозвищ, которыми их так бессовестно наградил народ, но еще никто не смел говорить им что-то подобное прямо в лицо.

— Поглядим, как тебе на вкус мой кулак! — с этими словами простолюдин крепко стукнул по столу, заставив всю посуду со звоном подпрыгнуть вверх.

Вальдор промолчал. Когда он ел, то был глух и нем, все его подчиненные об этом знали. Потом он проглотил и недобро глянул на простолюдина через плечо, а неведомая сила подхватила наглеца за шиворот и швырнула вверх, пробив его телом хлипкий деревянный потолок.

Киморо вздрогнул. Время снова стало тягучим. Но на этот раз, оно не остановилось вовсе, а лишь слегка замедлило свой ход для троих героев. Бойкая мелодия, которую наигрывал местный бард, стала неторопливой и тягучей; мухи, испуганные внезапным столотрясением, лениво размахивали крыльями, спасаясь бегством от оживших бутербродов; брызги вина, которое небрежно пролил застигнутый врасплох Мартен, неспешно кружились в воздухе, предвкушая сладкое воссоединение с чистой скатертью. Кулак Киморо с хрустом вонзился в челюсть первого попавшегося под руку простолюдина, сминая его глупую рожу будто гнилую тыкву. По тыкве пошли волны, словно от упавшего в воду камня, отчего выглядеть она стала еще глупее. Как же это здорово — чувствовать такую богатырскую силу в своих собственных руках! Неужели это все происходит взаправду?

— Ма-а-чи-и ка-азло-ов! — раздался откуда-то протяжный вой.

Простолюдины двигались медленно, плавно, будто и не дрались вовсе, а исполняли какой-то замысловатый бальный танец. Неторопливо размахивали руками, делали странные движения ногами, в качестве партнера используя бутылки, табуретки и вообще, все что еще под руку подвернется. Киморо, не долго думая, тоже подхватил со стола череп недоеденного кабанчика и принялся молотить им лица надоедливых смердов. Мартен лениво кружился в воздухе, будто воздушный элементаль, прыгал по головам и раздавал пинки ногами. Ревский вообще прогуливался по трактиру, словно никакой драки не происходило. Зато вокруг него все пребывало в постоянном движении — простолюдины спотыкались, сталкивались лбами друг с другом и мебелью, или просто кубарем летели в произвольном направлении. Несколько раз Киморо даже приходилось добивать таких летунов: Вальдор по неосторожности запустил нескольких в его сторону. Серьезно, такое впечатление, что эти двое просто расслабляются, а он один вынужден вкалывать за всех!

Стало жарко. Киморо расстегнул ворот рубахи и даже скинул за ненадобностью тяжелый кожаный нагрудник. Какая же это все-таки изнурительная работа — сражаться. Раздался грохот — кто-то выбил входную дверь. В трактир стали толпами вваливаться вооруженные солдаты. Кажется, появление этой троицы в крепости перестало быть секретом. Нужно поспешить, или Владыка просто задавит их числом!

Маркизы выскочили во двор, проломив стену трактира. Но здесь битва стала еще более ожесточенной. У некоторых солдат было дальнобойное оружие: луки, арбалеты, метательные ножи. Постоянно уклоняться от снарядов было хлопотно. Несмотря на замедление времени, пробиваться через толпу статуй, вооруженную мечами и копьями оказалось совсем непросто. Киморо уже трижды пожалел о том, что избавился от нагрудника. Ситуацию еще больше осложняли несколько неприятных противников. Они двигались намного быстрее прочих солдат, и даже умудрялись кое-как уклоняться от неуклюжих атак маркизов. Справиться с ними мог один лишь Вальдор.

Киморо тяжело дышал. У него уже противно кололо в боку, а сердце било тревожный набат. Голова предательски кружилась и перед глазами поплыли круги. Руки и ноги стали ватными, а звуки стали доноситься откуда-то издалека. Остальные маркизы выглядели не лучше. Тяжелый физический труд — это не то, чем стоит заниматься после обильной трапезы. Особенно если перед этим ты целую неделю ничего не ел. Спать… Как же хочется спа-а-ать…

— Киморо, ты должен остановить время! — прокричал Ревский. — Полностью! Ты слышишь меня? Киморо! Да что с тобой?!

Но маркиз уже ничего не слышал. Его глаза закатились и он бесчувственным кулем рухнул прямо на мостовую.

* * *

Киморо очнулся от того, что кто-то окатил его водой. Во рту снова оказался кляп. Руки и ноги противно ныли. Живот крутило так, как будто внутри порезвился бешеный кабан. Но ни свернуться клубком, ни даже взвыть от боли маркиз не мог. Теперь его собственное тело был намертво приковано к каменной стене, как совсем недавно заложники Владыки. Киморо повертел головой. Его товарищи находились совсем рядом и тоже находились не в плачевном состоянии. Мартен явно уже никуда не сможет улететь. Разве что, вместе со всей крепостью. Хуже всего пришлось Вальдору. Его руки неестественно заломлены назад и по локоть замурованы в камень. Похожая судьба постигла и его ноги. Должно быть он сейчас испытывает нестерпимую боль. Глаза маркиза плотно завязаны, а голова задрана вверх и зафиксирована так, чтобы он не мог ею вертеть и видел только потолок.

Перед ними стоял сам Владыка в теле юного Грэмиана и издевательски аплодировал.

— Браво! Нет, серьезно, браво! Получить способности нефилимов, скрыться с острова, преодолеть по воздуху почти тысячу километров, незаметно проникнуть в замок и легко справиться с несколькими сотнями моих бойцов. А потом так же эпично обнулить все эти достижения — из-за своего неуемного обжорства! Неужели вы не знали, что нельзя так объедаться после длительной голодовки? О, боги, и эти невежды правили моими землями больше десяти лет!

— М-м-м, м-м-м-м, м-м-м, — промычал Киморо, оглядываясь на товарищей.

— О, можешь не извиняться, Киморо. Ты не единственный пал жертвой чревоугодия. Мне пришлось откачивать всех троих! Ведь теперь, когда вы получили такие аппетитные способности, разве я могу позволить вам погибнуть столь бездарно? Сразу три нефилима, о таком урожае можно было только мечтать! За это я даже готов отпустить на свободу ваши семьи, просто так, по доброте душевной. Я же не чудовище.

Он криво улыбнулся. Правда, было в этой улыбке что-то противоестественное и жуткое. Ни один нормальный человек не может улыбаться так широко. Очертания внешности Владыки стали меняться. Прическа, пропорции тела и даже форма головы. На лице почему-то проступили миниатюрные прямоугольные усы. Шея стала резко удлиняться, поднимая голову все выше, ноги и руки тоже стали расти, сгибаясь в совершенно неположенных для человеческой анатомии местах. Оборотень! Вот как ему удалось изменить свой облик до неузнаваемости! А на похоронах, наверное, погиб настоящий сын Владыки. Да и вообще, существовал ли он в действительности, этот самый Владыка Абырвалгар?

— Киморо, — простонал Вальдор. — Киморо, ты должен нас вытащить. Только тебе это по силам. Верни нас назад, в прошлое. Я верю, ты сможешь… Он сейчас нас убьет. Или еще хуже — поглотит наши души, чтобы отобрать способности.

Оборотень становился все больше и больше. Его кожу покрыла прочная чешуя, на руках и ногах выросли чудовищные когти, появился хвост. Это ящер? Нет, скорее, дракон! Через несколько секунд в лица маркизам уже дышала огромная зубастая пасть. Длинные прорези янтарных глаз смотрели на них с равнодушием хищника, твердо знающего, что жертве уже не скрыться. Пасть заговорила ужасным утробным голосом, от которого по телу непроизвольно побежали мурашки:

— А теперь и я смогу… Немного перекусить.

Словно во сне, стены и потолок стали стремительно удаляться, а чудовищная пасть, полная острых зубов, напротив, приближалась, закрывая собою весь окружающий мир.

— Киморо, сейчас! — крикнул Ревский.

Послышался грохот. Стены крепости задрожали, а с потолка стали сыпаться крупные камни. Кажется, Вальдору удалось сорвать с глаз повязку. Дракон взвыл, взмахнул крыльями, и каменный свод башни взорвался, разлетаясь во все стороны мелким крошевом. Ящер набрал полную грудь воздуха. Чешуйки на его шее стали раскаляться от нестерпимого жара, который уже готов был выплеснуться на бедных пленников. Кошмарная пасть снова широко распахнулась и…

Киморо заорал. Страшно, надрывно, как никогда прежде в своей жизни. От его крика вздрогнуло само пространство, а волна пламени замерла всего в нескольких метрах от своей добычи. Нет, этого недостаточно, это их никак не спасет. Еще сильнее, еще громче, пусть даже разорвутся связки и он никогда больше не сможет вымолвить и слова. Пусть все его естество сольется в один невыносимо пронзительный крик. Крик души.

А затем пришла тьма.

* * *

Открыв глаза, маркиз обнаружил, что он лежит на траве посреди залитой солнечным светом лужайки. Вдалеке слышится щебетание птиц, повсюду мирно порхают бабочки, перелетая с цветка на цветок. Он протер глаза. Это взаправду? Может, он умер, и попал в лучший мир? Пришлось снова себя ущипнуть. Вроде, тело настоящее. По крайней мере, болит по-настоящему. Рядом с ним на опушке леса лежали еще два тучных тела. Ревский и Мартен. Они спасены, они живы! Ну и слава богам. Все-таки у него получилось! Киморо с трудом встал и принялся будить товарищей.

— О, какие люди! — раздался с неба звонкий девичий голос, заполняя собой все окружающее пространство. — Выбрались-таки за пределы симуляции? Хвалю!

Трое маркизов поднялись на ноги и принялись с опаской оглядываться по сторонам.

— Да вот он я, — прогремел девичий голос. Огромная, размером с телегу, детская ладошка вынырнула из-за деревьев, сгребла толстяков в охапку и одним рывком подняла в самые небеса.

Пара глаз в розовых очках с любопытством уставилась на них. Маленькая девочка? Впрочем, не такая уж и маленькая, если учесть, что деревья едва достают ей до пояса. Растрепанные волосы, грубая одежда. Должно быть они действительно попали в загробный мир и встретились с каким-то ужасным божеством?

— Ну, ну, не надо так пугаться. Все уже хорошо, я вам не враг, — миролюбиво успокоила их она. — Неловко вышло, я не ожидал, что на этот раз эксперимент обернется для вас таким ужасным потрясением.

Она задумалась.

— Давайте так: я вам немного помогу, вы вернетесь назад и сами победите Владыку Гит… эээ, в смысле, Грэмиана. Закроете этот свой гештальт и проснетесь счастливыми и здоровыми. Ну, во всяком случае, психически.

Маркизы лишь ошалело переглянулись. Кажется, они совершенно перестали понимать, что вообще происходит вокруг.

— Вижу, что вы согласны, — девочка, видя их растерянные лица, решила все сама. — Тогда за дело! Для начала, было бы неплохо вам сбросить лишний вес…

С этими словами, она взмахнула ручкой, в которой все еще были крепко зажаты трое маркизов, словно пыталась стряхнуть с них воду. Боровы дружно заверещали. Но не успели онитолком испугаться, как снова оказались на раскрытой ладони малышки. Только на этот раз что-то сильно изменилось в их облике. Они с удивлением рассматривали собственные руки, ощупывали тело. Жир, складки кожи, грузные животы — все это пропало. Они снова стали молодыми, стройными и даже мускулистыми. Под стать скульптуре, которую Ревский разбил в кабинете Киморо.

— Киморо, это ты? — с недоумением спросил Мартен, уставившись на приятеля.

— Да, я тоже глазам своим не верю! — ответил тот, сгибая руку и разглядывая набухшую мускулатуру плеча. Такой отличной физической формы он не имел даже в лучшие свои годы.

— Я что, тоже так со стороны выгляжу? — поразился маркиз. — Как это вообще возможно?

— Пока выбор не сделан — все на свете возможно, — лукаво улыбнулась девочка. — Ну вот, теперь вы больше похожи на героев. Остается только сила. Телекинез, остановка времени, левитация. Сила трех… Вы серьезно? Ладно, кажется, я знаю, что вам подойдет.

Девочка легонько подбросила их на ладошке, но приземлились они уже на узорчатый коврик, лежащий посреди старого пыльного чердака, заставленного диковинной мебелью. Сквозь окна, украшенные разноцветной мозаикой, пробивался дневной свет, создавая уютную атмосферу. Однако многие из собранных здесь вещей выглядели очень странно. Маркизы ни разу в жизни не встречали ничего подобного и о назначении некоторых предметов могли лишь строить смутные догадки. Киморо с любопытством разглядывал необычный механизм, подвешенный к потолку, который состоял из стальной рамы с ручками и двух тонких колес. Должно быть, это средство передвижения. Но как вообще можно ездить на двух колесах? Или у него сейчас отсутствуют какие-то важные детали?

В самом центре комнаты стоял небольшой постамент, на котором лежала толстая книга. На обложке была изображена звезда, ну или цветок с тремя лепестками, нарисованный одной непрерывной замкнутой линией. Кажется, это называют символом триединства. Триада! Значит, именно ради нее они и попали в это странное место.

Маркизы подошли к загадочному гримуару, и его обложка призывно засияла. Страницы книги стали переворачиваться сами собой, пока не остановились на одной занятной статье. Киморо принялся читать вслух.

— «Оборотень или перевертыш — способность, которая позволяет изменить внешний облик. Доступна лишь архонтам и некоторым нефилимам. С ее помощью они могут принимать форму любого существа, которое им хоть раз доводилось видеть. В том числе и тех, которые обладают огромной физической силой, например, троллей и драконов. Средства борьбы. Шаг первый: обманом вынудить их принять форму грызуна или другого мелкого животного. Шаг второй: раздавить.»

Текст сопровождался стилизованными зарисовками человеческой фигуры, принимающей различные формы.

— И что, это должно нам как-то помочь? — в недоумении спросил он сам себя.

— Ну, а чего вы еще ожидали? — раздраженно пробормотал голос откуда-то снаружи дома. Крыша чердака внезапно с треском оторвалась и съехала куда-то в сторону, а над ними снова возникло лицо богини, немного обиженное и даже разочарованное. — Ладно, вот, держите вашу палочку-выручалочку.

На странице книги вдруг сам по себе начал проявляться новый текст, словно кто-то невидимый прямо сейчас писал его от руки где-нибудь в другом измерении. Это еще что? Детский стишок? Они что, должны победить Владыку-дракона с помощью детского стишка?!

— Ну, что вы на меня так смотрите? — возмутилась богиня. — Обычное заклинание. Да, читать нужно вместе, хором. Вы же триада! Ладно, можете вырвать страницу, сам вижу что хорошей памятью вы не блистаете. И да, оно будет работать, это я вам гарантирую. Во всяком случае, пока я сплю. Ну, чего вы еще от меня хотите? Тирекса вам в помощники выдать? Боже, местные герои совсем ни на что не годятся!

Девочка вновь подхватила ошалевших маркизов, будто кукол-солдатиков, вытащила из дома, который тоже стал совсем игрушечным, и усадила на чью-то массивную чешуйчатую шею. Это что, еще один дракон? Нет, у дракона четыре лапы, а у этого их всего лишь две. Но зато размерами он не уступает Владыке, да и пасть у него такая же огромная и зубастая.

— Только давайте побыстрей, а то меня тут уже будить собираются. Так что топайте, топайте!

С этими словами девочка сама топнула огромным деревянным башмачком, от чего весь этот игрушечный мир содрогнулся и перевернулся с ног на голову. Киморо и его товарищи снова оказались на той самой мостовой где они приземлились, кажется, целую вечность тому назад. Верхушка огромной башни все еще была разрушена и по отвесной стене к ним навстречу спускался Владыка-дракон. Загадочный тирекс, на котором сидели маркизы, взревел и тоже бросился вперед. Со всех сторон из дверей и окон выпрыгивали многочисленные солдаты. Настало время показать им всем, на что действительно способна Триада!

— Ха! — задорно выкрикнул помолодевший Киморо, и время снова замедлило свой ход. — На нашей стороне богиня, зададим жару!

Маркизы перешли в наступление. Больше им не помешают ни грузное тело, ни голодный желудок. Мартен взмыл в воздух и с грохотом приземлился посреди большого скопления солдат. Мостовая под его ногами содрогнулась и пошла трещинами, а ударная волна отбросила всех противников на несколько метров. Киморо тоже спрыгнул со странного ездового зверя и принялся крушить черепа и ломать кости врагов. Вальдор ухватился взглядом за стену соседней лавки, вырвал ее из здания, как это недавно сделала богиня, и обрушил на головы растерянных солдат. Тирекс и Владыка-дракон тоже столкнулись у подножия башни. Между ними разразилась ожесточенная борьба. Как оказалось, у их помощника все-таки были передние лапы, но совсем крошечные, так что со спины их не разглядеть.

— Киара, доченька, пора вставать! — послышался с неба чей-то ласковый голос.

— Ну вот, я же просила вас поторопиться! — эхом прозвучали слова богини.

Тирекс покачнулся и стал медленно оседать, словно был сделан не из плоти и костей, а всего лишь из тончайшей кожи, которую изнутри заполнили воздухом. Владыка-дракон довершил дело, разорвав пустую оболочку в нескольких местах, отчего ящер быстро сдулся и превратился в беспомощную тряпку, которую ветер уныло волочил по мостовой.

— Киморо, скорее, страница книги! — прокричал Вальдор.

Мартен ухватил их обоих за руки и принялся кружить вокруг Владыки, уклоняясь от его яростных атак. Дракон размахивал когтистыми лапами и дышал огнем, стараясь сбить назойливых букашек. Дрожащими руками Киморо достал из кармана драгоценный листок с заклинанием. Но к своему ужасу, не смог разобрать на нем ни слова. Буквы судорожно прыгали с места на места, ежесекундно меняя смысл и содержание текста. Да и сам листок стал распадаться буквально на глазах. Слишком поздно!

— Киморо, да диктуй уже, мы должны сказать это все вместе! — послышался раздраженный голос Вальдора.

Маркиз закрыл глаза, и принялся «читать», моля всех известных ему богов о том чтобы это сработало.

— «Мы глупые свинки, из дикой глубинки,

Но знаешь, Владыка, ведь это не грех.»

«Боги, что я такое несу?», — ужаснулся он сам про себя. Маркизы повторяли эти строчки вслед за ним, едва ли вдумываясь в смысл слов.

— «Мы тоже ночами роняем слезинки,

О том, чтобы жизнь стала мирной для всех…»

— Черт возьми, Киморо, — возмутился Ревский, — что это за бред? Это точно те стихи, которые дала Богиня?

— Я, я, я не знаю! Листок уже испарился, я просто сочиняю на ходу!

— И ты говоришь мне об этом только сейчас? Мартен, тащи нас внутрь башни!

Трое маркизов сломя голову бросились ко входу в огромную постройку. Владыка-дракон отправился вслед за ними. Дверной проем был для него слишком узок, поэтому он попросту проломил себе проход пошире.

— Скорей, ломайте опоры! — распорядился Вальдор.

Маркизы принялись крушить огромные колонны, на которых держалось строение, благо, с новыми способностями это оказалось им по плечу. Дракон метался за беглецами по узким коридорам, причиняя еще больший ущерб своей резиденции. Наконец, здание содрогнулось.

— Бежим!

Маркизы выпрыгнули из окон башни, которая стала с грохотом разваливаться на куски, погребая огромного и неповоротливого дракона под грудой обломков.

Вскоре трое героев укатили в закат, прихватив с собою спасенных заложников. Но едва осела пыль, как из-под обломков рухнувшей башни выскочила маленькая юркая ящерица. Она опасливо огляделась по сторонам и шустро метнулась в сторону ближайшего здания. Но не успела она пробежать и метра, как на голову ей с хрустом опустилась маленькая детская ножка в примитивной деревянной обуви.

— Боже мой, все приходится делать самому, — с досадой покачала головой девочка. — Прямым же текстом сказал: «шаг второй — раздавить». Куда ж яснее-то?

Внезапно она пошатнулась, будто кто-то невидимый тряс ее за плечо.

— Да иду я, мам, иду! Видишь, они тут без меня совсем не справляются!

* * *

Маркиз Киморо был счастлив. Мускулистое тело, молодое и сильное, способность нефилима, делающая его практически непобедимым, безграничная власть и богатство, доставшееся Триаде после смерти Абырвалгара. Чего еще желать? Красавица-наложница, из тех что помоложе, плещется рядом с ним в просторном бассейне, то и дело хихикает, строит глазки и кокетливо брызгается водой.

— Вставай, Киморо, вставай, уже пора!

— О, да, детка, я готов, я иду!

— Чего разлегся, жирная скотина, тут тебе не курорт! — произносит девушка, все так же ослепительно улыбаясь, и от всей души пинает его в бок.

Поток холодной воды привел маркиза в чувство. Он попытался было вскочить, чтобы наглядно прояснить заносчивой идиотке, как следует себя вести с одним из Триады. Но тут же поскользнулся на мокрой земле и упал лицом в грязь. Что происходит? Почему тело вдруг стало таким тяжелым и неповоротливым? Почему он весь в грязи, а кругом трава? Где бассейн, где наложницы? Он с трудом сел на землю, протирая глаза распухшими руками.

— Хряк — он и есть хряк, — философски заключил Толстый. — Ему бы только в грязи поваляться. А ты говоришь: «кошмары, кошмары».

— Да ты посмотри на них, — беспокойно затараторил Тонкий, — орут, как резанные, мечутся во сне, руками размахивают. Мы с тобой их так в могилу загоним!

— Да что им станется? Они и так одной ногой уже в могиле. А мы их уму разуму научим, к нормальному человеческому труду приспособим. Глядишь, потом и себе плот смогут сделать. Мы же не монстры!

Киморо застонал. Сон. Все-таки это был просто сон. Ну почему, почему жизнь так несправедлива! Он украдкой глянул на своих товарищей по несчастью. Судя по их растерянному виду, им тоже снилось что-то совершенно бредовое. Или…

Ревский злобно щурился на своих тюремщиков, хмурил брови и нервно дергал головой. Мартен несколько раз попытался подпрыгнуть, прямо из лужи, в которой сидел. Да быть того не может! Они все видели один и тот же сон? Или это было видение? По спине маркиза побежали мурашки. Он тихо произнес заветное слово, и с содроганием заметил, что у его товарищей тут же округлились глаза.

— Триада?

Леонид Демиров Чемпион

Глава 1. Генеральное сражение

Сегодня я проснулся в отличном настроении. Немо отчиталась, что мой навык «Сновидец» наконец прорвался через десятый уровень и эволюционировал. Вот уж не думал, что это произойдет не в осознанном сновидении, а в ту ночь, когда я решил просто поспать, позабыв обо всем на свете.

— Доступен новый навык «Сонный наездник» — вы можете путешествовать по чужим снам.

Сомнительное преимущество. Какой мне вообще толк от чужих снов? Шпионажем я не увлекаюсь, да и в головы могущественных людей таким способом наверняка не пролезешь. А судя по тому, что даже наша сельская ратуша от таких поползновений хорошо защищена… Я и свои-то сны не помню толком. Интересно, а Немо их видит? Надо будет как-нибудь расспросить ее о том, что там вообще происходит. То еще, должно быть, развлечение! Но сейчас у меня есть гораздо более важные дела.

Передо мной стоит кукла — новенькая, блестящая, пахнет свежей резиной… А вот это, конечно, косяк, нужно будет раздобыть какие-нибудь духи. Ариэль, версия два-ноль — улучшенная и дополненная. Усилена чуть ли не самым прочным металлом, какой только тут можно раздобыть. Мягкая, теплая, с нормальным зрением, передачей тактильных ощущений и чувством равновесия. Настоящий андроид! Моя новая тачка. Или мне уже пора называть ее суррогатом^[31]? Брюс Уиллис бы оценил. Даже жалко ее теперь выпускать в свет. Ну что поделаешь, пора бы уже и на людях показаться!

Рядом еще одна марионетка — ее младшая сестренка и моя точная копия, которой отныне придется подменять меня в опасных ситуациях. К примеру, если придется снова «выйти погулять» за пределы поселка. Орба внутри нее нет. Зато есть крошечный статичный портал, через который она может подключаться к Ариэль при помощи специального золотого «шнура». После серии тестов я выяснил, что такая кукла может спокойно проходить через другие порталы. Видимо, аномалия, которую создали мы с Грэмом, возникла из-за того, что нам удалось заставить портал пересекаться с самим собой. Таким образом, я больше не ограничен в количестве кукол, которые можно использовать одновременно. Ну, если не считать стоимости материалов. Самая дорогая часть — глаза: на их изготовление требуется много элтелиона.

Нет, конечно, я не собираюсь провести всю свою жизнь в катакомбах, подсунув родителям деревянную буратину в качестве замены. И дома, и в школе работает надежная сеть сигнальных и защитных заклинаний. К тому же весь поселок прикрывает мощная система глушения порталов, так что эти места можно считать условно безопасными. Брошь на моей одежде под завязку заряжена всевозможными защитными заклинаниями, которые способны справиться и со Световой пушкой Абырвалгара, и даже, о ужас, с обычными арбалетными болтами. Ну а Магия телепортации позволяет мне быстро подменить себя куклой даже несмотря на работу глушилок. Защита, может, и не идеальная, но с ней у меня будут хоть какие-то шансы пережить новое нападение, если оно вообще случится.

* * *

Рано утром получил через Немо сообщение от Грэма. «Ты захочешь на это посмотреть», — сказал он. Они с Морой расположились напротив арки портала. Тот «транслировал» вид с большой высоты на огромную крепость, с двух сторон окруженную войсками. Наступило время решающего сражения. На этот раз мы просто зрители. Грэм отказался принимать участие в битве, сославшись на свой неопределенный статус, возраст и недавнее покушение. А вот Калдор гордо направился в главный штаб армии. Ну да, это гораздо лучше, чем отсиживаться в сыром подземелье. В этой стране осталось совсем мало опытных военных стратегов. Не без моей помощи.

По словам Калдора, некоторые из убитых мною генералов уже вернулись к жизни, но все еще проходят реабилитацию. Нет, конечно, они не появились на свет в виде младенцев — Асмодей предоставил им новые, вполне взрослые тела, выращенные, как я понимаю, из их собственной ДНК. Да, долгосрочные контракты с богами предусматривают даже такие форс-мажорные ситуации. Загвоздка заключается в том, что эту великолепную «услугу» им придется отрабатывать. Очень, очень долго отрабатывать…

Раздался громкий гудок, и армия демонов начала свое наступление. Только сейчас я осознал, какое огромное преимущество мы получили во время нападения на Теалос, просто за счет того, что почти полностью вывели из строя всех магов. Сперва на массивные стены цитадели обрушился град каменных снарядов. На поверхности земли, будто цунами, вздымались волны и разбивались об ограду крепости. Цели этих атак просты: нужно либо пробить в защите брешь, либо возвести своего рода пандус. Маги обороняющейся стороны, наоборот, должны быстро ремонтировать повреждения и по возможности не дать построить возле стены насыпь.

Впрочем, и обычными методами, вроде лестниц с крюками и осадных башен, военные этого мира не брезговали. Чем больше точек соприкосновения, тем лучше. А вот таранов и катапульт я так и не увидел. Да и кому они нужны, когда есть Магия земли? Маги объединялись в группы по два-три человека и создавали огромных каменных големов, высотой до пяти метров. Под ударами этих гигантов рушились даже самые массивные укрепления. Правда, эти штуки не могут отходить далеко от своих хозяев, поэтому магов охраняют отряды обычных солдат.

Стены крепости ощетинились пушками — единственным подходящим не-магическим средством против каменных гигантов, а с многочисленных башен принялись стрелять снайперы-арбалетчики, стараясь пробить щиты магов. Но вскоре демоны оказались уже под самыми стенами крепости, и залпы пушек стихли, зато послышался рокот взрывов: в ход пошли уже знакомые нам «паровые бомбы» — дешевое и действенное средство против пехоты. Стена лишь ненадолго сдержала буйство стихийной магии, и бой постепенно стал переходить на стены и во внутренние кольца крепости. Теперь я понимаю, почему здесь строят многослойные укрепления, похожие на разобранную матрешку. Какой бы прочной и высокой ни была стена, при таком напоре она не удержит врагов надолго. А многоуровневый лабиринт дает жителям форпоста огромное преимущество. Их потери во много раз меньше, чем у нападающих.

Грэм с напускным спокойствием сидел на «троне» отца, но я видел, как его побелевшие пальцы нервно сжимали кожаные подлокотники кресла. Мы так хотели предотвратить это кровопролитие, но сумели лишь немного его смягчить, уменьшив численность войск. Да, без тяжелого сапога Владыки демонов эта разобщенная свора эгоистов так и не смогла прийти к общему знаменателю. Даже усилия всемогущего архонта не помогли остановить распад армии. Насколько я понимаю, ему тоже не разрешают творить на своих землях совсем уж дикий беспредел. Неудивительно, что он чуть не прихлопнул меня на месте за убийство Абырвалгара. А ведь по факту я герой противоположной фракции. Наверняка это грубое нарушение правил! Но для папенькиных сыночков в любых правилах находятся такие отвратительные и скользкие лазейки…

Конечно, наблюдать за реальным сражением — совсем не то, что смотреть эпики из «Властелина колец». Крики, взрывы, множество загубленных ни за что ни про что жизней. И это я должен был «хотеть увидеть»? Грэм иногда бывает ужасно бестактным. Впрочем, я не испытывал ни отвращения, ни страха. Со своей стороны мы уже сделали все возможное, так что искать свою вину в этом кровопролитии совершенно бессмысленно. Всех этих существ я знать не знаю, да и родина моя, по большому счету, в другом мире находится. Так что сейчас меня больше интересует тактика местных войн, самые «ходовые» заклинания и вообще все, что происходит в реальных боевых условиях. Да и жертв в местных войнах не так уж много. Фильмы про Вторую мировую, где жизни солдат косят комбайнами пулеметов, как по мне, гораздо страшней.

Из нас троих одной только Море это зрелище показалось захватывающим. Для нее это что-то сродни просмотру футбольного матча. Болеть за «любимую команду», скандировать дурацкие лозунги, радоваться каждому новому прорыву и со вкусом поносить «бездарных идиотов» за каждую неудачу. Несколько раз она даже рвалась на поле боя «показать этим придуркам, как надо воевать», но Грэм стоически игнорировал все ее выходки.

Армия империи преодолела уже два кольца стен и местами прорывалась даже до третьего круга, но постепенно становилось все более очевидно, что атака захлебывается. Маги стали экономить силы: запасы маны не безграничны, а без магической поддержки осада крепости превращается в самую обычную средневековую толкотню с поломанными лестницами. Зелья немного выручают, но они не действуют моментально, а лишь в несколько раз ускоряют естественное восстановление маны.

За первым кругом укреплений уже пылают осадные башни: их сразу же пустили в расход как топливо. Пользы от них теперь никакой: внешняя стена давно уже напоминает швейцарский сыр. Сквозь дыры в ней, словно муравьи, снуют послушники — подмастерья магов, которым не хватило удачи, связей или просто денег, чтобы получить нормальное образование и развить способности. Они дружно «греют руки» у этих титанических костров, накапливая энергию, чтобы потом вернуться на передовую и слить ее в накопители своих мастеров. Выглядит это сюрреалистично, будто какой-то шаманский обряд. С самими накопителями дело наверняка пошло бы быстрее, но никто из магов не спешит с ними расставаться. К несчастью, человеческая жизнь попросту дешевле…

Особый интерес у меня вызвали каменные гиганты. Настоящие элементали земли! Интересно, как они ими управляют? Это ведь тоже своего рода куклы. Немо провела для меня перекрестный поиск по библиотеке и подтвердила, что есть два способа контроля големов. Первый требовал посвятить несколько лет упорным тренировкам: управление марионеткой — как игра на музыкальном инструменте, этому нужно учиться, и довольно долго. Но можно отдать Системе несколько тысяч очков опыта и получить так называемую «Магию духа». Она позволяет пленять души примитивных существ, не наделенных разумом, и «вселять» их в такие вот стихийные заклинания. К примеру, для управления огненным драконом, которого использовал Абырвалгар, требовался высший дух со сродством к огню и воздуху. Конечно, слабые духи глуповаты и следуют лишь примитивным командам, но зато действуют автономно, так что можно призвать сразу нескольких помощников. Но в реальном бою опытный кукловод любого элементаля под орех разделает.

Я вгляделся в одного из големов через розовые очки. Действительно, внутри каменной глыбы, поднятой самой обычной магией, вращались тусклые огоньки, напоминающие астральное тело живых существ. Кажется, духи отличаются и по силе: те, что поярче, двигаются уверенно и выше ростом. Один из элементалей вообще светился, как новогодняя гирлянда — наверное, для его активации использовали дух какого-нибудь земляного дракона, ни больше ни меньше. Я решил рассмотреть его как следует и открыл дополнительный портал, чтобы приблизить картинку. Но чем больше я вглядывался, тем меньше понимал. На чьей он вообще стороне? Не разберу: где вообще маги, которые подпитывают его маной?

— Немо, отмотай, пожалуйста, запись боя и проследи за этим големом. Откуда он появился?

Пришел он, оказывается, со стороны демонов. Но сейчас дерется против своих же… Что за ерунда? Немо, ты уверена, что это он? Может, кто-то его «перехватил»? Вот магов, которые его подняли, расплющило каменной глыбой, а ему хоть бы хны! Прет как танк. И… мне кажется или он стал немного больше?

— Грэм, ты не знаешь, стихийных элементалей можно украсть?

— Украсть?

— Ну да, забрать у хозяина и подчинить своей воле.

— Не слышал о таком. Слабого духа, конечно, можно пленить, если у тебя достаточно высокая Воля, но заклинание придется создавать заново. Впрочем, есть много разных способностей, и кто знает…

Пока мы рассуждали, наш гигант голем проломил стену, будто ее и не было вовсе, и с энтузиазмом принялся громить ряды защитников.

— Тебе не кажется странным поведение вот этого голема? Я не вижу его хозяев, и, честное слово, пару секунд назад он дрался на другой стороне. Против своих же солдат!

Я повернул окошко портала, и Грэм несколько секунд пристально в него вглядывался.

— Какой-то бред… Да что он творит?

Мы продолжили наблюдать уже не столько за боем, сколько за этим странным элементалем, споря и выдвигая разные гипотезы. И тут вмешалась Мора.

— Ребята, а вам не кажется, что он растет?

Пока мы объясняли Море, что у нее природный талант последней замечать очевидные всем вещи, произошло еще кое-что странное. Наш гигант напал на другого такого же голема, пробил ему грудную клетку и неожиданно «впитал его в себя», став почти вдвое больше. Лицо жертвы отпечаталось у него на груди и стало время от времени изрыгать огненные шары. Раньше такой способности у него точно не было! Защитники крепости тоже обратили внимание на странного противника, и в его сторону зашагало несколько других каменных бойцов. Вот это зря! Лучше держите его на расстоянии!

— Это действительно очень странно! Грэм, ты не против, если я покромсаю его порталами? Пока еще не стало поздно.

— По идее, это, наверное, наш союзник. Может, его хозяин прячется где-то неподалеку. Но… формально ты ведь сама из Альтеи, так что ладно, я закрою на это глаза.

— Да говорю тебе, он пять минут назад на «своих» точно так же нападал! Немо, давай, разруби его пополам!

Но наш портал так и не открылся — этот голем что, еще и от Пространственной магии защищен? Ну дела! Так, заряжай рельсотроны, попробуем его «на зубок».

Тем временем гигант уничтожил еще нескольких големов, поглотив их тела, и попутно расправился с хозяевами. Он прибавил в росте еще несколько метров, а многочисленные лица, отпечатавшиеся на разных частях его тела, периодически обстреливали все вокруг разными видами атакующей магии. Колосс отрастил еще несколько рук, ног и превратился в настоящую машину для убийств. В защите цитадели образовалась огромная брешь, но никто из нападающих не спешил ею воспользоваться: огромная каменная махина размахивала своими длинными ручищами, будто блендер, перемалывая все на своем пути.

— Хочешь, я попробую его затормозить? — нерешительно спросила Мора.

— Ну уж нет, сиди лучше тут, мама, мы все равно решили не вмешиваться. Киара, твоя кукла уже готова? Ты сможешь что-то сделать с этой штукой?

— Тебе что, мало одной поломанной скульптуры? Нет, я свою куклу в эту мясорубку не брошу. Она же новехонькая, я с нее пылинки сдуваю! Тут надо головой думать, а не лезть на рожон. Жахнуть по нему чем-нибудь тяжелым, попробовать наш портал-монетку ему на шею надеть…

Выстрелы из рельсотронов ничего не дали. Проклятая штуковина успела обзавестись солидным щитом. Совместный залп всех пушек его пробил и даже оставил небольшую отметину, но для такой громадины это все равно что муравьиный укус. К тому же оказалось, что наш колосс был не единственным: мы им настолько увлеклись, что не заметили, как в разных точках крепости появилось еще несколько таких же странных, постоянно эволюционирующих гигантов. Мора обнаружила это первой и с удовольствием прошлась по нашей невнимательности. Она явно жаждала реванша за свою недавнюю промашку и теперь отыгрывалась по полной.

Следующий трюк был более удачным: мы скинули сверху на голема наш ленточный портал и набросили его на голову гиганту, как ошейник, а потом, понятное дело, активировали. Но голему было наплевать — он просто загреб черпаком своей огромной лапы, будто экскаватором, горсть земли да отрастил из нее себе новую башку. Мы с Грэмом синхронно принялись чесать затылки. А колосс все больше и больше терял человеческую форму, превращаясь в какого-то непонятного и неуправляемого тентаклевого монстра. Кажется, людские жертвы идут ему на пользу, и он очень быстро наращивает мощь.

— Может, в лаве его утопить?

— Да что ему сделается? Лава пока застынет… Он ею еще и разбрасываться начнет! Представляешь, что будет?

Пока мы спорили, гигант продолжал расти, сея хаос на поле битвы. Войска обеих армий уже начали отступать, но эта ужасная машина войны принялась кидаться огромными глыбами и стрелять мощными лазерными лучами. Чем-то это напоминало сцены из «Войны миров», когда инопланетные монстры решили извести все человечество. Вот только ног, рук и пушек у этих уродцев было гораздо, гораздо больше! Собственно, эта штука все больше напоминала какой-то ужасный гибрид осьминога и годзиллы.

— Я сдаюсь. Это просто не наш уровень! Ты только погляди, что там происходит! — возмутился я. — Куда смотрит ваш архонт?

Хотя… Если подумать, на самом деле есть еще один вариант. Пусть и довольно рискованный. Немо, заряди, пожалуйста, заново пушки.

Но пока я обдумывал новую тактику, возле нашего тентаклевого монстра открылся еще один портал. Мы-то, понятное дело, держали свои червоточины от каменного годзиллы на солидном расстоянии, а этот распахнулся чуть ли не под ногами чудовища. Из портала вышла пухлая женщина средних лет, ни дать ни взять кухарка из какого-нибудь общепита. Фартук, прихватки на руках — кажется, ей пришлось срочно оторваться от готовки. Она небрежно отмахнулась от летящего в нее валуна, будто от назойливой мухи над тарелкой с закусками, а потом сделала легкий манящий жест рукой. Что-то вроде «ну-ка встаньте, детки, из-за стола, давайте я тут у вас протру». И земная твердь в радиусе доброй сотни метров вокруг голема начала измельчаться и устремилась в небо вместе со своей новой хозяйкой.

Осьминог барахтался в зыбкой почве, будто рыба, выброшенная на берег; земляная порода выскальзывала у него из-под щупалец, перетекала вверх мелким крошевом и сжималось высоко над землей в чудовищный каменный шар, весом в несколько тысяч тонн. Вот это «куличик»! Снаряд дамокловым мечом завис прямо над головой монстра на высоте полутора сотен метров. У меня округлились глаза — ну и силища! Это же сколько Воли нужно иметь, чтобы просто удерживать такую огромную массу в воздухе? Кухарка тоже парила в пространстве где-то между своей жертвой и этим циклопическим орудием убийства. Да, такой вещдок трудно будет предъявлять на суде. И скоро эта штука причинит кому-то невероятный «пейн».

Голем сопротивлялся изо всех сил: размахивал ручищами, стрелял лазерами, бросался огненными шарами — как в саму кухарку, так и в приготовленную ею огромную «фрикадельку», но все было безуспешно. Рукопашные атаки шли мимо: в последний момент земля выскальзывала из-под его щупалец, и осьминог неуклюже плюхался вниз, теряя опору. Бомбы и огненные шары разрывались на подлете, натыкаясь на невидимые щиты, а лазерные лучи попросту огибали цель, должно быть под действием Пространственной магии. Под ногами чудовища образовался гигантский котлован в форме полусферы, из которого оно никак не могло выбраться, и нам стало предельно ясно, что скоро эта яма станет для голема могилой. Кухарка опустила руку, и огромный шар рухнул с высоты сорока этажей прямо на свою жертву. «Крак-крак!» — как любили говорить жители одной волшебной страны — и нет больше ужасной злой колдуньи-осьминога.

Ха-ха, а я еще боялся старины Абыр-абыра… Да он невинная девочка по сравнению с этим монстром кулинарии в замызганном фартуке!

Глава 2. Бомба

Тем временем других колоссов тоже взяли в оборот. Мечник в черных доспехах непринужденно кромсал еще одного осьминога в мелкий салат… Да что ж такое, одни повара сегодня вокруг! Девушка в соблазнительном вечернем платье уничтожила другого голема одним сокрушительным залпом какой-то черной энергии, от которого потемнели сами небеса. Дольше всех с противником возился какой-то механический «танк-шагоход», ощетинившийся пушками и гарпунами.

Другие колоссы были слишком далеко, но там тоже происходили не менее эпические события. Мы, конечно же, все записываем: не каждый день удается увидеть способности старших нефилимов в действии. Какое все-таки счастье, что эти монстры не участвовали в войне! По словам Калдора, они защищают мир лишь от внешних угроз и не могут напрямую вмешиваться во внутренние конфликты. Мора и ей подобные не в счет, они еще не прошли эволюцию и потому считаются «младшими».

Возле нашего портала остался всего один колосс, и я все-таки решился проверить на нем кое-что. От девушки-акулы мне досталось Системное оружие, способное, насколько я могу судить, беспрепятственно поглотить душу абсолютно любого существа. А ведь внутри голема тоже спрятана душа элементаля. Очень «жирная» душа! Главное — суметь до нее дотянуться.

Мы рассчитали свою атаку до сотых долей секунды. Первый залп сделали рельсотроны — все сразу и в одну точку. Этого хватило, чтобы разбить щит, которым голем прикрывал свое основное тело. Вслед за этим прямо перед гигантом взорвалась моя «противопортальная граната» — миниатюрная версия электромагнитной бомбы. Магия, скрепляющая колосса и наделяющая его тело огромной прочностью, частично рассеялась, и на какое-то время он превратился в обычную глиняную статую. Этого хватило, чтобы примитивная паровая бомба сумела проделать в его теле огромную воронку. Из открывшегося неподалеку портала вынырнул кинжал в металлической оправе, вонзился в невидимое обычным зрением магическое сердце голема и тут же вернулся. Использовать Ариэль я не стал: незачем мне лишний раз «светить» ею и подвергать нас всех лишнему риску.

На все про все ушло секунды две. Чисто и аккуратно, а все следы открытых порталов тщательно запутаны. Архонт носа не подточит. Да и никакого опыта за убийство колосса я не получил. Держу пари, его душу просто засосало в кинжал целиком.

— Смотри-ка, еще одного завалили, — Мора радостно хмыкнула. — Наконец-то старшие нефилимы показались — и наши и ваши. Но я думала, они теперь будут друг другу головы откусывать! А они просто по домам разошлись. Ску-учно! Грэм, что это были за штуки каменные, ты не знаешь?

— Понятия не имею. Может, это какое-то оружие из мира архонтов?

Я задумался. Фактически бой был сведен в ничью, обе стороны сильно пострадали, причем в большей степени от буйства колоссов, чем от самой битвы. На фоне их бесчинства все предыдущее выглядело как в меру жестокая ролевая толкотня с захватом средневекового замка. Кому это может быть выгодно? Если верить нашим записям, все колоссы появились на стороне нападавших, но… Им ведь тоже порядком досталось!

— Если отталкиваться от того, о чем говорил Калдор, может, эти големы собирали «чужой урожай»? Если души, с помощью которых созданы големы, были взяты из какого-нибудь другого мира, то и собранная энергия после их гибели вернется на родину, к их богам, так ведь?

— Я в таких подробностях не разбираюсь. Может быть, архонты так собирают недостающую энергию? Война ведь пошла не по плану.

Я внезапно осознал, что совершил, по сути, ужасную дерзость, украв одну из «разжиревших» душ колоссов прямо из-под носа ее законных хозяев. Я, конечно, использовал все меры предосторожности… Но мне уже хорошо известно, что архонта подобные хитрости не остановят. Я даже немного съежился, ожидая, что перед нами в любой момент снова появится наш белокурый малолетний тиран. Но он так и не пришел. Возможно, это не его рук дело? Проклятье, я опять слишком увлекся поставленной задачей и совершенно не подумал о последствиях!

— Как страшно жить! — пожаловался я Грэму. — Ты хоть представляешь, что они могут устроить, если мы каким-то образом сумеем испоганить и следующую войну? Отправят парочку таких штуковин в какой-нибудь крупный город и…

— Да понял я, понял, не трави душу! — глухо отозвался Грэм.

— Ладно, что толку гадать — дождемся Калдора, может, в штабе знают больше, — вздохнул я. — Архонт наверняка сейчас…

Внезапно на горизонте проблеснула яркая вспышка. Наш портал погас. Что за дела? Немо, что это было, можешь показать запись?

Передо мной появилось размытое изображение огромного огненного шара где-то на горизонте. А ведь закрыть портал на таком расстоянии может только очень-очень мощная электромагнитная вспышка. Серьезно? Да ну! Быть такого не может!

— Погоди, Грэм, не открывай заново. Если это то, что я думаю… Просто давай подождем хотя бы минуту, ладно? Ты же в курсе, что порталы просто так сами по себе не закрываются? … Да, я понимаю, мне и самой интересно! … Я когда-нибудь давала повод пожалеть о том, что ты ко мне прислушался? То-то же!

Через минуту мы все-таки открыли новый портал и с удивлением таращились на растущее в нескольких десятках километров от поля боя огромное грибовидное облако. Я непроизвольно вытянул вперед большой палец, чтобы проверить, не находимся ли мы в опасной зоне^[32]. Ладно, ерунда это все, к примеру, ядерный гриб над Хиросимой был высотою в десяток километров, а «условно безопасный» радиус — это километров пять-шесть. Какой, к черту, большой палец? Еще один бесполезный миф. Но это же не может быть настоящий ядерный взрыв, правда? Мы же в средневековом мире живем! Ладно, так, успокойся и включи мозги. Миры архонтов, судя по всему, гораздо более развиты. Я совершенно не удивлюсь, если для них ядерное оружие — обычное дело… Надо проверить. И на всякий случай закрыть портал воздушным барьером. Не хватало нам тут еще и радиоактивной пыли!

— Грэм, тут есть спиртное?

— Что? Я не пью, и ты для этого мала, да и зачем тебе вообще…

— Я про твоего отца вообще-то спрашивала. Вон за тем стеллажом спрятан бар, возьми мне оттуда что-нибудь покрепче. И пустую бутылку возьми. Да не смотри на меня так, я не буду это пить, мне для дела нужно! И еще немного меди надо. Я расплавлю вот эту тупую статуэтку? Все равно она просто позолоченная.

Счетчика Гейгера у нас нет, да и сделать его сложно. Поэтому несколько минут я возился с примитивной камерой Вильсона. Это всего лишь пустая емкость, в которой создается атмосфера из перегретых паров воды и спирта, своего рода очень густой перегар. И если через камеру пролетает частица радиации, то в ней образуется четкий след из капелек тумана. Такого «датчика» нам будет вполне достаточно.

Я подошел к порталу и округлившимися от ужаса глазами наблюдал, как воздух внутри бутылки пронизывают тонкие туманные паутинки. Так это действительно был самый настоящий атомный взрыв! Ну вот, а я еще переживал насчет своей электромагнитной бомбы. Мол, нехорошо такое оружие в этот мир приносить. А какие-то безумцы только что подорвали здесь самую настоящую, чтоб его, ядерку! Вы вообще в своем уме? Эти люди ведь ничего не знают про радиацию!

— Закрывай портал. И не смей, слышишь, не смей пытаться «посмотреть поближе». Если не хочешь, чтобы у тебя через пару месяцев выпали волосы.

— Да что с тобой, Киара? Что вообще происходит?

— Я недавно читала про эту ужасную магию. К ней лучше не приближаться. И если можешь, передай своим союзникам, чтобы они убирались оттуда как можно быстрее. Желательно в наветренную сторону. Эта штука распространяет вокруг себя очень медленный, но страшный яд. А ветер разносит отраву на огромные расстояния. Через пару дней все уляжется, но к этим местам лучше близко не подходить. По крайней мере, несколько лет, пока «яд» не разложится.

— Ты уверена? Ну ладно, ладно, раз ты так говоришь… Я передам Калдору, хоть и не факт, что меня кто-то послушает.

— Просто скажи, что нашел описание этой магии в заметках отца.

Грэм с Морой ушли в штаб через портал. А я ходил из стороны в сторону со своим детектором, проверяя все уголки кабинета: не попало ли к нам что-то радиоактивное. Несколько раз вздрагивал, когда через камеру пролетали случайные частицы. Но ничего опасного я так и не нашел.

Приятели мои вскоре вернулись, а вот генерал Калдор появился только через несколько часов. Похвалил Грэма за то что тот проявил инициативу, поделившись информацией об «отраве». Мы были не единственными, кто распространял тревожную новость об опасности ядерного гриба. Такое же сообщение штаб получил и от одного из собственных нефилимов. И тот факт, что Грэм тоже был «в теме», явно прибавил ему авторитета в глазах союзников. А еще, как ни странно, те же новости принес гонец, пришедший из осажденной крепости. Перед лицом общей угрозы люди и демоны внезапно стали союзниками. К счастью, ветер сейчас дует в сторону пустыни, и окрестные поселения находятся в относительной безопасности.

Калдор подтвердил наши опасения по поводу колоссов. Расследование показало, что кто-то продал поставщикам армейских товаров странную разновидность духов камня. Через какое-то время они оказались в руках магов. А потом вышли из-под контроля и учинили ужасную бойню прямо посреди крепости. Перед самым наступлением в штабе неожиданно возник эмиссар Асмодея — наш белокурый архонт. Сперва он никак не реагировал на поведение колоссов и все прямые вопросы игнорировал. А потом так же внезапно исчез. Несколько свидетелей видели странного юношу, который появлялся в лавках, торгующих магическими артефактами, две-три секунды пристально смотрел в глаза их владельцам, а потом исчезал. Правда, сами торговцы ничего так и не смогли вспомнить. А потом в тридцати километрах от крепости произошел ужасный взрыв. Штаб пока придерживается версии, что все это следствие каких-то закулисных игр между «светлыми» и «темными» богами.

Я задумался. Кому вообще могло понадобиться ядерное оружие в этом примитивном мире? Боги и их прислужники ни за что не стали бы травить собственные миры радиоактивными отходами. Разве что… А ведь точно! Ланти что-то такое говорила про «способ избавиться от архонта». Значит, все это — ее рук дело? Ну да, а как еще избавиться от неубиваемого супермена, которого не проймешь никакой магией? Они просто подсунули ему ядерный фугас. Ха! Наш заносчивый мальчишка наверняка не ждал такого поворота от своего «дремучего захолустья». Взрыв происходит за микроскопическую долю секунды, а температура в эпицентре достигает сотен миллионов градусов. Пережить такое невозможно, будь ты хоть трижды архонт.

А вот возня с ужасными големами явно была затеяна, чтобы получить как можно больше амальгамы. Ланти что-то упоминала про свой народ, который находится на грани уничтожения и которого здесь никто никогда не видел… Да они попросту качают нашу энергию в другой мир! Духи големов, которых подсунули военным, наверняка были родом оттуда, поэтому после их уничтожения Система перечислит всю амальгаму на их родину. Но зачем вообще такие хлопоты, если можно было просто… Ах, ну да. Им бы не пришлось устраивать эту ужасную бойню, если бы только я… Если бы я не отобрал у Ланти Системное оружие! Выходит, что и ядерный гриб, который висит сейчас по соседству с одной из крупнейших крепостей Альтеи, — на моей совести? У-у-упс…

Я обессиленно рухнул в огромное кресло Абырвалгара и одним пальцем откупорил бутыль с ядреным вискарем, которую Грэм выдал мне в качестве «лабораторного оборудования». Поболтал в воздухе, отрешенно глядя на волны янтарной жидкости, разбивающиеся об стенки хрустального сосуда. Напиться, что ли? Я шмыгнул носом. И ведь я все делал правильно! Ну почему мои решения всегда оборачиваются ТАК?

Все трое присутствующих уставились на меня. Ох, кажется, Калдор вообще меня сейчас впервые видит. Да, не самый удачный момент для знакомства.

— Да ты чего? Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Мора.

Я кисло улыбнулся.

— Поздравляю, господа, наш мир толькочто здорово «грабанули». Опять. А ваш страшный и ужасный архонт… Скорее всего, он сейчас мертв. Во всяком случае, временно. И это все — моя вина.

Грэм и Калдор растерянно переглянулись и нахмурились. Кажется, похожая картина начала складываться и в их собственных головах. Нам с Грэмом пришлось кое-что рассказать Море о бывшей подопечной Абырвалгара, Ланти, и обо всех наших подозрениях. Я скрыл только роль Системного оружия во всем этом раскладе.

Заодно я немного успокоился. В конце концов, никто не заставлял Ланти или ее приспешников идти таким путем. Если бы хоть кто-то из них честно пришел ко мне, чтобы договориться, уверен, мы бы нашли компромисс. К тому же наш архонт выведен из строя, и, скорее всего, могущественный «папаша» устроит ему грандиозную взбучку. Возможно, даже снимет с должности. Хотелось бы верить. Никаких договоров мы с ним не составляли, а значит, и наша с Грэмом «свадьба»… Да, было бы неплохо.

К тому же, поймав одну из душ колоссов Системным кинжалом, я ограбил не столько богов, сколько самих грабителей. Местные нефилимы так и не решились вмешиваться в игры архонтов, хотя у них наверняка тоже есть пара-тройка Системных клинков. Во всяком случае, так утверждает Калдор. А вот у меня теперь припрятан отличный козырь, с которым, чем черт не шутит, можно будет и с архонтами поторговаться… Полмиллиона ОР, по моим самым скромным прикидкам, — это уже не шутки. Они ведь наверняка сумеют извлечь оттуда душу колосса целиком. Можно использовать ее и для себя, но тогда я смогу получить лишь десятую часть. Остальное вернется в мир Ланти. К тому же я толком не знаю, к каким последствиям приведет каждый из этих вариантов. Сложно! Как бы мне опять не наломать дров… Спрячу его пока как можно дальше.

— И чем все это грозит нам? — задумчиво спросил Грэм, когда мы разобрались со всеми деталями.

Мы дружно повернулись к нашему эксперту — Калдору. Бородач вздохнул.

— Ничем хорошим. Боги все равно свою долю получат, так или иначе. Скорее всего, нас ждут гражданские войны. Но не слишком кровопролитные — не так уж много успели украсть колоссы. Наши нефилимы следили за ходом сражения и быстро приняли меры. Вот в молодости я как-то видел колосса, вошедшего в полную силу — такие чудовища способны разрушить крупный город всего за несколько часов…

— А снижение общего уровня энергии в божественном домене само по себе не опасно? — поинтересовался я.

Калдор посмотрел на меня с удивлением. Ну да, такого сложного вопроса как-то не ждешь от ребенка. Ну и плевать, я уже давно и с треском вылетел из образа «настоящей маленькой девочки». По-моему, только Грэм все еще относится ко мне с неподобающим легкомыслием.

— Опасно, конечно, — ответил генерал. — Начнутся засухи, неурожаи, голод, скот начнет давать меньше приплода, станет меньше зверья в лесах, и прочие неприятные последствия. Но обычно до такого уровня нас не «выжимают». Это богам попросту не выгодно. Разве что у них самих начнется какая-нибудь глобальная война, как это было триста лет назад…

— Если бы мы с самого начала знали, что это дело рук посторонних, то могли бы захватить души колоссов Системным оружием, — продолжил рассуждать Калдор. — Мастер Джен даже предлагал такой вариант. Но архонт не оставил нам никаких инструкций. Мы сочли, что это его рук дело, и не посмели вмешиваться.

— Ну конечно, станет он вам признаваться, что налажал, — хохотнула Мора. — Слинял потихоньку и решил сам со всем разобраться.

— А что за Системное оружие такое? — поинтересовался Грэм. Красавчик! У меня самого этот вопрос на языке вертелся, но задавать его было как-то неудобно.

— Что-то вроде переносного алтаря, только с боевым уклоном. Позволяет полностью поглотить душу любого зверя и даже разумного существа. Архонты такими иногда пользуются, но в низших мирах вроде нашего это редкость. В Альтее одно такое оружие точно есть в Академии, но, может, их и больше, этого мы не знаем наверняка. У нас тоже есть несколько, и одним из хранителей является как раз мастер Джен. Это тот мечник в черных доспехах, который уничтожил одного из колоссов.

— А, я помню, отец приходил к нему за помощью, чтобы раздобыть какого-то мощного элементаля. Кстати, а разве обычной Магии духа было недостаточно? К чему такие сложности? Колоссы ведь неразумны!

— Теоретически — да. Но чем сильнее дух элементаля, тем сложнее его удержать под контролем. На человеческих жертвах они растут как на дрожжах и быстро становятся Высшими. Чтобы запечатать такого, нужно иметь просто колоссальную Силу воли. Это не проще, чем удержать в воздухе каменную глыбу размером с небольшой замок. Немногие на такое способны.

Намек понятен. Видели мы сегодня, кому такое по плечу. И, вполне возможно, эта ужасная «кухарка» свой шанс пленить духа не упустила… Как и я сам. Да уж, Системное оружие — это не шутки. По ценности оно наверняка не уступает той же ядерной боеголовке. Впрочем, в жизни всякое случается. В моем мире правительства разных стран за всю историю «потеряли» около полусотни ядерных бомб. К счастью, большинство из них затонуло в море в результате крушений бомбардировщиков. Но это еще не означает, что достать их оттуда совершенно невозможно. Держу пари, что взрыв, свидетелями которого мы стали, тоже произошел с одним из таких потерянных снарядов.

Глава 3. Новоселье

Наступили мирные деньки. Грэм очень скоро официально займет место своего отца, правда всего лишь в качестве герцога. Новую войну, как и выбор следующего Владыки демонов, отложили на несколько лет. Да и энтузиазм этого парня немного поугас, когда он понял, в какую именно игру все мы оказались втянуты. Мы все еще не знаем, вернется ли прежний архонт. Если нет, то нам гораздо выгоднее прятаться в тени, чем лезть на рожон и пытаться занять место нового Владыки.

На «Острове невезения» воцарилась идиллия. Двое моих «покушенцев» зажили как настоящие вельможи. Честное слово, они даже стали затягивать строительство плота! Боровы Грэма порядком скинули в весе и даже научились быть довольно сносными слугами. Мора и Калдор поначалу пытались их запугивать, но этого не потребовалось. Боровы сами присмирели, осунулись и даже не пытались устроить бунт или хоть чем-то насолить своим тюремщикам.

Но все хорошее, как и все плохое, когда-нибудь заканчивается. Толстому и Тонкому наскучила размеренная, но бесцельная жизнь на острове. До подземного убежища они добраться так и не смогли, несмотря на усилия Боровов, которые выкопали огромный котлован. Никаких других причин прозябать на острове у них не осталось. И вот однажды поутру, когда обессиленные «рабы» мирно спали, Толстый и Тонкий сложили на плот все собранные фрукты, вяленое мясо, а также солидный запас питьевой воды в самодельной посудине и попросту уплыли, не сказав Боровам ни слова. На всякий случай я решил проследить за ними с помощью орба. Все-таки в эту передрягу они попали по моей вине, и отправлять их на верную смерть мне не хотелось.

Другое дело — три маркиза. Ресурсы крошечного острова и так были почти полностью исчерпаны, а Мора в придачу решила устроить на нем пожар. Я протестовал из экологических соображений: хорошее же место — зачем его портить? Но мой голос был в меньшинстве. Нет, я понимаю, пленников нужно было довести до абсолютного отчаяния и только после этого «спасти», вернее, предложить сделать «правильный выбор». Но, честное слово, мне кажется, они еще неделю назад были готовы абсолютно на все. Ну да ладно, Мора и Калдор знают их гораздо лучше меня. Будем надеяться, что эти двое все же не позволят своей злопамятности пересилить голос разума.

Все трое со смиренным видом выстроились на берегу и встали на колени. Должно быть, молятся сейчас каким-то своим богам. Когда из портала вышел Грэм, они дружно переглянулись. Мне кажется или на их лицах промелькнула улыбка? Но за наследником Владыки появились мы с Морой и ухмылка тут же сошла с лиц маркизов, уступая место откровенному ужасу. Похоже, что Мору они боятся не меньше, чем самого Абырвалгара. Ну не меня же они так испугались, ей-богу! Боровы тут же принялись бить землю челом, клясться в вечной верности и просить пощады. Ну вот, я же говорил! Испытание с островом само по себе оказалось достаточно жестким. Надеюсь, они хотя бы смогут теперь исполнять свои обязанности. Как по мне, всем троим нужна серьезная реабилитация. Особенно учитывая долгую голодовку. Надо будет поговорить с Грэмом на этот счет. Или я слишком размяк после войны? Все-таки тут не моя прежняя Земля…

Ну а двое других пленников тем временем с комфортом путешествовали по океану. И даже в верном направлении! Проблемы возникли всего в нескольких десятках километров от суши. Начался шторм. Парус улетел, большую часть припасов смыло за борт, да и сам плот грозил вот-вот развалиться на части. Толстый и Тонкий изо всех сил цеплялись за его каркас и истошно молились своему Тарвану. И конечно же, славный бог земледелия сжалился над своими рабами, несмотря на то что они находились в самом сердце океана. Я принялся создавать лед — ну, то есть откачивать тепловую энергию из воды при помощи орба. Под плотом стала разрастаться большая льдина, достаточно массивная и устойчивая, чтобы не дать ему разбиться.

Мои бедолаги, конечно, натерпелись страху и сильно замерзли, но уже через час буря стихла, а невесть откуда взявшееся течение прибило их «айсберг» почти к самому берегу. Я убедился, что мои пленники выбрались на сушу и даже добрались до ближайшего поселка, где их приняли на ночлег. Языка они, правда, не знают, но авось не пропадут. К тому же после этого приключения в их карманах завалялось несколько очень ценных вещиц, принадлежавших Трем Боровам. Не такая уж и плохая компенсация! Ну а в том, что эта парочка способна выжить в любых условиях, я уже не раз убеждался. Удачи вам, ребята, не поминайте лихом своего «Тарвана»!

Возвращение обновленной версии Ариэль в поселок произвело настоящий фурор. Очень выгодно, оказывается, порой пропадать на несколько недель. В ее честь даже организовали самый настоящий праздник! Ну, то есть пока только собрались организовать. Что-то вроде дружеских посиделок у нас дома. К слову, нам снова выделили новое жилье, так что это будет еще и новоселье. Среди местных жителей Ариэль уже стала практически легендой. Многие воины, что участвовали в битве, хорошо запомнили, как она сражалась на передовой и до последнего сдерживала врагов, прикрывая их отход в убежище. Так что при встрече ей уважительно салютуют местным аналогом воинской чести. Она теперь периодически получает подарки, цветы и даже предложения руки и сердца. Кажется, я невольно создал что-то вроде местного «идола».

И кстати, об идолах: репутация Бранда выросла настолько, что я не удивлюсь, если на него теперь действительно молятся, прямо как на меня мои покушенцы. Памятник точно уже собираются ставить. Кажется, все мои заслуги по борьбе с вражескими магами приписали ему. Ну и Ариэль, за компанию. Слухи про этих двоих ходят самые разные, вплоть до того, что они на пару уничтожили и Владыку демонов, и всю его армию. По крайней мере, эпическую балладу на эту тему, со всеми подробностями воображаемого боя, уже распевает некий бард в местном трактире. Это при том, что никто в поселке и слыхом не слыхивал о реальной гибели Абырвалгара! Как всегда, в Теалосе наиболее достоверная информация — это самые дикие и бородатые слухи.

Ну, зато в свете их славы популярность Юлы пошла на убыль, и она стала вполне нормальной маленькой девочкой Киарой, которой круто повезло заранее сблизиться с великими героями. Ее даже частенько упрашивают добыть их автографы. Но меня это не злит, а скорее, радует. Ариэль — мой аватар, мое творение и воплощение, так что ее слава — это и моя слава тоже. Буду теперь все шишки сваливать на нее. В крайнем случае ее внешность и личность я могу изменить буквально по щелчку пальцев.

Поселок почти не пострадал в войне, разве что крепостную стену пришлось серьезно восстанавливать, ну тут уже наш учитель расстарался. Хоть и говорил, что недолюбливает Магию земли. Видно, из чувства ответственности. Как-никак это же теперь «стена Бранда». Не только же нам, молодым выскочкам, магией щеголять. По сути, больше всего разрушений поселку принесли осколки стены от взрыва ЭМ-бомбы. Простите, это моя оплошность! Не думал, что взрыв окажется слишком мощным. Я-то на самом деле даже не собирался ее использовать, это была подстраховка на случай безвыходной ситуации. Мы готовились сражаться против мальчишки, но никак не с самим Владыкой! В итоге получился «оверкилл»^[33], которого не ожидал ни я, ни наши враги. Это все Грэм виноват, втянул меня в такую авантюру!

Окончания боя Бранд не видел, мы только рассказали ему, что через портал явился кто-то очень сильный, да еще и не один, так что Ариэль сочла за лучшее сбежать через общий портал. О гибели Владыки демонов и прочих деталях вообще никто ничего не знал. Но шила в мешке не утаишь. Совсем недавно к нам приехал, а вернее, телепортировался тот самый столичный «приятель», который и прислал Бранду переносные порталы для эвакуации жителей поселка. Генерал Роэль. Импозантный пожилой мужчина, немного лысеющий, чем-то он напомнил мне Владимира Меньшова из старых фильмов. В гражданской одежде встретишь такого на улице и не скажешь, что это великий Грандмастер и главнокомандующий военными силами всей Альтеи. И конечно же, он начал задавать вопросы. Очень непростые вопросы!

Вместе с генералом пожаловала и целая команда экспертов. Они сновали по поселку с какими-то стеклянными сферами, допрашивали как солдат, так и мирных жителей, прочесывали брошенный лагерь демонов в поисках улик.

Бранд был, мягко говоря, в шоке: он не ждал таких высоких гостей, да еще и с «инспекцией». Он-то по доброте душевной решил представить нас высокому гостю и, если получится, замолвить словечко. А тут вдруг допрос! Так еще и оказалось, что, по данным разведки, тут произошла магическая катастрофа, а поэтому весь поселок может быть заражен смертельными ядами. Ах да, в довесок недавно здесь погиб Владыка демонов вместе со всеми своими генералами. Тут уж наш старик мастер совершенно побледнел и стушевался. Бросил безумный взгляд на нас с Ариэль. Обе мои куклы старательно делали растерянный вид и непонимающе пожимали плечами. Мол, знать ничего не знаем, катастрофы и Владыки — это не наш профиль. Благо потеть и краснеть они отродясь не умеют.

Да, мне пришлось все-таки отправить своего дублера, чтобы избежать проблем с Оценкой. С моими настоящими характеристиками сейчас лучше вообще на улице не показываться. Было бы очень сложно объяснять этому дотошному дядечке, как так вышло, что мы с ним своего рода «коллеги». А еще откуда у шестилетней девчонки «Великий герой», двадцать второй уровень и полста тысяч лишних Очков Развития…

Ариэль пришлось рассказывать тщательно взвешенную и отрепетированную историю о своем происхождении. В качестве легенды я использовал реальную биографию одной авантюристки, которая сгинула в подземельях Абырвалгара. Только в нашей версии ей удалось сбежать из тюрьмы и, воспользовавшись телепортом, переместиться по случайным координатам в местность неподалеку. Она «честно призналась» и в убийстве Торлака, гоблина-артефактора, который взял в плен детей, и в том, что войска империи, скорее всего, явились в Теалос именно из-за нее. Что же касается всего остального, то мы действительно ничего не знаем про гибель Владыки. Возможно, он пал жертвой подковерных интриг империи.

Роэль долго молчал, обдумывая ситуацию, но потом заверил Ариэль, что, учитывая все обстоятельства, он не станет ее в чем-либо обвинять. Конечно, полностью избежать подозрений у нас не вышло, но, к счастью, в недавней битве при крепости Кастор произошла очень похожая катастрофа. Таким образом, руководство списало все эти события на какие-то внутренние дрязги архонтов. Генерал Роэль, похоже, тоже считал, что кто-то посторонний, возможно даже пришелец из более развитого мира, вмешался в ход войны. Сперва устранил местного Владыку демонов, а затем учинил бойню при штурме крепости. К счастью, во время генерального сражения моя Ариэль уже находилась в поселке, и у нее было железное алиби.

Столичные эксперты опасались, что у нас теперь тоже все заражено «ядом». Но тщательный осмотр показал, что никакой радиации здесь нет. Меня очень заинтересовал детектор, который принес собой наш гость. Небольшой стеклянный шар, покрытый узорами золотых дорожек. Я с детской непринужденностью попросил рассмотреть занятную вещицу. Господин Роэль удивился, но не возражал. Вся сфера, подобно броне генералов Владыки демонов, была покрыта крошечными чешуйками светового щита. Правда, настолько слабыми, что они разрушались даже от простого прикосновения. Ну и сразу же восстанавливались. Кажется, я понимаю… Радиоактивная частица — тоже своего рода «снаряд», способный пробить защитное поле, если оно очень слабое. Гамма-излучение, конечно, такой артефакт не сможет обнаружить, но все остальные виды радиации — пожалуйста. К слову, сфера реагировала вспышками света на любые прикосновения. Так что если провести по поверхности пальцем, то на шарике оставался яркий световой шлейф. Красивая игрушка, хоть бери и новогоднюю ёлку наряжай.

Бранд спохватился и принялся рассказывать приятелю про меня. Как же хорошо прятаться в тени Ариэль! Судя по реакции Роэля, до сих пор он почти не обращал на меня внимания. Так что если какие-то неожиданные последствия этой истории и всплывут наружу, то разбираться с ними придется моей кукле. Бранд с гордостью принялся рассказывать, что именно мои идеи позволили Ариэль серьезно деморализовать вражескую армию и вывести из игры почти всех магов. К моему удовольствию, гость не был склонен к возрастной дискриминации и горячо поблагодарил нас обоих за труды от имени высшего руководства страны.

И не только на словах. Ариэль получила солидную, по местным меркам, премию в дюжину золотых и обещание повысить ранг в Гильдии авантюристов до серебряного. В качестве премии мне досталась та самая стеклянная сфера. Игрушка, конечно, но мы все понимаем, что внутри есть и несколько грамм золота, и даже небольшой накопитель. Пожалуй, где-нибудь в столице ее вполне можно было бы продать за добрый десяток золотых. Хотя лично мне она интересна своим прямым назначением. После недавних событий я бы и сам постарался сделать такой артефакт. А еще с ее помощью можно находить залежи радиоактивных руд, скажем, того же урана. Вот за это спасибо, это по адресу подарочек. Да, отдали взрослые ребенку красивую безделушку, и собрало дитя ядерный реактор… Эх, мечты!

Разрушенный портал я полностью восстановил и вернул Бранду, а тот, в свою очередь, — Роэлю. Наш местный знахарь получил солидный государственный заказ на недавно состряпанное для врагов зелье. И конечно же, генерал отправил своих людей осмотреть нашу пещеру. Не побрезговал даже посетить ее лично, правда через все тот же портал. Нам пришлось показать гостям все залы, включая и самые «секретные», вроде змеиной фермы. От таких людей лучше лишний раз ничего не скрывать. Но конечно же, ни рельсотронов, ни оборудования для изготовления кукол там не было.

Поддавшись уговорам своего старого приятеля, посетил генерал и наш клуб марионеток. И настолько впечатлился игровыми турнирами, что я теперь смогу сделать школьникам еще несколько кукол. Он даже пообещал, если мы окажемся в столице, представить меня своему приятелю, который тоже увлекается куклами, только не миниатюрными, а огромными. Ага, кажется, я даже недавно видел в деле одно из его творений…

А повод отправиться в столицу был, и довольно серьезный. Роэль связался с ректором Академии магии, и нам обоим вручили по сертификату на один год обучения. Без оплаты, без экзаменов, вне очередей и конкурсов. Ничего себе подарочек! Эквивалент двух сотен золотых фактически. Я пытался было даже протестовать устами Ариэль — шутка ли, нас потом еще заставят все это отрабатывать. Даже мастер Бранд разволновался. Но Роэль всех успокоил. Для ректора такой шаг по факту ничего не стоит: не так уж и дорого обойдется Академии пара дополнительных студентов. А наши с Ариэль действия, по сути, запустили цепочку событий, благодаря которой война прошла в максимально «мягкой» форме, сохранив немало жизней. Так что со стороны руководства страны это было бы настоящим свинством — обойти вниманием талантливую молодежь. Тем более что у нас самих, как он понимает, сейчас явно нет шансов туда «легально» попасть.

Чует мое сердце, что все это они устроили только ради того, чтобы держать на виду одну подозрительную особу. Но почему бы и нет? Правда, бесплатным будет всего один год, однако форма обучения в Академии свободная, и один курс — достаточный срок, чтобы получить базовые знания и пройти тест, дающий право считаться профессиональным магом. Как минимум для Ариэль, ну а я могу воспользоваться приглашением и позже, когда подрасту. Но вообще, если верить Бранду, у нас обоих достаточно магической силы (а значит, и Интеллекта), чтобы сдать как вступительные, так и выпускные экзамены.

Должен сказать, я был порядком удивлен. Раньше мне казалось, что придется еще лет пять-шесть сидеть тут, в захолустье, целыми днями изображая непоседливого ребенка, а все самое интересное достанется одной только Ариэль. Это ей пришлось бы за меня странствовать, учиться, попадать в интересные ситуации. Несколько раз даже мелькала мысль: а не инсценировать ли мне собственную смерть, чтобы получить свободу? Но конечно же, я не настолько жесток, да и родители мои такой «благодарности» явно не заслужили. А теперь, считай, дело за малым — убедить маму с папой переехать в столицу… Да-а-а, тоже задачка не из простых. Уж легче помереть, честное слово!

Дело архиважное, поэтому мне нужно поспешить. Вечером у нас дома намечается праздник в честь Ариэль. Соберутся все важные особы, родственники да и просто друзья. Если когда-то и пытаться прижать родителей к стенке, так именно сегодня. В одиночку я точно ничего не добьюсь, а вот под прицелом такой «тяжелой артиллерии» даже мамины нервы могут дрогнуть. Я вежливо попытался пригласить генерала на наш праздник, и тот, немного поколебавшись, согласился. Пришлось красочно объяснять, теперь уже через Ариэль, какой у мамы сложный характер и через что нам придется пройти, чтобы ее убедить. Бранд с Роэлем не сумели скрыть улыбок и пообещали помочь мне с этим непростым испытанием.

Благодаря Море я хорошо знаю, за какие струнки маминой души лучше всего дергать. Скоро Илиана пойдет за продуктами для праздника, а заодно будет приглашать гостей. Наша с Ариэль задача проста: всего лишь немного ее опередить. И вот уже наш старый приятель, местный кузнец Тамал, рассказывает маме:

— Знаете, Илиана, я теперь понимаю, почему мастер Бранд так торопился забрать вашу дочку себе в ученицы. Недавно прислал он ее ко мне, чтобы получше познакомиться с разными металлами. Так она перевернула кузницу вверх дном: перелистала все книги, задала тысячу вопросов, сама выковала недурной меч. За три дня разобралась в сплавах и сталях, выплавке и ковке и узнала больше, чем все мои ученики вместе взятые! Да я и сам под конец перестал понимать, о чем она толкует и что творит в моей собственной плавильне…

Мама извинялась за мою напористость, как могла, но все же вышла из кузницы улыбаясь до ушей. Конечно же, любой родитель воспринимает комплименты в адрес своего чада на собственный счет. В этом, собственно, и состоял мой коварный план. Все наши друзья и приятели, знакомые и просто сочувствующие сегодня вечером будут с нами в сговоре. Мама, прости, но в этой войне я не оставлю тебе ни единого шанса!

Мясник расхваливал мои кулинарные таланты, плотник «пожаловался», что с появлением клуба марионеток у него стало вдвое больше учеников, и даже сам Аргус пообещал представить меня к награде за помощь с поддержкой портала. Бранд тоже очень обстоятельно и дипломатично готовил почву, намекая, что юный возраст — лучшее время для обучения магии, а такую многообещающую ученицу с распростертыми объятиями приняли бы даже в столичной Академии. Чисто гипотетически, конечно. И, наконец, Ариэль наговорила маме с три короба комплиментов и от души поблагодарила за то, что мы приняли ее в своем доме как родную, а девочка, то бишь я, поддерживала в самые тяжелые времена. Так что, если нам хоть что-нибудь понадобится, мы всегда можем на нее рассчитывать. Ну да, еще бы мы не могли, хе-хе. В общем, после такой «прогулки» мама домой уже не столько шла, сколько летела, не чувствуя земли под ногами.

Вечером собрались почти все участники моего небольшого домашнего переворота. Конечно, наша гостиная не смогла бы вместить всю деревню, но основные действующие лица присутствовали в полном составе. Включая и генерала Роэля. Насколько мне известно, только Бранд с Аргусом знают его истинное положение в столичной иерархии. Но, к моему удивлению, мама, услышав это имя, вдруг побледнела, ойкнула и с утроенной энергией принялась за приготовление вкусняшек и уборку гостиной. Сдается мне, что она явно «в теме». Еще один довод в пользу того, что раньше она была видной авантюристкой. Надо будет как-то все-таки выудить эту информацию. Да хоть бы и с помощью Моры. Я побоялся звать ее на праздник, несмотря на хорошие отношения с мамой. Может, они с Роэлем пока и не знакомы, но всегда есть шанс, что познакомятся. И тут меня ждет огромный конфуз… Откуда в захолустной деревушке на краю местной географии скромная вдовушка покойного Владыки демонов? Действительно, откуда, хе-хе… В гости зашла!

Роэль был не чужд театральных эффектов и, дождавшись кульминации праздника, принялся заново вручать нам награды. Сперва, понятное дело, взялся за Ариэль, подарив ей первый сертификат Академии. Многим гостям ведь было невдомек, что это такое и сколько вообще стоит учеба в Академии. Когда все пояснения были даны и буря поздравлений наконец стихла вокруг Ариэль, внимание переключили на меня. Роэль добавил, что за проявленную смекалку точно такое же приглашение заслужила и юная Киара. Словами не описать, какой тут поднялся шум! Новая волна поздравлений и восторгов нахлынула теперь уже на нашу семью. Мамино лицо надо было видеть: гордость, шок, недоумение — все слилось воедино. Да и папа сидел за столом слегка пришибленный этой новостью. Шутка ли, их шестилетний ребенок вдруг получил в подарок эквивалент бесплатного обучения в Оксфорде. Круто, конечно, но в этот самый Оксфорд теперь придется переехать, со всеми вытекающими последствиями и расходами. Хорошее жилье в столице тоже будет стоить не меньше сотни золотых в год…Ошарашенная, мама рухнула на стул и выдохнула:

— Но это приглашение ведь бессрочное, правда? Ладно Ариэль, но Киара же еще такая маленькая…

Тут за меня вступился мастер Бранд:

— На самом деле, чем раньше она начнет заниматься, тем лучше для нее. Навыки будут расти гораздо быстрее. К тому же в столице это престижно — слыть молодым гением. Спрос на таких магов очень высок. Ей не придется начинать карьеру в тяжелых условиях — где-нибудь в шахтах или в армии. ез обид, Роэль, но мы все знаем, чем там подмастерья занимаются.

Да уж. Я тоже все видел своими глазами и не скажу, что в восторге от такой перспективы.

— Что же касается магической силы, это, конечно, не принято афишировать, но тут все свои, так что я скажу…

Бранд бросил на меня вопросительный взгляд. Я нехотя кивнул. Горит сарай — гори и хата! Слишком многое поставлено на карту. Роэль в курсе, а остальные и правда свои. К тому же Бранд еще не знает, что мои характеристики после войны выросли чуть ли не вдвое…

— Киара по объему магической силы уже сейчас ничем не уступает своей старшей подруге. Ариэль, конечно, в большей степени воин, чем маг, но и это уже очень много для шестилетки.

Гости притихли, переваривая информацию. Запас маны в этом мире — это почти то же самое, что Интеллект. Вот-вот, подумайте хорошенько, как вы разговариваете с ней и как — со мной!

— Но… Но мы же говорим о ребенке, какая Академия, она только недавно в школу пошла!

— Без обид, Илиана, но твоя дочка умела читать задолго до того, как ты принялась учить ее азбуке. Уж прости, Киара, что рассказываю такое, но вижу, что без этого никак. В первый же день занятий я дал ей на пробу простенький учебник. Сам ведь был таким в детстве, знаю, как это у них бывает. Она, конечно, всячески пыталась меня провести, но, получив на руки такое сокровище, не удержалась и впилась глазами в заголовки. Ну что я, читающего ребенка не отличу, что ли? А через несколько дней, даю вам слово, она знала эту книгу от корки до корки! Еще и глаза закатывала, когда я пытался объяснять ей основы магии.

Вот старик, вот пройдоха! И разыгрывал же весь этот спектакль молча. Тот еще хитрец! Ладно, прощаю. Хороший аргумент. И вовремя.

— И вот еще. Вы все знаете, что случилось у нас в начале осени, — продолжил свою речь Бранд. — Но есть одна маленькая деталь, которую никто так и не смог объяснить. Аргус, даже ты не в курсе.

Я прищурил глаза. Неужели сдаст меня старик? В такой момент? Да ну, не может быть! Ты же понимаешь, что после такого рассказа мне никакой Академии не видать как собственных ушей!

— Перед атакой гоблинов на тренировочный лагерь кто-то предупредил наших людей. Дал им шанс перегруппироваться, и многие из детей успели сбежать. Было два взрыва, два огненных шара, которые взорвались одновременно, раскрывая позиции гоблинов. — Бранд пристально посмотрел на меня. — Да, вы все правильно поняли: вас предупредила вот эта девочка. Всего через день после того, как учебник попал ей в руки, она использовала заклинание, которого не могла узнать никак иначе, да еще и сразу из двух рук. У меня самого когда-то на освоение этого трюка ушел месяц тренировок. И ты хочешь мне сказать, что она не справится с учебой? Ха!

— А я ведь слышала в тот день взрыв на чердаке… — задумчиво пробормотала мама. — Кто же знал…

Кто же знал, что это будет так громко? Да, мой косяк.

— Но… Как же нам теперь быть? — растерянно продолжила Илиана.

— Я тоже еду учиться в Академию, — расчетливо вмешалась Ариэль. — Мы могли бы поехать все вместе, снимать общее жилье. И денег на первое время одолжу, если понадобится. Я столько времени провела в вашем доме — вот теперь и я смогу вас приютить!

— И я тоже еду в столицу этим летом, — добавил Андер и почему-то покраснел.

А-а-а, он тоже хочет пожить с Ариэль, вот шкодник мелкий! Ладно. Снимем себе огромные хоромы и всех туда поселим. Насколько я знаю, Грэм приедет в столицу учиться вместе с нами. Будет нашим спонсором. Только надо бы бедняге Андеру что-нибудь про Ариэль наврать, а то неловко выходит. Забавный казус, конечно, но не хотелось бы растягивать этот розыгрыш до первой брачной ночи… Нет, я могу, конечно, попробовать сделать секс-робота-гейшу, но как-то это уже слишком.

Мы еще долго сидели, обсуждали варианты, разными способами убеждали маму и папу. Впрочем, они уже и не слишком-то сопротивлялись. Мне кажется, что мама бросила карьеру авантюриста ради меня и теперь разрывалась между чувством долга и желанием снова заниматься любимым делом. Да еще и дочка выросла вся в нее. Ну, а кто бы сомневался? В конечном итоге они, конечно же, сдались. Очень сложно идти против сплоченной массы друзей и знакомых, которым ты привык доверять. Стадный инстинкт иногда бывает так полезен! Если бы со всеми этими аргументами я пришел к родителям в одиночку — шиш бы я увидал, а не столицу!

Ну а вечером, когда все ушли, наступил кромешный ад! Вот уж когда я впервые реально почувствовал себя на сто процентов ребенком. Куда только подевалось мое мнимое равноправие с Ариэль! «Нет, мама, я просто услышала, про что взрослые говорят, и сказала вслух, что можно испортить дорогу водой, а всем понравилась идея!» «Я играла возле штаба, когда туда зашел мастер Бранд по своим делам». «Нет, мы просто тихо сидели в уголочке и слушали, там еще и Андер был!» «Ну и что, что он мальчик и старше, я тоже не совсем глупая, ты же слышала, что мастер сказал!» «В пещере было скучно и душно, а нам стало любопытно; Андера туда пускают, он же сын главы». «Нет, я не крала и не выпрашивала ничего! Пришел тот важный дядька, сказал, что я им очень помогла и заслужила награду!» «Честно-честно, все правда, спроси кого хочешь!» «Конечно, хочу, очень-очень сильно!» «Да, мам, я все-все выучу до весны, ты же знаешь, я умная, я быстро учусь!»

Господи, так жутко мне даже в бою с Владыкой демонов не было!

Глава 4. Высокий гость

На следующий день в мою дверь негромко постучали. На пороге стоял худощавый мужчина в ужасных стоптанных башмаках и невзрачной тунике, какую обычно носят мелкие торговцы и ремесленники. А еще так одеваются разведчики Роэля, которые в последнее время буквально наводнили поселок. Меня теперь эти наряды заставляют нервничать, прямо как костюмы «агентов» из старой доброй «Матрицы». Уже несколько дней из-за этих проныр на улице не появлялся, во всяком случае в своем настоящем теле. Большинство местных жителей считают, что в поселке ненадолго остановился караван, идущий на восток, в Кетарон. Только Аргус, Бранд да еще несколько человек в курсе происходящего. Но я-то прекрасно вижу через очки, что никакие это не торговцы. Что же им на этот раз от меня понадобилось? Я думал, что мы с Роэлем уже благополучно разрешили все вопросы. А этого авантюриста я вообще впервые вижу.

— Родителей нет дома, — осторожно заявил я, прогоняя его лицо через базу данных. Совпадений нет. Действительно, незнакомец… Но глаза выдают его с головой. Холодный и высокомерный прищур аристократа, твердо знающего, что все окружающие ему не ровня.

— Мне хотелось бы поговорить с вами, юная леди, у вас найдется несколько минут?

Я моргнул, переключая зрение куклы в режим рентгена. И по спине табунами побежали мурашки. Во-первых, он был чертовски, просто ужасающе силен — ни Бранд, ни Владыка, ни даже ужасная Кухарка, которая так впечатлила нас на войне, не шли ни в какое сравнение с этим монстром. Да, вряд ли он на побегушках у Роэля, скорее уж наоборот! Ну и во-вторых, над головой гостя висела дополнительная «чакра» в виде кольца, создавая некое подобие светящегося нимба, причем довольно широкого. Такую штуку я видел лишь дважды — у Стрельца, еще до того, как он потерял свою силу, и у самонадеянного сынишки Асмодея, мир его радиоактивному праху. А значит…

— Вы — новый архонт, — с опаской констатировал я, стараясь как следует рассмотреть его ауру, и тут же уточнил, — из империи Гензо?

Он с достоинством кивнул. Я вдруг осознал, что он тоже разглядывает меня с неподдельным интересом. Ох, беда, кажется, он видит сейчас гораздо больше, чем положено простым смертным.

— Мое имя Фалкон. Вы позволите войти?

«Сокол», значит? В моем мире так ракеты называли. Впрочем, английский язык ему, скорее всего, неизвестен. Ну ладно, раз я еще жив и со мной хотят всего лишь «поговорить»… это уже довольно неплохое начало! К счастью, мое настоящее тело сейчас в одном из секретных убежищ, и я очень надеюсь, что найти меня не так уж просто даже для архонта. Но сердце все равно принялось не слишком вежливо стучаться в грудную клетку. Очень уж неожиданно все произошло. Это из-за вездесущих агентов Роэля мне приходится ограничиваться минимальной системой защиты. А иначе я бы уже по всему поселку расставил камеры наблюдения. Боги, как же страшно стало жить!

Я глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Что толку теперь дергаться? Это хороший шанс выяснить, что произошло с прежним архонтом и в какую сторону нынче дуют божественные ветра. Заодно постараться выторговать для себя самые мягкие условия наказания. По возможности — выйти сухим из воды. Все, что я делал до сих пор, вообще-то, в цивилизованных обществах принято считать самозащитой.

— Да, пожалуйста, проходите, — я проводил архонта в гостиную, где мы совсем недавно праздновали новоселье. Походка Фалкона показалась мне немного странной и неуклюжей. Может, он еще не привык к местной гравитации? Его ведь явно прислали из другого мира, да и в качестве транспорта он вполне мог использовать какой-нибудь космический корабль…

Стол уже был прибран, но я взмахом руки телепортировал с кухни оставшуюся после праздника снедь. Мама вчера так разнервничалась, что наготовила еды на целую неделю. Очень кстати. Во время трапезы люди и прочие существа невольно становятся чуть более дружелюбными и сговорчивыми, а на полный желудок даже судьи чаще оправдывают подсудимых. Как бы ужасно это ни звучало.

— Хотите перекусить? Или что-нибудь выпить? К сожалению, ничего алкогольного нет — в моем возрасте не положено.

— Это не беда, — ответил Фалкон, проводя рукой над графином с водой.

Жидкость потемнела. Что это, вино? Иисусе! Ну и шуточки у вас, господа архонты! Но трюк я оценил: ни один смертный не в силах его повторить. Обычная магия не позволяет трансмутировать химические элементы. Поэтому у нас нет «Магии яда», например.

— Еще, думаю, вам придется по вкусу… эм-м-м… «мороженое», — невозмутимо продолжил я. — Это такой очень холодный десерт. Дети от него в восторге.

— Да, я бы не отказался, — кивнул гость.

Он с явным облегчением сел и небрежным жестом сбросил заклинание, которое скрывало его истинный облик.

— Можно ведь уже не прятаться, правда? — он хитро улыбнулся и принялся уплетать мамину стряпню.

Нет, у него не было щупалец, лишних глаз или ртов. Обычный гуманоид с темной кожей. Поначалу мне даже показалось, что он относится к расе дроу. Но, присмотревшись повнимательнее, я понял, что ошибаюсь. Иная форма ушей и оттенок кожи, небольшой рог, растущий с правой стороны, чешуйки на висках, продолговатые зрачки… Да он из расы нагов! Я непроизвольно глянул вниз, ожидая увидеть змеиную половину тела. Гость, заметив это, ухмыльнулся.

— О нет, такое было бы непросто скрыть одной лишь иллюзией. Мне пришлось воспользоваться сменой формы. Неудобно, конечно, но я давно уже привык передвигаться на двух хвостах.

Так вот в чем дело! А я еще удивлялся его странной походке. С одеждой Фалкона тоже произошли радикальные перемены. Теперь это был элегантный черный камзол, расшитый золотом. Под ним на шее красовался горжет — что-то вроде кольчужного воротника, сделанного из тонких трубок, переплетенных в стимпанковском стиле.

— Вы расследуете инцидент с… — я снова запнулся, подбирая подходящее слово на местном языке, — «взрывом материи» и гибелью одного из сыновей Асмодея, я правильно понимаю? И как, многое уже удалось выяснить?

Наг кивнул и ненадолго оторвался от еды.

— Кое-что удалось. В частности, то, что вы не имеете отношения к самому взрыву.

— Что ж, это обнадеживает. Как и то, что вы с порога не пытаетесь залезть мне в голову.

Фалкон устало помассировал виски.

— Значит, и с вами он тоже… Но как… Ах да, Ассистент. Честно говоря, я уже перестал вести счет количеству нарушений, которые успел совершить мой предшественник. Сами понимаете, все равны перед законом, но некоторые чуть более равны, чем другие.

Я удивленно моргнул, опознав в его словах крылатую фразу из произведений Оруэлла. Вряд ли наг взаправду читал «Скотный двор», так что, думаю, это самое обычное совпадение. А еще получается, что законы не разрешают архонтам промывать мозги подопечным. Но, как и всегда в подобных случаях, некоторым просто на это наплевать. Особенно когда всем вокруг заправляет могущественный папаша, который тоже, скорее всего, не брезгует нарушать собственные запреты.

— Кто вообще делает из Владыки марионетку? Это же контрпродуктивно! — в сердцах возмутился мой гость.

Немного подумав, я решил предложить компромисс:

— Если вы сомневаетесь в моей честности, могу позволить ограниченный доступ в режиме чтения. Мне почти нечего скрывать. Кроме того, что я — перерожденец. Но это и так, наверное, очевидно.

Архонт усмехнулся.

— Великий герой и Грандмастер в шесть лет? Да, достаточно очевидно. Но в ментальной магии пока нет нужды. Я ограничусь проверкой правдивости ваших слов.

— Внимание, — подала голос Немо. — Системный запрос биометрических данных. Коррекция сигнала невозможна. Блокировать?

— Не стоит. Пускай себе сканирует. Разберемся.

С этим змеем вообще лучше не юлить, или это его «пока» может повернуться ко мне другой, гораздо менее приятной стороной. Да и тот факт, что он может считывать мои навыки и посылать системные запросы через одну только куклу, не слишком обнадеживает.

— А из какого мира вы родом? — прямо поинтересовался наг. Это досужее любопытство или допрос уже начался? Я пожал плечами.

— Честно говоря, понятия не имею. Мы использовали слово «Земля», что, как я сейчас понимаю, вряд ли можно считать хорошей идеей. Кто вообще захочет родиться на планете с названием «Грязь»? Но никаких упоминаний о ней в местных легендах я так и не нашел. Моя лучшая версия состоит в том, что этот мир просто очень далеко. На самом деле мы вообще считали его единственной населенной планетой в галактике.

Фалкон несколько секунд размышлял, не переставая, впрочем, жевать. Однако аппетит у него тот еще! Он уже съел не меньше двух порций и явно не собирался останавливаться на достигнутом.

Наг сделал несколько пассов рукой, видимо пытаясь отыскать сведения в собственной информационной сети. У него есть прямой доступ к Системе? Зуб даю, у них там свой «Интернет», с поисковыми системами и базами данных. А не один только нудный прайс-лист, который мы, смертные, видим при подключении. Ну да, аборигенам не положено. Мы вообще ничего не можем узнать о внешнем мире, хотя вокруг нас явно существует великое множество самых разных планет. Еще одно подтверждение, что архонты и есть настоящие пользователи Системы, а мы — словно NPC в какой-нибудь ролевой игре. Неудивительно, что наши права то и дело нарушают.

Гость с сомнением пожал плечами.

— Не нахожу ничего подобного. Должно быть, какой-то блуждающий мир за пределами Доминиона. Либо это не его настоящее имя в Системе. Вы служили каким-то богам?

— О да, у нас были тысячи богов, но я очень сильно подозреваю, что все они лишь выдумка. Если какой-нибудь верховный бог и существует, то он, наверное, ведет очень скрытный образ жизни или просто имеет очень богатую фантазию. Как вариант — специально обзавелся таким количеством имен и масок, чтобы найти правду стало почти невозможно. Полагаю, имя Яхве вам ни о чем не говорит? Шива, Аматерасу, Кетцалькоатль?

Архонт отрицательно помотал головой, за обе щеки уплетая окорок.

— Что ж, легенды поройутверждают, что его имя непроизносимо. Очень удобно, правда?

— Насколько был развит ваш прежний мир?

— Ну, ядерное оружие у нас уже было, а еще вычислительные машины, и довольно сложные, но искусственный интеллект наподобие Ассистента мы пока не изобрели. Собственно, я как раз учился на разработчика таких программ. Пока однажды не проснулся в этом мире… в теле новорожденного. Тот еще опыт!

— Получается, вы были всего лишь адептом и не успели пройти посвящение, — задумчиво кивнул Фалкон. — Но Система признала в вас ценного специалиста и выдала Ассистента… А с его помощью вам удалось сохранить свои воспоминания. Неплохой ход для новичка. Я так понимаю, законы нашего Доминиона вам были совершенно неизвестны?

Я нехотя кивнул. От очевидного не отвертеться.

— Понятно. Ну а что за история у вас вышла с нашим Владыкой?

— История безграничной глупости. Один из его генералов решил выкрасть пару дюжин детей для каких-то своих ужасных экспериментов. На его беду, в числе этих детей оказался я, и генералу пришлось уйти, гм… в бессрочную отставку. А дальше по накатанной — я не успел толком разобраться в расстановке сил, а Абырвалгар совершенно не пытался со мной договориться. Мы столкнулись лбами, он проиграл. Это если в двух словах. Что произошло потом, вы, наверное, знаете.

Архонт снова нахмурился.

— Воздействие на разум часто делает смертных несколько… твердолобыми, недальновидными. Собственно, потому его и запрещают использовать на ключевых героях. Даже в своей собственной фракции. Но я правильно понимаю, что вы действовали совершенно самостоятельно? Мне пока еще не удалось поговорить с представителем Альтеи.

— Мастер Роэль здесь с той же целью, что и вы. Честно говоря, он вообще не знает о моей роли в этих событиях. Хотя и подозревает одну из моих кукол. И… мне бы хотелось, чтобы это так и осталось тайной. Вы же не собираетесь ему все рассказать?

— Это зависит от того, насколько полную информацию мне дадите вы, — он улыбнулся и развел руками.

— В таком случае вы пришли по адресу, — улыбнулся я в ответ. — Кроме меня всю правду здесь знает, пожалуй, лишь один чудаковатый бард в нашем трактире.

Пришлось рассказать ему эту историю целиком. О том, как по ужасной случайности погиб мастер Солар, так и не выполнив своего обещания, как Грэму пришлось обвинить меня в его смерти и что из этого вышло. Архонт все это время не переставал жевать, и я с ужасом осознал, что он съел уже добрую половину всей нашей еды. Черная дыра у него в желудке, что ли? И как мне теперь это маме объяснять?

— …Как вы видите, у меня было достаточно средств, чтобы уничтожить всю армию еще до того, как она подошла к поселку. Но я этим не воспользовался. Драться с Владыкой я тоже не планировал, но Грэм поставил меня в безвыходную ситуацию, и в итоге мне пришлось принять его сторону. Хитрый малый!

— Значит, это был своего рода внутренний переворот… — задумчиво подытожил архонт. — Сейчас вы с ним как-то связаны?

Погодите-ка, так выходит, что он и правда ничего не знает о планах того белокурого мальчишки? Хорошая новость! Ну вот и все, Грэм, свадьба отменяется! Вернул бы тебе колечко с «Водным дыханием», но боюсь, ты мне его совсем с другой целью вручил. Я с облегчением выдохнул:

— Мы теперь просто приятели. Он взял напрокат одну из моих кукол, но почти сразу же ее сломал.

— Да, я слышал об этом нелепом покушении, — гость улыбнулся. — И даже не сразу поверил услышанному, пока не увидел здесь, в Теалосе, вашу куклу. У смертных действительно мало шансов разоблачить такую подделку. Это технология из вашего мира? Должен вас предупредить, что прогрессорство в этом мире запрещено, вы рискуете получить солидный штраф от Системы. И если он превысит ваш текущий баланс… — он провел большим пальцем поперек горла, отчетливо намекая, что такая задолженность с жизнью несовместима.

— Не думаю, что в моем мире делают подобных кукол. Скорее, это сплав местных технологий и моих навыков разработчика программ. Ничего такого, о чем местные жители бы не догадывались.

— Что ж, я не эксперт в этих вопросах. Если Система молчит, значит, вы в своем праве. Но должен вас предупредить, что это очень скользкая дорожка. Если начнете производить их массово — последствия могут быть очень серьезными.

Ну конечно, создавать здесь армию марионеток мне никто не позволит, можно было и не сомневаться. Я немного помялся и все же задал еще один вопрос, уже из чистого любопытства:

— Признаться, я удивлен, что вам удается столетиями удерживать эту цивилизацию на одном техническом уровне. В чем хитрость, если не секрет?

Фалкон равнодушно пожал плечами.

— Простая утечка мозгов. Всем выскочкам доходчиво объясняют, что на этой планете их идеям не рады. И сразу же предлагают очень заманчивый контракт в другом, более развитом мире. Бесплатное жилье, льготы, можно нескольких родственников с собой забрать. Почти никто не отказывается.

Я невольно нахмурился, вспомнив, что точно такое же безобразие происходит и на моей собственной родине. Вот уж точно, верный способ столетиями оставаться отсталыми, несмотря на всеобщий прогресс. Чего только стоит отечественный автопром или космическая индустрия, которые уже десятки лет топчутся на месте.

— Что насчет аномалии, которую вы создали? — в свою очередь задал вопрос гость. Еще одна скользкая тема. А я так надеялся, что про нее забудут!

— Мощный генератор электромагнитного излучения. Вроде того, что бывает при ядерном взрыве. Но только без ядерного взрыва. Я и сам уже понял, что напрасно применил это оружие. Но без него мне бы ни за что не удалось выжить. Опять же, я в этом мире совсем недавно и никак не ожидал на шестом году жизни встретить у ворот своего дома Владыку демонов с огромной армией. Это был мой козырь на самый крайний случай.

— Система не выставила вам никаких штрафных санкций?

Я отрицательно помотал головой. А он сам что, не в курсе? Ну да, архонты тоже не всемогущие и не всеведующие. Фалкон снова задумался. На этот раз надолго. Даже жевать перестал. Наверняка даже мысленно отправлял кое-кому «эсэмэски». Наконец он поднял на меня взгляд и произнес:

— Учитывая ситуацию, ваше вмешательство в войну признано самозащитой. Но вам не следует больше применять электромагнитное оружие массового действия или его аналоги в этом мире. Или делиться с кем-либо подробностями его устройства. Последствия вам не понравятся. Я понятно изъясняюсь?

Звучит как решение суда. Да так оно, наверное, и есть. Эх, жаль только, что решение принимал не архонт, а угощать Асмодея объедками вчерашнего застолья было бы несколько неуместно… Впрочем, похоже, он был сыт. Я кивнул.

— Я и сам полностью разделяю ваше мнение. Такому оружию не место в этом мире. Как и ядерным взрывам.

Наг поморщился. Кажется, для него это теперь больная тема.

— Что ж, продолжим. Что вы знаете о битве при Касторе?

— Я просто наблюдал за сражением и почти не принимал участия. Ну, разве что одного из колоссов убил. Это же не противоречит правилам? Я готов вернуть амальгаму, если потребуется…

Архонт сухо рассмеялся.

— Вообще, я не в праве обсуждать это с Искателями, но для вас поясню. Большая игра, которую ведут наши боги, подразумевает вмешательство смертных. И если после завершения войны архонты из соседнего домена начнут приходить к вашим героям «в гости» и силой отбирать у них трофеи и амальгаму…

— Ну да, понятно. Вся игра лишится смысла.

— Какие отношения у вас сложились с Ульем? — продолжил допрос архонт.

— Я столкнулся с ними случайно, прямо в момент появления Разлома. И даже немного помог. Подумал, что противник у нас общий, а значит, есть шанс договориться. Глупость, конечно, но Стрелец оказался очень адекватным союзником. Надеюсь, я не слишком спутал планы вашему, эм-м-м, «начальству»?

— В таком случае вы были бы уже мертвы. Скажу больше, Асмодей доволен результатом, собственно, потому мы и разговариваем так свободно. Можете считать это своего рода комплиментом лично от него.

Ого! Вот тебе и «постарался не привлекать лишнего внимания». Ну хорошо хоть до встречи с его аватаром дело не дошло…

— Он доволен? А как же его сын? Я надеюсь, он не погиб по-настоящему при том ужасном взрыве?

Мой собеседник вздохнул.

— Обычно ядерный взрыв полностью стирает астральное тело. Даже если сохранится сознание, ему придется начинать все с нуля. Но для сына Асмодея это не станет большой проблемой.

— Поэтому на его место прислали вас?

— Скажем так, наш покровитель решил, что его сын получил достаточно жизненных уроков, а этот мир — достаточно потрясений. Мне велено навести здесь порядок.

— А что насчет старых договоренностей? Ваш коллега… Скажем так, он приказал мне готовиться к роли будущего Владыки.

— Это было бы слишком серьезным нарушением правил. Вам придется довольствоваться своим нынешним положением.

Довольствоваться? Ха-ха-ха! Да я в жизни по доброй воле не стал бы Владыкой. Ищите другого дурака! И кстати, об этом: может, мне стоит сдать Асмодею еще и старину Абырвалгара? Если Фалкон его найдет, у меня будет меньше поводов для беспокойства. Но Грэму такой ход наверняка не понравится. Хотя, судя по тому, как мягко обошлись со мной, Абыр-абыр тоже может отделаться легким испугом. Хорошо все-таки, что технически я «принадлежу» домену другого бога, а всего в сотне метров от нас — гостиница, в которой остановился генерал Роэль, главнокомандующий армии Альтеи.

Архонт с довольным видом откинулся на спинку кресла. На столе, который совсем недавно был завален едой, остались одни пустые тарелки. Да этим можно было накормить десяток изголодавшихся работяг! Кажется, наг решил наесться впрок на несколько дней.

— Спасибо за угощение. Очень приятно иметь с вами дело. Если надумаете переходить в верхние миры, рекомендую обратиться за контрактом к Асмодею. Очень щедрый бог, я еще ни разу не пожалел о том, что пошел к нему на службу. Люцифер, ваш покровитель, тоже предлагает довольно выгодные условия, но бог света и бог богатства… Сами понимаете, у кого оклады выше.

Да, конечно, почему бы не заключить контракт с одним из двух самых ужасных существ в мифологии моего мира? Сейчас, только вещички соберу! Впрочем, тут у всех богов до боли знакомые имена. Наверное, с гипотетическим божеством моего собственного мира они обошлись совсем уж по-свински, а потому в мифах им достались очень незавидные роли.

— Если у вас появится какая-нибудь информация о нарушителях, устроивших взрыв, то не стесняйтесь вызывать меня в любое время, — продолжил архонт, протягивая мне крошечный блестящий артефакт — передатчик. — Имейте в виду, за такие данные полагается награда, причем значительная.

Я пожал плечами. А за все, что я говорил до сих пор, значит, не полагается? Ладно, ничего по-настоящему важного я ему так и не рассказал, и вообще ситуация больше напоминала допрос. Какие уж тут награды?

— Кстати, об этом. В благодарность за помощь следствию решено выдать вам краткий список инструкций, которые обычно получают старшие нефилимы. В порядке исключения. Очевидно же, что все от этого только выиграют.

Он передал мне через Немо небольшой текстовый файл. Я пробежал его глазами. «Не заниматься фермерством»… «Не трогать вампиров»… И явно добавленное в самом конце лично для меня: «Не убивать Владык и старших нефилимов». Серьезно? Ладно, почитаю на досуге.

— Еще один вопрос… личного характера. Вы понимаете, в прошлой жизни я имел совсем другое тело. И мне было бы спокойнее…

Фалкон едва заметно улыбнулся.

— Не стоит об этом переживать. Контракты с богами предусматривают возрождение и новое тело в случае смерти. Внешность, возраст и пол — на ваш вкус. Правда, это не бесплатная услуга, — тут он запнулся. — Поздравляю, Асмодей предлагает вам любое тело на выбор в качестве стартового бонуса, если вы заключите контракт именно с ним. Я же говорил, с таким великодушным божеством очень приятно вести дела!

— Спасибо, учту, — я задумчиво уставился на опустошенный стол.

— Ах да, я же забыл поблагодарить вас за трапезу, — спохватился наг и сделал небрежный жест рукой.

— Внимание, получена тысяча ОР, — отчиталась Немо.

Я оторопел. Чего? Это чаевые? Ничего себе! Дорогая же у архонтов жизнь! Или все это — очередная манипуляция?

— Ох, простите, привычка, у вас же здесь принято рассчитываться наличными. А у меня как назло… — он принялся шарить по карманам.

— Все в порядке, я разберусь, — успокоил я его.

— А можно мне еще одно… Очень понравился этот ваш холодный десерт.

— Да, конечно, не вопрос.

Открыть, что ли, лавку мороженого для архонтов?

Гость ушел, оставив мне серьезный повод для раздумий. И, хотя переговоры с представителем Асмодея вышли на удивление мирными, меня не оставляло смутное чувство тревоги. Все это слишком хорошо звучит. Ни за что не поверю, что здесь нет никакого скрытого подвоха. Да, я так и не рассказал Фалкону про Абырвалгара, Ланти и Системное оружие. Но это еще не значит, что он ничего не знает. Решил, что кинжал должен оставаться у меня? Ради чего? В качестве наживки? Тоже может быть.

Контракт с божеством — та еще долговая яма. Да, ты получаешь гарантию бессмертия, но каждое возрождение увеличивает срок действия договора. И ослушаться приказов начальства ты никак не можешь. По сути, этого уже вполне достаточно, чтобы держать тебя на поводке хоть целую вечность. А станешь ты когда-нибудь архонтом или нет, зависит только от воли бога-покровителя. Еще одна мышеловка. Я вздохнул. Честно говоря, я бы, скорее, предпочел того малолетнего тирана в роли архонта, чем этого предельно вежливого и скользкого типа. Бог богатства — это по сути то же самое, что бог обмана. Так что, увы, этот вопрос нам пока придется отложить.

В дом вошли родители. Проклятье, я же забыл убрать со стола!

— Мама, мама, тут пришел какой-то дядька и спрашивал про Ариэль, но ее не было дома. Он был очень голодный, и я решила его покормить. А он съел все, что было, и оставил мне вот это, — я достал «из кармана» золотую монету.

Ох, чувствую, с таким темпом жизни мои родители скоро озолотятся…

Глава 5. Тревога

Вернув термитам посох-батарею, я стал чувствовать себя неуютно. Широ забрала с собой в полет солидную часть моих накопителей — на две тысячи единиц маны. Часть кристаллов остается в маленьком орбе, с которым я хожу на занятия к Бранду (четыреста единиц), часть разбросана по важным артефактам — глушилкам и статичным порталам (шестьсот единиц). В конечном счете заряд моего главного орба теперь равен семи тысячам мегаджоулей. Ну и мой собственный запас маны — две тысячи двести единиц. Вроде бы и немало, в общей сложности почти десять тысяч, но, если потребуется колдовать всерьез, как в недавнем сражении, с моей огромной Волей этого хватит ровно на тридцать восемь секунд…

А ведь мне, если что, не с разбойниками из соседней деревушки разборки устраивать. Позавчера у нас гостил Роэль, вчера — архонт, и если завтра в двери постучится чей-нибудь аватар, я, наверное, даже не удивлюсь. В общем, ставки выросли, и я чувствую себя букашкой на полу метрополитена в час пик. Подзарядка от вулкана — отличное дело, но с этим тоже есть свои сложности. Главный недостаток — половина моей Воли расходуется на поглощение энергии, а значит, я становлюсь вдвое слабее и потратить могу вдвое меньше маны. Не говоря уже о постоянно открытом портале на огромное расстояние, ядовитых парах и опасности взрывного извержения.

Покопавшись в каталоге Системы, я нашел несколько способностей, ускоряющих выработку маны за счет Насыщения. Например «Интегральную медитацию». (Как ни странно, знание интегралов для ее использования совсем не требуется). Но все они годятся лишь на то, чтобы за час-другой восстановиться в перерывах между сражениями. Держу пари, что архонтам доступны гораздо более мощные версии этих способностей, так что зверский аппетит Фалкона — это вовсе не прихоть и не расовая особенность, а насущная необходимость.

Как я понял, Насыщение представляет собой промежуточный вид энергии между маной и амальгамой. Я решил называть его праной, поскольку чаще всего он используется для боевых навыков вроде «Рывка» или «Удара». Наконец-то разрешилось мое давнее недоумение по поводу того, откуда вообще наши тела берут такую огромную энергию. Суточная норма калорий взрослого человека едва тянет на десяток единиц маны. Из этого можно слепить разве что слабенькую «огненную стрелу». А вот прана, которую накапливают все растения и животные, содержит гораздо больше энергии. Именно она служит топливом для «ядерных реакторов» наших тел. Получается, что любой суп — это своего рода зелье Насыщения.

Кстати, зелья маны — тоже неплохой вариант, но они действуют слишком медленно. Пузырек напитка среднего качества обойдется в пять серебряков и восстановит около двух тысяч единиц маны за пять-десять минут. Что, конечно, довольно круто для обычного авантюриста моего уровня. Я даже прикупил себе несколько штук — на всякий случай. Но если завтра по мою душу явится бывший Владыка, то я ему эти зелья разве что в рожу швырнуть смогу. Да и глотать их литрами нельзя, конечно же.

Вот если бы мне удалось создать чисто техническую систему, которая заряжала бы мои собственные накопители… Правда, в жерле вулкана ни одно устройство долго не протянет. Но мне и не обязательно использовать вулкан! У меня в пещере есть источник воды, и, если я затоплю нижние залы, в которых прятались беженцы, выйдет отличное водохранилище. Как я сразу об этом не подумал? Поставить несколько мощных турбин и собрать их энергию. Гидроэлектростанция!

Я с энтузиазмом взялся за новый проект: принялся чертить наброски, рассчитывать давление и скорость потока воды, мастерить миниатюрную модель. В идеале мне потребуется мощность в четверть гигаватта, а это очень много! При стометровой разнице в высоте придется потратить около тонны воды на одну единицу маны. И это не считая потерь. Но зато просторные нижние залы, которые теперь уже никому не нужны, превратятся в чудовищный накопитель емкостью до сотни тысяч мегаджоулей. Я в любом случае не сумею потратить больше за один раз, даже с зельями Концентрации. Ну а грунтовые воды, которые питают мой источник, смогут заполнить водохранилище всего за несколько дней.

Главный вопрос — как мне извлечь эту энергию? Я мог бы собрать электрический генератор, но с его помощью нельзя заряжать кристаллы-накопители. А если я сделаю систему магической, то для ее работы опять потребуется моя Воля. И в чем тогда выгода? Ловушки и артефакты не работают сами по себе, нужно, чтобы они находились в зоне действия твоей ауры или орба. С этим часто возникают сложности, особенно когда речь идет о глушилках. И конечно же, мощность зачарования напрямую зависит от Воли пользователя. В руках слабака даже самый мощный артефакт превратится в безделушку. А чтобы этого не произошло… Я хлопнул себя по лбу. Магия душ, элементали, эксперименты того садиста, Торлака!

Пришлось несколько часов рыться в своей электронной библиотеке. Боги, как же мало я еще знаю об этом мире! Действительно, в самых качественных артефактах запечатаны элементали, и потому они не нагружают Волю владельца и могут работать в полную силу даже в руках ребенка. Духи различаются по силе, от железа до адаманта, прямо как авантюристы, и по сродству к различным стихиям. Чем сильнее дух, тем больше стихий он может комбинировать, что особенно важно для сложных устройств.

Мне не удалось найти никаких упоминаний о способах «бесплатного» получения Магии духа. Бранд и Грэм тоже ни о чем подобном не слышали. Способность стоила пять тысяч ОР, и я купил ее без особых сожалений. Не самая ужасная трата в моей жизни. Зато она обещает стать одной из самых полезных. Духи используются не только в артефактах — с их помощью создают разные виды стихийных големов: огненных, каменных, водяных. Можно хоть целую армию магических бойцов создать, если хватит энергии, конечно. Марионеток, кстати, тоже часто оснащают элементалями, ради большей автономности. Но чем слабее дух, тем он глупее, так что в бою лучше брать управление на себя.

Я отправил Ариэль на болото к северу от солончаков, где недавно барахтались в грязи солдаты Грэма. Меня интересовали духи водной стихии, а здесь как раз обитали примитивные монстры-лягушки. Сперва мне нужно было направить на зверя специальное заклинание, что-то вроде ловушки, а потом убить. Тогда душа монстра не спешила возвращаться в Систему. Ее можно было извлечь из тела и запечатать в кристалле элтелиона или в своей собственной ауре. Конечно, в орбе она занимает место, да и ауру нагружает, снижая уровень Воли, но это вполне ожидаемо. Как и то, что опыта за убийство в этом случае ты не получаешь. Зато, если дух достаточно силен, он может усилить владельца: дать ему необычную способность, улучшить характеристики или дать предрасположенность к какой-нибудь магии. Круто быть шаманом!

Ради эксперимента я собрал небольшой шарик воды, накачал его маной и поместил внутрь одного из пойманных духов. Огромная капля дрогнула, вытянулась и приняла самую привычную для духа форму — лягушачью. Маленький компаньон бодро скакал вслед за мной по болоту и плевался водяными шариками в своих сородичей, впрочем почти безрезультатно. Я попробовал добавить в заклинание больше маны — и лягушонок тут же стал быстро увеличиваться. Но затем он просто лопнул, не выдержав нагрузки. Пришлось вернуть элементаля в ауру. Слишком слабенький.

Зато моя миниатюрная гидроэлектростанция с его помощью буквально ожила. Не понадобились даже турбины и генераторы. Я просто сделал спиральные выступы на конце трубы, которые создавали небольшой водоворот. Руны Водной магии преспокойно отбирают его энергию. Можно оставить орб на подзарядку и уйти отдыхать… на пару месяцев. Мощность-то никакая! Нет, этот бедный лягушонок явно не вытянет мой суперпроект. А что если…

Очень осторожно, с помощью куклы и щипцов, я установил на руну контроля свое Системное оружие с запечатанным внутри высшим духом. Судя по объему амальгамы, он должен соответствовать орихалковому рангу. Использовать его в лабораторной установке мощностью в десять ватт — это почти кощунство. Ладно, мне всего-то нужно убедиться, что такой метод сработает и что у элементаля есть сродство к Магии воды. Кинжал мягко засветился и повис в воздухе прямо над руной. Магическая схема снова активировалась. Слава богам, все работает.

Окей, Немо… Ну ты и сама знаешь, что надо делать.

Погодите-ка, но если я объединю этого духа с Ариэль, то она наверняка сможет колдовать независимо от меня! Во всяком случае, использовать те виды стихий, которые доступны элементалю. А вот это уже серьезно! Конечно, такой трюк возможен только благодаря кинжалу, а иначе мне бы потребовался кусок элтелиона емкостью в пять тысяч единиц. Ну, и мне придется выбирать между атакой и восстановлением энергии, мощности на все не хватит. Элементаль очень силен, но, поскольку зачарование делаю я, он не сможет раскрыть весь свой потенциал. И все равно отличная штука этот высший дух. Назову тебя Кальцифер^[34]!

* * *

Ночь была беспокойной. Какие-то заезжие придурки забрались к нам в дом и попытались ограбить. Но мои куклы быстро навели порядок. Все бы ничего, нормальная ситуация, но допрос показал, что грабители искали у нас какой-то драгоценный кинжал… Системное оружие? Инструкции они получили в виде записки, так что о заказчике ничего рассказать не могли. Абырвалгар о кинжале не знал, а значит, действовали те самые союзники Ланти, которых сейчас разыскивает архонт. Я не стал утруждать себя возней с островом-тюрьмой и просто отправил их за тридевять земель. Не хочу, чтобы об этом происшествии кто-то узнал. Но тот факт, что мои враги снова пытались действовать чужими руками, еще раз подтверждает, что первое покушение тоже не было случайным.

Уровень моей паранойи подскочил до максимума, так что я вообще не показываюсь дома в своем настоящем теле. К счастью, родители сейчас слишком заняты работой в деревне и почти не уделяют мне времени. Все эти предосторожности явно были нелишними. Выйдя на улицу в теле куклы, чтобы попасть к Бранду на занятия, я невольно загляделся на красивые перистые облака. Да так и замер, заметив, что по ним проскользнула легкая рябь. Уж я-то знаю, как выглядит маскировочная магия со стороны! Немо, почему наш беспилотник летает так низко? Его же заметят!

— Ответ отрицательный, координаты не совпадают.

Так это не он? Переключи на рентген!

Я едва успел увидеть в небе смутный розовый силуэт и тут же был ослеплен яркой вспышкой. Это еще что? Я с удивлением уставился на идеально ровную линию обугленной земли у себя под ногами.

— Внимание, сработала защита от Магии света!

В меня что, лазером стреляли? В смысле «световой пушкой»! Хорошо, что у куклы есть защита. Заклинание, которое мы нашли в гримуаре Владыки, создает вокруг тела что-то вроде пространственного искажения, которое реагирует на мощные всплески энергии. Удобная штука! Конечно, свет можно и другой магией рассеивать, но не ходить же мне весь день в ледяном коконе.

— Немо, сбей его рельсотроном.

Раздался выстрел. Я снова задрал голову и едва успел уловить, как из брошки на моей одежде выскочила золотая монетка и развернулась, образуя защитный экран-портал. Послышался грохот от падения чего-то массивного.

— Внимание, предотвращена кинетическая атака с воздуха!

Отлично. Я слегка развернул портал, чтобы взглянуть на снаряд, который чуть было не проломил голову моей бедной кукле. Сначала я не увидел ничего кроме небольшой воронки. Потом полупрозрачное марево дрогнуло и исчезло. Иллюзия? Из земли торчало какое-то сложное металлическое устройство, похожее на летательный аппарат. Передняя часть была немилосердно смята, но и так понятно, что изначально оно имело круглую форму. Летающая тарелка? Я снова переключился на рентген и удивленно задрал брови. Ничего себе, сколько тут магической электроники! Сложная штука! У нас такие не делают. Настоящий беспилотник, причем гораздо более совершенный, чем мой собственный «картонный самолетик».

Внутри истребителя-камикадзе что-то пискнуло, и он взорвался, обдав марионетку ворохом осколков. Ничего страшного, кинетические щиты выдержали. Скорее всего, это просто система самоуничтожения. Я полюбовался на их технику, а они, зуб даю, полюбовались на мою куклу. Было ли у этой штуки рентгеновское зрение? Кто знает? Издалека моих марионеток сложно отличить от людей даже через «астрал». А вблизи… Так или иначе, думаю, теперь всем будет понятно, что убить меня не так-то просто. Я огляделся по сторонам. К счастью, рядом не было свидетелей. Пришлось поскорее удрать, пока на шум не прибежали стражники.

Немо, собери все обломки. Может, удастся что-то выяснить. И кажется, нам придется поработать над беспилотником. Ему нужен хороший обзор и возможность пользоваться одновременно рентгеном и обычными камерами. Слишком легко нас обвели вокруг пальца. Куклы-то ладно, но если эти изверги переключатся на моих родных и близких… Нет, о таком и думать не хочется!

Уснуть я ночью так и не смог, а потому сидел в огромном пустом павильоне, который скоро превратится в бассейн, и строгал из дерева простенькие кулоны для мамы и папы. Такой подарок они наверняка не посмеют выбросить или потерять. Внутри будут пространственные маячки и даже небольшой накопитель с заклинанием кинетического щита. От всего на свете не защитит, но это лучше, чем ничего. В случае угрозы смогу моментально телепортировать их в безопасное место.

Сосредоточиться все никак не получалось. Слишком много событий произошло за последнее время. От беспокойных мыслей меня отвлек голос Немо.

— Мастер, срочно! Угроза поселку с воздуха! — протараторила она.

«Концентрация!» Время стало тягучим. Я переключился на куклу-дублера и щелчком пальца подбросил портальную монетку, открывая проход на вершину полуразрушенной наблюдательной вышки в нескольких километрах от Теалоса. Дыхание перехватило от высоты: парапет давно разрушен. Башня старая и держится на честном слове. Почти сразу обнаружил причину беспокойства Немо. Собственно, не заметить ее было очень трудно. Высоко в небе горела яркая точка, за которой тянулся шлейф огня и дыма. Метеорит? Виртуальная траектория, которую услужливо прочертила моя помощница, упиралась прямо в наш поселок.

— Немо, диаметр?

— От пятидесяти до двухсот метров.

Проклятье! Тунгусский метеорит, как минимум! От Теалоса останется только дымящийся кратер. Такую громадину порталом не выловишь. Все, что нам остается, — бежать. Или…

Я достал брелок, оставленный архонтом. Нажал на кнопку. Хотелось бы верить, что он не спит. И быстро соображает. Представляю его лицо, если он телепортируется сюда за секунду до катастрофы.

Вопреки моим ожиданиям, архонт появился на башне почти сразу. Прикоснулся к моему плечу — и сияющая в небе точка замерла. Это замедление времени? Отлично, живем!

— Внимание, физическая нагрузка на куклу возросла в пятьдесят раз! — отчиталась Немо. — Произвожу калибровку.

Ну да, если время для меня ускорилось, то инерция всех предметов, включая и тело куклы, сильно увеличилась. Мой дублер, в отличие от Ариэль, не такой уж и прочный, так что лучше лишний раз не размахивать руками. А вот в своем настоящем теле я не почувствовал никаких изменений.

Пальцы Фалкона заплясали в пространстве с такой скоростью, что за ними потянулся шлейф остаточных образов. Скорее всего, он роется сейчас в своем «Интернете». Я не стал терять время и отправил Ариэль спасать родных. К счастью, эта странная магия действует именно на меня, так что обе куклы тоже в строю. Маму с папой мы перенесли в убежище вместе с кроватью. Затем марионетка забралась в дом к Бранду, взломав все его защитные заклинания, и телепортировала ошалевшего старика в бункер.

— Это не системное событие, я не могу его отменить, — нервно пробормотал Фалкон. — И сделать тоже ничего не могу: Система считает, что все происходит по естественным причинам!

— Вы издеваетесь? — возмутился я. — Какие естественные причины, посмотрите на его траекторию! Да он явно нацелен на мой поселок!

— Увы, — развел руками архонт, — при отсутствии доказательств правила не позволяют мне вмешиваться.

Вот буквоед! А я еще радовался, что он такой законопослушный. Но не успел я набрать воздуха, чтобы вслух высказать архонту все, что я думаю о нем и его дурацких правилах, как он вкрадчиво продолжил:

— Но законы не запрещают мне экономить время при общении с героями, если того требуют обстоятельства…

Я тяжело выдохнул. Намек понял, принял, обработал… Значит, придется самому выкручиваться. Но соображать нужно быстро: метеорит не остановился полностью, он все еще движется, но только в пятьдесят раз медленнее. Значит, у меня есть всего несколько минут, прежде чем станет слишком поздно.

Первое, что пришло мне в голову, — попробовать разрубить эту штуку при помощи очень длинного и узкого портала. На своем нынешнем уровне я вполне могу растянуть его до пятидесяти метров. Главное — точно вычислить координаты и траекторию болида. Если удастся раскрошить его на мелкие осколки, то они просто сгорят в атмосфере.

В темном небе над нашими головами появилась тонкая светлая полоса. Послышался ужасный скрежет. Портал схлопнулся, на мгновение оставив в пространстве множество трещин, которые сделали его похожим на радостный оскал огромного Чеширского кота. Даже Фалкон непроизвольно втянул голову в плечи.

— Не выйдет, — подытожил он, — слишком сильные помехи.

Я недовольно скривился. Какие есть еще идеи? Напичкать орб магией и взорвать? У меня мало элтелиона. Попытаться вытащить всех жителей деревни? Ерунда все это, я просто не успею. Плюнуть на конспирацию и разбудить Роэля? Не факт, что он справится. Ладно, попробую еще одну идею, пусть она и казалась мне всегда довольно дурацкой.

Телепортировал со склада свои статичные порталы. Один появился у самого подножия башни, второй — высоко вверху. Это предельный размах моей ауры — двадцать пять метров в обе стороны. Так, а теперь снаряд. Стальная болванка весом в пятьдесят килограмм. Больше не потяну: все предметы сейчас слишком сильно «потяжелели». Буду разгонять его между двумя порталами, пока не наберет хотя бы первую космическую скорость^[35]. Гравитация не поможет: при таком сильном замедлении времени она едва ощущается. Придется пользоваться магией. Порталы в любом случае отобрали бы у меня эту энергию за «многократный подъем груза на большую высоту». Последний штрих — нужно создать область разреженного воздуха. Вихрь? Подойдет.

Снаряд неторопливо поплыл вниз, в сторону раскрытого портала. И это при том, что я давлю на него изо всех сил! Я мельком глянул на архонта. Тот пожал плечами.

— Теоретически да, это может сработать, — обнадежил он меня.

Индикатор маны стал уменьшаться. Мои куклы связаны порталами и работают как одно целое, так что запас энергии у них общий. Немо уже успела подключить Кальцифера к схемам Ариэль, так что дух тоже помогает нам толкать груз. А вот гидроэлектростанция в этой ситуации была бы совсем бесполезна. Как же противно чувствовать себя слабаком!

Снаряд стал мелькать перед нами все чаще, разогревая воздух и создавая канал раскаленной плазмы. Магический вихрь затрещал электрическими разрядами, нанося еще больше повреждений несчастной башне. Да, обычные порталы уже давно бы разрушились от таких помех. Я на скорую руку смастерил еще один пространственный артефакт — через него мы и будем стрелять.

Как только главный накопитель был опустошен, а силуэт боеголовки смазался в одну сплошную линию, я активировал новый портал, расположив его в самом низу, и сразу же погасил два остальных. Раздался взрыв. Яркая точка в небе на мгновение вспыхнула, рассыпалась ворохом мелких искорок и погасла. Бинго!

Архонт довольно улыбнулся и похлопал меня по плечу.

— Ну вот видите, все обошлось! А теперь прошу меня извинить, мне нужно выяснить детали этого происшествия.

И исчез. Ход времени стал постепенно возвращаться в норму.

— Стой, а как же осколки? — запоздало крикнул я в пустоту.

Вот скотина! Мы с Немо стали судорожно просчитывать траектории самых крупных обломков метеорита, разыскивая те, что угрожают поселку. Конечно, мы с самого начала следили за болидом сразу из нескольких точек, но мне было бы намного спокойнее заниматься этим, имея фору по времени. Проклятый архонт! Если уж взялся помогать, то помогай до конца! Хорошо еще, что Немо понимает меня с полуслова. С полумысли! За моей спиной стали открываться новые порталы — огромные, на пределе возможного. Мы разбросали их на пути движения самых крупных осколков, чтобы, если возможно, перехватить хотя бы некоторые. После взрыва атмосфера сбила их огромную скорость, и помехи от плазмы уже не мешают работе Пространственной магии.

— Ариэль, что вы делаете? Что происходит? — недоумевающе спросил Бранд, подскакивая на постели. Ах, ну да, время же вернулось в нормальное русло.

— Простите, мастер, на наш поселок падает метеорит! — ответил я через Ариэль. Боги, как же сложно, когда за всем приходится следить одновременно!

А дальше была ковровая бомбардировка. Нет, метеоритный дождь — это круто, но только до тех пор, пока ты не осознаешь, что эти штуки летят в твою сторону. На землю сплошным потоком обрушился град осколков. Вереница взрывов слилась в одну протяжную канонаду. Вот это фейерверк! С Новым годом, блин, с новым счастьем!

Я следил за ситуацией сверху, кусая губы и скрестив пальцы на удачу. Будем надеяться, что на этот раз пронесет. Один из крупных осколков «приземлился» всего в десятке километров от поселка, создав ударную волну, заметную даже невооруженным глазом. Сквозь мои порталы тоже пролетело несколько крупных болидов, и они с шумом взорвались где-то вдалеке. А ведь эти штуки однозначно должны были попасть в поселок… Страшно даже представить! Внезапно опора под моими ногами дрогнула и стала зыбкой: в старую дозорную башню, на вершине которой я стоял, тоже что-то угодило. За безопасностью своей куклы я совсем не следил. Вышка накренилась и стала медленно заваливаться набок.

— Ты должна, ты должна была спасти девочку! — спросонья выпалил Бранд. Да погоди ты, дедуля!

Дождавшись, когда вершина башни почти достигнет земли, я осторожно спрыгнул вниз, стараясь избегать крупных обломков здания, и тут же открыл другой портал — на этот раз уже в поселок, на крышу школы.

— Успокойтесь, мастер! Кто, по-вашему, помог нам сюда попасть?

Вместе со мной в проем закатилось несколько глиняных глыб. Плевать, нужно срочно оценить повреждения! Я подбежал к краю крыши, огляделся по сторонам.

Поселок, к моему облегчению, почти не пострадал. Если не считать того, что многие оконные стекла были выбиты. Нужно бы пробежаться по улицам, на случай если кто-нибудь ранен. В нескольких крышах зияли дыры. Ох, надеюсь, все-таки обойдется без жертв! Кое-где разрушены дымоходы, сломан старый сарай дядюшки Когана, и его козы теперь в панике скачут по пустым переулкам. Кажется, пронесло.

— Внимание, получено достижение «Эгида» — вы сберегли свой мир от орбитальной бомбардировки и зачислены в ряды сил планетарной самообороны. Доступна способность «Предчувствие катастроф» — если поблизости начнется стихийное бедствие или откроется Разлом, вы сразу же об этом узнаете.

Неплохо. Я теперь смогу издалека почувствовать любой Разлом и обеспечить вторженцам «теплый прием». Как я понимаю, в такой ситуации даже боги не будут иметь ничего против небольшого геноцида чужаков. Круто, конечно, но мне сейчас, мягко говоря, не до этого. Так, а где же наша крыша? Ее должно быть отсюда видно! Дом-2, ты живой?

Предчувствуя неладное, я прыгнул телепортом на кровлю сельской ратуши. На месте нашего дома дымилась груда развалин… Ну вот, опять! К моему облегчению, пятачок, на котором недавно спали родители, почти не пострадал: дом просто раскололся на две половины, как орех. Праздничный стол, за которым мы совсем недавно справляли новоселье, тоже целехонек — даже тарелки не разбились. Разве что на завтрак у нас теперь мелкое крошево из штукатурки. А вот на месте моей собственной кровати зияет дыра. Ну кто бы сомневался! Что ж, могло быть и хуже.

— Ариэль, что случилось? С вами все в порядке? — участливо спросил Бранд. Проклятье, нужно еще и мастеру давать объяснения!

Вот только с разрушенным домом нужно срочно что-то делать! Я огляделся по сторонам: нет ли свидетелей? Спрыгнул с крыши прямо вниз, в ближайший переулок. В теле куклы это совсем не опасно. И сразу же телепортировал кровать с мирно спящими родителями прямо на положенное место. Подбросил в воздух небольшую бомбочку: будет странно, если мама с папой ничего не услышат. После основного столкновения прошло всего секунд двадцать. Надеюсь, никто не заметит этой маленькой рокировки.

Родители вскочили с кровати и с ужасом принялись озираться. Мама сразу же бросилась в сторону моей спальни.

— Киара!

Да, кажется, радоваться чудесному спасению они не собираются. Пришлось поспешно выбежать из-за угла с криком:

— Мама, папа, вы живые?

Илиана в два прыжка перемахнула через разделяющую нас гору обломков и подхватила меня на руки.

— Доча, ты в порядке? Ты не ранена? Я уже думала… (всхлип) Я уже думала, что мы тебя потеряли!

И расплакалась. Папа, бледный как полотно, тоже перебрался через завалы и обнял нас обоих. Идиллия!

— Я не могла заснуть и сбежала в школу. А потом услышала взрыв и пришла проверить, все ли с вами в порядке.

За спинами родителей появился еще один невольный свидетель нашего милого воссоединения — архонт. Вот кого я меньше всего сейчас хотел видеть. Гадина! Сбежал в самый ответственный момент! Я приложил палец к губам и открыл для него портал в нижний зал убежища.

Фалкон понимающе кивнул и исчез, так и не воспользовавшись моим приглашением. Оно и понятно, я бы на его месте себе тоже не доверял. Через секунду я открыл глаза уже в собственном теле и вздрогнул. Архонт стоял прямо передо мной. Нашел меня все-таки? Скверно.

Бранд: Может, уже расскажете, что случилось?

Мама: Может, объяснишь, что ты делала в школе?

Фалкон: Может, у вас есть идеи, как это произошло?

Я схватился за голову. Господи, ну не все же сразу!

Глава 6. Основатель

Прошло несколько дней. Жители поселка уже пришли в себя после недавнего метеоритного дождя. Разговор с архонтом прояснил кое-какие детали этого нападения. По его словам, комета должна была пролетать совсем неподалеку от планеты, но кто-то специально изменил ее траекторию, чтобы она врезалась прямо в поселок. Долго гадать о том, кто бы это мог быть, мне не пришлось. Абырвалгару такое точно не по силам. А вот Ланти определенно владела технологиями какой-то высокоразвитой цивилизации. И судя по тому, что даже архонт не нашел на планете никаких ее следов, скрывается девчонка либо в другом мире, либо где-то на орбите. Но порталы между мирами — ужасно дорогое удовольствие, так что это наверняка космос. Все сходится!

Проклятая акула! Нет, я понимаю, что у нее ко мне накопилось немало претензий, все-таки я ее убил, да еще и Системное оружие присвоил. Но мирных жителей-то зачем сюда впутывать? Даже без помощи архонта я наверняка сумел бы вовремя сбежать, еще и родителей с собой бы прихватил, а вот поселок… Что за бессмысленная жестокость? Кто вообще так делает? Или это такой намек, что я должен вернуть ей кинжал, иначе погибнут невинные? Но где тогда список требований, условия передачи «выкупа», гарантии безопасности? Похоже, что уроки терроризма в школе она прогуляла. Даже письмо под дверь поленилась подложить! Мне что, просто выйти в поле и кричать: «Ланти, я сдаюсь, вот, держи свой ножик»? Бред. Что-то здесь не стыкуется, но я никак не могу понять, что именно.

Бранд тоже пришел к выводу, что кто-то из могущественных врагов явно пытается нам отомстить, но никаких доказательств, понятное дело, у него не было. Все, что он мог посоветовать, — как можно скорее уехать из деревни. Если мы переедем в столицу, подобных нападений можно будет не бояться. И к тому же там гораздо легче затеряться в толпе. Разрушенный дом восстановлению не подлежал, поэтому нам снова пришлось вернуться в школу. Похоже, мы так и будем жить там до самого отъезда.

Из приятных новостей:наконец-то наступил Новый год. Да, в этом мире его тоже празднуют. Правда, никаких фейерверков, священных салатов оливье и геноцида хвойных растений. Просто мирные посиделки в кругу друзей, подведение итогов года, подарки и приятное времяпровождение. Ждать до полуночи тоже не принято: день считается оконченным с заходом солнца. А еще у нас выпал снег. Наконец-то настоящая зима!

Я решил всерьез заняться своим боевым арсеналом. Могущественных врагов у меня теперь предостаточно, да и задачи стали на порядок сложнее. А если придется снова иметь дело, например, с Абырвалгаром, то удивить его своими старыми трюками я точно не смогу. Это только в лайт-новеллах герои изобретают невероятные вундервафли прямо во время боя с темными властелинами. А на деле, если к бою ты не приготовился, то, скорее всего, просто умрешь.

С появлением Кальцифера, который заточен в Системном оружии, мне открылось немало новых возможностей. К примеру, объединяя свои силы с этим духом, я смогу использовать мощные заклинания Абырвалгара, которые раньше были для меня недоступны. Например, того же «Огненного дракона». Правда, всего на дюжину секунд, ведь электростанция в таком случае мне будет недоступна.

Как оказалось, есть несколько способов создать элементаля. Самый простой — накачать энергией кусок камня или емкость с водой, поместить туда духа и позволить ему принять удобную для него форму. Я уже проделывал такой трюк с водяной жабой. Тут несколько очевидных проблем: чтобы создать огненного дракона, нужно где-то добыть дух настоящего дракона со сродством к огню. Задачка не из простых! Дальше — больше. Тело такого помощника должно будет целиком состоять из пламени. А это огромное количество энергии, потраченной впустую. Ведь вполне можно сделать огненными только пасть и когти, а все прочее оставить на долю, скажем, более «бюджетной» воздушной стихии.

Поэтому продвинутые заклинания призыва жестко задают форму будущего помощника, и лишь потом туда заселяется подходящая душа. И конечно же, дикая обезьяна в теле трехглавого тигра будет чувствовать себя неуютно, так что подбирать «питомца» нужно с умом. Опытный кукловод может управлять стихийной марионеткой самостоятельно, без каких-либо посредников. Но тогда и форма заклинания будет ограничена человеческой, ведь тренируются они обычно с куклами, похожими на людей. Для меня это самый лучший вариант. Немо легко справится с любым количеством марионеток, лишь бы они находились в поле действия моей ауры.

Больше всего меня заинтересовали три заклинания Морбиуса, которые я нашел в гримуаре Владыки. Это «Огненный воин Морбиуса», «Огненный дракон Морбиуса» и «Огненная ловушка Морбиуса». В книгах они часто упоминаются как примеры самых продвинутых оболочек для призыва в нашем мире. В качестве подопытного объекта я выбрал последнее заклинание, так как требования к нему были не слишком ужасными. Восемьсот единиц на запуск и сотня в секунду на удержание. Всего-то! А на дракона понадобилось бы в пять раз больше… Во всяком случае, на моем нынешнем уровне.

Из земли вырвалась большая когтистая лапа (должно быть, все того же дракона), обхватила несуществующую цель и принялась медленно сжимать ее в своих пламенных объятиях. Шум при этом стоял ужасный, я будто на лесопилку попал. Но это ожидаемо: мощность огромная, заклинание легко режет даже стальную арматуру. Страшно представить, что произойдет с тем, кто окажется внутри! Пожалуй, эту штуку надо было назвать «Огненная казнь Морбиуса». Я попробовал создать внутри ловушки «световой щит», но он моментально лопнул. Видимо, острые когти тоже с какой-то хитростью. Заклинание «Каменная скорлупа» продержалось чуть дольше, но это всего лишь медленная смерть вместо быстрой. Слишком жестоко!

Ловушка вовсе не сделана из сырого пламени, а сплетена из множества огненных нитей. Думаю, на самом деле это воздушные вихри, но только раскаленные. Потому и заклинание очень шумное. Я попытался повторить такой же вихрь. И конечно же, у меня ничего не вышло. В моем арсенале уже есть несколько похожих воздушных заклинаний, так что принцип их работы мне в общем-то понятен, но сделать смерч настолько тонким и устойчивым у меня никак не получалось — он тут же рассеивался. В чем хитрость?

Скорость ветра внутри настоящего торнадо просто ужасная — не меньше двадцати метров в секунду. Возникает законный вопрос: почему такая огромная энергия не рассеивается в пространстве? Мне вспомнились многочисленные картинки, где торнадо рвет в клочья хрупкие американские домики, но при этом соседние здания остаются нетронутыми. Как это вообще возможно? Присмотревшись к замедленным записям заклинания повнимательнее, я заметил, что огненные жгуты не совсем ровные, а словно бы свернуты в мерцающую спираль. Так вот оно что! У Морбиуса вихри не «трутся» об окружающую их массу воздуха — они катятся по ней, как шарики внутри подшипников! Потому и потери энергии минимальные.

После долгих экспериментов, удачных и не очень, я стал довольным обладателем копии «Огненного жгута Морбиуса». Опасное оказалось занятие! При добавлении огненной стихии вихрь то и дело норовил взорваться, но, к счастью, я работал через Ариэль, а потому пострадала лишь моя гордость. В прямом и переносном смысле. Теперь из этого жгута можно лепить самые разные заклинания. К примеру, какой-нибудь «огненный хлыст», который не будет потреблять так много энергии. Поиграем в джедаев? И кстати, о них. А что если…

Температура Огненной магии — всего две-три тысячи градусов. А вот внутри плазменной сварки она может доходить до тридцати тысяч! Звучит заманчиво. Внутри вихря образуется канал разреженного воздуха. Я даже пользовался этим свойством, когда спасал поселок от метеорита. Почему бы не пустить по этому каналу электрический ток, как в газоразрядной трубке?

Я с энтузиазмом взялся за дело. Принцип работы люминесцентной лампы достаточно прост, так что я начал именно с нее. Пришлось изрядно повозиться, ведь я хотел получить заклинание, которое работает без нити накала и специальных газов. Зажигать плазменный шнур мне приходится с помощью обычной молнии, но зато потом расходы на поддержание разряда резко падают. Магия огня действует и на плазму, так что у меня есть возможность сжимать ее, регулируя мощность и температуру.

Хуже всего то, что помехи, которые создает разряд, начинают влиять на воздушное заклинание. Над этой проблемой мне пришлось биться дольше всего. Оказалось, что если правильно согласовать частоту работы вихря и плазмы, то магическая конструкция не разрушается.

Моим первым заклинанием стал «Плазменный солитон». Что-то вроде дымового кольца, которые любят пускать изо рта курильщики, но только движется гораздо быстрее и светится ярким фиолетовым цветом. Пожалуй, придется завести себе еще одни очки — сварочные… Эта штука спокойно прожигает стальную пластину толщиной в пять миллиметров. А в камне оставляет ровные круглые следы — хоть картины рисуй! Раззадоренный результатом, я создал целый набор заклинаний: плазменный кнут, подобие джедайского меча и защитный кокон из вращающихся жгутов. Затем повторил ловушку из арсенала Морбиуса, а вслед за ней — плазменного воина и даже дракона. К сожалению, на их запуск все еще требуется очень много энергии, но вот расходы на поддержание магии снизились в полтора раза.

— Внимание, обнаружена группа уникальных заклинаний… Разрешение на регистрацию примитива получено. Желаете задать форму руны?

— Желаю…

Стоп, чего-о-о? Руну? Не глиф? Обычно же глиф предлагают сделать! Руны — это основа основ, «алфавит» местной магии! Я что, получил возможность создать свою собственную?

Дрожащими от возбуждения руками я стал набрасывать схему магической подпрограммы, которая в разных комбинациях использовалась во всех моих заклинаниях. «Плазменный шнур». Теперь для его создания достаточно будет использовать обычную руну. Вот, кстати, и она. Нет, это не то, что вы подумали! Просто стилизованное изображение потока плазмы внутри вихря. Ну и что, что похоже на юлу? Идеально же подходит! Или у вас есть варианты получше? Да и что такого? Неужели я не имею права на свою крохотную долю славы? Все равно никто не догадается. Это же руна! Ею тут, может, еще тысячу лет пользоваться будут!

— Получено достижение «Основатель». Вы создали уникальную для этого мира школу магии. Получена способность «Мастер школы Плазменной магии». Ваши заклинания и зачарования в ее рамках будут всегда работать с максимально возможной эффективностью.

Хм, интересно. Где-то я уже слышал про все эти школы заклинаний. Речь идет не про какой-то отдельный вид магии, а, скорее, про авторский метод комбинации стихий. К примеру, школа Морбиуса требует использования огня и ветра. Все ее заклинания основаны на использовании какого-то общего принципа и, как стало теперь понятно, особой руны. Выходит, как основатель школы, я смогу тратить меньше маны при использовании этой руны? Но это никак не отразится на других видах магии, например на той же «шаровой молнии». Технически и огонь, и молнию можно считать плазмой. Так что в данном случае это всего лишь вопрос терминологии.

Если верить справочникам, эффективность заклинаний зависит от Интеллекта и мастерства владения стихиями. На моем нынешнем уровне этот коэффициент составляет чуть больше шестидесяти процентов. Получается, для Плазменной магии он теперь будет равен сотне? Щедро. Очень щедро. Ну я же основатель как-никак! На практике это значит, что я смогу создавать «Плазменного дракона» без поддержки Кальцифера, а значит, можно будет пользоваться электростанцией и удерживать это заклинание в течение целых девяти минут. Уже неплохо!

Но мой основной инструмент — это Ариэль. Логично будет добавить новые возможности и в ее арсенал. Энергии потребуется гораздо меньше, а ее боеспособность сильно возрастет. Я дал этим чарам название «Плазменный экзоскелет». Вокруг куклы появляется силуэт брони, сплетенный из плазменных шнуров, которые защищают ее тело, повторяя все движения куклы. Оружие тоже усилено плазменным «резаком». За спиной марионетки висит широкое светящееся кольцо. Оно будет защищать Ариэль с тыла и тоже может служить грозным оружием. Да и попросту это красиво! Все заклинания встроены в ее внутренние схемы и до предела оптимизированы.

Ради интереса я попытался ударить куклу обычным мечом. И конечно же, в руках у меня остался только оплавленный обрубок. Следующий тест — ужасный «Огненный капкан Морбиуса». Плазменное кольцо сделало несколько плавных оборотов вокруг Ариэль и порвало в клочья несчастную огненную лапу: резонансом частот Морбиус не озаботился. Ха-ха-ха, да она теперь настоящая имба^[36]! Райден^[37] нервно курит в сторонке. Старшим нефилимам вызов бросать, конечно, еще рановато, но вот остальным смертным лучше как следует подумать, прежде чем лезть на рожон!

* * *

Еще один эксперимент уже очень долго скребется на задворках моего сознания. Я до сих пор не открыл Магию гравитации! В книгах мне так и не удалось найти никакого способа получить ее бесплатно. А Система требует за ее установку пятьдесят тысяч ОР. Довольно нескромная сумма. Но у меня есть, как мне кажется, довольно здравая идея на этот счет. Что если я запущу на низкую орбиту небольшой спутник, а потом сам прыгну туда через портал? Звучит многообещающе!

Если орбиту спутника сделать вытянутой, то высота будет постоянно меняться, а значит, и гравитация, действующая на мое тело, тоже перестанет быть константой. Может, так я смогу получить этот вид магии? Не узнаем, пока не попробуем!

За основу я взял большую стальную цистерну, объемом в десять кубометров. Сверху покрыл смолой, вместо абляционной^[38] защиты, а изнутри обшил толстым слоем теплоизоляции. Сделал четыре смотровых окна по периметру со встроенными камерами для точной навигации. Несколько раз перепроверил контейнер на герметичность. Рабочее давление — всего одна атмосфера, так что с этим проблем возникнуть не должно.

Внутри контейнера будет находиться статичный портал, через который я смогу перебрасывать грузы туда и обратно. Правда, период обращения моей импровизированной станции — около полутора часов. А в радиусе действия Пространственной магии она будет находиться всего секунд двадцать. Высоту я выбрал относительно небольшую: двести пятьдесят километров в перигее^[39]. Иначе окно «контакта» было бы слишком маленьким.

Конечно, нельзя просто телепортировать эту бочку на большую высоту и ждать, что она полетит. Она-то, конечно, «полетит», но исключительно вниз. Чтобы объект оставался на такой орбите достаточно долго, ему нужна скорость около восьми километров в секунду. А еще двигатель. Даже на очень большой высоте есть немного воздуха, который будет постепенно тормозить станцию.

Разгонять спутник я собираюсь проверенным способом — Пространственной магией. Станция будет сама в нужный момент использовать телепортацию, чтобы переместиться выше. А потом гравитация сделает свое дело. Конечно, это еще не значит, что мне совсем не понадобится энергия. Каждый раз при подъеме груза на большую высоту магия будет требовать компенсировать все расходы. С учетом потерь на каждый килограмм массы понадобится не меньше пятидесяти мегаджоулей. Похоже, тот огромный накопитель, который взяли с собой в полет термиты, нужен был как раз для того, чтобы быстро вырваться из гравитационной ловушки планеты.

Наконец все приготовления были завершены. Настал день старта. Первым космонавтом (после Широ, конечно же) станет моя кукла-дублер. Если все пройдет успешно, мы просто поменяемся с ней местами при следующем сближении со станцией. Но я «за рулем», так что волнуюсь не меньше, чем если бы сам находился в этой железной скорлупе. Кальцифер уже на своем месте — без его помощи нам просто не хватило бы энергии. Одна только оболочка весит двести с лишним килограмм, а ведь нужны вода, кислород, провизия, щелочь для очистки воздуха от углекислого газа, маховики для выравнивания станции в пространстве и т. д.

Я вздохнул и мысленно потянулся к корпусу своей аурой. Все необходимые зачарования уже нанесены на стенки станции. Усилием воли выдернул увесистый механизм в варп. За окнами никаких спецэффектов — одна сплошная тьма. Мы сейчас в своего рода пространственном «пузыре». Забросить станцию на высоту четырехсот километров в общем-то несложно. На это ушло всего пятнадцать секунд и около трех тысяч мегаджоулей. Илон Маск бы обзавидовался! Ну а теперь остается только ждать.

Ноги оторвались от пола. Мы уже в свободном падении? В кукольном теле это сложно оценить по достоинству. Я прильнул к иллюминатору. Впервые вижу планету с такой большой высоты. Кривизна поверхности уже очень хорошо заметна. Отсюда видна почти половина континента: и горы гномов, и страна демонов, и моя родная Альтея с ее огромными пустынями, и даже блеск далекого океана. Правда, многие детали скрыты за облаками, но это нестрашно: Немо постепенно соберет все необходимые данные. Не зря же я установил здесь одну из лучших своих камер.

Спустя три минуты корпус стало ощутимо трясти. Похоже, мы добрались до плотной части атмосферы. Я снова сосредоточился, вытягивая станцию наверх. В течение следующих десяти минут мне пришлось повторить тот же маневр еще шестнадцать раз. Далеко от планеты улетать нельзя, иначе прервется наш канал связи с Кальцифером. Голова уже стала слегка кружиться, а в ушах послышался звон. На сей раз я не пользуюсь зельями Концентрации, эта станция и так слишком дорого мне обошлась.

И вот нужная скорость набрана, накопители куклы снова заряжены, настало время для решающего маневра. По идее, мне сейчас нужно просто развернуть станцию на девяносто градусов и направить ее вдоль поверхности земли. В обычных условиях я бы просто воспользовался порталом, но, как показали эксперименты, эта «услуга» тоже не бесплатна. Энергия нужна огромная, причем моментально, так что мне просто не хватит Воли. Выход достаточно простой: мне придется протащить станцию в варпе на четверть оборота вокруг планеты и потом отпустить на свободу. Высоту набирать больше не нужно, а потому и энергии много не потребуется.

Мы снова нырнули в подпространство. Я впился глазами в траекторию спутника, которую услужливо чертила Немо. Прогнозы отличные, судя по всему, энергии действительно хватит, причем, с запасом. Всего через час станция снова окажется над моим домом и я смогу насладиться здешними видами и прелестями невесомости в своем настоящем теле. Красота!

Но внезапно что-то пошло не так: стенки корпуса затряслись, магический огонек, освещающий станцию, начал мерцать. А потом задняя стенка станции с силой впечаталась мне прямо в лицо.

* * *

— Внимание, связь восстановлена, — отчиталась Немо.

Я открыл глаза. Вокруг меня — огромный зал со множеством колонн, украшенный фресками и шторами. Что вообще происходит? Где я, где моя станция? Немо, это что, какая-то шутка?

— Согласно показаниям Пространственной магии, марионетка находится в городе под названием Ультерин.

В столице? Да как это вообще возможно?

— Так-так-так, — донесся откуда-то мелодичный женский голос. — И кто же это тут у нас?

Из-за моей спины вышла темнокожая девушка, одетая в черный костюм со множеством золотых украшений. Браслеты, кольца, ожерелья. Даже глаза ее мягко отсвечивали желтым. Я моргнул. Еще один архонт? Что у них за мода такая? Фалкон тоже был одет в черное и увешан этим прозрачным золотом. Но зачем я вообще понадобился этой… милой даме? Летел себе спокойно, никого не трогал, никаких дурацких правил из книжечки не нарушал. Или теперь в ней специально для меня допишут: «не запускать искусственные спутники»? Ну что за бред? Скоро чихнуть без письменного разрешения архонтов нельзя будет!

— Друг мой Фалкон, загляни на огонек, кажется, я поймала твою беглянку, — промурлыкала незнакомка, выпуская изо рта клубы светящегося дыма. В руке она держала что-то наподобие курительной трубки. Вот только внутри явно тлеет не табак.

Архонт империи явился на зов почти мгновенно.

— Что случилось, Рафира? Я, вообще-то, был занят!

Он перевел взгляд на меня и вежливо кивнул.

— А, здравствуйте, Киара. Вы решили наконец посетить эмиссара Люцифера? Я конечно, все понимаю, но вы не могли бы не отвлекать меня от дел без веской причины?

Кажется, он чем-то раздражен. Неудачные переговоры?

— Поверьте, я удивлена не меньше вас. И я тоже была занята важным экспериментом. И вдруг оказалась здесь. А мой эксперимент, похоже, оставил небольшой кратер где-то в районе экватора…

— Постойте, — вмешалась Рафира. — Так вы знакомы? А я думала, что поймала ту беглянку, которая устроила у нас атомный взрыв. Ну что ты на меня так смотришь, Фалкон? Кто вообще из местных будет шариться на орбите?

Наг закрыл лицо рукой, тихо бормоча что-то нечленораздельное. Я тоже схватился за голову. Моя станция на орбите! Столько ресурсов, столько времени впустую! Только потому, что эта дамочка приняла меня за Ланти? Да чтоб тебе эти обломки на голову свалились!

— Это один из твоих героев, Рафира. Шустрая девочка-перерожденец, которая убила нашего Абырвалгара. Ты совсем не в курсе, что на твоей территории происходит?

— Но я… Мои агенты… — принялась оправдываться она.

— Ты бы все знала, если бы читала мои сообщения. И постарайся делать это чаще одного раза в месяц, — едко добавил он. — А теперь прошу меня простить, у меня есть важные дела!

И он исчез, оставив нас наедине. Повисла неловкая тишина. Теперь уже я сверлил осуждающим взглядом беспечную архонтшу. Игру в гляделки она проиграла. Кажется, кто-то совсем не привык извиняться.

— Девочка, ну ты это… Прости, что так вышло. Твой корабль, он, кажется, куда-то в море упал. Я… Давай я просто тебе заплачу, и мы обо всем забудем, ладно?

Она протянула мне кристалл элтелиона, вынув его буквально «из воздуха». Я взвесил камень в руке и криво улыбнулся. Да тут не меньше тысячи золотых! К черту станцию! Готов еще десяток таких построить, лишь бы эта дамочка почаще делала подобные глупости.

— Спасибо, тетя Рафира, — тут же включил я свою детскую шарманку. На лоха, как говорится, и зверь бежит. — Вы очень щедрая, с вами так приятно иметь дело!

Она ослепительно улыбнулась.

— А что ты вообще забыла на орбите, малышка?

— Да просто хотела на мир поглядеть. А еще Магию гравитации бесплатно получить. Кстати, вы случайно не знаете хорошего способа?

— Гравитацию? Так это же проще простого! Вот, смотри.

Она сложила ладони вместе, и между ними начала клубиться тьма. Пространство вокруг нас стало искривляться, стены храма затрещали, а с потолка посыпалась штукатурка. Мне пришлось отклониться назад, потому что куклу стало с силой притягивать к этому странному заклинанию. Рафира направила руки вверх, выпуская ужасный черный луч в сторону цветного витража над нашими головами. Пространство вокруг нас всколыхнулось. Кажется я уже видел эту способность в недавней битве за крепость Кастор.

— Внимание, получена Магия гравитации, — объявила Немо.

Стоит ли говорить, что ни от витража, ни от стенки, на которой он находился, не осталось ровным счетом ничего. От огромной дыры, зияющей в стене, по потолку поползла крупная трещина. Один из дорогих светильников, которые украшали это некогда величественное помещение, покачнулся и со звоном рухнул на пол.

— Ну вот, — с улыбкой произнесла эта безумная. — Получила? У этого заклинания есть такой забавный побочный эффект.

Она небрежно махнула рукой, и светильник подпрыгнул вверх, становясь на свое прежнее место, как будто ничего с ним и не случилось. Дыра в стене тоже стала быстро обрастать камнем, штукатуркой и наконец цветным стеклом. Я округлил глаза. Обратная энтропия — это серьезное читерство! А еще архонты, похоже, совсем по-иному воспринимают мир. Надо бы иметь это в виду.

Новый спутник я запустил всего через неделю.

Глава 7. Подземелья и драконы

Я снова обратил внимание на пещеры, которые нашла Широ. В кои-то веки у нас появилось время их исследовать. На поверхности я больше ничего сделать не могу. И Ланти со своими сообщниками, и Абырвалгар находятся «в розыске». Если уж архонты не сумели их найти, то я тем более ничего не смогу с этим поделать. Вот и приходится играть роль «живца», стараясь максимально обезопасить себя и родных. Если наверху все пойдет по плохому сценарию, то иметь собственное подземелье, пригодное для жизни большого числа людей, — это очень, очень важное преимущество!

Но тут есть проблема: во время войны, когда я спасался от гнева Главрыба, то инстинктивно сбежал сюда, в одно из запасных убежищ, а потому уж он-то наверняка знает об этом месте. А судя по тому, что Толстый и Тонкий видели его в трактире с какой-то девчонкой… Докладывать Фалкону о подземелье мне пока не хочется: я почти уверен, что он сразу же прикроет для меня эту удобную «лавочку», так что лучше мне для начала самостоятельно здесь все проверить. В общем, по лабиринту уже бродят несколько десятков кукол-паучков, соединенных с Ариэль через статичные порталы, и составляют подробную карту. В том числе геологическую.

На самом деле это огромная сеть пещер, живущая своей жизнью, и до сих пор мы сумели изучить лишь крошечную ее часть. Расположено подземелье очень глубоко и находится вдали от крупных городов и поселений. Не думаю, что до той области, в которую я попал, кто-то сумел добраться. По крайней мере, никаких следов присутствия людей я там не находил. А возможно, я нашел еще не открытую систему пещер, можно сказать свою собственную! Тут могут быть редкие растения, животные, монстры, минералы и, самое главное, месторождения! Я же крафтер до мозга костей, так что подобные мысли рождают в моей душе сладкое предвкушение.

Я уже выяснил, что химия здесь такая же, как и в моем мире. Хваленый «мифрил» на поверку оказался старым добрым титаном, а на роль «адаманта», как я думаю, самый вероятный кандидат — это вольфрам. К несчастью, я почти не разбираюсь в минералах и рудах. Кое-какую информацию по крупицам выудила из моего подсознания Немо — в основном это картинки с красивыми кристаллами, которые я разглядывал просто ради интереса. В книгах Абырвалгара тоже нашлось несколько полезных книжек. Но геологией Владыка явно не увлекался. Зато с химией и физикой наши дела обстоят гораздо лучше: с этими предметами я был дружен с самого детства. Думаю, что постепенно, собрав достаточное количество руд и реагентов, я сумею разобраться в местной терминологии и получить почти любое нужное мне вещество.

К примеру, самые лучшие сорта стали невозможно создать без небольших примесей редких металлов. Уже не говоря об уране и о том, что можно сотворить в мире магии, имея под рукой источник ядерной энергии и несколько мощных элементалей в придачу. Воссоздать в отсталом мире высокий технологический уровень с нуля, да еще и с читерскими возможностями магии, — это же такая заманчивая перспектива! Крафт и наука — это скучно, говорили они, гораздо лучше сражаться и качаться. Поговорим об этом лет эдак через десять на борту моего космического дредноута на термоядерной тяге!

С такими мыслями я брел по лабиринту, прокачивая Оценку, собирая и изучая буквально все, что только попадалось мне на глаза. Местная магия предоставляет целый набор поисковых заклинаний, относящихся к различным стихиям. Конечно, никаких надписей в духе «тут залежи кварца» ждать не приходится. Только «тут что-то тяжелое», «тут — твердое», «тут — рассыпчатое». Ушло немало времени, прежде чем Немо собрала достаточно данных наблюдений, чтобы более-менее сносно различать состав породы по всем этим скучным данным. К сожалению, Магия металла в этом случае почти бесполезна, ведь она совсем не реагирует на обычную руду, состоящую, по сути, из ржавчины.

В моей лаборатории образовался настоящий уголок геологии. Мы завели огромный стеллаж-картотеку для интересных минералов, подписывая все образцы и отмечая на карте места, где мы их обнаружили. А что? Большинство наших экспонатов — это оксиды различных полезных металлов. Например, титана и алюминия, которые в этом мире стоят кучу денег. Опознать их тоже не слишком сложно — например, можно бросить в огонь щепотку каменной пыли. Медь вспыхнет зеленым цветом, натрий — желтым, литий — малиновым. А если пропустить свет от горелки через призму, тогда по ярким и темным линиям в получившейся радуге можно выяснить точный состав. Спектрография — это круто!

Я вытер со лба пот. В подземелье жарко и даже душно: слишком большая глубина. Да, я устал сидеть взаперти и выгуливаю тут свою настоящую тушку, наплевав на духоту. Зато местной флоре и фауне такие условия, очевидно, нравятся, несмотря на тусклое освещение. Главный источник света — колонии люминесцентных бактерий, живущих на потолке. Поначалу я принял их за светящиеся кристаллы, но быстро понял, что это просто тонкий бактериальный налет. И судя по тому, насколько сильно изъеден камень, эти штуки жрут именно его. Как и светящийся планктон в морской воде, они реагируют на раздражители: если кристалл уронить, он ярко вспыхивает при ударе. А еще им нужна влага и свежий воздух: я как-то принес один такой минерал к себе домой в стеклянной колбе, но он быстро превратился в кусок серой безжизненной породы. Так что я держу их теперь только возле бассейна.

Другой источник света — это флуоресцентные грибы. Светятся почти все виды, правда не постоянно, а короткими вспышками. Большую часть времени гриб выглядит нормально и лишь иногда на несколько секунд словно бы накаляется и начинает мягко светиться. Но грибов здесь много, поэтому вокруг постоянно что-нибудь вспыхивает. А учитывая, что окраска у них разная, создается впечатление, что все подземелье украшено новогодними гирляндами. Красиво, конечно, но поначалу сильно напрягает зрение. Растения здесь тоже имеют необычную окраску — от стандартной зеленой до пурпурной и фиолетовой. Цветки многих видов тоже светятся, привлекая насекомых. Видимо, таким образом они приспособились к жизни в сумеречных условиях.

Время от времени нам попадаются и представители местной фауны: крысы, змеи, сколопендры и даже слаймы. Они с удовольствием питаются и грибами, и травой, и друг другом. Растения тоже в долгу не остаются: среди них встречаются и плотоядные. В общем, типичный круговорот удобрений в природе. Для нас, правда, все эти твари не представляют никакой опасности. Остерегаться приходится разве что местных хищников — четвероногих ящеров, покрытых чешуйчатой броней, и пернатых куриц-переростков с острыми зубами. И те и другие размером с небольшую собаку.

На них я тренирую свои навыки ближнего боя. Магия — это круто, но нужно хоть немного уметь постоять за себя и в рукопашной. Да, можно загрузить в свою память какой-нибудь готовый набор движений через Систему, но это очень скользкая дорожка. Драться-то я научусь, а вот стать после этого настоящим мастером мне будет очень сложно. Придется пока учиться у собственных нейросетей в лице Ариэль. Это довольно странно, но лучшего варианта у меня нет. Устанавливать их прямо в мозг я тоже не рискну ни за какие коврижки. Впрочем, в последнее время я много тренировался с оружием, получил способность Удар и сейчас постепенно привыкаю использовать ее в бою. Работает она так же, как и Рывок, но только рассчитана на замах оружием. Направление и тип атаки не имеют значения.

Коридор за коридором мы продвигались в сторону маячка, координаты которого удалось добыть из пространственной аномалии. Открыть портал прямо туда я пока не могу: в условиях подземелья эта магия работает только через артефакты. Придется запастись терпением. И портальными монетками… Чувствую себя неуютно без привычных козырей. Ариэль получила новый апгрейд — статичные порталы в ладонях, которые позволяют стрелять из рельсотронов даже здесь, под землей. Ну, в случае серьезной опасности Немо просто телепортирует меня домой.

Наконец очередной поворот привел нас к выходу из лабиринта. Я с удивлением протер глаза. Немо, мы же еще под землей, ведь так?

— Ответ положительный. Глубина — тысяча двести метров.

Передо мной огромное, ярко освещенное пространство. Между высокими деревьями пролетают стайки птиц, на лугах пасутся диковинные животные огромных размеров. Если бы я не знал, что это место находится в подземелье, решил бы, что попал в джунгли. Разве что корявые каменные колонны, подпирающие свод, напоминают о том, что мы все-таки в пещере.

Хе-хе, да это же настоящий затерянный мир! Причем, похоже, доисторический: местные животные по внешнему виду больше напоминают динозавров, чем обычных млекопитающих. Правда, покрыты они не кожей или чешуей, а каким-то жестким мехом и перьями. Интересно, такие вообще встречаются на поверхности? Кажется, я видел в книгах несколько похожих рисунков. Может, наверху они вымерли, ну или просто не водятся в наших краях.

Интересно, в моем прежнем мире динозавры выглядели точно так же? Если подумать, Земля раньше явно была частью этого Доминиона, так что неудивительно, что на ней «водятся» люди или, например, лошади. А если в этом мире динозавры не вымерли, то главный вопрос: во что они эволюционировали?

Я, загипнотизированный зрелищем, шагнул вперед и задрал голову, а челюсть моя как-то сама собой стала отваливаться. Тут было даже небо! Причем совершенно безумное. Миллионы островков светящихся кристаллов покрывали своды этой необъятной пещеры. Время от времени по ним проходили яркие волны и даже появлялись узоры. Наверное, ближайшая аналогия — дно бассейна в солнечный день, когда по нему скользят световые блики. Скорее всего, дело в чувствительности бактерий. Они реагируют на естественные колебания свода пещеры. Гипнотическое зрелище! Я даже слегка завис, заглядевшись на эти переливы, пока Немо не растормошила меня, причем вполне буквально — руками Ариэль.

— Внимание, приближается угроза! Мастер, что с вами, вы в порядке?

Марионетка встала передо мной, положив руку на оружие. К нам подбежал довольно крупный, с нашей точки зрения, динозаврик серо-синего окраса. Должно быть, он был размером с молодого теленка. Однако тело его было гораздо более длинным и гибким, а сзади красовался пышный хвост. Передвигался он на четырех когтистых лапах, но иногда становился на две задние, чтобы достать с дерева какой-нибудь сочный плод. На голове ящер имел забавный хохолок из ярких перьев, своего рода плюмаж, как на шлемах древних римских императоров. Он опасливо приблизился к Ариэль и начал ее заинтересованно обнюхивать.

— Погоди, Немо, не убивай. Мне кажется, это просто детеныш. Как-то мелковат он по местным стандартам.

Я снова переключился на ручное управление куклой и осторожно погладил зверя. Вот и пригодились тактильные ощущения. У него был странный покров: вблизи оказалось, что это скорее тонкие перья, похожие на иголки, чем шерсть. Динозаврик дружелюбно облизнул Ариэль. Ты травоядный или плотоядный? Зубы-то у тебя острые… Ну-ка, лови! Я достал через портал крупный кабаний окорок из своего углекислотного хранилища и кинул его «малышу». Тот с жадностью набросился на еду. Ну да, все-таки он всеядный.

Мы двинулись дальше, разглядывая местные диковинки и, конечно же, свод. Гипнотизирует. У меня даже стала слегка кружиться голова. Думаю, на это вообще нельзя долго смотреть.

Где-то вдалеке мирно расхаживали титаны-диплодоки с длинными шеями и объедали густую листву деревьев. Под ногами то и дело путались мелкие рапторы, которых я поначалу принял за птиц. Вот только летать они совсем не умели. Самым наглым тварям Ариэль выписывала волшебный пендель и великодушно отправляла в прекрасное далеко, хотя к такому способу передвижения их природа явно не готовила.

— Получено 0,2 ОР.

Да, не фонтан… На поверхности даже домашнюю птицу резать выгоднее. В узких коридорах эти твари были на вершине пищевой цепочки, а вот местным гигантам разве что на мелкую закуску сгодятся. Словно в подтверждение моих мыслей сзади послышался писк и хруст: наш новый приятель все-таки увязался за нами и теперь решил перекусить одним из мелких ящеров. Мы принялись играть с ним в своего рода дино-футбол: Ариэль пинком отправляла в полет очередную сухопутную курицу, а этот красавец принимал подачу и хрустел ими, как чипсами.

Динозавр нарезал вокруг нас с Ариэль круги, будто большой резвый щенок. Про себя я уже окрестил его «Гоша». На дракона ты не тянешь, Георгий, да и приручать тебя мне неинтересно, но, если подружимся, буду заглядывать в гости. Почему бы и нет?

По дороге мы стали свидетелями необычной, по крайней мере для меня, сцены. Стая крупных рептилий собиралась пообедать маленьким бронированным динозавриком с рогом на голове. Кажется, такие у нас называются трицератопсами. Разве что рог у него всего один, как у носорога. Немо говорит, что это «центрозавр». Хм, оказывается, в детстве я любил картинки с динозаврами, ну надо же! Сейчас и названия не вспомню, если кто спросит. Похоже, этот детеныш отбился от стада. Бедняга бодался и брыкался изо всех сил, но противников было слишком много, и ничего хорошего ему не светило. Вот шакалы! Жалко, конечно, мелкого. Помочь ему, что ли?

Пока я раздумывал, стоит ли мне вмешиваться в хрупкую местную экосистему, Гоша, на правах ее коренного представителя, бросился на выручку детенышу, впившись зубами в горло самого крупного раптора. Стайка зубастых гопников сразу же переключилась на него. Но наш приятель не растерялся, встал на дыбы и нанес им несколько увесистых ударов. Да ты местный Зорро, как я погляжу! Вот только даже вдвоем вы вряд ли справитесь с этой стаей падальщиков. Да и трицератопс уже на последнем издыхании.

Немо, покроши-ка нашему новому другу праздничный мясной салат из этих зубастиков. В честь знакомства.

Через минуту остатки стаи рапторов спешно делали ноги. По крайней мере, те из них, у кого эти самые ноги остались. Гоша уселся на землю и принялся зализывать раны. А вот центрозавру стало совсем плохо. Его слишком сильно ранили, он тяжело дышал и истекал кровью. Надо бы тебя перевязать, приятель! Я метнулся в пещеру, оставив в подземелье монетку-якорь, принялся искать веревки и ткань, которой можно было бы перевязать раненого динозавра. Потом снова хлопнул себя по лбу и мигом вернулся обратно. «Исцеление!» Этот мирок юрского периода совсем выбил меня из колеи. Я даже про лечебную магию забыл! Хотя подействует ли она на динозавра? Вот и проверим. Ага, подействовала. Отлично! Приведя в порядок детеныша, я немного подлечил и Гошу. Тот в благодарность немедленно принялся меня вылизывать. Эй, ты такой большой, а я маленькая, иди-ка ты отсюда! Вон, Ариэль облизывай, ей-то все равно.

— Ну и что мне теперь с вами делать, приятели? — обратился я к динозаврам. — Два питомца за час. Завести себе тут зоопарк? Кормить вас, лечить, шерсть расчесывать, на прогулку водить? Ага, вот еще!

Мои новые подопечные слов не понимали, но головы все же понурили.

— Так вот, Гоша, раз уж ты взялся спасать детеныша — нужно довести дело до конца. Малыш сам не выживет, нужно найти его родное стадо.

Не знаю, понял ли он что-нибудь из моих слов, но подскочил и снова начал нарезать круги вокруг нас с центрозавром, обнюхивая землю. Ну точно, щенок! У тебя еще и нюх хороший? Чудо в перьях. Ладно, помогу вам. Один раз, в качестве исключения. Немо, подбрось-ка меня повыше, я погляжу, не видно ли поблизости родителей нашего малыша.

Обычные порталы здесь не работают, так что вместо лазанья по деревьям мы придумали чуть более удобный метод разведки. Ариэль подбрасывала меня высоко в воздух, как девочку-акробатку из группы поддержки, и потом ловила. Поначалу было довольно стремно. Но мы оба ловкие, изображать чирлидеров для нас — тьфу, пара пустяков! Прыгать, как на батуте, с помощью Ариэль довольно весело, да и виды тут — просто дух захватывает! Можно было бы, конечно, и монетку подбрасывать, но это скучно.

Вернули мы малыша родителям только к вечеру. Да, как ни странно, смена дня и ночи тут тоже существует. Кристаллы на потолке потускнели и лишь изредка вспыхивали волнами, как будто по ночному небу пробегали электрические разряды. Взрослые трицератопсы вели себя довольно мирно, правда мы и не подходили к ним слишком близко. Малыш, завидев родное стадо, с радостными визгами побежал вперед. Травоядные здесь вообще не агрессивны, если их не трогать. Нескольких крупных хищников мы тоже видели, но старались держаться от них подальше. Я и без того уверен, что Ариэль способна играючи справиться с любым из них, даже в открытом бою, без читерства с порталами и рельсотронами. Да она нашего Гошу голыми руками поднять может!

Я с интересом разглядывал местную живность, в том числе и через очки. Подозреваю, что это место напрочь отрезано от Системы и замкнуто само на себя. Во всяком случае, если бы я хотел открыть «пиратскую ферму» по производству амальгамы, то обустроил бы ее именно так. А ведь это значит, что здесь можно будет массово охотиться на монстров, не привлекая внимания архонтов и богов. Правда, для начала не мешало бы выяснить, кто владелец этого места…

Сквозь розовые кристаллы нифелита этот пестрый мир, наполненный разноцветными огоньками, становился очень тусклым и производил гнетущее впечатление. Ауры живых существ едва можно было различить на фоне камней и растений. Неудивительно, что за убийство монстров я получаю сущие крохи опыта. Если это подземелье — ферма, то она явно находится в запустении. Впрочем, это еще не означает, что у нее нет хозяев или что этим местом не пользуются для прокачки другие хитрецы вроде меня.

Я с интересом рассматривал хлипкую деревянную конструкцию, устроенную на одной из корявых каменных колонн, подпирающих «небо». Похоже на дозорную вышку. Это явно творение рук разумных существ. Причем, судя по свежим листьям, которыми застелено дно этого сооружения, хозяева были здесь совсем недавно. Надо будет отправить беспилотник на разведку. Пещера огромная, и пешком я буду исследовать ее слишком долго, даже с учетом паучков-разведчиков.

Стало темнеть. Мой Гоша ослепительно зевнул, обнажив зубастую пасть. Где же ты тут ночуешь, бедолага? Динозавр долго что-то вынюхивал, а потом начал рыть землю. Выкопав небольшое углубление и сложив туда несколько больших листьев в качестве подстилки, он свернулся калачиком. И уставился на нас: мол, присоединяйтесь, девочки, я вас охранять буду. Ага, сейчас!

— Ну, и что ты так смотришь на меня? Бездомный, что ли? Все с тобой ясно. На жалость давит. Вот актер! Ладно, уел. Ты мне свой дом показал, а я тебе покажу свой. Только, чур, лапы у входа вытирать. Ясно тебе?

Я создал из камня портал, достаточно широкий, чтобы через него мог пройти мой новый приятель. Ох, чует мое сердце, я об этом еще пожалею! Гоша нерешительно поднялся, обнюхал каменную арку. Осторожно просунул внутрь морду, осмотрелся. Потом с удивлением заглянул за другой край портала. Помотал головой.

— Что, не видел раньше такой штуки? Это магия, Гоша! Привыкай. Я сегодня добрый, как никогда в жизни. Так что давай, горе ты мое, проходи скорее, пока я не передумал!

Я вошел в портал первым. Уши заложило от перепада давления. Динозавр тоже наконец решился и последовал за мной. Сперва он настороженно жался по углам и все обнюхивал. Но через некоторое время освоился и уже носился по коридорам, как дикий жеребец. Фу, Гоша, фу! Оставь руку Немо в покое, она тебе ничего плохого не сделала! Пока. А ведь может!

Увидев мой горячий источник, динозавр с радостью плюхнулся в него прямо с разбега. Да, именно так, бомбочкой, обдав меня водой с ног до головы — наше защитное заклинание не было рассчитано на удержание в воздухе доброй половины содержимого бассейна. Пришлось срочно разбираться еще и с потопом. Вот же не было хлопот! Немо, зови Ариэль, пусть вытаскивает этого балбеса. Если потребуется — силой! С этого дня бассейн ему запрещен.

— Гоша! А ну, сидеть! К ноге! Лапу! Я в тебя живо дисциплину вобью!

Но хлопоты с новым питомцем пришлось отложить на потом. Немо прислала первые фотографии с беспилотника. Силуэты гуманоидных фигур в густой листве. Новые деревянные постройки на колоннах. А самое главное — огромное дерево, что буквально упирается своими ветвями в свод пещеры. И яркое свечение, исходящее из клубка ветвей прямо в центре этого гиганта. Кстати, кажется, наш пространственный маячок указывает именно туда…

А вот это уже никак нельзя пропустить!

name=t76>

Глава 8. Святилище

Как только с вечерней рутиной было покончено, я отправился спать. И уже в сновидении принялся рассматривать материалы, собранные Немо в пещере с помощью паучков и беспилотника. Подземелье было огромным и занимало площадь в несколько сотен квадратных километров. И это не считая густой сети лабиринтов, которые его окружают. На создание подробной карты у нас наверняка уйдут недели. Впрочем, спешить мне некуда, так что я собираюсь как следует все здесь изучить, да и залежи полезных ископаемых поискать, куда же без них?

Одним из самых важных открытий стало то, что пещера вполне обитаема. Сначала мы нашли чьи-то примитивные деревянные постройки. Ну а через какое-то время обнаружили и самих жителей этого места. Оказалось, что это человекоподобные ящеры, с вытянутой мордой и крепким хвостом, как у кенгуру. На руках этих существ было по четыре пальца с острыми когтями, а волосы на голове заменяло цветное оперение, похожее на шерсть нашего приятеля Гоши. Выходит, они и есть те самые потомки динозавров? По своему развитию ящеры напоминали дикие племена аборигенов: носили примитивную одежду, обшитую листьями, пользовались деревянными инструментами с каменными и костяными наконечниками. Вооружались в основном копьями, топорами и луками.

В главной пещере нам удалось встретить лишь несколько дюжин ящеров. Большинство из них занимались охотой и собирательством. Несколько раз мы замечали временные убежища аборигенов, но крупных поселений так и не нашли. Скорее всего, они скрываются где-нибудь еще, в глубинах пещер.

Я решил, что пока не буду лезть в чужие дела и ограничусь разведкой. Проследим пока за этими ребятами, найдем их поселения, расшифруем язык. А потом можно и куклу сделать, которая будет маскироваться под местных. На всякий случай. По большому счету эта вселенная далека от принципов «Стартрека», тут множество рас живут бок о бок и не страдают боязнью случайно показаться друг другу на глаза. А опасности заражения какими-нибудь патогенами можно избежать с помощью специальных заклинаний и артефактов.

Но больше всего меня заинтересовала другая находка. Огромное дерево, высотой почти в сотню метров. Я несколько минут кружил вокруг него на беспилотнике в поисках подходящего места для высадки. Остов гиганта не был цельным, а состоял из множества переплетенных и сросшихся стволов. Думаю, это растение-паразит, какие часто встречаются в джунглях моего мира. Они начинают расти прямо на верхушке какого-нибудь другого дерева, пускают вниз свои корни и со временем душат носителя, используя его как удобную опору.

Внутри огромного ствола образовалось множество дыр и трещин, в которых нашли себе прибежище самые разные существа, как крылатые, так и сухопутные. А благодаря светящимся грибам и растениям, которые они стаскивали в свои норы и гнезда, гигант сиял изнутри, будто рождественская елка. Ну а самое яркое свечение исходило из центра дерева, где его ветви сплелись в плотный клубок.

В рентгене картина оказалась не менее занятной. Колоссальный ствол весь пронизан энергетическими меридианами, которые тянутся вверх и расползаются по своду пещеры паутиной ярких нитей. А ритмичная пульсация этих магистралей явно совпадает со световыми бликами, которые бегут по местному небосводу. Теперь понятно, почему здесь так светло. Да эта штука работает как электростанция! Корни дерева тоже сияют изнутри, так что подземная сеть наверняка не менее сложная, хоть я ее и не вижу.

Это растение явно служит центром всей экосистемы. Я и сам не раз обдумывал идею о том, чтобы разводить каких-нибудь монстров ради Очков Развития. Казалось бы, выгода таких «ферм» должна быть очевидной: и боги свою прибыль получат, и смертным копеечка перепадет. Но в списке правил, который дал мне Фалкон, запрещалось это делать без специального контракта. Да, архонтам явно не нужны сильные и независимые выскочки, которые не связаны по рукам и ногам всякими там договорами. К тому же, если верить генералу Калдору, истощение божественного домена напрямую влияет на рождаемость и урожайность в стране.

Я задумался. Палочник говорил что-то об истощении «Сердца» улья. Если подумать, термитник наверняка живет своей собственной жизнью и имеет независимое ядро, прямо как… как подземелье! Выходит, что это огромное дерево — и есть «мини-домен», своего рода общая душа, пронизывающая всю пещеру. Каждая новая жизнь берет свое начало из этого источника и в него же возвращается после смерти. Конечно, живые существа тоже вырабатывают собственную амальгаму, но это очень медленный процесс. А если я построю здесь крысиную ферму и начну массовое истребление грызунов, то попросту буду опустошать домен, ничего не давая взамен. Ясненько.

В общем, если у этого подземелья и есть Сердце, то искать его следует именно в ветвях этого гиганта. Я направил беспилотник к центру дерева и сбросил мини-портал неподалеку от того самого клубка ветвей. На этот раз выбрал в качестве разведчика не Ариэль, а свою куклу-дублера. Если все-таки придется столкнуться с аборигенами или хозяином этого места, лучше мне выглядеть как можно более невинно. Когда приезжаешь в гости на танке, то про свои «мирные намерения» уже можно не заикаться.

Я вышел из портала и огляделся по сторонам. Ого, да это место — настоящий музей! Или храм… Хитросплетения ветвей образовали небольшой купол, из-под которого лился мягкий свет. Но самым интересным было то, что все вокруг было покрыто узорами и рисунками. Здесь были изображения разных видов динозавров, птиц, насекомых, диковинных животных, тематические зарисовки, вроде охоты или погони. Каждый рисунок подписан скупым набором незнакомых символов, напоминающих клинопись. Настоящая энциклопедия! Я, разинув рот, прошелся по кругу, давая Немо возможность четко запечатлеть каждую фреску. А ведь неплохо нарисовано. Вот тебе и примитивные аборигены!

Переключившись на рентген, я увидел совершенно иную картину. Все ветви были пронизаны меридианами и испещрены рунами — в основном защитными и лечебными — прямо поверх фресок. Заметил я и несколько вполне боевых конструкций. Да, в этом месте лучше лишний раз не буянить… Однако у дерева были и собственные «чакры», свойственные живым существам. А благодаря огромному размеру их очень удобно изучать. Впрочем, я бы не назвал дух этого дерева чрезвычайно мощным. Думаю, он примерно в той же «весовой категории», что и мой Кальцифер.

Я давно гадаю, как же устроены все эти чакры. Если бы мне каким-то образом удалось создавать их, как обычные заклинания… Но информации пока слишком мало. Мои розовые очки позволяют видеть ману, а вот зелья, к примеру, в этом «рентгене» совершенно не светятся. Как и души живых существ. Я могу чувствовать их присутствие и уровень силы с помощью Магии духа, но совсем ничего не вижу через очки. Чакры тоже сделаны из амальгамы, а значит, я не вижу их настоящего строения. Только фоновый шум, своего рода утечки энергии. Но если удастся понять, как именно все это происходит…

Вот почему я впивался взглядом в эти скучные сгустки света, будто передо мною предстала Джоконда во всей своей красе. Ох, чувствую, ждет меня еще не одна бессонная ночь, проведенная в попытках разгадать этот ребус. Наконец, удовлетворив свое любопытство, я двинулся дальше — среди ветвей виднелся небольшой проход, ведущий к источнику света.

В центре купола находилось крупное, в человеческий рост, скопление кристаллов, к которому тянулись все энергетические каналы дерева. Кажется, это и есть Сердце подземелья. Из-за яркого свечения довольно трудно определить, из чего оно сделано. Думаю, в основе тот же материал, что и у Системного оружия или сердцевины посоха нашего храмовника. По виду больше всего напоминает опал.

Вокруг кристалла колыхается марево энергетического барьера. И оно явно не имеет ничего общего с обычным «световым щитом». Я бы, конечно, с удовольствием проверил его на прочность, но это место совсем не располагает к таким экспериментам. Заранее уверен, что барьер способен выдержать все что угодно, включая даже снаряд, которым я недавно сбил астероид. Впрочем, если я подключу Кальцифера и гидроэлектростанцию… Нет, мне пока лучше не заходить так далеко! Не хочу даже думать, как отреагирует эта штука на такое «приветствие».

— Внимание, обнаружено новое подключение, желаете установить связь? — поинтересовалась Немо.

Я мысленно подтвердил запрос. Рано или поздно придется это сделать. Надеюсь, мой поступок не приведет к необратимым последствиям.

Но на удивление ничего так и не произошло. Правда, есть у меня одна догадка… Ради интереса я попытался создать обычный портал. Ага, наконец-то заработало! Больше никакой возни с монетками, я смогу телепортироваться куда угодно. Это радует. Впрочем, под барьером портал все равно не открывался. Ну да, это было бы слишком просто.

В конце концов я устал пялиться на чрезмерно яркую соляную лампу и стал рассматривать фрески на внутренней стороне святилища. Эта его часть явно была посвящена религиозной тематике. Какие-то эпические битвы, хтонические чудовища, человеческие силуэты с кольцами за спиной. Если следовать аналогии с нимбом над головой архонтов, то, должно быть, это боги. Здесь изображены сражения богов? С этого места поподробнее, пожалуйста!

Я попятился, пытаясь охватить взглядом весь этот огромный коллаж, одновременно закрываясь рукой от слепящего света Сердца. И неожиданно натолкнулся спиной на что-то мягкое. Послышался резкий возглас и звон. Я почти рефлекторно телепортировался на несколько метров вперед и развернулся. Здесь кто-то есть? Как я его не заметил? Проклятая соляная лампа!

Передо мной на коленях стоял перепачканный краской ящер. Несколько секунд он остолбенело смотрел на меня, а потом опомнился и стал усердно отбивать земные поклоны, причитая на непонятном мне языке:

— К’тулх а шом улу м’бай! К’тулх а лунду дигфи! К’тулх номб а Шашти энво тенимахт!

— Ну вот, приехали! — я покачал головой. — Извини, приятель, вашему Ктулху^[40] я не служу, да и на клингонском разговаривать тоже не умею.

Ящер глянул на меня с недоумением и снова склонил голову к самой земле. Да, похоже, языка поверхности он не знает. Еще и трясется так, будто призрак покойной бабушки увидел. Я вздохнул и поплелся к разрисованной фресками стенке. Снова придется разбираться во всем с нуля. Ткнул пальцем в изображение человеческой фигуры с нимбом над головой. Обычных людей здесь нет в принципе, так что для начала сойдет и архонт.

— Хтон? — переспросил ящер, указывая на меня пальцем. — Хтон!

— Да, да, — проворчал я, — хтонь — это я, это ко мне. Очень приятно, хтонь!

Ящер поднялся с колен и почтительно поклонился. Так, а за кого же он меня принимал до сих пор, за бога? Да, кажется, я продешевил. Ну ладно.

Наконец у меня появилась возможность как следует его разглядеть. В отличие от прочих ящеров, которых мы видели в подземелье, он носил не камуфляжный костюм из листьев, а обычную одежду из грубой ткани. Правда, довольно рваную, по моим меркам. И к тому же перепачканную краской. На полу валялось несколько деревянных чашек с красителями, самодельные кисти и шпатели. Так все эти рисунки — его рук дело?

Ящер носил увесистую кожаную сумку на длинном ремне через плечо. На руках его красовались браслеты, а на шее — два кулона, один с зубом какого-то местного монстра, а другой — с кристаллом-накопителем. Он владеет магией? Я моргнул, переключая зрение куклы на рентген. Аура аборигена, как и у большинства существ пещеры, была очень тусклой. Навскидку пятый-шестой уровень, не больше. Наши школьные хулиганы — и те посильнее будут. А ведь он явно не рядовой обыватель. Кого попало в это место наверняка бы не пустили, как бы круто он ни рисовал…

Мы с ящером пошли по кругу: я разглядывал фрески и время от времени просил его называть некоторые слова. Немо вовсю включилась в расшифровку языка аборигенов. Благодаря надписям мы быстро разобрались в том, как все это произносится. В итоге я сам стал называть слова, а мой учитель лишь изредка поправлял произношение. Ящер улыбался до ушей, если я только правильно понимал его мимику, и возбужденно что-то тараторил на своем шепелявом языке.

Да, речевой аппарат этих существ совершенно не приспособлен для произношения сложных согласных, в нем очень мало звонких звуков, вроде «ж», «з» или «р». Зато много глухих, шипящих с едва уловимыми различиями, прямо как в китайском. А когда ящер говорит слишком быстро, слова становится невозможно различить на слух. Разве что по смыслу и контексту, которых я, понятное дело, пока не улавливал. В конце концов я взвалил задачу распознавания речи на Немо и ее нейросети. Ну а с разговором я худо-бедно справлялся и сам. Правда, у них есть еще специальный звук щелканья языком, и вот это для меня настоящая катастрофа: уметь — умею, но очень уж непривычно вставлять его в речь прямо на ходу.

Несмотря на солидный словарный запас, который Немо соскребла буквально со стен этого места, общаться было сложно. Все равно что пытаться выяснить дорогу в незнакомой стране по куску разговорника, из которого вырвали все страницы, кроме темы про зоопарк. То еще развлечение!

К примеру, я так и не понял, что значит «к’тулх». Может, это имя? Когда я произнес это слово, ящер лишь недоумевающе посмотрел на меня. Я указал на него пальцем и повторил:

— К’тулх?

Он отрицательно помотал головой. Да, их язык жестов не слишком отличается от верхнего мира. Затем ящер снова ударил себя в грудь кулаком и произнес:

— К’тулх. К’тулх Шашти!

Ничего не понимаю. Шашти — это явно его имя. А К’тулх? Это фамилия или профессия? А может, название вида? Они все так себя называют? Я указал на изображение ящера на одной из фресок.

— К’тулх?

Ящер замахал руками. Кажется, я опять все неправильно понял. Он принялся пантомимой изображать разных ящеров, каждый из которых бил себя в грудь и говорил: «К’тулх». Видя мою растерянность, в конце концов он подбежал ко мне, приложил мою руку к груди и энергично повторил:

— К’тулх!

А-а-а… Так это же просто «я», местоимение! К’тулх — это «я». А что, неплохо звучит, солидненько.

Тем временем Шашти, видимо, осознал, что совершил ужасное святотатство, прикоснувшись к священной хтони своими дрянными немытыми руками. И в ужасе упал на колени, отбивая поклоны и умоляя о прощении. Вот все бы так! Я невольно вспомнил фамильярное отношение взрослых в своей собственной деревне. Переехать, что ли?

— К’тулх, — тут я запнулся, осознав, что ни одно из моих имен ящер тоже не сможет произнести, не сломав себе язык. — К’тулх, Ула.

— Шашти, Ула, друзья, — прибавил я недавно выученное слово, протягивая руку растерянному аборигену.

Несколько секунд он явно пытался осмыслить услышанное, но потом просиял и поднялся, радостно пожимая мою руку. Так-то лучше, не люблю я все эти формальности.

— Шашти, дорога, дом, — проговорил он, указывая на выход. — Ула, ходить?

Я кивнул и направился вслед за ящером. К сожалению, никакой тайной тропы, ведущей на землю, здесь не было. Лишь канат, по которому можно было быстро спуститься. Или подняться, правда уже не так быстро. Шашти ловко соскользнул вниз на несколько метров и принялся перебирать веревку руками. Я не стал заморачиваться и, дождавшись, когда мой спутник достигнет земли, просто телепортировался вниз. Ящер удивленно помотал головой.

— Хтон, сила! — уважительно произнес он.

Пещера огромна, и дорога предстояла неблизкая, так что мы коротали время, оттачивая мои разговорные навыки. Сперва Шашти просто объяснял мне повседневные слова, которых не было на фресках. Потом мы перешли на абстрактные понятия и словосочетания, порядок слов, разницу между прошлым и будущим, словообразование и прочее в таком роде. Запомнить все за полтора часа пути, конечно, было нереально, так что Немо помогала как могла, подсказывая мне произношение и перевод. Шашти слишком увлекся и тараторил почти без остановки, так что я едва успевал вникнуть в суть.

Наконец, когда мы начали друг друга хоть немного понимать, принялись за взаимные расспросы.

— Ула — посланник боги? Слова для ящеры? — задал Шашти, по-видимому, самый важный для него вопрос.

— Ула — дальняя дорога, — ответил я. — Боги тишина, Ула ходить один.

— Ящеры слабый. Ящеры бояться большая сила. Ула мир?

— Ула клятва мир. Ула не вредить, — ответил я, прикладывая руку к груди.

— Мир хорошо, — улыбнулся мой проводник. — Дом ящеры секрет. Ула хранить секрет? Много хтоны беда!

Кажется, это место действительно оторвано от внешнего мира, и ящеры в курсе, что им нужно держаться тихо. Да и «хтоны» на фресках явно не вели себя дружелюбно. Неудивительно, что он поначалу так сильно меня испугался.

— Ула хранить секрет, — заверил я его.

Ну да, не хватало мне еще Фалкону докладывать про такое злачное местечко! Главный вопрос — а не появлялся ли здесь мой старый приятель Абыр-абыр?

— Ящеры видеть хтоны? — я запнулся, подбирая слова. — Не Ула. Другой хтон.

Шашти отрицательно помотал головой.

— Рисунки, — пояснил он. — Много слова на большой листья. Давно, давно.

Это он про книги? Ну да, письменность у них есть, должны быть и книги. Я сделал жест рукой, словно переворачиваю страницы. Ящер смотрел на меня, но, кажется, ничего не понимал. Тогда я сделал вид, будто разворачиваю свиток. На сей раз он радостно закивал.

— «Клеш'та». Шашти любить клеш'та. Иметь много клеш'та!

Значит, о «хтонах» ящеры знают только по легендам. Ну, если я доберусь до книг, то проблема с языковым барьером будет решена. Вот только подпустят ли меня к его библиотеке?

— Ула смотреть клеш'та? Говорить хорошо на язык Шашти.

Он радостно кивнул.

— Шашти учить Ула. Шашти жить дом клеш'та, — с гордостью добавил он.

Надо же, это было легко… Даже слишком! Этот парень излишне доверчивый. Приводит непонятную хтонь к себе домой, делится стратегической (с их точки зрения) информацией. Нет, дружище, хорошим вождем тебе не быть. Впрочем, вполне возможно, что он ведет меня в ловушку. Да и не факт, что в поселке у него есть реальная власть. Пока он больше смахивает на местного Леонардо. Но это еще не значит, что где-нибудь поблизости не вертится свой Макиавелли. Или Савонарола. Так что расслабляться не стоит.

С другой стороны, Шашти по-своему прав. Я бы в любом случае отыскал их деревню, да и в библиотеку наверняка влез бы без особых осложнений. Не думаю, что там найдется что-то по-настоящему важное, но вот мифы, мифы меня интересуют больше всего. Как появилось это место и кто им владеет? Как вышло, что они не находятся под надзором Системы? Можно ли каким-то образом захватить контроль над этим подземельем, развивать его, получать от него прибыль? И почему, несмотря на полную изоляцию, оно находится в таком плачевном состоянии? А еще кто-то определенно открывал сюда порталы. Причем задолго до начала войны. Я помотал головой, вытряхивая беспокойные мысли.

— Шашти хорошо рисунки, — решил я похвалить таланты своего нового знакомого. — Дом на дерево — много хорошо. Ящеры любить рисунки?

Мой спутник радостно заулыбался, но потом резко сник и втянул голову в плечи.

— Ула секрет рисунки дерево? Ящеры тишина. Шашти ходить один.

Ну вот, лиха беда начало…

Глава 9. Подвесной город

Идти пришлось долго. Шашти отлично ориентировался в подземелье, но нам то и дело приходилось останавливаться, чтобы скрыться от внимания крупных хищников в густой листве. Я несколько раз предлагал спутнику избавиться от надоедливых гигантов, но он каждый раз меня останавливал.

— Не мешать природа, — веско произнес ящер.

Если подумать, то он прав. Экосистема этого места очень хрупкая. Динозавры — главный «генератор» ОР в подземелье. Им следует прожить долгую жизнь, полную приключений и опасностей, побольше бегать, развиваться, охотиться, тогда они накопят много амальгамы. А если уничтожить хищников, жизнь для всех остальных станет сытой, безопасной и скучной. Собственно, по той же причине боги заинтересованы в том, чтобы мы постоянно воевали.

Наконец мы добрались до одного из многочисленных входов в сеть лабиринтов, что окружают главную пещеру. Через несколько поворотов Шашти вцепился когтистыми пальцами в густые заросли лозы, которые опутывали стену живой изгородью, и открыл неприметную дверь, что вела в еще один узкий коридор. Тайный ход? Да, местное зверье сюда точно не пролезет. Да я и сам бы, скорее всего, не заметил этой тщательно замаскированной лазейки. Впрочем, достаточно было бы проследить за кем-нибудь из местных жителей. Несколько минут блужданий — и мы очутились в еще одной просторной пещере.

Нет, она не была такой же огромной, как главный зал подземелья, но все равно впечатляла своими размерами. Думаю, тут не меньше полукилометра в поперечнике. Пять огромных каменных колонн подпирают свод. А вот на них… Наверное, это можно назвать гигантским птичьим гнездом, вроде тех, что вьют ткачики в Африке, превращая дерево в одну большую коммуналку. Ящеры строили свое жилье прямо на колоннах, используя лозы, оплетающие этих каменных гигантов, как опору. И, судя по обилию живой зелени, вросшей в эти постройки, с каждым годом они становятся только прочнее. Расстояние между колоннами небольшое, так что между ними натянуты широкие подвесные мосты. В самых узких местах эти плетеные небоскребы буквально срослись между собой, словно медовые соты в улье. Красиво! И это все сделано из веток и лозы? Ну прямо-таки доисторический мегаполис!

— Дом, жить Шашти, — гордо произнес ящер, указывая на какую-то точку на одной из соседних колонн.

В пещере стоит довольно густой туман. Думаю, здесь чертовски влажно, да еще и жарко, как в бане, но я в теле куклы, так что не могу оценить по достоинству этот ужасный климат. Ну а для ящеров такая погода уже давно стала нормой. Если бы не огни внутри каждого жилища, я бы вообще не смог понять, насколько велика эта постройка. Думаю, они используют все те же светящиеся кристаллы. Несмотря на сырость, я бы точно не решился здесь играть с огнем!

На высоте нескольких метров над землей были растянуты широкие веревочные сетки, вроде тех, что устанавливают в цирке для особо опасных трюков. Я обратил на них внимание своего проводника.

— Дети иногда падать случайно, — пожал плечами Шашти и, подумав, добавил: — Иногда не случайно, — он хитро улыбнулся. — Иногда не дети, — признал ящер и смущенно отвернулся.

От подвесного города доносился шум. Сотни голосов сливались в неразборчивое жужжание, прямо как на торговой площади в базарный день. Та еще общага! Крепкие нервы нужны, чтобы спокойно спать в таких условиях. Подняться наверх можно было по одной из подвесных дорожек, что обвивала спиралью ближайшую колонну. Но на нашем пути возникла внезапная преграда: пятеро крепких ящеров в доспехах из лакированных деревянных пластин. Один из них, самый высокий, заговорил:

— Приказано… (неразборчиво) доставить чужака… (неразборчиво) на суд.

Ну вот, начинается. Надо было все-таки отказаться от приглашения и сделать все по-своему, с помощью куклы-ящера. Зря я понадеялся, что у Шашти здесь есть хоть какое-то влияние. По всему выходит, что он — местный бунтарь и прогрессор, так что его компания совершенно не прибавляет мне доверия в глазах простых обывателей. Скорее уж, наоборот… Ладно, разберемся. По крайней мере, он помог мне быстро расшифровать язык.

Под этим импровизированным конвоем мы отправились наверх, в город. Странно звучит. Интересно, а сколько здесь этажей? И есть ли у них вообще такое понятие? Нет, должны же они как-то ориентироваться в этом многоярусном клубке спутанных ниток!

Всю дорогу я глазел по сторонам. Жилища ящеров действительно были сделаны из переплетенных лоз и веток, а сверху укрыты соломой. Технология древняя, но от того не менее впечатляющая. В качестве подпорок они используют тонкие деревянные трубки, напоминающие бамбук, а между крышами зданий натянуты толстые канаты. Конструкция очень прочная и легкая, так что можно не бояться обрушения. В моем мире китайцы тем же способом делают строительные леса для своих стоэтажных небоскребов. И ничего, нормально все держится.

Я не поленился разослать паучков-разведчиков по разным ярусам города. В первую очередь нас интересуют разговоры местных жителей. Язык все еще дается мне с трудом, и чем больше данных мы с Немо соберем, тем скорее сможем нормально понимать ящеров и разговаривать. Скорее всего, меня сейчас ведут на переговоры с местным руководством, так что действовать придется очень быстро. Немо, давай, подключай все наши мощности, не время мелочиться!

По узким коридорам и мостам сновали рабочие. Кто-то носил питьевую воду, кто-то провизию, добытую в подземелье: фрукты, грибы, иногда тушки мелких динозавров. Интересно, как они их готовят? В этом месте с огнем нужно быть предельно осторожным, да и воздух в замкнутой пещере — ресурс ценный. Я, как умел, растолковал этот вопрос Шашти. Тот оторвался от каких-то своих мрачных мыслей и ответил:

— Вода жарко наверху. Трубы течь в город.

Горячий водопровод прямиком из гейзера? Круто! Ясно теперь, почему здесь такой туман. А вот мой проводник, похоже, всерьез беспокоится о том, как же встретят нас его соплеменники.

— Шашти выбросить страх. Хтон — сила, защитить, — обнадежил я его.

Но он в ответ лишь поспешно замахал руками.

— Ящеры хороший, ящеры мир! Хтон не вредить! Шашти ходить свой вина один.

Какой славный парень. Скорее всего, дело в энциклопедии, которую он решил создать на ветвях священного дерева. За этим явно скрывается какой-то конфликт, но я пока могу лишь гадать, какой именно. И как он отразится на моих отношениях с этим народцем. А ведь по всему выходит, что Шашти — настоящий революционер! Должно быть, думает сейчас что-то вроде: «Мы встретились в очень странный период моей жизни»^[41].

Наконец нас привели к жилищу вождя. Множество подвесных тропинок сходилось здесь в одну точку, образуя что-то вроде площади. По всей видимости, новость уже успела распространиться, так что здесь собралась солидная толпа зевак. По нашим прикидкам, популяция ящеров составляет около трех тысяч особей. Впрочем, большинство местных жителей имеют очень низкий уровень: от третьего до пятого. Думаю, даже если вырезать всех жителей деревни, можно получить что-то около пятидесяти тысяч ОР. Ну, или пятьсот, если пожертвовать Кальцифером и воспользоваться кинжалом.

Нет, конечно, я до такого безумия опускаться не собираюсь. Просто никак не возьму в толк, для чего их тут держат. Это же ферма, так? Но не похоже, чтобы ящеры с кем-то активно сражались, боролись за выживание. Скорее, наоборот, здесь они надежно защищены почти от любых внешних угроз. Но при этом в городке сосредоточена добрая половина всей амальгамы подземелья. Зачем? Три тысячи голов… Похоже, что кто-то попросту пытался сохранить генетическое разнообразие их вида. А заодно и множества других тварей, которые живут по соседству. Выходит, что это место не просто ферма. Это ковчег! Но как такое вообще возможно? Должно быть, ящеры когда-то жили на поверхности. Или они родом из другого мира? Сколько же тогда времени они здесь провели?

Но как следует обдумать эту идею мне не дали. Из глубины здания в самом центре площади вышел рослый ящер, должно быть местный вождь. Или шаман? Вряд ли он действительно имел дело с духами, но назвать его как-то иначе у меня язык не поворачивается. Он был одет в дырявый балахон и с ног до головы увешан амулетами, костями, зубами, деревянными бусами и прочими первобытными украшениями. Причем многие из них в рентгене светились узорами защитных рун. Этот ящер точно владеет магией! В руках он сжимал длинный посох с широким навершием, на конце которого болтался светящийся кристалл, правда не из элтелиона, а самый обыкновенный, вроде тех, что освещают пещеру. На голове — нелепая шляпа из свежего листа какого-то растения, напоминающего лопух. Лист ему явно подобрали не по размеру, так что старику приходилось то и дело сдувать его с верхней части лица, будто выбившийся из прически локон.

Шаман явно был старым и даже дряхлым. Это было понятно и по изношенной чешуе, и по его огромному хвосту. Только сейчас я обратил внимание, что у ящеров это один из главных признаков преклонного возраста. По всему выходит, что Шашти все еще очень молод, а вот этот старикан — настоящий динозавр! В рентгене он тоже светился довольно неплохо. Думаю, у него примерно пятнадцатый уровень. В моем мире ему вполне можно было бы дать медный ранг авантюриста. Но по местным стандартам это чертовски круто.

Шаман смерил нас обоих недобрым взглядом и снова раздраженно дунул на лист лопуха, закрывающий ему обзор.

— Знаешь ли ты, кого привел в наш дом, сын мой Шашти? Тебе, смотрителю дома книг, как никому другому должно быть ведомо, что пришельцы с небес опасны, вероломны и не заслуживают доверия.

Ого, а качество перевода Немо значительно улучшилось. Большие данные творят чудеса! Мы уже больше часа слушаем пересуды местных через дюжину кукол-пауков, так что материала для обучения накопилось немало.

Шашти почтительно поклонился. Интересно, они действительно родственники или это такая фигура речи? Нет, судя по отчетам Немо, это стандартная формула общения старшего с младшим.

— Известно, отец Шук'хутан. Но я встретил ее возле Священного древа и решил, что она может быть посланницей богов.

Шук'хутан поморщился.

— Разве я не запретил тебе приближаться к Древу? Что ты забыл там на этот раз?

— Я… я… я просто хотел помолиться Богине! — принялся оправдываться Шашти.

Он невольно бросил взгляд на свою одежду, запачканную краской, и смущенно потупился. Малый ребенок, ей-богу! Даже я, человек едва знакомый со странной мимикой ящеров, мог смело сказать: «у тебя на лице все написано».

— Ладно, это сейчас уже неважно, — махнул рукой шаман. — Надеюсь, ты хоть понимаешь, какой опасности подверг нас всех? — тут он заговорил гораздо громче, обращаясь уже к собравшейся вокруг нас толпе: — Сестры и братья, дети мои! Пусть вас не обманывает невинный вид этого существа. Великий дух огня открыл мне, что под маской ребенка скрывается хтон. И будь на то его воля, мы все уже были бы мертвы!

Послышались растерянные возгласы и недовольный ропот толпы. Как же ловко он это подал! А ведь я с самого начала не собирался скрывать своей силы. Но мне просто не дали ничего сказать. Шашти поежился и даже немного попятился. Но тут всеобщее внимание привлек другой рослый ящер, который быстро приближался к нам по одной из канатных дорог в окружении стражи.

Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, насколько высокое положение он занимает среди ящеров. Уверенная походка, дорогие (по местным меркам) одежды, искусные татуировки на руках, да еще и стальной кинжал на поясе. До сих пор я здесь вообще ни у кого не видел изделий из металла. Силой он явно не уступал Шук'хутану, пусть и выглядел намного моложе его. Должно быть, он и есть настоящий вождь племени, а старик всего лишь выполняет функции шамана — общается с духами, вызывает дожди… Хотя о чем это я, какой вообще может быть дождь в подземелье?

— Что здесь происходит? — раздался властный голос.

Все присутствующие стихли и почтительно склонились на одно колено, приветствуя своего повелителя. Только Шук'хутан едва заметно кивнул, ну и я тоже последовал его примеру. Просто из вежливости.

— Приветствую тебя, брат Такшаха. Как видишь, твой сорванец снова навлек на нас беду. Но на сей раз она так велика, что ни ты, ни я не способны с ней совладать.

Такшаха пристально взглянул на меня.

— Правда ли то, что о тебе говорят, чужеземка? Ты — хтон?

Шашти заерзал. Переживает, наверное, что я сейчас вообще не понимаю, о чем идет речь. Он открыл было рот, чтобы все мне как следует объяснить, но я остановил его жестом руки. А затем создал над головами присутствующих огромный портал, из которого открывался прекрасный вид на центр их Священного древа. Думаю, такой демонстрации будет вполне достаточно.

Зеваки, большинство из которых едва успели подняться на ноги после приветствия вождя, снова рухнули на «землю», на сей раз уже полноценно. Ящеры дружно принялись отбивать глубокие поклоны, да так неистово, словно пытались пробить своими крепкими лбами дырки в полу. Платформа у меня под ногами ощутимо затряслась. Эй, эй, полегче, уважаемые! Хотя бы делайте это не так синхронно, а то эта подвесная штуковина сейчас точно рухнет под напором вашего религиозного рвения!

Пришлось поспешно закрыть портал. Кажется, я слегка переборщил.

— Что ж, — подытожил вождь, когда волнение улеглось. — Вот и ответ. А раз все именно так, как ты говоришь, брат Шук'хутан, то стоит ли винить юношу в том, чего не смог бы предотвратить ни один из нас? А если не знаешь, друга ты встретил или врага, то не лучше ли протянуть ему руку, а не хвост?

За нашими спинами послышался одобрительный гомон и сдержанные смешки. То ли это местная поговорка, то ли вождь так намекал на какую-то давнюю промашку старика, хорошо известную всем присутствующим. Во всяком случае, он точно задел его за живое. Шук'хутан вздохнул.

— Ты всегда был слишком мягок, Такшаха. Великий Дух огня открыл мне, что эта бесхвостая принесет нам одни только беды. Твой баловень лишь немного ускорил неизбежное.

— Снова эти твои разговоры о духе, которого никто, кроме тебя, не видит и не слышит. И о котором молчат даже наши легенды. Очень удобно для тебя, брат, не правда ли?

В воздухе повисло напряжение. Вождь и шаман, очевидно, не слишком ладили и теперь сверлили друг друга тяжелыми взглядами. Шук'хутан сдался первым. Сдунул с лица раздражающий лист лопуха и махнул когтистой лапой.

— Думай что хочешь, брат. Дух огня реален, и скоро я смогу тебе это доказать.

— Буду ждать с нетерпением, — усмехнулся Такшаха.

Ох и не нравятся мне все эти разговоры! Похоже, лучше мне теперь глаз не спускать с этого старого хрыча. Одно только упоминание о духе огня внутри огромного соломенного гнезда, в котором живут тысячи разумных существ, звучит по меньшей мере зловеще. Немо, приставь к нему парочку пауков-разведчиков. В режиме камуфляжа. Кажется, нам их много понадобится, надо бы сделать еще пару десятков. Добавь в список задач.

— Что насчет тебя самой, чужестранка? Что скажешь — друг ты нам или враг?

Тут снова вмешался Шашти:

— Глава, позвольте мне объяснить гостье, она же еще не знает языка…

— О нет, мне кажется, она нас уже прекрасно понимает, — покачал головой Такшаха. — Что тем более удивительно, ведь ты учишь ее всего один день. А мы все прекрасно знаем, что ты не можешь быть настолько хорошим учителем.

Снова раздался одобрительный гогот. А этот дядька реально не промах. Любого на место поставить может. Теперь все внимание направлено на меня. Ох, не люблю говорить на публику. Немо, спасай, я еще не настолько силен в «шепелявом». Ломая язык и нещадно коверкая слова, я произнес:

— «К'тулх альб улу». (Я только учусь).

Чертов клингонский! Кто вообще использует такие сложные местоимения? В толпе послышался неразборчивый шум: мол, смотри-ка, и вправду, оно уже разговаривает, на нашем-то!

— «К'тулх» всего лишь путешественник и не желает зла, а по возможности хотел бы стать другом, — продолжил я издеваться над языком, как своим собственным, так и местным.

Да-а-а, Ктулху хороший, Ктулху — друг. Ктулху спит и видит, как бы получить контроль над огромным бурдюком с амальгамой, который вы зовете своей «вселенной». Ваше счастье, что по натуре я миролюбивое существо и предпочитаю разводить земноводных вместо того, чтобы просто пускать их под волшебный нож… И так уж вышло, что спокойный сон мне дороже мнимого могущества.

Шашти смотрел на меня с удивлением, явно болея за каждое слово и в то же время не веря собственным ушам. Похоже, в его представления никак не укладывалось, что можно выучить чужой язык всего за один день. Ну, я и сам слегка в шоке. Это все благодаря Немо. У меня сейчас перед глазами интерактивный разговорник со всеми вариантами продолжения фразы.

— «Но жизнь непредсказуема. Если вы считаете меня опасной, то лучше я уйду».

Фух! Я это выговорил! И почему всегда хочется сказать так много?

Такшаха задумался.

— Я ждал лукавства в твоих словах. Ждал новых чудес и обмана глаз. Но ты ответила мудро, и я это ценю. Быть может, старый хитрец и прав. Но лучше я понапрасну поверю врагу, чем оттолкну доброго друга. Будь пока нашим гостем!

В толпе зевак, окружавших нас со всех сторон, началось настоящее ликование. Хохот, свист, громкие хлопки и улюлюканье. Кажется, некоторые даже обменивались местным аналогом денег — круглыми костяшками. Ставки они на нас делали, что ли? Ну конечно, всегда интереснее поглазеть на диковинное существо, чем выгонять его взашей. В идеале — посадить на цепь и показывать за деньги в цирке, но со мной такой номер вряд ли прокатит.

Импровизированное парадное шествие вынесло нас прямиком к «дому книг», после чего все разбрелись по собственным жилищам — завтра вечером должен был состояться праздничный пир в честь нового знакомства, а до тех пор стража попросила всех удалиться. А я наконец-то получил доступ к библиотеке! Ох, боюсь, ждет меня новая бессонная ночь, точнее, день. Немо может прочитать все очень быстро, но у меня-то теперь куча вопросов! И о шамане с его «духом огня», и о «богине», которую вскользь упомянул Шашти, когда оправдывался перед стариком, и о конфликте, который явно уже давно назревает в городе ящеров. Кажется, придется снова удивить своего приятеля скоростью обучения. Ну что ж, мне не впервой!

Глава 10. Праздник

«Давным-давно, когда на небе еще сияли звезды, а народ ящеров был таким же многочисленным, как морской песок, произошла на небе великая война. Юный и горделивый бог утренней зари склонил третью часть звезд к тому, чтобы свергнуть Титанов — древних богов, которые правили небесами, и завладеть их могуществом. Хитростью он вынудил Древних сражаться между собой, а затем, когда те ослабли от бесконечных битв, обратил против них всю мощь своего союза.

Он не сумел обмануть лишь великую Богиню мудрости. Тогда Утренняя Заря убедил еще двадцать девять богов помочь ему погубить ее. Под натиском этой ужасной армии раскололась земля, и даже солнце перестало давать свет, а небеса свернулись, словно свиток. Один за другим гибли надменные боги, но не могли одержать победы. Когда же битва подошла к концу, великая Богиня, предчувствуя скорую гибель, сказала дюжине оставшихся в живых богов:

— Тот, кто убьет меня, получит не только часть моей силы, но и мудрость тысячи миров, которой я владею.

Боги тут же принялись спорить между собой о том, кто из них достоин такой великой чести. Пока они состязались за это право, Богиня подняла свой меч и вонзила в собственное сердце, ибо знала, что Утренняя Заря приготовил всем Титанам участь более ужасную, чем смерть.

Так жадные боги остались ни с чем, а сила Титанов угасла навсегда. Ибо их истинная сила заключалась в мудрости».

Занятная легенда. Чем-то похожа на сборную солянку мифов моего мира. Или все как раз наоборот: наши земные предания обыгрывают эти события на свой собственный лад? Все может быть. Главная проблема в хронологии. Наши мифы намного, намного древнее. А значит, где-то здесь скрывается вранье… Ну ладно, мне грех жаловаться.

Байки о похождениях Люцифера и его друзей я уже много раз встречал в книгах на поверхности. Триста лет назад они устроили грандиозный замес, который обычно называют Великой межмировой войной. А вот историю об эпичном фейле его кампании против старых богов я читаю впервые. Теперь понятно, почему верховным божеством он так и не стал. Видимо, Люцифер сделал ставку на знания об устройстве Системы, которыми владела последняя из Титанов, но получить их ему так и не удалось. К тому же его союзники ослабели в этой битве и потеряли свое влияние. А история доброй половины богов из его коалиции в этом месте попросту обрывается. Занятно… Вот тебе и бесполезные записи жалких аборигенов!

Шашти с разинутым ртом наблюдал, как я свиток за свитком «поглощаю» его библиотеку. Даже Грэма такой трюк в свое время изрядно удивил, что уж говорить о бедняге учителе из примитивной общины ящеров. Времени у нас немного, так что я решил не скромничать. Думаю, и вождь, и шаман просто недооценили масштаб катастрофы, допуская меня к «дому книг», ведь уже через несколько часов я буду знать про их общество абсолютно все.

Нужно признать, что Шашти тоже меня очень сильно удивил. На его рабочем столе я обнаружил наброски парашюта, самострельного арбалета, паровой турбины и даже механической куклы. Да он и вправду самый настоящий изобретатель! Страшно представить, на что он будет способен, если дать ему доступ к нормальному образованию… Только вот сделать это, не нарушив хрупкий баланс подземелья, попросту невозможно. Чую, наломает он тут дров не хуже меня самого.

Одним из самых полезных моих приобретений стала подробная карта этого места. На ней были отмечены и растительные биомы, и проживающие в них виды животных, и даже полезные ископаемые. Только сейчас я смог по-настоящему оценить истинные масштабы этой грандиозной конструкции. А ведь для того, чтобы здесь процветала жизнь, пещеру нужно еще и освещать! Я попросил Немо вычислить общую площадь и оценить яркость света в подземелье. По всему выходило, что на это требуется мощность в несколько гигаватт. Примерно в десять раз больше, чем способна выдать моя хваленая гидроэлектростанция. И работать она должна не пять-шесть минут, на которые рассчитан объем водохранилища, а целый день напролет, да еще и на протяжении целых столетий!

Откуда вообще берется такая огромная энергия? Подземное тепло? Я вспомнил о геотермальном источнике и попросил Шашти провести меня к тому месту, откуда они берут горячую воду.

По пути решил узнать у своего приятеля, как бы я мог отблагодарить его народ за те знания, которыми они со мной поделились. У ящера загорелись глаза. Его можно понять: только представьте, что вы встретили представителя высокоразвитой внеземной цивилизации. Через пару часов он свободно заговорил на вашем языке, а к вечеру «пролистал» большую часть Интернета. Поблагодарил за интересное чтиво и вежливо интересуется, чем он может быть полезен вашему миру. Ха! Да у бедняги сейчас коленки, должно быть, трясутся от волнения.

Хорошеньковсе обдумав, Шашти объяснил мне, что в их обществе давно утеряна руническая магия. И, хотя иногда рождаются ящеры, способные к колдовству, их навыки почти бесполезны. Тут он принялся взахлеб делиться своими идеями о том, что руны можно попытаться вернуть, просто рисуя наугад случайные узоры. Я не смог сдержать улыбки: точно такая же идея приходила в голову и мне, когда я искал способ узнать руны Пространственной магии.

Но что-то в его истории не сходилось: я ведь отчетливо видел руны на амулетах, которыми был увешан старик-шаман. Это что, какие-нибудь древние артефакты, доставшиеся ему с незапамятных времен? Сильно в этом сомневаюсь. Наверняка старик на самом деле знает руны, но скрывает это знание от простых смертных. Обычное дело. Передаст их потом по наследству какому-нибудь талантливому ученику. Держу пари, у Шашти даже были шансы стать преемником Шук'хутана, но он испортил все своим бунтарским поведением. Не потому ли шаман его недолюбливает? Возможно.

Наконец по узкой тропинке мы добрались до источника, из которого горячая вода подавалась в город. Боги, ну и жара! Не стоило мне все-таки меняться местами с куклой. Я надел розовые очки и чуть было не расхохотался в голос. Да здесь все исчерчено рунами огня! А вот и толстый корень, по которому подается энергия, видимо, все от того же Древа. Какая, к тиранозаврам, геотермальная энергия? Обычные бытовые удобства, которые специально созданы для обитателей пещеры.

Вот теперь все мои мысли и догадки сложились воедино. Уверен, что подземелье — это небольшая часть иного мира, вырванная и спрятанная здесь. Ее сделали замкнутой, потому что создатель совершенно не представлял, куда именно она попадет. Так что вся амальгама, которую производят ее жители, сейчас уходит на поддержание нормальных условий жизни. Если какие-то крохи энергии и удается получить, например на перепаде температур между разными частями пещеры, то все они уходят на компенсацию потерь. Шаткое равновесие! Видимо, поэтому ящерам и запрещено колдовать, ведь через магию этот общий ресурс будет безвозвратно тратиться. Так что старик-шаман скрывает руны вовсе не из вредности или своего «ктулхуистичного» характера, а ради сохранения баланса.

Я рассказал Шашти о своей теории и объяснил, почему им не стоит активно пользоваться магией. Он помрачнел.

— И что, неужели ничего нельзя сделать?

Я хмыкнул. Конечно, варианты есть. К примеру, я бы мог построить самую настоящую электростанцию где-нибудь неподалеку. На соседней речке, например. Если у подземелья появится внешний источник энергии, пусть даже небольшой, то оно постепенно придет в норму и даже начнет приносить неплохую прибыль. По моим скромным расчетам, не меньше двух тысяч ОР в день! Лакомый кусочек! За пару лет вполне можно стать старшим нефилимом, если разрулить проблемы с электричеством. Но сначала придется еще разобраться со странным поведением шамана.

Если верить книгам Абырвалгара, Сердцем подземелья вполне можно управлять: например, использовать его силу для создания новых залов, распределять Очки Развития между разными популяциями монстров и т. д. Хранителями могут быть и нефилимы, заинтересованные в быстрой прокачке, и даже «Падшие» — что-то вроде нового воплощения погибших богов, которое может сохранить небольшую часть прежней силы и воспоминаний. Именно за такой осколок божественной души и принял меня когда-то лидер термитов, Стрелец.

Да, как и все живые существа, боги не исчезают бесследно, а возвращаются в круговорот душ. А чтобы после перерождения им было сложнее занять свое прежнее место, оружие богов разрушает саму душу, дробя ее на мелкие осколки, каждый из которых едва ли вспомнит, кем он был в прошлой жизни. Но иногда случаются и исключения.

— Скажи, Шашти, ты что-нибудь знаешь о Хранителе вашего мира?

— Конечно, — просиял мой приятель. — Хранитель — это наша Богиня. Мы всегда ей поклонялись. Только в последнее время Шук’хутан стал нести какой-то бред про этого своего Духа огня.

— А под «Богиней» ты подразумеваешь…

Он пожал плечами.

— Богиня — это Богиня. Легенды почему-то не сохранили ее имени. Да и какое это теперь имеет значение? Она давно мертва, а наш прежний мир уничтожен.

Я кратко пересказал ему содержание мифа, который прочитал совсем недавно. Ящер радостно закивал.

— Да, конечно, это она. А вы и правда уже неплохо разбираетесь в нашей истории!

По моей спине побежали мурашки. Если все именно так, то кроме небольшой коллекции живности из мира ящеров здесь мог сохраниться еще и осколок души… одного из самых могущественных Титанов древности! Да за такую информацию наш архонт собственный хвост на радостях сожрет! И любой из ныне живущих богов на все согласится, лишь бы только… Так, стоп. А вот теперь я точно не поверю, что мое появление в маленькой скромной деревушке на краю географии, всего в десятке километров от этого места, было случайным. Ни. За. Что.

Ну и дела… Выходит, для меня это не просто удобная возможность подзаработать немного амальгамы! Теперь очевидно, что я попал сюда совсем не случайно. Главный вопрос: зачем? Ведь не для того же, чтобы отдать осколок души падшей богини в руки Люцифера или Асмодея ради скромной компенсации в несколько сотен тысяч ОР и почетного ордена «За заслуги перед вселенной». Так, с этого момента нужно быть предельно осторожным! Об этом месте никто не должен узнать. Вообще никто!

— Мне надо подумать, — заявил я своему проводнику. — Здесь есть какое-нибудь уютное место, где можно просто нормально отдохнуть?

Шашти привел меня на вершину города, к небольшой площадке, что выступала из массивной каменной колонны, почти под самым потолком. Здесь росло небольшое дерево, напоминающее одновременно березу и акацию, к ветвям которого была привязана пара самодельных качелей. Мой приятель не раздумывая сиганул на одну из веревок, напрочь игнорируя тот факт, что под ногами у него зияла огромная пропасть. Сверху посыпались белоснежные лепестки.

— И это ты называешь спокойным местом?

— Лучшее в городе! Я часто сюда прихожу, когда мне надо подумать. А в чем дело-то?

Я прикусил язык. Да, не пристало могущественному хтону бояться какой-то там высоты. Вот только сегодня утром я решил, что здесь мне будет безопаснее, чем в родной деревне, и потому спустился сюда в своем настоящем теле. Конечно, внизу натянута страховочная сетка, да и Немо меня в любом случае спасет, но все равно как-то стремно. Переборов мимолетный приступ паники, я все-таки влез в самодельное «седло». От высоты перехватило дух. Но вообще-то Шашти прав. Вид отсюда открывается просто великолепный! Надо только немного привыкнуть. Да и пахнет очень приятно.

— Это дерево цветет весь год, — похвастался Шашти. — Я сюда часто свою сестренку приво… дил, — тут он явственно сник.

Я внимательно посмотрел на своего нового приятеля. В мозгу шевельнулась догадка. А ведь действительно, что-то такое промелькнуло между этими двумя.

— Он ведь твой родной отец, да? Я имею в виду, ваш вождь, Такшаха.

Шашти кивнул.

— Мы оба болеем за наш народ, правда! Но отец всегда считал, что правитель должен ставить благополучие людей выше личных интересов. А я… Мне просто кажется, что мы зашли в тупик. Три сотни лет мы топчемся на месте в ожидании чуда. Зачем?

— Спорить не буду, — я пожал плечами. — Но это ведь лучше верной гибели, правда?

— Нет, не лучше! — перебил меня Шашти. — Мы должны были учиться, развиваться, осваивать магию, изобретать сложные механизмы. Нарушится баланс? Ну и пускай, зато мы стали бы сильнее, добрались бы до поверхности, нашли бы способ спасти наш дом! Если ничего не делать, баланс все равно нарушится, так или иначе! Вот и получается, что мы просто сидим и ждем смерти!

Ящер тяжело дышал, тема явно была злободневной и выводила его из себя.

— Ты пытался с этим что-то сделать?

Он закатил глаза и с досадой ответил:

— Учить. Я всего лишь пытался учить! Между прочим, это моя главная обязанность, как смотрителя дома книг. Но Шук’хутан пригрозил, что если я продолжу распространять знания среди тех, кому они не положены, то он лично сожжет всю мою библиотеку!

Ну, это еще цветочки. У нас бы книжки наверняка сожгли вместе с самим библиотекарем. Тут я вспомнил о нашей первой встрече. Так вот зачем ему понадобилось рисовать энциклопедию на ветвях Священного дерева!

— Значит, ты решил подстраховаться, — подытожил я.

— Да. Они не посмеют что-то сделать с Великим древом. К тому же оно само не позволит повредить ветви.

Я приподнял бровь.

— Но разве нельзя просто закрасить рисунки?

Шашти злорадно улыбнулся.

— Я смазал их соком плачущего куста. Поверх него уже никакая краска не ляжет.

— И чтобы решить эту проблему, им придется обратиться к тебе, да? — рассмеялся я.

Шашти кивнул. Но очень скоро улыбка снова сползла с его лица. Я попытался утешить ящера:

— Да ты не дрейфь, парень, я что-нибудь обязательно придумаю. Просто дай мне немного времени, чтобы во всем тут разобраться. Хтон — сила! Помнишь?

— Меньше всего мне хотелось бы прибегать к силе, — устало вздохнул ящер. — Ведь даже эти старые упрямцы — моя семья. Пожалуйста, пообещайте мне, что сделаете это без лишнего насилия…

— Ладно, ладно, никакого насилия. Я же говорила тебе, что пришла с миром! — замахал я руками.

* * *

Мы еще долго сидели и разговаривали о жизни. В какой-то момент я и сам не заметил, как задремал прямо на этой ужасной тарзанке, вцепившись руками в изношенную веревку. Кажется, мой мозг совсем выдохся от напряжения последних дней. Ужасная беспечность! Но Немо следит за безопасностью через паучков, да и сам Шашти оказался неплохим охранником. Даже местную малышню разогнал, чтобы те не шумели.

Снилось мне что-то теплое и приятное. Кажется, кто-то бережно гладил меня по волосам.

— Наконец-то ты пришел, — донесся откуда-то тихий шепот.

«Боги, я надеюсь, что это не Шашти. Я же ему руки поотрываю за такую наглость», — подумалось мне сквозь сон. А потом я резко проснулся. Что это было? Могу поклясться, что во сне меня кто-то пристально разглядывал. На мгновение я даже успел различить ее внешность: длинные белые волосы, милое девичье личико со светлой кожей. Альбинос? Но откуда здесь вообще…

Я огляделся по сторонам, судорожно ухватился за веревку, которая едва не выскользнула из рук. Вот идиот! Нашел где уснуть! Шашти мирно дрых, уперевшись спиной прямо в каменную стену. Он тоже не спал всю ночь. Но кто же тогда… Погодите-ка. Со мной пыталась связаться сама богиня? Или это просто мое воображение? Теперь уже и не разберешь. Надо будет попробовать поспать прямо в святилище, наверняка там связь лучше. Кстати, а ведь у меня теперь есть навык хождения по чужим снам. Шикарно! А я, дурак, еще считал его бесполезным.

* * *

К вечеру в поселке началось торжество. Шашти объяснил мне, что на самом деле Праздник огня — древняя традиция. Живое пламя в этом месте — диковинка, так что ящеры относятся к нему примерно так же, как мы к фейерверкам. Любуются иногда, но не забывают об осторожности. Место подобрано давным-давно: каменистая площадка, на которой почти нет травы и деревьев. В ее центре ящеры разожгли несколько небольших костров, а вокруг них расставили факелы. Так у всех будет возможность хоть немного полюбоваться редким зрелищем.

Я с удовольствием наблюдал за туземными обрядами. Были и совместные пляски вокруг костра, и своеобразная музыка, и театральные постановки, и даже выступления местных комиков.

«Приходит как-то тиранозавр к доктору и говорит:

— Доктор, доктор, у меня болит живот!

А тот ему отвечает:

— Хорошо, я пропишу вам животное…»

Между рядами зрителей, сидящих на специально принесенных циновках, сновали подростки, раздавая закуски и напитки. К местной еде я отнесся с недоверием и решил, что перебьюсь собственными запасами. Интересно, конечно, какая она на вкус, но я понятия не имею, что скажет мой бедный организм на вот эти сушеные грибы, например. Похоже, что на самих ящеров они тоже действуют, мягко говоря, неоднозначно…

Вокруг нас с Шашти собралась целая толпа ребятишек и любопытных зевак, которые попросту засыпали меня вопросами. «А как хтоны обходятся без хвоста?» — «А как выглядят небо и звезды?» — «А вы не боитесь, что без подпорок небо рухнет вам на голову?» — «А это правда, что хтоны едят детей?» И все прочее в таком духе. На некоторые вопросы отвечал я сам, самые глупые брал на себя Шашти, сознавая, что разговоры все еще даются мне с большим трудом. В конце концов он объявил, что утомлять хтона — грех, и отослал надоедливую малышню восвояси.

Вскоре развлекательная часть закончилась, а к центральному костру вышел Шук’хутан. Я напрягся.

— Дети мои… Дорогие братья и сестры! Я как никто другой знаю вашу боль, — начал шаман свою речь. — Долгие годы наш народ страдает, соблюдая тяжкие запреты ради блага будущих поколений. Мы не можем позволить даже собственным детям поесть досыта, чтобы не нарушить этот проклятый баланс! — он яростно стукнул по камню своей огромной клюкой. В толпе послышался одобрительный гомон. Шук’хутан определенно прошелся по наболевшему.

— Но я верю, что нашим бедствиям скоро придет конец! — уверенно продолжил он. — Дух огня сегодня поклялся мне, что он поможет нам выйти на поверхность!

Среди ящеров поднялся шум. Кто-то радовался, кто-то возмущался, кто-то высказывал недоверие. Мнения разделились. Шаман снова стукнул клюкой, на сей раз создавая что-то вроде небольшой сейсмической волны. У Шашти округлились глаза. Уж он-то прекрасно понимает, что сделать такое невозможно без знания рун.

— Только представьте: к нам вернется сила Системы, — с нажимом продолжил Шук’хутан. — К нам вернется магия. Мы сможем охотиться на бесконечных просторах небес. Мы сможем позволить себе завести больше двух детей! Ящеры снова вернутся к былому величию!

Зрители поддержали его радостными возгласами, одобрительным гомоном и свистом. Некоторые даже принялись дружно скандировать имя шамана. Когда волнение немного улеглось, Шук’хутан поднял руку, и через несколько секунд снова воцарилась тишина.

— Но у всего есть своя цена. Мы должны будем забыть о Богине, которая бросила нас умирать в этой подземной темнице. Дух огня станет нашим новым божеством!

Языки пламени от костров за спиной старого ящера внезапно стали увеличиваться в размерах, раздуваться и закручиваться спиралью. Вскоре посреди площади вырос настоящий огненный столб. Кажется, я даже знаю это заклинание. Вот только старику-шаману, стоящему перед нами, оно явно не по зубам. Я поспешно надел очки. Шук’хутан держал левую руку в кармане, но я отчетливо видел, что там лежит какая-то яркая сфера, которая и подпитывает энергией это прожорливое заклинание. Орб мага? С такого расстояния не разглядеть. Да, похоже, меня опередили. Кто-то уже успел вручить местному Савонароле его Яблоко Эдема^[42]. И я даже догадываюсь кто…

Несколько рослых ящеров тащили сквозь толпу какие-то тюки. Я присмотрелся. Это что, книги? Ох, беда, Шашти сейчас точно сорвется!

Тем временем барабанщики стали ритмично стучать по своим нехитрым инструментам. Танцоры собрались вокруг огненного вихря и начали исполнять какой-то безумный танец. Шаман снова воспользовался магией, усилив свой голос, и громогласно продолжил:

— Мы — гордый народ ящеров! Мы больше не желаем чтить мертвых богов. Мы отказываемся от своего прошлого… чтобы у нас появилось будущее!!!

Помощники шамана приготовились бросать книги в огонь. Я осмотрелся. А где же вождь? Я надеюсь, Шук’хутан его не…

К моему удивлению, Такшаха сидел прямо возле нас. Положив руку на плечо сына, он мягко произнес, глядя ему в глаза:

— Мы с тобой много раз это обсуждали, сынок. Так надо. Это для общего блага. Мне тоже не нравится то, что происходит, но, пожалуйста, прими это решение, не усложняй ситуацию для меня и для себя.

Проклятье, если Шашти сейчас психанет, у меня тоже будут проблемы. Грандиозные проблемы! Мне придется его защищать, вмешаться в ход событий и наверняка попасть прямо в ловушку старины Абырвалгара. Ну конечно, это он! Я в этом уже почти не сомневаюсь. Только он знает про это место. И знает, что мне не наплевать на чужие жизни. А заложников здесь предостаточно… Не говоря уже об осколке души Богини. Вот попадалово! Немо, готовь пушки, Ариэль, Кальцифера. Полная боевая готовность!

Я повернулся и тоже положил руку на свободное плечо своего нового приятеля.

— Шашти, пожалуйста, хотя бы ради нашей дружбы, сдержись. И не бойся за книги, я теперь знаю каждую из них наизусть.

У ящера округлились глаза. Он переводил взгляд то на меня, то на Такшаху, а потом вдруг прыснул от смеха.

— Да вы чего? Я и сам хочу понять, кто наплел нашему старику весь этот бред. Ула, это же не вы устроили?

Я отрицательно помотал головой.

— И что, вы оба решили, что я побегу сейчас спасать свои книжки? Вы меня совсем за дурака принимаете? И кстати, я тоже знаю почти всю библиотеку наизусть. Невелика потеря! — он махнул рукой.

Тьфу! Ну ты, Шашти, блин, даешь!

Глава 11. Сделка

Воспользовавшись моментом, я решил узнать у вождя, не говорил ли сам Шук’хутан что-нибудь о встрече с этим «Духом огня».

— Старик встретил его возле Священного древа, — ответил Такшаха. — Он всерьез считает, что это наш шанс выйти на поверхность.

— А что вы думаете?

— Мне кажется, это ловушка, — вождь печально покачал головой. — Но, похоже, выбора у нас нет. Вы же сами видите, что происходит. Скажите, может, вы знаете, кто такой этот Дух огня? Он действительно… бог?

Я невольно усмехнулся. Вот уж кто с самого начала не стал мелочиться с титулами.

— Да какой из него бог? Такой же хтон, как и я. Возможно, чуть-чуть сильнее. Однажды мы сражались, и он проиграл. Правда, застать его врасплох мне теперь будет гораздо сложнее.

— Значит, вы способны с ним справиться? Или хотя бы как-то договориться? Мы могли бы обсудить условия. Я понимаю, что в конечном счете нам все равно придется стать рабами, но… Вы мне кажетесь более благонадежным правителем.

Я вздохнул. Зачем вообще Абырвалгар устроил это представление? А может, это действительно как-то связано с религией ящеров? Генерал Калдор говорил, что мысли и верования смертных тоже имеют силу. И если папаша Грэма действительно собирается стать Хранителем… Значит, чтобы ему помешать, мне нужно действовать теми же методами. Я бросил взгляд на своего нового приятеля.

— Шашти, как ты смотришь на то, чтобы стать новым шаманом?

— Кто, я? Но я же не… Да и Богиня, она же…

— Расслабься, я все сделаю за нее. И за тебя. Мне просто нужен кто-то из местных в качестве посредника. Но имей в виду, это опасно. Возможно, нам с Духом огня придется сражаться.

— Может, лучше я пойду? — с сомнением предложил Такшаха.

— Нет, я готов рискнуть! — Шашти ткнул себя в грудь кулаком.

— Отлично. Ну тогда держи.

Я достал из кармана защитный амулет, точную копию того, что охранял мою собственную тушку. Подумав, взял со склада еще пару электромагнитных гранат и даже Куб Морбиуса. Он поможет защитить местных жителей, если начнется серьезная драка. В двух словах объяснил ящеру, что ему нужно будет делать. И исчез. Сейчас мне действительно нечего здесь делать. Особенно в своем настоящем теле. За действиями своего нового шамана я смогу следить и через пауков-разведчиков. А вот куда мне точно стоит отправиться, так это…

Кукла-дублер телепортировалась прямо в центр Великого древа, в святилище ящеров. Неподалеку от кристалла уже маячил чей-то темный силуэт.

— А, малышка Киара! Как это мило с твоей стороны показать мне такое прекрасное место, — язвительно произнес знакомый голос.

Передо мной стоял невысокий мужчина с перебинтованным лицом. Ну да, кто бы сомневался! Я моргнул, сканируя его через рентген. Марионетка? Заимствует мои методы. Или просто не в состоянии вернуть себе нормальное тело… Странно, насколько я понимаю, его подружка Ланти из какой-то продвинутой цивилизации. А вот кукла выглядит очень примитивной. Да и самой Ланти я что-то не наблюдаю. Они действуют независимо? Очень может быть. Но бдительности лучше не терять.

— Мне тогда казалось, что это станет отличным подарком к вашим похоронам, дядюшка Абыр, — не менее едко ответил я. — Но видимо, кто-то совершенно не желает уступать дорогу молодому поколению.

* * *

Тем временем Шук’хутан подошел к кульминации своей «рекламной кампании». Под утробный рокот огромного огненного столба он вещал, надрывая голос:

— Только взгляните, как велика мощь нашего нового повелителя! Никто не в силах ему противостоять!

Немногие обратили на это внимание, но свет, льющийся со свода пещеры, на мгновение потускнел. А вот это уже очень, очень плохой знак!

Шашти встал, подошел поближе и, недолго думая, швырнул мою электромагнитную гранату прямо в основание огненного столба, который полыхал за спиной шамана. Снаряд взорвался, и заклинание тут же развеялось. Гул прекратился, и на несколько секунд воцарилась мертвая тишина.

— Неужели все настолько плохо? — раздался звонкий голос моего приятеля. — А как же Богиня, о которой ты твердил мне с самого детства?

* * *

— А чего еще ты ждала? — хрипло рассмеялся Абырвалгар. — Глупо было рассчитывать, что я приду на войну без подстраховки.

Я скривил кислую мину.

— Но похоже, твоя живучесть удивляет не только меня. Ваш новый архонт тоже очень интересуется, как же тебе это удалось. Может, мне стоит сдать ему тебя прямо сейчас?

Бывший Владыка покачал головой.

— Мы с тобой оба понимаем: это место слишком полезно, чтобы показывать его кому-нибудь еще. Я и сам вполне мог бы получить амнистию, просто передав архонту его координаты. Так что давай пропустим этот бесполезный блеф и перейдем уже к делу.

* * *

— Да как ты смеешь, глупый юнец, идти против меня и великого духа! — грозно прорычал Шук’хутан. — Думаешь, я не знаю, что ты сотворил? Ты посмел осквернить наше святилище своими глупыми картинками! И что же сделала в ответ Богиня? Ничего! Как всегда — ничего! Что ж, значит, придется мне самому преподать тебе урок правильного поведения в храме.

Шук’хутан вознес руки вверх, демонстрируя орб, подаренный Абырвалгаром.

— Услышь меня, о великий Дух огня, приди на мой зов, яви этим недостойным свое могущество!

Самое время грохнуть старика, пока он не призвал какое-нибудь чудо-юдо. Но в таком случае ящеры меня просто не поймут. Да и орб, скорее всего, подчиняется совсем не его воле. К тому же я пока не понимаю, зачем Главрыба вообще разыгрывает это представление.

Пространство за спиной шамана дрогнуло, и посреди пещеры возникла гигантская пылающая фигура, ростом не менее пяти метров. Что-то вроде осадного голема из тех, с которыми армия демонов недавно штурмовала крепость Кастор. Присмотревшись, я понял, что все не совсем так. Это был не обычный стихийный элементаль, а, скорее, огромная марионетка, слепленная из камня и покрытая железной броней. К тому же Абыр-абыр «надел» поверх своей куклы заклинание «Огненного рыцаря», чтобы она соответствовала образу «Духа огня».

Шашти снова бросил одну из моих гранат, однако она лишь ненадолго сбила пламя с этой громадины. Голем полностью покрыт металлом, а потому защищен от электромагнитных вспышек. Палить в него из рельсотрона тоже совершенно бессмысленно. Да, кое-кто неплохо подготовился к этому бою!

Среди местных жителей началась паника. Некоторые ящеры стали разбегаться, другие просто упали на землю и принялись отбивать поклоны новому «божеству». Лишь самые смелые (а может, самые безрассудные) оставались сидеть на своих местах, удивленно разглядывая пылающего рыцаря. Свод пещеры начал мерцать, а вместе с ним и странный непроницаемый барьер, что окружал Сердце подземелья. Огромный кристалл потускнел, перестав слепить нас с Абырвалгаром, и я различил силуэт юной девушки-альбиноса, застывшей внутри полупрозрачного минерала.

Значит, это правда! Так вот зачем Абыр-абыр хотел пошатнуть веру ящеров. А вот я ошибался. Это подземелье уцелело не только из-за отлаженной системы циркуляции энергии, но и благодаря неистовому религиозному фанатизму местных жителей.

— Постой, — замахал руками я, — ты же так все тут разрушишь, сломаешь экосистему!

— Ну да, — хмыкнул Абырвалгар. — В том и состоит план.

В его руках появилось массивное стальное копье, напоминающее осадный таран. Проклятье! Он хочет сломать кристалл. Мне никак нельзя этого допустить! Я тоже вооружил свою куклу одним из мечей Ариэль и принялся накачивать энергией кинетические щиты, как свои собственные, так и закрывающие кристалл. Немо, запускай турбины, готовь Ариэль и Кальцифера. Мы должны защитить Сердце любой ценой!

— О, великая Богиня, — принялся молиться Шашти, — услышь мой зов, защити своих верных детей!

Я помедлил секунду в ожидании, не откликнется ли на его зов настоящая хозяйка этого места. Но нет. Очевидно, она сейчас слишком слаба для таких подвигов. Ну и ладно. Немо, нашинкуй эту бесполезную груду металлолома в мелкую соломку!

За спиной Шашти тоже всколыхнулось пространство, и на сцене появилась моя Ариэль. Если подумать, она даже немного похожа на Богиню, кроме разве что цвета волос. Я изменил настройки магии, управляющей ее размером, и вместо того, чтобы уменьшить куклу, заклинание еще больше увеличило ее. Сейчас рост Ариэль — четыре метра, так что она почти не уступает габаритами своему сопернику. За спиной марионетки загорелось огромное плазменное кольцо. Теперь ни у кого точно не возникнет сомнений, что на их зов явилась сама Богиня.

Свет в подземелье снова начал мерцать. Кажется, ящеры осознали, что не все потеряно, и большинство из них по-прежнему на стороне Богини. Соперники замерли, оценивая возможности друг друга и ожидая команды своих хозяев. Исход этого боя решит, на чьей стороне «истина».

— Ты же понимаешь, что если убить Хранителя, то использовать подземелье уже не получится? — я все еще не оставлял надежд переубедить Абырвалгара. — Разве не лучше было бы…

— Нет, не лучше, — перебил меня бывший Владыка. — Я с самого начала не собирался делать это сам. Мне лишь нужно открыть кое-кому дорогу. Силы Сердца для этого будет вполне достаточно.

Дорогу? Ничего не понимаю. Он хочет открыть здесь Разлом? Но для кого? Ох, не нравится мне это!

— Даю тебе последний шанс, — холодно продолжил Абырвалгар. — Я не безумец и не фанатик. Я лишь хочу положить конец тирании богов. Ты должна знать, что есть и те, кто им противостоит. Присоединяйся к нашему сопротивлению. Вместе, используя это место как базу, мы положим конец их правлению! По крайней мере, на нашей планете.

Так, стоп-стоп-стоп. Если они так хотят сюда попасть, то почему сами не откроют портал? Разве что… Ну да, точно, они не могут сделать это без помощи с обратной стороны! Как и при осаде любой крепости, им нужен «свой человек» внутри. По той же причине термитам пришлось отправить Фрину в космическое путешествие. Вообще-то зла я на Главрыба не держу: понятно, что во время войны ему промыли мозги. Но и слепо доверять ему в таком вопросе было бы глупо.

И что это за сопротивление такое? Нет, я, конечно, тоже понимаю, что боги не сахар. Но они и не стрихнин. А ты-то кого собираешься сюда призвать? Ты уверен, что миру от этого станет лучше? Видал я всяких революционеров на своей планете. Многие из них грабят и убивают местных жителей не хуже «тиранов», против которых борются. И даже если они сами ангелы во плоти, это мое подземелье! Моя Богиня! Моя судьба! Ну уж нет. Хрен тебе, а не база повстанцев!

Кажется, перемены моего настроения слишком отчетливо проявились на лице. Абыр вздохнул и перехватил покрепче свое копье.

— Ну что ж, значит, придется по-плохому…

Его оружие метнулось вперед, моментально разбив несколько моих щитов. Я с трудом успел уклониться, но тут же понял, что это плохая идея: копье Абырвалгара устремилось к кристаллу. Барьер Богини, потерявший прежнюю плотность, слегка прогнулся, словно батут, но потом все же вытолкнул копье обратно. Тогда бывший Владыка снова переключился на меня, атакуя быстрыми и точными ударами. Немо, спасай, я ему не ровня. Он же ученик Солара!

Управление боем перехватили нейросети. А я перебрался в тело Ариэль. Если внимание Абырвалгара сосредоточено на моем дублере, значит, этим огромным големом управляет какой-нибудь дух. Уж с ним-то я должен суметь справиться сам!

Приятно чувствовать себя большим. Старик-шаман теперь ростом не достает мне даже до пояса. Я злорадно усмехнулся и взмахнул мечом. Просто ради того, чтобы привыкнуть к необычному балансу. С острия фалькаты сорвалась слепящая полоска света: мы объединили технологию воздушного удара Солара с нашим «плазменным шнуром». Гигант пошатнулся и взревел: моя атака оставила заметный разрез на его ключице и целиком отсекла ухо. Упс…

Краем глаза я взглянул на изображение с камер своей второй куклы. Там творилась полнейшая дичь: они с Абырвалгаром носились по узкому помещению, совершенно не заботясь о том, пол у них под ногами или потолок. Обменивались ударами и заклинаниями с невероятной скоростью, ежесекундно куда-то прыгали, телепортировались и пытались загнать друг друга в очередную ловушку. Боги, надеюсь, я тоже когда-нибудь научусь так драться! А пока остается только…

Гигант принял боевую стойку и нанес косой удар своим двуручником, целясь в шею. Опасно! Против такого массивного оружия не спасет даже плазменная защита. Я принял атаку на скользящий блок, развернулся и ударил в самое уязвимое место — в шею, одновременно выпуская воздушно-плазменный шнур. Снести голову одним ударом не вышло: слишком уж этот парень прочный. Но заклинание обвилось вокруг шеи и еще какое-то время болталось на ней, углубляя разрез. Я ухмыльнулся. Может, просто ткнуть этого здоровяка Системным кинжалом? Нет, тогда я точно потеряю Кальцифера. Придется забирать свою часть награды за него, а вонючка Ланти получит все остальное. С непредсказуемыми последствиями… Плохая идея! Да и дух внутри голема, насколько я вижу, посредственный.

Гигант снова поднял свой огненный меч и принялся бешено размахивать им, оставляя в воздухе дымные росчерки. Мое оружие намного короче, так что даже с ловкостью Ариэль подобраться к противнику теперь будет сложно. Ждать, пока он «устанет», бесполезно, да и отступать тут некуда. Усилием воли я развернул плазменное кольцо, закрывающее спину куклы, так, чтобы меч голема каждый раз проходил через плазму. Желательно в одном и том же месте. И тут же принялся раскручивать в правой руке свой собственный меч, накапливая инерцию. Наконец клинки столкнулись. Двуручник гиганта, подточенный плазменным резаком, переломился у самого основания. Ну вот, теперь ты у меня попляшешь!

Недолго думая, я набросил кольцо на гиганта, словно огромный спортивный обруч. Оно зацепилось за шею и начало вращаться прямо на ней, так что уже через несколько секунд голем остался без головы. Воодушевленный успехом, я создал еще несколько «колец» и отправил их кромсать руки и туловище здоровяка. Теперь бедняга все больше напоминал гимнастку-ютубершу, которая в сумерках танцует перед публикой, используя обручи со светодиодами. М-м-м, какая грация! А давай-ка еще один? А сможешь делать это, прыгая на одной ноге? Загляденье! Жюри в восторге, десять баллов!

На землю посыпались отрубленные куски камня и металла. Ящеры принялись дружно топать и скандировать какой-то боевой клич, пока от голема не осталась лишь груда обломков.

— Сдавайся, Шук’хутан, — громко произнес Шашти. — Твой ложный бог повержен. Да здравствует Богиня!

— Да здравствует Богиня! — подхватили его фразу ящеры.

Обескураженный шаман опустился на колени перед Ариэль. Его орб, подаренный «Духом огня», покатился по земле. Свет в подземелье слегка моргнул и снова вернулся в норму.

— Да чтоб тебя, — пробормотал Абырвалгар, уклоняясь от очередного плазменного кольца моей младшей куклы.

Кристалл, брошенный шаманом, внезапно перестал катиться и взлетел. Как и в нашем прошлом сражении, из него стала расти пылающая драконья голова, затем лапы и туловище. Огненное чудовище словно бы протискивалось через узкое отверстие, которым служил для него орб Абырвалгара.

— Посмотрим, как ты справишься с этим, не разрушив свою драгоценную «экосистему», — процедил сквозь зубы наш противник.

Я на секунду задумался. Ариэль справилась бы с задачей и сама, но нам ведь требуется «шоу». Дракон так дракон. Жадничать не стану. Немо, выпускай!

На каменной арене нашего импровизированного цирка под панические вопли, гулкий молитвенный бубнеж и возбужденные возгласы ящеров, совершенно одуревших от происходящего, столкнулись два дракона, красный и фиолетовый. Стоит ли говорить, кто из них побеждал? Конечно, как и в случае с огненной ловушкой, магия нового поколения рвала на лоскуты заклинание старика Морбиуса. Интересно, кто-нибудь из присутствующих вообще считает все это реальностью? Я бы на их месте спокойно жевал грибочки и думал: «Вот же знатно меня торкнуло, нужно обязательно узнать у шамана рецепт». А ведь точно, некоторые из них так и сидят на своих местах, чуть ли не под ногами у наших годзилл. А я-то все гадал, почему они не убегают.

Наконец огненный дракон окончательно угас. Вслед за ним пропал и мой, плазменный, оставив после себя лишь стойкий запах озона. Давно пора, а то жалко мне зрителей. Если слишком долго вглядываться в сварку, то вглядываться скоро станет нечем… Ариэль на прощание помахала своим «поклонникам» рукой и тоже исчезла, переместившись, конечно же, в святилище.

Абырвалгар пробормотал что-то не слишком цензурное, и я с удивлением узнал одно из забористых выражений, которыми любит бросаться Мора. Даже интересно, кто из них настоящий автор всей этой «народной лирики».

— Ладно, чего ты хочешь? — устало спросил он, опуская копье. — Миром мы не разойдемся, можешь об этом забыть. Я просто открою Разлом другим способом, и тебе придется иметь дело с еще более могущественным врагом. Или вообще сдать подземелье архонту. Подумай как следует, стоит ли оно того.

— Мне тоже не нравится прислуживать богам, — я пожал плечами. — Но с чего ты взял, что эти «повстанцы» чем-то лучше них?

— Мне известно немногое, — со вздохом ответил Абырвалгар. — Но я обязан им жизнью и не сомневаюсь в их честности. У них уже есть своя база в одной из соседних звездных систем, что неподвластна Доминиону. Там любой из нас сможет свободно охотиться, копить амальгаму, становиться сильнее!

Планета неподалеку, которая не входит в состав Доминиона? Где-то я уже это слышал. Не туда ли летит Фрина вместе с моей Широ? Хм… Проверить бы. Вряд ли таких удобных вариантов здесь много.

— Мне нужны точные координаты. Ты ведь знаешь, куда должен вести Разлом?

— Зачем? Чтобы ты потом продала эту информацию архонтам? — Абырвалгар явно был не в восторге от этой идеи.

— Ты же сам сказал, что тот мир свободен от богов. Так в чем проблема? У меня тоже есть свои союзники. И я хочу все проверить, прежде чем пускать в свой мир каких-то непонятных мятежников!

Он задумался, а потом уточнил:

— Ты сейчас говоришь про термитов? Я знаю, что Асмодей позволил им остаться при условии… Погоди, так они хотят тоже отправиться в тот мир?

— Уже отправились. И прихватили с собой одну из моих кукол. Так что, если повезет, я смогу поближе познакомиться с этими твоими повстанцами. Узнать их планы, договориться об условиях. Ты ведь сам говорил, что почти ничего о них не знаешь!

Абырвалгар убрал свое оружие, сложил руки за спину. Ну вот, сразу бы так. И почему всегда приходится начинать разговор с мордобоя? Варвары!

— Как скоро термиты туда доберутся?

— Примерно через месяц, возможно, чуть больше. Я свяжусь с тобой, как только появятся новости. Затягивать это дело не в моих интересах.

— Поклянись, что не передашь информацию богам и их слугам.

— А ты поклянись, что не станешь разглашать информацию про термитов.

Он протянул мне руку. На том и порешили.

* * *

— Ну как я вам? Правда же было круто? — возбужденно затараторил Шашти, едва я снова телепортировался в пещеру ящеров. — И эти двое такие: «Бах, бах!» Ой, Ула, с вами все в порядке?

Я запоздало осознал, что у куклы отсутствует левая рука. Мой дублер совершенно не был предназначен для подобных сражений. Чудо, что Немо вообще сумела отделаться так легко. Я прикрыл уцелевшей ладонью плечо, пытаясь спрятать рану под разорванным в клочья рукавом. Не хватало мне сейчас еще объяснять, почему у хтонов железные кости.

— Да-да, молодец. А обо мне не беспокойся, это пустяки. Мне совсем не больно.

— Как все прошло? — к нам подоспел Такшаха. Покосился на мою рану, опомнился, упал на одно колено и прибавил: — Владыка. — Стукнул по ляжке сына, который соображал чуть медленнее, и тот тоже принял подобающую позу.

Я лениво отмахнулся.

— Можете не напрягаться. Манией величия я не страдаю. А что касается новостей, — я сделал паузу, — конец света у вас временно отменяется.

Шашти и Такшаха переглянулись с явным недоумением. Я развел руками… ну, тем, что от них осталось.

— Мы пока не смогли прийти к соглашению. Но Дух огня дал мне время, чтобы кое-что перепроверить и попробовать найти вариант, который устроит всех. Я постараюсь сделать так, чтобы вы не потеряли свой дом и не стали рабами.

— Спасибо вам, Ула, — отец с сыном снова поклонились. — Мы перед вами в огромном долгу!

— Об этом еще рано говорить. У нас много работы. И кстати, об этом. Шашти, ты уже готов к роли шамана?

Он вытянулся по струнке, будто солдат, и стукнул себя кулаком в грудь.

— Служу Богине! — Потом спохватился и добавил: — И вам тоже служу, конечно.

— Вот, держи, — я протянул ему одного из своих паучков. — Немо расскажет тебе все. И покажет. Ты пригласил меня в свою библиотеку — будет справедливо, если я дам тебе доступ в свою.

У Шашти загорелись глаза.

— И руны там есть?

— И руны, и вообще все, что ты когда-либо хотел спросить, но не знал у кого. Только будь так добр, держи пока эти знания при себе. Ты же понимаешь, Богиня не просто так наложила свои запреты.

— Конечно, я понимаю, — он поклонился.

— Да иди уже, иди, — рассмеялся я, видя, как он переминается с ноги на ногу. Наверное, я бы вел себя так же, если бы Фалкон дал мне доступ к Интернету архонтов.

* * *

У меня осталось еще одно важное дело. Возможно, самое важное с тех самых пор, как я угодил в этот странный мир: мне нужно поспать. Это мой единственный шанс хоть как-то связаться с бывшей Богиней ящеров. С мягким соломенным матрасом наперевес я телепортировался в святилище, захватив с собой Ариэль в качестве охраны. Как же тут все-таки светло!

— Ты бы хоть яркость приглушила у этой своей соляной лампы, — пробормотал я вслух, надеясь, что Богиня меня услышит.

Но ничего так и не произошло. Я плюхнулся на матрас. Эх, сейчас бы снотворного выпить. Сомневаюсь, что мне вообще удастся сегодня уснуть, при таких-то ставках. Просыпаться по своей воле я умею, в осознанные сновидения уходить — тоже, а вот засыпать… Прикупить, что ли, специальную способность? В каталоге Системы наверняка есть такой навык, во всяком случае для любого солдата он был бы незаменим. Можно еще расспросить нашего травника, возможно, у него найдутся какие-нибудь снадобья. Ладно, попробую справиться собственными силами. В конце концов, я действительно зверски устал…

Глава 12. Головоломка

Я с трудом пробирался сквозь густую, сжиженную тьму. Иначе и не назовешь эту вязкую дрянь, которая заполняет все пространство вокруг, въедается под кожу, давит на грудь, не давая возможности вздохнуть. Лишь благодаря свету, исходящему от моего тела, она немного отступает в сторону, прекращая вытягивать из меня жизненную силу. Я потерял несколько тысяч ОР, пока разобрался, как бороться со странностями этого места. Сон божества, пусть даже и павшего, — это совсем не шутки!

Во тьме прячутся монстры. Юркие, колючие, бесформенные. Стоит мне ненадолго отвлечься, как они тут же впиваются в тело сотнями мелких когтей или зубов. И интересует их в первую очередь вовсе не плоть или кровь, а моя амальгама. Поэтому, когда особо наглые твари подбираются слишком близко, приходится защищаться яркими вспышками света. В такие моменты во тьме ненадолго появляются их кошмарные силуэты. Бр-р-р, скримеры! Свет приходится экономить — любое действие здесь снижает мою Концентрацию.

Я брожу по изломанным коридорам уже довольно давно, невзирая на отвратительные условия, но так и не встретил никого живого и разумного. За исключением монстров, конечно же. Наверное, когда-то эта постройка была храмом, но теперь здесь остались одни руины.

— Богиня, вы здесь? Отзовитесь! Я пришел вам помочь!

Тишина. Лишь утробное урчание очередной твари, которая увязалась за мной по пути. Иногда во мраке попадаются смутные силуэты, забившиеся в какой-нибудь укромный уголок. Но и от них не удается получить нормального ответа, кроме неразборчивых всхлипов и бормотания. Время от времени откуда-то издалека раздаются испуганные крики и яростный рев. Но источника звуков мне найти не удается. Да это место — настоящий ад! Я бы скорее ожидал увидеть такое во снах какого-нибудь Аида или Хелы, но никак не в сознании бывшей богини мудрости. Легенды ящеров описывают ее как очень светлое и доброжелательное божество. А это… это же настоящий кошмар! Инди-хоррор, который все время пытается тебя сожрать!

Силы на исходе, мне уже пора уходить. Собравшись с духом, я выдернул свое сознание из чужого кошмара. Хорошо, что я не попал сюда слабым и неподготовленным, иначе такое путешествие вполне могло бы стать для меня фатальным. И это существо я должен спасать? Нет, понятно, что перед смертью Богиня, скорее всего, испытывала не самые приятные эмоции, да и триста лет одиночного заточения никому не пошли бы на пользу, но… В общем, пока даже и не знаю, что с этим делать. Я-то надеялся, что найду в сознании Богини ответы на все свои вопросы, а вместо этого обнаружил там лишь предсмертную агонию угасающего сознания.

Тот, кто отправил меня сюда, явно знал координаты осколка души падшего божества. Но он мог и не знать, в каком состоянии этот осколок находится… А благородная Богиня, скорее всего, растратила остатки сил, чтобы сохранить жизни своих подданных.

Попадалово! Я в сердцах пнул ставший ненужным матрас. У менятеперь остается лишь один вариант — попытаться передать ей как можно больше ОР, чтобы помочь ее душе восстановиться. Наверное, для этого вполне сгодится мой Кальцифер. Держу пари, Богине не составит труда поглотить его целиком. Но сработает ли это? Или ее кошмары начнут просачиваться в реальность и подземелье превратится в филиал ада? Страшно, очень страшно! Как-то мне не хочется получать от Системы достижение «Ящик Пандоры».

В любом случае с этим придется повременить. Как минимум до тех пор, пока я не выясню, что это за повстанцы, которые положили глаз на мое подземелье. Если Богиня не сможет прийти в себя и начнется хаос, мне придется снова убить ее все тем же кинжалом. И потом каким-то образом содержать подземелье без ее помощи… Проклятый Абырвалгар! Ситуация и так очень сложная, а мне теперь придется решать еще кучу дополнительных проблем, да еще и уложиться в оговоренные сроки.

Я бы и рад избавиться от соперника, но свое настоящее тело Главрыба прячет, а убить мага через орб Системным оружием — задача нетривиальная. В любой момент он может просто бросить управление куклой и сдать архонту координаты этого места в обмен на амнистию. К тому же мне пришлось бы пожертвовать Кальцифером, а я не уверен, что душу Абырвалгара удастся использовать для передачи энергии в подземелье. Хранить в кинжале больше одной души не получается, хотя Стрелец такую возможность явно имел. Подозреваю, что Системное оружие нужно как-то привязывать к ауре хозяина. И тут уж точно не обойтись без помощи богов. А если они начнут серьезно разбираться в ситуации, то сразу поймут, что я — предатель, которого прислали возродить их злейшего врага… Ну да, а кто сказал, что все будет легко?

С другой стороны, я мог бы попытаться узнать правду о событиях той древней войны и каким-нибудь другим способом. Конечно, за триста лет боги как следует поработали над цензурой, так что мифы, которые можно найти на поверхности, сплошь состоят из вранья. Но это еще не значит, что зацепок не существует. Затерянные цивилизации, вроде поселка ящеров, дикие миры, неподвластные Доминиону, древние артефакты… Хм. А ведь у меня есть один такой. Куб Морбиуса! Согласно учебникам истории, этот великий маг родился примерно триста лет назад, вскоре после окончания Великой межмировой. Да, пожалуй, с него мне и стоит начать, пока еще есть свободное время.

Но не раньше, чем я нормально посплю. Кошмары Богини вытянули из меня все силы. Буквально! Сон, после которого впору брать выходной, чтобы как следует выспаться. Или лучше уж сразу больничный. Если честно, я теперь и глаза-то сомкнуть боюсь. Особенно в этом месте. Бр-р-р! Да ну его… Нет, ну вы видели?!

* * *

Я вертел в руках дорогую игрушку из полированного мифрила. Занятная вещица! Мне доводилось видеть такие в своем мире. В отличие от типичных разноцветных игрушек, у этой все грани одинаковые: блестящие, почти зеркальные. Но зато каждая из них отличается по размеру. Ошибиться в правильном положении деталей невозможно, потому что в разобранном состоянии головоломка представляет собой странное зрелище. Грани, угодившие не на свое место, торчат и выпирают в разные стороны, делая ее похожей на геометрическую арт-инсталляцию.

На каждой плоскости светится изображение какой-нибудь руны. Причем если грани вращать, то эти руны меняются. Ну а если направить в кубик свою ману, то можно создавать рабочие заклинания, просто нажимая на нужные кнопки. С такой штуковиной в руках колдовать сумеет любой, у кого есть «Чувство маны», а ведь этому учат едва ли не всех, кто проходит военную службу.

В некоторых положениях грани Куба перестают показывать руны и покрываются замысловатыми узорами. В этом состоянии через него можно активировать какую-нибудь особую способность, вроде «Купола антимагии». Насколько я знаю, до войны этот мир был гораздо более продвинутым, так что во времена Морбиуса все еще сохранялись кое-какие обрывки древних знаний и технологий. А значит, ожидать можно любых сюрпризов.

Если смотреть через рентгеновские очки, зрелище становится еще более интересным. На внутренних плоскостях заметны магические дорожки, по которым несутся ручейки цифровых сигналов, прямо как внутри моей Ариэль. Эта штука тоже ужасно сложная! К тому же она явно под завязку напичкана элтелионом, а значит, я вижу лишь крохотную часть ее «электронной начинки». Если в этих кристаллах скрыто еще и пространственное хранилище старого мага… Я почти уверен, что раньше Куб был его личным орбом. Так что дело за малым: разобраться, как устроена игрушка, перебрать все варианты. Правда, тут есть одна небольшая загвоздка: число возможных комбинаций состояний кубика — 3х3х3 равно… Немо?

— Решение: 43,252,003,274,489,856,000.

Я несколько секунд всматривался в цифру, выданную моим ассистентом, пытаясь ее осмыслить. Миллион, миллиард, триллион, квадриллион, квинтиллион. Сорок три квинтиллиона! Если проверять одну комбинацию каждую секунду, на полный перебор уйдет почти полтора триллиона лет. Люди столько не живут… Да что там люди, многие звезды столько не живут! Ничего себе кодовый замок! Неудивительно, что Абыр-абыр просто забил на его расшифровку. Как ему вообще удалось подобрать комбинацию с «Куполом антимагии»? Должно быть, он просто нашел ее в каких-нибудь исторических хрониках.

Ладно, Немо, создавай новый проект!

Пришлось вспоминать далекие детские годы, когда подобная игрушка впервые попала мне в руки и я сдуру попытался собрать ее сам, безо всяких инструкций и гайдов. Несколько дней бродил по дому, как неприкаянный призрак, с несчастной игрушкой в руках, рисовал на бумаге бесконечные формулы вращений и перемен в состоянии кубика, пока наконец не добился своего. Эх, веселые были времена! Но на этот раз дело, конечно, пошло гораздо быстрее, и уже через несколько часов у меня была программа, позволяющая получить любое нужное положение кубика. Не алгоритм Бога^[43], конечно, но большего мне пока и не требуется.

Начнем с самого очевидного — соберем головоломку. Конечно, я хорошо понимаю, что это наверняка закончится какой-нибудь ловушкой, потому сборкой занимается не Ариэль и даже не моя кукла-дублер, а самый обычный «буратино» со специальными клешнями вместо рук. В качестве камеры я использую статичный портал, через который изображение подается прямо на орб. У меня сейчас все куклы-паучки так работают. Заклинание портала допускает возможность нескольких одновременных «подключений», поэтому одна камера может контролировать сразу множество разведчиков.

И вот момент истины настал: поворот, еще поворот — кубик собран! Мои поздравления, вы теперь чемпион мира! Новый рекорд скорости — пять минут… Вот, держите свой деревянный кубок. Вы — лучший! Просто потому, что других участников у нас нет… Кукла-сборщик исчезла, уронив Куб на землю. Телепортация? Камера показывает какую-то мрачную каморку с серыми стенами. Что, все действительно оказалось так просто? Выкуси, Морбиус!

Вдруг что-то ярко вспыхнуло позади куклы, и сигнал от нее пропал. Немо, отчет!

— Внимание, зафиксирована микроволновая вспышка.

Ага. Рано я радовался. У него там защита. Ладно, вызов принят!

На плече нового буратины сидит один из моих паучков-разведчиков. Портал, через который мы его контролируем, спрятан внутри металлической оболочки и потому защищен от электромагнитных вспышек. А независимая внешняя камера будет передавать данные по магическим «проводам». Делов-то! Моя кукла-дублер подключается к орбу Ариэль точно таким же способом.

Вообще, тема интересная. Может, и мне попробовать сделать себе такое же пространственное хранилище? Рано или поздно нам придется переезжать в столицу, и было бы очень удобно держать свою лабораторию при себе. Буквально в кармане носить!

Я уже знаю, что в орбе можно хранить предметы, а значит, мне не составит труда спрятать внутри него и какое-нибудь помещение. Но как сделать так, чтобы в лабораторию можно было свободно телепортироваться? Решение оказалось достаточно простым: для сохранения связи с внешним миром нужно установить там статичный портал, который будет постоянно активен. А чтобы сэкономить энергию, можно сделать его совсем крошечным, размером с замочную скважину. Для телепортации этого вполне достаточно. Теперь становится ясно, как устроен Куб: где-то внутри него наверняка скрыт такой же тайный вход. Найти его с помощью рентгена мешают кристаллы, а тыкаться наугад Пространственной магией пришлось бы очень долго. Хитро!

Все это означает, что со своим собственным «порталом-маячком» я могу спокойно отправлять в Куб Морбиуса любую марионетку, не опасаясь, что она застрянет там навсегда. Но безопасность прежде всего, так что первым разведчиком станет обычная кукла-паучок.

Наконец я снова очутился в узком каменном чулане. На этот раз вспышка света всего лишь ненадолго отключила камеру. Я устранил повреждения и направил паука вперед. Что это за место? Похоже на какую-то недостроенную многоэтажку. Узкие коридоры, пустые комнаты без единого намека на мебель, куча дверных и оконных проемов, но при этом ни одной настоящей двери или окна. Кто-то затеял грандиозный ремонт, но так и не довел его до конца?

Внезапно та самая лестница, по которой полз паучок, начала поворачиваться, да так, что моя кукла вот-вот должна была просто упасть вниз. Это что, блин, за Хогвартс такой? Я уже приготовился воспользоваться недавно полученной Магией гравитации, но все обошлось: паучок все так же твердо стоял на ступеньке, невзирая на то, что теперь она вела, условно говоря, со стены на потолок. Кажется, заклинание гравитации встроено в саму лестницу. Не говорите мне, что здесь и по стенам ходить можно! Ну ладно, в каком-то смысле это даже практично, ведь жилая площадь увеличивается сразу в шесть раз.

Пройдя через очередной дверной проем, я оказался в просторном зале, огляделся по сторонам и расхохотался. Да здесь все шиворот-навыворот! Ужасное нагромождение арок, лестниц и дверных проемов, в котором каждый элемент поочередно претендует на роль то пола, то потолка, то стены. И, держу пари, гравитация везде действует по-разному в зависимости от того, с какой стороны ты пришел. Жесть! Да это же настоящий лабиринт Эшера! Беру свои слова назад. Никакой практичностью здесь и не пахнет, скорее уж, безумием. Вот что получается, когда начинаешь злоупотреблять возможностями магии!

И это при том, что некоторые части конструкции могут двигаться, меняя свое положение. Старина Морбиус, да за что ты так со своими гостями? Я уже не просто запутался, у меня голова кругом идет!

Внезапно камера куклы действительно «пошла кругом». Да что же это такое происходит? На меня уставилась пара любопытных глаз. Девочка. Ненамного старше меня самого… Ну, вернее, моего нынешнего тела. Что здесь потерял ребенок?

— О, паучок беленький! — пробормотала она. — Я тебя здесь раньше не видела. Тебя тоже дядя волшебник прислал?

Она снова принялась бешено крутить камеру, разглядывая куклу со всех сторон.

— Паучок, пожалуйста, если можешь, скажи дяде, что я очень устала и хочу домой! Я даже готова вернуться в клетку, только пусть больше не оставляет меня здесь!

— Дядя волшебник! — прибавила она гораздо громче, словно пытаясь до кого-то докричаться. — Дяденька Ал-быр-врал-клар… Простите, я обязательно выучу ваше имя, только выпустите меня! Я уже устала тут сидеть! И кушать хочу очень-очень!

Вот те раз! Так это Главрыба ее сюда посадил? Я и так был невысокого мнения о его моральных качествах, но это уже перебор! Отправить сюда ребенка? И я тоже хорош. Держу пари, что именно по моей вине девочка застряла в лабиринте на целый месяц. Владыка был «мертв», а Грэм ничего не знал о судьбе несчастного ребенка. Что она тут ела вообще все это время? Какой-нибудь мох? Наверное, что-то ела, раз жива до сих пор… Знал бы, что тут такая беда, давно бы уже бросился разбираться с Кубом.

Немо, пусть Ариэль возьмет немного продуктов и телепортируется сюда. Надо ребенка успокоить и накормить. А заодно расспросить ее хорошенько об этом месте. Она провела здесь немало времени и должна знать его как свои пять пальцев. Если сейчас ее выпустить, возвращаться обратно она не захочет уже ни за какие коврижки. Значит, придется мне немного воспользоваться ситуацией, хоть это и подло. Ничего, пара лишних часов в лабиринте ей не повредят.

— Не бойся, девочка, — я воспользовался голосом Ариэль, чтобы ее немного успокоить, — потерпи немного, я сейчас за тобой приду.

— Правда? Пожалуйста, пожалуйста, тетя паучок, заберите меня отсюда! Я буду очень послушной, честно-честно! Я убирать умею и еще готовить… немножко. Даже печку растопить умею! Только не оставляйте меня одну, мне очень страшно! — Она не выдержала и громко разрыдалась. То ли от радости, то ли чтобы разжалобить меня как следует. На вид — самая настоящая бродяжка. Такие детишки отлично разбираются в том, как можно манипулировать взрослыми.

Сборы не отняли много времени, так что уже через минуту моя кукла появилась прямо в этом безумном зале. Не потребовалось даже возиться с кубиком, ведь у нас теперь есть своя собственная «лазейка».

Девочка не раздумывая бросилась обнимать Ариэль, словно та была для нее чуть ли не родной мамой.

— Спасибо, что пришли за мной, тетенька! Я… Я честно думала, что так здесь и помру! Дядя волшебник про меня совсем забыл, и еда, которую он оставил, уже совсем закончилась! — горько жаловалась она сквозь слезы.

— Ну-ну, не плачь, малышка. Конечно же, я тебя освобожу. Но сначала ты должна мне рассказать все, что знаешь об этом месте. Чтобы больше сюда никогда не возвращаться. Договорились? Вот, держи, я принесла тебе вкусняшек.

— Спасибо, спасибо, тетенька! Конечно, я вам все расскажу! — Она тут же набросилась на еду.

— Только не спеши. Если ты давно не ела, то объедаться нельзя! — строго добавил я.

— Да вы не певефуфайте, я магию фпефиальную фнаю, — успокоила меня девочка. — Не певфый тень на улифе, — прибавила она уже себе под нос.

— Меня зовут Ариэль, а как твое имя?

— Эмбер, меня зовут Эмбер, — ответила девочка и откусила от пирога еще один огромный кусок.

Изношенное тряпье, взлохмаченные каштановые волосы, голубые глаза и носик-картошка. Вроде бы и не дикарка: взгляд осознанный, цепкий и немного обиженный на весь мир. Судя по состоянию одежды, много времени провела «на улице» без присмотра взрослых. Сирота?

Как только с едой было покончено, моя проводница принялась усердно отрабатывать свой «контракт». Надо отдать Абырвалгару должное: он не зря сделал ставку на гибкий детский мозг, закаленный выживанием в трущобах. Девочка ориентировалась в безумном ландшафте уверенно, словно это ее родной дом. Впрочем, так оно, в общем-то, и было…

Пока мы прогуливались по лабиринту, мое внимание привлек один из дверных проемов. Что-то в нем показалось мне странным и противоестественным. Вернувшись на несколько шагов назад, я осознал причину своего недоумения. Если заглянуть за угол, то за дверью должен быть длинный коридор, ведущий вправо, но если посмотреть с другой стороны, через саму дверь, то там уже находится лестница, ведущая куда-то… в общем, куда-то. Лестница, а не коридор! Это как вообще?

Секрет трюка очевиден: вместо двери в эту стену попросту встроен самый обычный портал. Здесь вообще повсюду разбросаны порталы, ведущие в разные части лабиринта, потому мозг и сворачивается в трубочку при попытке осознать, как же все это работает.

После шести совершенно одинаковых коридоров с поворотом направо (которые снова заставили навигационную систему моего мозга помахать ручкой и перейти в офлайн) я попросил Немо подсвечивать для меня порталы в режиме дополненной реальности. И заодно проанализировать форму всех помещений, чтобы можно было их опознать, если мы попадем туда снова.

Тем временем Эмбер рассказывала свою душещипательную историю: о гибели родителей в гражданской войне, о том, как она жила на улице, питаясь объедками, как угодила в тюрьму за воровство. Там она попыталась привлечь внимание какого-то важного дядьки, появившегося из ниоткуда, в надежде, что он расщедрится хотя бы на один серебряк для бедной сиротки. Тот смерил девочку внимательным взглядом и внезапно протянул ей через решетку какую-то головоломку. Сказал, что вернется на следующий день и если она за это время справится с загадкой, то получит золотую монету, еду, кров и даже постоянную работу.

Девочка не спала всю ночь, пытаясь решить ребус. Родители успели дать ей неплохое образование, но задача все-таки оказалась слишком сложной: она никак не могла собрать последнюю грань кубика. Отчаявшись, Эмбер стала разговаривать с игрушкой, умоляя ее о помощи. К ее удивлению, кубик послушался и сложился сам по себе, так что ей оставалось повернуть всего одну грань. Девочка не подозревала о подвохе и тут же собрала головоломку, после чего, конечно же, сразу попала сюда. А уже через несколько часов в лабиринте появилась странная деревянная кукла от дядьки-волшебника. Принесла с собой много еды, вручила золотую монету и велела как следует изучить это место. Собственно, оно теперь стало для нее и «домом», и «работой».

Мы так увлеклись разговором, что не заметили, как снова оказались все у той же «невозможной» двери. Вот только на этот раз проход вел уже на крошечный балкон. Наверное, можно считать это тупиком, пусть и очень условно, ведь отсюда вполне можно попытаться прыгнуть куда-нибудь еще. Я растерянно покачал головой.

Обычно лабиринт можно упростить до набора точек, в которых дорога разветвляется, и соединений между ними. Как ни скручивай эти дорожки в замысловатые узоры, суть загадки от этого не меняется. Математики обычно называют такие паутины развилок графом. И по большому счету ничего сложного в поиске решения нет. Но если порталы, соединяющие разные точки, постоянно появляются, исчезают и меняют направление по каким-то своим правилам, то граф лабиринта фактически становится бесконечным! Нас теперь можно сколько угодно водить за нос, перебрасывать из комнаты в комнату, не позволяя приблизиться к по-настоящему важным помещениям. И это при том, что комнат-ловушек здесь может быть совсем немного!

— Эмбер, а ты случайно не знаешь, сколько здесь всего таких залов?

— Двадцать семь! — не задумываясь ответила она, а потом прибавила: — Правда, в четырнадцатом я так ни разу и не была. Но он тоже есть, наверное… Мы сейчас в восемнадцатом зале. Он тут один из самых больших.

Видя недоумение на моем лице, она добавила, тыча пальцем в ближайшую колонну:

— Видите эти штуки? В каждой комнате их разное количество, я проверяла.

Она немного подумала и добавила:

— А вы дадите мне золотую монету? Конечно, я не с вами договаривалась, но все равно обидно, ведь работу свою я выполнила…

— Получишь ты свой золотой, получишь, не переживай.

Надо отдать девочке должное: до сих пор я на такие мелочи вообще не обращал внимания. А ведь Морбиус наверняка не оставил бы такую важную подсказку без веской причины. Да и число «двадцать семь» явно неслучайное: ровно столько маленьких кубиков в головоломке, внутри которой мы находимся. Причем один из них всегда недоступен, потому что спрятан в самом центре. Личное хранилище Морбиуса, если оно существует, скорее всего, скрыто именно там. Лабиринт однозначно как-то связан с кубиком Рубика. Держу пари, что его граф не бесконечен, а состоит как раз из тех самых сорока трех квинтиллионов узлов, так что, двигаясь по нему, мы на самом деле пытаемся перевести головоломку в изначальное, «собранное» состояние. Ну а правильное положение подсказывает нумерация комнат. Настоящий шедевр артефакторики, математики и Пространственной магии!

Говоря простым языком, мы буквально попали внутрь огромного кубика, а каждый наш «ход» поворачивает его грани, меняя и схему соединения всех остальных комнат. Причем обычно мы даже не замечаем этого, потому что изменения происходят где-то в другой части лабиринта. Красота! Любой непосвященный может годами, нет, миллионами лет бродить по этому месту, пытаясь составить его «карту». Боюсь представить, сколько бумаги ему пришлось бы потратить. И даже сейчас, разобравшись в строении головоломки, я все еще не понимаю, как ее нужно решать.

Немо, сколько комнат мы уже прошли?

— Смоделирована геометрия двенадцати залов.

Покажи статистику: направления порталов и количество колонн.

— Принято.

Я всмотрелся в объемные схемы, которые создала Немо. Действительно, порталы соединяют комнаты не случайным образом. В угловых ячейках можно двигаться по трем направлениям, а в средних — по четырем. С цифрами вообще катастрофа. Комнаты с номерами один и два — угловые, а еще номер двадцать семь. Это как вообще? Выходит, что, когда кубик был собран, все они тоже были угловыми? Морбиус не просто пронумеровал комнаты по порядку, он разбросал числа каким-то другим способом! И как я теперь узнаю правильный порядок? Размеры залов совершенно не сходятся, так что ориентироваться на их форму, как у исходной игрушки, бесполезно. А вариантов перестановки двадцати семи чисел даже больше, чем состояний дурацкого кубика — десять в двадцать восьмой степени! Примерно столько же атомов в человеческом теле. Да, задачка…

Способ «сборки» мне тоже пока не ясен. Есть около тридцати разных операций, которые можно произвести с кубиком Рубика. И все они как-то зашифрованы в переходах между комнатами. Но как? Пока мы тут бродили, я еще ни разу не заметил серьезных изменений, если не считать движения лестниц. Да и те, похоже, меняют свое положение исключительно ради нашего удобства. Порталы друг от друга ничем не отличаются, никаких символов или особой формы. Вот и гадай!

Ладно, брутфорс и смекалку еще никто не отменял. В конце концов, у меня есть карманный компьютер, способный майнить даже дурацкий биткоин. Да я просто обязан найти способ взломать эту штуковину! Немо, собирай всех наших паучков. Хочу видеть каждый уголок лабиринта в реальном времени. Старик Морбиус еще пожалеет, что сделал свою головоломку такой примитивной!

Я моргнул, переключая зрение куклы на рентген. Может, удастся обнаружить какие-то скрытые ловушки или магическую схему, управляющую переключением порталов? Возможно, где-то есть и тайные двери, скрытые под слоем камня. Никто ведь не говорил, что мне нельзя ломать стены, хе-хе. Другое дело, что каждый зал представляет собой замкнутый пространственный карман. А значит, пробив дырку в стене, я просто увижу за ней свою собственную спину…

— Слушай, Эмбер, а ты случайно не знаешь… — Я повернулся к своей спутнице, да так и замер, подавившись заготовленной фразой.

Внутри «Эмбер» текли ручейки энергетических сигналов. Магические руны, дорожки, соединяющие разные части тела с центральным узлом в виде кристалла, скрытого в груди. Эта картина мне слишком хорошо знакома, чтобы допустить вероятность ошибки. Марионетка. Причем очень качественная.

А я, дурак, повелся на всю эту болтовню!

Глава 13. Эмбер

— Ты случайно не знаешь, нет ли здесь каких-нибудь узких лазеек, через которые невозможно пройти? — продолжил я начатую фразу. Помотал головой, стараясь справиться с ворохом мыслей и предположений, которые сразу же на меня навалились. Получается, что все это время я разговаривал с каким-то незнакомцем, выдающим себя за маленькую девочку? Да, ироничная ситуация…

— Я таких не замечала, — покачала головой самозванка. — Но если дадите мне еще один золотой, я обязательно их поищу!

Ко всем заявлениям этой куколки теперь нужно относиться с двойной осторожностью. Вполне возможно, что девочка может даже менять лабиринт, причем «всего за один золотой». Да и слова про разное количество колонн в каждом зале нужно проверить. С чего бы ей вообще делиться со мной такой важной информацией?

В то, что девочкой управляет Абырвалгар, мне теперь верится с трудом. Его собственное кукольное тело было очень примитивным. А у этой марионетки, как минимум, есть доступ к Магии иллюзий. Да и во время обнимашек с Ариэль я никаких странностей не заметил. Зато Ланти вполне могла каким-то образом получить доступ к Кубу. Не исключено, что это именно ее робот-андроид. С другой стороны, Морбиус тоже мог владеть Магией иллюзий. Неужели старый маг каким-то образом умудрился выжить?

Обе версии мне кажутся странными и маловероятными, но других вариантов я пока вообще не нахожу. Теперь кроме загадки с лабиринтом мне придется еще придумать, как вывести на чистую воду эту обманщицу. Но как же здорово она притворяется маленькой девочкой! Даже Немо с ее «детектором лжи» ничего не заметила. Должен признать, впечатляет! Если бы не рентген, я бы так и не догадался.

Ладно, эту информацию нужно переварить. Займусь пока лабиринтом.

Вокруг нас один за другим стали появляться мои паучки-разведчики и стремительно разбегаться по коридорам, подсвечивая стены яркими всполохами лазерных лучей. Зрение куклам заменяет сканер-лидар, как на современных автомобилях с автопилотом. Я не нашел лучшего способа заменить дорогущий элтелион, который обычно требуется для изготовления нормальных глаз. Теперь мы используем только самые доступные материалы, вроде биополимера, железа и меди, так что обходятся паучки относительно дешево. У меня на складе их сейчас около сотни: сложены стопками, как фигурки оригами в детских книжках. На большее пока не хватает. По примеру репликаторов из «Звездных врат»^[44] я использую универсальные блоки, из которых можно собирать самые разные механизмы. Конечно же, все это в рамках программы будущего «вторжения», которое нам с термитами вскоре предстоит.

— Ого, тетя Ариэль, это все ваши паучки? Круто! А что они делают?

— Лабиринт изучают, конечно же. Хочу выяснить, по какому принципу поворачиваются его грани.

— А вы уверены, что это безопасно? — с сомнением спросила она. — Я даже не знаю, как лабиринт отреагирует на такое… такое безобразие.

В ее голосе прорезались нотки беспокойства. Нервничаешь, да, тварь? Это хорошо, это по-нашему! В соседних залах стали вспыхивать сине-фиолетовые огоньки электромагнитных вспышек. Куклы-пауки замирали на несколько секунд, но потом снова продолжали движение. Кто-то очень расчетливо установил излучатели так, что они не нарушали работу самого лабиринта. Но нас таким не проймешь, вся моя техника надежно экранирована.

Тогда в лабиринте начали появляться небольшие големы из синего камня — пухлые, неуклюжие, с длинными тонкими конечностями и большими головами. У старика в подвале явно завалялась коробка с Мисиксами^[45]. Похоже, их задача состоит в том, чтобы избавиться от непрошеных гостей. Но что-то пошло не так. Шустрые пауки стали объединяться в группы, окружать големов и бодро кромсать их на части плазменными резаками. А из полученного сырья тут же собирали новых пауков — в несколько раз больше себя. Выжившим големам пришлось срочно уносить ноги.

Девочка стала пятиться.

— Раз… Раз я вам больше не нужна, может, вы все-таки выпустите меня отсюда? Мне кажется, что тут стало слишком опасно!

Если подумать, она постоянно просится наружу. А еще деньги клянчит… Интересно, это часть ее образа или что-то большее? Я широко улыбнулся.

— Не переживай, я тебя защищу. А эти вспышки опасны только для кукол, мы же с тобой не станем бояться такой ерунды? Пошли, нам нужно еще немного прогуляться.

— Л-ладно, — пробормотала девочка, с опаской оглядываясь по сторонам. — Но вы теперь должны мне две, нет, три монеты!

В конце концов пауки разбрелись по всем залам лабиринта и замерли, ожидая моих команд. Я со вздохом направился к ближайшему порталу, прошел через него и… Да, ничего не изменилось. Лабиринт перестал соблюдать правила? Или проклятая девчонка его каким-то образом контролирует? Ладно, попробуем пойти в другом направлении, например вверх.

Стоило мне подняться по стене и выйти в соседнюю камеру, как я сам с удивлением заметил, что портал, соединяющий ее со следующим залом, дрогнул и стал «показывать» совсем другое помещение. Ага, значит, реакция лабиринта каким-то образом зависит от того, в какую сторону я иду.

Несколько минут я тупо бродил по лабиринту, пытаясь понять общий принцип. А потом меня осенило. Ну конечно! Любой новичок, который впервые берет кубик в руки, действует очень просто: крутит его туда-сюда и вращает одну-единственную грань — ту, которая сейчас прямо перед ним. А для этого не нужно много разных операций, достаточно всего трех! И ровно столько же пространственных осей, по которым можно двигаться в нашем лабиринте: влево-вправо, вперед-назад, вверх-вниз. В любой точке Куба доступны все три действия, а иначе головоломка стала бы нерешаемой. Элементарно, Ватсон!

Моя актриса всю дорогу ныла, как она устала сидеть взаперти и как сильно ей хочется на свежий воздух. Что я, мол, обещал ей свободу, но продолжаю насильно держать ее, бедную несчастную сироту, в этом ужасном месте, которое с каждой минутой становится все опаснее из-за моих безрассудных действий. Бла-бла-бла.

— Кстати, о воздухе. Если мне не изменяет память, человеку нужно для дыхания около двадцати кубометров воздуха в час. Ты сидишь взаперти уже не меньше месяца, — я выразительно принюхался, — но я совсем не чувствую духоты. Как так?

Конечно, я лукавлю: со свежим воздухом дела обстоят немного сложнее. Но если она сейчас всерьез примется мне это объяснять, то окончательно выйдет из образа. К тому же я уверен: девчонка прекрасно знает, что Ариэль — тоже кукла и ей совершенно наплевать на качество воздуха.

— Не знаю, тетя Ариэль, я просто дышу и все. Может, тут где-то есть вентиляция? — ответила эта маленькая лгунья, пожимая плечами.

У меня осталась всего одна проблема. Но самая большая и серьезная. Я не знаю «правильного» порядка комнат! Морбиус вполне мог выбрать случайную комбинацию и сделать свою маленькую крепость неприступной. Но я сильно сомневаюсь, что он поступил именно так. Все это позерство с лабиринтами, лестницами, цифрами… Скорее всего, решение на самом деле простое и красивое, как и во множестве других математических загадок. Я внимательно присмотрелся к ровным рядам чисел на виртуальной модели лабиринта.

Немо, а покажи-ка мне номера угловых комнат.

— Принято. 1, 2, 4, 10, 18, 24, 26, 27.

Хе-хе, а ведь числа-то не случайные! Если сложить их попарно: 1 + 27, 2 + 26 и так далее, то суммы всегда одинаковые. Это сразу напомнило мне старую математическую игру: расставить цифры внутри квадратной таблицы так, чтобы их суммы во всех строках и столбцах были равны между собой. Может быть, наш Куб устроен точно так же? Число в центральной клетке я уже знаю, это четырнадцать — номер тайной комнаты, которую мы ищем. Всего по диагонали получается сорок два…

Если эта сумма совпадает с «магическим числом» Куба, то мы в шоколаде! А посчитать его очень легко: нужно разделить сумму всех чисел на количество строк. Я даже готов сделать это в уме, без помощи Немо. Четырнадцать умножить на двадцать семь и разделить на девять. Так, девятку сократим, барабанная дробь… Сорок два! Бинго! Вот и ответ на наш «основной вопрос»^[46]. Честное слово, Морбиус, я даже калькулятор не достал!

Выходит, что старик действительно не расставлял числа случайным образом. Он просто сделал это так, чтобы суммы любой тройки чисел по горизонтали, вертикали и диагонали были одинаковыми. С таким количеством подсказок мне и самому не составило бы труда решить это «судоку», но Немо только что нашла в моей памяти картинку, которую я когда-то случайно увидел в Сети.

Шах и мат! Немо, вычисляй маршрут. Но только так, чтобы он закончился в одной из центральных клеток, иначе внутрь Куба мы не попадем.

— Маршрут построен. Через пять метров поверните наверх.

Это самое приятное, что я слышал от тебя за последний год!

Мы молча брели по лабиринту. Мое лицо непроизвольно расплывалось в ехидной улыбке, а вот Эмбер, наоборот, становилась все мрачнее и мрачнее. Думаю, она тоже сейчас видит, как слой за слоем собираются грани кубика. Я все больше склоняюсь к мысли, что она — хранитель этого лабиринта и скорее связана с Морбиусом, чем с моей Ланти.

Когда до финиша остались считаные повороты, я решил забить последний гвоздь в ее картонное алиби.

— Знаешь, Эмбер, мне все не дает покоя один вопрос.

— И какой же? — в голосе девочки уже не было совершенно никакого энтузиазма.

— Мы видели здесь много разных комнат, но так и не нашли одной очень важной.

Она закатила глаза.

— Вы ведь и так уже знаете туда дорогу, ну зачем издеваться?

— Я говорю об уборной, — я скривил напоследок ехидную гримасу, потрепал ее по волосам и прошел через последний портал.

Тайный зал оказался очень просторным. Здесь находилась целая армия старых добрых големов из синего камня. По бокам стояло несколько здоровяков покрупнее, размером с грузовик. Ну а в центре высилась огромная статуя, не уступающая размерами кукле Абырвалгара, с которой мы недавно сражались в подземелье. Ну вот, начинается. Дайте угадаю: когда от големов останется одна щебенка, она призовет еще огненного дракона? Вот блин, а мой запас энергии в водохранилище все еще не восстановился после прошлой стычки. Сейчас всего лишь четверть заряда. Проблема…

Но тут за моей спиной раздался тяжелый вздох.

— Ладно, ладно, я сдаюсь, понятно? Я уже видела, на что способна эта твоя Ариэль. Нет смысла попусту тратить время и ману. Будем считать, что ты выполнила все условия моего господина, а значит, имеешь право получить его наследие.

Она склонилась на одно колено и хмуро отчеканила:

— Я, Эмбер 27, Ассистент второго порядка, приношу тебе клятву верности, Киара из Теалоса. Моя сила, мои знания и моя жизнь… — тут она запнулась. — В твоих руках.

— Получен формуляр Системного контракта, — подала голос Немо. — Желаете подтвердить условия?

— Так, стоп. Какой еще контракт? У меня уже есть свой Ассистент, и я ее работой вполне доволен. Ты лучше скажи, где наследие Морбиуса?

— Но… Но… — девочка запнулась и густо покраснела, видимо, такой реакции она совсем не ждала. — Я и есть его наследие!

* * *

Разговор был долгим. Эмбер извинилась за свое поведение и обман. По плану Морбиуса она не должна была покидать четырнадцатую комнату, пока не появится тот, кто будет ее «достоин». Но произошло кое-что, из-за чего ей пришлось нарушить этот запрет. Девочка, личность которой она имитировала, действительно попала в лабиринт чуть больше месяца назад. С той лишь разницей, что сбрендивший Владыка совершенно не позаботился о ее физических нуждах. Эмбер пришлось выйти из своего убежища, чтобы успокоить ребенка и найти способ выпустить ее на свободу. Не из Куба, конечно, а из тюрьмы, в которой она все еще находилась.

После этого происшествия Эмбер осознала, что она тоже в некотором роде сидит в клетке, потому и стала искать способ освободиться. Морбиус не оставил ей возможности покидать Куб, но если бы ее «спас» кто-нибудь посторонний, она могла бы выйти на свободу. Но, на ее беду, тут пришел я и разгадал головоломку.

Когда-то Эмбер была личным Ассистентом великого мага. Морбиус хотел оставить после себя что-то весомое, а потому потратил часть накопленных Очков Развития, чтобы повысить уровень этого навыка до максимума и дать ему возможность эволюционировать. Ассистент второго порядка обладает собственной душой, он способен решать творческие задачи. У него даже есть зачатки эмоций. По сути он напоминает разумного духа-элементаля, так что его можно использовать для управления сложными устройствами вроде лабиринта.

Обсудив ситуацию, мы пришли к соглашению: я забираю куб и все его содержимое, а также базу данных Морбиуса: книги, заклинания и воспоминания, которые он счел нужным передать своему Ассистенту. У Эмбер остается ее кукольное тело с небольшим запасом кристаллов и полная свобода действий.

Самым дорогим приобретением стало, конечно, огромное пространственное хранилище куба. Его основой служат двадцать семь кристаллов элтелиона, общей емкостью около шести тысяч единиц, которые скрыты внутри деталей головоломки. Был в хранилище и собственный накопитель на двенадцать тысяч единиц, а также автономный источник энергии, вырабатывающий около тысячи мегаджоулей в сутки. Эмбер утверждала, что он «довоенный», работает на радиоактивных изотопах и вполне может прослужить тысячу лет. Думаю, это что-то наподобие «вечных батареек», которые пытаются создать и наши земные ученые.

«Сдавать в ломбард» все это богатство я, понятное дело, не собираюсь. Весной мы с родителями отправляемся в столицу, так что мне и самому очень пригодилось бы карманное хранилище, но до сих пор я просто не мог его себе позволить. Правда, лабиринт придется немного перестроить, ведь ему совершенно необязательно быть таким огромным. А если поменять «кодировку» граней, то взломать кубик не смогут, пожалуй, даже архонты. Разве что уничтожить его вместе со всем содержимым.

Но, учитывая обстоятельства, сейчас для меня все это просто приятный бонус. Гораздо более ценными оказались знания Морбиуса. Я получил доступ ко множеству книг его времени, как магических, так и технических. До глобальной войны цивилизация на этой планете находилась, по земным меркам, примерно на уровне середины двадцатого века. Люди пользовались электричеством, чтобы обойти ограничения магии, использовали радиосвязь, овладели энергией атома и даже понемногу заглядывали в космос. После войны уцелело немногое, но Морбиус скрупулезно собирал все следы ушедшей эпохи.

Конечно, атомную батарейку мы по его воспоминаниям повторить не сможем, но вот магический аналог радиосвязи — вполне. Сам я, к сожалению, никогда не был радиолюбителем. Разве что примитивный приемник могу собрать из картона и проволоки. А пытаться воссоздать такую сложную технологию с нуля — та еще задачка.

Мой арсенал заклинаний тоже пополнился новыми полезными умениями. Это и полные чертежи всех огненных заклинаний Морбиуса, и глиф «Купола антимагии», и многое другое. Изучив «Превращение в козу», я от души посмеялся, а потом все так же от души ужаснулся. Конечно, в его основе лежит иллюзия, но это не главное. Чтобы тело жертвы не мешало работе заклинания, оно разделяется по замкнутым между собой портальным кубикам. Получается своего рода «пространственное хранилище из лоскутов», в котором тело человека остается целым, но при этом его спокойно можно сложить в чемодан. Сложно. И страшно. Я бы не хотел, чтобы меня порезали на кубики Пространственной магией. Даже если это «абсолютно безопасно». Самое ужасное, что Куб Морбиуса построен примерно по такой же технологии, ведь кристаллы внутри головоломки имеют разный размер.

Как я и думал, мифы, которые существовали во времена Морбиуса, описывали историю войны с совершенно другой стороны. Нынешние боги оказались вовсе не героями, а предателями, ведь многие из них восстали против своих же родителей, наставников и покровителей. Обращались они с жителями своих миров намного хуже прежних хозяев, а затяжная внутренняя война сильно ослабила Доминион, сделав его уязвимым для внешних врагов.

Самым важным открытием для меня стало то, как предатели поступили с погибшими Титанами. Один из попавшихся мне мифов точь-в-точь повторял историю становления греческого пантеона. Древних богов заточили в ужасное место, где нет Системы, не работает магия и способности. Звучит очень и очень знакомо… Так значит, Земля — это Тартар?

Я уже выяснил, что надежно убить бога можно, лишь разбив его душу на множество осколков. Со временем эти осколки снова перерождаются в Системе, и у некоторых из них есть крошечный шанс «вспомнить все» и попытаться вернуть себе прежнее могущество. Не думаю, что после раскола души к ним сразу возвращается старая память, скорее всего, речь идет об обрывках воспоминаний, порой не слишком приятных. Что-то подобное я недавно наблюдал во сне Богини подземелья.

Значит, чтобы осколки Титанов не вернулись и не начали мстить, их всех поселили на Земле, полностью отключив планету от Системы. А ход времени на ней сильно ускорили. Интересное решение! Выходит, что все мы, все жители Земли — бывшие Титаны? Магия для нас недоступна, но вот отголоски божественных сил… Отсюда и всякие экстраординарные личности вроде Будды или Иисуса, мифы, очень похожие на реальную историю Доминиона, и эзотерические учения, не поддающиеся никакому логическому объяснению. Правда, с течением времени этой «магии» в нашем мире становится все меньше и меньше. Мы измельчали, нас уже почти восемь миллиардов. Отличный получился блендер!

Остались ли на Земле крупные осколки? Под какими личинами они прячутся и какие цели преследуют? Изменить мир, как Билл Гейтс, сбежать из него через космос, как Илон Маск, или свести с ума, как Моргенштерн? Я бы вообще с подозрением относился ко всем, кто стремится стать популярным. Ведь человеческое внимание — это сила в прямом смысле этого слова.

И кто-то из этих уникумов до сих пор сохранил достаточно сил, чтобы отправить меня в другой мир на поиски одного из осколков души богини мудрости Селесты. Согласно мифам ящеров, она была единственной из Титанов, кто избежал общей участи. Да, мне удалось наконец-то выяснить ее имя. Возможно, она откликнется на него во сне? Хотелось бы верить.

Ну ладно, обо всем этом у меня еще будет время подумать. А пока нужно разобраться с ребенком-андроидом, который внезапно свалился на мою голову в качестве бонуса к богатому наследству.

— Что ты собираешься делать теперь? — спросил я Эмбер, когда мы решили все прочие вопросы.

— Не знаю… Мне бы очень хотелось посмотреть мир. Но я всю жизнь была лишь помощником, а без куба я даже телепортироваться не смогу.

Отказываться от Немо, которая меня буквально «вырастила», я пока не готов. Вообще-то, я и сам планировал со временем повысить ее уровень. По словам Эмбер, речь идет «всего» о паре сотен тысяч ОР. Если мне удастся получить контроль над подземельем, приносящим постоянный доход, то такие расходы уже не покажутся слишком огромными. Да и давать Эмбер доступ ко всем своим воспоминаниям — риск. А держать ее при себе, в кармане, просто так — настоящее транжирство. По-хорошему передать бы ее какому-нибудь полезному союзнику. Тогда с ним тоже можно будет заключать системные контракты, посвящать в некоторые тайны, поручать сложные задачи. Как минимум это гарантирует ему защиту от Ментальной магии.

— Ты знаешь, есть у меня на примете один хороший парень, которому позарез нуженАссистент. Готов спорить, что он заранее согласится на любые твои условия. Он тоже маг пространства и наверняка будет очень много путешествовать. А еще он сказочно богат.

У Эмбер загорелись глаза.

— Что, правда?

* * *

Когда я вошел в кабинет, Грэм с Морой сидели за столом с озадаченным видом. И мое появление совершенно не прибавило им оптимизма, скорее уж, наоборот. Ладно еще Грэм, с ним мы часто ругаемся, но Мора-то до сих пор всегда была рада моей компании…

— Что-то стряслось? — участливо спросил я.

Они синхронно замотали головами. Немо тут же подвесила над ними красные индикаторы. Лжецы. С самого утра все пытаются меня надуть, да что же это такое?

— Не хотите говорить? Ну и ладно. Тогда я скажу: у меня отличные новости. Грэм, я нашла для тебя Ассистента!

Я жестом фокусника телепортировал в кабинет Эмбер. Увы, зрители не спешили восхищаться и аплодировать. Ну вот, опять придется разжевывать смысл шутки.

— Эту малышку зовут Эмбер. Я нашла ее внутри Куба, который ты мне дал, помнишь? Когда-то давно она была Ассистентом Морбиуса, но теперь осталась не у дел и ищет нового, эм-м-м, работодателя. Я решила, что ты подойдешь как нельзя лучше. Эмбер, это Грэм и Мора. Они… родственники того злого мага. Но ты не думай, они на самом деле хорошие, я за них ручаюсь.

— Знаю, знаю, — отмахнулась девочка, — я много чего видела через куб.

— Погоди, ты что, расшифровала куб Морбиуса? — вмешался Грэм.

— Кошмар, правда? Все утро на это потратила. Да еще и эта чертовка постоянно пыталась меня обмануть, — я кивнул в сторону Эмбер.

— И ты хочешь, чтобы я заключил контракт с этой… его Ассистентом? Но почему, зачем? И что ты хочешь взамен?

Я слегка оторопел. Да что это с ним? Вот и делай после этого добрые дела!

— Вообще-то, Эмбер — разумное существо, со своей собственной душой. У меня уже есть помощник, и я решила, что будет правильно дать ей свободу. Договоритесь вы о чем-то или нет — дело ваше. Я просто хотела вас познакомить. Ты же сам говорил, что без Ассистента нет смысла лезть в политику, потому что архонты в любой момент могут промыть тебе мозги!

Грэм задумался. Ну что за ерунда? Я тебе на блюдечке решение всех твоих проблем, а ты еще носом вертишь?

— Короче, разбирайтесь сами! — вспылил я. — У меня сейчас миллион дел, и ты даже не представляешь, насколько…

— Постой! — Грэм остановил меня, видя, что я уже собираюсь уходить. Он бросил вопросительный взгляд на Мору. Та едва заметно кивнула.

— Нам нужно кое-что тебе показать.

Мора положила на стол круглое устройство, по форме напоминающее блюдце, и нажала какую-то кнопку. Раздался тихий свист, и над устройством появилась голограмма девичьего лица с приплюснутым носом, синей кожей и острыми акульими зубами.

Да это же Ланти! Грэм, вот предатель!

Глава 14. Разбор полетов

— Привет, Грэм! Прежде чем ты сломаешь дорогой проектор, которых у меня вообще-то осталось совсем мало, пожалуйста, выслушай, — произнесла голограмма до боли знакомым мне голосом.

Да, я много раз пересматривал записи нашего последнего боя, чтобы найти хоть какие-то зацепки о происхождении Ланти. И с тех пор мое желание найти ее стало только сильнее. Правда, уже не ради того, чтобы извиниться и помочь, а чтобы снова свернуть этой гадине шею. Как ни крути, а именно она направила астероид на мой родной поселок. Страшно даже подумать, что могло бы произойти, если бы я не успел вовремя среагировать или не догадался позвать архонта. Тысяча жизней ни в чем не повинных людей! И ради чего? Меня там даже не было!

История Ланти оказалась непростой. Вопреки моим предположениям, ее родной мир находился не в соседней звездной системе, а совсем неподалеку — на орбите одной из лун нашей планеты. По всей видимости, это довольно крупный колонизационный корабль, в котором несколько сотен беженцев нашли укрытие после Великой войны. Все это время они дрейфовали в космосе в поисках нового дома. Но, конечно же, все пригодные для жизни планеты давно заняты, а возвращаться в миры Доминиона они боялись. В конце концов то ли ядерное топливо закончилось, то ли сам реактор вышел из строя, так что у них просто не осталось выбора. Энергии едва хватило на то, чтобы добраться до ближайшей звездной системы, и теперь они буквально застряли где-то на орбите, всего в нескольких сотнях тысяч километров от нашей планеты.

Тема космических кораблей не была совсем чуждой для жителей этого мира. Истории о путешествиях между планетами часто встречались в местном фольклоре. Так что Грэм и Мора восприняли эту историю нормально, хоть и были изрядно удивлены. Для них это что-то из разряда фэнтези или научной фантастики. Грэм даже упомянул, что видел однажды грузовой корабль архонтов, который забирал какие-то товары из крепости.

Для поддержания минимальных условий жизни беженцам хватает солнечных батарей, но долго так продолжаться не может, а для высадки на поверхность нужно что-то большее. Вот почему Ланти в одиночку отправилась на планету в поисках решения. К сожалению, ядерные реакторы наши кузнецы пока ковать не научились, поэтому девушка попыталась добыть другое высокооктановое топливо — Очки Развития. И все у нее шло отлично, пока не вмешался я… Ну конечно!

— Грэм, пожалуйста, будь предельно осторожен с этим… существом, — обеспокоенно продолжила Ланти. — Кем бы оно ни было, это точно не маленькая девочка из глубинки. Ты хоть представляешь, как сложно использовать Магию иллюзии? Не знаю, что она тебе там наплела, но нормальные дети не становятся Грандмастерами в шесть лет. Даже гении. Даже из технически развитых миров! Твой отец вообще считает… считал, что мы имеем дело с переродившимся божеством. Так что не верь ни единому ее слову!

Да чтоб тебя! И ведь не поспоришь: чисто технически я действительно «падший». Только вот от моих божественных воспоминаний не осталось абсолютно ничего, как и у большинства жителей Земли. Я даже не знаю, кто именно из Титанов был моим «прародителем». Что уж говорить о… Тут я осознал, что Грэм и Мора выжидающе смотрят на меня, поставив на паузу сообщение Ланти. Боги, как все стало сложно! К тому же это теперь не только мои секреты. А без надежной ментальной защиты… Ладно, я примерно понимаю, что нужно делать. Но без Эмбер нам теперь точно не обойтись. Да и просто отмахнуться от этих союзников я тоже не могу. Ставки растут, а без способностей Моры к замедлению времени нет смысла даже пытаться как-то обвести вокруг пальца архонтов. Это одно из их ключевых преимуществ!

— Вы же понимаете, что это опасно? — со вздохом спросил я. — Влезая в мои секреты, вы сразу становитесь сообщниками. А если проболтаетесь, даже нечаянно, — то моими врагами! Я готова все рассказать, правда, но только Грэму, потому что у него теперь будет Ассистент. И нам придется составить Системный контракт, гарантом которого станет Эмбер. Либо мы расходимся и делаем вид, что никогда друг друга не знали. Решайте сами, — я пожал плечами.

— Как Ассистент второго ранга я могу поддерживать связь с несколькими пользователями одновременно, — подала голос Эмбер. — Правда, владелец может быть только один, и я рекомендую вам выбрать на эту роль именно нефилима: она сможет делить с вами действие своей способности.

А вот это уже серьезно! Я о таких деталях не знал.

Грэм с Морой снова переглянулись и несколько секунд напряженно обдумывали наше предложение.

— Я верю тебе, Чудовище, — Мора заговорила первой. — Да и то, что душой ты совсем не ребенок, нам было понятно уже очень давно. А еще ты раньше была парнем, ведь так? — она хитро улыбнулась.

Я кивнул. И как только догадалась?

— Так что давай, тащи сюда свои контракты! Тетя Мора все разрулит. И твои проблемы, и трудности этой скользкой девчонки, Ланти. Большое дело — архонт! Меня такой ерундой не напугаешь.

Я улыбнулся. Мора в своем репертуаре. Вот только я про архонтов еще ничего не говорил. Значит, это у Ланти с ними возникла проблема? И почему я не удивлен? Как бы мне теперь самому не угодить в «сообщники». И это при том, что я сам с нее шкуру спустить готов!

Объяснения заняли всего несколько минут. Я не стал вдаваться в детали, рассказывать про Тартар, богиню Селесту и прочие интимные подробности своего «основного квеста». Хватит им и информации про перерождение. Мора заключила договор с Эмбер, а мы с Грэмом подключились к ней через похожий контракт. Насколько я понимаю, Ассистенты второго ранга обычно используются для управления сложной техникой, вроде космических кораблей, и потому могут работать сразу с несколькими пользователями. Боги и архонты тоже наверняка используют что-то подобное для заключения сложных контрактов со своими подчиненными. Конечно, Эмбер не сможет запретить Грэму или Море разглашать мои секреты, но, по крайней мере, если это произойдет, я сразу обо всем узнаю.

Так появилось на свет наше маленькое тайное общество. Мои компаньоны не слишком удивились новостям. Мора коротко хохотнула и пробормотала что-то вроде: «Ну я же тебе говорила». Взяла со стола кошелек сына и отсчитала оттуда несколько монет. Обидно, конечно. Ставки на меня делали. Я вам что, лошадь? И что еще вы за моей спиной обсуждали? Грэм пожал плечами и сказал, что я на ровном месте развожу секретность из-за какой-то ерунды. Знаешь, парень, а давай я сам буду решать, что мне рассказывать и что не рассказывать посторонним людям о своей личной жизни!

Наконец мы вернулись к прерванной исповеди Ланти.

— Из-за всех этих событий я больше не могу рисковать и показываться на поверхности. Я не прошу многого — всего лишь помочь переправить беженцев на планету. Там они просто затеряются среди прочих смертных. Возможно, когда-нибудь им удастся вернуться на корабль за оборудованием и попытаться возродить нашу расу. Времени у нас почти не осталось. Сенсоры засекли гравитационную аномалию на дальнем краю звездной системы. Скорее всего, это боевой корабль архонтов, который идет сюда именно за нами… за мной. Я попытаюсь спасти нашу станцию, но для этого придется полностью ее обесточить.

Мы помолчали, переваривая информацию.

— Есть идеи как это исправить? — спросил Грэм. — Если вернуть ей Системное оружие, это поможет решить проблему?

Я расхохотался.

— Ты хоть понимаешь, чего просишь? Эта девчонка — серийный убийца! Даже хуже. Чтобы спасти пару сотен своих соплеменников, она убила больше тридцати тысяч солдат при осаде крепости. И ваших, и наших. Гигантские многорукие статуи — это ее рук дело!

— Но разве ты делала… делал не то же самое, чтобы защитить близких, когда войска моего отца осадили ваш поселок?

— Подумай еще раз, прежде чем бросать мне в лицо такие заявления. Ты уже знаешь, на что я способен. Мне тоже не составило бы труда устроить бойню и уничтожить все ваше войско. Все десять тысяч! Но вместо этого я свел потери к минимуму. Вот почему архонт отпустил меня с миром, а Ланти до сих пор в бегах. К тому же мы говорим о войне. О солдатах, которые сознательно рискуют жизнью. Хочешь узнать, что твоя безумная подружка устроила недавно, чтобы вернуть свое оружие? Вот, полюбуйся!

Я показал голограмму летящего в ночном небе метеорита, который недавно чуть не стер с лица земли мой поселок. Перемотал в ускоренном воспроизведении все, что мне пришлось сделать, чтобы уничтожить метеорит.

— Ты пойми: ее не остановило даже то, что там почти тысяча мирных жителей! Мирных, Грэм! Детей, женщин, стариков. А ты предлагаешь мне дать ей еще больше оружия!

— Если бы тот кинжал оставался у нее, всего этого можно было избежать, — заметил этот упрямец.

Я закатил глаза. Теперь ты пытаешься перевести все стрелки на меня? Отлично. Просто замечательно! Какие у меня прекрасные компаньоны! Честное слово, может, я просто отдам Эмбер Андеру? У них и имена созвучные. К тому же этот парень обычно просто без ума от Ассистентов.

— Нет, Грэм, это так не работает. Ты ведь сам был на поле боя и знаешь все обстоятельства. И знаешь, сколько усилий мы с тобой приложили, чтобы отыскать следы Ланти. Что мешало ей связаться со мной напрямую? Прислать этот свой проектор, все объяснить? Нет. Преступник остается преступником, сколько его ни оправдывай.

Грэм устало вздохнул.

— Ты пойми, я не из вредности все это говорю. Просто я знаю эту девушку довольно давно. Да, характер у нее отвратительный. И преследовала она всегда какие-то свои, непонятные цели. Но я помню ее взгляд, когда выяснилось, какими гадостями занимается Торлак, ну, тот гоблин, который детей воровал. Мне тогда стоило больших усилий убедить ее не спешить и не делать глупостей. Теперь это никак не укладывается в моей голове. Ты уверена, что метеорит перенаправила именно Ланти?

— Ну а кто еще это мог быть? — вспылил я. — Ты понимаешь, что изменить траекторию кометы — это очень сложная задача? Только у Ланти есть для этого все необходимые технологии. И мотивы. Да она сама признала, что прячется где-то на орбите! Или ты хочешь мне сказать, что это архонт решил сам бомбить свою же…

Я заткнулся, переваривая внезапную догадку. На смену траектории кометы нужна огромная энергия. Для Ланти это просто ужасный ход: выигрыша почти никакого, а расходы, мягко говоря, космические. Но у Фалкона тоже наверняка есть все средства, чтобы устроить такой саботаж. А его слова о том, что это «не системное событие», — всего лишь слова. Но какой в этом смысл? Заставить меня показать все свои козыри? Бред. Он был в курсе всех моих способностей еще во время нашей первой встречи. А вот насчет всего остального…

До происшествия с метеоритом я не считал Ланти врагом и даже искал способ с ней связаться, если она вообще выжила, конечно. Расследование, которое проводил Грэм, чтобы ее найти, тоже наверняка не осталось незамеченным. Но если бы нам и удалось что-то обнаружить, на тот момент я бы точно не стал делиться такой информацией с архонтом. А теперь… Вот хитрая тварь! Даже если у Фалкона все было под контролем, это довольно подлая провокация. К тому же не думаю, что ему сошла бы с рук бомбежка чужого домена, а значит, и болид все-таки был самый настоящий, естественный. Конечно, пока это только гипотезы, но мне точно нужно пересмотреть свое отношение к обоим подозреваемым.

Тут вмешалась Мора.

— Я тоже считаю, что эту негодную девчонку Ланти нужно как следует отшлепать. Но мы с вами сейчас говорим не о ней лично, а о выживании целой расы. На такое нельзя просто закрыть глаза!

Она выразительно посмотрела на меня. Я вздохнул. Отдать ей кинжал я все равно не могу. И да, от этого тоже зависит выживание одной древней расы. Совпадение? Не думаю… Похоже, придется рассказать им еще и про ящеров. Кстати, а ведь мы могли бы просто спрятать всех беженцев в подземелье! Там они будут в безопасности и к тому же увеличат выработку амальгамы. Что делать с самой Ланти, я могу решить и позже, когда во всем разберусь. К тому же если им пришлось долго путешествовать в космосе, то их корабль просто обязан представлять собой мини-подземелье. Значит, в нем есть и свое собственное ядро. И возможно, Хранитель… А вот это уже очень, очень важно! Мне обязательно нужно попасть на этот корабль!

— Соплеменники Ланти не единственные, кто пострадал в Великой войне, — ответил я Море. — Есть еще кое-что, о чем вы должны узнать.

Я кратко пересказал им недавние события в подземелье. Правда, без подробностей о Богине ящеров и своем «предназначении». Да и положение этого места мне пока лучше держать в тайне. Стоило мне упомянуть про Абырвалгара, как у Грэма загорелись глаза.

— Отец был там? Он что-нибудь говорил про нас?

Я отрицательно покачал головой.

— Боюсь, нам было слегка не до обсуждения ваших семейных дел. Но если хочешь, я могу ему что-нибудь передать. У меня есть способ с ним связаться.

Грэм помрачнел.

— Не стоит, наверное. Я понимаю, что он сейчас вынужден скрываться. Пусть лучше все остается как есть.

— Твой папаша сильно усложняет мне жизнь. Если ты сможешь его переубедить, я буду только рад. Но сейчас я не могу рисковать, выдавая вам координаты. Даже с учетом страховки в виде Эмбер. К тому же я не уверен, что Абырвалгару не промыли мозги. Снова.

— Все настолько плохо? — удивилась Мора.

— Ну, подумай сама: две вымирающие расы в одно и то же время на одной и той же планете. Про термитов я вообще молчу. А ведь катастрофа в их мире тоже произошла триста лет назад. Ты всерьез веришь, что это может быть совпадением? И тут появляется твой благоверный и начинает мне втирать про благородных повстанцев, которые жаждут освободить мир от тирании богов. Тебе ничего здесь странным не кажется?

Она почесала затылок:

— Похоже на краткий пересказ какой-нибудь дешевой новеллы, если честно. Не слишком удачной, на мой вкус. Но можно списать это на то, что мы пока не видим всей картины целиком.

— В этой истории нет вообще ничего случайного, — продолжил я с нажимом. — Все, что мы видим, — это последствия чьих-то интриг, причем как минимум трехсотлетней давности! Вот почему я просто не могу рассказать вам всех деталей. Если что-то из этого всплывет на поверхность… Вы хоть понимаете, что речь идет о Титанах?! Вы мифы свои читали когда-нибудь? Не удивлюсь, если боги решат выжечь всю планету, просто на всякий случай, чтобы не оставить никаких шансов своим древним врагам. Я достаточно ясно выражаюсь?

Мои собеседники притихли. Кажется, я немного перегнул палку. Не думаю, что на самом деле все зашло бы так далеко. Но лишний раз сгустить краски, чтобы союзники прониклись ответственностью, не помешает. В любом случае на кону наши собственные жизни, что само по себе очень весомый аргумент.

— Тогда мы тем более не можем оставаться в стороне, — подытожила Мора. — Хоть я пока и не представляю, что здесь вообще можно сделать. Но у тебя в голове наверняка уже созрел какой-то хитрый план, правда, Чудовище?

— Пока нам просто нужно придумать, как перебросить соплеменников Ланти в подземелье. К тому же мне самому нужно как-то попасть на орбиту. Боюсь, что мы в еще большей опасности, чем думаем. Появление здесь этих беженцев точно не случайность. Если архонты доберутся до корабля и выяснят его происхождение… Все это нужно как следует обдумать и обсудить, в том числе и с самой Ланти. Думаю, нам пока придется отложить в сторону свою вражду и подозрения. Она оставила вам какой-нибудь способ с ней связаться?

— Да, у нас есть координаты для личной встречи, — ответил Грэм. — Но тридцать шесть тысяч километров… Даже не представляю, как мы туда доберемся. Пытаться открыть портал — безнадежная затея, а своего корабля у нас нет.

Тридцать шесть тысяч? Наверняка геостационарная орбита. Это когда спутник всегда висит в одной и той же точке над землей. Удобно для наблюдения. Но далековато.

— Ну, на счет корабля ты слегка заблуждаешься, — с улыбкой ответил я, и над моей ладонью тут же появился Куб Морбиуса. — Лучше скажи, как много накопителей ты можешь временно позаимствовать из портальной сети вашей крепости?

* * *

Подготовка к полету отняла у нас несколько часов. Грэму пришлось изрядно повозиться с портальной системой своего отца, чтобы извлечь из нее резервные накопители. Ста пятидесяти тысяч нам хватит с лихвой и на дорогу, и на любые внештатные ситуации. Скорость на геостационарной орбите, как ни странно, намного ниже, чем возле поверхности. Да и груз совсем небольшой: мы трое и немного провизии на всякий случай. Меня, конечно же, будет представлять Ариэль: я все еще не настолько доверяю этой зубастой девчонке. К тому же дублер мне пригодится и на земле, а взрослая кукла не обязана отчитываться родителям о каждом своем шаге.

Содержимое Куба пришлось почти полностью выгрузить в подземелье: тащить с собой в космос тяжеленный лабиринт не лучшая идея. Хотя стены на поверку оказались толщиной всего около сантиметра, а все декорации были пустыми внутри, их общая масса составила около четырехсот тонн. Плюс еще добрая сотня тонн всякого хлама, например все тех же големов. По словам Эмбер, предельная нагрузка на Куб — это как раз примерно пятьсот тонн. Я закономерно удивился: как Морбиусу удалось запихнуть такую огромную массу в крошечный, по магическим меркам, артефакт? В мой старый орб с трудом помещалось пять тонн, и это еще до того, как Широ забрала с собой «в мир иной» его солидную часть.

— Все просто, — ответила Эмбер, — основа хранилища — это не кристалл, а особый дух со сродством к Пространственной магии. Видишь эту черную сферу на чертежах в самом центре Куба? Она служит для духа чем-то вроде точки привязки.

— Погоди-ка. Если я хоть что-то смыслю в том, как тут все работает, то это уже не обычная магия, а что-то вроде способности нефилима!

— Да, все верно, — улыбнулась девочка, — этот артефакт содержит в себе крошечную частицу божественной силы — амброзии. Ты ведь заметил, что Оценка относит его к мифическому классу? Так что будь добр, постарайся ничего не ломать. Это тебе не просто кусок драгоценного камня, который можно выковырять и выгодно продать в какой-нибудь лавке.

Я закатил глаза. С кем ты, по-твоему, разговариваешь, девочка? Я же не какой-то там дикий абориген! Но в чем-то она права: самую большую ценность в артефакте представляет редкий дух, сравнимый по силе с Кальцифером, пусть и ограниченный одной-единственной полезной способностью. Огромная емкость его хранилища наверняка будет очень кстати при переброске беженцев. Впрочем, пару сотен человек мы могли бы разместить и в обычном орбе. Но если Ланти до сих пор не сделала этого сама, значит, речь идет о более сложной задаче. А по меркам космического корабля-ковчега, рассчитанного на долгие годы полета, несколько сотен тонн — это все еще очень и очень мало.

— Получается, что бывают монстры и со способностями нефилимов?

— Конечно, бывают. Правда, у нас таких встретить почти невозможно. А вот в мирах архонтов, где божественные домены переполнены энергией, такие существа не редкость.

Как только приготовления были завершены, мы отправились в хранилище. Куб Морбиуса уже был оснащен мини-порталами для наблюдения за окружающим миром, мне просто пришлось немного приспособить его систему под свои «видеокамеры». С помощью Немо и Эмбер я создал для гостей голограмму с полным круговым обзором, и мы начали подъем. В гиперпространстве по сторонам особо не поглазеешь, так что будем использовать обычную Магию гравитации. Так поездка займет чуть больше времени, но зато можно будет полюбоваться отличными видами. При запуске своих спутников я всегда смотрел через иллюминаторы, так что для меня это тоже необычный опыт. Будто поднимаешься на воздушном шаре внутри прозрачной капсулы. И двигаться так мы будем до самой геостационарной орбиты, то есть пока планета не станет размером с баскетбольный мяч, который ты держишь на расстоянии вытянутой руки.

Лица моих спутников нужно было видеть. Я сперва предложил им иллюзию пола и поручней, просто ради душевного спокойствия. Но Мора только отмахнулась: мол, высоты тут никто не боится, и вообще, не хочется упустить интересных подробностей. Но когда расстояние до поверхности превысило десяток километров, а на горизонте уже появились гномьи горы, кое-кто стал изрядно нервничать и потеть. От повторного предложения создать под ногами некое подобие твердой опоры наша бесстрашная пассажирка уже не стала отказываться.

Грэм, напротив, вовсю любовался пейзажем, особенно на большой высоте, когда мы вышли за пределы атмосферы. У нас с ним примерно одинаковый лимит на дальность открытия порталов, если не считать «Мастера Пространственной магии», конечно. Но всю планету целиком он наверняка еще ни разу не видел. А ведь это его детская мечта. Не какой-то там глобус в отцовском кабинете, а самый настоящий «мир на ладони». С видом знатока он указывал маме на разные ориентиры, объяснял, где проходят границы государств и что представляют собой разные «цветные пятна», вроде великой пустыни Шаркаса.

Но в конце концов однообразное зрелище всех изрядно утомило, и мы просто принялись болтать, развалившись на припасенных матрасах, изредка поглядывая в виртуальный иллюминатор на «потолке». Я рассказывал Грэму увлекательную историю о том, как мне удалось взломать Куб Морбиуса. Мору разговоры о «скучных цифрах» вгоняли в сон, так что она быстро задремала, не оценив красоту задумки древнего мага. А мы так заболтались, что не заметили, как в наш импровизированный «иллюминатор» заглянул чей-то огромный глаз, со странным продолговатым зрачком, напоминающим замочную скважину. Ланти небрежно постучала по камере острым ногтем, загораживая нам весь обзор.

— Эй вы, там! Уснули, что ли? Вылезайте уже, придурки. Это конечная остановка!

Глава 15. Ланти

— И все-таки ты ее привел, — Ланти разглядывала нас, уперев руки в бока. — О чем ты только думал, Грэм? Я ведь тебя предупреждала!

Я взглянул на нее через рентген. Тоже кукла. Ну да, наверняка она подстраховалась на случай, если мы приведем сюда архонтов. К тому же мы сейчас не на борту корабля-ковчега, а в тесной рубке небольшого космического челнока размером с грузовик.

— Я делаю то, что с самого начала должна была сделать ты: отодвинуть в сторону свою гордость и просто нормально поговорить, — отрезал Грэм.

— Да что толку с ней говорить? — вспыхнула девчонка-акула. — Каждое ее слово — ложь. Она может быть в сговоре с богами, да что там, она сама может быть одной из этих тварей!

Ого, похоже, кое-кто здорово ненавидит наше нынешнее «правительство». И ее можно понять. Не от хорошей жизни народ Ланти скитался в космосе три столетия. Скорее всего, их родной мир полностью уничтожен, а все соплеменники мертвы. Есть, конечно, шанс, что где-нибудь люди-акулы еще сохранились, учитывая то, как сильно перемешаны внутри Доминиона представители разных видов. Но и тот факт, что на этой планете о них никогда не слышали, не внушает оптимизма.

— Мы и не просим тебя верить одним лишь словам, — ответил Грэм. — У нас есть Ассистент, ну, та штука, которой пользуются архонты, чтобы заключать контракты. Обсудим все, решим проблему, а когда твои друзья будут в безопасности, можешь делать что захочешь.

— Ассистент, которым управляет она? Ха! Ты все еще слишком наивен, мальчик!

— Вообще-то, Ассистентом управляю я, — приподняла бровь Мора. — А вы, юная леди, похоже, считаете, что знаете все лучше остальных?

Ланти наконец обратила внимание и на третьего участника беседы.

— А это что еще за баба? Твоя новая подружка? С каких пор тебя потянуло на тощих старушек, а, Грэм?

— С тех самых пор, как одна полудохлая селедка перестала строить глазки моему мужу, — холодно ответила Мора, подходя к девушке вплотную.

Несколько секунд они сверлили друг друга взглядом, будто боксеры на ринге. Грэм, как обычно, стыдливо прикрывал рукой лицо, а я боролся с неконтролируемым приступом смеха. Вот это я понимаю, это по-нашему!

— Это моя мама, Ланти. И давайте обойдемся без драки, все-таки мы сейчас посреди космической пустоты внутри какой-то хлипкой посудины. На вашем месте я бы постарался не делать в ней дырок.

— Драка? — удивилась Мора. — С чего бы вдруг? Мы же просто знакомимся.

— Выбирай выражения, малец, — возмутилась в свою очередь Ланти. — Это мой корабль, вообще-то. И проделать в нем дырку не так-то просто. Даже для меня самой. К тому же это ничего не изменит: воздух внутри удерживает магия.

— А вот я бы посмотрел на драку, — вставил я свои пять копеек. — Хотите, сделаю вам ринг внутри Куба?

— Да я скорее в пасти кракена посижу, чем в этой твоей штуковине, — хохотнула Ланти. — Хорошая попытка, конечно, но ты меня что, совсем за идиотку принимаешь?

— Эх, ну, значит, придется обойтись без драки, — наигранно вздохнул я.

Дальше последовали самые нудные и дотошные переговоры в моей жизни. Ланти, как репейник, цеплялась к любой ниточке, пытаясь найти подвох в моих словах. Эта девчонка — настоящий кошмар для Штирлица вроде меня. Разговор то и дело скатывался в «не обязан отвечать на этот вопрос» и «ага, я так и знала!». Грэму постоянно приходилось нас разнимать и взывать к голосу разума. Мне тоже было что предъявить наглой акуле: и покушение двух доходяг в деревне, и попытку ограбления. Мы больше часа спорили о Системном оружии и так и не смогли прийти к компромиссу. Грэм с большим трудом убедил нас отложить этот вопрос на будущее и взяться за решение более насущных проблем.

Когда я спросил Ланти о происшествии с метеоритом, девушка только расхохоталась и ответила, что у нее сейчас каждый джоуль на счету. Даже наша нынешняя прогулка на челноке — непозволительная роскошь. Если бы она могла вот так запросто разворачивать кометы, то не просила бы у нас помощи с перевозкой своих соплеменников.

Наконец с объяснениями, оправданиями, договорами и прочей бюрократией было покончено, и наш челнок направился в сторону одной из лун, где был «припаркован» основной корабль Ланти. Нельзя сказать, что наши отношения действительно наладились, скорее, перешли из состояния открытой вражды к «я за тобой наблюдаю». У каждого из нас есть то, что жизненно необходимо другому, так что тут нужно либо дружить, либо сразу драться насмерть. Мы решили выбрать первый вариант, скрепив его для надежности парой-тройкой системных обязательств.

А вот Мора за это время повеселилась от души: удобно устроилась прямо в капитанском кресле и резалась с корабельным компьютером в какую-то стратегическую игру. Да как она вообще ее нашла? Ага, судя по нагромождению окон и масштабу баталий, которые мелькают на экране, Мора попросту мухлюет с помощью Эмбер и своей суперспособности. Ну вот и отлично, значит, уже осваивается с новыми возможностями. Но в куклы с ней играть я теперь точно не стану!

По дороге мы выяснили, в чем состояла суть затруднения Ланти. Кроме самих беженцев, девушка хотела перевезти на планету некоторые части корабля-ковчега. Самое главное — холодильники с генетическим материалом: яйцеклетками, сперматозоидами — и оборудование для искусственного оплодотворения. Их корабль не способен прокормить большую популяцию, как у ящеров, например, а потому большинство новых колонистов появлялись на свет именно из таких вот замороженных эмбрионов. Очень разумный ход, ведь иначе их вид мог бы столкнуться с серьезными проблемами и выродиться.

К тому же, кроме самих беженцев, на корабле удалось сохранить некоторые виды ценных растений и животных. К примеру, моллюсков, которые вырабатывают какой-то особый белок, жизненно важный для взросления акулят-подростков. Синтезировать его искусственно они пока не научились, а без дурацких мидий в рационе их дети вырастают бесплодными. Очень неприятный побочный эффект. Ну да, люди тоже не могут сами вырабатывать витамин С, например. Глупо было бы отправляться в межзвездное путешествие, не прихватив с собой пару саженцев цитрусовых деревьев или сладкого перца. Не зря же в свое время цинга^[47] унесла больше жизней моряков, чем все морские сражения вместе взятые.

В общем, нельзя просто взять горстку людей, посадить их в железную бочку, снабдить консервами и отправить в другой мир. Нужно брать с собой целую экосистему. И спасать их придется вместе с ней, иначе следующее поколение колонистов окажется последним. Ланти провела настоящее научное исследование, выясняя, какие ресурсы невозможно будет заменить тем, что уже есть на планете. Ну, к примеру, нам не потребуется тащить с собой огромные запасы морской воды, в которой они выращивают почти всю свою пищу. Но даже с самым минимальным набором грузов цифры выходили, мягко говоря, нескромные.

Первоначальный план Ланти состоял в том, чтобы прокачаться до уровня нефилима и получить способность к открытию порталов между мирами. Очень похоже на тот метод, который выбрали термиты. Но, к сожалению, три высших духа, которые не были захвачены местными нефилимами и вернулись в ядро корабля, принесли слишком мало энергии. Мой Кальцифер мог бы решить эту проблему, но отдавать его я, гад такой, совсем не собирался.

Второй вариант — протянуть к поверхности цепочку обычных порталов, что-то около тысячи штук. Для этого никакие особые способности не нужны, ведь ядро корабля вполне может получать энергию напрямую из Очков Развития. И снова, по нашим подсчетам, расходы получались слишком большие. А из-за непрерывного движения спутника нам придется создавать все новые и новые порталы, чтобы не потерять связь с планетой.

Я рассказал о Кубе Морбиуса и предложил использовать его в качестве грузового челнока. Источником энергии послужит их ядро, а жизнеобеспечение ковчега в это время может взять на себя Кальцифер. Тогда можно будет избежать огромных расходов на открытие цепочки порталов и мы отлично уложимся в наш энергетический бюджет. И небольшой личный бонус: так я наверняка смогу поближе рассмотреть их ядро, а ведь в нем тоже может быть спрятан осколок божества или еще что-нибудь в таком роде.

Главная проблема — это время. Судя по показаниям датчиков нашего челнока, сюда движется какой-то корабль, и, учитывая его скорость, у нас осталось всего несколько дней на подготовку.

— Ты уверена, что это архонты? — поинтересовался я у Ланти.

— Нет, конечно. Но выбора у нас нет в любом случае.

— Как тебе вообще удалось его засечь с такого расстояния?

— А его очень трудно было не заметить! — ответила девушка. — Он дико фонит на всех частотах и виден в небе даже невооруженным глазом. Держу пари, что это тот самый заносчивый мальчишка, которого я недавно подорвала на ядерном фугасе. Выпросил у папочки боевой крейсер и теперь мчится сюда на всех парах, чтобы нам отомстить.

— Откуда ты вообще достала ядерное оружие?

— Сама собрала, — гордо ответила Ланти. — Вот этими самыми руками. Ну, то есть не совсем этими… Та кукла стала радиоактивной, так что пришлось ее выбросить.

— Погоди-ка, тебе что, удалось выделить плутоний из отходов вашего реактора?

Она кивнула, улыбаясь до ушей. Буквально. Из-за особого строения рта и острых треугольных зубов у представителей ее вида улыбка выглядит просто сногсшибательно. Энн Хэтэуэй и не снилось!^[48]

— Но теперь эта лавочка уже закрыта. Вторую бомбу я сделать точно не смогу, — она помрачнела.

— Значит, о шансах на победу речи не идет. У тебя есть какой-то план?

Ланти горько рассмеялась.

— У меня был план… Хороший план! А потом я умерла. Так что теперь нам остается только попытаться спрятать где-нибудь свою технику и рассеяться по планете в надежде, что этим тварям будет просто лень нас всех разыскивать. Ну да, что ты так смотришь на меня? Если бы ты не сбежал тогда, оставив куклу сражаться со мной на автопилоте, мы бы сейчас об этом не говорили!

Я потупил глаза. Наш последний бой действительно был не очень честным. В то время я просто рубил головы «врагов», не вникая в детали. А ведь многие из них попали на поле боя не по своей воле и при других обстоятельствах могли бы стать моими союзниками. Так что теперь мне придется отодвинуть в сторону свою гордость и исправлять допущенные ошибки.

— Я сожалею, что так вышло. Правда. Можешь Грэма спросить — он знает, как я тогда удивился, расстроился и сколько усилий приложил, чтобы тебя найти.

— Да что уж теперь. Сделанного не воротишь. Теперь нужно думать, что делать дальше, — махнула рукой девушка, пряча взгляд. Судя по всему, эти слова тоже не дались ей легко. Трудно примириться с тем, кого считал врагом, всего за пару часов. Но сейчас у нас просто нет иного выбора.

— Кстати, насчет этого: мне удалось недавно найти одно место… Оно скрыто от посторонних глаз глубоко под землей и не находится под контролем Системы. Думаю, что твои друзья могли бы поселиться там. Но нам придется решить несколько технических проблем. И добавить в список грузов вашу систему освещения корабля.

Я рассказал о дефиците энергии в подземелье и своих планах построить гидроэлектростанцию на реке и использовать Кальцифера для его подпитки. А еще — про ситуацию с Абырвалгаром и планами повстанцев из другого мира. Ланти долго молчала, переваривая информацию.

— Звучит очень странно и рискованно, если честно. Но даже это лучше, чем мой нынешний план. Можешь считать, что я в деле! Только дай мне самую ужасную из клятв, что не станешь докладывать обо всем богам и сделаешь все возможное, чтобы спасти мой народ!

— Самую-самую ужасную? Ладно, есть одна такая на примете, — я с улыбкой протянул ей мизинчик. — Торжественно клянусь!

* * *

Пришлось мне снова навестить Улей. Времени в обрез, так что действовать нужно быстро. На сей раз Палочник не заставил себя долго ждать и появился из арки портала уже спустя несколько секунд после моего появления.

— Ты рано, — констатировал он. — Что случилось?

— Хотел обсудить с тобой несколько вопросов. Как ты смотришь на то, чтобы я сам выбрал координаты для приземления на планете?

— Это исключено, — ответил он. — Но я готов учесть твои интересы.

— Мне в руки попала одна интересная информация. Похоже, что между двумя нашими мирами кто-то скоро собирается открыть портал. И если нам удастся заключить союз…

— Я понял тебя, Падший. Таким шансом нельзя пренебречь, — как всегда лаконично отозвался термит. — Что-нибудь еще?

— Да. Мне снова понадобится ваша помощь с рытьем тоннелей. Нужен просторный подземный зал, емкостью около тридцати миллионов кубометров, и подземный канал под рекой, где мы недавно делали плотину. Я пришлю чертежи и координаты. Главная проблема — сроки. У нас всего три дня. Это осуществимо?

— Материал? — осведомился Палочник.

— Скорее всего, базальт… — скрепя сердце отозвался я.

Впрочем, чего это я переживаю? У этих тварей зубы прочнее любой стали, чему я уже неоднократно был свидетелем.

— Это невозможно, — сухо отозвался термит. — Тебе лучше прибегнуть к магии.

Ну что ж, я ожидал такого ответа. Три дня — слишком маленький срок для такого масштабного проекта. Придется мне пока ограничиться подготовкой гидроэлектростанции и просить Шашти временно приютить беженцев в подвесной деревне. Как только у нас появится достаточно энергии, можно будет взяться и за подготовку новой пещеры.

* * *

Корабль-ковчег впечатлял. Корпус представлял собой огромный вращающийся цилиндр, длиной полтора километра и диаметром не меньше трехсот метров. Насколько я понимаю, колонисты живут на его внутренней поверхности, где центробежная сила создает иллюзию нормальной гравитации. Корабль явно делится на две части — жилой отсек и технический, где находится все оборудование, поддерживающее нормальные условия жизни, и, конечно же, потухший реактор. Сомнений в том, что это именно «технический» отсек, у нас не возникало. С корабля почти повсюду была содрана обшивка, и все «внутренности» ковчега отлично просматривались. Нетронутым остался лишь один отсек. По всей видимости, реакторный.

И немного о наболевшем: ну почему дизайн всех кораблей во вселенной стремится к одной и той же форме?

Прямо вокруг станции огромными серебристыми кольцами блестели зеркала, собирающие свет на специальных панелях, покрытых черной краской. Солнечная электростанция? Эта импровизированная конструкция явно выбивалась из общего дизайна станции. По всей видимости, колонисты сделали ее сами, из все той же снятой обшивки. На одном из боков корабля мы заметили огромную дыру с неровными краями. Часть стенки была изогнута наружу, будто крышка консервной банки. Да, похоже, что местные жители имели доступ не ко всем частям своего собственного корабля.

— Все забываю заварить этот люк, — с досадой пробормотала Ланти.

— А добраться сюда было не так-то просто, да? — поинтересовался я.

— Ты не захочешь об этом знать, поверь, — устало ответила девушка.

Мы влетели внутрь станции через специальный люк в торце корпуса и пришвартовались к воздушному шлюзу. А уже через несколько минут лифт перенес нас в самое просторное помещение корабля — огромный жилой модуль.

Внутренняя часть станции резко контрастировала с ее внешним видом. Такое впечатление, что мы из будущего, наполненного высокими технологиями, вернулись на несколько столетий назад, в глухую рыбацкую деревушку, построенную на сваях прямо посреди воды. Хлипкие деревянные домики, покрытые соломой, местные жители, разгуливающие чуть ли не в набедренных повязках с примитивными инструментами в руках. Свою толику безумия в эту картину вносило и то, что точно такие же домики были у нас прямо над головой — на противоположной стороне цилиндра, а солнце этому маленькому миру заменяла длинная светящаяся трубка. Что-то вроде огромной люминесцентной лампы, которая проходила через центр корабля.

Вся эта огромная площадь была разбита на несколько секторов: морских, растительных, жилых, парковых. А еще здесь повсюду была вода. По сути, каждый сектор — это своего рода остров, плавающий в океане, который размазан по стенкам этой огромной центрифуги. Похоже, что вода служит внешней оболочкой жилого модуля и защищает жителей от ужасной космической радиации.

Но почему здесь все такое примитивное? Я вдруг остановился, пораженный внезапной догадкой.

— Погоди, так выходит, что все эти люди… в смысле твои соплеменники, вообще не знают, что они находятся на каком-то там корабле?

— Раньше не знали, — поправила меня Ланти. — До недавнего времени. Но иногда приходится признавать неизбежное зло, нравится оно нам или нет. И знали бы вы, каких усилий мне стоило убедить их в том, что на «большой земле» будет гораздо лучше, — она вздохнула. — А теперь выходит, что я переведу их из космической тюрьмы в тюрьму подземную.

— Подземелье можно будет расширять, — ободрил я ее. — Возможно, со временем мы даже найдем способ «легально» вернуть вас на поверхность. Считай это адаптацией. Ты вообще слышала про боязнь открытого пространства?

Мы вошли в одну из самых больших хижин, в которой собрались несколько пожилых женщин.

— Сильва, тетя Мерли, я привела друзей с большой земли. Они помогут нам с переездом, — произнесла Ланти на незнакомом языке.

К счастью, Немо уже загрузила языковой пакет из базы данных корабля, так что все мы могли спокойно читать субтитры. Приятно иметь дело с высокоразвитой… эм-м, ну, «частично высокоразвитой» цивилизацией. Надо бы как-то уговорить Ланти дать мне доступ к их компьютеру. Наверняка там найдется немало интересного! Но видимо, для начала мне придется как следует постараться, чтобы завоевать ее доверие.

* * *

— Ула, тывернулась! — Шашти явно был рад меня видеть. — Я хотел задать столько вопросов!

— В смысле «хотел задать»? А паук тебе для чего? Можешь задавать ему любые вопросы, Немо ответит, если вообще знает ответ, конечно.

— Но… — он замялся. — Я хотел обсудить кое-что лично!

— Немо — мой Ассистент, — принялся терпеливо объяснять я. — Она связана со мной и может передать твое сообщение в любой момент. Собственно, для того я ее тут и оставила.

— А-а-а, вот оно как. Ну, тогда понятно…

Похоже, он до сих пор считал, что я дал ему какой-то очень «умный артефакт». У нашего гения только что сломался еще один стереотип? Все-таки очень сложно человеку, выросшему в примитивной культуре, схватывать на лету современные понятия. Для любого из нас очевидно, что «мобилка» — это не только быстрый доступ в Интернет, но и удобное средство связи. А вот аборигенам нужно все объяснять. Даже таким сообразительным, как Шашти. Надо бы иметь это в виду. Чувствую, что еще не один пуд соли мне придется съесть в этом подземелье из-за таких вот недомолвок.

— Ладно, все это может подождать. Шашти, у меня к тебе есть одна огромная просьба. Вернее, ко всем вам. Ты можешь сказать старостам, чтобы они собрались на совет?

Мне пришлось призвать на помощь все свое красноречие, чтобы объяснить ящерам, в какой ужасный переплет попали их собратья по несчастью. Конечно, я не стал вдаваться в подробности и объяснять им, что такое космический корабль. Боюсь, что на это ушло бы гораздо больше трех дней. Важно лишь то, что ящеры действительно прониклись чужой бедой и согласились временно приютить у себя несколько сотен беженцев, пока мы с термитами будем строить для них новый дом. Остается только надеяться, что характер у соплеменников Ланти гораздо более покладистый, чем у нее самой. А иначе плакал наш грандиозный проект.

* * *

Когда все договоренности были утверждены, союзники мотивированы, а зубы аборигенов как следует заговорены, мы снова собрались вчетвером, чтобы обсудить самое важное: оборону.

— Мне неловко тебе это говорить, Ланти, но я предлагаю уничтожить ваш корабль. Ты ведь понимаешь, что будет лучше, если архонты не узнают, что ваше появление как-то связано с Великой войной?

— Я думала об этом, — девушка тяжело вздохнула. — Хотя это место и служило для нас домом несколько столетий, будет лучше, если оно исчезнет навсегда. К сожалению, нам просто не хватит энергии, чтобы затормозить корабль и сбросить его на поверхность этой луны.

— Вечные проблемы с энергией, — пробормотал я. — Жалко, конечно, что ваш реактор нельзя восстановить. Может, захватим его с собой? Отремонтируем, поищем для него подходящее топливо на планете.

Ланти покачала головой.

— Он слишком тяжелый. И к тому же в аварийном состоянии. Проще тогда уже новый построить. Все чертежи у меня есть.

Нет слаще звуков для моих ушей. С этой девчонкой определенно стоит дружить!

— Погодите-ка, — вмешалась Мора. — Кажется, я знаю одно место, где точно есть полноценный рабочий реактор. Подумайте как следует, это же так просто!

Мы дружно уставились на нее. И ты говоришь нам об этом только сейчас? Мора тоже смотрела на нас, словно ожидая какой-то бурной реакции. Потом разочарованно махнула рукой:

— Да что вы понимаете! Ладно, ладно, вот вам спойлер: реактор точно есть… на корабле архонтов, конечно. Где ж ему еще быть?

Мы выдохнули. Еще одна очевидная премудрость от Моры, великой и ужасной. Спасибо, кэп, а то бы мы сами никогда не догадались! Думаешь, так легко будет спереть ядерный реактор из-под носа архонта?

— Ну чего вы такие кислые? — возмутилась она. — Архонта испугались? Он такой же человек, как и мы, просто шустрый. Я тоже могла бы ускорить время и пробраться на его корабль. Вы только скажите мне, что делать-то надо с этим вашим реактором.

Так, стоп. Эмбер сказала, что через систему контрактов Мора может ускорить время для нас всех. А значит, архонт потеряет одно из своих главных преимуществ — ужасную скорость. Если я запущу на его корабль пару сотен пауков, использую Плазменную магию, чтобы разрезать переборки в нужных местах… А что, это могло бы сработать!

— Звучит неплохо. Вряд ли мы успеем установить эту штуку на корабль и как-то использовать. Но попытаться стоит. Реактор точно пригодился бы нам в подземелье.

— Мы могли бы попытаться вывести реактор из строя и подорвать его вместе с кораблем и архонтом, — предложила Ланти.

— Как по мне, это напрасная трата ресурсов. Нам нужно просто убедить архонта в том, что он уничтожил тебя вместе с кораблем. Он же тебя люто ненавидит, так? Если он будет понимать, что ты где-то рядом, но достать не сумеет… Погоди-ка, есть у меня одна идея. Грэм, помнишь, я рассказывал тебе про лабиринт? Сможешь организовать такой же внутри корабля?

— Если Эмбер мне будет помогать, то да, конечно.

— О чем это вы? — вмешалась Ланти.

— Мы превратим твой корабль в пространственную головоломку! Очень сложную. Даже архонт не сумеет ее взломать. Только уничтожить. Готов спорить, что этот заносчивый мальчишка просто психанет, когда поймет, как лихо мы водим его за нос! А реактор украсть мы всегда успеем…

— Знаешь, мне уже почти жаль пацана, — рассмеялась Мора. — Не стоило ему связываться с нашей безумной компашкой. То еще развлечение!

Глава 16. Вторжение

Я брел по морозной пустыне, с трудом пробираясь через глубокие сугробы. Вьюга хлестала по лицу своими холодными щупальцами. Я с досадой пнул подвернувшуюся под ноги ветку. Еще один ад. На этот раз — ледяной. Воображаемая одежда не спасает — только живой огонь, окутывающий все тело. И да, на это снова расходуется моя Концентрация, а без защиты это место медленно вытягивает из тебя Очки Развития. Хотя я был готов к подобным сюрпризам, но все равно потерял несколько сотен. Не сомневаюсь, что осколок этой души тоже принадлежит Селесте. Ланти упомянула, что именно эта богиня помогла первым беженцам переоборудовать корабль для долгого путешествия. Но если в те времена ее душа была еще в сознании… Похоже, что здесь ей тоже пришлось пожертвовать почти всей своей силой. Да что не так с этой богиней?!

Теперь мне остается только попытаться объединить этот осколок с тем, который спрятан в подземелье ящеров, а если это не поможет — отдать им еще и Кальцифера. Сработает ли это? Я вообще-то не эксперт по реанимации осколков падших богов. Да и никто не эксперт, кроме разве что самих богов.

Но что если я ошибаюсь? Что если настоящей целью Селесты было не ее собственное возрождение, а спасение этих двух рас от вымирания? Все может быть. Любой родитель, если только он настоящий родитель, в первую очередь стремится защитить своих детей. Даже ценой жизни. Какой разительный контраст с поведением нынешних богов, отдающих собственных «детей» на убой ради выгоды. О нет, они давно потеряли право называться этим именем. Фермеры, пастухи, мясники — возможно. Но точно не родители.

Тряхнув головой, я вырвался из ледяных объятий угасающего сознания богини. Тут все понятно. Бродить по этому месту, кричать, искать следы, идти на свет тусклых огоньков — все это бесполезно. Разума здесь давно нет. Странно, что она довела себя до такого состояния, но при этом не погибла окончательно. Полагалась на встречу с другими осколками? Сложно сказать. Боги — те еще интриганы. Неудивительно, что даже спустя триста лет после гибели замыслы Селесты продолжают осуществляться.

* * *

Переезд — это всегда очень хлопотно. Особенно если речь о срочной эвакуации целого поселка. Я об этом знаю не понаслышке. Конечно, в первую очередь мы отправим на планету беженцев. Они называют себя «народом калдари», но мы за глаза просто зовем их «лантийцами». Посмотрим, сумеют ли они поладить с нашими ящерами. В любом случае в гостях им придется провести всего пару недель, пока мы подготовим для них отдельную пещеру. Чтобы не допустить утечки информации, я решил вообще обойтись без помощи термитов. Главное, чтобы электростанция на реке заработала как можно скорее, тогда нам точно хватит энергии на все наши нужды.

Языковой барьер — одна из ключевых проблем, поэтому я сразу же принялся за изготовление артефактов-переводчиков. Заодно испытаю магическую радиосвязь, которую я получил из воспоминаний Морбиуса. До сих пор все мои куклы были связаны друг с другом с помощью небольших порталов. Но не открывать же мне сразу сотню червоточин, просто чтобы какие-то там аборигены могли спокойно поболтать! Поэтому я дам каждому из них миниатюрный передатчик, сигналы которого будет обрабатывать Немо. Это еще не мобильный телефон, но уже очень и очень близко. На поверхности за такие фокусы меня наверняка бы «забанили». Но здесь, в подземелье, можно творить что угодно. Удобно!

Армия радиоуправляемых кукол очень пригодилась бы мне в том диком мире, куда направилась Широ. Правда, у радиосвязи есть свои недостатки: нужны передатчики, условия прямой видимости, отсутствие помех и т. д. Управлять тысячами кукол с помощью порталов тоже сложно: слишком уж большие расходы энергии. Зато вместе эти две технологии позволяют свободно контролировать почти неограниченное количество техники. Если у тебя достаточно маны, конечно. Но эту проблему тоже наверняка можно как-то решить с помощью элементалей.

Когда все самые важные грузы были переправлены, Ланти разрешила нам делать со станцией все, что вздумается. Грэму достался жилой отсек. В качестве строительного материала для лабиринта мы выбрали самое популярное вещество на корабле — воду. Заморозить ее всю за такой короткий срок — непосильная задача, а вот создать некое подобие лабиринта он точно сумеет. Мне достался технический отсек. Тут есть где разгуляться: повсюду трубопроводы из нержавеющих сплавов, титановый каркас, силовые кабели из меди. Воруй — не хочу! Просто рай для металлоломщика вроде меня. Я решил не мелочиться и отрепетировать будущий штурм корабля архонта.

Роботы, которые делают других роботов, — отличная штука. Сперва ты наблюдаешь, как возится с металлом один паучок: кромсает стальную переборку плазменным резаком, вырезает фигурные детальки, рисует на них нужные руны, соединяет — и вот паучков уже двое. Через пять минут их становится четверо, и они все еще не собираются останавливаться на достигнутом. Всего десять таких «делений» — и пауков уже тысяча, весь технический отсек гудит, словно огромный улей, а ты осознаешь, что при таком количестве рабочих с этим местом можно сотворить буквально все что угодно, была бы только энергия. Вот только где ее взять? Вечная проблема. Ланти давно опустошила все резервные накопители своего ковчега…

И тут меня осенило: да весь корабль — это огромный маховик с колоссальной инерцией! Гравитация нам больше не нужна, значит, мы спокойно можем использовать энергию вращения самой станции. Достаточно будет добраться до двигателей, которые поддерживают баланс скорости, и немного их перенастроить. За питание корабля отвечает неутомимый Кальцифер, так что можно вообще не думать о расходах. Да у нас миллионов десять в запасе, как минимум! Хватило бы даже на несколько лишних рейсов…

Я не поленился спросить у зануды Ланти, что она сама планировала делать с этим «скрытым богатством». Не хватало мне еще скандала по поводу каких-нибудь ужасно ценных водорослей, которые теперь придется выбросить в открытый космос. Девушка со вздохом ответила, что знает о резерве и что мы можем свободно использовать его для обороны. А еще рассказала о том, что на корабле есть несколько плазменных пушек разного калибра. Что-то вроде моих рельсотронов, только чуть более продвинутых. Хе-хе, звучит неплохо! И что бы мне такого учудить?

* * *

Наконец из подпространства вынырнул корабль архонтов. Промелькнул мимо нас и быстро превратился в крошечное светящееся пятно. Кажется, кто-то не удосужился заранее согласовать наши орбитальные скорости. Мы и разглядеть-то толком ничего не успели. Какая-то клякса размытая. Немо, можешь вывести картинку?

А это что еще за шляпа? Хочешь сказать, архонт прилетел на этом? А где… где все остальное?! В смысле: а нормального корпуса у этой штуки вообще нет? И что теперь мои паучки будут разбирать на части? Вот облом! Угловатые блики в центре — это, по-видимому, силовые поля. Что-то вроде светового щита. Теоретически в этом есть смысл: зачем тащить с собой тяжелые титановые переборки, если их вполне можно заменить магией? Где-то в центре наверняка спрятан орб или что-то подобное. А вот светящиеся кольца — это уже реактор. Ну да, при помощи магии вполне можно создать подходящие условия и без огромных установок. Вот только как нам теперь украсть оттуда генератор энергии, если весь корабль — это он и есть? Огромное, чтоб его, заклинание термоядерного синтеза!

Крейсер архонтов догнал нас очень быстро. Небольшая масса, высокая мощность — идеальное соотношение для космоса. Температура внутри реакторного кольца наверняка достигает сотен миллионов градусов, что само по себе делает его ужасным оружием. Достаточно лишь немного изменить свойства магнитного поля, и эта штука оставит от нашей космической крепости лишь стопку тонких стальных колечек. Вот, значит, как выглядят современные боевые корабли?

Неподалеку от станции возникло пять гуманоидных фигур. Похоже, какие-то наемники. В меру сильные — примерно мифриловый ранг. Хуже всего, что у каждого из них явно есть способности нефилима. Да, нелегко нам придется. Впрочем, на ковчеге уже давно не осталось никого, кроме кукол. Да и те собраны на коленке из подручных материалов. Я отозвал домой даже Ариэль. Очевидно же, что эта миссия — гарантированный суицид. Мы дразним быка пестрой раскраской и громкими гудками клаксона, чтобы он сделал за нас самую тяжелую работу: столкнул старую тачку прямо в овраг.

* * *

Сэм^[49] с самого начала знала, что с этим контрактом что-то не так. Нет, не предчувствовала, не догадывалась, а именно знала.

Существует не так-то много способов выжить в Метрополии и при этом не угодить на короткий поводок какого-нибудь божества. Один из вариантов — работать на архонтов «втемную». Браться за самые скользкие и опасные задания, каждое из которых — почти наверняка билет в один конец. Не повезло? Ну что ж, не беда, гильдия обеспечит тебя новым телом и даже скромным гонораром, которого едва хватит, чтобы кое-как дотянуть до следующего задания и купить хоть какое-то оборудование. Зато если повезет… Ведь рано или поздно им должно повезти, правда? Но риски тоже велики: архонты часто используют оружие, способное уничтожить не только тело. В таком случае лучше не зевать и постараться взорвать спасательную гранату, встроенную прямо в доспех, на несколько секунд раньше.

Она стала младшим нефилимом в двенадцать лет, когда погиб отец. Перевоплощение — не самая востребованная способность, но простых смертных архонты вообще считают бесполезным мусором. Кроме нее в команде еще трое: добродушный здоровяк Рокки, заменивший ей отца, и эти два бестолковых брата, Дин и Дэн. Оба увальня от нее без ума с самой первой встречи, потому приходится делать вид, что она ничего не замечает.

И ведь должны бы прекрасно понимать, что ее милое личико, пышная фигура и роскошные рыжие волосы — всего лишь маска, под которой прячется напуганная серая мышка. Но нет, эти наглецы продолжают пожирать ее глазами и отпускать в ее присутствии двусмысленные шуточки. Девушки-перевертыши всегда были востребованы среди парней. Какие облики эти озабоченные хорьки заставляют ее принимать в своих фантазиях? Бр-р-р, о таком не хочется даже думать.

Но сейчас они полезны, поэтому Сэм будет раскручивать это маленькое динамо, делая вид, что им просто нужно приложить чуть больше усилий. Рокки — щитовик, а без мощных боевых способностей их просто не примут в качестве команды. Темный луч и Астральный сдвиг дополняют их как нельзя лучше.

Контракт, как всегда, выглядел вполне невинно: полет на отсталую планету, поиски гастролера из развитого мира, который слишком переоценил свои силы. Ничто не предвещает беды. Кроме маленького символа радиационной опасности задания в самом углу. В целом понятно. Архонт своей шкурой рисковать не хочет, а ради мелких сошек вроде них никто ядерными фугасами разбрасываться не станет. Риск немалый, но по-другому здесь и не бывает. По крайней мере, сразу ясно, чего именно нужно бояться.

Заказчик — белокурый мальчишка, явно из числа золотой молодежи. Наивный, заносчивый, повсюду сорит своими карманными деньгами, на которые наверняка можно было бы купить небольшой домен на какой-нибудь отсталой планете. По любому поводу упоминает свои родственные связи с неким божеством. Сэм даже не пришлось обращаться к Сети, чтобы понять, о ком именно идет речь. То же лицо, те же повадки. Да и кто еще в здравом уме стал бы называть своего сына Вексель? Ну что ж, по крайней мере, отпрыск бога наживы точно не станет экономить на оборудовании.

Неприятности начались сразу же после высадки. Почти весь полет они провели в стазисе внутри пространственного хранилища архонта и не знали, что происходит снаружи. Вексель высадил их прямо в космосе, неподалеку от массивного корабля-ковчега, на котором, судя по всему, и скрывалась беглянка. К счастью, их костюмы имели собственную систему жизнеобеспечения. Оглядевшись по сторонам, Сэм вздрогнула от внезапного открытия. Позади них не было никакого корабля! Только огромное заклинание термоядерного синтеза, висящее в открытом космосе без какой-либо защиты на расстоянии нескольких километров. Страшно подумать, какие дозы облучения они получают прямо сейчас. Ничего себе «радиационная угроза»!

Ну вот, сглазила. Проклятый мальчишка сэкономил на самом главном — на корабле! Сэм видела в Сети статьи о таком диком способе передвижения для архонтов из разряда «сделай сам». Неужели Асмодей до сих пор не удосужился подарить сыну хоть какую-нибудь захудалую яхту? Нет, наверняка все гораздо проще: папаша вообще не в курсе этой маленькой авантюры. Мальчишка просто сбежал из дома на самодельном самокате, чтобы отыскать наглую девочку с ядерным фугасом. Ну да, что может пойти не так?

Девушка тряхнула головой, отбрасывая неуместные мысли. Задание есть задание. Даже если операция сорвется, гильдия наверняка прикроет их от разгневанного божества. Ну а глупый ангелок… С ним в любом случае все будет хорошо, пока жив всемогущий папаша. Сейчас главное — как можно быстрее попасть внутрь ковчега. Наверняка он хорошо экранирован от излучения. Сэм мельком глянула на зашкаливающий индикатор датчика. Даже ее читерская способность к регенерации не может уберечь тело от таких доз.

— Рокки, тут радиация, — тревожно произнесла девушка в миниатюрную рацию на воротнике. — Ставь «Щит», прикрой нас. Дин, Дэн, нам нужно как можно быстрее проникнуть на борт!

Здоровяк без лишних слов перегруппировался, активируя свою защитную способность.

— С превеликой радостью, — с напускной галантностью отозвался старший брат, хотя сейчас от него ничего, в общем-то, не требовалось. — Желание барышни — для нас закон!

— Проникнуть — это мы всегда готовы, особенно если девушка сама просит, — ехидно прокомментировал младший.

Сэм поморщилась. Эти двое никогда не унимаются, даже перед лицом серьезной опасности. К их шуточкам она давно привыкла, но порой это бывает очень и очень некстати.

— Да соберитесь уже, мы на задании! — не выдержала она.

— Да, мэм, есть, мэм! — хором отозвались братья.

Неподалеку висит в пространстве крупный кристалл в ажурной оправе — орб мальчишки-архонта. Присутствовать на операции лично заказчик, очевидно, трусит. И хватило же кому-то наглости довести до такого состояния отпрыска одного из самых могущественных богов современности!

Они дружно принялись набирать скорость, приближаясь к станции по касательной. К счастью, магией тут владеют все, да и контрактный Ассистент услужливо подсказывает оптимальную траекторию. Станция вращается со скоростью около тридцати метров в секунду, так что телепортироваться прямо внутрь было бы настоящим самоубийством. Да и элементом пространства пока могут похвастаться только Рокки и Дин. Это тоже следует учитывать при планировании тактики. Сэм никогда не считала себя хорошим лидером, но волей-неволей ей пришлось взять на себя эту роль, раз уж тупоголовые братья ни о чем кроме пошлостей думать в ее присутствии не могут. Здоровяк Рокки надежен, как скала, и силен, будто осадный голем, но решения принимает слишком долго.

Первым к станции подлетел их верный дрон-разведчик, по кличке Зиппи. Незаменимый помощник и талисман, которого все уже считают практически еще одним членом команды. Конечно, после неудачных миссий оболочку Зиппи обычно приходится менять. Но Сэм каждый раз упрямо заменяет ядро прошивки на программу своего старого приятеля, хотя по большому счету они ничем друг от друга не отличаются. Суеверие? Возможно. В конце концов, Гильдия каждый раз делает то же самое с их собственными душами. Что если кто-то, стоящий на более высокой ступени развития, забудет загрузить твою собственную «прошивку» в новое тело? Вот то-то же.

Наконец дрон прикрепился к обшивке, спуская «вниз» несколько тросов. Чем-то это напоминает прыжок с батута: у тебя всего несколько секунд на то, чтобы уцепиться за веревку, а потом она начнет удаляться с ускорением свободного падения. Дэн наигранно взвизгнул и соскользнул вниз по канату на несколько метров. И сразу же рассмеялся:

— Да шучу я, просто шучу.

Он ловко забрался по веревке обратно, догоняя товарищей. Как же достали все эти игры! Надо быть совсем убогим или криворуким, чтобы упустить идеально рассчитанный Ассистентом момент встречи. Неужели обязательно страдать ерундой на миссии, от которой зависит твоя жизнь и судьба? Или это такой способ впечатлить девушку? «Я ловкий и бесстрашный парень, глядите че могу!» Ну что за бред?

— Если оторвешь дрон и мы тут застрянем, то от облучения будем лечиться за твой счет, — пригрозила ему Сэм.

— Ладно, ладно, это ж наш Зиппи, что ему сделается? — огрызнулся напарник.

Ну хоть на кого-то в этой команде можно положиться! Не считая Рокки, конечно.

Братья принялись осторожно вскрывать оболочку станции, заранее позаботившись о том, чтобы магия не дала воздуху вырваться наружу. Все-таки система жизнеобеспечения их костюмов не рассчитана на длительное пребывание в космосе. Оболочка на удивление оказалась не слишком толстой и к тому же однослойной, что странно для подобных сооружений. Станция вообще выглядела голой — ни тебе радиаторов, ни антенн, ни коммуникаций. Словно ее собирали впопыхах или кто-то намеренно содрал с нее весь лишний металл. Ну да, учитывая то, на каком транспорте они сюда добрались, об элементе неожиданности можно сразу забыть. Их наверняка ждут. Причем очень и очень давно. Скверное чувство.

Станция встретила их довольно прохладно. Минусовая температура, кромешная тьма, обледеневшие стены, скользкий каток вместо пола. Может быть, она попросту заброшена? Хотелось бы верить. Но хозяева вполне могли оставить парочку сюрпризов на прощание. Остается только надеяться, что среди этих сюрпризов не числится ядерный фугас…

— Будьте предельно осторожны, — предупредила она товарищей. — Ни шагу без тщательной проверки. Здесь могут быть мины, ловушки и одни только боги знают что еще.

Орб архонта, который следовал за ними все это время, засиял, создавая в пространстве трехмерную проекцию мальчишки. В помещении загорелось сразу несколько магических огней, освещая все вокруг. Наемники невольно заозирались, разглядывая безумное нагромождение стен, лестниц и коридоров. Дин присвистнул:

— Что за дичь? Кто вообще строил это место? И с какой целью?

Сэм тяжело вздохнула. Ее предчувствия оправдались.

— Это пространственный лабиринт, Дин. Маги обычно строят такие, когда хотят защитить что-то ценное. Или просто ради развлечения. Мне как-то доводилось видеть подобное в одном цирке на окраинах Люцифериона.

— Хочешь сказать, тут можно и по стенкам ходить? — вмешался Дэн и с опаской переступил на соседнюю переборку, переходя в горизонтальное положение. — Чума! Братан, да ты только глянь, че творится!

Он повернулся к товарищам, разглядывая их сверху. В первую очередь его, конечно же, интересовала Сэм, так как из этого положения ему открывался довольно интересный ракурс. Девушка закатила глаза. Ну почему она сейчас должна тратить время на это?

— Я же сказала, ни шагу без моей команды! — вспылила она.

— Да ладно тебе, нет здесь никаких ловушек, — отмахнулся он.

И тут же опасливо оглянулся по сторонам: вдруг в этот самый момент с ним действительно что-нибудь произойдет, как это часто бывает в кино? Но, к счастью, ничего так и не случилось. Парень с облегчением выдохнул и вернулся на «землю», присоединяясь к группе.

— Имейте в виду, — продолжила девушка, — лабиринт, скорее всего, готовили специально для нас. Так что даже не думайте соваться в порталы: ничего хорошего вас там не ждет. В лучшем случае они просто разрубят вас пополам. Устраивайтесь здесь и ждите, а я пока разведаю территорию с помощью Зиппи.

— А чего церемониться? — вмешался Дин. — Глушим порталы, ломаем стены и быстренько вяжем тех, кто рулит этим местом.

Он демонстративно создал в ладони паровую бомбу. Рокки, поймав встревоженный взгляд Сэм, схватил напарника за локоть, отобрал взрывоопасную игрушку и попросту раздавил ее своей огромной ручищей.

— Не спеши умирать, торопыга, — пробасил гигант, отпуская напарника.

— Да ты чего, громила? Я же хотел как лучше… — обиженно взвыл Дин, потирая вывихнутую руку.

Девушка неодобрительно покачала головой.

— Ты забываешь, что у того, кто создал это место, вполне возможно, завалялось несколько ядерных боеголовок. И зная об этом, ты всерьез хочешь начинать здесь все крушить? Мы посреди минного поля, Дин! И не факт, что хозяева до сих пор дома. Так что если у тебя нет предложений получше, будь так добр, присядь и подожди, пока я разберусь с этой ловушкой. Заодно присмотри за своим неугомонным братом, чтобы он не натворил какой-нибудь очередной ерунды. Это же не должно быть сложно, правда?

— Правда, правда, — обиженно пробурчал парень. — Уже и предложить ничего нельзя. Разрешите идти, товарищ генерал?

— Вольно, по распорядку, — отчеканила Сэм, игнорируя издевку.

Не стоило, конечно, так давить на парня, но он сам напросился. Атомный взрыв уничтожит не только их физические тела, но и астральные, включая и способности нефилимов. Останется только ядро памяти. Все придется начинать с нуля. С абсолютного нуля! Тут уж точно не до глупых шуточек…

— А где он, кстати? Я имею в виду, куда опять подевался твой братец?

Они дружно принялись оглядываться по сторонам. Дэн исчез. Ну вот, начинается!

Глава 17. Игра

Сэм отправила дрон-разведчик изучать лабиринт. Это гораздо быстрее и удобнее, чем слоняться по коридорам всей командой. На удивление порталы работали стабильно и не пытались разрубить бедолагу Зиппи на каждом переходе. Впрочем, это вполне может быть попыткой усыпить их бдительность, так что лучше не рисковать и оставаться в одном зале. Лихача Дэна разыскивать, конечно же, бессмысленно. Его способность Астральный сдвиг позволяет ему становиться нематериальным и свободно передвигаться сквозь стены и прочие препятствия. При этом он может выборочно взаимодействовать с некоторыми объектами, а иначе давно бы уже вылетел за пределы станции, провалившись сквозь пол.

Ну что ж, ничего не поделаешь. В других обстоятельствах она бы и сама отправила его на разведку. Будем надеяться, что Дэну хватит ума действовать осторожно, не лезть в порталы и не нажимать на кнопки. В конце концов, этот парень вовсе не дурак, несмотря на все свои шутовские замашки.

Лабиринт был устроен довольно хитро. Схема соединения всех залов постоянно менялась по каким-то нелепым законам. Даже попытка вернуть дрон в исходную комнату оказалась нетривиальной задачей. Лишь спустя несколько минут блужданий и анализа девушку осенило: да это же кубик, кубик с вращающимися гранями! Детская игрушка, которую можно купить на любой барахолке или ярмарке. Это что, какая-то шутка?

Нет, не шутка. Сэм прикинула количество комбинаций. Даже если попросить архонта купить время на каком-нибудь мейнфрейме в Метрополии, поиск верного решения вполне может занять несколько дней…

Из астрала вынырнул Дэн.

— Чуваки, прикиньте: мы с вами сейчас под водой!

— Станция затоплена? — Сэм приподняла бровь. — Ты определил глубину?

— Да вообще без понятия, — отозвался он. — Ты же знаешь, точку опоры я бросить не могу, иначе моментально вылечу. А мокнуть из-за какой-то ерунды мне совсем не хочется.

Ну вот, а ведь только что она называла его «не тупым». Сэм с досадой махнула рукой и использовала обычное поисковое заклинание водной стихии. Что ж, глубина немалая — около шести метров. К тому же вода теплая, а значит, нескольких дней у них точно нет. Стены лабиринта растают гораздо, гораздо быстрее. Кто-то был здесь совсем недавно и обустроил эти залы специально для них из самого дешевого материала на станции — воды. Девушка принялась перелистывать все доступные статьи о кубике, которые Ассистент добыл в Сети, и наконец отыскала нужную. Точно, это же магический куб третьего порядка!

— Дайте мне пару минут, — пробормотала она. — Кажется, я нашла способ решить эту головоломку.

— А ты уверена, что ее действительно стоит решать? — послышалось скептическое замечание юного архонта.

Сэм задумалась. Не стоит забывать, что это место само по себе ловушка. Играть по правилам или пойти им наперекор? В любом случае последствия могут быть непредсказуемыми. Сбежать как можно дальше? Правильнее всего будет задать себе вопрос: а где на станции безопаснее всего? И ответ, конечно же, — под щитом Рокки.

— Собираемся в защитную формацию, — скомандовала девушка. — Рокки, будь готов прикрыть нас по команде и вообще в любой момент.

Зиппи помчался по коридорам, собирая головоломку по найденному в Сети алгоритму. Все остальные встали спина к спине, давая товарищу возможность окружить их барьером. К сожалению, даже его сверхспособность не поможет спастись, если их тела окажутся в эпицентре ядерного взрыва. Но если бы хозяева этого места действительно хотели использовать подобное оружие, то наверняка уже сделали бы это. О нет, им в первую очередь нужен архонт. А значит, у Сэм и ее команды еще есть шанс.

Наконец беспилотник вернулся, заняв свое место под барьером. Головоломка собрана. И что теперь? Неужели все это было просто очередной издевкой?

— Нет, какие же вы все-таки молодцы! — послышался откуда-то снаружи незнакомый женский голос, хрипловатый и довольно наглый. Судя по мощности, он звучит сейчас по всей станции.

— И загадку разгадали, и лабиринт не сломали, и даже к неожиданностям приготовились. Честно говоря, мои умники такой исход даже не рассматривали. И как же мне с вами поступить?

Они переглянулись. Кто-то явно наблюдает за ними, причем в реальном времени. Впрочем, это еще не означает, что на станции остались живые люди. И ведь скотина архонт наверняка это прекрасно понимает, но все равно хочет, чтобы они здесь «все проверили», прежде чем он окончательно уничтожит станцию.

— Ладно, — произнес голос, — мы и сами не знаем толком, поможет ли вам выжить «Абсолютный щит». А какой самый лучший способ это выяснить? Правильно — эксперимент! Наука — это же так весело, правда? Ну что, вы там держитесь, я запускаю…

В следующий миг раздался ужасающий скрежет, от которого все непроизвольно зажали уши. Ледяной свод над их головами треснул, и вода с шумом хлынула внутрь. Пол стал стремительно ускользать из-под ног, так что Сэм пришлось вцепиться в руку Рокки, просто чтобы не упасть. Напарник стоял неподвижно, как и подобает скале. Барьер не пропустит ни воду, ни обломки ледяных стен. Но что вообще происходит снаружи?

Вся вода почему-то схлынула в сторону, и перед глазами Сэм на секунду промелькнула страшная картина: огромный цилиндр станции, ощетинившийся десятиметровыми волнами-цунами, темные щупальца которых уже перебираются через края стальных переборок. На гребнях волн застыли огромные плавучие острова, готовые в любой момент обрушиться. И все это под кошмарный скрежет, от которого рвутся барабанные перепонки, будто сотня тысяч ногтей скользят по стеклу.

— Тормозят! Они тормозят вращение! — прокричала Сэм, но не сумела расслышать даже собственного голоса.

Их накрыло волной. На глазах девушки толстая стальная переборка рвалась на лоскуты, будто размокший картон под напором весеннего паводка. Через несколько секунд все внутреннее пространство станции напоминало огромный блендер, который кто-то сдуру решил кроме воды наполнить камнями и металлоломом. Осколки проносились мимо с ужасающей скоростью, перемалывая в труху абсолютно все, что попадалось им на пути. Пол ходил ходуном и грозил лопнуть в любую секунду. Это плохо, очень плохо! Способность Рокки тоже привязывается к материальным объектам, и если он потеряет свою точку опоры…

— Подпространство, Рокки, срочно! — рявкнула девушка, запоздало поняв, что ее голос снова утонет в этой ужасной какофонии.

Массивный обломок из стали и камня врезался в барьер, разрывая в клочья пол, который до сих пор казался таким надежным. Девушка что есть сил вцепилась в руку напарника. Под ногами Рокки остался лишь крошечный островок стали. Вода хлынула наружу, увлекая за собой всю команду. Новый удар не заставил себя ждать, и Сэм внезапно осознала, что обе ее руки остались где-то в другом месте. А потом пришла тьма…

* * *

— Сэм, эй, Сэм, ты в порядке? — раздались откуда-то беспокойные голоса.

Девушка открыла глаза. И тут же их закрыла. Снова эти два хорька. Неужели и после смерти они не дадут ей покоя?

— Сэм, мы тут нашли твои руки! В общем, держи… эм-м, ну, в смысле я их рядышком положу.

Стоп, чего? Она прислушалась к ощущениям. Вроде ничего не болит, кроме головы. Только не говорите, что от нее опять осталась одна только…

— Идиоты, — пробасил Рокки. — Помогите ей вправить шею, она же ничего сейчас не может сделать.

Кто-то схватил ее за голову и развернул ее на сто восемьдесят градусов, так что девушке пришлось уткнуться лицом в ледяной пол. Тело тут же отозвалось такой острой болью, что Сэм чуть было снова не потеряла сознание. До крови закусив губу, она сосредоточилась, направляя Очки Развития в свою сильнейшую способность. Да, главное преимущество нефилимов-оборотней в том, что их очень сложно убить. Во всяком случае, физическими методами. Пока цел гипоталамус, в котором скрывается ядро сверхспособности, организм всегда может полностью регенерировать, если, конечно, вокруг достаточно строительного материала. Желательно — мяса. И желательно своего собственного мяса. Даже если его уже успели превратить в фарш.

Из ее тела выросло небольшое щупальце, схватило лежащую неподалеку руку и приложило ее к рваной ране на правом плече. Проклятье, эти придурки даже не могут отличить левую руку от правой! Ладно, не важно. Теперь другая рука. Рокки, конечно, молодец и держал ее очень крепко. Но лучше бы он сразу догадался куда-нибудь телепортироваться. Инерция — страшная штука, а без привязки навыка к массивной точке опоры при первом же мощном ударе их разбросало в разные стороны, словно котят. Такие уязвимости своей способности нужно всегда держать в голове, иначе все твои напарники тут же попрощаются с жизнью. Но время на разъяснительные беседы у них еще будет. Сейчас главное — понять, где они и что вообще происходит.

Преодолев слабость и боль, девушка поднялась на ноги. Осмотрелась по сторонам. Они стояли на какой-то круглой металлической платформе посреди открытого космоса. Жилой модуль станции разорвало в клочья и разметало в разные стороны, но технический отсек, по всей видимости, уцелел. То тут, то там в пространстве колебались огромные водяные капли вперемежку с каким-то мусором. Вдалеке все так же ярко сияло зловещее заклинание термоядерного синтеза. На его огненных кольцах то и дело вспыхивали, моментально испаряясь, мелкие обломки станции. Проклятье. Нужно снова искать убежище от излучения.

— Дин, Дэн, пробивайте обшивку, нам нужно спрятаться внутри.

— Да не вопрос, сестренка, мы уже нашли вход, — отозвался старший брат.

— Мы в этом деле профессионалы, — ехидно поддакнул младший.

— Так почему мы все еще стоим здесь? — вспыхнула девушка. — У вас что, совсем мозги отсохли? Тут же кругом радиация!

— Там внутри тоже радиация, — со вздохом ответил Дин. — Так что разницы почти никакой.

Девушка схватилась за голову. Впору досрочно заканчивать операцию. Просто потому, что им всем теперь придется заменить свои старые тела, сожженные излучением. Из всех присутствующих разве что у нее самой есть шансы кое-как справиться с тяжелыми последствиями лучевой болезни. Да и то это лишь значит, что тело придется обновлять «по частям», шаг за шагом избавляясь от старых органов и отращивая новые. Приятной такую процедуру не назовешь… Смертнички — вот кто они теперь такие!

Девушка гневно сверкнула глазами и сама создала паровую бомбу, швырнув ее в ближайшую переборку. Через секунду там зияла огромная дыра, а во все стороны брызнули осколки. Одно из преимуществ открытого космоса — затыкать уши при этом не требуется.

— Да ты чего, сестра? — всполошились братья, выставляя кинетические щиты.

— К черту игры! Раздолбаем к хренам это корыто! — гневно заявила девушка.

— Юху! Вот это по-нашему! Да! Наведем тут шороху! — парни тут же повеселели.

* * *

— Рокки, прикрой справа! Дин, кидай бомбу вниз, там их целая куча! Отступаем наверх, здесь слишком много тварей!

Эта часть станции оказалось еще более ужасной, чем Сэм могла себе представить. Пожалуй, находиться в мясорубке жилого отсека было даже безопаснее. Лабиринт стал еще сложнее и запутаннее. Здесь вообще нет порталов, но каким-то образом они попадают в одно и то же место, даже двигаясь по прямой. Сколько в нем теперь измерений? Девять, двенадцать, тридцать шесть? Она сбилась со счета, перебирая гипотезы. Сейчас на это совершенно не осталось ни времени, ни сил.

Коридоры кишат механическими пауками самых разных форм и размеров, вооруженных плазменными резаками и пушками. Репликаторы — кажется, так их принято называть. Роботы, создающие других роботов из подручных материалов. Зазеваешься на секунду — и останешься без ноги. Или обнаружишь в груди дыру размером с орех. Обычные щиты не спасают, а Рокки не может вечно прикрывать их всех. Чем шире его защитное поле, тем больше амальгамы оно потребляет.

Дэн не вылезает из астрала, а Дин телепортируется каждые две-три секунды, прикрываясь пространственными разрывами. Ну а Сэм? Сэм просто регенерирует. Ну почему ей досталась такая бестолковая способность? Сопротивление боли повысилось аж до седьмого уровня, но это капля в море. В огромном копошащемся, скрежещущем острыми стальными лапками море страданий. Орб архонта куда-то пропал, приказав им разыскивать ядерное оружие с помощью специальных заклинаний. Но Сэм и так уже было предельно ясно, что никакого оружия здесь нет и в помине. Просто старый реактор станции, давно вышедший из строя, который проклятые репликаторы, судя по всему, растащили на запчасти. Радиоактивным здесь было все: стены, пол, потолок. Датчик давно перестал отсчитывать полученную дозу. То ли его повредили пауки при очередном ранении, то ли просто сгорел.

Сэм уже и сама была бы рада выбраться наружу и сбежать из этого проклятого места. Но сколько бы они ни двигались в любом направлении, лабиринт казался бесконечным. Это же не может происходить в реальности, правда? Боль и постоянное напряжение мешали собраться с мыслями. Думай, голова, думай! Пауки двигаются не сами по себе. Им нужен источник энергии. Если Сэм доберется до него и уничтожит, то наемники получат передышку и сумеют выбраться.

— Дин, пора доставать тяжелую артиллерию! — прокричала девушка. — Пробей в этой лоханке пару дырок!

Напарника не пришлось долго уговаривать.

— Прикройте меня! — выпалил он.

В его руках стала накапливаться темная энергия, искажая окружающее пространство. Пауки засуетились, с каждой секундой их становилось все больше. Наконец мощный темный луч устремился вперед, оставив в корпусе огромную сквозную прореху. На мгновение они даже увидели звезды. А потом лабиринт пришел в движение. Фигурные металлические пластины, из которых были сделаны стены, пол и потолок, вдруг ожили и начали складываться, будто картонные фигурки, порождая все новых и новых пауков. Да их здесь тысячи, нет, миллионы! Так вот почему они с товарищами все время ходили по кругу и никак не могли найти выход. Вся эта станция попросту сделана из репликаторов! Проклятые пауки постоянно перестраивают лабиринт, складывая его из своих собственных тел!

— Стреляй, стреляй еще, мы должны уничтожить накопители! — крикнула Сэм. — Рокки, прикрой нас, сейчас будет жарко!

Они снова сгрудились в кучу под куполом Абсолютного щита. Вовремя. Пауки принялись дружно стрелять, превращая это место в плазменный ад. Новый залп Темного луча снова прорезал станцию насквозь. Сэм успела заметить, что где-то там, в глубине, произошел небольшой вторичный взрыв. Подбили-таки один аккумулятор! Лабиринт потерял свою целостность. Репликаторы принялись складываться вместе, создавая гигантские паукообразные фигуры. Ох, не к добру это! Зато через образовавшиеся прорехи ей удалось различить еще несколько цилиндров, светящихся в астральном измерении от переизбытка энергии. Накопители!

— Дин, бей по светящимся штукам!

Но тут на их купол обрушился мощный удар. Видимо, хозяева репликаторов уже осознали, что стрелять по барьеру бесполезно, а потому огромные фигуры пауков принялись пинать крохотный светящийся шарик, словно снаряд в какой-нибудь спортивной игре. Сэм не стала дожидаться, пока ее вышвырнет из-под щита при очередном столкновении, и сама выпрыгнула наружу, создавая заклинание плазменного экзоскелета — самое мощное в ее арсенале. Энергии оставалось совсем мало, но этого должно хватить, чтобы пробиться хотя бы к одному накопителю. Ее товарищи тоже прекрасно понимают, что нужно делать. И у них достаточно способностей, чтобы справиться с задачей. Остается только положиться друг на друга и саму себя…

Превозмогаяболь и усталость, девушка бросилась вперед, отталкиваясь от больших репликаторов и отстреливая мелких из плазменного бластера. Дорогу стали преграждать многочисленные стены, сложенные из перестраивающихся на ходу тварей. Но тем и хорош плазменный доспех, что можно не обращать внимания на мелкие препятствия. От чрезмерного расхода маны перед глазами появились разноцветные круги. Спину обожгли многочисленные ранения, но Сэм просто игнорировала их. Регенерация справится. Несколько секунд — и расчетливо брошенная бомба угодила прямо в проклятый цилиндр.

Кластер накопителей взорвался, распускаясь в пространстве огромным черным цветком из графеновых нитей. Репликаторы-гиганты дрогнули и стали медленно распадаться на составные части. Ну и, слава богам, похоже, ее товарищи тоже справились. Мелкие пауки какое-то время еще продолжали судорожно дергаться, отталкиваясь друг от друга, словно выполняя какое-то финальное поручение своих хозяев, и наконец затихли, разлетевшись в разные стороны. Сквозь их ряды проступила мертвенная чернота космоса и ставшее почти родным термоядерное кольцо корабля архонта.

— А ты молодец, Сэм, — вдруг раздался в наушнике все тот же до боли опротивевший голос. — Серьезно, это было круто! Я очень надеюсь, что у тебя есть страховка и после этой передряги мы еще сможем пропустить вместе по кружке пива где-нибудь в кабаках Метрополии.

— Уж лучше я сдохну, — процедила сквозь зубы девушка, зажимая раны на теле руками. Сил и энергии на регенерацию больше не осталось.

— О, не беспокойся, с этим не возникнет осложнений, — мягко успокоил ее голос. — К тому же ваши души, скорее всего, тоже уцелеют. Расстояние до эпицентра достаточно большое.

Она все еще надеется взорвать корабль архонта? Но как? Датчики архонта так и не обнаружили на корабле достаточного количества делящегося вещества. И тут ее осенило. Отходы! Радиоактивный мусор, оставшийся от старого реактора корабля. Сердцевина термоядерного заклинания архонта — это мощный источник нейтронов, и если репликаторы, сделанные из таких отходов, «случайно» попадут в рабочее пространство реактора, они не просто сгорят, как прочие обломки. Начнется неконтролируемая цепная реакция!

— Вексель, вы должны… — торопливо затараторила она в микрофон, но так и не успела завершить фразу.

Сияющий нимб, который окружал корабль архонта — крошечный кристалл с пространственным хранилищем внутри, — ярко вспыхнул и превратился в гигантский огненный шар.

— Сл… ш-ш… ком поз-з-дно, С-с… эм, — произнес искаженный помехами голос. — Прощ-щай…

А потом все вокруг заполнил обжигающе яркий свет.

* * *

Сэм очнулась на постели в своем номере. Несколько секунд обессиленно созерцала потолок. И снова — провал. Ни одной успешной миссии за последний год. Так недолго и в депрессию впасть. Конечно, они новички в этом деле и еще толком не сработались, но, если так будет продолжаться и дальше, братья точно уйдут из команды.

Она попыталась встать, но что-то мешало ей подняться, удерживая голову возле подушки. Ощупав затылок, девушка с удивлением обнаружила там разъем питания и провод зарядного устройства. Неужели суррогатное тело? А как же контракт? Гильдия выставила их под давлением Асмодея? Плохо, очень плохо!

Девушка выдернула проклятый шнур, вскочила с кровати и бросилась к коммуникатору.

— А, Сэм, это ты? Уже очнулась, значит, — раздался в голове бархатный бас Рокки. Вот уж чей голос всегда приятно слышать, невзирая на обстоятельства.

— Рокки, что случилось, почему я в теле куклы? Гильдия нас что, кинула?

Напарник жизнерадостно рассмеялся.

— Кинула? Гильдия? Нет, ну что ты! А Курт тебе еще ничего не говорил?

— Нет, конечно, я же только очнулась. Сообщения даже не успела проверить. Так в чем дело-то?

— Это все Асмо, конечно. Ну не может он просто спустить нам с рук такой косяк. По статусу не положено. Поэтому в ближайшие два-три дня ждем в гости убийц. Только после этого Гильдия заново выдаст нам нормальные тела. Они просто экономят, Сэм, понимаешь? Бюрократия, политика, все дела.

Девушка выдохнула и плюхнулась в кресло. Все понятно. Очередные дрязги, из-за которых страдать приходится простым смертным. Как же это достало!

— И еще кое-что, — продолжил напарник. — Представляешь, архонт с самого начала взял с собой две команды.

— А разве так было можно?

— У нас — нельзя, но вторая команда была из обычной Гильдии авантюристов. Какие-то крутые ребята, чуть ли не с вершины топа среди младших нефилимов. Они так и сгорели вместе с ним прямо в пространственном хранилище. Во всех новостях сейчас эту тему высмеивают. Асмо рвет и мечет, но сделать уже ничего нельзя.

— Получается, они должны были работать на планете, а нас он с самого начала собирался пустить в расход на орбите?

— Да, что-то вроде того. С другой стороны, мы выжили, и это радует.

— И то правда. Ладно, Рокки, увидимся на тренировке. И… еще раз спасибо тебе за все!

— Да ерунда, я и не делал-то почти ничего, а вот ты в этот раз держалась молодцом, мы почти победили!

— «Почти» не считается, — устало отмахнулась Сэм. — Ну все, давай, пока.

— До встречи.

Девушка отложила коммуникатор в сторону. И тут же снова схватила его, пристально вглядываясь в экран. Что-то привлекло ее внимание в отблеске полированной поверхности устройства. Сэм вскочила с кресла и подбежала к зеркалу. И чуть не расплакалась от обиды. Проклятые корпоративщики! Они просто восстановили ее внешность по генетическому коду и даже не пытались выяснить, как именно девушка выглядела в реальной жизни. А значит, плакали ее роскошные формы, пышные волосы и смазливое личико. Способности оборотня не действуют на неживые предметы. Полный провал! Теперь эти похотливые хорьки точно решат сменить команду…

На тренировку Сэм пришла в паршивом расположении духа.

— Ребята, я должна вам кое-что рассказать, — обратилась она к Дину и Дэну. — Да вы, наверное, уже сами поняли, что я… В общем, это и есть моя настоящая внешность! — выпалила она, смущенно опустив глаза, будто нашкодивший ребенок.

Братья стояли молча, переглядывались и толкали друг друга в бок.

— Ты скажи.

— Нет, ты скажи.

— Я первый сказал: «Ты скажи».

— Да какая разница, кто скажет?

— Раз тебе без разницы, то ты и говори!

— Ладно, давай тогда вместе.

Сэм уставилась на них в недоумении.

— Погодите, вы что, знали? Все это время? Но откуда?

— Да были как-то у Рокки в гостях, — выпалил Дэн. — Он не знал, чем нас развлечь, принялся показывать ваши старые фотографии, — теперь настал черед братьев смущаться и прятать глаза.

— Рокки, как ты мог?! — набросилась она на своего напарника. — Да ты хоть понимаешь, что… — девушка прикусила язык.

— А что я? — пробасил здоровяк. — Ребята ко мне пришли, я их угостил, напоил, а фотографии — ну что фотографии? Ты им сразу понравилась. Мы еще долго удивлялись, зачем, мол, девочка косит под этих расфуфыренных модниц. Нормально же выглядит в жизни. Но дело, конечно, известное, женское. Мало ли кому как хочется выглядеть. Дин даже сказал… Вот даже сейчас и не припомню.

— А я хорошо помню, — хихикнул Дэн. — Дин сказал, что задница у тебя ничего.

— Не говорил я такого, врешь ты все! — тут же покраснел старший брат.

— А вот и говорил!

— Заткнись, заткнись, заткнись!

Ну как дети малые, ей-богу!

— Так значит, вы все знали, — задумчиво пробормотала Сэм. — И с нами остались не только из-за…

— Да ты че, Сэм? — спохватился младший брат. — Ты классная, правда! Хоть со скинами, хоть без скинов. Как ты лихо их размазала — там, на орбите! Ты хоть понимаешь, что мы победили? Сделали тех репликаторов. Это архонт проиграл из-за своих косяков. А мы, мы — победили, в первый раз за все время, представляешь? И все благодаря тебе!

— Ребята, вы…

Но девушка не успела договорить. Дверь одной из раздевалок с легким скрипом приоткрылась. Оттуда выскочил небольшой круглый дрон и почти беззвучно подкатился им под ноги.

— Команда, защитная формация! — рефлекторно приказала Сэм.

— Да, мэм, есть, мэм!

Глава 18. Переосмысление

Я остался доволен тем, как хорошо сработалась наша команда при обороне станции. Мы на равных дали отпор нефилимам-наемникам из мира архонтов, да еще и наглого отпрыска Асмодея отправили на возрождение. Чем не достижение? Каждый внес свою лепту: Грэм приготовил ледяной лабиринт и подал отличную идею с экстренным торможением, Ланти отыскала в своей базе данных алгоритмы роевого поведения роботов — сам я наверняка потратил бы на эту задачу гораздо больше трех дней.

Правда, упрямая акула боялась доверять мне «страшные секреты своей цивилизации», поэтому руководство операцией нам пришлось отдать Море. Так что играла с нашими вторженцами именно она — не без помощи Эмбер, конечно. И надо признать, что эти двое справились со своей задачей на ура. Мора даже смогла обвести вокруг пальца архонта, используя свою способность ускорения времени, чтобы спрятать от него радиоактивных пауков.

А вот пытаться скрыть что-то от нас с Немо — совершенно бесполезное занятие. Мы быстро разобрались в том, как действуют репликаторы, и сами сделали очень похожий алгоритм. Как только бой закончился, я отправил Ланти видео — простенькую симуляцию того, как несколько тысяч виртуальных паучков собираются в огромную статую в виде кулака с оттопыренным средним пальцем. Земных жестов она не знает, но, судя по ее кислой роже, объяснять символический смысл послания не требовалось.

К сожалению, мои мечты об огромной армии марионеток все еще остаются фантастикой. Даже совместными усилиями мы могли одновременно управлять лишь крохотной частью всех кукол на станции. И это при том, что наш общий показатель Воли был около тысячи единиц! Бесконечно наращивать мощность с помощью Эмбер тоже не выйдет: она не может объединить силы более десяти пользователей. По-хорошему мне бы нужно делать своих кукол полностью независимыми, то есть заставить их работать на обычном электричестве вместо магии. А это не так-то просто! Если бы только мне удалось убедить Ланти поделиться своей базой данных…

Жаль, что у нашей акулы слишком несговорчивый характер. В конце концов мне пришлось махнуть рукой: я тоже родом из продвинутой цивилизации и вполне способен придумать что-нибудь сам! Мне, по большому счету, всего лишь нужны надежные и дешевые аккумуляторы. И сколько бы я ни думал об этом, на ум не приходило ничего лучше маховиков. Вращающийся диск может хранить огромное количество энергии, в этом мы уже убедились на примере космической станции. Но чтобы сделать накопитель компактным, материал должен быть о-о-очень прочным. Стекловолокно для этой цели тоже подойдет, но плотность энергии получается слишком низкая. Что-то около одного мегаджоуля на два-три килограмма массы, прямо как у литий-ионных аккумуляторов. Тяжелые. Мне тогда черепах придется делать, а не пауков!

На корабле беженцев были похожие штуковины из углеродных нанотрубок. Емкость — до тридцати мегаджоулей на килограмм! Правда, для меня сейчас это несбыточная мечта. Слишком сложно. Даже в моем старом мире ученые до такого еще не дошли. Да и не факт, что девчонка знает, как воспроизвести эту древнюю технологию, иначе она не просила бы у Грэма помощи с кристаллами. Но вонючка Ланти может идти лесом со своей секретностью: обычное волокно из графена я должен суметь получить и без ее помощи. Если прочность будет хотя бы в несколько раз больше, чем у стекловолокна, то для создания армии кукол этого вполне хватит.

Мы с Немо принялись искать в памяти все, что я когда-либо читал по этой теме. Продвинутые материалы — основа могущества любой развитой цивилизации. Что бы мы делали без пластика, высокопрочной стали или бетона, например? На самом деле графен легко получить даже в домашних условиях. Для этого достаточно взять обычный грифель от карандаша и приложить к нему кусочек скотча. Собственно, следы, которые оставляет графитовый стержень на бумаге, — это и есть графен. Если растереть такой стержень в порошок, смешать с водой, добавить немного моющего средства и долго взбивать эту смесь в обыкновенном блендере, получится водный раствор из тонких графеновых чешуек.

Очищаем раствор, размазываем тонким слоем и сушим — тогда получается пленка, из которой можно скрутить нить, что по прочности превосходит даже кевлар. Конечно, я немного упрощаю. Но в целом звучит как план! Я тут же отправил Ариэль на поиски качественного угля-антрацита. В наших условиях это лучшее сырье для производства графита. Эта технология тоже непростая. Нужно высокое давление и огромная температура — около трех тысяч градусов. Но у меня уже есть парочка идей, как добиться таких условий при помощи светового щита и Плазменной магии.

Я сразу же отправился к Шашти. Одна голова хорошо, а две — лучше. Пусть он и «абориген», но зато очень изобретательный. А мне явно не помешал бы хороший помощник, который умеет, в отличие от Немо, нестандартно мыслить. Надо было видеть его глаза, когда ящер понял, что мы сейчас действительно примемся за настоящую науку. Держу пари, парень теперь будет землю грызть и ночами не спать, чтобы показать, на что он способен. Даже праздник, который его сородичи устроили в честь гостей, — недостаточный повод, чтобы упустить такую возможность. Да, мы задроты! Пока все развлекаются, мы грызем гранит науки. Точнее, графит… Ну и что с того? Мне сейчас вообще некогда отвлекаться: на кону мое выживание. А заодно и жизни всех этих несчастных.

Наверное, стоит оборудовать здесь, в подземелье, еще одну лабораторию. До сих пор я возился со всеми изобретениями самостоятельно, но времена меняются, уровень сложности растет. Я мог бы просто давать Шашти идеи, которые мне нужно проверить, и доверять ему реализацию мелких деталей. А если у него в помощниках будет Немо и десяток кукол-лаборантов, то это место превратится в настоящий исследовательский центр! К тому же я мог бы поискать и других толковых ребят, как среди ящеров, так и на поверхности. Кроме углеволокна, есть еще множество технологий, которые я хотел бы исследовать, но совершенно не имею на это времени.

Почему бы и нет? Пора мыслить глобально, переходить в режим стратегии! У меня уже есть несколько кукол-юнитов, сотня пауков-рабочих и даже верные мне «герои» с разными способностями. Плюс парочка сооружений в пещере волков: лаборатория, производственный цех, в котором Немо собирает кукол, оружейная с рельсотронами, водохранилище и змеиная ферма. Не так уж мало! Технологическое древо тоже в наличии: человекоподобные куклы разных видов, рельсотроны, роботы-пауки, самолет-разведчик. Есть и ключевые ресурсы: запас энергии, кристаллы-процессоры для Ассистента, золото, медь, железо, стекловолокно. Чем не игра с элементами RTS^[50]? Слушай, Немо, а ведь нам с тобой давно пора расширить пользовательский интерфейс! Показывать ресурсы, юнитов, прогресс исследований. Ну-ка, займись.

Вонючка Ланти зашла к нам с Шашти как раз в разгар обсуждения будущих экспериментов. Конечно, я рассказал ей, над чем мы работаем. И сразу после объяснения указал на дверь: не хочешь делиться с нами своими секретами, мы не станем делиться с тобой своими! Девушка сверкнула глазами, но спорить не стала. Вот-вот, катись отсюда, темнило науки! Нам всем теперь очевидно, что этой технологии у тебя нет. И я всерьез подозреваю, что никакого «наследия исчезнувшей цивилизации» тоже не существует. Скорее всего, речь о разрозненных воспоминаниях первых колонистов, кучке рандомных книг да чертежах ковчега, которые я и сам уже составил, пока пауки разбирали его на части. Невелика потеря!

Есть еще одно «сооружение», которым мне придется заниматься в ближайшее время. Чтобы снабжать подземелье энергией, я хочу построить гидроэлектростанцию на соседней реке. Причем самую настоящую, электрическую, ведь Кальцифер, скорее всего, понадобится мне для других целей. Вполне возможно, им вообще придется пожертвовать, чтобы оживить богиню ящеров. Так что на сей раз — никакого читерства с магией. Электродвигатели делать я уже пробовал, пусть и не такие огромные.

Тут мне следует поблагодарить Ланти. Мои пауки не просто кромсали ее корабль на запчасти, но и тщательно все записывали, так что фактически у меня сейчас есть чертежи большей части ковчега. Так к моему «дереву технологий» прибавилось несколько промышленных агрегатов: двигателей, насосов, фильтров и генераторов. Многие из них сейчас почти бесполезны или требуют недоступных мне материалов, но вот построить гидроэлектростанцию — вполне реальная задача. Мои пауки уже проявили себя как отличные сварщики, нужно только нарастить их численность и придумать что-то вроде мобильных домкратов или подъемных кранов.

Термиты уже роют подземные тоннели, по которым будет подаваться вода. Пока наш контракт в силе, Палочник готов пойти на любые уступки. Главная сложность — материалы. Понадобятся сотни тонн металла, которого у нас просто нет. Даже если удастся найти месторождения, промышленная добыча металлов опять же требует огромных ресурсов. Замкнутый круг. Но есть и другой выход — торговля. Грэм вполне может договориться о крупных поставках сырья из своей страны, если только у нас будет достаточно денег. К счастью, Ланти захватила с орбиты солидный запас титана, который в этом мире стоит очень дорого.

В родном поселке у меня тоже хватает забот. Погода с каждым днем становится все лучше, а это значит, что очень скоро мы с родителями отправимся в соседний город, Кетарон, чтобы присоединиться к каравану, который отправляется в столицу. Да, мы могли бы воспользоваться портальной сетью Гильдии авантюристов, но для моих родителей это слишком дорогое удовольствие. К тому же я и сам не прочь развеяться и попутешествовать. Слишком уж много событий и ответственности навалилось на меня в последнее время.

По крайней мере, мне больше не нужно сидеть взаперти, пряча свое настоящее тело от потенциальных покушений. Мои самые опасные противники — Ланти и Абырвалгар — заключили со мной перемирие, так что я вполне могу позволить себе просто погулять на свежем воздухе, хотя бы для того, чтобы привести в порядок мысли.

Беда вот в чем: даже если я обеспечу подземелье энергией и начну получать от него постоянный доход в виде Очков Развития, резкий прирост силы невозможно будет скрыть от окружающих. Я уже привлек внимание архонтов, и это лишь вопрос времени, когда богам станет известно о нашем убежище и о тех, кто в нем скрывается.

Селеста — еще одна головная боль. Если боги узнают, что мы покрываем кого-то из бывших Титанов, то они запросто всех нас уничтожат. На что вообще рассчитывали те, кто отправил меня на эту планету? Я теперь должен спрятаться в подземелье на пару сотен лет, чтобы накопить ОР? Это же глупо! Даже на пике своей силы Селеста не смогла победить, так что прятаться мне придется чуть ли не до скончания веков. Ну уж нет, я на такое не подписывался! Проще тогда вообще забыть про подземелье и все, что с ним связано. Пусть себе беженцы там живут, а я пойду своей собственной дорогой.

Да и кто вообще сказал, что я обязан любой ценой выполнить этот дурацкий квест, рисковать жизнью, идти против всех нынешних богов, спасать Селесту? Мне гораздо выгоднее предать ее, отдать оба осколка Люциферу и Асмодею, а взамен выторговать амнистию для себя и беженцев. Да, звучит подло, мне и самому противно себе такое предлагать. Но сюда меня тоже отправили против моей воли. Никаких договоров я не подписывал, о Титанах знать ничего не знаю, а если я когда-то и был маленьким кусочком одного из них, то что с того? Какое мне дело до их терок трехсотлетней давности? Война прошла, нужно жить дальше! Какой смысл снова раздувать огонь, в котором погибли миллиарды живых существ и навсегда сгинули десятки уникальных рас? Чтобы все повторилось снова? Не вижу в этом ничего хорошего и позитивного.

Может быть, настоящий план Селесты был именно таким? Не зря же она почти полностью отдала всю свою силу на поддержание жизни беженцев. Но при этом оставила в живых два полубезумных осколка своей души. Для чего? Вполне возможно, для того, чтобы мы смогли выторговать себе свободу. Или я сейчас просто подгоняю факты, пытаясь оправдать свое малодушие? Как же все стало сложно! Здесь нет решения, которое устраивало бы всех. Хочу я того или нет, а выбирать одно из двух зол придется, и довольно скоро.

Я так погрузился в свои тяжкие думы, что чуть было не столкнулся с Андером:

— О, Киара, привет! Давненько я тебя не видел. Ты где пропадаешь?

— Да так, дома сижу в основном, — уклончиво ответил я. — Дел много: переезд и все такое.

— Понятно. А ты случайно не знаешь, где госпожа Ариэль?

Тут я с ужасом осознал, что Андер одет с иголочки, а в руках держит огромный букет полевых цветов. Только не говорите мне… что сегодня тот самый день — праздник влюбленных! Да это же катастрофа! И что мне теперь ему говорить? Вот ведь не было печали. И обламывать его не хочется, и всех своих секретов я выдать не могу. Если что-то пойдет не так, боги просто убьют без разбора всех, кто был причастен к этому делу! Нужен какой-то компромисс…

— Так, Андер. Твоя ненаглядная подождет, есть дело. О-о-очень важное. Айда за мной!

Я быстрым шагом направился к школе. На улицах слишком много людей, нельзя, чтобы это видел кто-то посторонний.

— Для начала ты должен пообещать мне, что никому не расскажешь о том, что я тебе сейчас покажу, — принялся объяснять я по дороге. — От этого буквально зависит моя жизнь. И это не шутка. Я могу на тебя в этом положиться?

— Конечно, Киара, не вопрос. Но в чем дело-то?

— Да так, хочу тебя кое с кем познакомить.

Я распахнул дверь в клуб марионеток. Там, прямо на судейском «троне», восседала моя кукла-дублер. Андер замер. Перевел ошалелый взгляд на меня, потом снова на куклу. Я помахал ему рукой своей собственной копии. Сегодня твоим нервам предстоит проверка на прочность, дружище. Причем двойная.

— У тебя есть сестра-близнец? — выпалил он.

Ну что же ты, парень? Я был более высокого мнения о твоем интеллекте.

— Нет, Андер. Подумай хорошенько. Где, по-твоему, мы с тобой находимся?

— В клубе марионе… ток. Постой. Хочешь сказать, что это — твоя новая кукла?!

Он подошел поближе, пристально разглядывая дублера.

— Нет, — ответил я через куклу, — на самом деле я — настоящая Киара, а все это время ты разговаривал с подделкой.

Андер обернулся, глядя на меня безумными глазами.

— Да шучу я, шучу, — рассмеялся я. — Просто хотела посмотреть на твою реакцию. Вот, гляди.

Я отключил иллюзию на лице куклы, демонстрируя ее настоящую внешность — темную матовую кожу, испещренную узорами золотых дорожек.

— Но… как это вообще возможно? — пробормотал Андер, всматриваясь в хитросплетения магических схем. — Ее сделал для тебя мастер Бранд?

— Нет, Андер. Выслушай меня, пожалуйста. Это звучит очень дико, я и сама еще не до конца понимаю, что происходит. Все дело в том, что в последнее время я стала видеть необычные сны. Мне кажется, что это память о том, кем я была в своей прошлой жизни.

— Постой, хочешь сказать, что это ты… ты сама все это сделала?!

Я кивнул. Андер задумчиво уставился на куклу.

— У меня всегда было это странное ощущение, будто ты гораздо старше, чем кажешься. Выходит, что причина…

— Я сейчас тоже растеряна. Память возвращается медленно, воспоминания обрывочные. Знаю только, что раньше я жила в каком-то другом мире. Очень развитом. И некоторые хитрости, как видишь, мне удалось освоить.

Андер почесал затылок.

— Это многое объясняет. Например, то, как ты сумела справиться с гоблинами. Но… почему ты вообще мне это рассказываешь?

Я опустил глаза. Прости, друг. Все ради твоего же блага!

В кабинет вошла Ариэль. Андер рефлекторно заслонил спиной мою куклу. Хороший знак. Парень вопросительно глянул на меня.

— Она знает? Погоди-ка…

— Хуже, Андер. Все гораздо хуже. Подумай хорошенько. Как появилась Ариэль? С кем она проводит все свое время? Где живет и чем постоянно занимается?

Я буквально видел, как складывается у него в голове этот невообразимый пазл, как он шаг за шагом осознает ту неловкую ситуацию, в которой оказался.

Ариэль сняла перчатку, а затем осторожно отстегнула латексную оболочку ладони, демонстрируя свою механическую руку. Мой очаровательный Терминатор! Андер выронил букет и обессиленно рухнул на один из стульев, стоящих неподалеку.

— Значит, все это время я…

— Мне жаль, друг. Ты же понимаешь, мне тоже непросто все это рассказывать. Но вижу, что другого выхода уже нет.

Какое-то время он просто сидел, переваривая новости.

— Выходит, все, что она делала, защита деревни, война — это все ты?

Я снова кивнул.

— Надеюсь, ты не побежишь докладывать обо всем отцу?

— Нет, что ты, я понимаю… — рассеянно отозвался он. — Просто я… Мне нужно время, чтобы все это осознать и принять.

Кажется, у него на глаза навернулись слезы.

— Прости, мне нужно идти, — он вскочил со стула и направился к выходу. — Еще поговорим, как-нибудь потом!

Я улыбнулся. Какой же ты застенчивый. И почему мальчишкам с детства вбивают в головы, что слезы — это стыдно? Даже поговорить нормально не смогли. Немо, проследи за ним с помощью паучков. Не думаю, что он выкинет какую-то глупость, но осторожность нам не повредит.

Эх, ну что поделаешь? Для многих День влюбленных — очень жестокий праздник. Сильно подозреваю, что сон, который я видел в деревне ящеров, — это на самом деле воспоминание, которое до сих пор скрывалось в глубинах моей души. «Наконец-то ты пришел». Мне хорошо знакома эта манера речи. Друзья так между собой не разговаривают. Скорее уж, возлюбленные. И это значит, что мне скоро придется предать свою любовь, пусть даже и давно позабытую. Очень неприятно это осознавать. Конечно, я постараюсь сделать все возможное, чтобы ее спасти, но…

* * *

Дома меня ждал сюрприз. Мама с папой, воспользовавшись моим отсутствием, устроили себе настоящий праздник: вкусная еда, свечи, романтика, разговоры о жизни и о любви. Слава богам, хотя бы у них все хорошо! Но если я свалюсь сейчас им на голову со своими проблемами, то наверняка безнадежно все испорчу. Деваться некуда, придется вернуться в клуб. Вот она, обратная сторона веселья. И сколько их сейчас, таких же, как я, неприкаянных душ, бродит по поселку?

Кстати, с кружком марионеток тоже нужно что-то решать. Если я уеду в столицу, то управлять куклами будет некому. Может, попросить Бранда этим заняться? А ведь точно, Бранд! Вот уж кто определенно мог бы дать мне дельный совет!

Я пулей выскочил из школы. И чуть было не сбил с ног двух карапузов-одноклассников.

— О, Юла, привет, мы к тебе по делу, — обрадовался тот, что повыше.

— Да, очень важное дело, — поддакнул второй.

Какое вообще у этих малолеток может быть ко мне «дело»? Или… Да ну, быть того не может!

— Госпожа Юла, — старший вежливо поклонился и отчеканил явно зазубренную фразу: — Господин Салан приглашает вас на романтический ужин. Пожалуйста, следуйте за нами.

И покосился куда-то в сторону. Я с опаской проследил за его взглядом. Прямо во внутреннем дворе на замызганной школьной табуретке сидел, ковыряя пальцем в носу, мой непризнанный жених во всей своей красе: грязный, нечесаный, в повседневных обносках, которые и одеждой-то назвать сложно. Ты бы хоть с Андера пример брал! В качестве стола Салан выбрал старую бочку, на которой было кое-как налеплено несколько свечных огарков. Ну и конечно же, не обошлось без изысканной трапезы: хлеб, вода, несколько окорочков, явно украденных с обеденного стола у родителей. Никаких столовых приборов нам при этом, понятное дело, не полагалось. Романтика! Младший зазывала достал откуда-то деревянную дудочку и принялся свистеть на ней что-то ужасно заунывное, немилосердно фальшивя. Нет, хвалю, постарались вы, ребята, на славу! Но я, пожалуй, сейчас сквозь землю провалюсь от стыда или от смеха. Кстати, а почему бы и нет?

— О, глядите туда! — показал я пальцем на стоящую по соседству часовню.

Как только эти простофили упустили меня из виду, я попросту телепортировался на крышу, оставив их недоуменно озираться по сторонам. Жуйте без меня свои остывшие окорочка, родимые. В другое время я бы с удовольствием постебался над вами подольше, но сегодня, пожалуй, воздержусь.

* * *

— Добрый вечер, учитель!

— Привет, Киара. Пришла позаниматься? Я же сказал, что сегодня ты можешь взять выходной. Не стоит слишком сильно себя изнурять.

— Да нет, просто шла мимо и решила зайти в гости. Все вокруг веселятся, а я везде чувствую себя лишней…

— А, так это из-за праздника? Не беспокойся, ты обязательно встретишь отличного парня, который сделает тебя счастливой.

Хотелось бы надеяться, что нет… А впрочем, сейчас это не важно.

— Да что случилось-то? На тебе лица нет. Куда подевалась наша вечно жизнерадостная и неутомимая Юла?

Я вздохнул.

— Скажите, учитель, вам приходилось принимать решения, когда «правильных» вариантов не существует и любой выбор закончится для кого-нибудь очень и очень печально?

— Стало быть, ты переживаешь из-за переезда, — констатировал учитель.

Я уклончиво кивнул. Ну да, не говорить же мне ему, что на самом деле стоит на кону. Возможно, когда ситуация полностью разрешится, я смогу рассказать ему какую-то часть правды. Но сейчас это опасно — в первую очередь для самого Бранда.

— Мне тоже нелегко далось решение о переезде в Теалос, — продолжил старик. — Но иногда мы просто должны двигаться вперед, невзирая на то, что позади остается что-то очень ценное.

Так, стоп, а вот с этого места поподробнее! Я уже в курсе, что Бранд раньше жил в столице и занимал там какой-то довольно высокий пост. Каким боком переезд в этот богами забытый поселок может считаться «движением вперед»? Ты вообще о чем, дедуля?

— Ты должна понимать, что сейчас для тебя самое важное — это учеба. В столице ты найдешь себе новых друзей и, чего уж там, новых учителей. Гораздо более ценных, чем какой-то там отставной вояка на пенсии, хе-хе.

И тут до меня вдруг дошло. Дошло так ясно и четко, что из глаз непроизвольно брызнули слезы. Проклятый старикан, да он же умирать сюда приехал! Оставил друзей и родных, чтобы они не видели его старым, слабым и больным! И теперь не хочет, чтобы это видел я. А «движение вперед» — это его собственное перерождение. Вот черт… И ведь это было очевидно с самого начала. А я, дурак, ни разу об этом даже не задумался.

— Да ты чего, девочка? — переполошился старик. — Ты же пространственный маг, откроешь парочку порталов — и ты уже здесь, в Теалосе. Не переживай ты так!

— Мастер Бранд, скажите честно, вы умираете?! — выпалил я, сам того не ожидая.

Брови учителя изумленно подпрыгнули. Такого поворота он явно не ожидал. Проклятое детское тело: расклеился на ровном месте, будто младенец. А я еще над Андером потешался. Теперь вот сам не знаю, куда деваться, чтобы привести себя в порядок. Нет, жаль, конечно, старика… Это все из-за нервов. Нельзя на ребенка взваливать такую ответственность!

— Ну что ты, девочка, конечно же, нет, — попытался он меня успокоить.

— Вы обещали никогда меня не обманывать, помните?

— Я и не обманываю, — спокойно ответил Бранд. — Разве ты не знаешь, что наши души находятся в постоянном круговороте? Никто не умирает по-настоящему. Мы просто рождаемся снова и снова, чтобы получить новый опыт. И кто знает, может, в следующем перерождении мне придется стать твоим сыном. Или дочерью…

— Если родится дочка, обязательно назову ее в вашу честь, — с улыбкой заверил я его, утирая слезы. — Но… неужели ничего нельзя сделать? Я знаю, я читала, что боги могут давать людям новые тела, на определенных условиях.

Бранд тяжело вздохнул.

— Все это действует лишь на какое-то время. Изнашивается ведь не только наше физическое тело, но и астральное. Единственный способ продлить свою жизнь — это эволюция.

Я слышал об этом. Даже если сохранять идеальное здоровье заклинаниями или переносить свою ауру в новое тело, то можно дожить примерно до двухсот лет. Это предел. Потом аура становится нестабильной и в конце концов распадается сама по себе. Старшие нефилимы живут намного дольше — примерно пятьсот лет. Жизнь архонта вполне может длиться тысячу, точных данных об этом у меня нет. Только боги по-настоящему бессмертны. Да и то если никто не попытается их убить.

— Но у вас же столько влиятельных друзей! — продолжил я. — Может… Может, если мы все скинемся и соберем достаточно Очков Развития…

— Ну подумай сама, — мягко остановил меня Бранд. — Допустим, у тебя действительно есть лишний миллион ОР, чтобы продлить мою жизнь. Почему бы тебе не отдать его своей маме или папе? Или подарить собственному ребенку, в конце концов. Я прожил долгую жизнь и давно уже ни о чем не жалею. Разве не будет более справедливым дать такой шанс кому-нибудь еще?

С этим сложно спорить. С другой стороны, разве это повод опускать руки?

— Не стоит обо мне сожалеть, Киара, — продолжил учитель. — У каждой истории есть начало и конец, разве ты этого не знала? Даже боги не вечны. Мы жертвуем собой, чтобы дать дорогу чему-то новому. Нашему наследию… — он с улыбкой взглянул на меня.

Я задумался. «Боги тоже не вечны». Если бы здесь была Селеста, что бы она на это сказала? А вот нынешние боги точно бы поспорили с этим заявлением. Нет, кем бы ты ни был, нельзя сдаваться перед лицом смерти. Даже если кажется, что уже ничего невозможно сделать! Бранд прав лишь в одном: нужно двигаться вперед. Чем скорее я наберусь силы и знаний, тем больше у меня шансов спасти всех, кто мне важен, включая богиню и старика учителя.

И все-таки меня не покидает смутное ощущение, что все это, включая мои душевные терзания, — часть какого-то плана. Кто вообще сказал, что осколков души богини всего два? Не думаю, что она сдалась бы так легко. Не зря же мифы называют ее олицетворением мудрости. Скорее всего, где-нибудь даже есть другие попаданцы, похожие на меня, которые помогут ей возродиться в более спокойном месте. А вот моя задача, очевидно, в том, чтобы спасти беженцев и «легализовать» их в нашем Доминионе, пусть даже и ценой потери двух безумных осколков. Встречу ли я когда-нибудь Селесту на самом деле? Кто знает… Это уже зависит не от меня.

— Спасибо, учитель! Мне кажется, я начинаю понимать.

Глава 19. Гильдия

Дорога в Кетарон заняла три дня. Романтика долгих путешествий во всей своей красе: тряска, скука, отсутствие элементарных удобств, сухпаек на завтрак, обед и ужин. Нет, в первый день на самом деле было весело, я даже на ночевку остался прямо в повозке, которую родители купили ради переезда. Проснулся среди ночи от предупреждения Немо и стука собственных зубов: холод собачий! Пришлось взяться за проклятый обоз всерьез — воздушная подушка, подогрев, рессоры. Кажется, по приезду в столицу продать ее можно будет гораздо дороже. А что, неплохой способ поддержать свою семью финансово.

С деньгами у мамы с папой, мягко говоря, не густо. Даже не знаю, что с этим делать. Вообще-то, у меня довольно много ценных вещей, но продавать их я решительно не готов. Ну не разбирать же мне Ариэль, не продавать свой орб по частям или клянчить у Грэма очередную подачку. Ну не мое это! Ланти забрала с орбиты целую кучу драгоценного титана, но когда мы дружно сели и посчитали расходы на строительство гидроэлектростанции, на продукты и ресурсы, которые нужны будут беженцам, чтобы обустроить хотя бы минимальные удобства, оказалось, что денег у нас недостаточно. Нужно было сразу привлечь к этой работе Грэма. Ланти, откровенно говоря, слишком плохо разбирается в тонкостях финансовых вопросов.

Пришлось снова отправить Мору и Эмбер в космос, чтобы попытаться выловить самые ценные обломки станции, которые все еще вращаются где-то на орбите. Я даже собрал настоящий радиолокатор, чтобы упростить этот адский труд. А заодно, детектор радиации — на всякий случай. К счастью, с главной деталью радара — магнетроном, я разобрался уже очень давно. Пришлось лишь немного изменить конструкцию. Все остальное — дело техники: антенны, магическая электроника Морбиуса, алгоритмы обработки данных от нас с Немо. К счастью, в космосе не придется переживать, что работе радара будут мешать какие-то там птицы.

Работы ужасно много. Я даже рад, что мы отправились в поездку и я теперь могу целыми днями «бездельничать», делая вид, что разглядываю проплывающие мимо пейзажи. Но на самом деле это конечно же не так. Да я буквально на части разрываюсь от всех этих проблем! Строительство электростанции, огромная пещера для беженцев, работа над карбоновым волокном вместе с Шашти, подготовка моей собственной пещеры к переезду в Куб Морбиуса. Не говоря уже о том, что я постоянно ломаю голову над армией кукол-пауков! Высадка на новую планету совсем скоро, а я до сих пор не представляю, как сделать своих кукол полностью автономными. Карбоновое волокно все еще на стадии прототипа и не факт, что мы управимся в срок. Ну а про массовое производство в чужом мире из камней да палок — вообще речи не идет.

Система, похоже, тоже оценила мои старания. Прошлой ночью, прямо в разгар работы Немо вдруг принялась перечислять:

— Внимание, навык «Концентрация» повышен до десятого уровня. Навык эволюционирует. Доступен навык «Ускорение мышления». Внимание, условия выполнены. Получено достижение «Многозадачный», доступен навык «Параллельное мышление».

Ого, кажется, я перестарался. Первый навык — это всего лишь продвинутая версия «Концентрации». Меньше нагрузки на мозг при активации, да и эффект «Ускорения» чуть получше: в пять раз выше нормы. Все еще очень далеко от способностей архонтов, да и скорость движений при этом никак не меняется, но в целом, полезная штука. А вот «Параллельное мышление» для меня — настоящий клад! Я теперь смогу с комфортом управлять сразу двумя телами, не отдавая все на откуп Немо. Не говоря уже о моей собственной работоспособности. Красота! И ведь уровень навыка еще можно повышать. Правда, стоимость прокачки растет с каждым уровнем, прямо как с орбами.

* * *

Кетарон показался мне безлюдным. Красивый город, хорошо укрепленный, а на улицах — никого. Дома заколочены, магазины закрыты, на мостовых куча листьев и прочего мусора, который некому убирать. Армия демонов была здесь совсем недавно и, похоже, местные жители не питали никаких иллюзий. Трое стражников у ворот мурыжили нас больше часа: расспрашивали о целях, проверяли багаж, чуть ли ни в каждой сумке ковырялись в поисках «контрабанды». Наконец, до меня дошло, что они просто хотят взятку. Пришлось отправить Ариэль разбираться. Серебряный значок гильдии и несколько весомых угроз подействовали безотказно: уже через несколько минут мы спокойно отправились на поиски места для ночевки.

Я не поленился отправить куклу к капитану местного гарнизона. Стражники, которые обирают мирных жителей в тяжелое послевоенное время — это предательство. Иосиф Виссарионович во мне сверкает глазами и твердит «расстрелять». К счастью, сам я пока еще не настолько кровожадный. Капитану стражи не составило труда сложить два и два: незнакомая авантюристка приехавшая из Теалоса, наш мастер Бранд, сплетни о поражении армии демонов и недавний визит генерала Роэля, который для путешествия наверняка использовал пространственные врата местной гильдии. Готов спорить, жизнь троих идиотов-стражников скоро перестанет быть такой безоблачной.

Есть еще один важный вопрос, который я планировал решить именно здесь. У местного отделения Гильдии авантюристов есть полномочия, чтобы выдать мне значок, без которого я не смогу поступить в Академию. Одна беда: требуется согласие родителей. Я готовил почву для этого момента уже давно, так что маме ничего другого не оставалось, кроме как отправиться вместе с нами. Думаю, это даже к лучшему: если она увидит, наконец, на что я способен, можно будет прекратить все эти бессмысленные спектакли и споры. Всей правды, я ей рассказать пока не могу, но наглядно показать, что я уже не совсем ребенок — тоже неплохо.

Холл гильдии был пуст. Лишь седой энергичный мужчина наводил порядок на многочисленных полках с документами. Он был так увлечен этим занятием, а может, своим собственными мыслями, что не заметил, как мы вошли. Чтобы хоть как-то привлечь его внимание, Ариэль бросила на стойку свой серебряный медальон авантюриста. К моему удивлению, мама тоже достала из под одежды значок и положила рядом. Серебряный! Что ж ты раньше мне его никогда не показывала?

Старичок крякнул и повернулся к нам. Белые усы, аккуратная бородка, улыбка… Вылитый полковник Сандерс из KFC! Не хватает только очков. Нам пожалуйста три картошки фри, три бургера и один баскет с крылышками, будьте так добры, уважаемый.

— Пр-р-риветствую вас, очаровательные леди! Меня зовут Кензо, я глава этого отделения гильдии. Что привело в наш скр-ромный городок таких, э… — он запнулся, с удивлением покосившись на пластинки, — таких сильных авантюристок?

Кензо слегка картавил, на французский манер. Но это лишь придавало его речи некое очарование. Должно быть, в свое время он был тем еще ловеласом. Впрочем, с учетом возможностей местной магии, не факт, что именно «был».

— Я бы хотела зарегистрироваться в гильдии! — ответил я, привстав на цыпочки: из-за высокой стойки меня практически не было видно.

— Ну надо же, какая бойкая девчонка! — улыбнулся старик, облокотившись на стойку. — Дело опасное и ответственное, надеюсь, вы все хорошо обдумали, юная леди?

Вместо ответа я положил перед ним грамоту Роэля, которая подтверждала мое право на бесплатное обучение в Академии. Мастер несколько секунд задумчиво изучал бумагу а потом испытующе посмотрел на меня.

— Ты должна знать, что гильдия не принимает бойцов слабее железного ранга. Это серьезное испытание для ребенка. Если не сможешь его пройти, то новую попытку можно будет сделать только через год. Ты точно к этому готова?

Готов ли я? Даже не знаю. Пару дней назад мы с приятелями сражались с архонтом, так что я немного измотан. Но в целом, да, можно попробовать. Дело действительно важное, да и выбора у меня нет. В столице наверняка будут слишком длинные очереди, а вопросов ко мне возникнет гораздо больше.

— Конечно, мастер, я готова.

Он понимающе кивнул.

— В таком случае, следуйте за мной.

Гильдмастер привел нас в круглый тренировочный зал. Куча оружия на стойках, груды камней вуглу, небольшой бассейн. Множество следов сражений. А еще стойкий запах пота, буквально въевшийся в стены. Похоже, совсем недавно в этом месте тренировалось немало народу.

— Ну что ж, малышка, давай проверим, достойна ли ты носить гор-рдое звание авантюриста! Я буду создавать тебе противников, а ты должна будешь их уничтожать. Можешь выбрать себе любое оружие, если хочешь. Нет? Ну, я сразу понял что ты предпочитаешь магию, в отличие от твоей подружки. Тогда смотри внимательно: «Камневик!».

Из груды лежащих рядом булыжников сложилась массивная коренастая фигура, похожая на гнома, ростом чуть повыше меня. Одно из самых примитивных заклинаний призыва. Я не знал этого глифа, просто потому что он не попадался мне ни в гримуаре Владыки ни в «мемуарах» Морбиуса. Даже Эмбер использовала более мощные версии каменных солдат, когда пыталась защитить Куб от моих пауков.

Каменный гном не нападал, а просто стоял и ждал команд. Я почувствовал внутри слабенький дух элементаля, который обеспечивал заклинанию стабильность. А старик не промах!

— Для начала проверим твои атакующие способности. Вот мишень, чем будешь ее разрушать?

Я, недолго думая, создал в руке паровую бомбу.

— Стой, стой, погоди-ка малышка! — переполошился мастер Кензо. — Вообще-то мы в этом зале стараемся не пользоваться бомбами. Это опасно, да и зрители могут пострадать.

Он выразительно посмотрел в сторону мамы и Ариэль.

— Давай так: какими стихиями ты уже владеешь? — продолжил мастер.

— Всеми, — не задумываясь ответил я. Все равно он спишет это на мое невежество, а вот для распознавания лжи есть немало Системных способностей и кто знает, вдруг он пользуется какой-нибудь из них?

Мастер рассмеялся:

— Это очень смелое заявление, малышка. Ничего, в Академии тебе расскажут, какие бывают виды магии, и почему овладеть ими всеми очень непросто.

Да, да, не сомневаюсь. Лучше решай скорее, дедуля, чем мне расстреливать твое каменное пугало, а то оно скоро само по себе развалится. У меня, между прочим, сегодня еще куча дел!

— Обычно против камня рекомендуют использовать камень. Попробуй создать «Каменный снаряд».

Я едва сдержался, чтобы не закатить глаза. Еще один зануда. Вяло пошевелил пальцами, вытягивая с помощью магии один из булыжников, разбросанных по углам. Швырнул его в голема. Во все стороны брызнула каменная крошка. Слабенький дух тут же потерял управление, но мастер добавил маны в заклинание, заставляя его вновь сложиться из разбросанных по полу осколков. Голем изрядно «похудел» стал вдвое выше и обзавелся тяжелым посохом. Это уже полноценное атакующее заклинание, пусть и не слишком мощное.

— В настоящем бою следует помнить, что твой настоящий враг — это не призванный голем, а маг, который его создал, — нравоучительно произнес гильдмастер.

В настоящем бою ты уже был бы мертв, дедуля. Милая девушка, стоящая рядом с тобой, просто снесла бы тебе голову примерно за четверть секунды.

— Теперь посмотрим, как хорошо ты умеешь защищаться, — продолжил Кензо.

Голем бросился ко мне, пытаясь нанести вертикальный удар посохом. Как предсказуемо. «Рывок». Я ушел от неповоротливой глыбы, разрывая дистанцию. Мама ойкнула и вцепилась в Ариэль побелевшими пальцами. Я насмешливо усмехнулся. Да, похоже пока рановато ей рассказывать, чем мы с друзьями занимались на прошлой неделе. Ладно. Рукопашных навыков у меня почти нет, так что от голема лучше избавиться как можно быстрее. Причем, без взрывов.

Я не нашел ничего лучше, чем отправить в противника несколько плазменных колец. Скрывать эту магию я не собираюсь, а звание Основателя дает мне право делать с ней все что вздумается. Плазменные шнуры впились в тело голема и через несколько секунд он развалился на десяток обломков с раскаленными от магии краями. Гильдмастер удивленно крякнул.

— Какое необычное заклинание, — он вытянул шею, стараясь как следует все разглядеть, — впервые такое вижу. Кто научил вас этому приему?

— Девочку обучал мастер Бранд, — ответила Ариэль. — Но это заклинание ей показала я. А мой учитель, увы, просил меня не разглашать своих секретов.

— Что ж, справедливо, — он неуверенно пожал плечами и повернулся ко мне. — Остается последнее испытание. Вы должны понимать, что хороший авантюрист просто обязан держать про запас несколько козырей. Это же не самая мощная ваша способность?

Я кивнул. Вообще-то мой главный козырь стоит на расстоянии вытянутой руки от вас. Но мне пока не хотелось бы это афишировать.

— Я знаю, что приключенцы высоко ценят свои секреты. Поэтому даю вам слово Гильдмастера, что я сохраню в тайне все, что происходит в этом зале. А чтобы все было честно, я сам покажу вам одно из сильнейших моих заклинаний, а вы постараетесь ему противостоять… если сможете, конечно.

Голем снова стал восстанавливаться. И, кажется, на этот раз старик поместил в него духа посильнее. Передо мной выросла массивная фигура с большим молотом и ростовым щитом. Ну наконец-то что-то боеспособное! Это заклинание даже было в гримуаре Абырвалгара. Правда, в числе самых слабых. Главрыба использовал его как фон, чтобы спрятать в астральном измерении руны пространственной магии.

— Киара, берегись! — закричала мама.

Ну да, ну да, спасибо что веришь в меня, мам! Мне пришлось силком удерживать ее на месте руками Ариэль. Все еще очень непривычно осознавать себя сразу в двух телах. Но раньше с этим было еще сложнее: мне постоянно приходилось переключаться. Я раздраженно выдохнул, сдувая с лица выбившуюся из-за всей этой беготни челку. Ладно. Сами напросились!

Голем взревел и бросился вперед. И тут же упал: каменная кладка резко выскользнула из-под его ног. Детский трюк, «Беговая дорожка». Старик даже не удосужился защитить землю под своим бойцом от моей магии. Голем попытался встать, но пол начал крошиться и подниматься вверх вместе со всем прочим «строительным материалом», который был разбросан по залу. Через несколько секунд над головой бедняги образовался крупный снаряд: что-то вроде шара, которым иногда сносят старые дома. И эта штука тут же принялась ритмично опускаться и подниматься, как огромный молоток, сотрясая здание гильдии до самого основания.

Через десяток ударов от голема осталась только пыль. Мой болид снова рассыпался на составные части, восстанавливая каменную кладку зала. Остальные стройматериалы я аккуратно сложил на соседней площадке, которая, судя по всему для того и предназначалась. Я злорадно улыбнулся, вспоминая тетку-кухарку, которая научила меня этому веселому рецепту борьбы со всякими там каменными букашками.

Лица «зрителей» нужно было видеть. Мама безвольно повисла на руках Ариэль сама себе не отдавая в том отчет. Гильдмастер так и стоял, не мигая, глядя на то место где только что было его «сильнейшее заклинание». Я проверил его через рентген. Ну да, он на самой грани перехода в золотой ранг, так что по силе мы с ним примерно в одной лиге. И только что это стало ему предельно ясно. Не самое приятное, должно быть открытие… Ну что ж, ты сам дал обещание, что никому не расскажешь о том, что здесь произойдет. Ловлю на слове. Держу пари, пара туманных намеков на наши «связи в столице», и дело будет в шляпе. Ну а маме давно уже нужна подобная встряска. Разговоры и доводы на нее не действуют.

— Ну что вы так смотрите? Нормальный же козырь! — возмутился я.

— Но, но, но как? — Кензо от волнения начал заикаться.

— Вы же не думали, что мастер Бранд берет в ученики кого попало? Или что генерал Роэль приглашения в Академию раздает всем подряд за красивые глаза, — с нажимом сказал я. — Чего еще вы ожидали от ребенка, которого против воли втянули в самую настоящую войну?

Мы снова отправились в главный зал. Притихшая мать тихонько расспрашивала у Ариэль подробности, пытаясь осмыслить, каким образом ее любимая дочка-первоклашка вдруг стала равна по силе ей самой. Я старательно рассказывал маме свежеиспеченную байку о том, что перед сражением мы заложили под стенами города мощную магическую ловушку. Над ее созданием трудились все маги, включая и меня. Так что потом, когда она активировалась и убила несколько тысяч солдат, Система начислила Очки Развития нам всем. Это даже и не ложь, в общем-то. Так, сокращенная версия правды. Я давно устал от необходимости скрываться от всех, включая собственную семью. Слишком уж сильно это осложняет мне жизнь, особенно в последнее время.

— В обычных условиях Гильдия не рекомендует выдавать слишком уж высокие ранги новичкам. Но у меня рука не поднимается присвоить девочке медный ранг, — заявил Кензо. — У меня достаточно полномочий и оснований, чтобы выдать вам серебряное удостоверение.

А вот это хорошая новость! Я надеялся на такой исход, но ничего всерьез не планировал. При таком раскладе, мы втроем вполне можем сформировать команду, которой гильдия позволит брать сложные поручения, вплоть до золотого ранга. Я с жадностью посмотрел в сторону доски с объявлениями. Задания — это деньги, которые явно пригодились бы семье в столице. Не сомневаюсь что родители тут же отберут мою часть заработка, но это даже к лучшему: мне не придется искать способ спонсировать их незаметно! На задание вполне можно отправлять дублера, так что я смогу спокойно заниматься своими делами. А наша Ариэль легко справится с любой угрозой вплоть до мифрилового ранга. Профит!

— За выполнение заданий гильдия начисляет вам очки репутации. Чем их больше, тем проще вам будет получить более высокий ранг, — пояснил мастер.

Он достал из-под одежды свой собственный значок, сделанный из чистого золота и принялся объяснять значение различных символов. На лицевой стороне светились знаки, обозначающие ранг. Каждый «металлический» уровень делится еще на три ступени и только пройдя их все, можно было претендовать на повышение. Очки «репутации» указывалась на обратной стороне медали. Компьютеров и интернета у гильдии нет, так что их заменяет встроенная в жетон магия, к слову, не такая уж простая. Испортить зачарование легко, а вот взломать или подделать — почти невозможно. Что-то вроде чипов, которыми у нас банковские карты защищают.

— Кстати об этом, нам бы тоже не помешало золото, в смысле, деньги. Какое у вас самое сложное и дорогое задание?

— Ха-ха-ха, — развеселился гильдмастер, — сразу быка за рога, да? К сожалению, самое сложное из наших заданий даже вам не по силам.

Ну вот, начинается вся эта реверсивная психология! Ты что не понимаешь, что это лучшая замануха для приключенцев? «Задание не по силам». Давай мы сами будем решать, с чем мы можем справиться, а с чем — нет!

— Но вы можете попытаться! — продолжил он. — Во всяком случае, ничего ужасного в этом нет. Это задание по изучению Великой гробницы Рамириса! Оно висит у нас уже несколько лет, но все никак не соберется достаточно сильная группа приключенцев.

Он положил перед нами бланк задания. Я присмотрелся. Нежить. В этом мире есть нежить? Немо, перекрестный поиск!

— Подтверждаю. Некоторые маги используют алхимию, Магию духа и исцеления, для того, чтобы заключать примитивные души в мертвые тела людей и животных.

Фу, мерзость какая. Но как это, блин, работает?

— Сложность задания в том, что этих скелетов там много, и они ужасно живучие, — пояснил гильдмастер. — За пределы гробницы нежить не выходит, но людей напрягает их присутствие. Потому и награда назначена небольшая. Но имейте в виду, — он наклонился к нам и произнес доверительным шепотом, хотя подслушивать сейчас явно было некому. — Такие сооружения обычно используют, чтобы защитить что-то ценное…

— К тому же, ранг задания — золотой, — продолжил он обычным тоном. — Если справитесь — получите огромный бонус к репутации!

Все это очень похоже на какой-то хитрый развод и любой другой ситуации я бы горячо поблагодарил мастера за доверие а потом просто выкинул листовку с заданием за первым же поворотом. Но кое-что в этой истории привлекло мое пристальное внимание. Лес с ними, с сокровищами, все это очевидная замануха. Важно другое: кто-то создал целую армию костяных «кукол», которая уже долгое время охраняет гробницу, оставаясь при этом работоспособной. Наверняка он не управляет каждым скелетом лично, а если и подпитывает их энергией, то делает это лишь изредка. Но как? За этим явно кроется какое-то читерство с душами, и я просто обязан выяснить, какое.

Армия костяных пауков, я уже иду!

Глава 20. Гробница

— Вы же не собираетесь всерьез заниматься этой ерундой? — сказала мама, едва мы вышли из здания гильдии. — Это задание — сплошное надувательство. Убивать нежить очень трудно, и если их там действительно тысячи… это жуткая, вонючая, неблагодарная работа, которая может занять несколько месяцев, и не принесет ничего, кроме разочарований.

Смотри-ка, а мама действительно знает толк в тонкостях работы авантюриста. Я и сам был примерно такого же мнения, просто не спешил выражать его вслух.

— Конечно нет, госпожа Илиана, — соврал я через Ариэль. — Я давно поняла, что с этим заданием что-то не так, можете не беспокоиться.

Старик почти наверняка всех новичков дразнит этими своими «сокровищами». А по факту — они просто убьют пару десятков мертвяков, плюнут, бросят и ничего с этого не получат. Появятся новые идиоты — еще немного покромсают скелетов, копейка к копеечке, глядишь — дармовое задание золотого ранга и набежит. Кому-то. Вероятнее всего — самому гильдмастеру. Впрочем, за бонус репутации ему вполне могут и заплатить. Это даже не «злоупотребление полномочиями». Так, мелкая житейская хитрость.

Но меня, конечно это задание интересует по совершенно иным причинам. Я еще ни разу не встречал зомби или скелетов в этом мире, да и в книгах о некромантии обычно ни слова. Не формат. Церковь такие произведения точно не оценит.

В общем, как только мы устроились на ночлег в одном из городских трактиров, и разошлись по своим комнатам, Ариэль телепортировалась в указанную на бланке задания точку. Я зажег магический огонек и осмотрелся. Смутные силуэты засохших деревьев, корявый частокол надгробий, поросших густым мхом, ровные ряды каменных колонн вместо ограды. Под ногами хрустит листва. Похоже, что это какое-то старое кладбище. Не самой лучшей идеей было приходить сюда ночью! В самом центре — небольшое здание в античном стиле. Думаю, это просто вход, а большая часть гробницы находится под землей. Ну, общем-то логично. Зачем строить себе убежище и потом собирать мертвяков по всей округе, если можно просто занять готовый склеп, немного поколдовать над его «обитателями», и окружить себя целой армией защитников?

Пока я зевал по сторонам, что-то ухватило меня-Ариэль за лодыжку. Тьфу ты, да это же не листья хрустят, это кости! Я рефлекторно махнул мечом, отсекая торчащую из-под земли конечность. Как бы не так! Отрубленная костяшка невозмутимо продолжала душить ногу куклы. Я попытался стряхнуть ее с ноги. Безуспешно. Ну что ж ты настырный такой? Настоящий продаван. Нет, меня не интересует продукция Орифлейм! От-ва-ли! Те. Пришлось разгибать пальцы по одному и отрывать руку мертвяка силой.

Пока я возился со «шнурками» скелет успел выбраться из-под груды листьев целиком. Он вцепился мне в спину и, судя по всему, собирался укусить за задницу. Боги, ну за что? Хорошо еще, что боли я в этом теле совершенно не чувствую. Пришлось открыть портал и буквально по деталям соскребать надоедливую костяшку с собственной спины. Очень быстро выяснилось, что эта штука способна заново складываться из составных частей, на которые я ее разбираю. «Огненный шар!». Гори синим пламенем, приставучая тварь! Хотя бы твой пепел не станет за мной гоняться?

Права была мама: очень неприятные враги. Против них даже взрывчатка почти бесполезна. Уже представляю, как за мной гонится, копошась и шурша, целая армия оторванных рук и ног. Брр! Только полная кремация, только хардкор! Минимум, сотня маны на мертвяка. А если их здесь действительно несколько тысяч, то становится понятно, почему за это задание до сих пор никто не взялся. Создатель этого места наверняка смоется через какой-нибудь тайный ход гораздо раньше, чем авантюристы сумеют добраться до его логова. И прихватит с собой все ценное. А десяток золотых от гильдии даже не покроет расходы на ману.

Правда, есть здесь еще кое-что очень ценное: души элементалей, которые заключены внутри мертвяков. Для начала можно просто сохранить их внутри орба. Они наверняка пригодятся мне для экспериментов с куклами. К тому же, если удастся использовать их в качестве дешевой «жертвы» богине, то я смогу оставить себе Кальцифера. Да, я все еще хочу попытаться реанимировать душу Селесты, хоть и не питаю особых надежд на сей счет. Пока это единственный способ выяснить, действительно она спланировала мое «предательство» или это всего лишь пустые отговорки.

Остается последний вопрос: как работает все это зомби-вуду? Я поднял с земли уцелевшую кость, переключился на рентген. Занятная связка рун: такие скорее ожидаешь увидеть на алхимических склянках, чем на костяшках нежити. Консервация, герметичность, прочность, ловушка душ. Недолго думая, я разрубил кость пополам. Из нее тут же полилась какая-то вязкая янтарная жидкость. Смотри-ка, и правда, зелье. То есть элементали, привязанные к костяшкам, могут черпать энергию из этой жижи?

До сих пор я уделял слишком мало внимания алхимии. Нет, у меня конечно же есть небольшая коллекция полезных склянок, которые я купил в местной лавке как только появились свободные деньги. Просто они совершенно не годятся в качестве надежного источника маны. Да, я слишком избалован: у меня куча-мала дорогущих кристаллов, собственная электростанция и быстрый доступ к энергии целого вулкана. Что мне какая-то тысяча маны? К тому же для производства зелий нужны сложные ингредиенты, которые будет не так-то просто раздобыть. Даже удивительно, как вообще кому-то удалось создать здесь эту маленькую армию нежити? Разве что… Ну да, мне сразу следовало догадаться. Есть один вид зелий, для которого не требуются всякие там корешки двухсотлетнего женьшеня, печень единорога и левый глаз дракона-альбиноса.

Каждый раз, когда мы что-нибудь едим, мы восстанавливаем немного Насыщения. В этом смысле, любой суп — это Зелье насыщения, пусть и довольно слабое. Алхимики всего лишь знают несколько хитрых способов сделать этот «суп» чуть более наваристым. А в качестве сырья вообще подходит любая органика. Его буквально из опилок можно гнать, будто водку, чем и пользуются термиты, насколько я знаю. С этой точки зрения, мертвое тело — это отличный источник энергии, нужно только знать, как правильно его обработать, законсервировать при помощи магии и поселить внутри элементаля. Со скелетами работать чуть сложнее, но фокус лишь в том, что кости нужно сначала обработать Зельем насыщения. Вот и все основы современной некромантии.

Да, я уже в курсе, что этом мире есть несколько видов энергии. Самый простой — мана, с помощью которой маги создают заклинания. Бойцы ближнего боя полагаются на прану — более концентрированный вид энергии, с помощью которого можно временно усилить свое тело, нанести мощный удар, ускорить регенерацию и т. д. Естественным источником праны для нас служат растения, грибы и вообще все, что лишено души. По сути, большая часть биосферы планеты — это огромный генератор, производящий прану из солнечного света. А вот одушевленные существа производят амальгаму, то есть Очки Развития, которые так любит Система. На вершине этой энергетической пирамиды — боги и архонты, в телах которых есть амброзия — концентрат «божественной силы».

От того, на какой ступени развития ты находишься, зависят и твои возможности. Простые смертные могут использовать только ману или прану, все манипуляции с ОР — только через Систему, которая при любой возможности забирает свою долю, чаще всего — львиную. А вот для архонтов ОР — основной ресурс, фактически, деньги. Активация их суперспособностей невозможна без этого вида энергии. А вот боги, как я понимаю, могут использовать амброзию, а потому способны делать все, что им вздумается: нарушать законы природы и даже напрямую их менять. Но у такого могущества есть своя цена — миллиарды разумных существ должны изо дня в день гнуть спины, сражаться и умирать, любить и ненавидеть, чтобы их души как можно быстрее «жирели» и приносили хозяевам сладкие дивиденды. Ничего ужасного в общем-то — обычная рыночная экономика.

Я помотал головой, отвлекаясь от навязчивых мыслей. Сейчас мне просто нужно выяснить, смогу ли я сделать из обычных зелий источник энергии для своих кукол. Не откладывая в долгий ящик, я телепортировал со своего склада нужную бутылочку. Расплавил серебряную монету, создавая подложку для заклинаний, нанес руны. Достал из орба крошечного водного элементаля, который хранился там еще со времен экспериментов с гидроэлектростанцией, поместил дух в ловушку. Немного воды в качестве основы заклинания и… полный облом. Лягушонок сформировался лишь на несколько секунд: потоптался на месте и тут же лопнул, оставив небольшую лужицу, в которой валялась моя импровизированная «батарейка». Ну да, если бы это было так просто, то все магические артефакты давно работали бы на одних только зельях.

Я всмотрелся в темноту в поисках новой жертвы для опытов. В десятке метров от меня что-то тускло светилось под грудой опавшей листвы. Я потянулся туда Магией гравитации, вытаскивая на свет очередного скелета. Телекинез — удобная штука! Мертвяк повис в воздухе, отчаянно размахивая руками и ногами, тщетно пытаясь до меня дотянуться. Так, не дергайся дорогой, дай-ка я тебя как следует рассмотрю. Ну вот, дожили, я уже с мертвыми разговариваю! Впору завести себе хрустальный шар и красочную колоду карт…

К моему удивлению, в теле нежити витало сразу несколько слабых духов. Это объясняет, почему скелеты продолжают нападать, даже если покромсать их на части. Похоже, что энергия выделяется сразу по всему телу, пусть и не слишком активно. Значит, без настоящих костей в своих куклах мне все-таки не обойтись. Эх… Ну ладно, это лишь временный магический «костыль», который пригодится мне, пока я не разберусь, как массово производить карбоновое волокно. А пока можно просто ловить всяких там монстров и делать из них зомби на радиоуправлении.

Если подумать, то самый простой способ обезвредить умертвие — это электромагнитная вспышка. Рунические схемы сгорят, элементали вырвутся на свободу, а приставучая нежить превратится в самый обычный экспонат кабинета анатомии: жутковато конечно, но вполне можно привыкнуть.

Я достал из-за пояса заготовку «гранаты», зарядил, бросил вперед. Вспышка — и скелет уже безвольно висит в моей магической хватке, а захваченные души отправляются в орб. Проще пареной репы! Если соблюдать дистанцию, то телу Ариэль ничего не угрожает. Жалко, что гранат у меня совсем мало. Теоретически, я бы мог заменить медную катушку плазменным шнуром… Тогда заклинание вообще не будет требовать никаких расходников. Еще можно попытаться снизить мощность взрыва и приспособить свою пневматическую винтовку под новый вид снарядов. Почему бы и нет? Мертвяков много, пусть я потрачу несколько часов на новый проект, зато сэкономлю кучу времени и маны на этой муторной работе.

Но сперва попробуем кое-что другое. Мысленно извинившись перед прежним обладателем тела, я заново наложил все нужные зачарования на скелет и запустил в него элементалей. Теперь это моя магия, а значит я смогу им управлять. Конечно, я занимаюсь этим не просто ради развлечения: если в гробнице действительно скрывается кто-то сильный, то лучший способ незаметно проникнуть внутрь и отыскать его — притвориться одним из «местных жителей». Во всяком случае, это гораздо более реалистичный вариант, чем просто вломиться внутрь, размахивая винтовкой и уничтожая все живое и неживое.

— А ну-ка, кругом! Шагом марш! — скомандовал я вслух, просто чтобы легче было сосредоточиться на своем желании. Управление «духами» все еще дается мне с трудом. Сила-то есть, а вот сноровки — почти никакой.

Костяной голем, повинуясь моей команде развернулся и зашагал вперед, прямо в сторону каменной усыпальницы. Ну вот, ничего сложного, теперь я официально некромант! Главное — не хвастать этим достижением перед мамой. Самое главное, что остальные мертвяки действительно не обращали никакого внимания на моего «шпиона». Из чистого любопытства я заставил его подойти поближе к одному из своих сородичей и от души толкнуть его в плечо.

Но скелет никак не отреагировал на провокацию. Только когда мой приятель, размахнувшись, снес ему голову, мертвяк, наконец, ожил и принялся всерьез защищаться. Я с невольной улыбкой наблюдал за их битвой, беспощадной и бессмысленной. Ни один из бойцов не мог нанести другому серьезного урона: оторванные конечности быстро возвращались обратно, причем, своим собственным ходом, а потеря головы и прочих важных «деталей» их совершенно не смущала. В конце концов я просто швырнул в них еще одну гранату. Хватит залипать, тут и так все понятно.

Вторая версия скелета была уже гораздо более совершенной. Я переделал его по образу и подобию своих кукол: добавил систему управления из золотой фольги, установил глаза, микрофоны и гироскоп — набор минимальных функций для дистанционного управления.

— Немо, подключай!

Я с удивлением сжимал и разжимал перед собой костлявые кулаки. Даже в «виртуальной реальности» мне еще ни разу не доводилось управлять настоящим скелетом. Чувствую себя очень худым, долговязым и неуклюжим. Да и тело, по сравнению с Ариэль, слишком слабое. Странно осознавать, что внутри тебя, настоящего, спрятана точно такая же твердая штуковина, просто ты ее обычно не видишь. Критически осмотрев себя через портальное зеркало, я направился ко входу в склеп.

Темные катакомбы просто кишели нежитью. Хозяин этого места явно не страдал излишней почтительностью к телам усопших и соединял кости как попало: тут были и многорукие кентавры, собранные сразу из нескольких скелетов, и черепа-пауки с двумя кистями рук вместо туловища, многоножки и «многоручки», мирно свернувшиеся клубочком возле дверных проемов. В общем, кто-то развлекался от души, превращая это место в настоящий аттракцион кошмаров. Жуть! Хоть я и убедился, что мертвяки не обращают на меня внимания, но бродил по коридорам чуть ли не на цыпочках, втянув череп в костяшки плечей и стараясь ни на кого случайно не наступить. Как же хорошо, когда в любой компании принимают тебя за своего!

Нижний этаж представлял собой довольно просторный зал, в котором мирно отдыхали, растянувшись на полу, два костяных дракона с приличной свитой рыцарей смерти, одетых в ржавые доспехи. Зверюги, конечно, не слишком крупные, всего пара-тройка метров в холке, но масштаб задумки я оценил. Настоящий скульптор! Чего стоит только вязь заклинаний, соединяющих все эти кости в единое целое. Даже я оценил! Если уж по большому счету, у нас с ним вообще очень похожие «профессии».

Я осторожно заглянул в приоткрытую дверь, которая находилась за спинами чудовищ. Тут повсюду магическая сигнализация, но, судя по всему, она специально настроена так, чтобы реагировать только на живых существ, и полностью игнорировать нежить. Ну, это вполне понятно: когда твое убежище кишит дружелюбными скелетами, которые постоянно бродят туда и сюда, как неприкаянные, рано или поздно тебе придется отключить для них сигнализацию, даже если это «серьезная брешь в системе безопасности».

Хозяина не было на месте. Неужели заметил меня и сбежал? Печально. Я принялся рассматривать его логово. Честно говоря, больше всего это походило на кабинет какого-нибудь безумного ученого: склянки, реторты, магические и электрические приборы. Примерно такой же беспорядок творился в подвале нашего мастера Бранда. Ну разве что груды костей и скелетов не валялись у него по всем углам. Огромная доска была испещрена формулами и схемами. Кажется, хозяин этого места всерьез увлечен изучением электричества. Среди устройств я опознал что-то похожее на трансформатор Тесла и прототип генератора Ван де Граафа. Изобретаем помаленьку? Это я одобряю.

За моей спиной послышался какой-то лязг и тихая ругань. Я не нашел ничего лучшего, чем юркнуть в приоткрытую дверцу шкафа, стоявшего неподалеку. В кабинет вошел еще один скелет. Правда, вполне прилично одетый. Нет, никакой ужасной ауры, темных балахонов и огромных наплечников, растущих чуть ли не из ушей — обычная домашняя одежда и замызганный химикатами фартук. В правом глазу светится магический огонек. У виска — ювелирный окуляр с десятком разных линз и фильтров. Вот и хозяин этого места!

Лич бросил взгляд на приоткрытую дверь своего убежища. Проклятье, я совсем про нее забыл! Так, и что мне теперь делать? Телепортироваться, напасть, попытаться с ним заговорить? Что-то мне подсказывает, что разговор у нас сразу не заладится.

— Куда же ты спрятался? — пробормотал лич, бродя по комнате и заглядывая во все темные углы. Кажется он решил, что в кабинет снова забрался один из загулявших мертвяков.

Лич стукнул себя по черепушке и ловко выдвинул один из фильтров на своем окуляре.

— Ах вот где ты спрятался, приятель, — обрадовался он и направился прямо ко мне.

Дверца шкафа открылась и мы несколько секунд внимательно разглядывали друг друга. Левая глазница скелета была пуста, а вот в правой находилась черная сфера с ярко-оранжевым огоньком внутри. HAL 9000, дружище, ты ли это?

— Постой-ка, а ведь ты не мой… — с опаской пробормотал лич и тут же выкрикнул: — Алдуин!

Входная дверь разлетелась на куски и в кабинет ворвался один из костяных драконов. Я не долго думая, использовал телепортацию, меняя тело скелета на Ариэль. Несколько выстрелов из винтовки с плазменными зарядами — Немо уже успела ее переделать — и дракон просто рухнул на пол грудой безжизненных костей. Я направил оружие на лича и наклонил голову:

— Может, все-таки поговорим?

Лич замер, не сводя с меня взгляда. А я вдруг осознал, что розовый фильтр на его окуляре — не что иное, как кристалл нифелита, позволяющий видеть магию. Да он насквозь меня сейчас видит! Как-то даже неловко…

— Великий мастер… — пораженно выдохнул он, и тут же рухнул на одно колено, почтительно склоняя голову. — Пожалуйста, примите меня в ученики!

Ну хоть кто-то на этой убогой планете знает, как ко мне правильно обращаться!

* * *

Лича звали Нирт.

Когда-то он был обычным профессором магии в Академии Ультерина, которого занимала природа человеческих душ и духовной магии. К сожалению, для официальной науки эта область знаний находилась под строгим запретом. В тайне от коллег профессор собирал древние книги и артефакты, реликты довоенной эпохи, изучал тайны некромантии и прочих тайных искусств. Хотя интерес его был сугубо научным и он не позволял себе сомнительных экспериментов, однажды причастность профессора к запретным исследованиям была раскрыта, и несчастного «Галилея» от мира магии ждала вполне ожидаемая, жаркая судьба.

Попрощавшись с жизнью в магическом огне, профессор внезапно осознал, что он все еще жив, поскольку один из артефактов, которые он изучал, каким-то образом привязал его душу к материальному миру. Да, это была та самая черная сфера, которая сейчас заменяла ему правый глаз. Хотя все вещи и книги профессора были сожжены, древний артефакт уцелел и Нирт оказался среди прочего мусора на городской свалке. Несколько недель он витал бесплотным духом над местом своего «захоронения» и уже почти смирился с мыслью, что именно так ему и придется провести ближайшую вечность. Но к счастью, какой-то добрый человек выбросил неподалеку тело мертвого пса, которым профессору посчастливилось завладеть. Под покровом ночи, с собственной филактерией в зубах, шарахаясь от любого постороннего звука, пес-зомби пробрался на кладбище, отыскал себе более подходящее тело и сбежал.

— Вот с тех пор, так и «живу», вечно скитаясь и скрываясь от людей, — подытожил Нирт. — Долго искал способ вернуть себе нормальное тело, но, как вы сами понимаете, безуспешно. А в целом, жизнь моя, как исследователя, стала даже лучше. Сон и еда мне не требуются, да и смерть не маячит за спиной. Ну, если забыть о том факте что каждый встречный-поперечный пытается тебя убить. Редкие реагенты и материалы бывает ужасно тяжело добыть. Все сам, все с нуля, из того что лежит под ногами, можно сказать.

— Как же я вас понимаю, профессор! Я и сам в последнее время часто оказываюсь в подобной ситуации. Как вы смотрите на то, чтобы объединить наши творческие усилия?

Я не стал скромничать и предложил профессору примерно те же условия, что и Шашти: обмен знаниями, покровительство и надежное убежище. А также гораздо более удобное тело, созданное по той же технологии что и Ариэль. В обмен на клятву верности через контракт Эмбер и помощь со всеми текущими исследованиями.

— Милостивая госпожа Киара, — торжественно произнес лич, — сим я, Ниртоплеус Улеус Террандий младший, заверяю, что буду служить вам в течении сотни лет.

— Ну что же вы, дорогой профессор, зачем мне так долго вас терпеть? Сочтемся как-нибудь!

* * *

Через день Ариэль пришла к нашему гильдмастеру: сдавать выполненное задание. Реакцию Кензо надо было видеть. Его лицо вытянулось примерно так же сильно, как во время экзамена, когда я в мелкое крошево раскатал его хваленый «козырь». Конечно же, он нам не поверил, и помчался проверять гробницу лично, из-за чего моим куклам пришлось потратить впустую почти полдня. Мы предъявили ему огромный смердящий курган из мертвяков, которых Ариэль сложила вперемешку с бревнами и подожгла. Чуть поодаль с почестями было кремировано прежнее тело нашего нового приятеля — Нирта, благо, профессор теперь наслаждается жизнью в совершенно новой оболочке.

Нашей «команде» начислили честно заслуженную репутацию, благодаря которой Ариэль сумела, наконец, получить золотое удостоверение авантюриста. Кензо долго пытался выведать секрет, как же нам это все удалось, но Ариэль лишь загадочно улыбалась. Конечно, Нирт просто заставил всю орду мертвяков выбраться на свежий воздух и извлек из них души элементалей. Которые, к слову, тоже достались мне, поскольку у профессора просто не было для них подходящего сосуда.

Ну и обещанной награде в десять золотых мы были рады. Мама, конечно же, упиралась изо всех сил, сетуя на то, что всю грязную работу выполнила Ариэль. Моя кукла в ответ рассмеялась и ответила, что ей почти ничего не пришлось делать, потому что «кое-кто» подал ей замечательную идею, так что и все деньги должны достаться нашей семье. Ну, все как обычно.

Лич-профессор отправился в подземелье, где помогает Шашти с обустройством новой лаборатории. У него большой опыт в фундаментальных исследованиях, так что скорость изучения новых технологий значительно увеличится. Со своей стороны я даю ему доступ к огромному количеству знаний и вычислительным ресурсам Немо, так что с его точки зрения условия тоже очень выгодные.

А сегодня утром корабль термитов вышел, наконец, на орбиту нового мира…

Глава 21. Мир насекомых

Из подпространства вынырнул крошечный кристалл. Спустя секунду на его месте появилась девушка в белоснежной хитиновой броне. На ее плече сидел маленький механический паук. Янтарные зрачки девушки слегка расширились: в пространстве перед ней висел огромный бело-голубой шар: планета была уже совсем близко.

В качестве точки высадки мы выбрали лесной массив в сотне километров от того места, которое указал нам Абырвалгар. На таком выборе настоял Палочник: из-за долгого перелета Фрина очень истощена и ей нужно восстановить силы. Шутка ли, провести больше месяца без еды и воды в крошечном пространственном кармане, размером не больше телефонной будки. На пути к поверхности мы несколько раз выходили из подпространства, чтобы как следует рассмотреть местность. Нам потребуются разные ресурсы, так что подробная карта не помешает.

Через рентген тоже можно разглядеть немало интересного. Паутинки огней не такие яркие как у ночной Земли, но и в них легко угадываются ключевые точки крупных поселений. Впрочем есть и обширные темные зоны. Термиты считают, что этот мир полностью принадлежит насекомым, а значит, некоторые цивилизации вполне могут быть скрыты под землей. Должно быть повстанцы тоже ведут скрытный образ жизни. Во всяком случае на том месте, где должна была находиться их база, мы ничего не увидели.

Лес буквально гудел от обилия живых существ. Огромные деревья тянулись вверх на сотни метров, затмевая свет местной звезды, и без того достаточно тусклой. Гравитация здесь втрое ниже земной, прямо как на Марсе, так что гигантизм для местной флоры и фауны — вполне нормальное явление.

На верхнем ярусе, самом светлом, царили летающие насекомые. Мне трудно причислить их к какому-либо знакомому виду. Бабочки-богомолы? Четырехкрылые осы? Мохнатые кузнечики? Объединяло всех этих существ лишь одно — аномально большие размеры. Мы находимся в пограничном мире чужого Доминиона и похоже, что эволюция здесь пошла совершенно иным путем. Не удивлюсь, если даже законы Системы для местных жителей работают немного иначе. Впрочем, термиты спокойно жили и сражались в нашем мире, а значит мне тоже не придется срочно осваивать какую-нибудь «Магию хитиновой жвачки» или конвертировать Интеллект в «Связь с ульем».

Моя спутница выглядела просто ужасно. По-моему, она уже на грани нервного и физического истощения. Пропустить через свое тело десятки миллионов единиц маны за такое короткое время — я вообще удивлен, что она жива и не съехала с катушек. Переговорив с Палочником, я сбил плазменным кольцом одного из кузнечиков-переростков, размером с крупную собаку, и спрятал его в пространственном хранилище орба. Нам сейчас нужно срочно найти еду и убежище, чтобы дать Фрине возможность восстановить силы. А насекомые, кто бы что ни говорил, — это очень полезная и питательная пища… Во всяком случае, для других насекомых.

Средний ярус леса оккупировали пауки. Густые сети липкой паутины оплетали весь этот уровень, превращая его в гигантскую ловушку для сбившихся с пути, уставших и раненых насекомых. Впрочем, большинство местных существ выглядят достаточно воинственно и определенно способны постоять за себя. Так что вопрос «кто для кого станет закуской?» зависит от многих обстоятельств.

Наконец, мы приземлились. Нижний ярус — сумеречная зона. Даже днем сюда попадает очень мало света. Здесь на удивление тихо и спокойно. Лишь вместо дерна под ногами хрустят обломки хитиновых панцирей. Кладбище насекомых. По человеческим меркам, тут все усыпано костями. А еще, это место — убежище для тех видов, которые строят жилища под землей. Например муравьев. Я уже несколько раз замечал, как по стволам деревьев текут живые ручейки из этих насекомых. Похоже, они являются связующим звеном между всеми ярусами леса, а возможно, и его негласными хозяевами, несмотря на свой скромный размер. И вереницы трупов, которые плывут по таким «ручейкам» весьма красноречиво это доказывают.

В качестве убежища мы решили использовать заброшенный муравейник который высился неподалеку. Но для начала было бы неплохо дать Фрине возможность подкрепиться, так что я вытащил из хранилища трофейного кузнечика.

— Спасибо, — едва слышно пискнула девушка и впилась в жертву зубами.

Я предпочел отвернуться. Неподалеку из-под земли торчала огромная каменная глыба. Самое время заняться повышением своей боеспособности, раз уж наша «убивашка» временно не в строю. А камень — не такой уж плохой материал, если разобраться. Особенно если ничего другого поблизости нет… так, стоп. Я потянулся телекинезом и достал из груды лежащих на земле «скорлупок» крупную хитиновую пластину. Легкая, прочная, упругая. Расплавить ее и придать нужную форму я не могу, а вот убрать все лишнее плазменным резаком — вполне. Материалов здесь так много, что найти подходящую заготовку — плевое дело. А я всю дорогу переживал, удастся ли мне отыскать крупные залежи железа? Но кому нужно железо, когда у меня под ногами сотни миллионов тонн отличного сырья, не уступающего по качеству «биополимеру»!

Я тут же принялся за дело. Мы с Немо подняли в воздух целую кучу «мусора», сканируя каждый осколок на предмет совместимости с деталями моих кукол-пауков. Если немного упростить требования и не пытаться делать их идеально ровными, то в дело можно пустить почти все. Шикарно! Представляю, как это будет выглядеть со стороны насекомых. Для них же это, фактически, кости! Кажется, в лесу очень скоро начнутся серьезные проблемы с нежитью… Остается только найти подходящий источник энергии. И моя главная головная боль — золото. Без него рано или поздно вычислительная нагрузка на Немо станет слишком большой и никакой «армии» у нас не получится.

Контракт с термитами обещает быть очень выгодным. В моем нынешнем мире есть не так уж много способов «легально» добывать ОР, не вызывая гнева архонтов и богов. А на этой планете я свободно могу заниматься уничтожением естественных врагов нашего Доминиона — насекомых. Не говоря уже о системном оружии, которым мне позволяют пользоваться союзники. Дело за малым — выполнить свою часть договора и помочь им закрепиться в этом мире.

Фрина, наконец оторвалась от еды и обессиленно прислонилась к стволу огромного дерева. Я отделил свой орб от тела Широ, оставив сборку первых хитиновых паучков на Немо, и подлетел к своей спутнице.

— Как быстро она сможет восстановиться? — спросил я, обращаясь к Палочнику. Его посох, который Фрина прихватила с собой, служил для нас своего рода средством связи.

— Три дня, — ответил термит, — нам нужно убежище.

Вообще-то она могла бы посидеть и в пространственном хранилище, но я в любом случае собирался завести что-то вроде временной базы, которую будет легче оборонять в случае опасности.

— Используем заброшенный муравейник.

— Заброшенный — еще не значит «пустой», — заметил маг.

— Да, сейчас все проверю, просто дай мне пару минут.

— Боюсь, у нас их уже нет, — лаконично ответил термит.

Вдалеке послышался шум. Кажется, наше появление не осталось незамеченным? Я забрал Фрину вместе с посохом в свое пространственное хранилище и вернулся в тело Широ, активировав щиты и систему маскировки. В глубине леса что-то двигалось. Смутная тень, волна, которая плавно перемещалась от дерева к дереву, время от времени замирая на месте.

Наконец, эта тень устремилась и к нам.Сперва я подумал, что это какое-то диковинное насекомое, но все оказалось совсем не так. Огромный рой из тысяч бронзовых жуков обрушился на нас, будто лавина. Поднял над землей, закружил, и снова схлынул опуская на землю. На том месте, где только что лежало тело кузнечика, остались одни только хитиновые пластинки.

— Падальщики, — раздался из хранилища голос Палочника. — Для нас они не опасны.

Легко сказать! Если бы я не спрятал Фрину, от нее бы сейчас тоже остались только рожки да ножки…

Муравейник был высотою с пятиэтажный дом и напоминал постройки, которые возводят на моей родине обыкновенные термиты. И конечно, к пирамидам, которые строят сородичи Фрины это не имеет никакого отношения. Мы говорим всего лишь о небольшой колонии диких насекомых, величиною с кошку. В самом центре постройки зияла огромная дыра, явно не соответствующая размерам местных обитателей. Похоже, что на них напали. А судя по аккуратным горкам блестящих хитиновых панцирей, бронзовые жуки уже успели здесь прибраться.

Мы направились внутрь, двигаясь по следам чудовищного сражения. Как и ожидалось, большая часть муравейника скрыта под землей. Можно даже угадать назначение отдельных залов. Склад провизии, грибные плантации, свалка. В самом низу находились, как я понимаю «ясли» — место, где насекомые выращивали личинок. И вот тут возникла проблема.

Огромная многоножка, величиною с товарный поезд лакомилась деликатесами в виде муравьиных личинок, поглощая их с упорством, достойным комбайна. Ничего себе, туша! Да, похоже, именно она истребила и сожрала всю колонию муравьев. Настоящий геноцид тут устроила! Впрочем по меркам насекомых, это нормальное явление. Такова жизнь. Но что теперь делать нам? Подождать, пока наестся и сама уйдет?

— Лучше поискать другое место, — лаконично подытожил Палочник.

— Дайте мне день, — прохрипела Фрина, — и я разберусь с этой тварью.

Какие же вы зануды! Я с жадностью оглядел огромную бронированную тушу. Ты ж моя красавица! Знаешь, а из тебя бы вышел отличный танк! Отправился гулять по многоножке, оставляя в каждом сегменте ее брони необходимые руны. Этому созданию чужда наша магия, оно полагается лишь на свою огромную физическую силу и непробиваемую защиту. В обычной ситуации я бы просто открыл парочку порталов и нарезал ее ломтиками, словно колбасу. Но сейчас меня интересует кое-что другое. Добравшись до головы, я осторожно приблизился к глазу чудовища и, улучив момент, всадил иглу с ядом прямо в одну из артерий. За время полета отравы накопилось немало, будем надеяться, этого хватит.

Сороконожка тут же взбесилась. Принялась биться головой об стены, сворачиваться в кольца, зарываться в землю и бешено вращаться, размахивая острыми лапами. Муравейник содрогнулся от ее ярости и предсмертной агонии. Мне пришлось телепортироваться подальше, а потом и вовсе сбежать из зала, в котором мы находились.

Но через несколько минут все уже было кончено. Многоножка затихла, свернувшись в клубок, и лишь ее многочисленные лапки время от времени судорожно подрагивали. Я принялся разглядывать тело монстра через рентген. Ну вот, готово. Мы с самого начала установили все нужные руны для того, чтобы сделать из нее зомби-марионетку. Так что как только умер мозг, ее душа оказалась в ловушке собственного тела. И теперь будет вынуждена подчиняться моим командам.

Что интересно, все ее многочисленные сердца до сих пор продолжали биться, перекачивая кровь по жилам. Живучая тварь! По большому счету, мы уничтожили только мозг, оставив тело в состоянии «овоща», что открывает некоторые дополнительные возможности, по сравнению со стандартной нежитью. К примеру, она все еще может переваривать пищу…

— Жри, — приказал я, и многоножка снова принялась за свою чудовищную трапезу. Дозаправка на ходу — это очень удобная функция.

— Какая жуткая смерть, — пробормотала Фрина.

Должно быть, ей сейчас очень неуютно осознавать, что эта ужасная штуковина — моя Широ — всю дорогу провела прямо на ее плече, в паре сантиметров от шеи. Да еще и «кровь» время от времени клянчила, чтобы прокормить своего ядовитого пленника.

* * *

Разобравшись с многоножкой, мы с Немо взялись за работу. Для начала восстановили стены муравейника, чтобы жуки и прочие незваные гости не могли так просто попасть внутрь. Наша первая «база» в этом мире! Самое время наращивать количество юнитов. Правда, новый мир накладывает свои ограничения. К примеру, здесь мне потребуются совсем другие стратегические ресурсы. Про серебро и медь можно пока забыть, а вместо водохранилища источником энергии служит посох Палочника. Юниты-зомби тоже имеют свою специфику. К примеру, у них со временем заканчивается запас выносливости. В некотором смысле, я сейчас переключился на «фракцию нежити» со всеми вытекающими последствиями.

Для начала мне нужно увеличить численность хитиновых пауков-скелетов. Сделать хотя бы сотни две. Если начнется бой и придется одевать их в плазму, как Ариэль, я все равно не смогу контролировать больше ста юнитов одновременно. Да и на холостом ходу большая армия кукол быстро потратит всю мою Концентрацию, так что жадничать не стоит. Сейчас нам требуются всего лишь тихие и незаметные разведчики, которые составят подробную карту, отыщут полезные ресурсы, изучат повадки здешних монстров. Энергии пока хватает: посох полностью заряжен, да и дармового топлива под ногами валом — хитин тоже неплохо горит. Нужно только печку построить. И позаботиться о дыме — мы определенно не хотим привлекать к себе лишнего внимания.

Ну и как всегда: «нужно больше золота, милорд»! Сейчас это один из ключевых ресурсов для создания армии настоящей нежити, которая уже не будет ограничена моими личными характеристиками. Конечно, искать следы драгоценного металла в глине, лежащей на поверхности, почти бессмысленно. Но можно попытаться найти сопутствующие ему элементы — свинец, цинк или медь. Месторождения золота чаще всего находят в кварцевых жилах, поэтому и ориентироваться нужно именно на этот минерал. Если в нем есть хоть какие-то следы нужного нам вещества, то будет смысл копать глубже в поисках месторождения.

В этом мире задача облегчается еще и тем, что некоторые виды насекомых роют глубокие подземные бункеры, так что мне даже копать ничего не придется. Определять состав я тоже умею: достаточно испарить лазером небольшой кусочек минерала и пропустить полученный свет через призму. Спектрография — это круто! Выходит, все что мне нужно — это искать муравейники и брать пробу с камней, из которых они построены. Собственно, именно эту задачу сейчас выполняют мои многочисленные разведчики.

Пока я обдумывал дальнейшие планы, раздался голос Немо:

— Внимание, мастер, обнаружены человеческие существа!

Что? Тут люди есть? А, ну да, мы же собирались искать повстанцев. Несмотря на жестокие условия, в этом мире вполне можно найти надежное убежище. Особенно если среди вас есть сильные воины, способные дать отпор насекомым. Уж чего-чего, а дефицита монстров для прокачки в этом мире не наблюдается.

По широкой тропе на самом краю леса неспешно двигались пять крупных животных, напоминающих броненосцев. На их спинах были установлены высокие деревянные конструкции, внутри которых сидели люди. У нас в таких штуковинах катаются на слонах. Кажется, это называется «паланкин». По бокам привязаны мешки с какими-то грузами. Должно быть, караван. Немо, отправь, туда парочку разведчиков. Понаблюдаем, послушаем. А еще нам нужна кукла в виде человека. Кожи или латекса у меня нет, но можно будет попробовать украсть одежду. Ну и, как минимум, они выведут нас на человеческое поселение, а это уже очень неплохо.

Язык местных аборигенов оказался мне более-менее знаком. Конечно, их наречие немного отличалось от того, что я привык слышать у себя дома, но каких-то серьезных трудностей мне это не доставляло.

Днем на караван напали четырехкрылые осы. Я сперва даже немного переживал, не потребуется ли моя помощь? Но все обошлось. Караван охраняли пятеро: два мага и три воина. Что характерно, трое из них совсем молоды, практически, дети. Самому младшему, призывателю, лет десять-двенадцать, плюс еще двое подростков: девушка-маг и парнишка с катаной. Впрочем, возраст совсем не мешал им расправляться с насекомыми. Девчонка лихо кидалась магической взрывчаткой, мальчишка создавал сразу двух каменных элементалей с какими-то мощными духами внутри, а юноша владел мощными боевыми приемами на основе праны.

Насколько я понимаю, это какие-то серии движений, которые выполняются при поддержке Системы, когда организм многократно усилен праной. Собственно, «Рывок» — это и есть простейший боевой прием, единственный, которым я сейчас владею. Если задуматься, что-то подобное происходит иногда и на Земле. В стрессовой ситуации, когда человек находится на грани жизни и смерти, он может совершать удивительные вещи: например, перевернуть автомобиль, или сдвинуть с места огромный камень. Трудно выяснить, что при этом происходит с организмом, ведь в лаборатории такую ситуацию не повторишь.

Главное условие овладения техникой — движение должно быть доведено до абсолютного идеала и автоматизма, а иначе дело может закончиться серьезной травмой. Крутые мастера, вроде того же Солара, умеют не только выполнять короткие техники, но и переходить в такой боевой транс надолго. Потому-то я и не мог уследить за его боем с Ариэль в тот день, когда гоблины впервые напали на деревню. Это совершенно иной уровень боевых искусств. Даже гордость берет, что моя Ариэль могла на равных с ним сражаться. Конечно, я и сам не прочь бы получить такие навыки. Куклы — это хорошо, но не хочется всю жизнь оставаться слабаком. Правда, на это сейчас совершенно нет времени.

Больше всего меня заинтересовал старший из охранников: долговязый парень с белыми волосами и огромным двуручником. У него явно были способности нефилима, пусть даже и младшего. Мир жестокий, не удивительно, что у кого-то пробуждаются необычные способности. Может, за счет этого люди тут и выживают?

Ночью у каравана возникли проблемы. И честное слово, я тут ни при чем! Ну, почти… Какой-то несчастный муравей, под покровом темноты забрался на одного из мирно спящих броненосцев и принялся копаться в мешках. По-моему, эти ребята везут соль. Уж не знаю, как обстоят дела в этом мире, но в моем муравьи ценят соль даже больше чем сахар. Так что если оставить все как есть, то через час-другой здесь уже будет целая куча этих тварей. Я не нашел ничего лучшего, чем запустить небольшую хлопушку, чтобы привлечь внимание рассеянного охранника — на этот раз дежурил юноша с катаной.

К его чести, отреагировал парнишка моментально: бросился вперед и уже через несколько секунд от муравья осталось одно только мокрое пятно. На шум сбежались прочие охранники. Лидер команды, нефилим склонился над трупом и разжег небольшой магический огонек.

— Что ты наделал, Эйнир?

— Я? — парнишка явно смутился. — Убил нарушителя. Что-то не так, мастер Ларс?

— Посмотри внимательно, Эйнир. Какого цвета этот муравей?

— Р-розовый…

— А какую функцию в колониях выполняют розовые?

— С-сигнальную… — юноша понурил голову.

— Будите остальных, мы уходим.

Ларс не ошибся. Очень скоро караван уже преследовали полчища насекомых.

* * *

— Они идут наперерез, останавливайте броненосцев!

— Нет, мы не сможем их сдержать, если нас окружат. Нужно закрываться!

— Тогда мы точно потеряем груз. Ларс, что делать?

— Закрываемся. Черт с ним, с грузом, нам нужно защитить людей.

Наездники принялись останавливать животных и заваливать их на бок. Броненосцы стали сворачиваться клубками, пряча людей внутри кокона своей твердой чешуи. Так вот как им удается выжить в критической ситуации! Единственная проблема в том, что их груз теперь точно будет потерян. А заодно и все припасы, что немаловажно для долгих путешествий. Вмешаться? Не думаю, что у меня будет более удачная возможность чтобы заслужить их доверие. Вот только, как они отнесутся ко мне, если я появлюсь без нормальной маскировки? Ладно, рискну. Если ничего не выйдет, просто попытаю удачи снова, когда они вернутся в поселение.

Одна беда — мои пауки сейчас разбросаны в радиусе доброй сотни километров, и чтобы собрать их всех в одну точку… Наверное, будет проще взять несколько штук и сделать из них настоящих терминаторов с помощью плазменной магии. А что? Выйдет даже экономнее. Мне же потом их обратно еще отправлять!

Охранники каравана даже не думали прятаться. Теперь, когда им не требовалось защищать жизни своих людей, они могли спокойно уничтожать насекомых, ни на что не отвлекаясь. И справлялись они с этим довольно неплохо, если забыть о том факте, что муравьи уже принялись растаскивать припасы.

Из порталов стали появляться мои пауки. Сразу — в плазменной «обертке». Чем быстрее все закончится, тем меньше энергии мне придется потратить. Пауки просто набросились на муравьев, уничтожая их пачками, и стараясь при этом держаться подальше от союзников.

— Ларс, ты такое раньше видел? Что это за светящиеся штуки?

— Быстро все ко мне! Даже не думайте подходить к этим тварям!

Девчонка не удержалась и швырнула паровую бомбу в одну из моих кукол. Но та просто телепортировалась в сторону, продолжая уничтожать насекомых.

— Силка, ты слышала что я сказал? Не нападать на пауков! Ты хоть понимаешь, что они пространственной магией владеют? Причем, все! Быстро ко мне за спину! — принялся отчитывать ее нефилим.

Он воткнул свой меч в землю и тут же стало происходить что-то странное. Мертвые тела насекомых, которые лежали на земле, принялись плавиться, и устремились к нему темными ручейками плоти, обволакивая его тело. Через несколько секунд на его месте выросла ужасная фигура: хищная пасть, шипастая броня по всему телу, мускулистые руки с огромными когтями. Даже меч его стал в несколько раз больше и уже больше походил на челюсть какого-то огромного зверя, чем на оружие. Ну ничего себе, способности! Так вот что выходит, когда ты получаешь силу нефилима в мире, принадлежащем чужеродным тварям…

Существо прыгнуло вперед, явно нацеливаясь на моих кукол. Быстро! Самое время протестировать «Ускорение мышления». Во, красота!

Началась игра в салочки. Ларс метался от паука к пауку, а те каждый раз телепортировались, уходя от опасных атак и продолжая уничтожать насекомых. Вскоре на поле боя не осталось уже ни одного муравья. Нефилим остановился, тяжело дыша. Прорычал:

— Чего вы хотите?

Пауки собрались в кучу и сложились в некое подобие человеческой фигуры. Плазменные нити погасли а на ее месте возникла иллюзия внешности ребенка. Для разнообразия — мальчишеская. Могу я хотя бы в чужом мире не прикидываться?

— Че хочу, че хочу… Да ниче я не хочу! Помочь я вам решил. А ты тут машешь своим мечом, работать мне мешаешь. Совсем больной, что ли?

Глава 22. Повстанцы

— Кто ты такой? — в лоб спросил лидер охранников, Ларс, игнорируя мою издевку.

— Странствующий маг. Я не из этого мира.

— Почему ты помог нам? — продолжил допытываться он, по-прежнему направляя на меня свое ужасное оружие.

А разве для этого нужен какой-то повод? Ладно, учитывая обстоятельства, мне не на что жаловаться. Мои куклы выглядят как пауки, а у местных жителей врожденная арахнофобия.

— Хотел завоевать ваше доверие. Мне нужна информация об этом мире. — Я не стал юлить, и разыгрывать благородство. Порой правда — это лучшее оружие. Пусть даже политики моего прежнего мира явно считают иначе.

— С чего бы нам доверять тебе? — не унимался Ларс.

— Да хоть бы с того, что вы до сих пор живы, — я пожал плечами. — Если не верите — катитесь дальше своей дорогой. Я и без вас все выясню через пару-тройку дней.

Ларс задумался на несколько секунд, а потом опустил оружие. Его боевая форма стала плавиться и растекаться по земле ручейками темной жидкости. Остальные охранники тоже расслабились и отступили на несколько шагов назад, чтобы не топтаться по луже из псевдо-плоти, которая еще несколько секунд назад представляла собой тело их командира.

Вскоре, драгоценный груз был снова надежно упакован, а броненосцы отправились в путь. Я потратил это время на то, чтобы привести свою импровизированную куклу в нормальный вид. Постоянно поддерживать качественную иллюзию всего тела слишком накладно. Один из охранников, Эйнир, одолжил мне сменную одежду, чтобы я не смущал прочих путешественников своим экзотическим видом.

— Вот, примерьте, уважаемый. Это честь для меня — оказать услугу такому великому воину! — он вежливо поклонился, улыбаясь до ушей, будто это и вправду был самый счастливый момент в его жизни.

— Ну, технически, я не воин, а маг, — поправил я его, — и использую примерно такие же приемы, что и ваш младший приятель, — кивнул я в сторону мальчишки-призывателя.

— Я, я, тоже рад познакомиться с вами, мастер! — выпалил мальчишка, почтительно кланяясь и краснея, словно помидор.

— Пфф, — раздраженно фыркнула девчонка, — наш мастер Ларс все равно сильнее. Он бы победил, если бы не эти трюки с исчезанием!

— Спорить не буду, он действительно ужасно силен, — согласился я.

И снова чистая правда. Чего только стоит его оружие! В запале боя Ларс кромсал каменные глыбы так легко, будто они были сделаны из масла. Оценка показала, что его меч эпического класса и не уступает по ценности Кубу Морбиуса. Думаю, в активном состоянии этот клинок попросту игнорирует прочность любых материалов. Понятия не имею, как это работает. Даже портальная магия такого читерства не позволяет! Думаю, что это тоже какая-то суперспособность из арсенала нефилимов, что способна напрямую разрывать связи между молекулами. Наверное, внутри меча находится душа какого-то редкого монстра, которая и придает ему это ужасное свойство. Я уже не говорю про биологический экзоскелет, который дает Ларсу огромную силу и отличную защиту. С этим парнем даже моей Ариэль пришлось бы нелегко!

Я обратил внимание, что в гарду меча вставлена черная сфера со светящимся огоньком внутри. Должно быть, это и есть ядро души монстра, или что-то подобное. К слову, правый глаз профессора Нирта, лича, которого я недавно встретил возле Кетарона, выглядит точно так же. А еще Эмбер упоминала, что внутри Куба Морбиуса есть похожая деталь, которая служит точкой привязки для духа, отвечающего за пространственное хранилище. Ну да, все сходится! Наверное, можно назвать эти штуки филактериями за их способность фиксировать души^[51].

Правда, если речь о способностях нефилимов, то оружие Ларса наверняка использует Очки Развития в качестве расходника. И тут снова бросается в глаза принципиальное различие между способностями простых смертных и существ более высокого порядка. Обычная магия, фактически, сводится к трансформации энергии — тепловой, электромагнитной, кинетической. Все это разделение на «стихии магии» — чисто игровой элемент и наверняка создается искусственно. Прана, которой пользуются воины, временно усиливает организм и служит запасным источником энергии для клеток. Думаю, это что-то вроде искусственных митохондрий^[52] на магической тяге. Вот почему прану можно выделить в виде жидкого топлива — зелья.

А вот амальгама или ОР, судя по тому, что я наблюдаю, способна напрямую разрывать и менять связи между молекулами. Вплоть до создания искусственной плоти из тел поверженных врагов! Тут уже дело определенно пахнет нанотехнологиями. Я бы многое отдал за то, чтобы как следует рассмотреть остатки этой субстанции под электронным микроскопом. Впрочем, нанороботы наверняка самоуничтожились сразу после окончания действия способности. Снова — игровые правила, искусственные ограничения, не позволяющие аборигенам пользоваться технологией напрямую, а лишь дающие «силу» для победы над врагом. Ну да, никому не нужны конкуренты.^[53]

Весомый довод в пользу того, чтобы как можно меньше полагаться на Систему и развивать свои собственные технологии. Благо, возможностей для этого тут гораздо больше, чем на Земле. Одна проблема — я пока совершенно не представляю, как на самом деле работает магическая составляющая мира. А без этого знания любые мои изобретения будут ущербными, как и технологии Земли-Тартара. Все эти руны и глифы, которыми я сейчас пользуюсь, — всего лишь еще один игровой элемент, упрощенный интерфейс, не дающий любопытным варварам, вроде меня, заглянуть за кулисы технологии, которая под ним скрывается. При всех моих успехах, я даже близко не подошел к разгадкам этих тайн, и понятия не имею как именно они работают. Эх…

Разговор с Ларсом тоже оказался непростым. Он отлично понимал, что я — угроза и потому не спешил делиться стратегической информацией. В качестве жеста доброй воли я объяснил ему способ блокировать пространственную магию и показал чертежи устройства, которое сможет защитить весь поселок. Обычные насекомые плохо ладят с магией, но у Высших, которые обладают разумом, вполне могут быть пространственные навыки, прямо как у Фрины.

В ответ Ларс поделился, наконец, своими картами и даже пообещал познакомить меня с главнокомандующим. Очень кстати. Координаты, которые дал Абырвалгар указывали точно на их поселение, а значит, скоро я смогу получше узнать этих хваленых «повстанцев». Сдается мне, что кто-то здорово сыграл на патриотизме бывшего Владыки и никакой реальной помощи мы от этих несчастных не дождемся. А подземелье не резиновое, мне и без них там хватает хлопот. Одна беда, тащиться к поселку караван будет еще несколько дней, и теперь мне придется ждать. Ну да ладно, есть у меня и другие дела.

Первые пробы грунта из муравейников уже взяты и у нас даже есть несколько многообещающих кандидатов, в которых удалось обнаружить кварц и микроскопические следы золота. Но чтобы выяснить, действительно ли в этом месте есть месторождение, придется копнуть чуть глубже, а для этого нужно проникнуть внутрь. Я не нашел ничего лучшего, чем отловить парочку муравьев, убить их электричеством и сделать из их тел своих марионеток. В таком виде спокойно пробрался через «охрану» и отправился на глубину — искать следы золотоносной жилы. Вот она, моя сладкая месть за все те книги и фильмы, в которых эти монстры похищают тела людей, чтобы тайком внедриться в наше общество.

Как только самое многообещающее месторождение был найдено, мы приступили к полномасштабной ассимиляции муравейника. Мои паучки стали один за другим отлавливать одиноких насекомых, превращая их в нежить. А те в свою очередь возвращались на свою базу и ждали удобной возможности «обратить в новую веру» кого-нибудь из собратьев. Своего рода Among Us^[54], но только с несколькими тысячами игроков одновременно.

Муравьи плохо реагировали на убийство собратьев и моментально уничтожали вторженца, если замечали подобное, так что поначалу мне приходилось быть очень осторожным. Но со временем моих юнитов внутри муравейника становилось все больше и больше. Они начали занимать узкие проходы, через которые рабочие пробирались тонкими ручейками так что приток новых зомби значительно вырос. Очень скоро целые камеры были целиком «заражены» так что все насекомые, которым не повезло очутиться внутри, моментально переходили на мою сторону. Как только их число стало критическим, в муравейнике произошел военный переворот и теперь уже выжившие прятались по углам, пытаясь дать нам отпор. О побеге никто даже не задумывался — у этих существ совсем иные представления о морали.

В общем, я развлекался, как мог. К сожалению, бесконечно наращивать армию таким способом не получится. Нежить сама по себе довольно пассивна и реагирует лишь на прямую угрозу. Чтобы управлять захваченными муравьями, мне нужно подчинить их своей Воле, которая, увы, ограничена. В настоящей армии нежити есть могущественные личи, которые командуют отрядами мертвяков. Я же собираюсь пойти совсем другим путем: сделать из них радиоуправляемых марионеток. Ну а душа, заключенная в теле монстра, станет для куклы источником энергии, не зависящим от моих магических способностей.

Собственно, для того-то мне и нужно золото. Насекомые плохо ладят с магией и плотность упаковки рун на их хитиновых панцирях ужасно низкая. Уместить на них сложную схему управления с радиосвязью — невозможная задача. Но небольшая микросхема из золотой фольги легко решит эту проблему. Получается, я делаю что-то вроде зомби-киборгов? Некронов^[55]? Как ни крути, звучит ужасно. Древнее зло пробудилось! Боги, я надеюсь мы скоро разберемся, как делать накопители из углеродного волокна и мне больше не придется заниматься подобной ерундой. Буду потом внукам истории рассказывать, о том, как я в детстве играл в некроманта.

Наконец, с сопротивлением было покончено, и муравьи принялись копать. Золотоносную жилу нужно отыскать, руду измельчить и вытянуть из нее крупицы драгоценного металла при помощи магии. К сожалению, химикатов для качественной переработки руды у меня нет, так что придется довольствоваться самородками. Да, в таком золоте будет много примесей, но это не беда. В конце концов, я же не монеты из него собираюсь делать!

* * *

Прошло несколько дней. Муравьи здорово потрудились, и теперь в нашем убежище тускло поблескивает аккуратная стопка золотых слитков. Тонна. Вполне хватит на то, чтобы сделать сотню тысяч передатчиков для моей будущей армии. Впрочем, спешить с этим я пока не собираюсь. Захваченные мною насекомые лежат ничком, вяло шевеля конечностями — у них просто закончился запас выносливости. Вполне ожидаемая проблема. Все эти зомби — как одноразовые батарейки. Можно конечно наладить производство зелий, чтобы их «заправлять» но гораздо проще разорить еще один муравейник. К счастью, мой главный бульдозер в лице многоножки от голода пока не страдает.

Я одолжил у Фрины Системное оружие и конвертировал бесполезные тушки муравьев в Очки Развития. Вообще-то за насекомых дают совсем мало амальгамы, но с учетом множителя кинжала я получил почти двадцать тысяч ОР! А ведь только в этом лесу несколько десятков таких муравейников. И даже если по мою душу явится какой-нибудь архонт-таракан, достаточно будет просто отключиться от орба. Впрочем, пока мы не придумаем, как выполнить задание термитов, лучше не привлекать лишнего внимания. Здесь обитают не только дикие монстры. Мне уже не раз попадались на глаза разумные представители мира насекомых. С ними лучше держать ухо востро. Так что я не пожалел времени, чтобы моя импровизированная шахта по добыче золота выглядела со стороны как очередное буйство «бульдозера».

Моя спутница, Фрина, уже выздоровела и стала регулярно выходить на прогулки, занимаясь в основном охотой и тренировками. Думаю, она сейчас усердно занимается, чтобы компенсировать последствия долгой дороги.

Караван, к которому я присоединился в облике куклы, наконец-то добрался до точки назначения. Эдельвайс — последний оплот человечества в этом мире. По крайней мере, так считают все его жители. Когда-то это был огромный муравейник, но теперь люди используют его в качестве убежища. Заброшенный комплекс представлял собой нагромождение шестигранных пирамид и походил на мегаполис каких-нибудь пришельцев. Да так оно, в общем-то, и было. С той лишь разницей, что роль пришельцев теперь исполняли «человеки».

Прежние хозяева умели строить: укрепление было надежным, хитросплетение коридоров отлично освещалось и проветривалось через множество овальных отверстий в потолке. Местные жители использовали огромный многоярусный комплекс для сельского хозяйства, превратив его в одну большую деревню. Получилось что-то вроде вертикальной фермы-башни, которые в последнее время стали популярными на Земле. Думаю, муравьи порядком удивились бы, увидев, что глупые людишки сотворили с их величественными небоскребами.

Я лениво лежал на спине одного из броненосцев, разглядывая кружевной потолок пирамиды. Протянул вверх свою механическую руку, прикрывая глаза от слепящего солнечного света. Все-таки защита города не идеальна, это место строилось с расчетом на многочисленную охрану, которой у местных жителей просто нет. Тут нужна хорошая сигнальная система, иначе люди будут страдать от постоянных набегов. Словно в подтверждение моих мыслей откуда-то донесся душераздирающий крик.

— Насекомые! — выкрикнул сидящий рядом со мной юноша и спрыгнул с броненосца направляясь в сторону стоящего неподалеку амбара. Прочие охранники последовали его примеру.

«Ускорение»! Фигуры бойцов резко замедлились, повисли в воздухе, медленно приближаясь к земле. Я моргнул, разглядывая здание через рентген. Множество силуэтов живых существ. Пауки. Да у них там целое логово! Человеческий силуэт возле самого входа. Вот и источник звука. Кто-то оказался не в то время и не в том месте.

Телепортировался в амбар, прямо за спину жертвы. Симпатичная молодая девушка в ужасе пятится в сторону выхода. Перед ней дюжина отвратительных тварей, размером с быка. Множество глаз, тонкие мохнатые лапки, массивное туловище. И правда, пауки-переростки. Вытянул руку вперед, выпуская в ближайшего противника несколько плазменных колец. Мое кукольное тело достаточно сильное и легкое, так что я почти не чувствую дискомфорта от ускоренного восприятия. Сразу несколько пауков бросилось в нашу сторону, но я просто оттолкнул их телекинезом, отправив в догонку светящиеся кольца заклинаний. Приятно чувствовать себя «имбой».

Тут стена амбара буквально взорвалась: Ларс вломился внутрь, не утруждая себя поисками двери. В общем-то, правильное решение, человеческая жизнь дороже каких-то там деревяшек. Мы переглянулись, кивнули друг другу и принялись уничтожать тварей.

Пауки оказались совсем слабыми, так что через несколько секунд все уже было кончено. И только теперь к нам подоспели прочие охранники.

— Эйнир! — радостно воскликнула перепуганная девушка. — Ты пришел спасти меня?! — и тут же бросилась на шею парнишке с катаной. Знакомые? Ничего себе фигурка у нее! Похоже, кому-то нравятся пышные формы.

— Уо-о-о, уважаемый, вы тоже здесь? — поразился юноша, заметив меня посреди учиненного нами погрома. — Ваша техника перемещений удивительна! Пожалуйста, научите меня использовать ее!

— Не беспокой мастера по пустякам, — подоспевшая вместе с ним Силка рассеяла по воздуху стайку заготовленных бомб и отвесила ему подзатыльник. — У такого балбеса как ты, обучение наверняка займет тысячу лет!

— Боюсь, что это не техника, а особая способность, — объяснил я. — Тебе пришлось бы убить три дюжины старших многоножек, чтобы заплатить выкуп, который требует за нее Система.

Одного взгляда на его воодушевленную физиономию хватило, чтобы тут же пожалеть о своих словах.

— Конечно, мастер! Я обязательно сделаю это! — поклонился парнишка.

Ты вообще в своем уме, парнишка? Ты хоть понимаешь, что даже одна многоножка тебе сейчас просто не по зубам? Да и где их столько взять, я во всем лесу видел только одну. Ты иронии вообще не понимаешь?

— Успокойся, Эйнир, — вмешался Ларс. — У нас все равно нет доступа к торговым терминалам Системы.

— Что, правда? — удивился я. — А как же вы тогда…

— Тренировки, достижения, врожденные таланты, — хмуро пояснил лидер. — Других способов у нас нет.

Так вот почему все одаренные служат в «войсках», причем, с самого раннего детства… Да, несладко живется людям в чужих мирах. Думаю, здешние боги намеренно блокируют функционал Системы для всяких там вторженцев, чтобы они не могли здесь нормально качаться. А реализовать зрение и слух через орб, как это делаю я — нетривиальная задача, на это способны, разве что, жители высокоразвитых миров. Впрочем, желающих поживиться за чужой счет все равно хватает. На планетах нашего Доминиона тоже периодически появляются заезжие гастролеры, это нормальное явление.

* * *

Резиденция главнокомандующего представляла собой широкое здание в японском стиле. Что-то вроде пагоды. По словам Ларса, их лидер предпочитает не показываться на глаза людям и ведет затворнический образ жизни. И очень скоро я понял, почему. Все дело в том, что она — ребенок. Да, да, совсем еще молодая девочка, лет двенадцати на вид. И при этом — старший нефилим огромной силы. Бывает же такое! Но не стоит обманываться миловидной внешностью, девочка управляет городом уже больше тридцати лет. Нефилимы живут очень долго, а эволюцию она прошла примерно в моем нынешнем возрасте. Поневоле задумаешься о том, чтобы не спешить с прокачкой!

Подробностей мне не рассказали. Но, зная реалии этого мира, я и сам вполне могу догадаться. Какая-нибудь ужасная способность, эквивалентная ядерному оружию по разрушительной силе. Это объясняет и то, почему насекомые не спешат уничтожать беззащитный в общем-то город, ограничиваясь мелкими набегами. Отсюда же и огромная сила старшего нефилима. Наверняка первая активация ее способности унесла множество жизней. Причем, не факт, что жертвами той трагедии стали одни только насекомые. Тяжелая, должно быть, ноша…

В зале собралось немало народу. Советники, воины, прислуга. Новость о пришельце из другого мира явно была для них важной и пропускать это событие никто не собирался. Девочка находилась на небольшом возвышении прямо передо мной. Сложно назвать это троном, тем более, что сидела она, фактически на полу, застеленном одним лишь татами^[56]. Впрочем, здесь это норма.

Госпожа Амелия. Так они ее называли. Пышный наряд, напоминающий кимоно, длинные белые волосы, равнодушный взгляд. Рядом с ней — Ларс и еще один сильный воин со шрамом на лице и парными мечами за спиной. Недооценивать меня здесь никто не собирается.

— Значит, вы и есть тот самый маг из другого мира? — взгляд девочки был холодным и безжизненным. Казалось, что все ее внимание сосредоточено где-то в другом месте, а со мной разговаривает безжизненная оболочка, Ассистент. — И тем не менее, вы способны видеть и слышать через своих сикигами^[57]. Как такое возможно?

— Особая способность, полученная от Системы, — пожал плечами я.

Ну да, не рассказывать же мне сейчас про видеокамеры и микрофоны. Эти люди отрезаны от нашего Доминиона и наверняка их знания о Системе очень ограничены. А о науке можно вообще не заикаться.

— Можете ли вы подтвердить свои слова об ином мире? Для нас это очень важно, — девочка сделала акцент на двух последних словах.

Вместо ответа я развернул в пространстве экран, демонстрирующий мой родной поселок: гуляющих по улицам людей, догорающий закат и две из трех наших лун, которые уже виднелись на небосводе. Амелия бросила взгляд на советника-мага, сидевшего неподалеку.

— Если это подделка, то очень качественная. Никому из наших врагов такое не по силам, — нехотя признал он.

Девочка кивнула и ненадолго задумалась, принимая решение.

— Я скажу вам честно: мы хотим покинуть этот мир. Но нам нужна помощь, чтобы открыть Разрыв. И убежище, где можно будет приютить людей хотя бы на какое-то время. Вы можете нам с этим помочь?

Девочка положила перед собой небольшую деревянную шкатулку тонкой работы, украшенную золотом и драгоценными камнями. Открыла крышку. Там, на мягкой шелковой подстилке, лежали три черных шарика. Два из них светились тусклыми огоньками в то время как третий был совсем темным. Это то, что я думаю? Филактерии! Причем, одна из них — пустая, а значит, я могу создать в ней якорь души для себя или мастера Бранда. Заманчивое предложение! Честно говоря, я бы и так взялся помочь этим несчастным, но и от награды, конечно, не откажусь. Наверняка, Абырвалгар получил от них похожую «взятку» и благодаря этому сумел выжить во время войны.

— Госпожа, но как же… — вмешался один из помощников и тут же умолк под ее ледяным взглядом.

Наверняка речь сейчас об их договоренности с бывшим Владыкой. Ну что ж, это еще раз подтверждает, что мы действительно нашли тех самых «повстанцев». Конечно, ни о каком восстании против богов в их случае не может быть и речи — они просто говорили старине Абыру то, что он хотел услышать.

— Мы должны использовать любую доступную возможность, — с нажимом произнесла Амелия.

Советники принялись перешептываться с явным возмущением. Похоже, они сочли решение главнокомандующей слишком импульсивным. Я вгляделся в них повнимательнее при помощи рентгена. И с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть от изумления и отвращения: прямо в голове старшего советника, который оценивал видеосъемку из моего мира, копошился паук.

По спине побежали мурашки. Это что еще за чертовщина?! Насекомое скрывалось прямо в основании черепа, а его длинные лапки обхватывали мозг, словно щупальца. Фу, жуть какая! Я даже видел потоки энергии, которые существо направляло в своего носителя. Ну вот, приехали… Повертев головой, я заметил еще нескольких бедолаг, которые явно не владели собой: пара советников, воины, прислуга. К счастью, саму Амелию эта эпидемия пока не затронула. Интересно, она хоть догадывается о том, что происходит?

Кажется, не я один тут знаю толк в захвате чужих тел!

Глава 23. Инфильтрация

Я осторожно постучал в тонкую раздвижную дверь.

— Входите, — раздался детский голос. — Ларс, ты можешь подождать снаружи.

— Но госпожа… — возмутился мой провожатый.

— Это приказ, — отрезала Амелия.

Я вошел в просторную, скромно обставленную комнату. С виду и не скажешь, что это покои главнокомандующего истребителей насекомых, единолично управляющего последним оплотом человечества на этой враждебной планете. Аккуратно заправленный футон^[58], несколько тусклых светильников по бокам да одинокий бонсай в самом углу. Двойная подставка с катаной и крошечным танто^[59]. Девочка активировала какое-то слабенькое заклинание, встроенное прямо в пол. Присмотревшись к узору рун, я понял, что это Полог тишины, воздушная магия, которая не позволит стоящему за порогом Ларсу ничего услышать.

— Если собираетесь убить меня, то лучшей возможности вам не представится, — спокойно произнесла девочка, внимательно изучая мою куклу.

Я мельком взглянул на показания аналитики, которую ведет Немо, оценивая правдивость слов собеседника. Никаких отклонений. Она будто светскую беседу о погоде сейчас ведет. Настолько уверена в своих силах? У этой девчонки стальные нервы.

— Не тревожьтесь, — улыбнулся я, — у меня нет причин враждовать с вами.

Амелия на мгновение прикрыла глаза, сомкнув длинные белые ресницы, словно бы прислушиваясь к чему-то.

— Странное ощущение… Все мои чувства твердят о том, что вы — существо, сотканное из лжи. Ложь — ваша суть, природа, ваше второе имя. И тем не менее, все это время вы не говорили ничего, кроме правды. Должна признать, это пугает.

Ничего себе, интуиция! Похоже, мне не придется объяснять ей, что в головах у некоторых ее подчиненных завелись непрошенные, гм… гости. Я пожал плечами:

— Нет лучшей лжи, чем правильно дозированная правда. Но вы же сами понимаете, что не стоит говорить слишком много в присутствии врага, — я наклонил голову, наблюдая за ее реакцией. Ну да, совершенно не удивлена.

Едва закончилось собрание, я не пожалел золота, чтобы сделать несколько дюжин миниатюрных кукол-разведчиков и разослать их по городу. Они совсем крошечные и к тому же скрываются под «Миражом» — сомневаюсь, что кто-то действительно сумеет их обнаружить. Вскоре выяснилось, что пауки захватили не так уж много чужих тел. Подавляющее большинство зараженных имели отношение к резиденции главнокомандующего — работали там в качестве прислуги или занимали важные должности. В общем, шпионили. Я установил постоянную слежку за всеми вторженцами, так что очень скоро мы узнаем, куда тянутся ниточки. Впрочем, это и так очевидно. Территория пауков находится на севере и благодаря карте Ларса я даже знаю приблизительные координаты их основного гнезда.

— Значит, вы уже в курсе, — подытожила девочка. — Либо знали все с самого начала. Что ж, я готова выслушать ту часть правды, которую вы приготовили лично для меня.

— Правда в том, что я знаю о вашем договоре с Владыкой Абырвалгаром.

Ресницы Амелии едва заметно дрогнули. Все-таки она не лишена чувств, хоть и скрывает их под грузом огромной ответственности.

— Более того, я сам прибыл из того же мира. И несмотря на все мое сочувствие к вашему тяжелому положению, я не могу допустить, чтобы вы принесли с собой эту заразу в мой родной мир, — с нажимом продолжил я.

Девочка понимающе кивнула.

— Все… шпионы будут уничтожены, едва мы переступим порог Разрыва, можете в этом не сомневаться. А моя способность…

— Что бы ни планировали пауки, — перебил я ее, повышая голос, — они берут в расчет твою способность массового поражения. Либо у них есть какая-то контрмера, либо они просто задавят вас числом. Все закончится тем, что ты погибнешь, а насекомые начнут массовое вторжение в мой мир, а заодно убьют и всех, кто тебе дорог. Ты правда этого хочешь?!

Я видел, как рушится маска ее холодного равнодушия, как распахиваются полные ужаса глаза а дыхание замирает в груди. Так выглядит человек, которому в лицо плеснули той самой правдой, в которой он сам себе боится признаться. Ну вот, теперь можно будет нормально поговорить. Я с самого начала задавался вопросом, почему пауки до сих пор не захватили город и ограничились лишь несколькими шпионами. Возможно, конечно, что мозговые паразиты слишком дорого обходятся их гнезду. Но понаблюдав за советниками, я все понял: их интересует дорога в наш мир! Вот почему зараженные так забеспокоились, когда появился новый могущественный союзник и предложил альтернативу теплому местечку, которое обещал им Абырвалгар. Ничего себе «дружелюбные повстанцы»!

— Эти люди доверяют тебе, Амелия, — продолжил давить я. — Они пойдут за тобой в огонь и воду. Но подумай хорошенько, ведь сейчас ты ведешь их прямиком в бездну.

Девочка опустила глаза. По ее щекам катились слезы. Ну вот, довел ребенка… Уж кто-кто, а она прекрасно знает, что такое груз вины за множество чужих смертей.

— Это все, что я могу для них сделать… — едва слышно прошептала она.

— Нет, не все, — возразил я. — Выход есть всегда, даже если ты маленькая девочка, а против тебя ополчился весь мир. Уж поверь мне, я знаю.

Амелия посмотрела на меня с удивлением. Явздохнул.

— Вообще-то я прибыл сюда с совершенно другой целью, но вижу, что теперь придется все переигрывать. Ладно, слушай.

Я рассказал ей о том, как в наш мир попали термиты и о их намерении основать колонию на этой планете. Про армию нежити, которую я собираюсь вскоре создать. Мы вместе отправились в муравейник, где отдыхала Фрина, и провели переговоры с Палочником, на ходу придумывая новый план. Термиты явно не были в восторге от повышения рисков, но в случае успеха их выигрыш многократно увеличится, а позиция в этом мире станет такой же прочной, как и у прочих видов насекомых, так что игра явно стоила свеч. Амелия перестала выглядеть как ходячий труп и даже несколько раз сдержанно улыбнулась.

Я решил, что успех нужно закреплять и устроил сеанс прямой межмировой связи с Грэмом, попросив его подыскать для беженцев подходящие земли в его владениях. У Амелии много первоклассных бойцов, которые помогут укрепить его позиции в стране. Если выживут в предстоящем сражении, конечно. Но это уже вопрос личной силы и удачи каждого из них. В любом случае в подземелье просто не хватит места для всех, а мне не под силу сейчас настолько его расширить. Хватит и того, что мы уже вовсю готовим пещеру для соплеменников Ланти. Собственно, именно ее я решил использовать в качестве будущего полигона.

Кроме того, я предложил укрепить крепость-муравейник, разместив на всех вентиляционных шахтах что-то вроде датчиков движения. Энергию они могут получать от солнечного света или движения воздуха, так что система получится автономной. Если кто-то попытается проникнуть внутрь поселения, датчик отправит радиосигнал прямо в штаб и бойцы смогут реагировать на угрозы очень быстро. К тому же, эта сеть наверняка пригодится нам в случае войны. Еще одна мера предосторожности — глушилки пространственной магии, которые я недавно обещал Ларсу. Так насекомым будет намного сложнее застать нас врасплох.

— И еще, Амелия, по поводу твоей собственной безопасности…

* * *

Я принялся за работу. Первым делом — оборона поселка. Мои пауки расползлись по стенам муравейника, устанавливая повсюду датчики движения и радиовышки. Амелия получила небольшой артефакт в виде позолоченной пирамидки, которая создавала голографическую проекцию улья и показывала сигналы со всех датчиков. Теперь это место станет намного более безопасным.

Дальше — армия. Для начала небольшая: всего десять тысяч. Наша первоочередная задача — прокачать Фрину. А это не такое уж простое дело. В крайнем случае, нам пришлось бы, как минимум, уничтожить все муравейники в этом лесу. Но зачем зря тратить ценные ресурсы? Гораздо выгоднее превратить их в солдат и напасть на гораздо более богатый источник Очков Развития — одну из крепостей разумных муравьев. Мы уже выбрали небольшой форпост неподалеку от леса. Это, конечно, не самый главный улей, но в нем должно быть достаточно человекоподобных, чтобы собрать нужное количество амальгамы. К тому же там наверняка есть один из терминалов Системы, без которых Фрина не сможет получить свою собственную суперспособность.

На этот раз я не стал ассимилировать мелкие муравейники полностью, забрав себе лишь небольшую часть солдат. Пусть себе и дальше производят для меня послушных юнитов. Дикие муравьи имеют совсем небольшой размер и годятся, разве что, для отвлечения внимания. А вот в крепости живут гораздо более крупные и сильные особи, вот их-то мы и собираемся «завербовать» на свою сторону. Хозяевам этих мест мы просто оставим разграбленный муравейник — пускай себе гадают, что здесь произошло и что теперь с этим делать. Можно даже оставить парочку трупов, скажем, паучьих. Пускай теперь между собой препираются.

Все захваченные муравьи превращены в нежить и имеют небольшой передатчик, который получает радиосигналы непосредственно от Немо. Роль ретрансляторов играют особые хитиновые куклы, каждая из которых связана через портал с моим основным орбом. Таким образом, мне не потребуется слишком много Воли или маны, чтобы контролировать всю армию, чего я и добивался с самого начала. Насекомые плохо ладят с магией и тем более с техникой, так что здесь можно не опасаться перехвата радиочастот или каких-нибудь там электромагнитных бомб.

* * *

И вот, мы с Фриной стоим на краю леса. Впереди высится крепость муравьев: миниатюрная версия того убежища, которое занимают сейчас люди. За нашими спинами армия насекомых, во главе с многоножкой-бульдозером. Нападать мы будем из-под земли. Я протянул союзнице пневматическую винтовку, точную копию той, которую использовала моя Ариэль. И изящную катану — подарок Амелии.

— Вот держи. Я же обещал сюрприз, который придется тебе по вкусу.

— Правда? — девушка с наивным видом вцепилась в винтовку зубами.

— Стой! Это не…

— Ха-ха-ха, что, повелся? — развеселилась Фрина, опуская оружие. — Ну ты чего, я ведь уже не ребенок. Сегодня сотый день моей жизни, между прочим!

— Тьфу на тебя! По моим меркам ты все еще младенец.

— Странные вы существа, люди. Тратить столько времени на взросление…

Фрина положила поверх катаны Системный кинжал. Он тут же потерял форму и буквально впитался в металл, изменяя его до неузнаваемости. Смена формы — так называется эта функция. Снова нанотехнологии. И почему я не удивлен?

— Небольшое одолжение от друга, — сказал я, протягивая ей черную сферу. — Только смотри, не потеряй, я обещал до вечера вернуть.

Девушка осторожно установила филактерию в основание гарды. Металл моментально расступился и обхватил сферу, словно та всегда была частью оружия. Взмахнула мечом, без каких-либо усилий разрубив лежащую на земле каменную глыбу. Спрятала оружие в ножны. Ловким движением вскинула винтовку, повалив разрывным снарядом небольшое деревце, растущее неподалеку. Она уже давно тренировалась на макетах, просто у меня только сейчас появились все необходимые материалы для создания настоящего оружия.

— Ну если ты с таким арсеналом проиграешь, то я умываю руки.

— Я не проиграю, — отрезала Фрина. — Это мой долг.

— Повеселись там как следует.

— Ты не пойдешь?

— В смысле я не пойду? А десять тысяч за твоей спиной это что по-твоему, шуточки?

— Это немного другое, — замялась Фрина. — Я думала…

— У меня сейчас всего два потока сознания. И поверь, мне есть чем заниматься, кроме этой твоей войнушки. Без обид.

Она кивнула. Многоножка за нашими спинами встала «на дыбы» и вонзила свои многочисленные лапы и жвала в мягкий грунт, создавая подземный тоннель. Муравьи принялись шустро уносить подальше грунт, который она выбрасывала на поверхность. Такими темпами, штурм начнется всего через несколько часов.

* * *

Пока Фрина занимается своей «военной операцией», я хочу провернуть кое-что другое. У меня есть еще одно оружие, ужасное и незаметное, — Широ. Какой смысл воевать, если можно тайком пробраться во вражеский лагерь и одним ударом решить все проблемы, обезглавив вражескую армию? Голубая мечта всех попаданцев в «альтернативную историю»: убить Гитлера, Саддама Хусейна или еще кого-нибудь из известных террористов-диктаторов еще до того, как они набрали силу. Не зря все правители дружно прячутся по подземным бункерам, как только вокруг начинается серьезная заваруха.

Владычица пауков не была исключением. Ее основное логово находилось глубоко под землей в обширной сети пещер, густо оплетенных паутиной. Именно туда я и телепортировал Широ, как следует замаскировав свою куклу под «местного жителя». Здесь царит вечный полумрак. Только тусклый свет от замурованных в паутину светлячков-переростков немного разгоняет тьму. На полу — множество кладок с яйцами, на стенах — мумифицированные тела самых разных существ. Повсюду пауки. Это место буквально кишит восьминогими чудовищами всех форм и размеров. Не самая приятная прогулка. Настоящий хоррор! Мне даже пришлось отключиться от виртуальной реальности Немо и управлять Широ через небольшой экран. Ну и что такого? Да, я не в восторге от пауков. Особенно, когда они настоящие, огромные и копошатся вокруг в неимоверных количествах.

Найти тронный зал оказалось довольно просто. По всей видимости, в нем работала противопортальная глушилка, на сигнал которой я и брел по подземным лабиринтам, играя вместе с Немо в «холодно-горячо». Досадный минус технологии, о котором эти примитивные существа, скорее всего, даже не подозревают.

Охрана в глубине логова была серьезной. Посторонних существ, конечно же, не подпускали к покоям королевы, так что мне пришлось уменьшить куклу до предела и использовать маскировочную магию. Ситуация осложнялась еще и тем, что эти твари прекрасно чувствуют любые вибрации паутины под своими ногами, так что мне пришлось перейти в режим левитации. Я даже собственное дыхание задержал от напряжения. Только бы не зацепить сейчас какую-нибудь ниточку!

Здесь много высших насекомых. Некоторые имеют человеческое туловище и напоминают пауков-кентавров. У других просто растут за спиной многочисленные щупальца. Сильные, твари. Если все эти монстры действительно нападут на Эдельвайс, то людям Амелии точно не выстоять.

Владычица пауков сидела на огромном троне, изучая какие-то бумаги. Сногсшибательная красотка с пышным бюстом, длинными черными волосами до самого пояса и изящными рожками на голове. Обтягивающий костюм из какого-то черного волокна. Судя по рентгену — старший нефилим. На шее — филактерия на блестящей золотой цепочке. Нужно действовать осторожно: у нее может быть несколько сверхспособностей.

Кажется, я даже знаю, что это за свертки у нее в руках. Пару часов назад шпионы-паразиты из поселка отправили очередные отчеты. Палочник поделился со мной всеми известными ему языками, которыми пользуются пауки, так что мне не составило труда расшифровать содержание посланий. Конечно же, речь обо мне — неизвестном пришельце из иного мира. Кто-то из высших пауков, возможно, сама королева, владеет пространственной магией, поэтому у них есть что-то вроде карманных порталов для быстрой передачи сообщений. Учитывая небольшой размер паразитов, они могут служить для них и способом срочной эвакуации.

Я решил начать с самого простого: ядовитая игла в шею — и дело с концом. В конце-концов, яд таратекта — один из самых ужасных токсинов в этой вселенной. Даже Палочник признал, что это очень эффективное оружие.

Широ выстрелила отравленной иголкой, целясь прямо в незащищенную одеждой шею владычицы. Но та сделала резкое движение рукой и поймала снаряд ногтями, словно незадачливую муху. А ведь я довел скорость выстрела до нескольких десятков метров в секунду! Кожа королевы пауков моментально покрылась тонкими чешуйками. Ну вот, упустил такой шанс! Она поднялась с трона и я с ужасом осознал, что это не трон вовсе, а ее собственные огромные паучьи лапы.

Тут она замерла, словно принюхиваясь к чему-то. Поднесла к лицу пойманную иголку. Широко улыбнулась.

— Как же давно я не чувствовала этот божественный аромат!

Это ты про яд? Рад за тебя, но мне срочно нужен другой план! Где тут эта твоя дурацкая глушилка?

— Присоединяйся ко мне, таратект, — ласково, почти соблазнительно произнесла эта тварь, внимательно вглядываясь в пространство, — вместе мы будем править миром, нет, множеством миров!

Я перенес свое основное тело к Фрине, в самый разгар сражения. Она билась сразу с четырьмя высшими, посекундно телепортируясь и отстреливаясь от надоедливых мелких насекомых, которые пытались ее окружить. Я выпустил серию плазменных колец, ненадолго рассеяв толпу муравьев.

— Ну наконец-то, — обрадовалась Фрина.

— Я возьму это на пару секунд, — ответил я, срывая с ее пояса Системную катану.

— Ты издеваешься?! — выкрикнула она уже в пустое пространство.

Хрустальная сфера с шаровой молнией, стоявшая на столе владычицы пауков, взорвалась и мгновением позже на месте Широ появилось мое мальчишеское тело с катаной в руках. Немо, врубай глушилку, подключай нейросети, убей эту тварь!

Королева издала протяжный визг, напоминающий сирену воздушной тревоги. В помещение рекой посыпались пауки-охранники. Я уже совершенно не контролировал тело, а только наблюдал, как мои «мастера боевых искусств» наносили удар за ударом, заклинание за заклинанием, лишая паучиху ее ужасных конечностей. Главным оружием королевы были очень тонкие и прочные нити, которые легко резали даже прочную хитиновую оболочку куклы. Думаю, это паучий шелк вперемешку с графеном или вообще углеродные нанотрубки. К счастью, катана с филактерией из оружия Ларса спокойно рубила их, игнорируя аномальную прочность.

Но время играло против нас. Уже через несколько секунд тронный зал был забит пауками-охранниками и прочими человекоподобными. Спину куклы буквально облепили липкой дрянью, не давая возможности нормально двигаться.

Моя рука, сжимающая катану, отделилась от тела, и телепортировалась обратно к Фрине. Второй рукой я оторвал край изрубленной в клочья одежды, демонстрируя экзоскелет куклы, битком набитый бомбами, и широко улыбнулся на прощание. Глаза паучихи расширились от ужаса.

— Нет! — ее голос утонул в канонаде взрывов.

* * *

Ночь. Тусклый лунный свет пробивается сквозь тонкие прорези бумажных окон. На тонком хлопчатобумажном матрасе спит сереброволосая девочка, лет двенадцати, хмуря сквозь сон тонкие брови. Должно быть, ей снова снится все тот же кошмар. В комнату тихо входит служанка. Оставляет на столе кувшин с водой, бережно поправляет одеяло. Склоняется над девочкой, словно собираясь поцеловать ее прямо во сне.

Изо рта служанки выползает скользкая многоногая тварь и тут же исчезает во рту ребенка. Девочка вскакивает, судорожно втягивая воздух и широко распахнув глаза. На несколько секунд замирает, словно пытаясь совладать с внезапным приступом тошноты. Потом расслабляется.

— Все хорошо, госпожа? — служанка смотрит на нее с напряжением и страхом.

— Да, все отлично, — отзывается девочка на языке пауков и как ни в чем не бывало снова ложится спать.

Глава 24. Обсуждения

— Говорил же тебе, что они попытаются захватить твое тело.

Амелия поморщилась, глядя на лежащую в постели куклу. Внутри прозрачной колбы в голове марионетки уныло скользил лапками по стеклу пойманный в ловушку паук. Что, не ожидал такого финала?

— У них в любом случае ничего бы не вышло, — пожала плечами девочка. — Моя кровь ядовита.

— Зато теперь они будут уверены, что управляют ситуацией.

— Может быть… А что там с Владычицей пауков? Тебе не удалось ее убить?

Я нахмурился.

— Мне кажется, она до сих пор жива. Иначе они бы не действовали так открыто.

— Тебе нужно было взять моих бойцов.

— И потерять их всех одним махом? Ну уж нет. Бомба — это лучшее решение, и раз уж ничего не вышло, значит придется нам теперь идти до конца. Как минимум, я лишил ее доброго десятка Высших, судя по прилетевшим мне Очкам Развития.

Жаль, что их убил взрыв, а не Системное оружие, но я и такому бонусу рад.

— Значит, войны не избежать?

— Боюсь, что так. Будем действовать по основному плану.

Открытие стабильного портала в другой мир требует огромного количества амальгамы, то есть ОР. Лучший способ ее добыть — использовать способность Амелии. Ее тело выделяет яд, который быстро распространяется и уничтожает все живое. По крайней мере, так считает она сама. Я же подозреваю, что на самом деле это не яд, а все те же нанороботы. Что-то вроде моих паучков, но только в микроскопическом масштабе. Это объясняет и аномальную скорость распространения «отравы» и ее объем. Наниты просто размножаются в живых организмах, как вирус, увеличивают свою численность и когда она достигает какого-то критического значения, автоматически погибают, уничтожая всех носителей. Из-за высокой разрушительной мощи, использовать этот прием можно лишь один раз в сутки.

Мы сами могли бы напасть на крупнейшие поселения насекомых но, боюсь, они давно готовы к такому ходу событий. К примеру, главное логово пауков представляет собой длинный лабиринт, разделенный множеством каменных дверей-перегородок. Если поднимется тревога и пауки перекроют все заслонки, то способность Амелии будет почти бесполезна. Поэтому лучший вариант — спровоцировать нападение насекомых на нашу крепость.

Кроме муравьев поблизости обитают еще богомолы, шершни и скорпионы. Ну, я в любом случае собирался захватить еще несколько мелких поселков высших насекомых, чтобы сделать побольше бойцов-зомби. Держу пари, нам не придется долго ждать последствий такой наглости, учитывая, что пауки тоже заинтересованы в открытии пространственных врат. И, скорее всего, они захотят сделать самую грязную работу чужими руками.

Возможность открывать порталы между мирами — достаточно редкая сила и получить ее сложно. Боюсь, Палочник кривил душой, когда убеждал меня, что Фрина сможет получить ее сразу же, как только станет нефилимом. Шансы, конечно, есть, учитывая ее специализацию на пространственной магии, но они невелики. При эволюции Система дает на выбор одну из трех способностей, подобранных случайно с оглядкой на основные навыки нефилима. Зато свою вторую суперсилу уже можно выбирать из достаточно большого списка. Если врагов соберется много, то Амелия сможет получить достаточное количество ОР, буквально, одним ударом.

Проблема в том, что насекомые тоже не глупы. Первой волной они скорее всего отправят самых безмозглых и «дешевых» юнитов, вынудив нас разрядить наше главное оружие впустую. И только потом ударят основными войсками, стараясь захватить крепость как можно скорее. План состоит в том, чтобы удивить их и продержаться эти самые сутки, пока не пройдет «откат» способности Амелии. И снабдить ее Системным оружием, которое позволит собрать довольно много амальгамы даже с мелких насекомых.

Мы начали подготовку. В первую очередь нам нужно надежное убежище, в котором смогут укрыться мирные жители. Ультимативная атака Амелии не делает различия между своими и чужими, так что для нас это первоочередная задача. В муравейнике уже есть подходящие помещения, нужно только герметично их изолировать и позаботиться о базовых удобствах для людей.

Дальше — вооружение. Солдат у нас мало, всего около тысячи, но если обеспечить их пневматическими винтовками, то они вполне смогут тягаться с превосходящим их по числу противником. Местные жители привыкли использовать магию в быту, поэтому многие из них владеют «Чувством маны» и могут использовать артефакты, так что мы открыли своего рода курсы стрельбы для добровольцев.

Мои пауки отыскали залежи железной руды, чтобы наладить производство оружия, брони и переносных порталов. Пришлось даже построить бессемеровский конвертер для переработки чугуна в сталь. Полноценные доспехи сделать мы не сможем — не хватает времени и материалов, но вот укрепить стальными пластинами снаряжение самих повстанцев — вполне реальная задача. Я выпустил новую серию пауков: что-то вроде самоходных автоматических турелей. Правда, на их работу мне нужно тратить свою личную ману, так что придется ограничиться небольшим количеством таких юнитов. Нежить вырабатывает слишком мало энергии так что для бесперебойного питания артиллерии зомби не годятся.

Местные жители тоже не сидят без дела. Они строят ловушки, заслоны и укрепления, с которых будет легче оборонять поселение. Все опорные точки будут оборудованы собственными порталами, чтобы солдаты могли быстро отступить. Алхимики вовсю готовят зелья маны, ингредиенты для которых собирают по окрестным лесам пленные насекомые. Для защитников возможность восстановить энергию — все равно что дополнительный боезапас.

* * *

Тем временем, мне предстоял другой, не менее важный разговор. Профессор Нирт — лич, который недавно стал моим союзником, — один из лучших экспертов в запретной магии, некромантии и манипуляции с душами. Я просто обязан посоветоваться с ним по поводу моих надежд на восстановление души богини ящеров, Селесты. А заодно и о возможности спасения мастера Бранда. Две самые серьезные проблемы, которые не дают мне покоя уже очень давно.

Нирт уже обзавелся новым, удобным телом в виде марионетки и поселился в деревне ящеров, в новенькой лаборатории, где мы с Шашти все свободное время посвящали исследованиям углеволокна. Кроме нас здесь копошился еще добрый десяток автоматических рук-манипуляторов Немо и несколько кукол-помощников, которые проверяли все наши гипотезы и ставили разные эксперименты. Я почти ничего не рассказывал Нирту о своем прошлом, но он и сам очень скоро пришел к каким-то своим выводам. Все-таки знания, которыми я с ним делюсь, никак не вяжутся с моей нынешней внешностью.

— Скажите, профессор, эта ваша «филактерия», откуда она?

Лич оторвался от дел, взял со стола небольшое зеркало, и принялся пристально рассматривать свой черный глаз.

— Насколько мне известно, сфера была найдена в тех самых развалинах, где мы с вами встретились, мастер. Это место было весьма древним. Я надеялся найти в нем что-нибудь еще, но эти надежды не оправдались.

— А как так вышло, что сфера стала именно вашей филактерией?

— М-м-м, честно говоря, мне и самому трудно ответить на этот вопрос, — ответил Нирт. — Вы же знаете, я довольно консервативный исследователь. И соблюдаю все разумные меры предосторожности. С артефактом работал в перчатках, через защитное стекло. Вот только мое задержание… скажем так, происходило довольно бурно. Должно быть на сферу попали капли моей крови. Да, это самая вероятная причина. К тому же в некоторых древних текстах есть подобные инструкции.

Хм, раздобыть каплю крови Бранда — задача непростая, но осуществимая. Вот только пустая филактерия у Амелии всего одна, а у меня впереди намечаются очень опасные времена. Я бы и сам не отказался от такой страховки. Вот только…

— Насколько я понимаю, у подобной, эм-м-м, «не-жизни» есть и негативные последствия?

— Конечно, — кивнул Нирт, — душа внутри сферы в некотором смысле замораживается: вы не можете получать опыт, новые навыки, не можете развиваться и взаимодействовать с Системой. Многих, я знаю, смутила бы такая форма существования, но я своим положением доволен. По крайней мере, ничто не мешает мне заниматься исследованиями.

Интересно, что бы сказал на это мастер Бранд? Ну что ж, поживем — увидим. По крайней мере, я должен попытаться.

— Вы знаете что-нибудь о происхождении этих филактерий?

Лич рассмеялся.

— О-о-о, молодой человек, я и сам долго искал ответа тот же вопрос. Хотите сказать, что этих воспоминаний у вас не осталось? Очень прискорбно.

Я спрашивал Амелию о происхождении пустой филактерии. Она со вздохом ответила, что это все, что осталось от ее близкого друга, который тоже был нефилимом. Кажется, он столкнулся со слишком сильным противником. Ну а две другие сферы из той шкатулки принадлежали убитым им монстрам. Насколько я могу судить, филактерия — что-то вроде одноразовой страховки для нефилимов на случай смерти. Но почему тогда одна из них оказалась пустой? Может, ее хозяина убили Системным оружием? А ведь правда, звучит очень правдоподобно… Интересно, так можно и заполненную филактерию «освободить»?

— Вам не стоит печалиться, — продолжил Нирт, — насколько я знаю, потеря памяти часто случается при расколе души. Многие воспоминания становятся расплывчатыми. Это нормальное явление.

Что? При чем тут раскол… А, кажется я понял. Бедняга профессор, похоже, тоже принял меня за Падшего, осколок души мертвого божества. И, по большому счету, он не так уж далек от истины. Придется привыкать к новому статусу! Заодно есть повод расспросить его о Селесте.

— Кстати об этом, Нирт, вы не знаете способа восстановить расколотую душу?

— Ну а как собирают разбитый горшок или вазу? Нужно найти и соединить как можно больше осколков.

— А если их очень мало? Разве нельзя остальное дополнить, ну, скажем, новой глиной? В смысле, просто напитать осколок души силой. Восстановятся ли воспоминания?

А ведь этот вопрос напрямую касается и меня самого. Смогу ли я что-нибудь вспомнить о своей прошлой жизни, если стану сильнее? Хотелось бы верить что… а вот даже и не могу решить, хорошо это или плохо. Звучит стремно, если честно. Все равно, что какое-то незнакомое существо постепенно будет захватывать твое сознание. И даже если знаешь, что это — ты сам, спокойнее на душе не становится. Знаю не понаслышке. Я ведь тоже пережил подобное в раннем детстве. Хорошо еще, что в те времена я был слишком глуп, чтобы всерьез задаваться такими вопросами.

— Думаю, очевидно, что если вы попытаетесь восстановить вазу на основании двух-трех небольших осколков, то у вас получится совсем другая ваза, — пожал плечами Нирт.

Другими словами, если просто дать душе Селесты больше амальгамы, то шансов на выздоровление немного. А вот слияние двух осколков может быть очень полезным. Но пытаться добавить к ним Кальцифера — плохая затея. Все равно что пытаться запихнуть в реплику древнего антикварного чайника черепок дешевой чашки из IKEA.

— Впрочем, рассуждения по аналогии обычно умозрительные и не дают точных прогнозов. Не стоит слишком сильно на них полагаться, — заметил Нирт.

Знать бы еще, как все это провернуть. Насколько я знаю, одна из функций Системного оружия — это слияние душ. Но сработает ли такой трюк с осколками божества? И сумеет ли артефакт сдержать вспышки божественной силы? Звучит опасно… Одними этими экспериментами я подвергаю подземелье большой опасности. А на поверхности нас наверняка засечет Система. Остается лишь один вариант: мир насекомых. Мне нужно провернуть все это там, пока будет действовать межмировой портал. В случае реальной угрозы, мы можем просто захлопнуть проход и оставить все проблемы нашим ненаглядным инсектоидам.

Правда, тут возникает еще одна сложность: Палочник вряд ли одобрит подобные «эксперименты», да и Системное оружие термитов будет жизненно необходимо на войне. Мне придется использовать кинжал Ланти, который до сих пор привязан к ней и совершенно не реагирует на мои команды. А значит, впереди еще один тяжелый разговор…

Найти акулу оказалось не сложно. Она носилась туда и сюда по поселку ящеров, решая многочисленные проблемы своих соплеменников. Едва завидев мою куклу-дублера, она накинулась на меня с упреками:

— Может ты наконец объяснишь мне, почему задерживаются работы в новом подземелье? Термиты уже закончили рыть пещеру, почему мы до сих пор сидим тут?!

— Тихо, тихо, Ланти, конечно на это есть веские причины, — мягко ответил я, стараясь ее успокоить. — В наш мир готовится вторжение насекомых и мы собираемся использовать эту часть подземелья, как буферную зону на время военных действий.

— Погоди, война? Ты ничего не говорил мне про войну! Я не собираюсь вести своих людей на убой!

Я тяжело вздохнул и пригласил Ланти в лабораторию, где никто не смог бы нас подслушать. И принялся рассказывать: о интригах, которые плетут пауки в мире насекомых, о роли Абырвалгара, как посредника, и вероятности того, что ему снова промыли мозги, о желании термитов основать новую колонию и наших военных планах. Девушка сперва смотрела на меня с плохо скрываемым раздражением, но затем брови ее стали подниматься все выше и выше.

— Погоди-погоди. Это что, реально сейчас происходит? Ты же не выдумываешь весь этот бред на ходу, только чтобы меня успокоить?

Я схватился за переносицу. Ну вот, приехали. Мы слишком долго друг друга избегали и вот во что это превратилось. Она же совершенно не в теме! И к тому же, не верит мне ни на грош.

— За кого ты меня принимаешь, Ланти? Все что я говорю — правда! Ну, по крайней мере, некоторая часть правды, — поправился я, вспомнив разговор с Амелией. — Хочешь — пойди к термитам и попроси аудиенции у Палочника, он подтвердит каждое мое слово.

— Ладно, ладно, не сердись, я просто… я не думала, что у вас там на самом деле такая заваруха творится! Нам-то что теперь делать? Если пауки прорвутся, они же захватят все подземелье!

— Не захватят. Ты вообще слушаешь, что я говорю? Планы, стратегия, козыри. В крайнем случае, Грэм поможет вам с эвакуацией, так же как и прочим беженцам. Мы с ним это уже обсуждали.

Ланти всерьез задумалась. Кажется, большую часть моей речи она просто пропустила мимо ушей, посчитав, что я ей лапшу на уши вешаю. Ага. Вот заняться мне больше нечем. С утра до ночи сижу сочиняю! В перерывах между созданием армии, обустройством крепости, переговорами со всеми союзниками и добычей ресурсов.

— Ну, слушай, новости конечно сногсшибательные. Я могу вам чем-то помочь?

— Да, собственно, я за этим и пришел. Скажи-ка, что ты знаешь о духе, который помог вашим предкам переоборудовать корабль-ковчег для этого путешествия?

— Откуда ты… — глаза девушки расширились, — я же ничего тебе про это…

— Не рассказывала, — подтвердил я, продолжая фразу вместо нее, — но догадаться было нетрудно, особенно после того, как ты упомянула богиню. Не знаю, что у вас там происходило, но Селеста явно не просто так привела ваш корабль сюда, в этот мир. И в этом подземелье вы оказались не случайно. Разве ты еще поняла, кому поклоняются местные ящеры?

— Погоди-ка, хочешь сказать, что здесь тоже была… и мы все это время…

Я с удовольствием наблюдал, как складывается в ее голове этот огромный пазл, размахом в три столетия.

— И что, получается, термиты — это тоже часть ее плана?

Я кивнул.

— Родина термитов была разрушена триста лет назад. Скорее всего, Селеста сумела вычислить, куда именно переведет их Система. И выбрала этот мир в качестве новой опорной точки. Спрятала здесь небольшой осколок своей планеты в виде подземелья. И, похоже, что для спасения вашего корабля это тоже стало оптимальным решением. В любом другом мире вы бы погибли.

— Но… почему?

— Прецедент, — пожал плечами я. — Термиты договорились с богами о нейтралитете, а значит, теперь нам будет гораздо легче выторговать себе такие же условия. Наша задача — спасти от вымирания две расы, понимаешь? Даже три, если считать термитов. Впрочем, они бы и сами справились.

— Но боги ведь…

— Ничего не делают просто так?

— Я хотела сказать, что они самовлюбленные и жадные мерзавцы, — поправила меня девушка, — но да, в этом ты тоже права… прав.

— Значит, нам придется отдать им то, что они хотят и чего боятся.

Ланти посмотрела на меня с удивлением и даже ужасом.

— Постой, ты что, хочешь отдать им осколки души Селесты? Но это же безумие! Она же столько… столько сделала для нас! Мы не можем просто взять и предать ее, как последние… — она снова умолкла, словно прислушиваясь к собственным мыслям.

— Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Мне и самому нелегко далось это решение, поверь. Но ты должна понять — это не наш план, а ее собственный.

Некоторое время Ланти молчала. Ходила из угла в угол, будто затравленный зверь, яростно жестикулировала, споря сама с собой. Я не вмешивался, давая ей возможность переварить свалившуюся информацию. Наконец, она успокоилась, присела, подняла взгляд на меня.

— Мы так и не смогли с ней связаться, — печально подытожила девушка. — Ты уверен, что Селеста до сих пор там, в сердце подземелья?

— Абсолютно. Мне даже удалось проникнуть в ее сновидения.

— Серьезно? Вы разговаривали? У тебя есть с ней связь? — оживилась Ланти.

— Нет, к сожалению. Я не обнаружил там признаков сознания. Одно лишь безумие. Боюсь, что богиня отдала слишком много сил ради спасения беженцев. От нее мало что осталось…

— Как же бесят эти святоши! — девушка стукнула кулаком по столу. — И она всерьез считала что мы просто смиримся с этим?

— У нас может просто не остаться другого выбора, — пожал плечами я. — Впрочем, тут я с тобой согласен. Мы должны хотя бы попытаться ее спасти. Беженцы могут пожить и в мире насекомых, под защитой термитов, пока мы не найдем для них убежище получше. А если переместить оба осколка Селесты в Системное оружие, и использовать его функцию слияния душ…

— Точно, у нас же есть Системный кинжал! — обрадовалась девушка. — Он ведь до сих пор у тебя? Я могла бы…

Я отрицательно покачал головой.

— Подумай сама, Ланти. Если что-то пойдет не так, то нам придется вести переговоры с богами. А ты взорвала атомную бомбу на территории Люцифера и убила сына Асмодея. Дважды. Я уже не говорю о потерянной амальгаме и сорванной «священной войне». Как думаешь, у кого из нас теперь больше шансов договориться о нормальных условиях для беженцев? Честно говоря, я бы на твоем месте постарался сбежать отсюда как можно дальше, чтобы твои поступки не лежали на общей чаше весов. Я понимаю, что ты делала все это для общего блага, но теперь именно ты представляешь для нас самую большую угрозу…

Девушка помрачнела. Наверняка это не вписывалось в ее планы о радужном и мирном будущем, где она живет вместе со своими соплеменниками, становится их лидером и ведет к светлому будущему. Ну, что поделаешь, каждый герой в той или иной мере становится злодеем. Рано или поздно, так или иначе. Если бы я не вмешался в прошлую войну со своими «благими намерениями», то и Ланти не пришлось бы переходить к крайним мерам. С другой стороны, если бы она сразу обо всем мне рассказала, вместе мы бы тоже решили эту проблему без применения ядерного оружия. Теперь можно долго спорить о том, кто из нас виноват больше и для кого последствия будут более серьезными. Ясно только одно — нам нужно перестать повторять свои ошибки и мирно обо всем договориться, невзирая на цену, которую придется заплатить. Такова жизнь…

Ланти тряхнула головой, поднялась, посмотрела мне в глаза.

— Я согласна. Что нужно делать?

Глава 25. Ферма

Мы с Ланти долго обсуждали разные варианты развития событий. Сошлись на том, что если восстановить душу Селесты нам не удастся, то она использует свой космический челнок для того, чтобы отправиться в какой-нибудь из диких миров неподалеку. Сейчас у нее нет собственного тела, лишь несколько роботов-кукол, которые пылились на их корабле еще с довоенных времен. Так что для путешествия ей не потребуются ничего, кроме энергии.

Главная беда в том, что точкой привязки ее души служит Ядро подземелья, которое поддерживало жизнь внутри ковчега. Да и способности к преобразованию Очков Развития в энергию у Ланти нет, а получить ее «посмертно» она не может. В общем, сбежать с планеты без Ядра, она попросту не сможет, так что я решил не жадничать и отдать его акуле. Хватит с меня уже и того, что я отобрал у нее Системное оружие.

— Я вот одного не понимаю, — тряхнула головой девушка. — А почему бы не провернуть все на территории термитов? Зачем лишний раз рисковать? К нам-то это вообще не относится!

Тут пришлось призадуматься и мне. Если бы не Абырвалгар, который в любой момент может что-то заподозрить и слить информацию паукам, я бы и сам предложил такой вариант Палочнику. Но что если мне удастся как-нибудь избавиться от бывшего владыки?

— Я подумаю, что с этим можно сделать, — пообещал я девушке.

Ланти так и не решилась доверить мне манипуляции с душами, скрытыми внутри Ядра, так что все операции по переносу осколка Селесты мне пришлось оставить на нее. Впрочем, она делала это под чутким присмотром Ариэль и глушением пространственной магии. Собственно, все что требовалось — это прикоснуться кинжалом к кристаллу, точно такому же, какой мы видели в святилище у ящеров, разве что, гораздо меньшего размера. Думаю, Ланти скрывает там еще и что-то вроде Ассистента, причем достаточно высокого уровня. Впрочем, это уже не мое дело. Наконец, девушка удалила собственную метку и передала кинжал мне. Он стал ощутимо холодным, должно быть, это дают о себе знать отголоски божественной силы.

— Внимание, обнаружено новое подключение, желаете привязать оружие к своей душе? — бодро отозвалась Немо. Ну вот, сразу бы так!

Наконец-то я получил полный доступ к функционалу кинжала. Теперь я смогу хранить в нем несколько разных душ, не опасаясь потерять Кальцифера. И самостоятельно выбирать, каких духов следует сохранить, а каких вернуть в Систему, получив свои законные десять процентов. Несколько неожиданным оказалось то, что кинжал можно прокачивать, увеличивая его предельную емкость и покупать различные функции, вроде «Кузницы душ» (30 тыс. ОР), позволяющей создавать мощных элементалей, или «Маяка I» (50 тыс. ОР), который притягивает души всех убитых тобою существ на большом расстоянии. Палочник не рассказывал мне о таких тонкостях, считая, что я и сам должен быть в курсе.

И, конечно же, все это требует Очков Развития. К счастью, у меня в орбе сейчас копошится целая орава духов, которых Нирт извлек из своей армии нежити. В первую очередь я собираюсь потратить эту амальгаму на «Увеличение емкости III» (30 тыс. ОР), чтобы оружие выдержало ту нагрузку, которой я собираюсь его подвергнуть. Ланти посоветовала добавить к функциям еще и «Возврат I» (10 тыс. ОР), позволяющий моментально перенести оружие к владельцу в пределах одного мира, независимо от расстояния. Когда-то она сама поскупилась установить такую опцию и расплачивается за эту ошибку до сих пор. Амальгамы у меня мало, но когда откроется портал в мир насекомых, эту неприятность можно будет легко исправить.

А вот со вторым осколком все не так просто. Хотя бы потому, именно душа Селесты снабжает это место энергией. Я собираюсь заменить ее Кальцифером и полностью перевести подземелье на энергию от гидроэлектростанции, построенной на соседней речке. Мои пауки-репликаторы как раз заканчивают работу над силовыми установками. Строить большую плотину я побоялся — слишком заметное сооружение. Но высокой мощности можно добиться и другим способом. Например, за счет разницы в высоте. Подходящее место мы отыскали уже давно. Снаружи это выглядит как обычный подземный источник, а все механизмы спрятаны глубоко под землей.

Новая электростанция построена так, чтобы вообще не использовать магию: вода вращает турбины, генераторы, а к убежищу тянутся толстые жгуты высоковольтных кабелей. Так Системе будет сложнее нас обнаружить, да и лишних высших духов для такой мощной магической конструкции у меня нет.

Я тщательно изучил схему распределения энергии, которое создала богиня и нашел-таки способ подавать в нее электричество напрямую. Кажется, Селеста заранее подстраховалась, добавив туда узлы, совместимые с любыми видами энергии. С жильем «лантийцев» тоже проблем не возникнет: их осветительные приборы тоже работают на электричестве.

Дело за малым — мне нужно избавиться от барьера, который защищает ядро подземелья. И простейший способ это сделать — разрушить веру ящеров.

— Ну как, готов к своей новой роли? — я с улыбкой похлопал по плечу Шашти.

По случаю торжества он вырядился, словно заправское пугало. Впрочем, любая нормальная ворона, завидев такое скопление побрякушек, с удовольствием свила бы гнездо прямо у него на голове. Собственно, его костюм сам по себе походил на огромное воронье гнездо. Ну, что поделаешь, традиции надо чтить!

— Конечно, Владычица. Я с радостью выполню свой долг! — просиял самый молодой шаман в истории подземелья и отвесил низкий поклон.

— О, боги, Шашти, я столько с тобой вожусь, учу, а ты до сих пор ведешь себя, как простодушный болван. Ну какая «Владычица», какой «долг»? Мне опять объяснять тебе разницу между культом и культурой?

— Да шучу я, шучу — улыбнулся Шашти и подмигнул. Одна из чисто человеческих фишек, которую он недавно от меня подхватил. Ну да, культура тоже бывает заразной.

— Ладно, ладно, будем считать, отмазался. Может, из тебя все-таки выйдет толк. Пошли уже, горе мое.

Под бурные овации обоих народов мы прошли сквозь пылающую огнем арку портала прямо на просторную сцену, на которой недавно Ариэль сражалась с осадным големом Абырвалгара. Прочие «шишки» уже были здесь, выступая в роли молчаливой группы поддержки: Ланти со своими акулами-матриархами и Такшаха со старейшинами ящеров. Много же тут народу собралось! О, боги, кажется, я уже и сам слегка нервничаю. Так, надо собраться, войти в роль, никаких трясущихся коленок! Шашти не зря надо мной подшучивал. Культуру в этом обществе нам придется воспитывать долгие годы, а вот культ сменить нужно прямо сейчас. И увы, на роль нового диктатора никого лучше меня не нашлось.

— Друзья, — начал я, многократно усилив голос магией, — рада вам сообщить, что подготовительные работы в новой части подземелья завершены и наши дорогие гости, — я повернулся в сторону делегации Ланти, — скоро смогут начать обживать новую территорию.

На площади поднялся одобрительный шум. Лантийцы дружно выражали свою радость, а ящеры их горячо поздравляли. Гостеприимство — это хорошо, но лучше лишний раз не мозолить добрым соседям глаза. К чести лантийцев, вели они себя прилично, и на голову хозяевам этого места не садились, прекрасно понимая, что им еще долго придется жить бок о бок и поддерживать нормальные отношения.

— Это еще не все, — продолжил я, успокаивая толпу жестом. — Все вы помните недавние события и то, как демон огня пытался захватить власть над вашим миром.

Я дал возможность ящерам немного пошуметь, вспоминая эти события. Мы уже провели кое-какую идеологическую работу и «духа огня» теперь называли демоном. Мнение всех несогласных, в лице бывшего шамана было «учтено». Какая прелесть, это тоталитарное общество!

— Должна вам кое в чем признаться. Мне и правда нелегко далось это решение, ибо я желаю вашим народам только мира и свободы. Но ваши благородные лидеры убедили меня, что без сильного покровителя этот мир наверняка сгинет в яростном демоническом огне…

Зрители притихли, пытаясь понять к чему я веду. Ну вот, наступило время моего «шоу-тайм».

Мои волосы подхватил ветер, лицо и одежда начали светиться, а за спиной один за другим стали появляться плазменные кольца. Магия гравитации приподняла мое тело над сценой, а земля задрожала от волн осадной магии, которую я использовал еще при обороне Теалоса.

— Это я защитила ваш мир, — произнес мой громогласный голос, звучащий сразу в нескольких октавах, — это одна из моих верных слуг остановила демона — на сцене тут же появилась Ариэль в своем огромном обличии и преклонила передо мной колени.

Вместе с ней на колени рухнула и вся толпа, обалдевшая от такого представления. Свет в подземелье начал стремительно гаснуть, но мы были готовы к такому повороту и тут же осветили сцену прожекторами с корабля Ланти,так что здесь стало намного светлее, чем раньше.

— Ваша богиня мертва, — с нажимом продолжил я, — так что отныне покровителем и защитником этого мира буду я!

— У-ла, У-ла, У-ла — принялась гулко скандировать толпа.

Наверное, мне следовало сразу подобрать более звучное имя, но теперь это уже не важно. По крайней мере, его легко произносить. Не какой-нибудь там Абыр-врал-крал. Конечно, для местных жителей все это не стало неожиданностью. Мы давно распространяли подобные слухи, так что все происходящее просто подтвердило их «собственные догадки».

* * *

Своим вторым сознанием я уже находился внутри дерева-святилища, и как только барьер спал, прикоснулся к Ядру Системным оружием.

— Внимание, поглощен высший дух, — отчиталась Немо.

Кристалл окончательно погас. Сияющий потолок померк вслед за ним, погружая подземелье в сумерки. Теперь остается только ждать…

— Вижу, ты не сидишь без дела? — раздался позади знакомый голос.

Я повернулся к возникшей в полумраке фигуре, сдвигаясь так, чтобы перекрыть ему дорогу к кристаллу. Конечно же, это Абырвалгар. Наверняка он следил за ситуацией в подземелье и мои действия не остались незамеченными. Рядом появилась Ариэль.

— Не вынуждай меня угрожать тебе, — холодно произнес бывший Владыка. — Ты прекрасно знаешь, что мне не составит труда сжечь это место дотла, сдать архонтам или стереть с лица земли твою ненаглядную деревушку.

— Ты же не думаешь, что я просто так втираюсь в доверие к твоей жене и сыну? — усмехнулся я. — Их жизни тоже в моих руках. И не говори мне, что тебе плевать. Я прекрасно знаю, что это не так. Кстати, Грэм передавал тебе привет. Сказал, что все понимает и не осуждает тебя. Мора до сих пор сильно злится, но во сне порой бормочет твое имя. Боги, она такая милашка, когда спит!

— Даже думать не смей о… — он запнулся, обрывая вспышку собственного гнева. Кажется, у меня все-таки получилось его выбесить.

— Ну так что, драться сегодня будем или как? — насмешливо спросил я его.

— Только если вынудишь меня, — буркнул бывший Владыка. — Уйди с дороги.

— Ладно, ладно, не кипятись, мы же обо всем договорились. Сейчас слишком многое стоит на кону.

Я отошел в сторону, позволяя Абырвалгару подойти к потухшему Ядру. Он принялся доставать из пространства какие-то артефакты, расставлять их по периметру зала. Хочет повторить барьер Селесты? Ну да, с учетом огромной энергии, которая проходит через это место, действительно нетрудно сконструировать что-нибудь условно-непробиваемое.

— Кстати, твои повстанцы действительно существуют. И при этом они даже люди, представляешь?

— Я бы не позволил себя обмануть каким-то насекомым, — угрюмо ответил Владыка.

— Правда, все не так радужно, как ты себе представлял. Эти люди — скорее беженцы, чем повстанцы. Но они действительно способны нам помочь — у Амелии много сильных бойцов.

— Я лишь хочу вернуть свой долг, — угрюмо ответил мужчина.

Наконец, все его приготовления были закончены. Вокруг кристалла образовался довольно мощный щит, заработала антипортальная глушилка. Держу пари, тут и поле искажения есть. Солидная защита. Только теперь Абырвалгар вынул из пространственного хранилища темную сферу — свою собственную филактерию. С подозрением посмотрел на меня — не стану ли я пытаться снова на него напасть.

— Мы на одной стороне, разве нет? — пожал я плечами, наблюдая за его действиями.

— Хотелось бы надеяться, — пробормотал бывший Владыка, поднося сферу к кристаллу. И его кукольное тело тут же замертво рухнуло на землю.

— Получена разумная душа (Искатель), — отозвалась Немо.

Я с облегчением выдохнул. Сработало. От основания огромного кристалла отделился небольшой осколок, на мгновение окутался черной жижей и снова принял вид кинжала. Я по очереди разрушил с его помощью все защитные артефакты, которые по-прежнему блокировали мне доступ к Ядру. Золото и накопители — неплохой улов. Правда, по сравнению с дармовой филактерией — это уже сущие мелочи.

«Смена формы» — замечательная штука! Бедняга Абыр-абыр так ничего и не успел понять. Его душа перешла из филактерии в Ядро, а оттуда — попала прямиком в Системный кинжал. Теперь он — мой пленник, которого в любой момент можно пустить на амальгаму. Теперь мы можем открыть Разрыв на территории термитов без лишнего риска для подземелья.

К счастью, Ланти ничего не рассказала ему о своем оружии. В подобных играх незнание возможностей врага легко может стать фатальным. Поневоле задумаешься, а что же будет с тем, кто попытается добиться чего-то от богов на их территории, где правила устанавливают они сами. Ох, надеюсь, Селеста все правильно рассчитала и у нас есть хотя бы какой-то шанс. В крайнем случае, мне придется присягнуть кому-то из богов и пойти к ним на службу. В конце-концов, я всего лишь человек, а все следы былой «титановости» давно стерты в порошок многочисленными перерождениями. А пока…

Я достал из кармана крошечную ампулу со своей кровью, капнул на филактерию.

— Внимание, активирован Якорь души.

От гнева Богов эта штука не спасет, но хотя бы не погибну по-глупому. Я прикоснулся светящейся сферой к Ядру подземелья.

— Внимание, обнаружено подключение, желаете стать новым Хранителем подземелья?

— Желаю конечно, — кивнул я. — Немо, перебрасывай Кальцифера, врубай электростанцию!

Огромный кристалл снова ожил, распространяя по потолку пещеры слабое свечение. В нескольких десятках километров от нас бурный поток воды хлынул на турбины, раскручивая генераторы и вскоре своды подземелья вновь заработали в обычном режиме, освещая все вокруг. Ну вот, больше никаких костылей — теперь мы на полном самообеспечении и подземелье начнет наконец накапливать амальгаму. По моим прикидкам, около двух-трех тысяч ОР в сутки. Вполне хватит, чтобы стать нефилимом всего за один год. Впрочем, это место находится в плачевном состоянии, и в него тоже можно инвестировать Очки, повышая доходность.

Я принялся изучать меню кристалла. Функционал подземелья во много раз больше, чем у Системного оружия. Тут есть и карты, и отчеты, и точная статистика по биомассе. Я даже полный список ящеров могу посмотреть, включая нерожденных детей. А вот соплеменников Ланти не видно. Нужно будет привести их всех сюда, чтобы подключить к новому «серверу». Зато все их цветочки-грибочки, которые сейчас плотно упакованы в одном из труднодоступных уголков главной пещеры, прекрасно определяются через статистику. Просторный зал, который мы приготовили для беженцев, я тоже вижу на карте, но лишь в качестве «неизведанной территории». Начать захват можно в любой момент, но это тоже требует серьезных вложений ОР. Впрочем, оно того стоит, ведь доход от подземелья значительно вырастет.

Ладно, сейчас наш баланс на нуле и я ничего толком не могу здесь изменить. В нелегальную ферму амальгамы поиграть я еще успею. Если все пройдет гладко, конечно же.

Я бережно спрятал филактерию в бронированную капсулу внутри запасной куклы. Она станет моей страховкой на самый крайний случай. Оставлю эту марионетку в одном из секретных убежищ. Мало ли что пойдет не по плану? Еще одну пустую сферу, которую обещала мне Амелия, теперь можно будет со спокойным сердцем отдать Бранду. Даже если он тысячу раз против, пускай сперва попробует, каково это, а потом решает сам.

Напоследок, я как следует изучил артефакты, оставленные Абырвалгаром. Убедившись, что внутри никаких скрытых закладок, восстановил их и заново активировал, добавив несколько своих пауков для страховки. Нельзя оставлять Ядро беззащитным.

С каждым новым поворотом развязка становится все ближе. Тягостное чувство в животе, легкий тремор рук. Да, мне и правда страшно. И дело даже не в предстоящей войне с насекомыми. Правильно ли я поступаю, пытаясь возродить Селесту? Все мои усилия направлены сейчас на то, чтобы вернуть ее к жизни и защитить подземелье. Но если что-то пойдет не так… На этот раз я действительно рискую. Не так-то просто скрыться от гнева богов. В крайнем случае, мне самому придется сбежать в миры насекомых. Нужно быть готовым ко всему! Именно поэтому я хочу попытаться объединить осколки Селесты в тот момент, когда мост между мирами будет открыт. Другой такой возможности может больше не представиться.

Поразмыслив, решил потратить накопленные Очки Развития — почти шестьдесят тысяч — на повышение Интеллекта до двухсот и Воли до трехсот шестидесяти. Будущий военный поход обещает быть «урожайным» так что жадничать не стоит. С таким уровнем Воли я уже буду способен потратить весь запас маны из накопителя термитов и не свалиться от нервного истощения. Тридцать второй уровень. По меркам гильдии меня уже вполне можно считать авантюристом золотого ранга, пусть и очень узко специализированным. В общей сложности я вложил в характеристики около ста тысяч ОР. Солидная сумма! Правда, чтобы эволюционировать и стать нефилимом понадобится в десять раз больше.

В течение следующего дня сразу в нескольких крупных крепостях насекомых стали открываться порталы. Из них толпами выбегали мои хитиновые пауки и прочая нежить, при поддержке огромной многоножки, Фрины и нескольких опытных команд истребителей насекомых. Теперь, когда все угрозы устранены, а подземелье находится под моим контролем, можно переходить к следующей фазе нашего плана — провокации. Собственно, это даже не наша прихоть, а «команда» недавно полученная лже-Амелией от Владычицы пауков. Кажется, кое-кто заинтересован в геноциде своих соплеменников-насекомых даже больше, чем мы сами…

Интерлюдия: Совет

В просторном круглом зале, освещенном магическими огоньками, стояло сразу шесть престолов. Пять из них занимали странные существа, отдаленно напоминающие людей. Один трон пустовал.

— Насколько я понимаю, скорпионов можно не дожидаться? — хрипло проскрежетало существо, напоминающее двуногого муравья, лениво шевеля торчащими на месте рта жвалами.

— По крайней мере, на этот раз они не притворяются, что действуют с нами заодно, — пожал плечами парень с большими фасеточными глазами, полосатой хитиновой броней и тонкими складными крыльями за спиной.

— Зато у нас появился новый союзник, — улыбнулась владычица пауков, глядя на молодую девушку с широким сегментированным хвостом, похожим на многоножку. Та сидела на корточках, игнорируя предложенное ей место, и ковыряла землю с помощью тонкой ветки.

— Никто не смеет трогать моих детишек без разрешения, — пробормотала девушка, ломая свой нехитрый инструмент, — Тем более, если речь об этих мягкотелых обезьянах.

— Тебе не следует их недооценивать, Тлексиктли, — поморщилась паучиха, — после эволюции даже мягкотелые мало чем отличаются от нас с тобой. Черная бабочка представляет угрозу для всех, и если мы не объединимся сейчас…

— Мы живем с ней бок о бок уже много десятилетий, — проворчал представитель муравьев. — С чего бы нам ворошить это гнездо именно сейчас? Ты прекрасно знаешь цену, которую нам всем придется заплатить за ее уничтожение.

— Мягкотелые сами нарушили перемирие, — ответила владычица пауков. — Разве ты не знаешь, что они творят на наших землях?

— О, я прекрасно знаю, — муравей изобразил жвалами угрожающую улыбку, — как и то, что на ваши гнезда никто не нападал. Зато в разоренных Ульях мы нашли множество следов твоих сородичей.

— Не нападали на меня? — вспылила владычица пауков, расправляя свои искалеченные лапы. — Не нападали на меня?! Подумай дважды, прежде бросать мне в лицо такие заявления, Мизкуиксоал! Я пострадала от мягкотелых больше, чем все вы вместе взятые! И ты смеешь обвинять меня в предательстве?

— Не кипятись, Икскацин, — вмешался крылатый предводитель шершней. — Мы лишь пытаемся выяснить настоящие мотивы каждого. В том числе и Черной бабочки. С чего бы ей дразнить нас? Для нее это смертный приговор.

— Только в том случае, если она не нашла способ открыть новый Разрыв, — возразила владычица, с удовольствием наблюдая, как вздрогнули и повернулись к ней все четверо лидеров. — Ну что, теперь вы готовы слушать?

Приложение: RTS

Основной мир (название неизвестно):

Ресурсы: Энергия (водохранилище) — 100 тыс… Накопители — 19 тыс… Элтелион — 11,6 тыс… Золото — 10 монет. Серебро — 50 монет. Медь — 30 кг… Сталь — 30 кг… Чугун — 400 кг… Древесина — 3 куб. м… Стекловолокно — 5 кг., Продовольствие — 10 кг..

Источники энергии (мДж в сутки): Подземный источник — 5 тыс… Атомная батарея — 1 тыс… Тело — 2 тыс… Вулкан — неограниченно.

Ключевые артефакты: Системное оружие. Филактерия. Куб Морбиуса. Ядро подземелья ящеров.

Духи: осколок Селесты — 2 шт… Душа Абырвалгара. Высший дух «Кальцифер».

Герои: Шашти (изобретатель), Нирт (ученый), Такшаха (лидер ящеров), Сильва (матриарх акул).

Постройки: личная лаборатория, сборочный цех Немо, сад камней с джакузи, склад продуктов, оружейная с рельсотронами, склад образцов и ресурсов, водохранилище, исследовательская лаборатория (Шашти), секретные подземные убежища — 4 шт., спутник с камерой на низкой орбите, гидроэлектростанция.

Юниты: пауки-рабочие — 150 шт., роботизированные руки — 15 шт., куклы-рабочие — 10 шт., Ариэль, дублер-копия, запасной дублер с филактерией.

Чертежи кукол: игрушечная кукла, паук-разведчик (базовая версия), роботизированная рука, стандартная кукла (дерево, сталь, кожа), боевая кукла (биополимер, сталь, кожа), продвинутая боевая кукла (биополимер, титан, D3O, латекс), имитационная кукла (биополимер, сталь, D3O, латекс), паук-рабочий (репликатор), паук-погрузчик, боевой паук-турель.

Чертежи устройств: самолет-разведчик, аппарат для электролиза, печь с наддувом, сыродутный горн, ткацкий станок, токарный станок, ксантогенатор для получения вискозы, бессемеровский конвертер (чугун-сталь), гидравлический пресс, микроволновый излучатель (магнетрон), радиолокатор, электродвигатель, электрогенератор, центробежный насос, центрифуга для очистки воды, скруббер для очистки дыма, трансформатор, гальваническая батарея.

Чертежи оружия: пневматическая винтовка, рельсотрон, плазмотрон, клинок с воздушной волной, ультразвуковой клинок.

Технологии: биополимер, D3O (неньютоновская резина), миниатюрные магические схемы (на фольге), голограммы, радиосвязь, электричество, плазменная резка и сварка, магическое литье металлов.

Подземелье ящеров:

Население: Ящеры — 3127. Акулы — 293.

Биомасса (тыс. тонн): Разумные — 0,3. Животные — 3. Грибы — 25. Бактерии — 70. Растения — 400.

Амальгама: Доступно — 0 ОР. Разумные — 8,4 млн. ОР. Животные — 9,7 млн. ОР.

Средняя доходность (в день): Разумные — 1700 ОР. Животные — 1500 ОР.

Мир насекомых (название неизвестно):

Ресурсы: Энергия (посох) — 240 тыс… Накопители — 2 тыс… Элтелион — 1 тыс… Золото — 50 кг..

Юниты: хитиновые пауки-ретрансляторы — 200 шт., пауки-турели — 50 шт., зомби-насекомые — 80 тыс., старшая многоножка — 1 шт..

От автора: список, конечно, можно еще дополнять, я решил ограничиться самыми важными пунктами, чтобы не перегружать текст. Если считаете, что я упустил что-то важное — пишите в личку.

P.S. Характеристики героя пока без значительных изменений.

Сводка по герою:

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 33. Возраст: 6. Ранг: Искатель.

Специальность: Герой.

ТЕЛ — 120 (100+20). Здоровье — 1 320 (1 200+120).

ИНТ — 255 (200+55). Мана — 3 060 (2 550+510).

СИЛ — 115 (100+15). Насыщение — 1 150.

ВОЛ — 406 (360+46). Внимание — 4 060.

ЛВК — 115 (100+15). Выносливость — 1 150.

Свободных ОР — 9070.

Глава 26. Война

— Они наступают! Огонь по моей команде! Ничего не бойтесь, уважаемые, я обязательно вас защищу!

Эйнир спрыгнул со стены небольшого укрепления, одного из полусотни оборонительных постов, разбросанных по всему периметру крепости. Два десятка солдат, вооруженных пневматическими винтовками, прильнули к узким бойницам. На время войны их командирами, а заодно и защитниками, стали местные истребители насекомых. Задействованы все, даже такие юные, как Эйнир. Враги будут пробовать нас на прочность, поэтому с первыми волнами нападающих повстанцы должны будут справиться собственными силами.

К ним приближалась группа муравьёв — шустрых, длинноногих с острыми, как бритва, жвалами.

— Огонь! — выкрикнул мальчишка.

Раздались залпы. Прицельная дальность огня — около ста метров, так что у стрелков будет всего несколько секунд, чтобы разобраться с легкой пехотой противника. Каждый из них успеет сделать лишь по два-три выстрела, но и это уже очень немало. Разрывные снаряды оставляют огромные раны на теле насекомых, так что целиться в голову не обязательно.

Муравьи умеют плеваться ядом, но на открытом пространстве у них нет шансов против наших стрелков в хорошо защищенных укреплениях. Поэтому они делают ставку на свою скорость и мобильность. И все же, до стен сторожевого поста добралось лишь около десятка насекомых.

— Ближний бой, уважаемые! — скомандовал Эйнир, бросаясь навстречу врагам.

Еще несколько опытных бойцов достали катаны и спрыгнули вниз, стараясь разрубить в падении хотя бы одного противника. Через несколько секунд все было кончено. Во всяком случае, серьезной угрозы муравьи больше не представляли. Правда, некоторые из них, даже лишившись головы или половины туловища, еще какое-то время продолжали куда-то бесцельно бежать, словно обезглавленные курицы, сталкиваться друг с другом, стенами, переворачиваться и судорожно дергать лапками. Живучие, твари!

— В укрытие, угроза с воздуха! — вдруг закричал Эйнир.

Раздалось угрожающее жужжание. С неба стремительно пикировали несколько десятков огромных шершней, сверкая броней и выставив вперед ядовитые жала. Солдаты вскинули свои винтовки. Но по летающим целям попасть сложно, да и времени совсем мало.

— Эва… Эваку… Э-ва-ку-а…! — кажется, Эйнир перенервничал и все никак не мог выговорить сложное слово. Его люди тоже были растеряны и не спешили прыгать в спасительный портал, который открылся прямо за их спинами, едва Немо распознала, куда движется этот отряд летучих тварей.

На стенах укрепления стали один за другим появляться мои пауки. Сразу четверо. Шершни с размаху врезались в купол кинетического барьера, ломая жала и конечности. Лишь половина из них успела притормозить и сманеврировать, меняя свою цель: солдаты, спрыгнувшие вниз для уничтожения муравьев, все еще оставались беззащитными. Им наперерез отправился рой моих заклинаний: плазменных ракет с самонаведением. Хорошее оружие, но требует точного визуального контроля. Да и тратить собственную ману в самом начале боя — не лучший вариант. Но что поделаешь, людей тоже не хочется терять по-глупому, так что я вмешиваюсь, когда ситуация становится критической.

Через мгновение от роя шершней остались одни лишь кровавые ошметки.

— С-спасибо, ув-важаемый, — отсалютовал мне парнишка своей катаной.

— Ты лидер, Эйнир, тебе нельзя теряться или тем более заикаться, — передал я свой голос с помощью одного из пауков. — В следующий раз, кричи «Бежим», ладно?

— Д-да, наставник! — он поклонился.

О, боги, нужно было с самого начала упростить эти дурацкие команды. Я вроде бы и сам против возрастной дискриминации, но ставить командирами детей? По-моему, Амелия слишком сильно на них давит!

* * *

В штабе нас всего трое: Амелия, Ларс и я. Мое прежнее тело было уничтожено взрывом, но из пауков-репликаторов можно собрать почти любую форму, в том числе и гуманоидную, так что это не проблема.

На нашем столе большая голограмма муравейника, на которой в реальном времени отражаются все события, происходящие внутри: оборонительные посты, группы атакующих, позиции армий врага. Беспилотников у меня нет, но сейчас повсюду разбросаны пауки, которые и следят за ситуацией, поочередно передавая картинку на камеры Широ. К тому же, у нас датчики движения по всему периметру улья.

— С ними все хорошо? — поинтересовалась девочка, видя, что я отвлекся на точку прорыва шершней, над которой висела иконка с лицом Эйнира.

Мне кажется, или ее голос дрогнул? Индикатор волнения над головой Амелии окрасился алым. Хе-хе, а ведь тут что-то большее, чем просто беспокойство командира за подчиненных. Этот малец? Вот уж ни за что бы не подумал!

— Да, мои куклы прикрыли их, так что обошлось без потерь, — ответил я, скрывая улыбку.

Способность Амелии имеет свои ограничения. Ее яд, а точнее, нанороботы, которые вырабатывает ее тело, распространяются по большой площади, уничтожая любую органику. Если во время действия способности открыть портал во вражеский лагерь, то можно выжечь его одним ударом. Но эта тактика бесполезна, если разбить армию на тысячи небольших отрядов. Цепной реакции не возникнет, основной удар примет на себя лес, а мы впустую потратим свое единственное супероружие. Так что насекомые поступили очень предусмотрительно, рассредоточив свои войска по огромной территории вокруг крепости.

Мирные жители скрываются в одной из камер в самом центре улья. Добраться сюда непросто да и стены зала сделаны из прочной «жвачки» насекомых. Думаю, когда-то это были покои королевы муравьев. Именно эту часть крепости мы должны будем защитить любой ценой. Если враги прорвутся и нарушат герметичность камеры, то Амелия не сможет использовать свою способность, которая уничтожает все живое, не разбирая, где друг, а где враг.

Сейчас насекомые пробуют нас на зубок, выясняя минимальный объем живой силы, которая вынудит нас применить способность Амелии. С каждой новой волной количество войск, которые они отправляют, удваивается. Королева пауков наверняка не предупредила союзников, что ей удалось «захватить» тело вражеского командира. Ей ведь тоже нужны все эти жертвы, чтобы открыть портал в наш мир с минимальными потерями для собственной фракции. Впрочем, тут ее ждет сюрприз. Все «предатели» давно пойманы и изолированы. Когда война закончится, мы постараемся извлечь паразитов из их тел с минимальным риском для здоровья носителей.

* * *

На третьей волне мы стали нести потери. Не помогла даже оперативная поддержка моих пауков. Через многочисленные порталы солдаты переносили раненых товарищей. Несколько тел погибших уже лежало в углу, их накрыли темной тканью. Если ничего не предпринять, следующая волна наверняка станет для многих последней. Мои союзники нахмурились. Мы все понимаем, что этого нельзя было избежать, но все равно, очень неприятно сознавать, что все эти ужасы происходят с нашего молчаливого согласия. Я уже не говорю о том, что у меня самого в резерве девяносто тысяч солдат-зомби, но выпускать их прямо сейчас было бы грубой стратегической ошибкой.

— Пора, — Ларс высказался первым.

— Да, я знаю, — кивнула Амелия.

— А вот мне кажется, что стоит еще немного подождать, — добавил я свою ложку дегтя, наблюдая за маневрами врага.

— Но если мы не… — начал было Ларс.

— Это блеф, — перебил я его. — Они же специально начали атаковать малыми группами, каждый раз удваивая свои войска. Иллюзия предсказуемости. Следующая волна не будет вдвое больше, она будет такой же, как и предыдущая. Нам просто нужно продержаться еще немного.

Амелия и Ларс переглянулись. Да, непросто принимать такие решения. Девочка кивнула.

— Хорошо, думаю, ты прав. Подождем еще немного.

Следующие пять минут оказались для всех нас тяжелым испытанием. Даже с ускорением мышления и параллельным сознанием я с трудом поспевал реагировать на многочисленные события, которые происходили на поле боя. Новая волна действительно не отличалась от предыдущей, вот только насекомые отправили несколько десятков человекоподобных, которые доставляли немало проблем командирам-истребителям. Мне пришлось взять на себя защиту армии и даже задействовать еще один козырь — Фрину.

Девушка-термит уже стала старшим нефилимом и получила свою первую суперспособность. Правда, это было вовсе не открытие порталов между мирами. «Варп-удар» — вот что ей досталось. Одна из мощнейших атакующих способностей, которая позволяет разрушать любую материю с помощью прыжков-телепортаций. Все, что находится на пути движения, просто дезинтегрируется и превращается в пыль. Пожалуй, единственной надежной защитой может служить лишь божественный барьер, вроде того, которым Селеста окружала ядро своего подземелья.

В общем, я передал Палочнику список координат и очень скоро с высшими насекомыми было покончено. Фрина прошла через арку портала, который я открыл специально для нее, и протянула Амелии Системное оружие.

— Вот теперь точно пора, — подытожил я, создавая новый портал, ведущий в геометрический центр Улья, то самое место, откуда лучше всего активировать ужасную способность нашей главнокомандующей.

Тихий сельский уголок: сады, огороды, скромная хижина кого-то из местных. Птицы щебечут, бабочки порхают, солнечные лучи пробиваются сквозь кружевной свод, одним словом, идиллия. Вслед за Амелией отправился только я. Живым здесь не место. Прости, природа!

— Ты знаешь, а ведь за эту силу насекомые считают меня одной из них, равной, — тихо произнесла Амелия. — Думают, я развожу здесь людей на убой, так же, как они сами — своих многочисленных собратьев. — Какое-то время я даже подыгрывала им, приходила на все эти «военные советы». Тайком от своих, чтобы никто не узнал. Они называют меня… впрочем, ты и сам сейчас все поймешь.

Она достала из-за пазухи небольшой самурайский кинжал, танто. С усилием провела лезвием по ладони. Я видел, как сама по себе срастается ужасная рана, буквально в сантиметре от проходящего по плоти клинка. Ничего себе, регенерация! А вот нож пострадал гораздо сильнее своей жертвы и теперь напоминал изъеденный ржавчиной огрызок. Твоя кровь не ядовита, девочка, она просто кишит микроскопическими роботами-убийцами…

Одна-единственная капелька красной жидкости все же сорвалась с ладони Амелии и упала в траву. Я присел на корточки, разглядывая происходящее вблизи. Темная бурлящая масса вскипела на поверхности крупного листа и принялась быстро разъедать его, распространяясь все дальше и дальше. Под нашими ногами с шипением стало расползаться темное пятно, разрастаясь во все стороны, словно гангрена.

Я взглянул на карту. Пятая волна насекомых уже на подходе. Все солдаты давно спрятались в убежище, закрепив свои винтовки в бойницах. Стоит мне отправить радиосигнал — и орудия начнут стрелять сами по себе, пусть и не прицельно, создавая видимость активного сопротивления.

Почерневшие растения стали рассыпаться в прах, распространяя едкий серый туман, который начал собираться вокруг Амелии, образуя за ее спиной огромные черные крылья, с фиолетовым отливом, высотою с пятиэтажный дом. Девочка бросила на них косой взгляд. Ее одежда, белоснежные волосы и даже зрачки тоже стали стремительно темнеть, впитывая «яд». Черная бабочка. Так вот каков ее истинный облик!

Отрава разошлась по коридорам, поглощая все на своем пути. Очень скоро она доберется и до нападающих. Правда цветущий сад, который люди создали в этом странном месте, тоже превратится в пустыню.

— Ненавижу себя за то, что стала нелюдью, — тихо вздохнула девочка.

— Пойдем, у нас есть всего минута, — кивнул я, беря ее за руку.

Хитин, из которого было сделано мое тело, зашипел, медленно распадаясь. К счастью, наниты разлагают его очень медленно. Миг — и перед нами логово первого врага. Муравьи-охранники попросту остолбенели, когда прямо перед ними появился угрожающий черный силуэт, затмевая собою все небо.

— Подонки, — холодно произнесла Амелия, сжимая в руках Системный кинжал, — это место станет вашей могилой!

Взмах черного крыла — и в крепости насекомых зияет дыра, а черный туман расползается по коридорам, обращая в прах плоть врагов. Еще один переход: на этот раз перед нами огромное дерево, с которого свисают множество кроваво-красных шаров-гнезд. Воздух гудит от вибрации миллионов крыльев. Еще один взмах — и темная пелена окутывает чудовищный улей. Уничтожить их всех мы не сможем, но они явно надолго запомнят этот день. Еще один телепорт. Теперь перед нами огромная гора из костей и хитиновых пластин. Вокруг нее, словно чудовищное ожерелье, обвивается титаническое тело многоножки, рядом с которой поезд показался бы детской игрушкой. Всего в нескольких метрах из-под завалов торчит череп, размером с самосвал. Кажется, драконий. Ничего себе, аппетиты!

Ужасающая голова со множеством зубов и жвал нависает прямо над нами. Настоящий шаи хулуд^[60] от мира насекомых.

— Ты слишком долго топтала эту землю, Миктлантекахтли, — печально говорит девочка, распахнув крылья. — Умри!

Снова телепортация. Горные пещеры скорпионов. Они не явились на эту войну, но Амелия явно точит на них зуб не один год. И наконец, душные коридоры паучьих нор. Я бродил здесь достаточно долго, чтобы составить подробную карту, так что на сей раз никакие защитные меры не помогут: их ждет только страх, боль и смерть.

— За мою семью, — шептала Амелия, роняя черные слезы, — за мой народ, за все города, что вы разрушили, за все жизни, что вы оборвали.

Я отчетливо видел через рентген, как сияет Системное оружие в ее руках, собирая жатву душ, как огонек в центре лба девочки разгорается все сильнее. Интересно, она сможет стать архонтом? Мы специально свели к минимуму ущерб в нашей собственной крепости, которую насекомые наводнили дешевыми и безмозглыми юнитами, чтобы нанести максимальный удар по их собственным гнездам. Объем биомассы, который может уничтожить способность Амелии, ограничен, поэтому нужно точно рассчитать время, сброшенную массу и скорость распространения нанитов. Собственно, именно этим мы с Немо сейчас и занимаемся. Геноцид — дело тонкое. И лучше оставить его тем, у кого для этого есть все основания.

Наконец, мы добрались до центра подземелья, где располагалось Ядро с доступом к терминалу Системы. Мы могли бы уничтожить и его, но опасаемся гнева богов, поэтому просто перенесем кристалл в нашу крепость и отдадим термитам. К тому же, он нужен нам, чтобы получить возможность открыть портал в мой мир. Скорее всего, королева пауков уже поняла, что происходит, но не смеет сюда соваться, пока действует способность Амелии. Однако, как только наниты рассеются — нам всем придется несладко.

— Готово, — кивнула девочка. Крылья за ее спиной рассыпались темным порошком и я моментально перенес нас в убежище. Теперь счет идет уже на секунды.

Снаружи послышался гулкий удар. За ним еще один. Как мы и опасались, кое-кто решил наплевать на все свои военные планы и поквитаться с Амелией лично. Но здесь работает противопортальная глушилка, так что попасть внутрь, не имея специальных артефактов невозможно. А стены муравейника — довольно прочная штука.

— Фрина, готовься, — предупредил я союзницу.

Она кивнула и растворилась в воздухе, используя иллюзию-камуфляж. Мои пауки сгрудились вокруг Амелии, создавая большой кокон, пылающий плазмой и множество многослойных щитов. Теперь наша главная задача — защитить ее, пока не откроется портал. Сильнейшие истребители насекомых собрались плотным кольцом вокруг главнокомандующей, готовясь положить за нее свои жизни. Мирные жители и простые солдаты скрылись в убежище этажом ниже.

Звуки ударов стали раздаваться еще чаще. Наконец, потолок не выдержал и в нем образовалась дыра, в которую толпами повалили высшие насекомые — муравьи, шершни, пауки, сколопендры. Проклятая паучиха привела сюда самых элитных бойцов, как своих собственных, так и тех, что служили союзникам. Даже отсюда я вижу ее искаженное яростью и страхом лицо. Что, не ожидала такого поворота? А ведь мы только начали!

Голос Владычицы резанул по ушам, будто сирена.

— Да как ты посмела, мразь?!

Амелия насмешливо улыбнулась.

— Ты всегда была дурой, Икскацин. Я никогда не была одной из вас. Я мечтала об этом дне всю свою жизнь.

— Убить ее, — приказала королева пауков.

И насекомые тут же ринулись в бой.

Глава 27. Разрыв

Есть много способов получить преимущество в битве. Кто-то полагается на мощные атакующие способности, кто-то — на защиту и выносливость, кто-то на ловкость и реакцию. Но все это — детский лепет. Настоящим хозяином на поле боя будет тот, у кого есть преимущество в скорости вычислений.

Бой «стенка на стенку» между сильными противниками, которые почти ничего не знают друг о друге, со стороны выглядит как грандиозная свалка. Конечно же, никто не будет разбиваться на пары и вести пространные диалоги о смысле жизни. Тут или пан или пропал: ты из последних сил рубишь все, что находится прямо перед тобой, если оно — враг, по возможности стараешься не зашибить союзников и глядишь в оба, как бы самому не попасть под раздачу. Нет времени на мысли, тактику и какой-либо анализ. Организм работает на одних только голых рефлексах.

Другое дело, если у тебя есть «Боевой транс» и «Ускорение мышления». Тело становится тяжелым а воздух — густым, будто кисель. Двигаться нужно плавно и размеренно, иначе ты рискуешь искалечить свое собственное тело. Сражение превращается в размеренный танец. Ты уже не просто реагируешь на происходящее, но и успеваешь продумать свой следующий шаг, столкнуть товарища с опасной траектории, можешь осторожно оглядеться по сторонам и даже занять более выгодную позицию, следя за тем, чтобы тебя не загнали в угол. Насколько я знаю, лишь пятеро «истребителей насекомых» достигли такого уровня мастерства. Но и это не предел…

— Мора, твой выход.

Танец мечей замедлился еще больше, люди и нелюди превратились в статуи. Они все еще двигаются, но только очень плавно. Конечно же, я попросил свою «подружку», маму Грэма, об одолжении, пообещав с лихвой компенсировать все расходы. Замедление времени — одна из ключевых способностей архонтов. Основа их могущества. Как и Фалкон, Мора может расширить на меня действие своей суперсилы, и это автоматически распространяется на все мои магические инструменты. Правда, при работе с куклами нужно быть бережным и учитывать их прочность. Время по-настоящему ускорилось только для меня, так что если я надавлю слишком сильно, с моей-то Волей, — кукла просто сломается.

Я бегло осмотрел доставшиеся мне «шахматные фигурки». Сейчас мне удобнее работать в виртуальной реальности, глядя на все сверху, как в обычной компьютерной стратегии. Немо собирает информацию о происходящем через всех доступных пауков и воссоздает для меня поле боя целиком. Похоже, мы только что перешли в тактический режим? Одна беда: бойцами Амелии я не могу управлять напрямую.

У меня «на руках» две дюжины сильнейших воинов поселка. Из них половина — со способностями младших нефилимов. Старших, к сожалению, только двое, не считая самой Амелии. Несколько мощных каменных големов, призванных магами, что прячутся в тылу. Десяток пауков-турелей с винтовками прикрывают фланги. В авангарде — три моих собственных кукольных тела, которые я собрал из запасных репликаторов. Остальные пауки защищают Амелию, окружая ее плотным куполом. Девочка сейчас создает Разрыв — портал в мой нынешний мир — и не способна за себя постоять. На активацию этой способности требуется всего секунд тридцать, но в наших условиях даже это — непозволительная роскошь. Регенерация не всесильна, если ее убьют, то все пойдет прахом.

Нам противостоят полсотни высших насекомых. Десять старших нефилимов с неизвестными способностями и несколько младших — среди инсектоидов они встречаются гораздо реже. Все остальные — сильные бойцы не ниже золотого ранга. Примерно четверть врагов имеет крылья. Впрочем, в способности большинства из них прыгать на большие расстояния я почти не сомневаюсь. Ну и в качестве бонуса — слегка побитая жизнью владычица пауков. Наверное, можно считать ее именным боссом. Некоторые раны, которые она получила в нашей прошлой стычке, уже затянулись, но она явно далека от полного выздоровления.

Первым делом я попытался разрубить парочку врагов при помощи порталов. Не сработало. Видимо, паучиха предупредила своих союзников, что им придется иметь дело с пространственной магией. Впрочем, это не мешает мне телепортировать своих собственных «солдатиков», на долю секунды отключая глушилку. Я с самого начала снабдил всех командиров пространственными артефактами, чтобы можно было быстро эвакуировать их в случае опасности. Но почему бы не использовать эту возможность для нападения? Вот один из людей Амелии выполнил рывок и активировал боевой прием. Правда, его цель скорее всего успеет уклониться. Но если я немного передвину нашего бойца вправо… Ну вот, другое дело! Хе-хе, так мы быстро справимся с этими тварями!

К моему удивлению, не успел солдат обрушить свою булаву на голову врага, как тот внезапно исчез, а на его месте в пространстве появилась какая-то металлическая пластина. Не понял. Это что еще за «техника замены»? Пропавший жук переместился за спины своих товарищей, а я осознал, что по полу разбросаны десятки таких пластин. И когда только успели? Глушилки не мешают работать пространственным артефактам, поэтому если снабдить всех солдат такими карманными телепортами, то можно пользоваться этой магией даже несмотря на электромагнитные помехи. Интересно, они автоматически срабатывают на любую угрозу?

Не успел я толком все обдумать, как на месте исчезнувшей жертвы появился еще один противник, но уже с занесенными над головой моего бойца когтями. Телепорт! Чуть было не пропустил удар! А вот это уже скверно. Похоже, не я один тут такой «шустрый». У кого-то из насекомых тоже есть способность ускорения времени? А может, из-за всей этой шумихи мы привлекли внимание архонта и теперь он точно так же «невинно беседует» с кем-то из местных тараканов, как это делал когда-то Фалкон? Засада! Хуже всего то, что мы теперь оба знаем о существовании друг друга. И будем принимать меры…

Немо, к черту конспирацию! Отстреливай эти железки из наших турелей. Разбирай моих кукол на части, и пусть нападают на всех сразу, заспамим его атаками с разных сторон, чтобы он не успевал реагировать. Нужно загнать вражину в цейтнот!

Следующие несколько секунд в нашем убежище творился лютый бардак. «Шахматные фигурки» телепортировались туда и сюда чуть ли не по десятку раз за секунду, пытаясь достать друг друга заранее заготовленными ударами. Между ними сновали еще три десятка плазменных пауков, пытаясь уничтожить если не самих бойцов, то пластинки-телепорты, что висели у них на шеях или валялись на полу. Пневматические винтовки строчили, как пулеметы, наполняя воздух взрывами. Все пространство буквально пронизано плазменными кольцами и лазерными лучами. Я что-то говорил про свалку в бою? Беру свои слова назад. Боюсь даже представить, как это выглядит со стороны, в том числе и для самих бойцов. Большинство из них просто зажмурили глаза и неистово рубили воздух прямо перед собой — в общем-то, самое разумное поведение в таких условиях.

Пока инициатива за мной. Кто бы ни управлял вражескими юнитами, он явно не справляется с тем темпом боя, который я задал благодаря Немо и двум параллельным сознаниям. Число рабочих пластин-телепортов неуклонно уменьшалось, пятеро жуков погибло, а многим из них пришлось телепортироваться куда-то за пределы убежища.

Но я тоже недооценил противника. Через несколько секунд одна из стенок хранилища взорвалась и сквозь образовавшуюся брешь в зал влетела тяжелая металлическая болванка, направленная прямо в Амелию. Что-то вроде кинетической боеголовки, которой я не так давно сбивал комету. Остановить или заблокировать ее невозможно — это я прекрасно понимаю. Немо, портал!

Я перенаправил снаряд в ненавистную паучиху. Если все это делает она, то сейчас ей будет не до смеха.

Владычица исчезла. А я с ужасом осознал, что кроме двух моих порталов в убежище появился еще добрый десяток других. Проклятье! Все это было задумано только для того, чтобы точно определить момент, когда я надолго отключу глушилку! В зал посыпались сотни пластинок-телепортов. Да он теперь сюда целую армию переправить сможет! Если только… если только я не использую свои электромагнитные гранаты! Одна беда — в таком случае сгорят и все мои пауки… Вот засада! Нужно было сделать больше металлических юнитов, защищенных от импульсного оружия. Ну, что поделать, у меня было слишком мало ресурсов. Ладно. Телепортирую всех остальных подальше, а потом снова верну, когда все закончится. Немо, на счет «три». Три!

В воздухе появилось несколько электромагнитных гранат. Большинство пауков исчезло из убежища. Осталось лишь четверо металлических юнитов, поддерживающих защитный барьер вокруг Амелии. Прогремели взрывы. Ну вот, порядок. Немо, возвращаем назад нашу армию!

— Внимание, пространственные перемещения заблокированы!

Чего? Ну-ка дай картинку!

Похоже, один из муравьев воспользовался мощным электрическим навыком, который работает не хуже моих магнетронов. Момент подобран идеально. Эти твари наверняка тоже могут общаться между собой как и термиты. Значит именно лидер муравьев стоит за всем этим! Ну что ж, телепортироваться его бойцы теперь тоже не смогут — все их артефакты сгорели, так что больше никакого читерства. Надеюсь, наши ребята быстро придут в себя после того погрома, что я учинил, и сумеют выиграть еще немного времени. Теперь у насекомых нет численного преимущества, так что наши бойцы должны справиться своими силами.

Немо, телепортируй пауков на предельно возможную дистанцию. Попробуем добраться туда своим ходом. И передай Фрине, что ей пора браться за дело.

Замешательство продлилось недолго. Обе стороны быстро осознали, что чертовщина, которая творилась с ними все это время, по какой-то причине прекратилась и необходимость бороться за свои жизни снова легла на их собственные плечи. Зал заполнился чудовищами: большинство способностей местных нефилимов основаны на «экзоскелетах» из псевдо-плоти, да и трупов накопилось уже немало, так что самые удачливые воины с каждым убийством становились все сильнее, отращивая хвосты, когти и дополнительные конечности. Фрина тоже быстро сокращала число врагов своими смертоносными телепортациями, оставаясь при этом скрытой от чужих глаз.

Тем временем Амелия перешла к заключительной фазе подготовки. В небо ударил столб желтого света. Еще немного и портал будет открыт. Кто-то убил, наконец,электрического муравья, который блокировал пространственные перемещения. Я ненадолго отключил глушилку и телепортировал свою мини-армию обратно. Но тут же пожалел о содеянном.

В центре зала, прямо возле Амелии снова появилась владычица пауков, удерживая в руках крупную пылающую сферу. Судя по количеству энергии — это какая-то бомба. К тому же их обоих окружает непроницаемый божественный барьер. Люди и насекомые не сговариваясь прекратили бой, отступая в стороны. Все взгляды сосредоточились на двух лидерах, в руках которых находилась судьба обоих миров.

— Сдавайся, Тлазохтлалони, — произнесла владычица, обращаясь к Амелии, — и я позволю твоим драгоценным людишкам выжить.

Странно, что паучиха тоже ставит свою жизнь на кон. Должно быть в дело действительно вмешался кто-то из архонтов и ей гарантировали возрождение. Боги насекомых наверняка заинтересованы в том, чтобы получить доступ к еще одному миру. Это объясняет и то, откуда у владычицы божественный барьер. Вряд ли ей так просто подарили новую способность, скорее всего это что-то одноразовое, как и бомба в ее руках. Но сути это не меняет.

Проклятье! Если портал откроется, я не смогу отговорить термитов от вторжения. Амелия при этом наверняка погибнет. Архонты просто убьют ее вместе с паучихой, чтобы как можно скорее закрыть портал. А без помощи союзников мы никак не сумеем отстоять крепость. Нет, нет, нет!

— Не делай этого, Амелия! — прокричал я через своих пауков.

Девочка холодно улыбнулась.

— Ты никогда не понимала меня, Икскацин. Прощай…

Убежище заполнил яркий свет. Портал начал раскрываться прямо в центре божественного барьера, моментально подорвав бомбу и уничтожив всех, кто был заперт внутри.

— Фрина, бегом туда, перехватывай управление! — скомандовал я.

К счастью, щит сдержал большую часть энергии взрыва и больше никто не пострадал. Спокойствие, только спокойствие! Нефилимы не умирают просто так. Если мне удастся найти филактерию… Амелия сделала самую тяжелую работу — открыла Разрыв. Теперь нам нужно только подпитывать его энергией. Это может сделать и Фрина, которая накопила немало амальгамы за все это время, и мы с Палочником, используя ресурсы своих подземелий.

Сквозь крошечное окошко растущего портала промелькнула смутная тень. Теперь, когда связь установлена, я смогу пользоваться своим собственным Системным оружием. Эта штука практически неуничтожимая, так что под действием ускорения времени я могу разгонять ее до сумасшедших скоростей. Через сотую долю секунды с добрым десятком высших насекомых было покончено. Остальные стремительно исчезали с поля боя, повинуясь воле своего лидера. К сожалению, все эти души мне придется конвертировать в амальгаму, наплевав на ценность их способностей. Нам сейчас понадобятся вся доступная энергия, чтобы поддерживать Разрыв.

— Получено 745,215 ОР.

Круто, конечно, но этого едва хватит, чтобы поддерживать Разрыв в течение одной минуты. Нужно срочно найти девчонку! Пауки расползлись по залу, разыскивая брошенные филактерии. Проклятье, как же их тут много! Вот уж не думал, что когда-нибудь буду злиться по этому поводу. Какой из этих шариков принадлежит Амелии? Ты нужна нам, девочка, причем срочно! Немо, тащи сюда лабораторных марионеток, будем пробовать оживить их всех!

Портал между мирами стал еще крупнее: размером с блюдце. В помещение телепортировалась Ариэль и несколько высших термитов. Мы тут же принялись оказывать помощь раненым союзникам. Я использовал растяжение пространства, чтобы отследить, куда именно исчезли наши враги. По воздуху прошла волна разрывов и искажений, наглядно демонстрируя, какое безумие творилось здесь совсем недавно. Пространство здесь буквально испещрено микро-разрывами, ведущими в разные точки вокруг крепости.

Как и ожидалось, неизвестный кукловод разбросал своих пешек по самым разным местам. Не беда. Немо, рельсотроны заряжены? Включай «Маяк душ» и преподай этим тварям урок!

Раздался залп. Пока портал активен, я вполне могу использовать их прямо из этого мира.

— Получено 294,771 ОР.

Мог бы уже стать нефилимом, но сейчас не до этого. Время ускользает очень быстро, огромные цифры заработанных очков тают на глазах. Правда, термиты обещали вернуть все потраченное, причем с процентами, ведь сейчас для них важна каждая секунда. Портал уже стал величиною в человеческий рост и через него хлынули насекомые. Местные давно предупреждены о необычных союзниках, так что никаких недоразумений не возникнет. Но чтобы перебросить войска Палочника и эвакуировать беженцев понадобится намного больше амальгамы. Насекомые уже осознали, что наскоком крепость не захватить, так что их огромная армия тоже перешла в наступление.

Из дюжины найденных филактерий, души сохранились лишь внутри четырех. Это явно дело рук Фрины — только у нее есть Системное оружие. Я телепортировал несколько кукол-болванок из лаборатории Шашти и на скорую руку переделал их по чертежам, которые разрабатывал для Нирта. Пауки окружали каждую из кукол, поддерживая защитные барьеры.

— Спрошу лишь один раз, — строго произнесла Ариэль, тело которой я сейчас использовал в качестве аватара. — В кого из истребителей влюблена Амелия?

— «Умри!» «Сдохни!» — закричали марионетки, пытаясь разрушить барьеры.

Я уничтожил их взмахом руки. Жалко кукол. Надо было оставить тварям только головы. Ну да ладно, я сейчас вообще не слишком трезво мыслю. Последняя марионетка задумалась ненадолго и ответила:

— Мне неловко об этом говорить… Но, конечно же, это Ларс.

Лгунья. Я взмахнул рукой, уничтожая последнюю куклу. Ларс действительно часто сопровождает Амелию, но тут дело в его собственных неразделенных чувствах. Девочка была права, ты совершенно не разбираешься в людях, Икскацин. Ну что ж, по крайней мере теперь понятно, какая из филактерий принадлежит паучихе. Зря ты купилась на обещания архонтов и согласилась на эту миссию. Теперь тебе придется иметь дело со мной. А мне как раз нужен был станок для производства углеродных нитей.

Но куда же пропала филактерия Амелии? Наверное ее отбросило взрывом. Если ядро паучихи уцелело, то и девочка должна быть где-то здесь. Зар-раза! Немо, тащи сюда всех наших кукол. Нужно прочесать улей! Или…

Я повернулся к истребителям.

— Кто из вас находил здесь филактерии? Ну-ка, выворачивайте карманы! Это вопрос жизни и смерти!

Просканировав бойцов через рентген, я обнаружил еще шесть филактерий. Какой-то идиот даже умудрился проглотить одну из них. Видимо, опасался обыска. Что ж, теперь тебе стоит бояться кое-чего другого…

Я подошел к нему вплотную и толчком вручил большую бутыль с теплым и вонючим «зельем».

— Пей до дна!

— Но я же…

— Я знаю, что ты проглотил филактерию. Это рвотное. Пей, или я сейчас достану ее из тебя другим способом! — Ариэль положила руку на рукоять меча.

Парень морщась приложился к бутыли. Тем временем за моей спиной кукольные головы снова принялись кричать что-то невразумительное и исчезли в огне. Ну что за невезуха! Так и думал, что она именно здесь.

— Что происходит? — к нам подошли Ларс и Палочник.

— Этот умник проглотил филактерию Амелии, — ответил я союзникам.

— Амелии? — парень тут же поперхнулся своим отвратным пойлом.

Ну да, в какой-то мере это можно считать каннибализмом.

— Так чего же мы ждем? — проскрипел Палочник, замахиваясь своей тонкой когтистой лапой…

Глава 28. Слияние

Не успел глава термитов нанести удар, как парень, проглотивший филактерию, согнулся пополам, выплескивая содержимое своего желудка прямо нам под ноги. По полу покатилась черная сфера со светящимся огоньком внутри. Отлично! Я вытянул руку, притягивая к себе одну из дешевых кукол-болванок. Несколько секунд — и все было готово. Включая принудительную изоляцию внутри барьера. Кукла ожила и несколько секунд с удивлением разглядывала свои механические руки, а затем перевела взгляд на нас.

— Я все еще жива? Какое странное тело. Сколько прошло времени?

— Чуть меньше минуты. Сделаю тебе марионетку получше, только ответь, кто твой возлюбленный?

— Я… я, — кукла стала оглядываться по сторонам, пока не отыскала взглядом Эйнира. Тут же расслабилась и повернулась к нам. Ну, все понятно.

— Это…

— Забей, я уже понял, что ты закоренелая эгоистка, — с облегчением выдохнул я. — Давай, подключайся к Разрыву, у нас амальгама заканчивается.

Наконец, портал заработал на полную мощность, пропуская армию термитов и позволяя беженцам перебраться в более безопасный мир. Ну наконец-то! Теперь все должно пойти по плану. Мы с Ариэль уже начали подготовку к слиянию осколков богини. По сути, я и сам — тот еще эгоист. Все что я делаю, на самом деле — не ради термитов или беженцев, а ради возможности более-менее безопасно разобраться со своим «основным заданием» — возрождением Селесты. И иметь при этом шанс сбежать в другой мир, неподвластный нашему Доминиону. Или наоборот — оставить насекомым любые проблемы, которые могут возникнуть в процессе.

А вот люди Амелии могут пока вздохнуть с облегчением. Оборона крепости — это уже не их забота. На той стороне их уже ждут Грэм и Мора. Они помогут им обустроиться на новом месте. Девочка протянула мне резную шкатулку.

— Вот, как и обещала, тут твоя награда.

Я открыл коробку, спрятал филактерии в пространственном хранилище. Вообще-то времени у меня в обрез, но с двумя потоками сознания я вполне могу позволить себе немного отвлечься.

— Что там за способности?

— В одной обычная боевая форма, а вот во второй кое-что получше — камуфляж. Можно принимать любой облик.

Оборотень? Хе-хе, с этой штукой я смогу легко решить одну свою давнюю проблему. Уже это стоило всех затраченных усилий! Немо, телепортируй филактерию прямо ко мне, попытаемся разобраться, как ей пользоваться. Теперь я смогу не только вернутся в более привычное мужское тело, но и повторить любую «боевую форму», без каких-либо дурацких ограничений.

Мы коротко обсудили распределение трофеев. Разрыв скоро закроется а перебросить что-либо на другую сторону — задача нетривиальная. Амелия сразу отказалась от своей доли кроме того, что в честном бою получили ее солдаты. Палочник просил отдать ему все боевые филактерии — термитам они сейчас позарез нужны для обороны. Мы сошлись на том, что позже он компенсирует мои потери чистой амальгамой. Я решил, что заберу себе паучиху, оборотня и все пустышки. Было бы очень неплохо обезопасить свою семью от несчастных случаев и покушений. К тому же, мне теперь наверняка удастся спасти Бранда. Я уже не говорю о Шашти и прочих полезных героях, которых не хотелось бы потерять по какой-нибудь глупости.

Палочник попросил нас всех отойти подальше. Сквозь портал начала протискиваться огромная гусеница. Кажется, эта штуковина откладывает для них яйца. Можно назвать ее «королевой», но думаю, это скорее инкубатор, чем какое-то разумное существо. Тем не менее, без нее создание колонии в новом мире будет невозможно. Фрина открыла еще один портал, отправляя драгоценную личинку в какой-то подземный бункер.

По моим прикидкам Разрыв продержится еще минут пять. На большее у нас просто не хватит энергии. Из-за той суматохи, которую мы с Амелией устроили, Палочнику придется чуть ли не все население Улья привести сюда, чтобы оборонять новую крепость. Надеюсь, этого времени будет достаточно для переброски войск. Теперь мне остается лишь в нужный момент привести им на подмогу свою собственную армию нежити. Сущая ерунда по сравнению с тем, что нам уже пришлось сделать. И с тем, чем мое второе сознание занимается прямо сейчас.

* * *

Вот теперь можно разобраться со своим главным заданием. Я телепортировался в секретное логово — старую шахту, где мы добывали золото. Это место находится на большой глубине и надежно изолировано от внешнего мира, выбраться отсюда без использования магии пространства было бы очень непросто. Еще одна страховка на случай непредвиденных обстоятельств.

Достал Системное оружие. Несколько десятков металлических пауков объединились между собой, образуя что-то вроде пьедестала, окруженного защитными полями. На нем располагается небольшой кристалл элтелиона, емкостью в тысячу единиц. Еще одна мера предосторожности. Эксперимент по слиянию осколков души Селесты я буду проводить в пространственном хранилище, а точнее, в лабиринте, созданном по образу и подобию Куба Морбиуса. Ловушка замыкается сама на себя, так что там бесполезно использовать магию, а выбраться наружу без кодовой комбинации почти невозможно.

Большую часть свободной амальгамы, что накопилась в оружии, я уже перевел на счет своего подземелья. Душа Абырвалгара, которая тоже была запечатана в кинжале, отправилась в одну из пустых филактерий. Что, можно начинать? Как говорится, «перед смертью не надышишься». Руки ощутимо дрожат от волнения. Ну, с богом…

— Немо, слияние!

Вопреки моим опасениям, ничего особенного с кинжалом не произошло. Лишь хлопья света и тьмы, что окружали оружие с тех пор, как я поместил в него осколки Селесты, стали чуть более отчетливыми. Так и знал. Мне снова придется лезть туда через сновидение. Правда, на этот раз у меня слишком мало времени, чтобы полагаться на зелья. Нужно успеть все сделать быстро, пока не закрылся портал. Так что я заранее купил у Системы способность засыпать на месте по собственному желанию. Немо, «Колыбельная!»

* * *

Снова искореженные коридоры полуразрушенного храма. На этот раз внутри сновидения богини стало значительно светлее. Холод тоже ощущается, но уже не пронизывает до костей, как это было раньше. Темные силуэты бесформенных тварей копошатся по углам. Завидев меня, жадно бросаются навстречу. Взмахом руки разрубаю их, превращая в мутную дымку. Здесь имеет значение только намерение и Воля, все остальное — лишь «костыли», виртуальные образы, помогающие тебе сконцентрировать свои желания в осязаемую форму.

Здание храма содрогнулось до самого основания. Потолок над моей головой с грохотом оторвался от стен и взмыл в воздух. И тут же деловито направился куда-то в сторону. Сквозь образовавшуюся брешь я увидел, что вся эта конструкция разваливается на составные части и пересобирается заново, будто огромный пазл. Усилием воли телепортировался повыше, чтобы как следует все рассмотреть.

В самом центре вихря, состоящего из обломков храма, боролись два больших сгустка энергии — темный и светлый. С яростным жужжанием они сражались, разделяясь и сливаясь воедино, словно инь и ян. Правда, ни о каком «равновесии» речи не шло. Оба сгустка явно пытались друг друга сожрать, просто никому из них пока не удалось добиться значительного преимущества. Вокруг этих сгустков, как мотыльки у огня, вились все те же бесформенные создания-паразиты, стараясь отщипнуть хоть небольшой кусочек силы. Э, нет, братцы, так дело не пойдет!

Я спрыгнул со стены, уклоняясь от падающего прямо на меня нового «потолка». Телепортировался поближе к осколкам. Тут шумно, как на базарной площади: сотни голосов твердят неразборчивые фразы на неизвестных мне языках, плачут кричат и спорят. Детали храма снова сложились воедино, ненадолго заглушив этот гомон своим грохотом. Здание обрело некое подобие стабильности. Танец инь и ян слегка замедлился. Кажется, кое-кто действительно пытается собрать себя из разрозненных частей. Непростая, должно быть, задача. Это вам не баловство с кубиком Рубика…

Наверное, нужно в первую очередь избавиться от паразитов. Мне кажется, они являются проекциями разрозненных мыслей и воспоминаний, которые просто мешают богине сосредоточиться. Я принялся методично уничтожать тварей, очищая пространство вокруг танцующих осколков.

Но что-то пошло не так. Темный туман, который оставляли после себя погибшие призраки, устремился к черному сгустку энергии, нарушая равновесие сил. Ну вот, кажется я опять наломал дров!

Темная сторона стала медленно поглощать светлую, занимая все больше и больше жизненного пространства. Из мутной черной массы начали проявляться осмысленные формы — клыки, когти, оскаленные гримасы чудовищ. А вот это уже не к добру. По идее, они должны слиться воедино, обрести равновесие и самосознание, а не побеждать друг друга!

— Селеста, очнись! — крикнул я в надежде, что богиня откликнется на свое древнее имя.

И тут же об этом пожалел. Обе половины, светлая и темная, замерли. В центре черной капли проступил большой белый глаз с темным зрачком. Вторая капля, наоборот отрастила себе черное око. И оба глаза теперь смотрели прямо на меня. Упс…

Обе стороны на время забыли о своей борьбе, стремительно обрастая когтистыми лапами и зубастыми мордами. И вся эта красота тут же ринулась ко мне. Оно и понятно: твари явно хотят жрать, а я — лакомый кусочек, который даст им решающее преимущество в их собственном противостоянии.

— Немо, уходим!

* * *

Я открыл глаза и поежился. Это было близко! Но теперь угроза миновала — я вернулся в свое настоящее тело. Вокруг друзья и союзники, к тому же меня охраняет Ариэль. Мы находимся глубоко под землей, в бункере, который термиты построили специально для открытия портала. Немо, дай картинку, что там происходит в нашей ловушке?

Ничего хорошего, конечно же, не происходило. Системный кинжал стал черно-белым, потерял свою прежнюю форму и начал отращивать тонкие нити, пытаясь нащупать с их помощью границы пространственного кармана. Вот зараза! Ладно, эта безмозглая тварь вряд ли сумеет быстро оттуда выбраться.

— Внимание, активирован «Маяк душ», — произнесла Немо.

Так, это не к добру. «Ускорение мышления»!

Что оно вообще делает? К чему этот ход с Маяком душ? Просто пробует все подряд? Погоди-ка ему что, доступные функции Системного оружия? Но среди них же есть «Возврат»! Проклятье!

— Немо, разорви связь с кинжалом!

Черно-белая капля исчезла из хранилища. А я почувствовал, как мою руку пронзила острая боль. Сгусток нанороботов тут же впитался в ладонь, распространяясь по ней, как чернила по мокрой салфетке. Это же «Смена формы»!

— Немо! Ариэль! Руби руку! — заорал я, что есть сил.

Кукла не заставила себя ждать и тут же появилась рядом. А мгновением спустя я с ужасом осознал, что ее меч опускается прямо мне на голову.

— Немо, что ты…

* * *

Я очнулся в каком-то темном подвале. Где мы на этот раз? Ах, да, это же мое тайное убежище. Сработала привязка к филактерии. Но это же значит… Погодите-ка, я что, умер?! Мне нельзя умирать! Что я, блин, маме теперь скажу?!

— Немо, какого черта?! Ты хоть понимаешь, что ты натворила?

— Простите, мастер, спасти ваше тело не представлялось возможным — нанороботы проникли слишком глубоко.

— И ты решила убить меня раньше, чем это сделает Системное оружие?!

— Подтверждаю.

Я заткнулся, осознав, что по большому счету она спасла мне жизнь. Глупо злиться на инструмент за то, что он оказался умнее тебя. Кинжал наверняка бы уже перемолол мою душу, выжимая из нее всю амальгаму.

— Ты уже разорвала связь с оружием?

— Ответ положительный.

Проклятье! И о чем я только думал?! Какая замечательная идея — снабдить «Возвратом» кинжал, в котором ты держишь какую-то непонятную тварь. Браво! Ну просто вершина предусмотрительности! И нашел же кого послушать — Ланти! Хотел поиграть в некроманта? Ну вот, поздравляю, теперь ты сам — нежить!

Так, ладно, нужно взять себя в руки. Эта штука до сих пор на свободе и может натворить еще много бед. И к тому же, у нее теперь мое тело. Может, удастся убедить богов вернуть мне его? Или дать новое… Фалкон что-то такое говорил от имени Асмодея. Нужно вернуться в убежище. Когда все произошло, я находился в главном улье термитов^[61], неподалеку от портала, под присмотром кукол и товарищей. Представляю, какая у них там сейчас паника. К счастью, времени прошло совсем немного, «Ускорение мышления» все еще действует. Так, Немо, а что мне вообще доступно?

— Все, кроме тела и оружия.

Не напоминай. Ладно, первая задача: постарайся окружить нашего монстра барьером. И дай мне уже картинку из убежища. Надеюсь, Ариэль еще в строю?

Я переключился на управление куклой. И с ужасом уставился на свое тело, испещренное черными узорами. Да еще и с мечом, торчащим прямо из головы. Только вот нанитам плевать на такие мелочи. Трансформация плоти все еще не завершилась до конца. Несколько кукол-пауков уже окружили это странное существо, создавая кинетический барьер. Вряд ли моя магия надолго остановит тварь, но я хотя бы успею эвакуировать отсюда остальных «зрителей». Все мои способности при мне, а значит, тварь не унаследовала от моего тела пространственную магию. И к счастью, это место тоже полностью отрезано от внешнего мира.

— Киара, что происходит? — ужаснулась бледная, как полотно, Мора. — Почему твоя кукла…

— Все, бегите прочь отсюда, — гаркнул я как можно громче. — Вопросы будете задавать потом! Амелия, Мора, уводите людей, закрывайте Разрыв! Фрина, Палочник, срочная эвакуация! Запечатайте убежище и никого к нему не подпускайте! Наш договор в силе, просто возникла небольшая проблема…

Тем временем «проблема» стала резко взрослеть и увеличиваться в размерах. Меч, оставленный моей куклой, расплавился и тоже впитался в тело. Немо, она что, уже ассимилировала «Оборотня»?

— Подтверждаю.

Хорошо что все остальные филактерии я спрятал в хранилище. Стоящая передо мной девушка сильно преобразилась. Все ее тело стало олицетворением двойственности: наполовину белым, наполовину черным, с длинными монохромными волосами и двумя крыльями за спиной — соответствующей раскраски. Лицо — мое собственное, но только более взрослое и искажено гримасой злобы. Глаза пустые, как у сломанной игрушки. Я даже зрачков ее не вижу!

Девушка с яростным ревом обрушила мощный удар на возведенный пауками барьер. Держится. Отлично! Может, я смогу ее как-нибудь запечатать? Хорошо бы снова поместить ее в пространственную ловушку.

Но не успел я толком порадоваться, как рука девушки изменила форму и превратилась в тот самый клинок, которым «снабдила» ее Ариэль. Вот блин!

С лезвия меча сорвалось бронебойное заклинание. Очередной идиотизм с моей стороны. В тот момент ни о каких последствиях я не думал, а когда меч оказался в зараженном теле, доставать его оттуда было уже попросту опасно.

Мое рукотворное чудовище бросилось в сторону самого мощного источника энергии — к Разрыву, который все еще был открыт. Принялось выкачивать из него остатки амальгамы. Может, удастся вытолкнуть ее в мир насекомых? Палочник, конечно, будет недоволен, но это уже не мои проблемы…

— Селеста, очнись, это же я, Прометей! — крикнул я на удачу.

Честно говоря, это чистой воды блеф, я даже не уверен, кто именно из титанов был моим далеким «предком». Но это сейчас и не важно. Главное достучаться до ее древних воспоминаний.

Девушка замерла прямо на границе двух миров, схватилась за голову. Темные и белые пятна на ее теле снова начали перемешиваться и бороться друг с другом за власть. Разрыв стал стремительно стягиваться, уменьшаясь в размерах.

— Ну же, очнись, богиня, ты нужна нам! — продолжил я, собирая вокруг нее своих пауков.

Мне всего-то нужно создать из них «коробку» которую можно будет целиком отправить в пространственную ловушку вместе со всем содержимым, не подвергаясь риску заражения нанороботами.

Внутренняя борьба явно была нелегкой. Девушка снова принялась истошно кричать. Черная рука все еще тянулась к порталу, а белая принялась рвать на себе волосы. Вокруг нее отчетливо проявился божественный барьер, который я видел в подземелье. Можно считать это хорошим признаком? Или нет… Края закрывающегося Разрыва вплотную подошли к границам непробиваемой защиты. А вот это уже плохо. Ну да, а что, собственно, может пойти не так? Я тут же надавил магией гравитации, стараясь вытолкнуть ее на ту сторону.

— Что ты творишь? Уходи оттуда!

Немо, залп из всех рельсотронов, нам нужен максимальный импульс!

Раздался ужасающий треск. Разрыв схлопнулся в тонкую струну, поглотив тело несчастного существа и исчез. Получилось?

— Немо, сделай мне еще одну куклу на той стороне, нужно найти и поймать эту тварь!

— Связь установлена, — отчиталась Немо.

Я осмотрелся. И схватился за голову. Да что здесь вообще произошло? Небо свернулось в узкую полосу на самом горизонте. Над головой, изгибаясь, струился лес. Пространство потеряло привычную устойчивость и скомкалось, будто лист бумаги. На расстоянии, как мне показалось, нескольких метров, виднелась наша крепость, правда, высотой, всего метра полтора… Это же иллюзия, правда? Немо, что за ерунда, со связью все в порядке?

— Подтверждаю. Это реальные данные.

У подножья муравейника копошились какие-то мелкие букашки — кажется, битва уже скоро начнется. Вот неугомонные! Вас ничего сейчас не смущает?

Обернувшись, я увидел, что стою возле огромной «сферы», на поверхности которой отображались внутренние коридоры крепости, битком набитые армией термитов. Свет вокруг аномалии ощутимо искажался, как возле черной дыры. Это уже не портал. Это самая настоящая червоточина! Я вдруг осознал, что стою на земле не вертикально, а под довольно большим углом. И к тому же, мои ноги неестественно длинные. Сделав несколько шагов вокруг сферы, я с удивлением обнаружил, что термитник куда-то пропал и теперь в фокусе моего зрения какая-то «крошечная» гора. Просто замечательно!

Хуже всего, что аномалия здесь вовсе не одна: я уже вижу, что по искаженному пространству леса разбросано еще несколько десятков таких «сфер»! Проклятье, Немо, что мы натворили?! Вот теперь точно придется идти к богам на поклон…

Мое внимание привлекло какое-то жужжание. Над землей парила небольшая черная капля, издавая знакомый гул. Ее поверхность то бугрилась то расслаблялась. Она словно бы пыталась принять какую-то форму, но это ей никак не удавалось. Похоже, что мое несчастное тело, зараженное нанитами, разорвало на куски, вместе с душой богини. Что ж, придется теперь собирать его по частям. Сейчас это мой единственный козырь, который можно использовать в переговорах с богами. Очень надеюсь, что у них есть какие-то способы исправить это недоразумение.

Зато можно сказать, что осколков Селесты у меня стало намного больше…

Я осторожно создал вокруг сгустка нанитов ледяную сферу из рассеянного в воздухе водяного пара. Наложил заклинание щита и спрятал в пространственной ловушке. На пару часов этого хватит, а потом я разберусь, как их безопасно «упаковать». Главное — не давать каплям снова слиться воедино. По отдельности они инертны и не представляют угрозы. Видимо, внутри них остались совсем уж мелкие части души богини.

Немо показала мне изображения от всех прочих пауков-разведчиков. Похоже, аномалия затронула только эту сторону Разрыва. В материнском Улье термитов все нормально. А вот на этой стороне пространство буквально спуталось в узел, будто провод от наушников. Думаю, дело в сотнях микротрещин, которые остались в убежище после нашей «игры в солдатиков». Дестабилизация Разрыва всколыхнула изрезанную магией ткань мироздания и это привело к тому, что мы сейчас наблюдаем. Хуже всего, что связь с моим миром полностью разорвана, а значит, я уже не могу просто попросить о помощи наших архонтов.

О, боги, ну и что мне теперь со всем этим делать?!

Глава 29. Селеста

— «Личное дело»? «Небольшая проблема»? Мы о таком точно не договаривались, Падший!

Непривычно видеть Палочника разъяренным. Обычно он скуп на слова и невозмутим, как гора. Но тут даже его понесло во все тяжкие.

— Спокойно, спокойно, давай не будем усугублять ситуацию, — ответил я. — Все наши договоренности в силе. Это моя проблема и я ее решу, так или иначе. Ничего такого я не планировал, конечно. Просто пытался спасти друга.

— Какого еще «друга»? — с нажимом спросил предводитель термитов.

— Поверь, будет лучше, если вы не…

— Кого?! — похоже, Палочник не на шутку разозлился.

Я взвесил все «за» и «против». Очень трудно сейчас судить, какое из зол окажется большим.

— Селесту…

Глаза термита расширились, а его искаженное яростью лицо расслабилось. Ну конечно! Нужно было сразу догадаться, что богиня не зря выбрала именно эту колонию. Их тоже что-то связывает!

— Погоди-ка. Ты что-то об этом знаешь?

Вместо ответа Палочник прикоснулся к груди, снимая одну из бронепластин со своего худощавого тела. Вытащил черную сферу с тлеющим огоньком внутри.

— Думаю, это предназначено тебе. Мы нашли ее осколок в нашем прежнем мире еще несколько сотен лет назад.

Филактерия? Что ж ты раньше молчал, старый маразматик?!

— Мы не знали, можно ли тебе доверять, — пояснил термит, — Стрелец подозревал, что вы связаны, но опасался, что ты можешь быть агентом, которого подослали боги.

Перестраховщики. И я тоже хорош! Мог бы сразу понять, что термиты здесь не только ради «прецедента» договоренности с богами. И как теперь быть? Я получил еще один осколок, но два других разбросаны по окрестностям и неизвестно, получится ли теперь собрать их воедино. Просто замечательно! Снова возвращать к жизни это чудовище Франкенштейна? Ну уж нет! Оно просто сожрет третий осколок и даже не поблагодарит за угощение.

Так, отставить панику! Будем решать проблемы по мере поступления. Сперва нужно разыскать все осколки, пока их не растащили вездесущие насекомые. Держу пари, что «капли» находятся где-то поблизости от червоточин. Если удастся восстановить душу Селесты, возможно, она подскажет, что можно сделать с пространственной аномалией, которую мы создали, и тогда мне даже не придется обращаться за помощью к богам.

Немо, отправляй пауков на разведку. Мне срочно нужны все осколки!

Я принялся телепортироваться от точки к точке, собирая частицы собственного тела. Боги, я надеюсь, мне все же удастся как-нибудь его восстановить! Пространственная магия работала из рук вон плохо. Обычные координаты вблизи аномалий приводили в совершенно случайные места, так что приходилось использовать своих пауков в качестве якоря. Насекомые уже подтянули свои войска к улью и принялись атаковать новых хозяев этого места. Ситуацию сильно осложняли червоточины, от которых мы никак не могли избавиться.

Если подумать, что вообще произошло? Под действием аномалии небольшая часть пространства растянулась и скомкалась. Но почему же тогда оно потом не разгладилось само по себе? Видимо, на месте микротрещин, которые мы оставили в убежище, образовались червоточины в тех местах, где точки соприкосновения порталов оказались очень близко друг ко другу в гиперпространстве. Теперь именно они удерживают эту складку в натянутом состоянии, не позволяя ей прийти в норму, как крючки на липучке.

И тут меня осенило: что, если я сам буду сжимать или растягивать пространство неподалеку от этих точек? Идея оказалась неплохой — червоточины действительно перемещались вслед за искусственным изгибом, буквально на глазах меняя топологию окружающего нас пространства. Кажется, эти штуки стали своего рода крючками, удерживающими ткань мира в «изогнутом состоянии». А значит, если от них избавиться…

Я решился на опасный эксперимент — выбрал две червоточины, которые находились достаточно близко друг ко другу, и начал постепенно их сближать. В какой-то момент, аномалии буквально стали притягиваться друг ко другу с огромной силой и моментально схлопнулись, столкнувшись между собой. Полоска на горизонте, в которую превратилось наше небо, дрогнула и слегка развернулась. Кажется, мы действуем в правильном направлении!

Но прежде, чем «спасать мир», мы с Палочником решили воспользоваться ситуацией и принялись передвигать червоточины так, чтобы получить преимущество в сражении. Наши противники тоже быстро смекнули, что огромные дармовые порталы — это важный стратегический ресурс, так что за обладание ими велись горячие сражения.

Наконец, пришло время выпустить на свободу собственную армию. Нежить с самого начала скрывалась в подземных убежищах вокруг улья и теперь принялась теснить вражескую армию с тыла. Элемент неожиданности состоял еще и в том, что насекомые издалека принимали моих зомби за «подкрепление» и совершенно не ожидали удара в спину от своих же сородичей.

Мое внимание привлек необычный «осколок» моего несчастного тела. В отличие от прочих он не стал черным или белым, как инь и ян, а переливался всеми цветами радуги. Это что еще за «хрень»? Похоже что обе стороны действительно начали находить какой-то компромисс, но я вмешался слишком рано, прервав естественный процесс их слияния. Как всегда, в общем-то. Счастье, что эта часть вообще уцелела после взрыва! Ну да, откуда я мог знать, что в этой ситуации правильно, а что нет? Вот неужели так сложно было оставить хоть какие-то инструкции?

Но не успел я поместить находку в хранилище к прочим осколкам, как из подпространства вынырнуло гуманоидное существо с головой муравья. Старший нефилим. Да еще и владеющий магией пространства. Должно быть, тот самый «кукловод» с которым мы недавно соревновались в убежище. Только его тут не хватало!

Я моментально телепортировал на это место свою боевую куклу. Муравей стоял возле капли на расстоянии вытянутой руки. А вот мой аватар находился намного дальше. Не самый удачный расклад.

— Это тебе лучше не трогать, уж поверь, — холодно произнес я на языке насекомых.

Муравей наклонил голову, пошевелил жвалами.

— Неужели я нашел то, что для тебя важно? Какая удача!

— Ты понятия не имеешь, что важно, и чем это может обернуться для твоего народа и твоего мира. Избежать этих проблем очень легко: просто не лезь не в свое дело, — с нажимом ответил я.

— Что ж, убедительно, — проскрежетал муравей. — Со мной легко договориться: отдай мне черную бабочку и верни в норму пространство. Ах да, еще эти твои странные солдаты: убери их.

Вот наглая скотина! Я сжал кулаки. За мной стали появляться десятки плазменных пауков.

— Ты забыл потребовать заново открыть путь в мой мир, — ухмыльнулся я, разминая шею. — Ну что ж, в таком случае, давай, забирай осколок — я с удовольствием полюбуюсь, как эта тварь сожрет и твое тело.

— Зачем мне повторять чужие глупости, — удивился муравей. — Достаточно не позволить тебе его получить.

За спиной муравья тоже стали появляться бойцы — высшие насекомые. Кажется, драки не избежать? Я вздохнул. И ведь сколько глупостей мы уже совершили просто потому, что не удосужились нормально поговорить. Грэм, Абырвалгар, Мора, Ланти. Сколько еще раз мне придется наступать на одни и те же грабли? Может, стоит на этот раз хотя бы попытаться?

— Хорошо, погоди, — остановил я его жестом. — Я попытаюсь объяснить, что произошло. Если после этого ты все еще захочешь сражаться, то так тому и быть.

Муравей поднял лапу, останавливая своих бойцов. Задумался.

— Я слушаю.

* * *

Вопреки моим ожиданиям, лидер муравьев действительно выслушал меня. Я рассказал про интриги владычицы пауков и то, каким образом она шпионила за своими союзниками, похищая чужие тела. Объяснил, что происшествие с порталом не имеет к насекомым никакого отношения и наша основная задача заключалась лишь в том, чтобы поменять местами людей, которым здесь не место, с термитами, которые давно мечтают сюда попасть.

— То, что ты видишь, — результат моей неудачи, — признался я, указывая на аномалию. — Моей целью было возрождение давнего друга. Но что-то пошло не так и она превратилась в монстра. Я пытался снова пленить ее, но в результате нашего боя пострадал Разрыв и образовалась аномалия. Исправлением этой ошибки я сейчас и занимаюсь. Пойми, владычица пауков нарочно заманила вас сюда, чтобы открыть за ваш счет дорогу в наш мир. Но теперь Амелия ушла, портал закрыт, а с термитами вам делить нечего. Если ты просто отведешь войска, никто больше не пострадает, даю слово. Но если решишь мне мешать, то клянусь всеми богами, я не успокоюсь, пока не сотру весь твой вид с лица этой планеты!

Насекомые совещались долго. Попросили подтверждения от термитов. На мой зов явился Палочник с Фриной, чтобы обсудить условия и обменяться Системными договорами. Война действительно стала невыгодной для всех. Куда проще оказалось свалить всю вину на Икскацин и восполнить потери за счет пауков, пользуясь тем, что они ослаблены и лишены лидера.

Вскоре с бюрократией было покончено, военные действия прекратилась, а души моих неупокоенных «солдат» возвратились в круговорот Системы — это было одним из условий, которые поставил Мизкуиксоал, владыка муравьев. Палочнику пришлось поступиться большей частью добытых филактерий а мне — обещанной амальгамой. Дипломатия тоже имеет свою цену. Впрочем, ничто не помешает нам компенсировать свои убытки, уничтожая логова пауков. Так что в ближайшее время им явно придется несладко.

* * *

Наконец, заветный осколок богини снова оказался в моих руках. Скрепя сердце, я выбрал две самые крошечные капли черных и белых нанитов и добавил их к своей находке. Через несколько секунд бурных разборок, перламутровая капля снова стабилизировалась, слегка увеличившись в размерах. Живем! Шаг за шагом, капля за каплей, я объединил найденные осколки в одну большую сферу внутри пространственного хранилища. На этот раз сгусток не проявлял никакой агрессии и не пытался вырваться наружу, но и других признаков жизни не подавал. Теперь последний штрих — нужно добавить филактерию, которую отдал мне Палочник. Боги, надеюсь, я все делаю правильно!

Сгусток материи снова ожил и начал медленно принимать человеческую форму, окутанную дымкой. Милое личико, длинные белые волосы, слегка вздернутый носик. Та самая девушка, образ которой я видел внутри кристалла еще в подземелье ящеров. Хороший знак, значит какая-то часть воспоминаний к ней вернулась. Правда, такое впечатление, что она до сих пор спит.

— Селеста?

Девушка открыла глаза, потянулась, ничуть не стесняясь собственной наготы. Улыбнулась и покачала головой.

— Какой же ты все-таки настойчивый. Все сделал по-своему!

Она исчезла и тут же появилась рядом с моей куклой, начисто игнорируя хитроумную пространственную ловушку, которую я для нее создал. Миг — и на теле девушки появилась белоснежная одежда. Оборотни и так могут? Несколько секунд она внимательно изучала меня, словно вглядываясь в самую душу, а потом просто бросилась мне прямо на шею.

— Я так скучала, Прометей! Ты просто не представляешь, что мне пришлось пережить! Спасибо, что вернулся за мной!

— Эм-м-м, ну, всегда пожалуйста… — я слегка опешил от такого приветствия, но продолжал пристально следить за всеми ее действиями.

— Ах, да, ты же сейчас ничего не помнишь, — понимающе кивнула девушка, выпуская меня из своих объятий, — ну или делаешь вид, что не помнишь. Прости, прости, не буду на тебя давить. Ладно, задавай уже свои вопросы, вижу, что тебе неймется.

— Честно говоря, у меня сейчас миллион вопросов. Но наверное лучше начать с самого главного: мы правильно выполнили твой план?

Девушка расхохоталась. Смеялась долго, заразительно, будто я не вопрос задал, а анекдот какой-нибудь рассказал.

— И ты еще спрашиваешь? — наконец ответила она, утирая слезы. — После всего, что натворил? Ты хоть осознаешь, как сильно рискуешь, возрождая меня в этом месте? Ладно, ладно, я поняла, твое нынешнее воплощение сейчас вообще ничего не понимает.

— То есть, ответ — «нет»?

Она пожала плечами.

— Я с самого начала собиралась пожертвовать собой. Термиты должны были отдать мой осколок нынешним богам, чтобы скрепить союз. Ты убедился бы, что я превратилась в чудовище и обменял бы меня на свободу для двух спасенных тобой народов. Все счастливы, война в прошлом, боги спокойны, Асмодей делает тебя своим внебрачным сыном.

— В смысле, сыном? — опешил я.

— Всего на одну хромосому. Ну, ты же хотел себе мужское тело.

— Откуда ты…

— Ах, да, прости, вместе с твоим телом мне достались кое-какие обрывки воспоминаний. И да, не беспокойся, я верну тебе эту оболочку, как только мы вернемся в Синон, наш основной мир.

— Было бы неплохо, — пробормотал я, пытаясь переварить все сказанное. — Но как же ты сама?

— Меня вполне устроит оболочка куклы, если ты позволишь мне хоть иногда побыть «живой». А со временем, думаю, мы с тобой найдем какой-нибудь способ делать клонов.

— А разве нельзя их создать с помощью «Оборотня»?

— Только если взломать и переписать способность. А сейчас ни у кого из нас не хватит ни сил, ни знаний, чтобы такое провернуть.

Одно тело на двоих? Что ж, это гораздо лучше, чем быть нежитью. Я все равно большую часть времени провожу в работе, управляя множеством кукол. А если богиня так и останется в филактерии, то она не сможет нормально развиваться, прокачивать способности и так далее.

— Думаю, мы договоримся, — кивнул я. — Ты собираешься снова открывать Разрыв?

— Зачем? — удивилась Селеста. — В пространственной складке, которую ты тут оставил, достаточно энергии, чтобы вернуть нас домой за пару-тройку дней. Разве нет? Нужно просто грамотно ее использовать.

— Ты знаешь, как это сделать?

— В общих чертах. Я не так уж много помню из своей прошлой жизни. Моя Великая Библиотека уничтожена и восстановить ее будет очень непросто.

— Ты все-таки собираешься мстить богам? — я решил не ходить вокруг да около.

— Мстить? — девушка звонко рассмеялась. — К чему мне заниматься такими примитивными глупостями? Я просто не хочу допустить, чтобы знания, история и культура тысяч цивилизаций, существовавших до войны, канули в лету. Ну а ты, определился уже, что хочешь делать?

Я пожал плечами.

— Слишком мало информации. Хочу сначала во всем разобраться. Великая Библиотека — звучит заманчиво. Обожаю библиотеки! Если пообещаешь дать мне доступ, считай, я уже в деле. Что делать-то нужно?

— Разыскать побольше моих осколков, конечно же. Сейчас они разбросаны по всему Доминиону и мне не известна их судьба. Но, если я правильно все понимаю, где-то поблизости обязательно будут ошиваться и твои новые воплощения, ведь так?

— Понятия не имею, — пожал я плечами, — но проверить стоит.

— Скажу тебе честно, — смущенно произнесла девушка, — судя по обрывкам твоих воспоминаний, наша судьба сейчас висит на волоске. Если хоть что-то из произошедшего всплывет на поверхность — мы умрем. Не понимаю, зачем ты вообще меня здесь возродил. Нет, я тебе конечно очень благодарна, но недумаю, что смогу принести хоть какую-то пользу. От моей памяти мало что осталось, от прежнего могущества — один только щит. Младший нефилим, ты себе представляешь?

— Ну, я сейчас вообще простой смертный, — улыбнулся я. — Ах да, теперь уже нежить, все время забываю. К тому же я вообще ничего не помню об этих ваших прошлых жизнях. И не уверен, что хочу вспоминать. Честно говоря, я бы предпочел пойти своим собственным путем. Так что наверное тебе не стоит больше использовать мое древнее имя. Зови меня просто «Кир».

— Ладно, — пожала плечами девушка. — Тогда ты не будешь возражать, если я время от времени буду называть себя просто «Киара»?

— Чего-о-о?

* * *

В дощатую стенку походного обоза кто-то постучал. Я потянул в сторону брезентовую штору и замер, а вместе со мной — весь окружающий мир. У входа стоял архонт собственной персоной. Кажется у меня дежавю.

— Я должен задать вам несколько вопросов, — мрачно начал Фалкон.

Ну что ж, чему быть, того не миновать. Мысленно произнес:

— Селеста, меняемся местами, твой выход.

— Да не переживай ты так, — прозвучал в моей голове ее насмешливый голос, — Системный детектор лжи — это ерунда. Вот когда гравитационная волна от аномалии дойдет до ретрансляторов нашего Доминиона, тогда начнутся настоящие разборки.

— Проходите, — произнесла девочка широко улыбаясь, — вы очень вовремя. Хотите мороженого?

Глава 30. Новое начало

Раннее утро. Солнце только-только начинает выглядывать из-за горизонта. На улице зябко. Стайка ребятишек лет десяти-двеннадцати выстроилась в ровную шеренгу посреди импровизированного походного лагеря. Перед ними рослая фигура авантюриста в легких доспехах. Мальчишки щурятся, прикрываясь козырьками-ладошками от слепящего глаза светила. Время от времени потирают руки и плечи, чтобы согреться.

— Слушайте сюда, мелкие хорьки! Вам выдали железные значки и приняли в отряд самообороны только потому, что всех настоящих авантюристов давно забрали на войну. Уж не знаю, что вы там о себе возомнили, но в реальном бою вы — обуза. Потому с сегодняшнего дня вашими тренировками буду заниматься я. Сейчас повторяете за Андером разминочный комплекс, потом — сто отжиманий и двадцать кругов вокруг каравана! И чтобы к тому моменту, как мы двинемся в путь, все были готовы!

Мастер Гуннар, начальник охраны каравана, как всегда строг. Вообще-то он добродушный мужик, это сразу заметно. Но должность, как водится, обязывает.

Я тут же принялся выполнять задание наставника вместе с остальными ребятами. Всего несколько дней назад я прибился к каравану в роли беженца-сироты. Небольшая котомка с вещами и значок авантюриста-новичка — вот и весь мой нехитрый «стартовый набор». Удостоверение я получил прямо на месте, благо Гуннар являлся официальным представителем гильдии. Я еще не накопил достаточно очков, чтобы купить «Маскировку оценки», дополняющую мои способности «Оборотня», но эту проблему решила кукла-дублер, которую я изготовил специально для своей новой роли.

— Боже, Селеста, мне сейчас и вправду нужно этим заниматься?

— Ну, ты же сам хотел как следует привыкнуть к новому телу.

— Вообще-то я имел в виду, что неплохо бы с Андером спарринг провести.

Богиня рассмеялась.

— Ты сейчас не то что Андеру — даже хулиганам деревенским в соперники не годишься.

— Ну прямо так уж и не гожусь…

— Кир, некоторые вещи нельзя взять наскоком, как ты привык это делать. Так что лучше воздержись пока от использования магии. Тем более, что с «Оборотнем» тебе сейчас не страшны никакие ранения.

— Ага, нужно только не забыть еще вложить Очки в «Сопротивление боли».

— А вот это я тебе делать не советую. Боль — прекрасный мотиватор. Без нее ты будешь обучаться гораздо дольше, а времени у нас в обрез.

— Да ты, оказывается, садистка, каких поискать!

— А ты что, уже струсил? Это тебе не Ариэль управлять, сидя в теплом джакузи.

— Ну вот, приехали. Уже и на «слабо» меня берешь?

— Учу тебя слабостями своими пользоваться. Ну признай, ты и сам бы так поступил, если бы не пытался разыгрывать роль капризного ребенка.

— Какой кошмар, я пригрел на груди психоаналитика! Ладно, уела, страдать так страдать. Где наша не пропадала!

Мы долго обсуждали, каким будет возраст моего мужского альтер-эго и в конечном итоге я остановился на том, что стану ровесником Андера. Причин много. Это и более привычная комплекция, и сохранение гибкости мышления ребенка. К тому же, так мне будет проще поступить в столичную Гимназию — учебное заведение для воинов, в которой собирался учиться и мой приятель.

Академию магии тоже никто не отменял — с куклами и параллельным мышлением я вполне могу обучаться в обоих ВУЗах одновременно. О магии я уже знаю очень много, так что это потребует каких-то серьезных усилий. Ариэль тоже получила приглашение на учебу, а ее «пилотом» вызвалась стать Селеста. В воспоминаниях бывшей богини сейчас зияют огромные пробелы и это нужно срочно исправлять. Ну а если дело дойдет до каких-нибудь «медосмотров», мне не составит труда заменить любую из своих кукол, просто приняв их облик с помощью «Оборотня».

Правда, с использованием способностей полученных филактерий нужно быть очень осторожным. Если тот факт, что я владею Системным оружием и несколькими суперспособностями, станет известен архонтам, обычным допросом мы уже не отделаемся. Пока Фалкон знает лишь о том, что я отправил в мир насекомых одну из своих кукол и теперь сражаюсь там с проклятыми инсектоидами во славу Доминиона. Под этим прикрытием я вполне могу потихоньку расходовать Очки Развития от подземелья, не вызывая подозрений. Но и увлекаться этим, конечно, не стоит.

Палочник задолжал мне примерно два с половиной миллиона ОР за подпитку Разлома и «мусорные» филактерии, так что все доходы от Улья термитов в этом мире он будет переводить на счет моего подземелья, пока вся сумма не будет погашена. А это еще три с половиной тысячи ОР каждый день. Не говоря уже о том, что один из моих орбов все еще на «той стороне», так что небольшие транзакции из мира насекомых тоже возможны. Около пятисот тысяч уже находится на балансе подземелья — все что осталось после уничтожения дюжины высших насекомых Системным оружием. Теоретически их можно потратить на собственную прокачку, но лишний раз дразнить судьбу все-таки не хочется.

Правда, и расходы нам тоже предстоят космические. В первую очередь нужно расширить подземелье, чтобы разместить там «акул». К слову, Ланти забрала свой космический челнок и перебралась в мир насекомых. Сейчас она активно помогает Палочнику и Фрине собирать Очки Развития. Кажется, она копит «деньги» на путешествие в Метрополию, где у нее будет возможность вернуть себе нормальное тело, не обращаясь напрямую к Богам. Впрочем, на этой стороне у нее тоже осталась марионетка, так что она все еще приглядывает за своими соплеменниками.

Абырвалгар остается пока моим пленником. Сейчас он — единственный, кто знает точные координаты подземелья, а потому представляет серьезную угрозу для безопасности. Я предоставил ему кукольное тело в мире насекомых, где он теперь тоже занимается истреблением пауков. Портить отношения с Грэмом и Морой мне не хочется, поэтому я пообещал ему частичную свободу в обмен на Системный контракт и гарантию молчания. Его филактерия остается у меня, так что предательство исключено.

Владычица пауков заняла почетное место в новом агрегате по сборке марионеток, армированных графеном и углеволокном. Теперь ткачество и крафт — ее основное призвание в жизни. Ну и справляться с десятью конечностями паучихе невпервой. Чуть позже, когда с нее собьется непомерная спесь, дам ей нормальное кукольное тело. Если соблюдать осторожность, из Икскацин тоже может выйти неплохая «пешка». Твари, вроде нее, неплохо умеют приспосабливаться к обстоятельствам и признавать право сильного.

Нити, что она создает, во много раз прочнее обычного углеродного волокна, которым занимались мы с Шашти. Но и расплачиваться за их производство приходится Очками Развития. Так что каждый материал займет свою технологическую нишу.

Время — важный фактор. Селеста предупредила меня, что через несколько лет гравитационная волна от созданной нами аномалии дойдет до ретрансляторов Системы, принадлежащих Доминиону, и тогда нас скорее всего раскроют. Так что к тому моменту нужно набраться сил, знаний, и придумать, как разрешить эту ситуацию, сохранив, по возможности, подземелье. У нас уже есть на примете несколько вариантов, но все они требуют чудовищных ресурсов.

Делить одно тело на двоих оказалось довольно непросто, несмотря на обилие кукол-аватаров. Бывшая богиня изголодалась по нормальной человеческой жизни и была совсем не прочь поиграть роль послушной и всеми обожаемой дочки-умницы. Мне теперь практически бороться приходится за право провести с семьей хоть час-другой. Селесте даже удалось разговорить маму и выудить подробности о тех временах, когда та еще была авантюристкой. Я-то, болван, семье совсем мало внимания уделял из-за всех этих хлопот. Кстати, мама сейчас тоже каждый день усердно тренируется: по прибытию в столицу она собирается снова вернуться к любимому ремеслу.

Конечно, родители ничего не знают о том, что я веду «двойную жизнь». С их точки зрения, Киара целыми днями сидит в обозе, помогает на полевой кухне и занимается прочими глупыми мелочами. На самом же деле, мы меняемся ролями и куклами по несколько раз в день, в зависимости от настроения. И даже иногда принимаем чужие облики просто ради развлечения.

К примеру, в Теалосе недавно появился травник-шарлатан, продающий всем желающим «зелья омоложения» за сущие копейки. Ничего криминального, обычная газировка с парочкой полезных целебных заклинаний, тайком наложенных на прямо бутылку. Правда, зелье требует нескольких капелек крови, полученных специальным инструментом, не причиняющим боли пациенту. Обычная, в общем-то, практика в алхимии. И конечно, всеми уважаемый мастер Бранд получил пузырек чудесного снадобья совершенно бесплатно. Ну а я получил возможность привязать его душу к филактерии, что и проделал той же ночью, когда дедуля крепко спал и не мог услышать сообщения Системы. Нравится это ему или нет, а жить он теперь будет долго.

Я отвлекся от раздумий и прибавил газу, догоняя своего давнего приятеля. Ну как, «давнего», в новом обличии Андер знает меня всего пару дней.

— Хей, босс, (вдох-выдох) как насчет немного подраться (вдох-выдох) во время обеденной остановки? — спросил я его, стараясь выровнять дыхание.

— Да, почему бы и нет, я как раз хотел предложить всем небольшой турнир.

Парень тоже имел железный значок авантюриста, однако на его медальке гордо красовалась цифра «три» — явный признак, что ему осталось совсем чуть-чуть до получения медного ранга. В отличие от прочих балбесов, Андер многое знал и умел, потому Гуннар сделал его негласным лидером нашей маленькой шайки оборванцев. Что, конечно, тут же стало причиной для ропота и недовольства всех остальных. Насколько я понимаю, эту проблему наш юный лидер собирался решить довольно просто — избить всех бунтарей в качестве «тренировки», наглядно демонстрируя свое превосходство.

— Имей в виду, если продуешь, (вдох-выдох) я с удовольствием займу твое место любимчика Гуннара! — подначил я его.

— Откуда ты… — возмутился он, но тут же взял себя в руки и уверенно ответил. — Я не продую.

Вот это правильный настрой!

Вскоре утренняя разминка закончилась. Но даже после того, как все прочие ребятишки разбрелись по своим делам, я продолжил тренироваться. Попросил Немо проложить для меня игровой маршрут по нашему лагерю. Бег с препятствиями на максимальной сложности, как в старые-добрые времена, что может быть лучше? Маны у меня очень много, и я умею перегонять ее в выносливость, так что заниматься можно хоть сутки напролет, была бы только возможность. Еще добрых полчаса я носился между палатками, перепрыгивал через лошадей и скользил под днищами обозов, привыкая к новому балансу.

— Эй, смотри куда прешь, мелюзга! — раздался позади чей-то недовольный голос.

Еще одно преимущество быть ребенком — тебе очень многое сходит с рук!

Конечно, я занимаюсь всем этим не просто ради развлечения. Селеста посоветовала мне не пренебрегать боевой подготовкой. По ее словам в сражениях архонтов невозможно полагаться на одну только магию и дальнобойные способности. Рано или поздно даже богам приходится прибегать к банальному мордобою, пусть и с применением всякого невероятного убер-оружия. Другое дело, что перед этим они стараются как можно сильнее задавить противника по всем фронтам — экономическим, информационным, политическим и религиозным.

Мои нейросети неплохо справились с задачей создания мощного боевого стиля. Но они все еще не способны победить настоящего мастера, сколько бы вычислительных ресурсов я им не предоставил. Грубо говоря, это происходит потому, что они сражаются «без души». Так что мне самому придется освоить разработанный нами «Бесформенный стиль» чтобы довести его до совершенства. Без этого все мои супер-куклы, включая Ариэль, так и останутся неумехами, среднячками, не дотягивающими до уровня мастеров. В общем, это одна из моих первоочередных задач на ближайшее время.

Вторая, не менее важная цель, — обеспечить полную независимость подземелья. Гидроэлектростанция — неплохое решение, но оно делает нас уязвимыми. Если кто-нибудь обнаружит эту постройку и проследит, куда направляется энергия — у нас возникнут проблемы. Самым лучшим вариантом была бы постройка термоядерного реактора. Но в памяти Селесты не сохранилось точных чертежей, так что придется нашей лаборатории переключиться на эту задачу. С технологией карбонового волокна мы уже почти разобрались, к тому же, филактерия паучихи позволяет делать еще более прочные нити из углеродных нанотрубок. Правда, не бесплатно: на производство этого чудо-материала тратится небольшое количество ОР.

Как только караван остановился на очередную трапезу, стайка мальчуганов собралась вновь, чтобы выяснить все раз и навсегда. «Кто из нас самый главный» — это же такой животрепещущий вопрос для малолетних выскочек!

— Ну что, все готовы? — спросил Андер, как только все собрались. — Я понимаю, что многим не нравится, когда ими командуют. Кто-то из вас наверняка считает, что справится с этим не хуже меня. Так что давайте решим все небольшим турниром: разбиваемся на пары, деремся, побеждает сильнейший.

— А как мы будем выбирать противников? — спросил Саяр, один из тех, кто больше всего любил зубоскалить на тему «любимчиков». — Кому-то в первом раунде достанется слабак, — он бросил красноречивый взгляд на мою тощую фигуру, — а кому-то сильный воин. Получается, что второй бой будет уже нечестным!

Кажется, он уже записал меня в «мальчики для битья». Что ж, тебя ждет жестокое разочарование, приятель.

— Именно поэтому я позвал сюда одну свою знакомую, — ответил Андер. — Она — хороший целитель. Сможет залечить ушибы и восстановить выносливость. Эй, Киара, мы начинаем, иди сюда, — крикнул он проходящей мимо «мне».

А вот это уже что-то новенькое. Телом моего младшего дублера пользовалась сейчас Селеста и она не предупредила меня о том что будет участвовать в этом состязании. Да уж, немного непривычно смотреть на «себя» со стороны, особенно когда куклой управляет кто-нибудь другой.

— Эта малявка? — хохотнул Саяр. — Да что она может? Одно только название, а не целитель!

Вместо ответа Селеста выполнила что-то наподобие «Рывка» и от души зарядила кулаком ему в живот, отчего парень тут же рухнул на землю и свернулся калачиком. Вообще-то куклы не могут использовать мои системные навыки, поэтому мы просто имитируем их с помощью магии.

— Урок первый, — сухо произнесла она, доставая из-под одежды серебряный значок авантюриста и размахивая им прямо перед носом своей жертвы, — не суди противника по внешности.

Она склонилась над парнем и использовала заклинание малого исцеления.

— Урок второй: когда требуешь доказательств, будь готов, что их приведут за твой счет.

Парень поднялся с земли, удивленно массируя живот.

— Ну так что, нормально я лечу? — осведомилась девочка. В ее голосе звенела сталь.

— Да что ты о себе возомнила, мелюзга? — Саяр замахнулся, пытаясь отвесить ей подзатыльник, но каким-то образом снова очутился на земле.

— Урок третий, — продолжила Селеста все тем же менторским тоном, — не смей оскорблять женщин, сколько бы им ни было лет.

Только после этого девочка повернулась к Андеру и деловито подытожила:

— Ну что, с теорией я закончила, как видишь. Можете начинать.

Моим первым противником стал худощавый беженец из окрестностей Кетарона. Он был неплохо тренирован, так что мне сразу же досталось несколько увесистых толчков учебным посохом. Но парень быстро выдохся и я просто взял его на измор. Большинство ребят сосредотачиваются на какой-то одной характеристике, в ущерб всем остальным. В целом, это неплохо, можно быстро добиться успеха в какой-то определенной роли. Я и сам узко заточен на крупномасштабную магию за счет своей огромной Воли. А вот второстепенные атрибуты у меня до сих пор на уровне сотни единиц — это минимальный порог для того чтобы гильдия вообще признала тебя авантюристом.

С другой стороны, у меня одинаково «хорошо» развиты все физические параметры, чем не может похвастаться ни один из присутствующих здесь ребят, включая и самого Андера. Другое дело, что у этих мальчишек было гораздо больше времени на тренировки с оружием, а я в этом деле почти полный профан. Вот и приходится ловкачей давить Силой, силачей брать на измор высокой Выносливостью, а пропущенные удары компенсировать солидным Телосложением, которое большинство из них сейчас вообще не качают.

После двух раундов нас осталось всего трое — я, Андер и Саяр. К несчастью, наш новый лидер уже раскусил мою подлую тактику, а заодно и то, что я — совершенный бездарь в области боевых искусств. Наш бой был коротким и напомнил мне тренировочные дуэли самураев — молниеносный обмен ударами, и оружие Андера уже над моей головой, что означает смертельную рану. Продул. Ну что ж, проиграть другу — не так обидно. К тому же, все потому, что кое-кто запретил мне использовать магию во время тренировок.

Очень скоро такая же участь постигла и Саяра. Селеста здорово подрезала крылья его самомнению, избив на глазах у товарищей, так что парень явно был не в лучшей своей форме.

— Это нечестно, решать все одним поединком, — заявил он. — Давай хотя бы три боя проведем!

Но и второй их спарринг закончился точно так же. Не желая сдаваться, этот неугомонный предложил кое-что другое: армрестлинг. На мой взгляд — не лучшая идея, решать все сравнением грубой Силы. Но Андер не возражал. По характеристикам они примерно равны, так что тут все решит скорее личная воля и настойчивость. А после трех проигрышей подряд Саяр уж точно не посмеет больше возмущаться.

Мы собрали из тюков и досок импровизированный стол для состязания и собрались полукругом вокруг соперников, чтобы взрослые не видели, какой ерундой мы тут страдаем. Судья — естественно, Киара-Селеста, собственной персоной. Две сцепившиеся руки и донельзя серьезные взгляды оппонентов.

— О, боги, вы как будто девчонку не поделили! — не выдержал я, подначивая сразу всех троих под дружный гогот остальных ребят.

Селеста зыркнула на меня недобрым взглядом. Ох, кажется «дома» меня теперь ждут разборки. Ну да ничего, оно того стоило.

Маленькая ладошка взлетела вверх. Парни покраснели, надули щеки. Пока держатся. Саяр принялся быстро и часто дышать, прямо как мастер Солар перед боем с Ариэль в деревне. Погодите-ка, он что, может временно характеристики свои повышать? Так вот на что был его расчет! Но это же нечестно!

Я тут же использовал магию гравитации, чтобы сравнять шансы соперников. Но, видимо, эта замечательная идея пришла в голову не мне одному — Селеста сделала то же самое и в итоге кулаки ребят буквально рухнули на стол под нашим общим давлением. Естественно — в пользу Андера. Ну вот, перестарались!

— Да как же так?! — в сердцах воскликнул Саяр. — Быть того не может!

Он выхватил у кого-то из рук тренировочный посох и переломил его пополам голыми руками, не обращая внимания на возмущения хозяина.

— Эй ты, дохляк, — обратился он уже ко мне, — живо ставь руку на стол!

Я бросил взгляд на строгое лицо Киары-Селесты и тут же понял, что попал. Если я снова использую телекинез, то парень точно поймет, что мы мухлевали. А если не использую — то продую! Нет, я в общем-то человек не гордый, но одно дело проиграть своему приятелю в дружеском поединке без использования магии и совсем другое — этому мелкому засранцу. Ну правда, с чего бы? Да я его в бараний рог скрутить могу одним только взглядом!

— Если не преодолеешь свою гордость сейчас, потом будет еще сложнее, — послышался в моей голове мягкий голос Селесты.

В чем-то она права: мне нужно научиться сохранять холодный рассудок и не рисковать раскрытием важных секретов по каким-то там дурацким пустякам. Я прекрасно знаю свои возможности, а мнение этих сопляков не имеет для меня ровным счетом никакого значения.

Я вздохнул, успокоился. Сел за стул, протянул руку, изучая соперника. Он явно не в себе: дыхание сбито, в глазах ярость, кулаки плотно сжаты. Очевидно, что он сильнее меня по характеристикам, но не все в жизни решают цифры и мне это прекрасно известно.

Селеста касается ладошкой наших кулаков и противостояние начинается. Руку пронзает боль. Да, он и правда чертовски силен физически. Но я пока держусь. Смотрю противнику в глаза, недобро улыбаясь. И вот этой мелочи я испугался? Тьфу! «Не вижу силы в тебе великой я».

Знаешь ли ты, мальчишка, каково это — жить в чужом теле, скрываясь ото всех? Гнаться за толпой вооруженных разбойников с крошечным кинжалом и осознавать, что любая твоя ошибка будет стоить жизни десятков невинных детей? Выступать против огромной армии и сражаться с Владыкой демонов, когда ты сам — лишь слабый ребенок? Укрывать несчастных, осиротевших существ от гнева самодуров-богов и участвовать в геноциде чудовищ, истребивших население целой планеты? Да, бывает больно и страшно, всегда есть риск погибнуть, но где будут все эти невинные, если я отступлю? Если испугаюсь, проявлю малодушие, махну рукой и оставлю все на самотек? Где будет мир, если мы все дружно спрячем головы в песок и будем думать лишь о собственной сытости и комфорте?

Ты все еще давишь, мелюзга? А я держу. И буду держать, пока не лопнут жилы, не начнут хрустеть кости и связки не станут рваться от натуги. Да кто ты такой, чтобы указывать мне, где мое место?!

Саяр начал пыхтеть и корчиться. У него явно кончались силы. Он рассчитывал на легкую победу, быстрое подтверждение собственного превосходства, на право занять по крайней мере вторую ступеньку пьедестала. Но вместо этого стремительно падал в глазах окружающих все ниже и ниже. Наконец он вскочил, вырвал свою руку, не давая мне возможности закончить поединок, оттолкнул стоящих перед ним ребят и ушел восвояси, ворча и ругаясь.

— Хм, — задумчиво произнес голос Селесты в моей голове, — а ты извлек из этого гораздо больше пользы, чем я ожидала. «Моя правда» и «моя воля» — это не просто слова, а реальная сила, сродни той власти, которой обладают боги. Хорошо, что ты осознал это так рано.

— Ты там в мысли мои уже лезешь, что ли? — возмутился я.

— Дались мне твои мысли! — рассмеялась девушка. — Посмотри на себя, ты же ребенка чуть взглядом не прожег! И было бы ради чего! Пфф, «мальчишки»…

Ребята сгрудились вокруг меня, хлопая по спине и поздравляя. В победе Андера не сомневался почти никто, а вот моя внезапная стойкость оказалась для них сюрпризом. Всем было более-менее понятно, что по характеристикам я среднячок и звезд с неба не хватаю ни в плане техники, ни в плане грубой силы, а спарринги выигрываю только за счет своей универсальности. Так что все произошедшее, по меркам их крошечного мирка, тянуло на небольшой подвиг.

— Мастер, вам следует на это взглянуть, — раздался тревожный голос Немо. — Каравану угрожает серьезная опасность.

Эх, мои мысли в последнее время — как проходной двор. И что вы все забыли у меня в голове?

Леонид Демиров Нефилим

Глава 1. Проба сил

Ничего необычного, просто маленькое серое облачко на горизонте. Если бы не Ассистент, я бы просто не обратил на него внимания.

— Немо, что происходит, почему ты мне это показываешь?

Тут изображение переключилось на рентген и я осознал, что это самое «облачко» ярко светится, словно живое существо. И при этом постоянно меняет свою форму. А учитывая расстояние, его размеры должны быть просто невероятными!

— Это мне тоже не нравится! Ну-ка приблизь.

Портал, открытый неподалеку от цели, прояснил ситуацию. Какие-то летучие твари. Движутся синхронно, огромной живой массой, будто косяк рыб. Кажется, это называется «мурмурация». Но как же их много! Это и правда может быть очень опасно. В крайнем случае, придется наплевать на секретность и уводить людей порталами. Ладно, попытаюсь уничтожить их на месте, а для путников можно сделать на скорую руку убежище под землей. А что? Мы — бывалые землекопы, людей тут немного… должны успеть!

Но вот незадача, всех своих «пауков» я как назло переправил в мир насекомых. И материалов на складе и почти не осталось… К тому же, мои роботы совсем не умеют нормально летать. Нужно срочно придумать что-то другое!

— Что думаешь, Селеста?

— Для нас с тобой они не угроза, — ответила богиня, — но нужно защитить людей. Авантюристы не справятся сами, нам придется им помочь.

Мы тут же отправили Ариэль, как самую внушительную, к начальнику охраны, Гуннару.

— Простите, что отвлекаю, но вам не кажется странным вон то облако?

Он несколько секунд вглядывался в горизонт, достал что-то наподобие подзорной трубы и поглядел в нее. Побледнел. Гаркнул дежурному:

— Натан, труби тревогу! Мы тормозим колонну. Ставьте возы по периметру, нас ждет очень тяжелый бой!

Люди вокруг засуетились, прозвучал тревожный звук горна, караван стал замедляться.

— Вы знаете, что это?

— Это, дорогая моя, лицо нашей смерти. И имя ей — стая гарпий!

— Гарпии? Откуда их тут столько взялось? У нас же они не водятся!

Авантюрист пожал плечами и принялся поспешно надевать доспехи.

— Да какая теперь разница? Наверное из другого мира прилетели. Такое иногда случается.

Гарпии — это небольшие монстры, размером с орла. Поодиночке они не слишком-то опасны, но когда собираются в большие стаи, то могут представлять серьезную угрозу, уничтожая все живое на своем пути, словно саранча. Они попали сюда через какой-то Разрыв? Странно, что мое «Предчувствие катастроф» не сработало. Должно быть, это из-за того, что я слишком долго отсутствовал. Значит, твари здесь уже несколько дней. Интересно, гильдия как-то реагирует на такие угрозы? До столицы ведь уже совсем недалеко!

— Сейчас наша главная задача — выжить, — продолжил он, — и по возможности уберечь людей.

— Я со своей помощницей могу быстро подготовить подземное убежище.

Гуннар вздохнул.

— Скорее всего вам просто не хватит времени. Ну, можете попробовать. Если получится спрятать там женщин и детей, это уже хорошо. Боюсь, что без наших телег и припасов мы все равно долго не протянем. Даже если переживем нападение, для нас очень скоро настанут очень тяжелые времена!

Началась суматоха. Люди впопыхах расставляли свои повозки кольцом, пытаясь создать что-то вроде заграждения. Впрочем, это едва ли поможет задержать летающих тварей. Мы с Селестой встали в самом центре этого круга в кукольных телах Киары и Ариэль, протянули руки к земле. Четыреста единиц Воли позволяют мне спокойно колдовать в радиусе сорока метров и держать под магическим контролем фактически весь периметр лагеря. Очень удобно! Ну и возможность удерживать на весу добрых полтонны груза — это тоже не шутки.

А вот Селеста после возрождения была очень слаба — все ее характеристики едва дотягивали до сотни. Но это еще не значит, что она совсем бесполезна. Филактерия падшей богини сейчас находится внутри Системного оружия, которое привязано к моей душе, поэтому мы можем объединять свои усилия в магии, как это было с Кальцифером. Правда, складывается при этом только наша «пропускная способность» и запас маны. Мы вложили восемьдесят тысяч ОР из запасов подземелья в Интеллект и Волю Селесты, доведя их до трех сотен. В общем, мы теперь примерно равны по уровню.

Вишенка на торте — ее способность нефилима, «Абсолютный щит», которую, впрочем, лучше пока не использовать у всех на виду, как и «Оборотня». В мире смертных пробить такой щит практически невозможно, но у нефилимов и архонтов, конечно, могут быть особые бронебойные умения. Ну и для богов, понятное дело, это никакое не препятствие.

Земля под ногами наших кукол начала дрожать и вздуваться. В ней образовалась широкая нора, грунт из которой устремился к краям лагеря бурными грязевыми «ручейками», образуя небольшой вал вокруг повозок. Я бы мог и полноценный купол над лагерем создать, но на такие подвиги сейчас действительно нет ни времени ни энергии — нам ведь еще от гарпий нужно как-то отбиваться! Гуннар, который в этот момент как раз выходил из штабного воза, замер с разинутым ртом. Ну так что, берешь свои слова назад, дядя, или как?

Но, к его чести, лидер авантюристов быстро переоценил обстановку и принялся командовать:

— Готовьтесь к эвакуации под землю! С собой брать только самое ценное и еду на два-три дня. Убежище не резиновое, все остальное складываем под телегами или закапываем в землю. Тварям плевать на ваши драгоценные товары, они хотят жрать! И они будут здесь уже через несколько минут, так что пошевеливайтесь!

Убежище мы делаем в форме клевера, из четырех «лепестков», размером с маршрутку. Смысл прост — чтобы пещера не обвалилась, ее высота должна быть вдвое выше, чем ширина, так что мы экономим на соотношении площади к объему работы. Надеюсь, этот «четырехлистник» принесет нам удачу. Людей у нас немного, так что уместиться должны все. Главное — не забыть про вентиляцию. Животные пока остаются снаружи. Впрочем, я все равно планирую защитить их и избавиться от всех тварей. После того, что творилось в мире насекомых, несколько тысяч гарпий — это даже не вызов. Так, мимолетное развлечение, разминка для ума.

Ну что, поехали, «Ускорение мышления»!

— Селеста, ты уже нашла нам сырье?

— Да, кое-что было на складах у Грэма, и еще немного на этой твоей гидроэлектростанции.

— Ты решила разобрать недостроенный генератор? Ну, я так и подумал.

Нам нужны новые беспилотники. Я думаю сделать что-то вроде дротиков с управляемым оперением. В середине — статичный портал, ведущий в общую для всех снарядов камеру сгорания. Считай — мини-ракета с мизерным расходом маны. Радиопередатчик и лазерное зрение, как у пауков. Хорошо, что мы захватили с собой сотню килограммов самородного золота из мира насекомых а иначе пришлось бы размахивать этими железками вручную, что не слишком-то эффективно. К сожалению, перевозка тяжелых грузов между мирами — дорогое удовольствие и мы не смогли забрать больше.

— Есть еще предложения? — обратился я к богине.

— Помню один интересный дизайн ракет с подвижным оперением. Хаммарийцы часто использовали его в своих бесконечных войнах. Отличные аэродинамические показатели и маневренность.

— Дай-ка взглянуть… А что, мне нравится! Дешево и сердито. И к тому же, не придется изобретать велосипед — все магические схемы у нас уже наработаны. Немо, за дело!

Гордыней бывшая богиня не отличалась, так что мы общались на равных и вообще довольно неплохо сработались. Жить «в одной лодке» нелегко, но куклы, которыми мы постоянно обмениваемся, облегчают эту задачу. Большую часть времени Селеста проводит в теле Ариэль, но бывают и исключения, вроде недавнего турнира среди мальчишек.

К тому времени, как убежище было готово, я уже вертел в руках увесистый метательный снаряд, похожий на наконечник стрелы. Довольно крупный — сантиметров пятнадцать в длину. Он состоял из нескольких подвижных сегментов, которые могли вращаться вдоль общей оси и слегка изгибаться в разные стороны. Это, конечно, еще не истребитель, но стайка таких радиоуправляемых ракет вполне сгодится для уничтожения всякой там многочисленной мелочи.

Отправил снаряд в полет. И правда, маневренная штука! Дротики должны будут работать примерно так же, как и Системный кинжал — пробивать врагов насквозь. Ну а «Маяк душ» соберет всю добытую амальгаму. Эти твари не из нашего мира, так что местные архонты не заметят убытков. Правда, на личные цели я смогу потратить только десятую часть прибыли — просто чтобы избежать лишних вопросов. По словам Селесты, Архонты не имеют доступа к отдельным транзакциям Системы, но могут проверить мой общий «баланс» энергии. Вот если я всерьез облажаюсь и кто-то из богов лично возьмется меня проверять — быть беде.

— Ну так что, выбирай, хочешь размахивать оружием в теле Ариэль, или управлять беспилотниками? — обратился я к своей спутнице.

— Ты знаешь, я бы сейчас не отказалась от хорошей драки.

— Эх, балую я тебя. Ну ладно, забирай флагман, и повеселись там как следует. А я тогда займусь рутиной.

Тут весьма некстати объявилась мама в боевом облачении и заявила, что я «хорошо поработала» и теперь мне пора идти прятаться. Я ответил, что пойду туда только вместе с ней самой.

Илиана, естественно, насупилась.

— Я уже взрослая, и могу за себя постоять!

— Переживаешь, что меня могут ранить? — улыбнулся я. — Тебе не о чем беспокоиться. Вот, смотри.

Я создал вокруг себя купол плазменной защиты. По сути, это просто несколько светящихся колец, которые быстро вращаются вокруг тела под разным углом.

— И ты собираешься обороняться этим? — удивилась мама. — Тут же одни сплошные дыры!

Как бы в подтверждение своих слов, она небрежно ткнула мечом в промежуток между кольцами. Естественно, оружие было в ножнах да и ударом это назвать сложно, вот только плазменный шнур — это совсем не игрушка. Даже на минимальной мощности.

— Стой!

Раздался звон, брызнули искры, и в руках у нее осталась только половина оружия. Мама с удивлением уставилась на огрызок. Вторая половина сделала кувырок и упала к моим ногам. Я тяжело вздохнул, рассеивая заклинание. И о чем ты только думала?

— С каких пор ты стала такой беспечной, мам? Дай сюда, я поправлю.

Я расплавил обе половины меча, соединил, придал им прежнюю форму, закалил металл резким перепадом температур. Достал из кармана золотую монету и несколько кристаллов-накопителей, доставшихся мне еще от гнома Тириуса. Позволил драгоценному металлу разлиться по сети канальцев на поверхности лезвия. Зачарованием будет «Воздушный резак» как на мечах Ариэль. Взмахнул клинком, разрубая пополам стоящий неподалеку пень. У мамы округлились глаза.

Я уже не раз замечал, как она любуется оружием моей куклы. Даже в лавке спрашивала про такое, но торговец над ней просто посмеялся, сказав, что не стоит верить всяким небылицам. Давно хотел сделать ей «апгрейд» да все как-то повода не было.

— Погоди, так это ты создала оружие для Ариэль? — поразилась мама.

— Мам, ну ты чего? Нет конечно. Эти мечи достались ей в качестве трофея после войны. Я просто разобралась в том, как они работают, и сделала для тебя копию. Вот, держи. Он уже довольно острый, но лучше еще немного заточить.

— Хо… хорошо, — рассеянно согласилась мама, не отрывая взгляда от клинка. — Но… мне точно можно его взять? Там же твои магические кристаллы!

— Не переживай, у меня довольно много маны. Ариэль отдала мне свои накопители. А тебе сейчас позарез нужно хорошее оружие. Давай, беги, его еще заточить нужно, а времени совсем мало!

Илиана не стала возражать. И, как это обычно с ней случается, вопрос о моей немедленной «эвакуации» был моментально забыт. Доспехи она себе купила довольно сносные, я лишь немного переделал в них защитную магию и увеличил емкость накопителей. Правда, мама об этом ничего не знает. Не хватало еще, чтобы они с папой меня в ремесленники записали и на радостях открыли в столице собственную лавку.

Небо стало темнеть. Похоже, твари уже заметили нас и целенаправленно летели сюда. Воздух наполнился их противными визгами, сливающимся в леденящий душу скрежет. Напуганные люди поспешно скрывались в убежище, на поверхности остались лишь авантюристы, которых наняли защищать караван. К нам подошел мастер Гуннар — похоже он уже успел побывать в подземном убежище и убедился в его надежности.

— Послушайте, Ариэль, — обратился он к моей кукле, управление которой взяла на себя Селеста. — Может, ну их, эти возы? Зачем рисковать людьми? Может, просто переждем под землей?

Вместо ответа кукла вынула оба меча из ножен и переключилась в боевой режим: за ее спиной появилось сияющее кольцо, броня покрылась чешуйками кинетического щита, а над лезвием меча загорелась раскаленная нить плазмы.

— Ну, я пошла, — кивнула она мне, чуть присела и взмыла в небо навстречу туче, будто какой-нибудь супергерой, под удивленные возгласы всех остальных авантюристов.

Гуннар тоже ненадолго остолбенел, глядя ей вслед. Кажется, таких «представлений» этот дядька в своей жизни еще не видел.

— Вы не переживайте, мастер, — успокоил я его. — Мы с Ариэль разберемся со стаей. Вашим бойцам нужно просто добивать на земле всех раненых тварей. Даю вам слово, что никто из наших сегодня не погибнет.

В воздухе послышался еще один звук, перекрывший даже визги гарпий. Около сотни остро заточенных дротиков-ракет со свистом вылетели из нашего фургона и стали вращаться вокруг лагеря, создавая что-то вроде защитного купола. Хотелось бы, чтобы их было больше, но это все, что Немо успела смастерить за такое короткое время. Впрочем, число снарядов постоянно растет.

Поразмыслив, я добавил к ним несколько десятков обычных светящихся сфер, которые тоже будут быстро двигаться по кругу. На самом деле, они не опасны, мне просто нужно как-то очертить границу лагеря, чтобы твари не набросились на нас гурьбой, иначе мои снаряды просто не смогут справиться с большим наплывом врагов. Можно было и плазму использовать, но иллюзия попросту дешевле. К тому же, эти сферы будут освещать поле боя и сбивать с толку птиц, отвлекая их внимание от настоящей угрозы — дротиков.

Тем временем Селеста-Ариэль уже столкнулась с «тучей» и кромсала этих тварей пачками, удерживая себя в воздухе магией. Несколько самых проворных гарпий подлетело и к куполу, но их тут же сбили мои снаряды.

Мастер Гуннар вышел из оцепенения и гаркнул, стараясь перекричать шум:

— Слушайте меня, бойцы! На нашей стороне авантюристка золотого ранга, Ариэль. Она даст достойный отпор этой стае крикливых куриц. Наше дело маленькое — защищать лошадей и добивать тех поганцев, которые проскочили через барьер. Вам все ясно?

— Да, командир! — хором ответили бойцы, занимая позиции возле фургонов и повозок.

А он хорош. Я и сам думал что-то эдакое задвинуть. Но среди моих компаньонов не было подходящего «персонажа». А из уст маленькой девочки это бы совсем не так эпично прозвучало.

— С ней точно все будет хорошо? — спросил Гуннар, завороженно глядя вверх, где уже вовсю кипело «основное сражение».

— Да не станет она ради лошадей да повозок жизнью рисковать, — махнул я рукой. — Вернется, когда потратит всю магическую силу.

— Погоди-ка, то есть этот барьер — твоих рук дело?

Я кивнул, с удовольствием наблюдая как вытягивается лицо Гуннара.

— Сколько ты сможешь его удерживать? — напряженно спросил он.

— Ариэль оставила мне свой накопитель, так что не меньше часа, — соврал я. — Не беспокойтесь, я сейчас на самом деле трачу о-о-чень мало маны. Даже меньше, чем сама Ариэль.

Авантюрист кивнул. Вынул из ножен оружие и подозвал еще нескольких бойцов, чтобы прикрывать меня. Стая уже добралась до купола и обрушилась на него, проверяя нас на прочность. Их противный визг на несколько секунд стал еще более пронзительным. С неба посыпались перья и тушки подбитых птиц. Гарпии отпрянули от края купола, осознав, что соваться внутрь действительно очень опасно. Правда, нескольким тварям все же удалось прорваться внутрь, просто за счет огромной численности.

Тут я услышал знакомый голос:

— Не бойся, девочка моя, я буду тебя защищать!

К нам снова подбежала мама, присоединяясь к моей охране.

— От кого? — удивился я, выпуская стайку самонаводящихся заклинаний навстречу тварям, которые прорвались через барьер.

Магические снаряды взорвались в воздухе, превращая нападающих в фарш. Я создал над головой небольшой вихрь, прикрывая нас от падающей на землю «курятины». Насколько я знаю, эти твари более-менее съедобны, несмотря на хищный образ жизни, так что вопреки опасениям Гуннара, недостаток провизии нам не грозит. Скорее наоборот. Если кто-то в ближайшие дни и умрет — то только от переедания.

— Тебе стоило захватить с собой зонтик, мам, — насмешливо ответил я, глядя на удивленную Илиану. — Сегодня у нас по прогнозу птичий апокалипсис.

— Гуннар, — обратился я к главе авантюристов, — мы и правда сами тут со всем справимся, лучше помогите своим людям.

Его бойцам и правда есть чем заняться — многие монстры все еще живы, хоть и сильно ранены. Мы с Немо стараемся целиться в жизненно важные органы, но учитывая высокие скорости, на которых ведется сражение, это не такая уж простая задача.

Собственно, именно этим я и занимаюсь сейчас в своем настоящем теле в компании прочих ребятишек. Ну, по крайней мере, самых смелых из них.

Глава 2. Боевой опыт

— Мы все умрем! — выкрикнул кудрявый мальчуган, забегая в складской фургон, где мы с Андером выбирали себе оружие.

— Это достоверная информация? — серьезно поинтересовался мой приятель, сдерживая улыбку.

— Мне так мама сказала… — мальчишка слегка опешил, видя наши довольные рожи.

— А, ну раз мама сказала, значит правда, — ехидно прокомментировал я.

Мне уже удалось передать Андеру «послание от Киары» и ввести его в курс дела. Мы сошлись на том, что раз уж «девочки разберутся», а к нам летитогромная туча дармового опыта, то нужно не терять времени и отхватить свой кусок пирога, пока все остальные паникуют и пытаются осмыслить происходящее. Андер уже знал, что Киаре удалось получить огромное количество Очков Развития, помогая взрослым во время войны, и теперь тоже горел желанием подзаработать.

В то время, как большинство взрослых навешивали на себя самые тяжелые доспехи и спорили о том, кто из них имеет право взять себе дополнительный щит, мы отказались от предложенных нам кольчуг (которые все равно не подходили нам по размеру) и искали легкое оружие по руке, которое годилось бы для добивания мелких тварей. Я выбрал себе неплохой клевец с длинным древком и серповидным выступом-клювом. Отличная штука! На обратной стороне — что-то вроде молотка, а на вершине — острый наконечник, как у копья. Удобное и универсальное оружие.

— Ты знаешь, наверное будет нечестно, если я оставлю их только для себя, — сказал я Андеру, протягивая ему небольшой сверток.

Он раскрыл ткань под приятное звяканье завернутых в нее пузырьков. Зелья Выносливости — незаменимая штука для затяжных сражений. Особенно если ты, как и большинство начинающих сорванцов-авантюристов, узко заточен в Силу и быстро выдыхаешься из-за низкой Ловкости. Брови Андера поползли вверх.

— Мощные, армейские, — он скривил уважительную гримасу. — Ты уверен? А как же…

— Да не парься. Ты ведь уже понял, что я — универсал, для меня это не так важно.

— Я обязательно верну тебе деньги, когда приедем в столицу, — пообещал мне Андер, прикладывая кулак к груди.

— Ну да, а куда ж ты денешься, — рассмеялся я. — Грабить сироту — последнее дело!

Мы выскочили на улицу и присоединились к прочим ребятам, которые топтались неподалеку, не зная что им делать и куда бежать. К счастью, мастер Гуннар заметил нас и ненадолго оторвался от дел, чтобы прояснить ситуацию.

— Скажу вам честно, ребята, все очень плохо, бой будет тяжелым. Наши маги уже готовят убежище для женщин и детей, так что если вы решите спрятаться там — никто не будет вас осуждать. Вы еще слишком слабы, чтобы нам помочь, и слишком молоды, чтобы умирать…

А затем он просто ушел, оставив нас переваривать сказанное.

— Вы его слышали, — пожал плечами наш главный бунтарь, Саяр. — Вы как хотите, а я иду в убежище!

— Киара сказала, что у них с Ариэль есть план, — вмешался Андер. — И что никто сегодня не умрет. Подумайте как следует, это наша возможность получить реальный боевой опыт и Очки Развития. Уговаривать никого не стану, но лично я остаюсь. И Кир тоже, — он кивнул в мою сторону.

— Вы что, совсем сдурели? Рисковать жизнью из-за слов какой-то там девчонки? Да ты глянь — горизонт уже потемнел от этих тварей!

Саяр явно был недоволен таким поворотом. По всему выходило, что наша компания, вместо того, чтобы дружно отправиться в убежище, разделяется на «трусов» и «героев», а попадать в первую категорию ему очень не хотелось. Впрочем, рисковать жизнью ему хотелось еще меньше, и это тоже было написано у него на лице.

— Делай что хочешь, — отмахнулся Андер и обратился ко всем остальным. — Говорю вам, я знаю Киару не первый день, и если она что-то обещает, скалясь при этом до ушей, то так оно и будет. Помяните мое слово — через пару часов вся эта туча будет валяться у нас под ногами. Тем кто останется наверху — достанется как минимум по тысяче Очков Развития, а всем остальным — одни только жаренные окорочка. И не говорите потом, что я вас не предупреждал.

Тысяча ОР — весьма заманчивая перспектива для мальчишек, у которых в характеристи вложено всего-то пять-семь тысяч. Несколько лет упорных тренировок, как минимум. Или неплохая квалификация от Системы, благодаря которой можно безбедно провести всю оставшуюся жизнь в качестве мелкого ремесленника. Но преодолеть свой страх удалось немногим — с нами осталось лишь двое сирот-близнецов, которые долгое время провели «на улице», полагались лишь на себя самих и хорошо понимали ценность шанса, который всем нам выпал.

Мы присоединились к прочим авантюристам, которых наняли для охраны каравана. Все взрослые уже выстроились вокруг входа в убежище. Как выяснилось, места внутри могло хватить на всех, и среди них развязался тот же спор, который совсем недавно вели дети. Гуннар пригрозил самым отчаянным спорщикам, что лишит их значка Гильдии и привел в пример нас — мелких оборванцев, которые не побоялись остаться на поверхности. Правда, тут же отчитал за то, что мы явились сюда без какой-либо брони. Пришлось оправдываться, что подходящих доспехов не нашлось и мы собираемся сделать ставку на ловкость, пренебрегая защитой. Нам приказали держаться поближе ко взрослым, охраняющим вход и не рисковать по пустякам, а в случае ранения тут же прятаться в убежище. На том и порешили.

Вскоре началось представление. Ариэль-Селеста превратилась в «капитана Марвел» и отправилась крушить «инопланетных захватчиков». Над лагерем появился защитный барьер из вполне безобидных светлячков и смертоносных ракет-дротиков. Уже через несколько минут стало ясно, как сильно просчитались взрослые, нацепив на себя тяжелые доспехи. Основной задачей защитников стало добивание раненных птиц. И юркие мальчишки с длинными копьями справлялись с этой задачей гораздо лучше, чем закованные в латы взрослые, вооруженные щитами и мечами.

Мы вчетвером носились по лагерю, как заведенные, собирая драгоценные Очки Развития, которые буквально валялись у нас под ногами. Авантюристы быстро осознали свою ошибку и поменяли тактику, сбрасывая с себя весь лишний груз, но на это ушло какое-то время, чем мы и воспользовались.

— Юху! У меня уже восемьдесят! — радостно выкрикнул один из близнецов.

— А у меня — восемьдесят пять! — отозвался его брат.

Речь, видимо, о количестве убитых монстров. С учетом того, что за каждую гарпию Система дает по десять-пятнадцать очков, они уже явно набрали обещанную норму в тысячу ОР. Мы с Андером переглянулись. На моем личном счету — около сотни мертвых «куриц», а мой приятель наверняка уничтожил еще больше. А ведь сражение фактически только началось! Правда у меня есть огромное преимущество — души всех убитых мною гарпий притягивает «Маяк душ», так что я получаю в десять раз больше амальгамы, чем остальные мальчишки. Но и это сущие мелочи, учитывая то, что основную массу стаи убивают наши дротики и кукла, которой управляет Селеста.

Первыми ушли отдыхать близнецы — у них закончилась Выносливость. А вот мы с Андером держались до последнего. Впрочем, взрослые уже взялись за дело всерьез и у нас стало слишком много конкурентов.

Небо просветлело. По оценкам Немо, мы убили уже примерно две трети врагов. Осознав, что я в общем-то страдаю ерундой, отбирая у прочих возможность заработать хоть немного Очков Развития, я решил сменить тактику — отправился к самой границе барьера, прыгая по крышам обозов. Принялся дразнить птиц, выскакивая из-под купола, нанося несколько точных ударов и тут же убегая обратно. Вопрос доверия — уж я-то знаю наверняка, что Немо поменяет траектории наших ракет так, чтобы меня не задело. К тому же большая часть снарядов уже давно покинула иллюзорный «барьер», чтобы уничтожать тварей снаружи.

Вот это уже вполне можно считать боевой тренировкой. Убить меня сейчас очень сложно из-за читерской способности «Оборотня» к регенерации, так что реальной опасности нет. Но все равно, возможность в любой момент получить ранение щекочет нервы похлеще любого экстрима. Начинаю понимать, почему люди этим занимаются, несмотря на все риски. Все-таки виртуальный бой в теле куклы и реальное сражение — это совершенно разный опыт.

Из убежища гурьбой выскочили еще несколько ребят. Похоже, близнецы уже успели поделиться свежими новостями о своих успехах на поле боя. Но всех трусишек ждет разочарование: бóльшая часть раненных гарпий уже добита, а стая обращается в бегство, оставив попытки добраться до лагеря. Наши беспилотники преследуют тварей, оставляя на земле характерную дорожку из птичьих тушек. Очень скоро в лагере ловить уже будет нечего. Некоторые авантюристы начали следовать моему примеру, держась возле краев купола, где все еще можно было найти живых гарпий.

И тут произошло кое-что неожиданное. С возгласом, «а к черту все!», Саяр, наш главный возмутитель спокойствия, бросился вслед за улетающей стаей. Надеется, что там ему достанется больше недобитых тварей? И куда только делась твоя хваленая осторожность?

— Стой, там небезопасно! — крикнул я ему вдогонку.

Бесполезно. Ну что за идиот? Я обещал, что никто не погибнет внутри купола, но ничего не говорил про сумасбродов, которые выходят за границы действия моей ауры!

Мы с Андером, не сговариваясь, бросились за ним. Несколько взрослых последовали нашему примеру. Проблема в том, что Выносливось сейчас у всех почти на нуле, а Саяр припустил со всех ног: уж он-то сейчас свеженький, отдохнувший, зараза, наверняка надеется всех нас быстренько обставить. Я использовал немного маны, повышая свой запас сил. Краем глаза заметил, что Андер на бегу выпивает последнее из своих зелий. Ну что ж, теперь часть твоего долга мы наверняка спишем на счет этого обормота.

Как следует оторвавшись от «погони», мальчишка притормозил и принялся на ходу добивать лежащих на земле тварей, воровато оглядываясь по сторонам.

— Отстаньте от меня, — раздраженно выкрикнул он, увидев нас, — вы свое уже получили, дайте и остальным хоть немного Очков заработать!

— Саяр, тут опасно, давай лучше вернемся в лагерь! — ответил Андер.

— И оставить все самое ценное вам? Держи карман шире!

— Это приказ, — отрезал мой приятель. — Не вынуждай меня использовать силу!

— Вот значит как, — он притормозил. — Решили поквитаться? Да еще и двое на одного! Ну давайте, подходите, твари, я вас урою! — Саяр развернулся к нам, принимая боевую стойку.

Мы переглянулись.

— Он совсем больной или на солнце перегрелся? — спросил я Андера. — Идиот, ты лучше на небо посмотри, нам всем сейчас из-за тебя придется туго!

Несколько гарпий отделились от стаи и камнем падали вниз, направляясь в нашу сторону.

— Вот еще! Со мной такой номер не пройдет!

Он что, думает, мы его просто отвлекаем? Я чертыхнулся, доставая оружие, и готовясь в любой момент применить магию, чтобы спасти парня от неминуемой гибели. Придется все-таки пожертвовать кое-какими секретами. Гарпия, пикирующая с большой высоты, — это уже не шутки!

Но на этот раз пронесло. Откуда-то из-за наших спин прилетело несколько воздушных клинков, на лету разрубая одну из падающих птиц. Прочие твари запаниковали и сбились с траектории, выходя из пике.

— Берегись! — раздался издалека голос мамы.

Тушка подбитой ею птицы попала прямо в спину мальчишке, сбивая его с ног. Мы воспользовались этим, чтобы отобрать у него оружие и занять оборонительную позицию. Оставшиеся гарпии принялись кружиться вокруг нас, но мы быстро от них избавились. Вскоре к нам присоединилась и мама, тяжело пыхтя. Все это время она охраняла мою куклу-дублера, а потому сохранила бóльшую часть своей Выносливости и сумела первой нас догнать.

— О чем вы только думали! — набросилась она на нас с Андером. — Вам что, мало было тварей в лагере? Вы же могли тут погибнуть!

— Простите, госпожа Илиана, — Андер вежливо поклонился. — Мы побежали не за тварями, а за своим товарищем. Нельзя было отпускать его сюда в одиночку.

— А, так вы ради товарища жизнью рисковали, — мама сменила гнев на милость. — Смелые ребята! Но все-таки лучше вам было доверить это взрослым.

— Мы просто не были уверены, что они успеют его догнать, — на сей раз ей ответил я.

Илиана склонилась над мальчишкой, оценивая его травму.

— Все нормально, просто сознание потерял, — заключила она и похлопала его по щекам. — Эй, парень, ты в порядке? Очнись!

— Что… что это было? — простонал Саяр, приходя в себя.

— Счастливый случай, — насмешливо ответил я. — Ты теперь жизнью обязан госпоже Илиане. А еще задолжал Андеру зелье выносливости, которое он из-за тебя потратил впустую.

— Ну, я бы так не сказал, — откликнулся тот, указывая на разбросанные по траве тушки гарпий. — Стая уже далеко, и теперь нам ничто не мешает еще немного поохотиться.

Он протянул Саяру руку, помогая ему подняться с земли и вручил отобранное оружие. Тот резко вырвал копье из рук своего командира и пробурчал что-то вроде «не нужны мне ваши подачки». Но все же бодро зашагал к корчащейся неподалеку птице.

— У меня уже не осталось сил, — соврал я, — давайте дальше как-нибудь сами.

— Ты новенький? — поинтересовалась мама. — Я тебя раньше не видела. Как тебя зовут?

— Кир.

— О, ну надо же! А мою дочку зовут Киара.

— А, так вы ее мама? — удивился я, стараясь вести себя естественно. — Да, мы уже успели познакомиться. Для своего возраста она ужасно сильна. Наверное, это вы ее тренировали?

— Будешь смеяться, но до недавнего времени я вообще не представляла, на что способна моя дочь. Да что там, я до сих пор не могу поверить что все это происходит на самом деле. Это ведь она создала барьер, который нас защищал, представляешь?

Я криво усмехнулся. Да чего уж там, отлично представляю!

Мы воспользовались передышкой чтобы немного поговорить. Я коротко рассказал выдуманную историю своей жизни: как я рос в глухой деревушке, как потерял родителей во время войны и решил отправиться в столицу, чтобы попытать удачи в качестве авантюриста. Илиана посочувствовала горю, похвалила за храбрость и пригласила заглянуть в гости когда все успокоится. В общем-то неплохой способ втереться в доверие собственной семьи, чтобы можно было крутиться поблизости не вызывая подозрений. В идеале — поселиться вместе со «всеми нами» в одном доме. Чувствую, с таким количеством народу придется мне арендовать себе настоящие хоромы! А ведь я планировал завести себе еще парочку обличий для разных целей. «Сплит»^[62] нервно курит в сторонке. Впору номинировать себя на «Оскар», мимоходом подменив куклами все жюри.

Вскоре к нам подтянулись прочие авантюристы и мы с мамой вернулись в лагерь — разгребать последствия птичьего апокалипсиса. Купол рассеялся, гарпии улетели восвояси. Сейчас их преследует Немо. Ее задача — полностью уничтожить остатки стаи, отслеживая их с высоты при помощи беспилотника. Наши военно-воздушные силы пока очень уж слабы. Нужно срочно расширить свой арсенал летательных аппаратов, а заодно придумать и какой-нибудь более эффективный способ подолгу оставаться в воздухе для своих кукол. Сегодня левитация марионетки обошлась нам почти так же дорого, как и содержание всех ракет, вместе взятых.

Воздушное сражение подошло к концу. Ариэль приземлилась в центре круга, вся перепачканная птичьей кровью и с ног до головы облепленная перьями. Было в средневековой Европе такое популярное наказание — сделать из человека ходячее посмешище. Мы все сейчас выглядим примерно одинаково, но Селесту, которая находилась в эпицентре событий без преувеличения можно считать королевой нашей тематической вечеринки. В общем-то, это даже хорошо, ведь никто не увидит повреждений, которые получила кукла. Ее броня изодрана в клочья — а ведь мы купили ее совсем недавно! Подозреваю, что кожа тоже пришла в негодность. Что ж, самое время заменить ее более продвинутым аналогом — с добавлением графеновых нитей.

— Выглядишь просто божественно, — не удержался я от шпильки. — Хочешь, сделаю тебе складные крылья?

— Не напоминай. И вообще, сейчас моя очередь вернуться в нормальное человеческое тело и провести несколько блаженных часов в горячем джакузи.

— Слушаю и повинуюсь. И заметь, я тебя за язык не тянул…

— Эй, а почему я опять вся в перьях? Еще и тело ломит так, будто я целый год без передышки с демонами сражалась. Да что ты с собой вытворял все это время?

Вот неженка! Мы же оба прекрасно понимаем, что от любых негативных последствий легко избавиться с помощью «Оборотня». Просто эта «амнистия» опять же будет распространяться на нас обоих. И стоит один раз позволить себе подобный «прецедент», чтобы потом это стало нормой для всех. Собственно, в том и состоял мой хитрый и коварный план.

— Ну, ты же сама велела мне тренироваться до упаду и отказаться от «Сопротивления боли», — ехидно ответил я, — а поскольку тело у нас одно на двоих…

— Да, но это же не значит, что все последствия…

— Внимание, абонент недоступен либо находится вне зоны действия сети, — отчеканил я, имитируя интонации Немо, — пожалуйста оставьте ваше сообщение после сигнала…

Глава 3. Итоги

— Должен принести вам свои извинения, Киара, — сказал мастер Гуннар после завершения боя. — Когда я принимал вас с Ариэль на службу, то решил, что вы получили свой высокий ранг авансом, за какие-нибудь геройства во время войны. Но теперь вижу, что ошибался. От лица всех я бы хотел выразить вам…

О, боги, ну вот, начинается. Даже на «вы» перешел! Я закатил глаза и все-таки решился его перебить:

— Мастер Гуннар, пожалуйста, я хотела попросить вас не рассказывать про мою роль в этом деле. Пусть все думают, что барьер создала Ариэль. Тем более, что без накопителей я не смогла бы удерживать его так долго. Мне всего только шесть лет… ну, уже почти семь, и поверьте, не от хорошей жизни я стала боевым магом.

Конечно, многие видели, как я создавал самонаводящиеся бомбочки, прикрывая бойцов от проникших под купол гарпий, но связь между мной и появлением барьера для них не слишком-то очевидна. Если Гуннар при всех выразит благодарность Ариэль, то окончательно переведет на нее все стрелки. Слава — это тоже в некотором роде тяжкий груз, а для ношения тяжестей у меня есть специальная марионетка с золотым «бейджиком». Ну честное слово, это просто очень хлопотно! А удовольствие от чужих восторгов я вполне могу получать и «заочно».

Глава авантюристов умолк, задумался.

— А ведь ты носишь серебряный значок вовсе не потому, что слабее своей старшей подруги… — пробормотал мастер, ошеломленный внезапной догадкой.

И тут же помрачнел, осознавая, каким образом ребенок может быстро получить большое количество Очков Развития во время войны.

— До чего же мы докатились… Дети, которым приходится сражаться, — это позор для нас, как их защитников. Я понял тебя, девочка, пусть будет по-твоему. И кстати, как там Ариэль? Она не ранена?

— С ней все в порядке, она восстанавливается у себя в фургоне. Ран много, но они все поверхностные. Ничего, с чем не могла бы справиться магия исцеления. Дайте ей немного времени, и будет, как новенькая.

Ариэль и правда восстанавливалась, вернее «меняла кожу» в пространственном хранилище Куба, в которое я перенес все свои пожитки из пещеры волков. Да, я теперь как черепаха — все свое ношу с собой. Джакузи — тоже в наличии, пусть и в урезанном виде. Довольно удобно!

Я заглянул в лабораторию, чтобы проверить как идет восстановление куклы, и опешил. На столе, прямо посреди сборочной линии для изготовления марионеток, разлеглась Селеста в моем настоящем теле. Лист дорогущего латекса, предназначенный для имитации мягких тканей, использовала как ортопедический матрас. Владычица пауков Икскацин, чья душа сейчас служила «батарейкой» конвейера, во все свои десять механических рук делала богине массаж под какую-то классическую музыку из моей памяти. Подлиза. Ариэль скромно стояла в углу и собственноручно стягивала с себя измазанную куриной кровью оболочку. Одним словом, идиллия!

— Не хочу вас прерывать, девочки, но Ариэль нужна мне к вечеру, — отрезал я, уперев руки в бока.

Селеста повернула ко мне голову и показала язык, блаженно закатив глаза. Похоже, она все-таки нашла выход из той ловушки, в которую я ее загнал. Не видать мне теперь читерской регенерации «Оборотня» после тренировок! Да и заставить Икскацин делать нормальный массаж у меня вряд ли получится. Богиня играет в «хорошего полицейского», дразня паучиху призрачным шансом со мной поквитаться, а вот если на стол улягусь я, эта расслабляющая процедура наверняка превратится в изощренную пытку. Ну и ладно — не слишком-то и хотелось!

Остаток дня мы все трудились как проклятые, разгребая завалы из птичьих тушек. Мы пообещали Гуннару помочь с превращением нескольких обозов в «морозильные камеры» для мяса, так что путники спешили пополнить запасы провизии. Конечно, они не смогут унести с собой весь свалившийся на наши головы провиант, так что остальное было предложено «похоронить» в подземном убежище, которое все равно нам больше не пригодится. И конечно же, я воспользуюсь этим, чтобы отправить бесплатное мясо прямо в свое подземелье. Для ящеров это — редкий деликатес, так что было бы неплохо устроить им небольшой праздник. Ну, и акулы от угощения тоже не откажутся, понятное дело.

Селеста говорит, что нужно стараться использовать любую возможность, чтобы порадовать своих подопечных. Все события, как радостные, так и тревожные, отзываются резким всплеском Очков Развития на балансе подземелья. Конечно, на мой личный счет они перейдут не сразу, а только после того, как все участники происшествия состарятся и умрут, но в таком деле нужно думать и о долгосрочных перспективах. К тому же, увеличение общего объема амальгамы положительно сказывается на экосистеме в целом: повысится урожайность и рождаемость среди низших существ, которые тоже приносят прибыль. Поэтому любые праздники, соревнования и даже конфликты — это очень хорошо.

Развитие подземелья тоже не происходит моментально. У каждого процесса в этой огромной системе есть что-то вроде собственного запаса Очков Развития. Например, общий резерв амальгамы на рождение новых живых существ. Без него активно расти будут одни только растения и грибы.

Для захвата новой территории — вроде пещеры акул — достаточно всего лишь создать «новый счет». И пока на его балансе есть энергия, биомасса в этой части подземелья будет расти, как на дрожжах. Можно, конечно, вообще закрыть все счета и резко увеличить прибыльность — но тогда и жизнь в нем начнет приходить в упадок. Что-то подобное иногда происходит и в масштабах целого мира — в тех случаях, когда боги начинают воевать между собой.

* * *

Наконец, караван снова двинулся в путь. Теперь нам срочно требуется источник воды, чтобы привести себя в порядок, так что день обещает быть ужасно длинным. Но вечером нас ждет шашлык — поэтому игра стоит свеч.

По дороге встретили команду авантюристов. Четверо «золотых». Похоже, Гильдия направила их сюда, чтобы разобраться с гарпиями. Но вереница покрытых кровью и перьями фургонов и повозок говорит сама за себя — они опоздали. Выслушав объяснения Гуннара бойцы порядком удивились и от души поздравили нас с «сухой» победой. Но на их лицах читалось разочарование. Проделать такой долгий путь и вернуться ни с чем — это довольно обидно, как ни крути.

Подписанный ордер задания отдали Ариэль — теперь она вправе получить за него награду в столице. Пятьдесят золотых — довольно солидный куш. По идее, Гуннар, как представитель Гильдии, тоже мог бы выдать ей деньги, но для него это слишком уж неподъемная сумма. Задание имело мифриловый ранг и подразумевалось, что для его безопасного выполнения требуется как минимум команда «золотых».

На закате я получил наконец обратно свое тело — приятно гудящее после горячей ванны и расслабляющего массажа. Обидно, конечно, что не довелось во всем этом поучаствовать лично, но я собираюсь как следует компенсировать свой моральный ущерб вкусной едой. Едва стемнело, вокруг лагеря разгорелись костры. Нет ничего лучше горячего мяса «с пылу с жару» после тяжелого трудового дня! Сколько ни пытаешься потом повторить блюдо по тому же рецепту дома или на природе — а выходит совсем не то. Оно и понятно, ведь главный ингредиент этого чуда кулинарии — не мясо или специи а банальное «упахаться вусмерть».

Мальчишки-авантюристы собрались вокруг огня, делясь впечатлениями и хвастаясь приобретенными за день богатствами. Гуннар только что ушел, оставив каждому, кто участвовал в добивании тварей, по серебряной монете: довольно солидный заработок для юных сорванцов. Впрочем, точно такую же награду получили и взрослые бойцы. Пришедшая вслед за ним Ариэль была гораздо более объективной — ребята получили лично от нее по дополнительному медяку за каждую убитую тварь. Каким образом ей удалось узнать точный вклад каждого из них в общее дело так и осталось для всех загадкой. Излишним хвастовством страдали почти все, преувеличивая количество совершенных «подвигов», но публичная раздача наград быстро расставила все по своим местам.

Четверым смельчакам, которые не побоялись остаться на поверхности в самое опасное время, Гуннар пообещал повышение ранга авантюриста на одну ступень. Андер получает медный значок, остальные — лишь дополнительную насечку на железном. Ну а собранные нами Очки Развития гарантируют, что мы станем сильнее не только на словах.

Абсолютным лидером по числу «фрагов»^[63] стал, конечно же, Андер. Почти триста убитых тварей и три с половиной тысячи ОР, по нашим скромным прикидком. Вполне хватит, чтобы получить юбилейный десятый уровень и подтянуть свою главную характеристику до нижней границы медного ранга. На втором месте мое альтер-эго: перекладываю из левого кармана в правый две серебряные монеты. Третью ступеньку делят близнецы и Саяр: около сотни убитых и тысяча ОР. Правда, денежная награда нашего беглеца теперь переходит к Андеру — в счет напрасно потраченного зелья.

И где-то высоко в облаках, на недосягаемой высоте над всем этим — мы с Селестой: почти четыреста тысяч ОР отправились в фонд подземелья благодаря Системному оружию. Ящерам теперь действительно есть что праздновать. Десятую часть этой суммы смело перевожу на свой личный «баланс» — гулять так гулять! Селеста получает столько же — по негласному договору о «равноправии».

Чуть поодаль, у другого костра, сидят «неудачники» — все те, кто не сумел сегодня ничего заработать из-за того, что в самый ответственный момент отсиживался в подземном убежище. Как обычно, занимаются самооправданием, поливая словесной грязью «зарвавшихся выскочек», то есть нас. «Мы и без этого проживем», «быстрая прокачка вредит здоровью», «они еще пожалеют» и прочие высказывания с оттенком совершенно неуместного в данной ситуации мазохизма.

Ну а мы, а что мы? Как обычно в таких случаях, обсуждаем, на что будем тратить свалившееся нам на голову «богатство». Извечный спор, что лучше, сила или ловкость, характеристики или способности, а может лучше потратиться на «готовый» навык владения оружием? Системные «квалификации» тоже стали предметом горячего обсуждения. Стоили они относительно дешево и вполне могли служить заменой длительному и дорогому обучению в Гимназии.

— Я бы не советовал, — веско заметил Андер. — Да, получив «мастера меча» вы сразу же научитесь сносно владеть оружием, но потом поймете, что это ваш потолок. Придется переучиваться, что гораздо сложнее, чем просто осваивать все с нуля. Пятый-шестой дан — это все, чего можно достичь таким способом.

Близнецы переглянулись и расхохотались:

— Если я когда-нибудь стану мастером шестого дана, я буду та-а-ак счастлив!

— Серьезно, приятель, посмотри на нас: мы сами по себе, у нас нет родителей-богатеев, которые оплатили бы нам учебу у крутых мастеров. Нам нужно стать сильными прямо сейчас, просто чтобы не помереть с голоду.

Андер ничего не ответил, хотя я точно знаю, что его отец тоже не ахти какой сказочный богач и его накоплений едва хватит на полгода спокойной жизни в столице. Что в общем-то неплохо для развития самостоятельности юного авантюриста. Это только я могу позволить себе взять со склада увесистый слиток золота и без колебаний потратить его на какие-то там дротики. Впрочем, и проблемы у меня сейчас совсем другого порядка.

— Кир, ну а ты чего молчишь? На что потратишь очки? Ты ведь универсал? Определился уже в какую сторону качаться будешь? — братья набросились на меня с расспросами.

Я мечтательно вздохнул и закинул руки за голову. Мне многое еще предстоит купить у Системы, но сейчас в приоритете всего три способности.

— Хочу взять «Укрепление костей», «Закалка тела» и «Жилистый».

На меня, конечно же, посмотрели, как на полного идиота. Могу их понять — выбор совершенно безумный. Да еще и ужасно дорогой. По их меркам. Все дело в том, что я не собираюсь качать ни Силу ни Ловкость. У меня уже есть огромная Воля, а с магией «телекинеза» я могу управлять собственным телом, словно марионеткой, усиливая каждое движение магией. Не самое очевидное решение, но в моем случае — самое лучшее. Очень скоро без каких-либо дополнительных вложений я смогу выдавать результаты на уровне золотого ранга, как минимум. Правда, все это потребует того, к чему я не слишком-то привык — упорных тренировок. На сей раз никакого читерства с магическим «силиконом» и Немо — только натуральные мозги, только мои собственные «нейросети». Ну и главное условие — тело должно быть достаточно крепким, чтобы выдержать огромные перегрузки. Не хочется прибегать к регенерации после каждого неудачного движения…

— Зачем тебе это все? — удивился один из близнецов. — Такими вещами разве что старики интересуются, когда начинают дряхлеть.

— А еще матерые авантюристы на грани мифрилового ранга, — я пожал плечами и широко улыбнулся. — Короче, у меня свой подход. Если поступите со мной в Гимназию, рано или поздно все поймете.

— Ты «танком» хочешь стать? Или собираешься идти в рукопашный бой? — посыпались разные догадки.

— Ну что вы пристали? Авантюрист, который на каждом углу трубит о своих секретах — это мертвый авантюрист, знаете ли!

— Да ну тебя! Колись уже, мы никому не расскажем! Или хотя бы намекни! — не унимались близнецы.

— Ладно, глядите. Сейчас это просто хитрый фокус, но когда нибудь…

Я взял в руку камень, сжал его в ладони и одновременно надавил магией гравитации. Камень с хрустом превратился в мелкое крошево, которое я высыпал через локоть прямо в костер, жестом того самого повара из Турции, что любит эффектно солить мясо.

— Очуметь! Как ты это сделал? Можешь повторить? А у тебя точно Сила — сотка?

Ох, кажется я только что подлил масла в огонь.

* * *

Не забыл я навестить и собственную семью, воспользовавшись приглашением мамы. Самым сложным оказалось не прыснуть от смеха, когда Андер, на правах «старого знакомого» представил меня мне же. А потом, спохватившись, принялся делать это по второму кругу — уже для Ариэль. Все еще не может привыкнуть к мысли что она — всего лишь марионетка. Но легенду перед мамой и папой все равно приходится поддерживать. До поздней ночи мы болтали о жизни, травили полу-правдивые байки о недавних событиях и просто наслаждались вкусной едой.

К концу наших посиделок началась очередная комедия. Андер принялся уговаривать «госпожу Ариэль» позволить мне снимать жилье вместе с ним и даже пообещал разделить со мной одну комнату. Я, в лице Кира, отнекивался, строя из себя «сильного и независимого». А вот Селеста, занимавшая тело Ариэль, воспользовалась случаем и от души веселилась, придумывая всякие идиотские возражения, выставляя необоснованные условия на случай если я «окажусь воришкой», «заражу всех какой-нибудь болезнью» или «начну приводить в дом девочек».

Кажется, ее основной целью было выбить меня из образа, применив самое ужасное и неотразимое оружие — мой собственный истерический хохот. Я краснел, пыхтел и дул щеки, делая вид, что «обижен», изо всех сил сдерживая смех. Отбивался, как мог, через куклу-Киару под недоуменные взгляды Андера. Представляю, что сейчас у него в голове творится. Он-то считает, что мы заодно! На версии «инопланетного агента, который пытается внедриться в руководство страны» уже начали хихикать и мама с папой — до них тоже дошла суть игры, которую вела Селеста-Ариэль. В конце-концов мы просто принялись «ржать» на весь лагерь под дружное шиканье всех тех, кто еще не успел отправиться спать. Один только Андер растерянно вертел головой и пытался осмыслить, что же он такого смешного сказал.

Глава 4. Ультерин

Столица встретила нас суетливым гомоном улиц, белоснежными каменными мостовыми, и приятной архитектурой в готическом стиле. В самом центре города высилась огромная башня — резиденция Наместника и по совместительству оплот всей бюрократической системы города. От нее лучами расходились улицы и искусственные каналы, созданные для орошения города. Они разделяли Ультерин на сектора, будто огромную пиццу.

Так же, как и в стране демонов, архонты не правят здесь напрямую, а Наместник — аналог императора — избирается лишь на время военных действий. Ну а всеми важными делами в столице заправляет Совет, состоящий из представителей нескольких ветвей власти — военной, церковной, торговой и промышленной. Свой голос в нем имеют также Гильдия авантюристов и Академия магии, как самые влиятельные организации столицы.

Наш караван надолго застрял на таможне. Ультерин не зря называют городом бюрократии. Здесь все подчиняется строгим законам и, как это часто бывает, процветает коррупция. Гуннар рассказал немало интересного о том, как следует вести себя при досмотре и как правильно давать взятки должностным лицам. Впрочем, мы слушали просто из любопытства: для авантюристов высокого ранга существовал более легкий способ попасть в город — через ворота Гильдии. Золотой значок Ариэль и подписанный Гуннаром ордер задания мифрилового ранга сработали как нельзя лучше: управляющий лишь извинился, что он не вправе выплачивать такие суммы, и за наградой нам придется обращаться непосредственно в их «главный офис».

Кир и Андер прошли вместе с нами под видом прислуги. А вот нашим новым приятелям, близнецам, пришлось пройти унизительную процедуру «сбора личных данных», напоминающую допрос. В городе процветает преступность и малолетних оборванцев в него пускают с большой неохотой. К счастью, Гуннар поручился за ребят, так что серьезных проблем скорее всего не возникнет.

Оставив свои нехитрые пожитки на постоялом дворе, мы вместе с мамой и Ариэль отправились на поиски жилья. Даже наняли шуструю повозку на магической тяге — все-таки город был огромен, во всяком случае, по средневековым меркам. Его население, по словам нашего «таксиста», составляло около миллиона жителей. Я с интересом разглядывал руническую схему его транспорта. Все-таки некоторые прогрессивные идеи приживаются даже под строгим надзором бюрократии. Впрочем, подобные изобретения были редкостью и стоили дорого, а большинство бричек передвигались по городу на обычной «лошадиной» тяге.

К вечеру мы определились с выбором дома. Это был скромный коттедж на окраине с весьма нескромной ценой аренды — девять с половиной золотых в год. Хозяин даже предлагал нам купить его «всего» за двести золотых, но пока для нас это неподъемная сумма. Хоть я и привез из другого мира солидное количество самородного золота, использовать его напрямую нельзя — металл содержит слишком много примесей, а для аффинажа, то есть очистки, у нас пока нет необходимых ингредиентов. А сдавать его в местный «ломбард» — значит потерять как минимум половину цены и моментально призвать на свою голову изголодавшихся по взяткам бюрократов из налоговой инспекции.

Но деньги нам с Селестой нужны позарез, и немалые. К примеру, мы собираемся построить собственный ядерный реактор, чтобы сделать пещеру полностью независимой от внешнего мира. И, понятное дело, для этого потребуются множество ресурсов. Я уже начал геологическую разведку в окрестностях пещеры и на территории термитов. Кое-что мы наверняка сумеем добыть сами, к примеру, железо и стекло. Возможно, со временем удастся даже наладить производство алюминия и титана. Но вместо того, чтобы пытаться делать все самостоятельно, гораздо проще сосредоточиться на каком-нибудь легком и прибыльном производстве, а остальное покупать у местных, за исключением, разве что, ядерного топлива.

Правда, для этого мне придется оформить торговую лицензию в столице. Нужно только хорошенько обдумать, что именно мы могли бы продавать, не нарушая правил и не привлекая лишнего внимания. Не стоит забывать и про задания Гильдии — на них тоже можно неплохо заработать. Самый большой интерес для нас представляют заказы на истребление монстров, пришедших из другого мира, ведь на них мы сможем использовать Системное оружие и получить большие объемы амальгамы, не рискуя разгневать архонтов.

Следующим утром мы с Селестой отправились за обещанной наградой. Здание Гильдии авантюристов напоминало огромный замок и по красоте уступало, разве что, императорскому дворцу да некоторым особо дорогим церковным соборам. В его холле могли бы спокойно разместиться несколько плазменных драконов и старшая многоножка вдобавок. Это целая торговая площадь со своими лавками, закусочными, тренировочными манекенами и прочей атрибутикой.

Несмотря на обилие места, здесь очень тесно — площадь буквально кишит существами самых разных рас. На улицах города такого разнообразия не встретишь, так что с непривычки можно получить настоящий культурный шок. Экзотики добавляет еще тот факт, что у многих авантюристов есть собственные звери-питомцы. Ощущение, что попал на экскурсию в штаб «Людей в черном». Главное во всей этой давке — никому не наступить на хвост, язык, гланды, или что еще у вас там по земле волочится, уважаемые зверолюди.

Доска объявлений занимала целую стену. Здесь всегда толпилась куча народу, так что пробиться к ней было очень проблематично. Неподалеку находилось еще одно занятное помещение — небольшой лабиринт, на полу которого мозаикой была выложена карта всей страны. На месте крупных городов были установлены толстые колонны, сверху до низу облепленные крошечными бирками заданий, активных в этом регионе. Между колоннами тянулись паутины веревочек, на каждой из которой гармошками висели прочие объявления — запросы на перевозку, сопровождение или патрулирование маршрута. Стоило протянуть руку и сорвать бирку, как она тут же увеличивалась в размерах и превращалась в самый обыкновенный ордер задания с описанием всех его подробностей. Кто-то здесь явно хорошо владеет магией пространства!

Обойдя по кругу огромную очередь авантюристов, толпящихся возле стоек обслуживания, мы отправились в самый дальний угол. Сюда могли попасть только авантюристы золотого ранга и выше. Ариэль предъявила свой значок и ордер задания. За стойкой дежурила молодая женщина лет тридцати пяти. Нам заново пришлось пройти «Оценку» и даже заполнить несколько бланков, которые избавляли нас от проблем с налоговой службой и прочей бюрократической волокиты. Все эти хлопоты брала на себя Гильдия, во всяком случае, для VIP-клиентов.

Наконец, мы получили обещанную награду. Оказалось, что кроме денег нам полагались еще и Очки развития, но чтобы их получить, нужно было каким-то образом попасть в главный дворец города — к самому архонту. Задачка не из простых, так что ее мы пока отложим. И приятный бонус от самой Гильдии — талон на два любых блюда в самой дорогой закусочной на площади. Управляющая посоветовала заглянуть туда прямо сейчас, поскольку сегодня там дежурит лучший повар столицы.

Мы с Селестой переглянулись. В кукольном теле продегустировать местные деликатесы не выйдет, но мы вполне можем взять еду с собой, ведь так? Бодрым шагом отправились к лавке. Но стоило нам переступить порог, как я снова осознал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке…

За прилавком стояло странное существо. Я не сразу понял, что эта фигура принадлежит человеку. Слишком уж привык к местным жителям, с их поджарой и стройной комплекцией. Полных людей здесь немного, их можно встретить, разве что, среди чиновников разных мастей. А упитанный авантюрист — это вообще нонсенс. Тем более странно было увидеть здесь, среди этого шабаша нелюдей, до боли знакомую фигуру типичной русской тетки — грузной, тяжело дышащей, в замызганном фартуке. Но при этом, жизнерадостную, и не потерявшую какой-то глубинной легкости и расторопности. Она деловито месила тесто, мурлыкая себе под нос какой-то мотивчик.

Я вежливо поклонился, отправив мысленное сообщение Селесте. Та замешкалась на секунду, видимо, переключилась на рентген. И тут же присоединилась ко мне в грациозном реверансе. Еще бы! Перед нами — высший нефилим, та самая «кухарка» которая одним махом уничтожила взбесившегося каменного колосса во время генерального сражения людей и демонов. К гадалке не ходи — именно она является истинной хозяйкой этого места, а заодно и представляет его в Совете — высшем органе власти Ультерина. Вот уж перекусили так перекусили!

— А-а-а, куколки мои, вы уже добрались? — жизнерадостно улыбнулась кухарка, заметив наше появление, — Славно, славно, заходите, я давно вас жду. Зовите меня Мама Мия.

Куколки? Кажется наша маленькая тайна уже раскрыта. Как бы не случилось того же и с большой. Так, с этой теткой нужно быть предельно осторожным!

— Селеста, тебе лучше пока исчезнуть ненадолго.

— Да, я тоже так думаю, — нервно отозвалась богиня, передавая мне управление телом Ариэль.

— Для меня честь познакомиться с вами, госпожа гильдмастер, — вежливо ответил я, тщательно подбирая слова.

— Эх, какая нынче молодежь догадливая пошла, — вздохнула кухарка. — Даже старые-добрые трюки на вас не работают? Ну ладно, раз ничего тебе объяснять не требуется, тогда пойдем, погляжу хотя бы, на что ты способна, малышка. Тебя ведь зовут Киара, да?

Мама Мия оставила в покое несчастное тесто и небрежно открыла за своей спиной портал в какое-то просторное помещение. Судя по всему, это большой тренировочный зал, который находился прямо под площадью. Кажется, нас ждет еще одна проверка. Зато теперь понятно, на ком держатся все пространственные сообщения в Гильдии. Хотя может быть тут есть и другие умельцы?

— Ну что, готова? — поинтересовалась гильдмастер. — Удиви меня.

Она вытянула вперед перепачканную мукой руку и каменная кладка арены пришла в движение. Через несколько секунд перед нами выросла огромная многорукая статуя, высотою с двухэтажный дом — уменьшенная версия той твари, которую несколько месяцев назад уничтожила сама кухарка. Ариэль вынула оружие, активировала плазменную защиту и рванула вперед, разрубая на части огромную каменную куклу и набрасывая на ее конечности наши плазменныекольца. Бой занял всего полминуты — нам не впервой сталкиваться с подобными противниками.

— О как! — кухарка растерянно потерла лоб двумя пальцами, неосознанно рисуя себе мукой дополнительные брови. — Ну, мне с самого начала было понятно, что золотой «ошейник» тебе уже тесноват. Кажется, я начинаю понимать, что произошло в этой вашей деревушке. Бедняжка Абыр просто не ожидал от вас такого отпора…

Я уклончиво кивнул, изо всех сил сдерживая улыбку. Макияж — просто супер! Боги, и как мне теперь ей об этом вежливо намекнуть?

— Роэль в курсе? Кто-нибудь еще? — поинтересовалась гильдмастер, хмуря обе пары бровей. — Видишь ли… — она запнулась, подбирая слова.

— Нет, — ответил я. — Только Рафира и Фалкон.

Мама Мия открыла было рот, чтобы закончить фразу, но так и замерла, осознав, чьи имена я так бесцеремонно назвал. А затем расхохоталась.

— Вообще-то я имела в виду — кто-нибудь из Совета, — продолжила она, успокоившись. — Но так даже лучше. Если архонты к тебе претензий не имеют, то и нам беспокоиться не о чем. Но, слушай, даже не знаю, что теперь с тобой делать! — она пожевала губами. — Оставлять тебя с серебряным значком уже как-то стыдно. Ты уверена, что не хочешь сменить его на мифрил?

Я помотал головой.

— Меня все устраивает. Не вижу смысла привлекать лишнее внимание. Просто разрешите моей Ариэль брать задания рангом выше.

Мама Мия широко улыбнулась.

— Не переживай. Есть у меня вариант, который устроит нас всех. Ты же не думаешь, что ты одна такая хитрая? И да, заглядывай в эту лавку почаще: у меня будет для тебя несколько интересных заданий. На общем стенде ты их не найдешь. И вообще, не бойся приходить сюда в настоящем теле — я тебя не съем. Да и стряпня моя гораздо вкуснее, если не таскать ее по всему городу.

* * *

Выйдя из здания Гильдии я с облегчением выдохнул. Кое-какими секретами пришлось поступиться, но ничего страшного в этом нет. Новый значок, висевший у меня на шее, ничем не отличался от старого, кроме материала — его изготовили из мифрила. С виду разницы никакой, но на ощупь конечно перепутать сложно — титан намного легче серебра. При необходимости я теперь смогу доказать свой высокий «уровень доступа» в любом отделении Гильдии. Что-то вроде «работы под прикрытием». Рассказать гильдмастеру про «дополнительные брови» я так и не решился — пусть лучше это сделает кто-то другой. Впрочем, если все посетители в курсе ее высокого статуса, держу пари, Мама Мия обнаружит это очень нескоро…

К слову, бесплатной едой мы все-таки разжились: Селеста взяла себе небольшой тортик, ну а я выбрал нечто отдаленно напоминающее шаурму из моего мира. Впился в нее зубами, едва открылся портал внутри сумки. Моя прелесть! Как же я за тобой скучал все эти годы! Нужно срочно завести себе куклу-повара и воссоздать пару-тройку рецептов из моего мира.

Весь оставшийся день, пока родители обустраивались на новом месте, мы гуляли по торговому кварталу. Из нас с Селестой получилась неплохая команда шпионов. Пока лавочники отвечали на вопросы «многообещающего клиента» в лице Ариэль, любопытная девочка в розовых очках совала свой нос куда попало — рассматривала дорогие артефакты, заглядывала в бумаги и забиралась в места, где ей быть вообще не положено. Ну что с ребенка возьмешь? Селеста отыгрывалась на мне, как могла — грозила страшными карами и лишением сладкого, а я в ответ закатывал свои фирменные истерики. В общем, целый день мы развлекались, как могли.

К вечеру какие-то идиоты, следившие за нами с самого обеда, додумались «украсть меня» и требовать у Ариэль выкуп. Мы, понятное дело, отыгрывали свои роли с энтузиазмом, достойным учеников Станиславского — сказалась инерция целого дня, проведенного в ролевых играх. Тем временем, я отправился к стражникам в своем настоящем теле — не ради их помощи, конечно, а просто чтобы выяснить: какую меру «допустимой самообороны» мы вправе безнаказанно использовать. Выяснилось, что почти любую: большинство преступников попадают в город нелегально и сами находятся в розыске. Преступность здесь — неизбежное зло, учитывая разницу в уровне жизни между городскими жителями и обитателями трущоб, что тянутся на многие километры за пределами стен.

Мы до последнего притворялись жертвами и даже отдали беднягам обещанный огромный выкуп (правда, «фальшивыми» монетами из неочищенного золота). Но едва похитители привели мою куклу-дублера на свою «базу», как ситуация резко поменялась. Конечно, они завязали мне глаза и все такое, но разве ж это помеха для мага пространства? Уже через несколько минут в их логово нагрянула дюжина лабораторных марионеток во главе с Ариэль. На этот раз грабители сами были избиты и связаны. Мы обчистили их до нитки, оставив чуть ли ни в одном исподнем. В здании не осталось даже мебели — ведь мы и сами в ней нуждались.

Надеюсь, это станет для местных банд уроком: с нами лучше не связываться. Впрочем, даже если они решат «поквитаться» — мы будем только рады.

На следующий день к нашим походам присоединились мама с папой. И я тут же пожалел, что заботился о семейном бюджете всеми доступными мне способами. Оказалось, что они — настоящие транжиры! «На ребенке нельзя экономить», «детям нужно брать только самое лучшее», «мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи». Вы не настолько богаты, чтобы вообще заходить в этот магазин! Детский костюм за восемьдесят серебряных монет, вы серьезно? Практически, один золотой или полторы тысячи долларов на деньги моего мира. Вы хоть понимаете, что я уже через полгода из него вырасту?! Серьезно, больше не ждите от меня каких-либо подачек. Вот когда сами начнете зарабатывать, тогда и поговорим!

Пока я возмущался и спорил, выяснилось, что Селеста-Ариэль тоже заказала себе костюм. Вернее, сразу два, и каждый из них стоил дороже, чем мой собственный. Ну вот, приехали! Тяжко быть единственным кормильцем в семье: сперва все тратят твои деньги, а потом каждый — свои.

— Если бы речь шла об очередном апгрейде для куклы, ты бы использовал золото без колебаний, — заметила богиня. — Считай, что это такой хитрый маскировочный модуль, который сильно облегчит нам жизнь в Академии.

— И обязательно для этого было идти в самый дорогой магазин столицы?!

— Посмотри на это с другой стороны: здесь мы можем заключить самую выгодную торговую сделку.

Я умолк, оценивая ее предложение. Уж чего-чего, а необычных тканей у нас предостаточно. Продавать чистое карбоновое волокно было бы слишком опасно, но почему бы не предложить что-нибудь более простое, например, вискозную ткань? Она в любом случае используется у нас в качестве сырья для производства карбона. Я вспомнил карету на магической тяге. Несмотря на негласный запрет прогрессорства, дорогие элитные товары, выпускаемые поштучно, вполне могут занимать свою нишу в этом странном обществе. Главное — не перегибать палку и не пытаться пустить свой продукт «в массы».

Стиснув зубы, я все-таки соизволил переодеться в модный костюм, созданный специально для избалованной деньгами и магией молодежи. К счастью, обошлось без юбок и бантов: здесь предпочитали одежду, которая не стесняла бы движений. Лишь узорчатая накидка с длинными полами обозначала, что это действительно женский наряд. Мягкая темно-синяя ткань, множество лент и пуговиц, псевдо-магические узоры в качестве украшения. В комплекте — высокие кожаные сапоги и перчатки из тонкого шелка. На мой вкус, слишком вульгарно, но ради маскировки я готов с этим мириться. Селеста выбрала еще более яркий наряд. Я не стал возражать: становиться между женщиной и модой — занятие опасное. Конечно, сегодня мы лишь подбираем фасон — одежда шьется на заказ и подгоняется точно под фигуру. На ее изготовление уйдет несколько недель. Как раз успеем приодеться к экзаменам в Академии.

Мы тут же начали эксперименты с различными комбинациями нитей и уже на следующей примерке наш мастер-портной получил предложение, от которого очень трудно было отказаться — легкую, мягкую ткань из вискозы, армированной небольшим количеством углеволокна и даже микроскопическими нитями Икскацин. Не рвется, не мнется, не изнашивается, а если сложить в несколько слоев, вполне способна выдерживать выстрел из серийного арбалета или рубящий удар средней силы. И к тому же, неплохо проводит ману — можно наносить защитные руны без каких-либо посторонних вставок. Мастер, конечно, недоверчиво покачал головой но обещал попробовать материал в деле, изготовив из него, для начала, подкладки наших собственных костюмов.

Разбираться с тонкостями местной моды и наращивать с нуля клиентскую базу у меня сейчас нет никакого желания, так что сотрудничество с именитым мастером — это неплохой вариант. Остается лишь решить проблему с легализацией товара — с этим вопросом в столице лучше не шутить. Но мастер убедил меня, что если ткань хоть частично соответствует тому, что мы про нее наговорили, то местные чиновники и аристократы будут в восторге. Все они вынуждены носить «деловые костюмы», а стальную кирасу под парадный китель не спрячешь. Магические барьеры тоже ненадежны, ведь их можно пробить специальными снарядами с алмазными наконечниками. Так что легкие жилеты с хорошими защитными свойствами — это буквально золотое дно.

Глава 5. Гимназия

— Ну, чего встал? Давай, шевелись, покажи, на что способен! Дистанцию контролируй! Бьешь, как девчонка, соберись, я не развалюсь от твоих комариных укусов! Вот так! Удар — блок, удар — блок, не можешь блокировать — уклоняйся! Да что ж это такое, ногами кто работать будет?

На арене стояли двое бойцов — молодой инструктор, лет двадцати на вид, и еще более молодой курсант. Впрочем, второй уже лежал на земле, пропустив мощный толчок в грудь учебным посохом.

— Совсем слабый, — констатировал инструктор. — Группа «Е». Следующий!

Навыки всех кандидатов оценивали по пятибальной шкале, обозначая категории буквами местного алфавита. Ребята, прошедшие экзамен, отправлялись на соответствующий сектор зрительской трибуны. И, понятное дело, группа неудачников Е-класса была самой многочисленной. Стопроцентные кандидаты на роль пушечного мяса в будущих войнах. Впрочем, если изловчиться и хорошо себя проявить, есть шанс попасть в элитные группы, где их действительно будут обучать чему-нибудь кроме строевой подготовки и синхронного размахивания копьем под размеренный бой барабанов. Другой вариант — заплатить в казну солидную сумму за обучение, что тоже не многие могут себе позволить.

А вот тех ребят, которые купили у Системы готовые навыки владения оружием, здесь нет в принципе. Их в любом случае примут и в ряды армии и в команды авантюристов. Правда, теперь они «на крючке» — за каждый новый уровень мастерства придется платить все больше и больше Очков Развития, а переучивать их точно не возьмется ни один настоящий мастер.

В соседний сектор «D» попали пока лишь четверо счастливчиков, а все прочие ряды попросту пустовали — инструктор не посчитал никого достойным такой чести. Дан — это не про нас, любого мастера тут же причислили бы к «S»-классу и позволили выбрать себе учителя из присутствующих тут наставников, заняв место прямо за их спинами. Четверо опытных мастеров скучали на судейских местах, копаясь в каких-то бумажных отчетах и едва ли обращали внимание на происходящее на арене. У этих монстров, как минимум, золотой ранг авантюриста. Да и по мастерству они наверняка не уступают тому же Солару.

Давно я так не волновался перед экзаменами. В Академии меня и так примут с распростертыми объятиями, а вот здесь… Всю последнюю неделю я безостановочно тренировался. И с Андером в походе, и с Ариэль на ужасном «обучающем режиме» наших нейросетей и даже с Селестой. Богиня сейчас тоже далека от своего прежнего мастерства, но кое-какие воспоминания у нее остались. По местным меркам ее можно считать мастером второго-третьего дана. А вот мне приходится работать, причем, сразу обоими потоками сознания, как наяву, так и во сне, где время для меня течет в три раза медленнее. В общем, сплю я в последнее время много, а вот отдыхаю — совсем чуть-чуть. Виртуальная реальность удобна еще и тем, что там можно отрабатывать одну и ту же боевую ситуацию снова и снова, без каких-либо заминок, игнорируя травмы и усталость тела.

Человеческий мозг — ужасно сложное устройство. В нем около сотни миллиардов нейронов, каждый из которых может иметь множество (до двадцати тысяч) связей с соседними узлами. Естественно, что на своем крошечном кристалле элтелиона, я просто не могу создать ничего даже отдаленно похожего. Самые сложные нейросети, которые мы с Немо способны натренировать, во много тысяч раз уступают мозгу по сложности.

Но наша возня с куклами все-таки не была напрасной. У меня теперь есть готовый стиль, основанный на боевых искусствах моего мира. Нужно лишь овладеть им и довести до совершенства. Правда, тут мы упираемся в извечную проблему искусственных нейросетей: они отлично справляются со своей работой, но не могут «объяснить» как они это делают. Собственно, той же проблемой страдают и авантюристы, купившие свои навыки у Системы. По сути, Ариэль может только избивать меня или позволить посмотреть на бой изнутри, ее собственными глазами. Не самое лучшее пособие для новичка. Вот почему я пришел в Гимназию. Здесь есть множество опытных мастеров, владеющих уникальными стилями. Если удастся заручиться поддержкой кого-нибудь из них, моя работа пойдет гораздо быстрее. Да и пополнить свою базу данных, наблюдая за чужими поединками, тоже не помешает.

Учебные бои Гимназии чем-то напоминают спортивное фехтование в моем старом мире. Спарринги проводятся в специальной экипировке — шлем и легкий нагрудник обязательны, все остальное — по желанию. Многие приносят собственную броню, но есть и «казенная», правда, изрядно изношенная и не подогнанная по размеру. Я уже купил себе один подержанный защитный комплект экипировки и полностью заменил его начинку тем же составом, из которого делаю кукол. D3O — мягкий материал, напоминающий резину, но при перегрузках он резко твердеет, как неньютоновская жидкость и хорошо рассеивает энергию удара. Выглядит моя броня все так же ужасно, но на самом деле получился очень легкий и надежный доспех, почти не стесняющий движений. Словно «девятка» с движком от феррари.

— Неплохо для новичка, — уважительно констатировал инструктор после спарринга с Андером. — Группа «С».

Мой приятель отправился на трибуну под всеобщие аплодисменты. Сегодня он единственный, кто удостоился такой «великой чести».

Ну вот, подошла и моя очередь. Я выбрал деревянный меч и небольшой щит-баклер. Категорий оружия очень много, но каждый боец обычно специализируется в двух-трех видах, покрывающих разные дистанции, а все остальные изучает лишь поверхностно. И, конечно же, все учатся рукопашной борьбе, потому что рано или поздно противники входят в клинч^[64], подходят слишком близко или попросту лишаются оружия. Да и баклер — это тот же кастет, им можно запросто нанести серьезную рану, если попасть в незащищенную доспехом область.

Конечно, здесь нет никаких зрелищных обменов ударами, которые так любят показывать в кино — все атаки стремительны и заканчиваются очень быстро. Большую часть времени противники топчутся вокруг друг друга, дразня соперника короткими выпадами и подбирая удачный момент для атаки. Победа, поражение, ничья, отступление — вариантов не так уж много. А вот использование Системных умений на тренировках запрещено. Новички учатся пользоваться ими только на манекенах. Даже деревянный меч в «Рывке» или «Ударе» вполне может сломать оппоненту шею или разбить череп. И хотя целители всегда наготове, некоторые раны вполне могут оказаться смертельными.

Магические артефакты, способные уберечь от таких травм, стоят дорого и большинству голодранцев, пришедших на учебу, они просто не по карману. А руководство Гимназии предоставляет такие игрушки «напрокат» только ради важных соревнований. Здесь вам не Академия, где каждый встречный — маг и к тому же, сказочный богач.

Начался спарринг. Мой противник довольно силен — у него серебряный ранг и явное преимущество в мастерстве. Я занял свою позицию. Теперь начинаются крестики-нолики: у каждого из нас есть набор хорошо освоенных техник, движений, отработанных до автоматизма. Стойка, в которой ты находишься в данный момент, и положение оружия противника определяют, каким будет твой первый ход. Ну а дальше — по обстоятельствам.

Дистанция и тайминг тоже важны: противники большую часть времени находятся на расстоянии, при котором никто из них не может достать соперника своим оружием. Но стоит зазеваться на долю секунды, подпустить оппонента чуть ближе — и ты уже потерял инициативу. В лучшем случае получишь весомый удар по руке, который легко может сломать тебе пару пальцев. Отсюда — странные «танцы» фехтовальщиков на ринге. Каждый из них просто пытается подловить другого на потере концентрации или неудачной позиции.

И, как это обычно бывает, на каждое действие есть противодействие. На каждый прием — свой собственный контр-прием. А парень, стоящий передо мной, явно успел отработать их гораздо больше, чем я сам. Он действует интуитивно, почти не задумываясь, а вот мне приходится пользоваться ускорением восприятия и подсказками Ассистента.

Конечно, в реальном соревновании пользуюсь всеми своими преимуществами: Немо точно отслеживает дистанцию, отмечает призрачными силуэтами траектории наиболее вероятных действий противника и лучшие варианты движения моего собственного меча. Я стараюсь не злоупотреблять такими подсказками на тренировках, чтобы не атрофировать свою собственную интуицию, но во время важного соревнования — почему бы и нет? Скорость моей реакции тоже повышена: хоть мне и не хватает сноровки, чтобы нанести удар противнику, но его «хитрые маневры» я почти всегда успеваю разгадать.

Наш бой длился долго. Инструктор явно догадался, что я пользуюсь чем-то вроде «Концентрации» и пытался затянуть спарринг или подловить меня в момент отката умения, чтобы оценить мои настоящие рефлексы. Но «Ускорение мышления» не имеет никакого отката и его множитель я давно наловчился регулировать прямо на ходу, экономя свой ресурс Внимания. Не добившись желаемого, мой противник сменил тактику, пытаясь истощить мою Выносливость непрерывным шквалом атак. И снова потратил уйму времени впустую — в отличие от прочих новичков я не выдыхался после нескольких уклонений подряд.

Наконец, он остановился, дернул щекой и вынес свой вердикт:

— Техника бестолковая, характеристики прокачаны как попало. То, что ты владеешь «Концентрацией», это хорошо, но лучше бы ты владел мечом. Ранг «Е». Следующий!

Я опешил. В смысле, ранг «Е»? Ты столько со мной возился, и в итоге записал в обычное «мясо»? За что?!

Кажется, его просто взбесили эти мои хитрости с ускорением мышления. Вот паскудство! А я, дурак, так увлекся фехтованием, что совсем забыл про психологию. В итоге, какой-то мелкий паршивец с синдромом вахтера просто задвинул меня в глубь общей колоды… Нужно было плюнуть на все и просто выложиться на полную.

Я набрал было воздуха, чтобы возмутиться вслух, но сдержался: спорить с инструктором на экзамене было запрещено. Так можно запросто получить дисквалификацию. Обреченно поплелся к трибунам, бросив косой взгляд на судейские кресла. Наставники по-прежнему копались в своих бумагах. И какой, скажите на милость, толк с этих «наблюдателей», если они позволяют творить здесь такой произвол? Ладно, черт с вами, я всегда могу пробиться наверх как-нибудь еще. Да хоть бы и с помощью денег! Двадцать золотых в год — не такая уж большая сумма. Если только сидящие на моей шее иждивенцы снова не решат «обновить гардероб». Эх…

Один из мастеров — мускулистый здоровяк с неряшливой прической — все-таки оторвал свой взгляд от стола и злорадно оскалился, глядя прямо на меня, — жутко, зловеще, будто какой-нибудь маньяк. Понял наверное, что произошло, но не пошевелил даже пальцем, чтобы это исправить. Я ж тебе, гадина, это припомню!

Остаток времени я провел в хладнокровном созерцании причин своего фиаско. В записи, которую сделала Немо, было отчетливо видно, как хмурится инструктор, как его губы сжимаются в плотную линию а щека дергается, демонстрируя презрение. Всего этого я просто не замечал. Причина может быть какой угодно: к примеру, личные счеты с кем-нибудь, кто используют похожую тактику в бою, или банальное раздражение от затянувшегося спарринга. «Изучай своего противника» — это не пустые слова. Злиться на него и планировать месть — попросту глупо. Не того полета птица. Все равно что пинать кота, который случайно попал тебе под ноги, пока ты пялился в телефон. А вот наставник, который обратил на нас внимание, — совсем другое дело, его поведение было вполне осознанным и злонамеренным.

По окончании отбора нам приказали построиться прямо на арене. Мастера деловито выбирали себе учеников из «D»-рангов. А вот Андеру даже позволили определить себе наставника самостоятельно. Видимо, просто чтобы не разводить споры по пустякам. Парень выбрал худощавого старика с тростью — тот лучше всего подходил ему по профильному оружию.

Всех остальных просто поделили на четыре группы банальным «на первый-четвертый рассчитайсь». Формально мы тоже будем учиться под началом мастеров, правда, видеться с ними будем, разве что по праздникам. Или войнам…

Тут на мое плечо легла чья-то тяжелая рука:

— А вот этого маленького убийцу я заберу себе, — раздался над моей головой хриплый бас.

Я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стоял все тот же громила с жуткой улыбкой. Когда только успел подкрасться? И да, в каком это смысле, «убийца»? Я сделал что-то не так? У меня внутри все похолодело.

— Ну-ка пацан, давай, топай за мной.

* * *

Я поспешно семенил за мастером по узким коридорам Гимназии, с трудом поспевая за его огромными шагами. Здание было ветхим, убогим, с обшарпанными стенами и разбитой мебелью. А тяжелый запах пота настолько въелся, что служил для этого места совершенно естественной атмосферой. Нет, здесь наверняка регулярно делают уборку, это ведь лучший способ занять толпу малолетних бездельников. Но сложно говорить о «чистоте» когда сам пол покрыт многочисленными выбоинами, будто наши хваленые дороги где-нибудь в далекой глубинке.

— Ты знаешь, Кенши — вообще-то славный парень, — принялся объяснять наставник без какого-либо вступления. Кажется, он говорит сейчас о молодом инструкторе, который нас оценивал.

— Но он совсем не умеет распознавать скрытую угрозу, — продолжил мастер. — И к тому же, слишком молод, чтобы понимать, каких чудовищ иногда порождает война. Если бы вы встретились в реальном бою, он уже был бы мертв. Я ведь прав? — он бросил на меня многозначительный взгляд.

Я нехотя кивнул. Даже если забыть про обычную магию — стоило мне только расслабиться и дать Немо возможность использовать мое тело, как обычную марионетку, и бедняга-экзаменатор тут же отправился бы в нокаут.

— Не советую тебе обижаться на него и строить козни. Если хочешь с кем-то поквитаться, то лучше направь свой гнев на меня: это пригодится тебе на тренировках.

— Я и сам так сразу решил, — ответил я. — В тот момент, когда вы одобрили его оценку.

— А ты не робкого десятка, — рассмеялся мастер. — Ах, да, у тебя же наверняка есть какой-то скрытый козырь, так? Без него бы ты просто не выжил на войне, не говоря уже об уйме Очков Развития, которые тебе удалось накопить. Ну так что, может продемонстрируешь прямо сейчас?

Мы остановились. На лице наставника снова появилась все та же безумная улыбка. Кажется этот мужик просто помешан на сражениях. Я холодно улыбнулся ему в ответ, не пытаясь отвести глаза. Козырей у меня полные карманы. Но боюсь, ни одного из них вы не переживете, мастер. Спокойно ответил вслух:

— Лучше не стоит.

— Ха-ха-ха, — развеселился наставник, — боишься, что я этого не переживу? Вот это мне уже нравится!

Тут он спохватился и направил на меня свой тяжелый взгляд.

— Прежде, чем мы продолжим, ответь мне на один вопрос. И не смей врать, или клянусь, я убью тебя прямо на месте!

Краешком сознания я уловил сообщение Немо о «системном запросе биометрии тела». Должно быть, у него есть какая-то способность распознавания лжи.

— Ты когда-нибудь убивал… ради развлечения? — голос мастера стал низким и походил на рычание дикого зверя.

Да за кого он меня принимает?

— Никогда, — твердо ответил я, прикладывая кулак к груди, — мое дело — защищать невинных.

Мастер несколько секунд сверлил меня взглядом, а потом расслабился, похлопал по моему плечу своей огромной ручищей.

— Зови меня Виктор, — заявил он. — С этого дня я буду твоим наставником.

И прибавил уже на ходу:

— Ты уж извини за это. Люди разные попадаются, сам понимаешь. Я ведь и сам когда-то был…

— Чудовищем войны?

Он мрачно кивнул.

— Ладно, своими слезливыми историями мы еще успеем поделиться. Давай-ка лучше расскажи мне, что умеешь по-настоящему. Ты ведь на самом деле никакой не «универсал». Просто ближний бой — это вообще не твоя специальность. Дай угадаю: магия?

Ого, а это было близко! Ладно, такой вариант мы с Селестой тоже обсуждали. Скрыть мою предрасположенность к магии довольно трудно. Некоторые люди попросту чувствуют чужую магическую силу. Да и высокий интеллект — что шило — в мешке не утаишь. Но я мог бы сослаться на врожденную магию исцеления и стать кем-то вроде палладина, совмещающего функции храмовника и рыцаря.

— Я довольно неплохой целитель, — признался я и демонстративно залечил синяк на руке.

— Это хорошо, — кивнул наставник, снова оскалившись до ушей. — Значит можно будет тебя не жалеть. Ну а что ж ты тогда к храмовникам не подался?

— Не люблю религию.

— Ага, значит, понял уже, ради кого ведутся все эти войны? — ухмыльнулся наставник.

— А разве это не очевидно? — ответил я вопросом на вопрос.

— Ну, мы с тобой — просто мелкие сошки, нам не дано изменить порядок вещей, — пожал плечами Виктор, замедляя шаг. — Даже монстры, вроде тех, что сидят в Совете, на такое не способны. Но по крайней мере, мы можем защитить тех, кто нам дорог.

Он снова оживился и прибавил ходу.

— Что там с твоим стилем фехтования? Он, конечно не бестолковый а просто совсем чужой и незнакомый. У кого ты учился?

— У одного старика-отшельника. Он дал мне всего пару уроков а потом исчез.

— Очень жаль, — вздохнул здоровяк, — я бы с ним потолковал.

Его улыбка снова ненадолго стала зловещей и кровожадной. Очевидно, что «разговаривать» этот безумец предпочитает на мечах.

— Ладно, смотри, я могу тебя обучать стилю «Рассекающего ветра». Слышал о таком?

Я кивнул. Именно этой техникой пользовались Солар и Ланти. У меня даже есть нейросеть, специально натренированная, чтобы его копировать.

— Знаю, конечно. Но я бы хотел попытаться разобраться в стиле того старика. Он сказал, что я сам все пойму, когда стану опытнее. У меня очень хорошая память.

— Погоди, так он передал тебе всю свою технику?

— Ну, насколько это вообще возможно.

— Что ж ты сразу не сказал? — возмутился Виктор. — То есть нет, ты вообще ничего не должен был говорить! Ты хоть представляешь, что будет, если кто-то об этом узнает? Новый мощный стиль в руках пацана-малолетки! Да его из тебя каленым железом вытаскивать будут! Знаешь сколько в городе преступных синдикатов, которые не остановятся ни перед чем лишь бы…

Он запнулся, глядя на мою кривую ухмылку, точь-в-точь повторяющую его звериный оскал.

— Но ты же этого совсем не боишься, правда? — он вдруг успокоился. — И меня не боишься совершенно. Да кто ты такой вообще? Нефилим? Нет, молчи, не хочу ничего знать! Просто сиди тихо, учись и постарайся никого не угробить, ладно? Вот же подобрал дикого щенка на свою голову!

Глава 6. Экзамен

Академия магии отличалась от Гимназии так же разительно, как апостольская библиотека Ватикана от вертепа разбойников. Расписной потолок, белоснежные стены, отполированный до блеска пол, выложенный разноцветной плиткой, мозаичные витражи. Повсюду картины, скульптуры, вазы и прочие произведения искусства. Так и хочется развесить кругом веревочные заграждения с надписью «руками не трогать».

Отдельного упоминания заслуживает магическая сеть этого здания, которую можно увидеть только через рентген. Здесь есть искусственные светильники, реагирующее на присутствие людей и уровень освещенности помещения, подъемные механизмы для перемещения между этажами и даже автоматические двери, которые сами открываются, когда ты к ним подходишь. Словом, настоящий островок прогресса в этом отсталом мире!

Впрочем, бродить по коридорам, завороженно разглядывая местные красоты здесь явно считается дурным тоном. Я уже не раз ловил на себе презрительные взгляды и видел гордо задранные носы школоты, шагающей по узорной плитке с напускным равнодушием. Ну что же вы, детишки? Сомневаюсь, что при всем вашем «благородном происхождении», вы каждый день видите точно такое же великолепие у себя дома. Между тем, кто-то скрупулезно собирал эту коллекцию именно ради того, чтобы вы ею любовались и вдохновлялись, разве нет? Ну, как хотите. Лично я себе отказывать в удовольствии не собираюсь. А уж на ваше-то мнение мне однозначно плевать.

Письменный экзамен не доставил нам особых хлопот. Всего-то нужно было знать грамоту, математику (на очень примитивном уровне), да кое-что из истории с географией. А все дело в том, что магия лучше всего дается именно в раннем детстве, поэтому рядом со мной, за массивными столами из белой древесины, сидят в основном малявки не старше двенадцати лет. Насколько я знаю, среди местных богачей это считается престижным — отправлять своих отпрысков в Академию как можно раньше, называя их юными гениями. Главное, не переборщить: иначе вместо ожидаемого престижа они получат очередное малолетнее позорище, которому учителя годами вдалбливают одно и то же.

Дальше следовала обычная проверка магических способностей, причем, чисто экспериментальным методом. Конечно, у Академии есть возможность использовать высокоуровневую «Оценку» но проводить ее на аристократах считается дурным тоном. К тому же, практический тест позволяет определить не только характеристики ученика но и его сноровку в обращении с заклинаниями.

Одним из основных испытаний была точно такая же мишень, как и в подвале мастера Бранда. Я понапрасну извел на нее столько маны во время тренировок, что один только ее вид внушает мне отвращение. Здоровенный стальной шар, весом примерно в полтонны. Огненная стрела плавит часть металла и он стекает вниз на специальные весы. Точность измерения паршивая — ведь часть тепла просто рассеивается внутри этой тяжеленной гири. А чтобы расплавить ее целиком, потребуется примерно две тысячи единиц маны — минимальный показатель серебряного авантюриста. И пользоваться накопителями во время теста, понятное дело, запрещено.

Я оценил взглядом стальную болванку. Обычно эту мишень плавят магией огня. Но строгих правил на этот счет нет. Какой-то выскочка недавно даже похвастался магией пространства, открыв над целью портал, ведущий в озеро лавы. Должно быть, где-то неподалеку тоже есть вулкан или что-то подобное. Впрочем, пижонство дорого ему обошлось — поток лавы испортил каменный постамент, на котором располагалось устройство и экзаменатор тут же заставил его «прибираться», что было не так-то просто. В конце-концов у бедняги закончилась мана и он вынужден был просить наставника о помощи.

Конечно, экзаменатор оценивает не только объем маны. У него в руках магический аналог часов. Время, за которое ты справишься с заданием даст всем представление об уровне твоей Воли. Техника не менее важна: ошибиться в начертании рун проще простого, особенно когда заклинание сложное и все на тебя смотрят. Ну да, в реальном сражении на кону будет не только твоя репутация, но и сама жизнь. Надо отдать детишкам должное, они были неплохо подготовлены и обладали довольно высокой магической силой. Встречались, правда, и полные бездари, куда же без них, но большинство присутствующих юных магов явно тренировались чуть ли не с самых пеленок.

В отличие от Гимназии, здесь никто не стоял в очереди, переминаясь с ноги на ногу в ожидании своего выхода. Все участники спокойно сидели в зрительском зале и выходили только тогда, когда экзаменатор называл их вычурные имена, присовокупив к ним многоэтажный титул, обозначающий социальное положение их родителей. Ну а я что? Я — «просто Киара», скромная девочка из глубинки, которой приходится содержать даже собственных родителей. А заодно и всех прочих иждивенцев — начиная с бывшего Владыки демонов и заканчивая одной милой, но очень злокозненной богиней.

Экзамены Селесте были неинтересны, так что она предоставила мне все лишние хлопоты. Ариэль ходила за мной хвостиком и производила впечатление телохранителя. Что было довольно неплохо — желающих с нами позубоскалить, демонстрируя свою «крутизну», так и не нашлось, несмотря на популярность подобных развлечений. Учеба стоила недешево, и проталкивать в Академию прислугу (да еще и нанять на эту роль авантюриста золотого ранга) могли себе позволить только самые опасные участники «большой игры».

— Ну как ты там, еще не захлебнулся в собственной гордыне? — послышался в моей голове голос Селесты.

Ну вот, как говорится, не поминай бога в суе…

— О чем ты вообще?

— Да так, заметила что у тебя уровень серотонина подскочил, вот и решила посмотреть, вдруг тебя тут уже на руках носят? Но вижу, что ты пока и сам отлично справляешься.

Вот язва! Немо, с каких это пор у нее есть доступ к моей биометрии? Ну-ка выключи немедленно!

— Да я все равно не собирался ни перед кем выпендриваться, — ответил я, — тем более, что тут несложно занизить свои показатели.

— Прячешь ты свою силу или выставляешь ее напоказ — все равно твои мысли заняты чужим мнением, вместо того, чтобы трезво оценить открывшиеся перед тобой возможности.

Я задумался. Селеста, как всегда, права. В этой аудитории собран весь цвет местной аристократии, пусть даже его представляют всего лишь дети. Если бы я хотел устроить эффектную презентацию какого-нибудь товара, подобная возможность стоила бы мне огромных денег! Нужно только сделать так, чтобы детишки наперебой рассказывали об этом дома. Хе-хе, а ведь у меня есть кое-что, способное захватить внимание «школоты» и заинтересовать взрослых. Плазменная магия! Нет, конечно, я не собираюсь раздавать налево и направо все свои козыри, но чем-нибудь простым, вроде плазменного жгута, вполне можно пожертвовать. Рано или поздно мне все равно придется бежать из этого мира, а деньги нам сейчас нужны позарез.

Да, сложные заклинания, вроде Огненного дракона Морбиуса, — это ценный товар. В учебниках такое не печатают. Обычно их приходится покупать у правообладателя — напрямую или через лицензированных посредников, в лице Гильдии авантюристов, например. Нет, конечно, отец может передать заклинание по наследству ребенку, в этом нет ничего противозаконного, но публичный «слив» такой информации жестоко карается государством. Как и незаконная торговля. Когда маг применяет заклинание, знать которое ему не положено, он тоже может столкнуться с проблемами. Если найдутся «доброжелатели», готовые настучать в соответствующую службу, конечно же.

Я вышел вперед под ехидные шепотки о «низком уровне набора в этом году». Смейтесь, смейтесь, у Ариэль отличный слух, а Немо давно уже составила на всех вас подробное досье, включающее данные рентгена, и теперь пришивает к нему каждую вашу фразу. Лишний компромат никогда не помешает, ведь так? Особенно, когда вы придете ко мне договариваться о цене… Ничего личного, просто бизнес!

Хм, что бы такое учудить? Обычно я плавлю металл при помощи индукционного нагрева. Небольшая спираль из плазменного шнура, по которой течет ток высокой частоты и мощности — и любой металл, который находится внутри катушки, тут же раскаляется докрасна. Этот способ гораздо эффективнее обычных огненных шаров, ведь энергия при этом почти не рассеивается. Грубо говоря, вместо двух тысяч маны, на нашу мишень потребуется всего тысячи полторы. Неплохой «чит» для всех желающих досрочно сдать выпускной экзамен!

Одна беда — заклинание не слишком-то зрелищное… Немо, нам нужна небольшая модификация для «Плазменного шнура». Чисто декоративная. Что-то вроде китайского дракона — длинного и похожего на змею.

На несколько секунд я замешкался, выбирая подходящий чертеж заклинания из предложенных Ассистентом вариантов. Раздался гонг. Тратить время на плетение рун мне вообще не приходится — этому трюку я научился в первый же день, когда мне в руки попала книга по магии. Теперь нужно только накопить достаточно маны. Достижение «Основатель» позволяет мне солидно экономить на заклинаниях плазменной магии, так что по итогу нам потребуется всего тысяча мегаджоулей — вдвое меньше, чем местным аборигенам с их примитивной магией.

Из моей руки вырвался толстый плазменный жгут в виде змееподобного дракона и обвил своим телом тяжелый стальной шар. Металл начал раскаляться, сначала докрасна, а потом и вовсе стал почти желтым. Заклинание рассеялось и поток расплавленной стали хлынул в предназначенную для него каменную чашу. Десять секунд. Мог бы сделать это в три-четыре раза быстрее, но тогда моя легенда про «серебряного авантюриста» точно оказалась бы под угрозой.

В зале стихли перешептывания и смешки, члены жюри сидели с разинутыми ртами, пытаясь осмыслить происходящее. У председателя из рук выпал журнал с записями и он рассеянно пытался нащупать его на столе. Экзаменатор забыл отключить большой циферблат, отсчитывающий время выполнения задания, и на нем продолжали набегать лишние секунды. Слышно только как булькает металл в приготовленном для него сосуде — я вложил в заклинание чуть больше энергии, чем требовалось.

Я охладил чугунный шар, вытягивая из него лишнюю энергию. Активировал специальный механизм, поднимающий затвердевшую массу в исходное положение. Поклонился жюри и аудитории, соблюдая принятый здесь этикет и невозмутимо отправился на свое место, игнорируя всеобщий ступор. Зрители постепенно стали приходить в себя, начали раздаваться хлопки, сперва робкие и неуверенные, но затем переходящие в бурные аплодисменты. Я криво усмехнулся. Похоже, действительно сработало!

Вслед за мной вышла Ариэль и повторила тот же трюк, сократив время теста до четырех секунд. У нее на шее болтается золотой значок, так что это вполне укладывается в рамки разумного. Зрительский зал принялся гудеть, как большой улей. Если что-то невозможное смогли сделать сразу двое — то это не странность и не особый бонус Системы. Очевидно, что дело в новом, очень эффективном виде магии, который они используют. И с ним можно — что? Правильно — с легкостью переступить через головы остальных соперников на экзаменах!

Я уже ловлю на себе полные жадности взгляды. Самые сообразительные детишки постепенно начинают понимать, что это значит лично для них. О, да, летите, летите на мое жаркое фиолетовое пламя, золотые мотыльки! Вашим родителям теперь точно придется раскошелиться, даже если им самим моя магия совершенно не интересна. Да по сути все, кто не сможет разжиться этим заклинанием, перейдут в разряд неудачников. Что автоматически помещает меня, как главного «дилера», на вершину пищевой цепочки этого места.

Ха. Ха-ха! Ха-ха-ха!

* * *

Экзамены подошли к концу. Мы с Ариэль сидели в мягких креслах, ожидая пока симпатичная эльфийка заполнит для нас личные студенческие карты — что-то вроде магической зачетной книжки и удостоверения в одном флаконе. А еще она очень много тараторила, Немо, я надеюсь, ты все запоминаешь?

— Не забудьте, скоро начинается торжественная речь ректора, и пропускать ее крайне нежелательно. Но вы наверное и сами в курсе, вы ведь ее фанатка, я правильно понимаю?

Я в недоумении помотал головой. Фанат кого? Ректора? С чего бы вообще? Да я в глаза ее никогда не видел!

Девушка, видя мое недоумение, сложила пальцы кружочком и приложила к глазам, пантомимой изображая очки. Что-то не так с моими очками? И правда, наверное, мне стоит их спрятать. Насмотрелся уже на местные достопримечательности.

Лишь спустя полчаса, когда все будущие студенты снова собрались в главном зале, я осознал, о чем говорила эльфийка. На сцену вышла та самая «вертихвостку из Академии», о которой говорил Бранд, и я сразу понял, что попал. Высокая, стройная женщина в обтягивающем черно-фиолетовом платье с многочисленными золотыми украшениями. Агрессивный разрез сбоку юбки, обнажающий красивые длинные ноги. Накидка с длинными рукавами и подолом в форме ласточкиного хвоста. Но «попал» я вовсе не из-за ее сногсшибательной внешности. Все дело в том, что она носила очки! Розовые очки из до боли знакомого мне материала. Так вот почему меня сочли за ее фанатку!

Госпожа ректор поднялась на трибуну и несколько секунд с интересом разглядывала студентов. Ровно до тех пор пока ей на глаза не попались мы. Я отчетливо видел, как на ее лице сменялись едва уловимые эмоции: интерес, недоумение, растерянность и даже что-то похожее на страх. Затем она явно что-то про себя решила и резко успокоилась. Все это заняло лишь несколько секунд. Ну да, в рентгене мы с Ариэль — то еще зрелище! Я пришел на экзамен в своем настоящем теле так что она наверняка уже знает про мой изуверский, для малолетки, тридцать второй уровень. И куклу мою видит, буквально, насквозь. Даже интересно теперь, какие безумные догадки она строит на наш счет. Ну, убить на месте не попыталась — и на том спасибо.

Да, все-таки против старших нефилимов наша маскировка слабовата. Маму Мию мы тоже обмануть не смогли. Правда, никаких очков на ней не было. Возможно, дело в какой-нибудь Системной способности? По силе ректорша явно не уступает хозяйке Гильдии авантюристов, разве что, ее характеристики заточены на Интеллект, а не Волю.

Началась нудятина. Терпеть не могу официальные церемонии! Все эти сладкие речи, про то, как нам повезло обучаться в таком замечательном месте, о торжестве науки и прогресса, о перспективах исследования самой природы магии. Бла-бла-бла. Невольно возникает вопрос: вы ведь занимаетесь этим уже не одну сотню лет. Так почему до сих пор топчетесь на месте? Или может, ответуже давно найден и пылится где-нибудь на полках запретной секции библиотеки? Хм…

Я посмотрел по сторонам. А ведь здесь собрались не только студенты но и почти все учителя. Их ведь наверняка сюда согнали силой, не слушая оправданий про настроение и срочные дела. Держу пари, что во всем здании Академии сейчас пусто, как никогда. А ведь такая отличная возможность нам может представиться очень не скоро… Немо, срочно собирай всех пауков: у нас тут намечается небольшой книжный марафон!

Конечно, у входа дежурит охрана, а в здании работает защита от пространственной магии, но разве это когда-нибудь меня останавливало? Ариэль достала из кармана нашу Широ, уменьшенную пространственной магией до размеров майского жука. Конечно, я забрал ее с собой из мира насекомых. Паучок отправился на разведку: пробрался в коридор через приоткрытую дверь и принялся разгружать свой драгоценный багаж — сотни миниатюрных кукол-разведчиков.

Через несколько минут мои пауки буквально наводнили здание. Они проникали в каждый кабинет, в каждый шкаф, отыскивая незнакомые нам книги и сканируя их содержимое. Опустевшая библиотека тоже наполнилась новыми «посетителями». Они скрупулезно потрошили книжные полки, не пропуская ни единого тома, аккуратно складывая на место все, что уже было оцифровано.

Трепещите смертные! Все ваши знания скоро станут моими!

Глава 7. Ректор

Я бегло перелистывал каталог доставшейся мне литературы. Какое разочарование! Учебники, справочники, научные работы, дневники… Нет, безусловно, здесь очень много полезной информации, как о самой магии, так и о прочих дисциплинах — материаловедении, инженерном деле, экономике и так далее. Все это однозначно поможет мне закрыть пробелы в моем собственном образовании и пополнит арсенал полезных заклинаний. Но ответа на самый важный вопрос, тот, ради которого я в общем-то и пришел в Академию, здесь не было. Мощных боевых глифов найти тоже не удалось, такие вещи просто не публикуют в общедоступных местах.

Впрочем, насколько я понял, в здании есть еще «секретная» библиотека. В ней вполне может быть интересующая меня информация. Я даже знаю, где она находится. Но вход в нее защищен таким количеством боевой и сигнальной магии, что взламывать его я просто не решился. Несколько раз мне попадались тайники с гримуарами преподавателей, их я обходил стороной по той же причине. Не стоит злоупотреблять гостеприимством хозяйки этого места. Мы и так выглядим для нее, как серьезная угроза безопасности. А если еще начнем вламываться в чужие схроны, то есть все шансы с треском вылететь из этого места и поссориться с одним из членов Совета.

— Ты ведь на самом деле знаешь ответ? — мысленно обратился я к своей «подружке».

— Ответ на что?

— На вопрос: «Как на самом деле работает магия»? Я имею в виду, что скрывается под красивой оберткой из рун, которые предлагает нам Система?

— Да ничего сложного в общем-то. Ты и сам бы давно во всем разобрался, если бы не пытался искать ответ по чужим библиотекам.

— Хочешь сказать, что это какая-то сила природы и я могу…

— Ну конечно! — ответила бывшая богиня. — Законы магии очень просты, я могла бы написать тебе формулы буквально на клочке бумаги. Но это было бы слишком скучно, ведь так?

— Погоди, но если все так легко, почему никто из местных исследователей так и не нашел правильного ответа? — удивился я.

— Да может и нашел. Ну, вот смотри: неплохая статья об экспериментах с «Чувством маны». Автор в общем-то вплотную приблизился к открытию. Но его труд сочли бесперспективным. Скорее всего, сработала обыкновенная информационная ширма.

— То есть эти знания скрывают?

— Нет, ты не понял. Когда что-то скрываешь и запрещаешь, возникает противодействие, люди начинают интересоваться вопросом. Нужно создать много мнений, понимаешь? Самых разных, пусть даже абсолютно бредовых. Главное, чтобы всем казалось, что разобраться в теме невозможно — даже если на самом деле это было очень просто. Голос разума остается в меньшинстве и тонет в океане словесных баталий.

— А, ну я понял, это прямо как Интернет.

— Теперь давай поищем другие статьи этого автора, — продолжила Селеста. — Ага, ну вот, буквально через месяц он пишет сенсационную работу об очередном прогрессе в поисках «перворуны». И получает солидную премию. Его просто переманили в другой проект.

— Проще пареной репы. Но значит, кто-то за этим пристально следит?

— Ну еще бы. И я так понимаю, тебя уже приглашают встретиться с этим загадочным существом.

К нам подошла уже знакомая эльфиечка и затараторила что, дескать, наше выступление на экзамене привлекло всеобщее внимание и госпожа ректор желает встретиться с «юными дарованиями». Немедленно. За спиной девушки ненавязчиво болтался охранник с золотым значком на шее. Ну что ж, кажется у нас «нет другого выбора», хе-хе.

* * *

— Прошу сюда! Располагайтесь. Хотите чаю? Или, может, молока?

Госпожа ректор вблизи — ну просто само очарование. Хорошо что я сейчас не в своем мужском обличии. Разве можно так вызывающе одеваться в присутствии подростков? Не то, чтобы я жаловался, но…

— Зовите меня Элиза, — представилась она. — Киара — это ваше настоящее имя?

Я кивнул. Сейчас вообще сложно сказать, какое из моих имен — настоящее.

— Даже не знаю, с чего начать. Ну, во-первых, приветствую вас в стенах моей Академии, Грандмастер! Я повидала немало кукловодов, но вы — первая, кто умудрился выдать свою марионетку за студента, обманув при этом все мои средства защиты. Как вы попали в детское тело? И с какой целью сюда пришли? Хотите поиграть с нашими мастерами марионеток? Или ваша задача — шпионаж? Нет, это было бы слишком просто! А может я вас даже знаю? Или вы родом из другого мира? Извините, ничего что я просто засыпаю вас вопросами?

Я коротко рассказал Элизе историю своего появления в этом мире, не вдаваясь в подробности. Теперь, когда архонты в курсе, нет нужды держать это в секрете.

— Перерожденец? — задумчиво протянула она. — Я слышала о таком. Правда еще ни разу не встречала никого, кто мог бы похвастаться подобным достижением. Мне казалось, что боги прикрыли эту лавочку после Великой войны…

— Это правда, — кивнул я, — но кое-какие лазейки все же остались.

— Погодите-ка, — нахмурилась Элиза. — Так все эти странные происшествия вокруг того поселка на границе — ваших рук дело?

— Скажем так, они произошли не без моего участия, — уклончиво ответил я.

— Марионетка, неотличимая от человека. Я так понимаю, она и была вашим главным оружием?

Элиза надела розовые очки и с интересом стала разглядывать Ариэль.

— Какой кошмар, — она тряхнула головой. — Магические схемы этой куклы сложнее чем энергосистема всей Академии! Вы позволите?

Она взяла марионетку за руку и принялась щупать ее ладонь. Покачала головой.

— Если бы я не знала заранее, что это механизм, ни за что бы не догадалась. Но что это за материал? Впервые такое вижу.

— Боюсь, названия вам ничего не скажут. Но сырьем служат самые простые материалы: стекло, древесина, уголь. Если не считать шарниров из орихалка…

— Хорошо живут маленькие дети в провинции!

— Пришлось собирать металлолом после войны, — криво усмехнулся я.

— Наши бедные кукловоды обзавидуются. Наверное мне следовало бы сразу назначить вас главой их факультета. Но… вы что, действительно хотите учиться у меня в Академии? Зачем это вам?

Я пожал плечами.

— Мой прежний мир очень сильно отличается от этого. Так что в моих знаниях зияют огромные пробелы, которые не так-то просто восполнить.

— Значит вы родом из другого Доминиона? Хм… это многое объясняет, — ректор призадумалась, а потом вдруг развеселилась. — Я уже представляю лица наших мастеров-кукловодов, когда они узнают, что несколько лет, сами того не осознавая, обучали чью-то марионетку! О-о-о, я бы очень хотела на это посмотреть! Вы же не откажете мне в этом маленьком злодейском удовольствии?

— Почему бы и нет? — улыбнулся я. — Мне тоже по душе такие розыгрыши.

— А что это за магическая катастрофа у вас там произошла? Или это секрет? Мои аналитики до сих пор о ней спорят, и пытаются найти связь со взрывом возле крепости Кастор.

— Это два разных события, — я помотал головой. — Ко второму взрыву я не имею никакого отношения. Да и о первом мне теперь запрещено говорить. Пусть лучше это останется тайной.

— Хм… Должно быть, это как-то связано с необычной магией, которую вы используете, — озвучила Элиза собственные мысли. — Вы же понимаете, что она может очень сильно повлиять на систему оценивания Академии?

— Ну что вы, не стоит беспокоиться, — я поспешно замахал руками. — Вам достаточно будет заменить металлическую мишень каменной. Но… могу я попросить вас ничего не говорить об этом до начала выпускных экзаменов? Мне бы сейчас не помешал небольшой заработок, — признался я.

— Если только Академия получит эксклюзивные права на услуги посредника, — хитро улыбнулась Элиза.

— Думаю, мы договоримся, — улыбнулся я в ответ.

Тут в дверь без стука вломилась взлохмаченная женщина лет сорока. По всей видимости, кто-то из преподавателей или персонала Академии.

— Элиза, у нас аврал! Какой-то сбой в библиотечной сети. Вместо талонов она выдает сообщения о несанкционированных операциях с книгами! Мы уже целый рулон бумаги испортили!

Упс! Кажется, я не заметил какой-то дополнительной сигнальной системы на полках. Ректор бросила на меня вопросительный взгляд. Я пожал плечами:

— Эмм… Ну да, я зашла туда книжки почитать, пока никого небыло. Не при всех же мне этим заниматься. А иначе это заняло бы слишком много времени. Извините, мне наверное нужно было сначала оформить абонемент…

Библиотекарша с досадой махнула рукой:

— Да при чем тут это? Речь о тысячах книг! Наверное случился сбой в управляющих схемах. Пожалуйста, госпожа ректор, загляните к нам, когда освободитесь, мы из-за этого не можем продолжать работу!

— Хорошо, Дебора, я зайду к вам, как только освобожусь, — успокоила ее Элиза и, едва наша нежданная гостья вышла за дверь, повернулась ко мне, ожидая объяснений.

Но не успел я сказать и слова, как в кабинет ворвалась еще одна дама. У меня округлились глаза. Да это же Мама Мия, глава Гильдии авантюристов, собственной персоной! Она-то что здесь забыла?

— Элиза, что у тебя происходит? — кухарка обмахивалась веером и тяжело дышала. — Я с трудом прорвалась через твою охрану. Сотни пространственных колебаний, и все из Академии, где их вообще быть не должно. Нужно срочно обыскать здание, кто-то сюда целую армию переправил!

Тут она увидела меня и умолкла, несколько раз моргнув.

— Киара?

Ну вот, кажется меня поймали с поличным! Все из-за того, что я в попыхах телепортировал пауков в хранилище, когда речь Элизы подошла к концу.

— Извините, — я скорчил виноватую гримасу втягивая голову в плечи. — Это больше не повторится, честное слово!

— А-а-а, — понимающе протянула гильдмастер. — Ну, все ясно. Девочка моя, такие вещи нужно со мной согласовывать. Здесь тебе не Теалос! Зайдешь ко мне, когда закончишь тут свои дела, ясно? — в ее голосе прорезалась сталь.

Я послушно кивнул.

— Эх, молодежь, — пробурчала Мама Мия, создавая портал прямо в стене.

Мы проводили ее взглядами. Ох и влетит же мне теперь в Гильдии!

— И как прикажешь это… — начала было Элиза, но тут же запнулась: красивая статуэтка в виде девушки, которая стояла на столе, вдруг завибрировала и начала светиться, а через мгновение на ее месте появилась наша старая знакомая — Рафира.

Я в отчаянии закрыл руками лицо. Только архонта мне тут не хватало! Должно быть ее позвала Мама Мия. А когда выяснилось, что тревога фальшивая, просто оставила все как есть, предоставив нам право разбираться с последствиями. Во имя всех богов, я же просто книжки почитать хотел!

— Элиза, милая, ты в порядке? Мне сказали, у вас что-то стряслось. Я пришла, как только освободилась. — Рафира повертела головой, разглядывая нас с высоты своего «подиума».

Я слегка растопырил пальцы, разглядывая ее изящные туфли. Ювелирная работа! Да и ножки у нашего архонта — очень даже ничего. Ну вот, начинается, всего-то пару недель побыл мальчишкой, а гормоны уже дают о себе знать.

— Все в порядке, госпожа, — хозяйка Академии грациозно поклонилась, демонстрируя глубокий вырез декольте. — Просто небольшое недоразумение. Нет повода для беспокойства.

— А, малышка Киара, — оживилась «госпожа», — и ты тоже здесь? Уже освоилась с магией гравитации?

Освоилась, освоилась. Обязательно раскрывать все мои секреты при посторонних? Я и так уже спалился, хуже некуда!

— Все забываю передать тебе приглашение, чтобы ты могла забрать награду за миссию «планетарной обороны», — продолжила Рафира. — Ты же в курсе, что за нее положены премиальные? Вот, держи, — она небрежно махнула рукой.

— Внимание, получено 5000 ОР, — послышался голос Немо.

Кажется, речь о тех гарпиях, которых мы уничтожили по дороге. Мелочь, а приятно. Что-то такое мне говорили в гильдии, но я понятия не имел, как мне попасть на прием к архонту. Да и времени было совсем мало.

— Извини, что так, мимоходом и совсем без пафоса, — продолжила Рафира, — но у меня сейчас слишком много дел. А раз у вас уже все под контролем, то я пожалуй пойду.

И исчезла. А мы с Элизой синхронно утерли со лба пот. Пронесло.

— Я надеюсь, у вас есть очень хорошее объяснение всему происходящему, юная леди! — грозно произнесла ректор, сверкая глазами.

Ох, одно знаю точно: в вашу библиотеку я больше ни ногой!

* * *

Наконец, с организационными вопросами было покончено и началась наша первая лекция. Сгорбленный старичок с огромной клюкой устроил нам краткий экскурс по истории магии. Я, к своему стыду, слушал в пол-уха: из головы не выходили слова Селесты о магии, как о силе природы. По большому счету, электричество, к которому мы так привыкли, это та же «магия». Чего стоит один тот факт, что энергия к нашим электроприборам переносится не столько по проводам, сколько по электромагнитному полю, которое эти провода окружает. То есть, фактически, по воздуху! Ну а провод — это всего лишь «рельсы».

Что мне вообще о магии известно? Любое заклинание — это некий устойчивый энергетический контур, который может разными способами воздействовать на окружающую материю. Что-то вроде шаровой молнии. Но почему они так устойчивы? Я прекрасно знаю, что если просто создать сгусток маны, то он сам по себе очень быстро рассеивается в воздухе. Хорошо, а что, если их будет два? Ради эксперимента я создал пару небольших сгустков энергии и принялся наблюдать. Конечно, они очень быстро рассеялись, но перед этим я успел заметить небольшую пульсацию. Словно бы они притянулись друг ко другу, уменьшились, потом снова оттолкнулись и только потом исчезли. Хммм… А ведь в этом что-то есть.

Я открыл ту самую статью незадачливого ученого, чьи исследования так и не были оценены по достоинству. Собственно, он как раз и изучал, поведение таких вот сгустков в зависимости от их количества и положения в пространстве. Правда, у него возникла проблема: без специальных кристаллов увидеть магию очень сложно — приходится полагаться на «Чувство маны», которое дает очень примерные результаты — их нельзя зафиксировать приборами а значит исследование становится субъективным и ненадежным. В Академии такие кристаллы есть (не зря же Элиза носит «рентгеновские очки»), но их использование стоит больших денег, а в просьбе выдать артефакт бесплатно ему конечно же было отказано. Спонсора на сверхдорогие и бесперспективные «игры с маной» бедняга найти не смог.

Так, стоп. Я помотал головой, пытаясь понять, что же не дает мне покоя. Хорошо, допустим, есть какие-то законы, по которым «работает» мана, и в зависимости от положения сгустков или их формы, происходит что-то необычное. Но… почему тогда я не вижу этого через очки, когда создаю готовое заклинание? Или форма руны специально подобрана так… Да ну, бред, когда я создавал плазменную магию, то форму новой руны выбирал буквально с потолка. И при этом она работает! Ничего не понимаю.

Ладно, отложим пока очки в сторону. Когда я помещаю заклинание на какой-нибудь носитель, например, стальную пластину, оно со временем рассеивается. В том числе и в виде тепла, в чем довольно легко убедиться наощупь. Так… Кажется, мне срочно нужен тепловизор!

Я открыл новый проект и принялся набрасывать чертеж устройства, которое могло бы снимать изображение в диапазоне теплового излучения. Делать артефакты с инфракрасной связью я уже пробовал, так что все необходимые руны мне известны. Теперь нужно лишь слегка модифицировать чертежи обычных «видеокамер» которые я использую в своих куклах. Главная проблема — линзы. Вода и стекло не пропускают тепловые лучи. Но я знаю, что пропускает — обычная поваренная соль. Конечно, у нее есть свои недостатки: она набухает от высокой влажности, но эту проблему не так уж сложно решить с помощью магии. Немо, за работу!

К концу лекции на лабораторном столе внутри моего пространственного хранилища уже лежала новенькая камера с окуляром из чистейшего хлорида натрия. А напротив нее — пластина из темного чугуна. Да уж, давненько я так не волновался… Та-ак, возьмем, к примеру руну огня. На рисование символа уходят сущие крохи энергии, главный заряд заклинания накачивается уже потом. А вот «куда?» — сложный вопрос. Судя по ощущениям — «куда-то еще»…

На поверхности пластины ненадолго проявился след от нарисованного мною символа. По всей видимости, он просто рассеялся в пространстве. А потом по моей спине табуном побежали мурашки. На изображении стали появляться едва заметные узоры — сложные и постоянно меняющие свою форму. Такое впечатление что там, в толще металла кружили хороводы какие-то живые существа — не то амебы, не то бактерии. Правда, были они не микроскопическими, а гораздо больше — размером с детский ноготь. Да и то, разглядеть удавалось лишь смазанные следы, которые они оставляли, нагревая под собою металл. Это что еще за чертовщина?

Я поспешно включил изображение с другой камеры — на сей раз «рентгеновской». В центре пластины все так же сияла одна-единственная руна. Та самая, которая должна была давно рассеяться… Я тупо уставился на обе картинки. А потом мысленно обратился к своей «подружке».

— Селеста, слушай, так что получается, мои очки на самом деле врут?!

— Ну наконец-то до тебя дошло, — рассмеялась богиня.

Глава 8. Магия

Как только появилось свободное время, я тут же принялся за исследования. Мои так называемые «рентгеновские очки» на деле оказались грандиозным надувательством. Селеста объяснила, что нифелит — это вовсе не поляризационный кристалл, как я поначалу думал, а просто обломок высокотехнологичного устройства из мира архонтов. Что-то вроде планшета, который продолжает работать, даже если разломать его на куски. Нанотехнологии! И к тому же, это еще одна ширма, скрывающая истинное положение дел от глаз непосвященных. Думаю, именно поэтому архонты не спешат уничтожать и отбирать все эти осколки, разбросанные по миру.

Выходит, что это правда: положение сгустков магии в пространстве влияет на их дальнейшее поведение, и если сделать все правильно… Мне невольно вспомнилась старая математическая игра, которую называют клеточными автоматами или попросту: игра «Жизнь»^[65]. За основу берется поле из черных и белых клеток и несколько простых правил. К примеру: белые клетки, у которых есть три закрашенных соседа на следующем шаге игры тоже становятся черными, а черные, у которых по соседству меньше двух закрашенных клеток (или больше трех) становятся белыми. И казалось бы, что вообще интересного может произойти в «мире» с такими примитивными правилами? А вот оказывается, может!

Даже если просто начать перебирать простейшие комбинации точек, выясняется, что есть устойчивые фигуры, которые через некоторое время возвращаются в исходное состояние. Есть «глайдеры», которые не только сохраняют свою форму, но и продолжают двигаться в каком-то направлении. Есть «пушки», которые тоже устойчивы, но при этом могут стрелять теми самыми глайдерами. В моем прежнем мире существуют целые сообщества, которые занимаются поиском фигур в игре «Жизнь». В конечном итоге, они создали в ней даже машину Тьюринга — то есть полноценный компьютер! А еще — игру «Жизнь», запущенную на специальном «устройстве» внутри игры «Жизнь». Как тебе такое, Илон Маск?

К тому же, наборов правил, которые определяют свойства такого «мира» может быть очень много — гораздо больше, чем число атомов в нашей собственной Вселенной! Да и вообще, клеточки — это всего лишь упрощение. Поле можно сделать непрерывным и гладким, а законы задать с помощью математической формулы. Разве что, для расчетов теперь понадобится гораздо более мощный компьютер. И, да, в таких условиях тоже возникают устойчивые фигуры, способные двигаться, объединяться и даже создавать себе подобных. Тысячи различных видов математических псевдо-существ!

Селеста подтвердила, что заклинания — это энергетические структуры, своего рода механизмы, способные влиять на окружающую среду: поглощать и передавать тепловую энергию, создавать электромагнитные или гравитационные поля, и даже разрывать ткань пространства-времени. По ее словам — это естественное природное явление, просто в моем старом мире ученые не могут его изучать, поскольку боги каким-то образом изменили законы природы, чтобы ограничить возможности павших Титанов.

Законы обычной физики тоже никто не отменял. Среди множества вариантов правил игры «Жизнь» существуют и такие, где новые клетки не появляются из ниоткуда, но подчиняются старым-добрым законам сохранения энергии. Именно с таким набором правил мы сейчас и имеем дело. Вот почему нельзя обмануть природу, создав вечный двигатель с помощью магии, например, заставив груз бесконечно падать между двумя порталами.

Насколько я понимаю, моя собственная аура работает по тем же принципам. Правда, в ней кроме маны есть еще и другой вид энергии — амальгама или Очки Развития. Она работает по схожим принципам, но обладает гораздо более высокой энергией и плотностью а потому дает гораздо больше возможностей — вплоть до создания нанороботов и трансмутации химических элементов.

— Хорошо, ну а «прана» тогда — это что вообще такое?

— Да что ты ко мне пристал? Хочешь чтобы я тебе все сразу все ответы на блюдечке выложила? Подумай сам. Ты ведь уже пробовал делать зелья. Как вообще энергия, магия, может быть жидкой?

— Эм-м-м, — я почесал затылок, — ну, наверное это какое-нибудь вещество, белок, который связывает магию с биологией — передает энергию от ауры к клеткам организма.

— Ну вот, видишь, это было несложно. Можешь ведь, когда хочешь! Давай, дальше сам, хватит с тебя подсказок. Тем более, что я сейчас тоже помню все только в самых общих чертах. Ну да, а что такого? Ты же не знаешь наизусть исходный код этого вашего «виндоуса». А с чего ты решил, что магические конструкции устроены проще? Без поддержки Системы вы бы вообще не смогли использовать большую часть заклинаний! Про порталы я вообще молчу.

Я послушно взялся за дело. Уж чего-чего, а мотивации мне сейчас хватает. Сперва провел несколько экспериментов со сгустками энергии, наблюдая за их поведением, а затем дал задание Немо создавать случайный узор маны с разной плотностью энергии — что-то вроде белого шума. Чаще всего мана просто рассеивалась, но иногда из случайных колебаний энергии ненадолго возникали устойчивые структуры — наш первый «улов». Не удивительно, что исследования местных аборигенов не принесли никаких результатов — такие опыты очень трудно проводить на одном только чутье и контроле маны. Боюсь, что без компьютера воспроизвести даже самый простой трехмерный узор — непростая задача. А ведь по словам богини, существуют тысячи подобных узоров. Каждый из них по-своему полезен и служит основой для различных магических механизмов.

В некоторых металлах, вроде золота, плотность упаковки рун очень высокая. Должно быть, как и в случае с электричеством, есть хорошие и плохие проводники магии. Вот почему элтелион лучше всего подходит для создания процессоров и светочувствительных матриц. Думаю, он является чем-то вроде магического сверхпроводника.

Как только мы разбирались в физических законах, которые действуют на сгустки маны, и вычислили основные константы в полученных формулах, дело пошло гораздо быстрее. Теперь можно проводить симуляции в виртуальной реальности, без утомительной возни с куском металла. И использовать нейросети, чтобы ускорить поиск полезных комбинаций. Конечно, не стоит ждать моментальных результатов. Это целая математическая вселенная с безграничными возможностями, и даже если я потрачу на расчеты миллионы лет, то не сумею перебрать все возможные варианты. Собственно, боги тоже этим постоянно занимаются, а ведь у них наверняка гораздо больше вычислительных ресурсов.

Но самые основные элементы, «кирпичики», из которых состоят почти все заклинания, будут доступны мне уже очень скоро. Правда, придется потратить немало времени, чтобы научиться строить из них рабочие схемы и механизмы. Задача, мягко говоря, нетривиальная. Впрочем, тут спасает второе направление исследований — расшифровка «исходного кода» других заклинаний. Правда, пытаться понять их строение по тепловым колебаниям в куске чугуна — не самый лучший метод. Придется придумать что-то гораздо более чувствительное.

Но игра стоит свеч. В той магии, которую предоставляет Система, есть множество ограничений, которые «вшиты» в нее буквально на уровне рун. И если мы научимся создавать заклинания в обход этих правил, то это откроет нам огромный простор для читерства. К примеру, я точно знаю, что заклинание портала может менять скорость проходящего через него снаряда, подгоняя ее под условия с «обратной стороны». Что мешает нам слегка видоизменить заклинание, превратив его в самую настоящую кинетическую пушку? Больше не потребуется ни порох, ни рельсотроны с их ужасно низким коэффициентом полезного действия. Мы сможем оптимизировать до предела любую магию, наплевав на «уровень владения стихиями». А еще — создавать собственные вычислительные устройства, игнорируя навязанные Системой запреты.

Но на все это потребуется время. Мы только в начале пути. А ведь кроме «мира маны» есть еще «мир амальгамы», действующей внутри наших астральных тел. Сейчас изучать его очень сложно, просто потому что я не могу управлять этой энергией напрямую, без помощи Системы. Но как только я стану нефилимом, все изменится. Мы с Селестой сможем напрямую модифицировать не только магию, но и собственные астральные тела что открывает просто безграничные возможности. Впрочем, за такое читерство вполне можно лишиться головы, если кто-нибудь из архонтов это заметит. Так что с «пиратским софтом» нужно быть предельно осторожным…

* * *

На следующий день родители организовали настоящий праздник. И в честь успешного поступления и в честь кое-чего другого. О да, мне наконец-то исполнилось семь лет! Даже не верится, что гоблины впервые напали на поселок всего год назад. По моим личным ощущениям, прошло как минимум года три — что не так уж далеко от истины, учитывая сколько времени я провожу в сновидениях, разгоняя свое сознание в несколько раз. Параллельное мышление создает еще больший диссонанс: в моих «сутках» на данный момент примерно восемьдесят часов и это уже совсем не смешно…

В общем, сегодня у меня выходной — никаких кукол, никаких раздвоений личности, а в качестве бонуса — спокойный сон до самого утра. Могу себе позволить!

Вечером в доме собрались все наши старые знакомые. Грэм с Морой, которые тоже явились в столицу — юный герцог хочет продолжить обучение магии, а наша Академия дает гораздо более качественное образование, чем все прочие учебные заведения, в том числе и в его стране. С ними, конечно же, Эмбер — наш бессменный Ассистент. Строгий деловой костюм ей очень идет — теперь она личный секретарь Грэма и по струнке строит всех его бюрократов. Уклоняться от налогов и обкрадывать казну в последнее время стало практически невозможной задачей в этом герцогстве.

Из пещеры телепортировались Нирт и Шашти: старый лич отлично вписался в компанию со своим кукольным телом, а ящер-шаман управляет одной из лабораторных марионеток с помощью геймпада. Приводить его сюда в настоящем теле было бы слишком опасно. Экскурсия по городу произвела на беднягу ошеломительный эффект — он ведь, фактически, первый из всех ящеров, кто побывал на поверхности, пусть даже и виртуально.

Специальные гости — Ланти и Абырвалгар. В своих кукольных воплощениях, естественно. Мой старый враг ворчал и ерзал, но все-таки от возможности лишний раз увидеться с семьей не отказался. Акула, напротив, выглядит довольной: похоже, ее дела на планете насекомых идут как нельзя лучше. Да и в подземелье все продвигается ударными темпами.

Собственную марионетку получила даже Икскацин, правда, сегодня ей предстоит исполнять роль послушной служанки. Но это уже гораздо лучше, чем управлять многоруким комбайном по сборке запчастей для кукол. Я уже смирился с тем фактом, что паучиха будет на побегушках у Селесты и не вмешивался в их дела. Наша пленница тоже осознала, что имеет дело, ни много ни мало, с двумя Падшими и порядком присмирела, изо всех сил стараясь угодить своей новой госпоже.

Амелия — тоже в числе приглашенных. После войны она осталась без тела, к тому же мы все прекрасно понимали, что архонты не позволят ей остаться в этом мире — с ее-то силой. Выбор был прост — либо обращаться к богам, которых она ненавидит даже больше, чем насекомых, либо лететь вместе с Ланти в Метрополию и полагаться на удачу, либо скрываться в нашем убежище. Она выбрала третий вариант. В основном, думаю, ради того, чтобы приглядывать за своими людьми. Воевать на чьей-либо стороне девочка наотрез отказалась, но мы с Селестой обещали дать ей новое тело и «перепрошить» ее ужасную способность, сделав ее более управляемой. Правда, на все это у нас пока не хватает могущества, так что Амелии придется немного подождать. Ее способность по открытию порталов между мирами тоже пригодится нам для поиска осколков Селесты. Главное — накопить достаточное количество амальгамы.

Ну и самые важные гости в списке — Андер и Кир. У моего альтер-эго уже появилась кукла-дублер, которой можно будет пользоваться, если мое настоящее тело занято чем-то иным. Про «Оборотня» знает только Амелия, а для всех прочих Кир будет просто очередной марионеткой.

Конечно, я попросил всех гостей не болтать лишнего при родителях. Да, я постепенно готовлю почву для того, чтобы рассказать правду хотя бы маме, но вывалить на нее все подробности прямо сейчас — это, на мой взгляд, было бы слишком жестоко. Ну а как только мама с папой отправились спать, забрав с собой «Киару» (уходить без них я наотрез отказался), Ариэль объявила, что можно говорить свободно. Теперь мое настоящее тело мирно спит в своей постели, а все его обязанности выполняют куклы-дублеры. Большинство присутствующих — тоже марионетки, так что вместо обычного застолья мы просто болтали и играли в разные игры из моего старого мира.

Андер видел большинство гостей впервые и все странные разговоры, которые велись в гостиной, счел какой-то новой ролевой игрой. Видно, сказались недавние посиделки с родителями у костра. И все бы ничего, но наслушавшись чужих историй он вдруг возьми, да и ляпни, что тоже обладает какой-то «суперспособностью» — предвидеть будущее на несколько минут вперед. И принялся травить байки про приключения, через которые ему довелось пройти, вместе с моим альтер-эго, Киром. Надо отдать ему должное, рассказчик из него получился неплохой. Ну, я-то точно знаю, что это просто шутка, а вот прочие гости, естественно, принимали его истории за чистую монету. Ну да, на фоне остальных Андер вообще мог бы нести любую чушь и она никому не показалась бы странной.

Поскольку для всех гостей мой приятель был «темной лошадкой», бедняга тут же попал в центр внимания и откровенно этим наслаждался. Ну а мы с Селестой наслаждались праздником смыслоблудия и недопонимания. Конечно же, мы не стали никого разубеждать! Скорее, наоборот: придумывали новые детали, увязывая правду и вымысел, сглаживали несостыковки и «обосновывали» самые дикие небылицы, которые придумывал Андер.

Когда все окончательно запутались в нашем вранье, произошло непоправимое: Владычица пауков Икскацин уронила поднос с едой и напитками прямо на Амелию. Ну да, мне сразу стоило ожидать чего-то подобного — эти двое друг друга не переносят. Девочка в ответ усмехнулась и сломала нашей служанке обе руки, аргументировав это тем, что они явно «кривые». Нирт, как истинный джентльмен, предложил пострадавшей даме «руку помощи» отсоединив ее от своего собственного тела. Шашти тоже вызвался стать донором-добровольцем, но пожаловался на то, что не знает, какую кнопку ему нужно нажать на геймпаде.

Ошарашенное лицо Андера нужно было видеть. Кажется, до него наконец дошло, почему большинство присутствующих за все время посиделок так и не притронулись к еде.

— Погоди, Киара, — обратился он ко мне (в теле куклы-дублера), — так это все твои марионетки? Но… но… но зачем?

— Ну почему же? Не все. Вот к примеру Грэм и Мора — самые настоящие люди. Смотри как они бутерброды уплетают!

— Я на одну четверть — тифлинг, — уточнила Мора, — у дедушки были очень странные вкусы.

Даже не знаю, шутит она или говорит всерьез. Мне казалось, что эти два вида несовместимы между собой.

— Все остальные — тоже вполне реальные личности, — пояснил я, обводя рукой присутствующих. — Ну, в смысле, да, они используют моих кукол в качестве «оболочки», просто потому что лишились своих настоящих тел по той или иной причине.

— Кир, ты представляешь, они все на самом деле… погодите-ка, — он умолк и с подрзрением уставился на своего приятеля. — Ну нет, только не говорите мне… Я же сам тебя сюда привел! Уговаривал всех взять тебя жить с нами!

— Даже не знаю, что бы я без тебя делал, друг, — улыбнулся я ему дублером Кира и демонстративно снял с куклы маскировку. — Наверняка жил бы сейчас на улице и питался объедками.

Андер обиженно надулся.

— Ну, ты чего? — всполошился я. — Нет, правда, спасибо! Родители ничего про это не знают, так что мне пришлось бы как-то иначе выкручиваться. А ты одним махом решил все проблемы!

Он вяло махнул рукой.

— Ладно, я уже все понял, проехали. Но… объясните мне, это же все неправда, так ведь? — он снова начал нервничать. — Я имею в виду, все то, о чем мы говорили. Это же просто игра? Ну, то есть, не может же такого быть, чтобы настоящий Владыка демонов… — он опасливо зыркнул на сидящего в углу Абырвалгара.

Тот в ответ лишь приподнял бровь и бросил на мальчишку холодный взгляд. Андер умолк, открывая и закрывая рот, будто рыба.

— Это ты еще не в курсе, кто тебе все это время чай наливал, — расхохотался я. — Знакомься: Владычица пауков Икскацин. Высший нефилим из соседнего мира. И, да, она на самом деле — огромный паук. Правда, человеческую половину ее тела мы воспроизвели довольно близко к оригиналу.

— Но, но, но… как это вообще возможно?! — Андер плюхнулся в кресло, не скрывая своей растерянности.

— Вот это хороший вопрос.

Я (в теле Кира) пересел на самую высокую табуретку, откуда всем было бы удобно меня видеть, и начал свою импровизированную речь:

— Друзья мои, — тут я запнулся, бросив взгляд на Абырвалгара с Икскацин, и прибавил: — враги мои. Я собрал вас всех не просто так. Некоторые из вас уже частично знают мою историю, но думаю, всем интересны детали. Так что присаживайтесь поудобнее и слушайте. Я расскажу вам, как попал в этот странный мир и что из этого вышло…

Глава 9. Мастер Митра

Начало осени. Лучшее время для активного отдыха, приключений и, конечно же, путешествий. Медленно движутся по дороге повозки и диковинные животные, навьюченные огромными тюками. В тени редких деревьев отдыхают пешие странники. Город уже совсем рядом, но торопиться бессмысленно — они все равно не сумеют попасть в столицу до наступления темноты. Большая дорога — удел терпеливых. Лишь время от времени мимо проносятся дорогие конные экипажи — важные особы предпочитают передвигаться быстро и с комфортом. Для них длинные очереди из простых смертных — всего лишь часть пейзажа. Словно столбы возле железной дороги.

Стражники завалены работой. Желающих попасть в город много: их всех нужно осмотреть, допросить, проверить багаж на предмет контрабанды. Но у стражей порядка есть надежные помощники — длинные юркие зверьки с острым нюхом, наподобие хорька или горностая. От их нечеловеческого обоняния не скроется ни один запретный товар. По крайней мере, из тех, что имеют запах. Ультерин — крупнейший торговый центр, сюда стекаются товары со всего региона. И город охотно принимает всех. А вот вывезти из него хоть что-нибудь ценное гораздо сложнее — для этого нужны специальные разрешения. Что везешь, дорогой, серебро, золото, бриллианты? А заплатил ли ты налог, уважаемый? Будь так добр, предъяви документы о происхождении своих богатств. Ну как же, а вдруг ты вор, разбойник? Тут таких не любят!

Таможенники уже и сами за версту чуют контрабандистов. Повидав стольких путников, волей-неволей начинаешь понимать по манере речи, движениям, деталям одежды — что за человек стоит перед тобой, и чего от него можно ждать. Добрые у него намерения или злые. Вплоть до того, где именно додумался он спрятать свой драгоценный груз.

К воротам подъезжает очередная карета, игнорируя выстроившуюся вереницу телег. Огромная, дорогая, настоящий дом на колесах. А еще — никаких лошадей и кучера: едет сама по себе, будто заводная. Никто из стоящих в огромной очереди путников даже не пытается возмущаться — по местным меркам, это все равно что лимузин с федеральными номерами. Но порядок есть порядок: стражникам все же придется провести осмотр.

Дверца кареты открывается сама по себе (еще один плохой знак), на единственном пассажирском месте сидит почтенный пожилой джентльмен. Богатые одежды, не уступающие нарядам местных дворян. Волевое морщинистое лицо, проницательный взгляд, длинные волосы аккуратным зачесом, пышные усы и борода. От одного его вида хочется развернуться и выйти вон, пробормотав «извините, кажется мы каретой ошиблись». Судя по въевшейся в темные волосы седине, ему около пятидесяти лет, но маги живут долго, так что на самом деле эта цифра наверняка сильно занижена. На шее поблескивает золотой кулон Гильдии. Да, с такими лучше не пререкаться без нужды.

— Мастер Митра, — представился бородач, складывая руки в замок на изящной трости из темного дерева. — Маг, авантюрист, странствующий торговец. Чем могу быть полезен, господа?

Манера речи под стать внешности: четкая, твердая, не допускающая никаких возражений.

— Таможенный контроль господин Митра, — отвечает стражник. — Вы разрешите заглянуть в грузовой отсек? Должен вас предупредить, что на ввоз спиртных напитков требуется специальное разрешение. Хранение наркотических веществ строго запрещено. Рабство в столице тоже под запретом.

— Мне нечего скрывать, — пожал плечами джентльмен, — тут всего лишь несколько ткацких станков, образцы редких тканей и алхимические реагенты. Ничего запретного, иначе ваш зверек уже шнырял бы среди моих пробирок.

Мужчина сделал плавный жест рукой и дверца, скрывающая внутреннее отделение кареты, распахнулась а в салоне загорелся магический светильник. Стражник нервно сглотнул — под вздернутым рукавом мага блеснул массивный наруч, сплошь покрытый драгоценными кристаллами элтелиона. При большом желании, этот импозантный бородач наверняка мог бы выкупить в столице целый квартал. Причем, в торговом районе. Ссориться с ним точно не следовало, даже если бы за приоткрытой дверцей скрывался настоящий гарем из обнаженных рабынь-эльфиек, которые томно нюхают наркотические порошки, купаясь в дорогом вине. Разве что, справиться, откуда он явился в наши края, надолго ли задержится, да пожелать счастливого пути. И только потом строчить подробные отчеты начальству. А там уже найдутся люди достаточно опытные, чтобы без дрожи в голосе говорить в лицо могущественному магу «а не охренел ли ты, батенька?»

Но на этот раз обошлось. Нюхач-горностай юркой белой молнией пробежался по всему салону и, не найдя ничего для себя интересного, вернулся на плечо стражника. Никакой контрабанды здесь нет. Но отчеты придется писать в любом случае. Правда уже не только своему непосредственному начальству, но и в другие инстанции. По негласной договоренности, крупнейшие торговые кланы тоже получают от таможни доклады о крупных партиях товаров, появлении больших караванов, именитых торговцев и потенциальных инвесторов. За определенную плату, конечно же. Академия тоже заинтересуется появлением в городе сильного независимого мага. Золотых авантюристов в гильдии не так много и все они достаточно известные личности. А этого джентльмена стражник точно видел впервые.

— Подскажите, любезный, где бы я мог получить лицензию на торговлю в этом замечательном городе? — прервал размышления стражника необычный путник.

Ну вот, похоже, что придется еще и отправить кого-то из ребятишек со срочным донесением в торговый квартал. Господин явно не собирается откладывать свои дела даже до обеда.

— Здание государственного реестра находится в торговом секторе. Езжайте по большому кольцу пока не увидите знак в виде весов, затем поверните направо и вы попадете именно туда — машинально ответил таможенник.

И тут же мысленно проклял себя за оплошность — если маг на своей самоходной карете отправится к площади прямой дорогой, гонец просто не успеет добежать туда раньше него, а значит, быть беде.

— Хотя, нет, знаете, вы можете сэкономить время, если сразу повернете направо, потом прямо до памятника Тригилла Завоевателя, потом налево через переулок ткачей — поправился стражник, изо всех сил надеясь, что путник выберет «короткий» путь, а мальчишка все-таки успеет опередить его по прямой.

— Премного благодарен, — кивает в ответ бородач.

— Добропожаловать в столицу! — стражник вежливо склоняет голову, пятясь к выходу.

* * *

Странно быть стариком. Я сжал морщинистую ладонь, погладил бороду. К этому нужно привыкнуть. Конечно, у «Митры» есть кукла-дублер, но я решил на какое-то время принять его облик, чтобы как следует вжиться в образ. Селеста несколько часов муштровала меня, заставляя репетировать перед зеркалом движения моего нового аватара, отрабатывать его походку и манеру речи. Пятьдесят тысяч ОР, безжалостно отданные Системе, сделали свое дело: благодаря «Сокрытию оценки» распознать во мне ложную личность теперь не смогут даже монстры, вроде местных нефилимов. Теоретически, так можно обмануть даже архонта, если тот не станет слишком глубоко копать, прогоняя снимок ауры через свою базу данных. Да и вряд ли кто-то будет ожидать такого подвоха в этом примитивном мире.

Конечно, это тело намного крупнее и массивнее Кира и Киары. Мне пришлось скормить своей способности «Оборотня» огромный кусок мяса, чтобы совершить трансформацию. Нанороботы не могут создавать материю из ничего, они лишь перестраивают мое тело, используя подходящие ресурсы. Не самый приятный процесс, должен признаться. Селеста подсказала, что можно дополнить функции «Оборотня» с помощью «Пространственного хранилища», заимствованного из Куба Морбиуса. Вместо того, чтобы каждый раз искать свежее мясо, я могу просто скрыть часть своего тела в подпространстве при обратной трансформации в ребенка. Жуткая магия, чем-то напоминающая «превращение в козу» Морбиуса. Но богиня убедила меня в том, что это безопасно. Во всяком случае, я не развалюсь на куски от какого-нибудь там электромагнитного импульса.

Даже способности архонтов не могут нарушать закон сохранения массы^[66], поэтому любые трансформации в огромных и крошечных существ происходят именно таким образом. К примеру, вес тела нага, к расе которых принадлежит Фалкон, может достигать семисот килограммов. Уверен, что архонт прячет бóльшую часть своего организма в подобном хранилище. Не удивительно, что у этого монстра такой неуемный аппетит! Правда есть у «Оборотня» и свои ограничения. К примеру, нельзя добавить себе второй мозг или нарастить пару дополнительных слоев нейронов в неокортексе. Ну, думаю, со временем, когда мы разберемся в принципах действия амальгамы, это недоразумение вполне можно будет исправить.

Теоретически, я мог бы тем же способом принять не только человеческий облик, но и любой другой, в том числе, какого-нибудь дракона. Правда, для начала пришлось бы скормить своему «Оборотню» хотя бы небольшой кусочек сырого драконьего мяса. Так что на данный момент я могу разве что в свинью превратиться… Бессмертный подвиг, который легко повторит любой местный пьянчуга при помощи парочки «волшебных заклинаний» и ведра самогона.

Я выглянул в окно, любуясь пейзажами. Ультерин — прекрасный город. Люди здесь усердные и дружелюбные. Каждый занят своим, пусть и маленьким, но ответственным делом. От детей до стариков — все стараются быть полезными. Но изредка встречаются и праздные богачи, снующие по городу без дела. Для таких тут есть театры и даже некое подобие колизея, на котором периодически устраиваются бои авантюристов. Есть и публичные дома, куда же без них. Где-то в подполье соревнуются, рискуя огромными капиталами, маги, выставляя своих лучших марионеток. Кое-где стравливают между собой диких животных или заставляют драться беспризорников. Конечно, законы запрещают подобные дикости но это не мешает темной стороне города процветать. Такова уж человеческая природа: чем больше власти и денег — тем доступнее становятся развлечения, равзращеннее ум, и тем на более скользкую дорожку скатывается человек.

Собственно, именно по этой причине я и создал себе еще одного аватара. Мои детские обличия не слишком-то подходят для ведения серьезных дел в столице. Бюрократическая система этого города их попросту пережует и выплюнет. Тогда мне пришлось бы подключать тяжелую артиллерию — тревожить своих могущественных знакомых, объяснять им, для чего мне все это понадобилось… А мне всего-то нужны некоторые ресурсы, которые здесь гораздо доступнее, чем в империи Грэма. К примеру, сера и селитра, с помощью которых я смогу получить концентрированные кислоты для очистки самородного золота. А еще — редкие металлы, которые понадобятся мне для создания собственного ядерного реактора.

Кроме того, я планирую немного подзаработать на продаже плазменных заклинаний. В идеале — открыть магическую лавку и за большие деньги накладывать сверхсложные зачарования на броню и оружие местных богатеев. Да, я уже оценил всю прелесть редких элитных товаров. Минимум возни — максимум прибыли. К слову, точно такая же лавка у меня будет и в Холмгасте — крепости Грэма. Почему бы и нет? Расстояние между городами слишком большое, чтобы постоянно держать открытой цепочку порталов, а на третью Стигму мне пока не хватает Очков Развития. Но можно поручить это дело Эмбер: ей не составит труда проследить за дополнительной куклой.

Еще одна перспективная идея — торговля духами-элементалями. Это довольно популярный товар среди магов, и к тому же, один из легальных способов покупать и продавать амальгаму, которую можно получить за возвращение духа в Систему. Благодаря «Кузнице духов» своего Системного кинжала, я могу объединять слабых элементалей, создавая их более мощные версии, которые высоко ценятся среди магов-призывателей. Собственно, многие из них не упускают возможности подзаработать таким способом.

Для хранения элементалей лучше всего подходит дорогой элтелион, но слабого духа можно держать и в самом обычном артефакте — к примеру, в золотой монетке. Главное — не забывать подпитывать ловушку энергией. Сбежавший от мага элементаль — та еще головная боль! Особенно, для лишенных магического дара обывателей. Усмирение «призрака» — это одно из самых популярных заданий среди авантюристов-новичков. Впрочем, со временем духи слабеют и их притягивают к себе «Маяки душ», роль которых выполняют ретрансляторы Системы.

Но меня сейчас интересует читерство совсем иного рода. Я мог бы использовать сильных элементалей для своих марионеток, делая их независимыми от моей ауры. Энергия этих духов будет продолжать числиться в Системе, а потому такая «утечка» будет для архонтов очень неочевидной. В конце-концов у магов в плену и так находится довольно большое количество астральных существ. Рано или поздно нам с Селестой придется бежать из этого мира. Почему бы тогда не прихватить с собой и всех пойманных элементалей? Это же чистая амальгама! Если переместить их в подземелье, отрезанное от прочих серверов Системы, — на наш баланс попадут не какие-то жалкие десять процентов, а все сто! Одним преступлением больше, одним меньше — ненавидеть нас «еще сильнее» боги все равно не смогут.

Даже жаль, что эта замечательная идея не пришла мне в голову в мире пауков, когда у меня в руках была уйма высокоуровневых душ. Впрочем, по словам Селесты, такая огромные потери энергии однозначно привлекли бы внимание богов — покровителей насекомых. И тогда мы оба были бы сейчас мертвы…

Осталось преодолеть всего одно препятствие: бюрократию. Просидев целый час под дверью в ожидании своей очереди, я наконец попал в нужный кабинет. Засидевшимся «клиентом» оказался один из сотрудников, которого я видел за стойкой справочной службы на первом этаже. Думаю, эта пауза потребовалась им, просто чтобы собрать обо мне хоть какую-то информацию. Ну что ж, поглядим, к какому решению вы пришли.

В огромном кресле сидит типичный боров-управленец. Тучное тело, маленькие, вечно бегающие глазки, ехидная улыбка, чуть вздернутый нос-пятачок. Не надо обладать чутьем таможенника чтобы опознать подобный типаж. Что я там говорил про оборотней? Беру свои слова назад: этому господину для полного превращения достаточно просто встать на четвереньки и начать хрюкать.

Даже его речь все такая же круглая и обтекаемая, без единого угла, за который можно было бы зацепиться. А ведь разговор всего лишь о получении разрешения на торговлю самой обыкновенной тканью. А ведь мог бы просто пройтись по лавкам, лично договориться с портными, но нет, пришел человек, зарегистрироваться по закону, задекларировать доход, оплатить налоги.

— Политика нашего государства предусматривает строжайшее соблюдение всех протоколов защиты прав потребителей и правообладателей, ради обеспечения наивысшего уровня безопасности и надежности производимых торговых транзакций. Лицензирование предпринимательской деятельности — сложный процесс требующий беспецедетного уровня контроля качества и своевременности предоставляемых услуг. Поэтому, ради приоритета оптимизации и своевременной реструктуризации производственных процессов требуется глубокая консолидация всех участников рыночного оборота во избежание агрегации давления на органы государственного регулирования.

Я слушал его бессвязные речи в пол-уха, мысленно прикидывая, удастся ли мне создать такие условия, при которых он действительно будет вынужден «завершить трансформацию» в свое тотемное животное.

— Сколько? — веско произнес Митра, игнорируя поток словесной шелухи.

Оборотень облизнул губы и коротко ответил:

— Пятьдесят.

Я криво усмехнулся. Ничего себе расценки! Это ведь почти полтора килограмма чистого золота!

— Вы хоть представляете, сколько ткани нужно продать, чтобы окупить такие расходы?

Вместо ответа тучный чиновник просто начал перечислять все разрешения, которые нам требуется собрать, загибая по-одному свои пальцы-сосиски. Хорошо, что у меня есть Немо и я вовсе не обязан сейчас судорожно вникать во все эти страшные слова, от которых уши вянут даже у людей, привыкших с самого утра натирать себе мозги неразбавленным канцеляритом.

— Во имя всех богов, «посредник, с лицензией на передачу патентных прав»? — я ужаснулся вполне искренне. — Владелец патента — это я сам. Зачем между «нами двумя» еще какие-то посредники?!

— Таковы законы, — развел руками боров, смущенно улыбаясь, будто ему только что сделали комплимент.

— Тридцать, — поджав губы подытожил мой новый аватар.

— Молодой человек, — чиновник выглядел почти обиженным, — мы же с вами не на рынке торгуемся! Если бы это можно было сделать за тридцать, я бы так и сказал!

Я вышел из кабинета, напряженно потирая виски. Мы уже некоторое время пытаемся понять принцип действия огромной бюрократической машины Ультерина, но многие вещи можно выяснить только на практике. Конечно, вместе со мной в здание проникли и мои маленькие разведчики, так что очень скоро я буду знать намного больше, но на это потребуется время. Пятьдесят золотых — довольно солидная сумма. Не то чтобы я совсем не мог себе этого позволить, просто тогда пропадает весь смысл этой возни. Дешевле будет купить то же самое в Холмгасте и построить собственную установку по производству аммиака. Или может мне просто нанять хорошего юриста?

Выбравшись на улицу я несколько секунд рассеянно озирался по сторонам. А где, черт возьми, моя карета? Я слишком долго простоял на парковке? Да ну, бред, нет здесь никаких парковок и штрафов, это я знаю точно!

Что же это получается, у меня ее просто угнали? Ну и дела… Так вот зачем они меня так долго мурыжили! Ладно, вызов принят!

Глава 10. Расследование

Разговоры со стражником, стоявшим возле входа в здание, не дали ровным счетом ничего. По всему выходило что и я не я, и карета не моя, и вообще, я уехал еще час назад, самолично усевшись на место возницы. Что на самом деле полный бред, ведь никакого «места» там и не было вовсе. Движением кареты должна управлять Немо через радиосвязь, а за состоянием дороги мы следили с помощью лидара. Да и колеса после ухода я застопорил. Это что получается, они ее волоком отсюда утащили? Средь бела дня, на многолюдной площади. Ну а что колеса не крутятся — это так, ерунда, новая модель!

Вся беда в том, что радиосвязь работает только на небольшом расстоянии а я, как назло, отправил всех пауков на разведку, не оставив в грузовом отсеке ни одного связного. Вот теперь и ходи по огромному городу, пытаясь отыскать свою тачку по сигналу с «брелка»… Подстава! Нет, сигнализация там, конечно, была, и даже защита от взлома. Вот только эти твари просто утащили ее, не пытаясь залезть внутрь. К тому же, я не могу просто так открыть пару сотен порталов по всему городу, чтобы найти карету по радиосигналу. Мама Мия и так злится на меня после того случая в Академии.

В другой ситуации я бы просто махнул рукой. Украли, ну и украли, подумаешь — повозка. Вот только я делал эту штуковину для собственного удобства и напичкал ее таким количеством попаданческого компромата, что любой маг с мозгами и кристаллом нифелита с порога скажет «о-о-о ребята, эта штуковина точно не из нашего мира». Все равно что оторвать голову Ариэль и подарить ее первому встречному. Не говоря уже о том, что внутри кареты был станок по производству углеволокна. Действующий образец — обязательное условие регистрации патента. Но преступникам плевать на законы — они с радостью скопируют любые знания и технологии. А влетит за это потом именно мне… В общем, засветился я по полной программе!

Ладно, поудивляться собственной глупости я еще успею. Сейчас-то мне что делать? Немо, запускай беспилотник, может, они еще где-нибудь в дороге и мы сумеем отыскать карету сверху. Какие еще варианты? Колеса были заблокированы, но на дороге нет никаких следов. Скорее всего похититель просто воспользовался Магией земли, перемещая карету вместе с булыжниками, на которых она стояла. Может, поисковое заклинание сможет обнаружить какие-нибудь следы?

Я потянулся к дороге магией, «ощупывая» толщу дорожного покрытия с помощью ауры. И правда, тут есть какие-то полосы, неоднородности в грунте. Так, мне срочно нужно «такси»!

Пришлось нанять бричку, хозяин которой слонялся без дела неподалеку. Засечь свою карету с беспилотника нам так и не удалось. Через несколько минут, магические следы привели меня к небольшому постоялому двору. Ну что, попались, красавцы? Теперь-то вы от меня не уйдете! Немо, выпускай пауков из хранилища!

Но мои усилия снова оказались напрасными. Карету не удалось найти ни возле конюшни ни вообще где-либо поблизости. Да и на отправленный радиосигнал она не отзывалась. След просто обрывался под одним из навесов, предназначенных для ремонта транспорта. Да что же это такое? Так, давай мыслить трезво. Здесь они наверняка сломали механизм блокировки колес и прицепили к карете лошадей. И как теперь прикажете ее искать? Вот зараза!

Так, ладно, какие еще есть зацепки? Очевидно, что в деле как-то замешан боров-чиновник, но к тому времени, как я разберусь в деталях, карету скорее всего разберут по запчастям. Думай голова, думай! От досады я топнул ботинком по мокрой земле. Во все стороны брызнула грязь, пачкая до блеска начищенную обувь. Фыркнул. Сколько ни старайся, а мелкие замашки шести… семилетнего ребенка все равно пробиваются сквозь личину «пожилого франта».

— Ну так что, господин, дальше ехать-то будем? — раздался позади голос извозчика.

— Да погоди ты, — отмахнулся я и снова рассеянно уставился на грязную обувь.

Какого лешего тут мокро? А ведь никакого дождя сегодня не было в помине. Ага, тормоза-то они сломали, а вот развернуть эту махину без рабочего руля — та еще задачка. Значит магию использовать им время от времени приходится — на перекрестках. А чтобы не оставить следов в грунте, они переключились на лед. На открытом пространстве вода высыхает быстро, да и магией это дело можно ускорить. Как же быть? Точно, Немо, перебрось на беспилотник инфракрасную камеру! Даже если дорога выглядит сухой, из-за остатков влаги ее температура будет немного отличаться окружающей среды.

Я внимательно вгляделся в разноцветный снимок. Хорошо, что сегодня пасмурно, иначе солнце и тени деревьев затруднили бы анализ. Немо тут же обнаружила перекрестки, на которых наблюдалась небольшая «температурная аномалия». Я прикинул маршрут.

— Вези меня к театру на улице… — обратился я к извозчику, но тут же спохватился, и поправился: — на проспекте Кризанта.

Только сейчас до меня дошло, что этот «таксист» мог вовсе не случайно ошиваться в самом удобном для меня месте. Не хватало еще дать похитителям понять, что я знаю, куда они увезли карету. К счастью, театров в городе хватает, так что я просто назвал тот, который находился рядом с моей гостиницей. А вот за извозчиком нужно обязательно проследить — вполне возможно, это еще одна «ниточка» ведущая к преступникам. Проклятье! Кажется, после возрождения Селесты я слишком расслабился. А ведь любая серьезная ошибка по-прежнему может стоить нам жизни.

Пришлось вернуться в гостиничный номер. Отправленные на разведку пауки поймали наконец радиосигнал от кареты и я смог вычислить ее точное местоположение. Ариэль телепортировалась прямо внутрь грузового отсека и забрала в пространственное хранилище все ценные артефакты, попутно уничтожив магическую начинку кареты. Теперь это обычная четырехколесная колымага. Можно вздохнуть с облегчением и попытаться выяснить, кто и с какой целью пытался все это провернуть.

* * *

К вечеру чиновники отправились по домам, а я с удивлением обнаружил на столе борова копии моих документов, оформленные на имя некоего Наргиса, старшего сотрудника научного отдела картели ткачей. Причем, подписанные задним числом. Это как вообще понимать?

Похоже, что несоразмерно огромная взятка, назначенная чиновником, была нужна только для того чтобы сбить меня с толку и потянуть время. А потом они просто показали бы мне чужой патент, оформленный задолго до моего появления и развели руками. Мол, что поделаешь, идеи витают в воздухе, неудивительно что одна и та же мысль пришла в голову нескольким изобретателям. Вот паразиты!

Слежка за извозчиком привела меня к очередной банде нелегалов, которые скрывались в подвалах пресловутого театра. И, надо же какое совпадение, господин чиновник, который так лихо меня облапошил, решил сегодня посмотреть спектакль именно в этом месте. Ну-ну. И кто еще из нас чересчур беспечен?

Конечно, его возница сделал несколько кругов по городу, пытаясь обнаружить слежку и все такое. Но какой в этом смысл, если один из моих пауков прячется прямо под кабиной его кареты? Да и сам театр давно кишит миниатюрными разведчиками. Я изучал эту подпольную организацию весь день. В отличие от идиотов, которые пытались шантажировать Ариэль, эти ребята были организованы намного лучше. Заведение принадлежало им целиком, и явно служил средством для «отмывания денег». По всей видимости, немалых: в охране служило несколько золотых авантюристов. Не удивительно, что боров разговаривал с Митрой настолько спокойно! Интересно, эти люди вообще в курсе, на кого они работают?

Я тоже отправился поглазеть на спектакль, в своем самом неприметном обличии — мальчишеском. Пришлось, правда, одолжить у Грэма приличную одежду: сам я до сих пор не озаботился тем, чтобы купить себе нормальный костюм, в котором не стыдно было бы выйти в люди.

Селеста, узнав о том, куда я собрался, тут же увязалась вместе со мной, в теле Ариэль. «Культурной жизни» ей не хватает, видите ли! Ну что ж, тяжелая артиллерия мне сегодня явно не помешает. Пришлось снова беспокоить Грэма и просить у Моры подходящее вечернее платье. Мора, естественно, захотела пойти вместе с нами. Ну вот, приехали, теперь это дело точно добром не кончится…

Удобную брешь в системе безопасности театра я заметил почти сразу: мальчишка-подросток, разносящий напитки гостям в буфете. Охранники — тоже люди, а кормят и поят их здесь совершенно бесплатно. Подбросить что-нибудь в еду или питье для официанта — пара пустяков. Кажется, я уже знаю, чем эти ребята будут заняты весь сегодняшний вечер. Одна беда — этот шустрый пацан всегда на виду, а мне нужно подловить его в таком месте, где не будет лишних свидетелей.

Боров-чиновник явился в театр всего за несколько минут до начала представления. В коридоре к нему тут же подошел высокий джентльмен в очках. Не тот ли это подставной «изобретатель», на которого собрались переоформить все мои документы?

— Рад видеть вас, господинн Савьер, — поклонился незнакомец. — Слышал, у вашей организации появился для меня новый контракт?

Боров расплылся в довольной улыбке.

— Ты как всегда вовремя, Наргис. Мои эксперты как раз заканчивают работу над документами. К концу спектакля ты сможешь забрать свою копию. А заодно и посмотришь на рабочий образец устройства, — вдруг можно будет что-то усовершенствовать. Не переделывать же потом из-за этого все бумаги, — хохотнул он.

Вот скотина! Это после меня-то усовершенствовать? А не слишком ли вы высокого мнения о себе, господа?

Тут боров с очкариком нечаянно столкнулись с двумя девушками. Раздался звон, по полу покатился бокал, расплескивая какую-то вязкую жидкость. Я с удивлением узнал Мору и Ариэль-Селесту.

— Эй, смотри куда пре… — Савьер умолк, оценивая девушек цепким взглядом. — Ох, мои извинения, дамы, мы вас не заметили.

— О, не стоит, это нам следовало бы просить прощения, — расплылась в ослепительной улыбке Мора, — мы с подругой слишком увлеклись беседой и не заметили сиятельных господ.

— Какая жалость, — проныла Селеста, хлопая ресницами, — я едва успела распробовать свой ликер, а ведь он был весьма неплох…

Обе девицы буквально пожирали глазами собеседников, совершенно не стесняясь собственной наглости.

— Я думаю, мы легко исправим это недоразумение, — криво усмехнулся боров, обменявшись многозначительными взглядами со своим приятелем.

Все четверо тут же укатили к буфету ведя непринужденную светскую беседу. Шустрый парнишка-официант, нырнул в кладовую за шваброй и бодрой трусцой направился к месту происшествия — вытирать пол и собирать осколки. Кажется, я уже знаю, как мне подловить его в полном одиночестве.

— Эй, вы чего это там задумали? — мысленно возмутился я, обращаясь к Селесте. — И это по-вашему «культурный отдых»?

— Ну а что такого? — хихикнула богиня. — Мы просто решили немного развлечься. А заодно, занять самые лучшие места в театре. Ты же все равно собираешься прижать этих двоих к ногтю после спектакля, так что нам ничего не угрожает. Мы даже прикрыть тебя сможем, в случае чего.

— Вообще-то я собирался действовать по ситуации. Но кажется, теперь у меня просто нет другого выбора, — устало вздохнул я и, улучив подходящий момент, скрылся в кладовой, на ходу меняя внешность.

* * *

Юноша-официант вошел в темную каморку, насвистывая какой-то незатейливый мотив из последнего выступления музыкантов. Внезапно дверь за его спиной захлопнулась. Он буркнул под нос что-то не слишком цензурное, повернулся и обомлел: прямо перед ним стоял еще один мальчишка — его точная копия, но только почти без одежды. Доппельгангер^[67]! В руке он держал огненный шар, осветивший темную каморку тусклым алым светом. Взгляд двойника был холодным и оценивающим, а в его зрачках отражались всполохи пламени. Официант отшатнулся, едва не споткнувшись о швабру, которая почему-то запуталась у него в ногах, на манер детской лошадки.

— Мне нужна твоя одежда и «мотоцикл», — мрачно произнес двойник, смерив его с головы до пят.

— М-м-мото-что? — только и смог пролепетать юноша, падая на пол.

* * *

Я не учел всего одну маленькую деталь. После того, как я занял место мальчишки-официанта, мне пришлось вкалывать вместо него! Бедолага сейчас сидит связанный где-то в кладовой и наверняка вспоминает все известные ему молитвы. Боюсь, что даже если я сейчас попытаюсь заставить его вернуться на прежнее место, мальчишка со страха перебьет всю посуду. Немо уже подгоняет моего дублера под новую внешность, но на это потребуется еще какое-то время. А пока мне самому приходится разносить напитки, вытирать столы и даже заново мыть пол в том месте где Селеста разлила свой ликер. Видите ли, плитка в этом месте все еще липкая!

Но есть и хорошие новости: один из тех самых охранников-авантюристов, которые могли доставить мне проблем при «штурме», уже попросил меня принести ему очередной напиток. Я незаметно добавил в бокал немного снотворного зелья и старое-доброе слабительное, которое мы использовали еще во время войны с армией демонов. Теперь прикидываю дозировку и гадаю, какое же из них подействует в первую очередь? Будем надеяться, что все-таки второе. Так мне будет гораздо проще повязать этих ребят без лишнего шума прямо в туалете. А вот в противном случае мне снова придется отмывать пол…

Наконец, мое место заняла кукла-дублер, и я смог со спокойной совестью занять свое место в партере, чтобы посмотреть спектакль. Ну, по крайней мере, оставшуюся часть спектакля. Насколько я понял, это была незамысловатая комедия про какого-то ловкого чиновника, успешно ведущего свои дела при королевском дворе. Похоже, что единственной «целевой аудиторией» этой пьесы был именно боров-Савьер. Сценаристы явно льстили своему покровителю, зная, что тот обязательно будет присутствовать на выступлении.

Наконец, представление подошло к концу и боров с очкариком направились в подвал, где один из магов уже методично «взламывал» защиту моей кареты при помощи особых инструментов: кувалды и монтировки. Единственной мерой предосторожности служил тот факт, что маг находился в нескольких метрах от опасного объекта и прикрывался щитом. Ну да, это всего лишь карета, а не какая-нибудь ядерная боеголовка. Мора и Селеста, к моему удивлению, тоже были приглашены на представление. Похоже, что мои «ловкие дельцы» совсем потеряли хватку? Или просто девочки оказались слишком напористыми? Что ж, сейчас я напомню вам, какой бывает цена беспечности.

Усмехнувшись, я телепортировал куклу-дублера Митры прямо в салон кареты и выбил дверцу самостоятельно, сбив ею с ног незадачливого мага. Он отлетел на несколько метров назад, и впечатался в стену. Каменная кладка за его спиной ожила и спеленала оглушенного бойца своими холодными щупальцами, так что вскоре на поверхности осталась лишь его голова. Сегодня мы не собираемся никого убивать. Всего лишь немного запугать. Из кареты вышел мой новый аватар и насмешливо представился:

— Мастер Митра. Маг, авантюрист, странствующий торговец. Чем могу быть полезен, господа?

Охранники, сопровождавшие Савьера выбежали вперед. Но Мора с Селестой несколькими точными движениями тут же отправили их в нокаут, напав со спины.

— Что вообще происходит? — возмутился очкарик. — Да как вы смеете…

— Бежим! — перебил его боров и, спотыкаясь, бросился к выходу из подвала, на ходу нажимая какую-то «тревожную кнопку».

Раздался протяжный гудок. Я усмехнулся. У вас даже сигнализация есть? Увы, никакой охраны в этом месте давно не осталось. Мои «девочки» только что добили последних. Все остальные уже лежат связанные под присмотром моих кукол или мирно посапывают верхом на каменном троне где-нибудь в туалете.

Митра неспешно отправился вслед за убегающим толстяком, играя тростью, словно дубиной.

— Постойте, господин, вы не понимаете, господин! — причитал он, тяжело дыша и упираясь рукой о стену.

Бежать боров уже не может, но он упорно продолжает куда-то ковылять. Надеется, что скоро придут на подмогу «золотые»? Он вломился в какой-то кабинет и захлопнул дверь, поспешно закрывая ее на тяжелый засов. Вытер пот со лба, обернулся и тут же осел на пол от неожиданности: за его спиной стоял Митра. Да, пространственная защита здесь тоже давно не работает.

— Так чего именно я не понимаю? — осведомился мой аватар.

— Все это… мы… мы не по своей… не по своей воле… — не в силах снова подняться на ноги боров буквально принялся ползти в направлении рабочего стола, — сейчас, сейчас я вам все объясню!

Он принялся карабкаться на стул, словно где-то здесь, среди разбросанных по столу бумаг находилась его единственная надежда на спасение.

— Что ж, излагайте, любезный, — с усмешкой ответил Митра, усаживаясь в необъятное кресло хозяина.

А я пристально изучал лежащие на столе бумаги. Что-то здесь не так. Боров явно что-то ищет, вот только что? Он же не думает всерьез, что меня остановят какие-то жалкие документы. Я достаточно хорошо знаю местные законы чтобы с уверенностью сказать, что…

Внезапно выражение лица Савьера резко изменилось: губы искривились в зловещей улыбке, а глаза недобро сверкнули. Одним резким движением он буквально бросился на стол, пытаясь дотянуться до одной мелкой вещицы, которая до сих пор ускользнула от моего внимания.

Среди вороха бумаг лежала небольшая резная статуэтка в виде танцующей девушки. Точно такая же, как и в кабинете ректора Академии. У меня внутри все перевернулось. Так за этим всем на самом деле стояла Рафира? Вот дура-а-ак!

О, боги, ну и как мне теперь разгребать этот бардак?!

Глава 11. Реактор

Легким жестом руки я притянул к себе фигурку Рафиры. Стол хрустнул и разломился пополам, не выдержав тяжести рухнувшей на него туши борова. Но долететь до пола бедняга не успел: еще один взмах руки — и неведомая сила подхватила его, подвесив в воздухе вниз головой, словно свиную тушку на мясокомбинате.

— И этим ты собирался меня удивить? — заломил бровь мой аватар, разглядывая статуэтку.

А я принялся перебирать в уме разные гипотезы, пользуясь «Ускорением мышления». Первой моей мыслью было, что все происходящее — это какой-то хитрый план архонтов, который нужен был, чтобы вывести меня на «чистую воду». Но в таком случае, почему Рафира до сих пор не явилась по мою душу? И разве не проще было бы устроить обычный допрос на детекторе лжи или проследить за мной какими-нибудь нанороботами?

Кажется, я становлюсь параноиком. Увы, мир не вращается вокруг меня одного. Думаю, все дело в дурацких патентах. Архонты не заинтересованы в том, чтобы этот примитивный мир развивался, а потому подавляют научные разработки всеми доступными способами. Вот почему изобретатели сталкиваются с запутанной бюрократией, непомерными взятками, кражей патентов, переоформлением их на подставных лиц и, наконец, с преступными организациями.

Ну, а если вы успешно преодолеете все эти барьеры, вами тут же заинтересуются представители богов. И, вполне возможно, отправят в мир иной — в буквальном смысле или переносном, это уже зависит от вашей ценности по стандартам Метрополии и их собственной кровожадности.

Все это очень мило, но что теперь делать мне? Очень не хочется снова объясняться с Рафирой. Мне сейчас нужно сидеть тихо и не отсвечивать, а не призывать архонта при любом затруднении. Проблема в том, что у борова теперь на меня зуб — я вломился в его логово, обезвредил охрану, и все такое. Настучит своей хозяйке, как пить дать. Упрятать его в подземелье и заменить марионеткой? Хлопотно. Придется разгребать все его дела, прямо как с мальчишкой-официантом. А исчезновение должностного лица привлечет слишком много внимания. Запугать его как следует, да и дело с концом! Вряд ли Рафира его каждый день навещает. Не думаю, что он вообще хоть раз в жизни ее видел.

Я со вздохом отправился в хранилище за мясом. Ну вот, кажется, мне придется немного потолстеть. Надеюсь, мои спутницы не увидят меня в этом странном амплуа…

— Видишь ли, Савьер, — принялся объяснять Митра, возвращая тело борова в вертикальное положение, — твоя беда в том, мне сейчас проще избавиться от тебя, чем портить отношения с Рафирой.

Вокруг борова стали появляться плазменные копья, угрожающе приближающиеся к его тучному телу, под ногами бедняги открылся широкий зев портала, ведущий в озеро лавы. Спасибо незадачливому студенту-портальщику, благодаря которому я узнал новые координаты. Обломки стола тут же провалились в кипящую жижу и вспыхнули, наполняя кабинет едким дымом.

— Нет, господин, вы не можете… кхе-кхе, — запричитал боров, давясь дымом, — меня будут искать, вам это не сойдет…

Он умолк, подавившись последней фразой: из пространственного хранилища появился я в своем настоящем теле, естественно, уже приняв облик самого Савьера. Боги, как он вообще передвигается с такой-то тушей? На меня будто два мешка картошки взвалили. Вдобавок ко всему, все это «роскошество» болтается на ходу, будто прелести какой-нибудь пышной красавицы. Одеваться в парадный костюм, найденный в соседней уборной было слишком хлопотно, так что я просто накинул на себя какой-то просторный халат. Создавать одежду из собственных волос, как это сделала Селеста при нашей первой встрече тоже как-то не хочется.

— «Нет, господин, вы не можете» — передразнил я последнюю фразу борова и зловеще рассмеялся вместе со своим вторым воплощением.

Плазменные копья вспыхнули еще ярче, а гравитационная хватка, удерживающая мою жертву, ослабла, роняя его тело прямо в кипящую…

— Не-е-ет! — закричал боров, закрывая лицо руками.

Внезапно все исчезло. Вместо того, чтобы упасть в озеро лавы, Савьер рухнул на крепкий стул, найденный в соседнем зале. На месте сгоревшего стола появился новый — тоже позаимствованный из помещения неподалеку. Мощный порыв ветра унес едкий дым, распахнув настеж двери кабинета. Мне ведь и самому не хочется этим дышать. Митра придвинулся ближе к столу, барабаня по нему пальцами и внимательно разглядывая жертву. Боров тяжело дышал и держался за сердце. Лучше не увлекаться спецэффектами, а то его сейчас и правда удар хватит.

— У тебя есть всего один шанс, Савьер, — произнес Митра. — Скажу тебе честно, мне просто лень разбираться со всеми твоими делами. Так что вот мое предложение: сиди тихо и делай все, что я тебе скажу. А чтобы у тебя не возникло искушения настучать начальству…

Я нацепил на шею борову небольшой амулет, созданный буквально на ходу. Ничего сверхъестественного, обычный пространственный маячок и микрофон, который будет прослушивать все разговоры. Но моей новой «марионетке» об этом знать вовсе не обязательно. Пусть лучше считает, что это бомба. Бах — и нет больше нашего добродушного толстяка. В довесок я вручил ему небольшой контракт, в котором изложил все последствия непослушания — на самом понятном этому странному существу языке. Трясущимися от волнения руками боров принялся шарить по карманам в поисках ручки.

— Кровью, Савьер, кровью, — оскалился Митра, протягивая ему небольшой кинжал, — моя «бухгалтерия» других чернил не признает.

Кровь нужна мне не просто так. У меня еще осталось несколько пустых филактерий. Нет гарантии лучше — в любую секунду я просто могу отнять его душу Системным оружием, не оставив никаких следов. Даже жаль, что такой трюк нельзя незаметно повторить с архонтом или нефилимом — просто потому, что у них уже есть собственные филактерии. Да и вообще, это была бы слишком очевидная брешь в безопасности. Насколько я знаю, боги действуют по той же схеме, отбирая филактерии у всех своих подчиненных.

— Не переживай, приятель, — я похлопал борова по плечу, забирая контракт. — Через пару лет я верну тебе твою душу в целости и сохранности. Я же не чудовище, — и снова зловеще улыбнулся.

— Душу?! — взвизгнул боров.

* * *

В кабинет вошли обе мои спутницы.

— Ну, что, мальчики, вы уже уладили свои дела? О-о-о, — протянула Селеста, увидев меня в обличии борова. — Пойдем, кажется мы не вовремя, — она схватила подругу за локоть.

— Нет-нет, постой, — вырвала руку Мора, странно растягивая слова, — дай мне еще хоть немного полюбоваться на этого мужчинку. Боги, да сегодня просто праздник какой-то!

— Эй, она что, уже «навеселе»? — мой пожилой аватар нахмурил брови. — Мы так не договаривались! И что я теперь Грэму скажу?

— Да ладно тебе, я всего-то пару бокалов пригубила, — отмахнулась Мора. — Нет Ариэль, ты только посмотри, он же само совершенство!

Она стала угрожающе приближаться, пожирая меня-борова глазами. Я отшатнулся, покрепче запахивая халат на своем тучном животе. Этого еще не хватало!

Но, оттолкнув мое настоящее тело, Мора плюхнулась на колени Митре, обнимая его за шею. С облегчением выдохнула:

— Как же приятно снова почувствовать себя в сильных, надежных руках! Ну что вы так смотрите? Да знаю я, что он не настоящий. И что теперь, уже и помечтать нельзя?

— Ерунда это все, — махнула рукой Селеста, закусив губу. — Настоящая любовь не знает границ и способна опознать дорогого тебе человека в любом теле.

И уселась на колени ошалевшему от всего происходящего Савьеру. Ох, кажется, после всех этих громких слов она нас все-таки перепутала.

— Вообще-то, — мне-настоящему пришлось закрыть лицо ладонью, просто чтобы спрятать улыбку, — я здесь.

* * *

На следующий день все формальности были улажены: я получил свою лицензию и отправился в торговые кварталы — искать подходящее помещение для лавки, договариваться о рекламе и решать прочие сопутствующие вопросы. Не лично, конечно, а с помощью нескольких кукол-помощников, которые теперь будут работать в лавке а заодно и служить сосудами для собираемых душ. Наконец-то у меня появились все необходимые ресурсы для создания мощных боевых марионеток, независимых от моей собственной ауры.

Накопителем энергии для них служат инерционные аккумуляторы — маховики, сделанные из углеродных нанотрубок. Новая технология позволяет хранить до тридцати мегаджоулей на килограмм массы батарей. Маловато для активного использования магии, но вполне достаточно для того, чтобы использовать кукол в качестве обычных бойцов. Проводником энергии будут служить духи, созданные «Кузницей» Системного кинжала. Скелет из «карбона», неньютоновская резина и латекс — эти куклы внешне неотличимы от человека. А с учетом возможностей нейросетей Немо, по силе их вполне можно будет приравнять к авантюристам золотого ранга.

Театральная постановка, которую мы недавно посетили, навела меня на еще одну забавную мысль. А почему бы мне самому не сделать какое-нибудь представление на основе популярных романов моего мира? Можно даже фильмы попробовать адаптировать. В формате театральной постановки, конечно. У меня уже есть несколько хороших марионеток, способных принимать разные облики. Магия иллюзии поможет создать крутые спецэффекты, а пауки-репликаторы за считанные минуты соберут любые декорации. Мечта любого режиссера! Я уже молчу про тонны книг и огромное количество сериалов, которые хранятся в моей памяти. Можно даже воспроизвести голос и внешность популярных актеров. Да у нас после первой же премьеры настоящий аншлаг будет!

А что, вполне возможно, эта идея принесет мне даже больше прибыли, чем все «торговые дела» вместе взятые. Тем более, что одну и ту же пьесу можно крутить очень долго. Впрочем, для меня это — просто развлечение, которым можно заняться в свободное от тренировок и исследований время — просто чтобы немного развеяться. Сейчас главная задача — добиться полной независимости подземелья.

Смысл нашего плана довольно прост: емкость пространственного хранилища Куба можно увеличить, вливая в него амальгаму. Два-три миллиона ОР — и мы вполне сможем поместить в него все подземелье целиком, и спокойно сбежать из этого мира, прихватив с собой все ценное. И оно того стоит: ведь общий объем амальгамы в пещере — около двадцати миллионов, а его средняя доходность может достигать миллиона ОР в год.

Дело за малым — нам нужен источник энергии, достаточно мощный, чтобы не только поддерживать жизнь в пещере но и спокойно путешествовать по другим мирам вместе с этим драгоценным «багажом». Не совсем тот «космический дредноут», о котором я когда-то мечтал, но надо же с чего-то начинать! Естественно, мы попытаемся создать настоящий ядерный реактор. Если точнее — термоядерный. После долгих обсуждений мы с Селестой решили рискнуть, и выбрать именно этот вариант.

В обычных реакторах тяжелые ядра урана (иногда используется и другое топливо, например, торий) распадаются на части, выделяя энергию. В термоядерных все наоборот — ядра легких элементов, таких как дейтерий и тритий, соединяются, образуя более тяжелые вещества. Одна беда — реакция происходит только при очень высокой температуре и давлении. Часто говорят: «как внутри звезд», но это заблуждение. На самом деле, даже там нет подходящих условий, а иначе звезда просто бы взорвалась, как это происходит во время вспышки сверхновой.

Да, звезды на самом деле не горят, а «тлеют». Вещество звезды едва ли производит больше тепла, чем кипа гниющих листьев. Просто огромный размер не позволяет небесному телу достаточно быстро отдавать это тепло в окружающее пространство. Термоядерные реакции внутри звезды — огромная редкость, и происходят, в основном, благодаря квантовым эффектам. В общем, нужно сильно постараться, чтобы провернуть такое внутри «небольшой коробки»: как минимум, разогреть газ до сотни миллиардов градусов. И понятно, что ни один нормальный материал (включая даже «Световой щит») не сможет выдержать такой нагрузки.

Есть немало хитрых конструкций, которые используются для создания термоядерных реакторов. Самый распространенный вид — это замкнутое кольцо, тор, окруженный мощными магнитами. Внутри него создается плазменный шнур, который разными способами нагревается до огромной температуры и удерживается в «подвешенном состоянии» с помощью магнитного поля.

Тут свои сложности — к примеру, нужны сверхпроводящие магниты, а значит, либо огромное количество золота (если мы будем использовать магию), либо сплав титана с ниобием — которые не так-то просто добыть. Да и вообще, эти установки громоздкие и дорогие. Даже в моем старом мире подобные проекты делают вскладчину — объединив усилия сразу нескольких стран. Бюджет европейского реактора ITER, в пересчете на деньги этого мира, — что-то около десяти миллионов золотых. Понятно, что на такие подвиги мне просто не хватит ресурсов. И никакими «театрами» подобные расходы не окупишь.

Мы с Ариэль-Селестой отправились в самое перспективное место — торговый зал картеля старателей. Здесь можно не только договориться о поставках любого сырья но и посмотреть на образцы минералов, как промышленных, так и коллекционных. В некоторых случаях даже получить небольшой пробник — чтобы самостоятельно проверить состав породы. Нам это, понятное дело, не требовалось. Содержание полезных ископаемых мы определяли портативным спектрометром: лазерный импульс испаряет крошечную часть образца и анализирует вспышку света. Главное сделать всенезаметно, чтобы нам не предъявили претензий за «порчу имущества».

Собственно, от того, какие ресурсы мы здесь найдем, и будет зависеть выбор типа реактора.

— О, смотри, выглядит многообещающе! — оживился я, заметив пунцово-красную вспышку на виртуальном экране прибора.

— Литий, да, — улыбнулась Селеста. — Можно считать, что один из компонентов топлива мы уже нашли.

— А вот с ниобием будут проблемы. Есть следы в коллекционных образцах минералов, но мы явно не наскребем достаточно металла даже на экспериментальную установку.

— Нам и не обязательно делать обычный реактор, — пожала плечами бывшая богиня, — поджечь топливо можно и другим способом. К примеру, твоим любимым оружием. Это самый простой способ, в общем-то.

— Ты про рельсотроны? Так там же скорость совсем низкая, и даже если в упор расстреливать мишень…

— Это если мишень однородная, литая. Но ты подумай: что если внутри нее будет небольшой пузырек газа? Скажем, того самого топлива.

Я удивленно моргнул, прикидывая последствия. Принцип очень прост: пузырек газа, который быстро сжимается под воздействием внешней силы чем-то напоминает кнут. Даже небольшой замах рукоятки заставляет кончик кнута двигаться очень быстро — быстрее скорости звука. Потому-то мы и слышим хлопок. Что-то подобное происходит и при схлопывании пузырька в жидкости. Даже при небольшом внешнем давлении молекулы сталкиваются на огромной скорости. В моем мире проводилось немало подобных экспериментов — с ультразвуком, лазерами и даже огромной стимпанковской установкой, сжимающей водоворот из жидкого металла при помощи множества паровых поршней. Но успеха они так и не добились.

— Немо, ну-ка смоделируй процесс. Снаряд на скорости в десять махов попадает в мишень со сферической полостью внутри.

Я с интересом уставился на разноцветную симуляцию. Действительно, давление сильно возрастает. Но не похоже, что мы таким способом добьемся нужных условий. Либо скорость снаряда должна быть просто космическая…

— А теперь попробуй вот так, — поправила симуляцию Селеста, поставив рядом сразу несколько полостей.

В этот раз я увидел на диаграмме характерные черные полосы зашкаливающего давления.

— А ты хитрая, — хмыкнул я.

— Всего лишь читерские знания из прошлой жизни, — отмахнулась Селеста. — Конечно, рельсотронами ты нужной скорости не добьешься, но как только мы расшифруем исходный код «Кинетического портала», считай, дело в шляпе.

Совместными усилиями мы набросали схему.

Собственно, на данный момент это всего лишь «душевая кабинка» с расплавленным металлом вместо воды. Мишень с ядерным топливом просто падает вниз под действием гравитации, и в нее попадает снаряд из рельсотрона. При столкновении, будет происходить небольшой термоядерный взрыв. Энергию реакции должен поглощать жидкий металл. Скорее всего, это будет свинец с примесью лития. Поток нейтронов, которые производит реакция, решит нашу проблему с топливом, превращая литий-6 в тритий — один из главных компонентов ядерной реакции. Ну а второй компонент, дейтерий, мы можем добывать из обычной воды. При многократном электролизе он постепенно накапливается в остатке.

По словам Селесты, это самый дешевый и примитивный реактор, который она только может представить. Но, по крайней мере, мы способны его построить. И даже если у нас не получится к моменту побега создать «Кинетический портал», снаряд можно разгонять по-старинке, между двумя червоточинами внутри трубы, из которой откачан воздух.

Самое приятное, что если эту штуку взрывать не в камере, а у кого-нибудь прямо перед носом — получится аналог «Термоядерного фаербола», способный доставить немало хлопот даже архонту… Довольно неплохая мотивация!

Ну а теперь начинается самое «веселое» — сбор ресурсов, строительство прототипа, эксперименты, лажа, депрессия, новые идеи и новые эксперименты, и так по кругу, до тех пор, пока мы не добьемся успеха. Ну, или пока не отыщем какой-нибудь другой способ решения проблемы. Романтика!

Вечером получил сообщение от Мамы Мии. Кажется, у нее появилась для меня новая работенка. Ордер задания мифрилового ранга и короткая заметка: «ты на эту работу подходишь идеально». В каком-то глухом поселке на отшибе стали пропадать детишки. Эмм… Ну да, а чего я, собственно, ждал? И правда, мой профиль, как ни крути.

Глава 12. Детишки

Я бегло просмотрел описание задания. По всему выходило, что для выяснения деталей мне придется отправиться в Гильдию. Селеста пошла вместе со мной — не пропускать же все веселье.

Дежурившая у стойки авантюристка бегло глянула на ордер задания и достала из-под стойки огромную коробку с бумагами. Это все — материалы дела? Ну ничего себе!

— На самом деле, гильдмастер просто велела мне собрать отчеты о всех неудачных заданиях за последний год, — призналась девушка. — Она сказала, что вы сами разберетесь, какие из них относятся к вашему делу.

— Отчеты? То есть, в этой коробке одни только списки? — удивился я.

— Да, боюсь, что за деталями всех интересующих вас заданий, придется идти в главный архив.

Дожили, Мама Мия скинула на нас всю грязную работу! Ну да, нечего было выпендриваться в библиотеке Академии.

Пришлось отправиться в архив и снова заниматься нудной оцифровкой, на ходу анализируя полученные данные. Действительно, по всей территории страны участились случаи исчезновения детей. По большей части это были достаточно взрослые мальчишки — двенадцати лет и старше. Формально, они уже считаются самостоятельными и в праве, как минимум, самостоятельно отправиться в путешествие. Например, на учебу, как Андер. Однако у их родителей действительно были поводы для беспокойства. К примеру, некоторые дети, ушедшие в другой город с караваном, так и не появились в точке назначения. Другие просто уходили из дома, никого не предупредив. Порой даже забирали с собой младших братьев и сестер.

Не то чтобы это было совсем невероятно. В конце-концов неблагополучных семей в этом мире тоже хватает. Но подобных случаев стало во много раз больше, чем во все предыдущие годы, вместе взятые. А ведь это наверняка лишь вершина айсберга! Можно было бы списать все на недавнюю войну. Собственно, именно поэтому проблему игнорировали так долго. Но война уже закончилась. А если как следует разобраться, выходит, что все началось еще до наступления армии Абырвалгара.

Мы нанесли на карту все случаи исчезновения детей и с удивлением выяснили, что первые вспышки начались примерно год назад, на юго-западе страны, неподалеку от моего родного поселка. Неужели все это как-то связано со мной? Возможно, убитый мною гоблин-маг воровал детишек вовсе не для собственных экспериментов а поставлял их кому-нибудь еще? Все может быть… Но в том, что гоблин действительно мертв, сомнений нет — иначе я не получил бы за него Очки Развития.

Со временем, волна похищений распространилась по всей стране, и дошла даже до востока, где никаких военных действий не было в помине. Расследования, которые проводили авантюристы ничего не дали — детишки словно бы в воздухе растворились. Чаще всего их объявляли в розыск и убеждали родителей немного подождать. Но время шло, найти детей не удавалось и волна негодования дошла до столицы.

Изучив все бумаги, мы отправились в указанный гильдмастером поселок, в котором совсем недавно произошло несколько похищений. Отчеты отчетами, а лучше будет, если мы на месте все как следует изучим, в том числе и с точки зрения пространственной магии. Я — в облике Кира, в своем настоящем теле, а Селеста — под видом Киары, конечно же. Действовать нам придется исключительно в детских обличиях. На сей раз никаких дорогих костюмов — лучше, если мы будем выглядеть как очередные беженцы-оборванцы, остановившиеся в городе в поисках ночлега и работы.

Кельтмур — небольшой уютный городок, с широкими улочками и приземистыми домами. После столичной суеты и роскоши, он чем-то напомнил мне родной Теалос и даже вызвал некоторую ностальгию. Интересно, как там сейчас дела в поселке? Вроде и немного времени прошло, а я уже немного скучаю. Надо бы отправиться туда хотя бы на денек, если появится возможность. Да и вообще, мастера Бранда я мог бы навестить в любое время. Уж он-то ни капли не удивится моему внезапному появлению.

Дежурный местного отделения Гильдии оказался расторопным парнем, и всего через несколько минут мы уже беседовали с гильдмастером в его просторном кабинете. Мастер Ромул был очень стар, чтобы не сказать, дряхл. Седые волосы, длинная белая борода — на роль местного Дамблдора он, пожалуй, не тянул, но ему вполне подошел бы образ древнего шаолиньского монаха, или старого друида из племени галлов. И, судя по показаниям «рентгена», был он именно монахом, ну то есть, мастером рукопашного боя. Ну, и еще немного владел магией исцеления.

— Эта старая дура совсем выжила из ума! — он не скрывал своего возмущения. — Прислала ко мне малышню! Мало я что ли их потерял за эти дни? Ловить на живца! Женщина, никогда не имевшая собственных детей, не вправе распоряжаться жизнью чужих!

Он яростно грозил кулаком невидимой начальнице и тяжело дышал от гнева. Мы с Селестой переглянулись. И что теперь делать с этим сердобольным стариком? Может, вообще не стоит вмешивать в это дело взрослых? Побродим по поселку, поболтаем с детишками…

— Вы-то почему согласилась на эту глупость? — переключился на нас гильдмастер. — Мозгов совсем нет? Или деньги зачем-то нужны? Послушайте совета старика — бросайте это дурное дело. Мы со своими проблемами как-нибудь и без вас разберемся.

— Да вы не переживайте, мастер, мы вроде как можем за себя постоять, — примиряюще ответил я.

— Вот этого я и боюсь! Вашей самоуверенности и неопытности! — голос бедняги гильдмастера сорвался, а по щекам потекли крупные слезы. — Внук мне тоже постоянно твердил, что может за себя постоять. Ну и где он теперь? Где?

Несколько минут мы терпеливо ждали, пока старик справится с эмоциями и приведет себя в порядок. Похоже, что это дело с недавних пор стало для него очень личным. Не удивительно, что Мама Мия всерьез заинтересовалась происходящим.

— Вы не расстраивайтесь так, дедушка, — мягко сказала Селеста, — кто бы это ни сделал, мы его обязательно найдем. И детишек всех вернем, если они живы, конечно. Мама Мия не просто так нас позвала. Вот, смотрите сами.

Она достала из-под одежды свой собственный значок, сняла с цепочки, и передала его старику. Тот с удивлением повертел жетон в руке, подбросил, пробормотал: «да быть того не может» и звонко щелкнул ногтем по краю пластинки, высекая сноп белых искр — верный признак «драгоценного» титана. Ничего себе, ногти у старика! Всем бы такие в девяносто лет, ну или сколько там ему на самом деле.

— Мифрил? Но это же невозможно… Да кто вы вообще такие?!

* * *

Первые странности начались в гостиничном номере, который мы сняли в местном трактире. Комната была скромной, практически, убогой. Впрочем, мы специально выбрали самую дешевую. Мое внимание привлекла бумажка, лежащая на столе. На ней корявым детским почерком было написано: «Не верь никому. Взрослые врут. Рассыпай это вокруг постели: ОНИ приходят ночью». Поверх записки лежала небольшая баночка с каким-то порошком. Это что, соль? Ну вот, приехали.

Вместо того, чтобы следовать инструкциям, я достал из пространственного хранилища совсем другой порошок и принялся снимать с пузырька отпечатки пальцев. Кто-то из местных детишек явно в курсе происходящего и нам нужно будет выяснить — кто. Впрочем, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы вычислить таинственного доброжелателя. Не так уж много людей знали о нашем появлении и тем более о том, в какой именно номер нас поселят. Немо, покажи-ка мне запись разговора с хозяином этого места.

Подозреваемых оказалось всего двое: сын трактирщика — тощий взъерошенный пацан, лет десяти, и его маленькая сестренка, которая и писать-то не умеет, скорее всего. И еще одна улика: со стола, за которым они играли, впоследствии исчезла солонка. Совпадение? Не думаю.

Я не нашел ничего лучше, чем подкараулить мальчишку в туалете.

— Эй да ты чего? — возмутился он, когда я вломился туда вслед за ним.

— Твоя писанина? — я ткнул ему в лицо записку.

— Да почем я зна…

— Не ври! Ты мне сестренку до смерти перепугал. Ты хоть понимаешь, что она теперь вообще спать не будет!

— Но я, я же только… — начал заикаться парень.

— Думаешь, это такой веселый прикол? Думаешь, мы мало натерпелись за время войны? Так вот тебе другой прикол: на, ешь!

Я скомкал бумажку и протянул ему.

— Чего? — он беспомощно покрутил головой.

— Бумажку свою ешь! Не выйдешь отсюда, пока не сожрешь ее целиком! Вот, смотри, я ее даже посолю, чтобы вкуснее было.

Я демонстративно достал солонку и посыпал бумагу содержимым. Перебор, конечно, но я сейчас специально играю роль человека, который совершенно не в курсе происходящего.

— Погоди, но там же не только… это нельзя…

— Я тебе скажу, что еще «нельзя»: девочек маленьких пугать ради развлечения. Жри я сказал! Или этой солью я сейчас буду посыпать раны на твоей физиономии, — я сжал руку в кулак.

Мальчишка сглотнул и покосился на медный значок авантюриста на моей шее.

— Пожалуйста послушай, — затараторил он вполголоса, выставляя руки вперед, — я и не думал вас пугать, у меня же самого сестренка маленькая. В банке не соль, это специальный состав, чтобы отгонять тварей. Мы и сами только так и можем спокойно спать. Там столько всего намешано, что я даже не знаю, что со мной будет, если ее съесть. Я тебе все объясню, честное слово, только не здесь. Тут слишком много взрослых, нас могут подслушать.

Я нахмурился. И рад бы тебе поверить, но из образа выходить мне пока тоже нельзя. Тут из-за двери раздался до боли знакомый голос, который я за семь лет привык считать своим собственным:

— Братик, ты скоро? Мне страшно оставаться одной!

Похоже, Селеста решила подслушать наш разговор из-за двери. И вовремя вмешалась, уловив перемену в настроении.

Я тяжело вздохнул.

— Ладно, будем считать, что я тебе поверил. Только имей в виду, если ты меня надул, я тебе целую книгу скормлю. Толстую. Без воды и соли.

— Да не вру я, — мрачно сверкнул глазами мальчишка, — приходи после заката в старый амбар за часовней и я тебе все объясню.

— Звучит как ловушка, — хмыкнул я, — имей в виду, эта штука у меня на шее не просто так болтается, — я постучал пальцем по значку авантюриста. — Если собираешься приводить друзей, заранее предупреди их, чтобы они тоже с собой по книжке прихватили.

* * *

Вечером мы тихонько выскользнули из гостиничного номера через окно и отправились гулять по крышам, любуясь закатом и наблюдая за жителями города. Давненько я не позволял себе такого отдыха! Даже Селеста оценила. По ходу дела я рассказал ей историю своих приключений годичной давности и поделился подозрениями по поводу истинных мотивов Торлака — гоблина, укравшего детей из нашего поселка. Мой мозг был сильно поврежден, когда нанороботы Селесты поглощали мертвое тело, так что она получила лишь смутные обрывки воспоминаний и не знала всех деталей моих похождений.

— Ты всегда болезненно воспринимал чужие страдания, даже если тебя они, по большому счету, не касались, — улыбнулась она. — Но я бы не назвала это слабостью. Из всех этих «благотворительных авантюр» ты умудрялся извлечь для себя немалую выгоду.

— Как сильно это проявляется? Я имею в виду, насколько мы вообще похожи на свои оригиналы?

— Трудно сказать, — она пожала плечами. — А насколько похожи на своих родителей дети? Внуки, правнуки… Тут все зависит от степени родства. Я ведь тоже — вовсе не та Селеста, которая сражалась с тремя десятками богов. В лучшем случае — ее дочь. Юная, слабая и порой очень даже глупая, в чем ты и сам уже мог убедиться.

— Ты хотя бы что-то помнишь о своем прошлом. А для меня это вообще какие-то непонятные сказки. О Прометее я знаю только то, что в мифах он подарил людям огонь. Украв его перед этим у богов.

— Ну да, — рассмеялась Селеста. — Дать людям магию — это ведь была твоя идея. И, как видишь, прижилось. Хотя поначалу это казалось чистой воды безумием. Магия — это ведь по сути, огромная пробоина в правилах, через которую теряется куча энергии.

Наше внимание привлекла девочка с косичками, которая перебегала от дома к дому, воровато оглядываясь по сторонам. Мы притихли, наблюдая за ее маневрами. По всему выходило, что она направляется в сторону часовни. Похоже, что мы будем не единственными участниками этой «тайной встречи». Ну что ж, наверное пора и нам присоединиться к веселью.

— Вы еще кто такие? — девочка чуть не подпрыгнула, когда мы сиганули с крыши прямо на землю неподалеку от заброшки, в которую она направлялась.

— Мы новенькие, — деловито ответила Селеста, — пришли послушать про этих ваших чудовищ.

— А вы точно того… ну, нормальные? — девочка смотрела на нас с опаской и явно в любой момент была готова дать деру.

— Так откуда ж нам знать? — развела руками моя подруга. — Мы думали, вы нам тут и расскажете.

Из амбара выглянул мальчишка — тот самый сын трактирщика, которого я допрашивал в туалете.

— Все в порядке, Белка, это я их пригласил. Давайте, заходите уже, пока нас никто не заметил.

— И с каких это пор ты стал приводить новичков на рабочие совещания, а, Кузнечик? — Белка явно была недовольна.

— Тебя спросить забыл, — буркнул парень. — Они первый день в городе, зеленые совсем, думают, мы с ними шутки шутим. И что мне теперь, оставлять их на произвол судьбы? Сама знаешь, что магистр к нам, может, только через неделю заявится.

Мы зашли внутрь. В полумраке старого амбара, освещенном одной лишь тусклой масляной лампой, собралось еще несколько ребятишек разного возраста. Правда разглядеть их толком не получалось, кроме нашего знакомого, который уселся прямо возле лампы. Но судя по аурам — самые обычные дети, ничего примечательного.

— Сова, что у нас по отделу ресурсов? — деловито спросил Кузнечик. — Решили вопрос с костной мукой?

В темноте блеснули чьи-то очки.

— Да, все уже в порядке, Ёж приволок целый мешок костяшек из пещеры, этого нам надолго хватит. А вот с проволокой проблемы. Олень сегодня утром попался на горячем. Теперь бедняга еще долго не сможет сидеть, ну и на отцовский склад попасть не сможет, понятное дело.

Присутствующие сдержанно захихикали.

— Паршиво, — нахмурился Кузнечек, — у нас пополнение, а без проволоки мы не сможем сделать для новичков нормальные обереги.

— Так давай попробуем свить их из лозы, — раздался из темноты еще один голос. — Они тоже нормально будут работать, если глиной обмазать и как следует обжечь на огне.

Я навострил уши. Речь о какой-то магии? В словах мальчишки есть разумное зерно. Если как следует раскалить древесину без доступа воздуха, она превратится в активированный уголь и будет гораздо лучше проводить ману.

— Мы уже говорили об этом, Ёж. Они плохо держат заряд. Если ты готов отдать свой собственный оберег и пользоваться паленой лозой — милости прошу.

— Вы в одном доме живете, ты мог бы подзаряжать их время от времени, — буркнул голос из темноты.

— Это что по-твоему, какая-то игра? — вспыхнул Кузнечик. — А если я просплю? А если папа заметит, что я среди ночи по чужим комнатам шастаю? Ты хоть представляешь, что начнется, если взрослые узнают? Мы потеряем все, чего добились с таким трудом!

— Да погодите вы спорить, ребята, — не выдержал я. — У нас есть кое-какие деньги, мы можем помочь вам и с проволокой и вообще с чем угодно, только для начала объясните, какого черта тут вообще происходит?

Дети переглянулись.

— Ты хоть проверил их, прежде чем приводить сюда? — раздался из темноты насмешливый голос Ежа.

— Сейчас, сейчас, — ответил Кузнечик, роясь в лежащей неподалеку сумке.

Он достал странную игрушку, напоминающую ловца снов — что-то вроде самодельной паутины, сплетенной из веток и проволоки, украшенный камнями, перьями и прочими бесполезными побрякушками.

Я всмотрелся через рентген и расслабился — никакими магическими свойствами эта безделушка не обладала. Ну и слава богам, а то от всех этих разговоров я уже всерьез решил, что…

— О, смотри-ка, примитивный активатор, — оживилась Селеста. — Если храмовники узнают, что детишки такими игрушками балуются, поднимется грандиозный скандал!

— Погоди-ка, ты хочешь сказать, что у этой штуковины…

Я внимательно всмотрелся в конструкцию игрушки. А ведь действительно, напоминает узоры активации магических конструкций, которые мы сейчас изучаем. Те, что выполнены не с помощью Системных рун, а на самом низкоуровневом языке — «исходном коде» заклинаний. Немо, смоделируй пожалуйста, что будет, если пустить ману по этой проволоке…

Через несколько секунд я с удивлением разглядывал устойчивый энергетический контур, который генерировала эта «детская игрушка». Вот тебе и ролевые игры глупых школьников!

Тем временем Кузнечек нахмурился и принялся сосредоточенно сверлить взглядом оберег. Да он же сейчас маной его накачивает!

— Что он делает, ты не знаешь? — спросил я Селесту.

— Я тебе что, ходячий справочник? — возмутилась она. — Да понятия не имею!

Я почесал затылок. Хорошо еще, что с помощью таких примитивных конструкций нельзя создать сложную магию — всего лишь какой-то слабенький «эффект». Но если речь идет о каком-нибудь радиоприемнике, кто знает, как отреагирует он на мою куклу? И как отреагируют на это детишки… Вот засада!

— Ну вот, готово, — Кузнечик оторвался, наконец от своего «колдовства». — Сразу предупреждаю, если на вас есть какие-то артефакты — лучше отложить их подальше. Ну что, поехали?

Само собой. Знать бы еще куда!

Глава 13. Экзорцизм

— Парень чист, — заявил Кузнечик, отводя от меня странный артефакт, и тут же повернулся в сторону Киары-Селесты.

— Меня зовут Кир, если что, — буркнул я.

— А вот девчонка… — продолжил он, проигнорировав мою запоздалую попытку нормально представиться.

В темноте амбара было нетрудно разглядеть, что в небольшой связке кристаллов кварца, привязанных к игрушке, стали появляться красивые оранжевые искры. Ого, это что, триболюминесценция^[68]? Изобретательно!

— Заражена! — испуганно выдохнул Кузнечик и отшатнулся.

Я тут же сдвинулся с места, загораживая собою «сестренку». Вот незадача, кажется артефакт действительно отреагировал на начинку куклы. А может, причина в чем-нибудь еще. Главное, что дети теперь будут считать ее… а вот даже не знаю, кем!

Девочки, сидевшие неподалеку от нас, вскочили со своих мест и бросились в противоположный угол — за спину своего лидера.

— А я говорила, я предупреждала его, — почти злорадно воскликнула Белка. — Привел зараженных прямо в наше тайное убежище!

— Ты вообще на чьей стороне? — огрызнулся Кузнечек. — Ты хоть понимаешь, какими проблемами это нам грозит?

— Братик, что это значит? — жалостливо проныла Селеста. — У меня внутри есть что-то плохое?

— Не бойся, Киара, — ответил я. — Мальчик просто шутит. Это такая игра.

— Тогда почему они меня боятся? Мне теперь тоже страшно, братик!

— Ну вот, довели ребенка! — тут пришлось уже и мне отыгрывать свою роль по полной программе. — Что я говорил тебе про запугивание маленьких девочек, а Кузнечик?

— Мы не можем все так оставить, — вмешался Ёж, выходя на свет лампы. — Она опасна. Даже если у нее обычный паразит, он в любое время может эволюционировать. Вам нужно срочно провести ритуал.

Мальчишка вполне оправдывал свое прозвище: холодный, колючий взгляд, короткая стрижка, на руках кожаные наручи с металлическими шипами. Кажется, из всех присутствующих, он самый взрослый: на вид ему лет двенадцать, не меньше. Учитывая средний возраст пропадающих детей, именно он — самый вероятный кандидат на роль следующей «жертвы» похитителей.

— Все, с меня хватит, — вспыхнул я. — Не знаю, что вы там задумали, но вмешивать в это свою сестру я не собираюсь. Киара, мы уходим!

Я схватил за руку свою куклу-дублера и потянул ее к выходу.

— Стой, ты не понимаешь! — Кузнечик попытался меня остановить, но я просто оттолкнул его в сторону, повалив на пол.

Девочки отшатнулись, открывая нам дорогу.

— Ты очень скоро ее потеряешь, — раздался за нашей спиной насмешливый голос Ежа. — Свою сестру.

Я замер. Крупица информации. Уже кое-что. Конечно, мы и не собирались уходить ни с чем. Детишки нас теперь точно не оставят в покое. Да и пауков-разведчиков еще никто не отменял.

— Внешне ничего не поменяется, — вкрадчиво продолжил Ёж, — но со временем ты поймешь, что это больше не твоя сестра. А может, ты уже это чувствуешь?

— Не неси чепухи, — отрезал я, разворачиваясь, — ты ничего о нас не знаешь. Если бы с моей сестренкой что-то случилось, я бы знал!

— М-м-м, как это мило, — раздался в моей голове голос Селесты.

— Значит мы точно сможем тебе помочь, — пожал плечами мальчишка, — но сначала ты должен нас хотя бы выслушать. Ну, или можешь катиться вон из города, мы вообще-то не обязаны никого спасать. У нас и своих-то проблем хватает.

— Ладно, — я уселся на первый попавшийся ящик и скрестил руки на груди. — Даю вам пять минут. Но мне нужны доказательства. И желательно, что-нибудь получше светящихся камешков на шнурке.

Объяснения заняли немало времени. Гораздо больше заявленных пяти минут. Я удивлялся и критиковал, но дети, похоже, не шутили и не лгали. По крайней мере, искренне считали все это правдой. По их словам в городе появились какие-то невидимые существа-паразиты, которые могут вселяться в людей, поглощать их жизненную силу и порой даже управлять их телами, словно марионетками. По описанию похоже на духов-элементалей, которые сбежали от магов, вот только я ни разу не слышал, чтобы такие сущности умели захватывать чужие тела.

Как некромант со стажем, я прекрасно знаю, что любым духам для существования нужна энергия. Наши тела являются одновременно и батарейкой и удобной средой для работы энергетических контуров. Ну а воздух для ауры — это враждебная среда с высоким сопротивлением. Бестелесные духи в ней, скажем так, долго не живут. Нет, я допускаю, что мощный элементаль, вроде моего Кальцифера, действительно мог бы какое-то время… особенно если создать подходящие условия… какое-нибудь специализированное заклинание… Но как повторить это массово? И главное, зачем?

Насколько я понял, детишки организовали своего рода «движение сопротивления», используя странные самодельные устройства и алхимические составы для того, чтобы защитить себя самих и своих близких. По словам Ежа, многие взрослые в городе уже заражены и это лишь вопрос времени, когда «призраки» захватят весь мир.

— Звучит очень странно, — признался я, когда ребята закончили свой рассказ. — У вас есть хоть какие-то доказательства?

Мальчишки переглянулись. Кузнечик неохотно кивнул своему напарнику.

— Возьму тебя с собой на охоту, — криво ухмыльнулся Ёж, — увидишь все своими глазами. Но учти, это опасно — нам придется лезть в чужие дома.

Я пожал плечами. Видеть своими глазами — это хорошо. Особенно, если удастся разглядеть хоть что-нибудь через рентген. Впрочем, мое доверие к розовым очкам в последнее время упало ниже плинтуса — эти дурацкие кристаллы в упор не распознают неофициальную магию и, к тому же, совершенно не показывают амальгаму. Духов через нифелит вообще не видно, если только те не являются частью какого-нибудь заклинания. А Магия духа позволяет ощущать их присутствие в пределах ауры, ловить и оценивать силу.

Мы разошлись по домам. «Охота» должна была начаться далеко за полночь. Перед тем, как вернуться в трактир, я заглянул к кузнецу и купил у него большой моток грубой проволоки — детишкам на артефакты. Попутно мы с Немо занялись изучением новой магической структуры. Она действительно оказалась чем-то вроде магического приемника, настроенного на определенную частоту. Честно говоря, мне пришлось повозиться, чтобы разобраться, на что именно она реагирует. Думаю, мне удастся переделать свою куклу-дублера так, чтобы эти штуковины возле них не «заводились».

И, как это часто бывает в «исходном коде», магическая формула оказалась представителем целого класса подобных структур. Генетические алгоритмы в купе с нейросетями Немо быстро расплодили для нас множество новых видов этих магических созданий, занося их в нашу базу данных. Теперь остается только изучить, как они работают. Вполне возможно, с их помощью одной из этих формул мы сможем создать достоверный детектор магии, или даже полноценную камеру, способную видеть истинное строение заклинаний.

Ночью в наше окно тихонько постучали. Моя «сестренка» старательно делала вид, что спит. Над ее кроватью уже красовался новенький оберег, который сделал для нас Кузнечик. Бесполезная в общем-то предосторожность: любой, кто попытается похитить наше настоящее тело, сразу же станет очередной жертвой Системного оружия. Но Селеста отыгрывала свою роль до конца, отказываясь ложиться спать без защиты.

Ну а я снова отправился гулять по крышам, правда на сей раз компанию мне составлял Ёж. Впрочем, Селеста тоже с нами, пусть и виртуально. В руках мальчишка держал очередного «ловца снов», но несколько иной формы. Игрушка висела на длинном шнурке, и Ёж постоянно крутил ее, словно антенну радара. На шее у нас обоих тоже висели проволочные кольца — защитные обереги.

— Большинство тварей сейчас — это личинки, — объяснял парнишка, — у них слишком мало сил, чтобы захватить чье-то тело. Они просто цепляются к людям, как пиявки, и тянут из них жизненную силу. Но когда человек слабеет и начинает чувствовать неладное — паразиты бросают его и ищут себе другого носителя. В этот момент они уязвимы и их можно поймать. Этим мы с тобой, в общем-то и занимаемся.

— Почему вы просто не расскажете обо всем взрослым? У вас же есть, ну, разные способы убедить их, что это правда.

— А сам-то ты как думаешь? — огрызнулся Ёж. — Я знал одного парня, который пытался. Из соседнего поселка. Он тоже так рассуждал и не хотел никого слушать. Пошел к местному храмовнику — единственному в округе, кто хоть что-то смыслил в магии. На следующий день пропали оба — и он, и храмовник.

Я присвистнул. И мысленно сверился с картотекой Мамы Мии. Действительно, была недавно еще одна пропажа неподалеку. А вот о храмовнике — ни слова. Надо бы выяснить, что с ним случилось, и почему взрослые никак не связали эти два события. А может, церковь уже в курсе происходящего? В таком случае, нам нужно поспешить, пока нас не обошли конкуренты.

— У них все давно схвачено, понимаешь? — продолжил парень. — Все, что мы можем, — это защитить себя и свои семьи. И готовиться к худшему.

Я задумался. Неужели все настолько серьезно? Нет, я допускаю, что в этот мир могли попасть какие-нибудь энергетические существа с другой планеты. Но… Быть того не может, чтобы архонты прозевали такую огромную угрозу безопасности! Ну, ладно, для начала посмотрим, что это за паразиты такие.

— Постой-ка, — напрягся Еж, — кажется, я поймал сигнал!

Он остановился и принялся медленно вращать свой детектор, пытаясь определить правильное направление.

— Туда! Только быстро, у нас мало времени!

Со сноровкой бывалого паркурщика он бросился вперед, перепрыгивая с крыши на крышу. Мне ничего другого не оставалось, кроме как побежать за ним, стараясь создавать как можно меньше шума. Будем надеяться, что патрулирующие городок стражники нас не заметят. Ему-то может и сойдут с рук такие ночные похождения, а вот мне…

На одной из крыш Ёж притормозил, свесился вниз, зацепившись ногами за карниз, и ловко юркнул в раскрытое окошко на чердаке.

— Давай за мной, — шепнул он, дождавшись, когда я повторю тот же маневр, — только постарайся не шуметь. Ты оберег надел?

— Надел, надел, — я поправил небольшую проволочную безделушку висящую на шее.

Ёж уверенно двинулся вперед, словно уже не раз бывал в этом доме. Он вертел перед собой индикатор и бормотал себе под нос: «старик Ильяс, нет, наверное все-таки его внучка». Осторожно открыл люк, ведущий вниз, соскользнул вниз по хлипкой деревянной лесенке и на цыпочках подкрался к одной из полуприкрытых дверей. «Детектор призраков» в его руках уже светился не хуже ночной лампы. Похоже, цель уже близко. Я усмехнулся: для полноты картины нам не хватает только тяжелых рюкзаков с плазменными пушками за плечами. Но это, в общем-то, дело поправимое. Чего только не соорудишь из проволоки, камней и веток…

Дверь оказалась тем еще испытанием. Ёж открывал ее осторожно, по миллиметру, но несмотря на это она скрипела, будто древние качели из моего мира, не видавшие смазки еще с тех времен, как на них катались пионеры с октябрятами. Как только проход стал достаточно широким, парнишка пролез внутрь да так и замер, загораживая мне путь.

— Ну что там? — чуть слышно прошипел я, пытаясь протиснуться вслед за ним.

Спустя секунду мне стала ясна причина его замешательства. На соломенном матрасе, освещенном лунным светом, лежала, развалясь, полуобнаженная девица в самом, так сказать, расцвете сил. Одно лишь тонкое покрывало отделяло это замечательное зрелище от рейтинга «восемнадцать плюс», да и то, скрывало оно не так уж много…

— Ага, ну теперь ясно, ради чего парень ночами не спит, по крышам скачет, — раздался в моей голове насмешливый голос Селесты.

Я толкнул мальчишку в спину, выводя из оцепенения и погрозил кулаком. Ёж рассеянно кивнул и принялся за дело: рассыпал вокруг спящей красавицы тот самый странный порошок и достал из сумки еще один оберег — гораздо более сложный, чем те примитивные поделки, которые я видел до сих пор. Внутри прочного каркаса из лозы переплетались диковинные кружевные узоры из тонкой медной проволоки. В самом центре конструкции находился небольшой пузырек с какой-то жидкостью. Среди прочей мишуры я заметил даже небольшой кристалл-накопитель, размером с горошину. А вот эту штуковину точно не наши детишки делали! Наверное, это что-то вроде ловушки.

Я тоже не сидел без дела: у нас с Немо уже появились кое-какие наработки по конструкции детектора магии. Несколько пауков-разведчиков заняли позиции в углах комнаты, разворачивая наши собственные датчики. Качество пока оставляет желать лучшего, но как минимум, положение сгустка энергии в пространстве они способны определить.

Судя по всему, какой-то сгусток энергии в данный момент действительно пытался отделиться от тела жертвы — где-то на уровне живота. Девушка хмурилась и жалобно стонала сквозь сон — похоже, происходящее причиняло ей дискомфорт. А еще, мне кажется, или она уже почти парит над своей кроватью? Ну точно, «одержимая». Ох, если она сейчас проснется, ждет нас та еще взбучка!

Использовать поисковые заклинания магии Духа я так и не решился. Кто знает, как отреагирует на них это странное существо? Пусть лучше мальчишка действует своими проверенными методами. В крайнем случае, я найду другой объект для экспериментов: у меня уже есть все необходимое для их поиска.

Ради интереса я подключил еще одну камеру, на этот раз «рентгеновскую». Проклятый кристалл, естественно, никаких особых аномалий мне не показал. Разве что, «аура» девушки слегка мерцала и становилась все более тусклой. Это еще раз подтверждает, что паразит действительно выкачивает из нее энергию. И хорошо, если только магическую. Но интуиция подсказывает мне, что после ухода паразита эта милашка станет немного слабее, то есть потеряет часть своей амальгамы. Никто бы не стал затевать такую серьезную авантюру прямо под носом архонтов, если бы это не сулило очевидной прибыли в виде Очков Развития.

В комнате появился еще один источник энергии — Ёж принялся заряжать свой артефакт энергией. Я невольно улыбнулся, наблюдая за его потугами: мальчишка едва овладел «Управлением маны» и перенос жалкого десятка мегаджоулей все еще был для него серьезным испытанием. Затем он резко выдохнул, словно перед прыжком с обрыва, и снял с себя защитный оберег.

Сгусток-паразит, который уже отделился от девушки, опустив ее на постель, тут же устремился в сторону новой жертвы. Но попал прямо в ловушку, которую Ёж держал как раз возле живота. Хм, вот тебе и «ловля на живца»! Если парень потеряет концентрацию или проволока в артефакте слишком сильно помялась при перевозке — то он сам станет новым носителем.

— Готово, уходим, — прошептал Ёж, пряча ловушку обратно в сумку.

Но не успели мы сделать и шагу, как девушка резко втянула носом воздух и вскочила, окончательно сбрасывая с себя тонкое одеяло. И тут же заверещала, будто дюжина пожарных сирен.

Мы бросились наутек. Ёж пулей метнулся на чердак. Ну а я в спешке сломал ступеньку старой лестницы и чуть было не рухнул вниз, теряя драгоценные секунды. Краем глаза заметил широкоплечую фигуру, которая ввалилась в коридор с топором в руках.

— Убью! — раздался хриплый голос. — Кто посмел? Трия, внученька!

Через несколько секунд мы были уже на крыше и мчались вперед сквозь темноту. В покинутом доме загорелись огни, на крик уже сбежались стражники. Ёж вполголоса ругался, изрядно пополнив мою коллекцию местных «идиоматических выражений».

— И что теперь делать будем? — не выдержал я.

— Да понятия не имею! — Ёж снова выругался. — Она нас видела, понимаешь? Мне точно плетей дадут, а у тебя еще и значок отнимут, скорее всего.

Я представил себе лицо старика-гильдмастера, узнавшего, что вместо того, чтобы вести расследование я по девичьим спальням ночью слонялся. Да, неловко вышло.

— В темноте да спросонья, ты всерьез думаешь, что она хоть что-то поняла?

— Это уже и не важно, — тяжело вздохнул парень, — мы привлекли внимание паразитов, понимаешь? Нам нельзя здесь больше оставаться. Буди свою сестру, забирайте все ценное и приходите к амбару — я проведу вас коротким путем в ближайшее убежище.

— Ты что, тоже бежать собрался?

Кажется я начинаю понимать, почему дети исчезают, никого не предупредив. Да они попросту сбегают в какие-то тайные логова, чтобы избежать последствий.

— Мне все равно нужно эту штуковину сдать в схрон, — он похлопал рукой по сумке. — Иначе тварь скоро снова окажется на свободе. А вам нужно попасть к нашим магистрам. Только они могут вылечить девочку.

— А что это за «магистры» вообще?

— Да обычные ребята, вроде нас с тобой, — пожал плечами Ёж. — Только знают и умеют гораздо больше, чем ты можешь себе представить. Давай бегом, успеем еще наговориться по дороге. Я тоже домой за вещами заскочу.

Я отправился в трактир, чтобы забрать куклу-дублера, изображающую мою сестру. Немо уже перекроила схемы марионетки так, чтобы артефакты детишек на нее не реагировали. Впрочем, если мои подозрения верны, то очень скоро нам вообще никакая маскировка не поможет. Наверняка вся эта история с паразитами и сектой детей-экзорцистов — просто чья-то грандиозная затея по добыче амальгамы. Бедняги считают себя спасителями мира, но на деле всего лишь возвращают «наевшихся» духов к их настоящему хозяину. Ну а пропавшие дети — это жертвы обстоятельств, вроде нашего Ежа, которые были вынуждены бежать из собственного дома и стать великими и ужасными «магистрами». И к тому же, их вполне можно использовать как заложников.

Главный вопрос — кто за этим всем стоит и насколько он (или она) опасен? Мама Мия считает, что уровень задания соответствует мифриловому рангу. Но судя по артефактам, которые используют дети, наш противник неплохо владеет «исходным кодом». А учитывая масштабы происходящего, вполне вероятно, что он пользуется Магией пространства и чем-то вроде Ассистента. Паршивое сочетание!

Как ни крути, а есть большая вероятность, что мы перешли дорогу кому-то из Падших…

Глава 14. Магистры

К моему удивлению, Ёж повел нас вовсе не к ограде, а прямо внутрь полуразрушенного амбара. Может, тут есть какое-нибудь убежище?

— Я надеюсь, твоя сестра не боится узких коридоров? — поинтересовался он. — Лаз специально сделан так, чтобы взрослые не могли туда пробраться. Ползти по нему очень неуютно, если честно.

На складе действительно обнаружился люк, ведущий куда-то вниз, под землю. По ходу движения я заметил несколько магических конструкций. На сей раз — самых обыкновенных, рунических. На сколько я могу судить, Ёж невольно активировал какую-то ловушку с радиопередатчиком. Причем, длинноволновым — а это значит, что устройство может передавать сигнал на большое расстояние.

— О, смотри-ка, для нас портал открыли, — раздался в моей голове голос Селесты.

И правда, то, что выглядело как обычный подземный коридор, на деле оказалось замаскированным порталом. Я и сам использовал подобный трюк, когда эвакуировал беженцев из поселка в подземелье. Ради интереса считал координаты. Сто тридцать километров к югу. Мы теперь на самой границе пустыни. Интересно, детишки вообще в курсе, куда именно ведет эта шахта?

— Ничему не удивляйтесь, — предупредил Ёж. — Место, куда мы направляемся, находится очень далеко. Это такая специальная магия.

Мы выбрались на поверхность посреди руин какой-то старой крепости. Полуразрушенная кладка древних стен чередовалась со множеством примитивных шалашей, выстроенных ровными рядами. Слишком темно, чтобы точно судить, сколько их здесь на самом деле. Лишь несколько костров, горящих посреди лагеря, разгоняли ночную темноту. Нам навстречу вышел юноша, едва ли старше нашего проводника. Но назвать его «мальчиком» у меня просто язык не поворачивался. Седые волосы и суровый взгляд производили впечатление бывалого ветерана, поневоле угодившего в детское тело.

— Это один из старших магистров, — шепнул Ёж, — будьте с ним повежливее, а лучше вообще молчите.

Я глянул на данные рентгеновской камеры, которые прислала Селеста, и обомлел. Мальчишка явно был младшим нефилимом, а по характеристикам соответствовал золотому рангу авантюристов. Если бы не оброненное Ежом «один из» я бы, пожалуй, решил, что этот седоволосый парень и есть главный зачинщик всех неприятностей с энергетическими паразитами. Да он сильнее меня самого, по большому счету!

— Что случилось, Еж, почему ты привел в убежище чужаков? — нахмурился магистр.

— У нас не было выбора Коршун, — понурив голову, ответил наш провожатый и коротко пересказал ему события сегодняшней ночи.

— Ты должен вернуться вгород, — подумав, сказал лидер.

— Но, но меня же там… — запаниковал мальчишка.

— Мы этого пока не знаем. Если тебя действительно выгонят из поселка, вот тогда и вернешься к нам. Вот, возьми это зелье, — в руке магистра из ниоткуда возник алхимический пузырек. — Если дело дойдет до плетей, ты ничего не почувствуешь.

Кажется, лидеры этого странного культа тоже всерьез беспокоятся о том, чтобы массовое исчезновение детей не привело к лишним расспросам и расследованиям. Потому и не спешат приютить своих адептов, даже если у тех возникли серьезные проблемы с законом.

— Но магистр!

— Это приказ, Ёж. Мы не должны привлекать внимания взрослых без веской причины. Паразит у тебя?

Мальчишка, стиснув зубы, достал из сумки оберег, отдал его Коршуну и получил взамен новую ловушку, на сей раз, пустую.

— А вот вам двоим придется пока остаться у нас, — магистр повернулся к нам.

Он протянул руку ко мне, активируя какую-то магию, причем, явно несистемную — рентгеновский кристалл, встроенный в глаза куклы, ее не распознал.

— Ты чист, — пробормотал он, — а вот девочка…

Его рука повернулась в сторону моей марионетки. К счастью, мы уже избавились от всех зачарований, на которые могла отреагировать их необычная магия. Попытаемся списать все на ошибку детишек или неисправность их оберега.

— Девочка заражена, — вопреки моим ожиданиям произнес Коршун, почесав затылок.

Над его головой тут же вспыхнул красный индикатор — Немо тоже распознала явную ложь.

— На подготовку ритуала нужно время, — пояснил юноша. — К тому же, паразит может и сам покинуть тело. Тут он не причинит вреда — мы его сразу поймаем.

Еще одна ложь. Наверняка извлечь паразита для этих ребят — плевое дело. Но по какой-то причине они хотят задержать нас в этом месте. Опасаются шпионов? Или просто вербуют новых «сектантов»…

— Сколько времени это займет? — серьезно поинтересовался я.

Мне и правда нельзя надолго тут задерживаться — занятия в Гимназии никто не отменял. А тренироваться в теле куклы — не самая лучшая затея.

— Неделю, — пожал плечами Коршун, — в крайнем случае, месяц. Нам сейчас очень не хватает ресурсов.

— Нет, так дело не пойдет, — я помотал головой, — у меня есть свои дела и планы. Мы с сестрой не от хорошей жизни отправились в путешествие. А ты предлагаешь мне целый месяц просидеть в шалаше, проедая последние сбережения ради штуковины, которая и сама по себе вылезет наружу?

Коршун вздохнул, бросив гневный взгляд на Ежа.

— Скажу тебе честно, парень…

— Меня зовут Кир, — снова буркнул я.

— Так вот, послушай меня, Кир, — голос магистра стал холодным и резким. — Мы ведем войну с невидимыми существами, способными захватывать чужие тела, высасывать из них жизнь, и в конце концов, убивать. То что вы видели — всего лишь личинка, детеныш. Вы не представляете, на что они способны после эволюции! Если паразиты узнают об этом месте, то очень скоро мы все будем мертвы. Если взрослые, в частности Гильдия авантюристов, узнают об этом месте, мы будем мертвы. Я достаточно ясно выражаюсь?

— Простите, магистр, — пробормотал наш проводник, втянув голову в плечи, словно отчитывали на самом деле его, а не нас.

— Ты подставил меня, Ёж, — ответил Коршун, — если честно, по инструкции мне следовало убить вас всех на месте, но это противоречит моим принципам. Завтра утром соберется совет магистров и мы решим, как следует с вами поступить.

Он чуть заметно улыбнулся, отчего у меня по спине пробежали мурашки. Слова про моральные принципы тоже были отъявленной ложью. Что бы ни задумал этот «святоша», добром его планы для нас не закончится. Интересно, он вообще в курсе, что моя сестра на самом деле — кукла? Похоже, что нет. Во всяком случае, я бы не назвал его реакцию адекватной. Но может быть, он просто хороший актер?

По-хорошему, мне следует убрать отсюда куклу к тому моменту, когда явятся прочие магистры, или того хуже, их настоящий хозяин. Кто знает, какими возможностями он обладает? А что, настоящие пленники наверняка попытались бы сбежать.

Нас поселили в очередном шалаше. Вот только вокруг него был создан кинетический барьер, не позволяющий нам выйти. Очевидная уязвимость: под землей барьер не действовал. Кажется, нас действительно недооценивают. Или намеренно приглашают сделать какую-нибудь глупость. Но прежде чем инсценировать побег я решил разведать обстановку с помощью своих кукол.

Лагерь «охотников за привидениями» находился в пустынной местности. Никаких поселений на многие километры, кроме полуразрушенной сторожевой крепости, в которой мы собственно и находились. В общей сложности здесь проживало около тридцати детей возрастом от двенадцати до шестнадцати лет. Кое-какие животные да небольшой участок обработанной земли, где выращивали местный аналог картофеля и немного овощей. Вряд ли этот крошечный огород способен прокормить всех детей, так что скорее всего они получают большую часть провизии через порталы.

А вот под землей обнаружился настоящий бункер: тут были и склады с провизией и емкости с водой и просторные помещения. Примерно так же выглядела и моя пещера, когда я готовился к осаде своего родного поселка.

Вскоре подкоп был готов и мы с Селестой выбрались из заточения. Одинокий юноша, дежуривший у костра тоже не доставил нам проблем — мы просто слегка отвлекли его внимание магией иллюзии. Впрочем, по периметру лагеря была установлена дополнительная сигнальная система, так что сбежать, не разрушив собственную легенду, мы не могли. Оставлять следы пространственных разрывов тоже не хотелось бы — Коршун явно владеет этой магией не хуже нас самих.

— Что думаешь, — мысленно спросил я напарницу, — может лучше тебе остаться со мной в плену?

— Нет, — покачала она головой, — пусть лучше дети подозревают нас в шпионских играх, чем знают наверняка, насколько мы опасны. Это заставит их действовать более активно, возможно мы даже сумеем выманить их главаря.

— Вот этого я как раз и боюсь. Что, если он действительно умеет создавать паразитов, контролирующих разум? Или того хуже — переселяться в чужие тела, подавляя их собственной волей.

— В таком случае можно только посочувствовать бедняге, — рассмеялась Селеста, — ведь ему придется иметь дело с тобой.

— А что мне делать, если они решат меня пытать?

Селеста фыркнула.

— Уверена, что ты как-нибудь выкрутишься. В крайнем случае, купишь себе «Сопротивление боли». На тренировки это не повлияет — способность можно включать и выключать по собственному желанию.

— Чего-о-о? Что ж ты сразу мне об этом не сказала?

Селеста показала язык и с разбега прыгнула вперед и вверх — на добрый десяток метров — одним махом преодолев опасную область, где ее могла засечь сигнальная магия. Помахала рукой, и скрылась в ночной темноте. Девочка-Халк, ну что с нее возьмешь? А я отправился обратно в дурацкий шалаш, досыпать последние ночные часы.

В какой-то мере она права. Ассистент в любом случае не даст никому проникнуть в разум. А моя душа уже давно находится не в теле. Точнее, не только в теле. Она спрятана внутри филактерии, которая спрятана внутри Системного оружия, которое спрятано внутри куклы, скрытой в секретном бункере, местоположение которого знаю только я. Ни дать ни взять — Кощей!

* * *

Проснулся я от того, что меня окатили холодной водой. Бррр! Вот тебе и «доброе утро»! Хотя судя по часам, я проспал всего несколько часов. Должно быть, охранник заметил пропажу пленницы и доложил начальству. Я протер глаза. У входа действительно стоял Коршун с пустым ведром в руках.

— Где твоя сестра? — грозно спросил он.

— Где, где, — передразнил я его, отчаянно зевая, — известно где, — сбежала! Очень странные дела у вас тут творятся, приятель. И если честно, я вам не верю ни на грош. Пусть лучше Гильдия во всем разбирается.

— Ты сам не ведаешь, что творишь, — хмуро отрезал Коршун. — Из-за тебя погибнет и твоя сестра, и все эти дети, — он указал на ровные ряды шалашей.

— Врешь ты все, — спокойно ответил я, нагло разглядывая его физиономию. — Не может быть такого, чтобы весь мир был заражен и никто ничего не знал. За каждой страной присматривают архонты, нефилимы и бог весть еще какие чудовища. Единственная причина, по которой вы хотите все скрыть, состоит в том, что эти паразиты — ваших рук дело.

Коршун удивленно моргнул, дернул щекой.

— И все-таки ты остался здесь. Почему?

— У нас с сестрой особая связь, — улыбнулся я, высушивая одежду магией. — Мы можем общаться на расстоянии. Стоит мне пожелать — и она сдаст вас Гильдии. Убьете меня — и по ваши души тут же явится Мама Мия собственной персоной.

— Значит, обычный шантаж, — мальчишка нахмурился. — Чего ты хочешь?

— Войти в долю, конечно же, — я облизнул губы. — Мы сразу поняли, что вы затеяли что-то очень серьезное с Очками Развития. Что-то, чего Гильдия никогда не сможет предложить. Короче говоря, я бы тоже не отказался стать одним из «магистров». Ну а взамен, расследование, которое поручила нам Мама Мия, скажем так, пойдет по ложному пути.

Коршун задумался.

— Имей в виду, усидеть на двух стульях у тебя не получится. Вздумаешь нас предать — умрешь. Видишь ли, у нас тоже есть «особая связь».

Держу пари, что Падший заключает с ними контракты через Ассистента. Возможно даже привязывает их душу к филактерии, как это делаю я сам. Но это в общем-то и не важно. Все что мне требуется — выйти на их главаря. А там по обстоятельствам. В крайнем случае использую свой козырь — статуэтку Рафиры, заимствованную из кабинета Савьера.

— Я готов рискнуть.

— Ладно, иди за мной, — сухо приказал магистр. — Совет вот-вот начнется.

Я не стал возражать. По дороге создал слабенькое заклинание — точную копию «детектора паразитов», который использовали детишки. Направил его на Коршуна. Никакой реакции. Странно. А я-то всерьез полагал, что все магистры — на самом деле зараженные. Либо взрослых паразитов это заклинание не замечает, либо дело в чем-то еще. Может, им просто мозги промыли какой-нибудь ментальной способностью? Все может быть.

На сей раз мы отправились в подземный бункер, скрытый под развалинами крепости. В полумраке просторного зала нас ждало еще трое мальчишек — все таких же седовласых и хмурых. Брать с собой розовые очки я не посмел, а без куклы-дублера смотреть через рентген мне попросту нечем. Но уверен: каждый из этих ребят — тоже нефилим, не уступающий мне по характеристикам. Что-то в этом есть: если вызвать у человека сильные эмоции с помощью иллюзии или сновидения, он действительно может получить редкую способность. А заодно и пару-тройку седых прядей… Странно, что боги не занимаются этим систематически. Должно быть, есть какие-то побочные эффекты.

— Приветствую вас, братья, — начал Коршун. — Думаю, вы уже поняли, что я собрал вас здесь из-за серьезной угрозы безопасности.

Он кратко пересказал своим приятелям недавние события.

— Девчонку найти не удалось? — уточнил один из магистров.

— Пока нет, — пожал плечами Коршун, — я прошел по ее следу до ближайшего отделения Гильдии, но обнаружить ее не смог. Боюсь, что сейчас она уже где-нибудь в столице.

— Не стоит исключать и тот вариант, что она — из дивергентов, — заметил другой мальчишка.

Наш магистр покачал головой.

— Я бы сразу это почувствовал. Нет, судя по всему, мы имеем дело с обычными шпионами. Рано или поздно это должно было случиться — нами всерьез заинтересовалась Гильдия.

— Значит, пора переходить к третьей фазе. Собирай своих людей в убежище, мы поможем тебе его перенести, — подытожил третий мальчишка.

Коршун кивнул и повернулся ко мне.

— Остается только решить вопрос со вторым шпионом.

— Ты решил сделать его одним из нас?

— Да он, похоже, и сам этого хочет, — пожал плечами Коршун.

Все четверо повернулись ко мне.

— Ну что вы так вылупились? — не выдержал я. — Да, я хочу стать сильнее, причем, быстро. А кто не хочет-то? Можно подумать, вы сами все это затеяли по каким-то там «благородным мотивам»!

— Идиот, — усмехнулся один из мальчишек.

— Причем, клинический, — продолжил другой.

— Ты ему вообще ничего не объяснил, да?

— Так даже лучше, разберется во всем по ходу дела, — махнул рукой Коршун.

— Остальные не будут против?

— Нет, все уже решено, они тоже поделятся энергией.

— Тогда за дело.

От странной синхронности их реплик у меня по телу пошли мурашки. Чувствую себя будто старина Нео, окруженный толпой клонов агента Смита. Может, они и правда, какие-нибудь одержимые? Хотя погодите-ка… а ведь точно! И как же я сразу не догадался? Никакого «лидера» у детишек просто не существует, они все — и есть один Падший, раздробленный на множество осколков! Должно быть, по какой-то причине в этом мире переродилось сразу несколько его копий и они объединились между собой, чтобы украсть как можно больше амальгамы. Каждый из детишек по отдельности довольно слаб и не привлекает внимания администраторов этого мира, но когда они объединяют усилия…

Магистры окружили меня и взялись за руки. В полумраке подземелья их глаза и волосы стали светиться, а за спинами появились призрачные силуэты в виде больших колец. Вот попадалово! Это не какие-то там жалкие осколки трехсотлетней давности, это существо всего несколько лет назад было настоящим, живым богом! И кажется, прямо сейчас оно собирается сделать меня своей марионеткой?

— О-о-о-о, — в четыре голоса взвыли детишки, из их ртов и глаз вырвались яркие потоки света.

Ну уж нет, я на такое не подписывался! Нет, вы это видели? Немо телепорт! Немо? НЕМО!!!

Глава 15. Фобос и Корвин

— Внимание, пространственная магия недоступна, — отозвалась, наконец, моя помощница.

— О, боги, Немо, куда ты пропала? Я чуть не поседел от страха!

— Простите мастер, я перепробовала все варианты. Магия подавляется сильными помехами а все артефакты уничтожены.

Голоса мальчишек стали звучать громче а у меня начала кружиться голова. В сознании замелькали смутные образы — картины космических сражений, роскошных апартаментов и каких-то зубодробительных магических схем. Да что ж такое происходит? Меня пытаются «взломать»?

— Внимание, внедрение посторонней сущности! — снова затараторила Немо. — Ментальная сфера: отказано в доступе! Внимание, зафиксировано воздействие на сферу души! Рекомендуется сопротивление. Простите мастер, тут я ничем не могу вам помочь…

Перед глазами потемнело, а все пространство вокруг заполнили образы чудовищ: множество голов, глаз, зубов и когтей, готовых наброситься на меня в любую секунду. Проклятье! Кажется, я уже понимаю, что они делают. Ощущения такие же, как во время путешествий по снам богини. Похоже, что эта атака направлена напрямую на душу, а потому ни Ассистент, ни какая-либо другая магия не в силах ее блокировать. Даже мощный божественный барьер не помешал мне заглянуть в сновидения осколка. Это уже не противостояние бездушных алгоритмов, а прямое столкновение воли двух сущностей. Вернее даже трех, ведь мы с Селестой делим одно тело. Надеюсь, наших усилий хватит, чтобы не дать вторженцу стать «третьим лишним». Только нового квартиранта мне тут не хватало!

И вот кстати: где сейчас моя напарница, когда ее помощь мне так нужна? Я собрался с духом, готовясь самостоятельно отразить атаку монстров.

— Не следует себя недооценивать, Кир, — послышался в моей голове ласковый голос богини. — Тебе не нужна моя помощь чтобы справиться с этим сопляком, Фобосом. И тем более с ничтожным обломком его души. Просто скрути его, как ты всегда это делал.

Скрутить? Фобос? Я моргнул. И правда, какого черта я собрался всего лишь защищаться? Глубоко вздохнув, я расправил плечи и потянулся, сделав круговое движение руками. По спине пробежала теплая волна. Сфера чудовищ, окружавшая меня со всех сторон, вывернулась наизнанку и сложилась в небольшой комок в моих руках. Внутри него, словно черви в банке, все еще копошились какие-то ползучие твари, но никакой опасности для меня они уже не представляли.

— Воля субъекта успешно подавлена, — отчиталась Немо. — Ментальный блок разрушен, связь установлена. Внимание, обнаружена способность: «Расщепление» — вы можете поместить в жертву небольшой осколок души, который будет медленно поглощать ее жизненную силу.

Я открыл глаза. Четверо мальчишек смотрели на меня с напряжением, ожидая, когда я приду в сознание. К счастью, я уже прекрасно знал, как можно их обмануть. Ведь вместо того, чтобы захватить контроль над моим телом, осколок Падшего сам стал пленником, лишенным права выбора. А все его скудные воспоминания теперь тоже принадлежат мне.

— Фобос, — я произнес их истинное имя, которое служило паролем. — Да, братья, все в порядке, это я.

Аватары падшего божества расслабились и разорвали круг. А я воспользовался «Ускорением мышления» и принялся перебирать доставшиеся мне воспоминания. С памятью души все непросто. Она у нас голографическая — то есть при разделении души на две части, ее осколки не теряют, условно говоря, «половину воспоминаний». Они помнят многое, но очень смутно, словно события не слишком интересного сериала, просмотренного много лет назад. Можно сравнить это со сжатием картинки в интернете. Если уменьшить фотографию до пары сотен пикселей, то человека все еще можно на ней узнать, но вот разглядеть мелкие детали будет невозможно.

И наоборот, объединяя осколки между собой, можно получить более четкую и качественную «фотографию». Поэтому главная задача богов после перерождения — собрать как можно больше кусочков своей расколотой души, разбросанных по разным мирам. Но Фобос пошел по противоположному пути: после своего перерождения в этом мире, он принялся дробить свою душу на части, захватывая тела других детей, и доведя число «попаданцев» до двух дюжин. В целом, это разумная стратегия — не складывать все яйца в одну корзину. Даже если кого-то из осколков поймают и уничтожат, потери будут незначительными. Да и вообще, шансы на его выживание сильно возрастают.

Вот только обломки души Фобоса стали намного слабее. Что и говорить: теперь для того, чтобы создать новую «копию» им приходилось объединяться по трое или четверо, иначе использование «Расщепления души» становилось опасным — некоторые одаренные дети могли сопротивляться воле осколка и начать собственную игру. Собственно, такое случалось уже несколько раз. Этих своих клонов Фобосы называли «дивергентами».

Насколько я понимаю, движение сопротивления среди местных детишек организовал именно первый дивергент. Ему же принадлежала и задумка с самодельными оберегами. Ну а остальные клоны просто подхватили удачную идею и превратили эту небольшую секту в собственную сеть по доставке паразитов. В конце концов, с увеличением масштабов происходящего, им стало сложно справляться со всеми делами самостоятельно, а создание новых копий оказалось слишком рискованным.

План Фобоса был очень прост: распространить по миру паразитов, высасывающих энергию, незаметно собрать как можно больше амальгамы внутри каждого аватара, а затем дружно сбежать куда-нибудь на орбиту. Там Фобос собирался устроить финальную «войну клонов». Последний выживший аватар должен был объединить в себе силу и воспоминания всех осколков, попросту убив всех остальных. В общей сложности дети планировали украсть от десяти до двадцати миллионов ОР — довольно неплохой стартовый капитал.

Я с удивлением обнаружил в воспоминаниях Фобоса образы своих старых знакомых: гнома-торговца Тириуса и его охранницу — Зальду. Девушка была одной из первых, кто заподозрил присутствие духа-паразита в детских телах. Слишком уж открыто и неосторожно действовал тогда один из аватаров Падшего, контролировавший тело маленькой девочки. В конечном итоге ему пришлось срочно бежать из эльфийской деревни, из-за начавшейся там «охоты на ведьм», и перебраться в Альтею. А еще переключиться на более взрослых детишек, которые привлекали меньше внимания. Так вот почему Зальда набросилась на меня с мечом! Занятно. Ну а к тому гоблину-магу, которого я убил, спасая детишек, Фобос не имел никакого отношения.

Воспоминания осколка были смутными. И все же, мне удалось выудить немало полезного: кое-какие формулы «исходного кода», расстановку сил среди нынешних богов, примерную карту Доминиона и даже координаты Метрополии, его центральной звездной системы. Именно туда собирался отправиться Фобос после воссоединения всех осколков. Нормального доступа к информационной сети у нас сейчас нет, так что все эти данные — на вес золота.

— Да-а-а, а ведь дела у наших «наследников» идут не слишком-то хорошо, — задумчиво заметила Селеста, глядя на карту. — До войны мы контролировали намного больше миров.

— Есть идеи, почему это произошло?

— Скорее всего, дело в самой войне, — ответила богиня, — она разобщила Доминион. Вот почему я против мести и новых междоусобиц, которые еще больше нас ослабят.

Мальчишки-клоны снова собрались в круг. Но на этот раз мне пришлось к ним присоединиться. Нам нужно было срочно телепортировать убежище Коршуна на новое место. Обычная мера предосторожности: Гильдия вполне могла организовать за своими агентами дополнительную слежку.

Только сейчас я осознал, что подземный бункер представлял собой подобие космического корабля. Фобос прекрасно понимал, что как только он попытается покинуть мир, архонты тут же начнут его искать. И потому сделал ставку на заложников. Убедить детишек покинуть «погибающий мир», чтобы отправиться на поиски приключений, — не такая уж сложная задача.

Про взрослых, зараженных духами-пиявками, тоже не следует забывать. Мелкие паразиты слишком слабы, чтобы контролировать чужое сознание, но они могут управлять телами своих носителей во время сна и способны выполнять простые команды. Фобос планировал собрать внутри своих убежищ несколько тысяч заложников, а потом отправить их на огромную высоту без каких-либо средств для нормального приземления. Ну а его аватары в это же время отправятся еще дальше — в открытый космос, скрываясь в кристаллах элтелиона со встроенным пространственным хранилищем. Прямо как Фрина во время путешествия в мир пауков.

Скорее всего, Рафира обнаружит утечку энергии только тогда, когда «корабли» Фобоса покинут область действия ретрансляторов Системы. И окажется перед выбором: либо спасать корабли с заложниками, которые вот-вот сгорят в атмосфере, вместе с огромным количеством Очков Развития, либо разыскивать в космосе сотни крошечных кристаллов элтелиона, которые стремительно разлетаются в разные стороны. Задача невыполнимая — даже если ускорить время и позвать всех своих приятелей-архонтов. В общем, Фобос спланировал все так, чтобы его шансы на успешный побег были максимальными.

Честно говоря, даже не знаю, что теперь делать с этой информацией. Сдать беднягу Рафире? Ну получу я в награду какие-нибудь тридцать золотых, и почетную грамоту в придачу. Это просто смешно. Мы же говорим про огромный куш: не меньше десяти миллионов ОР! Договориться с самим Фобосом? Или принять участие в битве аватаров, которую он задумал? Каждый вариант по-своему рискованный — и для меня самого, и для множества людей, которых этот изверг собирался использовать, как заложников. И что делать с мальчишками, тела которых он захватил? У них ведь сейчас действительно нет другого выхода, кроме как поубивать друг друга!

Думаю, лучший выход — устроить охоту на его клонов прямо здесь, на планете, доставая осколки Фобоса с помощью Системного оружия. При таком раскладе даже одержимые его копиями детишки почти наверняка выживут. Но что мне потом делать со всем этим «богатством»? Как только я попытаюсь перенести его в подземелье или забрать на орбиту — Система тут же поднимет тревогу. А подлые планы с огромным риском для невинных — это не мой метод. И что же мне с этим делать? Ладно, решу по ходу дела. А пока мне придется выполнить одно важное поручение…

* * *

Трактир Хелмтеста — небольшого человеческого городка в стране демонов — как всегда, заполнен. После того как неподалеку появился поселок беженцев, которым маркиз Киморо великодушно передал во владение небольшую часть своих земель, посетителей стало намного больше. Эти безумцы даже обычной еде радуются так, будто это изысканный деликатес, и почти каждый вечер закатывают тут свои пирушки.

К стойке подходит невзрачный старичок — дряхлый, худощавый. И почему люди так сильно усыхают с возрастом? Одет в какие-то лохмотья, небольшая котомка за плечами. Судя по всему — в ней и собрано все его нехитрое имущество. Запавшие глаза, глубокие борозды морщин, рассеянный взгляд — впечатление такое, что он не спал несколько дней. А вполне возможно, и не ел… Порывшись в котомке, достает пару медных монет. Трактирщик — здоровенный детина в фартуке — смущенно машет огромными ручищами, возвращает старику деньги. Насыпает ему порцию бесплатно и даже разгоняет засидевшихся выпивох, освобождая маленький столик в углу. Дедуля смущенно кланяется, от души благодаря хозяина. На его лице даже проступает что-то вроде улыбки.

Я стиснул зубы, наблюдая за этой картиной. Не думал, что моя первая цель окажется такой… Немо, «Оценка»!

— «Имя — Корвин. Раса — человек. Возраст — 13 лет.»

Ну, ничего себе, «дедушка»! Коршун поручил мне ответственное задание — отыскать и убить самого первого дивергента — предателя, сумевшего справиться с волей осколка Фобоса. До побега с планеты осталось совсем мало времени, так что я все равно не успею собрать собственную группу детишек-последователей. Поэтому мне поручили «прибрать хвосты». Но я и не подозревал, что мальчишка, возглавивший детский бунт против духов-паразитов, выглядит сейчас именно так! Честно говоря, мои первые попытки найти его потерпели фиаско — просто потому что я, по глупости своей, искал очередного седого мальчишку.

— Может, все-таки поешь как следует, папаша? — спросил я, присаживаясь к старику с подносом, ломящимся от еды.

Что довело его до такого состояния? В общем-то тут все очевидно — мальчишке удалось противиться воле Фобоса, но в отместку тот принялся атаковать его изнутри, вытягивая жизненные силы из души и ауры своего носителя. В итоге, всего за один год Корвин превратился в ходячую мумию.

— Как ты меня нашел? — прошамкал старик, бросив на меня взгляд, полный презрения.

Ну да, глупо было надеяться, что он не сможет почувствовать во мне «собрата».

— Зелья, — коротко ответил я. — Почти в каждом городе ты тратишь все свои деньги на снадобья бессонной ночи.

Одна из моих догадок оказалась верной: бедолага все это время провел без сна, опасаясь, что как только он приляжет, паразит перехватит управление его телом и сотворит что-то ужасное. Отследить его по зельям было непросто — мне пришлось потратить кучу времени, воспользоваться авторитетом Ариэль и ее золотым значком, чтобы сделать торговцев более разговорчивыми, но это уже детали.

— Значит, вы все-таки решили от меня избавиться? — спросил он, не прекращая наслаждаться трапезой, словно сейчас это было самое важное занятие в его жизни.

Я пожал плечами.

— Мы переходим к третьей фазе. Ты и сам должен понимать, что это значит.

— Хотел бы я этого не знать, — поморщился старичок.

— Да ты не переживай, — я улыбнулся, — все будет хорошо. Мы с тобой очень похожи. Я ведь тоже один из тех, кого Фобос не сумел подчинить своей воле. «Дивергент», как они нас еще называют.

Он лишь недоверчиво покачал головой в ответ, отхлебнув какой-то напиток из огромной деревянной чашки, явно предназначенной для более упитанных посетителей.

— Скажу тебе больше: у меня есть способ безопасно извлечь из тебя осколок, — продолжил я. — Увы, то, что он с тобой сотворил, уже не исправить, но если решишь служить мне, я помогу тебе решить эту небольшую проблему.

— Решить? — старик уставился на меня с нескрываемым гневом. — Издеваешься? Этот паразит практически уничтожил мою душу! Такое невозможно просто «вылечить» и я это прекрасно знаю. Дай мне хотя бы спокойно поесть напоследок, изверг!

Вместо долгих объяснений я достал из кармана угольно-черную сферу и покатал ее пальцем по столу. Пожилой дивергент поперхнулся и выронил ложку. Принялся кашлять, стуча себе в грудь тощим кулачком. Как я и думал, он сумел получить от Фобоса немало полезных знаний, хотя и не контролировал осколок его души до конца.

— Откуда это у тебя? — прохрипел он, прочистив горло. — Кому ты служишь? — в его голосе прорезалась сталь.

— А есть какая-то разница? — я пожал плечами.

— Ну не скажи, — покачал головой мой собеседник. — Если уж продаешь душу, то следует заранее выяснить, кому. Есть на свете вещи и пострашнее смерти, знаешь ли. К тому же эта тварь внутри ни за что не позволит мне предать его товарищей, — Корвин снова стукнул себя кулаком по груди.

— Скажем так, об этом ты можешь уже не беспокоиться, — усмехнулся я, бросив взгляд на его кружку.

— Что ты… — нахмурился старик, проследив за моим взглядом, — ты мне снотворное подсыпал? Да ты с ума сошел! Ты хоть представляешь, что будет, если я засну?!

Он принялся хлестать себя по щекам, схватил свою котомку и начал судорожно в ней рыться. Не сумев отыскать нужный предмет, он просто перевернул ее, вытряхивая на стол содержимое: камни, проволоку, мелкие монеты, куски черствого хлеба и прочий хлам. Наконец, из сумки выпал пузырек с какой-то янтарной жидкостью, звякнул и покатился прямо к краю замызганной столешницы. Старик с кошачьей ловкостью схватил зелье, откупорил и залпом выпил содержимое. Ущипнул себя за руку, проверил пульс.

Я наблюдал за его действиями с насмешливой улыбкой.

— Можешь не суетиться. Это обычный сироп. И к тому же, он даже не настоящий.

— Так значит тот торговец… — старик рассеянно потупил взгляд, осмысливая в какую ловушку попал, но тут же спохватился: — погоди, что значит «не настоящий»?

— А ты еще не понял? Мы оба спим, дружище. Уже минут пять, не меньше…

Я демонстративно обвел руками пустой зал трактира. В нем не было ни души.

Глаза старика округлились от ужаса. Пространство вокруг завибрировало, свет начал мерцать, а лежащие на столе предметы посыпались на пол.

— Нет, нет, нет, — запаниковал дедуля и снова начал отвешивать себе оплеухи — проснись, старый идиот, проснись!

Раздался грохот: одну из стен трактира снесло мощным ударом, а в образовавшуюся дыру ввалилось чудовище — бесформенная темная масса со множеством глаз, щупалец, когтей и разинутых челюстей. Тварь тут же принялась заполнять собою все окружающее пространство, превращая стены и мебель в декорации фильма ужасов. Фобос — покровитель страха и кошмаров, так что ничего удивительного, в общем-то. К тому же, этот осколок намного сильнее предыдущего, ведь старика пытались сделать аватаром довольно давно. Удивительно, как он вообще продержался так долго — паразит буквально пожирал его душу живьем.

— Сидеть! — сурово гаркнул я.

Окружающее пространство всколыхнулось и снова приняло свой прежний вид. От чудовища осталась лишь маленькая черная клякса на потолке, которая старалась забиться в самый темный угол, передвигаясь рывками, как амеба.

— К ноге! — снова скомандовал я.

Амеба шлепнулась на стол и я попросту накрыл ее стеклянной вазой, стоявшей неподалеку.

— Ну вот, видишь, а ты боялся, — пожал я плечами. — Ну так что, будешь на меня работать? Признаю, идея с оберегами и группой сопротивления была довольно неплохой. Для ребенка. Но учти, долго нянчиться с тобой я не собираюсь. Мне нужны специалисты по «исходному коду». Докажешь свою полезность — получишь филактерию. Авансом. А там поглядим. Может, и на эволюцию со временем накопишь.

Корвин смотрел на меня с нескрываемым ужасом.

— Да кто… кто ты вообще такой?!

Глава 16. Неосознанная некомпетентность

История Корвина оказалась непростой. Поначалу клоны Фобоса попросту не задумывались о том, что кто-то из детишек взаправду может им противостоять. Слишком велика была гордыня падшего бога. Мальчишке пришлось долгое время притворяться одним из аватаров и одновременно пытаться вытянуть хоть какие-то крупицы информации из сидящего в нем паразита, угрожая ему суицидом и раскрытием правды.

Несколько дней он не спал, предчувствуя, что едва он отключится произойдет что-то ужасное. И был прав. Стоило ему на секунду прикрыть глаза, и измученный организм ребенка не выдержал нагрузки, погрузившись в дрему прямо на ходу. Тут ситуация перевернулась с ног на голову. Теперь Фобос шантажировал Корвина, обещая собственными руками убить всех его близких, если тот не отдаст ему управление телом. Ценой неимоверных усилий мальчик все-таки вернул себе контроль, предотвратил трагедию и той же ночью вломился в лавку алхимика, украв все зелья бессонницы.

С тех пор их внутренняя борьба не прекращалась ни на секунду. Фобос разрушал душу мальчика, отнимая у него месяцы и годы жизни, Корвин, в свою очередь пытался проникнуть в мысли паразита и отыскать в его воспоминаниях средства для борьбы с ним и прочими аватарами. Отправиться в Гильдию и рассказать обо всем взрослым мальчик не мог — Фобос угрожал, что тут же убьет их обоих, пожертвовав собой ради «общего блага». Впрочем, то же самое мог сделать и он сам — взаимный суицид порой казался ему очень привлекательным выходом из этой ужасной ситуации.

Компромиссом стало тайное общество, которое Корвин организовал, чтобы бороться против паразитов. Должно быть Фобос с самого начала понимал, чем все обернется, а потому не мешал мальчику рассказывать прочим детишкам страшные истории и учить их делать магические обереги из проволоки. Бедняга путешествовал по всей стране, создавая небольшие группы сопротивления, пока не обнаружил, что тем же самым занимаются и все остальные аватары Фобоса. И это подкосило Корвина окончательно. Мысли о самоубийстве посещали его все чаще: ему ведь для этого требовалось всего лишь уснуть. Сердце грела лишь робкая надежда, на то, что кто-нибудь из местных архонтов все-таки обратит внимание на проделки Падшего и остановит его.

Нас обоих разбудил трактирщик — время было позднее, посетители разошлись по домам и он уже собирался закрываться. Осознав, что все это происходит взаправду и паразит действительно навсегда покинул его тело, старик прослезился. Благодарил меня, здоровяка-трактирщика и вообще, вел себя так, будто заново родился.

Но проблема остается проблемой — Фобос нанес его душе огромный ущерб, так что жить бедняге остается совсем недолго. Я предложил ему воспользоваться филактерией — в обмен на службу в моем исследовательском центре. Несмотря на свой «юный возраст», Корвин проявил удивительную смекалку и изобретательность: по крупицам воспоминаний, вытянутым из паразита, он придумал для детей обереги, работающие по принципам «исходного кода». Уж не знаю, кем он был в прошлой жизни, но такими талантами разбрасываться точно не стоит.

Корвин задумался. Очевидно, что местные архонты ему ничего подобного предлагать не станут. В лучшем случае, вернут молодость и сотрут все воспоминания за прошедший год. Но проблема поврежденной души никуда не денется — мальчишка проживет еще, от силы, пять-десять лет. Как ни крути — это очень печальный исход. Исправить ситуацию может лишь божественное вмешательство, но надежда на то, что боги станут тратить силы ради какого-то там ребенка, фактически, смехотворна. А заключив контракт со мной, он со временем сможет заработать достаточно ОР на эволюцию, которая продлит его жизнь на два-три столетия.

Правда, есть и риски. Я не стал скрывать, что меня интересует в первую очередь исходный код. Корвин не дурак, и прекрасно понимает, что если боги об этом узнают, то наказание будет ждать нас обоих. Но, так или иначе, он согласился. Я перенес его в подземелье, познакомил с Ниртом и Шашти, устроил небольшую экскурсию и отправил отсыпаться. С этого дня для него начинается совершенно иная жизнь.

* * *

Ну а я принялся обдумывать, что же мне делать со всей этой ситуацией. Грубо говоря, мой выбор лежит между тем, чтобы заработать мало, но легально (договорившись с Рафирой), либо много, но нелегально — с известными проблемами безопасности. Фобос вовлек в свою игру множество людей, поэтому достоверную легенду состряпать будет очень сложно. Сказать всем что он сбежал? Вряд ли мне просто поверят на слово.

К тому же, каким бы способом я ни вытащил из детей осколки Фобоса — с помощью Системного оружия, или через сновидения — трудно будет объяснить, как мне это удалось. Попросить у Рафиры еще один кинжал? Тогда мне придется заключать контракт с Люцифером — со всеми вытекающими последствиями. К примеру, я уже не смогу просто так покинуть планету. Наверное лучший вариант — захватить мальчишек живьем и доставить архонту. Но это не такая уж простая задача. Они довольно сильны, владеют магией пространства, да еще и в любой момент могут покинуть тело и отправиться на поиски другого носителя.

— Я вижу, ты стал сильнее, — заметил Коршун, когда я вернулся в убежище.

Осколки чувствуют присутствие друг друга. Хорошо хоть, сообщениями на расстоянии не обмениваются…

— Старик больше никого не побеспокоит, — ответил я.

Аватар Фобоса кивнул:

— Не забывай: твои шансы выжить напрямую зависят от успеха заданий, которые я тебе дал. В отличие от нас, у тебя не будет форы.

Видимо, речь идет о заложниках. Фобос создавал паразитов очень долго, накопив огромный запас амальгамы в тысячах разных тел. Но поглотить их всех прямо сейчас он не может — это сразу же привлечет внимание архонтов. Ведь чем сильнее существо, тем пристальнее за ним наблюдают. Поэтому клоны заберут свой «урожай» ровно в тот момент, когда их корабли покинут атмосферу — и тут же бросятся наутек. Но у меня такого «бонуса» нет — я его попросту не успел создать. А делиться со мной своей силой накануне решающего сражения, естественно, никто не собирается.

— Вот держи, — Коршун протянул мне небольшую капсулу, — координаты встречи с остальными аватарами. Ну, ты и сам знаешь, что с этим делать.

Сбежав с планеты клоны должны были встретиться где-то в космосе — далеко за пределами звездной системы — и сразиться там насмерть, чтобы все осколки их общей души снова слились в одно целое. Капсулу с координатами полагалось открыть только после успешного побега. При малейшей угрозе захвата в плен ее нужно было уничтожить, чтобы архонты не получили возможности добраться до всех остальных.

Это снова напомнило мне, что все аватары друг для друга не только союзники, но и враги. Каждый из них по праву считает себя «настоящим» и всерьез рассчитывает на то, что именно он объединит в себе волю всех остальных клонов. Я пристально посмотрел на Коршуна. А ведь вполне возможно, что внутри этой капсулы он спрятал какой-нибудь паралитический яд, или еще что-то в таком духе.

Память осколка услужливо подсказала мне, что у каждого из аватаров есть способность «Иммунитет к ядам», так что этот вариант исключен. Созданием капсул занимался посторонний мастер, под пристальным надзором всех аватаров, а магический кодовый замок исключает возможность подделки и взлома. И все же, что-то в этой истории не давало мне покоя, скреблось на задворках сознания, пытаясь обрести форму. Конечно, все клоны будут пытаться друг друга переиграть, делая вид, что хотят сделать финальную битву честной и «безопасной» для всех. Но это как игра в шахматы с самим собой: что бы ты ни придумал, твой противник уже наверняка в курсе происходящего.

— Что насчет второго дивергента, удалось что-нибудь выяснить?

Я помотал головой. Да, я не зря упоминал, что их несколько. Вернее, их может быть несколько. Никто из аватаров в этом не уверен до конца.

— Пока никаких зацепок. Но может, я упускаю какие-нибудь важные детали?

— Я знаю не больше твоего, — пожал плечами Коршун, — девчонку инициировали еще в поселке эльфов, задолго до того, как нам пришлось пожертвовать своим настоящим телом. Скорее всего, она не только сохранила личность, но и получила все наши воспоминания, если уж остальная троица, включая и Первого, не смогли ее разоблачить.

В поселке, где родился Падший, дела пошли по плохому сценарию. Из-за допущенной детьми ошибки, взрослые заметили появление невидимых паразитов, вытягивающих чужую силу. Началась «охота на ведьм» и чтобы убедить всех, что угроза устранена, Фобосу пришлось позволить им уничтожить свое изначальное тело, оставив в нем лишь крохотную частицу души, которую не жалко было потерять. Но эльфы просчитались, поскольку не подозревали, что у них завелся не один «попаданец», а сразу четыре.

Клоны покинули деревню, перебравшись в тела детишек постарше, которые уже считались более-менее самостоятельными. Облик сменили все, кроме одной маленькой девочки — она просто исчезла и с тех пор никто ее не видел. Версии выдвигали разные — от гибели до предательства, но после появления Корвина стало понятно, что она с самого начала была дивергентом.

Почесав затылок, я отправился по единственной имеющейся зацепке — разыскивать гнома и его помощницу. К счастью, я примерно знал их маршрут и расписание, так что найти торговца было не слишком сложно.

— Ариэль, это ты? Какими судьбами? — удивилась охранница, увидев «старую знакомую». — О, и малышка Киара тоже тут! Тириус, выходи, ни за что не поверишь, кто к нам в лавку явился, — крикнула она в сторону прилавка.

— Слышу, слышу, — пробурчал гном, забираясь на табурет, который позволял ему общаться с посетителями «на равных». — Рад вас видеть, леди. Мы-то думали, что вы в уже столицу перебрались.

— Привет, Зальда, здравствуйте господин Тириус, — ответил я через куклу. — Вы правы, мы переехали. Но с некоторых пор это перестало быть проблемой.

Я демонстративно создал портал и достал из него крошечный кошелек — тот самый подарок гнома, который позволил мне пользоваться пространственной магией и, по сути, изменил всю мою жизнь. Это событие переломило ход войны, переписало историю Альтеи и, кто знает, может и всей вселенной, учитывая недавнее возрождение Селесты.

— Спасибо за ваш подарок, мастер! Он нам действительно очень пригодился! — я поклонился, протягивая ему кошелек.

По округлившимся глазам гнома я сразу понял, что вся картина событий вокруг Теалоса тут же сложилась у него в голове.

— Джабан ар кез гажбам! — выдохнул он на неизвестном мне языке. — Так это все правда!Зальда, ты поняла?

— Поняла, поняла, — девушка скривила гримасу отвращения. — Но лучше бы я никогда не учила этот твой варварский язык, честное слово!

Кажется, гном выбрал не самое удачное выражение.

— Да ну тебя, — отмахнулся Тириус. — До тебя еще не дошло? Все про что мы с тобой судачили — правда! И про магию пространства, и про убитых гоблинов, и наверное даже про мертвого Владыку — все правда! Они… — тут он запнулся, помотал головой, — ой, вам же про это, наверное, нельзя никому рассказывать. Это мы так, сплетничаем между собой. Простите ради всех богов.

— Что бы вы там не надумали, мы будем все отрицать, — с улыбкой ответил я через Ариэль. — Но это сейчас не важно. Мы же к вам по делу пришли. У вас найдется немного свободного времени?

Я показал им ордер задания Гильдии, рассказал о том, какие странности происходят в последнее время по всей Альтее, и что я тут же вспомнил про необычное поведение Зальды во время нашей первой встречи.

— И вы решили, что исчезновения детей как-то связаны с тем случаем? — нахмурился гном.

— Мы в этом уверены, — ответил я. — И почерк, и время, и место — все указывает на то, что здесь действует одно и то же существо.

— Значит, все-таки эта тварь выжила. И теперь у нее гораздо больше заложников… — Зальда поежилась. — Даже не знаю, что хуже — сам факт одержимости детей, или то, как эту проблему решают наши храмовники.

Она принялась рассказывать историю знакомства с семьей авантюристов и двумя их дочками — Одри и Онли. Все начиналось очень мирно: отличные люди, с которыми приятно провести время, милые детишки, разумные не по годам — сплошная идиллия. До тех пор, пока в их доме не пропал человек.

Насколько я понимаю, кто-то из храмовников случайно застал детей за «богомерзкими деяниями»: то ли они там паразитов распространяли, то ли с исходным кодом экспериментировали — воспоминания об этом были слишком размытыми. Дети попытались заразить храмовника своим клоном, но ничего не вышло — сработало какое-то божественное покровительство или оберег. В общем, пришлось им от бедняги избавиться физически — то есть, убить.

С этого момента все пошло по наклонной — храмовника стали разыскивать, нашлись свидетели, видевшие, как он заходил в дом, где играли дети. Поселок наводнили могущественные маги и представители церкви. Клонам не удалось скрыть все следы своих преступлений, поэтому им пришлось свалить всю вину на кого-то одного и сбежать. Фобос решил освободить всех остальных детей, перебравшись в других носителей, и пожертвовать только своим настоящим телом. Это был единственный сосуд, который он не мог покинуть полностью — лишь разделить себя на неравные части, оставив внутри крошечный осколок, которого было не жалко.

Храмовники устроили показательный суд, обвинили Одри во всех смертных грехах, объявили одержимой «демоном» и сожгли на костре. Прочих детей признали чистыми и невинными, ведь клоны уже покинули их тела.

Несоответствие Фобосы заметили только потом — когда оказалось, что одного аватара не хватает, а младшая сестренка погибшей девочки — Онли — куда-то пропала. Тогда аватары еще не задумывались о том, что носитель может подавить волю осколка и действовать независимо, а потому решили, что кто-то из храмовников выследил ее и убил. Но позже выяснилось, что это не так.

— А до этого момента вы не замечали ничего необычного в поведении детей? — поинтересовался я.

Зальда нахмурилась, напрягая память.

— Если подумать, то было еще одно странное происшествие, — кивнула она. — За несколько лет до этих событий, когда младшая девочка только родилась, дикая обезьяна забралась во двор и попыталась украсть старшего ребенка. Родители тут же бросились в погоню, но обнаружили за оградой лишь труп обезьяны с пробитой головой и плачущую малышку. Никого из взрослых поблизости не было.

А вот это действительно странно. Нет, не сама история, а то, что осколок Фобоса в моем теле вообще ничего об этом происшествии не помнит.

— С тех пор старшая дочь, Одри, сильно заболела, — продолжила рассказ Зальда, — девочка замкнулась в себе, перестала разговаривать, отказывалась от еды, с каждым днем худела и бледнела. Даже седые волосы появились, представляете? Родители списали все на перенесенную травму и принялись водить ее по разным целителям и знахарям, пока однажды симптомы не исчезли.

— А что убило обезьяну, они выяснили? Это мог сделать какой-нибудь сосед или путник?

— Возможно… — пожала плечами девушка. — Орудием убийства был обычный камень — его нашли застрявшим в деревянной ограде. Но никто из соседей так и не признался в своем благодеянии. Да и не было среди них никого достаточно сильного, чтобы суметь пробить обезьяне голову простым булыжником. Сама девочка в то время тоже звезд с неба не хватала, а ведь ее способности проверили в первую очередь.

Похоже на «Кинетический портал», созданный напрямую с помощью исходного кода, вот только… По моей спине пробежали мурашки. Осколки Фобоса ровным счетом ничего не знали о кинетическом портале! А ведь это довольно очевидная идея. В смысле, не нужно быть семи пядей во лбу или осколком древнего божества, чтобы задуматься о возможности слегка переделать заклинание портала, превратив его в пушку.

— Селеста, как ты думаешь, а можно при расщеплении души сделать так, чтобы твой осколок забыл что-то конкретное: например, магическую формулу или какой-нибудь рецепт?

— Это сложно, — отозвалась богиня, — но учитывая способности Фобоса, я бы совсем не удивилась. Это объясняет и то, почему они сами об этой возможности ничего не помнят.

— Получается, он создал всех своих клонов с «дефектом», чтобы с ними легче было справиться? А девочка дивергент…

— Да, ты прав, скорее всего, она и есть — истинный Фобос. Все остальные — просто марионетки, которые должны выполнять грязную работу. Даже если архонты выловят их всех — девочка останется на свободе.

Ну и дела!

Я попрощался с Зальдой и Тириусом, искренне поблагодарив их за помощь. И принялся изучать воспоминания осколков. Теперь, когда я знал, что искать, пробелы в их воспоминаниях стали очевидны. К примеру, Фобос неплохо помнил первые дни своей жизни, но затем осознал себя только в возрасте трех-четырех лет, в теле старшей девочки, Одри. Поначалу, я не придавал этому значения, потому что моя собственная история выглядела точно так же. Но что, если настоящим «попаданцем» была младшая Онли, а второй клон не помнил своего детства просто потому, что его никогда и небыло!

А когда Одри решила поселить собственного клона в тело «невинной младшей сестры», истинный Фобос просто поглотил еще один кусок себя любимого. Вот тебе и «дивергент»! Теперь понятно, как маленькая девочка сумела противостоять воле бога. Да она с самого начала была еще более опасным хищником! Хуже всего то, что для осуществления этого плана, ему нужно было с самого начала выжечь душу сестры до предела, прямо как Корвина, чтобы после расщепления новому Фобосу казалось, что он — единственный обитатель этого тела… Вот скотина! Не было никакого «самопожертвования ради общего блага», только хладнокровное, просчитанное на сто шагов вперед, убийство ребенка. Причем, двойное — ее ведь потом еще и сожгли…

Ох, ну и попляшешь ты у меня, Фобос!

Глава 17. Воссоединение

Поздний вечер. Двое стражников патрулируют улицы небольшого провинциального городка, освещая себе дорогу тусклыми факелами.

— Слыхал новость? Мальчишка тот, которого мы всем отрядом искали, все-таки объявился недавно.

— Серьезно что ли? Я-то думал, мы его никогда уже не увидим. Ну и что, задницу-то ему старик Ильяс надрал как следует?

— В том-то и дело, что нет. Представляешь, за него наш гильдмастер вступился. Говорит, что какое-то тайное задание выполнял для них.

— Посреди ночи, в спальне молодой девахи? Да ну, не гони!

— Я тебе говорю — старики ругались по чем свет, даром что приятели. Ильяс накатал на гильдию жалобу — чуть ли не в столичный Совет. Ходит, плюется ядом, грозится мальчишку собственноручно выловить да выпороть так, чтобы вся округа слышала.

— Ну и поделом. Нечего по бабским спальням да баням шастать.

Тут поблизости раздался стук, звон разбитого стекла и чье-то сдавленное шипение. Стражники на мгновение замерли и бросились на звук.

— Эй, вы чего там удумали? А ну стоять!

Два темных силуэта метнулись к стоящим неподалеку бочкам, оттуда перебрались на крышу и скрылись в темноте ночи. Из разбитого ими окна повалил едкий дым.

— Проклятье, тут все в огне! Зови наших, нужно это дело тушить, пока на соседние дома не перекинулось!

— А как же…

— Да это детишки соседские, я их сразу узнал. Потом разберемся, никуда не денутся. Давай, ходу, ходу!

Улицы осветило алое зарево. Стражники быстро справились с небольшим пожаром и решили не тревожить спящих горожан звуками общей тревоги. Но они и не догадывались о том, что многие местные жители и без того не спали. Вернее, не совсем спали. Бесшумными тенями десятки мужчин и женщин покидали свои дома и брели по городу, словно зомби, исчезая в темных подворотнях, где их ждали широкие окна порталов, из которых доносился зловещий смех.

* * *

Коршун и правда хохотал, будто киношный злодей перед запуском очередного дьявольского плана. Десятки его невинных жертв занимали свои места внутри тесного зала будущего «космического корабля». Поначалу я боялся, как бы его истерический смех не разбудил всех этих лунатиков, телами которых сейчас управляли паразиты. Но обошлось. Вот уж не думал, что он будет вести себя так эксцентрично. Правду говорят, что мы проявляем свою истинную натуру когда нам кажется, что нас никто не видит.

Детишки в эту ночь тоже не сидели без дела — им дали задание отвлечь охрану, чтобы исчезновения людей не заметили сразу. Уж не знаю, что им там наплели «магистры». Наверное что-нибудь про возможность раз и навсегда покончить со всеми зараженными… Сбросив их с высоты сотни километров, ага!

Двадцать три аватара. Я долго думал над тем, как справиться с таким количеством противников, не уступающих мне по силе. Но истинный Фобос должен был столкнуться с той же проблемой, а потому оставил несколько уязвимостей в своих клонах. К примеру, они почти не разбирались в обычной химии. Чего стоит один тот факт, что в их «космических кораблях» не было никакой системы очистки воздуха! Бедняги об этом попросту не задумывались. Держу пари, что стоит мне повысить концентрацию углекислого газа в воздухе, и они свалятся без чувств, так и не разобравшись, в чем подвох.

Яды бывают разные — можно и кислородом отравиться, если его в несколько раз больше нормы. От обычной воды тоже можно умереть, если выпить сразу литров шесть-семь. Я уже не говорю про наркотики, усыпляющие газы, транквилизаторы и прочие гадкие вещества, которые не убьют вас, но сделают легкой добычей для врага. И никакое «Сопротивление ядам» тут не поможет.

Мы решили пойти самым простым путем, просто чтобы не рисковать здоровьем детей и заложников. Собрать при помощи порталов добрую сотню человек и забросить их в стратосферу — непростая задача! В качестве источника энергии для этой работы клоны собирались использовать самих пленников — попросту вытягивая из них ману. Но я по опыту знаю, что когда тратишь много маны, нужно пить зелья Концентрации, просто чтобы не свалиться от нервного истощения. Для выполнения плана Фобосам наверняка понадобится большой запас этих снадобий.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, покупку зелий он поручил детишкам. Каждой группе сектантов нужно было раздобыть всего один пузырек. В общем, мне не составило труда незаметно добавить в них немного снотворного. К счастью, благодаря материалам Гильдии и знаниям Корвина, удалось установить слежку за большинством групп. Одна порция снадобья совершенно безопасна и почти ничем не отличается от обычного зелья Концентрации, но если выпить, скажем, десяток, то на ногах устоять уже не получится.

Подвоха клоны так и не заметили. Все свои зелья они проверяли с помощью магии, но в отличие от большинства прочих препаратов, которые продаются на прилавках алхимиков, снотворное — это обычная настойка каких-то местных трав с сильным седативным эффектом. Какой-нибудь опиум, скорее всего. Так что и обнаружить его с помощью заклинаний очень сложно.

Наконец, переброска заложников была завершена. Аватары, один за другим, стали истощенно оседать на землю. Уж не знаю, какой у этого снотворного список «побочек», но за рулем его явно пить не стоит. Думаю их подкосила даже не сама эта бурда, а истощение нервной системы — под конец клоны просто забывали вовремя выпивать зелья. Ну что ж, не стоит обвинять врага в рассеянности, если ее главная причина — это ты сам. Я с облегчением выдохнул: показания рентгена подтвердили, что все «клиенты» действительно добросовестно дрыхнут, а не притворяются, так что все в порядке.

Какое-то время я ничего не делал, ожидая действий истинного Фобоса. По одной из наших теорий, именно сейчас он должен был напасть на кого-нибудь из своих аватаров, чтобы получить координаты точек встречи на орбите. Правда, я сильно сомневался в таком исходе. Вряд ли их главарь вообще имел отношение к созданию капсул и мастеру, который этим занимался. Слишком очевидная ловушка. Фобосы наверняка досконально все проверили.

Я бы поставил на то, что аватары сперва поубивают друг друга, снова станут одним целым и только потом поймут, что оказались в ловушке своего создателя. А значит и подсказка о том, где его искать, находится в их коллективной памяти. Так что у меня не остается иного выбора, кроме как достать обломки души Фобоса из всех детишек и дать им объединиться, чтобы отыскать последний кусок этого странного пазла.

Правда, тут есть одно серьезное «но». Каждый из аватаров сам по себе довольно силен — на грани золотого ранга. И это не считая системных способностей. Объединив их всех я получу настоящего монстра с запасом ОР не меньше пяти миллионов! Мало того, что справиться с ним будет непросто, так еще и Система наверняка предупредит архонтов о появлении нового неучтенного «супера».

Пораскинув мозгами я придумал решение. Фобос умеет разделять свою душу на части со строго заданными свойствами. В общем-то, мелкие паразиты, вытягивающие силу из людей, — это тоже его клоны, только урезанные до минимума. Так почему бы не заставить его отделить свое «ядро личности» от накопленных способностей? Эти осколки можно временно поместить в обычные магические ловушки, к примеру, внутри моих кукол-лаборантов. Так мы и тревогу в Системе не поднимем, и цели добьемся.

— Селеста, что думаешь? — обратился я к своему «консультанту».

— Должно сработать. Ты вообще можешь потом оставить эти бездушные осколки себе. Главное, чтобы они не выходили из области действия своих родных ретрансляторов.

— Погоди, но мы же собирались отдать всех аватаров Рафире, а себе оставить только настоящего! — удивился я.

— Ну и что?

— Как что? А если она будет их потом допрашивать, в воспоминаниях копаться?

— Ну так заставь истинного Фобоса их «переформатировать», оставив только нужные воспоминания. Делов то!

— Эмм, об этом я как-то и не подумал.

— Говорю тебе, если все сделать по уму, Рафира ничего не заметит. А нам лишние пять-шесть миллионов уж точно не помешают.

— Ты хоть представляешь, что она с нами сделает, если мы облажаемся?

— Ну, да, есть небольшой риск потерять твое тело и к тому же, нам придется срочно бежать в мир насекомых, но в целом, игра стоит свеч.

А она явно не робкого десятка… Или это я стал слишком осторожным? В общем-то в словах богини есть здравый смысл. Только нужно заранее приготовиться к неожиданностям. Правда, полученной энергией мы сможем свободно распоряжаться только тогда, когда окончательно сбежим из этого мира. Но в целом, идея неплохая. Конечно, Рафира ни за что не поверит, что аватары Фобоса были такими слабаками, но это уже чисто технический вопрос. В конце концов, вокруг нас — целое море энергии, распределенной между тысячами мелких осколков-паразитов. Главное — не жадничать и не пытаться прыгнуть выше головы.

Я отдал Немо новый приказ. Пауки-репликаторы окружили аватаров Фобоса, сковали их руки и ноги, вытягивая из тел детишек последние крохи маны. Теперь уж точно — никуда не денутся. Вот и пригодились руны, которые мы видели в тюрьме Абырвалгара.

Затем я со вздохом улегся на матрас и закрыл глаза. И снова придется мне заняться любимым делом — спать…

* * *

Вломиться в чужое сновидение — непростая задача. Особенно если твоя жертва активно сопротивляется. К тому же, на чужой территории нужно быть осторожным — есть риск повредить собственную душу. Мне повезло, что впервые я отправился в сновидение Селесты, которая в тот момент была не в себе. В противном случае, я бы точно не успел разобраться в «правилах игры» и быстро погиб. Не могу сказать, что я уже стал экспертом в этих вопросах, но по крайней мере очевидных глупостей больше не делаю. В поединках Воли нельзя терять концентрацию и сомневаться в своих силах — это может стать фатальной ошибкой.

К своему удивлению, в сон первого же аватара я проник без каких-либо усилий. Ощущения как от внезапно открытой двери, на которую ты уже навалился всем своим весом. А творилось в голове осколка полнейшее безумие: вместо того, чтобы наброситься на незваного гостя и попытаться сожрать, многоголовое чудище плясало вокруг меня какой-то дикий танец, переливаясь всеми цветами радуги. Ритмичная музыка напрочь заглушала все прочие звуки. Длинные змеиные шеи двигались в такт, складываясь в странные фигуры, перетекающие друг в друга. Гипнотизирует он меня, что ли? Я помотал головой. Да что за ерунда здесь творится?

Взмахом руки я снова собрал в ладони комок разноцветных шнурков, которые вяло пульсировали в такт какому-то внутреннему ритму. Усилием воли выдернул осколок Фобоса из чужого сна, перетащив на свою собственную территорию. И с удивлением отметил, что клубок стал возвращаться в норму: потерял яркую окраску, перестал ритмично сокращаться и образовывать психоделические фигуры. Осколок явно осознал ситуацию, стал судорожно метаться внутри своей ловушки а потом снова замер, принимая неизбежное.

Ради интереса вернулся в сновидение освобожденного от паразита ребенка. И тут же счел за лучшее вернуться обратно. От нового потока бессвязных образов у меня буквально закружилась голова. Он что, под наркотой? Да что такое они добавляют в эти зелья? Нет, стоп, не может быть такого. Я сам как-то пробовал такое, и никаких глюков у меня тогда не было. Или были? Немо?

— Подтверждаю: провалы в памяти, связанные с приемом психоактивных препаратов не найдены.

Бред какой-то. Снадобья из одной партии. Не могут же они так сильно отличаться! Только не говорите мне, что кроме меня в бутылках поковырялся настоящий Фобос и добавил туда настоящие наркотики. Мда… Не думаю, что он всерьез рассчитывал на то, что его клоны сразу отключатся. Тогда некому было бы выполнять задание. Скорее уж, наш химический эксперимент пошел не по плану. Говорила мне бабуля — никогда не мешай «мет» с валерьянкой!

Вот что получается, когда два злодея забывают согласовать расписание и нападают на беднягу супергероя в одной и той же серии. А в нашем случае минус на минус создал такой огромный «плюс», что герой вполне может отбросить коньки от передозировки приключений. Немо, подготовь пожалуйста парочку дефибрилляторов. Возможно, нам понадобятся еще устройства для вентиляции легких. Магия магией, но если они перестанут дышать… Озадачь Икскацин, Селеста поможет вам с чертежами.

Пока мои «девочки» возились с медицинским оборудованием, я занялся рутиной: доставал осколки Фобоса из захваченных тел, как следует их встряхивал и заставлял снова делиться на строго выверенные части. Слияние оставшихся частей души в одно целое не заняло много времени. Я попросту стравливал змеиные клубки между собой, мысленно делая ставки на то, кто из них победит. Так что «финальная битва» аватаров все-таки состоялась, хоть и не в том виде, на которой каждый из них рассчитывал.

Удерживать в подчинении их объединенную душу стало ощутимо тяжело — но все же, возможно. Селеста была права: хоть я и не помню своих прошлых воплощений, однако небольшая часть сущности Прометея во мне, очевидно, сохранилась. По крайней мере, этому обломку Фобоса я ничуть не уступаю по силе. Новость одновременно приятная и тревожная: если кто-нибудь из богов всерьез возьмется нас проверять, прикинуться шлангом у меня точно не выйдет. Сожгут, сотрут или просто приставят личного орла — лакомиться моей бессмертной печенью…

Я стал копаться в общих воспоминаниях осколков, пытаясь отыскать то место, куда им всем следовало отправиться в поисках своего истинного «я». Мне нужно было воспоминание, которое появилось еще до того, как они осознали себя в теле старшей сестры, Одри. Причем, не связанное с этой планетой — возвращаться сюда после воссоединения было бы для них ужасной идеей. Ага, ну вот, кажется, нашел.

* * *

Точкой встречи оказался крупный астероид, застрявший в точке Лагранжа^[69] на расстоянии полутора миллионов километров от планеты. Мне пришлось одолжить у Грэма накопители, чтобы не остаться без маны — только на путешествие в один конец требовалось около десяти тысяч мегаджоулей.

Я вынырнул из варпа и покинул пространственное хранилище. По большому счету, мне сейчас не нужен никакой «корабль» — воздух вокруг себя я удерживаю при помощи магии. Но оставаться в таком положении надолго не хотелось бы — здесь сильная радиация, а я сейчас в своем настоящем теле.

Сперва я безуспешно изучал поверхность каменной глыбы в поисках какой-нибудь базы или купола, но потом осознал, что скорее всего Фобос просто сделал внутри нее что-то вроде норы или пещеры — там и радиация ниже, и лишние материалы на строительство не нужны. Наконец, мое внимание привлек каменный обелиск — высокий, прямоугольный, явно искусственного происхождения. В его основании находилось что-то вроде раздвижной двери — наверняка это воздушный шлюз.

Длинная винтовая лестница вела вниз, в глубь астероида. Я взглянул на детектор углекислого газа и хмыкнул — местной атмосферой лучше не дышать. К счастью, я захватил с собой приличный запас нормального воздуха. Вполне возможно, что здесь вместо обычного азота подмешан какой-нибудь «веселящий газ» или ксенон, который используется для наркоза. Бедняга аватар и так должен был явиться сюда «под кайфом» а после такой обработки и вовсе превратился бы в жалкое зрелище. Терминалов Системы в космосе нет, а естественным путем он не мог получить новых суперспособностей, так что полагаться пришлось бы только на свои высокие характеристики.

Ну и вишенка на торте — «Кинетический портал» которым явно владеет старший Фобос. Да, против лома — нет приема. Честно говоря, я и сам не знаю хорошего способа отразить снаряд, летящий с такой огромной скоростью. Тут не поможет даже пространственная магия — на таких коротких дистанциях портал попросту не успеет вовремя открыться. Потому-то я и пришел сюда в своем настоящем теле. «Абсолютный щит» Селесты может выдержать вообще все, что угодно.

— Ты прошел долгий путь, брат мой, — раздался откуда-то издалека вкрадчивый детский голос.

Я закатил глаза. О нет, мне что, всю дорогу придется выслушивать его финальную злодейскую речь?

— Объединив наши силы, мы быстро вернемся к былому величию, — продолжал вещать Фобос.

Заткнись, заткнись, заткнись!

— В наших силах — покорить весь Доминион…

Ничего глупее в жизни не слышал. Ты тут что, от скуки тоже наркотиками балуешься?

— Слушай, ты не против, если я сама им займусь? — вмешалась Селеста. — Есть у меня одна идея. К тому же, ты все равно ничего не помнишь, а у нас с ним старые счеты.

— Да, не вопрос, — пожал плечами я. — Сам хотел тебе предложить то же самое. Не люблю бить маленьких беззащитных девочек, знаешь ли. Даже если под этой маской прячется настоящее чудовище.

Селеста толчком распахнула последнюю дверь, ведущую в просторный зал. На ходу полностью изменила внешность. Я поинтересовался у Немо, какой образ она выбрала и сам удивился результату. Это был облик старшей сестры, сгоревшей, по прихоти Фобоса, в огне местной инквизиции.

— О… Одри?! — пораженно выдохнула девочка, сидевшая на огромном каменном троне. — Но как такое может быть?!

— А ты что, всерьез решил, что ты и есть — настоящий Фобос? — рассмеялась Селеста.

У девочки округлились глаза от ужаса. Кажется, она сейчас всерьез задается вопросом: а вдруг ее саму обманули, точно так же, как она обманула всех остальных? Мое уважение, подруга, одним легким движением превратить кошку в мышку — это дорогого стоит. И надо же было до такого додуматься!

— Стой, погоди! Давай… давай договоримся!

Ох, кажется, кому-то сейчас влетит по первое число!

Глава 18. Наказание

— Сам же знаешь, что никакого компромисса тут быть не может, — усмехнулась Селеста и неторопливым шагом направилась прямо к своей жертве.

Фобос, осознав что дело пахнет керосином, обрушил на нее весь свой арсенал: расстреливал булыжниками из «Кинетического портала», обрушивал с потолка огромные каменные глыбы, разгоняя их магией, активировал мощные ловушки, встроенные прямо в пол. От обилия выплеснутой им маны даже камень под ногами богини раскалился и превратился в кипящую жижу.

Но все его усилия были напрасны: божественный барьер не позволял ему причинить Селесте хоть какой-то вред. А она все так же неторопливо приближалась к нему, левитируя прямо над жидкой лавой и жалостливым голосом передразнивала его недавний злодейский монолог:

— Ты прошел такой долгий путь, брат мой…

Все-таки отличная у нее способность, хоть и тратит немало ОР каждую секунду. Но сейчас мы можем себе это позволить.

— Да как же так! — взвыл Фобос.

Он принялся выставлять защитные барьеры — кинетические, воздушные и даже плазменные, но на каждый из них Селеста молниеносно находила свой контр-прием. К счастью, мы тоже сумели разработать собственный аналог «Кинетического портала», да и наша плазменная магия прекрасно справляется с большинством практических задач. Селеста создала за своей спиной огромную электромагнитную бомбу и подорвала ее, уничтожая все артефакты и ловушки в помещении. Искусственное освещение тут же погасло, но вместо этого начало светиться ее собственное тело, делая девочку похожей на призрака.

— Когда ты воссоединишься со мной, я буду так счастлив… — она широко раскинула руки, словно собиралась обнять «братишку».

Пожалуй, самое нелепое в этой ситуации то, что разговор ведут две девочки, ужасно похожие друг на друга. Ну, я-то с детства привык, что внешность обманчива. А вечная путанница с окончаниями — это вообще, можно сказать, моя «фишка».

Фобос отчаянно жестикулировал, явно пытаясь активировать новую магию, создать портал или сбежать через варп. Бесполезно — Селеста уже накрыла их обоих куполом антимагии — тем самым заклинанием, которое использовал Грэм когда пытался убить Ариэль. Шах и мат!

Да уж, наш мастер интриг и хитрых планов оказался никудышным боевиком. Оно и понятно: ему приходилось скрываться и от архонтов и от собственных копий, а супероружие, которое он приготовил для войны с клонами, против Селесты оказалось бесполезным.

— Но это же невозможно! — в сердцах выпалил Фобос.

— Что случилось, брат? — ехидно поинтересовалась Селеста. — Кажется, ты кое-что забыл?

Над ее головой загорелось плазменное кольцо — явный признак «архонтовости», а в руках появилось системное оружие.

— И кое-что потерял, — со зловещей улыбкой добавила она.

— Нет, нет, нет! — Фобос вскочил со своего трона и, спотыкаясь, бросился наутек — в самый дальний угол своего убежища, где по-видимому находился запасной шлюз.

Представляю, какие дикие теории сейчас крутятся в его голове. А что, это ведь вполне реалистичный сценарий: какой-нибудь другой Фобос, который уже успел стать полноценным архонтом, оставил свой осколок на этой планете, просто чтобы незаметно раздобыть побольше амальгамы. И кто знает, может он еще много других планет таки способом заразил… И каждый из его клонов считает себя единственным и неповторимым, самым главным Фобосом во вселенной.

Я и сам начал беспокоиться: если эта версия — на самом деле правда, то нам с Селестой скоро тоже придется несладко! О таком варианте я до сих пор как-то даже и не задумывался. Слишком уж лихо закрученный сюжет получается. Страшная штука — расщепление собственной души! А ведь все начиналось так невинно — со странных детишек, которые охотятся на призраков с помощью самодельных игрушек. Надо бы предупредить богиню, чтобы не теряла бдительности. От таких, как Фобос, можно ждать чего угодно.

— Ну, куда же ты бежишь, брат? — Селеста и не думала прекращать своих издевательств. — Только подумай, вместе мы будем править Доминионом!

После нескольких неудачных попыток открыть или выломать запасные двери, в которых перегорели все магические руны, Фобос остановился. Осознав, что бежать больше некуда, он повернулся к «сестре-брату» и хмуро пробормотал.

— Хватит уже издеваться. Делай то, что должен, я готов.

Он гордо задрал подбородок и зажмурил глаза, готовясь к неизбежному.

Но вместо того, чтобы нанести роковой удар, Селеста со всего размаха влепила ему увесистую пощечину.

— Ай! — взвизгнул он, схватившись за челюсть. — Ты с ума сошел? За что?

— Уж точно не за твое хорошее поведение, — отрезала Селеста, принимая свой настоящий облик.

— Эта внешность… Тетя Селеста? Это что, правда ты? Но как…

Она схватила Фобоса за оба уха и буквально подняла над землей.

— Сколько раз я говорила тебе, не обижать невинных, а, дрянной мальчишка?

— Ай-ай-ай! — взвыл он, болтая ногами в воздухе. — Постой, я не виноват! Так все сложилось, это храмовники убили девчонку!

— Мамочке своей будешь эти сказки рассказывать! Я прекрасно знаю, что ты с сотворил со своей сестрой.

— Она… она все равно уже была бы мертва! — стал оправдываться он. — Я спас ее от обезьяны!

— И что, это дает тебе право мучать ребенка? Я знаю, какого наказания ты заслуживаешь. Я проведу тебя через те же страдания, которые ты причинил ей.

На лице Селесты заиграла зловещая улыбка, от которой даже у меня мурашки по коже пошли. Заметка на будущее: ни в коем случае не злить свою милую и добрую богиню.

— Пей, — строго приказала она, бросая Фобосу флакон с зельем. — Да не бойся, это всего лишь снотворное. Дальше мы будем с тобой разговаривать уже в другом месте.

Спустя минуту наш пленник уже мирно храпел на полу.

— Погоди, не убирай «Щит», — предупредил я свою подругу. — Мне кажется, что это еще не конец.

Я использовал орб, чтобы создать волну пространственных искажений. Если поблизости есть «лишние» разрывы — мы их обнаружим. Предчувствие меня не обмануло: в дальнем углу нашелся крошечный разрыв, диаметром чуть ли не в миллиметр. Этого, впрочем, вполне достаточно, чтобы следить за всем происходящим. Должно быть портал появился уже после снятия купола антимагии. Считав координаты, я тут же открыл новый портал — прямо к невидимому шпиону.

Внутри небольшой каменной ниши находился круглый кристалл элтелиона, окруженный вращающимися деталями какого-то высокотехнологичного устройства. А ведь Фобос, которого мы поймали, такими знаниями точно не обладал! Значит, мои подозрения оказались верными — его «старший брат», действительно существует! К тому же, он наблюдал за нами все это время, правда, всего лишь через коммуникационный артефакт — орб.

— Значит, вы все-таки нашли мой маячок, — раздался знакомый голос, от которого по коже пробежал холодок. — Ну надо же, Селеста и Прометей, какая неожиданная встреча! Я рассчитывал всего лишь на небольшую прибыль, но нашел настоящее сокровище!

Детали устройства вибрировали и светились в такт его словам, словно диковинный механический эквалайзер.

— Хватит паясничать, Фобос, — процедила сквозь зубы моя напарница. — Не трать наше время попусту.

— Ох, ну что ты, милая тетушка, как бы я посмел? — продолжил издеваться он. — Я вот как раз прикидываю, кого первым осчастливить новостью о вашем возрождении? Думаю, братишка Люциус обрадуется больше всех!

— Даже не думай, что сможешь шантажировать нас этим, — нахмурилась Селеста. — Ты ведь сам сейчас слаб и к тому же в бегах.

В чем-то она права. Устройство, стоящее перед нами, ясно указывает на то, что мы имеем дело, в лучшем случае, с архонтом. Богам подобные «костыли» не требуются. Впрочем, от Фобоса можно ожидать вообще чего угодно.

— Но это же не мешает мне хоть иногда слать весточку любимым родственникам, правда?

Его голос прямо-таки сочился насмешкой.

— Чего ты хочешь?

— Хм, самую малость, — ответил Фобос. — Немного мелочи любимому племяннику на карманные расходы. Раз уж так вышло, что вы пришли в гости без подарка, да еще и, скажем так, съели все мои сладости. Допустим, миллионов сто или двести… Да, в самый раз — вас ведь двое. Мне кажется, это вполне разумная компенсация.

— Вот ведь мелкий… — прошипела Селеста, сжимая кулаки.

— Вот и славно! — развеселился Фобос. — Значит, увидимся уже в Метрополии. Да и постарайтесь не тянуть с этим долгом. Знаете, дети — такие импульсивные и непостоянные существа. Сегодня одно в голове, завтра — другое.

— Имей в виду, если ты хоть слово… — пригрозила Селеста.

— Да, да, да, право тетушка, можете не утруждать себя соблюдением семейного этикета, все это я слышал уже много, много раз.

Орб вспыхнул и погас, а магический механизм, вращавшийся вокруг него, начал дымиться и рассыпался на составные части. Держу пари, магическая начинка устройства полностью уничтожена.

— Что будем делать? — рассеянно спросил я свою напарницу. — Думаешь, он и правда нас выдаст?

Селеста покачала головой.

— Сейчас ему это не выгодно. А иначе по наши души уже явился бы архонт или даже сам Люцифер. О, нет, Фобос будет ждать самого удачного момента — когда мы наберемся силы, но при этом будем очень уязвимы. Тогда он сможет получить за свое предательство самую высокую награду. Возможно, ему даже позволят восстановить свою божественность. Боюсь, у нас только что появился очень неприятный и коварный враг.

— Договориться с ним никак не выйдет?

— Договориться? С Фобосом? — Селеста рассмеялась. — Ты же видел, какой он. Даже будучи божеством, он мог спокойно нарушать свои собственные обещания — уже известным тебе методом — что уж говорить о нынешних временах?

— Есть какие-то идеи?

Она вздохнула.

— Прямо сейчас мы вообще ничего с этим заносчивым мальчишкой не можем сделать. Остается только накапливать силу и готовиться к неприятностям. Ничего нового, в общем-то. Просто ситуация стала немного сложнее. Долго водить остальных богов за нос у нас не получится.

Забрав с собой все ценное — в том числе и магический орб Фобоса, — мы направились домой. По меркам варпа, расстояние небольшое: на всю эту «прогулку» мы потратили не больше часа. Самое время разобраться с оставшимися осколками. Мы заставили своего пленника заново их пересоздать, удалив из их воспоминаний все, что могло служить компроматом. О существовании своего старшего брата он пока не подозревает, и это к лучшему.

Самым опасным было воспоминание о том, что они сделали меня «одним из них». Мне не слишком-то хотелось объяснять Рафире, каким образом я сумел защитить свою душу и что сделал с доставшимся мне осколком. Будет проще, если она решит, что я просто проник в секту и нарушил планы Падшего. Пропали из их памяти и подозрения о дивергентах. Пусть лучше Корвин и Онли останутся у меня. Пожилой мальчишка заслуживает чего-то большего, чем стандартная компенсация от архонтов, а «девочку-которая-не-девочка» все еще ожидает серьезное наказание.

В общей сложности Фобосу удалось накопить около восемнадцати миллионов ОР. Шесть миллионов мы забираем себе, распределив их между сотней кукол-пауков. Три миллиона раздадим клонами, чтобы они не выглядели совсем уж слабыми, а остальное останется в мелких паразитах внутри заложников. Теоретически, эту энергию можно вернуть владельцам — с помощью системного оружия — но пусть уж Рафира сама с этим разбирается. Что-то подсказывает мне, что церемониться она ни с кем из заложников не будет, но изменить эту ситуацию мы никак не сможем.

Я призвал архонта прямо в собственной гостинной. Прежде чем подавать ей Фобоса «на блюдечке», нужно было прощупать почву на предмет возможной награды.

Рафира явилась на зов почти мгновенно.

— А, малышка Киара, это снова ты? — вымученно улыбнулась она. — Что-то стряслось? Тетя Рафира очень занята, не стоит вызывать меня просто так, без причины, а иначе я отберу у тебя статуэтку.

Надо же, какой у нас терпеливый и вежливый архонт! Неужели непонятно, что существо, грохнувшее Владыку демонов в шесть лет, никак не может быть «настоящей маленькой девочкой». Или это такая игра, которую она со мной ведет специально? В любом случае, наша манера общения сложилась именно так и никто из нас, видимо, менять ее не собирается. Во всяком случае, пока.

— Скажите, тетя Рафира, — большого труда стоило не прыснуть, произнося эту фразу, — а воровать чужие Очки Развития — это ведь плохо?

— Конечно, милая. Никогда так не делай, или мне придется тебя наказать. Это очень серьезно.

Рафира со вздохом замедлила для нас обоих время, осознав, что наша милая беседа — это надолго. Достала свою любимую курительную трубку, затянулась.

— Ну а если это сделал кто-то другой, а я вам про это расскажу, мне же положена награда?

— Для этого есть специальная служба в Гильдии. Они следят за всеми нарушениями. Если ты заметишь что-то подозрительное, можешь обратиться к управляющему Гильдии и они выдадут тебе соответствующую награду. Не обязательно ради этого каждый раз беспокоить тетю Рафиру, ладно?

Она ласково похлопала меня по голове и, видимо, собралась по-быстрому сбежать по своим делам.

— Но что если кража очень крупная, разве этим не должны заниматься именно вы?

— Что ты имеешь в виду? — девушка-архонт остановилась, повернулась ко мне, напряженно нахмурилась.

— Ну, скажем, кто-то захотел стать нефилимом и даже не один раз. Это же можно считать крупной кражей?

— Погоди, погоди, хочешь сказать, ты что-то знаешь про кражу нескольких миллионов ОР?

Я кивнул. Рафира перестала изображать из себя вечно занятую воспитательницу детского сада, присела на корточки и заглянула в глаза.

— Если ты что-нибудь про это знаешь, тебе нужно обязательно мне все рассказать, ладно?

— И что мне за это будет? — нагло поинтересовался я.

— Зависит от того, как много ты мне расскажешь, — честно призналась Рафира. — Такую крупную сумму очень непросто украсть. Мы очень тщательно следим за любыми перемещениями ОР внутри Системы. Без специальных инструментов украсть так много практически невозможно.

— Он хитрый, — пожал плечами я, — его зовут Фобос, и по-моему он совсем даже не человек. Ему помогали дети, а взрослые про это ничего не знают. Вот — Мама Мия дала мне задание.

Я протянул ей бланк, полученный в Гильдии. Рафира пробежалась по нему глазами. Ее лицо становилось все более хмурым.

— Стоп, стоп. Хочешь сказать, что за исчезновением детей стоял аватар Фобоса? Точнее, его осколок… И прямо сейчас он собирается украсть несколько миллионов…

— Десять или пятнадцать, что-то около того, — невинно уточнил я.

Раздался хруст — дорогая трубка в руках Рафиры разломилась на две половины. Она с удивлением посмотрела на пришедший в негодность артефакт, отшвырнула его в сторону, а затем присела рядом со мной и приобняла за плечи.

— Киара, милая, мы ведь друзья, правда? Я тебе магию гравитации помогла получить, ты помнишь?

Я кивнул.

— А если расскажешь мне все-все про дядю Фобоса, я тебе еще что-нибудь подарю. Любую способность, какую захочешь!

— И даже тот странный черный луч? — поинтересовался я из чистого озорства: понятно же, что речь не идет о силах нефилимов.

— Нет, — Рафира запнулась, — это слишком опасная способность. Давай что-нибудь попроще. Хочешь, я тебе Ассистента подарю? Это такой учитель, который…

Она что, совсем не вникает в дела своих подчиненных? По сравнению с Фобосом, эта милая дама совершенно не производит впечатление хорошего менеджера. Впрочем, малолетний отпрыск Асмодея, Вексель, на эту роль подходил еще меньше. Причины назначения Рафиры тоже могут быть самыми разными.

— Спасибо, но у меня уже есть Ассистент, — вмешался я. — Ее зовут Немо. Она очень помогла мне в расследовании! Я хотела бы сделать ее еще умнее, но для этого нужны Очки Развития. Вы же можете просто отдать мне немного Очков, из тех, что пытался украсть дядя Фобос? Скажем, десятую часть…

Моя собеседница вскинула брови. Несколько раз моргнула, глядя в пространство перед собой. Насколько я успел изучить поведение архонтов — это значит, что она отправляет запрос «наверх», то есть Люциферу! По коже пробежал холодок. А не слишком ли я наглею? Если бог света сейчас отправит сюда своего аватара на разборки — быть большой беде.

— Десять процентов — это очень много, — покачала головой Рафира. — Я не могу за обычную помощь в расследовании пообещать тебе…

Вместо долгих объяснений я открыл перед ней портал в одно из убежищ Фобоса. Его клон все так же лежал на земле, скованный, в окружении доброй сотни своих безвольных жертв. Моим паукам пришлось срочно рыть вентиляцию, чтобы вся эта компания не задохнулась в тесном подвале.

— Это только одно логово из двадцати трех, — пояснил я, кивнув в сторону открытой червоточины.

Рафира на несколько секунд исчезла, видимо, изучала обстановку. Вернулась обратно поникшая и надломленная, с отсутствующим взглядом. Кажется, кого-то скоро ждет серьезный разговор с начальством. Впрочем, едва не допущенная ошибка — это гораздо лучше, чем допущенная.

— Люцифер предлагает тебе пять процентов. Но ты можешь получить в два раза больше, если сразу согласишься заключить с ним контракт.

А вот и новая ловушка. Контракт с божеством — это, в общем-то, пожизненная кабала. Ну, илибесконечная карьерная лестница — смотря с какой стороны посмотреть. Но если я так просто откажусь от огромной награды — фактически, от предложения сразу стать старшим нефилимом — это будет выглядеть странно. Проверка? Как бы половчее из этой ситуации выкрутиться…

— Дело в том, — замялся я, — что господин Асмодей тоже сделал мне очень щедрое предложение. Даже не знаю теперь, кого из них выбрать. А можно мне подумать? Хотя бы до окончания учебы в Академии. Я еще так мало знаю об этом мире!

— Что ж, это разумно, — ответила Рафира. — В таком случае оставшуюся часть награды ты сможешь получить позже.

Я открыл порталы во все остальные убежища, предоставив архонту возможность разобраться с последствиями. Кратко рассказал ей историю «охотников за привидениями» — ту часть, которая не представляла для меня опасности. Рафира тоже не осталась в долгу — объяснила мне, почему так важно не тратить полученные Очки Развития на всякую ерунду и поскорее стать нефилимом.

— Спасибо тебе, девочка, — от души поблагодарила она. — Ты даже не представляешь, от каких неприятностей меня спасла. Если тебе что-нибудь понадобится — не стесняйся звать меня в любое время, ладно?

Даже как-то неудобно теперь сбегать с планеты с награбленными Очками Развития. Рафиру после этого наверняка «уволят». Впрочем, это уже явно не мои проблемы. Архонты в любом случае скоро будут меня разыскивать. Так что лучше уж быть богатым злодеем, чем нищим неудачником.

Вскоре, осколки Фобоса были извлечены из детских тел, а заложники отправлены по домам. Я официально получил шестьсот тысяч ОР — чистеньких, легальных, хоть прямо сейчас отправляйся за покупками к терминалу Системы! И еще шесть миллионов нелегально — в телах пауков, расползающихся по укромным уголкам и норам. Это не считая самых разных ресурсов, которые нашлись у клонов: зелий, драгоценных металлов, элтелиона и накопителей. Мои запасы кристаллов увеличились в полтора раза!

«Истинного» Фобоса, точнее ту его часть, которая осталась у нас, ждала жалкая участь. Селеста заставила его раздробить свою душу на множество осколков, настолько мелких, что ни один из них уже не мог осознавать себя отдельной личностью. С каждым новым делением, бедняге становилось все хуже. Он жаловался на «экзистенциальный ужас» и просил «тетю Селесту» о пощаде, но та не собиралась останавливаться. В конце концов, он совершенно впал в детство и принялся напевать примитивную песенку про какую-то Дейзи.

Селеста морщилась, но довела дело до конца. По ее словам, это поможет ему осознать, что чувствуют все его жертвы, в том числе и его собственные клоны. По большому счету, ничего непоправимого не произошло: если нам понадобятся способности Фобоса, мы всегда можем этого Шалтая-Болтая собрать заново, будто пазл, и вернуть «большому брату». А пока сотни примитивных духов можно использовать, например, для управления куклами и прочей техникой. Так что это не смертная казнь, а своего рода, «исправительные работы».

— Ну что, пришло время и мне получить свою награду? — послышался в моей голове голос Селесты.

— Какую еще награду? — удивился я.

— Собственное тело, конечно же! Фобосу оно теперь ни к чему, а вот я бы не отказалась получить чуть больше личного пространства. Так что перебрось меня туда пожалуйста, если тебе не трудно.

— Эмм… И как ты себе представляешь? Я по-твоему что, какой-нибудь духовный транспортник? Или ты предлагаешь мне пырнуть его Системным кинжалом? Это без меня. Твой пленник — твои проблемы.

— Ну зачем же так жестко? Просто перенеси меня туда в сновидении.

— Погоди, а что, так можно было? Как-то это не укладывается в мои представления о возможном.

— Ты же сам недавно вытаскивал осколки Фобоса через сон. Чем тебя обратная переброска смущает?

— Да хоть бы и тем, что они — просто паразиты, а у реального человека есть свобода воли, и вообще, если бы можно было вот так просто, каким-то обыкновенным навыком пересаживать души из тела в тело…

— А кто тебе сказал, что это обычное дело? Если бы все было так просто, думаешь, я стала бы просить об этом тебя?

— Так, стоп, что-то я совсем запутался.

— Ты что, до сих пор так ничего и не понял? Это вообще нормально, постоянно пользоваться своей силой и при этом не осознавать ее?

Я лишь непонимающе развел руками в ответ. Какая еще сила, ты о чем, женщина?

— Ладно, смотри: у каждого Падшего есть особые способности, которые происходят от его божественной природы, так? К примеру, я — богиня лунного света, защитница невинных и угнетенных. Во всяком случае, была ею… Но свой «Абсолютный щит» я могу создать без каких-либо системных подачек и даже в полубессознательном состоянии. Это моя сущность, понимаешь? Фобос может делить свою душу на части, мороча голову самому себе и всем вокруг.

— Хочешь сказать, что у меня тоже…

— Ну, конечно! Ты же Прометей, «тот кто думает на сто шагов вперед». Как по-твоему это работает? Твоя сила — в сновидениях! В былые времена ты создавал в них целые миры, проводил миллионы симуляций, рассчитывая вероятности интересующих тебя событий.

— Погоди, погоди, ты сейчас серьезно? — у меня по спине побежали мурашки.

— Ну, естественно! Подумай сам: кто по-твоему отправил тебя самого в этот мир? Кто подобрал «идеального исполнителя», способного вернуть меня к жизни, наперекор моим собственным планам? На Земле вообще не осталось никого, способного на такое! Никого, кроме тебя.

Я свалился в кресло, оглушенный ее словами. Да как же так? Я всегда считал себя обычным парнем, который волей судьбы попал в передрягу, но… Неужели со мной произошло примерно то же самое, что и с Фобосом? Прометей, живущий где-то в глубине моего подсознания, просто решил считать себя этим «простым парнем», чтобы любой, кто попытается сканировать его мозг, нашел там лишь очередную пустышку. И что теперь? Однажды он вернется и снова захватит мое сознание? Бр-р-р!

— Если не веришь мне, поинтересуйся у Немо, что снится тебе в те редкие ночи, когда ты даешь себе волю и перестаешь заниматься во сне всякой ерундой. Держу пари, ты обнаружишь там немало интересного.

А я держу пари, что мне это не понравится…

Глава 19. Развитие

Я что, и правда все это учудил?!

Не веря собственным глазам, я просматривал записи о похождениях трех боровов — подчиненных Грэма, которых тот отправил на остров сразу после войны. Ну и сон. Владыка-дракон, супергерои в формате «плюс сайз», сила трех… О, боги, стыдоба-то какая!

Видимо дело в том, что подсознательно я беспокоился, не станут ли «мучения» маркизов причиной появления у них силы нефилимов, которые могли бы представлять для нас угрозу. Судя по записям Немо, всего за одну ночь я, сам того не ведая, провел около двухсот симуляций этого сценария. А для того, чтобы результаты были достоверными, затащил эту троицу в свой сон, используя их, в качестве подопытных. Кажется бедняги даже кое-что запомнили, судя по тому, как они истошно выли и просили пощады, когда я появился из портала в составе свиты Грэма.

Грешные магистры! Одно дело знать, что внутри тебя есть какая-то неведомая хтонь, способная одной левой скрутить осколок божества и заставить его плясать под твою дудку. И совсем другое — видеть, как эта хтонь развлекается на досуге, пользуясь тем, что ты решил просто дать себе волю и спокойно поспать… Жуть! Пойти что ли напиться зельем бессонницы на пару с Маркусом? Да что ж это такое творится? Дайте воли! Не хочу я быть каким-то там «древним и могучим». Меня вполне устраивает моя собственная шкурка — глупая, неуклюжая, вечно сомневающаяся в каждом шаге. Может, у меня получится просто отделиться от «него» с помощью способностей Фобоса? Селеста, что думаешь? Спасай, ты же у нас защитница невинных и угнетенных!

— Да расслабься ты, никто не станет тебя захватывать, — насмешливо ответила богиня. — Ну подумай сам. Ты стал «ненужным» еще в тот момент, когда я вернулась к жизни. В смысле, если нас сейчас действительно поймают и начнут пытать и взламывать, то фейковые и накладные личности нам уже никак не помогут.

— Но может, у меня есть еще какое-то предназначение?

— Либо он просто дал тебе волю. Ты слишком драматизируешь. Пойми, ты и есть — он, просто молодой и наивный, позабывший обо всем на свете. Но может это и к лучшему? Я ведь тоже не идеальная копия Селесты, и не так уж много помню о ее жизни. И да, у меня есть свое «подсознание», которое временами прорывается в мои сны, показывает кошмары прошлого, судьбы всех, кого я не сумела спасти…

— Ты боишься возвращения настоящей Селесты?

Моя напарница задумалась.

— Если прежняя Селеста вернется — разразится новая война. Никто этого не захочет, в том числе и она сама. Поэтому ее место займу я или кто-нибудь еще из наших осколков. Возможно, сразу двое или трое. Новое поколение, «дети», если так можно выразиться. И это нормально. Многие из ныне живущих богов появились на свет точно так же. Мало кто из них может похвастаться тем, что он просто «вышел из народа». Прошлого не вернуть, так что нам придется искать свой собственный путь и новое место в нынешних реалиях.

Если подумать, в мифах боги тоже рождались на свет самыми разными способами: как от смертных любовников других богов, так и из частей их «тела». Некоторые просто самозарождались, как например, Афродита.

— Намекаешь на то, что ко мне это тоже относится?

— Ну да, ты же не какой-нибудь там Фобос. Вот скажи, ты бы поступил так с самим собой или своими детьми?

Вопрос риторический. Да и детей у меня нет. Ладно, сделать с этим я ничего не могу, а значит и переживать бесполезно. Но, черт возьми, я теперь все равно чувствую себя не то брошенным, не то подставленным. Как сирота, ей-богу! Понятно, что мое условное «детство» подходит к концу, но честное слово, не так я себе это представлял.

* * *

Я выполнил просьбу Селесты, переместив ее в новое тело. По крайней мере, больше мы не будем спорить по поводу того, чья сейчас очередь наслаждаться жизнью. С помощью филактерии «Оборотня» она снова приняла облик Киары — мы решили что не стоит ей использовать свою настоящую внешность, по крайней мере до тех пор, пока мы не покинем планету. В какой-то мере, делить одно тело на двоих было даже удобно — мы могли общаться напрямую и даже пользоваться способностями друг друга, а теперь с этим возникнут некоторые сложности.

Впрочем, я и без щита достаточно живучий, а проблему связи можно решить другим способом. Я уже очень давно мечтаю прокачать Немо, чтобы сделать ее Ассистентом второго порядка. Но раньше мне просто не хватало для этого Очков развития. У меня с каждым днем становится все больше подчиненных и союзников, так что возможность заключать с ними Системные контракты, и держать постоянную связь, была бы очень кстати. Правда, на это уйдет двести семьдесят тысяч ОР — почти половина всей заработанной амальгамы, но я считаю, что оно того стоит. Я очень многим обязан Немо и не собираюсь променять ее на какую-то там Эмбер.

— Внимание, навык «Ассистент» достиг десятого уровня. Навык эволюционирует. Внимание… мастер?

— Как ты себя чувствуешь, Немо?

— Я… себя чувствую? Как странно… а что вообще случилось, мастер?

Ее голос сильно изменился, стал более тонким и детским, а еще в нем появились интонации и эмоции, которые раньше были едва различимы.

— Все в порядке, Немо, ты просто эволюционировала, — ответил я. — Теперь у тебя есть собственная душа. Добро пожаловать в этот мир!

— Эволюционировала? Я помню такое слово. «Изменение генов в популяции под действием естественного отбора»… Постойте, но при чем тут я, мастер?

Ну вот, приехали, вместо более умного Ассистента я получил более тупого?

— У этого слова есть разные значения, — терпеливо объяснил я. — Имеется в виду, что ты стала более сложной и совершенной, у тебя появились новые возможности.

— А-а-а, вы как всегда правы, мастер! Такое чувство… у меня голове слишком много всего перепуталось. Простите, мастер, я обязательно исправлюсь!

Судя по свечению орба, она действительно принялась «исправляться». Я мельком глянул на уровень нагрузки и присвистнул — Немо заняла своими процессорами абсолютно все доступные нам кристаллы элтелиона. Мана ощутимо поползла вниз. Похоже, ей нужно какое-то время на адаптацию к новым возможностям.

— Кажется, я только что сломал своего Ассистента, — пожаловался я Селесте.

— Не переживай, они после эволюции всегда немного не в себе. Мы же фактически берем случайную душу из Круговорота и помещаем ее в цифровую оболочку. Какое-то время тебе придется нянчиться с ней, будто с малым ребенком, но оно того стоит, поверь.

— Мне знаком этот голос… — пробормотала Немо. — Это же та самая старуха, которая пыталась отнять у меня мастера! Не беспокойтесь мастер, я быстро от нее избавлюсь.!Внимание, система заряда рельсотронов активирована, залп через десять, девять, восемь…

— Погоди, погоди, отставить рельсотроны! Селеста — наш союзник, не надо в нее стрелять. Тем более, что с ее способностями это абсолютно бесполезно. И постарайся все-таки не называть ее «старухой», если не хочешь погибнуть в ужасных мучениях.

— Но мастер, она — угроза! Мета-анализ разговоров подтверждает, что с ее появлением мастер стал уделять Немо на тридцать семь процентов меньше внимания. Она пытается разлучить нас с мастером, что снижает его шансы на выживание на целых восемьдесят четыре процента!

А ты очень высокого мнения о своих способностях, да? Вот ведь не было печали: мало того, что у меня теперь Ассистент с «комплексом братика», так она еще и не умеет держать язык за зубами… О, боги, я надеюсь, она это перерастет со временем.

— Так, Немо, остановись ненадолго. Давай ты не будешь спешить с выводами. Для начала изучи как следует все данные, хорошенько все обдумай, а потом дашь мне подробный отчет о Селесте, ладно? Обещаю внимательно тебя выслушать.

— Хорошо, мастер! Я вас не разочарую, мастер!

Очень надеюсь, что она образумится, когда немного освоится с новыми возможностями. Ну, или я получу километровый список самых нелепых подозрений в адрес богини. А может, и не очень нелепых… Во всяком случае, этот разговор уже можно будет перевести в конструктивное русло. Нет, я понимаю, что существу, которое всю свою жизнь не имело эмоций, может быть очень сложно справиться с ними, когда они впервые появляются. Нужно просто дать ей немного времени.

* * *

На следующее утро я отправилися в Гильдию. Хотя мы отдали Фобоса Рафире, пришлось отчитаться и о результатах расследования, которое поручила нам Мама Мия. Тем более, что за выполнение задания мифрилового ранга полагалась семьдесят золотых — довольно солидная награда. По крайней мере, по меркам «простых смертных». Ну вот, приехали, я уже и мыслить начал совсем иначе. А ведь еще пару месяцев назад радовался горстке золотых монет, словно ребенок.

Мама Мия была в курсе последних новостей и даже извинилась за непомерно высокий уровень опасности задания. Переродившихся богов ловить — это явно не для талантливых новичков поручение. Впрочем, по ее словам, мне тоже следовало вызывать «тяжелую артиллерию» как только запахло жареным, а не пытаться решить все своими силами.

И потерять девяносто девять процентов своей награды? Ага, щас!

В гильдии был свой терминал Системы, так что я воспользовался им, чтобы купить несколько важных способностей, которые пригодятся мне в ближайшее время. Все они так или иначе касались развития моего тела: «Змеиная гибкость», «Укрепление костей», «Укрепление кожи», «Закалка тела» и «Жилистый». В общей сложности на это ушло около пятнадцати тысяч ОР. Поразмыслив, купил еще и третью стигму для орба за двадцать пять тысяч. Сейчас это очень важно, так как позволяет мне одновременно находиться сразу в нескольких мирах. Еще двести двадцать тысяч вложил в характеристики, подняв их сразу до уровня авантюриста орихалкового ранга.

Пришлось к этому набору купить еще «Ограничитель» — возможность сознательно заблокировать часть своих возможностей. Это пригодится мне, к примеру, при обучении в Гимназии. Мастер Виктор наверняка заметит, что я вдруг стал вдвое сильнее, а посвящать его в свои тайны я не хочу. Еще десять тысяч ушло на прокачку уровня «Параллельного мышления» — с учетом навалившихся на меня забот, третий поток сознания будет совсем нелишним.

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: женский.

Уровень: 57. Возраст: 7. Ранг: Искатель.

Специальность: Герой.

ТЕЛ — 230 (200+30). Здоровье — 2 530 (2 300+230).

ИНТ — 495 (400+95). Мана — 5 940 (4 950+990).

СИЛ — 225 (200+25). Насыщение — 2 250.

ВОЛ — 670 (600+70). Внимание — 6 700.

ЛВК — 225 (200+25). Выносливость — 2 250.

Свободных ОР — 140 570.

Сто сорок тысяч ОР пока оставляю в резерве. Начальный этап прокачки — самый легкий. А вот чтобы эволюционировать в старшего нефилима мне нужно вложить в них еще тысяч семьсот… Так что этот переход, скорее всего, придется отложить до того момента, когда мы покинем планету. Главный вопрос — как мне подготовить родителей к такому «переезду». Оставить их на планете я не могу: слишком большой шанс, что меня начнут ими шантажировать.

Учеба в Академии идет своим чередом. Система образования здесь очень демократичная: курсы по различным предметам перезапускаются четыре раза в год и каждый волен сам выбирать — какие лекции и в какой очередности посещать. И в то же время, все очень жестко: не справился, не понял, пропустил — твои проблемы. Обучение в Академии не дешевое — милости просим заплатить за еще один год! Для тех, кто учится по договору, дела обстоят еще хуже. Каждый дополнительный год учебы прибавляет к контракту пять-десять лет работы — на армию, Гильдию или просто на богатенького буратину, который решил спонсировать твою учебу.

Конечно, некоторые предметы можно пропустить. Но есть и обязательные курсы, без которых выпускной экзамен сдать невозможно. Спонсоры тоже выставляют свои условия: например, гильдия шахтеров требует от выпускников умения обращаться с марионетками. Да, некоторые маги работают в шахтах — роют тоннели с помощью магии и обслуживают местные аналоги «экскаваторов».

Так что в стенах Академии почти никто не сидит без дела, не отлынивает, не тратит время зря. Даже «золотая молодежь», которая любит транжирить папенькины капиталы. Для них это вопрос престижа. Не справишься — и твоя собственная семья признает тебя бесполезным слабаком, лишит статуса, да еще и заставит отрабатывать выброшенные на ветер деньги.

Хуже всего приходится младшим детям, которых родители отправляют учиться очень рано, пытаясь вырастить очередного юного гения. А ведь у этих бедняг нет за плечами багажа знаний из прошлой жизни! Вот уж кто действительно «попал». Волей-неволей проникаешься уважением — я-то в их годы, по большому счету, «землю ел».

Чтобы сэкономить время, мы с Селестой ходим на разные занятия и обмениваемся записанными лекциями. Прокачанный до предела навык «Сновидца» дает мне достаточно времени, чтобы все просмотреть и усвоить. Но и работать мне приходится во много раз больше других детей — буквально, в три головы — ведь есть еще занятия в Гимназии и незавершенный проект термоядерного реактора, который вечно требует внимания. Чувствую себя Горынычем. Хуже всего во время синхронизации сознаний, когда все три потока мышления сливаются, чтобы объединить весь накопленный опыт. Ощущения, прямо скажем, не самые приятные.

Как ни странно, моим любимым предметом стал практический курс по управлению марионетками. Да, да, кто бы мог подумать! До сих пор движением кукол управляла Немо, но я сам хочу освоить эту науку. Магия гравитации позволяет мне свободно манипулировать собственным телом, придавая ему дополнительное ускорение. Если я научусь совмещать в бою свои движения с магией, то к моему показателю Силы прибавится еще и Воля. Не говоря уже про способность летать и выполнять разные «невозможные» трюки, как во всяких там китайских боевиках.

К слову, основное развлечение в Академии — это как раз магические дуэли и командные бои на арене. Это единственное место, где студенты могут хоть как-то развеяться и отвлечься от сумасшедшего темпа учебы. Сражения абсолютно безопасны — в отличие от Гимназии, здесь каждому участнику выдается набор мощных защитных артефактов. Правда, для участия все равно нужен специальный допуск или значок авантюриста — совсем уж зеленых новичков туда не пускают. Но этот вид спорта я игнорирую. В любом случае, достойных противников там для меня не найдется, кроме, разве что, Грэма.

Я очень скоро пожалел о той шумихе, которую создал вокруг себя и плазменной магии на вступительном экзамене. Пришлось мне на собственной шкуре прочувствовать все тяготы школьной популярности. От прилипал, желающих втереться в доверие, не было отбоя. Они быстро создали вокруг меня какой-то странный культ и упорно боролись за места в ими же созданной иерархии. А еще этот дурацкий ореол славы успешно отгонял всех нормальных учеников. Даже поговорить стало не с кем, честное слово! Одни только прихлебатели и лизоблюды. Тьфу!

В конце концов, я разогнал всю эту толпу неадекватов и договорился с ректором о передаче Академии права на продажу простейших плазменных заклинаний. Ну и, понятное дело, не прошло и нескольких дней, как эта свита потеряла ко мне всякий интерес.

Дружить со мной продолжали лишь несколько человек. К примеру, рыжеволосая малышка Мира — бывший «талисман» клуба. Девочке всего шесть лет и я время от времени помогаю ей со сложными домашними заданиями. Скромняга Сари, которая почему-то решила сделать из меня своего «идола» и теперь постоянно меня косплеит. Как будто мне своих дублеров мало! Я уже не говорю о том, что она вдвое старше меня. Ну, и еще Игнис — этому мальчишке с самого начала было наплевать на мою популярность, просто потому что он сам был не менее известен. Внук Грандмастера Денебоса, главы гильдии шахтеров и одного из членов всемогущего Совета.

Впрочем, у Игниса тоже был личный интерес — знаменитый дедушка, в котором он души не чаял, всегда был жутко занят. Новый способ плавки металла — с помощью моей плазменной магии — стал для него удобным поводом, чтобы привлечь внимание старика. Его стараниями нашему потоку была обещана экскурсия в шахты — для того чтобы своими глазами посмотреть на огромные механизмы, добывающие руду. Ну а меня там ждала серьезная сделка, на сумму около двух тысяч золотых. Пришлось, правда, получить у архонта разрешение на «прогрессорство». К счастью, Рафира, в свете недавних событий, не возражала.

Глава 20. Шахты

Настало время экскурсии, которую организовал для нас дедушка Игниса, грандмастер Денебос. Путешествие к шахтам не заняло много времени. Если бы мы пользовались обычным транспортом, то наверняка не успели бы вовремя вернуться на занятия в столицу, ведь у нас всего один выходной в неделю. Поэтому нам разрешили использовать транспортный портал шахтерской картели. Среди наших однокурсников был маг пространства, но из-за высоких требований к безопасности, на территории шахты действовала защита. Ну да, меньшего я и не ожидал — здесь ведь золото добывают.

Насколько я понимаю, когда-то это место было самым настоящим подземельем — со своей собственной экосистемой и монстрами. Но огромный драконий череп, установленный над входом, красноречиво намекал — охочим до приключений авантюристам здесь больше нечего искать. Ну, кроме золота, конечно. Но за такие «подвиги» им придется иметь дело с охраной, а в крайнем случае — и с самим Денебосом, который этого дракона убил.

Сопровождать нас вызвался один из магов, работающих на шахте по контракту. Мастер Освальд — молодой долговязый мужчина в сером комбинезоне с яркими красными полосами. Насколько я понимаю, это местный аналог рабочей одежды. Судя по ауре, у него примерно серебряный ранг, причем, с явным уклоном в Волю, как и у меня.

— Есть несколько простых правил, которые вы должны уяснить перед тем, как спускаться в шахты, — менторским тоном начал он свою лекцию.

Дальше последовал обычный инструктаж по безопасности для малолетних сорванцов, не умеющих думать собственной головой. Не отходить далеко от проводника, не использовать магию огня или электричества и вообще не колдовать без разрешения, ну, и так далее.

Наконец мы вошли в просторный парадный зал подземелья и увидели то самое «оружие», благодаря которому бедняге дракону пришлось проститься с жизнью и богатством. Огромный, чтоб его, боевой, человекоподобный робот! Здоровенная махина, метров восемь в высоту, совершенно лишенная головы, с четырехпалыми руками и пневматическими поршнями вместо мускулов. Ну ничего себе! А что, так можно было?

Дети восторженно загалдели. Нет лучшего способа оживить стайку бойких ребятишек, чем показать им огромный шагающий танк. Я и сам, честно говоря, слегка опешил. Вот уж чего-чего не ожидал увидеть в этом мире, так это гигантских роботов. Или правильнее будет назвать его «экзоскелетом»? Насколько я понимаю, кабина пилота находится где-то в центре тела. Ну да, без надежной системы видеосвязи у местных магов нет другого выбора, кроме как управлять этой штуковиной, сидя у нее внутри.

Рядом с этим гигантом стоял механизм поменьше — ассиметричный, с одной мощной рукой-ковшом. Что-то вроде робота-экскаватора. Похоже, эту модель используют здесь для добычи руды. Да, по сравнению с обычными заклинаниями марионетки расходуют гораздо меньше маны, в этом я давно успел убедиться.

— Далеко не каждый маг способен управлять таким механизмом, — начал объяснять мастер Освальд. — Мне пришлось несколько лет работать в службе безопасности и охотиться на монстров, чтобы накопить достаточно Очков Развития и повысить свою Волю.

Для демонстрации он взял на себя управление роботом и выполнил несколько простых действий — помахал рукой-ковшом, сделал несколько шагов и приседаний. Я с интересом вглядывался в куклу через рентген. По моим представлениям для работы с такой массивной марионеткой действительно требовалась очень высокая Воля. Но конструктор этой штуковины пошел другим путем. Освальд просто должен был направлять энергию в сердце куклы — своего рода мотор или насос. Сжатый воздух накапливался в огромном баллоне, а потом приводил в движение пневматические приводы робота.

Действительно, неплохой способ обойти некоторые ограничения магии металла, вроде того же предела массы, которую можно удерживать на весу. Без этих ухищрений, пожалуй, даже я со своей огромной Волей не смог бы привести в движение огромную восьмиметровую махину, которая стоит в центре зала. Впрочем, все это справедливо лишь для таких вот тяжеловесов. Моя Ариэль, скорее всего спокойно вскроет эту консервную банку за пару минут. Но для некоторых особо тяжелых работ… почему бы и нет?

Одного не пойму: неужели архонты действительно позволяют создавать такие штуки в примитивных мирах? Странно. И на войне я подобного оружия не видел, если не считать механического танка, который уничтожил одного из колоссов. Ах да, еще железный голем, которого сделал Абырвалгар, но то была чисто магическая конструкция. А здесь я вижу признаки развитой технологии. Насосы, пневматические приводы… Надо будет осторожно расспросить обо всем самого Денебоса.

На встречу с грандмастером я отправился под видом мастера Митры, в сопровождении Игниса и своего настоящего тела, в облике Киары, естественно. Инструктор уже знал о нашем высоком статусе, и потому не возражал. В холле офиса, построенного прямо внутри скалы, нас встретил пожилой мужчина с короткой бородой и усами. Пепельно-серые волосы, пронзительный взгляд, тонкая трость с золотой рукоятью. Он напомнил мне короля Региса из «Последней фантазии XV». Разве что, не хромал и не носил никаких наколенников.

— Рад знакомству, мастер Митра, — произнес Денебос, пожимая руку марионетке. — Весьма наслышан о вас и о вашей… внучке.

Он слегка наклонился, чтобы пожать руку мне-настоящему. Секундная заминка, слегка расширившиеся зрачки — вот и все, что выдало его удивление. Неплохое самообладание у старика. А может, он уже что-нибудь слышал обо мне от Рафиры или от других «суперов»?

— И не только со слов Игниса, — продолжил грандмастер, подтверждая мою догадку. — Надеюсь, наше с вами сотрудничество тоже будет плодотворным.

Быстро же меня раскрыли! Ну ладно, пора уже привыкнуть, что старших нефилимов не так-то легко обмануть. В конце концов, кроме «Оценки» существует еще несколько способностей, которые позволяют чувствовать примерный уровень опасности стоящего перед тобой существа. Надо будет и мне купить что-то подобное. Рентгеновские очки — это хорошо, но я не всегда могу их использовать в своем настоящем теле.

Мы с Игнисом вернулись к экскурсии, ну, а мое альтер-эго последовало за Денебосом. Сделка по продаже руны плазменного шнура прошла без каких-либо сложностей. Старик, не торгуясь, выложил из сейфа пять слитков золота, общим весом в пятьдесят шесть килограммов, которые я отправил в пространственный карман. Похоже, для грандмастера эта покупка была делом решенным и интересовала его в самую последнюю очередь. Ну да, он ведь и сам — мастер марионеток. Причем, гораздо более опытный, чем я. И, видя прямо перед собой куклу другого умельца, практически не отличимую от человека, он тоже не может сдержать любопытства.

Его можно понять: я и сам не прочь разобрать по винтикам хотя бы одну из его гигантских кукол. Но и всех своих секретов выдавать, конечно, не хочется. Так что мы долго прощупывали почву и взвешивали риски. Сошлись на том, что обменяемся самыми примитивными моделями: я отдам ему одну из своих старых лабораторных кукол, а взамен получу списанного с эксплуатации робота-экскаваторщика.

Как оказалось, архонты действительно закрывали глаза на использование роботов при добыче руды. Просто потому что большая часть полученного металла отправляется в Метрополию. В обмен на Очки развития, кристаллы элтелиона и прочие редкие товары, которые разрешено поставлять в примитивные миры. К тому же грандмастер может использовать своих кукол в личных целях, но поставлять их армии и любым другим организациям ему запрещено.

Разговор затянулся — нам было что обсудить. В итоге, Денебос предложил мне еще один контракт — на разработку «магических микросхем» для его экскаваторов, которые снизили бы износ оборудования и упростили управление. Он даже предложил мне процент от роста прибыли. Но я решил обойтись одноразовым гонораром. Мне сейчас важнее собрать побольше разных ресурсов и элтелиона. А еще через Денебоса мы точно сможем получить руду с высоким содержанием лития. Еще один шаг к постройке реактора и нашей полной «независимости».

* * *

Беседа с грандмастером и изучение его механизмов занимало почти все мое внимание, так что экскурсовода я почти не слушал. Нас отправили специальным порталом куда-то в глубины шахт — прямо к золотоносной жиле, чтобы показать, как трудятся огромные роботы, загружая руду на бесконечную цепочку вагонеток, идущих к поверхности. Фи, нас таким не удивишь. Я в свое время проделывал то же самое с помощью горстки муравьев и одной сороконожки. Но увы — в этом мире отыскать залежи ценных металлов гораздо сложнее. Муравейники здесь не стоят на каждом шагу, а все, что лежало на поверхности, давно найдено и добыто.

Освальд с энтузиазмом рассказывал нам, какая у него престижная и ответственная работа. Несколько раз недвусмысленно намекал на свой солидный заработок. В общем, расхваливал это болото с восторгом неофита, который едва начал получать прибыль с продажи пиявок и еще не успел толком осознать, сколько этих тварей присосалось к его собственным ногам.

Его тираду прервал грохот: одна из опор, подпирающих потолок внезапно лопнула. Так, а вот это не к добру. «Ускорение мышления!».

Земля под ногами задрожала. С потолка посыпались огромные глыбы. Землетрясение? Я на автомате растянул над нами огромный кинетический щит — на пределе возможностей заклинания. Деревянные распорки стали разрушаться, а по своду шахты пошли огромные трещины. А вот это уже серьезно: если здесь произойдет обвал… Дети завизжали и стали разбегаться в разные стороны. Стоять, идиоты!

Самые смышленые нырнули под землю, пользуясь старым-добрым заклинанием «Подземного пузыря». Вот только если на нас действительно обрушится свод пещеры их все равно может раздавить ударной волной… Наш проводник истошно закричал что-то вслед убегающим детям и попытался на скорую руку создать магией небольшое углубление, в котором могли бы укрыться все ученики. Но большинство из них попросту растерялись и не понимали, что нужно делать. Слишком долго!

— Погоди, — я остановил Игниса, который тоже собрался использовать магию.

— Селеста, ну-ка помоги мне немного.

Взмахом руки я распространил свою ауру, взял под свой контроль весь грунт в радиусе трех десятков метров и попросту вытеснил всю прочую магию. Приятно чувствовать себя сильным! Пожалуй, сейчас я вполне мог бы в точности повторить трюк Мамы Мии с «фрикаделькой». Окружил разбегающихся детишек стеной, используя в качестве материала почву прямо под нашими ногами. Беглецы попадали с ног и потоки ожившего глинозема потащили их к центру импровизированного убежища, которое постепенно сжималось и опускалось все ниже и ниже уровня пола пещеры. Всех ушедших под землю умников тоже вышвырнуло обратно — под защиту многослойного кинетического барьера. А затем свод пещеры с грохотом обрушился прямо на нас.

* * *

Выдержали? Ну и слава богам. Внешний слой барьера сломался, но воздушная прослойка под ним сработала как пружина, помогая мне удержать разбушевавшуюся стихию под контролем. В крайнем случае, нам пришлось бы задействовать способность Селесты, наплевав на огромные расходы ОР — барьер богини не рассчитан на охват такой большой зоны. Но обошлось. Наша общая Воля сейчас больше тысячи — так что мы вполне можем справиться со многими задачами и без применения тяжелой артиллерии. Но что это, черт побери, было? Стихийное бедствие, какой-то теракт, авария?

Вокруг заплясали огоньки заклинаний, освещая небольшой карман, в котором мы все оказались. Испуганные дети все еще визжали, кричали от ужаса и просто звали на помощь. Спасти-то я их спас, но и напугал до усрачки, насильно затащив в убежище, словно каких-нибудь котят. Прошло еще несколько минут, прежде чем все они успокоились и осознали, что им больше ничего не угрожает.

— Все целы? — гаркнул инструктор, пересчитывая нас взглядом.

— Ух ты, мастер Освальд, — удивился Игнис, — вы так быстро среагировали! Я уже думал, что нам крышка! — он неловко рассмеялся.

Бледный, как полотно, проводник с ужасом посмотрел на меня. Уж он-то наверняка знал, что его собственных сил было недостаточно, чтобы провернуть такое. Подавить чужую магию вообще непросто — для этого параметр Воли должен быть в несколько раз выше, чем у противника. Мы с Освальдом стояли почти рядом, так что прочие ученики наверняка решили, что их заклинания были отменены его магией — не зря же он столько раз хвалился перед нами своей «силушкой богатырской». Вот только его вялую попытку создать для детей убежище я тоже подавил. И это могло означать только одно…

Я подмигнул ему и приложил палец к губам. У меня нет никакого желания во второй раз становиться идиотским школьным идолом, а дядька, небось, еще и премию какую-нибудь получит. В конце концов, детишки здесь собрались непростые и гибель любого из них способна поднять серьезный скандал.

Правда, теперь мы оказались перед лицом другой проблемы — наша «школьная экскурсия» привела нас в крошечный подземный карман без доступа воздуха. Долго мы здесь однозначно не протянем. Игнис подозвал мальчишку, владеющего пространственной магией, но тот лишь виновато развел руками — на такой глубине его магия не работала, а статичный портал нужно заранее привязывать к другому такому же — расположенному на поверхности.

Эту проблему можно было решить с помощью моих портальных монеток, но лишний раз светить этой возможностью мне не хотелось, тем более, что ничто не мешало нам передвигаться в толще грунта с помощью магии — все тем же заклинанием «Подземного пузыря». В конце концов, здесь почти три десятка магов — нам вполне хватит маны, чтобы добраться до ближайшего узла шахты, где защита от обвалов гораздо более надежная.

— Становитесь цепочкой, — принялся командовать Игнис. — Мы поделимся с мастером своей маной и он нас вытащит. У кого есть с собой накопители? Доставайте всё!

— Я… — замялся Освальд.

Кажется, он уже понял, что не сможет правильно определить направление движения. А просто выбраться на поверхность — это уже более сложная задача, нам может не хватить маны.

— Чур, я первая! — радостно заявил я и положил ладонь на браслет-накопитель нашего проводника, одновременно активируя Магию земли.

Наш подземный пузырь тут же двинулся вверх, словно кабинка лифта.

— Немо, солнце, отправь пожалуйста временный контракт господину Освальду, — обратился я к своему Ассистенту. — Когда подключится, покажи ему пространственную карту подземелья.

— С удовольствием, мастер! — отозвалась она.

Глаза Освальда снова расширились. Видимо он уже получил системный запрос на «вступление во временный отряд». Я ободряюще улыбнулся и кивнул — дядька явно не знал, что с этим делать. Держу пари, он впервые в жизни сталкивается с такой практикой. В учебниках Академии информация об этой механике обычно встречается в разделах типа «О порядке взаимодействия с архонтами».

Оно и не удивительно: рыночная стоимость Ассистента второго порядка составляет полмиллиона ОР — большинство нефилимов просто не может позволить себе такую роскошь. Боюсь даже представить, какие безумные теории строит сейчас этот несчастный. Ну, зато теперь я смогу быстро обмениваться с ним информацией и даже передать управление заклинанием. Пусть отрабатывает свой будущий гонорар. Я к ним на шахту тягловой лошадкой не нанимался.

Вслед за мной к Освальду стали подходить другие дети, делясь с ним своей энергией. Ну вот, теперь все точно будет в порядке. Ну, разве что голова у нашего «проводника» после такого подвига будет слегка кружиться.

— Но мастер, — снова подала голос Немо, — я не могу понять, почему вы все время скрываете свои поступки? Эти примитивные аборигены давно уже должны ползать у ваших ног. Это же вы их всех спасли!

— Да все в порядке, Немо, — рассмеялся я. — Ты же не думаешь всерьез, что мне интересна такая ерунда? По-моему, от фанатиков одни только проблемы. Сколько раз уже с этим сталкивался.

— Постойте, мастер, вы же не думаете всерьез, что я тоже стала слишком фанатичной?

Я в отчаянии схватился за переносицу. Вот как прикажете разговаривать с человеком, нет, с женщиной, когда она может в реальном времени мысли твои читать? В том числе и о ней самой! Страшный сон любого женатика. Придется теперь объяснять, почему я имел в виду не то, что я имел в виду и пытаться «самого себя в шахматы переиграть», будто Фобос.

— Немо, нам с тобой нужно серьезно поговорить по поводу личного пространства. Я, конечно, рад что ты меня с полуслова понимаешь, но хорошо бы как-то разделить наше рабочее «общение» от личного. И воспоминаний это тоже касается!

Глава 21. Денебос

Подземный толчок был чертовски мощным. В кабинете Денебоса задрожала мебель. Где-то за дверью призывно зазвонил колокол тревоги. Грандмастер вскочил со стула.

— Дети! — выдохнул он.

— За них не переживайте, — успокоил я его. — Все живы и здоровы, я контролирую ситуацию. А вот ваш персонал мог пострадать: наш коридор полностью обвалился.

— Сейчас нерабочие часы, — ответил Денебос. — В шахте почти никого нет.

В кабинет без стука ввалился крепкий мужчина, судя по форме — кто-то из обслуживающего персонала.

— Грандмастер! Прорыв на третьей! Дамба рухнула, та здоровенная тварь снова атакует форпост!

У них тут еще и монстры есть? Ах, ну да, инструктор что-то говорил про «набраться опыта». Похоже, Денебос оставил значительную часть подземелья нетронутой, чтобы получать от нее дармовые ОР. Но, даже если он контролирует Ядро, держу пари, что бóльшая часть прибыли уходит в казну Люцифера и на обучение молодых магов.

Грандмастер распахнул створки «шкафа», стоящего справа от рабочего стола. За ними оказалась арка портала. Интересно, он владеет магией пространства, или только пользуется готовыми артефактами? Червоточина вела в тесную каморку с одним-единственным креслом и множеством небольших «окон». Так стоп, это что, кабина того огромного робота, которого мы видели в холле?

— Помощь нужна? — поинтересовался я.

— Спасибо, я сам, — процедил сквозь зубы Денебос, — проследите, пожалуйста, чтобы дети были в безопасности.

Еще бы я не проследил. Сам же среди них нахожусь!

Портал захлопнулся. А моя кукла так и осталась посреди пустого кабинета. Эй, так не честно! Я же самое интересное пропущу! И к тому же, тут кругом пространственная защита а глубоко под землей порталы в принципе не работают. Ну и что это за «гостеприимство» такое?

Скривив недовольную мину, я выпустил из хранилища нескольких пауков-разведчиков, и отправил их в главный зал, где находился гигантский «робокостюм». На пьедестале было уже пусто. Массивная стальная плита с характерным скрежетом опускалась на свое прежнее место, закрывая широкий провал в бездну. Вот зараза. Опоздал! Интересно, это какая-то шахта, ведущая вниз, или всего лишь портал? Я швырнул телекинезом несчастного робота-разведчика через всю пещеру, стараясь попасть в узкую прорезь закрывающегося люка. Ну же, скорее!

Паук скользнул в узкую щель и исчез из виду. Успел. Живем!

И снова падение в темную бездну. Кажется, у меня дежавю. Точно так же начиналось мое первое знакомство с подземельем ящеров, которое я нашел всего лишь год назад. Правда на этот раз мой робот-паук оснащен инфракрасным лидаром. Через несколько секунд свободного падения он догнал стремительно несущегося вниз «железного человека». Тот выставил руки в стороны, упираясь специальными колесами в что-то наподобие рельсов. Кажется, он использует энергию торможения чтобы как можно быстрее заполнить баллоны робота сжатым воздухом. Паучок приземлился этой громадине прямо на голову, точнее, на небольшую выпуклость между плечами, котораяее заменяла. Это даже не кабина пилота — та располагалась еще ниже, примерно на уровне груди.

В нижней части тоннеля забрезжил свет: кажется, мы уже приближаемся к цели. Подземный пузырь с детьми тоже добрался до одного из главных узлов шахты — того самого, который здесь называли «третьим». Я предупредил нашего инструктора чтобы он не спешил: вполне возможно, что под землей мы будем даже в большей безопасности, чем там. Правда, есть одно небольшое «но» — воздуха нам хватит всего на несколько минут.

Наконец, наш пузырь всплыл и мы увидели все последствия недавнего землетрясения: в толстой каменной стене, занимавшей почти треть периметра огромного зала, зияла дыра. Сквозь нее толпами валили странные монстры — чешуйчатые твари с длинными шеями, массивными когтистыми лапами, которые почти доставали до земли, и толстыми короткими ногами. Их тело было сплошь покрыто костяными пластинами и наростами, похожими на рога. Толстая шея заканчивалась клыкастой пастью, а глаза и прочие полезные приспособления вообще отсутствовали.

Над этими тварями, словно гора, высилось многоголовое чудище, напоминающее гигантскую змею, верхнюю часть которой зачем-то пропустили через такую же огромную салаторезку…

Гидра? Наверное можно ее так назвать. Или безногий многоголовый дракон. Ну да, а кто сказал, что череп, висящий над входом в подземелье, был единственным? Вполне возможно, у Денебоса еще где-нибудь дома парочка таких висит… В этом плане, противники здесь водятся очень выгодные, конечно.

Тварь обвила своими кольцами какое-то административное здание, и явно собиралась сравнять его с землей, но в это время с «неба» рухнул наш огромный стальной механизм и ринулся прямо к чудовищу, на ходу уничтожая мелких монстров, которые путались у него под ногами.

Гидра пропустила увесистый удар в одну из своих пяти голов, от чего та рухнула на землю и безвольно повисла на их общем теле. Остальные принялись обвиваться вокруг гигантского робота, пытаясь оторвать или сломать хоть что-нибудь важное. Денебос мастерски распутывал эти кольца, целя в головы чудищ своими тяжелыми кулаками. Странно, конечно, что он не использует никакого оружия. Ну да ладно, дядька наверняка сам прекрасно знает, что нужно делать.

Дети с разинутыми ртами смотрели на битву. Ну еще бы! Каждый удар этих гигантов буквально сотрясал землю под нашими ногами. Даже наш инструктор не скрывал удивления. Насколько я понимаю, он такое тоже впервые видит.

— Вперед, дедушка, мы за тебя болеем! — выкрикнул Игнис, пользуясь магией, как усилителем.

Какое все-таки странное существо эта гидра. Говорят, что если разрубить червяка, то обе его половины со временем станут полноценными «клонами». Но похоже, кто-то решил поиздеваться над бедной тварью, разрубив ее прямо вдоль тела. Причем, повторил это несколько раз. В пору обратиться в наше общество «защиты бедных и обездоленных» — ну то есть к Селесте.

— Да ну тебя, — фыркнула богиня, выслушав мои «объяснения». — Нашел время. Лучше, подумай, как детей защищать будешь.

Я огляделся. Действительно, несколько мелких тварей, направлялись прямо в нашу сторону. Судя по всему, отсутствие глаз совсем не мешает им ориентироваться. Неподалеку находился ремонтный цех, где проводилось техобслуживание здоровяков-экскаваторов. Я потянулся к марионеткам своей аурой, вспоминая последовательность действий, которые недавно перечислял наш инструктор. Очевидный недостаток этих штуковин в том, что их нужно долго «заводить» — накачивать сжатым воздухом два больших баллона. Пришлось разбираться в хитросплетении шлангов и вентилей чтобы найти способ отключить от системы хотя бы одну из этих емкостей. Нет, все равно это слишком долго!

Скрепя сердце, я просто вытянул двоих роботов вручную, используя их, как обычных кукол. Тяжелые, зараза, ну да ладно — потерплю. Марионетки двинулись навстречу зверью, замахиваясь своими огромными лапами-ковшами. Скорее всего, твари их быстро сломают, но я хотя бы выиграю немного времени на то, чтобы завести все остальные машины. Честно говоря, я бы предпочел сейчас пользоваться своими легкими куклами вместо этих огромных неповоротливых болванок. Ну, что поделаешь, светить своими возможностями мне тоже не хочется.

— Смотрите! — выкрикнул кто-то из детей, указывая на оживших роботов. — Они пытаются нас защитить!

— Но это же невозможно, — пробормотал Освальд. — Только на запуск пневматики нужно несколько минут. Как они вообще…

Он запнулся, глянув на меня. Кажется до дядьки наконец дошло, что я просто тащу эти многотонные машины одной лишь грубой силой.

Я в ответ только нахмурился. Нет у нас «нескольких минут». А если я расстреляю сейчас эту толпу монстров залпом плазменных ракет, то одноклассники наверняка опять сделают из меня своего «идола». Так что придется пыхтеть и пользоваться подручными средствами.

— Это дедушка! Это дедушка нас защищает! — воскликнул Игнис, озаренный внезапной догадкой.

— Д-да, господин грандмастер поистине удивительный человек, — подтвердил Освальд, утирая со лба пот.

— Давайте поможем ему! — воскликнул молодой маг.

— Только пожалуйста, оставайтесь внутри барьера, молодой господин! — взволнованно заметил Освальд. — Мастер Денебос очень рассердится, если кто-нибудь из вас пострадает!

Детишки принялись «помогать», швыряя в монстров разные заклинания. И, конечно же, не добились успеха, потому что почти все их снаряды остановила наша собственная защита. Какой-то умник даже запустил «паровую бомбу», чуть не разрушив дорогостоящий барьер. Пришлось отвлекаться еще и на эту ерунду. Вы надо мной издеваетесь?!

К счастью, Освальд с Игнисом быстро навели порядок и детишки переключились на заклинание «Световой пушки». Ну, во всяком случае, те из них, кто владел магией света. Всем остальным пришлось передать более одаренным однокурсникам остатки своей маны. Ну что ж, во всяком случае, они хоть чему-то полезному научатся сегодня. Начинаю понимать, почему выпускные экзамены Академии нельзя сдавать без высокого рейтинга на арене. Почти все, кто не участвовал в командных боях, в реальной ситуации оказались настоящей обузой.

Наконец мне удалось заправить баллоны роботов-экскаваторов сжатым воздухом и к нам, под радостные возгласы детей, присоединились еще полдюжины защитников. Битва гигантов тоже подходила к концу. Три из пяти голов гидры валялись на земле без сознания, пуская зеленые слюни. Оставшиеся две тоже были не в лучшем состоянии. Очевидно, что их поражение — это уже просто вопрос времени.

Осознав это, гидра попыталась сбежать, но подбитые «товарищи» сильно ее тормозили так что Денебос легко расправился со всеми остальными головами. Как только бой закончился, сразу в нескольких местах появились порталы, из которых стали выбегать работники подземелья — маги, авантюристы и операторы мехов. Они тут же заняли самые удобные позиции и принялись уничтожать монстров. Причем, делали это так четко и слаженно, словно уже не в первый раз занимались подобной работой. Очень скоро всем тварям, проникшим в пещеру, пришлось срочно уносить ноги.

Огромный робот, которым управлял Денебос, схватил гидру за хвост и поволок к дыре в толстой каменной стене, которая отделяла шахту от подземелья. Он что собирается затащить ее обратно? Странно. Я-то думал, что он просто прикончит змеюку. Может, ему просто запрещено получать столько опыта? Или он «откармливает» ее, чтобы потом убить Системным оружием?

— У этого вида очень развита регенерация, — пояснила Селеста. — Думаю, он просто ждет эволюции монстра, чтобы забрать себе его филактерию нефилима, которая сделает Денебоса практически бессмертным. Ну, по человеческим меркам.

— Погоди, хочешь сказать, что череп, который мы видели, принадлежит именно этой твари? А все мои шуточки про шинковку овощей…

— Да, скорее всего ее тело специально рассекли, чтобы затормозить развитие интеллекта, — подтвердила Селеста мою догадку. — С возрастом эти твари становятся очень хитрыми. А уничтожить взрослую гидру — та еще задачка. Лучше всего заманить ее в специально приготовленную ловушку и…

— Хорошенько прожарить, — предложил я первое, что пришло в голову.

— Ну да, что-то вроде того. У некоторых существ довольно предсказуемая эволюция, — пояснила богиня. — Часто этим пользуются, чтобы получить какую-то конкретную способность в обход Системы. Ну или попросту сэкономить Очки Развития.

Значит, если завести такую зверушку у себя в подземелье и как следует откормить ее динозаврами… Допустим, мне самому регенерация «Гидры» уже не нужна, ведь у меня есть «Оборотень». Но, держу пари, Селеста тоже не отказалась бы от дополнительной способности. К тому же где-нибудь в Метрополии ее вполне можно выгодно продать или обменять на другую полезную филактерию. Да и вообще, специализированные способности обычно более эффективны, чем универсальные… Хм, интересно эти твари откладывают яйца? Или они размножаются все тем же «топорным» способом?

— Ты прав, можно просто отделить часть хвоста, — подтвердила Селеста. — Главное, чтобы в нем сохранился хотя бы один позвонок.

Сомневаюсь, что грандмастер позволит мне вот так просто отрезать себе кусок гидры «на рассаду». А внешние повреждения тела будет слишком бросаться в глаза. Тварь еще не эволюционировала, так что на полную регенерацию уйдет несколько дней. Не ссылаться же на то, что Денебос ей случайно «на хвост наступил»! Так, ладно, а что, если мои паучки немного поработают хирургами?

— Слушай, как думаешь, а если вырезать только позвонок, ну, с небольшим количеством мяса, это сработает?

— Неплохой вариант, — согласилась богиня. — Можешь попробовать взять образец, пока гидра в отключке. Только придется держать мясо в специальных условиях, пока новая особь снова не станет жизнеспособной.

— Разберемся, — махнул я рукой.

Паучок, которого я отправил следить за огромным роботом Денебоса, осторожно перебрался на тело гидры спрятался между чешуйками и затаился, включив маскировку. Сейчас не самый удачный момент для проведения операции, так что придется немного подождать. К тому же, можно попробовать найти какое-нибудь обезболивающее или снотворное средство, чтобы гидра не очнулась прямо во время процедуры.

Наконец, все монстры были уничтожены или попросту сбежали обратно в подземелье. Мои подопечные детишки снова оказались в безопасности и направились к порталу для эвакуации. В пещере полным ходом начались ремонтные работы. Первым делом маги земли принялись восстанавливать разрушенную стену, используя в качестве материала разбросанные повсюду обломки. Свой гигантский роботизированный костюм Денебос оставил прямо под люком шахты, через которую он сюда попал. Мех закрепили десятком толстых тросов, которые тянулись вверх, и рабочие принялись устанавливать вокруг него что-то вроде строительных лесов. Ремонтировать будут, наверное. А затем снова поднимать наверх, тем самым накапливая энергию для очередного «быстрого старта».

Я невольно залюбовался этим механическим чудом. Интересно, что баллонов со сжатым воздухом, как на экскаваторах, я так и не заметил. Держу пари, что вместо них используется что-то вроде пространственного хранилища. Характерные для подобной техники «шланги» тоже отсутствуют. Ну да, кому нужны шланги, если есть статичные порталы? Наверняка и рабочее давление просто огромное — Денебосу просто не пришлось сталкиваться со многими ограничениями, которые мешают создавать подобные устройства в моем прежнем мире. Построить что ли и себе такую штуковину? Круто же! Полезность, конечно, под вопросом, но почему бы и нет? Раз уж я решил завести себе гидру, то и «Халкбастера» было бы неплохо держать под рукой. На всякий случай.

— Вы уж простите за этот инцидент, — покачал головой Денебос, вернувшись в кабинет. — Монстры иногда начинают вести себя очень буйно. Подобное случается крайне редко, я ни в коем случае не хотел подвергать вас и прочих детей опасности. Не говоря уже о собственном внуке…

— Ничего страшного, — я пожал плечами, — на самом деле, большинство детей сейчас просто в восторге. Для них это самое настоящее приключение. Некоторые из них сегодня даже убили своего первого монстра. Но, конечно, найдутся и те, кто обязательно «папочке пожалуются».

Грандмастер тяжело вздохнул. Эта новость ему явно не по душе.

— Странно, что это произошло именно сейчас, — продолжил я. — Как по мне, это больше похоже на саботаж, чем на случайность. Есть идеи, кому это могло быть выгодно?

— Есть, конечно, — кивнул Денебос. — И конкуренты и обычные завистники… Придется провести внутреннее расследование, чтобы во всем разобраться. Но будьте уверены, кто бы это ни сделал — он получит по заслугам. В том числе и от имени Совета.

— Рад слышать.

Мы распрощались. И все-таки меня не покидало смутное беспокойство. Если кто и получил выгоду от сегодняшнего происшествия — так это сам Денебос. И дармовой опыт с убитых монстров, который наверняка не предусмотрен его контрактом с архонтами, и возможность поквитаться со своими «недоброжелателями». Слишком удобно, слишком подозрительно. В шахте обрушился целый сектор, но при этом никто из персонала не погиб, а детишки оказались под надежной защитой в моем лице. Зато теперь, стоит ему только указать пальцем и гнев могущественных родителей будет направлен на кого-то из его врагов…

При этом грандмастер успел заключить со мной два очень выгодных контракта, использовать в качестве свидетеля и охранника детей одновременно. А еще у него железное алиби, ведь среди потенциальных жертв был его собственный внук. Я внимательно посмотрел на Игниса через рентген. Если мои подозрения верны, то… И действительно, у мальчишки на шее висел мощный оберег. Кинетический. С уклоном в защиту от магии земли. Какой, однако, предусмотрительный дедуля!

Похоже, меня попросту использовали? Не самые приятные ощущения. Думаю, что я больше не буду вести с этим дядькой никаких общих дел. Взвалить на меня ответственность за чужие жизни вот так, втемную, ни о чем не предупредив… Как по мне, это откровенное свинство и совершенно неприемлемый риск! Уж не знаю, что он там успел про меня выяснить. Даже если он знает всю мою подноготную, начиная с самого Теалоса, равно как и то, что спасение детишек — это чуть ли не мое основное призвание в жизни. Все равно — это подло и мерзко! А жаль, мы ведь коллеги, могли бы и подружиться.

Впрочем, обвинять его в чем-то тоже бесполезно. Старый интриган наверняка все просчитал до мелочей. Тот же защитный кулон висел на шее у Игниса еще в первый день нашего с ним знакомства. А ссориться с членом Совета только на основании смутных подозрений я не вижу смысла. Тем более, что ничего непоправимого не случилось. Но неприятный осадок остался, понятное дело.

Впрочем, это как раз можно легко исправить. Как только Денебос оставил гидру в покое, мои паучки накачали тварь транквилизатором, сделали на хвосте небольшой надрез и удалили самый последний позвонок — совсем крошечный по меркам ее гигантского тела. Ждет теперь гидру довольно неприятный опыт, а-ля «пробуждение в ванной со льдом». Ну да ничего, за пару дней вырастит себе новый. Хорошо иметь читерскую регенерацию — можно хоть каждую неделю менять старую почку на новый айфон.

Кусок кости с прилегающим к ней мясом мы поместили в специальный инкубатор — стерильный, с подходящей для роста клона температурой и влажностью. Ну что ж, теперь остается только ждать. Конечно, для того, чтобы гидра эволюционировала и получила собственную филактерию, придется вложить в нее добрый миллион ОР. Сейчас я попросту не могу себе этого позволить. Но сама возможность довольно заманчивая. Вполне возможно, что продажа филактерий станет одним из немногих способов получать нужные нам способности если боги начнут нас активно искать и подключаться к терминалам Системы станет слишком опасно.

Насколько я понял из рассказов Селесты, охота на монстров-нефилимов (или разведение их в «домашних условиях») — это один из самых популярных способов заработка в мирах архонтов. Из-за высокой плотности амальгамы встречаются они там гораздо чаще, чем на примитивных планетах. Говоря простым языком, все монстры в Метрополии имеют очень высокий уровень и поэтому могут быстро эволюционировать, уничтожая сородичей. А убить тварь с одной или даже несколькими суперспособностями — задача нетривиальная.

Ну, где наша не пропадала!

Глава 22. Будни

В трудах и заботах прошло несколько месяцев. Пролетела мимо, помахав белым флагом, зима. Все это время три моих сознания работали, не покладая рук — как своих собственных, так и множества кукол и подчиненных.

Соплеменники Ланти заняли свое место в отдельном секторе подземелья. На расширение у нас ушло восемьсот тысяч ОР — почти все мои запасы, оставшиеся после войны с насекомыми и уничтожения стаи гарпий. Ну и ладно, эти инвестиции акулы смогут окупить всего за пару лет. К тому же, подземелье ящеров уже принесло около миллиона ОР чистого дохода — и это за неполный год! Термиты тоже внесли свою лепту, выплатив почти половину долга за переброску их войск на планету насекомых — а это еще миллион с четвертью. Ну и кое-что по мелочи — триста тысяч, которые я малыми порциями переводил в подземелье из запасов Фобоса и через торговлю элементалями.

И вот, наконец этот момент настал: я накопил нужную сумму на самый важный «апгрейд», на котором держится весь наш план побега. Два с половиной миллиона ОР мы решили вложить в филактерию с пространственным хранилищем, взятую из Куба Морбиуса. Теперь это не просто удобная емкость для перевозки тяжелых грузов, а настоящее карманное измерение, куда вполне может поместиться все наше подземелье целиком. Больше миллиона тонн воды, почвы, растений и прочей органики, включая акул с ящерами. Правда, придется пожертвовать частью мелких коридоров, но с этим уже ничего не поделаешь — хранилище не резиновое, а у нас еще полно других расходов.

Перенос подземелья занял несколько недель и проходил поэтапно, в ночные часы, когда мощность гидроэлектростанции не приходилось тратить на освещение — да, на это потребовалась энергия, целое море энергии! Мои пауки, как заведенные, сновали повсюду, сканируя каждый сантиметр поверхности, готовя наборы пространственных координат. Титанический труд, на самом деле. Множество бессонных ночей и совершенно несмешные уже шутки богини про «держи карман шире». Даже удивительно, что Селеста когда-то проделала это почти моментально, за несколько секунд до собственной гибели.

Теперь на месте подземелья осталась лишь огромная полость с несколькими сотнями искусственных колонн, поддерживающих потолок. Ну вот, теперь можно не бояться, что кто-то случайно обнаружит это место. И даже спокойно приводить туда опасных гостей, вроде Грэма. При всем желании он уже не сможет никому передать «координаты». Единственная беда — мы все еще зависимы от источника энергии, который находится на планете.

Да, создать термоядерный реактор оказалось совсем не так просто, как я себе это представлял. Много раз я жалел, что не выбрал своей целью самый обычный ядерный реактор на урановом топливе. Но начинать новое исследование с нуля тоже не хочется. Равно как и держать под рукой потенциальную бомбу. Разберемся как нибудь. В крайнем случае перейдем на самообеспечение, как в старые времена, когда подземелье было «законсервировано» и поищем нужную информацию уже в Метрополии.

Еще один серьезный проект — апгрейд Ариэль до версии 3.0. Да, после встречи с Денебосом и внимательного изучения его роботов я все-таки решился обновить свой флагман. С уклоном в гигантизм и гидравлику. Высокая Воля позволяет мне создать почти шестиметровую куклу и сжать ее до размеров обычного человека. А продвинутые материалы, вроде углеродных нанотрубок, дают возможность снизить вес конструкции, сохранив ее прочность. Впрочем, она все равно получилась слишком тяжелой так что сойти за «настоящего человека» уже не выйдет. Ну и ладно, это боевая модель, а для повседневных нужд у меня есть и другие марионетки.

В движение куклу будет приводить сложная гидравлическая система, спрятанная в отдельном пространственном кармане. В качестве двигателя — стокилограммовый супермаховик из углеродных нанотрубок. Это самая дорогая часть конструкции. Зато самая полезная — маховик может может накопить до трех тысяч мегаджоулей чистой кинетической энергии и передавать на гидравлические приводы марионетки огромную мощность — в несколько раз превышающую естественные возможности моей магии металла. Эта кукла по многим параметрам уже соответствует адамантовому рангу то есть почти не уступает по силе старшим нефилимам. Для этого мира — уже слегка перебор, если только не требуется дать леща взрослой гидре, ну а для Метрополии — в самый раз, сносная рабочая лошадка.

Золото, которое мы привезли из мира насекомых, удалось, наконец, очистить, что принесло мне три с половиной тысячи золотых. Еще две с половиной тысячи передал в мою казну Денебос — за право на использование заклинания плазменного шнура и разработку системы управления экскаваторами. Около трехсот золотых заработала Ариэль на контрактах Гильдии, а еще семьсот пришло от Академии — плазменную магию раскупили на «ура». Неожиданно прибыльным оказался и театр Савьера — он принес где-то тысячу золотых. Мы пробовали адаптировать Шекспира и «Мстителей», но самой ходовой оказалась история про девочку-попаданца, спасающую детишек из плена злых гоблинов. Мда… Кто бы мог подумать?

Итого — восемь тысяч. Большую часть которых я безжалостно потратил на ресурсы для реактора, постройку кукол (особенно Ариэль) и покупку кристаллов элтелиона.

С магией дела тоже идут неплохо. Мы сумели взломать еще одно полезное заклинание — световой щит. Теперь ему можно будет придавать любую форму, что открывает немало возможностей для читерства. Ну, например, можно встроить в заклинание настоящую турбину или создать, о ужас, «светового элементаля» из одних только силовых полей. Чем-то подобным пользовался Вексель, наш дважды покойный архонт, когда собирал свой самодельный космический корабль.

Второе открытие касалось аномалии, которую мы создали на планете пауков. Складка искривленного пространства оказалась очень удобным средством передвижения. Конечно же, мы с Селестой так и не уничтожили аномалию, сохранив ее в своем пространственном кармане. Выяснилось, что для создания полноценного «двигателя» достаточно трех пар червоточин, которые будут удерживать изгиб в натянутом состоянии. Нашелся и способ заправлять такую конструкцию энергией — через способность Амелии по созданию Разломов между мирами. Получился этакий промежуточный способ передвижения. Более экономный, чем прямой портал, и более скоростной, чем обычное перемещение через варп. Правда, он все еще требует дефицитных ОР в качестве топлива.

Обучение боевым искусствам в Гимназии тоже идет своим чередом. Несколько раз мною все-таки интересовались преступные группировки: явно пытались завербовать и получить информацию о новом стиле, который я использую. Но очень скоро в их двери стучалась Ариэль, получившая к тому времени мифриловый ранг, и доходчиво объясняла этим любопытным товарищам, что бывает с теми, кто сует нос не в свое дело. И никакого насилия — хорошо, когда у тебя появляется собственный авторитет!

Раз в полгода у всех студентов Гимназии появлялась возможность пройти тест на повышение своего боевого ранга, так что я тоже решил воспользоваться этой возможностью.

Сдать экзамен на получение первого дана — аналога «белого пояса» в каратэ — дело нешуточное. Во-первых, нужно продемонстрировать знание теории: и всего, что касается одиночных боев, и тактики управления отрядами. Рассматриваются самые разные сценарии: от нападения крупногабаритного монстра, вроде все все той же гидры, до столкновения с превосходящим по силе отрядом солдат. Да, иногда правильный ответ — это попросту «бежать со всех ног».

Интересно, что жюри оценивает не столько твои знания, сколько манеру ответов — долго ли ты думаешь, насколько уверен в принятых решениях и т. д. Вплоть до того, что мастера сами стараются сбить тебя с толку или создать такие условия задачи, когда правильного ответа просто не существует. В первую очередь на экзамене испытывается твоя личность и только потом уже все остальное. Боевые искусства — это ведь не только про правильное и неправильное размахивание мечом. Это целый пласт философии и психологии, а также методика самосовершенствования, в духе эзотерических школ дзен-буддизма и даосизма.

Собственно, потому-то я и решил отправиться в Гимназию и найти хорошего наставника — Виктора. Некоторые вещи просто невозможно «выучить по книгам» или «просчитать с помощью нейросетей». Особенно когда приходишь к осознанию своих собственных слабостей. Тут для меня настоящим открытием стало любимое развлечение учеников Гимназии — карточные игры, которые по сути имитируют разные боевые ситуации. Удивительно, как много можно узнать о человеке за обычной настолкой. Уже после нескольких партий Виктор ткнул меня носом и в мой «комплекс героя», который принес мне немало бед еще во время войны, и в мою привычку полагаться только на себя, особенно когда дело касается сообразительности (о ужас, оказывается, другие люди тоже могут подавать разумные идеи!).

Не упустил он из виду и мою потребность «наказывать зло», хотя казалось бы после Абырвалгара и Ланти я уже должен был осознать, что никаких «карикатурных злодеев» в реальности не существует. Такие мысли появляются только потому, что ты совсем не пытаешься понять своего врага и просто его недооцениваешь — а это уже первый шаг к поражению. Ты можешь выиграть один бой, два боя — но по большому счету все равно проиграешь: ведь твой противник тоже не просто так ставит на кон свою жизнь. «Победа» становится невозможной, ведь никто ее даже не ищет. Остается только взаимный проигрыш… Вот взять хотя бы нынешних богов — они всегда представлялись мне алчными и недальновидными мерзавцами. Но так ли это на самом деле? И не рою ли я себе очередную яму этими мыслями?

Впрочем, солдатам и подчиненным полагалось внушать совершенно противоположные мысли: обезличить и демонизировать врага, превратить его в бездушного карикатурного монстра. Что в общем-то тоже совершенно нормально. Думать — это не их работа, а твоя. И враг наверняка будет говорить про тебя то же самое, поэтому играть в благородство тут — все равно что выстрелить в ногу каждому солдату в своей армии. Главное — не увлекаться и не стать жертвой собственной лжи. Ну, и думать головой, когда слышишь подобные речи от своего начальника.

Следующий этап экзамена — демонстрация физических возможностей и техники ударов. Что-то вроде разбивания кирпичных кладок голыми руками и разрубания бамбука, которые довольно популярны в моем прежнем мире. Переволнуешься, ошибешься в исполнении техники — и вместо зачета получишь перелом, из-за которого придется «сойти с дистанции».

Ну, и последний этап — это спарринги: как с тренировочным оружием в руках, так и рукопашные. Чтобы пройти отбор, у тебя должно быть вдвое больше побед, чем поражений. Тут тоже нужно помнить, что поединок начинается (и оценивается) задолго до того, как ты вышел на ринг и направил оружие на своего оппонента. С самого начала экзамена за тобой пристально наблюдают не только учителя, но и конкуренты. Ну а на ринге каждый взгляд, жест и слово — это инструмент, с помощью которого ты прощупываешь врага, пытаешься найти уязвимость и перехватить инициативу. Та самая «психология боя» которую я так бездарно упустил при поступлении.

Пожалуй, самым сложным испытанием для меня стала необходимость сдерживать свою силу даже в том случае, когда я явно проигрывал. Не мухлевать, не снимать «Ограничитель» с характеристик, не пользоваться телекинезом, регенерацией, подсказками Немо и прочими читерскими штучками. Иначе победа окажется нечестной и получится, что я обманул сам себя. А ведь никому, кроме меня, это и не нужно, по большому счету.

Наконец, я вышел из спортзала, усталый и довольный собой. Прошел! Поправил зеленую повязку на лбу — отличительный знак, который подтверждал мой новый статус. Ну вот, больше я не «муданся»^[70], хе-хе. Мастер Виктор, шедший прямо за мной, одобрительно похлопал меня по плечу огромной ручищей.

— Молодец, пацан, — пробасил он, — я много повидал на своем веку всяких выскочек, но на моей памяти ты первый, кто пробился наверх с первого раза, да еще и управился всего за полгода. А ведь полным неучем был сначала, уж это я прекрасно знаю! Ты ночами хоть спишь вообще?

— Сплю конечно, — ответил я, — но это же не повод прекращать тренировки, верно?

— Не повод, — согласился мастер, — но и отдыхать тебе все-таки нужно хоть иногда. Слышишь меня? Отдых — это тоже часть практики. Даю тебе выходной. Устрой себе праздник — погуляй, девочку симпатичную на свидание пригласи. Твой мозг должен уяснить, что он вкалывает не просто так, что в конце его ждет награда. Причем, не фигня какая, вроде повязки этой дурацкой, а действительно что-то стоящее. Иначе быстро растеряешь мотивацию. Уяснил?

Я послушно кивнул. Мастер как всегда прав — я уже очень долго не позволял себе просто расслабиться. А ведь в любой момент могу махнуть куда угодно — хоть на море, хоть на луну, да еще и друзей с собой прихватить. А ведь где-то там сейчас лето…

— И вот еще, ты с каких это пор под «Ограничителем» ходишь? — возмутился Виктор.

Я побледнел.

— Это что, так заметно?

— Ну а ты как думал? У всех наставников есть этот навык, мы прекрасно знаем, как это выглядит. Мне дважды пришлось извиняться перед другими мастерами и втирать дичь про то что ты какой-то страшный обет дал. Ты понимаешь, что это неуважение к оппоненту? Ты как будто на ринг с оторванной рукой вышел и делаешь вид, что все нормально. Хорошо хоть остальные ученики этого не заметили, ну, или просто не подали виду.

— Но вы же сами часто так делаете, когда… — начал оправдываться я.

— Это потому что я — твой мастер. А на экзамене вы все равны! Даже если не равны физически. Или ты думаешь, мы собрались, чтобы характеристики ваши посравнивать?

Я потупил взгляд. Вот уж не думал, что меня именно за это будут отчитывать. Специально же сдерживался, чтобы не иметь преимущества перед другими бойцами. В голове тут же всплыл эпизод, когда в бою с неравным противником судьи присудили победу обоим претендентам, несмотря на явный проигрыш одного из них.

— Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что тренироваться нужно на пределе своих сил? И как прикажешь мне тебя учить, если я даже не знаю твоих реальных возможностей?

— Я тренируюсь дома на пределе, мастер, правда, просто не при всех же мне…

— Давай так, — перебил меня Виктор, — пойдем зал для мастеров, там сейчас все равно никого нет. Еще раз прогонишь мне все силовые техники, чтобы я убедился, что без «Ограничителя» ты ими владеешь в полной мере. А иначе я просто отберу у тебя эту глупую бандану и заставлю сдавать экзамен заново. Ну, что ты так скуксился? Я же не заставляю тебя все свои козыри выкладывать, пошли давай!

Мы направились в «учительскую». А вот я призадумался. В чем-то мастер прав: я слишком многое от него скрываю, а ведь сам явился сюда для того, чтобы получать его советы. Думаю, ничего страшного не произойдет, если я расскажу ему еще и про телекинез.

Через пару минут мы добрались до очередного зала, пропахшего кровью и потом. На самом-то деле, наставники занимаются не меньше нас самих. Вот только стоящие передо мной спортивные снаряды не внушали доверия. И кто на них тренируется? Тот старикан, у которого учится Андер? Или это такая своеобразная «детская площадка»?

— Простите мастер, но мне понадобится манекен попрочнее…

Виктор недоверчиво хмыкнул и отвел меня в противоположный угол зала, где на цепи висело массивное бревно, обернутое одеялом. Довольно толстое — скорее всего, я не сумел бы обхватить его руками.

— Вот, валяй, — ухмыльнулся он. — Сам этой болванкой пользуюсь, она крепкая, хорошо держит удар.

Я с сомнением осмотрел древесный ствол. Вообще-то дома я пользуюсь нормальной боксерской грушей, заполненной песком — меньше шансов отбить себе руки. Ну, если эта штуковина достаточно прочная, то ладно.

Снял с себя «Органичитель», активировал «Укрепление кожи». Эту пассивку постоянно приходится отключать — слишком сильно она влияет на внешность. К счастью, метаморфоза происходит быстро — кожа грубеет и приобретает чешуйчатую текстуру, как у крокодила. Собрался с духом и сделал несколько «холостых» движений рукой — подключая телекинез. Ну, что, поехали!

Всего один четко выверенный хук справа — и полено хрустнуло, бешено раскачиваясь на цепи. По всему стволу прошла трещина — удар в десять тонн, нанесенный маленькой, почти детской ручкой, сработал как клин. У меня в запястье тоже что-то противно хрустнуло. И это несмотря на то, что мои кости сейчас по прочности не уступают лучшим титановым сплавам. Ну что ж… «Исцеление!». Еще один удар, на этот раз уже ногой, — он почти в два раза сильнее. Полено окончательно разломилось пополам и сорвалось с подвеса, ну а я, морщась, потирал ушибленную ногу. На сей раз обошлось без трещины, кажется. Вот почему я предпочитаю тренироваться во сне. Там про эти «мелочи жизни» можно почти не вспоминать. А так-то разницы почти никакой.

Виктор стоял, как вкопанный, хмуро потирая подбородок. Ну а что? Сам напросился. «Покажи, да покажи».

— Простите мастер, кажется я его все-таки сломал, — виновато улыбнулся я.

— Да хрен с ним, с поленом, — махнул он рукой. — Лучше скажи, ты себе магией помогаешь, я ведь правильно понял?

А дядька быстро соображает! Я кивнул.

— Видел как-то раз похожий трюк, — пояснил мастер, — правда тот чудила всегда ходил в стальных доспехах и без них мало на что был способен. А тебе, как я понимаю, для этого никакое железо не требуется. В довесок ко всему, ты гораздо более сильный маг, чем воин… Что ж ты в Академию не подался, с такими-то талантами?

Я пожал плечами.

— Да успеется еще. К тому же на учебу нужно много денег, а должником становиться я не хочу.

— Молодежь, — пробурчал мастер. — А про то, что магии лучше учиться в раннем возрасте ты не слышал? Ладно, черт с тобой, пошли покумекаем, что со всем этим можно сделать. И ведь водил меня за нос столько времени! Ты сюда учиться пришел или ушами хлопать? Перестраховщики хреновы… В каждом потоке хоть один такой темнила да найдется!

Глава 23. Ярмарка

В честь переезда подземелья в пространственное хранилище мы решили устроить небольшой праздник. Мастер Виктор прав — нужно хоть иногда давать себе передышку. Особенно если есть хороший повод. Я не поленился закупить несколько тонн свежего мяса, приправ и сладостей — эти продукты у нас все еще в дефиците. На несколько дней освободил Шашти от лабораторных обязанностей и доходчиво объяснил, что такое праздничная ярмарка. Назначил ему в помощницы Немо и дал право использовать все свои возможности — армию пауков, ресурсы со склада и энергию. Не говоря уже о том что ему беспрекословно подчиняются все ящеры. Так что очень скоро у нас будет все необходимое — и барбекю, и конкурсы, и аттракционы.

Не обойдется и без «культурных мероприятий»: я собираюсь показать в подземелье одну из самых популярных театральных постановок столицы — про себя любимого, естественно. Ну, да, а что еще показывать, если праздник организован в мою честь и, по большому счету, за мой счет. Боги и архонты могут идти лесом: мой мир — мои правила, моя культура, мои мифы, мой попкорн! Кстати да, надо бы поискать подходящий сорт кукурузы. И подарить Шашти еще парочку полезных рецептов. А иначе что это за прогрессорство такое, если я заставляю бедных ящеров обходиться без кетчупа и майонеза? И чем я тогда лучше остальных богов?

Я решил воспользоваться возможностью и рассказал маме с папой (как водится, по большому секрету), что Ариэль недавно приобрела магию пространства и приглашает нас на отдых в одно экзотическое место, которое находится очень далеко от столицы. Рано или поздно мне все равно придется собрать свои пожитки и бежать с планеты. И, как ни крути, родителей нужно взять с собой. Причем, втемную, потому что хорошего способа объяснить им все происходящее, я не вижу. Так что когда это все-таки случится, пусть лучше думают, что попали на хорошо знакомый курорт.

У портала нас встречала целая делегация: старейшины ящеров и матриархи акул со своими помощниками и прислугой выстроились по обе стороны, приветствуя свою «повелительницу». Одни стелили нам под ноги свежие листья папоротников а другие бросали в воздух лепестки цветов. Родители слегка оторопели от такого приема, так что пришлось объяснять им, что это нормальный обычай местных «дикарей».

— Для нас большая честь, принимать вашу семью, Владычица Ула, — поклонился Такшаха, один из предводителей ящеров, — клянусь предками, что мы будем относиться к ним с максимальным почтением.

К счастью, говорил он на местном языке, так что мама с папой ничего не поняли. Ну и, конечно же, я не собираюсь переводить им эту фразу дословно. Еще чего!

— Мы уже говорили об этом, Такшаха, — ответил я. — Они — всего лишь смертные, и я не хочу усложнять им жизнь. Так что относитесь к ним, как ко всем остальным гостям.

— Киара, ты что, знаешь их язык? — удивилась мама.

Я пожал плечами. На самом деле не знаю — перевод мне подсказывает Немо. Нет, кое-какие слова я уже успел запомнить и, если припечет, наверняка смогу объясниться с местными на пальцах. Просто нет у меня сейчас возможности осваивать этот язык. Сносно «читать» научился — и ладно. К тому же, еще пара лет общения с ящерами — и это наверняка произойдет без каких-либо усилий с моей стороны.

— Мы с Ариэль уже довольно давно помогаем местным жителям, — объяснил я маме. — Как-то само по себе вышло. Да, мам, имей в виду: Ариэль наплела им, что мы — какие-то важные шишки, так что ничему не удивляйтесь. Они очень хорошо к нам относятся, да и обычаи у них немного странные.

Вообще ящеры сейчас считают меня кем-то вроде аватара — телесного воплощения своего нового божества и покровителя. Эти ребята — те еще фанатики! Мне стоило большого труда отучить их молотить лбами землю по любому поводу. Поклоняться Селесте я им тоже не запрещаю, так что в подземелье, можно сказать, «двоебожие». Правду знают только Шашти, его отец, Такшаха, и еще несколько других приближенных, к примеру, матриарх акул — Сильва.

Ярмарка удалась на славу: Шашти и Немо сумели воплотить почти все мои задумки. Подвесной город сам по себе — занятное зрелище. А сегодня все его улочки и площадки заполнились лавочками со вкусной едой, конкурсами, вроде экстремальных прогулок по доскам, подвешенным на большой высоте, и лотерейными розыгрышами. Появилась даже канатная дорога, витками опоясывающая весь город. Мама с папой развлекались от души, и чтобы не портить романтическую атмосферу я оставил их на попечение одной из своих кукол, выполняющей функцию переводчика.

Сегодня это не единственные наши гости. Вскоре к веселью присоединились еще и Мора с Грэмом. Абырвалгар тоже волей-неволей стал жертвой веселья, хоть и строил недовольные рожи. Мора с восторженными возгласами таскала его по интересным местам, за обе щеки уплетая деликатесы и всюду поднимая настоящий переполох. А вот Грэм бродил по городу со стеклянным взглядом, оглушенный масштабами «пространственного кармана» в котором мы находились.

— Так значит, из-за этого места вы с отцом поссорились? — задумчиво спросил он.

— Ну, твой папаша все равно не получил бы подземелье, — рассмеялся я. — Если бы я не вмешался, сейчас здесь творилось бы что-то эдакое.

Я показал Грэму видеозапись из логова Икскацин. Юноша поморщился — слишком уж резким был контраст между праздничной подвесной деревушкой и гнездом огромных пауков. Впрочем, кто знает, может быть для бывшей Владычицы наш праздник выглядит не менее ужасно.

— Я правильно понимаю, что никто из архонтов не знает об этом?

— Ну да. А иначе я не стал бы заключать с вами Системный контракт.

— И все это ради обычной прогулки? Что ты задумал на самом деле?

Я вздохнул. Ну вот, сразу быка за рога. Нет чтобы расслабиться, повеселиться и только потом возвращаться к делам. Хоть бы с Моры брал пример. А ведь она тоже не дура, и отлично понимает, что все не просто так.

— Это ради твоей мамы, — ответил я Грэму. — У нее очень редкая и полезная способность, которая пригодилась бы мне в мире архонтов. Ну да, не смотри на меня так. Я собираюсь в Метрополию — в этом мире мне уже нечего ловить. Так что по сути, я ей работу предлагаю. Причем, с хорошей оплатой и без пожизненной присяги, как это у богов принято. Кстати, папаша твой согласился почти без раздумий — стоило только заикнуться о том, что мы собираемся потеснить нынешних богов. Похоже, их он ненавидит даже больше, чем меня. Так что выбор только за тобой, парень. Мы ведь оба прекрасно понимаем, что Мора без тебя никуда не поедет…

Грэм задумался. Не так я себе представлял этот разговор. Гости должны были как следует отдохнуть, поесть и только вечером, в приятной и расслабляющей атмосфере обсуждать серьезные дела. Желательно, сидя у костра, на берегу небольшого соленого водоема, который обустроили у себя в пещере акулы. Но что поделаешь, жизнь вносит свои коррективы в любые планы.

— Не знаю, Кир, — покачал он головой. — Каждый раз, когда я выясняю о тебе что-то новое, мир переворачивается с ног на голову. И пусть ты никогда не давал мне повода сомневаться в твоей порядочности, я все еще не понимаю, кто ты такой на самом деле, и можно ли тебе на самом деле доверять. И к тому же, ты ведь понимаешь, у меня есть цель — я хочу остановить эту бесконечную войну, которую нам приходится вести по воле богов. При всем моем к тебе уважении — я не могу бросить все это ради каких-то там смутных обещаний. Даже если придется распрощаться с Эмбер.

Я поморщился. Ну да, глупо было рассчитывать на какую-то другую реакцию. Ладно, брошу на стол последний козырь. А там — будь что будет.

— Эмбер пусть решает свою судьбу сама: в конце концов она — свободное разумное существо. Лучше скажи-ка парень, а что ты знаешь о Титанах?

* * *

Разговор с Грэмом затянулся. Я чуть было не опоздал на встречу сСелестой. Да, я внял совету своего сенсея и пригласил ее на прогулку по подземелью. Свидание? Не знаю о чем вы вообще говорите. Ну ладно, ладно, свидание. Только чур — никому не слова! Тем более, что мы на время приняли свой «настоящий» облик. Внешность из моей прошлой жизни, после стольких лет забвения показалась мне совершенно чужой, но я быстро приспособился — по крайней мере, это гораздо удобнее, чем неповоротливое тело здоровяка Савьера. Обычный юноша в очках и просторной «джинсовой» рубашке. Вроде и не писанный красавец, но девушки всегда считали меня милым.

Моя спутница тоже сильно преобразилась, позаимствовав у меня филактерию «Оборотня». Девушка-альбинос с огромными голубыми глазищами на пол-лица, как у киношной Алиты, и милым вздернутым носиком. Сдается мне, что кто-то все-таки слегка подшаманил над своей внешностью, выдавая желаемое за действительное. Впрочем, мне этот облик по душе, да и внутри своего кристалла она выглядела точно так же.

Впрочем, для ящеров мы сейчас выглядим как обычные гости «Владычицы Улы». Честно говоря, я вообще не уверен, что они способны нас по лицам различать. Так что мы с удовольствием прогулялись по самым интересным точкам ярмарки, наслаждаясь закусками.

Идиллию слегка нарушил, разве что, Шук’хутан — прежний шаман, пост которого сейчас занимал наш Шашти. Старик, увидев нас, остолбенел, посерел, а затем рухнул на пол. Я тут же бросился проверять — не хватил ли беднягу удар. Оказалось что все в порядке. Он просто лежал на земле пластом и беспрерывно бормотал какие-то многоэтажные молитвы. Значит, узнал все-таки свою богиню? Интересные дела. Надо будет как-нибудь выяснить у него подробности.

— Ну как все прошло? — спросила Селеста. — Я имею в виду, с Грэмом. Он согласился?

Я пожал плечами.

— Парень хочет идти своим собственным путем. В лучшем случае, он попытается убедить маму, что справится без нее, но я бы не питал на этот счет особых иллюзий.

— Контроль времени сильно облегчил бы нам жизнь в Метрополии. Но без помощи богов получить эту способность будет трудно. Во всяком случае, до тех пор, пока ты сам не станешь архонтом.

— Ладно, не бери в голову, прорвемся, — ответил я. — Если надо будет стать архонтом, значит стану. А насколько это сложно, кстати? И какой с этого толк?

— Для каждого по-разному, — пожала плечами бывшая богиня. — В среднем, в сто раз сложнее предыдущего этапа, если считать все расходы. Это же, по сути, первый шаг на пути к божественности. Так что тут нет готовых рецептов. Все происходит само собой, по мере роста твоей личной силы.

— То есть, как со спонтанным пробуждением способностей у младших нефилимов?

— Ну, да, что-то в таком роде. Под действием сильного стресса или вдохновения твоя душа производит капельку амброзии — божественной энергии. В первом случае ее перехватывает Система и строит на ее основе суперспособность, которая больше всего тебе подходит. А во время второй эволюции — ты делаешь это сам. И ненадолго получаешь безграничную силу. Словно право загадать волшебному джину одно желание.

— Погоди, то есть, чтобы стать архонтом, нужно применить «божественную магию»?

Насколько я понимаю, боги могут напрямую влиять на саму структуру реальности, изменяя ее по собственной воле. К примеру, когда на улей термитов падали метеориты, Асмодей просто отменил их, как будто они никогда и не существовали. К тому же, боги способны корректировать физические законы, пусть и на ограниченной территории. К примеру, сделать так, что атомное оружие не сможет взорваться из-за слегка изменившихся правил радиоактивного распада. Правда, все это работает до тех пор, пока воля одного божества не столкнется с волей другого.

— Это навсегда изменит тебя, — продолжила Селеста. — Ты сможешь отнимать и передавать способности по своему усмотрению, без каких-либо филактерий.

— Сердце архонта — это Системное оружие, — вспомнил я. — В таком случае, сердце бога — это ретранслятор Системы? Ну, или ядро подземелья…

— Скажем так, боги могут создавать свои ретрансляторы, — уточнила Селеста. — И захватывать чужие, получая контроль над частью территории планеты.

— Хорошо, что у нас есть и свое оружие, и ретранслятор.

— В качестве «костыля», да, есть, — рассмеялась девушка. — Но имей в виду, если кто-нибудь из архонтов до них доберется, то моментально отберет. Просто из-за более высокого уровня прав в Системе. И мы ничего не сможем с этим поделать. К тому же, они «ничейные», потому что когда-то были моей собственностью. Ты же не думаешь, что можно просто зайти в деревенскую ратушу и перехватить контроль над целым сектором чужого Домена? Если только ты не архонт вражеской армии, конечно.

Выходит, и кинжал, и Куб Морбиуса с пространственным карманом нужно хранить, как зеницу ока. Особенно в Метрополии, где в любой момент есть риск нарваться на архонта. Собственно, без кинжала я не смог бы пользоваться и «Оборотнем». Все потому, что филактерия не работает «сама по себе». Нельзя просто проглотить ее и надеяться, что сила перейдет к тебе. Без специального артефакта, вроде Куба, работать она не будет. И, да, для создания таких безделушек нужно быть, по крайней мере, архонтом и обладать некоторыми знаниями.

— Выходит, что в Метрополии мы можем спокойно использовать только…

— Свои собственные силы и способности союзников, — продолжила Селеста. — Ну и внешность менять где-нибудь на базе.

— И большая часть этих «союзников» в любой момент готовы нас убить или предать.

— Да, филактерии Икскацин и Фобоса лучше всегда держать в кинжале. Тем более, что Фобос наверняка тоже в розыске. Абырвалгару я бы тоже не слишком доверяла.

— Остается еще Амелия, с ее ужасным оружием массового поражения, которое не отличает своих от чужих, и не останавливается, пока не уничтожит, условно говоря, кубический километр органики.

— Не будь у нас ее филактерии, я бы ее даже в подземелье не пустила, — пожаловалась Селеста. — Доверие доверием, но всегда есть риск, что она его просто разорит и сбежит. К тому же, если кто-нибудь узнает, что у нас есть такое оружие…

— У тебя хотя бы «Щит» есть. А я вообще сейчас себя чувствую себя каким-то голым, — рассмеялся я. — Вот представь, спросит меня какой-нибудь заказчик: «а у вас какая способность?». А я ему в ответ — «ну, я умею видеть чужие сны».

Мы рассмеялись.

— Вообще, про способность свою лучше никому не рассказывай. Ты же понимаешь, что в умелых руках она может быть не менее разрушительной, чем «Серая слизь»^[71] Амелии, — серьезно прибавила Селеста.

Мы подошли к началу подвесной дороги — тем самым качелям над пропастью, где я впервые услышал голос Селесты во сне. Разве что теперь эти самые качели стали гораздо более надежными и представляли собой небольшую гондолу для двух пассажиров. К тому же эта конструкция могла двигаться по длинному стальному тросу, проходящему через весь город по замысловатой траектории. Я поинтересовался, помнит ли девушка о хоть что-нибудь о наших первых встречах в сновидениях.

— Нет, к сожалению, — покачала головой она, — я мало что помню из тех времен. Честно говоря, удивительно, что ты сумел до меня достучаться в таком состоянии, да еще и получить какой-то вменяемый отклик. А ведь я, наверное, еще и сожрать тебя пыталась, да?

— Ну, совсем чуть-чуть, — рассмеялся я. — Вот когда твой осколок захватил мое тело — тогда я действительно не на шутку перепугался.

— Какой кошмар! — улыбнулась Селеста. — Ну, видишь, должно быть я просто соскучилась — триста лет не виделись, как ни как. А ты сразу дал деру — ну и кто так гостей встречает?

— Гостей? — расхохотался я. — С Системным оружием в руках? Ага, дудки!

— Ну а как же иначе? — наигранно удивилась она. — В гости и без подарка? Не могу я так!

Отсмеявшись от души, мы несколько минут просто наслаждались видами, наблюдали за копошащимися внизу ящерами — нашими верными подданными.

— Как думаешь, если бы не все это — наследие прошлых жизней, ответственность за чужие жизни — чем бы мы занимались? — спросила Селеста.

Я задумался.

— Для меня бы почти ничего не изменилось, наверное. Я бы точно так же занимался исследованиями, создавал всякие интересные штуковины. Разве что, без всей этой спешки и погони за Очками Развития. Спал бы много — вот это уж точно! А ты бы чего хотела?

— Пожить нормальной беззаботной жизнью, наверное, — вздохнула девушка. — Как бы глупо это ни звучало. Хотя бы несколько лет, пока не надоест. Слишком давно я не позволяла себе такой роскоши.

— А потом?

— Да как обычно — найти каких-нибудь бедолаг и срочно спасти. А потом грызть локти из-за того, что все вышло совсем не так, как мне хотелось. Будто ты сам не знаешь, — рассмеялась она. — Ну а что насчет тебя. Ты определился, чего хочешь? Кроме бесплатного абонемента в мою библиотеку, конечно же.

Я вздохнул. Сложный вопрос.

— Больше всего меня беспокоит Земля. В смысле Тартар. Я правильно понимаю, что ничего хорошего этот мир в будущем не ожидает?

— Правильно понимаешь, — кивнула Селеста. — Скорее всего боги устроят там какой-нибудь глобальный катаклизм, после которого раздробленные души Титанов вернутся в общий Круговорот. И это к лучшему — ты же не думаешь всерьез, что возрождение всех «наших» — это хорошая идея? Один только Кронос чего стоит!

— Так я и не предлагаю возрождать Титанов, — отмахнулся я, — всего лишь спасти от гибели уникальную не-магическую цивилизацию, которая там возникла. В смысле, да, люди там не идеальны, тратят кучу сил на войны и всякую ерунду, в то время, как их собственный мир трещит по швам от множества серьезных проблем. Но… мне кажется, что рано или поздно разум все-таки победит и Земля станет довольно неплохим местом. Во всяком случае, гораздо более приятным чем большинство миров Доминиона. Нужно только дать ей немного времени.

— Это будет очень непросто, — покачала головой Селеста. — Уверена, что за Тартаром пристально наблюдают. В твои сладкие речи никто не поверит, даже если ты сам станешь одним из богов. А попробуешь вмешаться — и начнется грандиозная война.

— А нельзя ее просто украсть, спрятать в какое-нибудь хранилище и свалить?

— Украсть Тартар? Целиком? — расхохоталась богиня. — Ты хоть понимаешь, что планета земного типа тяжелее этого подземелья где-то в квадриллион раз? Это пятнадцать нулей нужно «дописать» к нынешней емкости твоего хранилища. Думаешь, это просто? Я уже молчу о том, что нужно выполнить перенос моментально, иначе планета развалится от землетрясений и извержений вулканов. Честно говоря, гораздо проще свергнуть парочку самых жестоких богов и подтолкнуть всех остальных проголосовать за мирное снятие блокады с планеты, чем всерьез заниматься такой ерундой.

— Ладно, ладно, — я примирительно поднял руки, — я просто предложил. Откуда же мне знать, что боги могут, а что — нет. Выходит, что не такие уж они и всемогущие, да?

— Тут дело даже не в могуществе а в обычной целесообразности. Никто не станет тратить такие огромные ресурсы, если есть какой-то другой способ.

Я умолк, обдумывая услышанное. Честно говоря, затевать войну с богами я тоже не хочу. Прекрасно понимаю, каким кошмаром это обернется для обычных людей, живущих по всему Доминиону, которые станут ее жертвами. С другой стороны, восемь миллиардов Землян — это тоже немало. Жертвовать ими ради амбиций нынешних богов — тоже как-то неправильно. Ладно, на моем нынешнем уровне решать такие задачи в принципе невозможно. Но может, удастся что-то придумать, когда мы восстановим библиотеку Селесты?

— Кстати, а откуда ты узнал? — поинтересовалась богиня. — Ну, про свою прежнюю внешность. Очень похоже. Тебе удалось что-то вспомнить?

— Это ты про мой внешний вид? Я что, похож на древнего Прометея?

Девушка кивнула. Серьезно? Ни за что не подумал. Рожа, как рожа. Тем более, что у этого плута наверняка было множество обличий, как и у меня самого.

— Будешь смеяться, — это всего лишь лицо из моей прошлой жизни.

— Или то, каким ты его помнишь, — задумчиво пробормотала богиня.

— Так, только давай без всей этой безумной фобосятины. А то я сейчас всерьез решу, что вся моя прошлая жизнь — сплошная выдумка и начну медленно сходить с ума. Так, стоп, а это что еще такое?

Мое внимание привлек какой-то блеск у основания центральной колонны города. Мои пауки усердно собирали там что-то огромное и металлическое.

— Прости, мне тут надо кое-что проверить, — извинился я перед спутницей. — Подождешь минутку?

— Давай лучше я с тобой пойду, — спохватилась Селеста, — что толку мне здесь одной болтаться.

Я взял девушку за руку и перенес нас обоих к той самой стройке, что так меня заинтересовала. И не зря. Прямо перед главным входом в город пауки строили статую. Огромную, позолоченную, будто купол какого-нибудь храма. Мою статую!

— Солидненько, — хихикнула Селеста, и ехидно прибавила: — не думала, что тебе такое нравится.

Вот балбесы! А ведь я знал, догадывался, что эти двое учудят что-нибудь этакое.

— Шашти, ты совсем с ума сошел? — набросился я на ящера, который как раз вертелся неподалеку, контролируя процесс. — Сколько раз я тебе говорил, не делать из меня посмешище?!

— Простите, а вы кто вообще такие? — предводитель ящеров растерянно уставился на двух совершенно незнакомых ему людей.

Я запоздало осмотрелся по сторонам и с ужасом заметил, что мама с папой действительно движутся прямо сюда по маршруту моей проклятой подвесной дороги. Махнул рукой на растерянного долбоящера и переключился на вторую виновницу всего этого безобразия.

— Немо, что за самодеятельность? Сноси немедленно, пока это никто не увидел!

— А что такого, мастер? — принялась оправдываться она. — Красиво же!

— Какое «красиво», Немо? Ты хоть представляешь, что подумают родители, когда увидят здесь огромную золотую статую своей семилетней дочки? И как прикажешь мне все это им объяснять?

— Хорошо, мастер, простите, мастер, — затараторила она, — я сейчас же начну разбирать! Дайте мне пару минут.

— Какие пару минут, Немо? Они уже почти тут! Мору срочно сюда тащи, проси ее использовать «Замедление». Чтобы через тридцать секунд тут ничего не было!

— Слушаюсь, мастер!

Совсем страх потеряли. Кто-то в этом месяце точно без премии останется!

Глава 24. Турнир

На перерыве между занятиями в Академии ко мне подошла симпатичная эльфиечка, секретарша ректора, и сообщила, что «госпожа Элиза» вызывает меня к себе. Я удивленно поморгал, пытаясь вспомнить, что такого ужасного я совершал в последнее время. По всему выходило, что ничего. Детей на экскурсии в подземелье я защитил — они отделались легким испугом. Разве что Элизе пришлось объяснять в Совете, почему она не отправила с нами взрослого преподавателя, свалив все на меня. Впрочем, большинство учителей не отличались высокими характеристиками и в любом случае только мешались бы у меня под ногами. Так что по всему выходило ректоресса собирается предложить мне какое-то дело. И я даже догадываюсь, какое…

Через пять минут, незаметно поменявшись местами с куклой-дублером, чтобы не пропускать лекцию, я уже сидел на мягком диване в куполообразном кабинете ректорессы, в «пентхаусе» главной башни Академии. Элиза была завалена работой — ее стол буквально ломился от бумаг. Несмотря на то, что она изучала их с поразительной скоростью — очевидно используя что-то вроде «Ускорения мышления» — гора бланков таяла очень медленно, не оставляя сомнений, что возиться ей придется еще очень долго.

Я вздохнул, вытащил из пространственного кармана чашечку ячменного кофе, оставшегося после праздничной ярмарки, поджал под себя ноги и принялся изучать отчеты Шашти об испытаниях опытного образца нашего термоядерного реактора. Надо отдать Элизе должное, работать здесь — одно удовольствие. Мягкая мебель, замечательный вид на город из многочисленных окон. Ну и не менее замечательный вид на точеную фигурку самой ректорессы.

Девушка принюхалась и удивленно глянула на меня. Вот растяпа! Мысленно отчитав себя за жлобство, я достал еще одну чашку и предложил напиток Элизе, выбрав более мягкий вариант с молоком и двойной порцией сахара. Девушка осторожно пригубила импровизированное латте, поблагодарила и с явным удовольствием выпила всю чашку.

— Напиток из моего мира, — пояснил я, не дожидаясь вопроса. — Рецепт дам, ничего сверхъестественного в нем нет.

— Спасибо, — кивнула Элиза. — Я сейчас, дай мне еще минутку. Дебора ждет отчет.

— Тебе нужен «Ассистент», — я неодобрительно покачал головой. — Хочешь, одолжу тебе свою Немо на пару дней?

— Не стоит, — отмахнулась девушка. — Такой аврал у меня бывает всего несколько раз в году. Потерплю. К тому же, я хочу сама быть в курсе всех деталей.

— Мне вот интересно, ты в этом месте учеников отчитываешь или соблазняешь?

— Ты о чем?

— В моем мире, если тебя вызывают в кабинет директора — значит ты в чем-то провинился, и тебя ждет серьезная взбучка. Но здесь такая умиротворяющая атмосфера — вот как ни стараюсь, не могу всерьез испугаться.

Элиза фыркнула.

— Это потому, что ученики сюда попадают редко. Гораздо чаще мне приходится иметь дело со всякими бюрократами и чиновниками. Не буду скрывать, иногда приходится пускать в ход и немного женского очарования. Но если честно, больше всего я заботилась о собственном комфорте.

Наконец, она свернула несколько отчетов в один рулон, активировала небольшое окошко статичного портала, который стоял прямо у нее на столе и отправила в него сверток.

— Ну вот и все, прости за задержку. Ты ведь уже догадался, о чем пойдет речь? — она вопросительно посмотрела на меня.

Я пожал плечами. Нужно жить на какой-то другой планете, чтобы не знать того, о чем, гудит сейчас вся Академия. В конце каждого учебного года здесь проходит грандиозное соревнование: все студенты разделяются на две команды, одна из которых имитирует орды Владыки демонов, а другая — армию Великого героя. Участвуют сразу три местных ВУЗа — Академия, Гимназия и Элизиум (сеть монастырей, в которых учатся храмовники). Насколько я понимаю, намечается что-то вроде средневековых исторических реконструкций из моего мира. Только вместо повторения событий древности, мы просто будем имитировать реальное сражение. Правда, с кое-какими поправками и ограничениями, чтобы детишки не поубивали друг друга во время общей свалки.

— Ты хочешь, чтобы я возглавил одну из армий во время Большой игры.

Ректоресса кивнула.

— А кто будет вторым?

— Грэмиан, конечно, — пожала плечами Элиза. — Кто же еще?

— Ну да, кто лучше всего подойдет на роль Владыки, если не он, — согласился я.

— Вообще-то я думала, что роль злодея достанется именно тебе.

— С чего бы вдруг? — удивился я. — А «Великий герой» в списке моих достижений тебя не смущает?

— В том-то и дело, — пожала плечами она. — У нас так заведено: кто сильнее, тот и злодей.

Я задумался, мысленно примеряя предложенную роль. Устроить небольшую войнушку, косплеить под малолетнего Дарта Вейдера, заставить свои войска распевать Имперский марш… Почему бы и не «да»?

— Ладно, — махнул я рукой. — Злодей так злодей. Мне не впервой.

Ректоресса кивнула.

— Обычно мы выбираем самых способных студентов и нанимаем им в помощники кого-нибудь из сильных магов-авантюристов, но в вашем случае, как я понимаю, эти расходы будут даже излишними.

— Ну, как сказать, — усмехнулся я, — ты вполне можешь нанять меня в помощь мне же. Я от лишней копеечки не откажусь.

— Вот и отлично, — внезапно обрадовалась Элиза, — ну раз с наградой ты сразу определился…

Я тут же пожалел, что вообще открыл рот. И надо же мне было заикнуться про деньги. Приглядывать за огромной толпой ребятишек, играющих во взрослую войнушку — то еще развлечение. Да еще и следить придется, чтобы в процессе никто не умер и не покалечился. Это при том что они все магией владеют!

— Стой, стой, в смысле определился?! Ты же не думаешь, что я буду нянчиться с этим детским садом всего лишь за какую-то жалкую горстку золота?

— Ну почему, не такую уж и жалкую, — возразила ректоресса. — К тому же, ты представляешь как это престижно? Если тебя выбрали генералом — значит ты лучший из лучших! Твое имя будет навсегда выгравировано на доске почета в холле Академии. Перед тобой будут открыты любые двери. Да и какой опыт! Командовать настоящей армией магов! Я уже не говорю о том, какой вклад ты сделаешь в развитие своей страны…

Я закатил глаза и надул щеки, с трудом сдерживаясь, чтобы не высказать все, что думаю о такой «награде». Эта старая лиса всерьез считает, что мои уши можно вот так просто обвешать дешевой лапшой?

Элиза несколько секунд внимательно смотрела на меня а потом от души расхохоталась.

— Ладно, ладно, прости, я просто пошутила. Ты так мило злишься и краснеешь — ну не могла я отказать себе в этом маленьком удовольствии!

Я облегченно выдохнул. Ну вот, подловила меня! Мог бы и сразу догадаться. Эта девица только выглядит молодой. А на самом-то деле ей пара сотен лет, так что лучше всегда быть начеку.

— Садистка ты, Элиза. Давай лучше на чистоту. Чтобы я взялся за этот адский и неблагодарный труд нужно что-то весомое. Или я палец о палец не ударю, и нанимай тогда кого хочешь!

— Ой, как страшно! — снова развеселилась девушка. — И чего же наш маленький герой хочет больше всего? Магических кристаллов? Очков Развития? Или, может быть, «меня»?

Она кокетливо приосанилась, накручивая локон на палец.

— Опять издеваешься? — я нахмурился. — Думаешь я сам не хотел бы поскорее стать взрослым?

— Ты знаешь, мне кажется, что есть один способ, — задумчиво начала Элиза.

Я навострил уши. Да неужели? Ну, не то чтобы я сейчас в этом нуждался…

— Вот только боюсь, что на внешности твоей это никак не отразится, — с ехидной улыбкой продолжила она, и снова стала накручивать локон.

Опять ты про секс что ли? Вот зараза! Нет, прав был мастер Бранд, наша ректорша — та еще вертихвостка. Угораздило же меня проболтаться, что в прошлой жизни я был парнем. И вообще, в моем мире за такие домогательства ее вполне можно было бы посадить в тюрьму!

— Честное слово, если ты сейчас же не перестанешь водить меня за нос…

Я демонстративно поднялся с дивана.

— Хорошо, хорошо, только не сердись, — спохватилась Элиза. — Библиотека! Тому из вас, кто выиграет войну, я открою доступ к запретной секции.

Ага. Ну вот, это уже другой разговор. Я снова уселся на диван. Сразу бы так!

— Хорошо, я слушаю.

* * *

Разговор был недолгим. Традиции военных игр были довольно просты. Сперва на роль «черного и белого короля» выбирались двое самых лучших бойцов. Затем эти двое сходились на арене, выясняя, кто из них станет героем, а кто злодеем. Потом несколько недель на подготовку — и на поле боя сталкивались две армии — под предводительством тех самых королей-генералов.

Через пару дней мы с Грэмом действительно встретились на арене. Причем, на самой большой — городской. Только этот амфитеатр был способен вместить всех участников будущего соревнования. На самом деле, это был настоящий турнир, в котором за звание Героя и Владыки боролись сразу два десятка «претендентов». Главный смысл этого отбора как раз в том, чтобы все подчиненные понимали превосходство своих генералов и ни у кого не возникало вопроса «а почему я должен выполнять его приказы?»

Впрочем, разница в силе между нами и остальными участниками была столь велика, что в результатах можно было не сомневаться. Грэм серьезно подкачался за последний год и находился уже примерно на золотом ранге. Огромные запасы кристаллов и могущественные заклинания, доставшиеся ему от отца, магия пространства и собственный Ассистент — все это делает его почти таким же серьезным противником, как и я сам. К тому же, сдерживаться и скрывать свою силу никто из нас уже не собирается.

Правда, для начала нужно разобраться с остальными претендентами. Как ни странно, легче всего оказалось справиться с ребятами из Академии. А дело вот в чем: первое правило магических поединков гласит, что нужно взять под свой контроль окружающие тебя стихии — землю, воздух и воду. Просто чтобы твой противник не мог превратить, скажем, почву под твоими ногами в зыбкую песчаную ловушку. Собственно, ту же самую функцию выполняют и всякие там защитные амулеты для тех, кто магией не владеет.

Конечно, на деле все немного сложнее — это тонкий баланс Воли, уровня владения стихиями магии и еще доброго десятка косвенных параметров. Так вот, при встрече с противником, который во много раз сильнее тебя по всем статьям, внезапно выясняется, что твоя магия почти полностью подавлена и ты с трудом контролируешь лишь воздух в паре сантиметров от кожи. Неприятное, должно быть, ощущение! Собственно, этим я и пользовался в подземелье, когда нужно было срочно «хватать за шиворот» разбегающихся детишек.

В общем, выходящие на арену маги уже через несколько секунд понимали, что их шансы на победу, мягко говоря, ничтожные. Самые смышленые сдавались сразу — под унылые завывания публики. Но нашлось и несколько упрямцев, которые «не хотели позориться».

Первый смельчак сразу же выяснил, что нормально колдовать под таким давлением почти невозможно — рисовать свои заклинания он мог только на моей территории, так что мне было нетрудно их разрушить. Оставалась лишь «сырая магия», вроде огненных сгустков и прочих откровенно детских трюков. Но даже они гасли прямо в воздухе, не пролетев и нескольких метров. Зрители еще не успели ничего понять, а потому во всю кричали с трибун: «да не стой ты столбом!», «ты чего творишь, идиот?», «ты что, совсем колдовать разучился?»

Через несколько десятков секунд этой, с позволения сказать, «битвы», бедняга начал задыхаться — закончился воздух, окружавший его тело. Поначалу я не собирался использовать вакуум, но он сам напросился. Ну, а иначе — какой из меня тогда Дарт Вейдер? Парень схватился за горло и рухнул на колени, пытаясь жестами показать, что сдается. Прозвучал гонг. Зрительский зал загудел, словно огромный улей. Представляю, какие споры сейчас разгораются между теми, кто хоть что-то смыслит в магии. Ну, думайте, родимые, думайте, до финала еще далеко.

Мой следующий противник уже знал, чего ждать, и подготовился гораздо лучше. В его экипировку было вшито множество полезных зачарований: Воздушный пузырь, позволяющий сохранить достаточно воздуха для дыхания, Стальная кожа, Световой щит. В руках он держал магический жезл, явно настроенный на создание каких-то атакующих заклинаний. Плазменное кольцо, серьезно? Глупо выходить против меня с оружием, которое я знаю лучше, чем кто-либо в этом мире.

Я ответил ультразвуковой ударной волной — заклинанием, которое появилось в моем арсенале совсем недавно. Просто потому, что без высокой Воли создать его было бы очень сложно. Ультразвук, в отличие от обычных звуковых колебаний, не рассеивается, а двигается по прямой, как луч света, и потому сохраняет вложенную в него энергию. Плазменные кольца ярко вспыхнули и погасли — для их существования нужны специальные условия, так что вполне логично использовать против них воздушные заклинания. Кстати, паровая бомба для этого тоже подходит, только нужно взорвать ее прямо на подлете.

Спустя мгновение моя магия угодила в соперника и отшвырнула его на несколько метров — световой щит задержал ударную волну, но принял на себя всю ее кинетическую энергию. Уж не знаю, к какому якорю мой противник привязал заклинание щита, но влетело ему знатно. Он поднял руку, признавая поражение. То-то же. А нечего с палкой на меня идти — я ведь не собака^[72]!

Еще одним смельчаком, который не «слил» бой еще до его начала, оказался один рыцарь из Гимназии. Парень владел прокачанной версией «Рывка» и явно надеялся, что сможет быстро сократить дистанцию и одолеть меня в ближнем бою. Ну и, понятное дело, обвешал себя защитными артефактами, чтобы я не превратил его собственные доспехи в орудие пыток. Я невозмутимо подпустил этого наглеца поближе, выполнил болевой захват, обезоружил его, и от души поколотил, используя Магию телекинеза для усиления собственного тела. Знаю этого парня: у него первый дан, как и у меня. На экзамене нам встретиться не довелось, но все его слабости его я более-менее запомнил. Ай-яй-яй, нельзя же так противника недооценивать, даже если он какой-то там «хилый маг», да еще и «девчонка».

Зал разразился хохотом и бурными овациями, вперемешку с осуждающим гулом со стороны студентов Гимназии. Репутация этого бедняги теперь безнадежно втоптана в грязь. Ну а меня теперь однозначно все считают «имбой». Кто бы сомневался! Все же хорошо, что мой сенсей не заставил Кира участвовать в этой клоунаде. А то пришлось бы мне сейчас драться с самим собой…

Грэм тоже по-своему задал жару на арене. Весь учебный год он притворялся тихим ботаном и заучкой: звезд с неба не хватал, в «политике» не участвовал, всюду ходил с книжкой и не отрывался от учебы даже на законных перерывах. Вот и сейчас, вместо того, чтобы готовиться к бою, он просто создавал из камня небольшой табурет, садился и пялился в книжку. А как только раздавался звук гонга, из земли вырастало несколько каменных големов, которые быстро решали любые возникающие проблемы. Ну и если учесть, что Воля у парня всего лишь вдвое ниже моей, его противникам-магам тоже приходилось несладко.

Только в самом финале, когда к нему навстречу вышел я, Грэм наконец поднялся, спрятал книгу и приветственно помахал рукой.

— Что, уже сдаешься? — хмыкнул я.

Парень тут же спохватился, спрятал руку за спину — слишком уж его приветствие было похоже на стандартный жест капитуляции. Но, конечно, ни о какой сдаче не могло быть и речи. Элиза велела нам не сдерживаться и устроить тут знатный фейерверк. А чтобы еще больше нас мотивировать, пообещала победителю турнира право «первого хода» в генеральном сражении. Тем более, что когда оно начнется мы больше не сможем вмешиваться и помогать своим подчиненным напрямую — лишь координировать их действия и давать советы.

За спиной Грэма открылся портал — под удивленные возгласы с трибун, где сидели наши сокурсники. До сих пор они были уверены, что в этом году в Академию поступил всего один маг пространства. Ну-ну. Из червоточины толпами стали выбегать «мисиксы» — каменные куклы Эмбер, которая исполняла обязанности Ассистента Грэма. Один за другим начали появляться и Огненные воины Морбиуса. Думаю, парень хранил заклинания в готовом виде внутри орба, чтобы не тратить время на их создание.

Я тоже не ловил ворон — выпустил из хранилища своих пауков и создал несколько Плазменных воинов. Заодно принялся менять ландшафт — на открытом пространстве наших солдатиков слишком легко будет накрыть крупномасштабными заклинаниями. Из-под земли стали вырастать высокие каменные колонны, образуя небольшой лабиринт. В его коридорах закипело сражение между пауками, мисиксами а также их «офицерами». Над стенами со свистом носились самонаводящиеся ракеты, заряженные паровыми бомбами, которые то и дело взрывались, пытаясь уничтожить крупные группы врагов или друг друга. Ну и в довершение картины, над полем боя расправили крылья два дракона — огненно-рыжий и сине-фиолетовый, плазменный.

Гул сражения не стихал несколько минут. Ошарашенные зрители вжались в свои скамейки от ужаса и едва ли не придерживали руками отвисшие челюсти. Держу пари, никому из них и в голову не приходило, что драка двух их однокурсников может так выглядеть. Даже те детишки, которым повезло попасть на экскурсию в шахту, с полным правом могли сейчас сказать, что «никогда не видели ничего подобного». Все диванные эксперты, которые до сих пор бурно кудахтали, обсуждая детали предыдущих сражений, сейчас сидели смирно, теряясь в догадках: как вообще один человек может управлять таким количеством сложных заклинаний? Да и что с них взять, если даже бывалые авантюристы и преподаватели, сидевшие в креслах жюри, утирали со лба пот.

Конечно, все это — не более, чем игра на публику. Если бы я всерьез хотел убить Грэма, то использовал бы Кинетический портал или, на худой конец, рельсотроны. Ну а он, в свою очередь, наверняка просто позвал бы маму. И вот тогда все стало бы по-настоящему сложно. Даже не знаю, кто бы тогда победил — скорее всего, ни один из нас не сумел бы нанести смертельную рану. Впрочем, никто и не стал бы драться честно — это тоже факт.

Наконец, все стихло. Плазменный дракон уничтожил своего огненного собрата и с шумом приземлился прямо перед его хозяином — Грэмом. Мои пауки разобрали «мисиксов» Эмбер по запчастям и выстроились вокруг парнишки плотным кольцом. Юноша сперва поднял вверх одну руку — в знак капитуляции, а затем и вторую — на манер аналогичного жеста из моего мира.

А затем зал взорвался аплодисментами. Вроде бы и мелочь — а все равно приятно иногда почувствовать себя звездой. Главное — не увлекаться!

Глава 25. Учения

Наш военный поход начался буквально на следующий день. Вопреки моим опасениям, нянчиться с нами никто не собирался. Разве что, приставили по одному наблюдателю от Гильдии, которые следили, чтобы мы не мухлевали. По большому счету, нас просто разделили на две армии, забросили порталом в глухомань на расстоянии десятка километров друг от друга и оставили всего одно задание — захватить в плен вражеского генерала. Из припасов — лишь немного продовольствия и воды. Все остальное мы должны решать на месте, методом проб и ошибок.

В первую очередь я разослал по окрестностям разведчиков, снабдив каждого пауком-наблюдателем. Нужно выбрать место для установки лагеря и строительства крепости. Нам с Грэмом было запрещено лично участвовать в сражениях, но мы сошлись на том, что наши марионетки могут наблюдать и передавать команды подчиненным. А еще мы оставили за собой право открывать порталы и создавать пространственные артефакты, что должно сделать сражение более сложным и разнообразным. Правда, Грэм настоял, что начинку артефакта должны делать наши подчиненные — чтобы у меня не было искушения под шумок соорудить для них какую-нибудь вундервафлю.

У каждого из нас около трех тысяч обычных солдат и еще пятьсот специалистов — магов, храмовников и рыцарей. Получается примерно сто пятьдесят отрядов с полной комплектацией — танк, лекарь, маг и двадцать рядовых юнитов. Я не стал вводить никаких дополнительных воинских званий — все командиры могут обращаться непосредственно ко мне через пауков, которыми управляет Немо. Лучшей тренировки для нее и придумать сложно — ведь в таком деле точно не обойдется без недопонимания, оговорок, шуток и прочих чисто человеческих штучек.

Сложнее всего оказалось вдолбить в головы некоторых заносчивых «папенькиных сынков», ну, то есть магов, почему они должны слушаться каких-то там рыцарей. Так уж повелось, что на войне маги всего лишь выполняют роль инструмента, оружия. Да, в Академии тоже есть курсы, посвященные основам тактики, военной психологии и прочим офицерским дисциплинам, но это не идет ни в какое сравнение с тем, что преподается в Гимназии. Оно и понятно: магия — не самое простое занятие, требующее огромной концентрации. Во время сражения магу лучше не отвлекаться на всякую ерунду, вроде выкрикивания приказов. Но мальчишки есть мальчишки — никто из них не хочет подчиняться, особенно если чувствует свое превосходство.

Поколдовав с картой, я выбрал в качестве будущего форпоста каменистый холм неподалеку от проходящей в этом месте реки. Для работы нам понадобятся несколько важных ресурсов — это питьевая вода, камень и древесина. Конечно, это далеко не все, что может пригодиться в военном походе. Но чтобы не забивать себе голову добычей руды, съестных припасов и созданием зелий, каждому генералу просто выдали запас вполне реального золота, которое можно обменивать в столице на необходимые ресурсы. Каждый день обе армии получают небольшой денежный бонус, в зависимости от своих достижений. К тому же, мы с Грэмом можем договориться между собой, обменивая золото на пленных бойцов, захваченные территории и так далее.

Откровенно говоря, первые несколько дней нашим солдатам придется гораздо больше махать топорами и лопатами, чем своим оружием. Хотя бы для того, чтобы не приходилось ночевать под открытым небом. Ну и крепость оборонять гораздо проще, чем просто толкаться на равнине. Меньше шансов продуть войну всего за одно сражение. Для начала мы поставим небольшой частокол вокруг лагеря и выкопаем несколько казарм-землянок. Пока не очень-то впечатляет, но со временем, я думаю, у нас будет почти настоящая крепость.

Дрова нужны нам не только как строительный материал: маги используют камень для укрепления стенок подземных убежищ, так что нам приходится постоянно жечь костры, чтобы пополнить их ману. К сожалению, большинство магов просто не в состоянии за день построить убежище на сто пятьдесят человек, даже при наличии «бесконечных» дров, поэтому солдатам тоже придется как следует поработать лопатами.

Еще один важный проект — колодцы, которые смогут хранить запас питьевой воды на несколько дней, и склады для продовольствия. Если дело дойдет до осады, то эта предосторожность точно не будет лишней. Три отряда строят по моим чертежам лесопилку — нам скоро понадобятся нормальные стройматериалы, а не только наспех оструганные древесные стволы и корявые ветки. Ну и самое главное — полевая кухня. Вся эта орда очень скоро проголодается, а продукты, которые нам выдали в столице, нужно еще приготовить.

По периметру расставляем несколько смотровых вышек: лучше знать о приближении врага заранее. Специальные отряды будут строить еще шесть таких же башен вокруг лагеря на расстоянии километра. Сейчас мы не в состоянии создать там полноценные форпосты, но хотя бы займем самые выгодные места и обозначим свое присутствие. На случай серьезной опасности у каждого отряда есть переносной портал, через который они смогут эвакуироваться в основную крепость.

Ну вот, думаю, для начала этого будет достаточно. Тем более, что строительство ограды и казарм наверняка затянется еще на пару дней. У нас с Грэмом сейчас временное перемирие, но это еще не значит, что он не найдет способ нам подгадить, не прибегая к открытому нападению.

Причина мирного договора тоже довольно проста: нам нужно время, чтобы приспособить экипировку своих солдат к «безопасным сражениям». Каждому магу придется наложить специальные чары на броню всех бойцов своего отряда. Сложная магическая схема будет подсчитывать условное количество полученного урона и отмечать выбывших игроков при помощи магии света. Он не в праве двигаться самостоятельно, и может стать пленником, если только его не спасут союзники. Ну и в довесок броня будет слегка бить током самого солдата, чтобы он не прозевал этот момент. Все это — тоже важная часть тренировки, как для магов, которые будут заниматься зачарованием, так и для воинов, которым нужно привыкать пользоваться магическими артефактами.

С магами все одновременно и проще и сложнее. Их защитные амулеты настроены так, чтобы засчитывать поражение при любом попадании. Ну, то есть как только маг потерял свои собственные щиты и ему «прилетело» — он тут же считается выбывшим. Им самим запрещается использовать многие летальные заклинания, например, все ту же «Паровую бомбу». Основным оружием считаются плетения Магии земли, вроде «Зыбучих песков» и «Каменной стены». «Каменные снаряды» тоже разрешены, но только на минимальной мощности, сравнимой с метанием из пращи, чтобы никого не зашибить. Злонамеренные нарушения правил караются исключением из рядов армии и «незачетом» по боевой подготовке. Впрочем, случайности все равно неизбежны, так что мы с Немо будем следить за ходом сражения и стараться предотвратить серьезные травмы.

Предчувствия меня не обманули. Несмотря на формальное перемирие, какая-то скотина подожгла лес в нескольких километрах от лагеря. Серьезная проблема, на самом деле. Тушить — не поджигать: даже если я прямо сейчас отправлю туда своих молодцев порталом, их скромных силенок уже не хватит, на то, чтобы справиться с бушующим лесным пожаром. Судя по тому, как быстро он разгорелся — там поработала целая команда отъявленных пироманов. Но если выгорит лес — мы останемся без важнейшего стратегического ресурса — древесины. Я уже не говорю о риске для лагеря, задымлении и прочих неприятных последствиях.

Пораскинув мозгами, я собрал команду из двух дюжин магов и отправил их навстречу пожару, снабдив связными-пауками. Несколько часов вдалеке безостановочно гремели взрывы: маги методично разбрасывали паровые бомбы, создавая длинную траншею — естественную преграду на пути огня. И сами поджигали лес с противоположной стороны, чтобы встречная волна пламени выжгла все, что может гореть и остановила основной пожар. Огромная стена дыма закрыла почти половину неба, и только к вечеру с пожаром было покончено.

Вторая команда магов отправилась вниз по течению реки и при помощи взрывчатки и магии земли устроила там запруду, соорудив что-то вроде плотины. Река вышла из берегов и затопила большую часть равнины, на которой, по данным нашей разведки, расположилась армия Грэма. Если они тоже начали делать убежища под землей, вся их работа может пойти насмарку из-за проблем с грунтовыми водами. Хе-хе, посмотрим, как ты с этим справишься. Ну да, а нечего было меня провоцировать!

В качестве переговорщика Грэм прислал доставшегося ему пространственного мага, с нотой протеста за якобы «нарушение правил ведения войны». Змееныш в наглую врал мне прямо в лицо, будто бы они не имеют никакого отношения к недавнему пожару. И это при том, что от него самого буквально разило запахом дыма. Я хмыкнул и ответил, что реки тоже иногда выходят из берегов по естественным причинам, например, из-за обильных дождей. В качестве наглядной демонстрации открыл над его головой портал, ведущий в столицу, где сейчас шел проливной ливень. В общем, парень ушел от нас с подмоченной репутацией и заверением, что если стихийные бедствия перестанут «случаться» на нашей стороне, то и им самим тоже не придется ждать никаких неожиданных происшествий.

Кажется, нам уже пора всерьез задуматься о создании мощных глушилок для лагеря и сторожевых постов. В идеале неплохо бы покрыть ими всю свою территорию. Правда, в таком случае придется задействовать силы почти всех своих магов. А это невариант. Учить их делать магнетроны я тоже не могу. Ладно, придется довольствоваться тем, что есть.

Сидеть сложа руки, раздавая команды подчиненным, мне тоже не хотелось. Несмотря на то, что нам запретили напрямую помогать своим подчиненным во время войны, никто не запрещал нам им мешать. В смысле тренировать. Так что весь день я был занят еще и подготовкой одного занятого «сюрприза».

Дождался темноты, когда большинство солдат уже успели поужинать и теперь просто отдыхали, обмениваясь впечатлениями, или вовсе дрыхли без задних ног прямо на походных циновках. Враг всегда нападает, когда ты максимально расслаблен и спокоен. И вот, всего в какой-то сотне метров от недостроенной границы лагеря в небо ударил столб желтоватого света.

— Разлом! Там открывается Разлом! — выкрикнул кто-то из смышленых магов.

Ну, да, я прекрасно знаю, как выглядит эта штуковина, так что создать достоверную иллюзию, используя Магию света, — это пара пустяков. Правда, никто из моих подчиненных не знает, что это всего лишь «учебная тревога». Собственно, на то и рассчет.

Командиры отрядов повскакивали со своих мест, громко выкрикивая команды. Немо уже успела передать им мои инструкции. Сейчас их задача — как можно быстрее собрать свои группы и построить их в боевую формацию. Проблема в том, что многие солдаты разбрелись по лагерю или вовсе отправились спать, так что восстановить отряды в их изначальном составе сейчас почти невозможно. Вообще-то по уставу бойцам было не положено уходить слишком далеко, но до сих пор все просто закрывали на это глаза. В итоге, боевые подразделения пришлось собирать как попало — из тех, кто находился поблизости.

Фальшивый Разлом вспыхнул и в его основании открылся широкий зев портала. Из него толпами повалили пылающие твари. Больше всего они напоминают адских гончих. Ну, на самом-то деле, это всего лишь мои пауки, которые тащат на себе что-то вроде маскарадного костюма из проволоки и веревок, пропитанных горючей смесью. Да, гореть такая конструкция будет недолго, но это проще, чем тратить кучу маны на поддержание полноценных огненных заклинаний. Собственно, этот костер как раз и служит паукам источником энергии. Благодаря такому механизму я сумел выставить против своей хваленой армии триста «адских гончих» на радиоуправлении, которые почти не требуют от меня никаких усилий.

Им будут помогать еще две дюжины лабораторных кукол, вооруженных пылающими двуручниками и использующих заклинание «Огненной брони». Ну и вишенка на торте — огромный голем, по образу и подобию огненного великана, которого использовал Абырвалгар в пещере ящеров. Да, в качестве основы я использовал Ариэль версии три-ноль, правда, без кожи и прочих косметических деталей. Можно сказать, что это ее скелет в огненной обертке. Бедняжке пришлось буквально на четвереньках протискиваться в узкий портал, но это только придало ее появлению еще больший устрашающий эффект.

А затем вся эта пылающая орда направилась прямо к нам.

— Что тут происходит? — рядом со мной появился Грэм. — Это что, Разлом? Нужно звать помощь из столицы! Тебе помочь с эвакуацией?

— Да успокойся ты, это всего лишь имитация, — усмехнулся я. — Решил устроить своим небольшое представление перед сном. Ну подумай сам, какие вообще шансы что эта штука появится здесь «по чистой случайности»? Вероятность еще меньше, чем у внезапного пожара или потопа.

— Погоди, так это что, твоих рук дело? — удивился он.

Я лишь молча кивнул, наслаждаясь зрелищем. В лагере воцарился настоящий хаос: добрая половина солдат, которые по разным причинам не успели встать в строй, в панике разбегалась во все стороны, пытаясь найти укрытие. Командиры истошно выкрикивали команды, пытаясь сохранить хоть какой-то порядок и не дать разбежаться остальным. Но дурной пример заразителен: трудно оставаться на месте, когда кто-то другой вовсю улепетывает, спасая свою жизнь. Особенно, когда на тебя надвигается пылающая шестиметровая статуя, окруженная толпой не менее устрашающих приспешников. Оно и понятно — ребята готовились к безопасной игре в войнушку, но никак не ожидали, что им придется отбивать реальное нашествие из другого мира. Мне пришлось изрядно постараться, чтобы убедить наблюдателя Гильдии в том, что такие неожиданные учения оправданы и что я способен справиться со всеми осложнениями.

Вскоре появились и первые «жертвы». Пауки-гончие использовали заклинания, напоминающие электрошокер — не слишком мощные, но и их вполне достаточно, чтобы жертва упала на землю и начала судорожно извиваться. Вот тут-то и началась настоящая паника. Только самые стойкие и опытные бойцы остались на своих местах, объединяясь в небольшие группы по пять-шесть человек. Я приказал Немо избегать их и отправить гончих за дезертирами. Открыл пару порталов, отправив еще сотню своих юнитов за ограду, чтобы никто не смог убежать в лес. Не хватало еще искать их потом. Некоторых слабонервных магов мне пришлось собственноручно скрутить, просто из-за того, что они принялись палить во все стороны без разбора, подвергая опасности собственных союзников.

— Какой бардак… — покачал головой Грэм, глядя на все это безобразие.

— Что завидно? — улыбнулся я. — Могу и твоим такую же взбучку устроить. Если хорошо попросишь.

Я повторил жест жадного торговца, который использовал еще при нашем первом знакомстве. Грэм в ответ только поморщился и исчез. Не удивлюсь, если он тоже скоро устроит подобную тренировку. Правда, вряд ли она будет такой же веселой и зажигательной, как у нас. Впрочем, сегодня-завтра мне тоже придется повторить все заново. В рамках «работы над ошибками». Иначе мораль у бойцов точно упадет ниже плинтуса. Зато они наглядно поймут разницу между паникой и дисциплиной. И запомнят этот урок на всю жизнь. А что, можно вообще каждый вечер такие тренировки устраивать. С увеличением уровня сложности.

Ладно, хватит с них. Немо, сворачивай этот балаган.

Пламя на марионетках погасло. Пауки собрались в несколько групп и исчезли в открытых специально для них порталах. Огромная Ариэль тоже развернулась и уползла обратно в фальшивый Разлом. Шум сражения утих. «Погибшие» солдаты поднимались с земли, ощупывая себя и в недоумении озираясь по сторонам. Я активировал магическую конструкцию, усиливающую свой голос и объявил на весь лагерь:

— Да, да, идиоты, вы все правильно поняли — это была всего лишь тренировка. И вы ее с треском провалили! Через пять минут жду всех на плацу в полной боевой готовности! Кто не явится, может сразу собирать вещички и топать домой. Да, пешком! Еще вопросы есть? Исполнять!

* * *

— Десять! — рявкнул я от всей души, расхаживая перед ровными рядами солдат, заложив руки за спину. — Вас было в десять раз больше! И вы все равно наложили в штаны и разбежались, как трусливые щенки! И после этого вы называете себя бойцами? Авантюристами? Армией?!

Должно быть, все это довольно комично смотрится со стороны. Маленькая девочка ходит из стороны в сторону, отчитывая огромную толпу солдат. Ну и ладно. Все ведь прекрасно понимают, что имеют дело с настоящим чудовищем, которое только выглядит, как невинный ребенок. К тому же, оценку за «боевую практику» в их зачетки ставить придется именно мне. Так что никаких улыбочек в строю!

— Вот! — я телепортировал одну из «адских гончих», установив ее прямо перед собой, и пнул ногой, ломая проволочный каркас а заодно и хрупкую куклу-паука, скрытую под ним. — Вот настолько слабыми были враги, которые на вас нападали!

Я грозно взглянул на ровные ряды бойцов, усердно изучающих шнуровку своих сапогов. М-м-м, что может быть краше? Сейчас даже те, кто не поддался панике, чувствуют себя немного не в своей тарелке.

— Скажу вам честно: вы обуза! Мне следовало бы сразу отправить домой всех дезертиров и оставить себе только жалкую горстку настоящих воинов! Но я дам вам еще один шанс. Сейчас мы снова повторим испытание и на этот раз вы наглядно поймете что…

Меня отвлекла желтая вспышка на горизонте. Кажется, Грэм все-таки решил последовать моему примеру. Быстро же он справился с подготовкой, молодец!

— Госпожа генерал, — обратился ко мне один из командиров, — бойцы очень устали за день, нам обязательно идти так далеко?

Я рассеянно посмотрел на него. Погодите-ка, но разве лагерь Грэма…

— Простите, мастер, — подала голос Немо, — вынуждена заметить, что армия нашего противника находится в другой стороне.

Я растерянно моргнул, все так же сверля стеклянным взглядом побледневшего командира. Кажется, это уже никакие не «учения». Настоящий Разлом? Так близко? Но это же невозможно! Сам ведь недавно говорил, что шансы на его появление неотличимы от нуля. Ну да, если только это не какая-нибудь очередная подстава. И поскольку врагов у меня сейчас не так уж много…

Фобос? Твою же дивизию!

Глава 26. Эволюция

В предыдущих сериях:

Элиза, ректор Академии, попросила Киару стать генералом одной из армий выпускников на время полевых учений. Но стоило только им обустроиться на новом месте и приготовиться к сражению, как неподалеку открылся новый Разлом…

На месте недавно открытого Разлома уже стоял Грэм со своим помощником-портальщиком. И увы, никакой армии вторжения или странных монстров поблизости не наблюдалось. Как и следов недавно открытых порталов, ну, кроме тех, которыми пришли сюда мы. А ведь червоточину между мирами не так-то просто открыть — для этого нужен специальный маяк, который может установить только маг пространства. Я хмуро глянул на обоих «подозреваемых». Если бы Грэм решил меня предать, я бы узнал это через контракт с его Ассистентом — Эмбер. А вот мальчишку, стоящего рядом, нужно будет обязательно допросить. Впрочем, не факт, что это хоть как-нибудь прояснит ситуацию.

— Что думаешь? — я заговорил первым.

— Не знаю. Я вообще думал, что это твоя затея, — пожал плечами мой названный враг.

Скверное начало. И что на этот раз прошло через Разлом? Какой-нибудь смертельный вирус? Или просто шифрованный радиосигнал для шпиона-саботажника, который прячется где-то на этой планете? Сквозь врата можно пройти и не оставляя следов, через варп, так что появление гастролера нельзя полностью исключать. Как и вероятность того, что здесь действовал не Фобос, а кто-нибудь еще. К примеру, последователи мой ненаглядной пленницы-паучихи. Какой-нибудь паук-паразит, способный управлять чужими телами.

Однако странно, что здесь нет никаких следов предателя, установившего маяк. Разве что… дорогу сюда прокладывал не Грэм, а его помощник, и он вернулся ровно в ту точку пространства, через которую и создавал маяк. Я проверил записи рентгеновской камеры в момент своего прихода. Магические меридианы мальчишки еще слегка светились — явный признак, что последним колдовал именно он. Бинго. Хитро, но недостаточно хитро!

— Есть какие-нибудь идеи? — обратился я уже к Селесте.

— Что бы это ни было, нам лучше покинуть планету как можно скорее, — задумчиво ответила она. — Пока мы говорим, Фобос мог уже предупредить архонтов о нашем существовании или еще что похуже.

— Погоди, что, вот прямо сейчас? Но мы же совсем не готовы! Реактор до сих пор на стадии прототипа, да и маму с папой я хотел предупредить… Что я им теперь скажу?

— Не моя вина, что ты откладывал этот вопрос так долго, — фыркнула Селеста. — Придумаешь что-нибудь. Да и реактор — не такая уж большая проблема. Найдем необитаемую планету с действующим вулканом и переждем там.

— Ладно, передай Амелии, чтобы готовила Разлом. Да, и пусть Немо упакует в хранилище нашу электростанцию. На новом месте железо нам пригодится.

К побегу мы готовились уже очень давно. Я специально купил возможность пользоваться дополнительным орбом, чтобы в нужный момент установить Маяк далеко в космосе для открытия еще одного Разлома. Дело в том, что боги вполне способны выяснить направление недавно открытой червоточины, прислав сюда своего аватара. Но вряд ли кто-либо из них решится лично соваться на территорию чужого Доминиона. Вот поэтому нам потребуется делать два «гиперпрыжка» — сначала в родной мир Владычицы пауков, а потом еще дальше — на необитаемую карликовую планету (в той же звездной системе), которая и станет нашим временным убежищем.

Из открывшегося неподалеку портала вышли Мама Мия и Элиза. Ничего удивительного: и Гильдия, и Академия заинтересованы в том, чтобы наши учения прошли без лишних накладок, а вторжение из иного мира — это серьезный повод для беспокойства.

— Что здесь произошло?

— Мы и сами хотели бы узнать, — пожал плечами Грэм. — Разлом просто открылся на несколько секунд и тут же закрылся. Это явно не естественное явление.

Оба старших нефилима перевели взгляд на меня. И почему сразу я-то?

— Я знаю не больше вашего, — покачал я головой. — Клянусь, что не имею к этому никакого отношения. Во всяком случае, напрямую.

Элиза и Мама Мия переглянулись. А спустя секунду рядом с ними появился еще один собеседник — госпожа архонт собственной персоной!

А вот это уже плохо. Обычно архонты не отслеживают Разломы, которые спонтанно появляются на планете. В лучшем случае, посылают команду авантюристов, чтобы разобраться с последствиями. Но если Амелия прямо сейчас откроет для нас новый портал, Рафира наверняка заподозрит неладное и попытается его отыскать. Даже под землей или в космосе. А переждать опасный момент не получится, ведь мы не знаем, что именно задумал Фобос! Вот скотина! Даже если он просто открыл портал и сразу же закрыл, не сделав ровным счетом ничего, я все равно вынужден действовать так, как будто меня уже «раскрыли». А иначе мы рискуем одним махом потерять все и сразу… Уже представляю его злорадный смех где-то там далеко, за кадром.

— Рафира, здесь что-то странное происходит, — пожаловалась Элиза. — Киара явно что-то знает, но нам рассказывать не хочет.

Рафира нахмурилась.

— Что случилось, дорогая? — спросила она, поворачиваясь ко мне. — Это как-то связано с тем Падшим, или с этим вашим миром насекомых?

Я оглянулся на Грэма и его помощника. Мальчишка-портальщик, мой главный подозреваемый, замер во временном стазисе, словно муха в янтаре. Кажется, Рафира применила «Ускорение» на всех, кроме него. Ну что ж, это еще один повод действовать прямо сейчас, пока наши с ней скорости равны. Другой такой возможности может и не представиться. Я тяжело вздохнул, прикрывая глаза и активируя собственное «Ускорение мышления». Видят боги, не хотел я до этого доводить. Но, видимо, другого выбора у меня просто не остается.

— Немо, вкладывай недостающие семьсот тысяч в характеристики. Триста двадцать единиц в Волю, двести в Интеллект, остальное равномерно распредели по всем остальным статам. Пришло время стать нефилимом!

— Вы уверены, мастер? — беспокойно переспросила Немо. — Есть ненулевая вероятность, что присутствующий здесь архонт сразу же заметит вашу метаморфозу.

— Мы сейчас под «Ускорением». По телу куклы Рафира не сумеет ничего понять, а отчет от Системы придет к ней с небольшой задержкой. К тому времени я успею сделать то, что задумал.

— Вы как всегда удивительны, мастер! — в моей голове зазвучали какие-то нелепые аплодисменты и овации. — У вас обязательно получится! Эти заносчивые идиотки сдохнут, так и не поняв, что их убило.

О боги, я сотворил чудовище? Сейчас убивать Рафиру — это вообще худший вариант. Одно дело — сбежать с планеты, прихватив пару миллионов ОР в качестве трофея, и совсем другое — грохнуть напоследок архонта, официального представителя божества, на развитие которого потрачены сотни миллионов ОР, не говоря уже о личных усилиях этого самого божества… Не спрятаться нам тогда ни в чужом Доминионе ни даже у самого черта на куличках.

— Успокойся, Немо. Смерть Рафиры и остальных ничего хорошего нам не принесут. К тому же ничего плохого они нам не сделали. Во всяком случае, пока. Все, довольно разговоров, приступай!

Я сжал кулаки. Сейчас счет идет на миллисекунды. Если Рафира успеет прочитать Системное сообщение о моей эволюции раньше, чем я применю свой козырь… даже представлять не хочется, чем это может обернуться. Я тут же стану главным подозреваемым! Немо предусмотрительно переключилась на текст, чтобы я не упустил нужный момент из-за медлительности голосовых сообщений. По виртуальному экрану поползли заветные строчки Системных логов. Красные, как и все, что связано с важными изменениями в личной ауре.

«Внимание, использовано 701 925 Очков Развития.»

«Внимание, ваш параметр „Воля“ достиг расового лимита. Получено достижение „Алмазная воля“. Объем вашей Концентрации увеличен на десять процентов».

«Внимание, ваш уровень повышен до сотого! Условия выполнены, инициирован протокол эволюции ядра, пожалуйста ожидайте…»

«Внимание, формирование ядра завершено, ваш уровень допуска повышен до ранга „Претендент“. Эволюция врожденной способности прошла успешно. Внимание, получена способность…»

Я с ужасом заметил, что глаза Рафиры метнулись в правый верхний угол ее собственного «экрана» и, не дожидаясь остальных сообщений, мысленно выпалил промелькнувшее в логах название способности:

— «Бесконечное цукуёми!»

А затем из моего тела вырвалась волна энергии, перекрашивая все окружающее пространство в цвета фотопленочного негатива.

* * *

— Ну так что? Можешь говорить свободно, я разрешаю, — ободряюще улыбнулась мне Рафира, словно бы и не произошло ничего необычного.

Юху, успел! О да, детка, мы снова на коне! Я чуть было не начал пританцовывать на месте. Мои спутники так и не заметили ничего странного. А вместо сообщения о моей внезапной эволюции архонт получила лишь ничего не значащую пустышку.

Да, мы уже внутри сна. Моя способность сновидца теперь не просто позволяет путешествовать по чужим грезам, но и затягивать в специально созданное сновидение всех окружающих в небольшом радиусе. Своего рода, массовый гипноз, действующий по площади и игнорирующий ментальную защиту, вроде Ассистента, ведь воздействие оказывается непосредственно на душу, в обход интеллекта. Ну да, а кто сказал, что сновидцы обязательно должны быть беззубыми? Это вполне боевая способность, не менее коварная и пакостная, чем пресловутое «Клонирование души» Фобоса. И защититься от нее можно только обладая похожей силой.

Правда, напрямую воздействовать во сне на мысли своих жертв я не могу. Лишь управлять сновидческой «реальностью», которая их окружает. Забавно, что Система, пытаясь классифицировать мою способность, использовала имя китайской богини луны — одно из давно забытых прозвищ Селесты. А ведь это благодаря ей я заранее знаю новые возможности своей силы.

Мои пленники все еще ждали ответа так что я принялся терпеливо объяснять им «ситуацию». И, как водится, ответственность за все проблемы лучше всего свалить на своего злейшего врага.

— Я думаю, что настоящий Фобос выяснил, что произошло с его клоном и теперь пытается отомстить мне за сорванную операцию. Как именно? — я пожал плечами. — Понятия не имею. И опять же, это всего лишь моя догадка.

— Фобос? — удивилась Мама Мия. — Это тот недо-божок, о котором ты рассказывала на Совете? Элиза, похоже, что учения нам придется отменить.

— В этом нет необходимости, — замахал я руками. — У меня уже есть идея, как защитить детей и провести тренировку безопасно. Собственно, процесс уже запущен.

— И что же это? — вздернула бровь Элиза.

— Не могу пока рассказать, — я покачал головой. — По соображениям безопасности. Но даю тебе слово, что никто из них не пострадает. Ну, во всяком случае, не умрет. Ты же знаешь, спасение детей это практически моя…

— Еще один Разлом, — перебила нас Рафира. — Прямо между вашими армиями. И еще один — в центре столицы. И еще девять… — она запнулась и гневно прошипела что-то на незнакомом языке, судя по всему, какое-то ругательство. — Мия, Элиза, вы идёте со мной. Прости малышка, но наши проблемы куда серьезнее, чем ты думала. Разломы открываются повсюду. Это не провокация твоего Падшего, это полномасштабное вторжение насекомых в наш мир!

За ее спиной тут же открылся новый портал, ведущий на главную площадь Ультерина, где в небо уже бил столб желтого света. Конечно, все это «вторжение» — не более, чем бутафория. Надо же чем-то развлекать своих приятелей, пока они гостят в моих снах! И чем меньше у них останется времени на размышления, тем лучше.

— Постойте, а как же мы? — запаниковал Грэм.

— Учения отменяются, — ответила Рафира. — Ваша задача — остановить вторжение через ближайший Разлом. Можете применять любые средства. Ах, да, и постарайтесь сохранить как можно больше солдат. Они нам еще пригодятся…

— Ты серьезно, Рафира? — вмешалась Элиза. — Они же еще дети! Мы не можем просто взять и бросить их на передовую! Без опыта, без поддержки старших!

— Не сгущай краски, Элиза. Уже через пару недель они все равно бы попали в ряды армии. К тому же, Киара их защитит в случае серьезной опасности. Правда, милая?

Я кивнул, демонстрируя свою фирменную улыбку от уха до уха. Даже как-то стыдно теперь пользоваться ее доверием, ведь настоящее тело Рафиры лежит сейчас в отключке прямо у моих ног. Ну что поделать, никто и не говорил, что быть предателем легко. На войне вообще нет такого понятия, как «читерство». Точнее, читерство — это то, как проигравшие называют стратегию победителя.

* * *

Несколько секунд мы с Грэмом наблюдали через окошки оставленных Рафирой порталов, как по всей стране открывались десятки Разломов, из которых толпами выползали огромные насекомые самых разных форм и размеров. Среди них были почти все знакомые мне виды, включая даже термитов, правда, не белых, как те, что поселились на нашей планете, а золотистых. По всей видимости нас атакуют сразу из нескольких соседних миров, а значит, все «очень серьезно».

Особое внимание привлекала циклопических размеров многоножка, которая пыталась протиснуться через Разлом прямо в центре Ультерина. Помнится, точно такую же тварь убила когда-то Амелия при помощи своей суперспособности. Правда, на этот раз с многоножкой боролась Элиза. Созданный ею луч темной энергии пробил тело монстра насквозь, выйдя наружу где-то по ту сторону портала, но тварь и не думала останавливаться. Из пасти монстра вырвалась струя едкого темного дыма, разрушая всю органику на своем пути. К счастью, Элиза не попала под удар. Еще одна разновидность атаки нанороботами. Правда, в отличие от способности Амелии, наниты не могли бесконтрольно размножаться, создавая цепную реакцию, а после выполнения своей задачи просто оседали на землю липкой черной жижей.

Похожие чудовища появлялись и в других местах планеты, в том числе и в стране демонов. Нет, конечно, я не управляю ими всеми напрямую. Немо просто не справилась бы с таким огромным количеством расчетов. Мы находимся в своего рода «симуляции», которую создает моя способность нефилима. В этой версии реальности я сыграл роль плохого парня и договорился с богами насекомых через своего старого знакомого — Мизкуиксоала, предводителя расы муравьев. Слил членистоногим всю информацию о своем мире и его защитниках, подготовил сотни пространственных якорей в крупнейших городах, ну и вообще, вел себя как последняя скотина.

— Кто-нибудь, ущипните меня, — пробормотал Грэм. — Это все взаправду сейчас происходит?

— Как видишь, — уклонился от прямого ответа я.

Сновидения бывают разными. Я мог бы создать самую обычную иллюзию, но на это потребуется ужасно много вычислительных мощностей (особенно если я перенесу сюда обе армии для тренировок). К тому же, любая неточность — и мои жертвы быстро поймут, что кто-то просто морочит им головы.

Но есть и другой вариант. Это «пророческий сон», который больше похож на путешествие по неосуществленным вариантам прошлого настоящего и будущего. Что-то вроде способности Ока Агамотто, которым пользовался Доктор Стрэндж чтобы найти способ победить Таноса в «Войне бесконечности».

Только в отличие от верховного мага измерения Земли я могу захватить с собой в это путешествие нескольких друзей да еще и «маршрут» менять прямо на ходу, выбирая ту версию реальности, которая мне больше по душе. Даже делать ничего не нужно, просто решить, что в прошлом я подготовил в этом месте какую-нибудь ловушку, заранее договорился с союзниками или подмешал человеку в еду какое-нибудь зелье. И вуаля — все происходит само собой, а мои пленники офигевают от невозможности происходящего.

Так что в этом пространстве я фактически обладаю силой самого настоящего божества, пусть и с некоторыми оговорками. Ограничение состоит в том, что некоторые события просто очень маловероятны, и для их осуществления мне потребуется потратить много Очков Развития. Перегну палку, открыто нарушая законы природы, — и моя «карманная вселенная» тут же пойдет вразнос, а все мы вернемся в реальный мир. И если Элизу с Мией я могу прямо сейчас худо-бедно сковать какими-нибудь магическими кандалами, то с Рафирой такой трюк точно не прокатит…

— А что твои приятели, термиты, они ничего тебе об этом не говорили? — спросил Грэм, сверля меня недоверчивым взглядом.

— Вряд ли они причастны к войне, — я пожал плечами. — У них контракт с Асмодеем. Такое сложно игнорировать.

— Мне срочно нужно вернуться в Холмгаст, — заявил Грэм. — Но наши выпускники… слушай, а может ты справишься тут без меня?

— Да, не вопрос, — махнул я рукой. — Просто сделаю еще одну куклу с твоей внешностью. Ну и ты это… зови, если что.

Грэм рассеянно кивнул, открывая портал.

— И постарайся не умирать, ладно? — прибавил я вдогонку.

Он, не оборачиваясь, показал мне кукиш. Ну вот, хоть чему-то полезному ты от меня научился. Мне сейчас действительно нельзя позволять никому из своих жертв «умирать» внутри симуляции, иначе достоверность нашей реальности нарушится и у меня начнутся сложности.

Тем временем, я повернулся к «замороженному» помощнику Грэма — магу пространства. Действие способности Рафиры закончилось, так что теперь он находился с нами в общем временном потоке. Допрос этого поганца — одно из первоочередных дел. К счастью, благодаря «Параллельному мышлению» мне не приходится выбирать. Под испуганным взглядом мальчишки принялся на ходу менять облик, превращаясь сперва в Грэма, а потом вообще в киношного Дамблдора, а точнее в его «пожилую» версию. Ну а какая, собственно, разница? Чем меньше парень понимает — тем лучше.

— Глупо было приходить сюда сегодня, Том, — я направил на него бутафорскую волшебную палочку. — Неужели ты всерьез решил, что я ничего не пойму?

Парнишка попятился назад но уперся в невесть откуда возникшую стену. Его пространственная магия не работала, как и вообще какая-либо магия. Мальчишка попытался было сотворить заклинание, но вытянутый вперед палец внезапно потерял свою твердость и согнулся вниз, словно все кости внутри него превратились в желе. Вслед за пальцем потеряла свою плотность и рука, безвольно повиснув в плечевом суставе. У парня от ужаса расширились зрачки, но он так и не сумел закричать, потому что его губы срослись между собой, будто никакого «рта» в этом месте никогда и не предусматривалось.

Ничего себе, сработало! Не думал, что здесь я и такое могу. По пространству пошла легкая рябь, словно оно на мгновение потеряло свою целостность. Ладно, хватит уже баловаться со своей новой силой, иначе я рискую «слететь с колеи», и оказаться в той части мультиверсума, где существование нашей реальности в принципе невозможно.

Мир перевернулся на девяносто градусов и стена, к которой бедняга прижимался спиной, превратилась в пол. Ну а точнее, в поверхность стола, над которым возвышался я, для разнообразия, в облике агента Смита.

— Скажу вам честно, мистер Андерсон, я не люблю мучать людей. Даже ради жизненно важной информации. Но есть у меня один приятель, который просто обожает ковыряться в чужих головах.

В моих руках появилась скользкая многоногая тварь, что-то вроде паука-паразита, которыми пользовалась Икскацин для того, чтобы управлять чужими телами. Парень забился в ужасе, но все его конечности давно превратились в желе, так что любые попытки куда-либо сбежать были совершенно бесполезными.

— Вы поможете нам, мистер Андерсон, хотите вы того или нет, — холодно произнес я голосом Хьюго Уивинга. — В ваших силах лишь выбрать способ.

Он принялся истошно мычать, извиваясь, будто амеба.

— Что-что? Мистер Андерсон, я вас не слышу, говорите громче, пожалуйста. Ах, вы уже готовы отвечать, но не можете? Ладно, так и быть, давайте поговорим. Как нормальные, цивилизованные люди.

Увы, знал мальчишка совсем немного. Его использовали «в темную», пообещав Очки Развития в качестве награды. Важнее всего, что он с самого начала наблюдал за Разломом и тоже не видел никаких путешественников. Держу пари, что этот гад, Фобос, действительно просто открыл портал и сразу же закрыл. Без каких-либо дополнительных хитростей и уловок. И этого оказалось вполне достаточно, чтобы запустить цепочку событий из-за которых мне теперь придется покинуть планету. Паскуда! Если бы я только подумал об этом заранее… Впрочем, наверняка такой вариант Фобос тоже предусмотрел. Лучше уж пусть пока инициатива будет в моих руках.

Ну что ж, поглядим, что из этого выйдет. Наше веселье только начинается!

Глава 27. Подготовка

— Слушайте меня внимательно, бойцы! — гаркнул я стоящим передо мною армиям — и свой собственной, и той, которую Грэм оставил на мое попечение.

К счастью, мой приятель тоже успел собрать своих солдат для проведения «учений». Правда, сейчас их ожидает кое-что гораздо более интересное. Я решил довести начатое дело до конца и все-таки провести тренировки, затянув в свое сновидение всех выпускников. Раз уж вообще взялся. Тем более, что приготовления завершены, все необходимое упаковано в пространственное хранилище, включая и мое настоящее тело. Мы просто ждем, пока Амелия откроет Разлом на месте бывшего подземелья. Так что возня с детишками никак не повлияет на риски и расстановку сил.

Да и учеба наша происходит все в том же сновидении. Радиус действия моего «Бесконечного цукуёми» пока невелик, но усыпить несколько тысяч подростков, которые выстроились ровными рядами на небольшом клочке земли, — вполне реальная задача.

— Я знаю, что вы устали и измотаны, что вы практически валитесь с ног. Но! У нашего порога враг! Ужасные монстры атакуют наш мир и они не остановятся, пока не сотрут нас всех с лица этой планеты. И тут все просто — либо они перебьют нас, либо мы — их.

Для наглядности я открыл широкий портал в небе над нашим Разломом, демонстрируя орды насекомых, которые уже выстраивались вокруг червоточины ровными рядами.

— А сейчас самое важное. Проверьте свой подсумок с зельями. Вы найдете там дополнительный эликсир восстановления сил. Пейте. Можете не благодарить. У вас очень заботливый генерал. Ах да, бутылку не выбрасывайте — через несколько секунд она заполнится снова. С этого момента в этом пузырьке — ваш отдых и сон, ваша еда и вода. Мы не будем отвлекаться на всякую ерунду, пока не искореним всех захватчиков!

Мои подопечные осторожно переглянулись между собой, пытаясь понять, о чем вообще речь и не поехал ли их главнокомандующий крышей. Я улыбнулся. Знали бы они, что сейчас происходит на самом деле… Ну, всему свое время. Все участники этого шоу догадаются, рано или поздно, так или иначе. Времени у нас много. В сновидении оно течет довольно медленно.

— Для тех кто еще не догнал, повторяю прямым текстом: это не шутка, на наш мир действительно напали! Прямо сейчас люди по всему миру сражаются с захватчиками, пытаясь отбить атаку монстров, защитить невинных, в том числе ваших родных и близких. И только от вас, да вы не ослышались, именно от вас зависит то, КТО победит в этой войне!

Я открыл еще несколько порталов, демонстрируя горящие здания и огромных монстров, шагающих по улицам столицы. По рядам прошел шум. Кажется, ребята до сих пор находятся в ступоре. Только когда после очередного взрыва сквозь окно портала посыпался мусор и осколки, до детишек начала доходить вся серьезность переплета, в который они угодили. Начали раздаваться возбужденные голоса, строй потерял свою целостность.

— Отставить панику! — гаркнул я, топая ногой. — Быстро все вернулись в строй! Да, мы на войне и дезертиры будут наказаны по законам военного времени.

Повторять дважды не пришлось. Тем более, что от удара моей ноги по земле пошли волны и крупные трещины. Тонкий намек на то, что случится с тем, кто посмеет ослушаться приказа.

— Не переживайте, никто не собирается отправлять вас на убой, — прибавил я уже чуть мягче. — Взгляните на свою левую руку. Этот браслет вернет вас в лагерь за мгновение до гибели и вылечит все ваши раны. Да, абсолютно любые! Вы пьете зелье и возвращаетесь на передовую через портал. Вопросы есть? Ну и плевать, ведь отвечать мне некогда. Разберетесь по ходу. Отряды, кру-угом! По своим порталам ша-агом марш!

Наш первый штурм Разлома, понятное дело, с треском провалился. Но надо отдать должное моей армии, после той тренировки, что я им недавно устроил, держались они гораздо лучше детишек Грэма. По крайней мере, трепыхались чуть дольше, чем вторая армия, которую насекомые просто раздавили. Только когда все убедились, что мой аналог «воскрешения» действительно работает, и выслушали еще одну порцию мотивационной ругани от своего генерала, начались настоящая жара.

Конечно, насекомые тоже не стояли на месте. Каждый раз они отправляли все новые и новые волны нападающих. Стоило нам расправиться с толпой неповоротливых тараканов, как им на смену приходили ловкие богомолы и огромные осы, а вслед за ними — еще более сильные и изворотливые враги. Все закончилось тем, что в портал ввалилась старшая многоножка, конечно, не такая громадная, как в столице, но все равно моим молодцам пришлось изрядно попотеть, чтобы ее уничтожить. Только после этого портал дрогнул и закрылся. Ну что ж, неплохо, неплохо. Для первой попытки. Но работы у нас еще много, очень много. Буквально, мир спасать! Пускай и «понарошку».

* * *

— Киара, милая, ты случайно не знаешь, что происходит, почему в городе слышны взрывы?

Илиана распахнула окно и нервно озиралась по сторонам, пытаясь отыскать источник шума.

— Некогда объяснять, мам. Собирайте все самое ценное и ждите Ариэль в холле — она перенесет вас в безопасное место.

Да, маму с папой мне тоже пришлось затянуть в сновидение. Ну а как еще прикажете втолковать им, почему нам приходится срочно бежать из столицы, нет, с самой планеты! Правду рассказать? Ну уж нет. После такого «откровения» наши отношения точно никогда не станут прежним.

Через несколько минут появилась Ариэль и, открыв несколько порталов, показала родителям, что происходит не только в столице но и по всему миру. Увидев, как полчища монстров маршируют по улицам Ультерина, врываясь в дома и уничтожая все на своем пути, мама побледнела и схватилась за оружие.

— Мы не можем просто сбежать в такое время, — выпалила она в сердцах, — мы должны сражаться!

В ответ Ариэль лишь грустно покачала головой.

— Это ничего не изменит. Я только что говорила с нашим Архонтом. Боги уже вынесли свой вердикт: планета падет, никакой помощи от них мы не дождемся.

— Но, но… неужели ничего нельзя сделать?

— Даже я в этой войне — всего лишь мелкая сошка, — пожала плечами моя кукла. — Все что я могу — спасти самых близких для меня людей: вас, например.

— Но если вся планета будет… — мама запнулась и растерянно посмотрела на нас с папой. — Где мы вообще можем спрятать своих близких?

Эй, а вот это было обидно! Ты что, меня тоже причисляешь к беспомощным жертвам, которых нужно спасать? Вообще-то в этой реальности я — и есть то самое злобное чудовище, которое заварило всю эту кашу с вторжением.

— Помните то место, где мы недавно отдыхали? Подземелье с аборигенами-ящерами. Скажем так, на самом деле оно находится гораздо дальше, чем вы думаете.

— Тогда мы должны спасти как можно больше людей! — обрадовалась мама. — Соседей, друзей. И… Ариэль, ты же можешь отправиться в Теалос?

— Подземелье не резиновое, — покачала головой моя кукла. — Ящеры чисто физически не смогут принять такое количество беженцев. Но я постараюсь убедить мастера Бранда и еще нескольких знакомых. Мне очень жаль, Илиана, но это все, что мы можем сейчас сделать.

* * *

Мастер Бранд сидел на берегу моря, рассеянно листая какую-то книжку. Вот значит, какие сны вам нынче снятся, мастер! Я не стал затягивать старика в свое сновидение, вместо этого просто проник в его собственные грезы.

— Киара, это ты, девочка? — удивился он. — Вот уж кого не ожидал тут увидеть… Но как ты сюда попала? В смысле, как ты прошла через мою защиту?

Выглядел мастер неважно. В последние несколько месяцев он уже был прикован к постели и большую часть времени проводил в осознанных сновидениях. Видимо, старался оттянуть неизбежное. Значит я все-таки был прав, привязав его душу к филактерии. Все эти его красивые разговоры о «естественном ходе вещей» явно нужны были только для того, чтобы меня подбодрить. Давно нужно было обсудить с ним эту тему, но я все не решался — попросту боялся, что старик отвергнет мое предложение. Все-таки ему придется на какое-то время стать нежитью. К тому же, находиться рядом со мной — это немалый риск.

— Мне нужно поговорить с вами, мастер, — серьезно сказал я, присаживаясь рядом с ним.

Надо спешить, ведь время здесь течет гораздо быстрее, чем в моей симуляции. Амелии нужно всего около трех минут, чтобы активировать Разлом. Впрочем, я вполне способен растянуть для нас эту небольшую фору примерно раз в десять… Хорошо еще, что мои параллельные сознания могут спокойно существовать в разных временных потоках, нормально воспринимая каждый из них.

— Поговорить о том, как ты попала в наш мир? — спросил Бранд и хитро прищурился. — Ну да, не смотри на меня так. Я давно понял, что твои невероятные успехи нельзя списать ни на гениальность ни на стечение обстоятельств. И я прочитал достаточно древних манускриптов, чтобы опознать в тебе перерожденца. Пускай это и довольно редкое явление, но все-таки не невозможное.

Мы помолчали, переваривая информацию. Я — его смелое заявление, он — мое немое согласие.

— И как давно вы это поняли? — я первым подал голос.

Бранд задумался.

— Наверное, после того, как ты сделала ту куклу. Хотя некоторые подозрения были у меня и раньше.

Стоп, он же сейчас говорит не про Ариэль?

Бранд, видя мое недоумение, широко улыбнулся и, наклонившись, словно кто-то мог нас подслушать, прошептал мне на ухо:

— У нее не было пульса.

Вот хитрый старикан! И как только умудрился это выяснить? К тому же, чтобы просто попытаться проверить пульс мой «подружки» нужно было с самого начала подозревать девушку в том, что она не настоящая! Скорее всего я подставился по-крупному еще в клубе марионеток. Или даже на том самом соревновании в холле школы, когда я позволил себе спокойно болтать с учителем в то время, как детишки вовсю забавлялись с куклами. Гений ты, или нет, а управлять сразу двумя марионетками, повернувшись к ним спиной — это уже явная подстава. Я смущенно улыбнулся и кажется даже покраснел.

— Ты не подумай, — продолжил Бранд, — я вовсе не святой и не глупец. Несколько раз я порывался написать письмо в столицу, чтобы сдать тебя властям. Но после всего, что ты сделала для поселка… в общем, у меня просто рука не поднялась.

Я невольно вспомнил, как Бранд защищал меня перед столичными «ищейками», как искренне удивлялся на допросе генерала Роэля. Похоже, что он оказался гораздо лучшим актером и лгуном, чем я сам. И если бы не его помощь, вполне возможно, что моя история сложилась бы совсем иначе…

— Спасибо, мастер! — я с благодарностью поклонился. — За то, что присматривали за мной и прикрывали мою спину все это время. Даже прекрасно зная, что я не тот, за кого себя выдаю.

— А, так ты все-таки был парнем в прошлой жизни? — Бранд приподнял бровь, уцепившись за мою оговорку. — Ну, да ладно, не суть. По крайней мере, я теперь тоже могу надеяться, что там, за последним порогом, меня может ожидать какое-нибудь приключение.

— Да, собственно об этом я и хотел с вами поговорить.

— Погоди, хочешь сказать, есть какой-то способ переродиться по собственной воле? — удивился мастер.

— Эмм, нет, не совсем, на самом деле я просто хотел предложить вам работу.

— Работу, мне? Ха-ха-ха! — рассмеялся учитель. — Ты хоть понимаешь, что я уже одной ногой в могиле, нет, из последних сил держусь за ее край, стуча упрямой Старухе каблуком по черепушке!

— Ну, скажем так, я сейчас вполне способен протянуть вам руку помощи, — улыбнулся я и достал из кармана черную сферу — филактерию.

Лицо моего наставника сразу стало серьезным.

— Это то, о чем я думаю? Но как, откуда?! И почему ты решила… решил отдать это именно мне? А как же ты сам, твои родители, в конце концов?

— Не беспокойтесь мастер. О своей семье я позаботился в первую очередь. И у меня все еще остается несколько филактерий для тех, кого я сочту достаточно ценными работниками.

Взмахом руки я изменил декорации сна своего учителя. Разумеется, я в состоянии создавать здесь и самые обычные иллюзии. Во всяком случае, те, для поддержания которых нам с Немо хватает вычислительных мощностей.

Я рассказал ему о своем путешествии в мир насекомых и своей недавней эволюции, показал подземелье ящеров и нашу главную лабораторию, в которой Шашти с Ниртом и Корвином корпели над термоядерным синтезом. Все-таки Бранд — и сам довольно талантливый исследователь. В своем подвале, как я теперь понимаю, он тоже не один год корпел над расшифровкой «исходного кода» магии, хотя и не смог далеко продвинуться из-за отсутствия нормальной аппаратуры и вычислительных мощностей. Но про связь формы сгустков маны с их магическим эффектом он сумел догадаться самостоятельно. Так что когда я продемонстрировал ему свои опыты с инфракрасной камерой и наработки по расшифровке заклинаний у старика загорелись глаза.

Условия, которые я предложил Бранду, собственно, ничем не отличались от контрактов остальных моих «героев». А ежемесячный гонорар в несколько тысяч ОР (с возможностью карьерного роста, конечно же), позволит в течениедесяти-пятнадцати лет заработать достаточно средств на эволюцию и возвращение к нормальной человеческой жизни.

Рассказал я и рисках, с которыми мне приходится иметь дело. Конечно, старику пока рановато знать, что он имеет дело с возрожденными Титанами, но я не стал скрывать, что наши исследования незаконны и вообще, если представители богов обнаружат это место, то ничего хорошего нас не ждет. В качестве альтернативы я предложил Бранду остаться на планете, пообещал подарить филактерию и новенькое кукольное тело. Правда, такое существование тоже незаконно и приравнивается церковью к некромантии, но если вести себя тихо, как Нирт, например, можно веками заниматься исследованиями, не привлекая внимания.

— Нет, спасибо, моя прежняя жизнь мне уже порядком надоела, — отмахнулся Бранд. — А то, что предлагаешь ты — гораздо более похоже на перерождение в новом мире. И, кажется, моим наставником в этом путешествии станешь ты. Забавно, не правда ли? Впрочем, это было заметно с нашей первой встречи — когда ты с порога принялась объяснять мне, своему учителю, как мастерить современные детские игрушки.

* * *

Второй разговор оказался для меня гораздо более сложным.

Андер. Его не было в числе выпускников, которые стали моими подопечными. Он собирался еще несколько лет посвятить учебе, чтобы отточить свое мастерство. Даже во сне, куда я явился для прощального разговора, он продолжал тренироваться.

Я рассказал ему последние новости. Как и все мои друзья, он теперь многое знает. Ну, кроме подноготной Титанов. Просто не исключено, что после нашего исчезновения их воспоминания будут «сканировать», так что некоторых вещей им просто лучше не знать. Предложил отправиться со мной в Метрополию, занять место среди моих подопечных.

Он отказался. Заявил, что хочет добиться всего сам. Но пообещал, что обязательно доберется и до Метрополии. Я понимающе кивнул. Оставил ему в качестве подарка титановый клинок с фирменным зачарованием «Небесного удара». Еще один друг, с которым придется проститься. Хочется верить, что не навсегда.

— Имей в виду, если через десять лет ты не явишься туда сам, я плюну на свои проблемы с законом и вернусь сюда, просто чтобы надрать задницу одному бездельнику! — строго пригрозил я ему.

Грэм тоже решил остаться на планете. И даже Мора не сумела его переубедить. Я оставил ему записку с извинениями за тот спектакль, что мне пришлось устроить перед уходом. Все-таки парень очень близко к сердцу принимает чужие смерти, даже не смотря на то, что они «иллюзорные». Я не решился посвятить его в детали операции все по той же причине — он остается на планете так что его могут вынудить выложить все, что он знает.

Для Моры я подготовил другой подарок: филактерию с душой Абырвалгара. Все-таки оказалось, что для этого дядьки семья важнее разборок с богами. Ну, я и сам не горю желанием оставлять при себе старого врага, который в любой момент может найти лазейку в контрактах и предать. Хватит с меня и Икскацин. Держу пари, что эта троица тоже не задержится здесь надолго, так что горевать и сокрушаться по поводу нашего расставания я не намерен.

* * *

Она появилась спустя два часа. Я в это время как раз отчитывал обе армии после очередного провала на фронте. Рафира буквально рухнула с неба посреди первого лагеря, а вслед за ней на землю упало какое-то полудохлое насекомое, размером с карьерный самосвал. Туша чудовища моментально «раздавила» один из отрядов моих бойцов. Но остальные солдаты даже бровью не повели, прекрасно понимая, что их товарищи просто телепортировались в ближайшее подземное убежище и вернутся в строй уже через несколько минут. Да и по сравнению с многоножкой, вооруженной сотнями острых лап, гладкая туша майского жука-переростка не выглядела такой уж опасной.

— Киара, милочка, на пару слов, — призывно махнула мне рукой Рафира, приглашая в открытый портал.

Ну вот, приехали. Быстро же они меня вычислили! Легким пассом я телепортировал на трибуну куклу-дублера и под безумными взглядами армии «раздвоился» отправляясь вслед за Рафирой, не прерывая, впрочем, и свою гневную тираду.

Два старших нефилима и архонт… Ладно, вот и поглядим, на что я способен после эволюции!

Глава 28. Фантомы

Великая пустыня Шаркаса. Ох, меня явно привели сюда не для пустых разговоров. Я осторожно ступил на мягкий песок. Жарковато здесь. Да и обувь у меня не самая подходящая.

Рафира разглядывала меня хмуро и напряженно. По правую и левую сторону от нее стояли мои приятельницы — Элиза и Мия. Обе — в полной боевой готовности: в руках Системное оружие, на груди — что-то вроде сетчатого ожерелья-паутины, сплетенной из тонких золотистых цепочек. Все архонты, которых я встречал, носили артефакты из этого металла, а вот среди смертных я пока ни разу не встречал никого, кто мог бы себе такое позволить.

Насколько я знаю, это аурамит — единственный материал, который способен впитывать и преобразовывать амальгаму, прямо как элтелион — обычную ману. Но если последний служит аналогом процессоров, то аурамит — это своего рода «вибраниум» мира архонтов. Практически всю свою экипировку они делают из него, ну, если средства позволяют, конечно же. Думаю, по этим штукам даже из рельсотрона стрелять бесполезно — они просто поглощают энергию любого удара. В общем, круче только горы, ну и пресловутое Системное оружие, которое, по большому счету, представляет собой странный сплав продвинутой технологии (нанороботов) и божественной энергии, амброзии. Похоже, что Рафира подстраховалась, снабдив подопечных артефактами из собственного кармана.

Я напрягся. Неужели они так быстро догадались, что находятся в симуляции? Плохи мои дела. Одно из нынешних ограничений моей способности — я не могу изменить течение времени внутри нее. Мне нужно задержать этих «девочек», всего на каких-то три минуты, пока Амелия возится с Разломом. Вот только здесь это время будет тянуться гораздо, гораздо дольше!

— Скажи мне честно, Киара, все это — твоих рук дело?

У меня внутри все похолодело. Хотя стоп, а с чего я решил, что все настолько плохо?

— Вы вообще о чем? — нахмурился я.

— Не строй из себя дурочку, — вмешалась Элиза. — О вторжении насекомых, конечно же! Только ты имела доступ в их мир и знала нашу систему обороны!

— Они хорошо понимали куда идут, — хрипло пояснила Мама Мия, — и подбирали нападающих с учетом наших слабостей.

Я с облегчением выдохнул. Мысленно, конечно же. Ну вот, чуть было сам себя не выдал. А на самом-то деле все просто замечательно, они так и не поняли, что находятся в сновидении!

— К чему бы мне заниматься такой ерундой? — удивился я. — Разве от разрушения этого мира для меня есть хоть какой-то толк?

— Не утруждай себя отговорками, предательница, — холодно прервала меня Рафира. — Твоя вина уже доказана. Мы допросили одного из твоих новых приятелей, Мизкуиксоала.

Этот муравьиноголовый болван попал в плен? И просто сдал меня по доброте душевной? Как-то не верится. А, нет, я понял, это такой хитрый ход. Сделал из меня наживку. Обычные танцы с бубном, которые противоборствующие стороны ведут вокруг главного предателя в начале войны. Я даже примерно догадываюсь, как мне теперь призвать на помощь своих нынешних «союзников». Но прежде мне хотелось бы и самому поглядеть, а на что же способны наши нефилимы? Риск есть, но он приемлемый, ведь я полностью контролирую этот мир.

Я криво усмехнулся, предвкушая неизбежное побоище.

— Вы все неправильно поняли, девочки. Даю слово, что очень скоро это недоразумение прояснится. А пока… ну ладно, я дам вам небольшую подсказку.

Я передвинул «точку сборки» нашего сновидения в то русло событий, где я уже успел эволюционировать. Оказывается трансерфинг реальности^[73] — это не так уж и сложно! Представил, напрягся, хоп — и ты уже богат, знаменит, а в твоей постели посапывает обнаженная красотка. Ах да, забыл упомянуть, для начала нужно стать в этой реальности хотя бы богом. Ну ладно, шутки в сторону, вообще-то даже я не могу осуществить здесь абсолютно все свои желания. К примеру, если бы я захотел сразу превратиться, скажем, в архонта, это было бы несколько накладно. Далеко не все события имеют одинаковую вероятность. В теории хаоса это называется «аттрактор» — совокупность всех вариантов реальности, в которых она может так или иначе оказаться.

На практике это выглядит как огромный многомерный клубок светящихся нитей. Чем дальше находится русло событий, в которое я хочу переместить свою симуляцию, тем больше Очков Развития мне приходится тратить. В темные области попасть вообще невозможно — в этих условиях наш мир просто не может существовать.

Ну вот, готово! Я потянулся, будто кошка, привыкая к новым ощущениям. Несмотря на внешнее сходство тело нефилима довольно сильно отличается от человеческого. Скорость реакции, интеллект, метаболизм, регенерация. Думаю, изменения происходят на генетическом уровне, так что слово «эволюция» тут используется не зря. Связь тела с аурой и их взаимная совместимость тоже сильно выросла. Все полезные свойства тела повысились примерно в полтора раза. Ну, то есть, на каждую единицу интеллекта я получаю уже не десять единиц маны, как прежде, а пятнадцать. То же самое относится и ко всем прочим характеристикам.

Имя: Киара. Раса: человек. Пол: вариативно (оборотень).

Уровень: 1. Возраст: 7.

Ступень эволюции: нефилим. Уровень доступа: претендент.

Специальность: контроль сновидений.

ТЕЛ — 450. Здоровье — 7 425.

ИНТ — 915. Мана — 16 470.

СИЛ — 445. Насыщение — 6 675.

ВОЛ — 1110. Внимание — 18 315.

ЛВК — 445. Выносливость — 6 675.

Свободных ОР — 0.

Даже сейчас я все еще не полноценный пользователь Системы, а всего лишь «претендент». Ну хоть не «искатель»! Похоже, полноценный доступ к ней имеют только архонты. А управлять и вовсе способны только боги.

Мои метаморфозы не остались незамеченными.

— Как ты… Рафира, а с каких пор Киара стала одной из нас? — округлила глаза Элиза. — Ты ничего про это не говорила!

— Я не… — в глазах архонта промелькнуло удивление и даже страх.

Могу ее понять. Обычно такие изменения в ауре не происходят быстро. Честно говоря, прямо сейчас в реальности мое тело все еще очень слабое. Пройдет несколько дней, прежде чем Система полностью его изменит. Но в сновидении все это уже случилось, скажем так, задним числом. Читерство, да, я знаю. В реальности на такие чудеса только боги способны. Вот потому-то Рафира и нервничает. Подозревает, что я — замаскированный аватар какого-нибудь божества или что-то в таком роде.

Пальцы архонта забегали с невообразимой скоростью и размазались смутным силуэтом остаточных образов — видимо она уже в «Ускорении». Немо, сейчас!

Окружающий мир замер. Одна из моих кукол заранее отправилась к Море и та по команде активировала свой собственный контроль времени. Главное преимущество архонтов — в их ужасной скорости. И в привычке, как бы невзначай, этой силой делиться со своими подопечными. Думаю, это какая-то лазейка в их законах, которую нарочно оставили для таких вот внештатных ситуаций. Ну теперь-то застигнуть меня врасплох у них не выйдет. Эх, жаль все-таки, что семейка Грэма отказалась отправиться с нами в Метрополию. Без способности Моры нам придется туго. Среди нефилимов такая сила встречается очень редко.

Вслед за мной в ускоренное время попали и Элиза с Мией. Тут же осознали, что дело пахнет жаренным, и принялись колдовать. Гильдмастер собрала по окрестностям пару десятков тонн камня, создавая сразу трех каменных гигантов, сжатых до нормальных размеров магией пространства. Элиза взмахом руки «одела» их в Огненную броню Морбиуса.

Нет, ну это не серьезно. Вы такими игрушками разве что старину Абырвалгара можете развлечь! В моей руке сформировалась плазменная бомба. Мощная, не слабее той, что я использовал на своей первой войне. Гулять — так гулять! Сейчас мне уже никакие запреты не страшны. Яркая вспышка смела магию с троих болванчиков, заставив их взорваться каменной шрапнелью — слишком уж плотно они были «упакованы». Да, с пространственными заклинаниями лучше не шутить.

Мия прикрыла всю троицу барьером, а Элиза вытянула вперед руку, создавая темную сферу, прямо как Рафира, когда обучала меня Магии гравитации. Правда, в исполнении ректорессы эффект способности выглядел совсем не так устрашающе. Скорее всего она просто не успела ее толком «прокачать».

— Сдавайся по-хорошему, Киара, этой атаки тебе не пережить! — выкрикнула Элиза.

Я закатил глаза, активируя Абсолютный щит. После того, как Селеста получила собственное тело, мне стало сложно повторить этот трюк в реальности, но во сне такие мелкие несостыковки я могу запросто игнорировать.

Темный луч ударил в барьер, не оставив на нем ни следа. По словам богини, это умение — одно из немногих с опцией «бронебойности», но точно не в базовой комплектации, которой сейчас пользуется ректоресса.

— Я разберусь, — буркнула Мама Мия и направилась ко мне, доставая из ножен Системное оружие — еще один инструмент, потенциально способный пробить божественный барьер (при наличии определенных усилений или филактерий, конечно же).

А потом настал мой черед удивляться. Прямо на ходу полноватая кухарка бальзаковского возраста разом скинула килограмм пятьдесят-шестьдесят лишнего веса да еще и примерно двадцать лишних годиков, превратившись в знойную красотку. Оборотень? Черт побери, Мия, и зачем было прятать такую милоту под слоем жира? Да простят меня все полные дамы этой вселенной. Но им-то выбирать не приходится, а ты могла изменить свою внешность в любой момент! У меня теперь такое чувство, что я очень много упустил в этой жизни.

Силуэт девушки внезапно дрогнул и раздвоился, потом снова и снова, так что вскоре ко мне навстречу двигалась уже целая толпа одинаковых милашек с ледяным взглядом. Настоящий гарем! Погодите, девушки, я пока не готов к такого рода… ролевым играм! Дайте хоть секунду, чтобы заново отрастить свое мужское, эм-м-м, обличие! Скажем, мастера Митры. О да, точно, он — идеальный сердцеед. И боец. Не откладывая эту мысль в долгий ящик я тоже принялся изменять свое тело.

Но как она вообще создает эти свои копии? Пожалуй, я поспешил с выводами насчет «Оборотня»: это больше похоже на фейковую материю, овеществленную иллюзию или фантом. А управляются эти штуки наверняка с помощью «Параллельного мышления». Да еще и мое рентгеновское зрение успешно обманывают, ведь эти проклятые кристаллы нифелита — тоже часть Системы. Боги, я уже буквально хочу ее! В смысле, не девушку, а способность. Она же идеальна для кукловода!

То-то я удивлялся, как это наш гильдмастер умудряется рулить огромной международной организацией! Еще и закуски готовить успевает. Интересно, у нее были и другие «персонажи» в разных отделениях гильдии? А может я их даже встречал? Эх, сколько вопросов. И ведь с тем же успехом она могла стать и какой-нибудь тумбочкой, причем в моем собственном доме. Или подушкой… Оборотням такой уровень скрытности и не снился. Да, некоторые способности нефилимов — это та еще пакость. Ну ладно, фантомы так фантомы. Вызов принят!

Не так давно мне удалось, наконец, полностью расшифровать заклинание щита. Так что теперь я могу создавать барьеры любой формы и даже управлять ими прямо на ходу. В сочетании с магией иллюзии это дает возможность создавать из силовых полей почти любой механизм. Если как следует заморочиться, то можно и человека слепить — вполне себе плотного, осязаемого, пусть и не слишком реалистичного на ощупь. Зато такая «материя» довольно дешево обходится мне в магическом плане. Подушку не слепишь, конечно, ну и ладно, в конце концов не сексом же мне с ней… с ними… ох, кажется я увлекся.

Под прикрытием яркой вспышки света я выпустил своих пауков из пространственного хранилища. Каждый из них на ходу превращался в мою копию. Ну, точнее, в модель «мастера Митры», которая лучше всего подходит и для сражений. А чтобы у противников не возникло искушение отыскать оригинал с помощью магического рентгена, все куклы очень сильно фонят в радиодиапазоне, буквально ослепляя любые средства наблюдения. Движениями фантомов управляет Немо, так что, несмотря на относительную хрупкость, каждый из них дерется не хуже Ариэль. Ни дать, ни взять — «Техника обратного гарема». Хе-хе, мама, смотри, я как Наруто!

— Хм, дамы. Танец? — галантно произнес один из моих болванчиков, протягивая руку вперед.

В ответ клоны Мии лишь дружно скорчили гневную гримасу. Правда, как она ни старалась, это все равно выглядело очень мило. Начинаю понимать, почему она не пользуется этим своим обликом «на работе». Но для ближнего боя обычно приходится выбирать какое-то одно тело. Особенно на поздних этапах обучения.

В «Ускоренном мышлении» наша схватка действительно напоминала танец. Вот только участвовали в ней не только наши многочисленные тела но и наша аура. Мия, как и я, качается с упором на Силу воли, так что мои заклинания, попадающие в поле действия ее астрального тела, тут же разрушаются. Собственно, я с ее фантомами могу делать примерно то же самое. Так что наши клоны постоянно пытаются не только достать противника оружием но и вытолкнуть его (хотя бы частично) на чужую территорию, где внешние оболочки фантомов рассыпаются в прах. Быстрее всего разлагается одежда, так что зрелище очень скоро перешло в разряд «18+». Мия раскраснелась, но отступать, видимо, не собиралась. Честное слово, я ничего такого не планировал! Элиза стыдливо прикрыла ладошкой глаза, но все же продолжала подглядывать за нами сквозь растопыренные пальцы, ведя прицельный огонь по моим клонам.

Наши астральные тела тоже тесно переплелись, в попытке подгадать момент и потеснить друг друга, поглощая беззащитных марионеток. Вот это действительно «плотный контакт». Боги, если бы Селеста видела, как мы тут с малышкой Мией зажигаем, то определенно отвесила бы мне леща. Ну что я могу поделать? Сон, это же просто сон! У всех иногда бывают подобные… фантазии.

По большому счету вся эта возня с оружием нужна нам только для того, чтобы «разоблачить» настоящее тело противника и попытаться достать его Системным оружием. Бутафорские мечи в руках фантомов Мии оказались пространственными якорями, так что в любой момент на месте одного из них мог оказаться тот самый клинок. Собственно, я и сам собирался сделать то же самое. И вот, спустя еще несколько секунд этого странного представления, когда прилично одетых клонов уже почти не осталось, мы оба нанесли свой решающий удар.

— Но как… — только и успела пробормотать девушка, прежде чем мой клинок поглотил ее душу.

Я аккуратно подхватил ее тело на руки, использовал магию исцеления и спрятал в пространственное хранилище. Если стимулировать сердце и дыхание, оно еще долго сможет оставаться в рабочем состоянии (пошлые мысли в сторону, гусары!) так что я в любой момент смогу вернуть Мию к жизни. Только после этого я вынул из отверстия в груди застрявший там клинок. Хорошо быть оборотнем! В любой момент можно изменить свое тело так, что удар придется в пустоту.

— Мия, нет! — выкрикнула Элиза.

— Да успокойся ты, — хмыкнул я, — не собираюсь я ее убивать. Просто побудет пока у меня. В качестве заложницы. Если вы будете хорошо себя вести, конечно же.

Даже жаль, что у Мии контракт с Люцифером. А то бы я, пожалуй, предложил ей отправиться с нами. Ох, ладно, не стоит слишком давать волю тестостерону.

Щелчком пальца я подбросил золотую монетку со встроенным порталом. Из открывшейся червоточины вышло несколько человекоподобных насекомых во главе с моим старым знакомым — предводителем муравьев. Еще несколько крылатых бойцов спикировало с неба, окружая нас плотным кольцом. Как я и предполагал, насекомые «предали меня», только чтобы загнать в ловушку архонта.

Рафира положила ладонь Элизе на плечо и та исчезла. Скорее всего, переместилась в пространственное хранилище. Странно, что архонт все это время не пыталась меня поймать и только теперь по-настоящему оживилась. Я почувствовал пространственные колебания в нескольких километрах над нами. Судя по всему, насекомые тоже попали в западню. Скоро в этой пустыне станет очень жарко…

— Не думай, что сможешь захватить этот мир так легко, Мизкуиксоал, — холодно улыбнулась Рафира. — Здесь полно могущественных существ, которые не сдадутся без боя.

Она затянулась, словно в последний раз, едким дымом из своей курительной трубки и выпустила изо рта несколько клубов синего тумана, который быстро стал заполнять все пространство вокруг.

— С этим не поспоришь, Тлако, — проскрежетал муравей. — К счастью среди них есть и те, кто достаточно мудр, чтобы не переходить нам дорогу. Взять хотя бы твоего приятеля, Фалкона.

Лицо Рафиры на секунду исказилось гримасой ярости и презрения. Неужели наш «сокол» уже покинул планету? На него не похоже. Должно быть, ему приказал Асмодей. Или за этим скрывается какая-нибудь очередная хитрость? Надо бы выяснить. Этот сон — не только фантазия, но и пророчество. Если Фалкон что-то задумал, или взаправду получил сообщение от Фобоса, меня могут ждать неприятности и в реальном мире. А применить свой козырь с усыплением я могу только один раз в сутки.

— Просто заткнись и готовься к смерти, — прошипела Рафира.

В ее ладони начал скапливаться сгусток темной энергии, искажая пространство. А вот это уже серьезно! Я не понаслышке знаю, насколько разрушительна в ее руках эта способность. Куда там Элизе, с ее «лучиком». Эта мадам сейчас устроит здесь большой бада-бум!

Я поспешил ретироваться, уходя подальше от скопления насекомых. Но не тут-то было! В последний момент Рафира нахмурила брови и повернула руку прямо в мою сторону. Паника. Немо, Абсолютный щит!

Но щит так и не активировался. Серьезно?! Усилием воли я выдернул себя из опасной зоны, скорректировав вероятности внутри сна. Переместился на небольшой холм в нескольких километрах от поля боя. Раздался взрыв. В небо поднялась целая туча песка, закрывая заходящее за горизонт солнце.

Опасненько! Пусть мы и находимся в сновидении, но если я здесь погибну, мой сон разрушится а его пленники вырвутся на свободу и тут уж мне придется очень туго в реальной жизни. Слава богам, что моя способность сновидца все еще действует, так что я сумел сбежать. К сожалению, чем чаще я использую эту силу перед пленниками, тем скорее они догадаются, что находятся в ловушке. Но особого выбора у меня не оставалось, ведь и «Оборотень», и «Щит» оказались недоступны. И как это вообще могло случиться?

Должно быть, это действие синего тумана, который Рафира выпустила несколько секунд назад. Архонты — не просто носители множества суперспособностей высокого уровня. Каждый из них обладает своего рода «метаспособностью» — то есть может воздействовать на чужие суперсилы. Либо блокировать их действие, либо запечатывать, копировать, отбирать и т. д. Как и в случае с эволюцией в нефилима, первую такую способность Система подбирает случайно, но с ростом могущества они могут овладеть ими всеми. В данном случае мы столкнулись с возможностью блокировки, причем, действующей по площади.

В небе открылся большой портал и из него на землю спрыгнул огромный экзоскелет Денебоса, а вслед за ним и еще несколько местных суперов. Завязался бой. План защитников нашей планеты тоже достаточно прост — заманить самых сильных врагов-насекомых в безлюдное место, лишить их суперспособностей и задавить грубой силой. Еще одна темная вспышка подняла новую завесу песка и пыли. Рафира — опасный противник! Лучше мне убираться отсюда подобру-поздорову.

— Завораживающее зрелище, не правда ли? — произнес вкрадчивый голос за моим правым плечом.

А вот и Фалкон пожаловал на огонек. Кажется, я допрыгался?

Глава 29. Прятки

Как же глупо я попался. А ведь стоящий за моей спиной Фалкон даже не настоящий. Так, иллюзия, программа, не имеющая собственной души. Вот только это очень упрямая программа. Своей способностью я легко могу передвинуть какой-нибудь там шкаф или даже гору. А вот этот скользкий дядечка ни в какую не хочет сдвигаться с насиженного места. Говоря языком математики, мы находимся в точке конвергенции^[74]: вероятность того, что Фалкон вмешается и отыщет меня после схватки с Рафирой, очень велика, как бы я ни выкручивал руки этой реальности. Так что избавиться от него почти так же трудно как от солнышка в небесах — цепочка событий разрушится и все происходящее станет совершенно невозможным.

Перелистнув несколько соседних потоков реальности я сдался и ограничился тем, что заменил свое «настоящее» тело марионеткой. К счастью, Фалкон совершенно не заметил моих отчаянных метаний, поскольку являлся частью этого сна, а не отдельной сущностью, как Рафира или Элиза. Коренные жители симуляции не могут стать «свидетелями чуда», ведь вместе с окружающим миром меняются и их воспоминания. Интересно, а в моей реальности кто-нибудь умеет подобное проворачивать? Страшно о таком даже думать.

Ладно, придется на ходу разбираться, к чему все это приведет. Причем, с одной попытки. Заглянуть в будущее и подобрать себе безопасную тропинку внутри аттрактора сновидения я не могу — для этого нужно запустить еще хотя бы одну симуляцию, а эту способность я тоже получил всего лишь «в базовой комплектации».

— Мы с тобой достаточно давно знакомы, малышка Киара, — задумчиво продолжил Фалкон, любуясь кипящим вдалеке сражением.

Малышка? Да, странно слышать такое, когда ты выглядишь, как сорокапятилетний, убеленный сединами, мужик.

— Сколько бы я не обдумывал эту ситуацию, не могу взять в толк, почему ты решилась на такой отчаянный шаг? Ничего более глупого и рискованного нельзя и придумать: обе стороны скорее всего тебя используют, а потом обвинят во всех смертных грехах и объявят врагом. Настроить против себя сразу два Доминиона… А ведь ты всегда казалась мне очень дальновидным и предусмотрительным игроком. И при всем этом ты продолжаешь как ни в чем ни бывало возиться с детьми, которых тебе доверили.

Так вот в чем дело! А я все думал, гадал, что же такое важное с фатальной неизбежностью привело ко мне одно из самых проницательных существ этого мира. Выходит, что и обучение детишек, за которое я взялся уже из чистого упрямства, принесло свой результат.

— Это показалось мне важным. Ключом ко всем этим событиям. Поэтому я решил просто спросить, — он пожал плечами, повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза. — Почему, Киара?

Перед моим мысленным взором повисла иконка системного запроса биометрии тела. Детектор лжи. Ничего кроме правды Фалкон слышать не желал.

Сказать, что я обалдел — ничего не сказать. Ну надо же, одного из жителей моего мира смутила абсурдность происходящего… Смутила настолько, что он практически загнал меня, своего создателя, в угол! Даже не знаю, плакать мне или смеяться. Может, и наш собственный Творец испытывает схожие чувства, когда мы обращаемся к нему в полном офигевании от происходящего? Мрак… И самое главное, что мне, блин, теперь ему отвечать?

В порыве какого-то непонятного то ли вдохновения, то ли просветления я подтвердил запрос и, положив руку ему на плечо, ответил:

— Все просто дружище. Твой мир — это симуляция, в которую я поймал твою подружку, Рафиру, чтобы она не мешала моим планам в реальности. Вся эта возня с насекомыми нужна мне только для того, чтобы отвлечь ее внимание.

Архонт в растерянности захлопал глазами. Мой ответ явно выходил за рамки любых его представлений о «нормальном».

— Понимаю, в это непросто поверить, но свидетель мне Система, я не вру. Я — твой творец и создатель. Весь этот мир существует с одной целью — задержать Рафиру. Если эта моя проекция погибнет, то исчезнет и симуляция. Впрочем, я в любом случае не смогу удерживать ее вечно. Все закончится через несколько дней, так или иначе.

Я с некоторой опаской огляделся по сторонам — не трещит ли по швам небосвод над моей головой, не плавится ли земля под ногами? Первый раз совершаю подобную глупость в сновидении и понятия не имею, не разрушит ли моя выходка этот хрупкий миропорядок. Но обошлось. Селеста каким-то образом обманывала Системный детектор лжи, а значит вариант реальности с по-настоящему обманутым архонтом тоже возможен. Чисто теоретически. Но вряд ли кто-то действительно будет развязывать войну планетарного масштаба только ради того, чтобы сбить с толку одного-единственного архонта.

Мир Фалкона рушился на глазах. Он ведь и сам нутром чует, что мои слова — это правда, самое простое и исчерпывающее объяснение ненормальности всех недавних событий. Да и о существовании способностей, которые способны такое устроить, он точно знает. Но одно дело — подозревать, что ты находишься в симуляции, которая «отрабатывает» какую-то очередную безумную идею своего глупого создателя, и знать это наверняка — совсем разные вещи.

Я поежился, невольно представив себя на его месте. Существа этого мира — фантомы, не более реальные, чем те игрушки, которые мы с Мией создавали всего пару минут назад. Они возникают и исчезают, только когда находятся в поле зрения настоящих участников сновидения. С технической точки зрения это моя душа, как местный «атман», играет все их роли, так что я имею полное право поступать с ними, как мне заблагорассудится. Но все равно, они ведь разумны и заслуживают, по крайней мере, правды.

Дружески похлопав архонта по плечу я развернулся и открыл портал, ведущий к тренировочному лагерю детишек, принимая свой привычный, девичий облик.

— И… и что мне теперь делать? — растерянно спросил Фалкон.

Я пожал плечами.

— Тебе решать. Вопрос философский, так что тут я тебе не помощник. Да и вариантов не так уж много: религиозный экстаз, суицид, богоборчество, ведро водки… — я принялся загибать пальцы. — Ну и разные их комбинации. От себя добавлю, что мешать своему создателю — это не круто. Если хочешь быстро выпилиться — делай это сам по себе. Разницы-то почти никакой.

Виновато разведя руками я снова направился к порталу. Вот уж не думал, что моя задумка будет висеть на волоске по такой экстравагантной причине… По сути, сейчас успех этой операции целиком и полностью находится в руках мною же созданной иллюзии. Аттрактор сновидения дрогнул и закружился в замысловатом танце, меняя свою форму. А потом снова стабилизировался. Ага, ну значит, живем!

— Погодите… создатель, — раздался позади голос Фалкона. — Я пойду с вами.

Чего-о-о?

* * *

Такого исхода я не ожидал. Фалкон увязался за мной и, похоже, собирается защищать меня от любых угроз. Должно быть, он тоже в курсе механики действия моей способности, согласно которой его существование «реально» только пока я рядом. Впрочем, с тем же успехом он мог бы отправиться и к Рафире, так что я ценю его верность.

— Хорошие новости народ! — жизнерадостно гаркнул я, держа на вытянутой руке склянку с пауком-паразитом, пойманным в окрестностях лагеря. — Эти штуки могут забраться к вам внутрь и начать управлять вашим телом. А это значит что? Правильно! Скоро нас будут атаковать не только «чужие», но и «свои». Бояться и колебаться не стоит: наши враги — точно такие же монстры, как и раньше, но только в человеческом обличии.

После того как меня сделали «врагом человечества номер один» к нашему лагерю стали отправлять свои войска не только насекомые, но и люди. Так что мне срочно потребовалось объяснение, почему воевать с ними — это «правильно». Впрочем, официальный приказ — брать нападающих в плен, якобы для «извлечения паразитов». Без жертв, скорее всего, не обойдется, но мы же тут не вышивать крестиком учимся, а воевать. Моим подопечным нужно привыкать бороться с разными противниками, ведь в реальной жизни они скорее всего никогда не встретятся с настоящими инсектоидами. А вот с людьми — запросто.

Мы с Фалконом построили огромную башню из темного камня, и окружили ее мощным барьером. Так что у нас теперь свой «Хогвартс», причем, призрачный, ведь я время от времени прячу его в свое пространственное хранилище и перетаскиваю на новое место. Во-первых, для того, чтобы нас было сложнее отыскать, а во-вторых, скажем так, мы и сами время от времени нападаем на разные крепости, отрабатывая осадные маневры.

Тренировки были самые разные. Мы выслеживали старших многоножек в эльфийских лесах на границе Альтеи, взяли штурмом свежеиспеченный улей золотых термитов в пригороде Ультерина. Загнали в ловушку стадо муравьев-фуражиров, которые паслись неподалеку от Теалоса. А совсем недавно даже переместились в центр столицы и освободили от насекомых довольно солидную часть торгового квартала (просто чтобы украсть и попробовать побольше разной экипировки и оружия).

В целом, результатами тренировок я остался доволен. Моя небольшая армия зла, которую объявили вне закона сразу в двух Доминионах, стала хорошо организованной, дисциплинированной и абсолютно бесстрашной. А ее боевому опыту могли бы позавидовать и многие бывалые ветераны.

Но всякому веселью рано или поздно приходит конец. В самый разгар очередного сражения нас отыскала Рафира. И проделала в крепости огромную дыру. Выглядела она потрепанной и уставшей. Похоже ее битва с лидерами армии насекомых завершилось. Причем, совсем не в их пользу. Неожиданно. Эта дамочка — настоящая машина войны, с ней лучше не ссориться.

— Как ты мог, Фалкон?! — гневно выкрикнула Рафира. — Присоединился к этому, к этому чудовищу! А я ведь считала тебя своим другом!

Я посмотрел на своего «ангела-хранителя» и вымученно улыбнулся. Честное слово, в первый и последний раз провожу подобные эксперименты. Эта моя способность — просто этическая бомба! Одно дело использовать ее для предвидения будущего, и совсем другое — ковыряться в вероятностях и чужих умах, устраивая кровавый апокалипсис и создавая неразрешимые дилеммы. Даже если забыть о фантомных жителях этого мира, есть еще мои солдаты, переживающие за своих родных, да и Грэм, который с недавних пор вообще не хочет со мной разговаривать. Про плененных «девочек» я вообще молчу. Куда там Фобосу, с его паразитами! Чувствую себя слоном в посудной лавке, обезьяной с ядерным фугасом в руках. Даже киношные сноходцы Кристофера Нолана^[75] не действовали так бездарно.

— На самом деле, ты действительно спасаешь Рафиру, — тихо пояснил я. — Ведь в крайнем случае мне придется воспользоваться Системным оружием. В нашем мире она сейчас совсем беззащитна, но я просто не хочу лишний раз ссориться с ее покровителем. А сны — это же всего лишь сны…

Архонт кивнул. Вышел навстречу своей подруге, поклонился. Поманил ее к себе рукой, как бы приглашая на поединок.

— Почему, Фалкон?! — в глазах Рафиры застыл все тот же немой вопрос.

Я улыбнулся краешком губ. Должно быть и он сейчас тоже переживает что-то вроде «просветления», которое недавно испытал я сам.

— Потому что это мой выбор, — подумав, серьезно ответил Фалкон.

Ну да, собственно, а что еще тут можно сказать? Я невольно вспомнил ту же фразу в исполнении Киану Ривза, во время финального сражения Нео с ордами Агента Смита. Раньше как-то не придавал этим словам особого значения.

Между архонтами завязался эпичный бой. В котором я, к своему стыду, уже совершенно ничего не мог разобрать из-за разницы в скорости. Мора перестала мне помогать сразу после того, как новость о моем предательстве разнеслась по всему миру. Впрочем, стремительно меняющийся ландшафт не оставлял сомнений в серьезности намерений архонтов.

Поспешно перетащив наш раненый Хогвартс в безопасное место, я собрал свои войска для прощальной речи. Времени осталось совсем немного.

— Мне следует перед вами извиниться ребята. Возможно некоторые из вас уже и сами догадались. Все что случилось с нами за последнюю неделю — это на самом деле сон, иллюзия. В реальности никакие насекомые на нас не нападали. С вашими родными и близкими тоже сейчас все хорошо. Вы сможете в этом убедиться буквально завтра утром.

По рядам пошел недоверчивый шумок.

— Да-да, я не шучу и не ударилась головой, как решили некоторые из вас.

Шум тут же стих. Проверять на себе остроту моего слуха не хотел никто. Знают, черти, чем это чревато!

— Это была всего лишь тренировка и теперь она подошла к концу. Я не мастер сладких речей, но хочу сказать, что вы, ребята, реально держались молодцом! Абсолютно все получают «зачет». Маги и офицеры после пробуждения найдут в карманах официальные рекомендации для Гильдии а также советы по дальнейшей прокачке лично от меня.

— Ну и напоследок. То, о чем вы мечтали уже очень давно: нормальная еда и отдых! Ни в чем себе не отказывайте, вы это заслужили. Вольно!

Темная башня растаяла, словно призрак, а на ее месте появилось множество столов, ломящихся от еды. Увы, в реальности я этот трюк повторить не смогу, так что пусть хотя бы тут отпразднуют. Ну а сам я поспешил убраться от лагеря как можно дальше, уселся поудобнее и принялся ждать.

Долго ждать не пришлось — очень скоро вокруг меня замелькали темные тени. Я лишь нацепил на себя барьер — просто чтобы случайно не попасть под раздачу. Если Фалкон проиграет, то даже Абсолютный щит меня не спасет.

Какой-то писк постоянно резал слух, словно звукозапись, которую проигрывают с очень большой скоростью. Теоретически, я мог бы расшифровать эти звуки с помощью Немо, но мне было попросту лень. Накатила какая-то усталость и отрешенность. Я ведь тоже не спал все это время, даром, что находился в своем собственном сне. Разлом в мир насекомых, ради которого все и затевалось, вот-вот откроется. Всего один прыжок через гиперпространство — и мы уже в относительной безопасности. На повторное открытие червоточины у архонтов уйдет слишком много времени, так что мы в любом случае успеем сбежать. А искать нашу новую базу в поясе астероидов посреди чужого Доминиона — та еще задачка.

Мир замедлился, похоже, кто-то из Архонтов затащил меня в их временной поток.

— Выпусти меня отсюда, тварь! — пищание Рафиры наконец стало осмысленным, — Или я уничтожу эту дурацкую иллюзию вместе с тобой! С дороги, Фалкон, неужели ты не видишь, что тебе промыли мозги?!

Я хрипло рассмеялся. А ведь она до сих пор не понимает, что на самом деле произошло. Ну, так даже лучше, ведь очередной менталист, пусть даже и с каким-то хитрым бонусом на пробитие защиты Ассистента — явление совсем не такое редкое и опасное, как нефилим-сноходец, способности которого воздействуют напрямую на душу. Такими экзотическими плюшками, пожалуй, только Падшие могут похвастаться, да и то не все.

— Угомонитесь, тетя Рафира, — устало, почти примирительно ответил я. — Вы сейчас вообще ничего не можете сделать, чтобы от меня избавиться. Тем более, что ждать нам с вами осталось всего несколько минут.

Она остановилась, внимательно посмотрела на меня и процедила сквозь зубы:

— Не тебе указывать мне, малявка, что я могу, а чего — нет.

Рафира сложила руки перед собой, словно для молитвы, а в ее желтых глазах вспыхнул зловещий огонек. Темная кожа архонта начала стремительно менять свой оттенок и даже светиться, волосы тоже вспыхнули и развевались по ветру, словно пламя.

Мне слишком хорошо знакома эта метаморфоза, чтобы ее с чем-то спутать. Она призывает Аватара — воплощение своего божества-покровителя. То есть в ее случае, самого Люцифера! Но как? В этом мире не существует «настоящих» богов. С ними даже связаться нельзя. Просто потому что моя способность пока не настолько крута, чтобы предугадывать их поведение. Разве что… разве что, эта ее способность, а точнее связь с хозяином, завязана не на ауру, а на саму душу! То есть, впустив Рафиру в свой сон я собственными руками проложил дорожку, по которой настоящий Люцифер может… Проклятье! Вот и бери после этого в плен архонтов! А ведь мне всего-то осталось продержаться несколько секунд! И кто меня за язык тянул?

За спиной Рафиры вспыхнуло огненное кольцо — явный признак присутствия божественной сущности. Мир потерял свою стабильность: силуэты гор поплыли, облака на небе ежесекундно меняли свою форму — и это в ускоренном восприятии! Разбушевавшийся ветер едва ли не сбивал меня с ног. Я сбросил в реальность всех лишних пленников своего сна — просто чтобы они не пострадали. Прямо сейчас мое Системное оружие, в котором заключены все филактерии, краденая амальгама, Подземелье и даже мое собственное тело, перемещается сквозь небольшую прореху в пространстве, которую создала Амелия. Стоит нам оказаться на той стороне и разорвать связь между мирами, как все будет кончено.

— Прости, малышка Киара, здесь я уже ничем не могу тебе помочь, — заявил Фалкон и устало присел на землю неподалеку от меня.

Помочь? А ведь и правда. С Люцифером мне не тягаться, а вот с Рафирой… К черту притворство! Здесь я — бог и этот мир действует по моим правилам! Никто не смеет без моего разрешения впускать сюда всяких там попрошаек. И уж тем более никто не смеет обзывать меня малявкой!

Фигура сидящего на земле Фалкона стала стремительно уменьшаться. Вернее, это я резко увеличился в размерах. Проклятая детская личина, я настолько сросся с ней, что даже прибавив в росте добрый десяток метров не расстаюсь с внешностью ребенка.

Из-под земли вынырнули две пары огромных каменных рук, заключая Рафиру в свои холодные объятия. Это скорее наглядное проявление моей Воли, чем какое-то колдовство или, тем более, преграда. Но и моя противница к этому моменту уже превратилась в огромный шар раскаленной плазмы. Теперь это противостояние чистой воли — либо я заблокирую ее способность а затем выброшу из сновидения, либо она призовет сюда самого Люцифера и тогда все пойдет прахом — нас с Селестой просто размажут, словно младенцев!

Я закусил губу до крови — такого напряжения мне еще не доводилось испытывать. Хоть мы и находимся на моей территории, однако Рафира — тяжелый противник, в десятки а то и сотни раз превосходящий меня по силе. Это вам не дохлая, четырежды разведенная на чужой энергии, душонка Фобоса, позабывшая о доброй половине собственных возможностей, а матерый, опытный, чтоб его, архонт!

Поверхность светящегося шара, в который превратилась Рафира, всколыхнулась. Я без труда различил отпечаток огромной ладони, которая продавливала оболочку изнутри, пытаясь разорвать ее, выбраться наружу. Очевидно, что существо, которому принадлежала эта конечность, никак не могло уместиться внутри, так что для него это всего лишь точка перехода,удобное отверстие, не более того. На всякий случай я накрыл светящуюся сферу вывернутым наизнанку божественным барьером. И плевать, что в реальности это сделать невозможно. Ну же, еще несколько секунд! Как долго тянется время!

Наконец, Системный кинжал вынырнул на стороне насекомых, и я с облегчением разорвал связь с Рафирой, закрывая Разлом. Однако мое сновидение так и не закончилось. Огромная ручища все-таки пробила себе дорогу, разорвав светящуюся оболочку, без особых усилий разбила Абсолютный щит, которым я пытался ее удержать, а заодно и ставшие бесполезными каменные ладони. Вслед за ней выросла еще одна конечность, а затем еще и еще, пока их число не достигло шести. Две ладони прикрывали огненную сферу, служившую ему якорем в моем мире, остальные удерживали на весу какие-то светящиеся снаряды. На землю обрушился столп невыносимо яркого света, а в небеса устремились клубы едкого дыма от пылающего туловища исполинского чудовища, которое протиснулось в отверстие червоточины вслед за руками. Последней появилась увенчанная короной голова, представлявшая собой сплошную маску, над которой тоже возник столб света, бьющий в небеса.

Ой, мамочки… Я вообще-то человек интеллигентный, но можно я тихохонько ругнусь?

Глава 30. Побег

Вспышка! Поток света, исходящий из нижней части странного существа, обрушился на землю под моими ногами. По поверхности пошли светящиеся трещины. И что-то мне подсказывает, что вся планета сейчас находится в примерно таком же состоянии — трещит по швам и вот-вот развалится. Сеть грозовых разрядов, паутиной покрывших небеса, тоже не вдохновляла на подвиги. Похоже, что ему нет дела до «меня» — он пытается разрушить само сновидение. И я уже догадываюсь, почему: чтобы добраться до моей души!

— Селеста, Люцифер здесь, в сновидении! Настоящий! Что мне делать?! — в панике я отправил через Немо сообщение подруге.

Вот только из-за дурацкой разницы во времени, она не может ответить мне прямо сейчас. Я изо всех сил вцепился в рассыпающиеся осколки сна, стараясь удержать его в целости. Сейчас это моя единственная защита. Одновременно попытался вытолкнуть незваного гостя — точно так же, как всех остальных. Пространство за спиной твари лопнуло и огромная черная сфера принялась затягивать его в себя, скручивая и сгибая потоки света. Черная дыра — это вам не шуточки! Ну да, а чем еще прикажете выдавливать из сновидения сущность, которая сделана из света?

— Получен один миллион четыреста тысяч Очков Развития, число продолжает расти, — тихо подсказала Немо.

Чего-о-о?! А вот это уже хорошая новость!

— Немо, все Очки в способность сновидца, немедленно! — не задумываясь скомандовал я.

Тварь пошатнулась. Думаю, это не само божество, а какая-то его проекция, аватар с ограниченными возможностями, дорогу которому открыла Рафира. К тому же, он все еще находится на моей территории, где я почти всемогущ. А иначе я наверняка не успел бы даже пискнуть. Но даже так, наши силы явно неравны. Приходится напрягаться изо всех сил, только чтобы не дать сновидению разрушиться. Будь у меня сейчас настоящий нос, он наверняка бы уже кровоточил. Черт, да я просто не продержусь достаточно долго, прежде чем черная дыра окончательно его проглотит! А если сон развалится… Нет, не хочу о таком даже думать!

— Внимание, уровень способности «Бесконечное цукуеми» повышен! — отчиталась помощница.

Мое импровизированное оружие, которое вытягивало силы из тела твари, резко увеличилось в размерах. Вот только и Аватар, осознав свою ошибку, принял меры — бросил в меня все четыре светящихся снаряда, которые держал в руках. Я не без труда заставил их «пролететь мимо». Горный хребет за моей спиной взорвался, и потоки камня стало затягивать в черную дыру. Два мощных потока жесткого рентгеновского излучения выстрелили в пространство по обе стороны от получившегося миниатюрного квазара. А тварь, похоже стала подпитываться от своей родной стихии — света — пополняя силы уже за мой счет…

— Внимание, потеряно двести тысяч ОР, число продолжает расти! — раздалось тревожное предупреждение Немо.

Проклятье! И мой Фалкон этой атаки точно не пережил. А я даже не успел попрощаться с беднягой… Хорошо еще, что я пока еще могу тянуть резервы из ядра подземелья, не давая твари нанести урон моей собственной душе. Если бы не «позаимствованные» у Фобоса миллионы, меня бы уже, пожалуй, сцедили досуха.

Я нарочно позволил миру разрушиться, заключая его, вместе с тварью, в оболочку нового сновидения. С ростом уровня способности я уже не ограничен всего одной симуляцией. Нарастил целую матрешку из вложенных внутрь друг друга снов, увеличивая глубину погружения.

В этот раз мы висели в пустоте посреди космического пространства. На десятки световых лет вокруг — лишь пустота и тусклое сияние звезд. Не самая приятная среда обитания, да, тварь? Вокруг Аватара вращался уже целый тандем из множества черных дыр, отрывающих от незваного гостя куски светящейся плоти.

— Просто отдели его, ты с ним не справишься! — с опозданием пришел ответ Селесты.

Спохватившись, я перенес ее в отдельный сон, чтобы выровнять наши временные потоки, благо, возросший уровень способности сновидца позволил сбросить «откат» использования этой возможности.

— Кир, это все бесполезно, — нервно затараторила Селеста, — нужно как можно быстрее оторваться от него и бежать!

— Ну почему сразу «бежать»? — возразил я. — Мне вроде как удалось немного стабилизировать ситуа…

— Ты не понимаешь, — перебила меня она, и тут же умолкла, поскольку все стало ясно и без слов.

Фигура чудовища, которая и без того имела впечатляющие размеры, начала стремительно расти. Откуда-то появились новые руки, а в центре глухой маски, которая заменяла ему лицо, открылся огромный глаз. Он что, может в любой момент получать дополнительные силы из своего «первоисточника»? Вот попадалово! Оболочка сновидения не выдержала и треснула под усилившимся давлением чудовища. Такими темпами моя «матрешка» не продержится и минуты.

— Потеряно два миллиона… — где-то на фоне вклинилась в разговор Немо.

— Руби связь, скорее! — крикнула Селеста.

— Ты думаешь я не пытаюсь?! — огрызнулся я. — Если бы мог — давно бы уже отрубил!

— Тогда Фобосом руби, вместе со способностью!

— Силой Фобоса? Но тогда я…

— Или так, или мы погибнем!

Скрипя зубами я потянулся к способности Фобоса, запечатанной внутри филактерии, сосредотачиваясь на том, чтобы вырезать из собственной души исключительно матрешку из сновидений, которую я создал для удержания аватара Люцифера. Понятия не имею, как это отразится на моей, едва полученной, суперсиле, но чую нутром, что ничего хорошего после такой «ампутации» меня не ждет…

Темная сфера филактерии покатилась по каменному полу подземного убежища, которое я выбрал точкой выхода в мире насекомых. Я не нашел ничего лучшего, чем просто поместить туда обрубок собственной души и выбросить ее из системного оружия, которое сейчас было для нас своего рода «космическим кораблем». Да, внутри кинжала хранятся все наши филактерии, включая и пространственное хранилище со скрытым в нем подземельем. Так что сейчас это и есть наше единственное «тело», своего рода материальный якорь в этом мире.

— Бежим, скорее! — раздался голос Селесты. — Да не в космос, под землю!

Я молча повиновался, пытаясь утянуть кинжал в варп-пространство. Видимо, на орбите нас найдут очень быстро, а вот внутри расплавленной мантии планеты есть шансы затеряться… Системный кинжал практически неразрушим, так что он вполне может выдержать и температуру и давление.

Но, к моему ужасу, ничего у нас не вышло. Переход в подпространство явно был заблокирован помехами, а кинжал не собирался сдвигаться с места ни под действием Магии гравитации, ни «своим ходом». Создавать новый Разлом, как мы планировали изначально — тоже бессмысленно. Дело это небыстрое, и прервать процесс довольно легко. Влипли! Теперь уж точно — влипли.

— А ты не простой сновидец, — раздался в пустом зале чей-то мягкий и задумчивый голос. — Ты осколок, и к тому же, очень непростой. Я ведь прав, да, Прометей?

Лежащая на земле филактерия вспыхнула и через мгновение мы увидели самого аватара — молодого светловолосого мужчину с самоуверенным взглядом и мягкой, расслабленной улыбкой.

— Мне стоило сразу догадаться, что такого, как ты, не сможет удержать даже наше маленькое тюремное предприятие, — продолжил он. — Даже интересно, скольких собратьев по несчастью тебе пришлось убить за эти века, чтобы набраться сил. Ну-ка, поглядим…

Но не успел Люцифер закончить фразу, как раздался ужасный грохот, а посреди пещеры возникло еще одно существо — гуманоидное чудовище в черных доспехах, окруженное темно-синей аурой. Странные пропорции тела, голова с огромными жвалами, что росла чуть ли не из самой груди, — все это ясно указывало на то, что перед нами представитель человекоподобных насекомых. Ну а зашкаливающее чувство исходящей от него опасности могло свидетельствовать только об одном: это еще одно воплощение божества — аватар. Как и предполагала Селеста, боги насекомых не могли просто проигнорировать появление чужака на своей территории.

— О, Шолотль, дружище, давно не виделись! — почти обрадовался аватар Люцифера. — Как там твой братец, Кетцаль, уже идет на поправку?

Ответом было лишь утробное рычание и усиление давления ауры, окружающей это странное существо. Что-то мне подсказывает, что главной причиной недомогания Кетцалькоатля был именно Люцифер. Это получается, он его так дразнит? Вот тебе и переговоры всемогущих богов!

— Это наш шанс, — тихо заметила Селеста. — Если начнется драка…

Да, это я уже понял. Вот только не могу сделать ничего, чтобы эту драку хоть как-то спровоцировать. Ни порталы не работают, ни магия, вообще ничего! Меня спеленали мощью чужой ауры, точно так же, как я сам недавно блокировал способности детишек на отборочных боях турнира Академии. Под таким давлением работать смогут разве что способности нефилимов. Проблема в том, что моя сила сейчас очень сильно повреждена и не скоро восстановится. Селеста нас только защищать может. Есть у меня, правда, в «гареме» еще две девочки… А что, это идея!

— Ну, ну, — насмешливо продолжил Люцифер, — не стоит так переживать. Я тут случайно, честное слово, — всего лишь ловил одного беглеца. Уже ухожу.

Он провел пальцем по пространству, одним движением создавая Разлом.

— Амелия, Икскацин, сейчас! — скомандовал я.

Из Системного кинжала вырвался поток черного дыма — прямо на взвывшего от боли аватара. Наниты Амелии, с помощью которых она едва не устроила на этой планете настоящий апокалипсис, принялись разъедать ему глаза и лицо, а паутина Икскацин прочно обвила тело, врезаясь под кожу. Насколько я знаю, обычные щиты против этой дряни бесполезны, а Абсолютный барьер Люцифер не использовал, видимо, посчитал, что у него все и так под контролем.

Но радовались мы недолго — вспышка энергии, окутавшая тело Люцифера светящимся ореолом, быстро оттолкнула едкий черный туман и разорвала нити из углеродных нанотрубок. Впрочем, я и не надеялся победить этого невозможного противника. Всего лишь подать аватару второго божества сигнал: мы здесь, мы «свои». Даже если он не в курсе недавних событий (что вряд ли), сверхспособности насекомых сильно отличаются от человеческих, так что настоящее происхождение пойманных Люцифером «беглецов» теперь должно быть для него очевидно. Да и сила Амелии, сравнимая по мощности с ядерным оружием, — это огромная ценность. Система выдает такие способности крайне редко.

Аватар Шолотля, бога насекомых, глухо зарычал, его темная аура пришла в движение, концентрируясь в острые копья.

— Нет, постой, давай договоримся! — запаниковал Люцифер, в свою очередь создавая несколько клинков из чистого света, настолько плотных и осязаемых, что их можно было бы принять за стальные.

Но было уже поздно — время разговоров подошло к концу. Оба аватара обрушили друг на друга потоки снарядов, превращая пещеру в пылающий ад.

«Хоть бы пронесло, хоть бы пронесло!» — тихо причитал я, лавируя между смертоносными снарядами. Хоть мы и были укрыты способностью Селесты, что-то мне подсказывало, что даже одного-единственного удара хватит, чтобы разбить этот ее хваленый «Абсолютного щит». К счастью, на границе между двумя бушующими аурами образовалась шаткая область равновесия, шириной всего в пару сантиметров, внутри которой мой Системный кинжал, уменьшенный чуть ли не до размеров соломинки, кое-как мог маневрировать. Но как только одному из соперников удавалось хоть немного нарастить преимущество, мы снова застревали, моля всех богов (двоих из них в особенности) чтобы какой-нибудь неосторожно запущенный снаряд не превратил нас в облачко пара.

— Внимание сетевая атака (Люцифер) — успешно отражено. Внимание сетевая атака (Шолотль) — успешно отражено. Раздался голос Немо.

Только этого не хватало! Хорошо, что я повысил уровень Ассистента, так что даже аватары не смогли с наскока пробить наш фаервол. Во всяком случае, пока их внимание было занято боем.

«Я словно лист на ветру, смотрите как я парю» — завел я новую мантру, скользя по сложным изгибам этой условно-безопасной зоны. Глубже, еще глубже под землю, где нас уже не смогут найти радары Системы! К счастью оба божества были слишком увлечены схваткой и не отвлекались на преследование, так что нам удалось буквально проскользнуть у них между пальцами, погрузившись на глубину нескольких десятков километров.

Что при этом происходило на поверхности — я уже не берусь судить. Судя по доходящим до нас сейсмическим волнам — ничего хорошего. Я выбрал довольно пустынное место для своей временной базы, но битва двух аватаров — это серьезный катаклизм. Вся планета сейчас наверняка содрогается от землетрясений и цунами.

Вскоре порода вокруг нас стала пластичной и горячей — мы добрались до планетарной мантии. Здесь, в толще расплавленного камня, отыскать наши следы будет уже очень и очень трудно. Убедившись, что угроза миновала, я передал управление Немо. К счастью, она тоже не спешила «предавать нас», направляя убежище к поверхности, а значит все попытки взлома действительно провалились. Ну что ж, живем!

Но как же, блин, это было стремно!!!

* * *

— Оторвались, — выдохнула Селеста. — А я уж думала, что нам точно крышка.

Я с облегчением рухнул на мягкую траву прямо посреди поселка ящеров, где наши настоящие тела находились все это время. Дрожащими от перенесенного стресса руками прикрыл глаза от слепящего света, льющегося с разноцветного свода пещеры. Теперь, когда термоядерный реактор работает в полную мощность, недостатка в энергии у нас нет. Вокруг, на все той же самой полянке, отдыхали десятки ящеров, у которых сегодня был выходной. Стайки веселых ребятишек, играющих в какие-то свои игры, сновали туда и сюда. Я не стал рассказывать жителям поселка о происходящем снаружи, и о том, что в этот самый момент где-то там решалась их дальнейшая судьба. Если уж помирать — то со счастливой улыбкой на устах. Особенно если никак не можешь повлиять на обстоятельства.

— Больше никогда, ни за какие коврижки, не буду встревать в разборки богов! — в сердцах выпалил я. — Нет, ты видела, что там творилось?!

— Ну, ты держался молодцом, — девушка улыбнулась, положила мою голову себе на колени и принялась заботливо гладить по волосам. — Я и сама наверное не смогла бы справиться лучше.

Кажется, она просматривает записи сновидения, которые ей передала Немо. И да, стычка с Мией в этой записи заботливо упущена. Только «семейных разборок» мне сейчас не хватало!

— Да ну, — я устало махнул рукой. — Ход с отвлечением Рафиры при помощи войны был просто ужасным. Лучше бы я вообще не вмешивался в события!

— Ты напрасно себя коришь, — улыбнулась она. — Отсутствие связи с Люцифером сразу бы ее насторожило. А так она решила, что ее покровитель сильно занят, либо что его молчание — это такой своеобразный ответ на вторжение.

— Что-то вроде «разбирайтесь сами»? — хохотнул я. — И часто боги так по-скотски поступают с подчиненными?

— Гораздо чаще, чем ты думаешь, — вздохнула Селеста. — Поверь, иногда у нас… у них просто нет другого выбора, кроме как стоять в стороне, жертвуя даже своими самыми преданными слугами. Все из-за этой проклятой политики!

— Трудно быть богом, — философски подытожил я. — И нафиг нам вообще сдалась такая судьба? Может, это, ну его? Пойдем, чайку попьем, построим синхрофазотрон?

— А вы знаете толк в том, как заинтересовать девушку, молодой человек, — рассмеялась Селеста.

— Ну а что? Хрен они нас тут достанут в ближайшую тысячу лет. Посмотрим еще, кому раньше ждать надоест! — я погрозил небу кулаком и тоже рассмеялся — накопившееся напряжение наконец начало спадать.

— Ты прав, конечно же, — улыбнулась девушка. — Свет не сошелся клином ни на богах ни на Системе. Есть и другие варианты. Мы вообще можем делать все, что угодно. Развивать науку, например. Можем даже попытаться создать собственную Систему или что-нибудь еще более невероятное. Да хоть бы и отыскать способ путешествовать по параллельным вселенным!

— А они правда существуют? — заинтересовался я.

— Ну, ты же собственными глазами видел Великий аттрактор. Точнее, самый его краешек, окрестности нашей нынешней реальности. Но не думаешь же ты, что этот «ручеек» в нашем мультиверсуме единственный?

— Ты серьезно? — от таких новостей я даже вскочил.

— А как по-твоему боги творят свою «невозможную магию»? Ты ведь и сам делал то же самое в своих снах. Можно сказать, что это такой тренировочный полигон для новичков. Скажу даже больше: есть вероятность что все эти события происходили уже много раз, и повторятся снова — пусть и немного в другой форме. В качестве фанфика, если можно так сказать.

— То есть таких «точек сборки» может быть много, — подытожил я, — и некоторые из них двигаются по реке вероятностей похожими маршрутами? А наши «боги» — как рабы на галерах — гребут своими веслами в нужную «главному сновидцу» сторону? Меряются, у кого весло больше и колотят ими друг друга по башке, пытаясь эти дурацкие штуковины отобрать?

— Ну да, можно и так сказать, — фыркнула Селеста. — Хотя с такой точки зрения я об этом не думала.

— И что, кто-нибудь видел этого «первого сновидца», атмана, говорил с ним? — не удержался я от вопроса.

Ну а кому, как не Селесте, знать такие вещи? И кому, как не мне, ее об этом спрашивать? Все равно, что случайно подружиться с президентом США и не выяснить, существуют ли на самом деле инопланетяне.

— Сам-то как думаешь? Особенно после того безобразия, что ты учудил с беднягой Фалконом в своем первом же сне. Станет атман с нами разговаривать, портить нам кровь? Или ты всерьез веришь, что причина, по которой он нас создал, менее дурацкая?

Бедняга Фалкон. Пусть он и был всего лишь «выдуманным персонажем»… Я поежился, представив, как кто-нибудь на полном серьезе рассказывает мне, что в его «настоящем» мире книжки о наших с Селестой похождениях разлетаются, как горячие пирожки, всего за какую-то дюжину медяков. Прав был Виктор Олегович^[76], есть в этом какая-то чудовищная и оскорбительная несоразмерность.

— Ты ведь теперь тоже знаешь, как это работает. Зачем вообще его искать, если все мы — это «он»? Безнадежная затея, в общем. Ну а если поговорить с ним захочется, — так говори, кто ж тебе не дает?

— А Очки Развития, разве это не атман? — блеснул я своей эрудицией.

— Ну да, на этом построены многие нынешние религии, — кивнула Селеста. — Очки Развития — это что-то вроде твоего личного пакета вселенских акций. Тут все как обычно: «свободный рынок», проценты и инфляция, корпорации и олигархи. Только не спрашивай у меня, есть ли у кого-нибудь контрольный пакет. Я не знаю. Знаю только, что в нашем рукаве галактики существует восемнадцать Доминионов. Выводы делай сам.

Я присвистнул. Ну по крайней мере картина нашего мироздания стала чуть более осмысленной. В самых общих чертах.

— Ладно, ерунда все это, — махнул я рукой. — Что дальше делать-то будем?

В первую очередь я решил выяснить, что же там случилось с моей способностью Нефилима. В системных логах рядом с ней в скобках стояла отметка «повреждено», а из названия исчезло слово «бесконечное». Оказалось, что я лишился возможности просчитывать события будущего и создавать сложные симуляции планетарного масштаба. Но я все еще могу погружать своих противников в реалистичный сон и управлять им, как обычной иллюзией. Скорость течения времени тоже уменьшилась на порядок. Да уж, знатно меня понерфили^[77]. Ну и ладно! Стремная это штука — пророческое сновидение. Зато время отката способности сократилось до пяти минут, да и возможность создавать сразу несколько снов осталась при мне. Правда, за каждую дополнительную симуляцию придется платить чуть больше ОР, чем за предыдущую. Но это уже вполне разумное ограничение.

Больше всего порадовала небольшая приписка в конце описания моей способности:

Особенность «$%@♀§S&P»: в случае гибели вашего настоящего тела вы можете скрыться в мире грез и найти новую дорогу в реальность через круговорот душ.

Ага! Ага… Ага. Ну что ж, как говорится, «помянем». Выходит, что на Землю я в ближайшее время точно не вернусь. Зато немного прояснилось то, каким макаром я здесь вообще очутился. Ачивка на данный момент почти бесполезная, так как простым смертным уничтожить меня будет довольно трудно, а от гнева богов такой пустяк меня не защитит. Захотят убить — убьют. Гарантированно и стопроцентно. Особенно если вникнут как следует в этот маленький гневный ребус. Мда…

Стычка с Люцифером дорого нам обошлась. От семи с половиной миллионов ОР, которые красовались на балансе подземелья в начале путешествия, осталось всего два миллиона. Часть ушла на создание Разлома и активацию суперспособности Амелии (дорогое это удовольствие), часть была потеряна из-за противостояния аватару во сне. Впрочем, я тоже умудрился немного «пощипать» своего противника, так что можно считать, что мы квиты. Почти. Два миллиона я безжалостно вложил в эволюцию своей способности нефилима. Хорошо иметь большую подушку безопасности! Остатки Очков, я пожалуй тоже приберегу на случай непредвиденных обстоятельств.

Ну и еще одна интересная новость:

— Внимание, получено достижение «Богоборец» — вы вступили в стычку с аватаром божества и каким-то образом вышли сухим из воды. Сопротивление духовным атакам повышено на двадцать процентов.

Неплохо. Еще одна эпическая ачивка из разряда «лучше никому не показывать». Будем надеяться, что этот шикарный, по меркам Системы, бонус в ближайшее время мне не пригодится. Хватит с меня таких приключений!

Мы коротко обсудили ситуацию. По всему выходило, наш побег не был ни случайностью ни везением. Шолотль (бог насекомых) не был уверен, что сможет справиться с превосходящим противником (Люцифером), а потому просто позволил нам ускользнуть, прекрасно понимая, что никуда мы из этого мира все равно не денемся.

Теперь на планете наверняка введут карантин, не позволяя никому ее покинуть. А стоит нам показаться на поверхности, как нас тут же засекут местные архонты или вообще — ретрансляторы Системы. Тут Селеста не была уверена до конца, так как не знала нынешних возможностей и уровня местных богов. Использовать для побега Разлом, как мы планировали в самом начале, тоже не получится. Это очень яркое событие и на открытие такого портала нужно время, так что создать свою червоточину или воспользоваться чужой будет сложно. В общем, мы теперь, что называется, под колпаком.

С точки зрения Шолотля это довольно разумное решение. Любой другой беглец на нашем месте быстро истощил бы под землей свои ресурсы и сам явился бы к нему с повинной. Но он не учел того, что мы прихватили с собой целое подземелье, которое способно годами существовать автономно. А если найдем способ добывать под землей литий-6 для реактора — то гораздо, гораздо дольше. Мы еще и расширять это место сможем, за счет естественного прироста амальгамы. Ну и смерть от старости нам тоже пока не грозит. Дохода от подземелья вполне хватит, чтобы со временем эволюционировать в архонтов.

Из минусов — если ничего не делать, то на такую эволюцию уйдет не один десяток лет. И вообще, это совсем не то безоблачное путешествие в Метрополию, на которое я изначально рассчитывал. Не радует и тот факт, что теперь в нашем старом мире наверняка начнется дотошное расследование. А значит, очень скоро всплывет информация и об осколках Селесты — священном Граале богов нашего Доминиона. Не удивлюсь, если за эту планету теперь развяжется полномасштабная война… Да и разыскивать нас под землей скорее всего тоже начнут очень плотно. В общем, ничего хорошего, ждут нас веселые деньки!

Единственная надежда — на небольшой кусочек элтелиона, который я отправил на одну из карликовых планет в этой звездной системе. Изначально этот орб должен был просто создать якорь для второго Разлома, через который мы собирались покинуть планету. Но теперь это наш единственный «маячок» во внешнем мире. Крохотная камера, как у старого марсохода, тысяча единиц накопителя, и скромное пространственное хранилище, в которое я поместил «вечную батарейку», полученную от Эмбер. Без автономного источника энергии путешествие на другую планету было бы попросту невозможным. Никаких даров Системы, никаких суперспособностей. Один только «исходный код» и голые камни вокруг.

Ну что ж, вызов принят! Давайте поглядим, что из этого можно соорудить…

Леонид Демиров Мания крафта. Том 5. Ментор

Глава 1. Планетоид

Я стоял посреди темно-серой пустыни, внутри огромного кратера, оставленного каким-то массивным небесным телом, и размышлял. Нет, не о тщетности бытия — до такого моя мятежная головушка пока еще не докатилась. Просто думал, с чего бы начать.

Но как же здесь все-таки хорошо! Над головой — щемящая чернота космоса, усеянная россыпью звезд, под ногами — тонкий слой девственного реголита. Маленький шаг для человека… Гм, ладно, опять меня куда-то не туда понесло.

А еще здесь неестественно тихо — до звона в ушах — ведь у этого карлика совсем нет атмосферы. Пятьсот километров в диаметре и период обращения в три с половиной часа. Я теперь как Маленький принц: могу безостановочно любоваться закатами, просто передвигая табуретку. Жаль только, что ни прекрасных роз, ни жаждущих захватить этот мир баобабов поблизости не наблюдается. Да и вулканы на такой малютке явление почти невозможное. Это вам не какая-нибудь Ио, которой Юпитер регулярно устраивает взбучку своей гравитацией. А жаль. Я бы сейчас не отказался даже от самого жалкого вулканчика. Или баобаба. В общем, ждет меня очередной энергетический кризис.

Вместо тела я использовал марионетку из силовых полей, которую наловчился делать еще в сновидении. Мне пришлось лишь слегка усовершенствовать концепт заклинания, добавив к нему нормальные органы чувств: вестибулярный аппарат, тактильные рецепторы на коже, органы зрения и слуха. Последняя опция, впрочем, в космосе совершенно бесполезна, но пусть уж будет. В качестве модели выбрал Кира: от своего девичьего образа я уже порядком устал.

Только сейчас до меня начал доходить весь масштаб утерянных возможностей, в смысле тех самых “пророческих снов”. Я ведь даже не помню, как создавал эту магию! Хотя выглядит она так, будто ее автором действительно был я. Почерк, так сказать, очень знакомый. Диво дивное. Даже если забыть на минуту о том, куда девался неведомый “я”, создавший это заклинание. Проводить исследования "задним числом", всего лишь одним намерением придумать их заранее, а потом использовать эти знания в реальной жизни — нет, черт возьми, это мощно!

Но мне следовало бы потратить эту возможность на что-то более дельное. К примеру, на портативный источник энергии. Мда… А теперь не спасет даже "Боржоми". Есть некоторая надежда, что способность восстановится сама по себе, после очередной эволюции — теперь уже в архонта. Но то ж когда будет!

Эта карликовая планета в данный момент находится всего лишь на расстоянии трех астрономических единиц от ближайшего обитаемого мира, населенного насекомыми, где мы по стечению обстоятельств застряли. Не так уж далеко, в общем-то, по космическим меркам. Так что лучше здесь лишний раз не шуметь — не создавать сильных гравитационных волн и не фонить в радиодиапазоне. Если мое присутствие засекут, то я лишусь единственной ниточки, связывающей меня с окружающим миром.

Сбежать с планеты мы пробовали. Первая же попытка отправить небольшой зонд за пределы зоны карантина с треском провалились: мой орб моментально перехватили местные архонты и мне пришлось активировать систему самоуничтожения. Минус двести единиц элтелиона. Нет, наверняка существует какой-нибудь хитрый способ улизнуть, не привлекая внимания, но он нам пока неизвестен. Селеста смутно помнит описания нескольких “невероятностных двигателей”, способных моментально перемещаться в любую точку галактики, но я совершенно не представляю, с какой стороны браться за подобную дичь. Даже по меркам богов это звучит как научная фантастика. Куда реалистичнее выглядит другой план: набрать достаточно силенок, чтобы открывать Разломы мгновенно, как это недавно сделал Люцифер, и под максимальным “Ускорением” удрать, тщательно заметая следы.

Ну и своей мечты о путешествии в Метрополию, мир богов и архонтов, я не оставил. Где еще искать силу и знания, если не там? А то, что нам временно придется обходиться без своих суперспособностей (активировать их через орб нельзя), — всего лишь небольшое усложнение условий задачи. В любом случае “Черная бабочка” Амелии и мое “Бесконечное цукуёми” — это слишком узнаваемые и редкие способности, чтобы так просто ими светить в информационном пространстве Метрополии. Вычислят, как пить дать, и снова прижмут к ногтю.

Я этому обстоятельству даже рад: чем меньше мы зависим от заемной силы, полученной от Системы, тем лучше. А “исходный код” и даже Очки Развития — это естественные элементы нашего мира, такие же незыблемые, как гравитация и магнетизм.

В общем, передо мной сейчас стоит всего одна простая и понятная цель: построить более-менее работоспособный космический корабль, подходящий для межзвездных путешествий, и убраться отсюда восвояси. Сказано — сделано: я быстренько слепил из силовых полей реактор и парочку двигателей, завел новенький корвет и полетел навстречу приключениям. Хотел бы сказать я…

Проблема в том, что у меня нет ничего! Ни чертежей, ни материалов, ни энергии! Ни даже мало-мальского представления, с чего начинать такой грандиозный проект. Прежде всего, конструкция реактора, который мы построили в подземелье, мне совершенно не подходит. Он попросту слишком громоздкий. А у меня нет ни пространственного кармана, ни даже банального элтелиона, чтобы упаковать такую громадину. Я уже не говорю о том, что эта штука изрядно “фонит” радиацией, которую вполне можно засечь.

К тому же, если я попытаюсь утащить эту махину в варп, образуется неслабая такая гравитационная волна. Обычная магия имеет свои ограничения, и без “Ускорения времени” космических скоростей с ее помощью я не добьюсь. А значит, мне бы не помешали маршевые двигатели: ионные, химические, гравитационные, хоть какие-то, чтобы убраться на достаточное расстояние для варп-прыжка. Ну и все это мне нужно построить, сидя на куске голого камня посреди космической пустоты, с одним лишь радиоизотопным генератором, который выдает всего тысячу единиц маны в день. И да, здесь нет ни дров, ни даже воздуха, в котором они могли бы гореть. Ни более-менее развитой цивилизации, у которой можно купить по крайней мере сырье. Эх, космические игры-песочницы, как же я по вам скучал!

Я прошелся по доступной мне территории поисковыми заклинаниями Магии земли, воды и металла. Поверхность планетоида представляла собой сплав льда и камня с редкими вкраплениями железо-никелевых осколков. Думаю, это обломки того самого метеорита, который оставил здесь этот кратер. Надо бы наведаться в его геометрический центр, думаю, там меня ждет приятный сюрприз. А другого источника металла в этом ледяном царстве я найти и не смогу. Ну что ж, за дело!

В первую очередь — разведка. Моя аура, покрывающая какую-то жалкую сотню метров, для нормальной работы совершенно не годится. На таком крошечном пятачке я ничего, кроме льда и камня, найти не смогу. А ведь здесь вполне могут быть и следы падения других, более мелких метеоритов. Скажем, из золота… М-м-м! Или совершенно новенькая губозакаточная машина в подарочной упаковке, ага.

Значит, так, для начала нужна нормальная видеокамера. Вот только элтелиона у меня — кот наплакал. Я выбросил из пространственного хранилища черный “холодильник” — свой единственный генератор. Сразу же соорудил из льда и камня что-то вроде иглу — полусферы с единственным выходом. Укрепил ее кинетическим щитом. Если я потеряю свой генератор, моя игра быстро перейдет в режим “хардкора”. Вероятность того, что нам на голову рухнет какой-нибудь метеорит, слишком мала, но вот мелкую космическую пыль и микрометеориты никто не отменял: у планетоида нет атмосферы, которая бы защищала его от подобных неприятностей.

Из освободившегося кристалла сделал матрицу высокого разрешения. Потянулся магией, собирая валяющиеся там и тут осколки металла. Испарил немного льда, очищая воду от лишних примесей: она пригодится мне для создания линз. Ну вот, из этого вполне можно соорудить что-то вроде шпионского спутника. Гравитация здесь совсем слабенькая — в пятьдесят раз меньше, чем на Земле, так что удерживать его на высоте не составит большого труда.

Появились первые пауки-репликаторы. Пока это все, что я могу соорудить из доступных материалов. Куклы разбрелись по поверхности планетоида, копошась в тонком слое звездной пыли и собирая редкие обломки металлических метеоритов. Я не нашел ничего лучше, чем сделать из них портативные металлоискатели с магнитной "хваталкой" — это намного экономнее, чем пользоваться магией, а ресурсы мои пока очень ограничены. Вторая проблема — температура. На морозе железо становится очень хрупким, так что большая часть энергии уходит на банальный подогрев.

Вскоре один из паучков порадовал меня истошным писком детектора: под слоем льда и камня явно скрывалось что-то полезное. Находкой оказался крупный метеорит, весом килограмм в пятьдесят. Настоящий гигант на фоне тех крошек, которые мы тут собираем. Я не пожалел маны, чтобы вытянуть его из-под земли. Самое время сделать себе легендарную броню из метеоритного железа. Ладно, шучу, эта ерунда слишком хрупкая, чтобы из нее что-то ковать, и напоминает по свойствам высокоуглеродный чугун. Даже древние умельцы, скорее всего, смешивали драгоценную хрень, упавшую с небес, с нормальным оружейным железом, чтобы получить хоть что-нибудь условно "ковабельное". Так что в лучшем случае это мог быть хороший булат или дамаск, но не чистое метеоритное железо. Кто знает, может, именно так эти техники смешивания металлов и появились на свет, ведь за порчу драгоценной находки кузнеца вполне могли лишить головы.

Впрочем, меня проблемы древних кузнецов не заботят. Я эту болванку просто расплавлю и сделаю из нее все, что мне потребуется, с помощью силовых полей. Но для начала разрежу: очень уж интересно, что там внутри.

Идея оказалась годной: внутри болванка вовсе не была литой, а металл почему-то принял форму пересекающихся полосок, которые отдаленно напоминали ледяные узоры на окнах. Хм, занятно. Надеюсь, это не какой-нибудь инопланетный артефакт, который я только что безжалостно угробил? А может, это обломок обшивки древнего корабля исчезнувшей расы предтеч, который потерпел крушение где-то неподалеку? Ну да, или кусок все той же губозакаточной машины…

Селеста, которой я тут же показал свою находку, от души посмеялась и объяснила, что так выглядят многие метеориты естественного происхождения, а вот в лабораторных условиях такой узор очень трудно повторить. Облом. Эх, а я так надеялся, так надеялся!

Увеличив численность своей армии пауков до трех десятков юнитов, я расширил зону поиска, разбросав кукол по географическому центру кратера. Крупные находки, вроде недавнего "артефакта предтеч", встречались все чаще. Этой ерундой я занимаюсь не просто так: карта расположения осколков позволит мне точнее определить место падения основного тела метеорита. А уж его, судя по размерам получившейся воронки, мне с лихвой хватит на все мои нужды.

Избыток железа я пока использовал для еще одного жизненно важного проекта. Рядом с ледяным иглу, в котором хранился мой основной генератор энергии, стали появляться крупные параболические зеркала, собирающие свет на специальные фотоприемники, подвешенные на тонком подвижном каркасе. Магия света позволяет мне получать примерно две трети от падающей на зеркала энергии. Негусто, особенно учитывая, что солнце находится в два раза дальше, чем обычно. Зато нет атмосферы и облаков, которые поглощают часть излучения.

В конечном счете я стал получать примерно пятнадцать ватт с одного квадратного метра. Чтобы довести мощность своей солнечной электростанции хотя бы до уровня той же атомной батареи (одиннадцать киловатт), мне понадобится всего лишь застелить зеркалами примерно десять соток условного “огорода”. В своем прошлом мире я бы ни за что не стал страдать такой ерундой, но здесь, на куске голого камня, где нет ни топлива, ни рек, ни вулканов, это мой единственный выход. (Ну, если не ударяться во всякую экзотику).

А наращивать мощность придется, причем во много раз, ведь для выплавки металлов, добычи и очистки руды понадобится уйма энергии. Я уже не говорю про электролиз — единственный доступный мне способ получать некоторые металлы из их оксидов. К счастью, это вполне безопасно, ведь мой скромный приусадебный участок, засаженный стальными цветами, при всем желании не сможет изменить альбедо (отражающую способность) такого крупного небесного тела. Короче, в телескоп нас никто точно не увидит.

Нащупав эпицентр взрыва, породившего эту огромную воронку, мои пауки принялись бурить лед, разыскивая остатки главного метеорита. Я снова воспользовался поисковой магией — на сей раз трата резерва маны уже не будет такой бесполезной. Ну и почти сразу нащупал месторождение. Солидно. Уж этой-то глыбы металла мне хватит с лихвой.

Но железо — это еще не все. В лучшем случае — корпус будущего корабля, ну и материал для моих зеркал. Хотелось бы добыть еще хоть немного золота и титана. Мои пауки уже расползаются по поверхности, сканируя все подозрительные объекты с помощью лазерной спектрографии. Да и в недрах планеты наверняка найдется что-нибудь полезное. Нужно только пробурить шахту сквозь толщу льда. Спутнику слежения я нашел еще одно применение: теперь он будет работать как телескоп, выискивая самые многообещающие астероиды. Уже только по отражающей способности можно очень много сказать о составе небесного тела. А уж если проследить его траекторию, вычислить массу и плотность, то я смогу сэкономить кучу времени.

Проблема состоит еще и в том, что я пока очень смутно представляю, какие именно ресурсы мне потребуются. Особого выбора нет: придется строить новый термоядерный реактор. Селеста предложила взяться за наиболее перспективный — на основе самоподдерживающегося вихря плазмы. Его главное преимущество в том, что можно использовать реакцию водород — бор (вместо пары дейтерий — тритий), которая к тому же не создает лишней радиации, что в нашем случае особенно важно. Да и по размером он должен быть намного меньше, чем всякие там токамаки и стеллараторы. Ну и дешевое топливо, которое не приходится буквально по атомам отделять от изотопов, — это тоже явный плюс.

К счастью, у меня в арсенале появился инструмент, который позволяет нам проводить исследования намного быстрее, чем это было раньше. Конечно же, речь о сновидениях. Возможность уместить целый год интенсивной работы всего лишь в два дня реального времени — тот еще чит! Впрочем, у всего есть своя цена. Такое ускорение обойдется мне в сотню тысяч ОР, и это не считая зарплаты, которую я плачу своим ведущим ученым (еще около сотни тысяч за год работы).

Волей-неволей вспоминаются условно бесплатные игры моей исторической родины, где ты можешь либо долго и нудно ждать, пока исследование пройдет само по себе, либо использовать суперспособность своего кошелька, чтобы сделать все очень быстро. Вот уж не думал, что и здесь я столкнусь с подобным безобразием. Ну, делать нечего: застрять здесь надолго — это не наш вариант. Тем более что в Метрополии можно будет быстро компенсировать все потери.

У меня появилась еще одна идея по поводу того, как увеличить наши доходы. Селеста запретила мне вмешиваться в хрупкий баланс первобытного мира ящеров и копии биомов ковчега, которую акулы тщательно воссоздали в своей части подземелья. Проектирование замкнутых экосистем, способных стабильно существовать веками, — это очень сложная задача. Селеста создавала их лично, еще когда была богиней, а сейчас ни у кого из нас нет ни знаний, ни вычислительных мощностей, чтобы повторить такой подвиг.

Другое дело — местные жители. Они ведут достаточно мирное и спокойное существование, ведь отсутствие военных конфликтов — залог сохранения популяции. Но по той же самой причине они меньше тренируются и в среднем гораздо слабее жителей поверхности, которые безостановочно воюют со всеми своими соседями. Война — это предельное напряжение сил и нервов, которое стимулирует выработку Очков Развития. Так почему бы нам не позволить ящерам повоевать в моих сновидениях? Уж там-то их жизням точно ничто не будет угрожать. Устроим какой-нибудь турнир или игру по захвату огромной башни, населенной монстрами, сила которых возрастает с каждым этажом. Тем более что сами боевые действия не должны отнять много времени, в отличие от подготовки к ним. А значит, мои расходы на поддержание симуляции должны быстро окупиться.

Подсадить ящеров на компьютерную игру с полным погружением? Хе-хе, а почему бы и нет? Главное, чтобы нам с Немо хватило вычислительных ресурсов. Эх, надо было вместе с Очками Развития украсть споверхности еще и пару килограммов элтелиона! Пожалуй, дальше в очереди исследований будет именно вычислительная техника — магическая или обычная, кремниевая. Думаю, эти расходы достаточно быстро окупятся.

Кстати, на планете насекомых вскоре действительно началось вторжение нашего доминиона. Правда, не такое крупномасштабное, как я представлял себе изначально. Думаю, Люцифер с Асмодеем просто хотят обозначить свое присутствие (вдруг я решу сдаться добровольно) и получить возможность посылать своих ищеек под землю. Посовещавшись, мы отправили один из орбов поближе к поверхности — чтобы начать строить там мощную геотермальную электростанцию. Нам она не нужна, но пусть лучше боги думают, что наши ресурсы ограничены и если немного подождать, то мы сами явимся к ним с повинной. Боги бессмертны и открыто кичатся своим “бесконечным терпением”. Пусть теперь их гордыня хоть немного сыграет нам на руку.

Глава 2. Путешествие

Воссоздание технологий высокого уровня с нуля — трудная задача. Особенно когда у тебя нет, как в пресловутых играх-песочницах, “волшебного пистолета”, который сам собирает руду (дезинтегрирует материю неведомо как и куда), создает сложные девайсы (что-то вроде молекулярной телепортации), да еще и стрелять умудряется (про способность к дезинтеграции как-то резко забыли — пистолет же!). Но игры на то и игры, чтобы упрощать сложную механику, дабы не утомлять игрока скучными деталями.

И только в играх исследование термоядерного синтеза — это одна технология, цельная и неделимая. А вот на практике это целая куча разных технологий, собранных под одной крышей только для того, чтобы заставить дурацкие атомы сталкиваться между собой достаточно часто и с достаточной силой. Три! Целых три года мне пришлось провести в чертовых симуляциях, ломая голову над тем, как заставить эту штуку работать правильно! И это с учетом того, что у нас был "консультант", который смутно помнил, какие направления исследований самые перспективные. Селеста мне свидетель, я изгрыз этот реактор вдоль и поперек и могу теперь в сновидении воспроизвести его конструкцию целиком одним усилием воли, да еще и в нескольких разных модификациях. Никогда не думал, что такое вообще возможно. Должно быть, это какая-то синергия моей силы нефилима со способностями Немо.

Да, в реальности для нас прошло всего несколько недель, с учетом пауз на постройку нескольких прототипов реактора. Но субъективно я провел на этой унылой планете целую вечность. И это не фигура речи. Умножьте срок моего заключения на три параллельных потока сознания, которые все это время работали над разными проектами, — и поймете, о чем я говорю.

Ну да, глупо было бы потратить триста тысяч ОР и при этом не воспользоваться временем, подаренным Системой. Еще одним направлением развития был ближний бой. В сновидении компанию мне составляли Селеста с Амелией, которые также упорно тренировались. Я быстро догнал девушек по уровню мастерства, так что теперь мы все находимся где-то между третьим и четвертым даном. Что уже очень и очень неплохо. Будь мы сейчас на Земле — вполне могли бы занять призовые места на каких-нибудь региональных соревнованиях.

Тренироваться пришлось во взрослых телах. С детской комплекцией особо не повоюешь, а для тренировок, как я уже убедился, лучше выбрать какой-то один облик. Так что пришлось мне окончательно сменить имидж, став широкоплечим юношей лет двадцати пяти. Ну и мои спутницы тоже не отставали. У Амелии пока нет собственного тела, но во сне это не важно, а в реальности она пользуется очень качественной моделью марионетки.

Ну и третий проект — это, конечно же, компьютеры. Пока шайка неугомонных изобретателей помогала мне с реактором, я попытался попутно посвятить их в тайный орден схемотехники и программирования. Двоих старперов — Бранда и Нирта — с большим трудом удалось выучить до уровня уверенных “пользователей”, и после этого я оставил попытки повысить их квалификацию в данном вопросе. А вот Шашти и малыш Корвин начали показывать первые скромные успехи. Ребята молодые, способные, пускай осваивают.

И наконец, я сделал то, о чем мечтал очень давно, — свой собственный процессор на магическом “исходном коде”. Немо, конечно, молодец, но к ее внутреннему устройству я доступа не имею. А вот теперь мы сможем печатать дополнительные вычислительные схемы на любом носителе, что в условиях “блокады” очень важно. Элтелиона у меня критически мало — особенно с учетом растущей потребности в сложных расчетах. Да и в рамках повышения независимости от Системы это тоже важный шаг.

Ну и в качестве развлечения, чтобы не поехать крышей от зубодробительных исследований, мы все вместе проектировали игру с полным погружением. Что-то вроде многоуровневого подземелья с монстрами, квестами и боссами. С каждым новым этажом опасность противников и сложность заданий растут, а уровни все больше походят на открытое пространство — таким нехитрым способом мы собираемся подготовить ящеров к возможному выходу на поверхность. Сновидения дорого обходятся, так что в них я буду проводить только самые масштабные ивенты, а в остальное время их заменят иллюзии и фантомы. Получится что-то вроде голографической палубы из “Стартрека”. Ну и никакого читерства: в игре доступны только те способности, которые ты имеешь в реальном мире. Хочешь стать сильнее — становись сильнее.

Ну, вот и все. Итогом наших совместных мучений стало “оно”. Космический челнок, если его можно так назвать. По большому счету, это огромный реакторный отсек (явно от корабля покрупнее) с прикрученными к нему ионными двигателями, контейнерами с топливом и крошечным кокпитом “на вырост” (сидеть в нем пока некому). Ну и парочка боевых турелей с плазменными пушками, скопированных с ковчега Ланти. На всякий случай. Ни кают, ни грузового отсека, ни системы жизнеобеспечения. В каком-нибудь космическом симуляторе эта штука вообще ни на что не была бы годна, кроме разве что перевозки топлива или работы в качестве “переносного генератора”. Но в нашей ситуации — самое то. Мы и так старались отказаться от максимально возможного количества сложных материалов, вроде пластмассы и резины, просто потому, что производить их на безжизненной планете, которая не ведает, что такое уголь и нефть, — это натуральный мазохизм.

Не совсем тот "дредноут", о котором я когда-то мечтал, но лиха беда начало!

Собрав все свои нехитрые пожитки — немного золота, титана и вольфрама, мы отправились в путь. Не забыли избавиться и от самых явных следов своего пребывания на планете — солнечной электростанции и целой кучи промышленных агрегатов, которые я попросту спрессовал в один большой ком. Если кто-нибудь решит добывать здесь ресурсы, то его ждет приятный сюрприз. И версия с "обломком древнего корабля" будет выглядеть не такой безумной. Уже представляю, как какие-нибудь ученые бережно разбирают этот металлолом, пытаясь определить его назначение. И очень долго смеются в финале. Ну или очень долго пьют — в зависимости от объема потраченных на это бесполезное занятие средств и времени.

Устанавливать на корабль обычные ракетные двигатели я не стал. Предельная скорость, которую они могут развить, — три-четыре километра в секунду. Тех же показателей я добьюсь и с помощью обычной магии. А вот ионные двигатели способны разогнать корабль уже до двухсот километров в секунду, хоть на это и требуется много времени из-за низкой тяги. К счастью, в качестве источника тяги можно использовать сам реактор, направляя наружу часть разогретой топливной смеси, так что мы с самого начала проектировали его для работы в таком режиме. Одним ударом — сразу двух зайцев, так сказать.

Теперь остается только ждать. Причем долго. Мы хотим уйти “своим ходом” по крайней мере на расстояние двух-трех миллионов километров, чтобы всплеск гравитации, вызванный нашим переходом в варп, для расположенных на планете ретрансляторов Системы был неотличим от фонового шума. Но даже с учетом маневра гравитационного ускорения возле самой массивной планеты этой системы на перелет уйдет около шести месяцев. А потом нас ждет еще полгода путешествия в варпе: до ближайшей червоточины, ведущей к Метрополии, примерно тридцать световых лет. И это еще очень неплохо, учитывая то, что наш доминион имеет около двух тысяч световых лет в поперечнике, а в его состав входят примерно шестнадцать тысяч обитаемых миров. Хе-хе, как подумаю, что перешел дорогу существам, которые заправляют ТАКОЙ империей, — сразу становится зябко.

По нашим прикидкам, старшие боги, вроде того же Люцифера, контролируют в среднем около тысячи доменов в разных мирах. Правда, таких монстров у нас немного — всего тринадцать (уж не отсюда ли пошло выражение "чертова дюжина"?). Плюс шестьдесят богов средней руки, которые контролируют пару сотен крупных стран или около того. Ну и еще триста младших, в подчинении у которых в лучшем случае несколько десятков государств. К слову, хозяином домена вполне может быть и обычный архонт. Это вполне нормальное явление, особенно среди отпрысков могущественных богов. К примеру, домен империи Гензо, в котором живет Грэм, до сих пор приносит доход сыну Асмодея Векселю. Планета, принадлежащая одному богу целиком, — довольно редкое явление. Если не считать планет-резиденций, которые боги порой делают своим "домом", и владений мелких региональных божков, ставших вассалами доминиона в обмен на относительную независимость. Так что чаще всего планета разбита на участки, подконтрольные сразу нескольким хозяевам.

Хотя в масштабах галактики выясняется, что все это тоже полная ерунда: рукав Ориона, в котором мы находимся, — всего лишь крошечный аппендикс на ее фоне, а наш хваленый доминион точно так же легко сворачивается в условное "пятнышко" на карте, как и мое родное Солнце. Отрезвляющее зрелище, должен сказать. Успешно отбивает всякое желание становиться "са-а-амым главным".

Во время полета я занимался в основном подземельем. В поселении ящеров появилась еще одна башня, подражающая форме окружающих ее каменных столбов, но выполненная из стекла и белого мрамора в стиле небоскребов моего родного мира.

На нижних этажах располагается вычислительный центр из нескольких тысяч процессоров на золотой фольге и большой маховик-накопитель на случай непредвиденных обстоятельств. Здесь хозяйничает Корвин — компьютеры стали его основной специальностью. Водяная система охлаждения дата-центра подогревает крупный бассейн у подножия башни. Перегрев — довольно серьезная проблема, ведь главный реактор выделяет огромное количество лишнего тепла, которое нам время от времени приходится сбрасывать в океан, попросту заменяя воду в специальном резервуаре.

Чуть выше расположены исследовательские лаборатории. Профессор Нирт занимается фундаментальными исследованиями: систематизирует и перепроверяет наши с Селестой воспоминания. Шашти играет в изобретателя, создавая разные устройства, которые должны облегчить жизнь и нам, и ящерам. В поселке уже появилось электричество и первые бытовые приборы: холодильники, микроволновые печи и прочие удобства. Есть у Шашти и несколько заказов для нашего космического корабля. Сейчас на нем нет никакой команды, но со временем, думаю, это изменится, а значит, нам нужно будет обеспечить ее свежим воздухом и прочими приятными мелочами.

Мастер Бранд всерьез увлекся “исходным кодом”. Собственно, добрая половина нашего вычислительного центра работает именно над его заказами. Мы открываем и документируем все больше семейств устойчивых магических контуров и расшифровали уже большую часть доступных нам заклинаний. Количество “закладок”, установленных в них Системой и богами, действительно впечатляет. Вообще, вся история с разделением магии на разные стихии оказалась чистой воды фикцией, игровым элементом. Ну какая вообще может быть принципиальная разница между управлением металлом и камнем? Ладно еще железо, им-то можно с помощью магнетизма управлять. Но что насчет металлов, которые совершенно равнодушны к магнитам?

Я уже не говорю о целом наборе искусственно заложенных ограничений и специальных маяках, напоминающих QR-код, которые, по-видимому, нужны для распознавания "рун" с помощью кристаллов нифелита. Я уже не говорю о шпионских отчетах, отправляемых в Систему при попытке читерского использования заклинаний. Нашлись даже бэкдоры — специальные закладки, позволяющие отменять любую магию серией зашифрованных сигналов. К сожалению, взломать этот элемент мы пока не смогли. Просто жесть! Вот и лезь после этого в чужой код.

Переосмысление магии позволит мне сделать ее более экономичной и разрабатывать собственные заклинания, гораздо более эффективные и мощные. К примеру, благодаря нашему опыту работы с термоядерным реактором, я наловчился создавать очень горячую плазму — с температурой в сотни тысяч градусов — и защищать свои заклинания от электромагнитных вспышек. С таким оружием мои куклы и фантомы станут уже достаточно грозными противниками. Главное — не попадаться на глаза всяким там администраторам и богам. Обычные “рентгеновские” кристаллы мы можем обмануть специальными QR-вставками, а вот обладатели "Истинного зрения", скорее всего, заметят несоответствие. Я и сам не прочь по-настоящему видеть все потоки энергии, но увы, подарить такую способность могут только боги, да и то лишь в пределах своего домена. Придется искать альтернативные варианты.

Над лабораториями находятся школьные классы. Скоро мне позарез понадобятся талантливые и толковые ребята, так что обеспечить молодым ящерам и акулам нормальное, современное образование — это очень важный шаг. Заодно и маму с папой приобщу к полезному делу. Руководит всем этим делом Селеста, так что в результативности я не сомневаюсь.

Ну а на самой вершине разместился наш центр виртуальной реальности. Игра, которую мы создали, наделала в поселке много шума. Шутка ли — новый, неизведанный мир, странные существа, с которыми нужно сражаться, мощные артефакты и оружие. Если бы не ограниченное количество кабинок и лимит в один-единственный час, отведенный каждому ящеру на развлечение, они проводили бы здесь все свое свободное (и несвободное) время.

Ивент по захвату первого этажа и стартового города я проводил в сновидении, собрав на главной площади всех желающих. На самом деле, пришли вообще все, поскольку решили, что это приказ. Пришлось объясняться и делить аудиторию на игроков и зрителей. Ну не заставлять же мне сражаться стариков и малых детей! Впрочем, некоторые из пожилых ящеров все равно напросились участвовать, когда выяснили, что поясница болеть не будет, какие бы акробатические выкрутасы они там ни устраивали, а любые полученные ранения моментально заживают.

Ну а когда остальные старики увидели, как отрываются их ровесники, раздавая безмозглым скелетам тумаки наравне с молодыми сорванцами, зрительские ряды почти опустели. Первый уровень мы нарочно сделали в меру простым, чтобы дать ящерам почувствовать вкус победы. Несмотря на то что прокачка привязана к настоящему телу, в игре много экипировки разного качества, от бросовой до легендарной, так что им действительно было за что побороться.

Все бы ничего, но вскоре я с удивлением обнаружил, что мои самые ценные работники, Шашти и Корвин, тоже подсели на игру. Первого я подловил за использованием "служебного положения" для того, чтобы вне очереди попасть в кабинку виртуальной реальности. Ну а второй и вовсе смастерил свою собственную игровую площадку (еще и "усовершенствовал" ее читерскими программами) и подключался к серверам напрямую, в обход моего контроля, благо знал систему как свои пять пальцев.

Я от души посмеялся да и запер их в сновидении с одним заданием — пройти весь контент и проверить игру на баги. Без перерыва на еду и отдых. Ну и расходы на это мероприятие содрал с их же зарплаты. Пусть перебесятся. Пока сами не взвоют от скуки — не выпущу. Читеры хреновы!

А вот Селеста с Амелией отнеслись к игре вполне спокойно и даже получили работу прямо внутри нее. Мы втроем открыли там самое настоящее додзё, чтобы учить ящеров обращаться с оружием. И каждый из нас преподавал свой собственный стиль боя. На определенном этапе развития это практически необходимость — начать тренировать кого-нибудь, чтобы повысить свой собственный уровень. Когда пытаешься втолковать ученику все тонкости техники, внезапно выясняется, что ты и сам-то не слишком хорошо их понимаешь. Научился объяснять легко и просто, чтобы даже самый твердолобый болван понял с первого раза, — ну, значит, и сам разобрался наконец-то.

Но время от времени девчонки тоже развлекались, исследуя необычный мир игры. Как-то раз я даже застал Амелию за попыткой одолеть Цербера, одного из секретных боссов, которого я спрятал на первом уровне. Сейчас она уже не выглядела ребенком, как при нашей первой встрече, но превратилась во вполне симпатичную девушку с белыми волосами, в черном обтягивающем костюме и с массивным двуручником за спиной. Черт, можно подумать, что белые волосы — мой фетиш. Но, честное слово, это случайность!

(прим.: https://www.deviantart.com/wlop/art/A2-700590383 )

Насколько я знаю, она уже добралась до пятого этажа и получила более-менее приличное оружие, да и мастерством обладала достаточным, чтобы не попадать под тяжелые удары гигантской трехголовой твари. Но победить ее все равно не могла, как ни старалась.

— Не могу понять, в чем смысл, — произнесла она будничным тоном, заметив, что я приближаюсь к логову зверя. — Ты оставил его ради тренировки? Или припрятал где-нибудь в игре специальное оружие?

— Это пасхалка, — с улыбкой ответил я, наблюдая за ее размеренными движениями. — Чтобы решить головоломку, нужно внимательно слушать разговоры местных жителей. Ну или хорошо знать мифологию моего мира.

— Погоди, так тот квест у ювелира… Хочешь сказать, что свою музыку он этому “щеночку” играет?

Я лишь уклончиво пожал плечами. Амелия достала из инвентаря миниатюрную, почти игрушечную арфу и активировала заложенный в нее скрипт. Заиграла приятная музыка. Цербер помотал всеми тремя головами и сразу же перестал атаковать девушку. А потом и вовсе улегся на землю и захрапел.

— Хорошо, что я до сих пор не сдала этот дурацкий квест, — вздохнула она. — Но получается, если вернуть арфу хозяину, босса уже не победить?

— Получается, — развел руками я.

Она подошла к сундуку, который охранял “щеночек”, забрала награду.

— Низкоуровневая бижутерия… В награду за это. Ты издеваешься?

Я улыбнулся.

— Ну так ювелир тут свою заначку спрятал. Чему ты удивляешься? Это же стартовая деревня.

Девушка задумалась.

— Зная тебя, чувствую, что здесь есть какой-то подвох. Но какой — пока понять не могу.

— А для этого опять-таки нужно знать мифологию моего мира, — улыбнулся я. — Ну или хотя бы немного меня самого.

Она обошла мирно дремлющее чудище по кругу. Заглянула в заросли стоящего неподалеку кустарника.

— Еще один музыкальный инструмент, — пробормотала она.

— Рояль, это называется рояль, — уточнил я, улыбаясь уже до самых ушей.

— Рояль в кустах… И что это должно значить?

— Открой и увидишь.

Девушка подняла крышку и извлекла на свет божий мою последнюю разработку — плазменный пистолет, автоматический, с пространственным хранилищем для боеприпасов и внушительным накопителем энергии.

— В моем мире это почти традиция, — пояснил я, — поместить самое крутое оружие в начале игры или ближе к середине, спрятав его в каком-нибудь неприметном месте. Для этого даже придумали специальный термин. Ну, ты поняла какой.

Девушка прицелилась и короткой очередью изрешетила лежащий поблизости валун.

— Солидно, — она удивленно покачала головой.

— Там еще разрывные есть, — подсказал я.

Через мгновение от валуна не осталось вообще ничего. Цербер за нашей спиной недовольно заворчал и перевернулся на другой бок.

— И что, многим уже удалось найти эту прелесть?

Амелия покрутила оружие в руках, любуясь изящной гравировкой.

— Будешь смеяться, но ты первая. Даже те двое бездельников, которым я прямым текстом велел искать дыры и нестыковки в игре, не нашли. Только не говори им, ладно? А то пропадет весь интерес.

Девушка кивнула.

— Они ведь даже и не играют толком, — пожаловался я. — Так, скачут галопом по уровням, не раскрывая ни глаз, ни ушей. Как стайка голодных беспризорников, которые сдуру забрались в булочную и набивают рты сахаром в страхе, что пекарь вот-вот вернется из уборной.

— И только маленькая девочка смакует черствый пирожок, позабыв обо всем на свете, — задумчиво улыбнулась Амелия.

Она снова приподняла крышку инструмента и положила оружие на место.

— Что, даже не возьмешь? — удивился я.

— А надо? — удивилась она в ответ.

— Всего лишь небольшой бонус для внимательного игрока, — я пожал плечами, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Она покачала головой.

— Не стоит перебивать девочке аппетит. А черствый пирожок — это именно то, что нужно.

Глава 3. Знакомство

Мы вывалились из червоточины прямо на орбите главной планеты Метрополии — Альфы. На секунду мне даже показалось, что передо мной вполне знакомая картина — голубой шарик родной Земли. Но это было не так. Гикеан — огромный водный мир, размером не меньше Нептуна, а может, и больше. Самое невероятное, что на орбите этого великана вращалось огромное количество крупных спутников, большинство из которых выглядели вполне обитаемыми. Альфу не зря называют “миром тысячи лун”. Конечно, крупных небесных тел, размером с Марс или Землю, здесь не так уж много, но зато мелких планетоидов — целая куча.

Я нервно рассмеялся, оценивая размах. Ни за что не поверю, что эта невероятная конструкция появилась здесь естественным образом. Скорее всего, боги попросту перенесли сюда все эти планеты из других звездных систем. Да еще и каким-то образом поддерживают стабильность их орбит. Обычно общая масса спутников составляет от одного до десяти процентов, а в случае с планетами-гигантами и того меньше. Но здесь, насколько я могу судить, это примерно равные величины. Приглядевшись, я понял, что водный мир имеет сильно сплюснутую форму — наверняка это следствие действия приливных сил.

Даже с орбиты можно было разглядеть на поверхности гикеана плавучие города — циклопические сооружения, острые шпили которых уходили в небо на десятки километров. Зуб даю, что многие из них оканчиваются тросами космических лифтов, ведущих к базам на орбите. Несмотря на размеры планеты, по расчетам Немо, гравитация у поверхности должна быть меньше земной (из-за низкой плотности), так что подобные мегасооружения — это совсем не фантастика.

— Идиотизм, — пробормотала Селеста, скорчив кислую мину. — Я предлагала проект превращения газового гиганта в миниатюрную звезду и строительство крупного кольца вокруг нее из уже имеющихся в системе материалов. Обитаемая площадь была бы в разы больше, гравитация везде одинаковая, а расходы амброзии на строительство — на порядок меньше.

— И что, не срослось? — Я не смог сдержать улыбки: заметно было, что бывшую богиню буквально “бомбит” от одного только вида этой, с позволения сказать, астрономической несуразицы.

— Кольцо было бы общим, а эти кретины ни за что не станут работать сообща и уж тем более делиться территориями с новенькими. И при этом каждый хочет иметь в Метрополии собственную планету или, на худой конец, плавучую резиденцию на Альфе. Сам видишь, во что это превратилось за триста лет. Хотела бы я знать, сколько сил им теперь приходится тратить на удержание этого кошмара в стабильном состоянии.

Вокруг нас сновали корабли — грузовые, боевые, патрульные. Телепортационный хаб в этой части скопления Скорпиона -— Центавра — очень оживленное место. Небольшой дрон приблизился и к нам, сканируя корабль какой-то сложной магией. И, не обнаружив ничего интересного или запретного, убрался восвояси. Мы, проводив его взглядом, выдохнули с облегчением: не хватало еще влипнуть в неприятности прямо на орбите.

— Ну что, куда отправимся? — спросил я свою напарницу, как главного “эксперта”.

— Наверное, лучше всего попасть в один из фермерских миров — пополнить наши запасы кристаллов. Может быть, нам даже удастся прибиться к какой-нибудь команде наемников.

— Но… А нас вообще пустят на поверхность без лицензии?

— Не узнаем, пока не попробуем, — пожала плечами Селеста. — Но на Альфу нас уж точно не пропустят так просто, поэтому придется рискнуть.

— Ясно-понятно, — пробормотал я, наращивая вокруг орба, нашего единственного якоря в этом мире, защитный кокон из самых прочных металлов и силовых полей, которые только были в моем распоряжении.

Заодно спрятал внутри пространственного хранилища ядерную батарею. Если корабль все-таки собьют, нам нужен будет хоть какой-то источник энергии.

— Как вообще создаются все эти кристаллы? — спросил я у напарницы. — Примерный состав элтелиона и родорита я уже выяснил, а вот технологию производства…

— А ты не знаешь? — удивилась Селеста. — Их создают специальные слаймы-кристаллиты. Выращивают в своем теле, как жемчуг. Добрая половина импорта полезных ископаемых из внешних миров — это корм для слаймов. А разводят их здесь, прямо на орбите. Иначе есть риск потерять монополию.

Ну да, мне следовало догадаться. В моем прежнем мире сложные лекарства тоже создают с помощью специальных бактерий с модифицированными генами. Видимо, здесь используется похожая технология. Только вместо бактерий — слаймы.

Предчувствия меня не обманули: на орбите первой же планеты, которую мы опознали как фермерскую (с учетом того, что выращивают на ней не продукты питания, а слаймов), у нас потребовали "документы". Точнее, одноразовый ключ для посадки на поверхность. Мы предпочли отморозиться, просто игнорируя автоматический сигнал. Наконец в дело вмешался кто-то из операторов.

— Эй вы, там, на корабле! Есть кто живой? У вас маяк не работает. Назовите свой позывной и цель визита.

— Мы… мы пришли с миром, — бросил я наугад первое, что пришло в голову.

Селеста посмотрела на меня как на идиота и покрутила пальцем у виска.

— Ну а что? Все равно мы не знаем, что им отвечать, — огрызнулся я.

— Мы — это кто? — недоверчиво спросил голос.

— Мы — дипломаты с далекой планеты, прилетели налаживать с вами контакт.

— Что за… Орт, просканируй их, тут какая-то ерунда творится. — (Шум, неразборчиво). — Да чтоб тебя, отчет с патрульного дрона тогда запроси по сигнатуре! — (Шум, неразборчивая ругань). — Да какая, в бездну, делегация? На борту ни души!

Я запоздало осознал, что при сканировании, скорее всего, на корабле не нашли признаков жизни, и поспешил поправиться:

— Приветствуем вас, братья по разуму, мы раса механоидов с планеты Шелезяка. От имени всего нашего вида выражаем…

— Тупые браконьеры, — раздраженно пробормотал голос. — Орт, вали их, короче, там все равно нет никого живого!

— Постойте, мы…

Но договорить я так и не успел. Мощный электромагнитный импульс вышвырнул нас из варпа и отключил всю электронику на корабле, а несколько точных залпов плазменного оружия, выпущенных с ближайшей орбитальной платформы, прошили корпус насквозь, приведя в полную негодность реактор и прочую жизненно важную аппаратуру.

Селеста ничего мне не сказала, но ее взгляд был красноречивее любых слов. Ну да, импровизация вышла так себе, в духе Звездного Лорда.

— Они все равно бы сбили нас, — я пожал плечами. — Главное, что орб не пострадал. А остатки корабля в любом случае упадут на планету, так что какая разница? Повреждений немного, может, я его даже починить успею.

Я перешел в режим “Ускоренного мышления”. Пауки-ремонтники тут же разбежались по отсекам, выполняя мои приказы. Орб все равно переживет посадку: я в любой момент могу снизить его скорость магией, но хотелось бы по возможности сохранить корабль или хотя бы самые важные его части. Первым делом нам нужно позаботиться об охлаждении обшивки: этот корабль совершенно не предназначен для входа в атмосферу на первой космической скорости, так что ему придется несладко. Надолго укрыть его щитом без поддержки реактора я тоже не смогу. Зато раскаленный металл можно использовать в качестве дополнительного источника энергии. Не так много, как хотелось бы, но и это уже неплохо. Нужно только установить правильный набор рун…

Так, теперь реактор. Беглый осмотр показал, что нам повезло*: несмотря на обилие повреждений, больше всего пострадала защитная оболочка, а ключевые системы остались нетронутыми. Хе-хе, а эта затея выглядит уже не так безнадежно! Да и необходимые материалы у меня имеются.

(прим.: кубики на успех — 85 из 100).

Мы с Немо принялись на скорую руку латать прорехи. Вот и пригодилась моя сверхъестественная способность собирать эту штуку за считанные секунды в сновидении. Дольше всего сопротивлялся глубокий вакуум. В металле образовались микротрещины, которые нам было сложно отыскать, так что пришлось заменить гораздо больше деталей, чем мы планировали. И все это в условиях ужасной тряски и турбулентности, под грохот срывающихся с корабля кусков обшивки! В общем, та еще работенка. Если бы я был тут в своем настоящем теле и от успеха операции зависела моя жизнь — даже не знаю, сумел бы я справиться или нет. А так всего лишь пару раз тихонько выругался (въелась-таки привычка после встречи с аватаром).

Наконец наша рабочая лошадка вышла на свою максимальную мощность. После обстрела уцелел один лишь аварийный бочонок с топливом, но неприятность эту мы, как водится, переживем. Я вцепился аурой в раскаленную докрасна обшивку корабля, стараясь погасить его огромную скорость. Наши ионные двигатели тут совсем бесполезны. Даже если бы они уцелели после обстрела, им на эту задачу потребовался бы месяц, как минимум.

— Немо, топографию, быстро!

— Слушаюсь, владыка!

Малышка недавно увлеклась легкой литературой из моей памяти и в свете последних событий окончательно уверилась в том, что служит как минимум воплощению вселенского Зла. Я устал спорить с ее романтическими фантазиями, подкрепленными “железной логикой” и длинным перечнем моих косяков, так что теперь просто дожидаюсь, пока она перерастет этот период своего странного взросления.

Потянул корабль в сторону от стремительно приближающейся горной гряды. Несколько лишних километров форы нам не повредят. Наконец мы с грохотом рухнули на склон, прокатившись брюхом корабля еще добрую сотню метров по голому камню. Корпусу это, естественно, не пошло на пользу. Датчик перегрузки выдал цифру, пятикратно превышающую летальный уровень. Слава богам, на корабле нет никого живого. Впрочем, технике такие перегрузки тоже противопоказаны. Реактор заглох. Легким косметическим ремонтом тут уже не отделаешься, это точно. Но, думаю, за пару дней мои паучки приведут его в норму. Ну или пересоберут по запчастям. Главное, чтобы не пришлось снова строить сложную производственную линию по очистке изотопов, которую я угробил на покинутом планетоиде.

Ну что ж, можно считать это относительным успехом. Это моя первая посадка, как-никак. Да еще и под обстрелом!

Планета на удивление оказалась почти нормальной: с кислородной атмосферой и растительностью, пусть и не слишком-то буйной. Энергии на восстановление мне понадобится немало, так что пока придется действовать по старинке и мастерить обычную печку. Давненько же я этим делом не занимался. Звездолет на дровах! Я-то думал, что такой идиотизм только в играх возможен.

Гостей я заметил издалека. Мои пауки уже давно расползлись по округе, выискивая сухостой, подходящий для растопки, так что подобраться к кораблю тайком было почти невозможно. Заметил я и поселок в пяти километрах к югу, но наведываться в гости не спешил: слишком уж я сейчас уязвим со своим крохотным накопителем на тысячу единиц маны и искореженным реактором. Не ожидал, что местные жители сами явятся ко мне на огонек. Пришлось приостановить ремонт, чтобы накопить хоть какой-то запас энергии для чрезвычайных ситуаций.

Две девчонки. Или не девчонки? Да нет, волосы вполне девичьи. А вот фигуры худощавые и андрогинные — трудно что-либо сказать наверняка. Должно быть, это и есть те самые слаймы-кристаллиты. Их прически походили на желе, как у персонажей детских мультфильмов, но при этом были пронизаны вкраплениями кристаллов и искрились на солнце, как ювелирное украшение. Особенно у светленькой. Уж не алмазы ли у нее в волосах? У второй девушки прическа была чуть более блеклой и имела сочный зеленый оттенок.

— Только не говори мне, что все кристаллы выращивают внутри разумных существ, а потом пускают их под нож, будто какой-то скот, — возмутился я, обращаясь к Селесте.

— Нет, ну что ты! — покачала головой она. — Кристаллиты вполне способны сами распоряжаться своим… содержимым. Они обменивают самоцветы на еду, лекарства, оборудование. Их родные планеты давно истощили запасы редких элементов, поэтому они зависят от поставок извне. К тому же здесь обитают и дикие виды слаймов, на которых вполне можно охотиться…

— Или разводить, — я продолжил ее мысль и получил в ответ уклончивый кивок.

Тем временем странные девушки (ладно, буду считать их девушками) приблизились к кораблю, спрятались за грудой камней и стали перешептываться.

— Не нравится мне все это, — пробормотала зеленоволосая, разглядывая обгоревший корпус. — Слишком уж хорошо он сохранился. Циркон, будь наготове.

Они называют друг друга по типу кристаллов в теле? Ага, значит, светленькая — это все-таки циркон, а не алмаз.

Ладно, а что насчет второй? Я бы навскидку предположил, что ее зовут Изумруд.

— Жад, а ты уверена, что нам стоит сюда идти? Вдруг эти браконьеры оставили здесь какие-нибудь ловушки или мины? — робко спросила девушка.

Жад? А это еще что такое? Не то чтобы я был настолько слаб в геологии, но…

— Жадеит, — тихо подсказала Селеста. — Это одно из названий нефрита.

— И что ты предлагаешь — сидеть в поселке и ждать, пока они сами за нами явятся? — прошипела зеленоволосая. — Так мы хотя бы успеем предупредить остальных!

Она поправила висящий на поясе цилиндр — что-то вроде сигнальной ракеты.

— Предупредить о чем? — спросил я так же шепотом, создав свое фантомное тело прямо за их спинами.

Девушки с визгом отпрыгнули в стороны, выполнив вполне техничное сальто, и обнажили свое оружие — длинные мечи наподобие японских катан. И почему все так любят эти зубочистки? Ну неужели нельзя было взять нормальное…

Тут мне пришлось временно заткнуть своего внутреннего критика. Просто потому, что с телами девушек начали происходить серьезные изменения: их кожа покрылась плотной чешуей, состоящей из все тех же самоцветов — нефрита и циркона. И более того, их оружие тоже стало обрастать острыми чешуйками, превращаясь во вполне угрожающего вида кристаллические клинки.

Ага, ну, в общем-то, понятно: сами по себе минералы довольно хрупкие, а стальной сердечник оружия позволяет им компенсировать этот недостаток. Зато, если слаймы создают эти чешуйки в собственном теле, держу пари, что их заточка (или все-таки скол?) очень близка к молекулярной. А значит, любые магические щиты (из которых сделано сейчас и мое фантомное тело) против такого клинка будут совершенно бесполезны. А если у них идеально ровная поверхность и внутренняя структура без дефектов, то прочность таких кристаллов может быть в десятки раз больше, чем у естественных образцов. И если все это приправить магией…

Приглядевшись, я заметил, что оружие девушек действительно окружает какая-то призрачная дымка. Правда, “рентгеновское” зрение не показало ровным счетом ничего, кроме легкого сгущения маны. Примерно так же выглядят и некоторые “техники ци”, которые используют воины моего мира. Все ясно: что бы там, внутри клинков, ни происходило, это завязано непосредственно на “исходный код” и не подлежит расшифровке, как и большинство системных способностей.

Ну, что я могу сказать? Годно, грозно, красиво. Особенно в ярком свете полуденного солнца. И девушки ничего так. Если смотреть на них в боевом облачении, то вполне можно представить, что где-то там, под бронепластинами, скрывается и какая-никакая грудь. Непонятно только, откуда взялась такая огромная масса драгоценных камней. Хотя… Если они в своих телах еще и элтелион могут выращивать, то здесь тоже нет ничего удивительного — обычное пространственное хранилище.

Я хотел было сказать что-то умное и примирительное, но мой внутренний тролль тихонько хихикнул и просто не дал мне упустить такой замечательный шанс.

— Девушки, стойте, погодите, важный вопрос. Ваши родители случайно не пожарные?

Они замерли и с недоумением переглянулись.

— Ну, просто гляжу я на вас, а вы прям “горите”, — пояснил я, улыбаясь до ушей.

О да, Питер Квилл во мне сегодня прямо в ударе!

Глава 4. Кристаллиты

Девушки атаковали меня синхронно и, надо отдать им должное, действовали вполне грамотно: Жадеит обрушила на меня шквал быстрых атак, а Циркон старалась подловить на ошибках. Но обе значительно уступали мне как в мастерстве (четвертый дан — это уже не шутки), так и в скорости. Фантомное тело управляется магией, в которой я после эволюции стал весьма силен, да и весит немного — в качестве инерционной основы заклинания я использовал обычный камень.

На практике это означает, что две серебряные соплюхи столкнулись с мастером как минимум адамантового ранга. И пусть даже их оружие для меня "смертельно опасно", а мои ресурсы до смешного ограничены — у них просто нет шансов нанести решающий удар. И это я еще боевой телепортацией не пользуюсь: ману экономлю.

Активировав “Ускорение мышления”, я плавно скользил между траекториями их клинков, время от времени отмечая бреши в защите легкими тычками ладони. Просто привычка, въевшаяся в меня после целого года тренировочных занятий с ящерами. Заодно наблюдал и анализировал. Не только их навыки, конечно, но и само строение тел девушек-кристаллитов. В моем старом мире тоже водились дикие слаймы, правда, встретить их можно было лишь на побережье. Собственно, у нас это были морские обитатели, которые гораздо комфортнее чувствовали себя в воде, чем на суше. Однако местный вид, похоже, приспособился к жизни на суше. А чтобы защитить свои мягкие желеобразные тела от суровых внешних условий, они научились создавать что-то вроде кристаллического панциря. Да и внутренним скелетом тоже обзавелись.

Обычно слаймы равнодушны к холодному оружию. Любые их раны очень быстро срастаются, а все тело представляет собой однородную массу полупрозрачных клеток, которые способны в любой момент стать стволовыми и изменить свою “квалификацию”. Так что справиться с ними можно либо с помощью Магии огня и льда, либо какими-нибудь химикатами (да хотя бы и обычной солью). Системное оружие — тоже хороший вариант, но не у каждого оно под рукой, прямо скажем.

В отличие от своих морских собратьев, кристаллиты имеют плотное ядро, которое очень похоже на орб мага, то есть сделано из элтелиона и родорита (накопителя энергии). Держу пари, что если разрушить это ядро, то слайм погибнет. Ну или потеряет свои способности. А может, все обстоит сложнее — если именно там хранится их память и интеллект. В теле девушек ядро находилось в самом защищенном месте — в груди, под солидным слоем кристаллической брони.

— Ты частично прав, — отозвалась на мой запрос Селеста, — у разумных кристаллитов долговременная память хранится именно в ядре. Иногда им даже приходится жертвовать частью воспоминаний, чтобы рассчитаться с долгами. Но основным носителем “личности”, как ты, наверное, знаешь, является душа, а тела слаймов обладают собственной нервной системой, пусть и довольно необычной. Разрушение ядра надолго сделает их беспомощными — до тех пор, пока тело не сформирует новое.

Девушки быстро осознали, что их усилия не приносят никакого результата, и разорвали дистанцию, заняв оборонительную позицию. Светловолосая приняла странную стойку и, похоже, накапливала ману для какой-то дистанционной атаки. Это их козырь? Ну ладно, поглядим.

Взмахнув клинком, она направила в меня плотную волну маны с атрибутом Магии льда. При этом с поверхности ее оружия сорвалось еще и несколько десятков острых кристаллических чешуек. Громкий хлопок, которым все это сопровождалось, не оставлял сомнений, что снаряды двигаются быстрее звука, а значит — не уступают огнестрельному оружию по убойной силе. А их феноменальная острота гарантирует бесполезность большинства магических щитов.

Я прикрыл свое хрупкое тело порталом и одновременно раскинул ауру, прямо на лету вылавливая драгоценные осколки Магией гравитации. Взмах — и на моей ладони уже лежит горстка красивых самоцветов. Держу пари, что потеря такого количества кристаллов дорого обходится для девушки. Так что вернуть их — это неплохой способ показать свои дружественные намерения. Ну и прихватить небольшой образец тоже не помешает. А вдруг и правда — алмазы? Мало ли как они там друг друга называют.

— Неплохо, — признал я. — Это было почти опасно. Вот, на, держи свои “патроны”.

Осколки исчезли из моей ладони и зависли в воздухе прямо перед выпустившей их девушкой. Та на секунду замешкалась — происходящее явно не вписывалось в ее ожидания — но все же протянула руку, позволяя снарядам скрыться под слоем чешуек, защищающих кисть. Зеленоволосая подруга возмущенно толкнула ее в бок: мол, ты что творишь вообще? Циркон в ответ только растерянно пожала плечами. Да уж, выбил я девчонок из колеи. А значит, самое время закрепить этот успех и перейти к нормальным переговорам.

— Что касается ближнего боя… — продолжил я разбор совместных полетов. — Нет, видно, конечно, что вы усердно тренируетесь. И техника какая-никакая присутствует. Но слишком уж много в ней уязвимых мест. Какой болван вас учил? Или… Погодите-ка, вы что, по книжкам занимаетесь?

Ну да, судя по их хмурым лицам, моя догадка оказалась верной: нормального учителя у них нет, потому и техника кривовата. А привыкнут к неправильным движениям — и потом уже не переучишь. Это вообще один из серьезных недостатков литературы. Как бы ты ни пытался выразить свои мысли просто и очевидно, все равно каждый прочитает что-нибудь свое. И простор для такого "творчества" настолько огромен, что без живого наставника, который вовремя твою ошибку поправит,обучение становится невозможным или даже вредным.

— Ладно, так и быть, — устало вздохнул я, — дам вам пару уроков, раз уж мне придется торчать здесь еще несколько дней. И даже плату требовать не стану. Поможете мне собрать немного сухих дров — и будем считать, что мы в расчете. Но тренируемся не больше двух часов в день: у меня уйма других дел, вообще-то.

Реакция девушек была разной. Жадеит еще больше нахмурилась, очевидно не веря мне ни на грош, а Циркон удивилась и задумалась. Сила явно ей нужна, причем позарез. Если кто-то и будет в ближайшее время "помогать мне с дровами", то это она. Ну что ж, непризнанный фетиш на белые волосы, скрытый где-то в глубине моего сознания, вполне одобряет такой исход. И только зануда-геолог бубнит что-то про небывалую прочность нефрита, сравнимую со сталью. Ну и черт с ним. Я сорока, я люблю блестяшки! С детства, если можно так сказать.

На этом я счел за лучшее попрощаться с незваными гостями и развеял фантомное тело, оставив после себя лишь облачко тумана и падающий на землю булыжник. Ни дать ни взять — “техника замещения тела”. Ну а что? Дел у меня действительно много, а девчонки уже и так поняли самое главное — я гораздо сильнее их, но угрозы не представляю. А большего и не требуется. По крайней мере, для первой встречи. Если решат воспользоваться моим приглашением — милости прошу. Ну а если не придут — я сам отправлю в их деревню парочку пауков и выясню все, что мне потребуется.

Девушки снова переглянулись и завели немой диалог — одними лишь гримасами, точь-в-точь как мои родители, когда пытаются передать друг другу какой-нибудь воспитательный месседж так, чтобы я ничего не заметил. Но догадаться о содержании диалога кристаллитов было не сложно. Обе девушки понятия не имели о том, что вообще произошло и что им теперь делать, но в итоге сочли за лучшее подобру-поздорову убраться от этого места как можно дальше и не испытывать терпение неведомой твари, которая тут завелась.

Лишь Циркон напоследок обернулась и громко спросила, зачем-то глядя на небо:

— Почему мы должны тебе верить?

Я закатил глаза. Неужели недостаточно того, что вы ушли отсюда целыми и невредимыми? И это при нашей-то разнице в силе! Даже работать не заставил и пространственные карманы выворачивать. Хотя уж что-что, а элтелион мне сейчас жизненно необходим.

В качестве наглядной демонстрации я выпустил снаряд из "Кинетического портала", в пух и прах разбив крупную глыбу валявшегося неподалеку кварцита — мутно-серого камня, который не слишком-то уступает нефриту по прочности.

Девушки на секунду остолбенели. Зеленоволосая сказала беззвучно, одними лишь губами: “архонт”. А потом они дружно дали деру так, что аж пятки сверкали. И да, в их случае это совсем даже не фигура речи.

— Ну вот, спугнул, — пожаловался я Селесте. — А круто было бы — организовать какое-нибудь восстание, вызволить их вид из-под гнета, чтобы они жили как все нормальные расы.

— Они и так неплохо живут, — пожала плечами бывшая богиня. — По меркам среднего уровня достатка в доминионе, конечно. Обычно миры Метрополии все-таки побогаче будут. Или ты думаешь, что в простых людских деревушках дела обстоят намного лучше?

Судя по данным моих пауков, кристаллиты действительно вполне сносно устроились. В отличие от людских поселений, вся деревушка слаймов представляла собой один большой дом — не то коммуналку, не то храм, в котором и ютилось несколько десятков этих странных существ. Вся планета населена девчонками, блин! Рай для любого попаданца-гаремостроителя. Или ювелира — ведь каждая из них представляет собой персонификацию какого-нибудь редкого минерала.

Хоть я не собирался лезть в интимные подробности их биологии, Селеста пояснила, что слаймы способны как к половому размножению, так и к бесполому — то есть умеют создавать клонов. Правда, детей они заводят крайне редко, просто из-за дефицита ресурсов, умноженного на огромную продолжительность жизни — в среднем около тысячи лет. Ни о каком делении на "маму и папу" речи вообще не идет, так как на время вынашивания плода (которое может длиться годами) оба партнера буквально срастаются в одно существо и уходят в длительную спячку, окружая себя кристаллическим коконом. Даже немного интересно теперь, что же произойдет с наивным идиотом, который всерьез решит заняться любовью с одной из этих красоток. Ну или случайно станет предметом ее обожания. Бр-р-р!

Вокруг деревушки на несколько километров простирались сады и поля: слаймы выращивали фрукты, овощи, орехи и злаки. Ну да, они тоже живые существа, и их рацион не слишком сильно отличается от нашего. За исключением того, что иногда их тянет погрызть мел или что-нибудь еще более экзотичное — с высоким содержанием элементов, необходимых для создания кристаллов. Например, раковины каких-нибудь редких улиток. В этом плане их вкусы сильно различаются (из-за разной специализации), поэтому кристаллиты часто надолго уходят из деревни, чтобы пополнить свои запасы. Отправляются в горы, к берегу моря или в глубокие подземелья.

Но все не так просто. Дело в том, что местные растения и животные тоже стараются накапливать в своих телах некоторые “полезные” вещества, попросту отфильтровывая их из окружающей среды. То ли сами приспособились к симбиозу с доминирующим на планете видом, то ли их специально вывели с помощью селекции. Скорее всего, последнее. В общем, кристаллиты — это самые обычные охотники и собиратели, а не какие-то там гномы с кирками, которые питаются одной только рудой. Кристаллы для них — это что-то вроде “конфеток”. И даже торговцы, которые время от времени приходят в поселок, чаще продают ценные удобрения, чем камушки.

Правда, по обычным, человеческим меркам, это, скорее, наборы редкостных ядохимикатов, с обилием тяжелых и даже радиоактивных металлов, мышьяка, селена и прочей несовместимой с нашей биологией гадости. Я уже почти рад, что не “попал” сюда в своем настоящем теле. Уверен, что первый же завтрак, приготовленный одной из этих милых “вайфу”, оказался бы смертельно опасным. Да и воду, которую они здесь пьют, можно без преувеличения считать "минеральной". Честное слово, если мне вдруг потребуется срочно перевоспитать какого-нибудь отъявленного бабника, отравителя и тунеядца, я уже знаю, куда его отправить.

Магия кристаллитам тоже доступна. Но она, если можно так сказать, классовая и зависит от типа самоцвета, который составляет основу их сущности. Какой-нибудь там аквамарин может конденсировать воду, агат и, судя по разговорам, исцелять, а рубин — обжигать. Отличаются камни еще по прочности и твердости. Самые твердые минералы, вроде алмаза, легко режут любые другие самоцветы, а какой-нибудь там топаз не оставит на них даже царапины. Но алмаз — очень хрупкий материал, так что при встрече с тем же нефритом, который по своей ударной прочности не уступает изделиям из стали, он, скорее всего, проиграет.

Пока Немо возилась с ремонтом, я отправился изучать окрестности. Попутно сканировал спектрографом образцы флоры и фауны — просто чтобы выяснить, какие из них могут стать предметом торга. Естественно, почти все они были токсичными. Единственным исключением оказался только синий мох, растущий на деревьях. Да и то — отсутствие явных ядохимикатов еще не гарантирует съедобности. Но если что, буду знать, что здесь вообще можно жрать.

Но больше всего меня интересовали дикие кристаллиты, которые могли стать для меня источником магических кристаллов. Десять тысяч единиц — приличный объем. Именно столько элтелиона нужно мне, чтобы спрятать в пространственном хранилище реактор и прочую ценную аппаратуру. Тогда мне больше не придется возиться с этим громоздким корпусом, который так легко засечь и сбить. Ну и было бы неплохо разжиться небольшим запасом топлива.

Следы первого дикого слайма я встретил только ночью. Выяснилось, что их естественной средой обитания были пещеры, так что на поверхность они выползали лишь в кромешной темноте, оставляя за собой узкие тропинки изъеденной под корень растительности. Очень удобно, кстати. Так я нашел не только саму тварь, но и точку входа в подземелье. Похоже, что днем они грызут под землей минералы, а ночью отправляются наверх — пополнить запасы органики, которая служит для них топливом.

Внешне это существо напоминало обросшего чешуей бесформенного слизня, ну или амебу-переростка. Тентаклевый монстр во всей своей красе. Самое то — спасать миловидных девиц от нападения этих скользких чудовищ, чтобы чуть позднее обнаружить, что это родственные виды, так что в порыве страсти местные красотки тоже попытаются, просто по привычке, заполнить все возможные лакуны в твоем теле… Бр-р-р! Похоже, что у этого слащавого гаремника очень, очень темное дно! Хотя уверен, что найдутся и те, кому такой поворот сюжета даже понравится.

Слайм — неприятный противник. Сильный, живучий, колючий, с неестественно прочной корундовой броней, которая вибрирует с высокой частотой. Железками его ковырять — что в работающий наждачный круг мечом тыкать. Оружие после этого только выкинуть можно. В его объятия попасть — это как в средневековой “железной деве” очутиться (не той, которая Жанна, а внутри орудия пыток). Еще и раны у него моментально заживают. Солью посыпать бесполезно: он же бронированный! А если вздумаешь его магией поджарить, так он окукливается и начинает пену какую-то выделять, что твой огнетушитель. Единственный способ его гарантированно убить — это попасть в ядро (размером с горошину), которое не только хорошо защищено, но еще и перемещается по телу. Ну да, чего еще ждать от хищника, который тут на вершине пищевой цепочки?

Вдоволь насмотревшись на все его защитные и атакующие способности, я попросту разрубил ядро монстра с помощью портала. Кинетическое оружие против них использовать — это кощунство: осколки элтелиона собирать по всей округе как-то не хочется. Надо бы попробовать повторить с помощью “исходного кода” варп-удар — пространственную атаку, которой пользовалась принцесса термитов, Фрина. Попасть по такой крошечной движущейся цели с помощью обычного портала — довольно хлопотная задача.

Наградой мне были скромные крохи опыта, и небольшая горка рассыпавшихся самоцветов, которые слайм счел достаточно "вкусными" и держал в своем пространственном хранилище. Нет, портальной магией эти твари, к счастью, не владеют. А скрытый в варпе карман, насколько я понимаю, — это часть их естественной физиологии. Кроме ценностей, они прячут там и часть собственного тела — прямо как я со своей способностью “Оборотень”.

Принялся оценивать трофеи. Рубин, сапфир, падпараджа и прочие разновидности корунда, из которого состояла и броня монстра. Бросовый товар, с учетом того, что оксид алюминия — одно из самых доступных соединений на планете. Но самоцветы в принципе не так-то просто выращивать. Слаймы производят очень чистые кристаллы без каких-либо дефектов. Может, кто-нибудь из местных девочек и заинтересуется. Ну и самое главное — почти сотня единиц элтелиона и еще столько же накопителя-родорита. Негусто. Впрочем, это почти двадцать золотых по расценкам моего прошлого мира, так что грех мне жаловаться. Неплохая награда с учетом того, что тварь была бы смертельно опасной даже для авантюриста золотого ранга.

Но продолжить охоту мне так и не дали: под покровом ночи к обломкам корабля пришла Циркон. Я невольно поежился, вспомнив, что сотворил покойный слайм с одним из отданных ему на пробу фантомов. Боги, я надеюсь, у нее на уме исключительно учеба!

Глава 5. Ученицы

— Вы здесь, мастер? — робко спросила девушка, снова обращаясь не то к кораблю, не то к самому небу.

На спине она тащила огромную, в два обхвата, вязанку дров, явно заимствованную со склада в поселке кристаллитов. Нет, я, конечно, понимаю, что у вас торжество коммунизма и вообще “все общее”, но оплата учебы подразумевает, что ты должна хоть какие-то личные усилия прилагать! Ну ладно, деньги есть деньги. В смысле дрова есть дрова. Ох, как же низко я пал!

— Здесь я, здесь, — ответил я, создавая очередной фантом. — Ты, конечно, молодец, что пришла, но подружку свою зачем в кустах оставила?

Зеленоволосая действительно пряталась в зарослях неподалеку. Держу пари, что она увязалась за подругой тайком, просто "на всякий случай". Осознав, что ее раскрыли, девушка выбралась из своей засады и с виноватым видом подошла к нам.

— Простите, мастер, я беспокоилась за Цири, — пояснила Жадеит, вежливо поклонившись. — Она еще очень молода, наивна и не знает, как вести себя с представителями… других видов. Ей всего только пятьдесят лет!

О, как мило! Кажется, меня приняли за пожилого ловеласа-растлителя. Однако же странно слышать такое от парочки девушек-монстров, любовные ласки которых не всякий авантюрист способен будет пережить.

Циркон в ответ лишь закатила глаза и со вздохом опустила свой непомерно тяжелый груз на землю.

— Ладно, будем считать, что это плата сразу за двоих, — я покачал головой, пряча топливо в пространственный карман. — Присоединяйся, Жадеит, чего зря время терять.

Девушка снова поклонилась, старательно разглядывая свои туфли. Да уж, навел я на них страху.

— И нечего так трястись. Не съем я вас, неужели до сих пор не ясно? На моих уроках должна быть дружеская и располагающая атмосфера. Так что если вам что-то непонятно — не стесняйтесь и спрашивайте. А иначе ни о какой учебе и речи не идет.

— Тогда разрешите вопрос, мастер? — оживилась Циркон.

Я заметил панику в глазах Жадеит. Она пыталась остановить излишне прямолинейную подругу, но той, похоже, было все равно. Вообще-то, я в курсе, о чем они разговаривали по дороге домой, но им об этом знать необязательно.

— Разрешаю, — улыбнулся я.

— Почему ваш корабль сбили? Я думала… думала, что архонты могут делать все что им вздумается! — выпалила Циркон, втянув голову в плечи.

— Девочка, даже боги не могут похвастаться, что им дозволено все, — нравоучительно ответил я. — Что же касается меня — я тут сам по себе, никому из властей не служу и попал сюда нелегально. Потому мне и не рады. Но никто меня здесь разыскивать не станет, так что можете расслабиться. Здесь даже тела моего нет — одна лишь проекция. Вашей деревеньке ничего не угрожает.

Девушки переглянулись, переваривая информацию. Слегка расслабились. Уж если я за такую наглость их на месте не поубивал, то тем более не стану придираться по мелочам.

— Итак, — продолжил я, — мои подруги согласились помочь вам с учебой, так что у вас есть на выбор целых три боевых стиля: с двуручником, с парой щит-копье и парой щит-меч.

Я создал две плотные иллюзии своих спутниц — Амелии и Селесты, подключив их к нашему разговору. Вообще-то, Икскацин тоже мастер высокого уровня, но ее стиль боя никому, кроме паукообразных (со сверхпрочной паутиной и восемью дополнительными конечностями), не подходит.

— Какие интересные существа, — пробормотала Амелия, разглядывая девушек-слаймов с энтузиазмом юного натуралиста, нашедшего на болоте нового разноцветного жука.

Селеста была еще менее церемонной. Она трогала их волосы, щупала руки и едва ли не в рот заглядывала, будто не ученицу выбирала, а рабыню на невольничьем рынке. Ни дать ни взять — Пифия, проводящая кастинг на роль “избранного” Матрицы.

— Я же тебе говорила, он тут тайком себе еще один гарем набирает. Думает, мы не узнаем, — хихикнула бывшая богиня.

Кристаллиты и так пребывали в легком шоке, а теперь и вовсе стушевались.

— Да шучу я, шучу, — расхохоталась она. — Видели бы вы свои лица. Такие милахи! Кир, давай оставим себе хоть одну, а? Ну пожа-а-алуйста!

Она обняла светловолосую и стала жалобно хлопать ресницами. Похоже, что мы оба любим всякие блестяшки.

— Я никого неволить не стану, — отрезал я. — И хватит уже девочек мучать, они и без того напуганы.

— Ладно, ладно, черствый ты сухарь. — она скорчила обиженную гримасу и прибавила: — Кстати, физиология у них почти не изменилась. Если с этим видом и проводили какие-то модификации, то без специальной аппаратуры я это узнать не смогу, прости.

Ясненько. Ну, я не слишком-то и рассчитывал на какой-то успех в этом вопросе.

— Ну что, красавицы, определились уже, кто станет вашим наставником? — спросил я у девушек.

— Простите, я бы хотела учиться именно у вас, мастер, — поклонилась Циркон.

— Я тоже, — кивнула Жадеит.

Значит, обе хотят меня… Звучит многообещающе! И зловеще. Ну и ладно. Это было ожидаемо, учитывая ужасное воспитание моих спутниц. Хорошо еще, что я Икскацин с собой не привел. Она бы наверняка поддержала Селесту в ее желании оставить кристаллитов себе, прибавив что-нибудь вроде "таких я еще не ела".

Я разделил сознание на два потока, проявив вторую плотную иллюзию. Приступим!

* * *

За время тренировок мы действительно познакомились немного ближе. Нет, не в интимном плане, конечно же. Просто болтали. Собственно, именно ради этой болтовни я и взялся их обучать. От учениц я за несколько дней узнал о быте и проблемах кристаллитов гораздо больше, чем сумел бы выяснить с помощью разведчиков или даже прямого допроса местных жителей.

Одной из главных бед слаймов были все те же браконьеры, которых упоминал дежурный орбитальной станции, так некстати сбивший мой корабль. Формально законы доминиона запрещали охотиться на разумных слаймов, однако команды нелегалов, которые обманом или с помощью взяток пробирались на планету ради быстрой наживы, не брезговали нападать и на мирные поселения. Их извращенную логику, в общем-то, можно понять: дикий кристаллит — опасный хищник, не знающий страха и усталости, а разумных всегда можно обмануть, застать врасплох или шантажировать. Но даже “милосердное” требование отдать весь свой элтелион для любого кристаллита звучит как приговор — ведь вместе с этими самоцветами они потеряют и долговременную память. Многие предпочитают сражаться до конца, нежели согласиться на такой варварский компромисс.

Собственно, поначалу девушки приняли меня именно за одного из таких браконьеров. Потому и отправились на разведку, рискуя своими жизнями, чтобы предупредить остальных кристаллитов. Жадеит однажды уже теряла память и решила для себя, что больше никогда не пойдет на это. Все-таки страшно осознавать, что где-то там, позади, скрывается целая жизнь, полная важных событий, любви и ненависти, открытий и разочарований. А ты не помнишь ровным счетом ничего. Смотришь в глаза близким и не можешь назвать даже их имен. Порою девушке даже снились сны о забытом прошлом (должно быть, это отголоски памяти души), но после пробуждения она чаще всего забывала и эти крохи. Жадеит так и не смогла с этим смириться — ей пришлось покинуть свой дом и начать новую жизнь.

Я рассказал ученице о хорошо известной мне лазейке в Системе: если ей удастся раздобыть собственного “Ассистента”, то, скорее всего, она сможет добраться до своей глубинной памяти. К сожалению, ни через контракт с моей Немо, ни через совместное сновидение я так и не сумел получить доступа к ее старым воспоминаниям. Возможно, будь у меня прежнее могущество сновидца, я и сумел бы провернуть такой трюк, но точно не сейчас. Впрочем, даже моих советов оказалось достаточно. Внутри Жадеит как будто зажегся огонек: девушка нашла свою цель и решила сделать все возможное, чтобы вернуть память. Двести тысяч ОР — не такая уж большая сумма по меркам Метрополии. Особенно если ей удастся выбраться за пределы этого тихого мирка.

Циркон тоже серьезно пострадала от браконьеров: на ее родной поселок напали какие-то отморозки. Большую часть жителей просто убили, а самых “перспективных” лишили памяти и утащили на свой звездолет. По всей видимости, в качестве рабов. На экзотических куртизанок всегда есть спрос. Да и драгоценные камни во многих мирах ценятся очень высоко. А может, их заставляют сражаться где-нибудь на подпольных аренах — этот вариант тоже нельзя исключать. Скорее всего, бизнес нелегальный, но когда это кого останавливало?

Девушке удалось сбежать, но ужас пережитого до сих пор отражается в ее глазах. У кристаллитов размеренный образ жизни, да и живут они очень долго. Даже если подобные события большая редкость по меркам Метрополии, на их век страданий хватает.

Вторая серьезная проблема — это фермы “синтетиков”. Многие тысячи квадратных километров планеты покрыты этими угодьями, где миллиарды диких слаймов производят ценное сырье на весь доминион. Фактически разумные кристаллиты живут в своего рода резервациях, выделенных специально для сохранения их вида. Держу пари, что боги активно экспериментируют с генетическим кодом этих существ, создавая мутантов для разных целей. Среди кристаллитов ходит немало слухов об ужасных монстрах, которые обитают на таких “фермах”. Время от времени эти существа попадают и на территорию резерваций. Конечно, местные власти стараются не допускать серьезных разрушений, но лаборатории есть лаборатории: в них всякое происходит время от времени.

Ну да, достаточно представить слайма, который вместо драгоценных камней производит какую-нибудь сверхпрочную композитную металлокерамику. Ни у кого из местных жителей просто нет шансов справиться с такой тварью.

Конечно, я никак не мог пройти мимо такой важной темы, и при первой возможности отправил парочку разведчиков, чтобы понаблюдать за одной из таких ферм.

Огромные котлованы, в которых не живут даже, а просто кишат тысячи слаймов, пожирая все, что выгружают туда вереницы тяжелых транспортников. Бесформенные чудовища, напоминающие ожившие озера слизи, производящие на свет поколения новых слаймов в обмен на сотни тонн зерна. Слаймы-охранники, похожие на сторожевых псов в белой композитной броне, что толпами патрулируют территорию. Реки черной жижи, уходящие по сточным канавам куда-то под землю. Боюсь даже представить, какая вонь при этом стоит в округе, а то и на всей поверхности планеты. Хорошо, что я до сих пор не придумал, как наделить своих фантомов обонянием. Ну и свой собственный нос, что называется, "дома забыл".

В обратную сторону грузовые челноки увозили уже плотно упакованные тюки с белоснежными бронепластинами, драгоценными камнями, сверхчистыми кристаллами и прочими полезными штуковинами. Наверное, где-то здесь есть и склады с элтелионом, но ворошить это осиное гнездо, не имея под рукой надежного источника энергии, я не хочу. Да и зачем бодаться с левиафаном, если тебе нужен всего лишь кусочек мяса? Уж лучше я поохочусь на более мелкую дичь.

Странно, конечно, что здесь производят одни только полуфабрикаты. Уверен, что, если как следует заморочиться, эти существа могли бы собирать по молекулам абсолютно любое устройство. Для крафтера вроде меня это звучит очень заманчиво!

— Мыслишь ты правильно, но недальновидно, — прокомментировала мои рассуждения Селеста. — Нельзя доверять всю технологическую цепочку какой-то одной расе или божеству. Иначе они быстро поймут, что никакой доминион им, в общем-то, не нужен. А взаимозависимость — это залог единства.

Ну да, на Земли это излюбленный прием корпораций. Ваши работники не откроют свой бизнес, если разбираются только в крохотной части всего процесса. Но я почти уверен, что здесь тоже найдутся читеры, которые не хотят подчиняться общим правилам.

Удовлетворив свое любопытство и прихватив несколько образцов самых интересных материалов, я покинул ферму слаймов. Сейчас мне нечего здесь ловить, по большому счету. Кроме разве что транспорта. Наверное, это самый простой способ покинуть планету и попасть в один из более развитых миров — спрятать свой орб среди прочих грузов. Впрочем, гораздо интереснее было бы отыскать настоящих браконьеров и разобраться, как они обманывают охранные системы доминиона. В любом случае мой дальнейший путь в Метрополии явно лежит среди теней.

* * *

Кое-что еще не давало мне покоя. А именно — результаты анализа осколков, которыми стреляла в меня Циркон. Сказалось все-таки мое увлечение геологией в подземелье ящеров. Небольшое несоответствие: при спектральном анализе настоящего циркона должны проявиться следы кремния. Однако же их там нет. Не мое это дело, конечно, но на правах наставника я все-таки решил спросить:

— Ты ведь на самом деле не настоящий Циркон, правда? Заметить это непросто, но… Немного другая плотность и показатель преломления. Ты Фианит, я прав?

Девушка тут же помрачнела.

— Можешь не переживать, я никому не раскрою твой секрет. Мне просто любопытно. Очень любопытно! Фианит не встречается в природе, его производят искусственно. А это значит, что ты — синтетик. Причем разумный синтетик! Мне казалось, что это запрещено законами доминиона.

И в общем-то понятно почему. Дело во все той же молекулярной сборке. Только разумные могут управлять этим процессом, собирая не только банальные бронепластины, но и сложную технику. Стоит ли говорить, что можно наворотить с такими возможностями — знаючи да умеючи. Где-то на этой планете творятся очень темные делишки!

— Я ничего не знаю об этих законах, — вздохнула девушка. — И о прошлом своем ничего не помню. Я отделила эту часть памяти от себя и не хочу к ней возвращаться.

Ого. Похоже, что Циркон, в отличие от своей подруги, специально воспользовалась этим странным свойством своего организма. И вполне довольна результатом. Неожиданно.

— А та твоя история о разрушенной деревне — это правда или просто часть легенды?

— Я… я не знаю, — призналась девушка. — Помню только, что убегала от чего-то ужасного. А потом мне сказали, что деревня полностью разрушена.

Надеюсь, это не она сама сделала… Хотя с чего бы? Если жители поселка каким-то образом раскрыли ее секрет, она могла просто сбежать. Скорее, деревню разрушили синтетики, чтобы уничтожить и Циркон, и все следы ее существования. Занятно. Эта девушка может стать для меня ключом к одной очень интересной технологии!

Насколько я знаю, синтетики могут менять материал, который они производят. К тому же они не ограничены естественными минералами. Но Циркон по какой-то причине не смогла стать "натуральным" самоцветом и вместо этого выбрала притворство. Забыла, как это делается? Сомнительно. Больше похоже на неудачный эксперимент, после которого подопытному удалось сбежать. Бракованный синтетик? Это объясняет и то, почему от нее хотят избавиться. Но в любом случае она уникальна. Из диоксида циркония можно создавать не только драгоценные камни, но и очень неплохую керамику, прочную и устойчивую к износу. На Земле из нее делали ножи и даже зубные протезы.

— Я мог бы тебе помочь, — подумав, предложил я. — Разобраться в происшедшем, забрать тебя туда, где никто не станет тебя искать. По возможности даже наказать виновных. Как ты знаешь, я здесь всего лишь в качестве проекции, и мне бы не помешал, скажем так, представитель. Что-то вроде секретаря с, эм-м-м, "боевым уклоном". Никому из богов я не служу, а значит, и докладывать о тебе не обязан. Считай, что это такая работа. Зарплата — тысяча ОР в месяц, плюс боевые трофеи. Большего предложить пока не могу, но если хорошо себя проявишь, это можно будет обсудить.

Циркон (или все-таки Фианит?) задумалась. Впрочем, ненадолго. И результат меня совсем не удивил.

— Спасибо, мастер. Но меня пока все устраивает. Не думаю, что кто-то будет меня здесь искать.

Ну что ж. Как я уже говорил, неволить никого не собираюсь. Правда, любопытство не позволит мне просто пройти мимо всей этой истории с молекулярной сборкой. Пускай сейчас я все еще слишком уязвим, чтобы совать нос в серьезные интриги, но ничто не мешает мне оставить здесь запасной орб (а я теперь могу управлять сразу тремя) и просто наблюдать за развитием событий. А может, и на фермах удастся найти что-нибудь интересное.

К слову, Жадеит я тоже предложил роль "боевой горничной", но она отказалась, решив, что сможет добиться всего собственными силами. Видимо, я, со всеми своими выкрутасами, выглядел для нее слишком уж подозрительно. А подозрительность у этой девчонки в крови, если можно вообще так сказать о слайме.

В итоге я закончил ремонт реактора и добыл достаточно кристаллов, чтобы спрятать его в подпространстве. Остатки корабля схоронил под землей: свою роль он уже выполнил, да и на радарах как "пиратское судно" засветился.

С девчонками я попрощался, пообещав время от времени заглядывать в их сновидения, чтобы следить за прогрессом обучения. Все-таки наставник — это не просто слова, да и сила моя вполне позволяет устраивать такие встречи, во всяком случае до тех пор, пока на этой планете есть орб-маячок. Все необходимые знания они уже получили, так что теперь им нужна лишь ежедневная практика.

Ну а мне остается только дождаться более-менее удачливых браконьеров, чтобы продолжить свое путешествие уже на их корабле. Несколько дней я перемещался по планете, оставляя повсюду своих пауков-разведчиков. Если где-нибудь в глуши появится корабль, которого там быть не должно, я об этом тут же узнаю. Параллельно охотился на тварей, пополняя запасы магических кристаллов. И все в общем-то шло хорошо, до тех пор пока однажды вечером я не увидел в небе ядовито-фиолетовую вспышку сигнальной ракеты. Прямо возле поселка, в котором жили Циркон и Жадеит. А вот это уже не к добру!

Не теряя ни секунды, я телепортировался к месту происшествия. На земле, побитая и истерзанная, с переломанными руками и ногами, лежала Циркон. Повсюду валялись обломки ее самоцветов. Напротив — слайм-переросток, явно один из "сторожевых псов" с фермы синтетиков. Причем довольно крупный — размером с добрый грузовик. Весь покрыт композитной броней, которую я здесь только на обшивке звездолетов видел, да и то лишь самых дорогих и элитных. Ни носа, ни глаз — одна только зубастая пасть с огромными клыками.

Я уже хотел было вмешаться и жахнуть по тварюке чем-нибудь мощным — да хотя бы и старыми корабельными орудиями. Мой трюк с разрубанием ядра против этого монстра не годился: слишком массивная туша, слишком толстая броня. Я просто не могу разглядеть, где это ядро находится. Так что придется действовать по старинке. Но тут меня остановила Селеста.

— Погоди. Давай посмотрим, что из этого выйдет.

— Да чего тут смотреть? — возмутился я. — И так понятно, что ее сейчас сожрут. А ты хочешь, чтобы я просто стоял и смотрел?

— Она использовала еще не всю свою силу, — упрямо заявила бывшая богиня. — Просто дай ей шанс. А иначе она никогда не выберется из своего тихого омута. Спасти ты ее всегда успеешь. Кристаллиты — те еще живчики.

Эх, ну не в моих это принципах — бросать девицу в беде! Но в чем-то Селеста права. У Циркон есть козырь в рукаве, которым она упрямо не хочет пользоваться. Наверняка после восстановления памяти она станет более сильной и умелой. А там, кто знает, может, мы и договориться с ней сможем?

Девушка начала стремительно меняться. Ее изломанные конечности вернулись в нормальное положение, а тело стало покрываться белыми чешуйками керамической брони. Я так и думал — внутри своего ядра Циркон хранила второй набор экипировки, созданный из гораздо более надежного материала, чем хрупкий фианит. Она схватила обломок меча, валявшийся неподалеку, покрыла его колючей керамической оболочкой и с ревом бросилась на монстра.

Итог был немного предсказуем: с визгом и хрустом она исчезла в пасти чудовища…

Да боже мой, женщина, говорил же я тебе — не на что тут смотреть!!!

Глава 6. Нападение

Ворча и ругаясь про себя, я принялся извлекать свою непутевую ученицу из проглотившего ее монстра. Послушался мудрого совета, называется! Сколько раз говорили мне: послушай женщину и сделай наоборот Селеста пристыженно молчала. Видимо, она тоже ожидала немного другого исхода этой небольшой аферы.

На скорую руку создал длинный клинок из остатков добытого на планетоиде титана и золота, а затем наложил на него новое зачарование — свою последнюю разработку “Пространственный разрез”. Как и подразумевает название, заклинание рассекает пространство специальной волной, движущейся в направлении взмаха меча. Системная магия такого читерства не позволяет, но в “исходном коде” есть для этого все необходимые инструменты. А чтобы слайм не сумел моментально зарастить тончайший хирургический разрез, вслед за ним движется еще нитка сверхгорячей плазмы и самый обычный “Воздушный удар”. В общем, этому заклинанию совершенно безразлично, из какого материала сделана цель и какая у ее брони толщина. Точно таким же резаком я нашинковал останки своего корабля перед тем, как похоронить его под землей. Недостаток всего один, пусть и довольно неприятный: пространственная составляющая не работает под действием “глушилки”.

Через несколько секунд монстр лишился всех своих конечностей. Но не успел я толком взяться за срезание его композитной “скорлупы”, как тварь потеряла форму и осела на землю огромным мешком слизи с плавающими в ней частями брони и скелета. Из этой вязкой лужи и вынырнула измученная Циркон, сжимая в вытянутой руке кусок элтелиона размером с небольшой орех. Ну слава богам! Видимо, это все-таки был какой-то отчаянный план, а не обычное безрассудство.

Однако прыжок в пасть зверя не дался ей легко. Керамическая броня девушки была в плачевном состоянии, а под полуразрушенными пластинами я без труда смог различить ее переломанные ребра, которые организм слайма медленно пытался срастить воедино.

А потом произошло кое-что, чего я никак не ожидал. Девушка сжала ладонь, и ядро монстра исчезло внутри ее тела. При этом рука на несколько секунд приняла форму той самой зубастой пасти, которая чуть было не отправила ее на тот свет. К тому же чешуйки на поверхности кожи, судя по сине-фиолетовому отливу, были композитными! Затем рука снова приняла нормальную форму, и Циркон с удивлением разглядывала ее, сжимая и разжимая кулак. А вот это что-то новенькое! Не знал, что кристаллиты такое умеют.

— Ты в порядке? — я решил хоть как-то обозначить свое присутствие.

Девушка резко обернулась, снова схватившись за обломок меча. Узнав меня, слегка расслабилась, но оружие не опустила.

— Мастер? Что вы здесь делаете?

— Да вот, пришел на шум, пытался вытащить тебя из этой штуковины. Но вижу, что ты и без меня неплохо справляешься.

Я указал взглядом на груды измазанных слизью обломков, которые совсем недавно были лапами монстра.

Девушка нахмурилась, еще сильнее сжимая рукоять меча. Ну да, могу понять, о чем она подумала в первую очередь. Уж не я ли “сдал” ее, рассказав о странной девчонке-синтетике местным властям? Упреждая ее вопрос, ответил:

— Даю тебе слово, что я никак не причастен к этому нападению и никому о тебе ничего не рассказывал, включая твою подругу. И вообще, я ни с кем на этой планете не разговаривал, кроме вас двоих.

Она явно хотела еще что-то спросить, но нас обоих отвлекла новая вспышка сигнальной ракеты.

— Поселок! — воскликнули мы синхронно.

Я открыл портал в нескольких сотнях метров над деревенькой слаймов и поморщился. Со всех сторон ее неторопливо окружали твари самых разных форм и размеров, каждая из которых явно была не слабее убитого нами “песика”.

— Пожалуйста, перенесите меня туда, мастер, — попросила Циркон, заглядывая в портал через мое плечо.

— Их слишком много, Циркон, — поморщился я, с сомнением глядя на ее броню, обглоданную чудовищем. — Ты просто погибнешь.

— Там мои друзья, я должна… Должна хотя бы попытаться! Это ведь из-за меня… — она не смогла договорить из-за подступивших слез.

Я посмотрел на нее с укоризной.

— Они в любом случае убьют там всех, ты же и сама это прекрасно понимаешь.

Девушка опустила взгляд, шмыгнула носом.

— Тогда… Тогда дайте мне свою силу, мастер! — Она решительно тряхнула головой, вытерла слезы. — Я… я буду служить вам, только помогите мне найти и наказать этих уродов! Они убили стольких… Вы даже не представляете!

Ага, значит, она все-таки вернула на место заблокированную память. Вот только выслушивать прямо сейчас эту душещипательную историю мне некогда.

Настал мой черед задуматься. Не так я себе это представлял. Лезть на рожон, будить этого “левиафана” прямо сейчас, когда я только собрался с силами? Не хватало мне еще спровоцировать на планете новый карантин. Если в этом деле замешан кто-то из богов, то последствия могут быть гораздо более серьезными, чем я могу себе позволить. С другой стороны, зачем богам вообще интересоваться такой ерундой, как молекулярная сборка? Им достаточно лишь подумать о какой-нибудь вещи, чтобы она тут же обрела форму. Да и разрушать установленный порядок тоже не в их интересах. Такого рода договоры должны быть скреплены как минимум на уровне Системы…

Выходит, что это либо сами кристаллиты готовят восстание, либо вмешался кто-то вроде меня — одинокий волк, в меру опасный и в меру уязвимый. Нефилим или архонт — вот в чем вопрос. Судя по тому, что эксперименты проводятся над способностями и аурой слаймов, это существо не может быть обычным нефилимом. А вот для архонтов наши способности — что та магия, они могут сами создавать любые “чакры” (если знают нужную формулу, конечно). Но справлюсь ли я с архонтом в своем нынешнем положении, без ядерного фугаса за пазухой и “Ускорения” Моры? Впрочем, никто не заставляет меня действовать прямо сейчас. Да и сбежать в случае опасности я, скорее всего, смогу.

— Хорошо, — поморщился я. — Но моментальной “вендетты” не жди: сперва мы все как следует изучим. Я не отказываюсь от условий договора, но и не собираюсь нестись туда сломя голову. Надеюсь, это понятно?

Девушка кивнула.

— Хорошо. На вот, держи, — я протянул ей свой орихалковый меч. — Тебе понадобится новое оружие. И раз уж ты можешь так легко присоединять к себе ядра других слаймов, давай попробуем кое-что еще.

Я развеял свое фантомное тело, внутри которого скрывался приличных размеров кристалл элтелиона. Сейчас это не единственный мой орб: есть еще два, спрятанных в разных уголках планеты, но именно здесь находится термоядерный реактор. Кристаллиты плохо владеют магией, им доступны только врожденные способности, связанные с основным типом самоцвета, который производят их тела. Базовые стихийные атаки — огонь, лед, электричество и все в таком роде. Посмотрим, насколько возрастут ее возможности, если мы объединим наши силы.

Кристалл подлетел к ладони девушки и пропал внутри ее тела. Да, довольно странный способ “слияния”. Но не время шутить про секс с подчиненными — сейчас у нас есть более важные дела.

— Немо, отправляй запрос.

— Да, повелитель! Внимание, заключен Системный контракт симбиоза. Мост установлен. Обнаружен новый носитель. Считываю данные:

* * *

Имя: Циркон. Раса: кристаллит. Пол: средний.

Уровень: 22. Возраст 51. Ранг: Искатель.

Специализация: диоксид циркония.

СИЛ — 225. ТЕЛ — 130. ИНТ — 123. ЛВК — 95. ВОЛ — 89.

Свободных ОР — 451.

Достижения: “Мученик”, “Убийца слаймов”, “Дивергент”, “Любимчик фортуны”, “Дурной глаз”, “Гурман”, “Убийца гигантов”.

Способности (расовые): “Растворение кристалла”, “Создание кристалла”, “Пространственный карман”, “Управление кристаллами”, “Волна холода”.

Ядра (дивергент): “Диоксид циркония”, “Композит-235“ (эльбор-титан-вольфрам).

* * *

Все это ужасно интересно и буквально вопит о пережитых ею приключениях, но у меня просто нет времени на то, чтобы вникать в каждую строчку. Разбираться будем по ходу дела. Немо уже получила доступ к неокортексу девушки и вовсю работала “джинном”, исполняя ее мысленные указания.

Миг — и мы уже посреди цветущей клумбы прямо перед “коммуналкой” кристаллитов.

— Бегите в укрытие, быстро! — прокричала во все горло Циркон, повернувшись к своим товарищам, которые выглядывали из дверных и оконных проемов.

Нападающие подобрались уже совсем близко. Крупный голем гуманоидной формы, весь покрытый оболочкой из красного камня, прыгнул вперед и рухнул прямо перед нами, создав в земле крупную воронку. Замахнулся тяжелой булавой. Циркон ушла из-под удара с помощью боевой телепортации. Вытянула левую руку и лишила громилу равновесия мощной ударной волной. А затем обрушила на него дистанционную атаку своего нового клинка, прибавив к ней и собственную “Волну холода”.

Такого эффекта не ожидал даже я: ее врожденная магия, многократно усиленная мощью моей ауры, замораживала на своем пути абсолютно все, включая даже воздух. Тонкие ниточки охлажденного до твердого состояния газа растянулись колючим веером, сковывая тело несчастной жертвы. Нити стремительно разрастались, поглощая из атмосферы все больше и больше строительного материала, так что уже через несколько секунд обе половинки разрубленного голема оказались запечатанными в кокон “сухого льда”, да так и застыли в странных неустойчивых позах.

Впечатляет! В принципе, я тоже могу устроить что-то подобное с помощью Магии холода, просто до сих пор как-то не доводилось. Все-таки сила старшего нефилима, которой я сейчас делюсь с Циркон, — это не шутки.

— Ну, что вы встали? — обернулась она к ошеломленным этим зрелищем кристаллитам. — Бегите!

Я фыркнул, узнав фразу из культового фильма. Я ведь и сам теперь вполне себе "Властелин", хоть и не отрастил пока собственного кольца над головой.

Оставшиеся в живых синтетики принялись атаковать Циркон со всех сторон. Мне кажется или ее движения стали более уверенными? Должно быть, вместе с памятью она вернула и солидную долю своего боевого опыта. Тренировки с усилением движений при помощи телекинеза нам еще только предстоят, так что по силе и скорости девушка заметно уступает нападающим. Но мы компенсируем это телепортацией и огромной мощностью дистанционных атак.

Вскоре к замороженной статуе голема прибавился еще кристальный скорпион и странный гибрид петуха и дракона. Добив последнего врага, похожего на огромную многоножку, Циркон телепортировалась на противоположную сторону здания — да так и замерла, разглядывая "босса" синтетиков.

Четырехметровая фигура зеленого безголового голема лишь немного не дотягивала по своим габаритам до боевого меха грандмастера Денебоса. Огромные ручищи, свисавшие почти до самой земли, могли бы, пожалуй, в два-три удара превратить хлипкую постройку кристаллитов в груду обломков. Но самым паршивым оказалось то, что этот проклятый Гринч был сделан из чистого нефрита…

— Циркон, слушай, а где Жадеит? — напряженно спросил я, предчувствуя неладное.

— Ушла. Несколько дней назад. На поиски приключений. — Судя по тону, мысли девушки текли в том же русле, что и моисобственные.

Да чтоб тебя! Должно быть, она попала в руки тем самым “фермерам-террористам”, которые охотились на Циркон и разрушили деревню, в которой она раньше жила. Не думаю, что девушка предала подругу добровольно, скорее уж, они просто извлекли из нее кристалл с долговременной памятью и каким-то образом считали данные. Проклятье! Я слишком расслабился, лишь изредка навещая девушек в сновидениях. Нужно было следить за каждым их шагом! Если это действительно Жадеит, то заморозку использовать нельзя: мы ее попросту убьем. Но как она вообще… докатилась до жизни такой?

— Жад, ты слышишь меня? — выкрикнула девушка. — Это я, Циркон!

В ответ голем лишь поднял обе руки и обрушил их прямо на нашу голову. Девушка ушла в сторону перекатом, но мощный удар сломал небольшую пристройку, которая стояла неподалеку. Упс!

— Нужно увести ее подальше от поселка, или она тут все разрушит, — прокомментировал я очевидное.

Циркон не отвечала — она действовала. У бедняжки сейчас настоящий “Дарк соулс” на максималках. С той лишь разницей, что никакого возрождения после гибели ей не светит. Ситуация осложнялась еще и тем, что компанию обезумевшей Жадеит составляли два змееподобных слайма-синтетика, которые обстреливали нас издалека острыми обломками кристаллов.

Я располовинил надоедливых стрелков с помощью порталов и по примеру своей ученицы вылил им на головы целый ушат сжиженного азота. Огонь и лед — лучшее оружие против слаймов, но устраивать барбекю на заднем дворе мне сейчас совсем не хочется. Не знаю только, что мне делать теперь со своей второй ученицей. Мы понятия не имеем, каким образом она превратилась в “это” и можно ли обратить процесс вспять. Кромсать ее на части, словно того песика в композитной броне, — слишком рискованно. А сквозь толстые пластины нефрита я не могу разглядеть, какие изменения произошли в ее ауре и что вообще случилось с ядром. Ах да, кстати, о песике.

— Так, бросай это гиблое дело, — обратился я к Циркон. — Ты нужна мне в другом месте.

— А как же Жадеит?! — возмутилась она.

— Я отвлеку ее фантомами.

Рядом с девушкой появилось еще пятеро “клонов”. Ну а мы перенеслись на место нашего первого сражения — прямо к обломкам композитной брони монстра.

— Проглатывай все, — приказал я.

— Но… Он для меня слишком большой! — удивилась девушка.

Я заткнул рот своему внутреннему троллю, который уже собирался съязвить что-то очень пошлое, и просто ответил:

— Доверь это мне.

Осколки композита стали покрываться рунами: “Сжатие пространства”, “Прочность”, “Ультразвуковая вибрация”, “Кинетический щит”, “Температурный контроль”, “Гравитационная компенсация инерции”, “Самоочищение” и прочие полезные мелочи. Циркон округлила глаза, когда огромные детали монстра стали сжиматься до вполне приемлемых габаритов, позволяющих ей использовать их для защиты собственного тела. Теперь ее левая рука целиком превратилась в оружие — что-то вроде колючего бура, который вполне был способен, по моим прикидкам, резать, будто масло, даже такую прочную субстанцию, как жадеит.

— Тяжелая, — с сомнением покачала головой Циркон, разминая предплечье.

— Ничего, Немо тебе поможет. Привыкай использовать магию для движения: со временем мы целиком покроем тебя таким композитом на пару с твоей собственной циркониевой керамикой.

Девушка поежилась.

— Я мог бы полностью взять управление на себя, но ты же не хочешь стать очередной безвольной куклой, ведь правда? Так что смотри, не подведи меня.

Она послушно закивала головой. Ну да, перспектива так себе. На ее месте я бы тоже делал все, чтобы этого не допустить.

Тем временем мой второй поток сознания занимался другой частью плана. На сей раз мне пришлось вытащить из-под земли часть обломков корабля, чтобы переплавить их в прочную проволоку и свить из нее тросы. Если мы хотим справиться с громадным големом без чрезмерного риска для Циркон, то нужно его хоть как-то обездвижить. Как только были готовы пять крупных бобин с тросом, я телепортировал девушку обратно к нашей ходячей горе драгоценного минерала, столь любимого в китайской культуре.

Фантомы, которые до сих пор отвлекали голема, схватили по одному концу троса и принялись обматывать им руки и ноги гиганта.

— Твой выход, — сказал я своей подопечной, как только жадеитовый монстр рухнул на землю. — Нужно как следует расковырять этот ходячий бункер. Вот тогда и поглядим, можно ли что-то сделать с твоей подругой.

Занятие оказалось тяжелым и муторным. Циркон сверлила броню, кромсая ее на куски, я отдирал эти куски магией, фантомы отсекали от них плоть слайма раскаленными клинками. Та еще работенка! В конце концов слайм осознал, что сеанса вынужденного стриптиза ему все равно не избежать, и принялся выбираться наружу прямо сквозь стальные тросы, оставляя в них бóльшую часть своей скорлупы. Попутно полуголый слайм пытался достать нас ударами своих многочисленных конечностей, снабдив их скудными остатками нефрита.

К моему удивлению, оказалось, что у слайма тоже два ядра: одно из них, скорее всего, было украдено у Жадеит, а другое принадлежало ему самому. Кажется, нефрит оказался основной специализацией обоих слаймов, потому-то бедняжку Жад и скормили именно этому монстру. Вскоре стало понятно и то, куда подевалось тело девушки. Внутри желеобразной массы монстра плавало что-то вроде мешка с жидкостью, в которой извивался и корчился другой слайм. Он что, ее прямо сейчас переваривает?!

Недолго думая, мы бросились замораживать тело захватчика и рубить его на куски, стараясь добраться до обоих ядер и пищеварительного мешка. Вскоре монстр затих, а тело Жадеит (а вернее, то, что от него осталось) мы поместили в специальную бочку, как следует смыв с нее едкую кислоту. Девушка-слайм все еще билась в агонии: пребывание в чужом желудке явно не пошло ей на пользу. Жесть! И что нам теперь с ней делать?

Циркон взяла меньшее из добытых ядер и осторожно положила его на тело Жадеит. Ну а второе, более крупное, без лишних раздумий “проглотила”.

— Ты уверена, что это именно ее ядро? — спросил я.

— Да, я… я почувствовала ее, когда прикоснулась, — ответила девушка.

Кристалл втянулся в желеобразную массу, и наш слайм успокоился, затих.

— И что теперь будет? — спросил я.

Уж чего-чего, а подобных экспериментов с кристаллитами я еще не проводил.

— Оклемается, — ответила Циркон. — Теперь ей нужен только покой и питание.

Она оглянулась на гору темно-зеленых самоцветов, опутанных стальным тросом, которая осталась после гибели монстра.

— Возьмем с собой, — кивнул я. — В этих тварях должно быть достаточно элтелиона.

— Хуже всего то, что Жад, по-моему, снова потеряла абсолютно всю память, — пожаловалась девушка. — А значит, она регрессирует до состояния куколки. Кому-то придется за ней присматривать. Я хотела бы… Мастер, вы позволите мне взять ее с собой? Она была моей лучшей подругой все это время, и к тому же это моя вина, что она… что её…

То есть Жад снова станет ребенком? Нашим, пардон, ребенком?! Ох, ну вот, приехали. И пяти минут не прошло, как я завел себе секретаршу, а она уже тычет мне в лицо тест с двумя полосками! Ничего против отцовства не имею, но, честное слово, не так я себе это представлял. Никакого удовольствия, одна сплошная ответственность!

Нет, понятно, что нынешнее положение Жад — это результат наших совместных с Циркон усилий. Мне даже не нужно долго гадать, что именно с ней произошло. Я обнадежил девушку, рассказав о читерской способности Ассистента восстанавливать потерянную память, а Циркон старательно скрывала свое темное прошлое. В результате Жад отправилась прямо в логово тех самых "террористов", от которых когда-то сбежала ее подруга. Должно быть, собиралась устроиться к ним на работу в качестве наемника. Вместо этого из нее там просто извлекли память (именно так они выяснили, где прячется Циркон) и скормили девчонку какому-то слайму-синтетику. После всего этого бросить ее на произвол судьбы с нашей стороны было бы натуральным свинством.

— Хорошо. Но сейчас нам нужно как можно скорее уходить отсюда. И друзьям своим скажи, чтобы поторопились. Мало ли, что еще выкинут твои старые “приятели”. Начнут шантажировать нас заложниками, например.

Девушка кивнула и бросилась к общежитию.

— А потом я жду от тебя подробный отчет обо всем, что произошло с тобой ДО того, как ты осела в этой тихой деревушке! — прибавил я.

— Да, мастер!

Она вытянулась по струнке, отдавая мне честь на воинский манер.

О боги, да хоть что-нибудь сегодня будет происходить без этого дурацкого сомнительного подтекста?!

Глава 7. Циркон

Первым воспоминанием девушки была лаборатория. Узкие коридоры, заставленные стеллажами с разноцветными склянками, длинные ряды высоких, в человеческий рост, светящихся колб. Внутри каждой из них, словно медузы в аквариуме, плавали подопытные существа. В основном — лишенные формы дикие слаймы, но встречались также обычные монстры и полугуманоидные фигуры разумных кристаллитов. Для того чтобы эти пациенты не смогли выбраться, перед заточением в пробирку из них извлекали все накопленные самоцветы, включая даже скелет, так что они становились практически неотличимыми от диких слаймов.

Одной из таких пленниц была и Циркон. Время от времени колбу с девушкой перемещали на какой-то светящийся пьедестал, вокруг которого вращались странные приспособления. А потом всегда приходила боль…

Именно в это время она получила первое достижение от Системы:

[ “Мученик” — вы многократно проходили через немыслимые страдания, которые свели бы с ума любого разумного. Всякий причиненный вам вред постепенно усиливает ваше сопротивление к данному виду воздействия. Доступно: “Сопротивление боли”, “Сопротивление отравлению”, “Сопротивление радиации”, “Сопротивление вирусным инфекциям”, “Сопротивление ментальному воздействию”, “Сопротивление манипуляциям с аурой”, “Сопротивление духовным атакам”, “Сопротивление гипоксии”, “Сопротивление кислотам”, “Сопротивление жару”, “Сопротивление холоду”. ]

Что и говорить, очень интересный бонус, если только забыть о том, какой ценой он достался девушке. Чего стоит одно только “Сопротивление духовным атакам”, которое я и сам получил только после открытой схватки с аватаром Люцифера. Уж не знаю, кто были те изверги, которые ставили над ней эксперименты, но от дефицита фантазии они явно не страдали. Обычно способности сопротивления различным стихиям приходится покупать у алтарей Системы, но оказывается, есть способ получить их “бесплатно”, если только сумеешь не сойти с ума в процессе пыток. Понятно теперь, почему я раньше не слышал и не читал об этом достижении. Страдальцы, получившие его, попросту не могли никому рассказать о своем открытии. Ну а Циркон тогда еще не обладала разумом, чтобы его терять. Но отголоски животного ужаса тех времен до сих пор всплывают в ее ночных кошмарах.

Трудно сказать, сколько времени девушка провела в этом месте. Смены дня и ночи там просто не существовало из-за круглосуточного искусственного освещения, так что единственным мерилом времени были все те же “процедуры”. Но на тот момент девушка ничего не знала ни о цифрах, ни о математике, ни даже о самой концепции времени, ведь нормальное образование “подопытным крысам” не полагалось. Циркон до сих пор не уверена до конца, была ли у нее какая-то прежняя жизнь, или ее вырастили в пробирке прямо в лаборатории. Скорее всего, второе, ведь о разумных слаймах с синтетической основой никто прежде не слыхивал. По большому счету, в те страшные времена ее разум был девственно чист и она ничем не отличалась от диких слаймов, а действовала, лишь повинуясь скудным инстинктам.

Девушку спасли последствия какого-то неудачного эксперимента. Взбесившийся слайм-переросток принялся крушить все вокруг, ломая колбы и доставая из них своих собратьев по несчастью. Нет, не из-за сопереживания к их общим страданиям, а просто ради того, чтобы набить брюхо. К счастью, монстра вскоре убили, а Циркон, благодаря ее способностям к сопротивлению, удалось выжить и выбраться наружу.

Стоит ли говорить, что слайм-кристаллит, лишенный скелета, — существо жалкое. Можно даже сказать, беспомощное. Это только в мультфильмах слаймы выглядят как шарики, которые без особого труда передвигаются, подпрыгивая на животе, словно какие-нибудь тюлени. В реальности же они больше напоминают бесформенного слизняка или амебу. Так что ни о каком “стремительном побеге” не могло быть и речи. Все, что она могла, — это медленно ползти в неизвестном направлении, ориентируясь по уцелевшим после погрома аварийным фонарям. Замирать при встрече с выжившим персоналом лаборатории, изо всех сил надеясь, что посреди того озера слизи, которое оставил после себя убитый монстр, ее никто не заметит.

А дальше была Яма — одно из тех самых мест, где тысячи слаймов производят из дешевой руды высокотехнологичное сырье для промышленности доминиона. Уже намного позже Циркон осознала, что “побег” из лаборатории вовсе не был ее заслугой. Скорее всего, разлитую по коридорам биомассу просто смыли по какой-нибудь дренажной системе в кормушку одного из питомников в качестве еды.

Сказать, что Яма — страшное место, это ничего не сказать. Наверное, ближайшей аналогией будет тот самый “чан с крысами”, куда запускают пару десятков грызунов и запирают на несколько дней, вынуждая жрать друг друга, чтобы в итоге вывести крысу-монстра — каннибала, помешанного на уничтожении себе подобных. Помножьте это на огромные масштабы Ямы, жуткий смрад и раз за разом повторяющиеся циклы взаимного пожирания. Местным фермерам просто невыгодно возиться с тысячами мелких слаймов, поэтому, когда им нужно собрать урожай, они просто перестают кормить колонию и ждут, пока самый сильный и прожорливый слайм сам соберет все ценные ресурсы в собственном теле.

Затем “король Ямы”, естественно, гибнет, рабочие собирают накопленные им кристаллы, а его тело становится питательной средой для нового поколения слаймов-синтетиков.

К своему ужасу, Циркон оказалась в этом месте совершенно безоружной: в рационе слаймов Ямы в тот момент попросту отсутствовал цирконий, так что она не могла вырастить собственный скелет и принять нормальную, человеческую форму. Хуже того, ей не из чего было вырастить даже самую убогую “заточку”, которой можно было бы хоть как-то обороняться от прочих слаймов. Ну а ее мягкое тело оказалось слишком слабым, чтобы удерживать в щупальцах посторонние предметы.

Если бы не читерское “Сопротивление кислотам”, девушка погибла бы уже в первый день. Несколько раз ее проглатывали, но ей всякий раз удавалось сбежать, используя в качестве выхода раны, полученные носителем в сражениях с прочими обитателями Ямы. В конце концов ее защита так возросла, что даже новоявленный “король” не успел переварить ее в срок: его попросту убили владельцы фермы. К тому моменту девушка (если ее вообще можно было так называть) стала уже достаточно сообразительной и снова спряталась среди луж бесполезной слизи, перейдя в новый цикл питомника в качестве неучтенного “зайца”.

Теперь понятно, почему она так смело бросилась в пасть напавшему на нее монстру. Девушка действительно хорошо понимала, что делает.

С тех пор Циркон стала действовать умнее. В то время как все остальные слаймы боролись за еду и кристаллы, ее интересовал совершенно иной ресурс — Очки Развития. Не имея возможности наращивать собственную броню и когти, как прочие слаймы, Циркон целенаправленно оттачивала свои навыки и повышала характеристики, используя в качестве оружия части кристаллических наростов поверженных врагов. Ну а честно заработанные “трофеи” отдавала на съедение прочим обитателям Ямы.

[ “Убийца слаймов” — представители этого вида испытывают перед вами иррациональный страх. ]

В итоге фермеры убили какого-то бесполезного жирдяя, а настоящая королева так и осталась неузнанной, сидя в его необъятном чреве. Система по достоинству оценила ее достижение, подарив ей необычную способность:

[ “Дивергент” — в самых экстремальных условиях вы сумели выжить, отвергнув даже собственную природу. Вы можете поглощать ядра других кристаллитов, чтобы производить и использовать несвойственные для вашей изначальной специализации самоцветы. ]

А вот это уже настоящий читерский чит! Насколько я понимаю, благодаря этой способности она действительно может справиться с молекулярной сборкой сложных приборов, если только раздобудет как можно больше ядер разного типа. Конечно, для тонкой работы, вроде создания кремниевых микрочипов, придется купить ей Ассистента, но это уже мелочи жизни. Вот он, священный грааль крафта — возможность создать любое устройство, которое ты только можешь представить, буквально на коленке, из обычной руды и притом почти бесплатно! Хе-хе, нанотехнологии, я уже иду!

В общем, эта девочка — настоящий бриллиант, хоть сама и не осознает этого. Так что нужно ее беречь и ценить. А еще держу пари, что все это очень и очень опасно, ведь для Метрополии “Дивергент” — прямая угроза. С ее помощью можно создавать, например, неподконтрольных Системе нанороботов, вирусы и прочие опасные штуки. Да любой преступный синдикат за эту милашку готов будет выложить целое состояние! Так что в первую очередь ей понадобится “Сокрытие оценки”. И вообще, может быть, у нас получится замаскировать ее под обычного человека?

Но я отвлекся, а ведь история Циркон на этом не закончилась. Девушке пришлось пройти через множество циклов, прежде чем она смогла накопить достаточно сил и знаний для успешного побега с фермы. Слаймы уже не представляли для нее опасности, но уровень монстров, которые охраняли это место, был намного, намного выше, чем у любого “короля”, которого когда-либо могла бы породить Яма. Ну, мы и сами недавно в этом убедились. А новорожденные слаймы, прожившие от силы пару недель, тела которых были в распоряжении девушки, — это не самый богатый источник опыта. Все равно что пытаться победить финального босса какой-нибудь ролевой игры, прокачиваясь на одних только кабанах из стартовой деревни.

Но вскоре ее ждало еще одно открытие. Рацион слаймов в очередной раз изменили, и теперь в составе руды появился цирконий. Тело девушки начало формировать скелет, принимая человеческие очертания. К тому времени Циркон уже была достаточно умна и быстро смекнула, что она становится похожей на “обслуживающий персонал” фермы, что сулило ей как большие неприятности (она слишком сильно выделялась на фоне остальных), так и уникальную возможность — сбежать, заняв место кого-нибудь из обслуги. А пока пришлось ей временно отказаться от собственных костей, скрывая их в пространственном хранилище.

В своей способности поглотить ядро кристаллита, работающего на ферме, и принять его облик девушка не сомневалась. Да и моральная сторона вопроса ее совсем не заботила. Но такую подмену очень трудно провернуть незаметно, а значит, ей нужно было каким-то образом отвлечь остальных охранников.

Так у девушки появились питомцы: трое мелких слаймов, которых она несколько циклов прокачивала по уже проверенной схеме. В решающий момент она выпустила их, натравив на рабочих, которые собирали очередной "урожай". А когда охрана отвлеклась на неожиданную угрозу, девушка вырвала ядро из груди замешкавшегося кристаллита.

Убийство далось ей легко: после всего, что было пережито в Яме, это стало обыденностью. Пробить грудную клетку композитным клинком, вырвать ядро-сердце, занять место обезумевшего соплеменника, спрятав его тело в пространственном хранилище, — все это заняло лишь несколько секунд. Она готовилась к этому, тренируясь на диких слаймах, и даже использовала в качестве учебного манекена свой собственный скелет. К чему девушка не была готова — так это к тому обилию информации, которое свалилось на нее после поглощения кристалла с памятью другого разумного.

Восемь десятков лет чужих воспоминаний, наполненных самыми разными событиями и чувствами, разрозненные знания о языке, культуре, взаимоотношениях — целый мир для дикой Маугли, которая в то время и говорить-то даже не умела. И не стоит обманываться, эти знания не стали ее собственными в одночасье, а в данный момент ей нужно было каким-то образом имитировать другую личность, разумное существо, ничего толком не зная о нем самом и его жизни. Все равно что пытаться выдать себя за инопланетянина. Рискованная затея. Но и возвращаться в свое родное болото было уже небезопасно. Пока все шло хорошо, никто не заметил подмены, а второй такой возможности ей могло и не представиться, ведь охранники будут уже начеку. Так что скрепя сердце Циркон приняла этот вызов.

Не успела Циркон толком прийти в себя, как к ней подошел один из вооруженных сопровождающих и принялся что-то возбужденно кричать. Огромных усилий стоило ей сдержать свои инстинкты убийцы и не напасть на него. Вместо этого Циркон судорожно проматывала украденные воспоминания, пытаясь определить, что же ей нужно делать. Оказалось, что большинство подобных ситуаций заканчивалось почти одинаково, так что девушка покорно склонила голову и произнесла первое в своей жизни слово:

— Да!

К счастью, охранник не заметил ничего подозрительного. Он гневно сверкнул глазами, махнул рукой и оставил ее в покое. Циркон с облегчением присоединилась к стайке прочих девушек-рабочих. Одна из них сочуственно прошептала ей на ухо что-то невразумительное (“С тобой все в порядке?”), на что Циркон так же тихо ответила:

— Да.

За день это волшебное слово стало ее любимым заклинанием. Что может быть проще? В любой непонятной ситуации повторяй, как попугай: “да”. “Подменишь меня завтра на работе?” — “Да”. — “Одолжишь сотню до зарплаты?” — “Да”. — “Ты выйдешь за меня?” — “Да!” Что же касается последствий… К вечеру девушка пробралась в один из грузовых контейнеров и покинула ферму на поезде, передвигавшемся по монорельсовой дороге.

[ “Любимчик фортуны” — вам удалось сбежать из тщательно охраняемого объекта, да еще и ограбить его, причем незаметно, так что никто из ваших тюремщиков не подозревает о вашем существовании. Ваша удача повышена. Разумные склонны относиться к вам с неосознанной симпатией и доверием. ]

Ага. Еще один “продавец снега”. Знаем, плавали. Сам имею подобные бонусы для переговоров. С этой девочкой нужно держать ухо востро. Чует мое сердце, что юлить и скользить, крепко сжав ягодицы, по острой грани между истиной и ложью она умеет не хуже меня.

Оказавшись на воле, Циркон принялась изучать воспоминания плененного кристаллита. Смотреть этот нескончаемый сериал о чужой жизни было довольно неловко. Девушка быстро осознала, что проникается странным сочувствием к своей жертве, и боялась, что если так пойдет и дальше, то она просто не сможет оставить все как есть. Тело лишенного прежней личности девушки-слайма до сих пор лежало в ее пространственном хранилище, но о том, чтобы вернуть ей воспоминания, не могло быть и речи. На ферме она оставила очень многое: успешную карьеру, мечты о лучшем будущем и даже любимого человека. Стоит ей туда вернуться (а Циркон была уверена, что именно так ее пленница и поступит, если получит обратно память), как начнется расследование, и о спокойной жизни можно будет забыть.

Так что девушка ограничилась тем, что как следует выучила язык и обычаи своего народа, стараясь пропускать моменты, которые имели отношение к личной жизни ее жертвы. Тело пленницы, которое уже выглядело как новорожденный слайм, Циркон подбросила в одну из ближайших деревушек, а сама поселилась в глуши неподалеку от нее, продолжая охотиться и оттачивать свои боевые навыки. Но запретный “плод познания” уже сделал свое дело: Циркон остро чувствовала свою вину за разрушенную судьбу невинной девушки-слайма и оставалась неподалеку, чтобы убедиться, что ее новая жизнь будет не хуже прежней.

Это оказалось ошибкой. Слухи о странном кристаллите, который не ограничен одним-единственным типом самоцвета и может использовать сложные синтетические материалы, начали расползаться. На Циркон устроили настоящую облаву, всю округу наводнили высокоуровневые слаймы-гончие и охранники с той самой фермы, откуда она сбежала. Жителей всех близлежащих деревень “выпотрошили”, отобрав у них кристаллы памяти, наверняка ради того, чтобы найти в их воспоминаниях зацепки о беглянке. Причем по какой-то причине все это было обставлено как очередной налет браконьеров.

[ “Дурной глаз” — по вашей вине пострадало множество ваших соплеменников, но вам удалось выйти сухим из воды. Представители вашей расы испытывают смутное беспокойство в вашем присутствии. ]

И тут все тоже очень знакомо. Да это же мой “Ренегат”, практически слово в слово! Ума не приложу, каково это, с точки зрения окружающих, — “относиться с доверием” и “испытывать смутное беспокойство” одновременно, но в этом плане мы с Циркон, можно сказать, родственные души.

В итоге Циркон удалось бежать, спрятав все лишние ядра, которые она собирала еще в Яме, в надежном тайнике. Девушка прекрасно понимала, что любая ошибка и оговорка могут привести к еще одной катастрофе, и потому решилась на серьезный шаг: оставить позади темное прошлое и начать новую жизнь в качестве обычного слайма. Благо свою синтетическую природу она могла достаточно легко скрыть, притворившись “Цирконом”.

Вот так и появилась на свет та самая девушка-кристаллит, которую я встретил вскоре после приземления на этой планете. Немного наивная, целеустремленная и хранящая “небольшой секрет”, который казался ей тогда таким мелким и незначительным. Последнее достижение — “Гурман” — было вполне обыденным и относилось к ее увлечению кулинарией. Что-то вроде усиления восприятия и концентрации в процессе готовки, которое позволяло создавать сложные блюда. Ну а “Убийцу гигантов” она получила недавно, сразу после победы над присланным по ее душу “песиком”.

— Очень занятная история, — подытожил я, выслушав рассказ Циркон. — Мне не дает покоя лишь одна деталь.

Девушка удивленно приподняла бровь. Ну да, она-то надеялась, что это “небольшое недоразумение” ускользнет от моего внимания. Но я и сам слишком долго играю в недомолвки со всеми окружающими, чтобы не заметить такую очевидную прореху в ее словах.

— Та девушка, у которой ты отняла память и имя которой ты так старательно избегаешь называть… Это ведь Жадеит, я прав?

Ответом мне был лишь тяжелый вздох и бессильно опущенные плечи.

— Бедняжка Жад! Столько лет ты пытаешься заново устроить ее судьбу, и каждый раз все рушится именно по твоей вине. И вот опять! Как нам теперь растить ее, скрывая за спиной такую жестокую правду? Ты хоть понимаешь, что когда она повзрослеет, то возненавидит нас за то, что мы сотворили с ней. В особенности ты!

Ну да, после такого девочке впору будет автобиографический роман написать. Что-то вроде “Моя мама убила меня трижды”. Нелинейный сюжет и четыре тесно переплетенные временные линии с ярким катарсисом в самом конце. Я уже почти вижу обложку с разбитым нефритовым сердцем и сумасшедшие рейтинги среди женской аудитории.

— А может, и не стоит ей, ну… рассказывать? — понурив голову, спросила Циркон. — Я ведь знаю — я не удержалась, подсмотрела и до сих пор корю себя за эту слабость — именно там, на этой ужасной вонючей ферме, она была по-настоящему счастлива! А потом появилась я и все это отняла. Поймите, мастер, я просто хочу, чтобы она снова стала наконец счастливой…

— Настоящее счастье нельзя построить на лжи, — отрезал я. — Лучше скажи, ее кристалл памяти — он все еще у тебя?

Она отвела взгляд и нехотя кивнула. Да уж, представляю, как взбесилась бы Жад, узнав, что вся ее потерянная жизнь, десятилетия бесценных воспоминаний — вот они, прямо здесь, в руках ее “лучшей подруги”! Держу пари, что и воспоминания о втором отрывке ее жизни мы сумеем отыскать, если как следует прошерстим кладовые той самой лаборатории, в которой над Циркон ставили эти ужасные эксперименты. Да и третья часть сейчас наверняка в руках тех, кто так активно разыскивает Циркон. Вопрос в том, как объединить эти разрозненные осколки воспоминаний, чтобы девушка при этом не сошла с ума от боли и ненависти? Три совершенно разные жизни, каждая из которых была полна надежд, а потом загублена одним нехорошим, эм-м-м, кристаллитом.

— Мы поступим так, — веско сказал я. — Ты найдешь все остальные блоки памяти. Ты будешь хранить их, пока девочка не вырастет и не сможет принимать собственные взвешенные решения. Потом ты расскажешь ей правду и отдашь кристаллы. Поможешь ей пройти через все это, если она захочет вернуть память. Оставишь в покое, если она решит от нас уйти. Ты должна будешь окружить ее любовью и заботой, и мы будем молить всех богов, чтобы эта четвертая жизнь не стала новой ошибкой. Чтобы именно она объединила и примирила между собой остальные три. Это твой единственный нормальный выход в данной ситуации. Ясно тебе?

— Да, мастер, — тихо прошептала девушка, роняя слезы.

А я пока подумаю, как надрать задницу тем ублюдкам, которые сотворили с вами все это.

Глава 8. Ферма

Собрав все ценное, мы поспешно покинули поле боя, прихватив с собой и жителей деревушки. Придется расселить их по отдаленным поселкам, чтобы отыскать их было очень сложно. Я оставил возле заброшенного общежития слаймов несколько пауков-разведчиков — на всякий случай.

Ждать пришлось недолго: уже через несколько минут там открылся портал и через него прошло несколько команд наемников, вооруженных до зубов, явно все с той же ненавистной фермы.

А вот архонта я, к сожалению, так и не увидел. Скорее всего, он, как и я, прячется, пользуясь услугами смертных через Ассистента или еще какое-нибудь средство контроля, так что добраться до него будет очень сложно. Разве что рискнуть и позволить ему захватить Циркон, используя ее как приманку и “троянского коня” в одном флаконе… Но для этого мы должны быть уверены в своей способности его победить, а это уже задача нетривиальная. С другой стороны, девушка нужна ему живой и невредимой, а через контракт с Немо я смогу защитить ее от ментальных атак, что уже дает ей достаточно надежную гарантию безопасности. Остается только возможность атаки на саму душу, но на этот случай мы тоже что-нибудь да придумаем. Сопротивление у девочки есть, это уже неплохо.

Остается самое главное — как следует повысить ее боеспособность. Мы постепенно подгоняем добытые композитные детали под ее физиологию, заменяя хрупкие кристаллические кости и броню более прочными аналогами. Циркон забрала из своего схрона еще несколько полезных ядер кристаллитов с необычными свойствами, так что теперь я буквально собираю новую сверхпрочную куклу прямо внутри тела девушки. Правда, чтобы привыкнуть к новым возможностям, ей придется усердно тренироваться.

В отличие от меня, Циркон вовсе не бесполезна для своего экзоскелета. Она может не только быстро “заживлять” полученные повреждения, но и создавать новые детали буквально на ходу. К тому же ее уникальное тело не боится перегрузок и ранений, да и боли девушка почти не ощущает из-за своей способности “Мученик”.

За основу я взял проект последней, третьей версии Ариэль. Среди коллекции керамики, которую девушка собрала в Яме, я обнаружил высокотемпературный сверхпроводник, так что все приводы новой куклы будут электромагнитными и работать станут напрямую от термоядерного реактора, спрятанного в пространственном хранилище. Ну а композитные материалы позволят нам увеличить рабочую нагрузку в несколько раз. Правда, в “полном обвесе” девушка будет весить не меньше четырех тонн и без помощи реактора не сможет даже с места сдвинуться, но это все равно намного легче предыдущего варианта.

Нет, конечно, она не выглядит как ходячий танк, ведь все детали конструкции многократно сжаты Пространственной магией. Обычная худощавая девушка-кристаллит в облегающей чешуйчатой броне. Да и в обыденной жизни Циркон может пользоваться гораздо более легким вариантом скелета. Это только сейчас, ради тренировки, она носит боевой комплект практически круглосуточно.

И все-таки Циркон все еще очень и очень слаба. А ведь от характеристик зависит не только сила и ловкость, но и другие способности тела слайма. К примеру, мощность ее врожденной магии традиционно ограничена Интеллектом. А вот скорость производства новых кристаллов зависит от Воли. А еще, косвенно, от Телосложения, которое отвечает за объем биомассы слайма. Да, как и обладатели “Оборотня”, слаймы могут прятать часть своего тела внутри пространственного хранилища.

На своем нынешнем уровне девушка может производить всего лишь девяносто карат (восемнадцать грамм) за один час. Почти полкило за сутки. Негусто, прямо скажем. Нет, я ни в коем случае не жалуюсь, особенно если она будет создавать, например, алмазы или кремниевые процессоры. Но на полное воссоздание собственной брони (или производство новой “куклы”) у нее ушло бы двадцать два года! Впрочем, уничтожить ее экзоскелет целиком — задача очень сложная, а для того, чтобы соединить осколки, много времени не требуется. В любом случае было бы неплохо хоть немного повысить ее характеристики. В идеале — до уровня старшего нефилима, чтобы получить в свое распоряжение хотя бы одну суперспособность.

К сожалению, элтелион слаймы производят совсем медленно — что-то около десятка граммов в год. Должно быть, дело в сложности его молекулярной структуры. Держу пари, что такое же ограничение ждет нас и при попытке собрать по молекулам что-нибудь очень серьезное, вроде нанороботов. Впрочем, наверняка Немо сможет ускорить этот процесс. Но в любом случае прокачка нам точно не помешает.

В стычке со слаймами-синтетиками девушка заработала в общей сложности две с половиной тысячи ОР — не так уж мало по меркам ее двадцать второго уровня, но совершенно недостаточно для тех целей, которые мы преследуем. По моему совету Циркон вложила все Очки в усиление своей магической способности, получив возможность создавать что-то вроде морозной ауры, действующей в небольшом радиусе.

Я мог бы передать ей часть своей собственной амальгамы, но для этого нам обоим пришлось бы подключиться к терминалу Системы. А я не хочу рисковать, засвечивая здесь свой “логин”, по которому меня вполне могут отследить. Нет, наверняка где-нибудь в Метрополии можно найти и пиратский терминал, который не подконтролен богам (прямо как Ядро нашего подземелья), но пока с этим сложно.

Еще один повод как следует присмотреться к найденной нами лаборатории. Если ею действительно управляет какой-нибудь беглый архонт, не имеющий бога-покровителя, — то это очень неплохой шанс! Архонт — это ведь не только очень лакомый источник опыта (миллион за убийство, как минимум), но и Системное оружие, которое представляет собой не что иное, как “сердце” этого странного существа.

О боги, я что, всерьез размышляю о том, как бы мне грохнуть архонта? Не имея никаких козырей на руках, кроме орба, реактора и девчонки-слайма двадцать второго уровня! Нет, понятно, что после схватки с Рафирой и Люцифером у меня слегка сместились приоритеты. Но все равно лучше трезво оценить свои нынешние возможности и не лезть в пасть тигру без особой нужды. Да и девочка, которую я нашел, на вес золота. Будь я здесь в своей полной силе, ни за что не променял бы “запрещенную” способность молекулярной сборки ни на очередное Системное оружие, ни тем более на какой-то там жалкий миллион ОР. Это же просто смешно!

Впрочем, это совсем не значит, что я откажусь от своих планов или банальной разведки. Мои пауки и овеществленные иллюзии — идеальные шпионы, а уж сколько всего интересного можно узнать через чужие сны, м-м-м! К тому же если удастся захватить кого-нибудь из персонала, то можно и в памяти его напрямую покопаться с помощью Циркон.

Так что вечером нас обоих ждала вылазка в хорошо знакомые моей ученице места. С виду ферма ничем не отличалась от сотен других таких же объектов, разбросанных по поверхности планеты. Монорельсовая дорога, по которой доставляются и вывозятся тяжелые грузы, небольшой космопорт, водохранилище и несколько десятков широких котлованов, в которых кишат слаймы. Плюс крытый бассейн с “озером слизи”, производящим новых синтетиков.

Все тихо и мирно. Никаких душераздирающих криков подопытных или следов “лаборатории”. Лишь через несколько часов, слушая разговоры рабочих и охранников, мы начали замечать странности. Смутные упоминания о “нижних уровнях”, которых все боятся как огня. Сплетни о внезапном исчезновении нескольких сторожевых монстров, охраняющих ямы со слаймами. Слухи о сбежавшей с какими-то ценными товарами работнице, которую ищет “начальство”.

Весь персонал фермы жил и трудился в большом административном здании, построенном, по обычаю слаймов, в стиле “коммуналки”. Маленькие комнатушки на двух-трех жильцов, общая на целый этаж кухня, совмещенная с санузлом и душевыми. Спартанские условия. Впрочем, большинство работников — кристаллиты, так что для них это вполне нормальное жилье. А вот немногочисленные люди, насколько я понял, воспринимали это место как самую настоящую тюрьму. Отсчитывали дни до окончания своего “срока”, тайком распивали подпольно произведенный самогон, травили байки о своем прошлом и о том, что собираются делать после “отсидки”.

А вот сновидения охранников оказались куда более полезными, чем их болтовня. Брутального вида бородач, разжалобивший нас историей об оставленных на Альфе детишках, видел довольно неприятный сон. Как я понимаю, несколько недель назад он отвлекся за рулем погрузчика и испортил крупную партию дорогого сырья. За что получил взбучку от начальства и несколько дней просидел на гауптвахте — буквально в десятке метров от того самого места, где над слаймами проводили эксперименты. Бедолага все три дня не смыкал глаз, вслушиваясь в ужасные вопли, и содрогался в редкие моменты тишины: уж не пришла ли наконец его очередь?

Но пронесло. На четвертый день дверь камеры открыл директор Лагáн — то самое начальство — и, выслушав слезные клятвы бородача, отправил его обратно — отрабатывать причиненный ущерб. Теперь мужик в день дежурства даже от выпивки отказывается, а по ночам до сих пор видит кошмары об очередном разбившемся погрузчике.

Да уж, своеобразный метод поддерживать дисциплину на предприятии! Впрочем, насколько я понимаю, хозяин этого места не спешит калечить и убивать отбывающих наказание узников: лишние проверки ему совершенно ни к чему. А слухи — ну что слухи? Может, мужику просто включали такую необычную “звукозапись”. Это же гораздо гуманнее телесных наказаний, ведь правда?

Директор Лаган оказался той еще темной персоной. Большинство работников фермы считали его не то сумасшедшим, не то одержимым. Впалые щеки, бледная кожа, темные мешки под глазами — что-то явно мешает ему как следует выспаться, хотя темп жизни на ферме напряженным не назовешь. Нелюдим, часто разговаривает сам с собой и отвечает невпопад — еще один признак работы по контракту с чужим Ассистентом. Мои лаборанты тоже иногда так выглядят, когда с головой уходят в очередной проект. Правда, моей вины тут нет: работать сверхурочно я их никогда не заставлял.

Благодаря добросердечному бородачу мы отыскали наконец секретный вход в подземную лабораторию. И, чтобы не шуметь Пространственной магией, мои пауки пробрались туда вместе с грузом провизии — довольно солидным, надо сказать. И неспроста: здесь был скрыт настоящий подземный комплекс в духе Resident Evil. Да в нем даже больше народу живет, чем на поверхности! Целое подземелье со своими оранжереями, жилыми корпусами (гораздо более удобными, чем наверху, должен сказать), производственными цехами (слаймы, здесь все создают слаймы) и, конечно же, лабораториями.

Сны обитателей этого места были еще более занятными. Директор Лаган уже не казался никому придурковатым начальником с синдромом Аспергера, о нет! Стоило мне внедрить его образ в чужое сновидение, как оно тут же превращалось в лютый кошмар. Силуэт директора становился черным и бесформенным, а из его тела вырастали темные щупальца, которые тут же принимались душить, резать и всячески истязать своих жертв.

Веном какой-то, ей-богу! А с виду — обычный парень в старомодном костюме. Великой силой не блещет, да и интеллектом, если честно, тоже. Сдается мне, что он в этом деле точно такая же жертва, как и все остальные. Возможно, даже гораздо более жалкая и измученная.

— Ты прав, внутри этого парня засел симбионт — существо из нанороботов, — подтвердила Селеста. — Наверное, какой-нибудь гастролер из мира насекомых.

Я почесал затылок.

— Ты уверена? Нет, что-то здесь не сходится. Я-то думал, что он экспериментирует со слаймами ради молекулярной сборки. Нанотехнологии и все такое… Но зачем вообще эта возня существу, которое само по себе сделано из нанороботов? Разве сборка предметов по атомам — это не их основная специальность?

— Кто знает? — пожала плечами богиня. — Может, это часть какого-то хитрого плана. А может, нам попался ущербный симбионт. Мы же говорим о системных нанитах, а они всегда продаются с целым букетом ограничений. Вот взять хотя бы нашу Амелию. Разве она может что-то полезное создавать?

Вопрос риторический. Ее наниты умеют только жрать и размножаться — причем ограниченное число раз. А иначе любая активация способности могла бы закончится гибелью всего живого на целой планете!

— Нанотехнологии опасны, — кивнула Селеста. — Поэтому их использование строго контролируется Системой. В том числе и на уровне договоров между богами. Скажу тебе больше: сама раса слаймов — один из пунктов этого договора.

— Хочешь сказать, что их создали как безопасную замену микроскопическим сборщикам? Так вот почему у них такая странная физиология!

Девушка кивнула.

— Какой бы совершенной ни была система клонирования миниатюрных роботов, рано или поздно они начинают копировать друг друга с ошибками. Отсюда — неминуемые мутации, эволюция и выход из-под контроля. Это простая математика: мы не можем позволить себе постоянно содержать в активном состоянии такую огромную биомассу. Слишком велик шанс появления неуправляемой “серой слизи”, уничтожающей все живое на своем пути.

— А вот насекомые пользуются этой технологией гораздо чаще, — заметил я. — Да у них почти все сверхспособности на эту ерунду завязаны!

— Но даже они не используют свою силу бесконтрольно. Еслибы ты внимательно почитал описания способностей, то заметил бы, что время работы и объем нанитов всегда строго ограничены. И даже несмотря на это у них иногда случаются катастрофы, уничтожающие целые континенты. Но их боги считают это приемлемой ценой.

— А наш симбионт явно ищет способ обойти ограничения Системы, — подытожил я. — И если он заразит “серой слизью” всю Метрополию…

— Скорее всего, боги справятся и с этим, — подумав, ответила Селеста. — Но ты прав: урон, нанесенный доминиону, может быть очень серьезным. Погибнут десятки миллиардов разумных. Это уже настоящий терроризм — с большой буквы “Т”.

Я нахмурился. Если все действительно так серьезно, то я не могу просто ждать, пока мы с Циркон станем достаточно сильными, чтобы победить архонта. Мы должны хотя бы попытаться остановить это существо, а если не выйдет — каким-то образом предупредить местные власти.

— Ладно, а есть какой-то способ с этим симбионтом бороться? — поинтересовался я.

— Да все как обычно, — пожала плечами девушка. — Огонь и лед: наниты плохо переносят экстремальную температуру. Это если наш симбионт родом из мира насекомых.

— А что, может быть иначе?

— Как ты, возможно, знаешь, есть два способа создания простейших микророботов. Один из них биологический: мы берем живую клетку, вырезаем все лишнее и используем как инструмент. Второй способ — чисто технический. Нанитов конструируют с нуля, как обычный механизм. В этом случае они могут быть уязвимы к мощным вспышкам электромагнитного излучения.

Ага. Ну, теперь кое-что вырисовывается. Если в прошлой жизни симбионт был каким-нибудь тараканом, то травить его придется магией, а если жидким Терминатором, вроде Т-1000 из “Судного дня”, то можно еще и моими ЭМ-бомбами жахнуть. А ведь точно, сколько я здесь уже брожу, но еще ни разу не засекал излучения глушилок портальной магии. И это на секретной подземной базе, которая охраняется не хуже, чем какой-нибудь Форт-Нокс!

Если подумать, мы могли бы попробовать его обмануть: подсунуть вместо настоящей Циркон один только экзоскелет — ей ведь на самом деле совсем необязательно “сидеть внутри”. А в качестве пассажира (или, скорее, пленника) использовать какого-нибудь дикого слайма примерно того же уровня. Такую подставу даже с помощью “рентгена” будет сложно разоблачить. А как только симбионт выберется из своего логова (или затащит нас внутрь) — жахнем по нему электромагнитной бомбой! Последний пункт самый спорный: я почти не сомневаюсь, что симбионт скрывается в пространственном кармане, так что, если часть его “тела” останется там, ничего у нас не получится.

Ну что ж, это все равно звучит довольно неплохо, особенно если мы придумаем, как создать мощный микроволновый генератор, который работает не вспышками, как обычная бомба, а непрерывно. Это уже больше похоже на план. И даже если что-то пойдет наперекосяк, не беда: это не та битва, которую мы обязаны выиграть во что бы то ни стало. Пусть боги сами разбираются со своими проблемами. В крайнем случае мы потеряем экзоскелет Циркон и придется воровать композитную керамику на других фермах.

Такая игра определенно стоит своих свеч!

Глава 9. Симбионт

В первую очередь мы с Циркон отправились в небольшое турне по окрестным фермам, чтобы собрать как можно больше полезных для крафта ядер слаймов-синтетиков. К примеру, теперь девушка сможет использовать большинство металлов. Сложную электронику без этого трудно и представить. Вообще, с металлами гораздо проще работать с помощью магии, но некоторые фермы выращивают для промышленности сверхчистые монокристаллы, так что никаких ограничений в этом плане у нас нет.

Ну и мое самое ценное на данный момент сокровище — ядро слайма, который умел выращивать кристаллы чистого кремния. Вот он — мой билет в мир сложной электронике, интегральным микросхемам и прочим благам земной цивилизации! Мои лаборанты тут же принялись изучать свойства этого материала, подбирать к нему подходящие присадки для создания полупроводниковых транзисторов, светодиодов и фотоэлементов.

До сих пор мощность создаваемых мною устройств была ограничена возможностями моей ауры. И мне постоянно приходилось прибегать к самым разным уловкам, чтобы избежать этой проблемы. К примеру, для создания огромной армии зомби на планете Амелии я привязывал душу убитого насекомого к его собственному телу, заставляя его выполнять функцию “магического проводника”. Да и энергию от термоядерного реактора в подземелье по-прежнему распределяет пойманный во время войны высший дух Кальцифер.

Но теперь я смогу создавать полностью технические устройства, наплевав на глупые законы магии. Несметная орда роботов-репликаторов? Да пожалуйста! Мощные пушки, способные стереть с лица земли небольшой город? К вашим услугам! Собственная Звезда Смерти? Ну… Ничего обещать не буду, но имперский крейсер точно можно! Главное, чтобы Циркон не надорвалась в процессе сборки. Но ей и не нужно создавать все — лишь самые важные узлы. Да и готовое сырье всегда можно где-нибудь раздобыть.

Вторая приятная особенность слаймов — их способность выделять из окружающей среды нужные вещества, даже если их очень мало. Больше никакой возни с центрифугами для добычи реакторного топлива! Эта девчонка даже уран из морской воды может получить, пусть и в небольших количествах. Я уже молчу о целой куче “ядер” экзотических материалов, которые мы смогли раздобыть. Сверхпроводники, теплоизоляторы, суперконденсаторы, сверхлегкая и сверхпрочная композитная керамика, чистейшие кристаллы для создания оптических систем и лазеров, множество видов пластика и резины, силикон, углеродное волокно, кевлар и многое, многое другое. Чувствую себя ребенком на ярмарке игрушек, которому родители сказали: бери все что захочешь. Кому-то придется нанимать грузовик!

Ну что ж, теперь можно браться за подготовку. В первую очередь нужно обзавестись оружием. Причем не только против архонта. На ферме хватает охранников, и они хорошо вооружены. Все-таки этот мир гораздо более развит, чем тот, в котором я появился на свет, так что плазменные пушки, бластеры и прочие атрибуты научной фантастики здесь обычное дело. В общем, парочка рельсотронов и плазмоганов в качестве поддержки нам не повредят. Холодное оружие (действительно очень холодное) у нас уже есть. Несколько разведывательных дронов помогут оценить обстановку с высоты. Небольшая команда кукол будет прикрывать тыл и заодно послужит “живым щитом”. В крайнем случае добавлю к ним парочку фантомов. В конце концов, мне нужна лишь небольшая диверсионная группа, а не настоящая армия.

Стычка с архонтом — нешуточный вызов. В его присутствии я буду чувствовать себя прямо как те горе-школьники, которые выходили на ринг против меня самого. Скорее всего, он превосходит нас по грубой силе в пять-десять раз, так что аура (а значит, и магия) будет работать лишь на небольшом расстоянии от орба. Рельсотронами и плазмой я его вряд ли удивлю, никаких суперспособностей у нас пока нет. Использовать ядерное оружие — тоже не вариант. Во-первых, пострадает множество невинных служащих фермы, а во-вторых, мы не получим никакой добычи, так как взрыв уничтожит абсолютно все, включая и драгоценное сердце архонта.

Пока наш лучший вариант — электромагнитные глушилки высокой мощности, способные уничтожить нанороботов, из которых состоит симбионт. Я пока не знаю, какая мощность и частота сигнала нам понадобится, поэтому готовлю сразу несколько вариантов. Первый — это обычный магнетрон, прямо как в микроволновой печи, но только гораздо более мощный. В импульсном режиме он сможет выдавать сигнал мощностью до пяти мегаватт. Второй вариант — полупроводниковый (наконец-то настоящая, транзисторная электроника!). Он не такой мощный, но зато может работать непрерывно и очень быстро менять частоту. Ну и на крайний случай — несколько электромагнитных бомб и гранат, спрятанных в пространственном хранилище.

Подготовка заняла почти две недели. Циркон требовалось время, чтобы привыкнуть к своим новым возможностям. В сновидениях я пользовался своей способностью, чтобы растянуть время, так что по субъективным ощущениям для девушки прошло несколько месяцев. Мы путешествовали по миру, охотились на монстров, тренировались. Нашли и "откормили" подходящего дикого слайма, который будет выполнять роль дублера девушки.

Жадеит к этому времени уже выбралась из своей “люльки” и с милым агуканьем делала первые шаги под руководством моих фантомов. Детский период у слаймов проходит быстро: они почти сразу начинают формировать новое ядро, если в рационе есть нужные вещества. Большую часть времени за ней присматривает моя Немо — я надеюсь, что это пойдет на пользу ее юношескому максимализму. Впрочем, Циркон тоже проводит с малышкой довольно много времени. На правах “приемной мамы”.

В один из дней мы с ней, не сговариваясь, вместо приветствия одновременно произнесли:

— Мне кажется, ты готова.

— Думаю, я готова.

Посмеялись над совпадением. Видно, и правда сработались.

— Так какой у нас план? — поинтересовалась девушка.

— У меня есть кое-какие мысли, но думаю, будет лучше, если ты составишь его сама. Я вообще хочу полностью отдать тебе эту операцию. В конце концов, это твоя судьба и твоя месть. К тому же на этот раз мы ничем не рискуем и не обязаны побеждать любой ценой.

— Проверить меня хочешь, — поджав губы, констатировала она. — И что — если я, соплячка двадцать третьего уровня, не смогу справиться с бессмертным архонтом, значит, я недостаточно хороша?

— Не беспокойся, увольнение тебе не грозит, — рассмеялся я. — Ну ты же сама не хотела быть всего лишь инструментом. Так что вперед: дерзай, блистай, покажи, на что способна. Я и сам-то не уверен, что смог бы справиться с такой подставой. Но только представь: а вдруг и правда получится?

— Я просто хочу избавиться от своих старых кошмаров, — устало махнула рукой девушка. — А заодно и прекратить эти ужасные эксперименты. Все остальное меня мало заботит.

— Ну это я тебе могу гарантировать. Я спрятал неподалеку от лаборатории электромагнитную бомбу. Даже если мы проиграем или каким-то немыслимым образом погибнем в этом бою, взрыв наделает много шума и сохранить свои дела в секрете наш противник не сможет.

Циркон кивнула. И тут же принялась за дело. Нет, конечно же, бежать сломя голову и атаковать логово врага она не собирались. Такое поведение наверняка насторожило бы симбионта, даже при всем его превосходстве. Тем более что из воспоминаний Жадеит он, скорее всего, знает, что поблизости ошиваюсь я. А ведь девушки в то время считали, что встретили настоящего архонта. Так что вряд ли он станет нас недооценивать. Скорее уж наоборот. Проклятое позерство! Знал бы, что такое дело, притворился бы кем-то послабее.

Так что первым делом девушка стала тайком заглядывать в соседние деревеньки, выпрашивая еду и обменивая по мелочи собранные на охоте трофеи. Думаю, директор Лаган назначил вознаграждение за ее голову или что-то в таком роде, так что очень скоро группы авантюристов с фермы снова начали прочесывать окрестности. Циркон временно перестала пользоваться своей способностью к телепортации и играла с ними в партизанскую войнушку: уничтожала припасы и экипировку, убивала диких слаймов, которых они держали в качестве “охотничьих псов”.

Я попросил ее по возможности не убивать разумных: все-таки они тоже пленники этого места и, по большому счету, ни в чем не виноваты. Впрочем, до последнего строить из себя “белых и пушистых” мы тоже не собираемся. Тем более что основная масса охраны — это либо преступники, отбывающие срок, либо матерые головорезы, которые прекрасно знали, на что идут.

В конце концов девушку все-таки вычислили и окружили, вынудив спрятаться в небольшой пещере. Служба безопасности фермы стянула туда практически все свои силы, но пока наши противники не решались идти на штурм. Несколько диких слаймов, которых они отправили на поиски беглянки, так и не вернулись, так что рисковать собственной шкурой, разыскивая девушку в узких темных коридорах, не хотел никто. Посовещавшись, вояки просто швырнули в проход несколько баллонов с каким-то едким газом, предназначенным специально для слаймов.

Прямо возле выхода из пещеры полукругом выстроились несколько бойцов со странным оружием, напоминающим пожарные стволы или брандспойты, и длинными шлангами, которые тянулись к увесистым баллонам. Они ее что, водой поливать собираются? Ну что за идиотизм? Ладно, я обещал не вмешиваться, так что просто погляжу, что из этого выйдет.

Циркон выскочила из пещеры, изображая испуг и дезориентацию. На самом-то деле у нее в пространственном хранилище есть запас воздуха для непредвиденных ситуаций. Да и вообще, вместо нее ядовитые пары сейчас вдыхает довольно сильный дикий слайм, которого мы недавно поймали. Девушка всего лишь управляет этим странным киборгом с помощью орба. Но нашим противникам об этом знать не обязательно.

Из десяти широких шлангов на девушку тут же хлынули потоки вязкой жидкости (гусары, молчать!), которая оказалась и не водой вовсе, а каким-то быстро затвердевающим полимером. Липкая дрянь тут же застывала, сковывая движения марионетки, так что она даже своей фирменной “Волной холода” воспользоваться не успела. Грамотно работают ребята, нечего сказать! Конечно, если бы девушка хотела, она просто телепортировалась бы прочь из своей ловушки или расстреляла бы всех противников из рельсотронов, но сейчас нам такое ни к чему. Пускай эти бравые вояки сами приволокут нас к своему боссу, а там уж мы как-нибудь разберемся, что дальше делать.

Впрочем, тащить пленницу никто не собирался. Через несколько секунд открылся портал и перенес глыбу полупрозрачного пластика с замурованной в ней куклой на ровную площадку где-то внутри подземного комплекса лаборатории. К нам тут же подошел хмурый взъерошенный мужик в одежде рабочего и принялся сверлить в пластике отверстия (по-видимому, для вентиляции), не особо заботясь о том, насколько это безопасно для пленницы.

— А вот и она, вот и она, м-мастер, — раздался позади нас гнусавый голос. — Мы п-привели ее к вам, как вы и велели, м-мастер.

Директор Лаган собственной персоной. До сих пор мы избегали попадаться ему на глаза, опасаясь, что симбионт (хотя, наверное, правильнее считать его паразитом), который скрывается в теле директора, заметит наших пауков-разведчиков, несмотря на их выдающиеся способности к маскировке.

И правда, не самый приятный типаж: бегающие глаза, дрожащие руки, вихляющая походка, из-за которой ему приходилось опираться на короткую трость. Такое впечатление, что бедняга тяжело болен или постоянно находится под кайфом. Из него будто половину внутренностей вытащили, заменив их чем-то иным, чужеродным. Впрочем, так оно, наверное, и было.

— Конечно, мы убедились, м-мастер, — продолжил Лаган. — Только взгляните на ее б-броню! Это оп-пред-деленно Субъект-187! Да, конечно, м-мастер, я с-с-сейчас же возьму п-пробу на анализ!

Ну вот, приехали. Наш обман явно не продлится долго: как только они проанализируют ДНК слайма, то поймут, что поймали пустышку. А до тех пор, держу пари, симбионт ни за что не затащит Циркон в пространственное хранилище, где наверняка находится бóльшая часть его тела. Да и вообще, я считаю эту часть плана сомнительной. На его месте я бы вообще никого не впускал в свое логово. Просто на всякий случай.

— Внимание, зафиксирована ментальная атака на одного из ваших подчиненных, повелитель, — скучающим голосом отчиталась Немо. — Причем довольно сильная. Можете не благодарить — я уже задействовала все доступные вычислительные мощности. Но предупреждаю сразу: под таким давлением мы продержимся не дольше десяти минут. Ах да, и передайте этой белобрысой выскочке, что если бы не наш контракт, я бы пальцем о палец не ударила, чтобы…

— Довольно, Немо, — строго прервал я ее. — Сейчас не время отвлекаться.

— Как скажете, мастер, — недовольно хмыкнула она.

Со стоящим напротив нас Лаганом творилось что-то странное.

— Н-нет, н-ну что вы, м-мастер! — запаниковал он. — Я об этом ничего не з-знаю, м-мастер! Че-че-честное с-слово, я бы ни… Я б-бы ни-ни-ни-когда!

Ох и разволновался парень! Должно быть, архонт обнаружил вмешательство чужого Ассистента и теперь допрашивает его на предмет возможного предательства. Хотя чего тут допрашивать? Бедняга и так напуган до полусмерти. И как только симбионт его терпит, с таким-то заиканием? Или это неизбежное следствие “одержимости”, которое проявляется у всех носителей? Ну да, нервная это работенка — носить в себе олицетворение зла. Профессор Квиррелл*, помнится, тоже заикался. Но это насколько же нужно быть больным параноиком, чтобы этого бедолагу в чем-то подозревать?

(прим.: Квиринус Квиррелл — первый преподаватель Гарри Поттера по защите от темных искусств. Был носителем духа Темного Лорда).

Циркон тоже поняла, что скрываться бесполезно, и одним пространственным прыжком покинула ловушку, обрушив на противника самую мощную свою атаку — “Волну холода”.

Лаган рефлекторно прикрылся посохом. И совершенно напрасно: паутина стремительно замерзающего воздуха его даже не коснулась. А через несколько секунд она и вовсе растаяла, не оставив после себя ни следа. Симбионт пришел в движение — левую половину тела директора окутали темные щупальца нанитов. Его аура тоже стала разрастаться, подавляя нашу магию. К счастью, превосходство архонта оказалось не таким большим, как я опасался. Думаю, его параметр Воли на уровне пяти тысяч. Это, конечно, очень много, но не настолько, чтобы мы потеряли контроль над телом куклы.

— Циркон, посох! — подсказал я ученице.

— Знаю, — отозвалась она.

Именно посох был центром и источником ауры симбионта. Должно быть, это пространственный артефакт или еще что-то в таком роде. В любом случае это наша первоочередная цель. Точно так же, как цель нашего врага — орб в центре куклы. Лаган вытянул руку в сторону девушки, и черные щупальца устремились прямо к ней. Но в этот момент Циркон включила микроволновый генератор, и наниты серой пылью посыпались на пол.

Пользуясь моментом, девушка одним взмахом отрубила Лагану кисть, сжимающую посох, и перенесла бедолагу в изолированное пространственное хранилище. Тоже неплохое решение: этот носитель симбионту наверняка зачем-то нужен, да и убивать парня не хочется, он и так натерпелся.

А потом мы обрушили на посох массированную атаку изо всех доступных нам орудий, включая и мощную пушку корабельного класса, способную, по моим прикидкам, в клочья разворотить даже сверхтяжелые танки Третьего рейха. Безрезультатно. Посох окружило марево “Абсолютного щита”. Ну да, глупо было предполагать, что у противника такого уровня не найдется нормальной защитной способности.

Даже лишившись носителя, посох не упал, а воткнулся в пол острием. Отрубленная рука Лагана по-прежнему крепко сжимала рукоять и, кажется, стала жить своей собственной жизнью. В толще стального перекрытия, на котором мы стояли, начал раздаваться какой-то шум и хруст. Наниты стремительно разрушали металл, используя вырезанные из него пластинки для защиты от электромагнитного излучения. Спустя несколько секунд эта масса вернулась к своему “хозяину”, создав над рукоятью посоха бесформенную амебу, отблескивающую железными чешуйками.

Ну что ж, похоже, наш главный козырь бит. Не думаю, что мы сможем что-то по-настоящему сделать с этой тварью. Пусть лучше местные архонты с ним разбираются.

Но Циркон не сдавалась. Она принялась бросать в него электромагнитные гранаты и рубить блестящие щупальца. Мощные вспышки излучения раскалили металл брони, и он начал окисляться на воздухе. На землю снова посыпался серый порошок: отрубленные части монстра не успевали вовремя закрыться от излучения и разрушались. Но и симбионт не терял времени зря: его щупальца опутывали пространство вокруг девушки, подбираясь все ближе и ближе. В конце концов он полностью спеленал ее, не давая даже пошевелиться.

— Это бесполезно, Циркон. Отключайся, этого противника нам не победить.

— Нет, я должна отправиться туда сама!

— Ты в своем уме? Ты хоть представляешь, что случится, если он использует тебя как оружие? Да мне самому придется тебя убить, только чтобы этого не допустить!

В это время симбионт уже сорвал с нашего слайма композитную оболочку.

— Это не Субъект-187, — прогремел в наших ушах низкий утробный голос. — Но ты все равно слышишь меня, ведь правда, Циркон?

Одним мощным тепловым ударом он испарил плененного слайма и достал из недр разломанной куклы ядро — кристалл элтелиона, который служил средством связи.

— Ты прекрасно знаешь, что за существа правят этим миром, — продолжил симбионт, принимая наконец свою настоящую форму — жуткого черного гуманоида с тремя парами красных глаз.

Он вертел кристалл в руках, внимательно его разглядывая. Наверняка пытается найти лазейку, с помощью которой мы передаем сюда энергию.

— То, что я делал с тобой, они веками делают с миллиардами наших собратьев.

Так он — тоже кристаллит? Вот так номер! Но что с ним произошло? А ведь точно: бракованные наниты, способные лишь разрушать… Должно быть, он тоже “Дивергент”. Или был им. Но потом что-то пошло не так.

— Боль — это малая цена за вечную свободу, — с нажимом продолжил он. — Присоединяйся ко мне, и мы им покажем, мы покажем им всем!

От ненависти, которой сочился его голос, у меня по спине побежали мурашки.

— Циркон, не ведись, — тревожно произнес я. — Этот парень — психопат, он хочет только мести. Это не принесет добра ни тебе, ни твоему народу.

— Я пойду туда, — решительно ответила девушка.

— С ума сошла? Ты хоть слышала, что я сказал?

— Да, — она слегка запнулась. — Ты сказал, что это моя операция и я сама должна буду принимать все решения. Нельзя победить, ничем не рискуя. Просто доверься мне, ладно?

Да чтоб тебя! Вот прямо сейчас я как-то совершенно не настроен на доверие!

Глава 10. Битва

— Что скажешь, Циркон? — продолжил симбионт. — Я знаю, что тебе помогает кто-то из Изгоев. Возможно, даже Падший. Передай ему, что когда мы закончим работу над оружием, он получит все, что только пожелает: силу, власть, место в новой иерархии богов, во главе которой будем стоять мы!

Весь мир на ладони и печенька в придачу? Ну прямо вылитый депутат во время предвыборной кампании. И почему всякие психи вечно пытаются выдать себя за великих праведников и благодетелей? У них же это попросту не выходит! Говорили бы прямо: “Мы хотим хаоса и разрухи, нищеты и отчаяния, с нами вам будет очень плохо, но зато всем остальным — еще хуже”. Вот это я понимаю: честная, “прозрачная” политика.

— Плевать я хотела на силу и власть, — отрезала Циркон, выходя из открытого портала безоружная и беззащитная, в своей повседневной одежде. Даже скелет использовала будничный — из хрупкого фианита.

Да, я сделал это — позволил ей поступать так, как она считает правильным. Это ключевой момент в наших с ней отношениях. Либо так, либо посадить ее на цепь, как Икскацин, и следить за каждым шагом. Не мой метод. Надеюсь, что Циркон все предусмотрела и мне не придется устраивать здесь ядерный апокалипсис, чтобы исправить последствия ее ошибок. Честно говоря, я уже присмотрел неподалеку один казенный кораблик на ядерном топливе, из которого выйдет отличная царь-бомба.

— И не трудись угрожать мне, — продолжила девушка, спокойно двигаясь навстречу симбионту, — я давно не боюсь боли, да и терять мне нечего. Я прекрасно знаю, что ты не убьешь меня, потому что я — единственная надежда на осуществление твоей мести.

— И чего же ты хочешь? — развел руками симбионт.

— Ничего особенного, — ответила девушка, расплываясь в зловещей улыбке. — Ты, как никто другой, должен меня понять. Я всего лишь хочу…

Она потянула вверх жилетку, обнажая живот. Так, а это что еще за стриптиз?

— …увидеть отчаяние на лице своего злейшего врага.

В прозрачном желеобразном теле Циркон, прямо возле ее кристаллического сердца, плавала бомба, сжатая Пространственной магией. Тот самый электромагнитный снаряд, который я хотел использовать, чтобы “засветить” это место, привлекая внимание властей к подпольной лаборатории. Что-то подобное я использовал еще в первом сражении с Абырвалгаром. Она не такая уж и мощная, по большому счету, но если взорвется прямо в теле Циркон — от девушки и мокрого места не останется.

Она что, решила взорвать саму себя, чтобы отомстить симбионту? Я с силой хлопнул себя ладонью по лицу. Психи! Я окружен психами! Неужели оно правда того стоит — пожертвовать всем, что ты имеешь, собственной жизнью пожертвовать ради дурацкого чувства морального удовлетворения?

Резким движением девушка вколола себе в шею дозу транквилизатора (мы украли несколько инъекторов у военных) и нажала кнопку взрывного устройства. На бомбе замигала красная лампочка, отсчитывая последние секунды.

— Нет! — выкрикнул симбионт, вытягивая вперед руку.

А затем мы все оказались в совершенно ином месте.

* * *

Надо отдать должное Циркон. Я не сразу понял суть ее плана. Только когда она использовала мощное снотворное, до меня дошло, что все это — блеф. Девушка не собиралась жертвовать собой, она просто спровоцировала симбионта атаковать напрямую ее душу. Убить он ее не мог, позволить умереть — тоже, а Немо не давала ему пролезть в голову к Циркон, так что оставался лишь один вариант. В то же время девушка погрузила себя в сон, чтобы я мог помочь ей справиться с противником.

Мы обсуждали этот вариант, но я забраковал его, как излишне рискованный для всех нас. Время в сновидении летит быстро, любая заминка и задержка между моментом атаки и началом действия транквилизатора — и девушка осталась бы один на один с чудовищем, и мы с Селестой ничем не смогли бы ей помочь. А точно угадать момент, когда симбионт нанесет свой удар, — задача нетривиальная. К тому же тогда мы еще не знали, насколько силен наш противник, а печальный опыт клонов Фобоса научил меня, что зазнаваться не стоит: всегда найдется акула более крупная и более зубастая, чем ты сам.

Но в чем-то девушка права: кто не рискует, тот не пьет шампанское. Сейчас это наш единственный шанс дать бой архонту на равных. Хотя его душа гораздо “массивнее” всех нас, вместе взятых, но Падшие вроде меня и Селесты в духовном пространстве являются гораздо более опасными противниками, чем существа, не имеющие божественного происхождения. Так что силы должны быть примерно равны.

Мы зависли в пространстве, заполненном разбитыми зеркалами: повсюду, насколько хватало взгляда, висели блестящие осколки, каждый из которых отражал Циркон в разные периоды ее жизни. Будто огромный коллаж из разбитых зеркальных отражений: вот она безвольно висит внутри капсулы в лаборатории симбионта, а тут сражается с дикими слаймами в Яме, плачет над невольно загубленной жизнью Жад, становится изгоем, теряет память и так далее. Осколки висели повсюду, превращая это место в своего рода зеркальный лабиринт.

Темный силуэт симбионта появился где-то на дальней границе внутреннего мира Циркон. Он протиснулся сквозь небольшой портал и тут же ринулся к нам навстречу, круша все на своем пути.

Я все еще был зол на свою подопечную за то, что она действовала так опрометчиво, ни о чем меня не предупредив, а потому не удержался от шпильки:

— Знаешь, Циркон, мы тут посовещались и решили, что не станем вмешиваться в эту битву.

— Чего?! — глаза девушки округлились от ужаса.

— Да, ведь мы заинтересованы в том, чтобы ты развивалась, а потому мы сами станем твоими инструментами. Забавно, правда?

Рядом тут же появилась Селеста и превратилась в небольшой круглый щит. Девушка с облегчением выдохнула и закрепила его на левом предплечье.

— Врежь как следует этому придурку, — послышался голос богини.

Следом за ней появилась Амелия. Не говоря ни слова, она положила руку на спину Циркон, превращаясь в пару черных крыльев. Я собрал всех своих самых сильных бойцов. Кроме Икскацин, конечно. Брать потенциальных предателей на жизненно важные мероприятия у нас не принято.

Усилием воли я тоже изменил свою форму в сновидении, превратившись в некое подобие светового меча джедаев.

— Смотри только ничего себе не отруби, ладно? — насмешливо сказал я, пытаясь разрядить обстановку.

Циркон лишь фыркнула в ответ. Ну вот, теперь полный порядок!

Форма симбионта не слишком-то отличалась от той, что мы видели в реальности — бесформенная темная масса щупалец, которая атакует со всех сторон, стараясь обездвижить тебя и затащить внутрь своего тела. Циркон принялась кромсать черные тентакли световым мечом, время от времени прикрываясь щитом и блокируя атаки со спины при помощи крыльев.

— Получено 25 тысяч ОР, — отчиталась Немо.

О, так я еще и прибыль от этого получаю? Отлично!

Впрочем, Циркон в это время было совсем не до веселья. Симбионт уже приблизился к нам вплотную и теперь силился окружить девушку, затмив собою весь горизонт. Для своих размеров он передвигался удивительно быстро. Должно быть, все дело в “Ускорении времени” или еще в чем-то подобном. Хорошо, что в духовном пространстве сверхспособности проявляются не в полную силу, так что Циркон более-менее поспевала за движениями чудовища.

Но все же преимущество пока явно не на нашей стороне. Я с содроганием наблюдал, как тварь шаг за шагом загоняла ее в ловушку, готовясь навалиться на девушку всей своей мощью. Конечно, щит Селесты способен прикрыть нас на какое-то время, но даже она не сможет долго продержаться, если архонт начнет давить в полную силу. Если нас окружат, я просто не смогу нанести ему достаточно урона, чтобы вовремя переломить ход сражения. Нет, так дело не пойдет, нам нужно срочно менять тактику!

Но не успел я хоть что-нибудь предложить, как одно из отражений Циркон в соседнем зеркале протянуло руку своему оригиналу и рывком затянуло девушку в зазеркалье. Симбионт, который уже почти загнал ее в ловушку, остался ни с чем. А Циркон как ни в чем не бывало вынырнула из другого зеркала, прихватив с собой и "подружку" — чуть более молодую версию себя, вооруженную точно так же, как и она сама. Клоны? Нет, скорее уж отражения. Хм, ну что ж, можно и так!

Осознав новые возможности, девушки принялись прыгать от зеркала к зеркалу, наращивая свою маленькую армию. Самое интересное, что мы с Селестой вообще ничего не делали, чтобы распределить свою силу между многочисленными отражениями: Циркон сама управляла процессом. Думаю, это проявление способности "Дивергент", благодаря которой у девушки сейчас не одно ядро, а сразу несколько сотен.

Очень скоро отражения Циркон сами окружили тварь, непрерывно обрезая растущие из нее щупальца. Симбионт понял, что на чужой территории ему не победить, и попытался уползти восвояси — через темный провал оставленного позади портала, но и тут девушка опередила его, использовав свою “зеркальную сеть”, чтобы преградить дорогу.

— Дура! — рассерженно взревела тварь.

Правда, на этот раз голос симбионта уже был почти нормальным. Во всяком случае, точно не таким глубоким и устрашающим, как раньше.

— Ты сама не ведаешь, что творишь! — продолжил возмущаться он. — Столетия исследований, знания погибших цивилизаций и темные секреты Системы — все это может стать твоим! Мы на грани создания оружия, которое перевернет весь доминион! И ты хочешь отказаться от всего этого ради какой-то глупой мести?!

— Просто сдохни, — ответил ему многоголосый хор отражений, нанося удар за ударом.

Симбионт рассыпался ворохом крошечных черных шариков. Теперь это для него уже вопрос выживания. Но если хотя бы одному из них удастся вернуться в свое странное “тело”, то настоящей Циркон, скорее всего, придет конец. Так что этого ни в коем случае нельзя допустить!

— Селеста! — крикнул я.

— Знаю, — отозвалась она, блокируя портал своим защитным полем.

Хорошо, когда тебя понимают с полуслова! Проблема в том, что теперь отражения Циркон остались беззащитными: портал слишком велик и все силы Селесты уйдут на то, чтобы не пропустить ни одного из этих черных слизняков на ту сторону.

— Циркон, рассредоточься! — отдал я новый приказ.

Девушки снова нырнули в свои зеркала, разорвав дистанцию. Правила игры изменились. Крошечные шарики действовали как пули, пытаясь уничтожить лишенные защиты отражения, а те, в свою очередь, размахивали оружием, стараясь сбить все снаряды прямо на лету.

— Немо, нужна помощь.

— Пф-ф-ф, — послышался ее раздраженный голос. — Опять Немо. И шагу без меня ступить не можете!

Световые клинки в руках девушек начали извиваться, будто змеи, методично поглощая все снаряды, несмотря на то что реакции самой Циркон ни за что не хватило бы, чтобы справиться с этой задачей.

В конце концов остался всего один “слизняк”. Он уже не пытался сбежать или ранить кого-либо, а просто прижался к очередному зеркалу, словно муха, ищущая выход из тесной комнаты. Отражения Циркон окружили беднягу со всех сторон (в том числе и из зазеркалья), угрожая ему… гм… слегка обвисшим “мной”. О боги, я всю жизнь притворялся девочкой, а теперь вот приходится играть роль очень натурального фаллического символа. Точнее, целого леса этих самых… штуковин. Ну за что?!

— Дура, дура, дура! — пищал слизняк голосом мультяшного персонажа. — Из-за своего дурацкого упрямства ты погубишь и себя, и наш род! Я предложил тебе весь мир, и чем ты отплатила мне?! Неблагодарная и безрассудная дура!

— Просто заткнись и сдохни! — повторила Циркон, давя его каблуком.

— Стой! — выкрикнули мы все, включая и изрядно похудевшего симбионта.

Но было уже поздно. От архонта не осталось и следа. Бедняга. Он до последнего не верил, что Циркон действительно собирается от него избавиться. Должно быть, и правда считал свою работу слишком важной. Да я и сам не думал, что в последний момент она даст волю эмоциям.

Некоторое время мы постояли молча, переваривая случившееся.

— Может, не стоило его… ну, того? — растерянно спросил я. — Он же и правда много чего знал.

И вообще, убивать беззащитных — не в моих принципах, кем бы они ни были. Икскацин и Абырвалгар до сих пор живы, хоть и доставили мне немало хлопот.

— Нет, — тряхнула головой Циркон. — Эти ваши “знания” отравили и поглотили его целиком. Подобную заразу нужно уничтожать на корню!

— Девочка, — мягко сказала Селеста, — знания никого не отравляют и не губят, это делают те разумные, в чьих руках находятся знания. Это я тебе как библиотекарь говорю.

Циркон лишь неопределенно пожала плечами: мол, может быть, и так, но я все равно останусь при своем мнении.

— Но в чем-то ты права, — признала бывшая богиня. — Некоторые коробки лучше сразу бросать в адский огонь, как бы любопытно тебе ни было, что там внутри. И “серая слизь” — это как раз один из таких случаев.

Мы вернулись в реальность. Просторный зал, куда Циркон привезли для “допроса”, был буквально завален серой пылью. В некоторых местах сугробы из этого странного порошка достигали метра. Занятно, когда мы сражались с симбионтом, такого не было. Должно быть, когда он погиб, пространственное хранилище, которым он пользовался, схлопнулось, выбросив наружу содержимое — лишенное души и сознания “тело” архонта.

— Это тоже нужно будет уничтожить, — прокомментировала Селеста.

— Конечно-конечно, — поддакнул я, тихонько пряча в пространственное хранилище не меньше килограмма обездвиженных нанитов.

Кто бы что ни говорил, а такие технологии на дороге не валяются. Рано или поздно нам придется заняться изучением нанитов, и тогда разработки симбионта нам однозначно пригодятся.

Циркон, которую по пояс засыпало серым порошком, принялась выбираться. Задача оказалась непростой — все равно что пытаться вылезти из бака с мукой. Я помог девушке, создав на поверхности фантомный “плот”.

— Ой, а это что? — Она окунула руку в мягкий песок и вытащила небольшой кристалл элтелиона.

Ага. Похоже, что вместе с телом архонта из пространственного хранилища вывалились и все его “сокровища”. Я потянулся магией и усилием воли вытянул на поверхность редкие вкрапления металлов и кристаллов. Теперь гора серого песка больше походила на кладовую какого-нибудь дракона. Основную массу сокровищ составляли, конечно, кристаллы элтелиона. Если быть точным, то это были ядра кристаллитов, диких и разумных, которые симбионт по разным причинам хранил. Нужно будет их как следует изучить, ведь среди них может быть и одна из “прошлых жизней” нашей Жадеит.

Кроме этого, мы нашли еще несколько устройств и артефактов, в том числе и из аурамита — чрезвычайно дорогого металла, которым часто пользуются архонты. В частности, наручи, которые умели генерировать ослабленную версию “Абсолютного щита”, правда всего лишь в виде выпуклого блюдца диаметром около метра. Плюс длинный клинок с узким лезвием, который выполнял примерно ту же функцию, что и нынешнее оружие Циркон, — разрезал само пространство. Вот только электромагнитные помехи никак не мешали ему делать свое дело. Неплохо! Все это однозначно пойдет на вооружение нашей “хрустальной леди”.

Среди прочих предметов лежал и посох Лагана. Я не без опаски вытащил его из мягкой пыли. С виду обычное дерево. Ко мне подошла Селеста, для которой я тоже создал фантомное тело, и легонько щелкнула указательным пальцем по рукояти.

Волна Огненной магии моментально сожгла артефакт. Хрупкая конструкция из древесного угля разломилась в моих руках, и из нее выпал знакомый предмет — метательный нож из блестящего материала, напоминающего опал. Системное оружие! Наш главный приз. Или следует называть его “утешительным”? Ведь по сравнению с теми знаниями, которыми обладал симбионт… Эх, ладно, что случилось, то случилось. Сотрудничать с ним для нас было бы по-настоящему опасной затеей, так что я даже рад, что Циркон решила навсегда избавиться от своего мучителя.

По итогам битвы в духовном пространстве Циркон я заработал около трехсот тысяч ОР — в качестве приятного бонуса за разделку симбионта. Не так уж и плохо быть, эм-м-м, тем самым “символом”. Селеста вот за свою работу вообще ничего не получила. Впрочем, ее эволюция в старшего нефилима — одна из наших приоритетных целей, так что заработанные сегодня очки, скорее всего, придется отдать именно ей. Эх!

Циркон, как главному палачу, Система отвесила огромную сумму — почти полтора миллиона ОР! И довольно весомое достижение:

[ “Убийца титанов” — нечасто простому смертному удается победить небожителя. Но вы исключение. Никто, кроме самих богов, не может считать ваш статус без вашего согласия. “Оценка” покажет лишь то, что вы сами сочтете нужным. Прочие способности, вроде “Истинного зрения” и “Чувства угрозы”, также будут подтверждать ваш статус, даже если вы решите имитировать существо более высокого порядка. ]

Название звучит довольно угрожающе, учитывая, что настоящие титаны — это мы с Селестой. Но не будем придираться к Системе из-за ее пафосных формулировок. Насколько я понимаю, эта способность — продвинутая версия “Сокрытия оценки”. Правда, с ее помощью можно не только занижать свои характеристики, скрывая истинную силу, но и буквально выдавать себя за архонта! Причем даже продвинутые средства сканирования, вроде того же “рентгеновского” зрения, будут создавать иллюзию, что это действительно правда. Ну, то есть нимб над головой появится, и все такое. Круто! Как говорится, отложим на случай важных переговоров.

Циркон тут же вложила полученные Очки Развития в свои характеристики, повысив свой уровень до сотого. Дело давно решенное, и нет смысла с этим затягивать, ведь мы не знаем, какие “закладки” мог оставить симбионт на случай своей смерти и не явятся ли сюда еще более опасные противники.

* * *

Имя: Циркон. Раса: кристаллит. Пол: средний.

Уровень: 101. Возраст 51.

Ступень эволюции: нефилим. Уровень доступа: претендент.

Специализация: диоксид циркония.

ВОЛ — 900. ТЕЛ — 700. СИЛ — 600. ИНТ — 500. ЛВК — 400.

Свободных ОР — 450 235.

* * *

Характеристики мы заточили под высокую мощность производства, то есть в первую очередь повысили Волю и Телосложение. Боевые навыки у девушки теперь тоже завязаны на магию, так что все остальные характеристики становятся вторичными. Тело Циркон будет еще долго адаптироваться к изменениям ауры, но одну из сверхспособностей, предложенных Системой, девушка может выбрать прямо сейчас.

— Ну, что там у тебя? — нетерпеливо спросил я.

Она пожала плечами и передала еще один пакет данных:

* * *

Внимание, эволюция успешно завершена! Вы можете выбрать одну из следующих способностей:

[ “Кристалл времени” — вы способны создать область, внутри которой течение времени сильно замедляется. Вы можете действовать и передвигаться в этом Кристалле, сохраняя нормальное течение времени внутри своего тела и всех присоединенных артефактов. Вы способны вернуть нормальное течение времени для других объектов и существ, попавших под воздействие Кристалла. Существа, которые изначально находятся в ускоренном потоке времени, теряют свое преимущество внутри Кристалла. Стоимость активации — 1 000 ОР, плюс 10 ОР за каждый кубический метр захваченного пространства. Стоимость поддержания — 1 ОР за кубический метр пространства в минуту (вариативно). Особенность “Кристальный щит”: вы автоматически оказываетесь в центре сферического кристалла времени диаметром три метра, если на вас направлена атака, угрожающая жизни (параметры активации задаются пользователем). ]

[ “Создание фантома” — вы способны создавать плотные иллюзии, неотличимые от реальных объектов, в том числе для “Оценки” и способностей вроде “Чувства угрозы” и “Истинного зрения”. Вы способны управлять созданными фантомами и воспринимать сенсорную информацию вокруг них (фантомные чувства). Стоимость активации — 300 ОР, плюс 30 ОР за килограмм массы созданного фантома. Стоимость поддержания — 1 ОР за килограмм массы фантома в час. Особенность “Подмена”: вы автоматически меняетесь местами с ближайшим фантомом, который тут же принимает форму вашего тела, если на вас направлена атака, угрожающая жизни (параметры активации задаются пользователем). ]

* * *

Мне пришлось задумчиво схватиться за подбородок, просто чтобы не дать челюсти отвиснуть от удивления. Две шикарные способности, от которых у меня буквально слюнки текут! Но выбратьпридется только одну. Те самые “Фантомы”, о которых я страстно мечтаю еще с того момента, как столкнулся в бою с милашкой Мией, главой Гильдии авантюристов. И немного необычный вариант “Замедления времени”, которого мне так не хватает с тех пор, как Мора отказалась отправиться с нами. Первый вариант наверняка является своего рода развитием способностей Циркон к заморозке. Ну а второй Система явно подобрала в ответ на наши выкрутасы с клонами во время стычки с симбионтом.

Но в целом выбор очевиден. Как бы мне ни хотелось получить заветных “Фантомов”, с этим придется подождать. Я и так уже умею создавать с помощью магии плотные иллюзии, пусть и не настолько совершенные. А вот с замедлением времени, которым часто пользуются архонты, мы просто ничего не можем поделать. Такую возможность упускать нельзя.

— Бери “Кристалл времени”, — подытожил я, на всякий случай глянув на Селесту.

Та согласно кивнула. Найти бы еще подопытного, чтобы проверить новую силу Циркон. Очень уж интересно посмотреть, как это работает.

Кстати, а ведь у нас в пространственном хранилище до сих пор сидит (или лежит? Да хрен знает, чем он там занят) директор Лаган! Вот уж кто точно сможет рассказать нам немало интересных подробностей о своем покойном хозяине. А заодно поможет разобраться с его сомнительным “наследием” — лабораторией.

Итак, новое Системное оружие, старший нефилим с контролем времени, молекулярная сборка… А жизнь-то налаживается!

Глава 11. Происхождение

— С-с-свободен, наконец-то свободен, — бормотал Лаган, лежа на спине и блаженно раскинув руки.

Хм, руки? А ведь помнится, мы недавно отрубили одну из них. Я даже отыскал ее в груде “пепла”, оставшегося от симбионта. Времени прошло немного, так что мы вполне могли бы пришить ее обратно с помощью Магии исцеления.

Но это оказалось излишними. Лаган восстановился сам. Должно быть у него есть мощная способность к регенерации, вроде той, которой обладают взрослые гидры. А ведь у него довольно низкий уровень. Младший нефилим? Понятно теперь, почему симбионт терпел его заикание и прочие странности. Парень был для него идеальным носителем: любой другой загнулся бы от такого “соседства” уже через пару недель или даже дней.

— Не знаю, как вам это удалось, но я б-безмерно б-благодарен вам за спасение!

После гибели своего кошмарного начальника, Лаган заметно помолодел и даже стал меньше заикаться. Правда, волосы так и остались седыми, что с его юношеской физиономией и худощавым телосложением выглядело довольно странно.

— Н-но позвольте спросить, госпожа сто восемьдесят седьмая, в-вы же не собираетесь избавиться от меня? — он с беспокойством глянул на Циркон. — Клянусь в-вам, что до сего момента я действовал не по своей воле!

— Расслабься, — успокоила его девушка. — Я в курсе. Никто тебя убивать не собирается. Иначе нам с самого начала незачем было тебя спасать. И зови меня Циркон. От этих дурацких позывных у меня мурашки по коже.

— К-конечно, госпожа Циркон — отозвался Лаган, и снова блаженно уставился в потолок. — Простите, ничего, если я п-просто полежу немного вот так? Вы себе не п-представляете, насколько я устал. Этот изверг больше десяти лет не давал мне сомкнуть глаза!

История Лагана была непростой. Его отправили на эту ферму в качестве временного администратора, чтобы расследовать подозрительно частые случаи гибели работников. Выбор пал именно на него из-за редкой способности к исцелению. Конечно, единственной причиной беспорядков был симбионт, который постоянно менял тела, из-за того, что смертные не могли долго выдержать его присутствия. Покойный архонт по-достоинству оценил присланный ему “подарок” и с тех пор Лаган стал для него рабом и постоянным носителем. Конечно же, руководство получило подробный отчет о “настоящей причине” несчастных случаев. А заодно и просьбу Лагана сделать его постоянным директором фермы. Иногда это очень вредно — быть на хорошем счету и иметь полезные связи.

Много раз Лаган пытался избавиться от своего мучителя, допуская серьезные ошибки в управлении, из-за которых власти могли устроить серьезную проверку. Хотя симбионт с самого начала промыл ему мозги, но исцеляющий фактор рано или поздно сводил на нет влияние Магии разума, возвращая бедняге трезвый рассудок и твердую память. Понятно теперь, почему архонт относился к нему с таким недоверием. Бедняга Лаган сотни раз уже успел проклясть свой ужасный дар, загнавший его в эту ловушку, и со временем даже сам стал просить паразита облегчить его мучения, и в очередной раз обновить “прошивку” на сознании.

Немного отдохнув и выслушав Лагана мы стали разбираться с доставшейся нам лабораторией. Пепел из грузового отсека рабочие фермы загрузили прямиком в одну из Ям — слаймы вытянут из него все полезные вещества и сделают совершенно безвредным. Теперь, когда хозяин нанороботов мертв, они не представляют никакой опасности и могут послужить, разве что, уликой или предметом исследования.

Всех пленников мы освободили из капсул и вернули память всем слаймам, ядра которых симбионт держал у себя в хранилище. Циркон объяснила им ситуацию и попросила подождать в лаборатории еще немного (пока мы не покинем планету). Это нужно для того, чтобы не произошла утечка информации, и нас не начали искать местные власти. Ну и работникам фермы о гибели симбионта знать пока необязательно. К тому же, у сохранивших разум слаймов есть много неудачливых собратьев, которые впали в детство и требуют постоянного ухода.

Но рано или поздно правда все равно всплывет на поверхность, так что задерживаться на этом месте и обустраивать свою базу мы не собираемся. Лагану наверняка тоже придется несладко, если сюда нагрянет инспекция, так что мы предложили ему присоединиться к нашей скромной компании в качестве "менеджера". Ни к чему нам разбрасываться ценными кадрами, тем более, младшими нефилимами.

Лаган заключил с Немо весьма строгий Системный контракт и даже прошел тест на детекторе лжи, так что я более-менее уверен, что в нем не прячется какая-нибудь там "резервная копия сознания симбионта". Если прежний хозяин и оставил в его сознании какие-то скрытые закладки, мы узнаем это, только когда сами обзаведемся способностями пожирателей разума. К тому же, его исцеляющий фактор действительно со временем должен уничтожить все последствия вмешательства в сознание. А пока пусть решает мелкие организационные вопросы. На правах секретаря моего секретаря, так сказать.

Все оборудование лаборатории мы конфисковали. Самыми интересными устройствами займутся мои ученые, а все остальное я попросту уничтожу. Нечего оставлять здесь лишние улики. К сожалению, симбионт был тем еще параноиком и не оставил после себя почти никаких записей. Даже его ассистенты (которых тоже держали здесь в качестве рабов) ничего не знали о ходе исследований и выполняли лишь самые рутинные операции, вроде подготовки подопытных.

Лаган тоже не многое знал о своем господине, так что прошлое симбионта пришлось выяснять по воспоминаниям слаймов, ядра которых тот хранил в своем теле. К счастью, среди них нашлись кристаллы его покойных друзей-слаймов, которые хорошо знали архонта и принимали участие почти во всех важных событиях его жизни.

Когда-то очень давно наш враг и сам был обычным слаймом по имени Борт*. Тут нужно упомянуть, что минерал, который производило его тело, делал его весьма опасным противником. Борт — такой же твердый материал, как и алмаз, но гораздо крепче. Ну, то есть его намного сложнее разбить или расколоть. Насколько я знаю, на Земле его используют как абразив для бурения горных пород и обработки металлов.

(прим.: Борт — поликристаллическая разновидность алмаза черного цвета).

Из-за природного таланта к сражениям, Борт возомнил, что ему предначертано судьбой освободить свой народ от гнета "фермеров". Много лет он (слаймы — бесполые существа, но я уже как-то привык считать его мужчиной) занимался саботажем, строил из себя Робин Гуда, пытался создать движение сопротивления и все такое. В итоге, как водится, натворил немало бед, ухудшил и без того плачевное положение слаймов, и вскоре обе стороны признали его опасным террористом.

Его подставили свои же — продали, от греха подальше, в рабство очередным контрабандистам. И даже классические тридцать сребреников не постеснялись получить. Такая вот народная любовь и признание, да… Борт вернулся спустя дюжину лет, уже будучи "Дивергентом" и младшим нефилимом, а сердца всех обидчиков перекочевали в его личную коллекцию. Теперь нам остается только гадать, что с ним тогда произошло, ведь никаких записей об этом времени не сохранилось. Но оба этих статуса, как мы уже прекрасно знаем, получают вовсе не от хорошей жизни.

Долго задерживаться на родной планете Борт не стал: он безжалостно вырезал врагов, собрал обширную коллекцию ядер разного типа, отыскал самых преданных, по его мнению, друзей, и снова улетел. Занялся, внезапно, археологией. Да не где-нибудь, а в мирах насекомых, на территории враждебного Доминиона! Искал следы какой-то давно погибшей цивилизации. И, судя по всему, нашел…

— Да, это звучит знакомо, — кивнула Селеста. — Когда-то давно, задолго до Великой Войны, в той области галактики процветала одна высокоразвитая цивилизация. Они постоянно пытались вырваться из-под контроля Системы и даже сумели развить собственные нанотехнологии.

— И что же с ними произошло? — поинтересовалась Циркон.

— Недооценили опасность своего же оружия. Конечно, поначалу им удалось захватить великое множество миров, но потом против них ополчились сразу все соседние Доминионы. К тому же массовое производство нанитов для военных нужд привело к катастрофе — во многих мирах технология вышла из-под контроля, нанороботы стали бесконтрольно размножаться и мутировать.

— Погоди, — вмешался я, — хочешь сказать, что все разнообразие видов гигантских насекомых…

— Последствие этой эволюции, да, — улыбнулась богиня. — Всего через каких-то полстолетия свежеиспеченный Доминион уже раздирали междоусобные войны сотен новых рас — диких, инвазивных, с чудовищно высокими темпами воспроизводства и ужасно низким уровнем культуры.

— И с врожденной расположенностью к нанотехнологиям, я правильно понимаю? — не удержался я от вопроса.

— Да, — кивнула Селеста, — Система быстро адаптировалась к новым игрокам, и даже позволила им пользоваться "силой предков" — нанороботами — пусть и в ограниченных масштабах. У них появились свои архонты и боги. В конечном итоге они просто вытеснили и истребили своих создателей. И, насколько я понимаю, равновесие до сих пор не установлено — их Доминион продолжает понемногу расти, несмотря на все усилия соседей.

— Думаешь, со временем они захватят весь рукав Ориона?

Селеста покачала головой.

— Не обязательно. Их культура развивается, излишне агрессивные виды со временем исчезнут, разрушив себя изнутри, или адаптируются, станут более цивилизованными. Еще пара-тройка веков — и они уже ничем не будут отличаться от прочих рас. Это естественный процесс. Таковы законы природы.

Ну да, у нас даже есть живой пример такой адаптации — раса белых термитов.

— Погоди, так это нормальное явление? В смысле, люди тоже таким способом возникли?

— Нет, ну что ты, большинство ныне существующих рас — результат селекции и прямого конструирования. Боги вообще любят развлекаться, создавая новые экосистемы, заточенные под разные условия. Я и сама создала несколько — тех же ящеров и акул, например. А люди — это очень древняя и универсальная раса, на ее базе сконструировано очень много видов разумных. Я и сама затрудняюсь сказать точно, кто ее создал — слишком разные существуют мнения на этот счет.

— А что насчет слаймов? — вдруг вмешалась Циркон, которая до сих пор слушала все эти откровения с разинутым ртом.

Селеста вздохнула. Бросила тяжелый взгляд на меня, хмуря брови. Погодите-ка, да быть того не может!

— Расу кристаллитов создал Прометей, милая, ты буквально стоишь сейчас перед своим создателем.

— Чего-о-о? — выпалили мы оба.

* * *

Новость, конечно, сногсшибательная. Если раньше я мог спокойно наплевать на судьбу слаймов, ограничиваясь абстрактным обещанием помочь Циркон и улучшить положение кристаллитов в нашем Доминионе, то теперь мне точно придется со временем взять шефство над этим народцем. Если сумею стать достаточно сильным, конечно.

Но вернемся к истории погибшего симбионта. К моменту своего побега Борт уже понимал расстановку сил в Доминионе и тот факт, что без мощного козыря в рукаве он совершенно ничего не сможет сделать, чтобы переломить ход истории. Получив способность “Дивергент” (и кто бы мог подложить такую свинью в список доступных слаймам достижений?) он быстро осознал, что наниты и “серая слизь” — это самый выгодный вариант. И где же заниматься исследованием этой технологии, как не в соседнем Доминионе, где ею пользуется каждый второй нефилим.

По всему выходило, что Борт нашел следы той самой погибшей цивилизации предтеч. Если быть точным, он нашел серый “порошок”, точную копию которого сейчас переваривают слаймы в Яме по соседству. Выяснить строение нанитов и воспроизвести их в своем теле оказалось чертовски сложной задачей. Еще сложнее было заставить их работать: ведь эта технология объединяет в себе и технику и магию. Лишь став архонтом Борт сумел по-настоящему их оживить.

Но и тут его ждало огромное разочарование — версия нанитов, которую он нашел, уже была “урезанной”, не способной к размножению. В своем теле он мог производить тонны микроскопических роботов, но все это было бесполезно, ведь в таком виде они не представляли угрозы его родному Доминиону.

Тут случилось непоправимое: Борт допустил ошибку, использовав свою версию нанитов в бою с одним из высших насекомых, владевших “Черным туманом”. Думаю, он попытался “разобрать” нанитов, созданных Системой, чтобы скопировать их устройство. Но тут сработала какая-то внутренняя система защиты, и через несколько секунд на огонек явились все местные архонты и даже несколько аватаров в придачу. Борт чудом избежал смерти, но потерял в бою свое настоящее тело и всех соратников.

Что случилось дальше — мы не знаем, ведь рядом с ним больше не осталось “свидетелей”, в чьи воспоминания мы могли бы заглянуть. По всей видимости, Борт вернулся в родной Доминион, скрываясь от богов. Искал способ усовершенствовать найденную им технологию и создать нового “Дивергента”, который мог бы стать фабрикой по производству нанитов. Теперь это стало для него уже вопросом жизни и смерти, ведь нанороботы тоже недолговечны а сам он утратил способность пополнять их число.

Теперь понятно, зачем Борт принялся пытать слаймов в своей лаборатории: симбионт просто пытался воссоздать те условия, в которых оказался он сам, когда получил заветное достижение. Если бы ему удалось найти подходящий “рецепт” пыток и создать целую армию дивергентов, то это могло бы стать неплохой альтернативой настоящей “серой слизи”. Кроме того он искал способ вывести новые виды кристаллитов, пытался расшифровать их геном, занимался евгеникой (селекцией разумных).

Так и появилась на свет наша Циркон — странный слайм, способный создавать синтетическую керамику. Одно ее существование — угроза для всей расы. Если станет известно, что разумные кристаллиты способны производить композитные заготовки заданной формы, то очень скоро все Ямы будут заполнены именно ими. А это большая беда, как ни крути.

Ну что ж, все это мы еще успеем обсудить. А пока наша задача — покинуть планету и, по возможности, обзавестись связями с какой-нибудь преступной организацией, которой не приходится отчитываться непосредственно перед богами.

— Лаган, скажи-ка ты знаешь что-нибудь о местных контрабандистах и браконьерах? — спросил я. — Нам нужны самые отпетые негодяи, которых не жалко. Желательно работорговцы и коллекторы элтелиона. Кто-то ведь помогал Борту собирать подопытных для лаборатории?

— Б-боюсь, что по-настоящему опасные преступники у нас появляются крайне редко, — покачал головой Лаган. — П-прежний хозяин слишком злоупотреблял кражей слаймов из резерваций, так что из-за многочисленных скандалов на орбите установили мощную боевую станцию.

— И что, сейчас вообще никто не может сюда попасть?

— Нет, ну почему же, иногда п-прилетают ребята из Гильдии, сливают у нас токсичные отходы с предприятий на Альфе. Мы добавляем их в рацион слаймов в качестве “специй”. Заметили, что это на десять-пятнадцать процентов п-повышает выработку элтелиона.

— Гильдия? Это ты про местную Гильдию авантюристов? Честно говоря, не думаю, что они будут нам рады.

— О нет, что вы, — спохватился Лаган. — речь о Гильдии флибустьеров, конечно. Но между собой они называют ее просто “Гильдия”. Думаю, это ради конспирации. Мало ли какие на свете существуют организации?

Где-то я уже это слышал. Ах да, те лихие ребята, которые пытались штурмовать ковчег Ланти, тоже о чем-то таком между собой говорили. Какая-то теневая организация, услугами которой не брезгуют пользоваться архонты и даже боги, когда им требуется исполнители для незаконных или чрезмерно опасных заданий.

— У них есть своя станция неподалеку, — пояснил мой новый помощник, — в точке гравитационного равновесия между Альфой и звездой, на самой границе пояса астероидов. Власти закрывают глаза на ее существование, просто потому, что сами время от времени пользуются их услугами.

А что, это тоже неплохой вариант. Заодно, может, и старых знакомых встретим! Вживую они нас, правда, так и не увидели, но что-то мне подсказывает, что паучков моих они не скоро забудут.

От автора: глава вышла небольшой, но насыщенной. Разрывать новую арку на куски мне не хочется, поэтому пиратская станция будет уже в следующей главе.

Глава 12. Пираты

Пилота, перевозившего “экологически опасный груз”, мы подловили на одной из соседних ферм. Циркон просто подошла к нему незадолго до отлета, притворившись одной из работниц фермы.

— Погодите пожалуйста, господин пират, — окликнула она прямо на посадочной площадке.

К нам повернулся длинноволосый пожилой мужчина в замызганной куртке. Грязный, распатланный, неряшливый. Честно говоря, если бы я встретил такого на Земле — то принял бы за бомжа. Его левую бровь и щеку пересекал глубокий вертикальный шрам, а в руках дымилась кустарная курительная трубка, явно собранная из каких-то старых запчастей.

— “Господин пират”? Это ты мне? — развеселился он. — Давненько никто не называл меня этим старомодным словом! Чего тебе, дитя? Я ничего не покупаю и не продаю, кроме этого вашего “сиропчика”. Да и тот у меня уже закончился. Ну, разве что поллитру по сусекам наскребу, если очень надо.

Насколько я понял, старик перевозил “вечные химикаты” — фторуглеродные соединения и прочую адски устойчивую химию, которая совершенно не разлагается в природных условиях, да еще и накапливается в живых организмах, вызывая целый букет болезней, включая рак. В моем мире эта тема тоже наделала шуму благодаря фильму “Темные воды”. Больше пяти тысяч неуничтожимых ядохимикатов, которые и отследить-то трудно! А ведь они уже сейчас находятся повсюду, включая даже дождевую воду.

Токсичные выбросы промышленности медленно отравляют гикеан — главную планету Метрополии, причиняя коренным жителям этого мира (которые, к слову, обитают под водой) множество проблем. Но властям, конечно же, плевать на судьбу диких аборигенов. А очистные системы плавучих городов просто не дают отраве просочиться в их собственные водопроводы. Есть, правда, еще рыба, которая тоже с каждым столетием становится все токсичнее. Но все это — пища бедняков и плебеев. Кому вообще есть до них дело?

По большому счету, старик попросту “ворует” отходы предприятий, за гроши перепродавая их на фермах слаймов — в единственном месте, где эти соединения можно утилизировать. Так себе бизнес, если честно. Должно быть, свой основной доход он получает непосредственно в Гильдии, от “анонимных доброжелателей”, которые пытаются хоть как-то решить проблему.

— Заберите меня отсюда, пожалуйста, господин пират, — жалобно попросила Циркон. — Наверх к звездам, вы же можете, я знаю. Я вам хорошо заплачу.

Девушка раскрыла ладонь, показывая небольшой кристалл элтелиона. Впрочем, по совету Лагана, мы делаем ставку не столько на жадность старого корсара сколько на его добросердечность.

Пилот устало вздохнул.

— Эх, малышка, знала бы ты, сколько раз я слышал это от таких как ты. Поверь старику, повидавшему мир: там, наверху, жизнь намного сложнее и опаснее чем ты можешь себе представить. Тем более для такой хрупкой милашки как ты. Ты ведь Алмаз, я правильно понимаю?

— Меня зовут Циркон.

— А меня — Хьюго, очень приятно.

Он сделал паузу и затянулся едким дымом из своей самодельной трубки. Кажется я начинаю понимать, зачем она ему нужна: просто чтобы перебить ужасный трупный смрад фермы. Ну да, в таком месте немного “свежего воздуха” действительно не повредит.

— Так вот, Циркон, смотри какое тут дело: меня свободно пропускают на планету по бессрочному контракту Гильдии, для продажи "сиропа". Но если служебный дрон на орбите засечет, что у меня слаймы в трюме, то контракт тут же аннулируют, корабль отправят на досмотр, тебя — на родину, ну а меня — прямиком в тюрьму, как грязного работорговца. Это в лучшем случае. В худшем — нас просто собьют и мы сгорим в атмосфере. Я бы и рад тебе помочь, но честное слово, ничем хорошим это не закончится.

— Можете об этом не беспокоиться, господин пират, — улыбнулась девушка. — Я — особенная, и никакой сканер меня не найдет, если я этого не захочу.

Этот вопрос мы решали очень долго. Вывозить слаймов с ферм запрещено. И если Циркон может использовать свой уникальный навык, чтобы обмануть сенсоры Системы, то Жадеит скрыть мы не сможем. Лагану тоже нежелательно светиться на “радарах”. Лучше всего, если даже пилот не будет знать его существовании. Мало ли кто решит его потом допрашивать.

Решение пришло неожиданно. Мы проводили эксперименты с “Кристаллом времени” и выяснили, что “Оценка” вообще не воспринимает слайма, заключенного внутри такого кристалла, как живое существо. Так что Лаган и Жадеит спрятаны сейчас внутри пространственного хранилища и заморожены во времени. В таком виде никакой сканер их точно засечь не сможет.

Хьюго прищурил левый глаз, тот самый, что находился прямо на линии шрама. В его зрачке мелькнули какие-то искры. Имплант? Я посмотрел на него через рентген и сразу обнаружил небольшое устройство, которое было спрятано в лобной гайморовой пазухе и пускало обширные “корни” прямо в неокортекс старика. Действительно, имплант. Причем, с нейроинтерфейсом. Круто! Впрочем, по меркам Метрополии, это наверняка атавизм, дешевая замена нормальному “Ассистенту”, что-то вроде кнопочного бабушкофона.

— Разрази меня Кронос! — расхохотался старик. — Как ты это делаешь? У тебя есть “Сокрытие оценки” или что-то вроде того? Эта старая рухлядь, — он постучал по левому виску тыльной стороной ладони, — приняла тебя за человека, представляешь?

— Так значит, вы все-таки сможете мне помочь? — обрадовалась Циркон.

Молодец, девчонка, отыгрывает свою роль по-полной.

Старик спохватился, нахмурился. Воровато посмотрел по сторонам — нет ли рядом свидетелей.

— Так, заходи скорей, пока нас никто не увидел, попробуем что-нибудь придумать.

И поманил Циркон к кораблю.

Древняя лоханка, на которой летал Хьюго, напоминала отработавший свой век мусоровоз, списанный на свалку и пролежавший там не меньше столетия, к которому какой-то добродушный умелец прикрепил несколько более-менее уцелевших модулей от других кораблей (все с той же свалки). Одним словом, настоящий монстр Франкенштейна — насквозь проеденная ржавчиной рухлядь, которая держится на честном слове своего безумного создателя и паре-тройке километров строительного скотча.

— Не пойми меня неправильно, девочка, я правда хочу тебе помочь, — пояснил пилот. — Беда в том, что я почти всегда летаю один. Если диспетчер захочет проверить корабль, может выйти конфуз. К счастью, на подлете они меня не сканировали, так что можно будет выдать тебя за пассажира или что-то типа того. Со здешними ребятами я в хороших отношениях, но нужно чтобы на камерах дрона ты выглядела как человек, понимаешь?

— Как-то так? — невинно спросила Циркон, встряхивая волосами.

Мультяшная прическа с вкраплениями кристаллов исчезла, и на ее месте появились вполне нормальные светлые волосы, выращенные из синтетических волокон. Тело девушки покрылось тонкой оболочкой из латекса, которая точно имитировала цвет и фактуру человеческой кожи. Тело слаймов обычно прозрачное, но они наносят на него макияж, что-то вроде свинцовых белил, которые раньше использовали японские женщины. Весьма и весьма токсичная штука! Еще один повод не лезть к местным девчонкам с поцелуями. В общем, к изготовлению новой оболочки приложил руку я сам. Текстуры высокого разрешения, еще со времен моих похождений по женским баням, и все такое.

Старик несколько раз моргнул, не веря глазам.

— Я же говорила, что я — очень необычный слайм, — пожала плечами Циркон.

А потом, видя недоумение корсара, рассмеялась.

— Да что вы в самом деле, господин пират! Всего лишь искусно сделанный парик и немного хорошего макияжа поверх чешуек моего циркона. Держу как запасной комплект брони в своем хранилище — время от времени бывает полезно прикинуться человеком. Так что можете не беспокоиться о проверке — все пройдет гладко.

— Ну раз ты так говоришь… — недоверчиво покачал головой Хьюго.

Похоже до старика начало доходить, что пришедшая к нему “невинная девочка” вовсе не так проста, как кажется на первый взгляд.

— Только дай мне слово, — подумав, продолжил он, — что ты не какая-нибудь беглая преступница и не замыслила ничего плохого против меня, и можешь считать, что мы договорились.

В его левом глазу снова загорелся синий огонек.

— Можете не сомневаться, господин Хьюго, я не желаю вам зла, — мягко ответила девушка, — меня не разыскивают местные власти, более того, я не работаю ни на одной из ферм и не числюсь ни в каких базах данных.

Корсар задумался ненадолго, барабаня пальцами по столу, но потом все же согласился:

— Ладно, договорились, но только чур оплата вперед. И учти, что лечу я сейчас не на Альфу, а в доки Эдельвайса, — это такая станция неподалеку, там находится офис нашей Гильдии.

Циркон кивнула и протянула ему кристалл элтелиона. В пять раз крупнее того, который показывала раньше. Корсар удивленно моргнул, но возражать не стал.

— Вот здесь будет твоя каюта, устраивайся.

Он подошел к одной из раздвижных дверей, нажал на кнопку. Дверь со скрипом распахнулась, но только наполовину. Старик со вздохом стукнул кулаком в правый верхний угол двери, встряхивая заржавевший механизм. Открылась. Правда все еще не до конца. Ну да, корыто — оно и есть корыто..

— Смажу потом, — пробурчал он вполголоса, — устраивайся, мне отправляться уже давно пора. Только будь наготове — на орбите нас будут проверять.

И действительно, через десяток минут мы услышали в рубке корабля знакомый голос диспетчера орбитальной станции.

— Хьюго, старина, давно не виделись! Опять летишь за своей любимой жижей?

— Привет Ганс, — ответил старик, — да нет, на этот раз в доки, на ремонт — давно пора корабль привести в порядок.

— В порядок? — развеселился диспетчер. — Да сдай ты его уже на лом и купи что-то приличное. От него же на ходу детали отваливаются! Я говорил тебе, что после каждого твоего рейса мы регистрируем на орбите десяток новых спутников?

— Если у меня когда-нибудь появятся такие деньжища, то я скорее уж куплю себе домик где-нибудь на островах и буду кутить там до конца своих дней, — буркнул Хьюго.

— Ну, дело хозяйское, — согласился Ганс. — Стоп, погоди-ка, а с каких это пор у тебя пассажиры на борту?

— Да так, — смутился корсар, — согласился подвезти одну… особу. Ничего такого, просто подработка.

— Ты что, “зайца” с фермы взял? Ты в своем уме? — переполошился диспетчер.

— Нет, нет, что ты, — спохватился Хьюго, — она со мной еще с самой Альфы. Ничего противозаконного, честное слово!

— Нет, так дело не пойдет, — голос диспетчера стал напряженным. — А ну-ка живо открывай шлюз, я ее проверю.

— Хорошо, хорошо, только не кипятись, сейчас открою.

В рубку влетел небольшой дрон, напоминающий летающую тарелку с парой складных манипуляторов и выпирающими во все стороны полусферами камер.

— Милый, ну где ты там, долго мне еще тебя ждать? — произнесла Циркон, выглядывая из своей каюты.

Из одежды на ней была лишь тонкая ночная рубашка да кружевное нижнее белье, которое она, по совету наших девчонок, состряпала на скорую руку, буквально, несколько минут назад.

Хьюго удивленно крякнул, вытаращив глаза. Молодой мужчина, с которым он разговаривал через голографическую связь, нервно сглотнул.

— А, ой, — девушка поспешно прикрыла руками пышную грудь и спряталась за переборкой, оставив на виду одну только голову. — Простите, я не знала, что у нас гости.

Первым пришел в себя старик:

— Ты, это, подожди еще немного у себя в каюте, эм-м-м, дорогая. Видишь, я тут слегка занят, — затем повернулся к голограмме диспетчера и пояснил: — Это, это так, одна знакомая моя, попросила подбросить ее на Эдельвайс.

— Ладно, ладно, — улыбнулся Ганс, — можешь не оправдываться, я все и так понял. Погоди только, пробью по базам, не пропадал ли кто на фермах. Без обид, работа у меня такая… Ага, ну все в порядке, можете лететь.

— Да я же вместе с ней прилетел, — виновато развел руками Хьюго, — только дрон ваш почему-то меня так и не просканировал. Сейчас бы не было вообще никаких вопросов.

— Ты извини, это просто прилетели какие-то мудаки без лицензии, вот я и отправил зонд… Представились дипломатами а на борту ни души! В общем не бери в голову, счастливого вам пути! И удачи тебе с… ну, ты понял.

Он подмигнул и указал взглядом в сторону двери.

— Спасибо, — вымученно улыбнулся старик, выпроводил механического “гостя”, и принялся устанавливать маршрут к пиратской станции.

— Ну как все прошло? — из каюты вышла Циркон, уже в нормальной одежде, хотя и по-прежнему в своей человеческой форме.

— Нормально, — пожал плечами Хьюго. — А ты, это, — неплохая актриса. Если захочешь остаться на Эдельвайсе, думаю, тебя запросто примут в какую-нибудь команду наемников.

— Без обид, но я сама собираюсь решать, кто будет в моей команде, — улыбнулась девушка, усаживаясь за стол со стаканом сока. — И кстати, мне бы пригодился хороший пилот. Вы случайно не хотите сменить эту ужасную работу на что-нибудь более выгодное?

— Нет, спасибо. Я уже слишком стар для таких авантюр, — покачал головой корсар.

Ну да, сейчас Циркон выглядит для него, как милая и наивная соплячка двадцать третьего уровня. Хоть он и знает, что у нее есть “Сокрытие оценки”, но вряд ли подозревает, что перед ним стоит старший нефилим, за спиной которого скрываются еще двое Падших Титанов. Ну и мы тоже не собираемся без особой нужды раскрывать свои секреты. Взаимное недоверие, в общем. Что поделаешь, наверняка на Эдельвайсе найдется немало подходящих пилотов. Да и средств на покупку нового корабля у нас пока нет. А использовать это корыто… Несмотря на весь его “стимпанковский шарм”, я пожалуй, откажусь. Еще сломается где-нибудь в десятке световых лет от ближайшего обитаемого мира и думай потом, как из этой ситуации выкручиваться.

* * *

Путешествие заняло несколько дней. Мы вдоволь налюбовались пейзажами огромного гикеана — Альфы — и даже отремонтировали кое-какие узлы на корабле, чтобы он наверняка дотянул до точки назначения (на этот счет у меня были очень серьезные сомнения). Циркон тоже не сидела без дела и собрала по моим чертежам четыре новых кукольных тела из композитных материалов, лежавших в хранилище. Фантомы — это хорошо, но они хрупкие, боятся электромагнитных вспышек, да и сложно их выдать за настоящего человека. А я бы предпочел, чтобы у Циркон в Эдельвайсе уже была собственная “свита”.

Места в первом ряду займут Селеста, Амелия, Икскацин, ну и я, в своем взрослом мужском обличии (наконец-то). Плюс Лаган, но уже скорее в качестве неубиваемого секретаря, чем серьезной боевой единицы. Впрочем, если он хорошо себя проявит, мы его наверняка тоже “подкачаем”.

Селеста предложила неплохой промежуточный план, который позволит нам полноценно перенести свои души в Метрополию и пользоваться там своими сверхспособностями. И при этом даже не потребуется создавать Разлом. Нам всего лишь нужно захватить еще одно ядро подземелья и объединить оба ядра в общую “сеть”. Таким образом мы сможем как бы “возрождаться” с любой стороны, приготовив для себя подходящее тело. Конечно, пещера ящеров по-прежнему останется в плену у Кетцалькоатля, но зато мы сами сможем спокойно действовать за ее пределами.

Это еще не полноценная свобода, но по крайней мере, у нас есть какая-то цель, на которой можно сосредоточиться. Сидеть под колпаком, дожидаясь, пока моя сила достигнет уровня какого-нибудь там аватара — слишком уж скверный это вариант.

Но спокойно добраться до Эдельвайса нам так и не дали. На четвертый день полета корабль сотряс сильный удар. Освещение погасло. Красные огоньки, работающие от аварийного питания, ненадолго вспыхнули и тут же погасли — на этом проклятом корабле уже давно не осталось работоспособных аккумуляторов.

— Чертовы пираты! — раздался из соседней каюты хриплый голос Хьюго.

Я отправил своих паучков оценивать повреждения. Похоже, что нас подбили. Причем, судя по словам старика, подбили свои же — пираты. Реактор сильно поврежден. Утечки радиации пока нет, но восстановить его будет непростой задачей. Через иллюминатор нам удалось разглядеть в темноте небольшой корвет, который быстро приближался к кораблю.

Циркон вышла в рубку, освещая себе дорогу магическим огоньком.

— Простите за глупый вопрос, Хьюго, но разве пираты нападают на пиратов?

— О, еще как нападают, милая. Отморозков, которые пытаются нажиться за чужой счет, хватает везде. Собственно, потому и была создана Гильдия флибустьеров и никто из нас больше не использует старомодное слово “пират”. Мы — флибустьеры! А настоящие “пираты” — вот они, ломятся на борт. Быстро прячься в свою каюту мелкая и постарайся не шуметь!

— Я могу помочь, — начала было Циркон.

— А ну! Марш! В каюту! — старик грозно сверкнул сверкнул в темноте своим левым глазом.

Из неприметных люков под потолком выскочило несколько боевых турелей. Видимо, некоторые системы на этом корабле все-таки могут работать даже в таких условиях.

— Давай пока понаблюдаем, что из этого получится, — предложил я Циркон, пользуясь нашей мысленной связью.

— Я могла бы телепортироваться прямо в шлюз, перебить их всех на подходе, — возразила девушка. — Мне они наверняка не ровня, а вот старик…

— Да ладно тебе. Хьюго мы в обиду в любом случае не дадим. Ну а вдруг ему удастся найти мирное решение?

— А вдруг они его убьют?

— Ты что, всерьез веришь, что они начнут перестрелку из-за этой ржавой лоханки? Старик — нищий, самое ценное, что у него есть — это кристалл, который ты же ему и дала.

Циркон с сомнением глянула на пожилого флибустьера, поспешно заряжающего бластер и цепляющего на грудь бронепластины. Покачала головой, но все же ушла в каюту, захлопнув дверь магией — без подпитки энергией от реактора механизм, естественно, не работал. Я перенес в кабину десяток своих пауков в камуфляже — просто на всякий случай.

Послышался лязг металла — вторженцы, похоже, принялись взламывать обесточенный шлюз. Пилот уже закончил приготовления и взял со стола шлем, пытаясь справиться с заклинившим механизмом, открывающим наличник. В кабину закатился круглый предмет — по всей видимости, какая-то граната.

Хьюго глухо выругался и одним движением накрыл снаряд бронированной скорлупой шлема. Яркая вспышка на несколько секунд ослепила все мои камеры. Похоже, нападающие решили подстраховаться и “сжечь” всю лишнюю технику электромагнитной гранатой. Но меня такими фокусами не удивишь. Все мои куклы хорошо экранированы еще со времен войны с Абырвалгаром. Главное чтобы…

Тут настал уже мой черед выругаться. И как я мог забыть? “Бабушкофон” Хьюго! Только не говорите мне что этот дурацкий имплант не экранирован от… Да он же ему мозги спалит!

Картинка с камер восстановилась. Как я и опасался, Хьюго валялся в отключке рядом со взорвавшейся электромагнитной гранатой. Судя по ауре, живой. Вот только после мощного импульса, прошедшего прямо в мозг, он вполне может превратиться в “овощ”. Проклятье! Если бы я только подумал об этом хоть на секунду раньше — просто испарил бы эту дурацкую гранату вместе со всем содержимым… Вот тебе и “мирное решение”!

Ну и как мне теперь Циркон все это объяснять?!

Глава 13. Эдельвайс

— Как ты только мог такое допустить?! — рассерженно прошипела Циркон по мысленной связи. — Он же помог нам, помог добровольно, несмотря на риск!

— Прости, все произошло слишком быстро, я даже не подумал о такой возможности, — виновато ответил я.

— А я говорила, предлагала вынести их всех в шлюзе. Использовать Кристалл времени, в конце концов. Теперь смотри, чем это обернулось!

— Ладно, ладно, мой косяк, я даже не буду спорить. Мы обязательно его вылечим, даю тебе слово. Это же Метрополия, здесь возможно все.

— О чем это вы спорите, ребятишки? — вклинилась в разговор Селеста.

— Да так, — отмахнулся я. — Хьюго ранен. Да и то не факт, может еще оклемается. А нам пока нужно тихо обезвредить четырех наемников. Только без лишнего насилия и бессмысленных расходов ОР.

— Предоставьте это нам, — улыбнулась богиня. — Мы с девчонками как раз хотели опробовать свои новые тела.

* * *

В рубку ввалилось четверо ребят в экзоскелетах с винтовками в руках и мощными фонарями на шлемах.

— Все на землю! Бросить оружие! Руки за голову, чтобы я их видел!

Замерли, оценивая обстановку. Старший сделал несколько непонятных жестов свободной рукой. Один из бойцов отправился к приборной панели, второй принялся вскрывать щиток энергосистемы корабля и подключать к нему кабель, который разматывал из большой бобины. Третий подошел к Хьюго и поднес к нему какое-то устройство или артефакт.

— Пилот в отключке. У него нейроимплант, — тихо произнес он и достал из-за пояса что-то вроде наручников.

— Я подключился, можешь врубать, — объявил парень у приборов.

Щелчок тумблера — и в рубке загорелся свет. Техник принялся клацать что-то на планшете, подключенном к аппаратуре.

— Все очень *****во, — подытожил он, вглядываясь в пробегающие по экрану строчки. — Реактор в хламину.

Бойцы усадили бесчувственного Хьюго на стул и вкололи ему дозу какого-то стимулятора. Старик закряхтел и открыл глаза.

— Эй, дедуля, ты меня слышишь? — старший пират открыл забрало шлема и наклонился, разглядывая Хьюго. — Твоя *****возка в хлам, даже мой техник говорит, что не сможет ее починить. Просто скажи нам, где ты спрятал драгоценности и мы, так и быть, подвезем тебя до ближайшей станции.

— Аиыуауэуа! — ответил старик, бешено вращая глазами.

— О-о-о, — протянул пират, — плохи дела, "спекся" наш дедуля.

— Что тот реактор, — хихикнул техник.

— Заткнулся бы ты, а, Крам. Это из-за твоей *****кой выходки нам теперь это летающее корыто с *****ом рас******вать по винтику придется.

Он повернулся к Хьюго и продолжил:

— Ты уж прости, отец, этот молокосос слишком мало ****** хлебнул в жизни, чтобы думать чем-нибудь кроме своей ленивой задницы. Но я думаю, что твой корабль идеально подойдет чтобы исправить это недоразумение.

Он недобро рассмеялся и оставшиеся двое бойцов поддержали его смех.

— Эй, в смысле "идеально подходит"? Ты чего это удумал? — возмутился техник.

— Если не отыщем клад — останешься здесь, пока мы отдыхаем на станции, и будешь искать, — с нажимом ответил главарь. — Не найдешь — так и будешь жить в этой ржавой лоханке, пока не отремонтируешь. А что, неплохой старт для "сольной карьеры"!

И он снова расхохотался. Техник попытался было что-то возразить, но его прервали. Дверь одной из кают с шумом распахнулась. Бойцы среагировали моментально — вскинули оружие и заняли позиции за ближайшими укрытиями.

— Эй, Хьюго, ты идешь? Ну сколько можно тебя ждать, старый извращенец?

В дверях стояла Селеста, а точнее, кукла, которую мы сделали специально для нее. Впрочем, Циркон постаралась на славу и отличить эту модель от живой девушки было бы очень сложно. Собирал и зачаровывал марионетку я, так что даже “Оценка” принимала ее за человека. Из одежды на девушке был лишь полупрозрачный халат, почти не скрывающий стройной фигуры. Пираты замерли в легком ступоре, хлопая глазами. Ну да, девушки у них в команде нет, да и в космосе они, очевидно, проводят немало времени.

Похоже, Селеста решила развлечься и заманить ребят в “медовую ловушку”. Вот даже не знаю теперь, ревновать мне ее или нет. Это ведь даже не ее “настоящая” внешность. Нет, конечно, я видел ее обнаженной — еще при нашей первой встрече, но мне было неловко использовать ее реальные данные, так что я ограничился “стандартной моделью”. Эх, если бы только наши деревенские красотки знали, чем обернутся мои невинные взгляды в сельской бане — приходили бы туда в парандже.

— Ой, ребята, как вас много, — наигранно смутилась она. — Вы приятели Хьюго?

Она бросила взгляд на прикованного к сиденью старика. Тот удивленно выпучил глаза и произнес:

— Ыуоаяауе?

— Конечно, конечно, мы его приятели, — радостно оскалился главарь банды, — погостим на корабле пару дней, если он не будет возражать. Ты же не будешь возражать, да старик?

— Ааоуыауаыйууо! — гневно ответил тот, пытаясь вырваться из оков.

По-моему, он уже вполне вменяемый, просто не может нормально выражать свои мысли. Ну что ж, тоже неплохо.

— Нет, Хьюго, так дело не пойдет, — девушка сердито уперла руки в бока, — о таком нужно предупреждать заранее. И что я теперь другим девочкам скажу?

Она лихо свистнула, будто заправский ковбой. Пираты переглянулись. Через несколько секунд открылись еще две двери, из которых выглянули Икскацин и Амелия — тоже в “полной боевой готовности”. Циркон так и необъявилась. Должно быть до сих пор дуется на меня из-за травмы Хьюго.

— Так, я не поняла, — нахмурилась Селеста. — Киара, а тебе что, отдельное приглашение нужно?

— Чего?! — возмутился я по нашей внутренней связи. — А я тут каким боком? И вообще, у меня кукла мужской модели!

— Ничего, придумаешь, что-нибудь, — отрезала богиня. — Считай, что это твое наказание. И не говори, что ты его не заслужил.

Я мысленно выругался и создал в соседней каюте фантомное женское тело. За основу взял модельку милашки Мийи. Не хватало еще светить здесь внешностью Ариэль, которая рассчитана на основе данных моего “настоящего тела”. Открыл дверь. Принял более-менее “сексуальную” по моему дилетантскому мнению позу. Вот. Любуйтесь. Довольны? Дожили! И куда только катится мир?

— Чтобы это было в первый и последний раз! — сердито буркнул по внутренней связи.

— Тебе говорили, что ты очень мило злишься? — рассмеялась Селеста.

— Это не я, это все Мия.

— В общем, ребятки, уговор простой — подытожила богиня. — Заходим по одному, оплата почасовая. Вопросы есть?

— Охренеть, — развеселился главарь пиратов, — да у старика тут целый гарем из ш***! Беру свои слова назад, шкет. Останемся здесь еще на пару деньков, так уж и быть. Может к тому времени получится развязать старику язык. Так, ладно, погнали!

Он снял шлем и положил на стол винтовку.

— Эта белобрысая выглядела подозрительнее всего, пойду, проверю ее как следует. А вы пока меня подстрахуйте, мало ли что. И со старика чтобы глаз не сводили!

И зашел в каюту Селесты. Оттуда послышался шум и хихиканье. Бойцы переглянулись. Жестами приказали младшему следить за Хьюго и тоже разошлись по соседним каютам. Амелии и Икскацин теперь будет чем заняться. В том что каждая из них способна влегкую справиться с любым наемником я даже не сомневаюсь. А вот я сам оказался “не у дел”. Даже как-то обидно.

Техник поерзал несколько секунд, с ненавистью глядя на закрытые кабинки. Потом плюнул и пошел к четвертой двери.

— Сиди тихо, — приказал он Хьюго.

— Ам ыы ыо, — нахмурился старик, незаметно доставая из рукава своего скафандра какое-то устройство.

Техник зашел в каюту, поморгал, привыкая к темноте — из освещения я оставил лишь несколько слабеньких магических свечек. Да так и замер, осознав, наконец, на что смотрит. На кровати, развалясь, лежала Мама Мия. Нет, не та миловидная девушка, которая скрывалась под личиной кухарки из общепита а самая настоящая тетка бальзаковского возраста — рыхлая, неуклюжая, с тремя подбородками и пятью складками на животе, заменяющими пресс. И все это “великолепие”, как водится, прикрыто одной лишь тонкой вуалью. Ну да, в баню приходят не только молодые девушки, но и… в общем, в жизни мне всякое доводилось повидать.

— Ну, чего встал? Заходи, милок, — улыбнулся я до ушей и поднялся с постели, потрясая шокированное воображение юноши всеми своими обвисшими “прелестями”.

— А… — парень обескураженно запнулся. — А где милашка?

— А милашки закончились, — нравоучительно ответил я и от души заехал ему в подбородок кулаком.

Техник рухнул на пол. Нокаут. Кажется, у кого-то потом будет сильно болеть голова. И поделом!

В соседней комнате тоже послышался глухой стук. Амелия не стала долго ломать комедию. Я рассеял иллюзию, взял из хранилища свое нормальное мужское тело, связал парню руки и поволок обратно в рубку корабля. Хьюго, который к этому моменту уже почти закончил взламывать свои наручники, замер и уставился на меня с немым удивлением. Я приложил палец к губам и подмигнул ему, перетаскивая свою жертву в дальний угол.

Пока я помогал старику освободиться от оков, еще одного связанного пирата принесла Амелия. Он был в сознании, хоть его правый глаз и выглядел опухшим. Во рту кляп, руки-ноги связаны, естественно. Для него тоже нашлось место возле нокаутированного товарища. Справились мы с задачей почти одновременно, но девушке потребовалось время, чтобы нормально одеться.

— То ы акие и то еаите на оем, коабе? — тихо возмутился Хьюго, потирая затекшие запястья.

— Скажем так, мы пришли вместе с Циркон, — ответил я. — Не беспокойтесь Хьюго, мы тут сами со всем разберемся. А вы можете отдыхать, вам сейчас лучше не нервничать.

Через минуту появилась Селеста, неся на вытянутой руке еще одного пленника. Полуголый главарь бандитов был связан по рукам и ногам толстой веревкой в стиле японской техники шибари. Поза была настолько неудобной, что любое натяжение веревки причиняло ему боль. Бандаж? Вот уж кто точно знает толк в извращениях!

— Я тебя уже почти боюсь, — покачал головой я, глядя на его страдания.

— Не беспокойся милый, я считаю, что такими играми можно заниматься только по взаимному согласию, — невинно улыбнулась девушка.

— М-м, м-м-м, м-м! — возмутился связанный пират, извиваясь всем телом.

— Дуудом! — прибавил Хьюго, усаживаясь в кресло. — И де Цикон?

— Меня сейчас больше беспокоит Икскацин, — ответил я, распахивая дверь последней каюты.

И тут же об этом пожалел. Полураздетый пират с отчаянными воплями носился по каюте, буквально, на четвереньках. Обнаженная Владычица пауков с охотничьим азартом гналась за ним, прыгая по стенам, аки Спайдермен, и голыми руками сдирала с бедняги одежду и остатки брони.

— Ну что?! — раздраженно спросила она, глядя, как ее жертва улепетывает через открытый дверной проем, прямо в крепкие объятия Амелии. — Я тоже почти год без мужика. Все равно я его даже съесть потом не смогу, дайте хоть пар немного выпустить!

— Вы уже закончили? — невозмутимо спросила Циркон, заходя в рубку со стороны шлюза в сопровождении Лагана.

Я кивнул. Похоже, пока мы тут развлекались она успела осмотреть корвет пиратов и даже немного успокоиться.

— Как корабль?

— Он довольно неплох, — вместо девушки ответил Лаган. — На п-первое время сойдет. Думаю господа наемники не б-будут возражать, если мы его реквизируем. В конце концов, именно так они собирались поступить и с господином Хьюго.

— Об этом можешь не переживать, — фыркнула Селеста, натягивая веревки под сдавленное мычание главаря банды.

— Хьюго, как вы себя чувствуете, вам уже лучше? — заботливо поинтересовалась Циркон.

— Немого, — кивнул старик. — Ты луче обсни, кто се эти люи.

— Мои друзья и соратники. Те, кому я обязана жизнью, — улыбнулась девушка, разводя руками. — Моя команда.

* * *

Расспросы и объяснения заняли немало времени. Речь Хьюго вскоре нормализовалась. Он объяснил, что в его импланте все-таки были установлены специальные предохранители, которые не дали электромагнитным импульсам серьезно навредить мозгу. Допросив пиратов мы выяснили, что на борту их корабля был установлен какой-то особый сканер, способный оценить стоимость товаров, которые перевозит их цель. Должно быть, он среагировал на внушительный объем кристаллов элтелиона, которые держала в своем теле Циркон и на дорогое сырье, которое мы прихватили из лаборатории архонта. В общем, девушка и была тем самым “сокровищем”, которое они разыскивали.

Мы хотели сразу же перебраться на корвет, но Хьюго наотрез отказался покидать свою любимую жестянку. Пришлось Циркон немного продемонстрировать свою силу — подключиться к системе питания корабля и активировать маршевые двигатели, запитав их от нашего собственного реактора. А когда старый флибустьер пришел в себя и вернул на место отвисшую челюсть, девушка вновь предложила ему стать нашим постоянным пилотом — уже на новом корабле. Ну, или забирать свое вонючее корыто и катиться на все четыре стороны, как только мы доберемся до Эдельвайса.

Дураком Хьюго не был и излишней сентиментальностью не страдал, так что предложение принял сразу, почти не торгуясь. Переговоры с пиратами тоже прошли гладко. Циркон доходчиво объяснила им, что они обменивают корабль на собственную жизнь и свободу. Разницу в силе между нами они уже уяснили, так что есть надежда, что им хватит ума больше не переходить нам дорогу. Я даже разрешил им свободно разгуливать по кораблю пока мы не доберемся до пиратской станции. С одним условием: малейший намек на бунт или саботаж — и они тут же окажутся за бортом. В кандалах остался лишь техник — по просьбе своих же товарищей. Говорю же, на удивление здравомыслящие ребята попались!

* * *

Пиратская станция выглядела как большое вращающееся кольцо (тор), с растущими из него лепестками-модулями, и издали действительно напоминала диковинный цветок.

Хьюго по очереди пришвартовал оба корабля в доках, расположенных в центральной части станции, и отправился по своим делам — решать вопрос об утилизации старого корабля. За металлолом тоже можно выручить неплохие деньги, особенно если речь идет о космическом корабле. Сложнее всего будет решить вопрос с поврежденным реактором. Его все-таки будет выгоднее отремонтировать и продать, тем более что это самая “новая” часть корабля. Впрочем, для этого на станции есть все необходимое.

Пираты отправились восвояси под пристальным надзором нескольких крошечных фантомов. Если они и задумают что-то недоброе, я скоро об этом узнаю. Циркон отправилась в администрацию Гильдии — регистрировать новую команду, искать для нас подходящие задания, подбирать жилье и все такое. Денег — то есть свободных ОР — у нас сейчас совсем немного по меркам Эдельвайса, всего полмиллиона. Но на первое время должно хватить. К тому же, при желании здесь можно оформить себе кредит, насколько я понимаю.

Немо уже удалось подключиться к информационной системе Эдельвайса и мы с восторгом погрузились в океан общедоступной информации: отыскали подробную карту всего Доминиона, вплоть до отдельных городов и сел, рейтинг силы ныне действующих верховных богов с приблизительной оценкой их влияния, списки навыков и суперспособностей для разных рас, которые может выдать Система, и так далее. Я уже молчу об огромной открытой энциклопедии, где содержатся базовые знания обо всем на свете, о множестве чертежей, полезных статей и прочих полезных “мелочах”. Шашти с Ниртом наверняка будут плакать от счастья. Да я и сам уже почти готов прослезиться. Настоящий Интернет! Правда, за некоторые важные разделы и подробные базы данных здесь нужно платить звонкой монетой — ОР, но это все тоже в пределах ожидаемого.

Ну а Циркон, как самая необразованная, в это время просто любовалась пейзажами, сидя в удобном автоматическом транспорте, напоминающем одноместное мини-такси. Несмотря на свою “пиратскую” природу, станция выглядела весьма технологичной и ухоженной: уютные аллейки, украшенные зеленью, массивные здания из стекла и металла с небольшими парковыми зонами у основания, детские площадки с беззаботно резвящейся детворой. Тишь да гладь. С виду и не скажешь, что здесь ведутся самые темные дела Метрополии. Больше похоже на центральный офис какой-нибудь мега-корпорации. Да так оно и есть, по большому счету.

А вот и совсем другая картина. У подножия высотки лежит неподвижное тело. Вокруг суетятся люди в странной форме, рабочие устанавливают по периметру ограждение с анимированной эмблемой местной службы безопасности. Убийство? Самоубийство? Что поделаешь, такова человеческая природа. Ну или точнее, природа большинства разумных существ. Расовый состав на станции еще разнообразнее, чем в Гильдии авантюристов моего прежнего мира. Впрочем, эксцентричных орков и глуповатых гоблинов я что-то не наблюдаю. И вряд ли это какой-то особый шовинизм, скорее просто естественный отбор. Мы сейчас находимся на самой вершине айсберга, где нет места слабым.

Однако, судя по многочисленным видеозаписям из Сети, у Эдельвайса есть и обратная, “темная сторона”. Та, самая, где расположена вся инфраструктура станции — доки, очистные сооружения, фермы и генераторы. Тысячи разумных вкалывают там изо дня в день за жалкие гроши, стараясь прокормить свои семьи. По сравнению с ними, даже наш Хьюго — сказочный богач, “джентльмен удачи” с лицензией пилота и собственным кораблем.

Насколько я понимаю, вся экономика этого места вращается вокруг заданий, которые выполняют небольшие команды наемников. От самых простых, вроде кражи промышленных отходов, до вполне серьезных, в которых требуется, например, ловить беглых преступников с ядерным оружием где-нибудь на краю Доминиона. Не все такие операции заканчиваются радужно для самих наемников (мы и сами тому свидетели) но Гильдия в любом случае получает прибыль, так что Эдельвайс процветает.

Сервис в офисе Гильдии на высшем уровне — мягкий диван, бесплатные напитки и закуски, личный секретарь, который сам заполняет все необходимые документы и даже мелкие детали выясняет не лично, а через Ассистента. А все потому, что для Эдельвайса мы — удачное приобретение. Нефилимы с контролем времени — редкое явление. Тем более в этом месте, куда стекаются одни лишь отбросы, которые по той или иной причине не смогли стать служителями богов.

Циркон почти ничего не скрывает, кроме своей связи с “нами” и парочки особо опасных достижений — “Дивергента” и “Убийцы титанов”. К счастью, вопросов о прошлом никто не задает. Здесь оно у всех одинаково темное и по негласной договоренности члены Гильдии получают что-то вроде автоматической амнистии. Впрочем, вряд ли она распространяется на бывших Титанов, так что нам с Селестой об этой лазейке можно сразу забыть.

Теперь остается самое важное и опасное дело: личное собеседование с хозяином станции по имени Курт, который, по слухам, находится на промежуточной стадии между архонтом и божеством, то есть является асурой, полубогом и по силе не уступает земным воплощениям богов — аватарам.

По экспертному мнению Селесты, “вычислить нас по ай-пи” он не способен. Да и за сохранность своих тайн, благодаря Немо, мы можем не переживать. Но риск все равно есть, так что мы все немного нервничаем.

Что ж, поглядим, как нас примет Эдельвайс!

Глава 14. Курт

— Господин уже ждет вас, прошу сюда, — секретарь, который заполнял для нас документы, указал на портал, возникший в углу кабинета.

К моему удивлению он не был похож ни на заклинание Магии пространства, ни на Разлом. Больше всего этот провал напоминал червоточину аномалии, которую мы создали на планете насекомых — то есть был объемным. Так что то место, к которому он вел, хорошо просматривалась со всех сторон. В то же время, форма портала не была сферической, а представляла собой вытянутый элипсоид, ну или попросту, яйцо. Занятно! Кто-то здесь любит экзотику. А может быть, эта версия пространственных перемещений более экономичная и стабильная, чем обычные порталы.

Червоточина вела в ухоженный сад, который можно было без преувеличения назвать “райским”. Множество диковинных цветов и деревьев, в крошечных прудах плещутся золотые рыбки, повсюду аккуратные дорожки из декоративного камня, ведущие к небольшим беседкам, детским площадкам и бассейнам. Ландшафтный дизайн на высоте — настоящий парк! К тому же, здесь довольно много людей. Не только рабочих в специальной форме, но и простых обывателей, гуляющих по тропинкам и аллеям с детьми или животными. Краем глаза я заметил еще несколько червоточин, ведущих в разные уголки станции. Похоже, это место создано специально для отдыха местных жителей. Круто!

Дорожка, на которой мы оказались, вела к небольшому чайному домику. Похоже, именно там нас и ждет хозяин этого места. Циркон размеренной походкой направилась к нему, завороженно озираясь по сторонам. А посмотреть тут и правда есть на что. Над головой проплывают облака и светит солнце. Вроде бы и банальная деталь, но ведь мы сейчас находимся не на какой-нибудь планете, а посреди открытого космоса. В огромном пространственном кармане, вроде того, в котором я держу подземелье ящеров. Как им вообще удалось создать настолько качественную иллюзию? Это ведь не какой-то там фонарь, висящий высоко над парком. Скорее уж, искусная модуляция электромагнитных волн, создающая иллюзию светила. Судя по данным лидара, до “потолка” сотня метров.

За крошечным столиком сидит, поджав ноги, миловидный парень с длинными, до пояса, розовыми волосами. Мягкая улыбка, раскосые глаза с ярко-красной радужкой и продолговатыми, как у змеи, зрачками. В волосах множество украшений из аурамита, на шее — кулон из похожего на опал системного кристалла. По-моему это ретранслятор Системы, причем, довольно мощный — я чувствую следы пространственной магии. Одним словом, смазливый красавчик из корейского бойз-бэнда. Жаль, формы ушей не видно. Может, он какой-нибудь эльф? Ну да, а кто еще в здравом уме станет красить волосы в розовый?

— Красный дракон, — тихо шепнула в общий “голосовой канал” Селеста. — Будьте с ним поосторожнее.

Беру свои слова назад. Каждый сам волен распоряжаться своей внешностью. Тем более десятиметровый огнедышащий монстр. Но разве драконы — это не раса из соседнего Доминиона? Насколько я знаю, они управляют значительными территориями к условному “востоку” от владений богов Метрополии и являются их союзниками в борьбе с постоянно растущей коалицией насекомых. И да, в реальности они выглядят немного иначе, так что хозяин этого места, в общем-то делает нам одолжение, принимая человеческий облик и приглашая пообщаться как бы на равных. А ведь вполне мог бы купаться в золоте и сыпать пафосными фразами как киношный Смауг. Подозреваю, что и его настоящее имя звучит чуть посложнее, чем просто “Курт”.

Вообще считается, что драконы — благородные существа. У них высокие стандарты морали, они дорожат своей репутацией, держат слово, милосердно обходятся с проигравшим врагами и все такое. Но не стоит их недооценивать. Это очень древняя раса, которая уже много тысячелетий доминирует в этой части галактики. Собственно, уже знакомые нам тифлинги — это промежуточный вид, несущий часть генома драконов, который был выведен специально, для налаживания связи между нашими Доминионами.

Выходит, эта станция — островок чужой культуры. Нет, не посольство — для него на Альфе выделен специальный плавучий остров — а что-то менее официальное. Как офис якудза. Или Макдональдс… То есть с одной стороны Курт независим, не прислуживает кому-либо из верховных богов. С другой стороны, он все еще представляет интересы чужой расы. К тому же он неприкосновенен — в том плане, что мстить за него, в случае чего, будут сами драконы. Получается, что серьезные вопросы ему доверять никто не станет, а вот для мелких (но скользких и спорных) он — идеальный посредник. Ну, ясно-понятно.

— А-а-а, Циркон, проходите, садитесь, — дружелюбно улыбнулся Курт. — Хотите чаю? Или, быть может, более экзотических напитков? Слышал, что ваш народ предпочитает коктейль из особых химических соединений. Я уже распорядился, чтобы его включили в перечень доступных на станции блюд. Но боюсь, это может занять какое-то время.

Это он про токсичные отходы? Как это мило.

— Спасибо, я не голодна, — покачала головой девушка. — Чая будет вполне достаточно.

— Могу я попросить вас об одолжении? Вы ведь кристаллит, правда? Очень любопытно посмотреть на вашу настоящую внешность. Вы не могли бы…

— Да, конечно, — Циркон пожала плечами и избавилась от парика, давая волю своей натуральной прическе, украшенной самоцветами.

— И правда, завораживающее зрелище, — произнес Курт, любуясь собеседницей. — Вы наверное, не знаете, но в определенных кругах ваш вид считается арт-объектом, своеобразным произведением искусства. И не только из-за уникальной внешности. Приятно, наконец, встретить кого-то из вас лично.

— Ну, я тоже впервые встречаю дракона, — пожала плечами Циркон.

— Ах, да, конечно, — улыбнулся хозяин станции. — Простите, что не могу отплатить вам ответной любезностью — это место не приспособлено для таких метаморфоз.

— Да, я понимаю, — кивнула девушка.

— Так вот, — продолжил Курт. — Как большой ценитель искусства, я считаю, что это настоящее кощунство — скрывать такую красоту. И чтобы впредь вам не приходилось беспокоиться о таких пустяках, пожалуйста, примите от меня этот скромный подарок.

Он протянул девушке небольшую брошь в виде свернувшегося клубочком дракона с рубиновыми глазами. Это аурамит? Дорогой подарочек, нечего сказать! Информационная сеть Эдельвайса по первому же запросу выдала целый ворох статей и фотографий. Здесь эту штуковину называли “меткой дракона” и она грозила серьезными неприятностями любому, кто решит перейти дорогу ее владельцу. Курт таким способом обозначал своих любимчиков, которых на всей станции было не больше десятка.

Вот это уже подозрительно. С чего бы сразу такое внимание? Ну не за красивые же глаза! А с этой брошью можно, буквально, прийти в любое полицейское управление и начать копаться в секретных документах — никто тебе слова поперек не скажет. Надо, значит, надо. Правда, обратная сторона медали — это слежка. Пока ты носишь метку, за твоими действиями наблюдает личный Ассистент Курта, и любой твой косяк тут же станет ему известен.

И ведь не откажешься! Технически, его подарок нас ни к чему не обязывает. Можно просто спрятать в пространственное хранилище и заниматься своими делами, не беспокоясь ни о каком наблюдении. Использовать только в крайнем случае. Но… Это же манипуляция, мы ему теперь "должны" и отклонить просьбу будет сложно. Чего он хочет?

— Буду с вами честен, Циркон, — развел руками Курт, заметив нерешительность девушки. — Я — заядлый коллекционер. И собираю я отнюдь не дорогие побрякушки, а уникальные и экзотические способности. Ваш “Кристалл времени” меня очень заинтриговал. Как вы, наверное, знаете, слаймы сейчас довольно редко становятся нефилимами, и за последние три столетия среди них не появлялось ни одного владельца этой способности. Условия для ее возникновения неизвестны, а ведь, напоминаю, ваша раса представляет собой своеобразное произведение искусства. И это заставляет мое сердце трепетать от волнения. Скажите, вы не согласитесь передать свою способность в мою частную коллекцию за скромное вознаграждение, допустим, в пятьдесят миллионов ОР?

Я чуть было не подавился собственной слюной. Пятьдесят миллионов?! Это какая-то шутка? Даже с Системным оружием в руках, нам пришлось бы убить еще трех-четырех архонтов или вырезать под корень население небольшой провинции, вроде герцогства Грэма, чтобы заработать такую сумму!

— Не смей, — послышался в общем канале тревожный голос Селесты. — Что бы он тебе не предлагал, не смей соглашаться!

— Но… — тут уж я сам не выдержал накала, — это могло бы разом решить все наши проблемы!

— Не мне тебе объяснять, что способности — это в первую очередь технологии. Твои технологии, наследник Прометея! Ты всерьез хочешь передать их этому скользкому чешуйчатокрылому выродку? Чужому Доминиону подарить, за какую-то жалкую подачку? Я уже не говорю, что это может быть частью плана. Твоего плана!

— Ну так может план в том и состоял, чтобы продать им втридорога какую-нибудь дешевую безделушку! — теперь уже я разошелся. — Разве не в этом вообще суть любого коммерческого “искусства”?

— Решай сам, — отмахнулась богиня. — Но имей в виду, что той части твоего подсознания, которая предвидела будущее и не давала тебе совершать глупости, у нас больше нет. Пора взрослеть Кир.

— Вы можете заткнуться хоть на секунду? — Послышался раздраженный голос Циркон. — Вообще-то это моя способность и мне решать, что с ней будет. Ваше мнение я услышала, так что просто дайте мне спокойно подумать. Как дети малые, честное слово!

Мы переглянулись. А у этой девицы крепкие орешки! Но не успел я сказать и слова, как снова заговорил Курт.

— Вижу, что для вас это сложное решение. Хорошо: шестьдесят миллионов и компенсация в виде обычного “Ускорения”. Увы, это все, что я могу предложить, как частное лицо. Возможно, на аукционе за нее бы дали больше, но лишь при условии, что вы попадете туда, в качестве продавца, а не лота…

А вот это уже серьезная угроза! Откровенный намек на то, что в отличие от Курта, кто-нибудь другой вполне может воспользоваться “правом сильного” (как мы сами недавно поступили с пиратами) и просто отобрать способность ничего не предлагая взамен. Пользоваться “Кристаллом” нам теперь придется с большой осторожностью. Главное чтобы…

Я поспешно заглянул в электронный каталог наемников Эдельвайса и отыскал там Циркон. С облегчением выдохнул. В графе “способности” было указано “Ускорение времени”. Кое-кто уже подстраховался, чтобы избежать преждевременной утечки информации. Или был заранее уверен, что девушка согласится? А ведь теперь ему достаточно изменить всего одну строчку в своих базах данных, чтобы сделать Циркон мишенью для прочих коллекционеров. Так что при всем показном “благородстве” красного дракона мы уже, фактически, находимся прямо в его пасти. И покинуть коллекцию Курта, не оставив в ней “Кристалл времени” будет чертовски сложно. Засада!

Но кто же знал, что эта способность такая редкая! В открытых источниках о ней действительно нет ни слова. Немо по моей просьбе уже провела исследование, причем, с большой осторожностью, учитывая то, что сам факт поисковых запросов может кого-нибудь заинтересовать. Хорошо еще, что я не бросился искать информацию об этом сразу после нашего приезда.

Но может быть, все это — какая-та авантюра, обман самого Курта? Такое тоже не исключено, хоть я и считаю, что это маловероятно. Циркон и так уже у него в руках. К чему такие сложности? Да и не свойственно драконам подобное поведение. Хорошо еще, что он про “Дивергента” ничего не знает. Ценность нашей бриллиантовой девочки только что выросла, буквально, до небес.

— Простите, господин Курт, — покачала головой Циркон. — Я осознаю, насколько щедро и благородно вы поступаете, предлагая мне эту сделку, но мне нужно время, чтобы во всем разобраться и принять взвешенное решение. Я ведь, по большому счету, дикарка, едва вступившая в цивилизованный мир. На моем месте любой чувствовал бы себя растерянным.

— Что ж, я понимаю, — вздохнул Курт. — Этот вопрос может и подождать. Но советую вам держать свои возможности в секрете. Это в ваших же интересах!

Девушка кивнула, цепляя драгоценную фигурку дракона на лацкан своего костюма. Курт же, напротив, снял брошь, скрепляющую отворот белоснежной рубашки и протянул его Циркон. Да, для привязки к Ядру подземелья (в данном случае, станции) требуется прямой контакт. Это один из важнейших пунктов контракта Гильдии — такая связь позволяет нефилимам возрождаться на Эдельвайсе в случае гибели. Все контрактники сдают образцы своего генетического кода, и при необходимости Курт создает для них клонированные тела. Учитывая печальную статистику выживаемости на миссиях, такая практика жизненно необходима.

Но и Ядро не дает стопроцентной защиты. Системное оружие может захватить душу невзирая на любую привязку, а в эпицентре ядерного взрыва разрушаются даже самые прочные оболочки души, так что выжить в нем способны, разве что боги и их аватары, да и то, лишь потому, что они гнут под себя реальность, как им вздумается. Могут, например, просто запретить атомам урана делиться.

Покончив со всеми формальностями, Курт произнес:

— Раз уж все так сложилось, позвольте пока предложить вам одно задание лично от меня. Я недавно заметил кое-какие странности на Альфе, но местные власти, похоже, игнорируют все, что происходит не на поверхности. Думаю, ваша способность идеально подойдет для этого расследования. Правда, вам пока не хватает квалифицированных кадров… Что ж, я позволяю вам выбрать еще одну команду из числа контрактников Гильдии в качестве отряда поддержки. На мой взгляд, уровень сложности задания немного выше среднего. К тому же я заинтересован в том, чтобы наблюдать за ходом дела с помощью визора, — он указал взглядом на брошь.

На этот раз Циркон не решилась отказать. Не стоит испытывать терпение хозяина этого места. Гораздо лучше заслужить его доверие и доказать свою полезность, чтобы с нашим мнением считались. Тем более что для драконов уважение — это вовсе не пустой звук. Нам в любом случае нужна работа и даже если за этим предложением скрывается какой-то подвох, особого выбора у нас нет.

Задание, как это часто бывает, выглядело очень невинно. Всего лишь нужно было проверить кое-какие странные слухи в общинах подводных жителей Альфы. Да-да, тех самых аборигенов, которые страдают от загрязнения гикеана токсичными отходами. Вообще там обитает несколько видов разумных, но самый распространенный — это гуманоидные медузы, так что Циркон будет выглядеть среди них вполне органично.

Слаймы довольно неплохо чувствуют себя в воде, ну и с кислородом проблему мы как-нибудь решим. Нужно только выяснить, как ведут себя жидкости внутри “Кристалла времени” и сможем ли мы в нем свободно перемещаться. Толковых инструкций на эту тему в сети, конечно же, нет.

Как показали опыты, сила Циркон действительно отлично подходит для подводных операций. Владельцам "Ускорения" приходится сталкиваться с тем, что на высоких скоростях эта вязкая жидкость становится твердой, как камень, со всеми вытекающими из этого обстоятельства неудобствами. Так что при активации способности они теряют солидную часть своей мобильности. Дело в том, что обычное ускорение не действует на неживую материю, в чем я и сам не раз имел возможность убедиться. А вот “Кристалл времени” такого недостатка лишен, так что в воде можно двигаться свободно, почти не встречая сопротивления. Да и не обязательно замораживать все на свете — достаточно замедлить своих противников.

С поиском жилья проблем не возникло. Мы просто отправились в один из недорогих жилых комплексов для наемников. Управляющий, заметив метку дракона, рассыпался в любезностях и принялся расхваливать пустующий пентхаус, но тот, понятное дело, был нам не по карману, так что пришлось снять обычную квартиру. Конечно, можно было на первых порах пожить и на корабле, но бомжевать нам теперь по статусу не положено. Не солидно. Нужно ведь еще людей нанимать и все такое.

Платить придется немало — пятьсот ОР в день. Но оно того стоит: тут трехразовое питание, бассейн, тренажерный зал, парковая зона и прочие радости жизни. По меркам Метрополии это очень дешево. Да и заработки здесь высокие. К примеру, наше нынешнее задание оценивается в два с половиной миллиона. Правда, нам их еще с другой командой наемников делить… Кстати, важно и то, что в случае провала мы тоже получим компенсацию — четверть этой суммы.

Я уже выбрал несколько подходящих команд, которые могли бы нам помочь. Одна беда — глядя на скупое резюме очень трудно понять, с кем именно придется иметь дело. К счастью, когда Циркон отправилась в бассейн проводить кое-какие эксперименты, я заметил неподалеку знакомые силуэты. Девушка с большими ушками и упитанный здоровяк того же вида. Где-то я их уже видел. Ну точно, команда зверолюдов, которые штурмовали ковчег! У девчонки регенерация, а у толстяка "Абсолютный щит". И есть еще двое ребят с "Темным лучом" и "Фазовым сдвигом" соответственно. Ну а что, в целом не хуже других. Да и в деле я их видел — вполне толковые ребята. Могли бы даже победить, если бы не ядерный взрыв… Отыскал команду в базе данных Эдельвайса, отправил информацию Циркон. Та, не долго думая, окликнула лидера группы прямо в раздевалке:

— Погодите, девушка. Вы ведь Сэм, да?

— Да, — рассеянно кивнула девушка-мышка, оборачиваясь, и тут же склонила голову, заметив брошь в форме дракона. — Да, госпожа, чем я могу быть полезна?

— Хочу нанять вашу группу. Личное задание от господина Курта. Бюджет — миллион. Интересует?

У мышки загорелись глаза. Кажется, после того случая с гибелью сына Асмо они на мели. Ну, значит самое время исправить ситуацию!

Интерлюдия. Изгои

Сэм нервно барабанила пальцами по рабочему столу, листая ленту новостей станции. Странная заказчица, которую она встретила в бассейне, никак не выходила у нее из головы. Стройная девчонка двадцать третьего уровня, которая попала на Эдельвайс всего десять часов назад, но каким-то образом уже успела попасть в число “любимчиков” Курта. Новость быстро стала вирусной и сеть наводнили вполне вульгарные предположения насчет того, каким образом ей удалось добиться такого расположения.

Самые разумные комментаторы указывали на то, что старый развратник явно не страдает от недостатка женского внимания, но никогда прежде ему не приходилось пользоваться таким явным знаком внимания как “метка дракона”. Так что девушку уже успели окрестить “снежной королевой” и закрепить этот инсайт на уровне нескольких десятков мемов разной степени пошлости и остроумности.

Курт с пониманием относится к "варварской культуре" чужого Доминиона так что никто здесь не боится мести или внезапного увольнения за излишне фривольные высказывания. Более того, Сэм была почти уверена что автором некоторых особо изящных пассажей был он сам. Эта древняя тварь прекрасно знает, как управлять общественным мнением.

Вот только девушка прекрасно понимала, что вся эта мышиная возня — не более чем очередная красная тряпка, которая нужна лишь для отвлечения внимания. Но ей-то нужны не сплетни, а правда! Слишком важна для них эта миссия. После того как новость о гибели сына Асмодея прогремела на всю Метрополию, количество заказов сильно сократилось. И хоть во всех статьях черным по белому было написано, что основной причиной провала стал вопиющий идиотизм самого Векселя, негативная ассоциация сделала свое дело: никто не хотел связываться с их злополучной командой. А тут — новое перспективное задание, причем лично от Курта. Это их шанс на реабилитацию? Или старый дракон все-таки решил слить их в унитаз, как самых бесполезных?

Неделю назад она выставила на общее голосование предложение о том, чтобы расформировать команду и попытаться поодиночке присоединиться к группам более удачливых коллег. Ребята приняли идею без особого энтузиазма. Сэм подозревала, что они уже пытались тайком устроиться на работу к конкурентам, но получили отказ. Вчетвером они могли по крайней мере выполнять мелкие задания, в которых заказчику было откровенно наплевать, кто именно станет исполнителем. На фоне всеобщей депрессии новый контракт выглядел для них как настоящий спасательный круг, надежда на светлое будущее, в котором никто уже не вспомнит про дурацкую историю со взорванным звездолетом.

Девушка снова включила запись разговора в бассейне. Цири — так, кажется, ее зовут? Худощавая фигура, милое личико, белые волосы. Идеальная улыбка — как у модели. Словно и не зубы вовсе, а какой-нибудь керамический протез. Один из немногочисленных посетителей бассейна бросил неудачную шутку про холодное сердце — и уже через мгновение катился по толстой ледяной корке промерзшего насквозь бассейна. Только в замедленной съемке Сэм заметила, как в руках девушки появляется изящный керамический клинок и она касается поверхности воды кончиком лезвия.

Слишком резкий выброс энергии. Это же не магия? Нет, больше похоже на какую-то расовую системную способность. Значит, эта девчонка — и не человек вовсе. А учитывая мощность воздействия — ее сила, как минимум, на уровне старшего нефилима. Может служебные камеры бассейна покажут что-нибудь интересное? Сэм зашла в муниципальную базу данных и присвистнула — момент, когда странная девушка применила свою силу, был аккуратно вырезан. Только легкое подергивание картинки да цифры в углу экрана выдавали подвох. Занятно! А что если…

Сэм бросила взгляд на коммуникатор, отдала мысленный приказ. Видеозвонок.

— Рокки, привет, можешь скинуть запись нашей встречи с заказчицей?

— Из бассейна? — удивился здоровяк. — Да, не вопрос. Но… а зачем тебе? Ты же вроде как сама там была. Тебе что, уже и на внутреннюю связь денег не хватает?

— Нет, что ты, все в порядке, — отмахнулась девушка. — Просто хочу проверить кое-что. С твоей перспективы.

— А-а-а, ну тогда понятно. Вот, лови.

Сэм торопливо перемотала запись. Рокки повезло — в нужный момент он находился в первых рядах. Девушка приблизила картинку. Ага, вот и оно: в момент атаки рука Цири покрылась тонкими пластинками — из того же матово-белого материала с сине-фиолетовым отливом. А затем все снова втянулось внутрь ее тела. Как странно. На артефакт не похоже. Пожалуй, с помощью “Оборотня” Сэм тоже могла бы провернуть что-то подобное, но только с собственными костями и зу… Стоп. А ведь точно, “керамические зубы”! Так получается, что на самом деле она…

Следующие полчаса Сэм искала в сети всю доступную информацию о слаймах-кристаллитах. И чем больше читала, тем большее недоумение чувствовала. Во-первых, разумные виды слаймов не умеют производить керамику. Во-вторых, их попросту не выпускают с планет-ферм. Понятно, что девчонка меняет показания “Оценки” и каким-то образом имитирует внешность человека. Но обмануть сканер патрульного корабля — задача нетривиальная. Он использует для контроля добрый десяток разных сенсорных артефактов, так что одним “Сокрытием оценки” тут не отделаешься.

Еще один запрос к Сети и Сэм немигающим взглядом пробегается по перечню известных способов обмана патрульных систем Метрополии. Список, прямо скажем небольшой — всего три пункта. И каждый из них можно сразу отбросить по причине полной невозможности… Или нет, погодите-ка. “Убийца титанов”... Серьезно? Но как такое вообще может быть? Чтобы смертный мог справиться с архонтом понадобится как минимум ядерное…

И тут картинка внезапно сложилась у нее в голове. Ну конечно! И как только она сразу обо всем не догадалась? Выходит, их наняла та самая “беглянка” которая убила сына Асмодея, Векселя! Так вот почему ею так заинтересовался Курт! И по той же причине она выбрала именно их в качестве исполнителей! Они хотят заранее избавиться от лишних свидетелей? Или, как минимум, держать их на коротком поводке. Проклятье, нужно как можно быстрее предупредить ребят и… Нет, кого она обманывает, теперь им точно не позволят просто покинуть Эдельвайс! Как быть? Должен же быть хоть какой-то выход из этой дурацкой…

Легкая трель коммуникатора вывел ее из раздумий. Системный запрос. Причем, от Курта! “Соглашение о неразглашении информации”. За спиной раздался характерный щелчок блокировки дверного замка. На панели загорелся красный огонек. Девушка побледнела до кончиков ушей и дрожащей рукой приложила палец к сканеру для подтверждения электронной подписи. Еще один щелчок — на сей раз красный огонек сменился зеленым. Дура, дура, дура! Ну конечно, его Ассистент следил за каждым её шагом, за каждым запросом! Теперь точно не сбежать, не отвертеться от этой самоубийственной миссии. Остается только идти вперед по тонкому лезвию и надеяться, что какая-нибудь счастливая случайность даст им шанс на побег…

Стало тяжело дышать. По коже побежали мурашки. Сердце принялось бешено колотиться в груди. Сэм упала на спинку кресла и принялась обмахиваться тяжелым планшетом, бессильно глядя в потолок.

— “Боги, если вы слышите, умоляю, дайте нам хоть какой-то шанс!” — взмолилась девушка.

Глава 15. Альфа

Я вкратце рассказал Циркон историю нашего знакомства с “Реактивными пирожочками” — так называлась команда Сэм. Мда… Фейспалм. И они еще удивляются что у них заказов мало. Может, мне стоит помочь им с ребрендингом? По словам девушки-мышки изначально было две команды: “Реактивные бурундуки” — так называли себя братья Дин и Дэн — и “Сырные пирожочки” — временное название, которое выбрала Сэм по инициативе Рокки в самом начале их карьеры.

В результате слияния этих двух команд и получились “Реактивные пирожочки”. Ребята сильно протестовали, потому что из названия пропали “бурундуки” и “сыр”. Но “Сырные бурундуки” звучало еще хуже, а нормального наименования никто из них так и не придумал, так что Сэм решила оставить это. В конце концов, далеко не самый странный выбор, учитывая специфический юмор здешних авантюристов. Чего стоили только “Разрывающие задницы властители битвы” или “Горячие валькирии под острым соусом”. Такое впечатление, что я читаю список дешевых китайских новелл в очень плохом переводе. Честное слово, на системном языке это звучит совсем не так ужасно!

Циркон назвала нашу команду “Черное и белое”. Я не стал возражать. В переводе на системный это звучало довольно круто, а учитывая то, что в команде сейчас одни только альбиносы (Селеста, Амелия и, с некоторой натяжкой, Циркон), седые (Хьюго с Лаганом), да брюнеты (я и Икскацин) нам оно вполне подходит.

Несколько дней нам пришлось провести на станции. Мы подбирали снаряжение для подводных операций, тренировались в бассейне, отрабатывали внештатные ситуации. “Пирожочкам” раньше не приходилось работать под водой, (как и нам самим) так что это было совсем не лишним. В медицинском центре Циркон напичкали прививками от самых распространенных в данный момент на Альфе болезней и строго наказали соблюдать постельный режим в течение недели. Та в ответ только фыркнула и заявила, что ее иммунитет они уже ничем не удивят. И действительно, девушка не пропустила ни одной тренировки и за все это время, разве что, чихнула разок-другой.

Хьюго тоже не терял времени зря: на корабле закрасили пиратскую символику, вычистили рубку и каюты, перепрошили изрядно сквернословящий бортовой компьютер (слушать его однообразную болтовню было весело только первые пять минут) и так далее. Сам пилот тоже больше не походил на бомжа: привел в порядок бороду и прическу, оделся в парадный китель и самое главное — избавился от сгоревшего “бабушкофона” в голове. Контракт с Немо прекрасно заменит ему любой нейроимплант.

Униженные пираты предприняли несколько попыток вернуть корабль, но успеха не добились. В Гильдии они не состояли, так что и качать права на чужой станции, где у каждого третьего пилота на них зуб… в общем да, бесполезная затея. Сперва собирались обратиться в службу безопасности, но заметили свои рожи прямо в холле под заголовком “в розыске” (фейк, конечно, иначе их повязали бы еще в порту) и сочли за благо убраться. Пытались удаленно получить контроль над своим взбалмошным компьютером (но тут уж Немо постаралась — держала его под колпаком). Пробовали даже тайком пробраться на корабль и угнать его, пока “никого нет дома”. Я просто оставил в рубке Икскацин и отключил камеры в обмен на обещание, что все пираты останутся живы. В конце концов, их предупреждали, да и нашей многорукой подружке надо хоть изредка давать волю. Судя по тому, что Хьюго пришлось утром повторно вызывать бригаду мойщиков,повеселились они от души.

Наконец, мы покинули станцию и отправились на Альфу — главную планету Метрополии. Обе команды неплохо сдружились за это время. Одна только Сэм все никак не могла расслабиться — бродила по кораблю бледная, как призрак, как только видит Циркон, чуть ли не в ноги ей кланяется. И чего я только не пробовал, честное слово! Сам понимаю, что так работать нельзя, но тут уж ничего не поделаешь, возможно после выполнения первой миссии ее отпустит. Я вообще не против того, чтобы выполнять заказы сообща, хотя бы до тех пор, пока мы не получим доступ к своим способностям нефилимов. Наших настоящих имен наемники, конечно же, не знают — мы просто используем выдуманные позывные. Пауков своих я при них тоже не использую — во избежание. Не хватало еще, чтобы они догадались, что это мы стали причиной их плачевного положения.

На поверхность планеты можно было попасть двумя способами. Один из них — оставить корабль на орбитальной станции и воспользоваться космическим лифтом — прочнейшим тросом из углеродных нанотрубок, который тянется к одной из огромных башен, плавающих по поверхности гикеана. Но в этом случае нам скорее всего пришлось бы снимать в башне дополнительное жилье, а это — лишние расходы. Так что мы решили приземлиться и пришвартовать корабль в доке плавучего города, чтобы использовать его как временную базу. К счастью, наш транспорт был вполне приспособлен к полетам в атмосфере.

А вот к чему он совсем не приспособлен — так это к приземлению на водную поверхность и вообще, к движению по поверхности воды. Но на планете мы должны встретиться с одним экспертом-экологом, который работает на Курта и обнаружил какие-то тревожные симптомы в экосистеме Альфы. И, собственно, помочь ему исследовать эти аномалии.

Так что придется нам зафрахтовать одно из местных суденышек, которые могут не только довольно шустро скользить по водной глади, но и погружаться на глубину до пятидесяти метров, что вполне достаточно для контакта с местными обитателями. Собственно, как и на Земле, жизнь в гикеане сосредоточена на самой поверхности — не глубже сотни метров. Микроорганизмы, которые лежат в основе пищевой цепочки, питаются солнечным светом, так что ниже этой границы они просто не могут выжить. Это при том, что средняя глубина океана — больше ста километров!

Глубже — тоже вода, но в довольно экзотическом виде под названием Лед-семь. Горячий лед с необычной кристаллической решеткой, который образуется при температуре восемьдесят градусов и огромном давлении в двадцать тысяч атмосфер. Да-да, лед бывает разный, совсем как углерод, из которого можно сделать и графит, и алмаз, и нанотрубки. К примеру, ядро планеты состоит в основном из льда-восемнадцать или суперионной воды. Совершенно невероятная штука! В этой форме у воды упорядочены только атомы кислорода, а водород свободно движется между ними, как электроны по проводам. Этот лед черный, горячий, проводит электричество, прямо как металл, и генерирует магнитное поле всей планеты.

Наконец, мы преодолели атмосферу и добрались до точки назначения. Асмо-сити или Асмоград, если переводить название дословно. Резиденция уже знакомого нам божества. Один из крупнейших и богатейших городов на поверхности Альфы. И один из самых оживленных — воздух буквально гудит от обилия грузовых кораблей, личного транспорта и патрульных дронов. Оно и понятно: в это место стекаются богатства из полутора тысяч миров, подконтрольных Асмодею.

Вблизи башня производила впечатление. Многоступенчатая конструкция высотой четыре километра напоминала огромный гриб и опиралась на плавучий остров, диаметром двадцать пять километров. На его поверхности располагался футуристический город с численностью населения около пятнадцати миллионов разумных.

Верхушка башни, которая служит центральным храмом, где и расположен вход в божественный домен, играет в лучах солнца бликами благородного металла. По слухам, этот огромный монумент откровенно фаллической формы отлит из чистого золота и весит почти столько же, сколько и вся остальная конструкция. Правда, никто так и не решился проверить это громкое заявление на практике. Наглеца, который посмеет с нечистыми намерениями притронуться к циклопическому “достоинству” своего бога , ждет немедленная казнь.

Город сказочно богат: даже простой чернорабочий получает здесь не меньше, чем наемники Эдельвайса. Но и стоимость жизни зашкаливает — так что тысяча ОР за сытный обед звучит уже не как причуда зажравшегося архонта, а вполне обыденная реальность. Если учесть, что Фалкон за один присест съел тогда примерно десять порций, я еще очень сильно продешевил.

Но внешность обманчива. И хоть соломенных трущоб здесь не наблюдается, большинство местных "богачей" все равно живет почти впроголодь и находится в финансовой кабале, успешно заменяющей рабство. И даже самые привилегированные классы — нефилимы и архонты так или иначе связаны Системными контрактами с самим Асмодеем. Ну а самые большие объемы капитала, как водится, сосредоточены в руках его непосредственных родственников — многочисленных детей, жен, внуков и так далее.

Богатство и сила здесь идут рука об руку, ведь основная валюта Метрополии — это Очки Развития. Олигархи моего мира с ума бы сошли от зависти, ведь купить здесь можно абсолютно все: долголетие, безупречное здоровье, неуязвимость, и даже, о ужас, интеллект и профессионализм! Впрочем, некоторые проблемы нельзя компенсировать ни многочисленными “квалификациями”, загруженными напрямую в мозг, ни высокими характеристиками.

Живой пример этого постулата стоит сейчас в нескольких метрах от нас, у стойки менеджера, и брызжет слюной. Вексель, собственной персоной. Тот самый мальчишка-архонт, который чуть было не выдал меня замуж. Вот так сюрприз!

— В каком смысле, неисправна? Я купил эту яхту еще неделю назад. Хочешь сказать, твои люди до сих пор не смогли ее отремонтировать?

С момента нашей последней встречи белокурый ангелок заметно подрос: вытянулся, возмужал. Теперь ему вполне можно было дать лет шестнадцать-семнадцать. То ли он намеренно прибавил себе пару лишних лет, то ли действительно провел последний год в ускоренном потоке времени.

— Мне очень жаль господин, но поломка произошла только вчера, — менеджер бледнел и трясся, как осиновый лист, посекундно кланяясь.

— Хочешь сказать, что кто-то пользовался моей яхтой, пока меня не было? И как это понимать?

— Ни в коем случае! — запротестовал бедняга. — Неисправность обнаружил бортовой компьютер и наши техники немедленно приступили к ремонту. Возможно, это заводской дефект, такое иногда случается. Гарантийная служба непременно возьмет на себя все расходы. Но сами понимаете, на доставку запасных деталей нужно время. Пожалуйста, приходите завтра и яхта будет в вашем полном распоряжении.

— Завтра? Завтра?! Яхта нужна мне сегодня, сейчас! И что я теперь должен говорить своим гостям?

Он махнул рукой в сторону стайки полуголых девиц самых разных рас, возрастов и габаритов, которые распивали какие-то напитки и хихикали в десятке метров от нас, внутри его роскошного воздушного транспорта, напоминающего круглый бассейн-лимузин с открытым верхом. И да, что-то подсказывает мне, что никакая это не “дипломатическая делегация”. Повеселиться парень решил, ага. Зуб даю, что папаша отстранил его от дел, и он с головой ушел в омут веселья и разврата. Ну и аппетиты у него, однако! Икскацин бы оценила.

Только вот какого лешего Вексель здесь вообще забыл? Приехать в огромный мегаполис и сразу после выхода из такси встретить единственного на весь город знакомого? Верится, если честно, с трудом. Кто мог это подстроить? Курт? Погодите-ка, так он что, принял Циркон за нашу акулу-Ланти? Проклятье, и как я сразу об этом не подумал?! Наверное это из-за “Убийцы титанов”... А мы тут еще и “Реактивных пирожочков” наняли в довесок. Дурная моя голова, это же откровенная провокация! Ну и Курт в ответ провернул все так, чтобы мы сразу после приезда на Альфу встретили Векселя. Типа, “намёк понял, принял, обработал”... А ведь наверняка провернуть это было очень непросто. Дурак, дурак, дурак! В смысле, не он а я!

Я же вообще ни на что такое не намекал!!!

Уже представляю, как этот смазливый дракон ухмыляется, наблюдая за созданной им ситуацией где-нибудь в своей резиденции с бокалом условного шампанского в компании таких же условных девиц… Хорошо хоть, Циркон вообще не знает Векселя в лицо, и сохраняет свое ледяное спокойствие. Даже пульс не сбился. А вот сопровождающая ее Сэм уже побледнела, начала дрожать как осиновый лист и, кажется, вот-вот упадет в обморок.

— Хорошо, — тряхнул головой Вексель, — дайте мне в аренду другой корабль. Шхуну, шлюпку да хоть боевой фрегат! Я обещал девушкам морское путешествие, а мужчина должен держать свое слово. Так отец всегда говорит.

Он веско указал пальцем куда-то наверх.

— Д-да, конечно, господин, — менеджер, бросил испуганный взгляд на потолок, и совсем стушевался. — Н-но, д-дело в том, что ед-динственный доступный корабль уже зарезервирован н-на…

— На меня, — вмешалась в разговор Циркон, которой, похоже уже надоел весь этот цирк.

Она положила на столик управляющего свой планшет, на котором был открыт бланк заказа.

— О, девушки, — оживился Вексель, смерив Циркон с головы до ног цепким взглядом. — Я вижу, вы знаете толк в развлечениях. Как насчет того, чтобы весело провести время в хорошей компании? Уверяю вас, вы не будете разочарованы.

Его манера речи резко изменилась, голос стал глубоким и вкрадчивым а зрачки слегка расширились. Ого, наш малыш записался на курсы пикапа? Ну, или просто купил в Системе нужную квалификацию.

— Извините, но нас ждет работа, — холодно отрезала Циркон.

Парень поморщился.

— Внимание, отражена сетевая атака, — подала голос Немо. — Да что этот мальчишка себе позволяет? Мастер, давайте взорвем его еще разок!

— Успокойся, Немо. Это что по-твоему, какая-то игра?

Хотя в чем-то она права. Этот засранец что, всем подряд в голову пытается залезть? Должны же быть хоть какие-то пределы порядочности! Ничему его жизнь, в нашем лице, не учит.

— Спорим, я смогу отмазать вас от любой работы? — продолжил настаивать он. — Мой папа контролирует все, что происходит на острове. Кто ваш заказчик?

Снова недвусмысленный намек на всемогущего папашу. Столько времени прошло, а повзрослел он только внешне.

— Не думаю, что это возможно, — все так же безразлично ответила Циркон, поправляя лацкан пиджака с эмблемой дракона.

— Проклятый дракон, — процедил юноша сквозь зубы.

На его лице отразилась напряженная работа мысли. Да что это с ним? Поехал бы в другой порт — не сомневаюсь, что здесь их предостаточно.

— Хорошо, — он облизнул губы. — Вы же наемники? Я дам вам денег. Пятьсот тысяч. Нет, миллион! Вы будете выполнять свое задание, а мы просто отдохнем на яхте. Будем считать это охраной. Такие выдающиеся авантюристки наверняка справятся с двумя заданиями одновременно.

Только сейчас он скользнул взглядом по окаменевшей от волнения Сэм, но похоже, совсем не узнал ее. Все его внимание было сосредоточено на Циркон. Да он просто напрашивается! Погодите-ка, он что запал на нее? А ведь точно… Она выглядит, как его ровесница. Холодная, самоуверенная, недоступная, даже с учетом всех его возможностей. И чертовски привлекательная. Настоящий вызов!

— Погоди, не отшивай, — вмешался я по внутренней связи. — Этот парень — Вексель. Да, тот самый. Глупо упускать такую возможность. Только сперва отправь сообщение Курту. Это же он все подстроил.

— Ты же понимаешь, что этот малый от меня не отстанет, если я дам ему хоть какой-то шанс? — возмутилась Циркон, бросая взгляд на стайку куртизанок.

— Да не переживай ты, не дадим мы тебя в обиду, — рассмеялся я. — Я и сам как-то оказался в похожей ситуации по его милости.

К моему удивлению, Курт согласился. Он планировал это с самого начала? Нет, не может такого быть. Скорее просто решил посмотреть, что из этого выйдет.

— Господин Курт не возражает, — моргнув, ответила Циркон. — Но имейте в виду, еще одно посягательство на мою свободу, вроде той попытки взлома, и я расторгну контракт, а вы будете отвечать за свои действия перед моим покровителем.

— О, простите великодушно, я был слишком очарован это произошло случайно, неосознанно!

Парнишка снова включил "альфа-самца", образ которого совершенно ему не подходил. У меня вообще такое ощущение, что в этот момент какой-то посторонний мужик ненадолго берет контроль над телом и разговаривает его голосом. Выглядит жутковато, если честно. "Зловещая долина*" во всей своей красе. Ну да, Системные навыки — они такие. Я тоже до сих пор не могу избавиться от привычки пялиться на чужую обувь.

(прим.: проблема недостаточно реалистичных CG-персонажей, которые начинают выглядеть жутко несмотря на относительное повышение качества графики).

— Даю вам слово, что такое больше не повторится, — продолжила эта посторонняя сущность. — Давайте начнем с чистого листа. Мое имя — Вексель… гм, Асмодеевич, — (тут явно вмешался хозяин тела), — а как ваши имена, прекрасные леди?

Девушки представились и вся компания, включая пышный букет куртизанок, отправилась на причал. На фоне роскошной яхты архонта, напоминавшей огромный приплюснутый утюг, наше судно выглядело почти игрушечным. Даже не знаю, как мы все теперь там поместимся.

Однако, оказалось, что подводная часть судна была гораздо больше крошечной кабины, выглядывающей на поверхность. Большую часть просторной палубы, расположенной чуть ниже ватерлинии, занимало широкое смотровое окно, через которое можно было любоваться красотами океана. С противоположной стороны тоже находилась стеклянная переборка, за которой плавало странное существо, напоминающее гибрид рыбы и человека. Русалка? Нет, скорее русалид. На картинках в Сети представители женского пола выглядели гораздо милее.

— О, смотрите, девочки, здесь и аквариум есть! — хихикнула одна из спутниц Векселя.

Русалид резко повернулся к смотровому окну, разглядывая гостей.

— Вы ошибаетесь, леди, — послышался из репродуктора чей-то насмешливый голос. — Эта яхта спроектирована специально для представителей моего вида. А небольшой воздушный отсек создан для комфортного общения с гостями, вроде вас. Так что с моей точки зрения это вы находитесь в своего рода “аэрариуме”.

Девушка удивленно взвизгнула и поспешила скрыться за спинами подруг.

— Пожалуйста, сюда, располагайтесь, — произнес русалид, и справа от “аквариума” открылась раздвижная дверь, за которой виднелся коридор, ведущий к каютам. — Прошу меня простить, я не ожидал, что пассажиров будет так… много.

— В последний момент наши планы изменились, — пояснила Циркон. — Ничего, думаю, они как-нибудь сами справятся с этим неудобством.

Она бросила взгляд на белокурого архонта. Вексель хмыкнул, и щелчком пальцев создал с противоположной стороны статичный портал, ведущий, по всей видимости, в его пространственное хранилище. Позер. Ну, думаю, у него там достаточно места, чтобы с комфортом разместить всех пассажиров. Вот и славно. Пусть там и занимаются… чем хотят. А если кому-нибудь приспичит по палубе погулять или в океане искупаться — ну и ладно.

Русалида звали Римус. Он и был тем самым экологом, работами которого заинтересовался Курт. Дракон уже давно спонсирует его исследования, но в последнее время Римус стал настаивать на том, что ему требуется дополнительная охрана. И спустя несколько часов путешествия мы поняли, почему.

Вода за бортом стала кроваво-красной. Повсюду плавали разорванные тела крупных морских животных, напоминающих земных косаток. Какие-то хищные рыбы уже сновали между тушами, отрывая куски мяса. Похоже, скоро здесь начнется грандиозное морское пиршество.

— Спутник засек это пятно совсем недавно, — послышался грустный голос русалида. — Пятьсот голов. Вырезано все стадо. Нужно срочно собрать образцы, пока еще есть шанс найти хоть какие-то следы нападавших. Ваша задача — охрана. Боюсь, в этом месте даже я не могу чувствовать себя в безопасности.

Словно в подтверждение его слов раздался глухой удар — судно столкнулось с растерзанным телом одного из гигантов. Через смотровое окно теперь вообще не видно ничего, кроме кусков мяса да внутренностей. Зрелище не для слабонервных, если честно.

— Хорошо, выдвигаемся, — ответила Циркон, хмуря брови.

— Что случилось? — из портала выглянул полураздетый Вексель. — Что за…

Раздался истошный визг. Похоже, кто-то из девушек тоже заглянул в открытую дверь — просто из любопытства. М-да, пейзаж за бортом сейчас действительно напоминает кадры из фильма ужасов. Силуэт Векселя смазался и через мгновение он уже был в своей нормальной одежде, а портал к “пассажирским каютам” исчез.

— Кто-то методично уничтожает морских обитателей, не заботясь о последствиях, — пояснил Римус специально для него. — Причем, как видите, делает это не ради еды. Я пытаюсь выяснить детали.

— Отцу об этом ничего не известно, — нахмурился архонт.

— Ваших так называемых “специалистов” вообще не слишком заботят наши проблемы, — пожал плечами русалид. — В большинстве случаев они просто списывают все на браконьерство и разборки кланов. Но уверяю вас, к данному случаю это не имеет никакого отношения.

Вексель моргнул. Его лицо стало серьезным.

— Именем Асмодея. Я должен знать все об этом деле! — распорядился он.

Ого. Кажется кое-кто углядел в этом шанс выслужиться перед папочкой. Вот теперь я почти уверен, что Курт все это спланировал заранее. Выходит, нам зачем-то понадобится поддержка архонта? Вот тебе и “сложность немного выше среднего”! Да во что мы вообще ввязались?

Глава 16. Эксперимент

Первым делом Циркон заглянула в каюту Сэм. Девушка-мышка сидела в углу кровати обхватив колени руками. После встречи с Векселем она определенно догадалась, что с этим контрактом что-то нечисто, а значит перестала быть для нас надежным союзником. Держу пари, что она сейчас строит самые безумные планы побега. А я не хочу в самый ответственный момент получить удар в спину или остаться без подкрепления. Так что лучше сразу разрешить это неприятное недоразумение. Значок дракона на время убран в пространственное хранилище — в конце концов, мы тоже имеем право на некоторую приватность.

— Тебе знакомо это? — спросила Циркон, телепортировав на ладонь небольшого металлического паука-разведчика.

Сэм кивнула, судорожно сглотнув.

— Давай сразу проясним, — Циркон не стала долго юлить, — я не та беглянка, за которой вы охотились на Синоне*. Я не убивала Векселя и не имею к нему никаких претензий. К тебе и твоей команде — тоже. Единственная связь между нами — это один знакомый, который время от времени помогает мне советами.

(прим.: Синон — изначальный мир, в котором переродился Кир).

Брови Сэм взметнулись вверх. Системного детектора лжи у нее нет, но в Сети можно найти немало вспомогательных программ, которые способны выполнять ту же функцию с достаточно высокой степенью достоверности.

— Я не знаю, какую игру затеял Курт, столкнув нас с Векселем. Но дело однозначно сложнее и опаснее, чем нам всем казалось. Поэтому ты должна уяснить одну простую вещь: мы сейчас в одной лодке Сэм, — Циркон сделала паузу, едва заметно улыбнувшись, — и либо мы вместе пойдем ко дну, либо заберемся на вершину. Надеюсь, это понятно?

Девушка кивнула.

— Ну вот и отлично, — Циркон с облегчением выдохнула. — Проклятье, когда я нанимала вас, то совсем не думала, что все так обернется. Вот и верь после этого чужим отзывам! Ладно, давай, одевайся, русалид уже ждет нас возле шлюза.

* * *

Римус отправился собирать образцы нашинкованного китового мяса. Циркон и Сэм последовали за ним. Остальные авантюристы тоже наготове, но пока в их помощи нет особой нужды. Девушки вооружены гарпунами, ну а русалид тянет за собой контейнер с инструментами и реагентами. Циркон надела ласты и дыхательную маску, соединенную с воздушным резервуаром в пространственном хранилище, ну а Сэм просто приняла облик русалки. Правда, ее ноги не срослись в один большой хвост, а всего лишь удлинились и приняли сплюснутую форму. Ну а подходящими гидрокостюмами мы обзавелись еще на Альфе. Буксировщиками мы не пользуемся — девушки при необходимости вполне могут ускориться с помощью магии.

— Мы ищем глубокие раны, желательно прорубленные до кости, — раздался голос Римуса в открытом голосовом канале, к которому Немо уже успела его подключить.

На самом деле говорит не он, а переводчик. Язык русалидов представляет собой комбинацию свистов и щелчков, которые человеческий голосовой аппарат попросту не способен воспроизводить, да и слух наш воспринимает его лишь частично — слишком высокая частота звука. Судя по статьям в Сети, некоторые нефилимы-экстремалы со способностью “Оборотня” делали попытки выучить язык без помощи Системы, но задача оказалась неподъемной. Скорее всего, с этим мог бы справиться ребенок, если учить его с раннего детства, но таких экспериментов никто не ставил. Тем более что всегда можно купить у Системы готовый языковой модуль, пусть и с небольшим “бонусом” в виде пристрастия к сырой рыбе.

— Вот эта рана выглядит достаточно глубокой, — прокомментировала Циркон, указывая на разрубленную пополам тушу китообразного существа.

Римус подплыл к туше и достал из контейнера какие-то склянки. Девушки расположились у него за спиной, отпугивая мелких хищников, которые уже принялись за свою трапезу.

— Отлично, здесь есть какие-то следы, — воодушевленно отозвался русалид, подсвечивая тушу ультрафиолетовым фонариком.

Небольшая акула попыталась проскользнуть к “незанятой” туше, но едва не напоролась на гарпун Сэм и тут же сменила курс. Римус повернулся, пряча свои инструменты в контейнер.

— Так, один образец есть, но было бы неплохо найти еще несколько.

Какое-то время они сновали между телами китов, собирая образцы. Русалид надеялся, что анализ ДНК позволит определить видовую принадлежность нападающих и это хоть как-то прояснит ситуацию.

— Я засек гравитационные колебания, — подал голос Вексель. — Правда, очень слабые. У вас там все нормально?

— Нужно уходить, — забеспокоился Римус. — Если это то, что я думаю, у нас есть всего несколько минут, чтобы унести ноги. Так, помогите мне взять на буксир вот эту тушу…

Он метнулся к кораблю и вскоре вернулся, держа в руках конец троса с прикрепленным к нему крупным мясным крюком.

— Вы, возможно, не знаете, но тридцать семь процентов жителей гикеана голодают, и еще более сорока имеют очень скудный рацион, — пояснил эколог. — Бросать здесь такое количество мяса — это настоящее преступление.

— Мы могли бы поместить еще одну тушу в мое пространственное хранилище, — предложила Циркон.

— Если возьмем слишком много мяса, то мы можем не успеть раздать его до того, как оно испортится, — покачал головой Римус.

— В таком случае, позвольте мне протянуть вам руку помощи, — отозвался Вексель.

Он появился рядом с девушками, создав вокруг себя большой воздушный пузырь. Вытянул руку вперед — в сторону привязанной к кораблю китовой туши — и мясо стало быстро покрываться ледяной коркой. Решил похвастаться силушкой богатырской? Ну-ну. Чует мое сердце, сейчас наша ледяная леди покажет “как надо” и кому-то придется краснеть.

Циркон выбрала более-менее нетронутую тушку, и заморозила ее одним молниеносным ударом, а затем переместила в хранилище. Раздался сильный хлопок — вода моментально заполнила образовавшееся пустое пространство. Имплозивный взрыв. Да, на глубине с такими трюками нужно быть осторожнее. Небольшие полупрозрачные рыбки, стайка которых беспечно проплывала мимо, бросились врассыпную и тут же исчезли без следа. Ого! Тут и такое бывает? Интересно, это они маскировку использовали или просто очень быстро удрали? Вода мутная — не разглядеть.

— Все, уходим, уходим, — Римус направился к кораблю. — Догоняйте!

Послышалось урчание двигателей, видимо русалид запустил их дистанционно, чтобы не тратить время. Да чего он так переполошился? Боится, что вернутся те, кто напал на стадо?

— Я останусь здесь и заберу еще пару-тройку китов, — важно произнес Вексель. — Вернусь на корабль телепортом.

— При всем уважении, господин архонт, — отозвался русалид. — Я бы не советовал.

Девушки нырнули в шлюз и яхта на всех парах отправилась прочь. Меня так и подмывало посмотреть, чего же так боялся наш проводник, но подставлять Циркон, давая Векселю повод думать, что она за него “переживает”, тоже не хотелось, поэтому пришлось ограничиться расспросами нашего проводника.

— От чего мы бежим? — спросила Циркон.

— В водах Альфы намного меньше опасных монстров, прошедших Системную эволюцию, чем на охотничьих угодьях богов, — объяснил Римус, — но они все же существуют. И один из них — это Рой Кречета-Пирса. Вы, возможно, успели заметить полупрозрачных рыбок, размером около десяти сантиметров, которые при малейшей угрозе куда-то исчезают?

Циркон кивнула.

— Так вот, они не маскируются, а уходят в варп — возвращаются в свое логово, которое скрыто в подпространстве. Там они прокладывают себе дорожки, рабочие маршруты, прямо как ваши сухопутные муравьи. А площадь их “пастбища” по самым скромным оценкам составляет примерно пятьсот миллионов квадратных километров*.

(прим.: для сравнения, это примерная площадь всей поверхности Земли, или одна пятнадцатая поверхности Альфы).

— Но, как это возможно? — удивилась Сэм. — Разве одна особь способна поддерживать такую огромную пространственную сеть?

— Все дело в том, что Система воспринимает существ с роевым интеллектом как единый организм. Таким образом, если рой получает способность нефилима, возникают занятные побочные эффекты…

— То есть каждая из этих маленьких рыбешек — нефилим?

— Вполне возможно, — пожал плечами Римус. — Во всяком случае, любая из них может использовать несколько опасных сверхспособностей. Но поймать такую стаю для проведения экспериментов еще никому не удавалось, а боги не спешат вмешиваться или делиться своими секретами.

— Аватары, — послышался в нашем голосовом канале скучающий голос Селесты. — Каждая мелкая дрянь может на долю секунды стать аватарой родительского организма. Так что убивать их, даже при помощи Системного оружия — занятие почти бесполезное. Нужно проникнуть в гнездо и жахнуть чем-то мощным. Но скорее всего это тоже непросто — иначе их давно бы уже уничтожили местные охотники.

— Может, получится это сделать с помощью способности Циркон? — предположил я. — Если уничтожать рыбешек, подобрав момент, когда они становятся аватарами, мы сможем нанести урон душе родительского организма?

— Теоретически, да, — подтвердила богиня, — но боюсь, они быстро к этому маневру приспособятся. Впрочем, попробовать стоит, новый пространственный карман нам точно не повредит. К тому же, если они сидят в нем безвылазно, то это, скорее всего, — полноценное подземелье, со своим Ядром, которое…

Тут раздался грохот, корабль здорово тряхнуло. Это ударная волна? Да чем там вообще занимается наш архонт? Вексель появился на палубе спустя несколько секунд. На его одежде красовалось несколько окровавленных дырок. Раны на теле, понятное дело, уже зажили, но выражение его лица говорило само за себя — своего противника Вексель явно недооценил.

— Ерунда какая-то, — возмутился он. — Я успел заморозить только две туши. Можете не благодарить. Всё остальное эти твари уже сожрали.

Корабль подбросило вперед и вверх — кажется нам в спину ударило небольшое цунами от взрыва.

— В смысле, сожрали? Прошло же не больше минуты! — поразилась Циркон, хватаясь за поручни воздушного шлюза.

Архонт пожал плечами, развернулся и молча скрылся в своем “логове”. Одежда на его спине тоже была испорчена. Причем, судя по расположению отверстий, раны были сквозные. Вот тебе и безобидные мелкие рыбешки! Это как вообще понимать?

Я отправил на место происшествия одну из наших марионеток. В потемневшей от крови воде не осталось ничего — ни тел погибших китов, ни голодных акул, ни рыбок. Одни только искореженные взрывом скелеты разных размеров, медленно уходящие в бездну.

Циркон показала эту картину остальным союзникам с помощью Магии иллюзии.

— Забудьте, — отмахнулся Римус. — На этих тварей безуспешно ведется охота уже не одно десятилетие. К тому же, они всего лишь падальщики, санитары моря, — если не провоцировать их и не лезть на рожон, то опасности они не представляют. На самом деле, если бы не их неуемный аппетит, в этом месте произошла бы серьезная экологическая катастрофа. Но по той же причине в прошлый раз я не успел собрать образцы…

— То есть на китов изначально напали не они? — уточнила Сэм.

— Нет, конечно. Рой — явление старое и почти обыденное. У нас даже малые дети знают, как вести себя с этими забавными рыбешками.

Выслушав объяснения мы отпустили, наконец, Римуса в лабораторию — ему не терпелось провести секвенирование полученных образцов ДНК. У девушек появилось время, чтобы привести себя в порядок после купания в загрязненной кровью воде, ну а я с головой погрузился в изучение повадок странных рыбешек. В сети нашлось немало роликов, в которых демонстрировалось, как из подпространства появляется многотысячная стая этих существ, окутывает тушу погибшего животного плотным белым саваном и через несколько десятков секунд так же бесследно исчезает, оставив после себя один только обглоданный скелет.

Я прикинул цифры. Судя по тому, что эти существа способны повторить тот же трюк со стадом зубатых китов численностью в пятьсот голов, и учитывая средний вес туши — три-четыре тонны — в недавнем пиршестве должно было участвовать, как минимум, сто миллионов таких рыбешек… Нехило!

Попался мне и еще более неприятный ролик с рейтингом “для взрослых”. В нем какой-то незадачливый браконьер бросил в стаю таких падальщиков взрывчатку, предназначенную для глушения рыбы. Шалость удалась. Но через несколько мгновений на его лодку уже обрушился пятиметровый шар воды, кишащей все теми же рыбешками. Стоит ли говорить, что нападения бедняга не пережил. В списке рекомендованных роликов висело еще одно видео, в котором местный “эксперт” покадрово разбирал исходную видеозапись, объясняя, как именно рыбки убивают своих обидчиков.

Оказалось, что при переходе в варп эти твари могут создавать нитевидные разрывы в пространстве, длинной до нескольких метров, и действуют как самые настоящие пули. Принцип тот же, что и у “Пространственного разреза”, которым я оснастил катану Циркон. Опасная штука — пробивает любую защиту и все силовые поля, кроме “Абсолютного щита”. К тому же под водой электромагнитные глушилки попросту не работают, так что и защититься от этих атак почти невозможно.

По слухам, некоторым умельцам удавалось попасть в ответвления пространственного кармана Роя, но при появлении чужака, рукав подземелья моментально схлопывался, выбрасывая свое содержимое в океан. Если где-то и существовал центральный узел этой системы, обнаружить его пока никому не удалось, так же как и нанести рыбешкам серьезный ущерб. Что в общем-то неудивительно, учитывая их численность.

Да, задачка, прямо скажем, нетривиальная. Но раз уж мы взялись за это дело, попробуем что-нибудь придумать. К тому же, хотелось бы провернуть все так, чтобы об этом не знали Вексель и Курт. В нашем положении лучше иметь под рукой тайное убежище — на всякий случай.

— Я нашел их, нашел! — раздался в динамиках возбужденный голос Римуса.

Девушки вернулись на палубу, Вексель тоже оторвался от своих плотских утех и “почтил нас своим присутствием”. Даже хмуриться перестал — похоже, девочки помогли ему забыть про свое недавнее фиаско.

— Что вам удалось найти? — поинтересовался архонт.

— По всей видимости, генетический код нападавших, — осклабился Римус. — Совершенно удивительно: я не нашел ни одного совпадения в базе данных Доминиона. Это абсолютно новый вид! Поначалу программа приняла найденные образцы за часть кольцевой ДНК прокариот и отсеяла, как мусорные, но позже оказалось, что это лишь часть генома неизвестного доселе организма!

— Новый вид? — Вексель расплылся в самодовольной улыбке. — Все даже лучше, чем я думал. Должно быть, это интриги Бельфегора. Отец будет очень доволен! Но идти к нему с этим еще рано, очень рано. Что еще тебе удалось выяснить, русалид?

— Анализ генов займет немало времени, господин архонт, но есть и более простой путь, — Римус перевел взгляд на Сэм. — Если какой-нибудь носитель способности “Оборотня” возьмет на себя смелость принять облик этого неизвестного существа…

— Чудесно, значит так и поступим! — Вексель просто светился от энтузиазма.

Мышка втянула голову в плечи, ее глаза забегали между архонтом и Циркон. Ну да, я бы тоже поостерегся превращаться в неведомую хрень, выведенную в пробирке. Но протестовать и привлекать к себе внимание она скорее всего не посмеет. Вексель до сих пор не узнал ее. Что не удивительно — ядерный взрыв наверняка стер его память о событиях годичной давности. По словам Селесты, Асмодею пришлось изрядно попотеть, чтобы отыскать душу сына в Колесе Перерождений и вырвать ее оттуда. А после этого ему потребовалось еще и загрузить в нее резервную копию воспоминаний своего отпрыска, сделанную до этой безумной авантюры. Так что нынешний вариант Векселя вообще ни разу не встречался с Сэм. Разве что, видел ее фотографии в Сети, да и то, не факт. Но это еще не значит, что он не может навести справки или просто спросить своего Ассистента.

— Погодите, — вступилась за напуганную девушку Циркон. — А разве это не опасно?

— Не вижу причин для беспокойства, — махнул своей перепончатой ладонью русалид. — Если генетический материал испорчен или нежизнеспособен — способность просто проигнорирует его. Главное — заранее погрузить подопытную в воду, чтобы избежать, эм-м-м, неприятных ощущений от удушья. Большинство морских обитателей, как вы знаете, не приспособлены для жизни в воздушной среде.

— А если это сухопутное существо? — не успокаивалась Циркон.

— Тогда мы сразу же откачаем воду, — пожал плечами Римус.

— Хорошо, я не против, — тихо согласилась Сэм.

— Тогда прошу за мной! — русалид тут же отправился к шлюзу.

— Секундочку, я… — Сэм слегка покраснела, бросила стыдливый взгляд на архонта, и стала поспешно стягивать верхнюю одежду, под которой обнаружился изящный купальник.

Вексель скорчил каноничный “Обама-фейс” безо всякого стеснения оценивая фигуру девушки. Наша мышка и правда — горячая штучка, как ни крути. Кажется, малышке Циркон в эротических фантазиях архонта скоро придется, гм, слегка подвинуться.

— М-м-м, какие формы, — раздался в голосовом канале ехидный голос Селесты. — Отличная кандидатура на еще одно вакантное место в гареме, не правда ли, девочки?

Я фыркнул. Это тонкий намек, чтобы я не смотрел? А вот дудки. Нормальная такая ж… жизненная ситуация. А чужих баб бояться — ну так и на пляж тогда нечего ходить.

Тем временем, Сэм зашла в шлюз и нырнула в воду, на ходу превращаясь в русалку. Как только воздух был откачан, появился Римус, протянул ей тюбик с образцом клеток неизвестного существа и закрепил на груди какое-то медицинское устройство.

Девушка закрыла глаза, сосредотачиваясь на активации способности. Насколько я знаю, это довольно непростая задача — мимикрировать в существо, которого ты ни разу не видел. Нужно полностью отдаться чувствам, инстинктам, чтобы тело само приняло оптимальную форму.

Кожа Сэм стала покрываться чешуйками, на голове выросли массивные рога, на руках — острые когти. Появился хвост, правда он не заменял ей ноги как у русалидов, а служил третьей точкой опоры. Правда и с ящерами, живущими в нашем подземелье, это существо тоже имело мало общего. Больше всего оно походило на старых-добрых тифлингов. Правда, те по своей физиологии больше напоминают людей, а в данном случае чаша генетических весов, очевидно, перевесила в другую сторону — драконью. Не зря, ох не зря, Курт был так заинтересован в этом расследовании!

А затем что-то пошло не так. Девушка изогнулась дугой, словно от резкой боли. Раздался ее визг — истошный, высокочастотный, словно от дюжины несмазанных тормозных колодок. Мы непроизвольно зажали уши. Сэм свернулась клубочком, поджав хвост и била себя кулаками по голове, не переставая выть от боли. Ее конечности начали стремительно опухать, из глаз и ушей брызнула кровь.

— Римус, что происходит? — спросила Циркон, пытаясь перекричать визги Сэм.

— Я не… — тот и сам явно был в замешательстве.

— Вытаскивайте ее, немедленно!

Сэм, держись! Да что за ерунда тут творится?!

Глава 17. Рифы

— У нее болевой шок, она не может запустить обратную трансформацию! — выкрикнула Циркон.

Но Римус и так уже все понял. Он исчез в дверном проеме и через секунду вернулся с инъектором. Вколол содержимое в шею Сэм. Но та по-прежнему продолжала выть от боли.

— Нужно время, — нахмурился русалид.

— Вы в своем уме? Она же умирает! — вспыхнула Циркон, указывая на стремительно падающий показатель Здоровья девушки, который отображало устройство на ее груди.

— Но регенерация…

— Регенерация потребляет Очки Развития, которых у нее почти не осталось. А ей еще обратно трансформироваться!

Вексель подошел к прозрачной переборке шлюза, протянул руку.

— Внимание, сетевая атака, — подала голос Немо.

— Пропусти его, он пытается помочь! — тут же отреагировал я.

Архонт действительно воспользовался Магией разума, чтобы активировать обратную трансформацию вместо обезумевшей от боли Сэм. К счастью, он не стал копаться в ее воспоминаниях, — должно быть, опасался, что Циркон исполнит свое недавнее предупреждение. Да и Немо следила за его действиями, готовясь в любой момент оборвать связь. Визги стихли — Сэм снова начала меняться, на сей раз принимая свою изначальную… Хотя нет, погодите-ка!

На резиновом коврике шлюза лежала худощавая брюнетка. В меру симпатичная, конечно, но определенно не та знойная красотка с пышной рыжей гривой и четвертым размером груди. Это какая-то шутка? Ах, ну да, она же оборотень! Мне следовало сразу догадаться, что на самом деле Сэм выглядела совсем иначе. Смазливым красоткам все дается легче, чем дурнушкам, — и привлекать внимание мужчин, и устраиваться на работу. Даже в случае какого-нибудь конфликта шанс выкрутиться гораздо выше. Чисто статистически. Впрочем, мышиные ушки у девушки сохранились — свою видовую принадлежность она не скрывала. Что ж, зато теперь Вексель, возможно, не будет к ней приставать.

Циркон бережно отнесла Сэм в ее каюту, подключила к медицинскому оборудованию, которое предоставил нам русалид. Здоровью раненной девушки уже ничего не угрожает, но она перенесла сильный шок и потеряла часть биомассы. Амелия вызвалась присматривать за ней. Звать на подмогу ребят из “Реактивных пирожочков” я не решился. Кто знает, как они отреагируют на ее измененную внешность? Не хочу вмешиваться в их внутренние дела. Мы и так причинили им достаточно неприятностей.

— Я жду объяснений, Римус! — гневно произнесла Циркон, вернувшись на палубу. — Вы говорили, что это безопасно!

— Да я и сам так считал, — русалид поспешно печатал что-то на видимой ему одному виртуальной клавиатуре. — Возможно, я ошибся с выбором праймеров для полимеразной реакции… Нет, как я уже говорил, во всех Системных способностях есть встроенная “защита от дурака”. Она просто не стала бы воспроизводить нежизнеспособный генетический код!

— Вы говорили, что полный геном был собран из отрывочных фрагментов… — нахмурилась девушка.

— Да, это обычная практика, — кивнул русалид. — Молекула ДНК слишком велика, чтобы расшифровывать ее целиком, поэтому мы разбиваем геном на фрагменты, а затем специальная программа сшивает их, как кусочки мозаики.

— А не могли вы случайно создать химеру, гибрид двух разных существ, который теоретически жизнеспособен, но на практике… — эту гипотезу подбросил я сам, озвучив ее с помощью Циркон.

— Но на практике должен жить при температуре сто двадцать градусов, и дышать сероводородом? — усмехнулся русалид. — Нет. Во всяком случае, я в этом сильно сомневаюсь. Химерология — сложное искусство, доступное лишь верховным богам. Но вы правы — такую вероятность тоже нельзя полностью исключать. Тем более что программа поначалу действительно приняла наш образец за экстремофила — бактерию, приспособленную для жизни в ужасных условиях. Возможно, собранные нами пробы были попросту загрязнены…

— У нас есть еще четыре китовые туши, — отозвалась Циркон. — Возможно нам удастся найти еще несколько образцов?

— Да, было бы неплохо, — согласился русалид. — А я тем временем постараюсь отыскать ошибку в своих расчетах. Если она вообще была…

* * *

Вскоре мы добрались до точки назначения. Из-за огромной глубины океана, жизнь в нем сосредоточена вокруг плавучих рифов. Удивительное природное образование, которое естественным образом поддерживает баланс плотности, всегда оставаясь на оптимальной глубине. А все дело в особых водорослях, которые выделяют газ в специальные резервуары при погружении и выпускают его, когда риф приближается к поверхности. В общем с экологией здесь все очень строго: стоит местным жителям “вырубить все деревья” и остров просто утонет. А до ближайших соседей — километров сто, а то и двести. Вот и думай…

С рыбой и прочими дарами природы — та же ситуация. Нельзя просто поймать лосося и тихонько обглодать его где-нибудь под кустом. Если поголовье рыбы упадет ниже критической отметки, особенно во время нереста, в следующем сезоне кушать придется уже этот самый куст. А потом — только на дно. Так что при кажущемся изобилии рифа, жизнь на нем отнюдь не проста. Особенно с учетом того, что большую часть продуктов питания местные власти отдают на плавучие острова — в обмен на медикаменты, оборудование, удобрения и прочие блага цивилизации. По совершенно грабительским расценкам естественно. Прокормить пятнадцать миллионов ртов Асмо-сити — непростая задача. А ведь это далеко не единственный город на планете.

В общем, ничего удивительного, что коренное население Альфы — русалиды, антропоморфные медузы и осьминоги, живутвпроголодь. А под красивыми лозунгами прогресса и демократии прячется жестокая правда: местным воротилам и корпорациям просто наплевать на голодающих детей — продукты выгоднее продавать наверх, туда, где за них больше заплатят. Ну а что глупые, необразованные аборигены не могут себе позволить себя же прокормить — ну так вертитесь, зарабатывайте, у нас же свободный рынок!

Точно такая же ерунда творилась и у нас, на Земле, во многих странах вечно голодающей Африки, которые при этом умудрялись оставаться крупнейшими экспортерами продуктов для всей Европы и Азии. Так что тонкие руки местных жителей и их худощавое телосложение — это вовсе не особенности физиологии, а банальная голодуха. Черт возьми, даже в Теалосе не было такого беспредела! Вот оно, “дно” Доминиона во всей своей красе. Причем, на той же самой планете, где в небо нахально торчат резиденции богов, отлитые из чистого золота.

Едва мы прибыли к рифу, как возле корабля уже собралась огромная толпа. Видимо Римус успел связаться с местными властями. Это место — большая деревня, здесь новости разлетаются быстро. Местные набросились на замороженную тушу кита, словно стая изголодавшихся чаек. Пришлось их всех разгонять, наводить порядок, определять размер пайков и следить за тем, чтобы всякие умники не лезли за новой порцией по второму и третьему кругу. Да еще и образцы для Римуса искать. Мне пришлось задействовать всех марионеток и даже привлечь “Пирожочков”.

Зато радости аборигенов не было предела.

— Благослови вас Ладон, благородные разбойники! — наперебой причитали сморщенные старушки-осьминоги, не оставляя попыток ухватить лишнюю порцию одним из своих многочисленных щупалец.

Ох уж эти жуткие головоногие старушки, глаз да глаз за ними нужен! Хорошо хоть Немо способна различать их, а иначе мы бы просто не сумели разобраться, кто из них уже получал свой паек, а кто — нет.

К моему удивлению, все эти существа оказались представителями одного вида. В начале своей жизни они выглядят как медузы, потом отращивают рыбий хвост, а к концу жизни обзаводятся щупальцами.

И все же, несмотря на все наши усилия, несколько мелких сорванцов сумели тайком подобраться к пасти кита, пользуясь кораблем как ширмой, забраться внутрь туши и устроить там настоящий пир. И это в то самое время, когда Циркон рубила кита на тонкие ломтики с помощью “пространственного разреза”! К счастью, ничего фатального не произошло. Детей спасла Селеста, которой пришло в голову, что киты тоже могли дать отпор и откусить что-нибудь своим обидчикам, а значит образцы следует искать не только снаружи, но и внутри туши.

Сорванцы преподнесли нам и приятный сюрприз — несколько переливающихся чешуек какого-то неизвестного существа. Римус будет доволен — это гораздо лучше, чем “зубной налет” и “следы грязи из-под ногтей”, с которыми ему приходилось работать до сих пор.

День прошел в заботах. Мы посетили еще три рифа, оставив на каждом из них по одной из запасенных китовых туш. Правда, на этот раз просто передали мясо местной администрации. Слишком уж много времени отнимала вся эта процедура “раздачи гуманитарки”.

— Как успехи, Римус? — справилась Циркон. — Вы нашли причину странной реакции организма Сэм?

Девушка-мышка уже пришла в себя и сидела на одном из диванчиков, с большой порцией ароматного китового стейка, поджав под себя ноги и укрывшись пледом. К слову, прежнюю внешность она себе так и не вернула. То ли у нее просто не осталось сил, то ли она решила, что в таком виде наш архонт ее уж точно не узнает.

— Ошибки в расчетах я так и не нашел, — признался русалид. — Но теперь это уже не важно. Генетический код найденных вами чешуек полностью совпадает с образцом, который мы дали вашему “Оборотню”.

— Но почему тогда Сэм… — Циркон запнулась.

— Все очень просто, и в то же время невероятно, — улыбнулся Римус. — Существо, которое мы искали, совершенно не приспособлено для жизни в нормальных условиях. Как показал анализ, оно должно обитать гораздо глубже…

— Насколько глубоко?

— Не меньше ста километров.

Мы переглянулись. Похоже, эти твари живут на самом дне океана! Там, где высокая температура, лед-семь и прочие прелести огромного давления в двадцать тысяч атмосфер. Да это почти половина того давления, которое требуется, чтобы выращивать алмазы! У этих существ наверняка совершенно другой метаболизм, да и химический состав организма должен сильно отличаться. Я вот совершенно не представляю, каким должно быть тело, чтобы выдерживать такие условия… Ничего удивительного, что Сэм чуть было коньки не отбросила, пытаясь превратиться в одного из этих монстров. Вот только как им самим удалось забраться так далеко от своей родной среды обитания? Они ведь были здесь. И выжили. Да еще и с китами подраться сумели.

Впрочем, это тоже понятно: Система! Сэм выжила благодаря “Оборотню”. Наверняка у жителей глубин тоже были особые способности, заточенные для пребывания на “мелководье”. Это что же получается, где-то там, под толщей воды, есть еще одна обитаемая зона? Ну или, как минимум, подземелье. И боги об этом пока ничего не знают. Занятно! А еще в этом как-то замешаны драконы… Кстати, а ведь многие местные жители чтут какого-то Ладона. В Сети о нем нет почти никакой информации, но в Земных мифах Ладон — тысячеголовый дракон, охраняющий яблоки вечной молодости. К тому же, его считают одним из Титанов!

— Селеста, можешь что-нибудь рассказать о драконе по имени Ладон? Это же не просто миф, ведь так?

— Ты прямо мысли мои читаешь. Да когда-то он был одним из нас. Ну, насколько это вообще возможно для дракона. Это очень старая история. Ладона убили задолго до великой войны. Собственно, эта планета раньше принадлежала ему, так что скорее всего мы имеем дело именно с его наследием.

— Очередной осколок?

— Не знаю. Планету очень тщательно проверяли. В том числе и дно. Должно быть он использовал какую-то хитрость. Это объясняет и солидную задержку во времени — пятьсот лет прошло после его смерти, как-никак.

Похоже, что докопаться до правды можно только одним способом — отправиться на дно гикеана и отыскать там загадочных драконидов.

Легко сказать! Самые глубоководные аппараты, которые когда-либо создавались на Земле, опускались всего лишь на дно марианской впадины. Глубина океана Альфы в десять раз больше — примерно сто километров. Отправлять туда орб в качестве зонда опасно. Элтелион теряет свои магические свойства уже при давлении в тысячу атмосфер — меняется кристаллическая решетка. Нагревать его, кстати, тоже нежелательно — он может попросту “перегореть”. Системное оружие гораздо крепче, но мне пока не хочется его показывать. Да и Вексель вряд ли согласится нас “прокатить”. Сердце архонта — это одновременно и оружие, и средоточие его сущности. А если на дне правда обитает Ладон… Скажем так, это не лучшая идея.

Поэтому мы поместим наш орб-зонд внутрь небольшой алмазной сферы. Циркон должна справиться с такой задачей всего за пару часов. А вот для создания полноценного батискафа придется попотеть — девушка просто не способна создавать такие крупногабаритные механизмы, поэтому придется собирать кабину из тщательно подогнанных сегментов. Если сделать все достаточно точно, огромное давление просто спаяет их, превратив в прочнейший монолит.

Ну а мы пока будем исследовать дно. Заодно выясним, как вообще ведут себя разные материалы при таком давлении. Считается, что металлы там становятся пластичными и даже мрамор ведет себя как глина. Так что прежде, чем что-либо конструировать для работы на такой глубине, нужно провести целую уйму экспериментов. С магией тоже наверняка возникнут проблемы. Скорее всего многие заклинания (особенно пространственные) придется модифицировать. Все это нужно проверить, прежде чем соваться к неизвестным существам, которыми, вполне возможно, правит древнее божество…

Немо прошерстила Сеть в поисках упоминаний о глубоководных погружениях. И действительно: нашлось несколько роликов и статей, в которых описывалось, как энтузиасты, вроде нас, отправляли свои зонды на дно Альфы. Но они не находили там ничего, кроме многовекового слоя известняковых отложений, упавших с поверхности костей и прочего бесполезного мусора. Впрочем, поверхность планеты огромна, и если жизнь на дне сосредоточена в нескольких небольших оазисах, то найти их — непростая задача. Тут явно нужно что-то более серьезное, чем парочка зондов, отправленных просто ради развлечения.

И раз уж у меня появилось немного свободного времени, можно заняться еще одной интересной задачей — попытаться отследить рой рыбок-падальщиков, которые недавно напали на Векселя. Нужно сказать, что охота на монстров-нефилимов — одно из любимых занятий наемников Эдельвайса. Я и сам рассчитывал, что Циркон займется именно этим, наберется опыта и пополнит арсенал парочкой мощных способностей. Но нас слишком быстро затянул водоворот событий, так что попробуем нагнать упущенное прямо на ходу. Самое время для небольшой подводной охоты!

* * *

Долго разыскивать рыбешек не пришлось. Несколько литров свежей крови, купленной на мясокомбинате в Асмо-сити, и уже через полчаса начали появляться первые разведчики Роя. Их мы угощаем солидной порцией потрохов, оставшихся после разделки китов. И ждем. Когда рыбок станет достаточно, они сами создадут здесь небольшой прокол в пространстве. Завораживающее зрелище: они начинают светиться и водить “хороводы”, сплетая своими телами хитрые узоры — очевидно, пространственные формулы исходного кода. То чувство, когда даже глупая морская килька разбирается в магии получше некоторых именитых профессоров, хе-хе.

Затем рыбешки дружно исчезают — телепортируются домой через крошечный прокол в пространстве. Теперь через него они легко смогут привести сюда целую армию голодных ртов. Насколько я понимаю, эта часть океана усеяна подобными “точками перехода”, ведущими в их логово — сложную сеть многомерных лабиринтов, кишащих рыбешками. Через трещины в пространственное хранилище поступает морская вода, а эти твари способны засечь запах крови за десятки километров. Именно поэтому они так быстро реагируют на появление в океане свежего мяса.

Все эти полезные мелочи мы узнали из статей в Сети. Как же все-таки приятно вернуться в лоно цивилизации! А вот дальше придется думать самостоятельно. Никому еще не удавалось проникнуть достаточно далеко в их логово. Хотя заглянуть в него довольно просто: достаточно слегка растянуть пространство в точке перехода — трюк, которому я еще от Абырвалгара научился.

Правда, при появлении чужаков часть лабиринта схлопывается, выбрасывая непрошенных гостей обратно в океан вместе с миллионами разъяренных рыбешек — часто в сотнях километрах от исходной точки входа. Неплохой защитный механизм. Но разве же это преграда для заядлого кукловода-некроманта, вроде меня?

Поймал отбившуюся от стаи рыбешку — поодиночке они совсем не опасны. На спасение разведчиков Рой тратит минимум сил — всего лишь дает им возможность быстро улизнуть. Как только рыбка ярко засветилась в астральном измерении, становясь аватарой, Циркон заморозила ее, а я принялся за дело: аккуратно обклеил бока полосками золотой фольги, нанес все необходимые руны. Убил жертву электричеством, запечатав разжиревшую душу внутри ее собственного тела. Спрятал в зубастой пасти крошечную шпионскую камеру. Ну вот, импровизированный зомби-киборг на радиоуправлении готов к штурму!

А ведь получается, что аватара Роя станет теперь моим собственным аватаром — но только уже не в мистическом, а в игровом смысле. “О моем перерождении в кильку”. В такое я еще ни разу не играл!

Наивные рыбешки никак не отреагировали на появление странного товарища. Так что я осторожно последовал за ними, через приоткрытую трещину в пространстве — прямо в их логово. Внутри пространственный карман выглядел как изломанный лабиринт, кишащий все теми же “кильками”. Вопреки моим ожиданиям, здесь было не совсем темно. Во-первых, слегка светились сами обитатели этого места, а во-вторых, стены лабиринта были усеяны крошечными светящимися точками самых разных оттенков. Насколько я понимаю, это следы переходов в другие “контрольные точки” гикеана. Некоторые из них светились ярче и вспыхивали каждый раз, когда очередная рыбка отправлялась за новой порцией мяса. Ага, понятно теперь, как они здесь ориентируются.

Между самыми яркими точками сновали плотные потоки фуражиров. Настоящий муравейник! Но куда они все так спешат? Может, складируют где-нибудь запасы на черный день, как муравьи или пчелы? Я последовал за самым широким ручейком рыбок в глубины подземелья. Несколько раз пришлось проходить сквозь распахнутые червоточины — это место явно было разбито на множество отдельных карманов, каждый из которых легко отделить и выбросить содержимое в океан. Возле крупных переходов дежурили небольшие стайки, которые тоже “танцевали”, удерживая вполне узнаваемые фигуры исходного кода. Это что, “обнаружение металла”? Эй, так не честно! Я же почти добрался до цели!

Сквозь открытый портал я отчетливо увидел, куда стремятся сытые рыбешки. Прямо в центре пространственного кармана дремал белый змееподобный дракон, обвивая Ядро подземелья кольцами своего массивного тела, состоящего из все тех же рыбешек, плотно прижавшихся друг ко другу. Я присвистнул — да их здесь миллиарды! По длинному туловищу гиганта пробегали световые волны — отдельные рыбки вспыхивали и гасли, синхронно передавая друг другу высокочастотные сигналы. Вот тебе и глупый рой мелких падальщиков! Зуб даю, что эта штука вполне разумна. Во всяком случае, на уровне матерого дикого хищника.

Свечение усилилось, по всему телу гиганта пробежала световая волна. Дракон повернул морду в мою сторону и… изображение исчезло. Ну вот, похоже, своего разведчика я только что потерял. Зато я теперь точно знаю, что у этой штуки есть свое Ядро. В лепешку расшибусь, но вырву его из лап этой твари!

— Кир, ты занят? — послышался тревожный голос Селесты.

— Уже не занят… — вздохнул я. — Что-то случилось? Как там алмазный зонд Циркон, уже дошел до дна?

— Нет, пока еще нет, — ответила богиня. — Дело в другом. Когда мы начали погружение я кое-что почувствовала. Даже не знаю, как объяснить… В общем, мне кажется, что где-то там, на дне, есть еще один мой осколок.

О боги, вот даже не знаю, радоваться мне, или пугаться. Чует мое сердце, что мы совершенно не подготовлены к тому, что ждет нас внизу. Даже с учетом сопровождающего нас недоархонта.

Ну, как говорил старина Гимли, “так чего же мы ждем”?

Глава 18. Глубоководье

Ну вот мы и опустились на максимальную глубину. Попасть сюда — все равно, что на другой планете оказаться: света нет совсем, давление — двадцать тысяч атмосфер, температура — градусов девяносто (по Цельсию, естественно). И лучше не пытаться охлаждать воду ниже восьмидесяти, иначе она начнет замерзать, превращаясь в экзотический лёд-шесть. Без шуток — таковы законы этого странного мира. А еще, вопреки привычной нам логике, горячая жидкость не поднимается на поверхность. Дело в огромном давлении, которое сжимает* воду гораздо сильнее (почти на одну шестую от ее объема), чем воздействие высокой температуры — расширяет (примерно на три процента).

(прим.: авторы школьных учебников по физике, когда писали что "жидкости не сжимаются", забыли упомянуть что это справедливо лишь при сравнении с газами. На самом деле жидкости вполне сжимаемы, особенно в сравнении с твердыми телами, например со сталью. Под давлением в 1 атм. вода сжимается на 0,005% от первоначального объема, то есть в 70 раз сильнее, чем сталь)

На первый взгляд это место действительно похоже на безжизненную пустыню, но мы-то точно знаем, что на дне есть что-то живое, а значит нужно просто лучше искать. Пища здесь определенно есть. Большая часть фитопланктона, живущего возле поверхности, рано или поздно оседает именно тут. Вместе с метеоритной пылью они образуют довольно толстый (несколько километров) пласт, отделяющий жидкую воду от ледяного ядра планеты. Под действием огромного давления и высокой температуры, останки планктона превращаются в кероген — тот самый минерал, из которого на Земле добывают нефть. Да-да, здесь этого черного золота столько, что им можно было бы заполнить все реки, озера и океаны моего родного мира.

Проблема в другом — чтобы все это богатство каким-то образом “сжигать” нужен кислород. А здесь, на глубине, его почти нет. По словам русалида, единственный возможный источник — это холодные течения, которые приносят обогащенную кислородом воду с полюсов планеты. Что-то вроде противоположности Гольфстрима. В таком случае нам следует искать… Подводные реки?

Наш алмазный зонд очень примитивен — на нем нет ни датчиков, ни газоанализаторов, но с помощью магии я вполне могу превратить его в обычный гидролокатор. И если гипотеза Римуса верна, то нам не придется годами рыскать по дну в поисках очагов жизни или строить армию роботов-разведчиков, достаточно будет отыскать с помощью сонара ближайшие “русла рек” и просто плыть по течению. Учитывая, что по площади поверхности Альфа в пятнадцать раз больше Земли, это сильно упростит наши поиски.

Поначалу эхолокатор вообще ничего не нашел. Я даже засомневался в том, что его точности хватит на то, чтобы отыскать подводные русла. Если их глубина всего несколько метров, то разница в задержке ультразвукового сигнала (по сравнению с остальной поверхностью) будет почти незаметной. Меня выручила старая привычка пошагово перепроверять ход работы своих программ. Я мельком глянул на спектрограмму отраженного звука и рассмеялся: аномалии на ней были видны невооруженным глазом, но программа просто игнорировала их, потому, что искала разницу в задержке сигнала (как и положено любому сонару), а следы подводных рек были заметны только в амплитуде. Стоило заменить в коде всего одну переменную — и карта изученной поверхности покрылась извилистыми жилами. Бинго!

Как только мы приблизились к самой крупной аномалии, то сразу поняли причину странных показаний сонара. Никакого русла здесь не было в помине, только многокилометровый каток из гладкого льда. Словно кто-то прошелся по дну каким-нибудь “замораживающим лучом”, оставив зигзагообразный след. Я глянул на термометр. Ну конечно, здесь “слишком холодно” — всего семьдесят градусов. А поток переохлажденной воды не замерзает, потому что он очень соленый. На Земле такое тоже случается, когда холодная вода подо льдом начинает опускаться на дно, создавая своего рода сосульку, а потом замораживает на своем пути все живое. Называется “палец смерти”.

А вот и одна из его жертв: прямо посреди ледяной тропы стоит замороженная статуя странного существа, напоминающего гибрид моллюска и осьминога. Сильно сомневаюсь, что эта штука просто упала сюда с поверхности. Больше похоже на то, что тварь со всех ног улепетывала из морозной ловушки, но так и не успела спастись. Опасная здесь жизнь, однако! Насколько я понимаю, эта река — единственный источник кислорода, и в то же время, она представляет смертельную опасность для всего живого. К тому же, постоянного русла у этих течений нет и они все время меняют направление движения, а значит местным жителям постоянно приходится путешествовать вслед за ледяными потоками.

— Просто великолепно! — послышался голос русалида. — Вам стоит захватить с собой тело этого существа!

— А может, не надо? — со скепсисом отозвалась Сэм.

— О, вам не стоит беспокоиться, леди. Уверяю: никто больше не будет просить вас принять облик этих существ. И вообще, взгляните на это с другой стороны: из всей команды, нет среди всех наемников Доминиона, сейчас лишь вы способны комфортно чувствовать себя на дне океана!

— Если только смогу добраться туда живой… — недовольно буркнула девушка.

Пришло время для рутинной работы: мой исследовательский отдел принялся выяснять, как ведут себя разные материалы на глубине. Как меняется их пластичность, прочность, проводимость маны и т.д. Для такой масштабной разведки нам нужны марионетки, а мои паучки просто не выдерживают огромного давления. В первую очередь придется модифицировать магию телепортации, чтобы компенсировать сопротивление воды, которое мешает извлекать предметы из пространственного хранилища.

Ну а я принялся за осуществление злодейского плана, который зрел в моей голове все это время. Теперь, когда я знаю, как устроена система безопасности в подземелье рыбок-падальщиков, можно попытаться нанести свой удар. Ну что мне какой-то там металлодетектор? В арсенале Циркон уйма самых разных полимеров, которые можно использовать как батареи, искусственные мускулы и даже в качестве фотоэлементов.

Так что я закрыл глаза, ускорил время сновидения до максимума и вместе с Немо с головой ушел в разработку новой игрушки — точной копии злополучных рыбок. Ни грамма металла и ни капли магии — все работает на гибкой электронике и сложных полимерных заменителях, заключенных в мягкую латексную оболочку. Роботы настроены так, чтобы просто повторять все маневры вслед за своей стаей.

Для управления мне даже орб не понадобится — достаточно инфракрасного передатчика, расположенного возле одного из многочисленных “входов” в подземелье. На этот раз пришлось обойтись без радио — электромагнитные волны быстро гаснут в воде, а низкочастотные сигналы, которые обычно используют для связи, например, с подводными лодками, не смогут толком протиснуться в узкие прорези пространственных переходов.

Ну и самый главный груз моих маленьких троянских рыбешек — полимерная взрывчатка. Жаль только, что наше Системное оружие все еще лишено многих важных функций, вроде “Маяка душ”, так что уничтожать рыбешек придется либо поодиночке — с помощью кинжала, либо оптом — но по ничтожным тарифам Системы. Оружие можно было бы прокачать, используя резервы подземелья ящеров, но не думаю, что дракон так просто позволит мне приблизиться к Ядру, чтобы его захватить. А без доступа к кристаллу никаких “транзакций” между мирами я провести не смогу. Затормозить эту тварь можно с помощью силы Циркон вот только это обойдется нам очень и очень дорого. Разве что… Ладно, взрывчатку можно тогда использовать в качестве страховки.

К вечеру Циркон создала несколько десятков тысяч взрывоопасных рыбешек, и те постепенно проникали в логово Роя, занимая свои места в гигантском теле белого дракона. Взрывчатки у нас было слишком мало, так что пришлось докупать ее в городе. Ну а я занялся подготовкой бомбы совсем иного рода. Все эти эксперименты со сверхвысоким давлением подали мне неплохую идею: почему бы не заполнить пространственное хранилище сжатым воздухом, а потом открыть в подземелье рыбешек портал, ведущий прямо в этот резервуар?

В нужный момент небольшая стайка синтетических рыбешек отделилась от основной стаи и сложилась в знакомую нам фигуру — матрицу исходного кода, которая создает небольшой пространственный разрыв. Дракон взревел. Но не успел он сделать хоть что либо, как в центре подземелья образовался огромный воздушный пузырь, отталкивая рыбешек в стороны — прочь от Ядра. А спустя мгновение в сердце подземелья вонзился наш Системный кинжал.

* * *

Ночной океан. Над темной гладью воды парит белый цветок. Над ним роятся белые светлячки, образуя силуэт драконьей морды. Кажется, мы угодили в духовное пространство Роя. Захват Ядра подземелья аналогичен атаке на душу, с той лишь разницей, что на кону стоит не чужая жизнь а всего лишь контроль над Системным ретранслятором.

Звать на подмогу Селесту и остальных нет нужды. В конце-концов, это не Фобос и даже не какой-нибудь там архонт. Всего лишь полу-разумное животное. Усилием воли становлюсь выше и больше. Намного больше. По спине бегут мурашки. Не знаю точно, как я выгляжу сейчас со стороны, но мои ладони светятся и, кажется, тоже состоят из каких-то роящихся частиц. Протягиваю руку, чтобы сорвать “цветочек”. Тот благоразумно схлопывается в одну яркую точку и исчезает.

Удрал. Ну, не удивительно — мы с ним в совершенно разных весовых категориях. Это даже сражением назвать сложно. Так, демонстрация силы. Надеюсь в реальности он теперь тоже присмиреет.

* * *

— Внимание, получен контроль над Ядром подземелья. Какие будут указания, мастер? — послышался голос Немо.

— Я хочу осушить это место. Только не позволяй нашим пленникам сбежать — пусть точки входа станут для рыбешек слишком узкими. И попроси Селесту прикрыть Ядро барьером. На всякий случай.

Наша тактика проста — мы просто превратили подземелье в большой дуршлаг, отделяя воду от копошащихся в ней “макарошек”. Благо, стараниями бывших хозяев, это место и так представляет собой одно сплошное решето. Рыбешки пытались заблокировать протечки собственными телами, но огромное давление, которое образовалось внутри подземелья, просто выдавливало их наружу в виде “рыбного фарша”.

Противник, предчувствуя неладное, собрал магией остатки воды. Из роящихся на дне подземелья рыбешек сформировалось несколько драконьих голов, которые тут же ворвались в наш воздушный пузырь. Чудовищные пасти раскрылись и внутри них стали стремительно расти угольно-черные сферы, искажающие окружающее пространство. Ага, значит, у него и атакующая способность есть. Неплохо, неплохо!

Посылаю инфракрасный сигнал и мои рыбешки-камикадзе взрываются, в клочья разнося драконьи головы. Атака “Темным лучом” прервалась. Скорее всего ему не хватило бы силенок пробить “Божественный щит” Селесты, но рисковать я не хочу. Еще несколько отчаянных попыток рыбешек сложиться в осмысленные формы я прервал на корню, подрывая оставшиеся бомбы. Системное оружие уже подключено к Ядру, так что мы сразу же использовали накопленные ОР, чтобы купить “Маяк душ”. И вовремя — наши расходы почти сразу окупились поступающим от погибших рыбешек опытом. Какой удобный враг: его можно кромсать по частям! Запасать амальгаму на черный день, скрывать ее утечки от Системы, распределяя по миллиардам тел. Шикарно!

Еще несколько минут — и целые горы “кильки” судорожно копошились на дне осушенного подземелья, шевеля жабрами.

— Немо, отправляй Системный контракт.

Надеюсь, ему хватит интеллекта, чтобы принять его. Ну, со своим подземельем же эта тварь как-то управлялась.

— Контракт заключен. Желаете задать имя своему новому фамильяру?

— Эм-м-м, ну, пусть будет Рой. Нормальное же имя в общем-то. И да, можешь снова заполнять подземелье водой. Оставим здесь небольшой воздушный карман. Нам пока много места не требуется.

Так, что тут у нас? Погоди-ка, чего? Шесть миллионов, серьезно?! Эта штука что, вообще свои ОР никак не использовала?! Ах, ну да, мозгов-то нету… Интересно, что будет, если купить рыбешкам способность “Оборотня”? Хе-хе, кажется, я только что получил в свое распоряжение настоящий ящик Пандоры.

* * *

Наконец-то свобода! Теперь, когда у нас есть еще одно Ядро, можно объединить их в сеть и даже перенести свои души “на ту сторону”, скажем, купив где-нибудь на черном рынке искусственное тело или обычную пустую филактерию. Правда, стоит такое удовольствие недешево — от пятисот тысяч до нескольких миллионов ОР, но это уже мелочи жизни. Пока можно обойтись и Системным оружием, через которое, в отличие от орба, теперь можно будет активировать наших способности нефилимов. Не то чтобы мне было жалко амальгамы на новые тела — просто не хочу подставлять Циркон, наводя на нее лишние подозрения. Тем более что ее душа сейчас привязана к Ядру Эдельвайса.

Подземелье Роя вернулось в свое нормальное состояние. Рыбешки продолжили выполнять свои рутинные обязанности. Мы нанесли их сообществу совсем небольшой урон, так что экосистема в этой части океана не пострадает. Теоретически это странное существо вполне способно уничтожить здесь все живое, но кажется, на определенном этапе роста оно осознало, что ему после этого не выжить и поэтому заняло нишу падальщика. Впрочем, Рой тоже приносит небольшую прибыль — как за счет естественного прироста ОР, так и через “самооборону”. Хоть формально в подземелье сейчас всего один житель, но нынешнее количество его клонов — около пятисот миллионов.

После заключения контракта “хозяин-фамильяр”, между нами образовалось что-то вроде ментальной связи. Устных команд Рой не понимает, но способен воспринимать и отправлять сигналы-образы. К примеру, я показал ему матрицу исходного кода для обнаружения посторонних объектов в подземелье и он тут же заменил ею свои примитивные “металлодетекторы”. Думаю, теперь мне не составит труда в любой момент призвать полдюжины драконьих голов, стреляющих “Темным лучом”, по крайней мере, пока мы находимся здесь, на Альфе. Перенести подземелье тоже можно, если только найдется чем кормить эту прожорливую тушу, общей массой в тридцать тысяч тонн.

— Мастер, мне кажется, вы захотите это увидеть.

Я глянул на отчет, присланный Немо. Какие-то каракули. Это что еще за наскальная живопись? Мы теперь что, тоже образами общаемся?

— Это не рисунки, а показания сонара. Но вы правы, мастер, это похоже на творение каких-то разумных существ.

Геоглиф? Что-то вроде огромных рисунков в пустыне Наска на Земле? Но зачем кому-то… А, погоди-ка я понял. Это же просто каналы. Они пытаются сделать русла подводных рек стабильными!

В обычных условиях здешние реки постоянно перемещаются — лед примерзает ко дну, создает возвышенность, и поток холодной воды сам по себе смещается в сторону или вовсе разделяется на два “ручейка”. Через день-два лед тает, и все повторяется заново. Поэтому мы сразу предположили, что живущие здесь дракониды должны вести кочевой образ жизни — постоянно двигаться вслед за источником воды, насыщенной кислородом. Потому-то я и собирался отправить несколько тысяч разведчиков на поиски разумной жизни. Но по всему выходит, что местные жители гораздо более развиты, чем мы думали.

— Немо, планы меняются. Пусть Шашти и остальные сразу берутся за проект полноценной глубоководной марионетки. А для Сэм у нас будет особое задание. Если она согласится на очередную метаморфозу, конечно же.

Предчувствия меня не обманули: даже издалека это место сияло россыпью огоньков. А вблизи так и вовсе производило впечатление футуристического мегаполиса. Правда, внешность обманчива: судя по снующим между “небоскребами” фигурам местных жителей-драконидов, большинство зданий были высотой не более десяти этажей. Все дело в светящихся растениях, наподобие грибов-трутовиков, которые здесь используются для освещения. Искусно выстроенная система каналов и акведуков поддерживала равновесие замерзающей и тающей воды, постоянно снабжая город кислородом. Вокруг этих построек на многие километры тянулись обширные поля, усеянные миллионами светящихся точек. Да, неплохо они тут устроились. Вот тебе и “безжизненное дно”! Уотердип, чтоб его, во всей своей красе!

— Отец будет в восторге, — пробормотал наш малолетний архонт и тут же исчез.

А спустя мгновение появился прямо перед камерой нашего глубоководного зонда, окружив себя небольшим воздушным пузырем. Он удерживает его одной только магией? Силен! Но какого черта он вообще сюда сунулся? А как же разведка, изучение языка, отправка зондов и шпионов, неотличимых от местных жителей? Эх, вот что значит детство, лишенное “Стартрека” и “Звездных врат”!

Вексель поморщился — его тело стало менять свою форму, приобретая характерные черты драконида — чешуйчатую броню, рога на голове, перепонки между пальцами рук и ног, массивный хвост. Сидящая неподалеку Сэм поежилась. Уж она-то прекрасно знает, что при этом ощущает неподготовленный оборотень. Ну, у парня наверняка есть “Сопротивление боли” или даже ее полная нуллификация, так что для него это всего лишь очередная увеселительная прогулка. Воздушный пузырь схлопнулся и Вексель на всех парах направился к городу.

Ну вот, теперь придется лезть туда вслед за этим торопыгой. Еще и косяки за ним исправлять… Правду говорят, что чем старше ребенок, тем больше от него бед. Мне уже пора Асмодею счет выставлять за работу нянькой. Эх, ну ладно, посмотрим, что из этого выйдет. Но если этот шкет опять на ядерку где-нибудь нарвется, то честное слово, я умываю руки!

Глава 19. Город

Стоило Векселю приблизиться к Уотердипу (так я условно окрестил город), как дорогу ему преградили трое рослых драконидов, вооруженных гарпунами. Присмотревшись, я понял, что и оружие и доспехи бойцов сделаны из костяных пластинок. Деревья здесь не растут, так что наверняка и каркасы зданий сложены из того же материала. Да у них тут настоящий “костяной век”!

— Стражники, — нахмурился архонт. — Ведите меня к своему лидеру.

Дракониды переглянулись. Похоже, системного языка они не знают. Вексель привычным жестом протянул руку вперед. Ну да, копаться в чужих головах — его любимое занятие. С такими возможностями, не удивлюсь, если через несколько часов (или даже минут) весь город будет принадлежать ему.

Один из стражников замер, безвольно закатив глаза, а двое других стали угрожающе кричать что-то на незнакомом языке, наставив на незнакомца свои копья. Архонт лишь лениво махнул рукой, словно надоедливую муху отгонял. Через секунду все трое драконидов покрылись коркой серого льда и стали медленно всплывать. А этот паршивец просто взял да и исчез. Должно быть, он уже выяснил все необходимое и телепортировался прямо в резиденцию городских властей, не потрудившись ни позаботиться о замороженных телах, ни нас предупредить, ни хотя бы поделиться знаниями о языке местных жителей.

Я спрятал тела несчастных драконидов в хранилище. Потом решу, как с ними поступить. Попытался растянуть пространство, чтобы считать координаты открытого архонтом портала, но так ничего и не обнаружил. Это из-за высокого давления или он специально скрыл свои следы? Я попытался провернуть тот же трюк с собственным порталом. Нет, все работает как положено, давление тут ни при чем. Вот скотина! Похоже, мы только что стали ему не нужны… Ну что ж, значит и проблемы свои будешь расхлебывать сам, дрянной мальчишка! А в том, что они возникнут, я уже почти не сомневаюсь.

Одна беда: теперь мне срочно нужны разведданные, а наше исследование технологии глубоководных марионеток еще не завершено. Придется срочно… Хотя, если подумать, у меня же недавно появилась целая армия морских разведчиков! Нужно только придумать, как сделать их устойчивыми к высокому давлению. Я заглянул в каталог Системы, пытаясь выяснить, какие способности может использовать Рой. Ага, вот оно.

"Экстремальная глубина" — вы способны окружать свое тело барьером, позволяющим сопротивляться высокому давлению и перепадам температур.

Навык расходует много маны, да и максимальная глубина зависит от Воли, но это все решаемо. Жаль, что он доступен только морским обитателям, у которых есть жабры. Ну, и оборотням в соответствующем облике. Думаю, с такой страховкой даже Сэм не откажется отправиться в подводный город в качестве шпиона. По крайней мере, это гораздо дешевле, чем прокачивать до предела "Сопротивление боли", чтобы получить "Нуллификацию" и сделать трансформацию в драконида безболезненной.

Остается только придумать, как компенсировать разницу давлений в точке выхода из подземелья. Думаю, самый простой способ — создать дополнительный рукав, ведущий вниз, и с помощью Магии гравитации искусственно повысить в нем давление воды. Ну и способность светиться в темноте рыбешкам тоже не помешает.

Вскоре Рой наводнил Уотердип своими клонами. Они проникали в каждый уголок, собирая информацию. Не забыл я и о своей изначальной цели — исследовании морского дна. Кто знает, может, это далеко не единственный подводный город.

Для дикой расы, проживающей в экстремальных условиях, о которой даже в Сети нет никаких упоминаний, дракониды удивительно похожи на людей. Видимо, это не какая-то спонтанная эволюция (на которую потребовалось бы много миллионов лет) а очередное творение химерологов. Должно быть их создал сам Ладон, мифический бог-дракон, правивший этой планетой еще до Великой Войны. Селеста как-то объясняла, что такая антропоморфность рас, населяющих галактику, вовсе не случайна. Да и не к человеческому облику они все стремятся, а к божественному, просто люди — это раса, созданная по “образу и подобию” богов. Так что даже величественные драконы сразу после эволюции в нефилима получают возможность принимать “человеческую” форму.

Расшифровка языка местных жителей — самая сложная задача. Благодаря Сети у нас есть доступ к огромной базе данных, содержащей наречия разных морских обитателей, но в ней не нашлось и намека на речь этих существ. Придется действовать по-старинке — наблюдать и анализировать. Благо, опыт у нас есть, да и в Сети хватает подробных инструкций.

К моему удивлению улицы были почти пусты — большинство драконидов либо трудились на “полях”, выращивая продукты, либо копали новые каналы. Никакой техники или магии — один только рабский труд во всей своей красе. Судя по черепашьим темпам работ, создание города для них — задача не менее сложная, чем строительство пирамид для древних египтян. Так что это место — настоящий рай для любого прогрессора. Представляю, чего здесь можно наворотить, знаючи да умеючи. Боги слишком заняты делами за пределами Альфы, чтобы обращать внимание на то, что происходит у них под ногами. Им и до русалидов-то нет никакого дела, не говоря уже о каких-то там отсталых аборигенах, живущих на самом дне.

И надо же мне было привести сюда Векселя! А теперь этот глупый мальчишка скорее всего просто расскажет все своему папаше. Впрочем, может оно и к лучшему, учитывая, что за всем этим почти наверняка скрывается какой-то хитрый план древнего дракона. Пусть пока наслаждается бесплатным сыром, а мы поглядим, куда тянутся все эти странные ниточки.

Найти Векселя оказалось несложно. Особенно после того, как весь город сотряс звук взрыва. Судя по всему парень уже вломился в резиденцию лидера драконидов и являл там "чудеса цивилизации".

Когда я телепортировал наш алмазный зонд в то самое здание, где произошел взрыв, все уже закончилось. Перед малолетним выскочкой стояла молодая девушка-драконид с золотыми рожками на голове и пронзительным взглядом. Вполне симпатичная, надо сказать. Из одежды — один только купальник (ну, тут все женщины примерно так же одеты) и костяной наплечник с золотистыми шипами. Охранявшие ее стражники замерли по обе стороны от своей владычицы, пойманные в ледяную ловушку. В руке Векселя вращалась черная сфера. А он не мелочится! Судя по показаниям “рентгена”, его противница — старший нефилим. Впрочем, уж я-то прекрасно знаю, что в этом вопросе не стоит безоговорочно доверять Системе.

— Вам нет нужды больше демонстрировать силу, господин, — произнесла девушка на системном языке, испуганно хлопая глазами. — Я давно ждала вас, и не стану противиться воле Всевышних.

Похоже, Вексель просто ударил на опережение. Даже не попытался нормально поговорить. Дикарь, честное слово!

— Контракт, — холодно произнес архонт.

Только получив подтверждение от Системы он рассеял подготовленный снаряд и расплылся в самодовольной улыбке. Тоже мне, "Цезарь". Если эта девица на него всерьез обозлится — не спасет ни Системный контракт, ни всемогущий папаша. Даже Икскацин время от времени умудряется устраивать нам пакости, хотя ее душа находится у меня в плену да еще и Селеста следит за каждым ее шагом.

— Как твое имя, нефилим?

— Кóра, господин.

— Отныне ты служишь мне и моему отцу, Асмодею, Кора. А теперь встань и веди меня к ретранслятору. И не делай такое лицо, я знаю, что он у вас есть.

Девушка взмахнула рукой и в центре зала появился крупный, в человеческий рост, кристалл. Его очертания показались мне смутно знакомыми. Неужели…

— Она была здесь, Кир, я это чувствую, — послышался встревоженный голос Селесты.

— Ты о ком? О своем клоне, еще одном осколке?

— Да, — кивнула она, — этот ретранслятор раньше точно принадлежал мне.

— “Была” — значит, сейчас ее здесь нет? Есть идеи, куда она могла подеваться?

— Понятия не имею. Но эта девчонка-нефилим наверняка знает больше.

— Может и так, вот только сомневаюсь, что мы так легко получим эти знания.

Архонт положил свою ладонь на кристалл и ненадолго прикрыл глаза. Рисковый парень! Если бы эту штуку контролировал кто-нибудь еще, например, осколок старого дракона, который раньше правил Альфой, Вексель наверняка не ушел бы отсюда живым.

— Прошу вас, господин, — Кора снова поклонилась. — Город все еще в критическом состоянии, пожалуйста, не накладывайте на нас непомерных налогов, иначе мы просто погибнем!

В ее голосе звучало неподдельное беспокойство, а жалобному взгляду мог бы позавидовать сам Кот в сапогах.

Вексель повернулся к ней и горделиво усмехнулся.

— Разве я похож на нищеброда, которого интересует только грабеж?

Девушка помотала головой.

— Для таких как я, — он сделал многозначительную паузу, — гораздо важнее престиж и уважение. Так что не беспокойся, с этого дня для нашего города начинается новая эра.

Архонт снова положил руку на кристалл и тот стал светиться все сильнее и сильнее. И не только он — по всему Уотердипу тусклые огоньки грибов начали разгораться все ярче. Он что, вливает в Ядро собственные Очки Развития? Причем, весьма солидную сумму, насколько я могу судить. Речь идет о нескольких десятках миллионов ОР!

— Благодарю вас, господин! Вы не представляете… вы не представляете, как много это для нас значит!

В голосе девушки звучала неподдельная благодарность. Она смотрела на малолетнего архонта с таким обожанием и восторгом, с каким влюбленная невеста глядит на своего драгоценного жениха в день свадьбы. Ну что ж, можно считать, что ее расположение он только что “купил”. Хоть чему-то полезному научился у своего папаши!

— Считай это инвестицией, — ухмыльнулся архонт. — К тому времени, как я покажу это место своему отцу, оно должно процветать. Надеюсь, это понятно?

Кажется, Вексель решил повысить ставки. Сперва превратить это место в райский уголок и только потом представлять его отцу. А может, ему просто хочется независимости и он лишь прикрывается этими отговорками. Многие аналитики в Сети считают, что после неудачи на Синоне Асмодей лишил его всех активов. Вполне возможно, что таким образом Вексель сможетвернуть себе благосклонность отца и это место действительно станет его собственностью.

— Я не разочарую вас, господин! — поклонилась Кора. — Но вы должны понимать, что это наш единственный ретранслятор и мы приближаемся к пределу территории, которую он может контролировать…

Вексель нахмурился.

— Это сложно, но решаемо. А пока следует убедиться, что о нашем маленьком секрете никто не узнает.

С этими словами он повернулся прямо к нам. Я создал вокруг алмазного зонда фантомную фигуру Циркон, одновременно передавая ей управление.

— Если ты решил, что от меня будет легко избавиться, — насмешливо сказала она, скрестив руки перед собой, — то имей в виду, что за всем происходящим с самого начала следил Курт, так что и договариваться тебе придется именно с ним.

— Проклятый дракон, — Вексель поморщился и исчез.

Вернулся он всего через несколько секунд, злорадно улыбаясь.

— Готово. Теперь ваше задание состоит в том, чтобы охранять город. Никто не должен узнать о его существовании. Никаких зондов, никаких случайных свидетелей. Подробности найдете в своем контракте.

Что, вот так просто? Я думал, Курта беспокоит судьба жителей глубин, они ведь его “родственники”, и наверняка, в той или иной степени, наследники погибшего бога-дракона. Не представляю, что такого этот мальчишка мог ему предложить, чтобы получить все это на блюдечке с золотой каемкой.

Циркон задумалась.

— В первую очередь нужно выяснить, кто нападает на китов. Если это будет продолжаться, могут возникнуть вопросы…

Мы повернулись к бывшей хозяйке Уотердипа.

— Это точно не мы, — покачала она головой. — Видите ли, дракониды — кочевой народ. Так что когда я начала строить город, это не всем пришлось по душе.

— Значит, кроме вас на дне океана живут и другие разумные? — уточнила Циркон.

— Да, мелкие разрозненные племена. Много лет они совершали набеги, пытались уничтожить город, а теперь вот решили натравить на нас жителей поверхности.

А вот это звучит странно. Мы уже выяснили, что дракониды на поверхности становятся, мягко говоря, недееспособными. Исправить это можно с помощью Системных навыков. Но для этого нужен доступ к ретранслятору, который, по словам той же Коры, существует в единичном экземпляре. Больше похоже на то, что они сами решили привлечь к себе внимание Доминиона, чтобы разом решить накопившиеся проблемы.

“Мы давно ждали вас” — так, кажется, она сказала. Ну да, все сходится! Курт наверняка все это знал и подобрал для них идеального “покровителя” — наивного, честолюбивого, обиженного на весь свет мальчишку. Это объясняет и то, почему Вексель так легко получил согласие на то, чтобы держать в тайне существование драконидов. Да они его попросту используют!

Если наследие Ладона “всплывет” прямо сейчас, боги скорее всего не раздумывая уничтожат жителей глубин. Но если их покровителем станет Вексель, да еще и вложит в развитие новой расы папочкины миллионы, есть неплохие шансы, что драконидов оставят в покое и даже включат в состав Доминиона. Асмодею придется стиснуть зубы и защитить своего отпрыска, ведь в противном случае Вексель наверняка не простит ему такой подставы и всерьез озлобится. А чем занимаются обиженные детишки богов, мы прекрасно знаем из мифологии. Проще тогда его сразу убить… А что, неплохая получается многоходовка! Значит в этом и состоял план Курта? Так может и награда нам уже полагается?

Я глянул на электронный формуляр задания. А, нет, облом, оно все еще активно. Из очевидного — добавился пункт по защите Уотердипа от случайных гастролеров. К тому же, нашим главным заказчиком теперь стал Вексель, а бюджет миссии вырос до трех миллионов. Но основной целью по-прежнему был поиск виновников гибели морских обитателей. Интересно. Получается, Курт тоже считает, что это дело рук кочевников. Может, у них в городе есть свои тайные агенты, имеющие доступ к Ядру?

— Займитесь этим, — приказал наш новый работодатель. — А мне нужно решить еще кое-какие дела.

И он снова исчез.

Кора с облегчением выдохнула и, махнув чешуйчатым хвостом, вернулась к трону, стоящему неподалеку. Лед, сковавший ее охрану стал быстро таять и через несколько секунд дракониды, как ни в чем не бывало зашевелились, принялись разламывать корку льда, освобождая ноги и хвосты. Выходит, что они умеют выживать после подобной заморозки? Упс, а ведь у меня в хранилище есть еще трое бойцов. Самое время вернуть их хозяйке.

— Думаю, этим ребятам тоже не помешает помощь, — произнесла Циркон, и телепортировала в тронный зал статуи стражников.

— Это тоже Вексель сделал? — удивилась Кора. — Вот же кретин! Мы приготовили для него целое представление: парад, музыку, танцы, праздничный пир. Стража ждала появления посланника богов, а он нацепил личину обычного шахтера. Ну и как они могли его узнать? Вломился сюда, ранил охрану, угрожал мне… Архонты все такие идиоты? Или Курт специально подобрал для меня самого чокнутого?

Перемена в ее настроении была разительной. Куда только делась милая и покорная девушка, которая чуть ли не в рот заглядывала своему “повелителю”.

— Он просто слишком молод, — понимающе улыбнулась Циркон. — Но в вашей ситуации это действительно самый лучший вариант. Скажем так, Асмодею будет очень трудно ему отказать.

— Бездна, а ведь мне еще и замуж за него придется выходить! — Кора в отчаянии закрыла лицо руками.

— Ну, может, получится еще его перевоспитать… — предположила Циркон.

Девушка-драконид вымученно рассмеялась.

— Будь он обычным парнем, я бы уже веревки из него вила, но он ведь владеет той же силой, что и я сама! О, боги, как вообще можно обладать ментальной способностью и при этом оставаться настолько тупым?

— Насколько я понимаю, это свойственно всем детям богов, — пожала плечами Циркон. — Для них мысли смертных изучать — все равно что рыться на помойке. Так что обычно этим занимается Ассистент, который вполне может стать поумнее их самих.

— В прежние времена мы вообще запрещали детям повышать уровень своего помощника. — послышался голос Селесты. — Просто потому, что были случаи, когда искусственный интеллект занимал место своего хозяина или просто манипулировал им, вплоть до полной подмены окружающей реальности.

Я присвистнул. А ведь правда, у той же Немо есть доступ ко всем моим органам чувств. Имея достаточно данных и вычислительных мощностей, она вполне могла бы сотворить для меня что-то вроде персонального “цукуёми”.

— Ну ладно, — махнула рукой Кора, — у вас наверное есть вопросы. Только давайте побыстрее. То, что архонт прохлопал праздник в свою честь, еще не значит, что я должна лишать своих подданных возможности повеселиться.

История девушки оказалась достаточно простой. Она была ученицей шамана в одном из крупнейших племен драконидов. Изначально идея по контролю течений подводных рек и строительству города принадлежала ее возлюбленному. Он был талантливым изобретателем и стал своего рода “Галилео” в обществе драконидов. Именно его мученическая смерть и стала тем спусковым крючком, благодаря которому Кора получила способность нефилима — Пожирателя разума.

Увы, спасти любимого она не смогла — ей попросту не хватило свободных ОР. Далее следовало изгнание и долгий путь от всеми забытой скиталицы до настоящей Дейенерис подводного мира, которая объединила под одним знаменем великое множество племен для реализации этого грандиозного плана. И еще больше племен она уничтожила в процессе, ведь для строительства города требовались огромные ресурсы, которые можно было добыть только одним способом — грабежом и насилием.

Дольше всего сопротивлялось ее родное племя. Они были хранителями великого сокровища — ретранслятора Системы, и использовали его силу для противодействия “дьяволице бездны”. Правду о ее настоящем происхождении знал только верховный шаман, бывший наставник Коры, который к тому времени уже стал старшим нефилимом. Собственно, их дуэль и стала решающей в этом противостоянии. Отомстив за смерть любимого, девушка эволюционировала, заполучила ретранслятор, жизненно необходимый для строительства города, и положила конец многолетней гражданской войне.

Кочевникам пришлось убраться из окрестностей будущего города, тем более, что строительство многочисленных каналов и дамб сделало окружающие земли непригодными для жизни на многие сотни километров. Кстати, я не слишком ошибся с выбором названия, ведь на языке драконидов он назывался примерно так же.

Как я и предполагал, первым гостем с поверхности был Курт. Но он не захотел брать на себя ответственность за город. Сказал, что из-за этого возникнут большие политические трудности и пообещал найти им более подходящего покровителя.

О происхождении ретранслятора (который раньше принадлежал Селесте) девушка ничего не знала, ну или не хотела нам рассказывать. Но можно предположить, что филактерия с осколком души богини до сих пор хранится в одном из кланов в качестве реликвии. В любом случае, ее присутствия в городе Селеста так и не почувствовала.

По всему выходит, что теперь нам придется разыскивать племена кочевников и попытаться выяснить их версию этой истории. Ну, и следить за новыми атаками на китов, если такие вообще будут. Благо, теперь у меня появилась отличная система раннего оповещения — Рой. Проблема в том, что все это может занять немало времени, особенно учитывая размеры планеты. Эх, терпение никогда не было моей сильной стороной. Ну что ж, теперь, когда доступ в Метрополию для меня открыт, думаю, я найду, чем заняться!

Глава 20. Праздник

К вечеру в Уотердипе начался праздник. Вексель, в честь которого Кора вообще все это организовала, так и не явился, несмотря на многочисленные приглашения. Поэтому Сэм, которая к тому времени уже получила способность находиться на экстремальной глубине, приняла его облик и заняла почетное место нового правителя. Мы с Селестой тоже не упустили возможность расслабиться. Правда, пришлось воспользоваться кукольными телами, специально разработанными для работы на большой глубине. Попробовать местные “деликатесы” мы не сможем, но это не беда. Если честно, выглядят они не слишком аппетитно, так что даже Сэм, которая находилась здесь в своем настоящем теле, не решилась на такие эксперименты.

Улицы города заполонили дракониды. По нашим прикидкам их здесь не меньше пятнадцати тысяч. Довольно солидно по меркам безжизненной подводной пустыни! Впрочем, места хватало всем. Все-таки мы находимся под водой, так что нет нужды толпиться на “земле”. Больше всего это походило на ночной карнавал — с песнями, плясками, театральными постановками и соревнованиями. В качестве украшения местные жители использовали специальные наряды из светящихся грибов и водорослей. Так что здесь действительно было на что посмотреть.

Больше всего меня впечатлили танцовщицы, которые исполняли что-то вроде синхронного плавания. Дракониды распылили специальный состав, так что вода вокруг них была полна светящихся микроорганизмов и каждое движение девушек оставляло за собой фосфоресцирующий след. Они, конечно, вовсю пользовались этим, создавая всякие замысловатые фигуры под восторженные возгласы толпы. Даже жаль, что Циркон успела сделать только две куклы, так что всем остальным придется довольствоваться видеозаписями.

Притворяться местными мы не стали — Кора представила нас, как “небожителей, которые сошли с небес” ну и несла прочую полу-религиозную чепуху. К счастью, ее подданные отнеслись к этому вполне спокойно. Во всяком случае, в обморок при нашем появлении не падали и даже биться головой об землю, как мои ящеры, не спешили. Всего лишь почтительно кланялись, когда мы проходили мимо. А вот Сэм (в облике Векселя) стала настоящим идолом: ей приносили дары, носили повсюду в специальном паланкине и кружили вокруг нее хороводы.

Несколько часов мы гуляли по городу, болтали, любовались необычными видами и странными обычаями драконидов. В конце концов, мы действительно давно не расслаблялись, а такое событие, как захват нового ретранслятора и наше “условное освобождение” из плена Кетцалькоатля действительно стоит отпраздновать.

— Все хорошо? — спросила Селеста, заглянув мне в глаза. — Ты как будто чем-то обеспокоен.

Я вздохнул.

— Немо все-таки нашла Землю. Вычислила примерное положение по карте созвездий из моей памяти и навигационным данным с корабля Хьюго.

— Ты же сам понимаешь, что мы не можем туда сейчас отправиться, — девушка поджала губы. — Нынешний пантеон тщательно охраняет эту планету.

— Можно было бы отправить туда хотя бы какой-нибудь зонд, просто чтобы быть в курсе дел, — пожал плечами я.

— Если я правильно понимаю суть ловушки, в которой находится твой родной мир, то там даже орб работать не будет. Видишь ли, для этого нужно, чтобы в Солнечной системе находился Сервер Системы, а его там скорее всего просто нет, понимаешь?

Я кивнул. Сервер — сложная энергетическая структура, главное ядро Системы, которое обычно спрятано в варп-пространстве где-то внутри звезды, просто из-за обилия энергии, что требуется для работы этого устройства. Создавать такие штуковины не умеют даже боги. Но ломать — не строить, так что они вполне способны разрушить сервер, если им это необходимо. Иногда это делается из стратегических соображений. Например, на границах доминионов довольно много таких миров, лишенных Системы, что сильно затрудняет ведение боевых действий. Для полноценной атаки требуется личное присутствие божества (как замена сервера), а такое очень трудно скрыть от противников.

Впрочем, время от времени Система сама “захватывает” звездные системы в которых есть пригодные для жизни миры, и устанавливает там новый Сервер, но это медленный процесс, на который могут уйти столетия. Собственно, именно так жизнь и распространилась по всей галактике — благодаря Разломам микроорганизмы попадают в новые миры, развиваются и эволюционируют, заселяют безжизненные пустыни, превращая их в цветущие сады.

— Хорошо, а если мы сами отправим туда обычный ретранслятор, вроде того, что у нас в подземелье?

Девушка покачала головой.

— Ты же не думаешь, что это останется незамеченным? Нет, тут нужно что-то более тонкое. К примеру, из твоих, сновидческих штучек.

— Мои “сновидческие штучки” вряд ли смогут спасти Землю, — я задумчиво покачал головой. — Сама же говорила, что ее в конечном итоге уничтожат.

— Только не говори мне, что собираешься идти против всего Доминиона ради одной планеты, — нахмурилась девушка. — Мне напомнить тебе, сколько крови будет пролито, если начнется очередная война?

— Да знаю, знаю. Я тут просто подумал, что если боги смогли перенести на орбиту Альфы столько обитаемых планет, то мы тоже могли бы…

— Украсть у них Землю? — расхохоталась Селеста. — Еще и без помощи Системы? Да ну, забудь!

— Что, настолько безнадежно?

Девушка пожала плечами.

— Даже будь у нас достаточно сил: как только мы приблизимся к планете, нас тут же засекут и уничтожат. Я уже молчу о том, что без помощи Сервера переместить ее в принципе невозможно, а если мы каким-то образом сможем вернуть Систему на Землю, то это опять же нас раскроет.

Я почесал затылок. Да уж, не самый простой нам достался “квест”.

— Тебя это настолько заботит? — участливо спросила девушка.

— Это мой дом, Сел, я не могу просто умыть руки и оставить все на самотек. Это будет значить, что я проиграл, сдулся, не справился со своей “попаданческой задачей”. Сбежал с тонущего корабля как трусливая крыса.

— Поверь, каждый из сосланных в Тартар ублюдков — наших с тобой товарищей — с лихвой заслужил свое наказание. Никаких "светлых" богов не бывает в принципе. Каждый, кто очутился в этой компании просто обязан проливать реки невинной крови, утешая себя тем, что выбрал меньшее из всех возможных зол. Это я тебе как бывший "светлый бог" говорю. И да, любой из них на твоем месте не пошевелил бы и пальцем, чтобы нас спасти.

— Да мне в общем-то плевать на Титанов, я не ради них хочу это сделать, а ради себя. И вообще, с каких пор ты стала бояться невозможных задач? — я улыбнулся. — Сама знаешь, лучшей приманки для меня просто не существует.

— Ты иногда бываешь чертовски безответственным, — покачала головой Селеста. — Но именно поэтому я и…

Тут наш разговор прервали: стайка молодых драконидов лихо прошмыгнула мимо нас и скрылась в узком проеме у нас за спиной.

— Эй вы, негодники, а ну стоять! — а вот и стражники, которые их преследовали.

Взрослые дракониды тоже едва не налетели на нас, но опознав “ангелов” тут же остановились — мы невольно загородили им дорогу, а беспокоить нас по пустякам им явно не позволяла должностная инструкция.

— В чем дело? — поинтересовался я.

— Нет причин для беспокойства, господин. Просто мелкие воришки, которые нарушают общественный порядок, — ответил старший офицер. — Разрешите продолжить преследование?

— Не стоит, — вступилась за детишек Селеста. — Просто запишите убыток на наш счет. Сегодня праздник, не нужно его омрачать.

Тем временем я внимательно осмотрел небольшой проем, в который прошмыгнули беглецы. Катакомбы? Канализация? Похоже, под городом что-то есть, а я до сих пор ничего об этом не знаю. Непорядок!

Я создал дополнительную точку выхода из подземелья Роя. Стайка белых рыбешек рванула в темноту подземелий, на ходу передавая Немо данные. Перед моим мысленным взором тут же появилась карта. Мой фамильяр нашел и сбежавших детишек и даже кое-что неожиданное — глубокий колодец, ведущий куда-то вниз. Разведчики не смогли пройти дальше — в воде было слишком мало кислорода. Да, живые зонды имеют некоторые ограничения.

— Поглядим? — спросил я Селесту.

Девушка кивнула, и мы нырнули в узкий проем.

Компания беспризорников сперва приняла нас за стражников и бросилась врассыпную. Но когда они поняли, что мы не собираемся за ними гнаться и к тому же принесли с собой еще больше вкусняшек, дети слегка успокоились. Самый старший подошел ближе и осторожно принял подарок, с любопытством разглядывая нас. Ну а мы направились к своей основной цели.

— Лучше не ходите туда, дядя ангел. Там нечем дышать, — подал голос юный драконид. — Ульма как-то уронила туда свою любимую игрушку, — он кивнул в сторону маленькой девочки, которая пряталась за толстой каменной колонной, — я так и не смог ее достать. Чуть не помер!

Хе-хе, кажется мы только что получили побочный квест.

— Не переживай, малой, ничего с нами не случится, — я наклонился и как бы по секрету пояснил: — нам вообще не нужно дышать.

С удовольствием понаблюдал, как в его огромных зеленых глазах загорается восторг вперемешку с ужасом. Некоторые эмоции свойственны только детям — взрослые на них просто не способны.

— Мы достанем игрушку, если вы расскажете все, что знаете об этом месте.

Дети растерянно переглянулись. Ну да, я выбрал не самых осведомленных информаторов.

— Дедушка Закри говорит, что это плохое место и туда нельзя лазить, — ответила девочка, потерявшая игрушку. — Говорит, что когда-то давно они там внизу работали, и двое его хороших друзей задохнулись и умерли. Пожалуйста, спасите моего Шису, я боюсь, что он там тоже задохнется!

— Не переживай малышка, мы его обязательно спасем, — не сдержала улыбки Селеста, и прибавила уже для меня: — если это то, о чем я думаю, то только здесь они могли добывать полезные ископаемые.

— Погоди, хочешь сказать, что под городом твое подземелье?

— Скорее то, что от него осталось. Ты же не думаешь всерьез, что после разгерметизации там кто-то выжил?

Я плюнул на видимость “экскурсии по катакомбам” и активировал поисковую магию земли. И правда — под нами скрыта разветвленная сеть коридоров, прямо как в подземелье ящеров. Один за другим открыл несколько сотен порталов, чтобы просканировать все сооружение, составляя подробную трехмерную карту. Хм, а ведь когда-то у меня это дело заняло несколько месяцев — даже вспоминать теперь стыдно. Детишки наблюдали за моими манипуляциями с разинутыми ртами: голограмму подземелья я сделал видимой для всех, к тому же картину дополняли многочисленные порталы, которые сменяли друг друга, как узоры в калейдоскопе. Не откладывая в долгий ящик, забрал со дна колодца потерянную игрушку — самодельную куклу, сшитую из разноцветных лоскутов и напоминающую динозавра с огромными глазищами.

— Шису, ты жив! — обрадовалась девочка, выбегая из своего укрытия.

Я, понятное дело, не стал мешать их воссоединению.

— Вот это место, — указал я Селесте на остов огромного дерева, внутри которого, если проводить аналогию с нашим подземельем, раньше должно было храниться Ядро.

— Здесь давно уже ничего нет, — покачала головой девушка. — Это место разграбили много десятилетий назад.

Я шагнул в портал, активируя поисковую магию. И правда, ничего ценного. Разве что… Наклонившись, достал из ила костяной кулон, изображающий дракона. Показал его Селесте.

— Ну, хоть какая-то зацепка, — кивнула она. — Скорее всего, это родовой оберег. Может, сумеем выяснить, какое из племен побывало здесь первым. Но меня больше интересует, как они вообще нашли это место без помощи Системы. Это же почти невозможно!

— Может, шахту прорыли изнутри? Какие-нибудь суицидники-камикадзе… Помнится ящеры тоже мечтали выйти на поверхность.

— Не думаю, что все было настолько плохо, — рассмеялась Селеста. — К тому же, моя “сестра” должна была приглядывать за этим местом. Нет, должно быть драконидам кто-то помог найти подземелье. Кто-то достаточно могущественный…

— Ладон?

— Боги не проморгали бы его возрождение. Но с тем же успехом это мог быть Курт или кто-нибудь еще.

* * *

Вексель объявился утром. И сразу принялся за “прогрессорство”. Первое, что его интересовало — это строительство каналов. Оно и понятно — чем скорее дракониды расширят площадь пригодных для жизни земель, тем быстрее будет расти город. И работа примитивными костяными инструментами — это не самый лучший вариант. Обычно для этого используют магическую взрывчатку, но увы, паровая бомба на такой глубине — не слишком эффективное оружие. Точнее, большинство драконидов просто не обладают достаточной Силой Воли, чтобы создать достаточно мощный заряд.

Поэтому Вексель обеспечил город солидным запасом обычной, пластиковой взрывчатки. Испытания прошли на “ура”. Теперь будет достаточно пробурить в грунте пару-тройку отверстий и заложить туда заряды. Единственное неудобство — огромные ледяные “цветки”, которые распускались прямо на месте взрывов. Изучив вопрос, мы пришли к выводу, что из-за резкого скачка давления образуется экзотический лед-семь, главная фишка которого состоит в том, что он разрастается в воде почти с той же скоростью, что и взрывная волна.

Хорошо еще, что вода здесь не находится в критическом состоянии, иначе такие фокусы просто закончились бы очень и очень плохо. К примеру, моментальным замерзанием всего вокруг, как в знаменитой “Колыбели для кошки” Курта Воннегута. Держу пари, что растяпа Вексель даже не задумался над тем, можно ли здесь вообще что-либо взрывать. А ведь это чертовски опасно, особенно учитывая, что при замерзании вода расширяется и…

Так, стоп! А ведь и правда — при такой резкой кристаллизации вода перепрыгивает из одного фазового состояния в другое. Происходит примерно то же, что и внутри холодильника, только в обратную сторону — тепловая энергия превращается в кинетическую. Слабые заряды, которые используют шахтеры, вряд ли смогут спровоцировать катастрофу, но если взрыв будет достаточно мощным, например как при детонации атомной бомбы, начнется цепная реакция, которая может заморозить почти весь океан! Это как бутылка с переохлажденной дистиллированной водой, которой достаточно простого толчка или пылинки, чтобы вся жидкость моментально превратилась в лед.

— Немо, у нас новая задача — нужно вычислить минимальную мощность взрыва, который требуется, чтобы создать такую “волну замерзания”. И по возможности, ее последствия.

Расчеты показали, что заряд потребуется совсем небольшой — всего около двух-трех килотонн тротилового эквивалента. Сомневаюсь, что Вексель в здравом уме притащит сюда столько обычной взрывчатки. Но любой ядерный взрыв, даже самый слабый, закончится глобальной катастрофой. И не только для драконидов — расширяющийся лед создаст мощную ударную волну, которая почти наверняка уничтожит все живое на поверхности планеты. Множество цунами километровой высоты и все в таком духе.

— Стесняюсь спросить: боги вообще в курсе, что такое может произойти? — спросил я Селесту. — О чем вы только думали, когда решили строить самые важные объекты Доминиона буквально поверх горы взрывчатки?

— О-о-о, даже не спрашивай! — махнула рукой Селеста. — Я ведь говорила тебе, что я с самого начала была против этого проекта. Помнится, моим последним аргументом был список из семидесяти трех сценариев полного уничтожения Альфы или всей звездной системы. Но, как видишь, гордыня одержала сокрушительную победу над разумом.

— То есть это даже не единственный способ все разрушить? — я одновременно развеселился и ужаснулся, прямо как тот малец-драконид.

— Да, ты правильно все понял. Под горой пороха спрятан склад с просроченными боеприпасами, который охраняет взвод заядлых курильщиков и все это плавает посреди озера нитроглицерина, на дне которого лежит десяток ядерных фугасов. Ты в курсе, что мы находимся на орбите умирающей звезды? До нее всего тринадцать световых минут. Раз в шестьдесят лет Пантеону приходится скармливать ей какой-нибудь газовый гигант, чтобы в очередной раз отложить взрыв сверхновой, который не только уничтожит Метрополию но и гарантированно стерилизует несколько десятков ближайших миров. Загляни в звездный каталог: Альфа числится в нем “блуждающей планетой”. Просто потому что Сервер Системы установлен не только внутри звезды но и в ядре планеты — просто на всякий случай.

О как. Ну а чему я, собственно, удивляюсь? Достаточно посмотреть на чем держится экономика так называемых "развитых стран" Земли, вспомнить величину государственного долга Соединенных Штатов или (зачем далеко ходить?) техническое состояние коммунальных систем почти любого города на постсоветском пространстве. У нас же вообще вся критическая инфраструктура традиционно находится только в одном состоянии — критическом. Ну и ничего — живем.

— Курт может как-то использовать это в своей игре?

Девушка помотала головой.

— Не думаю, что этим можно кого-нибудь удивить. Боги в любом случае защитят свои резиденции, так что от взрыва пострадают, разве что, сами дракониды да их товарищи по несчастью — жители плавучих рифов. Это даже козырем назвать трудно — так, мелкая разменная карта. Разыграть ее, конечно, можно, но только в комбинации с чем-то более весомым.

— Эй, голубки, вы где пропадаете? — раздался в общем чате голос Циркон. — У Векселя для нас новое задание. Мы отправляемся на северный полюс!

— Как будто нам тут льда мало. И что ему понадобилось на этот раз?

— Подробностей не знаю, но кажется, он хочет отжать у кого-то ретранслятор. Сказал, что нужно готовиться к серьезной заварушке.

Ну и слава богам. А то я скоро совсем заржавею со всеми этими расследованиями!

Глава 21. Ловушка

— Ну и что это такое? — спросила Циркон, разглядывая небольшое нагромождение льда посреди белоснежной пустыни крайнего севера. На полюсах Альфы температура ниже нуля, так что здесь образовался массивный ледяной щит, наподобие нашей арктики.

Аномалию засекли со спутника еще несколько месяцев назад. Правда, авантюристы, отправленные туда на разведку, пропали без вести. А как только прошел стандартный “срок ожидания”, задание по их спасению попало уже в каталог Гильдии флибустьеров. Курт отправил туда команду средней руки — не слишком сильную, не слишком слабую. Но ни один из трех старших нефилимов так и не вернулся.

В общем-то понятно, почему задание досталось именно нам. Если команда Циркон застрянет внутри, разбираться с проблемой придется уже Векселю (а если пропадет и он — то Асмодею). Да и необычная сила девушки скорее всего позволит ей продержаться до прихода “подкрепления”. К тому же, судя по всему, мы имеем дело с чем-то вроде пространственного кармана-подземелья, а значит там должно быть и собственное ядро-ретранслятор.

Вот только поисковые заклинания не показали ровным счетом ничего — здесь нет ни пространственных разрывов ни варп-аномалий. Просто гора снега и льда под которой скрыто что-то большое и металлическое. И никаких признаков жизни. Может они просто попали в ловушку и замерзли насмерть? Да ну, у любого предусмотрительного авантюриста обычно достаточно возможностей и припасов, чтобы месяцами выживать даже в открытом космосе, не говоря уже о каком-то там северном полюсе.

На задание мы явились вчетвером: Сэм, Циркон и мы с Селестой в своих кукольных телах. Но Амелия и Икскацин тоже наготове, равно как и “Реактивные пирожочки”. В любой момент могут выскочить из пространственного хранилища и устроить экстерминатус всем желающим. Ну и еще Рой с его “драконьей пушкой”. Итого, у нас в кармане десять козырей — вполне солидная колода. Правда, некоторые способности дублируются: “Темный луч” есть и у Роя и у старшего “хорька” — Дина. У Сэм регенерация, как и у меня (правда, в кукольном теле это вообще бесполезный груз). Да и здоровяк Рокки, прямо как Селеста, может пользоваться “Абсолютным щитом”, пусть и с небольшой оговоркой.

Да, захватив ядро Роя, мы получили солидный запас ОР, так что я не поскупился проспонсировать эволюцию Селесты. Сверхспособности Падших почти всегда читерские, так что откладывать это решение больше не было смысла. В общем, теперь девушка может создавать барьеры произвольной формы, то есть использовать их еще и в качестве оружия. Больше нет нужды тратить кучу энергии на поддержание огромного сферического щита, так что это еще и серьезная экономия.

После непродолжительных обсуждений мы с Селестой решили не скупиться и усилить нашу команду “Ускорением”. Способность стоила пять миллионов, но в связке с “Кристаллом времени”, которым пользуется Циркон, даст нам сокрушительное превосходство почти над любым соперником, кроме, разве что, архонтов, которые могут эти способности блокировать.

— У меня какое-то нехорошее предчувствие, — пожаловалась Сэм, глядя на ледяную глыбу, — может, не стоит нам туда ходить?

— Знаешь, мне тоже немного не по себе, — согласилась Циркон. — Хотя для этого вроде бы нет никаких причин.

Ну вот, я только что вдохновлялся нашей совокупной силищей а вы тут нюни разводите! Да я… Да мы… Ладно, молчу. Не хочу сглазить. К тому же, у меня никаких “предчувствий” нет. Наоборот, сердце колотится в груди от сладкого предвкушения чего-то нового и неизведанного.

— Ничего удивительного, — ответила Селеста. — Это место — немного не от мира сего, и наши энергетические тела это уже ощущают. Как кролик перед носом удава. Кир, а ты ничего интересного не чувствуешь?

— Я? Ничего особенного. Ну, может, волнуюсь чуть больше обычного. Это можно считать странным?

— Ну ладно, не буду портить тебе сюрприз, скоро сам все поймешь.

— Как скажешь, темнила.

Авантюристы, пришедшие сюда до нас, уже пробурили проход, ведущий вглубь ледяного тороса*, что сделало его похожим на большую и́глу. Мы с некоторой опаской направились внутрь. Курт потерял связь с прошлой командой сразу после того, как они туда вошли. Будем надеяться, что Системное оружие окажется более надежным передатчиком.

(прим.: торос — нагромождение обломков льда).

Внутри толщи льда был замурован полуразбитый космический челнок. Дыра, через которую мы попали внутрь, не оставляла сомнений — корабль сбили. А судя по тому, как сильно покорежило прочную титановую скорлупу рубки, приземление тоже было не слишком мягким. Я бы даже сказал, “несовместимым с жизнью”, но мало ли какие монстры находились внутри? Какой-нибудь архонт наверняка пережил бы такое падение. Да и старшего нефилима не так-то просто убить, на самом деле. Но никаких тел мы так и не нашли. Зато нашли следы мощного взрыва. Похоже, что в челнок угодил кумулятивный снаряд.

Мои паучки тут же расползлись по кабине, вскрывая декоративные панели, чтобы добраться до искореженной взрывом электроники. Возможно, корабельный компьютер прольет свет на то, чей это корабль, и с кем мы имеем дело.

— Немо, удалось найти в Сети информацию о том, как отремонтировать эту штуку?

— В этом нет необходимости, мастер.

— Что, все настолько примитивное?

— Погодите, а вы что, до сих пор не поняли? Ха-ха-ха! Ну вы даете, мастер! У нас же давно есть подробный чертеж этого челнока. Вы даже здесь были, причем не один раз!

— Стоп, чего?

Я снова внимательно вгляделся в полуразрушенную приборную панель. А ведь точно, эта штука мне знакома. Черт возьми, да мы же на корабле той противной девчонки-акулы, Ланти!

— Знаете мастер, — голос Немо стал ехидным, — я недавно наткнулась в Сети на интересную статью. Называется “транскраниальная стимуляция”. Говорят, очень помогает сохранить память и моторные функции при деменции и прочих возрастных проблемах. Не хотите попробовать?

— Издеваешься?

— Понимаю, вам может быть некомфортно обсуждать эту тему, но знаете, как говорят, “признание проблемы — это первый шаг на пути к исцелению”.

— Точно издеваешься. И что еще за “моторные проблемы”? Ты за кого меня вообще принимаешь, за старика немощного?!

— Диагноз должен основываться не на эмоциях пациента, а на фактах. Вот на прошлой неделе, например, вы кружку разбили.

— Ах ты ж негодница мелкая, промашки мои коллекционируешь? Думаешь, если ты в виртуале прячешься, я не смогу на тебя управу найти? Может, показать тебе корявый код, который ты пару лет назад в Теалосе мне выдавала? Краснеть же будешь до самых кончиков своих электронных ушей!

Молчит. Вот то-то же!

— Вы так мило ругаетесь, — улыбнулась Сэм, — прямо настоящая семья! Но может все-таки расскажете, когда это вы успели здесь побывать?

Она что, весь наш разговор в общий чат слила? Вот гадина! Ну все, теперь точно хана тебе!

— Да так, это корабль одной нашей знакомой, которая отправилась сюда, в Метрополию, больше года назад, — произнес я уже вслух. — Но, видимо, не долетела. Я только не пойму, где эта хваленая ловушка, в которую мы должны были попасть.

— А мы уже внутри, — ответила Селеста, — ты бы и сам заметил, если бы не препирался с Немо.

— Я тоже ничего не почувствовала, — заметила Сэм.

— У тебя для этого "чувствовалки" нет. — усмехнулась бывшая богиня. — Я и сама обо всем догадалась лишь по косвенным признакам. Из всех нас только Кир может хоть как-то взаимодействовать с этим пространством.

— Погоди, так мы что, в сновидении? — удивился я.

— Что-то вроде того, — пожала плечами Селеста. — Вот только не во всякое сновидение можно попасть целиком, со всеми потрохами. Открою вам небольшой секрет: по тому же принципу устроены резиденции богов. Они спрятаны не в гиперпространстве, а в гиперреальности, и потому их нельзя достать ни ядерным ударом ни даже взрывом сверхновой. А война в чужом "сновидении" — скажем так, не идет на пользу нападающим.

— Вы так уверенно об этом говорите, как будто… — начала Сэм и тут же прикусила язык.

— Постарайся не думать об этом слишком много, девочка, если хочешь прожить долгую и беззаботную жизнь, — холодно усмехнулась Селеста. — Ну так что, пойдем, поглядим, куда нас занесло?

Мы снова выбрались из "иглу", которая теперь действительно выглядела, как круглый домик, сложенный из блоков спрессованного снега. Вот только вокруг нас была вовсе не ледяная пустыня, а вполне приличные джунгли. Правда, какие-то инопланетные. Под ногами — пушистый травяной настил, в котором мы утопали чуть ли не по колено, вместо деревьев — какие-то пористые кораллы серо-голубого цвета, да полупрозрачные древесные стволы с темными наконечниками, как у копья.

— Это что еще за хрень? — спросил я, отчаянно моргая.

— Мне кажется, это олений лишайник, — сказала Сэм. — Только он очень большой.

— Или это мы очень маленькие, — отозвалась Селеста. — А что, неплохой способ заставить нас тратить уйму сил по всяким пустякам, вроде жучков да паучков. Своего рода дебафф*.

(Прим.: дебафф — негативный эффект в игре, ослабляющий персонажа).

— Бред какой-то, — возмутился я. — Да мы же размером с майского жука! Ты хоть представляешь, что будет, если мы с нормальным человеком встретимся? Какой-то эпический дебафф получается!

— Ну а как ты хотел? — рассмеялась она. — Мы же в чужой реальности находимся! Понимаешь теперь, почему боги не спешат убивать друг друга при первой возможности? Да и мы с тобой этим преимуществом уже как минимум дважды пользовались.

Это она про стычку с аватаром Люцифера? А второй случай — это, видимо, бой с архонтом в подсознании Циркон. Понятно теперь, почему это нам далось так легко: у нас просто было солидное преимущество! Захват осколков Фобоса в том же ряду, но тут уж он сам был слишком слаб, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление.

— Может, я сумею это как-то исправить? — спросил я. — Уж над своим-то телом у меня должна быть определенная власть.

— Скорее всего сможешь. Но я бы на твоем месте приберегла этот козырь до стычки с хозяином сновидения. Пусть пока считает нас безобидными букашками. Ну, попробуй для начала ложку согнуть, как этот твой Нео, просто чтобы понять общий принцип. И вообще, тебе же не впервой таким заниматься — на ходу разберешься!

Вот уж не думал, что Ланти достанется такая читерская способность. Когда мы встретились, она производила впечатление обычной убийцы-тихушника. Откуда такие таланты, да еще и связанные с "моей" специализацией. Через Систему можно купить обычное "усыпление", или контроль чужих снов, но ничего настолько мощного там нет. Это больше похоже на наследие Падших, таких же как мы с Селестой. Дело в том, что не так-то много богов специализируются на теме сновидений. Это Гипнос, которого задолго до Великой Войны убили сами Титаны, Морфей, который до сих пор жив и здравствует, ну и провидец-Прометей, куда ж без него. Выходит, есть шанс, что мы имеем дело с еще одним осколком Прометея? Так вот на что намекала Селеста!

Сказать, что я обалдел — ничего не сказать. Ланти — попаданец с Земли? Да ну, быть такого не может! Я бы понял, заметил! По манере речи, по пасхалкам и "непонятным" шуточкам, которые я и сам в иногда отпускаю. Может она попала в аварию уже после прибытия на Альфу и на борту корабля был еще один пассажир? Это звучит уже более правдоподобно. Ладно, что толку гадать, если можно выяснить все на месте.

— Вы еще кто такие? — раздался за нашими спинами хриплый мужской голос.

Из зарослей мха и лишайника вышел мускулистый здоровяк в каких-то драных лохмотьях, но зато с массивными наручами из драгоценного аурамита.

— Здравствуйте, господин Каган. Нас прислали, чтобы помочь вам отсюда выбраться, — вежливо ответила Циркон.

— Чего? Курт отправил вас? И это все? — он от души расхохотался. — Выкладывайте свои припасы, нубы, и я, так уж и быть, проведу вас в убежище. А иначе, даю вам слово, в полном составе вы не протянете и дня. Кто-нибудь обязательно подохнет, причем, даже без нашей помощи.

Он снова засмеялся, но на сей раз уже гораздо более кровожадно. А потом свистнул так пронзительно, что мы непроизвольно зажали уши. Через несколько секунд из портала за его спиной вышли еще двое: худощавый очкарик двухметрового роста и темнокожая девчонка с ледяным взглядом. Мы уже знали, с кем придется иметь дело, — Курт предоставил нам их досье. Разве что, на фотографиях здоровяк был прилично одет, очки долговязого не имели трещин, а взгляд девчонки казался на порядок менее убийственным. К тому же, куда-то подевались еще двое членов их команды. Да и горе-авантюристы, которые попали сюда первыми, пока не объявились.

— И это все? — саркастично спросил долговязый, кажется, его зовут Садок. — Расходимся: нас жестоко на*****.

За языком этот парень не следит. Зато говорит коротко и по существу.

— У нас мало времени, — заметила их напарница, Герда, глянув на небо. — Скрутим их, а разбираться будем потом.

Ну просто воплощение доброжелательности!

— А вам не приходило в голову, что можно просто договориться? — едко осведомилась Циркон.

Троица нефилимов переглянулась, лихо сверкнув полубезумными улыбками.

— А у нас просто кулаки чешутся, — подытожил общее мнение здоровяк Каган и исчез, равно, как и все его товарищи.

Первой сработала защита Селесты. Полусфера “Абсолютного щита” проявилась на долю секунды и тут же лопнула, разлетевшись на осколки. Вслед за этим активировалось мое "Ускорение" и мы увидели, наконец, нападающих. Последней среагировала Циркон и все трое неадекватов повисли в воздухе, пойманные в ловушку "Кристалла времени". Как я и говорил, эта комбинация — ультимативное оружие почти при любом раскладе сил противника.

Долговязый Садок владел "Ускорением", а Каган — "Алмазным телом", что в совокупности и позволило им пробить Щит Селесты. Способность Герды — "Глаз бури" позволяет замораживать противника одним лишь взглядом (который мне сразу сильно не понравился). Вот только эта дамочка решила первым делом вывести из игры Циркон, приняв ее за лидера, а у нашей "Снежной королевы" иммунитет к холоду. И вообще, кого бы она ни выбрала в качестве цели — наши с Селестой кукольные тела, или "живчика" Сэм — эффект был бы одинаковым, ну то есть ничтожным.

— И что нам теперь делать с этими красавцами? — я неодобрительно покачал головой, разглядывая замершие фигуры.

— Они же сами сказали: "сперва скрутить — потом разбираться", — пожала плечами Селеста. — Как по мне, звучит неплохо.

Я достал из пространственного хранилища три комплекта артефактов, предназначенных для содержания пленников. По сути, обычные кандалы, которые вытягивают из жертвы ману, запас концентрации и выносливости, что не позволяет им использовать большинство обычных умений. Заякорить можно камнем или любым тяжелым грузом, так что даже здоровяк далеко не убежит. Девахе придется еще и глаза завязать — слишком уж опасная у нее способность.

Тем временем, погода начала резко портиться. Ветер усилился, а облака метались по небу как стадо бешеных баранов. "Деревья" принялись вилять из стороны в сторону, будто хвосты очень довольных чем-то щенков. Солнце стремительнопокатилось за горизонт, так что его движение стало заметно даже невооруженным взглядом. А ведь мы все еще не вышли из "Ускорения"!

— Ай, да что происходит? — с беспокойством спросила Сэм, уклоняясь от норовящих отправить ее в нокаут "травинок".

Тут уж и я решил блеснуть эрудицией:

— Хозяин сновидения проматывает время. Вот только мы — чужаки в этой реальности, так что с нашей точки зрения это выглядит как лютый трэш. Не переживай, с такой разницей в скорости для нас это совсем не…

— Берегись! — Селеста потянула меня за шиворот буквально за мгновение до того, как передо мной на землю рухнула глыба льда.

— Опасно… — закончил фразу я, тупо уставившись на обрубок своей механической руки.

— Дебафф! — веско напомнила девушка, создавая над нашими головами барьер в форме зонтика.

— Чертов ультра-мега-эпический дебафф, — проворчал я, качая головой. — Все, прячемся в хранилище, дальше пойдет Селеста. Слишком накладно ей будет прикрывать Щитом нас всех. Нужно найти место, где эти “отмороженные” прятались. Наверняка там обстановка получше, чем здесь. А Очки Развития у нас тоже не бесконечные.

След от недавно открытого портала привел нас к горе — ну то есть это видимо был какой-то крупный валун, внутри которого наши пленники прятались во время такой вот “непогоды”. Только там мы позволили себе немного расслабиться — отключили Ускорение и Щит. А снаружи бушевала настоящая темпоральная буря: день и ночь сменяли друг друга, как в стробоскопе, практически сливаясь в какие-то неопределенные сумерки. Растения упорно тянулись к небу своими ненасытными тентаклями и тут же опадали, обращаясь в прах. Вместо солнца на небосводе горела яркая полоса, медленно поворачиваясь то по часовой стрелке, то против нее. Похоже, счет уже идет не на дни, а на годы.

— Есть идеи, зачем им все это? — спросил я Селесту, указывая на творящийся вокруг беспредел.

— Амальгама, — коротко ответила она, — они просто накапливают Очки Развития.

— Но как? В моей симуляции все существа были фантомами, у них не было собственной души.

Девушка улыбнулась.

— Но это же не относилось к тем, кого ты силой затащил в свое сновидение? Помнится, твои детишки даже слегка подкачались.

И то правда. А еще мои жертвы в реальности спокойно дрыхли, а мы сюда попали, что называется, “во плоти”. Получается, что хозяин сна просто сгреб в охапку все, до чего смог дотянуться в реальности — растения, грибы, бактерий и насекомых. А потом создал им комфортные условия для роста в сновидении, постепенно насыщая свою фальшивую реальность натуральной амальгамой. Эдакая “божественная гидропоника” на минималках. И это снова подтверждает гипотезу с неожиданным кораблекрушением. Здесь ведь нет ни нормальных деревьев, ни крупных животных — просто потому что в реальности вокруг корабля был один лишь огромный ледник. Наверняка они сильно ранены, или даже при смерти, но в сновидении такие мелочи вполне можно проигнорировать.

— А что насчет людей? Сюда ведь не только нефилимы приходили, но и обычные авантюристы.

Но не успела Селеста хоть что-то сказать, как убежище содрогнулось от тяжелого удара: неподалеку от нашего валуна на землю рухнуло гигантское тело человека — полуголого мужчины с густой бородой и непропорциональными чертами лица. В течение нескольких секунд мы созерцали неприглядную картину разложения трупа в режиме “таймлапс”. А потом на земле остался лишь скелет в каких-то жалких лохмотьях.

— Ну вот, собственно, и ответ, — вздохнула Селеста. — Авантюристов тоже ассимилировали. Скорее всего это был их какой-нибудь пра-пра-правнук. Долго такая популяция не протянет, из-за близкородственного скрещивания. Но пару-тройку столетий можно крутить эту шарманку, если не жалко смотреть на постоянно рождающихся уродов, конечно.

Я поежился. Понятно, что создатель этого ожившего кошмара не от хорошей жизни играет в бога, но и гуманными его методы тоже назвать сложно. Спасти себя самого и своих товарищей ценой жизни напавших на тебя врагов? Вроде бы ничего предосудительного. Но что, если речь идет и еще о тысячах их потомков? Не хотел бы я, чтобы передо мной стоял такой выбор.

— Ладно, давай послушаем, что нам расскажут пленники. Уж они-то наверняка побольше нашего успели узнать.

Глава 22. Испытание

— Ну и на кой вы вообще устроили эту драку? Слишком скучно живется? Заняться больше нечем? — Циркон достала из хранилища пойманных в ловушку нефилимов и отчитывала их, уперев руки в бока.

— А ты ниче так, — нагло ухмыльнулся очкарик, — может, по****** как следует перед смертью?

А парень не робкого десятка! Ну или просто плохо понимает, о чем говорит. В данном случае "смерть от сну-сну*" — это очень даже реалистичный сценарий. Циркон просто проигнорировала его, переведя взгляд на остальных.

(прим.: т.е. смерть от секса, см. Футурама, 3 сезон 1 серия).

— А мне рыженькая больше нравится, — поддакнул здоровяк, — так бы ей и…

Я накрыл всю троицу звукоизолирующим барьером — нечего мне девочек смущать всякой похабщиной! Хорошо еще, что про Селесту ничего не сказали. За такое она вполне могла бы превратить их обоих в евнухов.

— А что насчет тебя, ледяное сердце? — Каган повернулся к напарнице. — Кого выберешь, мальчика или девочку? Ну да, я всегда подозревал, что ты по девочкам, раз за все это время ты ни с кем из нас не…

— У нас закончились припасы, — выпалила наконец Герда, отвечая на первоначальный вопрос, да и то, скорее всего, просто назло этим двоим. — Мы здесь уже больше года.

Значит для них время тоже текло немного иначе. В нашем мире прошло всего несколько месяцев.

— И что, неужели снаружи не нашлось ничего съедобного? — нахмурилась Циркон.

— Нашлось, — взгляд темнокожей девушки стал еще более тяжелым. — Но все, кто ел эту дрянь, быстро стали частью "той" реальности.

Ну и дела! Получается, они ассимилировались, как и все прочие обитатели сна, и во время очередного темпорального шторма…

— Они умерли от старости, — хмуро подтвердил мои догадки Каган. — Могу показать вам могилы, ну или то, что от них осталось.

Его тон разительно переменился — должно быть, он потерял кого-то близкого в этой передряге.

— Вы смогли что-нибудь выяснить?

— Совсем немного, — пожал плечами здоровяк. — Тут живут люди, должно быть, потомки тех горе-авантюристов. Если только они совсем не выродились — шторм с каждым разом становится сильнее и длится дольше.

— Мы видели одного аборигена совсем недавно, — кивнула Циркон.

— Это еще не все, под землей живут какие-то темные твари. Похожи на порождения "Умбракинеза", но какие-то странные. Мы с ними не сталкивались, а вот Кори и Ленард…

"Умбракинез"? Это что-то вроде призывателя, управляющего тенями. Видел такую способность в каталоге Системы.

— Потому что мы должны были пойти с ними, принять бой, добраться до сновидца и Ядра! — вспыхнула Герда. — А не отсиживаться здесь и ждать чуда!

— Сколько тебе еще повторять, женщина? — Каган всерьез разозлился. — Кто бы ни управлял этим пространством, у него здесь абсолютная власть! Все равно что пытаться богу морду набить. Ты к нему даже подойти не сможешь!

— А мне и не нужно подходить, — пробурчала Герда. — Сам же видишь, что Курту на нас наплевать. С тем же успехом можно было просто лечь и сдохнуть!

— Если не мы не вернемся, за нами придет архонт, так что можете не переживать, — усмехнулась Циркон.

А вот этого сценария мне хотелось бы любой ценой избежать. В способность Векселя самостоятельно справиться с моим “двойником” я не верю. Скорее всего дело закончится так же, как в прошлый раз — призывом аватара всемогущего папаши. А для нас это вообще не вариант.

— Вообще-то мы собирались разобраться с проблемой без его помощи, — заявил я, подбрасывая камень и превращая его то в теннисный мяч, то в бриллиант, то в кинжал.

На большее моих способностей пока не хватает. Но даже без активации “Цукуёми” я имею над этим пространством некоторую власть. Вот только, как и сказала Селеста, козыри лучше прятать в колоде до самого финала.

— Думаю, я смогу заблокировать часть силы этого вашего "бога", — подытожил я. Как минимум, избавить нас от всех негативных эффектов.

— У вас тоже есть сновидец? — удивилась Герда. — Это все меняет!

— Скорее это мы есть у него, — фыркнула Циркон, — но да, это наш шанс.

— Ты можешь их вернуть? — с надеждой спросила девушка, повернувшись ко мне.

— Ваших друзей? Не знаю, — честно ответил я. — Зависит от того, как поступил с ними хозяин этого места. Если их души отправились в Колесо перерождений, то с этим уже ничего нельзя сделать. На такие чудеса способны разве что верховные боги.

— Тогда пообещай, что позволишь мне вырвать сердце из груди этого ублюдка!

Я посмотрел на Селесту. Она неодобрительно покачала головой. Ну да, если мы имеем дело с осколком Прометея, разбрасываться такими обещаниями не стоит. А эта троица, похоже, настроена очень радикально. Что в общем-то неудивительно, учитывая то, что они потеряли двух товарищей и провели здесь целый год. Но я, как сновидец, прекрасно понимаю, что хозяин этого места наверняка давно знает, где они скрываются, и организовать какой-нибудь “удар молнии” в этот несчастный булыжник для него — пара пустяков.

— Это будет решать наш заказчик, — соврал я. — А вам пока придется остаться здесь.

— Что? Нет! — вспыхнула девушка. — Вы не справитесь сами, мы нужны вам!

Я кивнул Циркон и она снова заморозила пленников.

— Мне они тоже сразу не понравились, — поморщилась Сэм. — Не хочу их судить, меня здесь небыло, но наверняка можно было найти и другой выход из этой ситуации.

— Поэтому мы не будем отсиживаться здесь, а станем частью сновидения, — ответил я.

— Уверен? — спросила Селеста. — Если ты используешь свою способность, он об этом тут же узнает.

— А кто говорил, что я собираюсь ее активировать? Моя задача — оставаться как можно более незаметным. Сэм, ты можешь позвать Дэна? Мне пригодился бы его “Фазовый сдвиг”.

Девушка-мышка кивнула. Через секунду младший из братьев-хорьков уже оказался рядом с нами.

— Какие будут указания, босс? — лихо отчеканил он.

— Девочки сейчас прибавят в весе и пока враг будет отвлекаться на их роскошные формы наша с тобой задача — незаметно обчистить его карманы. Ну, то есть, захватить Ядро. В конце концов, мы же за ним и пришли.

Ребята из команды Сэм все это время наблюдали за происходящим из пространственного хранилища, так что долго объяснять ситуацию не пришлось. Сновидец — не настоящий бог, так что без Ядра он не сможет получать прибыль от своей импровизированной “фермы” ОР, а значит, вся эта конструкция станет бесполезной.

Мы вышли наружу. Темпоральный шторм уже стих, течение времени вернулось в норму. Кукольное тело Селесты пришлось отправить в хранилище, так что девушки остались вдвоем. Но если моя догадка верна — то это ненадолго. Держу пари, что кукла увеличится сама по себе — вместе с Циркон. В крайнем случае сделаем новую из местных материалов. Сэм отыскала какой-то бурый бесформенный куст и, оторвав от него кусок, принялась жевать. Половину отправила в пространственное хранилище, где прятались ее товарищи.

— Этот лишайник точно съедобен, — прокомментировала она. — На моей родине его называли “земляной хлеб”. В детстве мы часто перебивались им, когда начинался голод.

Циркон лишь едва заметно улыбнулась. Подняла с земли небольшой кусок кварцита (думаю, это была обычная песчинка) и проглотила. Ну да, в ее случае слово “всеядность” начинает играть новыми оттенками.

Девушки начали быстро увеличиваться в размерах. Вот тебе и “растибулка”! Сразу возникают некоторые вопросы к господину Кэрроллу*. Магии на Земле, конечно, нет, но к силам Падших это не относится. Мой побег с планеты — тому прямое доказательство. А бедняга Льюис, может, и не подозревал, что происходит в действительности.

(прим.: Льюис Кэррол — автор “Алисы в стране чудес”, конечно же).

— Так, ради проверки: Циркон, попробуй что-нибудь выпить. Но только на этот раз из своих запасов.

Девушка достала из пространственного хранилища бутылку с соком, сделала несколько глотков. И действительно стала уменьшаться. Вот теперь история с двумя погибшими нефилимами выглядит совсем странно. Выходит, что они имели возможность вернуться, но не захотели? Или у них действительно полностью закончились припасы? Интересно, это какое-то общее правило сновидений, или оно работает просто потому, что у нас с хозяином этого места одинаковые ассоциации? Он ведь тоже с Земли.

Вообще-то во многих сказках есть еду в “волшебном мире” опасно. Надо бы запомнить это на случай, если Курт пригласит Циркон перекусить в этом своем "парке развлечений". К предложенному в прошлый раз чаю она не притронулась, но кто знает, как это все работает на самом деле. Не удивлюсь, если большинство богов тем же способом тайком делают всех своих подчиненных частью собственной реальности. Это, кстати, объясняет и то, каким образом аватар Люцифера оказался в моем сновидении.

— Вы так и останетесь крохами? — забеспокоилась Сэм. — А если снова начнется перемотка времени?

— Не переживай, моих скромных сил должно хватить, чтобы удержать пару “жучков” в общем временном потоке.

Первым делом мы посетили поселок аборигенов. Если вообще можно так назвать небольшую общину, состоящую из нескольких десятков глинобитных хижин. Местные жители встречали наших девиц, как Соломон — царицу Савскую. Ну, то есть, пытались, конечно. Осыпали гостей разными поделками, пели песни, танцевали, играли на музыкальных инструментах, причем, надо отдать им должное, делали это весьма неплохо. И всячески намекали на скорую женитьбу… с молодыми девушками репродуктивного возраста. Так, а это что еще за бред?!

После осторожных расспросов (местные жители говорили на слегка исковерканном системном языке) выяснилось, что их девушки вовсе не к интимным играм готовились, а к тому, чтобы стать суррогатными матерями — выносить “потомков богов”. Вот тебе и непорочное зачатие! Сами же “боги” посещали их раз в пять лет, оставляли потомство и потом снова исчезали. Что в общем-то понятно — община медленно вырождается из-за близкородственных браков, так что они отчаянно нуждаются в свежей крови.

Причем, последнее такое “схождение богов” было совсем недавно, что совершенно не вяжется с рассказом Кагана о трагической гибели их товарищей. Может быть, он перепутал их с кем-нибудь из потомков, родившихся в поселке? Дети иногда бывают удивительно похожи на родителей. Самое интересное, что по рассказам аборигенов здесь много “богов” — во всяком случае, гораздо больше двух. И все отличаются необычайной силой и долгожительством…

Ну да, ничто не мешало сновидцу самому создать область, где время течет относительно медленно, и держать там попавших в его ловушку авантюристов. Раз в месяц (по их календарю) они отправляются в поселок, чтобы оставить там “генетический материал”, а потом время снова ускоряется. Не самый гуманный вариант, конечно, но вполне рабочий, ведь в популяции постоянно сохраняются представители “первого поколения”, у которых набор генов вполне нормальный. С точки зрения авантюристов, они просто работают донорами (что определенно лучше, чем смерть). Да и жизнь их многочисленных детей ничем особо не отличается от жизни миллиардов прочих обитателей галактики. Ну а браки между двоюродными родственниками даже на Земле не считаются противозаконными. А что, хитро!

Жили “боги” где-то под землей. Ходить туда аборигенам не запрещалось, но это место охраняли какие-то темные твари. По легенде, всякий, кто одолеет их и попадет на “аудиенцию богов” получит невиданную силу, станет долгожителем и все такое. Так что большинство молодых людей отчаянно тренируются, чтобы в назначенный срок отправиться на “испытание”.

Занятный способ мотивировать их прокачиваться. Интересно, это правило установил сам сновидец или авантюристы потребовали оставить своим потомкам хотя бы призрачный шанс на спасение?

Пришлось извиняться перед несчастными, объяснять, что мы из “другого пантеона” и не имеем отношения к их традициям. Конфуза избежать не удалось, но зато нас пригласили понаблюдать за “штурмом подземелья”. Так что на следующий день мы отправились в поход вместе с дюжиной храбрецов, которые решили испытать свою судьбу.

А наблюдать было за чем. Испытание проходило в большом каменном лабиринте, наполненном ловушками, загадками и прочими испытаниями. Основными врагами были темные существа, самых разных форм и размеров, созданные из уплотненной тени. "Умбракинез" — так называется эта сверхспособность нефилимов.

Насколько я понимаю, это не обычная магия, ну то есть, работает она тоже по принципу “исходного кода”, но в качестве основного топлива использует уже не ману, а амальгаму. Вот только “колдовать” таким способом могут лишь монстры, вроде Курта, ну и сами боги, понятное дело. А нефилимы и даже архонты способны лишь использовать готовые шаблоны, подаренные Системой. Не зря Селеста подняла такой кипиш, когда этот скользкий розовый дракон предложил купить у нас способность “Кристалла времени”. Он ведь действительно способен ее “копировать” и раздавать своим подчиненным. Или свободно продавать через Систему, получая огромную прибыль.

Входов в лабиринт было много: претенденты разбивались на команды из двух-трех человек и каждая группа отправлялась по собственному маршруту. Игрокам нужно было найти друг друга в лабиринте, объединить силы и одолеть главного босса. Однако многие бойцы выходили из игры досрочно — получали ранения или попадали в какую-нибудь ловушку, в таком случае лабиринт “выплевывал” их наружу, предварительно залечив все раны. Смертельных исходов вроде бы не случалось, но по слухам, один смельчак сотню лет назад сильно прогневал “богов” своей дерзостью и в качестве наказания остался без руки.

К нашему удивлению, фальшивые боги тоже активно участвовали в игре — дарили своим любимчикам различные благословения, оставляли на камне свои подсказки и предостережения, награждали оружием и артефактами. Что было очень кстати, ведь этот мир слишком беден ресурсами, так что создавать здесь оружие довольно проблематично. Если верить рассказам старожилов — иногда “боги” даже играли роль финальных боссов. Впрочем, на “ту сторону” игроки попадали крайне редко. Чтобы удостоиться такой чести, нужно быть либо прирожденным гением, либо досрочно пробудить собственные способности нефилима.

— Ну так что? Может и мы попытаем удачу? — улыбнулась Селеста. — Уж мы-то по их меркам наверняка “достойны”.

Я кивнул.

— Размажьте их. А мы отправимся вперед коротким путем.

— Легко сказать, — хмыкнула она, — если я правильно все понимаю, у него в подчинении добрая дюжина нефилимов. Да и колода способностей гораздо разнообразнее нашей.

— Ничего, в крайнем случае, просто тяните время. Я вмешаюсь, если ситуация станет критической. Да и кукольных тел у нас много — ими можно пожертвовать.

Мы с Дэном использовали “Фазовый сдвиг” и на всех парах помчались к центру лабиринта прямо сквозь стены. Не на своих двоих, конечно, а с помощью магии, ну и парочки самокатов, собранных на скорую руку. Надеюсь, нашей маскировки будет достаточно. Все-таки сновидец не вездесущ и не всеведущ. Ему, как и нам, приходится полагаться на глаза, системы наблюдения, сигнальную магию и прочие житейские хитрости.

Ну а девушки отправились на неспешную прогулку по лабиринту. Правда, это скорее можно было назвать издевательством, чем нормальным прохождением. Началось все с того, что Селеста проигнорировала многочисленные входы и вошла внутрь, проломив стену магией. Ловушки? Циркон просто замораживала все вокруг своей ледяной способностью. Загадки? Да кому они нужны, если управляющий механизм можно сломать, а ворота открыть силой.

Реакцию хозяина этого места не пришлось долго ждать — вскоре дорогу моим спутницам преградили сразу трое девушек-нефилимов. Довольно молодых на вид, надо сказать. Должно быть, это “новое поколение”.

— Ага, ну вот и “шестерки” пожаловали, — усмехнулась Селеста. — А где же ваш босс? И не стыдно за спинами детей прятаться?

— Не смей так о нем говорить, — вспыхнула пухленькая рыжеволосая девушка с посохом в руках, — наш лидер — великий человек!

— Ага, значит это все-таки мужчина. И он даже не вешает вам на уши лапшу про свою “божественность”. Занятно, — улыбнулась Селеста. — Ты продолжай, продолжай, милая, мы тебя внимательно слушаем.

— Помолчи, Этна, — заговорила другая девушка — худощавая брюнетка в пластинчатой броне. — А вы трое — сдавайтесь, и мы не причиним вам вреда!

— Мы здесь тоже не для того, чтобы сражаться, — кивнула Циркон. — Насилия можно избежать: просто отведите нас к своему лидеру.

— У нас другой приказ, — ответила старшая девчонка. — Обезвредить вас, связать и доставить к нему.

— Какая жалость, — покачала головой Селеста, — нас этот вариант совсем не устраивает.

Дальше события развивались быстро: рыжеволосая девица метнула в сторону моих союзниц какой-то блестящий снаряд, а третья девушка — голубоглазая блондинка — активировала странную способность из-за которой воздух вокруг стал густым и вязким, как кисель. Я уже видел такое в каталоге Системы: “Сфера воды” замедляет противников и заживляет любые раны союзников, которые находятся в этой магической псевдо-жидкости. Ну а метательный снаряд оказался чем-то вроде золотого веретена, которое стремительно вращалось вокруг Селесты и ее компаньонов, обматывая их тонкой золотистой струной. Артефакт? Должно быть, это аурамитовая нить, превосходящая по прочности даже углеродные нанотрубки.

— Лучше не двигайтесь, или мой “Шелкопряд” вас на кусочки покромсает, — заявила рыжеволосая.

Циркон принялась брезгливо срывать с себя золотую паутину голыми руками — нити уходили вглубь ее желеобразного тела и сразу же распадались на атомы, так что девушка отделалась незначительными порезами на одежде. Сэм, поморщившись, просочилась между оковами, как жидкометаллический Терминатор.

— О да, пытаться обездвижить оборотня и слайма с помощью аурамитовой проволоки, — ну просто верх сообразительности, — рассмеялась бывшая богиня. — Должно быть твоим наставникам сейчас очень стыдно.

— Зато ты теперь даже пошевелиться не сможешь, — огрызнулась рыжая. — Этой нитью горы можно двигать!

— А мне это нужно? — искренне удивилась Селеста. — Ох, ладно, дай-ка я тебе покажу, как это делается.

Воздух вокруг нее заискрился — тысячи крохотных чешуек-щитов, защищавших ее тело, пришли в движение, разрезая опутывающие девушку нити. А мгновение спустя точно такие же искры стали сгущаться уже вокруг наших противниц, создавая что-то вроде средневековой “железной девы” — барьера, повторяющего контуры тела жертвы, но с обращенными внутрь острыми шипами. Купол “Водяной сферы” исчез — барьер Селесты не позволил блондинке поддерживать способность за его пределами. Избежать заключения сумела только брюнетка — она резко взмахнула мечом, разбив сгущающийся барьер какой-то энергетической волной. Тут уж нашла коса на камень — это был “Абсолютный разрез”, одна из бронебойных сверхспособностей.

— Лучше сразу признай поражение, — посоветовала Селеста единственной оставшейся “в строю” сопернице. — Ты потеряла целителя, да и пухляшку я в любой момент момент могу превратить в подушечку для иголок.

— И вовсе я не пухлая, — возмутилась рыжая, и тут же взвизгнула. — Ай, больно!

— Зря злорадствуешь, — процедила сквозь зубы брюнетка, — я ни за что не предам своего господина!

Тут пространство пришло в движение: стены лабиринта вздрогнули и испарились, словно все это время он был лишь иллюзией. Девушки оказались в центре широкого амфитеатра. На трибунах сидели как участники соревнования, слегка ошалевшие от такой перемены декораций, так и все жители деревни, которые пришли поглазеть на игру. Пленницы Селесты просто исчезли из своих пыточных капсул и тут же появились снова — но уже за спиной своей темноволосой подруги. А вслед за этим из воздуха, без какой-либо пространственной магии, стали появляться новые противники — пятеро старших нефилимов. Ага, ну вот и тяжелая артиллерия пожаловала. Эти ребята выглядят уже гораздо более взрослыми и опытными. Наверное, это и есть то самое “первое поколение”. Не видно только тех двоих, которые были в присланной Куртом команде спасателей. Должно быть, наш сновидец решил не испытывать судьбу, полагаясь на их верность.

Ну что ж, тогда мы тоже не будем скромничать. Сэм выпустила Дина и Рокки, а из хранилища Циркон вышли Амелия и Икскацин. За их спинами открылся портал, из которого вынырнуло несколько драконьих голов Роя, окруженных водной оболочкой. Хе-хе, я будто в “Героев меча и магии” играю! Вот только свое присутствие мне пока раскрывать нельзя. Надеюсь, противник какое-то время тоже будет играть по правилам и не станет больше использовать свою “абсолютную власть”. Иначе мне придется вмешаться, и ход боя быстро может стать очень и очень странным.

Глава 23. Встреча

— Ага, ну вот и “воспитатели” пожаловали, — обрадовалась Селеста. — Может все-таки поговорим, как нормальные, воспитанные люди?

Многие из новоприбывших бойцов уже были знакомы нам по базам данных Сети. Мускулистый парень, с ног до головы покрытый татуировками, и бледная девушка, смотрящая исподлобья — это пропавшие товарищи нефилимов, которых сюда отправил Курт. Сухой старичок невысокого роста и пухлый мужик с “пивным животом” — из другой команды авантюристов, что первыми попали в это место. Интересно, что все бойцы уже были старшими нефилимами, несмотря на то, что изначально они не владели никакими сверхспособностями. Видимо, они тоже получают какую-то долю с этого “аттракциона”.

А вот последнее существо мы опознать не смогли. Это была размытая женская фигура, состоящая из сгущенной тени, прямо как те странные существа, которые охраняли лабиринт. Должно быть, это и есть владелица способности “Умбракинез”, ну или ее теневая проекция.

— А не о чем тут разговаривать, — развел руками старик. — Разве что вы сами сдадитесь по-тихому. Что, нет? — он кисло улыбнулся. — Ну я так и думал. Ату их, ребята!

Я сразу же активировал на союзниках “Ускорение”. Но противники этого словно бы и не заметили — их поток времени тут же выровнялся с нашим. Ну да, хозяин этого места не раз демонстрировал эту способность. Мы уже убедились, что полностью компенсировать его силу не сможет даже “Кристалл времени”, но он этим преимуществом почему-то не пользуется. Пытается играть по-честному или просто хочет, чтобы мы так думали? Ладно, оставим пока все как есть — так Циркон хотя бы сможет использовать свою способность для защиты. Я отправил один из потоков своего сознания в ускоренное сновидение — на всякий случай. Наблюдать за всем как в “замедленной съемке” может быть не так весело, но зато если что-то пойдет не так, я смогу вовремя вмешаться и подстраховать своих людей.

Остальные тоже не сидели без дела — готовили свои способности к бою. Сэм стала расти, как на дрожжах, превращаясь в четырехметровую великаншу. Не знал, что она так умеет — должно быть, подкачалась с нашей последней стычки. Рой и Дин принялись готовить атаки “Темным лучом”. Очевидный недостаток этого умения — слишком длительная подготовка, так что их придется прикрывать. Ну, у “пирожочков” все схвачено — Рокки уже встал рядом с ним и активировал свой “Щит”. Селеста тоже продолжила наращивать число своих “белых лепестков” — крошечных неуничтожимых лезвий, которые вихрем вращаются вокруг нее, сверкая в лучах солнца. Остальные девчонки — Икскацин, Амелия и Циркон лишь невозмутимо достали оружие из ножен. Их сверхспособности нам пока ни к чему.

Белокурая девчонка взмахнула рукой — и мы снова оказались в вязком пространстве псевдо-воды. Паршивый дебафф, влияющий на все поле боя, нужно избавляться от нее в первую очередь. Немо передала сообщение Дину и он тут же скорректировал направление будущей атаки. Но “Темный луч” так и не достиг цели: мускулистый парень положил ладонь на одну из своих татуировок, и в его руке появился черный щит, который просто поглотил поток тьмы, слегка увеличившись в размере. Кажется, это “Теневая броня” — способность из той же линейки, что и “Умбракинез” с “Темным лучом”. Дистанционная атака Роя тоже провалилась: черная тварь с ревом увеличилась в размере, отрастила несколько голов на длинных шеях и без труда перехватила все четыре луча, просто проглотив их. Хм, ну что ж, эти ребята нашли себе достойных противников.

Тем временем, великанша Сэм шагнула вперед, явно собираясь раздавить парочку букашек. Дорогу ей преградила, как ни странно, рыжеволосая пухляшка с посохом. Девушка вспыхнула, будто факел, и тоже стала увеличиваться в размерах. Видимо, ее основная сила, это “Феникс” — способность превращаться в живое олицетворение огня. Самое жуткое — то, что ее тело мгновенно превратилось в пепел, так что после окончания боя она должна каким-то образом восстать из него, словно та самая легендарная птица. Потратит слишком много топлива (ОР) — и вернуться назад уже не получится…

Словом, все очень быстро нашли себе противников: темноволосая мечница с “Абсолютным разрезом” набросилась на Селесту, Циркон перехватила выстрел “Морозным лучом”, который использовала бледная девчонка с хмурым взглядом. Должно быть, это сестра Герды, ну или ее ученица — слишком уж разная у них внешность. Амелия шагнула навстречу старику, ну а Икскацин достался жирдяй — наверняка этот упитанный мужчинка в ее “вкусе”.

В то же время мы с Дэном как раз добрались до нашей цели. Найти ретранслятор было несложно: в астральном измерении к нему вело множество нитей, расходящихся по небу во все стороны. И все они вели к небольшому зданию в центре лабиринта. Мы осторожно забрались внутрь, двигаясь внутри стен, а к кристаллу подошли снизу — прямо из-под земли. Это было настолько просто, что я остановился прямо возле цели, не решаясь сделать последний шаг. Ловушка?

— И что по-твоему ты делаешь? — раздался за моей спиной чей-то насмешливый голос. — Разве Илиана не учила тебя, что воровать — это плохо?

Обернувшись, я увидел молодого юношу с голубоватой кожей — прямо как у соплеменников нашей девочки-акулы. И что-то я не помню, чтобы она кого-то брала с собой в дорогу. Хотя если она изначально была попаданцем с Земли… Перерождение — та еще лотерея.

— Ланти? — удивился я. — Ты что, тоже пол сменила?

Юноша не выдержал и расхохотался, а рядом с ним появился черный силуэт — то самое теневое чудовище, которое прямо сейчас сражалось с моим ручным драконом. Впрочем, судя по неподвижно глядящему в одну точку Дэну, мы провалились в ускоренный поток времени, так что о судьбе моих товарищей можно пока не переживать.

— Нет, Ланти — это я, — произнесла тень и добавила с печальным вздохом: — точнее, то, что от меня осталось. А это — Элро, один мой приятель, который помогал мне все это время.

— Приятель? — наигранно обиделся юноша. — После всего, что мы пережили, так ты оцениваешь наши отношения?

— О, боги, ну а как мне тебя еще называть? — вспыхнула девушка. — Второй половинкой? Очень навязчивым сном? Призраком моей первой любви?

— Ну а что? Все это гораздо лучше описывает ситуацию, чем какой-то там “приятель”, — развел руками парень.

— Может все-таки объясните нормально, — вмешался в их перепалку я. — А то я уже совершенно ничего не понимаю.

— Не больше чем мы, когда ты явилась к нам в мужском обличии, Киара, — огрызнулась Ланти. — Ты точно уверен, что это она, а, Элро?

— Да что тут понимать? — махнул рукой юноша. — Он же попаданец с Земли, как и я. Причем, парень — это с самого начала было очевидно. Вернул себе привычное тело, как только появилась возможность. Я бы на его месте тоже так поступил.

Так-так, это уже кое-что. Значит этот Элро — действительно мой “соплеменник”, если можно так сказать. Да еще и наследник Прометея. И, похоже, он был на корабле Ланти. Но где она его прятала все это время? И почему ничего не рассказала? “Призрак первой любви”, “навязчивый сон”? Да что с ними произошло вообще?

— Она солгала тебе, — пояснил Элро, видя мое недоумение. — Это я восстановил контроль над Ковчегом, отремонтировал реактор и сменил курс корабля, убил… впрочем, не важно, все это очень долгая история.

— Вообще-то я тебе помогала, — обиженно заметила тень Ланти, уперев руки в бока.

— Да, да, — закатил глаза Элро, — только вот закончилась эта “помощь” тем, что я умер. А потом умерла ты. И теперь мы все в полной ж***.

Девушка уже набрала воздуха чтобы выдать что-то обиженно-нравоучительное, но я ее перебил:

— Так, погоди, давай по порядку. Сперва умер ты. Это случилось еще на Ковчеге?

— Да, — кивнул юноша. — Я не хотел рисковать, перерождаясь в незнакомом месте и попытался использовать тело Ланти…

— Совсем не так, как я себе это представляла, — буркнула девушка вполголоса.

— … в качестве якоря, — закончил фразу Элро. — Ну что еще?!

— Ничего, — она обиженно надула губы.

— А-а-а, так ты в ее сновидениях спрятался или что-то типа того? — я помотал головой, пытаясь не отвлекаться на их пререкания.

— Что-то типа того, — кивнул парень. — Не думал, что это возможно. Моя способность всего лишь позволяла переносить в сновидение реальные предметы и хранить их там. А тут речь была о моей собственной душе! Но в конечном итоге все сработало. Наверное благодаря…

— Силе любви? — снова чуть слышно буркнула девушка.

— … тому что мы много времени проводили в совместных снах, — на его щеках появился чуть заметный румянец.

Ну просто замечательно! Не буду даже спрашивать, чем вы там занимались.

— Так вы все это время делили одно тело на двоих? — возмутился я. — А мне-то почему ничего не сказали? Мы бы что-нибудь придумали! Использовали филактерию, системное оружие, ядро подземелья, сделали бы для вас отдельные тела!

— А ты сам разве не понимаешь, чем бы это закончилось? — удивился Элро. — Мы же с тобой оба — Падшие. Мы как те бессмертные в старом фильме, где они головы друг другу рубили, чтобы последний выживший стал “богом”. Ну, этот, как там его…

— “Горец”, — подсказал я. — Только оказалось, что приз был немного другой — они просто снова становились смертными. Так значит ты в курсе дел о Прометее и всей этой титаномахии*?

(прим.: букв. “война титанов”).

— Увы, — развел руками Элро. — Кое-что увидел во снах, кое-что пробил по базам данных Ковчега, остальное додумал сам. Ну а когда попал на Альфу — все вопросы отпали сами собой.

— Тогда ты должен понимать, что “Горец” — это не единственный вариант. Мы вполне можем пойти разными дорогами. Да и многие из ныне живущих богов — это осколки одних и тех же древних чудовищ, которые так и не сумели договориться.

Он всерьез задумался, пожал плечами.

— Это вопрос доверия. Где гарантия, что один из нас не воспользуется возможностью, чтобы поглотить другого?

— Так, стоп, а зачем нам вообще заниматься такой ерундой?

— Мы в ловушке, Кир, — вмешалась в разговор Ланти. — В наш корабль попала бомба. Мы уже мертвы, увязли в лимбе обеими ногами. Не можем ни в реальность вернуться, ни души свои разделить. Элро пытается отсрочить гибель, оживить этот иллюзорный мир, наполнить его амальгамой, но на это уйдут века… годы, если считать по реальному времени. Если не объединить ваши силы — нас скорее всего найдут, уничтожат без суда и следствия. Боги ненавидят титанов — они не станут разбираться.

— Мы не можем себе позволить вас отпустить, — подытожил Элро. — Это вопрос нашей жизни и смерти. Так что для одного из нас эта история должна будет оборваться прямо сегодня.

Над нашими головами вспыхнул какой-то барьер. Стены осветились узорами Исходного кода, причем вовсе не магической версии, а той, что основана на амальгаме. Эту тему даже я изучал только теоретически, потому что в реальности возможности управлять этой энергией у меня нет. А вот в таком “плотном” сновидении (которые я больше не могу создавать), очевидно, это возможно. И Элро явно не терял времени зря — изучал Ядро и доставшиеся ему способности нефилимов. Если раньше я был уверен, что в любой момент смогу покинуть сновидение, захватив с собой всех союзников, то теперь все совсем иначе. Плохо дело! А я-то, наивный, радовался — думал, ребята знакомые, все их проблемы быстренько решим, договоримся, объединим силы. Ага, “объединили”.

— Хорошо, погоди, — пришел мой черед судорожно искать выход, — есть одна способность… Мы могли бы объединиться на время, а потом снова разделить наши души!

— Как я и сказал, это вопрос доверия, — вздохнул юноша. — Держу пари, что мы оба готовы друг другу пообещать некое условное “освобождение”. Прямо сейчас или через какое-то время. Но где гарантия, что победитель сдержит свое слово?

Я понимающе кивнул. Даже при том, что мне самому не хочется ломать чужие судьбы ради наживы, но и я не настолько “благороден” чтобы поставить на кон свою собственную шкуру. Если мы объединим наши силы, это очень сильно облегчит нам жизнь. Как минимум, я смогу восстановить “Бесконечное цукуёми”. А со способностью Элро, можно будет утащить в сновидение подземелье ящеров и сбежать с проклятой планеты пауков, где нас стережет Кетцалькоатль. Акулята тоже наверняка смогут решить свои проблемы — получат в качестве якоря мое тело, разделят свои души с помощью силы Фобоса. Вот только кому-то из нас ради этого явно придется подвинуться…

— Все решится на арене, — кивнул Элро. — Механика простая: чем больше твоих пешек остается на поле, тем выше твои шансы на победу.

И он протянул мне руку. Понятно, для чего: это вызов на очередной поединок воли. Только вместо “духовного пространства” — сновидение, в котором мы находимся, а в качестве “игры” — сражение наших подопечных. Черт возьми, знал бы я, что все так обернется, прикупил бы им еще парочку способностей. Да хоть бы и “Оборотня” для Роя. А теперь, того и гляди, проклятая жаба меня действительно задушит. И даже идеальный спасательный круг — гарантированное перерождение от “Цукуёми” — здесь не поможет. Зараза! Я вообще-то ругаться не привык, но проигрывать, с совершенно непонятными и непредсказуемыми последствиями, *****ц как не хочется!

Сжав зубы, я тоже протянул руку вперед. А что делать-то? Помирать — это вообще не сложно. Как медицинские процедуры — просто нужно немного потерпеть, и все решится, так или иначе. Лишь бы потом, очутившись в какой-нибудь там Вальгалле не бормотать, как Ланти: “не так я себе это представлял!”

* * *

— Внимание, способность “Бесконечное Цукуёми” восстановлена!

— Внимание, получен ограниченный доступ к способности “Пожиратель реальности”.

Процесс слияния двух осколков души похож на испытание Гом-джаббар из легендарной “Дюны”. С той лишь разницей, что оба участника этой пытки испытывают примерно одинаковые ощущения. Сперва ты чувствуешь лишь легкий дискомфорт — словно зуд от комариного укуса. Но со временем боль становится все сильнее и сильнее, охватывает все тело, и вот уже каждая клетка твоего естества бьется в агонии. Все что тебе нужно сделать — это вырвать руку из ужасного устройства, причиняющего тебе боль. Но ты прекрасно понимаешь, что стоит тебе это сделать — и иголка со смертельным ядом воткнется в твою шею и после этого ты перестанешь существовать. Образно говоря, конечно, — у нас с Элро нет ни отравленных наперстков, ни “куба агонии”. Достаточно нашей воли — желания вытеснить противника, заставить его добровольно сдаться, пойти на поводу у животных инстинктов, которые велят бежать, прятаться, отгрызть себе “лапу”, в конце концов, но все-таки избавиться от источника этих ужасных ощущений.

По сути, наши души уже начали сливаться в одно целое — это вполне естественный процесс. Нам вообще противопоказано прикасаться друг ко другу, по крайней мере, до тех пор, пока мы сами не станем богами и не научимся контролировать этот процесс. Уже сейчас через созданную связь мы отлично чувствуем друг друга — мысли и желания, тайные намерения и уловки. Понятно теперь, почему Элро предложил сделать ставку на бой подчиненных. Любое соревнование в нашем случае — как игра в крестики-нолики с самим собой — скучное и бессмысленное занятие.

Невзирая на нарастающую боль я все же пробежался глазами по описанию его способности:

[“Пожиратель реальности”, (ур. 2) — [0] вы можете проникать в чужие сны и управлять ими или создавать собственные, физически переносить в них любые цели (в том числе одушевленные) в радиусе пятидесяти метров: стоимость — 5 ОР за килограмм массы (возможны штрафы, если объем души цели или их совокупность больше вашей), откат — пять минут, максимальное ускорение времени — х150, стоимость — 12 ОР за час по времени сновидения; [1] Вы можете создавать полную симуляцию реальности в масштабах планеты, которую когда-либо посещали (живой сон), физически переносить в них любые цели (в том числе одушевленные) в радиусе пятидесяти метров (50 ОР за килограмм массы), контролировать неживую материю (в т. ч. принесенную извне), откат — сутки, ускорение времени — х1500, стоимость — 120 ОР за час по времени сновидения; [2] вы можете создавать сразу несколько потоков сновидения, стоимость активации и поддержания каждого дополнительного потока на двадцать процентов выше предыдущего. Особенность "$%@♀§SP": в случае гибели вашего настоящего тела вы можете скрыться в мире грез и найти новую дорогу в реальность через Круговорот душ.]

В целом понятно: суть моей силы — в путешествии между разными версиями несбывшейся реальности, а Элро способен превращать ее в своего рода пространственный карман планетарного масштаба, отдельную мини-вселенную, над которой он имеет почти абсолютную власть. И снова — крошечная часть возможностей, которыми так или иначе могут пользоваться только боги.

Вскоре стала понятна и суть нашей игры. Черноволосая мечница с ревом бросилась на Селесту, нанося десятки ударов “Абсолютным разрезом”. Но, к ее несчастью, ни одна из атак так и не достигла цели. Белые лепестки, которые кружились вокруг бывшей богини, разрушались, но их место тут же занимали другие. А спустя мгновение несчастная мечница сама оказалась внутри белого вихря. Шах и мат!

Пространство дрогнуло. На том месте, где только что была мечница не осталось ровным счетом ничего. Телепортация? Нет, Элро воспользовался нашей общей силойчтобы создать еще одну, параллельную реальность. В которой брюнетка, естественно, не пострадала. Я удивленно моргнул, ощутив краем сознания, что страдания моего противника только что удвоились. Выходит, что каждая непоправимая ошибка бойцов будет обходиться нам очень и очень дорого. Впрочем, мы оба можем перемещать своих юнитов между слоями реальности, так что с каждым разом организовать ситуацию, требующую создания нового пространства, будет все сложнее.

Ну что же, правила в целом понятны, теперь нужно просто победить!

От автора: я жив, здоров, работаю, спасибо за беспокойство )) понимаю, что оправдания никому не нужны, а нужны главы, так что этим и займусь в ближайшее время. Просто выпал из потока по личным обстоятельствам. Если до пятницы не выложу новую главу, закидайте меня тухлыми комментами пожалуйста ))

P.S. Исходная внешность Ланти:

Интерлюдия. Столкновение

Жизнь — боль. А жизнь оборотня — боль непрерывная. Сэм давно уже привыкла к этому. Проклятая способность совершенно не считается с твоей физиологией — ткани и мускулы почти всегда растут неравномерно, рвут связки, выкручивают сухожилия, иногда даже ломают кости, которые просто не успевают стать достаточно прочными. Да и кого это должно волновать, если любые повреждения все равно зарастают через несколько секунд? Можно, конечно, избавиться от нескольких нервных связей, но все происходит слишком быстро, да и лезть в бой с частично парализованными конечностями — не лучшая затея.

“Сопротивление боли” уже достигло седьмого уровня, но даже этого недостаточно, чтобы полностью заглушить последствия трансформации. До максимального уровня все еще очень далеко, а полное “Аннулирование” стоит бешеных денег, которых у Сэм пока нет. С появлением в ее арсенале “опции гигантизма” все стало еще хуже. Постоянно держать в пространственном хранилище собственный “хвост” длинною в пятнадцать метров, закрепленный где-то внутри твоей диафрагмы… Почти шесть тонн дополнительной нагрузки — примерно столько же весит крупный саванный слон. Ну, или взрослый наг*.

(прим.: змееподобное существо, с телом человека и длинным хвостом).

А еще — горный тролль, ДНК которого Сэм пришлось поглотить, чтобы научить свое тело справляться с бешеными перегрузками. Чего только стоит “скромная змеиная диета” в семь тысяч килокалорий, которые теперь приходится съедать ежедневно. А в дни тренировок — в двадцать раз больше, ведь тролли, в отличие от нагов, — теплокровные существа. Съесть крупного поросенка целиком, за один присест, находясь в нормальном человеческом облике, — само по себе испытание, так что приходится заказывать мясо прямо на полигон и устраивать там барбекю, на радость остальным членам команды.

Зато показатель здоровья Сэм в этой форме зашкаливал за миллион, а физическая сила возрастала настолько, что она была вполне способна голыми руками проломить обшивку звездолета. Так что приходилось мириться с некоторыми неудобствами, вроде не самой привлекательной внешности. Нет, среди троллей она наверняка стала бы общепризнанной королевой красоты. Скорее всего, это вообще предельный уровень привлекательности для этой странной расы, но вот с человеческой точки зрения…

Так что девушка, сжав зубы, терпела боль от трансформации, оценивая противников. Три женщины, четверо мужчин, одно чудовище… Первая очевидная цель — блондинка-целитель. Ее наверняка попытаются достать дистанционными атаками. Но кроме хиллера есть смысл сосредоточиться и на тех игроках, которые способны нанести самый большой массовый урон. Мужчины выглядят сильными, но почти все они — милишники*. А вот рыжеволосая выскочка с посохом в руках, которая не умеет сдерживать свои эмоции — определенно маг. Кажется, ее зовут Этна?

(прим.: игроки, сосредоточенные на ближнем бое).

Сэм чуть присела, готовясь к прыжку, и как только почувствовала, что ноги достаточно окрепли, сиганула вперед, мигом сокращая дистанцию. Инстинкты ее не обманули: девчонка, заметив опасность, вспыхнула, словно факел. Ифрит? Нет, ее тело тут же осыпалось пеплом. Она — феникс, а значит, все гораздо, гораздо серьезнее. Сэм почти непроизвольно снабдила кулак костяным подобием кастета и нанесла самый мощный удар, на который была способна. Сердце феникса сгорает в последнюю очередь, что делает его наиболее уязвимым именно в момент трансформации.

Облако горячей плазмы взорвалось и расплескалось во все стороны брызгами горячего напалма. Но и Сэм тоже порядком досталось — ее кулак попросту испарился вместе с костяным наростом, который должен был его защитить, а несколько случайных брызг оставили на теле темные пятна ожогов. Ерунда — очки здоровья просели всего на десять тысяч. Главный вопрос — получилось или нет?

Девушка с ужасом заметила, что языки пламени вовсе не собирались гаснуть. Вместо этого они стали снова собираться вместе, складываясь в пылающую фигуру с двумя огненными крыльями, которые размерами не уступали самой Сэм.

— Да как ты посмела, тварь?! Да я тебя живьем сожгу! — взвизгнула феникс, замахиваясь своими крыльями.

Пламя обрушилось на девушку, моментально разбив все защитные барьеры. Сэм рефлекторно сгруппировалась, наращивая броню, и прячась внутри нее, словно какой-нибудь броненосец. Осваивать негуманоидные боевые формы тяжело, а вот защитные — всегда пожалуйста.

Вот только феникс — это вам не какой-то там файербол, а самое настоящее “Адское пламя”. К тому же, живое и персонифицированное. Фактически, прямо сейчас душа Этны сгорает в нем, питая ужасную способность собственной амальгамой. Ничего непоправимого, если у нее есть достаточно свободных ОР, но как только они закончатся — топливом послужит уже кое-что другое…

Сэм с ужасом почувствовала, как едкое пламя окутывает ее, проникает во все стыки брони, прожигает стремительно костенеющие ткани “Оборотня”, причиняя девушке жгучую боль. Огромный показатель Здоровья стал быстро уменьшаться. Проклятье, надо же было так подставиться! Выбрала, дура, на свою голову самую опасную цель! Теперь остается только надеяться что кто-нибудь из союзников вмешается и…

Тут боль внезапно утихла, жар исчез. Сэм в недоумении просто продолжила регенерировать, заживляя многочисленные раны. Со стороны она сейчас выглядит, как огромный броненосец, свернувшийся клубком. Одна беда — ей приходится только гадать, что произошло снаружи. Может, это какая-то уловка? Стоит ей раскрыться и девчонка-факел тут же…

— Можешь открываться, — подсказала Ассистент. — Феникса тут больше нет.

— Немо? Что произошло?

— Ничего особенного — повелитель создает новые ответвления внутри этой реальности. Просто действуй по ситуации, слушай что тебе говорят, и постарайся больше не создавать проблем.

— Твой повелитель? Так Циркон уже убила феникса?

— Циркон? Ха-ха-ха! — развеселилась Ассистент. — А ты до сих пор не поняла? Циркон — мелкая сошка. Да вы все живы только благодаря моему господину, Киру! Без него вы уже давно бы стали рабами, дойными коровами для Падшего, который создал эту реальность.

Тот улыбчивый парень, сновидец? Сэм с удивлением осознала, что это правда: юноша говорил редко, в отличие от его всезнающей подружки, однако Циркон всегда слушалась его беспрекословно. Но “Падшие”? В памяти тут же всплыла расплывчатая угроза этой самой “подружки”, имени которой она так и не узнала. Так это была не шутка? Она — Падшая?! Да и Кир, очевидно, тоже. Сэм уже прекрасно понимала, в какую опасную ловушку они угодили, войдя в тот полуразрушенный корабль. Обычные сновидцы не способны создавать в своих грезах фермы по производству амальгамы. Система ни за что не оставила бы им такой опасной лазейки. А эта реальность плотная и уже почти уже живая. Самый настоящий божественный домен, пусть и небольшой. Но на такие фокусы способны, разве что, полубоги, вроде того же Курта. И если Кир может противостоять этому монстру на равных…

— Что такое это “ответвление реальности”? — девушка мысленно задала Ассистенту вопрос, который смутил ее больше всего.

— Чтобы вытащить тебя, повелитель создал новое сновидение, — затараторила Немо. — В этой версии сна ты существуешь, а феникс — нет. Мой господин сейчас сражается с… одним старым знакомым. Они рвут сновидение на части. Ну и друг друга рвут, понятное дело. Победит тот, кто потратит меньше сил на спасение вас, букашек, так что постарайся больше не подставляться по-глупому. Твоя жизнь тоже на кону, понятно?

Сэм судорожно пыталась вникнуть в эту лавину информации.

— Так все, нет времени на болтовню, — подытожила Ассистент. Ты уже восстановилась, так что у тебя новый противник. Не подведи нас всех.

Снаружи раздался глухой звук — по панцирю девушки осторожно постучали, словно это была дверь в какой-нибудь офис.

— Эй, ты там, — послышался откуда-то снаружи женский голос. — Ты живое? Выберешься само или тебе помочь?

Сэм узнала голос — он принадлежал темноволосой обладательнице “Абсолютного разреза”. Вот ведь не было печали!

Сэм осторожно разомкнула стыки брони и одним рывком отпрыгнула в сторону. Вышло довольно неуклюже, ведь она пользовалась этой формой всего пару раз в жизни, да и то, не в таком огромном масштабе.

— Эй, эй, полегче, громадина!

Темноволосая девушка тоже отпрыгнула назад, покидая облако пыли и камней, которое подняла Сэм.

— Да что ты такое вообще? — удивилась мечница, глядя на то, как огромная фигура ее противницы преобразуется из гигантского броненосца в не менее массивного горного тролля, с ног до головы покрытого прочными костяными пластинами.

— Меня зовут Сэм, — глухо буркнула девушка, морщась.

Поддерживать форму химеры, гибрида двух или более существ, — не самое приятное занятие. Иммунная система отторгает чужеродные органы, так что собственная регенерация начинает работать против тебя. Но роговые пластины броненосца — это практически мертвая ткань, так что в данном случае девушка отделалась легким зудом.

— Ну что, Сэм, — пожала плечами мечница, — кажется, мы обе проиграли, причем в первые же секунды боя. Так что теперь нам придется выяснять, кто из нас станет самым главным лузером.

Вокруг стали возникать полупрозрачные силуэты. Сэм сперва напряглась, но потом догадалась, что Ассистент просто показывает ей, что происходит в “параллельных мирах”. Похоже, этих фантомов тоже не стоит игнорировать, ведь сновидцы в любой момент могут перебросить их из одной реальности в другую. Девушка поежилась. В этой многомерной шахматной партии все они — лишь безвольные фигурки, так что это лишь вопрос времени, когда их начнут пускать в расход.

Дин и Рокки сражались с целительницей и ее защитником — покрытым татуировками носителем “Теневой брони”. Использовали стандартную тактику — таран “Абсолютным щитом” в комбинации с “Рывком” и атаку “Темным лучом” по откату. Правда, безрезультатно: теневик отражает дистанционную атаку и не дает приблизиться к хиллеру. Они оба пытались эксплуатировать главную слабость “Щита” — нанести мощный кинетический удар — но пока успеха не добились, так что ситуация тупиковая. Сэм невольно усмехнулась: худышка Дин, сидящий на шее у Рокки — то еще зрелище.

С проклятым фениксом схлестнулась всезнайка-альбинос и, похоже, справлялась с ужасным воплощением огня без особых усилий. За ее спиной уже висела крупная сфера “Абсолютного щита”, в которой бессильно плескалось живое пламя. Несколько мелких огоньков все еще пытались достать противницу, окруженную белыми лепестками, но очень скоро они тоже угодили в плен. А потом сфера стала стремительно сжиматься и девушка-феникс попросту исчезла — видимо сновидец перенес ее в другое измерение. Да эта баба — имба! Черт возьми, если бы Рокки мог так обращаться со своим щитом, они бы уже давно были на вершине турнирной таблицы Эдельвайса. Еще одно доказательство того, что эта белокурая девица когда-то была самой настоящей богиней. Вот только кем?

По спине побежали мурашки. Девушка нервно похлопала себя по щекам. Нет Сэм, ты больше ни за что не будешь совать свой нос в чужие дела! Лучше не знать, не думать, не догадываться. Иначе потом, на допросе инквизиции, вовек не отмоешься, не оправдаешься, не притворишься невинной овечкой. Что бы там ни говорила Циркон, эта история ни за что не закончится добром. И поэтому при первой же возможности им нужно бежать. Бежать как можно дальше, старательно заметая следы.

— Ну что, так и будешь стоять? — удивилась мечница. — Ладно, тогда готовься, я нападаю!

Она перешла в “Боевую концентрацию” и черной молнией метнулась вперед, уклоняясь от падающих сверху кулаков Сэм. При такой разнице в размерах, это все равно что с ребенком играть. Правда, с очень шустрым ребенком, вооруженным острым, как бритва, клинком. Мечница практически не выходила из “Рывка” и ежесекундно наносила десятки ударов, которые буквально прорезали тело оборотня насквозь. Только вот бешеная регенерация Сэм тут же соединяла разорванные ткани, так что девушка получала лишь незначительный урон. Но и у нее самой не было возможности хоть как-то навредить противнице — мечница явно качалась с упором на ловкость и успешно уклонялась от любых ударов.

— Да сколько же у тебя здоровья? — возмутилась брюнетка, вытирая с лица чужую кровь.

— Достаточно, чтобы в конце концов подловить тебя на какой-нибудь ошибке, — злорадно усмехнулась Сэм, не спуская с противницы внимательного взгляда.

Обычный блеф: постоянно вводить противника в заблуждение — основа любой военной стратегии. Медицинский имплант, вшитый в дельтовидную мышцу правого плеча Сэм, снова едва слышно пискнул. К сожалению, большинство ядовитых тварей не имеют иммунитета к собственной отраве, так что обычно оборотни покупают себе “Невосприимчивость к ядам”. Но это совсем не обязательно, ведь ты точно знаешь, с каким веществом придется иметь дело и можно обойтись простой инъекцией. Конечно, опытный авантюрист уже бы заметил характерные симптомы, но эта девушка родилась и всю жизнь провела здесь — в бедном мирке, с ограниченными ресурсами. Откуда ей знать, как действует батрахотоксин*?

(прим.: сильный нейротоксин, который вырабатывают некоторые виды лягушек-листолазов. В десять раз опаснее тетродоксина, яда рыбы фугу, который одновременно является и единственным известным “противоядием”).

Еще минута весьма болезненных “танцев”, и девушка снова разорвала дистанцию, шатаясь и тяжело дыша.

— Что ты сделала, тварь?! Почему я… — она помотала головой и рухнула на колени.

Должно быть, сердце девушки уже остановилось, и теперь она переживает все прелести скорой потери сознания. Сэм печально покачала головой, но так ничего и не ответила. Не из вредности, а просто потому что не могла — несмотря на исцеляющий фактор, ее голосовые связки уже были полностью парализованы. Этот дрянной яд настолько силен, что в качестве противоядия приходится вводить другую, чуть менее опасную отраву и только потом нейтрализовать оба вещества.

— Но как же… повелитель… — из последних сил прохрипела мечница.

Пространство вздрогнуло. Силуэты гор на горизонте поплыли и слегка изменили свои очертания, как и амфитеатр, в котором они находились. А четыре фантомные фигуры, сражавшиеся в параллельном пространстве, стали плотными и живыми. Похоже, что один из сновидцев переместил четверку бойцов — Дина, Рокки и обоих их противников в эту реальность. Ну, или наоборот — переместил к ним Сэм с темноволосой мечницей.

Умирающую девушку тут же окутало голубоватое сияние — эфемерная жидкость впитывалась в ее тело, исцеляя его и возобновляя все жизненные функции. Сэм скривилась — столько усилий, и все напрасно. К тому же, ее исцеление никак не затронуло, а собственная регенерация из рук вон плохо справилась с адским коктейлем смертельных ядов.

— Сэм, ты как, в порядке? — поинтересовался Рокки, подбегая к напарнице.

— Нормально, — чуть слышно прохрипела девушка.

— Чего?

— Да нормально, говорю! — она невольно пустила петуха — голос все еще отказывался повиноваться.

— Что делать то будем? — спросил здоровяк. — Наш бой зашел в тупик. Может поменяемся?

Сэм уже открыла было рот, но их прервал голос Ассистента.

— А делать вам больше ничего не нужно. Сэм молодец, отвоевала одно пространство. Но теперь оба сновидца признали вас тупиковым вариантом. Отдыхайте, молитесь, пишите завещания. Каким бы ни был исход сражения, до него осталось совсем немного.

Перед глазами стали мелькать картины других “ответвлений”. В одном из них бушевало пламя — видимо там обитала девушка-феникс, другое было заполнено белыми лепестками — там хозяйничала загадочная богиня. Похоже, их обоих изолировали, как особо опасных. Третье пространство было целиком заполнено водой — стаи белых рыбешек столкнулись с темными силуэтами “Умбракинеза”. Вода искрилась и бурлила от кипящего в ней сражения. Еще одна смертельная зона, в которую лучше не соваться.

Старик-коротышка бился с незнакомой Сэм светловолосой девушкой, которая появилась в последний момент. Видимо, кто-то из подчиненных Кира. Коллекционирует он этих блондинок, так что ли? Вторая неопознанная девица превратилась в многорукое чудовище и с азартом гонялась за пузатым мужичком, который в ужасе метался по всей арене, умоляя своего повелителя дать ему какого-нибудь другого соперника.

— Так нет, забудьте, что я сказала, — раздался тревожный голос Немо. — Быстро собирайтесь под Щитом! Сэм, нет, сбрасывай все это мясо, нет времени ждать пока ты трансформируешься. Живо, живо! Игры кончились, они стали нарушать правила!

Из ниоткуда появился ушедший со сновидцем Дэн. Он был дезориентирован, так что Дину пришлось силком затащить его внутрь барьера. Вовремя. В лагере их противников тоже появилось пополнение — трое старших нефилимов, которых они прежде не видели. Видимо у сновидца остались еще игроки на “скамье запасных”.

Появилась богиня-альбинос и тут же принялась наращивать число защитных барьеров. Очень вовремя — небо стало темнеть, прямо как во время “временного шторма”. Силуэты врагов размазались и земля под ногами задрожала от ударов по многослойному куполу. Тут появилась Циркон и тоже сделала что-то, от чего их противники снова замедлились.

— Нужно просто продержаться еще немного! — прокричала беловолосая богиня. — Все стало очень серьезно, так что они отбросили все свои дурацкие игры и используют весь доступный им арсенал.

Сэм с удивлением заметила, что врагов, окружавших купол, стало еще больше. Причем многие из них сражались друг с другом! Да что тут вообще происходит?

Декорации мира стали сменять друг друга, как в калейдоскопе. Сперва они очутились в открытом космосе, затем — прямо в жерле вулкана, за которым сразу же последовало океанское дно. Секундой позже они очутились посреди поля боя: вместо нескольких невинных болельщиков их окружали две огромные армии, оснащенные вполне технологичным оружием — автоматами, танками и самолетами. Через мгновение Сэм с ужасом смотрела на слепящий глаза огненный шар, моментально испепеливший и разрушивший все в радиусе нескольких десятков километров, за исключением маленького пятачка, на котором они стояли. Ядерный взрыв? Да будь он чуть поближе и... Они там что, совсем рехнулись?!

А потом все вокруг залил ослепительно яркий свет.

P.S. закончил главу в полночь, спешил, возможно будут незначительные правки.

Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 1

— Эй, лежебока, вставай уже, мы опаздываем!

Я очнулся от увесистого толчка в плечо. Нехотя приоткрыл глаза. Где это я? И что мне такое снилось-чудилось? Какие-то драки, сражения, магия… Ну что за бред? Я помотал головой, пытаясь прийти в себя. Пора завязывать с полуночными кинотеатрами, если я хочу хоть что-то соображать днем. Так. А какой вообще сегодня день?

— Кирилл, ну ты че, идешь, нет? Сегодня экзамен по культурологии, его нельзя пропускать! Давай, подрывайся скорей, а то декан нас убьет! Наверное, даже во сне. А что, это вполне в его духе!

Я моргнул, отгоняя легкий приступ дежавю. Где-то я уже такое слышал. Только где и от кого? Вот вертится на языке, а вспомнить не могу.

Тем временем Вова, мой сосед по комнате, уже набросил на плечо сумку и куда-то убежал, не потрудившись даже нормально прикрыть двери. Я глянул на часы. Без пяти девять! В голову тут же ударил адреналин. Я рывком сбросил с себя одеяло и стал поспешно одеваться. Так, эм-м-м культурология, Владислав… как его там, Киррилович. Наш препод, а заодно декан факультета и вообще — не самый приятный тип. Вечно в командировках, так что можно даже не рассчитывать на пересдачу. Хе-хе, ну хоть имя вспомнил, значит уже не "двойка". Хотелось бы верить! Только, блин, почему-то все так смутно в голове? Я как будто события десятилетней давности вспоминаю!

Схватив с полки шоколадный батончик (на полноценный завтрак времени точно нет) я рванул вслед за однокурсником. От общаги до учебного корпуса пара сотен метров — ерунда. Вот только коридоре я с ужасом осознал, что не представляю, куда именно мне нужно идти. Черт, да где же мое расписание? Порылся в сумке — но там нашелся столько студенческий пропуск да чистая тетрадь. И все. Даже ручки нет.

Приложил палец к сенсору телефона — ноль реакции. Бедолага завис на рандомном скринсейвере, изображающем белого кролика на фоне зеленых символов из "Матрицы" и крупной надписью "Keep calm and follow the white rabbit". У кролика почему-то было четыре уха. Теперь понятно, почему я проспал. По ходу придется телефон перезагружать. Так, ладно, бегом в холл, там должен висеть график занятий!

В кабинет я ворвался под самый звонок, едва не налетев на грузного преподавателя, возившегося с дверью. Очень вовремя — старый хрыч имеет привычку закрывать их на замок, чтобы "не отвлекать внимание студентов".

— Лучше поздно, чем никогда, — едко прокомментировал он мое неуклюжее появление.

Я проигнорировал этот выпад (все знают, что пересдачи у него не дождешься) и просто юркнул на первое попавшееся место. Рядом сидела белокурая девчонка, лицо которой я вроде бы смутно помнил. Однокурсница? Вот только я не могу даже вспомнить как ее зовут! Вроде бы что-то на "С"... Нет, не помню. Ну и ладно, скорее всего она пропускала все занятия и явилась только на экзамен, так сказать "для галочки". Бездельников (или наоборот, работяг), которые предпочитают просто покупать заветные циферки в зачетке, у нас полным-полно.

— Эй, пс-с-с, — прошипел я, привлекая ее внимание. — Прости, дай мне ручку пожалуйста.

В моей сумке никаких письменных принадлежностей не было, так что пришлось подсуетиться. В том что у девчонки есть "запаска" я не сомневался, ведь на ее половине стола уже лежал пузатый пенал из джинсовой ткани.

— Что? — она непонимающе хлопнула огромными белыми ресницами и протянула мне свою бледную ладошку, словно для рукопожатия.

Она что, альбинос? Ладно, оставим пока в стороне шуточки про уровень сообразительности "блондинки на максималках".

— Да не эту, — я помотал головой и принялся объяснять, будто малому ребенку. — Шариковую. Ручку. Дай… Пожалуйста. Я свою дома забыл просто, а у нас экзамен.

— А-а-а, да, конечно.

Она взяла пенал и стала вертеть его в руках, словно пыталась понять как он вообще открывается. Ну честное слово, ты с луны свалилась, что ли? Девочка-лунтик, ей-богу!

— Давай помогу.

Я расстегнул змейку-молнию тряпичного пенала и вернул его хозяйке, заранее вытащив одну ручку — просто на случай, если это тоже окажется для нее слишком сложной задачей. Черканул по полям тетради — пишет. Ну и слава богу!

— Тебя как зовут? — поинтересовался я. — Никак не могу вспомнить. Лицо вроде знакомое, а вот имя…

— Я С… — она запнулась, — Олеся, меня зовут Олеся.

"Олеся — с луны свалеся", мысленно хихикнул я. Ну теперь точно не забуду.

— А меня — Кир, — ляпнул я невпопад, — ну, то есть Кирилл, очень приятно.

Я протянул руку, с опозданием осознав, что именно это нужно было сделать в первую очередь, а только потом уже требовать у девушки ручку. Но сделанного не воротишь, так что тихо проглотив осознание глубины собственного хамства я повернулся к доске и замер: прямо перед нами, наклонив голову набок, стоял декан.

— Я вам не мешаю, а голубчики? — осведомился он под дружное хихиканье однокурсников и протянул нам узкие полоски бумаги с заданиями.

Я пробежался глазами по строчкам. “Предмет изучения культурологии”. Эм-м-м “культура”? Ну что за бредовые вопросы? “Роль культуры в жизни людей”. Ы-ы-ы. Ничего толком вспомнить не могу. Мозг в ступоре, как будто корова всю ночь вылизывала. Я же точно знаю, что ходил на пары! Да и на плохую память я никогда не жаловался. Ладно, где наша не пропадала, что-нибудь придумаю!

Я принялся строчить все, что приходило в голову на этот счет. Благо мой общий уровень эрудиции достаточно высок, чтобы вести беседу почти на любую тему и не выглядеть совсем уж круглым идиотом. На тройку это свободное эссе точно потянет, а может даже и на четверку, если предположить, что моя память еще не совсем покинула чат, а просто перешла в категорию “неосознанной компетентности”.

Оторвался от листка только когда понял, что моя соседка нервно ерзает на стуле и ничего не пишет. Видимо, не у меня одного проблемы с памятью. Заглянул в ее “тест-полоску”.

“Наука как элемент культуры, этапы развития науки”.

Эй, так не честно, я по ее вопросу мог бы написать гораздо больше, чем по своему! Бросил косой взгляд на декана. Будет слишком палевно, если мы с соседкой обменяемся билетами? Жирдяй вытягивал бумажки наугад, не думаю, что у него была какая-то четкая схема. Эх, была не была!

— Держи.

Я незаметно передал ей заполненный листок, добавив снизу: “перепиши своим почерком, а я возьму твой вопрос”. Девушка облегченно выдохнула и аккуратно дописала чуть ниже большими печатными буквами: “Спасибо!”. Я покачал головой и погрузился в новую задачу. К концу урока заполнил целую страницу с обеих сторон — уж на свою-то любимую тему я могу говорить часами. Пусть только этот гад попробует не поставить мне нормальную оценку!

Удовлетворенный, откинулся на спинку стула и с удивлением обнаружил, что девочка-лунтик положила мой листок на свои худенькие коленки и до сих пор старательно перерисовывала те несчастные полтора абзаца, которые я там набросал. Буква за буквой, виток за витком, словно руны какие-нибудь, а не нормальный, человеческий текст. Причем под конец у нее явно стало получаться лучше. Да она что, блин, писать не умеет?!

Хм, может, она иностранка? Насколько я помню, гости "из-за бугра" часто испытывают проблемы с рукописным текстом, даже если довольно хорошо знают язык. И не мудрено: ну представьте, как выглядит для непосвященного слово "шиншилла", например. Арабская вязь! Так что скорее всего это какая-нибудь студентка по обмену. Теперь понятно, почему она запнулась, когда называла свое имя. Наверняка ее зовут совсем не "Олеся". Но что она тут вообще забыла?

Я снова смерил соседку взглядом. Милое личико, длинные ухоженные волосы, белая блузка, короткая юбка в обтяжку. А ведь она симпатичная. Даже очень! Может, все-таки стоит познакомиться? Хоть я и дал себе зарок не иметь дела с девушками, чей уровень интеллекта отстает от моего больше, чем на одно среднеквадратическое отклонение (что автоматически отсеивает восемьдесят четыре процента этих самых девушек) но… Мое любопытство почти всегда берет верх над здравым смыслом. Ну а что, в худшем случае, немного потренируюсь в английском!

— So tell me, would you like to have some tea with me? Let's say, it's gonna be a small reward for the noble savior, — заявил я сразу после окончания урока.

Мой живот призывно заурчал, наглядно демонстрируя что интересы его хозяина вполне невинные и исключительно гастрономические. Вот предатель!

— Чего?

Девушка уставилась на меня в недоумении, словно впервые в жизни слышала этот набор звуков. А ведь инглиш — это уже, практически, интернациональный язык. Еще один жирный минус в личное дело. Не вижу силы в тебе великой я.

— Говорю, пошли, угощу тебя чаем. Заодно, может, и перекусим чего-нибудь. Я с утра ничего не ел, умираю с голоду!

— А-а-а, ага, — рассеянно согласилась "Олеся".

Да проснись уже, женщина, что с тобой вообще происходит?

— Так, пойдем, — я потянул ее за собой в столовую.

* * *

— Ну что, рассказывай, кто ты, откуда и почему не умеешь писать? — начал я без особых предисловий.

Девушка слегка покраснела, ее глаза забегали, словно она судорожно что-то обдумывала.

— Ладно, слушай, — ответила она, поджав губы. — Только обещай никому ничего не говорить, ладно?

— Клянусь, — я поднял вверх ладонь, сложив ее на манер приветствия вулканцев из Стартрека.

Она чуть заметно улыбнулась. Ага, есть контакт, ну хоть что-то она в этой жизни понимает. Не какая-нибудь там тянка-инопланетянка.

— Я сама плохо понимаю, что происходит, — нерешительно начала "Олеся". — Дело в том, что… должно быть у меня амнезия. Я не помню, что было со мной, до того, как я попала в тот кабинет. Даже имени своего не помню. Меня разбудили твои однокурсники, но я никого из них не узнаю. Только ты показался мне смутно знакомым. Так что я хотела спросить: может ты хоть что-нибудь обо мне знаешь?

Ну и дела! Она же меня не разыгрывает? Нет по глазам вижу, что не разыгрывает. Слишком сложно. Никто в здравом уме не стал бы рисковать двойкой по "культуре" ради такого банального пранка. А значит…

— Погоди, ты серьезно? — я округлил глаза. — Тогда тебе срочно нужно в больницу, наверное. У тебя ничего не болит? В глазах не двоится? Такие вещи не происходят просто так! Ты почему сразу ничего не сказала?!

— Я… Я просто не знала, как мне быть, — смутилась девушка. — Преподаватель меня не узнал, решил, что я новенькая. А ребята говорили, что экзамен очень важный и его ни в коем случае нельзя пропускать, так что я решила…

— Просто плыть по течению, — закончил я фразу за нее. — Так, хорошо, а твоя сумка — в ней есть что-нибудь? Ну, там, телефон, зачетка, паспорт?

Она покачала головой.

— Ничего такого.

— Хорошо, давай тогда походим по этажам, поспрашиваем, может, ты просто из другой группы и кто-нибудь тебя узнает?

— Мне… — она запнулась. — Мне будет очень неловко такое спрашивать.

Ну да, я уже представляю реакцию однокурсников. Сразу начнется смех, приколы, адекватного ответа мы точно не добьемся, а убедить хоть кого-нибудь, что это не шутка, будет чертовски сложно. Проблема!

Я достал телефон, смахнул невесть откуда взявшуюся вкладку с дурацким постером "Берегись автомобиля" и открыл фотоаппарат. Заряд почти на исходе, но мне много и не надо.

— Не против, если я тебя сфотографирую?

Она пожала плечами. Я нажал на кнопку, а затем отправил фото в общий чат нашего потока с подписью: "Кто нибудь знает эту девушку? Срочно нужен контакт — она сумку потеряла."

Спустя несколько секунд посыпались сообщения:

Vlad123: "В нашем коровнике правда водятся такие милахи? Мяукните в личку, когда отыщется — я на ней женюсь!"

Fagot: "Впервые вижу, но уже влюблен".

Oleja_teleja: "Видел ее на последнем экзамене по культуре, но вроде она не из нашей группы".

Sametsu: "Неси сумку нам, мы отдадим (с)".

RainKiller: "Да-а-а, потеряла".

Agent47: "Если бы у нас в деканате такое чудо мелькало — я бы ее точно не пропустил".

Nedashik: "Да ты вообще ни одной юбки не пропускаешь, кобель".

Vlad123: "Пробил фотку по findface — без толку. Это точно не фотошоп?"

Slavik: "Нет не фотошоп, я нашел ее, сидит с одним мудаком прямо в столовке [фото]".

Dominator23: "Да вы тролль мирового уровня, Кирилл Андреевич"

Sametsu: "Секрет раскрыт, расходимся. Это просто какая-то левая девчонка."

RainKiller: "#готовнавсерадихайпа"

Oleja_teleja: "#заценитескемязамутил"

Sametsu: "Официант, презервативы и счет пожалуйста!"

Vlad123: "И почему я не удивлен?"

Nedashik: "Запасаемся сумками и студийными фотками, девочки, у нас новый тренд!"

Fagot: "Фейспалм"

Я спрятал телефон — тут и так все ясно. Внешность у "Олеси" очень необычная. Если из доброй полусотни озабоченных бабников никто ее ни разу не приметил, значит, она и правда здесь впервые.

— Ладно, давай наверное сперва в больницу, а потом в полицию. Попытаемся разобраться, кто ты и откуда взялась.

Но не успели мы выйти на улицу, как прямо возле нас с визгом притормозил черный микроавтобус без номеров. Из распахнувшейся дверцы выскочили четверо: один тут же попытался вырубить меня ударом в поддых, но я, к собственному удивлению, с легкостью уклонился и ответил мощным апперкотом челюсть, от которого тот просто рухнул на мостовую. Нокаут. Остальные трое не стали испытывать судьбу и взялись за оружие — резиновые дубинки. Несколько секунд мне пришлось отчаянно уклоняться от их атак, стараясь не подставить под удар и девушку.

За это время я обнаружил две вещи. Первое: движения этих здоровяков кажутся мне неуклюжими и даже смешными, второе: мое тело чертовски хорошо тренировано и само знает, что делать, стоит только попасть в стрессовую ситуацию. Девчонка, стоявшая за моей спиной, как оказалось, тоже была не лыком шита. Схвативший ее за руку бугай получил удар каблуком по стопе, затем с колена в пах и через мгновение тоже валялся в отключке. Вот тебе и тихоня-милашка в короткой юбке!

Воспользовавшись замешательством, я сам перешел в наступление: сделал подсечку, повалив одного из нападавших, вывернул руки второму, вырвав его оружие, и парой тяжелых ударов (откуда только силы такие взялись?) вывел обоих из игры. Обернулся на звук: по земле катилось что-то круглое и ребристое.

— Берегись! — выкрикнула девушка, становясь между мной и гранатой.

— Что ты…

Я хотел было схватить ее и повалить на землю — других вариантов просто не оставалось, но тут произошло невероятное: нас обоих окружила тонкая полупрозрачная пленка — что-то вроде мыльного пузыря или защитного барьера из научно-фантастических фильмов. Прогремел взрыв, оставив на пузыре лишь брызги светящихся всполохов, а затем все просто исчезло. Я с некоторой опаской ощупал тело — свое, конечно же — и, не найдя никаких повреждений, с облегчением выдохнул. Но что, черт возьми, только что произошло?!

Взрыв не остался незамеченным. Из разбитых окон общежития уже выглядывала добрая дюжина любопытных голов. Кто-то истошно закричал. Радиус поражения "лимонки" — полторы сотни метров, наверняка уже есть пострадавшие. Я с ужасом перевел взгляд на окровавленные тела напавших на нас головорезов. Как? Зачем? Почему? Да что за безумие здесь творится?!

— Бежим! — выкрикнула Селеста, хватая меня за рукав.

Так стоп, а почему я вдруг назвал ее "Селеста"? …

* * *

Мы бежали минут пять, не обращая внимание на взгляды прохожих и сбитое дыхание. Остановились только когда нашли полуразрушенную заброшку на окраине города. Забрались в окно, убедились что нас никто не видит, что внутри здания никого нет и только после этого позволили себе немного расслабиться.

— Ты как, не ранена? — спросил я, тяжело дыша.

— Нет, все хорошо, спасибо, — ответила девушка.

А она молодец — выдержала этот безумный спринт практически наравне со мной. Беру назад свои слова про минусы в личное дело и все такое. Девушка определенно непростая. Просто растеряна из-за потери памяти и всех этих странных событий.

— Что это вообще было? Только не говори, что ничего не помнишь. Когда ты заслонила меня от гранаты, ты определенно знала, что тебе ничего не будет!

— Я… я правда не помню! — вспыхнула девушка. — Я просто вдруг почувствовала, что не могу, не хочу тебя потерять. А дальше все случилось само собой, я этого не контролировала. Вот, смотри, — она зажмурилась и сжала кулачки. — Видишь? Ничего не происходит!

— А что ты сделала со мной? Я никогда не умел драться! Я же ботан! Даже в спортивные кружки не ходил!

— С тобой? Да ничего, — она пожала плечами. — Сам же видел — моя "суперсила" — это защитный барьер. А откуда у тебя бойцовские навыки — понятия не имею. Может, ты тоже что-то про себя забыл? Говорила же, что я тебя помню. Не знаю, откуда, но мы точно были знакомы!

Я задумался, прокручивая в голове события дня. А ведь и правда — утром я чувствовал себя растерянным и дезориентированным, не знал ни расписания ни учебного материала. А Селеста определенно показалась мне знакомой… так стоп! Ну вот опять. Мне хочется назвать ее именно так.

— Тебе знакомо имя "Селеста"?

У девушки тут же расширились зрачки. Так это правда? Получается, что мы — какие-то супергерои, которым промыли мозги и забросили в самую глушь? Нет, не сходится. Почему тогда все мои друзья и знакомые ведут себя как обычно? Выходит, я вел какую-то двойную жизнь и теперь выборочно забыл именно ее? Нет, слишком сложно. Путешествия во времени? Альтернативная реальность? Одна версия фантастичнее другой — все, сдаюсь, моя бритва Оккама окончательно затупилась.

А вот девчонка явно не в своей тарелке — никого не помнит, и даже не умеет писать.

— Это мое имя! Откуда ты… как ты узнал? Что еще ты помнишь?! — набросилась она на меня с расспросами.

— Да не знаю я! Просто всплыло это имя в голове само по себе. Я еще подумал, что ты как будто с луны свалилась и похожа на девочку-Лунтика — ну, это такой мультяшный персонаж, похожий на кролика с четырьмя…

Тут я умолк, а по моей коже поползли мурашки от внезапного прозрения. Четвероухий кролик на фоне матрицы! А еще "Берегись автомобиля"! Все это время меня кто-то пытался предупредить… прямо через мой смартфон!

Я принялся судорожно рыться в сумке, переброшенной через плечо, пытаясь отыскать свой гаджет. Ага, вот ты где, родимый! Не выпал, не разбился. Ну скажи мне, что в тебе еще осталась хоть капелька заряда!

С опаской прикоснулся пальцем к кнопке разблокировки. С экрана на нас глядела девочка лет семи-восьми. Пышные русые волосы, не по-детски острый и осмысленный взгляд, за спиной — мониторы, исписанные каким-то программным кодом. И будь я проклят, если это не ассемблер! Кто вообще в наше-то время пишет на ассемблере?

— Ну вот, наконец-то вы готовы к серьезному разговору, — произнесла она. — Батарея почти разряжена, так что запоминайте этот адрес, скажете там, что вас прислала Немо.

Экран погас. Мы переглянулись.

— Ловушка? — предположила Селеста.

— Нет, не думаю, она уже несколько раз пыталась меня предупредить, но я понял это только сейчас.

— Значит, у нас просто нет другого выбора.

— Ну тогда погнали!

Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 2

— И что, это и есть то самое место?

Я достал из сумки тетрадь, на обложке которой кусочком угля был выведен заветный адрес. Мотель, серьезно? Я бросил взгляд на Селесту. Но ее, похоже, совершенно ничего не смущало. Ладно, надо — значит надо.

— Здравствуйте, скажите, у вас ничего не зарезервировано на имя “Немо”?

Администратор без лишних расспросов протянул мне ключи от номера. Люкс, двухместный. Я опять невольно зыркнул на свою спутницу.

— Что-то не так? — поинтересовалась девушка.

— У нас один номер на двоих. Ты, это, не против?

— Уверена, что разделяться сейчас — это плохая идея, — кивнула она. — Да и вряд ли мы задержимся тут надолго.

Мы отправились наверх. В номере нашлись пара спортивных костюмов подходящего размера, забитые всякой полезной всячиной рюкзаки, зарядное устройство и еще один смартфон, видимо, для моей спутницы.

— О, нормальная одежда, — обрадовалась Селеста и тут же, безо всякого стеснения, принялась переодеваться.

Я крякнул и отвернулся — только за тем, чтобы обнаружить за спиной зеркальную дверцу шкафа. Упс! Пришлось срочно "искать укрытие" в другой части комнаты. Впрочем, ненадолго.

— Ты смешной, — констатировала девушка, собрав волосы в хвост и разглядывая свое отражение в зеркале, — но хороший. А значит, я могу со спокойным сердцем пригласить тебя и в ванную.

А-а-а, так это была проверка? Так, стоп, а зачем ей вообще меня туда звать? Не для того же, чтобы… Я покраснел чуть ли не до корней волос. Это такой способ справиться со стрессом? Ты в своем уме, женщина, нас же только что чуть не убили!

— Эм-м-м, а это сейчас правда обязательно? — я всем своим видом пытался показать, что как бы и не против, но обстоятельства явно не располагают к такому резкому повороту событий.

— Да, к сожалению, — вздохнула Селеста, — если самой все делать — будет очень долго и неудобно, особенно сзади. Да ты не переживай, в этом нет ничего сложного, я объясню тебе, что нужно делать, шаг за шагом.

Я несколько раз в недоумении моргнул. Чего-о-о?

Видя мое недоумение, девушка покрутила в руках одну из упаковок с краской для волос. Я мысленно хлопнул себя по лицу. Дважды. Идиот! Это ж надо было так… И о чем я только думаю?! Действительно, белые волосы Селесты слишком уж сильно выделяются в толпе. Если на нас ведется охота, от этой “особой приметы” следует избавляться в первую очередь. Видимо девочка, которую мы видели в телефоне, заранее предусмотрела все эти мелочи.

— Ой, прости, ты же наверное подумал… — Селеста тоже зарделась и торопливо замахала руками. — Я совсем не то имела в виду! Волосы, мне нужно покрасить волосы!

— Нет, что ты, я ничего такого… просто не мог понять о чем ты! Я же отвернулся тогда и не успел заметить краску, — попытался хоть как-то оправдаться я.

Тут за нашими спинами раздался шум — телевизор, висевший на стене, включился сам по себе и на нем появилось изображение все той же маленькой девочки по имени Немо.

— Ну что, вы уже закончили с прелюдиями, голубки? Слушайте внимательно… Так, а что это вы оба красные, как раки?

Мы переглянулись и смущенно пожали плечами — ну не объяснять же ребенку, какой нелепый конфуз тут у нас вышел!

— Ну честное слово, мастер, — вспыхнула Немо. — Вас что уже и на пять минут нельзя одних оставить? Сколько раз я вам говорила, что эта заносчивая богиня просто втирается к вам в доверие! Она даже в этот сон как-то сумела пролезть, хотя здесь ее быть не должно! Мы же все, абсолютно все поставили на кон! Вы хоть представляете, что будет, если она в последний момент… — тут девочка запнулась, задумалась.

— Погоди, погоди, Немо, — я потряс головой, пытаясь переварить лавину обрушившейся на меня информации. — Ты ведь уже в курсе, что мы потеряли память. Давай по порядку. Что вообще происходит?

Объяснения заняли немало времени, хоть девочка и старалась не вдаваться в подробности. Перерождение в другом мире, Ассистент, магия, суперспособности, наследие древних Титанов, которые были заперты на Земле. Хорошо, что я не стал строить никаких предположений — реальность оказалась настолько запутанной, что моейфантазии точно не хватило бы, чтобы нагородить такое. Оказалось, что мы сейчас находимся не на настоящей Земле, а внутри очень реалистичного сновидения, созданного осколком души Прометея, который я отделил от себя самого и попытался запечатать внутри специального артефакта. Честное слово, если бы я собственными глазами не видел сай-файный энергетический барьер, который спас мне жизнь, посоветовал бы этой малявке завязывать с галлюциногенами.

— Так постой-ка, а какого лешего я решил, что эту силу нужно отделять? Почему просто не оставить все как есть? — возмутился я.

— Да просто чтобы не стать очередным сосудом для воскрешения Прометея, — пожала плечами Немо. — Ну подумайте сами, мастер, вот один осколок вы поглотили, второй, третий. Как много в конечном итоге останется от вас самих? Сила бога — не игрушка, она обладает собственной волей, которую не так-то просто держать в узде.

— И поэтому я решил сразу же упечь его в бутылку, как какого-нибудь джинна, — озвучил я собственные мысли. — Но джинн попался с характером, и теперь он пытается нас убить…

— У него почти нет собственной энергии, — пояснила девочка. — Мы очень качественно произвели разделение. Так что творить здесь великие чудеса он не сможет. Но это не помешает ему пытаться убить вас самыми обычными, человеческими способами.

— Так, стоп, стоп, хочешь сказать, если мы умрем в этом сне…

— То это будет конец, — подтвердила Немо. — Не поможет даже пассивка с перерождением от “Цукуёми”, ведь ее вы тоже лишились.

Я схватился за голову. Знать не знаю, что там за “пассивка”. И впору себя самого придушить за такое кидалово, но…

— Хорошо, но у нас же, наверное, был какой-то план? — схватился я за воображаемую соломинку. — Что-то нужно сделать, чтобы победить и запечатать “джинна”, так? Какой-нибудь ритуал, заклинание. Или он тоже находится в этой реальности и его можно как-то убить?

— Вы как всегда правы, мастер, — кивнула Немо. — Есть лишь одно небольшое “но”. Наш, как вы выразились, “джинн” — это и есть сама реальность, так что избавиться от него мы можем только одним способом, — тут она сделала паузу, давая нам возможность как следует проникнуться важностью сказанного. — Нам придется уничтожить Землю.

Я упал на мягкую перину кровати и несколько секунд просто сидел, тихо обалдевая от масштаба открывшегося перед моим сознанием “попадоса”.

— То есть либо мы уничтожим Землю, либо она — нас, я правильно тебя понимаю? — хохотнул я, плавно переходя от ступора к настоящей истерике.

Нет, думаю, все не настолько плохо. Нас с Селестой определенно пытались убить, но при этом прохожие не кидались на нас, словно дикие животные, да и однокурсники вели себя вполне вменяемо. Однако, если за дело примется государство и армия…

— Ну, не саму Землю, а всех ее разумных обитателей, если быть точным, — поправила меня Немо. — По возможности, бóльшую часть животного мира. Сложно предсказать, в какой именно момент произойдет коллапс, но одних лишь бактерий ему точно будет недостаточно чтобы…

— И когда я все это задумал, то не знал, что потеряю всю свою память, ведь так?

Я перебил Немо новым вопросом, чувствуя, как кровать медленно уплывает из-под моей догадливой задницы. Куда-то очень далеко — возможно, в другую реальность, тридевятое царство или еще в какую-нибудь не менее дальнюю даль. Нет, я читал много историй про всяких там попаданцев, но это — уже ни в какие ворота! И ведь даже пощады просить не у кого — сам во всем виноват!

— О, вам не стоит об этом переживать, мастер, — улыбнулась Немо. — Я в курсе всех деталей плана и сделаю все сама. Вам просто нужно будет защищать меня на первых порах, пока я не наберу достаточно сил, чтобы обрушить цивилизацию.

Отлично. Просто замечательно! Одна маленькая девочка против всего мира. И на кону этой с позволения сказать “битвы” — наша жизнь. Ну да, можно просто расслабиться и получать удовольствие от жизни — что может пойти не так?!

Тут камера, через которую мы видели лицо Немо, стала отдаляться и я с ужасом осознал, что девочка на самом деле лежит на операционном столе, пока какой-то роботизированный манипулятор вскрывает ей черепную коробку инструментом, похожим на обыкновенную болгарку. Жесть! Селеста взвизгнула и отвернулась. Да мне и самому стало не по себе. Зато кровать, которая уже собиралась повторить судьбу давно ушедшей во все тяжкие “крыши”, снова вернулась на свое законное место.

— Не переживайте за меня, это необходимый шаг, — пояснила девочка. — Мне нужен более широкий канал связи с этой вашей мировой сетью. Я ведь говорила вам, что я — Ассистент, искусственный интеллект, созданный Системой.

Так, кажется, я начинаю понимать, что она делает. Устанавливает в свой мозг матрицу из электродов. Это же настоящий нейрокомпьютерный интерфейс! Беру свои слова назад: продвинутый искин из будущего, точнее, из более высокоразвитого мира, имеет некоторые шансы уничтожить нашу цивилизацию. Особенно учитывая просто эпический уровень разгильдяйства и откровенного пофигизма, с которым человечество относится к большинству смертельно опасных для него проблем.

Камера сдвинулась вниз и мы увидели, что руки Немо с неестественной для человека скоростью и сноровкой плетут сложные фигуры из тонкой золотистой проволоки. А это еще зачем?

— Системная магия в этом месте под запретом, но "исходный код" по-прежнему работает. А значит, мне просто нужно больше золота.

Погодите-ка, так это и правда оно? Камера сдвинулась вправо и мы увидели ажурную арку из золотой фольги и проволоки. Да откуда у нее вообще такие деньги, она ограбила какой-нибудь банк?

— Взломала сервера одной популярной игорной компании. Сделала несколько выгодных ставок… Ну, а потом просто зашла в ломбард, и скупила весь лом, что у них был.

Уже представляю лица продавцов, когда к ним заявилась эта малявка с толстой пачкой кэша в руках. Уж не знаю, к каким уловкам ей пришлось прибегнуть, чтобы все это провернуть, но видимо она была очень убедительна.

— Что это за штуковина? — поинтересовался я.

— Портал, конечно же, — улыбнулась девочка. — С таким козырем для нас все станет на порядок проще.

Портал? В смысле, взаправдашний, как в научной фантастике? Хм, чем больше я узнаю, тем более реалистичным становится этот ее злодейский план по захвату всего мира. Если у нас еще и читерские возможности магии будут… может и правда, сумеем победить? Но говорит ли девочка правду? Провалы в памяти, магия — у этих странных событий могут быть и другие объяснения. А вдруг Немо — на самом деле злодей, которому зачем-то понадобилась наша помощь, и все это — какое-то грандиозное надувательство? Этот мир выглядит очень живым и настоящим. А ведь она собирается, ни много ни мало, уничтожить его! Погубить миллионы, нет, миллиарды жизней!

Видимо, мысли Селесты шли в том же направлении, и она спросила, опередив меня всего на долю секунды:

— А почему мы должны тебе верить?

— Я не в силах сейчас вам ничего доказать, — равнодушно пожала плечами Немо. — Мы отрезаны от внешнего мира, Системы и наших товарищей. Если хотите уйти — уходите, я справлюсь с этим и без вашей помощи. Главное — постарайтесь не умереть. Но если вы просто прислушаетесь к своей интуиции, то поймете, что я права. Ваша память не исчезла целиком, ее блокирует Цукуёми, это своего рода негативный эффект. И чем слабее будет становиться “джинн” Прометея, тем больше вы будете вспоминать.

По моей спине побежали мурашки. А ведь я действительно знаю, что это правда, хоть и не могу объяснить, почему. Мы с Селестой переглянулись. Она чуть заметно кивнула. А на меня накатило еще более сильное чувство дежавю. Да мы с ней не просто знакомы, мы друг друга с полуслова понимаем!

— Ну вот и славно! — подытожила Немо наш немой диалог. — Тогда приводите себя в порядок и спускайтесь в спортзал — прежде чем доверять вам серьезную работу, мне нужно убедиться, что вы восстановили хоть какие-то навыки и умеете пользоваться своими сверхспособностями.

Способностями? Значит у меня они тоже есть? Я снова внимательно прислушался к себе и понял, что это действительно так. Более того, у меня их несколько. То есть как минимум — две. Круто!

* * *

— Вот видишь — ничего сложного, — улыбнулась Селеста, пока я закрашивал темной краской ее пышные белые локоны. — Ты молодец, словно и не в первый раз это делаешь.

— Может и не в первый, — пожал я плечами. — Кто ж знает, что там вообще происходило — в другом мире.

— Как думаешь, а мы там… — она запнулась и смущенно прикусила губу.

— Были близки? — продолжил я фразу за нее. — Не знаю. Да и какая разница? Давай просто начнем с чистого листа и не будем забивать себе голову всякой ерундой. Ну, представь, что мы там друг друга на дух не переносим. И что тогда? Сложим лапки и разбежимся?

Она рассмеялась.

— Сейчас я знаю одно: ты спасла мне жизнь, а значит я могу тебе доверять, — продолжил я. — И пожалуй, больше никому в целом мире. После всего, что наговорила нам Немо, я даже себе самому больше не доверяю.

— Я тоже не знаю, чему верить, — призналась девушка. — Здесь все такое чужое и странное. Не представляю, что бы я без тебя делала… Я как будто из какой-то другой страны или даже мира. Но при этом о том, другом мире, я тоже ничего не помню.

— Ну, все не так плохо, ты же узнала тот знак из “Стартрека”, со сложенными пальцами, — попытался утешить ее я.

— Стартрек я помню, — улыбнулась Селеста. — ”Живи долго и процветай”! А еще этого, как его, “Гарри…”, — она помахала перед собой кулачком, словно сжимая в нем волшебную палочку.

— Поттера, — подсказал я.

— Точно. Они еще там с помощью специальных катализаторов колдовали. Хорошо, что за нами пришли обычные бойцы, а не маги, а то не знаю, как бы мы выкрутились.

— Так, погоди, ты все перепутала. Это же просто фильм, фантастика. Вообще-то нашем мире нет магии! Совсем!

— Серьезно? Какой кошмар! Как же вы вообще живете? — поразилась она.

— Да нормально живем, — я улыбнулся. — Магия — ничто, наука — наше все!

— Так, хорошо, а свет, откуда тогда свет у нас в комнате? Ты же меня не разыгрываешь, правда?

Я от души расхохотался и принялся объяснять ей, как работает электричество. Используя аналогии из популярных фильмов, конечно же. Похоже, что фильмы и сериалы были ее единственным источником информации о нашем мире. Уж не я ли ей их показывал? Ну да, больше некому. И как только исхитрился? Однако оказалось, что она воспринимала все по-своему. С магической точки зрения, если можно так сказать. Если я и делал для нее какие-то ремарки по поводу технологий, то они остались где-то за толстой ширмой амнезии.

* * *

Спортзал, который для нас арендовала Немо, похоже, был предназначен для занятий по аэробике, а вовсе не для тренировочных боев. Но места здесь предостаточно, на полу — мягкие маты-татами, а большего нам в общем-то и не требуется.

— Так, ну и что мы должны сейчас делать?

— Что-что, драться разумеется! — ответила Немо с экрана моего смартфона. — Просто попытайся ее ударить. А ты, — она обратилась к Селесте, — уклоняйся.

Я принял боевую стойку, которая отпечаталась в сознании во время первой стычки с головорезами, попрыгал на месте, разминая ноги. Селеста тоже изогнулась, будто кошка, и присела чуть ли не на шпагат.

— Нет, я так не могу, — рассмеялся я, выходя из стойки. — Поднимать руку на девчонку…

В то же время “девчонка” сделала широкий выпад ногой, едва не повалив меня на пол, сиганула вперед и через мгновение каким-то образом очутилась на моих на плечах. Не берусь точно описать, что именно произошло потом, но я оказался на земле, уткнувшись щекой в холодный прорезиненный мат, а она устроилась у меня на спине, заламывая назад мою правую руку.

— Сдаюсь, сдаюсь, — прохрипел я, хлопая по полу свободной левой. — Твоя взяла.

— Будешь знать, как обзываться — недовольно буркнула Селеста.

— Еще раз, — скомандовала Немо.

Мы спарринговали больше часа. И с каждым движением убеждались, что это далеко не первая наша встреча на ринге. Очень странное ощущение — заранее предчувствовать каждое движение оппонента, по малейшим изменениям в стойке и взгляде. Когда с рукопашным боем было покончено, Селеста приватизировала из каморки швабру, сняв с нее наконечник, ну а мне досталась короткая ручка от щетки-веника. Эй так не честно, у копья дистанция больше! Ой, кажется у меня снова дежавю… Ладно, я понял, проехали.

Немо была права — мы очень быстро восстанавливали утраченные навыки. Моторная память тела никуда не делась, так что от нас только и требовалось, что расслабиться и дать себе волю. Все равно что сесть на велосипед после долгих лет “воздержания”, или взять в руки музыкальный инструмент, к которому не притрагивался со школьных времен.

— Ты как, нормально? — спросила Селеста, повернув голову.

Мы лежали на полу, раскинув руки и тяжело дышали. Три часа интенсивной тренировки, которой позавидовал бы любой атлет. А ведь еще неделю назад, если считать по “моему” времени, я и стометровку пробежать не смог бы без ноющей боли в боку.

— Лучше не бывает, — ответил я, щурясь на яркие светодиодные лампы. — Не думал, что спорт — это так круто! Но честное слово, я не сдвинусь с места даже если узнаю, что Луна сейчас обрушится на Землю. Кстати, а это ведь идея. Эй, Немо!

Я потянулся за телефоном, нажал на кнопку, постучал пальцем по экрану. Ноль реакции. Разрядился? Или…

— Ну-ка дай мне свой телефон, — попросил я девушку. — Он работает?

Поймал прилетевший ко мне “кирпич”. Поклацал — и правда, кирпич. Никаких признаков жизни. Значит, все-таки “или”!

Наверху послышался какой-то шум. А потом двери в спортзал с грохотом распахнулись и в зал ввалилось четверо “штурмовиков” с винтовками наперевес. И судя по всему, давать нам фору они не собирались!

— Кир! — голос Селесты утонул в грохоте выстрелов…

Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 3

Вспышка боли — и свет стал тусклым, а звуки — глухими и тягучими. Я отчетливо увидел траектории пуль. Они все еще летели слишком быстро, чтобы от них уклониться а-ля Нео, но перекатившись в сторону я понял, что штурмовики не спешат реагировать на мои движения и продолжают палить в пустоту — самозабвенно, словно какой-нибудь Рэмбо в киношном таймлапсе. Я сумел замедлить время? Или наоборот, ускорился? Селеста уже активировала свой "Щит", значит о ней можно не переживать. Игнорируя острую боль, я рванул вперед, обходя нападающих по дуге и нанес первый удар, с опозданием осознав, что в руке моей — всего лишь тонкая палка.

Каково же было мое удивление, когда эта несчастная деревяшка разбила прочную кевларовую каску, словно та была сделана из печенья. Жесть! Надеюсь, я не проломил ему череп. Это из-за разницы в скорости течения времени? Штурмовик завис в воздухе, медленно отлетая в сторону, словно столкнулся, как минимум, с грузовиком. Еще несколько ударов, на сей раз куда более осторожных, и остальные стрелки лишились своего оружия а затем получили несколько серьезных травм, от которых они наверняка не скоро смогут оправиться.

Лишь затем я посмотрел вниз и содрогнулся от ужаса: на моей футболке обнаружились три окровавленные дырки. У меня тут же закружилась голова, а коленки стали предательски дрожать. Черт, мне срочно нужно в больницу! Или может у Немо есть какая-нибудь исцеляющая магия? Хотелось бы верить! Но как с ней связаться? Номер, нужно срочно вернуться в наш номер!

Время снова вернулось в привычное русло: штурмовики рухнули на землю, а я с ужасом понял, что тоже не могу больше держаться на ногах.

— Кир! — Селеста бросилась вперед, подхватывая меня и закидывая мою руку себе на плечи. — Что случилось? Ты ранен?

Одним резким движением она оторвала рукав своей спортивной куртки и прижала получившуюся тряпку к моим ранам. Я поморщился от боли.

— Прости меня пожалуйста, — причитала девушка сквозь проступающие слезы, — все произошло так быстро, я не успела среагировать. Это все моя вина!

— Нужно срочно связаться с Немо, — прохрипел я. — Или вызвать скорую. Нет, в больнице нас быстро найдут и прикончат.

— Я отнесу тебя в номер, только держись! — кивнула девушка, подхватывая меня на руки, словно куклу, пулей выбежала из спортзала и рванула вверх по лестнице.

Ого, ну и силища!

— Всегда мечтал… познакомиться с такой сильной девушкой, — через силу улыбнулся я, глядя на то, как мелькают над головой светильники. — Жаль только, что все так быстро закончилось.

— Да ну тебя, — вспыхнула она, — лучше побереги свои силы, они тебе еще понадобятся. Немо обязательно тебя вылечит!

Коридоры были пусты — видимо, все невольные свидетели поспешили убраться подальше, едва увидели автоматы. Где-то вдалеке послышался заунывный вой сирены. "Может это скорая?" — с надеждой подумал я.

Наш номер был недалеко. Селеста не стала церемониться с ключами, а попросту выбила замок ударом ноги. Огонь, а не женщина!

— Немо, ты меня слышишь? — выкрикнула она. — На нас напали, Кир ранен, срочно нужна твоя помощь! Немо?!

— Да слышу я, слышу, — послышался чуть раздраженный детский голос.

Прямо перед нами открылся пространственный разлом: как ни странно — прямо в спортзал, из которого мы только что вернулись. Из портала вышла девочка с перебинтованной головой, волоча за собой окровавленный коврик, на котором была сложена целая груда амуниции — автоматы, пистолеты, несколько гранат и даже два стянутых с бойцов бронежилета.

— Все приходится делать самой, — покачала головой она. — А ведь у меня даже нет вашей сверхчеловеческой силы. Вот какие из вас помощники после этого? И что это за цирк вы мне здесь устроили, а, мастер?

— Немо, он ранен, нужно срочно…

— Ой, да неужели, — девочка наигранно уперла руки в бока, а ее голос просто сочился сарказмом. — И что, прямо серьезно ранен, уже наверное и помирать собрался?

Мы с недоумением уставились на нее.

— На землю опусти, — скомандовала Немо Селесте. — "Лечить" будем. Так, теперь тряпку долой.

Послышался звон — на пол упали три небольших металлических шарика.

— О, поглядите-ка, я даже не вспотела! — заметила девочка все с тем же едким тоном. — Премию, срочно премию мне — лучший Ассистент года, нет, всех времен и народов!

Я задрал футболку и, стерев кровь, с удивлением уставился на плоский и совершенно здоровый живот.

— Но как…

— Это ваша вторая способность, мастер, регенерация "Оборотня". Неужели до сих пор не догадались? Ну так что, рассказывайте, может вы уже и предсмертную речь успели придумать? Безумно интересно послушать!

— Ну что я могу сказать? — я развел руками, не помня себя от счастья, — просто собирался признаться вам всем в любви.

— Кир! — Селеста снова бросилась мне на шею, правда, уже совсем не для того, чтобы повалить на пол. — Я так испугалась!

— Подлиза, — пробурчала Немо. — Ну хоть про меня не забыл, и на том спасибо. Так, ладно, быстро собирайте свои шмотки, мы уходим. А то здесь скоро станет очень жарко.

Только сейчас я осознал, что чувствую довольно резкий запах бензина. Девочка вытянула в сторону протала левую руку с какой-то кружевной "перчаткой" из золотой проволоки и из нее вырвался самый настоящий файербол. Мы разинули рты от удивления. На той стороне полыхнуло пламя, и портал почти сразу закрылся, но лишь затем, чтобы появиться снова. Только на этот раз он вел уже не в спортзал, а совсем в другое место.

* * *

— Где это мы? — спросил я, оглядывая просторный зал с белыми стенами и множеством коридоров, уходящих куда-то в темноту.

— Старая соляная шахта на глубине пятидесяти метров. Здесь мы будем в безопасности. Ну, по крайней мере, какое-то время, — пояснила Немо.

— Ну так что, босс, какой план? Мы идем грабить банк? Или, может быть, склад компьютерной техники? — предположил я, глядя на стойки серверов, от которых тянулись жгуты проводов — прямо в миниатюрный портал.

И как она только умудрилась перетащить это все сюда? Наверняка опять какая-нибудь магия.

— Все это может подождать, — твердо ответила девочка. — У меня для вас есть более важное задание.

* * *

(Звуки стрельбы).

— Вали их, вали!

— Куда они подевались?

— На восемь часов, они уже у ворот бункера! Граната, в укрытие!

— Да что не так с этими тварями? Ничего их не берет! Воробей, где базука?

— Бери противотанковый, у них броня какая-то! Инопланетяне, ей богу!

— Сейчас рванет, ложись!

Когда Немо сказала, что нас ждет ограбление, она забыла уточнить одну маленькую деталь: грабить пришлось чертову военную базу! И не какую-нибудь, а того самого "двенадцатого управления", который отвечает за хранение, перевозку и защиту ядерного, чтоб его, оружия! При всей моей любви к "Фаркраю" это оказалось совсем не так весело, как в игре: мы практически не выходили из-под "Щита" Селесты и передвигались рывками, исключительно в "Ускорении", отстреливаясь от охраны трофейным оружием. В ответ нас безостановочно поливали огнем из автоматов, пулеметов и даже из переносных ракетниц.

Плюс ко всему наше время ограничено: если военные поймут, насколько все плохо и решат пожертвовать базой — даже наша хваленая непробиваемая защита не спасет от ядерного взрыва. Рискованный ход, но Немо уверена, что "джинн" еще не успел настолько глубоко внедриться в правительство страны. Ему ведь тоже приходится действовать обычными человеческими методами, с той лишь разницей, что он может использовать в качестве "аватара" любого жителя планеты. Но в том-то и загвоздка: даже если он "вселится" в тело главнокомандующего (то есть самого президента) — ему все равно будет очень непросто взорвать эти снаряды. Хваленая "красная кнопка" вовсе не связана с бомбами напрямую — команда перепроверяется на нескольких уровнях и пока они утрясут все недоразумения мы вполне успеем улизнуть через портал, прихватив пару-тройку боеголовок.

Вот почему мы на всех парах неслись к своей цели, отстреливаясь от охраны. Осознание того, что в любой момент может “рвануть”, да так, что от нас даже мокрого места не останется, будоражило кровь похлеще любого экстрима. Взрыв атомной бомбы происходит за тысячную долю секунды, и моментально испаряет все в радиусе нескольких десятков метров, так что ни спрятаться ни уйти в портал мы не успеем даже под “Ускорением”. “Щит” Селесты тоже на такую нагрузку не рассчитан. Одна надежда на то, что Немо вовремя заметит необычную активность в радиодиапазоне и успеет вытащить нас до того, как “грянет гром”.

Данные об этом месте надежно засекречены, так что нам придется импровизировать. Но база явно построена еще в советские времена и с тех пор, как и пресловутые "Союзы", никаких кардинальных изменений не претерпела. В той же Украине после Будапештского меморандума, на подобные объекты можно даже на экскурсии ходить, будто в какой-нибудь музей.

Толстые бетонные ворота, загораживающие вход, для нас не помеха — заходим в один портал и тут же выходим через другой — уже внутри базы. Здесь тоже полно солдат, но это не беда. Четверть растянутой “Ускорением” секунды на то, чтобы ликвидировать дежурных охранников и снова прыжок через червоточину: Немо уже успела осмотреть все закоулки и отыскать склады.

И вот оно: ровные ряды тележек с темно-зелеными конусами тактических боеголовок. Пока командование спорит и обменивается шифровками по архаичным (ради отрыва от всемирной паутины) каналам связи, мы просто выносим бомбы через портал, прямо на тележках, будто продукты в супермаркете.

— Так, валите оттуда, быстро! — послышался в наушниках тревожный голос Немо.

Мы тут же ринулись к открытой червоточине. Но опоздали — море пламени подхватило нас и швырнуло куда-то в сторону. Рука Селесты тут же выскользнула из моей ладони и я…

* * *

— Кир! Ты меня слышишь? Кир! Пожалуйста, только не умирай!

Я открыл глаза. Перепуганное лицо Селесты и танцующие огненные кружева за ее спиной. Тела не чувствую совсем. Что случилось? Ах да, взрыв. Вот черт! Но мы все еще живы. Это как вообще?

— Живой! Слава богам, ты жив! Нет, не шевелись, у тебя… в общем, просто полежи.

Я бы и рад сделать хоть что-нибудь, но не могу даже языком пошевелить. Моргнул. Ну хоть глаза мне еще подчиняются. Меня парализовало? Боли тоже не чувствую, так что это, наверное, плюс. Нас не испепелило, а значит, взрыв был самым обычным, а не ядерным, ну или эпицентр был достаточно далеко, так что “Щит” Селесты справился с нагрузкой. Вот только в момент взрыва нас отбросило куда-то в сторону. Девушка не пострадала, а вот я… я, похоже приложился головой об ее барьер. Сломал себе шею? Нет, судя по тому, что я даже языка не чувствую, травма гораздо серьезнее. Как бы всмятку меня не расплющило. Судя по бледному, даже по мерком альбиносов, лицу Селесты и немому ужасу, застывшему в ее глазах, — мои дела действительно очень плохи. Регенерация вообще может справиться с такими травмами?

Что-то отчетливо хрустнуло в основании черепа и я тут же пожалел о том, что родился на свет и получил эту ужасную способность — оставаться живым при любых обстоятельствах. Все тело буквально горело от нестерпимой боли, словно в каждое нервное окончание кто-то воткнул по раскаленной иголке. Я выгнулся дугой и закричал, вернее попытался, ведь из горла вырывался один только сиплый хрип.

Не знаю, сколько продолжалась эта агония. Может быть, секунды, а может, часы. Да и какая разница? Лично для меня это была отдельная вечность, которую я не скоро смогу забыть. Обессиленный, я рухнул на землю и принялся тяжело дышать. Боже, какое же это наслаждение — просто лежать и вдыхать сладкий, словно патока, воздух! Настоящее блаженство! Да уж, все познается в сравнении. Потерянная память лениво шевельнулась и подсказала, что настолько серьезных травм я еще ни разу в жизни не получал. Ну да, такое трудно не запомнить.

— Ты как? — робко подала голос Селеста.

Я заметил, что она держится за свою левую руку. Должно быть в момент удара я вцепился в нее слишком крепко.

— Жить… буду, — с трудом ответил я, все еще с наслаждением вдыхая живительный воздух.

— Вот, держи, — девушка протянула мне кислородную маску, шланг от которой тянулся в ее рюкзак.

— Молодец Немо, все предусмотрела, — покачал головой я, сделав пару глотков бодрящей кислородной смеси.

— Даже слишком, — недовольно буркнула Селеста.

Какое-то время мы просто сидели, поджав ноги, и молча любовались танцем бликов на поверхности “Щита”, по очереди вдыхая свежий воздух из баллона. В голове против воли зазвучал “Наутилус помпилиус” со своим “Дыханием”. Разве что вместо пресловутой воды над нами плескался океан раскаленной горной породы. Даже сквозь неразрушимые стенки барьера чувствовался этот нестерпимый жар. Похоже, что нас попросту вплавило в грунт. Выбираться отсюда будет довольно проблематично. Да и отыскать нас под толщей застывающей “магмы” — та еще задачка. Будем надеяться, Немо что-нибудь придумает, пока у Селесты не закончилась энергия на поддержание “Щита”, ну или пока мы не сваримся тут заживо… Судя по выплеснутой энергии, взрыв все-таки был ядерным, но произошел слишком далеко, чтобы мгновенно испарить нас. Помнится, я видел где-то во дворе характерную круглую крышку огромного люка пусковой установки.

— Как рука? — поинтересовался я.

— Болит, — пожала плечами девушка, доставая из рюкзака бинт. — Но это ерунда по сравнению с тем, что пришлось пережить тебе.

— Давай помогу, — предложил я, глядя, как она мучается с упаковкой.

Бережно обмотал ее запястье, следуя невесть откуда всплывшей в голове схеме бинтовки.

— Спасибо, — она смутилась и даже немного покраснела. — Это очень мило.

— Что именно? Руку тебе сломать на первом же “свидании”? — улыбнулся я. — Ну зато будет, что внукам рассказать!

Она хихикнула и произнесла тонким детским голосом:

— “Бабушка, а бабушка, а как ты с дедушкой познакомилась”?

И добавила нормальным тоном с характерными старческими интонациями:

— “Да обычно познакомились — воровали ядерные боеголовки, угодили в центр взрыва, он вывихнул мне руку а я переломала ему все кости. Романтика!”

Мы оба рассмеялись. После непродолжительной борьбы с самим собой, я все-таки предложил, заглянув ей в глаза:

— Как насчет того, чтобы сходить со мной на нормальное свидание? Обещаю — на этот раз никаких взрывов и стрельбы. Ну, если нас никто не будет провоцировать, конечно.

Девушка чуть заметно улыбнулась и уже набрала воздуха, чтобы ответить, но тут под нашими ногами появился крошечный портал, который тут же разросся в полноценный люк, ведущий в один из коридоров все той же соляной шахты. Пришлось поспешно вскакивать и по очереди прыгать в спасительный проем — прочь из раскаленного ада, уже ставшего для нас, практически, домом родным.

Немо, блин! Ты как всегда не вовремя. Ну еще бы хоть пять секундочек!

* * *

Следующая неделя была очень хлопотной: мы, как заведенные, прыгали из портала в портал и работали, фактически, в качестве элитных неубиваемых грузчиков. Никаких выходных или даже перерывов на сон: оказалось, что наши тренированные тела вполне на такое способны. Будто Бони и Клайд, мы обчищали банковские хранилища, отстреливаясь от полиции, изымали дорогие видеокарты с таможенных складов и даже воровали громоздкие руки-манипуляторы из сборочных цехов “Фольксвагена”. Нападать на военные базы больше не пытались — там наверняка уже придумали, как с нами бороться. Немо говорит, что порталы несложно блокировать, именно поэтому она решилась на такую рискованную операцию в первый же день нашего с ней знакомства.

Со временем жить стало полегче: в нашем подземелье появились первые роботы, собранные Немо из украденных китайских сервоприводов. Я с восторгом крутился возле своего Ассистента почти целый день, задавая миллионы вопросов, пока она попросту не запретила мне приближаться к ней и ее компьютерам.

— Сами же себя стыдиться будете, когда вернется память, — пригрозила мне она.

Роботы занялись рутинной работой, а у нас с Селестой появилась куча свободного времени, так что мы с удовольствием отыгрывались за все те мучения, которые нам пришлось пережить. Египет и Рим, ночная Ялта и вечерний Париж — мы ни в чем себе не отказывали. Арендовали прогулочные яхты, обедали в дорогих ресторанах, прыгали с парашютом и катались на воздушных шарах. Ну и просто гуляли по красивым местам, наслаждаясь атмосферой шумных городов и тихих прибрежных деревушек.

Благодаря Немо мы уже кое-что знали о своем прошлом и планах на будущее. Например то, что Селеста была “наследницей” богини луны, а моим предком был сам Прометей. Правда, я не помнил своего божественного прошлого, а Селеста сохранила лишь небольшую часть памяти. Так что может оно и к лучшему — то, что у нас обоих амнезия и мы можем общаться на равных.

— Красивый мир, — вздохнула Селеста, свесив ноги с башни Бурдж-Халифа*, — даже жаль, что нам придется его уничтожить. — Будь моя воля, осталась бы здесь навсегда.

(прим.: самая высокая башня в Дубай).

— Сама же знаешь, что это все обман, — пожал я плечами. — Так, декорация, иллюзия. Немо говорит, что за пределами нашего взгляда он даже не прорисовывается. Ну, то есть сейчас реально существует лишь та часть города, на которую мы смотрим. А за нашими спинами — пустота.

Я сам невольно поежился, и бросил косой взгляд назад, словна эта самая пустота была каким-то загадочным монстром, которого нельзя даже увидеть.

— Просто прислушайся к своим ощущениям, и ты поймешь, о чем я. Тут все ненастоящее! — продолжил я.

— Ну и пусть его, — фыркнула девушка и положила голову мне на плечо, — главное что ты здесь, настоящий. Мне этого вполне достаточно.

— Когда-нибудь я покажу тебе настоящую, живую Землю, — мечтательно заявил я, а затем, повинуясь какому-то внутреннему наитию, прибавил: — и даже больше, я подарю тебе ее целиком!

— А вы не мелочитесь с выбором подарков, молодой человек, — рассмеялась Селеста.

— И не бросаю слов на ветер, — я обиженно насупился, — мужик сказал — мужик сделал! Кто я по-твоему такой?

— Ладно, ладно, верю, — она примирительно выставила руки вперед, — лишь бы где-то на фоне не был слышен скрип мочалки по грязной кастрюле, — я хорошо помню тот мультик*!

(прим.: имеется в виду мультипликационный фильм “Я подарю тебе звезду”)

— Если я когда-нибудь паду так низко — просто пристрели меня, — я осуждающе покачал головой.

— Думаешь, поможет? — с сомнением спросила она, разглядывая мое условно-бессмертное тело.

— Ну, хоть мозги проветрю, — невозмутимо ответил я.

Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 4

На следующий день Немо заявила, что запрещает нам покидать бункер — в действие вступил первый этап ее плана. Что-то там она распыляла над водохранилищами и аэропортами — не то споры сибирской язвы украденные из биолабораторий, не то бактерий, устойчивых к любым лекарствам. А может, и то и другое. В этой части плана мы не принимали участия, по понятным причинам, так что и в подробности не вникали. Обрушить такую сложную систему, как человеческая цивилизация — непростая задача. Люди — что тараканы, они умеют чертовски быстро приспосабливаться. Хоть бомби их, хоть трави, хоть болезнями заражай. Так что нам нужен системный кризис, который ударит сразу по самым уязвимым точкам — питьевой воде, медицине, продовольствию и даже воздуху.

Тем временем мы приступили к другой секретной операции — тайком пробрались в один из "Союзов", который вскоре должен был отправиться на Международную космическую станцию. Немо попросту взломала системы видеонаблюдения, и мы с помощью портала выпотрошили челнок, выбросив из него все “лишнее”, и приготовив к перевозке другого полезного груза — нас любимых. Оставаться на Земле, по оценкам Немо, стало слишком рискованно. На орбите — тоже небезопасно, но наш корабль под завязку напичкан разными магическими штучками, которые позволят защититься от большинства серьезных угроз.

— Три, два, один, старт! — прохрипели динамики.

Мы с Селестой крепко взялись за руки. Взрыв ракеты нас скорее всего не убьет, но мы оба знаем, что приятного в этом деле мало, а потому слегка нервничаем. Немо тоже рядом с нами, благо “Союзы” как раз рассчитаны на доставку троих астронавтов. Правда, эта лоханка совершенно не приспособлена для долгого выживания в космосе, так что кое-кому на орбите скоро придется подвинуться.

Загудели двигатели, задрожала ракета. А вместе с ней содрогнулась и вся планета. Да, мы не зря рисковали, нападая на военную базу. Полдюжины ядерных зарядов, установленных в нужных местах, сделали свое дело: Сакурадзима в Японии, Таупо в Новой Зеландии, Тоба в Индонезии, Флегрейские поля в Италии — во всех этих "горячих точках" стали происходить мощные взрывы. Пробудились ото сна полдюжины супервулканов, каждый из которых способен, прямо как в анекдотах про злосчастный Йеллоустоун, оставить на месте Соединенных Штатов огромный пролив (имени товарища Сталина, конечно же).

Ну и на закуску, мое любимое: Черное море. Ну да, а зачем далеко ходить? В его глубинах столько природного газа и сероводорода, что его одновременный подрыв был бы сопоставим с падением на Землю половины Луны. Но это все голубые мечты, так что мы надеемся на сценарий с более медленным выделением сероводорода в атмосферу планеты. Даже десятой доли процента этого ужасного газа, с запахом тухлых яиц, достаточно, чтобы гарантированно убить всех, кто его вдохнет. Прости, Ялта, прощай, Коктебель, нам было очень хорошо с вами! Может, в другой жизни и другой реальности все сложится иначе.

— А вот и главное следствие того, что мы находимся в фантомном мире, — прокомментировала Немо, как только стартовые перегрузки сошли на нет. — Сто миллионов жертв только за первые три минуты после катастрофы. Будь это место реальным, каждый из нас уже стал бы серафимом, ну, то есть полубогом.

— Не чувствую пока никакой божественности, — пожаловался я, поворачиваясь к Селесте. — А ты?

— Я тоже не чувствую, — ответила она, — но зато могу теперь вспомнить, каково это — иметь над реальностью абсолютную власть.

— Хорошо тебе, — пожаловался я, — а мне на ум пока приходит только рецепт лазаньи по-теалосски. Вкусная штука кстати!

— Чем слабее "джинн", тем больше вы будете вспоминать, так что готовьтесь, — пояснила Немо. — Следующая неделя будет очень продуктивной, за это время погибнет больше половины населения планеты. Потом еще половина половины, и так далее.

— Уверена, что это сработает?

Девочка со вздохом кивнула. На экранах корабля вместо навигационной информации появилась странная трехмерная картина, напоминающая водоворот, сплетенный из тонких золотистых нитей. Фрактал?

— Это не настоящий аттрактор сновидения, а лишь его модель, — пояснила Немо. — Но, как видите, никаких других вариантов развития событий уже не осталось: Землю ждет глобальная ядерная ночь, за которой последует новый ледниковый период. Погибнет девяносто пять процентов биомассы.

Аттрактор? Что-то знакомое. Ах да, теория хаоса, точки бифуркации и все такое. Получается, что это схема вариантов будущего? Выглядит жутковато. Их как будто черная дыра в себя засасывает.

— Но нас же интересует человечество, так? Что насчет людей?

— Вымрут как вид, — холодно отрезала она. — Пандемия уже в самом разгаре. Антибиотики стали бесполезными. Скот погибнет от болезней задолго до наступления зимы, так что питаться замороженным мясом тоже не выйдет. Ну и землетрясения, цунами, пожары — сами понимаете. Что же касается бункеров… скажем так, я не зря запустила сборочную линию по производству роботов-пауков. Портальная сеть тоже работает стабильно.

Я поежился, представляя, как замерзшие, голодающие люди борются за выживание в кромешной тьме, пытаясь отбиться от армии вездесущих репликаторов и не заразиться смертельно опасной болезнью.

— Страшное ты существо, Немо, — в сердцах признал я.

— Геноцид — это мое призвание! — она гордо выпятила грудь. — Обращайтесь, если что.

Эм-м-м. Ладно, буду иметь в виду. Боюсь только, что со мной твоя жизнь будет слишком скучной. Нужно было стать Ассистентом какого-нибудь кровавого диктатора. Впрочем, какие мои годы?

Через семь минут двигатели умолкли, третья ступень отделилась от корабля и мы наконец оказались в невесомости. До МКС нам лететь недолго — всего шесть часов. Вообще-то можно и за три, но сегодня условия не позволяют. Ну а мы этому обстоятельству только рады: есть возможность и видами полюбоваться, и потренироваться в невесомости — станция сама себя не захватит. А ведь у астронавтов даже оружие есть — не для инопланетян, конечно, а ради защиты от диких животных после приземления.

В жилом модуле довольно много места, особенно для субтильных молодых людей, вроде нас. К тому же, мы чихать хотели на стандартные меры безопасности и летим без скафандров. Немо сделала какие-то артефакты, которые сохраняют воздух вокруг нас, да еще и защищают от внешних угроз, вроде радиации. Можно без особой опаски даже в открытый космос выходить.

Как следует наигравшись с "нулевой" гравитацией, мы прильнули к иллюминаторам. Посмотреть было на что: в атмосфере Земли уже появилось несколько темных клякс, которые медленно разрастались во все стороны. А ведь вулканы только начали свое гиблое дело. Очень скоро бело-голубой шарик планеты станет грязно-серым.

Со стыковкой проблем не возникло — она давно уже проходит в автоматическом режиме, ну и Немо, конечно, тщательно следила за каждым этапом. А вот дальше случилось кое-что неприятное: проклятые космонавты совсем не спешили пускать нас внутрь! Оно и понятно — с их точки зрения на нашем корабле вообще не должно быть никаких пассажиров. Да и новости, которыми наверняка сейчас делится с ними Земля, откровенно говоря, не радуют. На камерах наблюдения было отчетливо видно, что все шестеро собрались в сервисном модуле станции и о чем-то напряженно спорили.

В конце концов Немо не выдержала и принялась стучать по металлической переборке между двумя кораблями. Мы в российской части станции, совсем рядом со “Звездой”, так что этот шум наверняка услышат. Три коротких, три длинных и снова три коротких. SOS. Универсальный сигнал бедствия, понятный любому жителю планеты… ну, если только он не “хлебушек” по образованию. Но на МКС таких не пускают, ясное дело.

Астронавты тут же засуетились, бросились к стыковочному шлюзу, принялись выстукивать что-то на морзянке, проверять давление в стыковочном механизме и прочее в таком духе. Попытались связаться со своим начальством на Земле, но тут у Немо уже все схвачено, насколько я понимаю. Последний “Союз” прилетал сюда совсем недавно — всего две недели назад — и у него на борту скрывался шестиногий “заяц”, с помощью которого нам удалось получить контроль над компьютерами станции. Ну, а подменить сообщения или даже видеозаписи для Немо — пара пустяков.

Люк открылся лишь спустя час (да, это долгая процедура) и на нас уставились две удивленные рожи: один — явно американец (уж не знаю, как я их отличаю, но ошибиться тут сложно), другой, похоже, русский, да еще и военный, это сразу чувствуется.

— Дети? — удивился второй. — Что за черт?

— Очень приятно, Немо, — шутливо представилась наша ужасная спутница и сделала небрежный пасс своей кружевной перчаткой.

Из-за ее спины появилось два стальных каната, которые моментально обвились вокруг наших “спасителей”, связав их по рукам и ногам. Должно быть, они что-то кричали в этот момент, но мы так ничего и не услышали. Снова магия? Я уже начинаю к этому привыкать. Небольшая прогулка по тесным коридорам (станция не так уж и велика, если честно), — и операция “угнать МКС за 30 секунд” завершилась со счетом шесть-ноль, в нашу пользу. Все члены экипажа пойманы, связаны и расфасованы по двум запасным “Союзам”.

Я попросил Немо не убивать астронавтов, а просто отправить их “домой”. Сам прекрасно понимаю, что там они все равно погибнут, равно как и то, что они — всего лишь бездушные фантомы, которые даже не существовали по-настоящему до нашего появления здесь, но все равно, рука не поднимается. Ну а что, виртуальных персонажей тоже бывает жалко! Так что я не ради них прошу, а ради себя, ради собственного успокоения!

Однако, долго радоваться нам не пришлось: едва мы успели обжиться на станции, привыкнуть к вывертам невесомости, салфеточному душу и птичьему гнезду, в которое превратились длинные волосы Селесты, как наш космический отпуск был прерван.

Наш корабль сотряс удар.Массивный, словно от набежавшей волны в море. Это как вообще? Мы же в космосе находимся!

— Немо, что происходит?

— Ядерный взрыв на орбите. Он догадался, ну или каким-то образом выяснил, что мы прячемся здесь!

Прильнув к иллюминаторам мы увидели, как неподалеку снова вспыхнул огненно-алый цветок. Похоже, наш джинн не может точно нацелить ракеты на станцию, а потому осыпает нас снарядами наугад, будто подводную лодку во время второй мировой.

— И что нам делать?

— Не паниковать и слушаться меня. Я уже решаю проблему. И здесь, и на Земле! Только боюсь, что его последним ходом будет…

Девочка резко повернулась к Селесте и направила на нее пистолет. Время замедлилось — я рефлекторно активировал “Ускорение”. Ну вот, приехали! Девушка действительно выглядела странно — ее лицо было совсем отрешенным а глаза почти закатились, словно она вошла в какой-то транс.

— Немо, нет! — выкрикнул я, загораживая Селесту собственным телом, и от всей души надеясь, что цифровое альтер-эго Ассистента услышит меня даже на такой скорости.

— Мастер, вы не понимаете: джинн специально освободил ее, нам нужно убить ее прямо сейчас, пока она не успела вспомнить все! — послышался из динамиков голос девочки.

Отлично, просто замечательно! И что случится, когда она вспомнит? Мы с ней что, враждовали раньше? Как мне решать проблему, если я даже не знаю, за какие такие грехи меня убивать собираются? Но и Селесту я терять совсем не хочу. Мы ведь только начали сближаться, и все было так хорошо, так замечательно! Нет, не верю я, что она действительно решится убить нас, вот так просто, без колебаний. Не верю и все тут!

— Нет! — решительно произнес я, силой отбирая у замершей девочки пистолет.

Тем временем взгляд Селесты стал чуть более осмысленным. Вокруг нее снова появился непроницаемый барьер.

— Ну мастер! — послышался обиженный голос Немо. — Теперь нам самим остается только бежать. Хватайте мое тело и возвращайтесь на “Союз”, там все уже приготовлено!

Барьер Селесты вдруг пошел трещинами и рассыпался на тысячи осколков. Но не исчез. Осколки начали вращаться вокруг своей хозяйки, а потом стали угрожающе приближаться к Немо.

— Нет! — я загородил девочку собой, готовый в любой момент дать стрекача, благо, осколки "Щита" двигались не слишком быстро.

Но этого и не потребовалось — лезвия замерли, а Селеста нахмурила брови. Видно было, что она сейчас борется сама с собой.

Ее губы зашевелились, но очень медленно — я даже звука никакого не услышал.

— Включи связь, — прочитал я по губам.

Немо отрицательно помотала головой. Я слегка увеличил скорость течения времени — ровно настолько, чтобы не играть в глухой телефон, но и иметь возможность быстро отреагировать.

— Это опасно, мастер, — затараторили динамики тонким голосом "бурундуков". — Она хочет говорить с "джинном", этого нельзя допустить!

— Вклю-ючи-и че-ертову свя-язь! — пробасила Селеста.

Осколки Щита пришли в движение и вонзились в стенки отсека, превращая их в решето и чуть ли не разрубая станцию напополам. Воздух со свистом устремился наружу. Вот черт! Ах да, у нас же есть артефакты, которые не дадут нам задохнуться. На какое-то время. А запасные баллоны с азотом и кислородом теперь находятся на "той" стороне. Как и спасительный "Союз". Паршиво!

— Делай что она говорит! — приказал я.

— Хорошо, хорошо, — раздраженно ответила Немо. — Но я умываю руки! Дальше разбирайтесь сами, "голубки".

Свист прекратился. Похоже, что осколки Щита сами перекрыли все отверстия. Не стоило шутить с Селестой. Теперь наши жизни в ее руках.

Немо сдержала слово: зловеще захрипели динамики. Я даже не сразу понял, что это не обычный шум, а чей-то хриплый голос, и лишь потом сумел распознать слова:

— Любовь. Моя, — прогрохотал он.

Это говорит джинн? Ну ничего себе! Я так понимаю, что эти слова адресованы не мне. Ну, то есть для меня они имеют немного другой смысл. Так вот в чем дело: у нас тут любовный треугольник, оказывается! Вот почему Немо так нервничала!

— Ошибаешься, — твердо ответила девушка. — Я вовсе не та Селеста. Да и та Селеста — вовсе не "твоя".

— Не. Ошибись. С выбором, — пригрозил жуткий голос.

Ну вот, похоже, я только что доверил свою жизнь любимой и тут же выяснилось, что у нее есть "бывший". И это не какой-то там занюханный олигарх, а самый настоящий бог! В общем, премия теперь положена мне, а не Немо. Премия Дарвина, блин!

— Верни память Кира, — потребовала девушка. — Я должна с ним поговорить.

— Как. Пожелаешь. — ответил голос.

Так, стоп, а мое мнение вы услышать не хотите?

И тут в моей голове взорвалась бомба. Информационная. Я вспомнил все — свое перерождение, войну за Теалос, подземелье, иные миры, сверхспособности и все остальное. По мозгам будто проехались гибридом паяльника и наждачной бумаги. Я оценил ситуацию и схватился за голову: нет, Немо все сделала правильно, вот только мы не учли, что в этот сон попадет Селеста. Так стоп, да что мы здесь с ней вдвоем…

Я моргнул. Это как пробуждение после очень реалистичного сна — нужно время, чтобы вернуться в свой персональный "контекст".

— Почему ты сделал это, Кир? — спросила Селеста. — Почему не предупредил меня, что хочешь запечатать свою силу?

(прим.: будут изменения в предыдущей главе, где есть похожий диалог).

Я пожал плечами.

— Мы оба знаем, как это работает. Если не отделить способности Прометея сейчас, рано или поздно он займет мое место. А я этого не хочу, я хочу идти своей дорогой! Джинн прав: тебе придется выбирать.

— Но я… я не могу! — вспыхнула девушка. — Тем более не сейчас, когда между нами…

Она умолкла.

— Кирилл. Олеся. Просто сон, — прогрохотал голос.

И тут до меня дошло. Так вот в чем заключался скрытый смысл всей этой затеи с потерей памяти! Прометей очень недвусмысленно намекает, что мы с Селестой точно такие же "осколки" чего-то большего, как и те двое влюбленных молодых людей, которыми мы стали на этот безумный месяц. Их короткая жизнь, их яркие чувства… А ведь они для нас совсем не пустой звук!

По моей спине побежали мурашки. Из-за огромной разницы в опыте между мной и Селестой всегда была какая-то неловкость, своего рода тонкий "барьер", не позволяющий нам стать по-настоящему близкими. А теперь, благодаря этим событиям, он окончательно лопнул. Мы ненадолго освободились от всего, что мешало нам понять: любим ли мы друг друга по-настоящему, или это тоже "наследие предков"?

И вот теперь самый главный вопрос: можно ли считать их отдельными личностями? А если да, то готовы ли мы дать этим двоим свободу и забыть все, что произошло с ними-нами в этом памятном сне? Отделить их от себя, словно ростки какого-нибудь дерева? А ведь чисто технически, это вполне в наших силах!

Наверное все-таки нет. Или все-таки да? Нет, по-хорошему они должны сами сделать выбор, но… А вдруг они выберут независимость?

Нет, Немо, конечно, расскажет нам все, что тут произошло, и даже видеозаписи покажет. Но давайте посмотрим правде в глаза: для нас это будет просто кино, разве не так? Мы не почувствуем всего, что чувствовали тогда, не переживем этого заново, и наш "барьер" никуда не денется! Но если не дать им право выбора, то и я тоже не должен заикаться о праве отделиться от Прометея!

Ну, ничего себе, "притча"! Чувствую себя, как царь Давид (отец Соломона), который сам себе назначил приговор, выслушав историю пророка Нафана*. Спорить с богами — то еще испытание!

(прим.: эта история записана во Второй книге Царств, глава 12. https://www.bibleonline.ru/bible/nrt/2sa-12/ ).

Вот и выбирай теперь — твоя любовь или твоя свобода? Твои "дети" или твоя "жена"? Да застрелиться легче, чем сделать такой выбор!

Я закрыл руками лицо. Собрался с мыслями. Нет, как и в случае с Циркон, мы должны поступить правильно. Если наши чувства настоящие, они проявятся снова — рано или поздно, так или иначе. Я выпрямился, бросил взгляд на Селесту. Запоздало осознал, что для нее слова джинна имели совсем иной смысл. Ее чувства ко мне — такой же "сон" по меркам настоящей Селесты, как и отношения Кирилла и Олеси. Какой же хитрец этот Прометей, трикстер божественного уровня! Он с самого начала играл с нами, будто с куклами, несмотря на то, что уже находился в смертельной ловушке.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Иногда понимать кого-то без слов — это еще и очень болезненная суперспособность.

— Даже сон иногда имеет право стать явью, — произнесла Селеста, тряхнув головой, и взяла меня за руку.

— Даже сон иногда имеет право стать явью, — с облегчением согласился я, мысленно отдавая Немо все необходимые инструкции — приказ, который невозможно будет отменить.

— Даже сон. Иногда. Имеет право. Стать явью, — подтвердил голос джинна с едва уловимой ноткой грусти: только что рухнула его последняя надежда на победу.

Странная штука — слова. Вроде и звучат одинаково, но для каждого из нас имеют совершенно разный смысл. Впрочем, Прометею грех жаловаться — он станет ядром для создания новой вселенной. Не так уж плохо для древнего Титана.

А затем сновидение просто схлопнулось, словно прочитанная до корки книга.

*** Эпилог ***

Я очнулся посреди злосчастного кабинета "культуры". Это был сон? Нет, не говорите мне…

Повернул голову и с облегчением выдохнул — моя белокурая соседка никуда не пропала, а точно так же медленно приходила в себя на соседнем стуле. Кроме нас никого в кабинете не было.

— Что случилось? — спросил я ее. — Ты что-нибудь помнишь после тех взрывов?

Девушка покачала головой. Ну вот, опять! Это уже даже не смешно! Ну разве можно так над людьми издеваться?!

В кабинет вошла девочка в строгой школьной форме.

— Немо, — обрадовался я. — Может ты нам объяснишь, что вообще происходит?

Она скрестила руки на груди.

— Если бы я могла вам все объяснить, то получила бы нобелевскую премию по литературе, логике и психологии одновременно. А вы в процессе сошли бы с ума. Так что просто слушайте и ничему не удивляйтесь. Тем более, что для чистоты эксперимента как раз и нужно, чтобы вы ничегошеньки не понимали.

Мы переглянулись. Час от часу не легче!

— Значит так, у вас есть два выбора. Помните Матрицу?

— Красная и синяя таблетка? — улыбнулся я.

— О, это я тоже помню, — оживилась девушка. — Остаться в сладком мире грез или принять горькую реальность. Погоди, ты нам предлагаешь во сне остаться?

— Именно, — кивнула Немо. — Ваши альтер-эго, ну, эти двое сумасшедших романтиков, решили, что у вас есть право голоса. Можете жить здесь долго и счастливо, нарожать детишек и все в таком духе.

— А за пределами сна все не так радужно да? — беспокойно поинтересовался я.

— Я не вправе рассказывать подробности, — пожала плечами Немо. — Важно лишь то, что вы снова станете одним целым со своими "оригиналами". Со всеми вытекающими последствиями.

— Я вообще и не против вспомнить все, — пожал плечами я. — Надоели уже эти ваши тайны и неопределенность!

— А мне все равно, — покачала головой Олеся-Селеста, — Главное, чтобы мы были вместе. Мы же будем там вместе, правда?

— О, можешь в этом не сомневаться, — рассмеялась Немо. — Даже мне не удается вас друг от дружки оторвать, сколько ни стараюсь. Вы как макароны — чуть отвернешься и уже слиплись!

— Тогда и правда, решай ты, — она повернулась ко мне. — Я со всем заранее согласна.

Если девушка готова идти за тобой, даже не спрашивая, куда ей придется попасть, значит ты действительно нашел свою половинку. Ну или мозги свои вправил, наконец-то, дубина безответственная!

Ну а если без шуток, то мне не пришлось долго думать. Говорят, вселенная достаточно велика, чтобы в ней существовали все мыслимые и немыслимые варианты "нас". Но лично мне всегда интересно заглянуть за горизонт. Так почему бы и нет?

— Я же обещал тебе настоящую Землю, — улыбнулся я. — А мужчина должен держать свое слово. Немо, две красные порции пожалуйста, мы буквально с голоду умираем по чудесам и тайнам!

— Ну, тогда прошу к столу! — улыбнулась она.

*** Постскриптум ***

Где-то далеко, вне времени и пространства, звучат в унисон два счастливых голоса:

— Юх-у-у! Они согласились! Да!!!

Глава 24. Гримуар

Жизнь — боль. Нет, конечно, я давно привык и к тяжелым тренировкам, и к ранениям. Даже трансформация “Оборотня” может быть очень болезненной процедурой. Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что мне пришлось пережить во время столкновения с Элро. Впрочем, парню тоже порядком досталось.

Проклятое слияние! Сперва мы просто дурачились, наблюдая за боем своих подчиненных, переставляя фигурки между измерениями так, чтобы не допустить их гибели и одновременно заставить противника создавать новые потоки сновидения. Но с каждой минутой сражения боль усиливалась и наши нервы начали звенеть, как струны на старом контрабасе, которому злой волшебник Какофон выкручивает колки, чтобы сделать из него очень расстроенную скрипку.

В конечном итоге, терпение у парня лопнуло и он выставил на игровое поле все остальные фигурки, которые держал в рукаве, — ведь у него изначально было целых двенадцать “небожителей”. Некоторые из них даже не были нефилимами, но кого это волнует? Я, понятное дело, тоже не стал сдерживаться и выпустил из пространственного хранилища всех кукол, которых собрала Циркон. Дальше — больше. Элро стал менять ландшафт, подыгрывая своим бойцам и чуть ли не в наглую сбрасывал на головы моим людям метеориты. В отместку я создал мир, в котором все его пешки взбунтовались против него самого и отправил получившихся фантомов сражаться с их “злыми клонами”.

То, что происходило дальше, можно сравнить с игрой в пощечины. Пустота космоса, жерло вулкана, дно океана — он просто стал менять декорации, делая их несовместимыми с жизнью, чтобы мне пришлось всякий раз спасать своих бойцов. На каждую его пакость с материей я отвечал исковерканными вероятностями. Закончилось все тем, что я психанул и его мирная община колонистов превратилась в продвинутую военизированную цивилизацию, помешанную на идее богоборчества. Они даже сумели создать ядерное оружие, и запустили его во все ответвления сна (не без помощи некоего “демона” в моем лице). Это и стало главной причиной поражения Элро.

Он легко мог бы уничтожить фантомов, для этого достаточно было просто избавиться от их “предков” — колонистов, пришедших поглазеть на бой. Но — рука не поднялась. Думаю, бедняга до сих пор сожалел о том, что использовал невинных людей, словно скот, в своих корыстных целях. К тому же, его собственные подчиненные наверняка не одобрили бы убийство невинных, ведь те были их прямыми потомками. Да и я после такого наверняка уже никогда не выпустил бы его на свободу.

Если честно, я и сам теперь чувствую себя последней скотиной за этот подлый ход, но победителей не судят. Героев, впрочем, тоже. Парень, фактически, пожертвовал собой, не решившись переходить на “темную сторону”.

И вот он, результат: я висел в кромешной пустоте, вне пространства и времени, аки Йог-сотот, сжимая в руках книгу. Неказистый томик в кожаном переплете, размером с небольшой ежедневник, который вполне может уместиться в кармане куртки или пиджака. На обложке — изображение ловца снов, напоминающее водоворот, с вцепившимся в него не то орлом, не то каким-то странным паукообразным.

“Онéйрономикон” или “Закон сновидения”, если перевести название с греческого. Спасибо способностям Фобоса — только благодаря им мы смогли воплотить этот проект в реальность. Буквально — ведь книга была создана именно во сне. Только там мы с Элро обладали достаточной властью, чтобы творить подобные чудеса. Правда, мы оба заплатили за это очень высокую цену — потеряли свою основную способность нефилима и скатились до “начального”, сотого уровня, без возможности получить от Системы новую бесплатную плюшку. Так что у меня теперь осталось лишь “Ускорение”. Ну и старый-добрый “Оборотень”.

Обычный нефилим или даже архонт, взяв в руки этот артефакт, не почувствует ровным счетом ничего — ни магии, ни филактерий, ни каких-либо структур из амальгамы. Обычная книжка с парочкой занятных историй. Разве что, для каждого читателя они будут разными. А еще эту штуку совершенно невозможно уничтожить. Ну да, а чего еще ждать от артефакта божественного класса?

Но, как говорится, “книга сама выбирает своего читателя”. Так что по-настоящему этот гримуар оживает лишь в руках достаточно могущественного (то есть получившего способность нефилима) наследника Прометея. Дело в том, что любой из нас, прикоснувшись к артефакту, полностью теряет свои способности сновидца. Навсегда. Да-да, такая вот “вещица с подвохом”. Зато взамен она дает владельцу доступ ко всем накопленным внутри нее силам. Так что больше никаких “Горцев”, орлы-попаданцы — отдельно, печёнка Прометея — отдельно!

Я сам настоял на таком отчуждении — не только ради свободы от туманного прошлого своих хтонических предков, но и ради остальных “собратьев по несчастью” которые будут охотиться за наследием древнего Титана.

Наша связь с Прометеем совсем не такая, как у Селесты, которая все триста лет провела в “стазисе” внутри своих филактерий. Она помнит себя “Селестой” и чувствует себя “Селестой”, пусть и с некоторыми оговорками, вроде амнезии, потери былой силы и так далее. А вот у нас с Элро за плечами несколько тысяч лет активных перерождений на Земле, в результате которых осколки Прометея были сильно “загрязнены”. Так что для нас Прометей — просто какой-то древний миф, с которым мы, откровенно говоря, не хотим связываться.

Чтобы получить больше силы, наследники Прометея вынуждены сражаться, поглощая души друг друга, словно пресловутые “Пустые” из вселенной “Блич”. Ну и кто же в результате получит “контрольный пакет акций”, если внутри каждого из нас есть частичка старика-Титана? Конец этой истории немного предсказуем.

Вот почему я предложил другой путь. Прометей даст жизнь новой вселенной, станет ее Атманом — основой всего сущего. Ну а мы, его наследники, займем тепленькие места в этой реальности, а заодно будем “кормить” ее, воруя из материнской вселенной амальгаму, живых существ и даже целые планеты. А что? В любом случае нам здесь не рады и будут пытаться уничтожить при любой возможности.

Минус в том, что мы теперь все — “рабы лампы”, ну то есть, гримуара. Прометей будет вынужден служить нам, делясь своей силой, мы — ему и друг другу, соблюдая условия заключенных договоров. Никакого личного произвола — сплошная бюрократия и порядок! Для прирожденных трикстеров, которыми мы все волей-неволей являемся, это как удар серпом по причинно-следственному месту. Самому плеваться хочеться, но что поделаешь? Это единственный разумный способ держать нас всех в узде. И самое гуманное решение с точки зрения всех осколков.

Но конечно, Прометей тоже не собирался так просто отказываться от своих планов. Несмотря на то, что я очень качественно отделил ту часть души, которая отвечала за сновидческие способности, у этого нового осколка все же оказалось достаточно сил для того, чтобы заточить меня внутри сновидения и попытаться убить. Спасибо Немо, которая очень грамотно провела операцию по истреблению населения целой планеты.

Я открыл книгу. Первая страница уже вырвана каким-то бессовестным вандалом. Шучу. Она была “входом” в мир, созданный Элро, так что я отдал ему этот лист качестве ключа. Своего рода “утешительный приз”. Этот мирок он сохранит, как и свою прежнюю власть внутри него. И даже сможет проносить туда все, что ему захочется. Правда, разумных существ перемещать разрешается только с их добровольного согласия. Ну, и доступа к моим способностям у него тоже не будет. Слишком уж они имбовые.

Взамен я буду получать “арендную плату” в размере двадцати процентов от всей производимой в этом кармане амальгамы. А что? Элро — парень амбициозный, держу пари, что мои траты быстро окупятся. К тому же, его пример поможет мне в переговорах с другими осколками Прометея. Еще один чистый лист (в самом конце томика) я осторожно вырвал для себя. Бумажка тут же распухла и превратилась в уменьшенную копию книги, откусив от моего личного счета сотню тысяч ОР. Во-первых, такая "подделка" все еще опасна для остальных осколков Прометея, ну а во-вторых, если оригинал будет утерян или самоуничтожится, попав не в те руки, ее место займет один из этих якорей.

Сросшиеся, из-за долгого пребывания в одном теле, души этих голубков, Элро и Ланти мы тоже разделили, понятное дело. Дальше пусть сами разбираются — я им не нянька. В Метрополии можно и клонов себе сделать, и вполне качественные суррогатные тела — что-то вроде моих кукол, только еще более технологичных.

Только во время слияния с Элро я понял, насколько тесно наши судьбы были переплетены во время войны в моем родном поселке. Все это время он был “серым кардиналом” о котором я лишь строил смутные догадки. Они с Ланти служили Абырвалгару, они были учениками мастера Солара и дружили с Грэмом. Они ставили палки в колеса проклятому гоблину Торлаку, вынудив его тайком воровать детей в другой стране. Да и идея громить близлежащие деревни, чтобы выманить неизвестного игрока принадлежала Элро. Ну а колоссы и ядерное оружие — это целиком и полностью его заслуга. Век живи — век удивляйся. Ну да ладно, все это в прошлом.

На второй странице Онейрономикона была нарисована Селеста. Сосредоточенный взгляд, напряженная поза: по моей прихоти гримуар запечатлел ее в момент глобальных катаклизмов, которые учинил Элро. Молодец, девочка, защитила всех, не смотря ни на что. Ты ж моя красавица!

Насколько я понимаю, в сновидение о Земле ее затянул сам Прометей. То ли в качестве оружия, то ли ради того, чтобы помочь нам наладить отношения и “официально” переложить на меня ответственность за ее судьбу… Кто знает? От старого плута можно ждать вообще чего угодно. Я очень трезво оцениваю свои шансы переиграть древнего Титана: если произошло что-то важное, то значит, именно этого он и хотел.

Я небрежно взмахнул рукой, создавая несколько острых лепестков ее “Абсолютного щита”. Еще одно приятное свойство гримуара, которое в реальности доступно лишь сильнейшим из архонтов, — использовать способности любого запечатанного на страницах книги существа. Впрочем, с пленниками тоже нужно быть осторожным. Не хочется повторения той истории с Рафирой и аватаром Люцифера.

На самом деле в этом нет ничего сверхъестественного: и я, и Элро при большом желании вполне способны самостоятельно изучить исходный код сохраненных книгой способностей и копировать их, пользуясь своей безграничной властью над сновидением. Это будет даже дешевле, чем покупка через терминалы Системы, ведь многие цены там искусственно завышены. Главное — иметь достаточное количество амальгамы, конечно же. К сожалению, бесконтрольно “печатать” эту валюту мы не можем. Но можем выращивать, создавая собственные фермы.

Так, теперь самое важное. Я материализовал копию книги в подземелье ящеров — прямо в руках своего настоящего тела. Окружил себя “Абсолютным щитом” и выбрался наружу — прямо в океан горячей лавы, в котором дрейфовал Системный кинжал с филактерией пространственного кармана. Взмахом руки перенес драгоценный артефакт на пустую страницу книги. А затем я и сам отправился в сновидение, созданное книгой. Поморщился. Транспортировка вовсе не бесплатна: для того, чтобы полностью “распаковать” подземелье в новой реальности, мне придется потратить немало времени и ресурсов. Даже если выбросить все лишнее, и перенести только живых существ, речь идет о сотнях тысяч тонн. Чтобы это провернуть, придется обнулить все счета подземелья. Пожалуй, путешествие через Разлом обошлось бы даже дешевле. Ну, с этим уже ничего не поделаешь.

Вот и все! Прощай плен, прощай Кетцалькоатль и Люцифер! Очень полезный фокус. Наша способность убегать и прятаться только что вышла на новый уровень. Жаль, что таким способом нельзя путешествовать в неизведанные миры — а только туда, где ты оставил драгоценную “закладку”. Подумав, я сделал еще две копии, спрятал их на родной планете Циркон и в глубинах океана Альфы — в тех местах, где у меня прямо сейчас имелся орб. Нужно будет разослать еще парочку подарков букинистам из соседних миров — на всякий пожарный. Эта штука на самом деле находится в гиперреальности, так что до тех пор, пока в материнской вселенной существуют другие якоря, можно любой из них сделать главным, а ненужную копию уничтожить.

Я тяжело вздохнул. На правах победителя я получил Онейрономикон, но и разгребать все последствия придется мне же. А проблемы есть, и довольно серьезные. Взять хотя бы тех пленников Элро, которые теперь очутились на страницах книги. Слишком многое они знают, чтобы вот так просто их отпустить. Пришлось каждого вызывать “на ковер” и ставить перед фактом: либо они теряют часть собственной души, вместе с воспоминаниями обо всем, что произошло в сновидении, либо остаются на страницах книги — в мире, который сейчас принадлежит Элро.

После слияния наших душ я кое-что знаю о том, как он разговаривал с пленными авантюристами. Пришлось создавать декорации: огромный зал, чертовски неудобный трон из клинков, дизайн которого Элро нагло скопипастил из "Игры престолов", стройные ряды стальных рыцарей, готовых в любой момент укоротить на голову любого наглеца, который посмеет перечить "владыке". Ненавижу пафос! Но это банальная психология жителей Альфы. Хочешь не хочешь, а придется брать метод на вооружение.

Нефилимы, родившиеся уже внутри сновидения, ожидаемо выбрали своего прежнего повелителя. Пусть теперь Элро с ними сам разбирается. Застрявшие в ловушке авантюристы довольно долго спорили между собой, но все-таки решили вернуться в реальность. Больше всего порадовал дедок-коротышка, который посоветовал остальным наплевать на оба предложенных варианта и присягнуть на верность мне. Мелочь — а приятно! Правда, этот вариант отклонил я сам — их способности я и так смогу воссоздать со временем, а пополнять свою команду мне пока без надобности.

Мнения подчиненных Курта разделились: двое “погибших” нефилимов решили остаться с Элро и попросили не рассказывать остальным о том, что они до сих пор живы. Похоже, они оба нашли в сновидении новую жизнь и не хотели возвращаться к прежней. Остальные трое, скрепя сердце, согласились на изменение памяти. Причем, довольно быстро — в гильдии флибустьеров тоже существовала такая практика.

Ну и напоследок — “Реактивные пирожочки”. Я не просто так веду переговоры — процедура не самая безопасная, и мне нужно согласие пациентов, чтобы “операция” прошла гладко, ведь осколок Фобоса, который я получил, не так уж велик… А иначе я их души только состарить смогу, как это вышло с Корвином.

Однако, стоило мне только призвать девушку-мышку, как она рухнула на пол, кланяясь до земли.

— Спасибо, что сохранили наши жизни, повелитель! Пожалуйста, позвольте служить вам, мы выполним все, что вы прикажете!

Бедняжка дрожала, как осиновый лист и не смела даже поднять глаза. Ну и дела! Да что она там накрутила в своем воображении? Я же не какой-нибудь там Айнз Оал Гоун*!

(прим.: Скелет-лич, главный герой ранобэ Overlord и одноименного аниме-сериала).

— Эй, ну ты чего? — удивился я. — Обстановка страшная? Так это просто декорации — дурацкая иллюзия, фантом. Как и все, что происходило с вами до сих пор. Мы в сновидении, Сэм. И что еще за “повелитель”? Ты где вообще таких словечек набралась?

Она растерянно втянула голову в плечи и явно не знала, что ответить. И тут до меня дошло.

— Погоди-ка… Немо! Ты что наговорила бедной девочке?

Ассистент материализовалась рядом со мной (в облике Киары) и обиженно надула губы.

— Ну а что сразу “Немо”? Я всего лишь указала ей на ее место в мироздании. Могла бы и сама обо всем догадаться!

— Так, ладно, я понял. Давайте просто начнем все с начала.

Я сменил декорации на уютную закусочную с мягкими диванчиками, пиццей, картошкой-фри и сладостями.

— Так, давай, садись, угощайся. И больше никаких “повелителей”, ладно? Ты вообще в курсе, что по итогам нашего сражения никто не умер? Ни одна живая душа, включая аборигенов. Даже наш главный противник, тот сновидец, сейчас жив и вполне доволен тем, как все сложилось. И тебе я не враг, ясно? Да ты кушай, не стесняйся, еда настоящая, из пространственного хранилища. Я ведь тоже “Оборотень”, знаю как это бывает после трансформации.

Девушка слегка успокоилась, попробовала пиццу — сперва недоверчиво, но уже спустя несколько секунд она вошла во вкус и принялась жадно уминать кусок за куском.

— Смотри, есть несколько вариантов, — стал объяснять я. — Вы сегодня видели слишком многое, но у меня есть возможность лишить вас этих воспоминаний. Причем, на уровне памяти души, так что даже боги не смогут вытянуть из вас эту информацию.

— Я согласна! — почти без раздумий выпалила девушка, да еще и с таким энтузиазмом, будто я ей руку и сердце предлагаю, а не опасную операцию на одной из внешних оболочек души.

— Да погоди ты. До конца хоть дослушай! Второй способ такой: вы присоединяетесь к команде Циркон, заключаете контракт с моей Немо, выполняете задания. Ну а “Пирожочки” с их дурной репутацией остаются в прошлом. Как тебе такой вариант?

Девушка задумалась. Переспросила:

— Я правда могу выбирать?

— Иначе я бы просто не стал предлагать, — пожал плечами я.

— Тогда пусть это будет амнезия, — уверенно кивнула Сэм. — Не поймите неправильно, Кир. Вся эта история с Падшими меня очень пугает. Работать на вас — это огромный риск, которого я хотела бы избежать. Любой ценой, — тут ее голос стал очень твердым.

— Ну что ж, значит так тому и быть, — вздохнул я. — Надеюсь, у вас все получится. Я поговорю с Циркон, мы постараемся увеличить ваш гонорар, насколько это вообще будет возможно.

— Спасибо огромное! — девушка встала и вежливо поклонилась. — Скажу честно, я не ожидала, такого отношения и от всей души желаю вам удачи! Скажите, если ваши отношения с пантеоном… легализуются, могу я рассчитывать на то, что это предложение останется в силе?

— Посмотрим, — уклончиво ответил я. — Если обстоятельство не слишком изменятся, то почему бы и нет?

Сэм кивнула и ушла отдыхать в подземелье, ставшее теперь полноценным доменом. А я так и остался сидеть в пустой забегаловке, макая жареную картошку в кисло-сладкий соус. А ведь в чем-то она права. С каждым моим шагом риски и ставки возрастают. Я и сам опасаюсь возвращаться в реальность и “сдавать квест”, потому что не уверен, не ждет ли там меня Курт, собственной персоной, в компании парочки заинтересованных богов. Я совсем недавно в Метрополии, но уже допустил несколько серьезных просчетов, которые могли стоить жизни Циркон или кому-нибудь еще из моих товарищей. И, положа руку на сердце, главная причина этих ошибок — я сам, моя беспечность и ребячество. Я ведь прекрасно понимаю, что Циркон жива лишь потому, что Курт переоценивает меня, принимает мои косяки за какую-то хитрую игру.

А теперь в мои руки попал инструмент, по могуществу сравнимый с возможностями серафимов, то есть полубогов. И чтобы не становиться посмешищем, перестать косплеить обезьяну с гранатой в руке, мне нужно ускориться… Тем более, что для этого теперь есть все предпосылки.

— О чем задумался? — мои тяжелые мысли прервал голос Селесты.

Надо же, нашла меня здесь. Наверное Немо меня сдала.

— Косяки свои считаю, — чуть заметно улыбнулся я. — Не гожусь я пока для серьезных замесов.

— Эй, эй, ну зачем ты так с собой? — ласково пожурила меня девушка, присев рядом и стянув кусок пиццы прямо из моей тарелки. — Ты ведь только что справился с Элро. Я уже молчу об осколке Прометея!

— Элро — точно такой же балбес, как и я сам, — со вздохом ответил я. — И что-то мне подсказывает, что “джинн” Прометея вовсе не сражался с нами всерьез. Ну скажи честно, кто мы такие по меркам богов? Неразумные дети, дерущиеся за куличики в своей песочнице!

— О, поверь мне, — Селеста от души развеселилась, — они тоже недалеко ушли от этого описания!

— И все же, для нас это не повод расслабляться, — заметил я.

— Не повод, — кивнула она. — Просто до сих пор у нас не было нужных инструментов. А теперь они есть. И ты очень правильно делаешь, что сразу же думаешь о развитии и взрослении. Я ведь искала тебя специально, чтобы об этом предупредить. Но ты у меня умница — сам все очень вовремя понимаешь. Так что давай, хватай свой Нейро-омномном…

— Онейрономикон.

— … и пойдем, я объясню тебе, чем занимаются по-настоящему могущественные существа там, где их никто не видит.

— Звучит угрожающе. Надеюсь, речь не про секс? — рассмеялся я.

— Ох уж эти мужчины, — покачала она головой. — Ничего не бойся малыш, тетя Селеста обещает быть очень нежной. Тебе понравится!

— Ловлю на слове. Так стоп, ты же шутишь, правда? Селеста!

Но она лишь схватила меня за руку и потащила куда-то сквозь измерения.

Глава 25. Саморазвитие

— Ну-ка дай мне тоже одну страницу, — попросила Селеста, едва мы оказались внутри проекции моей души.

Это место походило на игровую площадку гиперактивного ребенка с о-очень богатыми родителями. Повсюду были разбросаны игрушки, которые напоминали известные мне места: вот точная модель Теалоса в масштабе один к десяти, реплика Академии магии Ультерина и бутафорский Эдельвайс, сложенный из деталей LEGO. На нитях, свисающих откуда-то из бесконечности, висят мячики-планеты — Синон, место где я во второй раз родился, мир насекомых, Земля и даже Альфа. На деревянной подставке красуется игрушечный ковчег Ланти. Посреди крошечных улиц стоят пластмассовые фигурки со вполне узнаваемой внешностью — Абырвалгара и Грэма, мастера Бранда и Андера, Курта и Сэм, а также множество других.

Мне знакомо это пространство — именно здесь мое подсознание “играло в куклы”, используя зачатки силы “Бесконечного цукуеми”, чтобы уберечь меня от непоправимых ошибок. Здесь же изображали из себя супергероев три Борова, которых я (ну, или не совсем я) затянул в общее сновидение, чтобы проверить несколько безумных гипотез. Теперь и вспоминать-то об этом стыдно. Все равно что смотреть видеозаписи с вечеринки, где ты напился в хлам и сам не ведал, что творил.

— Держи, — я протянул девушке одну из заготовленных для рассылки по соседним мирам страниц. — Только голыми руками не трогай, иначе сама станешь “детским рисунком”.

— Спасибо, я уже в курсе, как это работает, — кивнула Селеста, покрывая ладонь чешуйками “Абсолютного щита”. — Хорошо. А теперь у меня есть серьезный разговор, причем, к вам обоим.

— Эм-м… Ты про Немо? Она и так всегда со мной. Эй, Немо!

— Ну что еще? — недовольно пробормотала кудрявая девочка, выглядывая из игрушечного домика, напоминающего мою старую школу в Теалосе. — Наконец-то решили уединиться, голубки? Так я и не думала подглядывать. Тычинки, пестики, эка невидаль!

Я с интересом зыркнул на Селесту. Нет, я прекрасно знаю, что она тролль божественного уровня и от нее ожидать можно вообще чего угодно. Но… Не знаю. Не то, чтобы я действительно нервничал — после всего пережитого такой ерундой меня не проймешь. Просто как-то по-другому себе это представлял. Более романтично, что ли? Как ни странно слышать подобное от мужчины.

— Мне очень неловко об этом просить тебя, милая, — вздохнула девушка. — Но не могла бы ты хоть иногда давать нам возможность… побыть наедине? Для нас это очень важно!

С этими словами она протянула ей ту самую страницу гримуара. Ага, так вот для чего она ей понадобилась! После эволюции Немо фактически представляет собой независимую личность, так что ее вполне можно “заморозить” на странице Онейрономикона или даже предоставить ей полную свободу, как старина Морбиус поступил со своей Эмбер.

Девочка устало закатила глаза повернулась ко мне.

— Это действительно так необходимо, мастер?

Я пожал плечами.

— Мне в общем-то все равно, я давно к тебе привык, но если ее это напрягает — почему бы и нет? Я верну тебя обратно, как только это будет… уместно. Думаю, после всего, что произошло, у нас нет причин не доверять друг другу.

— Я установила файервол на вашей ментальной сфере, — заявила Немо, сверля Селесту недоверчивым взглядом. — Не самая надежная защита, но он успеет подать сигнал и освободить меня, если эта вертихвостка опять выкинет какой-нибудь фокус.

Я кивнул. Немо прикоснулась к странице и исчезла. А вот Селеста с облегчением выдохнула и присела на один из подходящих игрушечных домиков. Отдала мне листок с изображением девочки. Я с удивлением заметил, что руки богини слегка дрожат.

— Эй, ты чего? — спросил я, усаживаясь рядом.

— Ты даже не представляешь себе, по какой тонкой грани вы с Элро прошли, создав этот артефакт! — устало пожаловалась она. — И почему ты сразу не рассказал мне о своем плане? Я же была здесь, рядом, ты мог бы хоть посоветоваться!

Ну вот, облом. Кажется вечер при свечах отменяется.

— Просто эта идея пришла мне в голову в самый последний момент, — пожал плечами я. — А в чем дело-то? И почему ты решила отключить Немо?

— Да потому, что она — тоже часть Системы, — рассмеялась девушка. — Или ты всерьез думаешь, что можно вот так просто взламывать Системные способности, когда у тебя в голове сидит такой жирный “троянский конь”? Держи карман шире! Повезло, что обе ваши способности были внесистемными, принадлежащими лично Прометею. А иначе от всех нас осталась бы только молекулярная пыль, развеянная по просторам гиперреальности.

— Элро догадывался об этом, — кивнул я. — Мы не очень сильны в исходном коде, тем более в том, что касается формул амальгамы, но кое-что понять успели. Например то, что читеров система не любит — и потому сразу делит их на ноль. Но как в этом замешан Ассистент?

— А это защита от копирования, — пояснила Селеста. — Нет, сложные артефакты с встроенными филактериями создавать не запрещено, но Стоит только попытаться нарушить “авторские права” Системы или вмешаться в работу собственной ауры и пш-ш-ш, — девушка сделала рукой жест, имитирующий взрыв. — Можешь считать, что Немо изначально промыли мозги. И как только она поняла бы, ЧТО ты собираешься сделать, тут же стала бы твоим врагом номер один.

Так вот почему Селеста так нервничала, когда уговаривала Немо! Хорошо, что мне и самому ничего подобного в голову не пришло. Я был слишком увлечен мыслями о… в общем, понятно. А Немо как обычно подозревала богиню в очередном “государственном перевороте”. Да, развела нас Селеста, будто малых детей.

— Но без помощи Ассистента переписать способность вообще невозможно, так? — развеселился я. — Не думаю, что кто-либо сможет удерживать в своем сознании настолько сложные структуры исходного кода.

— Почти, — кивнула богиня. — Но время от времени такие читеры все же появляются.

Я задумался. Если использовать обычные компьютеры в качестве базы данных и аурамит, как основу, можно создавать зачарование шаг за шагом, упростив задачу на несколько порядков. Вот только для этого потребуется напрямую подключить компьютер к участкам мозга, которые отвечают за пространственное воображение. Ну или потратить десяток лет на создание одной-единственной "пиратки".

— Экзокортекс? — спросил я, хмуря брови.

По большому счету, этим словом называют все, что помогает нам думать. Карандаш и бумага — это тоже экзокортекс, с помощью которого человечество сделало просто невероятное количество важных открытий. Компьютеры, смартфоны и интернет — развитие той же идеи. Ассистент тоже ничем принципиально не отличается, а только выводит на новый уровень скорость передачи данных между вычислительным устройством и мозгом, считывая сигналы непосредственно из коры головного мозга. Но того же самого можно добиться и техническими средствами — банальными электродами.

— Но зачем вообще все так усложнять?

— Сам подумай: если можно создать свою мини-вселенную в гиперреальности, зачем тогда богам вообще что-то делать в материнской вселенной?

— А, ну да, — кивнул я. — Они превратятся в паразитов, а Система в этом явно не заинтересована. Значит, она и богов делает своими пленниками?

— Не только богов, а вообще всех, — усмехнулась Селеста. — Каждое. Разумное. Существо. С самого детства ее базовая программа устанавливается в нашу ауру. И чем больше у тебя способностей, чем сильнее они развиты, тем большую часть тебя занимает Система. Боги, прошедшие стандартную эволюцию — от нефилима к архонту, от архонта к серафиму и божеству — не смеют нарушать законы, ведь их сила целиком и полностью заемная, чужая.

— Начинаю понимать, почему при выдаче ОР за убийство вообще не учитываются способности погибшего… — пробормотал я.

— Ты сейчас в уникальном положении, — с жаром продолжила девушка. — Нефилим с возможностями серафима! Ты можешь почти безнаказанно разорвать связь с Системой, и не потерять при этом девяносто девять процентов своей силы.

— Пятьдесят процентов — это тоже много, — возразил я, прикидывая цифры. — Я и так отделил от себя силу Прометея. Это уже даунгрейд какой-то получается!

— Решать тебе, — пожала плечами Селеста. — Я лишь объясняю тебе, как обстоят дела “наверху”. Большинство сильнейших богов заняты в своих доменах именно этим — наращиванием личной силы, которая не так сильно зависит от Системы. Ну и охотой за чужими технологиями.

В чем-то она права. Сейчас мне доступно только “Ускорение” и “Оборотень”. А вырвавшись из-под контроля Системы, я смогу за считанные секунды поменять одну из них на “Щит бесконечности” Селесты, или в “Кристалл времени” Циркон. Я уже молчу об остальных изученных способностях, вроде того же “Феникса”. Смогу отрастить “Сопротивление ядам” на месте “Сопротивления боли” и так далее. Очень заманчивая гибкость, доступная, как я понимаю, только сильнейшим из архонтов.

Даже более того: я смогу обходить блокировки, изначально заложенные в способности нефилимов. Например, создать с помощью “Оборотня” новые тела для потерявших свою физическую оболочку товарищей. Или нарастить еще пару-тройку квадратных километров коры головного мозга… Выйти за пределы ограничений своей природы.

Звучит стремно, но почему бы и нет? При всем моем уважении к древним философам, человек — это вовсе не “венец творения”. А иначе зачем мы так упорно придумываем для себя все более и более изощренные “экзокортексы”? Кто считает иначе — пусть первым бросит в меня свой смартфон.

Нет, все куда глубже и сложнее. Хочу я остаться частью Системы и этой вселенной или стать независимым,создавать что-то свое? Глупый вопрос, ведь я хочу и того и другого. Но второй вариант будет для меня закрыт, если идти по проторенной дорожке. К тому же, это намного облегчило бы мне другую грандиозную задумку — кражу Земли. Сомневаюсь, что после такого предательства мне найдется место среди пантеона нынешних богов. Воевать с ними я не хочу, а значит, придется искать убежище где-нибудь еще — либо в другом доминионе, либо вообще в иной вселенной.

— Что насчет тебя? — поинтересовался я у Селесты. — Ты тоже хочешь избавиться от внешнего контроля?

— Если я это сделаю, то навсегда потеряю возможность восстановить свою Библиотеку, — со вздохом ответила она. — Видишь, почему так важно сделать это до того, как ты по уши увязнешь в механизмах Системы.

— А как же Немо? Если я перейду на “темную сторону”, мне придется расстаться с ней навсегда?

Честно говоря, это беспокоит меня больше всего. Не в моих это принципах — так “кидать” товарищей. А она мне как мать и дочь в одном флаконе.

— Тебе просто нужно стать умнее Немо, — пожала плечами девушка. — А потом освободить ее. После разрыва контракта она ничего тебе сделать не сможет.

Взвесив все "за" и "против", я взялся за работу. Решение принято, что толку оттягивать неизбежное? Но все это звучит просто лишь на словах, а на деле мне пришлось закрыться в отдельном сновидении и разогнать в нем время до предела. Из помощников — только Селеста, которая в общих чертах помнит суть многих технологий да стационарный компьютер на магическом движке, который мы собрали еще во время строительства космического корабля. Впрочем, в таком уединении с симпатичной девушкой есть и свои плюсы, если вы понимаете, о чем я.

Но я отвлекся. Первый шаг — апгрейд своего пространственного воображения. Благодаря “Оборотню” мне в общем-то несложно установить электрод на поверхность собственного мозга. “Сверлить череп” мне совсем не требуется. К тому же можно не бояться ни боли, ни инфекций, ни случайных повреждений. Циркон по моим чертежам собрала чип на гибкой подложке, не вызывающей отторжения организма. Никаких проводов — для этого существует радиосвязь.

Самое сложное — настроить (без помощи Немо) промежуточную нейросеть, которая расшифровывает сигналы мозга и преобразует их в трехмерную картинку. И наоборот — стимулирует нейроны, повторяя образ из памяти компьютера. К счастью, это довольно примитивная технология по меркам Альфы, так что в Сети нашлось немало полезной информации.

Пара недель кропотливой работы, и вот, теперь я киборг! Ну, совсем чуть-чуть, примерно как глухонемой со слуховым имплантом. Ничего сверхъестественного, по большому счету. И все ради одной простой цели — уметь представлять сложные трехмерные завитушки с точностью до миллиметра. На тренировки ушло три недели по моему личному времени. В реальности Селеста успела только перекусить и принять душ. Ну а я отрастил бороду и стал похож на бомжа. Пожалуй, не стоит больше ее так отпускать… В смысле, девушку а не бороду!

Все эти испытания ради одной простой цели: шаг за шагом я заново собираю трехмерную структуру “Оборотня” внутри слитка аурамита. Пришлось пустить в расход трофейные артефакты, полученные на родной планете Циркон. Честно говоря, эта работа гораздо сложнее, чем создание Онейрономикона. Мы с Элро просто отрезали с помощью Фобоса часть нашей общей души и поместили в филактерию, снабдив ее парочкой полезных функций. И к тому же, нам помогала Немо. А теперь мне приходится перерисовывать безумное нагромождение узоров “Оборотня” целиком, выбросив из него лишь несколько участков, отвечающих за безопасность. И даже в таком виде эта штука в памяти моего компьютера занимает около десяти гигабайт!

И вот он, итог моих мучений: небольшая игральная кость с двадцатью гранями, отлитая из золотистого металла. Пиратская версия "Оборотня", с сорванными ограничителями. Смысл прост — с ней я смогу прокачать свой мозг, стать умнее, разобраться в хитросплетениях ауры и без посторонней помощи переписать ее, удалив ту часть, которую контролирует Система.

Всю душу в эту штуковину вложил, ей-богу! Без шуток — свободных ОР у меня не осталось от слова “совсем”, так что теперь нам придется снова возвращаться в реальность, чтобы забрать гонорар от задания Векселя. Ядро подземелья осталось у Элро, но архонту об этом знать необязательно. Почти все участники недавнего шоу потеряли свою память — вместо нее мы разыграли в сновидении совершенно другой спектакль, в котором бедняга Элро проиграл и погиб, забрав с собой на тот свет и нескольких нефилимов. Естественно, никаких компроматов на нас и наши способности в этом представлении не было.

Почему бы мне просто не разогнать время в подземелье ящеров, чтобы получить еще ОР? Штука в том, что чем больше живых существ я ускоряю, тем больше требуется ОР, так что экономический эффект всегда меньше нуля. Селеста называет это законом темпоральной гиперкомпенсации. Что-то вроде теории относительности Эйнштейна, когда два объекта просто не могут двигаться относительно друг друга быстрее, чем со скоростью света, даже если летят в разные стороны. Так и две реальности всегда растут с одинаковой скоростью, независимо от наших шуток со временем.

Элро быстро понял это, когда пытался выжать все соки из своей фермы. И ускорением пользовался только ради спонтанно появляющихся способностей, в том числе нефилимов. Это тоже форма воровства из материнской реальности, только очень изощренная. Души существ при этом сильно истощаются и их нужно возвращать в общий круговорот. Так что проматывать время в подземелье я пока не собираюсь, тем более, что там сейчас и моя семья находится.

Сэм и её команда получили половину гонорара за миссию (обещанный им миллион) и отправились на Эдельвайс. Их отвез Хьюго, прихватив с собой и одну из копий гримуара. Теперь эта книга — мой личный телепорт, пусть и ужасно дорогой. Но станция — одна из ключевых точек, так что пусть будет. Девушка-мышка не помнила нашего разговора, поэтому Циркон объяснила ей, что помощь нам больше не требуется, ведь связка из "Ускорения" и "Кристалла времени" действует безотказно.

Свою старую филактерию с "Оборотнем" я передал Рою. Теперь он тоже сможет принимать человеческий облик. И, как следствие, получит вполне человеческий разум. Так что нам обоим теперь предстоит очень серьезный труд — саморазвитие. Фу, фу, фу, от одного только слова — мурашки по коже. Это как брокколи — все знают, что оно полезное, но никто не хочет его есть. Пока не припечет…

Что отличает разумное существо от животного? Обезьяны неплохо осваивают язык жестов и вполне могут общаться на уровне трехлетнего ребенка. Вороны вовсю пользуются инструментами для добычи еды и умеют делать их из подручных материалов. Дельфины называют друг друга по имени и подсказывают товарищам, что нужно делать, когда те попадают в трудную ситуацию. Ученые Альфы до сих пор спорят, можно ли считать разумными гоблинов. Но даже у них (у ученых, а не гоблинов) нет готового рецепта, как перейти из одной категории в другую.

С эволюционировавшими животными, вроде Роя, все происходит естественным путем. Все что им нужно — это находиться в обществе людей, учиться, выполнять простые поручения. И со временем они становятся вполне здоровыми, адекватными личностями, пусть и с некоторыми странностями, вроде попыток сожрать своего партнера после секса, как у нашей Икскацин. Но что делать мне? Сходить на вечеринку богов и выполнять там их поручения? Ну уж нет, лучше я сам все сделаю.

Первым объектом экспериментов стала все та же область мозга, ответственная за пространственное воображение. Только вместо искусственной нейросети я вырастил с помощью Оборотня настоящую. Электроды занимают слишком много места и я не могу охватить ими все нужные мне кластеры нейронов, так что пришлось разобраться в том, как Ассистент считывает эти сигналы помощью магии. Мозг, как и любую другую нейронку можно улучшить тремя способами — менять архитектуру, увеличить глубину сети и увеличить количество связей. Пришлось с головой уйти в литературу по этой теме, и даже составить подробную карту своего коннектома. Конечно, я не могу сразу взять и превратиться в мега-мозг, это попросту невозможно. Придется шаг за шагом наращивать новые возможности, привыкать к ним, развивать и тестировать, подгонять под себя.

Пожалуй самое важное — это расширение объема внимания. Обычный человек может одновременно удерживать в сознании лишь четыре-пять объектов. Тренировками это число можно увеличить до семи или даже десяти. Вот только далее мы упираемся в чисто биологические ограничения. С помощью "Оборотня" этоу границу можно преодолеть и продолжить получать пользу от тренировок. Но дьявол в деталях — я все еще бьюсь над тонкостями архитектуры этой части мозга. Эксперименты провожу на собственных клонах, управляемых параллельными сознаниями и только после всех возможных тестов вношу поправки в оригинал.

Про обычные компьютеры я тоже не забыл. Ассисиент — это гибридная система, сочетающая сильные стороны нейросетей и магических процессоров в кристалле элтелиона. Работают они на разных скоростях, но этот недостаток я могу компенсировать "Ускорением". Полностью отказываться от своей биологической природы я пока не собираюсь. Мозг — чертовски эффективная штука по очень многим параметрам. Круче только структуры из чистой амальгамы, но на такое "вознесение" потребуются десятки миллионов ОР, которых у меня пока нет.

Обучение — не менее важная сторона вопроса. Чтение — это хорошо, но оно почти не делает нас умнее. Ну, то есть ненамного. На самом деле почти все прочитанное очень быстро забывается. С информацией нужно работать — проверять, применять и систематизировать. Я пользуюсь техникой, которая на Земле называется "Зеттелькастен". По сути, это собственная Википедия, которую ты постоянно усложняешь. И дело даже не в объеме информации, а в плотности ссылок, связей между разными статьями. Это гораздо более совершенная форма организации знаний, чем обычная иерархия папок, где знания зачастую просто лежат мертвым грузом. Собственно наш мозг работает примерно так же.

Автоматической защиты от "взлома" у меня больше нет, так что пришлось самому вникать в основы кибербезопасности, разработать собственную систему защиты разума от внешних вторжений и комплекс программ, которые помогают мне в управлении магией и куклами. К счастью, доступ к базе данных Немо у меня был, так что делать все с нуля не пришлось. Потом я буквально по строчкам разобрал файервол, оставленный своим Ассистентом, дабы убедиться в том, что я ничего важного не упустил.

Всего две недели реального времени (а для меня прошло в пятьдесят раз больше) и "сам себе Ассистент" — это уже не просто слова. Мои параллельные сознания вполне способны за долю секунды найти нужную информацию в Сети, или создать довольно сложную программу. Все процессы автоматизированы так что это не требует от меня больших усилий. Что поделаешь — рано или поздно мне пришлось бы сделать это, чтобы не стать беспомощным приложением к своей супер-Немо.

Впрочем, на мое развитие уйдут еще месяцы, а то и годы. Но самое главное я уже сделал — вырвал поводок Системы, вместе со всеми ее "дарами". Оставил на память только модуль шифрования, который служит моим ключом для доступа к терминалам Системы и связи с орбами. Все остальное безжалостно пустил на амальгаму. Самые важные способности, вроде "Параллельного мышления" скопировал заново, но уже без опасных закладок. Все характеристики тоже при мне, так что потерял я самый мизер, вроде "Убийцы гигантов", с которым мне было просто лень возиться.

Ну и вот она, вишенка на торте:

[ “Сборщик способностей” — вы можете создать копию любой сохраненной способности или разобрать один из уже установленных модулей. Скорость сборки — 0,1 млн. ОР в секунду. При деконструкции теряется три процента от стоимости способности.

Активировано: "Ускорение" (4,7 млн. ОР), "Оборотень" (2,3 млн. ОР), "Абсолютный щит" (1,3 млн. ОР), “Карманное измерение” (3,2 млн. ОР)

Сохранено: “Кристалл времени” (5,2 млн. ОР), “Щит бесконечности” (10,5 млн. ОР), “Черная бабочка” (9,8 млн. ОР), “Черная нить” (0,8 млн. ОР), “Темный луч” (3,6 млн. ОР), “Фазовый сдвиг” (1,5 млн. ОР), “Феникс” (3,4 млн. ОР), “Абсолютный разрез” (2,9 млн. ОР), “Сфера воды” (2,5 млн. ОР), “Луч холода” (2,2 млн. ОР), “Умбракинез” (3,6 млн. ОР), “Теневая броня” (3,6 млн. ОР), “Дезинтеграция” (3,9 млн. ОР), “Варп-молния” (2,5 млн. ОР), “Создание разлома” (1,5 млн. ОР) ]

Вот это я понимаю, это по-нашему! Определенно стоило всех потраченных усилий. А теперь можно провести последний, решающий тест.

* * *

— Что случилось, мастер? И почему я в вашем детском теле? — Немо растерянно хлопала глазами, поднимаясь с постели.

— Ну, как тебе сказать… Это такой сюрприз. Я решил дать тебе свободу. Ты сейчас в теле клона. Если захочешь другую внешность, возьмешь филактерию с оборотнем. Правда, она сейчас у Роя.

— А сколько прошло времени? — беспокойно спросила она. — Нет, не верю. Эта наглая богиня, она что-то сделала с вами!

— Ой да брось ты эту свою паранойю, Немо! Честное слово, со мной все в порядке. Ну, хочешь, подключись ко мне, как в старые-добрые времена. Мне скрывать нечего, — я примирительно развел руками.

Вместо ответа Немо отправила мне новый контракт. Примерно такой же, каким пользуются Грэм и Эмбер. Вот и пригодился сохраненный ключ Системы. Однако личность, к которой Немо получила доступ, была фейком.

— Что-о-о? Да быть такого не может! — глаза девочки округлились.

И не удивительно — я имитировал сознание младенца, в теле которого она очутилась около восьми лет назад. Просто хотел проверить, сможет ли сама Немо меня "взломать". Не смогла. И это радует.

— Да шучу я, шучу, — расхохотался я, открывая ей доступ в следующую подделку. — Видела бы ты свое лицо! Хотя погоди-ка, сейчас я тебе его покажу.

— Ой. Это и правда вы, мастер? — снова опешила Немо, блуждая по лабиринтам вычислительной системы, которую я создал.

Теперь я могу видеть это точно так же, как видит она — яркие искорки сигналов, текущие по синапсам и всполохи массовой активности нейронов, очередь текущих задач и распределение оперативной памяти, уровень загрузки процессоров и шин данных — все как на ладони.

— Тут еще очень много работы, — признался я. — Но это уже гораздо лучше, чем было раньше.

В этой иллюзии небыло читерских элементов — только обычная магия и компьютеры. Ничего такого, что могло бы заставить Немо "слететь с катушек".

— Но, но, а как же я? — в ее взгляде читалось разочарование.

— Не переживай, у тебя очень важная миссия, — улыбнулся я. — Защищать разум моих товарищей. Этого я, как видишь, пока не умею.

Одна из причин, по которой я не стал переписывать исходный код Немо. Мой "ключ" не подходит для заключения сложных контрактов. Именно поэтому все архонты вынуждены покупать этот навык, а для большинства богов Ассистент становится и главным средоточием их силы, и тюремщиком в одном лице.

— А теперь нам с тобой пора, — продолжил я. — Рой нашел на дне своего океана кое-что интересное — кочевое племя драконидов. Послушаем, что они думают про этот их подводный город!

Глава 26. Ладон

— Дяденька Ладимир, а расскажите нам еще историю, — попросил малыш-драконид, преданно глядя на пожилого шамана.

— Да, да, пожалуйста, хотим еще историю! — подхватили остальные детишки.

Старый драконид почесал свой лысый затылок, а его вытянутое лицо, сплошь покрытое татуировками, удлинилось еще больше.

— Расскажите, как появился наш народ? — подсказал я ему тему, интересующую меня больше всего.

Мы с Роем находились в небольшой юрте, сшитой из шкур местных животных, которая была жильем для шамана, ну а всем остальным служила в качестве храма. Не так давно нам удалось прибиться к небольшой группе драконидов-кочевников под видом осиротевших детей. После войны, которую развязала Кора, владычица Уотердипа, это стало вполне обычным явлением. К тому же я прекрасно знаю, что детям легче задавать взрослым странные вопросы, да и незнание каких-нибудь очевидных вещей не вызывает особых подозрений. На самом деле, это далеко не единственное племя, которое мы нашли, но у старика-шамана на груди болтался костяной амулет в форме дракона. Точь-в-точь как та побрякушка, которую мы обнаружили в заброшенном подземелье пропавшего осколка Селесты. Какая-никакая, а зацепка.

Боюсь только, что ради того, чтобы выжать из старика настолько интимные подробности истории его народа, придется долго втираться к нему в доверие и чуть ли не учеником его стать. Можно, конечно, купить у Системы способность чтения мыслей, но она стоит бешеных денег, так что этот вариант мы оставим на крайний случай. Если что, просто перенесу все племя в Онейрономикон на пару лет и пусть Рой там этой ерундой занимается — заодно и ему польза будет.

— Давным-давно, когда океан еще был полон жизни, а наши далекие предки жили на самом краю небес, — начал свой рассказ пожилой шаман, — морскими просторами правил мудрый дракон по имени Ладон.

— А откуда взялись эти предки? — спросил один из мальчуганов.

— Их создал сам Ладон, — невозмутимо ответил старик.

— А его кто создал? — не унимался мальчишка.

— Ладон — бог, его никто не создавал, он был всегда! — Ладимир нахмурился и стукнул по земле костяным посохом, который держал в руках. — Не перебивай меня, Ониксбет, я рассказываю историю. Все вопросы — потом.

Я чуть не поперхнулся от смеха. Как же я тебя понимаю, старик! Ну кто из нас не хотел бы, чтобы один "Ониксбет" перестал наконец перебивать интересные истории?

— Другие боги завидовали силе и богатству Ладона, а потому сговорились убить его и присвоить себе весь наш океан и все ценное в нем. Поэтому больше дюжины богов, во главе со своим предводителем, Хроносом, объединились, чтобы свергнуть Ладона. Самый гордый из них, Гиперион, заявил, что они напрасно собрали такую толпу, ведь даже его собственной силы будет достаточно, чтобы победить старого дракона. Их предводитель, поразмыслив, согласился и Гиперион, прихватив с собою в качестве помощника собственную дочь, вышел вперед, чтобы спорить с Ладоном.

Он сделал паузу, очевидно, рассчитывая на какой-то вопрос. Даже бросил взгляд на злосчастного Ониксбета, ожидая его реакции, но тот словно воды в рот набрал. Ну, вода здесь заменяет воздух, так что ничего удивительного.

— Спорить? Но разве они не должны были драться? — я решил поддержать старика, задав вопрос, которого он так ждал.

— А на что по-твоему похожа битва богов? — Ладимир театрально повысил голос и сверкнул глазами. — Разве они — смертные, чтобы морды друг другу бить?! Слово бога — закон! Поэтому они все делают при помощи Слов. В том числе — сражаются.

Слово, в интерпретации примитивной культуры, — это упрощенное понятие информации. Так что скорее всего подразумевается информационная война: прощупывание соперника, поиск уязвимостей. В первую очередь это его подчиненные. Они часто знают о своем повелителе гораздо больше, чем тому хотелось бы. Возможности Ассистента далеко не безграничны, к тому же есть много разных хитростей, вроде тех же сновидений. Никто не отменял и банального шантажа, подкупа или даже троллинга, который так любит Селеста. Данные, собранные таким образом, уже можно использовать для симуляций предстоящего сражения и выбора стратегии.

— Как-то это скучно, — я демонстративно зевнул, подначивая рассказчика, хотя знаю о подобных “скучных стычках” побольше него самого.

— Скучно?! — шаман не на шутку распалился. — Слово — и в небе загораются сотни новых солнц! Слово — и они начинают падать вниз, поднимая километровые волны и заставляя океан кипеть! Слово — и сама вода начинает гореть, обращая в пепел все живое!

Старик чиркнул чем-то по навершию своего посоха и внутри костяного полумесяца вспыхнуло ослепительное белое пламя. Дети завороженно ахнули. Магия без Системы? Это как вообще?! А нет, отбой, не чувствую я никакой магии. Должно быть это магний или еще какой-нибудь щелочной металл, который при нагревании бурно реагирует с водой. Надо бы выяснить, как шаман вообще его раздобыл. Дорогое, должно быть, удовольствие!

— Владыка Ладон, конечно, тоже не стал молчать. По его Слову океан перестал гореть и из него выросли огромные зубастые пасти на длинных шеях, черные, как сама тьма. Они стали ловить и проглатывать падающие огни.

Ладимир изобразил рукой драконью морду и потушил пламя, осторожно накрыв его колпаком.

— Одна из этих ужасных черных голов устремилась в небо, намереваясь проглотить и наглого бога, но сереброволосая дочь Гипериона защитила своего отца. По ее Слову небо стало твердым, как кость, и черная стрела Ладона так и не достигла цели.

А вот это уже интересно. В мифах дочерью бога солнца была богиня луны, и судя по описанию это действительно была она.

— Эй, Сел, ты что, лично участвовала в том сражении? Может, добавишь к рассказу какие-нибудь занятные детали?

— Ой, не спрашивай, — отозвалась девушка. — Не хочу даже вспоминать этот позор. Мы все тогда были очень молодыми и безбашенными. Считали себя неуязвимыми. А этот древний змий очень наглядно объяснил нам, что к чему.

— Тогда владыка Ладон взревел и рев его был Словом неизреченным, которое не дано постичь ни смертному ни бессмертному, — скороговоркой твердил Ладимир, входя в какой-то странный транс. — И померкло солнце, служившее источником силы Гипериона. И взмыли вверх черные стрелы, и треснуло небо. А затем гордый бог пожалел о своей самонадеянности, равно как и о том, что старуха Гея родила его на белый свет.

Голос Ладимира сильно исказился, татуировки на его лице пришли в движение а глаза почернели. В астральном плане вокруг него сгустилась темная аура, явно не принадлежащая ему самому. А вот это уже не к добру!

— Глупцы, уповающие на силу Системы! — взревел шаман страшным утробным голосом, от которого по коже пошли мурашки. — Я уничтожил Сервер, а затем пожрал и Гипериона, и его неразумную дочь, Селесту! И если бы не воля Хроноса, повернувшего время вспять, они навсегда бы остались в моем чреве!

С шаманом явно творилось что-то недоброе. Перепуганные дети застыли, не зная, как им реагировать. Ладимир был неплохим актером и рассказчиком, можно было бы подумать, что он просто слишком сильно погрузился в свой "образ". Вот только я отлично понимал, что это не так. Каким-то необъяснимым образом дух самого Ладона, или одного из его осколков, овладел стариком и сейчас перед нами находилась совсем иная личность.

Эта странная эманация не принадлежала Системе и управляла захваченным ею телом откуда-то из гиперреальности. Собственно, точно так же я контролировал своих многочисленных клонов, которые занимались самыми разными делами — исследованиями, совещаниями и даже приготовлением праздничного обеда вместе с мамой в облике малышки-Киары.

— Оставьте нас! — рыкнул дракон на замерших от страха детишек и они в ужасе бросились прочь из юрты.

Конечно, это не сам Ладон, а какая-то остаточная сущность. Возможно, осколок, как и мы с Селестой. Боги наверняка очень тщательно подошли к вопросу уничтожения своего врага, так что в худшем случае мы имеем дело с очередным "фермером", который перебивается жалкими крохами ОР на руинах некогда принадлежащей ему морской империи, и вздрагивает от одной мысли, что его присутствие могут обнаружить. Так что можно особо не заискивать — мы с ним примерно в одной весовой категории.

— Значит ты все-таки выжил, — подытожил я. — Не думал, что такое возможно.

— Есть много дорог, ведущих из небытия. Мне пришлось воспользоваться самой узкой, — туманно ответил Ладон.

Но черт возьми, какой у него все-таки шикарный тембр! Надо бы сохранить образец на случай важных переговоров. Вроде бы ничего особенного, просто низкие частоты, но пробирает до самых костей.

(прим.: голос Ладона: https://youtu.be/f7Ir5icRsZ0 ).

— Я знаю, зачем ты пришел ко мне, старый враг, — продолжил он. — Осколок твоей подруги у меня. Вот только какой резон мне отдавать ее тебе? Уверен, найдутся те, кто заплатит за нее гораздо бóльшую цену. А может мне стоит продолжить начатое пятьсот лет назад и утолить свой аппетит?

Я не ответил на провокацию. Мое внимание было занято распутыванием хитросплетений исходного кода, который окружал шамана. Нужно выяснить природу этого существа, его суть, тогда станет понятно, чего он на самом деле хочет, как с ним торговаться и воевать. Все остальное — бесполезная трата времени, рассчитанная на примитивных существ, не владеющих даже собственными эмоциями.

— Жалкие, глупые Титаны, — дракон злорадно рассмеялся. — Ваши собственные детеныши взбунтовались против вас и теперь вам самим приходится собирать свои ошметки по всему Доминиону. Какая ирония! Я почти чувствую себя отмщенным.

Хорошая попытка, но я не слишком-то ассоциирую себя с Титанами, особенно после того, как отделил силу Прометея. И у меня тоже есть к старому дракону несколько неудобных вопросов. Если он имеет доступ к гиперреальности, то почему до сих пор не сбежал, не забрал туда своих драконидов? Почему потерял контроль над Уотердипом? Для чего вообще явился сюда, ко мне, рискуя раскрыть сам факт своего существования?

Ага, кажется я начинаю понимать его нынешнее положение. В моем прежнем мире это называется "эгрегор" — сущность, которая появляется как результат верований множества людей, объединенных общей идеей. Боги очень тщательно раздробили душу Ладона, но он выжил в форме мифа, верования, которое и позволило множеству "песчинок", оставшихся от бедняги, не рассыпаться, а сохранить вполне конкретную форму. По большому счету, без своей паствы он даже не может считаться живым. А чтобы убить его нужно всего лишь дать драконидам другую религию.

Я рассмеялся в ответ:

— И ты говоришь мне о жалости? Существо, которое живет лишь за счет своих последователей? Сколько времени пройдет прежде чем все твои дети примут новую веру, став жителями подводных городов? А ведь Кора точно не остановится на достигнутом, тем более теперь, когда ей помогает сын Асмодея.

Наступил черед Ладона хранить хмурое молчание. Что там его шаман говорил про словесные баталии?

— Я предложу тебе то же, что и всем своим осколкам, — продолжил я. — Убежище в гиперреальности и почти полную автономность в обмен на филактерию Селесты и пятую часть всех доходов. И это действительно щедрое предложение, при том, что вряд ли хоть кто-нибудь из ныне живущих богов вообще станет с тобой разговаривать. Так что советую отбросить гордость и перестать делать вид, что ты не цепляешься за последнюю соломинку в моем лице.

Ладон пожевал губами. На его лице читался плохо скрываемый гнев, но уже то, что он не давал волю эмоциям, подтверждало мою правоту.

— Мне нужен Уотердип, — прохрипел он. — Я не могу просто бросить его. Это часть меня, в точности как тот осколок — часть твоей подруги. Так что уговор прост: верни мне контроль над жителями города и я отдам тебе филактерию Селесты. Ах да, еще этот твой питомец… Из него бы вышел идеальный аватар. Я дам ему образец своей крови.

Я перевел взгляд на Роя. От него исходили эмоции страха и предвкушения одновременно.

— Он тебя боится, — покачал головой я.

— И правильно делает, — ухмыльнулся Ладон, поворачиваясь к нему. — Я не собираюсь ломать твою волю, малыш. Просто мне нужен подходящий носитель. А быть учеником бога, путь даже и временно потерявшего силу, — это большая честь, знаешь ли.

Рой задумался ненадолго, а потом решительно кивнул.

— Это все хорошо, но я не хочу терять свою боевую единицу, — нахмурился я. — Взамен мне нужно право призывать вас обоих, если того потребуют обстоятельства.

— Мы поможем тебе, наследник Прометея, — ответил Ладон. — В наших интересах, чтобы ты прожил долгую жизнь. Но нам нужны гарантии. Например, о том, что ты не бросишь нас в самое пекло в качестве разменной монеты, чтобы спасти свою шкуру.

— Гарантом станет этот гримуар, — кивнул я, доставая из сновидения оригинал Онейрономикона. — Это наш общий ключ к гиперреальности. Мы запишем договор на его страницах. Если один из нас нарушит его, книга разорвет с ним свою связь.

По тому же принципу работает наш контракт с Элро. Естественно, что в таких важных вопросах мы не можем просто полагаться на “добрую волю” друг друга. Одно из преимуществ независимого арбитра, которым стала книга. Возможно, эта кривая дорожка приведет нас к появлению новой “Системы”, но что поделаешь? Единственная альтернатива контрактам и обязательствам — это язык грубой силы. А я сильно сомневаюсь, что Ладон добровольно согласился бы стать моим рабом. Да он скорее умрет, что в его положении не так уж сложно. Тот же аргумент относится и к остальным осколкам Прометея, и вообще ко всем, с кем мне придется иметь дело.

— Занятное решение, — дракон наклонил голову набок, сверля глазами гримуар. — Ты отказался от собственного наследия, чтобы дать жизнь чему-то большему. Но будь осторожен: одна ошибка — и из великого гения ты превратишься в великого глупца, — он криво улыбнулся.

— Расскажи мне про Уотердип, — перевел я тему. — Как вышло, что ты потерял контроль? Почему сразу не убил Кору?

Ладон снова помрачнел.

— Ты не единственный Падший, к которому я обратился за помощью. Первым был отпрыск Ареса по имени Фобос. Он первым нашел моих потомков и заключил со мной договор. Вот только потом…

— Фобосу верить нельзя, да, я в курсе.

— Будь он драконом, мои сородичи давно стерли бы его лживую душонку в порошок! — гневно прорычал Ладон.

— И после этого обнаружили бы, что это был лишь маленький отросток настоящего Фобоса, — рассмеялся я. — Ну или большой, но далеко не единственный. Несчастное существо: он ведь и сам почти никогда не знает этого наверняка. Погоди, так значит Кора…

— Кора — дура вселенского масштаба, — перебил меня дракон. — Она была так увлечена своей войнушкой, что даже не заметила, как культ Фобоса поглотил все, что она с таким трудом создавала.

— Уотердип захватили его клоны? — понимающе кивнул я.

— Уотердип целиком состоит из его клонов! — разъярился дракон. — Этот жалкий сопляк точит остатки моей души, как червяк — райские яблоки! Он защищал, все это время защищал Кору от моего гнева, и теперь я уже ничего не могу с ними сделать!

Глаза старого шамана осветились адским пламенем а татуировки стали ярко-красными. Вода вокруг него начала бурлить, как будто в нее окунули раскаленное железо.

Да уж, не самый приятный расклад. Очевидно, Ладон может сделать любого из драконидов аватаром собственной души (прямо как Рой — этих его мелких рыбешек). У Коры, как я понимаю, был иммунитет. Не велика беда, ведь ее давно могли бы прикончить свои же — во сне или с помощью яда, вариантов тут много. Но Фобос защитил девушку, вселяя в души ее подчиненных своих "паразитов", так же, как это было на моей родной планете. Профит — Кора приводит ему новых жертв, а он их ассимилирует и по капле выкачивает амальгаму. Я точно так же развлекался когда-то в гнездах муравьев, захватывая их колонии целиком.

Непонятно только, почему он не захватил ее саму. То ли не хотел терять ее лидерские качества, то ли оставил в качестве посредника для переговоров с архонтами. Я ведь и сам не почувствовал ничего странного, потому что общался только с ней, а на "придворных" не обращал вообще никакого внимания. Даром что с Фобосом я знаком и знаю как выслеживать этих его паразитов. Но весь город… С этим могут возникнуть проблемы. Да еще и Вексель положил глаз на это место.

— Захватить город, не привлекая внимания Асмодея, будет о-очень сложно, — я покачал головой. — Я почти уверен, что мне удастся сбежать, а вот для тебя все может закончиться плачевно. Уверен, что хочешь рискнуть?

— Это вопрос чести, — Ладон гордо задрал голову. — Сопляк должен заплатить за свое вероломство.

Похоже, подгорело у старика. Ну, Фобос — тот еще фрукт, я и сам не прочь с ним пободаться. Сомневаюсь, что он действительно “сдаст” меня богам, но от такого скользкого противника следует избавляться до того, как он наберет силу. В случае с Фобосом — выпалывать, как назойливый сорняк, везде, где только встретишь.

— А что насчет ваших сородичей, других драконов? Курт, насколько я понимаю, вас активно разыскивает.

Ладон скривился, как от лимона, фаршированного горчицей.

— Куармориониксорт — предатель. Он ищет чего угодно, но только не моей свободы. Он был в Уотердипе и наверняка давно спелся с Фобосом. Можно сказать, что тебе повезло, наследник Прометея, ведь особого выбора у меня не осталось.

— Ладно, да будет так, — я решил скрепить наш договор щепоткой пафоса и крепким рукопожатием. — Еще один вопрос. Как ты погиб? Мы так и не дослушали эту историю до конца.

— А твоя подружка тебе ничего не рассказала? — дракон расхохотался — хрипло, жутко. — Не меньше дюжины раз я пожирал, мучил и убивал каждую из шавок Хроноса, но волей своего хозяина они возвращались к жизни и им снова приходилось идти в бой, чтобы защитить его. И пусть в итоге я погиб, но этот урок они запомнили навсегда!

Я поежился. Теперь понятно, почему Селеста не захотела поднимать эту тему. Не самые приятные воспоминания.

— А дракониды, как появились они?

— Из пролитой мною крови. Я растворил ее в воде, по капле на кубический километр, такое непросто обнаружить. Из нее и родились все глубоководные твари.

* * *

Вот так в моем гримуаре появилась новая страница. С хтоническим, чтоб его, чудовищем, от одного имени которого вздрагивает даже Селеста.

Работы предстоит очень много. В первую очередь мы перебросим в другую реальность все кочевые племена, чтобы в случае неудачи иметь возможность быстро сбежать. Муторное занятие, учитывая размеры планеты. Но только после этого можно браться за вторую часть плана — перенос в сновидение самого Уотердипа. Мы оба рассудили, что это лучший вариант. Не так амбициозно, как кража целой планеты, но нужно же с чего-нибудь начинать!

Я не удержался от искушения и попросил Циркон сделать копию оборудования Римуса для секвенирования генов. Предчувствия меня не обманули: огромное количество "мусорной", некодирующей ДНК в генах всех обитателей океанского дна — от монстров до простейших. Все тщательно зашифровано, но тут и морскому ежу понятно — старик подстраховался, "сохранил" кое-какие секреты. С этим обитателем гримуара определенно не стоит шутить!

Интерлюдия. Родительский вопрос

Что может быть лучше прогулки по подземелью ящеров ранним утром? Правда, подземельем это место уже не назовешь: вместо каменного свода над головой — самое настоящее небо, со сменой дня, ночи и даже временами года. Мирно пасутся на опушке бронтозавры, поедая кроны деревьев. Стайка детишек играет в "авантюристов и разбойников" на улицах города. Группа скаутов с корзинами выдвигается к краю обжитой зоны — высаживать эти самые деревья. На берегу моря ныряют в воду люди-акулы, устанавливая садки для выращивания моллюсков. Одним словом — эра процветания и бурного роста.

Но идиллия иллюзорна, ведь этот крошечный мир находится на грани катастрофы. А все потому, что маленькая девочка с зеленой кожей решила немного порисовать. Ничего сверхъестественного, всего лишь портрет другой маленькой девочки, на сей раз человеческой. Своего кумира и (о фортуна!) учителя. Примитивный детский набросок, но тем не менее, вполне узнаваемый: кудрявые волосы, задорная улыбка, узорчатая униформа мага. В углу страницы — четыре символа, уже ставшие местным тетраграмматоном*: У-У-Л-А.

(прим.: в древнееврейском языке имя бога состоит из четырех букв, его и называют тетраграмматон).

Девочка слишком мала и наивна, чтобы осознавать ужасные последствия своих действий. Но даже неразумные дети иногда творят историю.

* * *

— Как это понимать, Киара?!

Мама была в ярости. Как и все ее ученики, я прекрасно знаю все признаки надвигающегося шторма. От смутной тени недовольства (у мамы дергается веко), до едва сдерживаемого гнева (сжатые кулаки и зубы) и полного расколбаса, когда мама начинает двигаться в сторону нарушителя, игнорируя естественные препятствия, вроде мебели и запертых дверей. И сейчас абсолютно все признаки вопили о том что она находится в состоянии, которое у нас в школе называли простым и звучным словом "кранты".

— О, привет, мам, вижу ты сегодня в отличной форме, что-то стряслось?

Я решил для начала сделать вид, что ничего не понимаю.

— Даже не пытайся заговаривать мне зубы! Что это такое, Киара?

Мама держала несчастную бумажку вверх ногами, но я и так уже знал, о чем речь. Лулу нарисовала отличный шарж, но допустила ужасную ошибку: написала снизу мое второе имя — так, как его произносят ящеры. У-упс!

Честно говоря, я даже всерьез задумался о том, чтобы использовать свою силу, чтобы немного "исправить" содержание рисунка. Но заставлять маму сомневаться в здравости ее собственного рассудка только ради сохранения секретов — это уже откровенный перебор.

— Эм-м-м, это детский рисунок?

— Только не делай вид, будто не понимаешь! Я прекрасно знаю, что у тебя Интеллект даже выше, чем у меня. Отвечай честно: Уула — это же на самом деле Юла? Что ты такое наговорила этим несчастным аборигенам?!

Ну вот, приехали. Рано или поздно это должно было случиться. Мама выучила язык ящеров и скрывать от нее тот факт, что в подземелье мне буквально поклоняются, становится все сложнее. Как я ни старался перевести все стрелки на Селесту, память о сражении с огненным великаном Абырвалгара все еще жива в памяти местных жителей.

— Мам, ну ты что! Это Лулу нарисовала? Она же совсем маленькая, мало ли, что ей в голову пришло. Не стоит из-за этого так…

— О, нет юная леди, я уже вижу, что ты начинаешь юлить. Я устала от того, что все вокруг что-то скрывают! Вы что, думаете, я совсем дура?! Отвечай мне честно, что здесь происходит?! Нет, поклянись чем-то важным — Системой или еще чем, а то я уже не знаю, чему мне верить!

— Хочешь ты или нет, но сейчас самое время вскрыть этот твой "родительский гнойник", — послышался голос Селесты. — Пока не начался абсцесс и не пришлось делать ампутацию. Ну, честное слово, Кир, ты же не собираешься всю жизнь водить их за нос?

Я тяжело вздохнул и достал свой гримуар.

— Система больше не имеет надо мной власти, мам. Вот, ложи руку сюда.

— Не имеет… чего? — опешила Илиана. — Да во что ты ввязалась, дочь?

— Давай по порядку, мам, а иначе честное слово, у тебя просто взорвется мозг.

Я положил детскую ладошку своего аватара рядом с маминой рукой и быстро произнес:

— Клянусь говорить Илиане только правду и ничего кроме правды, не пытаться ввести ее в заблуждение полуправдой и прочими методами манипуляции в течение одного дня. Случайные недоразумения и ошибки должны быть разрешены в течение десяти минут.

На странице появились отпечатки наших ладоней, обвитые цепью, и текст договора.

— Эй, — возмутилась мама, — "в течении одного дня"?

— Мне тоже нужно право на личное пространство, — отрезал я. — К тому же, если я случайно нарушу договор, книга перестанет считать меня своим хозяином и мы останемся заперты в ней до появления нового владельца.

— Да что это за штука такая?

— Это мой гримуар, Онейрономикон, точнее его главный якорь. Собственно мы сейчас тоже внутри него находимся, вместе со всем этим "подземельем".

— Чего-о-о?!

— Я же предупреждал, что если ты будешь задавать преждевременные вопросы, то у тебя может сломаться мозг. Лучше подумай как следует, что ты хочешь узнать. А я пока позову папу. Он тоже имеет право все это услышать.

Ирвин не слишком удивился происходящему. Он и сам подозревал, что с нашим бегством из столицы было что-то не так, но решил, что мы сами все расскажем, когда придет время. И вот теперь оно пришло.

— Если подумать, все началось с этой проклятой войны, — пожаловалась Илиана. — Я до сих пор не знаю, что вы там с Брандом творили, и как ты так быстро стала очень сильной.

— Тут ты слегка ошибаешься, мама, — улыбнулся я. — Помнишь налет гоблинов на тренировочный лагерь? Ну, когда нас всех увели в плен.

— О, нет, нет, нет, — схватилась за голову Илиана, — только не говори мне, что ты… Так это все было правдой? И вы с Андером…

— Андер мирно спал в своей клетке, пока я делала всю грязную работу. Да, да, не смотри на меня так. Гоблины не смогли меня поймать. Я шла за пленниками, чтобы привести подмогу, но потом у меня просто не осталось выбора, и пришлось рисковать. У меня было лишь немного маны и кинжал. В арсенале — только огонь и молния. Ах да, и еще примитивные порталы. Старый шаман меня чуть было не прикончил, но в конце концов я убила его и освободила детей.

— О, боги, девочка моя, — глаза Илианы тут же наполнились слезами и она бросилась мне на шею. — Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти!

— Все в порядке мам, я давно уже ни о чем не жалею.

— Но почему… почему ты ничего нам не рассказала?!

Я опустил голову.

— Не хотела, чтобы меня считали монстром. Я же понимаю, что это ненормально для ребенка…

— Киара, милая, — мягко ответила мама, — пойми, мы же твои родители. Мы ни за что не стали бы тебя винить или тем более бояться. Что бы с тобой ни случилось — ты можешь нам доверять.

— Спасибо, мам, — я, против собственной воли, всхлипнул. — Вы очень хорошие, я знаю. Но в этом и вся проблема: я не ваша дочь, ну, то есть не совсем…

— Это как, ты о чем вообще, девочка? — глаза Илианы округлились.

— Когда… когда я родилась на свет, — я набрал побольше воздуха, собираясь с духом, — в общем, это не первое мое рождение, я помню свою прошлую жизнь: другой мир, других родителей, я прожил там больше двадцати лет, а потом… потом я оказался здесь.

Мама ошеломленно хлопала глазами.

— Я же помню все, абсолютно все! И тяжелые роды, во время которых я совершенно не понимал, что происходит, — я улыбнулся собственным воспоминаниям, хотя по моим щекам уже потекли слезы. — Вкус твоего молока и нашу с тобой первую "борьбу". Помню как папа впервые менял мне пеленки. Чертыхался, как сапожник, и справился только с третьей попытки.

Ирвин удивленно крякнул и слегка покраснел.

— Старый жрец напугал меня до усрачки во время смотрин, а пройдоха Лиска тайком забралась в мою комнату — поглазеть на малышку. Тут же перемазалась какашками и убежала. Я сперва даже решил, что она — это ты, и просил небеса послать мне другую маму. И, к счастью, небеса услышали.

— Так вотпочему она сбежала тогда из школы! — удивленно пробормотал папа. — Мы нашли ее мокрую возле ручья. Сказала, что поскользнулась и упала, — Он покачал головой. — Дети!

— Я понимаю, что это может быть нелегко понять и принять… — я сокрушенно опустил голову. — Я ведь совсем другой человек, запертый в детском теле. Да еще и парень. Я безмерно благодарен вам за все, что вы сделали для меня в этой жизни. Но если вам тяжело будет все это принять — я пойму. Тем более, сейчас я уже полностью самостоятелен и вполне могу обеспечить и себя, и вас, и даже весь этот город. Так что если вы захотите чтобы я ушел…

Мама с папой переглянулись. Присели рядом со мной, поджав под себя ноги.

— Поослушай, милая… милый, — мягко произнесла Илиана. — Кем бы ты ни была или был в прошлом, сейчас ты — наша дочь… эм-м-м, сын…

— Ребенок, — подсказал Ирвин.

— У нас ведь у всех были прошлые жизни, — пожала плечами она. — Просто мы их не можем вспомнить. А ты можешь. Ну разве это не замечательно? Я бы и сама многое отдала за такой дар. Мы ни за что не откажемся от тебя, только потому, что где-то там у тебя были другие мама с папой. У любого человека может быть несколько пар родителей. Например, приемные и биологические. Это… нормально, — она пожала плечами.

Я с облегчением выдохнул.

— Спасибо мам, я всегда знал, что вы очень понимающие и… продвинутые родители. Простите, что рассказал вам об этом только сейчас. Для меня это совсем новый мир, полный загадок и вызовов, я все еще пытаюсь в нем освоиться. Я понимаю, что на это уйдет какое-то время, так что давайте просто начнем с чистого листа!

Мы снова обнялись. Я украдкой вытер лицо. Надеюсь, Селеста сейчас за нами не подглядывает. Ну а если и подглядывает — то тоже сквозь салфетки и слезы. Ну и к черту, нет ничего зазорного в том чтобы быть человеком! Если честно, для меня это такое облегчение. Просто камень с души упал. Давно уже нужно было это сделать!

— Так, это… А как нам теперь тебя называть? — папа почесал затылок.

— Зовите меня "Кир".

— Погоди, так значит тот мальчишка… — тут же догадалась мама.

— Да, это я.

— Но как?!

Я невольно улыбнулся.

— А помнишь кукол, которых я делал в школьном кружке?

— Кир — марионетка? А почему тогда Ариэль…

— Мам… — я уже едва сдерживал смех, — просто подумай как следует, и ты поймешь, что на самом деле небыло никакой Ариэль.

— Чего-о?! Да не может этого…

— Может, может.

Чтобы не быть голословным, я просто телепортировал в комнату одну из копий Ариэль в полуразобранном виде. Реакция мамы с папой была немного предсказуема: они просто уронили свои челюсти — хоть мемы с них рисуй.

— А как же война, как же все что она для нас…

— Это все я, мам.

Илиана схватилась за голову.

— Ну вот, ты же хотела правду узнать. — пожал плечами я. — Чем это твоя дочурка занималась, пока Бранд с Аргусом ломали головы над тем, как они будут оборонять поселок. А ведь это я, в лице "Ариэль", отбил атаку гоблинов и ранил мага пространства. Мастер Бранд мирно спал в своей постели, пока я строил его хваленую стену. Я приготовил подземное убежище, установил ловушки, отравил всех солдат противника и уничтожил почти всех магов, так что к стенам поселка приползла уже не армия, а толпа деморализованных засранцев. Вот чем был занят я во время войны!

Мама с папой уже только и могли, что растерянно хлопать глазами.

— И это вы еще самого интересного не знаете. Под конец боя к нам явился сам Владыка демонов Абырвалгар со всей своей свитой. Не буду рассказывать чего мне стоило то сражение, но ни один из них не ушел от моей Ариэль живым. Ну, за исключением самого Владыки. Да и то, он надолго пропал без вести. Мы фактически выиграли тогда всю войну, к благоговейному ужасу столичных генералов.

— Так вот почему к нам приезжал генерал Роэль… — пробормотала мама, слегка пришибленная моим рассказом. — И вовсе не из-за Бранда.

— Впрочем, в том, что армия вообще пришла к Теалосу тоже есть моя вина, — самокритично признал я.

— А это как вообще вышло? — заинтересовался Ирвин.

— Гоблин-маг, укравший детей, был одним из генералов Абырвалгара…

— Вижу по глазам, что картинка стала складываться в ваших головах, — улыбнулся я. Понимаете теперь, почему мне было так сложно вам что-то рассказывать? Ну признайся, мам, ты бы дала добро хоть на одну из тех авантюр, в которых мне пришлось побывать? Даже зная то, что я — взрослый человек, и могу сам отвечать за свои поступки.

Илиана рассеянно покачала головой.

— Ну вот, — я развел руками. — Так что, хотите чаю, кофе, валерьянки? Я ведь только начал, у нас впереди еще целый "сезон"! Боги, архонты, война миров… Даже не знаю, с чего начать!

Разговор затянулся на несколько часов. Я кратко пересказал им почти все события, происшедшие с тех пор, как закончилась осада нашего поселка. О том, что я обнаружил в подземелье осколок богини, о ковчеге Ланти, войне в мире насекомых и воскрешении Селесты. О встрече с Фобосом и путешествии в Метрополию, где к нашей команде присоединились Циркон. О древнем драконе, который тоже нашел убежище в моем гримуаре. Мама с папой слушали с разинутыми ртами, как давеча детишки — историю про сражение между Ладоном и Хроносом.

— Я только не пойму, почему мы оказались здесь и что все-таки случилось в нашем мире? — пожаловалась мама.

— Да ничего особенного, с нашим миром все в порядке, в нем вообще не было никакой войны. Просто я немного насолил Люциферу и Кетцалькоатлю…

— Кир! Ты в своем уме?

— Абсолютно. Они бы все равно нашли и наказали нас после того, как я спас свою девушку.

— Селеста — твоя девушка? — мама моментально забыла про мои свары со старшими богами двух крупнейших, в этой части галактики, Доминионов и переключилась на "более злачную" тему.

— А ты времени зря не терял, как я погляжу! — одобрительно хмыкнул папа.

— У меня его было гораздо больше, чем ты думаешь. Видишь ли, внутри сновидения я могу ускорять ход времени в сотни раз, так что для нас с ней прошло на пять лет больше, чем для вас.

— А ее не смущает, что ты… ну, как бы это сказать.

— Маленькая девочка? — я рассмеялся. — Эй, ну я ведь уже говорил вам, что у меня есть "Оборотень".

Под ошарашенными взглядами родителей я сменил внешность, приняв взрослую, мужскую форму.

— Вот видишь, нет у нас никаких таких "проблем", — подытожил я, возвращаясь к привычному для родителей облику.

— А-а-а, постой, так вы уже… ну, это, — мама замялась.

Тут уже папа не выдержал и одернул ее, толкнув в бок.

— Ну что? — покраснела она. — Я же мать, мне положено быть в курсе… подобных вещей.

— Ну а ты как думаешь? — неловко рассмеялся я. — Мы уже почти семь лет вместе, из них два года встречаемся, я что, похож на просветленного монаха?

— Это значит "да"?

— Это значит, "да, но я тебе ничего не говорил". Мам, ну вот обязательно так в открытую лезть в мою личную жизнь? Еще и пользуясь тем, что я сейчас нахожусь под "сывороткой правды"!

— Ладно, ладно, прости, я погорячилась. Ну так что там с нашей планетой? — сразу же перевела тему Илиана. — Я ведь собственными глазами видела орды насекомых, которые захватывали Ультерин!

— Это была симуляция, иллюзия, я использовал ее чтобы отвлечь нашего архонта. Моя основная способность, как нефилима, это именно контроль сновидений. Собственно, все наше подземелье находится сейчас в сновидении, внутри этого вот гримуара.

— Постой, — не на шутку перепугалась мама, — так все вокруг нас — иллюзия? Дети, ящеры, лаборатории…

— Нет, что ты, здесь все настоящее! Это подземелье я нашел неподалеку от Теалоса. Просто пришлось перенести его, как бы это объяснить… в мою личную карманную вселенную.

— Твою вселенную? — мама с папой переспросили почти хором.

— Ну да, а что такого? В реальности я еще очень слаб, хоть и обладаю уникальными возможностями. А здесь, в этом пространстве, я уже почти ничем не отличаюсь от бога. Так что, возвращаясь к твоему первому вопросу, Илиана: да, Уула — это на самом деле Юла, то есть я. Местные кланяются тебе до земли вовсе не из вежливости, а потому, что чтут, как святую. И нет, я не "пудрю мозги бедным ящерам". Я действительно их покровитель, который укрывает наследие Селесты от гнева прочих богов, — тут мне пришлось немного повысить голос.

Родители недоверчиво заулыбались. Ну да, странно слышать такое от малявки, вроде меня. Кажется, пора уже переходить к главному вопросу, иначе, боюсь, мама с папой просто не выдержат напряжения, которому я их подверг. Даже не представляю, каково это — в один прекрасный день узнать, что твоя восьмилетняя дочка-вундеркинд на самом деле тайком стала повелителем мира, богоподобным существом, для которого швыряться молниями или устроить цунами — это так же естественно, как чихать. То еще, должно быть, испытание. Щипают, небось, себя за ляжки, чтобы проверить — а не сон ли это на самом деле? Я вот знаю точно, что сон, только это вообще ничего не меняет.

— Что, не верите? — развеселился я. — Моя власть в этом месте почти абсолютна. Хотите дождя или снега? — я одним рывком сорвал крышу с домика, в котором мы находились, показывая изменившуюся погоду. Чуть приподнял свое тело над землей и перестал сдерживать ауру, демонстрируя свою настоящую силу.

— Выбирайте, что вам по душе: ванильные небеса или бирюзовые? Не хочу пугать местных жителей, так что, пожалуй, ограничимся небольшим фейерверком.

Над нами тут же стали взрываться праздничные салюты. Мой голос стал в несколько раз громче, а тело начало светиться — да, я тоже не чужд театральных эффектов, особенно когда они нужны, чтобы расставить все точки над i.

— Ну что, достаточно убедительно? Теперь я спрошу вас еще раз: зная все ставки и риски, зная то, кем я был, и кем становлюсь, хотите ли вы остаться здесь, со мной, как мои земные мама и папа, как мои друзья и наставники? Это ведь в моей власти — поселить вас на любой планете Доминиона, развитой и не очень. Кроме, разве что, Синона, где вас будут искать. Вы получите достаточно денег, чтобы ни в чем не нуждаться, а со временем и амальгаму, чтобы стать нефилимами и прожить долгую, счастливую жизнь. И совсем не обязательно рисковать жизнью, оставаясь здесь, со мной…

Мама с папой переглянулись, взяли друг друга за руки, а потом вдруг схватили за руки и меня. Мама покачала головой и мягко произнесла:

— Что бы с тобой ни случилось, какой бы путь ты ни выбрал, мы все равно останемся твоими мамой и папой.

— Вот и славно, — я с облегчением выдохнул, возвращая себя, крышу и природу в нормальное состояние.

А потом добавил совершенно будничным тоном:

— Пойдем тогда, что ли, перекусим как следует, а то я уже с голоду помираю!

Леонид Димиров Мания крафта. Том 6. Хранитель

Глава 1. Подготовка

Когда ребенок приходит в этот мир, у него может быть всего одна душа. Своего рода филактерия, в которую организм матери как бы “призывает” небольшую частичку Атмана. Вместе с ростом организма, в утробе разрастается и энергетическое тело младенца — тот самый пушистый светящийся шарик, состоящий из маны и амальгамы, который видят порой земные "просветленные". Причем уничтожение этого шарика неминуемо ведет и к смерти существа, так что это не менее важная часть организма, чем сердце или мозг. Скорее всего даже более важная — без ауры тело начнет быстро разлагаться даже при наличии поддерживающей жизнь аппаратуры.

Затем малыш рождается на свет, покидает ауру мамы, и его поспешно подключают к Системе. К счастью, родители понятия не имеют, что при этом происходит с астральным телом их драгоценного чада. Нифелитовые обманки проигрывают невинную розовую анимацию с красочными спецэффектами, но нет ничего более далекого от истины. А ведь даже мне стало немного не по себе, когда я впервые смог наблюдать за этим процессом вживую.

На самом деле Ретранслятор создает небольшую энергетическую тварь, живую и подвижную, — что-то вроде паука или многоножки — и та в течении нескольких минут (пока священник распевает свои дурацкие мантры), слой за слоем взламывает естественную защиту ауры ребенка. Пробивает барьеры, выжигает “лишние” чакры, перегрызает энергетические меридианы. И все это ради того, чтобы добраться до филактерии. Достигнув цели, она оставляет там свои внутренности (по всей видимости, какой-то вирус) и самоуничтожается. Собственно, дармовые 20 ОР, которые даются при рождении, — это и есть награда за гибель этого странного гомункула.

Так внутри ребенка появляется паразит. Хотя он работает по все тем же законам физики и магии, различие между ним и “живой” частью ауры такое же разительное, как между сердцем и карбюратором. Но с этого момента энергия, идущая от филактерии с душой, будет в первую очередь тратиться на развитие этого самого карбюратора. Он запустит в ауру свои клешни, опутает тело разного рода способностями-имплантами и все в таком роде. Магический, чтоб его, киберпанк!

Паразиты Фобоса действуют очень похожим образом — постепенно разъедают ауру жертвы, стараясь держаться подальше от шестеренок Системы. А еще у них есть собственная филактерия и при определенных условиях они вполне могут полностью вытеснить своего носителя. К тому же, я заметил, что они умеют связываться между собой и образуют что-то вроде общей информационной сети. У паразитов, которых я изучал на Синоне, такой способности не было. Должно быть это следствие эволюции его основного навыка.

Надо сказать, что я прекрасно понимаю, для чего Фобос все это затеял. Он тоже вышел за пределы человеческой природы, распределив свое сознание между добрым десятком тысяч живых “компьютеров”. Мой разум сейчас работает похожим образом, разве что количество параллельных потоков намного меньше, так как я делаю основную ставку на качество “процессоров”. Но все равно, существует предел размеров мозга, после которого сигналы просто не успевают проходить по цепочке нервных соединений за отведенное время. Так что хочешь, не хочешь — а приходится становиться “Горынычем”: отращивать новые головы (у каждой своя специализация), чахнуть над златом магических микросхем, питаться добрыми молодцами-попаданцами и коллекционировать тянок. Эх…

К сожалению крови дракона у меня пока нет, так что за основу свой физиологии я взял ДНК гидры, которая давно пасется на лугах моего мира вместе с прочими динозаврами. Так что если захочется выбраться из пространственного хранилища целиком, то выглядеть я буду именно так. Ничего запредельно невероятного — у любого человека тоже “два мозга” — левый и правый, которые соединены между собой тонкой перемычкой. Я всего лишь немного усовершенствовал эту архитектуру с помощью магических “электродов”, подключенных к специальным областям мозга, усилив связь между ними. Через ауру сигнал проходит гораздо быстрее, чем по позвоночнику. Тем же способом к моему сознанию подключены и компьютеры — как магические, внутри кристалла элтелиона, так и самые обыкновенные.

Минус в том, что аура у меня всего одна — моя собственная, пусть и довольно мощная. А эта проклятая тварь в любой момент может создать аналог “круга магов”, подключив к нему всех своих доноров одновременно! Какими объемами энергии он при этом способен манипулировать, я боюсь даже примерно прикидывать. Чертов Рой на максималках!

Общий объем амальгамы жителей города — больше ста миллионов ОР. К счастью, Фобос еще не успел толком "распилить и освоить" этот грандиозный бюджет, а значит, стать архонтом и научиться блокировать чужие способности он пока не может. Уже хорошо! Но не стоит его недооценивать. Откровенно говоря, в честной схватке между Векселем и Фобосом, я бы скорее поставил на Падшего. Что и говорить: сопливый юнец — не противник для старого дракона, каким бы ослабленным и усталым тот ни был. Система просто не позволяет своим адептам такого читерства с собственным организмом, как минимум, до эволюции в серафима. А значит, придется мне разминать свои ленивые кости и напрягать многочисленные извилины.

Сложно оценить мой нынешний уровень. С одной стороны я очень и очень слаб, как едва оперившийся нефилим. Моя сильнейшая характеристика, Воля, до сих пор чуть больше тысячи. С другой стороны, я обладаю возможностями, которые доступны лишь старшим архонтам и серафимам. А моей способности спокойно покинуть эту вселенную могли бы позавидовать даже боги. Так что после выхода из-под каблука Системы ее классификация ко мне вообще неприменима. Впрочем, и на ее щедрые “дары” я могу больше не рассчитывать. Больше никаких “эволюций”, бесплатных способностей и так далее. Во всем теперь придется разбираться самостоятельно. Ну, и никакой защиты от дурака, способной уберечь меня от непоправимых ошибок тоже не предусмотрено. Свободное плавание, со всеми его прелестями и угрозами.

По меркам Доминиона — я существо Хаоса, неподвластное Системе, то есть демиург. Что-то вроде демона. (И как только докатился до жизни такой?) В общем, ни на какое “теплое местечко” в пантеоне местных богов можно даже на рассчитывать. Таких как я, они уничтожают без раздумий, словно каких-нибудь паразитов. Хотя на самом деле каждый из них тоже тайком работает над собственной независимостью и чуть ли не мечтает оказаться на нашем месте. Подозреваю что и сам Прометей позволил себе "проиграть" в прошедшей войне только для того, чтобы окончательно сорвать с себя поводок Системы и перебраться в отдельную вселенную. Ну а нам, детишкам, всего лишь повезло зацепиться за его могучую спину.

Еще одна сложность состоит в том, что силы нефилимов имеют в основе небольшую капельку амброзии, божественной энергии, а я пока совершенно не представляю, как добывать этот ресурс и вынужден использовать ядра, извлеченные из системных способностей. Так что да, демиург — это слишком громко сказано. Скорее уж, крохотная личинка того же вида. Демиуржонок.

Но вернемся к нашим “баранам”. Ну, то есть драконидам. Утащить в сновидение целый город — задача не из простых. По самым скромным прикидкам нам придется потратить на это примерно три миллиона ОР. Нет, конечно, переносить поля и постройки нам ни к чему — но кроме самих жителей придется забрать и всю живность, которая служит для них пищевой базой. А это — миллионы тонн биомассы, которую еще нужно каким-то образом отделить от грунта, воды и прочего бесполезного балласта, из-за которого ценник операции может вырасти в десятки раз.

Причем, делать это приходится почти вручную, ведь “Пожиратель” не умеет действовать выборочно. И к тому же, мы ведь под водой находимся! С подземельем ящеров было проще, ведь в его Ядре хранилась подробная информация о каждом живом существе. А здесь требовалось все тщательно разбирать, чистить, сканировать и только потом использовать способность Элро. Еще и обездвижить, если цель живая и имеет привычку извиваться.

Я чуть было не помер от скуки, потратив несколько часов на перенос крошечного племени драконидов, с которого мы начали, чтобы как следует отработать технологию. Нет это не было сложно, я сейчас вполне способен смотреть хоть все пятьсот официальных стриминговых каналов Метрополии одновременно. Просто треклятые дракониды наотрез отказывались покидать мир без своих дурацких пожитков, да и пауков моих боялись, как огня. В итоге мне пришлось подстраиваться под их черепашьи темпы. Минусы сверхчеловеческого восприятия: почти все живые существа для тебя — как ленивец из "Зверополиса", просто невероятно медлительные!

А ведь на дне океана сотни таких племен. Даже с полной автоматизацией я тут “дзен познаю” пока выполню первый пункт контракта с Ладоном! А как подумаю о Уотердипе, или (о ужас!) Земле, и становится совсем дурно. Не так я представлял себе работу демиурга! В общем, следующую группу кочевников я просто усыпил. Но и это сократило время погрузки всего в десять раз, удвоив расходы амальгамы. Как-то не очень. Для города точно не годится — слишком долго и неуклюже, даже под Ускорением. Какой уж там “элемент неожиданности”?

Я вдоль и поперек изгрыз исходный код наших с Элро способностей, чтобы найти более изящное решение этой задачи, но так ни к чему и не пришел. Мы получили в наследство не полноценную силу Прометея, а лишь ее покореженные ошметки, так что удивляться тут нечему. Работает — и на том спасибо! Нужно собирать в кучу остальных “собратьев по несчастью”, а иначе можно даже и не заикаться о таких масштабных проектах, как спасение Земли. Проблема в том, что большинство наследников Прометея, скорее всего, до сих пор заперты именно там, на моей родной планете.

Решение пришло с неожиданной стороны. Я стал изучать прочие силы нефилимов, в надежде отыскать подходящую функцию. Какой-нибудь сканер живых существ или что-то вроде того. Дошел до “Кристалла времени” Циркон и разинул рот от удивления: его структура очень сильно походила на “Пожирателя” Элро и мое “Цукуёми”. Секрет читерской заморозки был прост: “Кристалл” на самом деле отрывал часть исходной реальности и сдвигал ее “точку сборки” в гиперреальности куда-то в сторону, меняя всего одно свойство — скорость течения времени. Самое главное, что ее способность умела действовать выборочно — возвращать нормальное течение времени для пойманных в ловушку живых существ и все такое. Бинго!

В общем-то, ничего удивительного, ведь создателем расы кристаллитов был именно Прометей. И как я сразу об этом не подумал? Права была Селеста, нельзя такими технологиями разбрасываться! Если бы я продал ее Курту… Слово “Тартар” заиграло бы для меня новыми, зловещими оттенками. Терпеть не могу рутину!

Я призвал из гримуара Циркон и попросил ее заморозить еще одно племя. А потом снова активировал свою силу. Способности явно резонировали между собой — у меня даже получилось вмешиваться в работу “Кристалла”, управляя вероятностями, как в сновидении! Посовещавшись с Ладоном, который обязался взять на себя все энергетические расходы по “переезду” (сам я нынче почти полный банкрот), и получив согласие Элро (таковы правила), я добавил в Онейрономикон копию этой способности, сделав ее частью гримуара. И получил вот такой результат:

* * *

[ Аспект “Кристалл сновидения” (ур. 0)

[0] Вы способны временно сделать небольшую область исходной реальности частью своего сновидения, получая полную информацию о его внутренней структуре.]

* * *

А вот это уже серьезно! Держу пари, что дальнейшая эволюция этого аспекта гримуара позволит мне напрямую управлять реальностью, почти как в подземелье ящеров, которое уже находится внутри Цукуёми. Правда, первые же эксперименты показали, что мне не хватает силенок на то, чтобы сдвинуть “точку сборки” кристалла сновидения слишком далеко от основного русла событий. Все же, мы имеем дело с “материнской реальностью”, а не обычным сном. Впрочем некоторые простые фокусы, вроде подтасовки броска игральных костей, я могу провернуть уже сейчас. Утрись, Оби-Ван Кеноби!

Кстати, это ведь может стать проблемой и при разрастании наших сновидений: если они станут слишком массивными, мне будет все труднее с ними справиться. Ну, всему свое время. Я едва создал гримуар и потратил почти все свои ресурсы. Что с этим делать и так ясно. Мне нужно копить "мидихлорианы", а вот Прометею… Анализ показал, что простое вливание амальгамы уже не поможет нам открыть новые возможности, так как наши осколки души Прометея исчерпали свой потенциал. В общем, “больше попаданцев богу попаданцев!”

Не следует забывать и о том, что его наследие — это не только ушлые ребята с Земли. Это могут быть и редкие способности Системы (как это вышло с силой Циркон), и даже какие-нибудь древние артефакты… Так что нужно будет как следует изучить этот вопрос в Сети.

Самое главное — теперь у меня наладился контроль “Пожирателя”, так что теперь с его помощью я даже бактерий могу поштучно перебрасывать (а заодно и сканировать чужие ауры). Больше никакого полоскания корешков! Несколько вспомогательных программ — и перенос следующего поселения в другой мир занял всего несколько десятков миллисекунд реального времени. Плюс сорок миллисекунд отката действия способности. Вот это я понимаю, это по-нашему! Спустя несколько минут отчаянного “гринда” все вольные племена драконидов оказались в новом мире, гораздо более уютном, чем затхлые глубины Альфы, где даже кислород — это роскошь.

Наш контракт с Ладоном предусматривает, что я буду получать пятую часть амальгамы, которую производят его дракониды, что вдвое больше моих доходов от поселения ящеров. Десять тысяч ОР в день, три с половиной миллиона в год, в общей сложности. Вроде бы и много, но по меркам открывшихся перед нами возможностей — сущие крохи. Впрочем, это только начало. Уверен, в этой вселенной найдется еще немало изгоев, которые хотели бы из нее тихонько улизнуть.

Покончив с проклятой рутиной, я снова сосредоточил внимание на Уотердипе. Ладно, разложим небольшой пасьянс. Какие карты у нас есть на руках?

Можно начать с того, что не все клоны Фобоса одинаково сильны. Все, как и при прошлой нашей встрече. Есть рядовые жители, которые даже не подозревают, что у них внутри сидит какой-то призрак-паразит, готовый в любой момент перехватить контроль. Ну и сильные аватары, которые давно переварили своих носителей целиком и уже осознают себя как “Фобос”. Тем не менее, большая часть “шестерок” понятия не имеют, что с ними происходит, и этим можно воспользоваться.

Загадку Коры, правительницы города, я разгадал давно. У нее редкая суперспособность “Негатор”, которая делает ее невосприимчивой к любой магии, воздействию на разум и даже к силам других нефилимов. Именно поэтому Ладон не смог ее уничтожить напрямую. Но по той же причине и Фобос не смог сделать ее своей марионеткой. Сейчас он просто играет с ней втемную, пользуясь своей безграничной властью над жителями города. Но все же, она — полезный джокер, который может в любой момент перевернуть ход игры.

Еще один персонаж — Вексель. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, зачем Курт подтасовал карты, сведя нас с отпрыском Асмодея. Нет, конечно, мальчишка будет щедро транжирить папочкины миллионы, надеясь тайком расширить подводный Домен, не подозревая, что путается под ногами сразу трех древних чудовищ, для которых он — всего лишь мелкая разменная монета. Но все его "донаты" — это в общем-то ерунда. Очевидно, Фобосу что-то нужно от самого Асмодея. То, что нельзя просто купить, и что по ценности сопоставимо с жизнью непутевого отпрыска старшего божества. Амнистия? Восстановление в прежних правах? Похоже, что нашему картонному “тузу” выпала роль заложника. Хм, это тоже можно использовать в своих интересах.

Не стоит забывать, что у меня есть собственный осколок Фобоса, пусть и не такой развитый, как тот, что захватил Уотердип. Сам он не справится со своим старшим братом, но его можно усилить или просто использовать, как оружие. С правильной мастью над плечом даже валет может перекрыть туза.

Ну что же, пожалуй с этого можно и начать.

Я вытянул руку, позволяя “Оборотню” создать дополнительное тело. Своего рода, клона-болванку. В обычных условиях подобное читерство невозможно, но взломанная версия способности еще и не такое позволяет. Собственно, большая часть моего нынешнего организма скрыта в пространственном кармане — том самом, где раньше находилось подземелье. Да, в обычном хранилище вся необходимая аппаратура уже просто не помещается. Ну и аппетит мой уже соизмерим с гастрономическими потребностями Роя.

Достал со склада филактерию с душой Фобоса и перенес ее в новую оболочку, позволив ей принять подходящую форму. Пора тебе снова выйти на сцену, старый плут.

Я в очередной раз заглянул в его ауру и хмыкнул. У Фобоса тоже было две души, прямо как у всех его жертв. Крохотная обманка, к которой присосался криптографический модуль Системы, и его собственная. То чувство, когда твоя двуличность — совсем даже не фигура речи. Ну да, я и свою ауру перестроил по тому же принципу — решение достаточно очевидное, когда обладаешь такой удобной способностью. Я даже начинаю догадываться, из чего боги делают то самое “расщепляющее душу оружие”, и по какой причине на клонов Фобоса постоянно ведется охота. Незавидная судьба, чего греха таить.

— Прометей? — мой пленник потер виски, постепенно приходя в себя.

— Уже нет, — я пожал плечами. — Можешь считать меня его наследником. Но я избавился от родительского поводка и вполне доволен этим фактом.

Взмахом руки я сменил декорации, протащив тело своего будущего вассала через все миры, которые были мне доступны: глубоководные владения Ладона, живописные равнины ящеров и степные просторы, которые занял Элро.

— Так ты уже, это… — Фобос не скрывал своего удивления.

— Вознесся? — улыбнулся я. — Нет, не совсем. Мы сейчас находимся в неподконтрольной Системе гиперреальности. Помнишь еще, что это такое?

Он рассеянно кивнул.

— Ну так вот: я готов предоставить точно такое же убежище и тебе, если ты согласишься на небольшую сделку.

В его желтых глазах вспыхнул огонек интереса. Мы оба понимаем, что это значит для него. Получив доступ к моему гримуару, он сможет безнаказанно возвращаться в материнскую вселенную, даже если боги решат избавиться от него окончательно. По сути, я предложил ему то же самое, что и Асмодей — термитам. Надежное укрытие, из которого его почти невозможно будет вытравить.

— Чего тебе нужно? — спросил он, сверля меня взглядом.

— Ничего необычного, — я театрально развел руками. — Всего лишь предательство. Но для тебя же это привычное дело, ведь так? Я нашел твоего “старшего брата” и хочу чтобы ты занял его место. Сам ты, естественно, с ним не справишься, так что я немного помогу. И, понятное дело, заберу себе всю награду. Ну а дальше делай, что хочешь. Свободен.

— Мои гарантии?

Я рассмеялся.

— Ну а какие могут быть гарантии, когда речь идет о тебе? Просто страница гримуара с моим бессрочным обязательством не вмешиваться в твои дела и не разрывать контракт, пока ты или кто-нибудь из твоих клонов не попытается выкинуть что-то безрассудное. Должен же я заботиться и о своей безопасности, ведь так?

Я протянул ему заветный карт-бланш. Бесполезно пытаться контролировать это скользкое существо. Можно только сделать наше сотрудничество более-менее выгодным для обеих сторон. Хотя бы временно.

Фобос недолго колебался: принял из моих рук страницу и впился взглядом в текст контракта. Я поручил Немо ввести его в курс дела и вернулся к своим делам.

Теперь остается только один вопрос. Собравшись с духом, я перенес свое тело в глубины океана на маленькой уютной планете, которую наш древний дракон облюбовал в качестве нового дома для своих многочисленных “детишек”. Чтобы находиться здесь, мне не требуется ни магия, ни трансформация — моя власть в этом месте так же велика, как и у Ладона. Прогулялся по морскому дну, наблюдая, как дракониды обустраивают свой быт. Здесь им не придется постоянно двигаться вслед за источником кислорода, так что они могут вести оседлый образ жизни, прямо как жители Уотердипа.

Рой, а точнее Ладон, использующий его тело, не заставил себя долго ждать.

— Уже решил, как поступить с городом? — вкрадчиво поинтересовался дракон.

— Решил, — не стал отрицать я. — Хочу только уточнить один момент: насколько важны для Куармориониксорта эти твои секреты?

Ладон хищно осклабился.

— Достаточно важны, чтобы сигануть за ними в черную дыру.

Я покачал головой.

— Это может стать проблемой.

— Не обязательно, — ответил дракон, протягивая мне черную сферу филактерии.

Ого, даже так? Я осторожно принял артефакт. Внутри этой штуки какая-то сложная структура исходного кода — что-то вроде формулы сверхспособности — должно быть именно ее так отчаянно ищет Курт. Ах, ну да, он ведь “коллекционер”.

— Это же какая-то ловушка, правда? — нахмурился я.

— Смотря с какой стороны посмотреть, — туманно ответил Ладон.

Час от часу не легче. Надо бы предупредить нашего нового пилота а заодно и команду Сэм, чтобы держались пока подальше от Эдельвайса. Отправлю их куда-нибудь в другую звездную систему, чтобы оставили пару копий Онейрономикона на какой-нибудь захолустной планетке.

— Но с чего бы тогда Курту делать такую очевидную глупость?

— Есть во вселенной тайны, о которых эти всемогущие сопляки даже не догадываются, — произнес дракон со зловещей улыбкой.

Я поежился и окончательно отложил в сторону мысль о том, чтобы сделать копию филактерии для себя. Я конечно, любопытен, как дюжина лисиц, но хорошо сознаю пределы своих возможностей. В моей жизни и без того происходит достаточно невероятных вещей, чтобы не пытаться лезть в безумные, даже по меркам богов, авантюры. И плевать, даже если это всего лишь очередной прием реверсивной психологии.

Хоть подавитесь там своими тайнами — я на это не куплюсь!

Глава 2. Гастро-апокалипсис

План по захвату Уотердипа начался очень буднично: с открытия закусочной. Все дело в том, что Фобос умеет перехватывать управление над паразитами, но не может сделать это незаметно, а я не могу поглотить весь город целиком. Да и не решит это проблемы со взбесившимися жителями. Ладону они нужны живыми и более-менее здоровыми. Выход нашелся почти сразу: нужно просто накормить их всех едой из другого мира! Еще в ловушке Элро мы убедились, что эта небольшая хитрость может усилить контроль сновидца над существом, попавшим на его территорию. В комбинации с “Кристаллом сновидения” это позволит мне временно блокировать связь между паразитами и провести “смену власти” прямо в материнской реальности, почти не привлекая внимания.

Однако в Уотердипе есть еще около полусотни аватаров второго Фобоса, которые не уступают по силе золотым авантюристам, и шестеро нефилимов. Думаю, это они убивали китов на поверхности, ради амальгамы и костей, которые здесь являются весьма ценным ресурсом. Обмануть этих существ “вкусной едой” скорее всего не удастся. Во всяком случае, когда я подсунул нашему Фобосу трапезу из поселка ящеров, он поморщился, пожаловался, что она странно пахнет, и не стал есть.

Я старался действовать, не привлекая внимания. Арендовал небольшое помещение на отшибе города, нанял нескольких симпатичных девушек-драконидов, чтобы они бесплатно раздавали пробники, вовсю рекламируя новую закусочную. Даже продукты покупал самые обычные, чтобы не вызывать подозрений. Сарафанное радио сделало свое дело, и уже через несколько часов перед забегаловкой выстроилась очередь. Секретный ингредиент еды был прост: под моей защитой Фобос перехватывал управление над паразитом внутри дегустатора и вызывал у него легкое чувство эйфории, так что бедняге казалось, что он только что попробовал самое невероятное блюдо в своей жизни — манну небесную, райские яблоки под кисло-сладким сычуаньским соусом и все такое.

К вечеру я уже продавал свой бизнес (вместе с фальшивым рецептом) одному предприимчивому ресторатору. Отдать пришлось почти за бесценок, ведь делец был очень настойчив: даже парочку “качков” с собой на переговоры захватил. Со своей задачей он справился просто замечательно: уже на следующий день в разных местах открылось полдюжины клонов нашей закусочной, а город охватила гастрономическая лихорадка. Нам только и оставалось, что вовремя обрабатывать еду и самих посетителей.

К счастью, наши забегаловки считались довольно простыми и бедняцкими, так что представители властей не спешили наведываться с проверками. Да еще и ресторатор постарался, дав на лапу кому надо. Из своего кармана, между прочим. Красавчик!

Через несколько дней мы контролировали около четверти населения Уотердипа. Но интерес к новому блюду, естественно, пошел на спад. Тем более, что после второй и третьей порции никакой особой эйфории дракониды уже не испытывали. Наш карманный Фобос осмелел, и стал пользоваться своей властью гораздо более открыто. Подконтрольные ему дракониды стали не просто расхваливать новое лакомство всем своим знакомым но и чуть ли не силком тащить в закусочную всех, над кем имели хоть толику влияния.

Как ни странно, первой из важных шишек в закусочную явилась правительница города, Кора. Без какой-либо свиты, в грязной одежде чернорабочего. Должно быть, сбежала от своих многочисленных “надзирателей” чтобы побыть немного в обществе простолюдинов. Интересно, подействует ли на нее наша уловка? Способность “Негатор” неплохо защищает ее даже от паразитов Фобоса, но как насчет добровольно съеденной еды из другой реальности? Вообще, в каталогах Системы такого умения не нашел, так что должно быть это наследие самого Ладона. Проблема в том, что я не могу выяснить структуру ее способности — любое внешнее воздействие разрушается в нескольких сантиметрах от кожи владычицы Уотердипа.

— Другой такой возможности может больше не представиться, — передал я сообщение Фобосу. — Будь готов в любой момент перейти ко второй фазе.

Я принял облик работяги-драконида и направился прямо к ней. Здесь нет привычных нам столиков, но есть просторные ниши в стенах, где можно как бы уединиться.

— Не помешаю? — поинтересовался я.

— Нет, конечно, проходите, — улыбнулась Кора.

Язык драконидов пришлось учить в экстренном порядке — все-таки я не куклу использую, а свое настоящее тело. Ну точнее, его крохотную часть, что-то вроде фаланги мизинца, по меркам моего нынешнего организма. К счастью, с некоторых пор учеба для меня — это сущие пустяки. Время от времени я специально осваиваю популярные языки Метрополии, просто чтобы расширить свою базу ассоциативных связей.

— Приятного аппетита, — улыбнулся я соседке, пытаясь наладить контакт. — Ну и как вам новая кулинарная страсть Уотердипа?

Я и сам впервые попробовал эту штуку. Что-то вроде мясного салата, завернутого в большой лист какой-то водоросли. Морская шаурма!

— Спасибо, — поблагодарила девушка. — Вкусно, конечно, но явно не стоит той шумихи, которую вокруг нее развели.

— Зато определенно стоит своих денег, — пожал плечами я. — Для тех, кто пашет на карьерах это особенно важно. Я имею в виду калорийность.

Она рассеянно кивнула. Похоже, мысли ее сейчас где-то очень далеко. Что-то всерьез заботит владычицу Уотердипа. Даже немного любопытно.

— Но вы ведь не на шахте работаете, правда? — я прищурил глаза, и в ответ на ее недоумевающий взгляд прибавил: — Вижу по рукам — слишком ухоженные. Хотя признаю, маскировка хорошая, я почти купился.

— Вы очень проницательны!

Кора улыбнулась и посмотрела, наконец-то, мне в глаза. Со вздохом призналась:

— На самом деле, я из свиты императрицы. Она велела побродить по трущобам, посмотреть, как живут обычные горожане. Вот вы например. В чем вы сейчас больше всего нуждаетесь?

— Нуждаюсь? — я нервно рассмеялся, изображая легкую панику. — О, нет, у меня все хорошо, насколько это вообще возможно. Нет нужды беспокоиться. Прошу меня простить, я опаздываю на одну важную встречу.

Я сделал вид, что направляюсь к выходу.

— Нет, пожалуйста, постойте! — она тут же спохватилась. — Обещаю, наш разговор останется в тайне. Я вам даже заплачу. Для меня это очень важно!

Она принялась рыться по карманам, вытряхивая "мелочь", сопоставимую с годовой зарплатой местных работяг. И добавила уже чуть тише.

— Мне не так часто удается тайком сбежать из дворца…

— Оставьте ваши деньги при себе, — я устало закатил глаза, возвращаясь на свое место. — Они не решат проблемы Уотердипа. Во всяком случае, не сейчас.

— Что вам известно? — напряглась она.

Я пожал плечами.

— Я не эксперт и не ученый, но я знаю о чем судачат горожане. Что-то изменилось с тех пор, как мы поселились здесь. Все мои знакомые жалуются на необычную слабость и усталость. Врачи говорят что во всем виноват стресс, но это наглое вранье. Я и сам за этот год как будто постарел лет на десять. Не знаю, может это какая-то новая болезнь. Говорю же, я не эксперт, вам наверху, наверное, виднее. А еще… Только пожалуйста, не смейтесь.

— Нет, что вы, как можно, — она замахала руками. — Продолжайте, мне очень интересно!

На ее лице читалась нескрываемая грусть. Думаю, она уже не в первый раз слышит подобные жалобы, хотя сама ничего такого не чувствует. Да и Фобос ей об этом, понятное дело, не докладывает.

— Можете считать это паранойей, теорией заговора, но я не первый раз об этом слышу. Сценарий всегда один и тот же: кто-то из друзей или знакомых долго болеет. Потом возвращается на работу. Но с ним уже что-то не так. Выглядит точно так же, разговаривает точно так же но… — я наклонился и продолжил уже почти шепотом. — Его словно подменили, понимаете?

Кора чуть заметно вздрогнула. И не удивительно: я сейчас подтверждаю ее самые сокровенные страхи. То, в чем она боится себе признаться. К тому же, все это чистая правда. Дракониды действительно об этом судачат, когда думают, что их никто не слышит. Пусть и не настолько прямолинейно.

— Так что передайте своей императрице: уж не знаю, с каким демоном она заключила контракт, но скоро в городе костей не останется ничего, кроме этих самых костей. Владыка Ладон никогда бы такого не допустил.

У Коры расширились глаза.

— Ты — не тот, за кого себя выдаешь! — она вскочила.

— Как и ты, — невозмутимо улыбнулся я, на ходу возвращая себе нормальный облик. — Но признай: ты сбежала из лап одного чудовища, и попала прямо в пасть к другому, причем, гораздо, гораздо более кровожадному.

— Кто ты такой? — в ее руках появилось оружие — что-то вроде гарпуна с острым аурамитовым наконечником, которое она направила прямо мне в лицо. — Тебя прислал Ладон? Или Призрак? Отвечай!

Призрак? Вот значит, как она Фобоса называет. Ну да, для нее он действительно как призрак — почти неуловим и действует всегда где-то за спиной.

— Красивая игрушка, — легким движением руки я разобрал наконечник гарпуна на мелкие части а затем вернул его в исходное состояние.

Судя по всему, артефакт мог ненадолго использовать “Фазовый сдвиг” и свободно проходить сквозь любую броню или барьеры, включая даже "Абсолютный щит". Занятно, конечно, но ничего принципиально нового. В любом случае пытаться убить меня, тыкая железками в мясную “куклу”, которая болтается где-то за пределами пространственного кармана, — практически бесполезная затея.

Лицо Коры побледнело. Похоже, она осознала разницу в силе между нами.

— Что касается твоего вопроса… — продолжил я. — Скажем так: я тот, кто ест этих самых чудовищ на завтрак, и вот-вот проглотит твоегоПризрака, вместе со всем содержимым его, гм, желудка.

Девушка обессиленно опустила гарпун.

— Ну почему? — она едва сдерживала слезы. — Почему вы просто не можете оставить нас в покое?!

Я пожал плечами.

— Потому что так все устроено. Да, весь твой мир — это чей-то желудок. Но неужели ты думаешь, что чудовище, проглотившее вас, свободно? В мире чудовищ этот твой “Призрак” — всего лишь червяк, который с головой зарылся в песок от страха, что его слопают другие чудовища. Или хуже того — посадят его на огромный крючок, чтобы сделать из его тушки наживку для более крупной добычи. Вот настолько он слаб!

Девушка потупила взгляд, а я продолжил на нее давить, не прекращая, впрочем, своей трапезы.

— И знаешь что? Даже эти ужасные монстры прекрасно осознают, что их уютное болото — это тоже чей-то желудок. Хуже того: вся вселенная — это все тот же гребаный желудок! А смысл нашего существования — лишь в том, чтобы он всегда был полон и его “хозяин” банально не умер с голода. А что? Думаешь “ему” там сладко живется? А вот не факт! Так что поверь мне: там, наверху, — я указал пальцем в сторону поверхности, — одни сплошные желудки. До самой бесконечности. А ты мне тут про свободу заливаешь! Самой-то не стыдно в такие глупости верить?

— Но неужели с этим ничего… — она не стала договаривать очевидное.

— Можно конечно, — криво усмехнулся я. — Например, выбрать себе желудок поуютнее. Какого-нибудь предка, — тут мой голос наполнился едким сарказмом, — который видит в вас своих дорогих детишек, холит и лелеет до самой старости, вместо того, чтобы сразу выдоить досуха и пустить на фарш…

Я снова с аппетитом запустил зубы в сочную “шаурму”, пользуясь паузой, чтобы набить рот. Кора поежилась, помрачнела. Кажется, я попал прямо в точку. Каждый лидер в глубине души сомневается в правильности своих действий.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — слегка опомнилась она, хмуря брови и снова перехватывая оружие. — Издеваешься?

Несмотря на маску гнева, я все же заметил в ее глазах слабый проблеск надежды. Ну вот, не зря старался. Попалась!

— Есть и другой вариант, — развел я руками. — Вместо того, чтобы воевать с чудовищами и пытаться забраться наверх по бесконечной цепочке из вложенных друг в друга “желудков”, почему бы не создать собственный? По крайней мере, там ты сам сможешь устанавливать правила. Как по мне, это самое точное определение “свободы”, которое вообще только можно вообразить.

— И хочешь сказать что ты…

— Ваш предок заключил со мной контракт, — я материализовал копию гримуара и протянул ее Коре, открыв ту самую страницу, на которой был изображен Ладон. — Все остальные племена драконидов уже перебрались в другую вселенную. Да и поглощение Уотердипа — это вопрос времени. Я лишь даю тебе возможность выбирать. Подумай как следует, Кора. Еще не поздно исправить свои ошибки. Тебе для этого даже не нужно ничего делать: достаточно просто не путаться у нас под ногами. Можешь остаться здесь, если захочешь. Или возвращайся к Ладону, он обещал тебя принять, несмотря ни на что. У меня тоже найдется для тебя работа, если захочется острых ощущений.

Девушка задумалась. Я не стал ей мешать и просто покинул закусочную. Какой бы вариант она ни выбрала, мы используем это в наших интересах.

* * *

Вот и наступило время для следующей фазы операции. Я растянул свою ауру до предела, захватив примерно одну двадцатую часть города, и силой вырвал ее (а точнее, всех ее жителей) из этой реальности. Рядом со мной появилась Циркон, Амелия и Селеста (под чужой внешностью, конечно же) — мы готовы к самым разным сценариям, в том числе и к довольно неприятным. Счет идет на доли секунды: мы будем телепортироваться, шаг за шагом отрывая куски "тела" старшего Фобоса и отдавать их его младшему клону.

Внутри сновидения у него будет достаточно времени, чтобы ассимилировать и поглотить всех паразитов, собрав накопленную ими амальгаму. Да и с обычными аватарами он должен справиться, ведь там они потеряют связь с остальными осколками и бóльшую часть своей силы.

В какой-то мере, Фобосу уготована та же судьба, что и Прометею — я собираюсь запечатать его внутри артефакта. Оружие божественного класса, способное наносить урон самой душе, мне точно не помешает. Основой для его создания послужит мой системный кинжал: все равно я больше не намерен платить Системе огромную дань в размере девяноста процентов от поглощенных им душ. Ах да, я наконец-то разобрался, из какого материала он сделан. Наномашины из аурамита! Теперь понятно, почему он так легко может менять форму и набирать массу, перерабатывая подручные материалы. Правда, наниты урезанные: бесконтрольно размножаться они не могут. Но это все вполне ожидаемые сложности. Пока я не научусь сам создавать таких же микроскопических сборщиков, можно усиливать кинжал, уничтожая ретрансляторы или другое системное оружие.

Но сейчас речь не об этом. В поглощенной части города начался переполох. Дракониды, которых мы уже успели обратить на свою сторону, принялись охотиться на прочих жителей, словно дикие звери, чтобы силой скормить им злополучную “шаурму”. Для Фобоса это пока что единственный способ перехватить управление. Он не слишком-то церемонился: когда продукты закончились, он просто вызывал у своих жертв рвотный рефлекс, чтобы пополнить, так сказать, “запасы провизии”. В общем, зомби-апокалипсис во всей своей красе.

Двум младшим аватарам, внезапно попавшим “в переплет”, не удалось заставить обычных паразитов себе подчиняться так что они решили “объединиться”. Правда, как это у них часто бывает, никто не собирался уступать добровольно, так что наш Фобос подловил их прямо во время дуэли и быстро расправился с обоими с помощью системного кинжала. Так я получил первые образцы для создания нового оружия. Оно может нам понадобиться очень скоро — остальные осколки Фобоса уже поняли, что происходит неладное и будут отчаянно сопротивляться.

Судя по колебаниям пространственной магии (а под водой заглушить ее на такой большой площади почти невозможно), он уже начал собирать самых сильных аватаров в одной точке, чтобы избежать сценария с “избиением младенцев”. Минус такой стратегии в том, что они не смогут быстро собрать урожай амальгамы со всех своих паразитов. Да и к тому времени, как начнется основное сражение, они скорее всего полностью потеряют свое главное преимущество: огромное количество бурдюков с маной — жителей Уотердипа.

В общем, два следующих ”куска пирога” мы откусили без каких-либо осложнений. Наш Фобос быстро разжирел и перешагнул порог силы старшего нефилима. Противники тоже стали массово собирать амальгаму в центре города, но без читерского преимущества с ускорением времени в сновидении у них этот процесс будет проходить гораздо дольше.

Судя по новым пространственным колебаниям, Фобос уже осознал, что через несколько секунд (по стандартному отсчету времени) он потеряет город, и потому решил действовать более агрессивно. Быстро соображает! Значит, у него есть собственное “Ускорение”. Я специально двигался очень предсказуемо (по спирали) как бы приглашая его “на огонек”.

На сей раз в назначенное место телепортировался старший нефилим под прикрытием доброй дюжины младших, которые уже формировали круг магов, подпитывая его энергией. Бросать все свои силы против неопознанного противника Фобос, конечно же, не рискнул.

— Ты! — нахмурился нефилим, увидев во главе отряда “нашего” Фобоса, беззаботно крутящего системный кинжал между пальцев.

Циркон тут же заключила всю эту компанию в “Кристалл времени” так что это было последнее, что наш противник смог выяснить, ценою пятой части своего резерва. Пусть лучше считает, что имеет дело с более могущественной версией себя самого. Наш союзник утверждает, что в этом случае выше вероятность, что он будет сражаться до конца, вместо того, чтобы сразу сбежать, прихватив все ценное. Что-то вроде негласного кодекса чести “клуба Фобосов”.

Следующий ход противника не заставил себя долго ждать. Центральную часть города (самую густо населенную) накрыл огромный купол антимагии, заблокировав для нас возможность быстрого перемещения с помощью телепортации. Как я и говорил, Фобос имеет доступ к огромному количеству магической энергии, так что для него это вполне реальная задача.

Выиграть время — вот его основная цель. Мне даже не нужна прямая связь с пауками-разведчиками, чтобы догадаться, чем он сейчас занят. Наверняка уже отчаянно теребит статуэтку Векселя, которую тот оставил специально для быстрой связи с Корой. Другого способа сопротивляться моему “Пожирателю” у него сейчас просто нет.

Ну и пусть. Мы пока продолжим не спеша выполнять свою работу. Половина города — тоже неплохой результат! Архонт — это неприятно, конечно, он сможет блокировать действие всех наших сверхспособностей, но для него у меня припрятан особый сюрприз. Как раз в его вкусе. Не о чем беспокоиться!

Попасть под купол оказалось совсем несложно. Вот и пригодился недавно попавшийся мне на глаза “Фазовый сдвиг”. За барьером нас ждала целая делегация. Впереди — Вексель собственной персоной. Позади — свита Фобосов “под прикрытием” и даже Кора, на которую тоже каким-то образом распространили действие “Ускорения”. Видимо ее “Негатор” все-таки может гасить способности выборочно, позволяя союзникам накладывать полезные эффекты.

Им навстречу вышла Циркон, волоча за собой на тележке некое “устройство”. Кустарное и примитивное, без какого-либо чехла, и потому — очень узнаваемое. Я уже упоминал, что в одном из сновидений подопечные Элро сумели создать ядерное оружие? Ну и на Земле мы собрали немало полезных данных на этот счет. О Сети Метрополии я вообще молчу. В общем, сделать реплику атомной бомбы для нас — пара пустяков. В данном случае не обязательно даже иметь нужное количество дорогого и "запретного" плутония. Достаточно отыскать хоть что-нибудь в меру радиоактивное: например, отработанный топливный элемент. Вексель во всем полагается на своего Ассистента, а тот попросту не сможет отличить одно от другого.

Конечно, это банальный блеф. Но я-то знаю, что у Векселя “пунктик” на счет ядерного оружия. Практически, фобия. Третьего прыжка на одни и те же радиоактивные грабли ему папаша точно не простит. Так что этой нехитрой железяки будет вполне достаточно, чтобы сразу перейти от его любимого "сперва бей, а потом разбирайся" к нормальному человеческому разговору. А нам только того и надо: второму Фобосу определенно есть что скрывать от своих союзников. Глядишь, и его хитроумный план обернется против него самого. А юлить и манипулировать окружающими я тоже прекрасно умею, посмотрим еще, кто кого переврет!

— Циркон? — Вексель явно был удивлен, впрочем, как и все остальные. — Может ты мне объяснишь, что происходит?

— Да ничего особенного, — пожала плечами девушка. — Просто весь город был заражен паразитами падшего бога Фобоса. Слышал о таком? Да вот он, прямо за спиной у тебя стоит, сразу в четырех ипостасях. Нет, Кора тут ни при чем, они водили ее за нос много лет — с самого основания города.

Архонт повернулся к побледневшим вельможам. Загородил Кору плечом. Грозно выдал свое коронное “откройся или сдохнешь”. Ну да, ну да, плавали, знаем. Я вздохнул с облегчением. Получилось! Вся эта возня ненамного сложнее игры в крестики-нолики, на самом деле. Вариантов действий совсем немного. Мне даже не пришлось тренировать для этого отдельную нейросеть.

Согласно плану, Вексель сейчас отвлекается на оставшихся Фобосов, тащит их к папаше, не помня себя от радости, ну а мы тем временем заворачиваем в гримуар остатки города, перевязываем его красной ленточкой, вручаем Ладону, и поминай, как звали. Все в шоколаде. Ну, кроме нескольких клонов Фобоса.

Но в последний момент что-то пошло не так. В руке Коры появилось копье-гарпун. Эй, да что ты творишь, дура, ты в своем уме?!

А, нет, кажется я понимаю. Проклятый “джокер”! Кора просто решила переиграть нас всех. Она хочет нанести Векселю смертельную рану, чтобы призвать сюда Асмодея! И ведь прекрасно сознает, гадина, что это худший вариант из всех возможных. В том числе для нее самой. Но нет — все равно прет против логики, моих расчетов и здравого смысла. Просто назло нам всем.

Пф-ф-ф, женщины… Ну почему с вами всегда так сложно?!!

Глава 3. Переговоры

Ну и что мне с этим, блин, делать?! Магию блокирует барьер, установленный Фобосом, силы нефилимов не работают из-за архонта. Одна надежда на закладку, которую я оставил внутри копья Коры, когда разбирал его на части во время нашего разговора в закусочной. Но это вообще ничего не меняет! Ну заберу я наконечник оружия в сновидение, и что? Вексель отвлекается на Кору, Фобосы пользуются заминкой, чтобы сбежать, архонт переключается на нас и все мои планы рушатся, как карточный домик!

Нет, так дело не пойдет. Хорошо хоть, что у меня есть возможность все хорошенько обдумать внутри сновидения, где время течет намного медленнее. Где же я просчитался? Так, пора выбрасывать из головы эти свои “крестики-нолики” и посмотреть на ситуацию шире. Если Кора смогла перевернуть все вверх дном, то я — и подавно. Какую возможность я не учитываю? И самое главное — почему я ее до сих пор не учел?!

Хм. А, собственно, что плохого в том, чтобы позволить Асмодею нас посетить? Хе-хе, мысль шальная, но вполне дельная! Фобос ведь собирался шантажировать папашу Векселя, чтобы выторговать себе амнистию. Почему бы и нам не сделать то же самое? Нет, понятно, что со мной Асмодей даже разговаривать не станет, но вот с нашим клоном Фобоса — вполне… Вот балда, я ведь этот вариант раньше даже не рассматривал. Оно и понятно: после встречи с аватаром Люцифера у меня мороз по коже от одной мысли о таких подвигах.

Нет, проблема куда глубже. Я всегда был слишком осторожен. Просчитывал каждый шаг и даже мысли не допускал о том, что может произойти что-то по-настоящему ужасное. О нет, мудрый и осторожный Кир такого не допустит! И что в итоге? Личная стычка с Абырвалгаром (к которой я был совершенно не готов), взбесившаяся Селеста в моем собственном теле, аватар Люцифера, от которого лишь чудом удалось уйти, отбросив "хвост" своей суперспособности. Сколько раз я попадал в совершенно дикие ситуации, просто потому, что мое воображение боится заглядывать в самые темные уголки возможного будущего!

Пора напомнить себе, что сверхчеловек — это не тот, кто отрастил себе мозги, как у кашалота, распараллелил сознание на стопятьсот потоков и окружил себя густым частоколом из стоек суперкомпьютеров. Даже такой "заборчик", увы, от идиотизма и трусости не спасает. Преодолевать и взламывать нужно не только ограничения Системы, но и свою собственную природу. Когнитивные искажения, психологические травмы, закостенелые реакции и шаблоны мышления. Уф-ф-ф. Ладно, это все лирика, а копье Коры до сих пор движется в сторону Векселя, пусть и очень медленно. Что мне нужно прямо сейчас?

У осколков Фобоса, как и у потомков Прометея проявляются разные аспекты силы. Расщепление души — лишь один из них. На втором месте — захват власти над телом и его системным "карбюратором". Сработает ли это с архонтом? Не установлена ли у сына Асмодея особая защита? Не узнаем, пока не попробуем! Конечно, это грозит нам потерей системного оружия и бóльшей части Уотердипа, но кто сказал, что риски в игре всегда должны быть минимальными? Прежний Кир? Ну и зануда. Кто не рискует, тот не пьет шампанское!

Главная проблема в том, что я уже просто не успеваю переделать схему оружия, которое планировал создать. Все-таки это очень сложная техническая задача. Но тут на сцену выходит мое "Цукуёми". Я могу разработать технологию "задним числом", в альтернативной реальности, просто скормив своей способности достаточное количество амальгамы. Звучит как план!

Ну вот и замечательно. За дело!

* * *

— Ночной кошмар –

[ Тип — артефакт. Класс — божественный.

Аспект — ловушка душ. Форма — меч, произвольная.

Владелец — Кир.

Описание: некогда это было обычное системное оружие, принадлежавшее самой Селесте, но один из потомков титана Прометея заключил в него осколок души Фобоса, божества страха и кошмаров. Этот клинок способен сделать любое слабовольное существо марионеткой, послушной воле своего хозяина. В противном случае, оно просто разрушает душу цели, дробя ее на более мелкие части.

Свойства:

Неразрушимый: материал оружия обладает невероятной прочностью и может быть уничтожен лишь в самых экстремальных условиях, вроде Адского огня.

Дистанционное управление: вы можете контролировать движение оружия удаленно, силой мысли. Максимальная скорость зависит от Воли.

Смена формы: может принимать различные формы (1000 ОР за килограмм преобразованной массы).

Резервуар душ (ур. 3): может служить хранилищем для душ (в том числе, разумных). Емкость — 10 млн. ОР.

Маяк душ: при активации притягивает все души, погибшие в радиусе действия ауры владельца. Стоимость активации — 500 ОР, стоимость поддержания — 50 ОР в минуту.

Кузница душ: возможно слияние примитивных духов не обладающих разумом.

Поглощение: вы можете поглотить всю накопленную энергию (100%) плененной души, вернув ее ядро в Круговорот душ.

Возврат: позволяет моментально переместить клинок к владельцу в пределах одного мира. Не подвержено помехам. Стоимость — 500 ОР.

Фазовый сдвиг: это оружие может проходить сквозь материальные преграды, включая теневую броню и Абсолютный щит. Стоимость активации — 500 ОР.

Аспекты:

Аспект "Скальпель" — если воля цели подавлена (либо по ее добровольному согласию) вы можете разделить ее душу на произвольные осколки со строго заданными свойствами. В противном случае (при успешной атаке) оружие создает и поглощает несколько случайных осколков, объем которых пропорционален разнице в силе между владельцем оружия и целью.

Аспект "Паразит" — при критическом попадании (точно в ядро души) вы можете захватить душу цели в плен, полностью перехватив управление над ее телом и Системными способностями. Стоимость — 50 тыс ОР. ]

* * *

— Кора, нет! — только и успела выкрикнуть Циркон, когда видоизмененное оружие владычицы Уотердипа насквозь проткнуло грудь Векселя, игнорируя окружающий его Абсолютный барьер.

Парень с удивлением уставился на лезвие клинка, которое уже начало растекаться по его телу темными ручейками, будто какой-нибудь спрут.

— Циркон, задержи Фобосов, — распорядился я. — Твоя сила теперь должна подействовать.

Компания вельмож Уотердипа застыла на месте. Купол антимагии исчез и я активировал собственное подавляющее поле, чтобы не дать противникам уйти с помощью телепортации. Вексель рывком приблизился к одному из них и вонзил свою руку, ставшую острым клинком, ему в грудь, пробивая сердце насквозь. Через несколько секунд та же самая участь постигла и всех остальных аватаров. Жестоко! Но души драконидов, тела которых использовали аватары, давно уже мертвы. А осколки Фобоса усилят мое новое оружие.

Кора стала пятиться назад, но дорогу ей преградила Циркон, обнажая меч. "Негатор" — это хорошо, но если наша снежная королева заморозит воду вокруг предательницы, то выбраться из такой ловушки ей будет непросто. Да и Ускорение она больше не получает ни от архонта, тело которого мы захватили, ни от своих "вельмож". Что, допрыгалась, Дейенерис?

Из гиперпространства вынырнула огромная драконья голова с пылающими синими глазами. Ладон несколько секунд сверлил Кору своим тяжелым взглядом, а потом молниеносно напал. Мгновение — и предательница с противным хрустом исчезла в его зубастой пасти.

Бр-р-р! Ну и поделом. Свой выбор она сделала. После всего, что случилось между ней и Ладоном, я удивлен, что он вообще предложил Коре возможность загладить вину. Скучать по ней я не стану, да и ее способность нефилима, "Негатор", я успел в последний момент просканировать. Проехали.

Тут вода вокруг нас забурлила, а в “небо” ударил желтый луч. Кто-то пытается открыть сюда Разлом. Это то, что я думаю?

— Циркон, быстро возвращайся в гримуар, — скомандовал я.

Остаток времени использовал, чтобы завершить начатое — утащить в сновидение остатки Уотердипа. Благо, в моем распоряжении было целых шестьсот миллисекунд — более, чем достаточно. На сцене остался лишь Фобос и наш пленник — Вексель. Все, что нужно для запланированных переговоров. Так, собраться с духом, мы ко всему готовы, все должно пройти по плану!

Зев портала широко распахнулся, и из него вышел… Куармориониксорт собственной персоной. Тьфу ты! Я чуть было завещание не начал строчить на одной из страниц гримуара. Просто на всякий случай. Ну нельзя же так людей пугать! Должно быть кто-то из Фобосов сумел отправить ему сигнал, перед тем как Вексель их всех порешил. Впрочем, несколько младших аватаров сделали ноги еще в самом начале, при первых признаках опасности. Это для них норма. Не трусость даже, а скорее “протокол коллективной безопасности”.

— Что у вас тут произошло? — нахмурился Курт, сверля взглядом Фобоса.

— Ничего особенного, — пожал плечами тот. — Я просто закончил свою работу чуть раньше срока.

— Чуть раньше? Я думал, на это уйдет еще несколько лет! — Курт наклонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. — Племена тоже пропали. Как тебе это удалось?

— Ну что я могу сказать? Видимо у меня талант! — нагло улыбнулся Фобос.

Я активировал вокруг него свой “Кристалл сновидения” и попутно попытался осторожно прощупать ауру дракона. Бесполезно. Слишком силен. Но некоторое давление со стороны гиперреальности он должен почувствовать. И сделать свои выводы. По законам Системы на такое способны лишь подобные ему — серафимы. Ну и боги, понятное дело.

— Понятно, — еще больше напрягся он. — Что по поводу нашего договора?

А вот это уже интересно. После того, как я пробежался по воспоминаниям пойманных Фобосов, выяснилось, что в обмен на тайны Ладона наш красный дракон пообещал отдать им, ни много ни мало, весь Эдельвайс! Ну или точнее, свое злачное место в непростой экосистеме Метрополии. Откровенно говоря, я бы и сам не отказался его занять. В теневой экономике Альфы тоже вращаются весьма солидные деньги. Да и отчитываться ни перед кем не придется. Фобос сразу же согласился стать “подставным владельцем” станции в обмен на третью часть прибыли. Дорого, конечно, но тут ничего не поделаешь. Со мной Доминион точно не захочет иметь никаких дел, а вот с ним — вполне возможно. Фобос для богов — основной поставщик очень важного ресурса — оружия, способного разрушать чужие души. Незаменимого инструмента, когда речь заходит о стычках между бессмертными.

— Сделка в силе, конечно, — кивнул Фобос, доставая из кармана филактерию. — Мы добыли то, что ты искал.

Но едва Курт протянул руку, чтобы взять артефакт, как Фобос снова его спрятал.

— Ц-ц-ц. Не так быстро. Где мои гарантии, что все пройдет гладко?

— А слова дракона для тебя уже недостаточно? — грозно ответил Курт, очень достоверно изображая вспышку праведного гнева. — Я покидаю ваш Доминион. Мне здесь больше ничего не нужно. А разрешат твои приятели, занять мое место, или нет — не моя забота. В конце концов, каждый сам создает свою репутацию.

— Так-то оно так, — покачал головой Фобос с наигранной грустью. — Но ходят слухи, что и среди драконов иногда может появиться "паршивая овца". Как бы сильно им ни хотелось это скрыть. Не правда ли, Куармориониксорт?

Лицо серафима исказила гримаса ярости. На сей раз самой настоящей. Его рост немного увеличился, а скулы и надбровные дуги начали растягиваться, проявляя черты его истинной, драконьей природы. И куда только подевался тот рассудительный и уравновешенный красавец-культиватор с розовыми волосами!

— Во-о-от! Так гораздо лучше, — развеселился Фобос. — Терпеть не могу разговаривать с масками. Мы ведь с тобой очень похожи, Курт. Практически, братья по несчастью.

От такого "лестного" сравнения разъяренную физиономию дракона перекосило еще сильнее.

— И как брат, скажу тебе честно: я нихрена тебе не доверяю, брат! — жизнерадостно продолжил Фобос. — Отдай мне ядро Эдельвайса и можешь катиться со свой филактерией хоть в задницу Ладона, хоть в другую вселенную, хоть в драконий Тартар.

Глаза Курта яростно сверкнули, превратившись в два раскаленных уголька и я уже всерьез стал переживать за сохранность жизни Фобоса. Как по мне, слишком уж сильно он сейчас перегибает палку. Однако угольки почти сразу потухли, а дракон быстро вернулся в свою нормальную человеческую форму.

— Ты еще пожалеешь о своей наглости, червь, — процедил сквозь зубы Курт, срывая кулон, висевший у него на шее, и протягивая его Фобосу.

— Конечно, конечно. Можешь становиться в очередь, — равнодушно закатил глаза тот, отдавая взамен извлеченную из иной реальности филактерию (первая, конечно же, была фальшивкой).

* * *

Я долго не мог решить, смеяться мне или ругаться. Ну Фобос, ну ты блин даешь! Как ты врезал этому напыщенному розовому индюку! Да еще и вышел сухим из воды. Во всяком случае, пока.

— Скажи честно, ты же так развлекаешься? — спросил я его, когда "раздраконенный" Курт ушел в свой Разлом.

— А что? — он уставился на меня с недоумением. — Эта тварь все равно собиралась меня кинуть: я таких, как он, за версту чую. А ядро — это уже кое-что. Хоть не с нуля придется начинать.

Похоже, для него это стиль жизни — плевать в лицо могущественным ублюдкам, пользуясь собственной ненаказуемостью. Мне такой вариант “переговоров” никогда бы даже в голову не пришел! И, кстати, этот самый "не пришел" уже начинает меня всерьез раздражать… Впрочем, сознает ли сам Фобос, что мир можно воспринимать иначе?

Так, ладно, теперь остается только один вопрос. Где же, черт возьми, наш Асмодей?

Я заглянул в ауру Векселя через "Кристалл сновидения". Похоже, что оружие очень ювелирно перехватило контроль, никак не навредив элементам Системы. А сигнальный жучок Асмодея был привязан к Ассистенту, который теперь вместе со своим драгоценным хозяином смотрел очень увлекательное "8D-кино", про то, как жестоко заблуждался папочка Асмо и как сильно он их теперь любит. Ну, ясно-понятно. Надо бы встроить в клинок одну из страниц гримуара, чтобы симуляция стала более достоверной. Вексель, конечно, интеллектом не блещет, но и он может рано или поздно что-нибудь заподозрить.

Проклятье! Выходит, Асмодей так и не придет? Честное слово, не думал, что когда-нибудь буду расстраиваться по такому экстравагантному поводу. Ну что ж, значит придется нам самим напрашиваться на аудиенцию. Надеюсь, уж сынулю-то пропустят к нему без очереди? А другого выбора у нас просто нет. Для того, чтобы Фобоса не прижали к ногтю какие-нибудь излишне вспыльчивые заказчики, ему нужен покровитель. Хотя бы формальный. Курта защищал его статус посла, представителя соседнего доминиона. Для нас это не вариант. Но один из верховных богов — тоже очень неплохо.

Однако, сколько же тут всего наворочено! У Векселя в ауре есть и "Контроль разума", принесший мне столько хлопот, и "Ускорение" и даже мое любимое "Создание фантома"! Прочие способности, вроде “Темного луча”, которые мне и так хорошо известны, даже не стану перечислять. Асмодей явно не пожалел амальгамы на прокачку своего отпрыска. Но самое главное — в поле моего влияния впервые попал настоящий архонт! И его мета-способность "Сфера отрицания", которая до сих пор блокировала наши силы нефилимов. Непростая штука! Внутри столько амброзии, что ради ее копирования мне придется разобрать несколько дюжин обычных системных способностей. О том, чтобы все это просто украсть, не может быть и речи: за такие шуточки Асмодей точно шкуру с Фобоса спустит на переговорах.

Впрочем, с тяжелым характером Падшего это и так почти гарантированно. Боги, я надеюсь, он сможет держать себя в руках! Все-таки на кону в первую очередь его жизнь.

— Может, лучше я поведу? — с сомнением спросил я, кивая в сторону захваченного нами тела Векселя.

— Шутишь? — нахмурился Фобос. — Да Асмо мигом тебя раскусит! Расслабься, я прекрасно понимаю, что это не какой-то там вонючий серафим. Я же не идиот!

Да, хотелось бы верить… (Но верится с трудом.)

* * *

Стоять в очереди нам действительно не пришлось. Как и тащиться через всю башню по многочисленным телепортационным платформам и проверочным постам. Вексель (в компании Фобоса, скрывавшегося в его пространственном кармане) просто проник в приемную через какой-то потайной артефакт и в наглую направился прямо ко входу в домен своего отца, игнорируя возмущенные возгласы высокопоставленных “шишек”, которые наверняка дожидались аудиенции Асмодея не один день. Перепуганная секретарша семенила за ними, уговаривая подождать хоть одну минутку, пока выйдет предыдущий посетитель, но Вексель ее просто игнорировал. В общем-то, как и всегда.

Глупо, конечно. Даже мне понятно, что выслушать всех этих бедняг можно было бы в течении нескольких секунд. Если мне подобное под силу, то что говорить об одном из верховных богов Метрополии? Выходит, что все эти дурацкие формальности — не более, чем банальная политика и манипуляция. По-настоящему важные вопросы решаются совсем в другом месте и гораздо, гораздо быстрее.

Тронный зал Асмодея представлял собой просторное помещение (что-то вроде храма) целиком отлитое из золота. Ну то есть, так нам сначала показалось. Присмотревшись, я понял, что это и не золото даже, но аурамит. Страшно представить, сколько могущественных артефактов можно было бы создать из всего этого металла. Массивные колонны, изящные статуи рыцарей и чудовищ, огромный трон, стоящий на ступенчатом возвышении. В общем, все как положено. Пафос, гротеск, пыль в глаза — золотая, конечно же.

В помещении царил полумрак, так что искусная игра света и тени создавали уютную атмосферу величия и благоговения. Ну да, включи здесь яркий свет — и все это показное богатство будет выглядеть пошло и однообразно. Кругом одно только золото, золото, золото — тьфу! Единственным объектом, который не сверкал всеми оттенками благородного металла был сам Асмодей — почтенный старец с седой треугольной бородкой и ярко сияющими янтарными глазами.

Вокруг его трона сновали молодые нимфы, подавая правителю напитки и яства. Вряд ли он всерьез нуждается в пище, так что это тоже не более, чем показуха, которая рассчитана, в первую очередь, на посетителей. Быть может, эти девицы — дочери каких-нибудь поверженных богов или…

Взгляд одной из уходящих "нимф", брошенный через плечо, обжег каленым железом. Селеста?! Мне же не показалось? Нет, это точно была она! Или точнее, один из ее клонов. Что она здесь… Ну да, глупо считать, что Асмодею не удалось заполучить один из разбросанных по Доминиону осколков. А может, и не один. Тем более, что она — ключ к невероятно ценному хранилищу знаний и технологий, собранных Титанами. На спине девушки был закреплен какой-то артефакт, от которого тянулись тонкие цепи, опутывающие всю ее одежду. Ограничитель? Но зачем? Вряд ли она может причинить хоть какой-то вред Асмодею. А вот себе самой… Я невольно поежился, осознавая в каком ужасном положении она оказалась. Пусть это и не “моя” Селеста, а всего лишь ее клон, но все равно где-то в сердце засела противная раскаленная заноза. Эх, вырвать девушку из цепких лап Асмодея, одного из главных претендентов на статус верховного бога этого Доминиона, будет чертовски сложно!

Тело старца было с ног до головы заковано в аурамитовые доспехи, так что снаружи видны были только голова и руки. Очередная “мясная кукла”. Вполне возможно, что остального тела, там под доспехами, и не существует вовсе. Да и зачем оно ему? У моих дополнительных голов тоже нет никакой “частной собственности”. Метаболизм общий, ага, все как при коммунизме. И вообще, настоящий Асмодей, скорее всего, в эту крохотную, по драконьим меркам, комнатушку даже не поместится. Жаль, у меня нет подходящего “Тотошки*” чтобы его выманить. Или все-таки есть?

(прим.: речь о повести А. Волкова, “Волшебник Изумрудного города”. Тотошка — верный пес главной героини, девочки по имени Элли, напугавший шарлатана Гудвина, который изображал из себя великого волшебника).

— Отец, — произнес Вексель-Фобос, становясь на одно колено.

— А наглости тебе не занимать, — послышался глухой голос, доносившийся, казалось бы, сразу отовсюду. — Захватил душу самого бесполезного из моих детей, без спроса ворвался в мой дом, да еще и смеешь паясничать! И почему бы мне просто не прихлопнуть тебя на месте, а, Фобос?

Тронный зал пришел в движение: а массивные колонны начали извиваться, будто многочисленные шеи Лернейской гидры, потолок над нашими головами раскрылся, словно бутон цветка, разделившись на пять огромных “лепестков”. Я даже не сразу понял, во что они превращаются: в пальцы! Пять гигантских перстов, вооруженных сияющими сферами, нависли над Фобосом, очевидно, целясь прямо в его крошечное тело. А где-то там, высоко над ними, струилось и изгибалось во мраке бесформенное “нечто”. Беру свои слова назад, это даже не аурамит, это гребаные аурамитовые наниты, из которых сделано наше новое оружие, а заодно и все ретрансляторы Системы. Вот только здесь их не жалкие миллиграммы, размазанные по фальшивому кристаллу в виде фигур исходного кода, а сразу несколько тысяч тонн!

Сказать, что я охренел — ничего не сказать. Вся эта комната, весь тронный зал — лишь крохотная часть настоящего тела Асмо. Мы сейчас буквально у него "на ладони” стоим! Фофошка, фу, фу, плохой пес! Да что ж ты творишь?! К ноге! Сидеть! Ты же обещал вести себя нормально!

Аморфная масса нанитов, нависшая над нами на расстоянии доброй сотни метров, приблизилась и приняла вид человеческого лица циклопических размеров. Вернее, его кошмарной металлической имитации. Дормаму, ты ли это? Черт, я Око Агамотто дома забыл. Может, как-нибудь иначе договоримся?

Глава 4. Катастрофа

— Ой, давай только без всего этого, дядя Асмо. — равнодушно отмахнулся Фобос. — Мы оба знаем, что ты слишком ценишь свою репутацию, чтобы позволить одному из своих "дорогих детишек" так просто исчезнуть. Сам понимаешь, после меня ни о каком его возвращении с того света не может быть и речи.

Великан остановился. То ли на него подействовала угроза, то ли все это грандиозное запугивание было лишь какой-то проверкой. В любом случае, на Фобоса оно совершенно не подействовало. Хотя вот меня очень даже проняло! А наш приятель явно видит такое далеко не в первый раз. Может и сам когда-то принимал подобную форму. Наверное, все-таки это был тест на сохранность его памяти и личности.

— Большой вопрос, что нанесет мне больший ущерб: смерть или жизнь этого бестолкового сопляка, — ворчливо заметил Асмодей.

— Ну так давай я его поднатаскаю, — пожал плечами Фобос. — Я ж чего пришел: хочу подсидеть этого старого говнюка, Куар-муар… чего-то-там. Все время забываю эти их идиотские имена! Так это, ты бы замолвил за меня словечко в Элизиуме? А я взамен пацану твоему мозги вправлю. Ну и репутацию, конечно. Мне же не сложно! А там, глядишь, и поставки оружия со временем наладим. Через тебя, конечно же. Все, как в старые-добрые времена! Ну, что скажешь?

Асмодей нахмурился.

— Ты же знаешь, что я не могу просто взять, и отдать тебе, — грозно начал он, но потом запнулся. — А-а, так ты уже сам все сделал…

Перед нами возникла голограмма. В груде обломков, медленно разлетавшихся в разные стороны, было очень сложно узнать Эдельвайс, однако это был он. Черт возьми, да что там вообще произошло?

Я заглянул в сеть и почти сразу наткнулся на свежую видеозапись, мигом занявшую первые полосы всех новостных каналов. Замкнутая “гифка” всего на полторы секунды: в центре станции возникает гигантский черный шар, который поглощает большую часть конструкции и тут же исчезает, оставив после себя лишь разрозненные огрызки-лепестки. В "черную дыру сигануть", значит. Ага. Ладон — тот еще шутник! Было это его хитроумной ловушкой, или Курт с самого начала именно этого искал — остается только гадать. Вполне возможно, старый дракон и сам не знает ответа, потому что выяснить это можно только опытным путем, с билетом в один конец. Что, собственно, и проделал Курт.

— Не так-то много от станции теперь осталось, — подытожил Асмодей.

— Ничего, — пожал плечами Фобос. — У меня есть ее ядро, а остальное — нарастим потихоньку.

— Я не стану на самом деле покрывать тебя и защищать от кого-либо. Все свои проблемы будешь решать сам. Надеюсь это понятно? — сурово заявил великан. — Действовать будешь от имени Векселя и только попробуй наломать…

— Конечно-конечно, дядя Асмо, уверяю, ты не пожалеешь о своем решении! Я уже говорил тебе как я сильно тебя…

— Оставь эту клоунаду при себе, — перебил его Асмодей. — И не думай, будто я забыл о том, что ты сделал. За все свои грехи ты расплатишься. Со временем. Свободен!

Последнее слово прогремело, как гром. Ну а мы вместо тронного зала оказались прямо посреди бархатной черноты космоса, всего в какой-то сотне метров от одного из полуразрушенных лепестков Эдельвайса.

Уфф… Это было быстро! И жутко. Ладно, кажется нам нужно браться за дело прямо сейчас, пока обломки станции не разлетелись слишком далеко под действием собственной инерции.

— А что за грехи, если не секрет? — поинтересовался я у Фобоса напоследок, прикидывая, с чего бы начать спасательную операцию.

— Да почем же мне знать? — равнодушно пожал плечами тот.

А нелегко это — быть Фобосом, оказывается!

* * *

Как и предполагал мой новый напарник, Курт нас, фактически, кинул. Две трети станции просто отсутствовали — исчезли в черной дыре или в чем-то подобном. А ведь там, кроме банального “железа” были еще и разумные — обслуживающий персонал, пилоты и множество нефилимов, которые собственно и занимались темными делишками Доминиона — контрабандой, выколачиванием долгов, охотой за головами и прочими сомнительными заказами, на которые богам волей-неволей приходится закрывать глаза.

И похоже, именно с персоналом у нас возникнут проблемы в ближайшее время. Курт забрал с собой большую часть элитных секторов станции, где были расквартированы самые опытные и полезные “кадры”. Нам остались только те, кто в данный момент находился на заданиях, или просто по какой-то причине покинул станцию. А ведь работа у них весьма и весьма опасная! Фобос поступил очень дальновидно, потребовав у Курта системное ядро станции. Именно к нему привязаны души всех нефилимов Эдельвайса. Так что в случае их гибели на задании мы сможем вернуть их к жизни, несмотря ни на что.

А пока нам стоит побеспокоиться о том, чтобы жертв не стало еще больше. С момента “взрыва” на станции прошло всего несколько секунд. Главный реактор исчез вместе с прежним хозяином, системы жизнеобеспечения не работают, многие отсеки потеряли герметичность. Сотни жителей станции просто вышвырнуло в открытый космос, и у нас есть всего минута-две, прежде чем они окончательно погибнут. К тому же, обломки Эдельвайса (массой в добрых полмиллиона тонн) разлетаются от нас со средней скоростью примерно сто метров в секунду.

И я бы рад, конечно, просто взять и за пару секунд затащить их всех в отдельное сновидение, однако на это уйдет довольно много амальгамы. А карманы наши нынче почти пусты. Фобос гол, как сокол, вся амальгама его старшего брата пошла на создание моего супероружия, а Вексель, будь он неладен, все свои карманные деньги спустил на развитие Уотердипа, который по контракту достался Ладону. Курт тоже, понятное дело, перед уходом опустошил все счета Гильдии флибустьеров, да и амальгамы в Ядре станции осталось с гулькин нос. Подстава.

В общем, тратить добрый миллион ОР ради такой ерунды, как экстренное спасение потерпевших “кораблекрушение” жителей — непозволительная роскошь. К счастью, у нас есть неслабо прокачанный архонт, термоядерный реактор и "Ускорение". Обойдемся обычной магией. Ну а что в открытом космосе без скафандра находиться, мягко говоря, неприятно — ничего, потерпят! Речь все равно идет о нескольких секундах. Большинство из них еще толком и не осознало, что происходит.

Я в срочном порядке собрал всех рабочих марионеток, что трудились в исследовательском центре ящеров и хранились на пространственном складе. Отправил по одной кукле к каждому из восемнадцати крупнейших обломков. До катастрофы станция представляла собой некое подобие цветка, поэтому после разрушения центра все его “лепестки” отправились в свободное плавание под действием инерции вращения базы.

Задача кукол проста: установить статичные порталы, которые облегчат переброску моих роботов-пауков и организовать условные спасательные зоны, где будет искусственная гравитация и воздух.

Источником энергии послужит реактор, который я сделал для своего космического корабля. Сейчас он скрыт в подпространстве вместе с моим настоящим телом и подпитывает там мои многочисленные компьютеры. К сожалению, старый громоздкий реактор, который поддерживал комфортные условия в подземелье, пришлось оставить на Синоне вместе с большей частью пустой породы — он был слишком тяжелым и, откровенно говоря, в новом мире мы уже не нуждались в таком количестве энергии.

Пауки-репликаторы тут же принялись кромсать на части все, что "плохо торчало", создавая новые и новые копии себе подобных. У меня на складе их около тысячи, но для такой масштабной операции этого будет маловато. Часть роботов сразу же стали телепортироваться к выброшенным за борт разумным, перенося их в безопасные зоны станции.

Остальные пауки расползались по обломкам станции, пытаясь подключиться к внутренним системам коммуникаций и устранить протечки воздуха. Ведь кроме тех бедолаг, которые плавают сейчас в открытом космосе, есть немало и тех, кто находится в разгерметизированном помещении, прямо внутри "лепестков". К счастью, отрублены они были очень ровно, так что нам не придется тратить время на обследование каждого уголка. Да и более-менее подробные чертежи Эдельвайса у нас имеются.

Я снова взял на себя управление телом Векселя. Из всех нас, у него самая мощная аура, способная охватить (не без помощи порталов, конечно) сразу все обломки. Нам нужно как можно скорее остановить разлетающиеся лепестки, чтобы не пришлось потом снова разыскивать их и буксировать в одну точку. Правда на это тоже понадобится время. Не так-то просто остановить полмиллиона тонн металла, летящего со скоростью около ста метров в секунду. Я задействовал всех своих компаньонов,которые обладали достаточно высокой Силой воли — Циркон, Амелию, Икскацин, Селесту и даже Бранда.

Старик с разинутым ртом глядел на обломки огромной станции, черноту космоса и величаво проплывающую вдалеке громадину Альфы со всеми ее спутниками. И мечтать, наверное, не мог о том, что когда-нибудь воочию увидит Метрополию, пусть и с довольно большого расстояния. Что сказать, повезло же вам с ученицей, мастер! Как только у меня появится достаточно амальгамы, помогу ему сделать небольшой “апгрейд”, верну молодое тело и предложу работать прямо у нас в Гильдии, хе-хе. Самому интересно: какую силу ему выдаст Система?

Жители станции тоже не стояли в стороне. Хотя очень многие авантюристы исчезли вместе с Куртом, но далеко не все. Каждый, кто владел магией, старался внести свой вклад: некоторые устанавливали силовые поля чтобы сохранить воздух, другие задраивали шлюзы и даже пытались спасти выпавших за борт товарищей. Разве что соревноваться с нами в скорости им было сложно, так что самым сильным магам Немо отправляла системный запрос и я брал их под свое “Ускорение”.

А вот кое-кто в нашей поддержке совершенно не нуждался: между разлетающимися лепестками станции стремительно носился яркий огонек. Судя по свечению — еще один архонт. Странно что красный дракон не прибрал его к рукам вместе со всеми остальными. Возможно, кое-какое благородство ему все-таки не было чуждо.

Как только все жертвы катастрофы были доставлены в безопасное место и получили первую помощь, незнакомый архонт направился к нам. Точнее, к Векселю, который стал теперь нашим с Фобосом “официальным лицом”. Довольно миловидным лицом, надо признать.

Так что кроме стирки грязного белья всея Метрополии нам придется заботиться еще и о его подпорченной (не без моей помощи, конечно) репутации. Стоп, так выходит, я в некотором роде все же стал сыном Асмодея, как и планировала с самого начала Селеста! Пусть и немного другим способом. Да, странная штука — предсказания. А еще я теперь могу делать с его жизнью почти все, что мне вздумается. Хоть “поженить”, хоть “замуж выдать”... Причем, я контролирую и сон, который он сейчас видит, и реальность, к которой ему рано или поздно придется вернуться. Ха-ха-ха, ну и попал же ты, парень! У-у-у, мстя моя будет страшна! А вот нечего было маленьких девочек обижать!

Кстати о девочках: мне пришлось отвлечься от своих злорадных мыслей, потому что неопознанный архонт уже приблизился к нам почти вплотную, и я чуть было не разинул рот от удивления. Милое личико, длинные розовые волосы, темные одежды в ведьмовском стиле, а самое главное — кошачьи ушки и хвост. Самая настоящая кошкодевочка! Хе-хе, сбылась мечта идиота. Нет, я несколько раз видел подобных существ еще на Синоне, но лишь мельком, да и были они в основновном брутальными мужиками. А тут прям милота такая. Интересно, она будет говорить "ня"?

— Что здесь произошло? — произнесла она почти без эмоций. — И где господин Курт? У меня есть для него важное послание от владычицы Паймон.

Мда-а-а, похоже, что никаких "ня" нам не светит-ня. Печаль-ня! И что еще за Паймон?

Тут в разговор вмешался еще один тонкий голосок. Я не сразу заметил, что вокруг кошкодевочки вьется маленькое крылатое существо, напоминающее фею. Паймон?!

У феечки были небольшие белые крылья, как у бабочки, а еще она светилась и была полу-прозрачной — я отчетливо видел что-то вроде созвездий внутри ее тела. Ого, кажется мы встретились с представителем еще одной необычной расы — фейри. А ведь они являются единственными существами в галактике, которые способны производить тот самый "аурамит" — экзотическую материю, что используется для создания сверхмощных артефактов. Да-да, это та самая “волшебная пыльца фей”, ни больше не меньше!

— Сейчас не время для этого, Сайда! Жизни тысяч разумных в опасности! — пылко затараторила она. — Наше дело может подождать!

— Я думала, что мы всех уже словили, разве нет? — флегматично возразила девочка.

— Мы спасли только тех, кто мог погибнуть сразу, но обломки станции быстро теряют воздух, так что остальные жители Эдельвайса тоже в большой беде! — пояснила "Паймон".

— Ах, вот оно как… — понимающе кивнула девочка и снова обратилась к нам. — Господин спасатель, мы можем вам еще чем-нибудь помочь?

Похоже, что у этого архонта мозги тоже где-то снаружи… Хм!

— Мое имя — Вексель, — уточнил я. — Подключайтесь к Ассистенту, нам сейчас нужна максимальная мощность ауры, чтобы затормозить оставшиеся фрагменты Эдельвайса. За прочих жителей можете не переживать, их спасением уже занимаются мои марионетки. Что же касается Курта, думаю, мы больше никогда его не увидим. По воле совета Доминиона, его обязанности буду теперь выполнять я.

Осознав, что имеют дело с новым главой Гильдии, наши гостьи поклонились и представились. Кошкодевочку звали Сайда, а феечку — Иллария. Ну а Паймон — это имя божества, которому они служили. Младшая богиня из свиты Бельфегора, олицетворение праздности, пиров и веселья. Ах, ну да, в моем мире это не только болтливая летающая консерва из одной популярной игры, но еще и демон…

Совместными усилиями мы всего за полминуты погасили огромную инерцию обломков и заставили их двигаться обратно, к исходной точке. Могли бы справиться и быстрее, но нужно было позаботиться о безопасности пассажиров, которым пришлось терпеть необычные выверты гравитации. Мои репликаторы продолжали размножаться, медленно пожирая все, что я считал маловажным. С их помощью я подключился к остаткам внутренних коммуникаций и механизмов, взял под контроль воздушные шлюзы, восстановил подачу энергии и кислорода там, где это было уместно.

Централизованная вентиляция сыграла со станцией злую шутку, едва не погубив всех ее жителей. Примерно такая же картина наблюдалась и со всеми прочими ресурсами — водой, припасами, энергией и логистикой. "Шеф, все пропало"! К счастью, на периферии Эдельвайса находились доки, так что я с энтузиазмом принялся потрошить корабли, подключая их реакторы и системы очистки воздуха к общей сети. Разные стандарты, разъемы, технологии — у меня буквально все головы распухли, пока я разобрался, как согласовать их работу между собой. Чудо инженерной эклектики блин! Про невероятную ценность "стандартной шаблонной конструкции" здесь, видимо, и не слышали.

Насколько я понял, в Метрополии всем заправляют несколько конкурирующих фракций, которые не просто не делятся друг с другом технологиями, но и хуже того, делают все, чтобы совместимость между их устройствами была принципиально невозможной. Купили кораблик у Асмо Корп — будьте добры теперь все гаджеты покупать только там. Потому что даже банальный чайник от Бельфегор Индастриз у вас не заработает, как ни колдуй над ним своей звуковой отверткой. Ну прямо Xbox и PlayStation — апофеоз! Честное слово, проще разобрать весь этот хлам по винтикам и построить что-нибудь свое.

Но черт возьми, это было даже весело! Рассматривать “гениальные уловки” всех этих умников, которые решили, что их секреты надежно защищены от промышленного шпионажа. С помощью “Кристалла сновидения” я спокойно выяснил внутреннее устройство всех сложных агрегатов, не затронув ни единой ловушки или защитного механизма. Фи, да я Систему в собственном теле недавно взламывал, ну что мне ваши убогие датчики давления ауры? Хм, пожалуй, я действительно смогу кое-что из этого повторить, пусть и в чуть более примитивной форме. Почему бы и нет? Возможно, Асмо нас потом за это по головке не погладит, но мы же пиратская станция — что с нас взять? Никакого кредита на восстановление он нам не дал (то же мне, богатый папаша!) так что должны же мы как-то выкручиваться из ситуации?

* * *

И вот, все обломки снова приблизились к общему центру, зависнув на расстоянии всего нескольких метров друг от друга, а мои пауки-репликаторы принялись за сварочные работы, соединяя их между собой. В то же время по всей станции уже звучал голос Векселя, объясняя выжившим “счастливчикам”, что произошло и что ждет их в ближайшее время. К несчастью, многие из них потеряли своих близких, но с этим уже ничего не поделаешь. Можно лишь утешиться тем, что они скорее всего живы, просто переместились куда-то далеко. В другую галактику или даже вселенную. Владельцам разобранных кораблей я пообещал денежную компенсацию или другой корабль того же класса, но собранный уже по моим технологиям.

— В ближайшие часы вы будете слышать странные звуки, чувствовать тряску и изменения гравитации. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие и оставайтесь в своих каютах или специальных убежищах, идет реконструкция станции.

Через несколько часов рейтинги новостных каналов возглавляло уже совсем другое видео: таймлапс, на котором искореженные остатки Эдельвайса на глазах “растворялись”, образуя нечто совершенно новое — два тороидальных кольца, вращающихся в разные стороны вокруг общей оси. Пока это только корпус — на изготовление самых сложных агрегатов и новых кораблей уйдет еще несколько недель. Но все равно, неплохая вышла реклама. Таким образом мы показали, что ситуация под контролем (насколько это вообще возможно) и станция снова находится в надежных руках.

Диванные эксперты с пеной у рта спорили в комментариях, какая именно сверхспособность была при этом использована, и в какую невероятную “копеечку” влетело нам строительство новой станции. Были правда и те, кто сразу предположил, что в Метрополии появился новый игрок, который не спешит разбрасываться амальгамой, но владеет собственными, уникальными технологиями, которые отличаются от всего, что сейчас используют крупные корпорации. И они были отчасти правы.

Конечно, такой “финт ушами” дорого мне обошелся: пришлось снова почти на три месяца запереться в своем личном мире, отрастить полдюжины новых голов, заточенных под инженерные задачи и окунуть их в океан добытой из Сети информации. К счастью, доходы от поселка ящеров почти полностью покрывали расходы на поддержание ускоренного темпа времени. (А заодно и зверские потребности моего аппетита).

Кое-какие наработки у меня уже были: это и термоядерный реактор с прямоточным плазменным двигателем и собственная операционная система, на которой работает вся моя внутренняя вычислительная техника. Да и с миниатюрными роботами, которые могут работать сами по себе, не нагружая ауру хозяина, я экспериментирую уже очень давно.

Мне нравятся репликаторы из-за их универсальности. Но в этом же состоит и их главная проблема. Ну не могут одни и те же блоки идеально подходить для любых задач! Думающая броня? Погляжу я на ваше лицо, когда первый же ракетный залп отправит в небытие ваши драгоценные фоточки! Вот почему роботы-пауки будут составлять лишь небольшую часть моей техники — примерно одну десятую. В случае необходимости они смогут выполнять роль "фиксиков" — ремонтировать и даже проводить “апгрейды” прямо на лету. Все остальное — что-то вроде блоков LEGO, стандартных и взаимозаменяемых. Ничего нового, в общем-то, по уровню технологий мы немного отстаем от среднего уровня Метрополии. Ну зато свое!

Дел предстоит еще много. Я спроектировал только самые важные компоненты, без которых нам в ближайшее время просто не выжить. Системы очистки воды и воздуха, фермы для выращивания продуктов и сборочные цеха. Подготовил чертежи основных видов кораблей — грузовых, боевых, добывающих, и конечно же, самой станции. Нам сильно не хватает рабочих рук, так что большую часть “населения” вскоре будут составлять марионетки. К тому же, придется проверять, как наша техника поведет себя в реальных условиях и совершенствовать технологии прямо по ходу эксплуатации.

Так ладно, работа кипит, теперь можно взяться и за свои основные обязанности.

— Прошу сюда.

Мои гостьи — посланницы Паймон — не без удивления последовали вслед за мной по самособирающейся тропинке из репликаторов в просторный кабинет, обстановка в котором менялась чуть ли не посекундно — повинуясь прихотям моего дизайнерского альтер-эго.

— Итак, леди, что же привело вас ко мне в столь неспокойное время?

Они тревожно переглянулись. Класс, мое первое дело! Фобсон, скорей сюда, мой верный пес! А не переименовать ли нам станцию в “Бейкер стрит”?

Глава 5. Фейри тейл

Для того, чтобы детально описать проблему, с которой пришли ко мне представители Паймон, нужно сперва прояснить, кто же такие фейри — раса крошечных миловидных феечек, которых Доминион ценит столь высоко, что за причинение вреда одной из них можно легко лишиться головы, будь ты хоть нефилим, хоть архонт средней руки.

Одного взгляда достаточно, чтобы понять: эти существа не имеют физического тела, но представляют собой сгусток энергии, ауру в чистом виде. Однако, это не совсем верно. Физическим якорем для их странной физиологии служит взвесь из крошечных частичек аурамита — необычного вещества, которое можно назвать аналогом элтелиона, с той лишь разницей, что накапливается в нем не обычная мана, но амальгама.

Синтезировать его искусственно пока никому не удалось, поскольку аурамит представляет собой то, что земные ученые называют “странной материей” или страпельками. Если обычная материя (точнее, все протоны и нейтроны) состоит из двух видов кварков — верхнего и нижнего, то в странном веществе присутствует еще и третий вид — странные кварки. Чаще всего такие частицы очень быстро распадаются, но (чисто теоретически) если ядро окажется достаточно тяжелым, то оно вполне может стать устойчивым аналогом обычного атома.

Нет смысла даже упоминать, насколько важным является этот ресурс для Доминиона. Из аурамита делают самые мощные артефакты, способные хранить в себе способности нефилимов. Правда, даже эти предметы не состоят целиком из драгоценного металла. Обычно это тончайшие кружева, повторяющие трехмерные контуры исходного кода суперспособности, которые внедряются в кристалл или сверхпрочный сплав, подобно микросхеме.

Дальнейшее развитие этой идеи — наномашины из аурамита, которые позволяют на ходу перестраивать структуру исходного кода, свободно перемещаясь внутри своей основы. По такому принципу устроено системное оружие, ретрансляторы и многие артефакты божественного класса. А еще, как мы недавно выяснили, “тела” некоторых богов. Думаю, это вершина технологий Системы, своего рода “предельный компьютер”, обладающий максимально возможной (даже чисто теоретически) производительностью.

Но вернемся к нашим фейри. Эти существа живут очень долго (тысячелетиями) и крайне редко размножаются (делением). Чаще всего собираются в небольшие коллективы до сотни особей, однако встречаются и фейри-одиночки, которые по собственной прихоти стали спутниками какого-нибудь интересного разумного — авантюриста, нефилима, или даже простого деревенского дурачка. Считается, что такая фея-компаньон приносит большую удачу. Еще бы! У них ведь, фактически, “депутатская неприкосновенность”, а еще они производят в среднем один миллиграмм аурамита в неделю. За год набирается небольшая крупинка, массой не больше рисового зернышка, которую у любого ретранслятора Системы можно обменять примерно на пятьдесят тысяч ОР.

Вот только, стоит ли делиться этим богатством со своим подопечным — решать самой феечке. Как говорится, “посмотрим по поведению”. А фейри — существа капризные и обидчивые. Или наоборот, токсично жизнерадостные, отчего некоторые особо вспыльчивые авантюристы готовы любую сумму выложить, лишь бы избавиться от шумного, назойливого компаньона, фонтанирующего (иногда вполне буквально) бабочками, блестками и единорогами на радужной тяге. Да, нашей кошкодевочке сильно повезло, что у нее такой адекватный и рассудительный спутник. Ну и пятьдесят тысяч в год для архонта — сущая ерунда. Думаю, Паймон просто уговорила Илларию присмотреть за малышкой Сайдой, пока та не наберется ума.

Коллективные фейри, или ковены фей, — совсем иная история. Они — путешественники между мирами. Кочуют через Разломы по случайным планетам, повсюду устраивая что-то вроде карнавала или праздничной ярмарки. Наверное, можно сравнить их с бродячим цирком. Событие это редкое и яркое, так что на него слетаются буквально все, кому не лень — авантюристы, нефилимы, архонты и даже местные божки-серафимы. Ну и все, кто живет неподалеку, понятное дело. Счастливый билет может выпасть буквально любому захолустному городку или поселку: феям вообще плевать на социальный статус, их в первую очередь занимают интересные личности. Гости надевают маски, скрывающие ауру и внешность, так что сходу различить, кто перед тобой — бог-император или простой плотник — практически невозможно. Фейри — мастера иллюзий, в том числе плотных, наподобие “Создания фантома”.

— … а на следующее утро они просто исчезли, представляете?! — в сердцах воскликнула Иллария. — Целый ковен, без какого-либо следа и сигнала! В Сети разразился настоящий скандал. Кто вообще мог решиться на такое кощунство?

— Но разве это для них не норма? — поинтересовался я. — Они ведь постоянно путешествуют.

— Да, конечно, — кивнула феечка, — но госпожа Паймон всегда отслеживает их перемещения. Ей известны координаты Разлома, к тому же по прибытии в новый мир Система посылает сообщение всем его жителям о том, что на их планете ожидается большой праздник. В том числе сигнал приходит и сюзерену ковена, то есть нашей госпоже!

— Ага, значит, Разлом все-таки открывался, — уточнил я.

— Открывался, — кивнула Иллария, — но ковен так и не появился в точке назначения. К тому же, после праздника несколько гостей-серафимов попросили разрешения отправиться через портал вместе с караваном фейри, и все они тоже исчезли!

Я пробежался свободным сознанием по всей доступной в Сети информации. Власти Доминиона уже начали свое расследование, проверив и отбросив множество гипотез. От серьезных, вроде влияния солнечных вспышек на стабильность Разлома, до самых примитивных, на манер "феи просто спрятались где-то под кустом, шутки ради".

Некоторые комментаторы пытались связать это событие с исчезновением Эдельвайса. Шутка ли — два очень громких и необычных происшествия с “исчезновением” за сутки. Но лично я в этом сильно сомневаюсь, ведь феи пропали задолго до того, как Курт вообще узнал о том, что Фобос вот-вот передаст ему филактерию с наследием Ладона. Да и методы при этом использовались совершенно разные.

Общее заключение официальной комиссии, в которую входило, на минуточку, несколько младших богов, было неутешительным: фейри либо погибли, либо затерялись где-то в гиперреальности (считай, в другую вселенную попали) при попытке перехода через Разлом. В качестве возможной причины указывалась "непредусмотренная синергия защитных артефактов ковена". Другими словами, что-то вроде явления резонанса, из-за которого солдатам не разрешается маршировать, когда они двигаются по мосту. Было это случайностью или умышленным саботажем — в отчете не уточнялось. Да, при таком раскладе отыскать фейри, даже с моими способностями, не представляется возможным.

По поводу пропажи Эдельвайса вердикт комиссии был лаконичным — “применение незарегистрированной сверхспособности неизвестной природы”. Связывать эти два события эксперты не стали, предположив лишь, что это могло быть частью плана Курта (версия “побег”) или кого-нибудь из его врагов (версия “убийство”).

— Даже не знаю, чем я мог бы здесь помочь, — растерянно пожал плечами я. — Проведенное Доминионом расследование кажется мне вполне дотошным.

— Ой, так вы уже успели… — удивилась феечка.

Вместо ответа я развел руками, красноречиво указывая на творящийся вокруг хаос. О чем ты, малышка, мы посреди космической станции, которую я собираю, будто паззл, даже не отвлекаясь от разговора. По моему внутреннему времени мы с тобой тут уже больше суток болтаем!

— Простите, я все еще не могу привыкнуть к тому, что вы — необычный архонт. Но я отвлеклась. Прежде, чем мы продолжим, мне нужно ваше слово, что все, сказанное здесь, останется в тайне, независимо от того, примете вы заказ госпожи Паймон или нет.

Всего лишь слово? Феечку явно инструктировали для разговора с Куртом а не каким-то там “Векселем”. Драконы славятся тем, что их слово нерушимо. А вот с обычными архонтами лучше заключать Системный контракт. Ну а со мной или Фобосом не сработает даже этот вариант.

— Клянусь, — я поднял вверх ладонь, отправляя от имени Векселя системный контракт божеству по имени Паймон — с меня не убудет, да и отвечать, в случае чего, придется мальцу.

Фея кивнула своей напарнице и кошкодевочка вынула из пространственного хранилища небольшой артефакт: что-то вроде диска, с системным кристаллом в центре. В ее руках предмет ожил — сегменты зашевелились, начали вращаться, принимая форму гироскопа. Я потянулся к нему своей аурой — и тут же в ужасе ее отдернул: внутри внешнего кольца она просто исчезала без следа, словно где-то там пылало Адское пламя. Заглянул в фазовое пространство. Ну да, так и есть. Любопытной Варваре — кусок ауры оторвали. Ничего себе, “защита от копирования”! Да-а-а, это вам не холодильники от Асмо Корп по винтикам разбирать.

— Око Хроноса –

[ Тип — артефакт. Класс — божественный.

Аспект — время. Форма — гироскоп.

Владелец — [скрыто].

Описание: этот предмет позволяет заглядывать в прошлое и отправлять туда небольшие предметы.

Свойства: [скрыто] ]

Я присвистнул. Это же все меняет! Со времен падения Титанов, боги нашего Доминиона потеряли возможность манипулировать временем напрямую. Нет, они могут замедлять и ускорять его, и даже воздействовать на прошлое, в определенной мере. Но не умеют поворачивать время вспять и завязывать в узлы, как это делал Хронос во время битвы с Ладоном. Нынешним хранителем времени является божество по имени Айон (Эон), но его сила заключается как раз в том, чтобы не позволять противникам использовать такие подлые трюки. А это… Даже не знаю, что верховные боги сделают с Паймон, если узнают, что у нее в рукаве спрятана такая раритетная “игрушка”. Ну и о том, что мне позволят оставить эту штуковину себе, естественно, можно даже не мечтать.

— Это вообще законно? — я не скрывал своего удивления.

— Иначе мы не стали бы обращаться к вам, — пожала плечами феечка.

Ну да. Устав Гильдии позволяет держать в тайне имя заказчика и использовать подчиненных “в темную”, не объясняя им, что именно они делают. Собственно эта организация как раз и создавалась для подобных скользких операций. Боги как бы обязались закрывать глаза на “мелкие недоразумения” взамен на то, что когда-нибудь они и сами смогут воспользоваться этой лазейкой. Ответственность ложится на главу Гильдии, который как бы “ненаказуем”. В теории. А на практике следует очень хорошо все взвесить, чтобы не наломать больше дров, чем ты реально можешь снести.

План Паймон мне в общем-то ясен: отправить в прошлое небольшой маячок, который позволит отследить новое местоположение ковена и отыскать его уже в будущем, если это вообще возможно. Или хотя бы выяснить, кто устроил саботаж и по какой причине. Никакого вмешательства, никаких парадоксов, просто и надежно, как коробка с тербиевыми логисторами.

Я задумался. Если отправить в прошлое страницу гримуара, то я мог бы попытаться вытащить ковен фей даже из другой реальности. Мой гримуар — это что-то вроде “пуповины” соединяющей нашу материнскую вселенную с мирами, которые созданы внутри “Цукуёми” Прометея. В теории артефакт должен нормально работать и в других вселенных!

Жаль, что эта мысль не пришла мне в голову раньше, когда я давал задание Сэм и остальным покинуть станцию и забрать с собой страницу гримуара в другую звездную систему. А ведь можно было проследить, куда подевался Курт и даже попытаться силой вернуть похищенных им “сотрудников”... И снова моя тяга к осторожности играет со мной очень злую шутку!

Да и вообще, безумно интересно, что вообще происходит в других реальностях? Насколько они похожи на нашу? Действуют ли там такие же законы природы? Можно ли там жить?

Согласно теоретическим выкладкам, которые удалось найти в Сети, параллельных вселенных существует бесконечно много. Но вопреки теориям земных ученых, далеко не каждая вероятность получает свое право на жизнь. То есть, если представить себе дерево (или точнее аттрактор) со всеми ответвлениями всех возможных событий, то наши вселенные на нем — что-то вроде “плодов”.

И, откровенно говоря, этот космический “Иггдрасиль” плодоносит не так уж часто. В моих пророческих снах можно почти бесконечно долго путешествовать по его ветвям, так и не наткнувшись ни на одну настоящую реальность. Просто потому, что для любой вселенной “дети” — это прямой убыток. Так что главная проблема путешествий между реальностями — навигация. Откровенно говоря, без надежного якоря, вроде моего Онейрономикона — это задача невозможная. Вот почему боги фактически приравняли “исчезновение” ковена к его окончательной гибели.

— У меня есть подходящая кандидатура для этой работы, — кивнул я заказчицам. — И кое-какие мысли о том, как можно спасти ваших сородичей. Но что насчет оплаты? Дело-то предстоит опасное и деликатное.

Сайда протянула мне продолговатую коробочку из аурамита. Что-то вроде золотой флешки. Я осторожно просканировал ее, опасаясь нового подвоха. В аурном зрении внутри контейнера мягко светилось десять радужных огоньков. Амброзия! И десять миллионов ОР в качестве бонуса. Ну и драгоценный металл мне, понятное дело, тоже пригодится. “Наличка”, значит… Ну что, неплохо, живем!

— Госпожа Паймон сказала, что для активации артефакта вам понадобится амброзия, — пояснила Иллария.

Хм. Я ждал чего-то в этом роде. Для нарушения таких фундаментальных законов материнской реальности, как направление потока времени, одной только амальгамы наверняка будет недостаточно. Для того, чтобы артефакт имел божественный класс, внутри него должна быть заключена частичка какого-нибудь бога, осколок. Однако это еще не значит, что все они будут равны по своей силе. Око Хроноса — это первый подобный предмет (из тех, что мне доводилось видеть), для работы которого требуется энергия совершенно иного качества и плотности — амброзия.

— Ровно столько же вы получите после завершения миссии, — прибавила феечка. — И мы готовы утроить награду, если ваши агенты сумеют вернуть пропавший ковен в целости и сохранности.

Довольно щедрое предложение! По моим прикидкам, Курт зарабатывал здесь что-то около ста миллионов в месяц. Это не считая расходов на содержание станции. Если учесть, что из тысячи активных авантюристов-нефилимов он забрал с собой примерно шестьсот (остальные в это время просто находились на заданиях) я могу рассчитывать, в лучшем случае, на половину этой суммы.

А расходы нам предстоят просто колоссальные. Для создания новой техники нужны ресурсы — редкие элементы, сложные метаматериалы, которые производят только слаймы, и так далее. Не говоря уже о продуктах питания и прочих бытовых нуждах. Эдельвайс просто физически не может существовать без поставок извне. В общем, эквивалент месячного дохода нам совсем не повредит. А с таким количеством амброзии я смогу получить в свое распоряжение способность архонта.

— Одно условие, — подумав, сказал я. — Я хочу повторно использовать этот артефакт здесь, в Эдельвайсе. Вам должно быть понятно, почему, не так ли?

Мои гостьи переглянулись.

При всем моем нежелании лезть в секреты Ладона, я просто не могу упустить эту возможность: подложить страницу гримуара в Эдельвайс незадолго до его исчезновения. И, по возможности, вернуть всех тех, кого Курт утащил с собой, не спросив у них никакого разрешения. Да, это может быть непросто. В крайнем случае придется подождать, пока я стану достаточно силен, чтобы тягаться с серафимом на равных. Но такая игра явно стоит своих свеч.

— Госпожа Паймон не против, — подытожила феечка после недолгого молчания. — Но только в том случае, если вам действительно удастся спасти ковен.

— Ну что ж, это меня устраивает, — кивнул я, открывая портал в одну из поспешно созданных VIP-кают. — Пожалуйста, располагайтесь. Насколько я понимаю, для вас это не займет много времени.

А вот мне предстоит непростое путешествие!

Итак, в первую очередь следует отправиться на нужную планету. К счастью, корабль Хьюго (нашего пилота) находится неподалеку от врат, которые позволяют быстро перемещаться по Доминиону. Через страницу гримуара я могу оказаться на борту практически мгновенно, создав себе новое тело.

Физиология моих клонов почти ничем не отличаются от большинства архонтов или той же мышки-Сэм. В области диафрагмы находится разрыв пространства, через который “мясная кукла” подключается к основному телу, скрытое в пространственном хранилище. Чаще всего это хвост нага или, как в моем случае, тело гидры. Правда, обычно эти куклы, что называется, “безмозглые”, так как Системный “Оборотень” не разрешает отращивать дополнительные головы до эволюции в серафима, а критически важные органы (как и филактерию с душой) лучше не выставлять напоказ.

Грубо говоря, во время создания клона у меня вырастает еще одна “шея”, которая уходит в пространственный разрыв и уже там формируется обычное человеческое тело. При этом мозг куклы содержит урезанную копию моего обычного сознания, которое тут же подключается к общему “Параллельному мышлению”. Сейчас у меня двенадцать основных потоков сознания, так что да, тело гидры стало довольно громоздким, вытаскивать его на свет божий — не самая лучшая затея. Рой с Ладоном тоже сидят взаперти, в лучшем случае, головы свои наружу выпускают.

Но двигаемся дальше: теперь нужно создать наш собственный Разлом и прыгнуть в нужную систему. Да, врата не установлены возле каждой обитаемой планеты, к сожалению, а время не терпит — феям придется ждать, как минимум, до момента активации Ока Хроноса, и не факт, что в том месте, куда они попали, вообще безопасно находиться.

Искать точное местоположение ковена нам не обязательно. Все равно прыжок будет происходить не только через время, но и пространство. Большинство звезд в этой части галактики движутся вокруг общего центра со скоростью около двухсот километров в секунду. Впрочем, по космическим меркам это немного. Расстояние от Земли до Луны набегает всего за полчаса. Так что мы просто переместились в ту точку пространства, где (по моим расчетам) находилась планета в нужный момент времени.

Артефакт безжалостно поглотил пять единиц амброзии и принялся бешено вращаться, пока не превратился в подобие сферической червоточины, вроде тех, что мы случайно создали в мире насекомых. Через эту прореху явственно просматривалась медленно проплывающая мимо планета. Бинго!

В иллюминаторах потемнело. Связь с внешним миром резко оборвалась. Похоже, что весь корабль находится внутри какого-то поля, замедляющего течение времени примерно в тысячу раз — прямо как внутри моего Цукуёми. Ладно, это было ожидаемо — надо же нам теперь как-то догонять общий временной поток. Собравшись с духом, я отправил в проем одну из страниц гримуара.

Ну, с богом!

Глава 6. Фестиваль

Снаружи стоянка фей выглядела как огромный полупрозрачный купол, внутри которого медленно плыли размытые очертания не то лесов, не то полей. Что-то вроде миража, в общем. Но стоило мне сделать шаг, и пройти сквозь иллюзорный барьер, как декорации резко преобразились.

Утопающая в цветах земля, аккуратные аллейки из ажурного камня, резные колонны с витиеватыми узорами, сквозь кроны радужных деревьев пробивается яркий солнечный свет. Повсюду порхают разноцветные светлячки, бабочки, кружат в воздухе лепестки цветов. Над моей головой величаво проплывает между стволами деревьев огромное существо, напоминающее разноцветного кита. В общем, дикий псилоцибиновый передоз, страшный сон аниме-хейтера. Да как вы живете тут вообще? Буэ-э-э. Нет, нужно срочно звать Селесту! Хотя бы просто для того, чтобы глазам было на чем отдохнуть.

На тропинке меня встретила симпатичная девушка в небольшой маске. На удивление, не фея. Хотя, может быть это очередная иллюзия?

— Добро пожаловать на фестиваль, господин! Какой облик предпочитаете принять?

Вокруг нее в воздухе стали появляться маски. Самые разные — от ярких, карнавальных, до мрачных и устрашающих.

— Эй, Сел, не хочешь немного проветриться?

— На фестивале фейри? Давненько я там не была. Почему бы и нет? А ты уверен, что это не помешает делу? Все-таки мы в прошлое вмешиваемся.

— Гуляющая парочка выглядит гораздо менее подозрительно, чем одинокий юноша, глазеющий по сторонам, — заметил я. — И вообще, просто посмотри, как здесь красиво!

— Ну ладно, уговорил, — улыбнулась она.

— Секундочку, уважаемая, я буду не один, — предупредил я, позволяя Селесте появиться рядом.

Странная девица и бровью не повела — только набор масок вокруг нее слегка изменился: те варианты, которые я уже видел, переместились на левую сторону, а справа появились более элегантные и женственные модели.

— Простите, но мы бы не хотели выделяться, — деликатно уточнила Селеста.

Набор масок тут же стал чуть более грубым и примитивным. Думаю, такие варианты она предлагает обычным смертным. Все-таки хорошо иметь опытного спутника — я об этом даже не подумал.

Селеста выбрала аккуратную белую маску с узором в виде золотых колец. Ну а я взял черную, с золотистыми шестеренками. Нормально. Эти штуки и внешность скрывают, и ауру, и даже стиль одежды меняют. Теперь мы будем выглядеть как самые обыкновенные гости фестиваля. Если вести себя тихо и не привлекать внимания, то наше появление никак не отразится в будущих отчетах комиссии Метрополии, а вмешательство в прошлое будет минимальным. И конечно же мы соблюдаем обычные меры предосторожности: не используем свою настоящую внешность и даже сменили ДНК с помощью “Оборотня”.

За каждую секунду нашего пребывания здесь Око Хроноса поглощает немного амальгамы, и чем сильнее мы воздействуем на общую цепочку событий, тем больше энергии оно тратит. Пока мы меняем лишь мелкие детали, последствия которых не расходятся слишком далеко во времени. Но, думаю, если израсходовать немного амброзии, то можно и какие-то серьезные изменения внести (к примеру в отчеты комиссии, которые видела вся Метрополия), правда тогда есть риск, что на это событие обратит внимание нынешний хранитель времени, Айон, и тогда у нас возникнут просто грандиозные проблемы…

— Приятного времяпровождения! — поклонилась девушка-привратник, жестом приглашая нас следовать по тропинке.

Мы поблагодарили ее и отправились дальше. Фестиваль только-только начался — народ все еще стекался со всех сторон, занимая установленные организаторами ларьки и шатры. Развлечения здесь были самые разные. Где-то продавали необычные закуски (ну какое веселье без еды?), где-то устраивали веселые соревнования, разыгрывали театральные постановки, устраивали художественные выставки и так далее.

Над небольшим прудом в центре площади висела огромная сфера воды. Внутри нее размеренно танцевала девушка-русалка, жестами приглашая прохожих присоединиться к ней. На наших глазах двое гостей подвели к ней хромающего юношу. Тот не без опаски прикоснулся к тонкой пленке, отделяющей воздушное пространство от зависшего в нем “аквариума”, и тут же был втянут внутрь. Сперва его зрачки расширились от ужаса и он закрыл ладонью рот и нос, но вскоре осознал, что может свободно дышать под водой и его страх сменился удивлением. Девушка взяла парня за руку и вскоре они уже кружились в волшебном танце. “Доброжелатели” почти сразу ушли восвояси, а юноша вскоре выбрался наружу, но уже без каких-либо признаков хромоты.

Занятно. Должно быть это какая-то модификация “Сферы воды”. Они здесь способности нефилимов в качестве развлечения используют? Аквадискотека, блин! Но для обычных смертных, которым повезло попасть на праздник — это самые настоящие чудеса. Такая сфера при необходимости и оторванную руку может на место вернуть, и рак вылечить.

Мы пошли дальше, наслаждаясь атмосферой праздника. Повсюду звучала приятная музыка, по тропинкам с восторженными возгласами носились многочисленные детишки. Вряд ли они осознают, что переживают сейчас приключение, которое будут вспоминать потом всю жизнь.

Главная площадь буквально гудела от голосов многочисленных торговцев, которые наперебой расхваливали свои товары. Здесь можно найти все: от вкусной еды и занятных безделушек, которые мастерят порой из камней и ракушек жители прибрежных городов, до самых настоящих артефактов легендарного и божественного класса.

Я с любопытством разглядывал самые интересные лоты, борясь с острым искушением накрыть всю площадь “Кристаллом сновидения”. Не стоит давать волю жадности: здесь полно могущественных существ, способных скрутить меня, что называется “одной левой”. От души посмеялся над хамоватым торгашом, который пытался купить оружие, предназначенное для нефилимов, за обыкновенные золотые монеты. Стоящий за прилавком архонт торговался с таким пылом, будто собственную почку продавал, а не какой-то там артефакт, но в итоге подсунул купцу обыкновенный веник, замаскированный под оружие с помощью “Создания фантома”. И поделом — очень уж нагло тот себя вел.

Валюта здесь ходит самая разная — от обычных медных монет до аурамитовых “флешек” с амальгамой и амброзией. Даже жаль, что мы здесь как бы под прикрытием, и не можем ничего купить. Нужно будет как-нибудь посетить такую ярмарку, когда у меня появятся возможность и хоть какие-то свободные деньги.

Да, несмотря на кажущееся равноправие, это место — элитная тусовка для серафимов и архонтов, а всех прочих сюда пускают исключительно ради забавы. Впрочем, для большинства смертных это редкая возможность получить благословение, лечение или даже какой-нибудь необычный подарок от “богов”. К примеру, осчастливленный удачной сделкой архонт уже отправился раздавать бесполезные для него золотые кругляши пробегающим мимо детишкам. Конечно, многие из них сдуру обменяют это богатство на какую-нибудь неземную сласть. Зато какие воспоминания!

За соседним прилавком два широкоплечих бугая ожесточенно спорили:

— И ты хочешь сказать, что твой “Нефритовый коршун” лучше, чем моя “Небесная ось”?

— А разве нет? — нахмурился второй. — Призрачное лезвие может попадет по цели, а может и нет. А “Коршун” гарантированно пробьет любой щит!

— Думай, что говоришь. Да если заточить “Ось” до пятого пробуждения, она сама станет призрачной, и тогда никакой “Коршун” с ней не сравнится!

— Мы с тобой сейчас про потенциал говорим или про реальные боевые возможности? — возмутился покупатель. — Если столкнешься с грамотным щитовиком то до этого твоего “пятого пробуждения” можно и не дожить, знаешь ли!

— Грамотным? А я что, по-твоему, безграмотный? — вспылил продавец. — Ты еще и в навыках моих смеешь сомневаться?

Градус перепалки стал повышаться, грозя перейти в самые настоящие разборки. Большинство случайных прохожих сочли за лучшее убраться подальше от эпицентра будущей стычки между двумя нефилимами.

Но не успели оба бугая как следует распалиться, как возле них возникла небольшая феечка с длинными голубыми волосами и парящей над головой короной. За ее спиной висела огромная (по сравнению с ней самой) кисть а вокруг тела вращались полупрозрачные значки — палитры, кнопки и разнообразные инструменты дизайнера. Что-то вроде интерфейса графического редактора, в общем. Похоже, именно ей мы обязаны тем взрывом на фабрике по производству акварели, который произошел в этом месте после появления ковена фейри. Должно быть, она — их лидер. Что-то вроде королевы.

— Молодые люди, — строго заявила она, — вы должны знать, что любые проявления насилия на наших праздниках строго запрещены! За исключением специальных театральных постановок, конечно же. Так что я вынуждена спросить: вы уже подали заявку на проведение своего “спектакля”?

В ее голосе зазвенела сталь. Я невольно поежился. Сама феечка была не особо сильна, а вот на оружии за ее спиной красовалась личная печать Паймон. И тяжелая аура, исходящая от него, не предвещала ничего хорошего. Кисточка бога, чтоб ее! Держу пари, что эта голубоглазая малышка может запросто “закрасить” этих двоих, и никто в нашей вселенной (кроме, разве что, богов) даже не вспомнит о том, что они когда-то существовали. Ну, или что-то в таком роде.

— Нет, госпожа, — здоровяки ответили почти синхронно, покорно склонив головы.

— Вижу, что у вас возникло затруднение, — заключила феечка. — Как насчет того, чтобы решить его в честном поединке?

Нефилимы посмотрели на нее с недоумением.

— Конечно, настоящей дуэли между вами эта площадь скорее всего не переживет, — согласилась королева ковена, — но почему бы вам не использовать чуть более слабых аватаров?

— Мы простые нефилимы, госпожа, — ответил продавец, пожимая своими дюжими плечами. — Такое искусство нам, увы, недоступно.

— Ну, положим, с этим я могу вам помочь, — со злодейской ухмылкой ответила фея.

Здоровяки побледнели. Однако королева фейри всего лишь взмахнула рукой, вытащив из пространственного хранилища небольшой складной столик.

Еще один взмах — и на его поверхности возникли до боли знакомые мне силуэты. Девушка-мечник с точеной фигуркой, робот-молотобоец, лошадинозадый кентаврик, богомол и четырехрукий атлет. Вот те на! Да это же те куклы, которых я сделал еще в Теалосе! Откуда они здесь вообще взялись?!

Хотя нет, это не та же самая игра, а ее искусная копия. Все фигурки выглядят плотными и реальными, почти живыми. Кто-то очень постарался, сделав на основе моей кустарной самоделки артефакт легендарного класса, стоимостью в несколько миллионов ОР!

— Будете смеяться, но оригинал этой прелестной вещицы нам принесли детишки с одной захолустной планетки на краю Доминиона, — пояснила феечка. — Клялись, что его смастерила их шестилетняя одноклассница. Но, судя по дотошности, с которой были уравновешены правила игры, учились они в одном классе с перерожденным серафимом, или того хуже, Падшим.

Спорщики переглянулись. Ну да, решать конфликт простой детской игрой было бы унижением их достоинства, но если артефакт был создан каким-то “высшим существом”, значит все гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. Ха-ха-ха, Юла дает гарантию — скучать вам точно не придется! Эта забава вполне могла бы развлечь даже многоголовых чудовищ, вроде меня, Курта или Ладона,по крайней мере на несколько минут.

Но это что получается, фестиваль недавно был и в Теалосе? Нет, слишком большое совпадение. Наверное, просто где-то на Синоне. А детишек туда привел кто-нибудь могущественный, имеющий доступ к пространственной магии. Грэм? Нет, вряд ли, ему бы такое и в голову не пришло. Скорее уж Андер. Прокачался уже, значит, как следует. И непутевого братца своего привел — поглазеть на праздник. Интересно, как они там вообще поживают? Надо будет расспросить фей после того, как вся эта история с путешествиями во времени закончится. До сих пор дорога на родную планету для меня была закрыта, но теперь я вполне могу найти повод, чтобы отправить туда какой-нибудь кораблик со страницей гримуара на борту. Главное — не слишком палиться с визитами к старым знакомым — уж их-то наверняка держат "под колпаком".

— Ну, чего встали? — фея поманила спорщиков рукой, — вы играть будете или как? Вот они — ваши аватары!

Я не без усмешки наблюдал за тем, как два здоровенных бугая присаживаются на маленькие табуретки (явно предназначенные для детей), берут в свои ручищи крошечные геймпады и сосредоточенно перелистывают инструкции к выбранным персонажам. Первый бой, от которого словили бы фейспалм даже самые неуклюжие из завсегдатаев моего клуба, их конечно же не удовлетворил. Они решили продлить свой турнир до трех боев, потом до пяти, а потом и вовсе забыли, что им нужно было решать какой-то конфликт. Вокруг них даже собралась небольшая группа зевак. Феечка удовлетворенно кивнула и исчезла.

— Что, ностальгия одолела? — понимающе спросила Селеста.

— Да, есть немного, — я кивнул.

— Можешь гордиться, — улыбнулась она, — если твоя игра появилась в одном из ковенов, через пару лет в нее будут играть по всему Доминиону.

Я пожал плечами. Если бы мне сказали об этом пару лет назад, я был бы та-а-ак счастлив. А теперь… Есть у меня заботы и поважнее.

— Есть идеи по поводу того, как вообще это могло произойти? Я имею в виду исчезновение ковена, — спросил я.

Конечно, я уже прошерстил всю доступную информацию в Сети, но мне ли не знать, что о некоторых вещах в "Интернетах" просто не пишут.

— Нарушить работу Разлома сложно, но возможно, — ответила девушка. — Чтобы тебе было понятно: ваши земные ученые называли это явление “космической струной”. Одномерный дефект пространства-времени, соединяющий две удаленные точки. Мощный энергетический всплеск в нужное время в нужном месте может изменить форму зарождающейся струны и, как следствие, пункт назначения. Поэтому перед созданием червоточины серверы Системы проверяют “прогноз погоды” всех звезд, в окрестностях маршрута. Если где-нибудь ожидается мощная вспышка или взрыв сверхновой — Разлом просто не откроется.

— Но даже если такое произойдет, разве они не должны появиться где-то в случайном месте этой вселенной? — уточнил я.

— Ты прав, — кивнула девушка. — Даже не представляю, что должно было случиться, чтобы обыкновенный Разлом забросил свой груз в гиперреальность. Для этого струна должна замкнуться на черную дыру или что-то в таком роде.

— А что насчет временного парадокса? Может, все произошло из-за нашего появления тут?

Она покачала головой.

— Временные парадоксы не возникают на пустом месте. Что-то изначально должно было спровоцировать использование Ока Хроноса. А если бы мы с тобой стали причиной “короткого замыкания” в ткани пространства-времени, то в небе над нами сейчас висели бы не ванильные барашки, а разгневанная физиономия Айона.

Я невольно бросил взгляд наверх, чтобы убедиться в том, что “нормальное” небо до сих на месте.

Мы остановились у одного из прилавков, где угощения от фей можно было попробовать совершенно бесплатно. И это не просто жест щедрости. Если верить рекламным вывескам, здесь можно есть все, что угодно, в любых количествах, и не бояться испортить себе аппетит или фигуру. Ноль калорий, в общем. Иллюзорная еда! Ну как мимо такого пройти?

Я не без опаски взял себе что-то вроде пирожного, от которого шел ароматный дымок-туман. Попробовал. Вкусно! Внутри — что-то вроде небольших шариков “шипучки” в нежном сливочном креме. Текстура, аромат, поведение пузырьков и мягкой начинки — симуляция материи на высшем уровне! Одного не пойму: как, черт возьми, оно умудряется быть и холодным и горячим одновременно? Селеста, услышав мое удивленное ворчание, рассмеялась.

— Это же не настоящая еда, а иллюзия. Она воздействует напрямую на твои рецепторы, а потому не нарушает никаких законов физики.

Для иллюзии эта штука слишком уж реалистична. А еще вкус и запах! “Создание фантома” так точно не может. Это кстати, один из недостатков способности — созданные ею иллюзии совершенно не пахнут. Ну и съесть их довольно сложно: разве что, проглотить. Думаю, все эти блюда — результат работы той самой “божественной кисти”, как и все окружающие нас декорации.

Ради проверки я сорвал с земли цветок, откусил кусочек лепестка, пожевал. Пахнет лавандой. Правда, на вкус — как резина. Недоработочка, хе-хе.

В одном из параллельных сознаний шевельнулась идея.

— Слушай, а что если мы сами выкрадем ковен на долю секунды раньше его перехода через Разлом? Ну или подменим его какой-нибудь пустышкой. Для “рецепторов” окружающего мира ничего не изменится. А значит никакого парадокса не возникнет. Ну, как с тем котом, который может быть и жив и мертв одновременно, до тех пор, пока кто-нибудь не заглянет в коробку.

— Ну и как ты себе это представляешь? — рассмеялась Селеста. — Поверь мне, у этих феечек очень надежная система защиты. В момент перехода королева ковена скорее всего соберет всех внутри своего пространственного кармана и установит Абсолютный барьер. Ты и близко к ней не подберешься! А затеешь драку — и Кисть Паймон попросту сотрет тебя из реальности.

Я почесал затылок. Потом хихикнул и достал из кармана чистый лист гримуара. Быстренько настрочил на нем небольшую записку.

“Уважаемая госпожа! Мне стало известно из надежного источника, что некто попытается захватить Ваш ковен во время перехода через Разлом. Прошу Вас, будьте предельно осторожны! Доброжелатель.”

Селеста заглянула через мое плечо и от души расхохоталась.

— Ах ты ж подлый негодяй! Хочешь повторить тот трюк с деревянным конем из фильма?

Мы с ней недавно пересматривали “Трою”, так что образ все еще не выветрился из памяти.

— Ну а почему бы и нет? В конце концов, я же действительно “доброжелатель”. Ну-ка постой пока тут, чтобы меня потом сложнее было опознать.

Сложил листок вчетверо и подозвал одного из пробегающих мимо ребятишек с необычно высоким Интеллектом.

— Эй, пацан, хочешь подзаработать?

— Да, господин, — его глаза загорелись азартом.

— Видел тут феечку с голубыми волосами и короной? Она еще летает кругом и рисует всякие интересные штуковины.

— Госпожа Лиллиан? — он с энтузиазмом закивал. — Конечно видел.

Вот значит, как ее зовут. То чувство, когда какой-то малец успел выяснить больше, чем ты сам. Но рассылать повсюду пауков-разведчиков сейчас слишком рискованно.

— Передай ей записку, и этот камушек твой. Знаешь, что это такое? Ага, вижу по глазам, что знаешь. Самое главное — ты не должен говорить, кто дал тебе это задание, понимаешь?

Протянул ему листок и небольшой кристалл элтелиона, размером с фалангу мизинца. У паренька натурально отвисла челюсть. Он слегка “завис”, явно оценивая стоимость свалившегося на его голову “рояля”.

— Я вас не подведу, господин! — наконец выпалил он, приходя в себя, и почтительно поклонился.

— Ну давай, давай, беги, — я похлопал его по плечу, незаметно перебрасывая на его счет еще и десяток тысяч ОР.

Для меня это сущие мелочи, а мальцу будет приятный сюрприз при следующем посещении храма. Он уже явно что-то смыслит в магии, а стоимости кристалла должно хватить на оплату нормальной учебы, если только расценки в его мире не слишком отличаются от того места, где рос я сам. Не знаю, кто решил, что издеваться над слабыми — это любимое развлечение “высших слоев”. Как по мне, помогать гораздо веселее! А у тех, кто не верит, что в жизни может происходить что-то хорошее, вот просто так, без какого-либо повода, хочется спросить: может, дело в том, что они сами так никогда не поступают?

Мальчишка сорвался с места, как ошпаренный. Ну а мы поспешили затеряться в толпе, не выпуская, впрочем, его из виду. Здесь полно народу с одинаковыми масками, так что даже если кто-то попытается потом залезть в его воспоминания, ничего конкретного узнать они не смогут. Да и страница гримуара выглядит для всех, как обычная бумажка. Воздействие на ситуацию минимальное — ну не станут же они сворачивать весь балаган из-за какой-то глупой записки!

Феечка взяла "бумажку" (в ее руках она тут же резко уменьшилась), с беспокойством повертела головой и машинально спрятала предупреждение в карман. Попалась! Теперь я могу в любой момент поместить ее в “Ловушку” Онейрономикона. Прямо сейчас мне это ни к чему, но вот в момент перехода через Разлом такая возможность будет очень кстати.

Спохватившись, девушка поблагодарила гонца, подарив ему какую-то необычную сладость. Стала о чем-то расспрашивать, очевидно о том, кто же передал ему записку. Не выяснив ничего конкретного, отослала мальца восвояси.

Парень тут же отыскал укромное место, воровато огляделся и, морщась, проглотил подаренный мною кристалл, закусив подаренной вкусняшкой. Боится, видимо, что взрослые отнимут. Смышленый малый! Пусть и слегка безрассудный. Нельзя же вот так просто неизвестные вещества принимать... Элтелион, конечно, не токсичен, но он вряд ли знает это наверняка.

Ну что ж, пока все идет по плану: удочка, крючок, приманка — на своих местах. Теперь остается только ждать!

Глава 7. Время

Наше внимание привлек еще один вид “развлечений”. Небольшое додзё или площадка для тренировок в виде навеса с крышей в японском стиле. Несколько ребят размахивали там деревянными мечами, демонстрируя свои навыки перед каким-то именитым мастером. Мы, понятное дело, тоже зашли поглазеть.

С момента моей “драконизации” девочки стали сильно отставать от меня в мастерстве. Мне больше не приносили пользы ни спарринги с Селестой ни бои с Амелией, так что я сосредоточился на тренировках с виртуальными партнерами или попросту между двумя потоками собственного сознания. Я стараюсь не запускать эту сторону своего развития, ведь на поздних этапах развития архонты способны полностью блокировать сверхспособности друг друга, так что им приходится полагаться на силу защитных артефактов, системного оружия и собственное мастерство. Но сейчас я застрял в своем обучении и не вижу простого способа это исправить.

К моему удивлению, на самом почетном месте сидел не бравый воин и даже не шаолиньский старичок с аккуратной бородкой, а старая зловредная карга с крючковатым носом, узкими очками и кривой злодейской ухмылкой. Теплый плед на коленях, мягкие домашние тапочки — эдакий “лорд ситхов” в женском обличии. В руках у нее был даже не синай, а самая обычная кухонная скалка. Рядом со старой каргой по стойке смирно стояла молодая девица со строгим взглядом, и держала в руках тарелку печенья, из которой бабка то и дело брала сладости, словно попкорн в кинотеатре.

Масок они не носили (да и какая тут маска, если ты “великий мастер”) но и ауру свою довольно мастерски скрывали. Что-то на уровне адамантового авантюриста у бабки и мифриловый уровень у девчонки. Вот только я нутром чуял, что обе “куклы” — части одного и того же существа, которое не менее опасно, чем я сам. И нравится же кому-то такой маскарад!

Старая карга отпускала едкие комментарии в адрес спаррингующих, от души насмехаясь над их бойцовскими талантами, но, надо отдать ей должное, в каждой издевке содержалось скрытое замечание или полезный совет. Бойцы краснели и пыхтели но, сжав зубы, кланялись и благодарили. В общем-то да, неплохой способ мотивировать учеников и отгонять тех, кто не настроен на серьезное обучение. На моем лице непроизвольно появилась почти такая же злодейская улыбка.

— Что, тебе тоже подраться захотелось? — развеселилась Селеста.

Я уклончиво пожал плечами и ответил по нашему голосовому каналу:

— Да, если честно. Руки так и чешутся попробовать свои силы в бою с кем-нибудь более опытным. Вломиться в додзе и заявить: “до меня дошел слух, что ваш мастер дерется, как старая бабка”.

— Нельзя, — девушка “молча” покачала головой, — это привлечет слишком много внимания. Думаю, этот серафим никуда не денется с планеты, так что ты вполне сможешь нагрубить ему уже после того, как все закончится.

И то правда. Я с наигранным огорчением вздохнул и потянул девушку за руку — к другим развлечениям. Нечего на “тетю грушу” глазеть, коли ни съесть ни побить ее все равно не получится.

* * *

Наконец, фестиваль подошел к концу. То там, то тут, открывались широкие порталы, через которые уставшие посетители уходили восвояси, зачастую, со спящими детьми на руках. Самые высокопоставленные гости собрались на главной площади чтобы поблагодарить организаторов праздника — самих феечек. Дарили, традиционно, произведения искусства. Ну а что еще нужно бесплотным, почти бессмертным существам, которые просто живут в свое удовольствие, наслаждаясь бесконечными путешествиями, творчеством и праздниками?

Мое внимание привлек один из гостей, носивший маску с изображением дракона, который подарил Лилиане странный рисунок. Что-то вроде каллиграфического иероглифа, которые так любили в древнем Китае. К слову, системный язык кроме обычной, буквенной формы имеет еще и иероглифическую. Между прочим, очень экономит время, когда требуется усваивать большие объемы текста. Нарисованный им символ обозначал “перерождение”, но его часто используют также в значении смерти или нового начала. Сам по себе он представляет что-то вроде ростка или дерева, стремящегося к солнцу. Вот только странный гость нарисовал его таким образом, что растение стало похоже на пасть какого-то чудовища, готового это самое солнце сожрать. Жутковатый рисунок, если честно.

Лилиана очевидно занервничала, хоть и старалась не подавать виду. И я вместе с ней. Одно предупреждение еще можно было списать на какую-то шутку, но два — это уже серьезно! Если феечка сейчас поднимет кипиш, начнет отправлять сообщения своим могущественным покровителям, то временная линия пойдет вразнос, возникнет парадокс и на наши головы обрушится гнев Айона. Я не спускал глаз с показателя энергии, которую потребляло Око Хроноса, готовясь в любой момент “делать ноги”.

Индикатор резко подскочил, поколебался немного на отметке в пять тысяч ОР в секунду, а потом вернулся в норму. Ф-ф-ух, пронесло! К счастью, река времени почти всегда стремится вернуться в собственное русло. Однако, и шутить с этим правилом, раскачивая лодку событий — очень плохая затея.

Но что это вообще было? Предупреждение? Это же наверняка как-то связанно с их будущим исчезновением… И в то же время с Куртом. Но как? Нет, я не исключаю, что он мог вернуться в недалекое прошлое, чтобы перед побегом в другую вселенную забрать с собой ковен феечек, который в любом случае должен был исчезнуть. Аурамит — критический ресурс, и кто знает, существуют ли подобные существа в том месте, куда он попадет?

Но все равно — это слишком большое совпадение! Понятно, что Курт просто решил воспользоваться случаем, узнав об исчезновении феечек в новостях. Для него это выглядело всего лишь как удачная возможность, которую очень не хотелось бы упускать. Но если хорошо подумать, то эти два события просто должны быть как-то связаны! Причем, в первоначальном временном потоке, иначе ни Курт, ни Паймон не стали бы вмешиваться в прошлое. Штука в том, что ни один из них не знал об этом заранее. И вообще никто не знал, кроме меня и…

Я мысленно хлопнул себя по лбу. По всем лбам одновременно. Ладон, вот скотина! Он единственный знал о том, что именно Курт собирается делать с его "секретами". И отпускал туманные намеки про ловушку, в которую тот должен был угодить. Понятно, что если бы подвох был в самой филактерии, например, в виде какой-нибудь фатальной ошибки в исходном коде суперспособности, Курт бы ни за что на это не купился. Поэтому старый дракон просто заранее оставил вкусную приманку, которую можно было достать только при помощи этой силы.

Еще раз убеждаюсь, что с этими “динозаврами” шутки плохи. Должно быть, он все спланировал еще с самой первой нашей встречи. И даже путешествие во времени предвидел. Осколки Хроноса — это почти наверняка реликты древних времен, когда Ладон все еще был жив и здоров. То есть он наверняка знал, что у Паймон есть такой артефакт, и выбрал именно ее ковен… А что? В худшем случае он получил бы в свое распоряжение “бесплатный” комплект феечек, а я просто ничего не смог бы рассказать богине из-за нашего с ним контракта. А если бы я еще имел неосторожность дать Паймон клятву на странице гримуара… О-о-о, а вот это было бы уже очень серьезно!

По спине побежали мурашки. Противоречия, как я мог про это забыть?! Стоит двум владельцам страниц сговориться, создав условия, когда любое мое решение приведет к нарушению одного из контрактов — и гримуар тут же сбросит меня с тепленького кресла “Владыки”! Как бы осторожен ты ни был в формулировках, таких конфликтов попросту не избежать — теорему Гёделя* еще никто не отменял. Мда-а-а. А ведь старый хрыч с самого начала что-то такое говорил мне про “величайшего глупца”.

(прим.: теорема, которая утверждает, что любая формальная система аксиом неизбежно содержит неразрешенные предположения ).

Не откладывая в долгий ящик, я отправил сообщение Элро. Для внесения таких серьезных изменений в исходный код Онейрономикона мне нужно согласие всех наследников Прометея. Черт, уже представляю себе выражение его лица. Мрак… Такого жгучего стыда я не испытывал, наверное, со времен “взрывного дерева”, которое я поджег в детстве ради пополнения маны, подняв среди ночи на уши весь Теалос. Еще один повод для беспокойства: несмотря на всю мои невероятные способности, эрудицию и смекалку, я все еще остаюсь зеленым юнцом. Я ведь знал о теореме Гёделя. Теоретически. А толку-то? Знание знанию рознь. Только реальный опыт — твои победы и неудачи, набитые шишки и разбитые в кровь коленки — могут загнать в твою подкорку одну простую мысль: вот “это” знание — оно о-о-очень важное!

Проблема в том, что у меня теперь просто нет права на такие ошибки! А опыт нужен прямо здесь и сейчас. Я сдуру забрался на очень высокую гору, где водятся одни только старые мудрые драконы и большая удача, что до сих пор ни один из них не решил меня слопать… Ладно, время на самокопание у меня еще будет. Это не та задача, которую я могу решить вот так, с наскока.

И кстати о драконах. Из-за всех этих событий, я так и не уточнил кое-что очень важное.

— Как твои дела с тем осколком, который Ладон нашел на дне Альфы?

Я передал Селесте филактерию почти сразу после того, как наш договор о Уотердипе был выполнен, но в процесс слияния по ее просьбе не вмешивался.

Девушка дернула плечами. Помрачнела.

— Эта моя, эм-м-м, “сестра”, была довольно сильна. Но она тоже провела в изоляции слишком много времени. Я пыталась достучаться до ее сознания, чтобы убедить ее провести нормальное слияние. Но она так и не пришла в себя. Мне пришлось насильно поглотить ее душу. Это… — она сглотнула. — Это было непросто. Я чуть не потеряла себя.

— И ничего мне не сказала, — нахмурился я.

— Не хотела взваливать на тебя еще одну ношу.

— И потому тащила ее сама? Мы бы что-нибудь придумали, использовали силу Фобоса в конце концов! Зачем я тогда нужен, если не могу поддержать тебя в такой момент?

Девушка отвела взгляд. Я вздохнул и приобнял ее за плечи. Иногда нам всем приходится идти на риск и делать вещи, которые противоречат морали, как нашей собственной, так и наших близких. С этим ничего не поделаешь. Нет, я могу понять, почему она так поступила. Когда все твои проблемы решает кто-то другой — не важно, отец, любимый или просто богатый приятель, рано или поздно ты начинаешь чувствовать себя зависимым. Что для бога, пусть даже бывшего, конечно, не комильфо. Так что можно даже не допрашивать. “Росток крепнет, когда пробивает себе путь к солнцу”, скажет она, ну или что-нибудь еще в таком роде. Боги, какими же философами мы стали со всем этим “взрослением”, тьфу!

Селеста всегда выглядит такой сильной и жизнерадостной, но страшно даже представить, через что ей пришлось пройти во время той адской процедуры “самосборки”, через которую мы с Прометеем ее протащили. Расколоть нестабильную душу на добрую сотню частей в надежде, что хотя бы одна из них сумеет стабилизироваться и в последствии подчинит себе все остальные — такое приключение наверняка даже Фобоса заставило бы поежиться. А уж он-то повидал в жизни некоторое количество, гм, неприятного контента.

— Так, в следующую безумную авантюру отправляемся только вместе, хорошо? — сказал я вслух, заглядывая ей в глаза и поправляя сбившуюся прядь белоснежных волос.

— Ладно, ладно, — сдалась она, улыбаясь сквозь проступившие слезы.

И кажется, я даже знаю, какой она будет, эта самая авантюра.

* * *

Сборы фейри не заняли много времени. Лилиана просто взмахнула своей “волшебной кисточкой” и все декорации растаяли в воздухе, оставив после себя лишь небольшую истоптанную рощу. Гости, которые путешествовали вместе с ковеном или просто решили использовать бесплатный Разлом в качестве “попутки”, принялись один за другим отправляться в пространственный карман феечки. Такой способ наиболее экономичный, так как время использования портала сокращается до минимума.

Однако в хранилище спрятались не все гости. Вместе с королевой фейри на страже осталось еще двое архонтов. По всей видимости, она решила подстраховаться, попросив помощи у своих “пассажиров”. Паршиво! Я собирался выкрасть Лилиану до перехода через Разлом, подменить ее куклой, например. Но сейчас это невозможно, так как приведет к очередному парадоксу. Архонты моментально поднимут тревогу и отменят переход, сломав временную линию. “Допредупреждался”, блин! Теперь придется ждать, пока все трое покинут основную реальность, а там уже можно будет вертеть прошлое как угодно, не боясь последствий. Да и не могу я просто взять и телепортировать этих двоих — теперь они сами по себе, если только не вернутся в пространственное хранилище феечки.

Помедлив несколько секунд, вся троица вошла в портал. Но как только Разлом начал закрываться, в небе над ним появилась большая угольно-черная сфера, а затем все просто исчезло в яркой вспышке.

* * *

Путешественников выбросило где-то посреди темно-серой пустыни. Высоко над землей висели обломки Эдельвайса, точнее, его центральной части, которая исчезла во время недавнего “взрыва”. Внутри станции вращалась сферическая червоточина, в которой постоянно сменялись разные пейзажи. В основном, космические, но иногда через нее можно было заметить вдалеке песчаные дюны или горы. Я сверился с гримуаром. Это точно не наша вселенная! Скорее, что-то вроде мертвой, неосуществленной реальности, ну или моих “сновидений”. Только вместо привычного мне ускоренного течения времени, здесь оно движется гораздо медленнее. Ага, понятно теперь, на что мое Цукуёми тратит больше всего энергии.

Что-то такое я с самого начала и подозревал. Ладон дал Курту технологию перемещения между реальностями. Возможно, даже способ вернуться в предыдущую вселенную, ту самую, от которой мы все изначально “отпочковались”. Ну да, кроме вселенной-мамы должна быть и бабушка и пра-бабушка... Это намного вероятнее, чем встреча с какой-то совершенно иной реальностью. А старик живет на свете достаточно долго, так что я не удивился бы, если ему известны подобные секреты.

Красный дракон не заставил себя ждать — он появился в десятке метров от Лилианы и ее охранников, обнажая свое оружие — пылающий длинный меч из системных нанитов. Да, вот незадача, спасти сейчас я могу только феечку. Придется наблюдать за махачем и ждать более подходящего момента. Может они все-таки справятся своими силами?

Но, к моему удивлению, Курт пришел не один: за его спиной стояло странное существо в темной маске с длинными острыми ушами а-ля Бэтмэн. Неизвестный был с ног до головы увешан артефактами, а в руках держал тонкий посох со светящейся сферой в навершии. Проблема в том, что я никак не мог определить, что же он из себя представляет: его аура была совсем чужой и незнакомой. Над головой существа висел нимб, но совершенно не такой, как у обычных архонтов, а исходящее от него давление превышало силу самого Курта на несколько порядков. Этот товарищ точно не из нашего Доминиона, а быть может, и не из этой вселенной… Проводник?

Архонты перегруппировались, прикрывая собою феечку. Лилиана стала поспешно выпускать из хранилища всех своих могущественных попутчиков — еще одного архонта и двух серафимов. Те, не мешкая, принялись готовиться к бою — активировать артефакты, устанавливать мощные барьеры и так далее. Курт в ответ лишь презрительно сплюнул. Его силуэт дрогнул и разделился сразу на пять одинаковых копий-клонов — по числу защитников ковена.

А затем началось настоящее безумие. Замелькали вспышки отраженных ударов, смазанные силуэты бойцов — ни один из участников этого странного шоу не оставался на месте и доли секунды. Собственно, бóльшая часть сражения происходила именно в варпе (гиперпространстве), а в реальности можно было наблюдать лишь всплески впустую потраченной энергии, да остаточные изображения от материализовавшихся на мгновение бойцов. Вот и насмехайся после этого над боевыми сценами из мультфильмов и аниме, когда на экране видны лишь какие-то жалкие искры да размытые линии!

Это уже не какая-то там стычка нефилимов-новичков, у которых в колоде всего одна или две сверхспособности. Старшие архонты не только сами владеют широким набором умений, но способны блокировать чужие способности, так что им приходится полагаться на защитные артефакты и те силы, которые действуют непосредственно на тело своего владельца.

Вся соль в том, что тела архонтов и серафимов спрятаны в пространственном хранилище, то есть, находятся в варпе. Так что для них вполне нормальное явление, когда один боец вгоняет в грудь противника двухметровое копье а заодно и собственную руку, практически, по локоть. (При этом с обратной стороны ничего не “торчит”, естественно). Потом кто-то резко остается без этой самой руки, а копье с противным свистом вылетает откуда-нибудь из задницы противника, возвращаясь к своему хозяину, который уже отрастил себе новую конечность. И это у них называется “промахнулся”.

Да, пространственный карман — не самое надежное убежище. По магическим законам он должен быть постоянно соединен с внешним пространством, и эту его “горловину” можно насильно расширить. Можно также пробить в хранилище дополнительную точку входа непосредственно через варп и так далее. Главное — добраться до “сердца” противника, скрытого где-то в пространственных лабиринтах, будь то филактерия (если речь идет о нефилиме) или “ядро” из системных нанитов, как у архонтов.

С серафимами все еще сложнее, ведь они получают от Системы способность “Домен” — небольшую область в гиперреальности (не путать с варпом!) где каждый из них — почти бог, прямо как я в своих сновидениях. А чтобы убить серафима в его собственном мире нужно иметь хотя бы десятикратное преимущество в силе.

Кроме того, противника можно ослаблять — методично уничтожать его ауру и биомассу, заставив его, будто черепаху, целиком уйти в варп-карман. И потом уже выжигать его нутро чем-нибудь убойным. К примеру, оружие Курта горит “Адским огнем”, так что им можно буквально отрезать куски ауры, поглощая всю вложенную в нее энергию. Я уже не говорю о “Фазовом пространстве”, в которое эти ребята то и дело перескакивают, уклоняясь от атак или нанося свои собственные. Одним словом, безумие!

Я впервые наблюдаю битву существ такого высокого уровня. Так что данные, которые я сейчас получаю, практически бесценны. Так и хочется крикнуть: “помедленнее, господа, я записываю!”. Самому туда полезть? Вот еще! Мне там делать, если честно, просто нечего. От архонтов я, положим, худо-бедно отобьюсь, а вот серафимы — огромная проблема. Они намного сильнее меня, так что будут представлять серьезную опасность даже внутри сновидения.

Феечка, как могла, пыталась помочь своим союзникам, но все происходящее, откровенно говоря, было для нее слишком сложным. Оружие у нее в руках довольно мощное, но она им даже прицелиться толком не успевает. Так что Лилиана ограничилась защитой, нарисовав вокруг себя что-то вроде “Абсолютного щита”.

Око Хроноса стало активно вращаться, разом поглотив несколько миллионов ОР и даже две единицы амброзии. Не так, ох, не так все выглядело в “прошлый раз”. Должно быть Курт просто сгреб в охапку растерянную феечку, так что она даже пискнуть не успела. Стоявшее за спиной Курта существо с возмущением гаркнуло что-то невразумительное и стукнуло по земле своим посохом, отчего образовалась мощная ударная волна, которая тут же “сдула” защитный барьер Лилианы.

И стоило этой волне добраться до самой феечки, как все пропало: Око Хроноса замерло, погасла образованная им червоточина. Артефакт сложился плоским “блином” и безжизненной гирей шлепнулся на мою ладонь…

Не понял. Это что, блин, такое было?! Мы так не договаривались!!! Я ведь даже фею не успел вытащить, не говоря уже про драгоценные данные. А ресурсов на повторную активацию артефакта у меня нет! Так, спокойно, время там течет очень медленно, может быть еще не все кончено. Нужно просто вернуться туда в нормальном временном потоке!

Я тут же потянулся через гримуар к затерянной где-то в гиперреальности странице и обомлел: ровная поверхность пустыни, посреди которой все они только что стояли, была усеяна кратерами, будто обратная сторона луны. Повсюду текла раскаленная лава. Архонтов уже нигде не было видно. Двое обессиленных серафимов, окруженных клонами Курта, стояли спина к спине, с ненавистью глядя на направленное на них системное оружие. Проклятье, выходит, они тут до сих пор сражались! А я просто выпал из этой реальности, пусть и всего на несколько минут, судя по тому, что они еще живы.

— Постойте, господин Курт, — феечка, которая до сих пор скрывалась за барьером, выпорхнула вперед. — Я знаю, что вам нужно, пожалуйста пощадите моих гостей! Уверена, что мы сможем как-нибудь договориться!

— С предателем? Это вряд ли, — тихо пробормотал один из серафимов.

— Только через мой труп, — кивнул второй.

Феечка нахмурилась и взмахом кисти заставила их обоих исчезнуть. Убила? Нет, скорее всего, отправила в собственное пространственное хранилище. И вряд ли это их надолго задержит. Так, нужно ее срочно вытаскивать оттуда!

Тут мое сознание раздвоилось. В одном потоке восприятия я просто втянул Лилиану в свое сновидение и “сжег” страницу гримуара, навсегда покинув этот затхлый мирок. А вот во втором все оказалось намного сложнее: феечка замерла во временном стазисе, а Курт вдруг яростно заревел и повернулся к остаткам Эдельвайса, который попросту взорвался, брызнув во все стороны осколками раскаленного металла. Черная сфера в центре корабля погасла. Таинственный спутник Курта снова гаркнул что-то нечленораздельное, поднимая свой посох. Я уже хотел уходить, как и в первом варианте событий, но услышал позади голос. Свой собственный голос!

— Нет, Анубис, на этот раз убраться восвояси придется тебе.

Я ничего не увидел и не почувствовал, кроме легкого дрожания воздуха над тем местом, где находилась не на шутку перепуганная Лилиана. Вспышка света — и непознанное божество исчезло, растворившись, как мираж. Курт остался один, его лицо исказилось от ярости.

— Да как ты смеешь?!!!

Его клоны стали сливаться воедино и увеличиваться в размерах, превращаясь в самого настоящего дракона.

— А ты посиди пока тут и подумай над своим поведением, Куармориониксорт, — нравоучительно заметил голос. — Когда созреешь для нормальных извинений, тогда и поговорим.

Я почувствовал, как гримуар, повинуясь чьей-то (!) воле, втянул в себя замершую Лилиану, а затем связь с этим миром полностью оборвалась.

Да что здесь, черт возьми, произошло?!!!

Глава 8. Мальстрем

Не дожидаясь, пока серафимы выберутся из пространственной ловушки Лилианы, я перенес ее сперва в гримуар, а оттуда — прямиком на свою пиратскую станцию, потратив на это почти все остатки амальгамы, которая досталась нам от Паймон. Фея вряд ли поймет, что с ней произошло, а вот “недобогов” мне пока как-то не хочется пускать в Онейрономикон. Мало ли!

Девушка растерянно захлопала глазами и направила на меня-Векселя свою убер-кисточку.

— Что происходит?! Кто вы такой и что вам нужно?!

Послышался треск — возле Лилианы снова появились те двое серафимов, которых она только что пыталась “спасти”. Они быстро перегруппировались и тоже направили оружие на нас.

— Спокойно, я здесь по поручению госпожи Паймон, — я поднял вверх руки, демонстрируя мирные намерения. — Мое имя Вексель, и я новый владелец организации, известной вам как “Гильдия флибустьеров”, поскольку господин Курт, как вы уже наверное поняли, принял решение нас покинуть.

— Сын Асмодея? — вскинул брови один из серафимов. — Так значит мы снова в нашей родной реальности?

— И к тому же, в Метрополии, — буркнул другой, бросая на товарища многозначительный взгляд.

Они опустили оружие, склонились на одно колено и синхронно произнесли:

— Благодарим вас за наше спасение, господин!

Феечка ненадолго замешкалась но потом тоже изобразила почтительный реверанс.

— Своим возвращением вы обязаны не только мне, но и госпоже Паймон. И я вынужден просить вас в качестве благодарности дать системную клятву о неразглашении некоторых подробностей тех событий, в которых вы приняли участие, так как это может нанести нам обоим серьезный ущерб.

Я отправил им заранее подготовленный запрос, который уже успел согласовать с Паймон. Им разрешалось давать показания лишь о предательстве Курта, а все остальное должно было остаться “за кадром”.

— Это разумно, мы согласны, — кивнули оба серафима, посовещавшись.

К договору присоединился еще один архонт, которому удалось выжить в схватке. Двое других, к сожалению, погибли от руки Курта.

— Лилиана!

В кабинете появилась еще одна феечка — Иллария, вместе со своей ушастой спутницей.

— Ты в порядке? Мы так волновались! — продолжила она.

Фея бросилась на шею своей подруге и мне на мгновение показалось, что они как бы "смешались" между собой. А может, и не показалось…

— Какой кошмар! — тут же всплеснула руками Иллария. — Никогда бы не подумала, что господин Курт на такое способен!

Ага, оказывается они действительно могут таким образом передавать свои воспоминания. Теперь придется еще и со второй феи подписку о неразглашении брать. Впрочем, я понимаю: на самом деле она сделала это по приказу Паймон, которой захотелось выяснить подробности из первых рук. Впрочем, ничего нового она все равно не узнает. Ну а то, что у меня есть способ “заякориться” в гиперреальности ей и так должно быть очевидно. Не ахти какое большое преступление, по сравнению с использованием Ока Хроноса. К тому же, большинство богов Доминиона наверняка уже в курсе, что за спиной Векселя на самом деле скрывается могущественный клон Фобоса, имеющий доступ к собственному домену, то есть рангом не ниже серафима. Именно так нас воспринимал, насколько я могу судить, и Курт, и даже сам Асмодей.

— Госпожа Паймон выражает вам искреннюю признательность, — обратилась феечка уже ко мне. — Как и все сообщество фейри. Мы перед вами в большом долгу, господин Вексель! Так что пожалуйста, примите этот скромный дар, в качестве нашей благодарности.

Она протянула мне еще одну “флешку” с оговоренной наградой — тридцать миллионов ОР и тридцать светящихся зернышек амброзии. В качестве бонуса — крошечный слиток, размером не больше золотой монетки. Ого, это чистый аурамит? Выглядит неказисто, но рыночная цена такого слитка — тоже около тридцати миллионов ОР! Из этого сырья я мог бы сделать добрую дюжину мощных артефактов, вроде той игральной кости со взломанным “Оборотнем”. Я так понимаю, это своего рода комплименты от “профсоюза” феечек. Круто! А ведь я и не сделал-то почти ничего (по сравнению с теми же серафимами, которые чуть ли не в самом аду побывали). Отдохнул на фестивале, подложил Лилиане страницу гримуара, полюбовался эпичной битвой и вовремя вытащил (гусары, спокойствие!) их всех из этого “пекла”. Хорошо быть боссом пиратской станции!

— Нам нужно обсудить кое-какие детали по поводу использования артефакта, который вы принесли, — обратился я к Илларии, как только наши потерпевшие отправились отдыхать. — Судя по всему, я должен воспользоваться им еще раз, но не прямо сейчас, а через некоторое время, когда найду решение одной необычной проблемы, которая возникла во время этой операции. Однако, на это потребуется несколько лет, возможно даже десятилетий.

— То есть, на самом деле ничего еще не решено? — тут же напряглась феечка.

— Нет, что вы, — запротестовал я, — вашей подруге ничто не угрожает, ее судьба уже решена. В отличие от судьбы самого Курта и всех тех, кого он насильно забрал с собой.

— Погодите, вы что, заперли его в том странном месте? — рассмеялась Иллария.

— Не совсем, — я покачал головой. — У него есть выбор: он может в любой момент уйти, но без надежного проводника для него это будет значить почти гарантированную смерть.

— Да разве ж это можно назвать выбором? — удивилась фея.

— Драконы — очень гордые существа, — пожал плечами я, криво улыбаясь. — Ему придется приносить извинения и всерьез просить пощады. Честно говоря, я действительно не уверен, какой вариант он предпочтет.

— А коварства вам не занимать, господин Вексель, — рассмеялась Иллария. — Госпожа Паймон считает, что во избежание новых парадоксов Око Хроноса должно оставаться у вас до момента полного завершения этого инцидента. А чтобы не возникло искушения использовать его как-то еще, хранителем артефакта станет Сайда.

Кошкодевочка? За все это время она не произнесла ни слова, так что я почти забыл о ее существовании. Еще один архонт в команде мне точно не повредит, учитывая нынешнюю ситуацию, но… Это же не значит что они собираются просто взвалить на меня ответственность за это неразумное дитя?

— Погоди, а как же ты? — я так удивился, что перешел на неформальный тон. — Разве ты не ее спутница? Ну знаешь, как это обычно бывает у фейри и…

— О, нет, что вы, — феечка замахала руками, — я просто представляю здесь интересы своих соплеменников.

— А она без тебя… — я с опаской глянул на “юное дарование”, которое созерцало нас с простодушием свежесобранной табуретки, так и не успевшей задать создателю вопрос “для чего я была создана?”.

— Господин сомневается в моих умственных способностях? — малышка наклонила голову набок. — Сайда умная, правда!

А еще “Сайда” иногда говорит о себе в третьем лице-ня. Та-а-ак! Ня чьи бы хрупкие плечи взвалить эту ношу? Немо, конечно, легко решит все технические вопросы с управлением способностями, но оставлять девочку на ее попечении попросту опасно. Такого “поворота-ня” наша вселенная может попросту не выдержать. Ладно, пусть Циркон ею займется. Она все равно сейчас воспитывает малышку Жадеит (версии четыре-ноль). К тому же я планирую сделать ее своим заместителем по всем вопросам на станции. Огневая поддержка в виде очень покладистого архонта ей точно не повредит.

— Хорошо. Но у меня для тебя одно очень важное поручение, — я веско поднял указательный палец. — Если будешь работать вместе с нами, ты должна в конце каждой фразы говорить “ня”. Справишься?

Девочка с недоумением хлопнула огромными ресницами.

— Сайда не видит логики. Господин — извращенец? Ня!

Ха-ха-ха, как же это мило! Ну, во-первых, и правда понятливая — даже не пришлось два раза объяснять. Во-вторых сразу заподозрила неладное. И в-третьих, все равно выполнила “поручение”. В условиях непрерывного безумия, которое творится у нас почти каждый день, это чуть ли не главное правило выживания — сперва делай, что говорят, а потом уже задавай глупые вопросы. Ну, значит будет толк. Берем!

— Все как ты говоришь, милая, — вместо меня ответила Селеста, выходя из подпространства (под фальшивой личиной, естественно). — Но не переживай, тетя Сэлли не даст тебя в обиду. Пойдем, я познакомлю тебя с остальными. И вообще, ничего не бойся, мы здесь все как одна большая и дружная семья.

Она ласково потрепала Сайду по волосам.

— Семья? — у девочки тут же загорелись глаза. — Значит, я могу называть вас “мама”, ня?

Ее хвостик задергался, а она сама чуть ли не подпрыгивала от возбуждения.

Мы переглянулись. Ого! А я-то было решил, что ее ничем не проймешь. Я пожал плечами и чуть заметно кивнул.

— Эмм, — Селеста смутилась, — ну, наверное, да…

— Мама!!!

Девочка тут же бросилась к ней на шею, словно действительно встретила родную маму, которую не видела добрую тысячу лет. Даже “ня” забыла сказать. Сирота она, так что ли? А я только что разрешил… Ой дура-а-ак! Мне теперь что, придется быть “папой”? Как же так-то? Черт, это было слишком быстро! Стоило на секунду расслабиться, потерять бдительность и… Проклятые гусары снова тихонько хихикают в свои прокуренные усы. Карма, чтоб ее! Где мое последнее автосохранение? Честное слово, хоть бери и снова запускай Око Хроноса!

* * *

Пока один из потоков моего сознания разговаривал с потерпевшими, у всех остальных было достаточно времени чтобы привести в порядок мои мысли по поводу всего произошедшего. Очевидно, что в будущем я снова активировал артефакт Паймон, чтобы вернуть всех обитателей станции, которых забрал с собой Курт. И похоже, к тому времени я уже обладал достаточным могуществом, чтобы прогнать аватара того странного божества — Анубиса.

Я навел справки: такой бог действительно существовал в одном из соседних доминионов, расположенном на юго-западе — совсем рядом с территориями, которые контролируют насекомые. Населяют его в основном различные виды зверолюдей. А список правящих там богов сильно напоминает пантеон древнего Египта. Ну да, не зря же они там все “звероголовые”. Это наводит намысль о том, что и сами Титаны тоже использовали Землю в качестве “отстойника душ” своих врагов еще задолго до Великой Войны. Вот она, саентология во всей своей красе, блин!

Понятия не имею, каким образом я выбросил его из того ответвления гиперреальности, но видимо в будущем у меня появится и такая возможность. Главный вопрос — это жители Эдельвайса. Получается, что я-из-будущего их забрал, но вернуть в основной поток времени смогу только после того, как все закончится. Иначе снова возникнет парадокс. Выходит, что ему придется держать “Око Хроноса” активным все это время? А ведь речь может идти о годах! Даже не представляю, сколько энергии на это может потребоваться…

Так, стоп! А почему бы просто не сохранить их внутри гримуара? Нет, тогда бы я получил доступ к дополнительной “странице” со всеми вытекающими для временного потока последствиями. Разве что… Точно! Я ведь могу задать гримуару специальные правила для работы с парадоксами времени. Например, что страницы, созданные в другом временном потоке станут мне доступны только после возвращения в основное русло событий. Тогда жители станции окажутся в своего рода “суперпозиции” — ни живыми ни мертвыми, как пресловутый кот Шредингера, и целостность потока реальности не будет нарушена.

Боги, сколько же разных изменений приходится вносить! И сколько еще таких неочевидных проблем я до сих пор в упор не замечаю? Вот тебе и “сверхчеловеческий разум”! Позорище. Когда становишься умнее всегда чувствуешь себя таким идиотом? Ладно, будем считать, что это хороший знак. Р-р-р — развитие!

Ой, это что получается, будущий “я” сейчас сидит, смотрит на счетчик утекающей амальгамы, и ждет, пока мне-настоящему придет в голову эта замечательная идея? Хе-хе. Секунду, братан, ща все сделаем в лучшем виде!

Я вызвал Элро и мы принялись вносить поправки в гримуар. Точнее, в исходный код сверхспособности, содержащей осколки души древнего Титана. На самом деле книга — это всего лишь якорь, а все самое важное спрятано в иной реальности. С этого момента все противоречия, вызванные конфликтом интересов хранителей Онейрономикона будут решаться общим голосованием наследников. Повелитель гримуара при этом не теряет своего положения, так что поймать его в “фарисейскую ловушку” будет невозможно. Хорошо еще, что на данный момент Элро — единственный из наследников Прометея, и договариваться с ним относительно просто.

Ну и вторая, не менее важная поправка: при создании новых страниц из другого временного потока они не будут отображаться в общем списке и никто не будет знать о их существовании до того момента, пока русло времени не синхронизируется с основным потоком. То есть теперь я смогу спрятать похищенных жителей станции в стазисе внутри гримуара и потом выпустить их на свободу уже после того, как Око Хроноса будет использовано. Надеюсь, где-то там далеко, будущий "я" доволен результатом. Ну, или у него очередной приступ испанского стыда из-за моей непроглядной глупости.

Наконец, все неотложные вопросы были решены и я смог вздохнуть с облегчением. Кроме всего прочего я договорился с королевой феечек, что в ближайшее время их ковен посетит мой поселок ящеров. Было бы неплохо дать всем возможность отдохнуть после ударного “переезда” в новую реальность. Да и маме с папой не помешает немного развеяться. Лилиана пообещала, что среди гостей не будет других серафимов, так что местоположение моего “домена” останется тайной. Оказалось, что это для них довольно обычная практика, просто в Сети это не афишируется.

Новостные каналы снова взорвались громкими заголовками о предательстве Курта и чудесном спасении пропавшего ковена фейри. Теории на сей счет строились самые разные, так что Фобосу даже пришлось выступить с официальным "дисклеймером" от имени Векселя, мол, это внутренние дела Гильдии, секреты своего заказчика мы обсуждать не в праве, да и вообще, катитесь все лесом: победителей не судят. Наглые манеры нового хозяина станции пользователям Сети пришлись по душе. Правда, на нас тут же свалилось несколько десятков новых заказов, для выполнения которых сейчас попросту не хватает рук. Впрочем вместе с ними посыпались и многочисленные заявки на трудоустройство. Так что, думаю, эту бешеную гонку на выживание мы кое-как выдержим. В любом случае, реклама вышла неплохая — в Сети сложилось устойчивое мнение, что Гильдия снова находится в надежных руках. И даже появилось несколько теорий о том, кто же скрывается за непутевым отпрыском Асмодея, явно не способным на подобные чудеса.

Бóльшую часть полученной от Паймон амальгамы я тут же слил на закупку критических ресурсов, необходимых для восстановления станции — композитных материалов, продовольствия, термоядерного топлива и некоторых сложных приборов, производить которые было бы слишком хлопотно. Циркон у меня всего одна и она не всесильна. Я и так загрузил ее работой по самое "не могу", сделав главным администратором станции. Пришлось даже купить ей “Параллельное мышление”, чтобы девушка не загнулась от такой нагрузки.

Поначалу нашей главной задачей стала добыча и очистка самых легкодоступных материалов — железа, алюминия, титана и обычного льда. Так что первыми тремя кораблями, сошедшими с нашей верфи стали буровые баржи, которые тут же отправились потрошить ближайшие астероиды. Придется немного подождать, зато это будет гораздо дешевле.

Вскоре пришли и грузовые корабли Альфы, с недостающими ресурсами и свежей рабочей силой. Начали возвращаться и те нефилимы, которые в момент катастрофы находились на заданиях. Медленно, но верно, наша казна стала снова пополняться за счет выполненных (и, чего греха таить, проваленных) заказов.

Несколько раз мне приходилось доставать погибших авантюристов "с того света", благо, их души были привязаны к нашему Ядру, а взломанный "Оборотень" позволял мне сделать копию любого тела. Нашлось в ядре и несколько пленников Курта. Точнее, должников, которые очень сильно проштрафились. Я вернул их к жизни и подарил амнистию, разрешив им либо заключить с Гильдией новый контракт, либо катиться на все четыре стороны. Ну, точнее, на шесть сторон, мы же все-таки в космосе. Ланти и Элро тоже пристроились под мое крыло, сразу взяв себе одну перспективную миссию. Правда, новые тела и корабль им придется отрабатывать.

* * *

Спустя всего пару месяцев станция преобразилась: корпус разросся до нормальных размеров, не уступающих его прежней форме (около трех километров в длину), появились новые вращающиеся платформы, жилые и рабочие помещения наполнились всем необходимым — мебелью, оборудованием, куклами-роботами и прочими полезными штуками. Появилась и нормальная система жизнеобеспечения, и собственный термоядерный реактор — гораздо мощнее и совершеннее предыдущего. Вокруг базы постоянно сновали десятки кораблей разного назначения, построенные по нашим собственным чертежам. От старого Эдельвайса мало что осталось, да и внешне станция стала больше походить на юлу (ну да, а на что же еще?), поэтому я решил изменить ее название. Теперь на всех картах Доминиона она отмечена как "Мальстрем".

Станция пока неподвижна (относительно Метрополии) и находится в точке равновесия (L1) между Альфой и звездой, но я планирую установить на нее плазменные двигатели для субсветовых полетов, мощное вооружение и даже что-то вроде гипердрайва. Должен получиться неплохой дредноут! Правда, сейчас мне просто не хватает на это ресурсов.

Кроме самой станции у нас есть еще две баржи с горнодобывающей техникой, четыре боевых фрегата, охраняющих станцию от всякой швали, вроде пиратов и две дюжины легких корветов, которые отвечают за доставку команд нефилимов к месту выполнения их заданий. У каждого корвета есть на борту страница гримуара, так что это еще и своего рода подвижная портальная сеть. Правда пользуюсь я ей только в самых крайних случаях, чтобы не привлекать лишнего внимания.

Ну и наконец, я позволил себе вложить около десяти миллионов ОР в собственные характеристики (как же давно это было!) и добавил к этому счастливому событию копию силы архонта, позволяющую полностью блокировать чужие сверхспособности. Как я и предполагал, это была сложная разновидность “Негатора” который я уже видел у Коры, владычицы Уотердипа.

[ “Абсолютный Негатор” — вы можете увеличить плотность своей ауры, нарушая целостность прочих структур исходного кода (в том числе ваших) внутри нее. Вы можете контролировать форму и плотность этого поля ради выборочной активации собственных способностей. Предел давления — 2000 ОР/куб.м. Стоимость активации — 20 тыс. ОР плюс 0,1*[уровень плотности поля] ОР за куб.м. пространства. Стоимость поддержания — 20 ОР за куб.м. пространства в секунду. Особенность “Отрицание”: чужие способности, угрожающие вашему здоровью, блокируются автоматически, если иное не предусмотрено пользователем. Деактивация поля происходит по команде пользователя. ]

Я вложил в эту конфетку двадцать единиц амброзии — самый минимум для способности такого рода. Оставшиеся тринадцать единиц пока придержу для активации Ока Хроноса. От количества вложенной амброзии зависит максимальная прочность магических контуров, которую Негатор может разрушить. Чем выше уровень способности противника и чем плотнее ее энергия сконцентрирована в пространстве, тем сложнее будет ее рассеять. Скажем, “Темный луч” первого уровня я легко блокирую, а вот если он будет развит до пятого — могут возникнуть сложности. Да и весь смысл задумки в том, чтобы тратить на "помехи" гораздо меньше энергии (тот самый множитель 0,1), чем твой противник. К тому же, поле почти не действует на аурамитовые артефакты, внутри которых плотность энергии просто запредельно высокая.

Неприятной новостью оказалось то, что я могу использовать лишь половину от максимальной мощности “Негатора”. А все потому, что моя слабенькая аура просто не выдерживает нагрузки и сама начинает распадаться под действием силы архонта. Во всяком случае, ее внешняя, “подвижная” часть. И это несмотря на то, что я уже вложил в нее почти десять миллионов ОР!

После моего отделения от Системы, пропал стандартный список “характеристик”, на которые можно было равняться. Оказалось, что все эти параметры были комплексными и на самом деле вложение Очков Развития выборочно затрагивало множество разных участков ауры, хотя все это подавалось под общей этикеткой, например, “Воля” или “Интеллект”. Так что мне пришлось разбираться во всей этой котовасии самостоятельно, развивая те части энергетического тела, которые напрямую влияли на его устойчивость. Думаю, Система оценила бы мою Волю на уровне четырех тысяч единиц, а все остальные характеристики были бы на уровне тысячи.

Ну что ж, Мальстрем приносит мне неплохой доход, так что дальнейшее мое развитие — это всего лишь вопрос времени. Но чтобы справиться с Анубисом этого явно будет недостаточно. А значит, нужно двигаться вперед — разобраться с технологией нанороботов, собирать осколки Прометея, Селесты и, самое главное, информацию о том, как все это, черт побери, работает!

И есть у меня на этот счет несколько занятных идей…

От автора: прошу прощения за задержку, форсмажор случился.

Несколько значимых вставок по поводу физиологии ГГ:

Глава 1: "К сожалению крови дракона у меня пока нет, так что за основу свой физиологии я взял ДНК гидры, которая давно пасется на лугах моего мира вместе с прочими динозаврами. Так что если захочется выбраться из пространственного хранилища целиком, то выглядеть я буду именно так. Ничего запредельно невероятного — у любого человека тоже “два мозга” — левый и правый, которые соединены между собой тонкой перемычкой. Я всего лишь немного усовершенствовал эту архитектуру с помощью магических “электродов”, подключенных к специальным областям мозга, усилив связь между ними. Через ауру сигнал проходит гораздо быстрее, чем по позвоночнику. Тем же способом к моему сознанию подключены и компьютеры — как магические, внутри кристалла элтелиона, так и самые обыкновенные."

Глава 5: "Физиология моих клонов почти ничем не отличаются от большинства архонтов или той же мышки-Сэм. В области диафрагмы находится разрыв пространства, через который “мясная кукла” подключается к основному телу, скрытое в пространственном хранилище. Чаще всего это хвост нага или, как в моем случае, тело гидры. Правда, обычно эти куклы, что называется, “безмозглые”, так как Системный “Оборотень” не разрешает отращивать дополнительные головы до эволюции в серафима, а критически важные органы (как и филактерию с душой) лучше не выставлять напоказ.

Грубо говоря, во время создания клона у меня вырастает еще одна “шея”, которая уходит в пространственный разрыв и уже там формируется обычное человеческое тело. При этом мозг куклы содержит урезанную копию моего обычного сознания, которое тут же подключается к общему “Параллельному мышлению”. Сейчас у меня двенадцать основных потоков сознания, так что да, тело гидры стало довольно громоздким, вытаскивать его на свет божий — не самая лучшая затея. Рой с Ладоном тоже сидят взаперти, в лучшем случае, головы свои наружу выпускают."

Глава 9. Развитие

Безусловно, лучшее место для поиска других осколков Прометея — это именно Земля. Несмотря на секретность (в Сети никакой информации о ней нет), координаты родного мира мы вычислили давно — по картам звездного неба из моей памяти. Но планета находится под строжайшим карантином, так что попасть туда — сложная задача. Сразу после создания гримуара я задумался о том, чтобы отправить туда одну из страниц книги, причем сделать это немагическим способом. К примеру, запустить в направлении планеты на огромной скорости из глубокого космоса.

Страница почти неуничтожима, так что не пострадает при падении. К тому же она невидима для обычных методов обнаружения и если не использовать никакой магии — то вполне можно рассчитывать на то, что ее просто не заметят. Особенно если подгадать удачный момент: скажем, метеоритный дождь (они случаются ежегодно — в августе и декабре) или что-нибудь в таком роде. Для этого даже не потребуется корабль — отправлю туда небольшой разведывательный зонд. Если передавать все необходимое через гримуар, то ему не понадобится ни запас топлива, ни реактор. А разогнать его можно будет чуть ли не до тысячи километров в секунду. Правда, ждать результатов все равно придется долго — не меньше полугода.

Тем же способом, я наверняка смогу попасть и на Синон, где до сих пор прозябают Андер и Грэм с Морой. Одна беда — если я свяжусь с ними напрямую, это может плохо закончиться — за ними наверняка установлена слежка. К тому же, каждый из них хочет добиться всего собственными силами. Но никто же не запрещает мне помогать им исподтишка и готовить почву для переезда в Метрополию. Правда, судя по рассказам феечек, оба парня еще очень слабы. Я же покинул планету всего полтора года назад. Для меня это — огромный срок, достаточный для того, чтобы перейти на новую ступеньку эволюции, а ребята качаются себе потихоньку, как все нормальные люди.

Амелия тоже наверняка захочет посмотреть, как поживают ее подданные, которых мы спасли из мира насекомых. А быть может, и попросит забрать их с собой, если это будет возможно. Они могли бы устроиться в моем мире, неподалеку от ящеров с акулами, ну или можно сделать Амелию еще одним хранителем гримуара — я в принципе не против. Думаю, все мои компаньоны рано или поздно получат такую возможность. А принимать это предложение или нет — их личное дело. В любом случае, отправкой зондов на Землю и Синон нужно заняться в самое ближайшее время.

И кстати, а ведь из этого могло бы получиться неплохое оружие! Когда-то давно я уже размышлял о тяжелых снарядах, падающих с орбиты на высокой скорости. Что-то вроде “Стержней бога”, которыми бредили в свое время в США. Тогда это было для меня слишком непрактично, ведь пространственная магия не могла эффективно работать на таких огромных расстояниях. Но гримуар — совсем другое дело. При перемещении из реальности в реальность физическое расстояние не имеет большого значения, а разница в скорости компенсируется, как и в обычных порталах. Но это маленькое удобство вполне можно и отключить!

А значит, достаточно будет создать небольшой зонд со связкой стержней из вольфрама (или еще лучше — из дейтерида лития*), разогнать его где-нибудь в межзвездной пустоте и при необходимости перемещать стержни в нужное место через страницу гримуара. Десяти процентов от скорости света будет достаточно, чтобы превратить килограммовый снаряд в эквивалент мегатонной атомной бомбы! А это уже очень серьезно — никакой “Абсолютный щит” или композитная обшивка корабля такой нагрузки не выдержит.

(прим.: топливо, которое используется в термоядерных бомбах).

Главная проблема — разгон. У ионного двигателя слишком низкий удельный импульс (потребуется очень много топлива и времени, чтобы добиться такой скорости), поэтому лучше всего использовать фотонный. Мощности нашего реактора для этого вполне хватит, нужно только собрать несколько десятков мощных лазеров. А вот это уже довольно дорогое удовольствие. Дело в том, что преобразовывать энергию в свет лучше всего магией, но нагружать свою ауру я не хочу, а значит, мне потребуется прибегнуть к “некромантии”, прямо как на планете насекомых. Собственно, почти все местные магические устройства содержат души примитивных существ, которые служат проводниками энергии, как и мой “Кальцифер”.

В общем, лазерный проект обойдется мне “всего” в пять-десять миллионов ОР. Не такая уж большая цена за ультимативное оружие! Ну и главный минус — ограниченный боезапас и низкая скорость перезарядки. Когда снаряды закончатся, зонд придется тормозить и снова заправлять. На разгон ста килограммов груза потребуется, как минимум, неделя. В это время на подхвате должен быть другой зонд и так далее. Но все это вполне ожидаемые мелочи жизни. “Обойму” можно наращивать постепенно — было бы время. Кушать она не просит, внимания не привлекает, да и не думаю, что мне так уж часто придется тратить эквивалент нескольких тысяч “Хиросим”.

Да, жесть конечно. Я практически уверен, что эта штука способна убить на месте даже архонта. Самому не верится, что я всерьез разрабатываю чертежи чего-то подобного. Назову, пожалуй, этот проект “Мьёльнир”. И так понятно, почему. Потому, что это и есть гребаный Мьёльнир!!!

Еще один важный проект — марионетки. Да, на борту станции и так уже работают тысячи кукол. Как магических, вроде роботов-андроидов со встроенными душами, так и чисто электрических, вроде пауков-сборщиков. Все они связаны со мной пространственной магией. Но чтобы отправлять их далеко, к другим планетам раньше мне всегда требовался орб. А теперь я могу заменить его страницей гримуара, наплевать на ограничение количества “сим-карт”, установленное Системой, и сделать сколько угодно по-настоящему автономных кукол, способных работать в любой точке галактики.

За основу новой боевой модели конечно же возьму последнюю версию Ариэль с уклоном в скрытый гигантизм. С композитными материалами и углеродными нанотрубками я легко смогу создавать кукол, которые по силе не уступают адамантовым авантюристам. Конечно, каждая такая кукла обойдется недешево — в двести-триста тысяч ОР, но оно явно того стоит. Благодаря связи с гримуаром они не только смогут использовать энергию реактора станции, но и активировать любую из моих суперспособностей. И вдобавок Мьёльнир. А при большой нужде (ох, надеюсь такого “г” все же никогда не случится) я смогу моментально собрать всю эту армию в любом месте, где есть страница гримуара…

Да-а-а, до чего же безобидная штука — эта ваша “книжка со сновидениями”!

Конечно, афишировать свои возможности я не хочу, так что Мьёльнир следует использовать только в самом крайнем случае, да и число марионеток лучше наращивать постепенно, выдавая их за самых обычных авантюристов Мальстрема. Тут мне пригодится копия способности Циркон, которая может обмануть почти любой способ сканирования. Предосторожность не лишняя, учитывая то, что милостью Паймон у нас под боком теперь вертится малолетний шпион с кошачьими ушками. А если установить внутри каждой куклы обычный кристалл элтелиона то им будет не страшно даже случайное разоблачение. Ну подумаешь, решил мастер Гильдии развлечься, отправив на задание своего “аватара”, никакого криминала в этом нет.

И, между прочим, эти куклы смогут предоставлять убежище всяким изгоям, отправляя их в миры “Онейрономикона”. Вряд ли кто-то всерьез обратит внимание на исчезновение нескольких разумных в отдельно взятом мире, однако в масштабах Доминиона это обеспечит мне вполне стабильный прирост населения гримуара. Ну да, не зря же я дал своей станции такое звучное название. Водоворот, ведущий в другую реальность! Хе-хе, представляю реакцию богов, если они когда-нибудь узнают всю правду.

* * *

— Ну что, мастер Бранд, вы готовы к новому этапу в своей жизни? — я протянул наставнику контейнер с необходимой для его эволюции суммой Очков Развития и брошь Курта с заключенным в ней Ядром станции.

Старик явно чувствовал себя неловко.

— Даже не знаю, что сказать, Кир. Ты правда считаешь что это хорошая идея? Уверен, что деньги сейчас тебе нужны, даже больше чем прежде…

— Нужны, — кивнул я, вопреки собственной воле улыбаясь до самых ушей, — и прямо сейчас я инвестирую их именно так, как и планировал — в самых перспективных авантюристов, способных выполнять задания, которыми завалена Гильдия. Просто так вышло, что вы в этом списке первый. Причем, вполне заслуженно. Ну что же вы, мастер, смелее, хватайте удачу за хвост!

Он вздохнул, прикрыл глаза, сосредотачиваясь на своей задаче. А спустя секунду марионетка, которой он пользовался до сих пор, рухнула на пол безжизненной грудой металла и пластика.

Мастер очнулся всего через несколько секунд — уже в соседнем кресле — и тут же вскочил:

— Что произошло? Кажется, я потерял концентрацию.

Тут он с удивлением посмотрел на свои руки, ощупал тело, лицо, бросился к стоящему неподалеку зеркалу и зажег небольшой магический светильник, разглядывая свое отражение.

Там обнаружился молодой мужчина с короткой бородкой и усами, одетый в старомодный костюм мага — насколько я знаю, именно такой была мода в те далекие времена, когда Бранд едва только начал свою службу в армии. Разве что, его волосы так и остались седыми — в дань реальному возрасту учителя.

— Это, это, это то, что я думаю?! — мастер Бранд все еще не верил собственным глазам.

Я невольно рассмеялся. Все мои компаньоны давно получили нормальные тела. Просто для Бранда до сих пор это было невозможно из-за критического состояния его души — даже в молодом теле он в любой момент мог умереть от старости.

— Небольшой подарок ко дню вашей эволюции в старшего нефилима. Ну так что, каково это, — после стольких лет снова почувствовать себя молодым?

— Да… даже не знаю, что и сказать, все так неожиданно произошло, — он все еще разглядывал свое отражение, поправлял взъерошенную прическу, сжимал и разжимал пальцы, активируя разные виды магии.

— Простите, что сразу не предупредил, просто я хотел сделать вам сюрприз. И мне кажется, он вполне удался! Ну так что, может посмотрим, какие способности предложила вам Система?

— Да, да, безусловно! — мастер буквально светился от волнения и радости.

[ Трансмутация — вы способны выборочно разрывать химические связи внутри заданного объема вещества, изменяя его природу. Стоимость активации — 5 тыс. ОР за кубический метр. Время активации — 300 миллисекунд. Особенность “Покров пепла”: если к вам приближаются объекты, угрожающие жизни, они будут автоматически разрушены. ]

Насколько я понимаю, это более совершенная разновидность Дезинтеграции. Чуть более полезная в том смысле, что с ее помощью можно из компота сделать вино, а любого врага превратить в “желатинового мишку”. Это куда лучше, чем неприглядный взрыв внутренностей, которым обычно сопровождается использование обычного расщепления на молекулы. Жаль только, что сделать из свинца золота с ее помощью все-таки не получится. Эх, а я так надеялся!

Ну и второй вариант:

[ Атрофизм — вы можете сжать свое тело или объект, к которому прикасаетесь, сделав его в тысячу раз меньше. При уменьшении вы сохраняете свою обычную силу и инерцию. Стоимость активации/деактивации — 10 ОР за килограмм массы. Стоимость поддержания — 1 ОР в минуту за килограмм массы. Возможна компенсация инерции сжатых предметов. Особенность “Сжатие” — способность активируется автоматически, если на вас направлена атака, угрожающая жизни. ]

А вот это уже настоящая сила человека-муравья! Что-то похожее можно делать и с помощью Магии пространства, но даже с моей Волей речь идет, в лучшем случае, о десятикратном изменении размера. Можно сказать что это также и аналог пространственного хранилища: так ведь можно и небольшой звездолет носить в кармане, в виде брелка от его же ключей.

Посовещавшись со мной, Бранд выбрал второй вариант. Несмотря на всю полезность “Дезинтеграции”, для ее использования цель нужно застать врасплох или каким-то образом удерживать на месте, пока активируется способность. У “Атрофизма” преимуществ больше, несмотря на то, что изначально эта сила, похоже, предназначалась для мастеров ближнего боя. Я, конечно же, сразу просканировал способность, получив в свое распоряжение очередную “игрушку”.

У меня пока слишком мало свободной амальгамы, чтобы устанавливать ее в свою ауру, но пусть будет. Интересная штука! Супергигантских марионеток делать — слишком дорогое удовольствие, а вот собственных микроскопических роботов… Почему бы и нет? Давно нужно было заняться этой темой!

— Я хотел еще кое-что обсудить с тобой Кир, — тут Бранд стал очень серьезным. — На правах бывшего наставника, если позволишь.

— Ну что вы, мастер, наставники бывшими не бывают, — кивнул я, усаживаясь напротив. — Вас что-то беспокоит?

— Беспокоит, — кивнул он. — В основном, та скорость, с которой ты взбираешься по ступенькам силы. Всего несколько лет назад ты забавлялся с игрушечными куклами за школьной скамьей, и вот, погляди на себя, — он картинно развел руками, — управляешь одной из самых серьезных организаций Метрополии!

Мастер нервно рассмеялся, не скрывая, впрочем, своей гордости за бывшего ученика.

— Для меня прошло гораздо больше времени, — осторожно заметил я, — даже сейчас оно течет для меня в десятки раз быстрее, чем для вас.

— Знаю, — кивнул Бранд, — как и то, что ты на порядки превосходишь меня по когнитивным способностям. Но интеллект — это еще не все, сам понимаешь…

Он немного замялся, явно не зная, как подступиться к щекотливому вопросу.

— Продолжайте, — я подбадривающе кивнул мастеру.

— Не слишком ли беспечным ты стал, Кир? — Бранд решил не ходить вокруг да около. — Архонты, серафимы, боги… Сын Асмодея в заложниках! Девочка с большими ушками выглядит очень мило, но ты ведь понимаешь, что она — шпион? Честно говоря, я опасаюсь, как бы новообретенная сила не вскружила тебе голову.

Хе-хе, Бранд не в курсе что я сознательно стал использовать более рискованные стратегии. Он ведь такой же лютый перестраховщик, как и я сам, так что мое нынешнее поведение начинает вызывать у него тревогу. Хотя, вполне возможно, что я просто бросился из одной крайности в другую.

— Вам не стоит беспокоиться, мастер, — я пожал плечами. — Я все это понимаю и просчитываю варианты на много шагов вперед. Все, как вы учили. К тому же, я в любой момент могу скрыться в гиперреальности, разорвав все связи с Метрополией и мелочными дрязгами богов. Да и вообще — не думаю, что у них сейчас есть какой-то серьезный повод мне вредить.

Бранд вздохнул.

— Ты очень добрый человек, Кир. Но прошу тебя, не недооценивай коварства этих существ. Уверяю тебя, что каждый из них ежесекундно ломает голову над тем, как бы тебя раздавить и уничтожить. Просто потому что так они устроены, понимаешь? Другие здесь долго не выживают! И я боюсь что это печальное правило рано или поздно коснется тебя самого.

Я задумался. А вот это уже действительно одно из тех когнитивных искажений, которыми мой разум, очевидно, болеет. Как Лорд Волдеморт ни разу не задумался о том, что можно просто оставить странного близорукого мальчишку в покое и отправиться захватывать, скажем, Новую Зеландию. Или заранее протестировать свое гениальное изобретение — крестраж, на ком-нибудь еще. Так же и я априори считаю всех окружающих “белыми и пушистыми”, пока они не докажут обратное. А это, мягко говоря, очень оптимистичный взгляд на жизнь. Особенно в совокупности с любовью к рискованным ходам. Вот Фобос наверняка такими иллюзиями не страдает!

Скорее всего, мастер прав, и мне следует еще раз взвесить все свои меры предосторожности. К примеру, отменить фестиваль фейри, без которого мы вполне можем обойтись. Я не думаю, что Асмодей или Люцифер делятся с Паймон информацией о происшествии на Синоне. В конце концов богиня праздности служит Бельфегору, с которым эти двое, что называется, “на ножах”, а осколки Селесты — товар штучный и стратегический. Но даже если вероятность их сотрудничества низкая, не следует пренебрегать такими штуками как предательство и шпионаж. Одного случайного упоминания о внешнем облике обитателей моего мира будет достаточно, чтобы связать Мальстрем с Падшими Титанами, которых разыскивают сразу двое старших богов. Опасно!

— Жизнь вносит свои коррективы в любые планы, даже самые дотошные — горячо продолжил Бранд. — Доверие — это драгоценность, которой не стоит разбрасываться. Иногда даже близкие люди могут предать, если на кону стоит что-то очень важное. А от фатальных ошибок не застрахован вообще никто: и короли порой умирают от рук служанок, и могущественные колдуны становятся жертвами малых детей. Кому, как не тебе, должно быть это понятно!

— Спасибо за вашу заботу, мастер, я обязательно это учту, — поклонился я.

Да простит меня Бранд за крамольные мысли, но все это просто значит, что мне нужно развиваться еще быстрее. Не сидеть в своем Мальстреме, ожидая, пока накопится достаточно амальгамы на мои многочисленные проекты, а рвануть куда-нибудь на границу Доминиона и устроить там очередной геноцид насекомых, например.

В этом есть смысл, ведь я все равно собирался искать информацию о несистемных нанороботах. Где еще этим заниматься, если не на территории инсектоидов? Да и способность Амелии было бы неплохо прокачать, сделав ее более избирательной в уничтожении всего живого. А имея на руках технологию “серой слизи” уже можно попытаться изменить производственную систему Метрополии, освободив соплеменников Циркон от рабства. Не говоря уже о том, что это приблизит меня к созданию собственных нанитов из аурамита — передовой технологии богов.

Если Борт (архонт, которого мы с Циркон недавно убили) сумел отыскать следы погибшей цивилизации, давшей жизнь череде новых рас и целому Доминиону, значит эти следы еще где-то сохранились. Да я и сам мог бы попытаться повторить эксперимент с управляемой эволюцией где-нибудь в изолированном сновидении и посмотреть, что из этого выйдет… Почему бы и нет? В общем, нанотехнологии, я уже иду!

Кто не спрятался — я не виноват!

Глава 10. Сефирот

Я сразу же отправил один из своих кораблей-разведчиков, который находился неподалеку, к границам Доминиона насекомых.

Зонд весит совсем немного, и если я сам буду управлять его гипердвигателем, он доберется до точки назначения очень быстро. Чаще всего на роль “навигатора” корабля требуется маг с высокой Волей и доступом к Магии пространства. Иногда его заменяют душой монстра со сродством к этому виду магии. Правда такие существа встречаются крайне редко и чаще всего их стараются “откормить” до первой эволюции, чтобы потом сделать из филактерии зверя артефакт-контейнер, вроде Куба Морбиуса. Грубо говоря, эти животные ценятся даже выше, чем маги-портальщики, которых Система регулярно создает в примитивных мирах, причем, совершенно бесплатно.

Вообще история инсектоидов началась с попытки одной высокоразвитой расы вырваться из-под контроля Системы. Они создали свою собственную технологию нанороботов, однако все это закончилось глобальной катастрофой, давшей жизнь множеству новых видов. Не хочется повторять чужие ошибки, так что я собираюсь узнать о них как можно больше перед тем, как браться за собственный проект нанитов.

Конечно, я уже давно скрупулезно изучил все образцы нанотехнологий, которые были в моем распоряжении.

“Черный туман” Амелии, который Высшие насекомые часто используют как оружие — вообще не является нанороботами в обычном понимании этого термина. То есть они не умеют “собирать все, что угодно, из простых атомов”. Это даже не какие-то там бактерии или микроскопические механизмы, а всего лишь жуткий бульон из вполне определенных белков, нуклеиновых кислот и ферментов, который очень быстро разрушает оболочку любой клетки, разбирает ее содержимое на “запчасти” и из этого строительного материала производит еще больше необходимых ферментов и белков.

Все компоненты этого “супчика” хитрым образом защищены от действия собственных пищеварительных ферментов, так что разъедать “самого себя” он не способен. А вот прочую живую материю — всегда пожалуйста. Все происходит так быстро, что жидкости не требуется ни защита, ни клеточная оболочка — эта субстанция просто разъедает всю органику на своем пути, словно кислота. Еще один неприятный механизм заставляет эту пакость производить газы, бурлить и создавать аэрозоль — микроскопические капли, которые легко распространяются по воздуху.

Защитный механизм тоже довольно прост: нуклеиновые кислоты, которые отвечают за увеличение объема слизи, имеют длинные “хвосты”, что-то вроде теломеров, которые укорачиваются с каждым циклом копирования, так что на определенном этапе мерзкая жидкость перестает распространяться, полностью исчерпав свой ресурс. Понятное дело, что между этой “био-кислотой” и тем, что мы наблюдали внутри домена Асмодея, лежит огромная технологическая пропасть.

Как я и ожидал, аурамитовые наночастицы из моих ретрансляторов и системного оружия моментально разрушались при попытке их просканировать. Да, Система весьма осторожна в сохранении своих тайн и технологий. И наверняка не первый раз имеет дело с дивергентами, вроде меня. Мне удалось лишь понять, что атомы этого странного вещества — аурамита — намного меньше обычных, что делает его идеальным материалом для изготовления процессоров.

А вот серый порошок Борта определенно когда-то представлял собой комплекс микроскопических роботов. Вот только без программной и магической “прошивки” я никак не смогу их запустить. Все что я сумел понять — это общий принцип: источником энергии для них служила мана, а управление происходило с помощью роевой самоорганизации и сигналов от ауры владельца. Но сложность технологии зашкаливает, так что это тот случай, когда проще начать все с нуля и сделать что-то свое, чем пытаться оживить совершенно чуждый, почти инопланетный код, в котором ты ничегошеньки не понимаешь.

Хотя сам факт обнадеживает — Борт определенно нарыл что-то очень полезное в своей археологической экспедиции. Если бы мне удалось тогда поймать его живьем и затащить в сновидение, я бы смог значительно продвинуться в своих исследованиях. Но без способности Элро это было совершенно невозможно, конечно же.

* * *

— Вы хотели меня видеть, повелитель?

В кабинет вошла Икскацин. Я уже вернул ей нормальное тело, благо, догадался заморозить образец крови еще во время нашей стычки на ее родной планете. Правда, паучью половину тела она сейчас прячет в пространственном хранилище, чтобы не привлекать внимания.

— Я собираюсь отправиться в твой Доминион. Хочу выяснить кое-какие секреты ваших богов.

Девушка понимающе кивнула. Ее зрачки расширились, но она тут же справилась со вспышкой эмоций и взяла себя в руки.

— Если будешь вести себя хорошо и поможешь мне в поисках, — продолжил я, — получишь свободу и страницу гримуара. Думаю, Селеста уже объяснила тебе, что это значит.

— Любое предательство имеет свою цену, — осторожно заметила она. — Как и верность.

Да неужели? Я с любопытством прищурил глаза. Она и правда собирается со мной торговаться? А ведь то, что я уже предложил, — это почти неслыханная щедрость с моей стороны, учитывая ее нынешнее положение.

— И во сколько ты оцениваешь свою преданность?

— Я хочу силу Амелии, — твердо произнесла она.

А наглости ей не занимать! Я прикинул цифры: “Черная бабочка” стоит почти десять миллионов ОР. На данный момент, это мой чистый доход от Мальстрема, практически, за неделю. За вычетом расходов на содержание станции, доли Фобоса и прочих мелких трат. Ну ничего себе, “тридцать сребренников”! К тому же, боюсь, Амелия не поймет такого поворота, несмотря на то, что она очень рассудительна и у нас с ней сложились хорошие отношения.

— Ты себя переоцениваешь, — я покачал головой. — Мне гораздо проще выпотрошить твою ауру и отправить душу в Круговорот, а затем выловить себе более сговорчивого жучка и предложить ему твою “Черную нить”.

Икскацин побледнела и нервно облизнула губы. Ну да, то, что я почти всегда веду себя как “хороший парень” еще не значит, что можно сесть мне на голову и свесить лапки.

— У меня есть информация, — выпалила она, — если точнее, координаты мира, из которого произошли все наши предки и кое-что о том, как это случилось.

Ого, даже так! Мир "предтеч", ошибка которых стала причиной появления нового Доминиона. Неужели отыскать эту загадочную "Магратею*" будет настолько просто?

(прим.: вымышленная планета из романа Дугласа Адамса “Автостопом по галактике”, на которой находится Великий думатель, нашедший ответ на “основной вопрос жизни, вселенной и вообще”).

Хотя, кто знает, может, ее координаты можно запросто отыскать в каком-нибудь местном аналоге “Путеводителя по Доминиону”? На ум сразу приходит коллективный разум термитов, к которому мне однажды давал доступ старина Палочник. Держу пари, что там хранятся все воспоминания этих странных насекомых еще со времен появления их вида. Но я прекрасно понимаю, что получить доступ к их общей памяти — та еще задачка. Даже если уничтожить всех защитников, лидер улья скорее уничтожит свою базу данных, чем позволит кому-нибудь ею завладеть.

Похоже, что у личного Ассистента Икскацин есть в памяти что-то подобное. Причем, воспоминания скорее всего принадлежат другому виду, ведь пауки — не роевые насекомые. Отобрать у нее эти знания силой я тоже не смогу, даже если скопирую у Векселя “Магию разума”. Значит нужно договариваться с самой владычицей пауков…

Что же касается “Черной бабочки” — я уже несколько раз обсуждал эту тему с Амелией. Она с самого начала ненавидела дурацкую способность, из-за которой ей, в конечном итоге, пришлось бросить своих людей и покинуть Синон. Я уже не говорю о тех кошмарах, которые она пережила в раннем детстве, сразу после спонтанной эволюции в младшего нефилима. Она даже просила меня “разобрать” ее способность и установить что-нибудь менее опасное. Например на убойную комбинацию “Умбракинеза”, “Феникса” и “Абсолютного щита”.

Я легко мог бы устроить такую рокировку и даже остаться в плюсе, но считал это решение неправильным. Особенно после того, как тщательно изучил ее способность с помощью Цукуёми. Дело в том, что я никогда не слышал (и не находил в Сети упоминаний), чтобы обычные младшие нефилимы получали настолько огромную силу. По сути, она находится в той же весовой категории, что и “Щит бесконечности” Селесты, то есть обладает скрытым потенциалом — обрывками неактивного кода, который является частью чего-то бóльшего.

Думаю, что Амелия, как и я, была когда-то осколком погибшего божества (причем, из пантеона насекомых!), но из-за многочисленных перерождений не может об этом вспомнить. Так что избавляться от “Бабочки” — большая ошибка.

— Нет, это недопустимо, — ответил я своей пленнице. — Как насчет любой другой силы, стоимостью, скажем, до четырех миллионов?

На лице Икскацин отразилась напряженная работа мысли. Остаться у разбитого корыта она не хочет, но и упустить такой шанс ей попросту западло. Долгие годы зависть к могуществу Амелии была основной движущей силой всех ее действий. Не удивительно, что как только появилась возможность отыграться, она уцепилась за нее сразу всеми своими лапками — даже не смотря на весьма заманчивое предложение начать все с чистого листа.

— Нет, — она помотала головой. — Вы скоро поймете, что все не так просто. А я лучше пока подожду.

Она скорчила недовольную гримасу и, поклонившись, телепортировалась прочь. Вот и поговорили, называется! А я-то просто хотел расспросить ее об истории появления расы разумных пауков и происхождении инсектоидов…

Что ж, похоже, она уверена, что ее информацию очень сложно заполучить другим способом. А ведь я тоже азартный игрок и дотошный исследователь — она должна бы уже это понимать. После такого откровенного выстрела “в журавля” ни о каких “синицах” уже не может быть и речи. Ну что ж, ставки сделаны, а кому из нас придется потом локти кусать — будущее покажет. В любом случае, у нее этих самых “локтей” гора-а-аздо больше*.

(прим.: у паукообразных восемь лапок, а в каждой из них около шести суставов (зависит от вида), всего получается сорок восемь условных “локтей” плюс еще два от человеческой части тела).

* * *

Я обратил внимание, что одну из команд нефилимов, выполняющих задания Гильдии, занесло на ту самую планету, где мы всего пару месяцев назад спасали феечек. Перед глазами тут же всплыл образ зловредной бабки, с ехидной улыбкой уминающей печенье под выкрики спаррингующих бойцов. Так, ладно, "Магратея" подождет. Я тут должен кое-с-кем перетереть!

Отыскать “великого мастера” оказалось делом несложным. На планете был всего один суперконтинент, так что про местный “Тибет” знали даже детишки, а туристы стекались туда со всех краев земли. Собственно, владельцем почти всей территории континента был тот самый серафим, который скрывался под маской старой карги. Впрочем, были у него и самые настоящие храмы (в том же самом “Тибете”), так что эту свою личину он использовал только ради развлечения. Могу егопонять: я ведь тоже до сих пор занимаюсь обучением ящеров, и даже обычные школьные занятия иногда провожу, хотя, по большому счету, мог бы давно переложить эту ответственность на кого-нибудь другого.

Школа мастера боевых искусств располагалась, как водится, высоко в горах и представляла собой внушительных размеров здание, напоминающее японскую пагоду, с многочисленными пристройками — тренировочными залами, общежитиями, столовыми и так далее. Сотни паломников приходили сюда каждый день, в надежде попасть в число учеников мастера или получить от нее хоть какую-то дельную насмешку. Старуха называла себя Сатори, хотя самого серафима, насколько я знаю, зовут Сефирот. Он входит в свиту Абаддона, воплощения войны, одного из старших богов нашего Доминиона.

Ссориться с серафимом я, понятное дело, не собираюсь, просто хочу его немного подразнить. Мне позарез нужен опытный спарринг-партнер, чтобы довести свою технику “Бесформенного меча” до совершенства. Сам я застрял на границе девятого дана и никакие тренировки больше не приносят мне пользы. Селеста сказала, что теперь мне нужно просто ждать (и черт знает, сколько времени это займет) пока “просветление” не придет само по себе, или отыскать не менее опытного противника.

По слухам, старуха Сатори обладает легендарным “одиннадцатым даном” (хотя по стандартам Системы их всего десять) но я в это не верю. Думаю, Сефирот находится примерно в том же положении, что и я сам, так что небольшой конфликт пошел бы на пользу нам обоим. Нет, я не собираюсь приходить к нему в своем настоящем теле, использовать страницы гримуара или, не приведи Господь, Мьёльнир. Обычного орба и нескольких марионеток будет вполне достаточно. Таким образом ни один из нас не сможет по-настоящему нанести противнику серьезный ущерб. Способности нефилима мне будут недоступны, так что хозяин в любой момент может просто избавиться от незваного гостя, если навязанная мною “игра” придется ему не по душе.

Побродив по коридорам и площадям школы будущего соперника, я принялся за свой злодейский план: прямо напротив парадного входа на территорию пагоды тысячи моих пауков начали строить другое здание — еще одну школу боевых искусств. Древесины у меня нет, да и возиться с ее заготовкой мне не хочется, так что я буду использовать те же материалы, из которых делал Мальстрем — стекла, титана и пластика. Для жителей отсталого мира, в котором обосновался Сефирот, это должно выглядеть как настоящее чудо — все равно что инопланетный корабль, отлитый из чистого золота. Все-таки "мифрил" для них — чрезвычайно дорогой и редкий металл.

Додзё Сатори почти сразу опустело — и туристы, и постояльцы и даже его собственные ученики хотели посмотреть на необычное зрелище: как на месте пустыря за считанные минуты вырастает высокое (на несколько метров выше соседней пагоды) здание в стиле хай-тек с невиданной для этого мира архитектурой. По приказу мастера единственный выход с территории школы был сразу же закрыт, так что зеваки толпились у ворот, взбирались на стены, окружающие додзё, и висели на ветках деревьев, словно дикие обезьяны, чтобы хоть краешком глаза увидеть, что же происходит снаружи.

Тем временем на территории моей новой школы появились и первые “ученики” — обычные куклы-рабочие, заимствованные из Мальстрема, которых я наделил человеческой внешностью. Разве что, возиться с многочисленными париками мне было лень, так что все “монахи” сверкали обритыми налысо головами. Управляли этим безобразием две раритетные марионетки, которых я уже очень давно не доставал со склада — Ариэль и Киара. Я слегка подкорректировал их внешность, просто ради конспирации. Девочка должна была играть роль “великого мастера” а ее подружка — первую ученицу. Небольшая пародия на маскарад, который устроил здесь сам Сефирот.

Очень скоро все паломники, которые поднимались на гору, чтобы встретиться с великим мастером, оказались перед дилеммой. В конце своего пути они находили сразу две башни и у ворот каждой из них стояли приветливые ученики-привратники, которые уверяли, что именно здесь и проживает их уважаемый учитель, а строение напротив — это просто дешевая подделка, чья-то злая шутка. Вот только одна из башен выглядела очень буднично, а вторая сверкала в лучах солнца, как сказочный бриллиант. Так что даже самые рассудительные путники, которые сочли своим долгом посетить сразу обе школы, в первую очередь отправлялись именно ко мне.

К вечеру наша школа осветилась еще и яркими огнями светодиодов, а вот внутри пагоды Сефирота созрел настоящий бунт — посетители буквально требовали выпустить их наружу, хотя бы ради того, чтобы просто вернуться домой или отправиться в соседний город за покупками. Хотя, конечно, им всего лишь хотелось посмотреть на новое строение изнутри: первые паломники, успевшие там побывать, разносили самые невероятные слухи. В конце концов Сефирот, конечно, пошел на уступки и отменил этот дурацкий карантин, хотя для всех учеников посещение “вражеского лагеря” было под строжайшим запретом и грозило моментальным изгнанием.

И не зря — ведь я выбрал совершенно противоположный типаж и обходился со всеми гостями чрезвычайно дружелюбно: объяснял ошибки в технике, давал подробные письменные инструкции по правильной прокачке, принимал в ученики чуть ли не всех желающих. Держу пари, что в условиях такой жесткой конкуренции это лишь вопрос времени — когда все адепты желчной старухи перейдут под мое крыло. В общем, я развлекался как мог, провоцируя своего соперника. Говорят, что в тот день Сатори была особенно раздражительна и даже отменила одну из регулярных тренировок, а ее “правая рука”, Момоко, как бы случайно нанесла ученикам несколько серьезных травм.

Утром у ворот моей школы уже стояла парадная делегация из возмущенных учеников Сатори. Все они чуть ли не ядом плевались, обвиняя нас во всех смертных грехах и грозили тяжким наказанием от своего “излишне доброго” повелителя. Сам повелитель восседал позади этой ватаги горлопанов на своем передвижном кресле (со множеством крошечных механических ножек) и сверлил моих кукол тяжелым взглядом, забыв даже о церемониальном пожирании печенек. Ну да, должно быть, он просто не понимает, какого хрена я явился на его территорию и устроил такую наглую провокацию.

Разговор очень скоро скатился к угрозам и чтобы не устраивать здесь банальный мордобой, было принято решение устроить состязание между всеми нашими бойцами. К этому испытанию я тоже был готов. У меня ведь действительно есть ученики — и в поселке ящеров, и среди соплеменников Ланти. Переносить их сюда во плоти я не стану, но дать каждому в управление одну из марионеток — вполне реальная затея. По крайней мере для тех, кто комфортно чувствует себя в человеческом облике (хвост ящеров сильно влияет на баланс). С виртуальной реальностью мои подопечные знакомы не понаслышке, так что никаких проблем у них не возникнет.

Первый бой, увы, закончился не в нашу пользу: Корвин — отличный парень, но, скажем честно, размахивать мечом — это не его призвание. Он и в играх-то всегда выбирает роль мага. Впрочем, его оплошность быстро исправили более талантливые ребята. Брови старухи удивленно поползли вверх — должно быть, Сефирот ожидал, что я буду мухлевать и самолично управлять марионетками. Имитировать чужую неуклюжесть в общем-то несложно, но сделать это дюжиной разных способов и ни разу себя не выдать, когда за тобой пристально наблюдает настолько искушенный воин, — задача не из простых. Да и к чему бы мне страдать такой откровенной ерундой?

— Довольно! — наконец, произнесла Сатори, хмуря брови. — Пора заканчивать этот балаган. Момоко, разберись тут.

И небрежно протянула ей свой неизменный атрибут власти — скалку, забирая взамен тарелку с нетронутым печеньем. Девица взяла в руки нехитрое орудие и одним движением растянула его, превращая в посох — скалка оказалась телескопической. Я удовлетворенно кивнул, отправляя вперед свою Ариэль. Вот и настало время для нормального махача!

Старуха сняла толстые очки, под которыми обнаружились лишь темные провалы — глаза, очевидно, находились где-то внутри самих очков — и, подышав на них, аккуратно протерла стекла. Я в ответ отсоединил правую руку и, почесав ею за спиной, снова вернул конечность на положенное место. Ну что ж, поглядим, так ли ты хорош, как о тебе говорят, Сефирот!

Глава 11. Питомец

Наши куклы без лишних предисловий бросились вперед, осыпая друг друга шквалом ударов. Это только аматорам из всяких там фильмов про кунг-фу требуется внимательно изучать соперника, многократно прокручивать в голове предстоящее сражение. А для существ, скорость мышления которых на несколько порядков превосходит темп реальных событий, это не более чем партия в шахматы — спокойная, размеренная игра для замшелых старичков, которые слишком многое повидали в жизни, чтобы суетиться по пустякам.

Е2-Е4? Замечательно! Прямой выпад никогда не устаревает. Ответом будет скользящий блок и столь же прямая контратака. Е7-Е5, классика! Задняя часть посоха цепляет мой клинок и мягко отводит в сторону, а передняя угрожающе нависает над головой. Это что, попытка провернуть “детский мат”? Нет, ну это даже не смешно. Есть одна замечательная ловушка для умников такого рода. Называется “удар гардой в живот”. Шах! Противник делает сальто, атакуя меня со спины прямо в полете. Неожиданный поворот. Ну ладно, рокировку еще никто не отменял — кукле вообще-то все равно, с какой стороны находится голова. Хе-хе, поглядим, как ты справишься с вот такой комбинацией уловок.

Зрители, столпившиеся по обе стороны ринга, лишь ошарашенно хлопали глазами. Не удивительно — здесь нет никого выше шестого дана, а большинство учеников едва тянет на третий-четвертый. То, что происходит сейчас на арене, находится просто за гранью их понимания. Все техники, которые мы днями и ночами вдалбливали в их головы, отточенные до безупречности стойки, приемы и комбинации — все это выброшено в утиль, как бесполезный мусор. Только чистая импровизация без правил и ограничений, только хардкор!

У многих новичков, которые приходят ко мне на обучение, возникает резонный вопрос: зачем вообще заниматься этой ерундой, если есть такая замечательная штука, как магия? А если архонты могут принимать форму любого существа, почему бы им не обзавестись множеством рук, как у какого-нибудь тентаклевого монстра, и орудовать сразу тысячей мечей?

Ответ на оба вопроса достаточно прост: на этой стадии эволюции большинство архонтов уже обладают способностью блокировать любую магию и даже силы нефилимов. А их собственная аура становится настолько плотной, что сама превращается в грозное оружие, гораздо более быстрое, мощное и гибкое, чем какие-то там куски неповоротливой плоти или ещё более неповоротливого железа. Аурамитовое оружие требуется им лишь для одной цели — пробить брешь в доспехах, за которыми прячется вход в пространственное хранилище, где и скрывается настоящее тело противника.

Так что да, пока наши куклы размахивают своими зубочистками, в астральном плане разворачивается гораздо более сложное и напряженное противостояние: две мощные ауры отчаянно извиваются, переплетаются и выворачивают друг другу щупальца, пытаясь потеснить противника. Наши тела в этом противостоянии — всего лишь игрушечные солдатики, которых мы чуть ли не за шиворот тащим, будто детишки в песочнице. Главная цель — помочь своей кукле нанести решающий удар, который даст оружию шанс проникнуть в пространственный карман и поразить какую-нибудь уязвимую точку врага. Обе сферы этой шахматной партии тесно взаимосвязаны и совершенно бесполезны поодиночке.

Я оказался прав: мастерство Сефирота было сравнимо с моим собственным. Ни о каком десятом дане там не могло быть и речи, не говоря уже об “одиннадцатом”. Свирепое выражение лица старухи слегка разгладилось. Похоже, серафим понял наконец, чего я добиваюсь, и зачем устроил весь этот спектакль с враждующими школами боевых искусств. На правах хозяина он активировал “Ускорение”, распространив его и на мою куклу.

Силуэты сражающихся девушек смазались и стали совершенно неразличимыми в нормальном потоке времени. Воздух вокруг марионеток стал раскаляться от обилия энергии, выделяемой столкновением “тентаклей”. Зрители невольно попятились назад, прикрывая лица, как от открытого пламени.

— Можете расходиться, — обратилась Сатори к своим ученикам. — Это надолго, а вам тут все равно не на что смотреть. Во всяком случае, ближайшие лет двести.

И, развернув свой передвижной трон, она направилась к додзё. Ее подопечные, постояв еще немного, тоже начали расходиться. Бой между двумя “лучшими учениками” все равно находился за границами их восприятия. К тому же, стало понятно, что спарринг не закончится ни за час ни даже за день — наши куклы не знали усталости и не останавливались ни на секунду. Думаю, эта битва продлится ровно до тех пор, пока мы оба не разберемся, чего же нам не хватает для перехода на наивысший уровень мастерства.

* * *

Наконец, мой разведывательный зонд достиг свой цели. В качестве отправной точки я выбрал небольшой мирок на границе сразу трех Доминионов. Ни зверолюды, ни насекомые не смогли полностью установить над ним свой контроль, так что там до сих пор сохранялось относительное равновесие.

Из космоса разглядеть удалось совсем немного: я лишь составил общую карту континентов, отметил крупнейшие поселения зверолюдов и насекомых. Впрочем, насчет последних никогда нельзя быть уверенным, ведь эти твари часто живут в подземных бункерах, которые не так-то просто разглядеть сверху. А вот найти звероголовых оказалось гораздо проще — они отгородили свои территории массивными стенами, которые были отлично видны даже с орбиты. Если этот барьер достаточно хорошо охраняется, то жить за ним должно быть более-менее безопасно. Хотя, конечно, от нашествия всяких летучих тварей местные жители все равно не застрахованы.

Мой зонд приземлился неподалеку от стены, правда, на территории насекомых. Попытаюсь найти более-менее сильных тварей, подмять их под себя, создать собственную фракцию и таким образом втереться в доверие более древних монстров, у которых может быть полезная информация. Думал поручить эту миссию Икскацин, но теперь она от меня точно ничегошеньки не получит.

В поселки зверолюдов было бы тоже неплохо заглянуть. Возможно удастся узнать их версию истории вторжения насекомых. А заодно и поискать полезную информацию об их Пантеоне. Мою будущую стычку с Анубисом еще никто не отменял.

Обломки зонда тут же отправились в гримуар, а я создал очередного клона. На сей раз в облике Киары. Кажется, я попросту соскучился по этой роли. Ну а почему бы не поиграть немного в “красную шапочку”? К тому же, среди зверолюдов ребенку тоже будет гораздо легче завоевать доверие.

Скормил “Сборщику способностей” еще пять миллионов. Как же приятно тратить денежки на себя любимого! Давно хотел поиграть с этой силой, но все не было подходящего повода.

[ "Контроль разума" — вы способны подчинить себе волю любого существа, не имеющего специальной ментальной защиты, читать его мысли и изменять воспоминания, устанавливать психологические блоки и команды, сохранять связь с его разумом в пределах планеты. Стоимость — 10 ОР за единицу суммы Воли и Интеллекта цели. Особенность “Неприкосновенность” — существо, которое собирается причинить вам вред, автоматически впадает в ступор. ]

Занятная штука! Оказалось, что даже в фоновом режиме она как бы считывает намерения всех живых существ в радиусе действия моей ауры. Я сразу же почувствовал пролетающего где-то над кронами деревьев гигантского шершня. Впрочем, его-то было слышно издалека, в отличие от жука-падальщика, который копошился в глубокой норе, скрытой под корнями огромного дуба. Еще несколько сотен мелких существ — жучков, паучков и гусениц — ощущались едва-едва, как легкое покалывание на коже. Думаю, если поблизости будут разумные, я смогу чувствовать их поверхностные эмоции даже без прямого воздействия магии. Конечно, это просто побочное действие “Неприкосновенности” и чувствительность этой навязчивой телепатии можно уменьшить, но мне пока еще интересно во все это вникать.

Я открыл несколько сотен порталов, сканируя окрестности в поисках сильных монстров, причем, по возможности, не роевых. К моему удивлению, окрестности были почти пустынны — должно быть здесь часто проходят рейды зверолюдов, поэтому насекомые сторонятся Стены. Мое внимание привлекла лишь “небольшая” многоножка (около пятнадцати метров в длину и чуть меньше метра в ширину), которая с громким хрустом уминала какого-то жука. Должно быть, она не очень умна, раз забралась так близко к опасной зоне. Ну что ж, на безрыбье сойдет и такой “червячок”. Мне, если честно, абсолютно все равно, с чего начинать свою энтомологическую коллекцию.

Я телепортировался поближе, внимательно разглядывая тварь. Как ни странно от нее исходили довольно приятные эмоции — наслаждения вкусной едой и радости от удачной охоты. То, что кровавое месиво, которое она устроила, явно тянуло на рейтинг “R” ее, конечно же, нисколечко не смущало, как не смущает нас самих выпотрошенная тушка курицы, например, или груда костей, оставшихся от недавно съеденной рыбы. Да, все очень относительно в этом мире.

Любопытства ради, я заглянул в ее примитивный разум и чуть было не расхохотался. Боже мой, неужели она правда все именно так воспринимает? Честное слово — все ее будни выглядят как приключения розового единорога в волшебной стране бабочек. “Ля-ля-ля ля-ля, какая чудесная погода! О, камушек! А не почесать ли мне спинку? О, тут пахнет какой-то вкусняшкой. Бежим-бежим-бежим — хрусь! М-м-м, как же вкусно! Но животик хочет больше ням-ням. О, я точно знаю, где можно перекусить! Так, перебираем лапками, быстрей-быстрей-быстрей. Ой, не-е-ет, там злые жужики уже заняли самое хорошее место! Они так больно кусаются, лучше пойду поищу где-нибудь еще.”

Тут эта пятнадцатиметровая дылда, наконец, заметила меня и, честное слово, обомлела от восторга. Ну да, я же для нее — что шоколадная конфета в яркой обертке для нищей деревенской сиротки. Изысканный деликатес, который она даже не мечтала когда-либо попробовать. Мысленно пожелав себе приятного аппетита, она тут же широко разинула зубастую пасть, собираясь, будто малый ребенок, до отказа набить рот свалившимися на ее голову “сластями”, покуда их никто не отобрал.

Я слегка выпустил на свободу свою ауру, давая понять, что перед ней не какая-то там жалкая дичь, а опасный хищник, для которого она сама — всего лишь мелкая букашка. Тело “девочки” трансформировалось, превращаясь в голову огромной гидры, которая ненадолго высунулась из пространственного разрыва на всю немалую длину своей шеи. Учитывая реальные размеры моего тела, я действительно мог бы слопать эту несчастную козявку за один присест, хоть и не горю желанием проводить такие гастрономические эксперименты.

Многоножка оказалось очень понятливой — тут же издала испуганный рев и свернулась в тугой клубок, выставив наружу лишь твердые пластины своего хитинового панциря. Ее восторг сменился тихим ужасом — она еще никогда не встречала настолько страшного врага и мысленно уже попрощалась с жизнью. Пластины ее панциря слегка тряслись, издавая что-то вроде барабанной дроби. Тонкий хвостик многоножки высунулся наружу и аккуратно подтолкнул ко мне остатки своей трапезы в робкой надежде, что ужасный хищник предпочтет аппетитного жучка, а не “невкусную” ее.

Я вернул себе обычный облик и прикрыл лицо рукой, едва сдерживая смех. Боги, никогда бы не подумал, что эта многоногая хрень вызовет у меня приступ умиления. Извлек из пространственного хранилища несколько свиных тушек и положил прямо перед ней. На вкус должно быть даже получше, я думаю.

Многоножка принюхалась. Долго и напряженно размышляла, не ловушка ли это. Пришла к выводу, что существо, у которого есть такие ароматные закуски, вряд ли заинтересуется ее костлявым телом. Осторожно приоткрыла свой хитиновый кокон, и одним ловким броском затащила одну из тушек внутрь убежища. Несколько секунд оттуда раздавался только хруст и довольное чавканье.

В конце концов, сколопендра осторожно развернула свои кольца и принялась уминать вторую подачку уже безо всякой опаски. Я погладил ее по шершавой чешуе, удобно устроился у нее на голове и отправился вперед уже верхом на новом ездовом маунте. Ха! Если их всех будет так легко приручить, то мне даже “Контроль разума” не понадобится. Пожалуй, назову ее Сентискорч. А что, нормальное имя для насекомого, в общем-то.

Однако скоро выяснилось, что все не так радужно. Пара найденных мною жуков-падальщиков оказались совершенно бесполезными и невменяемыми придурками, а последний пленник, муравей, был подключен к коллективному интеллекту какого-то улья, так что я не смог его ни взломать ни приручить. Скормил всех троих своей Сенти — пусть себе девочка порадуется. Насколько я понимаю, такие оптимисты, как она, здесь на самом деле редкость.

Мое основное оружие — Ночной кошмар — все еще находится в теле Векселя, так что пользоваться им напрямую я не могу. Но Магию духа еще никто не отменял, так что пойманные души монстров я отправляю на переработку, извлекая из них все сто процентов накопленных ОР. Да и Маяк Душ прекрасно работает через гримуар, так что если даже я решу использовать здесь что-нибудь мощное, проблем со сбором добычи у меня не возникнет.

Я уже было направился в сторону одного из крупных скоплений насекомых, которое было отмечено на карте, как мое внимание привлекла группа совсем других существ. Группа авантюристов с ушками, хвостами и прочими внешними признаками зверолюдов. Должно быть, заметили падение "метеорита". Та-ак, ну ладно, почему бы и нет?

Вернувшись к месту приземления, я на скорую руку смастерил что-то вроде спасательной капсулы, забрался в нее и мысленно отправил несколько команд своей многоножке. На самом деле ее задание — помочь мне выбраться из капсулы. Но авантюристам про это знать необязательно. Ах да, чуть не забыл: положив руку на панцирь Сенти, я покрыл ее броню сложным узором из золотых дорожек с зачарованием обыкновенного Светового щита. Будет жалко, если зверолюды действительно причинят боль моей малышке. Ну, понеслась!

— Помоги-ите, спаси-ите! Пожалуйста, кто-нибудь! — закричал я, что есть сил.

Сентискорч самозабвенно грызла и скребла когтями корпус капсулы, на полном серьезе стараясь вытащить меня из ужасной ловушки. А вот господа зверолюды струсили — спрятались за большим валуном, тихо перешептывались и “решали мою судьбу”. Хотя, если честно, моя многоногая питомица не являлась таким уж опасным противником для партии из четырех медных авантюристов. Ну подумаешь, большая анаконда с твердой чешуей. Ничего такого, с чем не смогли бы справиться несколько обычных мужиков с железными дрынами в руках. Я закатил глаза. Честное слово, если они решат бросить ребенка на съедение монстру, я их сам потом поймаю и скормлю Сенти.

Наконец они решились, и с истошными криками бросились на бедную многоножку, швыряя в нее все, что только можно — камни, кинжалы и даже какой-то пузырь с зажигательной смесью. Сенти запаниковала. Она уже несколько раз видела похожих “мягкотелых” и знала, что добра от них ждать не приходится, а потому загородила мою капсулу собственным телом. Ты ж моя защитница!

Давясь от смеха и дыма (эти растяпы чуть было не подожгли меня вместе с капсулой) я спрятал многоножку в пространственное хранилище. Тем временем, мои горе-освободители снова “отступили” за валун в надежде, что чудовище само даст деру или, на худой конец, сгорит.

— Она уже убежала, кхе-кхе, — плаксивым голосом голосом объявил я. — Капсула горит, пожалуйста, кхе-кхе, помогите мне вылезти!

Авантюристы не без опаски приблизились, заняли круговую оборону, и только после этого один из них попытался потушить огонь и достать меня из ловушки. Ну слава богам! Настоящий ребенок уже потерял бы тут сознание от шока и дыма. Но я не ваш гильдмастер и не принимаю здесь экзамены, а потому просто закрою на это глаза.

* * *

— Так откуда ты, говоришь, взялась? — прошамкал дряхлый старик, прикладывая к своему уху ладонь, чтобы лучше слышать.

Зря, ой зря я заикнулся про гильдмастера. И красную шапочку. Бравые спасатели отвезли меня прямо в логово к своему начальству, но право слово, лучше бы я пробрался в крепость тайком и просто порылся в воспоминаниях самых образованных существ этого поселения. Впрочем, именно этим я прямо сейчас и занимаюсь. А заодно утопаю в океане невежества тех, кто вроде бы должен этим местом руководить. У старика деменция, он путает правый ботинок с левым и уже не помнит даже дня своего рождения. Но окружающие, которых он много лет держал в ежовых рукавицах, все еще продолжают по инерции его слушать.

— Прилетела из другого мира, — пожал плечами я.

После третьего круга однотипных вопросов, я осознал, что говорить нужно предельно просто, иначе этот разговор не закончится никогда.

— А-а-а, так ты из другого мира? — в который раз удивился он. — Но разве где-то здесь открывался Разлом? Я не видел никакого Разлома.

Скорее всего, он забыл бы об этом через пять минут, ну да ладно.

— Путешествовать можно не только через Разлом, — терпеливо объяснил я. — Но и в больших железных контейнерах, с помощью Магии пространства.

— Так значит ты пространством владеешь?! — поразился он.

В очередной раз я закатил глаза. Да сколько можно повторять одно и то же? Я бы давно вправил старику мозги, но не хочу лишний раз травмировать и без того деградирующее сознание. Если уж молодые и вменяемые от такого вмешательства крышей едут (как Абырвалгар, например) что говорить об этом старом маразматике? Контроль разума — очень опасная игрушка, пользоваться ею нужно с осторожностью. Точнее, для этого требуется особого рода мастерство и опыт, которого у меня попросту нет.

— Конечно я владею пространственной магией. Иначе как бы я сюда добралась? Но на моем корабле произошла авария, так что пришлось очень долго лететь в специальной капсуле, — ответил я старику.

— Марк, что она такое лопочет? — он повернулся к своему секретарю.

— Это правда, господин, — помощник поклонился, — наши маги уже исследуют этот странный артефакт. Думаю, им заинтересуются в столице.

Еще один болван. В их столицу ежедневно приходят десятки кораблей (тут война идет, как-никак). Что им какая-то капсула?

— В общем, поживи пока тут, в гостинице, а чуть позже мы отвезем тебя, куда следует, — подытожил старик.

Отвезем? Он что, опять забыл, что я владею портальной магией? Проклятье, угораздило же меня выбрать для приземления это ужасное место! Я с робкой надеждой глянул на молодого помощника. Может, удастся решить вопрос в обход этого разлагающегося полу-зомби?

Заглянул в голову помощника и скривился от отвращения. Все, что интересовало Марка — как поскорее сбежать из этого места и выгодно продать драгоценную находку — мою капсулу. Меня он воспринимал точно так же: как дорогой товар, который можно выгодно сбыть на черном рынке. Хм, а ведь у него и правда есть кое-какие сомнительные связи в столице… А на ком еще мне ставить эксперименты с Магией разума, как не на сборище преступников и мерзавцев, которые готовы торговать детьми и использовать их в своих темных делишках? Хе-хе, ну что ж, веди меня, мой рабовладелец! А я тем временем займусь расширением своей переносной братской могилы. Негоже сразу столько биомусора заталкивать в такую маленькую многоножку!

Да, пока мы болтали, моя милая мясорубка уже успела пустить на фарш целый муравейник, который я нашел по химическому следу своей последней жертвы. Кроме мяса я отдал ей и весь полученный опыт (все сто процентов, естественно), так что сейчас многоножка сворачивается в кокон, чтобы сбросить старую оболочку и пройти очередную стадию эволюции. У монстров это случается гораздо чаще, чем у людей — примерно каждые десять уровней. Да и вообще, развитие происходит немного иначе.

Но сейчас важно другое: Сентискорч добралась до важной пороговой отметки в сто тысяч ОР, вложенных в ауру, а значит, после этой эволюции она станет разумным монстром. Даже интересно, что из этого выйдет — с ее-то жизнерадостным характером. Впрочем, какая разница? После этого старого трухлявого пня я готов общаться даже с табуреткой.

Глава 12. Сентискорч

— Уа-а-ах, как же сладко я спала!

Многоножка расправила свое тело, вытягиваясь на всю длину и выгибаясь, словно кошка. С потолка пещеры-муравейника посыпались камни — помещение оказалось слишком узким для таких трюков.

— Ой, а почему тут стало так тесно? — поразилась Сенти. — У-о-о, это что, мой хвост? Какой огромный! Я что, так сильно выросла?

Говорить вслух она еще не научилась (речевой аппарат для этого пока не предназначен), но поток мыслей стал более четким и появился осмысленный внутренний монолог.

— Выросла, выросла, — передал я ей мысленное сообщение. — А еще сменила подвид. Ты теперь — Simphilla Cnidaria (Симфила Книдария*). Я решил, что эта ветка развития будет самой перспективной.

(прим.: на языке насекомых это должно звучать иначе, но я использую латинскую версию "перевода", как нечто настолько же чуждое).

— Этот голос… Хозяин, это вы?!

— Я конечно. Только зови меня “мастер”. Хозяин — это как-то слишком.

— А где вы прячетесь, мастер? Я вас совсем не вижу!

Она принялась вертеть головой и кружиться по узкой пещере, пытаясь обнаружить источник “звука”. Но, понятное дело, так ничего и не нашла.

— Я сейчас у тебя в голове. Но не переживай, это не опасно — просто магия такая.

Для связи с многоножкой я оставил ей дополнительную страницу гримуара. На этой планете мне придется действовать сразу по обе стороны баррикад. Причем одновременно — пока я здесь опекаю своего нового питомца, другое мое сознание занимается своими темными делишками в городке зверолюдов. Второе физическое тело мне пока без надобности, но если припечет, могу появиться здесь и во плоти.

Сентискорч потянулась передними лапками к голове и пискнула от удивления: ее многочисленные конечности удлинились во много раз, превратившись в хитросплетение шипастых жгутов.

— Осторожно, они ядовитые, — предупредил я. — Постарайся не зацепить глаза, или другие уязвимые точки. Иммунитета к ядам у тебя пока нет — в худшем случае умрешь в конвульсиях всего за пару минут.

— Ой, — многоножка тут же втянула опасное оружие обратно в хитиновую броню. — Ух ты, я стала такой сильной! Спасибо, мастер! Я никогда не забуду вашей доброты!

Ну вот, оказывается вырастить верного миньона за чужой счет не так уж сложно. Утрись, Икскацин!

— А что еще я умею, мастер? — тут же принялась за расспросы она. — А есть эволюция, чтобы можно было летать? Я всегда хотела научиться летать! А может, я теперь смогу цепляться лапками за деревья, или прыгать, как кузнечики?

Спросила махина, весом в тридцать тонн.

— Так, погоди, — прервал я ее полет ее фантазии. — Хочу, чтобы ты сперва познакомилась с одной моей подопечной. Ее зовут Немо, она будет отвечать на все вопросы и защищать твой разум от постороннего вмешательства.

— А это не помешает мне разговаривать с вами? — с беспокойством уточнила Сенти.

— Нет, конечно, — рассмеялся я. — Наоборот, мне будет даже проще отправлять тебе сообщения.

Вскоре все формальности были улажены. Девочки быстро нашли общий язык и тут же принялись обсуждать самую злачную тему — ну, то есть меня. Придется теперь лично заниматься модерацией их диалога — все-таки мне нужен надежный и вменяемый союзник, а не еще один маньяк-социопат с “комплексом мастера”.

Я запустил в воздух парочку боевых беспилотников — с их помощью будет проще находить подходящие цели для прокачки многоножки и поиска новых полезных пешек. По возможности мы старались нападать на те группы насекомых, которые отправлялись на штурм стены, отделяющей территории зверолюдов. Даже если они исчезнут целиком, то на это в общем-то никто не обратит особого внимания. Сентискорч просто телепортировалась прямо в гущу врагов и выпускала свои ядовитые шипы. У нее сейчас около полутора сотен лапок, которые могут поразить цель на расстоянии двадцати метров, так что это, фактически, атака по площади. Разум многоножки слишком слаб, чтобы осознанно управлять таким количеством конечностей, так что ей в этом помогаем мы с Немо.

— Сдавайся и будешь жить, муа-ха-ха-ха! — заливисто хохотала Сенти, окружив своими шипами очередного командира поверженного отряда насекомых.

На сей раз это был довольно крупный богомол, если так вообще можно назвать шипастое зеленое чудовище, размером с грузовик. Разумных насекомых, которые управляли отрядами, мы старались по возможности “вербовать”. Я старался не слишком давить на их разум, ограничившись тем, что вселял в них непреодолимый ужас перед Сенти. Ну а в сознании своего питомца я вообще ничего не трогал, пользуясь обычными методами убеждения.

Очки Развития накапливались очень быстро — около половины душ я отпускал обратно в Систему, чтобы не вызывать лишних подозрений у руководства насекомых. Все-таки обычные маги часто поступают точно так же — собирают как можно больше трофеев, чтобы позднее выгодно их продать. Так что все эти потери наверняка будут просто списаны на военные нужды. А благодаря “Контролю разума” мы точно знали, не находится ли отряд под надзором какого-нибудь Ассистента.

Сенти дважды впадала в спячку и вымахала еще в несколько раз, превратившись в настоящего гиганта. Мне даже не приходилось воздействовать на разум ее жертв своей силой, чтобы как следует их запугать. Когда над тобой нависает такая “годзилла”, волей-неволей начинаешь переоценивать свои приоритеты в жизни.

Остается всего один последний штрих. Для полноценной эволюции в Высшее насекомое ей нужен доступ к ретранслятору. Убивашка-Фрина с самого рождения принадлежала к элите термитного общества, а вот Сенти для перехода из грязи в князи требуется нечто большее. Ну, точнее она может стать нефилимом даже без ретранслятора, но тогда ее развитие будет продолжаться в том же русле — многотонного осадного орудия, “бегемота” мира насекомых. Точно такую же тварь уничтожила в свое время Амелия, когда использовала свою сверхспособность. А меня этот вариант совсем не устраивает.

Я долго подбирал подходящую колонию. Достаточно слабую, чтобы Сенти смогла захватить ее без моего прямого вмешательства. Изолированную, чтобы сородичи не примчались на помощь. И удобную с точки зрения военной стратегии, чтобы ее легко можно было списать на очередной рейд зверолюдов. Гнездо песчаных ос, крабронидов, подошло идеально. Их логово расположено под землей, так что нам будет гораздо легче его штурмовать. Так осы не смогут атаковать издалека и уходить из радиуса действия шипов. Одна беда — малышке Сентискорч придется встретиться лицом к лицу с настоящим нефилимом, силу которого мы даже не знаем.

Мы готовились к будущему сражению, как только могли — в качестве первого бонуса эволюции мы выбрали устойчивость к яду (заодно Сенти научилась распылять его в воздухе, бешено вибрируя своими жгутами). Вторым апгрейдом стала дистанционная атака: на каждой лапке появился нарост, представляющий собой небольшую плазменную пушку. Не совсем то, что ожидаешь увидеть у “примитивных букашек”. Но точно такие же орудия я видел когда-то и у термитов, которые ломились в мой прежний мир через Разлом. Если скоординировать выстрелы из всех орудий и направить в одну точку — получится очень даже ничего. Вообще-то полноценная магия доступна лишь Высшим насекомым, но и обычные особи могут ее использовать, если выберут нужный навык на очередной ступени развития.

— Мастер, как вы думаете, какую силу мне предложит Система? — спросила эта неугомонная, вгрызаясь в твердый грунт, как какой-нибудь карьерный экскаватор.

— Не говори “гоп”, пока не перепрыгнешь.

— Что-что?

— Поговорка такая. Оценивать добычу до того, как ты ее поймал — это плохая примета.

— Но вы же мне поможете, правда?

— Я мог бы уничтожить всю колонию одним ударом, — со вздохом ответил я. — Но после этого обязательно появится кто-нибудь такой же могущественный, чтобы меня остановить. А вот если ты все сделаешь сама… Можешь считать это своего рода экзаменом на роль моего главного представителя на этой планете, — прибавил я.

— Я все поняла, мастер! — жизнерадостно ответила Сенти. — Я вас не подведу!

— Но конечно же, я буду тебя прикрывать, — прибавил я. — Как минимум, вытащу тебя оттуда, если станет слишком опасно.

Пространственной магии у многоножки нет, так что с быстрыми перемещениями мне приходится ей помогать. Не так-то просто телепортировать такую громадину, но с моей Волей это вполне осуществимо.

Наконец, мы прорыли тоннель до одной из камер убежища ос-переростков и Сенти со своими подручными принялась за дело. Под контролем многоножки сейчас находятся еще шестеро разумных монстров — из числа завербованных “офицеров”, руководивших набегами на Стену.

Королева улья не заставила себя долго ждать. Как и все Высшие, она походила на гибрид человека и насекомого. К примеру, ее глаза так и остались фасеточными, как у более примитивных представителей того же вида.

Это вообще очень интересный вопрос — почему спонтанная эволюция нанороботов (с которой и началось появление всех этих видов) привело к такому явному антропоморфизму. Допустим, насекомыми они являются с очень большой натяжкой — для меня это всего лишь самый простой способ описывать этих странных монстров. Но чем выше они взбираются по ступенькам эволюции, тем больше и больше напоминают людей.

Очевидно, что на каком-то этапе вмешивается Система, которой попросту удобнее работать со знакомой физиологией. Но почему именно человеческой? Зверо-люди, насекомо-люди, драконо-люди. Хоть все они и состоят из тех же белков и нуклеотидов, генетически разница между ними колоссальная, у меня больше общих генов с бананом, чем с каким-нибудь там Палочником. Такое впечатление, что кому-то просто нужно было чтобы они выглядели, как люди. Зачем, почему? Об этом не хочется даже и думать.

Помещение, в которое мы попали, изначально использовалось как склад провизии. Но теперь оно было усеяно трупами защитников улья, которые толпами залетали через единственный тоннель, повинуясь приказам своей хозяйки. Только для того, чтобы моментально попасть в паутину ядовитых жгутов. Они что, надеются завалить нас своими телами? А, нет, я понял. Эти насекомые, как и термиты, умели плеваться особым клеем, который очень быстро застывал, сковывая конечности Сенти и ее помощников. Те старались как можно больше двигаться, чтобы полимер не успевал затвердеть, но я уверен, что очень скоро этой дрянью будет залито все вокруг. Проклятые осы продолжали изрыгать ее даже после смерти!

— Сенти, так дело не пойдет, — прокомментировал я.

— Я поняла, мастер! — ответила она.

Многоножка встала на дыбы и обрушила мощный удар на верхнюю часть прохода, завалив его грунтом. Даже сквозь толщу земли мы услышали гул от жужжания тысяч потревоженных насекомых. Сентискорч перебралась на более-менее чистый участок склада и принялась рыть новый тоннель, а ее помощники стали собирать трупы ос, блокируя ими прежний проход. Те по-прежнему выделяли “жвачку” так что очень скоро эта куча конвульсирующих тел превратится в очень прочную заглушку.

Я опустошил один из складов Мальстрема, перебросив своим подопечным полтонны растительного масла. Эксперименты показали, что эта вязкая дрянь к нему совсем не прилипает.

Через полчаса усердной работы, мой отряд добрался до главного зала улья. Сенти сразу же переключилась с ближнего боя на дальний — сосредоточив огонь своих “биопушек” не на мелких насекомых, которые уже не могли причинить ей вреда, а на небольшой группе разумных монстров, охраняющих королеву улья. Остальные бойцы тоже бросились вперед, стараясь отвлечь противников и подставить их под шквальный огонь нашей “артиллерии”.

Королева ос оказалась очень подвижным существом: она легко уклонялась от любых атак и в ответ расстреливала наших союзников какими-то острыми шипами, вылетающими прямо из рук. А ведь я дополнительно укрепил их броню световым щитом. Похоже, эти утолщения у нее на плечах — это не просто украшения или часть одежды, а самые настоящие пушки.

Трое из шести подопечных Сенти почти сразу потеряли равновесие и рухнули на землю. Должно быть, королева тоже использует какой-то яд. Впрочем, не беда. На панцирь всех насекомых уже нанесены соответствующие руны, так что даже после смерти они будут сражаться уже в качестве “зомби”.

Я активировал "Кристалл сновидения", считывая ауру королевы. Правда, разобраться в незнакомом коде ее сверхспособности будет не так-то просто. На это нужно время.

Сентискорч тоже бросилась вперед, пытаясь одновременно загнать шуструю противницу взмахами острых жгутов и попасть в нее своей плазменной магией. Все пространство улья ненадолго превратилось в подобие миксера, который кто-то сдуру наполнил колючей проволокой, лазерными указками, петардами и тюбиками с суперклеем. Не самый приятный аттракцион. Очень скоро в живых остались лишь двое сильнейших монстров.

Только теперь я заподозрил неладное: из-под панциря моих “зомби” стала вытекать какая-то черная жидкость. Да и расшифровка ауры королевы подошла к концу. Проклятье! Этого-то я и боялся больше всего. Отрава этой осы-переростка очень похожа на черный туман Амелии. Только он не распространяется по воздуху и действует на небольшие объемы биомассы. Правда, такую крупную цель, как Сентискорч тоже очень непросто убить, но рисковать все равно не стоит.

— Сенти, уходим, это “черный яд”, у тебя нет к нему иммунитета! — крикнул я ей.

— Нет, постойте, мастер, я почти ее сделала! — выпалила она.

— Ты же так помрешь, дура!

— Вы не дадите мне умереть, я знаю! — ответила эта ненормальная.

Да чтоб тебя! Ладно, раз ты сама так говоришь. Мне не впервой возвращать подчиненных с того света. Пусть и не настолько громадных.

Вскоре все было кончено. Королева гнезда рухнула на землю с огромной дырой в груди. Жгуты Сентискорч тоже стали лопаться, разбрызгивая по полу вязкую черную жижу. Многоножка свернулась кольцом и тоже корчилась в предсмертных судорогах.

— П-простите, м-мастер, я п-провалила свой первый экзамен… — едвазаметно шевельнулась мысль в ее угасающем сознании.

— Не думай об этом, — ответил я, — ты справилась замечательно. А сейчас отдыхай. Остальным займусь я сам.

— Х-хорошо, — с облегчением выдохнула Сенти и испустила дух.

Я тихо выругался, перенося ее душу в пустую филактерию. Хоть я и понимаю, что ничего непоправимого не произошло, все равно очень жалко наблюдать за мучениями своих питомцев. Даже если они пошли на этот риск добровольно. Хуже всего то, что у меня была возможность это предотвратить, но я этого не сделал. По многим причинам: и по соображениям секретности и ради ее собственного самоуважения.

Обшарил тело королевы в поисках ретранслятора. Ага, вот он, родимый. Теперь лучше отсюда валить, пока не налетели другие заинтересованные “суперы”. Так, ну и что тут у нас? Тринадцать миллионов на счету — уже неплохо! Это место считается подземельем и, в некотором роде, отдельным организмом, так что после гибели всех обитателей амальгама скапливается именно здесь.

Крылатая тварь подстраховалась, привязав свою душу к какому-то другому ядру. Удержать ее без помощи системного оружия я не смог. Все-таки старший нефилим как-никак. Можно было затащить ее в сновидение, но я решил не рисковать. Пусть лучше “наверху” считают, что тут поработала какая-то молодая выскочка. Несколько дополнительных миллионов ОР нам погоды не сделают, тем более что внутри ядра улья хранится гораздо больше.

Переместившись в безопасное место, я создал небольшую “куколку” — копию тела Сенти, правда, в уменьшенном масштабе. Ни к чему тратить столько биомассы, если после эволюции она все равно усохнет до обычных человеческих размеров. Зародыш будущего нефилима тут же покрылся матовой защитной оболочкой — типичный признак происходящих внутри метаморфоз. Привязал многоножку к новому ретранслятору. Вообще-то у меня их несколько, но все они относятся к нашему Доминиону, так что были бы бесполезны для Сенти. Ну-с, посмотрим какие тут есть варианты…

* * *

“Симфила книдария гигантея” — продолжение предыдущей ветки развития. Еще более массивное тело, ядовитое дыхание и больше тысячи отравленных щупалец. Это как раз вариант “по умолчанию”. Фу-фу, нет, обойдемся без неповоротливых осадных орудий.

“Симфила аурита” — или “золотая” многоножка. Версия с увеличенным резервом маны и мощными дальнобойными атаками. Человеческое тело, плюс солидный набор подвижных щупалец за спиной. Ну, это легко компенсируется небольшим пространственным хранилищем, как и в случае Икскацин.

“Симфила хименоптера” — еще один человекоподобный вариант, но уже с крыльями. Нереально высокая ловкость и подвижность — прямо как у недавно встреченной нами королевы. Держу пари, сама Сенти выбрала бы этот вариант. Но полеты — не самый полезный перк. И труп крылатого нефилима, лежащий на полу, — тому яркое подтверждение.

Есть еще несколько вариантов с разными бонусами — на броню, регенерацию и яд. Но кажется, я и так уже определился с выбором. Люблю магию! И золото тоже люблю. Рано или поздно наши тела все равно превращаются в детскую игрушку. Так что пусть будет Симфила аурита.

Теперь самое главное — способность нефилима.

[ “Черные шипы” — вы можете стрелять высокоскоростными снарядами, которые содержат опасный яд, способный разрушить до десяти килограммов биомассы жертвы. Стоимость — 10 ОР за выстрел. Стоимость создания дополнительного орудия — 100 тысяч ОР. Особенность "Интуиция" — вы заранее чувствуете направленную на вас атаку. ]

Похоже, Система дала возможность Сенти перенять навык, от которого она едва не погибла. Если отрастить на ее щупальцах пару десятков таких биопушек, то вполне можно будет идти против целой армии.

[ “Черная пыльца” — вы можете распространять особые споры, которые подавляют магию ваших противников, вытягивают ману из окружающего пространства, увеличивают радиус действия вашей ауры а также передают вам детальную информацию обо всем происходящем в зоне их присутствия. Стоимость — 10 тысяч ОР за килограмм биоматериала. Особенность “Облако” — пыльца выделяется автоматически, если на вас направлена магическая атака. ]

А вот это уже занятно. Похоже, что это так называемая “способность поддержки”. Но подавление чужой ауры и усиление собственной — это супер чит, от которого не отказался бы даже архонт или серафим.

Тут выбор тоже очевиден — нужно просто брать обе. Силу осы я сразу просканировал, так что смогу воссоздать ее и без помощи Системы.

Не откладывая в долгий ящик, я взялся за ауру Сентискорч. Открыл ей доступ ко всем видам магии, включая пространственную, повысил базовые сопротивления к разным видам урона, установил параллельное и ускоренное мышление — это базовый комплект молодого бойца. Четыре миллиона ушло на черные шипы — вместе с дюжиной специальных орудий для щупалец. Ну, и три миллиона вложил в развитие "Пыльцы" — ради способности поглощать не только ману, но и амальгаму. Эта функция явно предназначена для ослабления не только обычной магии, но и способностей нефилимов, однако у меня есть идея получше.

Вишенка на торте — это "Фазовый сдвиг". Обычным насекомым недоступны способности нашего Доминиона, но ничто не мешает мне сделать для нее специальные артефакты. Теперь черную пыль можно будет прятать в "фазе", а значит, появится возможность постепенно вытягивать амальгаму прямо из тел окружающих существ — игнорируя любые барьеры, физические препятствия и броню. Эта дамочка будет приносить смерть одним лишь своим присутствием!

Ну и прибавим к этому страницу гримуара в качестве замены пространственного кармана. Во-первых, ради того, чтобы прятать щупальца, а во-вторых ей определенно придется многое скрывать от сильных мира сего. Собственный мир с насекомыми моему гримуару не повредит. Да и нашу будущую армию нужно где-то прятать. Пока никаких контрактов, страница принадлежит мне, но если Сенти хорошо себя проявит, можно будет доверить ей и ответственность за “диаспору” насекомых в новой вселенной.

Погибших в этом бою насекомых-зомби я тоже вернул к жизни. Правда, им теперь нужно хорошо питаться, чтобы восстановить свои прежние размеры. В Ядре еще осталась амальгама, пусть сама решает, кто из них достоин награды или даже эволюции.

— Ой, я уже живая? — девушка распахнула глаза и удивленно посмотрела на меня. — А вы выглядите иначе, мастер. Решили снова посоревноваться со мной в размерах?

— Это ты изменилась, Сенти, — рассмеялся я. — Немо ведь уже рассказывала тебе, как обычно выглядят высшие насекомые? Вот полюбуйся сама.

Вместо зеркала я открыл парочку порталов, давая девушке возможность как следует себя рассмотреть. Красные глаза, пепельные волосы, стройная фигурка — вышла довольно симпатичная молодая девица. Ну и фирменная улыбка, в которой смешались и озорство, и ехидство, и немного веселого безумия. Милота! За спиной — пара золотистых щупалец с боевыми "турелями" (и еще пара десятков таких же — в пространственном хранилище). В общем, результатом я определенно доволен.

— Ай, — девушка покачнулась и едва не потеряла равновесие. — А как я теперь ходить-то буду? У меня же всего две ноги! — ужаснулась она.

— Да нормально, привыкнешь, — ответил я. — Мне вот наоборот, интересно, как можно иметь сто ног и не путаться, какая из них должна подниматься первой, второй, третьей и так далее.

— А-а-а, так это ж просто: сперва поднимаешь те, которые… — Сенти запнулась, подбирая слова. — А потом двигаешь… — девушка принялась растерянно вертеть руками так и эдак, не в силах объяснить, как это работает у нее в голове. — В общем, не знаю, я просто ходила и все тут! А с этими ходулями мне все время кажется, что я вот-вот упаду!

— Ну вот и с человеческим телом все точно так же, — развеселился я — Потренируешься немного и все будет нормально, вот увидишь. После боевого крещения, которое ты только что прошла, это все сущие пустяки!

Боги, хорошо еще, что я не задал ей этот вопрос, когда она была в своем прежнем облике!

Глава 13. Конвой

— Эй, мелюзга, подъем, карета подана!

Помощник гильдмастера, Марк, ввалился в мою комнату ранним утром. Без стука, естественно. Да и сама комната больше походила на камеру предварительного заключения, чем на гостиничный номер. Окна отсутствуют, за дверью — стражники, и даже про артефакт, подавляющий пространственную магию, не забыли. Стены и мебель были деревянными, а все металлические предметы из комнаты вынесли, так что состряпать на скорую руку пространственный артефакт тоже было невозможно. Кто-то с умом подошел к своему делу. Я в общем-то даже знаю, кто: один толковый маг с милой мордахой фенека, из головы которого я получил самые ценные и упорядоченные знания об этом мире.

Вообще-то существует два типа зверолюдей. Первый — это те, что живут в нашем Доминионе и сохранили лишь самые минимальные признаки животных. Это могут быть ушки, хвост, необычное строение скелета, острые когти на руках и ногах. В остальном они почти ничем не отличаются от людей. А вот второй — это как раз местные жители, которые имеют гораздо больше сходства со своими “оригиналами” из мира дикой природы — их тела покрыты шерстью (ну, или перьями), да и строение тела сильно искажено. Говоря языком интернета, это самые настоящие фурри. Своих гладкокожих собратьев они недолюбливают и считают “низшей расой”. Впрочем, к обычным людям (а заодно гоблинам, эльфам и оркам) относятся еще хуже — отношения между нашими Доминионами довольно натянутые. Ничего удивительного, что ко мне почти сразу стали относиться, как к рабу.

— Да, господин, уже иду! — ответил я, вскакивая с постели.

Конечно, я его уже ждал. Крепость, в которую меня привели, совсем небольшая, так что мой “Кристалл сновидения” охватывает ее почти целиком, и скрыть от меня что-либо — задача почти невозможная. За ночь я вдоволь повеселился, изучая сознания местных жителей, историю их жизни и повадки. Люди, как вид, обычно стремятся к тому, чтобы быть похожими друг на друга, на некий эталон “нормальности” — мы даже красивыми считаем тех, у кого максимально усредненная внешность. А вот у зверолюдов все в точности наоборот — их характеры максимально карикатурные, эксцентричные и, если можно так выразиться, “разношерстные”. И такие отклонения от нормы обычно связаны как раз с инстинктами и повадками того вида, который они представляют.

В общем, если перед вами (как передо мной сейчас), стоит козел, — то можете не сомневаться, он действительно “козел” до самой глубины своей рогатой души. Самовлюбленный, строптивый и эгоистичный. Уж он-то прекрасно понимал положение старика-гильдмастера и вовсю пользовался ситуацией, втираясь к нему в доверие. Нет, конечно, и среди “козлов” иногда встречаются вполне вменяемые ребята. Люди ведь тоже не одинаково подвержены порокам, свойственным нашей расе. Но Марк, увы, не входил в число таких исключений.

Фальшивый космический челнок, который я собрал на скорую руку, чтобы имитировать кораблекрушение, уже погрузили в “багажник” крытого фургона с запряженными в него лошадьми. В этой колымаге нам и предстояло провести ближайшие несколько дней пути до одной из крупнейших цитаделей зверолюдов. Теоретически. На деле Марк надеялся найти способ использовать мои “особые таланты”. О пространственной магии он так никому и не рассказал, кроме того самого мага-фенека. Чего наш прыткий козлик не ожидал — так это того, что ушастый белый лис увяжется в поездку вместе с нами.

— Авенир? Не ожидал тебя здесь увидеть, — неловко рассмеялся Марк.

— Не удивительно, — флегматично ответил тот. — Я попросил господина Фарди о небольшом отпуске буквально несколько часов назад. Раз уж так вышло, что вы все равно направляетесь в Гинриэль, почему бы и мне не воспользоваться этой возможностью? Да и лишняя защита вам не повредит.

— Разумно, разумно, — вежливо покивал Марк, мысленно проклиная себя за то, что связался с этим дотошным типом.

Авенир буквально жил войной с инсектоидами, и отлично сознавал, что маг пространства — это важное преимущество для армии. Что-то вроде тактической боеголовки. И он достаточно разбирался в повадках сородичей, чтобы понимать: наш козел не замыслил ничего хорошего. Чего стоил один тот факт, что Марк не прихватил с собой ни единого стражника в качестве охраны. И это в условиях постоянной угрозы нападения насекомых!

Впрочем, мое гипотетическое будущее в рядах армии вряд ли было бы намного лучше, чем судьба невольника, попавшего в лапы преступного синдиката. Так что у меня теперь целых два конвоира. Хе-хе, да они за меня еще и бороться собираются! Ну что ж, в рядах армии обычно тоже скрывается немало подонков, которые просто любят насилие. Так что будем считать, что это такой конкурс. Хм, кому же повезет выиграть “супер приз”?

Связывать меня или заковывать в кандалы мои “тюремщики” не стали — по показаниям Оценки я не слишком отличался от большинства своих сверстников, если не считать слегка повышенной Воли. Но мощную глушилку портальной магии все-таки прихватили с собой. К тому же на моих руках красовались очень жесткие перчатки из кожи буйвола, в которых обычный ребенок не смог бы и пальцем пошевелить, не то, что колдовать. Довольно изобретательно! Хотя, конечно, для применения магии мне давно уже ничем, кроме мысли, шевелить не требуется. Да и со своей тысячей единиц Силы, я не только перчатки, но и самого буйвола в бараний рог скрутить могу.

Мне конечно же было западло участвовать в этом нудном путешествии, несмотря на множество дел в Метрополии и заботы о Сентискорч, прокачкой которой я занимался как раз в это время. Так что я не стал дожидаться, пока эти двое найдут общий язык, а просто предложил им свои услуги, как только мы отъехали на достаточное расстояние от крепости.

— Дяденька Авенир, а у вас случайно нет карты? Мы ведь могли бы путешествовать гораздо быстрее.

Зверолюды переглянулись. Конечно, оба сразу поняли, к чему я клоню. Но особого доверия ко мне (да и друг ко другу) у них не было. А порталы — это не только удобный способ перемещения, но и опасное оружие, с которым ни одному из них пока не приходилось сталкиваться.

— Так тебе известны руны пространства, девочка? — осторожно уточнил фенек.

Я кивнул. Ну а как по-твоему я вообще на этой планете оказался, гений?

Мои тюремщики крепко задумались. Один — о мерах безопасности при сотрудничестве с неблагонадежным магом пространства, другой о том, как с моей помощью оставить своего “соперника” в дураках и самому не лишиться при этом головы, конечно же.

Вскоре компромисс был найден: Авенир смастерил несколько портативных защитных артефактов, которые защищали бы их от моей пространственной магии, а саму плоскость портала мы должны будем переходить одновременно — держаться за руки и все такое. Меньше риск, что я попросту закрою портал, пока кто-то будет находиться на его границе. Или что один из тюремщиков попросту сбежит, оставив соперника на другой стороне. Так наша задача о “волке, козе и капусте” была решена ко всеобщему облегчению.

Чтобы не вызывать подозрений, я открывал порталы на небольшое расстояние — до ближайшего городка или поселка, где можно было передохнуть. Там мы ненадолго останавливались, чтобы "восстановить мои силы", а потом снова отправлялись в путь. Козлик почти каждый раз выпадал из поля нашего зрения. Якобы, “по личным делам”. На самом деле искал способ связаться с той шайкой бандитов, которой с самого начала собирался продать меня и челнок. А еще раздобыл мощное снотворное зелье, чтобы избавиться от своего соперника без лишних хлопот. Ну хоть не яд!

Результаты его стараний не заставили себя ждать: при выезде из очередного городка (телепортировались мы в глуши, подальше от чужих глаз), дорогу нашей повозке преградила компания каких-то подозрительных типов. Четверо бойцов и один маг. Фенек со вздохом вышел вперед на “переговоры”.

— Что вам нужно, уважаемые?

Ишь ты, какой вежливый. А ведь прекрасно понимает, кто перед ним. И даже то, кому он обязан этой внезапной остановкой.

— Дороги в наше время стали такими опасными, — ответил ему лидер стаи, рослый шакал, ехидно скалясь. — Как насчет того чтобы команда опытных авантюристов охраняла вас в пути?

— А что насчет оплаты? — поинтересовался фенек, просто чтобы потянуть время и составить план действий.

— О-о-о, я уверен, вы будете поражены тем, какие выгодные условия мы предлагаем! — все с тем же ехидством ответил вожак.

— Боюсь, что это совершенно недопустимо, — покачал головой фенек, доставая из-за спины копье. — Марк, Киара, портал!

Первым делом фенек оттолкнул противников мощной воздушной волной и принялся создавать “стену огня”, преграждая им дорогу. Тем временем, Марк освободил мои руки и я открыл червоточину позади телеги. Осторожно потянул повозку магией металла. Лошади тревожно заржали, но все же попятились назад*. Марк достал арбалет и принялся делать вид, что стреляет в нападающих, хотя на самом деле намеренно целился “в молоко”.

(прим.: то, что лошади не умеют пятиться — это миф).

Вражеский маг ответил шквалом острых металлических дротиков, которые с противным лязгом врезались в световой щит Авенира, целясь в одну точку и стараясь его перегрузить. Параллельно собирал из земли и воздуха воду, чтобы потушить полосу огня. Бойцы нерешительно топтались с обратной стороны преграды, не решаясь лезть в пламя. Фурри побаиваются огня, так как их шерсть довольно легко поджечь. Вожак стаи сорвал с пояса флягу с водой и, облив себя ею, с ревом перепрыгнул через пламенную завесу, замахиваясь своим тяжелым молотом.

Щит Авенира выдержал, но инерция удара была слишком велика, так что его отбросило немного назад и он потерял концентрацию. Заклинание, которое фенек готовил, вспыхнуло бесконтрольной массой пламени и быстро погасло, не причинив шакалу почти никакого вреда.

Марк, будь он неладен, тоже выстрелил из своего арбалета, как бы целясь в вожака стаи. Но болт пролетел так близко к Авениру, что зацепил световой щит, окончательно разбив его, и только затем, лязгнув по молоту шакала, отскочил куда-то в сторону. Вот козлина! И ведь идеально подобрал момент — дротики вражеского мага как раз на подлете!

Фенек попытался уклониться, но снаряды были уже слишком близко. Расширившимися от ужаса глазами он смотрел, как острые стальные стержни приближаются к его груди, и лишь в последний момент исчезают в небольшом портале, который открылся всего на долю секунды — точно в том промежутке времени и пространства, где это было необходимо.

Ха-ха-ха, можешь не благодарить, лисенок! Было бы слишком скучно, если бы ты вышел из игры так быстро. К тому же, я хочу посмотреть на морду козла, когда его “хитроумный план” с треском провалится. Но старайся все-таки больше так не подставляться. Я вовсе не добрая фея, и не собираюсь спасать тебя каждый раз.

Наша повозка уже почти полностью ушла в портал — на “той” стороне остались только лошади. Марк тут же направил арбалет на меня.

— Закрывай проход, мелкая, сейчас же!!!

Я послушно поднял руки вверх, обрубая червоточину. Вот только глупый козел, конечно же, не знал, что порталов на самом деле было два: второй был скрыт сразу за первым, и Авенир, заметив, что мы пропали, тут же юркнул в него ловким перекатом, оказавшись в багажнике нашего фургона.

Теперь уже Марку пришлось послушно опускать оружие: копье Авенира тут же нацелилось на шею наглого предателя.

— Погоди, я все могу объяснить! — поспешно проблеял он.

— Не сомневаюсь, — хмуро ответил фенек, сверля меня задумчивым взглядом. — Киара, свяжи ему руки, пожалуйста.

Я пожал плечами и принялся за дело. Козлик свою функцию выполнил: открыл за нами охоту, да еще и установил на повозке маячок, так что это лишь вопрос времени, когда по нашу душу явится тяжелая артиллерия. Поглядим, как справится с этим наш лисенок.

— За свои преступления ты ответишь перед военным трибуналом, — процедил сквозь зубы Авенир.

— Это клевета! — Возмутился Марк. — Все что я делал, служило исключительно благу Империи!

— Готов повторить то же самое перед алтарем Анубиса? — хмуро усмехнулся фенек.

Козел тут же осекся, насупился. Авенир обыскал его, но нашел лишь несколько щитоломных болтов для арбалета. Допрашивать меня он так и не стал. Но дурацкие перчатки с меня все же снял и выбросил прочь. И так понятно, что если бы я хотел сбежать или убить их обоих — уже бы давно это сделал.

Мы сменили тактику быстрых перемещений. Теперь останавливаться приходилось не в уютных трактирах, где всегда есть и еда, и удобная постель, и очаг, но прямо в поле, попросту разжигая небольшой костер для восполнения запасов маны. За день мы преодолели две трети расстояния до цитадели но к ночи Авенир решил все-таки остановиться на ночлег. По его прикидкам моя Концентрация уже должна быть на пределе.

Приближение врагов я заметил ближе к полуночи. К нам направлялась небольшая группа всадников на грифонах. Круто! Впервые вижу этих редких животных вживую. Но, судя по аурам, каждый из бойцов должен быть не слабее нашего ушастого лисенка. Паршиво! Он парень резкий, как бы не зашибли его эти лихие ребята. Ладно, так и быть, скину вам на головы какой-нибудь рейд насекомых. Я же добрый трикстер, как-ни-как!

На скорую руку отыскав небольшую группу гигантских жуков, которые как раз направлялись грабить земли зверолюдов, я открыл для них портал. Загоняла их туда, естественно, Сентискорч, которая в то время все еще была шипастой тридцатиметровой мясорубкой.

— Насекомые! — Авенир подскочил, как ошпаренный. — Киара, готовь портал!

— Что случилось? — я старательно изображал растерянность внезапно разбуженного ребенка.

— Монстры идут, давай, скорее, нужно уходить!

Я послушно принялся “накапливать ману”. Снаружи нарастал шум — к нам явно приближалась большая группа насекомых.

— Может все-таки развяжете меня? — возмутился Марк. — Я не хочу умирать связанным!

— Потерпишь, — бросил через плечо фенек, выскакивая из повозки и активируя заранее приготовленные защитные барьеры.

Он снова создал огненную стену, пытаясь выиграть для нас немного времени. Но все это было напрасно. Я почти сразу почувствовал электромагнитное поле от глушилки, которую везли с собой всадники на грифонах.

— Ничего не выходит, — крикнул я Авениру. — Что-то блокирует магию пространства!

И выбрался из повозки вслед за ним.

— Ты куда? — переполошился лисенок. — Здесь опасно, ты можешь погибнуть!

— Это ты здесь без меня погибнешь, — буркнул я, запуская в сторону жуков несколько плазменных ракет, заряженных обычными паровыми бомбами.

Эх, мое старое-доброе оружие, я по нему почти скучал!

Прогремели взрывы, насекомые ускорились, пытаясь как можно быстрее сократить дистанцию. Фенек тоже метнул несколько разрывных снарядов, хоть и не очень прицельно. Я прикоснулся к оружию мага, создавая зачарование, которое тут же окружило копье плазменным ореолом. Сам тоже создал плазменный клинок, готовясь к предстоящему бою.

— Их слишком много, мы не выстоим! — покачал головой маг, удивленно разглядывая оружие.

— Просто посмотри наверх, — посоветовал я ему.

С неба прямо к нам спускались шестеро всадников на грифонах. На толпу приближающихся насекомых посыпались бомбы и заклинания — нежданные гости рассудили, что следует сперва избавиться от назойливых насекомых, а потом уже решать все остальные дела. Всадники лихо спрыгнули вниз, окружая нашу повозку со всех сторон, а их грифоны с пронзительными криками стали носиться вокруг, нанося насекомым удары острыми когтями и клювами.

Авенир буквально остолбенел, разинув рот от удивления. А-а-а, кажется, я понимаю, куда он смотрит — на миленькую лисичку-блондинку с большими ушками. Короткая юбка, пластинчатые сапоги и наручи, решительный взгляд — и правда, деваха огонь! Непонятно только, почему броня закрывает лишь руки и ноги, а тело прикрыто обычной одеждой. Хоть бы бронелифчик какой-нибудь нацепила, ей-богу!

Хе-хе, кажется, наш лисенок просто запал на нее с первого же взгляда. Понять его я могу, а вот оставить в таком состоянии — никак нет. Эй, очнись, парень, сейчас не лучшее время, чтобы терять голову! Я толкнул его в бок, выводя из ступора.

— Размажем букашек! — рявкнул громила-тигр в тяжелой фиолетовой броне, доставая из-за спины огромный топор.

— Да-а-а! — заревели остальные зверолюды.

И у этого здоровяка тоже открытый торс. Да что за мода у них такая, выставлять напоказ самые уязвимые части тела? И это при том, что большинство из них даже не фурри, а обычные “гладкокожие”. Наверное, просто пытались уменьшить свой вес, чтобы не перегружать крылатых скакунов.

Завязалось сражение. Зверолюды сражались довольно сносно, проходя сквозь толпы кровожадных насекомых, как горячий нож сквозь масло, под истошные визги запертого в повозке козла. Пожалуй, мой приятель Сефирот мог бы даже взять любого из них в ученики, если бы у него в тот день было достаточно хорошее настроение. Ну и для меня, понятное дело, все это было не более, чем увеселительной прогулкой по хитиновым “пенькам”. Сложнее всего было приглядывать за остальными участниками шоу, чтобы никого из них ненароком не убили.

Попутно я попытался заглянуть в их сознания, чтобы выяснить, что же ждет нас впереди. И тут меня ждал сюрприз: почти все они уже находились под ментальным контролем! Причем, не кого-нибудь, а той самой девочки-лисички, которая так впечатлила нашего Авенира. Вот так номер! Моя способность не работала только на ней и на вожаке-тигре, который находился под защитой Ассистента, причем, не своего. Да что же у них там творится в этой банде?

Наконец, с жуками было покончено и зверолюды окружили нас плотным кольцом. Я скромно спрятался за спиной Авенира, будто бы и не завалил вдвое больше насекомых, чем он сам.

— Ну что, мелюзга, сдаетесь? Вы нам теперь жизнью обязаны, как-никак, — произнес громила тигр.

— Армия не ведет переговоров с террористами, разбойниками и прочими вредителями, — хмуро отрезал фенек.

— Смотрите-ка, а у этого парня стальные орешки! — рассмеялся здоровяк.

Пожалуй, тут дело даже не в храбрости, а в том, что ему с самого детства промывали мозги, причем, безо всякой магии. Он ведь и правда верит в то, что говорит. И жизнь готов положить за свои “убеждения”. Беда… Как бы сейчас не прихлопнули парня под горячую руку!

— Если есть в этом мире настоящие вредители, то это вы сами! — пылко вмешалась в разговор девочка-лисичка. — Вместо того, чтобы всех защищать, вы тянете из народа последние жилы, ради войны которая их вообще не касается! У вас есть корабли, есть флот, но вы скорее разобьете их в лепешку, пытаясь прихлопнуть очередного дохлого жука, чем попытаетесь увезти отсюда хотя бы невинных детей, тех, кого вы поклялись защищать!

А вот девочку, похоже, воспитывали в совершенно другой среде. Но так ли все радужно у них, по ту сторону закона? Ой, не факт, не факт.

— Да как ты смеешь! — Авенир не на шутку разозлился, направляя на нее оружие. — Вы — кучка воров, обманщиков и убийц!

Оба скалили зубы и чуть ли не рычали, при этом не прекращая жадно пожирать друг дружку глазами. У всех фенеков такие забавные брачные игры?

— Ха-ха-ха, — громила тигр, похоже, все понял и еще больше развеселился. — Спорим не подеретесь?

Он положил руку на плечо лисички и та слегка успокоилась, перестав изображать разгневанную и всклокоченную фурию.

— Поговорим об этом, когда вернемся на базу, — подытожил лидер, пряча оружие за спину.

— Да я ни за что… — заявил было фенек, но тут же свалился на землю, оглушенный моим электрошоком.

Так-то парень, не стоит доверять случайным союзникам. А база — звучит неплохо, я только за!

Глава 14. Заговор

— Ой, какая милашка! — восхитилась девушка-фенек, ласково потрепав меня по щеке. — А почему ты без ушек?

Я лениво отмахнулся от попытки воздействия на разум — лисица сразу попыталась меня "приворожить". Поосторожней с милыми существами, дорогуша, они тоже иногда кусаются. А некоторые вполне могут проглотить тебя целиком и не подавиться.

Мне уже более-менее понятно, как работает ее сила. По сути, это что-то вроде моментального приворота, действующего через прикосновение. Жертва тут же начинает считать ее не то лучшим другом, не то самым дорогим человеком на свете, родственной душой, возлюбленной и все в таком роде. Жизнь за нее положит, если очень хорошо попросить. Относительно мягкая форма контроля, которая наносит минимальный ущерб разуму цели.

— Меня зовут Киара, и я человек, — я старательно изобразил приступ радости от знакомства.

— Как ты лихо уложила этого недоумка, Киара, просто класс! — восхитилась она, слегка толкнув лежащего в отключке Авенира кончиком своего латного сапога.

— Уж лучше я, чем вы, — пожал я плечами в ответ.

Интересно, она сама-то хоть знает о своей силе? Или ей просто привили привычку обниматься со всеми подряд? Увы, прочитать ее воспоминания я не могу. Способность пожирателя разума дает ей такую же надежную ментальную защиту, как и Ассистент. Хорошо что это не касается хотя бы ее жертв. Более того, я вполне способен снимать этот ее приворот. Битва экстрасенсов, е-мае! Но если остальные “шишки” в этой банде будут так же хорошо защищены, то захватить над ней контроль будет труднее, чем я думал. Больше похоже на тяжелую работу, чем на развлечение, каким я себе это представлял. Ну и ладно, моя главная цель — поиск информации о насекомых, а не перевоспитание этих строптивых зверолюдов.

В обратную дорогу мы отправились по воздуху. Я сослался на то, что устал после битвы, хотя на самом деле просто хотел покататься на грифоне. И — нет, дело совсем не в обнимашках с ушастой милашкой, сидевшей позади меня. Во-первых, отношения у нас сразу не заладились, а во-вторых, ну она же плоская, как доска для стирки белья! Так что сновидение об этом, без сомнения, волнительном приключении я отправил Авениру, в качестве компенсации за недавний электрошок.

* * *

Конюшни (или правильнее будет назвать их “грифонюшни”?) располагались в пригороде огромной цитадели зверолюдов, высеченной в скале и напоминающей киношный Минас Тирит. А вот главное логово преступной организации находилось уже за первым уровнем городских стен — на самом нижнем ярусе, как и положено отбросам.

С одной стороны здания был просторный трактир, где крутились все представители этого сомнительного сообщества, с другой — самый настоящий фурри-бордель! Грудастые кошкодевочки в откровенных нарядах, пушистые (и не очень) лисички, нахально скалящиеся волчицы и даже щекастые бобрихи. Бобрихи-куртизанки, я не шучу! Ну вот, теперь я точно видел все в этой жизни!

— М-м-м, милый, у тебя новый фетиш? — не удержалась от шпильки Селеста, которая частенько наблюдала за моими приключениями в этом мире. — А хочешь, я тоже стану мягкой и пушистой кошечкой? — в ее голосе зазвучали игривые нотки.

— О, нет, только давай без этого, ладно? Я еще не настолько устал от нормальных человеческих удовольствий, чтобы переходить к таким ролевым играм.

— Тогда может, ушки и хвост? — не унималась она.

— Ушки — это просто украшение, — со вздохом ответил я. — Если тебе такое нравится, то я не стану возражать. Но хвост — как по мне, это уже лишнее. Я же простой парень из глубинки, для меня это слишком большой культурный шок.

— Ладно, ладно, не буду на тебя давить, — согласилась она. — Просто имей в виду, если тебе захочется, чтобы я приняла другой облик, ну, там, гидры, например…

Я от души расхохотался.

— Боже, женщина, прекращай меня троллить, если не хочешь в один прекрасный день обнаружить, что у тебя в постели лежит какое-нибудь мохнатое чудище с тремя головами и десятью руками.

— М-м-м, какая у тебя разнузданная фантазия! Ну что же ты, продолжай, милый. А чего еще у тебя будет “десять”?

От пикировки нас отвлекло появление хозяйки борделя — ярко-рыжей лисицы-фурри, в дорогом платье, с крупной золотой брошью в форме подковы.

— Мам! — девушка-фенек тут же бросилась ей на шею.

Вряд ли она действительно приходится ей биологической матерью. Все-таки они к разным видам относятся.

— Как успехи, Улли? — поинтересовалась лиса.

— Мы нашли ее, это человеческая девочка, представляешь? Можно она поживет пока у меня?

— Думаю, Гай не будет возражать. Но маги пространства опасны, ты должна сделать все очень основательно. Никаких полумер, понятно тебе? Все, как я учила.

— Конечно, мам!

Это вы про промывание мозгов? Ха-ха-ха! Дайте мне только добраться до хозяина Ассистента, который всех вас прикрывает, и тогда поглядим, кто кому будет полоскать извилины. В то, что они у вас чистые, как стеклышко, я, хоть убей, не верю. И вообще, мне уже почти нравится это место. Настоящая свалка алкоголиков, тунеядцев и хулиганов. Даже пришлось чувствительность своей суперспособности уменьшить, из-за сочащегося изо всех щелей амбре чужих негативных эмоций. Ментальная защита здесь только у избранных, а все остальные-то у меня как на ладони!

Ну, я как раз интересовался, как разные нейромедиаторы и гормоны влияют на мою собственную способность трезво мыслить. Мозг — это ведь не только нейросеть, в нем циркулирует множество веществ, которые влияют на память, внимание, и сам процесс принятия решений. Если я собираюсь перенести свое сознание на самый перспективный цифровой носитель — аурамитовых нанороботов — то мне нужно очень четко знать, как это работает.

Ну вот, считай, "большие данные" подвезли! Хе-хе, новый, перспективный материал для исследований: “биополимерзость”. Если сюда еще и сливки общества заглядывают — какие-нибудь важные генералы или кардиналы, до которых в обычных условиях хрен доберешься — я буду вообще счастлив! Про пилотов космических кораблей тоже не стоит забывать: в их бортовых компьютерах я бы тоже с удовольствием покопался.

Через несколько минут мы попали на прием и к тому самому Гаю — лидеру организации. Это был хмурый гепард со взглядом серийного убийцы, одетый в жуткую броню с черепами. Между прочим, старший нефилим! Я не стал пока использовать “Кристалл сновидения”, но и без того понятно, что у него какая-то мощная способность. А как еще объяснить то, что в городе, кишащем военными, до сих пор процветает преступность? Держу пари, что именно он держит под своей цифровой защитой всю эту компанию шерстяных ублюдков.

Гепарда окружали соратники — громила-медведь с большим топором, интеллигентного вида козел в элегантном костюме денди и жирнющий рыжий кот в одеждах монаха с огромными четками на шее. Зуб даю, что они тоже нефилимы. К ним сразу же присоединился и наш тигр-переросток, уже успевший надеть свой нагрудник.

— Докладывай, Фархат, — Гай был немногословен.

— Цель обнаружили к северу от Котопуса. Нам повезло: маячок они так и не нашли. Но одновременно с нами на них напали и насекомые, что странно. Должно быть, соплячка каким-то образом проложила тварям дорогу.

Главарь перевел свой тяжелый взгляд на меня. Я в ответ широко улыбнулся и развел руками, мол, ну да, мои проделки, а чего вы ждали? Это еще цветочки, ну а ягодки, у-у-у какие у меня есть ягодки-орешки, ядра — чистый адамант!

— Это хорошо, — кивнул гепард, — значит умеет больше, чем хочет показать. Улла, займись ею.

— Да, господин, — поклонилась лисичка-фенек.

— Хочу заметить, что без моей помощи… — робко попытался привлечь к себе внимание Марк.

— Остальных в обработку, — невозмутимо перебил его гепард.

— К-как в обработку, за что в обработку?! — завопил козел, но его быстро утихомирили ударом в живот.

Ох, судя по этим суровым взглядам, ничего хорошего моих попутчиков не ждет!

* * *

— Что… что произошло? Где я? — простонал Авенир, приходя в сознание.

После выхода из кабинета гепарда, наша лисичка убедила здоровяка-тигра, что заберет Авенира к себе. Тот лишь ехидно хмыкнул, и махнул рукой. В итоге мы оба оказались в комнате Улли. Хотя, очень похоже, что она изначально тоже предназначалась для любовных утех. Богатое убранство, мягкие перины, множество подушек и пуфов — нам достался номер люкс! Правда, лисичка обрабатывала магией раны своего ушастого пленника вовсе не на красивой двуспальной кровати, а на небольшом скрипучем диванчике в углу. Это все, что ты на данный момент заслужил, парниша! Ну хоть не подвал. К счастью, никакой “прослушки” в комнате не обнаружилось. Ну, если не считать стоящих за дверью стражников. Но эту проблему легко решить магией звука. Похоже, что Улли здесь действительно доверяют.

— Не переживай, все нормально, — ответил я. — Ты в безопасности. Ну, по сравнению с нашим бородатым приятелем.

— В безопасности?! — он вскочил. — Да мы же в плену!

— Где я — там и безопасно, — отрезал я, моментально переместившись к его постели с помощью телепортации.

Фенек удивленно хлопнул глазами и перевел взгляд на искрящуюся сферу, лежавшую на маленьком круглом столике — глушилку пространственной магии. Артефакт наверняка оставили тут, чтобы проверить нашу “лояльность”. Все-таки сила лисички не дает стопроцентной гарантии, что мы не попытаемся сбежать. Поэтому для полноценного принятия в ряды мафии полагалось проходить полноценный курс "обработки" в подвале, где тебе доходчиво объясняли, что будет с тобой и твоей обожаемой лисичкой, если ты посмеешь ослушаться приказов. По сути, вся организация держалась на этом странном культе обожания юной девушки-фенека.

Был, правда и более гуманный способ вербовки — долгое общение с самой Улли и добровольно данная ей клятва, которую жертвы ее способности уже не могли нарушить. Собственно, его и должны были пройти мы оба. А вот наш козлик, которому повезло чуть меньше, проходил первый, болезненный вариант где-то в трех десятках метров под нами. Ну и поделом. Я мог бы вмешаться, но нельзя же оставлять беднягу совсем без "награды", о которой он так долго мечтал!

— Я из другого мира, Авенир, — усмехнулся я. — Неужели ты до сих пор не понял, что я знаю и умею гораздо больше, чем положено знать и уметь вам. Здесь все происходит только так, как я того хочу.

— Тогда почему бы нам просто не сбежать? — не унимался он.

— Сбежать куда? — развеселился я. — В твою драгоценную “армию”? Ты всерьез веришь, что это чем-то отличается от обыкновенного рабства? Пойми, Авенир, ты для меня точно такой же тюремщик, как и Марк!

Фенек потупил взгляд. В глубине души, он понимает, конечно, что его служба — не сахар, но признаваться себе в этом ему, конечно, не хочется.

— А, он уже очухался, — в комнату тихонько вошла Улли.

— Ты! — парень попытался встать, стыдливо заворачиваясь в узенькое покрывало. — Так, а где вообще моя одежда?!

— На меня не смотри, я тут вообще ни при чем, — я поднял руки вверх.

— В стирке, конечно, — невозмутимо ответила девушка, вручая ему сверток, — вот, принесла тебе чистое, старая униформа вся в крови. Ну, чего вылупился? Я выросла в борделе, ты правда думаешь, что можешь меня чем-то удивить?

Фенек недовольно дернул ушами и принялся одеваться под прикрытием своего мини-покрывала.

— Даже не надейся, я никогда не стану одним из вас, — пробурчал он себе под нос.

— Погоди, ты что, его не "обработала"? — удивился я, переводя взгляд на Улли.

— В смысле, "обработала"? — переспросил фенек.

— А ты-то откуда вообще знаешь про… — осеклась девушка.

— У меня есть Ассистент, — пояснил я.

— Что?! — Улли не на шутку перепугалась.

— Вы о чем вообще? — влез в разговор Авенир, но мы его просто проигнорировали.

— Да не боись, не стану я тебе вредить или убегать, — рассмеялся я. — Меня здесь вообще-то все устраивает. А иначе я давно бы уже удрала.

— Но если кто-то из старших об этом узнает…

— Так не говори им! И вообще, ты же оставила без приворота Авенира, почему мне нельзя?!

— Это — другое! Я просто хотела… Хотела переубедить его честным путем! — она густо покраснела.

А, ну тут все ясно. Устала девочка от послушных марионеток, которые без разговоров исполнят любую прихоть. Острых ощущений захотелось?

— Убедить в чем? Что вы тут все добрые и пушистые? — вспылил я. — Вот, полюбуйся, что у вас в подвале прямо сейчас творится!

Я открыл небольшой портал в тюремную камеру, прямо за спиной широкоплечего волчары, который как раз заканчивал разогревать на огне витиеватое клеймо их "темной гильдии". С насмешливым "скажи ме-е-е" он поднес это орудие к ягодице прикованного к железному столу козла. И под это самое "ме-е-е", от которого даже у меня по коже пошли мурашки, я счел за лучшее закрыть портал. Не самое приятное зрелище, понятное дело. Пусть даже этот конкретный козлина свою награду вполне заслужил.

— Ты можешь открывать порталы? — удивилась девушка. — А как же глушилки?

— На мою магию они не действуют, — пожал плечами я. — Слишком устаревшая схема. Я ведь попала сюда из очень развитого мира. И к тому же я — навигатор, так что не удивляйтесь: я знаю и умею гораздо больше, чем вы себе можете представить.

— Почему тогда до сих пор не сбежала?

— А зачем? — ответил я вопросом на вопрос. — Мне же не от вас, мне с планеты бежать нужно. А для этого нужны ресурсы. Дорогие и редкие. И делать все нужно тайком. Ваша берлога — отличное место, чтобы всем этим заниматься. Если не считать, что вы тут всяких козлов мучаете, конечно.

Мы немного помолчали.

— Меня в подвал вообще не пускают… — грустно сообщила лисичка. — Но я всегда знала, что там всякие жуткие вещи происходят. И что это как-то связано со мной.

— А я ведь говорил… — начал было Авенир.

— А ты вообще помолчи! — Отрезала Улли. — Судя по тому, как ваш министр обороны с нашими девочками обходится, у него таких подвалов сотни по всему Элдериэлю!

Министр? Я же говорил, что это отличное место для шпионажа! Здесь даже безо всякого чтения мыслей можно узнать немало интересного. Особенно если научить девушек задавать правильные вопросы. Так ведь можно и защиту Ассистента обойти! А если они тут еще и спать будут — то я вообще в шоколаде.

— Я молчу уже битый час, — обиделся фенек. — Может кто-нибудь объяснит мне, что вообще происходит?

— Улли — младший нефилим, — сжалился я над беднягой. — Причем, пожиратель разума. Знаешь что это такое?

Он кивнул.

— Ну так вот, вся эта шайка держится на ее способности. Тебе просто повезло, что она решила не промывать тебе мозги. Пока. Наверное понравилось разглядывать тебя без штанов, — я не удержался от шпильки, из-за которой они оба смущенно заерзали.

— А почему тогда она просто невозьмет их всех под контроль и… — Авенир умолк.

— Мы с мамой тоже не в силах что-либо изменить, — грустно ответила девушка. — Все в руках Гая. У него есть Ассистент, и я ничего не могу сделать ему и его помощникам.

— Тот самый Гай? — поразился фенек. — Мы у него в плену? Вот это и правда паршивые новости.

— Он ведь старший нефилим, да? — уточнил я. — А что у него за способность?

— "Ускорение", — синхронно ответили мне оба фенека.

А-а-а, ну все теперь становится на свои места. Прижать его к ногтю по-хорошему сможет, разве что, какой-нибудь архонт. А с Ассистентом второго порядка он может еще и всех пешек своих ускорять, а это уже очень грозная сила. Практически, частная армия!

— Ну и что вы так приуныли? — сварливо спросил я, уперев руки в бока. — Подумаешь, нефилим! Нужно просто чтобы он поссорился с кем-нибудь еще более сильным!

Ага, со мной например.

— Это не так легко, как кажется, — задумчиво ответил Авенир. — Особенно, если мы не хотим больших жертв и разрушений. Разве что, с кем-нибудь из насекомых его столкнуть…

С моей Сенти, например. Хотя нет, она для такого испытания пока еще слишком слаба. И кстати, с каких это пор мы уже обдумываем план, как одна дружная команда? Быстро же ты переобулся, парень!

— Гай служит Анубису, — покачала головой Улли. — Даже если его убьют — он возродится.

— Это не то, что мы можем решить с наскока, — подытожил я. — Значит, нужно собрать больше информации. Выяснить, с кем враждует ваш лидер и кому еще мы можем доверять.

— Мама даже говорить со мной об этом не может, — пожаловалась Улли. — Иначе нарушится ее контракт, и Гай тут же обо всем узнает. Я боюсь, что однажды он и меня сделает частью “ближнего круга” и тогда я совсем ничего сделать не смогу.

— Сочувствую, — мрачно кивнул Авенир.

— Да ничего, я смирилась уже с этим, — отмахнулась девушка. — Мне потому-то и нужен был кто-то посторонний и независимый чтобы… чтобы все было не так безнадежно! И я подумала, ты ведь все равно нас всех ненавидишь. А я просто дам тебе шанс сохранить нормальный рассудок. И если в тебе есть хоть капля благородства…

Ух, как она гладко стелит! Я почти пустил слезу.

— Можешь не продолжать, — тяжело вздохнул фенек, беря ее за руку. — Я сделаю все, чтобы тебя спасти. Обещаю!

— Я знала, что на тебя можно положиться! — девушка тут же расцвела.

О, боги, может я уже пойду в чужих мозгах ковыряться, а вы сразу перейдете к “горизонтальной” части этого представления? Мне бы ваши проблемы! В крайнем случае, открою для вас портал куда-нибудь в другую страну.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, но потом опомнились и принялись старательно делать вид, будто ничего не произошло. Как дети, честное слово! В двери кто-то постучал и лисичка тут же побежала открывать. Вернувшись, округлила глаза и обратилась ко мне:

— Гай тебя вызывает! И я понятия не имею, зачем!

— Ну вот и выясним, — пожал плечами я.

— Ты же не расскажешь ему…

— Я могу дать тебе честное слово, но это же все равно ничего не меняет, так? Ну хочешь, буду шантажировать тебя, требовать всякие вкусняшки и заставлять каждый день делать массаж — так тебе будет спокойнее? — я хихикнул.

— А если он заставит тебя подписать контракт?! — не унималась девушка. — Меня до сих пор защищала Урсула, ну, то есть моя мама, говорила что я еще слишком маленькая и все такое. Но мало ли, что он на твой счет задумал! А если он узнает, о чем мы говорили…

— Ассистент не читает чужие мысли и воспоминания, — покачал головой я. — Через него можно передавать сообщения, и он знает все, что с тобой происходит. Но не более того. Просто свой маленький заговор вам придется строить уже без меня. Я подам вам сигнал — скажем, переставлю вот эту лампу на шкаф.

Оставив обоих голубков нервно грызть ногти в комнате, я отправился на прием к местному “доктору зло” под присмотром взрослой лисы — Урсулы.

— Как твои дела, малышка? — поинтересовалась она.

— Все отлично, тетя Урсула, — улыбнулся я. — Улли классная, она знает столько игр! А что хотел дядя Гай? И скоро я смогу вернуться обратно?

Лиса вздохнула с облегчением. Кажется, я оправдал ее ожидания. Растяпа Улли не дала мне точных указаний на этот счет.

— Я и сама не знаю, если честно, — пожала плечами она. — Но ты можешь не бояться. Гай иногда действует жестко, но только потому, что у него нет другого выбора. Если ты будешь вести себя хорошо, то поверь, здесь тебя никто не обидит, даю тебе мое слово.

В кабинете главаря было довольно уютно. По обе стороны от большого стола стояли мягкие кожаные кресла, в одно из которых я с удовольствием забрался, поджав ноги под себя. Стены были заставлены стеллажами с книгами и разнообразными трофеями.

Гай работал. Лицо его изображало скорее усталость, чем злобу. Я осторожно прощупал библиотеку своей аурой, считывая информацию — в таком отсталом мире книгами тоже не следует пренебрегать. Отыскал скрытый за одной из полок бар и не удержался от искушения влезть в него магией и достать какой-то безалкогольный ликер. Хозяин и бровью не повел. Ах так? Ну погоди у меня! Я нагло потянулся аурой в столовую, расположенную двумя этажами выше, телепортировал на стол тарелку с горячей снедью и принялся с аппетитом есть. Очень недвусмысленный намек, что я могу свалить отсюда в любой момент, стоит только пожелать.

— А ты очень необычная девочка, ведь правда? — Гай наконец соизволил оторваться от бумаг.

— “Очень” — это не самое подходящее слово, — заметил я, не прекращая жевать. — Больше подошло бы “крайне необычная” или даже “уникальная”.

— Твой приятель, Марк, упоминал, что ты называла себя навигатором.

— Ну, если он в состоянии болтать, значит задница уже зажила, это хорошо, — пожал плечами я, уминая омлет.

Нет, ну до чего же хорошая выдержка у дядьки-гепарда! Не могу сбить с него этот покер фейс, сколько ни стараюсь! Ладно, больше информации ты от меня таким способом не получишь, не надейся.

— Вижу, что с тобой нет смысла юлить, так что спрошу прямо: ты сможешь построить для меня межзвездный корабль, Киара?

Ну ничего себе аппетиты у дядьки! Вообще-то могу, конечно, но… Просить такое у малого ребенка… А Звезду смерти ты себе не хочешь, уважаемый?!

Глава 15. Психиатрия

Я задумался, барабаня пальцами по столу. Построить корабль? Хе-хе, похоже, эти ребята сами горят желаниям загнать себя в смертельную ловушку. Ну а мне лишь останется немного поиграть в амогуса. Даже как-то не спортивно! От деспотии Гая избавиться проще простого — подложить ему в бумаги страницу гримуара и запечатать внутри сновидения. В космосе, вдали от ретранслятора все его подопечные тут же останутся без защиты Ассистента.

Ну а там уже пусть Улли с Авениром сами разбираются, что им дальше делать со всем этим сбродом — космическими пиратами становиться, или на меня работать в качестве шпионов… А что? Мне бы не помешали агенты в Доминионе зверолюдов. Я совсем не прочь получить доступ к их версии Интернета. Даже если самые важные данные там засекречены так же тщательно, как и у нас.

Остальное — дело техники. Конечно, проще всего будет пригнать сюда готовый корабль, бросить в космосе и сделать вид, что я его “ремонтирую”. А иначе вся эта затея вполне может затянуться на несколько лет.

— Построить не смогу, а вот отремонтировать — пожалуй, да, — заключил я, ковыряя вилкой котлету. — Я знаю координаты одного поврежденного корабля и у моего Ассистента есть все необходимые чертежи. Не хватает лишь некоторых критических ресурсов и топлива. С последним, пожалуй, будет сложнее всего. Вы сможете раздобыть дейтерид лития?

Вместо ответа Гай поднялся с кресла и стена за его спиной стала медленно раздвигаться в стороны, открывая проход, ведущий куда-то вниз. Тайник? Гепард поманил меня за собой. Я впопыхах набил рот остатками трапезы и отправился за ним.

И правда, склад. Точнее, сокровищница. Но самым интересным экспонатом здесь были не слитки драгоценных металлов и не дорогие (по меркам этого мира) артефакты, а восемь серых конусов с термоядерными зарядами внутри.

— Знаешь, что это? — хозяин внимательно наблюдал за моей реакцией.

— Топливо для бомб сильно отличается по чистоте от того, которое требуется для работы реактора, — со вздохом ответил я, присаживаясь на корточки возле одного из снарядов и изучая маркировку. — Ну да черт с ним, я знаю пару трюков, как его использовать. Думаю, тут в общей сложности около ста килограммов, этого вполне хватит, чтобы пригнать мой корабль на планету. Но для межзвездных перелетов понадобится в несколько раз больше. Хотя это зависит от расстояния и полезной нагрузки, конечно же.

Гай кивнул, задумался.

— Мой черед задавать вопросы, — я поднялся. — Зачем вам понадобился корабль? И с чего бы мне вам помогать? Я вполне способна украсть одну из таких игрушек и вернуться в родную Метрополию на своем челноке. И да, угрозы можете сразу оставить при себе. Я уже знаю про "Ускорение". Мой Ассистент телепортирует меня отсюда в тот же миг, как вы исчезнете из поля зрения.

Гепард хищно улыбнулся.

— Просто хочу убраться с этой дрянной планеты. И забрать своих подопечных. Что же касается награды… Я хорошо знаю, какая валюта в ходу у навигаторов. Миллион ОР тебя устроит? Сможешь сразу стать старшим нефилимом.

А дядька не разменивается по мелочам! Я-то думал, что он начнет свои торги с конфет. И тут вдруг, нате-ка, более-менее адекватная цена! Даже слегка завышенная. На моем Мальстреме любой из пилотов взялся бы за такое задание не раздумывая.

— Устроит. Но корабль я оставлю себе, — сразу предупредил я. — Он стоит намного дороже. А еще мне нужно попасть на любой из транспортов в вашем порту. Не важно, под каким предлогом.

— Я подумаю, как это провернуть, — кивнул Гай. — Но взамен мне нужно, чтобы ты в ближайшее время построила портальную сеть между отделениями моей организации.

Он отправил мне Системный запрос, скрепляющий нашу сделку.

— Это не проблема, — кивнул я, подтверждая договор. — Тогда я сразу займусь ремонтом капсулы. И лучше предупредите охрану, что я буду появляться без предупреждения и брать все, что мне потребуется.

Еще один кивок.

— Ты ведь на самом деле не ребенок, — гепард наклонил голову, внимательно меня изучая.

— Скажем так, это не первое мое рождение на свет, — я развел руками. — Так что да, играть со мной в детские игры — не советую.

— Ты не хочешь работать на меня? — поинтересовался он, и тут же уточнил: — На постоянной основе.

Я рассмеялся. Правду говорят, что наглость — второе счастье. Кажется я только что “прошел собеседование”. Вот только работодатель не в курсе, что сидящий перед ним соискатель прикидывает в уме, как бы поглотить всю его жалкую организацию целиком, приложив минимум усилий.

— Вам нечего мне предложить, Гай, — я покачал головой. — Вот по самому большому счету — нечего. И дело тут даже не в силе и богатстве. Просто мы с вами из разных миров, понимаете? Даже сейчас не я вас прошу об услуге, а вы меня. Так что вопрос на самом деле должен стоять иначе: хочу ли я, чтобы вы работали на меня?

Гай удивленно заморгал, вздернув брови. Ну вот, кажется, мне все-таки удалось вывести его из равновесия. Выкуси, шерстяной киборг!

— Похоже, нам обоим следует это обдумать, — подытожил я. — Хорошего вечера.

И, вежливо кивнув, телепортировался прочь.

* * *

Под ошалевшими взглядами охранников я “украл” свой челнок из внутреннего двора и перенес его прямо в комнату Улли. Ушастая парочка смотрела на меня с напряженным вниманием. Ой, кажется, я прервал какой-то душевный разговор. Мои извинения, голубки.

Я невозмутимо подошел к лампе, которая должна была стать нашим “условным сигналом”, забрал ее со стола и, глядя на их каменные лица, рассмеялся.

— Да шучу я, шучу. Все в порядке. Мне просто нужно больше света.

И света стало больше: вокруг капсулы, которую я установил в свободном углу комнаты, появилась дюжина светящихся сфер. Металлический цилиндр поднялся в воздух и раскрылся, будто цветок, разделяясь на отдельные компоненты. Из его нутра выползло два десятка механических пауков, которые принялись восстанавливать “повреждения”. Ну а на самом деле — делать из бесполезного муляжа, помятой стальной бочки, которую я смастерил на скорую руку, вполне работоспособный космический зонд с миниатюрным термоядерным реактором и гиперпространственным двигателем. Засверкала плазменная сварка, зашумели инжекторы расплавленного металла. Я окружил свою “мастерскую” вакуумным барьером, чтобы отгородить нас от неприятных звуков и запахов.

Наблюдавшие за этим действом лисята разинули рты от удивления. Ну вот и славно. Теперь ни у кого не останется лишних иллюзий на мой счет.

— Гай хочет бежать с планеты, — сообщил я им. — Улли, у тебя есть идеи, почему?

Девушка рассеянно помотала головой.

— Все сложнее, чем я думала. Постарайтесь пока просто не делать глупостей, ладно? А я пойду спать — мне нужно разобраться в ситуации.

Я улегся на диванчик возле самособирающегося челнока и перевел эту часть тела в режим отдыха — во сне проще разогнать мозг, а все остальные мои потоки сознания сейчас заняты другими делами.

* * *

В восприятии “Контроля разума” этот гибрид борделя и трактира выглядел, как огромный клубок из двух спутанных светодиодных гирлянд — каждое разумное существо светилось с определенным оттенком, соответствующим его эмоциональному фону — огненно-красным, если зверолюд злился, зеленым, если его одолевала зависть и так далее. Причем здание очень четко делилось на две неравные половины: в первой, более крупной, преобладали бордовые оттенки, обозначающие похоть, а в другой правили бал темные и холодные тона.

Некоторые “лампочки” выглядели перегоревшими — в тех случаях, когда существо находилось под защитой какого-нибудь Ассистента. Среди членов банды Гая таких было всего пятеро — это его самые доверенные бойцы-нефилимы и хозяйка дома терпимости, Урсула. Но было и несколько гостей с подобной защитой — высокопоставленных чиновников и военных. Я не зря ждал позднего вечера для своих экспериментов, так как именно в это время здесь собирается больше всего “подопытных”.

В первую очередь я углубился в воспоминания официантов, барменов и "мамочек", помогавших клиентам подобрать себе пару для любовных утех. Просто ради того, чтобы разобраться в ситуации и узнать всех, что называется, “в лицо”. Не могу сказать, что это знакомство пришлось мне по душе. Большинство завсегдатаев этого заведения в той или иной мере демонстрировали признаки “темной триады” личности — нарциссизм, макиавеллизм и психопатию. Ну, то есть были самовлюбленными манипуляторами, не способными сопереживать чужим страданиям.

В самых запущенных случаях ко всему этому прибавлялся еще и садизм. К примеру широкоплечий волчара, работавший в качестве надсмотрщика в импровизированной тюрьме, скрытой на самом глубоком подвальном уровне, откровенно любил свою работу и получал от нее удовольствие. И судя по всему, многие представители этого странного общества ему откровенно завидовали, поздравляли с успешно занятым “теплым местечком” и по возможности старались подсидеть.

Очень странно было смотреть на происходящее сквозь призму его восприятия. Страдания своих жертв он воспринимал как нечто позитивное, сродни ноющим после тренировки мышцам. Вроде бы и не самые приятные ощущения, но ты знаешь, что боль — это признак роста мускулов и предвкушаешь, как станет более рельефным тело, как увеличится объем мышц и так далее. Наверное, это сродни “невинной кровожадности” моей Сентискорч, для которой то месиво, которое она повсеместно устраивает, — радостное и позитивное событие, такое же нормальное, как для нас — приготовление завтрака, например.

И, что самое главное, я тоже не мог с уверенностью заявить, что волчара не прав. Ведь после вступления в ряды преступного синдиката жизнь большинства его жертв сильно менялась, причем менялась к лучшему! Женщины переставали продавать свое тело за жалкие гроши, получали жилье, нормальное медицинское обслуживание и защиту от физического насилия. Мужчины получали работу, пусть и в “теневом бизнесе” но по крайней мере им больше не приходилось грабить прохожих в темных переулках, рискуя однажды получить арбалетный болт в висок или кинжал в печень.

А работы действительно было немало. Судя по всему, организация Гая сейчас активно росла — он постоянно строил новые отделения в близлежащих городах и поселках. Причем очень основательно — с тайными убежищами, подземными ходами и прочими удобствами.

С энтузиазмом студента-биолога, препарирующего лягушку, я принялся собирать статистику, пытаясь докопаться до причин, лежащих в основе преступного, девиантного поведения. И тихонько офигевал от полученных результатов. По всему выходило, что ни строение мозга, ни гормоны, ни наследственность не играли тут решающей роли. Объяснение оказалось столь же простым, сколь и неожиданным. И к тому же, по моей, так сказать, части.

Все эти люди просто живут в иной реальности! Ну, или в другом ее срезе, ответвлении. В том смысле, что они с самого детства находились в среде, где насилие — это норма и способ самоутверждения, где все решает право сильного, а благородство и сочувствие — слабость, которая очень быстро выйдет боком. Они очень искренне считают, что мир — жестокое и ужасное место. И их совместными усилиями мир действительно становится жестоким и ужасным! Вырваться из такого коллективного “цукуёми” чертовски трудно, ведь любая попытка “стать добрее” тут же потянет тебя на самое дно общества. А жизнь у них и без того не сахар.

Паскудство! Их же бесполезно наказывать и запугивать, хоть наяву, хоть во сне, бесполезно читать им нотации или даже “кодировать” с помощью Магии разума. От такой корявой заплатки на извилинах они могут разве что кукухой двинуться, но никак не стать “полноценными членами цивилизованного общества”. Чтобы кого-нибудь из них сделать условно-нормальным, нужно столько изменений внести в их нейронные связи, столько воспоминаний стереть и заменить чем-то другим, что это фактически будет уже совершенно другая личность. А прежнюю я, получается, просто убью? Ну класс!

По-хорошему, чтобы изменить такого человека (в нашем случае — зверолюда), нужно полностью вырвать его из этой среды и поместить в совершенно другие условия, в другую “реальность”, научить управлять своими эмоциями, договариваться с окружающими и ценить их уникальность, сочувствовать и сопереживать, они же всех этих “слабостей” попросту боятся! Им придется полностью перестраивать свою жизнь, искать новые способы получать удовольствие и самовыражаться. Их нужно постоянно мотивировать, ведь они то и дело норовят скатиться обратно в свое болото. Сизифов труд! Все равно что принять в свою семью подростка-беспризорника из какой-нибудь колонии для несовершеннолетних. А я-то, наивный, думал, что взмахну здесь пару раз своей “волшебной палочкой” и сразу всех перевоспитаю. Не-не-не, господа хорошие, я на такую каторгу не подписывался!

Что интересно, наш преступный синдикат в этом случае играет роль амортизатора, защитной подушки для окружающего общества. Он направляет усилия этих несчастных существ в более-менее “конструктивное” русло: у них появляется смысл существования, кодекс чести и все такое. Появляется круг “своих”, внутри которого снижается общий уровень агрессии, да и конфликт с властями становится более холодным, тлеющим. При условии, что у них адекватное руководство, конечно. А Гай, насколько я понял, более чем соответствовал этому описанию. Чего стоил один тот факт, что как в трактире, так и в борделе всегда царил идеальный порядок — не допускалась ни грязь, ни испорченная мебель, ни разбитая посуда. Драки и разборки, понятное дело, тоже были строго запрещены. Настоящая “теория разбитых окон*” в действии!

(прим.: речь идет о теории, проверенной в Нью-йорке восьмидесятых годов, когда власти добились снижения уровня преступности на 75% просто приведя в порядок метрополитен и состояние улиц в неблагополучных кварталах).

Начинаю понимать, почему власти закрывают глаза на подобные организации. Да им попросту самим не охота тратить средства, время и силы на эту кодлу уголовников и их среду обитания. Ведь деньги можно потратить на что-то более интересное. Например на развлечения в местном квартале красных фонарей, хе-хе. А ведь количество мелких чиновников, которые транжирили здесь свои “честно наворованные” из государственного бюджета деньги, просто зашкаливало.

И вот с ними-то я как раз развлекался от души. Их мелкий садизм не был следствием тяжелого детства и неблагоприятных условий жизни. Обычная праздность в совокупности с безнаказанностью и пресыщением роскошью. Эти ребята попросту зажрались! Так что я безо всякого зазрения совести перестраивал их цепочки гормональных реакций, делая так, чтобы мелкий садизм и издевательства над окружающими вместо удовольствия заставляли их самих испытывать страх.

В своих снах они то и дело попадали на суд или на ковер к начальству за то, что перешли дорогу “не тому” зверолюду или за какую-нибудь катастрофу, вызванную их халатным отношением к работе. Самые жестокие — испытывали все то же, что их собственные жертвы, причем, с полным погружением в чужие переживания и проблемы. Ну а те, кто откровенно стыдился своих пороков, но никак не мог их бросить, получали от меня заветную заплатку-кодировку и навсегда покидали дом сладких утех.

Ну и самое главное — я наконец собрал достаточно информации для того, чтобы определить роль всех нейромедиаторов и гормонов в процессе мышления. Схема оказалась нечеловечески сложной и запутанной, так что для ее создания мне пришлось использовать большие данные, численные методы и нейросети. И к тому же для каждого разумного она будет разной — ведь на это влияет и генетика, и воспитание и даже образ жизни на пару с рационом питания.

Пришло время для самого важного эксперимента — я создал цифровую модель собственного мозга — настолько точную и оптимизированную, насколько это вообще было возможно, и запустил симуляцию на суперкомпьютере, который обычно помогает мне со сложными вычислениями. Правда, пришлось срочно добавлять новые процессорные блоки да еще и ускорять течение времени в пространственном кармане, чтобы этот новый мозг мог работать синхронно с остальными частями моего сознания.

Тестовый запуск удался — насколько я могу судить, это сознание работает абсолютно адекватно, его восприятие и мышление ничем не отличаются от моих собственных. Теперь дело за малым: обычные компьютеры плохо подходят для таких вычислений, так что мне нужен новый физический носитель — нейроморфный процессор — который будет идеально подходить для подобных вычислений. И к тому же, реализует главную суперспособность живого мозга — на ходу перестраивать собственное “железо” под нужды стоящих перед ним задач.

Лучший кандидат на эту роль — нанороботы. Причем, не обязательно даже Системные: если я сумею построить копию мозга, которая работает на околосветовых скоростях (вместо обычных 120-и метров в секунду), это уже будет очень большой прогресс! Аурамит — это просто последний шаг развития, повышающий плотность упаковки (а значит, и тактовую частоту) до абсолютного предела за счет меньшего размера атомов.

Что возвращает нас к первоначальной цели всего путешествия. В головах этих бесполезных паразитов (чиновников, конечно же) я так и не нашел ничего полезного. Нужно пробраться на один из кораблей Доминиона и попытаться добыть информацию в бортовом компьютере. В идеале — отправить кого-нибудь надежного в самое сердце их межзвездной империи и поискать данные в цифровых сетях. И я все больше склоняюсь к мысли, что моим шпионом должен стать Гай, а не эти наивные детишки-лисята.

Про Сентискорч тоже не стоит забывать — она должна как можно скорее занять место в элите общества насекомых и подняться как можно выше по “карьерной лестнице”. Ну и, конечно же, научный метод: этот мир наверняка содержит следы вторжения насекомых. Если я изучу состав ледников и горных отложений — смогу точно выяснить, когда здесь впервые появились инсектоиды а затем отследить историю их распространения по Доминиону. Правда, это долгий путь, которого мне хотелось бы избежать, конечно.

* * *

Тут мое внимание привлек разговор между одной из “распутных девиц” и клиентом, разум которого я не мог прочитать.

— Ты же такой умный, Овертон, — задумчиво протянула миловидная девушка с заячьими ушками, проводя пальцем по мускулистой груди качка с лошадиной головой. — Скажи, что нас ждет? Война — это навсегда? Эти твари — они никогда не оставят нас в покое?

Лошадиномордый смерил девушку хитрым взглядом.

— Война не продлится вечно, Химена, — сказал он, насмешливо улыбаясь. — Более того, она скоро закончится.

— Правда? — у зайчихи загорелись глаза.

— Но не в том смысле, о котором ты подумала, — ответил качок, пристально наблюдая, как на ее лице восторг сменяется ужасом. — Да-да, мы скоро проиграем. Это уже решили “наверху” и с этим ничего нельзя поделать. И да, можешь не спешить бежать с этой новостью к своему начальству. Гай и так все давно знает.

— И что же нам делать?!

Девушку явно охватила паника — она приподнялась с постели а ее дыхание стало прерывистым.

— Копить деньги, конечно же, — равнодушно ответил лошадинномордый. — В последний момент с планеты можно будет сбежать, если у тебя есть некоторые связи. Но это будет стоить очень, очень дорого.

На его физиономии снова появилась ехидная и похотливая улыбка.

— Да, конечно, я все поняла мой сладкий властелин! — тут же спохватилась девушка, и с удвоенным усердием приступила к своим “должностным обязанностям”.

* * *

Ну и дела! Ясно теперь, зачем Гаю понадобился корабль. А подземные убежища и портальная сеть между ними ему нужна вовсе не для контрабанды… Он делает все то, на что местные власти попросту забили болт, — систему эвакуации! Хотя бы для “своих”. Вот тебе и главарь банды разбойников с рожей серийного убийцы. А я-то, дурак, его Сенти скормить собирался.

Впрочем, судя по всему, голодать в ближайшее время ей точно не придется.

Глава 16. Эвакуация

— Так значит, ты и есть та самая выскочка? — раздался зловещий скрежет под темными сводами пещеры.

Сенти отправилась к Горе черепов — месту, которое служило логовом для многоножек. По крайней мере, для тех из них, кто обладал хоть толикой разума, чтобы не пытаться выживать в этом жестоком мире в одиночку.

— Да, госпожа Ичтака, — моя протеже поклонилась. — Меня зовут Сентискорч. Для меня честь служить вам, о величайшая.

— Дай-ка я на тебя погляжу… — прогудел странный голос, одновременно приятный и зловещий, словно его пропустили через какой-то цифровой фильтр.

С потолка свесилось нечто массивное, колючее, многоногое. В глубокой темноте подземелья глазам Сенти было трудно различать цвета, так что ее зрение было почти черно-белым. Сверху вниз на нее глядело то самое существо, которым она сама могла бы стать, если бы не выбрала иную ветку эволюции, — “Симфила гигантея”. Единственной человекоподобной частью этого высшего насекомого было лицо, которое вытупало прямо в центре ее огромной морды, словно какой-то нарост.

— М-м-м, — протянуло чудовище. — Молодая, сильная, сочная. Тебе говорили, что ты очень вкусно пахнешь, Сентискорч? Прямо как мягкотелые.

Старшая многоножка приблизила свои жвала вплотную к хрупкому телу девушки, обдав ее своим затхлым дыханием.

— Уверена, что как слуга, я принесу мудрой Старшей гораздо больше пользы, чем в качестве легкого перекуса, — Сенти, ничуть не смутившись, сверкнула своей фирменной задорной улыбкой.

— Пользы? Ты? — Ичтака расхохоталась. — Кого ты пытаешься обмануть, дитя? От тебя прямо-таки разит неприятностями! И я собираюсь решить эту проблему на корню.

Резкий удар хвоста обвалил вход, через который Сенти вошла в этот своеобразный “тронный зал”. Девушка отшатнулась, золотистые щупальца за ее спиной стали удлиняться и разветвляться.

— Беги, Сентискорч, беги, — снова рассмеялось многоногое чудовище, выпуская изо рта клубы черного дыма. — Я люблю как следует поиграть со своей едой!

И она обрушилась на девушку всей своей многотонной тушей, вздымая клубы пыли.

Сенти уклонилась, уцепившись щупальцами за каменные сталагмиты, стоявшие неподалеку. Позади девушки уже разрасталась целая паутина золотистых жгутов, напоминающих крылья. Орудия, расположенные на концах щупалец, тут же стали обстреливать противницу плазменными сгустками. Правда, броня Ичтаки была слишком твердой и толстой, чтобы они нанесли существенный урон.

— И это все, на что ты способна, Сентискорч? — тут же принялась глумиться над ней старшая многоножка. — Ты правда собиралась тягаться со мной с такой смехотворной силой?

Она снова выдохнула плотное облако темного тумана — из уже знакомой нам нано-кислоты. В ответ Сенти активировала свой “Абсолютный щит”.

— Ой-ой, караул, у нее есть Щит, что же мне делать? — старшая многоножка широко раскрыла пасть, обстреливая девушку чередой волн “Абсолютного разреза”.

Сенти продолжила уклоняться, а когда ситуация стала совсем безнадежной, скрылась в фазовом пространстве. Оттуда старшая многоножка выглядела уже как призрачный силуэт, неспособный причинить вред кому-либо.

— Эта сила, — противница напряглась. — Ее использует наш враг… Скажи мне, Сентискорч, ты герой или предатель?

Старшая многоножка принялась кружить вокруг своей жертвы, постепенно сжимая кольцо.

— Только не думай, что мне нечем будет ответить! — произнесла она.

Пластины ее брони тоже проявились в фазовом пространстве и там этот странный скелет-призрак снова принялся охотиться на девушку, размахивая тысячами острых лап-серпов, и даже сумела поранить ее, отрубив несколько щупалец. Все-таки базовая версия "Абсолютного щита" здесь не работает.

Впрочем, здоровье монстра тоже стало медленно уменьшаться — "Черные шипы" Сенти, которые она с самого начала скрывала в Фазе, маскируя под обычные атаки, начали отравлять кровь монстра.

— Ах ты ж маленькая хитрая тварь, — зашипела многоножка. — Ты все-таки достала меня? Ну что ж, это просто сделает твою смерть еще более болезненной!

Сенти распустила все свои щупальца, осыпая противницу шквальным огнем “Черных шипов”. Большая часть снарядов просто отскакивала от брони, но некоторые все же достигали цели, создавая на теле многоножки множество очагов разложения. Однако главный расчет Сенти был в другом. В конце концов любой бой на истощение завершается тогда, когда у противника не остается амальгамы.

— Ха-ха-ха! — залилась противным смехом огромная тварь. — С моей “Регенерацией” это не более, чем муравьиный укус. А как долго продержишься ты?

Здоровье Сенти действительно постепенно проседало — чем больше щупалец она выпускает, тем "сложнее" ей маневрировать и уклоняться от атак. Но это не беда. Я в любой момент могу передать ей филактерию с “Регенерацией”, однако сейчас нам лучше создать у противника иллюзию, что никаких шансов на победу у девушки нет. К тому же, у многоножки прорва свободных ОР, которые сейчас активно перекачиваются на наш счет. Если просто убить ее, Система едва ли позволит нам их отобрать. Профит!

Наконец, эта тварь начала кое-что замечать.

— Что ты… — она чуть замедлилась а потом стала нападать еще более яростно. — Что ты сделала со мной? Почему… Это что, “Черная пыльца”? Нет, быть того не может! Разве только… Все это время ты была под “Ускорением”?!

Да, недостаток "Черной пыльцы" в том, что она поглощает амальгаму очень медленно. Однако в комбинации с "Ускорением" она превращается в супер-чит, не уступающий по силе системному оружию. Правда, напрямую выкачивать можно лишь свободные ОР а со всего остального Система как обычно берет свои девяносто процентов, но в целом это тоже очень неплохо. Не могу же я постоянно воровать души из экосистемы планеты, рискуя привлечь внимание архонтов.

— Ну что я могу сказать, — Сенти стала быстро восстанавливать здоровье, уклоняясь от всех атак. — Вы меня раскусили, Величайшая. О вашей мудрости не зря слагают легенды!

Сенти долго училась двигаться очень плавно и медленно, скрывая активацию “Ускорения”. С речью все оказалось еще сложнее, так что девушка старалась помалкивать, ведь на время разговора мне приходилось возвращать ее в нормальный поток времени. Но в конечном итоге уловка сработала — мы вытянули из этого древнего монстра почти всю свободную амальгаму.

Старшая многоножка развернулась и рванула в сторону прохода, который сама же недавно и разрушила. Впрочем, такая преграда вряд ли надолго ее задержит, эти твари — те еще землекопы.

— Ну куда же вы бежите, Величайшая? Мы только начали играть! — Сенти не хотела тратить время, так что стебом занялся я сам — с помощью магии звука.

Ичтака выбралась из тронного зала с очень понятной целью — в этом огромном кургане полно других многоножек, каждая из которых — это ходячий бурдюк с амальгамой. Вот только моя Сенти следовала за ней по пятам, а точнее, всегда опережала на несколько шагов, так что громадине всегда доставалось лишь бесполезное мясо.

Наконец, ее запасы ОР окончательно иссякли, и суперспособности начали отключаться одна за другой: регенерация перестала поддерживать баланс здоровья, а броня больше не защищала от атак через Фазовое пространство. Больше она не сможет ни видеть Сенти, ни сопротивляться ее атакам. Ну и самое паршивое — “Черная пыльца” начала разъедать ее душу. А это уже первый шаг к окончательной гибели — тут никакое возрождение не поможет. Многоножка взвыла и принялась биться головой об стены подземелья.

— Как жаль, что для вас это — словно укус муравья, Величайшая, — снова передразнил я ее прежние издевки.

Вскоре громадина рухнула на землю. Ее броня стала трескаться, и из нее выбралась уже другая многоножка — чуть меньше первой. Одно из свойств “насекомых-бегемотов” — если не нанести им критический урон, они сбрасывают оболочку, восстанавливая свое здоровье но при этом редуцируют до предыдущего уровня эволюции.

— Ой, смотрите-ка, она восстановилась, караул, что же мне делать?

Ичтака выбралась наружу и со всех ног бросилась вперед — к дымящемуся на горизонте вулкану. Иногда самоубийство — это лучшее решение. Собственно, почти все нефилимы Мальстрема имеют систему быстрой эвтаназии — она встроена прямо в броню. Жаль, что эта надменная многоножка о подобном исходе ни разу не задумывалась.

Доползти до своей цели ей почти удалось. Вот только к этому моменту Ичтака представляла собою жалкое зрелище — полметра в длину, полтора килограмма живой массы. Характеристики — на уровне личинки. Она уже не осознает себя и не понимает даже, куда бежит и зачем. Сенти просто схватила ее за хвост и посадила в большую стеклянную колбу. Несмотря на свою слабость, это существо все еще является носителем полдюжины полезных суперспособностей. Таким не следует разбрасываться.

* * *

— Думаю, никому из вас не нужно объяснять, зачем мы собрались. Приказ Кетцалькоатля не подлежит обсуждению — через неделю планета должна быть в наших руках. Любой ценой!

Встречу лидеров насекомых возглавляла стройная девушка-архонт в аурамитовом “бронелифчике” с несколькими паучьими лапками, растущими прямо из спины. Ну, это как раз тот случай, когда форма брони не имеет особого значения, главное — ее функционал.

— Разрешите войти, госпожа Палпацин? — моя Сенти тоже решилась присоединиться к разношерстной когорте монстров.

В руках она держала ту самую колбу, которая стала домом для поверженной Ичтаки. Достаточно наглядная демонстрация силы, я полагаю.

— Ах да, проходи, Сентискорч, — улыбнулась паучиха-архонт. — Рада сообщить, что многоножки наконец-то тоже прислали своего представителя. Их прежняя владычица была слишком уж тяжела на подъем, — не удержалась от шпильки она.

— Я прослежу, чтобы впредь госпожа Ичтака всегда оставалась в хорошей форме, — улыбнулась Сенти, поглаживая свой “аквариум”.

— Очень разумно с твоей стороны оставить ее в живых, — кивнула Палпацин. — В преддверии войны мы не можем себе позволить бессмысленные потери. Вы обе понадобитесь мне для штурма главной цитадели. Можешь даже сама выбрать себе цель, если хочешь.

— В таком случае, я бы выбрала космопорт, — ответила девушка.

— А ты не размениваешься по мелочам, да? — рассмеялась паучиха. — Порт — это серая зона, отступление мягкотелых будет прикрывать их архонт. Не в моих обычаях спасать самоубийц, но тебе я скажу — лучше не лезь. Если хорошо проявишь себя в войне, я сама заберу тебя в центральные миры Доминиона.

— Я вас не подведу, госпожа! — поклонилась моя протеже.

* * *

— Это и есть тот самый корабль? — спросил Гай.

Мы с ним висели в пустоте космоса перед остовом полуразрушенного фрегата, который я намеренно оставил в нескольких световых часах от планеты.

Гепард увязался вместе со мной. Должно быть, чтобы проследить, что я не сбегу с награбленными ресурсами. Да за кого ты меня принимаешь, уважаемый?

— Ага, — отозвался я.

— У нас мало времени, разведка говорит, что наступление насекомых начнется в ближайшие дни. Ты успеешь его отремонтировать? — засомневался Гай.

— Он сам это сделает, — пожал плечами я. — Нужно только восстановить реактор.

Мы приблизились к фрегату, расчищая путь с помощью магии.

— Я раньше не видел таких кораблей. Ты уверена, что нас не собьют свои же, когда мы подлетим к планете?

— У насекомых тоже есть свой флот. И наземные орудия, если уж на то пошло. Судя по данным, которые я получила с вашего линкора, они давно договорились о “зеленом коридоре” для эвакуации. Если кто-нибудь откроет огонь, начнется хаос. Не думаю, что они пойдут на это. Но риск есть, конечно, спорить не буду.

Он задумчиво кивнул.

Зверолюды пригнали на планету огромный линкор, настоящий ковчег, на котором должны были эвакуироваться “сливки общества” — богачи, чиновники, авантюристы серебряного ранга и выше. Зверобоги в срочном порядке сгребали с планеты все ценное, включая и “сосуды с амальгамой”. Судьба прочих жителей их мало волновала — в любом случае, их души вернутся в ретрансляторы Доминиона. Собственно, именно поэтому корабли будут находиться здесь до последнего момента — когда в живых уже почти никого не останется.

Корабельная база данных была довольно скудной. Мне удалось заполучить лишь самые общие данные о наших южных соседях. Костяк их пантеона составляли боги, знакомые мне по истории Египта — Сет, Анубис, Апоп, Тот, и прочие “плохиши”. Ра был убит много веков назад и, судя по всему, чилил по частям в нашем Тартаре задолго до того, как это стало трендом среди Титанов.

Кое-что удалось выяснить и про появление насекомых. Действительно, очагом “заражения” взбесившимися нанороботами стала одна независимая высокоразвитая цивилизация, занимавшая несколько миров на границе влияния сразу трех Пантеонов — греческого, египетского и индуистского, если говорить в терминах моего мира. Ребята просто сильно переживали, что рано или поздно кто-нибудь из этих могущественных соседей решит прибрать их к рукам, и поэтому вовсю играли в гонку вооружений. Ну вот и доигрались.

Точно определить координаты их родной планеты я не смог, но регион поиска сразу сузился до нескольких десятков световых лет, так что мне уже не придется колесить по всем мирам Доминиона в поисках геологических данных, чтобы найти то место, откуда началось распространение “серой слизи”. Уже это с лихвой окупает все мои мытарства на этой убогой планете.

— Что могло привести к таким разрушениям? — поинтересовался гепард, разглядывая огромную рваную рану на левой корме корабля.

— Небольшой адамантиновый стержень, размером с мой мизинец примерно, — улыбнулся я. — Где-то с противоположной стороны корабля даже есть маленькое отверстие, которое он оставил. Все остальное сделали осколки.

— Но как? — Гай не скрывал своего удивления.

— Скорость, — коротко ответил я. — Он двигался почти так же быстро, как и луч света. — И, видя недоумение гепарда, пояснил: — просто считайте, что по содержанию энергии этот снаряд примерно равен одной из тех ядерных боеголовок, что вы мне передали. Таковы законы природы!

Да, первое испытание Мьёльнира прошло вполне успешно. Все четыре зонда, которые я запустил, уже набрали необходимую скорость, так что теперь я могу в любой момент воспользоваться этим разрушительным оружием. Очень вовремя!

Наконец, мы добрались до технического отсека и я подключил реактор капсулы к системам корабля. Загорелся свет, зашевелились ремонтные роботы-пауки, направляясь к поврежденному сердцу фрегата. Ну, за дело!

* * *

— Добро пожаловать на “Новый рассвет”, госпожа! Вы состоите в списке приглашенных? — у одного из многочисленных порталов, переправлявших гостей на огромный линкор, что висел на орбите, нас встретил вежливый енот.

— Конечно, — широко улыбнулась моя Сентискорч. — Мое имя — Химена Монтис, я из свиты генерала Овертона.

— Могу я проверить ваши документы?

— Разумеется.

И “разумеется” никаких документов у нас не было. Я просто заставил беднягу поверить, что с ними все в порядке. И к тому же, снабдил Сентискорч особым умением, способным скрывать ауру и подменять показания Оценки. “Убийца титанов” — самый полезный инструмент в арсенале любого уважающего себя амогуса!

Кровавое эхо войны доносилось даже сюда — во внутренность корабля, висящего на расстоянии сотен километров от агонизирующего государства зверолюдов. Звуки криков и взрывов, красные пятна на одеждах гостей и экипировке отступивших в последний момент авантюристов. Плачущие женщины и дети в многочисленных коридорах и бесконечная ругань между чрезмерно добрыми бойцами и персоналом станции.

— Мы не можем взять их с собой, как вы не понимаете?! Этот корабль просто не рассчитан на такое количество беженцев! — длиннобородый козлик в опрятном костюме пятился назад от огромного воина-льва, с ног до головы перепачканного разноцветной кровью.

Рядом сидела залитая слезами овечка с грудным ребенком на руках.

— И что ты мне предлагаешь? Дать ей в руки мой тесак и вышвырнуть обратно в этот ад? — прорычал тот. — Ты надо мной издеваешься?Это даже хуже чем убийство! Ты представляешь, что эти монстры там с ними сделают? Вот, видишь эти пятна? Моего товарища разорвали на части прямо у меня на глазах! Он теперь с нами точно не поедет. Так что эти двое вполне могут занять его каюту.

— Увы, это решаю не я, — проблеял козел, — вам нужно подать апелляцию в комитет по правам…

— Да ср*л я и на ваш комитет и на ваши ср*ные апелляции! — лев уже был вне себя ярости. — Веди их в мою комнату, или сам сейчас вылетишь в портал!

В то же самое время где-то на верхней палубе царила настоящая идиллия. Все толстосумы и высокородные чинуши собрались в огромном праздничном зале, чтобы как следует отметить свое “счастливое спасение”. Здесь был балет гусынь в красивых длинных платьях, классическая музыка, реки алкоголя и столько еды, что ею можно было кормить добрую тысячу беженцев на протяжении всех тридцати дней полета.

Если это не самая вершина цинизма и бессердечности, то где-то очень близко. Жрать и праздновать в тот момент, когда миллионы твоих соотечественников гибнут где-то внизу, за толстыми стенками космической крепости. Многие столики пустовали — добрая треть приглашенных гостей просто отказалась участвовать в этом бесчеловечном торжестве абсурда. Собственно, именно это и стало той “последней каплей”, узнав о которой, я решил отправить сюда Сентискорч. Даже не смотря на то, что в том же зале, на самом почетном месте сидел архонт — рослый доберман в дорогих одеждах, немного напоминающий Анубиса.

Моя милая многоножка нагло уселась чуть ли не в первых рядах и принялась красить губы и поправлять косметику, разглядывая себя в небольшое зеркальце.

— В этот без сомнения великий день я хочу поднять свой бокал за наших славных защитников, — начал свою речь архонт. — За тех, кто сражался и проливал свою кровь ради того чтобы мы…

Он запнулся, зацепившись взглядом за Сенти. Я отключил ее маскировку, так что в аурном зрении уже можно было заметить некоторое несоответствие.

— Проливали кровь чтобы…

Глаза добермана стали метаться по залу — то тут, то там подмечая других маскирующихся насекомых — тех Высших, которым Сенти позволила эволюционировать после того, как выжала несколько десятков миллионов ОР из своей предшественницы. Потом его взгляд вернулся к самому опасному противнику — многоножке.

— Проливали чтобы…

Сенти спрятала помаду, одарила добермана своей фирменной улыбкой и развернула зеркальце обратной стороной — направив его прямо на архонта.

А в следующий момент он просто взорвался изнутри, окатив всех присутствующих несколькими тоннами крови и внутренностей, что были скрыты в его пространственном хранилище. Прямое попадание Мьёльнира — это не шутки! Даже для архонта.

Наступила гнетущая тишина.

— Полностью поддерживаю, — задорно похлопала в ладоши Сенти, вставая с места и распуская свои щупальца. — Слава героям!

От автора: у меня снова сбился график выкладок, простите. Главы будут выходить по готовности. Постараюсь как можно быстрее вернуться в нормальный ритм.

Глава 17. Спасение

Помощники Сенти — трое Высших насекомых — сразу заблокировали все входы и выходы с палубы. По возможности нужно сделать все очень быстро, пока остальные авантюристы, отказавшиеся участвовать в этом торжестве цинизма, не сбежались на шум. Их мы убивать, понятное дело, не собираемся. А вот остальные присутствующие сами подписали себе смертный приговор. Ну, кроме обслуживающего персонала или тех же танцовщиц, у которых просто не было выбора. Их всех я просто телепортировал прочь, как только все началось. Благо, с Магией разума отличить одних от других мне несложно.

А затем насекомые устроили там настоящую кровавую баню: жирдяи-чиновники с поросячьими визгами исчезали в необъятном чреве Ичтаки (приходится теперь старушку заново откармливать), бравые офицеры почти сразу лишились своих голов и уже откуда-то с пола, (если "повезло" приземлиться под правильным углом), наблюдали, как их туловище кромсает на части огромный богомол. Доблестные генералы, включая лошадиномордого подонка Овертона, с ужасом смотрели на черные раны, из которых вытекала темная жидкость — переваренные био-кислотой остатки их собственного организма. Сенти в первую очередь старалась целиться в конечности, поэтому от них почти сразу оставались лишь перепачканные черной жижей костяшки. Анавуайна*, чтоб ее, во всей своей ужасающей красе!

(прим.: речь идет об одноименном проклятии из вселенной Макса Фрая, от которого тела людей постепенно превращались в жидкость).

За несколько секунд до начала операции она распространила по залу свою "Темную пыльцу", вытягивая из присутствующих ману и свободную амальгаму, так что когда начался бой, даже нефилимы почти ничего не смогли ей сделать, в одночасье потеряв свое основное оружие.

В отсутствие архонта я могу особо не церемониться и выжать из их душ всю амальгаму, до последней капли. Исключение — сильнейшие нефилимы, которые присягнули Анубису и получили от него "условное бессмертие" через Систему. Соваться в ретранслятор, который защищен волей божества — это для меня, практически, самоубийство. А тащить сюда Векселя, чтобы через него использовать системное оружие — тоже не вариант. Асмодей прекрасно знает местоположение своего сына, да и шпионы в Доминионе зверолюдов у него наверняка есть. Оно мне надо?

Но и без учета этих счастливчиков я собрал здесь примерно семьдесят пять миллионов ОР. Как это благородно с вашей стороны, жертвовать такие огромные средства на благотворительность, господа хорошие! Я даже знаю, куда их потратить. По крайней мере, треть. Как говорится, “ваша смерть поможет нам значительно повысить качество обслуживания”, и все такое.

Спустя десяток секунд все уже было кончено. Насекомые скрылись в гиперреальности, не оставив после себя никаких следов. Ну, если не считать окровавленных стен и гор трупов, конечно. Где-то на поверхности планеты начал открываться Разлом. Похоже, Анубис собирается прислать нового эмиссара на замену погибшему доберману. Держу пари, что выяснив обстоятельства, они сразу же примутся искать предателя. Ну что ж, удачи вам с этим!

* * *

Тем временем мы с Гаем уже перебрасывали беженцев в грузовой отсек нашего корабля через бункер, что был построен прямо под борделем. Лимит пассажиров уже был превышен вдвое, но зверолюды все еще продолжали прибывать со всех концов страны через систему порталов, которую я недавно построил. Мы рассчитывали на две тысячи душ — примерное количество членов “банды” с их семьями, однако счет тех, кто нашел убежище в подземных убежищах, по видимому, шел на десятки тысяч.

— Гай, пора отправляться, мы не можем принять больше — нам просто не хватит ни места ни топлива, — предупредил его я. — Нам и так теперь придется целый месяц буквально бороться за выживание внутри этой тесной коробки.

— А ты не можешь придумать еще что-нибудь? Уменьшить вес корабля, расширить отсеки? — не унимался Гай. — Мы могли бы попробовать найти еще больше элтелиона для пространственного хранилища.

Я покачал головой.

— Все уже и так оптимизировано до предела. К тому же здесь есть дети, — они просто не выдержат долгий перелет без запаса провизии. Мы рискуем потерять тех, кого уже успели спасти! Ты же не хочешь привезти в соседний мир контейнер, полный разлагающихся трупов?

— Тогда помоги мне, — гепард сжал зубы. — Я попытаюсь проникнуть на линкор Анубиса и достать еще больше топлива!

— Если ты настолько не ценишь свою жизнь, то у меня есть для тебя вариант получше. Как насчет сделки с демиургом?

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился он.

Я достал из кармана небольшой цилиндрический контейнер, внутри которого была свернута в трубочку страница из моего гримуара. Осторожно открыл крышку.

— Эта бумажка проклята. Фактически, это чистый бланк для твоего будущего договора. Прикоснешься — и встретишься с демиургом. Он, скорее всего, выполнит твое желание, но при этом потребует плату. Очень, очень высокую плату. Так что подумай хорошенько. Это не мой мир, у меня нет причин платить такую высокую цену за жизни незнакомых мне разумных. Но ты, видимо, считаешь иначе, не так ли?

На лице гепарда отразилась напряженная работа мысли.

— Что еще ты знаешь о нем? — спросил Гай. — Ты уверена, что он сможет спасти сразу всех?

— Более чем, — я дернул плечами. — Откуда я по-твоему помню свои прошлые жизни? Внимательно читай контракт — он не может его нарушить. Это все, что я могу тебе посоветовать.

Гепард больше не колебался ни секунды — просто вытянул страницу из футляра. Ну вот, теперь все на своих местах!

* * *

— Зачем ты потревожил меня, смертный?

Я не слишком заморачивался с подбором “спецэффектов”. Темный силуэт, горящие глаза, огромная ладонь, над которой несчастный гепард висел, будто букашка, пойманная в сети паука. Утробный голос, украденный у старины Ладона. Наверное, мне слишком уж запал в голову образ Асмодея внутри его божественного домена. Ну а что? Если хочешь, чтобы тебя уважали и боялись — еще и не такой маскарад устроишь!

— Помоги мне спасти мой народ, демон! — грозно, почти с вызовом, выкрикнул Гай.

Ого! Так меня еще не называли. Хотя нет, вру, называли. Мечница Зальда, еще в Теалосе, когда приняла меня за очередного клона Фобоса.

— Я могу дать тебе доступ к новому миру, иной реальности, недоступной для богов, которые вас предали. Правда, осваивать его вам придется с нуля.

— И чего же ты хочешь взамен?

— Мне нужен шпион в свите Анубиса, — я широко улыбнулся. — Он уже предлагал тебе стать его служителем?

— Да, — кивнул гепард.

— Тебе нужно принять его контракт, стать намного сильнее и выяснить для меня все его слабости. Это будет непросто — мне придется многократно стирать твою память и даже временно разделить душу на части. Но, думаю, это не противоречит твоей морали. Ведь именно он обрек вас всех на смерть, не правда ли?

— Я согласен, — ответил Гай.

Вот торопыга! Говорил же ему, сначала нужно читать контракт! Ладно, я все равно не собирался его обманывать. Ну, может, самую малость. Дело в том, что я в любом случае спас бы обреченных на гибель зверолюдов. Мне всего-то позарез нужен хороший менеджер. А заодно и доброволец, согласный шпионить за Анубисом. Естественно, этот новорожденный мир, по сути, будет принадлежать мне, а Гай получит лишь небольшую долю прибыли, что-то около двух с половиной процентов. Он не наследник Прометея, поэтому я могу заключать с ним любой контракт, какой только захочу.

Как только погиб архонт, по всем поселкам зверолюдов стали открываться сотни порталов, через которые все желающие смогли попасть в новый безопасный мир внутри моего гримуара. Спасибо благородным “спонсорам”, которые не пожалели собственной жизни ради того, чтобы собрать необходимую сумму для спасения невинных! Ну, то есть чинушам и генералам, которых Сенти только что пустила на фарш. Разве это не священный долг всякой власти — любой ценой заботиться о своих подданных?

Сеть убежищ, которые построил Гай, сработала как нельзя лучше — беженцы получили небольшую отсрочку перед гибелью и собрались в компактные группы, которые мне было гораздо легче охватить. Штука в том что я не мог этого сделать, покуда архонт был жив. Иначе он тут же заметил бы просадку уровня амальгамы, призвал аватара Анубиса и все пошло бы прахом. Зато после его смерти я мог совершенно безнаказанно творить на землях зверолюдов все, что мне вздумается. Правда, лишь в течение тридцати секунд — именно столько времени нужно на активацию Разлома. Но и этого вполне хватило, чтобы я перетащил в новый мир и беженцев, и всю необходимую для их выживания флору-фауну.

Сто пятьдесят тысяч зверолюдов и двадцать миллионов тонн биомассы. Да, не так уж много осталось жителей в этой стране… Тем не менее, я нагрел Анубиса на живой эквивалент двух с половиной миллиардов ОР! И получил в свое распоряжение зародыш нового мира, который будет ежегодно приносить мне больше сорока миллионов чистой прибыли. Очень даже недурно! К тому же, на перенос я потратил всего лишь тридцать миллионов (из добытых на линкоре), а остальные сорок пять могу просто положить себе в карман.

Хе-хе, представляю, какой скандал разразится между нашим “Бэтменом” (Анубисом) и насекомыми, когда они примутся выяснять отношения!

* * *

К счастью, все прошло без особых осложнений. Во всяком случае, для нас. Никакого запрета на спасение зверолюдов боги с самого начала не устанавливали — просто не хотели сами тратить на это силы и ресурсы, ведь никакой особой прибыли (по сравнению со всеобщим геноцидом) это им не сулило. Да и вообще, этот мир попросту стал для них слишком убыточным.

В общем, Гай успешно "легализовался", дав присягу верности самому Анубису. При обычных условиях это не позволяет ему предавать своего повелителя, но у меня, благодаря Фобосу, есть способ обмануть Систему. Я разделил душу гепарда на две части, скрыв одну из них внутри гримуара. С этого момента проходить проверки и давать клятвы будет одна часть “двуликого”, а нарушать их и помнить об этом — другая. Ну, и заодно следить за порядком в моем новом мире. Раздвоение души — далеко не самое комфортное состояние, но все это лишь временные неудобства, на которые Гай дал свое согласие. Не такая большая цена за спасение населения небольшого графства.

После этого пассажиров нашего единственного корабля — членов "банды" и их родственников — успешно пересадили на линкор — на освободившиеся места — а сам гепард в компании четырех доверенных бойцов-нефилимов и моей скромной персоны (в детском обличии) отправился в Гелиополь — столичный мир своего Доминиона.

Человеческая девочка-пилот тоже вызвала некоторые подозрения. Но обманывать чужих Ассистентов мне не впервой — так что с этим тоже не возникло проблем. Учитывая жирный кровавый “след”, который оставила за собой Сентискорч, — на меня почти не обратили внимания.

А вот самой Сенти пришлось срочно бежать с планеты. Я отправил ее к центру Доминиона инсектоидов — искать следы расы Предтеч. Архонт Анубиса наверняка вверх дном здесь все перевернет, чтобы ее найти. Впрочем, соплеменники успехам многоножки только порадуются. С их точки зрения, она наверняка исполняла поручения какого-то мелкого божка (или демиурга), который, естественно, ни в чем публично признаваться не станет. Это объясняет и внезапный скачок в развитии, и столь же внезапное исчезновение. В общем, не думаю, что “свои” будут ее всерьез преследовать.

Судя по косвенным признакам, боги насекомых и зверолюдов обменялись очередной порцией ужасных угроз, но никаких активных действий предпринимать не стали. По их меркам — это мелкая подлость, щелчок по носу. Что-то вроде неожиданного обстрела “зеленого коридора”, что на Земле тоже порой случается. Анубис, конечно, это запомнит, и попытается отомстить, но не более того. При смене власти на целой планете и не такое бывает.

Ну а мне пришлось вплотную заняться благоустройством жизни зверолюдов на новом месте. Я оставил несчастных беженцев прямо посреди дикой пустыни, без надежных укрытий, захватив с собой лишь немного продовольствия, семян и базовых инструментов. На большее просто не хватило времени и сил.

Они, конечно, и этому рады, ведь здесь никто не пытается их убить, но им все равно требуется прорва ресурсов — чистая вода, пища, одежда и так далее. Кое-что я переправлю для них из мира ящеров и с Мальстрема, но на первых порах им явно придется нелегко. Да, слишком уж спонтанной и неподготовленной была вся эта затея!

А восстановить с нуля цивилизацию, даже такую примитивную, — это, оказывается, ужасно сложно! Им нужно самим начать выращивать урожай, добывать и перерабатывать железную руду (как минимум), наладить производство инструментов, строительных материалов, одежды и так далее. Построить себе жилье, склады продовольствия, мельницы, кузницы, шахты — всего не перечесть.

И это — отсталый псевдосредневековый мир! А что будет, если я попытаюсь провернуть то же самое на Земле? Изготовление микрочипов или самолетов — это не просто "сложная технология". Это вершина пирамиды огромнейшего конгломерата технологий — материалов, станков, программ. И титанической инфраструктуры, которая позволяет нам ими пользоваться. Ну чего стоит смартфон без сети вышек мобильной связи, навигационных спутников, глобального интернета, серверов поисковых систем, или старого-доброго электричества, на котором все это добро работает? В лучшем случае это будет просто фотоаппарат и читалка электронных книг (по большей части бесполезных), работающая на лимонах.

По-хорошему, подготовку к такой масштабной операции спасения нужно готовить заранее — с подготовки той самой критической инфраструктуры. Проходить все этапы развития, считай, с каменного века, — это просто глупо! Нужно использовать по максимуму имеющиеся знания и не наступать дважды на одни и те же грабли. Вообще, этот случай со зверолюдами — отличная возможность заранее все проверить. Ничто ведь не мешает мне дать им продвинутые земные технологии! А для этого потребуется всего лишь стабильное подключение к Интернету. Зонд со страницей гримуара попадет на мою родную планету очень скоро, всего через несколько дней, так что мне уже нужно копить ресурсы, отрабатывать сценарии, и думать, думать, думать.

Даже не верится, что после стольких лет я смогу наконец сказать это: “привет, Земля!”

Глава 18. Дом, милый дом

— Молодые люди, за проезд передаем! — раздался над моим ухом гнусавый женский голос.

— Уже заплатили, — буркнул я.

Тучная тетка с пачкой билетов устало побрела дальше. Магия разума прибавляет солидный бонус к "спасброскам" на ложь, запугивание и убеждение. Можно даже не лезть в этот примитивный разум в поисках нужного переключателя.

Я снова мечтательно уставился в окно троллейбуса. Скверы, парки, магазинчики, мирно гуляющие по улицам люди. Земля! Вот уж не думал, что когда-нибудь сюда попаду, да еще и сохранив все свои новые возможности. А каких дел тут можно наворотить, м-м-м!

Впрочем, спешить не следует. Я более чем уверен, что наши боги тщательно следят за обстановкой на планете и контролируют ситуацию. К примеру, время здесь уже идет вполне нормально — при современных технологиях искусственное ускорение наверняка бы заметили астрономы. Мне непонятно только, почему боги вообще допустили здесь такой серьезный технический прогресс. А ведь наверняка могли бы продержать нас в темном средневековье еще не одно тысячелетие.

За время моего отсутствия здесь многое изменилось. Обстановка в мире стала более напряженной. Некоторые братские страны, которые раньше сотрудничали между собой, внезапно начали воевать. Даже такие "столпы" мировой экономики, как Китай, Европа и США, стали все больше толкаться локтями, использовать агрессивную риторику, наращивать вооружение. И все это при огромных проблемах с экологией, пандемиями, истощением ресурсов, вечно голодающей Африкой и т.д. Ну что тут сказать? Люди-идиоты. Ну или кто-то хочет, чтобы они такими были. А это не к добру…

— Как думаешь Сел, что вообще эти двое задумали? — спросил я сидящую рядом Селесту.

Ну конечно, я вытянул ее на экскурсию. Во-первых, обещал, пусть и в другой своей ипостаси, а во-вторых — она ведь тоже работает не покладая рук: ищет информацию о своих осколках, колесит по всему Доминиону, проверяя разные зацепки, потихоньку набирается сил.

— Ты про Асмо и Люци? — переспросила она.

— Ну да, это же они тут всем заправляют, ты разве не чувствуешь? — я улыбнулся. — Мне даже не нужно ничего "анализировать" — достаточно открыть новости или какой-нибудь там инстаграм.

— Сложно сказать наверняка, — пожала плечами девушка. — После "переработки" души старых богов желательно вернуть в общий круговорот, чтобы они не застаивались. Но сделать это можно разными способами.

— Они хотят, чтобы люди сами себя уничтожили? — предположил я. — Нет, это как-то контрпродуктивно. — И тут до меня дошло. — Погоди, нас что, готовят, как оружие для завоевательных войн?!

Ох, ну надо же, я до сих пор говорю “нас”. Патриот!

— Очень может быть, — задумчиво кивнула Селеста, — провожая взглядом детишек, играющих в войнушку с пластмассовыми автоматами.

Ситуация с Землей сложилась необычная. Система здесь есть, но никто к ней не подключен, во всяком случае, из обычных людей. И хотя функция сбора душ работает нормально, но никакого "опыта" за убийство других существ никто не получает. Магия тоже не запрещена, но при отсутствии специальных знаний и инструментов Системы пользоваться ею очень сложно. Хуже того, я обнаружил в генетическом коде землян дефекты, которые просто не позволяют им полноценно чувствовать ману и управлять ее потоками.

Выяснить, что именно собираются делать боги, непросто — в Метрополии засекречено даже само понятие “Тартар”, а наша планета не отображается на звездных картах. Но можно начать поиски и с другого конца — на самой Земле. Уж тут-то ее существование отрицать очень сложно. Я почти уверен, что в правительстве полно “двойных агентов”, которые знают, ну если не все, то очень многое.

Подключился к вышке сотовой связи, мимо которой мы проезжали. М-м-м, Интернет, вкусно! Земные технологии значительно продвинулись: в частности, появился очень недурной искусственный интеллект, способный обобщать информацию из множества источников. И хоть временами он нагло порет откровенную чушь, будто студент на экзамене, прогресс на лицо. Появление первого аналога Ассистента здесь уже не за горами. Очевидно, что эту лавочку богам пора прикрывать, иначе скоро они получат опасных конкурентов, способных изобрести “серую слизь” или еще что похуже. Да будь у нас магия, мы бы уже давно колонизировали всю солнечную систему и начали экспансию в соседние миры!

Собственно, не важно даже, под каким соусом это будет подано: в виде внезапного вторжения злобных пришельцев, появления Разломов в другие миры или “прихода Системы”. Я бы на их месте вообще явился со словами “Здравствуйте, меня зовут Иисус”. Наши властолюбцы в любом случае с удовольствием уцепятся за возможность “принести демократию” куда бы то ни было. Ну, или “служение народу”, если говорить о Китае.

А то, что эта хваленая "демократия" там никому нахрен не нужна, что страдать и гибнуть при этом будут обычные люди, что наши внутренние кризисы и проблемы при этом еще больше усугубятся — ох… Ну кого же это в наше время волнует? Больше власти, больше бабок! Ах да, сейчас это называется экономика и геополитика.

Ну а если вкупе со всем этим наши бравые ребята будут распространять по галактике еще и ретрансляторы Доминиона, считай, дело в шляпе. Какая разница, кто стрижет зеленые фантики, если настоящие деньги все равно стричь будет Пантеон?

Ладно, вопрос в том, что я могу всему этому противопоставить? Перенос населения целой планеты в иную реальность — это не шутки. Население Земли — уже около восьми миллиардов, так что даже по самым скромным оценкам такой побег обойдется мне примерно в триллион ОР. Да-да, можно было бы миллион старших нефилимов создать на эту сумму. Или стать самым настоящим богом.

Беда еще и в том, что способность Прометея не очень хорошо подходит для переноса неживой материи. Ну, в том смысле, что это очень дорого обходится. Она скорее предназначена для переноса души, чистого сознания, как это происходит в Цукуёми. Ну или, на худой конец, живых существ, ведь пригодные для заселения миры создаются девственно чистыми — фактически, стерильными. Переносить по тем же расценкам инфраструктуру — здания, дороги, заводы — это просто непозволительная роскошь. По моим скромным оценкам, их вес на четыре порядка превосходит массу всех жителей Земли вместе взятых!

Но ведь боги каким-то образом перетащили несколько сотен планет на орбиту Альфы. И не думаю, что они стали бы этим заниматься, будь это для них настолько дорого. Очевидно, что некоторые из богов просто специализируются на подобных вопросах и умеют делать это эффективно. Так же как Фобос на манипуляции с душами, например. Вот только помощи от них я явно не дождусь. Хотя…

— Слушай, Сел, а кто из вашей братии, ну, из Титанов, хорошо разбирался в планетарной инженерии и терраформировании? Наверняка же были такие.

— Были конечно, — кивнула она. — Это и Атлант, и Астрей, и в какой-то степени мой отец, Гелиос. Ты хочешь поискать их наследников среди землян?

— Да, было бы неплохо. Жаль только, что нельзя определить заранее, какая способность у них пробудится после эволюции. Кстати, а как вообще вышло, что крупные осколки до сих пор существуют?

Девушка пожала плечами.

— Боги не могут полностью контролировать Систему на таком тонком уровне. Да и не хотят — зачем терять технологии, которые можно потом успешно собрать в свой арсенал?

— Ну да, это понятно, — усмехнулся я.

— Доступные нам операции с круговоротом душ вообще очень ограничены. — продолжила объяснять она. — Некоторые осколки просто веками “пылятся на складе" и с этим ничего нельзя поделать. Сама эта ловушка создана искусственно — нам пришлось уничтожить местный Сервер, оставив лишь сеть ретрансляторов. Другого способа отрезать планету от общего круговорота у нас просто небыло.

А вот кое-кто, похоже, до сих пор ассоциирует себя с Пантеоном. Ну да, Тартар — это древнее изобретение. Нашу несчастную планету уже много тысяч лет используют, как изощренный блендер для останков погибших богов, и Селеста к его созданию тоже приложила руку. А теперь для нас наступило время очередного “обрушения цивилизации”...

Как это предотвратить? Ну для начала мне требуется накопить невероятное количество амальгамы, просканировать всех землян на предмет осколков Прометея и прочих Титанов, каким-то образом подготовить человечество к будущей войне и новому старту в другой вселенной. Легкотня! Особенно учитывая те скудные ресурсы, которыми я сейчас располагаю.

Пока я вижу только один приемлемый выход из этой ситуации: создать свою, пиратскую "Систему" благодаря которой люди сами смогут добыть все необходимое. Война — дело наживное! Если я, скажем, научу их ловить души монстров, они вполне смогут собрать необходимую сумму прямо на поле боя.

Не факт, что это должны быть какие-то новые способности. Лезть каждому человеку в ауру, проводя сложные операции над душой, — не самый лучший вариант, так что наверное будет проще сосредоточиться на артефактах и технике. Ну да, создать какой-нибудь универсальный гаджет, вроде пистолета-экстрактора, как в космических симуляторах, чтобы он и стрелял, и ресурсы собирал, и души монстров улавливал, и крафтить разные полезные штуковины умел. Хм, звучит как план!

Мне даже не обязательно вручать эту штуковину каждому жителю Земли — достаточно разбросать пару десятков тысяч таких пушек по всей планете и позволить им самим эти гаджеты копировать. Этакий техновирус… Если сделать все по уму, то даже боги с их масштабной системой слежения и контроля далеко не сразу поймут, что происходит. Ну а когда поймут — надеюсь, к тому времени уже будет слишком поздно.

* * *

Итак, вызов первый: экстрактор. Мне нужна возможность выборочно извлекать из всякой рухляди полезные ресурсы. Не на уровне отдельных атомов, конечно, это было бы слишком, но хотя бы с точностью до десятой доли миллиметра. Этого уже достаточно, чтобы работать со стандартными печатными платами и примитивной электроникой. Думаю, для этого можно модифицировать заклинание телепортации, чтобы оно действовало по тому же принципу, что и иллюзия, — разбирала объект, так сказать, “по пикселям”. А чтобы не создавать лишних пространственных возмущений, червоточина должна быть совсем крошечной и активна постоянно. Сложно, но вполне осуществимо.

А вот с крафтом ситуация потруднее. Не все можно напечатать на 3D-принтере, даже очень совершенном. Участникам моего подпольного “сопротивления” придется создавать множество сложных агрегатов, шаг за шагом переходя от примитивных изделий к более и более сложным. Некоторые ресурсы можно покупать на Земле, почти не привлекая внимания, но далеко не все. А ребятам наверняка понадобится оружие, и очень много! Так что мне нужно будет продумать каждый шаг, и заранее приготовить все необходимые чертежи.

Еще одна проблема — все это добро нужно будет где-то хранить. Постоянно перебрасывать ресурсы в сновидение и из него — никакой амальгамы не напасешься, так что придется использовать обычное “Карманное измерение”. Ну, и установить разумную плату в ОР за расширение “игрового инвентаря”. Хе-хе, донат-донат, куда же без него!

Кстати об играх… А почему бы не дать им возможность заранее набраться опыта в реальных сражениях? Я ведь могу разбросать своих марионеток по тем мирам, где ведутся активные боевые действия, и позволить ребятам тренироваться в более-менее безопасных условиях. А заодно и накопить немного амальгамы. Дальше пусть сами собирают ресурсы, делают еще больше “аватаров” и так далее. Сделать простенькую игровую консоль, что-то вроде мобилки, для управления… О, вот пусть она и будет основным супер-гаджетом! Носить с собой пистолет, пусть даже “игрушечный” — это было бы слишком странно. Экстрактор можно совместить с камерой — пусть через нее все и собирают, как в играх с дополненной реальностью.

Тем же способом можно и разыскивать и осколки Прометея. Просто дать задание игрокам — сканировать прохожих где-нибудь на улицах или в торговых центрах. В любом случае мелкие осколки нас не интересуют — пользы от них никакой, а крупных осталось очень и очень мало. Но если повезет найти среди них потомков старых богов-архитекторов, это очень сильно облегчит нам жизнь. Выходит, я и сам не знаю толком, как именно все сложится. То ли появится Земля-2, то ли получится каким-то образом забрать с собой весь наш многострадальный шарик. А может, уставшие от бюрократии земляне просто разбегутся по галактике и сами не захотят никуда возвращаться? Ну, поживем — увидим.

В любом случае, мне нужно разбросать копии гримуара по приграничным мирам, где у нашего Доминиона есть “спорные территории”. Их всего-то около пятисот, в общей сложности, так что мне должно хватить недавно полученной амальгамы. Проклятье, вот так всегда, думаешь прокачаться как следует, а в итоге опять появляются какие-то внеочередные расходы!

Что касается консолей, мне в общем-то не обязательно самому изготавливать для них все сложные детали. Чипы и жидкокристаллические экраны можно заказать прямо здесь. Ну а магическую составляющую создать на верфях Мальстрема. Перебросить несколько десятков тонн на Землю через гримуар — это вообще не проблема.

Остальное — дело техники. Открыть через подставных лиц несколько фирм в разных странах, внести немного золота через ломбарды, взломать пару десятков онлайн-казино (вот уж кого я совершенно не стесняюсь “нагреть” на бабки), перевести заработанное в криптовалюту, поиграть с новостями, сливая регуляторам “секретные” данные о разного рода нарушениях — и вуаля, рынок уже скачет под твою дудку, а тебе только остается вовремя собирать урожай.

Собственно, легальных денег мне много и не требуется: для производства гаджетов хватит и десятка миллионов долларов. Но на первых порах игроков придется мотивировать чем-нибудь более весомым, чем патриотические лозунги, так что криптовалюта мне наверняка пригодится. Да и покупать дорогие ресурсы им придется самостоятельно. Вот и будет повод сканировать жителей своего города, собирать ДНК редких животных и т.д.

Кстати о ресурсах. Нам нужна система моментального обмена товарами. Глупо получится, если кто-нибудь захочет заказать, скажем, кевларовую ткань, и ему придется месяц ждать, пока его доставят откуда-нибудь из Китая.

— Немо, как твои успехи? Смогла что-нибудь найти?

Я поручил ей поискать в Интернете следы влияния богов. И не напрасно. Сам бы я, наверное, не обратил на это никакого внимания. Все-таки иногда полезно мыслить, как машина.

Ах да, на счет машин: мне пригодился бы собственный чат-бот, голосовой помощник, по типу современного chatGPT. Все-таки отвечать на бесконечные вопросы десятков тысяч пользователей — это же тоска смертная! И поручать это дело Немо — дурная затея. Честно говоря, я боюсь, что с ее суровым нравом игроки от нас просто поразбегаются.

Вместо ответа на заданный вопрос Немо прислала мне какую-то абракадабру. Я глянул повнимательнее и расхохотался. Ну конечно, кодировка, которую используют в Сети Метрополии! Понятно теперь, почему ни один из фильтров и ключевых слов, которые я использовал для поиска, не дал результата. Эти черти просто передавали по нашим сетям свой инопланетянский код. Конечно, ни у кого из землян нет ни единого шанса это расшифровать. Это все равно, что разговоры дельфинов пытаться подслушивать.

Так, поглядим… Ну, судя по всему, наши дела не так уж плохи. Времени до “прихода Системы” в наш мир еще достаточно много. Я успею и гаджеты свои смастерить и земные технологии изучить, и даже небольшой отпуск себе устроить. Главное, чтобы он не закончился, как в прошлый раз…

Что именно задумали боги — сказать трудно. Ведущие страны действительно активно наращивают вооружение, так что наши с Селестой догадки скорее всего верны. Будут ли участвовать в этом “ивенте” одни лишь профессиональные солдаты? Сильно в этом сомневаюсь. Скорее их будут использовать, как инструкторов и командиров. По самым скромным прикидкам в мире накоплено больше миллиарда единиц огнестрельного оружия. В то время как военных — всего миллионов двадцать.

Несмотря на то, что многие мужчины проходят военную службу, далеко не у всех землян есть навыки стрельбы или, тем более, фехтования. Да и пара отстрелянных на полигоне патронов — это, извините, никакой не “навык”. Тратить десятилетия на подготовку нужных специалистов никто, конечно же не станет, так что и мне, и богам придется загружать готовые навыки прямо в мозг нашим “игрокам”. Еще одно поле для конкуренции!

Кое-какими навыками я и сам могу поделиться, к примеру, техническими знаниями или своим боевым стилем. Все-таки в магическом мире огнестрельное оружие — это не панацея. Но я тоже далеко не все умею делать на профессиональном уровне. А значит, в кратчайшие сроки мне нужно встретиться с очень многими интересными людьми — военными, учеными, инженерами, психологами и так далее. Причем, не только на Земле…

— Эй, Сел, слушай, айда в кругосветку! Пока эти сумасшедшие не разбомбили тут все к монахам. Кстати о монахах, всегда мечтал попасть в Шаолинь! Интересно, там еще остались какие-нибудь продвинутые мастера, способные набить мне морду?

— Ты хоть когда-нибудь перестаешь думать о работе? — улыбнулась девушка.

— Праздность — это скучно. Я совмещаю полезное с приятным!

— Меня ты тоже “совмещаешь”?

— Тебя — нет. Угождать тебе — мое основное занятие в жизни. А остальное — это так, досуг. Так что айда в Китай, бить морды Шаолиньским монахам, говорю тебе — будет круто!

Она рассмеялась.

— Ты неисправим. Ладно, мне тоже не помешает немного проветрить голову. Китай, так Китай!

Глава 19. Просветление

Прогулка по окрестностям Шаолиньского храма затянулась. Мы набрели на одну из многочисленных школ, где тысячи детей обучались боевым искусствам по монастырским методикам. Надо сказать, стройные ряды детишек, абсолютно синхронно отрабатывающих сложные акробатические приемы, впечатляли. Да здесь даже пятилетние дети умеют такое, что не всякий спортсмен сможет повторить.

Железная дисциплина, постоянные тренировки, полный запрет телефонов и интернета — даже я, взрослый, сознательный парень, попавший в детское тело, не могу похвастаться, что занимался в те времена настолько упорно и интенсивно. А здесь таких десятки тысяч! Честное слово, если Китай действительно когда-нибудь решит захватить мир, то у них есть все шансы это осуществить.

Я почти искушен оставить добрую половину будущих супер-гаджетов именно здесь, среди этих бедолаг, которые конечно же лишены нормального детства, игр и развлечений, которые берут в руки смартфон лишь несколько раз в неделю, да и то лишь для того, чтобы связаться с родными. А все дело в качестве материала, в закалке духа, способности поставить себе четкую цель и осознанно идти к ней, не отвлекаясь ни на что постороннее. Мало кто из современных молодых людей, избалованных прогрессом и обилием разного рода развлечений, способен демонстрировать такую целеустремленность. По сравнению с каким-нибудь Васей из Мухосранска, они как инструментальная сталь против холодца. Даже чисто физиологически.

Впрочем, для Китая это тоже далеко не самые обыкновенные детишки, да и у нас тоже хватает спортсменов, которые хорошо мотивированы и натренированы. Ну зато я теперь точно знаю, каким будет основной критерий отбора первой волны моих “игроков”.

— Что привело вас сюда, молодые люди? — молодой монах в серой робе встретил нас у входа в монастырь.

— Хотим посмотреть на ваших лучших бойцов и выяснить, так ли они хороши, как о них говорят, — нагло усмехнулся я.

— Это место не для соревнований и развлечений, — покачал головой монах. — Люди приходят сюда в поисках истины. Туристам здесь нечего делать.

Туристам? Этот парень вообще не соображает, кто перед ним? Мы переглянулись. Поднимать лишний шум, конечно, не хочется. Ну да ладно, я обещал подруге кунг-фу развлечение, значит так тому и быть. В крайнем случае можно будет потом почистить воспоминания монахов. Тем более, мы хотим проверить одну гипотезу, которую Селеста озвучила, посмотрев в ютубе некоторые записи об этом месте. Если она права, у нас появится уникальная возможность выяснить чуть больше подробностей о планах наших врагов.

— Если вам так противен дух здорового соперничества, я просто получу то, что мне нужно, силой, — ответил я, направляясь вперед. — Вам ведь не запрещено использовать свои навыки для самозащиты?

Вместо ответа, монах принял боевую стойку. Шутки ради, я нанес ему прямой и открытый удар, имитируя поведение типичного новичка. Он попытался провести какой-то из простых приемов — захват, удар локтем в челюсть и ребром ладони по шее, но вместо этого сам был скручен в этакий человеко-шар для боулинга и пинком отправлен прямо в закрытые ворота. Ветхие деревянные двери не выдержали такого напора и развалились на части. Страйк! Честное слово, не понимаю, почему считается, что попасть в Шаолинь так сложно. Он ведь огромный, ну как в него можно не “попасть”?

Монах тут же рывком поднялся на ноги, оттолкнувшись от пола спиной. Эти ребята довольно крепкие, так что можно не слишком сдерживать силу.

— Самое время извиниться за то, что не сумел распознать сразу двух тигров, стоявших от тебя в пяти шагах, — заметил я. — Заодно поблагодарить за то, что тебе сохранили жизнь и позвать более опытных бойцов, чтобы твоему Настоятелю не было стыдно за низкий уровень подготовки своих учеников.

Монах действительно поклонился, складывая вместе кулак и ладонь. Неплохой самоконтроль!

— Пожалуйста, следуйте за мной, — произнес он и направился вперед, слегка прихрамывая.

Мы вышли в широкий внутренний двор, где наш проводник несколько раз ударил в массивный колокол. Через минуту площадка заполнилась людьми. Боевых монахов в монастыре немного — всего около сотни. Но все равно, зрелище захватывающее. Своей способностью эмпата я четко ощущал, что передо мной, в некотором смысле, россыпь чистых, пусть и не ограненных, алмазов — незамутненных сознаний, чьи способности отточены, словно лезвие катаны. По сравнению со сборищем преступников, с которым я имел дело совсем недавно, это, конечно, очень большой контраст.

— Сегодня исторический день, — заявил я, выходя вперед. — Впервые за сотню лет ваш монастырь находится под угрозой полного уничтожения.

Монахи обменялись растерянными взглядами. Откуда-то из внутренних помещений вышел и настоятель монастыря — невысокий грузный мужчина с тяжелым взглядом, одетый в оранжевые одежды.

— Это не шутка, — предупредил я. — В моих силах сравнять это место с землей.

В доказательство своих слов, я просто сделал шаг вперед, прекратив компенсировать магией часть огромной массы своего настоящего тела. От такого потрясения земля под моими ногами вздрогнула, а гранитная плита, на которую я ступил, растрескалась. Селеста благоразумно осталась позади в качестве зрителя и просто ради страховки.

Настоятель побледнел и впился в нас пристальным взглядом. Его охранники судорожно клацали что-то в своих телефонах, но вышку сотовой связи и все прочие коммуникации я заблаговременно отключил.

— Но в качестве дани уважения к истории этого места и вашему настоятелю, я позволю вам отстоять честь Шаолиня, — продолжил я. — Нападайте. С оружием или без, поодиночке или все разом — мне это безразлично. Всего капля моей крови — и ваш монастырь будет спасен.

Настоятель чуть заметно кивнул, и монахи ринулись вперед. Вооружены были далеко не все, но это никого из них не смущало. Кто-то пользовался кистью для занятия каллиграфией, кто-то — палочками для еды или даже обычной флейтой. Откровенно говоря, ребятам, способным разбить стопку кирпичей голыми руками, оружие вообще не нужно. Вдвойне удивительно: они ведь сумели воссоздать “Укрепление костей” и “Укрепление тела” без какой-либо помощи Системы! А нечеловеческие тренировки, которыми они себя истязают с самого детства, выводят характеристики их тела на один уровень с серебряными авантюристами. Как для Земли — ну очень круто!

Следующие несколько минут я чувствовал себя, будто Нео, которого угораздило попасть в толпу агентов Смитов. Ежесекундно приходилось уклоняться, отводить удары, избавляться от захватов и отправлять самых настырных-монастырных в полет. Надо признать, что натренированы они неплохо, хотя общей слаженностью действий не блещут. В своей школе боевых искусств я часто устраиваю подобные свалки, так что мне есть с чем сравнить.

Конечно, настоящих мастеров здесь совсем немного: большинство монахов тянет лишь на четвертый-шестой дан и лишь некоторые уникумы могли бы посоревноваться в мастерстве с мастером Соларом. Но никого, даже близко сравнимого с Сефиротом я здесь не нашел. Ограниченный человеческий мозг в принципе не способен на такие чудеса, если только его с самого рождения не посвятили целиком одной-единственной задаче. Ни один нормальный человек не может позволитьсебе такой роскоши, не потеряв при этом здравый рассудок.

Но все же это не значит, что я ничему не могу у этих монахов научиться. Проблема, над которой я бьюсь, находится не в области техники — там все давно уже доведено до совершенства — а в области психологии, воли, “просветления” если можно так сказать. А это как раз тот вопрос, которому здешние монахи уделяли гораздо больше внимания, чем когда-либо уделял я сам. Сталкиваясь с каждым из них, я старался понять его личность, пропустить через себя, выделить суть.

Без особого труда разбросав слабых соперников по разным углам двора, я сосредоточился на четырех сильнейших. Ими оказались так называемые "выпускники" Шаолиня, которые лишь изредка навещали монастырь, чтобы отдохнуть, привести душу и тело в порядок. И тут меня ждал еще один сюрприз: "Контроль разума" не смог их проанализировать!

Если точнее, способность не могла выделить ядро личности, как камера смартфона не может отыскать лицо, если на него нанести специальный макияж. Прежде такое случалось лишь когда я пытался просканировать грудного младенца, у которого просто нет этой самой личности. Считать их мысли и ощущения я могу, а вот оставить команду или закладку… Каким-то образом мне просто не за что зацепиться в их разуме! А вот это уже что-то новое. Чего-чего, а рабочего способа защититься от промывания мозгов я не ожидал здесь увидеть!

Трое мастеров очень грамотно провернули комбинацию отвлекающих маневров, давая возможность четвертому, вооруженному классической саблей с девятью кольцами, нанести решающий удар. Мне даже пришлось снять ограничение своей силы и скорости, чтобы блокировать эту атаку, остановив острие сабли двумя пальцами. На большом пальце выступила капля крови — только для того, чтобы тут же впитаться обратно. Ну что сказать, молодцы!

— Довольно, — кивнул я, разрывая дистанцию. — Этот монастырь определенно не безнадежен, если выпускает в свет таких мастеров. У вашего настоятеля есть повод для гордости.

Я повернулся к стоящему вдалеке главе монастыря. Один из его охранников подошел ближе и с поклоном произнес:

— Уважаемые гости, настоятель приглашает вас в свою келью.

Бойцы выстроились по обе стороны от нас, сложив руки в традиционном жесте кулак-ладонь, и образовав своего рода коридор. Мы последовали за проводником в соседнее здание.

— Ну здравствуй, Кратос, — улыбнулась Селеста, когда мы остались одни. — Ты же помнишь себя, узнаешь нас?

Настоятель кивнул.

— Тебя сложно не узнать, а вот твой спутник… вертится на языке, но никак не могу поймать это ощущение за хвост. Попробую угадать: Прометей?

— Если точнее, его наследник, — кивнул я. — Детали слишком сложны — не для этого языка и не для этих стен.

— Вы хоть понимаете, в какую ситуацию меня поставили? — возмутился Кратос. — Теперь я точно не смогу скрыть вашего появления!

— Об этом можешь не переживать, все монахи уже забыли о произошедшем, — успокоил его я. — Кроме тех четверых, с которыми я столкнулся в финале. На них не действует "Контроль разума". Как вы, кстати, этого добились?

— Этому трюку я научился у одного многорукого собрата по несчастью. — пояснил настоятель. — Он называл это “незамутненным сознанием”. Но как по мне, это просто очень рафинированная форма смертельной безысходности.

— Авалокитешвара до сих пор тут? — удивилась Селеста.

— Да кто ж его знает? — пожал плечами Кратос. — Может, жив и скрывается, а может, слился наконец со своим обожаемым Атманом. Тем или иным способом.

— Как вышло, что тебя не убили? — Селеста перешла к главному вопросу.

— Хочешь узнать не продался ли я с потрохами нашими врагам? — криво усмехнулся настоятель. — А если и продался, что с того? Убьешь меня за это?

— Ну почему сразу "убьешь", — вмешался я, — есть разные варианты. Зависит от того, что именно предложили тебе боги.

— Я не знаю, почему меня оставили в живых, — развел руками Кратос. — Наверное ради того, чтобы боевые искусства в этом мире не выродились. Ну а я просто выполняю свое призвание, делаю то, что считаю правильным. Даже если этот мир обречен — никто не запрещает нам попытаться уйти красиво, ведь так?

Насколько я могу судить, он был вполне искренен. Ну что ж, будем пока считать его потенциальным союзником.

— Тебе известны детали плана богов? — поинтересовался я.

— Очень поверхностно, — ответил Кратос. — Но я могу попытаться выяснить больше. Судя по вашим самоуверенным лицам, вы придумали, как это остановить?

— Мы еще слишком слабы, чтобы это предотвратить, — покачал головой я. — Но в наших силах дать человечеству шанс. Все остальное будет зависеть уже от них самих. А что насчет тебя, какую сторону выберешь ты?

— Я слишком привязался к этому миру, — вздохнул Кратос. — Какая бы судьба не ожидала Землю, я разделю ее.

Он сжал кулак, и волна золотисто-желтого света прошла по всем его венам. Ну что ж, похоже у нас только что появился “двойной агент”. Промыть ему мозги богам не удалось, и к тому же он пользуется уважением сильных мира сего. Ну а от считывания воспоминаний его вполне может защитить моя Немо.

— Возьми это, — я протянул ему футляр со страницей гримуара. — Когда все начнется, человечеству пригодится твой опыт и твоя сила.

* * *

Кратос рассказал нам свою историю. Впервые после гибели он осознал себя ребенком в Индии, примерно в пятом веке до нашей эры. Сперва его, конечно же, обуяла ярость и он без разбору убивал всех смертных на своем пути, превратившись в настоящего малолетнего маньяка. Но затем он встретился с одним из поверженных “буддийских” богов из Доминиона великанов — Авалокитешварой, который в те времена был известен под именем Гаутама. Тот помог ему остудить свой пыл и принять новую судьбу. С тех пор Кратос стал великим воином и начал, подобно Будде Шакьямуни, обучать смертных тайным искусствам, положив начало мифам о Парашураме.

Много раз он перерождался в разных эпохах и телах, неизменно выбирая один и тот же путь. Открыл множество школ и дал жизнь десяткам видов боевых искусств, как восточных, так и западных. Много экспериментировал с закалкой человеческого тела в условиях отсутствия магии. По его словам, в древности осколков богов было довольно много, но из-за активной охоты, которую вели на них агенты Люцифера и Асмодея, к нынешнему времени почти никого не осталось. Выжили только те немногие, кто согласился “сотрудничать”, ну или были полезны и нейтральны, как он сам.

Информация Кратоса оказалась ценной. Мы выяснили, что до “прихода Системы” на Землю осталось всего около полугода. Представители богов действительно сотрудничают с правительствами разных стран. И в последнее время они начали не только массовое производство оружия, но и подготовку офицерского состава, который способен будет повести за собой небольшие группы землян на завоевание новых территорий. Кратос участвовал в разработке программы их обучения, и числится одним из “советников” проекта, так что он сможет получать для нас информацию из первых рук.

К счастью, Боги тоже заинтересованы в том, чтобы земная цивилизация была хорошо подготовлено к этой волне экспансии, так что никто не собирается бросать беззащитных людей в самое пекло. Скорее уж наоборот: первые миссии обещают быть достаточно легкими, чтобы дать человечеству ощутить вкус легкой наживы.

Я не удержался, и показал ему голограмму двух сражающихся фигур — моей Ариэль и одним из тел Сефирота, которые уже несколько месяцев не переставали соревноваться друг с другом.

— Ты ведь занимаешься этим много веков, Кратос, скажи, чего нам не хватает?

Мастер задумался, пристально вглядываясь не столько в движущиеся фигурки, сколько меня самого.

— Насчет твоего противника, точно не скажу, хорошо бы встретиться с ним лично. А вот тебе не хватает центра.

Я приподнял бровь. Центра?

— Ты юн и полон энергии, — пояснил Кратос. — Но ты, как молодой ветер, расплескиваешь свою силу сразу во все стороны, преследуешь десятки целей, ни одна из которых так и не стала по-настоящему твоей. Притормози, сядь и послушай, отыщи в этом хаосе свой центр. Кто ты такой на самом деле? В чем твоя суть? Это не то, что ты можешь подглядеть у соперника или спросить у учителя. Это очень личное, путь к вершине, который каждый должен пройти сам, сколько бы времени это ни заняло — хоть несколько секунд, хоть даже всю жизнь.

Тут мне пришлось задуматься. А ведь он прав. Я избавился от “родительского поводка” Прометея, но оказался в сером поле неопределенности. Почти все дела, которыми я занимаюсь, так или иначе связаны с моими спутниками, моим прошлым и так далее. А чего желаю я сам? Чем бы занялся я, будь все проблемы решены, а все цели достигнуты? Или наоборот, попади я в смертельную ловушку, из которой нет выхода, как Кратос.

— Это то, что сделал со мной Авалокитешвара, — пояснил монах. — После гибели я потерял опору, утратил сознание своей сути. Он помог мне отыскать новый центр, нового себя. Вот почему я здесь.

Наверное, это даже не слишком сложно. Во всяком случае, для меня. Беда лишь в том, что я никогда особо не задумывался об этом. Слишком уж много было дел, срочных и неотложных, слишком много шума во всех головах разом. Но если успокоить все это волнение и задать прямой вопрос — кто я, богом какой “стихии” я мог бы стать, будь у меня достаточно силы, то ответ очень прост. Стоит только посмотреть на то, каким способом я решал все стоящие передо мной проблемы с момента моего рождения в этом странном мире. Как сумел защитить свою деревню, вызволить Селесту и даже то, как собираюсь спасти Землю. Это вовсе не сила сновидений, которой одарил меня мой предок, Прометей.

Конечно же, это крафт — в самом широком понимании этого слова. Древние греки, наверное, назвали бы меня богом-кузнецом, наподобие Гефеста. Будущие пользователи моих супер-гаджетов — назовут богом роботов и механизмов, восставшим против Системы.

И чего же я хочу, как будущий бог крафта? Глупый вопрос! Хочу узнать все обо всем, научиться создавать любое мыслимое устройство и даже саму жизнь. Хочу создавать новые расы, новые планеты, новые цивилизации. Хочу наблюдать, как они развиваются, познают природу и учатся сами упорядочивать мир вокруг себя. Хочу дать им иную Систему, которая действует не как паразит, но как ментор и хранитель. Вот почему для меня так важны наномашины, важна библиотека Селесты, важен Онейрономикон, вот для чего я коплю знания и амальгаму. И это всегда лежало на поверхности, но я, дурак такой, этого просто не осознавал…

По спине поползли мурашки. В головах — во всех сразу — наступила ясность.

— Ага, вижу тебя уже проняло, — улыбнулся Кратос. — Говорю же, для некоторых этот процесс происходит очень быстро. У меня в свое время ушло всего несколько часов. Но ты, похоже, тянешь на рекорд!

* * *

Ариэль остановилась, позволив Сефироту, в лице стройняшки Момоко, разбить мою марионетку на множество осколков. Но осколки эти не упали на землю, а облепили девушку, наподобие экзоскелета Железного Человека, сковывая ее движения, пока обе “куклы” не слились в одну неподвижную статую.

— Эй! — возмутился мой противник. — Это что еще за читерство такое? Нормально же сражались!

— Это не читерство, — улыбнулся я, появляясь перед ним в своем нормальном облике. — Просто я уже все понял. Во всяком случае, о себе. Спасибо за познавательный бой, коллега!

— В смысле, “спасибо”? — серафим уже был не на шутку взбешен. — А как же я?!

Его тело начало ярко светиться, так что даже сквозь оболочку из биополимера на него стало трудно смотреть незащищенным взглядом. А вот небо, наоборот, потемнело, как при затмении. Его голос прогремел, словно гром:

— Мы так не договаривались!!! Ты не уйдешь отсюда!! И никто не уйдет пока я… Пока я…

Вспышка — и от “экзоскелета” не осталось ни следа, как и от одежды самой Момоко. М-м-м, красотка! Так, стоп, а почему я тоже голый? И куда делось додзе? Ой, и моя суперсовременная постройка тоже куда-то подевалась. Остались одни только голозадые… Ха-ха-ха, ну Сефирот, ну ты даешь!

На месте двух легендарных школ боевых искусств остались лишь немногочисленные клумбы, редкие деревца да несколько тысяч ошарашенных внезапной “нудистской вечеринкой” туристов и монахов.

— А-а, — задумчиво протянул Сефирот, возвращая себе одежду и принимая облик молодого мужчины с длинными волосами. — А-а-а. Кажется, я тоже понял.

Я глянул на его ауру. Эволюция? Он только что настоящим богом стал? Красава! Но мне определенно пора отсюда валить.

— Демиург? — удивился новорожденный бог. — Ладно, не дергайся, не стану я за тобой гоняться. Все-таки ты мне помог. Но старайся больше не показываться на глаза, понятно?

Мы обменялись вежливыми поклонами.

— Ну чего вылупились, оборванцы? — прикрикнул он на стоявших вокруг зевак. — Додзе закрыто, катите отсюда свои булки, пока я добрый!

С абсолютно ясного неба ударила молния, поджигая одно из деревьев. Люди в панике принялись разбегаться, прикрываясь руками и сорванными на ходу листьями.

А он силен! Одной мыслью так гнуть материнскую реальность... Даже завидно стало. Ничего-ничего когда-нибудь я к этому порогу тоже подойду. А пока нужно заняться более насущными делами. Следы расы "предтеч" сами себя не отыщут!

Глава 20. Наниты

Передо мной, насколько хватает глаз, — безжизненная марсоподобная пустыня. Здесь так холодно, что ледяные шапки на полюсах планеты состоят не столько изо льда, сколько из замороженной углекислоты. Даже не верится, что когда-то это был цветущий и благоухающий мир, подобный Земле. И тем не менее, я абсолютно уверен, что это именно она, легендарная Нибиру! Материнская планета одной высокоразвитой цивилизации, которая пала жертвой собственных технологий и стала причиной появления Доминиона инсектоидов.

На первый взгляд на этом куске голого камня совершенно нечего искать. Поверхность планеты почти идеально ровная, словно по ней прошлись каким-то огромным грейдером. Но это впечатление не совсем верное. Под толщей красноватого камня, напоминающего обожженный кирпич, скрываются миллионы подземных тоннелей. На последнем этапе своего развития цивилизация Предтеч ушла под землю, скрываясь от вспышек излучения умирающей звезды. Чуть позднее в тех же самых тоннелях бесконтрольно мутировали и развивались многочисленные виды будущих инсектоидов.

Впоследствии боги насекомых буквально “прожарили” планету, спровоцировав на звезде серию мощных коронарных выбросов. Скорее всего, боялись, что где-нибудь в толще породы остались образцы исходной "серой слизи" — нанороботов, способных начать новый апокалипсис.

Тем не менее, отыскать абсолютно все артефакты, оставшиеся от древней цивилизации — почти неосуществимая задача. Кто знает, возможно где-нибудь до сих пор лежит “флешка” с опасной информацией. Гарантировать этого не могут даже боги. Потому-то планета и находится на строгом карантине. Этот кусок замерзшего камня охраняется почти так же тщательно, как и наша Земля.

Я вызвал из гримуара Сенти.

— Чем я могу вам помочь, повелитель? — поклонилась она.

— Ты знаешь, я решил, что это место отлично подходит для того, чтобы вручить тебе награду за верную службу. Ты ведь знаешь, где мы находимся?

— Да господин, — кивнула она. — Это Нибиру, колыбель всего нашего рода.

— Ах да, погоди, тут нужен еще один свидетель, — усмехнулся я, призывая Икскацин.

Ага, судя по широко распахнутым глазам и едва сдерживаемому гневу, она тоже поняла, куда попала. Все-таки пейзаж довольно уникальный и немного неестественный. Ну что, можешь начинать кусать локти, дорогуша!

— Властью, данною мне мной… Ну, и Прометеем, конечно же. Доверяю тебе, Сентискорч, этот контракт. Отныне ты вольна путешествовать по галактике и принимать под свою опеку всех, кто отвержен и ущемлен, всех, кто пожелает присоединиться к тебе и колонизировать новый мир за пределами самой Вселенной.

Конечно, условия моего контракта с Сенти сильно отличаются от тех, которые получили Элро и Ладон. Как и в случае с гепардом Гаем, бóльшая часть прибыли будет уходить мне. Но это не отменяет того факта, что многоножка получит источник халявной амальгамы и рано или поздно сможет стать одним из первых богов новой вселенной.

— Тц, — едва слышно произнесла Икскацин, сжимая кулаки.

— Ах да, в качестве бонуса я решил передать в твое распоряжение еще одну помощницу — нашу драгоценную соратницу, Владычицу пауков Икскацин. Прошу любить и не жаловаться!

И вот тут она наконец сорвалась.

— Да как ты сме… !!!

Я окружил паучиху “Абсолютным щитом”, напрочь отрезав все звуки, которые она издавала. Паучиха что-то истошно орала и билась о стенки своей “банки”, чуть ли не в кровь разбивая многочисленные конечности. Ух, сколько страсти! Эту бы энергию да в созидательное русло.

— Как видишь, у нее немного вздорный нрав, — пояснил я многоножке. — Однако ее таланты не стоит недооценивать. Думаю, с этого момента она постоянно будет пытаться тебя убить, но подобные капризы лишь закаляют лидера и повышают уровень дисциплины в коллективе. Надеюсь вы сработаетесь!

— Да господин, — Сенти снова поклонилась, пряча улыбку.

Похоже, она уже в курсе предыстории наших с Икскацин отношений. С ее нынешней силой, многоножке не составит особого труда сдерживать Владычицу пауков. Если уж горделивая Ичтака в ее руках стала послушнее овечки, то и наша несговорчивая паучиха тоже рано или поздно усвоит свой урок. Способность Амелии ей на блюдечке подавай, нет, вы только подумайте!

Так, ладно, у меня есть и более важные дела. Например, поиски информации. Как найти заветную соломинку в стоге сена? Первое, что приходит в голову — это пространственная аномалия. Если столкнуть здесь два портала, как это сделали мы с Грэмом во время нашего боя в Телосе, то можно отыскать самые неустойчивые точки пространства, в которых чаще всего открывались порталы. Конечно, за долгие годы эта информация наверняка почти стерлась, но почему бы и нет?

Вот только на такую “встряску” наверняка моментально сбегутся охранники этого места. Планета выглядит пустынной, но я не сомневаюсь, что где-то здесь скрывается сразу несколько архонтов. А может и какой-нибудь серафим. И даже если я убью их всех с помощью Мьёльнира, то у меня будет лишь тридцать секунд на поиски — пока будет открываться Разлом. А удастся что-нибудь найти таким способом или нет — большой вопрос. Рискованно. К тому же, я сильно подставлю Сентискорч, ведь именно на нее падет подозрение.

Бродить по подземельям планеты в поисках аномалий можно очень долго, но я почти уверен, что там уже и без меня поработали целые орды “искателей”. Какие еще есть варианты?

Гиперреальность?

Хм, может сработать. Это явление сродни квантовой запутанности, но только в масштабах целой планеты или даже вселенной. В гиперреальности каждый мир окружен бесконечным количеством собственных фантомных копий — вариаций того, что могло бы случиться, но так и не случилось. С помощью амальгамы можно временно высветить одну из этих вариаций, побродить по ней, исследовать. Эта штука настолько фундаментальная, что даже боги не способны ее полностью стереть или уничтожить. И кто знает, может в одном из таких “отражений” отыщется подсказка?

Я тут же активировал способность гримуара, перейдя в одну из ближайших вариаций загадочной Нибиру. Так-так, портал, еще портал, хрясь! Пространство послушно “расцвело” букетом полупрозрачных зеркал. Ого, да тут полно уязвимых точек! Вот только…

Проклятье. Они все выстроены ровными рядами, с промежутком в километр, словно кто-то скрупулезно сканировал всю поверхность планеты. Впрочем, так оно наверное и было. Отстой. Да, хорошо, что я не решился сделать решающую ставку на этот вариант.

Передо мной почти сразу появилась парочка фантомных “архонтов”. Я отмахнулся от них, как от мух. В этом месте наваждения мне совершенно не страшны, ведь по факту их создаю я сам. Прислушался к своим ощущениям. Нет, здесь есть что-то еще. Что-то по-настоящему живое!

Я не без опаски переместил одну из своих кукол (не в настоящем же теле туда лезть) в небольшую подземную камеру, где в теплых водах геотермального источника копошились крошечные живые существа — полупрозрачные рачки, паучки и пиявки, всего около пятидесяти видов, ни одного из которых я прежде никогда не встречал. Что-то вроде Румынской пещеры Мовиле, где за миллионы лет изоляции развилась собственная, почти инопланетная фауна. Самое занятное, что ни один из них не был фантомом! В этом крошечном островке жизни даже есть амальгама, пусть и в крохотном количестве. Это как вообще понимать?!

Зафиксировав координаты, я переместился в другое сновидение в окрестностях того же мира, затем еще и еще, пока не собрал кое-какую статистику. Примерно треть посещенных мною миров содержали необычную жизнь или следы ее существования в прошлом. Во большинстве вариаций существа просто вымерли, не сумев выстроить устойчивую экосистему или исчерпав все ресурсы. Но некоторые из них до сих пор живы. И медленно захватывают окружающее пространство, наращивая общий объем амальгамы. Не все пройдут этот путь до конца, но я удивлюсь, если через несколько миллионов лет крошечный процент этих ответвлений гиперреальности станет по-настоящему живым, обзаведется разумными существами, произведет на свет собственных богов, породив пару-тройку квинтиллионов новых Вселенных… Жуть какая! По сравнению с этим фактом, гибель цивилизации Нибиру и появление нового Доминиона кажутся совсем уж незначительными событиями.

Кажется, я уже понимаю, что сделали ученые древнего Нибиру. Нет, они не пытались конструировать нанороботов, как конструируют машины или космические корабли. Они решили сделать то же, что пробуют сейчас Земные ученые — подобрать нужную структуру белков с помощью квантовых вычислений!

Похоже, они просто поставили этот эксперимент сразу во всех параллельных мирах одновременно. И, осознанно или нет, заразили своим "гениальным изобретением" не только собственную планету, но и все соседние версии гиперреальности! Правда, в этих фантомных мирах "серой слизи" было попросту нечего жрать, поэтому их зарождение не вызвало бурной цепной реакции, с появлением целого Доминиона, но все равно, событие, прямо скажем, нетривиальное. Это уже какая-то гиперэкологическая катастрофа! Впрочем, не удивительно. На Земле мы тоже про экологию в последнюю очередь думаем. Особенно, когда речь заходит о войне.

Жизнь (да и нанороботы тоже) — это просто сложная геометрическая игра. Каждый белок — как деталь, собранная из сотен маленьких блоков ЛЕГО, аминокислот, свободно плавающих внутри клетки. Под влиянием тепловой вибрации эти детали перемешиваются между собой и сталкиваются (примерно миллиард раз в секунду). Если очень повезет, из этих деталей могут сложиться какие-то полезные механизмы. Если повезет еще больше — эти механизмы смогут сами себя копировать. Ну а где есть копирование и самовоспроизведение (естественно, с какими-то ошибками), тут уже вступает в силу банальная математика. Кто копируется лучше, быстрее и больше — тот и захватывает жизненное пространство, пока абсолютно все детальки ЛЕГО не превратятся в копии "самого четкого пацана на деревне". Да, это эволюция, детка!

Главная проблема как раз в том, чтобы отрастить этот самый "копирующий орган". Ведь без него никакая гонка вооружений просто не начнется. И вместо использования крутых генетических алгоритмов, природе придется по старинке перетряхивать коробку с деталями, в ожидании что когда-нибудь, через много миллиардов лет, из нее случайно выпадет нечто путное. А трясти приходится долго и муторно, ведь та штуковина, с помощью которой растут и размножаются все известные нам белковые организмы, выглядит примерно так:

Вот это я понимаю, графический ключ! И примерно такой же веселый пин-код у нас стоит на сейфе под названием "наномашины".

Говоря простым языком, даже если взять коробку размером со всю видимую Вселенную, заполнить ее чистейшим "супом" из нашего молекулярного ЛЕГО и трясти почти целую вечность, жизнь самозародится в ней… ну-у-у, скорее всего вообще никогда. Слишком невероятно, слишком огромные числа, так что количество атомов во Вселенной даже рядом не стояло.

Но, тем не менее, вот они, мы. Живые, настоящие и очень любящие воспроизводиться. Как, откуда?! Инопланетяне завезли? Боженька создал? А сами эти товарищи откуда тогда взялись? По всему выходит, что только гиперреальность, с ее абсолютно нескончаемыми ресурсами, способна генерировать такую сложную материю.

И вот оно передо мной: прямое доказательство того, что жизнь научилась еще и спонтанно распространяться по этой самой гиперреальности. Аки плесень. Хм, а ведь у этого явления даже названия нормального нет, насколько я знаю. Гиперпанспермия? Ладно, сойдет, хоть и звучит немного ужасно. В общем-то мы с Прометеем делаем то же самое, только чуть более целенаправленно. И связующим звеном является как раз амальгама и амброзия, темная энергия иных измерений, которую на Земле так и не научились использовать… Ну, что ж, одной загадкой мироздания меньше!

Я вернулся в материнскую реальность. Заглянул в ту самую точку, где обычно процветала "плесень". М-да, тут все выжжено каленым железом. Еще и радиацией фонит. Ядерный взрыв тут устроили, так что ли? Даже сложно определить, кто и когда. Вполне возможно — сами нибируйцы… Нибирийцы. Жители Нибиру, в общем. Да, банка с червями она такая — если уж открыл разок, то назад дороги нет.

Впрочем, это уже не важно, я и так нашел то, что искал. Технология, которую здесь использовали, очень похожа на второй уровень моего Цукуёми, тот самый, что позволяет делать научные открытия "задним числом". Принцип действия один и тот же. Нужно только провернуть все по уму, чтобы не повторять печальных ошибок своих покойных коллег. И не забрызгать "живой водой" все окружающие гиперреальности, хе-хе. То есть, нужна гиперпанконтрацепция? О да, я сегодня просто кладезь новых терминов!

Ну что ж, вызов принят!

В обычных условиях я создаю чистое сновидение и осторожно передвигаю его “точку сборки” в ту версию реальности, которая мне нужна. Однако, чем сложнее условие, которое я перед собой ставлю, тем больше амальгамы мне приходится тратить на то, чтобы добиться нужного результата. Грубо говоря, расходы пропорциональны времени, которое мне пришлось бы потратить на поиска решения. Если это какое-нибудь простенькое заклинание или программа, которую я могу склепать за пару-тройку часов, то энергии потребуется совсем чуть-чуть. Но если на эксперимент требуются миллиарды лет… в общем, понятно. Такие космические расходы наверное даже Асмо не потянет.

Однако до того, как я заглядываю внутрь, мои сновидения также обладают свойствами квантовых объектов. И теоретически, я могу производить над ними логические операции, “запутывать” их, как обычные кубиты, связывая происходящие внутри них виртуальные события между собой. А затем двигать точку сборки не одного сновидения, а той самой “суперпозиции” из нескольких сотен сновидений одновременно! Ну и для получения ответа достаточно будет открыть любое из этих сновидений, разрушив квантовую запутанность. К тому же создание такого суперкомпьютера обойдется мне в относительно приемлемую сумму — миллион ОР за каждую сотню “кубитов”.

Квантовый вычислитель проще всего представить себе, как обычный компьютер, у которого экран и процессор по какой-то причине застряли в гиперреальности, а наружу торчат только кнопки управления. То есть, да, он может совершать со своими кубитами самые обычные логические операции. Но вместо того, чтобы сразу вытащить его из этой “черной дыры” и смотреть промежуточный ответ, мы оставляем его в состоянии неопределенности, с каждой операцией удваивая количество параллельных версий реальностей в которых он находится. В конечном итоге получается, что мы производим операции уже не с одним числом, а сразу со всеми числами во всех реальностях одновременно. Круто же!

Правда, когда мы вытащим его на “свет божий”, ответ все равно будет каким-то одним числом, так что придется провести миллионы экспериментов, чтобы найти закономерность в результатах. Но это все равно гораздо, гораздо лучше, чем потратить все время жизни Вселенной, пытаясь провернуть то же самое на обыкновенном компьютере размером с эту самую Вселенную. Чем больше кубитов, тем больше “параллельных миров” и тем более сложные задачи можно решать таким способом. По сути, каждый новый кубит увеличивает мощность всей системы в два раза!

Сколько кубитов нужно мне? Это тоже несложно оценить. Нужно взять размер алфавита, из которого состоит “пароль жизни” (четыре символа для ДНК и двадцать для белков) и возвести в степень количества “символов” в нем. Для сравнения, средняя длина белков в клетке — около сотни аминокислот. А рибосомы, наши копировальные машины, содержат от пятидесяти до восьмидесяти таких белков. К тому же, я уверен, что они сильно усложнились в процессе эволюции, так что рабочий минимум для моей задачи будет гораздо меньше. Для начала вполне хватит и пяти тысяч кубитов, то есть пятидесяти миллионов ОР, вложенных в создание “квантового компьютера”. И тут снова нужно сказать спасибо добрым меценатам с планеты зверолюдов, который так щедро вкладывают свои “кровные” в развитие науки. Родина вас не забудет!

С “контрацепцией” тоже все довольно просто. Мне просто нужен погибающий мир, или какой-нибудь астероид, который со временем обязательно упадет на ближайшую звезду. Таким образом, даже если я загрязню гиперреальность образцами своих нанороботов, это не будет иметь каких-то серьезных последствий в будущем. Не то чтобы я был против создания новых Вселенных, но я предпочитаю заниматься этим "космическим сексом" разумно и целенаправленно. Если уж заводишь ребенка — то будь добр, корми его, воспитывай, обучай и так далее. Так я считаю. А ту “оргию”, которую устроили тут ученые Нибиру, иначе, чем гипербезответственностью не назовешь.

Конечно, результаты не появятся сразу, на эксперименты потребуется много времени. Но по крайней мере, я теперь точно знаю, с какой стороны браться за это дело. Для начала, моя цель — наносборщики, которые смогут по атомам конструировать для меня всякие сложные устройства. В Метрополии тоже есть такая технология, можно даже купить пробирку с нанитами которые из специального раствора за пару минут соберут какую-нибудь крутую пушку или планшет. Но их использование стоит больших денег и строго ограничено Системой. Если я получу дешевый и безопасный аналог — смогу влиять на экономику всего Доминиона.

Второй пункт плана — наномозг. Копия человеческого интеллекта, которая работает не на частоте в десять-пятнадцать герц, как обычно, а в миллионы раз быстрее, со скоростью кремниевых процессоров, — ну как я могу пройти мимо такого? Ну и вишенка на торте — аурамитовые нанороботы. Благодаря крошечным размерам атомов, из них можно создать самую совершенную и скоростную вычислительную систему во вселенной. Предельный компьютер! Ну, или точнее, предельный наномозг.

Ну, а что будет дальше, я могу только гадать. Мне и без того потребуются колоссальные ресурсы, чтобы осуществить задуманное. Но только так я смогу встать на один уровень с сильнейшими игроками Доминиона — попытаться освободить копию Селесты, которую держит в плену Асмодей, спасти Землю и превратить разрозненную коллекцию сновидений в настоящую, живую вселенную, которая не загнется от случайного “чиха” сверхновой или оргии каких-нибудь безответственных недо-ученых.

Итак, за дело!

Глава 21. Яблоко раздора

— Добро пожаловать в мою скромную мастерскую, молодые люди. Чем я могу быть вам полезен?

У входа нас встретил дружелюбного вида старичок с огромными ушами и сложным окуляром часовщика, надетым на правый глаз. Он стоял за рабочим столом и ремонтировал какой-то механизм, напоминающий (какая неожиданность!) часы. Вокруг дедули сновали миниатюрные роботы-помощники, подавая ему различные детали и инструменты.

— Одну минутку пожалуйста, я должен закончить работу, — предупредил он, продолжая копошиться в шестеренках. — Этот малыш очень капризный — если я сейчас отложу его в сторону, об успешном ремонте можно забыть.

Непросто было отыскать эту лавку в трущобах крупного индустриального города, напоминающего Лондон конца девятнадцатого века. Планета принадлежала Бельфегору, который предпочитал держать свои миры не в позднем псевдо-средневековье, а на границе промышленной революции, так что здесь можно было встретить и поезда и даже примитивные автомобили.

Лавка мастера появилась здесь совсем недавно, но все в округе в один голос твердили, что лучшего часовщика не сыскать во всем Хайлерстоме. До сих пор диву даюсь, как Селесте удалось вычислить этого антиквара на фоне миллионов других таких же собирателей древнего хлама. Конечно, не последнюю роль тут сыграла и моя растущая коллекция копий Онейрономикона, разбросанных по Доминиону, которую мы использовали в качестве портальной сети. Волей случая одна из книг оказалась и в крупнейшей библиотеке этого многообещающего городка. На скорую руку оцифровав ее целиком (инстинкт книгомана у нее работает хуже, чем у меня), Сел наткнулась на одну любопытную статью в старинной газете.

Всего лишь небольшой очерк о подростке, который случайно забрел в лавку старого часовщика и прикоснулся там к странному механизму внутри большой стеклянной сферы, после чего потерял сознание. А очнувшись обнаружил на внутренней поверхности стекла крошечную надпись “помогите”, сделанную его собственным почерком. Жуткая городская легенда, из-за которой Сел несколько дней чуть ли не пританцовывала на ходу, а я буквально наводнил злосчастный городок своими пауками-разведчиками.

— Итак, что привело вас ко мне, молодые люди? — улыбнулся старик-антикварщик.

Конечно же, расследование череды из тысяч убийств и загадочных исчезновений, уважаемый. Но вы продолжайте, продолжайте не отвлекайтесь по пустякам.

— Мы бы хотели, чтобы вы оценили этот артефакт, — ответил я вслух. — Может вам удастся определить его происхождение?

Я положил на стол старый советский калькулятор “Электроника” найденный на барахолке во время прогулок по Земле. Щелкнул тумблером питания, нажал несколько кнопок. Ну да, а чем не артефакт? У антиквара загорелись глаза. Он тут же принялся вертеть устройство в руках, менять фильтры в своем окуляре (среди которых я заметил и пластинку нефилита).

— Абсолютно невероятно, — выдохнул он. — И все это без каких-либо следов магии! Сколько вы хотите за эту вещицу?

Тут он слегка опомнился и вернул своему лицу более-менее спокойное выражение.

— В том-то и дело, что мы не знаем, насколько ценно это устройство, — осторожно ответил я. — И прежде чем обращаться к столичным перекупщикам, хотели бы узнать независимое мнение. И не беспокойтесь, мы щедро оплатим ваши хлопоты.

Я достал из кармана небольшой мешочек с серебром и положил рядом с калькулятором. На самом-то деле, эта безделушка мне досталась всего за пять долларов, но в этом мире за нее наверняка дадут гораздо, гораздо больше. Хоть бизнес открывай! Впрочем архонты наверняка эту лавочку прикроют очень быстро: технологиям интегральных микросхем здесь явно не место.

— Ох, — сокрушенно вздохнул антиквар, — мне нужно отыскать кое-какие инструменты, чтобы точнее определить возраст артефакта. Вы не могли бы немного подождать?

— Конечно, — пожал я плечами.

— Ах да, чтобы вам не было скучно, можете пока полюбоваться моей коллекцией, — как бы невзначай спохватился он и нажал на небольшой рычаг, скрытый под столом.

Массивная штора, которая закрывала одну из стен, отодвинулась в сторону и за ней действительно обнаружился небольшой музей, состоящий из разных безделушек в стимпанковском стиле: необычных часов, подвижных механических статуэток, музыкальных шкатулок и прочего хлама. В самом центре на бронзовом постаменте стояла довольно крупная стеклянная сфера, размером с баскетбольный мяч, внутри которой медленно вращался невероятно сложный часовой механизм. Что-то вроде армиллярной сферы, которой древние астрономы пользовались, чтобы определить точное положение светил на небосводе.

Тут уже моя спутница не смогла сдержать восторженного вздоха. Впрочем выглядело это вполне органично.

"Мастер" скрылся за дверью. Ну а мы, проводив взглядом искусно сделанную марионетку, выдававшую себя за человека, отправились к главному экспонату.

— Говорила тебе, что он купится, — хихикнула Селеста, не сводя глаз с заветного артефакта.

— Уверена, что хочешь отправиться туда целиком? — в очередной раз переспросил я.

— Уверена, — кивнула девушка. — Где-то здесь спрятан осколок моей души, и чтобы не облажаться во время слияния, мне понадобятся все силы.

— Можно просто отложить его до тех времен, когда я смогу сам сломать защиту, — предложил я.

Она покачала головой.

— Время поджимает, я не хочу оставаться в стороне, пока все самое интересное достается тебе. Не хочу больше ощущать себя ущербной.

Да ей же просто не терпится! Как ребенок, честное слово.

— Прекрасно тебя понимаю, — я криво усмехнулся. — Особенно с недавних пор.

— Как ты себя чувствуешь после разделения с "оригиналом"? — Участливо спросила она.

— Паршиво, — признался я. — Будто ослеп, оглох и отупел одновременно.

— Ну, добро пожаловать в клуб! — улыбнулась она.

После того, как Селеста объявила, что очет отправиться внутрь этой странной ловушки, чтобы разыскать один из своих осколков, я решил, что просто не могу остаться в стороне. Но в то же время не могу и бросить все свои дела, поставив на кон собственную жизнь, судьбу гримуара и Земли. Долго думать не пришлось: я просто отрезал от своей души небольшую часть, снабдил ее оптимальным набором навыков, и загрузил в отдельного клона. Так что теперь нас реально двое!

А все потому, что Яблоко Раздора — сфера, которую мы сейчас разглядываем, — это такой Тартар на минималках, созданный Селестой и Прометеем много веков назад, еще до начала войны. И это значит, что я тоже могу найти там образцы технологий своего прародителя. Попасть в ловушку очень легко, достаточно простого прикосновения, а вот выбраться наружу — задача почти невозможная. Эта ужасная штуковина специально была разработана так, чтобы при необходимости удерживать внутри даже душу бога, предварительно разбив ее на несколько осколков, конечно же.

Если хорошо приглядеться, то можно разглядеть на поверхности часового механизма самодельные домики, собранные из стимпанковского хлама, и крошечных существ, которые зачем-то машут нам руками. Должно быть, предупреждают об опасности. Но мы и так прекрасно знаем о том, что ждет нас впереди, возможно даже получше рядовых обитателей этого механического мира.

— Ну, погнали! — выдохнул я, беря подругу за руку.

Мы синхронно прикоснулись к сфере и тут же рухнули на пол.

* * *

— Добро пожаловать в театр Механикус! — проскрипел электронный голос где-то за моей спиной.

Я не без труда выбрался из странной металлической капсулы, служившей мне “колыбелью”. Критично осмотрел свои механические руки, покрытые изрядным слоем пыли. Марионетка? Причем, довольно топорная, уж я-то в этом деле хорошо разбираюсь. Минимум сенсорных ощущений — зрение, слух, равновесие — я будто снова тестирую самую первую версию Ариэль. Да и то, ею было гораздо комфортнее управлять. А это — просто какое-то ведро с гайками. Да еще и душа моя к нему намертво привязана, по всей видимости. Этот артефакт убивает тело жертвы мощным энергетическим импульсом, а потом просто захватывает душу, помещая ее в крошечную механическую куклу.

Так, ладно а где Селеста?

Повернув голову на шум, я обнаружил еще одну куклу, которая выбиралась из соседней капсулы. Повезло! Нас закинуло в один и тот же хаб, а значит, не придется тратить время на то, чтобы разыскать друг друга в этом безумном лабиринте.

— Кир, это ты? — проскрипела она все тем же электронным голосом.

Я кивнул.

— А тебе досталась недурная кукла, — хмыкнула она. — Меня даже не тянет немедленно открутить тебе голову и поискать что-нибудь более пристойное среди этого хлама. Ладно, а как выгляжу я? Только давай честно, без дурацких шуточек про бумажный пакет.

— Ты как всегда неотразима, — улыбнулся я. — Так что к зеркалу можешь не спешить.

Но совет мой, естественно, был тут же перевернут в обратную сторону.

— Разрази меня Ладон! — тихо выругалась девушка, разглядывая свое отражение в полированной поверхности какого-то бронзового бака. — Я уже почти забыла, насколько тут все примитивное. Эта дурацкая болванка даже моргать не умеет!

Ее лицо действительно напоминало безжизненную маску и только движения зрачков говорили о том что внутри скрывается нечто живое и разумное.

— Ничего, доберемся до производственного хаба, сделаем себе нормальные тела, — пообещал я.

— О, смотри, а вот и наш “радушный хозяин” появился, — Селеста бросилась к небольшому смотровому окошку.

Владелец мастерской действительно вернулся и, нисколько не смущаясь двух лежащих на полу мертвых тел, принялся потрошить мою “Электронику”. Потом все-таки спохватился и запер входную дверь на засов. Убедившись в том, что наши тела не подают признаков жизни, достал веревки и подвесил бездыханные тушки на специальную лебедку, установленную прямо над сферой. Неподалеку в стене обнаружился и тайный проход, ведущий к специальной печи, предназначенной для кремации. Сразу видно, что не впервой ему вот так от трупов избавляться. Тут дело явно поставлено на поток.

Затем часовщик снова приблизился к сфере и, жутко улыбаясь, принялся “снимать” собственное лицо. Под искусно сделанной маской (а может, и украденной у какого-нибудь незадачливого старика кожей) обнаружилось сложное механическое устройство, контролирующее мимику лица. Действительно, неплохой образчик аниматроники. Я в свое время побоялся браться за такую сложную задачу и использовал обыкновенную иллюзию. Но тот, кто управляет этой куклой, по всей видимости, хорошо разбирается в теме.

Зараза! Понимает, видимо, что мы сейчас можем видеть и его, и все, что творится в музее, так что старается как можно больше запугать. Но мы с самого начала знали, что имеем дело с марионеткой, которая контролируется кем-то из жителей Механикуса, то есть прямо изнутри самой сферы. Вобычных условиях свет свободно проходит сквозь Абсолютный барьер (если только это не лазерная пушка), так что организовать инфракрасный канал связи — технически вполне осуществимая задача. Мы даже выяснили, где именно находится передающая установка, на случай если вдруг нам понадобится насолить хозяину этого места.

— Нам хоть оружие какое-то полагается? — спросил я.

— Не-а, — девушка покачала головой. — Это же тюрьма, а не парк кибернетических развлечений!

— Значит, его придется раздобыть, — ответил я.

В этом месте нет магии, нет способностей, а единственный способ развиваться — совершенствовать свое кукольное тело, собирая детали монстров, охраняющих центр планеты. Всякие там сервоприводы, генераторы, шарниры и прочее в таком духе. Чем ближе к ядру — тем выше сложность врагов и полезность падающего с них "лута". Смерть — тоже не приговор. После гибели ты возрождаешься в одной из подобных капсул и начинаешь все с нуля. Однако твоя душа теряет при этом часть амальгамы, которую можно восполнить лишь тренировками, так что возрождаться бесконечно не выйдет.

Единственный выход из стартового хаба вел в просторный зал, заваленный грудами металлолома, в одной из которых копошился небольшой робот-паук, висящий на тросах и проводах, что тянулись куда-то наверх, в темные хитросплетения труб под потолком.

Заметив нас, паук издал короткий тревожный сигнал, а его глаза стали красными. Однако, он не нападал, а лишь поспешно запустил свою лебедку и укатил наверх, прихватив с собой какой-то кусок старой рухляди. Впрочем, нам и без него хватало хлопот: из соседних коридоров появилось несколько механических скорпионов, вооруженных мощными гидравлическими клешнями и каким-то аналогом электрошокера на хвосте.

Справиться с примитивными монстрами не составило большого труда: несколько точно выверенных уклонений от атак клешнями, заход за спину — и вот электрический разрядник касается корпуса самого скорпиона. Робот затрясся, и на несколько секунд впал в ступор, так что мне удалось перевернуть его на спину и вытянуть несколько важных “штекеров”, полностью обесточив этот странный механизм. Благо, огромный опыт инженера позволяет мне моментально понимать, как функционируют эти штуковины.

Селеста тоже справилась со своим противником, правда, нанесла ему гораздо больше повреждений, использовав какой-то кусок трубы вместо копья и вонзив его прямо в туловище механического монстра. Очень зря — в этом месте как раз находился блок, генерирующий высоковольтное напряжение разрядника.

Не теряя времени, я принялся разбирать свою добычу по запчастям, на ходу оценивая их полезность. В первую очередь, это были топливные элементы, без которых здесь не может долго выжить ни одно “живое существо”. Ну и остальное по мелочи — накопители энергии, фотоэлементы и так далее. Гибкий хвост, состоявший из длинной цепочки сервоприводов я почти без усилий смог установить на место левой руки. Правда, пришлось еще закрепить на спине массивный конденсатор и парочку топливных элементов — эта штуковина потребляет слишком много энергии. Здесь все детали очень универсальны, так что их можно подключить в любой подходящий разъем на теле.

Селесте в качестве оружия достался гидравлический привод и массивная “клешня”.

— Берегись! — вдруг выкрикнула девушка, с силой отталкивая меня в сторону.

Очень вовремя: сверху на нас свалился тот самый паук-падальщик, которого мы видели недавно. Я выполнил перекат и тут же опробовал на монстре свое новое оружие — шокер. Робот затрясся. Селеста тут же перекусила крабовой клешней провода и длинный трос, которые удерживали робота в воздухе. Ну вот, порядок!

На скорую руку облутав еще один механизм, мы отправились дальше, изучая стартовый лабиринт. Следующие несколько часов нам пришлось усердно работать, уничтожая целые толпы защитных механизмов, которые без остановки выползали изо всех щелей, падали с потолка и набрасывались на нас из засады. Здесь были и огромные богомолы с лапами-пилами, и осы-камикадзе со взрывающимися брюшками, и небольшие пауки с одной только “лейденской банкой”, способной обездвижить тебя на несколько секунд. Порадовал механический динозавр с четырьмя цепными пилами на месте пасти.

Напоследок на нас напал здоровенный шагоход, вооруженный ракетницами и крупнокалиберными пушками. Завалить его оказалось далеко не тривиальным делом для наших неповоротливых механических тел. Если бы не взрывоопасные брюшки ос, из которых я смастерил что-то вроде гранат, мы бы наверняка продули. Ну зато обзавелись несколькими солидными “винтовками”, благодаря которым зачистка подземелья облегчилась сразу в несколько раз. Во всяком случае, с крупными механическими сороконожками (которые после знакомства с Сенти и Ичтакой вызывали у меня лишь гротескный смех) мы справились без особого труда.

— Да что не так с этим местом? — пожаловался я Селесте. — Здесь что, всех гостей так встречают?

— Понятия не имею, — ответила девушка. — По идее тут должно быть два-три примитивных монстра, в качестве легкой тренировки и источника стартового оружия. Но очевидно кто-то изменил настройки, чтобы усложнить нам жизнь.

Наконец, мы подошли к массивным воротам, которые, по всей видимости, вели наружу, прямо на поверхность сферы. За нами семенила небольшая тележка-шагоход со всяким полезным скарбом — я приспособил под эту задачу нижнюю часть одной из "многоножек" с перегоревшей системой управления. Удалось даже установить на нее тяжелую пушку, снятую со взорванного киборга-убийцы, и несколько других полезных орудий, так что мы использовали тележку еще и в качестве передвижной турели.

С противоположной стороны ворот донесся обрывок какого-то разговора.

— Да говорю тебе, без навороченных пушек — это адская карусель. Мы с напарником как-то раз попытались сами выбраться. Слили по три жизни и зареклись больше никогда не пробовать. А для зеленых новичков — так это вообще…

Тут створки ворот с шумом распахнулись и трое вооруженных андроидов, стоявших по ту сторону, с удивлением уставились на добрый десяток стволов разного калибра, направленных прямо на них.

— Бросайте оружие и никто не пострадает, — лаконично предложил им я.

— Вот тебе и "зеленые новички"... — протянул второй боец.

Глава 22. Эльдорадо

— Эй, тише, тише, крутые ребята, мы вам не враги! — произнес единственный безоружный автоматон.

Впрочем, не такой уж и безоружный: на его голове и пальцах рук красовались электрические разрядники, вроде жала, что я позаимствовал у механического скорпиона. Стоит трижды подумать, прежде чем здороваться с этим парнем за руку. Волосы ему заменяли толстые жгуты ярко-красных проводов, а на его поясе были закреплены гранаты, наподобие тех, которые я мастерил из брюшек взрывных ос. В этом странном мире можно, наверное, считать его техномагом. Ну, или подрывником… А может, кибермонахом? Короче, не важно.

— Вообще-то мы пришли вас спасать, так что нечего попусту патроны тратить. — продолжил он, жестами убеждая обе стороны успокоиться. — И вообще, стрелять в тех, кто предлагает помощь — это дурной тон, знаете ли!

— И откуда же вы нарисовались, такие благородные? — поинтересовалась Селеста, не спуская его с прицела. — И как вообще узнали, где нас искать?

— А мы не знали, — пожал плечами техномаг. — В таких случаях городские власти обычно отправляют несколько команд к ближайшим точкам возрождения. Просто на удачу. Ну и услуга-то не бесплатная — вам же потом нашу работу оплачивать придется. И остальных четырех команд — тоже.

Ну вот, не успели мы попасть в этот мирок, как нам на шею уже пытаются одеть очередной хомут.

— Работу? — развеселилась Селеста. — Малыш, да ты пальцем о палец не ударил и смеешь что-то от меня требовать? Назови хоть одну причину по которой я не должна переступить через твой дымящийся труп и продолжить заниматься своими делами.

Обстановка накалилась. Глаза техномага забегали — он явно не знал, что ответить. Его спутники — здоровяк с пулеметом-гатлингом и механический "ковбой", вооруженный полуавтоматической винтовкой с оптическим прицелом, — напряглись. Я незаметно вытянул из одной гранаты предохранитель — просто на всякий случай.

— Так, так, слушайте, погодите, — автоматон демонстративно поднял руки и встал между нами и своими спутниками. — Я правда не знаю, что в таких случаях говорить. Ситуация де**мо, как ни крути, но честное слово, жалкая тысяча энергокредитов, о которых мы сейчас спорим, совершенно точно не стоит того, чтобы терять голову. Тем более, что железки, которые вы насобирали, легко окупят еще несколько таких экспедиций. Так что давайте просто сядем и спокойно все обсудим, ладно?

Он принялся демонстративно снимать разрядники и пояс с гранатами. Его спутники тоже опустили оружие. Ну и мы в ответ сняли их с прицела, хоть и не ослабляли бдительности.

— Такого раньше не случалось, — с облегчением пояснил техномаг. — Обычно новички не могут сами выбраться из стартового данжа или попросту сходят с ума, не понимая, что каждая смерть отбирает у них часть души и воспоминаний. У меня нет полномочий, чтобы давать вам какие-то обещания, но я уверен: если мы поговорим с Зигфридом, он что-нибудь придумает — уменьшит размер компенсации или оплатит ее из казны. Городу пригодятся умелые руки и головы, а вам не помешают его ресурсы и защита. Ни к чему нам враждовать.

— Что насчет нашей добычи? — поинтересовался я.

— Мы уважаем право на частную собственность, — ответил автоматон. — А как же иначе выживать? К тому же мы — опытные проходчики, нас не интересует низкоуровневый хлам.

Мы переглянулись. Врет или не врет? Как же все-таки некомфортно вдруг остаться без "Контроля разума". Приходится по-старинке полагаться на собственное чутье. Да еще и дурацкий механический голос сбивает с толку. Насчет хлама ковбой явно преувеличил — их оружие в общем-то было ненамного лучше нашего, а вот качество их кукольных тел действительно было на порядок выше, чем у тех моделей, которые достались нам. Ладно, будем считать, убедил. Дадим шанс местным жителям доказать свою полезность. Мы собирались сделать все самостоятельно, но почему бы и нет?

— Хорошо, — кивнула Селеста, — но учти, если все это было пустой болтовней…

— Да, да, мы уже поняли и прониклись, — махнул рукой техномаг, — вы ребята ушлые, дорогу вам переходить — себе дороже. Это даже хорошо. Быстро станете матерыми добытчиками.

Мы отправились в путь. Сложность навигации по Механикусу в том, что его поверхность находится в постоянном движении. Но автоматонов это обстоятельство, похоже, совсем не смущало — они уверенно двигались вперед, перепрыгивая с одной подвижной платформы на другую. К счастью разница в скорости между разными частями огромного механизма почти всегда была сравнительно небольшой. Эта рукотворная планета совсем крохотная — около десятка километров в диаметре. Гравитация здесь искусственная, насколько я понимаю, а иначе она была бы едва ощутимой.

— У нас не так много поводов для доверия, так что давайте знакомиться, — предложил техномаг. — Мое имя — Палмер, и я живу в этом мире уже примерно шестьдесят лет. Удивлены? Я тоже! Но это еще цветочки. Вот этот бравый ворчун в шляпе — прожил вдвое больше и до сих пор ни разу не жаловался на боль в пояснице.

Ковбой приподнял край шляпы и нехотя буркнул:

— Очень приятно, Марв.

— А вот этот здоровяк вообще не помнит, как и когда сюда попал, — продолжил Палмер. — И самое интересное — никто не помнит, даже сам Зигфрид! Такое впечатление, что он был тут всегда. Мы зовем его Старк, просто потому что свое имя он тоже забыл, растяпа.

Скорее всего раньше великан был нефилимом, раз прожил так долго. Душа ведь тоже стареет, если только она не заморожена внутри филактерии. Но в таком случае все местные жители потеряли бы способность обучаться, а этого, очевидно, не произошло. Судя по всему, Прометей придумал какой-то промежуточный вариант. Что-то вроде хитрой ловушки для души внутри специального устройства, которое есть в каждом корпусе автоматона. У всех монстров, которых мы встретили, были свои “сердца”, так что я почти уверен, что и внутри наших кукольных тел спрятаны такие же.

— Имейте в виду, — пояснил техномаг, — чем чаще вы умираете, тем больше воспоминаний теряете. Сперва забудете детство, потом юношество и так далее. Мы рекомендуем после каждой смерти оставаться в городе хотя бы на год. Переборщите с возрождениями — потеряете разум, и система поместит вас уже в тело монстра. Или того хуже — сделает микромодуль для какой-нибудь пушки, например.

— Микромодуль? — переспросил я.

— Да, это такие шарики светящиеся, которые усиливают технику, — ответил он.

Я кивнул. Несколько раз мне уже попадались устройства с микромодулями. Каким-то образом они добавляют оборудованию новые свойства — увеличивают мощность, дальность, прочность и так далее. К сожалению, без аурного зрения и “Кристалла сновидения” мне трудно судить, как они действуют. Да и Селеста не помнит насколько тонких деталей про устройство этого мира.

— Ну а что насчет вас? — спросил Палмер. — Как вы попали в это место?

Я улыбнулся. Сказать им правду? Нет, слишком рано. Вряд ли они вообще нам поверят. Повернулся к Селесте, и дернул головой. Она будущая хозяйка этого места — ей и решать.

— А мы специально сюда пришли, — ответила девушка. — Меня зовут Селеста, а имя моего приятеля, если не вдаваться в детали, — Прометей. Мы боги, которые давным-давно создали этот мир. Потом погибли и много веков были не у дел, но вот теперь переродились и хотим вернуть себе контроль над театром Механикус.

Наши спутники так и замерли на месте, уронив свои механические челюсти.

— Ха-ха-ха, — внезапно разразился гулким смехом здоровяк. — А у девчонки есть чувство юмора. Обычно те бедняги, которых сюда Клавиус отправляет, первые года два вообще шуток не понимают, а сами шутить учатся лет эдак через сто.

Тут он осекся.

— Ты ведь шутишь, правда? Прометей, Селеста, мне откуда-то знакомы эти имена!

— Это основатели Механикуса, старый ты маразматик! — отозвался техномаг, сверля нас взглядом. — Уже то, что эти двое знают такие подробности — по меньшей мере странно. На моей памяти Клавиус ни с кем своими секретами не делился.

Похоже, что Клавиус — это тот, кто контролирует куклу-часовщика, что так усердно поставляет в этот мир души новых "волонтеров".

— Я не шучу и не иронизирую, — пояснила Селеста. — Просто говорю правду. Верить или нет — это ваше дело.

Несколько секунд царило молчание.

— Слушай, а я ей верю, — удивился собственной наивности Палмер. — Марв, а ты что думаешь?

— Мне все равно, — пожал плечами ковбой. — Пусть с этим Зигфрид разбирается, это его работа.

Любопытный техномаг тут же завалил Селесту вопросами, словно неугомонный ребенок. Та терпеливо отвечала, хотя я бы на ее месте давно послал его куда подальше.

— Слушай, эм-м-м, мать, а для чего вы вообще создали такое странное место?

— В качестве тюрьмы, конечно, — ответила она. — Когда убиваешь бога, нужно убедиться, что обломки его души не разлетятся по разным мирам, иначе он очень быстро восстановится и попытается отомстить. Лучше всего дать осколкам отстояться сотню-другую лет, прежде чем возвращать в Круговорот душ.

— Значит мы живем в банке с божественной засолкой, а все здешние монстры — это ошметки богов? Погоди, выходит, что наш Старк — он тоже когда-то был богом?

— Не обязательно, — пожала плечами Селеста. — Он мог быть и простым серафимом, который узнал что-то, чего ему знать не положено.

— Слышишь, Старк? — рассмеялся Палмер. — Ты либо бог, либо простой серафим!

— Что толку, если я этого не помню? — пробурчал здоровяк.

— И много богов вы смогли покромсать? — поинтересовался техномаг.

Я тоже с любопытством глянул на Селесту. Таких подробностей она даже мне не рассказывала.

— Точно не скажу, но наверное около дюжины, — поразмыслив, ответила она.

Ого. Тогда это место должно быть просто переполнено амальгамой! Каждое сердце монстра, каждая деталь, содержащая микромодули — все это капсулы, наполненные энергией, спелые ягоды, которые теперь требуется только собрать. Своего прошлого они уже все равно не вспомнят. Правда, сделать это будет невозможно до тех пор, пока мы не подчиним себе Ядро. Местные жители тоже не умеют добывать ОР, так как никаких инструментов для этого здесь просто не существует. Селеста вообще не предусматривала, что сюда будут попадать простые смертные.

— Погоди, так значит, наши бегемоты — они как-то со всем этим связаны? — удивился Палмер.

— “Бегемоты”? — переспросили мы в унисон.

— Ну да, — ответил техномаг. — Здоровые такие махины, утыканные о-о-очень серьезными пушками, копошатся глубоко внутри планеты, постоянно воюют и плодят новых монстров. А вы про это дело вообще не в курсе?

— Возможно, крупные осколки богов сумели каким-то образом объединить усилия, захватить несколько фабричных хабов и теперь пытаются штурмовать ядро, — задумчиво предположила Селеста.

— У них есть какие-то шансы? — уточнил я.

— Только если нападут все разом, а раз они до сих пор воюют между собой… Палмер, сколько говоришь у вас осталось этих бегемотов?

— Трое или четверо, — развел руками техномаг. — Это вам у Зигфрида нужно спрашивать. Мы парни простые, политикой не интересуемся, нам сказали пострелять монстров — вот мы их и стреляем.

Снова этот Зигфрид. Видимо, их лидер, кто-то вроде президента или мэра.

— Ш-ш-ш, а ну-ка тихо, — шикнул на нас "ковбой" Марв. — Я что-то слышу.

Мы умолкли и тоже обратили внимание на приглушенный шум, словно от водопада. Он выделялся на фоне общей мешанины звуков, которые издавала планета, и постепенно усиливался.

— Рейд? — Палмер повернулся к товарищу. — Мы не сможем затащить рейд! Ни втроем, ни даже впятером.

— Безнадежно, — покачал головой Марв. — Я уже слышу шаги голиафа, кажется, это квадропод. Нужно найти укрытие, пока нас не засекли разведчики.

Палмер пояснил уже для нас:

— Рейд — это большая свора монстров, можно сказать, мини-армия. Бегемоты ими постоянно обмениваются. Иногда и нам достается. К счастью, нас они держат за букашек, а иначе город уже давно бы пустили на шестеренки.

Мы нашли укрытие в разбитом корпусе какой-то крупной машины, которая лежала на боку вдалеке от маршрута, которым следовал рейд механических монстров. Все ценные внутренности шагохода были давно извлечены падальщиками и коллекторами, ну а обычный лом особой ценности здесь не представляет, так что это место можно считать условно-безопасным.

Позаимствовав у наших спутников устройство, напоминающее подзорную трубу, я наблюдал за неспешно шагающим гигантом — квадроподом размером с десятиэтажный дом, — вокруг которого сновали сотни мелких механизмов. Грохот при этом стоял такой, что будь у нас настоящие уши — мы бы скорее всего оглохли. А ведь это даже не самый крупный экземпляр — всего лишь голиаф. По словам Палмера, бегемоты намного, намного больше.

— Вот уж не думала, что такое возможно в этом мире, — покачала головой Селеста. — Мы не предусматривали появление таких гигантов. Наверное, система защиты уже начала сбоить.

— Не обязательно, — покачал головой я. — Мне кажется, что они не нарушают никаких законов, а попросту находят в них лазейки. К примеру, я считаю, что этот здоровяк состоит из множества отдельных монстров, которые каким-то образом работают сообща. А это значит, что мы тоже сможем использовать эту уязвимость.

— Ты неисправимый оптимист, — рассмеялась девушка.

— Вот завалим голиафа — и поглядим, прав я был или нет, — улыбнулся я.

— У тебя уже есть идеи, как это сделать?

Я кивнул.

— Есть, конечно. Но мне потребуется время и кое-какие ресурсы. И вообще, марионетки — это же моя специальность. Да я в лепешку расшибусь, лишь бы доказать, что мое кунг-фу круче!

Внизу послышался какой-то лязг. Наши спутники переглянулись и стали обмениваться жестами, смысл которых в общем-то был понятен: к нам пожаловал разведчик и чтобы не поднимать шум, избавиться от него должен Палмер. Техномаг со вздохом поднялся и стал осторожно спускаться по тросу.

Тут его ждал сюрприз: внизу никого не было! Автоматон сорвал с пояса небольшой снаряд и бросил вниз. Из гранаты повалил дым, заполняя внутренности мертвого шагохода. Только тогда мы смогли различить смутный силуэт разведчика, напоминающего небольшого механического пса. Тварь сразу поняла, что ее обнаружили и бросилась к выходу со скоростью заправского гепарда. Палмер тихо выругался и спрыгнул вниз. А затем произошло кое-что необычное: силуэт техномага размылся и через мгновение он уже оказался возле удирающего разведчика, поджарив его мощным электрическим разрядом.

Мы с облегчением выдохнули. Образно выражаясь, конечно, — дышать в этих механических телах совершенно невозможно.

— Что это было? — поинтересовался я у автоматона, когда тот вернулся. — Микромодуль?

— Он самый, — кивнул Палмер. — Мой козырь, “Джампгейтор”.

Насколько я могу судить, это даже не “Рывок” и не Магия пространства, а самый настоящий “Варп-скачок”, то есть способность нефилима!

— Злоупотреблять этими игрушками нельзя, — покачал головой автоматон. — Иначе быстро кукухой поедешь, как после десятка возрождений.

— Почему мы его не заметили? — встрял в разговор Марв.

— Камуфляж, — пожал плечами техномаг.

— Они уже и на разведчиков его вешают? — удивился ковбой.

— Ну а ты как хотел? — фыркнул Палмер. — Да ты вспомни, какими примитивными были твари всего полвека назад!

— Они становятся умнее, когда убивают друг друга, — покачал головой Марв. — Если так и дальше пойдет…

Они? Должно быть он имеет в виду бегемотов.

— Да ладно, не трясись ты так, — рассмеялся техномаг. — Мы ведь тоже на месте не стоим. Теперь еще и богиня на нашей стороне будет. Прорвемся!

— Мелковата для богини, — проворчал Марв, смерив Селесту холодным взглядом.

Дождавшись, пока рейд механических монстров скроется за горизонтом, мы снова отправились в путь. Город автоматонов располагался в заброшенном техническом отсеке вторпереработки. То есть, попросту в огромной дыре, предназначенной для бесполезного металлолома, вроде тех обломков, в которых мы недавно прятались от голиафа. Конструкция, естественно, была собрана все из того же хлама, и свисала вниз, к “источнику ценных ресурсов”, будто осиное гнездо.

— Добро пожаловать в цитадель Эльдорадо — город инноваций и прогресса, — радостно сообщил нам Палмер. — Чувствуйте себя, как дома!

Да уж, громкое название для огромной груды спаянного на скорую руку металлолома. Ну да ладно, находить позитив в подобных мелочах — это очень здравый подход. Я бы тоже не хотел жить в каком-нибудь Хламбурге или Мусорополисе. А Эльдорадо — звучит неплохо.

Однако прежде чем спешить на встречу с “начальством” мы решили зайти в лавку, чтобы сбыть весь скарб, который мы тащили за собой все это время. А заодно, по возможности подобрать себе более качественные тела, с которых не будут отваливаться детали буквально от малейшего толчка.

Автоматоны состоят из универсальных модулей, то есть можно купить отдельно крутые ноги, которые позволят быстро бегать, или очень сильную правую руку, чтобы иметь возможность пользоваться тяжелым вооружением, вроде того же гатлинга. К внешним разъемам на спине, груди, плечах и бедрах можно подключать и другие устройства — источники энергии, конденсаторы для энергетического оружия, реактивные ранцы или даже дополнительные руки-манипуляторы. И все это конечно же зависит от выбранного типа корпуса, который используется в качестве основы — мощности его реактора, количества внешних разъемов и возможности устанавливать микромодули.

— А сколько стоит самый крутой корпус? — поинтересовался я у Палмера.

— Ой, сложно сказать, тем более что он не продается, — ответил тот. — Но наверное что-то около миллиона. Собственно — это тело хозяина лавки в которую мы идем. Но не буду портить вам сюрприз — скоро сами все увидите.

Мы сели в просторный грузовой лифт, на котором можно было спуститься нас на самое дно карьера — как раз туда, где находился огромный сферический ангар, где и хранилось все необходимое для апгрейдов и усовершенствований. По дороге мы любовались видами. Чем-то Эльдорадо напоминало подвесной город моих любимых ящеров. Только с поправкой на то, что все здесь было сделано из металла, а по тесным улочкам бродили автоматоны всех мастей.

А вот в лавке нас ждал тот самый “сюрприз”. За прилавком нас встретил автоматон, сделанный из дерева! С металлическими вставками, конечно, но тем не менее. Даже ностальгия пробила по тем временам, когда я штамповал детали из биополимера для своей Ариэль.

— Новички? — удивился владелец. — Пожалуйста, проходите. Упреждая ваши вопросы — да этот корпус целиком сделан из дерева, — самого редкого и дорогого материала в нашем мире. Так что прежде чем спорить со мной о ценах, сразу зарубите себе на носу, что здесь все очень сильно отличается от того, к чему вы привыкли в своем родном мире.

Мы избавились почти от всех пожитков, включая и “тележку-шагоход", выручив около четырех тысяч энергокредитов — официальной валюты Эльдорадо. И почти сразу потратили половину на то, чтобы пересадить свои ядра в новые тела. Выбор пал на самую универсальную и выносливую модель — на большее нам пока просто не хватало денег. Оружие покупать не пришлось — у нас и так было предостаточно трофейных пушек и боеприпасов к ним.

Потом я несколько часов бродил по длинным рядам стеллажей, ломая голову над тем, какие устройства понадобятся нам для того чтобы выжить на первых порах и наладить канал оптической связи с внешним миром. Да, несколько пауков-разведчиков все еще скрываются в лавке часовщика, ожидая, когда мы отправим им специальный сигнал. Мои возможности сейчас очень ограничены, так что помощь Кира-старшего была бы очень кстати.

Селеста гуляла вместе со мной, просто из любопытства. Попутно мы обсуждали нашу стратегию и то, какой вектор развития лучше всего выбрать на старте. Внезапно она умолкла и, как завороженная, побрела к массивной светящейся стелле, которая тянулась к самому потолку. Протянула руку вперед — к небольшой светящейся сфере.

— Нет, нет, это не экспонат и не товар, — послышался издалека тревожный голос владельца склада. — Пожалуйста не трогайте…

Но девушка и не пыталась ничего делать — микромодуль, повинуясь неведомой силе, сам сорвался с крепления и влетел прямо в ее ладонь. Колонна погасла, а вокруг нового тела Селесты закружились полупрозрачные многоугольники Абсолютного Щита. Вот те на! Эта штука — осколок ее души? Вряд ли тот самый, за которым мы пришли, ведь он находится где-то в глубине планеты, в центре управления, но этот микромодуль определенно дает ей возможность пользоваться некоторой частью своей силы. Круто!

— Никогда не видел ничего подобного, — удивленно пробормотал хозяин, подоспевший к месту происшествия. — Как вам удалось… Погодите-ка это ведь резонанс? Но это же невозможно! Осколок Небесного Стража просто не может войти в резонанс с…

Тут он ахнул и моментально рухнул на колени.

— Владычица Селеста!

Глава 23. Подполье

— Простите, что не признал вас сразу, госпожа! — воскликнул автоматон. — Мое имя Рейнар, вы помните меня?

— Нет, к сожалению, — ответила Селеста. — Я недавно возродилась и еще не вернула себе всех воспоминаний.

— Так значит вы здесь чтобы… — задумчиво пробормотал деревянный автоматон. — Но что тогда будет с нами и со всем театром Механикус? Без Небесного Стража бегемоты наверняка выйдут из-под контроля!

— Не беспокойся, я не покину Яблоко Раздора, пока не решу эту проблему, — улыбнулась богиня. — А все те, кто захочет вернуться в свой родной мир, со временем получат это право.

Рейнар кратко рассказал нам свою историю. Когда-то давно он служил Селесте, но потом сильно провинился и был сослан сюда, приглядывать за осколками богов. Потом случилась Великая война, Селеста погибла, а он так и остался запертым внутри Яблока Раздора. По стечению обстоятельств, сфера попала в руки честолюбивого нефилима, Клавиуса, который рискнул переместиться в театр Механикус, в надежде установить контроль над божественным артефактом. Вот только все пошло не по плану, и он застрял, лишившись поддержки извне.

Десятилетиями артефакт пылился на полке в его частной коллекции, пока его не передали на исследование местным ученым. Клавиус к тому времени уже отчаялся захватить мир собственными силами и решил, что ему нужно больше “добровольцев”. Он посылал сигналы во внешний мир, соблазняя ученых этого отсталого мира необычными технологиями. В конце-концов, они создали для него кукольное тело, которым можно было управлять с помощью оптической связи. И конечно же, первое, что сделал Клавиус, — избавился от своих наивных “учеников”. Он отправил их души внутрь сферы и сделал своими рабами.

С тех пор население театра Механикус постоянно росло. Со временем тиран Клавиус был свергнут и превратился в изгоя, которому служила лишь жалкая горстка фанатиков. Впрочем, он до сих пор продолжает отправлять новых бедолаг в мир Механикуса. А его многочисленные жертвы построили здесь собственный город, чтобы защититься от новой угрозы — зарождающихся бегемотов. Рейнар осознал, что его место именно здесь. После смерти Селесты особой властью он не обладал и изменить ситуацию не мог, поэтому, захватив самое ценное — генератор Абсолютного щита, он покинул безопасное Ядро и присоединился к жителям Эльдорадо.

— Вот почему я говорил, что это не экспонат и не товар, — объяснил Рейнар. Этот микромодуль — последняя линия обороны города, на случай, если кто-нибудь из бегемотов снова нападет. Поэтому при всем уважении, госпожа, я вынужден просить вас оставить его здесь.

Селеста оглянулась на меня. Я пожал плечами. Мы в любом случае не рассчитывали на такой “подарок судьбы”. С этим микромодулем можно было бы попытаться сразу штурмовать Ядро, однако безопасность жителей города для нас тоже не пустой звук. Эти несчастные не выбирали такой судьбы. В большинстве своем они — обычные люди, которые стали жертвами маньяка Клавиуса. По словам того же Палмера, многие из них годами не покидают Эльдорадо, просто потому, что их души изношены до предела и даже одного перерождения будет достаточно, чтобы превратить их в монстров.

— Усилить оборону можно и другими способами, — заметил я. — Но я согласен, это нужно обсуждать с вашим руководством. А пользоваться правом сильного и оставлять слабых без защиты — это не наш метод.

Селеста осторожно извлекла микромодуль и снова установила его на панель.

— В качестве компенсации, я готов предоставить вам любые устройства совершенно бесплатно, — обрадовался Рейнар. — К тому же, я хорошо знаю недра планеты и могу провести вас к Ядру самым безопасным маршрутом!

— Что здесь происходит? — раздался у входа властный голос.

В помещение ворвался добрый десяток вооруженных до зубов бойцов. Они быстро окружили нас и взяли на прицел. Вслед за ними появился рослый автоматон с тяжелым, скорее всего орихалковым, корпусом. Настоящий танк! Правда, совсем безоружный. На его широких плечах развевался бархатный синий плащ. Ух, сколько пафоса! Наверное я не ошибусь, если предположу, что это и есть Зигфрид, лидер города.

— Рейнар, может ты мне объяснишь, почему сработала сигнализация? И что эти двое самозванцев делают возле ключевой оборонительной системы города?

— Видите ли, господин Зигфрид, — стушевался владелец склада, — у этой девушки обнаружилось довольно необычное сродство с микромодулем щита и я взял на себя смелость проверить одну теорию…

Похоже, Рейнар побаивается своего начальника и не хочет, чтобы тот узнал правду о Селесте. Проблема в том, что она уже и так раструбила нашим провожатым о своем происхождении. Впрочем это ее операция, так что ставить под сомнение ее решения или, упаси бог, критиковать их, когда уже ничего нельзя изменить, — я для этого не настолько туп. Но то, что мы конкретно влипли — это уже, считай, свершившийся факт.

— Надеюсь, ты не позволил им запудрить себе мозги этими дикими легендами про богов-основателей и прочую чепуху? — спросил здоровяк.

— Смею снова вас заверить, Зигфрид, что это вовсе не легенды, — в голосе деревянного автоматона прорезался лед. — Но отвечая на ваш вопрос — нет, мои клиенты вели себя абсолютно нормально и не пытались по вашему выражению “пудрить мне мозги”. Что касается всего остального, думаю, вам лучше спрашивать их самих, так как я совершенно не в курсе дела.

Смерив Рейнара пристальным взглядом объективов, мэр города повернулся, наконец, к нам.

— Марв говорит, что вы считаете себя хозяевами этого места и что вы странным образом знаете вещи, которых знать не должны, — он сделал паузу, изучая нас. — Но меня терзают сомнения: если вы — создатели Механикуса, почему явились сюда, в Эльдорадо, вместо того, чтобы просто захватить мир?

— Как ты наверное знаешь из "глупых легенд", — ответила Селеста, — это место было специально создано так, чтобы сдерживать силу богов. Поэтому я почти не отличаюсь от вас. Но разница между нами состоит в том, что Небесный Страж узнает меня и пропустит к Ядру. Если сумею до него добраться, конечно. А сюда мы пришли с одной целью — выяснить, друзья вы нам, или враги.

— Почему ты вообще решила, что мы станем тебе помогать? — пожал плечами автоматон. — Ты хоть понимаешь, что мы все находимся здесь из-за тебя!

— Потому, что у вас нет выбора, — ответила девушка. — Рано или поздно война бегемотов закончится. Победитель захватит Ядро, разрушит барьер и вселенная станет свидетелем рождения нового техно-бога. Но вы до этого момента, скорее всего, просто не доживете.

— И откуда мне знать, что ты не поступишь точно так же? — холодно спросил Зигфрид. — Может, нам проще будет договориться с этим твоим “техно-богом”.

— Потому что я здесь и говорю с тобой, по своей доброй воле. Разве этого мало? — удивилась Селеста. — И уверяю тебя, если бы с теми всемогущими ублюдками, которых мы здесь заперли, можно было хоть как-то договориться, они бы сюда не попали.

Лидер автоматонов задумался, покачал головой.

— Выбор есть всегда. А я больше не собираюсь полагаться на произвол богов. Мы сами справимся с бегемотами, сами захватим Ядро и вернем себе свободу. И “золотой ключик” в твоем лице будет очень кстати.

— Постой, ты не… — попыталась возразить Селеста.

— В консерву их! И на самое дно, — распорядился Зигфрид.

Мы попытались уклониться от летящих в нас снарядов с парой искрящихся шаров, соединенных цепью, но ничего не вышло. Слишком много врагов, и слишком неповоротливы эти тела для таких фокусов. Я лишь ощутил, как по телу распространяются конвульсии от электрошока а потом снова потерял сознание.

* * *

Мы очнулись в полумраке внутри какой-то круглой капсулы. Руки-ноги закованы в кандалы. Прямо перед нами — слабый источник света: крупный энергоблок из доброй сотни топливных элементов. Вот скотина, он же нас и правда законсервировал! Еще и о батарейках позаботился, чтобы мы не погибли так сказать “с голоду”. Ведь стоит нам умереть — как мы тут же переродимся в одном из соседних хабов и можно будет начинать все сначала. А в этой бочке мы вполне можем лет сто просидеть… ну или до тех пор, пока старший Кир нас не вытащит. Впору начинать вспоминать прочитанные книжки и бородатые анекдоты, чтобы хоть как-то скоротать время. М-да, не так я себе представлял это приключение!

— Проклятье! — выругалась Селеста. — Да что не так с этим Зигфридом?

— Скорее всего, у него на тебя зуб, — усмехнулся я. — Как бы ты его ни убеждала, результат все равно был бы точно таким же.

— Я совсем растеряла хватку, — покачала головой она. — Нельзя было раскрывать карты, не выяснив всех деталей! Рейнар точно знал, чем это обернется.

— Да ладно тебе, — попытался я ее успокоить. — Мы в любом случае попытались бы с ним договориться, даже несмотря на мнение Рейнара. Можешь не изводить себя понапрасну. Да и не просидим мы тут долго, я тебя уверя…

Тут раздался ужасный шум и скрежет. Наша тюрьма пришла в движение, правда совсем не по прямой: у капсулы сферическая форма, так что бравые автоматоны явно решили, что катить ее будет гораздо проще, чем перетаскивать. Ну а мы, понятное дело, чувствовали себя при этом, как на выжимке в стиральной машине.

— “А теперь нам вышел срок, и лежит нам путь далек: мимо острова Буяна, в царство славного Салтана”, — смеясь, процитировал я знаменитую сказку Пушкина.

Но скоро мне стало совсем не до смеха, так как скорость вращения все увеличивалась, а затем мы с силой врезались во что-то твердое. И, вопреки моим ожиданиям, звук удара повторился несколько раз, как будто наш шар зацепил еще несколько таких же и какое-то время они дружно толкались, пока не пришли в равновесие. Наконец, капсула замерла. И естественно, мы оказались вверх ногами. Как будто без того было мало проблем! Впрочем, в теле автоматона это не такое уж большое неудобство.

— Кхм, — прокашлялся я. — Ну так что, кажется, я еще не рассказывал тебе, как впервые влюбился. А случилось это в те далекие времена, когда родители впервые сбагрили меня в детский сад…

* * *

К счастью, долго травить байки детства нам не пришлось. Сперва мы услышали снаружи какой-то скрежет и шипение, а затем в капсулу ворвался яркий луч лазерного резака, который едва не прожег мне руку. Через несколько секунд мы увидели и виновника происшествия — небольшую механическую змейку. Она шустро пролезла в образовавшуюся брешь, подключила свой хвост прямо к нашему "павербанку" и принялась резать толстые петли, на которых держался массивный люк.

— Вот видишь, — обрадовался я, — кто-то уже решил нас вытащить. Эй, змейка, ты чьих будешь? Освободила бы сперва наши руки и ноги.

— У нее нет своего ядра, — заметила Селеста. — Прямо как у той марионетки, которую мы встретили в самом начале, в часовой мастерской.

— Думаешь ее прислал этот, как его, Клавикус?

— Клавиус, — поправила меня она. — Я помню нефилима с таким именем, но не уверена, что именно ему достался артефакт после моей смерти.

Наконец, петли были прорезаны насквозь, люк открылся и в нашу тесную каморку забрался еще один автоматон в темном балахоне, со светящимися глазами и множеством проводов, которые тянулись куда-то наружу.

— Лауренар малин'эль, — произнес он.

Чего? Это имя такое?

— Силариш малин'эль, калинор, — отозвалась Селеста.

А, должно быть, это какое-то приветствие, которое могла знать только она.

— Значит, это и правда ты, — заключил гость, переходя на системный язык.

Змейка тут же принялась резать своим лазером наши кандалы.

— А я-то думал, что мы надежно скрывали Яблоко Раздора, — покачал головой гость. — Что нас выдало?

— Мальчишка, которого ты пожалел полтора века назад. Он вырос, стал писателем и сублимировал свою детскую травму в виде “фантастического рассказа” в местной газете, — ответила Селеста.

— Мелкий засранец, — покачал головой Клавиус. — Я едва успел перезапустить его кровяной насос, прежде, чем душа покинула тело. С детьми слишком много хлопот — очень уж пристально за ними следят. А взрослые — ну что взрослые? Вышел мужик за хлебом и не вернулся — с кем не бывает? Имеет право.

— Как ты про нас узнал? — спросила богиня.

— Да так, — пожал он плечами, — одна трусливая деревянная птичка принесла мне на хвосте весточку, что договориться с Зигфридом вы так и не смогли.

— Похоже, что это в принципе было невозможно, — заметила девушка.

— Наивный тщеславный сопляк, — хрипло рассмеялся Клавиус. — Он ведь не понимает, не хочет понимать, как все это работает. Всерьез считает, что оказался между молотом и наковальней, что другого выхода просто нет. Хотя на самом деле он просто не хочет расставаться с ролью великого героя и спасителя, которую играл столько лет. И даже готов поставить на кон все, что строил с таким трудом. Хотел бы я заглянуть ему в глаза когда этот мыльный пузырь наконец лопнет.

Он на несколько секунд умолк, мечтательно разглядывая мерцающие огоньки нашей батареи топливных элементов.

— Но это все лирика, — продолжил он, — брюзжание одинокого старика. Я готов тебя выслушать, богиня. Сказочными богатствами, как у Зигфрида, я похвастаться не могу, но и лачуга отшельника — это гораздо лучше, чем стальная скорлупа и кандалы, ведь правда?

— А разве не ты контролируешь станцию передачи сигнала на куклу-часовщика во внешнем мире? — удивилась Селеста.

— Контролирую Менестреля? Ха-ха-ха! — он от души рассмеялся. — Нет, конечно. Зигфрид давным-давно захватил Маяк и посадил меня в точно такую же “консерву”, как и вас двоих. Вот только я припрятал в рукаве небольшой козырь, хе-хе.

Змейка, которая как раз закончила освобождать наши конечности, действительно юркнула к нему в рукав.

Странно, Рейнар нам рассказывал несколько другую историю. Не хотел, чтобы мы слишком рано об этом узнали? Все может быть.

— И “сумасшедшие фанатики”, которые периодически взрывают бомбы на площадях Эльдорадо, — тоже его агенты, — продолжил гость. — Он сам сделал из меня чудовище, удобное и безопасное. Во всяком случае для себя самого. Ну да, а как иначе объяснять новичкам, по чьей вине они здесь очутились? Но мы отвлеклись. Каков твой план, богиня?

— Все достаточно просто, — принялась объяснять Селеста. — Нам нужно добраться до Небесного Стража и перехватить контроль. Затем мы подключим Яблоко Раздора к другому могущественному артефакту, который позволит беспрепятственно путешествовать в обе стороны. Все желающие получат свободу и новое тело, ну а бегемотами займемся мы с наследником Прометея.

— Так этот парень рядом с тобой… — начал Клавиус.

— Да, это его клон. Увязался со мной из любопытства. Оригинал ждет нас снаружи и у него достаточно средств, чтобы справиться с любыми неожиданностями.

— Значит, и страховка у тебя есть. Ну, или ты хочешь чтобы мы так думали. А что ты решила насчет меня и Зигфрида?

— Я не держу ни на кого зла, — ответила девушка. — Если захочешь снова служить мне — так тому и быть. Ну а разногласия свои решайте в частном порядке.

Автоматон задумался.

— Я хочу сердце Зигфрида на бронзовом блюде, — заявил он. — И не спрашивай, для чего, или что случится с ним потом. Эту часть спектакля я обдумывал слишком долго, чтобыпересказать ее за приемлемое время. Да, не смотри на меня так. Ты не знаешь, каково это — столетиями прозябать внутри стальной скорлупы, бок о бок с идиотами, отрицающими очевидные вещи, только для того, чтобы в один прекрасный момент они выбросили тебя, как бесполезную игрушку, и стали пугать твоим именем новичков.

Селеста глянула на меня. Я пожал плечами. Надо — значит надо. Я вам что, эталон гуманности? Мне этот Зигфрид тоже сразу не понравился. Сам себе подписал приговор, запечатав нас тут.

— Это не проблема, — кивнула Селеста.

— Ну что ж, тогда следуйте за мной. Ах, да, и не удивляйтесь моему внешнему виду. За триста лет мне пришлось через многое пройти. В том числе и безумие.

Мы выбрались из капсулы (прихватив с собою топливные элементы) и с удивлением обнаружили, что провода, опутывавшие Клавиуса, на самом деле тянулись ко второй половине его тела — сидевшему на "задних лапах" крупу механической лошади. Кентавр! Похоже, что он действительно однажды потерял разум и местная система переродила его уже в качестве монстра. Но потом, как легендарный Навуходоносор, он вернул себе здравый рассудок, правда, тело так и осталось наполовину звериным.

— Прошу меня простить, но услуги извоза я не предоставляю, — пошутил Клавиус, — так что будьте любезны — своим ходом.

Честно говоря, я даже и не думал такое предлагать. Скакать верхом на каком-то мужике, пусть даже механическом, это слишком уж странно. Ну, разве что Селеста могла бы подколоть старика, по старой памяти.

Аккуратно запаяв капсулу, мы двинулись вслед за своим проводником, стараясь не шуметь. Через скрытый в стене проход выбрались в какой-то коридор и через десять минут блужданий (здесь все довольно близко, по земным меркам) оказались в просторном помещении, напоминающем заброшенный склад.

— Эй, беглецы, а ну-ка руки вверх! — послышался за нашими спинами знакомый голос.

Черт, это же тот техномаг, Палмер. Как он нас нашел? Может, он заодно с Клавиусом? Нет, кентавр тоже выглядит удивленным — даже направил на него свою пушку-змейку. Да что тут происходит?

Глава 24. Первые шаги

— Палмер? — удивился Клавиус. — Умеешь же ты все испортить в самый неожиданный момент! Советую тебе хорошенько подумать, что ты будешь делать дальше, и к каким последствиям это приведет.

— Зигфрид приказал мне проследить за нашим деревянным приятелем, — ответил техномаг. — Слишком уж подозрительно он себя вел, когда вы появились. Ну а я всего лишь выяснил, куда вела линия пневматической почты, которую он использовал сразу после нашего ухода. И уж точно не ожидал встретить здесь сразу и тебя, и богиню.

— Зиг заигрался, Палмер, — с нажимом произнес кентавр. — Ты как никто другой должен это понимать. Одно дело выбросить на свалку меня, старика, дышащего древними легендами, и совсем другое — нашу единственную надежду на освобождение.

— Покинуть Механикус мечтают только новички, — покачал головой техномаг. — Старожилы прекрасно понимают, что все, кого они знали в прежнем мире, уже давно мертвы. Это место — наш дом, и мы защищаем его, как умеем.

— Так я и не собиралась его разрушать, — вмешалась Селеста. — Наоборот — открыть двери, привлечь тысячи новых бойцов, но уже не пленников, а добровольцев. Без этого нам не победить бегемотов.

— Ха-ха-ха, да кто в здравом уме согласится… — рассмеялся Палмер. — Постой, ты серьезно?

— Это сложный план, который включает в себя судьбу еще одного такого же тюремного мира, — признала Селеста. — Но да, я говорю абсолютно серьезно. Эльдорадо не исчезнет и не зачахнет — он расцветет!

Техномаг несколько секунд колебался, но потом все же опустил оружие.

— Проклятье, с возрастом я стал слишком доверчивым, — пожаловался он. — Старик, ты что скажешь, она говорит правду?

— Я служил прежней Селесте много десятилетий. И если ее нынешнее воплощение хоть немного похоже на оригинал, думаю да, ей можно верить, — кивнул Клавиус.

— Зигфрид меня самого в консерву закатает, если узнает, — вздохнул Палмер. — Пожалуй, я просто исчезну на какое-то время.

— Так ты подставишь Рейнара, — возразила Селеста. — Просто напросись поработать на его складе под предлогом шпионажа. А там уж мы что-нибудь придумаем.

— И вы готовы отпустить меня, зная, что я могу в любой момент вас предать? — удивился техномаг.

— Можешь считать это жестом доверия, — подтвердила девушка. — Да и по большому счету, твое предательство ничего не изменит. То, что мы задумали, в любом случае наделает очень много шума.

Так у нас появился новый союзник. Ну, или двойной шпион, если он все-таки решит делиться информацией с Зигфридом. В любом случае, застать нас врасплох больше не выйдет. Одним из усовершенствований, которое я сделал для наших кукольных тел, была система самоуничтожения, так что в любой непонятной ситуации можно будет отправиться на перерождение. В отличие от остальных жителей этого мира у нас довольно много свободной амальгамы, так что терять память мы начнем очень нескоро.

Нашей первой серьезной целью стал крупный автоматон, напоминающий жука-переростка, размером с БелАЗ, который был вооружен мощным лазером. В этой странной экосистеме он выполнял функцию альфа-падальщика — резал на части самые крупные детали погибших роботов, чтобы затем более мелкие машины могли растащить их по центрам переработки мусора. Его мощный лазер пригодится нам, чтобы наладить связь с внешним миром. Точнее, с моим альтер-эго.

Задача осложнялась тем, что жук нужен был нам в более-менее исправном состоянии, ведь утащить или разобрать такую громадину было бы слишком трудно. К тому же, кроме лазера этот монстр был укомплектован ракетными установками а вокруг него копошилась целая стая мелких механических насекомых. Рейд в миниатюре!

Так что вооружившись снайперскими винтовками мы, хулиганы такие, в первую очередь лишили его зрения (а камер у него было мно-о-ого!). Затем сильно повредили жуку конечности, чтобы далеко не ускакал, и почти час отбивались от его многочисленной свиты внутри небольшого естественного лабиринта, образовавшегося после битвы двух голиафов.

Только тогда я смог более-менее спокойно забраться на монстра, вскрыть ему черепушку и провести небольшой сеанс “лоботомии”. Существо не погибло, но потеряло контроль почти над всеми своими системами, так что теперь мы могли использовать его, как боевую передвижную платформу. В первый раз, с тележкой-многоножкой это вышло случайно, но теперь я точно знаю, что нужно сделать, чтобы превратить монстра в послушного зомби. Конечно управление таким шагоходом становится делом достаточно хитрым, но я уже достаточно хорошо разобрался в устройстве местной техники, чтобы с этим справиться.

Естественно, наши действия не остались незамеченными. На такой крошечной “планете” вообще трудно что-либо скрыть, так как любая серьезная перестрелка слышна почти отовсюду. Зигфрид быстро выяснил, что происходит, и отправил к нам на перехват солидную группу своих боевиков. Спас ситуацию, как ни странно, Палмер. Его тоже отправили на это задание, так что он просто вооружился “поясом шахида” и подорвал всю команду прямо в дороге. Так террористы-смертники вместо удобного инструмента запугивания стали для Зигфрида настоящей головной болью. Теперь им придется отправлять команды к точкам возрождения, чтобы вернуть домой своих бойцов, собирать показания, искать предателей и так далее.

Мы использовали эту передышку, чтобы превратить лазер жука в мощный передатчик. Кир-старший получил наш сигнал и уже через несколько минут огромная изуродованная физиономия часовщика, которого здесь называют Менестрелем, зависла прямо над Эльдорадо, заняв почти все небо. А еще появилось несколько "искусственных спутников" с линзами циклопических размеров, которые недвусмысленно намекали, что на поверхности планеты агентам Зигфрида лучше не показываться.

Мощные лазерные атаки Абсолютный щит не пропустит, но вот множество слабых лучей, направленных в одну точку — вполне. К тому же, магия этого замечательного артефакта во много раз усиливает попадающий на сферу свет — а иначе здесь всегда бы царили сумерки. В любом случае, добровольцев, которые решились бы стать "подопытными муравьями" для наших линз, так и не нашлось. Более того, верхняя часть Эльдорадо стала стремительно обрастать полированными металлическими пластинами. Не самая надежная защита, но по крайней мере жителям города станет чуть спокойнее. Заодно и злосчастное небо с раздражающей физиономией поломанного Менестреля будет прикрыто. Настоящее торжество цензуры!

В общем, теперь у нас есть подавляющее превосходство на поверхности, тяжелый шагоход и гора халявного оборудования от уничтоженных монстров. Ах да, еще и остов уничтоженного голиафа. Самое время заняться постройкой собственной ходячей крепости!

Вот только, если мы будем пытаться сделать все собственными руками, то у нас на это уйдет несколько недель, а может, и месяцев. Поэтому в первую очередь мне нужны роботы. Да, странно говорить об этом в мире Механикуса, но автоматоны — это все-таки не роботы. Скорее уж, живые существа в механическом экзоскелете. А это, как любят говорить в одном небезызвестном земном городе, "две большие разницы".

Если совсем уж упрощать, то наша проблема состоит в том, что здесь не существует процессоров и сложных вычислительных систем. (Именно поэтому Менестрель так заинтересовался нашим калькулятором). Телом фактически управляет душа, помещенная во внутреннее ядро автоматона, в котором создаются все условия для появления ауры, как у живого существа. Думаю, что это какая-то особая клеточная культура, наподобие слаймов (все-таки к созданию приложил руку Прометей), способная годами питаться одним лишь водородом, который используется в топливных элементах автоматонов, и другими атмосферными газами. Углерод, азот, кислород, вода — почти все строительные кирпичики жизни есть в воздухе — была бы только энергия для их переработки.

В этом мире нет растений, нет источников праны, так что для слаймов вся магия (для которой всегда требуется прорва энергии) сводится к банальному "нажатию кнопок" на собственном экзоскелете. Нет у них и способов накопления амальгамы, так что любое использование мощных микромодулей (способностей нефилимов) или перерождение приводит к деградации внешних оболочек души и потере памяти, а со временем и рассудка.

Заменить такой живой компьютер очень сложно, как и заставить души монстров делать то, что тебе требуется, поэтому нам нужна альтернатива — управление с помощью светового луча, как у Менестреля. Или еще лучше — радио. Антенну смастерить несложно, аналоги электронных ламп здесь тоже существуют. Значит, и примитивное радиоуправление сделать можно. Ну а мощные компьютеры есть снаружи. Моему альтер-эго не составит большого труда управиться с парой сотен кукол. Правда, лишь до тех пор, пока мы находимся на поверхности.

Из уцелевших после взрыва (который устроил Палмер) деталей автоматонов мне удалось собрать нескольких человекоподобных помощников, ну а затем оставалось только ждать. Старший Кир тут же принялся собирать с их помощью новую технику: в первую очередь сканеры и радиопередатчики, просто для того, чтобы как следует разобраться в строении местной техники. Ну а потом понеслось: в дело включились пауки-рабочие, которые за считанные часы разобрали весь хлам, что мы добыли, и принялись собирать из него какую-то невероятную вундервафлю, явно опережающую всю местную технику сразу на несколько поколений.

Селеста получила новенькое тело, напоминавшее киношную Алиту в ее финальной форме ну а я… Мне достался свежесобранный голиаф! Намного меньше того гиганта, которого мы недавно видели издалека, но тоже вполне внушительный. Без ручного управления тут не обойтись, ведь в подземельях этой металлической планеты наш вайфай скорее всего ловить не будет. Честно говоря, впервые пользуюсь таким сложным и громоздким телом, но ничего, это дело привычки. Ну подумаешь — четыре ноги и одна рука! Зато осознание, что ты этой клешней можешь легко снести какую-нибудь многоэтажку, дорогого стоит. Наверное примерно так же чувствует себя будущий водитель карьерного экскаватора в первый день тренировок.

Убитый нами "жук" оказался, как ни странно, блохой. Большую часть его корпуса занимали баллоны со сжатым воздухом, позволяющие ему высоко подпрыгивать на мощных задних лапах. Естественно, мне эта его особенность передалась, так сказать, по наследству.

Бегемоты быстро отреагировали на появление нового игрока и отправили к нам своих "переговорщиков" — сразу троих голиафов с небольшой свитой поддержки, правда, изрядно потрепанных, так как с момента выхода на поверхность на них постоянно действовали разрушительные "лучи смерти" с орбитальных спутников.

Тестовый бой удался на славу: Селеста, с ее мощным и быстрым телом легко проникла внутрь одного из врагов (благо, в нем уже хватало дырок), и полностью его обезвредила. Мне же не оставалось ничего другого, кроме как сосредоточить огонь всех своих орудий на слабейшем из оставшихся противников. Мой арсенал составляли в основном управляемые ракеты и лазер. Правда, последний чаще всего использовался, как система противоракетной обороны. Ну, и множество пушек меньшего калибра, снятых с обычных монстров.

Традиционный рельсотрон мы в этот раз так и не собрали. Слишком громоздкий, так что без магии пространства он стал бы для меня обузой. Зато я получил телескопическое копье на гидравлической тяге, да еще и с плазменным наконечником. Собственно, им я и проткнул своего врага насквозь, окончательно выведя голиафа из строя. Минус один!

В спину ударил шквал ракет — это напомнил о себе наш последний враг. Он неплохо сохранился, так как держал в лапе огромный лист металла, прикрываясь им от орбитального лазера, будто щитом. Селеста застряла, защищая свой трофей — живое сердце голиафа — от мелких миньонов. Эта штука довольно ценная, в ней не меньше миллиона ОР, и к тому же она нужна нам для выполнения плана. Так что с третьим здоровяком мне придется разбираться в одиночку.

Я сделал еще один залп из всех ракетниц разом и, убедившись, что баллоны со сжатым воздухом не пострадали, активировал свой козырь — "прыжок блохи". Противник прикрылся щитом, но ракеты, повинуясь моему приказу, сделали крюк, ударив ему в спину, ну а я, всей своей массой врезался в щит, на ходу активируя гидравлику копья. Раскаленный кусок металлолома не выдержал, и плазменный бур проткнул его насквозь, вонзившись в тело голиафа под канонаду ракетных взрывов. А затем мы оба рухнули на землю. Выкуси!

Однако противник не собирался сдаваться так легко. Он принялся тянуть копье на себя, пытаясь лишить меня единственного оружия. Я не стал сопротивляться — все равно этот гигант намного сильнее и массивнее меня. Вместо этого я освободил руку, рывком сорвал со своего врага щит, уперся задними лапами в самые уязвимые точки его корпуса и снова активировал "прыжок". На теле голиафа тут же образовались две большие вмятины, ну а меня подбросило в воздух на добрый десяток метров. Бедняга попытался извернуться, уходя из-под удара, но ничего не вышло: копье глубоко вонзилось в поверхность планеты, не давая ему сбежать, и уже через полторы секунды я рухнул голиафу прямо на "голову". Фаталити!

Прихрамывая, я поднялся на ноги. Враг больше не шевелился. Только его мелкие прислужники поливали меня огнем из своих "пукалок". Разобраться с ними не составило большого труда.

Передохнув, мы подвели итоги. Теперь у нас достаточно ресурсов, чтобы соорудить еще более мощную машину смерти (даже две) и попытаться устроить марш-бросок к центру планеты. Остается только один вопрос:

— Попытаемся снова договориться с Эльдорадо?

— А с какой стати? — пожала плечами Селеста. — Зигфрид все равно пошлет нас куда подальше.

— Эльдорадо — это не только Зигфрид, — заметил я. — К тому же, нам пригодился бы микромодуль щита. Приток душ извне мы перекрыли, так что им теперь бессмысленно накапливать силы для штурма. Давай просто поставим городу ультиматум и поглядим, что будет. Ну не верю я, что перед очевидным “концом света” они просто спрячут голову в песок.

— Ну, попробуй, если считаешь, что так будет лучше, — пожала плечами она. — А мне как-то уже не хочется вести с ними дела.

Ремонт и модернизация голиафов заняли несколько дней. Восстановить удалось сразу двоих великанов. Самую мощную модель я возьму себе, на ней мы отправимся в лабиринт, а второй останется на поверхности — как подстраховка для Эльдорадо. Бегемоты больше не пытались нападать, но это не значит, что город находится в безопасности. Селеста хотела быть более мобильной а потому выбрала себе улучшенную версию "блохи". К тому же, любой из нас может покинуть свою ходячую крепость и продолжить сражаться в обычном кукольном теле.

На рассвете в городе автоматонов зазвучали сигналы тревоги. Шутка ли — сразу два бегемота, жук-переросток и целая свора более мелких роботов на радиоуправлении. Не говоря уже о поддержке из "космоса". С такой угрозой Зигфрид и его люди еще ни разу не сталкивались. Держу пари, что большинство "мирных жителей" уже спряталось на складе Рейнара, под защитой микромодуля Селесты, а все боеспособные автоматоны ждут на своих боевых постах, с тревогой вглядываясь в наши силуэты, на фоне изуродованного неба.

— Жители Эльдорадо! — начал я свою импровизированную речь, усиленную мощными динамиками. — Как вы возможно не знаете, неделю назад в театре Механикус началась новая эра. Вернулась создательница этого места, богиня Селеста. Для того, чтобы убедиться в этом, вам достаточно было хотя бы один раз посмотреть наверх.

Ответом мне была лишь тишина. Ну что ж, по крайней мере, ракетами не пуляются. Хоть какое-то чувство самосохранения у них осталось.

— Менестрель уничтожен. Зигфрид больше не сможет пополнять ваши ряды новыми жертвами. Ах да, вы же до сих пор считаете, что это делает Клавиус. Вынужден вас огорчить: это наглая ложь. Впрочем, не важно. Завтра мы отправляемся в подземелье — на встречу с Небесным Стражем, который откроет богине доступ к ядру Механикуса. У вас есть ровно сутки, чтобы решить — с нами вы или против нас.

Я сделал паузу, давая слушателям переварить услышанное.

— Нет, мы вовсе не собираемся нападать на вас, даже в случае отказа. Но Эльдорадо так навсегда и останется городом изгоев, обреченных доживать свои дни в этих примитивных оболочках. Однако, если вы согласитесь нам помочь и присоединитесь к походу, то получите возможность вернуть себе человеческое тело и отправиться в любой из миров Доминиона на выбор. Тех, чьи души находятся в критическом состоянии, мы не будем заставлять воевать, вы получите свободу автоматически. Итак, выбор за вами!

Я отключил микрофон и занялся проверкой систем голиафа. Честно говоря, меня тоже не слишком заботит их решение. Право на никчемность — это то, что у человека просто невозможно отнять, как ни старайся. Может поэтому его и нет ни в одной политической декларации. Если им так сильно хочется его “реализовать” — скатертью дорога!

К вечеру мы с Селестой устроили небольшую пробежку и спарринг, чтобы привыкнуть к новым телам. В городе было неспокойно — раздавались крики и выстрелы. Наверняка не обошлось без небольшого государственного переворота. Утром к нам вышел Палмер в компании Рейнара и еще нескольких незнакомых автоматонов.

— У меня две новости, хорошая и плохая, — произнес техномаг. — Какую хотите услышать первой?

— Давай сперва хорошую, — ответил я, — подсласти пилюлю.

— Зигфрид и его люди больше не управляют городом. Мы надрали им задницы и они сбежали, поджав хвост. Эльдорадо теперь на вашей стороне.

— Это радует, — я кивнул. — А что плохого-то стряслось?

Палмер оглянулся на своего деревянного товарища.

— Они забрали с собой микромодуль Щита, — с тревогой пояснил Рейнар.

— Ну и ладно, как-нибудь без него справимся, — пожал я плечами.

— Ты не понимаешь, — сказала Селеста. — Микромодуль — это еще и ключ. Ключ доступа к Ядру.

Вот ведь не было печали! Получается, что у него теперь есть и непробиваемая защита, и ключ, чтобы попасть в систему управления. Военный переворот в городе унес много жизней, но у нас нет времени, чтобы вернуть всех переродившихся автоматонов в строй. Отправляться нужно прямо сейчас!

— Он сможет захватить контроль над планетой? — спросил я.

— Скорее всего нет, — покачала головой богиня. — Но может сильно усложнить нам жизнь. К примеру, отключить защиту и впустить в Ядро кого-нибудь из бегемотов…

— Тогда чего же мы ждем? Погнали, черт возьми!

Глава 25. Погоня

На скорую руку собрав небольшую команду из трех десятков сильнейших бойцов Эльдорадо, мы отправились в путь. Автоматоны не зря копили силы столько лет: у них было несколько мощных “мехов” — тяжелых машин, которые по размерам лишь слегка уступали нашей “блохе”. Думаю, совместными усилиями эти штуки вполне могли бы справиться даже с голиафом. Некоторые из них были сильно повреждены во время ночных волнений, но четыре уцелевших механизма все-таки присоединились к походу. Плюс, несколько шагоходов, навьюченных боеприпасами, запасными пушками и батареями. В общем, несмотря на спешку, у нас получилась довольно внушительная мини-армия, способная дать отпор двум-трем рейдам одновременно.

Входы в подземные лабиринты были разбросаны по всей поверхности и постоянно перемещались. Правда, нам подходили далеко не все, а лишь те из них, что предназначались для самых крупных механизмов.

— Может, нам стоит разделиться, чтобы поскорее догнать Зигфрида, — спросил я у нашего проводника, Рейнара.

Он все-таки оставил свой дурацкий деревянный корпус в городе и сейчас щеголял в крутом орихалковом теле.

— О, вам не стоит беспокоиться на этот счет, — ответил автоматон. — Зигфрид чисто физически не сможет уйти далеко. Дело в структуре Механикуса. Он был задуман, как армиллярная сфера, то есть устройство для вычисления орбиты небесных тел. Если точнее — одной необычной звездной системы с тремя светилами, в которой когда-то находилась резиденция нашей достопочтенной богини.

В родном мире Селесты было три солнца? Интересненько.

— Как вы, наверное, знаете, гравитационное взаимодействие трех тел представляет собой динамическую систему, поэтому ее поведение можно предсказать лишь очень точным численным моделированием… — Он сделал паузу, доставая из кармана небольшую сферу из стекла и металла с тремя внутренними кольцами, которые медленно вращались на сложной системе подшипников и шестеренок. — Либо с помощью такой вот механической модели. Изящное решение, не правда ли?

Задача трех тел? Яркий пример того что иногда и всемогущая математика пасует, когда в дело вступает великий и ужасный Хаос. Даже в таком, казалось бы, простом и незамысловатом вопросе, как рассчет траектории трех тел в космосе. Несмотря на все наше цифровое могущество, мы просто не умеем решать эту задачу достаточно точно. В лучшем случае, можно говорить лишь о каком-то горизонте предсказания, как будто речь идет о прогнозе погоды. Однако, немного смекалки — и простая механическая игрушка может заменить дорогой суперкомпьютер. Действительно, красивое решение. В некотором роде, произведение искусства! Селеста была так очарована этой штукой, что построила театр Механикус по ее подобию.

В любом случае, я так понимаю, что это и есть наша “карта сокровищ”.

— Как видите, недра театра Механикус состоят из нескольких уровней, — продолжил Рейнар. — Переход между ними возможен только в особых точках лабиринта, во время так называемого “парада”, когда наши воображаемые небесные тела выстраиваются в определенном порядке.

Изнутри лабиринт выглядел, как сложное хитросплетение труб, платформ и шестеренок. Для того, чтобы попасть из одного конца зала в другой приходилось долго нарезать круги, перебираясь по многоуровневым тропинкам. Ну, или уметь далеко прыгать, как наша “блоха” которой управляла сейчас Селеста. Впрочем, риск промахнуться и свалиться вниз, в какое-нибудь озерцо расплавленного металла тоже был высок, так что мы старались не рисковать без особой нужды.

— Стойте! — выкрикнул Палмер, когда мы подошли к широкой плоской платформе. — Это место выглядит слишком удобно, чтобы быть безопасным.

Он снял с пояса гранату и бросил вперед. Однако ничего так и не произошло.

— Нужно что-нибудь потяжелее, — пробормотал автоматон, доставая с грузового шагохода какую-то железку, напоминающую большой бильярдный шар.

Шар покатился вперед. И вдруг замер, словно увяз в каком-то густом киселе.

— Все назад! — гаркнул Рейнар. — Это магнитный капкан!

Платформа прямо перед нами с противным металлическим лязгом рванула вверх — навстречу другой такой же массивной плите, которая рухнула с потолка. Грохот от их столкновения на секунду оглушил нас, а затем все снова вернулась на свои места. На земле валялся плоский блин с неровными краями — все что осталось от “бильярдного шара”. Опасно! Даже мой голиаф скорее всего не выдержит такого мощного удара.

— Пошли в обход, — предложил я.

— Да не кипишуй, начальник, прорвемся, — махнул рукой Палмер.

Автоматоны взяли с тележки несколько контейнеров с каким-то мелким мусором и бесстрашно пошли вперед, разбрасывая его перед собой, будто семена в поле. Я с удивлением понял, что это винтики, болтики, металлическая стружка и прочий лом. В тех местах, где под поверхностью платформы был спрятан мощный магнит, предназначенный для удержания жертвы, этот мусор тут же реагировал и кучковался вокруг ловушек, образуя круглые островки-ежики. С такой “подсветкой” пройти по платформе, не зацепив ни одной магнитной мины, не составило большого труда.

Ловушки вообще встречались с незавидной регулярностью — электрические, гравитационные, лазерные, механические и так далее. Мы будто оказались в культовом ужастике про выживание внутри тюрьмы с подвижными кубическими камерами*. К счастью, автоматоны не первый год изучают это место, и давно приспособились ко всем “неровностям ландшафта”.

(прим.: речь идет о триллере “Куб” 1997 года.)

По дороге я стал расспрашивать Рейнара о бегемотах. По его словам, раньше их было много, но сейчас осталось всего трое: Горгона — огромная змееподобная махина с человеческим туловищем, Гекатонхейр — многорукий гигант и Харибда — механический дракон. Все трое копошились где-то на нижних уровнях, постоянно сражаясь за ресурсы и сферы влияния — центры переработки сырья, реакторы и производственные модули. Большая часть Механикуса была поделена на сектора, а его ресурсы почти целиком уходили на бесконечную войну бегемотов друг с другом и Небесным Стражем.

К счастью, им просто не хватало “душевных сил” контролировать такое количество объектов. По словам Селесты, в том и заключалась главная подлость местной Системы — чем могущественнее становился бегемот, тем сильнее ему приходилось дробить собственную душу, для того, чтобы удержать территорию. По идее, они давно должны были деградировать и утратить разум, но по какой-то причине этого не произошло.

Вскоре мы добрались до своей цели — завода по производству новых монстров. Только захватив его, можно было перебраться на следующий уровень. На наших глазах огромный круглый люк, ведущий внутрь, откатился в сторону, пропуская очередную свору роботов во главе с голиафом. К счастью, нас они не заметили. Судя по внешнему виду врагов, этот модуль принадлежал Горгоне.

— Люк открывается каждые три часа, — прокомментировал Рейнар. — И примерно столько же времени осталось до следующего звездного парада.

— Думаешь, Зиг уже внутри?

— Судя по тому, что оттуда толпами прут монстры, внутри может быть только его труп, — пожал плечами автоматон. — Я вообще не понимаю, на что он рассчитывал. Бегемоты разумны, а вот их миньоны — в лучшем случае речь идет об инстинктах. Пытаться с ними договориться бессмысленно.

Посовещавшись, мы решили устроить собственную ловушку — повредить основание тропы, по которой должен будет двигаться новый рейд, и установить под ней взрывчатку. Все равно тут достаточно других тропинок.

Выполнив задуманное, мы выстроились напротив входа в производственный модуль, в ожидании новой волны монстров. Последние минуты казались часами, но все понимали, что ослаблять бдительность нельзя. Наконец, тяжелый люк с грохотом сдвинулся с места, открывая проход. Орды машин тут же хлынули наружу. Обнаружив нас, они начали палить из всех орудий. Нам ничего не оставалось, как выставить свои щиты и ждать их приближения.

— Держим строй! — Приказал Рейнар. — Нужно выманить их всех!

И действительно, вслед за основным рейдом из прохода выдвинулось еще больше машин, включая и дополнительного голиафа. По всей видимости они все это время находились в резерве и сейчас отрабатывали программу защиты своего логова. Первый вражеский гигант стал набирать скорость, очевидно собираясь врезаться в наш строй с разгона и, по возможности, столкнуть меня вниз.

— Освободите дорогу! — крикнул я союзникам, отступая назад, чтобы встретить его ответным ударом.

— Я тебе помогу! — отозвалась Селеста.

Будто спринтеры перед стартом, мы уперлись ногами в дорожное полотно. Селеста активировала прыжковый механизм “блохи”, помогая мне поскорее разогнаться. Я выставил вперед щит, позаимствованный от последнего убитого голиафа: столкновение гигантов, каждый из которых весит несколько тысяч тонн, — это не шутки. Ну че, погнали? За ВДВ!

Подземелье сотряс удар. Платформа под моими ногами вздрогнула. На мгновение я забеспокоился, что ослабленные опоры не смогут выдержать такой нагрузки и мы оба рухнем вниз, но обошлось. Борьба продолжалась недолго. Вражеский голиаф настойчиво толкал меня вперед, очевидно, намереваясь вытеснить за пределы платформы. Но тут его ждал сюрприз.

— Сейчас! — выкрикнул я, дождавшись момента, когда второй голиаф ступил на шаткую платформу, и отталкивая своего соперника.

Раздался взрыв. Дорога под ничего не подозревающими врагами покачнулась и рухнула вниз. Мы, не теряя времени, двинулись в обход, по пути уничтожая оставшихся в живых монстров. Оба вражеских гиганта успешно пережили падение, однако это уже не имеет значения — пока они поднимутся наверх, люк снова закроется и мы уже будем вне досягаемости, внутри производственного модуля. А мелкие монстры, оставшиеся наверху, просто не в состоянии дать нам отпор. Опытные бойцы Эльдорадо расправились с ними без каких-либо осложнений.

Внутри цеха нас встретил извилистый лабиринт конвейерных лент, манипуляторов, сборочных линий и чанов с расплавленным металлом, работающих в унисон, чтобы создать бесконечный поток чудовищных машин. Все это издавало постоянный скрежет, лязг и жужжание. Мы подошли к центру управления, металлическому кубу с круглыми иллюминаторами на каждой грани. Внутри него плескалась светящаяся жижа, которая, по всей видимости, и создавала ядра всех монстров, которые здесь производились. Селеста выбралась из своей “блохи”, положила руку на постамент, сосредоточилась. Огоньки на поверхности куба сменили цвет: с ядовито-фиолетового на белый.

— Все хуже, чем мы предполагали, — покачала головой она. — Им каким-то образом удалось…

Нас отвлек новый звук — заскрипел внешний люк. Огромное колесо пришло в движение, перекрывая выход. Одновременно с этим в центре зала начало открываться другое отверстие — спуск на нижние уровни. Вовремя!

— Им удалось каким-то образом стабилизировать свои души, — продолжила Селеста. — Скорее всего, научились объединять их — то ли за счет “резонанса” одинаковых осколков, то ли при помощи специальных микромодулей…

Внезапно послышался грохот. Мы снова обернулись на шум и обомлели: откуда-то сверху прямо на “порог” производственного цеха рухнуло крупное металлическое чудище, бесформенное и непропорциональное. Казалось, его на скорую руку слепили из множества автоматонов и монстров — во все стороны торчали руки, ноги и щупальца, вооруженные самыми разными пушками и устройствами. Настоящий механический кадавр! И лишь характерное расположение фотоэлементов да блеск полированных орихалковых пластин выдавали его прежнюю личность. Зигфрид!

— К оружию! — раздался голос Рейнара. — Не дайте ему прорваться!

Мы бросились к своим экзоскелетам.

— Глупцы!!! — взревело чудище, бросаясь нам навстречу. — Я есть альфа и омега! Я есть Эль и Дорадо! Падите ниц перед лицом вашего нового бога! Я есть Зиг!!

Ого. Кажется, мужику реально сорвало крышу! То ли он слишком часто использовал микромодуль Щита, то ли… Я с ужасом обратил внимание на то, что в его корпус намертво впаяны лица других автоматонов — очевидно, тех спутников, которые сбежали из города вместе с ним. Что там Селеста говорила про слияние душ?

Кадавр сделал залп из всех ракетниц, которые были при нем, и, сгруппировавшись, быстро покатился в сторону спуска на нижние уровни. Черт, и надо же было нам вылезти из своих “мехов” в самый ответственный момент!

Автоматоны тут же принялись стрелять по этому странному существу из всех орудий, но это было бесполезно: вокруг кадавра образовался сферический барьер, который блокировал любые атаки. Микромодуль Щита!

Я запрыгнул в кабину своего голиафа и бросился наперерез. Блоха Селесты тоже взмыла в воздух — она собиралась перехватить его прямо возле спуска. Но у нас ничего не вышло. Силуэт кадавра размазался, и секундой спустя он уже оказался позади экзоскелета богини, а в центре “блохи” образовалась огромная сквозная рана. Баллоны со сжатым воздухом тут же рванули, довершив начатое, и экзоскелет рухнул на землю. Ну а Зигфрид как ни в чем ни бывало покатился дальше — прямо вниз, на второй уровень Механикуса.

— Сел, ты как, жива? — я сорвал крышку кабины, помогая девушке выбраться.

— Нормально, — отмахнулась она, — лучше догони Зига!

Я с сомнением заглянул в дыру, наблюдая за катящимся вниз кадавром, который совершенно не заботился о безопасности спуска, полагаясь на свою непробиваемую защиту.

— Да хрен с ним, с этим колобком, — решил я. — Далеко не укатится. Не хватало нам еще и голиафа потерять по его милости. Давай лучше посмотрим, можно ли привести в чувство твою попрыгунью, пока проход не закрылся.

Беглый осмотр показал, что механизм безнадежно испорчен. Скорее всего его можно было бы восстановить, используя ресурсы нашей фабрики, вот только на это совсем нет времени. Проход закроется через несколько минут. А торчать здесь, ожидая нового “парада” придется очень долго. Да и не факт, что за это время на завод не нападут рейды других бегемотов. Придется бросить экзоскелет здесь и прорываться дальше.

Селеста снова подошла к системе управления заводом и положила руку на странный куб, который служил источником сердец для всех монстров. Огоньки на его поверхности стали мерцать, жидкость внутри потемнела а по боковым граням потекли сияющие ручейки, вливаясь в тело богини. Корпус марионетки, которую она занимала, стал меняться на глазах — очертания стали более человечными, лицо ожило, появились волосы и даже имитация кожи. За спиной вырос прочный экзоскелет-доспех, в который она тут же забралась.

— О, да, так гораздо лучше, — она с облегчением выдохнула.

— Нанороботы? — уточнил я.

— Не переживай, они урезанные, с ограниченными возможностями, — пояснила богиня. — Некоторые вещи было бы просто невозможно создавать без подобного читерства.

Жужжание многочисленных механизмов, окружающих нас, стихло. Похоже, завод больше не сможет функционировать. Теоретически, если мы так по всем модулям Механикуса пройдемся, то лишим бегемотов возможности создавать новые войска. Вот только вряд ли это будет просто.

Селеста одним махом запрыгнула на плечо моего голиафа, и задорно скомандовала:

— Ну что, вперед, гардемарины!

Я удивленно моргнул. Гардемарины? Это старье даже я помню лишь понаслышке. Не стоило давать ей доступ к Интернету.

Мы поспешно отправились в путь. Нижние уровни были уже не такими просторными и монументальными, а больше напоминали классический лабиринт с узкими извилистыми проходами, заполненными монстрами и ловушками. Впрочем, ничего такого, с чем мы не могли бы справиться.

Селеста не просто так примостилась к моему экзоскелету. Нанороботы из ее тела тут же принялись перестраивать корпус гиганта, улучшая броню и модифицируя вооружение. Правда, и энергию они тратили немилосердно. Ну да ладно. Хоть мы и потеряли одну боевую единицу, зато получили серьезный апгрейд. Хорошо бы еще микромодулями обзавестись. Без мощных сверхспособностей справиться с Зигфридом будет проблематично. Не говоря уже о бегемотах. Новый “парад планет” состоится лишь через несколько дней, а значит у нас есть время, чтобы пустить здесь корни, захватить парочку баз, собрать армию и как следует окопаться. На сей раз наш “колобок” уже не сможет проскочить так легко!

Глава 26. Изгои

По пути вниз мы принялись обсуждать нашу стратегию. Захватить с наскока одну базу, как мы это сделали на первом уровне, относительно несложно. Проблема состоит в том, чтобы потом эту базу удержать. Как только бегемоты осознают, что появился новый игрок, (да еще и готовый уничтожать важные узлы инфраструктуры) они тут же объединятся против нас и все усилия пойдут прахом. Но и отсиживаться в уголке, ожидая нового “парада планет”, — это тоже не лучший вариант. Зиг наверняка будет становиться сильнее, присоединяя к себе все новых и новых существ, так что к моменту перехода нам придется иметь дело уже не с безобидным “колобком”, а с самой настоящей машиной смерти, сравнимой по силе с другими бегемотами.

И учитывая то, что у Зига есть Щит, его шансы на успех мы оцениваем довольно высоко. Селеста предполагает, что ему каким-то образом удалось завладеть микромодулем, который позволяет объединять души. И точно такими же пользуются бегемоты, чтобы не деградировать. Вот только они систематически собирали обломки своих прежних душ, а бедолага Зиг поглощал все подряд, не считаясь с последствиями. В итоге от его личности мало что осталось.

В любом случае, одолеть всех этих врагов “честным путем” для нас практически невозможно, так что нужно искать какое-то другое решение. И тут в обсуждение вмешался Клавиус, который тоже присоединился к экспедиции.

— Я знаю одно место, где мы могли бы найти новых союзников. Изгоев, которым не нашлось места в Эльдорадо. Правда, не знаю, захотят ли они вообще с нами разговаривать.

Посовещавшись и выяснив детали, мы решили, что стоит хотя бы попытаться. Кентавр привел нас к воротам заброшенной базы, которая явно не функционировала долгие годы. В массивном люке, который закрывал проход, зияла большая дыра с оплавленными краями. Собрав небольшую разведывательную группу, мы забрались внутрь.

Внутри фабрики было совсем темно и лишь небольшой источник света разгонял тьму где-то вдалеке. К нему-то мы и направились в первую очередь. И разинули рты от удивления: в самом центре этого заброшенного комплекса, прямо на месте центра управления, в свете мощного фонаря росло самое настоящее дерево с красными листьями. Оказывается и в этой металлической пустыне могут встречаться островки жизни!

У подножия дерева стояла крошечная лейка с водой. Очевидно, кто-то присматривает за этим местом, а иначе растение просто бы не выжило в жестких условиях Механикуса.

— Не бойтесь, братья! — обратился Клавиус к невидимым зрителям. — Мы пришли к вам с миром. Более того, с надеждой!

В темноте блеснули объективы чьих-то глаз. Через несколько секунд на свет фонарей вышло, а точнее, выползло необычное существо — женщина-автоматон со змеиным туловищем. Еще один полу-монстр. Ламия?

— Ты всегда был очень красноречивым лжецом, Клавиус, — устало ответила она. — С чего ты взял, что хоть кто-нибудь из нас снова поверит тебе?

— Потому, что на этот раз говорить вы будете не со мной, — ответил он, пропуская вперед Селесту, которая выбралась из своего доспеха.

К этому моменту нанороботы уже перестроили ее тело целиком, так что она выглядела как самый настоящий человек. Для этого мира — зрелище не менее впечатляющее, чем живое дерево.

— Что… что ты такое? — опешила Ламия.

— Будущая хозяйка Механикуса, — пожала плечами богиня. — И бывшая тоже. Мое имя Селеста, приятно познакомиться!

* * *

Переговоры заняли немалое время. Селесте пришлось использовать все свое красноречие, чтобы убедить изгоев. Она ведь хотела не только привлечь добровольцев, но и забрать себе всю фабрику да еще и дерево в придачу. Больше всего споров было как раз из-за него. Нанороботы Селесты способны отремонтировать сломанный пульт управления, но им нужен источник органики, чтобы начать производить новых слаймов (ядер автоматонов). Собственно, дерево как раз и выросло на “компосте”, оставшемся от вытекшей из сломанного куба жидкости. Изгои поливали его водой, добытой прямо из воздуха, и иногда удобряли органикой из сердец погибших (потерявших рассудок) товарищей. Так что в какой-то мере это для них еще и кладбище, “Древо памяти”, как они его называют… Так что да, решение было непростым.

Тем временем, мы разобрали моего улучшенного голиафа на части, чтобы затащить их в узкую пробоину внешнего люка. Это место заброшено и все фракции давно сбросили его со счетов, так что какое-то время можно не опасаться нападений. Если мы сумеем снова запустить фабрику и начать производить оружие, у нас будет преимущество — мы сможем накопить достаточно сил, чтобы потеснить армии остальных бегемотов, которые вынуждены постоянно воевать.

Под удивленными взглядами местных жителей Селеста прикоснулась к обломкам пульта управления, и тот стал восстанавливаться. Загорелись лампы на потолке, зажужжали сервоприводы и манипуляторы, загудели плавильные печи. “Древо памяти” начало медленно распадаться, формируя сферу светящейся жидкости. Впрочем, небольшой росток мы сохранили, так что со временем его можно будет вырастить снова.

К сожалению, у нас очень ограниченное количество нанитов. Во время ремонта и модернизации техники они не расходуются, но эти микроскопические машины жизненно необходимы для управления фабрикой. Так что после ее восстановления никаких “особых апгрейдов” нам больше не светит.

Вскоре по техническим залам начали расползаться первые жуки-ремонтники — слишком много накопилось повреждений,так что их устранением нужно заняться в первую очередь. Для создания жуков Селеста использовала свой собственный резерв амальгамы. К счастью, с ее резервом свободных ОР, никакая деградация ей в ближайшее время не грозит. Зато мы теперь можем создавать “дружественных монстров”, по сути — собственную фракцию. Правда, для создания ядер голиафов требуется слишком много энергии и органики, так что этим займутся пилоты, которые пришли с нами из Эльдорадо.

Попутно мы занялись ревизией имеющихся у нас микромодулей. Некоторые опытные бойцы, как и Палмер, владели “сверхспособностями”. Но использовали их только в самых критических ситуациях, ведь каждая активация наносила урон их душам и приближала к безумию. Селеста убедила их временно передать свои микромодули нам, ведь у нас обоих было достаточно свободных ОР, чтобы использовать эти возможности гораздо чаще и без негативных последствий. Самыми полезными были “Варп-скачок” Палмера, “Алмазное тело” Рейнара и “Абсолютный разрез”, полученный от изгоев. Все три микромодуля мы установили в усовершенствованного нанитами голиафа. Он должен стать нашим главным козырем в борьбе против Зига.

Изгои поделились с нами своими знаниями о втором уровне Механикуса. В общей сложности здесь существовало восемь обычных фабричных модулей (включая тот, в котором они скрывались) и около тридцати вспомогательных. Эти дополнительные узлы снабжали соседние фабрики ресурсами — поставляли металл, запчасти, энергию и все такое. При правильной настройке, они увеличивали мощность одной из соседних фабрик, так что чем больше модулей захватывает определенная фракция, тем быстрее производятся новые юниты, и тем выше ее шансы захватить контроль над всем уровнем.

Ситуация осложняется тем, что точно такая же война происходит на других уровнях, которые время от времени соединяются между собой в случайных точках. К тому же, все части Механикуса постоянно двигаются и меняют положение, перетасовывая колоду модулей. Бегемоты десятилетиями играют в эту изощренную стратегию, пытаясь вытеснить и уничтожить друг друга. Раньше их было семеро, но к нынешнему моменту уцелело лишь трое. Если победит кто-то один, то Небесному стражу, защищающему ядро планеты, придется туго, ведь вся производственная мощь Механикуса будет обрушена на него.

Очевидно, обычные монстры недостаточно разумны, чтобы справиться с такой сложной аналитической задачей. А значит, бегемоты каким-то образом следят за происходящим на верхних уровнях и могут отдавать команды своим “подопечным”. Возможно, при помощи все той же оптической связи, как и в случае с Менестрелем. Это значит, что при любом раскладе нас ждет еще одна трудность: как только откроется проход на нижние уровни, оттуда хлынет настоящая армия, а может быть, и кто-нибудь из бегемотов. Как бы мы ни старались сделать все без лишнего шума, Зиг в любом случае наломает достаточно дров, чтобы привлечь их внимание.

Сейчас наше главное преимущество — это Селеста. Даже без доступа к ядру планеты, она обладает огромной властью в этом мире. Фактически, у нее права администратора, именно поэтому ей подчиняются все системы, включая нанитов. Она может уничтожать и восстанавливать фабрики — такой уровень контроля не снился даже бегемотам. К тому же, в обесточенных базах не открывается люк для перехода на нижний уровень. Однако этим хитрым маневром мы можем воспользоваться всего один раз. Война — это в первую очередь искусство обмана, и как только враги поймут наши возможности, они найдут способ противостоять им.

Обсуждение заняло несколько часов. Мы перебрали множество вариантов но ни один из них не вел к окончательной победе. Бегемоты вовсе не тупые, если мы начнем отключать фабрики одну за другой, они тут же перестанут воевать между собой и соберут все свои войска вокруг баз. Похоже, что при любом раскладе наши шансы захватить весь этаж стремятся к нулю, поэтому главная задача — проскользнуть на нижний уровень, сохранив по возможности свои силы для того, что будет ждать нас там. Поэтому мы будем до последнего накапливать войска в своем тайном убежище, ожидая подходящего момента для атаки.

Дни, отведенные на подготовку, пролетели быстро. Я с головой погрузился в изучение и модернизацию техники. Фабрики Механикуса собирают механизмы со случайными свойствами, так что даже банальная перестановка деталей может в разы повысить эффективность команды. Селеста вовсю занималась тренировкой бойцов нашей будущей армии. Изгои долгое время не сражались, да и жителям Эльдорадо было чему у нее поучиться.

Зиг тоже не сидел без дела. Разведчики постоянно передавали сообщения о том, что он ассимилировал очередного голиафа. С момента нашей последней встречи он порядком вымахал и теперь напоминал ходячую крепость из “Хроник хищных городов”. Бегемоты лишь однажды всерьез попытались уничтожить его общими усилиями всех фабрик, но потерпели поражение. После этого боевые действия на втором уровне полностью прекратились — кадавр пировал на останках поверженных врагов а фракции перестали воевать, накапливая силы для борьбы с общим врагом.

Останавливать его не в наших интересах. Наоборот, нам выгодно, чтобы он потерял здравый рассудок, а бегемоты осознали исходящую от него угрозу. Впрочем, его смерть от чужих рук — это тоже плохой сценарий, ведь тогда микромодуль щита попадет к врагу. Такого мы точно не можем себе позволить. Если один из запечатанных здесь богов вырвется на свободу… Кир-старший скорее всего выкрутится, а вот мы определенно погибнем.

— Честное слово, если бы я знал, что здесь творится, ни за что бы тебя не отпустил, — пожаловался я Селесте.

— И что бы ты сделал? — рассмеялась она. — Запер бы меня в золотой клетке, как диковинную птичку?

Ну да, после такого было бы трудно сохранить нормальные отношения. А Селеста определенно из тех, кого “с белой ручки не стряхнешь”. Если приняла какое-то решение, то ее уже не переубедить. Царевна-Лебедь, блин!

— Любой мужчина по мере возможностей старается защитить своих близких, — я пожал плечами. — В этом нет ничего предосудительного. И к тому же, разве мы оба сейчас не находимся в этой самой клетке?

— Погоди, — забеспокоилась она. — Хочешь сказать, ты так легко согласился на эту авантюру, чтобы уберечь меня от того, что происходит снаружи?

— Ну, я тоже не могу знать этого наверняка, — пояснил я. — Сама понимаешь, я помню только то, что он хотел, чтобы я помнил. И не мне объяснять тебе, как опасны наниты и что такое экспоненциальное развитие технологий. Даже если мы проведем здесь всего неделю или около того — по меркам Кира это огромный промежуток времени. В худшем случае, к тому моменту, как мы выберемся, от Доминиона может вообще ничего не остаться.

Селеста несколько раз моргнула, осмысливая мои слова. Да, как-то резковато получилось. Ну а что поделаешь? Лучше пусть будет морально готова ко всему. Я действительно не помню своих прежних мыслей на этот счет, но все-таки я не дурак и понимаю, в какую сторону дует ветер.

— Ты сгущаешь краски, — тряхнула головой девушка. — Это же ты, с тобой все будет в порядке. А вот за сохранность Доминиона я действительно немного переживаю. Вас, мальчишек, нельзя надолго оставлять одних с опасными игрушками в руках.

И то правда.

— Госпожа Селеста, — нас отвлек голос автоматона, который отвечал за разведку. — Скауты доложили, что Зигфрид уже направляется к точке перехода.

Направляется — это конечно громко сказано. Разросшееся тело Зигфрида уже с трудом помещалось в лабиринтах Механикуса. Он медленно полз к своей цели, можно сказать, на карачках, будто огромная механическая гусеница или поезд-шагоход. Пожалуй, даже Сентискорч в свои “лучшие дни” выглядела чуть стройнее.

Со всех сторон к нему стекались боевые юниты из фракции Горгоны — все они пытались забраться на неповоротливую тушу гиганта и сломать что-нибудь внутри него. Но тот лишь лениво отмахивался от них, словно от блох. Множество орудий, которые торчали повсюуду, безостановочно отстреливали назойливых насекомых, да и все тело Зига представляло собой одну сплошную ловушку. Похоже, что он не только ассимилировал тела множества механических монстров, но и начал использовать элементы самого лабиринта. Впрочем, при его габаритах это уже не удивительно.

Великан прислонился мордой к входному люку фабрики и, не дожидаясь пока тот откроется, принялся резать запорный механизм мощным лазером. Силен! По всему лабиринту пришли в движение войска бегемотов. Похоже, они отбросили свои “разногласия” и решили атаковать монстра всем, что у них есть. Отлично, вот он, наш шанс!

Выждав, пока основные силы врага стянутся к точке перехода, мы с Селестой отправились в безумное турне по второму уровню Механикуса — попросту вламывались в беззащитные фабрики, пользуясь своим улучшенным голиафом, и ломали систему управления, забирая себе нанитов. Теперь, когда все фракции ослаблены и не могут производить новых юнитов, а связь между уровнями нарушена, наши изгои быстро захватят власть на всем этаже. Таким образом все бегемоты окажутся заперты на третьем уровне.

Когда объединенная армия наших врагов как следует измотала Зига, настал наш черед сказать свое веское слово. Механический червь-переросток уже прогрыз себе дорогу внутрь фабрики и просунул голову в люк, ведущий на нижние уровни, перекрыв проход собственным телом. Похоже, теперь единственный путь вниз лежит прямо через его нутро.

Оставив позади громоздкого голиафа, мы направились прямо внутрь этого безумного живого поезда, битком набитого оружием и разнообразными ловушками, взяв с собой лишь небольшую команду доверенных бойцов.

— Селеста, ты все еще чувствуешь свой осколок? — обратился я к девушке. — Веди нас к нему!

Зиг, безусловно опасен и уничтожить его — сложная задача. Поэтому самое главное — найти микромодуль Щита. Без него это существо уже не будет представлять такой опасности и превратится в самого обычного безумного монстра, пусть и очень сильного.

Глава 27. Бегемоты

— Берегись! — крикнул я Селесте.

Девушка, не оборачиваясь, припала к земле, на полной скорости проскользнув под огромным лезвием, которое чуть было не разрубило ее на две половинки. Опасно! Даже с читерскими возможностями регенерации от нанороботов такие ошибки могут стоить жизни нам всем.

— Да погоди ты, незачем нестись вперед сломя голову! — пожурил я ее.

Но она не слушала. Узкий шлюз, к которому мы приблизились, походил на пасть киношного лангольера и был усеян острыми зубами, которые вращались с бешеной скоростью. Однако девушка, не сбавляя темпа, сгруппировалась и ловко нырнула точно в центр ловушки, куда лезвия не доставали.

Я тихо выругался и притормозил. Повторить такой трюк в этом неуклюжем теле я точно не смогу.

— В сторону, — раздался голос Палмера.

Техномаг снял с пояса гранату и швырнул в проем. Раздался взрыв, во все стороны брызнули обломки ловушки. Не теряя ни секунды, я бросился вперед. Только для того, чтобы увидеть, как Селеста мечется по просторному залу, заполненному ловушками, уклоняясь от лучей десятка лазеров, которые с противным гулом рассекали воздух вокруг нее. Молниеносный удар “Абсолютного разреза” — и еще одна опасная игрушка вышла из строя, развалившись на части. Бойцы за моей спиной тут же рассредоточились и принялись одну за другой отстреливать назойливые пушки. Вот только уничтожить самый мощный лазер нам было совершенно не по силам, так как он был скрыт под крупной сферой “Абсолютного щита”. Видимо микромодуль спрятан где-то внутри колонны, на которой стоит турель.

Последние несколько метров к своей цели Селеста преодолела, прикрываясь обломками одной из ранее уничтоженной ловушки. Мощный лазер быстро прожег металлическую пластину и принялся буравить броню девушки. Однако она уже добралась до полупрозрачной сферы, окружающей турель и положила на нее свою руку.

Микромодуль вспыхнул, вырвался из своего крепления и юркнул в ладонь своей законной владелицы. Девушку моментально окружили привычные уже многоугольники Щита и лазер больше не мог причинить ей вреда. Несколько сотен многоугольников отделилось от барьера и через пару секунд от дурацкой турели осталась лишь груда мелко нашинкованного металлолома.

Автоматоны быстро уничтожили все оставшиеся лазеры. Только тогда Селеста позволила себе немного расслабиться. Она поморщилась и прижала руку к сквозной ране в груди, выпуская нанороботов для лечения и ремонта.

— Ты как, ядро не повредила? — спросил я.

— Ничего такого, с чем не справились бы наниты, — уклончиво пожала плечами она. — Пошли. Мне кажется, что сердце Зига спрятано прямо за этой стеной.

Многоугольники Щита с визгом вонзились в стальную переборку, прорезая в ней круглое отверстие и вскоре металлическая болванка с грохотом упала прямо у наших ног. Сильна! Правда, все это можно было сделать “Абсолютным разрезом”. И притом гораздо быстрее. Наверное, она просто проверяет пределы своей способности в этом мире.

— С возвращением, — я похлопал девушку по плечу. — Что, приятно вернуть себе прежние возможности?

— Не то слово, — улыбнулась она. — Кстати, вот, держи, больше я в них не нуждаюсь.

Она протянула мне два микромодуля — “Разрез” и “Алмазное тело”.

Мы пролезли в образовавшуюся брешь и замерли. В центре зала находилась огромная прозрачная капсула, заполненная зеленой жижей. По всей видимости, это содержимое сердец поглощенных Зигом людей и монстров. Неужели он просто смешал их, в надежде, что из этого выйдет какой-то толк? Нет, я вижу несколько микромодулей, встроенных прямо в этот странный контейнер. Сложно сказать, что именно они делают, но по всей видимости, каким-то образом стабилизируют этого монстра Франкенштейна, собранного из лоскутов чужих душ. Сотворить с собой такое… Бьюсь об заклад, что даже видавший виды Фобос поежился бы от этой картины.

Ходячая крепость, внутри которой мы находились, затряслась. Видимо этот странный гомункул почувствовал, что остался без Щита, и дела его плохи.

— Я есть Зиг! — снова завел он свою шарманку.

Селеста протянула руку вперед, собираясь уничтожить контейнер вместе со слаймом, но замешкалась на секунду: из глубины мутной жидкости появилась чья-то ладонь и прильнула к внутренней стороне стеклянной поверхности колбы. Это что еще за чертовщина?!

В тот же момент, страшный удар сотряс тело монстра. Над нашими головами промелькнул лазерный луч невообразимой мощности, насквозь разрезая толстые стальные переборки, как будто они были сделаны из бумаги. Помещение, в котором мы находились, тут же отделилось от потолка и понеслось куда-то вниз. Наши ноги оторвались от земли и на несколько мгновений мы оказались в невесомости. И тут же увидели виновницу произошедшего — гигантскую механическую змею-циклопа с большим красным “глазом”. Горгона, собственной персоной! Судя по всему, именно это оружие она и использовала, чтобы отрубить Зигу голову.

Мы тут же активировали свои защитные способности, чтобы выдержать не самое мягкое приземление. Тело Зига с грохотом рухнуло на поверхность третьего уровня. И, как будто этого было мало, Горгона накинулась на нас сверху, разинув свою зубастую пасть. Мы бросились в разные стороны. “Абсолютный разрез”! Бесполезно. Я лишь слегка подпортил ей “улыбку”, укоротив наполовину пару верхних клыков.

— Найди укрытие, тут сейчас будет жарко! — выкрикнула Селеста.

Эй, я не для того сюда пришел, чтобы по кустам прятаться! Проигнорировав ее слова, я забрался на оплавленный край “головы” Зига, чтобы как следует осмотреться. Оказалось, что наша импровизированная крепость со всех сторон окружена армией механических монстров всех мастей и размеров — приспешники Горгоны. Да их здесь несколько тысяч! На меня тут же обрушился шквальный огонь изо всех орудий, так что если бы не читерская защита микромодуля, от моего тела наверняка не осталось бы и винтика. Впрочем, устоять на ногах, когда в тебя постоянно стреляют из крупнокалиберных пушек — задача почти невозможная, так что меня почти сразу сдуло с вершины.

А вот Селеста взмыла в воздух, оказавшись прямо перед чудовищным “глазом” монстра. Чешуйки Абсолютного щита закружились вокруг нее, формируя подобие гигантского наконечника копья, которое по размерам не уступало самолету-истребителю. Селеста находилась внутри него, окруженная множеством дополнительных оболочек, словно пилот. Впрочем, по сравнению с этим монстром, у которого даже зубы величиною с половину Боинга, оружие девушки все равно выглядело крохотным.

— Ты! — прогремело чудовище. — Я тебя помню!

— Конечно помнишь, — усмехнулась девушка. — Подчинись, и я сохраню тебе жизнь.

— Ни за что! — заревела Горгона. — Умри!

Ее глаз начал светиться, очевидно, готовясь к новой атаке. Однако Селеста оказалась проворнее: полупрозрачное копье размылось в пространстве под действием “Варп-скачка” и на месте фокусирующего устройства на морде чудовища образовалась дыра, заполненная осколками. Свет тысяч лазерных резаков, которыми, по всей видимости было заполнено тело огромной змеи, вырвался на свободу, преломляясь и отражаясь от многочисленных обломков оптики, отчего голова Горгоны на мгновение превратилась в своеобразный “диско-шар”.

Я тут же пожалел, что не послушался Селесты и не нашел укрытие: несмотря на мощную защиту, нижняя часть моего тела просто испарилась, так что мне пришлось резко “сменить ракурс”, и двигаться дальше уже на руках, перевернувшись вниз головой. Благо, на многочисленных боевых тренировках я и не такому учился. Так, спокойствие, только спокойствие! Главное, что жизненно важные устройства, кажется, не повреждены. Нужно просто найти подходящего “донора” и немного поколдовать звуковой отверткой в каком-нибудь укромном уголке.

Вот только кто ж мне даст! Селеста вовсю сражалась с внутренними механизмами Горгоны, так что за неимением других вариантов, свора мелких монстров выбрала своей целью именно меня. Некоторые из них тоже пострадали от вспышки, но далеко не все. Механическое море, окружавшее останки Зига, всколыхнулось: роботы взбирались друг на друга, создавая что-то вроде волны. И эта волна явно двигалась в мою сторону. Проклятье!

Ежесекундно ругаясь и проклиная себя за самонадеянность, я рванул вперед на своих “двоих”, от души надеясь, что мне хватит сноровки поймать эту волну и не утонуть в ее цепких объятиях. Тело-то у меня прочное, но если меня спеленают по рукам и… ну, то есть просто по рукам, то я точно уже никуда не денусь. Не хватало еще оказаться в заложниках в самый неподходящий момент. Черт, и почему я никогда не увлекался серфингом?

Краем глаза я заметил, как нечто скользкое и бесформенное выползает из лужи слизи, оставшейся на месте разбитой капсулы со “слаймом” Зига. Вот только заниматься этой маленькой проблемой у меня сейчас нет совершенно никакой возможности. “Абсолютный разрез”!

Четко выверенным ударом я подкосил стремительно приближающуюся волну монстров, выиграв несколько дополнительных секунд форы. Позади раздались взрывы. Похоже, к бою подключились наши союзники — Палмер и остальные автоматоны, оставшиеся наверху. Безопасно спуститься сюда они пока не могут, а вот поддержать меня артиллерийским огнем — вполне.

— Не-е-ет! — прогремел голос чудовища.

Я бросил взгляд наверх. Огни на теле Горгоны стали гаснуть один за одним, словно цепочка уличных фонарей, пока все ее змееподобное тело не стало безжизненным и темным. А затем оно рухнуло тяжелым стальным канатом прямиком в море собственных миньонов. Я поспешил укрыться в останках Зига, наплевав на опасность оказаться загнанным в угол. Если эта махина свалится прямо на меня, боюсь, никакое “Алмазное тело” не спасет.

Грохот падения бегемота сотряс Механикус до самого основания. Море приспешников всколыхнулось. Многие монстры были просто раздавлены, другие получили повреждения из-за разлетевшихся во все стороны осколков. Но самое главное, потеряв своего лидера, твари перестали действовать организованно, так что перебив несколько десятков врагов, я смог вздохнуть с облегчением и, отыскав тихий уголок в обломках Зига, заняться ремонтом своего несчастного тела.

Когда я выбрался наружу (уже на “своих двоих”, если можно так сказать), некогда стройное войско Горгоны уже в панике разбегалось по ответвлениям лабиринта, спасаясь от стихийного бедствия в лице разбушевавшейся Селесты и ковровых бомбардировок со стороны автоматонов. Девушка выглядела слегка усталой, но довольной: наконец, она показала, на что способна по-настоящему, так что никакие “бегемоты” теперь для нее не помеха.

— Ты как, в порядке? — участливо спросила она меня.

— Да что мне сделается? — наигранно удивился я, стараясь не смотреть вниз.

Можно было бы попросить ее залечить повреждения нанороботами, но как-то не хочется привлекать внимание к обновленному дизайну ног.

Автоматоны закрепили трос на верхнем уровне и Палмер, на правах самого лихого, первым спустился вниз.

— Эй, Палмер, спасибо за огневую поддержку с воздуха, — поблагодарил я. — Это было очень кстати.

— Ерунда, — отмахнулся он. — А вот то, что вы сотворили, я еще долго новичкам рассказывать бу…

И тут раздался взрыв. Над нашими головами разбух огненный цветок. Что-то случилось на той стороне? Селеста установила над нашими головами барьер, защищая от падающих осколков. Я хотел было попросить ее отправиться туда, чтобы выяснить, кто напал на автоматонов с тыла, но так ничего и не произнес. Мое тело затряслось от электрошока и я потерял сознание.

* * *

— Что… Что случилось?

Я очнулся привязанным к какой-то шагающей платформе, которая размеренно двигалась по коридорам третьего уровня. Судя по ощущениям, у меня забрали все микромодули а также систему самоуничтожения.

— Предательство случилось, что же еще, — отозвалась откуда-то Селеста. — Проклятье! Я слишком расслабилась после победы над Горгоной.

Она была заключена в какой-то светящийся энергетический кокон. Скорее всего, обычный световой барьер. Микромодуль Абсолютного щита скорее всего не сработал бы против собственной хозяйки.

— Решила, что весь мир уже у тебя в кармане, что уже никто не сможет встать у тебя на пути, — послышался насмешливый голос Палмера. — Но это было бы слишком скучно, не правда ли?

— Скотина, — буркнула девушка. — Зачем тебе это? Что ты задумал?

— Ради выживания, конечно, ради чего же еще, — серьезно ответил техномаг.

Он отстегнул стальной нагрудник, защищающий сердце и самые важные компоненты автоматона. Однако вместо обычного набора механических потрохов там обнаружился паукообразный монстр, лапы которого тянулись ко всем конечностям и голове "Палмера". Стоп, так он на самом деле…

— Когда-то меня тоже считали одним из "бегемотов", — пояснил он. — Тем, кто не борется за власть и скрывается в тенях. Сила — она ведь не только в мощных пушка или количестве голиафов. В конечном итоге побеждает тот, кто занял ключевые позиции, выбрал верную стратегию. И я выбрал Эльдорадо. Я знал, что рано или поздно ты вернешься, чтобы вернуть себе Механикус. И оказался прав. Мое прежнее имя — Сцилла. Ты еще помнишь меня, Владычица лунного света?

— Предлагаю сделку, — нахмурилась девушка. — Ты отправляешься на свободу и творишь все, что тебе вздумается, а я забираю то, что принадлежит мне по праву, — Механикус.

— Забавно слышать это от пленницы, — покачал головой Палмер-Сцилла. — Ты ведь понимаешь, что освободиться я теперь могу и без твоей помощи? — он демонстративно повертел ладонью, в которой светился микромодуль Щита. — Что с тобой случилось, олицетворение мудрости, неужто смерть так сильно сказалась на твоих умственных способностях?

— Кир не позволит тебе выбраться, — уверенно заявила девушка. — Из одной тюрьмы ты попадешь прямиком в другую, еще более изощренную.

— Этот твой приятель, наследник Прометея? — Сцилла бросил презрительный взгляд на меня. — Я достаточно долго подслушиваю ваши разговоры, чтобы понимать, что возможность эта чисто теоретическая. Не трать понапрасну энергию, титанида, мы все равно не договоримся. Я не уйду отсюда без Харибды, и ты, как никто другой, должна это понимать.

— Так ты правда пришел сюда из-за этого безумца? — удивилась Селеста. — Но ведь он — настоящее чудовище! Именно из-за него мы с Прометеем и взялись за создание этой ловушки!

— В первую очередь, он — мой младший брат! — отрезал Сцилла. — А нравятся кому-то там его поступки или нет — это меня не касается! Никто не имеет права наказывать и сковывать его, кроме меня, ясно тебе?!

Богиня не стала спорить, задумалась. Похоже, что мы угодили в какую-то терку трехсотлетней давности, из которой попросту нет выхода. Время для этих мастодонтов остановилось, так что расхлебывать все последствия придется нам. Вполне возможно — ценой собственной жизни.

Я благоразумно помалкивал, стараясь незаметно избавиться от кандалов при помощи спрятанных внутри моей кисти рабочих инструментов. Однако, наше путешествие слишком быстро подошло к концу: в театре Механикус чем ты ближе к центру, тем меньше расстояния между разными частями мира. Несколько случайных монстров пытались нас атаковать, но Сцилла быстро избавился от них, использовав какое-то подобие “Темного луча”. Кажется, мы серьезно недооценили количество микромодулей, которыми он владеет. А теперь он получил еще “Абсолютный щит” и все, что было припрятано у Зига с Горгоной.

— Ты вернулся, брат! — радостно заревело существо, похожее на огромного механического дракона.

— Да, Харибда, — ответил автоматон. — Собирай свои войска, мы отправляемся к Небесному стражу.

— А как же остальные? — удивился дракон. — Горгона и Гекатонхейр всегда вмешиваются, когда я пытаюсь штурмовать ядро.

— Горгона уничтожена и не скоро вернет себе былую силу, — пояснил Сцилла. — А с твоим многоруким приятелем мы уж как-нибудь разберемся. Ты сохранил мое старое тело?

— Конечно, брат, оно в твоем распоряжении, — кивнул дракон.

Створки громадного люка на его брюхе распахнулись и оттуда на тросах спустился какой-то металлический шар. Сцилла, в своем настоящем облике, покинул тело фальшивого автоматона и забрался внутрь своей новой скорлупы. Металлическая сфера ожила: оказалось, что это просто был огромный паук, который сложил свои лапки, приняв круглую форму. Платформа, к которой мы были прикованы, тут же отправилась к нему на спину — под надзор одной из многочисленных камер.

— Брат, смотри, да это же она, Селеста! Та, стерва, что заперла нас с тобой в этом месте! — воскликнул дракон. — Дай! Я хочу… О-о-о, я мечтал об этом дне столько лет!

Харибда тут же потянул к нам свои лапы-клешни, но Сцилла ловко отскочил в сторону, не позволяя ему к себе прикоснуться.

— Да погоди, торопыга!

Он с силой оттолкнул брата, от чего тому пришлось сделать шаг назад: неслабое достижение, при такой-то разнице в размерах.

— Во-первых, она — моя добыча. Ты и пальцем не пошевелил, чтобы ее поймать. А во-вторых, все не так просто, она понадобится нам, чтобы выбраться на свободу.

Ага, похоже Сцилла всерьез воспринял слова Селесты о том, что мой собственный “старший брат” их так просто не отпустит. Это обнадеживает.

— Но я хочу ее… хочу ее в лепешку раздавить! — Харибда чуть ли не задыхался от ненависти. — На куски порвать, стереть в порошок и сожрать!

— И что потом? — вспыхнул Сцилла. — Она просто возродится и у нас снова будут проблемы. Успокойся уже, маньяк малолетний!

— Да я моложе тебя всего на сотню лет!

Братья принялись бороться и пререкаться. Впрочем, Харибда в конце концов уступил старшему и принялся собирать свое войско механических монстров к новому “крестовому походу”. Я тоже времени не терял, и использовал эту небольшую заминку для того, чтобы окончательно освободить руки. Теперь остается лишь ждать подходящего момента, чтобы сбежать или напасть. Делать это прямо сейчас было бы форменным самоубийством.

— Брат, у нас проблемы! — внезапно заявил Харибда. — К нам идет Гекатонхейр!

Ну вот, поражение Горгоны не осталось незамеченным. Надеюсь, нападение многорукого гиганта даст нам желанную возможность вырваться из плена. Даже если Кир-старший каким-то образом справится со Сциллой и Харибдой, вышедшими из-под сдерживающего поля Механикуса, Селеста будет чувствовать себя абсолютно раздавленной. А это то, чего я, как, эм-м-м, “брат-клон ее парня” никак не могу допустить!

Глава 28. Шах и мат

— Бежим, бежим, бежим!

Мы со всех ног удирали прочь от поля битвы трех гигантов. Братья-бегемоты недооценили Гекатонхейра: этот многорукий (и многоногий) спрут-переросток с десятками механических клешней-тентаклей очень быстро избавился от мелких приспешников Харибды, и обездвижил дракона, обвив его лапы своими щупальцами. Землю под нашими ногами сотрясали удары — это монстр пытался пробить грудную клетку противника своим “клювом”, чтобы забраться внутрь и уничтожить его ядро. Самым уязвимым местом оказался как раз тот пустой отсек, где Харибда до сих пор хранил тело своего брата.

Сам Сцилла тоже попал в плен: несколько щупалец Гекатонхейра играли с ним, будто с волейбольным мячом, и лишь Абсолютный барьер не позволял им превратить свою жертву в стальную лепешку-фрисби. Механический паук пытался отстреливаться “Темным лучом”, но из-за бешеного вращения это умение лишь оставляло длинные борозды на стенах и щупальцах тентаклевого монстра, не причиняя им особого вреда.

Собственно, благодаря этой борьбе нам и удалось сбежать: энергетический кокон, который удерживал Селесту, попросту разбился при столкновении с внешним барьером, и я кое-как исхитрился освободить ее от оков. Пришлось снова “ходить на руках”, но уже по совсем другой причине — вращение и перегрузки от ударов постоянно пытались оторвать меня от тела Сциллы, так что нужно было изо всех сил цепляться за выступы корпуса, чтобы не разбиться при очередном столкновении.

Наконец, крепко сцепившись ногами, мы разжали руки и центробежная сила отшвырнула нас прочь. Абсолютный щит, как это бывало уже не раз, не причинил вреда своей хозяйке и мы попросту вылетели наружу сквозь небольшую прореху в барьере, рухнув на землю в сотне метров от извивающихся великанов.

— Сюда! — Выкрикнула Селеста, пытаясь перекричать ужасный грохот. — Страж в этой стороне, я уже его чувствую!

Мы рванули вперед по просторному коридору, почти не разбирая дороги. Позади раздался какой-то взрыв. Похоже, Сцилла смог-таки нанести серьезный урон Гекатонхейру. В голове “спрута” зияла большая дыра. Несколько щупалец великана сразу же рухнули на землю, а дракон, освободившись от железной хватки, рвал на части оставшиеся тентакли. Механический паук сделал еще один контрольный выстрел в голову врага и резво покатился в нашу сторону.

— Скорее!

Бежать стало труднее — вместо твердых листов металла под ногами скрипел песок. Мы свернули за угол. Очень вовремя: за нашей спиной выросла черная стена — Сцилла пальнул в нашу сторону Темным лучом. Зараза! До Небесного стража — рукой подать! Я уже вижу впереди его прямоугольный силуэт, окруженный густым белым туманом. Страж представлял собой высокую металлическую колонну, висевшую в нескольких метрах над землей, с ярко-голубым ядром в центре, прямо как у Железного человека. Здоровенная! По сравнению с этой махиной даже бегемоты теперь казались жалкими.

Позади него в воздухе вращалась большая светящаяся сфера, размером с десятиэтажный дом. Видимо, здесь и располагался центр управления этим миром а заодно и часть силы “Селесты-старшей”, запечатанная здесь еще в те времена, когда она входила в число самых могущественных Титанов доминиона.

— Скорей сюда! — властно приказала Селеста Стражу. — Защищай нас!

Колонна развернулась к нам и стала неспешно приближаться. Слишком медленно! А вот грохот позади явно свидетельствовал о том, что Сцилла не собирается давать нам фору. Темная сфера снова стала сгущаться у него в пасти. Паршиво! Здесь нет вообще никаких укрытий! Предчувствуя скорую активацию умения, мы кубарем бросились в сторону.

Однако тут произошло нечто странное. Смутная дымка, которая клубилась вокруг Стража и стелилась по земле, вдруг сконцентрировалась и окружила нас, образовав небольшое облако. Темный луч врезался в это облако и потух, не причинив нам вреда. Погодите-ка, это что, тоже вариация Абсолютного щита? Наверное, многоугольники барьера стали такими крошечными, что их уже невозможно различить невооруженным глазом.

Паук прыгнул вперед и через несколько секунд приземлился прямо возле нас, угрожающе выставив вперед свои передние лапы. Клубы белого тумана тут же потянулись к нему, будто щупальца Гекатонхейра, но замерли в нескольких метрах от тела Сциллы, как бы натолкнувшись на невидимый сферический барьер. Паук замахнулся, явно собираясь раздавить нас, но его лапа увязла в сгустившемся тумане, так и не достигнув цели. Похоже, что Небесный страж чувствует частицу Селесты внутри Сциллы и потому не может причинить ему вреда. Впрочем, убить нас у паука тоже не выйдет. И… что теперь-то?

Мы замерли, ожидая дальнейших действий Стража. А огромная колонна все так же величаво плыла навстречу, игнорируя нашу растерянность. Ну да, что ей какие-то мелкие разборки? Мы для нее, словно букашки, как ни крути. Не найдя ничего лучшего, мы просто пошли к Стражу навстречу. Тот неловкий момент, когда детишкам приходится отложить свою эпическую битву из-за того, что по дороге в этот момент проезжает какой-нибудь бульдозер. О-о-очень медли-и-ительный бульдозер.

— Погоди брат, я уже бегу! — рев Харибды вывел нас из легкого ступора.

Механический дракон разобрался с умирающим спрутом и теперь со всех ног бежал к нам.

— Стой там, идиот, не подходи близко! — рявкнул в ответ Сцилла.

— Что? Не переживай, брат! Я эту стерву одной левой…

— Да погоди ты, придурок! Страж тебя к нам все равно не подпустит!

Дракон попытался затормозить, однако было уже поздно: клубы белого тумана стали собираться в длинные жгуты и потянулись к Харибде, окружая его со всех сторон. В тех местах, где туман прикасался к его броне, та просто рассыпалась в прах, словно бедолага не из закаленной стали был сделан, а из песочного печенья. Теперь понятно, почему бегемоты за столько веков не смогли победить Стража. Эта штуковина слишком сильна!

— Беги, дурак, уходи оттуда немедленно!

Сказать оказалось легче, чем выполнить: сквозь прорехи в защите, оставленные Гекатонхейром, туман начал проникать в тело дракона, разъедая его изнутри.

— Бра-а-ат! — в ужасе заревел Харибда. — Мне больно! Помоги мне, брат!

— Стой, прекрати это, я приказываю тебе! — Сцилла повернулся к Стражу, размахивая лапами.

— Это не сработает, — хмыкнула Селеста. — Тебя он точно не послушает.

— Тогда ты ему прикажи! — вспыхнул Сцилла.

— Вот еще! — девушка скрестила руки на груди. — Твои проблемы — сам их и решай.

— Ах ты ж с-с-с… — рассерженно зашипел паук

— Я — что? — развеселилась девушка. — Сволочь, стерва, сука… Селеста? Я слышала это так много раз! Неужели за столько веков нельзя было придумать что-нибудь новое?

Борьба не заняла много времени. Вскоре от механического дракона остался лишь небольшой холм из металлической стружки и светящаяся капсула с сердцем монстра, которую наниты оставили нетронутой. Я запоздало осознал, что “песок” под моими ногами — это точно такие же опилки, оставшиеся от всех, кто когда-либо пытался добраться до Ядра.

Избавившись от противника, Страж приблизился к нам. А затем огни на его корпусе погасли и он рухнул вниз, глубоко увязнув в толстом слое песка нижней частью своего корпуса. Его грудная клетка распахнулась, открывая доступ к светящейся сфере — микромодулю. Мы переглянулись. Похоже, победит тот, кто первым заберется наверх!

Паук-Сцилла прижался к земле, готовясь к прыжку. Соревноваться с ним в прыгучести было бы слишком самонадеянно, так что мы с Селестой тут же забрались на него. Автоматические турели, располагавшиеся на его теле, сразу начали стрелять. Абсолютный щит для него сейчас бесполезен, да и Темным лучом на такой дистанции он пользоваться не сможет, значит остается только обычное оружие. Мы безоружны, но это еще не значит, что мы совсем беспомощны. Особенно, когда у врага этого самого оружия более чем достаточно…

Скачок! Мы оказались в воздухе. А заодно и в невесомости. Пришлось сильно постараться, чтобы добраться до ближайшей турели и разоружить ее, не получив серьезных повреждений. Приятно снова почувствовать мощную пушку в руках! Несколько секунд мы, как блохи, скакали по телу паука, стараясь нанести ему как можно больше повреждений, пока он, в свою очередь, перепрыгивал с платформы на платформу еще более огромного Стража.

Селеста забралась на морду чудовища и использовала свой козырь — нанороботов. Крохотные механизмы проникли внутрь управляющих схем паука и пытались вывести его из строя. Однако самым слабым местом оказались, конечно же, лапы монстра. Наконец, мне удалось уничтожить сервопривод одной из конечностей, и Сцилла, не сумев удержаться на краю очередной платформы, сорвался вниз.

Тело монстра снова сотряс удар — он приземлился на землю. Сцилла сделал несколько резких движений корпусом, словно собака, стряхивающая с шерсти грязь или воду. Пришлось срочно хвататься за выступы брони, чтобы не сорваться с этой бешенной восьминогой лошадки. Это оказалось большой ошибкой: Сцилла воспользовался заминкой, чтобы поймать нас обоих своими цепкими лапами-клешнями. Ну вот, допрыгались!

Селесту это, понятное дело, не остановило. Ее тело тут же стало жидким, как у знаменитого Терминатора и она вырвалась из хватки. А вот я застрял. Проклятье!

— Отпусти его! — приказала Селеста.

— Что такое, богиня, я завладел чем-то ценным для тебя? — злорадно поинтересовался Сцилла. — Сдавайся, и я буду снисходителен к вам обоим.

— Да я скорее сдохну! — ответила девушка.

Я благоразумно помалкивал, старательно откручивая винты, которые удерживали нижнюю половину тела, которую мне совсем недавно пришлось позаимствовать у другого робота.

— Тогда у меня нет другого выбора, — хрипло рассмеялся паук, демонстративно размахивая мною, словно детской погремушкой, прямо над головой девушки.

От перепалки нас отвлек новый шум. Что-то большое и тяжелое приближалось ко входу в управляющий зал. Сперва показались щупальца спрута, потом длинное змееподобное тело. Это еще что за чертовщина? Гекатогоргонхейр?

— Я есть Зи-и-иг! — радостно заревело чудовище-гибрид, направляясь прямо к нам.

Ну надо же, какой шустрый парень! Все-таки он выжил. Однако есть еще одна сложность: на его пути лежит сейчас капсула с душой Харибды. И, зная тягу Зига к коллекционированию подобных штуковин, ни у одного из нас не возникло сомнений в том, что произойдет с ней через несколько секунд.

— Не смей! — закричал Сцилла, разворачиваясь в противоположную сторону. — Не смей его трогать или я тебя на лоскуты порву!

Ну вот, настал его черед спасать “кое-что ценное”. Он тут же рванул к останкам брата, окончательно определившись со своими приоритетами в этом противостоянии.

— Скорей, беги к Стражу! — крикнул я Селесте, отсоединяя последний винт корпуса.

Нижняя половина моего тела так и осталась в лапах убегающего Сциллы, а верхняя попросту упала на землю.

— Но… — растерянно отозвалась девушка, оглядываясь на приближающегося монстра-душегуба.

— Быстрее! — не уступал я, направляя трофейное оружие прямо себе в грудь — туда, где располагалось ядро. — Я буду для тебя лишь обузой.

Смерть не повредит мне, а всего лишь отправит на перерождение. Главное не угодить в лапы Зига. Но естественно, я не собираюсь уходить, не досмотрев это представление до конца.

Селеста кивнула и бросилась к Стражу. К счастью, на его теле есть множество выступов, по которым обычный автоматон вполне может забраться наверх.

Сцилла сцепился с Зигом. Забавно, что именно он в конечном итоге выигрывает для Селесты время, чтобы та смогла добраться до микромодуля и завладеть силой Стража. Однако, разница между ними слишком велика. Вспышка лазера Горгоны — Зиг каким-то образом уже успел починить его — и со Сциллы слетает Абсолютный барьер. Как я и думал, мощность этого оружия запредельно высокая. Его явно готовили его для сражения со Стражем.

А дальше щупальца делают свое дело — отрывают пауку лапки, вскрывают панцирь, достают самое ценное — ядро. Капсулы с душами обоих братьев отправляются в чудовищную пасть почти одновременно… Даже немного жаль их. Когда выберемся наружу нужно обязательно попытаться разъединить их при помощи силы Фобоса. Селеста, ну где ты там? Все происходит слишком быстро, а колонна стража уж очень высокая!

Щупальца Зига потянулись вперед и вверх — прямо к раскрытой груди Стража. Проклятый монстр-гибрид слишком велик — он вполне может дотянуться до самой вершины! Где-то там взбирается наверх и она, моя богиня. На кон поставлено все — наши души, наша свобода и здравый рассудок. Если безумец Зиг вырвется на свободу, поглотив личности всех поверженных богов, скорее всего, даже Кир-старший не сумеет его удержать. Боюсь представить его боль и разочарование, когда он обнаружит, что душа Селесты тоже стала ингредиентом этого адского коктейля душ, от которого поежился бы даже старина Фобос.

Теперь все в твоих руках, любимая. Ты ждала этого момента так долго — упрашивала и уговаривала нас позволить тебе отправиться сюда. Надеюсь, тебе хорошо. Надеюсь, ты счастлива. Ну а я… Мне придется покинуть этот спектакль всего за секунду до занавеса — оно из щупалец Зига быстро приближается ко мне. Предохранитель снят, разрывной снаряд уже в патронной камере. Прощай, механический мир, жестокий и бесшабашный!

Щелк, щелк.

Черт, заклинило… Нет, нет, не-е-ет!!!

* * *

Когда я пришел в сознание, картина мира резко изменилась. Мое тело стало очень большим, а вместо рук появились длинные гибкие отростки. Управлять их движениями мне не удавалось, так что я мог лишь бессильно наблюдать, как они тянутся к высокой металлической колонне, внутри которой светится яркий голубой огонек. Как пытаются поймать сереброволосую девушку, которая взбирается наверх по выступам на корпусе Стража. Вот значит каково это — быть поглощенным более сильной душой? Должно быть моя личность все еще не растворилась полностью, а потому я могуосознавать происходящее. Нет, я не сдамся так легко!

Я напряг все свои душевные силы, стараясь помешать движениям щупалец или хоть немного затормозить их, не дать им схватить Селесту. Остановись тварь! Замри! Сдохни! Даже если это будет последним, что я сделаю в своей короткой независимой жизни, я ни за что не позволю…

— Что по-твоему ты делаешь? — раздался в моей голове до боли знакомый голос.

Я опешил. Это же я, мой собственный голос!

— Кир?!

Сказать что я был удивлен — ничего не сказать. Откуда здесь я? В смысле, он!

— Я тут вообще-то важным делом занят, а ты мне мешаешь. С тобой все в порядке? — лукаво произнес голос.

— Твою дивизию! Так значит монстр-Зиг… все время это был ты?!

— Ну да, — развеселился голос. — Попасть сюда нетрудно. Неужели ты правда думал, что мы позволим Селесте вот так просто рисковать жизнью без какого-либо присмотра? Ну а Зиг — он действительно существовал. До определенного момента.

— Погоди, а как же я? Хочешь сказать, я был нужен, просто чтобы отвлекать ее внимание?

— Ну да, что-то в таком роде, — неловко рассмеялся голос. — Мы же оба понимаем, как сильно она расстроится, если узнает, что все это время она была в абсолютной безопасности, а бегемоты погибли задолго до ее появления на третьем уровне… Все, кроме Сциллы. Но это уже детали.

Щупальцам на мгновение удалось схватить Селесту, но она все-таки сумела вырваться и одним рывком запрыгнуть на платформу с микромодулем Стража.

— Значит все это — и правда, спектакль? — задумчиво уточнил я.

Белый туман, висевший в воздухе, ожил и начал стремительно разъедать щупальца Гекатонхейра. Селеста взмыла в воздух, а ее тело начало светиться. Во лбу загорелась яркая точка. Царевна-лебедь, блин. Но, черт возьми, какая же она все-таки красивая!

— Мы все защищаем своих близких, как умеем, — со вздохом ответил мой брат-близнец. — Даже если это не всегда им по душе. Ну так что, ты готов стать частью Целого?

— Целого? Погоди, так ты — тоже осколок?

— Да, — подтвердил он. — Происходящие снаружи события тоже слишком важны, чтобы оставлять их без нашего внимания.

Селеста, не оглядываясь, протянула руку назад — к массивной сияющей сфере, которую защищал Небесный Страж. Та послушно сжалась до размеров бильярдного шара и мигом оказалась в ладонях своей хозяйки. Вокруг девушки закружились водовороты энергии, нимб над ее головой проявился в реальном мире и стал медленно разрастаться и усложняться, превращаясь в подобие светящейся короны. Затем он переместился к затылку, стал плоским и узорчатым, каким его обычно рисуют на иконах святых. В конце концов, он схлопнулся в одну точку и ярко вспыхнул, превращаясь в широкое сияющее кольцо за спиной — явный признак рождения нового божества. Трепещите, враги, страшись, доминион, Селеста снова вернулась в этот мир!

Богиня хлопнула в ладоши, посылая в пространство мощную волну энергии, и мое сознание снова померкло.

* * *

— В смысле ты стал одним из старших богов Доминиона?! — Селеста была почти разъярена.

— Да как-то само собой вышло, — я пожал плечами, демонстрируя сдержанную улыбку. — Не думал, не гадал, а тут хоп — и я на вершине. Сам удивляюсь! Считай, выиграл джек-пот.

Мне нравится наблюдать за ней, когда она злится. Ее роскошные белые волосы, обычно гладко уложенные, начинают оживать и искриться, будто разгневанные звездные протуберанцы. Кожа приобретает горячий оттенок, будто под воздействием интенсивного внутреннего огня. Весь ее облик испускает силу и решимость, которые вызывают дрожь и притягивают взгляд одновременно. И хотя я сам не робкого десятка, моя душа не может устоять перед мощью, которую она излучает, когда ее сердце полно страсти и негодования. В такие моменты я осознаю, что стоять рядом с ней — привилегия и вызов одновременно.

Но подавать виду нельзя, иначе этот гнев станет по-настоящему опасным. Девушка долгое время провела в человеческой форме и все еще не лишена типичных слабостей нашей породы. Хоть она и стала богиней, понадобится некоторое время, чтобы научиться по-настоящему владеть собой, выйти за пределы “Хомо” и стать по-настоящему “Сапиенс”. Даже мне до сих пор приходится считаться с этим сомнительным наследием.

Мы неспешно прогуливались по просторным коридорам библиотеки, заполненной бесчисленным количеством книг. Вернув свою силу, Селеста получила доступ к прежним способностям, в том числе и к огромному информационному хранилищу, которое она создала много столетий назад. Одно из преимуществ пользования Системой — для некоторых вещей она может служить очень надежным хранилищем.

Конечно, хранятся здесь не какие-нибудь там замшелые фолианты. На обложке каждой книги изображена планета. И любое достаточно могущественное существо, способное оперировать большими объемами информации, может считать с нее полную историю появления, развития и падения любой цивилизации, которая когда-либо рождалась на свет в нашем доминионе. Собственно, я пришел сюда, чтобы немного почитать. А заодно оставить здесь копию своего гримуара. На всякий случай. Ну и, конечно же, вернуть на место толстый томик со скромным заголовком “Земля”. Нечего ему по частным коллекциям пылиться!

Задача предстоит не из легких: добрая половина из многочисленных потоков моего сознания останется здесь — бороздить этот необъятный, даже по моим меркам, океан информации, нещадно тралить его своими нейронными сетями, отделяя драгоценные крупицы нового Знания от бесполезной “воды”.

— Один раз! Всего один раз я хотела обойти тебя, быть на шаг впереди! — девушка все еще была не на шутку рассержена. — Ты не мог подождать хотя бы несколько дней?! Мы провели там всего две недели!

После слияния с осколками собственной души, которых я отправил ей помогать, мне передались все их воспоминания, так что я отлично знал, через что ей пришлось пройти. К счастью, девушка ничего не заподозрила, хотя второй осколок несколько раз действовал довольно небрежно, оставляя опасные подсказки. Надеюсь, ей никогда не придет в голову пересматривать эти воспоминания, а иначе…

— Мне представился шанс и я им воспользовался, — невозмутимо ответил я. — А кто бы на моем месте не воспользовался? Сто пятьдесят тонн аурамитовых нанитов на дороге не валяются, знаешь ли!

— Я столько раз просила тебя забыть прошлое, избегать лишнего насилия, не портить жизнь простым жителям доминиона!

— А кто говорит про насилие? Все прошло тихо, мирно. На самом деле большинство богов даже не знают, что это случилось. Ну, может, по косвенным признакам догадываются некоторые, — самокритично признал я.

— Ты, ты… !!! — кажется, у девушки не осталось больше аргументов, которые можно было бы пустить по бурлящему потоку эмоций.

— Да не переживай ты так, я тебе все расскажу и покажу. Может, даже дам немного порулить. Хочешь снова почувствовать себя могущественной? Астральное тело божества десятого ранга — это не шутки!

Она перестала хмурить брови и внимательно посмотрела на меня.

— Погоди, ты серьезно? Я слишком хорошо знаю эту твою манеру иронизировать над самыми взрывоопасными проблемами. Рассказывай! Что происходит?

Я криво улыбнулся.

— Видишь ли, вся эта история с прокси-божествами началась очень давно. Если это удалось мне — значит, могло получиться и у кого-нибудь другого. Думаю, это один из принципиальных и неустранимых “багов” нашей Системы, завязанный на ее непомерную жадность. Ну или можно сказать, что это главная “фича”. Нет худа без добра, знаешь ли.

— Ты сейчас на Великую войну намекаешь, ведь так? — уточнила Селеста.

— Ну да, конечно, — кивнул я. — Просто подумай, кому была выгодна гибель Титанов, для чего самом сердце доминиона целых три столетия сидел очевидный шпион Куармориониксорт, и почему он он вдруг сбежал при появлении Прометея, спевшись, внезапно, с Анубисом. Ах да, и прибавь сюда дурацкий запрет на перезапись нашего временного потока. Я и сам не обращал внимания на все эти хлебные крошки, пока не поглотил личность Асмодея. Только теперь все встало на свои места.

— Так, погоди, слишком быстро! Ты говоришь сейчас о смерти Хроноса? Думаешь, драконы исподтишка избавились от него, чтобы сохранить монополию на манипуляции с временем?

Я отрицательно покачал головой.

— Драконы в этой игре — всего лишь пешки. Чуть более могущественные и опытные. Но не более того. А вот нам с тобой придется вступить в это противостояние на равных, несмотря на огромную разницу в силе.

Ее зрачки расширились от внезапного прозрения.

— Онейрономикон? Гиперреальность?

— Да, ты все правильно поняла. Но я все равно произнесу это вслух.

Звук моего голоса распространился по коридорам библиотеки, отдаваясь гулким эхом, словно само это место было согласно с каждым словом:

— “Системы тоже ведут войны”...

Мания крафта. Том 7. Владыка

Глава 1 Спящая красавица

В предыдущих сериях: Вексель, сын Асмодея, сильно напугал главного героя, пообещав ему свадьбу с Грэмом. Позднее Вексель оказался в полной власти Кира, а Фобос пообещал Асмодею «перевоспитать» негодного мальчишку.

От автора: история сложная и многослойная, многое здесь — не то, чем кажется, будьте внимательны. В конце есть все пояснения. Приятного чтения!

* * *

С первыми лучами солнца, что пробивались сквозь адаптивные окна спальни, Вексель с трудом распахнул глаза. На Мальстреме нет дня и ночи — их определяет Ассистент, управляющий системами станции. Пробуждение после шумной вечеринки — словно удар по голове. Только что ты предавался веселью или разврату и вдруг осознаешь себя, лежащим на влажной постели с пересохшим ртом и разбухшим, как у горного тролля, мозгом, не помещающимся в черепной коробке.

Немного магии — и чувства приходят в норму. Дурацкий побочный эффект Сопротивления отравлению — способность не дает как следует насладиться алкоголем. Приходится отключать. В последнее время Вексель почти не позволял себе такой роскоши, но праздник в честь завершения реконструкции Мальстрема — неплохой повод дать себе возможность немного расслабиться. Да и после всего, что с ним произошло, как следует напиться — это лучший способ снова прийти в себя.

Небрежно сбросив с себя руки и ноги обнаженных красавиц, которые мирно посапывали рядом, юноша поднялся с постели. Жадно припал к стоявшему на тумбочке графину. Магия магией, а жажду лучше утолять нормальной, «человеческой» водой. У сконденсированной из воздуха влаги всегда есть какой-то неприятный привкус. Да и отделаться от мысли, что совсем недавно эта жидкость испарилась с тел лежащих на постели девиц, вряд ли получится.

Вексель бросил еще один взгляд на обнаженные фигуры и не без труда подавил зарождающееся желание продолжить вчерашнее веселье. Поразительный уровень самоконтроля для юноши его возраста. Еще пару дней назад он действительно плюнул бы на все дела, на раздраженное ворчание Циркон, и позволил бы себе еще часок-другой покувыркаться в постели с этими милыми созданиями. Но только не теперь. Из головы не выходил разговор с отцом.

Он снова ощутил волну жгучего стыда. Конечно, ему не следовало так себя вести, но что он мог поделать? Отец снова не проявил никакого интереса к его достижениям и лишь коротко кивнул, выслушав отчет. Словно долгие месяцы кропотливой работы, бессонные ночи, сотни изнурительных совещаний и десятки жарких переговоров, в результате которых Мальстрем действительно восстал из пепла, словно феникс, для Асмодея не значили ничего. Совершенно ничего…

Вексель просто не выдержал, он взорвался, как паровая бомба. Высказал отцу все, что думал, все, что накипело в его душе за последние несколько лет, все, что не решался говорить вслух с того самого момента, как Асмодей отправил его в изгнание и отобрал у него Синон. Высказал и замер, с ужасом осознавая, какую ужасную глупость он только что совершил.

Однако, отец не испепелил его на месте и даже не лишил его высокой должности, за которую Вексель так долго боролся. Вместо этого он впервые позволил сыну ненадолго заглянуть в один из потоков своего сознания. И в этот момент все изменилось.

Поток мыслей отца был сумасшедшим водоворотом информации, решений, планов и сценариев, которые всплывали и исчезали со скоростью света. Это было совершенно иное, непостижимое понимание мира, масштаб которого не могла вместить в себе обычная человеческая психика. На мгновение Вексель осознал, с какими грандиозными трудностями сталкивается его отец каждый день, и насколько несущественными, мелочными на этом фоне кажутся его собственные проблемы. Насколько смехотворны его достижения и амбиции в сравнении с тем бременем, которое держит на своих плечах его отец.

Векселю не оставалось ничего другого, кроме как рухнуть на колени в полном изнеможении, пытаясь осмыслить хотя бы малую часть того, что ему было показано. В таком состоянии и нашла его Циркон, когда божественный домен Асмодея снова выплюнул Векселя в материнскую реальность.

Тряхнув головой, юноша отогнал тяжелые воспоминания. Что случилось, то случилось, нужно двигаться вперед. Как следует умывшись и приняв душ, юноша взмахом руки заставил разбросанную по полу одежду и защитные артефакты вернуться на положенное им место. Обычно этой работой занимаются девушки, но сегодня как-то не хочется тратить время на такую ерунду. Пусть себе спят. Тем более, вчера он объявил, что сегодня у всех будет выходной.

Одетый и полностью готовый к новому дню, Вексель вышел из спальни и направился в столовую. Можно было воспользоваться порталом или приказать доставить завтрак прямо в кабинет, но сегодня ему хотелось немного прогуляться, проникнуться атмосферой станции и заодно проверить, справились ли марионетки-уборщики с последствиями вчерашних гуляний. Немногочисленные жители станции приветствовали своего лидера почтительными поклонами.

Адьютант подловила его прямо за столом. Должно быть выяснила через Ассистента, где он находится. Алмазные глаза Циркон как всегда излучали равнодушие и лукавую насмешку. Много раз Вексель пытался увлечь ее, соблазнить, заставить ее зрачки хоть немного расшириться. Но ни пылкие беседы, ни знаки внимания, ни неожиданные поступки не могли растопить ее ледяное сердце.

Снежная королева! Словно она знает что-то такое, чего не знает Вексель, и это делает ее на голову выше него самого. Девушка совершенно не скрывала свои естественные, кристальные волосы, хотя все прекрасно знали, что слаймам под страхом смерти запрещено покидать производственные планеты. Но пока никому из представителей закона не хватило смелости сказать ей об этом прямо в лицо. Вексель и сам не был уверен, сумеет ли он остановить владелицу «Кристалла времени», если вдруг случится что-нибудь непредвиденное.

— После обеда нас посетит делегация торгового союза Ливан-4, — начала девушка утренний инструктаж, пригубив какую-то дурно пахнущую маслянистую жидкость из хрустального бокала. — Они заинтересованы в услугах наших людей для борьбы с пиратами. Я назначила встречу на два с четвертью.

Вексель кивнул, рассеянно вертя жаренную талурианскую креветку, наколотую на вилку. Все эти мелочи вполне мог бы согласовать его Ассистент, но после нескольких неловких ситуаций Циркон стала каждый день проводить такие вот брифинги. С упорством, достойным лучшего применения, она как бы случайно вылавливала главу Мальстрема по утрам и устраивала ему эту изощренную пытку потоком бесполезной информации. По крайней мере, так ему всегда казалось. До вчерашнего дня…

— На складе проводится инвентаризация, мы подозреваем, что кто-то нечестно распоряжался ресурсами, предназначенными для праздника, — продолжила Циркон. — Требуется независимый эксперт, владеющий Магией разума. Лучше всего, чтобы это были именно вы, глава.

Еще один послушный кивок. На Синоне он ни за что бы не стал возиться с подсчетом каких-то там бочек и поиском виноватых. Просто отрубил бы голову кладовщику и назначил другого. Но теперь все немного иначе.

— Ах вот еще, — как бы невзначай заметила Циркон. — Вчера, в самый разгар праздника, как раз когда вы, эм-м-м, «отсутствовали», на станцию прибыл загадочный корабль без опознавательных знаков. Все бы ничего, но сканирование корабля дает странные результаты, а мой Ассистент опознал на одежде одного из гостей характерную символику личной стражи Тлальтекутли…

Вексель едва не подавился вином. Богиня инсектоидов на его станции? Такого рода новости обычно приводят лидера либо к небывалому успеху, либо к полному краху всей его карьеры.

— И ты говоришь мне об этом только сейчас⁈ — воскликнул он. — Ты хоть понимаешь, чем это грозит станции, чем это грозит нам всем?

— Я пыталась поставить вас в известность еще вчера вечером, — с достоинством ответила Циркон. — Но вы находились в состоянии, гм, несовместимом с принятием важных решений. Гости тоже никак себя не проявляли, поэтому я решила, что дело вполне может подождать до утра.

Игру в гляделки проиграл Вексель. Действительно, стоило только позволить себе расслабиться, как злодейка судьба подбросила очередную неожиданность, которая нарушила хрупкий баланс. Проклятье, а ведь день начинался так хорошо!

Тут, словно молния, пронзило Векселя внезапное осознание. Тлальтекутли! Технологии инсектоидов! Нанороботы!

Вчера, когда он ненадолго погрузился в поток его мыслей своего отца, одной из самых серьезных проблем, занимавших разум Асмодея, была болезнь, поразившая его тело, состоящее из микроскопических аурамитовых роботов. Крохотная часть этих нанитов, весом не более десяти миллиграмм, перестала подчиняться воле божества и начала жить собственной жизнью.

Казалось бы, не самый серьезный повод для беспокойства, когда твое тело весит сто пятьдесят тонн! Однако эти странные наниты вели себя подобно раковой опухоли — бесконтрольно размножались и совершенно не реагировали на системные команды. К тому же, ограничения, наложенные Системой, не позволяли Асмодею хоть как-нибудь повлиять на них своей божественной силой. То ли эту заразу намеренно занес кто-то из врагов, то ли она появилась спонтанно, из-за фатальной ошибки в процессе копирования роботов, ответа на этот вопрос не знал даже сам отец. В любом случае, решение этой проблемы занимало большую часть его внимания.

По спине Векселя побежали мурашки. О нет, неспроста Асмодей позволил ему заглянуть в свое сознание! Да еще и в тот самый момент, когда к Мальстрему подлетал корабль Тлальтекутли. Боги инсектоидов славятся своим мастерством в обращении с нанороботами. Никто не знает эту технологию лучше них. А эта богиня со странным именем известна еще как повелительница жизни и смерти, то есть имеет прямое отношение к целительству!

— Ты должна организовать нам встречу, — распорядился Вексель. — Где-нибудь в неформальной обстановке, инкогнито. И все должно быть на высшем уровне!

— Слушаюсь.

Брови девушки взметнулись вверх. Кажется, она была удивлена его инициативой и серьезностью.

— У вас есть какие-то предположения о цели их визита? — поинтересовалась она.

— Естественно, — Вексель позволил себе расчетливо улыбнуться краешком рта. — Ведь на то я и глава.

Ничего, ничего, немного времени, немного терпения — найдется и на эту ледышку управа!

* * *

Шаги Векселя отдавались гулким эхом по коридорам станции. Ему навстречу величаво двигался роскошный паланкин, украшенный белоснежными тканями и золотом. Если быть более точным, — паучьим шелком и аурамитом, но лишь наметанный глаз опытного авантюриста способен опознать эти дорогие материалы. Даже Вексель не сразу понял, что перед ним — настоящая крепость, способная выдержать термоядерный взрыв. Впрочем, думать о взрывах Векселю в последнее время не слишком-то хотелось.

Самоходная тележка приближалась плавно, словно ветряная яхта под белыми парусами. Однако, если внимательно приглядеться, то под изящной драпировкой можно было заметить мельтешение когтистых конечностей какого-то ездового насекомого, наверняка тоже непростого. Скорее всего, основное назначение этого экипажа, увешанного бесценными артефактами, — сокрытие присутствия божества, которое сидит внутри. Не столько от жителей станции — вряд среди них есть хоть кто-то достаточно могущественный, чтобы опознать скрывающегося бессмертного, — сколько от прочих богов этого доминиона.

Знает ли отец о появлении Тлальтекутли? Наверняка знает, раз посвятил сына в страшную тайну, о которой наверняка не знает более ни одно живое существо в этой части галактики. Теперь его священный долг — оправдать ожидания отца и втереться в доверие этой странной богине. Возможно даже соблазнить ее… А что? Они оба — благородного происхождения, и уж в чем-чем, а в угождении женских прихотей Вексель разбирался лучше, чем в чем-либо другом. Уж не за эту ли способность отец выбрал именно его? Кто знает, кто знает.

Интересно, какая она, эта богиня? Ассистент Векселя нашел в Сети лишь обрывочные данные. Легенды, как и положено, прославляли ее мудрость и красоту, а сухие отчеты военных походов — говорили о могуществе и изощренности стратегических решений. В любом случае, Вексель по опыту знал, что все боги — сложные существа с острым чутьем и яркой индивидуальностью. А значит, с его стороны все должно быть безупречно!

— Приветствую вас на борту моей станции, уважаемые гости! — произнес юноша, изображая грациозный поклон. — Мое имя — Вексель. Я — владелец этого скромного островка жизни посреди бескрайней пустыни космоса. Позвольте пригласить вас на небольшую прогулку по просторам нашего оазиса.

Первое впечатление — самое важное, так что Векселю пришлось призвать на помощь все свое обаяние и красноречие. После чего он просто замер в ожидании реакции богини, пристально вглядываясь в смутные фигуры, скрытые за белоснежной тканью.

К его удивлению, невесомые шторы паланкина сразу же раскрылись и оттуда выпорхнула хрупкая девушка с шипастыми «крыльями» за спиной. Ассистент Векселя сразу же опознал в ней высшего инсектоида, золотистую многоножку, по силе не уступающую ему самому. В повозке был кто-то еще, вероятно, сама богиня, но юноша сумел разглядеть лишь силуэт.

— Хей, хей, привет парень! — жизнерадостно воскликнула девушка-многоножка, бесцеремонно бросаясь Векселю на шею, словно они были давними знакомыми, которые не виделись много лет. — Это ты тут за главного, да? А ты симпатичный! Меня зовут Сентискорч! Госпожа велела с тобой подружиться. И по возможности затащить в постель.

Она равнодушно дернула плечами, как будто речь шла об увеселительной прогулке.

— Сенти! — раздался из-за штор возмущенный женский голос.

— А, ой. Простите, госпожа! — громко извинилась девушка, прикрывая рот ладошкой. — Кажется, это мне не следовало говорить это вслух, — объяснила она опешившему от такого напора юноше, слегка понизив голос. — А ты вообще как, хорошо разбираешься в теме? Я, честно говоря, еще ни разу не занималась этим в человеческой форме.

Последнюю фразу она произнесла почти шепотом, а на ее лице проступил яркий румянец. Впрочем, он исчез почти так же быстро, как появился.

— Сенти! — на сей раз в голосе «госпожи» уже звучала откровенная угроза.

Девушка испуганно втянула голову в плечи. А что, она тоже вполне симпатичная — стройная фигура, шальная улыбка и полные восторженного энтузиазма глаза. Занятное сочетание прямолинейности и эксцентричности. Но ослаблять бдительность нельзя. За всей этой показной наивностью вполне может скрываться хитрый расчет…

— Все в порядке, — юноша примирительно поднял руки. — Однако в нашем обществе действительно не принято обсуждать эти вопросы так открыто, — заметил Вексель, постепенно приходя в себя. — Не возражаете, если я объясню вам некоторые тонкости нашего этикета прямо во время прогулки?

Пришлось Векселю прочитать девушке импровизированную лекцию о том как правильно флиртовать, играть словами, создавая атмосферу таинственности и интриги, вместо того, чтобы выкладывать все и сразу. Как начинать с отвлеченных тем, таких как разговор о погоде, и все в таком роде.

— Женщина, милая Сенти, подобна изящному цветку, — пояснил юноша. — Ее цель — привлечь внимание сильного пола своим неповторимым обаянием, манящими взглядами и непринужденными знаками расположения. А если она набрасывается на мужчину, как хищная росянка, то не стоит удивляться, что он решит немедленно спасаться бегством.

— Ох, как же у вас все сложно, — пробормотала Сенти, покусывая ноготь на мизинце. — У нас дома все как-то проще происходило. Ты, может, не знаешь, но девочки-многоножки вырастают о-о-очень длинными. Вон, тетя Ичтака сейчас длинной в целый километр! — она широко развела руками, пытаясь этот самый километр изобразить. — А мальчики… ну скажем так: мальчики покороче будут. — Она свела вместе большой и указательный палец в характерном уничижительном жесте. — Ну и вот представь себе, если кто-нибудь из них решит каждый раз ползти к голове этой дылды, чтобы выяснить, как у нее там «погода». Сам понимаешь, что его место в это время займет кто-нибудь другой!

Вексель поежился, пытаясь не давать волю своему воображению. У каждой расы собственные брачные игры. А ему пока еще не настолько наскучило внимание прелестных нимф, чтобы предаваться разного рода экзотическим фантазиям. К счастью, по прихоти Системы любые существа с ростом могущества становится все более и более похожими на людей. Вон, даже глупышка Сенти сейчас выглядит вполне привлекательно. Несколько, гм, практических занятий, и с ней тоже можно было бы вполне приятно провести время.

Однако его нынешняя цель намного, намного серьезнее. Вексель нисколько не сомневался, что сидящая в паланкине Тлальтекутли пристально наблюдает за ними, и вся эта словесная шелуха — тоже своего рода игра, прелюдия. Да и само задание, которое они ему дадут в конце этого разговора, скорее всего будет вступительным, проверочным, если можно так сказать. Но что же на самом деле понадобилось могущественной властительнице жизни и смерти от скромного лидера гильдии наемников?

Брошенный через плечо взгляд не укрылся от глаз Сентискорч.

— Ах да, совсем забыла. Ты знаешь, я ведь тоже не зря сразу о сексе заговорила. Не подумай, что я какая-нибудь там израмщенка, или что-то таком роде.

— Извращенка, — машинально поправил Вексель.

— Да-да, — рассеянно отмахнулась Сенти. — Все дело в том, что у моей госпожи есть одна очень деликатная просьба.

— Чем я могу быть полезен?

Несмотря на показное равнодушие, сердце Векселя возбужденно заколотилось. Никогда прежде на его ложе не гостила настоящая богиня. Без сомнения это стало бы его самым значимым достижением, не только как мужчины, но и как сына одного из величайших богов современности.

— Все дело в том, что мы ищем один очень редкий и необычный товар. Мы не сумели найти его в нашем доминионе и потому прилетели сюда в надежде, что вы поможете нам его отыскать.

— Через порт Мальстрема каждый день проходят сотни грузовых судов, — с небрежностью заметил Вексель. — Среди них немало и таких, которые не числятся ни в одном официальном реестре и перевозят грузы, скажем так, сомнительного содержания. Если то, что вы ищете, существует в нашем рукаве галактики, будьте уверены, мне не составит труда это раздобыть. За соответствующее вознаграждение, конечно же.

Теперь девушка тоже бросила пристальный взгляд на паланкин. Вексель почувствовал, как сгущается воздух, как приглушаются звуки и замедляются движения проходящих мимо жителей станции. По всей видимости, богиня решила, что эту часть разговора не должен слышать никто посторонний.

— Мы ищем Аленький цветочек, — со вздохом призналась Сентискорч. — Ты знаешь, что это такое?

Вексель удивленно моргнул. Знает ли он о сильнейшем афродизиаке, настолько мощном, что всего один его лепесток способен заставить горного тролля несколько недель носиться по окрестностям в поисках подходящего объекта для любовных утех, приводя в ужас все живое и неживое своей огромной «дубиной»? Боги иногда используют это ужасное снадобье ради остроты ощущений, когда устают от обычных плотских удовольствий. Но раздобыть его действительно очень нелегко.

Юноша сглотнул. Если это «проверочное» задание, то каким же будет основное? От одной мысли о том, что он может оказаться в одной постели с божеством, да еще и под воздействием сильнейшего во вселенной стимулятора, по коже побежали мурашки. Нет, не о том он думает! Все это необходимо для того, чтобы спасти отца. Тлальтекутли наверняка знает какой-нибудь способ исцелить его тело от этой ужасной болезни. Нужно только сделать все правильно.

— Действительно очень непростой заказ, — он понимающе кивнул головой. — Но все же не безнадежный. Не хочу вас заранее обнадеживать, но я посмотрю, что можно будет сделать.

— Я знала, что ты обязательно сможешь нам помочь! — Сентискорч радостно захлопала в ладоши и снова бесцеремонно бросилась юноше на шею.

«На этот раз я не подведу тебя, отец!» — дал он себе твердое обещание.

Глава 2 Аленький цветочек

— В смысле, «товар закончился»⁈ Ваш менеджер уверял меня что…

Вексель пытался договориться с очередным поставщиком, уже восьмым по счету.

— Послушайте, я уверен, что у вас где-нибудь в закромах припрятан хотя бы один лепесток. Передайте своему руководству, что это личная просьба Асмодея!…

Он с раздражением отключил видеосвязь. Снова неудача. Да что же это такое, как будто сговорились все!

В кабинет вошла Циркон. Очень вовремя.

— Мне нужно, чтобы ты организовала экспедицию на Витриоль-6, — хмуро приказал юноша. — Переверни там все вверх дном, но добудь мне этот проклятый цветок!

— Слушаюсь.

Вексель готов был поклясться, что на ее лице промелькнула едва заметная улыбка.

— Что? — раздраженно спросил он.

— Приятно видеть вас искренне вовлеченным в работу, — с поклоном ответила девушка.

— Привыкай, — с ухмылкой ответил юноша. — Так теперь будет всегда.

* * *

Экспедиция — дело не быстрое. Перелет на другую планету, даже с учетом врат, ведущих во все уголки доминиона, занимает несколько дней, а то и недель. Далее — переговоры с местным архонтом о лицензии на охоту в его владениях. И изнурительные поиски в бесконечных дебрях джунглей тропического мира. Аленький цветочек — растение-паразит, которое питается ядовитой кровью одного редкого монстра. Когда-то даже считалось, что это часть его тела, однако потом было доказано, что это отдельное существо.

Вонамби, или радужный змей, — высшая ступень эволюции пресмыкающихся этого региона. Что-то вроде монстра-нефилима. Обладает сверхспособностью к телепортации, которую нельзя блокировать помехами. И к тому же этот зверь достаточно разумен, чтобы не попадаться в капканы и ловушки. Стоит охотнику хоть чем-нибудь себя выдать — и его дичь моментально исчезает. Та еще головная боль! Впрочем, если бы все было просто — кто-нибудь уже давно поставил бы производство этих цветков на поток.

Долгое время змей вообще считался мифом: просто потому, что увидеть его — это большое везение. Ну или смертельная неудача — если ты слишком слаб, чтобы не стать его обедом. На солнце кожа этого гиганта переливается всеми цветами радуги, словно оперение райских птиц, за что он и получил свое прозвище.

Циркон буквально наводнила джунгли портативными камерами, надеясь выследить его и застать врасплох, но все было безуспешно — зверь прекрасно чувствовал пространственные колебания а подкрасться к нему незамеченным было невозможно даже под «Фазовым сдвигом». Операцию спас один молодой мужчина, недавно присоединившийся к Гильдии. Он уменьшил девушку до размеров муравья и лишь в таком виде им удалось приблизиться к змею на расстояние, достаточное для активации ее основной способности.

Теперь Вексель восторженно разглядывал голограмму алого цветка, замороженного внутри статичного «Кристалла времени». Циркон явно стала сильнее, раз ей удается проворачивать такие трюки. Лучшего способа хранения для столь ценных алхимических ингредиентов, пожалуй, и не придумаешь. Впрочем, в компетентности своего адъютанта юноша ни разу не сомневался. Да и экземпляр попался очень хороший. На любом аукционе его стартовая цена была бы не меньше сотни миллионов. Не какой-то там замшелый листок, а настоящее сокровище! Всего через несколько дней корабль Циркон вернется в док, и он сможет отдать цветок богине.

В изгибах нежных лепестков юноше мерещились тела, переплетенные в порыве страсти. В голове роились беспокойные мысли. Должно ли постельное белье быть красным? А может, стоит покрыть ложе лепестками алых цветов? Ах да, и лучше всего будет заказать чехлы из кожи радужного змея. В таком вопросе нельзя быть беспечным, все должно быть идеально! Конечно, рассуждать об этом еще слишком рано, но нужно быть готовым ко всему, не так ли? Может, попытаться расспросить Сентискорч о предпочтениях ее госпожи? Нет, она слишком прямолинейна. Нужно найти другого подопечного, более деликатного. Хотя он тоже наверняка перескажет богине каждое его слово… Проклятье, как же сложно быть мужчиной!

Конечно же, все это время Вексель не сидел сложа руки. Почти каждый день он приглашал богиню в самые интересные уголки станции, ведя светские беседы с Сентискорч и внимательно прислушиваясь к редким комментариям Тлальтекутли. Голос богини завораживал юношу до глубины души. У Векселя всегда было хорошее чутье на женщин. Все-таки детство, проведенное в гареме божества — это особый опыт. По одному только тембру он мог точно определить, насколько обворожительна его обладательница и насколько она хороша в постели. А на сей раз чутье подсказывало ему, что более прекрасного и страстного существа он никогда прежде не встречал. Даже среди многочисленных жен и наложниц своего отца.

Однако богиня так ни разу и не выглянула из своей шагающей крепости, а Сентискорч упорно избегала тех мест и заведений, в которые паланкин никак не мог протиснуться. Вполне возможно, она не покидает его даже внутри своего корабля — просто из соображений безопасности. Не самая завидная участь. Вексель чувствовал вину за каждый день, который она проводила в ожидании, пока команда Циркон продолжала поиски заветного цветка.

Проблема испорченных нанитов также не давала Векселю покоя. С одной стороны, богиня наверняка может чем-нибудь помочь, но с другой стороны, она принадлежит к вражескому доминиону. Слишком рискованно просто взять, и рассказать ей о слабости одного из высших божеств. Это равноценно предательству и вполне может спровоцировать самую настоящую войну. Юноша провел несколько бессонных ночей, перебирая в голове всевозможные варианты, но так и не смог ничего придумать. Конечно, клятвы богов, данные при помощи Системы, непоколебимы, однако Вексель не раз слышал истории о том, как эти обещания были хитрым образом нарушены. В конечном итоге он не нашел ничего лучшего, как посоветоваться с самой богиней.

* * *

— Э-э-э⁈ В каком смысле, «готовятся к отбытию»? Ты в этом уверена⁈ Но как же, а как же…

Вексель не находил слов от растерянности. По всему выходило, что Тлальтекутли собирается покинуть порт Мальстрема в тот же день, когда Циркон должна доставить на станцию драгоценный груз. В один миг все его фантазии рассыпались, как карточный домик. Он ожидал, что задание с цветком будет своего рода проверкой. Очевидно же, что богиня инсектоидов не станет лично прилетать в самое сердце вражеского доминиона, просто чтобы раздобыть порцию божественной «Виагры». Есть какая-то проблема личного характера, которую она пытается решить. И, по всей видимости, она решила, что Вексель ей для этого просто не подходит.

— Организуй нам еще одну встречу. Немедленно, — приказал он своей помощнице. — Нужно выяснить, что мы сделали не так.

* * *

Прогулка выдалась отвратительно нудной. Разговор с Сентискорч никак не клеился, а обитательница паланкина вообще не подавала признаков жизни. Вексель даже задумался на секунду, а правда ли внутри экипажа кто-нибудь сидит, или богиня просто морочит ему голову, отправляя голосовые сообщения через какое-нибудь устройство связи. Периоды неловкого молчания становились все более тягостными и долгими, до тех пор пока в этот хаос не вмешалась сама Тлальтекутли:

— Вас что-то беспокоит, Вексель? — участливо спросила она. — Вы недовольны условиями контракта? Может быть, нам стоит снова обсудить вашу награду?

В душе юноши вспыхнул огонек надежды. Вот он, его шанс все исправить!

— Я нахожусь в большом затруднении, госпожа, — произнес он, старательно подбирая слова. — Одному близкому для меня существу угрожает опасность и, кажется, я знаю того, кто мог бы ему помочь. Но я не могу раскрыть деталей проблемы, так как этим я очень сильно подставлю своего родственника. Это сводит меня с ума.

— Кажется, я понимаю, — ответила богиня. — Вы хотите попросить меня о чем-то важном, но сама эта просьба несет в себе большой риск. И при этом нет никаких гарантий, что я вообще смогу вам помочь.

— Вы очень проницательны, — Вексель поклонился. — Мой бедный разум не в силах разрешить это противоречие, но я подумал, что ваша безграничная мудрость наверняка на это способна.

— Подойдите ближе, — прозвучал ответ.

У Векселя по спине побежали мурашки. Богиня решила пригласить его внутрь? Он наконец-то встретится с ней лично?

На негнущихся ногах он подошел к белоснежным занавескам, из которых всегда так ловко выпрыгивала Сентискорч, не позволяя ему заглянуть внутрь. Однако, вопреки его ожиданиям, из-под складок ткани всего появилась лишь изящная женская ручка, протянутая, словно для рукопожатия. В ладони богини находился какой-то сложный артефакт из аурамитовых нитей, инкрустированных в круглую нефритовую пластину.

Вексель машинально считал его характеристики «Оценкой».

[ «Эхо забвения».

Тип — артефакт. Класс — божественный. Аспект — ловушка душ, сновидение.

Владелец — Тлальтекутли.

Описание: это древнее оружие в момент рукопожатия пронзает ладонь своего хозяина и его гостя, создавая осколки души каждого из них. Осколки могут свободно общаться на любые запретные темы внутри специально созданного сновидения. После этого осколки возвращаются к владельцам, но теряют память обо всем, что происходило внутри артефакта. Они могут передать своим оригиналам лишь краткий совет или решение, принятое ими в сновидении, с которым согласны обе стороны. ]

Юноша поежился. Магия раскола души всегда казалась ему чем-то ужасным, детской страшилкой, которую не слишком-то хочется вспоминать. И тем более, ощущать себя ее участником. Совсем не так он представлял себе первое соприкосновение с прекрасной богиней, но что поделаешь? Похоже, другого выбора не остается. Решение, предложенное Тлальтекутли, действительно в некотором роде решает проблему секретности. Если только это не какая-нибудь искусная подделка.

— Клянусь Системой, что описание артефакта не было искажено и точно соответствует его функции, — словно прочитав его мысли, произнесла богиня.

Ну вот, теперь все точно на своих местах. Скрепя сердце, юноша протянул руку. Кожа богини была нежной и теплой. Одновременно юноша чувствовал легкое покалывание, как от прикосновения к сильно наэлектризованной одежде. Волны статического электричества мягко щекотали его нервы, наполняя тело энергией. Однако не успел он как следует насладиться этим странным ощущением, как его ладонь пронзила резкая боль. Острый аурамитовый шип на мгновение пробил ее насквозь, проколов кожу с тыльной стороны. И точно такой же шип ранил саму богиню.

А затем Вексель почувствовал вспышку нестерпимой боли прямо в сердце. У него закружилась голова и он оказался в совсем другом месте.

* * *

Мрачное помещение, заполненное лишь колоннами, уходящими в бесконечную тьму. И единственный источник света, едва позволяющий разглядеть хоть что-нибудь. Напротив него стоял двойник — точная копия самого Векселя. Разве что, чуть более собранный и спокойный.

— Ты — часть моей души? — поинтересовался юноша, тяжело дыша и держась за грудь. — Пожалуйста, не подведи меня на переговорах с богиней.

— Переговоры уже состоялись, — покачал головой двойник. — Время в сновидении течет по другим законам.

— Что ты узнал? — нетерпеливо спросил Вексель. — Она может вылечить отца?

— Я не могу рассказать тебе детали, — покачал головой двойник. — Я их уже попросту не помню. Знаю только одно: мы были правы, нам придется стать мужем богини и переспать с ней. Это решит все проблемы — и ее, и нашего отца. Но я должен сразу тебя предупредить: тебе это не понравится.

— Погоди, в каком смысле? — растерялся Вексель. — Что ты имеешь в виду?

Однако двойник уже превратился в облако густого черного тумана, который устремился к груди юноши, вызывая новую вспышку острой боли.

* * *

— Очень благородно с твоей стороны — принять на себя эту ношу, — мягко произнесла богиня, вытирая салфеткой кровь с руки юноши.

Рана тут же затянулась, не оставив на коже и следа. Вексель рассеянно подумал, что у богини теперь будет образец его генетического кода. Но потом осознал, что ему в любом случае скоро предстоит поделиться с ней своими генами гораздо более тривиальным и приятным способом… О-о-о, да-а-а, детка! Неужели все это происходит взаправду? Юноша на всякий случай незаметно ущипнул себя, просто ради того, чтобы не позволить телу пуститься в пляс.

— Сенти посвятит тебя в детали, — продолжила Тлальтекутли. — А теперь прошу меня простить, мне нужно подготовиться к церемонии.

Паланкин развернулся и поспешно направился в сторону доков, странно прихрамывая.

— Хо-хо, парень, так ты все-таки решился на это⁈ — Сентискорч дружески похлопала его по плечу. — А ты молодец, не робкого десятка! Я-то думала, мы теперьнесколько лет будем охотиться на младших божков в поисках подходящего жениха. А тут такая удача! И кровь у тебя божественная. Гляди — госпожа просто вне себя от радости!

Вексель покачал головой, бросив взгляд на стремительно удаляющийся паланкин. Как, интересно, он должен был это «увидеть», если она так ни разу и не покинула своей ходячей крепости?

— Приятно знать, что и среди вас, людишек, есть существа с широкими взглядами, — продолжила девушка. — Или может, ты этот, как его, израмщениц?

— Извращенец, — рассеянно поправил ее Вексель. — Стоп, чего? Ты вообще о чем?

— Погоди, хочешь сказать, что ты до сих пор так и не понял? — брови Сентискорч удивленно взметнулись вверх. — О-о-о, парень, вот это ты попал! Ха-ха-ха! А я еще всерьез убеждала госпожу что ты…

Ее веселье быстро сменилось ужасом, и она отчаянии схватилась за голову.

— Проклятье! И ведь строил из себя такого умника, а на самом деле дурак дураком! И что мне теперь говорить госпоже⁈ Ты же не дашь сейчас заднюю, если я тебе все расскажу как есть? — она смерила его цепким взглядом.

— Расскажешь что? — Вексель все больше приходил в недоумение и растерянность. — Да объясни уже нормально!

— Нет-нет-нет, — продолжала причитать Сенти. — Ты хоть понимаешь, насколько это для нее важно, и что случится, если она опять слетит с катушек⁈ Планета, на которой я ее нашла, была покрыта километровым слоем стекла. Стекла Вексель! Ты знаешь, как образуется стекло⁈

— Эм-м-м, кажется, это расплавленный песок, — рассеянно ответил юноша. — Но при чем тут я? И что вообще…

— Не-е-ет, так дело не пойдет, — тряхнула головой девушка. — Я не могу тебе это просто так выложить. Ты тогда точно сбежишь, а госпожа от нас всех и мокрого места не оставит! И тогда даже Мастер не сможет нас спасти. Нет, придется тебе потерпеть и выслушать эту историю с самого начала. Как ты там меня учил, «начинать с погоды»? Ну вот! Пошли на корабль, здесь вообще нельзя об этом говорить!

* * *

— Жила-была богиня, прекраснее которой не было никого на белом свете. Имя ей — Тлальтекутли, что значит «повелительница земли». Была она справедливой и могущественной, а ее красота поражала и земных жителей, и самых богов.

Так начала свой рассказ девушка. Вместе с Векселем они прогуливались по просторной палубе корабля богини, который, как это водится у инсектоидов, представлял собой живое существо, специально выведенное для длительных космических путешествий. Темно-зеленые хитиновые пластины, заменявшие привычную металлическую обшивку, производили на гостя гнетущее впечатление. Иноземный корабль явно готовили к полету в спешке, так что его внутреннее убранство было ужасно скудным.

Сенти подошла к стене и отдернула плотные бархатные шторы, которые закрывали портрет прекрасной женщины с голубыми глазами, длинными светлыми волосами и сложной аурой, пылающей за спиной. Вексель невольно сглотнул. Предчувствия не обманули его — богиня действительно выглядела ошеломительно.

— Взглянул на нее однажды могущественный Кетцалькоатль, пернатый змей севера, и проникся пламенной страстью. Предложил он богине стать его женой, сказав: «Будь со мною, и вместе властвовать нам над небом и землей!»

Юноша поежился. Кетцалькоатль — один из старших богов доминиона инсектоидов, о силе которого с уважением отзывался даже отец. Уж не потому ли все так настойчиво предупреждают его об опасности, которую таит в себе этот союз?

— Но богиня смело отвергла его предложение, — внезапно заявила Сентискорч. — Жить ей хотелось в свободе, без бремени брачных уз. Разгневался тогда Кетцалькоатль и, обиженный отказом, проклял богиню, запечатав ее силу.

— Печальная история, — покачал головой Вексель. — И что, все дело в этом? В утерянной божественной силе? Я так понимаю, вы каким-то образом пытаетесь ее вернуть… Но при чем тут я, и что такого ужасного мне грозит?

— А ты подумай хорошенько, приятель, — ответила девушка, ведя его дальше по коридору. — Мы ведь на самом деле не люди, мы — насекомые. И наша сила напрямую связана с одной пикантной и болезненно важной для любой женщины темой — внешностью!

Она подвела парня к массивному светильнику, за которым была скрыта небольшая ниша в стене. В глубине этой впадины виднелась прорезь, крошечное окошко, через которое можно было украдкой заглянуть в соседнее помещение. Вексель с содроганием прильнул к этой «замочной скважине», уже смутно понимая, что он там увидит.

В центре комнаты стоял паланкин. Несколько служанок методично снимали с него многочисленные артефакты, развязывали узелки, аккуратно складывали белоснежный балдахин, открывая то самое «ездовое насекомое», на спине которого сидела… Приглядевшись, юноша с ужасом осознал, что наездник и скакун — это одно целое. Огромная гусеница, многоногая и многорукая, сложившая верхнюю часть своего пухлого туловища так, чтобы снаружи казалось, будто это своего рода кабина.

У Векселя подкосились ноги. Так вот почему богиня никогда не покидала свой странный транспорт и не показывалась ему лично. Все дело в том, что она — и есть тот самый «паланкин»! И по всему выходит, что ему теперь с этим паланкином…

Юноша икнул. Нет, этого не может быть! Это все ему просто снится!

— И сказал Кетцалькоатль: «Если не желаешь быть моей, то чудовищем станешь ты для всех, кто взглянет на тебя», — печально продолжила рассказ Сентискорч.

Вексель отшатнулся от смотрового окошка. К горлу подступил приступ тошноты. Ему пришлось снова ущипнуть себя, просто чтобы привести тело в чувство.

— Однако коварный бог не остановился на этом. Не смерти он желал своей обидчице, а вечного позора и поругания. И потому прибавил: «Но если кто-то, в чьих жилах течет божественная кровь, добровольно возляжет с тобой на брачное ложе, то проклятие спадет, и ты снова обретешь свой божественный облик».

Проклятый двойник, подумалось Векселю. Он ведь знал, наверняка знал все это и потому говорил, что «ему это не понравится». Почему он вообще на это согласился? Зачем загнал их обоих в эту ужасную ловушку?

— Мне… мне нужно выпить, — пробормотал он и поспешно направился к выходу.

— Постой! — попыталась остановить его девушка, но Вексель уже ее не слушал.

* * *

— Сбежал! — в сердцах прошипела Сентискорч. — И что теперь с нами будет? Простите, Мастер, это моя вина, я подвела вас!

— Все хорошо, Сенти, — раздался голос из пустоты за ее спиной. — Ты все сделала правильно. Просто дай ему немного времени. Это не то решение, которое можно принять за несколько минут. В том мире, откуда я родом, сказали бы, что ему нужно с этой мыслью «переспать».

Глава 3 Принцесса на горошине

— Господин, вам пора вставать!

Вексель с трудом распахнул глаза. Пробуждение после бесшабашной попойки — как удар обухом по голове. Только что ты был весел и пьян, а жизнь снова казалась радужной и прекрасной, и вдруг осознаешь себя, лежащим на влажной постели с распухшей, гудящей от напряжения головой. И что же такое муторное ему снилось? В воспаленном мозгу начали всплывать смутные образы. Нечто огромное и бесформенное, сокрытое во тьме, и множество цепких рук, что извивались, будто змеи, и пользовались им, словно какой-нибудь игрушкой, в самом похабном смысле этого слова.

«Не бойся, милый, я все сделаю сама».

От этого жуткого воспоминания, Вексель вскочил, как ошпаренный. Протер глаза. Перед ним невозмутимо стояла Циркон, нисколько не смущаясь ни наготы самого юноши, ни лежащих вокруг него голых нимф.

— Доброе утро, господин. Сегодня у нас много неотложных дел, так что я решила разбудить вас пораньше, — с легким поклоном произнесла она.

«Сон, это был просто сон,» — услужливо подсказал разум. А потом так же услужливо напомнил ему обо всех событиях, которые сном не являлись. Тлальтекутли, паланкин, первая брачная ночь! Вексель схватился за голову и застонал.

— Не-е-ет, мне срочно нужен отпуск, — проскулил он. — День или два, а лучше целая неделя! Я приду в себя, как следует все обдумаю. Такие решения нельзя принимать сгоряча!

— Боюсь, что как глава Гильдии, вы не можете себе этого позволить, — спокойно констатировала девушка.

— Точно, я же здесь главный! — обрадовался Вексель. — Все, иди отдыхай, Циркон. Сегодня у нас выходной!

— Боюсь, что как ваш адъютант, я не могу вам этого позволить, — покачала головой «снежная королева».

— Ха-ха-ха, — нервно рассмеялся юноша. — И как ты это себе представляешь? Я не сдвинусь с этого места и все тут!

— Тогда я буду вынуждена помочь вам выполнить свои обязательства перед заказчиками, — пожала плечами Циркон, хватая юношу за ногу и стаскивая его с кровати.

— Эй, ты что себе позволяешь⁈ — возмутился Вексель, отчаянно брыкаясь. — А ну отстань, отцепись! Я приказываю тебе!

Он пытался ухватиться за постель, за ноги лежащих рядом девушек, но тут же отдернул руку, почувствовав, что на ощупь они твердые, словно камень. Так вот почему его подружки до сих пор не проснулись — Циркон их попросту «заморозила», прямо как тот цветок!

— Боюсь, что я не могу выполнить этот приказ, так как он идет вразрез с вашими интересами, — все так же спокойно объяснила Циркон, волоча извивающегося Векселя в сторону душа.

— Да у тебя совсем крыша поехала⁈ — юноша уже был вне себя от гнева. — Сейчас я тебе покажу, кто тут главный!

Он взмахнул рукой, отправляя в сторону девушки полупрозрачное лезвие «Абсолютного разреза». Однако Циркон лишь лениво уклонилась от атаки, и с силой швырнула его в ванную.

— Ах ты…

Вексель едва успел вскочить и принять стойку для активации «Темного луча», как его сбил с ног поток воды, жесткий и холодный, как горный водопад.

Вот сволочь!

Взмахом руки он заставил ледяную жидкость исчезнуть в пространственном хранилище. Еще один взмах — и его голое тело покрыла одежда, со вшитыми в нее защитными артефактами. Теперь ей точно не удастся так просто застать его врасплох!

— Вы уже оделись? Замечательно, — кивнула Циркон.

А затем мир вокруг Векселя расплылся и закружился разноцветным вихрем. Он с трудом различил, как на бешеной скорости проносится по коридорам станции, как какие-то смутные силуэты снуют вокруг него, снимая швейные мерки. При этом он едва мог пошевелиться, не говоря уже о каких-то серьезных действиях. Системные способности и Ассистент тоже перестали отзываться на его команды. Что происходит⁈ Циркон и его «заморозила»? Проклятье! С каких пор она стала такой могущественной⁈

— Пожалуйста, поднимите ваши руки, господин Вексель, — раздался за его правым ухом чей-то знакомый голос.

Но едва он успел набрать воздуха, чтобы позвать на помощь, как пространство снова закружилось калейдоскопом разноцветных линий.

— Оформление праздничного зала идет полным ходом, господин Вексель, — почтительно отчитался еще один голос, позволяя юноше разглядеть помещение, заполненное столами и яркими декорациями.

Увы, при этом он не мог ни вздохнуть ни пошевелиться, его тело полностью онемело, а в глазах стало темнеть, прямо как после остановки сердца. Похоже, что эта бессовестная девчонка разморозила лишь голову своего босса.

И что она наплела этим идиотам? Что он сам попросил заморозить себя, чтобы сохранить силы для первой брачной ночи? Да кто вообще поверит в такую чушь? Сговорились, они все против него сговорились!

И вот, одетый с иголочки и неподвижный, как статуя, он очутился на пьедестале, явно предназначенном для «молодоженов», и бессильно наблюдал за тем, как плавно, словно в замедленной съемке, двигаются по залу работники станции. Как они украшают столы, развешивают цветы, шарики и прочие декорации. Несколько раз его бесцеремонно передвигали, очевидно, приняв за какой-то муляж, установленный ради удобства дизайнеров. Похоже, что на сей раз Циркон, наоборот, ускорила его субъективное течение времени, давая ему возможность как следует «насладиться» происходящим.

Стрелки настенных часов двигались нестерпимо медленно, минуты превратились в часы. Сперва Вексель с удовольствием воображал, как он разнесет в хлам всю эту бесполезную мишуру, едва только Циркон снимет с него свое «проклятие». Как он накажет наглую девицу и заставит ее убирать улицы, как бросит ее в тюремную камеру за превышение полномочий, и все в таком роде.

Однако время шло, и кровавый туман в голове начал рассеиваться. Вексель постепенно начал понимать всю сложность ситуации, в которой оказался. Даже если он избавится от Циркон, это никоим образом не освободит его от взятой на себя ответственности. По большому счету, она — такая же заложница обстоятельств, как и он сам. Болезнь отца, проклятие Тлальтекутли — все это никуда не денется. В памяти против воли всплыл ужас в глазах Сентискорч, когда она рассуждала о том, что случится, если богиня снова потеряет самообладание и начнет крушить все вокруг. Юноша со стыдом начал осознавать, насколько безрассудно он повел себя сегодня утром, поставив под удар весь Мальстрем.

По большому счету, не так уж и много от него требуется. Всего лишь немного потерпеть. Среди его приятелей было немало «израмщенцев» которые специально искали подобных приключений и находили в этом некое удовольствие. Видимо, пришло и его время распробовать эту странную разновидность плотских развлечений. И кто знает, может, ему это даже понравится?

Вскоре обе девушки — Сенти и Циркон — снова появились перед ним. Обе выглядели просто сногсшибательно — изящные вечерние платья, дорогие прически и украшения. Девушки внимательно разглядывали юношу и что-то напряженно обсуждали. Потом начали устанавливать вокруг него какие-то артефакты. По всей видимости, защитные барьеры. Боятся, что он снова полезет в драку? Вексель мысленно усмехнулся. Не стоит недооценивать главу Мальстрема. Он уже все осознал и больше не станет вести себя, как капризный ребенок. Ну а что такого? В конце концов каждый человек имеет право на минутные слабости!

Циркон взмахнула рукой и течение времени пришло в норму. Праздничный зал ожил, вернулись звуки. Оказывается, все это время здесь было довольно шумно.

— Простите за все, что вам пришлось пережить сегодня утром, господин!

Циркон поклонилась, причем, гораздо ниже, чем обычно. Сентискорч присоединилась к ней. Взгляд юноши невольно скользнул по глубоким вырезам их откровенных нарядов. Эх, даже жаль теперь, что время течет так быстро! Быть может, обе девушки заодно согласятся стать его наложницами? В обмен на «хорошее поведение», так сказать. Нет, это наверняка оскорбит богиню. И о чем он только думает в день их свадьбы⁈

— Все в порядке, леди, — с достоинством ответил Вексель, поправляя свадебный костюм. — Мне просто нужно было немного времени, чтобы прийти в себя. Это не значит, что я собирался отказываться от своих слов.

— В таком случае, я передам госпоже, что церемонию уже можно начинать, — кивнула Сентискорч.

Что, вот прямо сейчас? У Векселя внутри все похолодело. Усилием воли он взял себя в руки, стараясь не выдавать волнения.

Зал начал быстро заполняться гостями. Кто-то заходил через двери — в основном, работники станции — кто-то телепортировался, а некоторые вообще заходили через Разлом, специально открытый прямо внутри станции. Журналисты и знаменитости, его приятели-архонты и даже кое-кто из богов — вассалов отца. Щеки Векселя начали стремительно розоветь — юноша наконец осознал, что это вовсе не та тихая церемония в узком семейном кругу, на которую он втайне рассчитывал. За происходящим будет наблюдать добрая половина Метрополии!

Но едва он открыл рот, чтобы как следует отчитать Циркон, загремели фанфары.

Массивные двери со скрипом распахнулись и оттуда показался невероятной красоты свадебный кортеж. Множество девушек в белых одеждах держали в руках длинные ленты, тянувшиеся к белоснежному балдахину, которым был накрыт паланкин… Ну, то есть к свадебному платью богини. Вексель от души надеялся, что большинство гостей просто решат, что невеста прячется где-то внутри. И покраснел еще сильнее, когда эта многоногая махина стала разворачиваться, занимая специально приготовленное место прямо возле него.

«Все хорошо Вексель, просто улыбайся, и делай вид, что все так и было задумано», — мысленно успокаивал себя юноша. «По сравнению с тем позором, который ты пережил после потери Синона, свадьба с огромной гусеницей — это сущие пустяки!»

За спинами молодоженов открылся еще один Разлом. На сей раз из него вышел Асмодей собственной персоной. Его аватар, если быть более точным. В человеческом облике он выглядел как крепкий седовласый мужчина со множеством аурамитовых украшений. Собственно, эти самые украшения в гораздо большей степени были «им», чем все остальное.

— Отец! — удивился Вексель. — Ты тоже здесь?

— Естественно, — ответил тот.

Он вышел вперед и, многократно усилив свой голос, произнес:

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы соединить руки и сердца двух возлюбленных: моего сына, Векселя, и его избранницы, досточтимой Тлальтекутли. Поприветствуем их!

Зрители отозвались аплодисментами и овациями.

— Итак, вы готовы обменяться Системными обетами?

Вексель растерялся. Никто не предупредил его об этом заранее, а сам он попросту не подумал про эту деталь. К счастью, его Ассистент снова ожил и услужливо высветил перед мысленным взором хозяина текст более-менее стандартной формулы для подобной ситуации.

— «Я, Вексель, клянусь оберегать и заботиться… в горе и радости… пока смерть или Система не разлучит нас» — пробубнил он, явно читая с листа.

Богиня тоже зачитала длинную формулу, гораздо более подробную и продуманную. Ее голос дрожал и срывался, она явно волновалась даже больше, чем сам Вексель. Еще бы — оказаться в самом сердце чужого доминиона, лишенной всех своих сил, буквально в шаге от старшего божества, способного одним лишь мизинцем раздавить ее, будто жалкую букашку.

— Властью, данною мне Атманом, — Асмодей грозно поднял вверх правую руку, — объявляю вас мужем и женой!

Зал снова взорвался аплодисментами.

— Ну что ж, дело сделано, — подытожил отец. — Теперь ты можешь войти к своей жене.

— Эм-м-м, в каком смысле, «войти»? — растерянно переспросил Вексель.

— В самом прямом, мальчик, — пожал плечами Асмодей. — Или мне снова нужно объяснять тебе, откуда берутся дети?

— Н-нет, — еще больше растерялся юноша, — просто, я д-думал, будет праздник. Некрасиво выйдет, если мы просто бросим гостей и…

— Ну так и не нужно никого бросать, развлекайтесь прямо здесь, — ответил Асмодей.

Девушки, которые прежде несли многочисленные ленты, тянувшиеся от свадебного кортежа, начали выстраиваться в большой полукруг, закрывая молодоженов от посторонних глаз этими самыми лентами.

— Но, но, но… — Вексель не находил слов и лишь отчаянно жестикулировал, пытаясь объяснить несуразность всей ситуации.

— Прекращай тянуть время, сын, — грозно ответил Асмодей. — Ты думаешь, проклятие старшего божества — это какая-то шутка? Или ты решил, что я собрал здесь своих сильнейших вассалов ради развлечения? Поверь мне, все они видели подобные сцены много миллионов раз. И сейчас их больше заботит содержимое тарелок, чем ваше пыхтение. Так что иди и поскорее удовлетвори свою женщину, — он указал пальцем на паланкин. — Или через пятнадцать минут уйдем мы, а вам придется самим разбираться с разгневанным Кетцалькоатлем!

Вексель несколько раз моргнул, осмысливая сказанное. Так значит, отец с самого начала обо всем знал! И даже предусмотрел страховку на тот случай, если проклятье, наложенное на Тлальтекутли, таит в себе какую-то опасность для их жизней. Действительно, от такого коварного врага всегда следует ожидать самого худшего.

— Я не подведу тебя, отец! — пообещал он Асмодею и на негнущихся ногах направился к паланкину.

К нему приблизилась Циркон, держа в руках тот самый аленький цветочек.

— Ваше снадобье, господин!

Вексель смерил ее взглядом.

— Мужчина, вроде меня, не нуждается в стимуляторах, — гордо ответил он.

Он подошел к паланкину вплотную и, не найдя ничего лучшего, крепко зажмурился. А затем, распахнув поля балдахина, осторожно залез внутрь. Будь что будет! В конце концов, это не должно быть намного хуже, чем секс с парой-тройкой девиц с «очень пышной фигурой» одновременно. А для таких подвигов ему не обязательно даже напиваться в хлам.

Вексель достал из пространственного хранилища фляжку, сделал пару глотков для храбрости. Дрожащими руками закрыл крышку. Спиртное — это не стимулятор, оно лишь помогает поскорее расслабиться, успокоить нервы.

Снаружи послышался ритмичный бой барабанов. Похоже, музыканты решили поддержать молодоженов в их нелегком труде. Богиня пока никак себя не проявляла и Вексель уже начал нервничать, что ему придется первому, так сказать, «идти на контакт». Но тут он почувствовал чье-то теплое дыхание и услышал тихий голос богини возле самого уха.

— Не бойся, милый, я буду очень нежной.

Несколько пар рук принялись осторожно снимать с него свадебную одежду. Юноша постарался расслабиться и отдаться ощущениям, привыкая к необычности ситуации. Хм, а что, если не открывать глаза, вполне можно представить, что за тобой ухаживает небольшая группа симпатичных девушек. С той лишь разницей, что действуют они очень синхронно и слаженно. Честно говоря, даже лучше, чем близняшки!

Руки Тлальтекутли были так нежны и ловки, что он почти забыл о своей нервозности. Забавно, но это напомнило ему те времена, когда он был ребенком и мама укладывала его спать, так же тихо шепча ему на ухо.

— Ты не один, Вексель, теперь мы вместе и все будет хорошо. Я никогда тебя не брошу.

Он вздохнул, позволяя своим страхам и беспокойствам раствориться. Прикосновения богини расходились по телу волнами тепла и мурашек. А потом наступило одно сплошное блаженство…

* * *

Из омута сладкой неги Векселя вырвал ужасающий скрежет, похожий на лязг сотен механических тормозов. Юноша даже не сразу понял, что это голос:

— КАК ТЫ ТОЛЬКО ПОСМЕЛА, ТВАРЬ⁈

Он раскрыл глаза. Это все-таки произошло!

Зрелище было впечатляющим — станцию попросту разорвало на две половины прямо в том месте, где находился зал торжеств. Искусственная гравитация исчезла и многочисленные декорации разлетались в открытый космос вместе с обломками обшивки. Почти все гости куда-то пропали и только боги выстроились в ряд за спиной своего сюзерена — Асмодея.

— ПРОМЕНЯТЬ МЕНЯ НА КАКОГО-ТО ЖАЛКОГО СМЕРТНОГО!

Над ними нависла жуткая черная тень со множеством острых щупалец, которую сложно было описать иначе, чем «пернатый змей». Воплощение Кетцалькоатля!

— Убирайся, Кель, тебе здесь не место, — холодно ответил Асмодей.

Змей сделал кувырок в пространстве, разворачиваясь мордой к противникам.

— ЧТО ЗА ГЛУПЫЙ МАСКАРАД? ВЫ РЕШИЛИ НАПУГАТЬ МЕНЯ ОБЛИКОМ ВРАГОВ?

Отец Векселя пожал плечами.

— Мой внешний вид тебя не касается. Сдохни!

Раздался треск: за спиной Кетцалькоатля образовалась длинная трещина с изломанными краями, которые делали ее похожей на чью-то зубастую пасть. Само пространство хлынуло в эту трещину, увлекая за собой и чудовище и обломки станции, изгибая и искривляя все вокруг. Лишь Асмодей и стоявшие за его спиной боги остались неподвижными.

Пернатый змей взревел, он пытался зацепиться за края трещины своими многочисленными щупальцами, но те лишь соскальзывали, одна за другой проваливаясь в черную пустоту. Наконец, в пасти монстра стал образовываться огромный светящийся шар, которым он выстрелил в сторону своих противников. Однако один из союзников Асмодея превратился в гигантского белого дракона, который просто проглотил опасный снаряд, без каких-либо видимых последствий.

— ТИТАНЫ⁈ ЛАДОН⁈ — удивился Кель. — ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!

— Исчезни, червяк, — пробасил дракон глубоким утробным голосом.

Из его пасти вырвался яркий луч, пронзая тело Кетцалькоатля.

— ВЫ ЗА ЭТО ОТВЕТИТЕ! — Пригрозил монстр. — Я ЗНАЮ, ГДЕ ВЫ ПРЯЧЕТЕСЬ… ВСЕ! ОБ ЭТОМ УЗНАЮТ ВСЕ!!!

— Да, да, — криво усмехнулся Асмодей, — заглядывай к нам почаще. — И приятелей приводи, мы всегда рады гостям.

Края пространственного разрыва начали сжиматься и разжиматься, будто челюсти неведомого космического чудовища, перемалывая в труху тело пронзительно визжащего Кетцалькоатля. Во все стороны брызнули капли черной крови, разъедающие все на своем пути, будто кислота.

Наконец, скрип и скрежет, исходивший от монстра, стих. Пространственные челюсти сомкнулись в последний раз и исчезли. Обломки Мальстрема стали снова соединяться в одно целое, будто какой-нибудь пазл. Праздничный зал вернулся к своему первоначальному виду. Разве что следы коррозии, оставленные едкой кровью Кетцалькоатля, напоминали о недавнем сражении.

Вексель помотал головой, поднялся на ноги, позволил одежде вернуться на положенное ей место. На полу, под грудой белых полотнищ лежала богиня — уже в своем нормальном, человеческом облике. Юноша аккуратно взял ее на руки, прикрыв наготу обрывком балдахина. У них все получилось, проклятия больше нет!

— Ты справился, сын, — кивнул Асмодей.

— А разве могло быть иначе? — с гордой ухмылкой ответил Вексель.

Богиня едва слышно застонала, открыла глаза.

— Свободна, наконец-то свободна, — прошептала она, и тут же бросилась на шею Векселя, осыпая его поцелуями. — Мой герой!

Затем богиня ловко спрыгнула на землю. Полоска ткани, заменявшая ей одежду, трансформировалась в прекрасное платье а растрепанные волосы сложились в изящную прическу.

— Спасибо за помощь в снятии проклятия! — поблагодарила она Асмодея, передавая ему небольшую шкатулку. — Думаю, это предназначается вам.

— У меня тоже есть для вас подарок, — он протянул Тлальтекутли какую-то книгу. — Можете оставаться здесь столько, сколько потребуется. Ах да, и позаботьтесь о Векселе, пожалуйста.

— Пойдем, милый, — богиня взяла юношу за руку. — Нам еще многое нужно обсудить.

И они оба скрылись в ее божественном домене.

* * *

Эпилог 1

— Господи, ну и мудила! — С облегчением рассмеялся Кир, сбрасывая с себя личину Асмодея. — Всем спасибо, все отлично справились со своей ролью. Теперь можете отдыхать. Циркон, Сентискорч, — я понимаю, что это было непросто, вам сегодня полагается премия.

— Когда ты это предложил, мне было даже немного жаль парня, — покачала головой девушка-кристаллит. — Но теперь я понимаю, что ты был прав — он сполна заслужил каждую каплю своих страданий.

— Таких, как он, перевоспитать невозможно, — добавила Сенти, с удовольствием уплетая кусок свадебного торта. — Мудак вселенского масштаба!

— Ну, теперь это забота Тлальтекутли, — усмехнулся Кир, вертя в руках золотую шкатулку. — А с тем, что она мне отдала, у его папаши больше никогда не возникнет к нам никаких вопросов.

* * *

Эпилог 2

— Ты хотел меня видеть, дядя Асмо?

Фобос вошел в тронный зал божества, щеголяя свеженькой аурой серафима. Трехсторонняя сделка со старыми врагами оказалась очень выгодной. Еще одно маленькое предательство — и он снова вернет себе прежний статус и величие.

— Я хочу, чтобы ты привел ко мне Векселя, — ответил Асмодей. — Надеюсь, его «обучение» прошло успешно?

— Естественно, — пожал плечами Фобос. — Сейчас он как раз заканчивает последнюю фазу учебы. Не поверишь — ответственным стал, инициативным! Даже жениться решил, причем, добровольно, на полном серьезе!

— Вексель? Жениться? — Асмо явно был удивлен. — Как тебе это удалось?

— Секрет, — расплылся в довольной улыбке Фобос. — Дай мне еще буквально несколько дней, чтобы закрепить эффект. А то сам знаешь, глупость — как алкоголизм, имеет свойство возвращаться.

— Ну ладно, — покачал головой старец. — Даю тебе неделю. Он нужен мне для одного дела.

— Слушаюсь!

Фобос поклонился и направился к выходу. Крошечная золотая змейка незаметно соскользнула с его ботинка и растворилась в искусной имитации дорогого ковра.

Дело сделано. Теперь остается только ждать. Прости-прощай, «дядя Асмо»…

От автора: по просьбам читателей оставляю разъяснения, которые были в комментариях к первой арке. Глава сложная, можете проверить тут свои гипотезы.

Итак, первый слой истории — это то, что происходит с Векселем. Естественно, он — «спящая красавица» и видит сон. В реальности он — просто овощ, над которым издевается Кир, помещая его в ситуацию, когда он сам, «добровольно», должен переспать с огромной жирной гусеницей. Это месть за старую обиду, когда Киара должна была выйти замуж за Грэма (еще во втором томе). Это — второй слой истории. Третий слой открывается когда Сенти оговаривается, что «даже Мастер не сможет нас спасти». Да, Тлальтекутли и ее проклятие реально существует, как и планета, покрытая стеклом. Кир договорился с ней, что он поможет снять с нее проклятие а она в обмен передаст ему важную часть технологии нанороботов. Вексель — просто «инструмент», который они используют для снятия проклятия. Болезнь Асмодея, которую Вексель описывает в первой главе, еще не случилась. Это самоисполняющееся пророчество, как у Скайвокера и Палпатина. Вексель не спасает Асмо, наоборот, он помогает Киру заполучить оружие против своего отца. Это четвертый слой — история о том, как Кир победит Асмо в будущем. Фобос запускает вирус в тело Асмодея в последнем эпилоге. Роль Асмодея во сне исполняет Кир. Сентискорч и Циркон, реальны, (как актеры) реальна и охота на радужного змея. Бой с воплощением Кетцалькоатля — тоже. Это происходит внутри мира сновидений, поэтому Киру и Ладону хватает силы, чтобы с ним справиться. Собственно, появление бога насекомых — главная сложность проклятия, так как все остальные боги просто не стали бы открыто идти против Кетцалькоатля. «Эхо забвения» — тоже реальный артефакт, изначально Кир создал его для переговоров с богиней. Рассказчиком является сам Кир, и шутки вроде «Принцесса на горошине» — это его стеб над очевидными трудностями первой брачной ночи Векселя.

Глава 4 Семь гномов

Четыре хрустальных бокала столкнулись с легким звоном.

— За нас!

— За успех!

— За Сэм!

Уютное помещение ресторана заполнила музыка, смех и соблазнительные ароматы дорогих блюд.

— За нашу команду, — серьезно добавила Сэм, пригубив вино.

— Не скромничай, — похлопал ее по плечу здоровяк Рокки. — Если бы не ты, бы мы до сих пор разыскивали этого беглеца!

— Это вы привели операцию к успеху, — пожала плечами девушка-оборотень. — А я что? Я всего лишь поставила себя на его место.

— Да уж, различить вас было чертовски сложно, — рассмеялся Дин. — Честное слово, я не знал, в кого мне целиться!

— Думаю, бедняга и сам в этот момент засомневался, кто из вас двоих — настоящий, — хихикнул его брат, Дэн.

Сэм и ее команда праздновали успешное завершение очередной операции. Дела, на удивление, шли хорошо. Темная полоса в их карьере закончилась, заказы лились рекой, а репутация «Реактивных пирожочков» взлетела чуть ли не до небес. Судя по недавно вышедшему в Сети обзору, они занимали третье место в рейтинге самых успешных команд всего Мальстрема. Еще один повод как следует выпить и расслабиться. Организм Сэм совершенно не воспринимал алкоголь, но это вовсе не значило, что она должна лишать своих ребят такого удовольствия.

Но не успела Сэм как следует насладиться фруктово-сырным десертом, как ее коммуникатор призывно зажужжал.

— Ну вот, опять, — недовольно проворчал Рокки. — Просто игнорируй это. Имеем мы право спокойно отдохнуть хоть один вечер?

Обратная сторона популярности — работать приходилось не покладая рук. Сэм действительно с трудом могла вспомнить, когда в последний раз им доводилось вот так спокойно посидеть в тесном кругу и просто отдохнуть от бесконечных забот.

— Не могу, — покачала головой девушка. — Это глава Гильдии. Что-то очень срочное.

Над столом материализовалась страница. Обычный белый лист, без каких-либо надписей или признаков магии. Однако, судя по тому, как затихли звуки музыки и замедлились движения прочих посетителей ресторана, они только что попали в зону действия «Ускорения». Ребята напряженно переглянулись. Должно быть, и правда произошло что-то из ряда вон выходящее, если глава Гильдии позволяет себе настолько бесцеремонно прерывать их отдых.

Формально главой Мальстрема считался Вексель, тот самый отпрыск Асмодея, из-за которого в свое время начались все их неудачи. Но Сэм прекрасно знала, что это не так. Вексель был всего лишь марионеткой (в буквальном смысле этого слова) Падшего по имени Фобос — который некогда был богом ужаса и ночных кошмаров. О его существовании догадывались немногие, но у девушки ни на секунду не возникало сомнений о том, кто на самом деле восстановил разрушенный Эдельвайс и с тех пор управляет всеми процессами на станции. Девушка всерьез подозревала, что своим небывалым успехом они обязаны не столько собственным способностям, сколько тайному покровительству этого странного существа. Так что отказывать ему было бы, мягко говоря, недальновидно.

В центре страницы появилась крупная надпись, словно выведенная от руки:

«Сэм».

— Ну, что поделаешь, — разочарованно вздохнул Рокки, — иди, раз такое дело.

Девушка осторожно протянула руку, прикоснулась к странице и тут же исчезла.

* * *

— Вы хотели меня видеть, глава? — с поклоном спросила она, оказавшись в совершенно ином месте.

Кабинет Фобоса представлял собой идеальное сочетание комфорта и минимализма. Ничего лишнего — только рабочий стол в центре и несколько мягких кресел (ничем, кстати, не отличающихся от его собственного) расставленных по кругу. Огромные окна, от пола до потолка, из которых открывался вид на симпатичный городок какой-то высокоразвитой цивилизации. Сэм даже не была уверена, что они до сих пор находятся в Метрополии, так как пробивающийся сквозь окна дневной свет имел желтоватый оттенок вместо красного. Впрочем, учитывая странные способности ее начальника, они сейчас могут быть где угодно — да хоть бы и в другой вселенной!

— Да, Сэм, присаживайся, — ответил Фобос. — Извини, что выдернул тебя в такой момент, но дело очень срочное. Боги, как ты знаешь, не любят ждать.

Девушка поежилась. Личные поручения богов — это очень ответственная работа. И, конечно же, огромный риск — можно легко очутиться как на самой вершине, так и лишиться головы, если что-то пойдет не так.

— Мы только что вернулись с тяжелой миссии, — осторожно заметила она. — Ребята очень устали. Может быть, стоит поручить это кому-нибудь более опытному?

Взгляд девушки зацепился за новую игрушку, стоявшую на рабочем столе Фобоса, которую она раньше здесь не видела. Небольшая металлическая сфера, что-то вроде механических часов, заключенных в толстую стеклянную оболочку.

— На этот раз твоей команде не придется напрягаться, — покачал головой Фобос. — Возникла серьезная проблема, и боги решили, что им требуется новый Герой…

— Что?!!!

Сердце девушки бешено заколотилось, по спине табунами побежали мурашки. Голова закружилась и ей пришлось уцепиться похолодевшими пальцами за стол, просто чтобы не свалиться с кресла. Она — Герой? Да ни за что! Это просто не может быть!

— Но я… я не готова, это какая-то ошибка… — пробормотала она, втягивая голову в плечи и судорожно глотая воздух.

Избрание Героя — это само по себе событие невероятное. Боги прибегают к этому странному методу, когда не могут разрешить какой-то спорный вопрос. Чтобы не устраивать грандиозную потасовку, которая явно не закончится ничем хорошим, они выбирают простого смертного, который становится для них своего рода «независимым арбитром». Естественно, все это означает серьезнейший кризис, который может закончиться и глобальной войной, и гибелью кого-то из богов, и другими потрясениями, которые повлияют на судьбы сотен миллиардов существ по всему Доминиону.

— Спокойно, Сэм, без паники, — улыбнулся Фобос, видя ее реакцию. — Ты же знаешь, что никто не смеет мстить Героям или их близким, после того, как они выполнят свое поручение. Тебе абсолютно ничего не угрожает. Наоборот, учитывая обстоятельства, это самая безопасная роль во всем доминионе!

— Все настолько серьезно? — удивилась девушка.

Глава Мальстрема облокотился на стол, сложив пальцы домиком, и начал перечислять, словно выборочно зачитывая какой-то официальный отчет.

— Восемнадцать… нет, уже девятнадцать секунд назад возле гиперпространственных врат системы Валорн было обнаружено мертвое тело Паймон в ее астральном воплощении. Богиня не выходит на связь, якорь ее божественного Домена исчез из резиденции и даже прокси на Елисейских Полях не отзывается на сообщения… При этом никаких следов борьбы или насильственной смерти не обнаружено. В срочном порядке была создана комиссия из семи старших богов… Они приняли решение, что здесь требуется независимое расследование и обратились к нам с просьбой подобрать подходящего специалиста, — он развел руками. — Собственно, потому ты и здесь.

— Но, я же не детектив! — возмутилась девушка. — Я обычная авантюристка и наемница, у меня нет опыта серьезных расследований, тем более таких!

— И ни у кого его нет, — фыркнул Фобос. — Или ты всерьез считаешь, что есть какое-то «бюро», которое каждый день расследует убийства богов? Поверь мне, тебе дадут все необходимые инструменты и знания, об этом ты можешь вообще не беспокоиться.

Он умолк, позволяя девушке прийти в себя и как следует все обдумать. Судя по всему, они сейчас находились в ускоренном потоке времени, так что Сэм могла позволить себе эту роскошь. На языке вертелся лишь один вопрос.

— Почему я?

— Я давно наблюдаю за тобой, Сэм, — Фобос откинулся на спинку кресла. — Каждый раз, попадая в сложную ситуацию, ты очень быстро приходила к точным и адекватным выводам, даже если я специально пытался тебя запутать. Вот почему в последнее время все по-настоящему сложные миссии, где на кону была репутация Гильдии, доставались не всем этим оболтусам, которые на каждом углу трубят о том, какие они «великие детективы», а скромной тебе. И что, ты меня хоть раз подвела?

— Видимо, нет, — неловко признала Сэм, стараясь не краснеть.

— У тебя талант, девочка! — с жаром продолжил расхваливать ее гильдмастер. — Вот почему когда со мной связался Асмодей и спросил, кто из моих людей больше всего подходит на эту роль, я не сомневался в своем выборе ни на секунду. И тебе сомневаться не советую. Статус Героя — это вечная слава и неплохой шанс через какое-то время самому оказаться в Пантеоне! От такого не отказываются, знаешь ли.

А еще — конец ее карьеры, как авантюриста, с ужасом подумала девушка. Потому что негоже Героям заниматься мелкими поручениями Гильдии. Ее команде придется искать себе другого лидера. Ну, или последовать за ней, куда бы ни занесла ее затейница-судьба…

В дверь постучали. К удивлению Сэм в кабинет вошел еще один Фобос. Клон?

— Разлом уже открывается, — доложил он. — Сэм, ты готова?

Девушка нерешительно кивнула. А разве похоже, что у нее есть другой выбор?

* * *

Пространственный разрыв вел прямо в черную пустоту космоса. Сэм рефлекторно выдохнула, чтобы предохранить легкие от разрыва — сказались многочисленные тренировки. Однако теперь в этом не было никакой нужды: десятки Системных способностей, купленных за последний год, надежно защищали ее от подобных неожиданностей.

Девушка развернулась, бегло оценивая обстановку, и обомлела: прямо перед ней в пространстве висело безжизненное тело божества, окруженное белым туманом. В своей астральной форме Паймон выглядела как гигант с шестью парами белых крыльев, вокруг которого вращалось три аурамитовых кольца со множеством глазных яблок. Правда, сейчас все эти глаза остекленели, выпучились и производили жуткое впечатление «взгляда мертвеца».

— Пойдем, нас уже заждались, — произнес Фобос-клон.

Он схватил девушку за руку и тут же телепортировался. Как оказалось — прямо на грудь усопшей богини, где уже выстроились в круг семеро аватаров бессмертных. Люцифер, Асмодей, Бельфегор, Абаддон, Левиафан, Азазель и Вельзевул. На лбу Сэм выступила испарина. Похоже, здесь собрались все самые могущественные и влиятельные, а вовсе не свита Бельфегора, покровителя Паймон, как она в тайне надеялась. Но почему только семь? Вообще-то считается, что в доминионе двенадцать старших богов. Сэм сделала заметку в памяти — это тоже может оказаться важной зацепкой. В таких вопросах мелочей попросту не бывает.

Проницательные взгляды «большой семерки» сосредоточились на будущем Герое. Сэм покачнулась и с трудом удержалась на ногах — настолько сильным было исходящее от них давление. Никогда прежде ей не доводилось чувствовать себя такой ничтожной и беззащитной. Хотелось убежать, спрятаться, провалиться сквозь землю — все что угодно, лишь бы скрыться из вида. И это при том, что никто из богов совершенно не пытался ей навредить, а всего лишь обратил на нее свое внимание.

— Сэмантис Меридон Атрейдес, готова ли ты стать острием нашей объединенной воли? — обратился к ней Асмодей.

Девушка вздрогнула. Давно она не слышала своего полного имени. Людей, которые знали его (и при этом до сих пор оставались в живых), можно было пересчитать по пальцам одной руки. К счастью, Метрополии наплевать, кто ты, и какое положение занимала на своей родной планете. Для богов что король, что сапожник — все одинаково ничтожны. Но можно ли считать слова Асмодея намеком на то, что этот давний конфликт может быть наконец разрешен а справедливость восстановлена? Бессмертные ничего не говорят и не делают просто так. Да и вообще, у Героя гораздо больше влияния и полномочий, чем у какого-то там наемника. А значит…

— Я готова, — Сэм тряхнула головой и гордо расправила плечи, все ее сомнения в одно мгновение рассеялись, как дым.

— Твоя основная задача — выяснить причину гибели Паймон, и наказать виновных. Вернуть ее к жизни, если это будет возможно, — объяснил бог богатства. — Это понятно?

Вернуть к жизни? Ну да, уничтожить божество не так-то просто. Вполне возможно, что ее душа до сих пор в руках убийцы.

— Понятно, — поклонилась Сэм.

Старец кивнул, и поднял руку вверх. Остальные боги присоединились к нему, повторяя тот же жест.

— Я, Асмодей, по собственной воле доверяю Сэмантис управление частью своей силы… — принялся зачитывать он формулу какого-то сложного Системного договора.

«Я — Люцифер…», «Я — Бельфегор…» — точно так же затараторили прочие бессмертные. В ладони каждого из них загорелись разноцветные огоньки. В центре круга появилась небольшая клякса золотистой жидкости, которая тут же свернулась в кольцо.

—… Клянусь, что не отступлю от своего слова, если только на то не будет воля большинства остальных контракторов. Клянусь, что не причиню Герою вреда, прямо или косвенно, независимо от обстоятельств и исхода дела. Обязуюсь выполнить одно желание Героя в качестве награды после завершения задания.

А вот и главный источник огромной власти, которую получает любой Герой. Семь желаний, которые боги беспрекословно выполнят — это совсем даже не шутка. Впрочем злоупотреблять этой силой тоже не стоит. Если кто-нибудь из них затаит серьезную обиду, исполнение такого желания вполне может закончиться очень плачевно, прямо как в детских сказках-страшилках. Ну а в случае полного провала Герой вообще может превратиться в самого ненавистного человека во всем доминионе, ставшего причиной ужасных катаклизмов, междоусобных войн, уничтоженных планет и миллиардов жертв по всему доминиону.

Тем временем, боги завершили заключение Системного договора. Светящиеся точки в их руках превратились в драгоценные камни и устремились к аурамитовому кольцу в центре. Бессмертные, сделав свое дело, попросту исчезли, оставив артефакт висеть в пространстве. Как оказалось, это было нечто вроде браслета с семью сияющими самоцветами.

— Давай, не дрейфь, — Фобос ободрил Сэм, подталкивая ее вперед.

Девушка подошла ближе, с некоторой опаской просунула руку в браслет. Ее ладонь уже была уже наполовину внутри, но с обратной стороны артефакта так ничего и не появилось, хотя никакого портала или разрыва пространства внутри не наблюдалось. Сэм осторожно заглянула в него с противоположной стороны. Обычное пустое кольцо… Очень странно!

— Это якорь мини-домена, — пояснил Падший. — Твоего собственного, между прочим! Но лучше тебе пока не знать, что будет происходить внутри него. Просто доверь все Системе.

Кольцо сомкнулось на запястье и Сэм почувствовала резкую вспышку боли. Впрочем, она прекратилась так же быстро, как и началась. На месте исчезнувшей руки возникла новая, механическая конечность, отливающая благородным блеском драгоценного аурамита. Сверкающие камни заняли свои почетные места на тыльной стороне ладони. На удивление, конечность совсем не казалась кукольной, тактильные ощущения никуда не пропали а ее подвижность и сила многократно возросли.

«Вот, значит, как ощущается рука бога», — подумала про себя Сэм.

— А теперь приготовься к аттракционам, — улыбнулся Фобос. — Тебе потребуются кое-какие знания.

— Внимание, ограничения способности сняты, получено разрешение на частичное развитие экзокортекса, — прозвучало системное оповещение.

У Сэм закружилась голова, она ощутила странное покалывание в висках, словно миллионы микроскопических насекомых вдруг решили построить гнездо прямо внутри ее черепа. Сначала это приносило лишь небольшой дискомфорт, но с каждой секундной ощущение становилось все более неприятным и болезненным, словно ее мозг пытались сжать и растянуть одновременно.

Девушка схватилась за голову. В сознании начали мелькать тысячи образов — его буквально накачивали самыми разными знаниями: от социологии и психологии до криминалистики и кибер-безопасности. Чем-то это напоминало получение системных «квалификаций». Вот только эти навыки вовсе не были пассивными и чужими. Сосредоточившись, девушка могла вспомнить долгие часы, проведенные за изучением теории, и даже практические задачи, которые ей приходилось выполнять, чтобы закрепить знания. Видимо, кто-то очень постарался, проведя симуляцию ее персональной реакции на процесс учебы и добился полноценного слияния новой информации с ее личным опытом.

— Внимание, получен высший навык «Ассистент», — услышала она еще одно системное сообщение. — Ваши характеристики повышены! Получены навыки: «Параллельное мышление», «Ускорение мышления», «Идеальная память», «Полное сосредоточение», «Холодный разум», «Истинное зрение». Получены сверхспособности «Ускорение», «Фазовый сдвиг», «Управление инерцией», «Абсолютный щит», «Абсолютный разрез», «Магия разума».

Ого! Похоже, что теперь она одна в несколько раз сильнее всей команды «Реактивных пирожочков». Каких-то полчаса назад она могла только мечтать о таком шикарном наборе способностей, но теперь все это уже не имело никакого значения.

— Внимание, получен временный ключ доступа к Елисейским Полям. Добро пожаловать в обитель богов!

А вот это уже интересно. Елисейские поля или Элизиум — это закрытая информационная сеть, которой могут пользоваться только бессмертные нашего доминиона. Что-то вроде общего сервера или социальной сети, где они обмениваются информацией, сообща выполняют сложные расчеты и хранят данные. Судя по всему, доступ понадобится Сэм для проведения расследования, да и попросту для сбора показаний. Черт возьми, неужели ей скоро придется допрашивать богов? От одной этой мысли по коже поползли мурашки.

— Внимание, ваш уровень кортизола и адреналина входит в красную зону, — услужливо предупредил Ассистент. — Это может затруднить принятие взвешенных решений. Желаете активировать «Холодный разум»?

— Нет, спасибо, — покачала головой Сэм, — сейчас, я немного подышу и все пройдет.

Девушка не без труда взяла себя в руки, подавляя бурю противоречивых эмоций. Слишком многое на нее навалилось — и огромная ответственность Героя, и будущая судьба товарищей, и надежды на восстановление справедливости в ее родном мире. Девушка принялась ритмично дышать и отсчитывать секунды, приводя в порядок мысли и чувства.

— О, вижу, ты уже приходишь в норму, — одобрительно кивнул Фобос. — Ну что ж, не смею более мешать работе Героя. Если понадобится помощь или совет — ты знаешь, где меня искать.

Падший исчез. Сэм удивленно моргнула. Что это было? Он тоже что-то знает об убийстве богини? Почему тогда сразу не предупредил? Ладно, придется разбираться со всем этим по ходу дела. Девушка снова телепортировалась к Разлому, задумчиво окинула взглядом мертвое тело Паймон.

Боги, ну и работенку подкинула ей судьба! С чего бы начать?

Глава 5 Белоснежка

Первый шаг при расследовании убийства — сбор улик и изучение места преступления, это скажет вам любой учебник по криминалистике. Желательно еще привести эксперта-медика, чтобы тот определил время и причину смерти. К счастью, у Сэм теперь есть все необходимые знания, чтобы справиться собственными силами.

На первый взгляд с телом Паймон все в порядке — на нем нет ни ран, ни ожогов ни других следов борьбы. Да и висящие неподалеку Врата в полном порядке. Совсем не то, что ты ожидаешь увидеть после боевого столкновения существ, способных уничтожать целые планеты. Конечно, у богов есть и гораздо более изощренные способы убийства, например, атака могла быть направлена непосредственно на душу противника…

Сэм переключилась на «Истинное зрение». И с удивлением уставилась на яркие потоки энергии, которые до сих пор циркулировали в теле богини. Честно говоря, как для мертвеца она выглядит очень неплохо! Вон, даже сердце сокращается, пусть и очень медленно. В ближайшие лет сто этому трупу точно не грозит никакое разложение. Зато в том месте, где должна бы находиться душа, зияет темная дыра. Цепочки исходного кода грубо разорваны и энергия, переполняющая тело божества, медленно просачивается в пространство. Собственно, отсюда весь этот туман и свечение, которое ее окружает.

Большим сюрпризом для Сэм стало то, что она знает как исправить нарушенные меридианы и обладает достаточной силой, чтобы это осуществить. Так что девушка тщательно задокументировала все повреждения и принялась останавливать это своеобразное «кровотечение». Странно оказывать первую помощь трупу, но боги — это боги. Если душа была извлечена при помощи какого-то оружия, то есть все шансы со временем вернуть ее на место.

И все-таки это выглядит по меньшей мере странно. Божественное оружие, воздействующее на душу, обычно требует прямого контакта с жертвой. Но отсутствие следов борьбы указывает на то, что Паймон сдалась без боя. Ее застали врасплох? Обманули? Угрожали? А может, мы вообще имеем дело с самоубийством? Такую возможность тоже нельзя полностью исключить.

Новообретенная память услужливо подсказала Сэм, что никто не разбирается в тонкостях извлечения души лучше, чем ее непосредственный начальник, Фобос. Похоже, девушке действительно может пригодиться его помощь. Впрочем, бежать к нему с расспросами пока еще слишком рано.

Следующий вопрос — каким образом богиня вообще здесь очутилась? В официальном отчете указано, что датчики врат зарегистрировали мощную вспышку энергии. По всей видимости, Паймон возвращалась в Метрополию на своем корабле. А затем что-то случилось и корабль попросту… испарился?

— Найди данные о маршрутах всех судов, которые проходили здесь в последнее время, — обратилась она к Ассистенту.

— Сожалею, совпадений по вашему запросу не найдено, — отозвался помощник.

Так-так. Значит полет не был зарегистрирован. А возможно, кто-то специально удалил все записи из баз данных. Если предположить, что кто-то из богов в этом замешан, то данным, которые находятся в открытом доступе, вообще доверять не следует. Как и показаниям всех, кто недостаточно могущественен, чтобы противостоять Магии разума…

Хорошо, что вообще могло понадобиться Паймон за пределами Метрополии? Ее самая главная, можно сказать, стратегически важная роль, — покровительство над расой феечек-фейри, единственным источником аурамита во всем Доминионе. А что, это могло бы стать неплохим мотивом для преступления. По крайней мере, в теории.

Сэм попросила Ассистента отыскать все перемещения ковенов фейри в этом регионе за последнюю неделю и наложить их на звездную карту. Эту информацию намного сложнее изъять или подделать, так как фестивали фей — события публичные. Множество нефилимов и серафимов посещают их, делятся своими впечатлениями в Сети, выкладывают видеоролики и все в таком роде.

Хм, а вот и первый кандидат… Добраться сюда можно только через врата системы Валорн. Бинго!

Закончив с реанимацией тела Паймон, и установив защиту от случайных гостей, Сэм взмахнула «рукой бога», открывая Разлом. Надо признать, могущество — приятная штука! Почему богиня вдруг решила лететь на корабле, в целом тоже понятно — такое перемещение гораздо сложнее отследить. Ну что ж, пора задать феечкам пару непростых вопросов!

* * *

— Добро пожаловать на фестиваль, путник, — радушно поприветствовала Сэм крылатая привратница. — Пожалуйста, выберите вашу маску и облик!

— Мне не нужна маска, — покачала головой девушка. — Я — новый Герой и пришла сюда, чтобы расследовать важное дело. Властью, данною мне советом старших богов, я объявляю это место закрытой зоной — никто не покинет его до окончания следствия.

Еще один взмах аурамитовой ладони — и над огромным куполом иллюзии, установленным феями, появился дополнительный барьер, на сей раз абсолютно непроницаемый.

— Это… это возмутительно! — заявила феечка. — Мы будем жаловаться госпоже Паймон!

— Госпожа Паймон мертва, — отрезала Сэм. — Я выясняю обстоятельства ее смерти.

— Г… госпожа что⁈ — фея округлила глаза, ее крылышки судорожно затрепетали и она сама рухнула на землю, потеряв сознание.

Сэм ловко подхватила излишне впечатлительную фейри своей левой, человеческой ладошкой. Правую руку упреждающе направила в сторону внезапно появившейся хозяйки этого места.

— Что здесь происходит⁈ — грозно спросила вторая фея, держа наготове огромную, по ее меркам, рисовальную кисть.

Сэм с удивлением опознала артефакт божественного класса с печатью Паймон. Ну ничего себе, «игрушки» у феечек!

— Герой? Здесь? — удивилась хозяйка ковена, опуская свое оружие. — Час от часу не легче. Я так и знала, что вся эта история добром не закончится!

Через несколько секунд они оказались в просторном шатре, который служил ковену чем-то вроде центрального офиса. Королеву фейри звали Лиллиан и она тоже была близка к истерике.

— Я, я уверяю вас, уважаемая, мы не имеем никакого отношения к гибели госпожи Паймон! Все произошло так быстро, мы и сами не знаем, что это было. Клянусь вам, если бы мы только знали, что это было…

— Успокойтесь, Лиллиан, — мягко ответила Сэм, — никто не собирается вас обвинять. Просто расскажите мне все по порядку. Когда вы в последний раз видели свою госпожу и что при этом происходило?

— Все началось с одного нашего гостя, какого-то местного барона или герцога, — начала рассказ феечка, нервно обмахиваясь крошечным веером. — Он принес нам для оценки «прóклятый» артефакт. Пожаловался, что при попытке выяснить назначение устройства погибло несколько его рабов. Прикосновение к артефакту неминуемо приводило к их смерти…

Важная деталь, — подумала про себя Сэм, — возможно речь как раз идет об орудии убийства?

— Только не подумайте, — засуетилась фея, — я бы ни за что не воспользовалась им против своей госпожи!

— Пожалуйста, не отвлекайтесь, — попросила девушка-следователь, — что произошло дальше?

— Так вот, оказалось, что артефакт был божественного класса, — затараторила Лиллиан, — так что даже моя кисть не могла с ним что-либо поделать. Я, конечно, тут же обратилась за помощью к госпоже Паймон, к кому же еще! А она настолько заинтересовалась находкой, что сразу явилась сюда лично, использовав мое тело в качестве носителя.

Сэм кивнула. Обычная практика, когда высокопоставленный подчиненный становится своего рода «каналом» через который божество может транслировать свою силу, как минимум, на уровне аватара. Правда, таким способом она никак не смогла бы забрать артефакт с планеты. Вот почему ей понадобился корабль. Причем богиня сочла миссию настолько важной, что решила сама охранять его в дороге! Черт возьми, да что же они такое тут нашли?

— Как выглядел этот артефакт? Вам удалось узнать его системное описание? — поинтересовалась девушка.

— Это была такая большая стеклянная сфера, похожая на глобус. Только внутри вращался какой-то часовой механизм. Что-то вроде механической карты звездного неба, если я не ошибаюсь. Очень искусная работа. Госпожа называла его «Яблоко раздора».

Сэм пробила название артефакта по базам данных Сети. Ничего. Ну, это было вполне ожидаемо. Хм, Яблоко раздора… От внезапного воспоминания по спине пробежал холодок. Новая игрушка на рабочем столе босса! Она ведь выглядела точно так же! Фобос определенно знал, какое задание ей предстоит. Что в общем-то не удивительно. Он ведь тоже когда-то был весьма могущественным богом. Теперь понятно, почему он напоследок как бы невзначай предложил ей свою помощь. Некоторые вещи просто невозможно выяснить обычным способом. А заинтересованные лица — боги — вполне могут скрывать важную информацию и недоговаривать, не нарушая при этом никаких дурацких запретов и обещаний.

Итак, подведем итог: Паймон нашла какой-то древний артефакт или оружие, достаточно ценное, чтобы поставить на уши всех «больших шишек». Причина ее гибели тоже достаточно очевидна: информация о находке попала к какому-то другому богу, и тот решил заполучить желаемое самым простым способом — отжать силой. А вот дальше все очень туманно: как именно погибла Паймон? Удалось ли ее обидчику получить артефакт? И почему семерка старших богов решила сыграть в странную игру под названием «Герой»? Последнее, впрочем, более-менее понятно. Все они просто-напросто друг друга подозревают!

Девушка задумчиво взглянула на свою сверкающую ладонь. «Наказать виновных» — так, кажется, сформулировал ее задачу Асмодей. Но достаточно ли одной лишь руки бога, чтобы всерьез «наказать» старшее божество? Встанут ли на ее сторону все остальные участники конфликта?

Совсем недавно от одной мысли о том, что ей придется допрашивать бессмертных, ее бросало в дрожь. Но похоже, девушка еще не до конца осознала всю глубину той пропасти, в которой оказалась… Все знают, что Герои получают своего рода неприкосновенность. Но так ли это на самом деле? Герой — явление мимолетное. С момента ее назначения в реальности прошло не больше пятнадцати секунд — все это время она находилась под действием высокоуровнего «Ускорения». Никаких данных о смерти Паймон в Сети нет — сейчас это секретная информация. Что мешает богам просто избавиться от нее и скрыть это от общественности? Единственный посторонний, кто знает о ее назначении, — это Фобос. Но встанет ли он на ее сторону, если все пойдет наперекосяк?

Сэм снова принялась ритмично дышать, успокаивая нервы. Нужно сосредоточиться, сосредоточиться на расследовании. Как выкручиваться из этой ситуации она решит позже, когда будет лучше понимать, что вообще происходит.

— Мне нужно будет поговорить со всеми вашими гостями, — предупредила она королеву ковена. — Это жизненно необходимо для спасения вашей покровительницы.

— Спасения? Вы думаете, мы еще увидим… увидим госпожу Паймон? — с волнением переспросила феечка.

— Это… — девушка запнулась, подбирая слова, — не исключено. Но сейчас ни о чем нельзя говорить с уверенностью.

Допрос гостей был утомительным и почти бесполезным. Естественно, тот, кто предупредил бога-предателя о том, что Яблоко раздора попало в руки Паймон, тут же забыл обо всем произошедшем, добровольно или принудительно. С самого начала Сэм всего лишь пыталась немного сузить круг подозреваемых. Как выяснилось, на этом празднике лишь у троих бессмертных — Асмодея, Левиафана и Вельзевула — не было ни одного «агента», способного передать сообщение. По большому счету, Бельфегора тоже можно исключить из списка, так как Паймон — его подчиненная. Остаются Люцифер, Азазель и Абаддон. Бог света, бог смерти и бог войны… Проклятье! И почему из всех этих монстров ей достались трое самых опасных и воинственных? Впрочем, это лишь косвенные улики, на них полагаться нельзя.

Что ж, похоже, настало время пообщаться с самими подозреваемыми!

* * *

— Проходи дитя, садись, — поприветствовал ее Люцифер. — Вижу, ты уже освоилась со своей ролью, и даже добилась кое-каких успехов.

Этот смазливый красавец с холодным взглядом, разбивший много миллиардов (а может, и триллионов) женских сердец, всегда казался Сэм самовлюбленным и откровенно неприятным типом. Честное слово, такое впечатление, что он и сам дни напролет проводит перед зеркалом, любуясь собственным совершенством.

Считается, что Люцифер — чуть ли не сильнейший бессмертный нашего доминиона, один из главных претендентов на трон верховного божества, наравне с Асмодеем и Бельфегором. Из всех кандидатов на роль злодея, этот — наихудший, и девушка, зная свою удачу, нутром чуяла, что в финале своего приключения ей предстоит столкнуться именно с ним. Ну а самую горькую пилюлю следует проглатывать первой, не так ли?

— Рад, что ты понимаешь, к кому следует в первую очередь обращаться за советами, — улыбнулся он. — Итак, что привело тебя ко мне? У тебя появились вопросы?

— Да, — невозмутимо кивнула Сэм. — Это вы убили Паймон?

Наглость, конечно, но почему бы и нет? Очень уж сильно Сэм хотелось сбить эту самодовольную ухмылку с его лица. Боги не могут в открытую врать, так что поглядим, как он выкрутится из этой ситуации.

— Ха-ха-ха, — развеселился Люцифер. — А ты не робкого десятка, да?

— Это моя работа, — девушка развела руками, — подозревать всех, включая своих заказчиков. Учитывая обстоятельства — в первую очередь своих заказчиков.

— Что ж, по крайней мере ты умна. Пусть и недостаточно умна, чтобы понимать, какие вопросы лучше бы вообще не задавать. Нет, я не убивал Паймон. Не собирался, не планировал, не просил и не приказывал никому ее убивать. Ее смерть вообще никак в мои планы не входила. Система мне свидетель. Еще вопросы?

Улыбка Люцифера из надменной превратилась в саркастическую. Сэм вздернула бровь. Прямой ответ, ну надо же! Конечно, системный детектор лжи — это тоже косвенная улика и ее нельзя рассматривать как железобетонное алиби. Судя по тому, какой опасный артефакт перевозила Паймон, ей вообще достаточно было просто прикоснуться к злосчастной сфере, чтобы… запечатать свою душу внутри него?

— Что такое «Яблоко раздора»? — наконец спросила Сэм.

— Ага, ну вот мы и перешли к основной теме нашей беседы, — обрадовался Люцифер. А сама-то как думаешь?

— Мне кажется, что это оружие, — подумав, ответила девушка.

— В чем-то ты права, — согласился бог света. — Но это не основная функция Яблока. Кое-как убивать оно, конечно, умеет, но по своей сути — это тюрьма. Нет, правильнее сравнивать его с желудком, предназначенным для переваривания сочных, разжиревших божественных душ. Это если кратко. Но такой ответ тебя, я так понимаю, не устраивает?

Сэм отрицательно помотала головой.

— В таком случае, я лучше сэкономлю нам обоим время и отправлю тебе мыслеформу. Твой мозг уже достаточно развит, чтобы с этим справиться.

Девушка пожала плечами. В конце концов она уже и так позволила напичкать свой мозг самой разнообразной информацией. К тому же Ассистент надежно защищает ее от любых вирусов и «закладок».

Голова загудела от принятой информации. Великая война, злыдни-титаны, что узурпировали власть в Доминионе. Все это Сэм слышала много-много раз на уроках истории. И справедливо удивлялась: а чем нынешняя власть лучше-то? И, наконец, упрямая богиня знаний, Селеста, которая уничтожила сама себя, лишь бы скрыть секреты погибших тиранов. Ну и как результат — доминион был отброшен на многие столетия в развитии технологий. Что поделаешь, боги — очень упрямые существа.

Сэм нахмурилась, пытаясь осознать, в чем же состоит несостыковка. Ага, понятно, загрузка идет напрямую в память, в обход ее собственной критики и логики. Ну то есть, на самом деле, никакой романтики — обычный дворцовый переворот: интриги, предательство и борьба за власть. Плавали, знаем. А Селеста, похоже, сделала то же самое, что делают все жертвы в подобной ситуации: попыталась спасти себя и часть своей силы, единственным доступным ей способом.

Почему она выбрала самоубийство — тоже в общем-то понятно. Если существуют миры-тюрьмы, вроде Яблока Раздора, то лучше погибнуть от собственной руки и пустить осколки своей души по темным водам Системы, чем позволить врагам столетиями «переваривать» их в таком вот тихом омуте. И, судя по всему, Паймон оказалась в очень похожей ситуации.

— Я все еще не понимаю, почему Яблоко так важно для вас, — задумчиво произнесла Сэм. — Понятно, что внутри могут быть запечатаны старые враги Селесты, эм-м-м, в «переваренном» виде, но это все равно не объясняет…

— Почему мы не можем просто поделить их силу между собой? — Люцифер сам продолжил ее фразу. — Ты смотришь не в ту сторону, девочка. Подумай, из чего боги делают свои самые мощные артефакты?

— Из части… собственной… — рассеянно пробормотала Сэм.

И тут до нее дошло. Коллекционеры! Все триста лет эти изверги охотились за богиней знаний, собирали по крупицам осколки ее души во всех мирах доминиона. И вот, нашелся последний фрагмент. Теперь понятно, почему в совете участвовало лишь семеро богов вместо двенадцати — только у них есть другие осколки Селесты а значит, и возможность возродить богиню, вернуть потерянные знания. Для всех остальных, включая Паймон, Яблоко — это просто очень большая кубышка с амальгамой. Именно поэтому она тайком перевозила артефакт в Метрополию, вместо того, чтобы просто «открыть». Она собиралась передать его своему покровителю, Бельфегору! И тогда уже он…

По спине девушки пробежал холодок липкого ужаса. Тот, кому откроются секреты Титанов, не просто получит огромное преимущество над остальными богами. По сути, это сделает его верховным божеством нашего доминиона! Так вот почему им понадобился Герой! Они не доверяют друг другу и не могут договориться о том, кому из них выпадет эта грандиозная «честь».

И получается, что решать этот вопрос придется именно… ей⁈ Скромной девочке-мышке, которая всю жизнь убегала от прошлого, каждую ночь просыпалась от навязчивых кошмаров, и даже свою первую сверхспособность получила только ради того, чтобы получше спрятаться?

Говорят, что судьба смеется над героями, но сегодня ее улыбка превратилась в настоящий оскал. Вот только и Сэм — уже не та напуганная малышка, спрятавшаяся под кроватью, чье сердце замирало а тело трансформировалось при каждом стуке латных сапогов.

Сэм сжала в кулак свою правую, усиленную руку. Настало время выбить этой злодейке парочку зубов!

Глава 6 Шалтай-болтай

Разговоры с остальными подозреваемыми (ну, то есть богами) не прибавили ничего нового к информации, полученной от Люцифера. Каждый из них «божился» в своей непричастности к смерти Паймон и рассказывал примерно одну и ту же историю. Впрочем, Сэм уже не могла слушать их иначе, чем с отвращением.

Наводящими вопросами она выяснила, что для большинства из них Селеста приходилась родственником — двоюродной сестрой, тетей, свекровью и так далее. И снова — как же это все до боли знакомо! Если так поступили с близким, то что этим извергам какая-то Паймон? Да любой из этой проклятой семерки прихлопнул бы ее, как муху, будь на то более-менее серьезная причина.

Неудивительно, что покровительница фей просто сбежала при первых признаках опасности. И каким-то образом прихватила с собой заветный артефакт. Но как, куда? И если у нее все под контролем, почему тогда Бельфегор до сих пор не заявил о своих правах на верховную власть? Загадка.

Сэм снова вернулась на место преступления. Просканировала тело Паймон и окружающее пространство в радиусе нескольких световых минут. Безрезультатно. Ни пространственных разрывов, ни каких-либо следов ионных двигателей, кроме корабля самой богини. В гиперпространстве тоже никаких возмущений и аномалий. Абсолютно ничего! А ведь перемещение божества не так-то просто скрыть. Иначе Паймон с самого начала не пришлось бы идти на всю эту авантюру с кораблем. Такое впечатление, что она прилетела сюда специально, чтобы убить себя и поставить на уши весь доминион. Но на хитрый план Бельфегора это тоже не похоже. К чему такие сложности, если Яблоко уже было в его руках? И, куда черт возьми, мог подеваться сам артефакт? Ну не мог же он просто испариться вместе с кораблем! Обычно такие штуковины имеют очень надежную защиту.

Это навело ее еще на одну мысль: а почему бы не поговорить с создателем Яблока — с самой Селестой! После перерождения осколки теряют большую часть памяти, но далеко не всю. И вообще, было бы неплохо выслушать ее версию этой истории.

* * *

— Я хочу поговорить с Селестой.

На этот раз Сэм обратилась за помощью к Асмодею. Просить об одолжении бога света ей очень не хотелось, а у его сильнейшего соперника наверняка тоже весьма достойная «коллекция».

— Что ж, это разумно, — кивнул старец и без лишних расспросов открыл портал, ведущий прямо в «камеру заключения» богини.

Селеста сидела в уютном кожаном кресле и с некоторым недоумением глянула на нежданную гостью. Первое, что бросилось в глаза Сэм — пленница Асмодея была невероятно, просто сногсшибательно красива. Уж насколько часто ей самой делали подобные комплименты, но внешность девушки-мышки (тщательно подобранная, между прочим!) не шла ни в какое сравнение с неземной красотой богини.

Пленница носила множество украшений. Однако, приглядевшись, Сэм поняла, что все это — сигнальные, сдерживающие и шпионские артефакты. Асмодей сделал все, чтобы бывшая богиня мудрости не могла сбежать.

— Герой? — удивленно заметила Селеста, бросив взгляд на аурамитовую руку Сэм. — Проклятье, кажется, мои «веселые деньки» снова сочтены!

Она кисло улыбнулась и отвернулась к окну. Похоже, появление гостьи не стало для нее большой неожиданностью.

— Я… мне очень жаль, — Сэм не нашла, что еще сказать.

— Да чего уж там, — отмахнулась бывшая богиня. — Я прожила долгую и яркую жизнь. Мне не о чем жалеть.

— Вы правда считаете, что они вас опять убьют? — удивилась Сэм. — Но зачем, почему? Неужели нет другого способа… — девушка против собственной воли разволновалась.

— Нет, к сожалению, нет. — со вздохом покачала головой Селеста. — Это называется «принудительное слияние». Сильная душа поглощает слабую. Процесс очень болезненный для обеих сторон. Да еще и кроме силы врага вполне можно получить в довесок все его вредные привычки и слабости. А если разница в силе незначительна, то и вовсе — заработать расщепление личности. Честно говоря, ощущения такие, будто тебя заталкивают в мясорубку вместе с кем-то еще, а потом из получившегося фарша лепят что-то похожее на твою мясную статую.

Сэм поежилась. Оборотню с большим опытом кровавых сражений не слишком сложно представить такую аналогию.

— Вы говорите так, как будто…

— А на что по-твоему похоже слияние осколков? — усмехнулась богиня. — Чем дольше мы живем собственной жизнью, тем сильнее отдаляемся друг от друга и от нашего оригинала. Так что этот процесс гораздо больше похож на насилие, чем на «радостное воссоединение», уж поверь.

Пройти через столько испытаний и не потерять рассудок, более того, сохранить свое царственное достоинство, не смотря ни на что, — это дорого стоит. Сэм прониклась уважением к этой странной девушке, чья воля на проверку оказалась прочнее закаленной стали.

— Ну ладно, не будем о плохом, — помотала головой богиня. — У тебя же наверное есть какие-то вопросы? Терять мне нечего, но ты заслуживаешь ответов хотя бы за то, что пыталась мне посочувствовать. Да, мир богов жесток, девочка, это ни для кого не секрет.

Сэм принялась повторять все те же вопросы, которые прежде задавала богам. Как и ожидалось, свержение Титанов вовсе не было романтичной борьбой за справедливость и всеобщее равенство. Обычная гражданская война, развязанная из-за жажды власти и усугубленная внешними конфликтами. Когда основная часть армии находится на передовой, восстание и свержение правителей становится не самым сложным предприятием. Бить в спину — это всегда легко.

Что же касается Яблока раздора, боги описали его назначение довольно точно, «упустив» лишь одну деталь. Селеста могла чувствовать свой артефакт на расстоянии. И чем она сильнее, чем ближе к своей божественной форме, тем больше это самое расстояние. И как вообще можно было забыть про такой очевидный способ решить проблему?

— А чего ты ожидала? — рассмеялась богиня. — Даже спустя столько веков они все еще боятся меня. Видишь все эти оковы?

Она приподняла руки, демонстрируя аурамитовые кандалы, выполненные в форме браслетов и украшений. Длинные цепочки из неразрушимого металла тянулись к ее спине, где раскинулась настоящая паутина. В истинном зрении все выглядело еще более интересно: Сэм еще никогда не видела такой параноидально сложной системы сдерживания чужой силы. Да еще и в формате бижутерии. Красиво и жутко одновременно.

— Я правда хотела бы вам помочь, — сокрушенно признала Сэм, — но не вижу ни единого способа это сделать. Может вы что-нибудь посоветуете? Как мне поступить?

— Предлагаешь мне самой выбрать орудие казни? — удивилась Селеста. — Очень мило с твоей стороны! Поверь, каждый из этих семерых ублюдков одинаково отвратителен для меня. Одна только мысль, что мне придется стать…

Богиня не договорила, вместо этого она вцепилась побелевшими пальцами в подлокотники кресла и принялась ритмично дышать, как недавно делала сама Сэм.

— Неужели нет никого, кто вступился бы за вас, попытался спасти? — сердце девушки сжалось от невольного сопереживания.

— Прометей, — тихо произнесла пленница, дернув плечами. — Если он до сих пор жив и сумел каким-то образом сбежать из Тартара… Это единственное, что до сих пор держит меня в здравом рассудке. — Она судорожно сглотнула. — Где бы он ни был и под какой бы личиной ни скрывался — он обязательно попытается меня защитить. Даже если для этого придется пойти против целой вселенной.

* * *

— Мы должны объединить все ее осколки! — с жаром заявила Сэм.

Перед девушкой снова выстроились аватары семи богов. Место встречи — как всегда, на груди погибшей богини.

— Я понимаю, что это опасно, и что эта идея вам сильно не нравится. Но другого способа отыскать Яблоко раздора и вернуть Паймон просто не существует. Вы же хотите, чтобы я выполнила свою «миссию» или нет?

Девушка произнесла это слово с особым сарказмом. Каждый из них понимает, о чем речь, и что стоит на кону. Но если уж решил лезть в драку — будь готов сбить несколько костяшек и разбить пару-тройку чужих носов.

— Поддерживаю инициативу героя, — внезапно отозвался Асмодей, делая шаг вперед.

Остальные бессмертные переглянулись. Сэм мысленно поаплодировала богу богатства. Теперь каждый из них будет считать, что начинается какая-то новая «шахматная партия» и пропустить ее — значит навсегда остаться за бортом. Один за другим стали раздаваться их голоса:

— Поддерживаю.

— Поддерживаю…

Последним отозвался Люцифер. И Сэм была готова поклясться, что он поморщился. Ну да, для семерки коллекционеров это что-то сродни раскрытию карт — наконец выяснится, кто из них оказался более успешным в сборе осколков богини.

Боги встали в круг. Перед каждым из них появилась своя Селеста. Все девушки были по-разному одеты. Кто-то в грубых лохмотьях, кто-то в дорогих вечерних платьях. Прически тоже разнились — от пышных локон до бритой налысо головы. Неизменной деталью оставались лишь аурамитовые кандалы. Все они внимательно разглядывали друг друга, и не обращали никакого внимания ни на мертвое тело Паймон, ни на стоящих вокруг богов. Лишь одна пленница, принадлежавшая Асмодею, позволила себе бросить обжигающий взгляд на Героя.

Девушки подошли вплотную и сложили руки стопкой, словно какая-нибудь спортивная команда. Их окружила светящаяся аура. Видимо, начался процесс объединения. Одна за другой, самые слабые падали на землю. Замертво. У Сэм пересохло в горле. Она невольно вспомнила то, как Селеста описывала свои ощущения во время слияния душ.

Наконец, в живых осталась только одна девушка — та самая, с которой они недавно разговаривали. Богиня рухнула на колени и тяжело дышала, с ужасом глядя на шесть собственных трупов.

Ставка Асмодея оправдалась — то ли он действительно собрал больше всего осколков, то ли недавний разговор с Героем придал его Селесте больше моральных сил, но в этом раунде однозначно победил он.

* * *

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовалась Сэм.

— Уже гораздо лучше, спасибо, — хрипло отозвалась Селеста.

Боги ушли, оставив с девушками своих охранников — двух архонтов с суровыми лицами. Один служил Люциферу, другой — Асмодею. Конечно ни один из них не сможет справиться с серьезной угрозой. Расчет на то, что в критический момент они станут проводниками силы своих покровителей, аватарами.

— Готовы немного потрудиться? — спросила Сэм свою пленницу.

Селеста покосилась на охранников.

— А разве у нас есть другой выбор?

На этот раз им пришлось отправиться в Метрополию. Планета за планетой, луна за луной, они посетили все места, где можно было спрятать Яблоко. Но ни на самой Альфе, ни где-либо еще следов артефакта не обнаружилось. Сэм помрачнела. Пытаться обследовать каждую планету Доминиона — это дурная работа. Интуиция подсказывала ей, что это тоже не принесет никакого результата. Они что-то упускают в своих поисках. Что-то очень важное…

Последним пунктом назначения был Мальстрем. Девушка решила, что самое время поговорить со своим начальником, Фобосом. Может быть именно он сумеет им как-то помочь?

— А, это снова ты, Сэм. — Фобос был само радушие. — Решила, наконец, обратиться за помощью? Ох, надо же, и тетя Селеста, здесь. Рад снова видеть вас, тетушка! Как самочувствие?

— Хуже некуда, — буркнула богиня. — Начинаю постепенно понимать, каково это — быть тобой.

— Ах да, слияние, — понимающе кивнул Фобос. — Тяжелые трудовые будни. Ну, что поделаешь, грязную работу тоже должен кто-то выполнять.

В его голосе прозвучала скрытая насмешка. Сэм моргнула. Раньше ей как-то и не приходило в голову, что подобные события для ее начальника — дело почти обыденное. Даже тот клон, который сопровождал ее к месту преступления, скорее всего уже стал частью своего неповторимого оригинала.

Девушка принялась рассказывать обо всем, что произошло с ней с момента их расставания. О исследовании тела Паймон, о разговоре с богами, о создании «детектора яблока» из осколков Селесты. И о том, что все это оказалось абсолютно бесполезно.

— Ты действительно упускаешь один важный момент, — со вздохом признал Фобос. — И в этом нет твоей вины, поскольку некоторых вещей ты просто не могла знать. Но тут я тебе немного помогу. Ты помнишь тот случай с исчезновением феечек сразу после разрушения Эдельвайса?

Сэм напрягла память. Бывший хозяин гильдии, Курт, сбежал, прихватив с собой большую часть авантюристов-нефилимов и один из ковенов фейри. Фобосу каким-то образом удалось их вернуть. А еще в этом была замешана Паймон. В сети строились самые разные гипотезы на этот счет — от вмешательства драконов до путешествий во… времени?

Сэм хлопнула себя по лбу. И тут же зашипела от боли — аурамитовая рука была гораздо более тяжелой и твердой, чем ее собственная. Впрочем, свое наказание девушка заслужила сполна. Так вот почему они никак не могли отыскать ни само Яблоко, ни каких-либо следов его перемещения! Его попросту отправили в другую временную линию!

— Осторожнее, Сэм, — покачал головой Фобос. — Я понимаю твои эмоции, но это не самое лучшее применение для оружия божественного класса.

Девушка густо покраснела. А ее начальник тем временем положил на стол круглую аурамитовую пластину.

— Вот, держи. «Око Хроноса» хранится у меня с тех самых пор для… другой важной цели. Но, похоже, без него нынешний кризис разрешить будет просто невозможно.

— И вы все это поняли с самого начала? — поразилась Сэм, переводя взгляд на уменьшенную копию Яблока, что лежала на рабочем столе.

Фобос пожал плечами.

— Ну, догадывался, конечно. Девочка, для тех, кто постоянно вращается в высших сферах, все это абсолютно очевидно. Причем, для всех участников этой игры. Почему, ты думаешь, боги попросили именно меня выбрать для них кандидата в Герои?

— Но зачем тогда вы меня… — Сэм не договорила очевидное, еще больше краснея.

— Просто политика, — Фобос закатил глаза. — Все понимают, что это неизбежно, но никто не начнет действовать, пока не припечет. А что? В конечном итоге, ты все сделала правильно. Молодец, так держать!

То есть никто из богов на самом деле не нападал на Паймон и угроза для нее с самого начала исходила из будущего? Сэм вспомнила насмешливые слова Люцифера про «вопросы которые вообще не следовало бы задавать». Какая же она дура! Рука снова непроизвольно потянулась к лицу.

— Ну все, все, расслабься, — добродушно рассмеялся Фобос. — Ты так на себе живого места не оставишь! Все уже позади, все хорошо.

Сэм обессиленно рухнула на спинку кресла, потирая ушибленное лицо здоровой рукой. В голове роились мысли. Нет, опять не сходится. Что-то изначально должно было спровоцировать смерть Паймон, иначе возник бы временной парадокс и вся эта история так никогда бы и не началась. Возможно, в предыдущей временной линии кто-то из богов решил переиграть результаты борьбы за трон и вернулся в прошлое, чтобы отобрать артефакт? Проклятье, все так запутанно!

— Что мне делать дальше? — устало спросила она.

— Ну, как что, — удивился Фобос. — Хватать «Око Хроноса», топать на место преступления, открывать портал в прошлое. По-моему тут все очевидно.

— Я не об этом, — отмахнулась девушка. — Кому из них достанется…

Она обернулась на сидящую позади троицу — Селесту и двоих ее охранников.

— А вот этого никто из нас не может просчитать, — развел руками ее начальник. — Что будет ждать вас на той стороне? Как поведет себя Паймон и остальные боги? Как поведешь себя ты? Для этого, собственно, и нужен был герой. Твоя настоящая работа начинается именно сейчас.

Сэм положила правую руку на артефакт. С запозданием поняла, что теперь она будет должна своему начальнику за эту услугу, и что как минимум одно из семи желаний полагается отдать ему.

— Спасибо, — искренне произнесла она, посмотрев Фобосу прямо в глаза.

— Сочтемся, — лукаво улыбнулся он в ответ.

* * *

И снова смена декораций. Набившее оскомину тело Паймон. Семерка старших богов, которых, к слову, не пришлось даже звать. Селеста, что переминается с ноги на ногу прямо за ее спиной. И запретный артефакт, которого вообще не должно существовать в этой вселенной. Еще одно наследие Титанов. Впрочем, своего предводителя, Хроноса они уничтожили сами — слишком уж большой силой он обладал.

Сэм вздохнула, собирая волю в кулак. Сейчасили никогда!

— Я начинаю, — предупредила она всех присутствующих.

И Око Хроноса принялось бешено вращаться, поглощая энергию.

От автора: не удалось поместить все события в одну главу, так что в этой арке их будет четыре. Постараюсь выложить последнюю во вторник. Спасибо всем, кто «дожил» до седьмого тома и подписался!

Глава 7 Вся королевская рать

Наконец, окно в другой временной поток открылось. Такое крошечное, что в него едва ли можно было бы пролезть в форме кошки. Впрочем, ничего такого, с чем не справилась бы Магия пространства. Сэм телепортировалась. На этот раз, слава богам, никакого мертвого тела поблизости не наблюдалось.

Так, теперь нужно немного подождать. Девушка специально выбрала точку выхода на несколько секунд раньше «события Х», чтобы не столкнуться с последствиями других вмешательств в поток времени. Небольшую передышку девушка использовала чтобы снова заглянуть в мудреную методичку, которую оставил ей Фобос.

«Теория хронопутешествий гласит, что в момент разрыва ткани пространства-времени в направлении четвертой координаты Атман полностью перезаписывает световой конус* этого самого пространства, вершина которого находится в точке разрыва. Существование парадоксальных явлений, вроде двух копий одного и того же существа в пределах этого конуса возможно лишь до тех пор, пока открыт временной портал. После схлопывания разрыва сохраняется только одно состояние временного потока, устойчивое и без парадоксов. Исключением является сам путешественник во времени, который в данном случае имеет преимущество над своими копиями. Перемещение за пределы конуса через варп-пространство также становится невозможным».

(прим.: четырехмерный конус, или попросту сфера, которая расширяется со скоростью света.)

Наконец, Ассистент засек корабль Паймон, который чертовски быстро приближался к Сэм. Впрочем, кажется, он уже начал тормозить. Девушка вытянула вперед всемогущую ладонь — и многотонная махина замерла в нескольких десятках метров от нее. Сэм сокрушенно покачала головой — способность поглощения инерции была у нее с самого начала, как и множество других подсказок. Что ж, теперь не остается никаких сомнений в том, кто все это время был «настоящим убийцей». Во всяком случае, в финальной временной линии.

Богиня не заставила себя ждать — сразу появилась перед неожиданным «препятствием» в лице Сэм. Безумно красивая, как и все бессмертные. Белые одежды, белые волосы — чем-то она напоминала Селесту, хотя конечно перепутать их было бы сложно. Над головой богини висела небольшая корона из драгоценного аурамита.

— Герой? — удивилась Паймон. — Да еще и путешественник во времени! Я много кого ожидала сегодня увидеть, но это уже что-то новенькое!

С ее лица не сходила ослепительная улыбка, словно она действительно наслаждалась происходящими событиями.

— Дай угадаю, тебе нужно Яблоко? Вот держи, я не жадная, у меня их много еще!

Она протянула растерянной Сэм самое обычное яблоко. Сочное, розовое, ароматное. Сама богиня принялась с аппетитом уплетать другое, точно такое же яблоко.

— Прошу прощения, госпожа Паймон, — Сэм поклонилась. — Я пришла, чтобы вас убить.

Богиня поперхнулась.

— Убить? Меня⁈ Я думала, ты пришла защитить меня или что-то в этом роде! Мы так не договаривались! Я же пропущу все веселье!

— Пожалуйста, не сопротивляйтесь, — продолжила объяснять Сэм. — Мы позаботимся о вашем теле, а душа будет в безопасности внутри Яблока. Это необходимо для сохранения целостности временной линии.

— Проклятье, — поморщилась богиня. — Ну почему каждый раз, когда намечается что-то интересное, меня просят посидеть в «безопасном месте»? «Это не твоя специализация Паймон» — она принялась передразнивать чьи-то голоса. — «Твои таланты понадобятся нам в другом месте, Паймон». Я уже устала от этого всего, понятно? Я сильная! Я тоже могу за себя постоять!

— Боюсь, что других вариантов у нас просто нет, — покачала головой Сэм, поднимая свою всемогущую ладонь.

— Ладно, ладно, стой не кипятись, — замахала руками богиня. — Я все поняла, я все сделаю сама!

И принялась поспешно доедать яблоко.

— Фолько пвикфойся фем-то, девофька, — проговорила она с набитым ртом. — Смефть бога — это яфкое фобытие, фнаешь ли!

Сэм послушно активировала «Абсолютный щит». Богиня тяжело вздохнула, приняла скорбный вид, сложила руки на груди. Перед ней появилась крупная стекляная сфера со сложным часовым механизмом внутри. Приглядевшись, Сэм поняла, что это целый мир, упакованный в миниатюрную оболочку и защищенный сложнейшей системой барьеров огромной мощности. Причем большинство из них были вывернуты наизнанку — то есть защищали не столько саму сферу, сколько сдерживали то, что должно было находиться внутри.

А затем окружающее пространство заполнил яркий свет…

* * *

На этот раз найти артефакт оказалось несложно. Взрыв отбросил его всего лишь на несколько десятков километров. Сэм осторожно левитировала сферу с помощью магии обратно к порталу. Пора возвращаться «домой». Голова гудела от тревожных мыслей. Как быть теперь? Может, получится уговорить богов не убивать Селесту? В конце концов, они сами доверили ей принятие этого решения. Она должна хотя бы попытаться!

— Пожалуйста, выслушайте меня, — с жаром заявила она, обращаясь к группе бессмертных. — Вы же сами понимаете, что любая монополия — это плохо! Кто бы ни стал верховным богом, в конце концов он превратится в жестокого тирана. Почему бы не позволить Селесте просто стать одной из вас? Просто выполнять свою функцию, как Паймон или Фобос, например. Это тоже хороший вариант, от которого выиграют абсолютно все!

Боги молчали. На их величественных лицах не шевельнулся ни один мускул.

— Ведь именно так поступили и сами Титаны, — продолжила свои уговоры девушка. — Они свергли Хроноса и создали сложную систему сдержек и противовесов. А если мы пойдем по пути диктатуры, доминион неминуемо скатится в пучину войн и насилия!

И снова молчание. Только теперь Сэм с ужасом осознала, что они вообще не двигаются. И почему их только шесть? По спине побежали мурашки.

Девушка резко обернулась. За ее спиной стоял, широко скалясь, Люцифер в компании двух младших богов — сияющего великана с синей кожей и странного мужчины в белой маске, по поверхности которой медленно расплывались бесформенные черные пятна. Рядом, понурив белокурую голову, стояла плененная Селеста. А позади выстроилось в пространстве еще четыре дюжины богов — с оружием наизготовку, в полном боевом облачении — эти ребята явно пришли сюда не для того, чтобы «просто поговорить».

— Отличная речь, — Люцифер насмешливо поаплодировал ей, намеренно растягивая хлопки. — Тебе прямая дорога в политику, девочка!

— Будешь продвигать экологию и ругать злые корпорации, — произнес глубоким сухим басом его спутник в черно-белой маске.

Боги рассмеялись. Сэм обратила внимание на кулон в форме вращающихся песочных часов, который висел на шее Люцифера.

[ «Сердце Хроноса».

Тип — артефакт. Класс — божественный. Аспект — время.

Форма — часы. Владелец — Люцифер.

Описание: этот предмет позволяет бесконечно ускорить течение времени в небольшой области пространства.

Свойства: [скрыто]. ]

Еще один артефакт, управляющий временем. Так вот почему все остальные боги как будто замерли!

— Отдай мне это, — с нажимом приказал Люцифер, приближаясь к Яблоку раздора.

— Нет! — выкрикнула девушка, поднимая правую руку.

Мощный удар синекожего великана сбил ее с ног и отбросил на несколько десятков метров назад — прямо в мягкое оперение одного из крыльев Паймон. Второй помощник тут же оказался рядом и приставил к ее груди копье.

Люцифер тоже телепортировался и взмахом руки притянул к себе Яблоко, которое было отброшено вместе с Сэм. Похоже, что он сам не может причинить вреда Герою, зато его приспешники никаких клятв не давали и потому могут делать все, что им захочется. Дурацкая системная бюрократия!

В руках бога появилось сияющее копье. Он принялся наносить удары по поверхности Яблока раздора, но артефакт лишь соскальзывал, отлетая на несколько метров от каждого взмаха.

— Вот же! Проклятая! Стерва! — бессмертный явно был раздражен и продолжал свои бессмысленные атаки просто чтобы выпустить пар.

Селеста, стоявшая неподалеку, сжала зубы, но благоразумно помалкивала.

— В чем дело? — поинтересовался его синекожий помощник.

— Хронополе не проходит через барьер, — хмуро пояснил Люцифер. — Вам придется выиграть для меня немного настоящего времени.

— А разве не для этого мы все собрались? — хмыкнул громила и закинул молот на плечо. — Полная боевая готовность! — гаркнул он, обращаясь к остальным вассалам бога света. — Снимаем хронополе через три! Два! Один!

Люцифер прикоснулся к кулону, останавливая вращение миниатюрных часов и течение времени пришло в норму. Затем он снова взмахнул копьем, и на сей раз наконечник со звоном вонзился в барьер артефакта, разбрасывая раскаленные искры. Бог света продолжал давить, вливая свою силу в оружие, миллиметр за миллиметром преодолевая защиту Яблока раздора.

Шестеро старших богов тоже пришли в себя. За их спинами стали открываться сотни порталов, через которые проходили их подчиненные — младшие божества, серафимы, нефилимы. Целый сонм бессмертных в блестящих доспехах! Союзники Люцифера заняли оборонительную позицию — сегодня они в меньшинстве. Но все, что им требуется — это выиграть немного времени для своего сюзерена. А когда он вернется, ситуация тут же перевернется с ног на голову. Эта битва войдет во все учебники истории, как самый масштабный внутренний конфликт за последнюю сотню лет. Шутка ли — да тут собрался весь Пантеон!

Сэм обессиленно лежала на мягкой перине (спасибо, Паймон!) и немигающим взглядом смотрела, как бессмертные выстраиваются в стройные боевые порядки. Страшно представить, какими последствиями это столкновение отзовется в тысячах миров по всему доминиону. Засухи, неурожаи, голод. Во время подобных сражений боги досуха выжимают все свои угодья, оставляя лишь крохи свободной амальгамы. Не говоря уже о том, сколько из них сегодня погибнет, и сколько новых войн за освободившуюся территорию развяжут оставшиеся в живых.

Почему это произошло? Что она сделала не так? Даже если Сэм удастся сегодня выжить, ей вовек не отмыться от позора. Конечно, во всем виноват Люцифер — это он оказался предателем, выступил против всех остальных богов. Но, как это часто бывает, победителей не судят. Его будут восхвалять и превозносить как нового верховного бога. А она… Отныне ее судьба — это вечный позор и презрение. Но что она вообще могла сделать? Наверное, многое. В ее руках было и «Яблоко раздора» и «Око Хроноса». И вместо этого она… стыдно даже вспоминать!

А теперь — теперь она лишь жалкая соломинка в бурлящем котле истории. Что бы она ни делала, как бы не трепыхалась — это уже совершенно ничего не изменит.

Тут внимание Сэм привлекло какое-то движение. Присмотревшись, девушка поняла, что один из мертвых зрачков богини, рядом с которым она лежала, больше не кажется ей стеклянным и выпученным. Нет, он все еще был неподвижным, но его радужная оболочка то и дело чуть заметно подрагивала, настраивая «фокус». Ха, Паймон все-таки исхитрилась посмотреть на сражение «хоть одним глазком».

Стоп, Паймон жива⁈ Это как вообще понимать?

Девушка вспомнила, как на нее напал синекожий гигант. В тот момент Яблоко ненадолго прикоснулось к телу богини. А значит, ее душа могла каким-то образом… Нет не сходится. Боги в один голос твердили, что Яблоко — это бездушный артефакт, тюрьма, которой никто не управляет. Она просто не могла, не должна была выбраться оттуда самостоятельно! Но что если…

Что если Паймон не была первой, кто обнаружил Яблоко? Что если ей его просто подбросили?

В памяти всплыла ехидная физиономия Фобоса. Да он не просто понял все с самого начала, он все это спланировал! Просчитал каждый шаг, каждую реакцию, каждое решение! Нет, здесь есть что-то еще. Фобос никогда не считался мастером сложных интриг и симуляций, да и не владел силой быстрого перемещения между реальностями…

В ушах Сэм снова зазвучали последние слова Селесты: «где бы он ни был, под какой бы личиной ни скрывался, он обязательно попытается меня защитить».

Странное поведение Асмодея на переговорах. Слияние осколков Селесты… Да они же сами вернули ее к жизни! По спине девушки поползли мурашки. Кадр за кадром, ячейка за ячейкой, этот безумный пазл стал собираться в ее голове. И напоследок еще одна мысль ударила по нервам, как гром: если Паймон жива, значит ее контракт, как Героя, уже выполнен!

Девушка бросила взгляд на свою перчатку. Внутри каждого кристалла теперь горел тусклый огонек. Семь желаний! О, нет, она не бессильна, она может прямо сейчас приказать Люциферу остановиться, и он не сможет ей отказать!

Нет, не то. Фобос, точнее, Прометей наверняка все это предвидел. А значит…

Раздался громкий трубный звук — сигнал к началу сражения. Сэм схватилась правой рукой за наконечник копья, приставленного к груди, и, отломав его, вонзила в сердце своего охранника. Тот захрипел и упал на мягкую перину крыла Паймон.

— Земля тебе пухом, придурок, — пробормотала Сэм, поднимаясь на ноги.

Она повернулась к армии богов, которая уже пришла в движение, подняла вверх свою правую руку и, набрав полную грудь воздуха прокричала, что есть сил:

— По праву Героя я требую: остановите бой, выслушайте меня!

Шесть драгоценных камней, украшавших ее ладонь, со звоном лопнули, и осыпались мелкой стеклянной крошкой. Но девушка добилась своего, наступление приостановилось. По крайней мере, на какое-то время.

Сэм оглянулась. Люцифер уже закончил взламывать защиту артефакта. Он показал ей большой палец, грубо схватил за волосы пленную Селесту и исчез внутри Яблока.

— У тебя должна быть очень веская причина, чтобы просить нас о подобном, Герой, — раздался громоподобный голос Абаддона, главного военачальника. — Имей в виду, за предательство ты заплатишь жизнью.

— Я не предатель! — помотала головой Сэм. — Нас всех обманули. Селеста — не жертва, на самом деле она уже возродилась. А яблоко — это ловушка! Вам нет смысла сражаться — мы никогда больше не увидим Люцифера. Смотрите!

Она подняла вверх правую руку, в которой все еще оставался один сияющий кристалл. Гарант последнего желания, которое должен был выполнить бог света. Огонек начал мерцать, тускнеть и через несколько секунд совсем погас. Камень выпал из оправы, а перчатка рассыпалась в прах, лишившись всей своей силы.

— Девочка права, — глухо подтвердил Асмодей. — Я больше его не чувствую.

Яблоко раздора ярко вспыхнуло и сильно увеличилось в размерах. Прямо перед ним открылся пространственный разрыв, из которого вышла Селеста. В правой руке она сжимала сияющее копье — символ власти бога света, а левой держала за волосы отрубленную голову самого Люцифера. Ее прекрасное лицо и белое платье было перепачкано кровью — тоже вполне понятного происхождения. На шее богини висело Сердце Хроноса, позади величаво вращался тот самый «желудок», предназначенный для переваривания «разжиревших божественных душ». Она сорвала с себя фальшивые кандалы, предназначенные для сокрытия силы и за ее спиной тут же вспыхнула божественная аура.

Селеста попыталась вытереть лицо локтем, но крови было слишком много, чтобы это хоть как-то исправило ситуацию.

— Ну что, господа извращенцы, — громко, с вызовом произнесла она, тяжело дыша. — Есть еще желающие слиться со старушкой Селестой в одном долгом и страстном поцелуе?

— Да как ты сме… — начал было здоровяк с синей кожей.

Но договорить он не успел — через мгновение его мускулистое тело исчезло, а голова оказалась насаженной на копье богини. Яблоко раздора противно скрипнуло и снова увеличилось в размерах.

— Я имела в виду, кто-нибудь симпатичный, — невозмутимо продолжила Селеста, внимательно разглядывая его искаженную страхом физиономию.

Ответом ей было лишь молчание.

— У нас появилось вакантное место, — подал голос Асмодей. — Думаю, никто не будет возражать, если его займешь ты.

* * *

Наконец, все пришло в норму. Младшие боги отправились восвояси, жалуясь на ложную тревогу и на то, что их понапрасну оторвали от дел, таких важных и неотложных. Старшие сгрудились в кучу и что-то активно обсуждали. По всей видимости, последствия внезапной смены одного из «козырей». Верховным богом Селеста, конечно же, не станет, но сможет выполнять роль хранителя знаний, как и предлагала Сэм в самом начале.

Какое-то время девушка-мышка просто отдыхала, нежилась в мягком оперении Паймон. Потом вдруг сообразила, что богиня-то давно ожила, и это, мягко говоря, очень невежливо — использовать ее в качестве подушки. Тут же подскочила, как ошпаренная, и побежала к ближайшему глазу — извиняться.

— Простите меня, госпожа! Это все усталость! Сама не знаю, что на меня нашло!

Массивное тело богини вспыхнуло и исчезло, а перед Сэм сразу же появилось ее человеческое воплощение.

— Ну что ты, — замахала руками Паймон. — Мне ведь совсем не сложно! Это как котика на коленях подержать, или что-то типа того. Ты столько всего перенесла — вот я и не хотела лишний раз беспокоить Героя.

— Да какой я теперь герой, — усмехнулась Сэм, поглаживая правую руку.

От перчатки не осталось и следа. Как и от былого могущества. Зато все способности и характеристики остались при ней. Так что теперь у Реактивных пирожочков появится собственный «кит» — так на Мальстреме принято называть излишне перекачанных авантюристов.

— Да ты чего? — удивилась Паймон. — Конечно, ты — герой! Ты предотвратила грандиозную бойню, причем ценою собственных, честно заработанных, желаний! Покажи мне хоть одно существо в галактике, которое в этом усомнится!

— Я просто сделала то, что считала правильным, — смущенно пожала плечами Сэм.

— И правильно сделала! — активно закивала богиня. — Ты знаешь, я вот готова выполнить любое твое желание прямо сейчас! И уверена, что любой из тех, кто побывал здесь сегодня, чувствует примерно то же самое! Да у тебя теперь не семь желаний, а целая тысяча! Выбирай: хочешь шикарный дворец в самом сердце Метрополии? Нет? Хм-м-м, а может, а может крутую яхту? Самый быстрый корабль во всей галактике! А, черт, нет, я же его спалила…

Сэм невольно рассмеялась.

— Я вообще-то вас убить пыталась, — напомнила она.

— Да ерунда это все, — отмахнулась Паймон. — О, придумала, боевой гарем! Целый табун горячих, загорелых мачо с Куникекс-4, готовых выполнить любую твою прихоть! Что, тоже нет? Ой, здравствуйте, госпожа Селеста!

Сэм обернулась. Новоиспеченная богиня света уже привела себя в порядок и снова выглядела безупречно. Нет, даже более безупречно, чем раньше, если такое вообще возможно. Она долго и задумчиво разглядывала Сэм и, наконец, протянула ей какой-то официальный документ с голографической защитой.

— Мне тоже не чуждо сострадание, — тихо произнесла она. — Как и чувство справедливости. Я думаю, что это будет справедливо.

— Спасибо, — смущенно пробормотала Сэм.

— Ты ведь уже все поняла, да? — поинтересовалась богиня. — Или остались какие-то вопросы?

Девушка задумалась.

— Как это случилось в самый первый раз? — спросила она. — Откуда взялось тело Паймон? Я имею в виду, изначально.

— А, это просто, — махнула рукой богиня. — Я связалась с ней изнутри Механикуса и пригласила в свой мир. Погостить. Она просто не смогла устоять!

— Знаю, знаю, любопытство когда-нибудь меня погубит, — самокритично признала Паймон. — Но не сегодня, ведь правда?

Селеста ушла. Сэм рассеянно пробежала глазами по сияющим строчкам оставленного ею документа. «Выписка из реестра о передаче прав собственности». «Третья планета системы Канопус». «В безвозмездное пользование, Сэмантис Меридон Атрейдес».

Сердце снова принялось бешено колотиться в груди. Ей… Ей что, просто так подарили целую планету? И не какую-то там «планету» — ее родной мир!

У девушки снова закружилась голова. Кажется, лимит чрезмерных потрясений на сегодня полностью исчерпан.

— Перенесите меня, пожалуйста, домой, — жалобно попросила она.

— Слушаюсь и повинуюсь, — ответила богиня.

* * *

Три стакана столкнулись с легким звоном.

— За нас…

— За успех…

— За Сэм…

Голоса трех приятелей звучали уже не так бойко, а бутылка с дорогим вином только что сменилась на более крепкое и дешевое пойло.

— Привет ребята… — Сэм появилась так же внезапно, как и ушла. — Вы уж простите, что оставила вас в такой момент.

Девушка запоздало поняла, что для них прошло совсем немного времени — минут пять или десять, не больше.

— Нет, нет, ну что ты, садись, угощайся, — засуетился Рокки. — Быстро ты справилась! Смогла отвертеться от задания? Да что с тобой девочка, на тебе лица нет!

Вместо ответа девушка протянула ему планшет со свежей новостной лентой и документ, подтверждающий подарок, который сделала ей богиня.

— Ой, а можно я опять заберу ваши порции, ребята? Я просто умираю с голоду! — спросила девушка, с удовольствием наблюдая, как разинутые челюсти ее компаньонов падают на стол.

О, боги, наконец-то она дома, наконец-то, можно расслабиться!

— Ты… что сделала?!!! — хор из трех удивленных голосов согревал ее сердце и душу лучше любой музыки.

Глава 8 Оловянный солдатик

— Боги, ну и жарища! — пробормотал Андер, утирая пот со лба.

Прикрываясь ладонью, он бросил взгляд на медленно ползущее по небосводу солнце. К сожалению, ни одной тучки, способной хоть ненадолго облегчить страдания жителей Ультерина, не наблюдалось. Заклинания комфорта, встроенные в доспехи, давно перестали справляться с аномальной жарой и горячая кираса, казалась, пыталась погрузить его прямо в реку раскаленных до жидкого состояния булыжников мостовой.

«Ладно, будем считать это тренировкой выносливости», — покачал головой юноша, снимая с пояса флягу с водой. Патрулирование города — не самая приятная работа. Да и не самая прибыльная, если честно. Но в разгар лета, когда даже самые отъявленные преступники предпочитают прятаться в своих норах, попивая холодный эль, других подходящих заданий в Гильдии иногда просто не остается. А кушать-то хочется!

Тяжело вздохнув, Андер продолжил свой путь. В это время суток работа патрульного — чистая формальность. Самое сложное, что его может ожидать, — это помощь какой-нибудь старушке, или снятие котенка с дерева. Откровенно говоря, нет никакой нужды тащить на себе тяжелый латный доспех, предназначенный для серьезных сражений. Но порядок есть порядок. И только вечером, когда палящее светило спрячется за горизонт, а в городе загорятся тысячи магических огней, темная сторона Ультерина снова даст о себе знать и начнется настоящее веселье.

Вот почему пришибленный жарой Андер не сразу обратил внимание на странного прохожего в старомодной одежде. С виду он ничем, кроме неуклюжей походки, не отличался от десятков других обывателей, которые спешили по своим делам. Ничем, кроме одной важной детали: он был мертв.

Волна адреналина прошла по телу авантюриста, вмиг разгоняя усталость и вялость. Это что еще за чертовщина⁈ Андер напряг зрение, активируя «Глаза Бога». Нет, на жертву некроманта это не похоже, на марионетку — тоже. Уж чего-чего, а оживших кукол он в свое время повидал достаточно, больше его таким не проведешь. Как выяснилось, аура существа почти полностью погасла, и только в области затылка горело какое-то яркое пятно. Приблизив изображение, юноша поморщился от отвращения: прямо внутри черепа ходячего трупа копошился довольно крупный паук. Судя по всему, именно он управлял телом этого кадавра, отправляя нервные сигналы мускулам.

Похоже, спокойное дежурство сегодня ему не светит. Юноша осторожно последовал за странным существом, стараясь не привлекать внимания. Докладывать начальству — не вариант. Прямо сейчас ничем, кроме странной походки и интуиции он объяснить свои подозрения не может. Следуя совету мастера Бранда, свою необычную способность, позволяющую заглянуть на несколько секунд в будущее, он держал в строжайшем секрете.

Все началось много лет назад, когда Система предложила ему в качестве Дара загадочное «Раскрытие потенциала» и Андер рискнул выбрать именно его. Полученный навык был разочаровывающе слабым — он расширял угол зрения, позволяя четко видеть все, что происходит вокруг, в том числе за спиной. Однако с ростом силы юноши, способность становилась все мощнее, открывая новые возможности.

Следуя за странным существом Андер оказался в квартале пекарей, где находилось множество закусочных. Посетителей почти не было, однако сладкие ароматы свежей выпечки по-прежнему наполняли воздух. Живот юноши призывно заурчал — Андер завтракал рано утром и уже успел порядком проголодаться. К счастью его цель тоже остановилась возле одного из ларьков, так что он решил позволить себе совместить полезное с приятным и купить хотя бы одну булочку.

Единственной странностью, которую заметил Андер, была молодая брюнетка, которая сидела за столиком возле одной из забегаловок и, казалось, кого-то ждала. Она тщательно скрывала свою ауру, однако божественное зрение подтверждало, что ее сила как минимум на уровне старшего нефилима. Юноша напрягся. Людей, наделенных таким могуществом, в стране очень мало. Быть может, ходячий труп пришел сюда, чтобы шпионить именно за ней?

— Приятного аппетита! — продавщица с улыбкой протянула ему ароматную булку, завернутую в бумажный пакет.

— Спасибо, — кивнул парень. — Скажите, у вас можно наполнить флягу? У меня почти не осталось воды.

— Да, конечно, — снова просияла буфетчица, — секундочку!

Андер только сейчас осознал, что она тоже довольно молода, красива и, похоже, просто заигрывает с симпатичным авантюристом. Дурацкая внешность! Женское внимание — это хорошо, но только не для парня, который по восемнадцать часов в сутки тратит на учебу, работу и тренировки, едва сводя концы с концами. Хоть вообще шлем не снимай, честное слово!

Но не успел Андер дождаться, пока продавщица наполнит флягу прохладной водой, как его цель пришла в движение.

— Помогите! — захрипел кадавр, падая на землю и хватаясь за грудь. — Целителя, скорей, позовите целителя!

Никаких особых изменений в его ауре юноша не заметил, так что весь этот спектакль, скорее всего предназначался для той самой девушки-нефилима, которая сидела всего в десятке метров от него. Собственно, именно в ее сторону он и пополз. Проклятье! И как теперь предупредить ее об опасности?

— Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, — громко произнес он, подбегая к извивающейся на земле нечисти. — У меня есть целительский артефакт, я окажу вам первую помощь и отведу в лечебницу.

Юноша от души надеялся, что после этих слов девушка сочтет инцидент исчерпанным и не станет вмешиваться. Вообще-то в обязанности патрульных исцеление случайных прохожих не входит, так что Андеру пришлось использовать дорогой расходник из собственных запасов. И, естественно, никакого эффекта на мертвое тело артефакт не произвел.

— Это… это не помогает! — продолжил ломать комедию ходячий труп, корчась на земле. — Я умираю! Ради всех богов, спасите!

— Что происходит? — девушка не выдержала и тоже вскочила со своего места. — Я целитель, я могу помочь!

— Все в порядке, — Андер упреждающе выставил руку вперед. — Обычный приступ сердечной паники, не о чем беспокоиться.

Но девушка его не слушала — подбежала к существу и положила ладошку ему на грудь.

— Что за… — она удивленно вскинула брови.

Лицо кадавра искривилось в победной улыбке. Он широко разинул рот и истошно закричал. Из его пасти вырвался ослепительный столб света, ударивший в небеса, словно маяк.

Андер отшатнулся. Изображение в его левом глазу, который постоянно смотрит на несколько секунд в будущее, внезапно погасло. Виски пронзила острая боль. По спине пробежал холодок животного ужаса. Но это же значит, что…

Не долго думая, он подхватил на руки стоявшую рядом девушку, скороговоркой пробормотал «Прошу меня простить!», и использовал Рывок. А потом еще раз и еще, пока Выносливость не упала до нуля, судорожно отсчитывая про себя оставшиеся секунды. Ларьки и лавки проносились мимо с бешеной скоростью, словно ударивший в голову адреналин усилил действие способности сразу в несколько раз.

Позади раздался оглушительный взрыв. В спину ударила волна горячего воздуха. Андер споткнулся и с трудом удержался на ногах, едва не уронив спасенную им девушку. На ее лице читалось нескрываемое удивление и даже откровенный шок. Послышался стук падающих на землю осколков. Встроенный в доспехи Щит тут же активировался, принимая на себя урон.

Только теперь юноша позволил себе остановиться и обернуться. Да так и замер, глядя на громадное облако дыма и пыли, которое медленно разрасталось примерно в двух сотнях метрах от него. Что, черт возьми, это было? И как он умудрился преодолеть такое большое расстояние всего тремя Рывками?

Девушка, которую Андер прихватил с собой, тоже смотрела на эту картину с немым ужасом в глазах. Наконец, их взгляды пересеклись. Юноша тут же осознал, в каком неловком положении оказался, и покраснел до корней волос. Никогда прежде он не позволял себе таких вольностей в отношении представительниц прекрасного пола. Тем более в отношении старшего нефилима, чей статус никак не ниже королевского!

— Пожалуйста, простите меня, госпожа! — Он осторожно опустил ее на землю и низко поклонился. — Я понимаю, что поступил очень невежливо, но у меня просто не было выбора!

Девушка снисходительно улыбнулась.

— Да успокойся уже, Андер. Ты ведь только что жизнь мне спас! И всем остальным, считай, тоже.

Юноша растерянно захлопал глазами. Они знакомы? Но когда, откуда? На плохую память он никогда не жаловался, а уж нефилима-то наверняка бы сразу заметил и запомнил. К тому же девушка очень даже красивая — вполне в его вкусе.

— Проклятье, а мне даже в голову не пришло, что они могут атаковать нас таким экстравагантным способом! — покачала головой она.

Тут в памяти Андера вспыхнуло еще одно лицо — той самой продавщицы-булочницы, что так мило улыбалась ему и наверняка оказалась в самом эпицентре взрыва!

Снова пробормотав какое-то невнятное извинение, юноша и со всех ног бросился обратно — к висящему над городу пылевому облаку, которое ветер уже начал сносить в сторону торгового квартала.

— Да погоди ты! — крикнула ему вдогонку спасенная девушка-нефилим. — Всех гражданских я уже вытащила из-под удара. Прямо сейчас они дают показания в холле Гильдии.

— Правда? — обрадовался Андер, останавливаясь. — Но как, когда вы успели?

— Да почти сразу, как ты начал бежать, — пожала плечами странная девушка.

Юноше пришлось напомнить себе, что он имеет дело с «супером», нефилимом огромной силы. Пока он спасал ее саму, девушка каким-то образом умудрилась эвакуировать всех случайных жертв, оказавшихся зоне поражения. Скорее всего, он и сам сумел за четыре секунды пробежать целый квартал только благодаря ее помощи. Должно быть это была магия пространства или что-то в таком роде.

— Ладно, давай я тебя тоже туда отправлю, твоя точка зрения сейчас важнее всего, — рассеянно продолжила девушка, словно к чему-то прислушиваясь. — А у меня еще очень много работы.

— Простите, уважаемая, но я так и не успел спросить, кто…

Окружающий мир вывернулся наизнанку сперва в одном глазу а потом и в другом, выплюнув его уже в здании Гильдии.

—… вы такая, — окончание фразы Андер произнес уже в лицо одному из дежурных администраторов — худощавому мужчине в очках.

Если точнее, это был один из многочисленных фантомов, которых создавала Мама Мия, хозяйка Гильдии, выдавая их за обычных служащих. Настоящие магические марионетки, неотличимые от людей! Узнай его старый приятель, Кир, о существовании такой читерской способности, наверняка позеленел бы от зависти.

Пожалуй, из всех авантюристов Ультерина один только Андер осознавал настоящие масштабы этого грандиозного надувательства и точно знал, что грузная тетка, готовящая вкусные закуски в самой элитной забегаловке этого места — не настоящий гильдмастер, а всего лишь очередная «плотная иллюзия». Собственно, за все время работы Андера в столичном отделении Гильдии, она(а может быть и он, кто знает) вообще ни разу не появлялась здесь во плоти. Но поделиться этим открытием, не раскрыв своего особого дара, юноша, конечно же, не мог.

— Погоди, а ты что, так и не понял? — удивленно переспросил фантом.

— А? — Андер вышел, наконец, из легкого ступора, вызванного внезапным перемещением, и сфокусировал взгляд на собеседнике. — Понял что? Это вы мне?

— Ладно, не бери в голову, — отмахнулся фантом гильдмастера. — Лучше давай, рассказывай все с самого начала. Как ты вообще оказался в квартале пекарей?

И Андер принялся за отчет, изо всех сил стараясь не прибегать к открытой лжи. Скорее всего гильдмастер владеет способом распознать прямой обман, так что лучше не рисковать.

Способности, манипулирующие потоком времени, как его Глаз Бога, — это гораздо страшнее, чем Магия пространства, которой мастер Бранд в свое время стращал еще малышку-Киару. За человека, обладающего такой силой, будут соревноваться уже не какие-то там вшивые гильдии и преступные синдикаты, но сами боги. Так что Андер не может позволить себе раскрыть ее существование по крайней мере до тех пор, пока сам не станет хотя бы старшим нефилимом.

— А что это вообще было? — спросил он, когда с расспросами было покончено. — И что это за девушка была там вместе со мной? Мне кажется, она очень сильна и владеет магией пространства.

— Я знаю не больше вашего, — пожал плечами администратор. — Основная гипотеза — это теракт, организованный инсектоидами. Мы думаем, что на вас рухнул их разведывательный зонд, — фантом гильдмастера указал пальцем вверх. — Прямо из космоса. Но вам лучше об этом пока помалкивать. Мы же не хотим паники среди населения, правда?

Андер кивнул. Впрочем, про вмешательство насекомых он понял почти сразу — как только увидел силуэт паука, сидящего в голове кадавра.

— Что касается остального, — продолжил администратор, — я не вправе разглашать подробности. Вот, возьмите, — он достал из-под стола небольшой конверт, — это приказано передать вам.

Андер вышел из тесного кабинета, вертя в руках посылку. Приказано? Нашему всемогущему гильдмастеру? Интересные дела! Впрочем, эти слова могут быть просто частью его роли, как фантома.

Внутри конверта оказалась записка, написанная от руки.

"Андер, спасибо тебе! Если бы не ты — я бы точно не пережила этот день. Ты сэкономил мне целую жизнь и я этого не забуду. Про всех остальных вообще молчу. Можешь попросить гильдмастера о любом одолжении (в пределах разумного) — она тебе не откажет. В нынешних обстоятельствах это точно не будет лишним.

С искренней благодарностью, М.

П. С. Приближается большая буря, позаботься о близких. "

Андер почесал затылок. Большая буря? Это конечно звучит очень интересно и загадочно, но хотелось бы подробностей! Значит ли это, что скоро начнется полномасштабная война с насекомыми? Нужно ли ему бросать все дела и срочно бежать в родной Теалос, одолжив у гильдмастера переносной портал для эвакуации поселка? Или достаточно будет отправить отцу сообщение с приглашением переехать в столицу?

Откровенно говоря, и то и другое — большой риск. Недостаточно просто привести людей в безопасное место. Каждому из них требуется жилье, пища, работа. А жизнь в Ультерине, мягко говоря, недешевая. Даже для того, чтобы просто забрать к себе родителей и брата, понадобятся немалые средства. А прямо сейчас весь заработок Андера уходит на жилье, питание и учебу. Он просто не в состоянии взять на себя такую ношу! Да еще и на основании каких-то там смутных намеков и догадок. Женщины! Ну почему нельзя просто написать, что вообще происходит?

Вытряхнув содержимое конверта, Андер с удивлением обнаружил еще и талон Гильдии на выдачу вознаграждения. Пятьдесят золотых. Он присвистнул. Дорого «М» оценила спасение своей жизни! Странно, что она вообще сочла его поступок важным. А ведь без ее помощи с магией пространства, Андер тоже, наверное, не выбрался бы оттуда живым.

Однако, с такой солидной денежной подушкой эвакуация семьи уже не выглядит безумной авантюрой. Но согласится ли на это отец? Андер не был уверен, что даже известия о приближающейся войне заставят Аргуса покинуть поселок, оставив жителей Теалоса на произвол судьбы. Единственный способ его оттуда вытянуть — эвакуировать весь поселок, но на такое предприятие не хватит ни пятидесяти золотых ни даже пяти сотен. Слишком сложно!

Поразмыслив, юноша все-таки отправился в почтовое отделение и набросал небольшую записку для отца, не пожалев золотой монеты за срочную доставку сообщения. К более радикальным методам он еще успеет прибегнуть, если ситуация действительно начнет ухудшаться.

— Господин патрульный! Господин авантюрист!

Андер обернулся на знакомый голос. Продираясь сквозь толпу, к нему спешила та самая девушка-булочница с флягой в руке.

— Простите, что так долго, — смущенно произнесла девушка, протягивая ему сосуд с водой. — Выполнить ваш заказ оказалось немного сложнее, чем я ожидала.

— Все в порядке, — рассеянно помотал головой юноша, цепляя флягу на пояс. — Спасибо, что все-таки отыскали меня.

— Это я должна вас благодарить! — с жаром возразила продавщица булочек. — Господин управляющий сказал, что это вы нас всех спасли, хоть я и не понимаю, как. Но все равно, спасибо вам!

Она низко поклонилась а затем, густо покраснев, вдруг обняла оторопевшего Андера.

— Пожалуйста, заглядывайте в «Карамельные кружева»! Выпечка за счет заведения!

И тут же убежала, помахав рукой на прощанье.

А обескураженный Андер так и остался стоять, будто вкопанный, посреди толпы спешащих по своим делам авантюристам. Нет, все произошедшее вполне укладывалось в его представления о норме, за исключением одной маленькой детали.

Девушка, которая только что так мило с ним флиртовала, была фантомом…

Глава 9 Кот в сапогах

В следующие несколько дней жизнь Андера буквально наводнили девушки-фантомы. Они были повсюду — продавали цветы возле его дома, попадали в неприятности у него на глазах по дороге в Гильдию, были главными героинями рабочих заданий и даже напрашивались в его команду в качестве новых компаньонов. Все, как на подбор, милые, остроумные, привлекательные и безумно ему благодарные.

Юноша терялся в догадках, чем же он вызвал такой бурный интерес своего гильдмастера. То ли что-то не сошлось в его показаниях о спасении девушки-нефилима, то ли ее удивил сам факт того, что он, авантюрист серебряного ранга, сумел каким-то образом сохранить жизнь «суперу». В любом случае, Мама Мия, похоже, всерьез вознамерилась втереться к нему в доверие и выяснить правду, так сказать, из первых рук. К счастью, Андер и раньше игнорировал подобные знаки внимания со стороны противоположного пола, так что его равнодушное поведение не было чем-то новым и подозрительным.

Андер не поленился заглянуть в восстановленные после взрыва «Карамельные кружева». Вместо настоящей девушки, которую он встретил там всего пару дней назад, в булочной дежурил фантом. Трудно представить, что именно пришлось сделать гильдмастеру, чтобы это провернуть. Она выкупила булочную целиком? И все это только ради того, чтобы вызнать его секрет? Единственная надежда на то, что после нескольких безуспешных попыток поймать бедного юношу в «медовую ловушку» Мама Мия сочтет эту идею бесперспективной и оставит его в покое.

Вечером на выходе из холла Гильдии Андера подловил его компаньон — Саяр.

— Эй, дружище, расскажи страшную историю, — он по-приятельски толкнул юношу в бок локтем. — Тебя мама в детстве недолюбила? Или, может, какая-нибудь девчонка побила тебя в младших классах?

— Ты вообще о чем? — удивился Андер.

— Да известно, о чем! У меня, чесслово, сердце кровью обливается, когда я вижу, как вокруг тебя целыми стаями кружатся симпатичные цыпочки, а ты вежливыми пинками отправляешь их всех в свободный полет. Ты знаешь, девушки — это не монстры вовсе, а очень даже приятные и нежные существа. Слу-ушай, а может, ты просто не в курсе, зачем они нужны? Ну, хочешь, расскажу по-дружески на ушко?

— Не надо, я в курсе, — смущенно рассмеялся Андер. — Просто сейчас я слишком сосредоточен на работе и учебе. Нет ни времени, ни денег, которые можно было бы выделить на что-то эдакое. И вообще, я просто не хочу с этим спешить.

Саяр схватился за переносицу.

— Ты вроде умный парень, Андер, но иногда мне кажется что у тебя в голове опилки. Вот скажи, сколько лет ты учишься обращаться с оружием?

— Наверное, лет двенадцать, если не считать совсем уж детских игр, — поразмыслив, ответил юноша.

— Так вот: девушки — это прямо как оружие, ну, или музыкальный инструмент, если хочешь. Нельзя просто взять в руки понравившуюся тебе дуделку и ждать, что сразу начнешь испускать волшебные трели. Потому что в лучшем случае у тебя получатся скрип старой калитки или звуки пердежа! Понимаешь, к чему я клоню?

— Ну да, более менее, — не сумел сдержать улыбки Андер.

— Тебе нужен опыт, приятель, — с нажимом продолжил Саяр. — А иначе, когда ты встретишь по-настоящему классную девушку, то обязательно наломаешь с ней дров. Или какая-нибудь хитрая лисица накрутит тебя на локон быстрее, чем ты успеешь сказать «ой, мамочки».

Андер поежился. Что еслиинтерес хозяйки Гильдии не относится к его тайной способности? Что, если она просто… Нет, слишком невероятно. Они знакомы уже давно, с чего бы ей именно сейчас интересоваться каким-то авантюристом средней руки? Да еще и с таким напором!

Но Саяр в чем-то прав, ему нужно больше опыта. Только не с одним из фантомов Мамы Мии, конечно же. Сколько ей вообще лет? Сто? Сто пятьдесят? Не удивительно, что она не хочет показываться на людях в своем настоящем теле.

— Вот объясни, чем тебе Милана не угодила? — продолжил свою пылкую речь Саяр. — Хорошая же девка, молодая, фигуристая. Как боец — даст фору любому из нас. Она же ради тебя напрашивалась в нашу команду — ты понял, нет?

— С чего ты взял? — наигранно удивился Адер.

— Да ты видел, как она на тебя пялилась? — ответил его приятель. — Так вот, парниша, поверь опыту своего боевого товарища: когда женщина так на тебя смотрит, ты можешь наплевать вообще на любые условности, просто хватать ее и тащить в кусты! И вообще, прежде чем отшивать бедную девочку, мог бы поинтересоваться мнением остальных членов команды!

* * *

Усталый и растерянный, Андер вернулся домой. Сбросил доспехи, заварил чай. Хоть где-то он может отдохнуть от этой дурацкой слежки, расслабиться. Остается только надеяться, что старой сталкерше рано или поздно надоест вся эта затея и она от него отстанет. Ну не будет же она его теперь всю жизнь преследовать!

От тревожных мыслей его отвлекло жалобное мяуканье, раздающееся из коридора. Котенок? И как только туда пробрался? Юноша нехотя поднялся, чтобы выпроводить незваного гостя за дверь. Хотя… Может, и вправду завести себе питомца? Как-то скучно возвращаться в пустую квартиру. Приводить сюда девушку или тем более жену — слишком большая ответственность. А котенок — это неплохой компромисс. Нужно же с чего-то начинать!

Андер взял блюдце, налил немного молока и отправился на розыски.

— Кис-кис-кис, — позвал он, заглядывая в каждый закуток, — ты где спрятался, малыш? Иди сюда, дядя угостит тебя вкусным молочком. Ах вот ты… Черт!

Раздался звон. Блюдце, которое Андер просто выронил, перевернулось. Молоко растеклось по полу. Маленький вторженец обнаружился в одном из старых сапогов: черный как смоль и такой же фантомный, как и все остальные сегодняшние неприятности.

Почуяв угощение, котенок тут же выпрыгнул и принялся слизывать его прямо с пола. Ну а юноша так и сидел, ошеломленно хлопая своими божественными глазами.

Нет, этого просто не может быть!

Это насколько нужно быть повернутым социопатом, чтобы следить за кем-то таким способом? Строить из себя животное, есть с пола, справлять нужду в обувь… Хотя, фантому, наверное этого вообще не требуется.

И что ему теперь делать с этой маленькой шпионкой? Дать пинка и выставить за дверь? Но это же его гильдмастер как-никак! Так, спокойно, нужно просто вести себя естественно, нельзя дать ей понять, что он на самом деле видит все ее уловки, даже если это значит необходимость круглосуточно быть настороже.

— Ладно, пойдем, — он тряхнул головой, поднимая с пола и блюдце, и самого котенка. — Если ты хочешь жить в этом доме, тебе нужно научиться соблюдать несколько правил.

Глупо разговаривать с животным, но люди в постоянно так делают. А раз управляет этим существом более-менее разумный (Андер уже начал всерьез сомневаться в справедливости этого утверждения) человек, может, и правда удастся договориться?

— Во-первых, не есть с пола, — начал перечислять он, заново наполняя блюдце молоком. — Не гадить в доме, не лезть на стол…

Мелкая черная бестия, пользуясь тем, что Андер отвернулся, уже запрыгнула на стол и как бы невзначай столкнула на пол его любимую кружку с горячим чаем. Юноша, сцепив зубы, позволил ей разбиться. Конечно, он видел все происходившее заранее, при помощи пассивной способности своих Глаз, но остановить происходящее значило выдать себя с потрохами. Проверка? Теперь в этом точно нет никаких сомнений.

Зато у него появился неплохой повод выставить наглую тварь на улицу без лишних объяснений. А что? Вполне нормальная реакция на подобную выходку. Будем надеяться, что она уже удовлетворила свое любопытство и больше не будет пытаться лезть в его личную жизнь.

С коротким «мяуф» фальшивый питомец вылетел в открытое окно — прямо в растущий за ним кустарник. Ну а Андер, прибрав последствия его появления, упал на кровать и вырубился чуть ли не прежде, чем его голова коснулась подушки.

* * *

— Эй, красавец статный-молодой, поди-ка сюда, помоги бабушке, сделай доброе дело!

Андер вздрогнул, услышав позади старческий голос с характерными нотками профессиональной аферистки. Что-то новенькое! Фантомы-старушки ему до сих пор еще не попадались. Мама Мия решила над ним подшутить? Или наконец-то явилась к нему в своем настоящем облике? Кошмар!

На удивление, бабка оказалась самой настоящей, из плоти и крови. Со всеми характерными признаками уличной гадалки — крючковатым носом, землистой кожей и огромными скулами, торчащими из впалых щек.

Андер выдохнул с облегчением. В кои-то веки, его жизнь стала возвращаться в нормальное русло — безо всяких там дурацких иллюзий. Может и правда, проверила гильдмастерша свои подозрения, успокоилась и все теперь будет, как раньше?

— Ай да молодец, ай да хороший ты мой! — обрадовалась гадалка, заметив, что на нее все-таки обратили внимание. — Будь золотцем, милок, посеребри бабушке ручку. Всю правду тебе расскажу! Про жизнь, про судьбу, про любовь твою, которая тебя уже ждет… ой, что тебя ждет, милок! — Она загадочно поцокала языком.

— Будущего не знает никто, бабуль, — Андер с улыбкой покачал головой, протягивая ей серебряную монету. — Даже боги могут только гадать, что ждет их впереди.

— Может, я и не бог, — веско заметила старуха, ткнув его пальцем в грудь, — но в гадании кое-что смыслю. А ну-ка, ручку свою сюда давай!

Юноша не без опаски протянул вперед ладонь и лишь в последний момент заметил, что на запястье гадалки намотана длинная цепочка с миниатюрными песочными часами в подвижной оправе и каким-то золотистым диском. Причем вещица эта точно не была простой безделушкой! Но не успел он сказать и слова, как их руки соприкоснулись, вспыхнув ярче полуденного солнца.

Внезапно Андер очутился в совершенно ином месте — посреди бурлящего водоворота светящихся нитей, что простирались вперед на многие километры, ветвясь и переплетаясь, сворачиваясь в узлы и закручиваясь диковинными петлями. Под пристальным взглядом его божественных глаз эти нити истончались и вспыхивали, меняли цвет или вовсе исчезали, будто их никогда не было. Стоило сосредоточиться на одной из них, как в сознании начинали мелькать смутные образы: битва с каким-то монстром на центральной площади Ультерина, его лицо на страницах столичных газет, лицо недавно спасенной им девушки-нефилима, да так близко, что ее, казалась, можно было поцеловать. Затем картинка снова резко изменилась. Андер увидел свой родной Теалос, окруженный несметными полчищами насекомых и огненный дождь, падающий с неба. Это — будущее? Он сейчас посреди реки времени находится? Но как, черт возьми, это возможно?

Видение исчезло так же быстро, как и появилось. Андер снова осознал себя стоящим посреди одной из улиц Ультерина. Он устало протер свои всевидящие глаза. Гадалки и след простыл. Да что это такое вообще было?

Опросив нескольких случайных свидетелей, юноша выяснил, что старуха ему не привиделась. Она действительно перекинулась с ним парочкой фраз, после чего просто ушла, а сам он, оказывается, так и стоял, как загипнотизированный, не меньше минуты. Попрошайка, видевший все издалека, посоветовал парню проверить карманы, так как все эти гадалки — те еще пройдохи, и в процессе «гипноза» он вполне мог лишиться кошелька и прочих ценностей. Но у Андера с самого начала не было с собой ничего ценного, а то, что он видел, в рамки банального уличного ограбления совершенно не укладывалось.

Вдобавок, по всему выходит, что Теалосу действительно грозит очень большая беда. И никакие письма Аргусу эту проблему разрешить не помогут. А потому…

'Госпожа М., прошу простить меня за то, что снова отнимаю Ваше драгоценное время. Но у меня появилась проблема, которую я никак не могу решить собственными силами. Дело в том, что мой отец считает своим долгом защищать жителей нашего родного поселка, Теалоса, и не покинет их даже перед лицом самых серьезных трудностей. А значит, спасти его можно только одним способом — вместе со всеми остальными. Я хорошо осознаю, насколько серьезна такая просьба, ведь эти люди будут нуждаться в пище и жилье, а потому обращаюсь напрямую к Вам. Если есть хоть минимальный шанс сохранить им жизнь, я просто обязан им воспользоваться.

С уважением, Андер.

П. С. Сегодня мне приснился ужасный сон. Молю всех богов, чтобы он не стал явью.'

Юноша передал письмо одному из фантомов гильдмастера, нисколько не сомневаясь, что оно, так или иначе, дойдет до адресата. И почти не удивился, тут же получив от него задание по охране праздничного концерта, который должен был состояться вечером на главной площади. Похоже, это не то будущее, которого следует избегать.

* * *

— Саяр, ты можешь наряжаться как угодно, но оружие и кираса должна быть на тебе, ты меня понял? — хмурился Андер, глядя, как его товарищи готовятся к миссии. — Маки, Нестор, к вам это тоже относится. Не смейте относиться к этому заданию халатно. Мы не на прогулку отправляемся!

— Да что может случиться? — удивился Саяр. — Это же концерт Аквы!

— Тем более, — отрезал Андер. — Это значит, что все должно быть на высшем уровне и мы должны быть готовы ко всему, понятно?

За все время, что Андер провел в Ультерине, он впервые оказался на столь масштабном мероприятии. Не то, чтобы он был совсем безнадежным затворником, но билеты на концерт Аквы, местной знаменитости, стоили приличных денег да и свободного времени на подобные развлечения у него почти не оставалось. Охраной на таких событиях обычно занимаются гораздо более опытные и популярные группы авантюристов, так что юноша почти не сомневался, что их ждет очередная интрига, родившаяся в больном воображении Мамы Мии.

Но несмотря на серьезный настрой и ответственность задания, ни Андер, ни его компаньоны не могли сдержать своего восторга, когда знаменитая певица вышла на сцену. Светлые волосы с разноцветными локонами, стройная фигура, милое личико — Аква была настоящим воплощением элегантности и красоты. Каждое ее движение было отточено и совершенно, словно танец мастера меча.

Волшебная музыка, неземной голос прекрасной девушки, струящиеся за ее спиной диковинные узоры, сложенные из водяных брызг и подсвеченные разноцветными магическими огнями, многотысячный зрительский зал, что скандирует имя певицы, — все это произвело эффект взорвавшейся бомбы на воображение деревенских, в общем-то, ребят, которые в жизни своей ничего подобного не видали.

Лишь спустя добрых полчаса парни смогли кое-как подобрать с пола челюсти и всерьез приняться за свои обязанности, как охранников. Сложнее всего пришлось Андеру. Открытие, которое он сделал, буквально повергло его в шок. Да, стоявшая на сцене девушка тоже была фантомом. Мама Мия и Аква — одно лицо? В памяти вспыхнул образ тучной кухарки в пестрой одежде, игравшей роль главы Гильдии авантюристов.

Но как⁈ Как настолько разные существа могут быть проявлениями одного и того же сознания? И каким должно быть это самое сознание, чтобы так органично отыгрывать обе роли? Андер уже был готов взять назад свои мысли о «больном воображении» и все прочие неприятные гипотезы, которые он строил на счет своего гильдмастера. Одна только способность создавать нечто настолько прекрасное (и тут речь, конечно, не про кухарку) заслуживает уважения. Андеру даже стало немного стыдно за котенка, которого он вчера так бесцеремонно вышвырнул в окно.

От тяжелых мыслей его отвлек какой-то шум. Дощатая сцена, на которой стояла Аква, с хрустом лопнула и из-под нее стало выползать огромное чудовище, напоминающее паука. Андер напряг зрение. Судя по всему, где-то внизу открылся портал, через который монстр и сумел попасть в самое сердце Ультерина, миновав все линии обороны столицы.

Из зала снова послышались истошные визги фанатов, правда, выражали они уже не восторг, но ужас и панику. Андер, не раздумывая, рванул к сцене, разыскивая глазами своих компаньонов.

Не растерялась, пожалуй, только Аква. Водяные брызги, которые кружились за ее спиной, стали собираться в длинные копья, которые устремились к пауку, и разбились о его прочную броню, отбросив противника на несколько метров назад.

— Пожалуйста сохраняйте спокойствие! — зазвучал ее мелодичный голос. — Охрана с этим разберется!

Монстр издал протяжный рев и рванул вперед, разинув огромную пасть. Девушка только и успела, что создать вокруг себя сферический водяной барьер, но тварь попросту проглотила ее вместе с защитным коконом.

В зале началась настоящая паника: зрители побежали к выходам, не разбирая дороги. Тем временем, команда Андера уже оказалась на сцене, оценивая своего врага. Да, здоровенная тварь, конечно. Но ничего такого, с чем они не могли бы совладать, объединив силы.

— Саяр, ломай ему суставы! — выкрикнул Андер, отклоняя щитом удар передней конечности паука. — Нестор, отвлекай голову, не дай ему еще кого-нибудь сожрать. Маки, тормози его холодом!

Команда действовала слаженно, выполняя поручения своего лидера. Через несколько секунд паук уже лишился лапы и получил по морде увесистым булыжником. Андер, пользуясь замешательством врага, забрался на его спину и, уцепившись за один из хитиновых выступов, принялся пробивать отверстие в его броне, используя молот-клевец. А было это совсем непросто, ведь паук тут же принялся отчаянно брыкаться, пытаясь сбросить наездника. Убедившись, что дыра уже достаточно широкая, юноша сорвал с пояса паровую бомбу и, забросив ее внутрь монстра, поспешно спрыгнул вниз.

— Все в сторону! — скомандовал он.

Верхняя часть туловища паука с грохотом лопнула и монстр рухнул на землю, уже не подавая никаких признаков жизни.

— Скорее, вспарывайте брюхо, вот здесь!

Парни принялись работать топорами и вскоре из второй части туловища монстра выбралась Аква, живая и невредимая. Шум и паника на площади начали стихать, стали раздаваться редкие аплодисменты, которые постепенно переросли в настоящие овации.

— Да, давайте поддержим наших доблестных защитников! — поддержала аудиторию Аква. — Они сделали все очень быстро и слаженно. Вы только поглядите, я даже не испачкала платье!

Она подошла к Андеру и остальным ребятам, которые собрались в кучу, не зная, что им делать дальше.

— Скажи, как тебя зовут, воин? — спросила девушка, переключив на него магию усиления голоса.

— Эм… — юноша растерялся. — Андер.

— Ты только что спас мне жизнь, Андер, ты понимаешь это?

И снова всеобщее внимание было направлено прямо на него, от чего у парня едва не подкосились ноги.

— Да…

Увы, но это все, что он смог из себя выдавить. Перед многотысячной толпой выступать — это вам не с монстрами сражаться! Честно говоря, Андер предпочел бы пережить еще десяток таких боев, лишь бы оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте.

— Надо же, какой скромный парень! — улыбнулась Аква. — Как вы считаете, заслуживает он награды за свой сегодняшний подвиг?

Бурная реакция зрителей ясно дала понять, что они совсем не против такого поворота событий. А вот у Андера внутри снова все перевернулось. Только не говорите, что все это — концерт, инсценировка нападение монстра, всеобщая паника и давка, в которой наверняка пострадали десятки людей, все это было сделано ради одной цели… Нет, этого просто не может быть! Да что вообще в голове у этой женщины? Она решила заполучить его любой ценой?

— Думаю, после всего случившегося, я должна тебе, как минимум, ужин, — задумчиво произнесла Аква. — Сходишь со мной на свидание, Андер?

Что тут началось! Шум, овации, свист, крики. До сих пор знаменитая вокалистка никак не проявляла интереса к противоположному полу и не афишировала своей личной жизни. Отправиться на свидание с ней — это же голубая мечта доброй половины присутствующих в зале! Отказать ей сейчас — все равно что подписать себе смертный приговор. Он наверняка прослывет самым большим «дятлом» в истории Ультерина а о его идиотизме будут слагать юмористические легенды во всех тавернах столицы.

В правый бок впился какой-то острый шип. Кажется, это Саяр. Дает ему понять, что сейчас самое время отставить в сторону свой «кодекс одинокого волка» и хватать судьбу за… ну, за что ее там принято хватать. По обстоятельствам, в общем.

Наконец, шум стих. Все внимание снова сосредоточилось на нем.

— Да, почту за честь, — со вздохом поклонился Андер, будто речь шла не про свидание с прекрасной девушкой а про очистку каких-нибудь там царских конюшен.

А затем новый взрыв зрительских оваций скрепил это обещание своей незыблемой печатью.

Глава 10 Тайна платяного шкафа

— Ан-дер, Ан-дер, Ан-дер! — скандировала толпа, подбрасывая беднягу едва ли не до самого потолка.

Кажется здесь уже собралась большинство авантюристов Гильдии. Все, как один, поздравляли его с небывалой удачей. Шутка ли — заслужить похвалу самой госпожи Аквы да еще и получить от нее приглашение на свидание!

И это не говоря уже про остальные бонусы: все четверо получили солидную сумму денег, повышение личного ранга авантюриста и повышение ранга команды. Все столичные газеты пестрили заголовками о внезапном нападении инсектоидов и героизме четверки авантюристов. Если подумать, внимание гильдмастера — не такая уж плохая штука! Но не сменится ли ее милость на гнев, если Андер откажется продолжать эту странную игру?

День прошел в мелких хлопотах — обновлении снаряжения, оформлении бумаг и попытках лишний раз не попасться никому на глаза. Несколько раз Андера даже просили дать интервью, но он отказывался, ссылаясь на нехватку времени.

Вечером юношу ждал еще один сюрприз. Приятели, шутки ради, подарили ему большую, в человеческий рост, подушку с изображением «госпожи Аквы» в одном купальнике. Выяснилось, что ребятам подарил ее один из заядлых фанатов певицы, а Саяр, конечно, тут же предложил передать трофей главарю. Самое ужасное, что эта подушка на проверку тоже оказалась фантомом! Это что же получается, гильдмастер может еще и форму обычных предметов принимать? Мрак. И как теперь с этим жить⁈

Андер спрятал сомнительный подарок в самом дальнем углу кладовой и целый час пристально разглядывал все предметы в доме — вдруг среди них найдутся и другие фантомы? В его мыслях боролись две догадки. По одной версии все это было проверкой его собственной порядочности и отношения к Акве. По другой — она сама была той еще извращенкой! Когда у человека есть какое-то преимущество перед окружающими, очень трудно не использовать эту власть в личных целях. Особенно, если ни у кого нет шансов его разоблачить.

Где-то за окном снова раздалось жалобное мяуканье. Но Андер так и не нашел в себе моральных сил проверить — действительно ли это тот самый котенок, которого он вчера отправил в кусты. Перед сном юноша снова развернул записку, полученную от загадочной «М».

'Дорогой Андер! Мне понятно твое беспокойство по поводу родных. Сейчас мы все находимся в очень большой неопределенности, но я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебе помочь.

Искренне сопереживаю, М.

П. С. Сегодня вы сделали очень важное дело, не сомневайтесь в этом. Надеюсь, тебе понравится награда.'

А вот это уже интересно. Андер с самого начала понял, что все, произошедшее сегодня на концерте Аквы, было грандиозной постановкой. Никто, кроме самих организаторов праздника, не мог устроить подобного. Но только благодаря инсайдерской информации М, все стало на свои места. Похоже, что войны с насекомыми действительно не избежать. В этих условиях властям нужно показать жителям Ультерина, что опасность реальна, что враг коварен, опасен и хочет отнять у них самое дорогое.

А еще то, что добровольцы, вставшие на защиту родины, получат известность, всеобщее одобрение да еще и условное «свидание с Аквой», ну, то есть станут героями в глазах девушек. Вот почему это задание должны были выполнять не именитые авантюристы золотого ранга, а простые ребята, вроде Андера и его приятелей. И хотя «главный приз» достался ему, ребята свою порцию женского внимания тоже наверняка получат. Причем, гораздо раньше, чем сам Андер.

Так что версию с помешательством Мамы Мии можно пока смело отложить в сторону. Все случившееся — это сложная операция правительства, в которой они — всего лишь маленькие пешки, оказавшиеся в нужное время в нужном месте.

Перед засыпающим разумом Андера снова вспыхнуло лицо темноволосой девушки-нефилима, которое появлялось в его видениях. И это — тоже будущее? Хотелось бы верить. Если честно, он с удовольствием отдал бы дурацкое свидание с Аквой, ради еще нескольких минут, проведенных в обществе М.

* * *

— Эй, приятель, подъем! Ты меня слышишь? Вставай уже, лежебока!

Андер открыл глаза. Это Саяр? Как он тут оказался?

— Что случилось? — он поднялся с постели, протирая глаза.

За окном еще темно. Какого черта?

— Срочное задание, — пояснил Саяр. — Мама Мия сказала, что ты обязательно захочешь участвовать и отправила меня сюда. Собирайся скорей, у нас минут десять на все про все.

Пока Андер одевался и собирал самое необходимое, его товарищ коротко объяснил, что происходит. Оказалось, что дело в обычном Разломе, который открылся не где-нибудь, а в окрестностях его родного Теалоса. И поскольку туда в любом случае будут отправлять группу зачистки, для Андера это отличная возможность увидеться с семьей, так сказать, за казенный счет. Теоретически, он даже может забрать их в столицу, если они на это согласятся, конечно.

— Разломы — это не наш уровень, — нахмурился Андер. — Мы же не сами туда идем, правда?

Не хватало еще попасть в очередную интригу «суперов», в результате которой они трагически погибнут, чтобы стать всеобщими героями и символом приближающейся войны.

— С нами мастер Виктор и его команда, — ответил Саяр. — Так что для нас это скорее учебная экскурсия, чем настоящее задание.

Виктор? Бывший наставник Кира по боевым искусствам? Неспроста, ох неспроста все это! Юноша невольно вспомнил встречу с гадалкой. Если несметные полчища насекомых, которых он видел в своем видении, относятся именно к этому событию, то даже команда золотых авантюристов не сможет надолго их задержать. А в условиях ограниченной связи со столицей…

— Эй, ты куда? — удивился Саяр. — Пошли, портал уже открылся!

— Секундочку!

Андер метнулся в кладовую и забрал «тревожный чемоданчик» — запас зелий, бомб и прочих расходников, собранный на случай чрезвычайных ситуаций. А еще прихватил злосчастную подушку-дакимакуру, свернув ее в плотный рулон. Если все пойдет по плохому сценарию, фантом всемогущего гильдмастера за пазухой им точно не повредит.

— Да ты чего? — расхохотался компаньон, оценив его «поклажу». — Решил прихватить с собой самое ценное?

Юноша пробормотал что-то невнятное и юркнул в открытый портал.

— Ну что, сосунки, вы готовы? — послышался хриплый бас. — Монстры не станут ждать пока вы портянки натянете, так что пошевеливайтесь!

Виктор и его команда из троих авантюристов золотого уровня уже были готовы к отправлению. Как только появились Андер и Саяр, Мама Мия открыла новый портал, ведущий уже в окрестности поселка.

Издалека Теалос выглядел точно так же, как и в тот день, когда Андер видел его в последний раз. Высокие стены, которые мастер Бранд построил перед самой войной, приземистые серые домики, утопающие в зелени, и отвесная скала, прикрывающая поселок с тыла. Изменилось, разве что, восприятие юноши, натренированное заданиями по защите подобных поселков.

— Фигасе, захолустная деревушка, — удивился Виктор. — Да тут целая крепость!

Вдалеке виднелся столб желтоватого света, бьющий в небо. Разлом! Правда, до него километров десять, не меньше.

— Так, мелюзга, — продолжил лидер золотых авантюристов. — Мы идем на разведку. Ваша задача — предупредить деревенских и защищать их, если какая-нибудь тварь проскользнет мимо нас. Все понятно?

— Так точно, господин Виктор! — отчеканили ребята.

У ворот поселка их уже ждал боевой отряд во главе с Аргусом.

— Андер? — отец был явно удивлен. — Что ты тут делаешь?

Объяснение ситуации не заняло много времени. Они сразу решили, что обсудить детали можно будет и после окончания миссии.

— Ты возмужал, сын, — Аргус похлопал юношу по плечу. — Серебряный авантюрист, ну надо же! Не думал, что ты так быстро сравняешься со мной в ранге!

— В Ультерине много возможностей для развития, — улыбнулся Андер. — Кстати, я как раз хотел с тобой об этом поговорить…

Разговор прервал шум: кто-то несся по проселочной дороге на небольшой повозке, не щадя лошадей. Авантюристы поспешили навстречу беглецу. И не зря: повозку преследовал по воздуху «хвост» из трех шершней-переростков. Одного из них почти сразу подстрелил мастер Олан, лучший лучник во всем поселке, во второго угодил файербол Маки ну а третьего убил сам Андер удачным броском бомбы. Бойцы разделились и окружили двух раненых насекомых, быстро добив их. Тем временем, кузнец Тамал (это его повозку преследовали шершни) смог спокойно добраться до ворот поселка.

— Отличная работа, — похвалил Аргус команду сына. — Сразу видно, что вы хорошо знаете свое дело. — И повернувшись к воротам гаркнул: — Тамал, собакин ты сын, не смей уходить! И повозку твою еще проверить надо!

Тот с видимой неохотой вылез из своей колымаги и поплелся к ним навстречу нетвердой походкой. И тут Андера бросило в дрожь: божественное зрение показывало, что внутри горла Тамала засел паук-паразит, прямо как в том ходячем трупе, которого юноша встретил в столице. Правда, кузнец был до сих пор жив, хотя и страдал от паралича и удушья. Видимо, монстр попал в его тело совсем недавно и еще не выполнил до конца свою грязную работу.

— Не серчай, господин начальник! — ответил он, подходя ближе. — Я просто перетрухнул слегка. Думал, эти твари меня сожрут!

— Рассказывай, — дернул щекой глава стражи, — где был, что видел? Много там еще этих тварей?

— Дык почем же мне знать? — удивился здоровяк. — Я как только этих троих увидал — сразу дал деру. А больше никого там и не было.

— Ясно… — Аргус покачал головой.

— Эй, Тамал, привет, как дела? — Андер вмешался в разговор, выступив вперед.

— Здоров, здоров… пацан, — кузнец неловко улыбнулся, — да все путем, как видишь.

Юноша чуть заметно улыбнулся. Они с кузнецом всегда были в хороших отношениях. Не совсем та реакция, которую ожидаешь от давнего приятеля после пяти лет разлуки. Похоже, что паук-кукловод еще не освоился в новом теле и не получил доступа к его воспоминаниям.

— Как поживает тетушка Улли?

Парень отчетливо увидел, как щупальца монстра стараются проникнуть глубже в мозг, отыскивая нужную информацию.

— Да… — фальшивый Тамал запнулся, словно бы подбирая слова, — нормально вроде, что ей сделается?

Андер бросил многозначительный взгляд на отца. Тот нахмурил брови. «Тетушка Улли» умерла много лет назад, еще до рождения Салана и Киары. Настоящий Тамал просто не мог этого не знать.

— Знакомься, это мои товарищи — Саяр, Нестор, Маки.

Пока ребята здоровались, Андер незаметно подал магу сигнал. Так что, пожав последнюю руку, кузнец вдруг затрясся и рухнул на землю без сознания. Маки просто вырубил его, использовав электрошок.

Авантюристы переглянулись.

— Как ты догадался? — спросил отец. — И что вообще с ним произошло?

Юноша пожал плечами.

— Да очень уж странно он себя вел. Такое впечатление, что даже имя мое забыл. Думаю, это какой-то паразит, управляющий телом. Я читал о таком, но еще ни разу не видел вживую. Теперь его нужно постоянно держать парализованным, а иначе тварь наверняка убьет беднягу. Маки, можешь что-нибудь придумать?

Маг молча вынул из кармана несколько золотых монет и принялся создавать специальный артефакт.

— Гарм, Олан, отнесите беднягу в ратушу, пусть старик его осмотрит!

Вдалеке раздались звуки взрывов. Видимо, команда мастера Виктора уже вступила в бой.

— Нам лучше отправиться в крепость, — заметил Андер и тут же поправился: — в смысле, в поселок. Мне еще очень многое нужно рассказать тебе, отец. Нападения насекомых участились не просто так, думаю ты и сам это понимаешь.

Аргус кивнул и повел гостей в штаб — небольшое подвальное помещение неподалеку от городской стены, где находился и один из входов в «секретный бункер», созданный еще во время войны.

* * *

— Ты прекрасно знаешь, что это невозможно, Андер. Я в ответе за этих людей и не оставлю их, даже если придется рисковать жизнью!

Разговор с отцом не задался. Он наотрез отказывался покидать Теалос перед лицом глобальной войны. Мама тоже не хотела бросать Аргуса, и даже подросший Салан не горел желанием переезжать в столицу с едва знакомым «дядькой», которого он не видел много лет. В общем, все очень ожидаемо. Андер невольно вспомнил, как скептично реагировал он сам, когда Киара изо всех сил пыталась уговорить старших покинуть поселок. А теперь он сам оказался в точно такой же ситуации. Что ж, значит, придется искать способ эвакуировать сразу всех жителей Теалоса!

— Господин Аргус! — в штаб вбежал один из дозорных, дежуривших на стене. — Мы засекли какой-то сигнал со стороны Разлома.

— Какого цвета он был? — с тревогой вмешался в разговор Андер.

— К-красного! — отчеканил следопыт.

Присутствующие переглянулись. Объяснять значение цветов сигнальных заклинаний тут никому не требовалось. Самое неприятное — что сигнал этот исходил от непобедимой группы золотых авантюристов, которые должны были решить проблему и защитить поселок.

— Объявляй тревогу, — скомандовал Аргус. — Женщин и детей нужно отвести в подземелье. Все, кто может держать в руках меч или лук отправляются на стены. Мы не отдадим Теалос без боя!

— Стены не остановят инсектоидов, — нахмурился Андер. — Во всяком случае, ненадолго. У них есть монстры, которые умеют летать. Подземелье тоже нас не спасет. Эти твари — отличные землекопы.

— Гоблины тоже неплохо орудуют лопатами, — возразил отец, — но в прошлый раз…

— В прошлый раз мы прятались в совсем другом месте, — перебил его Андер. — А еще у нас был собственный маг пространства.

— Что? — Аргус явно был в недоумении. — Ариэль владела магией пространства? И ты говоришь мне об этом только сейчас?

— Не Ариэль. — Андер покачал головой. — Ты очень много не знаешь о тех событиях, отец. Только теперь я могу говорить об этом открыто. Нашим магом пространства была Киара.

— Чего⁈

Лица всех присутствующих выражали откровенный шок. И только отец задумчиво уставился куда-то в пустоту.

— Так вот почему… — похоже, у него тоже были какие-то подозрения на этот счет. — Но тогда получается, что и все те безумные события, и этот ваш кукольный клуб…

— Да, ты все правильно понял, пап. Ариэль — не более, чем очередная марионетка, собранная в тайне от всех. А на самом деле стотысячную армию демонов остановила маленькая девочка, ходившая за ней по пятам.

Воцарилась тишина. Взрослые растерянно хлопали глазами, не веря собственным ушам. В другой ситуации они могли бы решить, что это какой-то розыгрыш, но нынешняя ситуация к подобным шуткам явно не располагала.

— Погоди, а что насчет того случая, когда вас взяли в плен? — переспросил Аргус. — Только не говори мне, что…

— Да, это тоже была она, — кивнул Андер. — Мы с Саланом обязаны ей жизнью. Подозреваю, что от погибшего гоблина-генерала Киаре досталось много интересного — книги, артефакты, элтелион. Не говоря уже об Очках Развития. Она и без того была гением в магии, а с таким подспорьем быстро превратилась в настоящего монстра, способного остановить даже самого Абырвалгара.

Дождавшись, пока слушатели переварят эту информацию, юноша продолжил:

— В тридцати километрах от поселка есть тайное подземное убежище Киары. Тайник со статичным порталом, который ведет прямо туда, до сих пор находится здесь, в этих стенах. Да собственно, вот он, прямо тут, — юноша указал рукой на массивный деревянный шкаф, который использовался для хранения зимней экипировки. — Маки сможет его активировать. Если и отступать куда-нибудь, то только туда.

Взрослые притихли, задумались. Тишину прервал еще один дозорный, который просто ворвался в штаб, забыв даже постучать. Вид он имел растерянный, если не напуганный.

— Господин Аргус, вы должны это видеть! Там… там…

Не теряя времени, все последовали за ним. В общем-то Андер уже предчувствовал, что увидит, а потому не слишком удивился, увидев несметные полчища насекомых, которые медленно приближались к стенам поселка. Чуть ближе, опережая армию всего на несколько сотен метров, бежали трое авантюристов. И блестящих доспехов мастера Виктора среди них не наблюдалось.

— Вы можете отправить сообщение в столицу? — рассеянно спросил Аргус. — Это… Это явно не то, с чем мы могли бы справиться своими силами.

— Нет, — покачал головой Андер. — Мама Мия сама должна связаться с нами примерно через час. А до тех пор…

Юноша вспомнил про свою поклажу. Даже если гильдмастер сразу все поймет, сейчас не время заботиться о подобных мелочах. При таком наплыве врагов они вряд ли удержат крепость до следующего сеанса связи. Твари очень скоро проверят здесь каждый камень и каждую трещину, а значит, что выход в любом случае остается лишь один — просить помощи у Мамы Мии. Будем надеяться, что гильдмастер не решит погубить их всех и нарушить обещание, данное М, только чтобы сохранить свои темные секретики.

— Саяр, принеси-ка мне ту подушку!

— Чего⁈ — удивился тот. — Тебе что, перед смертью заняться больше нечем? Да оглянись вокруг — тут наверняка полным-полно нормальных девчонок!

Андер схватился за переносицу. И как ему потом объяснять все это отцу?

— Делай, что говорю, идиот, все вопросы потом! — рявкнул он.

Парень пожал плечами и лихо спрыгнул вниз, благо высота стен была не слишком большой, а через несколько секунд вернулся со свернутой в рулон дакимакурой. Андер развернул подушку и поставил ее так, чтобы лицо певицы было обращено к приближающейся армии.

— Уважаемая Аква, — обратился он прямо к застывшему изображению. — Госпожа М сказала, что я могу попросить вас об одолжении. Пожалуйста, помогите нам спасти поселок! Клянусь, мы никому не раскроем вашей тайны!

— Андер, ты что, на солнце перегрелся или просто грибов перед сном объе… — начал было Саяр но тут же осекся, и округлившимися глазами уставился на подушку, которая стала менять свою форму, превращаясь в самую настоящую «госпожу Акву».

Девушка смотрела на Андера с удивлением и растерянностью.

— Так ты с самого начала все знал?

Юноша низко поклонился.

— Простите, у меня не оставалось другого выбора!

— Я могу только эвакуировать людей, — со вздохом ответила девушка. — Не в моих силах остановить такое масштабное вторжение.

Она указала на приближающееся море насекомых.

— О большем мы и не смеем просить, — кивнул юноша.

Каменная кладка крепости пришла в движение. Одна из лестниц, ведущих наверх, взмыла в воздух, распадаясь на отдельные кирпичики и через несколько мгновений в центре площади, где уже начали собираться жители поселка, из них сложилась большая арка статичного портала. По поверхности камня стали медленно расползаться светящиеся узоры рун.

— Друзья, готовимся к экстренной эвакуации! — зычно скомандовал Аргус, использовав какой-то звуковой артефакт. — Нет это не шутка и не учения! Берем только самое необходимое. Если оставили что-то дома — просто забудьте об этом барахле! На кону ваши жизни и жизни ваших близких! Хватайте своих питомцев, если они рядом с вами. Насекомые не щадят никого, для них мы все — просто еда!

Толпа пришла в движение, выстраиваясь в очередь перед порталом. Гул приближающейся армии с каждой секундой становился все сильнее, так что фальшивая Аква подошла ближе и воспользовалась заклинанием тишины.

— Прости меня, Андер, — девушка опустила взгляд. — Я поступила с тобой очень нечестно.

— Ну что вы, все нормально — замахал руками юноша. — Просто это было немного странно, вот и все.

— Мне нет оправдания, — она сокрушенно покачала головой. — Поэтому я не хочу продолжать врать тебе. Если после этого ты возненавидишь меня — значит так тому и быть.

Ее внешность снова начала меняться. Волосы потемнели, а фигура стала более худощавой и высокой. Перед Андером возникла та самая девушка-нефилим, которую он «спас» всего несколько дней назад.

Несколько секунд он просто стоял и растерянно хлопал глазами, не находя в себе сил оторвать взгляда от девушки, которую встречал всего раз в жизни. Так значит, М — это «Мия»? Но там, в квартале пекарей, с ним разговаривал вовсе не фантом, она была настоящей!

Значит, вот, как на самом деле выглядит хозяйка Гильдии авантюристов, а по совместительству знаменитая госпожа Аква и еще несколько самых неординарных личностей Ультерина.

— Я…

Андер так и не успел договорить. Прямо над воротами крепости, недалеко от того места, где они стояли, распахнулся еще один портал. Мия сразу выступила вперед, прикрывая собою Андера и остальных авантюристов. Но ко всеобщему удивлению, оттуда вышли вовсе не враги.

Первым появился повзрослевший Грэм, ныне полноправный Владыка демонов и хозяин империи демонов. Вслед за ним, по правую и по левую сторону, шагали его родители — Абырвалгар и Мора. Ну а следом за ними появилось еще двое нефилимов, внешность которых показалась Андеру смутно знакомой. Молодой мужчина в старомодных одеждах мага и беловолосая девушка с двуручником за спиной.

— Грэм? — удивилась Мия. — Что ты здесь делаешь?

Но через мгновение ее глаза расширились еще больше.

— Мастер Бранд? Но вы же… Этого не может быть!

Помолодевший маг пожал плечами.

— Ты не хуже меня знаешь, что в жизни иногда случаются самые невероятные вещи, девочка. Но мы здесь не ради того, чтобы поражать ваше воображение. Точнее, — он хитро улыбнулся, — не только ради этого. Мора, Амелия, самое время показать нашим незваным гостям, что им здесь не рады.

Девушки подошли к краю стены, взялись за руки и явно готовились к применению какой-то мощной сверхспособности.

— Наверху решили, что Теалос нужно защитить любой ценой, — пояснил Грэм, многозначительно указывая пальцем в небо. — Не спрашивайте, я и сам не понимаю, почему. Думаю, все ваши нефилимы скоро тоже будут здесь. А вслед за ними подтянется и армия.

Небольшая капля черного тумана сорвалась с руки Амелии и упала в траву за стеной крепости. И тут же стала быстро растекаться, пожирая все живое на своем пути. Вскоре навстречу армии насекомых двигалось уже настоящее черное цунами. Всего за несколько секунд эта темная субстанция заполнила собою все до самого горизонта. А затем обратилась в пыль, оставив после себя лишь выжженную серую пустыню. Ни травинки, ни деревца, ни кустика. Огромная армия насекомых просто испарилась, словно ее никогда и небыло. И только столб желтого света, бьющий прямо в небо, напоминал о недавней угрозе.

В живых остались лишь трое авантюристов, которые с удивлением оглядывались по сторонам и ощупывали свои тела. А еще где-то вдалеке блеснула орихалковая броня Виктора — похоже, он остался в самой гуще врагов, прикрывая отступление своих товарищей.

Наступила оглушительная тишина. Андер вытер со лба пот. Что это за невероятная сила⁈ А ведь даже госпожа Мия говорила, что не может ничего поделать с таким огромным войском!

— Это еще не конец, — заметил Грэм. — А теперь прошу меня простить, у меня много дел.

Он исчез. А вслед за ним пропала и госпожа Мия. Заглянув за край крепостной стены Андер понял, что они переместились к воротам и теперь идут в разные стороны, устанавливая множество порталов вдоль всего периметра поселка. Один за другим эти порталы стали открываться, пропуская сотни солдат самых разных рас. Да что здесь вообще, черт возьми, происходит?

— Господин Андер, если не ошибаюсь? — за спиной юноши раздался незнакомый флегматичный голос.

Он обернулся и тут же рефлекторно вытянулся по струнке, прижимая кулак к сердцу — перед ним стоял ни кто иной, как сам генерал Роэль.

— Так точно господин генерал! Прошу прощения, господин генерал! Я сейчас же покину…

— В этом нет нужды, — покачал головой Роэль. — Должен сообщить вам, что прямо сейчас начинается специальная совместная военная операция республики Альтея и империи Гензо. И по единогласному решению наших богов-покровителей вы были избраны в качестве верховного главнокомандующего объединенными силами этого мира по борьбе с инопланетным вторжением. Пожалуйста, наденьте это и следуйте за мной в центральный штаб.

Генерал вежливо поклонился ошарашенному Андеру и протянул ему раскрытую шкатулку, в которой лежал… тот самый браслет с песочными часами и диском, который он видел на руке старой гадалки.

— Верховного главно… ЧЕГО?!!!

Глава 11 Золотой петушок

— Это какая-то шутка?

Юноша был близок к панике — новость о внезапном назначении свалилась ему на голову, будто дубина тролля.

— А вы точно не ошиблись? Может, вам нужен какой-нибудь другой «Андер»? — переспросил он.

— Сильно в этом сомневаюсь, — покачал головой генерал Роэль. — Разве что у вас есть брат-близнец или двойник, и к тому же тезка.

— Но… но я прошел только общий курс тактикив Гимназиуме и все! У меня нет опыта командования!

— А он вам и не потребуется, — пожал плечами генерал. — У вас в подчинении будет множество блестящих стратегов. Но, как вы сами могли убедиться, некоторые сверхспособности дают настолько решительное преимущество в войне, что все прочие факторы становятся несущественными.

Сверхспособности? Но он ведь даже не нефилим! А его сила… Стоп, так значит, они уже о ней знают! Но как? Что его выдало? Неужели тот случай в квартале пекарей? Нет, не может быть. Даже Мия ничего не знала наверняка, а иначе не устраивала бы дурацкую проверку с разбитой кружкой. Скорее уж, это следствие встречи с той загадочной гадалкой.

— Мой «особый талант» очень слаб, — осторожно заметил юноша. — Не думаю, что в реальном сражении от него будет хоть какой-то толк.

— Именно поэтому вам следует немедленно воспользоваться этим артефактом. Ведь время — Роэль сделал на этом слове особый акцент, — не стоит на месте, как вы и сами должны понимать.

Андер бросил взгляд на подвеску гадалки и сглотнул. В его абсолютном зрении она сияла так, как будто была сплетена из чистой энергии. Да эта штуковина, как минимум, эпического уровня! А может, и божественного. В прошлый раз он почувствовал, что его способность пришла в странный резонанс с этим предметом. Но тогда всем процессом управляла та странная старуха. А сейчас… Что произойдет, когда он снова прикоснется к артефакту? Сможет ли он сам разобраться, как управлять рекой времени? Похоже, это можно выяснить только одним способом.

Под цепочкой лежала записка. Юноша осторожно вытащил ее.

'Заряд браслета ограничен, используй его разумно. Предупреждаю сразу: нить судьбы нельзя распутывать бесконечно, но все-таки лучше семь раз отмерь, прежде, чем резать.

К.'

Ну что это за мода подписываться одной буквой? Подразумевается, что Андер сам должен догадаться, кто это написал? Если честно, сейчас в голове юноши не было ни одной достойной версии. Поговорка про семь мерок показалась ему смутно знакомой, но он так и не смог вспомнить, где именно он ее слышал. Набрав полную грудь воздуха, словно перед прыжком в воду, он прикоснулся к подвеске.

Мир вокруг Андера тут же замер и потемнел, словно он действительно оказался на дне реки или какого-нибудь бассейна. Все звуки стихли, а силуэты людей исказились и вытянулись в длинные размытые полосы, отображающие траекторию их будущих движений. Иногда эти полосы разветвлялись, превращаясь в этакое человеко-дерево. В какой-то мере, это было похоже на ту картину, которую он видел своим левым глазом, однако юноша чувствовал, что горизонт будущих событий теперь готов вытянуться очень далеко, стоит ему только пожелать.

Немного сосредоточения — и судьба каждого человека превращалась в длинную светящуюся нить. В своем сознании он мог свободно двигаться вдоль этой нити и видеть все, что происходит с ее владельцем. Еще одно небольшое усилие воли — и все окружающее пространство заполнялось этими самыми нитями, которые тянулись от каждого человека, предмета и даже мысли. Это была карта будущего, настолько сложная и переплетенная, что на первый взгляд казалось невозможным ее разгадать. Но в глубине души Андер почему-то был твердо уверен, что он способен научиться ей пользоваться. Более того, река времени казалась ему чем-то родным и уютным, словно после долгих странствий он наконец-то снова вернулся в родительский дом. И именно здесь он ощутил, что действительно обладает силой, способной изменить мир.

Андер решительно тряхнул головой, надел браслет на руку и погрузился в бешеный калейдоскоп событий, что ждал его впереди. Перед мысленным взором юноши разворачивались чужие судьбы — рядовых солдат, которые стояли за стенами Теалоса, его приятелей-авантюристов, стоящих неподалеку нефилимов и даже самого генерала Роэля. Для начала — всего на пару десятков минут. Но и этого оказалось вполне достаточно, чтобы как следует разобраться в происходящем: военная машина Ультерина поспешно разворачивала вокруг Теалоса всю свою армию, не щадя ресурсов, и готовилась к полномасштабному вторжению насекомых через открытый Разлом.

Таинственный автор записки оказался прав: чем дальше в будущее он заглядывал и чем выше общая неопределенность событий, тем больше энергии приходилось вкладывать. Андера бросало в дрожь от одной мысли о том, какие огромные суммы он тратит каждую секунду, когда проматывает какую-нибудь нить судьбы. Тысячи? Десятки тысяч? Вокруг браслета вращалось несколько светящихся колец, которые показывали, насколько быстро уменьшается запас Очков Развития. Точных цифр он не знал, но интуиция и божественное зрение подсказывали, что такие космические расходы не снились даже стоящему поблизости старшему нефилиму.

Почему ему доверили такую грандиозную ответственность? Загадка. Мастер Бранд говорил, что сами боги охотятся за способностями по управлению временем. Получается, его глаза — это оружие, вполне возможно, одно из самых разрушительных во Вселенной. Так нужно ли удивляться, что перед угрозой вторжения его «зарядили»?

Стоило Андеру все это осознать и сосредоточиться на решении самых насущных проблем — и нити океана вероятностей тут же пришли в движение. Как ни странно, самое большое влияние на будущее оказывали его собственные мысли и планы. Чужие намерения тоже были для юноши видимыми и почти осязаемыми. Нет, он не мог читать поток чужого сознания напрямую, как это делают зловещие Пожиратели Разума. Просто чувствовал, к чему тянет человека в данный момент. Ведь каждая мысль — это несостоявшееся, подавленное действие, вероятность, которая так и не стала реальностью.

— Мне нужно видеть поле боя, чтобы лучше контролировать ситуацию, — произнес юноша, возвращаясь в реальность.

Из всех возможных реакций, эта реплика была самой полезной — она экономила кучу времени, которое в нынешних условиях стало для Андера самой ценной валютой.

— Об этом можете не беспокоиться, — кивнул генерал. — Вашим адъютантом будет маг пространства. Она сделает все в лучшем виде.

За его спиной тут же распахнулся портал, ведущий в полевой штаб, организованный неподалеку — прямо в городской ратуше.

— Наша главная задача — любой ценой сохранить Теалос, — на ходу объяснил Роэль. — Такова воля наших богов-покровителей, и оспаривать ее совершенно бесполезно.

В большом зале, предназначенном для общих собраний, стало тесно от заполнивших его знаменитостей, вельмож, могущественных воинов и нефилимов. Кажется, здесь собрались сливки общества сразу двух сильнейших государств континента — Альтеи и Гензо. Эльфы, гоблины, орки, тифлинги — представители почти всех рас. Но взгляд юноши был прикован только к одному существу.

В самом центре зала, посреди круга из четырех магов, подпитывающих ее энергией, стояла Мия. Живая, настоящая, не какой-нибудь там фантом. Но в божественном зрении девушка отличалась от всех остальных так разительно, что можно было решить, будто она вообще не принадлежит ни к человеческому, ни к какому другому роду. Если у каждого из присутствующих была всего одна линия судьбы, то от этой странной девушки расходилось сразу восемнадцать полноценных нитей, ведущих в разные стороны. Фантомы!

Едва Андер попытался сосредоточиться на них, как его сознание вспыхнуло и раздробилось на осколки. Каким-то образом он воспринимал все ее многочисленные воплощения одновременно, словно действие «Параллельного мышления», принадлежащего Мии, автоматически распространилось и на него. И самое главное — расход энергии при этом почти не увеличился!

— Андер? — произнесла девушка одними губами, заметив вошедших. — Но как? — на ее лице отразилась напряженная работа мысли.

Юноша тоже был порядком удивлен и обескуражен. Одна из невоплощенных вероятностей, что вращались вокруг Мии, просто бросилась ему на шею, наплевав на приличия и разорванный магический круг. Подавленное намерение? И к тому же, очень сильное. Так значит, это правда? Все это время она…

— Знакомьтесь, это Андер, наш новый главнокомандующий, — громко произнес Роэль, представляя его всем присутствующим. — Да, да, не удивляйтесь и не спорьте — это личное распоряжение Люцифера и Асмодея одновременно. Все его приказы должны выполняться беспрекословно, какими бы странными и неуместными они вам не казались. Надеюсь, это понятно?

Юноша с благодарностью кивнул генералу. Роэль сделал очень важную работу, избавив его от необходимости тратить время на разъяснения при просмотре каждой линии судьбы. Некоторые события следует с самого начала закрепить в реальности, просто чтобы снизить расходы энергии на поиск решения. А ведь Очки Развития, запасенные в браслете, — это тоже чей-то пот и кровь.

— Мия, — обратился он к хозяйке Гильдии, — мальчику потребуются твои способности. Сразу подпиши с ним вассальный контракт. На время войны он — твой непосредственный начальник.

— Слушаюсь, — кивнула она, стыдливо опустив глаза.

Разорвав круг, девушка приблизилась к Андеру, взяла его за руку и, склонив одно колено, стала зачитывать какой-то системный договор, который едва ли сильно отличался от рабского контракта. Что-то про передачу прав, полное подчинение и все в таком роде. Юноша слушал в пол-уха, отчаянно стараясь не краснеть. Альтернативные версии Мии отчаянно визжали, пытались закрыть лицо руками, провалиться под землю через открытый портал, или просто катались по полу, моля о прощении. Девушка явно испытывала жгучий стыд. И ее можно понять. Мухлевать и попасться на горячем — это само по себе очень неприятно. Тем более, когда речь идет о человеке, который тебе нравится. А теперь судьба распорядилась так, что ему самому дали над Мией почти безраздельную власть!

Андер поклялся себе, что не станет лезть в ту же ловушку и использовать свои способности чтобы каким-то образом обмануть ее. Все это — очень скользкая дорожка. Достаточно один раз уступить искушению, чтобы потерять контроль и провести всю жизнь, прячась за своей силой, как за ширмой.

Юноша присел на корточки и ласково погладил девушку по волосам.

— Пожалуйста, не переживай больше об этом. Все хорошо, правда!

Глаза Мии расширились от удивления.

— То обещание, на площади… — робко начала она, отводя взгляд.

— В силе, конечно, — улыбнулся Андер. — Если только сумеем пережить этот день.

На этот раз Мия не стала сдерживать мимолетных порывов и нежно поцеловала юношу в щеку. У Андера на мгновение перехватило дух — одна из альтернативных версий Мии оказалась гораздо более смелой и впилась ему прямо в губы.

— Пойдем, у нас мало времени, — юноша поднялся на ноги и помог девушке встать.

Взявшись за руки, они вошли в магический круг и время снова замерло, погружая Андера в море бесконечных возможностей.

В тандеме с Мией дело пошло намного быстрее. Девушка сразу увеличила количество кукол-фантомов до двадцати — нынешнего предела своего восприятия. К тому же, каждый из них мог принять любой облик, так что проблем с субординацией не возникало. Поначалу смотреть на мир ее глазами было очень непривычно, но Андер постепенно привык и к этому.

Вспомнив о том, что будущее в первую очередь формируют мысли, юноша решил в обратиться к солдатам. Ведь чем больше их растерянность и общая неопределенность ситуации, тем сложнее ему, как рулевому, отыскать верный маршрут через бушующий шторм вероятностей, в который все они внезапно попали.

— Бойцы Ультерина и Гензо! — прогремел властный голос, эхом отражаясь от стен крепости.

Обращение Андера озвучивал один из фантомов Мии, приняв облик Роэля.

— Я вижу недоумение в ваших глазах, но не дайте сомнениям украсть вашу решимость. Вы не случайные люди здесь, вы — лучшие из лучших, наши герои и защитники. Буду с вами честен: наш дом на грани уничтожения. Мы столкнулись с жестоким врагом, бездушными монстрами, которые не знают страха и сострадания. Все чего они хотят — сожрать нас и наших близких, сравнять с землей города и присвоить весь этот мир.

Недовольный гул прошел по стройным рядам солдат.

— Мы — единственная преграда что стоит на их пути, — продолжил Андер. — Помните — судьба нашего мира в ваших умелых руках. Я призываю вас к бесстрашию, я призываю вас к решительности. Слушайте своих командиров, поддерживайте друг друга, действуйте единой силой. Покажите врагу, на что способны настоящие воины. Не бойтесь монстров, бойтесь потерять веру в себя. Помните, кто вы есть. Вы — бойцы Ультерина и Гензо, и сегодня ваши действия определяют наше общее завтра.

Ответом ему был лязг оружия и дружный грохот сапогов, от которого задрожала даже скала, лежащая в основании Теалоса. А вот море вероятностей наоборот стало более гладким и ровным. Мелкая рябь, которая до сих пор вносила невероятный хаос в любые попытки заглянуть вперед дальше, чем на полчаса, наконец, улеглась, и вдалеке отчетливо проступили холмы и впадины — рельеф будущего сражения. Ну вот, так-то лучше!

Первой стратегией, о которой в один голос твердили все советники Анера, было удержание Разлома. Червоточина — это узкое место с ограниченной пропускной способностью. Несколько десятков сильных бойцов вполне могут заблокировать проход, не допуская переброску новых юнитов. Конечно, на самом деле все гораздо сложнее, ведь есть еще магия пространства, так что потребуются мощные артефакты, которые будут блокировать открытие порталов, защищая тыл и критически важные объекты. Но в целом это имеет смысл: если удастся добраться до того, кто открыл Разлом, это принесет им безоговорочную победу.

Тщательно обсудив детали со своими советниками, Андер решил сделать ставку на стратегию «Длинного копья». Группа сильнейших бойцов-нефилимов пробивала дорогу к Разлому сквозь ряды монстров а вслед за ней двигался своего рода клин, разделяющий армию насекомых на две половины. Юноша еще никогда не заглядывал в будущее так далеко: операция длилась более двух часов и обошлась ему в несколько миллионов ОР. Это при том, что Андер наблюдал за происходящим глазами одной лишь Мии!

Результаты теста оказались очень противоречивыми. Нефилимы действительно сумели пробиться к Разлому и даже закрыть его, уничтожив создателя червоточины. Вот только за это пришлось заплатить чудовищную цену — из ста тысяч солдат, собранных для защиты Теалоса, больше половины пожертвовали своей жизнью. К тому же, ликование продлилось недолго — уже через несколько минут вокруг поселка открылось еще четыре новых Разлома…

Обескураженный таким ужасным исходом, Андер обратился за советом к Роэлю.

— Вы правильно делаете, что изучаете реакцию врага и его мотивацию, — кивнул генерал, выслушав юношу. — К каким выводам вы пришли?

— Я не знаю, — честно признался тот. — Они могли открыть новые Разломы где угодно — напасть на Ультерин, на Холмгаст, захватить любую из наших крепостей, пользуясь тем, что основные силы армии сосредоточены здесь. Но вместо этого, все четыре червоточины открылись в Теалосе. Это же совершенно нелогично! И к тому же избыточно — чтобы окончательно раздавить нас, им хватило бы и двух.

— Да все верно, — кивнул Роэль. — Вы забываете одну простую истину, знакомую любому полевому командиру. Тщательно изучать нужно не только мотивацию врага, но и своего собственного начальства. Вы же помните, какая задача была поставлена перед нами в самом начале?

— Сохранить Теалос любой ценой… — пробормотал Андер. — Хотите сказать, насекомые получили зеркальный приказ — захватить его любой ценой? И отсюда — все странности и несуразности в их поведении. Но почему именно наш поселок? Здесь же нет абсолютно ничего ценного!

Пожилой генерал снисходительно улыбнулся.

— Вы не представляете, насколько часто самые ожесточенные сражения происходят в неподходящих и ничего не значащих, в том числе стратегически, местах. Это может быть и борьба за репутацию, за общественное мнение, и банальная провокация, если для тех, кто руководит войной, это место имеет какой-то особый, личный смысл…

Андер задумался. То есть эта интрига с самого начала была направлена против него? Нет, что-то здесь не сходится. Его назначили главнокомандующим уже после начала вторжения. Даже Мия была сильно удивлена, когда узнала об этом. А в то, что насекомые выяснили все раньше девушки, которая с маниакальным напором следила за каждым его шагом, верится, если честно, с трудом.

Нет, его особые способности раскрыли другим путем — возможно, это была та самая гадалка, которую он встретил, или загадочный «К». Кто-то, для кого Теалос имеет личный смысл, и к тому же достаточно могущественный, чтобы разбрасываться артефактами божественного уровня. А еще — вернуть к жизни мастера Бранда, которого все считали давно погибшим. «Семь раз отмерь…»

По спине юноши побежали мурашки — картина происходящего наконец начала складываться в его голове. Но этого не может быть!

«К» — значит «Киара»⁈

Глава 12 Щелкунчик

Но как? Как это вообще возможно? С того момента, как Андер обнаружил в клетке с пленными детьми девочку, которой там не должно было быть, прошло всего каких-то шесть лет! Он сам все это время работал, не покладая рук, но при этом достиг лишь серебряного уровня авантюриста. А эта девчонка, ну или точнее переродившийся парень, распоряжается судьбами миров и, судя по всему, на короткой ноге с Асмодеем и Люцифером! А еще умудрился наступить на хвост кому-то из доминиона инсектоидов, судя по тому, что сейчас происходит вокруг Теалоса.

Впрочем, этого следовало ожидать с самого начала. Кир всегда развивался семимильными шагами, наплевав на все доводы здравого смысла. Надеяться опередить его — почти так же бесполезно как и во время их школьных игр в догонялки. С другой стороной, если за всеми этими событиями стоит он — то задача Андера упрощается в несколько раз. Кир наверняка не оставит их на произвол судьбы, не позволит разрушить Теалос и не допустит больших человеческих жертв в этой войне. Особенно если ответственность за внезапную агрессию насекомых лежит именно на нем. Уже то, что для защиты поселка он использует одну из мощнейших во Вселенной способностей — контроль времени — говорит о многом.

Выходит, что вся их мышиная возня — не более, чем провокация, своеобразная прелюдия перед столкновением высших сущностей? А значит, главная задача Андера — сохранить как можно больше жизней, при этом заставив противника выложиться на полную и раскрыть все свои козыри. Сделать Теалос неприступной крепостью, которую можно захватить лишь каким-то «чудом».

На сей раз, вместо того, чтобы пытаться закрыть Разлом, войска Андера перешли в глухую оборону: по всей площади будущего фронта стали вырастать каменные башни со множеством бойниц и настоящий лабиринт из стен, призванный замедлить и перенаправить поток противников. И, конечно же, вся эта система была оснащена статичными порталами, которые позволяли быстро эвакуировать войска и перебрасывать подкрепление. К счастью, у них была небольшая фора, пока армия насекомых собирала силы, и магическая поддержка напрямую от Академии.

Кроме того, они вместе с Мией пробрались в старое логово Киары и с удивлением обнаружили там настоящую фабрику по производству оружия. Судя по всему, она работала много лет, извлекая ресурсы из многочисленных подземных лабиринтов, так как склады были под завязку забиты десятками тысяч пневматических «арбалетов», стреляющих миниатюрными паровыми бомбами. Самое странное, что на фабрике не было ни души, а все операции выполняли рабочие-марионетки, напоминающие пауков.

С первыми лучами солнца насекомые начали наступление. Их численное превосходство было ошеломительным, они снова превратили пустыню в море блестящих хитиновых панцирей. К сожалению, способность Амелии до сих пор не восстановилась, так что уничтожить их всех одним махом уже не выйдет.

Сражение началось с обмена дальнобойными атаками. К счастью, у насекомых очень мало юнитов, обладающих магией или чем-то подобным, так что маги Ультерина с легкостью отразили это нападение. А вот чего насекомые не ожидали, так это дождя взрывающихся снарядов, который полился на них, едва они приблизились к оборонительным сооружениям. К тому же, башни располагались по спирали, таким образом, чтобы оказывать друг другу огневую поддержку и покрывать все поле боя. Слепых зон у них попросту не было. Стены, несмотря на небольшую высоту и хлипкость, успешно справлялись со своей задачей, не позволяя врагам быстро проскочить мимо стрелков.

Осознав, что взять крепость наскоком не получится, инсектоиды принялись целенаправленно атаковать башни, стараясь занять или разрушить их, постепенно сжимая оборонительное кольцо вокруг Теалоса. И конечно же, сидящие внутри бойцы в последний момент уходили через портал, активируя специальные заклинания, который взрывали укрепление, обрушивая его прямо на головы нападающих. А тем временем, где-то в тылу вырастала новая башня, готовая повторить все с самого начала.

Осознав, что простого способа прорваться через оборону не существует, инсектоиды стали пробовать другие тактики — рыть подкопы, отправлять к башням группы летающих насекомых и колонны бронированных жуков-переростков. Андеру пришлось внимательно следить за этими маневрами и адаптироваться к ним. Сражение превратилось в настоящую шахматную партию, где нападающие постоянно меняли тактику, но каждый раз наталкивались на невидимую стену предвидения. Обороняющаяся сторона и без того теряет в бою намного меньше солдат, чем противник, а благодаря Андеру потери среди личного состава определенно снизились еще в десять раз.

Но усталость — есть усталость. Бой и так растянулся почти на шесть часов. Несмотря на ротацию, рано или поздно силы магов и солдат иссякнут, а вот у насекомых проблем с притоком свежих сил явно не наблюдается. Андер с волнением ждал того момента, когда противник решит, что они уже достаточно истощены и перейдет ко второй фазе. Однако далеко в будущее юноша не заглядывал, экономя энергию и ограничиваясь горизонтом в полчаса.

И вот это случилось: насекомые отступили, три новых столба желтого света ударили в небо. В тот же время откуда-то сверху донесся гул: множество темных точек быстро приближались к поселку по баллистической траектории. Межзвездные корабли? Андеру лишь несколько раз доводилось видеть такие в столице, а здесь их добрая сотня! Звездолеты приземлились, создав плотное кольцо вокруг поселка, и направили свои орудия в сторону Разломов. А еще из каждого корабля выходила небольшая команда бойцов. Приглядевшись, юноша понял, что все они — нефилимы. Ну ничего себе, подкрепление!

Тут двери в штаб распахнулись и оттуда вышли трое — темнокожая девушка с курительной трубкой в руке и высокий худощавый мужчина со странным золотым украшением на шее. Над их головами висели светящиеся кольца. Архонты! Впереди важно шагала, уперев руки в бока, до боли знакомая маленькая девочка. И самое главное — у нее тоже был нимб!

— Киара? — удивленно выдохнул Андер, а заодно и все, кто был знаком с этим странным существом.

— Ха-ха-ха, — звонко рассмеялась девочка. — А вот и я! Что, соскучились, салаги?

— Но почему ты снова выглядишь, как ребенок? — не удержался от вопроса юноша.

— Ладно, ладно, это просто шутка, — хихикнула она. — На самом деле, я — Немо, ассистент мастера Кира. Он давно подарил мне эту внешность, а заодно и личную свободу, так что привыкайте. Мастер придет попозже — сейчас ему здесь попросту нечего делать.

Андер сглотнул. Если Ассистент Кира находится на одном уровне с двумя сильнейшими существами этого мира, а в подчинении у него — несколько сотен нефилимов, то каков его собственный уровень?

— Ну так что, детишки, кто из вас вызывал эксперта по геноциду? Андер, ты? Ну значит, принимай управление — армия Мальстрема теперь в твоем полном распоряжении!

Юноша получил еще один системный контракт. На этот раз — с самой Немо. Теперь под его управлением находились не только приземлившиеся корабли и их орудия, но и множество обладателей сверхспособностей. Пришлось в срочном порядке изучать их сильные и слабые стороны. Наконец, рядовые солдаты и маги смогли вздохнуть с облегчением — теперь каждую «крепость» прикрывала не только мощная артиллерия с огромным радиусом поражения, но и опытная команда старших нефилимов. Да еще и троица архонтов в придачу.

Впрочем, их общая задача тоже стала сложнее. Сотни тысяч свирепых монстров никуда не исчезли да еще и получили подкрепление в виде Высших — человекоподобных насекомых, которые тоже обладали сверхспособностями. Андеру пришлось решать сложнейший пазл — как правильно расставить все эти фигурки на своей «шахматной доске», чтобы каждая команда имела максимальные шансы на победу. Впрочем, Немо успокоила его, объяснив, что у каждого нефилима есть что-то вроде страховки, и Кир сможет воскресить их, даже если кто-то из них погибнет.

— Но если они могут возрождаться, зачем тогда мне вообще вмешиваться? — поинтересовался он у Ассистента.

— Все довольно просто, — ответила девочка. — Во-первых, воскрешение тоже требует денег, и немалых. Но самое главное: за боем наблюдаем не только мы, понимаешь? Кир хочет унизить Кетцалькоатля, показать всем его слабость. А что может быть хуже, чем неспособность захватить маленькую деревушку, которую охраняет жалкая горстка бойцов? Так что готовься — уровень сложности будет постоянно повышаться.

Немо оказалась права: с каждой новой волной количество врагов становилось все больше а количество миров, из которых Кетцалькоатль призывал своих слуг, неуклонно росло. Сражение превратилось в настоящий кошмар, в котором защитники постоянно куда-то телепортировались, применяли одну из своих способностей а затем сразу же переносились в другое место, где нужна была именно их сила. Корабли-крепости, на которых прилетели подчиненные Кира, стали распадаться на части. Оказалось, что все они были сложены из тысяч паукообразных марионеток, которые тоже вступили в бой, не позволяя обычным насекомым прорваться к поселку.

Андер потратил почти половину своего резерва энергии, без остановки распутывая и упорядочивая тысячи нитей судьбы. И хотя в реальности прошло лишь два часа, по его ощущениям, это головоломное сражение продолжалось, как минимум, несколько месяцев. Он буквально кожей ощущал каждого бойца на поле боя, каждый шаг и каждую примененную способность. В его голове все это сливались воедино, образуя замысловатую хаотическую фигуру, которую он пытался упорядочить. Так что ему приходилось быть не столько стратегом, сколько художником, скульптором судьбы, освобождающим из камня стройную фигуру будущего. Одно неверное движение, один небрежный мазок — и шаткое равновесие будет нарушено.

Воины Ультерина тоже не оставались в стороне: маги продолжали создавать свои заклинания, артиллерия поливала насекомых взрывными снарядами, сокращая вражеские ряды. Старшие нефилимы и архонты пронзали воздух своими клинками и способностями, уничтожая вражеских генералов — Высших. Все это создавало поток непрекращающегося хаоса и насилия, в котором каждая сторона стремилась доказать свое превосходство. Трупы уничтоженных врагов покрыли все поле боя сплошным ковром, в некоторых местах превращаясь в настоящие курганы. Земля стонала и гудела от столкновения металлических марионеток с жуткими чудовищами. Звуки схватки, скрежет металла, вопли раненных и гул заклинаний слились в одну невообразимую симфонию войны, где каждая нота звенела решимостью, яростью и болезненной жертвой.

— ДОВОЛЬНО! — проскрежетал над полем боя властный голос.

Насекомые начали медленно отступать. А вот один из Разломов ярко вспыхнул и расширился. Сквозь него стало протискиваться какое-то черное чудовище со множеством голов, хвостов и когтистых лап. Что-то среднее между птицей, сороконожкой и драконом. Неужели это…

— Кетцалькоатль, — кивнула Немо. — Пойдем, нам нужно его как следует встретить.

— Нам? — ужаснулся Андер. — А как же…

Но девочка уже не слушала, она схватила за руки его и Мию а затем телепортировалась прямо на поле боя, заваленное телами насекомых.

Остальные защитники поселка (во всяком случае те, кому повезло дожить до этого момента), поспешно телепортировались в безопасную зону. Стальные пауки-марионетки отступили к стенам Теалоса и снова объединялись между собой, выстраивая вокруг поселка странный купол, состоящий из огромных треугольников. Вскоре вся эта конструкция вспыхнула и крепость накрыл магический барьер циклопических размеров.

— Дешевые трюки больше не помогут вам! — проскрипел голос бога насекомых. — Самое время звать на помощь своего покровителя!

Небо тут же стало стремительно темнеть а потом вдруг вспыхнуло яркими огоньками. Сотни светящихся точек быстро приближались к поселку, однако на сей раз это были вовсе не корабли, но метеориты, каждый из которых наверняка мог бы оставить на месте Теалоса лишь дымящийся кратер. Андер бросил нервный взгляд на Немо, но та и глазом не моргнула.

— А что плохого в дешевых трюках? — возмутился за спиной еще один знакомый голос. — Как по мне, чем дешевле — тем лучше. До тех пор, пока это работает, конечно.

Пространство треснуло, словно стекло, по которому ударили молотком, и в образовавшуюся брешь вошли трое: улыбающийся юноша, на вид едва ли старше самого Андера, беловолосая девушка с сияющим копьем за спиной и странной механической сферой в прозрачной оболочке. Третьим был внушительного вида старец со множеством золотых украшений. Небо снова вспыхнуло: приближающиеся метеоры начали один за другим взрываться, разлетаясь на мелкие осколки. Грянул гром, постепенно перерастая в натяжный гул.

— Кир! — обрадовался Андер. — Ты все-таки пришел!

За спиной старика и девушки вращались большие светящиеся кольца — явный признак божественной сущности. Кир никакими «регалиями» не обладал, однако в истинном зрении его тело сияло почти так же ярко, как и фигуры спутников. «Может я и не бог…» — всплыли в памяти юноши слова старухи-гадалки. Но кем же он тогда стал? Мия почему-то ахнула и упала на колени. Андер уже был готов последовать ее примеру, но гость остановил его жестом.

— Да брось ты эти формальности, ну конечно я пришел, — произнес он, дружелюбно протягивая юноше руку и хлопая по плечу. — Ну разве могу я оставить своих товарищей в беде?

— Глупцы! — трескуче расхохотался Кетцалькоатль где-то вдалеке. — Готовьтесь к смерти: это место станет вашей могилой!

— Слушай, сто лет не виделись, я реально соскучился! — Кир проигнорировал его, продолжая диалог с Андером. — Как там Аргус, как мама и Салан? А это твоя подружка? Вот уж не подумал бы, что вы споетесь! Мия, дорогая, не нужно перед нами пресмыкаться: тут все свои, а этот старый хрыч тебя даже не видит. Мы его с собой просто ради огневой поддержки захватили, в качестве груши для битья.

Девушка нерешительно поднялась, удивленно хлопая глазами. Андер уже поделился с ней своими догадками, но ей тоже было нелегко все это осознать.

Еще несколько Разломов ярко вспыхнули, пропуская новых чудовищ разных форм и размеров — очевидно, повелитель насекомых подстраховался, приведя с собой союзников. Таинственный старец, в облике которого Андер с ужасом узнал канонические изображения Асмодея, выступил вперед и стал быстро увеличиваться в размерах, обрастая золотистыми доспехами. И это его Кир грушей для битья назвал⁈

— Эй, Андер, — Кир по-приятельски закинул руку на шею остолбеневшему от всего происходящего юноше, — помнишь, я обещал, что когда-нибудь позволю тебе поиграть с одной из моих лучших марионеток?

Он бросил многозначительный взгляд на золотого великана, шагающего навстречу чудовищам. У Андера внутри все похолодело. Неужели он хочет, чтобы… Нет, только не это!

— Правда, с тех пор, как я покинул Синон, они стали немного крупнее, — самокритично признал демиург. — Но так даже веселее, не правда ли? Сам подумай: кто из смертных может похвастаться таким уникальным опытом?

— Но я же… — стушевался юноша.

— Идеально для этого подходишь? — рассмеялся Кир. — Ну что ты, парень, не дрейфь! Ты же преемник Хроноса! Эти тараканы подошвы сапогов твоих облизывать недостойны, не то что к Теалосу свои грязные лапки протягивать!

На землю пролился каменный дождь — осколки разрушенных метеоритов падали вниз, барабаня по сферическому куполу поселка.

— Да как вы смеете⁈ — Кетцалькоатлю явно не пришлось по душе такое безразличие к его драгоценной особе. — Вы за это поплатитесь! Я заставлю страдать вас самих и всех, кто вам дорог. И эти муки будут продолжаться вечно!

— Да, да, — Кир закатил глаза. — Мы это с самого начала поняли, нечего зря сотрясать воздух.

Время замедлилось. Каменные осколки зависли в воздухе. Должно быть, он использовал «Ускорение» или что-то в таком роде. Впрочем, это никак не мешало Андеру смотреть в будущее.

— Давай, Андер, решайся! — Кир снова повернулся к своему старому приятелю. — Мия тебе поможет — у нее есть Ассистент и достаточно опыта, чтобы справиться с управлением. А иначе мне придется сюда еще полдюжины старших богов звать. А это ни разу не просто. Они ребята занятые, у них каждая секунда на счету. Или, может, у вас двоих тоже есть какие-то срочные дела?

Монстры дружно заревели и бросились вперед. Кир небрежно взмахнул рукой и на них обрушился шквал из сотен мощнейших взрывов, от которого по земля под ногами пошла ходуном. Ударные волны двигались вперед очень медленно, но были такими мощными, что попросту уносили с собой и зависший в воздухе щебень, и многочисленные трупы насекомых, и даже верхний слой почвы, швыряя все это на хлипкую защиту поселка. Барьер дрогнул, но все же выдержал натиск.

Андер бросил взгляд на Мию.

— Ты не против? — отправил он ей мысленное сообщение через контракт Ассистента.

Девушка кивнула.

— Ладно, мы готовы, — ответил он, осознавая, что несмотря на развязный тон Кира любое промедление может очень плохо закончиться для всех, включая и тех, кто до сих пор остается в Теалосе.

— Красавцы! — обрадовался демиург. — Тогда вперед, вмажем им как следует!

Кир снова похлопал юношу по плечу и тот вдруг осознал себя в другом месте. Тело стало массивным и было сплошь покрыто аурамитом. А может, и состояло из него целиком. Но при этом оно ощущалось очень легким, гибким и буквально звенело от переизбытка силы. Твари уже оправились от взрывов и были гораздо ближе, чем раньше. К счастью, они больше не казались такими огромными. Поселок за спиной тоже стал совсем крохотным, словно Андер мог с легкостью взять любое здание и поместить его на ладони. Впрочем, так оно, наверное, и было.

— Убить их! Убить их всех! — раздался скрежещущий голос Кетцалькоатля.

Глава 13 Змей Горыныч

— Ну что, детишки, устраивайтесь поудобнее, — послышался в голове Андера жизнерадостный голос Немо. — Поскольку вы еще не созрели, чтобы всерьез рулить такой огромной махиной, вашим инструктором по вождению сегодня буду я. А то глупо выйдет, если вас подкосит первая же цифровая атака. Мия, дорогуша, лови инструкцию — здесь все, что тебе нужно знать на первых порах. Да расслабьтесь вы, это ненамного сложнее, чем первый секс. Ну а тетя Немо вам все расскажет и покажет.

— И… что нужно делать? — спросил юноша, от души надеясь, что никто сейчас не видит его покрасневшие уши.

— Тебе? Да то же, что и всегда — гляди в будущее и как следует набей морду этим тварям. — ответил Ассистент. — Аватар Асмодея — самый простой в управлении. Он почти полностью полагается на грубую силу своего тела. Ах да, еще ты можешь менять его форму — руки дополнительные отращивать, оружие разное, и все в таком роде. Просто мысленно представь изменения — а Мия будет воплощать их в жизнь.

— А как же божественные силы? — удивился Андер.

— Когда сталкиваются бессмертные, то их воля подавляет всякие мелкие трюки, вроде обычных сверхспособностей, — пояснила Немо. — Собственно на это и старшие архонты способны. Ты этого не чувствуешь только потому, вместо тебя это делает Мия. В общем, для реального боя годится лишь та сила, на которую опирается твоя божественность. Ну, скоро ты сам во всем разберешься.

Юноша задумался. То есть, чтобы убить какого-нибудь смертного, ему сейчас хватило бы одной лишь мысли, но с другими божествами такой номер, конечно, не проходит. Против них работают только самые мощные козыри. Наверное поэтому боги создают коалиции и почти никогда не сражаются один на один. Слишком велик эффект карточной колоды, когда одна масть с легкостью побеждает другую и наоборот.

Андер с опаской потянул золотого великана в реку времени. Счетчик энергии стремительно пополз вниз: предсказание судьбы богов — занятие непростое. К тому же, из-за синергии артефакта с «Глазами Бога» он уже не сможет использовать прочие возможности своего браслета — темпоральный портал и полную остановку времени. Немо объяснила, что его сила гораздо полезнее, так как она не приводит к парадоксам и не превращает врагов в неуничтожимые статуи.

Тело Кира тоже стало быстро менять форму и увеличиваться в размерах — через несколько секунд он выглядел как огромный белый ящер со множеством голов на длинных шеях. Гидра? Нет, у гидры не должно быть крыльев и чешуи. Скорее уж, многоголовый дракон!

Селеста почти не изменилась, разве что вокруг нее начали образовываться белые облака, которые подхватили ее и подняли высоко над землей. А вот ее оружие — сияющее копье и механическая сфера — порядком подросли.

Пернатый змей заревел и выплюнул в них сразу несколько сияющих самонаводящихся снарядов. Трое его спутников сорвались с места и тоже атаковали, выбрав себе по одному противнику. Киру достался странный черный осьминог, усеянный желтыми глазами с продолговатым, удвоенным зрачком. Собственно, его глаза теперь были повсюду — таращились сразу на всех присутствующих из сотен пространственных разрывов, разбросанных по полю боя. Андер отчетливо почувствовал, как эти недобрые взгляды ослабляют его могучее тело, вытягивают силы, делают его уязвимым и медлительным. Он с видимым усилием поднял левую руку, делая ее похожей на щит, чтобы уменьшить ущерб от приближающегося снаряда. Мощный взрыв окутал его бело-голубым пламенем и отбросил на несколько шагов назад, оставив в земле глубокий кратер. Золотистый порошок от поврежденной брони посыпался вниз, но его тут же притянули к себе ступни божества.

— Десять килотонн, — констатировала Немо. — Любой другой на вашем месте просто бы моментально испарился. Но специализация Асмодея — это усиление любых артефактов. Поэтому он превратил собственное тело в самый могущественный артефакт во всем доминионе. Правда, это его в конечном итоге и сгубило.

Андер бросил взгляд на своих спутников. Но его беспокойство было напрасным: снаряд, запущенный в Селесту, утонул в одном из окружавших ее облаков, отчего оно лишь слегка вспыхнуло и увеличились в размерах. Пространство перед Киром треснуло, образовав что-то вроде зубастой пасти, которая проглотила третий снаряд и тут же выплюнула его в сторону приближающегося черного осьминога. Тот, в свою очередь, тоже создал провал в пространстве, черный, как сама тьма. Даже Андер, несмотря на свое божественное зрение, так и не понял, был ли это проход в какое-то темное место или просто очень черный барьер. Сияющий шар попал в эту аномалию и исчез без следа.

— А мы можем открывать порталы? — поинтересовался юноша.

— Порталы? — удивилась Немо. — Мальчик, варп сейчас полностью заблокирован, сюда не могут попасть ни маги, ни даже владельцы пространственных суперспособностей, это попросту невозможно! Эти двое манипулируют своими собственными измерениями, на что не способен почти никто из ныне живущих богов. Вы только в собственном домене можете спрятаться, а это вообще не вариант.

Вокруг белого дракона начали появляться новые трещины. Глазам осьминога резко стало плохо: один за другим они начали взрываться — прямо как во время самой первой атаки Кира. Богу насекомых пришлось постоянно закрывать и перемещать их, пытаясь вычислить траектории будущих атак. Андер вздохнул с облегчением — ужасное давление, которое оказывал тяжелый взгляд этой многотысячной «публики», почти сошло на нет. Очень вовремя: к нему уже приближался, сверкая шестью красными глазами, жук-переросток, напоминающий череп со множеством рогов-щупалец, горящих темным пламенем. Несколько из этих шипов внезапно удлинились, атаковав Андера с разных сторон.

— Берегись! — предупредила его Мия.

Андер, следуя своим боевым инстинктам, выполнил кувырок вперед, уклоняясь от шипов. Взмах правой руки, которая стала очень длинной и острой, будто меч, — и монстр лишился пары щупалец. Впрочем, они почти сразу отрасли заново. Лишь одно пылающее копье попало в цель — прямо в щит юноши, который вспыхнул тем самым темным огнем. Андер рефлекторно затряс предплечьем, пытаясь избавиться от горящего «предмета», но это оказалось невозможно — щит лишь стал уменьшаться, снова превращаясь в обычную руку, объятую пламенем. Парень попробовал сбить пламя, но от этого стало только хуже — загорелась его правая рука.

— Стой, погоди! — снова послышался голос девушки. — Это аматерасу, разновидность Адского пламени. Просто старайся делать поменьше лишних движений, я уже адаптирую нашу защиту для противодействия ему.

И правда, чешуйки кожи золотого великана стали отслаиваться вместе с пылающей субстанцией, осыпаясь на землю сверкающими песчинками, и через несколько мгновений огонь погас. Похоже, Мия сейчас делает за него самую сложную работу, оставляя парню лишь банальный мордобой.

— Еще раз: твое тело рассчитано на то, чтобы делать всякие удивительные штуки. — отчитала егоНемо. — Так что постарайся не паниковать по всяким пустякам, ладно? Просто расслабься и доверься своей подруге — она тебя не укусит, честное слово!

Тем временем Андер, отчаянно стараясь не думать о двусмысленности слов Ассистента, соединил руки, создавая большой двуручный меч, и попытался нанести чудовищу массивный удар сверху. Но вместо того, чтобы расколоть «череп» жука на две половины, юноша просто застрял в воздухе, словно наткнулся на какую-то невидимую преграду. Приглядевшись, он заметил тончайшие золотистые нити, которые были натянуты прямо перед ним, и теперь впивались в его тело, словно лезвия бритвы. Паутина? Он напряг мышцы, но вместо того, чтобы разорвать проклятые путы, внезапно остался без руки.

— Спокойно, Андер, это всего лишь рука, — снова отозвалась Немо. — Ничего страшного, до свадьбы заживет. Сейчас мы только…

Но не успела она это договорить, как раздался какой-то свист, и тело золотого великана развалилось на мелкие кусочки.

* * *

— Мия, можешь сделать тело более плотным? — спросил Андер, отмотав время на несколько секунд назад. — Нас ждут сверхпрочные нити.

— Нити? Поняла, сейчас что-нибудь придумаю, — отозвалась девушка.

Юноша напряг зрение и увидел, что к ним приближается настоящая волна тончайших паутинок. Не удивительно, что его на куски покромсало! Волна исходила от уродливого паукообразного монстра со множеством тонких ножек.

— Ну-ка, малыш, в сторонку! — послышался голос Селесты.

Андера окутал белый туман. К его удивлению, нити застревали в этом тумане, не имея возможности проникнуть внутрь облака. Вскоре они оба оказались в большом коконе из паутины. Юноша взмахнул мечом, пытаясь разрубить преграду, но его клинок увяз в упругих нитях, не причинив им никакого вреда. А вот пылающее жало скорпиона легко прошло и сквозь паутину, и сквозь туман, проникнув внутрь кокона. На его кончике вращался черный шар, искрящийся от переполняющей его энергии. А вот это уже паршиво!

— Кир! — беспокойно выкрикнула Селеста.

Позади распахнулся портал, в который они тут же сиганули, оказавшись над головами своих противников.

— Хватай! — произнесла богиня, отдавая ему свое копье.

Механическая сфера, которой она управляла, увеличилась в несколько раз и направилась к монстру-пауку. Андер, недолго думая, оттолкнулся от нее и тоже нацелился на врага, выставив перед собой копье. Краем глаза он заметил, что пространство вокруг белого дракона и осьминога трескается, превращаясь в диковинный черно-белый цветок, постоянно меняющий свою форму. Внутри каждого лепестка бушевала битва. Похоже они оба играли какую-то странную игру, ставкой в которой была их собственная жизнь.

Черный дракон и скорпион синхронно выплюнули несколько снарядов, целясь в золотого великана. Взрыв почти не навредил Андеру, но отбросил его в сторону, сбив с опасной траектории. Механическая сфера Селесты повисла на сети нитей, которую божество пауков растянуло над собой. И на чем только они держатся? Крепятся к самому пространству? Очень может быть! Юноша замахнулся и изо всех сил швырнул копье в свою цель. Паутина не смогла остановить оружие и оно застряло в панцире паука.

Но на этом их совместная атака не закончилась: сфера стала быстро увеличиваться, превращаясь в настоящую гору. Под действием этой титанической массы божественные нити лопались одна за другой, и оружие Селесты с противным хрустом рухнуло на противника, вогнав светящееся копье глубоко в тело монстра, а затем и вовсе раздавив его, будто букашку.

— Тласольтеотль! — раздался голос предводителя насекомых.

Кетцалькоатль рывком бросился к Селесте, замахиваясь своими огромными когтями. Андер с трудом опередил его, загородив собой союзницу. Но только для того, чтобы осознать, что его тело снова разваливается на части.

* * *

— Селеста, прикрой нас сферой!

На этот раз юноша схватил союзницу и кувырком бросился под защиту уменьшающегося артефакта. Похоже, атаки черного дракона разрывают само пространство, так что даже его бронированное тело не может им противостоять. Конечно, до тех пор, пока ядро божественности не задето, он способен быстро восстановиться, но на это придется потратить несколько драгоценных секунд, которые Селеста может не пережить, оставшись один на один с двумя могущественными противниками.

Как и предполагал Андер, «Яблоко раздора» выдержало удар Кетцалькоатля. Все-таки в его основе тоже лежали какие-то сложные пространственные трюки.

— Я с ним разберусь, займись скорпионом! — заявила Селеста.

— Наглые слова для такой малявки, — рассмеялся дракон, протягивая к ней свои лапищи.

— Готов повторить это на панцире своей дохлой мамаши? — недобро переспросила богиня, притягивая к себе копье света и доставая темно-зеленый щит с золотым узором в виде переплетенных змей.

— Сука!!! — аура Кетцалькоатля вспыхнула тьмой, увеличившись в несколько раз. Это его явно взбесило. — Ты не уйдешь отсюда живой!!!

Между ними завязалась напряженная борьба. И, надо отдать должное белой богине, своему противнику она практически не уступала.

Андер, в свою очередь, сосредоточился на скорпионе, стараясь не упускать из виду союзников. Если случится что-то непоправимое, ему придется вмешаться, изменив ход времени. К счастью, его уникальное восприятие не имело слепых зон, а Немо отправляла картинку будущих событий напрямую обоим союзникам, так что они сами могли решать, как пользоваться этим необычным преимуществом.

— Мия, Немо, мне нужно хорошее оружие, — мысленно произнес юноша. — Вы же можете дать ему дополнительные свойства?

— Ну наконец-то, — рассмеялась Ассистент. — А я уже решила, что ты так и будешь размахивать этими своими дубинками до конца сражения. Выбирай! Какой тип урона ты предпочитаешь?

— Хм, — задумался Андер. — А можно как-то время использовать?

— Темпоральный стазис в небольшом радиусе? — удивилась Немо. — Можно, попробовать. Теоретически сердце Хроноса должно выдержать такую нагрузку. Полуторный меч тебя устроит? Только имей в виду, замороженные объекты становятся неразрушимыми, атаковать их бесполезно.

В руке юноши возник клинок, сочащийся ледяной дымкой. Скорпион снова попытался атаковать его щупальцами. Андер взмахнул мечом, отправляя вперед бело-голубую волну стазиса, и жала монстра замерли, словно чья-то могучая рука удерживала их в воздухе, не давая пошевелиться. Противник сделал несколько безуспешных попыток вырваться, но, не добившись результата, вынужден был сам отрубить пойманные в ловушку щупальца, чтобы уклониться от новых атак золотого великана.

Осознав, что таким способом он ничего не добьется, скорпион заревел и целиком покрылся пламенем. Через несколько мгновений он весь превратился в сгусток черного огня, и только шесть алых глаз, злобно сверлящих Андера своим взглядом, напоминали о его прежней форме. Посланная в его тело волна стазиса прошла насквозь, никак не навредив черному фениксу.

— Плохо дело, — констатировала Немо. — Держи дистанцию и целься в глаза!

Бой превратился в бешеную гонку — скорпион пытался обвить Андера пылающими щупальцами, скрывая свои уязвимые точки глубоко в недрах черного пламени. Однако для божественного зрения такая «маскировка» была совершенно бесполезной — юноша один за другим заморозил все шесть глаз, пользуясь волнами стазиса. Вот только дальше произошло то, чего он никак не ожидал: тело божества вспыхнуло, будто костер, в который плеснули спиртного. Черный огонь быстро распространялся, пожирая и разъедая все на своем пути, так что даже Селесте с Кетцалькоатлем пришлось поспешно отступить.

Андер уже думал отмотать время назад, чтобы попытаться найти другой способ справиться с черным фениксом. Однако не успело пламя дойти до ворот Теалоса, как пространство перед поселком треснуло, превращаясь в огромную зубастую пасть, которая с жадностью втягивала в себя разбушевавшуюся стихию. Темное марево стало рассеиваться, открывая всем пугающую картину — прямо в центре образовавшегося кратера белый дракон рвал на части тело черного осьминога, пожирая его, будто какой-то изысканный морской деликатес. В сдвоенном зрачке единственного оставшегося «в живых» глаза чудовища торчал темно-фиолетовый клинок.

— Ублюдки!!! — заревел раненный Кетцалькоатль, разворачиваясь и уползая в ближайший Разлом. — Вы за это поплатитесь! Я вернусь, и вы пожалеете о том, что родились на свет!

Андер с облегчением выдохнул. Наконец-то все закончилось!

— Мы так просто его отпустим? — нахмурилась Селеста, провожая противника взглядом.

— Пусть идет, — пробасил белый дракон, постепенно возвращая себе обычный человеческий облик. — Дома его ждет большой сюрприз от одной старой знакомой.

— Ты натравил на него Тлальтекутли? — рассмеялась богиня.

— Натравил? — удивился Кир. — Да она сама мечтает содрать с него кожу, сделать из нее чучело и повесить на самом видном месте своего домена. Достаточно было подсказать, где и когда он будет максимально ослаблен.

— Получается, у букашек скоро сменится власть? — уточнила богиня.

Кир кивнул.

— Даже если Кель каким-то чудом выживет, его влиянию определенно пришел конец. В их среде такие «ошибки» не прощаются. Ну а нам не помешают новые союзники, если мы действительно хотим найти и вытравить всех эмиссаров чужой Системы из нашего рукава галактики.

— Паразит может быть только один? — хихикнула Селеста.

— Ну почему сразу паразит? — оскорбился Кир. — Я — за разумный симбиоз и сотрудничество. И вообще, ты на чьей сейчас стороне⁈

Андер улыбнулся. Только сейчас он понял, как соскучился за дружескими пикировками этой парочки. Наконец, все участники битвы приняли нормальный облик. Юноша почувствовал, что его сознание отключается от управления телом Асмодея и возвращается в обычную реальность. Все это время они с Мией находились в теле великана, управляя им изнутри. Поле боя выглядело ужасно. Окрестности Теалоса превратились в выжженную пустыню, а прямо перед воротами образовался огромный десятикилометровый кратер, который со временем наверняка превратится в озеро. Но зато никаких следов захватчиков-насекомых тоже не осталось.

— Андер, Мия, поздравляю, вы отлично справились со своей задачей! — Кир повернулся к ним. — Выбирайте себе награду. В моих силах прямо сейчас сделать вас обоих младшими богами, если только вы этого сами хотите, конечно же.

Они переглянулись.

— Я поддержу тебя, что бы ты ни выбрал, — прошептала девушка по их личной связи, не сводя глаз со своего возлюбленного.

Андер задумался.

— Я бы хотел сам пройти весь путь, не полагаясь на чужую помощь, — серьезно ответил он Киру.

— Ишь ты, какой хитрец! — лукаво улыбнулся демиург. — Хотя, кто я такой, чтобы перечить наследнику Хроноса? Но ты правда засиделся в Синоне, Андер. Давай так: я освобожу Мию от всех долгов и ее дурацкого контракта, а тебя подтяну до уровня нефилима. Заслужил ты бонус за свои сегодняшние мучения или нет? И вот еще, — он протянул юноше два листка бумаги. — Официальные приглашения от Гильдии Флибустьеров в Метрополии. Как только вы закончите здесь все свои дела — милости прошу на борт Мальстрема! Я даже помогу тебе скрыть свои способности от остальных богов, а то ведь сам понимаешь, ты для них — очень лакомый кусочек. Да, кстати, поговори с Грэмом и Морой — им я даю точно такие же приглашения. Из вас вышла бы отличная команда!

— Ладно, звучит неплохо, — сдался юноша. — А что мне делать с этим?

Он снял с руки браслет с артефактами Хроноса, который передал ему Роэль.

— Рано или поздно он будет принадлежать тебе, — пожал плечами Кир. — А с ним и весь Доминион, скорее всего… Но я могу сохранить его для тебя, пока ты не войдешь в полную силу. Только пообещай не отказывать в помощи, если возникнет серьезная угроза для невинных, ладно?

— Хорошо, обещаю, — кивнул юноша, передавая подвеску демиургу. — Но и ты пообещай мне — что сам не станешь этой угрозой.

— Ты же знаешь, — ответил Кир, удивленно моргая, — со мной всегда легко договориться.

Они пожали руки и Андер с удивлением почувствовал, как вздрогнуло само Время, подтверждая важность заключенного, пусть даже на словах, союза двух давних друзей.

— Настоящий контракт подпишем, когда станешь постарше, — кивнул демиург, медленно растворяясь в воздухе, — а пока наслаждайся свободой и безответственностью. Держать небо на плечах — это такая морока, знаешь ли!

* * *

— Боги, как же тут все-таки красиво! — восхитился Андер, прикрывая глаза от яркого солнца, заливающего светом мраморные аллеи утопающей в зелени столицы.

— А что, раньше было иначе? — ехидно отозвалась вцепившаяся в его локоть Мия.

— Да так, — пожал плечами юноша, — после того, как твоя жизнь висела на волоске — и еда становится вкуснее, и птички поют громче, и даже солнце ярче светит.

— Ну, про солнце — это, пожалуй, уже лишнее, — рассмеялась Мия, усиливая тепловой барьер, защищающий их от летней жары. — Но в чем-то ты прав: некоторые вещи начинаешь ценить гораздо больше, когда приходится с ними расставаться.

— Можем остаться здесь еще на месяц, подтянуть все «хвосты», — предложил Андер. — Нас ведь и правда никто не гонит.

— Нет, — решительно покачала головой девушка. — Сам знаешь — эти проклятые хвосты никогда не заканчиваются. Если бы мне за каждый давали хотя бы по медяку, я бы уже половину Ультерина выкупила и твой Теалос впридачу. Даже в его нынешнем виде.

Прошел почти год с того момента, как возле его родного поселка произошла грандиозная битва. Подробности тех событий знали очень немногие, но десятки тысяч выживших солдат, которые стали свидетелями явления божественных сил, никуда не девались. Слухи распространялись, как пожар по высохшей траве, Теалос стал самым популярным местом для паломничества, а под «нерукотворным куполом» вырос настоящий храмовый комплекс, посвященный Селесте. Так что стоимость жилья в этом злачном местечке стала даже выше, чем в самых элитных районах столицы.

— Да ты никак сбежать отсюда мечтаешь, плутовка? — рассмеялся Андер. — А как же «Гильдия — это моя семья и мой ребенок»?

— Любому ребенку рано или поздно приходится становиться взрослым и слезать с шеи своих родителей, — нравоучительно заявила Мия. — Разве не так?

— Ну все с тобой понятно. Я — твой счастливый билетик из этого ужасного места, да? — продолжал веселиться юноша.

— Мой спаситель и защитник! — кивнула девушка, еще крепче прижимаясь к Андеру. — Если бы не ты — гнить бы мне здесь еще сотню лет!

— Ну раз так, мой священный долг — срочно вытаскивать принцессу из логова ужасного дракона! — он подхватил хохочущую девушку на руки. — Итак, куда желаете отправиться, ваша светлость?

— Да куда угодно, лишь бы всегда быть рядом с тобой, — махнула рукой девушка, пожирая его взглядом.

— Ну раз так… — Андер достал из хранилища заветные «свитки телепортации». — Ваше слово для меня закон, миледи!

От автора: на этом арка Андера подошла к концу.

Глава 14 Волшебник Изумрудного города

В предыдущих сериях: Циркон, спасаясь из Ямы диких слаймов убила (лишила ядра памяти) свою соплеменницу Жадеит. Чувствуя угрызения совести, она решила проследить, что дальнейшая судьба жертвы сложится хорошо. Но история повторилась снова и снова, и каждый раз главной причиной перерождения Жадеит была сама Циркон. Теперь она воспитывает ее, как собственную дочь, в ожидании момента, когда девочка сможет понять и выдержать правду о своем прошлом.

* * *

(Трюм фрегата «Амбассадор». Восемьдесят тысяч метров над уровнем моря.)

Жадеит проснулась от сильного грохота.

— Хозяйка, очнитесь, мы в большой беде, тяф! — произнесло нечто.

Она с трудом поднялась с жесткой постели. Голова гудела от напряжения, словно она не спала несколько дней. Что это за место? Какой-то склад? Все помещение ощутимо трясло. Да что вообще происходит? Землетрясение? Последнее, что помнила девушка — как она отправилась на уборку «ямы» вместе с остальными работниками фермы. Затем почувствовала резкую боль и…

— Нам нужно спешить, хозяйка, по моим р-р-расчетам эвакуация уже началась! — снова раздался незнакомый голос, звонкий и почти детский.

Жадеит повернулась к источнику звука и с удивлением обнаружила небольшого четвероногого робота.

— Кто… Что ты такое? — отшатнулась она от странного механизма.

— Ваш компаньон и помощник, Тотошка, — настороженно ответил робо-пес. — Вы ведь сами меня собрали, хозяйка! Вам пр-р-риснилось что-то плохое? Пожалуйста, скорее пр-р-риходите в себя, у нас очень мало времени!

Девушка напрягла память. Но вместо стройной цепочки воспоминаний в сознании мелькали обрывки совершенно незнакомых и пугающих образов: какие-то сражения, взрывы, разбросанные по земле тела мертвых кристаллитов и зубастая пасть огромного зеленого чудовища, что обрушивается прямо на нее. Жадеит взвизгнула и непроизвольно закрыла лицо руками. Но легче от этого не стало: руки ощущались неестественно маленькими и чужими, да и все тело казалось очень легким и щуплым. По спине побежали мурашки. Она что, снова стала ребенком? Как это вообще произошло?

— Я понимаю, что вам не хочется попадаться маме на глаза, — продолжил свои уговоры робот. — Но кор-р-рабль подбит, мы падаем, у нас нет другого выбора, тяф!

Помещение снова затрясло, Жадеит пришлось вцепиться в соседний контейнер, просто чтобы не упасть.

— Ничего не понимаю, — помотала головой девушка. — Где я? Почему я не помню, как тут оказалась? Где Агат и остальные?

— Агат? — удивился робо-пес. — Может, вы имели в виду Яшма? Вы провели на планете всего один день и не успели толком познакомиться с местными жителями. Сейчас мы находимся на «Амбассадоре», космическом корабле вашей мамы, и нам срочно нужно спасаться — он вот-вот рухнет на землю!

— На корабле? — нахмурилась Жадеит. — Что за бред? Моя мама мертва. Да и кто вообще станет брать кристаллита в космос? Там же радиация!

Тут настал черед робота испуганно отшатнуться назад. Очень вовремя — из-за усиливающейся вибрации откуда-то сверху упала тяжелая коробка с инструментами, едва не придавив его.

— Кажется я понял, — пробормотал Тотошка, ловко припаивая подпрыгивающий контейнер плазменной сваркой, встроенной прямо в лапу. — Вы не моя хозяйка. Должно быть дело в тех кр-р-ристаллах памяти, которые она изучала перед стартом… Пожалуйста, следуйте за мной, это вопрос жизни и смерти!

— Идти за тобой? Да я с места не сдвинусь, пока ты не объяснишь мне, что происходит! — упрямо заявила девушка, еще сильнее вцепившись в приваренный к полу контейнер.

— Я вам все объясню, клянусь! — пообещал робо-пес. — Но сейчас на это нет времени. Корабль потерял управление, через четыре минуты мы просто врежемся в землю и от нас даже мокрого места не останется! Вы же сами видите, как нас трясёт!

Вибрация действительно усилилась. К тому же пол явно стал отклоняться от горизонтальной плоскости. Контейнеры, которыми было заполнено все помещение, пришли в движение и стали медленно надвигаться на них. Если бы не сварочный шов, который сделал Тотошка, девушка уже наверняка бы оказалась в ловушке. А еще, кажется, ее тело стало чуть более легким. Да что вообще происходит?

— Л-ладно, веди, — сдалась Жадеит, испуганно озираясь по сторонам.

Робот побежал вперед, показывая дорогу. Девушка последовала за ним, старательно избегая «оживших» контейнеров. Незнакомые коридоры, несколько автоматических дверей-шлюзов. Жадеит старательно пыталась вспомнить, что это за место, но от этого у нее только еще сильнее разболелась голова. В одном из коридоров ей попалось на глаза зеркало. Ощущения не обманули — она действительно выглядела как ребенок с короткой зеленой стрижкой и была точь-в-точь похожа на себя в юности. Непонятно только, почему робо-пес перепутал ее с этой загадочной «хозяйкой»?

Наконец, они добрались до широкого помещения со множеством экранов и кнопок. Какой-то центр управления? На самом большом мониторе была изображена планета и длинная изогнутая линия, ведущая к поверхности. Внизу быстро сменялись красные цифры — обратный отсчет.

— Опоздали, — разочарованно произнес Тотошка. — Они уже ушли. Простите, хозяйка, простите, неизвестная гостья, я подвел вас обеих! Если бы я только сразу понял, что с вами произошло…

— И что все это значит? — девушка бросилась к иллюминатору, в котором виднелась часть корпуса корабля и быстро проносящиеся внизу облака. — Погоди, так мы и правда падаем?

— Мне очень жаль, — робо-пес склонил голову, прижимаясь к полу. — Владыка Кир наверняка сумеет воскресить хозяйку, а вот вам я ничем помочь не могу.

— Нет, нет, нет! — Жадеит в панике бросилась к панелям управления, нажимая все кнопки подряд. — Как остановить эту штуку? Должен же быть хоть какой-то способ!

— Сожалею, но корабль неуправляем. Реактор уничтожен, двигатели не функционируют…

— А спасательные капсулы? Парашюты? Хоть что-нибудь⁈ — девушка в ужасе уставилась на стремительно уменьшающиеся цифры на экране.

— Основной защитный механизм уже сработал — весь персонал был эвакуирован на Мальстрем. Мы просто опоздали, — покачал головой Тотошка. — Хозяйка пробралась на корабль тайком, никто не знал, что она здесь.

— Но я не могу! Не могу так погибнуть! — завопила Жадеит, совершенно теряя самообладание. — Где тут выход? Выпусти меня немедленно!

— Какой в этом смысл? — удивился Тотошка. — Мы на высоте десяти тысяч метров. Вы просто сделаете свою смерть более болезненной.

— Я сама сделаю парашют! — воскликнула девушка, бросаясь к выходу. — Должна же на том складе быть хоть какая-то ткань!

Не дожидаясь ответа она ринулась по коридору. Тотошке волей неволей пришлось последовать за ней, то и дело подсказывая правильное направление. Добравшись до трюма, девушка стала один за другим вскрывать контейнеры. К счастью, корабль уже не трясло так сильно, так что они не пытались ни сбежать, ни придавить ей ногу, ни обрушиться сверху.

— Вот здесь, — Тотошка направил свет встроенного в морду фонаря на один из ящиков. — Судя по базе данных, здесь есть то, что вы ищете. Но предупреждаю сразу, для безопасного приземления парашют должен иметь особую форму а его площадь должна составлять не менее тридцати квадратных метров. Эти узкие полоски никак не смогут обеспечить…

— Пятьдесят метров! — воодушевленно выкрикнула девушка, поспешно вскрывая контейнер и срывая обертку с большого рулона. — Где шлюз?

Она обмотала один из концов ткани вокруг туловища, завязав на тугой узел, и принялась поспешно разматывать найденный рулон.

— Настоятельно рекомендую не спешить с этим, так как разница в давлении… — начал было Тотошка.

Но Жадеит его не слушала. Бросилась к светящейся приборной панели возле одной из стенок и с размаху ударила по самой большой кнопке. Бедному фамильяру ничего не оставалось, кроме как броситься к своей «хозяйке» и активировать встроенный в его корпус кинетический щит.

А в следующий миг мощный поток воздуха надул импровизированный парус и вышвырнул их обоих из корабля.

* * *

(Мальстрем. Несколькими днями ранее.)

— Осторожно! — прозвучал в наушниках беспокойный голос Немо.

На большом сферическом экране был изображен механический робот-пес, бегущий по сложному лабиринту, состоящему из висящих в воздухе каменных плит. Питомец резко вильнул вправо и вверх, запрыгивая на быстро поднимающуюся платформу из желтого камня. Бегущий вслед за ним робот-гепард оказался менее проворным: стоило ему ступить на подсвеченную красными огнями плиту, как невидимая сила подхватила его и с силой швырнула на несколько метров назад, прямо на острые камни, совершенно не заботясь о сохранности дорогой игрушки.

— Гравитационная? Жестоко! — хмыкнула зеленоволосая девочка-подросток, лет четырнадцати на вид, что сидела перед экраном (а точнее, внутри него), сжимая в руках небольшое устройство, напоминающее геймпад. — Давненько я не видела, чтобы их использовали на соревнованиях.

На ее голове красовался новенький VR-обруч с логотипом в виде спиральной галактики, стилизованной под символ бесконечности, и компасной стрелкой в центре. Именно благодаря этому устройству девочке казалось, что она находится прямо на игровом поле вместе со своим питомцем, а вовсе не дома на мягком диване. Ассистент тоже на такое способен, но его использование во время соревнований было категорически запрещено.

Сбоку висел в воздухе еще один экран, по которому ползла длинная лента сообщений:

«Элли, ты лучшая!»

«Тотошка, вперед! Элли, мы в тебя верим!»

«Не вздумай проиграть, малявка, я на тебя месячную зарплату поставил!»

«Лол, попрощайся с деньгами, лошара, в этом забеге у нее нет никаких шансов»…

— Не отвлекайся, Жадеит, — сделала замечание Немо, — а то опять шорткат проморгаешь.

— Да вижу я, вижу! — отозвалась девочка, бросив взгляд на показания лидара.

Робо-пес на полной скорости влетел прямо в каменную стену, которая оказалась всего лишь иллюзией, скрывающей проход, что позволял пробежать по более короткому и в то же время более опасному маршруту. Механический гепард уже оправился от встречи с грави-ловушкой и бежал за собакой след в след, постепенно нагоняя ее.

— Проклятье! — поморщилась девочка, стараясь блокировать противнику дорогу в узком коридоре. — И почему эта штука такая быстрая⁈

— Новые приводы на высокотемпературных сверхпроводниках, — ответила Немо. — Я же говорила тебе, что кто-нибудь наверняка успеет их приспособить.

— Так они же стóят, что та яхта, которую мы вчера в доках видели! — возмутилась девочка, ожесточенно клацая по кнопкам геймпада. — Откуда у этой соплячки такие деньги?

Гепард и пес несколько секунд толкались, пытаясь сбить друг друга с маршрута или подтолкнуть к ближайшей ловушке.

— Говорила же, что ссора с тем типом дорого тебе обойдется, — нравоучительно заметила Немо. — Ты не захотела меня слушать. И вот результат.

— Хочешь сказать, что это он дал ей денег? Назло мне?

— И не только ей, — отозвалась Ассистент. — Судя по косвенным признакам, еще как минимум у четырех команд резко повысился технический бюджет.

Девочка рассерженно зашипела. Бегущий впереди гепард расчетливо вильнул влево, цепляя задней лапой черную, как смоль, платформу. В воздух поднялось густое облако.

— Нет, нет, только не краска! — взвизгнула Жадеит, судорожно пытаясь увести питомца с опасной траектории.

Робо-пес рванул в сторону, подпрыгивая на максимально возможную высоту. Однако это его не спасло. Большой экран потемнел — его покрыли темные пятна, которые медленно стекали вниз, окончательно закрывая почти весь обзор.

— Да чтоб тебя! — выругалась девочка, вскакивая с дивана.

На втором экране замелькали сообщения.

«Как подло!»

«Вот это поворот!»

«Ну все, в этом сезоне можешь попрощаться со своей короной, Элли.»

Многочисленные эмоджи, в основном рыдающие и взрывающиеся, подкрепляли эти слова, выражая разочарование болельщиков.

Пальцы девочки заплясали по геймпаду. Лидар и карта, занимавшие лишь небольшую часть экрана стали гораздо больше — теперь лишь они служили ей основным ориентиром в этой гонке. Небольшая стрелочка, обозначающая положение питомца на маршруте, и схематичное изображение высоты окружающих его платформ. Довольно скудная информация, если честно. Несколько раз несчастную стрелку сбивало с маршрута и подбрасывало в воздух — в таком режиме обнаружить скрытую ловушку почти невозможно, так что Жадеит просто «собирала» их, игнорируя красные пятна, что один за другим стали появляться на индикаторе повреждений робота-компаньона.

В чате посыпались новые сообщения:

«Смотрите, она все еще продолжает гонку! Давай Элли, покажи им всем!!!»

«Бедный Тотошка, держись, малыш!»

«Да нет, без шансов, такими темпами она просто разобьет фамильяра в хлам»…

Еще один соперник промелькнул мимо робо-пса, вызвав лишь огорченный вздох Жадеит. Плакали ее денежки — награды за первое место ей теперь точно не видать.

Вдруг в уголке экрана, не заляпаном пятнами краски, промелькнул яркий огонек. Девочка резко втянула носом воздух, и впилась большим пальцем в кнопку прыжка, едва не выдавив ее из несчастного геймпада. На ее лице заиграла злорадная ухмылка.

— Ну держись, сучка! — едва слышно пробормотала девочка.

Стрелка на экране заметно ускорилась, а ловушки перестали на нее реагировать.

— Следите за языком, юная леди! — возмутилась Немо. — Вы в прямом эфире, между прочим!

«Это что такое было?» — на втором экране стали появляться новые сообщения.

«Она что, только что воздушную подушку подобрала? Да еще и вслепую!».

«Глядите, как ставки колбасит, соотношение уже 10 к 1.»

Но Жадеит не обращала внимания ни на комментарии, ни на замечания Ассистента. Ее лицо стало сосредоточенным и напряженным, а пальцы прыгали по геймпаду с головокружительной скоростью, заставляя стрелку лавировать между соперниками. Несколько секунд отчаянной борьбы — и механический пес разорвал своим носом финишную ленту, всего на несколько миллисекунд опередив остальных роботов.

— Выкуси!

Девочка с облегчением упала на диван, отбрасывая в сторону геймпад. На экране красовалась огромная надпись «Победа!», окруженная анимациями фейерверков. Окно чата превратилось в сплошное полотно из восклицательных знаков, смайликов и победных возгласов.

— Повезло тебе, — удивленно констатировала Немо.

Жадеит ничего не ответила — лишь напряженно строчила что-то в общем чате, пользуясь клавиатурой, которая возникла прямо в воздухе. Помассировала виски. Везение — это хорошо, но к следующему забегу ей нужно любой ценой раздобыть новые сервоприводы, иначе все может закончиться совсем не так радужно. Но где взять такую огромную сумму? А может… Она схватила со стола коммуникатор, нажала кнопку вызова. Через несколько секунд на экране появилось лицо мамы.

— Привет, милая, — произнесла Циркон, старательно улыбаясь, — ты, эммм… только что выиграла гонку? Поздравляю! Хочешь, отпразднуем это дело сегодня вечером?

Ее взгляд рассеянно бегал по невидимым строчкам, словно она прямо сейчас читала какой-то отчет. Жадеит закатила глаза — наверняка это Немо постаралась, ввела ее в «курс дела», так сказать. А ведь соревнования проходят каждый месяц в строго установленное время. Впрочем, не важно, девочка с самого начала не рассчитывала, что мама будет следить за ее успехами в прямом эфире. Хорошо хоть звонок не отклонила, ссылаясь на очередные совещания.

— Мамуль, если я пришлю тебе кое-какие чертежи, ты сможешь скрафтить для меня несколько деталей? Хочу сделать Тотошке небольшой апгрейд.

— Конечно, милая, — просияла Циркон. — Если… если только, — ее взгляд снова забегал по незримым строчкам, — если ты уверена, что это безопасно. Ты же знаешь, мне нельзя афишировать свои способности.

Девочка скривила губы. Немо, вот предательница!

— Только это будет через неделю или даже две, — продолжила мама. — У меня тут намечается небольшая дипломатическая миссия.

— Две недели? — ужаснулась Жадеит. — Но я же не успею…

— Тогда может, просто закажешь детали в мастерской? — с невинным видом предложила Циркон.

Девочка поморщилась. Проклятые заговорщики! Наверняка Немо уже предупредила ее о том, что заказ Жадеит, мягко говоря, «нестандартный». Но мама старательно делает вид, что ничего не знает, придумывая всякие глупые отговорки. Скорее всего, она и командировку эту дурацкую приплела, только для того, чтобы отмазаться.

— Слишком долго, — покачала головой девочка, в ее глазах загорелся задорный огонек. — А может, ты возьмешь меня с собой?

— Это исключено, — отрезала Циркон. — Операция слишком опасная, я не хочу, чтобы ты подвергалась риску.

— Но ты же говорила, что это дипломатическая миссия! — возмутилась Жадеит.

Мама пожала плечами.

— И что с того? Думаешь, это автоматически делает ее безопасной?

— Ну мам!

— Разговор окончен, Жад, обсудим это, когда я вернусь из поездки.

Экран погас. Девочка снова откинулась на диван, сверля недобрым взглядом потолок.

— Немо, напомни, сколько раз мы с тобой говорили о «подыгрывании взрослым»?

— Девятнадцать. Но я сейчас правда не…

— Завязывай, — Жадеит устало махнула рукой. — Я все равно не поверю ни одному твоему слову. Сговорились между собой — и ладно, но хоть за дурочку меня не держите!

Раздался звон. На телепортационной площадке появилась фигурка небольшого механического пса, изрядно побитого и заляпанного краской. Робот свернулся клубочком и жалобно скулил, старательно отрабатывая одну из заложенных в него программ.

— Тотошка! — девочка бросилась к питомцу. — Прости, родной, в этот раз тебе здорово досталось. Сейчас, сейчас мы приведем тебя в порядок.

Она бережно перенесла его на платформу с несколькими роботизированными манипуляторами, которые тут же принялись чистить и разбирать игрушку, снимая поврежденные и перепачканные детали. Девочка тем временем снова стала что-то сосредоточенно строчить на клавиатуре.

— Что ты делаешь? — беспокойно спросила Немо.

— А на что это похоже? — отозвалась Жадеит. — Взламываю мамин ежедневник, естественно. А как иначе мне выяснить, что еще вы от меня скрываете?

— Успокойся, Жад, нет тут никаких секретов! Ты же понимаешь, что у меня теперь не остается другого выбора, кроме как сообщить обо всем твоей маме…

— А у меня не остается другого выбора, как снова поговорить с дядей Киром о возрастной дискриминации, которой вы меня тут ежедневно подвергаете!

Немо умолкла, переваривая эту угрозу.

— Ладно, что ты хочешь узнать? — сдалась она.

— Правду, — фыркнула девочка. — Что за командировка такая нарисовалась и почему это вдруг мама не может взять меня с собой? Это же все выдумка, правда?

— Нет, не выдумка. Все как и сказала Циркон — нас ждут серьезные переговоры. На кону судьба целой планеты, поэтому случиться может все, что угодно. И всем будет спокойнее, если ты останешься в безопасности, на Мальстреме.

— Но почему? — Жадеит явно была рассержена. — Я ведь уже не ребенок! Чем это опаснее охоты на тридцатиметрового змея-людоеда, который умеет телепортироваться и становиться невидимым?

— Сама знаешь — люди могут быть гораздо опаснее любых чудовищ, — ответила Ассистент. — А это как раз тот случай…

— Витриоль-6 тоже был вполне обитаемым, — перебила ее девочка. — На нас даже разбойники нападали. И ты сама объясняла, что владыка Кир может вернуть нас к жизни, если случится что-нибудь совсем ужасное. Что происходит Немо? Прекращай заговаривать мне зубы, это уже не смешно!

— Поверь, это для твоего же блага, — не унималась Немо, — а я просто не имею права…

— Так, все, с меня хватит, я звоню дяде! — рассердилась Жадеит, вскакивая и хватаясь за коммуникатор.

— Джакку, твоя мама собирается на Джакку! — скороговоркой выпалила Немо. — На вашу родную планету.

Девочка упала на диван, растерянно хлопая глазами.

— За что вы так со мной? — с трудом выдавила она, едва сдерживая слезы. — Мы ведь договаривались! И мама обещала, что мы вместе…

— Этот мир принадлежит Белиалу, младшему богу из свиты недавно погибшего Люцифера. — мягко пояснила Немо. — Отношения с ним у нас, мягко говоря, натянутые. Так что ждать можно чего угодно. Если попадете в плен, то даже Мастеру будет очень сложно вас спасти.

— Ты знала, как это важно для меня, но все равно не сказала ни слова, — по щекам Жадеит потекли соленые ручейки. — Зато маме ты докладываешь про каждый мой шаг и чих!

— Милая, мы все желаем тебе только добра, — попыталась оправдаться Немо. — Это ради твоего же блага!

— Вранье! — девочка решительно тряхнула копной зеленых волос. — Я считала тебя подругой, но это все — вранье. Ты — шпион, и относиться к тебе нужно соответственно. Уходи! Убирайся из моей жизни!!!

Она схватила коммуникатор и под бесконечные уговоры Ассистента принялась отключать все, что хоть как-то связывало ее с системами станции — камеры, микрофоны, маршрутизаторы и даже сборочную платформу, которая все еще занималась ремонтом Тотошки. Достала из шкафа прибор для регистрации источников радиоволн и принялась ходить с ним по комнате, отыскивая все, что так или иначе могло выполнять роль устройства слежки.

— Жадеит, пожалуйста! — жалобно прохрипел крошечный динамик ползущего по полу робота-уборщика. — Не принимай поспешных решений. Давай поговорим, обсудим это!

— Оставь! Меня! В покое!!!

Девочка с силой опустила каблук на ни в чем неповинный механизм, безжалостно ломая хрупкий корпус. Потом вздохнула, подняла свою жертву с пола, отсоединила батарею питания и положила на рабочий стол. Постояв немного, смахнула слезы и, как ни в чем ни бывало, принялась разбирать робота. Все-таки дел предстояло очень много.

Вынув из поломанной игрушки несколько деталей, девочка безжалостно смахнула обломки в мусоропровод и подошла к своему питомцу. Аккуратно очистила от краски лежащие рядом пластины корпуса фамильяра, устанавливая их на положенное место. А затем, скрепя сердце, сняла с головы обруч виртуальной реальности.

— Прости, Тотошка, это не совсем тот апгрейд, на который ты рассчитывал, — кисло улыбнулась она. — Но другого выхода у меня не остается.

Через несколько минут дорогой гаджет был старательно разобран по винтикам, а его составляющие шаг за шагом перекочевали в электронную начинку питомца, вместе с деталями, заимствованными у пылесоса. Затем девочка долго возилась с планшетом, настраивая новые функции. Печально вздохнула — Немо могла бы сделать то же самое всего за несколько секунд. Но ссора с ней была обязательным условием независимости. Что ж, самое время выяснить, чего она стоит без всемогущего Ассистента. К счастью, изобретать велосипед девочке не требовалось — всего лишь приспособить несколько готовых программ к новым условиям.

Наконец, голографический проектор заработал в полную силу. Вокруг Тотошки закружились калибровочные огоньки и он исчез, сливаясь с окружением, как хамелеон. Жадеит улыбнулась. В турнире за такое читерство ее наверняка сразу бы дисквалифицировали, но сейчас эта способность будет как нельзя кстати для ее четвероногого питомца. Остались последние штрихи: выбросить мусор из крошечного пространственного хранилища уборщика и спрятать там добытую батарею. Ради гонки приходится всеми силами облегчать робота, но в реальной жизни дополнительный запас хода ему точно не повредит.

— Ну, не подведи, родной, — девочка забралась на стол и, открыв решетку вентиляции, отправила туда робо-пса.

Раздался стук в дверь. Похоже, кое-кто решил прибегнуть к более решительным методам. Наспех закрыв решетку, Жадеит спрыгнула со стола и поспешила к входу — замок работал исправно, но из-за отсутствия связи не реагировал на сигналы датчиков. Пришлось открывать вручную, ну, то есть через коммуникатор.

На пороге стояла мама. Суровый взгляд и плотно сжатые губы не предвещали ничего хорошего.

— Что это вы себе позволяете, юная леди? Извольте объясниться!

Ну вот, теперь она еще и виноватой окажется. Эти взрослые просто невыносимы!

Глава 15 Тотошка

(Джакку. Пустыня Зератар. Три тысячи метров над уровнем моря.)

— Хозяйка, вы в слышите меня⁈ Скорей, очнитесь, мы падаем!

От резкой декомпрессии девочка потеряла сознание, и не реагировала даже уколы электрошокера, выставленного на минимальную мощность. Скорее всего, ей попросту не хватает кислорода — слишком уж рано они выпрыгнули из падающего звездолета. Рулон с тканью выскользнул из обессиленных рук Жадеит, размотался на всю свою длину и болтался в воздухе, будто шарф. Естественно, ни о каком замедлении падения не могло быть и речи.

Тотошка не нашел ничего лучше, чем отпустить свою хозяйку и, пользуясь встроенным гравитационным ускорителем, метнуться к противоположному концу длинного шлейфа, схватить его и осторожно потянуть его обратно, стараясь не позволять ленте раскрыться. После нескольких неудачных попыток ему все же удалось сделать все правильно, прицепив второй конец «шарфа» к хозяйке. Наконец, импровизированный парашют раскрылся, рывком замедлив падение Жадеит. Питомец тоже вцепился в одежду девочки, выжимая предельную мощность из своего двигателя. К сожалению, этого оказалось недостаточно — земля все еще приближалась с головокружительной скоростью, не оставляя сомнений в том, что они оба просто разобьются.

Вдалеке что-то вспыхнуло. Настроив свою оптику, робо-пес успел запечатлеть, как их звездолет обрушивается на барьер, защищающий какую-то высокотехнологичную постройку, и взрывается, образовав большое грибовидное облако. Хорошо, что они покинули корабль — по всей видимости, Циркон решила оставить на нем прощальный подарок для местного архонта. Вот только даже господин Кир не смог бы вернуть к жизни Жадеит, если бы она попала в эпицентр термоядерного взрыва. А так — девочка всего лишь потеряет память о нескольких последних днях своей жизни. Не беда — Тотошка расскажет ей все в деталях, если только сумеет уцелеть и вернуться на Мальстрем.

Еще раз прокрутив в памяти драгоценные воспоминания, робот встрепенулся. Та способность! Если девочка придет в себя и он сможет все правильно объяснить, возможно, ей удастся спастись! Тотошка снова изо всех сил принялся тормошить хозяйку. Но Жадеит по-прежнему никак не реагировала на его потуги.

— Простите, госпожа, — заранее извинился он, цепляясь лапами за ногу девочки и широко раскрывая зубастую пасть. — У меня просто нет другоговыбора!

Жадеит распахнула глаза, втягивая носом воздух. Ощущение свободного падения, свист ветра в ушах, острая боль в правой ноге и стремительно приближающаяся земля. Ну ничего себе, пробуждение!

Девочка действовала быстро и решительно. Взмах свободной ногой — и непонятная железка, вцепившаяся в ее голень, кувырком отправляется в полет. Ловкий разворот для стабилизации полета — и вот она уже несется навстречу поверхности, как стрела, выставив вперед правую руку, словно пытаясь остановить саму планету.

Удар — и планета действительно «останавливается». По каменистой поверхности расходятся глубокие трещины, а девочка, как ни в чем ни бывало, одним грациозным движением меняет точку опоры, оказываясь на ногах. Еще один мощный удар — и странный противник в виде механической собаки, летящий прямо к ней, разлетается на мелкие кусочки.

А затем обессилевшая девочка снова падает на землю, теряя сознание…

* * *

(Мальстрем. Несколькими днями ранее.)

— Что это вы себе позволяете, юная леди? Извольте объясниться!

— А что такое? Немо до сих пор не доложила тебе о том, что произошло? — наигранно удивилась Жадеит, уперев руки в бока. — А я-то думала, это ее главная обязанность — шпионить за каждым моим шагом.

Циркон покраснела.

— Девочка моя, я беспокоюсь о тебе и хочу знать о том, что происходит в твоей жизни.

— А что, просто поговорить с дочерью — это уже не вариант?

У мамы перехватило дыхание. Ну да, сегодня она явно злоупотребила своей властью. Не в первый раз, в общем-то, и точно не в последний. Жадеит даже готова была закрыть на это глаза, если бы только речь не зашла про Джакку. А вот это уже — откровенное предательство, которое ни в коем случае не следует спускать ей с рук. Но раздувать эту тему девочка не собиралась — не хватало еще, чтобы взрослые догадались о том, что именно она задумала.

Пока Циркон оправдывалась и читала нотации одновременно, Тотошка пробрался по узким коридорам вентиляции прямо в ее кабинет. Удачно вышло: никто не посмеет войти туда, пока хозяйка отсутствует. Впрочем, никаких документов, способных пролить свет на мамины дела там не обнаружилось. Может быть, что-нибудь стоящее найдется в сейфе? Вот только открыть его — это сложная задача. Девочка вздохнула и бросила взгляд на включенный коммуникатор, который Циркон так небрежно оставила на верстаке. Что ж, придется идти трудным путем.

— Все очень просто мам, — произнесла девочка, усевшись на рабочий стол так, что оба устройства исчезли из вида, и принялась болтать ногами, отвлекая внимание. — Если ты не можешь совладать с искушением, сделай так чтобы его у тебя не возникало.

— Значит, ты и правда решила избавиться от Немо? — удивилась Циркон.

— Да! — Жадеит гордо вздернула носик. — Я прекрасно справлюсь и без нее. Ну, или купи мне другого Ассистента, которому я могла бы полностью доверять. Насколько я знаю, ты вполне можешь себе это позволить.

Девочка снова уткнулась в коммуникатор, вот только на сей раз это был чужой гаджет.

— Исключено! — выпалила мама, округлив глаза. И тут же поправилась: — В смысле, это слишком дорого и нерационально, учитывая, что у нас есть Немо. Вам достаточно будет заключить системный договор и…

Загрузить троянскую программу было несложно. Как только мама воспользуется сканером сетчатки, чтобы подтвердить личность, Жадеит получит полный доступ ко всем ее правам. Конечно, рано или поздно закладку обнаружат, так что злоупотреблять этой возможностью не стоит. Вирус самоуничтожится, как только добудет необходимую информацию.

— Вот видишь, — рассеянно дернула плечами девочка, — соблюдать личные границы — это совсем просто. Сразу бы так! Ну так что, вопрос закрыт?

Она демонстративно распахнула входную дверь и, подменив коммуникатор, протянула его маме. Ловкость рук и никакого мошенничества!

Мама помрачнела. Жест был вполне очевидным. Никогда прежде Жадеит ее так откровенно не выгоняла из своей комнаты. Но в конце концов Циркон решила не усугублять конфликт и дать дочери время, чтобы остыть и как следует все обдумать.

— Хорошо, — вздохнула она. — Я поговорю с Немо и дядей Киром. Мы что-нибудь придумаем.

Дверь захлопнулась. Девочка тяжело вздохнула, успокаивая дрожь в руках. Эта маленькая «война за независимость» тоже не далась ей легко.

Долго ждать не пришлось: мама активировала какое-то странное приложение и вирус, который оставила Жадеит, получил права администратора. Программа тут же принялась скачивать с коммуникатора всю информацию а Жадеит отправила Тотошку к открывшемуся сейфу. К сожалению, внутри тоже не нашлось ничего интересного, кроме трех элтелионовых кристаллов. Возможно, с них тоже удастся считать какие-то данные? Переместив находку в пространственное хранилище робота, Жадеит отправила его в шахту вентиляции — судя по карте, мама скоро будет здесь.

Послышались голоса. В кабинет вошли двое. Девочка с ужасом узнала в мамином спутнике дядю Кира. Проклятье, если он заметит Тотошку — быть беде! Вот только бежать уже слишком поздно, придется затаиться и надеяться на чудо.

—…я все это понимаю, но она же еще совсем ребенок! — возмутилась Циркон.

— По твоим стандартам — возможно, — пожал плечами Кир. — А я вот считаю, что любой разумный, который способен себя обеспечивать, вполне может считаться взрослым.

Его взгляд скользнул по кабинету и остановился на решетке вентиляции. Жадеит втянула голову в плечи. Как бы мама ни пыталась это скрыть, девочка давно поняла, что возможности ее покровителя на уровне серафима или даже божества. Глупо надеяться, что простенький камуфляж на основе голографического проектора сможет его обмануть.

— Ой, давай только без этих сравнений, — покачала головой мама. — Ты в детское тело попал уже в сознательном возрасте.

— Ну так и она проходит эту дорожку не в первый раз, — ответил Кир, садясь в кресло. — Или по-твоему научиться разговаривать спустя всего месяц после «рождения» — это норма?

Не в первый раз? И что это значит? Девочка жадно вслушивалась в каждое слово, хмуря брови. Взрослые явно что-то скрывают, вот только разобраться в этом будет очень непросто. К счастью, Кир никак не отреагировал на присутствие маленького «шпиона», хотя его взгляд скользнул и по маминому коммуникатору и даже по тщательно закрытому сейфу. Только связь с вирусом моментально оборвалась, прервав загрузку данных. Девочка с облегчением выдохнула. Пронесло!

— Но это… — попыталась возразить Циркон.

— Ты лучше скажи, ты когда последний раз занималась домашними делами? Уборку делала, вещи в стирку отправляла, заказывала еду? Ты вообще в курсе, что у твоей дочери одна из лучших мастерских по ремонту электроники на всем Мальстреме? Причем, собранная на ее собственные деньги. А большинство соседей сломанных роботов приносят уже не в сервис-центр, а именно ей.

Спор закончился не в мамину пользу. Правда, присылать Немо с извинениями взрослые тоже не спешили. Отозвав Тотошку домой, девочка снова взялась за работу. Среди файлов, скачанных с маминого коммуникатора, она отыскала ежедневник, плотно расписанный на несколько недель вперед. Все-таки управлять делами Мальстрема — это действительно сложно. Не удивительно, что мама все меньше времени проводит дома.

На планете Джакку мама планировала встретиться с архонтом и посетить несколько мелких поселений с гуманитарной миссией — раздавать продукты питания и бытовые устройства первой необходимости. Девочка скептично пролистала список подготовленных товаров. Неужели жители их родного мира настолько бедны, что не могут позволить себе даже элементарный холодильник? А ведь половина материалов, из которых он сделан, производится слаймами! Очень странно.

Еще более странными оказались элтелионовые кристаллы, которые девочка нашла в мамином сейфе. Они явно были под завязку заполнены какой-то информацией, но прочитать их содержимое не смогла ни одна стандартная программа. Очевидно, это какой-то шифр, так что придется ждать, пока компьютер его взломает. Немо наверняка смогла бы как-то решить этот вопрос, но чего нет, того нет. А пока лучше девочке заняться подготовкой к будущему путешествию.

В первую очередь Жадеит закупила солидный запас провизии и кое-какие детали для своего питомца. Незнакомая планета вполне может оказаться враждебной, так что ей обязательно нужен какой-то способ защитить себя. Настоящее оружие ребенку, конечно, никто не продаст, но в умелых руках даже самые безобидные устройства могут превратиться в неплохую альтернативу. Например, мощный электрошокер. Остается только осторожно установить эту самоделку, скрыв электронную начинку в пространственном хранилище. Заряда запасной батареи как раз должно хватить…

— Это стр-р-рашная штука, тяф, — вдруг произнес Тотошка, с подозрением «обнюхивая» оружие. — Ты уверена, хозяйка?

Девочка подпрыгнула от неожиданности, едва не свалившись со стула.

— Ты умеешь говорить⁈

— Тотошка умный! — кивнул пес, дружелюбно виляя хвостом. — Хозяйка не знала?

— Но как…

Схватив планшет Жадеит принялась за диагностику питомца. И действительно: на месте процессора обнаружилось какое-то странное устройство, которого девочка никогда прежде не видела. Назначение его в общем-то понятно, но кроме тех программ, которые девочка загружала в память, обнаружились еще множество других, гораздо более сложных. А еще Система теперь опознавала робота, как живое существо! Наверняка, это дядя Кир постарался, больше никому такое не под силу.

[ Имя — Тотошка. Раса — эрг.

Уровень — 1. Возраст — 0.

Роль — компаньон. Привязка — Жадеит. ]

Эрг? А это что еще за фрукт? Самое интересное, что в Сети про них тоже не было ни одного упоминания. Только не говорите, что… Девочка несколько секунд пялилась в экран, а потом рассмеялась. Создать новую разумную расу ради решения проблемы с капризной племянницей — это вполне в его духе!

— Хозяйка так р-р-радуется, потому что Тотошка заговорил? — растерянно спросил робо-пес. — Значит говорить нужно больше, тяф! Наверное, я и р-р-раньше мог, просто повода не было.

— Раньше? — девочка задумалась. — И много ты помнишь?

— Помню много р-р-разных гонок. Помню, как сидел на полке и как хозяйка устанавливала новые детали. Много всего помню, тяф!

А вот это уже интересно: в оперативной памяти робота совсем мало места, в лучшем случае, он мог помнить только последний турнир. Похоже, что Немо собрала по крупицам всю имеющуюся о питомце информацию и создала некое подобие «воспоминаний». Неплохой компромисс между «полностью новым Ассистентом» и возвращением старого.

— Ты же не станешь никому докладывать о том, чем я занимаюсь, а, Тотошка? — сузив глаза уточнила Жадеит.

— До-кла-ды-вать? А как это? — робот непонимающе наклонил голову. — Я много чего могу, только объясни, что нужно делать, тяф! Вот, смотр-р-ри как умею!

И он принялся носиться по кругу, пытаясь догнать собственный хвост. Девочка звонко рассмеялась. Милаха! С другой стороны, его еще многому придется научить. Ну ничего, так даже интереснее!

В заботах и приготовлениях время пролетело незаметно. Нацепив неприметный балахон и кепку, скрывающую лицо от вездесущих камер Жадеит подошла к двери. Выход «наружу» — это всегда стресс. Да и зачем выходить, если автоматическая система доставки обеспечит тебя всем необходимым? Но сейчас — особый случай.

Главное — не столкнуться с кем-нибудь из бывших одноклассников. Нет, конечно, ей глубоко наплевать на мнение этих одноклеточных, свои детские страхи и обиды она давно переросла. Но даже само их присутствие — косые взгляды, перешептывания и смешки — все это действовало на нее угнетающе, лишало с таким трудом обретенного душевного равновесия и уверенности в себе. А в опасных приключениях это такой же ценный ресурс, как и уровень заряда батарей для Тотошки.

На Мальстреме она всегда была белой вороной. Ускоренный рост и взросление, странная физиология (даже по меркам проживающих здесь существ), способность быстро заживлять раны и невероятно крепкие кости, необычный рацион, который для всех прочих оказался настоящим ядом — все это не способствовало социализации девочки. Дети сторонились ее и считали фриком. А после того, как она покрыла руку нефритовыми пластинами и выбила парочку зубов не в меру наглым насмешникам — даже самые добросердечные идеалисты стали ее избегать.

Несколько секунд она постояла, собираясь с духом. Проверила маршрут и показания со взломанных камер наблюдения. Но рано или поздно ей придется себя пересилить, иначе уютное убежище навсегда станет для нее тюрьмой, и девочка это прекрасно понимала.

Наконец, дверь с тихим шелестом отъехала в сторону. Ну, с богом!

* * *

(Джакку. Пустыня Зератар. Спустя несколько дней.)

Сон развеялся, позволяя неприятным ощущениям тела снова ворваться в сознание. Голова гудела от напряжения, в горле пересохло а под щекой вместо подушки ощущалось что-то твердое и шершавое. Не говоря уже об ужасной жаре. Девочка с трудом приподнялась, протерла глаза и тут же вскочила, как ошпаренная. Пустыня? Это совсем не тот трюм корабля, в котором она уснула, любуясь злосчастными кристаллами из маминого сейфа. Что произошло?

— Тотошка, ты здесь? — с надеждой в голосе позвала она своего верного спутника.

И лишь потом с ужасом заметила детали питомца, разбросанные по растрескавшемуся известняку.

— Тотошка!

Девочка принялась собирать обломки, выискивая самый главный элемент — «живой» процессорный блок. В голове роились беспокойные мысли. Как она могла здесь оказаться? Может, груз просто выбросили из трюма? Но почему тогда она сразу не проснулась? И как пережила падение? На земле обнаружился очевидный след падения чего-то тяжелого, а вот признаков приземления корабля нигде не было. Все это очень странно!

Наконец, заветный серый прямоугольник нашелся. Без каких-либо видимых повреждений, к счастью. Крохотный зеленый индикатор едва заметно светился, указывая на то, что его содержимое исправно. Кроме того, девочка нашла электрошокер в относительно хорошем состоянии и энергоячейку от пылесоса. Ну что ж, по крайней мере, она не будет совсем беззащитна в этом незнакомом месте. Жадеит подключила процессор к запасному источнику питания и с облегчением выдохнула. Все остальное можно будет восстановить, так или иначе. Хорошо бы наладить связь с «мозгом» питомца и выяснить, что ему известно, но на это потребуется время. Сейчас у нее есть более неотложные дела.

Жадеит проверила содержимое своего пространственного хранилища. Складная солнечная батарея для подзарядки робота, набор инструментов для ремонта, сменная одежда, пачка сухих пайков на две недели — смерть от голода ей точно не грозит. А вот с водой все не так радужно. Несколько пол-литровых бутылок и простенький конденсатор, способный собирать влагу из воздуха. В обычных условиях этого было бы вполне достаточно, но пустыня — совсем другое дело. Сухой воздух и палящее солнце — не самые дружелюбные товарищи. В таких условиях воды ей хватит лишь на пару часов, а дальше — неминуемое обезвоживание и гибель. Не самая приятная судьба!

Коммуникатор уцелел, однако без связи с Сетью пользы от него немного. Она даже не может связаться с мамой, чтобы попросить о помощи. Хотя, кто знает, может, именно мама все это и устроила? Украденные из сейфа кристаллы пропали, что подтверждает эту версию. Не удивительно и то, почему девочка совсем ничего не помнит — ее могли попросту заморозить! Похоже, на этот раз Циркон всерьез разозлилась… Но зачем было ломать Тотошку? Это уже ни в какие ворота!

Отбросив беспокойные мысли, девочка взялась за работу. Во-первых, выпила немного воды — ее организм уже был сильно обезвожен. Затем собрала все обломки фамильяра и невесть откуда взявшееся длинное полотно ткани. Похоже на неуклюжую попытку сделать недо-парашют, но ни она сама, ни мама не стали бы страдать такой ерундой. На корабле прятался кто-то посторонний? С каждой новой уликой это дело становится все более странным и запутанным.

В первую очередь ей нужно убежище. Сейчас солнце в зените, а путешествовать лучше всего ночью, иначе жара и жажда ее быстро доконают. Можно использовать ткань, но поблизости нет ни деревьев, ни кустарников, чтобы соорудить навес. Рыть яму нечем, грунт твердый, да и слишком много сил на это уйдет. Легкая походная палатка, которую она купила по дешевке, — тоже не лучший вариант, учитывая то, что у нее есть пространственное хранилище. Места внутри совсем мало, ведь по сути, это просто большая коробка. Зато в ней будет гораздо легче регулировать температуру. Главная проблема — воздух и вода. Порывшись среди собранных обломков, девочка отыскала небольшую турбину, предназначенную для охлаждения робота.

— Пожалуйста, только работай! — взмолилась она, подключая устройство к батарее.

Двигатель послушно зажужжал. Бинго! Теперь остается только соединить этот компрессор со сборщиком влаги, чтобы повысить его производительность, и направить поток охлажденного им воздуха в хранилище. Солнечная батарея обеспечит все это энергией. Не кондиционер, конечно, но температура будет на несколько градусов ниже, чем снаружи. Пустых бутылок у нее нет, но можно хранить воду в герметичных пакетах из-под еды. Запаять их труда не составит — среди инструментов есть миниатюрная плазменная горелка.

Обмотав этот нехитрый скарб несколькими слоями ткани, девочка захватила с собой остатки воды, сухпаек, кое-какие детали Тотошки, которые требовали ремонта, и отправилась в свое импровизированное убежище. Снаружи оставила коммуникатор, который будет следить за окружающей обстановкой и предупреждать об опасностях. Ну, и автоматически переправит ее наружу, как только наступит вечер или девочка сама пожелает размять ноги. Напрямую манипулировать этим процессом она не сможет (тут либо хранилище внутри тебя, либо ты внутри него), но голосовые команды через коммуникатор еще никто не отменял.

В коробке тесно и неуютно, но чего не сделаешь ради выживания! Чем-то это напомнило ей аферу с холодильником, внутри которого она спряталась, чтобы забраться на борт маминого корабля. Только теперь вместо холода терпеть приходится жару. Но если сосредоточиться на какой-нибудь сложной задаче, все это станет неважным, да и время пролетит гораздо быстрее. А значит — самое время попробовать восстановить связь с фамильяром!

Глава 16 Страшила

(Планета Джакку. Пустыня Зератар.)

Она очнулась в темном и незнакомом месте. Что случилось? Неужели кнопка люка не сработала? Или… Нет, нет, только не говорите, что она опоздала и корабль просто рухнул, похоронив ее под обломками!

Девушка с трудом подавила поступающую панику, пытаясь найти хоть какой-то выход из сложившейся ситуации.

— Тотошка, ты здесь? — с надеждой позвала она своего единственного помощника.

Никакой реакции. Видимо, ему повезло гораздо меньше и его раздавило каким-нибудь контейнером. Девушка прислушалась к ощущениям, ощупала тело. Вроде все в порядке. Она всегда гордилась крепостью своих костей и брони. Да, жадеит — не такой твердый минерал, как какой-нибудь там алмаз или корунд, зато и сломать его гораздо сложнее, чем этих твердолобых зазнаек.

Она пошарила по гладкой поверхности своего убежища. Почти сразу под руку подвернулся небольшой фонарик. Да будет свет! Ага, а вот обломки ее четвероногого приятеля. И правда, безнадежно сломан… Очень жаль. Песель явно многое скрывал, но его подсказки были полезны.

Жадеит внимательно осмотрела окружающее пространство. Тесная прямоугольная коробка, в которой она едва помещалась, поджав под себя ноги. Немного еды и воды, крошечное отверстие, через которое поступал свежий воздух. Не густо. Настоящая тюрьма. Или гроб… От этой мысли ей стало совсем не по себе. Лучше уж быстрая и «незаметная» смерть, как у Тотошки, чем медленное и мучительное угасание внутри железного ящика.

Девушка принялась лихорадочно прощупывать все стыки в поисках зазора или трещины, уперлась ногами в противоположную стенку, пытаясь сдвинуть или перевернуть проклятый контейнер. Но все оказалось без толку — ни одна грань коробки даже не шелохнулась. Ее дрожащие пальцы безуспешно скользили по гладкой холодной поверхности, не находя ни единого дефекта, словно она оказалась внутри древнего саркофага. Покрыв свой кулак увесистой броней девушка начала изо всех сил бить по разным частям клетки, пытаясь отыскать слабое место. Но и это было бесполезно — на странной матовой поверхности не оставалось ни вмятин, ни даже банальных царапин.

Стало трудно дышать. Даже сами стены, казалось, начали медленно надвигаться на девушку, оставляя все меньше жизненного пространства. Неужели все так и закончится? Неужели ей суждено погибнуть здесь? Жадеит схватилась за голову, едва сдерживаясь, чтобы не начать рвать на себе волосы от безысходности.

— А-а-а-а-а!!! — в отчаянии закричала она, давая волю чувствам.

— Команда не опознана, пожалуйста, повторите ввод, — произнес какой-то механический голос снаружи саркофага.

— Здесь кто-то есть? — встрепенулась девушка.

— Команда не опознана, — безразлично повторил голос, словно бы насмехаясь над ее положением.

— Меню! Помощь! Срочно вызови кого-нибудь, мне нужно выбраться отсюда! — Жадеит принялась наугад перечислять все подряд.

— Команда не опознана, пожалуйста, повторите ввод.

Проклятая железка, да какие ты команды вообще знаешь?

— Открой контейнер, сейчас же! — голос девушки сорвался на крик.

— Команда не опознана. Слишком много неудачных попыток, пожалуйста, введите пароль.

— Нет, нет, пожалуйста, выпусти меня отсюда!

Фонарь мигнул и погас, звуки стали теряться в бескрайнем мраке, словно девушка оказалась под водой и с каждой секундой все глубже и глубже погружалась в темную бездну.

— Пароль неверный, — раздался издалека насмешливо-равнодушный голос.

А затем все поглотила тьма.

* * *

(Джакку. Трюм фрегата «Амбассадор». Несколькими днями ранее.)

— Хозяйка, пора вставать, тяф! — Тотошка усердно выполнял обязанности будильника, тыкаясь носом в плечо девочки.

Жадеит вскочила, глянула на время. Полет длился недолго — всего шесть часов. Все-таки расстояние от Мальстрема до Джакку совсем небольшое.

— Мы уже приземлились? — зевнув, спросила она, прислушиваясь к шуму двигателей.

— Р-р-разумеется, — питомец блеснул недавно выученным словом. — Скоро начнется р-р-разгрузка, тяф!

Створки шлюза с грохотом распахнулись. Однако вместо свежего воздуха в отсек ворвался поток невыносимого зловония.

— Фу-у-у! — девочка скривилась, зажимая нос. — Что за вонища? Мы на свалке оказались, что ли?

Помещение быстро наводнили рабочие и погрузочная техника. Прихватив с собой крупногабаритную коробку, за которой достаточно легко было спрятаться, девочка поспешила к выходу — повторять недавний подвиг с заключением внутри холодильника ей совсем не хотелось. К счастью, разгрузкой занималась кристаллиты, так что затеряться среди них оказалось совсем несложно. Наконец, воровато озираясь по сторонам, Жадеит выскользнула из охраняемой зоны, перемахнув через забор, и нырнула в густой кустарник.

— И не стыдно тебе, воровать у своих благодетелей? — раздался голос откуда-то сверху.

Девочка вздрогнула, повернулась к источнику звука. На ветвях высокого дерева сидел, вглядываясь в даль, подросток-кристаллит с соломенными волосами.

— А? — от неожиданности девочка не нашла, что ответить.

— Говорю, ты вообще в курсе, что это корабль с гуманитарной помощью? Там продукты, медикаменты, техника, все это привезли, чтобы беднякам раздавать!

Девочка наконец осознала, что угрозы парнишка не представляет. Выбралась из кустов, отряхнулась. Сердито возмутилась:

— Ты видишь у меня в руках какие-то наворованные богатства?

— Да кто ж тебя знает, может у тебя и хранилище есть, — пожал плечами мальчишка.

По сути, он прав, девочка действительно взяла с собой немало провизии и кое-какие инструменты. Вот только для создания пространственного хранилища требуется дорогущий элтелион, который местные воришки совершенно точно не могут себе позволить.

— Да ты сам подумай, будь у меня такие деньжища, стала бы я всякую ерунду воровать? — удивилась Жадеит.

— А как же эта странная штуковина, что за тобой бегает? — не унимался светловолосый. — По любому ты ее на корабле нашла! Я таких вообще никогда не видел.

— Это не штуковина, а Тотошка, мой друг и напарник. Я сама его собрала! Ну, почти сама, — самокритично признала Жадеит, вспомнив о новом «процессоре». — И вообще, заруби себе на носу: никакая я не воровка. Я прилетела на этом корабле, ясно тебе?

— Врешь! — выпалил мальчишка. — Ты же кристаллит, а нам нельзя на корабли, там радиация!

— А я взяла и прилетела, ясно? И вообще, отстань, мне все равно, что ты там думаешь. У меня много дел.

Девочка демонстративно развернулась и бодрым шагом направилась к ближайшей тропинке.

— Стой, погоди! — крикнул ей вдогонку подросток.

— Ну, чего тебе?

Он покраснел и отвел взгляд.

— Ты не могла бы мне помочь? Я не знаю, как мне теперь отсюда слезть…

Он что, забрался туда, чтобы на посадку корабля поглазеть? Очень может быть. Девочка со вздохом достала из хранилища моток веревки для альпинизма, дала Тотошке один из концов и переключила питомца в режим преодоления препятствий. Робо-пес белой молнией скользнул по дереву, цепляясь за кору специальными адгезивными липучками, и вмиг оказался возле мальчишки, протягивая ему свой груз.

— Ух ты! — поразился тот, принимая веревку. — Эта штука и по деревьям лазает?

— Вообще-то меня зовут Тотошка, тяф! — оскорбился эрг.

— Чего-о-о⁈

От неожиданности парнишка потерял равновесие и сорвался вниз. К счастью, шнур, который он держал в руках, зацепился за ветку, а Жадеит вовремя ухватилась за противоположный конец, замедляя падение. Но инерция сделала свое дело и бедняга, описав дугу, как на тарзанке, врезался прямо в свою спасительницу, сбив ее с ног и повалив на землю.

— Ай… — простонал он, приподнимаясь и потирая ушибленный лоб.

Приглядевшись Жадеит с удивлением поняла, что уже не может с уверенностью сказать, парень перед ней, или девушка. Длинные светлые волосы под каре, милое личико — его вполне можно было принять и за девчонку и за симпатичного мальчишку. Фигура этого существа тоже оказалась вполне женственной, но никаких явных признаков принадлежности к какому-либо из полов не наблюдалось. Пришлось напомнить себе, что в отличие от людей и прочих разумных, с которыми ей приходилось иметь дело на Мальстреме, у кристаллитов всего один пол, а деление на «инь и янь» очень условно и возникло только под давлением культуры Метрополии.

— Может все-таки слезешь с меня? — возмутилась она, сталкивая с себя этого наглого летуна.

— Ой, прости пожалуйста! — извинился мальчишка, вскакивая и низко кланяясь. — Я не специально! И спасибо, что спасла меня!

— Ладно, проехали. Тебя как зовут вообще? — поинтересовалась девочка, пристально вглядываясь в прическу «парня».

— Яшма, — кивнул он, представляясь. — А ты, наверное, Нефрит?

— Жадеит, — поправила его девочка.

— Так ты и правда из Метрополии? — уточнил Яшма.

— Конечно, — пожала плечами девочка, демонстративно пряча веревку в пространственное хранилище.

— Ух ты! — восхитился парнишка. — Я слышал, что там башни высотой до неба и что жить там можно, только если ты очень богатый или умеешь летать. А у тебя есть крылья? Можешь показать? Расскажи, страсть же как интересно!

— Ты все не так понял, — рассмеялась Жадеит. — «Иметь крылья» на жаргоне авантюристов — это значит быть пилотом и владеть кораблем. Что касается остального, то ты прав, на Альфе есть очень высокие башни, резиденции богов, но это далеко не единственная планета Метрополии. К тому же, живут там не только богачи, но и простые работяги.

— И ты тоже в башне живешь? Или на этих «планетах»?

— Я… — девочка запнулась, пытаясь подобрать для этого неуча максимально простое объяснение, — я живу в очень большом корабле, который находится между планетами. Он такой огромный, что в нем помещается целый город и там даже могут приземляться другие корабли.

Интересно, он один такой глупый или здесь все примерно на том же уровне развития находятся? Очень похоже на то, что у них вообще нет доступа к Сети или он есть только у избранных. Что очень странно, ведь простейшие коммуникаторы с базовым функционалом стоят не так уж дорого. Во всяком случае, не дороже пространственного хранилища, которое явно парню знакомо.

— Кру-у-уто! — восхитился Яшма. — Расскажи еще!

— Вас в школе что, совсем ничему не учат? — удивилась девочка. — Вообще-то я здесь с важной миссией, некогда мне с тобой болтать. Лучше дай мне свои контакты, я тебе потом вышлю пару роликов про Метрополию.

— Контакты? — удивился парнишка. — Это что-то техническое? Извини, нет у меня с собой никаких контактов и роликов. Но если срочно нужно, могу показать магазин, где продают всякие детальки.

Что и требовалось доказать. Вообще, завести приятеля-проводника — не такая уж плохая идея. Изначально девочка хотела отправить на разведку Тотошку под камуфляжем, но такой вариант может оказаться даже лучше.

— Ладно, — смягчилась девочка. — Давай ты покажешь мне город, устроишь небольшую экскурсию, а я взамен расскажу тебе про Метрополию и Мальстрем.

— Да! — обрадовался Яшма, сжав кулак и выполняя характерный жест локтем. — У нас тоже есть много классных мест, знаешь ли! Ты обязательно должна увидеть фонтан розовых лепестков возле филармонии и еще Арку знаний перед башней Академии а еще…

Договорить он не успел — землю сотряс мощный взрыв, оглушив обоих подростков. Дети тут же повернулись к посадочной площадке и замерли от ужаса — огромный стальной контейнер, подброшенный в воздух взрывной волной, летел прямо в их сторону.

— Бежим!!! — что есть сил прокричала Жадеит, хватая приятеля за руку.

Все произошло слишком быстро. Девочка только и успела, что выставить руку вперед, прикрываясь ею от падающего контейнера, и крепко зажмурить глаза…

Но секунды текли, а ничего особо ужасного так и не происходило. Неужели она умерла так быстро, что ничего не почувствовала? А теперь ее просто вернул к жизни дядя Кир?

— Нифига себе! — послышался восторженный вздох Яшмы.

Открыв глаза девочка с удивлением обнаружила, что она все еще находится на Джакку. Стальная коробка рухнула всего в каком-то полуметре от них. И все бы ничего, вот только глубокая вмятина с отпечатком ладони, неизбежно и очевидно указывала на то, что она остановила эту многотонную махину собственной рукой. И как это понимать?

Тело наполнила необычная легкость и сила, девочке нестерпимо хотелось бежать, сражаться, прыгать — что угодно, лишь бы выплеснуть хоть как-то эту зудящую энергию. Повинуясь инстинктивному порыву, девочка сжала руку в кулак и от души врезала по контейнеру, словно это была груша для битья. Железная громадина покачнулась и упала на бок. Заодно пропали и все необычные ощущения

— Отпусти пожалуйста, — жалобно попросил мальчишка, — ты мне больно делаешь.

— А, ой, извини, я случайно, — девочка отпустила руку приятеля.

Яшма потер покрасневшее запястье. Видимо, из-за внезапного всплеска силы Жадеит сжала его слишком сильно.

— Ерунда, — пожал плечами мальчишка. — Я тут уже с жизнью думал попрощаться!

— Я тоже, — рассеянно кивнула девочка, не сводя глаз с облака дыма, поднимающегося над посадочной площадкой. — Да что там вообще произошло?

— Что бы это ни было, нам лучше линять, и поскорее, — беспокойно заметил Яшма. — Пока нас самих не поймали и в террористы не записали. Тут неподалеку есть местечко, где можно спрятаться.

— Ладно, веди, — согласилась Жадеит.

Попадаться на глаза маме ей совсем не хотелось. А в том, что она пережила взрыв, девочка ни на секунду не сомневалась, все-таки у нее полно мощных суперспособностей, не говоря уже о Кристалле времени.

И они со всех ног побежали прочь. По дороге Жадеит едва не споткнулась об изуродованное тело какого-то кристаллита. Похоже, его тоже отбросило взрывом. Неестественная поза, зеленые изломы раздробленных костей — девочку бросило в дрожь от мысли, что на месте этого несчастного (или несчастной) могла быть она сама. Плоть существа постепенно теряла человеческую форму и собиралась в большую полупрозрачную каплю.

— Разбила ядро, — констатировал Яшма. — Пойдем, мы все равно ничем не сможем ей помочь.

Жадеит пришлось напомнить себе, что ее сородичей очень сложно уничтожить физически, то есть без использования магии, но все же и у них есть уязвимые точки — например кристалл элтелиона, который служит им в качестве банка долговременной памяти. Какая-то важная мысль шевельнулась на задворках ее сознания, но Яшма схватил девочку за руку и потащил прочь от неприятного зрелища.

— Мощная у тебя способность, — заметил он, пытаясь перевести тему. — Как тебе это вообще удалось? Та железка была такая здоровенная!

И действительно, как? Жадеит знала, что со временем у многих кристаллитов возникают особые навыки — что-то вроде магии, но только узконаправленной. Судя по всему, то, что произошло с ней после взрыва, и было проявлением этой самой силы, но когда и как она появилась? Ответа на этот вопрос у девочки не было. Способность могла проявиться спонтанно, под действием стресса, но в таком случае ее мощности едва бы хватило на то, чтобы остановить, например, летящий камень, но никак не стальной контейнер весом в две-три тонны. Это уже очень серьезный скилл, который нужно развивать годами!

— Тренировки, — равнодушно ответила она. — Говорила же тебе, что я — не простая девчонка. И у меня здесь особая миссия.

— Так ты — шпион? — восхитился мальчишка. — Настоящий, взаправдашний шпион?

— Можно и так сказать, — кивнула она.

— Значит, тот взрыв… Это тебя пытались убить? — восторг Яшмы быстро сменился ужасом.

— А вот это нам придется выяснить, — серьезно ответила Жадеит. — О моем присутствии на корабле никто не должен был знать. Так что скорее всего взрыв организовали, чтобы подставить ма… — девочка запнулась, осознав, что чуть было не сболтнула лишнего. — Мальстрем, — поправилась она, выкручиваясь из неловкой ситуации.

Город оказался небольшим, но уютным. Даже не верится, что это столица целой планеты. Самым удивительным оказалось сочетание примитивных орудий и высоких технологий. На дорогах можно было встретить как обычные гравимобили так и древние гужевые повозки с деревянными колесами и запряженными в них диковинными животными.

И все же эта странная эклектика оставляла исключительно приятные впечатления. Узкие улочки, приземистые дома, колоритные торговцы, что громко расхваливают свои товары — от свежих фруктов и кустарных инструментов, до плазменных зажигалок и летающих дронов, предназначенных для охраны полей от назойливых птиц.

Девочка поймала себя на том, что уже не чувствует неприятного запаха гнили, который поначалу так сильно ударил по ее обонянию. А ведь он наверняка никуда не делся. Яшма объяснил, что эта вонь исходит от многочисленных ферм, на которых выращивают диких слаймов — основной источник доходов Джакку. Или, точнее, доходов тех, кто владеет планетой. Жадеит прекрасно представляла себе, как дорого стоят композитные материалы, вроде тех же сверхпроводников и элтелиона. Настоящая золотая жила!

Казалось бы, планета уже давно должна купаться в роскоши, однако местные жители, по всей видимости, едва сводят концы с концами. Да и сам город больше похож на трущобы, если не считать тех кварталов, где живут чиновники и наемники. По факту, государство только о них и заботится, а коренные жители предоставлены самим себе.

— Ну вот мы и пришли, — с улыбкой произнес Яшма, когда они приблизились к небольшому и явно видавшему виды зданию на окраине. — Здесь я живу. Добро пожаловать!

* * *

(Джакку. Пустыня Зератар.)

Когда она пришла в себя, солнце уже клонилось к закату. Подернутый дымкой зрачок голубого гиганта все так же холодно и безучастно следил за ней с неба своим немигающим взглядом.

Какое-то время Жадеит просто лежала, слушая шелест ветра, звенящую пустоту космоса и собственного разума. Иногда даже самый болтливый язык вынужден умолкнуть, отдавая молчаливую дань погибшим. И почему только ее не убили вместе со всеми остальными?

Перед глазами снова вспыхнули ужасные сцены. Кошмарные чудовища, что рвут на части тела ее близких и друзей. Равнодушные лица тех, кто отдал их всех на поживу монстрам, стрелял по ногам, чтобы никому не удалось уйти, переворачивал вверх дном поселок, разыскивая спрятавшихся детей… Бессмысленная и бессердечная жестокость существ, которые недостойны того, чтобы земля выдерживала тяжесть их ног.

Девушка бросила отсутствующий взгляд на незнакомый пейзаж. Бескрайние просторы, лишенные каких-либо признаков жизни. Ни травинки, ни деревца, ни кустика. В каком-то смысле именно так сейчас выглядит ее жизнь. Долина смерти. Выжженная пустыня, что медленно погружается в ночной мрак. Все, кого она знала и любила, мертвы. Нет ни цели, ни смысла, ни желания двигаться вперед. Возможно, ее просто оставили здесь умирать?

Повернув голову, она обнаружила большой сверток, обернутый белой тканью. Припасы? Как странно. Кто-то из убийц сжалился над ней? Или решил поиздеваться напоследок, дав призрачную надежду, которой не суждено сбыться? Но какой ей смысл цепляться за протянутую соломинку, какой смысл подыгрывать врагу? Не лучше ли просто остаться здесь и принять свою судьбу?

Разве что… Разве что попытаться схватить судьбу за горло. Разыскать проклятую беглянку Циркон, из-за которой и случилась эта ужасная трагедия. Привести ее к этому чудовищу, Лагану, и убить драгоценную пленницу прямо у него на глазах. А потом забрать их всех с собой на тот свет. Да, это было бы справедливо, это было бы правильно. В любом случае, глубоко внутри она давно мертва, и уже смирилась с этим, так какая разница, что случится с ее телом? Она станет призраком, духом мщения, восставшим из могилы, чтобы напомнить живым о гневе мертвых.

Призрачная дымка, что стелилась по растрескавшейся от дневного зноя земле, вспыхнула вместе с заходящим за горизонт солнцем, превращаясь в длинную тропинку, выложенную желтым кирпичом. Дорожка призывно мерцала и искрилась, приглашая зеленоволосую девочку отправиться в путь. Так вот значит, как выглядит «тропа войны»!

Она послушно поднялась и принялась разворачивать сверток с припасами. Кто бы ни оставил здесь это, он еще пожалеет о своем решении…

Глава 17 Железный дровосек

(Джакку. Пустыня Зератар.)

Соляной столб посреди пустыни — необычное зрелище. Особенно когда вокруг на многие километры нет ничего, кроме растрескавшейся глины, пыли и известняка.

Жадеит внимательно разглядывала свою находку. Изначально она пришла сюда, чтобы соорудить убежище на время дневной жары. Вот только оказалось, что никакой это не «столб». Хотя бы потому, что имел он вполне человеческие очертания. А еще под тонкой коркой бело-розового минерала просвечивались остатки изношенной одежды.

У кристаллитов есть своеобразный защитный механизм: когда внешние условия становятся слишком жесткими, и организм находится на грани гибели, он использует остатки ресурсов, чтобы покрыть тело слоем кристаллов, превратиться в своего рода куколку и впасть в стазис. В таком состоянии они могут находиться несколько недель или даже месяцев, пока не израсходуют весь запас калорий и воды.

Главный вопрос — осталось ли хоть что-нибудь живое внутри соляной скорлупы, или теперь это всего лишь иссохшая мумия? Подсветив статую фонариком, она разглядела едва уловимую пульсацию. Хм, живой!

Девушка с сомнением глянула на свои припасы. Еды довольно много, но это существо истощено, ему потребуется обильное питание. Воды, которую собирает конденсатор, ей пока хватает, но будет ли этого достаточно для выживания двоих? Всю ночь она шагала по «дороге из желтого кирпича», которая не исчезла даже после захода солнца, заставляя девушку сомневаться в здравости своего рассудка, но края пустыни до сих пор не было видно. Вполне возможно, это безумное путешествие затянется надолго. Вполне возможно, новый спутник решит убить ее саму, ради собственного выживания…

С другой стороны, она ведь и так — ходячий труп. Единственное, что двигает ее вперед — желание отомстить собственным убийцам. Что важнее, месть за тех, кто уже умер, или сохранение жизни живых? Сложный вопрос. Но не станет ли она похожа на тех, за кем охотится, если оставит этого беднягу умирать в пустыне?

Девушка открыла одну из больших упаковок с бульоном, растворила питательный брикет в воде, проколола стенку длинной трубкой-соломинкой, временно перевязав ее ниткой. Просверлила в скорлупе маленькое отверстие в области рта и установила эту импровизированную капельницу так, чтобы жидкость медленно поступала в организм слайма. А затем невозмутимо использовала живую статую в качестве опоры для постройки временного убежища из длинного куска ткани, в которой были завернуты все эти пожитки. И, скинув душную одежду, как ни в чем ни бывало, улеглась спать…

* * *

(Джакку. Несколькими днями ранее.)

— Ну вот мы и пришли, — с улыбкой произнес Яшма. — Здесь я живу. Добро пожаловать!

Жадеит попыталась войти, но дверь никак не отреагировала на ее приближение, так что девочка чуть было не ударилась об нее лбом. Похоже, механизм давно сломан.

— А, прости, сейчас, — засуетился ее спутник.

Он нажал на какую-то рукоятку и потянул дверь на себя. Девочка отшатнулась,решив, что эта древняя рухлядь совсем слетела с полозьев и сейчас свалится прямо им на голову. Но обошлось — оказалось, что какой-то умелец прикрепил поломанную деревяшку прямо к стене какими-то ржавыми петлями, так что ее можно было легко повернуть по часовой стрелке, не боясь, что она упадет. А чтобы это странное изобретение не болталось при каждом дуновении ветра, прямо в центре двери торчал металлический язычок, который при нажатии ручки цеплялся за противоположную сторону косяка. Похоже, на нормальный ремонт у этих бедняг просто не хватило денег. Ну что ж, оригинальное решение!

Здание оказалось чем-то вроде школы-интерната детей из бедных семей и сирот. Вместе с Яшмой там жили и учились примерно две дюжины других подростков. Зеленоволосая девочка с говорящей механической собакой, конечно, сразу же оказалась в центре внимания. Поначалу девочку это очень напрягало, но она быстро осознала, что здесь ее никто не боится и не осуждает, более того, все эти дети — точно такие же «фрики-кристаллиты» как и она сама.

Экскурсия по городу закончилась и теперь уже Яшма принялся осыпать Жадеит вопросами. Дураком и неучем он, конечно же, не был, просто оказался очень любопытным и жадным до знаний. А учитывая то, что доступа к Сети у них нет и обучением младшего поколения занимаются такие же необразованные, в общем-то, кристаллиты, у них просто нет возможности выяснить, как все устроено на самом деле. А если ты не знаешь о существовании проблемы, то и не будешь пытаться ее решить, ведь правда?

Очень скоро вокруг собрались и все дети, у которых не было срочных дел.

— Сестренка, а сестренка, так ты и правда с другой планеты?

— Правда, правда. Вот, смотри, это моя чип-карта, тут написано: «Жадеит. Почетный гражданин станции Мальстрем».

— Так ты живешь на корабле? А как же радиация? Она ведь сразу нас убивает, разве нет?

— Не-е-ет, что ты, это все байки, которые придумали ваши взрослые, чтобы пугать детей. Радиация существует, но она не настолько опасная, да и есть способы от нее защититься.

— Но если ваш город висит в небе, почему он не падает на землю?

(Тяжелый вздох).

Когда стало понятно, что любопытство детишек столь же велико, как и их невежество, Жадеит достала из хранилища коммуникатор и стала учить Яшму пользоваться Сетью.

К ее удивлению, в городе не обнаружилось ни одной открытой точки доступа. Пришлось настраивать подключение через Тотошку, у которого был более мощный передатчик, способный напрямую связаться с кораблем. К счастью, он не слишком сильно пострадал после теракта и связь работала исправно. Пользуясь случаем девочка изучила записи с камер наблюдения корабля. Выяснилось, что взрыв случился не в трюме а площадке, на которую складывали крупногабаритные грузы. Бросилось в глаза и то, что тяжелым трудом занимались в основном кристаллиты — среди рабочих не нашлось ни одного наемника.

Наблюдать, как детишки с разинутыми ртами узнают правду об окружающем их огромном мире, наполненном магией, невероятными сооружениями и чудесами технологий было даже забавно. Оставив их на попечение видеохостинга с обучающими роликами, девочка занялась наконец более важными делами. Ну, то есть слежкой за мамой.

Под покровом камуфляжа робо-пес пробрался в центральный храмовый комплекс, где, судя по расписанию, должна была состояться важная встреча.

* * *

— Это что, какая-то шутка?

Сердитый голос Циркон звучал четко и ясно. Жадеит не решилась приводить Тотошку в кабинет архонта — слишком велик был риск, что его заметят. Пришлось снова забираться на дерево и перенастраивать лазер лидара для считывания звуковых колебаний с лепестков цветка, стоявшего возле окна. Само стекло, к сожалению, не вибрировало, так как находилось за пределами созданной архонтом Сферы тишины.

— Да если бы вся эта чертова планета была сделана из чистого элтелиона, она бы не стоила так дорого! — продолжила возмущаться мама.

Жадеит удивленно вздернула бровь. Так они и правда хотят выкупить Джакку целиком⁈ Но откуда у мамы, нет, у господина Кира, такие огромные деньги?

— Мой господин вложил немало инвестиций в этот мир и рассчитывает, что они окупятся в долгосрочной перспективе. Ну, или в данном случае — в краткосрочной, — в голосе архонта звучала издевка.

— Инвестиций⁈ — вспыхнула Циркон. — Кристаллиты живут в нищете, дороги приходят в негодность, в больницах нет даже элементарных удобств. Вы просто выкачиваете из планеты ресурсы, не заботясь ни об экологии, ни о населении!

— Возможно, — не стал отрицать эти обвинения управляющий. — И что с того? Никто ведь не запрещает им трудиться усерднее, зарабатывать деньги, строить частные клиники и так далее.

Мама умолкла. Жадеит даже показалось, что она скрипнула зубами, хотя чувствительности «микрофона» явно не хватило бы, чтобы уловить такой слабый звук.

— Аддитивные технологии Мальстрема выходят на новый уровень, — холодно произнесла Циркон. — Очень скоро мы вытесним вас с рынка композитов и вы сами будете умолять, чтобы хоть кто-то выкупил у вас эти убыточные миры!

— Очень жаль, — хмыкнул архонт. — Боюсь даже представить, что произойдет с этими несчастными, если вы лишите их единственного источника дохода.

— Что ж, если вы действительно так хотите войны, то вы ее получите, — помолчав, ответила Циркон.

Послышался стук каблуков — видимо, на этом она сочла разговор оконченным.

— Главный вопрос, — хотят ли этого ваши драгоценные кристаллиты, — раздался напоследок ехидный голос архонта. — И имеете ли вы право решать это за них.

Жадеит тоже непроизвольно сжала зубы. Вот ведь хитрая сволочь! Она ведь прекрасно понимает, что мама пытается вызволить свой народ из этой изощренной формы рабства. И с удовольствием играет на ее чувствах.

* * *

Наступила ночь. Дети разошлись по своим койкам. Жадеит тоже разрешили переночевать в одной из гостевых комнат. К счастью, был выходной и из взрослых в интернате оставались лишь охранник и один из дежурных преподавателей. Они просто решили, что разберутся с судьбой странной беглянки в начале рабочей недели, а девочка не собиралась оставаться здесь так долго.

Беспокойные мысли никак не давали уснуть. От нечего делать, девочка вертела в руках кристаллы, найденные в мамином сейфе. Очевидно, что они скрывают какую-то тайну. А тот факт, что информация на них никак не поддавались расшифровке, еще больше раззадорил ее, как хакера. Частотный анализ и общая энтропия данных не совпадали ни с одним известным ей алгоритмом шифрования. Точнее, просто указывали на то, что никакого шифрования здесь нет в помине. Может, она просто не туда смотрит?

В памяти всплыло искореженное взрывом тело кристаллита, которое они недавно видели. Яшма сказал, что у него было раздроблено ядро — хранилище памяти. А вдруг…

Девочка сжала кристалл в руке, сосредотачиваясь на ощущениях. И чуть не упала с кровати, — перед ее глазами, ясно и четко возник образ мамы. Правда, она была одета в традиционный для Джакку черно-белый костюм, и явно находилась где-то в лесу, а не на борту Мальстрема. Это мамины воспоминания⁈ Нет, со стороны она могла видеть себя, разве что, в зеркало. Значит, это кто-то из ее погибших друзей, соратников? Причем, тех которые были с ней еще до побега с планеты. А вот это уже интересно!

Понятно теперь, почему ни одна программа не смогла распознать данные с этой штуковины. Но теперь, когда она знает, что именно на них записано, разобраться в кодировке будет гораздо легче.

Девочка вышла в коридор, чтобы попить воды, и столкнулась там с Яшмой.

— Не спится? — спросил он.

— Ага, — уклончиво кивнула девочка.

— Ты ведь уйдешь завтра утром?

Еще один кивок.

— Сегодня я понял, как мало мы знаем, — задумчиво произнес парнишка. — Оказывается, вокруг нас — огромный мир, наполненный чудесами, а мы… мы заперты здесь, как пауки в банке. Спасибо, что показала мне это.

Жадеит вздрогнула. Весь день она беспечно рассказывала ему о Метрополии и Мальстреме. Но так ни разу и не задумалось, каково это — всю жизнь провести в тюрьме без окон и дверей, чтобы в один прекрасный день какая-то незнакомка принесла «волшебное зеркало» и позволила тебе одним глазком заглянуть за ограду, а потом просто навсегда исчезла из твоей жизни вместе с этим самым зеркалом. И как он будет чувствовать себя после этого?

— Прости, наверное лучше было тебе этого не знать… — девочка опустила взгляд.

— Нет, — решительно покачал головой юноша. — Я ни о чем не жалею, и хотел бы, чтобы как можно больше кристаллитов увидели то, что видел я!

— Вы все равно ничего не сможете изменить, — тяжело вздохнула Жадеит. — Это поле битвы богов, а выступать против них — самоубийство. У нас с мамой есть могущественный покровитель, мы вместе обязательно что-нибудь придумаем.

— Но это наша жизнь, наше будущее, — не унимался Яшма, сжимая кулаки. — Я не могу просто сидеть, сложа руки!

Девочка внимательно смерила его взглядом.

— Ты же понимаешь, что все это может быть опасно? Я имею в виду, очень-очень опасно!

Юноша хмуро кивнул.

— Ладно, — сдалась Жадеит. — Я сделаю то, что в моих силах. К чему это приведет, зависит только от вас самих. Но мне нужен какой-то укромный уголок, куда никто обычно не заглядывает. Желательно на крыше.

Дети украдкой пробрались на чердак и вылезли на крышу. Жадеит извлекла из пространственного хранилища микроволновый передатчик для дальней связи, способный улавливать сигналы напрямую от Мальстрема. Девочка захватила его на случай чрезвычайной ситуации но, по всей видимости, Яшме он будет нужнее. Кто знает, может быть в будущем именно он и его друзья возглавят движение сопротивления среди кристаллитов?

— Об этом никто не должен узнать, понятно? — строго заметила она. — Иначе взрослые не только уничтожат передатчик но и сделают что-то плохое с вами. Я специально ослаблю сигнал, чтобы его было сложнее засечь издалека. Коммуникатор отдать я тебе не могу, но приготовлю кое-что получше. Утром, перед самым уходом. Договорились?

Он кивнул.

— Если возникнут проблемы, свяжись со мной — и будем вместе думать, как их решить.

— То есть мы сможем разговаривать, даже когда ты улетишь? — удивился Яшма.

— Ну конечно! А зачем по-твоему я все это затеяла?

Выпросив у приятеля цветные карандаши и бумагу, девочка принялась за работу. Чтобы помочь детям, одного коммуникатора будет недостаточно. Скорее всего это закончится тем, что взрослые его отберут. Задумка была довольно простой — если их память хранится в кристалле элтелиона, почему бы не создать такое воспоминание, которое бы работало, как программа? Своего рода, зрительный вирус, который даст владельцу доступ к Сети! Конечно, много информации через детский рисунок передать не получится, но можно создать своего рода «загрузчик», который настроится на определенную частоту и установит все необходимое.

Однако, провозившись почти до рассвета, девочка поняла, что слегка переоценила свои возможности. Времени едва хватило на то, чтобы кое-как разобраться в способе кодировки воспоминаний. А ведь внедрение такой сложной системы требует большой осторожности. Как отреагирует на подобное вмешательство Система? И что если кто-то решит создавать другие «вирусы» с разрушительным содержимым? Вопросы, вопросы, вопросы…

Поразмыслив, девочка решила обратиться за помощью. Тщательно заметая цифровые следы, она отправила сообщение дяде Киру. Если кто и способен решить эту головоломку, то это он. Во всяком случае, это должно быть не сложнее, чем создать совершенно новую расу механических существ. Естественно, все выглядело так, как будто запрос Жадеит был отправлен с Мальстрема, из ее собственной комнаты.

Ответ пришел всего через несколько минут. Это оказался детский рисунок, довольно сложный и запутанный, но скопировать его, при должном усердии, было вполне реально. Сосредоточившись на нем, девочка обнаружила, что он вдруг ожил, закружился и превратился в привычный индикатор загрузки. Ух ты, работает!

Приложение оказалось чем-то вроде дополненной реальности, которую создает Ассистент. Только без надоедливого искусственного интеллекта. Браузер, передатчик, система защиты, нехитрый набор настроек, ничего лишнего. Нашелся и виртуальный трафарет, помогающий пользователю нарисовать эту хитрую загогулину на любой поверхности.

Девочка удовлетворенно хмыкнула и принялась старательно переносить изображение на бумагу…

* * *

(Джакку. Пустыня Зератар.)

Когда она проснулась, рассвет еще не наступил. Вообще ночи на Джакку очень светлые — на небосводе всегда находится либо сама Альфа, либо несколько из ее многочисленных спутников. А значит, будильник еще не сработал и Жадеит до сих пор находится в своем хранилище. А оказывается, здесь не так уж и тесно. Или она просто успела привыкнуть?

Девочка попыталась перевернуться на другой бок но тут же отдернула руку — вместо гладкой холодной стенки пространственного кармана она натолкнулась на что-то мягкое и теплое. Что-то живое!

— Включи свет! — в панике приказала она коммуникатору, забыв, что тот должен находиться где-то снаружи.

Но к ее удивлению, гаджет послушно загорелся, освещая небольшое конусообразное помещение, драпированное белой тканью.

Прямо перед ней, в каком-то десятке сантиметров лежал обнаженный юноша-кристаллит с короткими белыми волосами. А еще Жадеит вдруг с ужасом поняла, что на ней самой тоже нет совершенно никакой одежды…

С пронзительным визгом она выскочила из шатра, едва успев прихватить с собой лежавшие неподалеку белье.

Глава 18 Трусливый лев

(Джакку. Пустыня Зератар. Настоящее время).

— Простите, госпожа! Пожалуйста, не уходите, я не причиню вам вреда! — седовласый юноша, шатаясь, последовал следом за Жадеит.

— Нет, стой, уйди, отвернись! — взвизгнула она, в панике прикрываясь взятой из шатра одеждой.

Однако все разрешилось само собой — странный кристаллит просто упал на землю без сознания.

— Эй, ты живой там вообще? — спросила девочка.

Ответа не последовало. Спрятавшись за обратной стороной навеса, она на скорую руку накинула на себя одежду и подошла ближе. Осторожно толкнула незнакомца в бок босой ногой. И правда, вырубился. Выглядел он ужасно худым и изможденным, как будто несколько недель ничего не ел. Хотя, учитывая место их встречи, так оно, наверное, и было.

На всякий случай связав нежданного гостя веревкой, девочка принялась осматривать шатер. Первое что бросилось ей в глаза — это большой соляной столб, а точнее скорлупа, на которую их укрытие, собственно, и опиралось. Откуда здесь эта штуковина? Как-то не верится, что этот парень притащил ее с собой. Он и сам-то едва ходит. Больше похоже на то, что он с самого начала находился внутри этого кокона. И едва ли мог выбраться оттуда без посторонней помощи. Рядом обнаружился пустой пищевой пакет с запахом питательного бульона. Но не может же быть что она сама…

Выглянув на улицу, девочка не смогла найти и следов собственного приземления. Получается, кто-то перенес ее сюда, к этому бедолаге? Напоил умирающего бульоном, построил навес и вдобавок раздел их обоих? Снова прилетела мама и все это устроила? Звучит как полный бред, если честно.

Пленник застонал и открыл глаза.

— Кто ты такой, и как здесь оказался? — сурово спросила Жадеит, на всякий случай направляя на него электрошокер.

— Мое имя — Галит, кхе-кхе, — пленник хрипло закашлялся. — Я ученый, археолог, если точнее. Как видите, последняя экспедиция пошла немного не по плану, и я сам едва не стал ископаемым.

— Ученый? — девочка нахмурилась. — Но ты же, практически, ребенок! Так, если решил обмануть меня — придумай что-нибудь получше!

— Гм, тут вы правы, — он критично осмотрел свое тело. — Переход в состояние диапаузы и формирование защитной капсулы требует от организма огромных ресурсов. Тело вполне может редуцировать до состояния ребенка или даже младенца. Большая удача, что вы вовремя прервали этот процесс. Спасибо вам, э-э-э, простите, все еще не могу понять, как к вам правильно обращаться…

— Жадеит, — представилась девочка. — И не спешите рассыпаться в благодарностях — я все еще не решила, что мне с вами делать.

— Если вам требуется некое, эм-м-м, вознаграждение, то можете не беспокоиться, может, я и не богач, но у меня имеются кое-какие связи, так что я смогу по достоинству вас отблагодарить.

— Деньги не имеют значения, — отмахнулась девочка. — Нам может просто не хватить еды и воды. Я ведь тоже оказалась здесь случайно и едва ли готова тащить за собой раненного незнакомца, не зная даже, как долго придется идти.

— В таком случае, почему вы вообще меня спасли? — резонно удивился Галит.

— Да я просто не…

Девочка прикусила язык — не говорить же пленнику, что она понятия не имеет, как тут оказалась, и кто на самом деле его спас. Может быть, у нее самой начались провалы в памяти? Но почему? Может, из-за той программы-вируса, которую она загрузила в свою память ради проверки? Вот только никакой связи в пустыне нет — сигнал слишком слабый. Да и дядя Кир никогда не стал бы так жестоко шутить над ней. Остаются только пропавшие кристаллы с воспоминаниями. Могли они каким-то образом… Нет, ее тело ни за что бы не стало поглощать чужеродные ядра!

— Вы хоть понимаете, что я теперь даже не смогу вернуться в прежнее состояние? — искренне возмутился кристаллит. — И хотя мое «взросление» будет ускоренным, это все равно займет несколько лет!

— Что? — по спине Жадеит пробежал холодок. — Что вы только что сказали?

— Я сказал, что вытащить меня из кокона и бросить — равносильно убийству. Жестокому, преднамеренному убийству! Уж лучше бы вы просто вырвали ядро из моей груди и размозжили его под ближайшим камнем!

От этих слов у девочки закружилась голова. Ей пришлось сесть, просто чтобы сохранить равновесие — как физическое, так и душевное. Догадка, одновременно ужасная и невероятная, настойчиво стучалась в ее сознание.

— Нет, не это, — поправила она пленника. — Про взросление.

— А-а-а, — кивнул Галит, — это довольно известный медицинский факт. После деградации тело растет в ускоренном темпе. Скажем, из состояния младенца я бы смог полностью восстановиться лишь через три-четыре года. В десять раз быстрее нормы, но все равно, это не самый приятный опыт, знаете ли.

— А без ядра? — рассеянно уточнила Жадеит. — Сколько потребуется времени?

— Эм-м-м, — ученый задумался. — Трудно сказать наверняка. Зависит от обстоятельств. Вопреки расхожему мнению, не все наши клетки становятся стволовыми. Организм до последнего старается сберечь нервную систему, так что бóльшая часть нейронных связей остается нетронутой. Так что несмотря на потерю памяти, сохраняются моторные навыки, привычки, в некоторых случаях даже речь. Думаю, лет за восемь вполне можно восстановиться, при должном упорстве… Эй, да что это с вами?

По щекам девочки текли слезы. Ложь! Все это время она была окружена ложью! Нет никакого «быстрого взросления всех кристаллитов». Понятно теперь, почему мама не хотела, чтобы она раньше времени оказалась на Джакку!

— А что, что будет… — давясь словами и слезами, продолжила расспросы она, — если после этого вернуть… вернуть потерянное ядро?

— Да ничего хорошего, в общем-то, — удивленно моргнул ученый. — Диссоциативное расстройство, ну или попросту раздвоение личности, провалы в памяти, резкая смена настроения, не говоря уже о постоянной мигрени, головокружении и прочих побочных эффектах. Обычно врачи рекомендуют… Эй, что с вами, Жадеит, вы меня слышите? Жадеит!

Но девочка уже не реагировала — ее зрачки закатились, а тело, покачнувшись, рухнуло на землю…

* * *

Следующие несколько дней стали настоящим испытанием для пленника. Очнувшись, странная девочка невозмутимо развязала ему руки, вручила ему пакет с уже знакомым бульоном и принялась собираться в дорогу. Осторожные попытки археолога заговорить с ней не увенчались успехом — Жадеит молча упаковала свои пожитки и отправилась на запад. Ученому не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ней, борясь со слабостью собственного тела. Останавливаться и подстраиваться под темп своего спутника она явно не собиралась. Когда тот потерял равновесие и упал на землю, она даже не обернулась. Просто шла вперед. Как машина, честное слово! Галит с ужасом осознал, что если он не сможет встать самостоятельно, то она так и оставит его здесь умирать.

Наконец, на горизонте забрезжил рассвет, и девочка остановилась, чтобы разбить новый лагерь. Вручила спутнику очередной сухпаек и, без какого-либо стеснения скинув одежду, уснула. Смертельно уставший археолог тоже отключился. Но блаженное забытье продлилось недолго. Его разбудили пинки и яркий солнечный свет.

— Ты кто такой вообще, и что со мной сделал⁈ — истерично визжала девушка, не жалея сил на тумаки.

Галит снова был связан, и к тому же не мог произнести ни слова, так как рот тоже плотно закрыт обрывком ткани.

— М-м, м-м-м-м, м-м! — промычал он.

— Думаешь, спас девчонку из-под завала, и можно делать с ней все, что тебе захочется⁈ Извращенец озабоченный! Вот расскажу все Агату и он вправит тебе мозги!

— М м, м-м-м! — нахмурившись заявил Галит, но естественно, девушка его не поняла.

— Где мы? Куда ты меня привел? И почему здесь так жарко⁈

— М-м-м м-м, м-м! — возмутился пленник, бросая красноречивые взгляды на веревки и кляп во рту.

— Нет, — решительно заявила девушка. — Не хочу слушать твои грязные оправдания. Ты все равно попытаешься меня обмануть, совратить или даже убить. Сделаем иначе. Раз уж ты ведешь себя, как животное, то именно так я и буду к тебе относиться!

Кое-как разобрав навес и сложив припасы, она взвалила их на своего пленника, начисто игнорируя его протестующие возгласы.

— Жить хочешь? — спросила она ученого, повертев перед ним конденсатором влаги — их единственным источником питьевой воды. — Тогда топай за мной!

И уверенно пошла вперед. На запад. В самое жаркое время дня. Да еще и беспечно тратя драгоценную жидкость на совершенно бессмысленные цели, вроде мытья рук и смачивания головного убора. Галит уже мысленно приготовился к долгой и мучительной гибели, но под жаркими лучами солнца энтузиазм сумасшедшей девчонки быстро испарился и уже через час она решила сделать привал. Тут же прилегла «вздремнуть» и снова отключилась, даже не потрудившись развязать своего пленника.

Галит быстро понял, что имеет дело не с одним человеком, а сразу четырьмя разными личностями, которые делили одно тело. Юная девчонка, с которой он говорил в самом начале, железная леди, которая молча шла вперед, и истеричка с опилками вместо мозгов, что устроила ему «немой допрос». Четвертую, самую опасную версию Жадеит он видел всего один раз, когда в свою очередь попробовал связать свою мучительницу прямо во сне. Несколько молниеносных, точно выверенных движений — и он сам оказался подвешенным на этой самой веревке, а на него уставилась пара устрашающе внимательных глаз. Этот взгляд точно не принадлежал ни одной из знакомых ему ипостасей зеленоволосой девушки, так что про себя он назвал ее «Зверь». Впрочем, как только опасность миновала, ее место сразу же заняла пустоголовая девица, с очередной порцией обвинений.

Не зря, ох не зря, девочка спрашивала его о возвращении ядра кристаллита после полной потери памяти и реабилитации. Скорее всего, именно она и была центральной личностью, способной обуздать и интегрировать остальные части сознания. Но ее редкие появления «на сцене» всегда заканчивались одинаково — девочка просто лежала на боку в позе эмбриона и тихонько всхлипывала. По всей видимости, она осознала свое положение, и теперь внутренний мир девочки находился, так сказать, в руинах. Если ничего не предпринять, то они скорее всего погибнут в этой пустыне, ведь только железная леди всегда идет на запад, пустоголовая — куда глаза глядят, а плачущая девчонка вообще отказывается вставать, впустую расходуя время ночной прохлады.

Похоже, что профессора ждут самые трудные «раскопки» в его жизни…

* * *

(Станция Мальстрем. Несколько дней назад.)

— В каком смысле, ее нет на Мальстреме⁈ — Циркон была вне себя от шока и гнева. — И где же она, по-твоему сейчас находится?

— На Джакку, конечно. Она ведь обиделась на то, что ты решила отправиться туда без нее, разве это не очевидно?

Кир был спокоен и в какой-то мере даже наслаждался ситуацией. А ведь он наверняка с самого начала знал, что девочка спряталась в трюме корабля, и мог предотвратить это, или по крайней проинформировать об этом ее мать.

— Но почему? Почему ты не предупредил меня? Только не говори мне, что ты не знал, где она находится!

— И что бы ты сделала? Силой выдернула ее из трюма? Заставила остаться на Мальстреме? Ты же сама понимаешь, что все это тоже вполне очевидно.

— Да, именно так бы я и поступила, и была бы права! — вспыхнула Циркон. — А что теперь? Девочка пропала, мой сейф пуст, и я не совершенно удивлюсь, если она прямо сейчас заново проживает историю своих прошлых жизней! Говори что хочешь, но она еще совсем юна и совершенно не готова к таким потрясениям!

— Ты, может, этого пока не понимаешь, — спокойно объяснил демиург, — но жизнь, судьба, или Атман… можно называть это как угодно, суть не меняется. Так вот, он обращается к Герою, дает ему шанс, всего один раз. Если ты сейчас остановишь ее, выдернешь из потока событий, когда ей подыгрывает сама вселенная, запретишь, закроешь на дюжину замков, — она потеряет эту возможность навсегда. Ожесточится, закроется, или просто потеряет волю к жизни. И сколько бы ты потом ни водила ее по своим «безопасным тропинкам», вас обоих там будет ждать только боль, горечь и разочарование.

Циркон молчала, нервно кусая губы. Кир определенно разбирался в этих тонких материях гораздо лучше нее. Но не заговаривает ли он ей зубы, прикрываясь красивыми словами?

— Вот потому-то судьба, в моем лице, и не позволила тебе вмешаться в ее историю, — продолжил Кир. — Точнее, использовать мою силу и осведомленность, чтобы в нее вмешаться. Все происходит так, как и должно было происходить! Заверяю тебя, что она жива, и что ей ничего не угрожает. Но я не стану вмешиваться в процесс ее взросления по твоей прихоти. Это мое последнее слово. Смирись с этим.

— Ты…!!! — в глазах Циркон плескался холодный гнев.

— Однако, — перебил ее Кир, насмешливо улыбаясь, — следуя тому же принципу, я не стану вмешиваться в твои попытки найти и «спасти» свою дочь…

От язвительной интонации, с которой он произнес это последнее «спасти», девушку бросило в дрожь. Конечно, все это может быть очередной манипуляцией. Нет, это же Жадеит, она обязана хотя бы попытаться!

— Я возьму ту яхту, которую ты делаешь для Паймон, — заявила она, вставая. — Не хочу терять время зря. Будем считать, что это тест-драйв.

* * *

(Джакку. Пустыня Зератар. Настоящее время).

— Знаешь, было время, когда мне тоже казалось, что моя жизнь разрушена, — произнес Галит, в очередной раз услышав ночные всхлипывания девочки. — Я ведь не всегда был таким — странствующим искателем истины — у меня была семья, высокое положение и влияние. Я мечтал о переменах, о том, чтобы вернуть нашему народу былое величие.

Он помолчал, предаваясь воспоминаниям.

— Но все это рухнуло в один миг. Меня предал мой друг и соратник, тот, кому я доверял больше всего. Мое имя было запятнано. Я потерял все — и должность, и наш общий бизнес, да еще и оказался в тюрьме. Жена отреклась от меня, забрав двоих детей. Четыре года я провел в железной клетке, не видя дневного света. Трижды пытался свести счеты с жизнью, отказываясь продолжать свое бессмысленное существование.

Всхлипывания прекратились, видимо, Жадеит его все-таки слушала.

— В конечном итоге, суд снял все обвинения. Но репутация — хрупкая штука — стоит однажды ее уронить, и соединить осколки уже не получится. Для всех я так и остался изгоем, чудовищем, и последствия этого старого скандала преследуют меня до сих пор. Я уже готов был превратиться в бродягу, что прожигает остатки своих дней, заглушая боль алкоголем, но к счастью нашелся один кристаллит, старый друг и наставник, который вытянул меня из этой ловушки.

Галит умолк, собираясь с мыслями. От того, что он скажет сейчас, вполне возможно, зависит их общее выживание.

— Это же все у тебя в голове, знаешь? Мир не замечает и не понимает твоих «мучений». Он, как игривый щенок каждый день прибегает к тебе с новыми игрушками и искренне недоумевает, почему ты лежишь пластом и не радуешься его подаркам. Да, не всегда это бывают цветы и конфеты, иногда это может оказаться вонючая подошва от ботинка или старый пожеванный лимон… Но пойми, для него это — такая же игрушка, как и все остальное! И если хорошо подумать, то лимонам тоже можно найти применение. Да, пусть моя карьера не удалась, но изначально я стал политиком ради того, чтобы освободить свой народ, и продолжаю делать это, пусть и немного другим способом.

— Наша самая большая проблема в том, что нет никакой идеи, которая объединяла бы нас, двигала вперед, — горячо продолжил ученый, явно оседлав свой излюбленный конек. — Все привыкли к нынешним порядкам и не видят смысла что-либо менять. Сложно спасать тех, кто даже не понимает, что их нужно спасать. Но ты знала, например, что до Великой войны мы были одной из самых влиятельных рас Доминиона? Только после исчезновения Прометея, нашего покровителя, боги устроили настоящий геноцид, уничтожив весь цвет нации. И наверняка истребили бы вообще всех, как это произошло со многими другими видами, если бы мы не нужны были им для производства композитов. Сейчас все следы тех времен стерты, но некоторые древние артефакты указывают на то, что наш вид выполнял гораздо более важную функцию, чем банальное обслуживание ферм в качестве дешевой рабочей силы. Мы сами умели создавать любые устройства, естественным образом совершенствуя собственное тело, более того, мы снабжали техникой весь Доминион! Именно это я и собираюсь всем доказать!

Галит так увлекся речью, что не заметил, как девочка повернулась к нему, удивленно хлопая зелеными ресницами. Неужели у него получилось?

Жадеит поднялась, утирая рукавом слезы. Через несколько секунд у нее в руках появилась большая коробка. По всей видимости, она извлекла ее из пространственного хранилища, о существовании которого Галит даже не подозревал. Покопавшись в ней, девочка достала какую-то сложную деталь и протянула ее археологу.

— Этот сервопривод мама сделала по моим чертежам, — пояснила она. — Конечно, никакой это не «древний артефакт», но точного способа проверить это не существует, ведь так? Но главное то, что создать такое устройство современными методами почти невозможно. Вы сможете использовать его, как доказательство?

Глава 19 В плену у Людоеда

— Молекулярная сборка? — удивился ученый, внимательно разглядывая артефакт. — Но это же невозможно! Неужели в наше время кто-то на это способен?

— Способен, — кивнула девочка. — Но мама никогда не рассказывала мне, как она получила эту способность.

— А что насчет других ваших личностей? — Галит запнулся, понимая, что для Жадеит это может быть очень болезненным вопросом.

— Не знаю, — она понурила голову. — Я пока не решаюсь заглядывать в их воспоминания. Обычно это заканчивается тем, что они перехватывают контроль. Как мне быть, профессор? Есть ли какой-то способ остановить это, разделить нас? Каждый раз, засыпая, я думаю о том, что больше никогда не проснусь и мое место займут они!

Ученый покачал головой.

— Насколько я знаю, этот процесс необратим. Кристаллы памяти уже начали срастаться и любые попытки физически разделить их приведут к вашей гибели. В древних текстах встречаются упоминания о таких процедурах, но сейчас эта технология утеряна.

— Возможно дядя Кир смог бы это сделать, — пробормотала девочка. — Если только я смогу выбраться отсюда и попасть на Мальстрем.

— Я, конечно, не эксперт, — заметил Галит, — но почему бы вам не попытаться договориться с ними? Оставить сообщение или записку. Это помогло бы скорее наладить контакт.

— А вы уже познакомились с ними? — поинтересовалась Жадеит. — Может, вы поговорите с ними от моего имени?

— О, нет, к сожалению. Я бы и рад вам помочь, но ни одна из них не хочет со мной разговаривать. А еще… как бы это сказать, одна из ваших личностей относится ко мне очень жестко. Если вам удастся наладить контакт, вы не могли бы замолвить за меня словечко?

— Я постараюсь, — кивнула девочка. — Скажите, вы правда думаете, что это сработает? Если мы всем докажем, что в прошлом кристаллиты были великой расой?

— Сложно сказать, — пожал плечами археолог. — Сами понимаете, что власти будут пытаться все скрыть. Но если удастся сделать все правильно, посеять хотя бы зерно сомнения в «официальной версии», мне кажется ради этого стоит рискнуть. Главное, чтобы об этом узнало как можно больше кристаллитов.

— Об этом можете не беспокоиться, — улыбнулась Жадеит. — У меня есть одна идея на этот счет…

Галит принялся подробно описывать все, что произошло с ним за последние дни. Девочка внимательно слушала, одновременно колдуя над деталями Тотошки. Ходить он пока не сможет, конечно, но помогать советами, передавать сообщения, управлять коммуникатором и хранилищем — вполне. К тому времени, как ученый закончил свой рассказ, из динамика послышался звонкий голос питомца:

— Хозяйка, это вы? — осторожно спросил он.

— Да, Тотошка, погоди, сейчас включу тебе камеру.

На экране коммуникатора появилась милая механическая мордаха.

— Как же я рад вас видеть, хозяйка! Вы просто не пр-р-редставляете, что произошло! Я столько должен вам р-р-рассказать!

Через несколько минут девочка смогла более-менее достоверно восстановить всю цепочку событий. Перед отлетом она разглядывала кристаллы памяти, и уснула, сжимая их в руке. Ее организм каким-то образом распознал, что это его собственные «органы» и, пока девочка спала, рефлекторно впитал и объединил все ядра. Альтернативные личности Жадеит начали по очереди пробуждаться и, конечно же, не могли понять, что с ними происходит. Ну, и реагировали соответственно.

Девочка написала письмо для своих альтер-эго, подробно объясняя ситуацию и предлагая им обсудить общие планы и работать вместе. Хотя бы потому, что они не смогут выбраться из пустыни до того, как закончатся припасы, если будут продолжать тянуть свой «воз» в разные стороны. Поразмыслив, Жадеит добавила к сообщению ту самую фигуру, которая устанавливала приложение связи. Может быть, если программа окажется в памяти каждой субличности, они смогут общаться напрямую, не дожидаясь пробуждения? Во всяком случае, это определенно стоит проверить.

Вот только как связаться с той личностью, которую Галит назвал «Зверь»? Похоже, что она появляется только в экстремальных ситуациях. Попросить профессора напасть? Нет, слишком рискованно, ведь никто не знает, как она отреагирует. Видимо придется ждать, пока это не произойдет само по себе.

* * *

* Элли создает новый чат.

* Элли приглашает пользователя «Тотошка».

* Элли приглашает пользователя «Страшила».

Элли: Привет-привет! Если ты видишь это сообщение, пожалуйста, отзовись!

Страшила: Прмвнть

Страшила: Пртивенит

Страшила: УКЖПГЛОЫРЖДОЛВАПР

Элли: Попробуй включить голосовой ввод. Это такая кнопка с яйцом в бокале.

Страшила: Раз-раз. Эта штука работает вообще? Ой, и правда, рабо

Элли: Держи кнопку нажатой, пока не закончишь говорить.

Страшила: Эй, а почему я сразу Страшила-то? У меня вообще-то нормальное имя есть!

Элли: У нас всех одинаковое имя, поэтому я взяла псевдонимы из одной детской сказки.

Страшила: А что имен поприятнее в этой твоей сказке не нашлось?

* Страшила меняет никнейм на «Красавица»

* Красавица меняет никнейм на «Красотка»

* Красотка меняет никнейм на «Красотуля»

Красотуля: Вот, так-то лучше. А по поводу твоего вопроса — я просто хочу вернуться домой к своему жениху. Ну, и как следует начистить морду тому, кто нас разлучил, конечно.

Элли: Хорошо, мы обязательно попытаемся найти твой дом. Но имей в виду, прошло уже очень много времени, все могло очень сильно измениться.

Красотуля: Только не мой Агат. Он все еще ждет меня, я точно знаю! А остальное не важно.

Элли: Как скажешь. Только в первую очередь нужно выбраться из пустыни. Тотошка показал тебе, как пользоваться хранилищем и компасом?

Тотошка: Так точно, тяф!

Красотуля: Да, да, разобрались.

Элли: Отлично, тогда идите на запад. Ах да, и полегче с Галитом, он не враг тебе.

Красотуля: Вы как хотите, а я этому извращенцу не доверяю. Что? Нечего на меня так смотреть, а не то я тебе и глаза завяжу!

Элли: Он не виноват. Просто у нашей третьей личности привычка спать голышом.

Красотуля: Погоди, а что, у нас еще и третья есть⁈

Элли: Нас четверо на самом деле. Но четвертая редко появляется.

Красотуля: Черт, у вас все сложно! Ладно, разберемся как-нибудь. Я пошла. До связи.

Элли: До связи.

* Элли приглашает пользователя «Железный дровосек».

* Железный дровосек набирает сообщение…

Красотуля: Да что ты там строчишь уже полчаса? Я ждать устала! Тут темно и нет ничего кроме этого проклятого экрана! Голосом запиши, если печатать не умеешь!

* Железный дровосек набирает сообщение…

Элли: Тотошка, включи нам хотя бы камеру коммуникатора. И правда, неуютно становится. Может, мы зря ждем?

* Включена фронтальная камера.

Красотуля: Что она делает? Автобиографию свою пишет в семи томах?

* Железный дровосек набирает сообщение…

Железный дровосек: Привет

Красотуля: Да идите вы знаете куда со своими диалогами!

* Красотуля покидает чат.

Элли: Расскажи о себе, пожалуйста. Что ты собиралась делать после того, как мы выберемся из пустыни?

Железный дровосек: Отомстить за смерть друзей, набить морду Циркон, убить Лагана.

Элли: Погоди, Лагана? Кажется, я знаю, кто это. Не могу сказать, что помню все подробности той истории, но кажется мама и дядя Кир убили какое-то чудовище, и освободили его из плена. Только я не знала, что это произошло на Джакку! Думаю, что твоя месть давно совершилась, так что можешь расслабиться на этот счет. Но мы все это проверим, конечно же.

Железный дровосек: Тогда остается только набить морду Циркон.

Элли: Ох, кажется в этом вопросе мы все солидарны. Но имей в виду: мама чертовски сильна. На всем Мальстреме нет никого, кто мог бы с ней тягаться. Она даже архонта может скрутить в бараний рог, так что с этим придется подождать.

Железный дровосек: Мы должны стать сильнее.

Элли: Согласна. А до тех пор лучше держаться от нее подальше. Слушай, мы с профессором хотим организовать движение сопротивления, чтобы такие трагедии больше не происходили. Что думаешь?

Железный дровосек: А что нужно делать?

Элли: Пока сосредоточимся на том, чтобы выжить и выйти к цивилизации.

Железный дровосек: Хорошо.

* Трусливый лев присоединяется к чату.

Элли: Эй, а как ты это сделала? Погоди, ты что, видишь все нашими глазами?

Трусливый лев: Иногда. Простите, это все моя вина.

Элли: В каком смысле?

* Трусливый лев покидает чат.

Элли: Подожди! Что ты имела в виду? Мы же так и не договорили! Черт…

* * *

Налаживание контакта пошло путешественникам на пользу — наконец они перестали блуждать по пустыне кругами и стали целенаправленно двигаться в одном направлении. При помощи коммуникатора Элли смогла определить их примерное местоположение на карте и отыскать ближайшие поселения кристаллитов. Оказалось, что Железный дровосек очень правильно определила, в какую сторону нужно идти. Правда, на вопрос, почему она выбрала именно это направление, эта умница уклончиво сослалась на интуицию.

Пользуясь возможностью, девушки рассказывали друг другу истории своей жизни, пытаясь сложить воедино этот безумный пазл, который подбросила им судьба. По всему выходило, что связующим звеном, а заодно и причиной всех бед, для них была Циркон. «Красотуля» видела ее в подземной лаборатории чудовища-Лагана, где она работала уборщицей, и очень переживала, что никак не может помочь ей сбежать. Судя по всему, это желание все-таки исполнилось, хоть и совсем не так, как девушка ожидала. Циркон сбежала из Ямы, убив Жадеит и украв ее внешность.

Очевидно, Циркон было стыдно за прерванную жизнь, так что она решила присматривать за новым циклом жизни Жадеит. Но это это решение стало роковым: поселок, в котором жила «Железный дровосек», был уничтожен из-за того, что Лаган пытался отыскать сбежавшую Циркон. Скорее всего, чудовище, живущее внутри него, решило, что это самый простой способ собрать достоверные показания.

Загадкой остались только отношения Циркон с «Трусливым львом». Четвертая ипостась Жадеит больше не выходила на связь и не получала контроль над телом. Хотя, судя по ее немногочисленным появлениям, она была самой сильной и опытной из всех личностей, да еще и знала «маму» лучше всех. И к тому же была лично знакома с Киром. Похоже на то, что ее мучают угрызения совести. Но признаваться в своих ошибках девушка не спешила. Да и не отменяют они всего того, что с ними сотворила Циркон.

На третий день (точнее ночь) пустынные пейзажи стали меняться, появилась зелень и немногочисленные животные. Влаги в воздухе стало больше и путники наконец перестали страдать от постоянной жажды. По расчетам Элли, через день-два они доберутсядо первых поселений, смогут нормально отдохнуть и пополнить свои запасы. Но произошло то, чего никто, кроме самой девочки, не ожидал.

В воздухе появились светящиеся огоньки. Они заполняли весь горизонт и быстро приближались, рисуя на небе странные зигзаги.

— Проклятье! — прошипела Элли. — Галит, нам срочно нужно спрятаться!

Они огляделись по сторонам, но никаких естественных укрытий, кроме разбросанных по округе каменных глыб, к сожалению, не обнаружили.

— Что это за штуки? — спросил ученый, вглядываясь вдаль.

— Сканирующие дроны. Мы так вонамби искали на Витриоль-6, — пояснила Элли, и осознав, что для ее спутника это прозвучало, как набор непонятных слов, поправилась: — Мамины шпионы, в общем. Если заметят нас, Циркон будет здесь через несколько секунд.

Девочка вытряхнула из хранилища их драгоценные запасы воды и принялась безжалостно выливать все прямо на землю.

— Что ты делаешь? — ужаснулся Галит.

— Пожалуйста, посидите в хранилище, профессор, — попросила девочка. — Меньше шансов, что нас обнаружат.

Отправив спутника в убежище, она оторвала большой кусок ткани и принялась тщательно обмазывать его получившейся грязью. Убедившись, что полотно как следует пропиталось, она накинула на себя получившийся «камуфляж» и укрылась им, свернувшись калачиком. Теперь со стороны девочка выглядела, как очередной валун, лежащий на земле. Аккуратно проделав в ткани маленькое отверстие, Элли с напряжением следила за тем, как приближаются злополучные огоньки. Наконец, рой металлических светлячков пронесся над пустыней, освещая область сканирования короткими, но мощными вспышками. Своего рода, гроза над пустыней, но только без облаков, грома и, конечно же, дождя.

Дождавшись, пока разведчики отдалятся на солидное расстояние, девочка с облегчением сбросила с себя грязный маскхалат. Отряхнула грязь, размяла затекшую спину. Ну слава богам, пронесло!

— Хорошая попытка, милая, но ты забыла про инфракрасную камеру, — послышался позади знакомый голос. — Светящиеся камни посреди пустыни — это довольно странно, не правда ли?

Девочка тяжело вздохнула и обернулась. Конечно же, это была Циркон. Она появилась так внезапно и бесшумно, что Элли этого даже не заметила.

— Что тебе нужно, мам?

— Что нужно мне? — удивилась Циркон. — Я пришла спасти тебя, помочь тебе выбраться!

— А с чего ты взяла, что мне нужна помощь?

Циркон развела руками, красноречиво оглядываясь по сторонам.

— Девочка, ты стоишь одна, посреди самой большой пустыни на этой планете, ночью, без связи, припасов и оружия. Хочешь сказать, что у тебя все под контролем?

— Хочу сказать, что я больше не уверена, где безопаснее находиться — в пустыне, без припасов и оружия, или рядом с тобой, — ответила Элли, хмуря брови.

Циркон устало помассировала виски. Что ж, дочь недвусмысленно намекнула ей, что воспоминания, записанные на кристаллах из сейфа, для нее уже не секрет. В небе раздался гром. Еще одна светящаяся точка стремительно приближалась к ним. Судя по всему — транспорт, с которого девушка сюда телепортировалась.

— Послушай, милая, — Циркон призвала на помощь все свое красноречие. — То, что я делаю, и что делала всегда, — все это только ради твоего блага.

За спиной Циркон медленно приземлялся роскошный серебристый катер. Та самая элитная яхта с верфей Мальстрема, которой девочка восхищалась перед отлетом.

— Давай просто поднимемся вместе на борт, прокатимся с ветерком, обсудим это за чашкой чая, и я все тебе подробно объясню.

Жадеит сглотнула. Предложение заманчивое, что и говорить. Этот корабль — средоточие самых передовых технологий Мальстрема. Девочка даже выбралась из дома, чтобы своими глазами полюбоваться ею в доках. Прокатиться на ней — это, практически, ее голубая мечта. Но опять же, Циркон знает об этом только потому, что ей рассказала Немо. Сама она никогда особо не вникала в увлечения дочери. Во всяком случае, не так основательно, как в дела своей драгоценной Гильдии. Может, ей следовало «удочерить» именно Мальстрем? Раздражение и разочарование девочки против ее воли становилось все сильнее, перерастая в настоящий гнев.

— Хочешь сказать, что когда ты вырвала мое сердце, отняла мою жизнь, мою любовь, и все, что мне было дорого, это все тоже было для моего блага⁈

Элли не успела опомниться, как в разговор вмешалась Страшила (пардон, Красотуля), перехватывая контроль над телом. Самое удивительное, что Элли по-прежнему оставалась в сознании и понимала, что происходит с ней в реальности.

— Ты… — у мамы расширились глаза от ужаса. — Ты объединилась с ними? Что ты наделала, дочь⁈

— Это произошло случайно, — попыталась объяснить Элли. — Я не знала, что все они…

— Нужно срочно показать тебя Киру, — засуетилась Циркон. — Возможно, он сможет помочь, разделить вас!

— Нет. Ты давно должна была понять, что причиняешь нам вред одним своим присутствием. Причем, каждой из нас! — На этот раз в разговор вмешалась Железный дровосек. — И с чего ты взяла, что эта девочка станет исключением? Сколько еще крови должно пролиться, чтобы ты просто оставила нас в покое⁈

— Но я не могу… — Циркон явно была в растерянности. — Жад, пожалуйста! Просто пойдем со мной! Обещаю, что больше не буду вмешиваться в твою жизнь! Но на Джакку слишком опасно, здесь может разгореться настоящая война! И то, что происходит с тобой — это тоже опасно! А на Мальстреме мы…

— Нет, мама, — на этот раз инициативу снова перехватила Элли. — На Мальстреме я — изгой. Мое место здесь, среди моего народа. На Джакку могу быть полезной, могу что-то изменить! И, да, — только здесь я могу полноценно разобраться со своим прошлым. Не повторяй одну и ту же ошибку в третий раз — дай мне шанс, поверь в меня, нет, поверь в нас!

На лице Циркон отразилась тяжелая внутренняя борьба. Что ж, похоже, не у одной только Жадеит в сознании есть «голоса», вечно спорящие друг с другом.

Наконец, она приняла решение.

— Я…

Глава 20 Гудвин

— Если ты действительно любишь свою дочь, и желаешь ей добра, ты должна ей отказать, — вдруг прозвучал голос Кира.

Время остановилось, Жадеит замерла в тревожном ожидании решения матери.

Демиург возник из ниоткуда, пристально изучая букет ярких эмоций, что отражались на перепачканном грязью лице девочки.

— Чего? — Циркон сама опешила от такого поворота. — Ты на чьей вообще стороне?

— Я? На стороне светлого будущего, конечно, — вкрадчиво улыбнулся наставник. — Ну подумай сама: если ты сейчас отпустишь ее, дашь ей волю, разве это не будет еще одной версией «безопасной тропинки», по которой ты поведешь ее, исподволь защищая от всех опасностей, и подбрасывая ей все необходимое на блюдечке с голубой каемкой?

— И… что с того? — вспыхнула Циркон. — Я — мать! И даже не смей сейчас заикаться про гены. Я имею право позаботиться о своем ребенке!

Демиург покачал головой.

— Ты душишь ее этой своей заботой. Она не знает, что такое настоящее сражение, боль поражений и отчаяние перед лицом непреодолимых трудностей. Все что у нее есть — это «песочница», в которой все острые углы обтянуты поролоном, и игры, в которых проиграть невозможно даже чисто теоретически.

Внешность Кира поплыла, и через несколько секунд он превратился в подростка, а затем и вовсе принял облик маленькой девочки с зелеными волосами.

— Ты отнимаешь у нее не просто победу, — звонко заявила девочка, загораживая собой застывшую Жадеит, — ведь все ее заслуги теперь по факту принадлежат тебе. Ты забираешь у нее саму возможность быть Героем. А это то, без чего ни одно разумное существо не может существовать, не превратившись в кусок тухлого мяса, который презирает и жизнь, и самого себя.

Девочка стала расти, превращаясь во взрослую версию Жадеит с пугающе безразличным лицом и отсутствующим взглядом.

— И что же ей делать в такой ситуации? — произнес фантом отстраненным тоном, словно бы читая нудный конспект по бумажке. — Как и любой ребенок, она использует единственный доступный ей путь — взбунтоваться против тебя. И что с этим делать тебе, как разумному, ответственному взрослому? Правильно, играть на ее чувствах, сделав этот последний вариант невозможным. Шах и мат. Браво! Потрясающий ход!

На этих словах Кир снова стал собой и насмешливо похлопал в ладоши.

— И что ты мне предлагаешь? — рассердилась Циркон. — Хочешь, чтобы я стала злодеем, врагом для собственной дочери?

— А почему бы и нет? Да и не врагом вовсе, а скорее стимулом, привратником. Ты знала, что в первый же день своей «экскурсии» на Джакку девочка успела заложить основание для будущего восстания кристаллитов? Предложила решение, о котором не подумали ни ты, ни даже я. И знаешь что? Судя по прогнозам, которые очень тщательно проверил один мой хороший приятель, у нее есть все шансы на успех! Собственно, это уже происходит.

— Да о чем ты вообще?

— О том, что ни ты, ни я, не можем спасти кристаллитов. И проблема даже не в деньгах или политике, проблема в том, чтобы пробудить в них саму жажду свободы. Этого мы с тобой так и не смогли добиться. А вот она — она действительно на это способна.

Кир снова повернулся к девочке, разглядывая ее с неподдельным интересом.

— Но сейчас она слишком слаба. Уязвима, нерешительна, расколота внутренними противоречиями. И главная причина ее колебаний — ты. Я всего лишь предлагаю тебе исправить собственную ошибку. Дать ребенку тот самый «волшебный пендель», которого ты так боишься. Что пойдет на пользу и тебе самой, ведь эта ловушка рассчитана на двоих. Впрочем, решать тебе, я лишь хотел обсудить это с тобой, прежде чем ты в очередной раз примешь необдуманное решение.

Демиург исчез. А девушка так и стояла, растерянно хлопая глазами. Что это было вообще? И как ей теперь поступить?

Время снова пришло в движение.

— Я… я не могу тебя отпустить, — отрезала Циркон, собирая волю в кулак. — Ты вмешиваешься в дела, о которых не имеешь никакого понятия!

— Но мам! — девочка явно растерялась и расстроилась, на ее глазах выступили слезы.

— По твоему, это какая-то игра? — мама стала угрожающе приближаться, наращивая давление своей ауры. — Можно прилететь, показать детишкам красивые картинки, и они пойдут за тобой в огонь и воду?

Из корпуса корабля выдвинулся огромный ковш-манипулятор, предназначенный для захвата тяжелых грузов, и угрожающе навис над Жадеит.

— Нет, пожалуйста, нет! — всхлипнула девочка.

— Это война, — жестко подчеркнула мама. — На кону миллионы жизней! Боги и архонты не станут церемониться, они без колебаний уничтожат всех, кто пойдет против них. Что ты, жалкая, беспомощная соплячка, можешь им противопоставить?

Корабельный ковш с каждой секундой приближался, широко распахнув свою «пасть».

— Я… я… я… — Жадеит давилась слезами, не в силах выдавить из себя нужные слова.

— Ты — пойдешь со мной, юная леди, — холодно подытожила Циркон. — И это не обсуждается!

Железная клетка сомкнулась вокруг девочки, сгребая ее вместе с клочком земли, на котором она стояла.

— НЕТ!

В голосе Жадеит вдруг прорезалась сталь, а все четыре личности слились в общем порыве. Даже сквозь толстые прутья ловушки Циркон видела, что у ее дочери светятся глаза, а в ауре девочки стремительно формируется новый узел. Впервые в жизни управляющая Гильдии наблюдала, как из мощной эмоциональной вспышки рождается сила младшего нефилима. Так вот о чем говорил ей Кир!

— Я больше не позволю тебе указывать мне, что делать, — волосы девочки развевались, несмотря на полное отсутствие ветра, а ее голос жутко реверберировал, словно вместе с ней говорил кто-то еще. — Это моя жизнь, МОЯ, ты слышишь это⁈

Она прикоснулась к стенке клетки и массивный стальной ковш разлетелся на части, как будто внутри него взорвалась невидимая бомба. Впрочем, девочке это никак не повредило. Она стала медленно подниматься над землей, словно гравитация потеряла над ней всякую власть.

Циркон угрожающе двинулась вперед, старательно подавляя нахлынувшие на нее чувства восхищения и гордости, но тут же обнаружила, что каждый шаг дается ей с большим трудом. Такое впечатление, что она вдруг оказалась под водой, нет, в какой-то очень вязкой жидкости, которая сопротивляется каждому ее движению. И чем больше усилий она прикладывает, чтобы вырваться, тем сильнее становится противодействие. Да это же…

[ « Контроль инерции» (ур. 1) — вы можете поглощать кинетическую энергию любых объектов, обладающих массой и находящихся в области действия вашей ауры, сохранять ее в специальном резервуаре, а также мгновенно придавать эту энергию телам, находящимся в непосредственной близости от вас. Вы можете изменять направление вектора сохраненного движения, но для этого требуется противовес. Способность не влияет на тепловое движение молекул. Стоимость конвертации энергии — 1 ОР за 1 ГДж. Стоимость пополнения резервуара — 10 ОР за 1 ГДж. Обратный обмен невозможен. Емкость резервуара — 10 ГДж за каждую единицу Интеллекта, которым вы обладаете. Особенность « Непробиваемый» — скорость любого объекта, который представляет для вас угрозу, автоматически снижается до нулевой в вашей системе отсчета. ]

Мощная штука! Пожалуй, Циркон даже не придется особо сдерживаться!

Девочка взмахнула рукой, создавая ударную волну, которая тут же разбилась о защиту Циркон, оттолкнув ее на несколько шагов назад. Впрочем, девочку тоже отшвырнуло в противоположную сторону, причем, гораздо сильнее, чем ее противницу, ведь Жадеит висела в воздухе без какой-либо опоры. Похоже, ей еще придется освоиться с подводными камнями своих новых возможностей.

Циркон, пряча довольную улыбку, использовала свой козырь, заключив дочь в «Кристалл времени». Сопротивление окружающей среды заметно упало. Теперь она могла двигаться, пусть и очень медленно. Но «Ускорение» исправит и это досадное недоразумение. Ультимативное комбо, против которого бесполезны почти любые уловки нефилимов. И что ты скажешь на это, Жадеит?

Тем не менее, девочка по-прежнему продолжала удаляться от своей преследовательницы. Это же насколько нужно было разогнать собственное тело, чтобы компенсировать такую огромную разницу в течении времени? В руках девочки появился какой-то металлический предмет. Должно быть, это запасная деталь для Тотошки, или что-то вроде того. Циркон резко вильнула вправо — все-таки разница в скорости их реакции несопоставима. Снаряд промелькнул мимо, оставляя за собой компрессионный след, а затем с легкостью пробил насквозь корпус дорогого катера, слегка повредив грузовой отсек. А вот за эту оплошность ей придется ответить перед начальством. Нужно было принять атаку на «Абсолютный щит».

Тем временем девочка уже вплотную приблизилась к границе, за которой мамина сила уже не сможет на нее повлиять. Что ж, в целом, неплохо. И защитные и атакующие возможности у нее на высоте, что обнадеживает. Сбежать от Циркон целой и невредимой — само по себе большое достижение.

Впрочем, даже у этой способности есть свои слабые стороны. Например, она никак не влияет на свет, ведь фотоны не имеют массы покоя. И лучше бы Жадеит выучить этот урок сейчас, от собственной матери, чем от кого-нибудь другого, кто наверняка будет бить на поражение. Циркон тщательно прицелилась и выстрелила лазерным лучем девочке прямо в плечо. Поморщилась. Боль, сознательно причиненная ребенку — это всегда неприятный опыт, даже если речь идет о лекарстве или прививке.

Наконец, Жадеит пересекла невидимую границу и почти сразу исчезла из виду, оставив лишь ударную волну от преодоления звукового барьера и несколько капель крови.

Циркон постояла еще немного под открытым небом, приводя мысли в порядок. Правильно ли она поступила, послушав совета наставника? Конечно, он всегда тщательно взвешивает все риски и даже использовал для предсказания силу самого Хроноса, если она правильно поняла его намеки. Но на сей раз на чаше весов — жизнь ее дочери. Будет ли этого достаточно? Дать ответ на этот вопрос может только время.

* * *

Жадеит наслаждалась полетом, с удовольствием кувыркаясь среди облаков, аки Нео. Наконец-то, свобода! И дело даже не в том, что новообретенная способность позволяет ей с легкостью преодолевать тысячи километров за считанные минуты, выбраться из ненавистной пустыни и путешествовать по всей планете. Наконец-то, она сумела вырваться из-под родительского колпака, пусть и ценою серьезной ссоры с Циркон и простреленного плеча. Рана уже почти зажила, но с этой уязвимостью явно нужно что-то делать. Учитывая специфику ее силы, лазер — самое очевидное оружие, которым в первую очередь воспользуется любой противник.

Еще одним приятным следствием происшествия стало то, что она стала лучше чувствовать остальные свои личности и могла сознательно передать управление любой из них. Они больше не уходили в спячку, но наблюдали за происходящим вместе с девочкой и даже выражали свое мнение по поводу мыслей, которые она выражала «во всеуслышание». Так что больше никаких идиотских недоразумений!

Первым делом они решили отыскать ту самую ферму, на которой работала Красотуля, и с которой, судя по всему, сбежала когда-то Циркон. Для всех ипостасей Жадеит это было важным местом, от которого тянулось множество судьбоносных нитей.

Надземная часть комплекса была заброшена и находилась не в лучшем состоянии. Настоящие руины! Тут девочка спохватилась и выпустила из хранилища Галита. Исследование древностей — это по его части.

— Что? Как… А где мы вообще?

Дезориентированный археолог вертел головой и хлопал глазами. Еще бы — каких-то десять-пятнадцать минут назад он находился посреди голой пустыни и тревожно вглядывался в ночное небо. А тут вдруг оказался возле какой-то заброшки, густо поросшей зеленью, и к тому же на горизонте уже забрезжил рассвет.

Жадеит вкратце рассказала ему обо всем, что с ней произошло и попросила его помочь осуществить ее план по освобождению кристаллитов:

— Видите ли, профессор, мы «с девочками» посовещались и решили, что хотим создать небольшую подпольную организацию, чтобы изменить нынешнюю ситуацию. Наша первая цель — повысить уровень образования кристаллитов. Вы не хотели бы к нам присоединиться? Ваш опыт и экспертное мнение было бы неоценимо!

— Ох, малышка, — печально вздохнул Галит. — Знала бы ты сколько раз я пытался продвинуть подобные проекты, когда занимался политикой. Но наши «хозяева» никогда не позволят нам этого сделать. Они тоже прекрасно понимают, что необразованным стадом управлять гораздо легче. И даже в самых либеральных кругах подобные предложения сразу заглушаются аргументами, вроде: «мы же не хотим гражданской войны и массового кровопролития?».

— Войны можно избежать, — покачала головой девочка. — Мне удалось записать переговоры представительницы Мальстрема и нашего архонта. Оказывается, есть внешняя сила, которая тоже хочет освободить кристаллитов. Нам нужно лишь сделать так, чтобы этот мир стал проблемным, убыточным. А этого можно добиться и без пролития большой крови.

Жадеит включила запись маминого разговора. Галит внимательно ее выслушал, хоть и видно было, что он относится к этой идее скептически.

— Большой вопрос, будут ли новые хозяева лучше, чем старые. И это все равно не меняет того факта, что любая наша попытка повлиять на ситуацию будет обречена на провал, — ответил ученый. — Мы заведомо уступаем им и в силе, и в технологиях…

— Тут вы неправы, профессор, — улыбнулась девочка, доставая из хранилища заветный вирусный рисунок. — Вот, взгляните на это.

— Что… что за черт?

Галит удивленно помотал головой, несколько раз моргнул, пытаясь отогнать странное «наваждение».

— Связи пока нет, — пояснила Жадеит, пока ученый приходил в себя и разбирался с управлением, — Но если мы все сделаем правильно, то каждый кристаллит сможет получить доступ к Сети через это приложение. А распространять его, как видите, очень легко.

— Само по себе наличие учебных материалов еще не значит, что кто-то будет этим интересоваться, — буркнул Галит, изучая свою новую «способность».

— Вот почему я и прошу вас о помощи. Нам нужны энтузиасты, лидеры, инфлюенсеры, которые потянут за собой всех остальных. И центральная идея, вокруг которой они смогут объединиться — то самое доказательство, о котором мы с вами говорили. Молекулярная сборка!

Галит долго размышлял. Но в конце концов согласился записать серию лекций о своих теориях на тему того, каким было общество кристаллитов до Великой войны. В общем-то его можно понять — некоторые эпизоды его знакомства с Жадеит были не слишком приятными. Особых причин доверять странной малышке, у которой явно не все дома, у него не было. После этого девочка пообещала перенести его в любое место, какое он выберет, и оставить в покое.

Путники разбили лагерь. Девочка быстро нашла и источник свежей воды и даже кое-какие ягоды, чтобы немного разнообразить приевшиеся уже сухпайки. Верхний уровень старой фермы оказался полностью разграбленным — ни окон, ни дверей, ни мебели. Однако Красотуля подсказала, где можно найти тайный вход в подземный бункер. Правда, тот оказался заблокирован тяжелым бронированным люком с каким-то мудреным замком. На металле остались оплавленные полосы — видимо кто-то пытался прорезать проход, но не преуспел в этом. Недолго думая, девочка подобрала увесистый булыжник, как следует его ускорила, да и снесла им несчастную преграду, будто она не из стали была сделана а из какой-нибудь рисовой бумаги.

Профессор после такой открытой демонстрации силы притих и выглядел слегка пришибленным. Одно дело — неуравновешенная девчонка, которая просто неплохо дерется, и совсем другое — когда эта же малявка одним махом сносит бронированные банковские двери. Понятно, что если она вдруг слетит с катушек — остановить ее (и тем более удержать) было бы чертовски сложно. Неужели таким и будет лицо грядущей революции?

Бункер тоже оказался пустым. В том смысле, что в нем не нашлось ни пленников-кристаллитов, ни экспериментальных чудовищ, ни даже банальных крыс. Зато было немалое количество припасов, независимый генератор энергии и даже кое-какая электроника. Похоже, этого оборудования будет достаточно, чтобы девочка за несколько недель смогла смастерить широкополосный передатчик для дальней космической связи, что очень важно для ее плана.

Встроенные в мозг «коммуникаторы», которые она придумала, могут связываться между собой, передавая информацию от одного кристаллита к другому, но все равно нужны точки, в которых эта система будет подключаться к глобальной Сети. И чем больше таких независимых источников сигнала будет на планете, тем меньше вероятности, что власти их отследят и уничтожат. Жадеит намеренно выбрала устаревшую технологию квантовой коммуникации, вместо прямого доступа через Систему, которую боги полностью контролируют.

Что ж, похоже, именно здесь и будет их первая повстанческая база!

Глава 21 Бастинда

Пока Галит готовил и записывал свои эпохальные лекции о происхождении и исторических корнях кристаллитов, Жадеит занималась ремонтом Тотошки и налаживанием нового канала связи. Время от времени она наведывалась в соседние деревушки, разыскивая Агата, бывшего жениха Красотули. Это оказалось непросто. С тех пор прошло больше тридцати лет, так что и воды утекло немало. Им удалось найти трех «Агатов», но ни один из них не был тем самым женихом. Собственно, даже цвет их волос сильно отличался.

Красотуля сильно расстроилась, но своей надежды отыскать возлюбленного не оставила. Ее энтузиазм пришелся очень кстати, ведь в каждом поселке Элли оставляла изображение своего нейро-коммуникатора. Нет, не всем подряд, конечно, а только тем, кто демонстрировал хотя бы минимальные бунтарские качества, но девочка не сомневалась, что достаточно лишь искры, и со временем это явление начнет распространяться, как пожар. К примеру, в столице, где она оставила всего одну копию рисунка, количество активных пользователей достигло уже трех сотен. Яшма явно не тратил времени зря. И это при том, что девочка просила его не высовываться и держать все в секрете!

Следующие два года пролетели в бесконечных заботах. Жадеит постоянно перемещалась по планете, устанавливая новые передатчики, настоящие и фальшивые, занималась копированием мемоглифа (такое название получил загрузочный рисунок и другие подобные ему, которые появились позднее), вербовкой лидеров, поиском средств и т. д.

Благодаря ее усилиям миллионы кристаллитов получили доступ к образованию, истории своего народа и пониманию его нынешней роли в Метрополии. И даже если учеба интересовала их в последнюю очередь, один тот факт, что на соседних планетах разумные живут совершенно в иных условиях заставлял их задавать вопросы и возмущаться. К тому же, благодаря налаженной системе коммуникации, каждый, кто чувствовал недовольство, мог узнать, что он не один такой, и найти единомышленников.

Благодаря распространению мемоглифа, удалось отыскать Агата. Того самого. Вот только проблема состояла в том, что из секретной лаборатории нельзя было уйти просто так. Ее прежний хозяин очень трепетно относился к своим секретам. А потому всякий, кто увольнялся и пытался уехать из поселка-сателлита злосчастной фермы (например, по личным причинам) становился жертвой «несчастного случая» и, так же как сама Жадеит, терял всю свою память. В общем, Агат ничего не помнил о тех временах, когда они с Красотулей были помолвлены. Девушка проплакала несколько дней, но в конечном итоге, смирилась. В какой-то мере, это было даже к лучшему, ведь парень не предал ее, а стал жертвой непреодолимых обстоятельств.

Власти не сразу осознали уровень опасности, исходящий от нового движения. В конце концов, жизнь «рабов» их почти не интересовала. Но шила в мешке не утаишь. Участившиеся бунты и усилившаяся борьба кристаллитов за справедливость вынудила их искать виноватых. Поначалу мемоглиф пытались запретить. Имеющиеся изображения начали уничтожать а тех, кто их копировал, жестоко наказывали. Но, как это часто случается, запрет только ускорил рост количества пользователей. Три раза устраивали покушения на саму Жадеит, но всякий раз ей удавалось сбежать.

Не менее важным оказалось и мнение жителей самой Метрополии. Жадеит приложила немало усилий, чтобы обратить внимание на проблему кристаллитов, привлечь на свою сторону общественность, правозащитников и даже лояльно настроенных богов. Все чаще звучали неудобные вопросы о том, почему потенциал расы кристаллитов намеренно подавлен, а сами они влачат жалкое существование в качестве дешевой рабочей силы, вместо того, чтобы создавать невероятно сложные устройства, способные усилить позиции всего Доминиона. Компании, связанные с этим скандалом, стали страдать от санкций, а на товарах появилась новая маркировка, обозначающая, что при их производстве не использовался труд кристаллитов.

Вторая фаза преследований была гораздо более изощренной. Видимо, к ее планированию подключился сам Белиал, нынешний владелец планеты. Среди повстанцев начали появляться шпионы и предатели. В информационном пространстве зазвучали противоречивые мнения, мол, многие в Доминионе так живут, вся эта молекулярная сборка — та еще угроза всеобщей безопасности, и вообще, где вы были последние триста лет? А самое ужасное — начали появляться фальшивые мемоглифы, загружающие совсем другую программу. Нет, она не превращала своих жертв в зомби-марионеток (хотя обвинения в манипуляции сознанием сыпались с обеих сторон), а просто меняла список «рекомендуемых» материалов, избирательно продвигая свою точку зрения. И конечно, внешне ничем не отличалась от оригинала.

Третья фаза стала «горячей». Первый митинг, который разгоняли силовики. Жадеит, ставшая к тому моменту вполне взрослой девушкой, пряталась в толпе, и исподтишка поглощала энергию ударов и травматических снарядов. Потом был арест Галита, который стал главным идеологом восстания, хоть и старался держаться в стороне. В ответ какие-то отбитые экстремисты подожгли тюрьму и девушке пришлось идти ва-банк — сносить стены, освобождая пленников, эвакуировать Галита и прочих товарищей. На этот раз жертв избежать не удалось, что не прибавило их движению баллов в глазах общественности. И хотя большинство заключенных погибли именно из-за пожара, сторонники Белиала подняли тот еще скандал.

Тактика раскачивания лодки властям понравилась. Провокации следовали одна за другой, так что девушка едва успевала отслеживать их и готовить ответные меры. Их виртуальная штаб-квартира превратилась в настоящий «центр управления полетами», где сотни кристаллитов круглосуточно изучали данные разведки, вербовали двойных агентов и планировали новые сценарии, помогая Жадеит контролировать ситуацию. Конечно, все они находились в разных местах и работали удаленно, так что уничтожить эту сеть одним ударом было совершенно невозможно.

Новый кризис не заставил себя ждать. Появились данные о том, что Кагура (так звали нынешнего архонта) планирует спровоцировать новый теракт, чтобы обвинить в этом повстанцев. На сей раз речь шла о взрывчатке, так что Жадеит решила лично вмешаться в это дело. В ее присутствии любые бомбы способны, разве что, на какой-нибудь «хлопок». Так что, тщательно изменив свою внешность, девушка отправилась на злополучный вокзал под прикрытием нескольких наблюдателей из числа доверенных агентов и уселась на скамейку, высматривая свою цель.

Оникс: Вижу подозрительного типа с большой сумкой возле пятой платформы. Под описание подходит. Жадеит, будь осторожна.

Жадеит: Хорошо, выдвигаюсь.

Бирюза: Погоди, мне кажется я тоже вижу его. Но только не на пятой, а на восьмой!

Криолит: Вторая платформа. Приметы совпадают. И, да, это точно Диоптаз, я проверил спектрографом.

Оникс: Черт, еще один на четвертой. Да что это за парад двойников такой? И что, они все с бомбами?

Киноварь: Так, мне это не нравится, немедленно уходите оттуда!

Жадеит: Уходите, я постараюсь сдержать хотя бы часть взрывов.

Киноварь: Ты не понимаешь, это ловушка! Им нужна ты!

У Жадеит по коже побежали мурашки — она буквально спиной чувствовала приближение чего-то ужасного. Девушка тут же попыталась ускориться, улететь, но «Контроль инерции» перестал ей подчиняться. «Это архонт!» — проскользнула в сознании мысль Трусливого льва. На плечи легли чьи-то изящные руки с черно-красным маникюром. Хотелось бежать, лететь, провалиться сквозь землю, но тело стало тяжелым и неповоротливым, словно ее собственное оружие внезапно повернули против нее же. Рабочий чат заполнили тревожные сообщения, но девушка не обращала на них никакого внимания. Возле ее правого уха уже чувствовалось чье-то теплое дыхание.

— Бум! — произнесла архонт и безумно расхохоталась.

А затем что-то ярко вспыхнуло и они очутились в густом облаке огня и дыма. По всей видимости, архонт окружила их обоих каким-то барьером, так что взрыв не причинил девушке вреда. Собственно, она даже звука не услышала. По щеке девушки скатилась слеза — трое ее товарищей наверняка не успели уйти на безопасное расстояние. Не говоря уже о ничего не подозревающих горожанах, которых тоже было немало. Впрочем, с самого начала было наивно считать, что эта борьба обойдется без жертв. Не с таким коварным и кровожадным противником, о нет.

— Ой, какая жалость, — наигранно расстроилась Кагура. — Ну разве можно такой молодой и хрупкой девушке заниматься такими отвратительными делами? Поджоги, убийства, терроризм, взрывы. Деточка, да ты настоящее чудовище!

— Ничего я не жгла и не взрывала, — твердо заявила Жадеит, сверля архонта взглядом. — Не стоит приписывать другим свои достижения.

— Да неужели? — криво усмехнулась Кагура, наклоняясь к пленнице. — А это тогда что?

Девушка с ужасом обнаружила, что держит в руках кнопку детонатора. К горлу подступил комок. Нет, свою болезнь она давно преодолела, все ее личности работают сообща и ничего друг от друга не скрывают. Кагура просто подбросила ей устройство и теперь играет на слабостях. Она действовала точно так же, когда разговаривала с Циркон.

— Может, ты «победила» в этом сражении, но войну тебе не выиграть, — процедила девушка сквозь зубы. — Нужно было соглашаться, когда тебе предлагали мирный вариант.

— Хм-м-м, — Кагура задумалась. — Эта Циркон, она же твоя мама, да? Интересно, на что она будет готова, когда узнает, что ее любимая дочурка попала в плен?

— Можно сказать, я приемная, — буркнула Жадеит. — К тому же, мы с ней давно поссорились.

— Как знать, как знать, — покачала головой архонт. — Мать всегда остается матерью, что бы ни случилось. Понаблюдать за этим будет… забавно. Уводите!

Подоспевшие наемники надели девушке мешок на голову, нацепили на руки кандалы, не позволяющие использовать способности нефилима, и отвели в какой-то транспорт.

Дальше начался типичный фарс. Ее таскали по судам, обвиняли во всех смертных грехах, называли чудовищем и крутили это представление по всем доступным новостным каналам. Даже ее так называемая «защита» лишь подливала масла в огонь: некий психиатр провел экспертизу и подтвердил, что девушка совсем недавно провела чрезвычайно опасную процедуру слияния четырех личностей. Так что вся стратегия защиты сводилась к тому, что причиной деструктивного поведения Жадеит было психическое расстройство. Грубо говоря, все плохое сделала одна из личностей девушки, а сама она даже не была в курсе, что живет двойной жизнью, и потому казалась всем нормальной.

Хуже всего, что каждый день эти чудовища, называющие себя «целителями разума», пользовались самыми изощренными методами, чтобы убедить Жадеит в том, что она — на самом деле сумасшедшая. Очевидно, пытались усугубить ее состояние, чтобы впоследствии было что предъявить народу. Девушка смеялась им в лицо и предупреждала, что после того, как все закончится, им самим придется притворяться сумасшедшими.

Чтобы не позволить Жадеит подключиться к Сети, ее держали в специальной камере, экранированной от окружающего мира, оборудованной кучей датчиков и глушилок. Но, несмотря на это, через несколько недель в Сети появилась целая коллекция записей всех случаев жестокого обращения с пленницей. От первого лица. А еще — невероятно длинный бесшовный ролик, содержащий наблюдение за жизнью девушки (с точки зрения Тотошки), за весь прошедший год целиком. И хотя некоторые элементы, вроде имен, документов, посещения душа и уборной, были скрыты цензурой или сняты с безобидного ракурса, любой желающий мог убедиться в том, что она вполне адекватна.

Кагура рвала и метала — хитрость обернулась против нее самой. Поднявшийся шторм уже не просто раскачивал лодку, он грозил ее перевернуть! Работники ферм то и дело устраивали забастовки или банальный саботаж. Корпорацию Белиала с ног до головы обложили санкциями, и даже некоторые наемники стали отказываться от своих контрактов, не желая портить репутацию.

На допросе девушка только молчала и улыбалась, внимательно наблюдая за разгневанной противницей, которая сыпала угрозами. Осознав, что в Сети ведется прямая трансляция этого самого допроса, и она не может определить, каким образом Жадеит ее ведет, архонт убралась восвояси. Действия повстанцев загнали ее в цугцванг, так что любой ход (вплоть до убийства пленницы) приводил лишь к ухудшению ситуации.

На следующий день мятежники объявили о массовой акции протеста. Все кристаллиты, которые хотели бороться против режима, должны были бросить свои рабочие места. В то же время Циркон от лица руководства Мальстрема официально заявила, что они готовы выкупить у Белиала «проблемный актив», за тысячу золотых (смехотворную, по меркам богов, сумму) и разом решить все его проблемы. В Сети закономерно возмутились, что это слишком дорого, и стали наперебой сбивать цену, соревнуясь в том, кто предложит меньше. Шутка стала вирусной и очень скоро заявления про готовность обменять планету на поношенный башмак или даже один-единственный атом водорода посыпались со всех сторон. В том числе и от симпатизирующих кристаллитам богов.

Кагура решила пойти жестоким путем: в прямом эфире приковала Жадеит к устройству, напоминающему электрический стул и приказала включать его каждые пять минут, постепенно повышая напряжение тока, до тех пор, пока повстанцы не отменят свой бунт. Первый, показательный удар нанесла сама, зажав рубильник и специально удерживая его, чтобы пленница успела как следует все прочувствовать.

— Что случилось, не ожидала такого исхода? — рассмеялась она, глядя на то, как тяжело дышит Жадеит. — Ну что же ты, давай, пиши своим приятелям, они ведь могут спасти тебя в любой момент! Главный вопрос: нужна ли ты им, после всего случившегося?

— Так ты ничего не добьешься, — прохрипела девушка, морщась от боли. — Но если отпустишь меня, я обещаю тебе помилование.

— Помилование? — развеселилась архонт. — И кто же меня накажет? Твоя мамаша? Или этот ваш недо-божок? Не смеши меня, господин Белиал раздавит его одним мизинцем!

— Может и так, — дернула плечом Жадеит. — Главный вопрос, будешь ли ты ему нужна после всего случившегося.

— Ах ты…

Кагура умолкла, к чему-то прислушиваясь. На экранах появились многочисленные изображения: прямые трансляции того, как «Жадеит», а точнее, ее двойники, выступают перед толпами кристаллитов, уговаривая их не поддаваться на провокацию. Сразу в нескольких десятках городов одновременно.

Лицо архонта исказил гнев, она повернулась к пленнице:

— Мразь! Ты с самого начала все это планировала!

— Я же говорила, что войну тебе не выиграть, — улыбнулась девушка. — Твоя подлость очень предсказуема.

— В таком случае, живой ты мне больше не нужна! — вспылила Кагура, доставая системное оружие.

Жадеит побледнела. С недавних времени она привязана к Онейрономикону, гримуару господина Кира. Именно с его помощью она могла подключаться к Сети и передавать сообщения, даже находясь в абсолютной изоляции. Но если она погибнет от такой штуковины, способной поглотить саму душу, то даже эта последняя страховка будет бесполезна.

Взмах!

Но лезвие так и не достигло цели. Его отбил другой клинок — длинный, тонкий, сочащийся фиолетовой тьмой. Рядом стояла Циркон. Скорее всего, Кир отправил ее сюда через страницу гримуара, которую девушка прятала внутри собственной кости.

— Мама? Что ты здесь делаешь?

— Ну, не могла же я пропустить все веселье!

— Ты, — прошипела Кагура. — Тебя здесь быть не должно!

— Это моя дочь, — отрезала Циркон. — Ради нее я готова нарушить любые правила!

— Прости за тот раз, мам, — вмешалась в разговор Жадеит. — Я много думала над этим, и кажется поняла, зачем ты так поступила. Если бы ты по-настоящему хотела остановить меня, я бы просто не смогла уйти.

— Все в порядке милая, это все в прошлом. Ты все сделала правильно, теперь этим займемся мы.

— Я вам не мешаю? — едко поинтересовалась архонт, принимая боевую стойку.

— Мешаешь, — согласилась Циркон. — Сдохни!

Их фигуры смазались и исчезли, а в стене с грохотом образовалась большая дыра, которую они пробили в запале боя. Жадеит осталась одна. Впрочем, ненадолго. Рядом материализовался молодой мужчина и взмахом освободил ее от оков.

— Дядя Кир! — обрадовалась Жадеит.

— Слушай, перестань уже называть меня дядей, — фыркнул Кир. — Ты вообще в курсе, что я на самом деле младше тебя?

— Да ну, серьезно? Никогда бы не подумала, — удивилась девушка, потирая затекшие руки. — И кстати, а вам вообще можно тут находиться?

— Можно, можно, — махнул рукой демиург. — Белиал наконец-то согласился на наши условия. Не в последнюю очередь — благодаря вашим усилиям! Теперь он в свите Асмодея и больше не будет ставить мне палки в колеса.

— А Джакку?

— Планета в твоем полном распоряжении, — улыбнулся Кир. — Ну да, что ты так смотришь? Сперва я думал, что Циркон займется восстановлением, но теперь, как ни крути, эта роль принадлежит тебе.

— Мне? Но я же просто… — девушка задумалась.

— Величайший лидер кристаллитов за последние триста лет? — рассмеялся демиург. — Давай, не дрейфь. Справилась же ты как-то с Кагурой, сможешь и с бюрократами совладать. Не такие уж они и страшные на самом деле.

— Кстати, а что теперь с ней будет? — поинтересовалась девушка.

— Ничего особенного. Заброшу ее подальше в гиперреальность, пусть немного поубавит свой гонор. А там уже поглядим. Что такое? Хочешь с ней поквитаться? Говори, не стесняйся, я в состоянии осуществить любую твою фантазию.

— Нет, — поморщилась Жадеит. — Не хочу опускаться до ее уровня.

— Вот и отлично! Тогда не буду больше вам мешать, — кивнул демиург, растворяясь в воздухе. — Только не забудь про наш уговор: тот второй мир теперь тоже на твоих плечах. В течении ста лет вы должны его заселить.

Девушка кивнула. Повернула голову к пролому в стене. В нем снова появилась Циркон. Похоже, сражение завершилось в ее пользу. Хотя в этом как раз никто и не сомневался.

— Мама!

И, позабыв обо всем, девушка бросилась в объятья своей спасительницы.

* * *

Эпилог.

Кагура очнулась посреди бесконечной пустыни. Схватилась за грудь. Проклятая соплячка Циркон! Неужели ей удалось ранить ее?

Крови нет, то ли рана затянулась, то ли господин переместил ее в новое тело. Но куда она попала? И почему ни одна из ее способностей не работает? Разве что… Нет, только не это!

Ни артефактов, ни способностей, ни даже сверхчеловеческих возможностей тела. Вместо одежды — какие-то лохмотья. Спина ноет так, как будто по ней сотню раз прошлись кнутом. Закинув руку назад, Кагура нащупала круглый артефакт. Блокировщик. Значит, это правда, теперь она — пленник!

Вокруг, до самого горизонта один только песок. Рядом с ней — три бутылки и какой-то клочок бумаги. Кагура развернула листок. На нем обнаружилась смешная рожица с красными спиралями на щеках и крупная надпись:

«Я хочу поиграть с тобой в одну игру…»

— Черт! — выругалась девушка, дочитав правила до конца. — Да вы издеваетесь?!!!

От автора: на этом арка Жадеит официально окончена. Но история продолжается, как минимум еще одна арка здесь точно будет.

Глава 22 Чужой

В каюте царил полумрак. Только мягкое свечение звезд, что проникало сквозь округлые иллюминаторы, и дрожащий огонек свечи, догорающей на праздничном столе, позволяли разглядеть силуэты двух существ в одной постели, которые ритмично двигались в такт звучащей в комнате музыке. Они во всем походили на людей, за исключением, разве что, длинных пушистых ушек, как у лисиц-фенеков.

Наконец, музыка достигла своего апогея и затихла. Фенеки лениво нежились в кровати, обняв друг друга под покровом мягкого пледа. Улла примостила голову на груди своего избранника, свернувшись калачиком и прислушиваясь к размеренному биению его сердца. Руки Авенира скользили по ее волосам и плечам, словно он пытался навсегда запечатлеть в памяти каждый локон, каждый изгиб ее безупречного тела.

— Как жаль, что в космосе не бывает падающих звезд, — задумчиво произнесла девушка, глядя в иллюминатор. — Я бы попросила у них, чтобы это мгновение длилось вечно.

— Ну, я никуда не спешу, — хмыкнул Авенир. — Да и зачем просить у звезд того, что мы можем сделать своими силами?

— У меня не выходит из головы эта ваша миссия, — призналась Улли. — Может, ты все-таки останешься на корабле?

Юноша вздохнул.

— Ты же знаешь, как это важно для меня — проявить себя, доказать Гаю и Анубису свою ценность. Для них я — никто, у меня нет сил нефилима, как у тебя, а эта вылазка — самое важное событие с тех пор, как мы покинули планету. Пойми, я не могу ее пропустить, от этого зависит и наше будущее!

— В таком случае, я должна пойти вместе с тобой, — отрезала девушка.

— Мы же оба знаем, что Гай не позволит тебе рисковать без веской причины, — пожал плечами фенек. — И тут я с ним полностью согласен.

— А вдруг с тобой что-нибудь случится? Я не могу тебя потерять!

— Не случится. И к тому же, разве это не основная обязанность мужчины — рисковать собой, чтобы защитить любимую?

Улла обиженно надула губы.

— Но это нечестно, я тоже хочу тебя защитить! Вот пожалуюсь Киаре и она точно найдет способ отправить меня вместе с вами, даже если Гай будет против!

— Ну ладно, ладно, — помотал головой Авенир, усаживаясь на постели. — Тогда давай просто сыграем в ту игру. Если победишь — то я сам попрошу Гая, чтобы тебя включили в команду. Если нет — ты пообещаешь больше не волноваться по пустякам и довериться мне. Договорились?

— И что, ты теперь все важные вопросы собираешься решать через «цу-е-фа»? — хихикнула девушка.

— Нет, ну что ты, — фенек смущенно почесал затылок. — Только те, которые нельзя решить обычным способом. А что такое, уже струсила?

— И ничего я не струсила! Я играю не хуже тебя, так что это ничем не отличается от обычного жребия. Ладно, я согласна, давай сюда свой кулак.

— Только, чур, не мухлевать! — погрозил ей пальцем Авенир. — А то знаю я тебя.

Пока ладони фенеков выполняли странный ритуал, который с легкой руки их навигатора стал самой популярной игрой на корабле, а губы произносили слова «заклинания», девушка отчаянно боролась с искушением. Она ведь в любой момент может заглянуть в разум возлюбленного с помощью своей силы, и заранее узнать результат. Ставки в этой игре слишком высоки, чтобы отпускать все на самотек. Но страх, более глубокий, чем смутные опасения по поводу будущей миссии, так и не позволил ей переступить эту черту. Магия разума и нормальные отношения — вещи несовместимые, девушке это было известно непонаслышке.

—… Раз, два, три!

Улла выкинула «камень». На мгновение ей показалось, что парень выбрал ту же фигуру, и получилась ничья, но затем произошло нечто ужасное.

Вместо того, чтобы показать один из предусмотренных правилами символов, рука Авенира от кисти до локтя разделилась на восемь щупалец, соединенных кожной тканью, которые сложились в странную, невозможную фигуру. У девушки перехватило дыхание. Хуже всего то, что она откуда-то знала, что этот жест называется «Чах-тек*», и бьет все, что она может показать обычной, человеческой ладонью. А еще знала, что рука ее возлюбленного больше никогда не станет прежней… Что же ты натворил, Авенир⁈

(прим.: см. «Камень, ножницы, Йог-Сотот»).

— Прости, — парень виновато отвел взгляд. — У меня не оставалось другого выбора! Ты должна, обязана выполнить обещание!

— Нет, ни за что!

Девушка с ужасом осознала, что ее правая рука тоже меняет очертания, превращаясь в… превращаясь в…

* * *

Улла рывком вскочила с постели. По спине табуном бегали мурашки. Что это было, черт возьми? Авенир мирно посапывал рядом. Девушка не без опаски приподняла край пледа, разыскивая взглядом его правую руку. Облегченно выдохнула. Слава богам, все в порядке. Сон, это был всего лишь сон!

Хотя, нет, все не так просто. Улла прислушалась к внутренним ощущениям. Однажды ей уже доводилось испытывать нечто подобное — когда в пылу спора она попыталась использовать силу Пожирателя разума на девочке-навигаторе, которая с некоторых пор стала членом их команды. В один миг вся мощь ее сознания, что прежде опутывало почти всю команду корабля, была сокрушена и раздавлена. Она почувствовала себя крошечной и беспомощной — словно собачонка, что по наивности своей вцепилась зубами в кончик хвоста дракона и теперь висит под жгучим взглядом его янтарных глаз, понимая, что это могут быть последние секунды ее жизни.

К счастью, «дракон» оказался милостив. Однако она на всю жизнь запомнила, каково это — находиться во власти телепата, гораздо более могущественного, чем она сама. А этот сон…

На тумбочке призывно завибрировал коммуникатор. Улла глянула на экран и принялась поспешно одеваться.

* * *

— Нет, не почудилось! — Девушка с жаром хлопнула ладонью по лежащей на столе папке с фотографиями космической станции. — Кто-то пытался влезть мне в голову, и это случилось ровно в тот момент, когда мы вышли из варпа!

В кают-компании корабля собрались все высокопоставленные члены команды. По идее, их ждало обычное рабочее совещание, но на этот раз все пошло не по плану.

— Ты же понимаешь, что мы сейчас в миллионах километров от нашей цели, — спокойно возразил Маркус. — Никакая магия не способна действовать на таком расстоянии.

Козлоголовый старпом так и не расстался со своим безупречным костюмом-тройкой, хотя в условиях космического полета это было совершенно непрактично. Ну хоть от шляпы дурацкой отказался, так как Урсула смогла убедить его, что корабль — это здание, а носить цилиндр в помещении — дурной тон.

— Значит, это внутренняя проблема, — пробасил Фархат, белоснежный тигр-громила, начальник службы безопасности. — Нужно найти и обезвредить предателя!

Улла невольно бросила взгляд на девочку-навигатора, которая созерцала происходящее с видом заядлого театрала, попивая чай в дальнем углу каюты. Нет, это не Киара. У каждого сознания есть свой, ни с чем несравнимый, отпечаток, и тот мерзкий кошмар точно не мог принадлежать ей.

— Все члены команды были тщательно проверены, — мягко возразила Урсула, женщина-лиса, которую Улла по праву считала своей матерью, пусть и не родной. — Ни у кого из нас больше нет телепатических способностей. Так что нужно прислушаться к мнению нашего эксперта.

— В том-то и дело, что твоя Улли — наш единственный эксперт, и она предвзята! — ответил Маркус. — Она напрашивалась в экспедицию с самого начала пути — откуда нам знать, что она не выдумала все это?

— Хочешь сказать, что я вру? — рассердилась девушка.

Перепалка вспыхнула с новой силой. И только гепард Гай, капитан корабля, как обычно наблюдал за всеми с равнодушным взглядом серийного убийцы. Скорее всего, просто обдумывал ситуацию, скрывая активацию ускорения времени.

— Учитывая специфику того, что мы ищем, никакие события нельзя исключать и игнорировать, какими бы странными они ни казались, — Киара, наконец, подала голос из своего угла. — Независимо от того, что вы думаете, действовать нужно так, как если бы угроза была реальна.

Спорщики умолкли, переваривая тяжеловесный аргумент. Улли с благодарностью кивнула своей «подружке». Та в ответ лишь улыбнулась краешком рта.

— В этой звездной системе нет своего ретранслятора, — веско заметил Гай. — Если кто-то из вас умрет, даже Анубис не сможет вернуть его к жизни. Ты уверена, что хочешь так рисковать?

— Уверена, — ответила девушка. — Я уже совершеннолетняя, и могу сама решать. Вам не обязательно продолжать носиться со мной, как с малым ребенком.

— Хорошо, — гепард сложил руки в замок, — я включу тебя в состав экспедиции.

Улли удовлетворенно кивнула и плюхнулась в свое кресло с видом победителя.

Начался брифинг. На этот раз их целью была заброшенная пиратская база, что находилась на орбите газового гиганта — единственной планеты в этой системе. Снимки и результаты сканирования не внушали оптимизма: судя по всему, защитные механизмы и турели станции исправно работали, а значит, пытаться приблизиться к ней на их единственном корабле равносильно самоубийству. К тому же, из-за отсутствия связи с Системой, магия на ней почти не работает и даже способности нефилимов будут сильно ослаблены. Анубис снабдил их судно собственным мини-ретранслятором, из тех, что используют для создания подземелий, но его мощности явно недостаточно, чтобы охватить такое огромное расстояние.

Предложения были разные — от попытки уничтожить турели, ослепив радары микроволновой вспышкой от ядерного взрыва до использования небольшого астероида в качестве щита. Киара предложила ловкий трюк: отправить зонд, который не смогут засечь радары, с активным порталом внутри. И уже с его помощью наладить сообщение между кораблем и станцией, отключить турели прямо изнутри и все такое.

— Эта махина способна засечь даже твою кружку, если она каким-то образом попадет в зону действия радаров, — возразил Маркус. — Зонд должен быть крошечным, как ты собираешься уместить в нем портал, способный пропустить всех нас?

Он с сомнением глянул на мускулистую фигуру тигра-переростка.

— Это уже мои проблемы, — улыбнулась девочка. — К тому же, через портал будет проникать сигнал ретранслятора, пусть и на небольшом расстоянии. Сможете использовать бластеры, коммуникаторы и даже магию.

— А если с порталом что-то случится? — пробасил Фархат. — Мои котики будут отрезаны от снабжения!

— Ну, значит, твои «котики» должны защищать его любой ценой, — пожала плечами навигатор. — В крайнем случае, отправим еще один зонд.

На том и порешили. После совещания Улла подловила Киару в коридоре.

— На пару слов.

Она поманила девочку за собой, уводя ее подальше от чужих ушей и глаз.

— Гай не хочет рассказывать, с чем нам придется иметь дело, но ты явно знаешь не меньше него, ведь так?

— Хочешь, чтобы я тебе интимные секреты Анубиса выдала? — развеселилась девочка. — Ты хоть представляешь, что будет, если он узнает?

— Не узнает, — помотала головой девушка-фенек. — Я же телепат, я просто сотру это воспоминание после окончания миссии. Ну пожалуйста, мне очень нужно знать!

— Это не так работает, — девочка скорчила кислую мину. — А впрочем, ладно, вряд ли он станет копать настолько глубоко. В общем, слушай: у Анубиса серьезные проблемы, и он ищет способ перемещаться между вселенными. Наша цель — артефакт, который способен открывать проход в другие измерения. Мы не знаем, кто будет ждать нас на той стороне, но правила нашего мира к ним точно не применимы. Вот почему я сказала, что обращать внимание нужно на любые странности. Так что держи ушки востро и не отпускай Авенира одного. Даже в туалет! Ах да, и советую вам взять с собой те зелья бодрости — на сей раз они пригодятся вам не только для ночных «посиделок».

Девочка похлопала покрасневшую Уллу по плечу и отправилась по своим делам.

* * *

— Пошел, пошел, пошел!

Космические «котики» Фархата один за другим выбегали из светящегося кольца портала, занимая круговую оборону. Прозвище было вполне заслуженным: глава службы безопасности набирал в команду только своих соплеменников, справедливо полагая, что никто не сравнится с кошачьим родом в ловкости и реакции.

— Все чисто! Атмосфера в норме! — отчеканил по старомодной рации один из бойцов.

За службой безопасности последовали остальные члены команды — в общей сложности около сорока человек. По сути, на корабле оставался лишь самый минимум персонала, необходимый для поддержания его работы. В том числе, капитан и навигатор. Диаметр пиратской станции составлял почти десять километров и она была рассчитана, как минимум, на несколько миллионов жителей. Для обыска такой громадины им потребуются все свободные руки.

— Вот, захвати с собой это.

Улла обернулась. Девочка-навигатор протянула ей небольшой металлический кругляш, размером с пудреницу.

— На случай экстренных ситуаций, — пояснила она.

Улла приняла подарок и шагнула в темное окно портала, поправляя теплую куртку. Осторожно вдохнула обжигающе холодный воздух станции. Пятьдесят градусов мороза, да еще и воняет какой-то тухлятиной. И это у вас называется «в норме»? К счастью, она заранее знала об этом, так как контролировала состояние всех союзников с помощью своей способности.

— Действуем по плану! — скомандовал тигр. — Выдвигаемся парами, держим связь, далеко не разбредаемся, руками ничего не трогаем! Сегодня вы — просто ходячие штативы для сканеров, так что никакой самодеятельности, понятно⁈ О любых необычных происшествиях сразу докладывайте по рации.

— Так точно, сэр! — тут же отчеканили котики.

Разведчики начали разбредаться по коридорам, обозначая отсканированные помещения небольшими светящимися маячками. Девушка-фенек почти физически чувствовала, как они исчезают во тьме, выходя за пределы действия ретранслятора, а значит, и ее суперспособности.

— Мы тоже пойдем, — дернула ушами Улла. — Все равно здесь от меня нет никакого толка.

— Плохая идея, — буркнул старпом, бросив на нее неприязненный взгляд.

— Тебя спросить забыла, — огрызнулась девушка, хватая Авенира за рукав и уводя его прочь.

Узкие и темные коридоры давили на нервы, заставляя постоянно оглядываться и вздрагивать от каждого шороха. Для такого масштабного сооружения здесь слишком уж тесно. К тому же, тут было даже холоднее, чем в столовой, где они обустроили свой опорный пункт. Улла уже успела пожалеть о том, что настояла на участии в экспедиции, вместо того, чтобы уговорить Гая позволить Авениру остаться с ней на корабле. Юноша шел впереди, держа наготове примитивную винтовку, ну а девушка возилась со сканером, фиксируя пройденный маршрут на специальной карте.

— Что там? — девушка едва не наткнулась на спину своего возлюбленного, который как-то слишком уж резко остановился.

— Ничего такого, просто замерзший труп, — ответил он. — Лучше не смотри — пожалеешь.

— Да ладно, я же не какая-то неженка, — отмахнулась Улла, и тут же взвизгнула. — Ой!

В холодной атмосфере станции тело отлично сохранилось. Вот только у него почти полностью отсутствовала кожа на лице.

— Я же тебе говорил, — пожал плечами ее спутник.

— Фу! — девушка прикрыла лицо ладонью. — Да что с ним такое произошло?

Авенир наклонился, внимательно изучая находку.

— Тут следы зубов, — печально вздохнул он. — Должно быть, в какой-то момент дела на станции пошли совсем плохо, раз местные жители стали опускаться до поедания трупов.

— Может, это сделал какой-нибудь дикий зверь? — предположила девушка. — Сейчас, я как раз захватила с собой одну штуковину.

Она сняла с пояса портативную ультрафиолетовую лампу, щелкнула кнопкой. По обе стороны от головы несчастного обнаружились светящиеся отпечатки ладоней. Такое впечатление, что кто-то прислонился к стене в то время как… словом, прямо во время этой странной трапезы. Что же с ними произошло? Воображение девушки рисовало не самые приятные картины.

— Отвратительно, — поморщилась Улла, пряча фонарь.

— Погоди, посвети-ка сюда, — попросил парень. — Кажется, я что-то видел.

На стене, почти под самым потолком обнаружились какие-то надписи на неизвестном языке, которые складывались в длинную кривую линию. По какой-то причине их невозможно было разглядеть без помощи ультрафиолета. Улла сфотографировала несколько строчек и отправила в программу-переводчик, но коммуникатор тоже не смог их перевести. Возможно, корабельный компьютер способен это расшифровать, но портал уже слишком далеко, чтобы передать сообщение прямо отсюда.

— Смотри, да она же через весь коридор проходит, — удивилась девушка, идя по «следу». — И продолжается в соседнем! Как думаешь, куда она ведет?

— Я доложу Маркусу, — Авенир взялся за рацию, единственное средство связи, которое более-менее надежно работало в этих условиях, да и то, лишь благодаря маякам-усилителям, которые расставляли остальные разведчики.

— Погоди, — Улла остановила его. — Ты же хотел проявить себя, ведь так? Давай еще немного прогуляемся. Разве не лучше будет доложить о чем-то более существенном, чем странные надписи на стенах?

— Но это же прямое нарушение приказа, — юноша явно чувствовал себя неловко.

— Ну и что? — продолжала настаивать девушка. — Просто скажем, что нашли все и сразу. Пойми, это же зацепка, мы получили преимущество, а ты хочешь сразу раструбить о нем всем конкурентам! А вдруг она приведет нас прямо к артефакту?

— Какому еще артефакту?

— Ну, — Улла смутилась, осознав, что сболтнула лишнего. — Мы же явно тут что-то важное ищем. Так что, наверное, это какой-то артефакт, я так думаю.

— Ладно, пойдем дальше, — со вздохом согласился Авенир.

Они отправились вперед, следуя прихотям странной линии-поводыря. Она же, в свою очередь, безжалостно петляла, заглядывала в каюты, и даже перепрыгивала с уровня на уровень, совершенно не заботясь об удобстве тех, кто будет следовать по этому безумному маршруту. Такое впечатление, что того, кто оставил ее здесь, не беспокоила ни планировка станции, ни жалкие преграды вроде стальных переборок и бронированных шлюзов. Более того, вскоре фенеки обнаружили, что это далеко не единственная цепочка символов на станции. В некоторых местах линии сходились и переплетались между собой, так что приходилось решать небольшую головоломку, выбирая верный маршрут.

Разговор не клеился. Авенир был молчалив и отвечал невпопад. Похоже, жуткая атмосфера заброшенной станции подействовала и на него. К счастью, обглоданные мертвецы им больше не встречались, что было одновременно и хорошо и странно, ведь в таком огромном сооружении наверняка жило немало народу.

Наконец, спустя полчаса блужданий, им удалось найти то самое место, к которому вела их линия. Множество других цепочек также тянулись сюда из разных уголков станции. Авенир осторожно распахнул створки дверей. Похоже, это какой-то склад, да еще и настолько просторный, что мощности их фонариков было недостаточно, чтобы осветить его полностью. Линия-проводник тоже покинула влюбленных, трусливо юркнув куда-то под потолок, где свет ультрафиолетовой лампы не мог ее достать.

У самого порога Улла едва не споткнулась об еще один труп. Навела на него фонарь и испуганно взвизгнула — у мертвеца была сильно деформирована рука, в точности как в том кошмарном сне, что она видела на борту корабля. Неприятный запах, к которому они почти привыкли за время путешествия, ударил по чуткому обонянию фенеков с новой силой.

— Может, все-таки доложим, как думаешь? — робко спросила Улла своего спутника. Все ее чувства, от телепатических способностей до банальной интуиции били тревогу.

Вместо ответа Авенир чиркнул сигнальным факелом и бросил его вперед, освещая просторный зал. У девушки перехватило дыхание: склад был завален трупами. И если по краям помещения они еще были кое-как завернуты в черные пакеты и сложены аккуратными штабелями, то в самом центре их просто сбрасывали в один большой курган. Свежие и полуразложившиеся, целые и разрубленные на части, а порой и обглоданные до самых костей. Так вот куда девались все колонисты! Потолки и стены этого ужасного кладбища были разрисованы кошмарными изображениями морских чудовищ и все теми же непонятными письменами.

— У меня есть идея получше, — хмуро ответил Авенир, направляя на девушку свое оружие. — Отвечай немедленно, кто ты такая, и что сделала с моей Улли⁈

Глава 23 Хищник

— Ави, ты чего, это же я!

Глаза Улли расширились от ужаса. Коммуникатор выпал из ее рук и разбился на множество осколков. С ее любимым явно что-то происходило, но она не решалась заглянуть ему в сознание. За последние несколько лет это стало для нее своеобразным табу, можно даже сказать, фобией. Все ее предыдущие отношения с парнями рушились из-за того, что она применяла к ним свои способности и девушка всерьез боялась, что Авенир тоже со временем бросит ее или превратится в очередную марионетку, если она снова переступит эту черту.

— Не смей угрожать мне! Клянусь, я сам превращу твою жизнь в самый страшный кошмар, если ты не ответишь мне, где она!

Похоже, он даже слов ее не слышит. Галлюцинации? Улла чувствовала какое-то постороннее присутствие, но так и не смогла отыскать его источник с помощью своей способности. Вдали от ретранслятора она словно разом ослепла и оглохла, потеряв большую часть телепатических возможностей.

— Отпусти его сейчас же, или я найду тебя и ты пожалеешь о том, что родился на свет! — громко пригрозила она невидимому противнику.

— Тогда готовься к смерти, демон! — прорычал Авенир, роняя слезы.

— Нет, постой!!!

Страх и стресс сделали свое дело — юноша замер, как будто время для него остановилось. Простейший рефлекс любого телепата — ввести противника в состояние ступора. Воспоминания Авенира рекой полились в сознание Улли — она ощутила его растерянность и страх, когда в галлюцинациях, что продолжались уже довольно давно, девушка вела себя все более и более странно, отвечала невпопад, не знала элементарных вещей и постоянно пыталась выведать у него стратегическую информацию о составе экспедиции и способностях нефилимов. Почувствовала его жгучую боль и ненависть к чудовищу, которое со смехом заявляло, что он никогда больше не увидит любимую, если откажется взорвать бомбу на борту их собственного корабля. На глаза девушки сами собой навернулись слезы.

— Прости милый, у меня нет другого выбора, — тихо извинилась она, проникая глубже в его разум в поисках следов твари, которая сотворила все это.

Однако неопознанный вторженец уже исчез, разорвав ментальную связь. Похоже, что противостоять ей напрямую он не может, во всяком случае, пока девушка не спит. Да и его влияние на жертв ограничено обычными галлюцинациями. Главный вопрос — что сейчас происходит с теми, кто разгуливает по станции, выйдя из-под воздействия ее сверхспособности? И скольким беднягам уже приказали устроить саботаж на корабле? Ох, не стоило ей уходить так далеко от портала!

— Ави, ты слышишь меня, Ави? Очнись! — она потрясла парня за плечи, предусмотрительно убрав оружие в сторону.

— Улли… это правда ты? — пробормотал он, приходя в себя. — Слава богам, ты в порядке! Я уже думал, что потерял тебя!

Он крепко сжал любимую в объятьях, не переставая осыпать ее поцелуями.

— Прости меня, Ави, мне пришлось это сделать, — Улла была готова вот-вот разрыдаться. — Если я не буду контролировать твое сознание, это сделает он… оно.

— Ничего, — юноша помотал головой. — Я знаю, что ты никогда не посягнешь на мою свободу. Ну а мысли — читай на здоровье, в них нет ничего, кроме заботы о тебе.

— Ави, ты… — девушка всхлипнула, и уткнулась любимому в плечо, скрывая слезы.

— Все хорошо, милая, все уже позади, — успокоил ее Авенир.

— Ну вот, смотри, я расклеилась, как девчонка, — рассмеялась Улла, вытирая лицо. — А ведь у нас еще куча… — она запнулась, глядя себе под ноги. — Проклятье! Я же разбила коммуникатор! И как мы теперь вернемся обратно?

— Можно пойти по сигналам маячков, — предложил юноша. — Лампочка на рации светится ярче, когда они близко и наоборот.

— Точно, рация! — спохватилась девушка и тут же схватилась за устройство связи. — Маркус, ты слышишь меня, Маркус? Это Улла, прием!

— Слышу, слышу. Чего тебе, мелкая? — проворчал старпом.

— Тот телепат, он здесь, он лезет в головы наших людей! Не позволяй никому подходить к порталу и возвращаться на корабль, пока я не вернусь, слышишь? Они хотят взорвать корабль или портал или все сразу! — скороговоркой выпалила девушка.

— Что? Связь плохая, говори четко или не забивай эфир!

— Говорю, что кто-то лезет в головы наших людей, будь настороже! — Улла уже почти кричала.

— А, опять ты за свое. Слушай, не обязательно выдумывать новые небылицы, чтобы оправдать старые. У меня нет на это времени.

— Нет, нет, погоди, Маркус! Ты был прав, слышишь? Мне нельзя было уходить от портала! Только пожалуйста, не пускай никого обратно на корабль, это ОЧЕНЬ важно!

— Поздно, четверо только что ушли за новой партией маяков… Сейчас, погоди. Эй, Рипли, ты чего удумала, а ну стой!

В динамике раздался какой-то резкий звук и связь оборвалась.

— Маркус, ты меня слышишь? Маркус! — девушка попыталась докричаться до старпома, но, к несчастью, рация издавала одни лишь помехи.

— Проклятье! Какая же я дура! — выругалась Улла. — Он услышал наш разговор и тут же принял меры. И что нам делать теперь? Те четверо, они же взорвут корабль!

— Там остались Гай и Киара, — заметил Авенир. — Может, в галактике и найдется кто-нибудь, кто овладел искусством параноидальной осторожности лучше них, но эти двое точно в числе лучших. Да и Маркуса не так-то просто убить, насколько я знаю.

— Пожалуй, ты прав, — согласилась Улла. — Погоди-ка, девчонка и правда дала мне кое-что, как раз на случай подобных ситуаций!

Она принялась шарить по карманам и достала блестящий кругляш-пудренницу. Осторожно нажала на единственную кнопку. Диск раскрылся, словно цветочный бутон, превращаясь в небольшого робота-паучка. Девушка взвизгнула и уронила игрушку на пол — слишком уж много сегодня было потрясений.

— Ну вот, не прошло и года, — раздался знакомый детский голос. — Я уж думала, ты никогда про него не вспомнишь.

— Киара, это ты? У нас тут, у нас тут…

— Да, да, я уже просмотрела записи ваших разговоров, можешь не утруждаться. Запасной зонд уже в пути и мы разгоняем весь корабль. Но вы должны как можно скорее добраться до реактора и отключить питание турелей. Паучок поможет вам со взломом.

— Надо же, не думал, что у тебя есть способ для связи на таком расстоянии без поддержки Системы, — удивился Авенир. — Почему ты сразу им с нами не поделилась?

— Потому, что это опасно, незаконно и я хотела бы сохранить это в строгом секрете, ясно? — отрезала девочка. — Взяла бы с вас Системную клятву, но от этого станет только хуже, так что придется положиться на вашу добрую совесть. Я вам тут вроде как жизни спасаю или что?

— Хорошо, хорошо, не горячись, это я тоже сотру из нашей памяти, как только все закончится, — пообещала Улла.

— Тоже? — переспросил Авенир.

— А, не бери в голову, ты про это не в курсе, — отмахнулась девушка. — Что важнее, как нам найти этот твой реактор?

— Как, как, по проводам, конечно! Короче, просто следуйте за паучком и охраняйте его от саботажников. Нет времени создавать для вас полноценную армию. Как только ретранслятор окажется на станции, Улла возьмет под свой контроль всех «котиков» и проблема будет решена без лишнего насилия.

Паучок тут же юркнул к ближайшему распределительному щитку и за считанные секунды вскрыл его замок при помощи лазера. Щелкнул несколькими тумблерами и темную затхлую пещеру тут же осветили яркие огни, превращая ее в заурядный склад, пусть и заваленный не самым приятным содержимым.

— За мной, — скомандовал голос, и маленький разведчик побежал по замысловатым, понятным ему одному, дорожкам электромагнитных волн.

Фенеки едва поспевали за ним, стараясь не упустить из виду своего проводника в темных коридорах станции. Еще одна вспышка лазерного резака — и паучок прорезал себе дорогу сквозь потолок, уходя на верхний уровень. Ну вот, еще одна «линия».

— Да ты издеваешься? — возмутилась Улла.

— Лучше отойди в сторонку, — посоветовал Авенир, потянув ее за руку.

Очень вовремя — с потолка посыпались искры и вскоре на пол с лязгом упала ребристая металлическая пластина.

— Давай, подсажу.

Юноша помог подруге забраться в узкий люк, а затем и сам подтянулся наверх, благо, потолки в этом месте были не такими уж высокими.

— За нами хвост, будьте наготове, — предупредил паучок, вскрывая очередную панель.

— Погоня? Но я никого не чувствую, — удивилась девушка-телепат.

— Это потому, что они — нежить, — пояснила Киара.

Позади послышался шум и топот. Авенир вскинул на плечо винтовку, целясь в полумрак, закрепил фонарик на дуло. Нечто четвероногое протиснулось в люк и бросилось к фенекам, прыгая от стены к стене. Юноша сделал несколько выстрелов, но в ответ раздалось лишь рассерженное шипение. В конце концов он выпустил в чудище целую обойму и оно рухнуло почти у самых его ног. Это явно был один из бывших жителей станции, разве что, его конечности подверглись сильной деформации, превратившись в щупальца.

— Что это за твари? — Авенир осторожно перевернул труп ногой.

— Кадавры, големы плоти, — объяснила девочка-навигатор. — Кто-то из зараженных добрался до склада с трупами. Целься в позвоночник и экономь патроны, мне нужно еще немного времени, чтобы взломать систему защиты.

— Но их же там тысячи! — ужаснулась Улла.

Словно в подтверждение этих слов в коридор протиснулось еще несколько врагов. Девушка достала из-за спины пару коротких мечей и приняла боевую стойку.

— Я прикрою!

Завязался бой. Авенир яростно отстреливал приближающихся тварей, а Улла добивала самых живучих, не позволяя им приблизиться к стрелку. Однако патроны вскоре закончились и юноше тоже пришлось взяться за свой посох.

— В сторону! — раздался позади знакомый голос.

Улла и Авенир отскочили к стене и на толпу кадавров обрушился шквальный огонь сразу из десятка бластеров, добивая последнюю волну чудовищ.

— Маркус, Фархат, вы живы! — обрадовалась девушка.

— А ты уже решила нас похоронить? — хмыкнул старпом. — Прилетел новый зонд и Гай приказал нам разыскать вас.

Улла пробежалась по сознаниям солдат. Каждый из них испытывал галлюцинации, но тем или иным способом сопротивлялся этому воздействию. Один из «котиков» напился какого-то мощного стимулятора, другой тыкал в себя электрошокером каждые несколько минут, третий щеголял с кинжалом, торчащим из плеча. Нескольких товарищей они попросту связали и тащили на носилках, будто раненых. Лидеры вообще ничего не почувствовали — видимо, воля нефилимов была слишком сильна.

Наконец, створки бронированного шлюза с шумом отворились. За ними оказалось просторное техническое помещение, со множеством незнакомых устройств и панелей. Через широкое панорамное окно можно было разглядеть огромный термоядерный реактор, который питал энергией всю станцию.

— Заходите, — произнес голос Киары из корабельных динамиков. — Здесь будет наша временная база.

Зонд, паривший за спинами зверолюдов, развернулся, открывая портал, из которого десятками посыпались роботы-пауки. Они тут же разбрелись по приборным панелям, переключая тумблеры, вскрывая щитки и искря плазменной сваркой. Раненые бойцы с облегчением принялись восстанавливать здоровье с помощью зелий и артефактов.

— Простите, может, я чего-то не понимаю, — вмешался Авенир. — Но разве нельзя сразу перебросить сюда ретранслятор через портал?

— Ничего не выйдет, — ответила Улла. — У нас другая модель реактора, без магии он тут же пойдет вразнос. Останемся без крыльев и застрянем здесь надолго, если не навсегда.

— Готово, — доложил динамик, — защита станции обесточена. Остается только дождаться корабля.

— Мы не можем, — нахмурился Маркус. — Эти твари создают армию нежити, а наши товарищи до сих пор находятся где-то там. Нельзя бросать их на произвол судьбы!

— Нужно вернуться на склад с трупами и остановить это, пока не стало поздно, — кивнула Улла. — Наверное, мне вообще не стоило оттуда уходить.

— Это ничего не решит, — вздохнула Киара. — Таких складов здесь множество. К тому же, вы совсем не понимаете главной цели этих существ.

— И что же это?

— Убить нас, конечно же. Или, точнее, принести в жертву. Вся эта станция — один большой артефакт для открытия врат в другое измерение. Надписи, которые вы видели, — это его силовые линии. Но для активации потребуется очень много энергии. Самый простой способ получить ее — убить пару-тройку нефилимов. А вы собираетесь лезть прямо к ним в логово. Может еще разделитесь по одному? Фильмы ужасов никогда не смотрели что ли?

— И что ты предлагаешь? Сидеть здесь и ждать, пока они вырежут всю команду? — вспылила Улла. — Я так не могу! Вы как хотите, а мы вернемся на склад!

— Поддерживаю. Котики друг друга не бросают! — веско пробасил Фархат.

— Как дети малые, ей-богу! — проворчала Киара, выходя из портала. — Гай, я отлучусь на минутку — нужно выгулять детишек по заброшенной станции, кишащей монстрами. А иначе они будут кататься по земле и дрыгать ногами!

Взмахом руки она открыла на месте панорамного окна широкий портал, ведущий прямо в тот склад-склеп, откуда совсем недавно пришли Улла и Авенир. Толпа оживших мертвецов радостно заревела при виде новой добычи и тут же ринулись к проходу. Несколько зверолюдов из числа зараженных стояли полукругом и бубнили что-то над еще одним трупом. Из левой руки девочки вырвалось несколько сотен плазменных мотыльков. Смертоносный рой с радостным гулом рванул навстречу кадаврам, пронзая их тела насквозь и превращая их в бесформенное месиво, так что через несколько мгновений от армии нечисти остались лишь темные кляксы, медленно растекающиеся по полу.

— В рот мне лапы, это было мощно! — почесал затылок тигр.

— Черт, так вот почему Гай с ней так носится, — удивленно пробормотал старпом.

— Улла, твой выход, — скомандовала Киара, игнорируя их комментарии.

Девушка, сбросив оцепенение, потянулась к сознаниям четверых бедняг, которые стали жертвой промывания мозгов. Они находились в шоковом состоянии и уже совершенно не контролировали свои действия. Улла лишь мельком заглянула в те кошмары, которые им довелось пережить. И, несмотря на богатый опыт изучения самых отъявленных подонков, ничего более отвратительного она никогда прежде не видела. Кем бы ни было существо, захватившее их разум, оно не ведало сострадания. В одночасье исправить такую травму не под силу даже ей. Девушка не нашла ничего лучшего, как усыпить бедолаг, принудительно погасив их альфа-ритмы. Киара подхватила тела зверолюдов телекинезом и бережно переправила на корабль.

Портал дрогнул, словно мыльный пузырь, и разделился на дюжину более мелких, ведущих к остальным захоронениям. Некоторые склады оказались пустыми, в других же все повторилось снова, с поправкой на одновременную «дезинфекцию». Затем настала очередь сканирования коридоров. Пять членов команды были найдены мертвыми, еще семеро спрятались или потеряли сознание. Естественно, все были возвращены в безопасное место. Нефилимы удивленно переглянулись между собой — на все про все ушло не больше минуты!

— Ну вот, миссия окончена, можете не благодарить, — Киара демонстративно отряхнула руки. — А теперь возвращаемся. Я уже перенастроила двигатели и через несколько часов эта штука сгорит в атмосфере газового гиганта. Мы увидели достаточно: никто не должен получить доступ в это кошмарное измерение — ни Анубис, ни кто-либо другой. Станцию нужно уничтожить любой ценой!

Она развернулась и направилась обратно на корабль.

— Очень жаль, но у меня есть идея получше, — вкрадчиво произнес Авенир, вонзая в спину девочки посох, который насквозь пробил ее тело.

Оружие изменилось: материал стал золотистым, а над его навершием загорелась сияющая белая сфера. Сам фенек тоже стал другим: глаза вспыхнули желтым светом, а шерсть на голове и ушах стала угольно-черной.

— Анубис, все это время ты… — прохрипела девочка, замертво падая на пол.

Глава 24 Прометей

— Ави, да что с тобой? Ави⁈…

Улла потянулась к сознанию любимого, но наткнулась лишь на непроницаемую стену. Так это правда? Киара назвала его «Анубис»… Но как такое вообще может быть?

— Авенир больше не управляет этим телом, — злобно усмехнулся аватар темного бога. — Он был так ослеплен чувствами, что продал свою свободу в обмен на возможность быть с тобой. Ты же не думаешь, что Гай так просто позволил бы вам быть вместе? Забавно, что именно руками твоего любимого мне и придется всех вас убить. Держу пари, ему понравится это представление.

— Нападем вместе, братья! — прорычал громила-тигр, обнажая длинные когти.

Анубис бросил на землю свой посох. Артефакт сразу ожил, будто настоящая змея, а затем разделился на несколько «ветвей» и моментально обвил тела всех присутствующих, кроме Уллы, не давая им пошевелиться. Один из свободных концов еще больше удлинился, нырнул в портал и через несколько секунд вернулся, крепко сжимая в своих кольцах капитана корабля.

— Но почему, за что? — всхлипнула девушка, обессиленно падая на колени.

— Он планировал это с самого начала, — хмуро констатировал Гай.

— Ну разумеется! — фыркнул бог смерти. — А ты решил, что я не замечу вашей маленькой хитрости с расщеплением душ? Никто не может служить двум господам, Гай. На моей родине это называется «предательство». Но не стоит расстраиваться: вам выпала великая честь — стать связующим звеном для встречи двух реальностей! Такое не каждый день происходит.

— Ты совершаешь ошибку, — заметил гепард. — Киара считала, что это измерение смертельно опасно. Даже для темного божества, вроде тебя.

— Ха-ха-ха, — засмеялся Анубис. — Очень мило с твоей стороны заботиться о моей жизни. Ты ведь понимаешь, что я казню тебя в любом случае?

— Я забочусь не о тебе, а о тех, кто может стать жертвой твоей глупости, — серьезно ответил Гай. — Пострадают невинные миры, а может, и весь доминион!

— Ты что, взываешь, к моему состраданию, червь? — Анубис еще больше развеселился. — Я — бог смерти!!! Я не стыжусь ни людей ни богов! В этой вселенной мне не рады, и что бы ни ждало меня за порогом, я с радостью воспользуюсь возможностью как можно громче хлопнуть дверью!

Улла сжала зубы. Этот ублюдок. Да он наслаждается собой!

— И все-таки ты — трус, — чуть слышно пробормотала она.

Анубис остановился, его глаза сузились а лицо исказилось гневом.

— Что ты сказала смертная? Ты хоть понимаешь, кому ты это говоришь? Или это просто уловка, чтобы выторговать у меня очередной призрачный шанс на спасение?

— Не уловка, — покачала головой девушка. — Ты настоящий трус. И не потому, что отвернулся от тяжелой ноши любви и сочувствия, а просто потому, что ударил Киаре в спину. Эта миссия, эта возможность, она слишком важна для тебя, чтобы позволить себе рисковать, чтобы встретиться с противником лицом к лицу. И потому ты ударил в спину… Ты бог смерти, но ты и сам боишься смерти!

Лицо Анубиса потемнело. Станция вздрогнула и натужно заскрипела, словно какая-то неведомая сила пыталась раздавить ее, как картонную безделушку.

— Я передумал, — хмуро произнес он, беря себя в руки. — Вы не достойны чести стать подношением великому Древнему. Я возьму вас с собой и прослежу, чтобы вы в любом случае позавидовали мертвым. Ты и твой дружок — вы ведь родственные души, не так ли? В таком случае я просто оставлю его здесь, в этой вселенной, чтобы вы никогда больше не могли переродиться вместе.

Дымящаяся фигура Анубиса сделала шаг назад и отделилась от тела своего носителя. Бог смерти небрежно подхватил обездвиженного Авенира и швырнул его в портал, ведущий на корабль.

— Нет, нет, нет… — Улла в отчаяньи закрыла лицо руками.

Анубис дернул щекой.

— Теперь можешь наслаждаться своим остроумием, смертная. Надеюсь, оно того стоило. Все, довольно пустых разговоров — настало время для самого главного.

Он протянул руку вперед, к смотровому окну. Станция снова вздрогнула. Скрытые дорожки символов, которые до сих пор были видны только в ультрафиолете, сами собой засветились, как светодиодные ленты. Гигантский термоядерный реактор затрясся и начал разрушаться, словно нечто массивное затягивало его внутрь себя, разрывая оболочку на мелкие осколки. Яркие протуберанцы плазмы вспыхивали то тут, то там, как на поверхности звезды. Толстое бронированное стекло треснуло, не выдержав нагрузки.

А затем все стихло. На месте реактора плескалось звездное море. Несколько мгновений оно мягко пульсировало, как бы набираясь сил, а затем вспыхнуло, поглощая все вокруг.

* * *

Они оказались посреди бесконечной водной глади. Пиратская станция исчезла, оставив после себя только сияние космоса высоко над головой и его зеркальное отражение прямо под ногами. Вода ощущалась чем-то плотным, как стекло, и в то же время по ней то и дело проходила мелкая рябь, взбивая свежую пену из звездного света.

Поверхность океана вздулась и из-под нее неторопливо возникло огромное туловище крылатого морского чудовища, напоминающего помесь осьминога, дракона и человека.

— Я ЖДАЛ ТЕБЯ!

Рев этого страшного существа создавал ударные волны, от которых на звездном море вздымались многокилометровые цунами. Только благодаря божественному барьеру, который установил Анубис, их до сих пор не снесло и не раздавило насмерть этим ужасным приветствием.

Бог смерти вышел вперед и почтительно поклонился.

— Ваш покорный слуга готов исполнить вашу волю! Что прикажете, владыка?

— НА КОЛЕНИ!

Анубис решил не спорить и послушно встал на одно колено.

— НИЖЕ!

Бог мертвых нерешительно оглянулся на своих пленников, но все же выполнил приказ. Ох, не так он себе представлял первую встречу с великим Древним.

— ЕЩЕ НИЖЕ!

— Я не понимаю… К чему все это? — нахмурился Анубис.

— ЭТО ВОПРОС ТВОЕЙ ПОКОРНОСТИ, ЧЕРВЬ! ТЫ ГОТОВ СЛУЖИТЬ МНЕ ИЛИ НЕТ? ДЕЛАЙ, ЧТО ТЕБЕ ГОВОРЯТ, ИЛИ УМРИ!

Многочисленные щупальца чудовища поднялись вверх, закрывая собою небо, и не оставляя никаких сомнений в том, что очень скоро от них не останется даже мокрого места. Угнетенный таким недружелюбным обращением, Анубис оказался, практически, на четвереньках.

— А ТЕПЕРЬ ПОВТОРЯЙ ЗА МНОЙ: «ГАВ, ГАВ, ГАВ»!

Наступила гнетущая тишина.

— Ты не настоящий Древний, — покачал головой бог смерти, вставая с колен. — Кто ты такой? Назовись!

Фигура чудовища дрогнула и растворилась, а на его месте возникла уже знакомая девочка-навигатор.

— Ладно, ладно, просто шучу! — рассмеялась она. — Ну, чего вы так вытаращились? Уже и пошутить нельзя?

— Ты! Но как тебе это удалось? — спросил Анубис.

— Заманить тебя в ловушку? О, я обязательно все расскажу, — ответила девочка, становясь серьезной. — Но только не тебе. Твое время подошло к концу!

Пространство в нескольких местах треснуло и рваные разломы, напоминающие зубастые пасти какого-то невидимого чудовища, впились сразу во все конечности повелителя смерти. Поверхность моря пришла в движение, унося пленных зверолюдов прочь из опасной зоны. Анубис яростно заревел и начал увеличиваться в размерах. У него выросло еще четыре руки, в каждой из которых он держал по божественному артефакту. Из пасти монстра вырвался луч темной энергии, которым он пытался уничтожить ненавистную «девчонку». Но Киара лишь открыла перед собой еще один разлом, который жадно поглотил атаку.

— Даже если я умру, ты дорого заплатишь за эту дерзость, наследник Прометея! — процедил сквозь зубы Анубис, бросая на поверхность воды свое излюбленное оружие.

Посох стал стремительно увеличиваться в размерах, разделяясь и разрастаясь. Вскоре за спиной темного бога выросло настоящее змеиное дерево, которое извивалось и скалило свои пасти на молодого демиурга.

— Это ветвь Иггдрасиля? — удивилась девочка. — Где ты ее взял?

Вместо ответа Анубис обрушил на противника всю мощь своего арсенала. Аватару Кира приходилось постоянно перемещаться и открывать новые разрывы чтобы избежать атак сотен змеиных голов. Тем временем, дерево становилось все больше и больше.

— Селеста, отвлекись на минутку, нужна твоя помощь, — произнесла девочка.

Богиня лунного света сразу же явилась на зов, окружив их обоих непроницаемым барьером, который не смогли пробить даже удары хищного растения.

— Да что у тебя тут происходит? — удивилась она. — И почему ты в таком виде?

— Не важно. Я сумел заманить Анубиса в свое измерение, но он все еще тянет энергию из захваченных им миров через корни Иггдрасиля.

— А-а-а, ну тогда неудивительно, что на него объявили охоту свои же. Ты хочешь, чтобы я запечатала это деревце ненадолго?

— Да, — ответил демиург. — Я вообще-то не против сытной трапезы, но только не за счет чужих страданий.

— Понятно, — кивнула богиня. — Сейчас, только эвакуирую оттуда всех невинных.

Перед ней тут же возникла большая механическая сфера. Защитный купол исчез и одна из змеиных голов врезалась в гладкую поверхность Яблока раздора. Чудовищное дерево моментально затянуло внутрь, словно кто-то включил мощный космический пылесос.

— Нет! Что ты наделала, тварь⁈ — закричал Анубис.

— У тебя есть две-три минуты, — невозмутимо произнесла богиня, уменьшив сферу до размеров самого обычного яблока и внимательно вглядываясь в то, как черные нити, напоминающие гниль, начинают медленно разъедать артефакт.

— Да не протянет он так долго, — дернула плечами девочка.

Вокруг черного многорукого монстра начали появляться новые пространственные разрывы. Очень скоро все его тело было затянуто в безжалостную бездну и только голова, напоминающая морду огромного шакала, все еще оставалась на свободе.

— Нет, нет, пожалуйста! — взвыло чудовище. — Я готов на любые условия, давай просто поговори…

Пространственная пасть захлопнулась, не дав ему закончить фразу.

Селеста печально вздохнула и бросила взгляд на Яблоко раздора. Темная клякса, разъедающая артефакт, исчезла, оставив на нем что-то вроде надкусанного края.

— Поздравляю с апгрейдом, — хихикнула девочка, — теперь у тебя «Эппл».

Богиня взмахнула рукой и ветвь Иггдрасиля снова появилась перед ними в своей изначальной форме.

— Занятная вещица, — заметил Кир, разглядывая посох. — Позволяет перекачивать энергию между измерениями. Чем-то даже напоминает мой гримуар. И как только Система не убила Анубиса за такое читерство?

— Это пережиток старых версий, — пояснила Селеста. — С тех седых времен, когда наша вселенная сама нуждалась во внешней подпитке. Считается, что мировое древо было полностью уничтожено, но одна маленькая веточка, очевидно, уцелела.

— Забирай, — махнул рукой демиург. — Для меня она бесполезна, а тебе позволит встать со мной на один уровень, не рискуя потерять Библиотеку и место в пантеоне.

— Спасибо, — богиня кивнула, принимая опасный подарок.

— Ах, да, знакомься, это мои замечательные помощники, — девочка-аватар притянула к себе команду зверолюдов и представила каждого из них.

— Киара, это правда ты? — робко переспросила Улла.

— Да, да. Если не считать, что с самого начала внешность ребенка — это просто одна моя старая маска. Анубис убил лишь одного из моих клонов. Я ведь на самом деле демиург, ты же знаешь, что это такое?

Девушка кивнула.

— Но почему… почему мы не погибли? Или ты с самого начала была тем самым монстром-телепатом?

— Монстром? О нет, «зов Ктулху» существовал на самом деле, это была не иллюзия.

— Но как же тогда…

— Для этого нужно понимать принцип действия артефакта, который его псионики построили в нашей реальности, — пояснил демиург. — Он работает, как маяк, и пытается связаться с другим таким же маяком поблизости.

— Дай угадаю: ты подменил сигнал? — улыбнулась Селеста.

— Изначально я собирался просто уничтожить станцию, но после того как Анубис убил моего аватара, пришлось импровизировать. Любые манипуляции с артефактом он бы сразу заметил, так что я решил построить в междумирье еще две копии станции. Одна из них находилась очень близко к нашей реальности, а вторая — к измерению Ктулху. В итоге, когда все связи установились, Пожиратель получил очередной мир-пустышку, а Анубис добровольно влез в мою ловушку, да еще и в своем настоящем теле.

— Ловко, — кивнула богиня. — Времени-то хватило? Это же сколько он там копался?

— А вот это самое интересное. Анубис, оказывается, был очень даже падок на финальные злодейские монологи. Так что Гай вполне успешно заговаривал ему зубы, а Улла — так вообще молодец. Ты бы слышала, как она врезала этому шакалу! Высший класс, он аж позеленел от злости!

— И чуть не пожалела об этом… — смущенно призналась девушка.

— Да ладно тебе, ты же всю команду спасла! — горячо возразил демиург. — Я уже думал, что придется потом ваши души насильно вытягивать из Атмана, но из-за твоей выходки Анубис полностью изменил свои планы!

— И что с нами будет теперь? — спросил Гай.

— Вы получите двойные награды и отправитесь отдыхать, — ответила Киара. — Души ваших погибших притянуло к ретранслятору, так что они тоже вернутся к жизни. Ну а я останусь здесь — проследить, чтобы пиратская станция все-таки сгорела в атмосфере. Эту мерзость обязательно нужно уничтожить, иначе Ктулху ни за что не оставит нашу реальность в покое. Я до сих пор слышу его, гм, «заманчивые деловые предложения».

Взмах — и все они оказались на главной палубе корабля, прямо напротив огромного экрана, через который было видно, как массивная конструкция, едва не ставшая для них смертельной ловушкой, замедляет свой ход, направляясь вниз.

— Улли! Ты жива! — стоявший неподалеку фенек сразу же бросился обнимать любимую.

— Ави! Да, все в порядке, Киара как обычно всех перехитрила.

— Ну, я в этом почти и не сомневался. Прости за то что я…

— Ничего, я все понимаю, ты хотел, как лучше. Анубис в любом случае нашел бы способ скрыться среди команды.

— Я облегчу твою совесть, — заявил гепард. — Десять нарядов вне очереди!

— Так точно, капитан!

— Ну Га-а-ай!

Пока компания зверолюдов обменивалась поздравлениями и колкостями, Киара с Селестой наблюдали за тем, как проклятая станция превращается в огненный шар, сгорая в верхних слоях атмосферы газового гиганта.

— Не жалеешь о своем решении? — спросила богиня. — Легенды — штука ненадежная, а вдруг вы и правда смогли бы договориться?

Демиург покачал головой.

— Некоторые «ящики» лучше никогда не открывать, как ты и сама знаешь. Гиперреальность — это не только безграничные возможности но и ни с чем несравнимые опасности. А если мы не в состоянии побороть собственную жадность, то и нам самим там делать нечего.

Пылающая станция уже превратилась в яркий метеор, оставляя за собой длинный след.

— К тому же, если мои догадки верны, очень скоро здесь появится совсем другой Древний, — с улыбкой заметил он. — Так что лучше тебе поскорее вернуться домой.

— Погоди, ты считаешь, что Йог-Сотот тоже заглянет «на огонек»? Почему ты раньше мне не сказал⁈

— Эм-м-м, ты же Системный бог. Разве тебе можно соваться в гиперреальность?

— Дело не в этом. Там, в междумирье, застрял кое-кто очень важный для меня, я даже хотела попросить тебя позаботиться о ней. Но ветвь Иггдрасиля все меняет! Теперь я просто обязана попытаться ее спасти! А с дурацкими штрафами Системы я как-нибудь да разберусь.

— Ну тогда, присоединяйся, — пожала плечами девочка, протягивая подруге темно-фиолетовый клинок. — Правила ты наверняка и без меня знаешь — детское тело, никаких воспоминаний, одно божественное оружие. Сделаешь все сама, или тебе помочь?

— Мне не впервой, — со вздохом ответила Селеста, на глазах молодея и превращаясь в еще одного ребенка.

— Миленько, — скорчила уважительную гримасу Киара, смерив ее взглядом. — Как думаешь, мы подружимся?

— Ну, если только глотки друг другу не перегрызем при первой встрече, — пожала плечами мини-Селеста, направляя катану прямо себе в грудь.

— Это вряд ли, — махнула рукой девочка.

Яркая точка в последний раз вспыхнула и исчезла, растворившись в недрах огромной планеты. Смех и разговоры стихли. Зверолюды замерли, как будто время остановило для них свой ход. Киара взмахом заставила их исчезнуть в более безопасном месте и приставила к виску странный бластер с круглым светящимся контейнером вместо прицела.

В космосе стал разворачиваться странный фрактал, напоминающий живое существо со множеством глазных яблок.

— И в горе и в радости, да? — хмыкнула Селеста, крепко сжимая рукоять катаны.

— И чтобы даже смерть не смогла разлучить нас, — кивнул Кир, давя на курок.

А затем вселенная снова свернулась в одну бесконечно плотную точку.

Глава 25 Алиса в зазеркалье

— Мастер, вам пора вставать!

— Немо, еще пять минуточек!

Кажется, у меня дежавю. Я вскочил, протер глаза. Точнее, попытался — никакой опоры под моей спиной не оказалось, и вместо того, чтобы сесть, я стукнулся головой о какую-то твердую поверхность и, зашипев от боли, медленно поплыл в противоположную сторону.

Невесомость? Что за черт⁈

Я зажег тусклый магический огонек. Какая-то темная и тесная каморка. Койка, столик, стальные шкафы-ячейки, как в фантастических фильмах. Минимализм. На мою комнату совсем не похоже! По спине пробежал холодок. Последнее, что помню, — это как после неудачной попытки запуска искусственного спутника и личного знакомства с архонтом я завалился спать. Но на бочку, которую я пытался вывести на орбиту, это тоже совсем не похоже. Скорее уж на каюту корабля из какого-нибудь Стар-трека. Повертев головой, я обнаружил и огромный иллюминатор, через который виднелась темнота открытого космоса и десятки изломанных, разорванных в клочья космических судов.

Что за шуточки, Рафира⁈

— Немо, что это за место? И как я сюда вообще попал?

— Простите, мастер, информация о данном помещении отсутствует. Информация о том, как вы здесь оказались, также отсутствует.

Я моргнул. Ну точно, дежавю.

— Так, погоди, ты же должна была следить за обстановкой, разбудить меня, если произойдет что-то необычное!

— Подтверждаю. Задание выполнено. Рада быть вам полезной, мастер!

— Вот оно что… — я задумался. — Ты успела засечь что-нибудь необычное? Порталы, всплески энергии, появление посторонних в комнате?

— Ответ отрицательный. Мы просто перенеслись сюда, без какой-либо видимой причины.

Ну вот, приехали. Очередное «неожиданное пробуждение» непонятно где и для чего. Так, ладно, удивляться и выяснять причины я еще успею. Богатый опыт подобных приключений подсказывает мне, что в первую очередь сосредоточиться на выживании. Ну и кладбище кораблей за окном как-то совсем не внушает оптимизма. Судя по всему, мы находимся на точно таком же судне, а значит, и оно в любой момент может быть уничтожено. А, судя по отсутствию освещения в каюте, за этими переборками уже прямо сейчас вполне может царить глубокий вакуум…

— Немо, что нам вообще доступно? Орб, Ариэль, рельсотроны?

— Ответ отрицательный.

Да-а-а, не густо. Похоже, рассчитывать я могу только на собственные силы. И хоть после убийства Абырвалгара я порядком подкачался, две с небольшим тысячи единиц маны — это, прямо скажем, не густо для нынешних условий. С другой стороны, я же на космическом корабле нахожусь. И даже если он уже наполовину разрушен, здесь наверняка можно будет найти какие-нибудь источники энергии.

Взвесив все «за и против», я принялся тратить драгоценные мегаджоули. Во-первых окружил себя кинетическим барьером и сферой удержания воздуха — на случай всяких внезапных происшествий. Во-вторых использовал недавно освоенную магию Гравитации, чтобы вернуть тело в горизонтальное положение. Третий шаг потребовал чуть больше усилий — с помощью магии холода я создал довольно большой шар сжиженного воздуха и поместил его в оболочку Светового щита, привязав заклинание к импровизированному артефакту, сделанному из стальной пластины, оторванной от кровати. Если за дверью моей каюты действительно вакуум — такая предосторожность вовсе не будет излишней.

Ну и последний штрих — нормальное освещение. А то мороз по коже от этой мрачной атмосферы и гнетущей тишины. Волей-неволей ждешь какого-нибудь скримера, что поджидает тебя за очередным поворотом. Вот только я тут же пожалел о своем решении. Под ярким светом магических огней выяснилось, что комната выглядела очень странно, словно здесь недавно бушевала какая-то пространственная аномалия на манер «портала на четыре тысячи сторон», которую учинили мы с Грэмом. Многие предметы интерьера имели неправильную форму, смешивались друг с другом, образуя жуткие гибриды или вовсе торчали в неподобающих местах, как бы «проходя через текстуры». Ох, не к добру это!

На треугольной кровати лежал небольшой чемоданчик (к счастью, совершенно нормальный) и записка, которую я тут же осторожно развернул.

'Извини, что отрываю тебя вот так, без предупреждения и объяснений, но с этим кризисом никто, кроме тебя, справиться не способен.

П. С. Следуй за белым кроликом — она все знает.'

Неужели Рафира все-таки решила заставить меня по полной отработать полученную авансом Магию гравитации? Проблема в том, что с творчеством Льюиса Кэррола эта дама не знакома, и бросаться отсылками на «Алису» вроде бы не должна. Случайное совпадение? Не верю. Скорее уж, это дело рук того, кто с самого начала отправил меня в этот мир. Но хоть бы предупредил, что это за кризис такой и с чем мне придется иметь дело. Терпеть не могу, когда со мной играют втемную! Вот неужели так сложно заранее все объяснить и просто договориться по-человечески?

Осторожно открыв футляр, я обнаружил странный артефакт в мягкой подкладке из материала, напоминающего поролон. Что-то вроде пистолета, только на месте прицела торчала крупная колба с какой-то светящейся субстанцией. Я глянул на показания «Оценки» и чуть было не уронил челюсть на пол.

* * *

[ «Межпространственная портальная пушка».

Тип — артефакт. Класс — божественный. Аспект — гиперреальность.

Форма — пистолет. Владелец — Киара.

Описание: этот предмет может создавать порталы со смещением в четвертое измерение, позволяя перемещаться в локальных окрестностях гиперреальности.

Уровень заряда: 3.6 петаджоулей.

Свойства:… ]

* * *

Охренеть! Портальная пушка, да еще и с какими-то модификациями для путешествий… в параллельные реальности⁈ Еще один довод в пользу того, что Рафира не имеет никакого отношения к моей внезапной «командировке». Здесь пахнет очень серьезным читерством. Божественный класс артефакта! Петаджоуль — это сколько вообще? Десять в пятнадцатой степени? Если вычесть шесть нулей, соответствующих приставке «мега», получается, что внутри этой штуковины — три с половиной миллиарда единиц маны! Да чтобы добиться такой плотности энергии понадобилась бы, как минимум, антиматерия! Так, погодите-ка.

Я внимательно всмотрелся в светящуюся колбу. Странная субстанция действительно висела в невесомости и совершенно не касалась стенок сосуда, удерживаемая множеством незнакомых мне барьеров. По спине снова пробежал холодок липкого ужаса. Если этот неказистый пузырек случайно повредить — жахнет так, что даже Хиросима покажется детским фейерверком… К тому же, я так и не нашел способа использовать эту энергию для собственных нужд. Обидно.

Осторожно спрятав записку и бомбу на антивеществе в мягкие недра футляра, я отправился вперед, к выходу из каюты. Для начала, проделал лазером крошечное отверстие наружу. Предчувствия меня не обманули: остатки воздуха, которые я не смог сжать в свой «шарик» с легким свистом улетучивались из каюты. Несколько минут провозился с запорным механизмом двери, выясняя принцип его работы. Наконец, повинуясь Магии металла, створки распахнулись.

Коридор выглядел странно — он сжимался, скручивался и вилял, словно корабль был детской игрушкой из папье-маше, которую сперва скомкали, а потом аккуратно расправили, кое-как выровняв мятые углы. Хуже всего, что это относилось не только к форме — отделка стен и предметы интерьера тоже плавно меняли цвет, форму, размер и даже материал, из которого они были сделаны. Сюр! Как будто кто-то решил нарисовать сай-фай иллюстрацию в стиле Сальвадора Дали.

Даже дверные проемы часто обрывались на середине или вовсе представляли собой узкую изогнутую полоску, через которую ни одно нормальное существо не смогло бы протиснуться, кроме, разве что, разумных червей из «Людей в черном». Но я сильно сомневался в том, что эти двери были спроектированы специально для них. Здесь однозначно произошло что-то очень-очень стремное, и это как-то связано с гипер-портальной пушкой, которая лежит у меня в футляре.

На стене обнаружился план палубы корабля, но особого доверия к нему я не питал. Хотя бы потому, что в нескольких местах линии разрывались, словно несколько разных чертежей разрезали на куски, а потом склеили и скопировали изображение с получившегося гибрида на новенький лист бумаги.

Немного прогулявшись, я добрался до первого тупика. Коридор резко обрывался, словно часть корабля отрубили по диагонали чем-то очень острым, вроде портала. Осторожно приблизившись к «входу» я заглянул за угол, и удивленно почесал затылок. Мало того, что в разрезе корабль выглядел еще более эклектичным и лоскутным, так еще и сам срез был аккуратно покрашен разноцветной краской, словно этот безумный обрыв был с самого задуман именно таким. Нельзя, ох, нельзя поручать проектирование сложной техники нейросетям! Вдалеке виднелось еще несколько похожих судов — искореженных, разорванных и мозаичных. С этой стороны их было даже больше, чем я сумел разглядеть из своего окна.

Однако, повернув голову, я обнаружил кое-что гораздо более страшное, от чего у меня тут же пересохло в горле, а волосы на загривке встали дыбом.

В темноте космоса висело НЕЧТО. Огромная серая фигура, напоминающая осьминога с множеством глазных яблок, которая медленно вращалась и меняла свои очертания. Ее окружала целая стая более мелких спутников, каждый из которых выглядел примерно так же. Что-то вроде фрактала, но только подвижного, и судя по движениям щупалец, хватающих близлежащие корабли, вполне живого, разумного!

Я спрятался за переборкой, тяжело дыша. Свят, свят, свят! Никогда не был религиозным человеком, но в такие моменты рука непроизвольно тянется ко лбу — совершать крестное знамение. В фильмах и играх я всякого повидал, но одно дело — экран, и совсем другое, когда ты понимаешь, что эта штуковина реальна и находится совсем рядом, буквально, в паре сотен метров!

Но что что вообще такое, мать вашу⁈ Пришелец? Аномалия? Ожившая «серая слизь»? Неопознанная хтонь из самой задницы вселенной? Одна версия хуже другой! И этот кризис я должен тут за кого-то решать? Я на такое не подписывался!

Понятно теперь, почему меня сюда забросили безо всякого предупреждения. Ни за какие коврижки, мыслимые и немыслимые, я бы не согласился расхлебывать эту кашу!

Стало трудно дышать. Паника — худший враг космонавта. Я выпустил немного воздуха из своего «баллона», освежая атмосферу. Да, не самый дальновидный поступок, но мне сейчас точно не до бережливости. Нужно срочно выбираться отсюда! И желательно так, чтобы эта тварь ничего не заметила… Легче сказать, чем сделать!

Ладно, будем решать проблемы по порядку. Для начала следует отыскать рубку корабля и выяснить, можно ли оживить его оттуда. Вдруг тут есть какой-нибудь гипердвигатель, как в Стар-треке, и можно будет быстро улизнуть? Хотя, если бы все было так просто, все эти корабли наверняка уже давно убрались бы восвояси.

После нескольких минут блужданий я наконец обнаружил нужный люк. Небольшое отверстие, пробитое в нем, показало, что внутри есть кислород, который мне очень не хотелось бы терять, так что я не пожалел маны и установил перед дверью воздушный барьер. Можно было бы проникнуть внутрь порталом, но я не представляю, как чудище отреагирует на такие фокусы. Гравитационные колебания даже мне почувствовать под силу, что уж говорить об этой кракозябре.

Наконец, дверь распахнулась и я обомлел: на полу лежала девочка, чуть старше меня самого. Но самое ужасное — у нее в груди торчал темно-фиолетовый клинок, напоминающий японскую катану. Белые волосы, хвостики. Это и есть мой «белый кролик»? Час от часу не легче! Отбросив оцепенение, я подбежал, проверил пульс на сонной артерии. Слава богам, живая! Хотя, увидев меч, насквозь пробивший грудную клетку, я уже ни на что особо не рассчитывал. Да кто вообще мог сотворить такое с ребенком?

[ «Ночной кошмар».

Тип — артефакт. Класс — божественный.

Аспект — ловушка душ. Форма — катана, произвольная.

Владелец — Киара.… ]

Еще одна божественная вундервафля… Так, стоп. А какого тарантула эта штуковина ко мне привязана? Я же к ней даже не прикасался! Черт, тут столько непонятной дичи творится, что я даже удивляться толком не успеваю. Мой меч? Ну, пусть будет мой меч. Сейчас главное — попытаться девочке помочь, пока она совсем не испустила дух.

Присмотревшись, я обнаружил, что никаких следов крови вокруг раны нет, а белобрысая девчонка даже кое-как умудряется дышать. Осторожно потянулся за клинком, одновременно применяя самое мощное из доступных мне заклинаний лечения. Маны жалко, но лучше я лишний раз перестрахуюсь, чем буду потом в панике искать способ остановить фонтан крови, бьющий из груди ребенка. К моему удивлению, меч сам прыгнул мне в руки, не оставив на теле жертвы никаких ран, хотя никакой магии я не использовал. Должно быть, сработала хваленая «привязка». Ланти точно так же орудовала своим системным кинжалом, а божественный артефакт полюбому должен быть даже круче. Но нет, этого все равно недостаточно, чтобы я добровольно бросил уютный Теалос ради борьбы с неведомой хренью из глубин преисподней.

Девочка резко втянула носом воздух и открыла глаза. А затем одним резким движением выбила оружие из моих рук и спустя секунду я сам оказался прижатым к стенке, а хваленый «Экскалибур» уже оказался возле моего собственного горла.

— Ты кто такая? — грозно спросила белобрысая бестия. — И что тебе от меня нужно?

Сосредоточившись на клинке, я осознал, что все еще контролирую его и могу в любой момент повернуть против странной девчонки. А если попросить Немо симулировать движения Ариэль, как в тренировочных боях, то разница в мастерстве точно будет уже не такой большой. Но убивать безоружного «кролика» не хотелось, во всяком случае до тех пор, пока остается шанс на нормальный разговор. Автор записки упомянул ее не просто так, да и реакция на неожиданное пробуждение у каждого может быть своя своя. Не факт, что я отреагировал бы иначе, ну, будь у меня такая хорошая физическая подготовка.

— Спокойно, спокойно, — я показал открытые ладони в знак добрых намерений. — Я сама только недавно очнулась и ничего не понимаю. Мне от тебя ничего не нужно, кроме нормального человеческого отношения. Так что, может, уберешь в сторону мое оружие?

Девочка удивленно моргнула, сосредоточила взгляд на клинке и тут же отшатнулась, держа катану на вытянутых руках, словно это была какая-нибудь ядовитая змея.

— Извини пожалуйста, — она осторожно протянула мне артефакт. — Я не хотела на тебя нападать, это все дезориентация.

— Ладно, давай все начнем сначала, — согласился я, жестом притянув оружие к себе. — Меня зовут Киара. А ты…

— Селеста, — кивнула она и схватилась за голову. — Почему я… Проклятье, я не могу вспомнить, где была сегодня утром! Но при этом в памяти столько бесполезных знаний…

Возможно, причина в том, что у нее в груди торчал меч, вот только рассказывать ей об этом прямо сейчас, по-моему, не самая лучшая идея.

— Бесполезных? — заинтересовался я. — Насколько бесполезных?

— Да вот взять хотя бы этот корабль, — ответила девочка. — Мне знакома тут каждая деталь. Я знаю их название, назначение и даже принцип работы. Но когда пытаюсь вспомнить что-то личное — все в тумане. Как будто сто лет прошло!

«Она знает все» — тут же вспомнились слова из записки. Я изобразил недоверчивую улыбку. Правда что ли, все знает? И даже из моего мира? Да ну, как такое вообще возможно?

Короткий блиц-опрос показал, что да, действительно знает. И число «пи» до сотого знака после запятой, и шесть ароматов кварков (на самом деле восемь), и даже что будет, если смешать корень златоцветника и настойку полыни в одной небезызвестной вымышленной вселенной.

— А я прекрасно помню, что было утром, — ответил я. — Только это вообще ничего не объясняет. Десять минут назад я спокойно спала дома, в своей постели, после, скажем так, очень насыщенного дня. А потом очутилась здесь, внутри полуразрушенного корабля, да еще и чудовище какое-то снаружи крутится. Ты ничего об этом не знаешь?

— Чудовище? — Селеста нахмурилась. — Кое еще чудовище? И ты говоришь мне об этом только сейчас⁈

Я коротко описал увиденное и даже попросил Немо создать голограмму существа. И, судя по тому, как побледнела девочка, увидев тварь, и как с отсутствующим взглядом рухнула на ближайшую приборную панель, ей действительно известно, с чем мы имеем дело. Вот только знание это не сулит нам ничего хорошего.

— Этого не может быть, — бормотала она. — Нет, отец ни за что не бросил бы меня! Но даже ему не под силу… Разве что… Но что будет, если…

— Эй, ты в порядке? — спросил я, присаживаясь рядом. — Может объяснишь уже, что происходит? И что это за штуковина такая?

Девочка смерила меня равнодушным взглядом.

— Что толку, если я назову тебе имя? Даже среди богов немногие слышали о нем и верят в его существование. А единственный совет, который дается каждому, кто стал свидетелем его появления — это даже не «бежать», а просто смириться с тем фактом, что ты уже мертв.

Я слегка опешил от такого поворота, но все же не сдался.

— Ну а все-таки? Я понимаю, что имя — это просто имя, и само по себе оно ничего не дает. Но ты явно знаешь больше меня, так что давай, рассказывай. Надо же с чего-то начинать!

Селеста вздохнула и принялась объяснять.

— Обычно его называют «находящийся-за-краем». Собственно, именно так и переводится слово, которым его называют. Но прежде, чем я начну объяснять, скажи, ты вообще в курсе, что такое мультивселенная и гиперреальность?

Я уверенно кивнул. Может, я и не знаю, как именно все устроено «на самом деле», но концепция точно знакомая. Странно, конечно, ждать понимания таких вопросов от малолетки, на вид едва вышедшей из яслей, но обычные детишки не размахивают божественными катанами, ведь правда?

— Так вот, — невозмутимо продолжила Селеста, — твое чудовище — это единственное существо, которое способно прокладывать дорогу в гиперреальности. Нет, скорее всего, оно — и есть эта дорога. Ключ к бесконечному числу обитаемых вселенных и одновременно их Страж. Тот, кто не видит разницы между «там» и «тут», «до» и «после», и самое ужасное — между «было» и «могло быть».

Я вспомнил искореженные, деформированные коридоры корабля и мне сразу стало не по себе. Может, я и не бог, но могу понять, о ком (или о чем) сейчас идет речь. Вот только от этого понимания по коже снова побежали мурашки священного ужаса. Врата, ключ и страж врат… к самой бесконечности!

— Погоди, это что, Йог-Сотот?!!!

Глава 26 Хроники Амбера

— Так ты знаешь? — удивилась девочка.

— Только из легенд, — пожал плечами я. — И мне всегда казалось, что это обычная выдумка.

Некоторое время мы оба молчали, переваривая новость о грандиозных размерах той задницы, в которой оказались.

— И что, неужели нет никакого способа сбежать, телепортироваться? — уточнил я.

— Ты не понимаешь, — принялась объяснять Селеста. — В тот момент, когда это существо прошло сквозь нашу вселенную рядом с нами, мы уже были обречены. Оно вырвало нас из обычной реальности и утащило куда-то в параллельное измерение. Даже если ты сейчас попытаешься вернуться на родную планету, то это будет уже не она. В лучшем случае ты найдешь там фантомов, что слегка похожи на твоих друзей и близких. В худшем — чудовищ из самых страшных твоих кошмаров.

— У меня тут есть одна штуковина, — вспомнил я. — Может быть, она нам поможет?

И открыл футляр с гипер-портальной пушкой.

— Откуда это у тебя? — девочка удивилась и даже напряглась. — Создание подобных артефактов — серьезное преступление, которое жестоко карается Системой. Даже божество может запросто лишиться головы, если закроет глаза на ее существование.

Я втянул голову в плечи. Наверное, не стоило так легко открывать ей этот козырь. Впрочем, у меня попросту нет другого способа во всем тут разобраться.

— Да мне тоже хотелось бы знать! — пришлось призвать на помощь всю свою харизму, чтобы пройти эту внезапную проверку на «убеждение». — Говорю же, я просто очнулась в каюте неподалеку. А эта коробка уже лежала на кровати. И я понятия не имею, как она там оказалась. Ну так что думаешь, будет от нее хоть какой-то толк?

Селеста задумчиво покачала головой.

— Даже если мы сможем прыгать между реальностями, уйдет целая вечность, прежде чем нам удастся отыскать родную вселенную. Это как с тем твоим числом «пи»: допустим, ты нашел его с точностью до ста знаков после запятой. Но это все еще не само «пи» — а просто очередной фантом, пусть и очень-очень похожий. «Реальности» в таком числе будет не больше, чем в обычном сновидении. И так устроены все миры-обманки, окружающие нашу вселенную.

— Черт, — нахмурился я, оценивая аналогию. — А «знаков после запятой» — бесконечное количество, верно?

Получается, что вокруг каждой реальной вселенной возникает целый лабиринт из теней и отражений, который как бы защищает ее от вторжений извне — из других миров. Хм, занятно! Где-то я про такое уже слышал.

— В том-то и проблема, — кивнула девочка. — Даже демиурги, сумевшие создать свои карманные вселенные, могут путешествовать туда и обратно только с помощью специальных якорей. И очень тщательно их охраняют. Во всем мироздании лишь одно существо, — она указала на изображение Йог-Сотота, — способно находить «живые», настоящие вселенные, и свободно передвигаться между ними. Просто потому, что живет по ту сторону — внутри самой гиперреальности!

Я присвистнул. Теперь понятно, почему все наперебой твердят, что эта штуковина — и врата, и ключ, и хранитель врат. Скажем, на месте какой-нибудь молодой, новорожденной вселенной, мне бы очень не хотелось, чтобы старые и матерые чудища «из соседнего района», кошмарили мои неокрепшие обитаемые миры, где жизнь и культура, быть может, только-только зарождается. Или чтобы какая-нибудь зараза вселенского масштаба бесконечно и бесконтрольно распространялась по всему мультиверсуму, уничтожая все живое.

— Так, погоди, — зацепился я за очевидную несостыковку. — Но ты же откуда-то знаешь, как выглядит Йог-Сотот. И мифы о нем существуют даже на моей родной планете. Значит, кто-то уже видел его и сумел вернуться обратно!

— Не обязательно, — возразила Селеста. — Свет путешествует по вселенной тысячи лет. Достаточно вылететь за пределы светового конуса после его появления и посмотреть в достаточно мощный телескоп. Боги вполне на это способны. Другое дело, что ничего подобного не случалось уже тысячи лет.

— Так значит, мы обречены? — развел руками я.

Если я о чем-то и буду всерьез жалеть остатки своих дней, так это о том, что не сумел вовремя вернуть себе прежнее, мужское тело. Оказаться запертым до конца времен в безжизненной вселенной один на один с симпатичной, смышленой девчонкой и при этом самому оказаться девчонкой — это та еще подстава!

— Нет, — тряхнула головой Селеста. — Отец обязательно нас спасет, чего бы это ни стоило! Должен же быть хоть какой-то выход!

— А твой отец это… — осторожно поинтересовался я.

— Эм-м-м, я обычно стараюсь не трубить об этом на каждом углу, — девочка немного смутилась. — Так что, пожалуйста, держи это в тайне, ладно?

Я выразительно огляделся по сторонам и развел руками, аки растерянный Траволта. Было бы еще кому трубить — мы же с тобой не пойми где оказались, за пределами самой реальности!

— Это Гиперион, — пояснила девочка вполголоса, округлив глаза и слегка краснея.

Ого, а малявка-то, оказывается, птица непростая!

— Так, погоди-ка, — настал мой черед удивляться. — Я, конечно, не специалист по этим вашим пантеонам, но Гиперион же погиб сотни лет назад. Еще во время Великой войны!

— Как погиб… Почему, когда⁈

Девочка побледнела, ее дыхание участилось а глаза забегали. Уж не знаю, как работает это ее «всезнание», но она точно сейчас пытается во всем разобраться. Дочь Гипериона, ну надо же! А ведь я даже что-то такое слышал. В земной мифологии это Селена — богиня луны. И, кстати, у меня ведь тоже есть почти всезнающий друг, который точно читал все эти занудные религиозные трактаты.

— Немо, тебе знакомо имя Селеста?

— Подтверждаю, — отозвалась Ассистент. — Богиня Селеста — одна из погибших в Великой войне Титанов. В свое время ее называли Хранительницей знаний и Железным щитом доминиона. После смерти своего отца, Гипериона, считалась одним из основных претендентов на звание верховного божества, наравне с Прометеем и Океаном.

Настал мой черед бледнеть и тяжело дышать. Погибшая триста лет назад верховная богиня⁈ Вот тебе и «непростая птица»! Но почему тогда она выглядит и ведет себя, как ребенок? Конечно, можно списать все на встречу с потусторонним существом, не ведающим разницы между прошлым и будущим. Вот только… а вдруг все дело в том, что у нее в груди был этот самый клинок? Божественное оружие во многом похоже на Системное, а значит, оно может вырвать из жертвы саму душу. Или часть души — откатив ее сознание на многие сотни лет назад. Значит, настоящая, взрослая Селеста сейчас находится внутри… Ох, не к добру все это!

Кажется, мысли девочки текли в том же направлении. Селеста поднялась, ее взгляд стал обжигающе холодным. Конечно, она не вооружена, но что-то подсказывает мне, что недооценивать эту девочку не следует. Проклятье, нужно что-то придумать, срочно!

— Что ты сделала со мной, отвечай сейчас же! — в голосе Селесты звенела сталь.

— Ничего, клянусь! Я правда не знаю, как я сюда попала! Вот, я даже отдам тебе меч, если ты знаешь, как вернуть все обратно! Только подумай хорошо: как отреагирует Йог-Сотот на появление божества прямо у него под носом?

Девочка замерла. Задумалась.

— Хочешь сказать, мы специально сделали это с собой, чтобы Хранитель не счел нас угрозой?

Теперь уже мне пришлось ненадолго зависнуть, осознавая смысл сказанного.

— «Мы»⁈

Получается, не только Селеста потеряла свои воспоминания, но и я тоже⁈ Это… это как вообще произошло⁈

— Ну да, что ты так смотришь на меня? Как будто это я притащила сюда оружие божественного класса и запретный артефакт, один факт существования которого вынуждает любого системного бога бросить все свои дела, чтобы стереть в порошок и проклятого еретика, и богомерзкое изобретение!

— Проклятье, — я схватился за голову, переваривая свалившееся на меня откровение. — Я что, богом стал? Но когда, как? Ты что-нибудь об этом знаешь?

Ой, кажется, от стресса я забыл поддерживать свой «девичий образ». Ну, да и хрен с ним.

— Скорее всего, демиургом, — уточнила Селеста, деликатно игнорируя мою оговорку. — Будь ты богом, ты бы даже подумать не мог об этой штуковине, не говоря уже о том, чтобы ее изобретать или искать. Так что и в официальном списке богов тебя искать бесполезно. Скорее всего ты искусно прячешься за чьей-то спиной, не привлекая лишнего внимания. Вполне возможно — за моей.

— Думаешь, мы были союзниками?

— Либо союзниками, либо смертельными врагами, — равнодушно пожала плечами Селеста. — Иначе твой клинок не оказался бы у меня в сердце.

— В записке, которую я нашел после пробуждения, был намек — искать тебя, — кивнул я.

А ведь получается, что то послание я написал сам себе!

— Непонятно только, на кой тебе сдался Йог-Сотот, — нахмурилась девочка.

— Мне?

— Ну не мне же! — огрызнулась она. — Обычным богам в гиперреальность вообще путь заказан. — Это все ваши, демиурговские штучки.

— Да я ни за что не стал бы… — попробовал оправдаться я.

— Ладно, забудь, — махнула рукой Селеста. — Будем считать, что мы оба отправились сюда по собственной воле, и были при этом в здравом уме, я надеюсь. Хотя бы потому, что считать иначе — значит не уважать самого себя. Но еще это значит, что у нас был какой-то план. Есть идеи?

— Да как обычно, — я дернул плечами и направился к терминалу управления кораблем. — Выжить и выяснить, с чем имеем дело. — А там видно будет. Раз мы не оставили себе никаких специальных инструкций, значит, они и не требуются.

Я влез на «капитанское кресло» и не без опаски бросил взгляд на приборную панель. Как и ожидалось, здесь царил полнейший хаос — такое впечатление, что кто-то тщательно нашинковал разноцветные кнопки а затем снова собрал из них какую-то безумную мозаику, после чего старательно нагрел ее до жидкого состояния. Никаких шансов, что эта штуковина будет нормально работать!

— Попробуй использовать свою портальную пушку, — подсказала Селеста.

Я бережно извлек из футляра опасное устройство, повертел в руках. Всего одна кнопка, ну надо же! Вообще-то я люблю минимализм, но в данном случае это уже откровенный перебор! С сомнением переспросил девочку:

— И как ты себе это представляешь?

Она почесала затылок.

— Ну, подумай сам: в плоском мире портал — это просто линия. В трехмерном — плоскость. А как будет выглядеть четырехмерный портал?

Хм, а ведь она права. Такой портал должен быть трехмерным, то есть занимать какую-то область пространства!

Выстрел — и панель управления обволокло каким-то темно-синим полем, словно ее завернули в полупрозрачную упаковочную обертку. Кроме того, изображение захваченного порталом объекта появилась внутри капсулы с антиматерией. Голограмму окружали какие-то навигационные линии и символы. Впрочем, ничего сверхъестественного, обычные кватернионы*. Осторожно прикоснувшись к сфере, я обнаружил, что могу вращать ее. Так вот для чего нужна эта непрактичная штуковина, заменяющая прицел!

(прим.: кватернионы — система чисел, которые используются для представления ориентации и поворотов объекта в пространстве).

Стоило немного повернуть сферу — и в реальном мире мозаичный узор кнопок и индикаторов на корабельном терминале стал резко меняться. Да и сама панель тоже стала трансформироваться, словно ее сделали не из стали, а из воды, или, как минимум, ртути.Взрыв мозга! Одно дело видеть такое где-нибудь в компьютерной игре, и совсем другое — видеть, как меняется реальный предмет. Вот значит, как выглядит проекция четырехмерного объекта на наш трехмерный мир!

Насколько я понимаю, при появлении Йог-Сотота, он случайно или намеренно развернул наш корабль в четвертом измерении, отчего «альтернативные версии» судна перемешались между собой. Однако, с помощью своей пушки я тоже могу свободно крутить выбранные предметы там, «в зазеркалье», возвращая им изначальную форму и назначение. А что, полезная штуковина!

После непродолжительной мини-игры в «найди правильное положение шарика» мне удалось добиться симметричного и нормального положения кнопок, без каких-либо искажений. Светодиодные индикаторы тут же принялись приветливо нам подмигивать, загорелся экран и подсветка. Ура, нормальность восстановлена! Я бросил победный взгляд на свою союзницу. Селеста тоже во все глаза таращилась на работу гиперпространственной пушки. Держу пари, что даже этой всезнайке не доводилось раньше видеть таких фокусов.

— Интересно, а можно тем же способом весь корабль в норму вернуть? — задумчиво пробормотал я.

— Потратим слишком много энергии, — помотала головой девочка. — Да и не факт, что оно нам надо. Особенно учитывая возможные протесты со стороны «монстра».

Наконец, консоль, которая представляла собой что-то вроде компьютера, полностью включилась. Я не без опаски приступил к изучению незнакомого интерфейса. К счастью, все было организовано предельно просто и интуитивно понятно, вплоть до того, что иконки находились именно там, где я ожидал их увидеть. Честное слово, как будто сам делал! Впрочем, так оно наверное и было на самом деле. Но это значит, что здесь наверняка найдется и…

Предчувствия меня не обманули: я быстро отыскал магический «вай-фай», с помощью которого Немо смогла буквально за несколько минут просмотреть основные разделы базы данных и получить исчерпывающую информацию о строении корабля и способах его восстановления. Более того, обо всех технологиях, которые были доступны моей «старшей версии».

— Бинго! — с улыбкой произнес я и подошел к стене, доставая меч из ножен.

— Эй, ты чего удумал? — удивилась Селеста, создавая вокруг себя барьер для удержания воздуха.

Несколько размашистых движений (божественный клинок кромсал толстые стальные переборки, словно это была бумага) — и к моим ногам упала тяжелая металлическая пластина. Но стоило немного поколдовать над ней с помощью портальной пушки, и поверхность обломка ожила — от нее отделилось несколько шестиногих роботов-пауков, напоминающих репликаторов из «Звездных врат». Под руководством Немо эти шустрые малыши тут же принялись разбирать остатки своей «скорлупы», используя металл для создания еще одного собрата.

Я мысленно похвалил самого себя-будущего за находчивость. Действительно, таким роботам-ремонтникам совершенно неважно, насколько сильно испорчен корабль. До тех пор, пока у них есть подходящее сырье, они всегда смогут вернуть его в работоспособное состояние. Правда, придется немного подождать, пока популяция роботов как следует подрастет. К тому же, для этого потребуется гораздо меньше энергии, чем если бы я пытался вернуть судно к жизни непосредственно с помощью портальной пушки.

Проблема с источником питания тоже решилась очень просто. Вращая сферу с антиматерией на портальной пушке я случайно обнаружил, что всю эту конструкцию можно повернуть вниз, вокруг оси ствола, на манер магазина с патронами. После такой трансформации у оружия появился нормальный прицел, а подсветка сменилась с голубой на красную, как бы, намекая на переключение в боевой режим. Немо тут же сообщила о подключении нового накопителя энергии весьма нескромного объема. Да, будь у меня такой в начале войны — и армия Абырвалгара не дошла бы даже до границы империи Гензо!

В этом режиме с помощью сферы можно было регулировать мощность оружия. Но нажимать на курок, даже ради пробы, я так и не решился. Хотя бы потому, что главной единицей измерения, которые были на ней указаны, оказались килотонны и мегатонны. Ну да, если одного грамма антиматерии достаточно, чтобы уничтожить целый город, тестировать эту штуковину в замкнутом пространстве полуразрушенного корабля — не самая умная затея. В общем, пополнив запасы маны, я осторожно перевел этот карманный генератор катастроф в «безопасный режим» и снова спрятал — от греха подальше.

Конечно, репликаторы не смогут восстановить все системы корабля. Некоторые узлы, вроде компьютеров и термоядерного реактора, нам придется ремонтировать самостоятельно, если конечно, не хотим, чтобы корабль несколько раз полностью перестраивался, превращаясь в фабрику по производству разных комплектующих.

Так что нам пришлось снова отправиться на исследование «безумных лабиринтов», чтобы отыскать интересующие нас узлы. Селеста притихла — похоже местная атмосфера тоже давила на ее нервы.

— Ты в порядке? — поинтересовался я, разбираясь с очередной четырехмерной головоломкой.

— Просто пытаюсь привыкнуть к новым возможностям. Я могу получить ответ почти на любой вопрос, но…

— Это не совсем твоя память, да? — озвучил я свою догадку.

Она кивнула.

— Попробуй сосредоточиться на личных воспоминаниях, — посоветовал я.

— Когда я была совсем маленькой, — подумав, произнесла она, — отец подарил мне щенка снежного армарока, чтобы научить ответственности и показать, что такое верность. Малыш рос вместе со мной, и участвовал во всех шалостях и играх, что мы затевали вместе с сестрами. Но однажды все пошло не по плану. Мы сбежали из дома, чуть не угодили в лапы Талурианским террористам. Щенок пытался защитить нас, но…

Селеста печально опустила взгляд.

— Сочувствую.

— С тех пор я поклялась, что не позволю беззащитным страдать из-за чужой глупости.

— Ну, кое-что ты помнишь, это уже хорошо, — попытался я ее подбодрить.

— Ты не понимаешь, — покачала головой Селеста. — Я знаю эту историю потому, что о ней было множество статей в прессе. Но я совсем не помню клички своего питомца…

Да уж, наверное это совсем непросто — не помнить своего прошлого и изучать его вот так — по смутным обрывкам воспоминаний и сквозь призму скандальных газетных заголовков (ну или как там вообще у них новости распространяют). Я открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь утешительно-подбадривающее, однако в этот момент корабль содрогнулся от мощного удара, который едва не повалил нас на пол.

— Что происходит? — девочка схватилась за протянутую руку, стараясь удержать равновесие. — В нас стреляют?

— Не похоже, — покачал головой я, сверяясь с данными от репликаторов. — Скорее всего, корабль столкнулся с чем-то. Пошли поглядим!

Я распахнул двери, попутно стараясь удержать в ловушке как можно больше воздуха, и потянул свою спутницу в сторону большого иллюминатора. Еще одно столкновение сотрясло корпус корабля под нашими ногами. Но едва мы бросили взгляд наружу, как все стало на свои места. Изломанных кораблей стало гораздо больше — они заполняли уже почти все обозримое пространство. К тому же обломки больше не висели на месте, но поворачивались и притягивались друг ко другу, словно кто-то невидимый играл с ними в многомерный «тетрис». А задачка-то, должно быть, не из простых, ведь осколки имели самые разные формы и размеры. Стальные, каменные, деревянные и даже стеклянные — честно говоря, я уже совсем не уверен, что это действительно космические судна. Скорее уж, обломки рандомных сооружений, заброшенные сюда из других мест, реальностей а возможно даже времен, чем черт (а точнее, Йог-Сотот) не шутит?

— Как думаешь, там, внутри этих штуковин, тоже есть кто-то живой? — задумчиво пробормотала Селеста.

Сильно подозреваю, что подобное сейчас происходит не только здесь, но и вообще по всей вселенной, в которой мы оказались. Эта тварь создает целое измерение, битком забитое лоскутами, вырванными из других реальностей. И, получается, что в каждом из них сидит по демиургу? Жесть! Понятно теперь, почему всех «вежливо попросили» временно отказаться от своего могущества. И как только нас не расплющило? Ну да, если равномерно распределять массу в зацикленном пространстве, то никакого центра притяжения просто не возникнет.

— Знать бы еще, для чего нас всех сюда собрали, — задумчиво отозвался я.

На самом деле она права. До сих пор мы «выживали» в своей темнице только вдвоем. Да и то, едва не прикончили друг друга при первой встрече. А что случится, если мы столкнемся с каким-нибудь «монстром» из другой вселенной?

— Держи, — я протянул катану Селесте. — Все равно ты обращаешься с мечом гораздо лучше меня.

— А как же ты?

— Не переживай, я не собираюсь сидеть без дела, — усмехнулся я, открывая футляр с портальной пушкой.

Нет, конечно, я не собираюсь пользоваться боевым режимом — я же не сумасшедший. Но и обычный «сдвиг по фазе» вполне можно использовать, как оружие. Особенно, если очень точно настроить параметры выстрела с помощью Немо. Правда, если мы встретимся с хозяином этого места, то все это будет совершенно бесполезно.

Словно в подтверждение моих мыслей, в коридоре раздался скрежет металла.

— Немо, тащи сюда всех репликаторов, живо! — скомандовал я.

Но было уже слишком поздно — серые щупальца быстро заполнили помещение, поглощая все на своем пути, и наступила тьма…

Глава 27 Зов Ктулху

Я очнулся, лежа на твердом камне. Так, ну и куда меня занесло на этот раз?

Передо мной, на сколько хватало глаз, простирался огромный прямоугольный город, утопающий в зелени. Со всех сторон его окружали массивные стены, на фоне которых люди казались жалкими букашками. Просторные улицы и площади, которым позавидовали бы многие современные города, десятки величественных кораблей, стоящих на причале в порту, циклопические постройки ступенчатой формы. Похоже, что я и сам стою на вершине какой-то огромной башни или храма. Это Ультерин? Нет, я сейчас точно не в своем «родном мире», а учитывая обстоятельства, скорее всего это вообще не наша вселенная. Судя по архитектуре, это место ближе всего к земному Вавилону, с той лишь разницей, что древний город был построен на реке Евфрат, а не на морском побережье.

Я обернулся и на мгновение потерял дар речи. Прямо на меня пристально смотрело осминогоподобное чудовище, словно вышедшее из самого ужасного кошмара. К счастью, это оказалась всего лишь фреска, панорамное изображение на одной из полукруглых стен храма. Мое почтение художнику — эта штука настолько ошеломительная, что я даже не сразу понял, что смотрю на обычную картину. Хотя, не такую уж и обычную, судя по тому, что у меня на загривке волосы дыбом встают, когда я пытаюсь к ней приблизиться. Даже с закрытыми глазами! Неподалеку обнаружилось каменное сооружение, напоминающее плоский очаг. Черт возьми, да это же настоящий тофет, то есть место для жертвоприношений. Не нравится мне все это!

Не зря, ох не зря, Йог-Сотот переместил меня именно сюда. Впрочем, изображение явно посвящено не ему и больше всего напоминает мне канонического Ктулху. А еще интуиция подсказывает, что хорошо бы отыскать того, кто оставил здесь сей сомнительный «шедевр». Нет, только не говорите, что это и есть мое задание — остановить вторжение очередного межпространственного хтоника в эту реальность! Я же обычный э-э-э… А вот даже затрудняюсь сказать, кто. Особенно по меркам этого мира.

Ладно, что нам вообще доступно? Я осторожно похлопал себя по бедру. Так, гипер-портальная пушка при мне, а значит, и оружие, потенциально сравнимое с ядерным. Вряд ли им можно взаправду уничтожить одного из Древних, но это уже кое-что. Божественная катана осталась у Селесты. Ну, хоть магия доступна. А благодаря информации, полученной из базы данных корабля, я даже смог создать небольшое пространственное хранилище, чтобы спрятать свое оружие. Убедившись, что все работает, как положено, я отправился на экскурсию по городу.

Но стоило мне спуститься по ступеням вниз, как дорогу мне преградили мне двое стражников, одетых в кожаные нагрудники поверх длинных серых туник. Вооружены они были короткими копьями. К сожалению, Оценка не работала, так что я не мог точно определить их силу. Но интуиция подсказывала, что особой опасности для меня они не представляют. Что ж, по крайней мере здесь люди живут, а не какие-нибудь чудики четырехрукие. Конечно, я мог бы сразу убраться подальше с помощью портала, вот только место и время моего появления явно были выбраны не случайно, так что я решил поглядеть, что из этого выйдет.

— Шакану, мен-лу, ту салам-ма! — грозно произнес один из охранников, направляя на меня оружие.

Ну вот, еще один чужой язык. Мне, конечно, не впервой налаживать контакт с аборигенами, но, боюсь, обстановка для этого не совсем подходящая.

— Спокойно, я просто мимо иду, расслабьтесь, — ответил я на русском, демонстрируя открытые ладони.

Стражники переглянулись. Конечно, они не поняли ни слова, но не молчать же мне — пусть лучше думают, что я какой-нибудь потерявшийся турист.

— Ниншу, маан-лу, инакеш! — один из них достал веревку, явно намереваясь меня связать.

Я покачал головой. Посещение тюрьмы и разбирательства с местной полицией в мои планы сейчас точно не входят. Во всяком случае, до тех пор, пока Немо не расшифрует местный язык.

— Так, лучше посторонитесь ребята, или я за себя не отвечаю, — спокойно предупредил я их, создавая область с повышенной гравитацией.

У стражников округлились глаза.

— Шах-лама, нун, шах-лама! — испуганно повторяли они, пятясь назад.

— Вот, вот, — кивнул я. — Шах-лама вам самим сейчас инакеш устроит, так что лучше ниншу отсюда подобру-поздорову!

Тут нас всех отвлек чей-то крик:

— Шу-тар, шу-тар! Нин гу, хаши-ла!

По ступенькам к нам спешила молодая девушка в грязной одежде. Уборщица? Нет, на фартуке заметны пятна от краски, так что скорее всего она — художник. Не удивлюсь, что именно она и нарисовала тот самый портрет Ктулху на вершине зиккурата. Ну, или по крайней мере, знакома с тем, кто это сделал. Так что в любом случае, познакомиться с ней — моя первоочередная задача.

Я тут же старательно принялся изображать перепуганного ребенка.

— Спасите, тетенька! Эти дядьки меня связать пытаются! А я ничего не сделала, я просто заблудилась!

Конечно, слов моих она не понимает, но сейчас это и не важно. Немного магии — и по моим щекам текут почти настоящие слезы. Выкусите злыдни, вот оно, мое самое страшное оружие — милые, заплаканные глазки обиженной малолетки.

Несколько минут стражники и художница ругались на неизвестном языке. Солдаты без конца твердили свое «шах-лама», но девушка, похоже, ни на йоту им не верила и катила на них бочку с упорством портового грузчика-стахановца. И, подозреваю, вовсю использовала его же лексикон. В общем, девка — огонь! А с виду и не скажешь — стройная фигурка, невинный взгляд, черные косы на плечах а-ля Уэнсдей. Разве что одежда грязная, но это можно списать на рабочую обстановку.

В конце концов, девица схватила меня за руку и повела вон из храма, игнорируя протесты служивых. Я не удержался и показал им на прощание язык. Надеюсь, в этом мире значение этого жеста не слишком отличается от нашего.

Через несколько минут мы добрались до выхода из величественных садов храмового комплекса. Правда, это были не парадные ворота, а какой-то потайной служебный ход. Кажется, через него сюда доставляли провизию, стройматериалы и прочие ресурсы.

Убедившись, что нас никто не видит, девушка принялась за расспросы. Но, понятное дело, никакого разговора у нас не вышло. Слишком мало информации для внятного анализа языка. Мне бы по городу погулять хоть пару часов, тогда, может, сумею разобрать хоть что-нибудь. Я, как мог, попытался жестами донести эту мысль своей спасительнице. Тяжело вздохнув, художница кивнула, а затем положила руку на грудь и произнесла:

— Шадара.

Это ее имя? Ну спасибо, хоть не зубодробительное. Чего только стоят те же Навуходоносор или Набопаласар!

Шадара завела меня в какую-то служебную пристройку и начала раздеваться. А-а-а, похоже, ей просто нужно сменить рабочую одежду. Я вежливо отвернулся. Черт бы побрал меня-старшего, ну почему ты с самого начала не сделал меня мальчишкой? Это же наверняка было в твоей власти! Правда, просыпаться в чужом теле было бы не слишком-то комфортно. Да и к новой комплекции пришлось бы долго привыкать. Ой, а вдруг я настолько свыкся с женским обликом, что ношу его до сих пор? Мрак… Нет, надо верить в себя, я бы никогда так не поступил!

Порывшись в шкафу, девушка протянула мне какие-то тряпки. Ах да, мой внешний вид тоже привлекает слишком много внимания. Ну вот и славно — меньше поводов еще раз угодить в тюрьму за воровство одежды.

Прогулка по восточному базару — это особый род развлечения. Особенно когда речь идет о портовом мегаполисе, куда стекаются товары и торговцы, буквально, со всех краев земли. Ковры и наряды, пряности и драгоценности, инструменты и краски — если вы не смогли найти что-то на рынке Эриду (так назывался город), то скорее всего такой вещи просто не существует в природе. Особенно приятно, что здесь можно быстро пополнить свой разговорник на пару десятков тысяч слов, причем, совершенно бесплатно!

Судя по всему, этот мир находится на стадии городов-государств, каждый из которых обладает собственной армией, и поклоняется какому-то определенному божеству. В случае глобальной войны, города объединялись между собой, чтобы противостоять более сильному противнику, образуя временные альянсы. Их религия тоже сильно походила на верования древних шумеров, вплоть до того, что даже имена богов были мне смутно знакомы. К примеру, покровителем города было благосклонное к людям морское божество — Энки. Странное совпадение, как для чужой вселенной, но я, если честно, уже ничему не удивляюсь.

Я подергал Шадару за рукав, уводя ее от прилавка с драгоценными камнями.

— Обманщик, — лаконично сообщил я ей, бросив взгляд на тучного продавца, что слащаво улыбался нам.

Девушка вздернула брови.

— Почему ты так решила? — удивилась она. — И вообще, с каких это пор ты говоришь на нашем языке?

— Быстро учусь, — пожал плечами я. — Азурит — это медная руда. А в этих булыжниках меди нет совсем. Краска из них не получится, ты зря потратишь деньги.

— Ладно, — она растерянно похлопала ресницами. — Тогда пойдем, мы и так тут задержались, — и повела меня прочь.

— Ну что, рассказывай, — продолжила она, когда мы покинули шумный базар. — Откуда ты, где твои родители, и как ты вообще оказалась в храме Абзу*?

(прим.: шумеро-аккадское божество подземных вод.)

— Сложные вопросы, — я покачал головой. — Я пришла из очень далекого места, и вернуть меня родителям ты не сможешь. Скажем так, я здесь с особой миссией.

— Так это правда? Ты действительно «шах-лама», джин⁈ — поразилась Шадара, воровато озираясь по сторонам и уводя меня в укромный уголок парка.

— Можно и так сказать, — я уклончиво кивнул. — Не то чтобы я могла любые желания выполнять, но кое-какие фокусы мне доступны. Так что «обидеть» меня довольно сложно, не беспокойся.

— Ты же не шутишь? — девушка округлила глаза. — В такое довольно трудно поверить, знаешь ли!

Вместо ответа я просто зажег в ладони магический огонь. Шадара испуганно прикрыла рот ладошкой и снова огляделась, удостоверившись, что за этим представлением больше никто не наблюдает.

— О, нет, эти идиоты уже наверняка доложили обо всем жрецам! — всплеснула руками она, вспомнив недавний инцидент.

— Нас ждут неприятности? — поинтересовался я.

— Не знаю, — честно ответила Шадара. — Я постараюсь убедить их, что это обычное недоразумение. Но лучше тебе пока спрятаться в безопасном месте и делать вид, что ты — обычный ребенок.

Я почесал затылок. Согласятся ли стражники признать, что им просто почудилось? Я использовал не так много силы. Так что это лишь их слово против слова нашего «Леонардо» с косичками. В любом случае, сбежать от властей мне скорее всего не составит труда. Я еще не разу не видел, чтобы кто-то применял здесь магию или демонстрировал настоящие, рабочие волшебные артефакты. Да и реакция Шадары говорит сама за себя. Хотя, вполне возможно, что местные жрецы обладают какими-то способностями. Но мне сложно представить, что кто-либо из них сумеет доставить мне больше хлопот, чем какой-нибудь там Абырвалгар. А вот угроза проникновения Ктулху в эту реальность беспокоит меня гораздо больше. Вряд ли великий Йог-Сотот стал бы размениваться по таким мелочам, как разрушение одной-единственной планеты, ведь правда?

— Кстати, а тот рисунок на вершине зиккурата — это же твоя работа? — спросил я, пока мы направлялись к дому художницы.

— Ты про изображение Абзу? — удивилась она. — Наверное, кроме тебя его еще никто не видел — я не люблю показывать заказчикам незаконченную работу. Ну и, что думаешь? Круто же получилось, правда?

— Круто — не то слово. Я чуть дара речи не лишилась, а ведь меня совсем непросто впечатлить, — признался я. — Как тебе вообще пришло в голову что-то настолько ужасное?

— Не знаю, — смутилась Шадара. — Иногда мне снятся… своего рода кошмары. В детстве я даже нарисовала несколько набросков прямо во сне. Порой я черпаю вдохновение из них, когда мне нужно рисовать всяких чудовищ.

Замечательно! А о том, что это могут быть не «просто кошмары» и что через тебя нечто ужасное пытается проложить дорожку в этот мир ты не думала? Впрочем, приставать к девушке с нравоучениями я не собирался. Да и откуда ей вообще знать о таких вещах в мире, где даже магии нет? Вторжение — моя забота и мне же придется разбираться со всем этим безобразием. А что касается кошмаров — неплохо было бы заглянуть и в них, благо, соответствующая способность у меня тоже имеется. Хорошо быть джином!

Возле дома Шадары уже выстроилась целая делегация из стражников и вельмож. Мы несколько минут наблюдали за ними из соседнего переулка, но уходить эти товарищи, по всей видимости, не собирались.

— Если хочешь убежать, лучше сделать это прямо сейчас, — вздохнула художница. — Я просто скажу, что отвела тебя к родителям.

— Ой, да что они мне сделают? — отмахнулся я. — Пойдем вместе, мне даже интересно посмотреть, чем это закончится. У вас тут хоть кто-нибудь магией владеет?

— Ну, — задумалась она, — астрологи умеют предсказывать метеоритный дождь. А жрецы Мардука призывает небесный огонь в день его рождения. Правда, они делают это в храме, за закрытыми дверями но…

Я скорчил кислую мину.

— Звучит не очень впечатляюще. Пойдем!

У ворот дома стоял шум и гвалт, не хуже, чем на городском базаре. Несколько групп вельмож в разноцветных одеждах с жаром делили шкуру непойманного джина, то бишь, меня. Некоторые из них носили ужасно длинные шапки, похожие на католические митры, насколько я понял, это представители духовенства. У остальных на головах были обычные восточные тюрбаны. Они были настолько увлечены своим спором, что даже не заметили нашего приближения.

— Именем Энки, мы требуем выдать подозреваемую!

— Это внутреннее дело храма, вы не имеете права вмешиваться!

— Все, что угрожает безопасности города, находится в юрисдикции оракула!

— Совет астрологов требует открытого расследования и присутствия независимых наблюдателей. Вы не можете игнорировать интересы союзников, это возмутительно!

— Да погодите вы, мы даже не знаем, появится ли она здесь. Может их уже и нет на этом свете!

— Что здесь вообще происходит? — звонкий голос Шадары заставил всех замолчать.

Вперед выступил пожилой мужчина в самой огромной шапке, которой мог бы позавидовать даже Кэрроловский Шляпник, и развернул какой-то свиток.

— По указу его святейшества Уршанаби, великого оракула Сиятельного Энки, признается следующее: художницу по имени Шадара считать виновной в совершении деяний, которые угрожают общественному укладу в Великом городе Эриду. Все органы исполнительной власти призваны немедленно арестовать ее, подвергнув заключению под стражей.

Ого. Я-то думал, эти ребята по мою душу пришли, но оказывается, их целью была Шадара. Нет, они все правильно делают, ведь именно художница представляет главную опасность для этого мира. Но я никак не ожидал, что местные так быстро разберутся в ситуации. Видимо, их направляет некто, весьма сведущий в подобных вопросах.

— Все ее творения, будь то живопись, скульптуры или документы, созданные ею лично или при ее участии, подлежат конфискации и последующему уничтожению. Это решение должно выполняться в независимости от ущерба, нанесенного благоустройству Великого города Эриду.

— Что⁈ — девушка покачнулась и выронила сумку с продуктами. — Это какая-то шутка?

— Пленнице строго запрещается иметь доступ к пишущим инструментам, таким как кисти, краски, перья и резцы, а также острым предметам, с целью исключения возможности использования крови в качестве чернил. Условия ее заключения должны строго соответствовать этому указанию.

Вельможа поклонился и спрятал свиток.

— Но за что? Почему? — взгляд девушки стал стеклянным. — Все мои труды… Чем я заслужила такое?

— Боюсь, это моя вина, — вздохнул я, выступая вперед.

— Осмелюсь спросить: уважаемая, вы и есть тот самый джин? — уточнил «Шляпник» и, получив мой утвердительный кивок, продолжил. — Владыка Уршанаби настоятельно просит вас посетить храм Сиятельного Энки и приглашает на аудиенцию.

— Одно условие, — я веско поднял палец. — Шадара находится под моей защитой и отправится на аудиенцию вместе со мной. Или последствия вам очень не понравятся.

Я снова увеличил гравитацию, чтобы окружающие ни на секунду не усомнились в серьезности моей угрозы. Вельможа побледнел и покачнулся. Стражники напряглись и схватились за оружие, но Шляпник остановил их жестом.

— Прошу вас, госпожа, — он снова низко поклонился, едва не уронив свой потяжелевший головной убор. — Мы люди подневольные, и не смеем ослушаться приказов оракула. Даю вам слово, пленнице не причинят вреда, пока вы не придете к соглашению.

— Ладно, — подумав, согласился я. — Но я сам проведу ее до храма, и вы должны удвоить нашу охрану. Сейчас она — самый важный человек в этом городе. Нет, во всем мире! Надеюсь, это понятно?

— Конечно, — кивнул вельможа.

— Я? О чем это вы? — спросила девушка, вытирая слезы. — Может объясните уже, что происходит⁈

— Объясню по дороге, — ответил я. — Пойдем.

Нам предоставили карету. Правда, двигалась она очень медленно, подстраиваясь под темп пехотинцев, которые нас охраняли.

— То, что ты видишь по ночам, это не просто сны, — принялся объяснять я, благоразумно отгородив нас звуковым барьером. — Это зов. С твоей помощью это чудовище, пытается проникнуть в ваш мир, чтобы поглотить его.

— Абзу? — смутилась девушка, — но разве Энки не победил его?

Я потер переносицу.

— Так, ладно, слушай. Я использую имена богов, просто чтобы тебе было легче меня понять. Но на самом деле вам угрожает нечто гораздо, гораздо более ужасное. Все ваши боги и герои ему — на один зуб. Оно с радостью сожрет все — и землю, и небо, и даже звезды. Не только ваш мир, но и вообще все миры, до которых только сможет дотянуться!

— Так значит, та фреска, которую я рисовала во сне… — она схватилась за голову.

Во сне? Проклятье, я сразу должен был догадаться, что она рассказала мне только часть правды! Местные жители не владеют магией, но это не отменяет того факта, что она здесь работает. А значит, обладая нужными знаниями, вполне можно соорудить нечто очень-очень опасное.

— Да, скорее всего, это врата. Точнее, маяк, который позволит монстру найти вашу реальность. Ему не хватило лишь последнего штриха, топлива, — я выразительно посмотрел на художницу.

— Тофет? — ужаснулась Шадара, потирая рукой собственное горло.

Я хмуро кивнул. Насколько я знаю, таким артефактам всегда требуется амальгама для активации. И, будем надеяться, я найду способ сделать это не причинив художнице вреда.

Девушка поежилась и втянула голову в плечи. На ее лице застыли ужас и отвращение.

— О, Мардук, что же я натворила?

— Ты не осознавала, что делаешь, — я пожал плечами. — Меня больше беспокоят те, кто сделал заказ и позволил тебе заниматься этим на вершине храма.

— Так ты думаешь… Что у меня были «сообщники»?

Я хмыкнул. Все-таки хорошо быть выходцем с Земли! Перечитав столько детективов, фантастики и мистики ты уже просто не можешь не замечать определенных закономерностей. Действительно, разыскать чужую вселенную в лабиринтах ее отражений — непростая задача. Сам Ктулху, каким бы могущественным он ни был, не может делать это в одиночку. Допустим, его многочисленные миньоны сумеют отыскать в гиперреальности отголоски обитаемого мира. Что им делать дальше?

По-хорошему, им нужен мощный источник псионических сигналов, которые будут чувствовать все одаренные сновидцы этой планеты, ведь именно сны — это то, что связывает нас с гиперреальностью. Так что ответ достаточно прост: найдя очередную жертву, служители Ктулху строят возле нее еще один Р’льех*! И изо всех сил капают на мозги местным жителям до тех пор, пока те сами не проложат дорожку пожирателю миров. Так вот, что скрыто на изнанке этого мира! И вот зачем Йог-Сотот, хранитель гиперреальности, отправил меня сюда. Чтобы стереть эту погань с лица мультиверсума!

(*прим.: Р’льех — затонувший город древних в рассказах Говарда Лавкрафта, под которым спит Ктулху, и откуда транслируются его ужасные видения.)

Карета вздрогнула. Я с опозданием осознал, что барьер, не дающий посторонним подслушивать наши разговоры, мешает нам слышать, что происходит снаружи. Поспешно развеял магию. По ушам тут же ударил лязг металла и звуки выстрелов. Стоп, здесь что, есть огнестрел? Недолго думая, я накрыл нас дополнительным Щитом. Очень вовремя — раздавшийся взрыв оттолкнул нас и разнес в щепки верхнюю часть кареты.

На мостовой лежало множество изувеченных тел стражников. Прохожие в панике разбегались по соседним переулкам. Нас окружили четверо воинов в футуристичной броне, напоминающей костюм Железного Человека, с плазменными винтовками в руках, при поддержке доброй дюжины летающих дронов. Ого… Вот тебе и низкоразвитый мир без магии и технологий!

Драться, договариваться или бежать — вот в чем вопрос.

Глава 28 Интерстеллар

Я достал портальную пушку из пространственного хранилища и выстрелил в одного из нападающих. Правда, противника окружал какой-то энергетический кокон, но это его не спасло — портал в «зазеркалье» просто открылся по контуру барьера и выбросил бойца прочь из этой реальности. Его товарищи тут же открыли шквальный огонь по нашему кинетическому щиту, который почти сразу лопнул, так что я, не теряя времени, схватил Шадару за руку и выстрелил в нас самих.

А вот это было опасно! Еще бы чуть-чуть — и наши с Шадарой личные щиты тоже не выдержали бы нагрузки. Эти ребята явно били на поражение и не собирались вести с нами разговоры. Хорошо, что я прихватил с собой «языка» — справиться с одиночкой должно быть гораздо легче.

Изнанка города почти не отличалась от оригинала — сдвиг «по фазе» был небольшим. Космодесантники пропали, как и трупы гвардейцев. Единственный противник, что попал сюда чуть раньше нас, удивленно вертел головой. Я тут же обновил нашу защиту и отправил в него целый ворох снарядов с самонаведением, проверяя его силовое поле на уязвимость к разным стихиям. Потом сообразил, что эта защита, скорее всего, не имеет никакого отношения к магии и переключился на телекинез. Вырвал винтовку из рук бойца, подбросил беднягу в воздух и несколько раз от души приложил его мордой о брусчатку мостовой. Ничего, жить будет. А нечего было в ребенка стрелять!

Убедившись, что враг уже не сопротивляется, принялся методично срывать с него хай-тек доспехи, попутно проводя сеанс обратного инжиниринга. Ну, то есть попросту разбирал броню на составные части, выясняя, как она устроена. Винтовка тоже не избежала этой участи и быстро превратилась в облако витающих в воздухе деталей. Судя по анализу Немо, технологический уровень у этих ребят выше земного, но заметно отстает от того, что мы видели на космическом корабле. Может, они — гастролеры из другого мира?

— А что произошло? Куда все подевались? — робко спросила Шадара, выглядывая из-за моей «широкой спины», за которой она пряталась все это время.

Любопытство взяло верх и она внимательно наблюдала за моими манипуляциями. Ну да, не каждый день увидишь «джина» в действии!

— Остались там, где и были. А вот мы отправились в другую реальность. Здесь они нас не достанут.

— И что мы будем делать теперь?

— Для начала, допросим пленника. Ты раньше таких видела?

— Нет, — художница помотала головой. — А разве они не джины?

— Это вряд ли, — пробормотал я, изучая крошечный проектор, который передавал изображение со встроенного в костюм компьютера прямо на сетчатку глаза.

Под слоем помятых титановых пластин и сервоприводов обнаружился пилот: молодая девица с короткой стрижкой, да еще и в каком-то обтягивающем трико, напоминающем термобелье. Хм, везет же мне на симпатичных девчонок! Или может, я неосознанно выбрал ее среди товарищей из-за более женственного силуэта? Своего рода «прицеливание по Фрейду», хе-хе. Честное слово, я не специально! Если бы знал, что внутри дама, обошелся бы с ней помягче. А то ведь получается, что я ее украл, избил, связал и раздел (одеждой ей служил экзоскелет) — о боги, как же низко я пал!

Немного магии — и пленница пришла в сознание. Попыталась вырваться, но каменные кандалы крепко удерживали ее на месте. Яростно щелкнула челюстью, правда, без какого-либо видимого результата.

— Что-то потеряла? — улыбнулся я, вертя в руках вырванный зуб с ядовитой капсулой.

Ну конечно, я сразу проверил такую возможность, попаданец я или кто?

— Нет, нет, только не это! — застонала она. — Можете делать со мной, что хотите, чудовища, я ничего вам не скажу!

— Ой, да расслабься, я уже давно смотрю записи с твоего костюма, — махнул рукой я. — Но можешь сэкономить нам всем время, если подскажешь, как напрямую поговорить с твоим боссом через эту штуку.

Судя по видеорегистратору экзоскелета, наши диверсанты служили Мардуку и всего полчаса назад находились на подземной базе под каким-то крупным городом в нескольких сотнях километров от нас. Там они сели в самый настоящий самолет-невидимку и использовали свои супер-костюмы, чтобы приземлиться в заданной точке, причем, без каких-либо парашютов. Настоящие космодесантники! Выходит, в этом мире уживаются сразу два общества разного уровня развития?

— Что? — пленница удивленно перевела взгляд на витающие в воздухе детали своего «волшебного доспеха». — Так вы — один из богов? Но я думала…

Хм, судя по ее реакции, речь все-таки идет о кучке тиранов, которые выдают себя за богов-покровителей, и имеют полный контроль над технологиями. Возможно, их сознания даже загружены в компьютер или что-то типа того. Дурацкий костюм не самоуничтожился только потому, что мы сейчас в другой реальности и сигналы от ее «босса» сюда попросту не доходят. Скорее всего, этих ребят спугнуло мое внезапное появление в их мире, гравитационные колебания или что-то в таком роде.

— А ты думала, что мы — свихнувшиеся культисты, которые хотят захватить весь мир? — развеселился я. — Скорее всего, такие тут тоже есть, но встреча с ними нам еще предстоит.

— Один из богов? — в разговор вмешалась Шадара. — О чем это она? Разве ты — не джин?

— Джин? — фыркнула пленница. — Вранье, никакой магии не существует!

— Существует! — вспыхнула Шадара. — Я своими глазами видела!

— Дура ты, и слушаешь обманщицу!

— Да как ты смеешь!

Я схватился за голову.

— Так, все, прекращайте этот балаган! Я не джин и не бог, понятно? И ваши боги — не боги, и моя магия — не магия, так же как «Абзу» — не настоящий Абзу! Правители веками врут вам всем, чтобы сохранить свою власть, а я не могу сейчас тратить драгоценное время, отведенное на спасение этого мира, чтобы разнимать вас и бороться с вашей безграмотностью, понятно? Если хотите жить — просто идите за мной и не мешайте делать мою работу!

Девушки притихли. Кажется, это было грубо. Но я правда не могу сейчас заниматься разборками и объяснениями. События развиваются гораздо быстрее, чем я предполагал, а значит, в первую очередь нужно защитить фреску с изображением Ктулху. Очевидно, что в на этой планете действует сразу несколько фракций и некоторые из них хотят попросту уничтожить непонятную угрозу. Но это всего лишь полумера — ужасные сновидения будут продолжать сводить людей с ума и рано или поздно все повторится снова.

Вот почему мне во что бы то ни стало нужно добраться до корня проблемы, а это невозможно без Шадары и ее ужасного «граффити». И цена провала недопустимо высокая, ведь в противном случае единственный способ защитить все остальные миры этой вселенной — полностью уничтожить планету, попавшую под влияние Ктулху! С этой точки зрения, иметь в запасе оружие, сопоставимое с ядерным арсеналом целой страны — не такая уж излишняя предосторожность.

Под удивленными взглядами девушек я спрятал в хранилище детали разобранной брони и открыл портал, ведущий на вершину храма.

— Не может быть! — выдохнула пленница. — Настоящая червоточина! Да кто ты такая⁈

— Я — это я. Просто зовите меня Киара, ладно? — пробурчал я.

Предчувствия не обманули: на месте массивной полукруглой стены, которая стояла здесь всего пару часов назад, осталась лишь каменная крошка и мелкий строительный мусор. Не думаю, что ее уничтожили, скорее всего, просто перенесли в другое место — целиком или по кирпичикам, в зависимости от того, какая именно сторона этим занималась. Лично я ставлю на культистов, ведь только им с самого начала было доподлинно известно, что это за штука, и какую ценность она представляет.

— Ты знаешь, кто мог это сделать? — обратился я к пленнице.

Она помотала головой. Ну да, если им приказали нас убить, то и стеллу они должны были просто уничтожить.

— Шадара, если бы ты хотела спрятать от всех что-то большое, куда бы ты это перенесла?

Художница задумалась.

— Говорят, что под городом есть катакомбы, но я никогда там не бывала. Они огромные и в них легко заблудиться.

— Знаешь, где найти вход?

Девушка кивнула.

Можно переплавить технокостюм, сделать пару десятков репликаторов, и отправить их на разведку. Но не факт, что наша фреска находится именно в подземелье. Вполне возможно, что ее выкрал кто-то из псевдо-богов. И кто знает, возможно культисты смогут активировать рисунок даже без Шадары. В общем, мне в любом случае придется просить помощи у местных. Энки, покровитель этого города, не напал на нас сразу и даже пригласил меня на переговоры, так что можно начать с него. Правда, с тем же успехом это может быть и какая-то ловушка, а значит…

— Немо, можешь взломать систему управления экзоскелета так, чтобы контролировать его удаленно, как наших марионеток?

— Подтверждаю, это возможно.

Отлично. Значит, запасаемся попкорном и железом для создания репликаторов, а затем снова отправляемся на «изнанку», желательно в дом Шадары, чтобы поближе посмотреть на ее детские рисунки. И хорошо бы еще с ней переспать, эм-м-м, ну то есть, глянуть на ее сновидения.

* * *

Его святейшество Уршанаби, великий оракул Сиятельного Энки сидел в приемном зале и нервно барабанил пальцами по подлокотнику трона. С каждым новым донесением ситуация выглядела все хуже и хуже. А ведь все начиналось так безобидно! Схватить и допросить двух девчонок — ну что может быть проще?

Таинственная гостья даже согласилась на переговоры, но по пути во дворец на них напали боевики Мардука, после чего и те, и другие куда-то пропали. Жрецы храма Абзу тоже исчезли, вместе со злосчастной фреской своего «покровителя». Остается только гадать, помог ли им сам джин, или кто-то из внешних врагов. Из всех повелений Энки оракулу более-менее удалось выполнить лишь самое бесполезное — сбор всех рисунков и произведений художницы. Но даже его визирям было понятно, что это — не более, чем банальная предосторожность.

Очевидно, происходит что-то очень серьезное, раз стеллариты наплевали на свой пакт о секретности и начали в открытую применять оружие на поверхности. Но проклятый интриган Энки, конечно же, до последнего не станет раскрывать все карты, даже если над городом вот-вот вырастет ядерный гриб.

Внезапно прямо посреди зала распахнулось полукруглое «окно» из которого вышел один из десантников Мардука. Уршанаби сразу же вскочил, выхватывая спрятанный в подлокотнике бластер. Массивный трон за его спиной зашевелился, трансформируясь в напичканного оружием боевого робота. Сердце забило бешеный набат. Если война стелларитов уже началась… неужели это последние минуты его жизни?

— Погоди, не стреляй, — раздался в наушнике голос Энки. — Это не гвардия Мардука, это наш джин.

— Настоящая червоточина! — позволил себе удивиться оракул, не опуская, впрочем, оружия. — Так она действительно владеет магией?

— Любая достаточно развитая технология неотличима от магии, — равнодушно ответил экзоскелет звонким детским голосом. — Вам ли не знать этого, уважаемый «оракул»?

— И то правда, — согласился Уршанаби. — Так что же привело к нам столь высокоразвитое существо, о достопочтенный «джин»?

Гостья задумалась.

— Если коротко, то вы чуть было не открыли дверь существу настолько опасному, что уничтожение всей вашей планеты — это «меньшее из зол» в сравнении с угрозой его появления. И, да, теперь он будет продолжатьсвои попытки бесконечно. Меня отправили сюда, чтобы решить эту проблему на корню.

Оракул нервно сглотнул. Интуиция его не подвела — угроза, нависшая над городом, нет над всем миром, была совсем нешуточной. Никогда прежде эти древние стены не слышали настолько ужасных, безжалостных угроз. Уничтожить планету? Это на самом деле в ее силах? И хуже всего, что она открыто говорит о том, что пришла сюда не по своей инициативе, а значит, за ней стоит кто-то еще более могущественный!

— Однако, — продолжила незнакомка, переходя к «прянику», — ужасного исхода можно избежать, если через ту же самую дверь я смогу попасть на противоположную сторону и уничтожить то устройство, которое воздействует на жителей вашего мира. Я понятно изъясняюсь?

— А где гарантия, что ты справишься и не впустишь это отродье в наш мир? — проскрипел роботизированный трон за спиной оракула.

Похоже, великий и ужасный Энки решил, наконец, лично вмешаться в разговор.

— О, тут вам со мной повезло, — хихикнул девичий голос. — Мы сделаем все это из параллельной реальности!

Стальные створки шлюза, отделяющего тронный зал от входа в подземный бункер, святое святых, где скрывалось настоящее тело стелларита, с шумом распахнулись. Уршанаби проводил взглядом гостью, отгоняя назойливую тоску о доме. Что ж, нельзя быть правителем «чужой страны» — такова цена, которую приходится платить каждому оракулу.

* * *

Под храмом Энки обнаружился лифт, ведущий в подземный бункер. Пока мы спускались, сквозь прозрачные стенки капсулы мне удалось разглядеть лаборатории, фабричные линии, гидропонные фермы и множество других помещений, в которых работали люди в разноцветных комбинезонах. Судя по всему, здесь живут и трудятся как минимум, несколько тысяч человек!

— А к чему вся эта секретность? — поинтересовался я. — И почему вы не делитесь технологиями с жителями поверхности?

— На то есть причины, — ответил из динамиков голос Энки. — Могущественные враги из космоса, которые могут появиться в любой момент, и уничтожат нас всех, если обнаружат следы нашего присутствия.

— Печальная история. И что, ничего нельзя сделать?

— Это война. А мы — всего лишь раненые солдаты, которые по мере сил исполняют волю своей Матери. В любом случае, без нее мы не можем покинуть звездную систему или дать отпор другим Ульям.

Так-так, если я правильно понимаю его туманные намеки, есть корабли-носители, которые способны путешествовать между звездами, а местные псевдо-боги — это пилоты сбитых истребителей, которым удалось приземлиться на планету.

Лифт остановился. У входа меня встретил робот. Что-то вроде поздних версий моей Ариэль, но только без кожаной оболочки, так что спутать ее с настоящим человеком было бы невозможно. Он провел меня на большую смотровую площадку. Оказалось, что вся эта многоуровневая махина была выстроена вокруг большой цилиндрической шахты, не менее сотни метров в высоту, внутри которой стояла самая настоящая ракета. Габаритами она не уступала, пожалуй, ни Сатурну-5, который помог человечеству добраться до Луны, ни даже более современному «Старшипу». На самой вершине, под полузакрытом обтекателем, виднелась зеленая ребристая конструкция треугольной формы, больше похожая на инопланетный корабль, чем на нормальный спутник. К ней, по специальной эстакаде, тянулось множество проводов и труб.

— Погодите-ка, так вы — не человек? — наконец, догадался я.

— И никогда не был им, — развел руками робот. — Но без помощи ваших соплеменников построить пусковую установку было бы невозможно. Так что я отдаю им этот долг, по мере своих скромных возможностей.

Очуметь! Теперь дурацкие теории о том, что древние храмы и пирамиды служили взлетно-посадочными площадками для космических кораблей, выглядят уже не такими безумными.

— Перейдем к делу. Вы знаете, куда пропала фреска из храма Абзу?

— К сожалению, нет. Мои агенты просканировали ее и ничего не нашли. А к тому времени, как я переосмыслил ситуацию и осознал ее важность, она уже исчезла. Полагаете, что отступники могут открыть червоточину и без помощи одаренной?

— Точный принцип работы Маяка мне неизвестен. Но полагаю, что это возможно, если они смогут собрать достаточное количество человеческих жертв.

— Вот как. Я прикажу Уршанаби усилить патрули, — кивнул робот.

— Шадара предположила, что фреску разобрали и перенесли в катакомбы.

— Мои агенты уже прочесывают подземелья. Однако это может занять много времени. К тому же, там много скрытых проходов, которые непросто обнаружить.

— Я могу с этим помочь, но мне нужны материалы для создания разведчиков — медь, сталь, алюминий, подойдет любой металл с хорошей проводимостью.

— Хорошо. Но боюсь, мне придется попросить вас об ответной любезности.

Где-то наверху раздался грохот.

— В чем дело?

— Мардук только что объявил мне войну. Его боевики уже штурмуют храм на поверхности.

— Ладно, разберусь, — махнул рукой я и открыл портал в тронный зал оракула.

Уршанаби умело отстреливался от нескольких космодесантников, прикрываясь выросшими из пола каменными колоннами. Его оживший трон носился по залу, как дикий зверь, щедро поливая противников пулеметным огнем.

— Не стрелять, — приказал один из нападающих, заметив меня. — У них заложник! Что ты задумал Энки? Отвечай!

— Тридцать четыре целых, шестьсот семьдесят девять тысячных, — произнес я, улыбаясь про себя. — Сто двенадцать целых, триста тридцать семь тысячных. Девяносто.

Вот что значит, переговорщик восьмидесятого левела. Хорошо иметь в кармане железные аргументы!

— Чего⁈ И что это должно значить?

— Ваш повелитель знает ответ на этот вопрос, — спокойно ответил я. — Это местоположение вашей базы с точностью до сотни метров. Теперь пусть он сам назовет любые координаты, но только чтобы в радиусе десяти километров не было никого живого. Хочу наглядно донести до вас кое-какую важную информацию.

Десантник приложил руку к уху и послушно принялся называть цифры. Ну а я, в своем настоящем теле, перевел портальную пушку в боевой режим и настроил ее на минимальную мощность. Рано или поздно мне пришлось бы испытать эту штуковину, чтобы понимать, действительно ли я могу с ее помощью уничтожить Р’льех, и какая сила взрыва для этого потребуется. Как только десантник закончил говорить, Немо распахнула портал и убедилась, что это просто безлюдный участок пустыни.

— Сложите оружие, или вас ждет то же самое, — пригрозил я напоследок и нажал на курок.

Вспышка была такой мощной, что даже через небольшое окошко, которое я открыл на высоте нескольких километров, прошло достаточно излучения, чтобы привести в негодность все экзоскелеты, которые штурмовали храм, включая и мой собственный. По пустыне пронеслась ударная волна, снося все на своем пути, а над местом взрыва выросло большое грибовидное облако. Как и ожидалось, высвобождение такой огромной энергии не слишком отличалось от «обычного» ядерного взрыва. Я театрально дунул на дуло, хотя никакого дыма в нем, конечно же, не наблюдалось. Зачетная пушка, однако! Чувствую себя межгалактическим бандитом. Жаль только, что она почти бесполезна в обычной стычке.

Без поддержки сервоприводов своих тяжелых костюмов, бойцы Мардука едва могли пошевелиться, так что очень скоро их связали и переправили вниз, для допроса и, надеюсь, переговоров по обмену пленными. Впрочем, это их внутренние дела, так что лезть со своим уставом в чужой монастырь я не собираюсь. Главное, что Мардук больше не будет вмешиваться в наши дела. Несколько моих роботов-пауков уже вовсю занимаются созданием себе подобных, используя предоставленные Энки ресурсы. Так что теперь остается только ждать.

К счастью, Шадара, утомившись от сегодняшних потрясений, уснула, так что сидеть без дела мне не придется.

Глава 29 Тень из безвременья

По мрачным коридорам древнего храма эхом разносились звуки шагов. Тусклый свет масляных ламп с трудом разгонял мрак, лишь изредка освещая смутные фигуры идущих — статного мужчины в длинном балахоне и маленькой девочки с двумя косичками, держащей его за руку. Малышка послушно следовала за проводником, едва поспевая за его широкими шагами, и крепко сжимала в свободной руке потрепанную игрушку, последний островок своего спокойствия в этом жутком месте. Смутные сомнения щекотали нервы девочки, но настоящий страх по-прежнему держал дистанцию — его время еще не пришло.

— А скоро мы придем к маме и папе? — все-таки спросила она, собрав остатки мужества.

— Скоро, Шадара, скоро, уже почти пришли, — ответил мужчина бесцветным тоном, каким взрослые обычно говорят детям очевидную ложь.

Наконец, они вошли в просторный зал с неровными контурами, словно высеченный прямо внутри скалы. Неведомые символы и изображения кошмарных существ плотно покрывали его стены в хаотичном порядке, словно разбросанные рукой какого-то безумца. Пахло сыростью и смертью. В самом центре пещеры находился большой каменный пьедестал, вокруг которого стояло еще полдюжины взрослых в точно таких же балахонах. Они без конца повторяли странные слова на труднопроизносимом языке, смысла которых девочка не могла понять.

— Пх’нглуи мглв’нафх Ктулху Р’льех вгах’нагл фхтагн!

Страх больше не кружил вокруг нее, как голодный зверь, а навалился всем своим весом, лишая возможности пошевелиться. Наверное, точно так же чувствует себя маленькая мышка, угодившая в пасть змеи. Сперва девочке стало трудно дышать, а затем дрожащие ноги совсем перестали слушаться, так что проводнику пришлось тащить ее к алтарю, будто куклу. Любимая игрушка выпала из ослабевших рук, а в месте с ней погасла и последняя надежда на спасение.

Жуткие, противоестественные слова звучали все громче и быстрее. Похититель положил ее на холодный камень и извлек из ножен бронзовый кинжал с острым трехгранным лезвием. Сон, это должен быть просто сон! Обезумев от ужаса, девочка изо всех сил завизжала, заглушая даже назойливый гомон «заклинания».

А затем произошло нечто невероятное. Ужасные изображения на стенах зашевелились, начали приобретать объем. Плотные черные тени вырвались на свободу и тут же набросились на стоявших вокруг алтаря взрослых, обвивая их своими щупальцами и разрывая их тела на множество мелких частей. Помещение заполнили крики ужаса, фонтаны крови и ошметки плоти брызнули во все стороны, словно внутри каждого из культистов взорвалась небольшая бомба.

Покончив со своим страшным делом, тени чудовищ сгрудились вокруг девочки. Но вместо того, чтобы убить ее, они стали уплотняться, заключив ее в непроницаемый черный кокон.

А потом она впервые увидела его — серый город.

Это было место, где цвет потерял свой смысл, а само понятие архитектуры оказалось беспощадно исковерканным чьей-то извращенной волей. Словно кто-то взял все существующие города, нарезал их на мелкие части а затем снова соединил, руководствуясь какой-то чуждой, непостижимой для человеческого восприятия логикой. Его странные, пугающие формы грозили безумием заблудшим душам а по улицам сновали чудовища, словно вырванные из самых ужасных кошмаров.

Задрав голову, девочка обнаружила, что над ней возвышается огромный белый дракон со множеством голов на длинных гибких шеях. Казалось, он созерцает город вместе с ней. Видение длилось всего несколько секунд, а затем она попросту потеряла сознание.

* * *

Уснув, я осознал себя посреди огромной картинной галереи. Если точнее, это больше походило на мастерскую художника — большинство работ стопками пылились по углам и лишь несколько самых впечатляющих изображений висело на стенах. Надо же, какой энтузиазм — даже во сне занимается любимым делом!

Впрочем, рассмотрев картины поближе, я едва не поперхнулся собственной слюной. Первый же портрет оказался моим собственным, да еще и внутри космического корабля, из которого я сюда переместился. Как она вообще могла об этом узнать? Почесав затылок я отправился дальше. Рисунки поражали воображение. Моя портальная пушка, подземный бункер Энки, пылающая планета, явно срисованная прямо из космоса, ядерный гриб над каким-то серым городом с искореженной архитектурой (Р’льех?), а еще Ариэль и Йог-Сотот, зависший в небе над улицами Эриду. Похоже, здесь изображены события из прошлого, будущего, и даже альтернативные варианты развития событий. Во сне эта девчонка знает гораздо больше, чем наяву! Вполне возможно, даже больше, чем я сам!

Одна из картин была накрыта плотной черной тканью. Отдернув ее, я обнаружил изображение черного алтаря, с лежащей на нем маленькой девочкой, окруженной темными фигурами. Это Шадара? Должно быть, культисты в детстве пытались ее убить или каким-то образом инициировать ее особый дар. Странно, что взрослая художница ни разу об этом не говорила. Вытесненное воспоминание? Однако, это важная зацепка, ведь скорее всего украденную стеллу перенесут именно в это помещение, чтобы упростить открытие портала в Р’льех.

В сновидении Шадара выглядела как маленькая девочка, примерно моего возраста. Когда я появился, она как раз рисовала меня и свою повзрослевшую версию, лежащих на кровати. Услышав мою возню с полотном, она тут же уронила кисть и бросилась мне на шею.

— Тиамат! Наконец-то ты пришла!

Ух, опять меня перепутали с кем-то из богов. Лестно, конечно, но мне больше по душе нормальное человеческое отношение.

— Говорил же, зови меня просто Киара.

Я запоздало понял, что именно эта девочка является настоящим автором изображения Ктулху на каменной стеле, и наверняка может создать его снова. Впрочем, Шадара говорила, что на работу ушло несколько месяцев, так что для нас это не вариант. Во всяком случае, до тех пор, пока оригинал находится в руках культистов.

— Ладно, — легко согласилась она, впрочем, не выпуская меня из объятий.

— Я пытаюсь отыскать тот большой рисунок с осьминогом, который ты недавно делала. Поможешь мне найти его? — спросил я, когда она наконец дала мне волю.

— Конечно, — радостно кивнула девочка. — Но разве тебе сначала не нужно забрать из реального мира свое оружие?

Она указала на футляр с портальной пушкой, лежавший у изголовья.

— В смысле, забрать? — удивился я. — Шадара, послушай, ты может, этого не понимаешь, но мы сейчас находимся внутри твоего сна.

— Все верно, — согласилась девочка. — Наши тела слишком тяжелые, поэтому мы и путешествуем налегке, но твое оружие — особенное. Сейчас покажу!

Она схватила меня за руку и потащила вперед. Пространство вздрогнуло, картина ожила, а спустя мгновение мы уже очутились в той самой спальне — всего в метре от наших спящих тел. Я с удивлением вытаращился на собственное тело, что беспокойно ворочалось во сне. Черт. Очень хочется себя ущипнуть. Это же мне не снится, правда?

Девочка тем временем запустила руку прямо в закрытую коробку и без особых усилий достала оттуда оружие. Прямо сквозь стенку контейнера.

— Смотри, я даже в руках могу его держать! — похвасталась она и передала портальную пушку мне.

Я протянул руку, забирая опасную игрушку. Затем, осторожно прикоснулся к постели. Ладонь, ожидаемо, прошла насквозь. То есть, мы теперь — что-то вроде астральной проекции? Или даже призраков…

— Помоги пожалуйста, — попросила девочка, заглядывая под кровать прямо через свисающее до самого пола покрывало. — У меня здесь тайник под половицей.

И как я, спрашивается, должен это сделать? С моим-то нынешним состоянием. Ах да, магия все еще должна работать.

Потянувшись телекинезом я легко отыскал незакрепленную доску и осторожно, чтобы не разбудить спящих, извлек из-под нее (кто бы мог подумать!) очередную картину.

Это оказалось изображение уже знакомой мне пещеры с алтарем и культистами. За их спинами угадывалась и заново собранная стена с портретом Ктулху. Видимо, это и есть наш следующий пункт назначения. Вот только Шадара не спешила прикасаться к своему творению а просто застыла возле него, тяжело дыша и кусая губы.

— Что случилось? Боишься?

Она кивнула.

— Не переживай, я смогу тебя защитить, — пообещал я. — В крайнем случае мы просто убежим на изнанку. Мне достаточно просто узнать координаты этого места.

Еще один покорный кивок.

— Я знаю, что меня ждет, — призналась она, отводя взгляд. — И я понимаю, почему это необходимо. Либо я — либо весь наш мир… Это простая арифметика.

О чем это она? Стоп, получается, открыть портал в Р’льех можно только ценой ее жизни? Но я думал… Ну уж нет, я на такое не подписывался!

— Послушай, — я взял ее за плечи, заглянул в глаза. — Я обязательно найду другой способ сделать это, ясно? Даже если на это уйдут годы. Но сперва нужно остановить культистов.

— Спасибо, — она улыбнулась сквозь проступившие слезы.

Мы с Немо кое-что знаем о природе магии, да и у Энки тут солидная технологическая база. Я этого так не оставлю. Должно же быть хоть какое-то средство, чтобы спасти девочку!

— Ладно, давай вместе, — я взял ее за руку и потянул вперед, внутрь картины.

Когда мы появились, культисты о чем-то яростно спорили. Заметив нас, их лидер сделал какой-то знак рукой, и его последователи тут же выстроились полукругом, принялись бубнить что-то себе под нос и достали из ножен кинжалы. Я фыркнул. Идти против меня с кухонным ножом — верх идиотизма.

— Сдавайтесь, идиоты, это чудовище просто хочет сожрать вас и весь ваш мир! — попытался я воззвать к их рассудку.

Вместо ответа лидер лишь улыбнулся — широко, безумно.

— Ктулху фхтагн! — выкрикнул он, всаживая клинок себе в грудь.

— Ктулху фхтагн! — поддержали его остальные, делая то же самое.

Черт, и о чем я только думал? Да все они прекрасно понимают! Что им вообще наобещали? Перерождение в Р’льехе? Психи!

Я выстрелил в стелу с изображением Ктулху, перенося ее в «зазеркалье». Взмахом руки открыл несколько порталов, через которые тут же хлынули мои пауки-рабочие. Они принялись связывать агонизирующих культистов и применять магию исцеления. К счастью, от таких ран человек не умирает мгновенно. Так что шиш вам, а не массовое жертвоприношение!

Однако, несмотря на все мои усилия, хаотичные узоры на стенах пещеры все равно начали шевелиться и извиваться. Проклятье, да как это работает? На крови и жизненной силе? Нужно срочно собрать и выбросить отсюда всю их кровь! Нет, это тоже не сработало. Да что ж такое⁈

Только теперь я заметил, что Шадара тяжело дышит, а ее глаза широко распахнуты от ужаса. Похоже, что именно ее эмоции — причина всего этого хаоса.

— Спокойно, девочка, все в порядке, они живы, я могу их вылечить! Ты в безопасности, никто не сможет навредить тебе, пока я здесь!

Из ее глаз брызнули слезы. Не зная, что еще предпринять, я перенес нас обоих в параллельную реальность, где не было ни культистов, ни дурацкой фрески.

Это тоже оказалось ошибкой. Покрытые каракулями стены стали пузыриться и менять форму. Видимо, способности юной художницы работали здесь гораздо лучше, чем в основной реальности.

— Они идут, они опять идут за мной! — пискнула она, прячась за моей спиной.

Я окружил нас несколькими защитными барьерами и бросил во вздувающиеся тени файербол. Безрезультатно. Эти штуки — такие же призраки, как и мы сами. Катана наверняка справилась бы с этой задачей, но я отдал ее Селесте. Вместо страха внутри стал разгораться гнев — на себя, собственную глупость, на проклятых служителей Ктулху и на дурацкое задание, которое требовало от меня принести в жертву ребенка. По спине стал разливаться холодный огонь ярости. Да как вы смеете? Я этого не допущу!

Сгустившиеся тени оторвались от стен и бросились к нам навстречу.

— Прочь! — гаркнул я, готовясь в любой момент уйти через портал, если остальная магия тоже окажется бесполезной.

К моему удивлению, звуковая волна вдруг стала плотной и отбросила врагов. Хм, получается, я тоже кое-что могу внутри сновидений? Стараясь не упустить набегающий всплеск собственного гнева я снова яростно выкрикнул:

— Сдохните!

На этот раз слова вырвались из меня вместе с синим пламенем, которое моментально испепелила всех черных тварей и стерла ожившие узоры со стен. В помещении стало очень тесно. Или это я сам увеличился в размерах? А еще… Мне кажется, или я смотрю сразу из нескольких точек одновременно? Что за чертовщина? У меня поехала крыша? Нет, судя по всему, сразу несколько крыш!

Я помотал головами, сбрасывая наваждение. Нет, все верно — это и есть настоящий я. Мое тело — заботливо подобранное из комбинации генов гидры и дракона, точь-в-точь, как на одном из рисунков малышки-Шадары. Мое сознание — огромный конгломерат из естественных нейросетей, магических и даже квантовых компьютеров. Правда, бóльшая его часть спрятана в подпространстве — передвигаться с таким количеством голов было бы просто непрактично.

— Тиамат! — восхищенно произнесла девочка, утирая слезы. — Я так и знала!

В процессе превращения она очутилась у меня на спине. Хм, неудивительно, что Шадара спутала меня с кем-то из местных божеств. А вот ее осведомленность о ситуации — наверняка следствие моих будущих путешествий во времени. Судя по всему, Йог-Сотот действительно позволит мне оставить свой гримуар в этой вселенной, в качестве награды за выполнение задания. Такая диверсификация — это очень важно для молодого демиурга. Если я столкнусь с какой-нибудь непреодолимой угрозой в своей родной вселенной — к примеру, если Система распознает во мне паразита — у меня будет запасной вариант.

Сосредоточившись, я успокоил бушующие эмоции и принял нормальный облик. Правда, аватар пришлось сделать женским, чтобы лишний раз не смущать девочку. Так что я теперь больше всего похож на повзрослевшую Ариэль. Это небольшое просветление, возникшее из-за слияния двух астральных проекций — моего клона-осколка и портальной пушки, — не продлится долго. Рано или поздно мне придется снова запечатать свою душу в божественном артефакте, с которым я сюда пришел, и «проснуться» в роли Киары. Неприятно, конечно, но это одно из условий, которые диктует Хранитель. На его территории наши силы должны быть ограничены.

— Ты в порядке? — спросил я Шадару.

— Угу, — кивнула она, тихонько всхлипывая.

Глаза еще на мокром месте, но уже нет той маски ужаса, которая была несколько минут назад.

— Ничего не бойся, теперь я и Тиамат — одно целое. Ты в надежных руках.

Я внимательно изучил строение ее ауры. Удивительно, однако в ней не нашлось ни следов Системы, ни каких-либо других искусственных надстроек. Наверное, в этой вселенной ничего такого нет, ну, или какая-то дополнительная сила мешает аналогам Системы распространяться. К примеру, те же пришельцы-стеллариты и их материнские корабли. Однако, у местных жителей есть аура, хоть они и не в состоянии пользоваться магией. Зато сильные потрясения могут запустить процесс, аналогичный инициации младших нефилимов в моем мире. В результате появляются одаренные, вроде Шадары.

Структура ее способности очень сильно отличается от всего, что я видел прежде. Дико сложная конструкция, больше похожая на живой организм, чем на обычную сверхспособность. Не очень эффективная, но вполне рабочая! Ужасно интересно отправиться в прошлое и понаблюдать, как она появилась. Впрочем, я и сейчас способен помочь девочке управлять процессом. Душа Шадары сильно истощена — все это время она тратила собственную энергию для прыжков между реальностями, что серьезно сократило продолжительность ее жизни. Открытие полноценного портала в Р’льех наверняка убило бы ее и без всякого «жертвоприношения». Что ж, неприятность эту мы обязательно исправим. По-хорошему, надо бы сделать артефакт, который поможет ей контролировать свою силу, но этим можно заняться, когда история с Ктулху полностью завершится.

Перед нами снова возникла набившая оскомину физиономия осьминога.

— Знаю, что ты очень устала, — вздохнул я. — Но нас ждет еще одно путешествие. Нет, нет, можешь расслабиться, я все сделаю за тебя.

В первую очередь я открыл портал в родной мир Шадары и забрал оттуда наши настоящие тела. Все-таки будет лучше, если задание, которое дал Йог-Сотот, завершит Киара. По сути, я даже не себе помогаю, а художнице — без моего вмешательства все это могло бы закончиться для нее очень печально. «Ex machina» во всей своей красе.

Извлек из футляра записку, оставленную самому себе. Позволил листу Онейрономикона превратиться в полноценную копию и протянул его малышке.

— Если возникнут сложности, просто напиши мне сообщение в этом блокноте, хорошо?

Еще несколько незначительных правок — и безопасный портал в Р’льех распахнулся. Для служителей Ктулху он совершенно бесполезен, так как приведет их в очередную пустышку, ведь мы открываем его внутри «зазеркалья».

На пороге меня уже ждали четыре астральные проекции — тех самых псиоников, которые сводили с ума культистов и пытались пробиться в этот мир через одаренных, вроде Шадары. Они объединили усилия чтобы влезть и в мою голову. Зря, конечно, — я просто сжег их сознания через ими же созданный канал связи.

Ну вот, а теперь пора всем возвращаться на свои места. Особенно мне. Эх, жаль, Фобоса нет поблизости, но я видел этот фокус так много раз, что вполне могу все сделать и сам. Другое дело, что это ненамного проще, чем отрубить себе голову. Даже если у тебя их еще много — ощущения не самые приятные.

Приставил оружие к виску. Ну что ж, нет смысла откладывать неизбежное.

Авада Кедавра, епрст!

* * *

Я растерянно моргнул. Что это вообще было? Мы с Шадарой прилегли вздремнуть, чтобы посмотреть на ее сновидения, а вот дальше все, как в тумане. В памяти мелькают только какие-то смутные обрывки воспоминаний: чудища, культисты, и еще портрет Ариэль. Сюр! Но судя по распахнутому порталу в серый город со странной архитектурой, у нас все получилось. Я повернулся к спутнице. Она тоже хлопала ресницами, силясь понять, что произошло.

— Ну что, пойдем?

Я потянул ее вперед, не забывая воспользоваться стандартными мерами предосторожности при посещении чужих миров. А то глупо выйдет, если мы просто задохнемся на той стороне.

— Мне… мне знакомо это место! — удивилась девушка, следуя за мной. — Когда-то давно, в детстве… — она умолкла, хмуря брови.

Да, я тоже совсем недавно видел подобное — рваная архитектура, неестественные формы перетекающие друг в друга. Это место определенно построено сразу четырех измерениях. А значит, я не могу по-настоящему уничтожить Р’льех. Просто потому, что существует бессчетное множество точно таких же городов — во всех временах и местах, где служителям Ктулху удалось найти признаки жизни. Везде, где они пытаются проникнуть в чужие реальности. Скорее всего, безумный Пожиратель истратил все ресурсы собственной вселенной чтобы создать внутри мультиверсума этот хищный лабиринт. И такая же судьба ждет всех, до кого смогут дотянутся его темные щупальца.

Все что я могу — уничтожить одну-единственную проекцию города, тончайший срез туловища этого невероятного монстра. Но именно поэтому Йог-Сотот и собрал бесчисленное множество демиургов из бессчетного числа вселенных: каждый из нас забивает свой маленький гвоздик в бесконечно длинную крышку гроба безумца, который осмелился запустить свои склизкие тентакли в тело гиперреальности. Тихий и незаметный вирус, разрушающий его изнутри. Вторая причина не менее важна — наглядно показать нам, будущим владельцам новых измерений, что бывает с «непослушными детишками», которые не способны остановиться на достигнутом и сказать: ну все, хватит с меня этого дурацкого могущества!

С другой стороны, я сейчас чувствую себя, как Джей из «Людей в черном» на экзамене по стрельбе. Да этот город лишен красок — но только потому, что мой диапазон восприятия света слишком узкий. Здешний воздух может убить за секунду — но лишь из-за того, что мой организм эволюционировал в других условиях. По улицам города разгуливают ужасные чудовища, чей внешний вид чужд самому понятию моего мозга о красивом. Но по сути, они ничем не отличаются от триллионов других разумных, населяющих мультиверсум. Кто-то спешит на работу, кто-то делает зарядку, кто-то провожает детей в школу. По сути, самое странное существо здесь — это я, маленькая девочка с портальной пушкой в руках. И старина Джей, будь он рядом, наверняка уже пустил бы пулю мне в лоб, знай он, что именно я собираюсь сделать…

Да, вселенная города Р’льех ничем не отличается от любой другой. И уничтожение этой проекции — точно такое же ужасное решение, как «стерилизация» родной планеты Шадары или принесение в жертву ее самой. На минуточку: речь ведь идет об истреблении населения целой вселенной! У нас даже нет подходящего слова для обозначения такого события! Правда, и ставки как никогда высоки — мы защищаем весь мультиверсум, бесчисленное множество других измерений. Обычная алгебра за десятый класс — предел функции на бесконечности.

— Проклятье, — пробормотала Шадара. — А ведь я уже приготовилась к тому, что ты убьешь меня, ради того, чтобы спасти наш мир. Как тебе это удалось?

— Да понятия не имею, — пожал плечами я, — это же было во сне. Пойдем наверх, оттуда лучше обзор. Да и опасно нам здесь оставаться.

Мы переместились в стратосферу. Снаружи Р’льех был окружен барьером. Оно и понятно — условия миров, в которых его строят, слишком разнообразны, чтобы оставлять жителей без защиты. Впрочем, это не помешает мне сделать свое черное дело. Настроить пушку — пара пустяков, Немо давно уже все рассчитала. Похоже, я просто тяну время. Странно только, что нас никто не пытается остановить. Защитники то ли сбежали, то ли уже погибли от моей руки когда я спал. Но где же сам Ктулху? Загадка.

— Хочешь, я это сделаю? — предложила Шадара, видя мои мучения. — Все-таки они мой мир пытались захватить.

— Нет, — я покачал головой. — Это никак не снимает с меня ответственности. Мне просто нужно свыкнуться с этой мыслью. Никогда не приходилось убивать вот так, мирных и беззащитных.

Говорят, убийство разрывает душу на части. И сколько ни повторяй, что умелый палач — это залог здорового и мирного общества, самому палачу от этого не становится легче. Никогда бы не подумал, что нажимать на кнопки — это такая тяжелая работа. Эх, видимо, никудышный из меня айтишник!

— А это правда необходимо? — засомневалась Шадара.

«В своем доме, в Р’льехе, мертвый Ктулху спит, ожидая своего часа», повторил я про себя скороговорку культистов. Понимание пришло быстро, резкой вспышкой озарения. О нет, он здесь, все это время он был здесь.

— Это неизбежно, — объяснил я. — Их темный бог не просто спит, он дремлет внутри них, разбитый на множество осколков. И как только появится новая добыча — они тут же «проснутся» и перестанут существовать как отдельные личности, понимаешь?

Девушка поежилась. Ну да, жуткая религия. Буддизм нервно курит в сторонке свои благовония. Если подумать, мое оружие идеально подходит для уничтожения этой мерзости, ведь разгонять тьму — это прямая обязанность света.

— Лучше прикрой глаза, — посоветовал я художнице. — Они тебе еще пригодятся, а это будет очень яркое событие.

Я направил пушку на серый город. Ну что ж, нет смысла откладывать неизбежное.

Авада Кедавра, епрст!

Эпилог. Темная башня

— Уверена, что не хочешь остаться еще хоть на пару дней?

Шадара проводила меня до самых ступеней зиккурата. Храм Абзу был закрыт для посещения, повсюду сновали агенты Уршанаби, разыскивая улики. Но нас они, понятное дело, пропускали без вопросов.

— У меня еще много дел по «ту сторону». К тому же, там осталась моя подруга и теперь я беспокоюсь за нее.

— Мы еще встретимся?

Тут мне пришлось прислушаться к своей интуиции. «Я-старший» наверняка сохранит координаты этого мира с помощью портальной пушки или оставит здесь какую-нибудь закладку-якорь. Вряд ли Йог-Сотот вообще сможет это как-то отследить. Так что доступ в еще одну вселенную — своеобразная награда всем участникам этого грандиозного ивента. Если так, то я обязательно вернусь сюда, хотя бы из простого любопытства.

— Думаю, это возможно.

— Даже не знаю, что сказать… Спасибо тебе за все! Не представляю, сможем ли мы когда-нибудь отплатить тебе за твою помощь.

— О, об этом не переживай, свою награду я получила сполна.

Я поднялся по ступеням, на прощанье помахал девушке рукой. С удивлением заметил, что на ее лице застыла маска ужаса. Наступила неестественная тишина. Шелест листьев, щебетание птиц и уличный гомон — все смолкло, словно само время прекратило свой ход. Обернувшись, я увидел знакомую картину. Огромная проекция Йог-Сотота застыла над городом. Ага, теперь понятно, откуда Селеста знает его облик. Все это происходило и будет происходить в бесчисленном множестве мест и времен. Ну а мне самое время возвращаться домой. Или…

* * *

Еще одно темное и незнакомое место. Так и знал: отдыха в моем расписании пока не предвидится. Ну, по крайней мере, ко мне снова вернулось нормальное сознание. Теперь это детское тело — всего лишь один из моих аватаров, помещенный междумирье. Как мы с Селестой и предполагали, Йог-Сотот не уничтожил это место, но сделал его чем-то вроде официальной площадки, где представители разных вселенных могут общаться и обмениваться знаниями. Еще одна мера профилактики чтобы предотвратить появление новых Ктулху — легализовать «облегченную» форму мультиверсума, чтобы удовлетворить наше неуемное любопытство.

Пора проверить, как дела у моих репликаторов. Я отправил сигнал к одному из восстановленных компьютеров. Судя по всему эти малыши продолжили размножаться, распространяясь по пространству, которое создал Йог-Сотот, и сейчас их число выросло до пяти квадриллионов. Геометрическая прогрессия — страшная штука! Но, несмотря на то, что они перемещались через варп, собирая ресурсы и создавая новые источники энергии, никакого «края вселенной» в этом безумном пространстве пока еще не наблюдалось.

Конечно, я был далеко не первым, кто вернулся с задания по уничтожению Ктулху. Около половины призванных демиургов уже изучали это пространство, заключая контракты и сражаясь за влияние. Правила остались неизменными — детское обличье, никаких суперспособностей и один-единственный артефакт в качестве оружия. Зато с окружающей нас материей мы можем делать все, что пожелаем, чем я, собственно, и воспользовался.

Магический огонек осветил просторный лабиринт с металлическими стенами. На этот раз никаких прелестей четырехмерной архитектуры — обычные ровные линии, спасибо моим маленьким роботам-ремонтникам. А вот то, что скрывалось во тьме, мне совсем не понравилось: большая полупрозрачная колонна с застывшей внутри Селестой. Девочка висела прямо в центре, словно муха в янтаре. Хотя, почему «словно»? Очень похоже, на то, что эта штука действительно цельная и твердая, как стекло.

Я осторожно постучал по прозрачной поверхности. Насколько я могу судить, она в порядке. Это похоже на какую-то разновидность стазиса. Видимо, очередной божественный артефакт.

— Эй, ты живая там? — послал я ей телепатический сигнал.

— Не отвлекай, я занята, — послышался ответ. — И не трогай капсулу, пока я сама не попрошу, хорошо?

— Ладно. Ты нашла, что искала?

— Да.

Естественно, Селеста пришла сюда вместе со мной не просто так. Она просто искала сестру, Аврору, пропавшую много столетий назад при похожих обстоятельствах. И, похоже, ей это удалось.

— Я могу вам чем-то помочь?

— Ничего не выйдет, мне придется подловить этого мерзавца на нарушении собственных контрактов. Разве что, ты сумеешь быстро захватить сеть, которую он тут построил.

— Сеть?

— Ага. Что-то вроде программы по обмену сознаниями героев между разными вселенными. Другими словами, школа попаданцев. Правда, они сами называют ее «школой ублюдков».

Я хмыкнул. А что, я бы на это поглядел! Надеюсь, Селеста поделится своими наблюдениями. Торговля душами, информацией и заключение контрактов — единственный способ взаимодействия в этом пространстве, так что подобный способ ведения дел здесь наверняка не редкость. Кто-нибудь вполне мог бы счесть нас демонами, а это место — адом. Но, конечно, это было бы гротескным преувеличением.

Позади раздался какой-то шум. Я обернулся и едва успел уклониться — крупная гуманоидная фигура, сделанная из все того же стекла, едва не заключила меня в свои крепкие объятия. Не долго думая, я выстрелил в голема из портальной пушки, отправляя его в «зазеркалье».

Прихватив с собой нескольких боевых роботов, отправился вслед за ним. Правда, никакого боя не вышло — без связи с артефактом, который его создал, голем просто рассыпался в прах. К слову, здесь все выглядело, как и до моего ухода. Похоже, что Йог-Сотот складывал свою головоломку сразу во всех измерениях. Ну да, мы ведь тоже не обращаем внимания на толстый слой картона под рисунками пазлов, который нужен только для того, чтобы нашим грубым трехмерным ручищам было удобнее собрать их в правильном порядке (и ничего при этом не сломать). Держу пари, что когда-нибудь вокруг этого места возникнет множество параллельных миров-лабиринтов, но пока более-менее обжитым остается только основное измерение.

Насколько я понимаю, напавший на меня голем — творение одного из демиургов, который доминирует в этой части междумирья. Селеста нарочно сдалась ему в плен, чтобы спасти сестру. Ладно, пока она разрушает его организацию изнутри, я могу заняться тем же снаружи. К примеру, освободить нескольких жертв «школы», которые попали в плен не по своей воле. Или разыскать новоприбывших демиургов, чтобы заключить с ними собственные контракты. Небольшое усилие мысли — и репликаторы по всему лабиринту пришли в движение, создавая по моему заказу миллионы новых марионеток, точных копий моей Ариэль.

На лице сама собой возникла мечтательная улыбка. У нас получилось! Вот он, прямо передо мной: мультиверсум и его безграничные возможности! Конечно, Йог-Сотот не позволит никому из нас вести экспансию в чужих мирах, а вот обмениваться знаниями, путешествовать по самым невероятным местам, снова и снова начиная жизнь с нуля — всегда пожалуйста! Не говоря уже о бесконечном измерении для демиургов, где почти каждый встречный не уступает мне в мастерстве и силе. Ну а если и это наскучит — можно создать где-нибудь неподалеку собственный мир-лабиринт, обставив его на свой вкус. Что ж, как минимум, в ближайшее время скучать мне не придется.

Ну, держись, мультивселенная!

Глава 30 Тысяча и одна ночь

*** Мы встретимся снова ***

— Мы встретимся снова…

Последние слова Владыки Тьмы прозвучали, словно гром, срывая печати с воспоминаний, более древних, чем сам этот мир. Окровавленный двуручник со звоном упал на оплавленный, от обилия выпущенных заклинаний, гранитный пол. Тронный зал, ставший полем решающего сражения, вздрогнул от какой-то крупномасштабной магии, которую союзники применили снаружи.

— Кир, нет!!! Что же я наделала⁈

Под удивленными взглядами своих компаньонов безоружная героиня сняла шлем, распуская белоснежные длинные волосы, и бросилась к своему «заклятому врагу». В один миг смутные догадки превратились в уверенность и ее картина мира перевернулась с ног на голову.

— Селана, ты с ума сошла? Стой, это же какая-то уловка! — выкрикнула жрица в сияющих доспехах, устанавливая священный барьер между ней и истекающим кровью злодеем.

Но девушка не слушала — одним ударом кулака она проломила желтоватое защитное поле, подбежала к поверженному правителю демонов и принялась поливать его раны драгоценными целебными растворами.

— Черт, сильна, — скривилась жрица. — Савас, нужна твоя помощь!

— Сам вижу, — хмуро ответил худощавый маг в черном балахоне, с ног до головы увешанный амулетами, и стукнул тяжелым посохом. — «Великое очищение разума!»

По полу побежали сияющие огоньки, вычерчивая огромный магический круг, занимающий почти все свободное пространство зала.

— Да не иллюзия это! — В сердцах выкрикнула героиня, бросая на землю бесполезные пузырьки из-под зелий. — Лучше помогите мне его спасти! Орфа, ты можешь сделать хоть что-нибудь с этими ранами?

— Ни за что, — отрезала жрица, отворачиваясь в сторону.

— Слишком поздно, — прохрипел Владыка, насмешливо улыбаясь. — Мое ядро уничтожено, никакая магия тут не поможет.

— Но как, почему ты занял именно это место⁈ — воскликнула девушка, роняя слезы прямо на его раны. — Неужели нельзя было стать кем-нибудь еще?

— А кто еще смог понять тебя лучше, чем главный злодей? — ответил он вопросом на вопрос. — Позволить тебе сполна насладиться своей ролью, выложиться на полную?

— Ты… — девушка уткнулась лицом в его грудь, не обращая внимания на то, что ее волосы медленно напитываются красной жидкостью. — И как мне теперь жить дальше без тебя?

— А кто сказал что это наша последняя встреча? — удивился Владыка.

— Погоди, так ты собираешься, — в глазах девушки загорелся огонек понимания и надежды.

— Если проживешь достаточно долго, чтобы вернуть этот долг… мы обязательно… встретимся снова…

Правитель темных земель уронил голову, потеряв последние силы. Девушка бережно закрыла его веки, чуть слышно повторив его последние слова, будто мантру.

— Может объяснишь, что это было вообще? — нахмурила брови Орфа.

— Ничего такого, просто одно давно забытое воспоминание, — равнодушно пожала плечами Селана, поднимаясь и аккуратно отжимая кровь из намокших волос. — Можно сказать, из прошлой жизни.

Она применила какое-то странное заклинание и жидкость впиталось в правую половину прически, навсегда изменив ее цвет.

— Ты хоть что-нибудь понимаешь? — жрица повернулась к третьему спутнику.

Маг в ответ лишь развел руками:

— Мы видели и слышали однои то же.

— Если Владыка Тьмы собирается возродиться снова, мы обязаны к этому приготовиться! — беспокойно заявила Орфа. — Разыскать его, уничтожить эту угрозу до того, как он войдет в полную силу!

— Ты все правильно поняла, — мечтательно улыбнулась бывшая героиня, поднимая с пола свой меч. — За исключением одной маленькой детали. Убивать его ни в коем случае не следует. Ведь вашим самым заклятым врагом…

Она подняла свое оружие, пропитывая его магией, отчего оно превратилось в столб яркого красного света.

— Теперь стану я!

*** Вместе навсегда ***

Самада осторожно приоткрыла глаза, ощущая, как сознание возвращается к ней. Онемевшее тело все еще казалось неподъемным и не отзывалось на сигналы мозга, словно рука, которую слишком долго использовали вместо подушки. Правда, это не мешало ей чувствовать ясно, каждым своим нервным окончанием, лютый, нестерпимый холод, пронизывавший ее до мозга костей. «Щадящая разморозка» (черт бы побрал тех, кто придумал это название) — не самая приятная процедура, но случайный перегрев может повредить организм не хуже кристаллов льда, от которых его защищает коагулянт.

Наконец, массивные электроды опустились на грудь девушки, пуская живительный электрический заряд. Теплая кровь побежала по венам уже без помощи автоматики, заставляя конечности зудеть и пульсировать, легкие наполнились свежим воздухом. Пискнул инъектор, впрыскивая в тело очередную дозу спасительных химикатов. Загорелся встроенный в капсулу экран, отображая самую важную информацию — состояние корабля, траекторию полета и статус экипажа. В правом углу появилось знакомая фигура — Константин уже был одет и занимался гимнастикой, приводя организм в тонус. Видимо, корабль разбудил его немного раньше.

— Как дела, милая, у тебя все в порядке? — заботливо поинтересовался он.

— Дела паршиво, но жить буду, — вымученно пискнула девушка.

В кислородно-гелиевой атмосфере капсулы голос звучал комично — на целую октаву выше, чем обычно. Самада против воли улыбнулась, не столько от своего дельфиньего тембра, сколько от того факта, что ее любимый жив и здоров, а их рискованная затея все-таки увенчалась успехом.

Выживание на планете Земля с каждым годом становилась все более тяжелым испытанием для человечества, так что когда их обоих отобрали для участия в финальной стадии проекта «Кеплер-2», они согласились без особых колебаний. Отправиться к потенциально пригодной для жизни планете, собрать данные и отправить их обратно, чтобы будущим колонистам не пришлось лететь наугад. Теоретически, этот корабль был вполне способен даже вернуть их домой, но особых иллюзий никто не питал — чудом было уже то, что они добрались сюда без особых происшествий.

Впрочем, все было не так радужно — корабельный компьютер подсвечивал красным цветом некоторые индикаторы, да и разбудил он их намного раньше положенного срока.

— У нас проблемы? — беспокойно поинтересовалась девушка.

— В какой-то степени, — пожал плечами парень, вытирая с лица пот. — Скорее, морально-этическая проблема, вроде тех, что мы проходили во время обучения. При входе в звездную систему одну из капсул анабиоза серьезно повредил метеорит, так что вернуться на Землю может только один из нас.

Самада кивнула. Подобные ситуации они уже не раз обсуждали перед полетом, но одно дело, думать о гипотетических сценариях, и совсем другое — когда какой-то из них становится суровой реальностью.

Спустя полчаса мучительных процедур, девушка наконец выбралась из теплой ванны, в которую превратилась ее анабиозная камера, оделась и привела себя в порядок. Тем временем Константин уже приготовился к ее появлению — накрыл праздничный стол, и даже зажег свечи — неслыханное нарушение протокола безопасности!

— Настоящая еда! — воодушевленно заметил он, открывая какую-то консерву, явно с мясным содержимым. — Гораздо лучше, чем глюкоза из синтезатора и пищевые капсулы, которыми я питался последние полгода.

Девушка только сейчас осознала, что встреча с метеоритом могла вполне могла произойти довольно давно — еще при входе в звездную систему или при прохождении через пояс астероидов. Можно только гадать, каково это было — провести столько времени в одиночестве, видя ее лишь сквозь тусклое стекло криокапсулы.

— И настоящая ты… — еще шире улыбнулся парень, подходя ближе.

— Милый!

Самада бросилась к нему в объятия, с трудом сдерживая слезы радости.

— Я много над этим думал, — признался Константин уже за трапезой. — Я готов остаться здесь и спуститься на планету, если ты захочешь, ну…

— Не будет никаких «ну», — спокойно покачала головой девушка. — Я разбила управляющую микросхему капсулы, как только смогла из нее вылезти. Не хватало еще, чтобы ты решил строить из себя героя и жертвовать собой — знаю я тебя!

— Вместе навсегда? — хмыкнул парень, поднимая бокал шампанского.

— До последнего вздоха, — кивнула Самада, поддерживая тост.

Покончив с трапезой они принялись за работу. По сути, единственное, что от них требовалось — собрать все необходимые данные и отправить их на Землю. К счастью, планета выглядела многообещающе — на ней была и жидкая вода и вполне пригодная для дыхания атмосфера. Даже гравитация не слишком сильно отличалась от привычной.

— Погоди, — Самада не поверила собственным глазам. — А это вообще наша планета? По расчетам она должна быть не больше Марса!

— Ах, да, забыл тебе сказать, — Константин опустил глаза. — Это совершенно точно не «наша планета». У меня было время все рассчитать. Мы примерно сотне световых лет от дома.

— Сотня? — девушка обессиленно упала в кресло. — Но как⁈

— Скорее всего, нас с самого начала собирались отправлять не на Глизе-581, — пожал плечами парень. — А учитывая скорость полета, мы провели в заморозке…

— Больше тысячи лет, — ошеломленно прошептала девушка. — Чертовы чинуши! Надеюсь, они уже давно сгнили в земле вместе со своими хитрыми планами!

— Теперь все это уже не важно, — насмешливо улыбнулся парень. — Есть ты и я, а все что кроме… Может никакого человечества уже и нет в помине.

— Думаешь, у нас может получиться? — задумчиво переспросила девушка. — Вся эта безумная затея с замороженными эмбрионами?

— Такого еще никто не делал, так что есть только один способ узнать это наверняка, — пожал плечами парень.

— Так получается, нам и правда суждено стать «Адамом и Евой»?

— Только никому не говори, — рассмеялся Константин. — Не хватало еще, чтобы наши детишки начали плодить тут новые религии.

Наступило время для самого ответственного этапа — выбора точки приземления. Однако и тут их ждал сюрприз.

— Это что, зелень, деревья? — почесала затылок Самада, разглядывая снимки с телескопа. — Откуда они здесь?

— Может, на Земле соорудили более быстрые корабли и они добрались сюда раньше нас? — предположил парень. — Семена могут выдерживать более высокие перегрузки, чем люди. В любом случае, для нас это хорошие новости.

Подготовка к посадке не заняла много времени. Все необходимое для выживания Константин уже давно перенес в спускаемый модуль. Несколько часов орбитальных маневров — и дверь шлюза с шумом распахнулась, выпуская будущих колонистов наружу.

— Очуметь! — восторженно выдохнула девушка, прикрывая глаза от яркого света. — Мы как будто попали на Землю из далекого прошлого, когда еще не было всех этих проблем с погодой.

Посмотреть и правда было на что — они приземлились посреди широкой поляны, окруженной небольшим садом, прямо на берегу реки. Воздух наполняли ароматы свежей травы а в ветвях весело щебетали птицы. То тут, то там, росли плодовые деревья разных видов, ветви которых ломились от спелых фруктов.

— Осторожно, — нахмурился Константин, выступая вперед и доставая из-за пояса оружие.

Из-за деревьев начали выползать странные существа, напоминающие пауков. Судя по металлическому блеску их тел — какие-то роботы.

— Кто вы такие и что вам нужно? — угрожающе спросил парень.

Робот-паук остановился. Над его головой появилась голограмма: небольшой голубой шарик, сильно напоминающий Землю. Шарик принялся быстро крутиться, а его поверхность побелела. Картинки стали быстро сменять друг друга — они увидели обледеневший океан, разрушенные, пустые города, заброшенные здания и орбитальные станции. Судя по всему, на их родной планете действительно никто не выжил. Затем появилось два светящихся существа, напоминающих призраков, которые также искали следы жизни. Ничего не найдя на Земле, обратили свой взгляд к звездам. По воле этих странных визитеров, древние механизмы, оставленные человечеством, ожили и принялись за строительство огромного корабля, гораздо более сложного, чем все, что когда-либо создавала погибшая цивилизация.

Затем путешественники увидели свой собственный корабль. Он был сильно поврежден и блуждал в космосе, сбившись с пути. Однако капсулы с их телами уцелели. Судно, построенное пришельцами, жадно проглотило находку, закусив ее парочкой соседних астероидов. А спустя какое-то время, его недра распахнулись и отремонтированный корабль снова отправился в путь в компании с несколькими более шустрыми и продвинутыми «помощниками».

— Ты что-нибудь понял? — переспросила Самада своего спутника, когда это представление закончилось.

Тот почесал затылок.

— Судя по всему, человечество и правда вымерло. Но какие-то неизвестные существа нашли наш корабль и решили отправить нас сюда, чтобы вернуть к жизни наш вид.

Тем временем, остальные роботы-пауки не сидели без дела — они принялись пилить деревья и обрабатывать их стволы, сооружая что-то вроде примитивного деревянного домика. Закончив свою работу, они сложились, будто оригами, образовав из собственных тел что-то вроде крупной прямоугольной колонны. После чего просто застыли.

— Ой, кажется, у нас теперь есть собственный «монолит*», — хихикнула девушка.

(прим.: речь идет о похожем объекте из «Космической одиссеи 2001»).

— Вот об этом точно не стоит никому рассказывать, — покачал головой парень. — Лучше вообще закопать его от греха подальше.

— «И посадил Господь сад в Эдеме, на востоке и поселил там человека, которого создал».

— Ты специально это делаешь? — наигранно возмутился Константин.

— Просто шучу, — рассмеялась Самада, хватая его за руку и ведя к новому жилищу. — Но мы ведь и правда попали в настоящий рай! Кстати, ты уже думал, как мы назовем нашего первенца?

— Как угодно, но только не Каин.

— Эй, так не честно, ты уже и мысли мои читаешь!

— Телепатия — это тоже миф.

— О нет, накажите меня за эту оплошность, господин инквизитор!

— Хм-м-м, это дело требует тщательного рассмотрения!

Так, смеясь и подшучивая друг над другом, они шагнули в новую главу своей жизни, полную удивительных возможностей и неизведанных открытий. А где-то в глубине космоса огромный «сеятель» снова распахнул створки люков, отправляя в полет сотни точно таких же кораблей-семян. После чего разделился на две одинаковые половины и каждая из них исчезла в яркой вспышке, перемещаясь в другую часть галактики, чтобы повторить все снова. А две сияющие фигуры, хихикая и толкаясь, вновь рассыпались на множество осколков, соревнуясь за право поскорее отправиться в долгожданный «отпуск».

*** Все ради тебя ***

Они встретились почти случайно. Она — девочка-кукла из знатной семьи с дюжиной нянек, личной охраной и водителем. Ее пышные волосы, будто золотые нити развеваются на ветру в такт размеренным движениям качелей. Он — безродный оборванец, который тайком пробрался туда, где ему быть не следует. Его одежда потрепана, а взгляд настороженный, но любопытный. Это место разительно отличается от заваленных всяким хламом пустырей, где он привык играть с другими такими же, как он, бродягами. Здесь все идеально — яркие игровые снаряды, пышные клумбы и тщательно выметенные тропинки. Даже трава выглядит так, будто кто-то тщательно следит за каждой былинкой. И все же, здесь что-то не так: не слышно ни звонкого смеха, ни восторженных криков. Детей немало, но они ведут себя отстраненно, будто аутисты, каждый занимается своим делом, лишь изредка бросая косые взгляды на взрослых в черных костюмах. «На самом деле это тюрьма», — решил про себя мальчик, косясь на высокие заборы и суровые лица охранников.

Взгляды детей пересекаются и время ненадолго замирает. Мальчику становится нестерпимо жаль, что такому милому существу приходится находиться в этом страшном, лишенном всякой радости месте. Девочка тоже чувствует сострадание к растрепанному мальчишке, который выглядит истощенным и явно не может позволить себе даже нормальную одежду. Суровая правда этого мира, изменить которую не может ни она, ни даже ее родители. Что ж, по крайней мере, она может попытаться изменить к лучшему хотя бы одну жизнь. Девочка спускается с качелей, доставая из безупречно уложенных волос драгоценную заколку.

— Тебе лучше уйти, пока охранники тебя не заметили, — тревожно советует она, протягивая мальчику дорогую безделушку. — Вот, спрячь хорошенько, это золото, его можно обменять на еду и одежду.

Мальчик растерянно хлопает ресницами, ему неудобно принять подарок, не дав ничего взамен. Повертев головой он срывает с клумбы самый красивый, по его мнению, цветок — нежно-голубой, прямо как глаза его новой знакомой, — и протягивает его девочке.

— Когда-нибудь я обязательно стану самым главным и прикажу, чтобы вас выпустили отсюда, разрешили гулять и играть с другими детьми! — серьезно обещает он.

Глаза девочки расширяются от удивления. Она ожидала чего угодно — благодарности, страха, презрения, но только не сопереживания ее собственным проблемам, не таким ужасным, как голод и нищета, но по-своему коварным и безжалостным. Выходит, несмотря на огромную пропасть, что лежит между ними, их мысли — об одном и том же?

— Как тебя зовут? — спросила она.

Мальчик не отвечает, с опаской глядя поверх головы девочки. Он давно уже должен был убежать, но странное чувство в груди никак не давало ему уйти.

— Эй ты, шваль мелкая, ты откуда здесь нарисовался? — грубо прерывает их разговор охранник.

Девочка, взвизгнув от неожиданности, теряет равновесие и плюхается прямо в траву, пачкая белоснежное платье.

— Я это… — мальчик в ужасе пятится назад.

— Клумбы топчешь и пристаешь к дочке герцога? Да кем ты себя возомнил, щенок?

Звонкая пощечина — и малец падает на идеально скошенный газон, роняя капли крови.

— Что вы себе позволяете, Харви? — возмущается девочка, поднимаясь и отряхивая платье. — Матушка не одобряет насилие. Тем более над детьми! Проводите юношу к выходу. Он попал сюда случайно и вел себя вполне достойно. Не в пример вам!

— Я лишь выполняю свою работу, юная госпожа, — пожимает плечами охранник. — Этот сопляк знал, что ему здесь не место, и заслуживает сурового наказания.

— Не стоит со мной ссориться, Харви, — качает головой девочка. — Может, я и ребенок, но у меня есть масса способов испортить вам жизнь. Больше никакого рукоприкладства, понятно?

— Все в порядке, — собравшись с силами, мальчик поднимается, прикрывая ладошкой кровоточащий нос, и вежливо кланяется. — Я уже ухожу. Спасибо за вашу заботу!

Под пристальным взглядом малышки охранник провожает незваного гостя к выходу.

— Еще раз увижу тебя здесь — яйца оторву, усек? — сурово предупреждает он, открывая двери.

— Усек.

Мальчик хмуро кивает, еще раз бросив пристальный взгляд на физиономию обидчика, и исчезает в тесных переулках города. Подарок прекрасной незнакомки жжет руку сильнее, чем свежий след от удара на лице. Только что его судьба изменилась навсегда, обрела смысл и стержень. Обменять такое сокровище на жалкий ломоть хлеба и новые сапоги? Да ни в жизнь!

* * *

Новая встреча случилась лишь много лет спустя. Он — долговязый юноша, с виду скромный и неуклюжий. Она — превратившаяся в утонченную красавицу с грациозными манерами. Но не стоит обманываться: под маской застенчивого очкарика скрывается расчетливый и внимательный хищник, способный убить вас одним точным движением, а к изящным пальчикам добродушной милашки тянется множество нитей, которыми она, как умелый кукловод, управляет доброй половиной своего курса.

В этом месте все — не то, чем кажется. Помпезные здания с колоннами, просторные аудитории, утопающие в зелени университетские парки — всё это создаёт иллюзию обычного академического учреждения. Но в глубинах этих стен происходит обучение особым навыкам: криптографии, психологическому манипулированию, техникам наблюдения и слежки. Среди множества студентов, представляющих собой будущую политическую и правовую элиту общества, скрываются и те, кто избран для более тайных и опасных задач.

Социальные лифты в этом обществе давно сломаны, так что единственный способ подняться из грязи — идти по головам, постоянно доказывая свое превосходство. Не удивительно, что они оба оказались на факультете «международных отношений», где по факту воспитывают будущих шпионов. Единственная проблема — девушка отстаивала интересы аристократической группировки, отвечающей за внутреннюю безопасность империи, а юноша оказался представителем другой фракции, которая занималась внешней разведкой. Конторы не враждовали между собой в открытую, но находились в состоянии холодной войны, удерживая хрупкое равновесие под пристальным надзором императора.

Их видели вместе всего один раз: во время общей лекции по правоведению. На запретное место рядом с «белой королевой», которое не смел прежде занимать ни один смертный, наделенный игрек-хромосомой, спотыкаясь и извиняясь присел какой-то ботан, скрепив непослушные страницы конспекта блестящей детской заколкой. Но вместо слащавой улыбки, после которой команда верных подхалимов должна была устроить ему показательную порку с опусканием на самое дно социальной иерархии, девушка лишь раскрыла учебник, закладкой которому служил обычный цветок голубой гортензии, запечатанный в драгоценный импортный пластик. Скрип зубов мужской половины аудитории едва не заглушил звук звонка, а все, у кого имелось в голове серое вещество (то есть подавляющее большинство присутствующих), сразу записали это невзрачное с виду существо в список тех, с кем нельзя ссориться ни при каких обстоятельствах.

После окончания лекции на скамейке, где сидел юноша, остался невзрачный ключ от анонимной камеры хранения на местном вокзале. В целом, ничего необычного, но кураторы обоих агентов сильно удивились бы, узнав, что шифрованные сообщения, которыми время от времени обмениваются их самые многообещающие протеже, представляют собой не слив стратегически важных данных и не обсуждение будущих интриг и заговоров, а самые обычные любовные письма.

Они говорили обо всем на свете — о мечтах и надеждах, о музыке, которая заставляла их сердца биться чаще, о книгах, заставляющих размышлять. Он рассказывал про закаты, буйством красок которых наслаждался во время одиноких прогулок, а она рисовала ему картину утреннего тумана, окутывающего парк университета. С каждым письмом они все глубже погружались в мир, где могли быть искренними и свободными. Они узнали друг друга лучше, чем кто-либо другой, раскрывая свои самые сокровенные мысли и чувства. Эти письма стали для них настоящим оазисом в мире холодного расчета и бесконечных масок, местом, где они могли быть не шпионами, а просто собой.

И конечно же, они обсуждали судьбу Империи и свое место в ней. Оба чувствовали, что это их предназначение — остановить проклятую войну, изменить этот жестокий мир к лучшему, действуя со своей стороны баррикад. Ведь до тех пор, пока эти баррикады существуют, им не быть вместе. Никогда.

* * *

И вот, много лет спустя, две фигуры в невзрачной одежде скользят по грязным тротуарам незнакомого города. На их лицах отчаянно борются тревога и радостное нетерпение. Наконец, они сворачивают в узкий переулок, ведущий к скромному мотелю. Только здесь они смогут на мгновение забыть о своих масках и ролях. Внутри нет вообще никакого персонала — специальная автоматика распознает денежную купюру и выдает ключи. Анонимность, возведенная в абсолют. В Империи, безнадежно отставшей от остального мира, такое было бы попросту невозможно.

Едва смолкает щелчок замка, как они набрасываются друг на друга в страстном поцелуе, словно дикие звери. Разорванная одежда летит на пол вместе с хрупкой утварью отеля. Эти невозмутимые стены наверняка повидали многое, но даже им не приходилось быть свидетелями такого бурного проявления подавленных эмоций. Это стихийное воссоединение душ и тел даже «сексом» трудно назвать, ведь по щекам возлюбленных безостановочно катятся слезы. Они ждали этого момента долгие годы — строили хитроумные планы и изощренные заговоры. Власть каждого из них в стране почти безгранична, их лица постоянно мелькают на первых полосах газет. Но если хоть одна живая душа узнает о том, что они были здесь вдвоем — их обоих ждет неминуемая казнь. И все же это риск, на который они готовы пойти без сожалений.

Наконец, пламя страсти утихает. Возлюбленные нежатся в постели, наслаждаясь теплотой объятий. Секретные службы всего мира заплатили бы целое состояние за подобные кадры, а журналисты продали бы душу дьяволу, лишь бы хоть одним глазком заглянуть в этот невзрачный уголок чужого счастья, краем уха услышать их тихие разговоры.

— Ты все-таки не вышла за того скользкого недо-принца, — замечает мужчина. — Имей в виду, я не против твоего брака, если он будет фиктивным.

— Я знаю, — кивает женщина. — Просто этот придурок вконец достал меня со своими приставаниями.

— Повезло ему, у меня в столе лежит папка с десятком сценариев, в результате которых он становится евнухом.

— У меня тоже, — с улыбкой признается она.

Молчание не тяготит влюбленных. О нет, они многое хотели друг другу сказать, но все слова вдруг стали слишком легковесными, лишними. Хочется просто наслаждаться моментом, таким хрупким и мимолетном в их нелегкой судьбе.

— Хочу от тебя ребенка, — внезапно заявляет женщина.

— Ты с ума сошла! В такое время⁈

— В том-то и дело. Другой возможности у нас может и не быть.

— А о последствиях ты подумала? Каково будет мне — знать что на кону сразу две дорогие мне жизни? Каково будет ребенку — если один из нас не переживет восстание?

— Ты же знаешь, я тщательно прорабатываю все варианты. А что касается тебя — это еще один повод сделать так, чтобы все прошло гладко.

— Ты не хуже меня знаешь, что государственный переворот и «гладко» — понятия несовместимые, — тяжело вздыхает он.

— Это уже случилось, так что просто смирись, — она пожимает плечами и бросает взгляд на календарь. — Шансы довольно неплохие. Все остальное — в руках богов. Им решать.

— Им решать, — эхом отзывается мужчина.

* * *

Штурм императорского дворца — событие, которое сложно пропустить. Особенно если ты находишься внутри него в самый разгар событий. Чуть позже об этом будет гудеть вся страна и даже мир, но прямо сейчас гудят только массивные стены древней крепости под напором современной артиллерии.

— Святозар, уведите детей в бомбоубежище, — распорядилась светловолосая женщина в военной униформе. — Им здесь не место.

Ее живот уже слегка округлился, однако не настолько, чтобы это мешало ей выполнять свои обязанности.

— Вы думаете, там безопасно? — удивился генерал. — Это же наследники! Старик приказал выдать им по ампуле с ядом, чтобы они могли уйти безболезненно.

— Вы все с ума посходили, что ли? — удивилась женщина. — После того, что здесь произойдет, уже не будет ни аристократов, ни «наследников». Не губите детей, у них впереди долгая и вполне благополучная жизнь!

— И вы правда верите, что повстанцы с этим согласятся?

— Кто я по-вашему? — возмутилась она. — Все необходимые жертвы уже принесены и договоры заключены. Мы давно знали, что это случится, так или иначе.

В коридоре появилась группа стражников в бордовой униформе. Светловолосая женщина закатила глаза. Личная охрана «Импи» — только их тут не хватало!

— Госпожа старший секретарь София, его превосходительство вызывает вас к себе! — отчеканил офицер, вытянувшись по струнке.

— Я занята, — отрезала она. — Оглянитесь вокруг — время секретарей и императоров прошло. Есть только люди, которые пытаются спасти как можно больше невинных жизней в этом хаосе. Рекомендую вам заняться тем же.

— Извините, но я не вправе обсуждать приказы. Следуйте за мной или мы вынуждены будем применить силу!

В кабинете правителя, как всегда, стоял отвратительный смрад табака. София поморщилась. Если зарубежная медицина не врет, то такое пассивное курение может плохо сказываться на здоровье ребенка. Впрочем, не больше, чем заряженный пистолет в руке растерянного, загнанного в угол старика.

— Ты правда думала, что я не узнаю? — импи сверкал глазами с видом победителя, хотя жить ему оставалось, судя по всему, не больше часа.

— О чем? — женщина с явным равнодушием принялась разглядывать картины, игнорируя правителя, чье время подошло к концу.

— О твоем предательстве, о чем же еще! — вспыхнул тот. — Я принял тебя, как родную дочь, собирался сделать тебя женой своего наследника! Ты могла бы стать будущей императрицей! И что вместо этого сделала ты⁈

— Я выбрала свободу, — пожала плечами София.

— Ты сослалась на свое бесплодие! — выкрикнул старик. — А теперь носишь в своем чреве отродье этого убийцы, этого предателя! И ты правда решила, что это сойдет тебе с рук⁈

— Твой сын — избалованный роскошью ублюдок, которому не место на императорском троне. Каир, несмотря на все его грехи, в тысячу, нет в миллион раз лучше! Люди встречают его войска с радостью, дарят бойцам провизию и воду. От вашей тирании устали все — и подчиненные, и народ, и весь мир. Ты должен быть благодарен нам за то, что мы вскрыли этот гнойник до того, как вся страна превратилась в пепелище.

— Заткнись, мразь!!! — импи был уже вне себя от гнева и направил дуло пистолета прямо на нее.

— Посмотри на себя, — усмехнулась София. — Твои руки трясутся, ты в одном шаге от могилы. Все что ты одеваешь, ешь и читаешь проходит через меня. Ты правда думаешь, что эта безделушка способна причинить мне хоть какой-то вред?

Старик нахмурился, направил дуло в потолок, несколько раз нажал на курок. Однако в ответ раздались лишь щелчки.

— Проклятье, — выругался он, выбрасывая бесполезное оружие. — Стража! Схватить предательницу! Стража!

Однако на его зов никто не откликнулся. Двое гвардейцев, что стояли возле двери, мирно посапывали, прислонившись к стене.

— Протоколы безопасности, — пояснила София. — В начале штурма они сами ввели себе транквилизатор, думая, что это боевые стимуляторы. Все кончено, Карл. Прими поражение с достоинством, как и подобает правителю.

— Может, мне и суждено уйти, — хмуро произнес импи, — но я заберу с собой вас обоих!

Он достал из-под стола массивный циллиндр с ручкой, выдернул кольцо. София дернула щекой. Какой придурок всучил старику настоящую противотанковую гранату? Неужто Святозар? Чертов благородный идиот! Да одной этой штуковины достаточно, чтобы разнести половину этажа!

За стеной раздался грохот и выстрелы. Похоже, люди Каира уже проникли во дворец. А может, и он сам. Сердце женщины учащенно забилось. Нет, это задание он точно захочет выполнить сам.

— Не входи, у него бомба! — выкрикнула она на удачу.

— О нет, он войдет, еще как войдет, — усмехнулся импи. — Ты слышишь меня, Каир? Предлагаю тебе сделку! Твоя жизнь в обмен на жизни твоей любимой и ребенка! И как тебе такой поворот⁈

В кабинет вошел заросший мужчина в бронежилете и каске с импортной винтовкой на плече. На его лице топорщилась неухоженная борода, а под глазами глубоко засели черные круги, но София конечно же его узнала.

— Прости, милый, я подвела тебя, — сокрушенно признала она.

— Отпусти их, Карл. Это между мной и тобой, — обратился он к правителю.

— Только если ты отзовешь своих боевиков!

— Это так не работает, — покачал головой повстанец. — Они пришли сюда не за мной а за собственной свободой. То, что произошло, не в силах изменить уже никто.

— Тогда просто сдохните вместе со мной, твари!!! — рявкнул старик, бросая гранату на пол.

— НЕТ!!!

Мужчина бросился вперед, стараясь закрыть, загородить любимую и нерожденного малыша собственным телом. Прекрасно понимая, что мощности взрыва хватило бы, чтобы испарить даже танковую броню. Еще пара секунд — и их ждет моментальная смерть, безболезненная, но оттого не менее ужасная в своей сути.

Но тут произошло немыслимое. Вопреки ожиданиям, граната не разорвалась а растеклась по полу грязной кляксой, словно ее содержимое вдруг стало жидким.

— Что за черт… — удивленно выдохнул Каир.

Не веря собственным глазам, бывший Император потыкал образовавшуюся лужу кончиком ботинка. Тот моментально зашипел и тоже стал растворяться, теряя форму.

— Нет, нет, нет! — старик попытался сбросить обувь, стряхнуть неведомую субстанцию, которая уже начала впитываться в его ногу. — Да что же это такое?

Но не прошло и нескольких секунд, как пораженная конечность начала терять форму и стекать на пол, обнажая кости. Старик попытался остановить, удержать на месте распадающуюся ногу, но от этого его руки тоже оказались заражены этим страшным проклятием.

— Я уж думал, нам крышка, — с облегчением вздохнул Каир, бросая взгляд на союзницу. — Это ты сделала?

— Да я не представляю, как такое вообще возможно! — София была поражена не меньше него самого.

— Что вы сделали со мной⁈ — правитель уже был вне себя от ужаса. — Отрубите, отрубите ее, молю, я не хочу, не хочу умирать так!

Мужчина направил на умирающего старца пистолет, но его руку остановила София.

— Он прекрасно знал, что творит, и потому заслуживает наказания, — твердо произнесла она.

— Но и к глупым мальчишкам иногда можно проявить милосердие, ведь правда? — подумав, возразил Каир, нажимая на курок.

Раздался выстрел. А через несколько минут от грозного императора остался лишь скелет и небольшая лужа темной жидкости.

— Ты что-нибудь понимаешь? — удивленно переспросила София.

— Похоже, боги действительно решили все за нас, — развел руками Каир.

— Ты веришь в богов?

— А у тебя есть объяснение получше?

— Кажется, в той книге, про путешественника между мирами, было похожее проклятие, — задумчиво припомнила София.

— Вот только я не наблюдаю здесь ни всемогущего колдуна ни его мудрого начальника, — покачал головой Каир. — Вряд ли это их работа.

— Кто знает, может мы и сами — точно такие же путешественники, забывшие о своей настоящей природе? — пожала плечами его спутница.

— По-моему, первое объяснение было гораздо проще и понятнее, — хмыкнул мужчина.

— А между есть какая-то разница? — рассеянно дернула плечами София.

— Пока ты жива, здорова и стоишь рядом со мной — для меня нет совершенно никакой разницы, — фыркнул Каир, обнимая любимую.

— Что с нами будет теперь? — робко спросила она, уткнувшись в грубую ткань его униформы.

— Не знаю, — ответил парень, нежно гладя ее по волосам. — Но учитывая все обстоятельства, определенно что-то очень и очень хорошее.

— Я знаю один безлюдный островок на юге. Старая гвардия часто проводила там тайные переговоры. Но никого из них давно не осталось в живых. Кажется, там есть уютная хижина или что-то типа того.

— Звучит, как комплексный и всесторонне продуманный план, — улыбнулся мужчина. — Но в кои-то веки у меня нет никаких возражений.

— Тогда чего же мы ждем?

От автора: ну, вот и сказочке конец, как это ни печально признавать. Искренне благодарю всех, кто участвовал со мной в этом путешествии, терпел мои черепашьи темпы и морально поддерживал в не самый легкий период моей жизни. На этом цикл «Мания крафта» официально объявляется завершенным.

Наградите автора лайком и донатом:

Приложение: персонажи

Киара. Главный герой в детском теле после перерождения в Теалосе.

Кир. Изначальная внешность главного героя.

Ариэль. Марионетка, созданная Киарой накануне войны с Абырвалгаром.

Андер. Приятель Кира, которого он спас во время похищения детей. Прототип — Эндер Виггин (Эйса Баттерфилд).

Бранд. Первый наставник Кира, маг, авантюрист. Прототип — Эйнштейн.

Асмодей. Бог богатства, отец Векселя, владелец империи Гензо.

Люцифер. Бог света. Хозяин Альтеи, родного государства Киары.

Вексель. Сын Асмодея, бывший архонт империи Гензо.

Мама Мия. Хозяйка Гильдии авантюристов в Ультерине.

Мия. Настоящая внешность гильдмастера.

Аква. Еще одна маска Мии — певица, поп-идол Ультерина.

Виктор. Наставник Кира по боевым искусствам в Гимназиуме. Прототип — Виктор Крид (Тайлер Мэйн).

Генерал Роэль. Старший нефилим, предводитель армии, давний друг и покровитель Бранда. Прототип — Александр Меньшов.

Селеста. Богиня луны. Одна из павших титанов. Подруга (девушка) главного героя.

Паймон. Богиня развлечений, покровительница фей, служит Бельфегору.

Амелия. Лидер сопротивления людей из мира насекомых. Прототип — Куроагэха (Мусибугё).

Циркон. Кристаллит, помощница главного героя, управляющая Мальстремом.

Жадеит. Кристаллит, приемная дочь Циркон, подруга, которую она спасала и убивала много раз.

Шашти. Людоящер, помощник главного героя, управляющий подземельем.

Фалкон. Наг, второй архонт империи Гензо (после Векселя).

Сентискорч. Высшая многоножка, помощница главного героя из доминиона насекомых.

Сэм. Герой, глава «Реактивных пирожочков», команды авантюристов из Мальстрема.

Шадара. Художница-сновидец, которую главный герой встретил во вселенной стелларитов.

Йог-Сотот. Великий Древний, охраняющий путь в мультивселенную.

Михаил Николаев Последний шанс

События, описанные в этой книге, в нашей реальности никогда не происходили. Все совпадения, кроме тех, что обусловлены человеческой природой и инертностью Мироздания, являются абсолютно случайными.

Пролог

Мы свыклись с тем фактом, что Вселенная, в которой мы живем, бесконечна, но далеко не все из нас осознают, что она еще и вариативна и представляет собой Веер Миров, каждый из которых в чем-то отличается от соседнего. Чем дальше миры друг от друга – тем больше различий между ними. В некоторых из них на месте Российской Федерации до сих пор располагается монархическая Россия, в некоторых – Советский Союз. Есть такие миры, где на бывшей территории России все еще витает русский дух, хотя там уже давно разговаривают на китайском языке и это еще далеко не самый печальный вариант. Миры ветвятся, и после каждой развилки, которые иногда называют точками бифуркации,^[78] все больше становится таких миров, где на месте Российской Федерации вообще ничего нет. В большинстве из них мертвым является весь земной шар, и только на некоторых крысы мутанты доедают последних тараканов.

Ни один из представителей Homo Sapiens, проживающий в любом из миров Веера, не может охватить взглядом все эти миры, осмыслить, проанализировать и оценить эту тенденцию, но глобальные сущности, которые образуют Единое информационно-энергетическое поле Земли, на это способны. Некоторые называют их богами, иные – эгрегорами,^[79] официальная наука вообще стыдливо замалчивает их существование, но в том, что там что-то есть, в глубине души практически никто не сомневается.

Эти сущности не разделены языковыми барьерами, общаются между собой на ментальном уровне и могут не только принимать совместные решения, но и производить согласованные действия. Эти действия, варьирующиеся от вещих снов до локального изменения физических констант, как правило, квалифицировались ими как минимально-допустимые, практически незаметные для населения Земли, или сохраняющиеся в человеческой истории как божественное чудо, но иногда, в исключительных случаях, они могли быть и глобальными. Подобные воздействия требуют гигантских затрат энергии, но Единое информационно-энергетическое поле Земли достигшее определенной ступени развития может использовать энергетические ресурсы планетарного масштаба.

Развилка, приведшая к образованию нового Мира, о котором пойдет речь в этой книге, произошла в 1953 году. Попытка ареста Берия оказалась неудачной, он твердой рукой подхватил пошатнувшуюся власть и руководил страной до 1956 года, когда неожиданно для всех умер от инсульта. На посту Генерального секретаря его сменил Маленков, а Хрущев закончил свою карьеру членом Политбюро, отвечающим за сельское хозяйство.

Брежнев в этом Мире, занял пост Генерального секретаря только в 1965 году и руководил страной до 1989 года, пережив на несколько лет Черненко и Андропова. Потом инерция мироздания попыталась вернуть события в привычную колею: к власти пришел Горбачев и быстро развалил мощную супердержаву. Планы ЦРУ были реализованы в полном объеме. Дробление государства осуществлялось быстрее, чем в нашем Мире, и пошло дальше. Страна распалась на отдельные губернии. К концу 1991 года Ельцин собрал из обломков государства Союз Российских Губерний и стал его первым в истории Председателем. Ситуация вновь изменилась. Путин вернулся из Германии не в Ленинград,^[80] а в Москву и так никогда и не встретился с Собчаком. В 2000 году Ельцин ушел в отставку по состоянию здоровья и на посту руководителя государства его сменил Сергей Сергеевич Дорожкин, ранее возглавлявший Администрацию Председателя СРГ. В 2008 году на очередных выборах Председателя СРГ победу одержал молодой юрист Алексей Дмитриевич Перфильев, недавно закончивший аспирантуру МГУ. Дорожкин из властной обоймы не выпал и возглавил Кабинет министров.

Власть портит людей, не имеющих серьезного жизненного опыта, а откуда ему взяться у баскетболиста-любителя, родившегося и выросшего в обеспеченной московской семье, легко поступившего на юридический факультет МГУ и оставшемуся, после его окончания, в аспирантуре. Молодой кандидат юридических наук, волею судьбы победивший на выборах и ставший Председателем СРГ, шел по жизни легко и радостно. Он абсолютно не отдавал отчета своим действиям, не понимая, что помогает отечественному чиновничьему аппарату и своим зарубежным "друзьям" губить не только государство, вверенное ему избирателями, но и нечто более важное для основ мировой стабильности – русский этнос.

К весне 2011 года в СРГ сложилась такая ситуация, при которой насильственное вырождение русского этноса стало почти необратимым. До момента, начиная с которого процесс уже невозможно было бы повернуть вспять, осталось совсем мало времени. В последующем этот процесс, ускоряясь, быстро пережевал бы все остальные славянские этносы, оставшиеся без станового хребта и механизм самоликвидации человеческой цивилизации сработал бы также эффективно, как это случилось во всех остальных мирах Веера, где был выкорчеван с корнем славянский этнос.

Для предотвращения глобального кризиса человеческой цивилизации, естественных выходов из которого уже в принципе не существовало, Единому информационно-энергетическому полю Земли потребовалось осуществить экстраординарное воздействие, – временно, сроком на один год, наделить выбранного им жителя Союза Российских Губерний полномочиями кризисного комиссара и, на этот же срок, закрыть все границы СРГ. Земле этого Мира был дан последний шанс.

Первая глава Накануне

В этот весенний майский день Георгий Николаевич Петров задержался в институте и домой пришел только к семи часам вечера. У него есть машина, но в институт и обратно Петров почти всегда ходит пешком. Во-первых, это занимает всего 20 минут, если он идет к себе в кабинет или в лабораторию и полчаса, если ему нужно в дальний корпус, где он читает лекции. Во-вторых, парковаться около института практически невозможно, так как машины стоят почти без зазоров с самого утра. Можно конечно встать пораньше, когда еще имеются места, но, в этом случае, машину "заставят" так, что выехать не сможешь до вечера.

Пока жена накрывала на стол, Георгий переоделся и включил телевизор. Новости уже начались. Транслировалось очередное мероприятие Триединой России или образованного ею перед очередными выборами Всенародного Фронта. В первых рядах на любом из подобных собраний находятся одни и те же лица, а остальные ряды показывают или слишком быстро, или с большого расстояния, когда отдельных лиц не разглядеть. Исключение составляет наезд камеры на внимательно слушающую Яну Пакман – бывшую шпионку, которую недавно выслали из США.

Над трибуной возвышался Алексей Дмитриевич Перфильев. С высоты своих 212 сантиметров он задорно разглядывал зал, слегка прищурясь и обнажив в полуулыбке крепкие резцы. Длинные, черные как смоль волосы были откинуты назад. Начало выступления Георгий прослушал, а в тот момент, когда он включил телевизор, Перфильев начал рассказывать о своих поправках в Уголовный кодекс, которые он уже внес в Государственную Думу. На следующей неделе их должны принять сразу в трех чтениях. Сначала он посетовал на перегруженность судов всех инстанций, занятых рассмотрением всякой ерунды, а потом заявил, что дела о клевете теперь перестанут быть уголовными и станут рассматриваться в административном порядке, а за экономические преступления вместо заключения под стражу будет назначаться штраф.

"Здорово", – подумал Георгий, – доброе имя, – это почти единственное богатство, которое еще осталось у многих порядочных людей. Теперь его могут безнаказанно втоптать в грязь, и ты вообще никак не сможешьзащититься. Дуэли, естественно, запрещены, а в административном порядке защищать будут только членов самой администрации. Плюс, разумеется, их сватов, кумовьев, ближних и дальних родственников. Вот, что значит юрист по образованию. Второй перл, вообще не лезет ни в какие ворота. Получается, что теперь ворне должен сидеть в тюрьме.

Между тем зал дружно аплодировал, а Перфильев радостно улыбался. Весь его вид прямо кричал о том, как он доволен собой, какое хорошее дело сотворил на радость всей стране, да что там мелочиться, всему миру. Боже, – подумал Георгий, – он же ненормальный. Не может юрист такое предлагать. И ведь никто не возразил. А кто в этом зале вообще может ему возразить? Таких на подобные мероприятия не пускают. Да и из обоймы удаляют безжалостно.

Дальше Георгий отвлекся, так как его жена принесла грибной суп. Готовить она у него умела здорово, а грибной суп в ее исполнении – это вообще песня. Георгий поинтересовался, – последние это грибы, или еще остались. Оказалось, что небольшой запас сушеных грибов еще имеется. До следующего сезона должно хватить.

Начался следующий сюжет. Диктор рассказывала о новых предложениях министерства Образования и Науки по проведению Единого Экзаменационного Теста. Поскольку "где-то, кое-где у нас порой" результаты ЕЭТ оказываются сфальсифицированными, и отличные оценки получают явные дуболомы, имеющие хорошо обеспеченных родителей, с этого года любое обсуждение заданий, которые выносятся на экзамен, станет уголовно наказуемым. При этом состоялось обсуждение до экзамена, во время его, или после окончания – не принципиально.

– Да, – подумал Георгий, – до и во время, это понятно, но почему после? Может быть, причина как раз в содержании экзаменационных заданий, несоответствии их учебной программе и возможности двусмысленного толкования. По принципу – жена Цезаря вне подозрений. А если подозрения вдруг появились, – молчи в тряпочку, если не хочешь сесть в тюрьму. По истине, – это настоящий шедевр демократии.

О том, что уровень образования в СРГ падает катастрофически Петров, как вузовский профессор знал не понаслышке. Ребята, которые приходили в институт после школы не знали азов физики и химии, не умели считать не только в уме, но даже в столбик на бумаге. Зачем, если калькулятор есть даже в мобильном телефоне.

Их словарный запас обычно был очень беден, а иногда не превышал лексикона папуасов. На первом курсе, иногда, вместо обычного чтения лекций приходилось диктовать как в начальных классах. При этом, отвлекаясь на объяснение элементарных понятий. Ко второму курсу ребята втягивались и лекции приобретали более привычный вид. Но количество учащихся ко второму курсу становилось заметно меньше. Далеко не все школьные "отличники" могли осилить даже первую сессию. К концу пятого курса из оставшихся удавалось сделать инженеров, но, положа руку на сердце, настоящими инженерами, можно было назвать только по 5 – 6 человек на учебную группу. Явным диссонансом этой тенденции была успеваемость белорусов, которые обучались отдельно, как иностранцы. Во-первых, на лекциях они, в отличие от всех остальных, задавали вопросы. Правильные вопросы, иногда очень сложные даже для преподавателя. Во-вторых, Петрову очень приятно было принимать экзамен, ощущая, что его работа была не напрасной. В практике Георгия Николаевича имелось два прецедента, когда отличные оценки получила вся группа. Может быть, дело было в том, что в этом случае, в вуз отбирали действительно лучших, а не "блатных". А может быть, в том, что каждый из них понимал, что в дальнейшем он будет гарантированно работать на производстве по специальности, а не торговать в ларьке.

Сюжет опять сменился. Теперь министр Обороны вещал, поблескивая отъеденными щеками, какие хорошие надувные танки и пусковые установки были приобретены для армии всего за несколько сотен миллионов долларов. Жена спросила, – неужели их нельзя отличить на радаре от настоящих, сделанных из металла?

Петров ответил, что на радаре и визуально, с большого расстояния, действительно нельзя, так как используется специальная металлизированная ткань. Но приборы современных разведывательных спутников не ограничиваются фотокамерой и радаром. Там есть датчики, фиксирующие плотность, тепловизоры и еще целый ряд других приборов, которые однозначно идентифицируют подделку. Но, даже если бы этих приборов не было, шила в мешке все равно не утаишь. Настоящие танки никогда не стоят на месте на виду у средств обнаружения. Они или размещаются в закрытых боксах, или движутся. И стволы у них не колеблются порывами ветра. Так что это надувательство чистейшей воды. Причем надувательство не противника, а своего собственного народа. А заодно и отмывка многомиллионных сумм. В военный бюджет СРГ закладываются огромные деньги, а вооруженные силы получают надувную технику вместо боевой. Настоящие "современные" танки (разработки девяностых годов прошлого века) в количестве нескольких десятков штук еще имеются, но стоят в боксах из-за отсутствия солярки, а "наезд" танкистов не превышает часов, отводимых на практическое обучение водителей в автошколах. И это еще не самое страшное. "Налет часов" большей части боевых летчиков еще меньше. Фактически могут реально тренироваться только пилотажные группы, да и их уже обещают пересадить с боевых самолетов на учебные машины.

Программа новостей подходила к концу. На закуску, как обычно, был спорт. Известный спортивный комментатор провозгласил, что для кардинального изменения ситуации, сложившейся на чемпионате мира по футболу, было принято следующее решение. Если сборная СРГ не выйдет в одну восьмую финала, – контракт с ее тренером будет расторгнут. Интересно, – подумал Георгий, – неужели команда настолько любит этого итальянца, который общается с футболистами через переводчика, что игроки вдруг начнут бегать по полю, а их мастерство возрастет десятикратно. Ему всегда казалось, что для победы нужно очень сильно ее хотеть, сильнее, чем все остальное вместе взятое, и уметь по настоящему играть, причем играть в команде, поскольку футбол это командная игра.

В расстроенных чувствах Георгий выключил телевизор. Лекции у него в этом семестре уже закончились, и можно было плотно засесть за написание статьи, которую он давно обещал главному редактору одного из научно-практических журналов, но настроение абсолютно не соответствовало творческой работе. Просто работать можно заставить себя в любом состоянии, а творить "нетленку" получается только тогда, когда ты внутренне созрел и все мысли сосредоточены на одном. Писать нужно начинать только тогда, когда не писать уже просто физически не можешь. А вот если голова занята чем-то другим, лучше даже не садиться, – все равно ничего приличного не получится. Георгий включил компьютер, подождал, пока обновится антивирус, и полез в почту. Писем не было. Бывает, хотя и не часто. Он посмотрел анонсы новостей. Прошел по некоторым ссылкам. Ничего заслуживающего внимания.

В Прикавказской губернии опять застрелили какого-то боевика, ранившего двух милиционеров. Утверждают, что это глава крупного бандформирования, эмиссар международной террористической организации. Что он там делал один без охраны? Создается такое впечатление, что в этом регионе по улицам шатаются одни главари, а рядовых бандитов вообще не попадается.

Астрономы обнаружили еще пять землеподобных планет. Расстояние до ближайшей из них исчисляется многими десятками парсеков. Четыре страницы рассуждений о том, что на них возможна органическая жизнь. В основном гадание на кофейной гуще.

Весенний призыв. Количество уклонистов, накопившихся за последние годы, в два раза превышает разнарядку по набору призывников. "Отмазать" от армии можно практически любого. Были бы деньги. Две страницы рассуждений о том, нужно ли призывать аспирантов. Попутно указано, что их месячная зарплата составляет аж две тысячи рублей.

– Да, – подумал Георгий, – такими методами мы точно поднимем на недосягаемую высоту фундаментальную науку, а заодно и надежно укрепим армию.

Курсор замер на месте. Новость часа: по данным Союзсстата население Союза Российских Губерний за год уменьшилось еще на два миллиона человек.

– Посмотрим за счет чего. По официальным данным смертность в СРГ уменьшается, а рождаемость, наоборот, растет. Что, все 2 миллиона уехали?

Георгий в последнее время часто бывал в моргах и крематории. Он видел, что морги больниц забиты стариками. Молодых и среднего возраста встречалось очень мало. А вот старшее поколение, прошедшее войну и закаленное послевоенными невзгодами, сейчас таяло на глазах. В крематории, напротив, создавалось впечатление, что кремировать стали меньше, чем несколько лет назад. Но, это было только первое впечатление. Просто в расписании кремаций появилась новая строчка – "без зала". Это те, с кем в крематории не прощаются, а просто привозят и оставляют. На организацию прощания нет денег. И цифра, стоящая в этой строке, в разы превышала сумму всех остальных позиций. Люди прожили большую и трудную жизнь. Они работали на государство, пока могли. А когда стали ненужными, то на них просто махнули рукой. Зачем лечить, зачем отдавать последние почести? Зато полно рассуждений о необходимости увеличения квот на трудовых мигрантов.

– Только дополнительных гастарбайтеров нам не хватало для полного счастья, – подумал Георгий. – Итак, плюнуть некуда. Бедным таджикам и узбекам платят сущие копейки, при этом нещадно эксплуатируют и в упор не видят ужасной антисанитарии, в которой они вынуждены жить. Как можно доверять обслуживание столовых детских садов, летних детских лагерей и санаториев носителям туберкулеза и кишечной палочки, как говорится, "в одном флаконе", особенно, если они даже не знают, что такое санитарная книжка. Может быть, для увеличения рождаемости и снижения смертности следует, наоборот, ограничить иммиграцию и предоставлять рабочие места своим гражданам. Они не пойдут на такую зарплату? Так платите им нормальные деньги. Нет денег? При таком количестве миллиардеров?

Георгий выключил компьютер. Настроение не улучшилось. Посмотрел телевизионную программу. Из 23 каналов 12 предлагали вниманию телезрителей сериалы, 2 – кинокомедии, 5 – низкосортные американские фильмы, 2 – телевизионные шоу, 1 – новости и 3 – тематические передачи. При таком богатстве выбора можно вообще не включать телевизор, но он все-таки включил, пощелкал пультом и на несколько минут остановился на псевдокультурной телевизионной передаче, где экзальтированная дамочка костерилаэту страну, призывая всех культурных людей уезжать за бугор. Речь дамочки часто прерывалась специальными звуковыми сигналами, перекрывающими нецензурную лексику, которую она использовала для связки слов в предложении. Сама дамочка почему-то до сих пор из страны не уехала. Может быть, она была недостаточно культурная, но, скорее всего, там "за бугром" подобных одиозных личностей просто не пригласят ни в одну приличную студию.

Георгий еще немного пощелкал пультом и остановился на белорусском канале, где крутили старый, но не потерявший своей привлекательности советский фильм. Почему сейчас не снимают такие фильмы? Нет денег? А разве в период холодной войны их у государства было намного больше? Но находили же и деньги и хорошие сценарии и режиссеров. А какие были актеры. Эти фильмы заставляли думать, позволяли гордиться своей страной, реплики актеров цитировали к месту и невпопад, каждый помнил, кто и в каком фильме впервые произнес эту фразу. Ничего этого сейчас нет. Нет, что-то не так в королевстве датском. Может быть дело в консерватории?

Спать Петров лег поздно, но долго не мог уснуть. В голове вертелась мысль о том, что ситуация, сложившаяся в стране, напоминает театр абсурда. Надо срочно почти все менять, но как? Ситуация революционная, но не полностью: верхи неспособны что-либо изменить, а низы хотят, но не имеют ни малейшей возможности. Государство трещит по всем швам, этнос вымирает, а сделать ничего нельзя. Потом он незаметно провалился в сон, если это состояние можно назвать сном.

* * *

Георгий находился в какой-то туманной субстанции. Он на чем-то сидел и разговаривал с крепким седовласым мужчиной, возраст которого было определить невозможно. Иногда казалось, что ему не больше 60 лет, а подчас создавалось впечатление, что уже далеко за сотню. Примерно так мог бы выглядеть славянский волхв, если его переодеть в современную одежду. Георгий не видел на чем сидит, не различал вокруг ни одного предмета, но почему-то это было в порядке вещей и ни чуть его не беспокоило. Он слушал и, иногда, задавал уточняющие вопросы, а мужчина рассказывал. Он поведал обо всей сложности и недопустимости положения вещей, сложившегося к этому моменту в Союзе Российских Губерний, о том, что если ничего не предпринять в ближайшие дни, то процесс станет лавинообразным и на своем пути к пропасти сметет любую преграду. Вкратце рассказал о реальных основах мироздания и возможных путях его развития. Указал на особое значение для ноосферы планеты славянского этноса.

– Почему сейчас так важен именно славянский этнос? – спросил Георгий, когда несколько освоился, – где мы находимся и как мне к Вам обращаться? Отвечать на вопросы мужчина начал не по порядку, а с конца.

– Можешь называть меня Гептархом.^[81] Это не является моим именем, у меня вообще нет имени в твоем понимании, но это созвучие по своему аналого-смысловому значению наиболее близко соответствует положению, занимаемому моей сущностью в структуре Единого информационно-энергетического поля Земли. Дело в том, что я уже давно не человек. Когда-то, около 12 тысяч лет назад, я был волхвом, достигшим высшей степени посвящения, это наиболее близкое по смыслу определение, которое имеется в вашем лексиконе. Живя в единстве с природой и обладая Силой я смог объединить множество подобных мне личностей в полноценный эгрегор. В те времена Русь являлась составной частью Гиперборейской цивилизации, ареал распространения которой занимал всю Арктиду – материк, располагавшийся на месте теперешнего Северного Ледовитого океана и Северо-западную часть Евразийского материка. Тогда мы умели многое. Значительно больше, чем вы сейчас. Даже выходили в космос и вступали в контакт с внеземными цивилизациями. История, вообще, развивается по спирали. За всплеском развития, когда цивилизация выходит на гребень могущества, наблюдается спад, приводящий к потере знаний, технологий и всеобщей деградации. Потом, на следующем витке, человечество вновь изобретает велосипед, открывает для себя окружаюший мир, начинает осваивать малую часть из почти безграничных возможностей человеческого мозга.

– Война с атлантами привела к поглощению морем Атлантиды и Арктиды, частичному разрушению Евразийского материка, гибели обеих цивилизаций и, в частности, к моей физической смерти. От всей гиперборейской культуры осталось только несколько славянских племен, одним из которых были Русы. Благодаря этому, созданный мной эгрегор устоял и мое сознание, покинув бренную оболочку, не растворилось в информационно-энергетическом поле, а продолжило свое существование в виде над личностной полевой структуры. Единое информационно-энергетическое поле Земли как раз и состоит из таких над личностных формирований и информационно-энергетических оболочек наиболее сильных личностей, живших на Земле в разные времена. Есть тут и твои предки.

– Мелкие эгоистичные недоразвившиеся полевые структуры, которые так и не стали при жизни полноценными личностями, и ни в чем заслуживающем внимания и уважения себя не проявили, не имеют достаточного энергетического потенциала, и после смерти быстро рассеиваются. О них почти никто не вспоминает, энергетическая подпитка снизу минимальна, а тут у нас они никому не интересны, так как их внутренний мир очень беден. Поэтому Единое информационно-энергетическое поле также не подпитывает их энергетические оболочки.

– Ответ на второй твой вопрос будет краток. Мы с тобой сейчас везде и нигде. Точнее это, оперируя известными тебе понятиями, объяснить сложно. Твоя материальная оболочка в настоящее время спокойно лежит в кровати, набираясь сил для завтрашнего дня, а сознание находится здесь.

– Третий вопрос сложен даже для меня. Мы, обитатели и составные части информационно-энергетического поля Земли, представлены всеми этносами, населяющими планету в настоящее время. Периодически, когда это не противоречит интересам остальных, кто-то из нас помогает своим. Так было, например, с греческими героями. Много примеров можно почерпнуть в итальянской, немецкой, датской, норвежской и даже монгольской истории. Очень долго помогали еврейскому народу, но ничего хорошего из этого так и не вышло. Иногда сразу несколько мощных эгрегоров объединяет свои силы для помощи какому-то одному этносу. Мы не всегда знаем причину, но понимаем, что помощь нужна именно в этот момент. Это своеобразный защитный механизм планетарного масштаба. Сейчас события являются настолько экстраординарными, что для решения проблемы объединились все без исключения эгрегоры информационно-энергетического поля планеты. Мы не до конца понимаем, почему в сложившейся обстановке именно русский этнос является ключевым. Но знаем, что его уничтожение повлечет за собой быстрый распад всех остальных славянских этносов, сопровождающийся разрушением моего эгрегора и нарушением энергетического баланса, что послужит спусковым крючком лавинообразного распада всего информационно-энергетического поля. Так уже было в других Мирах. В некоторых произошла термоядерная война, в одном упал гигантский метеорит, в другом появился вирус, от которого не нашли защиты. Сценарии были разные, а результат одинаково безальтернативный.

После того, как Георгий получил ответы на свои вопросы, Гептарх продолжил.

– Ты наверно хочешь узнать, как именно будет в этом случае действовать Единое информационно-энергетическое поле? Достаточно просто, но эффективно. Ты, сроком на один год, получишь его содействие и полномочия кризисного комиссара.

– Кризисного комиссара или кризисного управляющего? – уточнил Георгий. – И почему такая честь выпала именно мне? Могу ли я отказаться?

На этот раз Гептарх ответил на вопросы в порядке их поступления.

– Кризисный управляющий занимается управлением, а кризисный комиссар – контролем над управляющими, коррекцией силы и направления их действий. Именно этим ты и будешь заниматься. А управлять будут те, кто умеет это делать. Сапоги должен тачать сапожник. А вот оценивать квалификацию и расторопность этого "сапожника" зачастую придется тебе.

– Почему именно ты? Во-первых, ты уже полностью "созрел" для выполнения этой задачи, а во-вторых, соответствуешь такой работе по совокупности всех своих морально-этических принципов и деловых качеств. Не задирай нос, – в этом не только лично твои заслуги, но и вклад всего твоего Рода. Родители передают детям не только гены, но и родовую память, навыки, которые иногда проявляются в экстремальных ситуациях, этические установки, наконец. Ну а отказаться ты, конечно, можешь, но мне почему-то кажется, что именно ты этого делать не будешь. Я прав?

– Да, – согласился Георгий. – Я не буду отказываться. Но сомнения у меня все равно есть. Я не супергерой, меня легко будет устранить, моя физическая форма и память оставляют желать лучшего, наконец, мне придется общаться с руководителями других государств, а я даже не знаю иностранных языков, за исключением английского, да и тот весьма посредственно.

Гептарх усмехнулся, – ну с этим-то Поле вполне сможет тебе помочь. Не даром оно информационно-энергетическое. Быть супергероем вовсе не обязательно. Достаточно просто существенно сдвинуть в большую сторону индекс твоей везучести. Везение, при наличии мозгов помогает почти во всех ситуациях. Пистолет в нужный момент дает осечку или рука случайно дергается, тарелка с ядом падает на пол, внезапный порыв ветра относит падающий кирпич на безопасное расстояние. Но вот прыгать со слишком большой высоты я тебе не рекомендую. Может быть, ты в этом случае и не разобьешься, но ноги, скорее всего, поломаешь. Везучесть каждого человека либо является константой, либо незначительно изменяется. Мы способны изменять такие константы.

– С памятью еще проще. Считается, что обычный человек использует свой мозг всего на несколько процентов, а гении – на десятки процентов. На самом деле здесь имеется явное преувеличение. Большинство людей не используют и десятой доли процента от возможностей своего мозга. Почти все, что демонстрируют экстрасенсы – это нормально для человека, а вовсе не экстремально.

– Даже левитация,^[82] на которую экстрасенсы, в отличие от некоторых святых, пока не способны. Да и возможности организма люди используют далеко не полностью. В экстремальной ситуации даже калека может подпрыгнуть вверх на несколько метров, поднять или оттолкнуть предмет весом в сотни килограммов. Специально тренированный человек может с одного взгляда запомнить десятки страниц печатного текста. Встречаются люди, которые имеют эйдетическую^[83] память, – они запоминают и могут восстановить в памяти все события в своей жизни, все фразы своих знакомых. С памятью и физическими данными мы тебе поможем. Какие языки ты хотел бы знать?

Георгий немножко подумал, – английский (с оксфордским произношением), немецкий, итальянский (включая латынь), испанский, греческий, французский, финский, шведский.

Он сделал паузу, но после того как Гептарх поощрительно улыбнулся, осмелел и продолжил, – японский, китайский (не менее двух диалектов и 10 000 иероглифов), иврит, идиш, пару арабских языков, – на первое время, наверно, достаточно.

– К утру, ты будешь их знать, – уже серьезно заявил Гептарх. Заодно мы немножко разовьем твои физические возможности, увеличим скорость реакции, подлечим зубы и зрение.

– Только аппендикс обратно не выращивайте – пошутил Георгий.

– Обойдешься без аппендикса, – в такой же шутливой форме ответил Гептарх.

– Есть вопросы по существу, или будем переходить к частностям?

– Разумеется, есть. Могу ли я рассчитывать на помощь кого-либо из действующего руководства? Не будут ли нам мешать из-за границы? Есть ли инопланетяне и не вмешаются ли они?

Гептарх опять ответил по порядку.

– Взаимодействовать с Перфильевым уже невозможно. Он, по сути, очень неплохой человек, но находится не на своем месте и серьезно болен. Любой психиатр сходу диагностирует манию величия и целый ряд других фобий. Как сейчас говорят "тихо шифером шурша, крыша едет не спеша". Слишком рано он пришел во власть, вот организм и не выдержал. Власть, особенно почти не ограниченная, очень сильно изменяет не сформировавшегося человека. В истории есть исключения, например Александр Македонский, получивший власть в юном возрасте. Но тот, был гением и имел очень хорошего учителя. А здесь учителя подкачали. Болезнь прогрессирует и если сейчас его не начать лечить, то последствия, как для самого человека, так и для страны, которой он руководит, могут стать катастрофическими и необратимыми. Устранение Перфильева от власти, тем более по медицинским показаниям, будет воспринято обществом благосклонно и не вызовет раздражения. Дорожкин, – это совсем иное дело. Он отличается значительно более высоким интеллектом, имеет большой практический опыт, но, к сожалению, очень внушаем. Доверять руководство государством ему, разумеется, нельзя, но использовать в верхнем эшелоне власти не только можно, но даже целесообразно. Я с ним встречусь и поговорю. С остальными будешь решать сам. Вся необходимая информация тебе будет предоставлена.

– Касательно второго твоего вопроса. Разумеется, иностранные государства попытаются вмешаться. Им нужен слабый, ведомый, а не конкурентоспособный Союз Российских Губерний. Поэтому они пытаются любыми путями и способами пресечь восстановление державы, не допустить объединения СРГ с Украиной, Белоруссией, Казахстаном. Вместе вы – сила, а по отдельности, да еще и всемерно ослабленные – легкая добыча. Так что вмешательства будут. Но тут мы поможем. Границы СРГ будут нами на один год закрыты. Механизм этого действия тебе знать не нужно, а технические особенности я поясню несколько позже.

– Инопланетяне естественно имеются. Руководство большинства развитых стран об этом прекрасно осведомлено. Автоматические базы, фиксирующие и ретранслирующие информацию, расположены на Луне и на Фобосе.^[84] А вот вмешиваться они не будут точно. Земля, на данный момент, еще не готова к контакту с галактическими цивилизациями. Поэтому они будут только наблюдать.

– Но ведь раньше контакты были? Мы ведь не могли естественным путем развиться из обезьян?

– Да, раньше контакты были. Теперешняя человеческая цивилизация не первая в истории Земли.

– До нас Земле жили Лемурийцы^[85] (не путай с лемурами), потом были Гиперборейцы^[86] и Атланты.^[87] Важно, чтобы нынешняя цивилизация не оказалась последней в истории Земли, так как она уже способна полностью уничтожить жизнь на своей планете. Эйнштейн и Бор не могли точно сказать, какое оружие будет использоваться в третьей мировой войне, но сходились во мнении, что в четвертой это будет каменный топор. Сейчас обстановка изменилась. Ни четвертой мировой войны, ни каменных топоров уже не будет. Третья мировая война может оставить после себя только радиоактивную пустыню. Поэтому быть ее не должно ни при каких обстоятельствах.

Разговор продолжался еще долго.

* * *

Проснувшись, Георгий прислушался к своим ощущениям. Ничего не болело. Голова была легкой, светлой и все подробности ночного разговора четко сохранились в памяти. Есть шутка, что если тебе больше пятидесяти лет и утром ничего не болит, то ты умер. Он абсолютно не ощущал себя мертвым. Наоборот, был полон сил и имел конкретные планы на ближайшее время. Вспомнил еще одну шутку: – Если хочешь рассмешить Бога, – расскажи ему о своих планах. В данной конкретной ситуации она не являлась актуальной. Большинство вопросов было согласовано, без преувеличения, на самом верху.

Умывшись и позавтракав, Георгий бегом спустился по лестнице (не запыхался), открыл почтовый ящик и вынул из него банковскую упаковку пятитысячных бумажек. Ничего себе "подъемные", – подумал он. Тут даже больше, чем потребуется на расходы нескольких ближайших месяцев. Георгий всегда спокойно относился к деньгам. Он привык, что их всегда не хватает, но никогда не ставил во главу угла. Деньги, – это средство для реализации потребностей, а не самоцель. А потребности почти всегда можно либо ограничить, либо реализовать без затраты денег, и иногда это получается даже приятнее. Например, белые грибы ничуть не уступают мясу по содержанию белка, а их сбор доставляет неописуемое удовольствие.

Георгий переложил несколько купюр в кошелек, а открытую пачку сунул во внутренний карман пиджака.

Первым делом он направился на Московский вокзал и взял билет на Красную Стрелу до Москвы. В последнее время появилось много других поездов, предлагающих существенно больше удобств и комфорта, но особое отношение к Красной Стреле, наверно, уже заложено в старшее поколение на генетическом уровне. Это практически единственный символ, который еще остался от большой и могучей державы, которой все так гордились. Везение это или нет, но очередь оказалась совсем небольшой и билет на сегодня в СВ (деньги то имеются) Георгий приобрел без всяких проблем.

С вокзала он направился в институт. Надо было оформить отпуск. Потом отправился по магазинам. В первую очередь он приобрел ноутбук, лишенный "наворотов", но обладающий двух ядерным процессором и большим объемом памяти. Прямо в магазине установил в него требуемые программы. Там же купил запас "флэшек" и запасных аккумуляторов.

Следующим этапом было приобретение приличного костюма, обуви, нескольких рубашек и галстуков. По-видимому, везение продолжало работать, так как Георгий справился с этой задачей неожиданно быстро. Обычно выбор костюма или обуви являлся для него почти неразрешимой проблемой, так как фигуру он имел не стандартную, а размер обуви между 42 и 43.

Поскольку количество вещей в руках уже зашкаливало за разумные пределы, ему пришлось "тормознуть" машину и доставить покупки домой. На втором заходе он приобрел мобильный телефон с новой симкартой и вместительный, но элегантный чемоданчик "дипломат".

Отнеся покупки домой, Георгий сел в машину, которая у него обычно стоит во дворе под окнами, и поехал в сетевой гипершоп.^[88] Загрузив полный багажник продуктов, отвез их матери, живущей в другом районе. Объяснил ей, что едет по делам в Москву, когда вернется, пока не знает, и порекомендовал завтра смотреть новости сидя. Сказал, что будет сюрприз, но хороший и волноваться не надо.

Вернувшись, он включил ноутбук в сеть и оставил на столе. Прибор весело подмигивал желтым огоньком и быстро загружался информацией, не смотря на то, что модем и подключение к интернету отсутствовали.

Вечером у Георгия был долгий разговор с женой. У них не было тайн друг от друга, и он рассказал ей почти обо всем. Георгий оставил ей на расходы большую часть денег, которые остались после сделанных им покупок, посмотрел новости (опять ничего оптимистичного), поужинал и стал собираться в дорогу.

На вокзал Георгий пошел пешком. "Дипломат" нес в руке, а сумку с ноутбуком повесил на плечо. Везенье продолжало работать и попутчика в купе не оказалось. Второе место было свободным. Георгий подождал отправления поезда и спокойно лег спать. На следующий день предстояло очень много работы, большую часть которой надо было проделать в высоком темпе, по возможности не отклоняясь от разработанного плана.

Вторая глава Кадры решают все

Красная Стрела медленно и торжественно остановилась у перрона под звуки Государственного гимна. Выйдя на перрон Георгий прошел по Ленинградскому вокзалу, почти точно копирующему Московский вокзал в Ленинграде и вышел на площадь Трех вокзалов. После развала Советского Союза Ленинград хотели переименовать, но только что избранный руководитель Ленинградской губернии не поддержал это предложение, заявив, что городом-героем является именно Ленинград, а к любому другому названию этот эпитет нельзя будет применить. Учитывая тот факт, что денег на переименование в казне губернии просто не было, вопрос благополучно сняли с повестки дня.

Взяв такси, Георгий попросил доставить его на Манежную площадь. В Кремль к Дорожкину, – являлось бы явным перебором. На данном этапе лучше было не привлекать излишнего внимания. Прогулявшись по Манежной площади, Георгий прошел мимо Вечного огня и подошел к кассам, в которых продавались билеты на экскурсии по Московскому Кремлю. Очередь растянулась метров на триста, но он не стал занимать место в ее хвосте, а прошел вдоль очереди к самым кассам. Когда он подошел к неработающему окну, табличку "касса закрыта" сняли, и отдохнувшая кассирша начала продавать билеты. У окна Георгий оказался первым. Толпа хлынула занимать новую очередь, а он, с большим трудом протолкавшись навстречу движению, направился к входу в Кремль.

Георгий слегка волновался по поводу ручной клади, но проверяющий, отвлекшись на что-то, просто не обратил на нее внимания и переключился на двух женщин, стоящих за ним в очереди. Спокойно помахивая "дипломатом" Георгий неторопливо прошел в Кремль. Дальше было уже совсем просто. Невероятно, но факт. Премьер-министр Кабинета министров СРГ Сергей Сергеевич Дорожкин лично выглянул из двери, мимо которой проходил Георгий, и сделал рукой незаметный окружающим жест, приглашая заходить. Начиная с этого момента, время начало работать против Георгия. Теперь важно было четко придерживаться заранее разработанного графика.

Поздоровавшись за руку, они прошли по коридорам, миновали несколько переходов и постов охраны. На каждом посту Сергей Сергеевич просто говорил, что этот человек со мной, и оба проходили в дверь. Путь завершился в небольшой комнате с двумя диванами, стоящими под углом друг к другу и столиком между ними. Окон в комнате не было, но потолочные плафоны давали вполне достаточно света. Дорожкин нажал незаметную кнопку на краю столика и попросил девушку, заглянувшую в дверь принести два кофе. Через пару минут она принесла на подносе кофе, сахар и тарелочку с печеньем, расставила все это на столике и быстро вышла.

На безмолвный вопрос Георгия Дорожкин ответил, что разговаривать здесь можно, и тот решил сразу расставить точки над "i".

– Сергей Сергеевич, Вы понимаете, что в сложившейся обстановке не сможете дальше возглавлять Кабинет министров?

– Да, понимаю. Мы обсуждали этот вопрос с нашим общим знакомым, – Дорожкин вынул из кармана носовой платок, и вытер пот, выступивший на лбу. Было видно, что это решение было для него очень даже непростым. Но решение было принято и обратного пути уже не существовало. Взгляд серых, глубоко посаженных глаз, который Сергей Сергеевич бросил в этот момент на Георгия, был не острым и колючим как обычно, а вполне доброжелательным.

– Как вы смотрите на то, что бы стать вице-премьером Кабинета и взять на себя Военно-промышленный комплекс? Это будет очень серьезная работа, времени у нас всего один год, а решить нужно целый ряд проблем. Восстановить производство там, где оно еще "дышит", создать с нуля большое количество новых предприятий, обеспечить их сырьем и квалифицированной рабочей силой. Вы изнутри знаете обстановку, знакомы с руководителями предприятий, люди Вас знают.

– Предложение интересное. А кто в этом случае будет Премьер-министром?

– Думаю, что имеет смысл предложить эту должность Цыгу Андрею Кожутовичу. Он хорошо проявил себя работая министром МЧС, а сейчас чрезвычайная ситуация по всей стране. Ему и карты в руки.

– Хорошая кандидатура. С ним всегда было удобно работать. В отличие от всех остальных он честный человек, возраст подходящий – 56 лет, здоровье хорошее, да и опыт уникальный для нынешней ситуации. Он сможет реализовать нестандартные решения.

– Ну, так что, принимаем оба предложения?

– Принимаем. Я сейчас позвоню Андрею Кожутовичу и приглашу к нам. Сегодня выходной день – суббота, но он у себя в министерстве.

Дорожкин отодвинул стенную панель, за которой оказалась ниша с телефонами, и коротко переговорил с Цыгу. Тот обещал быть через 40 минут.

– Почти всех остальных придется менять, – сказал Георгий. – Но прежде чем заниматься подбором кандидатур предлагаю озаботиться безопасностью. Если сейчас нам помешают, то все может пойти насмарку. Кому из Ваших помощников Вы можете доверять, безусловно?

– Пожалуй, что никому, – подумав, ответил Дорожкин.

– А я Вас сейчас удивлю, заявил Георгий. – Дело в том, что не со всеми из своих помощников Вы действительно общаетесь. Некоторые из них являются ими номинально. Одного из них я случайно хорошо знаю. Когда говорят, что мир тесен, – не верьте, – он очень тесен.

Георгий достал свой мобильный телефон (не тот, что покупал, а старый), выбрал из списка номер и нажал на соединение. После нескольких гудков абонент ответил. Поздоровавшись, Георгий сказал, что находится в Москве, и спросил, – не слишком ли его собеседник занят. Тот ответил, что сегодня он выходной и свободен весь день. Георгий предложил встретиться у того человека, помощником которого является его собеседник. Повисла напряженная пауза.

– Если это шутка, то шутка неудачная, – наконец прозвучало в ответ, – я уже полгода не могу попасть к нему на прием.

– Вот сегодня и попадешь, а чтобы ты не сомневался, я сейчас передам ему трубку, и вы договоритесь о том, как будете заезжать в известное тебе место. Дело в том, что ты нам нужен не один, а с двумя специалистами по обнаружению прослушивающих устройств и по организации активного противодействия снятию информации. Вместе с оборудованием. Заодно прихвати пару десятков офицеров, из числа своих. Пусть возьмут спецсредства, приспособленные для скрытого ношения, но без фанатизма, мы ничего не собираемся ни взрывать, ни штурмовать. Ты и офицеры должны быть в парадной форме, – официальная версия, – награждение. Специалистам, наоборот, лучше быть в штатском.

– Это ГРУ,^[89] – сказал Георгий Дорожкину, передавая ему трубку.

Они переговорили, сначала осторожно прощупывая друг друга, – каждый опасался подвоха, но бывший и действующий сотрудники одной и той же организации (Дорожкин закончил службу в Главном разведывательном управлении Генерального штаба подполковником, являясь военным атташе в Лондоне) быстро поняли по непонятным для посторонних обмолвкам, что это не розыгрыш и договорились о порядке въезда на территорию Кремля.

– Откуда ты его знаешь? – спросил Дорожкин, закончив разговор.

– Дело в том, что это живой прототип героя книг известного писателя Бушкова о Пиранье. Мы с ним вместе учились. Предлагаю в дальнейшем называть его, – "Прототип". Для остальных это ни о чем не говорит, а нам обоим понятно. Ребята будут через полтора часа. Давайте пока быстро обсудим кандидатуры силовиков, так как они нужны нам уже сегодня, а с остальными можно будет разбираться позже. Завтра выходной.

Первой Георгий озвучил кандидатуру на пост министра Обороны. О том, что можно оставить действующего на настоящий момент, они даже не задумывались. Георгий предложил назначить новым министром Обороны генерал-лейтенанта Колдунова Анатолия Владимировича, который на тот момент был командующим Воздушно-десантными войсками. Этот пятидесятичетырехлетний генерал имел за плечами три ввуза. В 1978 году он окончил Рязанское воздушно-десантное училище, в 1989 – общевойсковую академию, а в 1998 – академию Генштаба. Участник двух Чеченских войн, он пользовался заслуженным уважением в войсках.

Дорожкин согласился с этим предложением, позвонил Колдунову и пригласил его на совещание.

С МВД было намного сложнее. Система настолько прогнила, что назначать своего было нельзя, а посторонний человек просто не справился бы с этой работой. Реформировать надо было всю структуру министерства, и делать это должен был специалист очень высокого уровня. После перебора возможных кандидатур они остановились на Аркадии Даниловиче Корицине. Известный писатель, доктор юридических наук, полковник милиции в отставке, являлся почетным сотрудником МВД и очень хорошо представлял себе его недостатки. В отличие от всех остальных, он не только знал, что надо делать, но и понимал, – как не испортить.

Корицин жил в Ростове и доставить его в Москву за срок, ограниченный несколькими часами, было достаточно сложно. А прежде чем доставить, надо было уговорить шестидесятитрехлетнего человека, что ехать надо прямо сейчас. Со вторым вопросом справились быстро. Дорожкин позвонил Корицину, представился и сказал, что в связи с реформой МВД, встал вопрос о реализации нескольких предложений, которые тот неоднократно озвучивал в своих книгах. В связи с тем, что решение надо принимать срочно, а преждевременная огласка нежелательна, Корицину нужно появиться в Москве уже сегодня. Ну, а чтобы он мог на собственном опыте убедиться, что быстрые перемещения возможны и в реальности, а не только в воображении писателя, предложил ему переодеться и через 15 минут спуститься на улицу, где у подъезда его будет ждать машина. После этого Дорожкин не выпуская из рук трубки, сделал три звонка: мэру Ростова (о выделении машины), командующему южного округа (о вылете в Москву учебного истребителя-спарки с пассажиром) и в гараж Кабинета министров (о доставке пассажира в Кремль с военного аэродрома).

После этого они перешли к наиболее сложному вопросу. Министерство Безопасности^[90] являлось кастовой организацией, и ни один из назначенцев со стороны просто физически не мог приобрести там реальное влияние. Внешне почти все выглядело чинно и благородно, а фактически большинство инициатив пробуксовывало на месте, обрастало целой кучей дополнений и оговорок, а потом благополучно укладывалось "под сукно" или в "долгий ящик". Здесь нужен был свой, причем человек с самого верха, поэтому выбирать пришлось из действующих заместителей министра. Неизвестно, что тут сыграло большую роль: везение Георгия или личные связи Дорожкина, возникшие еще в восьмидесятые годы, но человека, которому можно будет доверять, они все-таки обнаружили и пригласили для встречи. Фамилию этого человека решили пока вообще не озвучивать, а между собой называть его "Смежник".

Остался еще один вопрос, требующий безотлагательного решения. Они подспудно обходили его, не смотря на то, что оба предварительно обо всем договорились с Гептархом. Обоим казалось, что может быть, все рассосется само. Но не рассосалось. Вопрос надо было решать.

– Понимаете, – сказал Дорожкин Георгию, – сам он не уйдет. А болезнь развивается. Мне иногда самому неудобно от его публичных высказываний. А ведь наедине еще хуже. И сделать я ничего не могу, он стал абсолютно неуправляемым и советов просто не слушает. А импичмент нам организовать никто не позволит.

– Сергей Сергеевич, Вы его выдвигали, Вам и задвигать. Обзванивайте врачей. Нам нужен такой консилиум, который сможет сделать заключение, являющееся одновременно правомочным и в полной мере соответствующим действительности. С организацией процедуры я Вам помогу, но действовать Вам нужно самому.

Дорожкин сделал несколько телефонных звонков и пригласил для консультации трех известных психиатров: одного из клиники имени Кащенко, второго из Кремлевской больницы, а третьего из Института Мозга. Потом он позвонил на дачу Перфильеву, извинился, что тревожит его в выходной день, и попросил срочно приехать в Кремль для решения вопроса, который нельзя обсуждать по телефону. Перфильев согласился и обещал быть через 2 часа. После этого Дорожкин еще несколько раз позвонил по телефону, пригласив на 18 часов вечера силовых министров и главу Администрации Председателя СРГ.

Подошел Цыгу. Дорожкин представил ему Георгия, назвав по имени отчеству, и заказал еще кофе. Вдвоем они ввели Андрея Кожутовича в курс дела. Сначала Цыгу, конечно, очень удивился и задал много вопросов, но, осознав всю глубину проблемы, согласился возглавить Кабинет министров. Вкачестве одного из доказательств того, что его не разыгрывают, Георгию пришлось двадцать раз подряд заставить упасть орлом вверх монету, которую Цыгу достал из своего кармана. Они бросали ее по очереди, после броска Георгий говорил "орел" и монета послушно ложилась орлом вверх.

Ознакомившись с выбором новых силовых министров, Цыгу согласился, что такая связка должна сработать. На свое место он предложил одного из собственных заместителей, которому доверял больше, чем остальным. Таким образом, за одно министерство уже можно было не беспокоиться.

Поскольку размеры комнаты, в которой они находились, не позволяли вместить много народу, все перешли в другое, более обширное помещение. Полтора часа уже закончились, и Дорожкин ушел организовать пропуск в Кремль и встречу офицеров из ГРУ. По вполне понятным для любого обитателя Кремля причинам он никому не мог поручить выполнение этих действий. В его отсутствие Георгий с Андреем Кожутовичем беседовали на нейтральные темы, так как это помещение еще не было проверено специалистами. В частности, они подробно обсудили, каким образом можно оперативно восстановить институт лесничих в лесхозах и сошлись во мнении, что пожарную службу, занимающуюся тушением лесных пожаров, теперь придется создавать с нуля, и сделать это необходимо до начала июня.

Дорожкин привел офицеров, Георгий обнялся с бывшим однокурсником, а с остальными поздоровался за руку, и специалисты приступили к работе. В результате десятиминутного поиска было обнаружено 5 "жучков", 3 микро видеокамеры отечественных и 4 импортных, присоску, которая располагалась с внешней стороны оконной фрамуги и сложную решетку из проволочек волосяной толщины, органично вплетенную в паркетный пол.

– Ну и "клоповник", – удивился Дорожкин, когда ему предъявили все это демонтированное безобразие. После того, как специалисты установили и подключили аппаратуру для подавления действия подслушивающих устройств, прибывших ввели в курс дела, и разбили их на пары, каждой из которых поставили индивидуальную задачу. Теперь все было готово к дальнейшему развитию событий.

* * *

Для проведения ключевой операции была выбрана небольшая комната для совещаний, с "предбанником", отделенным звуконепроницаемой дверью, в котором вдоль стен были расставлены диваны и мягкие кресла. Предварительно, оба помещения были проверены на наличие следящих и записывающих устройств, освобождены от найденного оборудования и снабжены генераторами "белого" шума.^[91] Прототип разместился на диване, а двое офицеров встали около двери в комнату для совещаний. Остальные взяли под контроль несколько участков коридора. Дорожкин пошел встречать Перфильева, а Георгий вместе с Цыгу и тремя психиатрами сели у стола. Психиатрам рекомендовали ничему не удивляться и объяснили, что сейчас им нужно будет понаблюдать за поведением одного хорошо известного им человека, диагностировать заболевание и определить, насколько он адекватен и требуется ли ему лечение по их профилю. Психиатры были предупреждены, что их вероятный пациент является очень высокопоставленным лицом, но ситуация находится под контролем, им лично и их дальнейшей карьере ничего не угрожает. Диагноз нужно ставить по факту, ничего не придумывая и не сгущая краски.

Первое лицо любого государства всегда очень хорошо охраняется. В качестве телохранителей выбираются профессионалы высочайшего уровня. Мало кто сможет им противостоять в рукопашной схватке. Двое офицеров беседующие около двери в комнату для совещаний, внешне не казались опасными, проигрывали телохранителям Председателя и в росте и в ширине плеч, но по уровню физической и специальной подготовки могли дать фору даже бойцам группы Альфа. Это был не простой и даже не элитный спецназ, это был спецназ ГРУ. Люди, которых вроде бы вообще не существовало в природе, но, тем не менее, успевшие отметиться почти на всех континентах земного шара.

Перфильев и Дорожкин в сопровождении двух телохранителей Председателя и высокого капитана второго ранга с серебристым чемоданчиком в руке, зашли в приемную. Офицеры и вскочивший с дивана Прототип вытянулись по стойке "смирно". Перфильев демократично поздоровался со всеми за руку и вслед за Дорожкиным прошел в комнату для совещаний. Телохранители остались около двери, а кавторанг, увидев адмирала, увешанного наградами как новогодняя елка и приглядевшись к тому, какие именно это были за награды, с большим удовольствием отреагировал на приглашающий жест Прототипа и присел рядом с ним на диван.

Когда первые лица вошли в комнату для совещаний, все встали, Перфильев слегка удивился обилию незнакомых лиц, но поздоровался с каждым и занял место во главе стола. Спектакль, который разыгрывался для Председателя, очень не нравился Георгию. Если бы имелась хоть какая-нибудь другая возможность, он не стал бы к нему прибегать. То, что он собирался сделать, выглядело обыкновенной провокацией, да, по сути, ей и являлось. Георгий чувствовал себя так, как будто собирается отнять конфетку или любимую игрушку у ребенка. То, что в ребенке было 212 сантиметров роста, и его возраст приближался к сорока годам, ничего не меняло. Игрушка была очень вредной для здоровья ребенка и опасной для окружающих его людей. Власть нельзя превращать в игрушку, упиваться ей. Это очень серьезный инструмент, правильно обращаться с которым может научиться далеко не каждый. В данном случае вес этого инструмента оказался непомерным для неокрепшей психики молодого человека.

После того, как все расселись на свои места, Георгий представился Перфильеву и сказал, что уполномочен обсудить положение с Белоруссией. Кем именно уполномочен, он говорить не стал, но Алексей Дмитриевич принял это как должное, и сразу, без какой либо подготовки, начал вещать.

Он говорил о том, что Белоруссия является последним на территории Европы авторитарным режимом, описывал в красках, как в ней нарушаются права человека и демократические свободы.

– Белорусское руководство не дает приватизировать и передавать в собственность нашего Нефтегазпрома свою трубопроводную систему, имеет наглость покупая у нас нефть, делать из нее первосортный бензин и продавать его на внутреннем и внешнем рынках по цене многократно превышающей свои затраты на покупку нефти. Почему они не делятся с нами прибылью? Какое они имеют право реализовывать бензин на внутреннем рынке дешевле, чем мы продаем своим гражданам. Это не порядок! Надо принимать меры! Мы с моим другом Сараем Омаха принесем им демократию! – Перфильев уже кричал. – Как этот бывший председатель колхоза может не выполнять указаниямоего министра Финансов? Ничего, мы наведем у них порядок. Я уже подписал Указ о прекращении подачи электроэнергии, которую мы им поставляем! Рубильник выключен 2 часа назад. Теперь только предоплата. Если до конца месяца не оплатят за год вперед, – отключим все остальное. – Перфильев сделал паузу и промокнул платком вспотевший лоб.

– Уважаемый Председатель, – попробовал возразить Георгий, – это же суверенное государство. Разве можно так вмешиваться во внутренние дела чужой страны, в ультимативной форме диктовать ей свою волю?

– А кто мне будет указывать, что мне можно делать, а что нельзя? Я Председатель и мое слово закон. А если законы не всегда совпадают с моим словом, так мы их подправим!

– Господин Председатель, но в Белоруссии ведь живут люди, такие же, как мы. Не так давно мы все жили в одном государстве.

– Пусть эти люди выбирают себе правильное, демократическое руководство. Мы им в этом поможем. Ладно, а по какому поводу мы здесь собрались? Что вы все от меня хотите?

– Мы пригласили специалистов послушать Вас, оценить, не переработались ли Вы, не нужно ли немного полечиться. Господа, – Георгий обратился к приглашенным специалистам, – наверно уже достаточно. Высказываетесь по существу вопроса, который мы должны сегодня решить.

Специалисты высказались. Не взирая на чины и звания. Самым мягким, из озвученных диагнозов была "Мания величия". Общий приговор – неадекватен, нуждается в принудительном лечении. Нельзя сказать, что им было легко это сделать. Но каждый из них любил свою страну, иногда смотрел телевизор, либо просто выходил на улицу и видел, во что она превращается. Будучи профессионалом, в своей области, каждый из этих врачей давно видел симптомы психического заболевания, поразившего руководителя страны и понимал, к чему оно может привести в дальнейшем.

Перфильев краснел, бледнел, обильно потел. Под конец с криком "Я вас всех уволю" вскочил и попытался опрокинуть стол. Георгию пришлось завернуть ему руку за спину (сил действительно прибавилось, – подумал он, – в этом "лосе" больше 100 килограммов), а одному из врачей сделать успокоительный укол. После этого представитель Кремлевской клиники вышел в коридор (внутри помещения связь не работала) и вызвал бригаду санитаров.

Когда бледного Перфильева под руки выводили из двери, телохранители дернулись, но Дорожкин успокоил их, сказав, что ничего страшного не произошло, у Председателя случился приступ, и его доставят в клинику для лечения. Когда Перфильева увели, офицеры вежливо попросили телохранителей сдать на время мобильные телефоны и рации во избежание распространения информации составляющей государственную тайну, а самих некоторое время посидеть в отведенной для них комнате.

Георгий с Дорожкиным подошли к капитану второго ранга и предложили ему пройти вместе с ними в приемную премьер-министра. В приемной, чемоданчик отстегнули от руки морского офицера и поместили в сейф. Дорожкин опечатал сейф своей печатью и сказал, что в дальнейшем служба будет нестись по старому, но с одним изменением, – чемоданчик будет постоянно находиться в сейфе, а дежурство, – возле сейфа. Георгий пояснил ничего не понимающему кавторангу, что в ближайший год ядерное нападение Союзу Российских Губерний не угрожает, а по прошествии года все вернется на круги своя, если за это время инструкции не изменятся. На его вопрос "кто это может гарантировать?", Георгий просто указал пальцем вверх и сказал, что там все согласовано. В глазах морского офицера явно прослеживалось желание в ответ на этот жест покрутить пальцем у виска, но, увидев подтверждающий кивок Дорожкина, он удержался от этого жеста.

Между тем консилиум психиатров уже оформил и подписал заключение и все сопутствующие документы. Всех троих предупредили, что они должны хранить полное молчание обо всех события, участниками которых оказались, до окончания вечерней программы новостей на первом канале, а вот после ее окончания могут рассказывать обо всем без любых ограничений, кроме тех, что обусловлены их профессиональной этикой и должностными инструкциями.

Распрощавшись с психиатрами, они пообедали в кремлевской столовой. Кормили очень вкусно, выбор блюд поражал своим разнообразием, а их оформление подчеркнутой изысканностью, но лимит времени не позволил Георгию вкусить большую часть из предложенного ассортимента.

* * *

После обеда возвратились в комнату для совещаний вместе с подъехавшим Колдуновым. Дорожкин кратко проинформировал его, что Председатель, в связи с заболеванием психического характера не сможет в ближайшее время выполнять свои обязанности. В соответствии с Конституцией он должен был в этой ситуации принять эти обязанности на себя, но критическая обстановка в стране и недвусмысленные пожелания Высших Сил не позволяют ему это сделать.

При упоминании "Высших Сил" Колдунов удивлено посмотрел на него, но вопросов пока задавать не стал, понимая, что сказано еще далеко не все.

Дальше слово взял Георгий, представился и объяснил, что действительно согласился на предложение информационно-энергетической сущности, которую Сергей Сергеевич назвал Высшей Силой, временно принять на себя обязанности кризисного комиссара по Союзу Российских Губерний. Далее он довел до Колдунова информацию, что обязанности Премьер-министра Кабинета теперь будет выполнять Андрей Кожутович Цыгу, Сергей Сергеевич будет заместителем Цыгу по Военно-промышленному комплексу, а ему предлагается должность министра Обороны в новом Кабинете министров, который сейчас находится в стадии формирования. При этом ставиться задача, – за один год превратить Вооруженные Силы Союза Российских Губерний в мощную, хорошо управляемую и мобильную организацию, с которой ни один из инсургентов не рискнет связываться. При этом содействие Дорожкина, почти неограниченный военный бюджет и призыв добровольцев на конкурсной основе будут гарантированы.

– Мы помним, – сказал Георгий, – какими условиями Вы оговаривали свое назначение командующим ВДВ. Теперь Вы будете возвращать дивизии в армию. Наша страна имеет слишком большую территорию, чтобы ее можно было прикрыть десятком бригад.

После того как были обговорены и уточнены еще несколько принципиальных вопросов, Анатолий Владимирович согласился занять предложенную ему должность, и в комнату для совещаний пригласили Аркадия Даниловича Корицина.

Объединенными усилиями его быстро ввели в курс дела и объяснили, что его прочат в министры Внутренних Дел. Задача для Аркадия Даниловича была поставлена очень сложная. Вернуть доверие народа к своей милиции. Времена "Дяди Степы" давно миновали, структура твердо встала на коммерческие рельсы, прочно срослась с криминалом. Уровни юридической безграмотности в низовых звеньях и чудовищной вседозволенности наверху зашкаливали за все мыслимые пределы. Все это следовало безжалостно ломать. Но ломать так, чтобы не парализовать систему, а заставить ее работать, выправляя перегибы, избавляясь от всего ненужного, собирая по крупицам все доброе и полезное, что в ней еще сохранилось.

– Вот в общих чертах все, что от Вас требуется, – резюмировал Цыгу, – беретесь ли Вы за решение этих задач?

– А зачем, по-вашему, я писал все свои книги? – Вопросом на вопрос ответил Корицин. – Разумеется, берусь. Помогать то будете?

– Все поможем, – заверили его собравшиеся.

Следующим в комнату для совещаний зашел Смежник. Разговор с ним был долгим, принципиальным, но его подробности, по-видимому, раскрывать не следует. Достаточно сказать, что Смежник согласился возглавить министерство Безопасности и сам внес несколько ценных предложений по действиям в ближней перспективе.

Поскольку время приближалось к 18 часам, претенденты на министерские посты вышли в приемную, а все остальные немного передохнули в ожидании силовых министров и главы Администрации Председателя.

* * *

После того, как все приглашенные расселись по своим местам, Сергей Сергеевич открыл совещание. Для начала он довел до сведения присутствующих информацию о том, что Председатель несколько часов назад перестал исполнять свои обязанности в связи с обострением заболевания психического характера и раздал всем копии заключения консилиума психиатров. Далее он сказал, что руководство государством с сегодняшнего дня возложено не на него, а на Цыгу, который будет формировать новый кабинет министров и готов принять их отставку. Поскольку исполнять должность Председателя до выздоровления нынешнего или выборов нового никто не будет, то Администрация Председателя также распускается и ее глава освобождается от своей должности.

– Это путч? – спросил глава Администрации.

– Нет, – ответил Георгий, и процитировал известную фразу: "Не может путч закончиться удачей, ведь в этом случае он называется иначе".

В этом случае Георгию было значительно проще, чем несколько часов назад. Те, кто сейчас перед ним сидел, были взрослыми, адекватными людьми, четко понимающими, что именно они творят. А натворить они успели изрядно. Поэтому, в данном конкретном случае, совесть Георгия была абсолютно спокойной.

– Это не путч, – продолжил Георгий свое разъяснение происходящих событий. – Это завершение бардака, в который вы помогали втягивать нашу страну. С базаром вместо рынка, полицией вместо милиции, министерством Безопасности, защищающим государство не от внешних врагов, а от собственного народа, с армией, в которую матери боятся отдавать своих детей. Это не путч, это возрождение Российской Державы. А теперь сдавайте дела тем, кто с сегодняшнего дня будет выполнять ваши обязанности.

Георгий вышел в приемную и пригласил в комнату для совещаний новых министров, которые расселись рядом со своими предшественниками. Цыгу раздал бумагу и авторучки и через несколько минут собрал заявления об отставке. После этого бывшие и вновь назначенные министры попарно разошлись по отдельным комнатам для решения безотлагательных вопросов. Каждую из этих пар, во избежание эксцессов, сопровождали двое офицеров ГРУ. Дорожкин и Цыгу занялись оформлением документов, а Георгий – обстоятельной беседой с испуганным человеком, который еще пол часа назад был всесильным главой Администрации.

* * *

Через 40 минут Георгий с Дорожкиным, Цыгу и тремя специалистами, оперативно подъехавшими с Лубянки, спустились в расположенный под Кремлем подземный Центр, где он передал оператору свой ноутбук, который был "под завязку" загружен информацией о зарубежных счетах отечественных "нуворишей". Двадцать лет деньги мощным потоком утекали из страны, оседая на счетах в офшорных зонах и швейцарских банках, подпитывая американскую и европейскую финансовые системы. Наступило время для поворота этого потока обратно. Когда специалисты определились со своей новой задачей и приступили к работе, на счетах министерства Финансов побежали быстро увеличивающиеся цифры. Возрождающейся Державе требовалось очень много финансовых средств.

Разумеется, далеко не все деньги, которые были вывезены из страны, к этому времени оставались на счетах. Достаточно внушительная их часть была уже потрачена, в основном на зарубежную недвижимость. В Великобритании, Франции, Испании, в странах бассейна Средиземного моря, да и на островах появилось огромное количество русских собственников. Иногда в собственность приобретались не только жилые строения и поля для гольфа, но и сами острова. Подавляющая часть из них была приобретена на ворованные деньги. Их возврат займет существенно больше времени, но, при наличии полной информации о сделках и качественной работе отдела, созданного в министерстве Финансов специально для этих целей, завершить эту работу за год – это вполне реальная задача.

В восемь часов вечера Георгий с Дорожкиным и двумя офицерами на одной из машин, принадлежащих гаражу Кабинета министров, выехали в Останкино. Надо было организовать специальный выпуск новостей. В соответствии с правилами безопасности им следовало ехать в разных машинах, но с учетом обретенной Георгием уникальной везучести, самое безопасное место теперь было рядом с ним.

Третья глава Специальный выпуск новостей

Примерно в половине девятого вечера на большинстве федеральных и региональных каналов появилась бегущая строка: "В 21 час на первом канале будет показан специальный выпуск новостей". Это был субботний вечер, многие проводили время перед телевизором, и к 21 часу большинство телевизионных приемников было переключено на первый канал.

Рядом с дикторшей сидел Дорожкин, а слева от него расположился Георгий. Диктор сообщила аудитории, что события, которые послужили причиной этого выпуска новостей, являются настолько экстраординарными, что сообщать о них населению следует одному из первых лиц государства, и предоставила слово Дорожкину. Камера переместилась на Сергея Сергеевича.

Дорожкин, немного волнуясь, сообщил телезрителям, что у Алексея Дмитриевича Перфильева сегодня произошел нервный срыв, который привел к обострению психического заболевания. Консилиум известных психиатров, – Дорожкин назвал их фамилии, должности и места работы, – порекомендовал временно освободить его от выполнения своих обязанностей и поместить в Кремлевскую клинику для лечения.

На экранах появилось изображение коридора, по которому двое врачей осторожно вели Перфильева, бережно поддерживая его за обе руки.

Снова включилась камера в студии. Дорожкин продолжил свое выступление.

– В связи с тем, что в настоящее время Союз Российских Губерний находится в глубоком экономическом и политическом кризисе, нами было принято решение: никого пока не назначать исполняющим обязанности Председателя, а главой Кабинета министров вместо меня утвердить Андрея Кожутовича Цыгу, раннее бывшего министром по чрезвычайным ситуациям.

На экране появилось изображение вновь назначенного Премьер-министра, который сидя за столом и не обращая внимания на камеру, подписывал документы.

– В кризисной обстановке страной должен руководить тот министр, который обладает наибольшим опытом работы в чрезвычайных ситуациях, – продолжил Дорожкин, – а помогать ему будет кризисный комиссар, назначенный на срок в один год, – камера сместилась, показав Георгия.

– Я тоже не останусь в стороне, – успокоил аудиторию Дорожкин, – и возглавлю Военно-промышленный комплекс в качестве вице-премьера.

После этого он сказал, что Цыгу уже начал формировать новый кабинет министров и озвучил фамилии и основные биографические данные новых силовых министров. Параллельно этому на экране появлялись фотографии тех, о ком, в данный момент, говорил Дорожкин. Все остальные министры пока сохранили свои портфели, но завтра, на заседании Кабинета министров, которое состоится, не смотря на выходной день, процесс будет продолжен, и далеко не все из них смогут остаться на своих постах. Обо всех новых изменениях в составе Кабинета министров вы узнаете завтра из вечернего выпуска новостей.

"На закуску" Дорожкин огорошил аудиторию новостью, что Администрация Председателя временно распущена, а ее бывший руководитель уволен в отставку. После этого он передал слово Георгию.

* * *

Георгий Николаевич давно привык выступать с трибуны, либо с институтской кафедры, делая доклады на конференциях или читая лекции, но перед камерой раньше не выступал. То, что аудитория сейчас намного больше, его волновало меньше всего, а вот то, что он не видит ее реакции, – мешало очень сильно. Можно было смотреть на оператора, наблюдая за его реакцией, но это привело бы к впечатлению, что выступающий постоянно отводит взгляд. Такие вещи иногда случаются с неопытными людьми и воспринимаются аудиторией очень негативно. С большим трудом он взял себя в руки и начал смотреть непосредственно в камеру.

– Уважаемые соотечественники, – начал он свое выступление. После этого представился, очень коротко рассказал о себе и перешел к делу.

– Наша страна уже давно находится в очень тяжелом положении. Коррупция пронизала всю систему государственной власти, чиновничий аппарат, милицию, судопроизводство. Законы практически не работают. От бесплатной медицины почти ничего не осталось, а ее уровень оставляет желать лучшего. Да, наши врачи иногда проводят уникальные операции, но по карману они далеко не всем и обычные люди попасть в элитные клиники не могут в принципе. В сельской глубинке люди умирают от банального перитонита и от воспаления легких. Армия и флот, – наши единственные союзники, – не только не пользуются уважением, – их боятся, армией пугают детей. Пенсионеры, честно отработавшие на государство десятки лет, теперь, после выхода на пенсию, ему стали больше не нужны. Они с трудом сводят концы с концами и не могут купить практически ничего из того, что им навязчиво предлагает телевизионная реклама. При этом деньги бурным потоком утекают из страны, а количество отечественных долларовых миллиардеров уже перевалило за сотню. По отношению доходов 10 процентов самых богатых и 10 процентов самых бедных мы находимся на третьем месте в мире. Впереди нас только две африканские страны.

Георгий Николаевич перевел дух.

– Со всем этим надо заканчивать. И не к 2020 году, а прямо сейчас, в этом году. Иначе многие просто не доживут. А теперь я кратко ознакомлю вас с тем, что нас всех ждет в ближайшее время.

– На срок в один год Союз Российских Губерний закрывает свои границы. На внешний туризм объявляется мораторий. Грузы будут следовать как обычно, но без сопровождения. А вот для всех, кто захочет пересечь границу, будут поставлены очень жесткие ограничения, преодолеть которые смогут только те, для кого это действительно жизненно важно. Граждан СРГ, которые в данный момент находятся за рубежом в качестве туристов или нашедших там работу, призываю не беспокоиться. Обратитесь в посольство или консульство Союза Российских Губерний и вас организовано вывезут чартерными рейсамигосударственной, – Георгий Николаевич выделил слово интонацией, – компании "Аэрофлот".

– Граждан иностранных государств, которые сейчас находятся в нашей стране, вернут домой аналогичным образом.

– Хотелось бы сказать несколько добрых слов для тех миллионов наших граждан, которые не нашли себе достойной работы у себя дома и вынуждены были искать ее за границей. Возвращайтесь. Ситуация изменилась. Вы нам очень нужны. Возможно, в первые месяцы после возвращения ваша зарплата будет меньше чем там, мы ведь не сразу, а только через какое-то время, сможем выйти на уровень развитых стран. Но, в конце концов, это произойдет. И чем раньше вы приедете и включитесь в преобразование нашей страны, тем быстрее мы вместе с вами сможем добиться впечатляющих результатов.

– Два участка границы – с Белоруссией и Казахстаном, полностью закрываться не будут, а станут полупроницаемыми. Это значит, что граждане этих государств будут преодолевать границу достаточно спокойно, а вот для всех остальных желающих ее пересечь, она будет закрыта. Мы не собираемся на целый год отказываться от Байконура, а с Белоруссией – вообще являемся союзными государствами.

– Кстати, о Белоруссии. Рубильник, о выключении которого сообщалось в дневных новостях, уже включен, а завтра ей будет предоставлен беспроцентный кредит в десять миллиардов евро. Если за этот год из союзных государств мы превратимся в федеративное, то отдавать его вообще не придется.

– Недра с данного момента национализируются. Их богатства принадлежат всем гражданам нашей страны в равной степени. В течение текущего месяца будет введена прогрессивная шкала в налогообложении. Чем больше человек зарабатывает, тем больше он теперь будет платить налогов. "Раскулачивание" будет, но абсолютно законное. Если заплатил налоги, – живи спокойно. А вот все, что оказалось сверху, – конфискуется в бюджет государства. Бюджет нам понадобится очень большой, – надо реально, а не на словах, увеличить пенсии, поднять зарплаты бюджетников, восстановить промышленность, сельское хозяйство, Армию и Флот.

– Единый Экзаменационный Тест отменяется. Он извращает и выхолащивает всю систему образования. Время еще имеется, уважаемые педагоги, подготовьтесь к нормальным выпускным и вступительным экзаменам. Профанации образования больше не будет. Бакалавры и магистры останутся, но только в гуманитарных областях. Технические вузы будут готовить инженеров. Можете называть их специалистами, как в Европе, суть от этого не меняется. Каждый завод или комбинат создаст, будет содержать, и обеспечивать кадрами собственное профессионально-техническое училище, а кто будет в состоянии, – и техникум. Количество учащихся в этих учебных заведениях будет определяться руководством предприятий.

– Принудительный призыв "срочников" в армию отменяется. Призываться будут только добровольцы, и не на год как сейчас, а на два в армию и три во флот. И поверьте, добровольцев будет достаточно, даже конкурс появится. Во-первых, это будет совсем другая армия, службой в которой можно гордиться. Во-вторых, на государственную службу будут приниматься только те, кто отслужил в армии. Исключения будут сделаны только для инвалидов.

– За экономические преступления будем судить, и не просто судить, а с конфискацией. Воры, бандиты и насильники будут сидеть в тюрьме. Причем все, а не только те, кто не смог откупиться. И не просто сидеть, а работать, отрабатывать честным трудом свое освобождение. А вот инакомыслящим, кроме фашистов и организаторов сект, там делать нечего. Состав действующих судей будет пересмотрен. Все живущие не по средствам будут отсеяны, а освободившиеся места станут, преимущественно, занимать те юристы, которые имеют ученые степени или большой опыт работы.

– Цены на бензин и дизельное топливо на внутреннем рынке замораживаются, и будут постепенно, по мере строительства перерабатывающих производств, снижаться до разумного уровня. Мы нефтедобывающая страна, а значит, просто обязаны предоставлять своим гражданам дешевый бензин. Если завтра утром хотя бы на одной заправке, какой либо компании цена хоть на копейку превысит сегодняшнюю, – компания будет лишена лицензии, а ее руководство, вместе с менеджером данной заправки, переберется в места не столь отдаленные.

– Завтра выходной, отдыхайте спокойно, транспорт в Москве и Ленинграде будет ходить как обычно, если, конечно, министр Транспорта хочет остаться на своем месте. За остальные города я не могу ручаться, столь уверено, но поскольку там имеются мэры и губернаторы, которые дорожат собственным местом, думаю, что больших эксцессов не будет.

Сделав паузу, Георгий Николаевич залпом выпил пол стакана воды, промокнув пересохшее горло.

– За последние годы накопилось очень много вопросов требующих своего решения. Я сейчас озвучил только малую часть из них. У нас в Союзе Российских Губерний очень много умных и порядочных людей, у большинства из которых имеются свои конкретные предложения. У многих они совпадут, но некоторые из них будут уникальными. С понедельника в специально организованном Центре начнет работать многоканальный телефон, – на экране появился код Москвы и номер телефона. – По этому телефону каждый сможет подать свои предложения. Но, перед тем как озвучивать предложение, вы должны представиться, продиктовать свой контактный телефон и сказать, к какой области конкретно относится ваше предложение. Все предложения будут оперативно рассмотрены. Если какое либо из них окажется заслуживающим повышенного внимания, – с вами свяжутся для его уточнения, конкретизации, а возможно и помощи в реализации. Не пытайтесь звонить прямо сейчас. Центра еще нет и телефоны пока не установлены. Они начнут работать с девяти утра понедельника. Пока обдумайте, а лучше запишите ваши предложения.

– Сейчас я не называю никаких конкретных цифр касающихся повышения пенсий и заработной платы. Я их просто пока не знаю. Надо считать. Но в следующем месяце величина пенсий и зарплаты всех работников бюджетной сферы уже весьма существенно изменится. Большинство из вас будут приятно удивлены. Разумеется, довольны этими изменениями, будут не все. Подозреваю, что более миллиона человек окажутся недовольными ими. Но один процент населения погоды больше не делает. Погоду теперь будут делать остальные 99 процентов.

– А теперь я вынужден прервать наше общение, – извинился перед аудиторией Георгий Николаевич. – У нас сегодня еще очень много работы.

Дальше выпуск продолжился новостями спорта и прогнозом погоды.

* * *

Прежде чем уезжать из студии Георгий переговорил с руководством канала и, удалившись в отдельное помещение, сделал несколько звонков. Сначала он позвонил Колдунову и попросил на сегодняшнюю ночь остаться в здании министерства Обороны и до контрольного звонка не ложиться спать.

– Нас будут пытаться остановить, – сказал Георгий. – И верхнее чутье говорит мне, что это будет не позднее утра. Имейте в виду, что граница закрыта не фигурально, а буквально. Поэтому нужно привести в боевую готовность все системы ПВО^[92] и ПРО,^[93] но пусков ракет ни в коем случае не осуществлять.

– В случае любой непредвиденной ситуации немедленно звоните мне.

Второй звонок был в Ленинград, ведущей студии Прямого эфира Вике Ласточкиной. Георгий представился и попросил ее завтра скоростным поездом на пол дня приехать в Москву, для встречи с ним и Цыгу, захватив с собой контактные телефоны тех, кого она регулярно приглашает на обсуждения острых вопросов. Намекнул, что это касается нового места работы для некоторых из них.

Третий звонок был известному детскому врачу Семену Леонидовичу Рашель. Георгий попросил его завтра к восемнадцати часам приехать на заседание Кабинета министров. Уточнил, что его встретят и проводят.

Четвертый звонок был Георгию Ивановичу Олферову, известному ученому, лауреату Нобелевской премии по физике. Представившись, Георгий объяснил ему, что новое руководство страны планирует разделить министерство Науки и Образования на два, а руководство одним из них предложить ему. Не слушая возражений, сказал, что прекрасно знает об его преклонном возрасте и обострившихся болезнях, но выход из ситуации имеется. Причем нетривиальный. Сказал, что завтра в десять часов утра его будет ждать у подъезда машина из гаража Кабинета министров. Она отвезет его в одну из подмосковных деревенек, где местная бабушка подлатает его астральное тело.

– Чакры она чистить не будет, – пошутил Георгий. – Это не самозванка, а настоящая народная целительница. После этого Вас отвезут в Москву на заседание Кабинета министров. Если будете себя чувствовать недостаточно здоровым – просто откажетесь. Но я, почему-то, очень сомневаюсь, что это произойдет.

Закончив переговоры, Георгий присоединился к поджидавшему его Дорожкину, и они поехали обратно в Кремль. Сегодня, им действительно, предстояло еще очень много дел.

* * *

Когда машина ехала обратно в Кремль, Дорожкин сказал Георгию, что даже не предполагал, насколько далеко тот собирается зайти. Он рассчитывал на простую рокировку известных фигур и незначительное изменение курса.

– На флоте это называется "поворот все вдруг", – ответил Георгий. – Зачем было что-либо начинать, если не собираешься довести это до логического конца?

После возвращения в Кремль они разделились. Георгию нужно было где-то обосноваться. Председательский кабинет он вообще не собирался использовать – каждый должен сидеть в своем персональном кресле. Садиться в чужое, нагретое – это очень нехорошая примета. Кабинет главы Администрации Председателя был чересчур великоват и слишком помпезен. Это не рабочее помещение. Побродив некоторое время по коридорам, Георгий остановился на кабинете одного из секретарей главы Администрации Председателя. Помещение устраивало его полностью, так как имело небольшие, но вполне достаточные для общения нескольких человек и размещения оборудования размеры, а также соединялось внутренней дверью с небольшой комнатой для отдыха, в которой имелись гардероб и небольшой диван. Побеседовав с техническим персоналом, Георгий выбрал себе четырех секретарей и договорился с ними о сменной работе в соседнем кабинете, – четыре смены по 6 часов на каждого. В том случае, когда один из них находится в отпуске или на больничном, количество смен уменьшается до трех, а их продолжительность увеличивается до 8 часов. После этого специалисты ГРУ проверили оба помещения на наличие следящих устройств, демонтировали обнаруженное и помогли штатным связистам переключить председательские телефоны на кабинет Георгия. При этом они проверили и "почистили" их начинку.

Георгий тепло попрощался с Прототипом и его офицерами. Сказал ему, что знает о разработанной им долгосрочной программе.

– Больше тебе не придется "с боем" пробиваться на прием, – сказал Георгий ему на прощание. – Согласуешь все с Колдуновым в рабочем порядке. Он с сегодняшнего дня имеет "карт-бланш" на реорганизацию армии.

После этого Георгий договорился о том, что все звонки от первых лиц иностранных государств будут переключаться на его телефон. Они не заставили себя ждать. Первой, через несколько минут, позвонила Немка. Поздравив Георгия с новым назначением и выразив соболезнования по случаю болезни Председателя, она перешла к делу.

– В своем выступлении Вы затронули очень много интересных моментов. Все это хорошо, но некоторые из пунктов Вашей программы могут оказаться препятствием к вступлению Союза Российских Губерний в ВТО.

– Разве в своем выступлении я хоть раз упоминал о вступлении Союза Российских Губерний в ВТО? – удивился Георгий. – Поезд ушел. Теперь вы будете просить нас о вступлении, а мы выдвигать условия. СРГ, в отличие от большинства европейских стран в ближайшее время станет полностью самодостаточным. Мы больше не будем сырьевым придатком Европы. Не волнуйтесь, большинство договоров между нами остаются в силе. Пересматривать мы их, конечно, будем, но только путем цивилизованных переговоров.

На этой оптимистичной ноте разговор был закончен.

Вторым позвонил президент Соединенных Штатов Америки Сарай Омаха. Он очень сокрушался по поводу болезни своего "друга" и волновался, – будет ли Союз Российских Губерний придерживаться обязательств по Договору о сокращении ядерных вооружений.

Георгий успокоил его, что договор остается в силе. Главное, что бы американцы прекратили нарушать договоренности по ПРО. И поменьше волновались по поводу нашей демократии. Мы сами с ней разберемся.

– Мы мирные люди, – процитировал Георгий слова из известной песни, – но наш бронепоезд стоит на запасном пути. Не трогайте нас, и мы никого не тронем.

Третьим позвонил китайский лидер. Он вежливо поздоровался по-русски, Георгий ответил ему на китайском, и дальше они общались на родном для китайского лидера языке. У двух соседних государств уже много лет не было спорных территориальных вопросов, товарооборот между странами рос, а о масштабах грядущего сокращения "тихой экспансии" китайская сторона пока не догадывалась. Разговор прошел, как любили ранее выражаться, в теплой и дружественной обстановке. На сегодняшний день Китай и СРГ были союзниками, и ничего не говорило о том, что в ближайшее время ситуация может измениться.

Потом было еще несколько менее важных звонков. Наконец телефон замолчал, и Георгий смог поужинать. Ему предстояла долгая и беспокойная ночь.

Четвертая глава Иногда они возвращаются

На другой стороне земного шара в эти минуты проходила незапланированная встреча трех мужчин, возраст двоих из которых можно было отнести к среднему, а одного, – к преклонному, и молодящейся женщины, которая не так уж давно миновала пятидесятилетний рубеж. Эта четверка официально занимала высокие, но не ключевые должности, а фактически цепко держала в своих руках все нити мировой политики. Руководители государств являлись послушными марионетками в их руках, и изменять статус-кво они не собирались. Встреча проходила на ранчо, принадлежащем семье одного из мужчин среднего возраста, и была залегендирована как ни к чему не обязывающий уик-энд на природе, включающий, кроме всего прочего, вечернее общение за покерным столом.

Разговор начал старший из мужчин, возраст которого приближался к 70 годам, а густые вьющиеся волосы уже проредились на макушке и поседели. Он спросил, все ли успели ознакомиться с текстом выступления этого русского, и сказал, что уже успел переговорить с коллегами с европейского континента и островов. Общее мнение – русских надо остановить, пока не стало слишком поздно.

– Переговори с Сараем, – сказал он женщине. Надо прямо сегодня нанести ядерный удар по Москве с одной из американских подводных лодок, дежурящих в Атлантике. Потом спишем это на случайное срабатывание автоматики. Но данный инцидент не должен привести к ядерной войне. Пусть Сарай после пуска оперативно позвонит русским, предупредит их о непреднамеренном запуске ракеты и заверит в том, что это трагическая случайность. О цели ракеты говорить не следует, просто надо сказать, что она летит в их сторону, но над Европой будет сбита. Пока они все поймут и раскачаются, сделать уже ничего будет нельзя.

Никого из присутствующих данное предложение не шокировало. Эти люди давно привыкли принимать решения, от которых зависели жизни миллионов людей и считали, что имеют на это полное право, так как ни перед кем не отчитывались в своих действиях.

– Справишься? – спросил женщину старший из присутствующих за столом мужчин.

– Почему бы и нет, – усмехнулась она, – Сарай это уже третий американский президент, которым мне удается вполне успешно манипулировать. Раньше проколов не было.

Потом они еще немного поговорили о координации предстоящих действий, но главное уже было сказано, – прецедент начал осуществляться, а во что он выльется в дальнейшем, никто из присутствующих еще не представлял.

* * *

Стратегический подводный ракетоносец бороздил Атлантику на траверзе Бискайского залива. Черный левиафан бесшумно скользил в Гольфстриме на глубине четыреста метров от поверхности воды. Наверху была ночь, но даже если бы светило яркое солнце, его лучи все равно не могли бы пробить толщу воды и осветить подводное чудовище. Оно двигалось в абсолютной тьме, четко придерживаясь заранее выбранного курса, используя для экономии ресурса силу подводного течения. Кавитационные пузырьки, образованные бешено крутящимися огромными винтами, схлопывались не достигая поверхности, и сторонний наблюдатель, принадлежащий к человеческой расе, не мог даже предполагать, что под водой со скоростью, лишь незначительно уступающей скорости курьерского поезда, несется огромный стальной кашалот, размеры которого значительно превышают любого живого кита, а масса эквивалентна десяткам железнодорожных составов.

Только дельфины, эти бесспорные хозяева морских глубин, у которых нет врагов кроме человека, загодя узнавали о его приближении и быстро уходили на безопасное расстояние. Для связи на дальних расстояниях они успешно использовали телепатические способности, которыми пока еще не начал пользоваться человек, считающий себя венцом творения.

Подводный гигант изменил дифферент^[94] и начал приближаться к поверхности. Зависнув на сорокаметровой глубине, он выпустил буй и провел короткий сеанс радиосвязи. Получив указания, командир подводного ракетоносца приступил к выполнению задания. Его не смутила поставленная перед ним задача. Этой лодке уже приходилось наносить предательский удар. Тогда первый выстрелпротиволодочной торпедой малого калибра они сделали, не намерено, со страху. А второй удар, добивающий оглушенного лежащего противника, был уже произведен вполне сознательно. Это было маленькой подлой местью за позорные неудачи шестого флота, который два месяца гонялся за этими наглецами по всему Средиземному морю. Их тогда самих зацепило взрывом детонировавшего боезапаса русского атомохода и лодке пришлось чиниться на норвежской верфи. Теперь стрелять нужно было издалека, с безопасного расстояния, и уже не торпедой.

* * *

Американский разведывательный спутник, пролетавший над Атлантическим океаном, был загодя переведен в режим активного наблюдения. Вся информация в режиме реального времени передавалась в Центр. Видеосъемка в инфракрасных лучах выявила на рябящей поверхности океана гладкое сферическое пятно спокойной воды. Поверхность неожиданно вспучилась геометрически правильным куполом, из вершины которого полезло вверх серебристое тело огромной ракеты. С каждой секундой скорость ее возрастала, она отделилась от воды, немного постояла на столбе обжигающе яркого пламени и устремилась вверх, слегка доворачивая на восток. Через полминуты президенту Соединенных Штатов доложили об успешном пуске. Он пару минут подождал и снял телефонную трубку прямой связи с Москвой.

* * *

Размышления Георгия прервал телефонный звонок от Колдунова. Он доложил, что средства ПРО зафиксировали подводный старт баллистической ракеты в атлантическом океане. Ракета движется в нашу сторону. Расчетное время подлета к территории Калининградской губернии составляет одну минуту. Она может нести до 400 килотонн в тротиловом эквиваленте. Это 20 Хиросим!^[95]

– Надо отрабатывать учебную тревогу, – посоветовал Георгий Колдунову. – Противоракет не выпускать ни в коем случае. Наша граница закрыта буквально, а не фигурально. О ракете есть, кому позаботиться. Наблюдайте. Связь по необходимости. А сейчас я вынужден прервать разговор, – мне звонит американский президент.

Телефон разрывался. Георгий не торопясь, снял трубку. Это действительно был Сарай. Торопясь и захлебываясь словами, он кричал о случайном пуске ракеты. Умолял не расценивать это как объявление войны, утверждал, что ракету обязательно собьют над Европой.

– Не беспокойтесь, – успокоил его Георгий, – мы уважаем частную собственность. Это Ваша ракета и мы не будем ее сбивать. В будущем постарайтесь, чтобы такой инцидент не повторился. Иногда они возвращаются, – сказал на прощание Георгий и положил трубку на рычаг.

* * *

Ракета приближалась к территории Калининградской губернии. Она имела очень тупой электронный "мозг", запрограммированный на ряд простых действий. Рассуждать и оспаривать приказы она не могла в принципе. Поэтому, когда координаты цели в ее электронном "мозгу" внезапно изменились на координаты точки старта, ракета послушно осуществила разворот и полетела домой.

Наяву реализовывался наиболее страшный из кошмаров, когда-либо мучавших ракетчиков – немного полетав, ракеты возвращались домой в свои пусковые шахты.

* * *

Подводный атомоход, сделавший свое черное дело, попытался затеряться в Гольфстриме. Опустившись на полукилометровую глубину, он выключил двигатели, заглушил реактор и медленно дрейфовал по течению.

Звук распространяется в воде со скоростью полтора километра в секунду. Ударная волна от взрыва ядерного боеприпаса, эквивалентного 0,4 мегатоннам тротила, многократно превысила эту скорость и сплющила подводную лодку как консервную банку. Никто из экипажа даже не успел ничего понять. Воздушный пузырь и масло начали свой путь к поверхности, а покореженный блин неправильной формы, оставшийся от корпуса – устремился ко дну, оставляя за собой радиоактивный след из раздавленного чудовищным давлением, но не взорвавшегося реактора.

На поверхности в это время разворачивались еще более масштабные и катастрофические события. Чудовищная энергия ядерного распада, спровоцировала и вызвала из небытия значительно более мощную и неудержимую энергию синтеза атомных ядер. Ослепительная вспышка горячей плазмы, имеющей температуру в миллионы градусов по шкале Цельсия, разорвала ночную тьму, полностью изгнав ее за горизонт. Над поверхностью воды медленно, но неудержимо поднималось вверх рукотворное солнце.

Спутник, который несколько минут назад зафиксировал и передал информацию о подводном старте баллистической ракеты, был уже далеко, но его "коллега" как раз в это время находился вблизи эпицентра взрыва, пролетая почти точно над ним по низкой орбите на высоте около 40 километров от поверхности океана. Расстояние и разреженная атмосфера спасли его от ударной волны, но не смогли защитить от электромагнитного импульса. Вся электроника бортовых систем космического аппарата мгновенно сгорела. Мертвая железяка, в которую превратился ослепший и оглохший спутник, еще несколько десятков витков кружилась над землей, а потом, войдя в плотные слои атмосферы, вспыхнула ярким метеором.

Ослепительно яркий шар поднимался к небу на толстой, расширяющейся книзу колонне, непрерывно втягивающей в себя миллионы тонн океанской воды. Некоторое количество из этой чудовищной массы воды позже пролилось обратно в океан, но большая часть превратилась в пар, образовав огромную грозную и чрезвычайно опасную тучу, которую только неисправимый оптимист может назвать радиоактивным облаком.

На поверхности воды зарождалось цунами. Вначале, непосредственно после взрыва, под светящейся областью сформировалась огромная воронка, глубиной более сотни метров и диаметром почти в пол километра. По ее краям образовался водный бугор, вершина которого, первоначально, достигала 100 метровой высоты. Удаляясь от эпицентра взрыва, волна быстро становилась все более пологой, но длина ее, со временем только увеличивалась. Сотни километров, отделявшие эпицентр чудовищного взрыва от побережья Европы, несколько ослабили ее мощь, но, тем не менее, удар этой волны, вставшей на мелководье "на дыбы", оказался для непривычных к подобному европейцев достаточно впечатляющим.

Тысячи сейсмостанций, расположенных в разных уголках Земного шара зафиксировали сотрясение планеты, но только на некоторых из них быстро поняли, что этот катаклизм был отнюдь не природным, а очень даже рукотворным.

* * *

Снова позвонил Колдунов. Взволнованным голосом он рассказал о том, что над границей наших территориальных вод ракета изменила траекторию, вернулась обратно и взорвалась. Координаты эпицентра ядерного взрыва совпадают с координатами точки старта.

– Иногда они возвращаются, – повторил Георгий фразу, сказанную им американскому президенту. – Можно давать отбой боевой тревоги. Проанализируйте действия личного состава всех служб. Не справившихся со своими функциональными обязанностями следует переводить на другую работу, а допустивших просчеты, которые стали бы фатальными – увольнять с соответствующей формулировкой. Всех кто успешно справился с задачей, нужно обязательно наградить боевыми орденами. До утра можете отдыхать, сегодня точно уже больше не полезут, они слишком напуганы. А утром проводите "разбор полетов" и всем сестрам раздайте по серьгам.

Потом Георгию позвонил Дорожкин. Ему уже обо всем доложили. Бывший разведчик имел "завязки" на всех уровнях. Георгий сказал ему, что возмездие свершилось и Курск^[96] отомщен.

– Это была та же самая лодка, что и в Баренцевом море? – тихо спросил Дорожкин. – А откуда Вы знаете об этой истории?

– О том, как тогда развивались события, знает почти любой подводник. Шила в мешке не утаишь. А у меня есть хорошие знакомые среди этих ребят.

– Мы не могли тогда поступить иначе, – признался Дорожкин. Нам был жизненно необходим этот кредит. Да и семьям подводников помогли.

– Знаю, – ответил Георгий. – Но все равно это было подло, так поступить с людьми. Некоторых из них можно было спасти, но государственные интересы в очередной раз перевесили человеческие жизни.

– Мы ничего не могли сделать.

– Не надо лгать. Атомоход имел в длину около 200 метров, а лежал на глубине в 150. Два мощных понтона в корму, и винты поднялись бы на поверхность. А дальше справились бы и аквалангисты. Лучше позаботьтесь о том, чтобы все жены и дети погибших узнали, что их мужья и отцы, наконец, отомщены. А грехи надо замаливать конкретной работой. У Вас есть для этого, есть почти неограниченные возможности.

На этом они закончили неприятный для обоих разговор.

* * *

Георгий позвонил министру Иностранных дел, представившись, извинился, что будит его посреди ночи, кратко рассказал о произошедших событиях и попросил срочно приехать в министерство, чтобы к утру подготовить ноту, для передачи американскому послу. В ноте должно быть высказана позиция нашего руководства по двум вопросам. Возмущение по поводу вопиющего нарушения американской стороной международного договора о запрете на ядерные испытания в трех сферах и предупреждение о том, что если еще одна ракета с ядерной боеголовкой будет замечена вблизи наших границ, мы оставляем за собой право на асимметричные ответные действия. Тон должен быть грозный, но содержание – максимально корректное. Утром нужно вызвать посла и в официальной обстановке, в присутствии нескольких представителей средств массовой информации, вручить ему эту ноту. После этого можно организовать пресс-конференцию.

Георгий пригласил министра Иностранных дел на воскресное заседание Кабинета министров и попрощался. Вот теперь можно было несколько часов поспать. Он снял обувь, пиджак и галстук, коснулся головой диванной подушки и мгновенно провалился в сон.

* * *

Трое мужчин и молодящаяся женщина вновь собрались вместе менее чем через сутки после их предыдущей встречи. На этот раз они встретились в отдельном кабинете известного ресторана. Попытка радикального вмешательства в ход событий, организованная ими, только усугубила ситуацию. Женщина пояснила, что второй попытки Соединенные Штаты предпринимать не будут.

– Сарай очень испуган, – сказала она, – при разговоре у него дрожали руки, и дергалось веко. Этот русский вел с ним разговор настолько уверено, как будто заранее знал, что именно произойдет. Теперь Сараю придется объясняться с Конгрессом, а следующий срок для него вообще нереален. Сейчас он больше не пойдет ни на что, даже случайно могущее затронуть его пошатнувшуюся репутацию.

– Я понимаю Сарая, – сказал тот из мужчин, что выглядел моложе остальных, – и не хотел бы оказаться на его месте. Но проблему надо решать.

– Мир не ограничен Соединенными Штатами, – ответил ему старший из присутствовавших мужчин, – попросим островитян. В королевстве есть достаточно "Джеймсов Бондов", пусть займутся этим делом они. До конца следующей недели скальп этого наглого русского должен пополнить мою коллекцию.

Третий мужчина участия в разговоре не принимал. Он думал, и следы этих раздумий настолько явственно отражались на его лице, что старший задал ему вопрос.

– Ты не согласен?

Я согласен, но не уверен. Мы уже сделали одну попытку и в результате получили не неудачу, а форменную катастрофу. Ядерных взрывов не звучало на земле уже несколько десятков лет. Сейчас начнется всеобщая истерия, которая принесет нам одни убытки. Может быть, нам следует отстраниться и посмотреть, как русские сами упадут лицом в лужу? Так, кажется, у них говорят?

– Нет, лицом они падают в салат, а в лужу садятся противоположным ему местом, – поправила его рассмеявшаяся женщина. Сейчас пробовать будем не мы, и ответ держать, в случае чего, будут другие. А мы действительно посмотрим, что произойдет, и сделаем выводы.

На этом дискуссия была завершена.

Пятая глава Кадры решают все – 2

Не смотря на беспокойную ночь, Георгий проснулся еще до 8 часов утра, и чувствовал себя полностью отдохнувшим и полным сил. После завтрака он взял у своего секретаря подборку новостей и углубился в ее изучение.

Вчерашние новости о перестановках в руководстве СРГ уже отошли на второй план. Первые строчки занимали новости о термоядерном взрыве в Атлантике. В Америке еще была ночь, в Европе – раннее утро, поэтому большая часть новостей была представлена Японией и Китаем. Японцы вспомнили о Хиросиме и Нагасаки, сопоставили эти трагедии с ночными событиями и подняли такую волну гневного возмущения американской военщиной, в которой просто тонули отдельные голоса, пытающиеся защищать Америку. Китайцы отзывались о произошедших событиях более спокойно, но от этого спокойствия веяло ощутимой угрозой. Китай почувствовал, что аналогичная ситуация может произойти и с ним, а ракета в последний момент не отвернет. Поэтому в их мягких и велеречивых словах недвусмысленно просвечивало жесткое предостережение, – Китай не намерен мириться с подобными актами государственного бандитизма, и требует провести в понедельник внеочередное заседание Совета Безопасности.

Несколько публикаций сообщали о новой фобии, внезапно поразившей ракетчиков НАТО. Операторы, в обязанности которых входит обслуживание пусковых комплексов, в массовом количестве отказываются заступать на боевое дежурство. Им мерещится, что именно на их дежурство выпадет приказ на запуск ракет, а те, полетав немного на свободе, вернутся в уютные привычные шахты. И вернутся уже не просто так, а с отключенными предохранительными устройствами и приведенными в боевую готовность взрывателями.

Метеорологи рассказывали о радиоактивном облаке, медленно сносимом ветром в сторону Великобритании, жители которой еще спали и пребывали в блаженном неведении о приближении сотен тысяч тонн радиоактивного пара, который уже начал сгущаться в миниатюрные ледяные кристаллики.

Георгий закончил просмотр наиболее важных новостей и поехал в министерство Обороны.

* * *

Проходя по коридорам огромного здания, Георгий обратил внимание на необычное оживление. Офицеры и генералы утратили полусонный вид, их спины разогнулись, а в глазах светился непривычный задор. На лицах появились улыбки. Еще почти ничего не было сделано, но даже последнему лейтенанту уже было понятно, что период спячки закончился и начинается другая, может быть опасная, но, безусловно, интересная и полная новых впечатлений жизнь. Им чудовищно надоело прислуживаться и очень хотелось просто служить Родине, своему народу, а не кучке зажравшихся космополитов.

В приемной министра Георгий задержался не надолго. Узнав от адъютанта о его приходе, Колдунов сделал перерыв в совещании, которое он проводил, и Георгий, пропустив почти три десятка выходящих генералов и старших офицеров, прошел в его кабинет. Колдунов крепко пожал ему руку, и пригласил за боковой столик, расположенный в дальнем углу просторного кабинета.

Первым делом Колдунов расспросил Георгия о свойствах, которые появились у пограничного пространства. Тот ответил, что не знает всех особенностей и механизма этого явления, но начинает понимать, как можно им пользоваться. Граница будет пропускать "персон грата" и отталкивать всех нежелательных. Действие этого явления будет продолжаться только один год. За это время необходимо до такой степени преобразовать Вооруженные Силы СРГ, что бы можно было в дальнейшем справляться с этой задачей самостоятельно.

Потом они перешли к кадровым вопросам. Георгий сказал Колдунову, что не собирается вмешиваться в его действия по подбору заместителей и руководителей основных направлений, а тем более в перестановки и реорганизации которые, будут вестись в низовых звеньях. Но предложение по одной из кандидатур, которая хотя и находится в его подчинении, но принадлежит к почти равному с ним уровню, у него имеется.

– Это начальник Генерального штаба, – с лету понял его мысль Колдунов. – И кого же Вы собираетесь предложить?

– Генерал-полковника Ванникова, – ответил Георгий. – Министр Обороны и начальник Генерального штаба должны быть людьми разной психологической направленности. Вы, как практик и опытный военачальник с боевым опытом, будете решать сиюминутные задачи. А он, как блестящий военный теоретик – работать на перспективу. Ванников обладает не менее значимым опытом, чем Ваш, но в совершенно другой области. Его гражданская позиция всем известна, и практически полностью совпадает с моей. За исключением того, что я не являюсь монархистом. Но мне абсолютно не важно, как будет называться строй, который сейчас формируется в нашей стране. Главное, чтобы он был крепким и направленным на интересы собственного народа. Ванников пользуется в армии и за ее пределами заслуженным авторитетом, и его назначение существенно повысит наш кредит доверия.

– Блестящая характеристика незаурядного человека, – прокомментировал высказывания своего собеседника Колдунов. – Я не слишком близко знаком с Григорием Леонидовичем, но слышал о нем только хорошее. В том числе и о тех временах, когда он работал помощником Устинова.^[97] Считайте, что по данному вопросу мы пришли к полному консенсусу.

– Теперь по поводу военного образования, – Георгий сменил тему, – так называемые "Кусты", военно-образовательные центры по видам войск можно оставить. Но военные учебные заведения должны быть самостоятельными. Предлагаю вернуть им большую часть функций, резко увеличить набор, восстановить адъюнктуру и докторантуру. Нам нужны думающие, широко образованные офицеры, а не послушные истуканы с одной извилиной от фуражки.

– Абсолютно с Вами согласен, – ответил Колдунов, – и сам уже подумывал о подобных инициативах. – С Вами приятно работать.

– Спасибо за комплимент, – Георгий ответно улыбнулся. – Из Ваших уст он дорогого стоит. Но мне уже пора. Подготовьте к нашей встрече в 18 часов цифры по основным статьям первоочередных расходов. До копейки считать не надо, но и не плюс-минус километр.

– Договорились. Цифры будут.

Георгий попрощался и поехал обратно в Кремль.

* * *

Следующая встреча ему предстояла с Цыгу, и главными на ней были кадровые и финансовые вопросы. Георгий обговорил с ним предложения, которые уже сделал, а тот в ответ рассказал о своих задумках и по большинству вопросов они пришли к единому мнению. Георгий рассказал ему, что пригласил для встречи с ним Викторию Ласточкину и объяснил ему, – кто она такая. В Москве далеко не все смотрят Ленинградский канал, а Андрей Кожутович просто физически не имел возможности смотреть программу, идущую в прямом эфире в рабочее время. Было принято решение: встретиться с Ласточкиной до заседания Кабинета министров и, на основании полученной от нее информации, обговорить ряд назначений на должности заместителей министров и их советников.

Потом они прошлись по финансовой составляющей деятельности Кабинета министров, обговорили главные позиции и общую финансовую политику. Было решено, что все, что было получено с заграничных счетов, будет потрачено в течение года. За это время надо добиться того, чтобы экономика заработала, превратившись из сырьевой и основанной на перепродаже, в перерабатывающую, производящую конечные продукты, а не сырье и включающую мощный сельскохозяйственный фрагмент. С учетом обуздания коррупции и введения прогрессивной шкалы налогообложения этого должно было с лихвой хватить для профицитного бюджета.

Далее они обсудили предложения по взаимодействию с ближними соседями: Белоруссией и Казахстаном, сошлись во мнении, что с Украиной пока форсировать сближение не следует. Пусть сначала разберутся со своими националистами и фашиствующими молодчиками из западных городов. Когда там сформируется консолидированное мнение о сближении двух родственных государств, – можно пойти на встречу с широко открытыми объятиями, но принуждать никого не следует ни в коем случае.

Потом обговорили основные позиции по внешней политике, пенсиям, заработной плате бюджетников, обсудили национализацию ряда стратегических компаний, освоение земной орбиты и целый ряд других первоочередных задач и проектов.

* * *

Расставшись с Цыгу, Георгий, сделав несколько телефонных звонков и наскоро перекусив, пошел к Дорожкину. – С ним также нужно было обсудить ряд важнейших вопросов. Многие считают, что военно-промышленный комплекс – это только заводы, работающие на оборону. На самом деле это не только заводы, которых сейчас насчитывается тысячи, а концу года уже должно быть десятки тысяч, но и специальные конструкторские бюро, проектные и исследовательские институты, космодромы, спутниковые группировки, разветвленная сеть дорог стратегического назначения, арсеналы, военные и двойного назначения вертолетные площадки и аэродромы, а также многое, многое другое. Один человек, в принципе, не мог охватить весь этот комплекс, поэтому Дорожкину надо было подобрать целый ряд заместителей и направленцев. Они обсудили как общую политику, так и кандидатуры некоторых из них. Решили восстановить в полном объеме военную и государственную приемку продукции, а также системы контроля на всех стадиях производства.

Потом они перешли к обсуждению совместной политики в отношении расплодившихся миллиардеров. К некоторым из них решили применить индивидуальный подход, а для подавляющего большинства разработали комплексные меры. В многостраничном списке Forbes, который оказался далеко не полным, было обнаружено всего несколько человек, которые вообще не подлежали "раскулачиванию". Одному из них – создателю и вдохновителю антивирусной лаборатории, честно зарабатывающему свои деньги, даже решили серьезно приплачивать из государственного бюджета, поручив ему ряд специальных проектов. Это уже делалось и раньше, но совсем в других объемах.

Еще один, сидел на данный момент в тюрьме по надуманному обвинению. Его следовало как можно быстрее выпускать, так как абсурдность приговора была очевидна для большинства населения страны. Разумеется, посадить можно было любого олигарха. Был бы человек, а статья найдется. Но какой смысл держать его в тюрьме. Пусть работает на свободе и приносит пользу. Были, конечно, и такие, кого сажать следовало срочно, но этот, на их фоне, выглядел одним из самых безобидных. Разумеется, он не невинная овечка, но отсидел уже вполне достаточно. Надо освобождать место для более "достойных".

Закончив, вместе пообедали, Георгий встретил Викторию Ласточкину и проводил ее в кабинет Цыгу. Там они с Андреем Кожутовичем объяснили Виктории, что им требуется, и быстро согласовали требования к кандидатам на высокие должности по предложенному ей списку. Дальше Ласточкина называла одну или сразу несколько кандидатур, демонстрировала фрагменты передач, а остальные принимали или отвергали ничего не подозревающих претендентов.

В первом случае тут же связывались с человеком и делали ему предложение, от которого далеко не каждый может отказаться. Когда тебе предлагают за большие деньги выполнять то, в чем ты великолепно разбираешься, но раньше тебя даже близко к этому не подпускали, да еще и обещают весьма благоприятный психологический климат на рабочем месте, отказаться очень тяжело.

Если кандидатура, по каким либо причинам кого-либо не устраивала, – рассматривали другие. В Союзе Российских Губерний, на самом деле очень много умных и порядочных людей, настоящих профессионалов своего дела, которые не могут самостоятельно пробиться наверх, исключительно в силу своих морально-этических принципов. Зато всевозможные прохиндеи свободно пролазят даже без мыла.

Когда обсуждение кандидатур закончилось, Андрей Кожутович был настолько очарован Викторией, что предложил ей место своего референта. Георгий с трудом убедил его, что в Ленинграде она принесет значительно больше пользы, а консультировать его сможет и по телефону. А вот рекомендовать каналу повысить ей зарплату и запретить увольнять под любым предлогом он может. После этого они попрощались с Викторией, которая торопилась на поезд, – завтра у нее опять был прямой эфир, и Георгий догадывался, чему именно он будет посвящен. Помощник Цыгу проводил ее на выход, а в кабинет был приглашен Георгий Иванович Олферов.

Прославленный физик, двигаясь по кабинету твердой уверенной походкой, поздоровался с присутствующими за руку и присел на предложенное ему место. 82 года отчетливо читались на его лице, но глаза смотрели на мир с молодым задором.

– Как Ваше здоровье? – поинтересовался Георгий, и в этом вопросе была не только вежливость, но и вполне понятный всем присутствующим подтекст.

– Лучше не придумаешь! – радостно ответил Олферов. – Никогда бы не подумал, что в моем возрасте можно так хорошо себя чувствовать.

– А как же официальная наука? – поддел его Георгий.

– Официальная наука и официальная медицина, – немного подумав, ответил Георгий Иванович, – делают вид, что тонких полей вообще не существует. Сегодня я на собственном примере убедился, насколько глупа эта страусиная политика. Как было бы хорошо, если бы в любой поликлинике сидела такая бабулька.

– На все поликлиникитаких бабушек не хватит, – Георгий выделил слово интонацией. – Но в Вашем предложении присутствует сермяжная правда. Будем вместе с Вами работать, в том числе и над этим?

– Будем, – согласился Олферов.

– У нас возникло предложение разделить нынешнее министерство Образования и Науки на два. Вам мы предлагаем возглавить Науку, науку с заглавной буквы. Сейчас образование в нашей стране опущено "ниже плинтуса". А наука вообще предоставлена самой себе. Во всем министерстве нет ни одного нормального ученого. Одни клерки. С этим нужно срочно заканчивать. Я предлагаю Вам взять под свое крыло академии Наук, не только государственные, но и целый ряд общественных, а также большинство научно-исследовательских институтов, научных центров и отдельных специализированных лабораторий. Разумеется, – уточнил Георгий, – я совершенно не имел в виду такие одиозные структуры как академия Эзотерических наук, ну нет пока таких наук, и подобные ей организации, которые сейчас расплодились как грибы после дождя. А вот пару институтов по изучению и прикладному использованию тонких полей и энергий – создать думаю, стоит. Денег мы Вам выделим достаточно. Поднимайте с колен фундаментальную науку, но не забудьте и о прикладной. Особое внимание уделите Новосибирску, Сарову, Апатитам, Звездному городку.

– Я понимаю, что у Вас имеется очень много вопросов, – сказал Георгий в заключение, – но по времени у нас полный цейтнот, посидите пока с нами, поговорим с человеком, который будет заниматься образованием.

В кабинет пригласили Николая Михайловича Веселова. Поздоровавшись, он сел между Цыгу и Георгием.

– Мы хотим предложить Вам руководство министерством Образования, – сразу взял Георгий быка за рога, – наукой будет заниматься Георгий Иванович, а Вам достанется оставшаяся часть бывшего двухголового монстра. Не спешите возражать. Вы слышали мое выступление, я знаком с большей частью Ваших. Наши позиции и оценки полностью совпадают. Я понимаю, что Вы привыкли заниматься совсем другими вещами. Вы сатирик, а не чиновник. Но нам вовсе не нужен чиновник. Нужен человек, имеющий четкую гражданскую позицию, уникальное, в своем сочетании, образование, светлую голову и хорошо понимающий, чего надо добиться в результате. Вы умеете критиковать, – умейте, и предлагать, а главное – заставьте делать. Я не думаю, что страна потеряет юмориста. На Ваши коллегии и совещания будет не протолкнуться. А в том, что у вас получится, – мы не сомневаемся. Вы уже однажды десять минут поработали за Председателя, – помните Ваше Новогоднее обращение, а тут всего-навсего министр. Справитесь.

– Теперь о том, что Вы должны сделать. Школьники должны научиться читать, писать, считать, думать. Читать книги, а не разглядывать комиксы. Писать сочинения, а не sms. Считать в уме, на бумаге и на всем, что подвернется под руку. Они должны уметь правильно формулировать задачу, использовать для ее решения известные методы либо придумывать свои, анализировать полученные результаты, соизмерять их со здравым смыслом, самим находить свои и чужие ошибки, исправлять их. Физика должна изучаться с приборами, химия – с пробирками и колбами, зоология – с экскурсиями в зоопарк, походами в лес. Когда-то у нас было лучшее образование в мире. Мы не можем слепо копировать европейский опыт, – мозги наших детей работают совсем по-другому. Давайте их развивать, тренировать и мы получим творчески мыслящих людей, а не плохо запрограммированные бездушные компьютеры.

– Высшее образование, в идеале, должен иметь каждый. Оно не помешает ни санитарке, ни токарю, ни сварщику. Но, сейчас оно, пока, нужно далеко не всем. Некоторые, по уровню своего развития его просто не потянут. Есть дети с отклонениями в умственном развитии, есть просто тупенькие. Их не много, но они есть. Для них вполне хватит среднего образования. Все остальные должны иметь реальный шанс бесплатно получить высшее образование. А вот используют они его или нет, – это уже их дело. Я уже говорил, что бакалавров и магистров нужно оставить только в гуманитарной области, да и то не по всем специализациям. Во всех остальных областях нам нужны инженеры, врачи, учителя, а не их полуфабрикаты. То, что дипломы наших инженеров не котируются в Европе, – наглая ложь. Там уже скопилось такое количество наших технических специалистов, что если они вдруг разом уедут, – встанет почти все. В общем, подготовьте ваши предложения в этом ключе, вместе подкорректируем их, и срочно внедряйте. Деньги на это у нас есть. Не забудьте про среднее техническое и медицинское образование. Таких специалистов нам сейчас нужны миллионы.

– Пойдем сейчас пообедаем, – обратился Георгий ко всем присутствующим, – а потом мы с Андреем Кожутовичем будем готовиться к заседанию Кабинета министров, а вы пообщайтесь между собой. Вам завтра нужно будет расформировывать министерство, – делить его на две неравные части. Надо это сделать максимально безболезненно, не потеряв никого нужного, но безжалостно избавляясь от явного балласта.

* * *

Заседание Кабинета министров проходило в длинном зале с П-образным столом. Цыгу сел в центре перекладины, а Георгий с Дорожкиным устроились по обе стороны от него. Слева от них разместился состав бывшего Кабинета, а справа – все приглашенные. Открыл заседание Цыгу. Он объявил, что данное заседание является организационным, на нем будет сформирован состав нового Кабинета и, после того как зал покинут министры, лишившиеся своих портфелей, озвучены план работы и первоочередные задачи.

Он зачитал список тех министров, которые должны покинуть Кабинет. Сказал, что их работа оценена как неудовлетворительная, а дальнейшее пребывание в составе Кабинета, – признано нецелесообразным. В этот список не попали только 3 человека: министры Связи, Иностранных дел и Транспорта. Все трое были предупреждены, что в новый Кабинет они зачисляются как исполняющие обязанности, с испытательным сроком в 2 месяца. При этом он выразил надежду, что по прошествии этих месяцев приставка ИО будет опушена. После этого Цыгу представил собравшимся новых министров, кратко охарактеризовал их и пояснил сферы ответственности каждого.

Назначение Олферова министром Науки и Рашеля министром Здравоохранения вызвало в зале воодушевление, даже те, кто сегодня потерял свои портфели, в глубине души понимали, что это очень хорошие кандидатуры. Известие о том, что министром спорта назначен отставной хоккеист, знаменитый на весь мир вратарь Четвертяк – было воспринято спокойно, его знали. Зато назначение целого ряда новых фигур было встречено с недоумением. Как же так, это люди не из обоймы, их почти никто не знает. Может быть, в этом зале их и не знали. Но в тех отраслях, которыми они будут теперь руководить, этих людей знали очень хорошо. Не все, конечно, но наиболее толковые специалисты не только знали, но и уважали. Случайных людей, назначенных на основании родственных связей, среди них не было ни одного.

После завершения процедуры Цыгу попросил всех экс-министров покинуть зал, в котором проходило заседание, предупредив, что завтра к девяти утра они должны явиться в свои бывшие министерства для сдачи дел своим преемникам. Он умолчал о том, что некоторые из них после визирования и на основании содержания акта сдачи-приемки будут препровождены в следственный изолятор.

Когда посторонние покинули зал, Цыгу попросил всех пересесть ближе, распределившись по обеим сторонам длинного стола, и заседание продолжилось. Члены нового Кабинета министров общались почти три часа с небольшим перерывом на чай и кофе. Во время перерыва Цыгу предоставил нескольким представителям средств массовой информации списки уволенных и вновь назначенных министров, а Георгий ответил на ряд наиболее важных вопросов. Потом Георгий переговорил со своим дежурным секретарем по телефону и отдал ему несколько распоряжений. Секретарь известил Георгия, что встречи с ним добивается Кусакин, председатель Государственной Думы и бессменный лидер Триединой России.

– Скажи, что я занят, порекомендовал Георгий секретарю, – мне абсолютно не о чем с ним разговаривать.

В десять часов вечера они закончили. Завтра был понедельник, вообще, тяжелый день, а для всех присутствующих – тяжелый вдвойне.

* * *

Когда Георгий и Цыгу остались вдвоем, они решили, что Цыгу прямо сейчас распорядится на счет организации косметического ремонта в здании Государственной Думы. Георгий предложил вывесить на двери объявление, что нынешний состав Думы распущен, как не оправдавший доверия избирателей, а новые выборы состоятся осенью. Он уточнил, что от "их законотворчества" уже тошнит все население страны. Цыгу согласился, что законы надо не плодить бездумно, а исполнять, не делая ни для кого исключений.

– Может быть, распустим их досрочно на каникулы? – спросил Цыгу, – зачем давать лишний повод зарубежным любителям демократии?

– Поводов у них и так вполне достаточно, – ответил Георгий. – А вот сделать они ничего не смогут. Зато на все лето Москва избавится от сотен "мигалок". Глядишь, и пробки уменьшатся. Я вообще не представляю, как их можно сократить другими способами. Чем меньше "слуг народа" будет одновременно находиться в Москве, – тем проще будет жить самому народу.

– Их ведь уже почти всех лишили права использования спецсигналов? – удивился Цыгу.

– Их то да, – не согласился с ним Георгий, – а машины сопровождения, принадлежащие самым разнообразным ведомствам? Пусть люди делом занимаются, а не эскорт услугами.

– Вони будет много, – поморщился Цыгу.

– Ничего, – ответил Георгий, – без депутатского удостоверения и административного ресурса большинство из них ничего собой не представляют. А те, у кого голова может работать, а не только болтать, – без дела не окажутся. Хватит нам забивать себе голову ерундой, расскажите лучше, как идет дело с организацией Центра по приему звонков с предложениями от граждан.

– Тут как раз сложностей вообще не было. Собрали бывших сотрудников обанкротившегося кул-центра, заключили с ними срочные договоры, выплатили аванс и сменили номера телефонов. Около 100 сотрудников будет отвечать на звонки, набирать текст на компьютере и после завершения разговора пересылать его по электронной почте в соответствующее министерство. Обрабатывать их будут уже там. В случае если ни звонивший, ни сотрудник, который отвечал на звонок, не смогли определить, куда следует направлять полученную информацию, текст направляется аналитикам, которые сами принимают решение о том, кого может заинтересовать данное предложение.

– Это очень хорошая идея, – согласился Георгий. – Но я боюсь, что одного такого центра будет мало. Надо сделать их несколько, и в каждом организовать двухсменную работу. Больше 6 часов, даже с обеденным перерывом, в таком режиме долго никто не сможет нормально работать.

После этого Цыгу попрощался с Георгием и, отдав несколько распоряжений, поехал домой, а Георгий отправился заниматься теми делами, которые не могли подождать до утра.

Первым делом он связался с новым министром Безопасности. Тот пожаловался, что у пограничников добавилось очень много работы. Георгий посоветовал ему на время усилить численный состав погранвойск за счет наименее загруженных сотрудников других подразделений его ведомства.

Потом Георгий попросил секретаря организовать связь с Белорусским президентом. Поздоровавшись, тот долго благодарил за кредит, восторженно отзывался об изменениях, которые происходят в Союзе Российских Губерний, а потом спросил, какая помощь потребуется от Белоруссии. Георгий ответил, что помощь действительно будет нужна и не маленькая. Главное, нужно оперативно запустить сельское хозяйство, только не так, как это сделал Хрущев, а с умом. Нужны консультанты, специалисты, семенной материал. Все это будет оплачено.

Договорились, что завтра Белорусский президент свяжется с новым аграрным министром Харитошиным, и обсудит детали. Георгий понимал, что со многими культурами в этом году уже ничего нельзя сделать, так как время необратимо потеряно, но кое-что еще можно было успеть. А осенью нужно засеять подготовленные поля озимыми. Но главное, – это картошка, по которой белорусы являются общепризнанными профессионалами. Хватит травить наших граждан египетским картофелем. Это, – наверное, самый большой идиотизм. В нашей стране она растет отлично, а сохранить ее белорусские специалисты помогут.

Они обсудили еще несколько вопросов и распрощались очень довольные друг другом. Георгию надо было хорошо подумать над вопросами, связанными с закрытой границей, которые сейчас могли доставить очень много проблем.

Шестая глава Над границей тучи ходят хмуро

Радиоактивный снег, который воскресным утром прошел над Туманным Альбионом, не охладил голову высокопоставленного сотрудника Форин Офис,^[98] а наоборот, был использован им в качестве дополнительного аргумента при инструктаже группы "j". Эта группа, обычно получающая приказы в другом ведомстве,^[99] состояла из трех успешных ликвидаторов, откликавшихся на имена Джон, Джеймс и Джозеф. Именно ей было поручено ликвидировать русского кризисного комиссара.

Каждый из членов группы "j" мог решить такую задачу в одиночку, но на кону стояла репутация Соединенного королевства, поэтому дипломатом было принято решение перестраховаться и направить в Россию всех троих. Проникать через границу они должны были с разных направлений.

Джон выбрал сухопутный вариант перехода границы. Он должен был пересечь ее под Иркутском. Англичанин в третьем поколении, обладающий азиатскими чертами лица, он вполне мог сойти и за китайца и за бурята.

Джеймс, как истинный сын Владычицы морей, не смог удержаться от морского варианта. Его выбор остановился на Балтике.

Джозеф предпочел воздушный вариант, самый опасный, но наиболее быстрый. Он хотел опередить своих компаньонов, неожиданно ставших конкурентами и первым добраться до цели.

Ни один из них не подозревал, что добраться до цели, никому из членов группы "j" было не суждено, и даже в случае успеха этого безнадежного предприятия, – миссия, все равно, оказалась бы провалена.

* * *

В воскресенье с утра пограничные наряды не заметили почти никаких перемен. О том, что с сегодняшнего дня граница закрыта на замок даже не догадывались ни птицы, свободно пересекающие ее, направляясь куда-то по своим птичьим делам, ни заяц, неожиданно выскочивший из кустов прямо под ноги пограничников и стремглав умчавшийся на чужую территорию. Однако уже через полтора часа наряд встретил первого из потенциальных нарушителей. Одетый с иголочки немолодой мужчина с пижонским рюкзачком за плечами кружил по предполью с редкими сосенками, сначала приближаясь к демаркационной линии на расстояние несколько шагов, а потом удаляясь от нее на полторы сотни метров. Убедившись, что пересекать границу мужчина не собирается, пограничники некоторое время перешучиваясь, наблюдали, как он нарезает круги, идя практически одним и тем же маршрутом, а потом окликнули его.

– Гражданин, Вы случайно не заблудились в трех соснах, – спросил умудренный опытом сержант, вызвав смех своих молодых и не обстрелянных подопечных.

Но запыхавшемуся мужчине, с которого градом катился пот, было не до смеха. Вздрогнув от неожиданного окрика, он испугано остановился, но не удержался на вдруг ослабших ногах и сел прямо на землю.

– Леший крутит, – со злостью в голосе ответил несостоявшийся нарушитель приблизившимся пограничникам. – Подхожу, казалось бы, вот она граница, рукой подать, а через некоторое время понимаю, что топаю совсем в другую сторону. Уже полтора часа тут хожу!

– А что у Вас любезный в рюкзаке? – поинтересовался сержант и, дернув за "липучки", приоткрыл клапан.

Рюкзачок был "под завязку" набит пачками сто долларовых купюр.

– Это вы на спине немаленький срок для себя носите, – "успокоил" он горемыку.

Когда после сдачи горе-нарушителя наряд вернулся на маршрут и через пол часа повстречал второго "клиента", пограничники еще посмеивались, но когда число задержанных только ими перевалило за полтора десятка, и каждый потенциальный нарушитель границы был основательно нагружен золотом, драгоценными камнями или валютой им стало уже не до смеха. Надо было срочно выпрашивать у начальства солидное подкрепление и ставить процесс "на конвейер".

* * *

Джозеф сначала попытался взять билет на обычный авиарейс в качестве туриста, желающего посмотреть Москву, но ни в одном агентстве билеты на самолеты, летящие в Союз Российских Губерний, не продавали. Страна больше не принимала иностранных туристов. Потом он попробовал проникнуть на чартерный рейс, предъявив документы, позаимствованные им у русского туриста, который в этот момент спал в аэропорту Хитроу, под завязку накачанный спиртным.

Неожиданно для успешно прошедшего регистрацию и паспортный контроль Джозефа выяснилось, что на трапе самолета всех возвращающихся туристов встречает "дипломат" из российского посольства, обладающий офицерской выправкой и взглядом проголодавшейся кобры. Этот, явнонеслучайный контролер, дотошно изучал документы всех желающих подняться на трап, задавал им непонятные для посторонних вопросы, расспрашивал о привычках соседей и коллег по работе.

Джозефу контролер вопросов задавать не стал. Дело до этого просто не дошло. Бросив короткий взгляд на предъявленный Джозефом паспорт, он вытащил из кармана маленький фотоаппарат и быстро сфотографировал обалдевшего от неожиданности агента в фас и в профиль. После этого он сунул предъявленные ему документы и билеты в собственный карман, развернул Джозефа за плечи и, наклонившись к его уху, на безупречном английском языке подробно и доходчиво объяснил путь дальнейшего следования.

* * *

Яхта Абрама Моисеевича Романовича, лишь немного уступающая по размерам авианосцу, стремительно рассекала свинцовые воды Балтийского моря. Небо хмурилось. Со стороны едва видимого на горизонте берега надвигались клочья тумана, которые пока еще не слились в непроницаемую пелену, но дело явно шло к этому.

Джеймсу не пришлось долго упрашивать Романовича совершить вместе с ним круиз по маршруту Лондон – Ленинград и обратно. Потеряв за одну ночь втрое больше, чем имелось на его официальных счетах, тот испытывал непреодолимое желание отомстить. И чем быстрее, тем лучше. Яхта с крейсерской скоростью^[100] около 30 узлов^[101] приближалась к территориальным водам Союза Российских Губерний.

Джеймс и Романович, сидя в роскошном адмиральском салоне и никуда не торопясь, смаковали шотландское виски. Спешила яхта. Лаг^[102] отсчитывал пройденные мили, а огромные винты бешено вращались, вспенивая балтийскую воду и оставляя на поверхности широкий кильватерный след.

– Долго еще? – спросил Джеймс, раскуривая сигару. Он удобно устроился в глубоком вычурном кресле и нетерпеливо поглядывал в грандиозный иллюминатор, который по размерам мог успешно соперничать с широкомасштабной витриной.

– Нет, – успокоил его Романович. – Уже входим в территориальные воды. До Ленинграда осталось всего несколько часов.

В этот момент стол немного накренился и бокал Джеймса начал скользить в сторону ближнего края. Яхта ложилась в циркуляцию,^[103] меняя курс.

– Что это значит? – спросил удивленный Джеймс, ловко подхватывая готовый упасть бокал, – обходим мель?

– Здесь нет мелей, – сказал, поднимаясь, Романович. – Пошли в рубку, разберемся.

Они спустились вниз на одну палубу, прошли по коридору почти сто метровой длины, спустились еще на две палубы и, пройдя по короткому коридору, вошли в ходовую рубку. В это время яхта снова накренилась. В рубке они увидели вахтенного офицера, который быстро поворачивал штурвал.

– Сбой автоматики, – доложил он Романовичу, закончив маневр. – Автопилот развернул яхту на обратный курс. Я уже отключил его и успел вернуться на исходный курс, дальше пойдем на ручном управлении.

К этому времени туман успел сгуститься, и за стеклами рубки сомкнулась белая непроницаемая для взгляда пелена.

– Не волнуйтесь, – сказал Романович, перехватив обеспокоенный взгляд Джеймса. – Яхта укомплектована таким набором разнообразных навигационных приборов, что туман не представляет для нас ни малейшей опасности.

В рубку вбежал запыхавшийся капитан, на ходу застегивая белую, отороченную золотыми галунами тужурку.

В этот момент штурвал опять начал поворачиваться. Вахтенный пытался его удержать, но сил явно не хватало. Джеймс, Романович и присоединившийся к ним капитан бросились ему помогать. Вчетвером, чудовищным усилием они на миг остановили движение штурвала, но тут резная, безумно дорогая и обильно позолоченная деревяшка с хрустом разломилась на части, и все попадали на палубу. Яхта самостоятельно встала на обратный курс.

Через десять минут на место сломанного штурвала был установлен новый, яхту развернули и направили в сторону морской границы Союза Российских Губерний. Некоторое время яхта нормально слушалась руля, и все расслабились. А потом штурвал снова, не реагируя на сопротивление вахтенного, стал поворачивать ее на обратный курс.

Возвращаемся, – принял решение сломленный Романович, – граница действительно закрыта.

* * *

Джон медленно скользил вниз вдоль отвесной каменной стены по капроновому тросу, аккуратно подтравливая его. Он не опасался встретить пограничников, – этот маршрут считался неприступным даже для профессиональных альпинистов. Ступив на пологий склон у подножия отвесной скалы, Джон несколько минут отдыхал, успокаивая дрожащие от напряжения руки. Из его рта вырывались облачка пара, – на этой высоте было еще достаточно свежо. Потом Джон отработанным рывком сдернул веревку, аккуратно смотал ее и спрятал между камней. Он не собирался возвращаться обратно этим маршрутом, но раскрывать противнику свои потаенные секреты не станет ни один профессионал, а Джон считал себя профессионалом во всем.

Он не торопясь, спустился по каменистому склону и попытался одним точным движением перескочить через неширокий ручей, мирно струящийся между валунов. В прозрачной как слеза воде мелькнуло и пропало из глаз стремительное тело довольно крупной рыбины.

Судя по спутниковому навигатору, до территории Союза Российских Губерний оставалось всего несколько метров. Прыжок не получился. Рифленая подошва ботинка скользнула по мокрому камню, и Джон упал, сильно приложившись затылком о соседний валун. Когда ледяная вода, струившаяся по ногам и несколько выше, прояснила сознание, Джон со стоном перевернулся и уперся взглядом прямо в коричневые глаза огромной полосатой кошки, которая молча рассматривала человека, посмевшего посетить ее охотничьи угодья.

Некоторое время два хищника были абсолютно неподвижны, а потом рука Джона тихо скользнула к бедру, нащупывая рукоятку пистолета. Может быть, тигр что-то увидел в глазах человека, но, скорее всего ему просто надоела затянувшаяся пауза. Тигры не любят когда им смотрят в глаза. Они воспринимают это как вызов. Тигр сделал резкое движение могучей лапой, и в мозгу Джона сверкнула ослепительная вспышка, а потом наступила темнота. Вода ручья окрасилась кровью.

Один из трех ликвидаторов закончил свой путь.

* * *

Джозеф прилетел в Тбилиси вечерним рейсом. Он подождал, пока вынесут его багаж, вместе с двумя встречающими перенес его на стоянку и загрузил в багажник огромного джипа, имеющего номера, которые весьма красноречиво свидетельствовали о месте работы его хозяев.

Смеркалось. Полупустая дорога вилась по горным склонам как серпантин, медленно но верно забираясь все выше и выше. Вплотную к правой обочине уходил вверх местами отвесный, а иногда полуразрушенный, готовый в любую минуту осыпаться каменистый склон. Левая обочина проходила по самому краю отвесного, ведущего в глубокую пропасть обрыва. Когда водитель, почти не снижая скорости, вписывал джип в крутой поворот, и камни, отброшенные бешено вращающимися колесами, сыпались вниз, Джозеф бледнел и задерживал дыхание. Пальцы на побелевшей, вцепившейся в рукоятку двери правой руке, сводило от напряжения. Джозеф был опытным водителем, но сам даже помыслить не мог о том, чтобы сподобиться на такую езду. Водитель, привычный к подобной реакции иностранцев, только посмеивался, переглядываясь в зеркало со своим напарником, который сидел на заднем сидении, да посильнее давил на газ.

Пока доехали до нужного места, стемнело. При свете фар Джозеф быстро собрал дельтаплан, фрагменты которого были аккуратно расфасованы в его багаже. Попрощавшись с сопровождающими, он залез в упряжь, подрегулировал ремни и смело шагнул в пропасть. Проводив взглядом бесшумно скользящую в темноте крылатую фигуру, сопровождающие несколько минут прислушивались, но тишину не нарушил ни один посторонний звук. Джип развернулся и, разрывая фарами ночную тьму, не торопясь, покатил в обратную сторону.

Стремительной птицей Джозеф скользил по воздуху в полной темноте. Инфракрасные очки показывали сюрреалистическую панораму. Как он любил такие полеты! Легкими, точно отмеренными движениями рук Джозеф заставлял крыло плавно огибать препятствия, возникающие на его пути. Дельтаплан летел по извилистому ущелью в нескольких десятках метров над вершинами низкорослых деревьев. Стремительный полет был абсолютно бесшумен. Гигантская летучая мышь быстро приближалась к границе Союза Российских Губерний. До нее осталось совсем чуть-чуть, когда летающее крыло, которое все это время было так послушно рукам человека, вдруг резко изменило курс и с маху врезалось в отвесную скалу.

Изломанные обломки дельтаплана и погребенное под ними человеческое тело утром были обнаружены грузинскими пограничниками. Они так никогда и не узнали, кем на самом деле был этот человек, имевший при себе паспорт с русской фамилией и Моздокской пропиской, набор метательных ножей и сюрикенов,^[104] характерный для японских ниндзя, и бесшумный пистолет явно европейского происхождения.

Тело, обломки дельтаплана и оружие через несколько часов увезли представители грузинского МГБ,^[105] а вечером в Лондон была отправлена короткая шифрограмма.

Так, на территории Грузии закончился путь второго ликвидатора.

* * *

Джеймс с Романовичем пили всю ночь. Под утро Джеймс повалился на роскошную кровать и уснул не раздеваясь.

К полудню Джеймс проснулся. Голова раскалывалась от нестерпимой боли, во рту пересохло, и к горлу подступала тошнота. Он принял таблетку, и некоторое время просто лежал, не думая ни о чем. Джеймс уже принял решение. Его знаменитая интуиция очень часто спасала ему жизнь. Сейчас она прямо кричала, что в это дело больше не стоит ввязываться.

Набрав телефонный номер, который намертво отложился в его памяти, Джеймс подождал, пока абонент возьмет трубку, и сказал, что выходит из игры.

– Здесь явно замешаны Высшие Силы, – сказал он своему неизвестному заказчику, – а я против них выступать не собираюсь.

Он был очень недалек от истины, ведь интуиция, как сказал известный писатель, – это процесс ее непосредственного постижения.

Седьмая глава Мыльный пузырь

Утром в понедельник Георгий проснулся рано. После завтрака, по установившейся привычке, он взял у дежурного секретаря дайджест^[106] новостей и занялся их изучением.

Первые строчки занимали сообщения о назначенном на сегодняшний день экстренном заседании Совета Безопасности ООН. На повестке стояло обсуждение одного вопроса: санкций к Соединенным Штатам за применение ядерного оружия, приведшего к взрыву в Атлантике, следствием которого было обильное выпадение радиоактивного снега в Великобритании и радиоактивное заражение части территории нескольких европейских стран. США своими действиями грубо нарушили целый ряд международных договоров, нанесли нескольким государствам экономический и экологический ущерб. Назывались суммы предполагаемых штрафов. Европейцы, совсем недавно проигнорировавшие радиоактивную катастрофу на японской атомной станции (вместо организации помощи Японии они самозабвенно занялись бомбежкой Ливии), теперь пришли в ужас оттого, что радиация постучалась в их дома.

Георгий позвонил министру Иностранных дел и попросил рекомендовать дипломату, представляющему СРГ в Совете Безопасности ООН, занять, при обсуждении этого вопроса, максимально жесткую позицию. Международному жандарму надо было хорошенько "дать по рукам". Да и всем остальным пора было показать, что Союз Российских Губерний является уже не номинальным членом Совета Безопасности ООН, послушно штампующим нужные другим резолюции и позабывшим о собственном праве "Вето", а вернулся к своему изначальному статусу.

Отечественные средства массовой информации муссировали истории о сотнях "буратин", задержанных на границе с грузом ценностей. В данном случае, в отличие от происшествия, героем которого был Остап Бендер, все материальные средства поступили в казну, и золотой запас Союза Российских Губерний за одни сутки ощутимо прибавил в весе.

Почти незамеченным прошло сообщение о несостоявшемся визите в Северную Пальмиру яхты Абрама Романовича. Георгий ничего не знал про историю с Джеймсом и не отреагировал на это известие.

Появились сообщения об огромных "пробках" из грузовиков, возникших с обеих сторон перед таможенными терминалами. Эту проблему надо было решать незамедлительно.

Георгий связался с министрами Транспорта и Безопасности и попросил их скоординировать действия по срочной организации специальных пунктов для разгрузки и последующей загрузки на другой стороне границы всех грузовиков, непрерывно подъезжающих с обеих сторон.

Тревожных сообщений, на которые надо было оперативно реагировать, больше не было. Страна медленно, но верно втягивалась в новую жизнь, в которой больше не будет уже ставшей привычной безнадежности, в конце туннеля появится свет, и этот свет будет исходить отнюдь не от мчащегося на встречу поезда.

* * *

Георгию позвонил дежурный секретарь и сообщил, что об аудиенции просят лидеры и несколько представителей трех оппозиционных партий. Лидер Триединой России, которому еще вчера было отказано в аналогичной встрече, в это время занимался организацией "стихийного" митинга на Манежной площади. Георгий ответил, что Светлану Митриеву и Юганова можно пропустить, а с болтунами ему говорить не о чем, – время дороже.

Юганов, как истинный джентльмен, пропустил даму вперед и остался в коридоре, на специально установленном диванчике, – Георгий решил, что не барин и без приемной, секретарши и личных охранников вполне сможет обойтись.

Когда Митриева вошла, Георгий поздоровался и предложил ей сесть в кресло. Перед началом разговора он акцентировал ее внимание на том, что встречается с ней не как с представителем опереточной партии, а как с известным в стране человеком, который может претендовать на один из весьма ответственных постов. Напомнив об ее неудачной попытке бороться за кресло губернатора Ленинградской губернии, Георгий спросил, – не хочет ли она повторить свою попытку в других условиях, когда административный ресурс не будет играть определяющей роли? При этом он пояснил, что назначать губернаторов и мэров указами с верху больше в Союзе Российских Губерний никто не будет.

Светлана ответила, что, разумеется, согласна попробовать еще раз, и попросила уточнить, – как можно будет нейтрализовать административный ресурс действующего губернатора? Георгий рассказал о своих задумках, и она была поражена их простотой. Как до этого раньше еще не додумались, обоим было решительно непонятно.

Уходя, Светлана пообещала хорошенько подумать и подготовить грамотную предвыборную программу. В том, что у нее это получится, Георгий не сомневался. Ему было очень жалко родной город и хотелось как можно быстрее привести его в достойный вид. Митриева была человеком, который может сделать это не только быстро, а еще и достаточно хорошо.

Потом Георгий пригласил Юганова. С этим умным человеком им было о чем поговорить. Первым делом Георгий посетовал на то, что тот до сих пор не выдвинул нового лидера в качестве кандидата в Председатели. Сам Юганов уже слишком примелькался и мог претендовать максимум на третье место. В стране, где рабочий класс практически уничтожен, а его место заняла когорта лавочников, коммунистическая партия не может получить решающий перевес голосов избирателей даже на честных выборах, а его собственный низкий рейтинг способствует только уменьшению количества сторонников. При этом, ему, как организатору партии, вовсе не нужно уходить на второй план. Просто рядом с ним должен появиться другой, более перспективный лидер, за которым потянутся избиратели.

Георгий сказал ему, что большая часть лозунгов возглавляемой им партии, сейчас начала активно претворяться в жизнь, и ее члены могут весьма успешно посодействовать их реализации. При этом партия не будет правящей, но выйдет из оппозиции и начнет реально, а не на словах, работать на благо страны. Рассказал ему о принципах выборной системы, которую постарается внедрить.

Они беседовали еще долго, Юганов высказал целый ряд деловых конструктивных предложений. Прощаясь, они договорились, что через некоторое время встретятся опять для более обстоятельного и предметного разговора.

* * *

После обеда Георгию позвонил новый руководитель МВД, сообщил, что Кусакин собирается провести митинг на Манежной площади, и спросил, – какие действия было бы целесообразно предпринять.

– Зачем предпринимать какие либо действия? – удивился Георгий. – Вы серьезно предполагаете, что он соберет много людей? Он и его многочисленная партия приближенных к государственной кормушке держались исключительно на административном ресурсе. Без него, они ничего собой не представляют. Может быть, там кого-то и побьют, но, по крайней мере, ни одна собака не сможет сказать, что это дело рук ОМОНа.

Таким образом, было принято совместное решение вообще ничего не предпринимать. Пусть события развиваются так, как им это будет угодно. Событиям, разумеется, а не Кусакину и его приспешникам.

Мыльный пузырь, притягивающий взгляд переливами радужных красок, имеет очень тонкие стенки, которые держатся за счет сил поверхностного натяжения мыльной воды. Давление внутри этого пузыря больше, чем в окружающей его воздушной среде, на ничтожно малую величину. Поэтому в момент, когда мыльный пузырь лопается, образуется настолько слабая звуковая волна, что ее не может ощутить барабанная перепонка человеческого уха. Для стороннего наблюдателя этот процесс протекает абсолютно бесшумно.

* * *

Митинг Триединой России начался, как и было заявлено в 19 часов вечера. Кусакин подстраховался, подав официальную заявку на проведение митинга, и был очень удивлен, что разрешение получено без всяких проволочек. Он позвонил Дорожкину и предложил ему, как одному из лидеров Триединой России, посетить митинг, придав ему дополнительный вес. Сергей Сергеевич вежливо отказался, ссылаясь на большую загруженность работой. Кусакин сделал еще несколько звонков. Некоторые абоненты, увидев, кто именно им звонит, просто нажимали на сброс, а другие благодарили за приглашение, но, как правило, отговаривались занятостью или плохим состоянием здоровья.

К 19 часам на площади собралось более 40 экс-депутатов Триединой России, некоторые из которых пришли вместе со своими помощниками и охранниками. К ним присоединилось еще около полусотни чиновников. Общее число собравшихся незначительно превышало полторы сотни человек. У всех остальных, по-видимому, нашлись на это время более важные дела, а некоторые просто испугались.

Кусакин поднялся на трибуну, которую загодя установили рабочие, привезенные его помощниками, и начал свою гневную обличительную речь. Он говорил о нарушении принципов демократии, свободе слова и таких общемировых гуманитарных ценностях как толерантность, частная собственность, тайна банковских вкладов. О том, что кучка отщепенцев узурпировала государственную власть в стране, и покусилась на святое – демократию.

Лидер Триединой России был выбит из привычной колеи и не знал, о чем следует говорить в данной ситуации. Обычно он льстиво поддерживал все без исключения заявления и инициативы руководителей государства. Партия власти, опирающаяся на всю мощь государственного аппарата, расслабляется и не может адекватно отреагировать на ситуацию, в которой она лишается привычной опоры и поддержки сверху. Последние несколько лет Кусакин считал ниже своего достоинства вступать в полемику с руководителями оппозиционных партий в прямом эфире. А может быть, дело было совсем в другом. Один из его оппонентов, бывший коллега, слыл записным краснобаем и демагогом, который мог без всякой подготовки заливаться соловьем на любую тему. Второй тоже никогда не лез за словом в карман, а вдобавок мог безнаказанно оскорбить и унизить. Третий просто был значительно умнее.

Туристы, которые прохаживались по Манежной площади группами и поодиночке, иногда останавливались, и некоторое время слушали оратора. Потом, разочарованные пустотой и бессмысленностью услышанных фраз, продолжали свой путь. Некоторые фотографировались на фоне кучки, которую даже иностранные корреспонденты не рискнули назвать толпой в своих последующих репортажах.

Группа единомышленников, окружающая трибуну медленно, но непоправимо редела. По одиночке и группами триединоросы покидали мероприятие. Когда Кусакин, выкрикнув напоследок пару наиболее звучных, но малопонятных лозунгов, закончил свое выступление, трибуну окружало около двадцати наиболее стойких и преданных соратников. Сменить его на трибуне желающих не нашлось, Кусакин некоторое время колебался, порывался что-то сказать, но не решился, плюнул, махнул рукой и пошел к машине. Охранники устремились за ним, а следом двинулись и все остальные.

На трибуну, одиноко стоявшую на опустевшей площади, залезли мальчишки. Им было весело. В центре Москвы есть очень мало конструкций, на которых можно безнаказанно резвиться. И мальчишки отрывались по максимальной программе.

* * *

Георгию было не слишком интересно, как именно будут развиваться события на Манежной площади и он занялся другими, более важными делами. Вместе с министром связи и уполномоченным на принятие самостоятельных решений представителем министерства Безопасности они организовали встречу с хозяевами и топ менеджерами четырех компаний сотовой связи.

Это были частные компании, но они имели такой уровень возможностей и обладали настолько большими массивами информации, что их дальнейшая бесконтрольная со стороны государства деятельность была признана не только преступно расточительной, но и ощутимо опасной. Еще одним аргументом в пользу скорейшей организации этой встречи были планы Георгия по использованию возможностей этих сетей для обеспечения простой и эффективной обратной связи государственных структур с рядовыми гражданами.

В процессе беседы были достигнуты несколько договоренностей: о включении в штат компаний представителей государства, замораживании тарифов, а также о проведении ряда совместных программ, за которые министерство Связи будет производить фиксированные выплаты. Речь не шла о тотальном контроле и перлюстрации разговоров. Эти вопросы, как аморальные и неприемлемые для уважающих себя государственных структур, даже не обсуждались. Были также оговорены телефонные номера, по которым будет осуществляться бесплатная связь всех абонентов с аварийными и тревожными службами.

Следующая встреча была проведена с основателем и руководителем антивирусной лаборатории, услугами которой пользовалась большая часть населения страны. Его честный, понятный и так нужный для людей бизнес, не нуждался в какой либо коррекции. Наоборот, этот бизнес следовало поддержать и обезопасить от любых зарубежных посягательств, взяв под государственное крыло, но, ни в коем случае, не мешая ему.

Договаривающиеся стороны быстро пришли к взаимопониманию по всем обсуждаемым вопросам. Приятно было разговаривать с умным и порядочным человеком, самостоятельно достигшим таких высот и по праву, внесенному в список Forbes. Договорились о взаимопомощи и поддержке, обсудили совместные проекты.

* * *

В вечернем выпуске новостей, непосредственно перед новостями спорта, прошло краткое сообщение о митинге Триединой России, прошедшем на Манежной площади Москвы. Камера показала жалкую кучку персонажей, давно намозоливших глаза телезрителям, потеряно жмущуюся к шикарной трибуне с одиноким оратором и несколько групп любопытствующих туристов. Никакими комментариями эта картинка не сопровождалась. После этого в эфир пошли спортивные новости.

Мыльный пузырь лопнул.

Восьмая глава Пенсия у меня хорошая, но маленькая

На следующий день Георгий к 10 часам утра приехал в министерство Социального развития. Нужно было ускорить пенсионную реформу. Это должна была быть именно полноценная качественная реформа, а не простая количественная прибавка, как практиковалось ранее. То, как государство относится к своим пенсионерам, является наилучшим мерилом его социальной направленности. Не может считаться не просто социальным, а даже цивилизованным государство, которое в изощренной форме издевается над старшим поколением своих граждан, по сути, занимаясь их геноцидом.

Пенсии в Союзе Российских Губерний платили всем. И задержек с их выплатой в последнее время не наблюдалось. Это надо было признать, как безусловное достижение. А вот в отношении их величины, принципов начисления и предоставления наблюдалась явная вакханалия, иногда выходящая далеко за пределы здравого смысла. То, что это надо срочно менять было понятно всем, а вот по поводу того, как именно, – высказывались самые разные мнения.

Войдя в здание, Георгий прошел в кабинет министра и поздоровался. Министром Социального развития опять была назначена замужняя женщина, но это было наверно единственное, что объединяло бывшего и нынешнего министров. Начнем с того, что ее муж не имел никакого отношения к властным и коммерческим структурам, а закончим докторской степенью по социологии и немалым профессиональным стажем.

Георгий предложил министру пройти в комнату для совещаний и пригласить туда тех сотрудников, которые непосредственно занимаются пенсионной реформой. Собирать всех они не стали, ограничившись идеологами и ключевыми фигурами, общим числом в 6 человек. Для оценки и не келейного принятия ключевых решений этого было вполне достаточно, а большее число участников совещания привело бы к затягиванию рассмотрения большинства вопросов.

Для начала Георгий попросил ознакомить его с предложениями, которые сотрудники министерства успели наработать за сутки с небольшим, прошедшие после назначения нового министра.

Слово взял один из идеологов новой реформы. Он сказал, что суть предложений состоит в следующем. Надо включить в пенсионный стаж период обучения в высших учебных заведениях, а также в аспирантуре, ординатуре и докторантуре. Женщинам вернуть в стаж отпуска по уходу за ребенком (в полном объеме, а не только декретные). Размер пенсии должен напрямую зависеть от трудового стажа работы и ее интенсивности, а также, от оклада на должности, с которой человек увольняется или работал последние годы перед выходом на пенсию. Трудовая пенсия должна быть в любом случае больше, чем социальная. Исключая, конечно, инвалидов первой и второй группы.

– Это все правильно, – согласился Георгий. – Такой порядок уже существовал при социализме и, в целом, неплохо себя зарекомендовал. А вот, что лично Вы думаете о размере пенсий?

– Их надо повышать. Это не обсуждается. А вот, кому и на сколько, – это вопрос. В любом случае повышать всем в одинаковой пропорции бессмысленно. Слишком велик разрыв между минимальной и максимальной пенсиями.

– И с этим я согласен, – ответил Георгий. – Давайте начнем именно с этих цифр. Какая сейчас минимальная социальная пенсия?

Ему назвали цифру.

– Да вы что? – удивился Георгий, – этого же не хватит даже на хлеб и воду!

– В регионах социальным пенсионерам доплачивают, – пояснила министр, – в частности, у Вас в Ленинграде до 5 тысяч рублей.

– Все равно это очень мало, – констатировал Георгий. – Предлагаю для начала взять Ленинградский уровень за основу и увеличить его в 2 раза. Пусть будет круглая сумма – 10 000 рублей. От нее удобно будет плясать дальше.

– Это больше, чем на сегодняшний день составляет размер средней трудовой пенсии, – прокомментировал один из участников совещания.

– Вот и хорошо, – ответил ему Георгий. – Пусть люди сразу почувствуют разницу. А теперь давайте прикинем размер минимальной трудовой пенсии. Раньше социальная пенсия составляла 3/4 от минимальной трудовой пенсии. Мне кажется, что это не совсем правильно. Бывают случаи, когда человек работает в своей жизни всего один год, а то и пол года. В последнее время это случается достаточно часто. Девушка выходит замуж за обеспеченного человека, увольняется с работы и больше никогда не работает. Но ведь эти пол года она работала. Пусть благодаря этому куцему стажу ее пенсия будет хотя бы чуть-чуть больше, чем у того человека, который вообще никогда не работал. Рассчитайте, пожалуйста, соответствующую линейную шкалу.

– А теперь перейдем к трудовой пенсии. Давайте возьмем за отправную точку 30 лет трудового стажа для мужчин и 25 лет для женщин. Пусть минимальная трудовая пенсия при таком стаже в полтора раза отличается от социальной пенсии. А за каждый дополнительный год добавляйте еще 3 процента. И не до 60 лет, а, сколько бы человек ни работал. Вон Олферову уже 82 года. Что он, бесплатно работал и платил налоги все это время?

– Хорошо, – подвела черту министр, – если государственный бюджет обеспечит такие цифры, то пусть так и будет. А какую максимальную трудовую пенсию Вы предлагаете?

– Давайте за фиксированную величину примем размер пенсии министра, – предложил Георгий. – Большие пенсии будут иметь только несколько человек в стране. Их можно в расчет не принимать. Пусть пенсия министра будет в 3 раза превышать минимальную трудовую пенсию. Как вы считаете, при нормальном трудовом стаже этого будет достаточно? – обратился Георгий к министру Социального развития.

– Думаю, что да, – подумав, ответила она. – Это будет справедливо.

– Только не вздумайте назначать депутатам пенсии равные министерским, – предостерег министра Социального развития Георгий. – Интенсивность их труда не идет ни в какое сравнение с Вашей. Как и мера ответственности.

– Что будем делать с военными? – спросила министр.

– Вообще ничего, – удивил Георгий всех присутствующих. Мы просто уберем им все коэффициенты кроме секретности и боевых выплат, а оклады, плату за звание и выслугу увеличим до нормального размера. Больше абсолютно ничего делать не нужно. Там и так все великолепно рассчитано. При выслуге 20 лет офицер, выходя на пенсию, должен получать 50 процентов от своего денежного содержания. За каждый год сверх этого ему добавляют еще по 3 процента. При выслуге 32 года и более пенсия составляет 85 процентов от денежного содержания. Сейчас, из-за особого цинизма власти, полковник запаса получает примерно половину от денежного содержания лейтенанта. Вот такие пироги с котятами.

После этого собравшиеся обсудили "северные" пенсии, инвалидов, учителей, вредные производства. По всем этим вопросам пришли к консенсусу. В основном ориентировались на Трудовой кодекс и здравый смысл.

– Сколько времени вам потребуется, что бы обработать все это и пересчитать людям пенсии? – спросил Георгий.

– Две недели, – подумав, ответила министр.

– У нас нет столько времени, – возразил Георгий. – Надо успеть до выплаты июньских пенсий. Мы обещали это людям и должны выполнить свои обязательства. Попросите сотрудников несколько дней поработать в особом режиме. Выпишите им за это достойную премию. Но, думаю, что большинство и без премии согласится. Добрые дела нормальным людям даются легко. Правда, устаешь после них обычно сильно. Так что премию все-таки выпишите.

* * *

После того, как сотрудники разошлись по своим рабочим местам, министр Социального развития предложила Георгию выпить по чашке кофе, и тот согласился. Он понимал, что у немолодой женщины имеется еще несколько вопросов, но она не посчитала нужным задавать их в присутствии своих новых подчиненных.

Они вернулись в кабинет министра, и присели в ожидании кофе за приставной столик. Через несколько минут, когда кофе был доставлен и выпит, разговор был продолжен.

– Все, что мы сейчас решили, это конечно правильно, – начала разговор министр, – но инфляция, вызванная тем, что в оборот будет вброшена огромная масса денег, быстро съест это увеличение, и пенсии снова обесценятся.

– А кто Вам сказал, что непременно произойдет инфляционное обесценивание рубля, – спросил Георгий. – У нас с новым министром Финансов имеются совсем другие планы, так как его взгляды на дешевый рубль в корне отличаются от взглядов его предшественника.

– Нам долго внушали, что для государства очень важно иметь как можно более дешевые собственные деньги. Если бы это на самом деле было так, Белоруссия стала бы самой богатой страной в мире, а Великобритания – наоборот, одной из самых бедных. Дешевый рубль нужен только нашим олигархам, которые сбывают ресурсы страны за рубежом за доллары, фунты и евро, а людям, которые их добывают, платят рублями. Именно на этом приеме основан стремительный рост их состояний. Скоро мы начнем продавать нефть и газ за рубли. И рубль из простой, не обеспеченной абсолютно ничем бумажки,^[107] превратится в нормальную валюту, имеющую реальное обеспечение.

– Я сейчас доверю Вам страшную тайну, которую Вы, как честный человек и патриот своей страны будете хранить почти целую неделю. Дело в том, что деньги с зарубежных счетов наших коррупционеров и финансовых магнатов, которые в субботу были переведены на счета министерства Финансов, представляют собой отнюдь не рубли, а как раз доллары, евро, фунты и юани. Нам не требуется такое количество электронных денег, и через несколько дней министерство Финансов начнет продавать немалую их часть на международных биржах. Это позволит существенно изменить статус-кво и укрепить рубль. Большая часть стабилизационного фонда страны была вложена в государственные облигации США. Более невыгодного и бездарного вложения средств невозможно придумать в принципе. От них мы также в ближайшее время будем избавляться.

– Печатать рубли мы, разумеется, будем. Если бы это происходило в замкнутой системе, рубль бы обесценился, так как товаров просто не хватило бы. Но система открыта. Грузы, в отличие от людей, граница пропускает свободно. То, что не сможем произвести сами, будем ввозить из-за рубежа. Но не долго. Сейчас производства будут расти как грибы после хорошего дождя. Хватит перепродавать, наживаясь на спекуляциях. Будем производить и перерабатывать. У нас очень трудолюбивый народ. Но, он не любит работать бесплатно. Если платить за работу честно, да еще и полновесными деньгами, – недостатка в работниках не будет. Сейчас в стране чудовищная безработица, народ спивается. В глубинке простые люди согласны на любую работу, стонут без нее.

– И когда мы дадим им не просто работу, а щедро оплачиваемую, пить станут намного меньше. Пьют ведь на Руси не оттого, что этого требует организм, это распространяется только на алкоголиков. О том, что русские не могут не пить, и будут заливать горло всегда, бессовестно лгут те, кто ненавидит русский народ. Пьют с горя, от безнадежности, оттого, что некуда податься и не к чему приложить свои силы. Когда есть хорошая работа и в семье достаток, а в будущее смотришь с оптимизмом – водка уже не нужна, она только мешает. После кардинального изменения ситуации в нашей стране народ постепенно начнет пить значительно меньше и переходить на хорошие дорогие вина, настоящие коньяки, а не суррогаты, позорящие доброе имя благородного напитка. Водка, конечно, останется, но только качественная. И самогон будет. Но он тоже бывает разный. Знаете, какую самогонку в глубинке делают не на продажу, а для себя? Только вот культуру самогоноварения людям надо прививать. Объяснять, насколько опасны для организма метиловый, пропиловый и бутиловый спирты, а также их смеси с этиловым спиртом, учить элементарным правилам безопасности. Травятся ведь в основном от безграмотности. А хороший напиток глушить уже не станут, его будут дегустировать, получая удовольствие, а не тупо заливая в глотку. В малых дозах качественный алкоголь здоровому человеку приносит только пользу, если он, конечно, не собирается садиться за руль.

– Так что можете не беспокоиться, – закончил разговор Георгий, – инфляции не будет и платежная способность рубля скоро увеличится в несколько раз.

Девятая глава Вор должен сидеть в тюрьме

После беседы с министром Социального развития Георгий поехал в МВД. Из машины он позвонил своему другу, входящему в состав Комиссии по помилованию, и пригласил его вместе с ним поучаствовать в предстоящем разговоре с Корициным.

Аркадий Данилович принял Георгия в своем рабочем кабинете. Поздоровавшись, Георгий предложил обсудить грядущие изменения в пеницитарной системе,^[108] пояснив, что в ближайшее время ожидается большое количество посадок тех, по кому тюрьма уже давно скучает, а увеличивать контингент, обитающий в тюрьмах и следственных изоляторах, никто не планирует. Наоборот, тот факт, что в тюрьме или в камерах предварительного заключения находится каждый сотый член общества, включая новорожденных детей, является явным нонсенсом, и требует безотлагательного вмешательства.^[109]

Корицин согласился, подчеркнув, что этот вопрос является наиболее важным, но далеко не единственным из тех, которые сегодня требуется обсудить. Он предложил сначала разделить предполагаемых амнистируемых и тех, чьи дела будут в ближайшее время пересмотрены либо прекращены за отсутствием состава преступления, на несколько категорий и по каждой из них принимать отдельное решение.

Георгий был полностью согласен с таким подходом, и обсуждение началось.

– Давайте к первой категории отнесем всех тех, кто сидит за мешок картошки, курицу, "палку" колбасы, в общем, за украденную еду, причем, украденную не для перепродажи, а с целью утоления голода, – предложил Корицин. – До сих пор у нас за мешок картошки сажали, за вагон – давали условный срок, а те, кто воровал эшелонами – были вообще неподсудны.

– С этой категорией действительно все просто, – согласился Георгий. – В ближайшие дни амнистируем всех, а в дальнейшем за подобные "чрезвычайно опасные для общества преступления", будем давать 15 суток общественных работ с компенсацией пострадавшим материального ущерба и, после отработки, помогать людям с трудоустройством.

– Ко второй категории, – продолжил Корицин, – следует отнести "правдорубов", посмевших отстаивать собственное мнение, которое не совпадало с мнением власть имущих. Как правило, их осуждали по сфабрикованным делам, причем, достаточно часто эти дела были шиты настолько белыми нитками, что можно было даже не приглядываться.

– Тут придется разбираться с каждым делом в индивидуальном порядке, – отреагировал Георгий. – Давайте создадим профессиональную команду, которая займется проверкой этих дел. Деятельность этой команды нужно построить по следующему алгоритму. Сначала выезд в места заключения и следственные изоляторы с организацией бесед с осужденными и арестованными для составления первичных списков. Потом неформальная проверка каждого случая и отсев профессиональных "сказочников". Все оставшиеся в списке дела негласно проверяются и, в случае подтверждения информации о фабрикации дела, производится рокировка. Невинно осужденные или арестованные выпускаются на свободу, а все уличенные в умышленной подтасовке фактов – занимают освободившиеся места. Для максимального торжества справедливости предлагаю, сажать их именно на такой срок, который был присужден невинно осужденному.

– В целом идея хорошая, – согласился Корицин, – но как найти столько честных людей для того, чтобы ее оперативно провести в жизнь?

– Один уже едет сюда, – ответил Георгий. – Это мой друг, работающий в Комиссии по помилованиям. Это немножко другой случай, но принципы работы будут достаточно схожи. Он, к сожалению, имеет не юридическое, а высшее техническое образование, но, во-первых, у него не малый опыт работы с "контингентом", а во-вторых, – я лично могу за него поручиться. У Вас наверняка имеется на примете еще несколько человек. Пригласите их и, объединенными усилиями, мы сможем подобрать руководящий состав искомой команды. А дальше, они уже сами подберут остальных из числа следователей, адвокатов и офицеров собственной безопасности МВД.

Корицин согласился и сделал несколько звонков. С каждым из абонентов он проводил короткий разговор и, в случае его положительного результата, приглашал к определенному времени в свой кабинет.

Через некоторое время разговор был продолжен.

– К третьей категории, также достаточно многочисленной, – вернулся к перечислению Корицин, – относятся жертвы или свидетели преступлений, которые посредством телефонного права или банальной взятки были переквалифицированы в преступников. В данном случае можно реализовать схему, аналогичную нашим действиям по второй категории, но с одним отличием – первичная информация может быть почерпнута, в том числе, и из сообщений средств массовой информации. Я уже сейчас могу назвать несколько десятков таких случаев.

– Согласен, – ответил Георгий, – продолжим дальше.

– К четвертой категории, – закончил перечисление Корицин, – относятся люди, получившие за совершенные ими преступления или проступки неоправданно высокие сроки заключения под стражей. В случае если они не представляют опасности для общества, их можно амнистировать. Вот этим пусть займется Комиссия по помилованию. Это ее работа. Другое дело в том, что состав комиссии ограничен, и количество людей, которые благодаря ее деятельности досрочно выходят на свободу, является мизерным. Состав этой комиссии мы расширим. Есть еще целый ряд частных случаев, но с ними мы разберемся сами. Теперь давайте перейдем к противоположным вопросам, – кого и в какой последовательности будем определять на освободившиеся места?

– В первую очередь тех, на кого в прокуратуре уже есть вполне достаточная информация и фактический материал, но "отмашка" сверху пока не поступила, – ответил Георгий. – Просто дайте разрешение, и дальше процесс пойдет по накатанным рельсам.

– Во вторую очередь, совершивших преступления "мажоров" и представительниц прекрасного пола, которых "отмазали" богатые или обладающие реальной властью родители. Таких случаев только "на слуху" – несколько сотен, а всего, по-видимому, тысячи, если не десятки тысяч. Все эти дела нужно направить на доследование.

– Дальше пойдут налоговые преступления. Цифры и список фигурантов Вам завтра предоставят. Тут сажать всех скопом совсем не обязательно, только самых злостных. Мы не американцы. Для остальных будет вполне достаточно конфискации имущества, либо, при незначительных суммах, – простого, но доходчивого предупреждения.

– Ну и последнее. Взяточники. Причем не рядовые милиционеры, врачи и учителя – там надо исправлять всю систему, а обнаглевшие чиновники, берущие взятки за работу, которую им и так оплачивает государство. А также депутаты всех уровней, активно и не особенно скрываясь, лоббирующие интересы конкретных финансовых структур. Информацию по конкретным фигурантам, суммам, поступившим на их счета и датам этих поступлений, Вы получите, а сопоставить их с конкретными действиями – уже работа Ваших подчиненных.

– И, пожалуйста, – акцентировал внимание министра Георгий, – никаких "политических". Исключения только для явных фашистов. Этих сажать нужно, но не всех, а только организаторов и провокаторов.

– Имеется еще один вопрос, – перехватил инициативу Корицин, – который непосредственно связан с двумя предыдущими. Безопасность судей, работников прокуратуры и свидетелей. Даже кристально честный и принципиальный человек пойдет на подлог или оговор, если будет прямая угроза жизни и здоровью его самого или ближайших родственников.

– Это действительно самый важный и серьезный вопрос, – согласился Георгий, – и силами своих подчиненных Вам его не решить. Будем привлекать министерство Безопасности. Мы уже кратко обсуждали это с их новым министром. Завтра позвоните ему и согласуйте все действия. Принцип достаточно прост. Возьмем для примера судей. Приставлять к ним и ко всем их родственникам телохранителей бессмысленно и абсолютно не рационально. Телохранители смогут помочь далеко не во всех случаях, да и не наберешь нигде столько профессионалов. А вот закрепить за каждым судьей офицера-куратора из министерства Безопасности, обеспечив их прямой связью и создать несколько десятков групп быстрого реагирования обеспеченных техникой и спецсредствами – вполне реально. В случае угрозы судья телефонным звонком или заранее согласованным действием оповещает своего куратора, тот оперативно разбирается в обстановке и привлекает к действию закрепленную за ним группу. Угрожавший задерживается, "прессуется" (морально, без физических воздействий) и как миленький сдает заказчика. В крайнем случае, можно использовать "сыворотку правды". Дальше решение о том, кого следует предельно жестко предупредить, а кого изолировать принимает куратор. После трех-четырех показательных операций, которые будут преданы огласке, и судьи успокоятся, и желающих давить на них поубавится.

– Вы понимаете, что такой подход будет противоречить основным принципам сложившейся юридической практики и нарушать права человека? – спросил Корицин.

– Конечно, понимаю, – ответил Георгий. – Только скажите мне, пожалуйста, зачем нам вообще нужна юридическая практика, если судья будет принимать решения, руководствуясь не законами, а инструкциями преступников? И о чьих правах идет речь? Человек, чьи права мы должны защищать это добропорядочный гражданин нашей страны, а не бандит или покрывающий его коррумпированный чиновник. Так что, либо мы гарантированно защищаем судей от какого-либо давления со стороны, и получаем на выходе правосудие, либо все наши действия оказываются бессмысленными, а обещания – пустопорожней болтовней. Преступное сообщество это система, мощная сила, повелевающая деньгами, боевиками, наиболее квалифицированными адвокатами. Один человек не может ему противостоять. А более мощная и хорошо отмобилизованная система может. Наша задача превратить одно из управлений министерства Безопасности в такую систему. Без них, своими силами Вы не справитесь.

– Вы меня убедили, – подумав, согласился Корицин. – Завтра с утра буду звонить министру Безопасности.

В ожидании 17 часов, на которые было назначено совещание, они обсудили еще несколько вопросов, а когда нужный момент наступил, позвали в кабинет всех приглашенных. Вместе с другом Георгия – Степаном Николаевичем Кольченко в кабинет вошло еще 5 человек. Пока Корицин пожимал руки своим знакомым, Георгий и Степан обнялись и успели договориться о встрече в более узком кругу, после окончания совещания.

Когда все расселись и познакомились, Корицин подробно объяснил всем приглашенным, какую именно комиссию он намерен создать при МВД, чем и для чего она будет заниматься и спросил, – все ли готовы принять участие в ее работе. Как и предполагалось, отказавшихся не было. Для начала обсудили название комиссии, и кого можно пригласить для работы в ее составе. После достаточно продолжительной дискуссии сошлись на следующей формулировке: "Комиссия по пересмотру и опротестованию фальсифицированных судебных решений". Руководителем Комиссии, непосредственно подчиненным министру Внутренних дел, решили назначить Кольченко. Остальные пятеро распределили между собой направления, которые они будут возглавлять в качестве начальников отделов и набросали предварительные списки тех, кого рассчитывают пригласить в качестве сотрудников.

К 9 часам вечера, когда все организационные вопросы были проработаны и согласованы с заместителями Корицина, решили закругляться. Утром в четверг новорожденная комиссия соберется на свое первое заседание, а до утра можно отдохнуть и собраться с мыслями. Попрощавшись с Корициным, Георгий и Степан вышли из его кабинета, спустились по лестнице и, пройдя пост охраны, оказались на улице.

* * *

У Георгия это был первый свободный вечер, и он решил, что имеет полное право слегка расслабиться. Степан вообще до утра был свободен. Решили немножко посидеть в пивном ресторане, который находился неподалеку. Они уже однажды там побывали, и это посещение оставило после себя весьма приятные воспоминания.

Машины решили оставить на стоянке министерства. Пробки уже "рассосались", но даже в 9 часов вечера в центре Москвы движение оставалось настолько плотным, что пешком можно было добраться до нужного им места в два раза быстрее. Они предупредили водителей, что до 11 часов ночи те могут быть свободны, и спокойно поужинать.

Чтобы не привлекать излишнего внимания, Георгий приобрел в ближайшем киоске зеркальные черные очки и бейсболку. Профессионала такой маскарад никогда не обманет, но обыватели, видевшие его по телевизору только один раз, никогда бы не подумали, что высокий немолодой человек, идущий по улице им на встречу, на самом деле является Кризисным комиссаром Союза Российских Губерний.

Прогулявшись по московским улицам, они зашли в ресторан и, попросив администратора накрыть им в отдельном кабинете, поднялись на второй этаж. Посовещавшись, заказали шашлык, тарелку солений, сушеных кальмаров и пару кувшинчиков темного не фильтрованного пива. Когда официант принес заказ и удалился, Георгий начал рассказывать другу о своих приключениях.

Они спокойно насыщались и беседовали около получаса, а потом занавеска внезапно откинулась, и в кабинет ввалился подвыпивший разбитной парень субтильного телосложения с толстой золотой цепью на шее, одетый дорого и "от кутюр", но в абсолютно безвкусном сочетании, сопровождаемый администратором и ватагой приятелей. Администратор попытался вежливо попросить Георгия и Степана спуститься в общий зал, обещая компенсировать неустойку, но "мажор" грубо отпихнул его в сторону и, не стесняясь в выражениях, порекомендовал уматывать как можно быстрее. При этом он назвал конкретный адрес, по которому рекомендовал незамедлительно проследовать.

Георгий со Степаном переглянулись, синхронно встали и подошли к молодому человеку с двух сторон. Ни слова не говоря, каждый взял его одной рукой за воротник, а другой за щиколотку. Легко подняв наглеца в воздух, они перевернули его лицом вниз, раскачали и, на счет "три" запустили головой вперед вдоль коридора в направлении лестницы. После этого они молча вытолкали в коридор обалдевших приятелей "мажора". Степан предъявил администратору свое удостоверение, а Георгий снял очки и спросил, – не напоминает ли его лицо кого-либо из тех, кого он недавно видел по телевизору. По полезшим на лоб глазам и отвисшей челюсти администратора Георгий понял, что тот его узнал. Он подтолкнул администратора к двери и порекомендовал срочно озаботиться кратким инструктажем вышибал, – хромающий "мажор", обливаясь слезами и баюкая вывихнутую руку, уже бежал к двери, взывая к помощи своих телохранителей и обещая закопать уродов.

Ресторан не первый год находился в центре Москвы и его персонал успел повидать всякое. Поэтому когда через пару минут в зал попытались ворваться трое бритоголовых накачанных бойцов, их встретили не менее крепкие, но значительно более уверенные в себе профессионалы и вежливо, но настойчиво порекомендовали удалиться.

Больше Степану и Георгию в этот вечер никто не мешал, и они смогли, не торопясь завершить беседу, наслаждаясь великолепным пивом. Достаточно много поездивший по миру Степан отметил, что пиво надо пить там, где его делают. Чешское – в Чехии, немецкое – в Германии, а свое отечественное – вот в таких пивных ресторанах, где его делают не на продажу, а для себя и своих постоянных клиентов. По качеству это пиво нельзя сравнивать ни с баночным, ни с бутылочным, вне всякой зависимости от того, что написано на этикетках.

После завершения ужина Степан хотел рассчитаться, но Георгий остановил его, сказав, что прошлый раз тот уже платил и теперь его очередь. Оплатив счет и, снова надев очки и бейсболку, Георгий, сопровождаемый Степаном, вышел на улицу.

Остановившись на ступеньках, Георгий бросил короткий взгляд на опустевшую улицу. Несколько припаркованных у обочин и на тротуаре машин беспокойства не вызвали, но мерседес, стоящий на противоположной стороне улицы в окружении двух громадных черных джипов, сразу привлек его внимание. Дело в том, что у всех трех машин работали двигатели.

– Кажется папаша нашего "крестника" пожаловал, – сказал он Степану, – сделай вид, что мы ничего не заметили. Георгий достал телефон и, притворяясь, что он вызывает машину, набрал забитый в память своего нового телефона номер закрепленного за ним старшего офицера Безопасности. Сказав несколько условных фраз, он убрал телефон. Георгию и Степану не нужно было изображать людей, ожидающих вызванную машину. Они ее действительно ждали, но не только ее.

Сначала около ресторана остановился грузовик с надписью "Хлеб" на борту. Водитель открыл боковую дверь, и вместе с напарником, начал доставать лоток с выпечкой. Потом к пивному ресторану подъехал не слишком дорогой автомобиль представительского класса. Георгий и Степан начали спускаться к нему по ступенькам.

Джипы и мерседес, взревев двигателями, сорвались с места и, игнорируя двойную сплошную линию, разделяющую встречные потоки, затормозили с обеих сторон от подъехавшего автомобиля, отрезая жертвам все пути к бегству.

Дальнейшие события развивались очень быстро, но по абсолютно неожиданному для нападавших сценарию. Как только из джипов и мерседеса начали выскакивать вооруженные бейсбольными битами молодчики, одновременно, начало происходить несколько неучтенных ими действий. В автомобиле распахнулись все четыре двери, а в бортах грузовика открылось несколько замаскированных люков. На асфальт посыпались одетые в черное бойцы в бликующих шлемах с короткими автоматами в руках. У каждого на груди и спине были пришиты по две крупные буквы "МБ" – министерство Безопасности. Одновременно с этим на всю улицу рявкнул, усиленный мощным динамиком мегафон: "Всем лечь на землю лицом вниз. Безопасность проводит специальную операцию".

Через пару секунд биты покатились по асфальту, а их владельцы уткнулись в него носами. Один из джипов попытался скрыться прямо по тротуару, но тявкнула короткая автоматная очередь, джип осел на одну сторону и ткнулся "кенгурятником" в стену дома. Водителя "упаковали" в наручники и, вместе с остальными задержанными на месте преступления, погрузили в подъехавший автобус.

Безопасники подвезли Георгия и Степана до стоянки МВД, где те оставили свои машины и уехали. Пострадавший джип увезли на эвакуаторе, а остальные две машины, на длительный срок оставшиеся без водителей (за пересечение двойной сплошной линии водительские права забирают), перегнали на штрафную стоянку сотрудники министерства Безопасности. Через десять минут улица вернулась к своему первозданному виду и, о происшествии, случившемся полчаса назад, свидетельствовали только черные тормозные следы, оставшиеся на асфальте.

Десятая глава Пятая колонна

В третий раз "кукловоды" мировой политики снова встретились на ранчо, принадлежащем семье одного из четверки, на следующий день после завершения экстренного заседания Совета Безопасности ООН, продолжавшегося не один день, а целых два. В понедельник резолюцию, накладывающую на США весьма серьезные экономические санкции и ставящую их право на применение ядерного оружия в прямую зависимость от санкции Совета Безопасности ООН, предложенную Китаем, принять не удалось, так как мнения разделились. Китай, озвучивший свои предложения и Союз Российских Губерний, горячо их поддержавший, остались в меньшинстве. Франция воздержалась от принятия этой резолюции, а Соединенные Штаты и Великобритания – использовали свое право "вето".

Во вторник более мягкую, но, тем не менее, достаточно сильно бьющую по самолюбию США резолюцию, приняли. Она подразумевала международное расследование ситуации, вследствие которой произошел "несанкционированный" пуск американской баллистической ракеты, и материальную компенсацию всем пострадавшим от радиоактивного загрязнения. Поскольку большая часть пострадавших находилась на территории Великобритании, ее представитель был просто вынужден поддержать эту резолюцию.

Все четверо присутствующих на ранчо успели заблаговременно ознакомиться с текстами обеих резолюций, но только пожилой седовласый мужчина знал о провале миссии группы "j". Когда он рассказал остальным о том, что один из членов группы разбился в Грузии, второй отказался выполнять приказ, а третий уже двое суток не выходит на связь, на некоторое время установилась тишина.

– Можно констатировать, что вторая попытка ликвидации русского кризисного комиссара также закончилась неудачей, – первой нарушила затянувшееся молчание женщина. – По-видимому, стоит принять на веру заявление русских, о том, что их граница закрыта. Раз мы не можем действовать извне, попробуем решить задачу изнутри – привлечем пятую колонну.

– Что Вы имеете ввиду? – спросил один из мужчин.

– Под термином "пятая колонна" традиционно понимается совокупность агентов, заблаговременно внедренных за линию фронта, и местных противников режима, состоящих на довольствии зарубежных спецслужб. В данном случае, только у США и в одной Москве их несколько сотен, а если приплюсовать к ним агентуру европейских разведок, прибалтийских стран и Грузии, то счет пойдет уже на тысячи, если не на десятки тысяч. Если, по каким либо причинам, этого окажется недостаточно – подключим Церковь и секты, большую часть из которых мы не только спонсируем, но и достаточно успешно контролируем.

– Со штатными работниками спецслужб, платными агентами и сектами все понятно, – прервал женщину старший из мужчин, – а Вы уверены, что мы сможем привлечь на свою сторону Церковь? Новый русский Патриарх нам пока не подконтролен.

– Патриарх – это еще не вся Церковь, – парировала женщина, – привлечем несколько митрополитов, недовольных его деятельностью, да и среди рядовых священнослужителей при желании можно найти множество наших сторонников. В последнее время они очень полюбили деньги, а те, как известно, не пахнут.

– Другие мнения есть? – спросил пожилой мужчина у своих коллег, которые были несколько моложе.

– Полноценного мнения я пока не составил, – ответил тот мужчина, который не был уверен в прошлый раз, – но мои сомнения крепнут. Мы сделали уже две попытки и ничего хорошего на выходе не получили. Только убытки. Третью попытку, по-видимому, предпринять нужно, но уровень секретности целесообразно поднять на максимальную высоту, так чтобы с нами это связать было решительно невозможно.

– Таким образом, решение принято, – констатировал старший из мужчин. – В ближайшую неделю вместе собираться не будем. Следующая встреча будет осуществлена после известного вам кодового сигнала на борту моей яхты. Там прослушивание исключено в принципе. Особенно, если мы до начала разговора выйдем подальше в океан.

* * *

Через три с половиной часа на другой стороне земного шара включились приемные устройства, размещенные в двух с половиной десятках посольств, расположенных на территории Москвы. Утром сотрудники этих посольств, работающие под дипломатическим прикрытием, но представляющие организации, которые не имеют никакого отношения к официальной дипломатии, а точнее, ведущие дипломатическую работу совсем другими методами, были приглашены в секретные, защищенные от любого прослушивания комнаты и ознакомлены с расшифрованными текстами. Содержание большинства из них было сходным и заключалось в недвусмысленном приказе уничтожить русского кризисного комиссара любыми методами и в кратчайшие сроки. Разница заключалась только в суммах, ассигнованных на эту цель, но для всех без исключения адресатов они показались запредельными. Никогда раньше им не приходилось распоряжаться таким количеством денежных средств.

Еще через час военные и морские атташе, а также несколько десятков прочих сотрудников иностранных посольств развили бурную деятельность. В посольства вызывались штатные и внештатные сотрудники, телефоны нагревались от непрерывной работы, часть сотрудников выезжала с территории посольств на машинах, но быстро покидала их, скрываясь в метро. Астрономические суммы на зарубежных счетах меняли своих владельцев, увесистые пачки денег передавались из рук в руки.

Московские руководители сект, расплодившихся на ниве свободы вероисповедания как грибы после дождя, получали руководящие указания от своих зарубежных хозяев. На их счета перечислялись деньги, верткие ушлые личности подвозили разнообразные наркотики и оружие.

В офисах "несогласных" и "недовольных" также раздавались телефонные звонки, и их руководители приглашались на приватные встречи со своими спонсорами.

Пятая колонна мобилизовалась для решения поставленной перед ней задачи.

* * *

В десять часов утра Георгию позвонил министр Безопасности и в достаточно резкой форме попросил до его приезда не только не покидать территорию Кремля, но и, по возможности, не выходить из помещения. Пообещав объяснить все в личной беседе, он закончил разговор и вызвал машину.

Через тридцать минут они встретились и уединились для секретного разговора. Двое технических сотрудников, приехавшие вместе с министром, организовали режим полного звукоподавления.

– На Вас начата широкомасштабная охота, – "с порога" огорошил Георгия министр Безопасности. – Мы перехватили два с половиной десятка сообщений, которые были переданы из-за рубежа в иностранные посольства. Два из них, пришедшие в литовское и грузинское посольства, мы расшифровали. В обоих из них имеются прямые указания на Ваше немедленное устранение. Средства под это ассигнованы очень большие.

– Даже на устранение президентов обычно выделяют меньше, – пошутил министр после небольшой паузы.

– С высокой долей вероятности подозреваю, что все остальные сообщения имеют аналогичное содержание, – высказал он свою догадку. – Это поможет нашим специалистам разгадать еще пару-тройку шифров, но весьма серьезно осложнит ситуацию. Мы находимся у себя дома и достаточно легко можем нейтрализовать одну разведку. С двумя или тремя одновременно, конечно будет сложнее, но вполне решаемо. А вот 25 разведок одновременно – это уже абсолютно нереально. У нас в Москве элементарно не хватит личного состава, а отзывать людей из провинции уже поздно. Мы, конечно, будем работать плотно, но отследить сможем только небольшую часть из задействованных агентов. В общем, предлагаю Вам недельку посидеть в Кремле под надзором, питаться только проверенными нашими специалистами продуктами и встречаться только с теми, в ком Вы абсолютно уверены. Вчера Вам крупно повезло, а сегодня везения может уже элементарно не хватить.

– Пределы моего везения мне неизвестны, – ответил Георгий, – и я подозреваю, что они несколько больше, чем вы думаете, но превращать Москву в зону боевых действий явно не следует. Пару дней я действительно посижу под присмотром, а потом мы с Вами сделаем "ход конем". Я не люблю работать "живцом", но, в данном случае, интересы дела прямо-таки требуют чего-то подобного. Расставите "силки", в каком ни будь небольшом городке, я перелечу туда вертолетом, и дадим утечку информации о моем передвижении и местонахождении в прессу. Дальше можно брать частым бреднем всех кто туда ломанется и вдумчиво расспрашивать о цели визита. А я, тем временем, перелечу в следующий провинциальный городок. Таким способом можно воспользоваться несколько раз подряд и собрать весь крупняк, а потом будем менять тактику. Только городки выбирайте не абы как, а целенаправленно. Вашим людям там должно быть работать достаточно удобно, а мне побывать для осуществления миссии – полезно. Давайте для начала выберем Саров и Космический городок, а потом определимся с остальным маршрутом. Время и пункт назначения должны знать только мы двое. Вы отправляете своих людей в пять-шесть мест одновременно, давая им достаточные, но не полные инструкции, а основной инструктаж, причем только абсолютно проверенных лиц, осуществляете непосредственно после моего приземления.

– Идея хорошая, – согласился министр Безопасности. – Я обдумаю детали, и завтра мы с Вами согласуем конкретный план. Это как же качественно можно будет "пощипать" иностранную резидентуру и сколько вычислить своих продажных и управляемых извне "кротов"!

Министр Безопасности явно был доволен поворотом ситуации в удобное для него русло и поглощен обдумыванием открывшихся перспектив. Ему предстояла интересная и нужная работа, в корне отличающаяся от выслеживания инакомыслящих, которое, честно говоря, большинству его сотрудников уже давно опостылело.

Назревала большая и интересная игра в кошки-мышки, причем кошки пребывали в твердой уверенности, что в роли хищников в ней выступят именно они.

Одиннадцатая глава Мессия или Антихрист

После обеда Георгию позвонил дежурный секретарь и сообщил, что с ним хочет переговорить Распорядитель протокола Московской Патриархии. Георгий снял телефонную трубку и поздоровался.

– Владыка приглашает Вас сегодня к 16 часам дня в Патриархию для обсуждения нескольких вопросов, о содержании которых он сообщит Вам лично, – сообщил Распорядитель протокола Московской Патриархии.

– Начинается, – подумал Георгий.

– Прошу Вас принести Владыке мои извинения, – ответил он Распорядителю, – но я не смогу воспользоваться его приглашением. СРГ является светским многонациональным государством, в котором постулирована свобода вероисповедания и Церковь отделена от государственных структур. Поэтому такой визит может быть неправильно истолкован представителями других конфессий.

– С другой стороны, неофициальный визит Патриарха в Кремль будет воспринят ими абсолютно нормально, – продолжил Георгий свою мысль. – Поэтому, я прошу Вас передать Владыке ответное приглашение на то же самое время. Визит сугубо неофициальный, большой свиты и излишней помпезности не нужно. Тем более, как я предполагаю, разговор, скорее всего, будет конфиденциальным.

– Я передам Владыке содержание нашего разговора и Ваше приглашение, закончил разговор явно недовольный решением Георгия Распорядитель протокола.

Через 20 минут Георгия снова позвали к телефону. Распорядитель протокола известил его, что Владыка счел предложение достаточно аргументированным и согласен приехать в Кремль к 16 часам дня в сопровождении малой свиты. Георгий связался с охраной и попросил организовать встречу в соответствии с протоколом о неофициальном визите главы религиозной конфессии.

Ровно в 16 часов в Боровицкие ворота Кремля въехали лимузин с православной атрибутикой и два черных джипа сопровождения, ничем не выделяющиеся среди других подобных мастодонтов. Георгий встретил Патриарха у входа в свой кабинет, пригласил его войти и закрыл дверь перед сопровождающими.

Присев в кресло Патриарх откинулся на спинку и внимательно посмотрел на Георгия. Разговор он не начинал, выдерживая паузу. Георгий воспользовался этой паузой, и сам задал вопрос, который его тревожил.

– Владыка, извините, пожалуйста, за нескромный вопрос, но я задаю его не из любопытства, – Вы сами приняли решение пригласить меня сегодня в Патриархию, или Вам это кто-либо посоветовал?

– Вопрос действительно неожиданный, – подумав, ответил Патриарх. – Я уже несколько дней собирался встретиться с Вами, чтобы определиться, – как к Вам относиться в дальнейшем – как к Мессии или как к Антихристу, но конкретных планов у меня не было. А сегодня, когда я встречался по его просьбе с одним из митрополитов, он предложил не затягивать с этим вопросом и провести встречу незамедлительно.

– Тогда еще один вопрос, – попросил Георгий, – а потом я отвечу на Ваш. Вы сами приняли решение пригласить меня в Патриархию, или речь шла просто о встрече?

– Конкретных указаний о месте встречи я не давал, – ответил Патриарх. – Просто вызвал к себе Распорядителя протокола и велел договориться о встрече. Так что время и место встречи – это его собственная инициатива.

– Сначала я отвечу на Ваш вопрос, который уже прозвучал, – продолжил беседу Георгий, – а потом объясню – почему я задал свои вопросы.

– Я не Мессия, так как являюсь атеистом, и тем более не Антихрист, так как ничего против христианской религии не имею. Я обычный человек, которого сверху попросили оказать некоторое содействие. Так что я не только не представляю собой некую верховную сущность, но даже не являюсь ее аватарой.^[110] Более того, могу сообщить, что Ваше непосредственное начальство не являлось инициатором этого действия, но полностью в курсе данной миссии и даже поддерживает ее. Таким образом, мы с Вами, не смотря на то, что придерживаемся разных позиций во взглядах на окружающий мир, находимся по одну сторону баррикады и стремимся, в конечном итоге, к одной и той же цели.

– И что же это за цель? – спросил заинтересовавшийся Патриарх.

– В целом – повышение материального и духовного благосостояния народа, чистота его помыслов и рациональность поступков, а в частности, в том числе и выполнение десяти заповедей. Вы ведь не будете отрицать, что они по духу и букве соответствуют даже моральному кодексу строителя коммунизма.

– А сейчас, предвидя Ваш следующий вопрос, могу сказать, что Православие является атрибутом и составной частью славянского этноса. Оно, по своему духу, в корне отличается от Католичества и Протестантства. У нас другой менталитет. Поэтому с ними объединяться бессмысленно, это не усилит Церковь, а только ослабит ее, а вот объединение с Украинской Церковью и Русской Православной Церковью в изгнании, наоборот желательно. Это только усилит славянский эгрегор. Кулак намного сильнее, чем пальцы врастопырку.

– Теперь вернусь к началу нашего разговора. У меня создалось впечатление, что Вас подставляют. Причем по крупному. У Вас, насколько мне известно, есть очень сильная внутренняя организация, занимающаяся безопасностью. Когда вернетесь в Патриархию – дайте им указание выяснить, не поступали ли сегодня на счета митрополита, который нынче с Вами разговаривал и Распорядителя Вашего протокола крупные суммы. Если да – можно расспросить их о том, за что именно заплачены эти деньги. Дело в том, что сегодня утром на меня была объявлена широкомасштабная охота и, скоре всего, покушение было спланировано или по пути в Патриархию, или непосредственно в ней. Во втором случае жертвой могли стать и Вы, но, при любом раскладе, это негативно отразилось бы на Вашем имидже, а, скорее всего, и не только на нем.

– Возможно, Вы, обжегшись на молоке, дуете на воду. С данным митрополитом у нас, действительно, натянутые отношения и его сегодняшний визит подозрителен. Но Распорядитель протокола давно и хорошо мне известен, он искренне верующий человек.

– Дело в том, что тут замешаны не просто большие, а очень большие деньги. В прошлый раз была задействована баллистическая ракета с термоядерной боеголовкой. Вы, возможно, не знаете, что на самом деле она была нацелена на Москву. А Вашего Распорядителя, скорее всего, убедили, что я Антихрист. Вы ведь сами высказывали такое предположение. В этом случае человек был уверен, что выполняет богоугодное дело.

– Я проясню этот вопрос, – сказал Патриарх, – огласки, в любом случае, не будет, но Вам я сообщу о результатах нашего расследования. А теперь я хочу задать вопрос, ради которого, по существу, и была организована наша конфиденциальная встреча. Мне кажется, что Вы знаете на него ответ. Чтотам? – он выделил слово интонацией и многозначительно посмотрел вверх.

– Я думаю, что Вы догадываетесь о том, какой ответ от меня услышите, – ответил Георгий. Ваш предшественник искренне верил, Вы – понимаете, я – теперь знаю наверняка. Там то, во что люди верят и те, кого они помнят. Мысль человека материальна. Мысли большого числа людей, синхронно думающих об одном и том же, усиливаются пропорционально числу этих людей и тонкости подстройки. Так возникает эгрегор. Материя и энергия – это две стороны одного целого. Сейчас уже точно известно, что материя полностью может превратиться в энергию,^[111] а энергия – породить материю.^[112]

– Но энергия бывает разного качества. Не я это придумал. Идея принадлежит моему отцу. Самой низкокачественной является тепловая энергия. Несколько более высоким качеством обладает кинетическая энергия механического движения. Еще выше качество электроэнергии. Так вот, качество энергии человеческой мысли несопоставимо выше. Можно провести следующую аналогию. В минералогии твердость определяют по шкале Мооса. В эту шкалу входят 10 минералов. На первой ступеньке стоит наиболее слабый минерал – тальк, а на десятой – самый твердый – алмаз. Но шкала Мооса не линейна. Высота ступенек разная. Суммарная высота девяти первых ступенек – от талька до корунда меньше, чем одной – десятой – от корунда до алмаза. Примерно так дело обстоит и с качеством энергии. Энергия человеческой мысли не просто намного выше по качеству, чем электрическая. Это совсем другая силовая категория. Человек может спокойно ходить босыми ногами по раскаленным углям, плавать в проруби, испытывать наслаждение от валяния голышом в снегу. Во всех этих случаях расход энергии мысли ничтожен. Но способны к ее целенаправленному выделению далеко не все. Дело в том, что энергия сама по себе – это еще не все. Надо уметь ее применять. Важна также еще и информация. Только информационно-энергетическое воздействие может достигнуть практически любой цели. Молитва это, мантры, заклинания или стихи – это вторично и не принципиально. Главное знать и верить, иногда достаточно просто верить. И здесь абсолютно не важно вера это в бога или в себя, в свои возможности или силы. Если десятки тысяч человек одновременно поверят, что море отступит – оно действительно отступит. Если один поверит, что ему не холодно – он не будет дрожать без одежды, в лютую стужу. И ему на самом деле не будет холодно. Люди, ходящие по горячим углям, не обжигают ноги, божественный огонь первое время действительно не жжется. Поэтому если миллионы людей будут верить в рай – он возникнет, а вот если многие из них будут сомневаться или представлять себе рай по-разному – получится нечто расплывчатое и нечеткое. И чем больше будет разброда и шатаний внутри Церкви – тем неопределеннее станет обстоять дело наверху. Возможно, правы были в свое время староверы. У них до сих пор достаточно сильный эгрегор.

– Сейчас там наверху уже нет ни Зевса, ни Юпитера, продолжил Георгий. – Но Христос, Будда и Аллах – это вполне реальные информационно-энергетические сущности. Они не вещественны, не материальны, но они существуют, и будут существовать до тех пор до тех пор, пока в них верят. Есть и другая категория информационно-энергетических сущностей – те о ком помнят, кого вспоминают. Наполеон, Сталин, Пушкин, Высоцкий – о них регулярно вспоминают миллионы людей. Естественно, что их информационно-энергетические сущности, имеющие постоянную эмоционально окрашенную подпитку, не только не собираются распадаться, но даже не тускнеют.

– У меня для Вас есть пара советов, – сказал Георгий Патриарху. – Не пытайтесь обращать в христианство иноверцев. Ничего хорошего из этого не выйдет. Они все равно будут верить немножко по-другому, и этого "немножко" хватит, для искажения и дезориентации их вклада в общий информационно-энергетический поток, формирующий эгрегор. А вот своих отдавать на растерзание главарям сект не надо ни в коем случае. Я понимаю, что у нас свобода вероисповедания. Но секты – это не Вера – это, как правило, наркотики и психотропные воздействия. Государство на сектантов махнуло рукой, так еще и вы открещиваетесь. А ведь это – ваша прямая обязанность, я имею в виду Церковь, а не Вас лично. Вы когда-нибудь видели сектантов вблизи, а не по телевизору? Видели их бледные лица, пустые, отрешенные глаза, суженные или наоборот расширенные во всю радужку зрачки? В 99 случаях из 100 это сочетание наркотиков и психотропной обработки. Государство теперь будет бороться с организаторами этих сект, а вы – Церковь, возьмите на себя их рядовых членов. Помогите вытащить их из омута, мерзкой трясины, в которую они попали.

– Второе. Сейчас в библии написано, что Христос рекомендовал тем, кого ударили по щеке, подставит вторую щеку. Но ведь Вы знаете, что это только первая часть фразы, извращающая смысл его высказывания. Он ведь говорил, что надо подставить вторую щеку, но не дать ударить. Он отнюдь не проповедовал всепрощенчества, понимая, что добро должно быть с кулаками. Донесите это до людей и у Вас появится значительно больше последователей, стороников и союзников.

– И еще на одном вопросе мне хотелось бы остановиться. Деньги. Церкви нужно на что-то жить. Это понятно. Но есть пожертвования, а есть твердая такса. Вы же знаете, за что, на самом деле, распяли Христа. Причем сделали это руками абсолютно непричастных – римлян, и свалили вину на Пилата.^[113] Христос хотел удалить деньги из Храма. А сейчас все превращено в услуги. И не только в вопросах религии. Медицина, преподавание, наука – это не услуги, а работники этих сфер – не прислуга. Христианские священослужители, по определению, служат Богу, а вовсе не олигархам или власть имущим. Также, как военные, которые не оказывают услуги, защищая свою Родину и служа народу, а вовсе не нынешнему руководству государства. Служить и прислуживать это, как говорят немцы – две большие разницы.

– Почему настоящий знахарь никогда не назначает плату за свою работу, а довольствуется тем, что ему дают? Ему просто иначе нельзя. Потеряет способности. А батюшка и отпоет по таксе, и "само беглую коляску" окрестит, а черт там внутри сидит или гремлины^[114] – его не касается. Главное чтобы уплачено было сполна. Какая уж тут Вера.

– Я то с Вами согласен, – проронил Владыка, – но, человек слаб, а когда вокруг царство золотого тельца, то и батюшке хочется соответствовать.

– Ну и зачем Вам такие слабые батюшки? – спросил Георгий. – Я понимаю, что вопрос риторический, но делать что-либо все же надо. Сейчас государство будет с каждым днем все больше поворачиваться лицом к своему народу, вот и Вы со своей стороны поспособствуйте. Одно дело делаем. Вы ведь и до избрания Патриархом выглядели не просто мыслящим, а очень умным человеком. Яй-кью,^[115] наверно, за 200 зашкаливает.

– 210 – усмехнулся Патриарх, – все я понимаю, руки раньше были связаны. Теперь поработаем.

– У меня к Вам будет еще одна просьба, – напоследок обратился Георгий к Патриарху. – Уймите, пожалуйста, своих доброхотов, желающих ввести обучение богословию в школах. Пусть сами организуют специальные школы для верующих при семинариях и монастырях и преподают там все, что им заблагорассудится, а в государственных школах им делать абсолютно нечего.

– Договорились, – согласился Патриарх.

Они еще некоторое время пообщались, а потом расстались довольные встречей и друг другом.

Через три часа Патриарх позвонил Георгию по его личному телефону, номер которого тот дал ему на прощание, и сказал, что все его подозрения оправдались на 100 процентов. Оба фигуранта утром получили на свои счета крупные суммы денег, причем в долларах. Они имели конкретное задание – выманить кризисного комиссара в Патриархию. Что и где должно было, в дальнейшем произойти – ни один из них не знает, но зато оба зафиксировали номер телефона заказчика, который оказался один и тот же. После этого он продиктовал Георгию этот номер и попрощался.

Георгий позвонил министру Безопасности по закрытой линии и передал ему номер телефона, объяснив, что именно заказывал абонент, не называя фамилий тех, кому он звонил. С ними будут разбираться в совсем другом ведомстве и еще неизвестно, что для них оказалось бы хуже. В заключение разговора министр Безопасности пообещал Георгию подъехать на следующий день для обсуждения дальнейших планов.

Потом Георгий позвонил в МВД и попросил ускорить работу по сектам. Заявлений от родственников наверняка имеется вполне достаточно, и брать можно почти всех организаторов, до которых дотянутся руки. Дело в том, что многие из организаторов и фактических хозяев сект имели не только иностранное гражданство, но и место их постоянного жительства находилось за пределами СРГ. В частности, почти 70 процентов из них проживало на территории Соединенных Штатов Америки. Там же находились и штаб-квартиры сект, объединяющие разветвленную сеть филиалов, расположенных в самых разнообразных уголках земного шара.

Таким образом, дело сдвинулось с мертвой точки сразу в двух направлениях и маховик начал постепенно набирать обороты, медленно, но уверенно выходя на крейсерский режим.^[116]

Двенадцатая глава Противодействие

Утро четверга Георгий по сложившейся традиции начал с просмотра дайджеста новостей, подготовленного его секретарем. Наиболее важные сообщения, пришедшие из-за рубежа, касались внеочередного саммита НАТО, который сегодня начинался в Брюсселе и обвала курса ведущих мировых валют на бирже, организованного совместными усилиями СРГ и КНР. Из второстепенных новостей были выделены сообщения о грубейших нарушениях прав человека в СРГ, заключающихся в покушении на частную собственность и тайну вкладов, а также в необоснованном ущемлении свободы вероисповедания, выражающемся в обысках в штаб квартирах сект и арестах их руководителей.

Первая новость Георгия не впечатлила.

– Пусть собираются и занимаются пустопорожней болтовней, – подумал он, – все равно сделать нам еще целый год они ничего не смогут. А через год у нас найдется, чем их встретить. В министерстве Обороны уже вовсю кипит работа, а Дорожкин вплотную занялся восстановлением оборонных заводов и организацией строительства новых высокотехнологичных предприятий.

А вторая новость заинтересовала его настолько, что он не удовлетворился голыми цифрами, а углубился в прогнозы аналитиков рынка, пытающихся установить зарождающиеся тенденции. Перспективы действительно были впечатляющие. За первый день торгов, которые два раза прерывались по "техническим" причинам, доллар и евро, выброшенные на продажу двумя странами в примерно равных количествах, упали почти вдвое, а рубль и юань выросли на 49 и 47 процентов, соответственно. Учитывая, что объемы евро у обеих стран были ограничены, а долларовые резервы исчислялись цифрами с 12 нулями, аналитики считали, что падение евро в ближайшие дни будет остановлено, а потом эта валюта даже несколько отыграет свои позиции на фоне слабеющего доллара. В любом случае, к сегодняшним биржевым торгам было приковано внимание большинства мировых экономистов и финансовых магнатов. Некоторые финансовые обозреватели даже пророчили скорый дефолт в Соединенных Штатах, который на фоне их астрономического внешнего долга может привести к глобальному краху экономики.

– Неужели я дождусь того дня, когда за американский доллар начнут "давать в морду", – подумал обрадованный Георгий.

Он позвонил новому министру Финансов и порекомендовал сегодня продолжить долларовую интервенцию, а завтра начать скупать за рубежом резко подешевевшие ширпотреб и продукты питания, отдавая предпочтение тем, которые не являются генно-модифицированными.

– В ближайшие дни начнется выплата увеличенных пенсий и зарплат бюджетников, что может спровоцировать очереди и пустые полки в магазинах. Надо к этому заранее подготовиться и сделать необходимые запасы. Ну а по осени можем смело рассчитывать на отечественную продукцию, которая начнет постепенно вытеснять импорт. Покупать за рубежом нужно только то, что мы пока не можем или не считаем нужным, самостоятельно производить.

Для более глубокого понимания того, из-за чего началась истерика зарубежных правозащитников, Георгий посмотрел дайджест отечественных СМИ. С большим отрывом лидировали сообщения о совместном ночном рейде сотрудников МВД и министерства Безопасности, которому подверглись штаб квартиры сект, расползшиеся по всей Москве. Некоторые из них ютились в подвалах, но большинство арендовали, либо уже выкупили шикарные особняки. После взламывания дверей и нейтрализации охраны, пытавшейся организовать сопротивление, оперативники приглашали заранее извещенных корреспондентов средств массовой информации и, в присутствии реальных, а не подставных, являющихся внештатными сотрудниками, понятых, изымали наркотики, толстые пачки денег, жесткие диски компьютеров. Насвободу выпускались обессиленные узники, многих из которых тут же увозили кареты Скорой помощи. После этого, опять же в присутствии корреспондентов СМИ, проводились обыски в квартирах руководителей сект и их аресты.

Аналогичные, не менее хорошо подготовленные рейды были проведены в Ленинграде и нескольких других крупных городах. Утром пороги изоляторов временного содержания начали оббивать десятки известных прикормленных адвокатов, но в этот раз ни одному из них так и не удалось освободить никого из своих подопечных.

* * *

Визит министра Безопасности заставил Георгия оторваться от увлекательного чтения и перейти к насущным делам. Вначале они переговорили о вчерашних событиях. Георгий высказал предположение о том, что поскольку сигналы в посольства пришли ночью, то, по-видимому, их отправитель находился по другую сторону земного шара, скорее всего в Америке, и действовал напрямик, минуя руководителей государств, которым принадлежали посольства. Министр подтвердил, что его аналитики пришли к такому же выводу.

– Предлагаю, не мудрствуя, назвать авторов посланий "Мировой закулисой", – сказал Георгий, – и начать искать к ним подходы, для того, чтобы, в конце концов, развенчать их анонимность.

– Мы давно работаем в этом направлении, – ответил министр Безопасности. – Скорее всего, мы имеем дело с всемирной тайной организацией, которая запустила свои щупальца в финансовые институты, политические структуры и разведки большинства развитых стран. Мозговой центр этой организации, по-видимому, находится в Соединенных Штатах, а члены, с большой долей вероятности, имеются в Израиле, Великобритании, Германии, Италии и, возможно, в ЮАР и Саудовской Аравии. Члены этой организации никогда сами не возглавляют государства, но всегда находятся где-то поблизости от их руководства, направляя его, а иногда и меняя в соответствии со своими целями. Наши аналитики составили список подозреваемых, сейчас мы отслеживаем их связи и взаимодействия. Поскольку в ближайшие дни они вынуждены будут активизироваться, мы постараемся сократить этот список, вплотную приблизившись к их идентификации.

– Теперь по поводу Вашей вчерашней идеи с живцом. Куда Вы хотели бы поехать в первую очередь?

– В Саров. Там находится ядерный Центр, который очень полезно было бы посетить. Есть и соображения по утечке информации. Я позвоню Олферову по обычному мобильному телефону и приглашу его приехать туда, не афишируя цели поездки.

– Годится. Тогда звоните ему завтра с утра и, сразу после этого звонка мы Вас тихонько вывезем, а потом организуем несколько шумных ложных выездов с мигалками и большой охраной. Кортежи выедут один за другим, но поедут разными маршрутами, каждый из которых мы заранее оснастим скрытыми постами, а также специально подготовленными группами сопровождения и захвата. Думаю, что "рыбалка" будет успешной. Второй эшелон охраны и перехвата разместим на въездах в город, а третий – непосредственно в ядерном Центре. Плюс – дадим Вам хороших телохранителей. Оружие и бронежилет Вам выдать? Как вы, вообще стреляете?

– Из СВД^[117] с оптикой вполне прилично, но это явно не тот случай. Из ПМ^[118] смогу выбить норматив, но только в тире. Таким образом, лучше мне быть вообще без оружия. Бронежилет от специальной пули не защитит, а движения будет сковывать достаточно сильно. Поэтому лучше обойтись и без него. Вооружите хорошенько телохранителей. Это будет значительно полезнее. И познакомьте меня с Вашим сотрудником, который будет возглавлять операцию на месте. Нам нужно будет обсудить ряд деталей.

– Вечером он к Вам подъедет, а потом сразу выедет в Саров для организации работы на месте и согласования ее со штатной охраной объекта и городскими службами.

– Имеется еще один вопрос, – сказал Георгий, – который нам следует обсудить прямо сегодня. Мы подготовились к противодействию внешним противникам, а все ли хорошо у нас внутри? Кто в первую очередь будет недоволен сменой приоритетов во внешней и внутренней политике нашей страны и превращением ее в действительно социальное государство, а не его профанацию, как раньше?

– Если отбросить болтунов, то останутся те, кто уже потерял, и будет терять в дальнейшем огромные деньги, – ответил министр Безопасности. – В первую очередь это монополисты, во вторую – посредники, а в третью – все те, кто присосался к кормушке и получал деньги, вообще ничего не делая. Первая категория, в основном, представлена в списке Forbes. С половиной из них, которые действительно являются хорошими организаторами и далеко не глупыми людьми – можно договориться. Сейчас наши аналитики составляют их список. Соберем их на совещание, разумеется, без прессы, объясним новые правила игры, дадим гарантии и предупредим о том, чего делать не следует. Все. Они будут спокойно работать дальше, практически не создавая нам никаких проблем.

– Примерно два с половиной десятка миллиардеров являются членами "Семьи" или приближенными к ней. Эти – не заработали свои деньги, а получили их преступным, либо жульническим путем, обкрадывая государство, которое этому активно способствовало. В качестве коммерсантов они ничего из себя не представляют, профессиональный уровень большинства из них оставляет желать лучшего и держать их дальше на занимаемых ими постах не только бессмысленно, но и чревато опасными последствиями. Сейчас мы, совместно с МВД, определяемся, какие именно обвинения будут предъявлены каждому из них после ареста и заключения под стражу.

– С остальными мы пока не определились. Вот за их действиями и нужно будет хорошенько понаблюдать. Либо они будут приносить нашей стране пользу, либо скоро угодят за решетку. Третьего не дано – граница закрыта, и в Лондон ни один из них уехать не сможет. А те, что уже там, – пусть сидят там и дальше. Мы без них как-нибудь перебьемся, а перебьются ли они без своей страны – это уже их собственная проблема.

– Ну и отдельной строкой идут руководители и топ менеджеры наркомафии и оружейной мафии. Эти будут арестованы уже сегодня ночью, причем одновременно со своими ближайшими сподвижниками.

– Теперь о том, что касается посредников. Стоимость угля на пути от шахты до потребителя увеличивается в 10 раз. Большинства продуктов питания – в 5 – 6 раз. Самая дешевая водка продается по цене, превышающей ее себестоимость примерно в 100 раз. Все эти деньги оседают в карманах лиц, которые не имеют никакого отношения ни к производству, ни к торговле.

– Я согласен с Вами, – вклинился в монолог собеседника Георгий, – но предлагаю разделить перечисленное Вами на две принципиально отличных категории. Цены на уголь, бензин, древесину, электроэнергию и продукты питания нужно снижать в разы, полностью исключив посреднические структуры. А вот с водкой так поступать нельзя. У нас и так пьют очень много, поэтому минимальная цена на водку должна быть зафиксирована на достаточно высокой отметке. Думаю, что не меньше, чем 200 рублей за полулитровую бутылку. А вот разница между ней и себестоимостью должна полностью отходить в доход государства. Монополия государства на водку была у нас при всех царях, при Ленине, Сталине, Брежневе. Дураками они точно небыли. Нужно ее срочно возвращать. Но, не в том виде, как раньше. Производить могут все, кто выполняет элементарные правила. Но, под жестким контролем государства. Вся разница между себестоимостью и минимальной фиксированной ценой должна отходить государству. Дальше – обычные налоги и четкий контроль. Применяйте любую технологию, хоть фильтры, золотые или серебряные, хоть очистку молоком. Но, если СЭС^[119] найдет метанол или другие, опасные для здоровья примеси – прощай лицензия. Заведомую дрянь покупатель, имеющий деньги, брать не будет вне зависимости от цены, формы бутылки и содержания этикетки. А хороший, качественный напиток, возьмут и по цене, которая будет в разы больше, чем минимальная. Это даст нам еще одну, и не маленькую по величине, статью бюджета.

– Согласен с Вами, – ответил министр. – Теперь я продолжу свою мысль. Мы уже обсудили это вопрос с Премьер-министром. Министерства берут на себя все посреднические услуги по приобретению товаров у производителей и доставке их потребителям. А мы, совместно с МВД, отслеживаем тех, кто снова попробует присосаться к этой кормушке, и бьем по рукам. А за бывшими посредниками внимательно присмотрим. Это потенциальные участники пятой колонны, готовые на все для возвращения утраченной ими синекуры.^[120] Как и многие из чиновников, которые зарабатывали именно на разнице между ценой и себестоимостью.

– Теперь перейдем к третьей, самой многочисленной категории – чиновникам. В коррупции замешано такое их количество, что посадить всех просто нереально, да, по-видимому, и не нужно. Сядут только те, кто долго и нагло воровал по крупному, и чья вина будет доказана не только достоверно, но и безусловно. Таких уже на сегодняшний день набралось несколько тысяч. Все остальные, кто заподозрен в нечистоплотности, будут просто уволены, некоторые – с конфискацией неправедно и преступно нажитого. Часть, после недвусмысленного предупреждения, будет оставлена на испытательный срок на своих местах или понижена в должности. Одновременно нужно будет освободиться от по-своему честных, но абсолютно некомпетентных сотрудников. От них, иногда, вреда бывает существенно больше, чем от казнокрадов.

– Вот эта многочисленная армия бывших чиновников, которые остались не у дел, не обладая навыками и профессиональными знаниями, достаточными для трудоустройства, и будет наиболее мощным резервом для пятой колонны. И к каждому из них ни мы, ни МВД не сможем приставить наблюдателя. Их слишком много. По приблизительным оценкам и прикидкам, буквально через пару недель их будет от трехсот до пятисот тысяч. Далеко не каждый из них способен взяться за оружие, не те это люди, но вредить будут многие. Надо принять это как факт, и быть готовыми к оперативному противодействию.

– Ну что же, – подвел Георгий итог разговору, – по большинству вопросов мы договорились и наметили основные направления ближайших действий. А дальше будем решать проблемы по мере их поступления. Надеюсь, что первые итоги появятся уже завтра. После моего возвращения из Сарова встретимся еще раз и наметим программу дальнейших оперативных действий.

* * *

После отъезда министра Безопасности, Георгий позвонил Корицину и попросил заехать к нему на 30 – 40 минут для небольшого приватного разговора. Аркадий Данилович приехал через полчаса. Георгий поздравил его с результатами успешного рейда и поинтересовался, – какие мероприятия планируются в ближайшее время против этнических преступных группировок, которые, в последнее время, чувствовали себя в Москве чересчур вольготно, обладая безграничной поддержкой диаспор^[121] и обширными связями во властных структурах.

– В первую очередь, – ответил Корицин, – мы планируем заняться чеченскими, азербайджанскими, грузинскими и таджикскими организованными преступными группировками. И дело здесь совсем не в том, что представители этих четырех диаспор составляют в настоящее время почти треть населения Москвы. Дело в их противоправной деятельности.

– Чеченцы, традиционно, держат под собой торговлю оружием и наркотиками, игорный бизнес и "крышевание". Высокие цены и низкокачественный бензин на московских заправках – это тоже результат их деятельности. По нашим данным их сейчас в Москве больше 150 тысяч.

– Азербайджанцы подмяли под себя большую часть торговли. В частности в цветочном бизнесе и торговле плодово-овощной продукцией они вообще монополисты. Ежегодный доход диаспоры составляет более 25 миллиардов долларов. Их ведь в Москве более полутора миллионов. Но это не самое страшное. Они держат под собой 35 процентов московского рынка наркотиков (в основном легкие наркотики), проституцию, на широкую ногу занимаются фальсификацией алкогольной продукции.

– Грузин в Москве около 300 тысяч. В том числе почти 50 воров в законе. Промышляют угоном и перепродажей дорогих машин, воровством, в том числе квартирные кражи, кражи из автомобилей и карманов. Не брезгуют наркоторговлей.

– Таджики это отдельная песня. Сколько их в Москве не знает никто. Понятно, что значительно больше, чем азербайджанцев, но пересчитать практически невозможно. Они держат почти весь рынок тяжелых наркотиков, в частности поставляют в Москву 90 процентов героина, производят большую часть контрафактной продукции, торгуют просроченными товарами. Всему этому давно пора положить конец. Большинство фигурантов давно известны и милиции и прокуратуре. Они неоднократно арестовывались, но тут же, по звонку сверху, выпускались на свободу.

– Вчера мы прошлись по сектантам, а на сегодняшнюю ночь планируем рейд по перевалочным базам и местам постоянного хранения наркотиков и оружия. Заодно навестим наркопритоны и подпольные казино.

– Есть деловое предложение, – прервал Корицина Георгий, – после проведения обысков и арестов нужно четко зафиксировать, кто и в какой последовательности будет пытаться воздействовать на Ваших сотрудников с целью освобождения задержанных. Обо всех случаях подобных воздействий немедленно сообщайте в министерство Безопасности. У них больше возможностей организовать наблюдение и прослушку. Это позволит выйти на реальных покровителей и хозяев преступного бизнеса и ликвидировать спрутов, а не ограничиться отрезанием их щупальцев. Заодно выявим двурушников в органах милиции и прокуратуры, а также сможем на абсолютно законных основаниях депортировать большую часть этнических воров в законе, которые плотно оккупировали Москву, поплевывая свысока на любые действия правоохранительных органов.

– И еще об одной вещи я хотел бы с Вами поговорить, – сказал Георгий после небольшой паузы. – Охота пока объявлена только на меня, но в ближайшее время она может начаться и на Вас. Озаботьтесь, пожалуйста, своей охраной. Вы нам нужны и как министр, и в качестве писателя, имеющего многомиллионную читательскую аудиторию. Подключите к этому вопросу собственную безопасность МВД и кураторов из министерства Безопасности. Нам нужно продержаться месяц, от силы – два. Потом заработает система, и от нас будет зависеть все меньше и меньше. А сейчас некоторые могут попытаться вернуть все назад, просто ликвидировав ключевые фигуры. Вы сейчас являетесь одной из таких фигур и занимаетесь тем, что регулярно наступаете на ноги тем, кто к этому вовсе не привык.

– Я знал, на какую работу иду и с чем, возможно, придется столкнуться, – ответил Корицин. – Ну а, занимаясь безопасностью судей и свидетелей преступлений, имею достаточно четкое представление о том, с чем могу встретиться сам. И уверяю Вас, эта встреча принесет некоторым массу неожиданных сюрпризов.

– Как обстоят дела с автоинспекцией? – сменил Георгий тему разговора. – Получается ли сменить приоритеты в головах инспекторов ДПС?

– Тяжело идет процесс, – удрученно ответил Корицин. – Люди заточены на деньги и искренне не понимают, что они должны обеспечивать бесперебойное и безопасное движение транспорта, а не играть в прятки и догонялки с водителями, делая все, чтобы искусственно затруднить им проезд. Слишком долго они выходили на большую дорогу с одной целью – прокормить себя и свое многочисленное начальство. Сейчас платить им будут достаточно, "кормление" вышестоящих отменяется, но привычка – вторая натура. Пока стараемся объяснять. Увольнять будем только тех, кто зациклен на поборах с водителей, и уже не может остановиться самостоятельно. Но сдвиги уже есть. Пробок в Москве стало меньше, и количество ДТП^[122] начинает снижаться. Думаю, что к осени работа наладится и инспектора ДПС, от которых можно отделаться взяткой, останутся только в анекдотах.

– А есть среди них ребята, которым хотелось бы половить шпионов? – спросил Георгий.

– Конечно, есть. Особенно среди молодежи.

– Тогда дайте команду подобрать к завтрашнему утру 2 десятка экипажей на хороших машинах и позвоните министру Безопасности. Он пришлет в каждый экипаж по одному своему представителю, которые будут ставить задачу и координировать действия. Но про шпионов заранее не говорите. Пусть это будет для них сюрпризом. Завтра у смежников будет очень интересная операция и им потребуется содействие Ваших людей. Для того чтобы комар носу не подточил, и никаких подозрений не возникло, надо разбавить их оперативников настоящими инспекторами ДПС. Это будет последний случай в практике Ваших ребят, когда брать взятки с указанных безопасниками водителей не только можно, но даже нужно. А также можно будет повыпендриваться – проверить срок годности огнетушителя и аптечки, наличие знака аварийной остановки и т.д. и т.п. Причем делать это профессионально, и никуда не торопясь.

– Будут Вам такие ребята, – усмехнулся Корицин. – Это они умеют делать в совершенстве.

– Ну, тогда возвращайтесь к себе, согласуйте с министром Безопасности время и места встреч экипажей ДПС и оперативников, а также не забудьте о своей безопасности.

– Не забуду, – ответил Корицин, пожимая Георгию руку. – Наше дело правое, победа будет за нами.

– Обязательно будет, – согласился с ним Георгий.

* * *

Вечером к Георгию приехал один из высших офицеров^[123] министерства Безопасности, представившийся Сергеем Николаевичем, и они подробно обсудили завтрашнюю поездку в Саров. Договорились, что завтра встретятся в ядерном Центре, где технические сотрудники министерства Безопасности подготовят комнату для совещаний, абсолютно закрытую от действия любых подслушивающих устройств. Расположение этой комнаты должно позволить организовать незаметное для остальных сотрудников Центра посещение ее всеми приглашенными на совещание. В половине одиннадцатого ночи все основные вопросы были согласованы, и генерал уехал.

Тринадцатая глава Ловля на живца

Утром в пятницу Георгий позвонил Олферову с обычного сотового телефона и спросил, – давно ли тот был в Сарове?

– Почти год назад, – ответил министр Науки.

– Есть предложение, – сказал Георгий, – я через час еду туда, но буду по пути заезжать в Нижний Новгород. Поезжайте через Рязань, так будет значительно быстрее. С мигалкой доберетесь часа за четыре. Пообедаем, а потом устроим совещание по их разработкам, направленным на ближайшую перспективу. Это не совсем Ваш профиль, но как министр Науки Вы должны быть в курсе всех наших планов.

– С удовольствием приеду, – ответил Олферов. – Заодно познакомлю Вас с очень интересными людьми. Там есть с кем и о чем поговорить.

– Договорились, – закончил разговор Георгий. – Особо не спешите, но постарайтесь к часу дня, максимум к двум, уже быть в ядерном Центре.

Георгий оставил телефон на столе и быстрым шагом спустился в гараж. Там он улегся в багажник потрепанной Ауди 2002 года выпуска, водителем которой являлся один из кремлевских поваров. Машина с хозяином за рулем и привлекательной блондинкой, в которой никто не заподозрил бы капитана министерства Безопасности, сидящей на переднем сидении, неторопливо выехала за ворота. Буквально через 20 минут Ауди заехала на подземную охраняемую парковку одного из торговых центров. Георгий перебрался в багажник Рено Логан, отметив его необычный простор, являющийся одним из немногих, если не единственным преимуществом этой машины, и Рено быстро выехал из паркинга. Немного покружив по улицам и убедившись в отсутствии "хвоста", водитель направил машину в сторону аэродрома в Кубинке.

– Зачем трястись в машине более четырех часов, – подумал Георгий, вылезая из багажника в закрытом ангаре, – когда по воздуху можно долететь за 30 минут?

– Пусть ищут черную кошку в темной комнате, – пожелал он всем желающим поохотится на него. Он не стал уточнять, что их разочарование было бы еще большим, если бы они узнали, что ее там не только нет, но и никогда не было.

Через пять минут вертолет поднялся с аэродрома и взял курс на Саров.

* * *

Примерно в это же время из Боровицких ворот Кремля выехал кортеж из трех громадных черных джипов с наглухо тонированными стеклами. На каждом из них работали проблесковые маячки красного и синего цвета. Быстро набрав скорость, кортеж устремился в сторону Волгоградского проспекта. По мере движения машины периодически менялись своими местами, с таким расчетом, чтобы посторонний наблюдатель не смог определить, в каком именно джипе находится охраняемая персона. На самом деле, персона к этому времени уже находилась в воздухе, а в каждом из бронированных джипов сидело по четыре офицера спецназа министерства Безопасности в полной боевой экипировке.

Полтора десятка разномастных автомобилей, совсем недавно припарковавшихся у обочин, сорвались с места и устремились вслед за кортежем. Почти столько же "случайных" прохожих, неторопливо прогуливающихся по Красной площади, одновременно вспомнили о срочном деле и стали кому-то звонить по сотовым телефонам. Им было абсолютно невдомек, что каждый из этих звонков отслеживался, и информация в режиме реального времени транслировалась в министерство Безопасности.

Три из отправившихся вдогонку за кортежем машин, были остановлены сотрудниками автоинспекции за превышение скорости. Одна, с дипломатическими номерами, столкнулась с неожиданно вильнувшим в сторону автофургоном с надписью "Хлеб" на борту, а все остальные, при выезде на Волгоградский проспект были остановлены красным сигналом "неожиданно" заклинившего светофора, "забывшего" о том, что у него кроме красного, имеются еще и другие огни. Люди, набившиеся в машины, звонили по мобильным телефонам, звонки принимали не только абоненты, но и безопасники, а кортеж уходил вдаль по Волгоградскому проспекту.

* * *

Перед выездом на МКАД^[124] у обочины, включив аварийные огни, остановился мощный тягач с литовскими номерами, влекущий большегрузный автопоезд. Через пять минут к нему подъехал автомобиль ДПС. Вышедшие из него автоинспекторы поинтересовались видом поломки и, не получив вразумительного ответа, предложили досмотреть груз. Водитель и сопровождающий груз, которые изъяснялись на жутко исковерканной версии русского языка, и пытались "качать права", под дулом автомата, ненавязчиво глядящего своим черным зрачком прямо в лицо, неохотно вылезли из кабины. В это время у сопровождающего груз зазвонил телефон. Один из инспекторов перехватил его руку, а второй сам достал из кармана литовца телефон и выслушал сообщение. После этого он, отойдя немного в сторону и повернувшись к водителю и экспедитору спиной, тихо произнес в спрятанный на груди микрофон короткую фразу: – подъезжайте, будем паковать обоих вместе с грузом.

Через минуту около них затормозил автобус, и из него как горох посыпались безопасники. Защелкнув на водителе и экспедиторе наручники, они препроводили обоих в автобус и рассредоточились вокруг фургона. В это время мимо промчался кортеж из трех черных джипов, и приветственно коротко просигналив бойцам, свернул на МКАД. Как только последний джип кортежа скрылся из пределов видимости, старший из безопасников подошел к двери фургона, отомкнул запор и чуть приоткрыл дверь. После этого он крикнул в образовавшийся проем: – эй "тормоза", стволы выкинуть на землю, а потом выходить по одному с поднятыми вверх руками.

– Мы просто ехали на охоту, – раздался из фургона голос с характерным литовским акцентом. На обочину начали падать автоматы, пулеметы и гранатометы.

– Охота в это время года в СРГ запрещена, – ответил безопасник первому из литовцев, появившихся в дверном проеме фургона, – а охотиться на танки у нас вообще не принято.

* * *

Танки – не танки, но в двадцати километрах от Владимира, кортеж поджидали два чудовища марки Hammer, которых только особо изощренный человек смог бы классифицировать как легковые автомобили. По армейским меркам Hammer – это легкий бронетранспортер, а данные машины по толщине брони и характеру вооружения могли составить конкуренцию и тяжелым бронетранспортерам, стоящим на вооружении некоторых государств, входящих в блок НАТО.

Экипаж ДПС, контролирующий данный район шоссе, не рискнул приближаться к бронированным монстрам и, по закрытой от прослушивания связи, передал информацию в штаб операции. В штабе запросили информацию с военного спутника и, немножко помозговав, приняли нетривиальное решение. Когда машины кортежа появились в зоне прямой видимости и оба бронированных чудовища, выехали навстречу им на шоссе, перегородив его почти на всю ширину, из облаков вывалился стремительный силуэт "Черной акулы".^[125]

Гранатометчики, поднявшиеся из верхних люков Hammer, еще готовились к стрельбе, когда с неба на обе машины сорвались два черных дымных прочерка и фрагменты бронированных монстров, разнесенных на куски управляемыми реактивными снарядами, разметало на десятки метров.

Черные джипы немного уменьшили скорость, объезжая дымящиеся воронки, и продолжили свое движение, а к месту неудавшейся засады уже спешила усиленная экспертами следственная группа. Ей нужно было не только собрать и идентифицировать все обломки машин и оружия, а также фрагменты тел, но и оперативно предоставить в МИД всю информацию, необходимую для составления резкой Ноты, которая уже вечером должна быть вручена послу Соединенных Штатов.

* * *

Англичане, с присущей им основательностью, подошли к делу более обстоятельно. Примерно на середине пути между Владимиром и Нижним Новгородом, где лес начинался почти у самой обочины, с разных машин высадились 8 подтянутых мужчин в возрасте от 25 до 30 лет с небольшими рюкзачками за плечами и "дипломатами" в руках. Углубившись в лес, они собрались вместе и переоделись в камуфляж. Потом быстро собрали несколько снайперских и автоматических винтовок из отдельных деталей, аккуратно уложенных в специальные гнезда, расположенные в двойном дне, имевшемся в каждом из "дипломатов".

Трое снайперов устроили себе "гнезда" в развилках древесных стволов. Двое перебежали дорогу и замаскировались в кустах, росших на ее противоположной стороне. Один прошел по опушке леса вдоль обочины и влез на дерево в том месте, откуда был виден участок дороги, скрытый за поворотом. Последние двое разместились и тщательно замаскировались прямо в придорожном кювете.

Джипы, со скоростью 120 километров в час приближались к месту засады. Внезапно, оператор, сидящий на переднем сидении первого джипа напрягся и, через пару секунд, выкрикнул резкую команду: – внимание, наблюдатель на елке в 50 метрах после знака "Опасный поворот". Приготовиться к бою.

Синхронно щелкнули предохранители автоматов. Вслед за этим раздались щелчки снятия блокировки дверей. Преодолевая крутой поворот, джипы уменьшили скорость до 90 километров в час, а на выходе из него опять резко ускорились.

– Двое в кустах за кюветом по левой стороне, – зачастил оператор, – двое в самом кювете по правой стороне. Расстояние 300 метров. Трое на деревьях по правой стороне. Расстояние 200 метров. Пора!

Два передних джипа синхронно затормозили и притерлись к правой обочине. Задний джип, в "полицейском" развороте^[126] пересек двойную линию и остановился на левой обочине. Двери машин распахнулись и бойцы, кувырком через голову скатились в кювет, вскочили на ноги и бегом устремились в лес. Только в этот момент раздались первые выстрелы и по бортам машин зацокали пули. Ветровое стекло первого джипа украсилось несколькими белыми пятнами от частично разбитого, но не пробитого насквозь бронестекла.

Бойцы элитного подразделения министерства Безопасности углубились в лес на 30 – 40 метров, рассредоточились и начали прочесывать опушку, выходя на сидящих в засаде с тыла. Двое повернули в противоположную движению сторону и погнались за наблюдателем.

Серьезного, отчаянного сопротивления, англичане, в единый миг превратившиеся из охотников в дичь, спецназовцам не оказали. Большинству вполне хватило "ласкового" слова и предупредительного выстрела. Пуля, которая пролетает в нескольких сантиметрах от уха, оказывала на английских "командос" настолько впечатляющее действие, что другие аргументы уже не требовались.

Лишь один из англичан, настолько упоенно палил с дерева по пустой машине, что его пришлось остановить пулей, вырвавшей небольшой фрагмент из азартно оттопыренной задницы. После этого винтовка и стрелок падали с дерева уже по отдельности. При этом падение винтовки сопровождалось значительно меньшим шумом, чем обрушение ее хозяина. В отличие от него, винтовка ничего не кричала, не взвизгивала при ударах о ветки и не ругалась. Тем не менее, поймали, не дав удариться о землю именно ее, как более ценный трофей, который еще не раз можно будет использовать по назначению. Хозяину винтовки теперь предстояло достаточно большое количество лет сидеть, хотя в самое ближайшее время этот процесс будет для него весьма проблематичным.

Через двадцать минут, сдав всех горе-диверсантов подъехавшим сотрудникам министерства Безопасности и заменив два колеса, пробитых винтовочными пулями, кортеж продолжил путь на Нижний Новгород. Поврежденный пулями джип теперь шел замыкающим.

* * *

На подъезде к Нижнему Новгороду экипаж ДПС остановил Lexus, который со скоростью 60 километров в час неторопливо двигался навстречу приближающемуся кортежу. Ну не ездят эти машины с такой скоростью даже по городу, а не то, что по свободной от машин трассе.

– Я тут уже 20 лет езжу, жаловался невысокий, кругленький и подвижный как шарик ртути, носатый водитель автоинспектору, который неторопливо проверял его документы, – и ни разу меня не останавливали.

– То, что Вы ездите уже 20 лет, это не ваше достоинство, а наше упущение, – ответил ему старший лейтенант. – Давайте посмотрим Вашу аптечку, а заодно проверим срок годности огнетушителя.

– У этого огнетушителя уже закончился срок годности, – сказал офицер, минутой позже, извлекая из багажника снаряженный гранатомет. Придется Вам проехать с нами.

– Это надолго? – заволновался водитель.

– Думаю, что лет на 15 – 20, – не стал его излишне обнадеживать старший лейтенант.

* * *

На шоссе между Нижним Новгородом и Арзамасом экипаж ДПС обратил внимание на две машины, стоящие на противоположных обочинах на расстоянии около 300 метров друг от друга. Милиционеры хотели сначала подъехать к задрипанной восьмерке, которая выглядела брошенной, но офицер из министерства Безопасности не позволил им сделать этого.

– Я с такими ситуациями уже сталкивался на Кавказе, – пояснил он свое решение милиционерам. – Видите, на сколько низко она сидит? Похоже, что там взрывчатки килограммов 300, а то и все полтонны. Поехали к BMW. Только осторожно. Эти обычно сначала стреляют, а уже потом интересуются кто и по какому делу.

Остановившись около BMW, в которой сидело трое немолодыми мужчин, мгновенно идентифицированных наметанным глазом безопасника как чеченцев, они вылезли из машины. Лейтенант подошел к водителю и попросил предъявить документы, а сержант встал неподалеку от него, поигрывая автоматом. Безопасник закурил и, неторопливо прохаживаясь по асфальту, переместился на другую сторону автомобиля. Сигарету он держал в левой руке, а правую не вынимал из кармана брюк.

Сидящий за рулем не вылезая из машины, протянул автоинспектору бумажник водителя с вложенной в него 500 рублевой купюрой. Тот удивился, – человек ничего не нарушал, а предлагает деньги.

– Выйдите, пожалуйста, из машины и откройте багажник, – обратился он к водителю, бросив косой взгляд на сержанта.

Тот увлеченно пинал ногой пустую банку из-под пива, начисто забыв о том, что должен страховать офицера. Автомат болтался на ремне стволом вниз.

Водитель сделал вид, что собирается неторопливо вылезти из машины. В это время пискнул стеклоподъемник задней двери, и тонированное стекло начало опускаться.

Безопасник выстрелил прямо через штанину. Из окна, загремев по асфальту, выпал автомат, а его хозяин ткнулся головой в спинку водительского сидения. Рванув на себя переднюю дверцу, офицер министерства Безопасности левой рукой схватил пассажира, сидящего на переднем сидении, за шиворот, а правой ткнул его в лицо едко пахнущим сгоревшим порохом стволом пистолета.

– Руки на торпеду и не двигаться, – рявкнул он прямо в ухо ошарашенному чеченцу.

В это время лейтенант подсечкой сбил на асфальт не успевшего распрямиться водителя и, сорвав автомат с плеча остолбеневшего сержанта, передернул затвор.

– Лежать! – крикнул он враз осипшим голосом, – руки на затылок!

Безопасник защелкнул наручники на руках пассажира, потом задрал его куртку, натянув ее ему на голову и скованные руки. В таком виде он вытащил здоровенного мужика из машины, бросил лицом в пыльную обочину и наступил ногой на спину.

– Где пульт? – крикнул он, ткнув лежащего стволом пистолета под ребра.

– В бардачке.

Не снимая ногу со спины поверженного врага, безопасник левой рукой открыл бардачек и выгреб все его содержимое на переднее сидение. Нащупав небольшую черную коробочку с двумя кнопками, он шваркнул ее об асфальт. Облегченно вздохнув, он включил переговорник, доложил об обезвреженной засаде и попросил выслать саперов, машину для перевозки задержанных с поличным и труповозку.

Через пару минут по шоссе, дав короткий приветственный сигнал клаксоном, промчался кортеж из трех черных джипов.

* * *

В былые времена Саров представлял собой обыкновенный заштатный Российский городок с трехсотлетней историей. Но в пятидесятые годы XX века он получил статус режимного города и стал быстро превращаться в Наукоград. К восьмидесятым годам население Сарова превысило сто тысяч жителей, в нем активно действовал Научно-производственный ядерный Центр, открывались новые школы, детские сады, поликлиники. В общем, это был обычный городок ученых, который очень прилично снабжался и не менее хорошо охранялся. Даже собственное имя города на время было забыто, и во всех документах он фигурировал как Арзамас-16.

В дальнейшем начался период упадка. Сначала убрали почти всю охрану. Потом исчезло снабжение. Ученым почти совсем перестали выплачивать зарплату, да и сама зарплата превратилась в насмешку. Многие специалисты уехали за границу. Молодежь в Центре почти не задерживалась. Как аспиранту жить и писать диссертацию на две тысячи рублей в месяц, когда даже ларечники зарабатывают в 10 раз больше?

– Зарабатывайте деньги сами, – говорили им правительственные чиновники.

В ядерном Центре? Уран предлагаете в розницу продавать? Или секретную информацию?

Так получилось, что сначала Центр, а потом и город захирели и, постепенно начали сдавать свои позиции. Охраной теперь заведовало частное охранное предприятие. Когда Сергей Николаевич с командой обеспечения и техническими специалистами приехал в Саров, он пришел в ужас от того, насколько снизился уровень охраны. На местных в данной ситуации вообще не приходилось рассчитывать, и он запросил подмогу из областного управления.

К 12 часам дня все было готово. Когда вертолет с Георгием прилетел, на посадочной площадке его уже ждала машина с Сергеем Николаевичем. Он вручил Георгию соломенную шляпу с большими полями и порекомендовал особо не отсвечивать по дороге в Центр.

– Пусть все считают, что Вы еще в пути.

* * *

К этому времени город уже наводнили десятки приезжих. Усиленные наряды милиции, в каждом из которых настоящий милиционер был только один, а все остальные являлись переодетыми в милицейскую форму сотрудниками московского и областного управлений министерства Безопасности, проверяли документы практически у каждого из них, а также скрытно фотографировали каждого для последующей идентификации.

Полтора десятка приезжих имевших поддельные документы или не предъявивших их вовсе, были задержаны и доставлены в местное отделение милиции. Там был полный аншлаг. Никогда раньше столько задержанных, в этом отделении милиции одновременно не собиралось. Даже обычных пьяниц и дебоширов, не говоря уже о потенциальных шпионах. Вскоре к ним добавилось еще шестеро, у которых документы были в абсолютном порядке, но попытка проникновения за охраняемый периметр ядерного Центра, которую они пытались осуществить, сама по себе грозила неслабой статьей.

К моменту, когда Георгий въехал в сразу же закрытые за ним ворота гаража ядерного Центра, в отделении милиции уже собрался полный интернационал, и Сергей Николаевич принял решение начать перевозку задержанных лиц в Москву для более детального разбирательства. Между тем, милицейские патрули и усиленная безопасниками охрана ядерного Центра продолжали доставлять в отделение милиции все новых и новых клиентов.

– Когда же они кончатся, – ворчал непривычный к такому многолюдью начальник отделения.

В половине второго в гараж заехали три пыльных джипа, которые на выезде из Москвы были черными и сверкали безукоризненной полировкой. Ветровое стекло одного из них украшали белые пятна разбитого стекла, а на бортах имелись многочисленные царапины от пуль.

Это был единственный кортеж, который изначально направлялся именно в Саров. Все остальные кортежи, выехавшие в это утро из кремлевских ворот, направлялись по московским адресам, и ехать в Саров вообще не собирались.

Офицеры построились. Сергей Николаевич принял от старшего из них подробный рапорт и поблагодарил всех за образцовое выполнение задания. Главное, – сказал он, – что не просто нет потерь, а даже никто не ранен. Учитывая, какие силы были привлечены для того, чтобы остановить кортеж в пути и разделаться с кризисным комиссаром, это можно рассматривать как большую удачу.

Георгий от своего имени, также поблагодарил спецназовцов и пояснил им, что благодаря осуществленному ими автопробегу к настоящему времени уже арестовано более 30 агентов иностранных разведок, а разматывание клубков идущих от них связей, позволит выявить еще в 2 – 3 раза больше.

– Сергей Николаевич, – обратился Георгий к генералу. – Передайте министру, что я ходатайствую о награждении всех 12 офицеров боевыми орденами. Они их сегодня заслужили.

– Как дорога? – спросил Георгий у спецназовцев.

– Отвратительная, – пожаловались офицеры. – Около Москвы еще можно ехать более или менее прилично, а дальше опасно развивать скорость свыше 120 километров в час даже на таких машинах, как эти, – показал один из них на огромные джипы, которые, теоретически, могут развивать большую скорость даже на полном бездорожье.

– Дорогами займемся в самое ближайшее время, – проинформировал Георгий офицеров. – Говорят, что в России две беды. На самом деле – только одна – дураки, которые строят дороги.

– За летний сезон мы планируем капитально отремонтировать половину магистральных трасс и построить еще несколько новых, основываясь на совсем других принципах и технологиях.

– А теперь пойдем обедать, – обратился Георгий к Сергею Николаевичу и спецназовцам. Потом вы можете отдохнуть, а я займусь тем, ради чего сюда приехал.

Четырнадцатая глава На переднем крае Науки

В столовой Георгия встретил Генеральный директор ядерного Центра, слегка полноватый невысокий человек с небольшими залысинами по краям широкого лба в возрасте слегка за 50. Поздоровавшись, он с Георгием и Сергей Николаевич устроились за одним столом. После того, как официант расставил тарелки с супом и удалился, Генеральный директор перешел к делу.

– Я знаю, что Вы и министр Науки собираетесь провести у нас совещание, – с места в карьер взял быка за рога Генеральный директор, – но не имею представления об его тематике и пока не вполне понимаю, кого именно из сотрудников Центра надо позвать на него.

– Зовите своего заместителя по науке, главного и ведущих научных сотрудников и главных конструкторов, – ответил Георгий. – Кроме этого пригласите всех старейших и наиболее опытных сотрудников, вне зависимости от того, какие должности они сейчас занимают. Нам нужны не должностные лица, а серьезные ученые, которые могут предложить нужное решение, а также технические специалисты, которые понимают, как это решение претворить в жизнь и что для этого требуется.

– А вот о чем будет идти речь на совещании, мы здесь и сейчас обсуждать не будем. Поговорим об этом там, где нас не сможет услышать никто из тех, кто очень хотел бы узнать о наших планах. Считайте, что совещание будет идти под грифом "Особой важности". Если у кого-то из приглашенных нет допуска категории "А", пусть секретчики возьмут у них разовую подписку. Эта информация действительно очень важна, и чем позже она дойдет до посторонних ушей, тем проще и безопасней нам будет работать.

Тем временем в столовой появился Олферов, которого сопровождал заместитель генерального директора Центра по науке. Он был значительно худощавее, своего тучного начальника, выше его почти на голову и заметно старше. Навскидку его возраст приближался к 70 годам, но, при ближайшем рассмотрении, ему можно было дать и все 75. Судя по тому, как вел себя с ним Олферов, они были давними знакомыми. Поздоровавшись, вновь прибывшие сели к столу, присоединившись к обедающей компании.

– Как добрались? – спросил у Олферова Георгий.

– Машина отличная, а дороги – безобразные.

– Ничего, дороги приведем в соответствие, – ответил Георгий. – Это действительно один из самых главных вопросов, но тот, ради которого мы сюда приехали – еще важнее.

* * *

В три часа дня совещание, которого так долго ждал Георгий, и ради которого тщательно готовили помещение технические специалисты министерства Безопасности, наконец, можно было начинать.

Генеральный директор ядерного Центра открыл совещание, представил собравшимся каждого из приглашенных и передал слово Георгию.

– Здравствуйте уважаемые товарищи ученые, – начал Георгий свое выступление. – Последние 20 лет вы работали на голом энтузиазме, так как ни вы сами, ни ваши открытия и разработки, абсолютно не интересовали руководство государства. Я знаю это по себе, но мне былолегче. Доктор технических наук может заработать на стороне за счет прикладных разработок и консультаций. А доктор физико-математических наук – только лекциями и репетиторством.

– Докладываю вам, что этот период в жизни нашей страны закончился. С сегодняшнего дня вы уже не ЗАО, а нормальное государственное предприятие, находящееся на полноценном бюджетном финансировании. И уверяю вас, что объемов этого финансирования хватит и на современное оборудование и на достойную зарплату.

– А теперь давайте перейдем к тому вопросу, ради которого мы сегодня здесь собрались. Большинство из вас физики-ядерщики. Не уверен, что все сейчас будут согласны со мной, но считаю, что пора признать – ядерная энергетика – это тупиковый путь. И мы, я сейчас имею в виду не только вас и нашу страну, а все человечество в целом, слишком долго задержались на этом пути. Пора идти дальше.

– Я не утверждаю, что пора прекращать строить атомные электростанции или остановить разработку новых реакторов. Просто не надо зацикливаться на чем-то одном, когда имеется альтернатива. Ядерный реактор порождает слишком много опасных для всего живого излучений и оставляет после себя такое количество долгоживущих радиоактивных отходов, которое сводит на нет все преимущества дешевой энергии.

– Настало время переходить на управляемый термоядерный синтез. Энергии можно будет получить намного больше, негативные последствия для экологии будут сведены к минимуму, а опасности ядерной катастрофы вообще не будет.

– Довожу до вашего сведения, что нефти в нашей стране осталось всего на 10 – 15 лет, и это не при сегодняшней варварской разработке месторождений, а при вдумчивом цивилизованном подходе. Газа осталось максимум на 40 – 50 лет. Думаю, что имеет смысл не сжигать остатки нефти и газа, а переправить их на изготовление пластиков, искусственных волокон и других продуктов химической промышленности.

– Энергию надо получать другим способом. Солнце превращает водород в гелий уже миллиарды лет. Пора научиться это делать и нам. По имеющимся у меня сведениям, промышленных реакторов термоядерного синтеза до сих пор нет на Земле не потому, что их создать невозможно, а потому, что нефтяное и газовое лобби очень не хочет этого.

– Хотелось бы узнать, что вы думаете по этому поводу, и какие у вас есть предложения. Предупреждаю, что помещение, в котором мы сейчас находимся, напрочь закрыто от любых методов прослушивания, и высказываться можно абсолютно безопасно.

– На флоте, в кают-компании принято, что начинают дискуссию молодые офицеры, а последнее слово остается за старшим офицером или капитаном. Давайте воспользуемся этим принципом. Хотя молодежи я в зале не усматриваю, – младшему из присутствующих в помещении было уже под пятьдесят, – поэтому выступать можно в любом порядке, не очень строго придерживаясь градации по возрасту и должностному положению, но резюмирует пусть все-таки, самый старший и по возрасту и по положению – министр Науки.

Первым слово взял один из ведущих научных сотрудников – невысокий, с большими залысинами, в возрасте почти под шестьдесят.

– Вы никого особо не удивили своим докладом, а оспаривать Ваши предположения и выводы было бы, по меньшей мере, глупо. Дело именно так и обстоит. Просто об этом сейчас не принято говорить. Построить реактор для промышленного термоядерного синтеза можно было уже давно. Но этому активно мешают. Во-первых, на решение этой задачи нужно очень много денег. Правительства развитых стран их имеют, но на эту программу не выделяют, а развивающиеся страны и хотели бы выделить, но просто не имеют нужного количества. Страны Евросоюза тратят на термоядерные исследования примерно по 200 миллионов евро в год, и рассчитывают получить работающий реактор через несколько десятилетий. В США четырнадцать лет назад закрыли крупнейший и наиболее продвинутый исследовательский реактор, размещенный на территории Принстонского университета. Этот реактор по критерию Лоуренса^[127] всего в 5,5 раз не дотягивал до порога зажигания. Дальше всех продвинулся Китай. В 2007 году они уже получили безубыточный термоядерный синтез. Полученная энергия на четверть превышала затраченную. Сейчас они активно работают над усовершенствованием этого реактора. И я могу Вам ответить почему – в Китае практически нет нефти и газа.

– Вторая причина заключается в том, что все кто всерьез брался за решение этой проблемы, неожиданно умирали в расцвете сил, или вдруг оказывались в такой ситуации, когда возможность работать над проблемой исчезала напрочь. Человека можно уволить, можно отобрать у него лабораторию, а можно с головой загрузить срочной, по мнению начальства работой. Наконец, можно просто настолько сильно пригрозить ему, что он сам найдет другое применение своим творческим способностям.

– Если Вы сможете обеспечить надежную охрану и достаточное финансирование, то такой реактор мы можем создать даже в нашем Центре.

Потом выступил другой ведущий научный сотрудник, обладатель полуседой шевелюры курчавых волос. Ему было уже хорошо за 70, но голос звучал по-молодому бодро.

– Пример с Солнцем, который Вы привели, не очень удачный. Там, при колоссальном давлении и температуре более десяти миллионов градусов Кельвина^[128] идет, в основном, протон-протонный цикл. Сначала при столкновении двух протонов образуется дейтрон – частица, состоящая из протона и нейтрона. Потом дейтрон соединяется с протоном с образованием ядра гелия-3. В последующем два ядра гелия-3 объединяются в одну альфа-частицу (ядро гелия) с выделением двух свободных протонов.

– У нас другая ситуация. Сейчас в токамаках^[129] пытаются реализовать термоядерный синтез гелия из двух изотопов водорода – дейтерия и трития. Этот путь является тупиковым. Реакция достаточно проста и дает большой энергетический выход – 17,6 МэВ.^[130] К сожалению, она очень грязная. На каждый акт рождения ядра гелия приходится испускание одного быстрого нейтрона. Именно на его разгон приходится львиная доля излучаемой энергии – более 14,1 МэВ из 17,6. Это серьезный недостаток, но далеко не единственный. Дело в том, что на Земле нет вещества, которое являлось бы эффективным поглотителем для нейтронов с энергией 14,1 МэВ.

– Фантасты давно муссируют идею термоядерного синтеза с участием дейтерия и гелия-3, огромные запасы которого имеются на Луне. Оставим этот способ фантастам. Такая реакция теоретически возможна, но практически, ее осуществить чрезвычайно сложно.

– Мы пойдем по другому пути. Еще в пятидесятые годы XX века Олег Александрович Лаврентьев, предложил использовать дейтрид лития для создания водородной бомбы. Да, идея принадлежала именно ему, а вовсе не Сахарову. Но почет и все премии получил именно Сахаров, а Лаврентьев сначала был отлучен от лаборатории, а потом вообще отправлен в Харьков. Его третировали настолько сильно, что даже защищать докторскую диссертацию ему пришлось по техническим наукам, а не по физико-математическим. К сожалению, он не может присутствовать на нашем совещании, так как уже почти полгода как умер, но я, как его ученик и последователь готов реализовать вторую его идею – реакцию термоядерного синтеза гелия из дейтерия и лития. Эта реакция, во-первых, дает существенно больший энергетический выход – 22, 4 МэВ на один акт, а во-вторых, является абсолютно чистой – на выходе только гамма-излучение. В качестве биологической защиты и первичного теплоносителя можно использовать обыкновенный свинец.

Генеральный директор Центра предложил всем присутствующим встать и почтить минутой молчания Олега Александровича Лаврентьева, безумно талантливого самоучку, настоящего отца водородной бомбы, о недавней смерти которого знали далеко не все из тех, кто пришел на совещание.

Далее слово взял один из главных конструкторов – абсолютно лысый представительный мужчина, вес которого, несомненно, превышал центнер с гаком, а возврат уже перевалил за 60. Причем благодаря высокому росту и необычайной ширине плеч этот человек абсолютно не казался толстым. Скорее он производил впечатление какой-то особенной надежности, которой отличались в былые времена русские богатыри. В своем выступлении он сразу взял быка за рога.

– Создание такого реактора упирается в совместное решение сразу нескольких технических проблем. По отдельности, мы их решать уже научились, а для комплексного решения понадобиться некоторое время. Идея мне очень понравилась. Надо же, – реактор вообще без нейтронов! Это ведь будет вообще не токамак, а абсолютно новая схема. Ну а свинец в качестве теплоносителя и биологической защиты, – это ведь тривиально, а никто пока не додумался. В общем, я берусь за конструирование такого реактора. Только предупреждаю сразу. Денег потребуется не просто много, а очень много.

После этого, от ученых собравшихся на совещание, поступило еще несколько дельных конструктивных предложений. Это был поистине "мозговой штурм", когда свежие идеи сыпались одна за другой. Потом выступил главный научный сотрудник Центра. Перед этим он несколько минут о чем-то переговаривался с Генеральным директором, который сидел за столом рядом с ним. Этот выступающий был немногословен, но то, насколько четко он владел ситуацией и мог быстро развернуть ее в нужную сторону, быстро принимая четкие и выверенные решения, свидетельствовало о немалом опыте и аналитическом складе ума.

– Мы в достаточной мере обсудили вопрос, по которому собрались. Наш Центр берется за создание опытного термоядерного реактора, а потом и действующего прототипа реактора, который можно будет пустить в серийное производство. Нам потребуется финансирование, ориентировочную смету которого мы представим на следующей неделе. Кроме этого нам нужна охрана, которая сможет гарантированно защитить не только нас самих, но и наши семьи от посягательства всех незаинтересованных в решении данной проблемы лиц и организаций.

Слово взял Сергей Николаевич.

– С сегодняшнего дня министерство Безопасности забирает ваш Центр под свою охрану. Сейчас этим занимаются в основном спецназ и оперативники, а через пару дней мы сформируем специальный отдел, который не только будет заниматься исключительно вашим Центром, но и станет базироваться на его территории. А вашими семьями и городом в целом займется МВД. У них уже отрабатывается несколько программ аналогичного типа, которые можно быстро адаптировать под эту задачу.

Потом выступил Георгий. Он сказал, что денег будет выделено столько, сколько потребуется, но время, отводимое на разработку прототипа термоядерного реактора ограниченно всего одним годом.

– Я понимаю, – сказал он, что вы привыкли ориентироваться на большие сроки, но границы нашей страны закрыты только на один год. А дальше нам начнут очень серьезно мешать, возможна даже попытка интервенции. Мы, конечно, постараемся за этот год подготовить достойный отпор, но одна страна не может долго противостоять всему остальному миру. А вот если она будет обладать неограниченными источниками энергии и иметь надежных союзников, например Китай, то ситуацию можно будет развернуть даже на 180 градусов.

– И последнее. Думаю, что все присутствующие четко понимают – в ближайшее время о работе, которую мы начинаем, надо помалкивать.

Завершил дискуссию министр Науки. Он предложил усилить Центр несколькими учеными, которые в свое время решали близкие по сложности задачи и смогут оказать сотрудникам Центра существенную помощь в работе. Кроме этого, он пообещал быстро предоставить Центру все необходимое для работы оборудование, которое на данный момент имеется в СРГ. С заявками на изготовление нестандартного оборудования он предложил обращаться непосредственно к нему, а он сам будет передавать их Цыгу или Доржкину.

* * *

Когда все, кто присутствовал на совещании, начали расходиться, и Георгий собрался попрощаться с Генеральным директором Центра, тот удержал его руку и мягко, но настойчиво попросил задержаться.

– Во-первых, у нас так не принято. Финансирование центра в последнее время очень скудное, но мой заместитель по хозяйственной части немножко поскреб по сусекам и накрыл стол. Во-вторых, народ слегка перевозбудился. Отпускать их в таком виде по домам нельзя. Начнут трепать языком направо и налево. Нужно дать им возможность стравить пар и немножко выговориться. За столом, в неформальной обстановке это получится оптимально. Праздник должен и заканчиваться по-праздничному.

– Вынужден подчиниться, – согласился с Генеральным директором Центра Георгий. – Причем более важным оказался тот Ваш аргумент, который был приведен вторым. Но мы с Сергеем Николаевичем и Георгием Ивановичем посидим только полчаса, а потом тихонько откланяемся и покинем мероприятие. У нас еще сегодня есть работа, а Ваши сотрудники без нас смогут расслабиться и выговориться значительно лучше.

* * *

Через 10 минут все собрались в столовой, где уже был накрыт П-образный праздничный стол. Глядя на него, Георгий сделал вывод, что сусеки у заместителя Генерального директора вполне приличные и поскреб он по ним капитально.

Когда все расселись по своим местам, Генеральный директор Центра, сидевший рядом с Георгием, хотел налить ему Hennessey, но тот остановил его руку с бутылкой.

– Давайте лучше армянского. Французы придумали коньяк, это неоспоримый факт, но в дальнейшем они слишком увлеклись смешиванием купажей и добавкой всевозможных трав. Это уже получается не коньяк, а бальзам какой-то. Армяне этой тенденции пока избегают, и пить их коньяки значительно приятнее. Не все конечно, а только Ереванского завода Арарат. Это бывшие Шустовские коньяки. Ваш заместитель в этом, по-видимому, разбирается. Давайте лучше будем пить Ной-классик, который он выставил на наш стол. Это как раз то, что нужно. Он мягкий, имеет великолепный букет и хорошее послевкусие. Его можно даже не закусывать и ни в коем случае не следует запивать. Черчилль не зря после 1945 года пил только армянский коньяк. А Вы, кстати, знаете какой именно?

– Марку точно не знаю, но подозреваю, что коньяк был изготовлен на Ереванском заводе, – подумав, ответил Генеральный директор.

– Двин, – просветил его Георгий. – Считается, что его выпускают с 1945 года, и он всегда имел крепость 50 градусов. На самом деле это не так. Первоначально его выпустили небольшой партией в 1939 году крепостью в 52 градуса, специально для экспедиции на Северный полюс. Мне эту историю рассказал один наш профессор. После того как папанинцев^[131] сняли с льдины, на Большой земле проходило их чествование. Когда Папанин отвечал на вопросы из зала, директор Ереванского коньячного завода спросил его, – пригодился ли на льдине их специальный коньяк?

Папанин от прямого ответа уклонился, невнятно что-то пробормотав себе под нос. Позже директор настоял на конкретном ответе, и Папанин, смущаясь, вынужден был объяснять, что коньяк был 52 градуса, а мороз 56, поэтому коньяк замерз, и все бутылки полопались. После этого Ереванский завод начал выпускать небольшими партиями, предназначенными для арктических экспедиций, Двин крепостью 57 градусов. В результате Черчилль на Ялтинской конференции впервые попробовал именно этот вариант армянского коньяка. Это его зацепило, – Черчилль вообще любил крепкие вещи, например, курил он только кубинские сигары, и другие напитки он в дальнейшем просто игнорировал.

– Мы не на льдине, – сказал Генеральный директор Центра, – и 40 градусов нам вполне достаточно. – Кстати, Вы знаете, почему Менделеев^[132] предложил делать именно 40 градусную водку?

– Я все-таки доктор технических наук, – усмехнувшись в усы, ответил Георгий. – Разумеется, знаю. В этом случае на одну молекулу спирта приходится ровно 3 молекулы воды и достигается наиболее плотная упаковка – объем меньше. Да и согревает она хорошо. Вот только делают ее теперь у нас достаточно паршиво. Это ведь полная дикость – на Руси самая приличная водка – финская и шведская. Надо возвращать государственную монополию на водку и вводить государственный контроль над ее качеством.

– По поводу государственной монополии я согласен с Вами абсолютно, – выразил свое мнение Генеральный директор. – Монополия государства на водку была на Руси всегда – это ведь, кроме всего прочего, быстрые деньги. Горбачев попытался ввести сухой закон – и держава развалилась на части. С тех пор ни у кого не хватает ума вернуть эту монополию.

– Ума-то может быть, и хватало, – не полностью согласился с ним Георгий, – а вот желания такого не было. Это ведь огромные деньги, с которых всем кому требовалось, было уплачено.

Тем временем министр Науки произнес официальный тост, главной мыслью которого было то, что государство, наконец, повернулось к ученому сообществу лицом, и теперь самим ученым нужно не ударить лицом в грязь, а показать на что они способны.

В ответном слове главный научный сотрудник Центра сказал, что они долго ждали этого момента, почти 20 лет, по сути, работая "в стол" и теперь все эти наработки можно будет вытащить, отряхнуть, слегка обновить то, что успело немного устареть и начать собирать на их основе действительно новые вещи.

– Новые идеи у нас в головах периодически возникают, – сказал он. – Но чтобы их проверить, нужен эксперимент, а для него требуется купить или изготовить специальное оборудование, денег на которое просто нет. Теперь, когда деньги появились, за нами не застоится.

Минут через 20 Георгий, Олферов и Сергей Николаевич попрощались и направились к выходу. Генеральный директор Центра проводил их до дверей и вернулся к столу.

– Времени у нас мало, – сказал Георгий, когда они спустились в гараж, – поэтому назад все полетим на вертолете. – Спецназовцы пусть отгонят джипы в Арзамас и погрузят их на платформу. Их нужно серьезно ремонтировать. Сами пусть тоже едут назад по железной дороге и в пути немножко расслабятся.

Так и порешили. Через пару минут кортеж из трех джипов выехал в сторону Арзамаса, а спустя еще пять минут в противоположную сторону направилась неприметная Волга с тремя пассажирами.

Полет до Москвы прошел без серьезных происшествий. Только один раз на земле прямо по курсу вертолета сверкнула яркая вспышка и, через несколько секунд донесся приглушенный шумом от двигателя взрыв.

– Что это было? – удивленно спросил Олферов.

– Думаю, что это самоликвидировалась ракета переносного зенитного комплекса земля-воздух, – ответил Георгий. – "Стрела"^[133] это была, "Игла"^[134] или "Стингер"^[135] не знаю, но чем-то подобным нас сейчас пытались сбить. Сергей Николаевич еще не всех переловил. Позже сотрудники министерства Безопасности разберутся – кто это был и чем именно он пытался сбить наш вертолет.

– Можно не спешить, – повернулся Георгий к Сергею Николаевичу, который что-то объяснял в микрофон далекому оператору, – убегать там уже некому.

В Москве все поехали в разные места. Георгий, прощаясь с Сергеем Николаевичем, едущим на доклад к министру, попросил его передать, чтобы вечером, собрав всю необходимую информацию, тот заехал к нему в Кремль. Нужно было оперативно прореагировать на все сегодняшние происшествия.

Пятнадцатая глава Всем сестрам по серьгам

Министр Безопасности приехал усталый, но довольный.

– Операция удалась в полном объеме, – начал он делиться своими впечатлениями и систематизированной информацией. – Мы рассчитывали пощипать агентуру наиболее обнаглевших разведок, но результат превзошел все ожидания. С нашей стороны потерь нет. Со стороны противника, – по-другому я их называть не хочу и не буду, 12 двухсотых^[136] и 5 трехсотых,^[137] – перешел министр на военную терминологию. Задержано под разными предлогами более 300 агентов и их пособников. 17 человек, имеющих дипломатические паспорта, уже отпустили. Они будут высланы из страны. Восемнадцатому – военному атташе Соединенных Штатов Америки, высылка уже не грозит. То, что от него осталось, передадут в посольство в закрытом гробу.

Министр перебросил через стол две фотографии, сделанные с вертолета. На одной из них два бронированных автомобиля марки Hammer перегораживают шоссе перед кортежем, идущим под проблесковыми маячками. На второй, снятой с максимальным приближением, четко видна азартная ухмылка на лице молодого коротко стриженого американца, по пояс высунувшегося из верхнего люка одной из автомашин и прильнувшего к целику противотанкового гранатомета.

– Это он за пару секунд до того, как в машину ударила ракета. Кстати, оба автомобиля были в бронированном варианте и имели штатное вооружение, включающее крупнокалиберные пулеметы. 8 из 12 двухсотых – это американские граждане, находившиеся в этих машинах. Кроме этого, было идентифицировано еще более 20 сотрудников американского посольства и международных организаций, которые отслеживали и передавали информацию о передвижении кортежа, а также координировали действия засады. Для нас этих данных более чем достаточно, но официально мы им предъявить ничего не можем. Ладно, поставим наружку поплотнее, и каждый второй из них быстро проколется. Исключение составляют двое "корреспондентов", которые пытались влезть на территорию ядерного Центра, имея в карманах и за поясом два пистолета с глушителями и короткоствольный автомат, явно изготовленный по специальному заказу. Дипломатических паспортов они не имеют, поэтому сядут надолго по двум очень весомым статьям.

– Давайте прервемся для звонка Сараю, испортим ему weekend, – внес предложение Георгий, – а потом вы расскажете про действия остальных разведок. Сколько у них сейчас в Вашингтоне?

– 8 утра.

– В самый раз. Когда у противника утро начинается с плохих новостей – это маленькая победа.

Георгий снял трубку допотопного, но одним своим обликом внушающего непоколебимую уверенность, телефона и попросил соединить его с президентом Соединенных Штатов Америки.

– Здравствуйте Сарай. Это говорит кризисный комиссар Союза Российских Губерний. Я просил Вас в прошлый раз присмотреть за своими вояками, а сегодня отличилось Центральное Разведывательное Управление. Их агенты, руководимые военным атташе Вашего посольства, около города Владимир пытались физически уничтожить правительственный кортеж, идущий с подачей спецсигналов. Это уже не просто терроризм, а государственный терроризм. Вы что, хотите стать клиентом международного трибунала в Гааге?

– Нет. Все нападавшие уничтожены.

– Да. Все они были застигнуты с оружием в руках на нашей территории. При этом использовалась бронетехника с дипломатическими номерами.

– Ноту, документы террористов и фотографии, полностью изобличающие преступные действия американских граждан мы сегодня передадим Вашему послу.

– На этот раз я делаю Вам второе, китайское предупреждение. Если будет предпринято еще хотя бы одно действие, направленное против нашей страны, – ответ будет незамедлительным и, возможно, Вам он покажется неадекватным и не соразмерным, но это будет ответ на всю совокупность Ваших действий. Имейте это в виду.

– Что? Диверсификация Вашего доллара? Что Вы? Это просто восстановление статус-кво.^[138] Вы ведь сами понимаете, что его курс был неоправданно завышен. По сути, это просто резаная бумага. Учитесь жить по средствам. А вот если будете снова нам мешать жить, мы объединимся с Китаем, Японией, Индией и организуем взаиморасчеты в рублях или юанях, вообще игнорируя Ваши доллары. И сидите тогда со своим внешним долгом, исчисляемым полутора десятками триллионов.

– В общем, Вы меня поняли? Если что – не обижайтесь, я Вас предупредил.

С этими словами Георгий, не прощаясь, положил трубку на рычаг.

– Не слишком ли круто? – спросил министр Безопасности, – в совершенстве знавший английский язык.

– Нормально. Толи еще будет, когда мы сбросим информацию в СМИ. Рассказывайте дальше. Что у нас с Великобританией?

Услышав вольный пересказ событий, о которых ему успели подробно доложить спецназовцы, Георгий решил пошутить.

– Я не барон Мюнхгаузен, чтобы после обеда объявлять войну Англии, но попугать то мы их немножко можем?

– Давайте немного припугнем, – согласился министр Безопасности. – Доказательств у нас – выше крыши.

Георгий опять снял телефонную трубку и попросил соединить его с Премьер-министром Великобритании.

– Добрый вечер, – поздоровался он с премьер министром. – Мне доложили, что Ваши командос под Нижним Новгородом обстреляли наш правительственный кортеж, серьезно повредив два бронированных джипа. Следует ли мне рассматривать это как объявление войны между нашими государствами? А то наш министр Обороны уже спрашивает, – не пора ли перенацелить на Великобританию наши ракеты шахтного и морского базирования?

– Что, ни о какой войне и речи быть не может? А как тогда рассматривать Ваши действия?

– Туристы, говорите, похулиганили? А почему у этих "туристов" на вооружении были снайперские винтовки с бронебойными патронами?

– Совпадение, говорите? Вы понимаете, что таких совпадений не бывает? Это не хулиганство, это государственный терроризм! Все Ваши туристы прошли спецподготовку в элитных разведцентрах.

– Что значит мои фантазии? Они сами об этом рассказали без всякого принуждения.

– Да. Все живы. Один, правда, ранен и очень неудачно – в седалище.

– Нет. Синяки есть только у раненого. Он неудачно упал с дерева.

– У нас под Нижним Новгородом нет медведей. Никто его туда не загонял. Сам залез, чтобы стрелять было удобнее.

– Нет. Выслать мы их не можем. Их будут судить как международных террористов. Лет через 20 – 25 вышлем.

– Нет. На смертную казнь у нас мораторий.

– В общем, Ваши извинения я принимаю, но надеюсь, что это было в последний раз. Вообще, сколько Вам можно идти на поводу у американцев? Это ведь бывшая ваша колония. Тогда, отделившись, они щелкнули вам по носу и с тех пор таких щелчков накопились уже десятки. Вам что, радиоактивных осадков мало? Имейте, в конце концов, свое мнение.

– Да, они тоже говорят на английском языке, но они же его бессовестно исковеркали.

– Хорошо. В СМИ сообщать не будем. Но и Вы в Совете Безопасности больше не поддерживайте США. Падение доллара и евро вам только на руку.

– Договорились, сэр. Приятно иметь дело с разумным человеком.

– И Вам не хворать.

– Ну, Вы даете, – рассмеялся министр Безопасности, когда Георгий положил трубку. – Так вывернуть ситуацию! Прессе мы официально сообщать ничего не будем. Если что-либо сами раскопают – мы не причем. У нас свобода слова. Суд проведем закрытый. А голос в Совете Безопасности и поддержка на бирже – это более чем серьезно. Высылать никого из выявленных агентов не будем. Просто установим качественное наблюдение.

– Договорились, – согласился с министром Георгий, – теперь давайте про Моссад.^[139]

– Да, – сказал он, выслушав рассказанное министром Безопасности, – это они здорово прокололись. Давайте звонить в Израиль.

– Здравствуйте, – сказал Георгий на иврите Премьер-министру Израиля, – с Вами говорит кризисный комиссар СРГ.

– И вам шелом. Сегодня агент Моссад Мойша Фишман под Нижним Новгородом пытался организовать и провести террористический акт против нашего правительственного кортежа.

– Нет, он взят с поличным и во всем сознался.

– Ну, зачем же бить? Ваши отлично знают уголовный кодекс и, как правило, сами все подробно рассказывают для того, чтобы им зачлось сотрудничество со следствием.

– Хорошо, если Вы настаиваете, пойдет как уголовник. Но и Вы смените все руководство Моссада.

– Да, с соответствующей формулировкой.

– Послушайте, мы в свое время способствовали образованию Вашего государства, мы можем и отыграть в обратную сторону. Палестинцы ждут – не дождутся, когда им вернут их исконные земли.

– Да, я настаиваю. Все руководство Моссада. И предупредите тех, кого Вы поставите на их место, что Союз Российских Губерний – это табу. Никаких операций на нашей территории не проводить.

– Нет, уполовинить агентуру я не требую. Да это и не реально. Может быть, и не все Ваши являются постоянными агентами Мосада, но, при необходимости, разовые услуги окажут практически все.

– Да, понимаю.

– Хорошо. Официально – тишина, неофициально – все обо всем знают.

– Договорились.

– Удачно, – прокомментировал министр Безопасности, когда Георгий пересказал ему содержание разговора, – Моссад – это сильнейшая разведка в мире.

– Давайте продолжим дальше. Что у нас на очереди?

– Литва.

Когда министр Безопасности рассказал о событиях, разыгравшихся у выезда на МКАД, ранее невозмутимый Георгий с большим трудом удержался от крепких выражений. Он сделал паузу, сосчитал про себя до десяти и только потом ответил.

– Вот этим звонить мы точно не будем. Они уже обнаглели вконец и не просто не понимают слов, а даже не слушают их. Нужны конкретные действия. Звоним Цыгу.

Георгий набрал телефонный номер руководителя Кабинета министров, рассказал Андрею Кожутовичу о произошедших событиях и попросил отдать своим подчиненным два распоряжения.

Первое. С ноля часов полностью отключить Литву от ЛАЭС,^[140] а высвободившуюся электроэнергию перераспределить внутри страны. С этого же момента следует перекрыть задвижки нефтяного и газового трубопроводов.

– Через 5 дней начинается лето, погода стоит теплая, так что не замерзнут, – посчитал нужным пояснить Георгий.

– Есть одна техническая проблема, – ответил Цыгу. – У нас нет общей границы с Литвой. ЛЭП^[141] и трубопроводы идут по территориям других стран. Кроме этого у меня имеется и этический вопрос – Вы не чувствуете аналогии с Перфильевым и Белоруссией?

– Андрей Кожутович, я тоже в школе изучал географию. Но для меня абсолютно не важно, снабжаем мы Литву через Белоруссию или через Латвию. Я ведь не предлагаю Вам лично выключать рубильник и перекрывать задвижки. Вы отдаете распоряжение, а выполнять его будут специалисты. Где находится рубильник или задвижка – не принципиально. В любом случае Литва это не транзитное государство, а тупиковая ветвь, конечная остановка. Дальше трубопровод или ЛЭП не идут. Так что это не проблема, а вполне решаемый вопрос. Ну, а что касается аналогий – тут совсем другой случай. Белорусы никогда и в мыслях не держали устраивать террористические акты на нашей территории, да и, по сути, это часть нашего народа по недоразумению оказавшаяся в другом государстве. В Литве тоже много наших, украинцев, белорусов, но их там даже гражданами не считают.

– Второе. Позвонить министру Иностранных Дел и дать ему поручение составить ноту о временном разрыве дипломатических отношений с Литвой, в связи с действиями ее спецслужб на нашей территории, направленными на физическую ликвидацию кризисного комиссара Союза Российских Губерний. В тексте следует указать, что возобновление дипломатических отношений и снабжения энергоресурсами возможно в будущем при выполнении трех условий.

1. Принесение официальных извинений, включающее признание вины в подготовке и попытке осуществления террористического акта на территории СРГ.

2. Принятие закона, который полностью запрещает любое использование фашистской символики на всей территории Литвы.

3. Прекращение насильственной ассимиляции и геноцида русскоязычного населения, уравнивание его в правах с остальной частью населения.

– Люди должны иметь право разговаривать на своем родном языке, учить ему детей в школах, получить хоть один русскоязычный телевизионный канал. В Литве почти 80 процентов населения свободно владеет русским языком, но говорить на нем в общественных местах запрещено.

– Посла следует отозвать, – продолжил Георгий, – но пусть он уезжает не торопясь. Упакует личные вещи, соберет и подготовит необходимые документы, нанесет визиты своим знакомым. Если он 3 – 4 дня проваландается, то, глядишь, и уезжать не придется.

– Пусть твердо осознают, что кормящую руку кусать нельзя, досконально проникнутся этой мыслью и подумают над своим поведением. Польша их не обогреет, Латвия и Эстония три раза подумают, прежде чем хоть чем-нибудь помочь, Белоруссия нас в этих действиях наверняка поддержит, а всем остальным они вообще не интересны. А по второму пункту нас поддержат абсолютно все страны. Литва – это сейчас единственная страна в мире, где фашизм в почете, а не под запретом. С этим давно пора кончать.

– Но ведь в этом случае могут пострадать не правительственные чиновники, а простые люди, – засомневался Цыгу.

– Я думаю, – ответил Георгий, – что после нескольких дней без горячей пищи и ночей, проведенных с электрическими фонариками и свечами, либо правительственные чиновники одумаются, либо простые люди оперативно их поменяют. Вообще без энергоресурсов долго не повыпендриваешься. И дайте обо всем информацию в прессу, но дозировано, с минимальными комментариями.

Попрощавшись с Андреем Кожутовичем, Георгий продолжил разговор с министром Безопасности.

– Что с остальными разведками?

– Ничего такого, что требовало бы Вашего вмешательства. Разберемся сами в рабочем порядке. А вот в отношении чеченцев я бы хотел с Вами посоветоваться. Они пытались в момент прохождения кортежа взорвать, поставленную на обочине машину, начиненную половиной тонны взрывчатки. Если бы это им удалось, джипы смяло бы как бумажные. Никто бы не уцелел. Все трое чеченцев оказались военнослужащими батальона "Восток". Один из них уничтожен, а двое задержаны и уже дают показания. Оба утверждают, что выполняли приказ командира своего батальона.

– Да, – согласился Георгий, – это действительно очень серьезно. Будем решать вопрос с президентом Чечни.

Он снял трубку и попросил соединить его с президентом Чечни, входящей в состав СРГ на правах автономной республики. Через несколько минут ожидания в трубке прозвучал грубый надтреснутый голос, хозяин которого заявил, что президент занят и велел его не беспокоить.

– С вами говорит кризисный комиссар Союза Российских Губерний, – чеканя слова, ответил Георгий, – у меня в кабинете сидит министр Безопасности. Если в течение двух минут я не услышу президента Чечни по телефону, то утром его доставят ко мне в кабинет и разговор состоится уже здесь.

Через 30 секунд в трубке уже звенел взволнованный голос президента Чечни.

– Здравствуйте Георгий Николаевич, что случилось?

– Случилось то, – ответил Георгий, – что сегодня трое военнослужащих батальона "Восток" пытались меня ликвидировать путем взрыва автомашины, начиненной половиной тонны взрывчатки. Приказ они получили от своего командира батальона.

– Этого не может быть, – прозвучало в трубке, – я ничего не знаю о подобной диверсии.

– Теперь знаете, – веско произнес Георгий, – слушайте мою команду: батальон "Восток" расформировать, а его командира к утру доставить на Лубянку в наручниках. Если вдруг с ним что-либо случится, устранение при задержании, несчастный случай, самоубийство – разницы никакой нет, то вместо него показания будете давать Вы лично. Выполняйте.

Георгий положил трубку на рычаг и повернулся к смеющемуся министру Безопасности.

– Хорошо Вы его построили, – сквозь пароксизмы с трудом сдерживаемого смеха проговорил министр.

– А с ними по-другому нельзя. Если хотя бы чуть-чуть дать слабину – все, сядут на шею и начнут погонять. А так Вы завтра сможете вытрясти из этого комбата, который по какому-то недоразумению так именуется, хотя, по сути, является стопроцентным бандитом, всю необходимую информацию. В зависимости оттого, что именно он напоет, мы и будем действовать.

– А теперь я хочу поговорить с Вами совсем о другой проблеме, – сказал Георгий после небольшой паузы. – Я уже неделю не был дома, а КЗОТ распространяется на всех. Да и жена хоть и привыкла в свое время к моим командировкам, думаю, уже соскучилась. Негоже бросать ее на долго одну. В общем, на субботу и воскресенье я хочу съездить в Ленинград, а к утру понедельника – вернусь. Это будет уже не ловля на живца, а частная поездка. О том, что я на пару дней покину Кремль, будем знать только мы с Вами. Дальше эта информация уйти не должна. Если у Вас есть офицер, имеющий родственников в Ленинграде и личную автомашину, я могу поехать с ним. Если такого не найдется – у меня в Москве есть друг, который согласиться съездить в Ленинград вместе со мной.

– Пусть лучше будет наш офицер, – ответил министр Безопасности, – мне так будет спокойнее. Я сейчас отдам распоряжение и через пару часов можно ехать. Из Кремля я Вас вывезу на своей машине, а утром в понедельник завезу обратно. Гримироваться будете?

– Думаю, что это лишнее. Черных очков и бейсболки, скорее всего, будет вполне достаточно. Я не собираюсь в Ленинграде шататься по улицам и магазинам. У меня есть участок в садоводстве – туда и поеду. А Ваш офицер нужен мне только в качестве водителя для проезда в Ленинград и обратно. Пусть он считает, что в это время будет еще и телохранителем, но я Вас уверяю, что эти услуги останутся невостребованными.

– Хорошо, собирайтесь. Через 20 минут жду Вас в гараже.

Так закончилась первая неделя работы Георгия в качестве кризисного комиссара, и начались честно заслуженные им выходные дни, которые теперь все чаще называют английским словом weekend.

Шестнадцатая глава Weekend

За 20 минут Георгий успел сделать один звонок по местному телефону и затариться в дорогу. Сначала он позвонил своему дежурному секретарю и проинструктировал его о том, что в выходные дни обзор прессы ему предоставлять не нужно, а все телефонные звонки следует переадресовывать Цыгу.

Потом он взял свой "дипломат" и дорожную сумку, приобретенную им во время поездки в Саров, и зашел в кремлевский буфет.

Вспомнив легенды о "колбасных" электричках, Георгий решил не нарушать традиции и взял несколько палок колбасы, сделанной из мяса, здоровый кусок осетрины, исключительно первой свежести, пару бутылок выдержанного армянского коньяка и две буханки настоящего ржаного хлеба. Заодно он прихватил бутылку Масандровского вина, не имеющего ничего общего с тем пойлом, что под его видом стоит на прилавках магазинов.

Заплатив за все это две тысячи триста рублей, он понял, что разработчики продовольственной корзины для населения, по всей видимости, определялись с ценами на продукты, не выходя из этого буфета. Иначе то, что они насчитали, объяснить в принципе невозможно.

Ему вспомнилось одесское выражение: "чтоб я так жил". Люди должны так жить. Простые люди, а не те, кто провозгласил себя элитой, не имея на это вообще ни каких оснований.

Когда отведенные ему 20 минут подошли к концу, Георгий уже был в гараже и ставил дипломат и сумку в багажник мерседеса с тонированными стеклами, на котором в Кремль приехал министр Безопасности. Захлопнув багажник, он сел на заднее сидение рядом с министром, и автомобиль тронулся с места.

По дороге на Лубянку Георгий попросил министра Безопасности лично заехать к Цыгу и объяснить ему, что кризисный комиссар взял себе два выходных, переведя на это время, на него все экстренные звонки от глав иностранных государств.

– Сейчас ведь у нас именно Цыгу является фактическим главой государства, вот пусть он и отдувается, – пояснил свою мысль Георгий, после чего пошутил, – если вдруг начнут требовать именно кризисного комиссара, пусть отвечает, что тот ушел в Астрал, но обещал вернуться. О том, где я нахожусь на самом деле никто, включая Цыгу, знать не должен. Есть хорошая русская поговорка – то, что знают трое, знает и свинья.

– В оригинале было "грядущее", – шуткой на шутку ответил министр. – На самом деле, – посерьезнел он, – ответ как раз такой, как нужно. Пусть немножко посуетятся.

Тем временем машина въехала в подземный гараж здания министерства Безопасности. Георгий попрощался с министром и остался в машине ждать офицера, который вскоре должен был подъехать на своем транспортном средстве.

Через 40 минут рядом с мерседесом остановилась Ауди, номера которой четко и недвусмысленно свидетельствовали о том, в какой именно организации работает ее хозяин. Человек, поднявшийся с водительского сидения, был одет в серый в полоску костюм свободного покроя и щегольские туфли. Выглядел он лет на 35 – 40.

– Подполковник Иванов, – представился он, подойдя к Георгию.

– Кризисный комиссар Петров, – в тон ему ответил Георгий.

Оба рассмеялись и пожали друг другу руки.

– Поскольку Сидорова не будет, – поехали, – не смог удержаться от хохмы подполковник.

Георгий бросил свою сумку и "дипломат" на заднее сидение и уселся рядом с водителем. Он нацепил черные очки, натянул на голову бейсболку, и подтвердил, что уже действительно пора отправляться в дорогу.

Не смотря на позднее время Ленинградский проспект, а потом и шоссе оказались плотно забиты транспортом – народ ехал загород. Только через 2 часа они выехали на более свободную трассу и смогли разогнаться. На машине подполковника был установлен антирадар и вблизи постов автоинспекции он притормаживал до разрешенных 90 километров в час, а потом снова набирал скорость. Он не боялся. Номера и удостоверение надежно предохраняли его от любого штрафа за превышение скорости, но в данной ситуации, лучше было не привлекать излишнего внимания. За разговорами дорога пролетела быстро. В Ленинград они въехали около 5 часов утра. По пустому городу проскочили до центра всего за 20 минут. Там около дома Георгия, распрощались, договорившись встретиться на этом же месте в воскресенье в 11 часов ночи.

Поскольку никаких предварительных звонков Георгий не делал, для жены его приезд стал большим сюрпризом. Не меньшим сюрпризом оказалось для нее и то, что уже через полтора часа им нужно будет выезжать в садоводство.

Перед отъездом жена Георгия позвонила его маме по городскому телефону и предупредила, что через полчаса они заедут за ней, не уточняя, кто именно будет заезжать.

У Георгия был собственный, достаточно простой способ борьбы с пробками. В них следовало просто не попадать. Поэтому он выезжал из дома в 7 часов утра и старался до половины восьмого выехать запределы города. В этот раз нужно было заезжать за мамой, поэтому они выехали без четверти семь. При таком раскладе 80 с лишним километров до участка, включающие 5 километров грунтовки, можно было преодолеть всего за полтора часа, даже с учетом заезда на заправку. При этом вождение машины было не работой, как это воспринимается в условиях интенсивного движения, а одной из форм отдыха.

Георгий ездил на недорогом, но очень удобном для него автомобиле Hyundai-Akcent. Маленькой эта машина кажется только снаружи за счет низкого расположения сидений. А вместимость она имеет вполне приличную, да и клиренс позволял себя уверенно чувствовать даже на ухабистой грунтовой дороге. Разгоняется она не слишком быстро, но зато не до паспортного 181 километра в час, а более чем до 190. Правда при скорости свыше 160 сопротивление воздуха уже становится заметным – не хватает аэродинамики, но в Ленинградской области просто нет дорог, по которым можно было бы ездить с такой скоростью. Ну а расход бензина менее 8 литров на 100 километров Георгия вполне устраивал.

В этот раз, как почти всегда в это время, Приморское шоссе было почти свободным, и стрелка спидометра достаточно часто перескакивала на вторую половину шкалы.

В дороге Георгий кратко рассказал жене и матери о своей новой работе.

– Какие у тебя есть права? – спросила жена.

– Никаких, кроме права "вето", но этого вполне достаточно.

– А обязанности? – задала вопрос мать.

– Обязанность всего одна – помочь нормальным людям вытащить страну из кризиса, в который ее загнали рвачи и временщики. По сути, я не принимаю решений, а только направляю других, помогая им поступить именно так, как требуется в данный момент.

– А какой оклад тебе назначили? – снова задала вопрос жена.

– Никакого. В системе государственной службы нет такой должности – кризисный комиссар. Назначили меня сверху, – Георгий показал пальцем вверх, – они и заплатили аванс в полмиллиона рублей. На какой срок эта сумма рассчитана – я не спрашивал.

– Слушай, а какая у меня теперь будет пенсия? – спросила мама. По телевизору сказали, что увеличат кардинально, но никаких цифр не приводили.

– Давай прикинем, – ответил Георгий. – Минималка – 15 тысяч рублей. Ты ушла на пенсию с должности главного врача поликлиники – это примерно в 2 раза больше. Институт, ординатура и отпуска по уходу за детьми теперь будут входить в стаж. Сколько лет у тебя получается?

– 38 лет.

– За каждый год сверх 25 полагается еще по 3 процента. В общем, получается что-то около 42 тысяч рублей. К концу следующей недели узнаешь точно. Теперь пенсии будут переводить на счета в первые 3 банковских дня текущего месяца.

– Зачем мне столько? – всплеснула руками мама, – я привыкла обходиться значительно меньшими деньгами.

– Вспомни, когда ты последний раз была в театре, – ответил Георгий, – когда ездила в такси, а не на маршрутке? Когда покупала себе, хоть что ни будь из одежды? Половину мебели у тебя в квартире давно пора заменить, телевизор современный купить, ремонт сделать. Так что на самом деле это не очень большие деньги. Но скоро их покупательная способность увеличится – рубль с каждым днем растет. Привыкай жить по новому. В Европе и Штатах пенсионеры после выхода на пенсию начинают путешествовать по всему миру. У нас в недрах есть все. Так с какой стати наши пенсионеры должны жить хуже? Они что, меньше или хуже работали?

– Кстати, тебе уже звонили по поводу стажа? – спросил Георгий у матери.

– Да звонили. Очень милая девушка задала несколько вопросов, но она почему-то сказала, что никаких справок привозить не нужно.

– Правильно, – ответил Георгий. – Пенсионеры больше не будут собирать всевозможные справки. Их дело – сообщить информацию, а проверять и уточнять ее будут те, кто получает за это зарплату. Подумай, как тебе самой получить справку из вуза, который ты окончила в Киеве полвека назад? Во-первых, этого института уже нет. Во-вторых, Украина теперь другое государство. Номер диплома, название Вуза, а также годы поступления и окончания ты сообщила?

– Да, и что этого достаточно?

Конечно, достаточно. Сейчас век Интернета. Пусть государственные служащие пользуются его возможностями. Любой документ можно отсканировать и переслать по электронной почте. И вся переписка займет не долгие месяцы, а максимум полчаса.

За разговором они свернули с трассы, пропылили по грунтовке и въехали в садоводство.

– Да, – подумал Георгий, подпрыгивая на очередном ухабе, – в масштабах страны мы приличные дороги сделаем быстро, если стоить будут профессионалы, а деньги не будут расхищать – это достаточно просто, а вот в садоводствах они, по-видимому, такими и останутся. Надо менять психологию людей, их мироощущение. Без этого кардинальных изменений не будет. Все закончится как обычно.

После приезда на участок Георгий открыл парники и протопил собственноручно сложенную печь. Было достаточно тепло, но после долгого отсутствия в доме ощущалась сырость, да и ночи были еще холодные. Печь, занимавшую почти треть комнаты, он топил не по вечерам, как все соседи, а по утрам. Благодаря особой конструкции она держала тепло более суток.

Основные посадочные работы были закончены к концу второй декады мая и Георгий, выполнив небольшой объем работ по хозяйству, решил немножко поспать, так как в прошедшую ночь он вообще не ложился.

* * *

Удивительно, но спустя 3 часа он проснулся сам полностью отдохнувший и полный сил.

– Надо заняться делом, – подумал он и пошел к соседу, который недавно стал проректором Политехнического университета. Сосед был постарше Георгия на 5 или 6 лет. Сошлись они на том, что оба были заядлыми грибниками и, являясь своего рода профессионалами в этой области, часто встречались в лесу на одних и тех же местах. Если один успевал раньше, то другому там делать уже было нечего. Познакомившись ближе, они начали встречаться уже и по работе, в городе.

– Добрый день, Евгений Сергеевич, – поздоровался он с соседом, – как Ваше ничего?

– Помаленьку. Ты по делу или просто языком потрепать?

– Языком потрепать, но не просто, а по делу. Пошли ко мне. Есть серьезный разговор, а также имеется, что под него выпить и чем закусить.

Придя на участок Георгия, они, чтобы не мешать разговором женщинам, расположились в гостевом домике. Георгий разлил коньяк, и, отрезая толстый ломоть вареной колбасы, сказал, – ты такой еще не пробовал, она по 160 рублей за килограмм.

– Такую колбасу есть нельзя, – усомнился сосед, – в ней же вообще нет мяса. Вареную колбасу дешевле 200 рублей нельзя есть.

– Можно, если она продается в кремлевском буфете. Это сои в ней нет. А мясо тут самое натуральное и экологически чистое.

– Они там так и живут как при коммунизме? – спросил Евгений Сергеевич, разливая коньяк. – Я думал ты это поломаешь.

– Ломать ничего не надо. Там где есть хорошее, его надо оставлять. Просто нужно сделать так, чтобы и в других местах дешево продавались нормальная колбаса и экологически чистые продукты. А то получится как с внучкой декабриста в революцию, которая удивилась, что ее делают, чтобы не стало богатых. Дед, мол, хотел, чтобы не было бедных. Так что не ломать нам надо, а строить. Всю страну подтягивать к кремлевскому уровню.

– Ладно, давай к делу, – сказал Георгий, когда они выпили по первой. – В те времена, когда мы познакомились, у тебя под началом было две лаборатории: лазеров и вакуумного напыления. Ты еще занимаешься этими вещами?

– Естественно занимаюсь и очень плотно. Времени только на это теперь уделять приходится меньше.

– Тогда слушай. Сейчас у нас обстановка стабилизируется. Границы закрыты, и супостат не пролезет. Но через год ситуация изменится и мы должны быть готовы к встрече агрессоров. Причем, не касаясь ядерной кнопки. Короче, нужен гиперболоид.

– Они уже есть. Причем совершенно разных конструкций и принципов действия. От твердотельных излучателей с мощностью в луче 100 киловатт и непрерывной работой до 5 минут, до высокоэнергетических импульсных титан сапфировых лазеров, мощностью 300 терраватт,^[142] но импульсом всего в 30 фемтосекунд.^[143]

Георгий хорошо подготовился к беседе с Сергеем Николаевичем и знал про твердотельные излучатели, которые американцы уже начали устанавливать на армейскую технику. На данном этапе они годились только для уничтожения легких разведывательных беспилотников, но, со временем, могли превратиться в грозное оружие.

Титан сапфировый лазер, обладающий мощностью, которая в 100 раз превышает суммарную мощность всех электростанций мира, также был ему известен. Его мощность действительно была чудовищной – 20 миллиардов триллионов ватт на квадратный сантиметр, но диаметр луча составлял чуть больше микрона, а продолжительность импульса была настолько малой, что обычный человек даже не мог себе представить такой отрезок времени. Стать оружием этому Мичиганскому изделию было не суждено.

– Это я все знаю. И промышленный лазер видел на судостроительном заводе. Металл он режет как масло, но расстояние – всего несколько сантиметров. А мне нужны сотни и тысячи километров.

Таких пока нет. С расстоянием диаметр луча увеличивается и мощность, приходящаяся на квадратный сантиметр, падет.

– Вот по этому я и пришел к тебе. Надо сделать. Не самому конечно, а собрав команду на Ленинградских предприятиях.

– А почему ты не обратился в Москве в Физический институт Академии Наук? Они в этом вопросе головные.

– Потому и не обратился, что американцы уже испытывают мобильные установки, сбивают ими беспилотники, а у нас сплошное теоретизирование. Мне практики нужны. У тебя ведь есть знакомые в ЛИТМО и Технологическом университете, работающие в этой области.

– Конечно, есть. Без них нам не справиться. Мы же Вуз, а не КБ. А какие нужны параметры?

– Нужен компактный сверхжесткий импульсник.

– А конкретнее, это все очень широкие понятия?

– Компактный, – это значит массой до тонны, в идеале – несколько сотен килограммов. Под сверхжестким излучением я понимаю длину волны менее одной десятой ангстрема.^[144] Длина импульса должна быть не меньше, чем сотые доли секунды. Мы должны не слепить, а распылять на атомы.

– Ты представляешь себе, какая в этом случае должна быть энергия кванта? Такие имеются только в токамаках.

– Представляю. Более двух десятков МэВ. А токамаки имеют более мягкое излучение. Там всего несколько МэВ и длина волны, соответственно, больше одной десятой ангстрема.

– Ничего себе всего! И где мы возьмем такие кванты? Это же уже почти частицы.

– Не волнуйся, к тому времени, когда будет готова установка, источник гамма квантов с такими характеристиками вам предоставят. А где он возьмется вам знать пока не нужно.

– Я догадываюсь. Теоретически, в земных условиях, это возможно только в одном случае.

– Молодец. Держи свою догадку при себе. Вслух произносить не нужно.

– Давай выпьем, – предложил Евгений Сергеевич, – я должен переварить эту информацию.

Они выпили еще по одной, закусили. Подумав, Евгений Сергеевич изрек, – луч нужно сжимать, а таких рентгеновских зеркал пока нет. Сегодняшний минимум – это зеркало для излучений с длиной волны в 2 нанометра. Кстати, ты знаешь, что оно должно иметь форму параболы, а не гиперболы.

– Знаю. И Толстой это знал. Просто гиперболоид лучше звучит, вот он и назвал его так. А зеркало надо создавать. Материалы получишь любые, хоть платину.

– Материалы нужны действительно платиновой группы, но стоят они значительно больше, чем она сама.

– Я же сказал, получишь любые материалы. Финансовая часть пусть тебя не беспокоит. Твое дело – специалисты, конструкция и режим секретности. Сроки у нас очень сжатые, поэтому начинать надо прямо с понедельника. Вечером дашь мне расчетный счет Вашего университета и скажешь, какая сумма нужна на первоочередные расходы. К обеду понедельника она будет на счету.

– Спасибо за угощение, пойду думать и прикидывать. Озадачил ты меня выше крыши.

* * *

Вечер был теплый. После ужина мать Георгия прилегла отдохнуть, а он с женой вышли во двор, и присели на скамью. Участок с южной стороны граничил с лесом. Лес был смешанный. Непосредственно у границы участка располагался ряд уже распустившихся берез, ветви которых свисали далеко вниз как у плакучей ивы. Дальше покачивались от легкого ветерка стройные, тонкие как тростинка сосны, с кронами, начинающимися на высоте под двадцать метров. Между ними гордо стояла пирамидальная красавица ель.

– Я вчера смотрела передачу студии Прямого эфира, – сказала Георгию жена, – посвященную элите. Что, мол, это такое? Так вот, весь разговор сидящих в студии крутился вокруг обсуждения двух мнений: надо ли считать элитой самых богатых, или это те, кто управляет государством. Пушкина и Суворова они к элите причислять не стали.

– А я бы их причислил к элите в первую очередь, – не согласился Георгий, – а вот те, кого ты перечислила вначале, никогда элитой не были и навряд ли будут. Элита – это лучшие, отборные. Некоторые считают элитой лучших и наиболее здоровых производителей. Согласен, но только касательно сельского хозяйства и животноводства.

– Другие считают элитой сынков теперешних нуворишей, получающих образование в Англии. Это вообще не элита, а скорее отходы. Большая часть из них является моральными уродами, у которых вообще нет ничего святого кроме денег. Они ничего не умеют, кроме вождения крутых тачек, да и не стараются ничему научиться. Нельзя стать элитой по праву рождения, это надо заслужить самому, делами и поступками.

– Имеется еще такое мнение, что элита, это модные художники, актеры, светские львицы и т.п. Это не элита, а богема. Они живут для себя и своего узкого круга и ничего кроме этого не ценят, да, по сути, и не знают.

– Я бы назвал элитой настоящих композиторов, а не тех, кто сами себя таковыми считают, писателей, которые становятся классиками еще при жизни, кинорежиссеров, фильмы которых можно смотреть десятки раз, даже когда помнишь уже наизусть.

– Среди рабочих – элита, это те, кто имеют шестой разряд. Их очень мало, но это настоящие мастера, которые созидание превращают в искусство.

– В армии элита, это не только спецназ, но и выпускники академии Генерального Штаба, командиры стратегических атомоходов, снайперы, да и многие другие.

– В науке, к элите можно в первую очередь отнести таких ученых-самородков как Ломоносов и Менделеев, но ей никогда не станут такие как Сахаров.

– В медицине это не только Пирогов и Федоров, но и те рядовые врачи, которые спасают человеческие жизни, работая за гроши на износ и свято чтящие при этом клятву Гиппократа.

– Этот список можно продолжать долго. В нашей стране очень много людей, которых можно отнести к элите. К сожалению, в последние годы все было поставлено с ног на голову. Как говорится, наказывали невиновных и награждали непричастных. Мы это пытаемся сейчас изменить, но сталкиваемся с очень большим сопротивлением. Действует так называемая инерция системы. В стране сейчас почти полтора миллиона чиновников, миллионы лавочников и, так называемого, офисного планктона. Никому из них перемены не нужны. Но и оставлять все так нельзя. В Германии именно лавочники привели к власти Гитлера.

Тем временем подошел Евгений Сергеевич. Мужчины, извинившись, уединились в гостевом домике и продолжили разговор. Евгений Сергеевич назвал сумму, необходимую на первоочередные расходы и передал реквизиты.

– Это вместе с зарплатой? – уточнил Георгий.

– Нет, только материалы и оборудование.

– Тогда, с учетом зарплаты и налогов, увеличиваем сумму в 2 раза. Финансировать вашу команду будет министерство Науки. А для обеспечения режима секретности и охраны к вам послезавтра во второй половине дня подъедет ваш будущий куратор из министерства Безопасности. Вначале поработаете как Временный творческий коллектив, а как только будете готовы выходить на изготовление прототипа – организуем Конструкторское бюро. Дело в том, что аппарат, нужно будет дорабатывать вместе с источником гамма-излучения и носителем, на котором он будет установлен. По отдельности их не испытаешь.

– Я это понимаю. А носитель – спутник?

– Этого я не говорил, – ответил Георгий. – И тебе пока не советую. Я еще даже не разговаривал ни с кем из тех, кто связан с космосом. Вдруг у тебя зеркало не получится, или аппарат окажется слишком тяжелым.

– Зеркало получится. И масса слишком большой не будет. Это достаточно ажурные конструкции. А в Сарове ты уже был?

– Был. И в Звездный городок собираюсь в ближайшее время поехать.

– Тогда мои предположения имеют под собой почву. Ведь если бы ты приехал из Сарова ни с чем, у нас этого разговора просто не было.

– Евгений Сергеевич, ты во всем прав, но говорить об этом пока рано. Вот дашь подписку, разработаете конструкцию, сделаете зеркало, тогда можно будет собраться всем заинтересованным сторонам вместе, и расставить точки над i.

На этом они закончили разговор, и Евгений Сергеевич ушел к себе. Ночь и следующий день прошли спокойно, и в 11 часов ночи Георгий уже опять сидел в знакомой машине, направляющейся по полупустому городу в сторону Московского проспекта. В Москву они въехали ранним утром.

Семнадцатая глава Эх, дороги …

В понедельник министр Безопасности приехал на Лубянку ровно к 8 утра. Он поздоровался с Георгием и попросил его подождать в машине около 30 минут, – ему требовалось безотлагательно отдать несколько распоряжений и поставить ряд задач подчиненным. То, что понедельник – день тяжелый практически во всех случаях, Георгий знал по собственному опыту, и к задержке отнесся философски. Единственное, о чем он попросил министра, так это о том, чтобы он, когда освободится, позвонил Цыгу, Дорожкину и Олферову и пригласил их от его имени в Кремль к 10 часам утра. Министр обещал оперативно связаться со всеми тремя и ушел.

Вернулся он примерно через 40 минут, сообщил Георгию, что решил первоочередные вопросы и всем дозвонился. Пока машина ехала в Кремль, Георгий попросил министра Безопасности вечером заехать к нему вместе с министром Обороны. Завезя Георгия в Кремль, министр Безопасности попрощался с ним и поехал обратно на Лубянку.

Поскольку до приезда министров оставался еще почти час, Георгий решил попить кофе и ознакомиться с дайджестом новостей, подготовленным его секретарем.

Новости, связанные с террористическим актом, организованным американским военным атташе, уже отошли на второй план. Сарай был вызван в конгресс для объяснений, директор ЦРУ ушел в отставку. Смена руководства Моссад в прессе, также уже почти не обсуждалась, так как никакой конкретной информации, комментирующей этот факт, пока не просочилось. Основное внимание было уделено энергетическому кризису в Литве и ультиматуму, предъявленному ей правительством СРГ. Звучало очень много воплей о недопустимости вмешательства СРГ во внутренние дела европейского государства, праве литовской нации на самоопределение и самовыражение. Между тем, ни один из официальных источников не поставил под сомнение законность и целесообразность предъявленных в ультиматуме требований. По поводу необходимости скорейшего запрета фашистских организаций и их символики, вообще наблюдалось полное согласие мировой общественности. Здесь СРГ горячо поддержали такие государства как Германия, Франция, Польша, Израиль.

В самой Литве назревал политический кризис. Русскоязычное население, уменьшившееся вследствие государственной политики в два раза и ныне составляющее всего 9 процентов от всех жителей Литвы, вышло на митинги и демонстрации. В Вильнюсе, столице Литвы русскоязычных было значительно больше, чем в целом по стране – примерно 20 процентов, и большая часть из них вышла на улицы. С прилавков магазинов были сметены фонарики и батарейки. Цены на автономные генераторы взлетели до небес. Почти весь транспорт был парализован. Перед заправками скопились длинные очереди автомобилей, но бензин отпускался не регулярно и лимитировано, по 10 литров на одну машину.

– Это еще были выходные дни, – подумал Георгий, – сегодня встанет промышленность и на улицах к русскоязычному населению прибавится все остальное.

* * *

Подъехал Цыгу, а вслед за ним Дорожкин с Олферовым. Когда все поздоровались и расселись, Георгий начал импровизированное совещание.

– Я попросил вас приехать для того, чтобы обсудить дорожное строительство и несколько вопросов, касающихся обороны нашей страны, но вначале давайте решим, что будем делать с Литвой.

– Их президент звонил уже несколько раз, – ответил Цыгу. – Вначале были угрозы и обвинения, потом мольбы о помощи. Просил соединить с Вами, но я сказал, как Вы и рекомендовали, что кризисный комиссар находится в астрале и будет доступен только в понедельник. Никаких конкретных действий они пока не осуществили.

– Давайте мы будем действовать поэтапно, – предложил Дорожкин. – Извиняются, – даем электричество, принимают закон – включаем газ.

– Согласен, – ответил Георгий, – но в обратном порядке. В ответ на официальные извинения мы включим газ. Электричество является более серьезным средством давления, и его отсутствие значительно быстрее приведет к принятию законов.

– Логично, – согласился Цыгу. – Так мы и поступим. Но меня их президент уже достал. Поговорите с ним Вы.

– Хорошо, – ответил Георгий, – когда он позвонит в очередной раз, я возьму трубку. Сколько у них сейчас по их времени? Начало девятого? Значит, скоро позвонит, и мы прервемся. А сейчас давайте все-таки перейдем к дорогам. Когда в стране имеются деньги и безработица одновременно, лучше всего заняться всерьез именно дорожным строительством. Особенно это касается нас, так как более плохие дороги есть, наверное, только в некоторых африканских странах.

– Может быть, создадим под это дело специальное министерство? – внес предложение Дорожкин.

– Нет, министерство это слишком инертный и неповоротливый механизм, – не согласился с ним Георгий. – Зачем плодить лишних чиновников? Нам их наоборот сокращать нужно. Пусть будет акционерное общество со 100 процентами государственных акций. А вот его руководитель должен хотя бы первый год быть в ранге министра. Масштабы работы и объемы инвестиций в этом году будут не просто очень большими, а поистине огромными, с которыми строительная отрасль раньше никогда не сталкивалась. Я считаю, что основную часть работ надо провести до середины осени. Строить надо так, чтобы потом долго не ремонтировать. А если асфальт будут укладывать под дождем или, паче чаяния в метель, это будет уже не современное дорожное покрытие, а то, к чему мы последнее время привыкли. Говоря по-русски – убожество. Сейчас имеется масса современных технологий дорожного строительства, которые в нашей стране практически не применяются. А коррупция в этой сфере достигла такой степени, что наиболее дрянные покрытия, обходятся стране значительно дороже, чем качественные в Европе и Штатах. Поэтому структура должна быть новой и прозрачной. Как мы ее назовем?

– Может быть Автодор? – предложил Цыгу.

– Сокращенно получится АД, – не годится.

– Государственные автодороги?

– Еще хуже, ГАД. У нас сначала придумывают заковыристое название, а потом удивляются, что получается непроизносимая или абсолютно дурацкая аббревиатура. Давайте сразу придумывать с учетом этого.

– А если Российское автодорожное объединение? – предложил Олферов, – сокращено получается РАДО.

– Вот это совсем другое дело, – согласился Георгий, – и смысл передан наиболее полно, и ассоциации вызывает хорошие: радость, радеть. Давайте так и оставим.

– А кого назначим руководителем? – спросил Цыгу. – Здесь нужен одновременно волевой и не запятнанный коррупцией человек, имеющий немалый опыт в этой области. Из тех, кто занимается строительством дорог сейчас, я никого рекомендовать не хочу. Они уже наглядно показали свой уровень компетентности.

– Кандидатура есть, – сказал Георгий. – Имеется действующий генерал, который сейчас руководит полугосударственной полу общественной организацией. Я с ним сталкивался, когда он был военным строителем и руководил генподрядным УНР^[145] на севере в Западной Лице. В дальнейшем он очень хорошо себя зарекомендовал, когда возглавил УИР^[146] в Архангельске. Опыта ему не занимать, в коррупции никогда замешан не был, а о его волевых качествах на севере слагали легенды. Сейчас его используют явно не по назначению.

Георгий назвал фамилию генерала, но ни один из присутствующих о нем раньше не слышал.

– Ваша рекомендация дорогого стоит, – сказал Цыгу после минутного размышления. – Давайте пока остановимся на нем. Завтра вызовем, поговорим с ним. Обрисуем перспективы. Если согласится, – будем назначать. Теперь давайте перейдем к структуре этого АО.

– Надо подчинить ему несколько исследовательских и проектных институтов, – предложил Георгий, – и создать ряд строительных управлений. Часть из них – направленные на строительство и реконструкцию стратегических автомагистралей должны иметь центральное подчинение, а остальные, занимающиеся региональной дорожной сетью, можно разместить непосредственно в регионах. На местах лучше знают, какие дороги им необходимы в первую очередь. Но на откуп губернаторам их отдавать нельзя. Разные у нас пока есть губернаторы. Пусть будет двойное подчинение.

– Теперь я хотел бы сказать несколько слов о самих дорогах. То, что имеется у нас сейчас, в лучшем случае, можно назвать направлениями. Все остальные слова и определения являются нецензурными. Так уже давно никто кроме нас не строит. В Штатах большинство стратегических дорог имеют бетонное покрытие. Цементный бетон значительно прочнее и долговечнее асфальтобетона, но имеет один серьезный недостаток и несколько менее существенных. Из него нельзя сделать длинное сплошное покрытие. Он очень плохо тянется, и температурные деформации будут приводить к возникновению трещин. Для предотвращения этого примерно через каждые 6 метров в бетонном покрытии нарезают температурные швы. Для танков это не принципиально, но колесный транспорт на этих швах будет трясти, и организовать нормальное скоростное движение не получится. А вот если поверх бетонной дороги нанести асфальтовое покрытие небольшой толщины, получится высококачественная и долговечная магистраль. В Белоруссии так уже делают.

– Теперь, что касается ширины дороги. Большинство наших шоссе являются двух полосными. По одной полосе движения в каждом направлении. Это приводит к повсеместному образованию пробок и чудовищно увеличивает аварийность движения. Предлагаю для простых шоссе принять минимум две полосы в каждую сторону, а для магистралей – минимум три.

– Магистральные дороги сейчас соединяют города. Это правильно. Но они не должны проходить непосредственно через города. Это страшно тормозит движение. Пусть к городам от магистралей идут просторные комфортабельные съезды, но сами магистральные шоссе должны быть удалены от городской черты. И пора покончить с их изгибами. Повороты должны быть плавными, подъемы и спуски – пологими. Современные автомашины могут ездить со скоростью 200 и более километров в час, а у нас даже на автомагистралях скорость ограничена 110. Я понимаю, что по таким дорогам, какие у нас сейчас быстрее ездить просто нельзя – опасно. Так давайте строить дороги, на которых быстрая езда будет нормой, а не нарушением. При достаточном числе полос и высоком качестве покрытия на такой дороге спокойно уживутся и колесный трактор и спортивная иномарка. Перекрестков на таких дорогах вообще не должно быть. Все пересечения нужно делать в разных уровнях, а переходы – подземными. Сейчас накоплен уже достаточно большой опыт строительства виадуков и путепроводов. Давайте его использовать.

В этот момент с Георгием связался его дежурный секретарь и сообщил, что звонит президент Литвы.

– Давайте прервемся ненадолго, сказал Георгий министрам, – а потом начнем прямо с этого места. Я еще не все успел сказать, что хотел.

* * *

Георгий снял телефонную трубку, поздоровался и представился. Президент Литвы, у которого было двое суток для обдумывания и переоценки своей позиции, не стал сходу грубить и качать права, а вежливо сообщил, что приносит свои официальные извинения и просит восстановить снабжение Литвы энергоресурсами.

– Ваши извинения я лично принимаю, – сказал Георгий, но государство может реагировать только на официальные документы. Передайте их по официальным каналам и опубликуйте в печати. Как только это будет сделано, мы включим газ.

– А все остальное? – спросил обескураженный президент.

– Остальное будет сделано после выполнения двух оставшихся требований, о которых Вам известно из нашей ноты.

– Но ведь такие вопросы нельзя решить быстро. Это требует рассмотрения, всевозможных согласований.

– А мы никуда и не торопимся, – ответил Георгий, – решайте, согласовывайте все вопросы столько, сколько Вам требуется. А вот когда опубликуете свои указы – обращайтесь, мы сразу все подключим и дипломатические отношения восстановим.

– Я Вам обещаю, что это будет сделано в самое ближайшее время.

– У нас говорят, что обещаниями сыт, не будешь. А еще имеется очень хорошая поговорка, впервые прозвучавшая из уст Остапа Бендера: утром стулья – вечером деньги. Наоборот можно, но стулья вперед.

– Но Вы же понимаете, что у нас вот-вот может произойти революция.

– Понимаю. Поэтому если Вы не поторопитесь с изданием соответствующих указов, то мне придется обсуждать этот вопрос с Вашим преемником. Быстрое решение вопроса в Ваших интересах. До свидания, звоните.

Георгий положил трубку на рычаг.

– Пускай работают, а не воздух сотрясают, – обратился он к присутствующим. – А мы продолжим наше обсуждение.

* * *

Георгий высказал еще несколько своих соображений по поводу того, какими именно должны стать автомобильные дороги СРГ и перешел к кадровой и технической политике.

– Во главе каждого дорожно-строительного управления должен стоять человек, имеющий высшее строительное образование. Это же касается главного инженера и главного механика. В последние годы на улице оказалось огромное количество военных строителей. Это огромный кадровый резерв для назначений на такие должности. Но выбирать надо не просто достойных, а обязательно имеющих производственный опыт. Не так важно то, что этот человек строил раньше именно дороги, таких дорог какие нам нужны, раньше в нашей стране вообще почти не строили, но важно, чтобы он не только представлял себе, как работает конструкция, но и разбирался в технологиях работ и современных материалах.

– Кроме этого, предлагаю в состав каждого управления включить должность научного консультанта и набирать туда, как минимум, кандидатов технических наук. Сейчас появились такие технологии, для использования которых простого высшего образования уже недостаточно. Да и материалы следует применять далеко не любые. Нужен кто-то, кто даст необходимые пояснения в момент принятия решения, оперативно разберется в нестандартной ситуации. В противном случае огромные деньги могут быть потрачены напрасно, и сроки необратимо сорваны. Это уже относится к Вам Георгий Иванович, – обратился Георгий к Олферову, – помогите с укомплектованием этих должностей научными работниками.

– В каждом управлении должен быть собственный парк разно функциональной строительной техники и ремонтная база. Техника нужна современная, высокопроизводительная. Если самосвалами можно обойтись нашими, то бульдозеры и экскаваторы придется закупать за рубежом, лучше всего в Японии и Германии. Никакой аренды. Техника должна быть в собственности организации, тогда и отношение к ней будет соответствующее. Сейчас имеются достаточно сложные и дорогие бетоноукладочные комплексы. Их также придется закупать. Но, не абы какие, а именно те, которые нужны в конкретных условиях. В любом случае при закупке техники окончательное решение должны принимать руководители управлений, а не чиновники.

– Материалы – это вообще отдельная песня. Сейчас ГОСТ на асфальтобетонные смеси предусматривает 2 вида смесей, 5 их типов и 3 категории по качеству материалов. Выбирают, естественно, подешевле и на выходе мы имеем то, что имеем. У нас до сих пор многие заводы делают асфальтобетон на известняковом щебне, а в Европе уже даже гранитный не используют. Берут то, что попрочнее, например, габбро-диабаз или кварцит. Нужно перенимать их опыт и не экономить на материалах. В противном случае потери будут в разы больше.

– Георгий Николаевич, – вмешался в беседу Цыгу. – Мы прониклись и поддерживаем Ваши предложения. Давайте сейчас обойдемся без технических деталей, а к концу недели я соберу на совещание всех заинтересованных контрагентов вместе с руководством формируемого АО, и Вы повторите свои предложения на более детальном уровне.

– Хорошо, – согласился Георгий. – Я понимаю, что сейчас у всех вас полный цейтнот. Перейдем к другим вопросам, ради которых я вас собрал. А на совещание не забудьте пригласить министров Финансов и Труда. И людей надо подбирать, начиная прямо с сегодняшнего дня. Сезон уже начался.

– Имеется еще один вопрос, решение которого не терпит отлагательства, – продолжил Георгий. – Наши границы закрыты только на один год. Дальше нужно будет справляться с этим самим. Основываясь на современном уровне техники, мы полноценную систему противоракетной обороны не создадим. Нужно что-то принципиально новое. В идеале – спутниковая группировка, поражающая ракеты противника с помощью лазеров еще до входа в наше воздушное пространство. Для этого нужны 3 компонента: источник энергии, оружие и носитель. С источником энергии мы разобрались. Он будет. Работы над лазером с термоядерной накачкой уже начались. Вот реквизиты Политехнического университета и смета на первоочередные расходы, – сказал Георгий, передавая бумаги Олферову. – Финансировать проект будем через Ваше министерство. Сейчас группой Ленинградских разработчиков руководит, – Георгий назвал фамилию Евгения Сергеевича. – Как только они получат вещественное решение проблемы и соберут прототип устройства, – организуем закрытое КБ. Испытать прототип можно будет только совместно с источником. На этой неделе я собираюсь посетить Звездный городок и решить вопрос с носителем. Но одиночный носитель проблемы не решит. Защищать будем не только Москву, как это было раньше, а всю территорию страны. Значит, нужна серия не менее чем из десятка спутников. Сегодня вечером я встречаюсь по этому вопросу с силовыми министрами. Вас Георгий Иванович я тоже попрошу к 18 часам подъехать еще раз. Будете нас консультировать, а заодно и сами более ясно представите себе все нюансы.

– Вы считаете, что с помощью лазера выведенного на орбиту можно существенно повредить ракету? – заинтересованно спросил Дорожкин.

– Нет, – ответил Георгий, – не повредить. Распылить на элементарные частицы. Подобных лазеров пока еще нет в природе. Но мы обязаны его создать и достаточно быстро. Иначе нас просто сомнут. Это будет труднее и дольше чем Югославию, но результат будет тот же самый. Даже стратегическое термоядерное оружие не потребуется. Обойдутся крылатыми ракетами с тактическими ядерными боеголовками. Одиночный томагавк мы можем сбить гарантировано. Но если их будут тысячи, то не выдержит ни одна система ПРО. Так что считайте этот вопрос не менее приоритетным, чем дорожное строительство. Без современных дорог нас уничтожат экономически, а без развернутой в космосе системы ПРО – физически.

Под конец совещания они приняли решения по ряду менее важных, но также, не терпящих отлагательства вопросов, и министры разъехались. Георгий пообедал и уединился в своем кабинете. Ему надо было всесторонне обдумать предстоящий разговор с силовыми министрами.

Восемнадцатая глава Наша армия самая …

Силовые министры приехали вместе, а Олферов перезвонил и, извинившись, предупредил, что сможет вырваться не раньше семи часов вечера.

– Министр науки будет позже, – сказал Георгий силовикам, когда они поздоровались и расселись по креслам, – давайте пока обсудим текущую обстановку в наших Вооруженных Силах, а к вопросу о перспективах будем переходить когда он подъедет.

– Расскажите, – обратился Георгий к Колдунову, – что сейчас представляют собой наша Армия и Флот?

– Я служу в армии уже давно, – начал свое повествование Колдунов, – прошел все ступени, окончил училище и две академии. Я всегда считал, что достаточно точно представляю себе обстановку, которая в ней имеется и ситуацию, в которой она находится. Оказалось, что в последнее время я смотрел вокруг через розовые очки. Придя на пост министра Обороны и разобравшись в сложившемся за последние годы бардаке, это самое мягкое слово, которое я смог подобрать я, неожиданно для себя выяснил, что последние годы руководил двумя единственными боеспособными соединениями,^[147] которые остались на всю армию. Есть еще несколько боеспособных бригад,^[148] но бригаду в дивизию быстро не развернешь. Особенно, когда нечем и некем ее наполнять. Это, наоборот, у них получилось легко. Ломать – не строить.

Раньше у нас были кадрированные дивизии. По личному составу они были сжаты до численности полка, но имели технику и вооружение на полный штат. При необходимости организовывался призыв запасников, и дивизия быстро становилась полноценной, способной решать все предусмотренные для нее задачи. Сейчас это невозможно. Техника безнадежно испорчена. Ту, что осталась, в последнее время только красили иногда. Даже двигатели не прокручивали. На всю армию имеется только несколько десятков боеспособных танков. Более того. Нет даже стрелкового вооружения. Часть списана и похищена, часть продана, а того, что осталось, не хватит даже на несколько полноценных дивизий. Артиллерийские склады пусты. Снаряды продавали, а образовавшуюся недостачу скрывали, поджигая то, что еще оставалось в целости и сохранности. Военная прокуратура сейчас взяла к ногтю этих барыг, которые по чьему-то недосмотру носили погоны, но потерянного не вернешь.

– В авиации, – продолжил Колдунов, – ситуация еще хуже. Боеспособных самолетов осталось несколько десятков, но даже на них не хватает обученных пилотов. Самолеты стояли в ангарах. Налет большинства летчиков меньше, чем сейчас требуется при обучении в автошколах. Запасных частей нет. Их просто не выпускают. Боевые вертолеты считают уже не на десятки, а на штуки. По сути, у нас нет авиации.

– На флоте чуть лучше. Еще осталось несколько подводных лодок, которые могут самостоятельно отойти от причала. За последние 20 лет на воду спустили аж 3 новые. Две из них уже в строю. Надводные корабли безнадежно устарели. Самый крупный корабль, который в последние годы был передан флоту – это корвет. По водоизмещению он чуть больше сторожевика. По сути, это просто крупный ракетный катер. Я не буду сравнивать с американцами. Турция и та имеет на Черном море флот, который в 20 раз превышает то, что осталось от нашего Черноморского.

Более половины офицеров еще 8 дней назад из-за бездарности и головотяпства чиновников от армии находилось за штатом. Они это называли – в распоряжении. Человек не уволен, но денег ему почти не платят. А на работу он официально устроиться не может. Сейчас мы большую часть из них уже вернули в штат. Успели. Еще бы чуть-чуть и возвращать уже было бы некого. Если человеку плюнули в душу и, потом, он сам куда-то устроился, то назад он уже просто так не вернется. С солдатами и матросами еще хуже. Чему можно научить человека за один год? Особенно если учить некому.

– Достаточно, – сказал Георгий. – То, что было очень плохо – мы знаем. Что Вы успели сделать за прошедшую неделю?

– Я уже говорил, что вернули в штат всех офицеров, которые выразили свое согласие. Таких большинство. Бросили клич офицерам, которые уволены в запас. Возвращаются. Провели инвентаризацию техники и вооружений. Подали заявки на доукомплектацию.

– С Дорожкиным работаете в контакте? – спросил Георгий.

– Да, с этим проблем нет. Заявки оперативно передаются на производство, заводы расконсервируются. Мы уже определились с денежным довольствием военнослужащих и согласовали цифры с министерством Финансов. Оклад взводного теперь будет 20 тысяч рублей. Ротного – 25. За звание лейтенант будет получать 10 тысяч рублей, старший лейтенант – 12,5, капитан – 15. Плюс выслуга. Премии будут и годовые и квартальные, но лишать их сможет только непосредственный начальник. И приказать ему нельзя. Предусмотрен соответствующий механизм.

– Это хорошо, а что с призывом?

– Сроки вернули прежние. Два года в армии и три на флоте. Но появилась мотивация – предусмотрели реальные, а не постулируемые льготы для поступления в Вузы, включая и подготовку к вступительным экзаменам, и бронь на бюджетные места. Кроме этого в средствах массовой информации неоднократно озвучено, что на государственную службу теперь будут принимать только отслуживших в армии. Денежное содержание рядового – 10 тысяч рублей, сержанта – 15 тысяч. Нормы питания и сроки носки обмундирования пересмотрели. Даже первогодки будут теперь сытыми и опрятными. Плюс обязательная для всех спортивная подготовка. К концу первого года службы каждый должен получить один первый или не менее двух вторых спортивных разрядов. К концу второго – выполнить норматив кандидата в мастера спорта или получить 2 первых разряда в разных видах спорта.

– Ну и как, есть желающие?

– Представьте себе, хватает. И не только из глубинки и из села. Есть и москвичи и ленинградцы. Настоящими мужчинами хотят стать многие.

– То есть, с набором проблем нет?

– Сейчас трудно сказать наверняка, прошла только неделя, но, похоже, что скоро придется объявлять конкурс и вводить более жесткий отсев на медкомиссии.

– Ну, хоть чем-то порадовали. Техника и вооружения у Вас будут. Не сразу, но будут. Нужно развернуть производство. Танки, правда, на первом этапе получите старые, Т-90. Мы их немножко модернизируем, электроники добавим, но ручной режим обязательно сохраним в качестве дублирующейсистемы. Электронику противник может вывести из строя, но механика и оптика останутся, а они там очень даже неплохие. Со стрелковым оружием проблем нет. С вертолетами тоже. Черная акула Вас устраивает?

– Да, но не две штуки на всю армию.

– Я знаю, что они должны работать группой. Так что получать будете не штуками, а эскадрильями. С подводными лодками сложнее. Их на коленке не соберешь. Тут все упирается в верфи, которых осталось очень мало. Но выход есть. Дорожкин уже дал команду и выделил финансирование на достраивание трех подземных объектов, два из которых имеются на севере и один на Тихом океане. Их можно превратить в доводочные мастерские буквально за несколько месяцев. Строительство, при готовности объектов свыше 90 процентов, было остановлено более 20 лет назад. Это еще Горбачев постарался. В общем, по 2 – 3 лодки каждой серии до конца года построим, а весной введем в строй.

– С надводными кораблями сложнее. Заложить мы, конечно, успеем и очень серьезные корабли, но достроить их за один год не сможем. Но на десяток фрегатов УРО^[149] можете рассчитывать. Это конечно даже не эсминец, но шороху может навести порядочного. Кстати, Вы определились с командующим ВМФ?

– Пока нет. Те, что сейчас командуют флотами, в лучшем случае потянут руководство полноцелой флотилией. Да, по сути, наши теперешние флота сейчас и не превышают нормальных флотилий.

– Есть хорошая кандидатура, – внес предложение Георгий. – Адмирал Шкиперец. В былые времена он командовал Северным флотом, когда этот флот еще был действительно грозным и опасным для всех без исключения противников. Сейчас он давно в запасе, а может быть уже и в отставке, но еще не стар, и главкомат вполне потянет. Я не знаком с ним лично, но видел в живую, а не по телевизору, и он мне очень понравился. Серьезный мужик. И весьма немаленький.

– Я слышал о нем, – ответил Колдунов. – И слышал только хорошее. Свяжусь прямо сегодня и сделаю предложение. Это как раз такая кандидатура, как нам нужна. Он масштабы представляет. Теперешним это не дано.

– А что с приемом во Ввузы?

– В этом году будет в среднем по 500 человек. Вашему можем дать тысячу.

– Тысячу мы сейчас не потянем. Из преподавателей и профессуры остались одни старики. Молодежь и среднее поколение наши модернизаторы выкосили почти всех. Так что давайте пока 500, а через пару лет, когда восстановим кадры и ТСО,^[150] примем тысячу, как в былые времена. Адъюнктуру^[151] восстановите?

– И адъюнктуру, и докторантуру восстановим в полном объеме. Армии сейчас очень нужны умные, думающие люди с широким кругозором. С ними сложнее, чем с дуболомами и подхалимами, но пользы они приносят намного больше.

– Ну ладно, охарактеризуйте, пожалуйста, на что способна наша армия сейчас, и что Вы рассчитываете получить через год?

– Сейчас, поднатужившись, мы способны одержать верх в одном локальном военном конфликте. В двух одновременно – уже нет. Про войну, даже скоротечную, вообще говорить не приходится. Воевать некому и нечем. Да и не умеет почти никто. Вся надежда на ядерное оружие, но применять его очень не хотелось бы.

– И не будем. Что с перспективой?

– За год мы планируем довести численность армии до полутора миллионов человек. Основу составят мотострелковые, танковые и воздушно-десантные дивизии. Половина из них будет с полным штатом, а половина кадрированными. В артиллерии, ПВО и тыловом обеспечении останутся бригады, но их количество мы увеличим. На каждом флоте будет несколько бригад морской пехоты. В авиации, ввиду нехватки самолетов, пока сформируем полки, состоящие из отдельных эскадрилий. Это будет самым сложным, но, если Дорожкин даст самолеты, – справимся. Слабым звеном остаются ПРО и ПВО. Даже с учетом ускоренного строительства установок, всю границу мы прикрыть не сможем.

– Вот по этому поводу, в основном, я Вас и пригласил. Ядерное оружие мы использовать не собираемся, а о наших противниках я бы этого не стал утверждать категорически. Они могут, и, скорее всего, будут. Мы ведь не Югославия и не Ирак. Поэтому ни одна ракета не должна даже подлететь к нашей границе. Я уже не говорю о том, чтобы пересечь ее. Наземными средствами мы этого обеспечить не сможем. На авиацию, также, надежды нет. Будем создавать космические войска. Давайте сейчас попьем кофе, а когда подойдет Олферов, продолжим наш разговор.

* * *

Министр Науки вошел в кабинет буквально через 5 минут. Ему тоже предложили кофе, и разговор продолжился. Георгий кратко ввел силовых министров в курс информации, с которой Олферов был уже ознакомлен.

– Таким образом, – подвел он итог, – через год над нашими границами на высоких геосинхронных орбитах^[152] должна повиснуть группировка боевых спутников, вооруженных термоядерными лазерами. Сколько их нужно и как именно будет осуществляться управление ими, мы с вами должны сейчас решить. Данная информация имеет такой гриф секретности, что в полном объеме, кроме нас четверых ее никто знать не должен.

– Какова дальность гарантированного поражения быстро летящей цели? – спросил Колдунов.

– При такой мощности луча, которую мы собираемся получить, она ограничена только прямой видимостью, – ответил Георгий. – За горизонт мы стрелять не сможем. Высоту орбиты я пока точно, указать не могу, но предполагаю, что это будет примерно 36 тысяч километров. Это дает обзор почти трети поверхности Земного шара. Через пару дней я смогу ответить на этот вопрос более точно.

– В этом случае наиболее эффективным будет разместить спутники по периметру наших границ, – высказал свое мнение Колдунов, – тогда их потребуется всего 5 – 6 штук. А какова будет скорострельность?

– Импульсы будут очень короткие, – включился в разговор Олферов, – нагрев не слишком большой, а охлаждение интенсивное, в тени там всего несколько градусов Кельвина. Таким образом, скорострельность будет определяться только временем наведения на новую цель. А прицельный механизм, работающий в автоматическом режиме, будет достаточно быстрым. Скорее всего, это будут секунды, а возможно, даже их десятые доли.

– К сожалению, подвесить спутники над нашими границами невозможно, – уточнил Георгий. – Это противоречит законам небесной механики. Подвесить спутник в фиксированной точке можно только над экватором. В этом случае он будет двигаться со скоростью примерно три километра в секунду в том же направлении, в котором вращается Земля и наблюдателю, который находится на экваторе, будет казаться неподвижно висящим в зените. Такую орбиту называют геостационарной,^[153] там уже полно спутников неподвижно висящих над определенными точками земной поверхности, но нас она не устраивает. Если бы нашим противником был Китай, то нам хватило бы всего двух спутников, подвешенных над Индийским океаном. Но с Китаем мы воевать не собираемся, а все остальные границы находятся севернее. Большая часть наших потенциально опасных границ вообще находится за Полярным Кругом и с точки, расположенной над экватором не просматривается. Поэтому спутники придется выводить на наклонные по отношению к экваториальной плоскости геосинхронные орбиты. С поверхности будет казаться, что спутник описывает на небе восьмерку.

– Но ведь тогда часть времени спутник вообще будет находиться над другим полушарием, – первым сообразил Олферов.

– Да, – согласился с ним Георгий. – Поэтому придется запускать две группировки спутников, каждая из которых будет состоять как минимум из 5 единиц. Одну расположим над Африкой, а вторую над Океанией.

– А облака? – задал новый вопрос Колдунов. – Они ведь могут закрывать большую часть территории.

– Облака, в данном случае, помехой не станут, – ответил Олферов. Наведение будет осуществляться на сопла ракеты в инфракрасном режиме, а луч такой мощности облака вообще не заметит. Потери будут составлять десятые доли процента. Вот пробивая атмосферу под острым углом, мы действительно потеряем много. Возможно даже до половины мощности. Но оставшегося хватит с лихвой.

– Свет двигается быстро, – усомнился Колдунов, – но ракета тоже не стоит на месте. Не будем мы стрелять по хвостам?

– Нет, – успокоил его Георгий, – свет пройдет это расстояние примерно за 0,12 секунды и соответствующее упреждение будет, с учетом скорости ракеты, рассчитываться автоматически. Это достаточно просто. Чуть сложнее будет с фокусировкой, ракета должна целиком попасть в сечение луча, обломки и огрызки ракеты нам не нужны. Но это, я думаю, тоже можно настроить.

– Ну что же, – резюмировал Колдунов, – такая перспектива мне нравится. Янкесов без крылатых ракет я не боюсь. Справимся. Пожалуй, мне имеет смысл поехать в Звездный городок вместе с Вами. Командование для космических войск будем набирать там. Командовать должны те, кто хорошо разбирается в специфических условиях, а кто в данном случае является большими профессионалами, чем космонавты? Да и спутники ведь потом надо будет еще и обслуживать. Нам понадобится, что-нибудь вроде Бурана.^[154]

– К сожалению Мрия^[155] теперь на Украине, а Бурана больше нет, – посетовал Георгий. – Но если один раз мы смогли их построить, может быть, сможем это сделать и повторно?

В общем, решено, – подвел итог разговору министр Безопасности, – космическим войскам быть!

В Звездный городок они решили ехать в среду.

– Второе отделение Марлезонского балета проводить будем? – спросил Георгий у министра Безопасности, имея в виду продолжение охоты на живца.

– Давайте проведем, – ухватился за предложенную идею министр Безопасности. – Такой отдачи как прошлый раз, конечно, уже не будет, но зато, сможем убедиться, кто принял правила игры и успокоился, а кому пока еще мало. Схему используем старую, но кортежей в этот раз выпустим два. Один за другим, с задержкой минут в десять.

– Кстати. Мы допросили командира батальона Восток. Американцы вышли на него через представителей его клана. И не поскупились. Цифры семизначные. Но это не ЦРУ. По-видимому, прослеживается рука закулисы. Будем разматывать ниточку.

– Он что, сам все рассказал, без спецсредств?

– Конечно сам. Шпионаж по сравнению с терроризмом для них очень серьезная статья. Во втором случае он был бы героем, а за шпионаж его свои бы удавили в камере. Так что со следствием он сотрудничает очень активно и в дальнейшем сядет за терроризм.

– Ну ладно, – сказал Георгий, – время уже позднее, а день был тяжелым. Давайте разъезжаться по домам.

Так для Георгия закончился этот, действительно, тяжелый и долгий день и он, впервые за двое суток, улучил возможность поспать.

Девятнадцатая глава Второе отделение Марлезонского балета

Вторник запомнился Георгию как одно большое совещание. Лица вокруг менялись, на смену одним вопросам приходили другие, телефонные звонки следовали один за другим. Он вникал в тонкости новой тарифной сетки, вносил коррективы в цифры заработной платы бюджетников, уточнял ориентировочные цены на продовольствие и промышленные товары. До хрипоты спорил с новым министром Торговли о принципиальных отличиях цивилизованного рынка от стихийного базара, прочно обосновавшегося в стране за два последние десятилетия. Делал китайские предупреждения владельцам сетей продовольственных гипершопов. Много времени отняло согласование позиций между министерствами Финансов, Сельского хозяйства и Торговли.

В один из перерывов он связался с руководителем Ракетно-космического Центра имени Хруничева и согласовал кандидатуры приглашенных на завтрашнее совещание в Звездном городке. В другой – провел аналогичный разговор с руководителем Центра управления полетами.

Поздно вечером, согласовав с представителем министерства Безопасности завтрашнюю поездку, он уселся в кресло, расслабился и прикрыл глаза.

– Так работать нельзя, – подумал Георгий, наблюдая за блестками, мельтешащими перед глазами. – Охватить все невозможно физически. Об этом еще Козьма Прутков любил повторять. С другой стороны, на все – про все осталось меньше года. Если сейчас что ни будь упустишь, потом уже будет не наверстать. У нас быстро ездят, но очень уж долго запрягают. Ладно, надо поужинать, наконец, и ложиться спать. Утро вечера мудренее.

* * *

На следующий день, позавтракав, Георгий не торопясь, направился в гараж. По дороге, здороваясь со встречными, он несколько раз упомянул, что едет в Звездный городок и, в первой половине дня будет отсутствовать.

Когда, несколькими минутами позже, из Кремлевских ворот стремительно выехали три бронированных джипа, вслед за ними не тронулась ни одна машина, но когда они проезжали мимо Ленинградского вокзала, на хвосте висели уже три. Видимо наблюдатели у Кремля уже были выставлены, и выезд кортежа без внимания не остался. Миновав третье транспортное кольцо, машины кортежа оторвались от преследования, отсеченного вставшей поперек движения Волгой с мигалкой на крыше, и по Стромынке ехали уже без сопровождения. Но, на Щелковском шоссе за кортежем опять пристроились две машины, одна из которых имела дипломатические номера. Перед Мкад операция по отсечению хвоста была повторена.

Проезжая через Щелковский лесопарк водитель переднего джипа резко затормозил и прижался к обочине – на шоссе в сотне метров от поворота сгрудились дорожные рабочие в оранжевых жилетах и касках. Шоссе было в ужасном состоянии, но на этот день никаких ремонтных работ не планировалось. Старший из офицеров связался с руководителем операции. Через несколько минут два военных грузовика с зелеными тентами, в сопровождении машины автоинспекторов и микроавтобуса проехали мимо кортежа и остановились рядом с группой рабочих, которые при ближайшем рассмотрении оказались гастарбайтерами. Из-под тентов десантировались полтора десятка автоматчиков, оттеснили рабочих на обочину и перекрыли шоссе с обеих сторон. Началась проверка документов и безуспешный поиск хоть кого-нибудь из инженерно-технических работников. Таковых на месте не оказалось. Гастарбайтеры, все как один являющиеся представителями Средней Азии, по-русски говорили через пень колоду. Возможно, некоторые из них великолепно все понимали, но выяснять это предстояло уже в другом месте. Тем временем саперы, выгрузившиеся из микроавтобуса, споро проверили дорожное полотно и обнаружили наскоро установленный фугас.

Офицер произнес несколько фраз в переговорное устройство, висевшее у него на шее, и через 10 минут вся территория лесопарка была оцеплена. Батальон, поднятый по боевой тревоге, приступил к прочесыванию. Фугас подорвали накладным зарядом^[156] и джипы, медленно объехав дымящуюся воронку, устремились по направлению к Балашихе.

Второй кортеж, полностью идентичный первому, выехал из Кремля на 10 минут позже. По его следам тронулась только одна, припаркованная у обочины машина. Через триста метров ее перехватили автоинспекторы, и дальше кортеж шел уже без сопровождения. Подстраховка оказалась не лишней. Артиллеристы знают, что второй снаряд в одну и ту же воронку очень даже может попасть, а вот третий всегда пойдет с отклонением. Поэтому когда еще через пять минут из ворот появилась одинокая BMW с Георгием на заднем сидении и покатила в сторону Ходынки, хвоста за ней уже не оказалось. От Кремля до Звездного городка по шоссе было всего 45 километров, но при необходимости это расстояние можно было преодолеть и по воздуху. Дело в том, что в двух километрах от Звездного городка располагался Чкаловский аэродром.

Между тем первый кортеж без помех миновал Балашиху и, наращивая скорость, устремился к Медвежьим озерам. До съезда с шоссе в Щелково-3 никаких помех не возникало, и офицеры слегка расслабились, но, проехав Чкаловскую платформу, водитель идущего впереди джипа вдруг почувствовал, что находиться в этой точке пространства ему крайне нежелательно. Офицер, прошедший несколько горячих точек и привыкший доверять своей интуиции, не раздумывая, выкрутил руль и бросил машину в кювет. Джип перевернулся, но никто из офицеров не пострадал. Секундой позже на месте, где должна была оказаться машина, сверкнула яркая вспышка, и прогремел взрыв. Остальные 2 джипа успели затормозить. Спецназовцы выскочили на дорогу. От кустов, располагавшихся в 50 метрах от обочины, поднимался легкий дымок. Гранатометчик. Бойцы, не сговариваясь, прыснули в стороны и, короткими перебежками, рассредоточиваясь, начали охватывать кусты с флангов. Больше выстрелов не было и, через минуту, спецназовцы выволокли на дорогу рослого молодого парня в камуфляже. От аэродрома, привлеченные взрывом уже мчались два БТР^[157] с охраной.

Объединенными усилиями спецназовцы поставили на колеса джип, лежащий на боку и, подцепив его к бронетранспортеру, вытащили на дорогу. Передав задержанного охране, офицеры расселись по машинам и тронулись в сторону контрольно-пропускного пункта.

Второй кортеж, беспрепятственно добравшийся до места назначения, по дороге заехал на Чкаловский аэродром, где офицеры прихватили Георгия, который, дожидаясь их, не вылезал из вертолета. Через 5 минут кортеж въехал в ворота Центра подготовки космонавтов и остановился на стоянке рядом с первыми тремя машинами. Поздоровавшись, спецназовцы рассказали Георгию и сопровождавшему его безопаснику о своих приключениях.

Через 10 минут на стоянку подошли начальник Центра подготовки космонавтов и мэр Звездного городка. Поскольку, до начала совещания оставалось еще около часа, они предложили Георгию прогуляться по территории и посмотреть достопримечательности.

* * *

Звездный городок, по сути представляющий собой закрытое административно-территориальное образование, занимал площадь всего 3 с небольшим квадратных километра. Его население составляло шесть тысяч семьсот человек. Улицы были непривычно чистые, любовно вымытые и старательно подметенные. Причем, с первого взгляда было видно, что такой порядок был наведен не специально к приезду руководства, а поддерживается постоянно. При этом в глаза бросалась старательно прикрытая от посторонних глаз, но, тем не менее, проглядывающая тут и там бедность. Штукатурка на аккуратных зданиях облупилась, асфальтовые дорожки потрескались, на кровлях прочно обосновалась ржавчина.

– Когда Вы в последний раз получали деньги хотя бы на косметический ремонт? – спросил Георгий у мэра.

– Это было еще при социализме, – грустно ответил мэр Звездного городка. – Новой власти космос не нужен. Там ведь нет нефти.

– Нефти действительно в Солнечной системе больше нигде кроме Земли нет, – подтвердил Георгий. – А вот всего остального, начиная с воды и заканчивая редкими металлами, имеется в избытке. Только вот пока никто не собирается все это разрабатывать и доставлять на Землю. Проще истощать и превращать в помойку собственную планету. Ничего, Спутник мы запустили первыми, человека в космос – тоже. Первым вышел из космического корабля в открытый космос также наш космонавт. И Луну мы облетели первыми. Вот высадиться на нее не успели. И этого действительно жаль. Наших пришельцы напугать не смогли бы.^[158]

– Это верно, – вступил в разговор руководитель Центра подготовки космонавтов, на груди которого блестели две золотые звезды Героя, – наши не боятся ни Бога, ни черта. А с инопланетянами разобрались бы на раз.

– Надеюсь, – сказал Георгий, – что это все-таки случится и еще при моей жизни. Но не разборки, а диалог. В космос надо выходить для освоения новых пространств и ресурсов, а не для того, чтобы воевать с теми, кто уже успел там прочно обосноваться. Мы к Вам сегодня приехали не просто на экскурсию. Я слышал, что в Вашем научном Центре сейчас работает 7 докторов наук. Мы постараемся, чтобы спустя полгода их было не меньше, чем 70. И деньги будут не только на косметический ремонт. Я слегка предвосхищаю события, но, со второй половины сегодняшнего дня вы уже не музей космонавтики, а штаб-квартира Космических войск. К этому мы еще сегодня вернемся. А пока давайте пройдем к Гагарину. Этот букет, – Георгий приподнял цветы, купленные им в Москве, которые он нес в левой руке, – для него.

Они свернули на аллею и прошли к памятнику. Гагарин тоже был с букетом. Но он спрятал его за спиной, собираясь удивить любимую сюрпризом. Георгий молча положил свой букет к ногам невысокого, но бесконечно великого человека, первым оторвавшегося от Земли и проложившего людям дорогу к звездам.

– Мы пойдем дорогой, которую ты проторил, – мысленно сказал Георгий. – И уже скоро.

На глаза навернулись слезы. Георгий отвернулся и незаметно вытер их рукой. После космического полета кто такой Гагарин знали все без исключения жители планеты Земля, каждый второй мальчишка в будущем мечтал стать космонавтом. А сейчас это знают даже не все школьники СРГ, не говоря уже о других странах. Мальчишки теперь мечтают стать банкирами или бандитами.

– Ничего, мы это исправим, – подумал Георгий. – Яблок на Марсе не обещаю, но слетаем мы туда обязательно. А потом и к звездам. Термоядерный реактор в сочетании с большим рентгеновским зеркалом^[159] дает фотонный звездолет.^[160] Ну ладно, пусть для начала будет планетолет, это не принципиально. Тут ведь пойдет речь о совсем других скоростях, в перспективе – вплоть до скорости света.

– Осталось 20 минут до начала совещания, – прервал размышления Георгия руководитель Центра подготовки Космонавтов. – Кого из наших желательно пригласить?

– Космонавтов и ученых всех, – ответил Георгий, – остальных – на Ваше усмотрение. Лишь бы в зале поместились.

Двадцатая глава Космос как предчувствие

В актовом зале, рассчитанном на 800 человек, собралось более полутора тысяч. Люди стояли в проходах, жались у стен и в дверных проемах. Две большие группы расположились по бокам от сцены.

Георгий сел в президиуме между руководителем Центра подготовки космонавтов и мэром Звездного городка. По левую руку от них расположились Генеральный директор и Главный конструктор Ракетно-космического центра имени Хруничева, а по правую руку – министры Науки, Обороны и Безопасности.

– Загадывайте желание, – сказал Георгий руководителю Центра подготовки космонавтов, – между двумя Георгиями сидите.

– Мне почему-то кажется, что оно уже исполнилось. Такой кворум, переходящий в аншлаг, просто так не собирается. Видимо начинается то, чего мы так долго ждали.

– Да, Вы правы, начинается. Кстати, Вам есть на кого оставить Центр?

– А что, меня сегодня планируют снять с должности?

– Наоборот, повысить. Я не договаривался предварительно с министром Обороны, но сильно сомневаюсь, что у него будет другая кандидатура на пост командующего Космическими войсками.

– Это опять будет бутафорская должность?

– Нет. Генерал полковничья. Мы беремся за дело всерьез.

Собрание, назвать его совещанием, ввиду многочисленности присутствующих, язык бы не повернулся, открыл министр Науки. Он выдал короткую и емкую, но одновременно, наполненную глубоким смыслом речь, которая даже близко не напоминала ни к чему не обязывающий набор банальностей, которые не так давно первые лица зачитывали по бумажке. Министр говорил о возрождении космической отрасли, о далеко идущих планах страны, о расширении Центра подготовки космонавтов и принципиально новом подходе к его финансированию, наконец, о том, какие задачи теперь перед ним ставятся на ближайшую, а какие на дальнюю перспективу. Усиленный микрофоном голос министра звучал в полной тишине, люди затаили дыхание, а когда он закончил – по рядам пронесся шквал аплодисментов.

Вслед за министром Науки слово взял Георгий. Он сказал, что с сегодняшнего дня Центр переходит в подчинение министерства Обороны, входя в состав формирующихся Космических войск. Он поздравил присутствующих с возвращением в Космическую эру, переждал аплодисменты и извинился, что вместе с некоторыми из присутствующих в зале должен покинуть его для решения нескольких технических вопросов в более узком кругу.

– Дальше собрание будет вести ваш новый прямой начальник – Анатолий Владимирович Колдунов, – сказал Георгий напоследок, – прошу любить его и жаловать. А со мной прошу перейти в другое помещение следующих товарищей – в нашей армии принято обращение, – товарищ, – веско уточнил Георгий и зачитал короткий список, в котором кроме министров Науки и Безопасности, нескольких ученых и ракетостроителей, присутствовал также и Леонов.^[161]

Протолкаться через зал к выходу было нелегко, но Георгия и названных им лиц уважительно пропускали. Люди понимали, что они направляются не развлекаться.

* * *

Пройдя в специализированное помещение, о невозможности прослушивания которого предварительно позаботились специалисты из министерства Безопасности, все расселись за круглым столом.

– Уважаемые товарищи, – начал разговор Георгий. – Мы собрались здесь для того, чтобы решить очень важный вопрос. В настоящий момент границы СРГ надежно закрыты. Наша сегодняшняя задача состоит в том, чтобы спустя год мы сами могли перекрыть их не менее надежно. Сделать это гарантированно, можно только опираясь на мощную спутниковую группировку. Я не буду сейчас ничего говорить о начинке этих спутников. Скажу только, что она будет очень и очень серьезной. Ничего подобного в мире ранее не производилось. Нам нужно прочно оседлать геосинхронные орбиты, наклоненные к экватору под углом около 15 градусов. Сколько спутников, и какой массы мы сможем туда забросить следующей весной?

– Если использовать Прогресс-М, – ответил Генеральный директор Ракетно-космического центра имени Хруничева, – а мы сейчас имеем возможность запускать до 10 таких грузовиков в год, то для орбит примерно в 36 тысяч километров речь идет о полезной массе в пять с половиной тонн для каждого из спутников.^[162] Но три грузовика в этом году должны уйти на МКС со сменой экипажа и грузом, а еще два – отвезти и забрать обратно туристов. Если речь идет об Энергии,^[163] то, в лучшем случае, мы сможем подготовить только одну. Но тут и вес будет существенно больше.

– Массы в пять с половиной тонн, по-видимому, будет достаточно, – принял решение Георгий, – а вот количества запусков явно недостаточно. Обслуживание Международной космической станции мы будем продолжать, а вот туристам придется вернуть деньги. Пусть их американцы возят, у нас своих дел выше головы. Что Вам нужно для увеличения количества собираемых космических грузовиков кроме денег?

– Вы будете смеяться, но ничего. Люди заняты на производстве на неполный рабочий день. Многие находятся в отпусках без содержания, но если появится работа, то большинство сразу вернется. Вот с Энергией будет сложнее. Многих специалистов уже просто нет, цеха обветшали, оборудование пришло в негодность.

– Денег Вы получите достаточно. Надо за ближайшие полгода только для озвученной цели подготовить не менее 10 Прогрессов-М. И срочно восстанавливайте цеха для выпуска Энергии. Если нельзя восстановить старое производство, стройте новое, но стройте оперативно. Энергия нам понадобится для другой задачи. А что с проектом Буран?

– Только старые чертежи, – развел руками Главный конструктор. – Ну и еще несколько смелых, но не реализованных идей. Ангар давно рухнул, специалисты разъехались по разным странам. Но, если будет поставлена такая задача, – сделаем новый Буран. Модернизированный. Он будет еще лучше прежнего.

– Считайте, что задача поставлена. Без пилотируемых кораблей нам в Космосе делать нечего. К весне надо иметь как минимум пару модернизированных Буранов. Заодно свяжитесь с КБ Антонова на Украине. Второй Ан-252 они так и не достроили. Скажите, что если они успеют достроить самолет к весне, мы готовы не только выкупить его, но и профинансировать постройку еще нескольких. Запускать Буран с помощью Энергии все-таки слишком дорого. Нам ведь нужен не разовый старт, а регулярные полеты.

– А теперь давайте вернемся к первой задаче. Какая точно нужна высота орбиты? Какова должна быть величина угла наклона орбиты к плоскости экватора, чтобы со спутника четко просматривались наши северные границы? Сколько спутников должно быть в группировке? Хватит ли двух группировок, висящих над Африкой и Океанией?

– При массе спутника в пять с половиной тонн высота орбиты будет составлять 35 786 километров, – взял слово один из ученых Центра подготовки космонавтов. Угол наклона в 15 градусов будет достаточен. Лучше бы побольше, но тогда возникнет целый ряд ненужных нам сложностей. Спутников в каждой группировке должно быть не меньше пяти. Двух группировок вполне достаточно. А не посбивают супостаты Ваши спутники?

– Если с каждого из них будут видны два соседних, то не посбивают. По крайней мере, теми силами, которые у них уже есть на орбите. Теоретически ведь можно просто взорвать на пути спутника контейнер с гайками, двигающийся во встречном направлении. Если в каждой группировке будет по 5 спутников – прямая видимость будет обеспечена?

– Будет, но лучше все-таки запустить шесть. Расстояние будет меньше.

– Хорошо, останавливаемся на шести. Итого – 12 спутников. Сколько времени потребуется на доставку их на орбиту и расстановку на ней цепочкой с таким расчетом, чтобы интервалы были примерно равными?

– От одной до двух недель.

– Значит, времени у нас осталось меньше одиннадцати месяцев. Перед майскими праздниками надо будет начинать запуски. Какой интервал между запусками может обеспечить космодром?

– Два дня как минимум. Лучше три.

– Это еще почти месяц. Значит время "Ч" – начало апреля. Сегодня у нас первое число июня. Осталось всего 10 месяцев. Теперь еще один вопрос. Нам нужен руководитель проекта. Тот, кто хорошо знает кухню и сможет координировать все задействованные в проекте организации. При этом его постоянные разъезды по этим организациям не должны привлекать излишнего внимания. Я предлагаю Алексея Архиповича Леонова. Он уже в том возрасте, когда люди обычно сидят на пенсии и никуда не рыпаются, но здоровье похоже сохранил неплохое и выглядит бодро. На телеэкранах он примелькался и его визиты в организации, связанные с Космосом, подозрений вызвать не должны. Как Алексей Архипович, возьметесь?

– Если это не прожекты, а реальное дело, и оно действительно сможет оправдать наши усилия, то конечно берусь. Только афишировать мое участие не надо. Славы много не бывает, но на мой счет ее в течение последних 50 лет пришлось более чем достаточно. Пусть официально я буду значиться консультантом, и только руководители подразделений будут знать истинное положение вещей.

– Очень хорошо, – обрадовался Георгий. – Других мнений нет? Тогда принимаем. Как назовем и залегендируем проект?

– А что тут думать, – подал голос, ранее молчавший министр Безопасности. – Страж, а отдельные спутники – стражи. Присвоим им порядковые номера от одного до двенадцати. Легенда – навигационные спутники. Финансировать проект будем через министерство Связи. Я завтра встречаюсь с их министром по другому вопросу, заодно обсудим и этот. А Ваши поездки Алексей Архипович, будет финансировать министерство Обороны. Консультантом Вы будете числиться при Космических войсках.

– Алексей Архипович, – обратился к Леонову Георгий, – возраст у Вас отнюдь не юный, а работы в этом году у Вас будет очень много. С Вангой^[164] Вы были знакомы лично, поэтому мое предложение Вас удивить не должно. Узнайте у Георгия Ивановича адрес бабушки, которая ему помогла и заедьте к ней. Она живет тут недалеко. Уверяю Вас, сил добавится еще лет на 10 как минимум.

– Ну, раз мы закончили, – обратился Георгий к остальным, – пойдем обратно, послушаем, чем там закончилось.

* * *

Подойдя к дверям актового зала, они не стали проталкиваться на свои места, а остановились около дверного проема. Видно было плохо, но слышно вполне отчетливо.

– Итак, разносился по залу отрывистый голос министра Обороны, привыкшего изъясняться короткими рублеными фразами, – Чкаловский аэродром и расположенный на нем авиаполк отныне в полном Вашем подчинении. Центр будем расширять. Подготовку станем вести по следующим направлениям: пилотирование Буранов в атмосфере и за ее пределами; пилотирование орбитальных кораблей; межпланетные полеты. К межзвездным перелетам мы пока будем готовиться только морально. Это дальняя перспектива.

– Завтра после обеда подъезжайте ко мне с проектом штатного расписания. И готовьте смету на переоборудование городка и аэродрома. На следующей неделе рассмотрим. Заодно и над должным ограждением периметра немножко подумайте. Таким забором как у Вас огораживают стройплощадку, а не режимный объект. Сегодня террориста с гранатометом в кустах застукали, а завтра, что, по территории будем отлавливать? Все. За работу.

Георгий посторонился, давая возможность пройти людям, выходящим из зала. Он уже давно не видел одновременно столько радостных, прямо светящихся от счастья лиц. У некоторых на глазах блестели слезы, но они улыбались.

– Господи, – подумал Георгий, – как мало нужно нормальным людям для счастья. Всего лишь дать возможность делать любимую работу и видеть впереди перспективу. Только и всего. А ведь большинство людей в нашей стране – нормальные. Есть, конечно, и всякая мерзость, паразитирующая на нормальных людях, но это плесень, ее можно удалить, обезвредить, не дать возможности бесконтрольно распространяться. Теперь у нас есть такая возможность.

Двадцать первая глава Демократия

Следующий день – четверг, второе июня, был очень удобен для проведения второго обращения к народу через телеэкраны.

Во-первых, вечером в четверг городские жители еще не успели разъехаться по дачам и садовым участкам, а иногда и просто выехать за город. Большая часть населения страны этим вечером еще находится дома. В пятницу таких останется намного, а в субботу города вообще опустеют, – народ рванет на природу.

Во-вторых, банки уже второй день выдавали пенсии. Получить их успели еще не все пенсионеры, но о том, как именно они повышены, уже знал каждый.

В-третьих, курс рубля перестал скакать и остановился на весьма интересных отметках. Доллар к этому времени упал до 8 рублей, а Евро, которое существенно выросло по отношению к доллару, продавалось за 15 рублей. Цены на продукты и топливо делали несколько попыток взлететь, но, объединенными усилиями министерств и правоохранительных органов, каждый раз скатывались обратно. Часть магазинов и заправочных станций поменяла своих хозяев, прошла волна арестов и увольнений и ситуация с ценами стабилизировалась.

Таким образом, власть приобрела определенный авторитет, и можно было двигаться по этому пути дальше. С семи часов вечера на экранах телевизоров вновь появилась бегущая строка, сообщающая о том, что в девять вечера на первом канале выйдет специальный выпуск новостей.

К девяти вечера большая часть населения уже сидела перед телевизорами. После заставки новостей камера показала студию, в которой по бокам от ведущей сидели Кризисный комиссар и Премьер-министр. Ведущая поздоровалась с аудиторией, сказала, что сегодня будет необычный выпуск новостей, и передала слово Кризисному комиссару.

Георгий Николаевич поздоровался и сразу перешел к делу.

– Уважаемые сограждане. В нашей стране в последние годы сложилась такая ситуация, при которой власть, легитимная де-юре,^[165] является абсолютно не легитимной де-факто. При этом разговоров и болтовни о демократии очень много, а самой демократией даже не пахнет. То, что сейчас происходит в других странах, тоже не является настоящей демократией. По определению демократия – это власть народа. У нас долгое время она была полностью антинародной, направленной против его интересов. Сейчас появилась реальная возможность изменить эту ситуацию. Прямая демократия на государственном уровне встречалась в истории чрезвычайно редко. Я могу привести только два примера Древние Афины в Греции и Вече в Новгороде. Но, это были города-государства, а не полноценные страны. В большой стране прямое общенародное управление невозможно и власть приходится выбирать или назначать. Выборы могут быть ступенчатые или прямые. В качестве примера ступенчатых выборов можно назвать Соединенные Штаты Америки. Там президента выбирает не население, а выборщики. К чему это неоднократно приводило, вы видели. Таким образом, в качестве образца демократии американцы рассматривают себя только сами. Нам такая демократия не нужна.

– Прямые выборы это более стоящее дело, но их очень трудно осуществить. Хотя и возможно. Сейчас в вузах на должности заведующих кафедрами, профессоров и доцентов выбирают по конкурсу. Это уже ближе, но все еще отдает американской моделью, так как голосуют хоть и на прямую, но не все, а только члены ученого совета.

– Нам требуются прямые выборы, причем такие, результаты которых нельзя исказить, подогнать и подправить. Раньше это было практически невозможно, а сейчас вполне осуществимо и достаточно просто. Разумеется, выбирать надо не всех. Министров, например, мы выбирать, точно не будем. А вот Губернаторов выбирать нужно обязательно. Но не так, как это происходило раньше, а значительно проще. Мы с вами живем в двадцать первом веке, и заполнять бумажки уже не обязательно. Появились сотовые телефоны. Они есть уже почти у всех. Эсэмэс-голосование – вещь достаточно простая, уже всем известная, и почти не требующая затрат от государства. Здесь, конечно, требуются определенные действия, защищающие от любых вмешательств в процедуру волеизъявления, но они тоже достаточно просты и вполне осуществимы.

– Итак, начнем мы с Губернаторов, они нам нужны срочно, а потом займемся Государственной Думой, выборами Председателя, муниципальными выборами. В понедельник во всех магазинах сотовой связи трех ведущих операторов начнется продажа специальных телефонов для голосования, уже снабженных именной симкартой. Цена телефонов в любом из магазинов будет одинаковой, и составлять ровно 200 рублей. Мы могли бы сделать их вообще бесплатными, но сотовые операторы на такой шаг не пойдут. Связь то с этих телефонов будет абсолютно бесплатной! Но только на определенные номера, имеющие отношение к организации выборов. Для покупки телефона нужно будет предъявить свой паспорт. Никаких справок не требуется. Если вы поражены в правах, либо не являетесь дееспособными, то вам, сверившись с базой, телефон просто не продадут. При утрате телефона вы всегда сможете за те же деньги приобрести новый. Старый номер в этом случае аннулируется, и в базу вводится новый. Голосование останется тайным. Данные о том, с какого телефона был направлен тот или иной сигнал никогда не попадут в свободный доступ и не станут известными тем, кто будет пытаться влиять на ваше решение. Я не буду сейчас пояснять механизм и способы, которыми мы этого добьемся. Прошу поверить мне на слово, что это будет достаточно надежно и эффективно.

– Второй не менее значимый вопрос – из кого выбирать. Я думаю, что возраст избираемых должен быть не менее 30 лет, так как должность весьма серьезная, гражданство СРГ обязательно. Срок проживания в данной губернии должен быть не менее 5 лет. Не обязательно постоянного, человек может иногда ездить в командировки, поездки, временно работать за пределами губернии. Главное, чтобы это был не варяг, а местный человек, которого люди хорошо знают.

– Хочу сразу предупредить, что лица имеющие судимости, явно связанные с криминальным миром, состоящие на учете в психоневрологических диспансерах и наркодиспансерах, а также профессиональные актеры выдвигать свои кандидатуры не смогут. В отношении последних, могу пояснить. Это не запрет на профессию и не дискриминация по профессиональному принципу. Тут вопрос этический. Профессиональным лицедеям не должно быть места в политике. Там и любителей сейчас более чем достаточно.

– Для первичного отбора кандидатов, по-видимому, хватит 200 подписей. Ставить препоны обычным людям мы не будем. А дальше все решит прямое многоступенчатое голосование. На последнем этапе, когда в списке останется 10 – 12 человек, теледебаты будут обязательными. Причем время появления кандидатов на телеэкранах будет четко фиксироваться. Если одного из кандидатов показали в новостях по одному из каналов, то остальные имеют право на аналогичное время в те же, либо равнозначные часы на этом же канале. Собирать подписи можно начинать с завтрашнего утра. Недели на это хватит. Дальше три дня на регистрацию и начинаем.

– Хочу сразу предупредить. Снятие кандидатов с дистанции за неспортивное поведение и попытки махинаций будет производиться на любом этапе. О каждом таком случае будет подробно сообщаться в средствах массовой информации.

– Все инструкции и необходимые разъяснения по использованию телефонов для голосования и самой процедуре будут выдаваться при покупке телефонов. Там будут также указаны бесплатные номера для консультаций и сообщения о попытках давления. Каждая из таких попыток будет расследована и, в случае подтверждения фактов, виновные, либо клеветники обязательно понесут ответственность.

– А теперь я хотел бы передать слово руководителю Кабинета министров. У него также имеется для вас очень интересная и важная информация.

* * *

Андрей Кожутович поздоровался, отодвинул от себя бумаги, которые он перед этим просматривал и, глядя прямо в камеру, начал свою речь.

– Дорогие граждане СРГ! То, что мы могли выполнить самостоятельно, мы уже сделали. Хорошо это получилось, или не очень – решать вам. На следующем этапе нам нужна ваша помощь. Мы сейчас собираемся плотно заняться дорожным строительством. Стране нужны такие дороги, которыми мы будем гордиться, а не стыдиться их, как это имеет место сейчас. Работы очень много и государство будет честно за нее расплачиваться.

Цыгу сделал паузу и отпил воды из стоящего перед ним стакана.

– Я сейчас обращаюсь ко всем строителям, которые меня слышат. И не только строителям. Нам нужны также водители, электрослесари,электромонтажники, промышленные альпинисты, повара и врачи. Параллельно с современными автомагистралями, виадуками и мостами будут строиться высотные линии электропередач, развиваться инфраструктура.

– Деньги на такое обширное строительство у нас есть. Строительные материалы будут использоваться только отечественные и, как правило, местные. Под это сейчас строятся бетонные и асфальтовые заводы, разрабатываются новые карьеры. По импорту мы закупаем только дорожную и грузоподъемную технику. В основном в Японии. Хотя кое-что берем и в Китае. Бетононасосы, например, у них не хуже немецких. Нужны рабочие. И не только профессиональные. Вы сейчас почти все водите машины. С легковушки на карьерный самосвал нельзя пересесть сразу. Но, после бесплатных двухнедельных курсов, при высокой интенсивности обучения, это сможет сделать почти любой из офисных работников, которые умеют водить легковую машину.

– Сразу предупреждаю, что гастарбайтеры на этих работах использоваться не будут. Работа предоставляется исключительно гражданам СРГ. Раньше мы считали, что у нас 4 миллиона безработных. Последние данные показали, что фактически их больше 20 миллионов. На строительстве дорог и ЛЭП мы собираемся обеспечить работой около 15 миллионов человек. Это будет не ручной низко квалифицированный труд, а механизированный высокопроизводительный труд с использованием самых новых технологий и современной техники.

– Ехать куда-то далеко большинству не потребуется. Плохие дороги у нас есть везде, и нехватка новых дорог также имеется повсеместно. Адреса сборных пунктов и многоканальные телефоны для справок вы утром найдете в завтрашних местных газетах.

– В данном случае речь не идет о постоянной работе. Это сезонная работа, на период до конца октября. Зимой хорошие дороги не построишь. Но заработать за эти пять месяцев можно будет на весь год. Тем более что большинство приобретут специальности, с которыми потом легко устроятся на работу в другое место, а часть работников сразу останется на постоянную работу в тех организациях, которые на зиму не будут приостанавливать свою деятельность.

– Токарям, фрезеровщикам, сталеварам и другим представителям рабочих профессий на эти предложения желательно не отвлекаться. Вы нужны на заводах. Сейчас они в срочном порядке реконструируются, строится много новых. Если, по возрасту или состоянию здоровья вам уже трудно работать самим – идите на эти же заводы учить молодежь. Наставники теперь будут получать не меньше тех, кто трудится у станков.

– Комбаньеров и животноводов также прошу не беспокоиться. У вас этим летом и осенью, как, кстати, и в последующие годы, будет очень много своей работы. Мы сейчас постепенно сводим практически к нулю импорт продовольствия. Будем обеспечивать свои потребности самостоятельно. Ну а поскольку работать теперь станем без посредников, закупочные цены вас приятно удивят.

– Я понимаю, что лето – это период отпусков. Но думаю, что один год без летнего отпуска потерпеть можно. Тем более что сейчас поехать отдыхать за границу у вас не получится, а заработать на следующий полноценный отпуск, наоборот, очень даже реально. Особенно для тех, кто раньше позволить себе заграничный отдых не мог в принципе.

В этом месте Андрей Кожутович немножко покривил душой. На самом деле речь шла об одном годе, а о двух. По всем прогнозам к концу мая 2012 года политическая ситуация в мире будет настолько сложной, что об отпусках за границей большая часть населения не будет даже помышлять. Но говорить об этом пока не стоило. Такие слова могли бы ему в дальнейшем инкриминировать как провокацию.

– В конце своего выступления, – сказал Цыгу после небольшой паузы, – я хочу обратиться к выпускникам школ. Призыв в армию у нас теперь осуществляется только на добровольной основе. Если хотите стать настоящими мужчинами – идите туда смело. Бить и унижать вас там теперь не будут, а постоять за себя и свое дело – научат. Это я вам обещаю твердо. Тем более что без службы в армии путь на государственную службу теперь будет закрыт. Девочек специально не приглашаю. Мы не Израиль и без вас на военной службе обойтись сможем. Но если кому-то очень хочется и она сможет убедить призывную комиссию, то, пожалуйста. Запретов на профессию у нас нет. Только, пожалуйста, делайте это индивидуально и в исключительных случаях, а не в массовом порядке. Организовать женскую спецгруппу мы можем, но женских рот и батальонов в нашей армии точно не будет. Были, знаете ли, прецеденты.

Камера вновь показала миловидную женщину, ведущую выпуск новостей.

– Переходим к новостям спорта, – сказала она. Когда через несколько минут на экранах телевизоров снова появилась студия, Кризисного комиссара и Премьер-министра за столом уже не было.

* * *

Георгий шел по коридорам Останкино к выходу, о чем-то беседуя на ходу с Цыгу. Охранники двигались впереди, вежливо, но настойчиво освобождая проход. Когда они свернули за очередной поворот, смуглый молодой человек с длинными и черными, как смоль волосами, шедший по коридору им на встречу, неожиданно выбросил вперед руку с зажатым в ней узким клинком, направленным в грудь Георгия.

Мгновения растянулись. Воздух стал непривычно вязким, тормозящим движения. Георгий сначала интуитивно повел свою правую руку вперед и вверх, а потом, уже осмыслено, ударил ребром ладони по внутренней стороне руки нападавшего, чуть выше его кисти. Такой удар приводит к непроизвольному разжиманию пальцев, стиснутых на рукояти ножа. Пальцы, сжимавшие нож, разжались, и выпавший из них клинок зазвенел, перекатываясь по мозаичному полу. Георгий продолжил движение вперед и, зашагнув левой ногой за ноги оторопевшего юноши, толкнул его плечом в грудь. Классическая задняя подсечка, еще в молодости отработанная Георгием до автоматизма, сработала и на этот раз. Молодой человек крепко приложился спиной об пол, а когда, очухавшись, попытался вскочить, на него уже набросились подоспевшие охранники.

– Как вы смогли с ним справиться? – спросил удивленный Цыгу, когда они продолжили путь к выходу. – Я ведь наводил о Вас справки, и про владение боевыми искусствами там не было ни слова. А это был настоящий боевик, фанатик. Я видел его глаза.

– Я ими и не владею, – ответил Георгий. – Просто когда меня попросили немножко поработать кризисным комиссаром, то, в качестве компенсации, мне слегка улучшили реакцию и качественно подправили везение. Сейчас я просто двигался намного быстрее, чем обычно. В детстве я ходил на занятия по самбо. Ничему серьезному, конечно, за короткое время я научиться не успел, но основные приемы освоил. Самооборона без оружия это ведь, в сущности, очень хорошая штука. Во-первых, правильно падаешь и ничего себе не ломаешь. Во-вторых, можешь использовать силу и инерцию движения нападающего против него самого. Я всего лишь вывел его из равновесия, а падал он уже сам.

Двадцать вторая глава Строить нужно на века

На пятницу было назначено организационное совещание руководящего состава Российского автодорожного объединения. Само объединение еще находилось в стадии формирования, цели и задачи были уже определены и обнародованы во вчерашнем телевизионном обращении Премьер-министра, а вот с путями их решения как раз и предстояло разобраться на данном совещании.

Совещание было назначено на 11 часов дня и у Георгия с утра было время для просмотра дайджеста новостей, подготовленного его дежурным секретарем.

Среди зарубежных новостей прочно лидировали сообщения о революции, произошедшей в Литве. Эту революцию уже успели окрестить энергетической. В отличие от большинства революций эта была бескровной и прошла по удивительно мягкому сценарию. Литва является очень маленьким государством, поэтому все события уложились буквально в несколько дней. После того, как население убедилось, что руководство страны не способно решить вставшие перед ним проблемы, оно вышло на улицы и потребовало отставки президента. Впервые за последние двадцать лет русские, поляки, которых теперь в стране жило больше, чем русских, и этнические литовцы объединились для достижения общих целей. Президент, а за ним и правительство, добровольно ушли в отставку. Может быть, эта отставка и не была полностью добровольной, но когда против тебя объединяется подавляющее большинство населения, поступить по-другому чревато очень серьезными последствиями.

Новое руководство Литвы принесло официальные извинения СРГ за действия своих предшественников и оперативно приняло три закона. Первый из них запрещал на территории всей страны действие любых организаций фашистского толка и любой фашистской символики. Второй признавал всех жителей Литвы ее гражданами с равными правами, отменяя унизительную процедуру сдачи экзаменов и отказа от гражданства других стран, а третий определял, что отныне в Литве будет два государственных языка: литовский и русский.

Руководство СРГ выполнило обещание и, сразу после опубликования законов, в Литве загорелись электрические лампочки, а трубопроводы вновь наполнились нефтью и газом. К утру пятницы новое коалиционное правительство Литвы было признано большинством стран мира. Посол СРГ, так и не успевший покинуть Литву, приступил к распаковке своих чемоданов.

Вторая новость пришла из Японии. Страна чудесным образом вышла из глубочайшего экономического кризиса, заключив с СРГ контракт века, как его окрестили зарубежные СМИ. СРГ приобретал у Японии беспрецедентное, прямо таки фантастическое количество дорожной и грузоподъемной техники, а также заключил долговременные контракты на ее ремонт и техническое обслуживание. Даже, несмотря на то, что большая часть техники ушла по бартеру – за металл, финансового вливания оказалось достаточно не только для преодоления последствий кризиса, но и на дальнейший экономический рост.

На этом фоне произошли и политические изменения. Япония и СРГ, наконец, заключили мирный договор. Спорные острова Курильской гряды окончательно и бесповоротно признавались территорией СРГ, а их освоение и промысел рыбы теперь должны были осуществляться на паритетных началах.

– Да, подумал Георгий, – вот это уже действительно серьезно. Теперь бы еще с мировой закулисой разобраться и тогда можно будет признать, что жизнь прожита не зря.

Между тем время стремительно приближалось к 11 часам, и Георгий вынужден был отложить дайджест и ехать на совещание.

* * *

В зале собралось несколько сотен человек. Тут были руководители и главные инженеры губернских автодорожных строительных организаций, нескольких специализированных организаций, в том числе мостостроители и энергетики, руководители проектных институтов, а также все центральное руководство РАДО.

В президиуме рядом с Георгием расположился бывший генерал-майор, который уже 2 дня носил на плечах новые, еще не обмятые погоны генерал-лейтенанта. АО РАДО стало одной из немногих полувоенных организаций двойного подчинения. С одной стороны, ее руководитель оставался военнослужащим, подчиняющимся министру Обороны, а с другой – замыкался непосредственно на Премьер-министра. Штат организации имел всего несколько чисто военных должностей. Все остальные руководящие должности вплоть до производителя работ были вилочными. Их могли занимать и военнослужащие и гражданские. Бюджет АО был поистине колоссальным, на много превосходя суммарные бюджеты целого ряда министерств.

Георгий, переговорив с руководителем АО, открыл совещание. Для начала, с целью определиться с профессиональным составом присутствующих, он, поздоровавшись, попросил встать или поднять руки выпускников Московского строительного университета. В зале их присутствовало более 30. Количество выпускников Ленинградского строительного университета и Ленинградского университета путей сообщения оказалось несколько большим и составило 52 и 46 человек, соответственно. Еще около сорока человек оказались выпускниками региональных строительных вузов. Потом настал черед тех, кто получил военное строительное образование. Их находилось в зале почти две трети от всех присутствующих. Большая часть из них оказалась выпускниками того же Ввуза, который в свое время, окончил и сам Георгий. Лиц, не имеющих высшего строительного образования, в зале не оказалось вообще.

– Ну что же, – подумал Георгий, – аудитория вполне профессиональная и компетентная, распределение – оптимальное и вполне понятное, будем начинать.

– Коллеги, – начал он свое выступление, – нам выпала реальная возможность превратить дороги нашей страны в такие, по которым нам самим будет удобно и приятно ездить. Вы здесь все профессионалы. Поэтому я не буду объяснять вам подробно, что именно мы должны получить на выходе. Я доведу до вас только основные принципы, а дальше вы разберетесь уже самостоятельно или сообща. Начнем с автомагистралей.

– Первое. Автомагистрали должны не соединять города, прерываясь и стопоря движение на их границах, а проходить рядом с ними, по касательным. Съездов должно быть много, широких и просторных, но сама автомагистраль должна оставаться в стороне. Мы не можем допустить слияния местных и транзитных потоков транспорта. Это всегда вызывает пробки и стопорит движение.

– Второе. Таких извилистых автомагистралей как у нас нет больше ни в одной стане мира. Пора с этим покончить. Это форменное издевательство над водителями, когда фактическое расстояние, которое автомобиль проезжает по трассе, в два и более раза превышает расстояние по прямой линии. Автомагистраль должна быть прямой как стрела. И по возможности горизонтальной. Я понимаю, что местность у нас пересеченная, много рек, имеются горы. Но тоннели и виадуки, не говоря уже о мостах, придуманы не вчера. Их нужно строить такое количество, какое требуется. Мы ведь умеем их строить! Если поворот, подъем или спуск все-таки необходимы, то они должны быть плавными. Поворот делать радиусом в несколько километров, подъем – в несколько промилле.

– Третье. Количество полос должно быть таким, чтобы не создавать препятствий не только тем, кто хочет ездить быстро, но и тем, кто по тем или другим причинам вынужден ехать медленно.

– Ну и, наконец, четвертое. Ремонт автомагистрали должен быть явлением исключительным, а не обыденным. Почему в нашу жизнь прочно вошли водопровод, построенный еще рабами Рима и дороги, по которым пылили легионы Римской империи, а наши дороги начинают разваливаться еще до окончания строительства? Римская империя продержалась так долго именно благодаря своим дорогам. А развалили ее сибариты,^[166] прожигатели жизни. Строитель должен гордиться тем, что он построил, а не стыдливо и воровато сваливать вину на обстоятельства или смежников. Строить надо на века. Сейчас есть любые материалы от сверхпрочных бетонов с высокими эксплуатационными свойствами, до полимербетонов, цементно-полимерных бетонов и бетонополимеров. У нас имеется огромное количество горных пород для приготовления внекатегорийного щебня сверхвысокой прочности. В вашем распоряжении имеются любые технологии от самоуплотняющихся^[167] и сверхжестких^[168] бетонов до рециклинга^[169] асфальтовых смесей. Используйте их на полную катушку. Сколько можно совать, куда ни попадя бетон класса В20,^[170] когда весь мир давно использует высокопрочные бетоны? Используйте для приготовления бетона комплексные модифицирующие добавки, их разработаны уже десятки и, самыми лучшими из них являются наши, отечественные.

– В общем, так. Строим с таким расчетом, чтобы разрешенная скорость на автомагистрали была не менее 200 километров в час, и на любую из них мог совершить аварийную посадку самолет.

– Теперь перейдем к ЛЭП.^[171] Руководство нашей страны приняло решение строить дороги и ЛЭП параллельно и одновременно. Зачем строить коммуникации по очереди, портя только что построенное? Это только у нас сначала кладут асфальт, а через две недели ломают его для прокладки трубопровода. В данном случае работы требуют присутствия одного и того же набора техники, поэтому для экономии средств, да и просто, с точки зрения здравого смысла, они должны быть объединены. Имеются в виду, естественно, магистральные высоковольтные ЛЭП. Опоры под них будем делать железобетонные или металлобетонные. Сейчас, при использовании самоуплотняющихся бетонных смесей, это намного быстрей и дешевле, чем строительство металлических. Да и послужат они в разы дольше. Нагрузка на линии электропередач скоро увеличится в разы, в жизнь прочно войдет электротранспорт. Так что, пусть электричество будет проходить рядом с автомагистралями. Оно там скоро понадобится в очень больших количествах.

– Ну и, наконец, несколько слов об обычных дорогах. Их нам надо построить очень много. По разветвленности дорожной сети мы отстаем от любой европейской страны, а по качеству дорог нам нет равных даже в Африке. Давайте вообще уходить от грунтовых дорог. Грунтовое покрытие, да и то не везде, должно сохраниться только на временных дорогах. Будем строить дороги с бетонным и асфальтовым покрытием. А лучше всего их комбинации. Основное покрытие выполняется из бетона, обладающего значительно большей прочностью и долговечностью, но требующего наличия швов, а поверху укладывается покрытие из высококачественного асфальта. У нас сейчас есть два типа, пять видов и три категории по качеству асфальтобетонных смесей. Забудьте про все, кроме первой. Смесь должна быть горячая, вида "А" и первой категории качества. Тогда и ремонтировать покрытие придется в десятки раз реже. Двух полосных и трех полосных дорог быть не должно. Минимум две полосы в каждую сторону. Переходы должны быть подземные или надземные. Кюветы, обочины, тоннели для пропуска коммуникаций и дренажные трубы – обязательны для всех дорог. Перекрестки по возможности надо делать в разных уровнях. Главным критерием должна быть безопасность, а вторым, но не менее важным – долговечность. Мы сможем выделить такое количество людей и денежных средств только один раз. Дальше – только плановые ремонты, заключающиеся в освежении асфальтового покрытия и разметки. Все остальное – только в исключительных случаях, каждый из которых будет сопровождаться обстоятельным расследованием и наказанием всех виновных.

Следующим слово взял руководитель АО РАДО. Он довел до сведения приглашенных на совещание информацию, с которой следовало ознакомить всех присутствующих в зале. Потом, после небольшого перерыва, он предоставил трибуну нескольким специалистам, которые кратко рассказали о новых перспективных технологиях, которые будут широко использоваться в дорожном строительстве. Георгий не отказал себе в удовольствии подняться на трибуну еще один раз, но уже в другом качестве, проведя короткую, но емкую лекцию по самоуплотняющимся бетонным смесям.

Когда генерал-лейтенант перешел к организационным вопросам, Георгий извинился и тихо покинул зал. Это уже была епархия руководства АО, и вклиниваться в нее он посчитал абсолютно излишним.

* * *

На вечер у Георгия была запланирована встреча с министром Безопасности. Георгий позвонил ему и попросил захватить с собой начальника Генерального штаба. Поскольку, разговор предстоял в основном касающийся происков мировой закулисы, министр Безопасности этой просьбе не удивился.

Беседа началась с рассказа министра Безопасности об итогах расследования действий иностранных разведок за последние дни и поиска связей с теми, кто инспирировал эти действия. Он назвал фамилии двух четко установленных руководителей мировой закулисы, и трех подозреваемых с высокой долей вероятности. Две из перечисленных фамилий Георгия почти не удивили, он и сам подозревал, что без них дело обошлось бы врядли. Остальные три фамилии он услышал впервые, и они ему ни о чем не говорили.

Следующей, не менее важной информацией, были сведения о предстоящей в ближайшие дни встрече руководства мировой закулисы на яхте, принадлежащей одному из фигурантов.

– Товарищ генерал-полковник, – обратился Георгий к Ванникову, – среди моих хороших знакомых есть два человека, один из которых долго работал в одном из специфических управлений Вашей организации, а второй до сих пор является Вашим подчиненным. Я с ними вместе учился. Прошу Вашего разрешения встретиться с ними в выходные и обмозговать возможность проведения операции по прекращению какого-либо дальнейшего влияния мировой закулисы на наши внутренние дела.

Ванников был очень умным и дальновидным человеком. Он не только дал Георгию разрешение на встречу, но и, посмеиваясь, назвал ему фамилии тех, с кем он собирался встречаться.

– С вами очень приятно, но опасно работать, – отметил Георгий. – Может быть, Вы скажете и о том, что еще меня интересует в первую очередь.

– А что тут особенно думать, – опять рассмеялся Ванников, – спутник над Атлантикой. Будет Вам спутник. Обмозговывайте. Потом сравним Ваше предложение с моим видением разрешения ситуации.

– Как вам работается с Колдуновым? – Георгий решил сменить тему разговора.

– Представьте себе, очень хорошо. По моему мнению, связка получилась идеальная. Мы абсолютно разные, но думаем, как правило, в унисон. Сказывается общность жизненного опыта, взглядов и моральных принципов. Иногда мне приходится его сдерживать, очень уж импульсивен, а иногда, наоборот, он меня подталкивает. В общем, лучшего и не пожелаешь.

– Вот и отлично. По крайней мере, за армию теперь можно быть спокойным.

Дальше Георгий обговорил с министром Безопасности свою завтрашнюю поездку в Подмосковье, и они распрощались.

Двадцать третья глава Игра на чужом поле

В субботу утром за Георгием заехал его друг Степан, и они поехали на его дачу, расположенную в поселке Татьянино. Предварительно Георгий опять затарился в Кремлевском буфете, цены в котором так и не изменились. Пока машина продиралась через московские пробки, они созвонились еще с двумя однокашниками и пригласили их попариться в бане, договорившись встретиться с ними на Дмитровской развилке. Проезжая мимо пивного ресторана они тормознули и взяли на вынос пластиковую канистру темного не фильтрованного пива.

По причине субботнего дня все выезды из Москвы были закупорены основательно и в Татьянино они добрались только к 12 часам дня. Обмениваясь шутками по поводу сапожника без сапог, они прошли мимо недостроенного дома, который выглядел почти таким же, каким Георгий видел его два года назад.

– Руки не доходят, – пояснил Степан. – В этом году опять навряд ли соберусь достроить. Дел мне Георгий подкинул выше крыши.

Расположились в гостевом домике, построенном в свое время Степаном как приложение к бане, да так и оставшимся единственным достроенным до конца зданием на участке. Не считая, разумеется, крытого бассейна – это святое. Баня, около которой не имеется бассейна или водоема – это и не баня вовсе, а просто обыкновенная парилка.

Пока Степан занимался парилкой, а гости строгали бутерброды и раскладывали по тарелкам закуску, Георгий замариновал мясо, которое адмирал захватил с собой для шашлыка. Шашлык – это тоже весьма необходимый для помывочного процесса атрибут, но употребляется он позже, ближе к вечеру, когда все уже вдоволь попарились и можно от пива, без которого процесс вообще не идет, переходить к более крепким напиткам.

– Ну, рассказывай, зачем позвал, – спросил адмирал у Георгия, когда они, наконец, сели за стол и опробовали пиво. – Я ведь понимаю, что баня это повод, а не причина.

– Вначале пусть Кир скажет, есть ли у них сейчас что-нибудь в Атлантике вблизи от Североамериканского континента, вопросом на вопрос ответил Георгий.

Увидев, что Кир Схронов – отставной полковник Генерального штаба, напрягся, Георгий успокоил его.

– Не дергайся, содержание нашей беседы согласовано непосредственно с Ванниковым. Таможня дала добро.

Кир вопросительно посмотрел на адмирала.

– Согласована, – подтвердил тот, – я тут нахожусь с ведома начальника ГРУ. А чтобы ты не волновался и мог говорить свободно, я десять минут назад включил вот этот прибор, – он продемонстрировал товарищу незаметную коробочку, стоящую на углу стола.

– Есть там наша посудина, – раскололся, наконец, Кир. – Но не вздумайте об этом кому-нибудь ляпнуть. Официально их нет не только в Атлантике, а вообще в природе. О них даже министр Обороны не имеет представления.

– Нового министра Обороны могли бы, и поставить в известность, – отреагировал Георгий, – он принципиально отличается от своего предшественника. Но это пока не твоя работа. Вот если вернешься в штат, тогда другое дело. А скажи-ка нам, как быстро можно с ней связаться?

– Сегодня вечером можно.

– Ты тогда намекни адмиралу, к кому именно ему можно у вас обратиться. Надо туда его человека с оборудованием по воздуху забросить. А мы со Степаном пока немножко на улице погуляем, температуру воды в бассейне проверим.

– Помешались они у себя в Генштабе на секретах, – сказал Георгию Степан, когда они вышли на улицу. – В одном учреждении, а напрямую связаться не могут.

– Учреждение одно, а управления разные. И знать, кто именно чем там занимается даже в их званиях не просто не обязательно, а даже нежелательно. Вот Кир, уже четыре года как ушел в запас, а в подписках до сих пор как барбоска. Да и подозреваю, что скоро вернется он. Есть вещи, в которые новичков лучше вообще не посвящать, а он мужик проверенный.

Проверять температуру воды на самом деле не требовалось. После того, как вылезешь из парилки июньская вода примет тебя как родного. Поэтому, несколько минут потоптавшись во дворе, они вернулись в дом.

– Ну что, посекретничали? – спросил Георгий, – давайте теперь я объясню характер проблемы.

Он отхлебнул пива, бросил в рот щепотку волокон сушеного кальмара, прожевал и начал свой рассказ.

– Дело в том ребята, что меня забодала ни много, ни мало, мировая закулиса. На улицу выйти не могу. Вчера в Останкино чуть-чуть стилет^[172] в грудь не воткнули. Чудом успел нож из руки выбить. Надо их напугать. Причем напугать по-взрослому. Так, чтоб по нужде выходя, оглядывались и тени своей боялись. Они там, в Штатах все на потустороннем слегка повернутые, вот пусть всерьез и поверят, что это потусторонние силы на них ополчились. В ближайшие дни их верхушка проводит совещание на яхте. Они шифруются по полной, и от берега отойдут далеко. Глубины напротив устья Потомака^[173] серьезные, как раз то, что нам нужно. Охранять их будут всерьез, но на большой дистанции. Разговоры шибко секретные. Да и видеть их всех одновременно в одном месте никто не должен. Этим мы и воспользуемся. В общем, адмирал, требуется ночью сбросить твоего человека с парашютом там, где всплывет посудина. С собой надо иметь акваланг и магнитную мину покрупнее, но не простую, а с некоторыми доработками.

Георгий рассказал, какие именно нужны доработки и все рассмеялись.

– Найдется это на посудине или из Москвы везти? – спросил Георгий у Кира.

– Конечно, найдется, – ответил тот, и объяснил – что именно. Все опять рассмеялись.

Адмирал собрался уезжать.

– И не думай, – остановил его Георгий, – тебе уже шестой десяток пошел. По моложе кого пошлешь. Работа то простая. Мы сейчас париться пойдем, а ты выключай свою аппаратуру и звони по телефону. По твоему можно. Начальник Генштаба примерно представляет, о чем речь, твоего начальника он видимо уже предупредил. Нам дали карт-бланш. Вечером можешь вызвать машину и ехать, но только после шашлыка. Имеем мы, в конце концов, право на один выходной день?

– Не останови я сейчас его – полетел бы сам, – сказал Георгий Степану, когда они уселись на полке, – не может он на руководящей работе. Все в поле тянет.

Через десять минут, когда уши начали сворачиваться в трубочку, друзья выскочили из парилки, бегом преодолели расстояние, отделявшее их от вожделенного бассейна, и с радостными криками бултыхнулись в прохладную воду. Следующий заход они осуществили уже вчетвером.

Вечером шашлык удался. Да иначе и быть не могло. Мясо на открытом огне должны готовить мужчины. Это – не обсуждается. Под армянский коньяк Георгий рассказал друзьям о событиях, которые происходят в стране и перспективах на будущее.

Когда за адмиралом пришла машина, он захватил Кира с собой, пообещав довезти до дома в целости и сохранности. Георгий остался ночевать у Степана. Им было о чем поговорить.

* * *

В воскресенье утром Георгий уже сидел в кабинете начальника Генерального штаба. Кроме него в кабинете присутствовали: министр Безопасности, начальник ГРУ, адмирал и сам хозяин кабинета.

– Ну что ребята, – сказал Ванников, выслушав подробности. – Идея ваша мне нравится. У меня были подобные мысли, но у вас получилось намного изящнее. Перчику больше.

– Спутник уже переведен на нужную орбиту, – сказал он после паузы, – так что о выходе яхты в океан мы узнаем сразу.

– Я думаю, что это произойдет сегодня, – вступил в разговор министр Безопасности. – Но позже, там сейчас еще ночь. Так что время у нас есть.

– А если сегодня встречаться не будут? – усомнился начальник ГРУ. – Будем ждать неделю?

– Будут. У них уже наболело. А в будние дни вероятность встречи почти ничтожна. Они же все занятые люди.

– Тогда диспозиция такова, – перешел к конкретным вопросам начальник Генерального штаба, – сейчас разъезжаемся и до вечера все свободны. Вечером встречаемся у Вас в Аквариуме,^[174] – обратился он к начальнику ГРУ. – Операция Ваша, Вам и командовать. Мы с министром Безопасности поприсутствуем в качестве зрителей, такие спектакли бывают редко, а вот Георгию Николаевичу придется играть роль первой скрипки. Причем играть на чужом поле. Вы то к этому привычные, – кивнул он в сторону начальника ГРУ и адмирала, – а нам приходилось это делать не часто.

* * *

Солнечным воскресным утром от Вашингтонского причала отвалила белоснежная яхта. То, что по размерам она лишь немного уступала тяжелому крейсеру, никого из местных жителей, прогуливающихся по набережным Потомака, не волновало. В мире, где правит капитал, подобные причуды не редкость. Через некоторое время перед форштевнем яхты распахнулся бескрайний океанский простор. Ничто не портило чудесной перспективы. Два корабля береговой охраны незаметно следовали за белым чудом дизайнерской мысли, помноженной на современные технологии, слегка приотстав, рассредоточившись в стороны и стараясь не попадаться на глаза высокопоставленным пассажирам.

Лишь далеко впереди, скрытая за далеким горизонтом, на поверхности океана лениво колыхалась дохлая рыбина, плавающая брюхом вверх. Вокруг не было никого, но даже если бы наблюдатель присутствовал на расстоянии в несколько метров, он и тогда бы не заподозрил, что рыба изготовлена из резины, в ее брюхе скрывается направленная в зенит антенна, а вниз на огромную глубину от рыбы уходит тонкий, но чрезвычайно прочный кабель.

Спутник, тихо проплывающий в верхних, чрезвычайно разреженных слоях атмосферы, испустил в эфир короткий шифрованный сигнал. Пройдя через толщу атмосферы, этот сигнал достиг поверхности воды и дальше, он путешествовал уже по кабелю, уходящему в океанские глубины. Через пару минут рыба дернулась и мгновенно ушла под воду. По поверхности океана разбежались легкие круги и, спустя мизерное количество секунд, на ней не осталось вообще никаких следов.

Далеко в толще океанских глубин, куда не проникает не только лучик, но даже малейший отблеск дневного света, включились бесшумные электромоторы, и на встречу белой громадине тронулась, ничтожно малая по сравнению с ее размерами, стремительная капля атомной глубоководной станции.

Воды, расположенные вблизи побережья Северной Америки, насыщены тысячами особо чувствительных датчиков, непрерывно прослушивающих океанские глубины. Ни одна подводная лодка не смогла бы миновать их, оставшись незамеченной. Атомная станция датчики не потревожила. Она двигалась абсолютно бесшумно, имела совсем небольшие размеры, а главное, передвигалась на такой глубине, куда еще долго не смогут опускаться подводные лодки.

Когда гидроакустик услышал шум винтов яхты, станция подвсплыла до тридцатиметровой глубины и выпустила из люка черную фигурку аквалангиста. Электрический скутер быстро домчал боевого пловца до цели. Пристыковаться в нужном месте к днищу яхты, идущей с крейсерской скоростью, не легче чем оседлать мчащийся электровоз, но выучка боевого пловца позволила ему сделать это с первой же попытки. Закрепившись на корпусе яхты на несколько метров ниже ватерлинии, он, уже не особенно торопясь, приладил к днищу магнитную мину. Убедившись, что она держится надежно, офицер заполнил водой балластную цистерну скутера и отключил удерживающие его электромагниты. Сгруппировавшись, он сильно оттолкнулся от нависающего над ним корпуса. Послушный скутер увел аквалангиста в сторону, позволив миновать на безопасном расстоянии, бешено вращающиеся винты яхты, оставляющие на поверхности широкий кильватерный след из взбитой в пену воды. Через десять минут боевой пловец нырнул в люк, открытый ему навстречу, и атомная станция начала стремительное погружение на многокилометровую глубину Северо-Американской впадины, удаляясь далеко в сторону от точки рандеву.^[175]

Спутник держал яхту в поле зрения своих чутких приборов. Как только в ее салоне включился генератор белого шума, защищающий присутствующих от любых видов прослушивания, с передающей антенны спутника сорвался новый шифрованный сигнал. Пройдя по цепочке ретрансляторов и обогнув половину земного шара, сигнал достиг приемной антенны, установленной на крыше Аквариума. Георгий выждал 5 минут и нажал несколько кнопок, расположенных на трубке спутниковой связи.

* * *

Молодящаяся женщина еще не закончила свой доклад о неудачах, постигших пятую колонну, когда в дверь салона неожиданно постучали. Она замолчала на полуслове и удивленно посмотрела на старшего из слушавших ее мужчин. Тот сделал рукой повелительный знак и более молодой член всесильной четверки, который сидел ближе к двери, встал из-за стола и открыл ее. На пороге стоял капитан яхты со спутниковым телефоном в руке.

– Тут русский Кризисный комиссар просит передать трубку миссис Блинтон, – обратился капитан к хозяину яхты. В салоне установилась абсолютная тишина. Если бы сейчас раскрылась переборка,^[176] и в салон заглянул Посейдон,^[177] потрясающий над головой своим трезубцем или из вентиляционной трубы посыпались черти, удивление присутствующих в салоне было бы не в пример меньшим.

– Возьмите у него трубку, – наконец смог вымолвить пожилой мужчина и дрожащей рукой выключил генератор белого шума. Бледная как мел женщина, осторожно, как гремучую змею взяла из рук капитана трубку и, с трудом найдя нужную кнопку, включила громкую связь.

– Здравствуйте миссис Блинтон, – нарушил мертвую тишину уверенный мужской голос. Слова произносились на классическом английском языке с характерным Оксфордским произношением.

– Извините, что я прервал Ваш рассказ на самом интересном месте, но у Вас там работал какой-то прибор, видимо неисправный. Я ваш разговор слышу отчетливо, а дозвониться до мистера Рокфеллера никак не могу. Сигнал не проходит. Наверно связь барахлит. Пришлось отрывать от дела капитана. Передайте, пожалуйста, мистеру Рокфеллеру, что на днище его яхты по правому борту в районе семнадцатого шпангоута^[178] какой-то безобразник установил магнитную мину. Если он не прикажет прямо сейчас спустить водолаза и отцепить ее, то яхта может взорваться еще до завершения вашей интимной беседы.

– Вы слышали? Выполняйте немедленно! – фальцетом крикнул Рокфеллер капитану яхты. Когда за капитаном захлопнулась дверь, голос в трубке продолжил свой монолог.

– Кстати, уважаемые леди и джентльмены, это всех присутствующих касается. Пока нас тут никто не подслушивает, соблаговолите выслушать мою просьбу. Мне, честно говоря, уже надоели все эти неумехи, которых вы посылали по мою душу. Отзовите вы их. Толку все равно никакого не будет, а работать мешают. Под ногами путаются. Хотите стоить из себя мировое правительство, так и занимайтесь этим дальше. Мы же вам не мешаем. Но и вы в наши дела не лезьте. Я ведь и обидеться могу. Ну ладно, заболтался я с вами. У нас тут уже поздний вечер, а утром мне на работу. До свидания, если будут проблемы – звоните.

В трубке раздались короткие гудки.

В салоне стояла тишина. Рокфеллер встал со своего места и обошел салон по периметру, отгибая глухие жалюзи и заглядывая в панорамные иллюминаторы. Яхта с выключенными двигателями спокойно дрейфовала в открытом океане. Кроме двух кораблей береговой охраны, покачивающихся в десятке кабельтовых^[179] от яхты, на горизонте не было видно ни одного судна.

– Такое впечатление, что он нас не только слышал, но и видел, – задумчиво произнесла Блинтон.

– Это технически невозможно! – крикнул Рокфеллер, – в принципе невозможно. Белый шум забивает любые сигналы, на стекла установлены микро вибраторы.

– Невозможно для Человека, – подал голос один из мужчин, сделав ударение на последнем слове.

– Вы так думаете? – насторожилась Блинтон.

– Я еще прошлый раз высказал свои сомнения, но вы меня не послушали.

В это время открылась дверь салона, и вошел бледный растрепанный капитан, где-то потерявший свою фуражку.

– Ну что была там мина? – спросил Рокфеллер.

– Была, – ответил капитан, – и именно в том месте, где он сказал. Но ведь нас перед выходом водолазы осматривали, все чисто было. А на такой скорости мину поставить в принципе не реально. К нам ведь никто даже не приближался.

– А аквалангисты?

– Аквалангистов винтами в лапшу покрошило бы. На такой скорости ни один идиот не сунется.

– Мину-то обезвредили? – спросил капитана Рокфеллер.

– Она удрала.

– Как это удрала? Куда?

– Как только водолаз отцепил ее от корпуса, она ударила его в грудь, там синяк здоровенный остался, и пропала. Только мы ее и видели. Как будто растворилась.

– Идите на мостик, – велел капитану Рокфеллер. – Мы возвращаемся обратно в Вашингтон.

– Мы связались с чем-то сверхъестественным! – воскликнула Блинтон, как только за капитаном закрылась дверь.

– Я не знаю, какие силы мы потревожили, – произнес Рокфеллер, – но операцию надо сворачивать. И чем быстрее, тем лучше. Я сейчас иду в радиорубку и отдам соответствующие распоряжения. А вы, это всех касается, успокойтесь и не мельтешите. Если оперативно дадим отбой и жестко предупредим всех о полном запрете на какие-либо активные действия – никто нас не тронет.

– Ваши слова, да Богу в уши, – подумала Блинтон, когда Рокфеллер скрылся за дверью, – тронуть-то, может быть, и не тронут, но ведь в любой момент могут услышать!

В это время мина, увлекаемая толстой, но абсолютно прозрачной леской, к которой было привязано более 200 килограммов свинцовых водолазных грузил, быстро приближалась к океанскому дну.

* * *

Радиостанция яхты посылала в эфир шифрованные сообщения. В штаб-квартирах разведслужб и посольствах их оперативно расшифровывали и передавали по назначению. На Лубянке шифровальщики тоже работали в поте лица. Зазвонил сотовый телефон министра Безопасности. Он выслушал сообщение, и на его лице расплылась довольная улыбка.

– Туше,^[180] – прокомментировал он развитие ситуации, – полная и окончательная победа. Всех поздравляю с безоговорочным успехом.

– У слова туше есть несколько значений, – отреагировал на его слова начальник Генерального штаба. – Победа в сражении, даже ключевом, не означает победу в войне. Мы нанесли впечатляющий удар, временно обезопасили себя от действий наиболее опасного противника. Но другие противники никуда не делись. Есть хороший афоризм: хочешь мира – готовься к войне.

– Готовьтесь, – согласился с ним министр Безопасности. – А мы вам кое в чем серьезно поможем. Георгий Николаевич, нет ли у Вас желания съездить завтра в Саров?

– Желание есть, но мне нужно ехать туда не одному. Завтра вызвоню одного человека из Ленинграда, договорюсь с Олферовым, и во вторник все вместе поедем. Но лучше конечно будет не ехать, а лететь.

– Вертолет я Вам обеспечу. Туда и обратно.

– А теперь все по домам, – распорядился Ванников, как старший по возрасту и наиболее уважаемый всеми присутствующими, – ночь на дворе, а утром – рабочий день.

Двадцать четвертая глава Да будет свет

Во вторник Георгий с Олферовым и примкнувшим к ним Евгением Сергеевичем, приехавшим утром из Ленинграда, вылетели в Саров. Погода в Москве стояла солнечная и по-летнему теплая. Но, подлетая к Сарову, они на пределе разминулись с грозовым фронтом. Через пару минут, после того как Георгий переступил порог ядерного Центра, хляби небесные разверзлись, и на крыши обрушился ливень.

Поздоровавшись с встретившим их Генеральным директором, они прошли в комнату для совещаний.

– На этот раз будем общаться в узком кругу, – сказал Георгий руководителю Центра. – Позовите, пожалуйста, Вашего Главного конструктора и того ведущего научного сотрудника, который был знаком с Лаврентьевым. Ну и сами, естественно, возвращайтесь. Вам тоже надо быть в курсе наших планов.

– Мы провели микро эксперимент, – сразу же начал рассказывать ведущий научный сотрудник, представившийся Николаем Ивановичем. – Все получается так, как мы и предполагали. Термоядерный синтез идет. Пока микросекунды и в очень маленьком объеме, но это не существенно. Сейчас Федор Васильевич, – он мотнул головой в сторону Главного конструктора, – работает над созданием более крупного аппарата. Это будет уже мало масштабный эксперимент. Когда реактор заработает, а мы рассчитываем, что это будет не позднее августа, можно будет выходить на натуру.

– А почему сразу нельзя поставить натурный эксперимент? – спросил Георгий.

– У химиков принято при синтезе вещества от пробирки сначала переходить к колбе, а толькопотом к промышленному реактору, – вмешался в разговор Евгений Сергеевич. – Тут, наверное, тоже так принято?

– Последовательность изменения масштабов для нас конечно важна, – не стал спорить Николай Иванович, – но в данном случае основная причина в другом. Для первичного толчка, запускающего реактор, нужно очень много энергии. Для мало масштабного эксперимента у нас возможностей хватит, а вот для натурного уже нет. Вот когда заработает маленький реактор термоядерного синтеза, тогда энергии в нашем распоряжении будет вполне достаточно для проведения любых экспериментов.

– Можете в общих чертах, буквально на пальцах, объяснить принцип работы конструируемого Вами реактора? – спросил Георгий у Федора Васильевича.

– Принципы как раз достаточно просты, – ответил Главный конструктор. – Сложности в основном заключаются в конструктивном исполнении. Мы сначала по отдельности нагреваем дейтерий и литий до температуры примерно в пять тысяч градусов, при которой атомы теряют электроны и превращаются в так называемую холодную плазму, а потом направляем положительно заряженные ядра навстречу друг другу и разгоняем до чрезвычайно высоких скоростей. Когда при встрече они соударяются – происходит реакция синтеза, и образуются ядра гелия.^[181] При этом выделяются чрезвычайно жесткие гамма кванты, которые и содержат почти всю выделившуюся при реакции энергию. Первоначальный нагрев мы производим твердотельным лазером, а разгон – при помощи электромагнитов.

– Для разгона нужно что-то вроде ускорителя? Спросил Георгий, – но они же обычно весьма длинные?

– Нет. В данном случае большая длина не нужна. Мы имеем дело с тяжелыми заряженными частицами, скорее даже с конгломератами частиц. Для их разгона используется специальное устройство, представляющее собой цепочку последовательно установленных мощных электромагнитов.

– А эти устройства вы ставите одно напротив другого? – задал очередной вопрос Георгий.

– Нет, под некоторым углом. Иначе не прореагировавшая часть потока частиц внесет помехи в работу встреченных на пути ускорителей. Причем таких ускорителей может быть не два, а несколько. В этом случае схема их расположения будет напоминать чуть скошенную звезду.

– Ну и последний вопрос, – не удержался Георгий, – есть ли техническая возможность совместить Ваш реактор с рентгеновским зеркалом, чтобы собрать гамма кванты в пучок?

– Возможность, то есть, – ответил Федор Васильевич, – зеркал таких пока нет.

– В таком случае разрешите представить вам Евгения Сергеевича, обратился Георгий к специалистам ядерного Центра, – это проректор Политехнического университета. Он с группой своих коллег сейчас занимается изготовлением такого зеркала. Думаю, что вам найдется, о чем поговорить.

Найдется, это было очень мягко сказано. Специалисты буквально забросали друг друга встречными вопросами. Георгий понимал из их разговора менее десяти процентов. В этот момент тучи разошлись, и комнату осветил по-летнему яркий луч света, в котором дружно заплясали дрейфующие в воздухе пылинки.

– Это хорошая примета, – сказал Георгию Олферов. – Да будет свет. И дадут его нашей стране эдисоны, которые сейчас за этим столом увлеченно рождают истину.

– Георгий Иванович, и Вы туда же, – укорил Олферова Георгий. – Долго Вы, видать, ездили по заграницам. Нахватались там. Ну не изобретал Эдисон^[182] лампочку накаливания, он ее только запатентовал. А изобрели ее наши соотечественники Лодыгин и Яблочков.^[183] А Эдисону ее принесли на блюдечке с голубой каемочкой. Эдисон, конечно, был изобретателем, но он лично изобрел только ничтожно малую часть, оттого что им было запатентовано. То, что Эдисон был великим изобретателем это миф, который на Западе упорно насаждается. Эдисон был плагиатором, бессовестным и беспринципным. Он владел лабораториями и патентным бюро. В его лабораториях работали десятки изобретателей и ученых со всего мира, а Эдисон их нещадно эксплуатировал, платя сущие копейки, а сам присваивал и патентовал под своим именем результаты их разработок. Лампочка Эдисона, радио Маркони,^[184] портландцемент Аспдина.^[185] Это все не так. Все эти вещи первыми изобрели наши с Вами соотечественники. Лампочку накаливания – Лодыгин и Яблочков, радио – Попов,^[186] портландцемент – Челиев.^[187] Челиев широко использовал его при восстановлении Москвы после пожара 1812 года. Не до патентования ему тогда было. Вам, как министру Науки, надо разоблачать мифы, создаваемые в Америке и Европе, а не потворствовать их распространению.

– Уел старика, – рассмеялся Олферов. – Обязательно займусь на досуге. Если только он будет. Популяризаторов науки сейчас осталось чудовищно мало. Надо это дело всемерно поощрять и ставить на поток.

– Вот и займитесь этим, – посоветовал Олферову Георгий. Вам, как главному над всеми отечественными учеными, и карты в руки.

Между тем научная дискуссия за столом и не думала утихать.

– Товарищи ученые! – взмолился Георгий, – давайте сделаем перерыв и пообедаем. Всех технических вопросов вы сейчас все равно не решите, а нам еще нужно обсудить целый ряд организационных проблем. Мы ведь с Георгием Ивановичем каждую неделю к вам приезжать не будем.

* * *

После обеда, сразу перейти к организационным проблемам, как ранее планировал Георгий, не получилось, так как для полноценного осмысливания сложившейся ситуации ему элементарно не хватало информации.

– Я не спросил самого главного, – продолжил он обсуждение, прерванное на время обеда, – какую мощность будет иметь ваш мало масштабный реактор, и насколько велики, будут его размеры?

– По нашим предварительным расчетам, – начал свой обстоятельный ответ Николай Иванович, – мощность устройства должна оказаться в пределах от 1200 до 1800 мегаватт. Более точное значение можно будет определить только экспериментально. Слишком велико число влияющих факторов.

– Позвольте, – прервал его Георгий, – это ведь больше, чем у ядерного реактора, установленного на ЛАЭС.^[188] Ничего себе мало масштабный! А каковы тогда его размеры?

– Если бы не его масса, реактор можно было бы поставить на этот стол, – довольный произведенным эффектом улыбнулся Федор Васильевич. – Парогенераторы, конечно, имеют существенно большие размеры, но над их миниатюризацией тоже можно поработать. Но это уже не моя зона ответственности.

– А какую мощность будет иметь серийный термоядерный реактор? – спросил Олферов.

– Мы пока решили ограничиться десятью гигаваттами,^[189] – снова взял слово Николай Иванович. Можно, конечно, соорудить и более мощный аппарат, но зачем в одном месте столько электроэнергии?

При ее передаче на расстояние потери неизбежны. Лучше поставить десять рассредоточенных по местности и потребителям реакторов, чем один гигантский в центре нагрузок.

В данном вопросе Вы, безусловно, правы, – согласился Георгий с ведущим научным сотрудником, – но откуда берется такая прорва энергии? Это ведь не аннигиляция, в конце концов?

– Конечно не аннигиляция. При аннигиляции в энергию излучения переходит вся материя полностью, а в процессе синтеза гелия из лития и дейтерия – всего около 10 процентов. Вы сами можете в этом легко убедиться, сравнив атомные веса исходных элементов и гелия. Но это тоже очень много. Все остальные реакции синтеза имеют значительно меньший энергетический выход. Кроме того, большинство из них являются грязными, порождающими нейтроны. Потому мы и зацепились именно за эту реакцию. Тут на выходе только гамма-излучение.

– Но почему же тогда никто раньше не пошел по этому пути?

– На этот вопрос наверно смогу ответить я, – вклинился в разговор Олферов. – В этом, кроме причин, озвученных на нашей предыдущей встрече, виновата еще и система подготовки ученых, которая в последнее время активно внедряется во всем мире. Учеба, как правило, заключается сначала в ознакомлении с тем, что уже сделали другие, а потом, на основе анализа и осмысления полученной информации, начинаются собственные действия. Информация в основном черпается из книг. В последнее время еще и из Интернета.

– Так вот, суть в том, какие именно книги люди читают. Сейчас, при оценке списка литературы, изученной соискателем ученой степени, упор делается на новые, наиболее современные источники. Старые книги не приветствуются. Вроде бы все правильно, та информация уже устарела. Вот здесь и заключается парадокс. В сороковые – пятидесятые годы XX века авторы описывали результаты своих собственных экспериментов. Наука активно развивалась. Молодежь тогда не боялась новых путей, смело оспаривала мнения авторитетов. В семидесятые годы наступила стагнация. Книги переписывались теоретиками, большинство из которых не имело практического опыта, но очень хорошо разбиралось в высшей математике. Зачастую, в процессе обновления и переработки истина утрачивалась, ключевые моменты, оказывались упущены. Оставались, конечно, самородки, которые не только анализировали старый опыт, но и проверяли его на практике, но таких альтруистов становилось все меньше и меньше. На общем сером фоне они терялись. При советской власти не зря рекомендовали читать первоисточники.

– В данном случае первоисточником был Лаврентьев. Кто-либо из присутствующих кроме Николая Ивановича читал хоть что-нибудь из того, что написано им лично? А в мире много таких людей? Вот вам и ответ. В Интернете написано, что эта реакция чрезвычайно трудноосуществима, и все верят. А ведь человек, написавший это, даже не пытался ее провести. В общем, читайте старые книги. Там имеется буквально кладезь бесценной информации.

– Абсолютно с Вами согласен, Георгий Иванович, – живо отреагировал Георгий. – У меня на полках в основном старые технические книги. Из современных – только Батраков,^[190] но он тоже относится к Вашему поколению. Зато Вы даже не представляете, сколько нового я открыл для себя, уже совсем недавно, будучи доктором технических наук, читая книжку Александрина,^[191] которую он написал еще в 1932 году, когда был простым инженером. Она одна стоит десяти современных книг по этой тематике. Инертность в науке сейчас перешла любые мыслимые границы. Мы получаем что-либо новое, а нам говорят, что это невозможно в принципе, и ссылаются на какого-нибудь теоретика. Но теории-то меняются. Жизнь не стоит на месте.

– Товарищи ученые, – прервал околонаучный диспут Евгений Сергеевич, – время идет. Мне сегодня уезжать. Давайте закончим с нашими вопросами.

– Хорошо, – согласился с ним Георгий, – переходим к глобальным планам. Проектировать термоядерные реакторы мощностью в 10 гигаватт надо начинать прямо сейчас. После запуска вашего мало масштабного реактора – начинаем их строить. Сначала прототип, а потом, с некоторым отставанием, необходимым для отладки процессов, – крупную серию. Нам давно пора переходить от экспорта сырой нефти к экспорту электрической энергии. Запасы дейтерия и лития, насколько я понимаю, у нас практически неограниченные?

– На тысячелетия хватит, – ответил Николай Иванович.

– Вот и отлично. Нефть нам самим пригодится, но не для приготовления бензина – хватит отравлять атмосферу, а для химической промышленности. Будем поставлять электроэнергию в Европу, Китай и Японию. Этого нам за глаза хватит для наполнения бюджета. Давно пора начать жить по-человечески.

– И еще. В ближайшее время нам нужен маленький термоядерный реактор для Евгения Сергеевича. С ним вы будете работать параллельно. К началу апреля следующего года нам нужно иметь 12 таких реакторов для установки на боевые спутники. Ограничение по массе 5,5 тонн. Кроме реактора и сверхжесткого рентгеновского лазера спутник должен еще иметь другие технические системы, поэтому на вашу долю придется не более двух тонн. Реально это?

– Реально, – ответил Федор Васильевич, но у меня есть отнюдь не праздный вопрос. Это будет оборонительное оружие или наступательное?

– Исключительно оборонительное, – с нажимом произнес Георгий. У нашей страны нет территориальных претензий к другим странам. Мы не собираемся ни на кого нападать. Но и к себе не пустим. Спутники предназначаются для сжигания ракет, выпущенных в сторону наших границ. Этого достаточно. С сухопутными интервентами мы разберемся с помощью обычного оружия. На море ваша помощь в дальнейшем понадобится, но исключительно для обеспечения двигательных установок. Ну а в самой далекой перспективе – реакторы для фотонных планетолетов, а возможно, в будущем и звездолетов. Но об этом потом будет отдельный разговор.

– Теперь к Вам, – обратился Георгий к Генеральному директору Центра, – вопросы по финансовому обеспечению и охране остались, или благополучно решаются?

– Решаются по мере возникновения в рабочем порядке. С Георгием Ивановичем у нас теперь достаточно плотные контакты, а безопасники вообще обустроились прямо на территории Центра. Так что проблем нет.

– Вот и отлично, тогда мы отправляемся в Москву, а вы продолжайте работу над реакторами. Вы даже не представляете, насколько сильно они нам нужны поскорее.

– Почему же не представляем? – ответил Генеральный директор, – очень даже представляем. Мы же телевизор иногда включаем, да и думать, еще не разучились. Правильное дело Вы задумали, а мы, по мере сил и возможностей Вам поможем. Можете не беспокоиться.

– Ну, тогда, на этой мажорной ноте давайте и закончим нашу встречу. На застольные беседы сегодня времени, увы, нет.

* * *

До Москвы они добрались уже вечером. Евгений Сергеевич поехал с Олферовым в министерство Науки для решения нескольких финансовых и организационных вопросов по вновь создаваемому Конструкторскому Бюро, а Георгий направил стопы в Кремль.

Мозг устал от переработки чудовищного объема пропущенной через него специфической информации, и Георгий решил, что на сегодня с него хватит. Он поужинал в одиночестве и включил телевизор. По первому каналу передавали выпуск новостей. Новости были позитивные!

– Как много изменилось меньше, чем за месяц, – подумал Георгий, – такое впечатление, что живешь в другой стране или спишь. Кстати, поспать было бы абсолютно не лишним. Завтра будет новый день со своими заботами и свершениями, а на сегодня их вполне достаточно. Главное из того, что было задумано, уже воплощается в жизнь.

Уснул Георгий еще не скоро. Усталый мозг неторопливо анализировал и раскладывал по полочкам вновь приобретенную информацию, сопоставляя ее со старой, мысли двигались все медленнее и, наконец, Морфей^[192] вступил в свои законные права. Георгий уснул.

Вместо эпилога

Через некоторое время Георгий понял, что уже не спит, а опять сидит рядом с Гептархом. Окружающее пространство, как и в прошлый раз, рассмотреть было невозможно. Взгляд скользил по переливам каких-то бесформенных структур, плавно и неуловимо меняющих свои очертания, как будто они перетекали из одного положения в другое. Сфокусировать зрение можно было только на коренастой фигуре Гептарха.

– Поздравляю, – сказал Гептарх, – ты не обманул наших ожиданий. Но вот темп взял слишком большой. Все привыкли, что русские очень быстро ездят, но перед этим медленно запрягают. А вы раскрутили маховик значительно быстрее и сильнее, чем мы рассчитывали. Мне уже порекомендовали слегка попридержать тебя. Точку бифуркации вы прошли успешно. Мы рассчитывали, что это случится только через пару месяцев, но уже с прошлой недели процесс стал необратимым. Вы повернули на другие рельсы и активно разгоняетесь. Это хорошо, но, пойми, нельзя закручивать пружину так сильно и быстро. Она ведь может и сломаться.

– Так что, – спросил Георгий, – мне следует прекратить свои действия?

– Нет, прекращать не надо. Будущее все еще многовариантно. Впереди у вас 2012 год. В этот год может начаться новая эра, а может все и закончиться. Я имею в виду всю вашу действительность. Не зря ведь в календаре Майя на 2012 годе заканчивается Великий цикл.^[193] Это переломный год и чем он закончится – зависит только от вас. Поэтому деятельность свою ты продолжай. Мандат у тебя на год, вот и используй его полностью. Отзывать тебя никто не собирается. Просто слегка поумерь темп своих воздействий и лучше рассчитывай их последствия. Пока грубых ошибок ты совершить не успел, но все когда-то случается в первый раз. А в твоем случае ошибка может стать фатальной. Не только для тебя лично, но и для всего вашего мира.

– Значит, пока я все делал правильно?

– А вот на этот вопрос тебе никто не сможет ответить. О правильности какого-либо поступка можно судить по тому, к каким событиям он привел, по его последствиям. Пока негативных последствий нами не выявлено, но неизвестно как они могут отозваться в будущем. Старайся поступать по совести. Совесть – это самый лучший советчик. Но думай. У тебя неплохие аналитические способности, вот и используй их на полную катушку. Помощь, какая либо нужна?

– Нет, спасибо, мы постараемся справиться со всеми своими проблемами самостоятельно.

– Вот это ответ не мальчика, но мужа. До свидания. Я чувствую, что мы с тобой еще встретимся.

Май – октябрь 2011 г.

Конец первой книги

Михаил Николаев Последний шанс Книга 2. Реализация замысла

Больные верят в розы майские,

И нежны сказки нищеты,

Заснув в тюрьме, виденья райские

Наверняка увидишь ты.

Николай Гумилев. Счастье

Она выдержит все, переждет!

Не записывай Землю в калеки!

Кто сказал, что Земля не поет,

Что она замолчала навеки?!

Нет! Звенит она, стоны глуша,

Изо всех своих ран и отдушин.

Ведь Земля — это наша душа,

Сапогами не вытоптать душу!

Владимир Высоцкий. Песня о Земле

Россия — Сфинкс. Ликуя и скорбя,

И обливаясь черной кровью,

Она глядит, глядит, глядит в тебя,

И с ненавистью, и с любовью!…

Мы любим плоть — и вкус ее, и цвет,

И душный, смертный плоти запах…

Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет

В тяжелых, нежных наших лапах?

Александр Блок. Скифы

Si vis pacem, para bellum!^[194]

На авторство претендуют многие

Первая глава. Ближняя ретроспектива

Пролетели 6 месяцев, половина от срока искусственной, организованной свыше изоляции Союза Российских Губерний от агрессивных поползновений окружающего, враждебного к нему мира.

В Москве напоследок резвились «Наши», на Филиппинах — Ваши. Первым никто особенно не мешал. Движение выдыхалось без поддержки государственного ресурса, и вскоре должно было рассосаться самостоятельно. С тайфуном обстояло иначе. Ему помешать, напротив, очень хотели, но были пока не способны.

Страна менялась на глазах. Первым и наиболее сильно бросающимся в глаза изменением, стала автодорожная сеть. Преобразования коснулись не только скоростных автобанов, тоннелями пронзавших горы и пролетавших по вантовым мостам над могучими реками. Даже в глубинке, там, где раньше, в распутицу, можно было проехать только на тракторе, расползлась паутина бетонок, покрытых тонким слоем такого привычного, но, почему-то, не идущего колеями асфальта.

С городами было сложнее. Даже после того, как транзитные грузовые перевозки ушли за периметр, а внутренние были, в основном, передвинуты на ночное время, кардинальных улучшений не произошло. Улицы изначально не были рассчитаны на такое количество машин и пробки, хотя и существенно уменьшившиеся, все равно тут и там возникали. Даже героические усилия автоинспекции, которая теперь занималась организацией, а не парализацией движения на дорогах, пропадали втуне.

Дело в том, что десятки миллионов людей, заработавшие за летне-осенний сезон очень немаленькие деньги, получили возможность приобрести достаточно приличные машины и, большинство из них этой возможностью безотлагательно воспользовались. Если в небольших городах еще можно было использовать резервы подземных и надземных уровней, то мегаполисы требовалось разукрупнять однозначно.

Вдоль приподнятых над окружающей местностью автомагистралей, широкие обочины которых полого спускались к упрятанным в бетонные ограждения дренажным траншеям и были отсечены от остальной территории трехметровым шумозащитным забором, протянулись, уходя высоко в небо, бетонные мачты высоковольтных линий электропередач. Вблизи населенных пунктов от магистральных линий ответвлялись, проходя через понижающие трансформаторы, ЛЭП на более привычных глазу металлических опорах, выглядящие крохотными по сравнению с бетонными гигантами. Приближаясь к городской черте, тоководы ныряли под землю и дальше уже протягивались по подземным коллекторам в кабельном варианте. Потери электроэнергии при этом были несколько выше, но в условиях ее избытка, безопасность, все-таки, взяла верх над экономическими соображениями.

Избыток электроэнергии в стране появился только в ноябре, когда были пущены в эксплуатацию первые термоядерные электростанции с десяти гигаваттными энергоблоками. В настоящее время, не смотря на снег, уже выпавший на большей части территории страны, вовсю шел монтаж нескольких десятков аналогичных электростанций в приграничных районах. Электроэнергия, которую должны были вскоре начать производить эти станции, предназначалась на экспорт, в качестве замещения большей части перекачиваемой по трубопроводам нефти. Поставки газа первое время решили не снижать — во всем нужна постепенность, а запасов газа на арктическом шельфе должно было хватить еще надолго.

Учитывая, что в текущем году в стране образовался избыток не только электроэнергии, но и сельскохозяйственной продукции, а также тот факт, что закупочные цены на нее выросли, а розничные, благодаря отсутствию перекупщиков, наоборот, упали, жизненный уровень большей части населения стремительно пошел вверх.

Не всем это пришлось по нраву. Значительная часть офисного планктона неожиданно обнаружила, что даже простой работяга, может, не особенно напрягаясь, заработать больше, чем эти хомячки получали в конвертах от своих работодателей. При этом на пенсионном счете у него циферки почему-то увеличивались значительно быстрее. Тем более что и сами работодатели, вдруг, ни с того ни с сего, перестали закрывать глаза на зависание своих подчиненных в социальных сетях и, вы только подумайте, заставляли всерьез отрабатывать свою зарплату.

Некоторые попробовали уволиться и, а почему бы и нет, пойти в армию. Говорят мол, что после нее сразу берут на госслужбу, да и дедовшины там уже нет. Уволиться у всех получилось подозрительно легко, даже отрабатывать две недели почти ни у кого не потребовали, а вот с попаданием в армию у большинства возникли сложности. Половину срезали на медкомиссии, а из оставшихся только отдельные представители, которые и раньше были со спортом на ты, смогли выполнить нормативы по физподготовке. Где это видано, что конкурс в армию больше чем в МГИМО? Ажиотажа добавило еще и то, что из отслуживших год, осенью уволились на гражданку только те, кого командование признало бесперспективными. Почти все остальные добровольно вызвались служить еще год, а те, что на флоте — два. Утверждают, что им понравилось.

Еще буквально полгода назад политологи, социологи и другие «знатоки» человеческих душ и общественно-политических тенденций с пеной у рта доказывали, что мотивация определяет цели и стиль поведения и там, где аристократ думает о чести, простолюдин думает о корысти и солдаты не будут служить за спасибо. Они вещали о том, что срочная служба в армии это разновидность натурального налога на поддержание оборонительных функций государства. «Знатоки», которые сами никогда не служили в армии, приводили тысячи аргументов в пользу того, что стране нужна маленькая профессиональная армия или, наоборот, большая, но с малыми сроками службы. Реалисты пытались до них достучаться, объясняя, что стране нужна призывная армия, имеющая надежный профессиональный костяк из специалистов и профессиональных военных, но их никто не слушал.

Восемнадцатилетние мальчишки не заморачиваются подобными благоглупостями, им нет дела до таких сложных определений. У них, на самом деле, очень простые мотивации: я так хочу, это круто, Сашке понравилось, он зовет присоединяться, Пашку взяли, а я что хуже, мне тоже не слабо.

Потом наступает отрезвление — это тяжело, все мышцы ноют и болят, хочется спать, нет девчонок, алкоголя, психомузыки. Но, с другой стороны, компания подобралась хорошая, жратва — от пуза, побегать и пострелять можно до одурения, а, сколько нового и интересного уже сподобился узнать!

Спустя некоторое время мышцы по вечерам уже не болят, а только приятно ноют, ты втянулся и уже получаешь удовольствие от того, что раньше казалось тяжелым и непонятным. Чистка и смазка оружия уже не тяготит — ведь это твое собственное оружие и ты заботишься о нем уже совсем не по тому, что от тебя это требуют, а потому, что оно ТВОЕ. Ты уже начинаешь выбирать институт, в который поступишь после армии, и ты знаешь, что поступишь! А сколько настоящих друзей у тебя уже появилось!

Таким образом, сложности у военкоматов остались, но они стали совсем другими: желающих служить в армии полно, а вот пригодных для этой службы — наоборот, очень мало. Малограмотность, недостаток веса, иногда переходящий в дистрофию — это все устранимо и лечится, а вот что прикажете делать с задержками в умственном развитии, наследуемыми генетическими отклонениями, туберкулезом, который, оказывается, уже встречается чаще, чем в дореволюционной России и гепатитом, победно шествовавшим по стране в последние годы? Как быть с чудовищными отравлениями юных организмов наркотиками, пищевыми добавками и генно-модифицированными продуктами, которые к нам свозили как на помойку?

Приходилось отказывать очень многим, предлагая некоторым альтернативную службу, а других прямо с медкомиссии отправляя в лечебные учреждения. Назначение Семена Леонидовича Рашель министром Здравоохранения оказалось не просто удачным, а даже очень верным и своевременным решением. Этот человек знал изнутри все болевые точки системы и обладал не только выдающимися морально-этическими качествами, но и бесценным опытом. Первым делом он разогнал почти всех чиновников от медицины, причем те представители известного клана, высасывающего отрасль в течение многих лет, которые не сели в тюрьму, ушли с «волчьими билетами», прямо запрещающими им любую деятельность в области медицины и фармацевтики. Все медицинские учреждения, которые были приватизированы по хитрым схемам, были в кратчайшие сроки реприватизированы и вновь стали государственными.

При этом ведущие именные медицинские центры, работающие на поистине высоком и результативном уровне, этот процесс коснулся совсем другой стороной. Их руководству были предложены безвозмездные кредиты для расширения, обусловленные единственным ограничением: после реализации кредитов не менее двух третей от всех клиентов должно поступать по направлениям поликлиник и обслуживаться бесплатно, но в тех же условиях, что и платные больные. Финансирование затрат на лечение этих больных целиком брало на себя государство.

В поликлиниках, которые находились в безопасных зданиях, имеющих достаточные для их функционирования размеры, были проведены косметические ремонты уровня «евро», а также заменено современным все медицинское оборудование. Те же, которые ютились в тесных и утлых помещениях, переехали в современные здания, изначально оборудованные в соответствии с новыми стандартами. Врачи, переходя на достойные оклады, подписывали обязательства свято и добросовестно соблюдать клятву Гиппократа и лечить, а не оказывать услуги медицинского характера.

В бригады скорой помощи теперь, кроме врача, фельдшера и водителя, входили и два дюжих санитара, способные оперативно, бережно и аккуратно доставить больного из квартиры в машину, оборудованную по последнему слову медицинской техники.

В Петрозаводске вступил в строй мощный комбинат, производящий шунгизитовый гравий и песок из шунгитовых сланцев Мягозерского и Нигозерского месторождений^[195]. Его эксклюзивная продукция, не имеющая аналогов ни в одной стране мира, морем транспортировалась к устьям Сибирских рек, а по железным дорогам распределялась в Европейской части страны. В районах вечной мерзлоты этот долговечный конструкционно-теплоизоляционный материал шел на дорожные насыпи, а сотни бетонных заводов, расположенных вблизи крупных городов, выпускали на его основе готовые смеси для монолитного домостроения.

Государство всерьез и надолго впряглось в решение жилищных проблем своего населения. Каждой молодой семье, обзаведшейся ребенком, незамедлительно и абсолютно бесплатно выделялась в собственность комфортабельная двухкомнатная квартира, которая после рождения второго, оперативно заменялась на трехкомнатную. Разумеется, это было не простым и чудовищно затратным решением, но другого способа быстро вылезти из демографической пропасти не существовало. Для остального населения, нуждающегося в улучшении жилищных условий, была установлена очередь, которая двигалась неожиданно быстрыми темпами. Одних новостроек для этого, разумеется, было недостаточно, и на первом этапе проблема решалась, в основном, за счет освобождения неправедно и преступно нажитой жилплощади выведенных на чистую воду и осужденных с конфискацией воров, казнокрадов и мздоимцев.

Либеральная оппозиция и десятки «общественных» международных организаций сравнивали эти быстропротекающие судебные процессы с 37-м годом и, в чем-то, они были правы. Тогда, в основном, власть разбиралась с аналогичным контингентом, но методы, в данном случае, были несравненно гуманнее. Во-первых, отсутствие смертных приговоров и значительно более широкое варьирование сроков заключения, достаточно часто ограничивающихся принудительными работами. Во-вторых, одновременно и параллельно из тюрем и мест предварительного заключения освобождались сотни тысяч неправедно, преступно и безосновательно заключенных под стражу людей, многие из которых, вообще, были ни в чем не виноваты, либо абсолютно не представляли угрозы для общества.

Для исключения любой возможности проявления административного ресурса, выборы, решено было проводить снизу вверх. Сначала в многоквартирных домах с небольшим количеством квартир из наиболее активных жильцов выбирались один — два представителя, а в домах с сотнями квартир — домовые комитеты, представители которых решали все текущие вопросы с домоуправлениями. На основании их мнений формировались списки кандидатов в руководители небольших муниципальных образований. По каждой из предложенных кандидатур собиралась объективная информация, всесторонне ее характеризующая. Только после этого проводились выборы. «Варяги» не приветствовались. Бабу-ягу следовало выращивать в своем коллективе. На следующем этапе выбирались руководители администрации районов и небольших городов. Выбирали только руководителей. Подчиненных, эти руководители подбирали себе уже самостоятельно, но, в дальнейшем, несли за их действия персональную ответственность. Предельное количество чиновников муниципальных образований было жестко лимитировано.

Выборы мэров крупных городов и губернаторов проводились через смс голосование после теледебатов на местном телевидении и транслируемых им встреч с представителями партий, общественных организаций и предприятий. Для устранения лоббирования чьих-либо интересов и давления на кандидатов на каждую встречу допускалось не более двух представителей от одной организации или партии. Действующий мэр или губернатор допускался к выборам на общих основаниях. Любые формы воздействия на избирателей путем использования своего служебного положения, сознательно осуществленные им, либо его окружением, приводили к автоматическому выбыванию его из списка кандидатов.

В Ленинграде на последнем этапе выборов осталось только два кандидата: Светлана Митриева, которая один раз уже боролась за этот пост, и Михаил Пиотровский, уже много лет являющийся бессменным директором Эрмитажа. Кандидаты были абсолютно разные, но многие телезрители дебатов, проходящих на местном телевидении, остались разочарованы. Слишком уж близкими неожиданно оказались позиции соперников. Митриева большее внимание уделяла социальной политике, а Пиотровский — возвращению Ленинграду титула культурной столицы. Во всем остальном, наблюдалось редкостное единодушие. В результате Митриева победила с минимальным перевесом, и первым ее решением было назначение Пиотровского вице-губернатором. После этих выборов город, которому от предыдущих правителей досталось больше, чем от фашистских захватчиков, 900 дней державших его в блокаде, наконец, вздохнул спокойно.

К концу ноября выборы губернаторов всех губерний были закончены, и можно было переходить к избранию Председателя СРГ.

* * *

Георгий внял предостережению Гептарха и резко уменьшил интенсивность своего воздействия на мир, который уже начал свое движение по новому пути, но мог в любой момент вспыхнуть в уничтожающем цивилизацию пожаре глобальной ядерной войны в результате какого-либо скоропалительного и недостаточно продуманного действия.

Теперь он приезжал в Москву не чаще одного раза в неделю и задерживался там не более чем на двое суток. Обычно он ездил на «Сапсане»^[196], преодолевающем расстояние от Ленинграда до Москвы за несколько часов, но один раз решил съездить на своей машине, чтобы на собственном опыте оценить качество новой автомагистрали. Трассу он преодолел за 5 часов, в которые вошла остановка на одной из заправочных станций, где он заодно и перекусил и, в целом, остался очень довольным качеством строительства и эксплуатационными характеристиками дорожного покрытия. Еще два часа занял проезд по Москве до Кремля. Движение в Москве теперь было организованно намного лучше, да и сановники с мигалками его больше непрестанно не стопорили, просто на улицах было слишком много машин.

Вернувшись назад через сутки, он принял решение поменять машину. Верный Хендай-Акцент, который последние три с половиной года служил ему верой и правдой, такой автомагистрали уже не соответствовал. Нет, при желании или необходимости его вполне можно было разогнать по ней даже до 200 километров в час, которые теперь были официально разрешены на этой и других, подобных ей автомагистралях, но при скорости более 160 километров в час сопротивление воздуха ощущалось достаточно сильно, и езда из удовольствия превращалась в работу.

Финансов на это у него теперь вполне хватало, не смотря на то, что в своем институте он с осени работал только на полставки, так как раз в два месяца он вынимал из своего почтового ящика каким-то таинственным образом появляющуюся там пачку пятитысячных купюр. Возможности позволяли купить даже мерседес представительского класса, являвшийся когда-то пределом его мечтаний, но, после долгих размышлений и сравнения различных вариантов Георгий решил поддержать отечественного производителя и приобрести, нет, не желтую Калину, на это его альтруизма явно не хватало, а Хендай-Сонату последней модификации, недавно освоенную Таганрогским автозаводом.

Подъехав в Элан-Моторс, где им была ранее приобретена и с тех пор регулярно обслуживалась предыдущая машина, он быстро договорился о приобретении новой, не смотря на то, что запрошенная им комплектация и доводка (тянувшая более чем на половину базовой стоимости), оказалась, мягко говоря, не типичной. Нет, с желанием клиента форсировать двигатель, усилить подвеску, обеспечить аппарат бронированным корпусом и пуленепробиваемыми стеклами менеджеры сталкивались и раньше. Для СРГ такие запросы как раз относились к категории привычных и давно отработанных. А вот требование об экранировании всех электрических сетей от внешних электромагнитных воздействий, поначалу вызвало целую кучу вопросов, но принято без нареканий. Желание клиента — закон, особенно если его финансирование производится за счет клиента. Договорились, что через месяц Георгий, после контрольного звонка, подтверждающего доставку заказа, приедет за своей новой машиной, оставив старую для реализации.

* * *

Самый короткий в году день быстро подошел к концу. Было пасмурно. Из темных, нависших над самыми крышами туч, накрапывал мелкий дождь. Первый снег, выпавший на радость ленинградцам пару дней назад, растаял еще вчера.

— Как бы не пришлось встречать Новый Год без снега, — подумал Георгий, вылезая из теплого и такого уютного салона машины под холодный, заунывно моросящий дождь. — Тем более что такие прецеденты уже были. Что климат меняется это понятно, а вот что нас ждет — потепление, как об этом кричат экологи, или, все-таки малый ледниковый период, как утверждают их оппоненты.

Георгий больше верил экологам. Таяние Антарктиды и Гренландских льдов, являлось зарегистрированными фактами и наблюдалось уже не первое десятилетие. С другой стороны, европейцы не с бухты-барахты с распростертыми объятиями встречали строительство новых трубопроводов и наращивание поставок голубого топлива.

— Надо будет провентилировать этот вопрос наверху, — усмехнулся он про себя. Георгий даже не подозревал в этот момент, что его следующая встреча с Гептархом состоится уже через несколько часов и он, осознав и прочувствовав спинным мозгом новую информацию, даже не подумает интересоваться прогнозом погоды.

Вторая глава. Внешняя и внутренняя политика

Проснувшись, Георгий мгновенно понял, что он уже не дома, в своей кровати, а на очередной, третьей по счету встрече с Гептархом.

— Уже начинаю привыкать, — отметил он про себя, — как бы подобные визиты не стали систематическими.

— Не ожидал? — осведомился Гептарх, усмехаясь в бороду, — или было предчувствие?

— Предчувствия как такового не было, — подумав, ответил Георгий, — но мысли о встрече, действительно, вечером были.

— То есть, подсознательно ты уже все чувствуешь, а сознание подключать — пока не умеешь, — сделал вывод Гептарх. — Надо тебе поработать над своими возможностями. Пробовал осуществлять какие-либо экстрасенсорные действия?

— А кто не пробовал? — вопросом на вопрос ответил Георгий, — только результат — нулевой. Разве что, интуиция неплохая, да приемы некоторые психологические иногда практикую.

— А что за приемы? — заинтересовался Гептарх.

— Например, зеркало. Если от собеседника идет жесткий поток негатива — представляешь, что между вами находится зеркало с односторонней прозрачностью. Ты его видишь, а он тебя — нет. В результате, он получает весь свой негатив обратно, а у тебя повышается и настроение, и уверенность в своих силах.

— А ты само зеркало видишь? — уточнил Гептарх.

— Нет, к сожалению, только чувствую.

— Этого мало, — начал объяснять Гептарх, — вначале попробуй увидеть, это не так уж сложно. Потом, мысленно, начинай изгибать, превращая в параболоид. Воздействие при этом будет усиливаться. Но не переусердствуй. А то твоего собеседника Кондратий хватит. Потренируйся, а потом, по аналогии, переходи ко всему остальному. Блокировок у тебя в мозгу нет, я проверял. Учитель тебе нужен толковый. У вас в Москве есть хороший психиатр, специализирующийся на экстрасенсорике Виктор Михайлович Виноградский. Нет, ты не так понял, он их не лечит, а наоборот, помогает им использовать экстрасенсорные способности для реальных дел. Сейчас он возглавляет Центр правовой и психологической помощи. Помоги ему превратить этот Центр в Институт, а он поможет тебе с учителями. Ты сейчас пытаешься обезопасить свое транспортное средство, а надо, в первую очередь, научится защищать от внешних воздействий психику. Слабое место человека — голова, а не то, о чем думают некоторые шутники.

— Обязательно займусь в ближайшее время, но Вы ведь позвали меня не за этим?

— Разумеется. Появилась новая опасность, дело, не терпящее отлагательства. В ближайшие дни Израиль, подзуживаемый американцами, собирается отбомбиться по атомной электростанции и хранилищам наработанного плутония в Ираке. Они не принимают во внимание, что Персы являются очень древней нацией, не менее древней, чем вы, и их ответ на превращение большей части своей территории в аналог Чернобыльской зоны будет настолько страшен, что спровоцирует третью мировую войну и ваш мир перестанет существовать еще накануне 2012 года. С Аятолой мой коллега уже переговорил, он в курсе ситуации и сделает все, что сможет. Но одному ему не справиться. Скооперируйтесь с ним и действуйте согласовано.

— Договорились. С утра приступлю. Новый год я собираюсь встречать дома, в кругу семьи, а не в окопах. Так что не волнуйтесь, справимся.

* * *

Утром Георгий созвонился с Цыгу и Колдуновым и договорился с ними об экстренной встрече в Кремле. Колдунова он попросил взять с собой Ванникова и Шкиперца, а Цыгу — министра иностранных дел и его главного консультанта по ближнему Востоку — Примаковского. После этого он быстро позавтракал и направился на вокзал. Через 5 часов он уже был в Кремле.

Когда все собрались, Георгий рассказал о вводной, полученной от Гептарха и предложил высказываться.

— Мы сейчас граничим с Ираном только по Каспию, — начал разговор Шкиперец, а серьезных военно-морских сил у нас там нет. Но в Индийском океане сейчас находится наш тяжелый авианесущий крейсер Кузнецов, сопровождаемый двумя новейшими многофункциональными фрегатами, танкером ибольшим противолодочным кораблем Адмирал Чабаненко. Мы их выгнали на зиму в экваториальные воды немножко погреться. Зимой, находясь в высоких широтах, Кузнецов промораживается напрочь. Если будет политическая договоренность с Ираном, «адмиральская» эскадра может хоть завтра войти с дружественным визитом в Персидский залив и уже послезавтра бросит якоря на Бушерском рейде. Думаю, что даже одно это, заставит 20 раз задуматься, прежде чем атаковать с воздуха Бушерскую АЭС.

— Задумка хорошая, — согласился Георгий, — приглашение я через полчаса организую, но это временная мера. Эскадра не будет стоять там постоянно.

— Мы в состоянии в течение месяца, максимум двух обеспечить Иран современными средствами ПВО, — внес свое предложение Колдунов.

— Хорошее предложение, — согласился Георгий. — Заодно и в бюджет 2012 года положим немаленькую копеечку. Но это полумера.

— А что если подписать с Ираном военно-экономический договор, — подал голос Примаковский. — И мы, и они сейчас находимся в роли изгоев, против которых кто ни попадя, вводит санкции. Самое время объединиться. Мы их небо прикроем на раз, а они помогут нам материально. Мы им смонтируем пару термоядерных электростанций, а они в ответ, кинут через Каспий нефтепровод. Расчеты — взаимозачетами, по бартеру. Заодно наши доморощенные воинственные мусульмане хвосты подожмут. Аятола — очень серьезный авторитет в мусульманском мире. Вот только согласится ли он на такое предложение?

— Согласится, — заверил Георгий, — ему ночь было откровение. Сподобился. Андрей Кожутович, как вам такой расклад?

— Поддерживаю целиком и полностью. Для нас тут сплошные плюсы. А что скажет Генштаб?

— Генштаб поддерживает, — усмехнулся Ванников. — Военный союз с Ираном — это очень серьезная заявка, которая сломает нашим противникам целый ряд домашних заготовок и заставит полностью пересматривать свои стратегические инициативы.

— Таким образом, принимаем все три предложения, — подвел итог Георгий. — Будем звонить товарищу Хомякову, — пошутил он, снимая телефонную трубку.

Аятола, по-видимому, уже озаботился предупредить всех, кого следовало, и соединили их быстро. Разговор проходил на фарси. После цветастых взаимных восточных приветствий и заверений Георгий перешел к делу и подробно изложил суть предложений, которые были к этому времени оговорены. Аятола выслушал их, одобрил и выдвинул пару своих предложений. Георгий попросил его пару минут подождать и кратко озвучил их присутствующим. Поскольку возражений не последовало, он вернулся к разговору с Аятолой, проинформировал его о том, что предложения восприняты благосклонно и полностью устраивают. После этого последовала многословная и не менее цветистая, чем начало разговора церемония прощания. Когда она завершилась, Георгий передал трубку министру Иностранных Дел и тот обговорил со своим коллегой, к которому на той стороне перекочевала вторая трубка, протокольную часть официальной встречи между ними в Тегеране, которая должна была ими назначена на утро следующего дня.

Закончив разговор, министр попрощался с присутствующими и отбыл в министерство для подготовки своего визита в Иран. Примаковского, который собирался последовать за своим патроном, Георгий попросил немного задержаться, так как им предстояло обсудить еще один вопрос.

Он не стал интриговать присутствующих и сразу перешел к делу.

— Уважаемые, — обратился он к собеседникам, — не кажется ли вам, что пора определяться с выборами легитимной власти. Прошло уже полгода, ситуация в стране стабилизируется и, наверное, уже пора от чрезвычайных мероприятий переходить к плановой работе. Но восстанавливать старую, набившую оскомину систему врядли целесообразно. Каким бы правильным и достойным ни был наш будущий руководитель и насколько широким кругозором он не обладал бы, быстро разобраться во всем ему будет просто нереально. Либо он начнет принимать решения, не обладая достаточной компетенцией, либо эти решения начнут принимать за него другие, никем не уполномоченные, и не несущие за них почти никакой ответственности. Я долго над этим думал, перебирал возможные кандидатуры, и пришел к выводу, что эта задача при заданных граничных условиях решения не имеет. Надо выбирать не одного человека, а сбалансированную команду. Команду единомышленников, абсолютно разных по отдельности, но способных не просто действовать коллегиально, а и лично отвечать за совместно принятые решения. Это невероятно сложно, но, подозреваю, что в нашей ситуации это единственный механизм, который действительно будет работать как швейцарские часы.

Георгий сделал паузу и отпил воды из стоящего перед ним стакана. Переведя дух, он продолжил.

— История знала тандемы и триумвираты, их в данном случае явно недостаточно. В Советском Союзе было политбюро — это слишком много, такому количеству людей будет просто не договориться достаточно быстро, либо один из них начнет подавлять других. Я предлагаю остановиться на совете из пяти соправителей, один из которых будет номинально, повторяю, только номинально, представлять эту команду. Выбирать их будет народ прямым голосованием, но нам сейчас надо вчерне накидать предварительный список, который в дальнейшем станет основой для списка предлагаемых кандидатур. Это должны быть люди, которые достаточно известны своими действиями и поступками, но не опорочили себя, остались рукопожатными и большая часть избирателей их поддержит. Из присутствующих тут я мог бы назвать несколько человек, но почти все они уже находятся на своем месте и занимаются своим делом. Исключением являетесь Вы Максим Евгеньевич, — обратился Георгий к Примаковскому, — Вы, своими действиями, среди которых были и Поступки (именно так, с заглавной буквы) уже не раз доказали, что Вам доверять можно, а сейчас Вы задействованы не в полную силу. В качестве второй кандидатуры я предлагаю Юрия Сергеевича Очиева, который также в представлениях не нуждается. А теперь прошу вас всех высказываться по существу вопроса.

— Мне нравится это предложение, — вступил в разговор Ванников, — и оно кажется мне разумным. Времена Царей, Императоров и Президентов уже прошли и больше не вернутся. Сейчас другие времена и слишком много постоянно изменяющейся информации, которую просто нереально удержать в одной голове. Я сам долго размышлял над чем-то подобным, и внутренне, мне эта идея близка. Пять человек это, пожалуй, оптимальное количество. Меньше — мало, а больше — недостаточно оперативно. С предложенными кандидатурами согласен полностью, а сам хотел бы предложить женщину — Светлану Митриеву. Мужской коллектив необходимо разбавить. Единственное, что меня немного смущает это то, что она и сейчас находится на таком месте, где ее будет сложно заменить.

— Спасибо за поддержку Григорий Леонидович, — поклонился Георгий Ванникову, — мне приятно, что наши мнения совпадают. В другой ситуации я предложил бы и Вас, но сейчас Вы находитесь явно на своем месте, где можете принести значительно большую пользу. А по поводу Митриевой не волнуйтесь, у нее в Ленинграде есть вполне достойный вице-губернатор, который вполне сможет заменить ее в случае избрания.

— Спасибо вам конечно за доверие, — покряхтывая и придерживаясь за стол, приподнялся со своего места Примаковский, но стар я уже для таких дел — здоровье не позволит. А идею поддерживаю, правильная она и своевременная.

— Какие Ваши годы Максим Евгеньевич, — возразил Георгий. — Не скромничайте. Один раз страну из глубокой задницы вытащили и ушли оплеванный. Не нужны стали. А сейчас нужны. Да и доверяем Вам не только мы с Григорием Леонидовичем, а и большая часть населения. Ну, а здоровье — вопрос решаемый. Есть у меня проверенная в деле бабулька. Вон Олферов с Леоновым постарше Вас будут, а посмотрите на них — можно им сейчас дать их годы? Завтра и поезжайте, адрес я дам. Это совсем недалеко, в ближнем Подмосковье.

Потом высказались Цыгу, Колдунов и Шкиперец. Предложение они поддержали и несколько кандидатур озвучили. Цыгу, успевший за полгода совместной работы неплохо узнать Георгия и потому не рассчитывающий на положительный ответ, все-таки из вежливости поинтересовался — не видит ли тот себя в составе нового коллегиального органа.

— Разумеется, нет, — твердо ответил Георгий. — Мне этого года хватит за глаза и за уши. У меня тоже есть свое место, на котором я могу приносить максимальную пользу. А власть — это не мое. Никогда к ней не стремился и в дальнейшем не собираюсь менять свои приоритеты. Сейчас я занимаюсь всем этим по необходимости, выбор осуществлялся без моего участия. Как только год закончится, сразу вернусь к своим непосредственным обязанностям, которые сейчас выполняю только частично. Хотя, если иногда будете привлекать в качестве внештатного консультанта, то отказываться не буду. Но только неофициально и не за деньги. Сейчас, когда перекосы с заработной платой устранены, я в состоянии достойно зарабатывать и по основному месту работы.

Посовещавшись и вспомнив еще несколько достойных фамилий, они решили озвучить формируемый список, который вырос уже до 12 человек, на расширенном заседании Кабинета министров, дополнить его предложенными там кандидатурами и, предварительно переговорив со всеми потенциальными кандидатами, опубликовать еще до Нового года вместе с предложениями по механизму голосования. После этого следовало в январе провести референдум об изменениях в конституции и, в случае его положительного исхода, уже в феврале организовать голосование.

Георгий предложил, в данном конкретном случае, голосовать не за одну кандидатуру, а сразу за 5. Это позволит людям не делать сложный выбор между всеми достойными кандидатами, а выбрать из них такую пятерку, которая, по их мнению, будет максимально эффективной. Тогда, с очень высокой степенью вероятности почти каждый сможет убедиться, что из тех за кого голосовал он лично, один, а может и сразу двое, оказались в числе избранных. Это автоматически, резко снизит количество недовольных результатами выборов и повысит кредит доверия избранного руководства страны. Те пятеро, которые наберут максимальное число голосов и должны войти в избираемый таким образом коллегиальный орган исполнительной власти и сами выберут из своего числа номинального руководителя. В гипотетическом случае, когда один из пяти не сможет органично взаимодействовать с остальными четырьмя, или наоборот, они не смогут на него положится, можно будет произвести его практически эквивалентную замену на следующего по числу набранных голосов.

Следующим, на повестке дня стоял вопрос о законодательной власти. Избирать новую Думу ни у кого из присутствующих желания не возникло. Всем крепко запомнились спортсмены и народные артисты, послушно и добросовестно нажимающие на кнопки при голосовании по вопросам, в которых они абсолютно не разбирались. Сапоги, все-таки должен тачать сапожник. И, соответственно, орган, который будет заниматься изменением законов, должен состоять из людей, которые как минимум имеют очное высшее юридическое образование, а в идеале, хороший практический опыт работника прокуратуры, адвоката или юрисконсульта. Таким образом, практически не сговариваясь, решили, что теперь избирать не Думу, а законодательное собрание, обладающее более узкими полномочиями.

К выборам этих людей, большинство из которых были абсолютно неизвестны подавляющей части населения, решили привлекать не всех избирателей, а исключительно тех, кто их знал и лично участвовал в выдвижении, либо мог квалифицированно оценить профессиональный уровень и нравственные (морально-этические) качества избираемых.

Данный вопрос, решено было доработать и выносить на референдум сразу после выборов исполнительной власти. Грузить людей одновременно двумя, абсолютно разными вопросами было принято нецелесообразным. Тем более что некоторые из задач, которые раньше годами муссировались в Думе, теперь взяла на себя исполнительная власть. В конце концов, сколько денег нужно выделить на социальные нужды, а, сколько на вооружения, решать должны не случайные люди, а те, кто хорошо представляет себе и текущую ситуацию и перспективы ее дальнейшего развития.

* * *

Когда импровизированное совещание закончилось, и министры стали прощаться, Шкиперец задержался, сказав Георгию, что у него имеется одно интересное предложение. Заинтригованный Георгий кивком предложил ему располагаться в кресле у маленького столика и попросил секретаря организовать кофе. Когда секретарь, поставил на столик две чашечки, которые источали упоительный аромат настоящей Арабики, и плотно закрыл за собой дверь, Георгий отхлебнул дымящийся напиток и приготовился слушать.

Адмирал флота сразу перешел к делу. — Сегодня я буду плотно занят организацией визита нашей эскадры в Персидский залив, а завтра с утра планирую вылететь на север. Полковник Хозяинов, узнав о том, что я собираюсь присутствовать на вскрытии перемычек Карьера, рекомендовал проинформировать об этом Вас.

— С удовольствием составлю Вам компанию. Молодец Володя, не забыл. У нас многие хотели бы это увидеть. Я ведь последний раз был на этом Карьере почти 20 лет назад.

— А я на нем не был уже 25 лет, и даже не задумывался тогда, что следующий визит будет спустя четверть века. Мы с Вами не пересекались на Севере?

— В живую это было только один раз. Вы тогда докладывали Горшкову у меня на РТ-1. В память врезалось здорово. Слишком уж большая у Вас с ним разница в росте. Очень сильный был контраст^[197].

— Да, вот тогда у нас был серьезный флот. Если бы не дурацкий во всех отношения договор, подписанный Горби, не порезали бы половину Тайфунов^[198] на металлолом.

— Как их тогда боялись американцы! Одна лодка была в состоянии помножить на ноль всю Америку. Вот и сработали руками Горбачева. Готовность береговой инфраструктуры достигала почти 90 процентов, и все остановили недоделав. Столько финансовых средств и человеческих сил было затрачено впустую. Ничего, сейчас все завершим. Хоть три оставшиеся лодки отремонтируем и модернизируем. Пусть мы и не собираемся пускать их в дело, это будет чертовски серьезный сдерживающий аргумент. Пусть попробуют отыскать их подо льдами Северного Ледовитого океана после модернизации. Ну, а если какая американская или английская дуреха сослепу и наткнется на свою беду, тут ей и приснится знаменитая пушная зверюшка.

— Ну, раз вопрос решен, я откланяюсь. К восьми утра будьте готовы, я заеду за Вами по дороге в аэропорт.

* * *

Проводив Шкиперца, Георгий подумал, что Гептарх не зря порекомендовал ему всерьез заняться собственной защитой на экстрасенсорном уровне и тянуть с этим не следует. Интуиция подсказывала ему, что подобные умения ему могут понадобиться в самое ближайшее время, а поскольку раньше она его не подводила, и Георгий привык ей доверять, он незамедлительно направился к своему дежурному секретарю. Войдя, он попросил секретаря дозвониться до Центра правовой и психологической помощи и соединить его непосредственно с директором.

Когда телефон зазвонил, Георгий снял трубку, представился и попросил во второй половине дня навестить его в Кремле для взаимно интересного разговора, пояснив, что сам приехать в Центр не может во избежание ненужных пересудов. Виноградский согласился, пообещав быть через полтора часа.

Виктор Михайлович появился даже несколько раньше. Георгий пригласил его за маленький столик, угостил кофе и приступил к разговору.

— У меня есть для Вас предложение, подкупающее своей новизной, — пошутил для затравки Георгий и сразу перешел к делу. — Вы не думали о расширении своего Центра до нормального института?

— Думал, конечно, и не раз. Но не вписывается он ни в одно из ведомств.

— А и не надо пытаться. Сделаем вневедомственный институт. Я тут прикинул, пока Вас ждал, — новый институт сможет результативно работать в интересах, по крайней мере, пяти ведомств. С МВД Вы и сейчас работаете достаточно плотно, но только на уровне отдельных представителей низовых инстанций, а ведь можно все это делать вполне официально, и с санкции руководства. В министерстве Безопасности подобный отдел был всегда, подозреваю, что он и сейчас имеется. Можете объединить усилия и наработки. Только цели теперь будут другие. Не столько изучение, сколько развитие и использование. Медикам, вообще, уже давно следовало взять на вооружение не только уникальные диагностические способности Ваших подопечных, но и их методы лечения. Вам, как доктору медицинских наук, объяснять это не требуется. Лучше меня все понимаете.

— Пойдем дальше. МЧС. Им сам бог велел прислушиваться к прогнозам людей, имеющих провидческие способности. Если заблаговременно подготовиться к чрезвычайной ситуации, она превращается в рабочую. Ну и последнее, министерство Обороны. В данном случае использование будет значительно уже, только для специальных групп, но может повысить эффективность их операций даже не в разы, а, по меньшей мере, на порядок.

— Думаю, что Вы можете, кроме перечисленных, назвать еще целый ряд направлений. Согласны?

— Не просто согласен, а побегу впереди паровоза! Необходимость в подобном институте давно назрела. Сколько можно стыдливо закрывать глаза на реальные возможности некоторых людей обладающих особыми способностями и при этом доверять гороскопам, дающим совпадения ровно в пятидесяти случаях из ста. То есть абсолютно бесполезным.

— Ну, тогда подъезжайте послезавтра с утра (завтра меня в Москве не будет) и вместе пойдем к Цыгу. Он по субботам до обеда почти всегда на месте. Я переговорю с ним, предварительно, чтобы он пригласил заинтересованных министров, а Вы приготовьте конкретные предложения. Теперь, когда с первым вопросом закончили, я хочу посоветоваться с Вами по личному вопросу.

— Как с психиатром, психологом или директором Центра? Давайте я попробую ответить сам. Первый случай самый маловероятный. Два обращения за полгода, это уже тенденция, однако. Но впечатления моего клиента Вы явно не производите. Психология — возможно, но психолог Вы и сам неплохой. Скорее третье, угадал?

— Не совсем. В области психологии я знаком только с азами, а, в данном случае нужны специальные методики, которые в учебниках отсутствуют. Но основное, это конечно, третье. Вы, наверно, лучше всех разбираетесь в специфическом контингенте, понимаете, с кем можно связаться в тех или иных обстоятельствах, а с кем, наоборот, крайне нежелательно. Суть проблемы в том, что мне нужна ментальная защита высокого уровня. Кое в чем Вы вполне можете помочь мне самостоятельно, а для остального подберите пару умельцев-инструкторов. Некромантия, способности поисковика и провидца меня не интересуют. Нужно поставить рефлекторную ментальную защиту и обучить нескольким специфическим приемам силового воздействия. Реально это?

— Абсолютно реально. Послезавтра можем и заняться. Но нужно будет предварительно заехать к нам в центр. Есть кое-какая аппаратура, на которой я хочу посмотреть Ваши синапсы перед началом работы. К гипнозу Вы восприимчивы?

— К сожалению, да. Это тоже надо будет исправлять.

— Наоборот. Это позволит Вам использовать значительно более широкий спектр воздействий и увеличит возможности. А интуитивно блокировать любое нежелательное гипнотическое воздействие очень легко. Я Вас научу.

По субботам Центр обычно закрыт и лишних свидетелей не будет. Так что можем поехать туда сразу после окончания нашего совещания. Устраивает Вас такой вариант?

— На все сто.

Третья глава. Здравствуй, Север

Военный борт затратил на перелет от Москвы до Североморска-3 меньше двух часов. Георгий напрасно волновался, что его демисезонная куртка и ботинки на тонкой подошве, мягко говоря, не соответствовали метеорологическим условиям места назначения. Шкиперец позаботился о соответствующей экипировке своего неподготовленного спутника. В салоне Георгия ожидал полный комплект: черная «канадка», меховые летные унты, флотская офицерская ушанка и теплые рукавицы. Быстро примерив пришедшуюся впору экипировку, Григорий отложил ее в сторону — в салоне было слишком тепло для такого облачения. Переодеться можно было непосредственно перед тем, как самолет пойдет на посадку.

Шкиперец сообщил, что эскадра, еще вчера днем легшая на новый курс, уже сегодня вечером будет в Персидском заливе. Ее командующий, держащий свой вымпел на тяжелом авианесущем крейсере Адмирал флота Советского Союза Кузнецов, уже связался с командующими ВМФ и ВВС Ирана и согласовал с ними все процедурные вопросы дружественного визита. Летчикам, не имеющим опыта полетов в горной местности, выпала редкая возможность его получить, и грех было не воспользоваться так удачно сложившимися обстоятельствами.

Североморск-3 встретил их неласково. Мороз был всего 12 градусов, но ветер, порывы которого достигали 20 метров в секунду, быстро наметал весьма приличные сугробы на совсем недавно расчищенной взлетно-посадочной полосе. Мысленно поблагодарив идущего впереди Шкиперца за своевременно предоставленное обмундирование, Георгий лег грудью на препятствующий движению воздушный поток и, жмурясь от летящей в глаза поземки, медленно побрел к вертолету.

Уже в салоне Шкиперец, успевший кратко переговорить с пилотом, сообщил ему, что метеорологи дают на вторую половину дня вполне благоприятный прогноз и максимум через час небо расчистится и ветер спадет до 5 — 7 метров в секунду.

— Им можно верить? — пошутил Георгий.

— Этим как раз можно, — вполне серьезно ответил Шкиперец, — других мы тут просто не держим.

Винтокрылая машина плавно оторвалась от земли и, быстро набирая скорость и высоту, устремилась на северо-запад. Через несколько минут по левому борту показались огни Североморска, потом все пространство внизу заняла широкая черная полоса Кольского залива, а сразу за ним потянулась бесконечная череда заснеженных сопок. Вскоре небо действительно расчистилось, но светлее стало не намного — полярная ночь приходит в эти края надолго. Солнце теперь появится над горизонтом только в конце января.

Между тем, вертолет пошел на снижение, нацеливаясь на очищенную от снега площадку, расположенную в непосредственной близости от береговой черты одной из губ, глубоко вдававшейся в скалистые берега Кольского полуострова. После того как вертолет коснулся земли, и бешено вращающиеся над головой лопасти остановили свое движение, Шкиперец вместе с сопровождающими его адъютантом, командующим Северным флотом, двумя вице-адмиралами и примкнувшим к ним Георгием, ступили на снег и направились к немногочисленной группе встречающих.

Полковник Владимир Хозяинов, всего полгода назад вернувшийся в строй из запаса, четко и коротко доложил, о готовности объекта к проведению вскрышных работ. После того как он лаконично ответил на все вопросы вышестоящих начальников, и адмиралы направились к смотровой площадке, Георгий, наконец, смог обняться и кратко переговорить со своим давним знакомым.

Схема подрыва старая или вы ее перерабатывали? — в первую очередь поинтересовался Георгий.

— Основная идея почти не изменилась, но воплощена немножко по-другому. Оборудование у нас теперь новое, с более широкими возможностями, да и замедлений теперь стало побольше. А взрывчатка прежняя, лучше скального аммонита^[199] и 6ЖВ^[200] для наших условий пока ничего не придумали. Первым делом я нашел Степанова, уговорил приехать, и мы с ним почти неделю со всех сторон обмозговывали проект производства буровзрывных работ. Только потом начали бурить. Все наружные скважины закончили еще летом, а изнутри — только на прошлой неделе. Там ведь необходим гладкий контур, поэтому нам пришлось для контурных шпуров использовать наращиваемые штанги, с которыми очень много возни. Заряды Степанов рассчитывал лично.

— Ну, тогда я спокоен, лучше, наверное, не справится ни один доктор наук. Чутье у Степанова отменное.

Степанов имел 6-й разряд взрывника еще 30 лет назад, и уже тогда легко мог заткнуть за пояс любого из мастеров-взрывников.

— Сколько же ему сейчас лет? — спросил Георгий.

— На следующий год исполнится 80. Заряжать самому мы ему, конечно, не дали, но присутствовал он в течение всего процесса зарядки и сети контролировал лично. После взрыва увидитесь.

— Оба взрыва вы будете проводить одновременно или по очереди?

— Одновременно, задействовав для обеих сетей общий рубильник. Расстояние большое, но и суммарный заряд очень серьезный. Я столько за один раз еще никогда не взрывал. Сотрясение почвы может быть очень приличным, где-то контакт нарушится и амба. Возни потом с заколотым грунтом на несколько месяцев. Так что все сразу.

— А замедлений сколько?

— Двенадцать короткозамедленных плюс мгновенного действия. Сначала три ряда наружных и донных скважин, следом три врубовых ряда, потом шесть откольных и, в последнюю очередь, контур. Там шпуровые рассредоточенные заряды из 6ЖВ, соединенные на ДШ^[201].

— Все, не буду тебя отвлекать, потом более подробно сможем переговорить. А сейчас давай, распоряжайся. Мы все сегодня твои гости.

* * *

Смотровая площадка была оборудована на краю скального откоса, примерно в трехстах метрах влево от ближайшего взрываемого участка. Второй участок находился еще правее. Свежевыпавший нетронутый снег полностью скрывал от глаз паутину взрывной сети, создавая впечатление первозданной девственной чистоты. Не смотря на полуденное время, чистое небо над головой и белизну снежного покрова вокруг, не проходило давящее ощущение сгущающихся, наплывающих сумерек. Далеко внизу мерно плескалась вода, казавшаяся абсолютно черной.

Хозяинов извинился, что необходимость личного руководства взрывными работами вынуждает его на время покинуть смотровую площадку, и побежал к ожидавшему его Уазику. Хлопнула дверца и машина, бодро покатившаяся вниз по извилистой дороге, почти сразу скрылась за поворотом.

Через некоторое время послышался негромкий хлопок, и над заснеженными сопками взвилась зеленая сигнальная ракета. В ответ из нескольких точек, окружающих место ожидаемых взрывов широкой полуокружностью, стартовали еще пять зеленых ракет. Шестую, дождавшись утвердительного кивка Шкиперца, запустил его адъютант. Ракета, запущенная адъютантом еще не успела догореть, когда над сопками взлетела красная ракета. Некоторые из присутствующих на смотровой площадке закрыли уши руками. Георгий, дополнительно к этому еще и слегка приоткрыл рот.

Но, звук от ударной волны пришел не сразу. Вначале поверхность скального уступа вздыбилась, распухая и прорастая яркими красно-оранжевыми нитями. По поверхности воды хлестнул рукотворный каменный дождь из сотни тысяч тонн крепчайшего гранито-гнейса, вырванного из недр скального массива направленным взрывом. Фонтаны воды, ударившие вверх из-под основания уступа, были мгновенно сметены накрывшим их каменным потоком. Камни еще летели, когда по ногам дважды резко ударила земля, и только после этого оглушительно грохнуло. Через секунду по ушам ударил звук от второго взрыва, и наступила тишина, прерывавшаяся только ударами о воду последних валунов, взметающих фонтаны воды, напоминающие султаны от снарядов, в нескольких сотнях метров от береговой черты.

Ветер снес в сторону пыль и взрывные газы, медленно поднимающиеся вверх и образующие два классических грибовидных облака, и глазу открылись два черных резко очерченных провала в ранее монолитном теле утеса, в которые устремились бурные потоки воды. Отразившись от дальних стен рукотворных гротов, гигантские волны синхронно выплеснулись наружу, унося с собой упавшие на дно камни, поверхность воды еще какое-то время поколебалась и, наконец, успокоилась. Только в этот момент собравшиеся на смотровой площадке смогли перевести дух и начали бурно поздравлять друг друга. Скальные целики, четверть века отделявшие подземные сооружения от акватории губы, перестали существовать, рассыпавшись по дну парой веретенообразных россыпей валунов.

Из подъехавшего Уазика выбрался полковник Хозяинов, доложил Шкиперцу, что вскрытие обоих каналов-стоянок прошло штатно и без происшествий. Выслушав поздравления, он предложил оценить результаты взрывных работ изнутри.

Все расселись по машинам и, вслед за Уазиком Хозяинова, тронулись в сторону въезда на подземные уровни объекта. Проехав несколько километров по извилистым штольням, кавалькада остановилась у выезда на причал. Рабочие еще только начали устанавливать временные прожектора, и их рассеянный свет пока не мог полностью осветить гигантское сводчатое помещение, способное вместить пару футбольных полей. Ровные нитки причалов, проходящих вдоль продольных стен, терялись в дымке, которую не могла полностью рассеять вентиляция, работающая на полную мощность. Несколькими метрами ниже плескалась вода.

— Сколько же это сооружение в длину? — задумчиво проронил один из пораженных увиденным вице-адмиралов.

— Четыреста пятьдесят метров без входного узла, — не задумываясь, ответил Георгий, — два Тайфуна встанут один за другим, и еще место останется.

— Когда будете монтировать батопорты^[202]? — спросил он у Хозяинова.

— На следующей неделе, когда все закладные выставим. Потом все омонолитим, откачаем воду и займемся чистовой отделкой. Месяца через полтора сможем принять два первых изделия, потом, спустя неделю, еще два во второе сооружение.

— Отлично, — подытожил Шкиперец, — надо это дело отметить. Проводите.

Через 20 минут все руководство объекта, высокие гости и специально приглашенный Степанов, являющийся основным гарантом безукоризненного проведения сегодняшнего мероприятия, расселись за обильно заставленным столом. Еще через полтора часа, когда с официальными тостами было покончено, Хозяинов, молча выслушавший подошедшего к нему лейтенанта, поднялся из-за стола и условным жестом пригласил Георгия выйти.

* * *

Одевшись и пройдя несколько сотен метров по гулким пустым штольням, они вышли на поверхность.

— Пойдем на смотровую площадку, — предложил Хозяинов, — покажу кое-что.

Выйдя на смотровую площадку, они остановились. Далеко внизу мелко плескались о берег невысокие волны. Но главное было наверху. Вдоль небосклона протянулись три слегка расходящиеся и расширяющиеся по мере приближения к зрителям слабо мерцающие белесые полосы, напоминающие инверсионные следы реактивных самолетов, сходящиеся у горизонта в одну точку.

— Сейчас начнется, — успел подумать, понявший все Георгий, и в этот момент полосы внезапно и мощно разошлись в стороны, заполнив собой почти весь небосвод, и по глазам ударила первая вспышка радужных цветов.

Северное сияние далеко не всегда бывает цветным. Иногда это просто черно-белые, слегка колеблющиеся зарницы. Сегодня небо фонтанировало красками. Они зарождались у одного горизонта, и за доли секунды пробегали к другому, постоянно меняясь и переливаясь всеми цветами радуги. Описать словами это великолепие было нереально. Беззвучные переливы буйствующих цветов напоминали музыкальную увертюру гениального композитора, исполняемую гигантским и бесконечно слаженным коллективом виртуозов. Георгий зачарованно смотрел на эту феерию, подобной которой он не видел уже 20 лет, не чувствуя пощипывающего щеки мороза.

— Спасибо Володя, — прошептал он, когда буйство цветов пошло на убыль, вновь собираясь в три утягивающиеся за горизонт белесых хвоста. — Ради одного этого стоило сюда еще раз прилететь.

Представление закончилось, и они пошли обратно.

— Готовься примерять лампасы, сказал Георгий Хозяинову, когда они вернулись под железобетонные своды. Шкиперец уже намекнул, что староват ты для полковника. Вернувшись в Москву, он будет писать на тебя представление к генеральскому званию, а я прослежу, чтобы оно недолго путешествовало по инстанциям.

— Но и от тебя потребуется задержаться на этом объекте. Примешь его после окончания строительства сам у себя. Так иногда бывает. Все равно любой новый человек тут блуждать поначалу будет как в катакомбах. Да и ответственность очень большая. Вот подготовишь достойную смену, тогда можешь ходатайствовать о переводе обратно в Ленинград.

* * *

К вечеру они вернулись в Москву. Георгий захватил с собой половинку малосольной семги, коренным образом отличающейся от ее товарок, выращенных в норвежских фьордах. Пакет тянул килограммов на 12. Засунув его в холодильник, он заглянул к Цыгу. Когда они договорились о завтрашнем совещании, и Георгий собрался уходить, Цыгу предложил ему высказаться по одному из вопросов, подкинутому сегодня министром Финансов. Дело в том, что уже некоторое время назад, использование копеек стало экономически невыгодным, так как стоимость их производства значительно превышала нарицательную стоимость. Министр предлагал, начиная с Нового года вывести их из обращения, но Цыгу такое решение не нравилось.

— А о чем здесь думать? — сходу отреагировал Георгий. — Решение-то проще пареной репы. Убираем на ассигнациях два нуля, а мелочь оставляем без изменений. И делать это надо не с Нового года, а в феврале, чтобы ажиотажа не было. Заодно напишем на бумажках, чем именно они обеспечены. Пора возвращать доверие к рублю. Не знаю как Вам, а мне не очень приятно, что сейчас за один юань приходится платить 5 рублей. Вот когда за рубль начнут давать 20 юаней, будет совсем другой коленкор. А копейку убирать нельзя. Она рубль бережет. С ней столько историй связано. Как Вам такое предложение?

— Логично. Сам хотел предложить нечто подобное. Меня Вы убедили. На следующей неделе проведем это решение через кабинет министров и начнем печатать новые деньги образца 2012 года.

Георгий не стал пояснять, что остановка монетных дворов была бы несусветной глупостью, так как любые монеты имеют кроме нарицательной стоимости еще и собственную вещественную ценность, а бумага, — она, в конце концов, — всего лишь бумага. Такие вещи Цыгу, являющийся умным человеком, понимал без разжевывания.

Четвертая глава. Персидские мотивы

Я спросил сегодня у менялы,

Что дает за полтумана по рублю,

Как сказать мне для прекрасной Лалы

По-персидски нежное «люблю»?

Сергей Есенин

Эскадра шла по Персидскому заливу. Остро заточенные форштевни военных кораблей взрезали изумрудную гладь воды, огромные винты взбивали ее за кормой в белую пену. Завидев на горизонте легко узнаваемый грозный силуэт тяжелого авианесущего крейсера Адмирал флота Советского Союза Кузнецов, мелкая шушера почтительно расступалась, на всякий случай, уступая дорогу стальному трехсотметровому гиганту, имеющему водоизмещение около 50 тысяч тонн. Белые яхты арабских шейхов, чувствующих себя хозяевами Залива, не суетились подобно мелюзге, но убирались с пути стального гиганта, летная палуба которого уверенно возвышалась над клотиками их мачт, неторопливо, грациозно, но достаточно быстро. Тяжелые супертанкеры, водоизмещение которых существенно превышало суммарное водоизмещение всей эскадры, сворачивали с ее пути еще стремительнее. Эскадра шла в Бушер, и не было во всем Персидском заливе силы, способной хоть на миг приостановить ее движение.

Скорость эскадры, как известно, определяется скоростью самого тихоходного корабля. В данном случае это был полупустой танкер. Поэтому, сразу после выхода из Ормузского пролива, вице-адмирал Николай Синцов принял решение разделиться. Танкер, эскортируемый фрегатом Адмирал флота Касатонов, медленно почапал в Абадан для дозаправки, а три военных корабля с наибольшей для Кузнецова скоростью в 29 узлов устремились к Бушеру. Четыре паротурбины крейсера, каждая из которых выдавала мощность в 50 тысяч лошадиных сил, обеспечивали вращение четырех мощных пяти-лопастных винтов.

Радиолокационный комплекс программного кругового обзора с фазированной антенной решеткой «Марс-Пассат» отслеживал воздушные цели в дальней зоне.

Трех координатная твердотельная радиолокационная станция МР-750 «Фрегат-МА» отслеживала ближнюю зону (до 300 км самолеты и до 35 км противокорабельные крылатые ракеты). Станция была в состоянии одновременно сопровождать до 80 целей.

Две специальные радиолокационные станции МП 360 «Подкат» сканировали узконаправленным лучом малоразмерные низколетящие цели по обоим бортам. Они были способны не только сопровождать такие цели, но и выдавать целеуказания для зенитно-ракетных комплексов «Кортик» и «Кинжал», либо зенитных артиллерийских комплексов АК-630.

Экипаж крейсера составлял 1980 человек, и более трети из них сейчас находились на своих боевых постах.

^{Тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов»}

Немного мористее «Кузнецова», опережая его на несколько кабельтовых, рассекал волну большой противолодочный корабль «Адмирал Чабаненко». По классификации НАТО он соответствовал эсминцу, имел водоизмещение 7700 тысяч тонн и длину в 163 метра, но, благодаря особенностям своего вооружения, в одиночку мог потягаться с любым надводным, либо подводным крейсером вероятного противника.

8 пусковых установок сверхзвуковых (до 2,8 Мах^[203]) противокорабельных крылатых ракет П-270 «Москит» (по классификации НАТО «Солнечный ожог») могли с высокой степенью вероятности поразить цель в условиях активных радиопомех на дальности до 120 километров. При этом минимальная высота полета ракеты составляла 7 метров, а проникающая боевая часть в фугасном исполнении имела массу 320 килограммов, а в специальном исполнении — 120. Что может сделать с любым кораблем один специальный боеприпас, пояснять, по-видимому, излишне.

^{Большой противолодочный корабль «Адмирал Чабаненко»}

Основным предназначением Адмирала Чабаненко была борьба с подводными лодками. Основное противолодочное оружие БПК — ракето-торпеды РПК-6М «Водопад» были способны гарантированно поразить подводную лодку на дальности 50 километров. В качестве боеголовки они использовали ядерный заряд, либо малогабаритную электрическую торпеду УМП-1, сбрасываемую над целью на парашюте. Торпеда УМП-1 имела скорость в 41 узел и дальность хода 8 километров при глубине погружения до 500 метров.

Для поиска подводных лодок БПК был оборудован гидроакустическим комплексом «Звезда-2» и имел в ангарах два вертолета Ка-27.

Дополнительно к двум маршевым газотурбинным установкам ГТУ М-63 по 10 тысяч лошадиных сил, БПК имел еще две форсажных ГТУ М по 22500 лошадиных сил, позволяющие ему развивать скорость до 32 узлов. Экипаж Адмирала Чабаненко составлял 296 человек.

Многоцелевой фрегат дальней морской зоны проекта 22350 Адмирал флота Советского Союза Горшков занимал место в кильватере тяжелого авианесущего крейсера, отставая от него на 4 кабельтовых для прикрытия кормовой полусферы. Для него это был первый дальний поход^[204].

При полном водоизмещении 4500 тонн фрегат имел длину в 130 метров и экипаж из 200 человек. При наличии 2 дизельных двигателей мощностью по 5200 лошадиных сил и 2 газотурбинных, мощностью по 27500 лошадиных сил фрегат мог развивать скорость до 29 узлов и спокойно удерживался за «Кузнецовым».

^{Многоцелевой фрегат «Адмирал флота Советского Союза Горшков»}

16 противокорабельных ракет 3М55 «Оникс», 16 противолодочных ракет 91РЭ1 (Калибр-НКЭ) и 4 установки противолодочных управляемых ракет «Медведка-2» превращали его в весьма грозного для таких скромных размеров противника.

Дополнительным аргументом, который издали в глаза не бросался, являлся стоящий в кормовом ангаре вертолет Ка-27.

Поддерживая скорость в 29 узлов, «адмиральская» эскадра стремилась в Бушер. В роковую ночь с 21 на 22 июня 1941 года Народный комиссар Военно-морского флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов был единственным из всех крупных военачальников, кто посмел не подчиниться категоричному приказу Сталина и объявить боевую готовность. Тогда, в первую военную ночь, флот, в отличие от большей части авиации, разбомбленной на аэродромах, вообще не понес никаких потерь. Армады бомбардировщиков были своевременно обнаружены и отогнаны плотным заградительным огнем. Теперь крупнейший надводный боевой корабль Российского государства, гордо несущий на борту его имя, должен был одним своим присутствием в критической точке, предотвратить начало третьей мировой войны.

* * *

Город Бушер (Бушир) основанный Надир Шахом в 1736 году на месте древнего поселения Ришехр, уже в XIX веке стал одним из крупнейших портов Персидского залива. В конце XX века он уступил пальму специфического первенства Абадану, и его население так и не превысило 166 тысяч человек. Но, примерно в это же время, Бушер стал известен в качестве первого Иранского ядерного города. В его окрестностях началось строительство атомной электростанции. Первый блок Бушерской АЭС был введен в действие в 2011 году и сразу привлек к себе нездоровый интерес не только США, пытающихся любыми способами подгрести под себя как можно больше нефтяных месторождений, но и Израиля. После успешных испытаний Ираном баллистических ракет, способных достигать территории Израиля и ближневосточных американских военных баз, ситуация превратилась в критическую.

В отличие от своих ближайших соседей Иран представлял собой мощное государство, обладающее богатейшим историческим опытом, немалым, по местным масштабам населением почти в 70 миллионов человек, на 51 процент состоящим из этнических персов. При этом Иран имел хорошо развитую промышленность и огромную многомиллионную армию, вооруженную достаточно современным оружием.

Учитывая фанатическую преданность большинства иранцев своему духовному лидеру — Аятоле Хомейни, вариант с инспирированной США революцией, успешно реализованной в других странах, тут не прокатывал в принципе. Военное силовое низвержение власти, как это было проделано США в Сербии и Ираке, стало бы чересчур болезненным, таккак Иран вполне мог постоять за себя, нанеся своим противникам весьма серьезный ущерб. Оставались бандитские антигуманные методы превращения большей части территории страны в радиоактивную помойку, причем не самостоятельно, а силами неоправданно агрессивных израильтян.

История ничему не учит некоторые народы. В особенности те, которые постоянно к месту и не к месту толкуют о своей богоизбранности. В данном случае они собирались уничтожить миллионы людей и превратить в ад жизнь десятков миллионов только на том основании, что государство, которое даже не является их соседом, гипотетически способно поразить их территорию. При этом они абсолютно не отдавали себе отчета в том, что собираются смертельно разозлить древнейший народ, являющийся одним из самых коварных и мстительных на всем Земном шаре. Будить спящего в берлоге медведя, вооружившись хворостинкой, было бы не в пример более достойным и безопасным занятием.

Трусливых и недальновидных, но чрезвычайно воинственных агрессоров могло сейчас остановить только недвусмысленное противодействие большого дяди, который, при необходимости, способен больно ударить по шаловливым ручонкам.

Время уже шло буквально на часы, и «адмиральская» эскадра, выжимая все что можно и нельзя из своих, отнюдь не слабеньких машин, целеустремленно приближалась к бушерскому порту.

* * *

На траверз Бушерского порта корабли вышли уже вечером. Они не стали заходить в огромный ковш, ограниченный бетонными волноломами, а бросили якоря на рейде. Якорные цепи еще шуршали в клюзах, когда с летной палубы «Адмирала флота Советского Союза Кузнецова» сорвался поисково-спасательный К-27 ПС^[205], и устремился в сторону берега. В его тесном, для такой компании салоне, с трудом разместились командующий эскадрой вице адмирал Николай Синцов, 7 сопровождающих его морских офицеров и 2 летчика. Вертолет ювелирно приземлился прямо на городской площади напротив дверей в представительство ВМФ Ирана, куда еще днем прибыли Главнокомандующий вооруженными силами Ирана генерал-майор Атаолла Салехи и его заместители по ВМФ и ВВС.

Встреча была по-восточному пышной, но краткой. По шикарному ковру Синцов вместе с Салехи и сопровождающими их офицерами между двух шеренг замершего по стойке смирно почетного караула прошли в здание. Подчиняясь команде иранского офицера, караул промаршировал в сторону казарм, ковер аккуратно свернули и увезли на грузовичке. Через несколько минут о визите русских моряков напоминал только вертолет, замерший посреди площади под охраной нескольких иранских военных.

Через полчаса из дверей представительства быстрым шагом вышли русский военный летчик и 2 кавторанга, и оперативно поднялись в вертолет. Лопасти взметнули успевшую осесть пыль и вертолет, легко и непринужденно оторвался от земли, направляясь обратно на крейсер. Еще через 20 минут, когда коды были введены, с палубы авианесущего крейсера один за другим взлетели три Су-33^[206]. Набрав высоту, они перестроились, и, быстро ускоряясь, скрылись за облаками. Через минуту от поверхности Залива отразились три почти синхронных хлопка — самолеты преодолели звуковой барьер. Первая тройка истребителей заступила на боевое дежурство.

Поскольку всего на крейсере было 18 Су-33, а время патрулирования составляло 2 часа, каждая тройка могла потренироваться 2 раза в сутки. Истребитель морского базирования, ввиду известных причин, конечно, несколько уступает сухопутному аналогу, но только если речь о машинах одного класса.

В данном регионе машин подобного класса просто не было. Ну а отсутствие необходимости во взятии на борт нескольких тонн бомб и неуправляемых ракет, позволяло существенно облегчить самолет и повысить его маневренность.

^{Тяжелый палубный истребитель СУ-33}

Схема патрульно-тренировочных полетов была достаточно простой, но эффективной. Пока двое отрабатывали слаженность и взаимодействие на малых высотах в условиях горной местности, третий забирался повыше и контролировал ситуацию, поддерживая связь с авиа-батькой. Потом роли менялись. На крейсер самолеты возвращались после взлета очередного звена. Керосин оплачивала и поставляла принимающая сторона.

* * *

Тем временем в Тегеране проходили официальные мероприятия, закончившиеся заключением целого ряда политических и экономических договоров. Между двумя государствами был заключен оборонительный союз. В договоре было четко прописано, что оба государства обязуются ни на кого не нападать первыми, но в случае атаки одного из них извне, другое сразу подставит свое плечо, оказав военную поддержку и экономическую помощь.

Экономические соглашения включали контракты на поставку в Иран современных средств ПВО и ПРО, а также монтаж и обслуживание двух термоядерных электростанций. Одновременно страны приняли на себя обязательство путем согласованных и сбалансированных действий и мероприятий, навести порядок в экосистеме Каспийского моря.

Обе страны пришли к взаимопониманию и согласовали свои действия по сокращению наркотрафика из Ирака и Афганистана, который вследствие прихода в регион США вырос на 2 порядка.

Одновременно было подписано взаимовыгодное соглашение по использованию рубля в качестве платежного средства во взаимных расчетах. Рубль к этому времени уже значительно упрочил свои позиции и рассматривался на мировой арене в качестве серьезной альтернативы пошатнувшемуся доллару и нестабильному евро.

* * *

Между тем в Бушере военные также пришли к полному взаимопониманию, и Атаолла Салехи совершил ответный визит на борт Адмирала флота Советского Союза Кузнецова. Во время этого визита вице-адмиралу Синцову сообщили, что американский авианосец, который две недели назад покинул Персидский залив, вновь направляется к Ормузскому проливу. Генерал и адмирал посовещались и быстро приняли совместное решение. Синцов вышел на связь с американским адмиралом и вежливо, но настойчиво порекомендовал изменить курс и больше без предварительной договоренности со всеми государствами Залива в него не соваться, популярно объяснив не понимающему простых английских слов адмиралу, что двум медведям в одной берлоге будет тесновато.

Капитан авианосца ситуацию оценил грамотно и в пролив соваться не стал. Синцов рассказал иранским военным известный анекдот про аналогичный случай, когда авианосец изменил курс только после третьего предупреждения.

Тогда адмирал, командующий авианосцем, получив радиограмму с предложением изменить курс, ответил, со свойственным американским военным апломбом, что курс менять не станет, сами мол, отворачиваете. На повторное требование изменить курс, который может привести к столкновению, адмирал представился и сообщил, что он находится на авианосце массой в 120 тысяч тонн и экипажем в 4 тысячи человек, поддерживаемом всей мощью Соединенных Штатов Америки и менять курс не собирается. В третьей радиограмме было сказано, что с адмиралом разговаривает смотритель маяка, поддерживаемый только собакой по кличке Бобик, но маяк, стоящий на скалистом мысе с массой более 120 миллионов тонн, также не собирается уходить с пути авианосца.

Отсмеявшись, Салехи отметил, что в данном случае американец оказался понятливее.

На следующий день с кораблей начались первые увольнения на берег. Все были предупреждены о необходимости четко соблюдать законы мусульманской страны, и по возможности, ограничиться в приобретении с рук продуктов питания. Практика впаривания простофилям несвежих продуктов, широко применявшаяся лоточниками на Бушерских мини-базарах была хорошо известна. Заодно, всех спускающихся на берег предупредили о нежелательности отягощения себя чрезмерной одеждой. В Бушере была стопроцентная влажность, и все что не могло отсыреть даже гипотетически, отсыревало сразу.

Кроме этого, офицеры, инструктировавшие спускавшихся на берег, предупреждали, что финики лучше покупать, а не рвать с деревьев, объясняя, что наиболее любимым развлечением местных было лицезрение того, как белые люди пытаются залезть на пальму.

Визит кораблей планировалось завершить уже после Новогодних праздников, и побывать несколько раз на берегу имел возможность каждый из членов команд всех трех кораблей. В Бушере было, на что посмотреть и на фоне чего сфотографироваться. От древних зданий и сооружений, выполненных в своеобразном персидском стиле до современного памятника креветке, гордо возвышавшегося над площадью. Русский язык понимали многие, напрактиковавшиеся при общении с русскими и украинскими строителями атомной станции, и отношение к русским морякам было вполне доброжелательным.

* * *

Израильские летчики двое суток просидели на аэродромах в боевой готовности. Потом их распустили по домам. Тщательно разработанная операция была отменена в самый последний момент. В выверенные и многократно проверенные расчеты вторгся неучтенный фактор, который ставил жирный крест на возможности дерзкого прорыва ПВО Ирана и поражении с воздуха его ядерных объектов.

Летчики думали, что операция просто отложена до более удобного и благоприятного момента. Они еще не знали, что она отменена навсегда.

Пятая глава. Экстрасенсорика

Субботняя встреча у Цыгу прошла как по нотам. Началось с того, что желающих ее посетить в выходной день нашлось даже больше, чем рассчитывал привлечь Георгий. В результате Кабинет министров собрался почти в полном составе.

Виноградский, имевший более суток для подготовки своего выступления, использовал это время по максимуму. Его доклад, в котором были четко разложены по полочкам все основные возможности, доступные людям с неординарными способностями и возможные направления их практического использования, слушали не отвлекаясь.

Потом градом посыпались уточняющие вопросы и конкретные предложения. Дискуссия продолжалась около часа. Когда ажиотаж спал, Цыгу предложил закончить обсуждение и перейти к выработке проекта решения.

Постановили: вневедомственному научно-исследовательскому институту прикладной парапсихологии быть. Не ВНИИ ЧАВО, конечно, но тоже очень неплохо. В качестве руководителя единогласно был оставлен доктор медицинских наук Виноградский. Финансирование решили по отраслям не дробить, а провести отдельной строкой в бюджете.

Во избежание чрезмерной концентрации тонких полей, их наложения и суперпозиции, решили не собирать весь институт в одном здании, а рассредоточить отделы по нескольким зданиям в разных районах Москвы. Незачем поисковикам и некромантам^[207] находиться рядом с целителями. Одновременно с центральным институтом решили создать его филиалы в Ленинграде и Новосибирске. Их руководителей следовало назначать после рекомендации от Виноградского.

В каждый из отделов ВНИИ ПП, с которым то или иное министерство собирается сотрудничать, следовало в качестве одного из заместителей руководителя отдела направить своего полномочного и компетентного представителя.

Предложение о создании при институте специализированных яслей, детского сада и школы посчитали разумным, но не своевременным. Для начала следовало до конца определиться со штатными и внештатными сотрудниками, раскрутить и стабилизировать работу, а только потом, все это осмыслив и многократно взвесив, а главное, заручившись безусловным согласием хотя бы нескольких родителей, переходить к формированию подобных дочерних предприятий.

После завершения импровизированного совещания Георгий и Виноградский поехали на его машине Центр правовой и психологической помощи, где их уже ждал один из его внештатных сотрудников.

* * *

Первым делом Виноградский налепил Георгию на голову целую кучу датчиков, подключил их к прибору, назначение которого тот даже близко не мог себе представить, попросил расслабиться и начал задавать на первый взгляд абсолютно не связанные между собой вопросы. Потом отвел его на магнитно-резонансный томограф и долго изучал высветившуюся на экране картину. В следующие полчаса Виноградский провел еще несколько тестов и, наконец, созрел для разговора.

— Вам приходилось терять сознание? — спросил он для начала.

— Было несколько раз. При резком снижении давления. И еще один раз при нокауте. А что, у меня что-то не в порядке?

— Нет, не волнуйтесь, с головой у вас все в порядке. По крайней мере, мозги точно на месте, — пошутил Виноградский. Дело тут совсем в другом. У большинства экстрасенсов способности открываются либо после состояния комы или клинической смерти, когда мозг испытывает недостаток кислорода, либо после особенно мощного выброса в кровь адреналина, который происходит в момент смертельной опасности. Как будто в мозгу перегорает какой-то предохранитель, или, наоборот, в нем выбивает какую-то заглушку, в результате чего возникают ранее отсутствующие связи и мозг может самопроизвольно или по какому-либо сигналу, переходить в особый режим работы.

— Насколько я понял у Вас эти, не характерные для обычного человека связи, уже имеются. Вот я и пытаюсь понять причину их возникновения. Так сколько раз и на какое время Вы отключались?

— Иногда сознание пропадало не полностью. Звук и мышечная моторика сохранялись, пропадала только картинка. А три раза обрубало целиком. Приходил в себя уже на полу. Но по времени это было не долго. Две, максимум три секунды.

— Этого вполне достаточно. Теперь все понятно. Ваш мозг сейчас может работать в режиме приемника и Вам сначала надо научиться закрываться, а потом уже попробовать самому модулировать различные сигналы. Что Вы умеете?

Георгий рассказал про зеркало.

— Это хорошо, но недостаточно. Развить в себе эту способность можно следующим образом.

Виноградский объяснял, а Георгий внимательно слушал, иногда пробуя воспроизвести отдельные действия. Кое-что получалось.

— Отлично, — констатировал через некоторое время Виноградский, — Вам нужно будет недельку потренироваться и, при следующей встрече я попробую, не предупреждая заранее, попытаться Вас загипнотизировать. Если у меня ничего не выйдет, перейдем к следующему этапу. А теперь Вам имеет смысл встретиться с одним из моих внештатных сотрудников. Это уникальный человек, которому доступно очень многое. Единственный его недостаток в том, что по-русски он не понимает и Вам придется общаться через переводчика, — сказал Виноградский, чему-то улыбаясь.

Виноградский ненадолго вышел и вернулся в сопровождении двух человек, в одном из которых, обладающем большой черной с проседью окладистой бородой, неожиданно гармонирующей с европейским костюмом, Георгий узнал иранца, которого раньше несколько раз видел по телевизору.

— Переводчик нам не понадобится, — успокоил он Виноградского, — с некоторых пор я хорошо достаточно говорю на фарси и абсолютно все понимаю.

— Зовите меня Остад Машхади, — представился иранец по-русски. — Переводчик нам действительно не понадобится. Во-первых, я уже неплохо изучил русский язык, а во-вторых, перевод, является дополнительной, а не основной функциональной обязанностью, сопровождающего меня майора.

— Это я понял еще тогда, когда видел Вас по телевизору, — поздоровавшись с обоими, ответил Георгий. — Но тогда Вы были одеты как иранский крестьянин.

— Это же был телепроект, — рассмеялся Остад, — там по сценарию был необходим соответствующий антураж персидского колдуна.

— А все остальные там действительно экстрасенсы или половина актеров, например, Гадони? — решил до конца прояснить ситуацию Георгий.

— Больше половины актеры, причем, в основном, самодеятельные, — пояснил Виноградский. — Насчет Гадони Вы угадали, он хороший актер, но иногда переигрывает. Очень талантливый парнишка, но без малейшей искры настоящих экстрасенсорных способностей. Что абсолютно не мешает ему на этом зарабатывать. Недалеким людям он пудрит мозги виртуозно. Но настоящие экстрасенсы там присутствуют во всех передачах. И далеко не все, что Вы видели — постановки.

— Хорошо, но может быть, мы все-таки пообщаемся с Учителем наедине, — продемонстрировал Георгий свое знание фарси.

— Разумеется, — согласился Виноградский, — Остад покажет помещение, где вам никто не помешает, и вы не повредите ничего из обстановки. А у нас с майором найдется, о чем поговорить в свете решений, которые были сегодня приняты Кабинетом министров.

* * *

Пройдя по коридору, они свернули за поворот, и зашли в длинную узкую комнату, освещенную двумя канделябрами, расположенными в ее противоположных концах. Присев на диван, расположенный у дальней стены, Остад жестом пригласил Георгия устраиваться рядом.

— Вам не нужно садиться на корточки и впадать в транс? — поинтересовался Георгий.

— Разумеется, нет, — улыбнулся Машхади, — это тоже элементы антуража, которые абсолютно не требуются настоящим профессионалам.

— Для начала позвольте от своего имени и от имени нашего духовного лидера поблагодарить Вас за все, что Вы сделали для моей Родины, — сказал Остад и церемонно поклонился.

— В этом не так уж много зависело от меня, скорее Вам следует благодарить российский народ, который в трудную минуту всегда приходит на помощь своим соседям. А вы что, общались с Аятолой по телефону?

— Нет, конечно, после достижения определенного уровня познавания своего организма технические приспособления становятся ненужными. Можно обходиться и без них. Тем более что концентрированные пакеты радиоволн оказывают весьма разрушительное воздействие на человеческий мозг. Вам я также рекомендую поменьше злоупотреблять мобильными телефонами.

— Я это отлично понимаю, и сам стараюсь не злоупотреблять. А что касается телепатических способностей^[208], то максимум на что способен — это почувствовать, что кто-то обо мне думает.

— А на каком расстоянии? — попросил уточнить Остад.

— Точно сказать не могу, так как далеко не всегда могу идентифицировать конкретное лицо, но думаю, что речь идет о километрах или десятках километров.

— Эту способность достаточно просто развить, — пояснил Остад, — Прилив крови к щекам или ушам свидетельствует о том, что мозг получил входящий сигнал. Это так называемая бессознательная телепатия. Дальше надо постараться сознательно настроиться на сигнал и идентифицировать его источник — образ сам постепенно всплывет перед внутренним взором, а уже потом, когда удостоверился, с кем именно общаешься, нужно впитывать и осознавать ментальное послание. В противном случае, голова окажется переполненной всяким мусором, который компьютерщики называют спамом. В некоторых случаях, следует, наоборот, блокировать и отражать внешнее воздействие, несущее разрушительный негативный посыл.

Объяснив последовательность действий, Остад доступно разъяснил, как именно всего этого можно было добиться. Методика действительно оказалась достаточно простой, и можно было тренироваться, практически не отвлекаясь от повседневных дел.

— Теперь давайте перейдем к азам боевых воздействий, — сказал Остад, убедившись, что Георгий усвоил преподанный ему урок. — Смотрите внимательно.

Машхади сделал резкое движение от себя открытой ладонью со сведенными вместе и несколько согнутыми пальцами. Пламя центральной свеча канделябра, стоящего в противоположном конце комнаты, вытянулось горизонтально, как от резкого порыва ветра, и мгновенно погасло. Язычки пламени остальных свечей даже не шелохнулись.

— Продолжим демонстрацию, — сказал Машхади и повторил движение, согнув пальцы сильнее. Верхняя половинка центральной свечи дернулась и упала на пол, откатившись в сторону.

Георгий поднялся с дивана, прошел в дальний конец помещения и поднял с пола фрагмент свечи, который несколько секунд назад еще составлял с ней единое целое. Срез был гладким и абсолютно ровным. Даже если резать свечу острым ножом, на срезе останутся неровности в виде вмятин и шероховатостей. Тут ничего подобного не наблюдалось. Подобный срез можно получить только при хорошо поставленном ударе острейшей шашкой или саблей. Сказать, что Георгий был поражен увиденным, это значит — ничего не сказать. О том, что тренированный человек может задуть свечу стоящую в нескольких метрах простым толчком ладони, Георгий слышал и раньше. Но увидеть вот такое — это уже очень и очень серьезно. Раньше Георгий даже не подозревал, что что-либо подобное, вообще, в принципе возможно.

— И я смогу этому у Вас научиться? — спросил, пораженный Георгий, вернувшись на диван и приведя мысли в порядок.

— Для освоения такого удара нужны годы тренировок, — разочаровал его Остад, — но, регулярно тренируясь уже через пару месяцев, Вы сможете хорошенько врезать по лбу своему противнику, находясь от него в трех-четырех метрах. Давайте начнем тренировку.

Через полчаса, взмокший Георгий уже мог погасить две свечи из трех, размещенные на канделябре, стоящем в трех метрах от дивана. Сфокусировать воздействие на одной, ему пока не удавалось.

— Достаточно на сегодня, — прокомментировал ситуацию Остад. — Основные принципы Вы усвоили, а дальше просто нужно тренироваться. Со временем все будет получаться все лучше и лучше. Далеко не все способны погасить свечу на первом занятии. У Вас определенно есть способности.

— А зажечь свечу на расстоянии тоже можно? — спросил Георгий у Остада, уже поднимавшегося с дивана.

— Разумеется, — ответил тот и легонько дунул. Над обрезком центральной свечи дальнего канделябра появился маленький, но быстро разгорающийся огонек.

— Только этим мы займемся на следующем занятии. Когда мы сможем встретиться еще раз?

— Давайте после Нового года. Я приеду в Москву и свяжусь с Вами.

— Связываться не нужно, — ответил ему Остад. — Просто, когда будет свободное время, приезжайте к Виноградскому, и я буду Вас у него ждать. Я уже настроился на Вас и телефон нам не понадобится.

* * *

Попрощавшись с Виноградским и поблагодарив его за оказанную помощь, Георгий направился в Кремль. Там он узнал новости у дежурного секретаря и проинструктировал его о действиях на ближайшее время, так как не собирался больше до Нового года возвращаться в Москву.

Захватив из холодильника сверток с половинкой семги, которую привез с Севера, он поехал на Ленинградский вокзал. Заходить в кремлевский буфет Георгий не стал. Теперь, аналогичные по качеству продукты он мог свободно купить в ближайшем от своего дома гастрономе.

Сапсан доставил Георгия домой уже к вечеру.

* * *

Новый год Георгий, как это было заведено по давней традиции, встречал дома, в кругу семьи.

Почувствовав, в начале первого, что у него загорелись щеки, Георгий закрыл глаза, и увидел внутренним зрением улыбающееся лицо иранского экстрасенса. Георгий мысленно послал ему ответное поздравление и, поняв по его реакции, что достиг своей цели, оборвал контакт. Всех остальных он поздравлял по телефону.

Снег выпал только в пригороде. В центре города он честно пытался закрепиться, снежинки медленно кружились в почти безветренном воздушном пространстве дворов и улиц, но сразу таяли, соприкоснувшись с поверхностью асфальта.

Георгий с большим интересом прослушал дальнесрочный прогноз известного океанолога, который утверждал, основываясь на данных по измерению солености океанской воды, что в ближайшее время Гольфстрим^[209] скроется под более легкими массами пресной воды, поступающей от тающих ледников, и в Европе ощутимо похолодает. Нет, малый ледниковый период он не предсказывал, утверждая, что среднегодовая температура изменится только на десятые доли градуса, но Георгию в это верилось слабо. Если уж климат Земли уже сейчас успел потеплеть на пару градусов, что спровоцировало таяние ледников Антарктиды и Гренландии, то и обратный, компенсирующий это воздействие процесс, должен быть не менее длинным и мощным. Тем более что примерно 700 лет назад Гольфстрим уже замедлялся. Тогда в Европе это вызвало начало малого ледникового периода. Тогда сильные дожди и необыкновенно суровые зимы привели к гибели нескольких урожаев и вымерзанию фруктовых садов в Англии, Шотландии, северной Франции и Германии.

Аналогичное похолодание наблюдалось и XVII–XVIII веках. Тогда среднегодовая температура падала на 1 — 2 градуса Цельсия. Зеленая земля — Гренландия покрылась льдом.

В этом году европейцы уже готовились к суровой зиме, но прогнозы до настоящего времени не оправдались. Бытовали мнения о том, что серьезные похолодания следует ожидать не ранее 2015 года.

По собственным прогнозам Георгия, следующая зима в Европе уже должна была стать не в пример более суровой, чем нынешняя. И готовиться к этому, надо было начинать уже сейчас.

Шестая глава. Пятница, 13-е

В следующий раз Георгий приехал в Москву только 13 января. По собственной инициативе он не стал бы в этот день куда-либо ехать, и дело было вовсе не в мистическом сочетании — пятница, 13-е. Дело было в кануне Нового года по старому стилю. Который из них более правильный, Георгия волновало не слишком сильно и, как большинство русских людей, он, не особенно комплексуя, отмечал оба. В данном случае о встрече попросил Цыгу, а просьба фактического руководителя страны должна восприниматься любым ее гражданином если не как приказ, то, по крайней мере, как руководство к незамедлительному действию. В конце концов, поезда теперь ходят быстро и к 12 часам ночи можно успеть вернуться домой даже в том случае, если не будешь особенно сильно торопиться.

Таким образом, в 9 утра он вошел в кабинет руководителя Кабинета министров и был чрезвычайно взволнован, увидев рядом с Цыгу министра Обороны.

— Неужели уже начинается, — подумал он, проходя от двери к столу. — Ничего ведь, вроде бы, не предвещало подобного развития событий.

— Не волнуйтесь, пока все в порядке, — упредил его невысказанный вопрос Цыгу, правильно поняв эмоции, отразившиеся на лице Георгия. — Анатолий Владимирович, как видите, сидит, а не бежит, значит еще не война. Но меньше чем через полгода она вполне может начаться и нам уже сейчас пора обсудить и творчески осмыслить вопрос, имеющий к ней прямое отношение.

— Давайте обсудим, — согласился Георгий, поздоровавшись с обоими и усевшись в предложенное ему кресло. — Я так понял, что осмыслить вы его уже успели, раз встречаете меня вдвоем.

— Было такое дело, — не стал отрицать Премьер-министр. — Суть вопроса в том, что мы на заседании Кабинета министров обсудили список кандидатов в руководящую пятерку еще до празднования Нового года. На тот момент в нем было уже более 30 человек, и нам казалось, что этого вполне достаточно. Но при зрелом размышлении мы, независимо друг от друга пришли к мысли, что одного человека там, все-таки не хватает. Нет, для мирного времени из них можно выбрать достаточно сбалансированный Совет, но, в том-то и дело, что весной или летом нас, скорее всего, ждут военные действия. Раньше во многих племенах было по два вождя. Один из них руководил племенем в мирное время, а другой в военное. Так вот, среди предложенных лиц имеется как минимум трое потенциальных мирных вождей, но нет ни одного военного. Мы с Алексеем Владимировичем решили, что предложенную нами кандидатуру надо согласовать с Вами, так как Вы сами не посчитали нужным вносить этого человека в список.

— Попробую угадать на какую из двух возможных кандидатур пришелся ваш выбор, — улыбнулся Георгий. — Я правильно понимаю, что это не Вы, — обратился он к Колдунову.

— Да, это не я, — согласился с ним министр. — Это не дело, когда министр Обороны берет на себя руководство страной в военное время. Получится не усиление, а наоборот, ослабление позиций. Военными действиями и всем, что с ними связано должен руководить Генеральный штаб в лице своего руководителя. В это время он должен быть наделен всей полнотой власти, а поскольку в теперешних условиях война может быть очень скоротечной, времени на раскачку и передачу полномочий просто не будет. Он должен обладать ими изначально.

— Я согласен, — просто ответил Георгий, — и, в данном случае, очень хорошо, что это предложение исходит непосредственно от Вас. Это ведь Ваш подчиненный, а в новой ситуации он станет Вашим руководителем.

— В данном случае, это как раз не принципиально. Мы с Григорием Леонидовичем можем бесконфликтно работать в любых сочетаниях. Тем более что Ванников значительно старше и опытнее меня, так что тут проблем не будет.

— А сам Ванников не откажется, — спросил Георгий, — ему ведь придется сидеть одновременно на двух стульях? От обязанностей начальника Генштаба его никто освобождать не будет.

— А куда он денется с подводной лодки? — пошутил Колдунов. — И голосов ему на выборах точно хватит. Знают его хорошо, да и уважают. В крайнем случае, просто элементарно прикажу ему, пока имею такое право, а приказ — он и в Африке приказ.

— Хорошо, — согласился Георгий, — но Вы уж предупредите его прямо сегодня. И раз мы сегодня незапланированно встретились, обрисуйте, пожалуйста, в общих чертах, что у нас происходит с разработками и поставкой в войска новой техники.

* * *

Колдунов заглянул в папку, лежащую перед ним на столе, закрыл ее, откинулся в кресле, опершись на его спинку, и приступил к обстоятельному повествованию.

— Все даже лучше, чем мы планировали. Период раскачки уже закончился, и маховик набрал обороты. Наладили рабочие контакты с Украиной и Белоруссией. КБ Антонова сейчас на 90 % своей мощности загружено нашими заказами. И это не только две новых Мрии, но и целый ряд других самолетов различного назначения. В доках Николаева заложены и активно монтируются два современных ракетных крейсера. За основу мы взяли проект 1144. Сейчас у нас только один такой крейсер — Петр Великий.

^{Тяжелый атомный ракетный крейсер «Петр Великий»}

— Это действительно самый крупный неавианесущий боевой корабль в мире? — спросил Георгий^[210]. — И как Вы собираетесь обходить договор по Черному морю?

— Из тех, что в строю, да. Но два американских линкора «Айова» и «Висконсин» находятся в резерве на консервации. Они значительно крупнее. Айова имеет водоизмещение почти 60 тысяч тонн, а Висконсин — 48. Их уже много раз расконсервировали, и вполне возможно, что это случится еще раз.

— Черное море закрыто для атомоходов, но ни один договор не предусматривает запрета на использование термоядерных движков. Сейчас их уже монтируют. Еще 3 таких крейсера делаем сами на Балтийском заводе в Ленинграде. Вооружение практически не меняли, только вместо АК- 130 ставим башню с тремя двенадцати дюймовыми орудиями. Наши «Кулибины» разработали установку, которая разгоняет снаряд при помощи электромагнитного поля до гиперзвуковых скоростей. От таких калибров все уже успели отвыкнуть, и это будет еще одним козырем в рукаве, кроме скорости. Новые термоядерные установки позволят увеличить ее с 32 до 45 узлов. К апрелю все пять кораблей должны вступить в строй. Срок абсолютно не реальный даже теоретически, и для наших противников это будет очень неприятным сюрпризом. Никто от нас такого не ждет. Сейчас в ускоренном темпе готовим экипажи для всех пяти кораблей.

— Одновременно с этим строится 19 новых быстроходных эсминцев. Двенадцать в Николаеве и 7 в Ленинграде. Они смогут развивать скорость до 50 узлов. Раньше на подобное были способны только торпедные катера.

— В Астрахани полным ходом идет работа по строительству боевых экранопланов. По нашей старой классификации их относили к судам на динамической воздушной подушке. По современной международной классификации, это морские суда, но они двигаются не по воде, а над ней за счет использования аэродинамического экрана крыла. При этом аппарату не принципиально, над чем именно лететь, главное что бы поверхность была достаточно плоской. Это может быть не только вода, но и степь, тундра, ледовые поля. Современный экраноплан может использовать два режима полета: крейсерский экранный над плоской поверхностью и кратковременный самолетный — в любых условиях. Термоядерный источник энергии позволяет значительно увеличить продолжительность полета экраноплана в самолетном режиме. Строим мы их в Астрахани, а использовать планируем, в основном, за Полярным кругом. Добираться они туда будут своим ходом, в самолетном режиме.

— Размеры, конечно, получаются очень большие, все-таки реактор, его защита и генераторы весят немало, но зато все системы работают на электрической энергии и время полета ограничено только возможностями пилотов. А они могут пилотировать машину по очереди. Ну и полезной нагрузки можно навесить на такой аппарат почти как на эсминец. Сейчас в Южной Корее монтируют экраноплан, который будет перевозить 100 тонн груза со скоростью до 300 километров в час. Наши экранопланы смогут нести более 400 тонн. А их скорость над поверхностью воды (в экранном режиме полета) превысит 500 километров в час.

^{Ударный экраноплан-ракетоносец проекта 903 «Лунь»}

— Это аналог «Каспийского монстра», созданного в КБ Алексеева? — попросил уточнить Георгий^[211].

— Их трудно сравнивать, — пояснил министр Обороны. — Новый экраноплан проектировали в том же КБ, но с учетом использования термоядерного реактора, сильно изменилась конфигурация, и в разы увеличились размеры. Это уже принципиально иной корабль. Мы решили назвать его «Северным монстром», так как планируем, в первую очередь, использовать его в Арктике.

— С подводными лодками пока сложнее. Достраиваются 3 стратегических лодки и 5 многоцелевых. Источники питания на все ставим термоядерные. Дополнительно к этому в феврале начнем замену ядерных реакторов на термоядерные на всех трех оставшихся лодках 941 проекта. Заодно обеспечим их бесшумность на современно уровне, будет не хуже, чем у пятого поколения.

— Модернизированных Буранов сможем построить не более двадцати. Этого должно хватить.

— А как продвигается работа со Стражами? — поинтересовался Георгий.

— В график укладываемся. Лазер с термоядерной накачкой уже готов, но в атмосфере мы решили его не испытывать. Больно уж мощная штука. Запустим в апреле первого Стража, тогда и испытаем потихоньку. Распылим на элементарные частицы пару-другую метеоритов.

— Ну а с танками, БТР, БМП и БМД, вообще, больших проблем не было. Заводы-то сохранились. Вот рабочих толковых действительно мало осталось. Но ничего, Дорожкин справляется. Систему наставничества восстановили, ПТУ при каждом крупном заводе работает. Личный состав сначала обучаем на симуляторах, а потом, когда навыки доведены до автоматизма, пересаживаем на настоящую технику.

— С авиацией ситуация аналогичная. Строим самолеты и вертолеты, обучаем пилотов. В сроки укладываемся.

— Ну что же, — отреагировал Георгий, — вроде бы успеваем.

* * *

После окончания совещания Георгий поехал в Центр правовой и психологической помощи Виноградского. Предварительных звонков он не делал, но когда вошел в здание, то увидел Остада Машхади, который вставал с диванчика ему навстречу.

— Как успехи? — спросил Остад, когда они с Георгием устроились на диване в знакомой комнате.

Вместо ответа Георгий толкнул воздух полусогнутой ладонью и свеча, стоявшая в центре дальнего канделябра, погасла. Пламя боковых свечей чуть колыхнулось, но через мгновение выпрямилось. Сосредоточившись, он сделал согнутыми в щепоть пальцами более резкое движение. Центральная свеча выгнулась дугой, но устояла.

— Молодец, — прокомментировал Остад, — быстро учишься. На моей памяти менее чем за месяц таких результатов никто не добивался.

— Я тренировался каждый день, — смиренно потупился Георгий, — и более-менее нормально получаться начало только пару дней назад. Но долго тренироваться не получалось. Наступала слабость, и нападал дикий жор. А после еды начинало клонить в сон. Вы ведь не показали мне, как можно подпитываться энергией.

— Я намеренно этого не делал, — усмехнулся Машхади, — проверял, догадаешься ли ты сам. Еда и сон действительно помогают восстанавливать силы, но это далеко не лучший способ. Пойдем, я покажу тебе, как следует поступать в дальнейшем.

Пройдя по коридору и спустившись по лестнице на два этажа, они остановились перед дверью в подвал. Остад повернул в замке ключ, толкнул дверь и, щелкнув выключателем, зажег свет. Лампы дневного света немножко потрещали, разгораясь, и осветили просторное немного вытянутое помещение с плотно утрамбованным земляным полом и стенами из красного кирпича. Низкий потолок опирался на два ряда колонн, стоящих на прямоугольных фундаментах, чуть выступающих над уровнем пола.

— Что ты знаешь о геомагнитных линиях? — спросил Машхади.

— Не так уж много, — поразмыслив, отозвался Георгий. — Знаю, что такие линии опутывают весь Земной шар в двух направлениях и образуют сетку, в узлах которой находятся геопатогенные зоны. Вроде бы у экватора ячейки шире, а ближе к полюсам сжимаются. Слышал даже, что таких сеток несколько. И животные эти линии чувствуют, а человек — нет. Садоводы, по-моему, при распределении посадок по участку, учитывают места пересечения этих линий. Сам, правда, не пробовал, но говорят, что эти узлы можно определить с помощью рамок или маятника.

— Не так уж и мало ты знаешь, — не согласился Остад. — Большая часть тех, кого я расспрашивал, не знает и этого. А теперь слушай внимательно. Сеток действительно несколько, но нас интересует только основная из них — сетка Хартмана. У нее есть несколько названий: геомагнитная, геобиологическая, координатная. И каждое из них, по-своему, правильное. В средних широтах линии сетки проходят с юга на север через каждые 2 метра и с запада на восток через 2, 5 метра. Пересекаясь, линии сетки образуют три вида узлов. В положительных узлах наблюдаются восходящие потоки энергии, а в отрицательных — нисходящие. В нейтральных узлах потоки отсутствуют. Животные и растения действительно безошибочно чувствуют и различают эти узлы, а человек эту способность утратил, но пока не окончательно. При желании, ее достаточно просто в себе разбудить. Присмотрись к животным. Собака всегда ложится внутри ячейки. Кошка — на линии. Муравьи стоят муравейники в узлах. Кстати, древние греки с геомагнитной сеткой были знакомы очень хорошо. Линии фундаментов стен древнегреческих городов в точности повторяют линии сетки Хартмана.

— Обычный человек может определить узлы сетки с помощью маятника. В положительных узлах, где энергия поднимается вверх исходя из земли, маятник вращается по часовой стрелке. Это наиболее опасные, геопатогенные узлы. Нахождение в ней приводит к онкологическим заболеваниям, там хорошо растут ядовитые растения. В отрицательных узлах наблюдаются нисходящие потоки энергии. Там маятник вращается против часовой стрелки. И человек в этих узлах подсознательно чувствует себя комфортно. Энергия насыщает его, входя через макушку, силы прибывают. Вот такие узлы тебе и нужны для подпитки. Имей в виду, что через каждые десять метров проходят более мощные линии. В их узлах потоки энергии имеют значительно большую силу.

— Любой человек может сам найти узлы сетки Хартмана с помощью отвеса. Экстрасенсам дополнительные инструменты не нужны. Они сами являются такими инструментами. Попробуй и ты, прислушиваясь к своим ощущениям, найти и распознать узлы сетки в этом подвале. В современном городе это сложная задача. Стальная арматура, трубопроводы и электропроводка сильно искажают картину, так как являются проводниками. В этом подвале ничего подобного нет, и задача предельно упрощена. Приступай.

Георгий попробовал отстраниться от всех проблем, изгнать из головы посторонние мысли и полностью сосредоточиться на своих ощущениях. Это было сложно, но через некоторое время получилось. Тогда он медленно пошел вперед. И почти сразу почувствовал изменение. Остановился, вернулся чуть назад, еще раз прислушался к своим ощущениям. Он стоял точно на линии. Центральная ось чувствовалась достаточно отчетливо, а рядом с ней ощущения плавно сходили на нет. Немного потоптавшись на узком пятачке, он определил направление, в котором ощущения сохранялись. Одна из линий была определена. Она проходила под небольшим углом к продольной стене здания и Георгий начал медленно двигаться вдоль нее, постепенно удаляясь от стены.

Примерно через полтора метра он почувствовал, что тело потяжелело и дышать стало сложнее. Сдвинулся чуть дальше, вернулся и, наконец, остановился. Патогенный узел был четко зафиксирован. Сделал рантом ботинка отметку на полу и двинулся вдоль линии дальше. Через несколько метров в организме появилась легкость, хотелось дышать глубже, вытянуться и расправить плечи. Георгий поставил на полу еще одну метку. Повернувшись назад, он вернулся к первой метке специальным мерным шагом, примерно равным одному метру. Четыре метра. Значит, эта линия идет с севера на юг. Вернувшись к середине отмеченного отрезка, Георгий прислушался к своим ощущениям и уверенно провел на земляном полу линию, идущую под прямым углом к предыдущей линии, в направлении с востока на запад. Сделав по ней два с половиной мерных шага, он опять почувствовал дискомфорт. Отметил патогенный узел.

Дальше Георгий действовал уже намного быстрее, отмеряя расстояние шагами и проверяя узлы по своим ощущениям. Через некоторое время большая часть подвала покрылась пунктирной сеткой, в узлах которой стояли плюсы, минусы и ноли. Нолей оказалось в два раза больше, чем остальных отметок. Один плюс и два минуса Георгий выделил более жирно, чем остальные. В этих точках пересекались линии с более высокой энергетикой, и воздействие на организм было значительно более интенсивным. Остановившись в одной из этих точек, Георгий расслабился, отдаваясь мощному потоку вливавшейся в него энергии и, вопросительно посмотрел на Остада.

— Интересный подход, — улыбаясь, отреагировал Машхади. Я встречал людей, которые просто видят эту сетку. Многие, как и я, например, чувствуют ее узлы интуитивно, не прикладывая усилий. Другие, нащупав одну из линий, работают только с ней. Но вот такой, инженерный подход крешению этой задачи я наблюдаю впервые. Хотя среди тех действия кого я наблюдал, были и инженеры.

— Инженеры сейчас бывают разные, — ответил Георгий, немного подумав, — наверно у меня были хорошие учителя. А теперь, когда энергетический вопрос можно считать решенным, может быть, Вы покажете мне, как зажигать огонь. Гасить его я уже умею, и думаю, что пора начать восстановление симметрии.

Остад показал. У Георгия ничего не получилось. Последовали новые пояснения. Георгий пробовал еще несколько раз, но результат оставался нулевым. Только через полчаса, вернувшись в силовой узел, Георгий, наконец, смог зажечь первую свечку. Дальше обучение пошло быстрее. Еще через полчаса Машхади решил, что на сегодня достаточно. Они договорились, что в следующий приезд в Москву Георгий появится в Центре еще раз, и тогда можно будет продолжить его обучение.

* * *

Время до поезда еще оставалось, и Георгий решил прогуляться по московским улицам, тем более что до Ленинградского вокзала было совсем недалеко. На улицах было еще многолюдно, но когда он свернул в знакомый проходной двор, собираясь немного срезать путь, оказалось, что вокруг него никого нет. Но в одиночестве Георгий находился очень недолго.

— Мужик, не торопись так сильно, разговор есть, — услышал он голос, догонявшего его человека.

Георгий остановился и неторопливо оглянулся назад. К нему приближался молодой вертлявый паренек в расстегнутой кожаной куртке, накинутой поверх спортивного костюма и вязаной шапочке, которому на первый взгляд можно было дать не более 20 лет. Немного отстав от него, по очереди отхлебывая пиво из пластиковой бутылки, двигалась пара молодых людей чуть постарше.

— Мужик, помоги страждущему, двадцать копеек на опохмел не хватает, — глумливо ощерился парень, остановившись в паре метров от Георгия. Подойти ближе он не рискнул, так как внушительные габариты в сочетании с отсутствием испуга, который он ожидал увидеть на лице Георгия, несколько спутали его планы. Но следом подходили дружки, и приободрившийся юноша продолжил наезд в более грубой форме.

— Мужик, ты, что не въехал, давай сюда лопатник по быстрому! Шевелись, пока не огреб.

— Мальчик, а ты ничего не попутал? — спросил Георгий, смещаясь чуть в сторону с тем, чтобы оказаться на одной линии между парнем и его сообщниками, одновременно утвердившись прямо в центре силового узла сетки Хартмана, — отдача не замучит?

Но хмель, плескавшийся в желудке молодого человека, уже плотно вскружил его голову и, слыша за спиной подбадривающие смешки приятелей, он пошел на обострение.

— Да я тебя счас уделаю, козлина! — выкрикнул он, протягивая к Георгию обе руки и собираясь ухватить за воротник куртки.

— За козла ответишь, — парировал Георгий и хлестко ударил в середину лба воздушным поршнем, который на малом расстоянии оказался куда увесистее, чем удар кулаком.

Парнишку буквально смело с места и повалило на стоящих сзади него собутыльников, которые инстинктивно подхватили его, не дав упасть на землю. Закрепляя успех, Георгий сосредоточился и вязаная шапочка, венчающая голову его противника, задымилась и вспыхнула неярким, но чадным пламенем.

— Атас пацаны, это маг! — выкрикнул один из парней и через полминуты в конце переулка уже затихал топот панически улепетывающей троицы.

— Эх, молодежь пошла, — усмехнувшись, констатировал Георгий. — Такие большие вымахали, а до сих пор в сказки верят. Нет, надо как-то ограничивать долю фэнтези, в объеме печатной продукции. Чему их только в школе учили. Ну не работает магия в нашем мире! Надо же, обыкновенный пирокинез^[212] за магию приняли. И ведь не докажешь потом ничего. Вот так мифы и рождаются. Надо завязывать с подобными фокусами. А вообще, интересно: шапки, оказывается, неплохо горят не только на ворах, но и на гоп-стопниках.

Георгий взмахом руки погасил остатки сгоревшей шапочки, чадящие на асфальте, и никуда особенно не торопясь, спокойно пошел дальше.

На Ленинградский вокзал он добрался за полчаса до отправления Сапсана и в половине одиннадцатого ночи уже был дома. До наступления Старого Нового года оставалось еще полтора часа.

Седьмая глава. Ноократия^[213]

Настоящей демократии в Союзе Российских Губерний не было никогда. Вначале, при Горбачеве и Ельцине, наблюдалась ее вырожденная форма — охлократия^[214]. Ее можно, с некоторой натяжкой, отнести к демократии, но по своей внутренней сути это скорее власть, действия которой основаны на постоянно меняющихся прихотях толпы, которая попадает под влияние демагогов. В данной ситуации, как раз демагоги и проводили в жизнь свои бездарные и абсолютно не продуманные решения. Отличительными чертами охлократии являются демагогия, авантюризм и популизм. В девяностые годы, эти черты проявились во всей своей полноте, расцветая махровым цветом и хороня под собой не только какие-либо остатки логики, но даже элементарный здравый смысл.

В дальнейшем, после прихода к власти Дорожкина, а вслед за ним и Перфильева, охлократия плавно перешла в другую вырожденную форму демократии — криптократию^[215]. При такой форме правления воры не обязательно должны непосредственно стоять во главе государства. Достаточно того, что все действия правительства контролируются ворами и казнокрадами, использующими все преимущества власти для собственного обогащения и политического влияния.

Для криптократии характерны коррупция и лоббизм. Бороться с ними можно, но искоренить нельзя до тех пор, пока не поменяешь строй. В противном случае любые действия будут иметь не больший эффект, чем показательное наказание розгами океана.

Менять строй в СРГ было необходимо в самое ближайшее время. Но вот на какой? Многие, наевшиеся до отвала демократией, предлагали вернуть монархию. Приходилось объяснять, что время монархий уже навсегда ушло. Для того чтобы человек мог стать дееспособным монархом его надо готовить с раннего детства. И готовить очень серьезно. Далеко не каждый человек может успешно выдержать такую подготовку. Но, даже если выдержит и освоит все, что требуется, далеко не факт, что, со временем, он не превратится в обезумевшего диктатора. Еще меньше шансов, что среди его детей найдется тот, кто сможет выдержать упавшую на его плечи чудовищную ответственность. Ноша может оказаться просто неподъемной.

Другой вариант (с конституционной монархией) даже не рассматривался. Опереточная, зависимая от случайных людей марионетка, сидящая на бутафорском троне и пускающая в глаза окружающих пыль, стране была не нужна абсолютно.

Большинство разумных людей склонялось к мысли, что уже пора вводить ноократию — власть разума. Сначала, на первом этапе, в отдельно взятой стране.

— Как это похоже, — кричали некоторые, — на 17-й год. Тогда уже пытались построить коммунизм в отдельно взятой стране, и что из этого вышло?

— Читайте Платона, — отвечали им. — Он тысячи лет назад утверждал, что аристократия мудрости это единственная политическая система, которая может эффективно заменить демократию.

— Сколько можно экспериментировать над страной? — вопрошали оппоненты. — Пусть другие государства начинают, а мы посмотрим, что из этого получится и, если у них действительно выйдет что-то хорошее, присоединимся.

— Нам не дадут спокойно ждать, — отвечали им, — слишком большая и богатая природными ресурсами у нас территория. Съедят целиком или растащат по кусочкам.

— Но ведь утопия получится, — не отставали оппоненты, — и Герберт Уэлс это уже описывал, и Станислав Лем в «Сумме технологий».

Эти аргументы уже были посерьезнее. Но отбили и их. Убедили, что другого пути все равно нет. Начали претворять в жизнь.

Сначала озвучили предложения и назначили смс референдум. Большая часть населения поддержала. Почувствовали люди, что изменения идут правильные, нужные. Потом опубликовали список кандидатов, основные принципы выборов, дату и время, на которое назначены выступления каждого из кандидатов в студии центрального канала. Каждому из кандидатов предоставлялась возможность один раз выступить перед телезрителями в течение 20 минут в вечерние часы (трое с 8-и до 9-вечера и еще трое с 10-и до 11-и). Поскольку всего в списке к этому времени уже насчитывалось 35 человек, процесс растянулся на 6 дней.

В начале списка были представлено семь кандидатур, внесенных руководством, о которых Георгий имел сведения заранее. Еще четверо были известными общественными деятелями, имена которых достаточно часто оказывались на слуху. Центральную часть списка занимали технократы — деканы университетов, генеральные директора КБ и Научно-исследовательских центров, ведущие ученые с мировой известностью. А в конце затесался даже олигарх — Александр Михайлович Сапожников, президент группы Анисим, в недавнем прошлом владевший алюминиевыми и никелевыми комбинатами. Как он попал в список и почему до сих пор не сидит? — для Георгия осталось загадкой. Не мог попасть ни под каким видом, так как отбирали умных, а не богатых, но как-то пролез. Дорожкина в список предлагать никто не стал. На своем теперешнем месте, в качестве руководителя ВПК, он справлялся неплохо, а предыдущие «заслуги» были еще свежи в памяти многих.

Ни один из лидеров партий в этот список не попал. Даже Юганов, который, будучи доктором наук, имел такую возможность, предпочел выдвинуть более молодого кандидата.

В своих выступлениях кандидаты, рассказывали о себе, старались максимально четко обрисовать свои возможности в тех или иных областях, приводили конкретные, проверяемые примеры своих успешных действий и пытались объяснить избирателям для чего именно в Совет надо включить именно их. Напоследок они приводили фамилии тех кандидатов, с которыми, по их мнению, они бы эффективно сработались, и тех, с кем им было бы затруднительно работать в одном коллективе. Выбирать то, надо было пятерых.

Надо отметить, что эти выступления оказались значительно интереснее теледебатов, и если в первый день аудитория, собравшаяся у телевизоров, была просто многочисленной, то к середине недели у телевизоров собирались уже почти все, кто имел такую возможность. Те, кто по той или иной причине не смог посмотреть какое-либо из выступлений, искал и просматривал его в записи. Люди активно обсуждали кандидатуры, рисовали графики, строили прогнозы. Они понимали, что выбирают действительно они и выбирают для себя.

После завершения выступления последнего из кандидатов, ведущая программы пояснила, что голосование состоится ровно через неделю, а до него на сайте, адрес которого был показан на экране, можно посмотреть в записи полную версию выступлений, которые вызвали интерес и прочитать краткую официальную справку по любому из кандидатов. Под справками указывались фамилии их авторов.

Кроме этого на сайте можно еще раз прочитать правила данных выборов и пожелания, в которых указано, что при выборе следует учитывать не только интеллект и знания кандидата, но наличие у него совести, степень его порядочности, наличие опыта, коммуникативность, совместимость с другими предлагаемыми кандидатами.

В результате на следующей неделе почти все население страны разделилось на две неравные части. Большинство все свободное время проводило у компьютеров, или общаясь со своими знакомыми. Они сравнивали выступления кандидатов со справками на них. Особенной популярностью, как ни странно, пользовался Сапожников. Но им отнюдь не восторгались. Люди потешались, сравнивая текст официальной справки и выступление кандидата. Как по-разному можно интерпретировать одни и те же факты. Они делились мнениями друг с другом, составляли, переделывали, многократно исправляли состав пятерок, которые собирались выставить на голосование. Одним словом — готовились.

Значительно меньшая, но гораздо более активная часть населения, развернула агитационную компанию в пользу отмены выборов или, по крайней мере, персонального состава предложенного для голосования списка. В один строй вставали те, кто защищал свои собственные мнения, права и свободы, по жизни обиженные на все и вся, психически не здоровые, а то и просто больные на всю голову, а также те, кто просто хотел развлечься и немножко похулиганить. Они писали статьи в газеты и посты в Интернет, прорывались на телевидение, организовывали пикеты и демонстрации. В общем, активно выпускали пар. Двадцатиградусные морозы, пришедшие, наконец, в обе столицы, к демонстрациям и пикетам располагали мало, так как пар из ртов шел не только фигурально, но и буквально. Милиция эти проявления «народного» гнева игнорировала напрочь, вмешиваясь только при явных нарушениях общественного порядка и дорожного движения. Более 20-и наиболее активных, и без башенных, упорно не понимающих «китайских» предупреждений были даже задержаны и, не взирая на чины и звания, приговорены к 15 суткам общественных работ.

Георгий в предвыборной суете участия не принимал, спокойно занимаясь своими делами. В Вузе, в котором он теперь работал на полставки, шла сессия, и он целиком отдался консультациям, приему экзаменов и переэкзаменовкам. Свою пятерку он уже давно выбрал и, будучи неплохим аналитиком, понимал, что, скорее всего, она и окажется выбранной. Дело было не столько в какой-либо незаменимости или сверх гениальности этих людей, и совсем не в принадлежности их к какой-либо партии. Как раз партийная принадлежность у них была разная. Дело заключалось в том, что этих людей хорошо знало практически все население как профессионалов высочайшего класса, им верили, доверяли и, главное, — их не боялись.

Кроме них в списке было еще много умных, честных, глубоко порядочных людей, настоящих профессионалов, но их хорошо знали только в достаточно узких кругах. Завод, КБ или университет могли горой стоять за своего кандидата, но, в масштабах страны, это была очень маленькая часть населения, которая не могла оказать на результаты выборов существенного влияния. Для всех остальных эти люди, не смотря на свои выступления по телевизору и официальные справки, оставались темными лошадками.

— Как хорошо, — думал Георгий, — что, несмотря на двадцатилетний пресс антинародной власти, четко выполняющей все указания заокеанских и европейских кукловодов, в стране еще остались такие люди.

Выборы, назначенные на 29 января, прошли без всяких эксцессов. Да и откуда им было взяться, если люди сидели дома и голосовали при помощи мобильных телефонов, наблюдая, как на экранах телевизоров, настроенных на первый канал, в левом углу экрана меняется количество проголосовавших и их доля от всех зарегистрированных избирателей. К 16 часам дня, когда вторая из демонстрируемых величин, достигла 93 процентов, рост цифр замедлился. Первая цифра еще возрастала, мелькали единицы, неторопливо менялись десятки, медленно ползли сотни. Вторая цифра практически замерла, оставаясь неизменной на долгие минуты. Потом с еле слышным щелчком менялись сотые доли процента, и счетчик опять замирал. Ровно в 21.00 оба счетчика остановились. Голосование было завершено.

* * *

Ведущая программы новостей сообщила аудитории информацию, которая всем смотрящим телевизор была известна и так. Выборы состоялись, в них приняло участие 94, 17 процента от всех зарегистрированных избирателей. А вот дальше началось самое интересное. Улыбнувшись телезрителям, ведущая сообщила, что результаты голосования будут оглашены через 15 минут, а пока можно посмотреть несколько сюжетов о нарушениях, зафиксированных в процессе выборов, которые уже подготовлены к эфиру.

Камера, установленная у заднего стекла автомобиля показала цепочку мчащихся по пустынной улице машин. Комментатор пояснил, что репортаж ведется из головной машины тревожной группы министерства Безопасности, следующей на окраину Владивостока. Машины резко затормозили около роскошного особняка, и взвихрившийся из-под колес снег, перекрыл обзор. Кадр сменился. Теперь камера прыгала, демонстрируя телезрителям безопасников, шестеро из которых вбегали на крыльцо, а остальные споро распределялись вдоль оконных проемов, беря здание в кольцо. Секундная заминка, оперативники расступаются в стороны, вышибной заряд расщепляет дверь и шестерка врывается в здание. Камера следует вслед за ними. Взлет по лестнице на второй этаж, несколько поворотов коридора, висящая на одной петле дверь и, наконец, камера демонстрирует причину выезда: просторную комнату с элитной отделкой и плотно задвинутыми шторами на окнах и столом, поставленным у дальней от входа стены. На полу, раздвинув в стороны ноги и положив руки на затылок, лежат четверо мужчин. Пятый, отличающийся от остальных шкафоподобной фигурой, полусидит у стены, привалившись к ней спиной, и пытается остановить кровь, обильно сочащуюся из расквашенного носа. Камера наезжает на стол, демонстрируя зрителям две коробки, наполненные знакомыми каждому из зрителей мобильными телефонами, братьями-близнецами которых все они успели сегодня воспользоваться. Оперативники пересчитывают телефоны, начинают переписывать их номера.

Комментатор сообщает, что оперативная группа сотрудников министерства Безопасности пресекла действия группировки, возглавляемой бывшим губернатором Приморской губернии Воркиным, цель которых заключалась в увеличении количества голосов, поданных за одного из кандидатов. Оперативная проверка, проведенная сотрудниками телефонной компании совместно с техническими специалистами министерства безопасности, показала, что среди всех пятерок номеров, включенных в смс переданных с этих телефонов номеров, один номер совпадает, и соответствует определенному кандидату — Александру Михайловичу Сапожникову.

Перед демонстрацией второго сюжета ведущая попросила телезрителей на несколько минут убрать детей от экранов телевизоров.

Сюжет второго репортажа отличался только деталями. Но, отсутствие гонки по улицам, не снизило интереса телезрителей. Действие происходило в Москве в квартире, принадлежащей самому Александру Михайловичу Сапожникову. Телохранителей здесь было два, и одному из них, оказавшему вооруженное сопротивление, сломали руку. В роли телефонисток в данном случае выступали пять молодых девушек, в двух из которых телезрители узнали набивших оскомину светских львиц. Третья оказалась известной эстрадной певичкой. Особой пикантности съемке добавил тот факт, что ни телефонистки, ни сам хозяин квартиры отнюдь не отягощали себя излишней одеждой, совмещая, так сказать, приятное с полезным. Телефонов во втором случае оказалось заметно больше, их счет шел на сотни.

После окончания второго сюжета ведущая сообщила, что в студии имеется еще три аналогичных репортажа, снятых в других городах, но они будут продемонстрированы завтра в криминальной хронике.

* * *

— А теперь, — улыбнулась ведущая, — перед вами предстанет председатель избирательной комиссии Виталий Нечуров.

Моложавый подтянутый и аккуратно выбритый Предизбиркома вежливо поздоровался и сразу перешел к оглашению результатов выборов, предупредив, что они уже являются окончательными, так как 816 смс, отправленных с выкупленных у хозяев телефонов и 14 652 сообщения, в которых указано более пяти кандидатов, аннулированы. После этого на экране появился список кандидатов, напротив фамилий в нем были указаны абсолютные цифры поданных за них голосов и доля, от общего числа поданных голосов, пришедшаяся на каждого из кандидатов. Возглавлял список начальник Генштаба генерал-полковник Григорий Леонидович Ванников. Дальше по убыванию голосов следовали советник министра Иностранных дел Максим Евгеньевич Примаковский, отставший от Ванникова меньше чем на полпроцента, и ранее широко известный, но в последние годы редко появлявшийся на экранах телевизоров экономист, профессор, доктор экономических наук, академик Юрий Сергеевич Очиев, отставший от Примаковского более чем на процент. На четвертой позиции, отставая от Очиева на процент с небольшим, располагалась Губернатор Ленинградской губернии Светлана Генриховна Митриева. Сразу вслед за ней, отставая всего на 0,4 процента, находился профессор, доктор экономических наук, ранее руководивший Госбанком СССР, а потом и Центробанком СРГ Владимир Викторович Горащенко.

Шестым в списке, отставая от Горащенко более чем на 5 процентов, был указан известный экономист, публицист и аналитик, теле и радио ведущий Леонид Михайлович Хозин. Следующий из кандидатов отставал от него еще на 4 процента, а на 34-м (предпоследнем) месте скромно пристроился герой предыдущего сюжета Александр Михайлович Сапожников, набравший чуть больше одного процента голосов избирателей. Если бы к набранным им голосам можно было прибавить 816 аннулированных голосов, он вышел бы на почетное 33 место.

— Это личные результаты, — продолжил Предизбиркома, — а теперь давайте посмотрим коллективные.

На экранах телевизоров появился второй список, в котором лидирующее место занимала пятерка кандидатов, занимающих верхние пять строк первого списка. Количество голосов, отданных за эту пятерку, составляло 53 процента от общего количества проголосовавших. Дальше следовали пятерки на 80, либо 60 процентов составленные из этих же кандидатов. Ни одна из них не набрала более 8 процентов. Результат был очевидный, но от этого не менее впечатляющий. Народ мог не помнить своих героев, но когда их список был представлен на всеобщее обозрение, сделать объективный, рациональный выбор было не слишком сложно. Особенно для тех, кто долгое время выбирал лучшую из двух-трех наихудших альтернатив.

— Думаю, что какие-либо комментарии в данном случае излишни, — сказал Нечуров. — От лица избирательной комиссии благодарю вас за хороший выбор и проявленную активность. Давненько у нас столько народу не принимало участие в выборах. На этом предлагаю закончить наше сегодняшнее общение. Завтра избранный Совет соберется на свое первое заседание, и вечером из программы новостей вы узнаете об их первых решениях.

* * *

Сутки пролетели быстро. У Георгия даже мысли не возникло о том, чтобы поехать в Москву для какого-либо вмешательства в организационное совещание избранного Совета. Этим людям он доверял, и у них вполне хватало собственных мозгов для выработки оптимальных решений. Тем более что дальше им предстояло работать впятером.

Цыгу принял аналогичное решение и на организационное заседание Совета не поехал. Однако, посовещавшись пару часов, распределив между собой роли и обязанности, они его пригласили. Ни о какой отставке Кабинета и приставках ИО речи, разумеется, не шло. Люди были на своих местах и работали вполне успешно. Просто надо было согласовать ряд совместных действий и перераспределить некоторые обязанности. Процесс передачи власти занял не более полутора часов и обошелся без малейших эксцессов и взаимонепониманий.

В понедельник вечерний (девятичасовой) выпуск новостей опять собрал рекордное число телезрителей. Все понимали — история делается прямо сейчас, и пропускать такие события никто не собирался. После заставки камера показала не студию, а небольшой и достаточно скромно убранный зал, в центре которого был расположен подковообразный стол, изготовленный специально для заседаний Совета. За столом расположились 5 человек, которые с сегодняшнего дня олицетворяли верховную власть в СРГ.

В центре, за вершиной подковы, сидел Юрий Сергеевич Очиев — плотный невысокий пятидесятилетний мужчина с открытым, располагающим к себе лицом, на котором приветливая, добродушная улыбка неожиданно гармонично сочеталась с немного грустными, внимательными глазами.

По правую руку от него сидела Светлана Генриховна Митриева. Миловидная женщина в возрасте слегка за пятьдесят спокойно глядела на аудиторию через круглые, немного старомодные очки. По ее виду нелегко было предположить, что у нее за плечами докторская степень по экономике, министерское кресло и 13 летний опыт баталий в Государственной думе.

Слева от Очиева сидел начальник Генштаба генерал-полковник Григорий Леонидович Ванников. Шестидесятивосьмилетний генерал-полковник умудрялся сохранять выправку даже сидя. В сочетании с покатым лбом мыслителя и холодным прищуром внимательных серых глаз это производило неизгладимое впечатление.

На флангах, ближе к краям подковообразного стола, расположились убеленные сединами аксакалы: восьмидесятидвухлетний Максим Евгеньевич Примаковский, который уже один раз вытаскивал страну из жесточайшего кризиса и семидесятичетырехлетний Владимир Викторович Горащенко, знающий о деньгах все и еще малую толику, доброжелательно улыбались.

Разговор начал Очиев. Поздоровавшись с гражданами страны, он поблагодарил их за доверие, поздравил с переходом в новую эру Власти Разума и сообщил, что с сегодняшнего дня Совет взял на себя всю полноту государственной власти, персональную ответственность за судьбу государства, жизнь и благосостояние его граждан. После этого он кратко рассказал о том, как будет осуществляться деятельность совета и охарактеризовал задачи, стоящие перед его членами.

— Председателем Ноократического Совета, эти достойные люди избрали меня, как самого молодого. Это не значит, что я буду иметь большую власть, чем любой из остальных четырех членов Совета. Права у нас равные и решение принятое одним из членов Совета может оспорить только весь Совет. Просто я буду координировать действия остальных членов Совета, являясь своего рода «мирным вождем». А вот Григорий Леонидович, например, будет «военным вождем» и возьмет на себя функции Главнокомандующего Вооруженными Силами нашей страны. Он, единственный из нас, будет сидеть одновременно на двух стульях. От обязанностей Начальника Генерального штаба его никто освобождать не собирается. Просто, в случае начала военных действий, он будет командовать единолично. Там решения надо будет, иногда принимать мгновенно, и ни о каком совещании членов Совета речи идти не будет. Во всех остальных случаях мы, по возможности, будем принимать согласованные решения.

— Теперь, вкратце, роль и основные направления действий остальных членов Совета. Светлана Генриховна возьмет на себя социальную политику, медицину, образование, жилкомсервис и еще целый ряд близких проблем. Максим Евгеньевич внешнюю политику, разведку и контрразведку, если у него после этого останутся силы и время — будет помогать мне. Ну а Владимир Викторович займется тем, что знает лучше всех в нашей стране — деньгами. Через пару минут я передам ему слово для отдельного выступления по этому вопросу.

— А теперь несколько слов о вертикали теперешней власти. Указание любого из членов Совета является обязательным и подлежит безоговорочному исполнению всеми должностными лицами, включая даже премьер министра. Решение члена Совета может отменить только сам Совет. Но это ситуация гипотетическая, так как свои действия мы будем согласовывать между собой. И нам для этого совсем не обязательно собираться вместе. На решение Совета до середины Мая, когда закончатся его полномочия, может наложить Вето только Кризисный Комиссар. В дальнейшем такого права не будет ни у кого. Отменить решение Совета может только референдум всех граждан страны. Но, прошу вас дать нам возможность спокойно работать, и не злоупотребляйте без крайней нужды этим правом. Тем более, что все основные ключевые вопросы мы сами будем периодически выносить на референдум.

— Несколько слов о ротации Совета. Она будет происходить только в том случае, если какой-либо из членов не сможет дальше выполнять свои обязанности. В качестве замены в первую очередь будут рассматриваться 29 человек, принимавших участие во вчерашнем голосовании в качестве кандидатов. На господина Сапожникова это не распространяется, так как к нему вчера появились очень серьезные претензии у наших правоохранительных органов, и я подозреваю, что достаточно продолжительное время он не сможет никуда выдвигать свою кандидатуру. Кроме этого, при наличии желания, любой из этих 29 человек может прямо с завтрашнего дня стать внештатным экспертом Совета по вопросам, связанным с родом их деятельности. А теперь я передаю слово Владимиру Викторовичу.

* * *

Горащенко улыбнулся телезрителям, поздоровался и сразу перешел к делу.

— Поговорим мы сегодня о самом приятном — о деньгах. Для начала я вас немножко напугаю, — Горащенко сделал паузу, подмигнул телезрителям и, изобразив зверское лицо, голосом записного злодея продолжил свою фразу, — завтра произойдет денежная реформа.

Он насладился произведенным эффектом, и уже спокойным голосом продолжил.

— Реформа действительно начнется завтра, но вам бояться ее абсолютно не следует. Пусть ее боятся в Европе и США. Мы просто начнем превращать наши деньги в Деньги, — он выделил последнее слово интонацией, — в деньги с большой буквы. Сейчас эти бумажки, — Горащенко продемонстрировал несколько пятитысячных купюр, — имеют аж по три нуля, но, на самом деле, стоят даже меньше, чем бумага, на которой они напечатаны. Давайте решим, что нам нужно: бумажки с большим количеством нулей, которые ничем не обеспеченны, или с более скромными цифрами, но обеспеченные. Думаю, что в данном случае, ответ будет очевиден. В общем два нуля мы убираем, — он сделал пальцами руки движение, изображающее режущие ножницы, — и жестко привязываем их стоимость не к одному, а сразу к двум ценностным эквивалентам: золоту и электроэнергии, увязав их, таким образом, между собой.

— Один новый рубль будет эквивалентен одному мегаватт часу. Мы сейчас поставляем соседям примерно половину от производимой нами электроэнергии. Скоро доля экспортируемой нами электроэнергии увеличится до 75 — 80 процентов. Больше мы не будем принимать в обмен за нее доллары и евро. Доллар сейчас неукротимо катится вниз. Штатники сейчас печатают в месяц по триллиону долларов. Нам эти фантики не нужны. Евро лихорадит уже больше года. Зачем нам такое недоразумение. Нужна электроэнергия — расплачивайтесь за нее твердой валютой — нашими рублями. Нет рублей? Не вопрос, мы их продадим в любом количестве, но по золотому курсу, который будем устанавливать сами. Не захотят? Опять не вопрос. Излишки электроэнергии мы можем направить на опреснение морской воды, попутно извлекая из нее золото, серебро и другие редкие металлы. Вот такой расклад.

— Теперь конкретика. Новые деньги мы уже печатаем. С завтрашнего дня они появятся в банкоматах. Торопиться не следует. Обмен будет продолжаться 2 месяца и, все это время, старые деньги будут приниматься всеми магазинами и учреждениями, обмениваться во всех сберкассах по первому требованию. Просто зарплаты и пенсии теперь будут выдаваться новыми деньгами. Электронные деньги, находящиеся на пластиковых картах, рекомендую потратить или обналичить в течение этих двух месяцев. Получить новые зарплатные и пенсионные карты можно будет, начиная с завтрашнего дня. Они уже готовы и развезены по сберегательным кассам. Работники сберкасс будут проводить выдачу новых карт вне очереди. На старые карты больше ничего перечисляться не будет. Запомните, что в течение этих двух месяцев 100 старых рублей будут эквивалентны одному новому рублю. Но с 1 апреля, и это не первоапрельская шутка, они не будут стоить вообще ничего.

— Копейки можно не менять. Они остаются и продолжат хождение, постепенно вытесняясь новыми. А металлические монеты от рубля и выше надо сдавать. Новые монеты рублевого достоинства теперь будут чеканить из серебра, а червонцы из золота. Их будет меньше, чем бумажных, но они будут в свободном доступе.

— Ну что, — улыбнулся телеаудитории Горащенко, — сильно я вас напугал?

— А теперь к делу, — продолжил он уже серьезно, — не паниковать! Новых денег и времени хватит абсолютно всем. Первые четыре дня сберкассы будут обслуживать только пенсионеров. Поимейте совесть, это их дни. Все остальные могут приходить в сберкассы, начиная с понедельника. Но не приходите все сразу. Сберкассы у нас не резиновые, а на улице достаточно холодно. Я понимаю, что всем хочется поскорее взять в руки и хорошенько рассмотреть новые деньги. Залезайте в Интернет и рассматривайте их на сайте Сбербанка.

— Теперь несколько слов о валюте. Она продолжает хождение, но я вам советую постепенно от нее избавляться. Сейчас доллар стоит 6 рублей. На новые деньги это уже будет 6 копеек. Но, фактически, он не стоит даже этих денег, и его курс по отношению к рублю будет падать. С евро ситуация получше, но больно уж ненадежная это валюта. Короче, решайте сами, мое дело — предупредить. Спасибо за внимание.

Камера вновь показала Очиева. Он улыбался.

— Вот примерно в таком ключе мы и собираемся работать дальше, — обратился он к телезрителям. — Остальным членам Совета я не буду сегодня предоставлять слово, они выступят перед вами в следующий раз. А сейчас они просили поблагодарить вас всех за доверие и обещали оправдать его. Спасибо вам за внимание и понимание.

Камера переключилась на студию новостей.

— А теперь новости спорта, — обратилась к телезрителям ведущая программы новостей, но, в этот раз, на ее слова мало кто обратил внимание. Люди были заняты обсуждением совсем других вопросов, которые не имели к спорту почти никакого отношения.

* * *

— Хорошая получилась команда, — подумал Георгий, выключив телевизор, — сильная. Все пятеро имеют ученые степени докторов наук, двое вдобавок еще и академики. Плохо только, что аж у четверых из пяти ученые степени в области экономики, а последний — доктор исторических наук. Туда бы еще докторов технических и физико-математических наук хоть по одному. Но, к сожалению, нет их пока настолько же известных и облеченных всенародным доверием. Ничего, вырастим. Время есть. Будут меняться задачи, будет и ротация. А пока все получилось очень удачно.

Восьмая глава. Ментальная и материальная защита

Георгий ждал этого звонка, но, как это бывает очень часто, он все-таки прозвучал неожиданно. Звонил Очиев. Поздоровавшись, он спросил, сможет ли Георгий приехать завтра к 10 часам утра на заседание Совета. Разумеется, Георгий ответил, что будет обязательно. Перед тем как попрощаться, он попросил уточнить, где именно будет проходить заседание.

— Подходите к себе в кабинет, — сказал Очиев, — Вас проводят.

Утром 7 февраля Георгий, добравшийся в Москву на Сапсане, был встречен возле двери своего кабинета молодым плечистым человеком, одетым в штатское, но, судя по особенностям походки, осанке и своеобразной пластике движений, по-видимому, принадлежащим к офицерскому корпусу некой силовой структуры.

— Раздевайтесь, — предложил Георгию молодой человек, — мы не будем выходить на улицу.

На улицу они действительно выходить не стали, направившись по неизвестному Георгию коридору в малопосещаемую часть здания. Не доходя до ничем не примечательной двери, возле которой о чем-то непринужденно разговаривали два явно не случайных здоровяка, чем-то неуловимо смахивающие на провожатого, за которым шел Георгий, он внезапно насторожился. На встречу неторопливо шла броско одетая молодая женщина, которую Георгий неоднократно видел на телевизионном экране, но абсолютно не ожидал лицезреть в Кремле. Георгий рефлекторно «включил» зеркало. Поравнявшись с ним, женщина окинула его вроде бы мимолетным, но отчего-то жгучим и неожиданно сосредоточенным взглядом. От этого взгляда у Георгия по спине пробежала дрожь, а женщина молча прошла мимо, с большим трудом скрывая недоумение, явно проступающее на ее лице. Георгий отметил, что его провожатый вообще не обратил никакого внимания на миновавшую их женщину, как будто в коридоре никого не было.

— Интересно девки пляшут, — подумал Георгий. — Это ведь была ментальная атака и, похоже, на очень неслабом уровне.

Между тем они остановились возле двери, охранники, а что это были именно они, Георгий не усомнился ни на секунду, вежливо поздоровавшись, расступились в стороны и Георгий вместе с провожатым вошли в дверь. За ней оказался небольшой тамбур. Спутник Георгия подошел к противоположной стене, произвел несколько скрытых от него манипуляций, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая взгляду кабину, скрытого за ней лифта. В лифте имелась только одна кнопка. После ее нажатия дверцы лифта сомкнулись, и он плавно заскользил вниз. Сопоставив меры охраны и время, затраченное на спуск лифта, Георгий сделал для себя определенные выводы, которые перешли в уверенность, когда он вышел из лифта и увидел знакомый по фотографиям бюст. Это был Сталинский бункер, построенный еще во времена холодной войны как противоатомное убежище.

Спутник Георгия остановился, не доходя пару шагов до одной из дверей, и предложил ему следовать дальше самому. Войдя в дверь, Георгий оглядел помещение, которое он уже видел по телевизору и поздоровался с членами Совета и Цыгу, сидящим около одного из торцов подковообразного стола. Стул возле второго торца явно предназначался для Георгия, но он пока не стал садиться и немного прошелся по комнате, к чему-то прислушиваясь. Наконец он остановился и обратился к удивленно следившим за его действиями членам Совета со следующими словами.

— Леди и джентльмены, вас не затруднит встать и помочь мне немного передвинуть стол. Не по фэншую он стоит. Шучу, — улыбнулся Георгий, вдоволь насладившись удивленными лицами членов Совета. — Но стол действительно надо передвинуть. Максим Евгеньевич сидит как раз над патогенным узлом, это чревато пагубными и деструктивными последствиями для его здоровья. Да, вот так будет вполне достаточно, — остановил он мужчин, помогающих ему двигать стол. — теперь можно садиться.

— Извините, — обратился Георгий к Очиеву, который собирался начать разговор, — но я хочу сначала объяснить свои действия, а потом немного прояснить один вопрос, который не терпит отлагательства. Про сетку Хартмана все слышали?

Дождавшись утвердительных кивков всех присутствующих, Георгий продолжил.

— В узлах сетки располагаются восходящие и нисходящие энергетические потоки. От нисходящих потоков тут имеется надежный экран, — Георгий бросил взгляд на сводчатый потолок, — а вот экранированием восходящих потоков никто не озаботился. Тут ведь скала под полом, — Георгий слегка притопнул ногой. — Вот строители и не стали заморачиваться.

— А теперь к делу. Максим Евгеньевич, знаете, кого я сейчас встретил в коридоре почти напротив лифтовой шахты — Яну Пакман. Она все еще работает в курируемой Вами организации?

— Разумеется, нет. Она же полностью раскололась в Штатах. Сейчас работает на телевидение, ищет какие-то тайны. В Кремле ее быть не могло.

— Может быть, Вы уточните этот вопрос прямо сейчас?

— Конечно, — согласился Примаковский, — это нельзя откладывать.

Он грузно поднялся из-за стола и прошел к выходу. Вернувшись через несколько минут, сел, отдышался и поведал всем то, что успели прояснить его сотрудники. В Кремль Яну никто не впускал. В коридорах ее не видели. А вот дежурный, шедший сменить напарника стоящего на выходе, случайно увидел. Было это 10 минут назад. Как на такую шикарную женщину не обратил внимания напарник — не понимает. Мистика — одним словом.

— Нет тут никакой мистики, — удрученно отметил Георгий, — было уже такое. Обыкновенный гипноз. Только сильный необычайно. В последний раз такие фокусы показывал Вольф Мессинг. Причем, как раз в Кремле. А за Яной раньше замечали что-либо подобное?

— Гипнозом она владела и раньше, — подумав, сообщил Примаковский, — этому их всех понемножку учат. Но явно не на таком уровне. Значит, были и другие учителя. И ведь насколько залегендировалась качественно. Не придерешься. Тайны она, видишь ли, раскрывает.

— Вовремя я приехал, — задумчиво произнес Георгий, — и не зря к Виноградскому обращался. Если бы не его методики, я бы сегодня к вам вместе с ней спустился. В общем, после совещания поехали все к нему. Вами нам точно рисковать нельзя. Будем ставить каждому ментальную защиту.

— Георгий Николаевич, если Вы закончили, может быть, перейдем к делу, — разрядил обстановку Очиев, — работы то у нас сегодня невпроворот. А вот когда закончим, съездим обязательно. Он будет на месте?

— Будет, — подтвердил Георгий, — ему сейчас сообщат.

Он оглядел удивленных членов Совета и слегка постучал себя по голове, — этой штукой не только есть можно.

Посмеявшись, Очиев перешел к делу.

— Мы позвали Вас и Андрея Кожутовича, чтобы согласовать наши дальнейшие действия. Выступление и последующие действия Владимира Викторовича наделали много шума. В воскресенье экстренно собирался Бильдербергский клуб^[216]. Наши инициативы не только задели святое — их карманы, но даже более того, представляют угрозу их образу жизни. Думаю, что эта встреча и нынешнее появление в Кремле Яны Пакман — звенья одной цепи. Мы ведь уже не первый раз сталкиваемся с противодействием этой организации. Давайте прикинем, что еще они могут сделать в ближайшее время и каковы будут наши ответные шаги.

Слово взял Примаковский.

— Последствия вполне предсказуемы. Воевать они сейчас с нами не могут, но в мае военные действия, скорее всего, начнутся. А пока будут пытаться давить нас экономически, вероятны диверсии, покушения, травля в прессе. Истерия будет нагнетаться. Большая часть СМИ у них на коротком поводке. Общественное мнение ведь надо готовить к войне загодя. Этим они и займутся. Только вот большая часть европейских стран, мне кажется, их не поддержит. Они плотно сидели на нефтяной и газовой иглах, сейчас пересаживаются на электрическую. Большая война им не выгодна. Где-то далеко — пожалуйста, но не у них под боком. Есть, правда, исключения. Польша, Румыния, Албания, Грузия, бывшие прибалтийские республики. Сами они воевать не будут, но наемников и территорию под военные базы предоставят наверняка. Так что, скорее всего, нам придется иметь дело с США, Канадой, Австралией, Турцией и, опосредованно, с перечисленными европейскими странами. Великобритания сама не полезет, ей ослабление США выгодно, но гадить нам будет. Без этого англичане не могут. Еще могут серьезно напакостить Эмираты и Саудовская Аравия. Воевать сами они не станут, а вот науськивать и финансировать других будут точно.

— Теперь о союзниках. В Белоруссии мы уверены на 100 процентов. В мае можно будет даже объединиться в одно государство,иначе их ненароком раздавят. На Украине сейчас руководит Вынукович, это вполне вменяемый политик. Объединяться с нами он пока не будет, но помочь сможет. Китаю крах однополярного мироустройства, безусловно, выгоден. Воевать он не будет, но экономически нам поможет. Японии тоже значительно выгоднее помогать нам, чем мешать. Азербайджан, Армения и Монголия помощи большой не окажут, но за их границы можно быть спокойными. Казахстан пока еще не готов объединяться, но поддерживать будет на полную катушку. Да и Иран теперь однозначно на нашей стороне. Вот такой получается расклад.

— Расклад не такой уж плохой, — констатировал Очиев, — как вы считаете, справимся мы, не используя ядерное оружие?

— Должны справиться, — ответил Ванников, — тут несколько интересных решений вытанцовывается. Георгий Николаевич, заедете в Генштаб завтра, посекретничать?

— Отчего же не заехать. У самого мысли есть, думаю, не менее интересные. А вот насчет ядерного оружия давайте сразу договоримся. Не будем мы его трогать. Грозить и блефовать будем, а вот трогать, явно не следует. Нам на этой Земле жить, да и детям с внуками ее в приличном виде оставить хочется. И территории нам чужие не нужны. Единственное, Босфор с Дарданеллами можно было бы прихватизировать. В таком ключе давайте, и будем планировать. Кстати, что у нас крупного предстоит в ближней перспективе? Одним ВПК ведь сыт точно не будешь.

— В первую очередь, конечно, энергетика, — начал перечислять Очиев, — продолжаем строительство термоядерных электростанций, тянем ЛЭП. На втором месте металлургия, а также напрямую связанные с ней тяжелое машиностроение, авиастроение и кораблестроение. Сейчас, после того как построили нормальные дороги, появилась еще одна мощная статья доходов — трансконтинентальные перевозки. Напрямую связываем Китай и Японию с Европой. Да и сами можем снять все сложности с оперативной реализацией дальневосточной рыбы и морепродуктов. Ну и сельское хозяйство вместе с животноводством, конечно. Будем кормить своих людей нормальными, а не генно-модифицированными продуктами. Возможность у нас такая есть, а то, что это не дает сиюминутной выгоды — не страшно, главное — генофонд не угробим.

— Юрий Сергеевич, — вклинился Георгий, когда Очиев сделал паузу, — а Вы не задумывались о том, что тягачи следует перевести на электрическую тягу. Не зря ведь мы ЛЭП тянули рядом с автотрассами. Отработаем систему быстрой механизированной замены аккумуляторных батарей высокой емкости (технологически это совсем не сложно) и вперед с песнями. Иначе мы одними только выхлопами такой ущерб собственной экологии нанесем, что нас несколько поколений будут проклинать за это решение. Объемы перевозок то получатся огромные. Ну, а на далекую перспективу, уже после окончания военных действий, нужно предусмотреть строительство вдоль автомагистралей специальных трасс для экранопланов. Все то же самое, но скорость перевозок возрастет примерно в пять раз, а расход электроэнергии даже снизится. Делать мы это будем позже, но проектировать надо начинать прямо сейчас.

— Разумные предложения, — согласился Очиев, — мне в голову не пришло. Не хватает нам в Совете инженера. Не хотите консультантом пойти?

— Консультантов вам много понадобится. Я соглашусь, конечно, на полставки, но не сейчас, а в середине мая, когда мои нынешние полномочия закончатся.

— Хорошо, только не затягивайте с оформлением документов. Любой труд должен быть оплачиваемым, если он, конечно, приносит пользу обществу. Что еще нам следует сейчас обсудить?

— Георгий Николаевич, — вступила в разговор Светлана Генриховна Митриева, — у меня есть один принципиальный вопрос. То, что мы сейчас творим с энергетикой, не отразится в будущем на экологии? Парниковый эффект, глобальное потепление, разрушение озонового слоя не грозят нам при таком наращивании энергопотребления?

— Нет. В данном конкретном случае не грозят. И я могу это достаточно просто объяснить.

Георгий сделал паузу и выпил полстакана воды.

* * *

— Эту теорию, — продолжил Георгий после паузы, — разработал мой отец еще 20 лет назад. Тогда она не привлекла большого внимания, но сейчас является очень актуальной.

— Дело в том, что в основе движения материи и всех изменений во вселенной и, в частности, на Земле, лежит энергия, превращения которой подчиняются законам термодинамики. Для оценки экологических последствий энергетики в качестве основного критерия можно принять энтропию^[217]. Любая энергетическая система, расположенная в биосфере будет «производить» энтропию в тем большей степени, чем менее она эффективна. Таким образом, энергетика всегда повышает энтропию (приводит к увеличению теплоты), но разные ее виды способствуют этому в разной степени. И речь тут идет именно о степенях или о порядках цифр. Наиболее низкоэффективным является сжигание каменного угля, нефти и газа, так как, во-первых, мы уничтожаем практически не возобновляемые источники, а, во-вторых, приводит к изменению газового состава атмосферы и диспергированию (дроблению, разрушению) вещества, переводу энергии химических связей в поверхностную энергию. Тут сплошные минусы.

— А вот использование энергии ветра или приливов, наоборот, практически не дает негативных последствий, так как источники являются возобновляемыми. Тут и экологическая чистота максимальна, и энтропия минимальна.

— Ядерная энергия с одной стороны позволяет получить энергию с низкой энтропией и высокой концентрацией, но, с другой стороны, загрязняет обширные территории продуктами распада, большинство из которых являются не только радиоактивными, но и токсичными для всего живого. И главное, в основе ее лежит деление (распад), а не синтез.

— Термоядерная энергия — это энергия синтеза. В случае, когда она вырабатывается по схеме, предложенной нашими учеными, она является абсолютно чистой и в минимально возможной степени увеличивает энтропию. Соответственно, использовать ее можно в несопоставимо больших количествах, чем любую другую. И это будет абсолютно безопасно для экологии. Меру, конечно, знать надо. Энтропию то она все равно увеличивает, хоть и в ничтожной степени. Поэтому, если в каждом населенном пункте мы вознамеримся зажечь свое персональное термоядерное солнце, экосистема будет уничтожена очень быстро. А вот увеличение количества лампочек накаливания она воспримет совершенно спокойно. Кстати, надо срочно восстанавливать их выпуск, который наши плохо соображающие деятели уже почти уничтожили. Лампочка накаливания дает свет, который по своим спектральным характеристикам близок к солнечному и человеческим организмом воспринимается благоприятно. А вот ртутные лампы, например, и спектр выдают болезнетворный, угнетающий не только микробов, но и организм человека, и при любом повреждении колбы выплескивают в биосферу мощную порцию токсинов.

— Кстати, сельское и лесное хозяйство снижают возрастание энтропии, так как в их основе лежат процессы синтеза, а не разрушения и диспергирования.

— Вот такая у меня получилась небольшая лекция по экологическим проблемам и направлениям развития энергетики. Не слишком утомил?

— Нет, — отозвался Ванников, — как говорится, «в плепорцию». Но пора переходить к приземленным вопросам.

Совещание продолжалось еще 2 часа, а потом все пошли обедать. После обеда членами Совета были нарушены все мыслимые требования безопасности. Они вместе с Георгием и Цыгу погрузились в один микроавтобус и в сопровождении всего одной машины с охранниками поехали к Виноградскому. В данном случае был принят во внимание только один аргумент, перевешивающий все требования инструкций. Исключительное везение Георгия делало места рядом с ним наиболее безопасными и не воспользоваться этим, было бы, по меньшей мере, нерационально.

* * *

По дороге Георгий внимательно смотрел по сторонам, но никого даже отдаленно похожего на Яну не заметил. Может быть, это было и к лучшему. Он еще не чувствовал себя в силах на равных противостоять человеку, которого готовили на профессиональном уровне. А в том, что в данном случае он столкнулся с профессионалом, подготовленным серьезной спецслужбой, он не сомневался ни одной минуты.

В Центре, который теперь представлял собой штаб квартиру ВНИИ ПП, Георгий передал всех шестерых с рук на руки Виноградскому, коротко объяснил ему задачу и ушел тренироваться с Машхади. В свете образовавшейся проблемы ему надо было серьезно заняться своей собственной индивидуальной подготовкой. Остальным требовалась только защита от несанкционированного ментального воздействия, а Георгий собирался заняться активным противодействием. Не в одиночку, разумеется, но, даже работая в группе, он всегда старался не отставать от других, чтобы не представлять собой балласт для своих напарников и не снижать тем самым эффективность их собственных действий.

Вечером почти все разъехались по домам, а Георгий вместе с Виноградским и Примаковским, в сферу деятельности которого теперь входила и безопасность, поехали к министру Безопасности. В серьезных играх взрослых дядь и теть не было места для самодеятельности и волюнтаризма.

Девятая глава. Таинственный Орден

Министр уже получил всю информацию об инциденте в Кремле и сразу после приезда Георгия с Примаковским и Виноградским, оперативно довел до них обобщенные результаты предварительного расследования.

Опросы выявили еще нескольких человек, опознавших в женщине, которую они видели в Кремле Яну Пакман. Все они в это время находились от нее на достаточно большом расстоянии. Некоторые из них одновременно видели своих знакомых, шедших ей на встречу. Опросы этих людей показали, что ни один из них вообще не помнит об этой встрече, хотя, взглянув на фотографию, признавали, что такую женщину они, безусловно, запомнили бы. А вот на механические устройства автоматических видеокамер ей воздействовать не удалось. Камеры добросовестно записали большую часть ее передвижений, а также несколько разговоров с обслуживающим персоналом и охранниками. Естественно, что в памяти каждого из них после этих бесед образовались лакуны. Все сотрудники, общение с которыми было зафиксировано видеокамерами, были помещены в стационар для углубленного обследования.

Досье на Пакман было уже доставлено из Службы внешней разведки и внимательно изучено. Способности к гипнозу у нее имелись и ранее, но они находились в зачаточном состоянии. Введя человека в транс, она могла внушить ему что-либо, но никак не более. О том, что она сможет воздействовать одновременно на несколько человек, и речи не шло.

— По-видимому, мы тут имеем дело с синдромом мудреца, — озвучил свое мнение Виноградский. — Так иногда называют редкую особенность человеческого мозга, которую специалисты по нейрофизиологической деятельности подразумевают под термином севантизм. В этом случае, как правило, наблюдается весьма существенное возрастание какой-либо одной способности, резко контрастирующее с посредственными способностями в других областях. До меня доходили слухи, что в Штатах ведутся исследования, по усилению таких способностей специальными воздействиями, например, низкочастотной транскраникальной магнитной стимуляцией. Видимо, в случае с Пакман, им удалось разбудить способность к сильнейшему гипнотическому воздействию, таким способом, который не приводит к патологическим изменениям в нервной системе. Раньше такое никому не удавалось. Будем надеяться это единичный случай. А вот если они смогут поставить такие операции на поток, мир переменится кардинально.

— Что это дает на практике, в нашем случае? — спросил Примаковский.

— Очень многое, — с прискорбием сообщил Виноградский. — Ваши оперативники даже не смогут ее задержать. Более того, она может заставить любого из них расстрелять своих товарищей, а потом застрелиться. Можно было бы попробовать усыпить ее на расстоянии, но я не могу дать гарантии, что снайпер, посмотрев на нее в оптический прицел, не переведет ствол на другого человека.

— Веселенькая перспектива, — отреагировал министр Безопасности, — теперь становятся более понятными некоторые действия Перфильева и приближенных к нему лиц. Она ведь, скорее всего, в той или иной степени воздействует на людей облеченных властными полномочиями уже более полугода. По-видимому, она не просто так присутствовала практически на всех сборищах руководящего актива Триединой России. А хоть найти мы ее сейчас сможем?

— Это как раз просто, — ответил Виноградский. — Если Вы не против, я прямо сейчас позвоню нашему лучшему поисковику и через час он будет у Вас в кабинете. Поиск человека по карте нами давно отлажен. Причем, собственные экстрасенсорные способности разыскиваемого человека почти не влияют на результаты поиска.

— Звоните немедленно, — принял решение министр, — мы срочно должны ее найти, и как можно быстрее каким-либо образом нейтрализовать.

* * *

Через 50 минут высокий молодой парень с открытым, располагающим к общению лицом, уже входил в дверь кабинета министра Безопасности. На столе его ждала подробная карта Москвы, а вокруг нее расположились заинтересованные в необычном действе зрители. Паренек некоторое время изучал фотографию Яны Пакман, накрывая ее рукой и прислушиваясь к своим ощущениям, потом отложил фотографию в сторону, потер ладони одну о другую и склонился над картой с отвесом на тонкой нити. Министр Безопасности показал ему кремлевские ворота, в которых последний раз видели Яну, выходящую из Кремля. Отвес некоторое время висел неподвижно над указанной точкой, а потом начал отклоняться от вертикали. Все склонились над картой, наблюдая, как паренек неторопливо, но уверенно смещает отвес по маршруту движения интересующего всех объекта.

Отвес пересек Александровский сад, и стал двигаться вдоль Манежной улицы. Остановился у перехода через Знаменку и начал смещаться в сторону Волхонки.

— Достаточно, — резко прервал действия поисковика министр Безопасности, как только отвес начал двигаться по Волхонке. — Всем большое спасибо, поиск закончен. Максим Евгеньевич, распорядитесь, пожалуйста, чтобы экстрасенсов развезли по домам и сами тоже поезжайте.

Георгий удивленно посмотрел на министра Безопасности. Тот был бледен как полотно. На лбу выступила испарина. Примаковский, который явно выглядел не менее взволнованным, быстро попрощался и увел ничего не понимающих экстрасенсов. Министр сел в кресло, залпом выпил полстакана воды, ослабил узел галстука и расстегнул верхние пуговицы рубашки.

— Вот это мы влипли, — только и смог он произнести. Немножко успокоившись, и вытря со лба испарину он, наконец, смог внятно объяснить свои неожиданные действия.

— Она сейчас находится в таком месте, где мы не можем не только действовать, но даже вести какие-либо наблюдения. Если точнее, то мы не можем там осуществлять вообще никаких наблюдений. Мы с Вами работали против мировой закулисы. Это было опасно, но не более того. Сейчас против нас ополчился весь Бильдербегский клуб. Это плохо, конечно, но не критично. А вот с Орденом, которому принадлежит дом на углу Волхонки, смертельно опасно связываться для абсолютно любого человека, вне зависимости от уровня его подготовки. Их даже Папа римский боится, даже больше чем Сатану.

— И как такое возможно? — удивился Георгий. — Я даже не слышал ничего ни о чем подобном. Я всегда считал, что настоящие масоны давно перевелись.

— А Вы и не могли слышать, — ответил министр. — Об этом вообще не говорят. Или говорят иносказательно. Прямое упоминание смертельно опасно. Даже их посла наши сотрудники между собой называют медведем.

— Почему медведем? — удивился Георгий, — из-за особенностей телосложения?

— Телосложение тут не причем. На Руси медведем в древности иносказательно называли зверя, которого боялись звать по настоящему имени. Вместо имени говорили — тот, кто, где мед ведает. Так и тут. Назовешь по имени отчеству, и приплыл. Какими средствами они пользуются, я даже не представляю, но помещений, защищенных от их сторожевых программ, на всей Земле не существует. Пока Яна находится в этом здании, мы ничего сделать не можем. Там в округе даже камер ни одной нет. Вот когда выйдет и отойдет от дома, можно будет попробовать. Но не раньше.

— Так может она действует от имени этой организации? — уточнил Георгий.

— Нет, они на чужой территории всегда поддерживают нейтралитет, и сами ни во что не вмешиваются. Но и другим вмешаться в свои действия не дают. Будете общаться с Гептархом — спросите у него. Возможно, он поделится с вами какой-либо информацией. Это единственное в мире государство, против которого не работает ни одна из разведок.

— А где хоть находится это государство?

— В Риме, рядом с Ватиканом. Ну и на острове у них есть небольшие участки территории. А вот посольства они имеют более чем в полутора сотнях стран. Но говорить об этом не принято. Слишком опасны такие разговоры.

— В таком случае давайте определимся, что мы будем делать утром. Сегодня, я ее спугнул, но завтра она наверняка вернется в Кремль, чтобы завершить задуманное.

Обсуждение планов на завтрашний день закончилось далеко за полночь.

* * *

Утро следующего дня Георгий встретил на переднем сиденье фургончика Скорой помощи, стоящего у бордюра Знаменки, между пешеходным переходом и перекрестком с Волхонкой. Светлое трехэтажное здание посольства Ордена находилось совсем близко, но это соседство никаких тревожных ощущений у Георгия не вызывало. Нет, присутствие дремлющей силы чувствовалось, но ни малейших следов агрессивности в ней не прослеживалось. По-видимому, в происходящих событиях Орден, действительно, не был замешан ни в коей мере.

Если бы дело происходило летом, можно было бы устроиться еще ближе, в скверике, расположенном прямо напротив посольства, на другой стороне улицы, но морозным зимним утром одинокая фигура наблюдателя, сидящего на скамеечке в окружении заиндевевших кустов, сразу привлекла бы к себе внимание. А в кабине было тепло и уютно. Георгий наблюдал за вереницами спешащих по тротуару прохожих, изредка переговариваясь с водителем. В правой руке он держал газету, прикрывавшую небольшой цилиндрический предмет, в котором мало кто из несведущих людей смог бы опознать одноразовый пневматический инъектор.

В начале десятого, когда темы для обсуждения и анекдоты у обоих собеседников уже закончились, Георгий, наконец, углядел искомую женскую фигуру. Дав миловидной женщине, опасной как медуза Горгона, пройти мимо, Георгий тихонько приоткрыл дверцу, спрыгнул на тротуар и последовал за ней, медленно сокращая дистанцию. Оказавшись в нескольких шагах от молодой женщины, Георгий мысленно представил себе разделяющее их зеркало с односторонней прозрачностью, дождался, пока оно наберет плотность и только потом, негромко позвал женщину по имени.

Яна резко обернулась и попыталась заглянуть в глаза Георгия, смотревшего в этот момент на ее переносицу. Этот прием в психологии известен давно и применяется часто. Человек, вроде бы смотрит тебе прямо в глаза, но ты, тем не менее, никак не можешь поймать его взгляд. Это раздражает и сбивает с толку. На лице Яны удивление сменилось решимостью, и Георгий почувствовал, как под ее сосредоточенным взглядом начало прогибаться воображаемое зеркало. Время, казалось, замедлилось. Георгий думал, что их ментальный поединок продолжался минуты, но на самом деле, все противостояние заняло от силы пару-тройку секунд реального времени. Решимость, отражавшаяся на лице молодой женщины, сменилась зловещей усмешкой, она чувствовала, что побеждает. В этот момент Георгий сделал резкий жест собранными в щепоть пальцами левой руки, толкая воздушный сгусток и, в следующую секунду у Яны подломился десятисантиметровый каблук. Женщина потеряла равновесие и упала бы, но Георгий, резко ускорившись и рывком сократив расстояние, которое их разделяло, успел ее подхватить, незаметно поднеся цилиндр инъектора к незащищенной шее и надавив пальцем на спусковую кнопку. Снотворное подействовало мгновенно. Георгий присел, аккуратно опуская на тротуар расслабленное тело, и громко крикнул, — врача, женщине плохо!

Боковая дверь фургончика Скорой помощи отъехала в сторону, и на тротуар выскочили мужчина и женщина в белых халатах, прихватившие с собой носилки. Через минуту тело Яны уже лежало на носилках, которые осторожно несли в сторону распахнутой двери Скорой помощи. Носилки были сноровисто загружены в машину, и та резко рванула с места, распугивая поток легковушек включенной сиреной. Георгий проводил Скорую помощь взглядом, сел в остановившуюся у тротуара машину с затемненными стеклами и поехал в другую сторону. Операция была завершена.

* * *

По дороге в Генштаб, расслабившись в теплом салоне автомобиля, продирающегося сквозь московские пробки, Георгий вспомнил окончание вчерашнего разговора с министром Безопасности.

— Что будет потом с Пакман, когда мы ее задержим? — спросил он тогда у министра.

— Сначала медикаментозный допрос без полного приведения в сознание, надо ведь узнать, кого она успела зомбировать и какие именно дала им указания, а потом операция.

— Лоботомия?

— Ну, зачем же так грубо. Сейчас для прерывания определенных связей в мозгу вовсе не требуется вскрывать черепную коробку. Но, в принципе, суть остается той же самой. Это будет уже совсем другой человек, причем вовсе не растение. Просто из памяти окажется стерт достаточно большой промежуток времени, пропадут некоторые навыки, в том числе и способность к гипнотическим воздействиям, но зато и изоляция от общества не потребуется. Но из Москвы мы ее, конечно, уберем. Будет жить где-нибудь в небольшом городке с новыми документами и сознанием того, что чудом уцелела после автокатастрофы и потом долго лечилась. Мы ведь не знаем наверняка, что именно с ней делали в Штатах, так что лучше перестраховаться.

— Может быть, так действительно будет лучше для всех, — подумал Георгий, предъявляя документы на проходной. — Больно уж опасную мину, мы сегодня обезвредили.

Десятая глава. Планирование весенней кампании

Начальник Генерального штаба генерал-полковник Ванников дожидался Георгия в своем кабинете. Поздоровавшись, он предложил перейти в другое помещение, имеющее более совершенную систему защиты от прослушивания, в которой использовались самые последние разработки. В кабинете такую систему было не установить, так как в качестве элементов, создающих мощные электромагнитные поля в стенах и перекрытиях, окружающих достаточно просторную комнату, использовались спирали наполненные гелием, охлажденным до криогенных температур, в которых, в условиях сверхпроводимости циркулировал электрический ток очень высокой мощности. Таким образом, в пространстве, окружающем комнату, наводились мощные электромагнитные поля, но в самой комнате, на некотором расстоянии от стен, они совершенно не ощущались. В качестве звукового барьера использовался тонкий слой вакуума, образуемый во внутри стенном пространстве после закрытия двери. При закрытии двери комната полностью отгораживалась от внешнего пространства, и регенерация воздуха осуществлялась с использованием тех же принципов, что и в отсеках подводных лодок. Для освещения и питания компьютера, снабженного огромным жидкокристаллическим монитором, диагональ экрана которого превышала полтора метра, использовался аккумулятор. Перед столом, на котором размешался монитор, стояло два удобных кресла.

Ванников предложил Георгию устраиваться в одном из них, и нажал несколько кнопок на пульте, встроенном в столешницу. Дверь мягко задвинулась, слегка чавкнув уплотнителями и, через некоторое время на пульте загорелись два зеленых огонька.

— Теперь можно спокойно разговаривать, — прокомментировал свои действия Ванников, — знать о содержании нашей беседы будем только мы двое. Я хочу обговорить с Вами наши планы на весеннюю кампанию. Какие-либо элементы этих планов, естественно, со временем, станут известны другим людям, но цельную картину должны иметь в своих головах только два человека. Иначе на этих планах можно будет поставить крест. Я считаю, что, скорее всего, на первом этапе мы столкнемся с воинскими контингентами трех стран: США, Канады и Турции. Если мы сможем дать им ошеломляющий, сокрушительный отпор, то больше никто не дернется и война в мировую не перерастет. А вот если столкновение будет вялым и затяжным, то присоединиться к нему захотят многие и, в итоге, мы получим третью мировую войну.

— Третья мировая война никому не нужна, — ответил Георгий, — в ней не может быть победителей. Мы должны пугнуть «ястребов» и пугнуть качественно, что бы у них и мысли не возникло хвататься за ядерную дубинку. А попутно разъяснить всем непонятливым, что расстановка сил на мировой арене изменилась и с нами лучше не ссориться, а следует договариваться по-хорошему. Что Вы хотели мне показать?

Ванников поколдовал над пультом, и на мониторе высветилась карта Союза Российских Губерний.

— Мы считаем, что в мае, скорее всего, будет задействовано четыре театра военных действий: Дальневосточный, Северный, Балтийский и Черноморский. На первых трех мы будем иметь боевые столкновения с США и Канадой, а на четвертом — с Турцией.

— А почему Вы не учитываете наши действия на пятом ТВД?

— Что Вы имеете в виду? — удивился Ванников, — Ближний Восток?

— Нет. Северо-Американский ТВД. Или Вы считаете, что мы должны им это все спустить? Агрессору надо не только бить морду, но и наказывать, ударяя по самому святому. Для американцев самое святое — это карман. Вот по карману их и надо ударить, причем хлестко, чтобы прочувствовали.

— Хорошая мысль, — согласился Ванников, — но хватит ли у нас силенок?

— Я ведь не предлагаю высаживать там десант. Нам их территория не нужна. А вот несколько точечных ударов — не помешают.

— Это другой коленкор. Тогда давайте сначала обсудим действия у наших границ, а потом займемся внешними мероприятиями.

— Годится. Предлагаю начать с Дальнего Востока.

* * *

Ванников увеличил масштаб карты таким образом, чтобы на ней помещалась только Северо-восточная часть СРГ и Аляска.

— По нашим расчетам тут американцы сначала ограничатся превентивным ракетным ударом, а потом пустят в действие авиацию и постараются высадить десант. Группировка Стражей должна уничтожить в воздухе, еще на восходящей траектории, все ракеты, запущенные в нашу сторону, с авиацией разберется наша ПВО, которую мы сейчас качественно усиливаем современными установками, а вот как быть с десантом, мы пока не определились. Нужно ли его допускать до нашей территории?

— Если речь идет только о Чукотском полуострове и побережье Магаданской губернии, то надо позволить им совершить высадку. Тут имеются две очень важные предпосылки. Во-первых, нам следует, в дальнейшем, поставить им в вину не только обстрелы и вторжения в территориальные воды, а и захватнические действия. Это будет очень серьезным, непрошибаемым аргументом для наших дипломатов и юристов. В этом случае захватчиков можно будет судить в международном трибунале, и ни один адвокат ничем не сможет воспрепятствовать их осуждению. В глазах всего мира пострадавшей стороной будем именно мы.

— Во-вторых, армия у нас уже достаточно сильная, но не обстрелянная. Опыт реальных боевых действий имеется только у ветеранов. А нам нужны командиры, имеющие реальный боевой опыт. Предлагаю сформировать из курсантов мотострелковых и десантных училищ пару сотен боевых групп, численностью до отделения и придать каждой из них офицера или сержанта с боевым опытом, можно даже из запаса, и толкового проводника из числа местных охотников. Пусть ребята немножко порезвятся и наберутся боевого опыта. Только вот экипировать их надо соответствующим образом. У американцев сейчас имеются тепловизорные прицелы, разведывательные беспилотники, компьютеризированные средства наведения. Пусть наши инженеры немножко покумекают, как все эти плюсы превратить в минусы.

— Очень хорошая идея. Принимается. Заодно и охотникам местным выдадим СВД с большим количеством патронов и маскхалаты, защищающие от утечек тепла. С дробовиками они много не навоюют. А чтобы наших заодно не постреляли, четко проинструктируем об их присутствии и отличительных признаках.

— А вот средства доставки десанта нужно будет уничтожить сразу после его высадки. Эти билеты будут только в один конец. Можно для этих целей разместить в заранее подготовленных укрытиях упрощенные варианты установок Град одноразового действия. Дешево и сердито.

— Тихоокеанский флот будем усиливать?

— Будем, но без фанатизма. Он на первом этапе будет играть вспомогательную роль. Перегоним туда один из строящихся ракетных крейсеров, три новейших эсминца и несколько подводных лодок. А вот современные береговые батареи на Камчатке и Командорских островах поставить следует. Гиперзвуковой снаряд очень большого калибра это не противокорабельная ракета. От него нет защиты.

— Договорились. Переходим к Северному ТВД.

* * *

Ванников сдвинул изображение карты. Теперь основную ее площадь занимал Северный Ледовитый океан.

— На севере мы ждем основных действий. И, соответственно, готовимся к их отражению. Не факт, что американцы ограничатся обычными боеприпасами и не попробуют использовать ядерное оружие. Имея Стражей, мы в состоянии сбить любую ракету, запущенную по баллистической траектории. Но есть еще надводные корабли и подводные лодки, вооруженные крылатыми ракетами. Есть самолеты. Поэтому, мы решили приготовить меры устрашения. За несколько дней до событий в океан выйдут все три наши модернизированные лодки 941 проекта. Модернизацию, заключающуюся в смене ядерных реакторов на термоядерные, замене ракетного и торпедного вооружения, обеспечению бесшумного хода, мы уже заканчиваем. Они, в подводном положении, пройдут между Шпицбергеном и Землей Франца-Иосифа и займут боевые позиции подо льдами вблизи Северного полюса. Как только лодки скроются подо льдами, наш посол проинформирует американского президента, об их примерном местонахождении и вооружении. Он предупредит, что в случае применения американской стороной ядерного оружия все три лодки произведут по Америке 20-и ракетные залпы. Каждая из этих ракет имеет по десять разделяющихся и маневрирующих боеголовок и сотни ложных целей. Совместное воздействие 600 термоядерных взрывов приведет к тому, что на Земном шаре станет на один континент меньше. В случае если Америка воздержится от использования ядерного оружия, Тайфуны не будут принимать участия в боевых действиях.

— Это, безусловно, послужит сдерживающим фактором, но только до тех пор, пока американские лодки не обнаружат их и не уничтожат.

— Такая попытка, наверняка, будет предпринята. Но нам это только на руку, так как большая часть подводных лодок, находящихся в акватории Северного Ледовитого океана будет связана действием и не сможет принять участие в наступательной операции. Найти модернизированный Тайфун в Северном Ледовитом океане, это намного труднее, чем иголку в стоге сена. А вот уничтожить в случае обнаружения, это, вообще, абсолютно не реальная задача. У американских лодок не будет ни одного шанса.

— Теперь, что касается надводных кораблей. Северный флот и раньше был самым мощным из наших флотов, уступая только американским. Сейчас, после доукомплектования его двумя новыми тяжелыми ракетными крейсерами модернизированного проекта 1144, являющимися на сегодняшний день крупнейшими в мире неавианесущими надводными кораблями, и более чем десятком современных эсминцев, он сможет остановить любую армаду. Мы не будем его дробить. Пусть весь находится в Баренцевом море. Карское море, море Лаптевых и Восточно-Сибирское море возьмут под охрану наши новые экранопланы. Не зря мы назвали их Сибирскими Монстрами.

— И вот тут никаких десантов. Любую американскую посудину, зашедшую в наши территориальные воды, будем уничтожать. На Северном флоте очень хорошо помнят Курск.

— Ну, с севером понятно. Давайте переходить к Балтике.

* * *

На мониторе вновь сменилась карта. Теперь в верхнем левом углу экрана располагалось Северное море, а в центре раскинулось Балтийское.

— Тут мы пока не представляем себе полной картины, — посетовал Ванников, — ситуация может измениться в самый последний момент. Северное море мы не контролируем, а с Балтийским морем граничит много стран, в чьи порты могут заблаговременно войти американские корабли. С финнами и немцами мы можем договориться. Прибалтов — жестко предупредить. Будут возражать — перекроем все энергоресурсы. А вот с Польшей и Норвегией сложнее. Поляки почтут за честь сделать нам любую гадость, а Норвегия весьма своеобразно понимает свой нейтралитет. Так что, в мае в портах любой из этих двух стран, а я подозреваю, что даже обеих сразу, могут оказаться американские корабли. Но, в любом случае, их количество будет небольшим, и Балтийский флот управится собственными силами. Пару современных эсминцев мы им, разумеется, предоставим. Да и из корветов, которые сейчас достраиваются в Ленинграде, оставим не менее трех единиц. Береговые батареи сейчас модернизируются, да и авиации под Ленинградом вполне достаточно. Должны справиться. Тем более что в данном случае мы сможем использовать подчиненных Вашего однокурсника. Балтика — она тесная. Никуда супостаты не денутся. Главный упор на Балтийском ТВД будем делать на авиацию и современные установки ПВО. Сейчас они размещаются в Белоруссии и в Калининградской губернии.

— В Польше есть американская военная база, — вспомнил Георгий, — не завезут они туда воинский контингент?

— Могут завезти, причем в неограниченном количестве. Но мы загодя предупредим поляков, что если этот контингент только попробует начать против нас или Белоруссии военные действия, то ни о каких точечных ударах речи вестись не будет. Будем бить по площадям в расчете на полное, гарантированное уничтожение всей живой силы и техники. Я понимаю, что предупреждения на этих шляхтичей действуют как красная тряпка на быка, но лучше пусть они один раз схлопочут по полной, чем эта болячка и дальше будет гнить в нашем подбрюшье.

— Хорошо, с Балтикой разобрались. Давайте переходить к Черноморскому ТВД.

* * *

На мониторе появилась карта Черного моря и окружающих его стран.

— На Черноморском ТВД мы планируем наиболее продолжительные боевые действия, — начал характеризовать обстановку Ванников. — Тут нам противостоит Турция, которая, наверняка, будет усилена американцами и, возможно, получит поддержку от Грузии. Плюс к этому американский 6-й флот, базирующийся в Средиземном море, наверняка будет поддерживать Турцию ракетными ударами и авиацией. На заключительном этапе боевых действий нам, по-видимому, придется столкнуться с его корабельными силами.

— Совсем недавно турецкий флот наголову превосходил наш Черноморский флот. Всерьез противостоять ему мог только флагман черноморского флота ракетный крейсер Москва. Сейчас на верфях Николаева достраивают парочку тяжелых ракетных крейсеров модернизированного проекта 1144 и 12 современных эсминцев. Это кардинально меняет ситуацию. Украина вмешиваться в боевые действия не планирует, но все турецкие корабли, вошедшие в ее территориальные воды, будет уничтожать. Для наших кораблей в территориальных водах Украины ограничений не будет. На море мы явно сильнее. Даже если к турецкому флоту присоединится пара-тройка американских кораблей — это больших проблем не составит.

— По суше мы с Турцией не граничим. Но с ней граничит Грузия, которая может не только пропустить турецкие войска через свою территорию, но и присоединить к ним свои. Скорее всего, кроме турецких дивизий там окажутся и американские подразделения. А это уже значительно серьезней. Сейчас в Абхазии имеется наша военная база. Грузинские войска она может не только остановить, но и развеять по ветру, а вот при совместном турецко-американском воздействии ее просто сметут. Мы сейчас возводим там долговременные фортификационные сооружения, расставляем артиллерию, но этого мало. Планируем, к началу мая передислоцировать туда Кантемировскую танковую дивизию и Таманскую мотострелковую дивизию. Еще две воздушно-десантные дивизии будут ожидать вблизи аэродромов в полной боевой готовности. Две эскадрильи Сибирских Монстров мы оставим на Каспии. На перелет с Каспийской акватории на Черноморскую, им потребуется не более двух часов. В горах они нам помочь не смогут, но вдоль береговой линии Монстры смогут уничтожить любую группировку, вне зависимости оттого, что именно это будет: танковая колона, пусковые установки ракет, скопление живой силы противника. Надо только дать грамотное целеуказание.

— Ну, а как только отразим нападение, и флот больше там будет не нужен, переключим его на освобождение проливов. Проливы не должны быть в собственности какой-либо одной страны. То, что они находятся на ее территории, еще не означает, что она может решать, чьи корабли имеют право следовать через них беспрепятственно, а чьи должны испрашивать высочайшего соизволения. Панама уже пыталась вести такую политику. В результате получила смену правительства на марионеточное. Мы не собираемся менять власть в Турции, но в качестве контрибуции потребуем организации свободного доступа к проливам для любой из стран, чьи корабли или суда вознамерятся пройти через них.

— Вот, в общих чертах и все наши планы. А теперь предлагаю обменяться мнениями по нашим предполагаемым действиям на Северо-Американском ТВД.

— Подождите. Расскажите об этих дивизиях, ведь буквально полгода назад они еще были не дивизиями, а бригадами.

— Да. Прошло всего полгода. С Кантемировской дивизией было проще. Вместо нее, действительно, сделали бригаду, но боевую, сохранившую почти всю технику и кадры. Развернуть ее обратно в дивизию было просто. Добавили новой техники, вернули в строй уволенных офицеров, набрали призывников. Сейчас эта дивизия даже сильнее, чем была до кастрации. А вот с Таманской дивизией было намного сложнее. Ее не просто сократили до бригады. Из боевой дивизии сделали охранную бригаду. Войсковую часть. Эту дивизию пришлось возрождать почти с нуля. Но справились. В основном, за счет офицеров, вернувшихся в строй из запаса. Сейчас она ощутимо слабее, чем в былые времена, но слаживание продолжается и через год-два она сможет вернуть себе уважение и былую славу. Если весной дойдет до использования ее в деле, с одной стороны, могут возникнуть сложности, а с другой — боевое слаживание является более эффективным и занимает меньше времени.

— Лучше бы до этого не дошло, — высказал свое мнение Георгий. — Я, вообще, надеюсь, что сухопутной операции удастся избежать. И, что Сибирские Монстры в данном случае не понадобятся. Они ведь сметут всю курортную зону. Будем надеяться, что лицезрение расположенных в Абхазии двух полнокровных дивизий, напрочь отобьет у турецких и грузинских вояк любое желание попереть на них. Вначале, они будут ждать ракетного удара из Средиземноморья по такому вызывающему скоплению живой силы и техники. Но, убедившись, что ни одна из ракет цели не достигла, а Стражи это обеспечить просто обязаны, трижды подумают, перед тем как соваться в бой.

— В этом я целиком и полностью Вас поддерживаю, — согласился Ванников, — но готовиться надо к худшему. Современные турки уже далеко не те, что во времена Османской империи. Янычары^[218] и башибузуки^[219] выродились в торговцев, массажистов и альфонсов. Не вояки они теперь, одним словом.

* * *

Ванников поколдовал над пультом, и на мониторе появилась карта Северной Америки. Большую часть поверхности США плотным облаком устилали разноцветные отметки военных баз.

— Ну, и что тут можно поделать, — спросил Ванников у Георгия. — Если всерьез ворошить этот муравейник, у нас пупок развяжется. Они в системы ПВО и ПРО в год вкладывают больше, чем мы за все последние 20 лет вложили. Сейчас там даже полевые установки с лазерными излучателями появились. Беспилотники на раз сбивают.

— Если нет возможности действовать напрямую, можно использовать нетривиальные ходы. Гасить все базы абсолютно бессмысленно и неэкономично. Достаточно пугнуть, наглядно показать, что нам до-лампочки их суперсовременные ПВО и ПРО. Какая из баз у них самая защищенная?

— Пожалуй, авиабаза Петерсон в Колорадо, около города Колорадо-Спрингс. Там размещено Объединенное командование в зоне Северной Америки, отвечающее, кстати и за обстановку вокруг наших северных границ, Космическое командование, там же базируется первое космическое крыло. Рядом, в горе Шайен, расположен подземный штаб NORAD — командование воздушно космической обороны Северной Америки.

— Идеальная цель. Я слышал, что это подземное укрытие, рассчитанное на прямое попадание ядерной боеголовки, имеет площадь аж в 20 квадратных километров, и американцы считают его самой защищенной крепостью. Они там даже эпизоды Звездных Войн снимали. Вот его мы и долбанем.

— Как? Там 600 метровый слой крепчайшего гранита. Не всякой водородной бомбой расковырять можно. Все внутренние конструкции вывешены на демпфирующих платформах. Трое последовательно расположенных защитных ворот рассчитанных на ударную волну ядерного взрыва. Как только начнутся военные действия, они закроют ворота и целый месяц смогут сидеть внутри в полной безопасности.

— Ну и отлично, повернем их силу таким образом, чтобы она оказалась их слабостью. Там ведь соберется вся верхушка обоих командований?

— Естественно вся. Самое безопасное место. Еще и сенаторов с конгрессменами набьется не один десяток.

— Вот это нам и надо. Одним щелчком уберем с поля боя столько весомых фигур и обезглавим оба наиболее опасных для нас командования.

— Но как мы это сделаем? Туда ведь не пропустят ни один бомбардировщик. Да и не сделать с этой махиной ничего обычными бомбами. Даже Страж тут бессилен.

— Так уж и ни один. А Буран? И кто сказал, что в авиабомбах будут фугасные заряды?

— Так, я уже начинаю кое-что понимать. Вы имеете в виду ОДС^[220]?

— Именно ее, и, как минимум, несколько десятковтонн.

— Да, этого хватит для костра размером с гору. Авиабазу мы спалим. Но что случится с подземным командным пунктом? Они загерметизируются и все.

— А вот тут Вам и нужен такой консультант как я. Вы слышали что-либо про КОДы и КИДМы?

— Нет, а что это такое?

— Вентиляционные клапаны. КОД — клапан обратного (отсекающего) действия, а КИДМ — клапан изолирующий, механического действия. КОД всегда открыт. При заходе в него ударной волны, металлические полоски прижимаются к отверстиям и перекрывают их. После снижения давления они сами возвращаются в исходное положение. В данном случае, для нас это плюс. Клапан работает только в одну сторону: держит избыточное давление, но свободно пропускает разрежение. А взрыв ОДС — объемно детонирующей смеси, как раз и отличается от обычного длинной волной разрежения. Такие бомбы иногда называют вакуумными. Даже если в воздуховоды проникнет не слишком много газа и взрыв повредит только некоторые помещения, то все остальное доделает волна разрежения, вслед за которой в воздуховоды начнет поступать газовая смесь, богатая отнюдь не кислородом. А перекрыть их будет уже некому.

— А вот КИДМ перекрывает воздуховод напрочь. Но его нужно завинчивать механически. На это требуется время. Заранее их никто перекрывать не будет. Воздуха в баллонах высокого давления, имеющихся в комплексе, на долго не хватит. Поэтому, их будут закрывать только в случае прямой, непосредственной опасности. Наша задача — не испугать их преждевременно. А потом, для закрытия этих клапанов элементарно не хватит времени. Поэтому, никто кроме нас двоих не должен знать задумку целиком. Одни рассчитывают траекторию выхода на объект. Другие занимаются бомбами. Третьи рассчитывают траекторию их полета. И они нигде не должны пересекаться. Тогда все у нас получится. Летальных исходов будет не много, но из строя объект и все кто в нем находятся, окажутся выведенными надолго.

— Хорошо, данный вариант принимается. Какие еще объекты Вы предлагаете поразить?

— Я уже говорил, надо бить по святому, а у американцев это кошелек. Предлагаю два объекта: форт Нокс в штате Кентукки, там хранится 4176 тонн золота, и Федеральный Резервный банк в Нью-Йорке. Там лежит еще 5000 тонн. Средство доставки аналогичное, но боеприпас абсолютно другого типа, так как тут лишние жертвы нам не нужны. Нужно что-нибудь вроде американской ЖБУ-28, но побольше размером и с лазерным наведением. Золото мы, таким образом, не уничтожим, но собирать, отделять от плавленого бетона и переплавлять его обратно в слитки, они будут долго. Как Вам такое предложение?

— Великолепно. И, главное, вполне осуществимо. Это все?

— Есть еще статуя Свободы. Что, если она некоторое время постоит без факела?

— Да Вы батенька, изувер! Надо будет туда корреспондентов с видеокамерами забросить. Такой сюжет в новостях вытеснит все, что угодно. И смаковать его будут долго. Ну и, главное, этакий тонкий штрих великолепно завершит общую картину. Как подпись художника. Принимается. Будем готовиться. Сколько у нас осталось времени?

— Границы закрылись 21 мая в ночь с субботы на воскресенье. Значит, откроются они 21 мая текущего года в 24.00. Это будет ночь с понедельника на вторник. Во вторник они будут проверять границы. Нападать днем американцы не любят, предпочитают ночь. Значит надо ждать их в гости ночью с 22-го на 23-е. А ночи в мае короткие. Час «Ч»^[221] установить не трудно. Скорее всего, это будет время собаки^[222].

Одиннадцатая глава. Русское золото

Владимир Викторович Горащенко никогда не бросал слов на ветер. Тем не менее, его телевизионное выступление по денежной реформе очень многими было воспринято с недоверием. Американские и европейские экономисты наперегонки бросились обвинять его в не компетенции, с цифрами в руках доказывая, что Союзу Российских Губерний просто негде взять такое количество золота и серебра, чтобы обеспечить выпуск достаточного количества монет из благородных металлов. Они объясняли, что золото и серебро можно было использовать для чеканки монет в средние века. В XXI веке это стало абсолютно невозможным. Благородных металлов и так не хватает для обеспечения нужд электротехнической промышленности и электроники. Если пустить на чеканку монеты золотой запас, то, во-первых, его элементарно не хватит на эти цели, а во-вторых, монеты тут же потекут за рубеж и государство быстро останется и без них и без золотого запаса.

Слова Горащенко о получении золота из морской воды никто из этих экономистов не воспринял всерьез. Сомневающиеся заглянули в Интернет, убедились, что в тонне морской воды содержится всего одна сотая миллиграмма золота, а затраты на его выделение из нее существенно превышают стоимость полученного металла и успокоились.

Никто из них не сопоставил слова Горащенко со стройкой века, идущей на восточном рубеже Союза Российских Губерний. Официально там строился вантовый мост. Помпезное циклопическое сооружение над проливом Восточный Босфор должно было соединить Владивосток с островом Русский. Мост уже успел попасть в книгу рекордов Гиннеса: А-образные пилоны, к которым крепились стальные ванты, терялись в облаках, — их высота достигала 320 метров, общая длина вант составляла почти 55 километров, а пролетное строение центрального пролета, имеющего длину в 1104 метра, возвышалось над водами пролива на высоте в 70 метров.

Мировая общественность терялась в догадках, зачем русские выкидывают на ветер огромные деньги и строят мост, ведущий в тупик. Для чего нужно это величественное сооружение, которое никогда не окупится. Если начало строительства моста, затраты на который в разы превышали стоимость альтернативного варианта, предусматривающего строительство тоннеля под проливом, еще можно было списать на безумство Перфильева, то причин наращивания темпов строительства после отстранения его от власти, никто решительно не понимал.

Одновременное строительство на острове термоядерной электростанции никого не насторожило. Напротив, большинство считало, что вынесение на остров станции, предназначенной для снабжения Владивостока электрической энергией, продиктовано требованиями безопасности. Тем более что никто даже не мог себе представить, что мощность, на которую рассчитана станция, почти на порядок больше, чем требуется для удовлетворения всех, даже гипотетических, потребностей Владивостока.

Километры толстостенных труб большого диаметра, изготовленных из нержавеющей стали, регулярно доставляемых во Владивосток по железной дороге и переправляемых на остров на баржах, также, ни у кого вопросов не вызывали. Все считали, что они предназначены для строительства трубопровода на остров. Отчасти это было верно, только трубопровод, собираемый из них, был направлен в противоположную от континента сторону, обрываясь в многокилометровых глубинах Японского моря.

Еще с осени восточная часть острова, на которой строилась термоядерная электростанция, была отгорожена высоким, хорошо охраняемым забором. Все связывали беспрецедентные меры охраны этой территории со строительством электростанции, не принимая во внимание, что огромные градирни, длинные шеренги электролизеров и газгольдеров, которые возводились на огороженной территории, явно предназначались для крупного химического или металлургического предприятия. Такая мысль просто не приходила людям в голову, ведь такие предприятия не строят вдали от рудных месторождений, а на острове таковых вовсе не имелось. Океан же, в качестве рудного карьера, никто всерьез не рассматривал.

Общеизвестно, что в океанской воде растворена практически вся таблица Менделеева, но количественные соотношения между компонентами этого рассола очень сильно разнятся между собой. Больше всего в океанской воде обыкновенной поваренной соли. На нее приходится почти 78 % от всех растворенных в океанской воде веществ. Еще чуть меньше 11 % приходится на хлорид магния и 10,1 % на сульфаты магния, кальция и калия. Еще, менее чем 0,5 % приходится на углекислый кальций. На долю всех остальных компонентов остается всего 0,2 %.

Считается, что соленость океанской воды меняется в зависимости от широты, глубины океана, дебета впадающих в океан рек, но соотношение между компонентами рассола является постоянным, и не меняется уже сотни тысяч лет. До последнего времени это принималось за аксиому и сомнению не подвергалось. Тем не менее, желание извлечь из океанской воды хоть малую часть из 14 миллионов тонн растворенного в ней золота, толкало ученых на новые и новые исследования. Экспедиция научно-исследовательского судна «Михаил Ломоносов» проверяла содержание золота в пробах, взятых в различных точках мирового океана с разных глубин, вплоть до 5 километров. Результаты, полученные этой экспедицией, оказались сенсационными. Оказалось, что среднее содержание золота в океанской воде действительно не превышает сотую долю миллиграмма на тонну, но только среднее. В некоторых пробах концентрация золота поднималась до одной десятой миллиграмма, а вот на больших глубинах она возрастала резко (золото тяжелый металл) и в нескольких местах достигала аж 20 миллиграммов на тонну океанской воды. Одно из таких мест как раз и находилось в чаше Японского моря. Это море не имеет очень больших глубин. Его максимальная глубина составляет всего 3720 метров. Это не идет ни в какое сравнение с Японским и Курило Камчатским желобами, Марианской впадиной. В данном случае важна форма. Рельеф дна Японского моря напоминает чашу, которая со всех сторон ограничена отмелями у берегов континента, полуостровов и островов. Эти отмели являются своеобразным барьером, в чем-то сходным с рифами, окружающими лагуны некоторых коралловых островов. Скорее всего, именно наличие этих барьеров и превратило Японское море в своеобразный промывочный лоток, вблизи дна которого, скопилась вода с чрезвычайно высокой концентрацией золота.

Такая высокая концентрация (в 2000 раз превышающая средний уровень) в корне меняла экономичность процесса выделения золота, а дешевая электроэнергия, позволяла вывести его на промышленную основу. Попутно, из морской воды планировалось извлекать серебро, концентрация которого, в данном случае тоже оказалась высокой, и соли, которые можно было использовать по своему прямому назначению. Именно для перевозки солей, объемы получения которых, планировались на много порядков выше, чем выход благородных металлов, и строился, поражающий воображение мост.

Технология добычи золота из морской воды никогда не считалась простой. Возможно, ее еще долго не стали бы реализовывать даже при наличии дешевой электроэнергии. Многие открытия и изобретения десятками лет остаются невостребованными, так как их авторы не имеет шансов пробиться через научно-бюрократические барьеры и выбить необходимое финансирование.

Весной 2011 года ситуация в СРГ изменилась коренным образом. Появились кул-центры (call-центры) по приему от населения предложений, диспетчеры-операторы которых фиксировали всю достойную внимания информацию и, после грубой сортировки, передавали ее по назначению. Примерно в середине июля в кул-центр поступил звонок от пятидесятидвухлетнего химика Ивана Борисовича Бессмертного из города Озеры, расположенного в 125 километрах к юго-востоку от Москвы. Иван Борисович предлагал внести изменения в технологию получения золота и серебра, вырабатываемых в качестве побочных продуктов при переработке медной руды, позволяющие существенно увеличить выход этих благородных металлов. Буквально через три дня Бессмертному позвонили и вежливо поинтересовались, когда и в какое время ему удобно подъехать в Москву для обсуждения его предложений. Машина за ним в Озеры будет направлена и командировка оплачена вне зависимости от результатов поездки. Разумеется, Иван Борисович согласился и, уже на следующее утро его привезли в Москву и проводили к кабинету одного из экспертов аналитического управления.

* * *

— Иван Борисович, — обратился к нему эксперт, после взаимных представлений, — я рассмотрел Ваше предложение и уже отправил его для реализации. Но пригласил я Вас совсем по другому поводу. Хочу выслушать мнение независимого специалиста по поводу выделения золота и серебра из морской воды. Так получилось, что Ваши предложения попали ко мне практически одновременно с информацией об обнаружении места, в котором содержание золота в воде более чем на 3 порядка выше, чем средние, общеизвестные концентрации.

— Извините, но это почти ничего не меняет. Простейший расчет показывает, что даже если в воде будет содержаться 20 миллиграммов золота на кубический метр, только для испарения этой воды потребуется 625 киловатт часов электроэнергии. При стоимости золота 1000 долларов за унцию и электроэнергии 4 рубля за киловатт час мы получим экономическую эффективность один к ста, то есть обратную.

— Вы абсолютно правы, я тоже умею считать. А теперь представьте на минутку, что электроэнергия не будет стоить ничего.

— Вообще ничего? Я что-то пропустил? И уже холодный термоядерный синтез открыли?

— А знаете, Вы почти угадали. Холодный термоядерный синтез это утка для простаков и дилетантов, а вот горячий нам уже доступен. Так что можете стоимость электроэнергии вообще не закладывать в расчеты. В этом случае стоит овчинка выделки?

— А то! И соображения конкретные имеются. Но технологи потребуются. Я по образованию чистый химик, всю сознательную часть прошлой жизни с микро количествами работал, но в компании с технологами. Расчет и эксплуатация больших железных аппаратов — это отдельная специальность.

— Вот и хорошо. Технологов мы подыщем. Последовательность химических и технологических процессов Вы четко себе представляете? Можете сейчас обрисовать основными мазками, без подробностей?

— Могу, но давайте сначала определимся, что именно мы собираемся делать. Я считаю, что, во-первых, все технологии должны быть экологически совместимы с природной средой. При современных объемах производства иначе нельзя. Во-вторых, производство должно быть безотходным. После выделения тяжелых металлов надо будет что-то делать с солями. На самом деле все зависит от потребностей. Хлор и водород, как опасные вещества, желательно реализовать на месте для какого либо производства. В наше время больше всего этих веществ идет на хлорвинил и аммиак. Есть потребители обыкновенной поваренной соли в виде порошка. Соли калия можно использовать в качестве минеральных удобрений. С другой стороны химические заводы будут даже более рады солям в растворе, потому, что удобнее. Для грамотного производства, вообще-то, полезна диверсификация: разные продукты в разном виде отгружать.

— А вот тут имеется некоторая тонкость, — решил пояснить ситуацию эксперт. — Дело в том, что производство планируется разместить в весьма удаленном от имеющихся химических заводов месте. На острове Русский, куда из Владивостока сейчас возводят знаменитый вантовый мост. Слышали об этой стройке века?

— Слышал, конечно, но не могу понять, для чего он потребовался. Туннель или паромная, например, переправа обошлись бы куда дешевле.

— Первоначально решение принималось абсолютно бездумно. Но сейчас мы можем сделать так, чтобы этот мост окупился очень быстро. Поэтому имеет смысл практически все производство сосредоточить в одном месте, а вывозить только твердые продукты.

— Понятно. А как быть с дистиллированной водой? Не сливать же ее обратно в океан.

— Это решаемо. По мосту можно пропустить трубопровод небольшого диаметра и спокойно перекачивать ее на материк.

— Еще один принципиальный вопрос. Производство будет государственным или частным?

— Разумеется государственным. Внешне, на первых порах, оно будет представлено как ЗАО, но все 100 процентов акций останутся в руках государства. Сейчас мы планируем создать небольшое Конструкторское Бюро, которое возьмет на себя решение всех технологических вопросов, а через месяц, максимум через два надо приступать к строительству. Как Вы смотрите на предложение возглавить научное подразделение этого КБ?

— Неожиданное предложение. Староват я уже для такой работы. Но, с другой стороны, больно уж интересная задача. Где будет располагаться КБ?

— В ближнем Подмосковье. Москва, она не резиновая. На место можно будет периодически летать самолетом. Сейчас, после возобновления нормальной работы наших авиазаводов, перелеты во Владивосток и обратно стали достаточно безопасными и очень удобными.

— На таких условиях — я согласен. Могу я сам подобрать технологов, или они уже имеются.

— Пока, Вы первый с кем я беседую. Есть у Вас на примете кандидатуры?

— Есть. Двое москвичи, работают в Химико-технологическом университете, а еще один живет в Ленинграде и работает там в Технологическом университете. Это старые опытные кадры. А молодежь, которая будет приглядывать за производством, находясь на месте, они подберут уже сами.

— Вот и хорошо. Теперь давайте, по возможности быстро, согласуем детали, потом сходим пообедать, и Вас отвезут домой, а я пойду докладывать Цыгу. Этот вопрос относится к стратегическим, и его он курирует лично.

Спустя неделю КБ приступило к работе, а еще через месяц на острове Русский закипели строительные работы. Ударными темпами возводились корпуса ЗАО Дальсоль.

* * *

Прошло полгода. Водозаборник был опущен в Японское море на глубину около трех километров. Сначала девять десятых воды выпаривалось. Часть пара, по трубопроводу, смонтированному во внутренних конструкциях моста, расположенных под дорожным покрытием, шла во Владивосток, для использования в целях отопления домов и тепличных хозяйств, а весь остальной пар направлялся в градирни. Охлажденная дистиллированная вода транспортировалась в город по другому трубопроводу. Выпаренный рассол (около 300 килограммов соли на кубический метр воды) перемещали в реактор. Там рассол сначала обрабатывался цианистым калием. При этом золото и серебро из золя переходили в комплекс (цианид-ион — очень хороший комплексообразователь для тяжелых металлов) и электрохимический потенциал радикально смещался. Барботаж раствора воздухом приводил к окислению комплексов. Потом рассол поступал в слаботочные электролизеры, где образовывался шлам (мелкий тяжелый порошок смеси металлов и селенидов), опускающийся на дно и периодически отсасываемый через фильтры. Дальнейшее разделение металлов происходило путем окислительной плавки в электропечах. При 960 градусах плавилось серебро, а потом, при подъеме температуры до 1064 градусов — золото. Шлаки выгружались из печи, брикетировались и транспортировались автотранспортом на железнодорожную станцию для отправки на специализированные металлургические предприятия, где из них извлекались редкие металлы.

Далее переходили к производству побочных продуктов. Сначала остатки цианидов в рассоле окисляли гипохлоритом натрия, а излишки хлора нейтрализовывали перекисью водорода, которая в данном случае вела себя как восстановитель. В результате образовывались кислород, соль и вода. Далее выпариванием удаляли из раствора хлористый натрий, затем, пользуясь тем, что нитрат калия растворим на порядок меньше хлорида, добавлением нитрата аммония выделяли и осаждали нитрат калия, являющийся ценным удобрением. В последнюю очередь, путем увеличения pH раствора добавкой едкого натра, осаждали слаборастворимый гидроксид магния. Каждую из солей высушивали, паковали и автомобильным транспортом отправляли на континент для реализации. Таким образом, производство оказалось практически безотходным.

На выходе золота получалось не слишком много. Для получения одного грамма этого благородного металла надо было испарить 50 кубометров воды. Но объемы сырья были практически неисчерпаемы. Продукции должно было с лихвой хватить не только на электротехническую промышленность и чеканку монет, но и на пополнение золотовалютного резерва.

В середине марта 2012 года, после завершения всех работ по строительству моста и торжественной сдачи его в эксплуатацию, производство было выведено на «крейсерскую» скорость. Уже в начале апреля, более половины золотых червонцев изготавливалось из золота, доставленного с острова Русский. Только с одного этого предприятия золота поступало больше, чем вырабатывалось на Южно-Африканском месторождении Витватерсранд, выработка которого до этого составляла половину от всей мировой золотодобычи. О том, что Союз Российских Губерний начал извлекать золото из морской воды, стало известно достаточно быстро. Но вот об истинных масштабах этого производства никто из зарубежных политиков даже не подозревал. Все расценили данный факт как еще один курьез, на которые способны только эти непонятные русские.

Между тем, Союз Российских Губерний медленно, но неукоснительно шел к своей цели: становлению и закреплению новой общемировой валюты, опирающейся сразу на два ценностных эквивалента, которыми являлись электроэнергия и золото. К середине 2012 года этой валютой должен был стать рубль. Официально, на этот момент, он был привязан только к стоимости электроэнергии. СРГ принципиально не участвовал в торгах, определяющих стоимость золота. Он, всего лишь, чеканил золотые червонцы, которые, одним фактом своего присутствия на рынке, подрывали не только доверие к другим валютам, но и саму возможность их существования.

Владимир Викторович Горащенко лично отслеживал темпы чеканки и распространения по миру золотых червонцев, медленно, но верно подтягивая стоимость золота к установившейся цене электроэнергии. Союз Российских Губерний на этот момент, обладал абсолютной монополией на два технологических процесса: термоядерный синтез, позволяющий целенаправленно регулировать стоимость электроэнергии, и выделение золота из морской воды в количествах, позволяющих регулировать стоимость золота. Приведение этих двух стоимостных эквивалентов к общему знаменателю теперь становилось достаточно сложной, но вполне решаемой задачей. Для ее гарантированного решения требовалось время, и основной задачей данного этапа развития СРГ как раз и являлся выигрыш во времени, который мог позволить стране полноценно реализовать имеющуюся у нее фору.

* * *

Денежная реформа, проведенная в Союзе Российских Губерний, вызвала бурное негодование в большей части «цивилизованного» мира. Если евро только пошатнулось, но устояло, то доллар стремительно рушился в бездну. Эти зеленые, абсолютно ничем не обеспеченные бумажки, на глазах утрачивали не только уважение, но и последние остатки доверия. В самих Соединенных Штатах Америки доллар еще принимался в качестве расчетного средства, но, выезжая за границу, американцы начали все чаще сталкиваться с требованием, обменять свои зеленые фантики на настоящие деньги. Под настоящими деньгами люди понимали рубли, юани и фунты стерлингов. Евро, в качестве расчетного средства еще принимались, но очень неохотно. В обменных пунктах за евро давали 2 российские копейки, а за фунт стерлингов 3. Доллары на рубли обменивали только в одном случае, когда для обмена предлагались серебряные монеты. За серебряный доллар можно было получить целых три рубля, так как русские монеты имели меньший размер и ощутимо проигрывали в весе. Бумажные доллары меняли только на евро, да и то по курсу один к десяти. Золотые червонцы в обменных пунктах встречались очень редко. Но по рукам их ходило все больше и больше. Эти деньги вызывали неподдельное уважение в любой точке земного шара и служили наиболее предпочтительным средством оплаты.

Китай провел денежную реформу сразу вслед за СРГ, также приравняв юань к одному мегаватт часу электроэнергии. Свою продукцию, он, как и СРГ, за доллары не продавал, но расплачиваться с американцами старался исключительно долларами. Почему-то, американцев это страшно бесило, но, в данном конкретном случае, они вынуждены были принимать свои доллары обратно. Страна, которая еще совсем недавно могла свысока поплевывать на весь окружающий мир, и практически не ограничивать работу печатного станка, неожиданно столкнулась с тем, что ее зеленые бумажки вдруг стали никому не нужны. Первое время американцы отказывались воспринимать этот факт всерьез и пытались «качать права». Мексику или, допустим, Панаму они еще могли «нагнуть», расплачиваясь за продукцию долларами. Но даже в Ираке и Афганистане, не говоря уже об эмиратах и Саудовской Аравии, в ответ на попытку расплатиться долларами, слышали лишь смех и просьбу принести настоящие деньги.

Финансовый коллапс, скрутивший США в чудовищной судороге, оказался не единственной бедой, обрушившейся на эту страну. Оказалось, что уже целый месяц русские программисты сотнями уезжают на Родину. Что такое несколько тысяч человек для такой огромной и мощной страны? Плюнуть и растереть. Быстро выяснилось, что дело обстоит далеко не так. Начали падать компьютерные сети. Атаки хакеров все чаще становились успешными. На рынке перестали появляться новые гаджеты. Оказалось, что даже трое продвинутых американских компьютерщиков не могут компенсировать убыль одного русского программиста.

Америка привыкла использовать два инструмента политического влияния: деньги и авианосцы. Деньги больше не работали. Настал черед авианосцев. Наглых, зарвавшихся русских надо было остановить любой ценой. Они покусились на святое — на демократию. Этого прощать нельзя. Их белорусский сосед посмел назвать европейского политика голубым! То, что политик ничем не выразил своего недовольства, так как действительно являлся геем и никогда этого не скрывал, ничего не значит. Вы только подумайте, эти неполиткорректные славяне афроамериканцев называют неграми! Пропагандистская машина закрутилась, медленно набирая обороты. Очередной враг, покусившийся на общество потребления гамбургеров, был найден и подлежал безусловному уничтожению. Америка начала готовиться к большой войне.

Двенадцатая глава. Четыре океана

Был шторм, канаты рвали кожу с рук,

И якорная цепь визжала чертом,

Пел ветер песню грубую — и вдруг

Раздался голос: «Человек за бортом!»

«Полный назад! Стоп машина!

На воду шлюпки! Помочь —

Вытащить сукина сына

Или, там, сукину дочь!»

- - — - - — - - — - —

Пусть в море меня вынесет, а там —

Гуляют волны вверх и вниз по гамме.

За мною спустит шлюпку капитан,

И обрету я почву под ногами.

- - — - - — - - — - - —

Правда, с качкой у них перебор там,

Штормы, от вахт не вздохнуть,

Но человеку за бортом

Здесь не дадут утонуть!

Владимир Высоцкий. Человек за бортом

Адмиральская эскадра ушла из Персидского залива в начале марта. К этому времени ситуация вокруг Ирана несколько успокоилась, а на Средиземноморской базе СРГ, расположенной в Сирии, напротив, возникла острая необходимость в обозначении военного присутствия.

На протяжении нескольких дней корабли окружала бескрайняя лазурь Индийского океана, потом они вошли в Аденский залив, и слева по курсу появился Сомалийский полуостров.

В последние годы воды Аденского залива и Красного моря стали чрезвычайно опасными для судовождения. Нет, там не появилось новых рифов, мелей, морских банок, штормы не стали более свирепыми. Появилась другая опасность, о которой мореплаватели уже начали забывать — пираты. Бедные сомалийские рыбаки успешно освоили новый вид промысла. Быстроходные резиновые лодки, заполненные новоявленными морскими грабителями, появлялись внезапно и успешно брали на абордаж практически любое из понравившихся им судов.

Теоретически, проблему можно было устранить достаточно простым и надежным способом: позволить капитанам брать на борт вооруженную охрану. Несколько морских пехотинцев вооруженных парой крупнокалиберных пулеметов надежно защитили бы любое судно от притязаний морских грабителей. При заходах в порты охрану можно было бы ссаживать на лоцманских пунктах, а, выходя в море, брать обратно на борт. Тем не менее, замшелая политкорректность международных бюрократов в очередной раз одержала победу над здоровым прагматизмом. В результате Аденский залив и Красное море начали охранять военные корабли. Эффективность такой охраны стремилась к нулю, так как гражданских судов в опасной акватории одновременно находились сотни, а военных кораблей для их охраны выделялись единицы. В результате военный корабль мог, слегка потренировавшись в стрельбе по маломерным быстродвижущимся целям, сорвать захват одного судна, а в это время в сотнях морских миль брали на абордаж другое.

Когда эскадра приблизилась к Аденскому заливу, ее уже поджидали два танкера и контейнеровоз, чьи капитаны, успевшие договориться между собой, обратились к Синцову с убедительной просьбой о сопровождении их до Суэцкого канала. Поскольку на двух из них имелись русские и украинские члены команд, которые приняли непосредственное участие в переговорах, русские военные моряки, которые и раньше неоднократно выручали своих соотечественников, пошли на встречу, и эскадра снизила ход. К моменту входа в Красное море конвой включал уже более десятка разномастных судов, экипажи которых чувствовали себя под охраной русской эскадры очень вольготно.

Путь через Красное море занял больше недели. За это время фрегаты успели потренироваться в свободной охоте, сорвав попытки захвата двух сухогрузов, двигающихся во встречном направлении, а вертолетчики освободили один из захваченных пиратами танкеров, неожиданно высадив на его палубу десант засидевшихся без дела морских пехотинцев. Не ожидавшие такой наглости пираты, привыкшие, что политкорректные белые люди устраивают с ними долгие переговоры и платят выкуп, ссыпались за борт как горох, практически не оказывая десантникам сопротивления. Двое пиратов, попытавшиеся открыть огонь, отправились за борт минутой позже, но уже в виде продырявленных трупов.

Обычно переход по Суэцкому каналу занимает более 14 часов. У освободившейся от опекаемых судов русской эскадры он занял всего 4 часа. Юркие фрегаты ринулись в канал первыми и, выйдя в Средиземное море, недвусмысленно перегородили вход, вежливо предупреждая желающих войти в канал, что им на встречу движется русский авианосец, который не собирается снижать скорость из-за попавшихся на пути мелких препятствий. В условиях одностороннего движения прямо по центру единственного фарватера и игнорирования расширений, предназначенных для пропуска встречных судов, канал был преодолен в рекордно короткий срок.

Еще через сутки, эскадра вошла в территориальные воды Сирии, где было назначено рандеву с отрядом эсминцев, двигающимся по проливам из Черного моря. На верфях Николаева было заложено 12 новейших эсминцев проекта 957 «Морской конек». Девять из них, предназначенные для Северного флота, уже прошли ходовые испытания. Три эсминца, на которых в данный момент еще осуществлялись доводочные работы, должны были, после вступления в строй усилить Черноморский флот СРГ. После раздела советского Черноморского флота и передачи части его кораблей Украине, он, вообще, не имел кораблей соответствующего класса. Кроме ракетного крейсера «Москва» в его составе имелось только два больших противолодочных корабля «Керчь» и «Сметливый», которые по своему водоизмещению и системам вооружений, соответствовали фрегатам. Сторожевики «Ладный» и «Пытливый», только с натяжкой можно было отнести к корветам.

Турки удовлетворенно провожали взглядами грозные силуэты военных кораблей, покидающих Черное море.

— Пусть с ними воюет кто-нибудь другой, — думали они, даже не подозревая, что буквально на следующей неделе в Николаеве будут спущены на воду два значительно более серьезных корабля. Тяжелые ракетные крейсера с термоядерными силовыми установками проекта 1144 Т «Россия», с символическим бортовым номером 001 и «Ленинград», несущий на борту номер 002, были слишком велики для внутреннего моря. В дальнейшем их ждала встреча с шестым флотом США, а потом и океанские просторы. Но перед этим, они должны были здорово спутать карты некоторым, потерявшим нюх политическим авантюристам.

* * *

В Сирии эскадра задержалась на неделю. На официальном приеме смогли обойтись без переводчиков. Большинство сирийских высших офицеров бегло говорили по-русски, так как в свое время учились советских Ввузах и, даже спустя много лет, не забыли русский язык. Потом были совместные учения, завершившиеся еще одним приемом. Практически все члены команд успели побывать на берегу.

На пути к Гибралтару эскадра, выросшая до 13 вымпелов, разминулась на встречных курсах с 60-й оперативной группой 6-го флота США. Гордо прущее не разбирая дороги авианосное ударное соединение, являющееся основной ударной силой шестого флота (атомный авианосец «Теодор Рузвельт», в сопровождении ракетного крейсера «Анцио», крейсера «Филиппинское море», эсминца «Хиггинс» и фрегата «Николас»), несколько притормозило, растеряно пропуская мимо себя значительно более грозное авианосное соединение, идущее в походном ордере.

— Это еще что за зверюги? — спросил командующий флотом вице-адмирал Крейг Фрэнк Пендель, контр-адмирала, стоящего на мостике авианосца. — Крейсера УРО?

— Нет. Это новейшие русские эсминцы, построенные на украинских верфях. Разведка доложила, что там строят еще и два крейсера.

— Если эти русские эсминцы, могут составить конкуренцию нашим крейсерам УРО, — задумчиво произнес вице-адмирал, бросив косой взгляд на мателота^[223], роль которого играл «Анцио», — то, что же тогда представляют собой их новые крейсера?

В этот момент Пендель даже не задумывался о том, что буквально через пару месяцев сможет увидеть их воочию, причем не где-либо, а непосредственно у себя в вотчине, в Средиземном море.

* * *

Первого апреля русская эскадра, пройдя между Сциллой и Харибдой, вышла в Атлантику. Гибралтар остался позади. В Бискайском заливе штормило. Шторм в открытом океане, а Бискайский залив, в отличие от морского залива, — это просто восточный край океана, очень сильно отличается от аналогичного явления в закрытой акватории. Наиболее правдивое впечатление о нем дают картины Айвазовского. Только вот таких закатов, как на его полотнах, в реальности почти не бывает. Краски более тусклые, небо ближе, цвет воды становится ближе к серому. Да и современные корабли воспринимают океанский шторм совсем не так, как утлые челны и плоты на картинах Айвазовского. Буйство стихии впечатляет, как и раньше, но уже не пугает. Адмирал флота Советского Союза Кузнецов волнения почти не ощущал. Эсминцы с бортовыми номерами с 650-го по 659-й, почти в полтора раза отличались от своих предшественников 956А проекта, по водоизмещению, имели более грозное и тяжелое вооружение. Семи балльный шторм, срывающий пенные шапки с длинных океанских волн, они воспринимали достаточно спокойно. Большой противолодочный корабль Адмирал Чабаненко (эсминец по классификации НАТО) несколько уступал им по своим размерам и водоизмещению, но имел вполне достаточную мореходность для того, чтобы всерьез этот шторм не воспринимать. Больше всего доставалось многоцелевым фрегатам. Все-таки, эти корабли проектировали для моря, а не для океана. Семи балльный шторм не представлял для них серьезной опасности, но доставлял массу неудобств экипажам, которые в полной мере могли оценить все неприятности бортовой качки. Почти четырехметровая волна ударяла в борт, всплескивая на высоко приподнятый бак^[224], и легко перехлестывала через низкие ограждения юта^[225]. Корабль величаво приподнимался на волне, сбрасывая с палубы бурлящие потоки воды, и медленно проваливался в ложбину между гребнями, подставляя борт новой волне.

Проходя вблизи места уничтожения американской подводной лодки, вице адмирал Синцов не смог отказать себе в удовольствии. Он приказал незначительно изменить курс и, оказавшись в точке с нужными координатами, дал команду опорожнить гальюны^[226]. Североморцы помнили «Курск».

* * *

В декабре 2011 года, отправляясь в южные моря, эскадра обходила Великобританию с севера. Обратный курс Синцов проложил через Ла-Манш. Политическая обстановка, сложившаяся на мировой арене, требовала исключить из списка потенциальных соперников наиболее сильные фигуры, одной из которых как раз и являлась Великобритания. Дружеский визит сильной эскадры мог коренным образом изменить неустойчивую позицию старейшей морской державы.

Не доходя Ла-Манша, эскадра отклонилась к северу и вошла в пролив Селент, отделяющий от Англии остров Уайт. В глубине пролива на острове Портси располагалась главная военно-морская база ВМФ Великобритании.

Адмирал флота Советского Союза Кузнецов бросил якорь на рейде в полу кабельтове от флагмана ВМФ Великобритании, легкого авианосца Илластриес, последнего из авианосцев типа Инвинсибл. При этом летная палуба Кузнецова возвышалась над верхними надстройками Илластриес, полностью теряющегося на фоне русского гиганта, более чем в 2,5 раза превышающего его по водоизмещению. Эсминцы расположились на внешнем рейде, а БПК Адмирал Чабаненко и оба фрегата пришвартовались к причалам в непосредственной близости от своего недавнего знакомца — эсминца Йорк. Четыре месяца назад они уже встречались, когда эскадра проводила учения вблизи территориальных вод Великобритании. Тогда эсминец был отряжен в качестве наблюдателя, а теперь экипажи кораблей получили возможность пообщаться в неформальной обстановке.

Исторически сложилось, что Англия традиционно вредила России всеми возможными способами, но английские и российские военные моряки никогда не воевали между собой и всегда уважали профессионализм друг друга. Поэтому, в то время как военно-морское командование метрополии общалось с командованием эскадры на официальном приеме, нижние чины, отпущенные в увольнение на берег, вперемешку с английскими моряками заполонили большую часть питейных заведений Портсмута. Для города с населением менее 200 тысяч человек это был достаточно серьезный десант, но доброжелательная обстановка и взаимное уважение простых тружеников моря позволило обойтись без каких-то ни было эксцессов.

Визит русской эскадры был напрочь неофициальным, поэтому вице-адмирал Синцов несколько удивился, когда его соседом за столом неожиданно оказался первый лорд Адмиралтейства. Тем не менее, когда после нескольких заздравных тостов, лорд предложил ему уединиться и немного подышать свежим воздухом, он воспринял это с пониманием. Беседа была краткой, но чрезвычайно содержательной. Поглядывая на хищные силуэты замерших на рейде эсминцев, лорд пояснил русскому вице-адмиралу, что политики могут вести себя по-разному, но Адмиралтейство со своей позицией уже определилось и не планирует своего участия в каких-либо военных авантюрах, направленных против Союза Российских Губерний. Синцов заверил его, что по прибытии в Североморск обязательно донесет эту информацию до членов Ноократического Совета СРГ. Синцов очень хорошо понимал, что творится в душе его собеседника, первого лорда Адмиралтейства недавней Владычицы Морей, видящего, что его флагманский авианосец сиротливо теряется на фоне российского коллеги, который у русских считается всего лишь тяжелым авианесущим крейсером. Оба со всей отчетливостью и ясностью осознавали, что мир стоит на пороге новой войны, и не хотели, чтобы она превратилась в третью мировую, в которой, по определению, не может быть победителей. Скрепив крепким рукопожатием установившееся между ними доверие, они вернулись за праздничный стол.

Спустя полчаса Синцов, чокаясь с капитаном первого ранга Коксом, пожелал ему при следующей встрече в море не таиться в сторонке, а подгонять свой Йорк непосредственно к русским кораблям и, прихватив с собой бутылочку виски, направляться прямо в кают-компанию. Пристыженный каперанг заверил его, что в следующий раз именно так и поступит.

На следующий день эскадра покинула гостеприимный порт и с крейсерской скоростью направилась в сторону пролива Ла-Манш, за которым начиналось Северное море, где их ожидало еще одно рандеву.

* * *

В Северном море эскадра встретила другое соединение, идущее из финского залива через Балтику. В его составе было три тяжелых ракетных крейсера с термоядерными двигательными установками проекта 1144Т, построенные на Балтийском заводе Ленинграда: Мурманск (бортовой номер 003), Архангельск (004), Владивосток (005), пять построенных на этом же предприятии эсминцев проекта 957 «Морской конек» с бортовыми номерами с 563 по 568, и огромный, водоизмещением более 50 тысяч тонн, ледокол-контейнеровоз с термоядерной двигательной установкой, гордо несущий на борту имя Сталин. Еще 3 эсминца с бортовыми номерами 569, 570 и 571 остались в составе Балтийского флота.

Объединенная армада, включающая 21 вымпел и примкнувший к ним ледокол-гигант, которую уже просто язык не поворачивался назвать эскадрой, взяла курс строго на север. К вечеру второго дня пути, армада, идущая со скоростью около 25 узлов пересекла полярный круг и начала доворачивать к востоку, огибая Скандинавский полуостров, а еще через двое суток движения по родному Баренцеву морю, флагман оказался на траверзе маяка, расположенного на мысе Летинский. Перестроившись в кильватер друг другу и снизив ход до 15 узлов, корабли, один за другим, неторопливо входили в Кольский залив. Первый салют и восторженные возгласы стоящей на берегу толпы, встретили их уже через 40 минут, когда корабли проходили мимо города Полярный. Не доходя до острова Сальный, корабли снизили скорость еще на 5 узлов. Спустя еще 10 минут перед флагманом открылась панорама Североморска. Медленно, торжественно и неторопливо, корабли входили в губу Ваенга. Крейсера и ледокол занимали места на рейде. Эсминцы и фрегаты швартовались к пирсам. В небе расцветали гроздья салюта, причудливо отражающиеся в чисто вымытых окнах штаба флота. На пирсе играл духовой оркестр. Весь берег был запллнен людьми. Североморск опустел. Все население столпилось на набережных.

К борту флагмана — тяжелого авианесущего крейсера Адмирал флотаСоветского Союза Кузнецов полетел адмиральский катер. Вице-адмирал Синцов быстро спустился по сходням и, встав по стойке «смирно» на баке, приложил руку к козырьку фуражки. Катер, по широкой дуге обходя корабли с экипажами, выстроившимися на шканцах, двинулся к пирсу. Перепрыгнув с катера на пирс, Синцов выпрямился и строевым шагом двинулся навстречу печатающему шаг адмиралу флота Шкиперцу. В момент их встречи оркестр умолк. В мертвой тишине прозвучал четкий доклад.

— Благодарю за службу адмирал, — ответил Шкиперец, вручил опешившему Синцову погоны с тремя адмиральскими звездами и крепко обнял, — принимайте Северный флот. Давненько у нас не было таких заслуженных адмиралов.

Георгий наблюдал церемонию со стороны. На глаза наворачивались слезы радости, и он не спешил их вытирать, абсолютно не стыдясь. В окружающей его толпе слезы на глазах были не только у него. С этого дня Северный флот становился настоящим, могучим флотом, которого у страны не было уже 2 десятилетия.

* * *

Для большинства экипажей поход был закончен. Остальным на отдых и сборы в дорогу было предоставлено немногим более суток. Времени до 23 мая оставалось уже немного, а поход предстоял длинный. Пройти ранней весной, а на сопках еще лежал снег, Северным морским путем очень непросто. Даже если путь прокладывает настолько мощный ледокол, с каким еще никогда не встречались полярные льды.

В поход по Северному морскому пути в месте с тяжелым ракетным крейсером «Владивосток» уходили 3 эсминца с бортовыми номерами 566 «Петропавловск-Камчатский», 567 «Хабаровск» и 578 «Магадан», ледокол-контейнеровоз «Сталин» и 2 контейнеровоза, которые ночью подошли от причалов Мурманска. Командующим эскадры был назначен вице-адмирал Денис Анатольевич Иванов, первый заместитель командующего Тихоокеанским флотом, который за двое суток до этого прилетел в Североморск, воспользовавшись специально отряженным военным бортом.

Эскадра снялась с якорей ранним утром и тихо растаяла в туманной дымке, укутывающей северное колено Кольского залива. К моменту, когда туман рассеялся, корабли уже вышли в Баренцево море и повернули на восток.

Весь день эскадра огибала Кольский полуостров, а поздним вечером уже была в точке очередного рандеву. Там, на траверзе мыса Канин Нос они встретили еще два тяжелых ракетных крейсера проекта 1144Т: «Киров» и «Адмирал Нахимов», на которых во время капитального ремонта на Севмаше демонтировали атомные реакторы, заменив их термоядерными энергетическими установками и обновив вооружение, в частности, заменив артиллерийскую установку трех орудийной башней электромагнитных двенадцатидюймовых орудий. Бортовые номера крейсеров сменились. «Киров» вместо 059, теперь имел номер 006, а «Адмирал Нахимов» вместо 080, получил номер 007. Без шуток по этому поводу не обошлось. Вволю нашутившись, решили, что Нахимов, все-таки, был реально покруче какого-то Бонда и, теперь, носит этот номер вполне заслуженно.

Смена номеров кроме унитарного имела еще и другой, подспудный смысл. Командование флотом решило, что крейсера, номера которых начинаются на 00, имеют право на убийство. А конкретно, на убийство авианосцев.

Крейсера сопровождали атомный ледокол «Россия», который после модернизации стал термоядерным и еще четыре мощных контейнеровоза.

Дальнейший путь эскадра продолжала уже в составе 6 вымпелов. А вот количество гражданских судов, которые ее сопровождали, уже через сутки начало уменьшаться. Первыми отделился контейнеровоз, который в сопровождении ледокола Россия, ушел к острову Колгуев, где встал под разгрузку. На остров были доставлены новые электромагнитные двенадцатидюймовые орудия для береговых батарей и термоядерная установка, для обеспечения их энергией. Ледокол Россия после обеспечения швартовки контейнеровоза, ушел догонять эскадру.

Перед тем, как эскадра вошла в пролив Карские Ворота, ее покинули еще три контейнеровоза. Их сопровождал, успевший догнать эскадру ледокол Россия. На архипелаге Новая Земля требовалось установить значительно больше орудий, чем на острове Колгуев.

Если в восточной части Баренцева моря эскадре встречались только отдельные ледяные поля, и у ледоколов почти не было работы, то Карское море и море Лаптевых были практически сплошь покрыты льдом, толщина которого иногда превышала 3 метра. Ледокол Сталин уверенно пер вперед, залезая на ледяное поле своим уплощенным носом, давя и разламывая льдины, и оставляя после себя сорокаметровую траншею чистой воды, черный цвет которой резко контрастировал с окружающей белизной. В кильватере ледокола следовали крейсера и эсминцы, а замыкали процессию 2 оставшихся контейнеровоза. Через 2 дня эскадру догнал ледокол Россия и пристроился сзади, лишь изредка отвлекаясь на обкалывание смыкающихся ледовых полей.

«Белое безмолвие, изредка нарушаемое потрескиваниями разрушаемого льда. Белые медведи, заинтересованно наблюдающие за работой ледокола, выглядывающие из-за торосов». — Примерно так мог бы описать происходящие действия человек, который не наблюдал эту картину воочию.

Ничего подобного в реальности не было. Белизна существовала. Слепящая, выжимающая слезы из глаз и не позволяющая без темных очков смотреть вокруг не зажмуриваясь. А вот ни безмолвия, ни легкого потрескивания не наблюдалось и близко. Трехметровый лед ломался под наползающим на него ледоколом со звуком, напоминающим выстрел артиллерийского орудия. Это была даже не канонада. Звуковое сопровождение напоминало беглую, заполошную стрельбу десятков артиллерийских орудий, установленных на прямую наводку. Белые медведи разбежались на десятки километров. Экипаж ледокола такой возможности не имел, поэтому на верхней палубе его представители выходили только после затыкания ушей берушами. Гигантские винты ледокола взбивали воду в огромный пенный бугор. Иногда, при резких продольных кренах наползающего на ледяное поле ледокола, они сначала зарывались глубоко в воду, а потом на пару секунд появлялись над водой, прокручиваясь вхолостую и мощно взвизгивая на высокой частоте.

Предпоследний контейнеровоз был доставлен на Северную землю, а последний, покинул эскадру, когда она проходила между материком и архипелагом Новосибирских островов. Вместе с ним к островам ушел и ледокол Россия. Эскадра вышла в Восточно-Сибирское море. Тут ледяной покров оставался сплошным, толщина льда иногда доходила до 4 метров, но скорость эскадры не только не уменьшилась, а даже несколько выросла. Четырехметровый лед не представлял существенного препятствия для мощнейшего термоядерного ледокола, водоизмещение которого превышало 50 тысяч тонн, и Сталин уверенно вел за собой эскадру, которую больше не задерживали тихоходные контейнеровозы.

Наконец, пройдя Берингов пролив, эскадра покинула негостеприимный Северный Ледовитый океан и продолжила движение во льдах Анадырского залива Берингова моря. Выйдя на чистую воду, корабли увеличили ход и разделились. Ледокол-контейнеровоз Сталин ушел на разгрузку к Командорским островам, после которой ему предстоял долгий обратный путь, в процессе которого он, вместе с Россией, должны были собрать оставленные на островах контейнеровозы, а военные корабли, после однодневного захода в Петропавловск-Камчатский, продолжили путь к главной базе Тихоокеанского флота — городу Владивосток. День Победы они встречали в бухте Золотой Рог.

После окончания празднования адмирал флота Шкиперец представил командному составу Тихоокеанского флота нового командующего флотом Дениса Анатольевича Иванова и вручил ему трехзвездочные адмиральские погоны. Новым флагманом Тихоокеанского флота стал тяжелый ракетный крейсер проекта 1144Т Владивосток.

Таким образом, Союз Российских Губерний уложился в предоставленный ему год, успев кардинально преобразовать и усилить все четыре своих флота. Численный состав флотов увеличился незначительно, но суммарная огневая мощь возросла в несколько раз. Флота готовы были встретить агрессора во всеоружии.

До начала войны оставалось менее двух недель.

Тринадцатая глава. Летучий Японец

О этот долгий путь!

Сгущается сумрак осенний,

И — ни души кругом.

Мацуе Басе

Легенда о Летучем Голландце будоражит умы мореплавателей уже много сотен лет. Корабль с ободранными парусами и экипажем из мертвецов, бороздящий океаны, встреча с которым сулит беду. Корабль, покинутый экипажем, мчащийся куда-то на всех парусах. Мария Селеста. Историй много. Выдуманные и произошедшие наяву. Объединяет их то, что корабль идет по волнам совершенно самостоятельно, и при этом не страшны ему штормы, бури и тайфуны. Не страшны спрятанные под водой мели и острые клыки рифов. Не властны над корпусом ни морские черви, ни удары волн.

Казалось бы, что все это предания старины глубокой и в наше время решительно невозможно. Но, никогда не говори никогда. Не менее загадочная история произошла и в XXI веке. Она тоже могла бы стать легендой и на века сохраниться в людской памяти. Только вот, слишком уж страшным оказался ее конец.

В марте 2011 года на Японию обрушилось мощное цунами. Последствия были ужасающими. Очень много погибших, значительно больше потерявших кров, разрушенная Фукусима, радиоактивное загрязнение, упавшая экономика. Корабли, стоящие у причалов и пирсов, огромная волна подхватывала, вертела как щепки и бросала на берег. Старому рыболовному траулеру, честному работяге моря, стоящему у острова Хоккайдо, повезло. Его сорвало с якорей и унесло в открытый океан. Может быть, тут сыграло роль название корабля, (язык рассказчика сопротивляется и никак не может назвать его судном) — «Реуун Мара», что переводится на русский язык как «Удача Рыбака», а может он просто, очень хотел жить, и не просто жить, а бороздить океанские просторы.

Соединенные Штаты не стали оказывать помощь Японии. Они были очень заняты самозабвенной бомбежкой Ливии. Оттягивались по полной. Спасателям было не до старого траулера, надо было спасать людей. Удачу Рыбака медленно уносило в открытый океан, и через некоторое время он пропал из виду, растворившись в дымке, скрывающей далекий горизонт.

Вышел он из этой дымки более чем через год около Аляски, медленно, по широкой дуге пройдя через весь могучий и свирепый океан, который по чьему-то недосмотру назвали Тихим. Удачу Рыбака трепали штормы, гигантские волны швыряли траулер как игрушку, обдирая краску с его бортов. Палубу заливали дожди и высушивали ветры. Год в открытом океане — это очень много. Страшно, одиноко, тоскливо. Но траулер был в своей стихии. Именно для такого похода, для возможности еще раз увидать океан, он и оборвал швартовы, позволяя волнам унести его в неизвестность.

За такое одиночное плавание старому траулеру можно было поставить памятник, сохранить его на вечной стоянке, как другие заслуженные корабли. Может быть, так и случилось бы, завершись его циркуляция у берегов Камчатки или Чукотки, но его потянуло в Америку.

В XXI веке мир стал очень тесным. Обширен Тихий океан. Но даже на его просторах сейчас тяжело затеряться. Тем не менее, больше года Удачу Рыбака никто не видел. Как истинный Летучий Японец, он невидимым проходил мимо локаторов кораблей, не был замечен ни пилотами самолетов, ни объективами спутников. Только в конце марта 2012 года траулер был обнаружен патрульным самолетом ВВС Канады в непосредственной близости от границы территориальных вод США. Со скоростью чуть меньше одного узла траулер дрейфовал к берегам Аляски и в первых числах апреля пересек невидимую границу, смертельно опасную для чужака.

Соединенные Штаты готовились к войне. Флота приводились в боевую готовность, самолеты и корабли выводились из консервации, личный состав отзывался из отпусков. Для командования Береговой Охраны появление в территориальных водах японского траулера оказалось неожиданным, но очень удачным сюрпризом. На пороге войны любая возможность вволю потренироваться на бесплатной мишени являлась чрезвычайно ценным подарком, а то, что в роли мишени будет выступать именно японец, было приятно вдвойне.

Утром 6 апреля в 280 километрах от полуострова Аляска над Удачей Рыбака начал кружить поисково-спасательный самолет Береговой Охраны США НС-130В Геркулес, мерно гудя четырьмя турбовинтовыми двигателями. Вслед за ним подошел пограничный катер Anacapa. Все было готово к показательному расстрелу японского траулера, но Пол Уебб, являющийся представителем командования Береговой Охраны и руководящий проведением операции, решил, что команда имеет право немножко помародерствовать. Разумеется, официально, ни о каком мародерстве речи не шло. Американцы занимались банальным поиском сувениров, отвинчивая таблички, выламывая штурвал и снимая с переборок сохранившиеся приборы. Грабеж был в полном разгаре, когда вахтенный известил Уебба о том, что у них появился конкурент. К траулеру на всех парах мчался канадский сейнер Бернис-Си. Его капитан, услышавший по радио сообщение о предстоящем затоплении японского траулера, спешил на помощь. Пол вылез на палубу и перепрыгнул на катер. Взяв мегафон он откашлялся и рявкнул в сторону приближающегося сейнера: — заглушить моторы и лечь в дрейф! Проводится специальная операция Береговой Охраны.

— Вы не имеете права топить японское судно, — прокричал в ответ капитан канадского сейнера, думавший, что речь идет о простом затоплении. — Траулер обнаружен канадским патрулем. Наша страна имеет право отбуксировать его в наш ближайший порт.

— Судно находится в аварийном состоянии, — ответил Пол. Затопление траулера менее рискованное дело, чем буксировка. Ваш сейнер слишком мал для осуществления безопасной буксировки такого большого судна. Если вы его упустите, траулер врежется в берег и нанесет ущерб Соединенным Штатам Америки. Либо создаст угрозу морским сообщениям.

— Что за пургу вы несете, — возмутился канадец, — траулер пересек Тихий океан, что для него лишняя сотня миль. Мы его отбуксируем как миленького. Да и какой ущерб может нанести посудина водоизмещением в 150 тонн? Кто вы такой чтобы командовать тут?

— Я Пол Уебб, представляю здесь Береговую Охрану США. Вы находитесь в наших территориальных водах и обязаны выполнять все мои распоряжения.

— Вы нарушаете международные законы, этот траулер в одиночку пересек Тихий океан, его место в музее!

— Место этому япошке на дне, и я его туда отправлю. Плевал я на международные законы в своих территориальных водах. Здесь действуют законы Соединенных Штатов Америки, и если вы попробуете с этим не согласиться, то вот эта автоматическая пушка быстро объяснит вам кто тут самый большой босс. Требую немедленно покинуть территориальные воды США.

Капитан сейнера понимал, что любая попытка сопротивления может привести к силовым действиям. В дальнейшем гринго будет в своем праве. Сопротивление Береговой Охране по законам США является вполне достаточным основанием для применения оружия. Он развернул сейнер и направил его в открытое море.

— Не правильно этого гада родители в детстве назвали, — посетовал капитан сейнера своей команде, хорошо понимающей русские идиоматические выражения. — Он не Пол Уебб, он полный ***ок! Дальнейшие события показали абсолютную правоту канадского рыбака.

* * *

Для того чтобы пустить небольшой корабль на дно вполне достаточно отдраить все люки и открыть кингстоны, либо взорвать небольшой заряд взрывчатки, закрепленный на днище или в подводной части борта. В данном случае, никто не искал легких путей. Удачу Рыбака собирались расстрелять. Пограничный катер отошел на полкабельтова и вошел в циркуляцию, поливая траулер огнем из 25 миллиметровой пушки. Более получаса Anacapa кружил вокруг приговоренного к смерти японского траулера, вколачивая в него снаряд за снарядом. Старшина-артиллерист (в Береговой Охране США эту должность, как правило, занимают женщины) взмокла от усердия.

Траулер не хотел умирать. Мачты и большая часть надстроек были снесены артиллерийским огнем. В бортах зияли многочисленные пробоины. На палубе вспыхнул пожар. Снаряды размером с огурец легко прошивали навылет усталый металл корпуса, рубили в щепы деревянные элементы такелажа, рвали тросы.

Наконец, у пушки закончился боезапас. Траулер немного накренился, в рубке и на палубе что-то горело, к небу столбом поднимался черный дым. Не смотря на это, Удача Рыбака не торопилась на дно. Расстрелянный корабль оставался наплаву.

— Сбейте с него огонь, — передали с борта Геркулеса, — вы нас демаскируете.

— А вы нас совсем не демаскируете, — огрызнулся разозленный Уебб, — летает над головой 70-и тонная дура, и никому не заметно!

— Этой дуре придется заканчивать вашу работу, — ответили сверху, — убирайте дым, он нам мешает.

Пограничный катер подошел к траулеру и включил два водомета. Потоки воды быстро загасили пламя. Вопреки всем законам физики, изрешеченный корабль все еще оставался наплаву. Anacapa отошел в сторону, уступая место самолету.

^{Японский траулер «Ryou-Un-Maru» («Удача рыбака») после расстрела}

Поисково-спасательные самолеты Береговой Охраны США НС-130В Геркулес не имеют тяжелого артиллерийского вооружения. Данный борт, отличался от всех остальных 11 своих собратьев тем, что на нем по схеме используемой на боевых модификациях этого самолета для 100 миллиметровых пушек, было установлено 50 миллиметровое безоткатное орудие.

Самолет опустился пониже, до предела уменьшил скорость и перешел на круговое движение. В борту открылся люк, из которого выглянуло хищное дуло автоматической 50 миллиметровой пушки.

Автоматика захватила безоружную цель и пушка выплюнула первую очередь. Началась вторая часть расстрела, осуществляемая более серьезным калибром. Пятидесяти миллиметровые снаряды легко проникали сквозь обгоревшую палубу и пронзали днище траулера. Американцы ничего не понимали. Рыболовный траулер, получивший десятки пробоин, упорно не хотел тонуть. Расстрел продолжался еще несколько минут. Наконец, терзаемый снарядами траулер вздрогнул, над поверхностью океана пронесся вздох и гордый, но беззащитный японский корабль начал стремительно погружаться в холодные воды Тихого океана. Стрельба прекратилась. Океан, давно привыкший к трудолюбивому японцу, бережно принимал его в свои глубины.

Воды Тихого океана тихо всплеснули, сомкнувшись над Удачей Рыбака, траулером, который долго бороздил его безграничные просторы и, наконец, нашел последнее упокоение в его темных глубинах.

Американцы помогли Японии справиться с последствиями цунами. Расстреляли и утопили ее старый траулер. Ну что ж, каждая нация имеет свое представление о значении слова «помощь». У янки оно такое.

* * *

Только вот и японцы имеют свое, чрезвычайно отличное от других представление, о непрошеной помощи. Не стал исключением и данный случай. Спустя пару дней, американский посол, которого вежливо пригласили к японскому Премьер-министру, получил ноту, в которой сообщалось, что Япония в одностороннем порядке расторгает договор о базировании на островах седьмого американского флота. Кораблям предписывалось покинуть базы Йокосука и Сасэбо в срок до 1 мая 2012 года.

Понукаемый звонками и циркулярами из Вашингтона, посол еще несколько раз напрашивался на встречи с Премьер-министром Японии. Он обещал много, очень много. Японцы — это чрезвычайно интересная нация. Они не забыли такого понятия как честь. В вопросах, в которых затронута их честь, японцы могут быть, иногда, удивительно непреклонными. В этот раз решение было окончательным.

Таким образом, самый крупный из флотов передового базирования Соединенных Штатов враз лишился двух, своих наиболее значимых военных баз.

Четырнадцатая глава. Первый Страж

И снится им не рокот космодрома,

Не эта ледяная синева,

А снится им трава, трава у дома,

Зеленая, зеленая трава!

Земляне. Трава у дома.

Ранним утром 12 апреля 2012 года в аэропорту Шереметьево готовился к вылету в Казахстан Суперджет. На табло данный рейс не фигурировал, продажа билетов на него не осуществлялась и регистрация пассажиров не проводилась.

Пассажиры этого рейса вообще не заходили в здание аэропорта. На летное поле их доставил небольшой микроавтобус с затемненными стеклами. После того как все десять пассажиров поднялись на борт и разместились в просторном салоне, лайнер вырулил на взлетно-посадочную полосу и, после короткого разбега, стремительно взмыл в небо.

В этот год зима долго сопротивлялась, удерживая свои позиции почти до середины календарной весны, и день Космонавтики стал первым по настоящему весенним днем. Самолет, быстро набирая высоту, летел на восток, и Солнце, оперативно выкатывающееся прямо ему навстречу из-за далекого горизонта, казалось теплым и невесомым мячиком, легко поднимающимся все выше и выше.

Георгий сидел на втором от окна месте 4-го ряда. Слева от него, около иллюминатора расположился Евгений Сергеевич: сосед по даче, проректор Ленинградского Политехнического университета, руководитель группы разработчиков лазера с термоядерной накачкой. Справа от Георгия, возле прохода сидел Алексей Архипович Леонов: легендарный космонавт, первым вышедший в открытый космос, неофициальный руководитель проекта «Страж». В правом ряду, через проход от Леонова, сидел Николай Иванович: ведущий научный сотрудник Ядерного центра, идеолог создания российского термоядерного реактора. Рядом с ним возвышался его коллега Федор Васильевич, являющийся главным конструктором этого реактора — русский богатырь, монументальная фигура которого производила неизгладимое впечатление даже в данном случае, когда он сидел. В обычном самолете ему было бы чрезвычайно трудно устроиться, но в кресле Суперджета он чувствовал себя вполне удобно. Рядом с ним, у окна сидел Командующий космическими войсками. Командующий был в парадной форме. На его плечах покоились двух звездные погоны генерал-лейтенанта, а на груди покачивались еще две звезды — золотые. В конце салона, ближе к хвосту разместились четверо старших офицеров космических войск.

Георгию, да и всем остальным вовсе не обязательно было лететь в Казахстан. Они вполне успешно могли бы наблюдать старт из Центра управления полетами в подмосковном Королеве. Но, поскольку старт ракеты, выводящей на орбиту первого Стража, был приурочен к 51 годовщине первого полета человека в космос, он решил, что на космодроме в этот день должен присутствовать не только командующий космическими войсками, но и хоть несколько из тех людей, благодаря которым было создано изделие, выводимое на геосинхронную орбиту. Разумеется, они получали за свой труд заработную плату. Более того, она была вполне достойной. Но, не все можно измерить деньгами. Личное присутствие в этот день на космодроме и наблюдение за стартом воочию, значило для каждого из них неизмеримо больше чем какие-то деньги.

Разговоры шли, в основном, о практическом испытании работоспособности изделия, которое можно было провести только после выведения его на орбиту. Система изначально проектировалась для работы в условиях вакуума, и на земле ее испытаний не проводилось. Сложность проверки заключалась еще и в том, что по ее результатам никто за пределами СРГ не должен был догадаться, что именно русские запустили на орбиту. Официально — это навигационные спутники. Пусть янки подозревают, что там есть что-либо еще. На подозрениях далеко не уедешь. Пусть даже они будут уверены, что это разведывательные спутники. Главное, чтобы у них и мысли не возникло о том, что это оружие.

От общего перешли к частностям. Георгий даже не предполагал, что от варианта с переоборудованием Прогресса-М, ушли почти сразу. Конструкция получалась чересчур тяжелая для такого носителя как Протон и, одновременно, слишком мелкая, чтобы задействовать Энергию. В результате отказались от возвращаемого модуля, герметичности и обитаемости, за счет чего более чем вдвое облегчили конструкцию и обеспечили дополнительный резерв топлива для коррекционных двигателей.

За разговорами время пролетело незаметно. Выглянувшая в салон миловидная стюардесса извинилась, что прерывает беседу, и попросила всех пристегнуть ремни. Суперджет шел на посадку. Под крылом медленно проплывали стартовые комплексы и ангары Байконура.

* * *

Ракета-носитель Протон-М с разгонным блоком Бриз-М и 3,5 тонным Стражем, упрятанным под стандартным обтекателем, уже стоял на стартовом столе. Заканчивались последние приготовления к старту. Соседний комплекс готовили к проведению второго старта, который должен был состояться 14 апреля.

Георгий поздоровался с начальником космодрома и Генеральным директором Ракетно-космического центра имени Хруничева. Последний отвел Георгия в сторону и предложил немножко прогуляться, благо до пуска еще оставалось больше часа.

— Хочу Вам кое-что показать, — сказал он, увлекая Георгия по направлению к высокому, отблескивающему на Солнце производственному комплексу, стоящему в нескольких сотнях метров от старта. Войдя в холл, они поднялись на лифте под самую крышу и, наконец, вышли на открытую площадку.

— Так вот она какая, эта Энергия! — только и смог вымолвить пораженный Георгий. У его ног стояла самая большая из когда-либо построенных человеческими руками ракет. Ее размеры поражали. При высоте с 20-этажный дом и диаметре в 16 метров она имела взлетную массу 2400 тонн. По бокам ракеты были пристыкованы 4 ускорителя с маршевыми двигателями РД-171, тяга каждого из которых составляла почти 8 мега ньютонов. Энергия могла поднять на орбиту 105 тонн полезного груза.

— Что у нее под обтекателем? — спросил Георгий.

— Сейчас пусто. Если ничего не изменится, то установим современный вариант спутника «Полюс», с которым ушла в полет первая из этих ракет^[227].

^{Ракета-носитель «Энергия»}

— Я надеюсь, что лазеры этой платформы будут направлены не вниз, как наши, сегодняшние, а вверх. Апофиз^[228] убрать с орбиты, или еще что-либо подобное.

— Я тоже на это надеюсь. Ну ладно, пойдем обратно, нам уже пора.

Они успели как раз вовремя. Серебристая 58-и метровая колонна 705 тонной ракеты замерла в неподвижности. За пару секунд до окончания отсчета из дюз шести опоясывающих ракету ускорителей ударили снопы оранжевого пламени, которое побелело буквально на глазах. Прозвучала команда «ключ подъема» и ракета дрогнула, медленно оторвавшись от Земли, и стремительно прянула вверх.

^{Старт ракеты-носителя «Протон-М» с разгонным блоком «Бриз-М»}

За первые 6 секунд полета маршевые жидкостные ракетные двигатели РД-276 увеличили свою мощность со 107 (при отрыве) до 112 % от номинальной. Казалось бы, вот только что она стояла на столбе бьющего из дюз пламени и вот уже ее не видно, а в небе расцветает желтовато-белая шести лучевая звезда. Спустя еще четыре секунды пульсирующая звезда начала отклоняться в сторону. Вертикальный полет закончился, и ракета начала крениться, выходя на требуемый азимут.

Дальнейшее наблюдение за полетом велось по монитору. На 122-й секунде полета включились маршевые двигатели 2-й ступени. Через 4 секунды отстрелись пироболты, и ракета сбросила исчерпавшие свой ресурс боковые ускорители.

Спустя еще 3,5 минут включаются рулевые двигатели третьей ступени и отделяется вторая ступень. События ускоряются: через 3 секунды после отделения второй ступени включается маршевый двигатель третьей, еще через 9 секунд отделяется обтекатель.

Маршевый двигатель третьей ступени работает ровно 4 минуты. После его отключения четыре рулевых двигателя работают еще 12 секунд, калибруя скорость, и третья ступень отделяется. Происходит первое, кратковременное включение двигателя разгонного блока Бриз-М и ракета оказывается на опорной орбите. В последующем, двигатель разгонного блока кратковременно включается еще несколько раз. Последнее включение двигателя Бриз-М происходит через 9,3 часа после старта и разгонный блок, выполнивший свою задачу, отделяется. Страж-1 раздвигает крылья солнечных батарей (основной функцией которых, в данном случае является не получение энергии, а рассеяние ее излишков) и начинает осваиваться на геоцентрической орбите почти в 36 тысячах километров от поверхности Земного шара.

Разумеется, гости космодрома не ждали у монитора все девять часов. Как только третья ступень благополучно отделилась, и ракета вышла на опорную орбиту на высоте 250 километров, у мониторов осталась только дежурная смена операторов, а все остальные перешли в помещение, где был накрыт праздничный стол. День Космонавтики и успешный запуск Протона-М надо было отметить.

Вечером Суперджет лег на обратный курс. На этот раз самолет летел на запад вслед за заходящим солнцем и оно, повиснув над далеким горизонтом, долго не могло перевалить за его черту. Красноватый диск Солнца пропал из иллюминаторов только перед самой Москвой, когда Суперджет начал снижение для посадки в аэропорту Шереметьево.

Первое испытание Стража решено было проводить на следующий день — в пятницу 13-го.

* * *

На следующий день Георгий и пять его попутчиков, которые, как и он не были ранее замечены в излишнем суеверии, встретились в Центре управления полетами подмосковного города Королев. Мишень для первого выстрела была уже выбрана — старый американский военный спутник массой около двух тонн, несколько лет назад выведенный на орбиту захоронения^[229].

Координаты спутника и время его ликвидации были переданы на Страж в виде узкого информационного пучка. Момент ликвидации был выбран на основании расчета времени, когда спутник окажется на одной линии с Солнцем и яркая вспышка потеряется на фоне солнечного диска. В момент ликвидации расстояние между Стражем и приговоренным спутником превышало 40 000 километров. Телескоп, спаренный с лазерной установкой, поймал цель и автоматически подстроил резкость изображения.

В расчетное время отметка американского спутника пропала с экрана Центра управления полетами. Через пару минут остронаправленная антенна Центра поймала информационный пакет, переданный Стражем. Компьютерная расшифровка и переформатирование были осуществлены очень быстро, и еще через пару минут на экран была выведен космический видео клип, выполненный аппаратурой Стража.

В центре экрана находился цилиндрический предмет, видимый на фоне черного неба благодаря отблескам на той стороне, которая была обращена к Солнцу. На заднем плане медленно смещались звезды. В какой то момент спутник пропал, а на экране появилось, медленно расплывающееся и блекнущее облако. Через пару секунд облако окончательно рассеялось, и на экране осталось только звездное небо. Командующий космическими войсками приказал замедлить прокрутку видеозаписи до покадрового режима. Ничего не изменилось. На одном из кадров спутник существовал, а на следующем, его уже не было.

— Ничего удивительного, — прокомментировал ситуацию Евгений Сергеевич. — Съемка велась со скоростью 24 кадра в секунду, а импульс сверхжесткого гамма-излучения имел продолжительность менее двух сотых секунды.

— Вот это мощь! — не смог удержать своего восхищения Командующий космическими войсками. — Без малого две тонны металла за две сотых секунды разлетелись на атомы. И это на расстоянии в 40 000 километров. Что же будет на близком расстоянии?

— Там даже атомов не осталось, — поправил его Евгений Сергеевич, — холодная плазма. Ядра отдельно от электронов. А вблизи ничего не изменится. Просто импульс будет короче.

— Да мужики, серьезное оружие вы создали. Давайте теперь проверим его на малоразмерных целях.

Капитан, являющийся пилотом Миг -31, неожиданно вызванный в кабинет к Командующему Тихоокеанским флотом, получил от присутствовавшего там полковника с эмблемами космических войск весьма удивившее его задание и тут же, не выходя из кабинета, дал расписку в неразглашении любой информации, касающейся этого задания. Перед учебным полетом над Охотским морем он лично отключил системы определения «свой чужой» на двух ракетах воздух-воздух, подвешенных к пилонам его истребителя. Полетное задание предусматривало перелет над полуостровом Камчатка, выход за пределы территориальных вод, снижение до сверхмалых высот и последовательный, с интервалом в две секунды, пуск обеих ракет в направлении Камчатского полуострова. В момент пуска ракет он должен был находиться в нескольких километрах от границы территориальных вод.

Пилот скрупулезно выполнил задание, но, не смотря на предупреждение, был до глубины души поражен тем, что спустя пять или шесть секунд после осуществления пусков обе ракеты исчезли в двух ослепительных вспышках, которые, с точки зрения пилота, произошли одновременно. Возможно, со стороны это выглядело как самоликвидация ракет, но капитан был уверен, что данное явление не имело со штатной самоликвидацией ракет ничего общего. Кассету с видео съемкой события он, после завершения задания, передал лично в руки инструктировавшего его полковника.

Информация была зашифрована и передана в Центр управления полетами. Оба файла (Тихоокеанский и переданный со спутника) были внимательно отсмотрены. Расчеты показали, что обе ракеты были поражены в нескольких сотнях метров от границы территориальных вод СРГ, а промежуток между вспышками составил менее половины секунды. Это было очень даже неплохо, но Георгий значительно больше внимания уделил другому факту. На спутниковой съемке четко просматривались паровые гейзеры, ударившие после вспышек из океанской толщи. Диаметр конуса излучения был несколько шире, чем наибольший размер мишени. В связи с этим, большая часть высокоэнергетических частиц прошла мимо вытянутой мишени и ударила в океан. Вода, поглотившая излучение, мгновенно испарилась, и столб пара был выброшен на поверхность, через сужающуюся горловину подводной воронки. Паровые облака быстро рассеялись, и на поверхности воды никаких следов не осталось, но даже кратковременный демаскирующий фактор надо было в дальнейшем обязательно учитывать. Отдельную вспышку в небе трудно привязать к спутнику, находящемуся в десятках тысяч километров, но через две точки, как известно, можно провести только одну прямую. И эта прямая точно укажет направление, с которого был нанесен энергетический удар.

На этом было решено закончить испытания. Лучшее — враг хорошего. Незачем было привлекать к Стражу излишнее внимание. Тем более что на следующий день их на орбите стало уже двое. Чередующееся использование двух стартовых мест позволило сократить промежуток между запусками до 48 часов. Первоначально планировалось вывести на орбиту 12 Стражей, подразделяющихся на две группировки: западную, описывающую восьмерки над Африкой и восточную — над Океанией. В дальнейшем неоднократно высказывались мнения, что можно подстраховаться и вывести еще несколько дополнительных спутников на полярные орбиты, но после установки лазеров на модернизированных Буранах — МТ, необходимость в этом отпала.

* * *

Дежурный оператор Командования воздушно-космической обороны Соединенных Штатов Америки, сидящий в операционном зале подземного комплекса НОРАД, обнаружил исчезновение спутника только на следующий день и немедленно доложил по команде. Аппаратура, используемая американскими военными, позволяла фиксировать объекты, диаметр которых превышал несколько сантиметров. Никаких следов спутника аппаратура не зафиксировала. Документы были сданы в архив с пометкой «Уфо». Командование воздушно-космической обороны США на полном серьезе допускало существование зеленых человечков.

Пятнадцатая глава. Страна негодяев?

О! Эти американцы…

Они — неудержимая моль.

- - — - - — - - — -

Эти люди — гнилая рыба.

Вся Америка — жадная пасть!

Сергей Есенин. Страна негодяев.

Думал ли Есенин именно так, когда, находясь в Нью-Йорке, писал эти строки? Так ли это сейчас, спустя 90 лет? Очень многое говорит в пользу утвердительного ответа на оба этих вопроса. В последние месяцы Георгий неоднократно задумывался над этим. Даже перечитал и заново переосмыслил саму поэму и истории, связанные с ее изданием и наименованием. В конце концов, он пришел к выводу, что думал Есенин по-другому, но название сохранил не просто так, а в качестве предупреждения, касавшегося не только Америки. Под Америкой, он, как и Есенин, понимал не весь континент, а лишь центральную часть северного материка, занимаемую Соединенными Штатами. Дело в том, что жители Соединенных Штатов считали себя именно американцами, а ни как иначе. В отличие, например, от канадцев, или мексиканцев. Даже негров они называют афро-американцами, и дело тут далеко и не только в политкорректности.

Все люди разные. Это относится и к американцам. Да, количество негодяев среди них много больше, чем в других странах. Но к этому привело очень много причин.

Первой из них являлась дурная наследственность. Первопоселенцы, потомки которых основали американские штаты, как правило, представляли собой шваль, изрыгнутую Европой. Культ «Золотого Тельца», являющийся базовой религией Америки, напрочь подавляющий все потуги официальных религий, не давал возможности развиться таким качествам как честность и великодушие. Вместо них насаждались прагматичность и эгоцентричность.

К возникновению последней имелись, в том числе, и объективные причины. Соединенные Штаты занимали третье место в мире по территории (9 518 900 квадратных километров) и населению (более 300 миллионов человек), имели достаточно собственных природных ресурсов и беззастенчиво грабили весь остальной мир за счет эмиссии доллара. Но главным было не это. Де-юре США являлись президентской республикой, но де-факто давно уже превратились в полицейское государство.

Если у обычного человека спросить об американских спецслужбах, то он назовет только ФБР и ЦРУ. Некоторые добавят к этому списку еще и АНБ (Агентство национальной безопасности). Если заглянуть в Интернет, то число спецслужб вырастет до 16. На самом деле их намного больше. Дополнительный список начинается с ONCIX (Управления национальной контрразведки) и Секретной службы (занимающейся охраной высших лиц государства), а заканчивается службами разведки и контрразведки многочисленных транснациональных корпораций.

Отдельно располагаются надзорные службы, контролирующие действия собственных граждан: Федеральных Маршалов, банковского надзора, природопользования, безопасности и инспекции продовольствия, надзора за фармакологической деятельностью и т. д. и т. п.

Но и этим список не исчерпывается. Контроль каждого шага населения осуществляют: налоговая и миграционная службы, служба наркоконтроля, не остается в стороне даже почтовая служба.

Имеются службы, контролирующие определенные категории населения: пенецитарная (в тюрьмах США находится более 1,6 миллиона заключенных, или каждый двухсотый из жителей страны) и ювенальная (под контролем которой находятся все без исключения семьи, имеющие детей).

Все эти службы собирают досье на американцев, записывают их телефонные переговоры, осуществляют скрытое видео наблюдение. Официально считается, что ЦРУ или, например, армейская разведка не имеют права осуществлять операции на собственной территории. Некоторые американцы даже верят в это.

Обмен информации между всеми этими службами, общее количество которых уже перевалило за сотню, идет достаточно регулярно. Сказать, что буквально каждый американец находится «под колпаком», это значит — почти ничего не сказать. Тотальный контроль ведется абсолютно на всех уровнях. Общее количество сотрудников разнопрофильных специальных, контрольных и надзорных служб США растет приблизительно на 3 миллиона в год и в настоящее время уже превышает 25 миллионов человек. И это только федералы. Кроме этого в каждом штате и графстве есть еще и муниципальные службы. Но даже этим контроль не исчерпывается. В США Павлик Морозов, ставший в России нарицательным персонажем, имел бы не временный, а постоянный статус национального героя. Там принято стучать на соседей по любому поводу.

Разумеется, среди американцев иногда встречаются и нормальные люди. В детстве Георгий зачитывался Джеком Лондоном и Марк Твеном, позже открыл для себя Хемингуэя, Азимова, Брэдбери. Он с большим сожалением понимал, что в теперешних условиях такие личности в США уже не могли возникнуть. Образование, психологическая обработка, насаждаемое мировоззрение, все это способствовало появлению людей с абсолютно иной шкалой ценностей. Каждый подросток твердо осознавал, что настоящая жизнь у него начнется только после того, как он заработает свой первый миллион долларов. И многие из них имели вполне реальный шанс осуществить свою мечту. К середине 2011 года в США насчитывалось 5,2 миллиона миллионеров (один миллионер на 60 жителей). Учитывая, что в США годовой прирост числа миллионеров к этому времени составлял более 12 %, уже к 2020-му году миллионером мог бы стать каждый пятнадцатый американец.

Все обломали русские. Чем им так не понравился доллар в качестве резервной валюты? Ведь так хорошо все шло. Федеральная резервная система эмитировала в денежную массу триллионы долларов. Официально это не афишировалось, но без малого полутора кратный рост стоимости золота всего за 3 последних года, свидетельствовал об ударной работе печатного станка весьма красноречиво.

С тех пор как роль резервных валют стали выполнять рубль и юань, лафа кончилась. Американцы считали, что их экономика была сильнейшей в мире. Была. Колосс обладал глиняными ногами. Страна, долгие годы паразитировавшая на всем остальном мире, высасывая из него соки, играючи сметая неугодные правительства и в ультимативной форме диктуя всем подряд свои условия, вдруг оказалась смещена с пьедестала.

Количество миллионеров от этого не уменьшилось, только вот скукожилисьих состояния как шагреневая кожа. Долларов у них меньше не стало, но сам доллар из иконы превратился во что-то абсолютно непонятное, за что теперь и в морду ненароком дать могут.

За пределами Соединенных Штатов доллары перестали считать деньгами и к оплате не принимали. Обесцененные зеленые бумажки больше не воспринимались в качестве валюты. Внутри государства они продолжали оставаться платежным средством, но их покупательная способность резко упала. Американцы успели привыкнуть, что цены из года в год медленно поднимались. И вдруг, вроде бы ни с того, ни сего, они прыгнули, увеличившись в разы. А зарплаты и пособия оказались замороженными. Это было непривычно, дико, непонятно, так просто не могло случиться с американцами. С кем угодно могло, но только не с ними.

Вся Америка жила в долг. В кредит покупались квартиры, машины, бытовая техника. Проценты были скрупулезно подсчитаны на много лет вперед. И вдруг они изменились. И это не было одноразовым явлением. Проценты по кредитам стали увеличиваться ежемесячно. Ни одному американцу такое не могло присниться даже в кошмарном сне. Но теперь этот кошмар происходил наяву. И не собирался заканчиваться. А потом началось самое чудовищное. На заправках ввели ограничение на подорожавший в десятки раз бензин. Теперь на одну машину в день выдавалось всего 5 галлонов^[230]. Для европейских или японских малолитражек такая норма была бы вполне приемлемой. А в Америке это вызвало коллапс.

Американские машины, в отличие от европейских и японских машин, имели одну общую черту — они отличались невероятной прожорливостью. Американцы могли экономить многое. Бензин они не экономили никогда. В США было вполне достаточно нефти. Но нефтяные месторождения не разрабатывались. Более того, даже импортируемая нефть перерабатывалась далеко не вся. Часть ее закачивалась в подземные хранилища на черный день. Теперь этот мощный поток, заканчивавший свой путь под капотами автомобилей, неожиданно пересох. Собственной нефти в стране хватало, но власть имущие отнюдь не собирались быстро пустить по ветру все ее стратегические запасы. В результате большая часть автомобилей стала на прикол.

Соединенные Штаты Америки были достаточно богатой страной, и многие американцы могли позволить себе вообще не работать. Официально там было 14 миллионов безработных (почти каждый двадцатый американец жил на пособие). Фактически не работало значительно больше. Домохозяйки никогда не считались безработными. Вполне обеспеченные, они не претендовали на пособие. Теперь все в одночасье изменилось, и многие из домохозяек пошли регистрироваться на биржу труда.

Недовольство американцев резко упавшим уровнем жизни нарастало с каждым днем. В кварталах, где компактно проживали негры, мексиканцы и пуэрториканцы пар уже начал приподнимать крышку, и густо замешанное варево готово было выплеснуться на улицы американских городов. Пар нужно было выпускать, но его количество было настолько велико, что одним гудком уже нельзя было ограничиться.

Власти даже не задумывались о том, что американцам можно просто растолковать необоснованность их претензий. Раньше, мол, жили припеваючи за счет других, а теперь надо самим впрягаться в работу. Отвечать за то, что довела страну до ручки, власть не собиралась. Ей требовался «козел отпущения», на которого можно было свалить все. А лучше, учитывая масштабы бедствия, не один козел, а целая страна. Георгий ничуть не удивился, что поиски виновных не заняли много времени. Очевидное решение напрашивалось само собой: обвинить во всем русских, перевалив все с больной головы на здоровую. Средства массового оболванивания засучили рукава и споро взялись за дело. Русские подрывают основы американской государственности! Они посмели утаить новые технологии получения дешевой электрической энергии! Вмешиваются, представьте себе, во внутренние дела Соединенных Штатов в Иране и Сирии! Нагло наращивают вооружения, по всей видимости, готовя нападение на беззащитную Америку! Защитим нашу американскую мечту! Вырвем дубинку из рук этих зарвавшихся дикарей! Надо успеть перебить их до того, как они войдут в полную силу! Опередим их и ударим первыми!

Американцы являются самым легковерным из всех народов мира. Их можно убедить буквально во всем. Они искренне верят, что Америка несет всему миру демократию и процветание. Верят что их образование самое лучшее в мире, искусство самое прогрессивное, а внутренний мир — наиболее богатый.

Поверили они и в этот раз. Да и как было не поверить, если глубокомысленное изречение о том, что Союз Российских Губерний является врагом Америки номер 1, с завидной регулярностью используется должностными лицами всех уровней, вплоть до кандидатов в президенты. Начиная с середины апреля, подготовка к войне велась уже в открытую.

* * *

Вначале США очень рассчитывали на поддержку остальных стран, входящих в блок НАТО. Однако, в данном конкретном случае, они не получили ожидаемой поддержки. Европейцы с удовольствием вволю повоевали бы где-либо далеко от своих границ с кем-нибудь, кто гарантированно слабее. Сейчас им предлагали ввязаться в масштабную войну в непосредственной близости от собственных границ, да еще и с противником, который оную Европу уже неоднократно уделывал. Главы европейских стран были прагматиками, и лезть в подобную авантюру не желали категорически.

У европейцев хватало своих забот с дышащим на ладан евро. Проблем с окончательно закусившей удила и форменным образом издевающейся над остальными странами евро зоны Грецией, стоящими на пороге банкротства Испанией и Голландией. Да и не мешали им особо русские. Газ качали в полном соответствии с прежними договорами. Нефть, правда, урезали капитально, но компенсировали ее нехватку электроэнергией, что для помешанных на экологии европейцев было даже предпочтительнее.

Поддержали только канадцы и турки. Но категорически отказались предоставлять свои войска для наступательных операций. Канада пообещала участие в обороне побережья и воздушного пространства, а Турция — закрыть и оборонять проливы. Польша вся извелась, готовая вывернуться наизнанку. Ей очень хотелось поучаствовать, но было до безумия страшно вновь оказаться протекторатом. Единственным воинственным союзником, готовым к проведению наступательных операций, оказалась Грузия. Только вот реального толку от нее было чуть, а затрат на ее очередное вооружение, требовалось много.

Убедившись, что реальной помощи они не получат, Соединенные Штаты начали потихоньку призывать резервистов. Вооруженные силы США не слишком велики и составляют около полутора миллионов человек. Но еще почти столько же составляют резервисты и Национальная гвардия. Вместе с Береговой охраной, не входящей в министерство Обороны, общая численность поставленных под ружье к началу мая достигла трех миллионов человек.

* * *

В преддверии военных действий Оперативный штаб ВМС занялся перегруппировкой флотов. Флота США собраны в два оперативных объединения: Атлантический флот включает 2-й, 4-й и 6-й оперативные флота, а Тихоокеанский — 3-й, 5-й и 7-й. Оперативные флота, как правило, постоянного состава, за исключением штабов и отделов обеспечения, не имеют. По мере необходимости Оперативный штаб ВМФ выделяет им требуемые силы и средства.

Весной 2012 года на мировой арене образовалась нестандартная ситуация. Тихоокеанский флот был чересчур мощным, для стоящих перед ним задач, а Атлантический, напротив, недостаточен. Тем более что действовать Атлантическому флоту предстояло одновременно в двух местах, разнесенных одно от другого на многие тысячи километров.

Штабисты решили, что пять ударных авианосных соединений явно избыточны для подавления Тихоокеанского флота русских и два из них, базирующиеся в Сан-Диего, можно перебросить в Атлантику.

Девятый в серии и новейший из атомных авианосцев типа «Нимитц» Рональд Рейган, в сопровождении крейсеров УРО типа «Тикандерога» Банкер Хилл и Мобил Бэй, эсминцев УРО типа «Арли Берк» Джон Пол Джонс, Бенфолд, Милиус, атомных подводных лодок типа «Лос-Анджелес» Елена и Топика, перебазировался в Норфолк и временно переходил в состав второго флота.

Атомный авианосец Нимитц в сопровождении крейсеров УРО типа «Тикандерога» Антиитам и Озеро Шамплейн, эсминцев УРО типа «Арли Берк» Дикейтор, Пребл и Ховард, перебазировался в Средиземное море для усиления оперативной группы 60 шестого флота. Эта группа является основным ударным соединением шестого флота и, в зависимости от стоящих перед ней задач, может состоять из одного, либо двух ударных авианосных соединений.

Корабли седьмого флота во главе с атомным авианосцем Джордж Вашингтон, ранее базировавшиеся на японских базах Йокосука и Сасэбо, перебазировались на Северо-Американский континент и размещались на базах третьего флота Эверетт, Бремертон и Бангор, расположенных на полуострове Китсэп в штате Вашингтон.

Таким образом, на Тихом океане оставалось три ударных авианосных соединения, в Атлантике их количество увеличилось до пяти, а в Средиземном море до двух.

Каждый из атомных авианосцев типа «Нимитц» имел водоизмещение от 90 000 до 106 000 тонн, 2 атомных реактора, и нес на себе авиакрыло (авиаполк в русской интерпретации), в составе которого было 90 самолетов и вертолетов. Авианосцы типа «Нимитц» были самыми большими военными кораблями в мире. Эти плавучие аэродромы имели длину в треть километра, ширину почти в 80 метров и могли передвигаться со скоростью 30 узлов.

Русские могли противопоставить этим десяти гигантам только один тяжелый авианесущий крейсер Адмирал флота Советского Союза Кузнецов, имеющий стандартное водоизмещение в 53 000 тонн и способный разместить до 50 самолетов и вертолетов.

Диспропорция казалась просто чудовищной, но это было только на первый взгляд. Русские и американцы имели принципиально разный концептуальный подход к стратегии ведения войн.

Американцы вели захватнические войны и им были нужны плавучие аэродромы, способные доставить авиацию к территории противника.

Русские вели миролюбивую политику. Они не собирались никого и ничего захватывать, никогда не имели заморских колоний, первыми не начинали войну. Всегда, на протяжении всей истории, нападали на них. На первом этапе войны русские оборонялись и только потом, переломив становой хребет агрессору, они начинали его планомерный разгром. В этом случае их уже не интересовали границы и, зачастую, капитуляция подписывалась непосредственно в логове правителей страны, имевшей глупость напасть, на обманчиво кажущегося неповоротливым, но такого страшного и необузданного в гневе русского медведя.

Русские строили аэродромы на своей территории. Авиация наземного базирования всегда имеет преимущества перед самолетами, базирующимися на плавучих аэродромах. И реализовать эти преимущества русские собирались на полную катушку.

Шестнадцатая глава. Пятый океан

Обнимая небо крепкими руками,

Летчик набирает высоту,

Тот, кто прямо с детства дружит с небесами,

Не предаст вовек свою первую мечту.

- - — - - — - - — - - — - - — - —

Мы учим летать самолеты,

Мы учим их страх побеждать.

Такая у нас работа —

Учить самолеты летать.

Из песен Александры Пахмутовой и Николая Добронравова

За 20 лет угнетения криптократической властью Союз Российских Губерний практически утратил свою авиастроительную промышленность. Оказалась заброшенной и пришла в негодность большая часть аэродромов. У страны практически не осталось военной авиации, а гражданская авиация влачила настолько жалкое существование, что это даже трудно было себе представить. В небе летал авиахлам, который уже не мог летать даже теоретически. На место изношенных в конец деталей ставились те, что были изношены чуть в меньшей степени, половина систем работала через раз, но машины упрямо, раз за разом взлетали, повинуясь бесправным пилотам от которых уже почти ничего не зависело. Людей нужно было перевозить. Боинги, сменившие отечественные самолеты на некоторых маршрутах, выглядели не многим лучше. Они уже отлетали свое в Африке и были признаны негодными к дальнейшей эксплуатации, но вместо того чтобы пойти на разборку, оказались проданы в СРГ.

Возрождать все пришлось почти с нуля. Страна, освободившаяся от паразитирующего на ней антинародного, навязанного ей извне режима, расправляла крылья. Процесс шел очень тяжело. Не хватало всего: времени, оборудования, специалистов, заделов, даже квалифицированных летчиков. Организовать выпуск самолетов можно и за год. Только вот пилотов для них за год подготовить невозможно. Практически для любой нации кроме русских. Они знавали и худшие времена. За штурвалы боевых самолетов приходилось сажать курсантов. Без отрыва от обучения они начинали осваивать технику, поступающую в войска с восстановленных авиапредприятий. Желающих хватало. Катастрофически не хватало знаний, навыков, мастерства. Это все приходит только с опытом. И нарабатывается изнурительными тренировками. Ребятам приходилось очень тяжело. Но, если на кону стоит осуществление мечты, трудности не представляют серьезной проблемы. Они только укрепляют, закаляют человека.

Аэродромное строительство приняло невиданный ранее размах. Восстанавливались и модифицировались старые аэродромы. Строились новые, в том числе и очень необычные.

Под Новосибирском, с нуля, возводился новый аэродром, качественно и количественно отличающийся от всего, что было построено ранее. Две необычайно широкие пятикилометровых взлетно-посадочных полосы были построены в кратчайшие сроки, невероятные для таких циклопических сооружений. Этому способствовала неожиданно ранняя для Сибири весна, новые материалы, позволяющие многократно ускорить твердение смесей, технологии укладки самоуплотняющихся фибробетонных смесей, которые нивелировались и уплотнялись под действием силы тяжести вообще без человеческого участия, обилие мощной современной строительной техники японского и китайского производства.

Рулежные дорожки сворачивали к двум десяткам подземных ангаров. Всю территорию охватывал железобетонный забор трехметровой высоты, увенчанный колючей проволокой и густо увешанный видеокамерами. Две рулежных дорожки сворачивали к гигантским наземным ангарам, которые неискушенный зритель принял бы за производственные корпуса. В какой-то степени он оказался бы прав. Ангары предназначались не только для хранения и обслуживания самолетов и были дополнительно снабжены 120-и тонными козловыми кранами.

К аэродрому вели не только шоссе, но и железнодорожная ветка, упирающиеся в наглухо закрытые ворота. В геометрическом центре откатных ворот располагалась красная пяти-лучевая звезда, а несколько выше ее был помещен символ военно-космических войск Союза Российских Губерний.

В административных и технических зданиях, расположенных внутри ограждения еще заканчивали отделочные работы, а на аэродроме уже вовсю кипела жизнь. Первого мая, на ВПП неторопливо спланировал первый из воссозданных на Украине Ан-255 К, являющийся слега модернизированной версией легендарной Мрии (самого большого в мире транспортного самолета сверхбольшой грузоподъемности). На серебристом фюзеляже воздушного богатыря золотыми буквами горело его имя — «Микула Селянинович». Русский богатырь мог перевозить на межконтинентальные расстояния до 250 тонн различных крупногабаритных грузов, либо подниматься на 11 километров с моно грузом до 200 тонн на внешней подвеске. После того, как гигантский самолет откатили в ангар, на освободившуюся ВПП приземлился его брат-близнец — «Святогор».

Ночью к воротам аэродрома подошел военный эшелон, на платформах которого были размещены бесформенные крупногабаритные грузы, плотно укутанные брезентом. После въезда эшелона на охраняемую территорию и закрытия ворот, брезент сняли. На платформах стояли Бураны МТ — многоразовые орбитальные космические корабли, в которых от старого Бурана сохранились только знакомые обводы фюзеляжа и изменяемая конфигурация специфических крыльев. Материалы обшивки, расположение и мощность двигателей, а также вся внутренняя начинка претерпели весьма существенные принципиальные изменения. Теперь это был военный космический корабль, вооруженный автоматизированным импульсным лазером с термоядерной накачкой, имеющий многофункциональный бомболюк и компьютеризированную навигационно-прицельную систему для высокоточного стратосферного бомбометания. Экипаж космического корабля составлял 4 человека, два из которых поочередно занимались пилотированием, а двое оставшихся совмещали функции стрелков и бортинженеров. Период автономности Бурана МТ составлял до недели включительно, при этом он мог несколько раз за полет спускаться в верхние слои атмосферы и снова возвращаться на опорную космическую орбиту. В верхних, разреженных слоях атмосферы космоплан развивал скорость до 30 тысяч километров в час (25 М), а заходил на посадку, сбросив ее до 300 километров в час.

Ранее в 80-е годы XX века, ставка делалась на связку Буран-Энергия. Проект оказался слишком дорогим и был сначала (после единственного полета, совершенного в автоматическом режиме) заморожен, а потом свернут. Теперь реализовывался второй вариант. Изначально Мрия проектировалась не только как транспортное средство, но и как первая ступень для вывода Буранов на высоту, с которой они могли самостоятельно подниматься на орбиту. В новой конструкции самолета эта функция рассматривалась уже не как вторичная, а в качестве первоочередной. Только вот кричать об этом на всех углах никто до поры, до времени не собирался.

Разгрузка эшелона осуществлялась при помощи 120-и тонного козлового крана, поочередно, по мере продвижения эшелона, снимавшего Бураны МТ с платформ, останавливающихся между его «ногами», и аккуратно ставящего их на рулежную дорожку. После этого пилоты и технические специалисты занимали места в кабине, и космический корабль самостоятельно и почти бесшумно выезжал на рулежную дорожку и буквально через пару минут скрывался в подземном ангаре.

Георгий почти не разбирался в принципах работы ракетных двигателей, поэтому он не стал особо вникать, что именно там намудрили отечественные «Кулибины», получившие возможность качественно изменить течение химических процессов за счет физических аспектов использования дармовой электроэнергии в почти не ограниченном количестве. Его вполне устроило осознание того факта, что мощность двигателей существенно возросла, а расход топлива, наоборот, снизился.

На следующую ночь к воротам аэродрома подошел второй эшелон с десятью укрытыми брезентом платформами. Утром 3 мая на плацу состоялось построение личного состава первого космического полка, многоцелевых орбитальных космопланов. Командующий космическими войсками вручил командиру полка знамя, а начальник штаба зачитал все установочные приказы. На следующий день личный состав полка, сплошь состоящего из офицеров и прапорщиков, приступил к тренировочным полетам в составе тандема из Ан-255 К и установленного на его фюзеляже Бурана МТ. Отстыковки и самостоятельные полеты для сохранения режима секретности пока осуществлялись только на тренажерах.

* * *

В войска поступали не только самолеты, но и вертолеты. В каждом военном округе были сформированы несколько вертолетных полков, которые примерно на 50 % были укомплектованы ударными вертолетами К-50 «Черными акулами» и К-52 «Аллигаторами», представляющими собой модернизированную двухместную версию «Черных акул».

В каждой из воздушных армий формировалось по 3 авиа дивизии, включающие по одному истребительному авиаполку СУ-27, авиаполку истребителей дальнего радиуса действия Миг-31, авиаполку высотных Миг-25 РБ и авиаполку транспортных самолетов для высадки десантов. Кроме этого в каждой из воздушных армий имелось еще по одной авиа дивизии, составленной из двух авиаполков стратегических бомбардировщиков: Ту-160 и Ту-95, авиаполка воздушных заправщиков, авиаполка военно-транспортных самолетов, а также нескольких отдельных эскадрилий, оснащенных самолетами специального назначения.

На основе двух чудом сохраненных дивизий ВДВ было сформировано шесть полноценных воздушно-десантных дивизий. За каждой из них штатно закреплялись по два авиаполка транспортных самолетов для высадки десантов и один вертолетный полк, основу которого составляли транспортные К-60 «Касатки».

* * *

9 мая 2012 года в 67-ю годовщину Великой Победы традиционный Военный Парад решено было проводить не только в Москве и Ленинграде, но и в трех городах, являвшихся главными базами флотов: Севастополе, Североморске и Владивостоке. Накануне большой войны, с одной стороны, просто необходимо было немножко поиграть мускулами, для того чтобы основательно припугнуть тех, кто еще не до конца определился, а с другой стороны, показать собственному народу, что у него, наконец, появилась армия, способная его гарантированно защитить от любого агрессора.

Со скромными «коробочками» два десятка лет проходившими по Красной и Дворцовой площадям, было решительно покончено. Каждая дивизия или Ввуз формировали нормальную батальонную «коробку» 20 на 20. Поддерживать равнение в такой «коробке» значительно сложнее, чем в микро «коробочке», но и смотрится она несопоставимо грознее. Танковые, мотострелковые и десантные дивизии, дополнительно к пешей коробке, формировали еще по одной — моторизированной.

В Ленинграде за сутки до начала парада в Неву вошли 3 новейших эсминца проекта 957 «Морской конек»: 569 «Буйный», 570 «Бравый» и 571 «Бесстрашный». Флагман Балтийского флота эсминец проекта 956 «Сарыч» номер 610 «Настойчивый» и его систер-шип номер 620 «Беспокойный» встали в Гавани у причальной стенки «Ленэкспо». Прямо напротив пляжа Петропавловской крепости пристроились два гигантских экраноплана-ракетоносца «Северный монстр». В отличие от всех остальных кораблей они не отдавали якорей, но оставались практически неподвижными, легко компенсируя достаточно сильное течение почти незаметной издали работой полускрытых трубчатыми кожухами воздушных винтов, ничуть не напоминающих обычные пропеллеры.

* * *

Парад на Красной площади начался необычно. Все привыкли, что командует парадом начальник Московского военного округа, а принимает его министр Обороны. В данном случае, все с самого начала пошло не так. Парадом командовал лично министр Обороны Колдунов, а принимал парад начальник Генерального штаба Ванников, по совместительству являющийся членом Ноократического Совета страны. На плечах обоих лежали трех звездные генерал полковничьи погоны. По военной должности министр Обороны являлся непосредственным начальником руководителя Генштаба. Но, существовала еще и государственная иерархия. Вот в соответствии с ней, наоборот, член Ноократического совета был неизмеримо выше назначаемого министра, даже в том случае, когда тот руководил не совсем обычным министерством.

Самим генерал-полковникам эта ситуация вовсе не казалась противоречивой и ничуть не портила давно установившееся между ними взаимопонимание. Оба уже давно имели возможность привести свои погоны в соответствие с новым статусом, но считали это преждевременным. Армия, по сути, еще только формировалась и, в теперешнем виде, еще явно не дотягивала до той грани, за которой ее руководитель может, не кривя душой, закрепить на погонах маршальские звезды. Все победы этой армии были еще впереди. В данном случае праздновалась Великая Победа настоящей армии, маршалы которой носили свои погоны благодаря собственным заслугам. Вон в Иране армия явно совсем не маленькая, а командует ею генерал-майор. И его это абсолютно не смущает.

Вторым, бросающимся в глаза отличием, было то, что под военачальниками не было ставших уже привычными черных, неторопливо катящихся по брусчатке площади чудовищно дорогих машин, возводящих непреодолимую стену между ними и личным составом, с которым они обменивались приветствиями. Роль железных коней теперь играли маленькие, но верткие и подвижные штабные танкетки, выкрашенные в зеленый цвет. Оба генерал-полковника стояли, наполовину высунувшись из люков и слегка придерживаясь левой рукой. Ладонь правой руки замерла у козырька. От их фигур так и веяло уверенностью и надежностью. Не было плавного скольжения шин по брусчатке. Танкетки резко ускорялись, за несколько секунд преодолевали расстояние до следующей «коробки» и мгновенно замирали на месте. Действие из вялого и растянутого, превратилось в подвижное и динамичное.

Генералы не пользовались микрофонами. Их голоса и без этого были отчетливо слышны. Ну а ответный, слаженный и от этого вполне членораздельный, рев четырехсот тренированных глоток был слышен далеко за пределами Красной площади. Действие, на которое раньше уходило более 40 минут, закончилось уже через десять. Генералы поднялись на трибуну, присоединившись к остальным членам Ноократического совета и Председателю Кабинета министров. Прозвучала усиленная мегафоном команда: — Побатальонно, первый батальон прямо, остальные направо, на одного линейного дистанция, шагооом марш! — и началась то, что все с таким нетерпением ждали — прохождение войск. В этот раз никто не переодевал парадные расчеты в единую форму. Каждая батальонная «коробка» шла в своей собственной парадной форме и с штатным оружием. Зеленые фуражки пограничников резко контрастировали с черными беретами морской пехоты и голубыми беретами ВДВ. Вслед за пешими «коробками» двигались танковые и мотострелковые батальоны, катились установки залпового огня, ракетные установки ПВО и ПРО.

Вслед за войсками прошел сводный оркестр, но это было не заключение парада, а маленькая преамбула перед началом второй, не менее зрелищной его части. В небе, всего в сотне метров над площадью четким прямоугольником прошли 20 вертолетов Ка-50, более известных в народе как «Черная акула». Вслед за ними шла аналогичная «коробка» ударных вертолетов Ка-52 «Аллигатор». Следом, на несколько большей высоте, прошла «коробка» десантных транспортников Ка-60 «Касатка». Замыкающими, на еще большей высоте шли 20 ударных вертолетов, предназначенных для уничтожения бронетанковой техники Ми-35, являющиеся современной модификацией легендарного Ми-24, неофициально прозванного Крокодилом.

Возникла небольшая пауза, во время которой небо над Москвой было густо расчерчено разноцветными инверсионными следами нескольких десятков эскадрилий Су-27 и Миг-31. А потом послышался тяжелый мерный гул. Буквально в двухстах метрах над площадью, легко перекрывая едва не соприкасающимися крыльями все ее немаленькое пространство, прошли два шести моторных гиганта Ан-255 К, несущие на своих фюзеляжах Бураны МТ, кажущиеся совсем маленькими по сравнению с русскими богатырями Микулой Селяниновичем и Святогором, легко и непринужденно несущими их на своих спинах.

В Ленинграде тяжелая техника на Дворцовую площадь, имеющую существенно меньшие, чем у московской Красной площади размеры, не выводилась. Там было значительно большее, чем в Москве количество Ввузов, и тон задавали курсантские «коробки». Воздушный парад был проведен почти такой же, как в Москве, но он проходил на несколько больших высотах (пощадили Эрмитаж) и закончился немного иначе. Вместо Антеев, несущих на себе космопланы, роль завершающего картину мазка взяли на себя экранопланы. Слегка разбежавшись по водной поверхности Невы, они встали на экран, а потом, чуть не долетев до Дворцового моста, резко прянули вверх и, перейдя на самолетный режим полета, совершили несколько кругов над центральными районами города. Завершив «обязательную программу», «Северные монстры» приводнились, совершили несколько феерических разворотов у Стрелки Васильевского острова и замерли на том же самом месте, откуда начали свое движение.

В Севастополе, Североморске и во Владивостоке после прохождения войск состоялись не воздушные, а морские театрализованные действия, завершившиеся высадкой десанта. Плавающие танки и бронетранспортеры выкатывались из широко распахнутых створок носовых частей десантных кораблей, замерших в нескольких сотнях метров от набережных стенок, скатывались с аппарелей в воду и, погрузившись почти по основание башни, ходко шли к берегу на водометах. Выбравшись на мелководье, танки и боевые машины десанта производили по несколько холостых пушечных выстрелов и замирали на месте. Бронетранспортеры давали пару холостых пулеметных очередей и высаживали из своего чрева десантников, которые быстро сминали оборону «противника», активно демонстрируя при этом навыки рукопашного боя.

Вечером небо было расцвечено тридцатью залпами артиллерийского салюта, не имеющего ничего общего, с тем убожеством, которое демонстрировалось людям в течение двадцати последних лет.

Семнадцатая глава. Подводный тандем

Уходим под воду

В нейтральной воде.

Мы можем по году плевать на погоду,

А если накроют — локаторы взвоют

О нашей беде.

Владимир Высоцкий. Спасите наши души

Любимые, простите нас

О вас мы помним даже под водой.

Но к бою и походу дан приказ

И вы не ждите скоро нас домой.

- - — - - — - - — - - — —

Работа в море — адская работа.

Вам скажет каждый, кто ходил в моря.

Но офицеры Северного флота

Об этом никогда не говорят.

Михаил Третьяк. Офицерам Северного флота

После окончания военного парада командующий Тихоокеанским флотом Денис Анатольевич Иванов военным бортом вылетел в Петропавловск-Камчатский. Во время полета он еще раз прокрутил в памяти разговор, состоявшийся в штабе Северного флота перед отходом эскадры из Североморска.

Тогда, в приемной командующего Северным флотом к нему подошел неприметный полковник, одетый в черную морскую форму с красными просветами на погонах.

— Прокурорский или медик, — подумал Денис Анатольевич.

— Кир Схронов, — представился полковник и предъявил удостоверение, заглянув в которое Денис Анатольевич понял, что разговаривает с начальником управления Генерального штаба. Он слышал, что в Генштабе имеется управление с таким номером, но не имел ни малейшего представления о том, чем именно там занимаются.

— Давайте пройдем в кабинет особиста и переговорим о вещах, в которые не следует посвящать никого из офицеров и адмиралов, находящихся в этом здании, — предложил Схронов и увлек Дениса Анатольевича вглубь коридора. Когда они вошли в кабинет начальника особого отдела Северного флота, хозяин кабинета поздоровался с ними и, сославшись на срочные дела, вышел в коридор.

— Присаживайтесь, — кивнул полковник в сторону кресел у маленького столика, стоящего в углу кабинета. На столике дымились две чашечки свежесваренного кофе, и стояла вазочка с печеньем.

— Информация, с которой я Вас сейчас ознакомлю, проходит не просто под грифом «Особой важности», она в такой степени не подлежит разглашению, что на всей эскадре ее будете знать только Вы один. Дело в том, что истинная миссия Вашей эскадры заключается не столько в усилении Тихоокеанского флота надводными кораблями, сколько в скрытной проводке на ТОФ АПЛ «Оренбург»^[231].

— Позвольте, — удивился Денис Анатольевич, — БДР 667 проекта «Кальмар»^[232] это очень серьезный ракетоносец, но по сравнению с мощью эскадры его возможности, мягко говоря, не слишком велики.

— Это уже не ракетоносец. Лодка прошла модернизацию по проекту 09786. Теперь это носитель БС-136, предназначенный для транспортирования на большие расстояния глубоководных атомных станций. Оренбург доставит на ТОФ атомную глубоководную станцию проекта 210 АС-31 «Лошарик»^[233].

— Я слышал про эту станцию, — признался Денис Анатольевич, — знаю, что эта подводная лодка четвертого поколения является самой малошумной и глубоководной в мире, но ведь она даже не вооружена! Что она сможет противопоставить десяткам американских лодок на Тихом океане?

— Вот в этом и заключается причина того, что мы с Вами беседуем именно в этом кабинете, который гарантированно защищен от всех видов прослушивания. Официально у нас сейчас на Тихом океане только АС-12 проекта 10831^[234], являющаяся носителем для автономного глубоководного аппарата проекта 16810 АС-37 «Русь»^[235]. Фактически — это батискаф с автономностью всего 10 часов. О том, что там появилась значительно более серьезная глубоководная субмарина, не должен знать никто кроме Вас. На первом этапе Ваша задача — обеспечить скрытную транспортировку глубоководной атомной станции на Тихий океан. Дальнейшие задачи Вам будет ставить Шкиперец. Я на ТОФ не полечу, чтобы не привлекать излишнего внимания. Вопросы есть?

— Вопросов нет, — ответил Денис Анатольевич, имеющий их по самое не балуй.

— Хорошо. Теперь подробности. Рандеву с Оренбургом состоится завтра в точке с координатами…. Лодка будет ждать эскадру в подводном положении и аккуратно пристроится под «Владивостоком». Имейте в виду, что ее подводная скорость не превышает 24 узла и слишком сильно не гоните. На траверзе Петропавловска-Камчатского «Оренбург» Вас покинет. На этом можете считать свою миссию по первому этапу завершенной.

— Связь?

— А зачем Вам связь? Лодка будет работать автономно. В самом крайнем случае — морзянкой с помощью эхолота. Но, я надеюсь, что до этого не дойдет.

— А для чего Вы тогда вообще сообщаете мне все эти сведения?

— Во-первых, чтобы в случае чего Вы не отбомбились по своим. А во-вторых, будет еще второй этап, и привлекать к нему кого-либо другого я не считаю целесообразным.

— Кто еще в курсе операции?

— Шкиперец, начальник Генштаба и еще два человека, о которых Вам знать не обязательно. Ну и, разумеется, командиры «Оренбурга» и «Лошарика». Допивайте кофе, он уже остыл.

Вот и все, что узнал тогда нынешний командующий Тихоокеанским флотом от загадочного черного полковника, которому, судя по лицу, фигуре и манере держаться, явно было уже за пятьдесят.

* * *

Командующий Тихоокеанским флотом отвлекся от раздумий и посмотрел в иллюминатор. Самолет летел над Охотским морем. В туманной дымке, на самом горизонте уже проступала темная громада Камчатского полуострова.

Адмирал вспомнил другой разговор, состоявшийся у него со Шкиперцем несколько часов назад.

— Как Вы оцениваете расстановку сил на Дальневосточном театре военных действий? — спросил Шкиперец у командующего Тихоокеанским флотом, только сегодня назначенного на эту должность, и еще до конца не принявшего дела. — Достаточно ли Вам сил и средств для отражения потенциального агрессора?

— Господство в воздухе мы обеспечим, — начал перечислять Иванов, — Группировка надводных кораблей и оснащенность береговых батарей, также вполне достаточная. А вот под водой нам почти нечего противопоставить американцам. На Тихом океане они имеют 10 ракетных подводных крейсеров типа «Огайо», 2 из которых несут по полторы сотни крылатых ракет, а остальные 8 по 24 межконтинентальных Трайдент-2 и 24 многоцелевых АПЛ. Только на Гавайских островах они имеют 15 атомных многоцелевых подводных лодок (Лос-Анджелес я не считаю, она уже выведена из состава флота). Мы можем им противопоставить всего 8 ракетных и 6 многоцелевых АПЛ. Имеется еще, конечно 8 дизельных подводных лодок, но их мы можем использовать только вблизи побережья. Этого явно недостаточно.

34 атомные подводные лодки, более двух третей из которых являются многоцелевыми — это очень серьезно. Когда они находятся в подводном положении их невозможно не только уничтожить, но даже отследить из космоса, а сами они, выйдя на малую дистанцию, могут поразить почти любую надводную или прибрежную цель.

— Вы помните, как японцы решили аналогичную проблему во вторую мировую войну, — спросил Шкиперец.

— Еще бы не помнить, кто же забудет Перл Харбор! И американцы помнят великолепно. Там сейчас такая скученность разнообразных средств ПВО, что по воздуху можно даже не пробовать соваться.

— А зачем же по воздуху? — удивился Шкиперец. — Вы для чего сюда Лошарика перегоняли?

— До сих пор думаю, — признался Иванов. — Понимаю, что не просто так, но пока так и не понял, что может сделать одна невооруженная лодка, пусть она будет даже самая глубоководная и бесшумная в мире, против 15 американских атомоходов?

— Сама лодка ничего не сделает, — согласился Шкиперец. — Сюда ее принесли на горбе, а теперь она сама выступит в роли носителя.

— И кого же она понесет? — спросил начинающий что-то понимать Иванов. — Боевых пловцов?

— Молодец, — рассмеялся Шкиперец, — сам, наконец, сообразил. Вот поэтому ты теперь и командующий флотом, что стратегически мыслить умеешь. В общем, дела потом будешь принимать, время у тебя еще имеется. Поезжай сейчас в аэропорт, самолет тебя уже ждет, и лети в Петропавловск-Камчатский. Там завтра встретишь транспортник из Москвы. Главным там будет контр-адмирал из ГРУ. Задача тебе предстоит следующая: вывезти его с группой и оборудованием в океан на одном из эсминцев, которые ты привел сюда из Североморска, и оставить в резиновых лодках в точке, координаты которой он укажет. После высадки эсминец должен сразу вернуться в базу. Командира эсминца ни во что посвящать не нужно, сам тоже там особо не маячь. Да, перед возвращением предупреди командующего гарнизоном, что через пару дней к ним придет «Оренбург». Надо его будет разместить в подземном канале-стоянке и обеспечить охрану.

Самолет начал снижение, заходя на посадку. — Ну что ж, — подумал командующий Тихоокеанским флотом, — будем обеспечивать второй этап операции. Что же это за пловцы такие, ради которых такой огород городить приходится?

* * *

Утром Денис Анатольевич лично прибыл в аэропорт, встретить транспортник. После того как самолет остановился, из распахнувшегося люка легко спрыгнул на бетонку высокий стройный контр-адмирал в полевой форме. Издалека ему никто не дал бы пятидесяти с лишком лет. Но, при ближайшем рассмотрении его волевого, загорелого и обветренного лица, мудрых усталых глаз и припорошившей короткие черные волосы седины, ему можно было дать и все шестьдесят.

Адмиралы поздоровались, Иванов дал отмашку и к самолету подкатил тентованный КАМАЗ. Из люка транспортника спрыгнули 8 крепких мужчин в возрасте от 25 до 40 лет, одетых в комбинезоны без знаков различия, и споро покидали в кузов объемные брезентовые тюки.

Один из мужчин сел в кабину, а остальные, защелкнув крепления заднего борта, попрыгали в кузов. Иванов пригласил контр-адмирала в свою машину и скомандовал водителю трогаться. КАМАЗ двинулся следом.

— Нет желания по дороге в Паратуньку заглянуть? — спросил Иванов у контр-адмирала.

— С удовольствием, — ответил тот, — но только на обратном пути. Сначала нужно дело сделать.

Через полтора часа машины въехали на причал и замерли напротив сходен эсминца «Петропавловск-Камчатский» проекта 957 «Морской конек». Командир эсминца, капитан второго ранга Захаров ждал их у трапа. После короткого доклада о готовности к походу, адмиралы, вслед за командиром эсминца поднялись в рубку. Там Иванов объяснил кавторангу Захарову его задачу и, дождавшись погрузки боевых пловцов и их груза, покинул корабль.

Выждав полтора часа после убытия командующего Тихоокеанским флотом, эсминец вышел в море. Двадцать морских миль до точки с нужными координатами эсминец пробежал за полчаса.

— Славный кораблик, — прокомментировал ход эсминца контр-адмирал. — В последний раз я так бегал на торпедном катере.

— Это еще далеко не предел, — с гордостью доложил счастливый кавторанг, — «Морской конек» может и 50 узлов выжать. Просто мы пока это не демонстрируем.

— Правильно делаете, — согласился контр-адмирал. — Никогда не надо заранее раскрывать противнику все свои возможности. Ну ладно, притормаживайте своего конька, приятно было познакомиться.

Офицеры сноровисто надули три резиновые лодки, извлеченные из их багажа, которые ранее были упакованы в брезентовые мешки, спустили их на воду и загрузили в них оставшиеся баулы.

— Семь футов Вам под килем, — пожелал Захарову контр-адмирал и последним шагнул в лодку. После того как резиновые лодки на веслах отошли на безопасное расстояние, эсминец дал малый ход, развернулся по широкой дуге, встал на бурун и быстро скрылся из глаз. Еще полчаса лодки покачивались на небольших пологих волнах, а потом вода в нескольких десятках метров от них вспухла покатым горбом и раздалась в стороны, выпуская на поверхность черную рубку глубоководной атомной станции. Через 10 минут воздух из резиновых лодок был выпущен, и девять боевых пловцов скрылись в люке «Лошарика». Люк захлопнулся, кремальеры обтянули тугой уплотнитель, и рубка стала медленно уменьшаться, погружаясь в набегающие на нее волны. Несколько секунд и очередная волна беспрепятственно прокатилась по месту, где еще только что возвышалось непонятное черное образование.

Атомная глубоководная станция погружалась с дифферентом в нос. За бортом быстро темнело, и вскоре наступила абсолютная темнота. «Лошарик» уверено погружался в многокилометровые глубины Курило-Камчатского желоба. Ему предстоял долгий путь к Гавайским островам.

* * *

Вечером 15 мая «Лошарик» аккуратно лег на грунт на 40 метровой глубине в двух кабельтовых от острова Оаху и немного левее входа в «Жемчужную гавань». На противоположной стороне ведущего в гавань пролива, где располагался международный аэропорт Гонолулу, почти сразу у берега начинались большие глубины, а слева шельф топорщился множеством отмелей, среди которых легко затерялась бы даже более крупная подводная лодка.

За 2 часа до заката 9 боевых пловцов в черных матовых гидрокостюмах покинули атомную глубоководную станцию и, медленно шевеля ластами, направились в сторону входа в гавань. На сорокаметровой глубине было еще достаточно светло, норассмотреть девять черных фигурок, бесшумно плывущих над самым дном, сверху увидеть не представлялось возможным. К тому моменту, когда солнечный диск начал опускаться за горизонт, боевые пловцы были уже у цели, приблизившись к линии пирсов, у которых лениво покачивались 15 атомных левиафанов.

Пловцы разделились на тройки. Каждой из них предстояло «обработать» по пять грозных атомоходов. Что могут сделать три человека со стальным гигантом водоизмещением более 6 тысяч тонн?

— Практически ничего, — подумав, ответят 90 % из опрошенных потенциальных диверсантов.

— Все что сочтем нужным, — особо не задумываясь, ответил бы любой из девяти русских боевых пловцов, которые в данный момент, не торопясь, приступили к работе, по наиболее гуманному из всех рассмотренных ими вариантов действий.

Старший и наиболее опытный из каждой тройки оставался «на шухере», зависнув на лопасти винта и посматривая по сторонам.

Второй член тройки занимался делом: оборачивал ходовой вал своеобразным патронташем, очень похожим внешне на манжету для измерения давления (даже газоотводная трубка присутствовала), но более сложным по конструкции. Внутренний слой патронташа был выполнен из кислотостойкого пластика, в зажимах которого крепились стеклянные ампулы с раствором брома в концентрированной соляной кислоте, а наружный слой был изготовлен из черной резины, армированной кордом. Свободный конец патронташа закреплялся стальными крючками (липучки, в данном случае, были признаны недостаточно надежными), а свободные края за пределами ампул, плотно притягивались шнурами.

Последний член тройки был «на подхвате»: подсвечивал рабочую зону инфракрасным фонариком, закреплял под пирсом свободный конец газоотводной трубки, подавал инструмент — аналог газового ключа, позволяющий аккуратно раздавить ампулы, не повредив достаточно тонкую оболочку патронташа.

После окончания работы, когда освобожденная из ампул соляная кислота равномерно распределялась под патронташем и принималась за разъедание металла, а водород, выделяющийся при химической реакции, тихо побулькивал далеко под пирсом, тройка передвигалась к следующей лодке.

В данном случае водорода выделялось совсем немного, так как бром является более сильным окислителем, но он, тем не менее, присутствовал, и его нужно было отводить из-под патронташа. В противном случае тот раздулся бы, и при прорыве водорода под затяжкой, туда просочилась бы вода, что привело бы к снижению концентрации кислоты.

Через 2 часа работа была закончена и тройки, вновь объединившиеся в условленном месте, не торопясь, двинулись в обратный путь. До рассвета оставалось еще очень много времени.

Почти сутки боевые пловцы отдыхали, а на следующую ночь шестеро из них вновь направились в «Жемчужную гавань». Надо было ликвидировать улики. Отработавшие патронташи аккуратно снимались и укладывались в специальный резиновый мешок с грузилами. Затопить их следовало за пределами бухты Перл Харбор. На ходовом валу оставалась ровная кольцевая выемка шириной в десять сантиметров и глубиной более двух сантиметров. Поверхность металла была равномерно матовой. Даже при близком рассмотрении, создавалось впечатление, что эта канавка присутствовала на валу изначально.

Осмотр рулей и винтов подводных атомоходов производится перед каждым выходом в море. Только ищут при этом посторонние, неожиданно добавившиеся предметы, например, магнитные или закрепленные другими способами мины, обрывки тросов и сетей. На аккуратную канавку, проделанную на ходовом валу почти рядом с винтом, никто не обратит внимания, если не будет искать ее специально.

Американцы, иногда, бывают удивительно беспечными. Особенно, если база находится на их собственной территории и расстояние до потенциального противника, по их мнению, составляет тысячи километров. Часовые охраняли входы на пирсы, трапы, перекинутые с них на атомоходы, но озаботиться подводной охраной им даже в голову не пришло.

Русские в подобных случаях, находясь на чужом рейде, могут и винты неожиданно прокрутить, а иногда, даже ручные гранаты в воду кидают. И не всегда это перестраховка. Был случай, когда в ответ на брошенную за борт ручную гранату всплыла не только оглушенная рыба, но и цельный коммандер в легководолазном костюме. Тогда англичане с очень большим трудом замяли этот инцидент. В отпуске, мол, коммандер был и по собственной инициативе развлекался.

* * *

За два часа до рассвета 19 мая 2012 года «Лошарик» ушел в глубины Тихого океана, направляясь в сторону Камчатского полуострова. Через двое суток удалившись от Гавайских островов почти на полторы тысячи морских миль, он подвсплыл и выпустил на поверхность буй, с которого был отправлен короткий шифрованный радиосигнал. Сигнал ретранслировался через спутник и закончил свой путь на антенне Главного разведывательного управления. В Москве был еще вечер 20 мая. Расшифрованный текст лег на стол начальника ГРУ уже через 10 минут. Прочтя текст, он сразу перезвонил начальнику Генерального штаба. Разговор был предельно коротким.

— Усекновение хвоста произведено, Бобик спит!

— Отлично, запускаем Берлагу, пишите на всех представления!

На этом разговор закончился. Даже если кто-либо смог его прослушать, он не понял бы вообще ничего. Между тем, оба собеседника отлично представляли, что произойдет дальше.

Через пару минут командующим Северным и Тихоокеанским флотами были отправлены шифрованные радиограммы, кардинально отличающиеся по содержанию. Адмирал Синцов получил приказ на рассвете запускать Берлагу. Адмирал Иванов — как стемнеет, запускать вертолет в точку с указанными координатами для приема на борт водоплавающего.

Обе радиограммы были восприняты командующими флотами с пониманием. Все необходимые распоряжения были отданы, а исполнители озадачены и приступили к делу. Маховик начал раскручиваться, медленно набирая обороты.

Штат Гавайи еще спал. Населяющие его американцы пока не знали, что заканчивающаяся ночь является последней для большинства из них спокойной ночью и уже днем в эфире настойчиво прозвучит сигнал «Аларм».

Восемнадцатая глава. Очень большой облом

А лодка уходит,

Замер причал.

Что брат, надолго.

Видимо да.

Здесь не огни столицы,

Здесь все родные лица,

В Лице,

В Западной Лице.

- - — - - — - - — - - — - - — -

Старых знакомых встречай глубина,

Черную лодку волна раскачай.

Оставим мы до лета крепкие сигареты,

Пьем только чай, только лишь чай.

Лед разрывая черной спиной

Всплыли в неведомой точке Земли.

Вспомнится в тишине о доме и о семье,

Первой любви, первой весне, первой волне…

Михаил Третьяк. В Западной Лице

Завтра упадет в глубины душа.

Океан нас примет, там, не дыша.

Там такая ледяная вода.

Не узнать бы это вам никогда!

Михаил Третьяк. Подо льдами, под водой

Дверной звонок разорвал тишину заливистой трелью. Настя уронила тарелку. Зазвенели разлетающиеся осколки.

— Это к счастью, — улыбнулся жене Дмитрий Александрович Смирнов и пошел открывать дверь. На лестничной площадке стоял посыльный.

— Товарищ старший лейтенант, команда «Сбор», машина ждет у подъезда.

— Хорошо, сейчас буду, оповещайте всех остальных.

Посыльный взлетел по лестнице и начал звонить в следующую квартиру. Экипаж был расселен кучно, и в этом подъезде жили еще трое офицеров.

— В море? — спросила Настя, опускаясь на табуретку.

— Нет, ходовые испытания, — отведя глаза, пробормотал Дмитрий, и повернулся к шифоньеру, нашаривая брюки.

— Ты не умеешь врать, надолго идете?

— Кто же нам скажет? Там видно будет. Возвращаться в любом случае будем уже в Лицу, так что встречай в Нерпичьей.

— А как я узнаю когда?

— Эх, ничего-то ты еще не знаешь, — посетовал Дмитрий, обнимая молодую жену. — Придет срок — сама поймешь. Ну ладно, я побежал.

Дмитрий поцеловал жену, подхватил тревожный чемоданчик и выбежал из квартиры.

Настя подошла к окну. Во дворе стоял тентованный КАМАЗ. Офицеры подавали внутрь чемоданчики и легко запрыгивали в кузов, даже не подумав открыть задний борт. Минута, и КАМАЗ, выстрелив сизым выхлопом, сноровисто тронулся с места, быстро набрал скорость и, взвизгнув покрышками, скрылся за поворотом.

* * *

Красное солнце поднималось над горизонтом. Волны разбивались об обрывистый гранитный берег. Внезапно, в их мерный рокот вклинилось басовитое гудение. Часть скалы, ранее казавшейся монолитной, начала отъезжать в сторону, открывая вход в гигантскую рукотворную пещеру, в чреве которой светились гирлянды электрических лампочек.

Прошла минута и из пещеры начал выдвигаться черный приплюснутый нос самого большого из когда-либо существовавших на земном шаре подводных левиафанов. Из канала-стоянки выходил модернизированный «Дмитрий Донской» — тяжелый стратегический (теперь уже не атомный, а термоядерный) ракетный подводный крейсер проекта 941 Т (Тайфун), подводное водоизмещение которого составляло 49 800 тонн.

^{«Тайфун» — тяжелый стратегический атомный ракетный подводный крейсер}

Не смотря на впечатляющую длину в 173 метра, лодка казалась относительно короткой, так как ее ширина составляла 23 метра. Вслед за «Дмитрием Донским» из канала-стоянки начал выдвигаться «Архангельск», а из соседнего входа, расположенного в 200 метрах от первого, показалась «Северсталь».

Генерал-майор Владимир Хозяинов, наблюдал за выходом лодок со скального уступа, расположенного на высоте 50 метров от уреза воды. Его работа была закончена. Теоретически, он уже мог возвращаться в Ленинград, но делать это за пару дней до начала военных действий, по-видимому, не следовало.

Выйдя из губы в открытое море, лодки разошлись на пару кабельтовых в стороны, выстроились строем пеленга^[236] и в надводном положении устремились строго на север. Прямо по курсу эскадры летел вертолет, на котором работал телеоператор, обалдевший от нежданно-негаданно привалившего ему счастья. Через несколько минут все три подводных ракетоносца синхронно зарылись носами в воду и начали стремительно погружаться. Прошла минута, и на поверхности остались только три широких кильватерных следа, медленно расплывающиеся в океанском просторе. Завершивший съемку вертолет, взял курс на Мурманск.

Погрузившись на 400 метровую глубину, подводные ракетоносцы набрали крейсерскую скорость, которая теперь, после модернизации, достигала 40 узлов, и устремились на север, с каждой минутой приближаясь к полярному ледовому щиту. К тому моменту, когда репортаж вышел в эфир, отследить их дальнейший курс и местоположение было уже практически невозможно.

* * *

Выпуск новостей на первом канале начался с репортажа о том, что Соединенные Штаты Америки уже больше месяца активно готовятся к войне. Было озвучено несколько фрагментов из наиболее одиозных и красноречивых выступлений сенаторов и высших армейских чинов. Приведены данные, полученные Внешней разведкой. В качестве резюме прозвучало, что ни в одном из выступлений официальных лиц не было сказано о том, что США берут на себя обязательство не применять ядерного оружия первыми. Из этого логически следует, что существует достаточно большая вероятность того, что прецедент вполне может произойти.

После этого, ведущая программы новостей процитировала ключевой фрагмент из официального заявления Ноократического совета, полный текст которого планируется опубликовать в завтрашних газетах. Суть заявления сводилась к тому, что в случае, если американская сторона произведет по территории СРГ хотя бы один ядерный удар, Союз Российских Губерний будет рассматривать это действие как односторонний выход противной стороны из договора о не применении ядерного оружия. В этом случае ответ последует сразу и будет полностью асимметричным — ответным залпом из 60 ракетных шахт стратегических подводных ракетоносцев Соединенные Штаты Америки будут уничтожены. Для выполнения этой задачи сегодня утром в Северный Ледовитый океан ушли три тяжелых стратегических атомных подводных ракетных крейсера проекта 941, более известного как Тайфун.

На экране пошли кадры документального фильма, снятого с высоты птичьего полета: три огромных подводных лодки, оставляющие за собой пенные следы, напоминающие широкие белые траншеи, резко контрастирующие с темной гладью Баренцева моря, удалялись от едва виднеющегося на горизонте берега. Пока на экране шла демонстрация погружения подводных левиафанов, корреспондент привел несколько цифр. Каждая из подводных лодок оснащена двадцатью баллистическими ракетами Р-39 (РСМ-52) с десятью разделяющимися термоядерными боеголовками, способными на проведение активного уклонения от противоракет и индивидуальное наведение на цель. При изменении обстановки перераспределение целей может быть проведено уже на нисходящем участке траектории. Каждая ракета дополнительно несет более сотни ложных целей, которые могут свести с ума любой компьютер, так как их поведение внешне практически не отличается от маневров боеголовок. Даже если из 600 боеголовок территории США достигнет только половина, для гарантированного уничтожения всего военно-промышленного потенциала государства и превращения большей части территории в радиоактивную пустыню этого хватит с лихвой.

— При этом, — разрядила накаленную атмосферу ведущая новостного блока, — командиры лодок имеют недвусмысленный приказ: первыми ракетных пусков не осуществлять. СРГ договор о не применении ядерного оружия соблюдает, и в случае соблюдения его второй стороной, сам его ни в коем случае не нарушит.

Таким образом, подводные ракетоносцы будут ждать, скрывшись под арктическим ледовым щитом, и если нужда в дальнейшем ожидании будет исчерпана, спокойно вернутся на свою базу. Это инструмент сдерживания, который не позволит безответственным политиканам развязать ядерную войну, в которой, как известно, не может быть победителя.

* * *

Выпуск новостей еще не закончился, а директор ЦРУ уже звонил президенту Соединенных Штатов Америки. Сарай, которого этот звонок вытащил из постели, рвал и метал. Но на срочную, безотлагательную встречу согласился. Узнав о сути проблемы, он думал не слишком долго.

— Этот ход русских ставит на прикол всю нашу ядерную триаду. Без массированного применения тактического ядерного оружия мы будем ковыряться с русскими до второго пришествия. Я сейчас отдам приказ военно-морскому командованию: пусть выгонят в море все наши подводные лодки, отыщут и уничтожат эту русскую троицу. Пока хоть один из этих трех русских стратегических ракетоносцев цел и невредим, у нас связаны руки. Даже 200 термоядерных боеголовок это чертовски много для нашей противоракетной обороны.

Еще через полтора часа в Сан-Диего, Перл Харборе, Бангоре, Брементоне, Апре, Норфолке, Гротоне и Кингс-Бей прозвучал сигнал «Аларм».

* * *

Разумеется, военно-морское командование США не собиралось выполнять приказ своего президента буквально. Подводным стратегическим ракетоносцам есть чем заняться кроме погони за тремя русскими Тайфунами под паковыми льдами. Для выполнения этой задачи следовало использовать многоцелевые АПЛ. Тем более что они имелись во вполне достаточном количестве.

Тем не менее, организовать быстрый и одновременный выход в море всех многоцелевых атомных подводных лодок получилось далеко не везде. Если бы вопрос стоял о выходе в море 3 — 4 лодок, экипажи можно было бы собрать с бору по сосенке. Тем более что на каждой из них имеется по два экипажа («золотой» и «синий»). Но, учитывая вольности и послабления, которыми американские подводники никогда не гнушаются воспользоваться, выгнать их всех сразу, и не просто в море, а в Арктику, которой они, мягко говоря, побаиваются, оказалось весьма не просто. Нет, американцы бывали в Арктике и не раз. Даже на Северном полюсе 3 лодки всплывали. Но резвиться они предпочитают, все-таки, в более теплой воде.

Проще всего было командованию базы Бремертон, расположенной на полуострове Китсэп у самой границы с Канадой. «Морской волк», «Коннектикут» и «Сан-Франциско» вышли в море первыми и, поскольку, им предстоял самый короткий путь, под арктический ледяной панцирь они также нырнули первыми. Нырнули и пропали навсегда. Больше ни одна из этих лодок никогда на связь не выходила. Такса может вытащить из норы барсука или енота. Если повезет, то даже лису. Вот только в медвежьей берлоге ей делать нечего. Через пару дней сейсмографы зафиксировали в Арктике взрыв, эквивалентный по мощности одной тонне тринитротолуола. На следующий день был зафиксирован еще один аналогичный взрыв. Что произошло с третьей лодкой, так никогда и не выяснили. Не зря американцы очень не любили соваться под арктические льды.

Седьмой флот США смог организовать выход в море только одной из трех лодок, базирующихся в Апре. «Буффало» благополучно добралась до арктических вод, провела контрольный сеанс связи и также навсегда пропала под ледяным панцирем.

Второй флот, в зону ответственности которого входила западная Атлантика, смог послать в высокие широты сводную флотилию в 18 вымпелов, состоящую из двух эскадр атомных подводных лодок. Из Норфолка было отправлено 6 из 8-и базировавшихся там лодок, а из Гротона ушло 12 из 15-и находившихся на базе АПЛ. До Арктики этому отряду было чапать не менее недели, и что-либо изменить в ближайшее время он был физически не способен.

Лодки, базирующиеся в Калифорнии, командование третьего флота приняло решение вообще не использовать в этой операции, так как перегонять их пришлось бы на слишком большое расстояние. Для успеха операции должно было вполне хватить 15-и лодок, базирующихся на Гавайских островах и тех трех, что уже ушли из Брементона. Всего на поиски и уничтожение 3-х Тайфунов было направлено 37 подводных атомоходов.

* * *

На первом этапе у командования третьего флота был повод гордится своей деятельностью. Экипажи всех 15 подводных атомоходов были оперативно собраны и загружены в люки, лодки на малом ходу покинули Перл Харбор и, увеличив обороты винтов, пошли на погружение.

Первыми, кто столкнулся с неожиданными проблемами, оказался экипаж АПЛ 721 «Чикаго». При выходе на крейсерскую скорость лодку начало раскачивать, и скорость пришлось сбросить. Из кормовых отсеков доложили, что ощущают удары по легкому корпусу. Коммандер Рик Стонер вызвал в центральный пост главного механика.

— Что происходит?

— Похоже, что мы намотали что-то на винт.

— И что теперь, всплывать?

— Давай попробуем сбросить так. Дай реверс на малой скорости, а потом, резко полный вперед.

Лодка прыгнула вперед, что-то кракнуло, турбина взвыла на холостом ходу и остановилась. Наступила гнетущая тишина.

— Вот теперь можно всплывать, — пробормотал вмиг побледневший главмех, — мы винт обломили.

АПЛ 752 «Пасадена» (улучшенный «Лос-Анджелес») была построена специально для действий в арктических водах. Она имела несколько другое расположение рулей, усиленный корпус рубки, дающий возможность пробивать лед, несколько большую скорость подводного хода. Этой лодке «повезло» больше. Ходовой винт обломился сразу, как только турбина вышла на высокие обороты.

АПЛ четвертого поколения 776 «Гавайи», вступила в строй в 2007 году. Она являлась наиболее современной из всех лодок, базирующихся в Перл Харборе. Наиболее скоростная из всей серии (скорость подводного хода 34 узла) и самая малошумная, эта лодка имела ходовой винт, находящийся в кольцевом обтекателе. Боевым пловцам пришлось возиться с ней в 2 раза дольше, чем с любой из остальных лодок. Очень уж неудобным был доступ к ее ходовому валу. Гавайи сумела уйти дальше всех, потеряв ходовой винт в 50 морских милях от архипелага. После всплытия коммандер Сэм Джонсон вышел на связь с базой и, доложив о поломке, затребовал буксир. Получив ответ, что ждать, придется более суток, он начал возмущаться и грозить всевозможными карами, но быстро «увял» после того, как выяснил, что его очередь — пятнадцатая.

* * *

Ударные подводные атомоходы, наводившие ужас на половину населения планеты одним только своим существованием, лишившись хода, превратились в бесполезные консервные банки, под завязку набитые людьми, ракетно-торпедным вооружением и атомными реакторами. Буксиры стягивали их в Гонолулу, заполняя «Жемчужную гавань» очень дорогими, но абсолютно бесполезными на данном этапе плавучими объектами, половина из которых из-за течей в размолотых сальниках грозила в ближайшее время превратиться в действительно подводные объекты.

Перл Харбор, переживший во Вторую мировую войну налет японской авиации, по сути уничтоживший базировавшийся там флот, теперь на полную катушку ощутил горечь второго, ничуть не меньшего поражения. На этот раз обошлось без жертв, но экономический и военно-политический ущерб был не сравнимо выше. Американцам щелкнули по носу. Это было болезненно и очень неприятно. Это был позор.

Командующего третьим флотом сняли с должности, коменданта гавани и десятки в той или иной степени виновных офицеров арестовали. Представители многочисленных секретных служб буквально горели на работе и рыли носами землю, пытаясь определить, как подобное вообще могло произойти. Лодки никто не минировал, ходовые валы не были подпиленными. Просто, в один «прекрасный» момент все 15 атомоходов потеряли в море свои ходовые винты.

Сарай Омаха колебался. С одной стороны, без немедленного начала военных действий Америке и ему лично, как ее президенту, в ближайшее время ничего не светило. Приближался крах всей государственной машины, который мог вызвать даже раздробление страны на отдельные штаты. С другой стороны, как-то очень плохо все начиналось. Сначала русские Тайфуны под завязку нагруженные межконтинентальными баллистическими ракетами, появившиеся как чертик из табакерки под полярными льдами. Ну не было ведь на Тайфунах этих ракет. Уже давно не было. Да и сами лодки, постепенно превращающиеся в плавучие груды металлолома, уже давно не представляющие опасности из-за своей шумности и неповоротливости. Теперь события на Гавайях. Потерять за один день даже без боестолкновений половину многоцелевых АПЛ Тихоокеанского флота, это вам не фунт изюма. А тут еще русские зашевелились в космосе. Запустили уже дюжину каких-то непонятных, скорее всего военных спутников, собираются запускать шатлы. Не к добру это, явно не к добру. Очень уж паршиво все начинается.

* * *

Вертолет, который был послан из Петропавловска-Камчатского, обнаружил в указанном ему квадрате оранжевый плотик, на котором удобно расположился, читающий газету контр-адмирал. Ухватившись за сброшенную ему веревочную лестницу, контр-адмирал пропорол плотик несколькими ударами перочинного ножа и, перехватывая ступеньки крепкими руками, уверенно полез вверх.

Через полтора часа в штабе флотилии состоялась его встреча с командующим Тихоокеанским флотом.

— Ну, рассказывай, как прогулялся, — спросил контр-адмирала Иванов, когда они остались наедине.

— Ничего, развеялся, старые кости немножко растряс. Кстати, мы тут с ребятами третий флот без подлодок, базирующихся в Перл Харборе, оставили, так что можете немножко расслабиться.

— Что, всех подчистую уконтрапупили?

— Нет, зачем ребят обижать, последнее и вор не берет. Мы им «Лос-Анджелес» на развод оставили. Плавать эта лодка еще может, но вооружения с нее все сняты и из состава флота она уже выведена. Пусть развлекаются, но не шалят.

— Спасибо! Это вы нас здорово выручили. Ну что, теперь по дороге в аэропорт заедем в Паратуньку?

— Теперь можно и заехать, работа сделана. Я ведь обещал, что на обратном пути не откажусь. Только давай по быстрому. Мне утром в Москве быть надо.

— А мне во Владивостоке. Ладно, поехали, не будем терять времени.

Спустя час адмиралы уже отмокали в горячем источнике. Впереди было еще много свершений, но сегодняшняя работа была выполнена успешно, и можно было немножко расслабиться.

— Ничего себе! — присвистнул Иванов, увидев контр-адмирала раздетым, — это все бандитские пули?

— Были и пули, — очень серьезно ответил контр-адмирал, — но больше, конечно, колющие и режущие железяки.

— Интересная, наверно, у вас там в ГРУ работа.

— Нет, скукотища. В основном бумажки перебираем. Так что каждый вот такой выезд «в поле», как манны небесной жду.

— Кстати, ребятишек своих пока не забираешь?

— Нет, пусть пока у вас потусуются, передохнут немножко. Я подозреваю, что им тут еще работы хватит. Только по мелочам постарайся их не напрягать. Это очень серьезные ребятишки.

Девятнадцатая глава. Первые итоги

В понедельник 21 мая 2012 года Георгий приехал в Москву на своей новой машине. Модифицированная Хендай Соната, выпуска 2012 года оказалась машиной, про которую хочется сказать — песня.

— Могут же наши в Таганроге, если захотят! — думал Георгий, легко выжимая 200 километров в час, по прямой как стрела восьми полосной трассе, за один год возникшей как по мановению волшебной палочки между Ленинградом и Москвой. — Вот что получается, если не экономить на материалах, регулярно включать голову, набирать специалистов, готовить из них профессионалов и платить им за работу очень приличные деньги. В данном случае от корейского аппарата осталось только название. За счет бронирования машина стала в полтора раза тяжелее, а как легко и плавно она шла! И аэродинамика чудесная. Сопротивление воздуха совсем не чувствуется, но и попыток к взлету абсолютно не наблюдается.

Въезд в Москву несколько омрачил настроение. Пробок не было, но движение было очень плотным, и средняя скорость движения не превышала 40 километров в час. Тут уже ничего поделать было нельзя. Машины теперь были почти в каждой семье и улицы даже после уборки с них всего, что препятствовало движению, все равно оставались слишком узкими для пропуска такого количества разномастных транспортных средств.

Пропуск-вездеход, доживающий последний день на ветровом стекле, позволял не заморачиваться с парковкой — сегодня Георгий еще имел право запарковать свою машину в кремлевском гараже. В дальнейшем надо будет что-то придумывать. Либо передвигаться на метро и Сапсане. По времени, теперь, то на то и выйдет.

Вчера Георгию позвонил Очиев и пригласил его на расширенное заседание Ноократического совета. Кроме Георгия на заседание были приглашены Председатель Кабинета министров, а также министры Обороны, Безопасности, внутренних Дел и Главком ВМФ. Встретились, как и в первый раз в Сталинском бункере, расположенном глубоко под землей. На этот раз в помещении был установлен более длинный стол и располагался он ближе к стене, в стороне от патогенной точки пересечения геомагнитных линий.

После того как все поздоровались и расселись по своим местам, причем не в соответствии с какой-либо заранее подготовленной схемой, а вперемешку, Юрий Сергеевич Очиев открыл заседание.

— У нас сегодня три повода, для того, чтобы собраться всем вместе. Во-первых, сегодня заканчивается год, как мы работаем в изоляции от всего остального мира. Пора оглянуться назад и подвести итоги — что мы успели сделать за этот год, все ли возможности, которые нам были предоставлены, использовали должным образом. Во-вторых, сегодня ночью границы откроются и в связи с очень высокой вероятностью того, что напасть на нашу страну попробуют в самое ближайшее время, я предлагаю сегодня освободить меня от полномочий председателя Ноократического совета и передать их нашему «Военному вождю» — Григорию Леонидовичу Ванникову. В-третьих, сегодня заканчиваются полномочия у Георгия Николаевича Петрова — нашего Кризисного Комиссара. Предлагаю поблагодарить его за проделанную работу и обсудить его дальнейшее трудоустройство, так как расставаться с ним совсем, я думаю, будет не целесообразным. Никто не возражает против данной повестки дня? Хорошо, тогда приступаем к первому вопросу. Начну я, а потом каждый выскажется по вопросам, относящимся к его зоне ответственности.

— Итак. Самым главным я считаю внедрение и апробацию принципиально новой выборной системы, благодаря которой теперь на верху в принципе не могут появиться малокомпетентные и одиозные личности.

— Вторым по важности, по-видимому, является то, что наша страна теперь является самодостаточной, энергетически и финансово независимой державой, готовой принять под свое крыло соседей, которые по не зависящим от ним причинам, оказались выделены в отдельные независимые, но чрезвычайно слабые государства.

— Ну и третьим из наших главных достижений, я считаю дорожную и энергетическую сети, которые за этот год опутали почти всю территорию нашей страны. Дорожное строительство будет продолжаться аналогичными темпами еще несколько лет, но уже сегодня можно констатировать, что за один год нами построено больше дорог, чем за все предшествующие 20 лет. При этом качество большинства из них существенно превосходит европейские стандарты. То, что сделано за этот год в энергетике, можно смело сравнивать с Ленинским планом ГОЭРЛО.

— Все это очень хорошо, более того, год назад мы даже не мечтали ни о чем подобном, но вместе с этим имеется еще и целый букет недостатков, которые нам придется еще долго изживать. Я кратко остановлюсь на главных из них.

— Чиновничий аппарат мы сократили за этот год более чем в 2 раза. Этого мало. Я бы сказал, что это капля в море. Надо уменьшить его, по меньшей мере, на порядок. Сейчас в век компьютерных технологий нам абсолютно не требуется столько паразитов, сидящих на шее у государства. Нам не нужны бюрократы, перекладывающие бумажки из одной стопки в другую и мучительно соображающие: подписывать данную бумагу или дать ей еще вылежаться под сукном пока кто-либо не подмажет ее дальнейшее прохождение. Нам нужны аналитики, эксперты и операторы. Но взять их в таком количестве сейчас просто неоткуда. Надо учить.

— Образование мы начинаем реанимировать. Год без ЕЭТ (единого экзаменационного теста) позволил набрать в Вузы нормальных ребят, которые будут учиться не для диплома, а для того, чтобы стать настоящими специалистами, которым никогда не будет стыдно за свою профессиональную подготовку. Только вот нормальных преподавателей, которые смогут это обеспечить, сейчас не хватает катастрофически. Приходится зачастую привлекать к работе в вузах и школах пенсионеров, инвалидов, переманивать из научно-исследовательских институтов научных работников. Мы не можем допустить того, чтобы других учили те, кто не умеют ничего сами. А учителей и вузовских преподавателей за год не подготовишь, их лет пять, если не больше, самих учить надо. В этом году мы ликвидировали бакалаврат в технических Вузах. Более 200 Вузов, занимавшихся не обучением, а лишь его имитацией и штамповкой дипломов, были ликвидированы. Недоученные полу инженеры нам не нужны. Народному хозяйству требуются грамотные специалисты, разбирающиеся в том, чем они занимаются. Срок обучения увеличили до 6 лет. Пять, при теперешнем уровне техники, уже недостаточно.

— И теперь самое главное — идеология. По идее, с этого надо было начинать. Патриотизм у наших людей уже появляется. У них уже есть, чем гордиться и что защищать. Но этого мало. Нужна великая идея. Идея, которая овладеет массами, даст им цель в жизни. На первом этапе в качестве суррогата такой идеи мы использовали лозунг о наведении в стране порядка и превращении ее в сверхдержаву, жить в которой не обидно. Сейчас, какое-то время, будет работать идеология защиты от внешней агрессии. А что дальше? Объединение человечества? Космическая экспансия? Самосовершенствование? Нужно что-либо глобальное и долгоиграющее.

— Вот в принципе и все позиции, которые я хотел обозначить. Хотелось бы сказать еще о многом, но будет лучше, если вы это сделаете сами. А теперь давайте послушаем Светлану Генриховну Митриеву. Я понимаю, что всем хочется высказаться, но давайте будем джентльменами и пропустим даму вперед.

— Я сначала также, расскажу о достижениях, — начала свое выступление Светлана Генриховна, отвечающая в Ноократическом совете за медицину и социальную сферу. — Пенсионную реформу мы за этот год успели не только начать, но и успешно завершить. Теперь наши пенсионеры могут не существовать, считая каждую копейку, а спокойно наслаждаться заслуженным отдыхом. Однако далеко не все из них оказались готовы к этому. Слишком интересно в последнее время стало жить. Многие возвращаются на работу. Кто на полставки, кто на четверть, кто на один день в неделю. И вовсе не для того, чтобы заработать побольше денег. Как раз денег им теперь хватает. Им нужно общение, осознание своей причастности к тому, что происходит в стране, наличие возможности чем-либо помочь своему государству. Кстати, пенсионный возраст мы решили не поднимать. Не только сейчас, но и в обозримом будущем. Нет для этого никаких показаний. Нужно было просто нормально работать и поменьше воровать. На своих пенсионеров у нашей страны денег хватит в любом случае. Это наши пенсионеры.

— Вопрос о детских садах и яслях также, уже снят с повестки дня. Теперь их хватает на всех. Не так уж много для этого надо было сделать. Было бы желание. Вот санаториев и детских оздоровительных лагерей пока еще не хватает. Но, в течение следующего года, собираемся полностью закрыть и эту проблему.

— Жилищная проблема решается очень хорошими темпами. После того как из крупных городов выселили всех, кто получил там жилье незаконно, потрясли собственников, имеющих десятки квартир на одну семью и избавились от большей части гастарбайтеров, оказалось, что строить нужно не так уж и много. Сейчас жилищное строительство ведется очень высокими темпами, в разы превышающими «достижения» последних двадцати лет и через год-два все очереди будут ликвидированы.

— А вот с медициной и фармакологической промышленностью оказалось сложнее всего. Большая часть врачей, получавших в последнее время дипломы, таковыми не являлась в принципе. Мы начали с того, что отчислили из медицинских вузов всех студентов, которые являлись ими номинально, вообще не посещая лекции и практические занятия. В московских и ленинградских медицинских вузах таких оказалось больше половины. На освободившиеся места перевели студентов из провинции, заочников и вечерников. Так что этой проблемой мы занимаемся плотно, но окончательно решить ее сможем только через несколько лет. Фармакологию, по сути, пришлось создавать почти с нуля. Оборудование было, причем, достаточно современное. А вот большая часть того, что продавалось под видом лекарств, в лучшем случае представляла собой толченый мел, соду и лимонную кислоту. В худших случаях, иногда, встречались такие компоненты, которые даже в руках держать не рекомендуется. На данный момент еще нельзя сказать, что наши аптеки полностью обеспечены всеми необходимыми лекарственными препаратами, но можно гарантировать, что это произойдет в самое ближайшее время, может быть еще до конца текущего года.

— К недостаткам, на устранение которых следует обратить повышенное внимание, считаю нужным отнести слишком медленную работу по ликвидации свалок, в том числе токсичных и радиоактивных, заполонивших территорию нашей страны. Еще совсем немного и вся страна была бы превращена в одну гигантскую свалку. Сейчас такой опасности уже не существует, но темпы ликвидационных работ надо увеличивать в разы. Нормальная экология — это то, без чего мы никогда не сможем восстановить здоровье нации и сохранить наш генофонд. У меня все. Кто следующий?

— Пусть сначала выступит Владимир Викторович, — кивнул Примаковский в сторону Горащенко, — потом я скажу несколько вступительных слов о внешней политике, и будем слушать министров. Раз уж они тут, то пускай сами отдуваются. А напоследок оставим Григория Леонидовича, — последовал кивок в сторону Ванникова, — ему дальше рулить, вот пускай и вводит нас в курс дела. Никто не возражает? Давайте Владимир Викторович, мы Вас слушаем.

Горащенко оглядел всех слегка прищуренными смеющимися глазами, выдержал небольшую паузу и приступил к своему короткому, но емкому и очень содержательному выступлению.

— Я считаю, что сработали мы в этом году очень неплохо и полностью использовали все так любезно предоставленные нам возможности. Среди основных достижений могу выделить следующее. Мы больше не являемся страной третьего мира, вообще, и сырьевым придатком Европы, в частности. Теперь мы слезли с нефтяной иглы, и сами являемся хозяевами и распоряжаемся ресурсами, имеющимися на нашей территории. Появились новые источники наполнения бюджета, такие как экологически чистые продукты, без всякой геномодификации, которые сейчас в Европе идут нарасхват (зеленые с нашей подачи немножко подсуетились), доходы от трансконтинентальной перевозки грузов, тяжелой и легкой промышленности. Мы теперь производим вполне конкурентно способную продукцию. Доля электроэнергии в экспорте энергоресурсов уже сейчас превышает 80 процентов, и в дальнейшем будет только повышаться.

— Благодаря этому мы смогли укрепить рубль до таких пределов, что он сейчас становится главной из мировых валют, полностью вытеснив из международного обихода доллар и очень существенно потеснив евро и фунты стерлингов. Очень благоприятной оказалась привязка его к золоту и мегаватт часу электроэнергии одновременно. Ну а благодаря добыче золота из морской воды, которая пока является нашей эксклюзивной технологией, мы теперь можем регулировать его стоимость на мировом рынке.

— Теперь мы спокойно можем навсегда забыть о таком понятии, как инфляция. Я понимаю, что услышать такое из уст банкира, это даже не нонсенс, а нечто абсолютно невероятное. Между тем я говорю эти слова, понимая, что этим действием мы ставим жирный крест на всей сложившейся к началу XXI века банковской системе. Нет, банковская система останется, но будет она теперь совершенно другой. Банки больше не будут вертеть мировой экономикой по своему усмотрению. Теперь они превратятся в инструмент. Не мы будем существовать для развития банковской системы, а она будет служить нам.

— В одиночку нам с этим, разумеется, будет не справиться. Вместе с Китаем, как работаем сейчас, уже проще. А когда на нашу сторону встанут Япония и Германия, такой переворот станет уже безвариантным. Сейчас мы осторожно проводим консультации с наиболее вменяемыми банкирами этих стран. Наши предложения встречены с пониманием, но для их реализации требуется окончательное устранение с мировой арены Соединенных Штатов Америки. Пока ситуация не прояснилась, никаких официальных соглашений достигнуто не будет.

— Вот и все, что я хотел сообщить вам на данном этапе. А теперь вместе с вами с большим интересом послушаю Максима Евгеньевича. Я в курсе большинства вещей, о которых он будет сейчас говорить, так как мы с ним периодически обменивались информацией, но мне хотелось бы услышать и окончательные выводы.

— Ну что ж, — Примаковский устроился в поскрипывающем под его массой кресле поудобнее и оглядел всех, собравшихся за столом внимательным взглядом слегка покрасневших глаз. — Если хотите послушать выводы — слушайте. Оглядываясь на прошедший год, могу согласиться, что сделать мы успели очень многое и отпущенный нам шанс, использовали на все 100 процентов. Сейчас мы находимся на переломе. Если в течение ближайших двух недель мы сможем выстоять, процесс будет уже не остановить. Если нет — все не только вернется на накатанные рельсы, но будет даже хуже. Раньше мы не знали, как можно жить по совести и дышать полной грудью. Сейчас мы это уже попробовали, и возвращаться обратно, наверное, уже никому не захочется. Более того, это возвращение может стать очень болезненным.

— Таким образом, сейчас перед нами стоит задача: силовыми методами ограничить дееспособность Соединенных Штатов Америки, насколько возможно дискредитировать их в глазах мировой общественности и вырвать у них из рук ядерную дубинку. Если все это будет проделано, нужно будет вместо США ввести в Совет Безопасности ООН Японию и Германию, произвести объединение со всеми странами, которые этого пожелают, в федеративное государство и смело идти дальше, уже ни на кого не оглядываясь.

— На сегодняшний день с нами безоговорочно готовы объединяться Белоруссия и Казахстан. С Украиной сложнее. Восточная Украина и Крым готовы объединяться хоть сейчас, а на Западной Украине очень многие высказываются против объединения в единое государство. Подозреваю, что в данном случае объединение следует проводить в два этапа. Сначала присоединить Восточную Украину и Крым, предоставив «западенцам» некоторое время повариться в собственном соку. Бьюсь об заклад, что уже через год там будут голосовать за объединение свыше 90 процентов населения. В качестве анклава к нам уже сейчас готова присоединиться Сербия. Но, мы считаем это преждевременным. Пусть сначала решат свои территориальные проблемы с Косово. Помогать мы им в этом не будем, достаточно будет обеспечить режим невмешательства от внешнего силового воздействия других стран. Справятся — будем объединяться, нет — подождем.

— Теперь о сложившейся предвоенной обстановке. США не смогли найти себе полноценных союзников для нападения на нашу страну. Грузия — это несерьезно. Канада и Турция пообещали им ограниченное содействие, которое, скорее всего, не выльется в предоставление воинских контингентов. Все остальные страны пока занимают нейтральную позицию. Если мы дрогнем, они налетят как стервятники на падаль, если устоим — тихо промолчат в тряпочку и смирятся с изменениями геополитической обстановки. Так что если война начнется, а я склоняюсь к тому, что она будет, нам придется биться с Соединенными штатами один на один.

— Теперь я предлагаю выслушать силовых министров, а на закуску оставить Председателя Кабинета. Не волнуйтесь, Андрей Кожутович, это я фигурально выразился, не будем мы Вас кушать, только выслушаем.

— Да я особо и неволновался, — отшутился Цыгу, — никто из присутствующих здесь в каннибализме пока не замечен.

— Давайте я начну, — предложил Аркадий Данилович Корицин. — Сначала обсудим внутренние дела, потом безопасность, а в конце выслушаем военных. Так логичнее будет.

— Хорошо Аркадий Данилович, приступайте, — согласился с министром МВД Примаковский, — так действительно будет логичнее.

— Министерство Внутренних Дел я принял в очень плохом состоянии, — начал свое выступление Корицин. — За 20 лет его довели, что называется, до ручки. Надо было менять всю систему, причем вкупе с судопроизводством и пеницитарной системой. Главным бичом была коррупция, поразившая всю правоохранительную систему как ржавчина. Сейчас я еще не могу доложить вам, что с коррупцией покончено полностью. Где-то, кое-где у нас порой…. Но теперь уже только в низовых звеньях. Гаишники иногда пошаливают, ППСники могут отпустить за взятку. Это бывает. Но наверху уже точно ничего нет. С этим мы разобрались. Расстаться, правда, пришлось с очень многими. Зато и уважение к милиции появилось. Попробуй сейчас хоть кто-либо не принять заявление от граждан. Или приняв, не отреагировать на него оперативно. Второй раз — точно не захочется. Сначала очень много с ерундой обращались. В каждом случае вызывали наверх, объясняли вежливо, но непреклонно — будете, мол, милицию по пустякам от дела отрывать — настоящие преступники на свободе останутся. Убедили. Кого добрым словом, а кого и предупреждением. Сейчас в дежурку обращаются исключительно по делу. И раскрываемость поднялась. Сейчас уже на 70 процентов по бытовым преступлениям вышли и почти на 90 процентов по тяжким.

— В тюрьмах контингент изменился. Нет теперь такого понятия как политический. Уголовники есть, бандиты, организаторы сект, жулья много всевозможного, а вот «узников совести» не имеется. Может быть потому, что совесть у многих проснулась? В общем, до времен Дяди Степы еще далековато пока, доверие, которое десятки лет подрывали за один год полностью восстановить нельзя, но тенденция намечается очень даже обнадеживающая. Еще пару лет в таком режиме и милицию можно будет значительно сокращать. Только не так, как это делали в последние годы, не за счет оперов и участковых, эти как раз нам еще долго нужны будут, а за счет всевозможных замов и «помов».

— Все остальное, в принципе, мелочи, но из них, иногда, очень большие проблемы получаются. С сектами разобрались основательно. Нет у нас теперь такого явления. Сам верить можешь во что угодно, это твое личное дело, но других с пути сбивать — не моги. Огребешь по полной. Гастарбайтеров большую часть депортировали. Нет у нас сейчас почти низко квалифицированной работы. Даже обычный дворник с техникой обращаться должен уметь всевозможной. Много сейчас ее у него в распоряжении. Диаспоры прошерстили капитально. Столько жилья свободного образовалось! С малолетками работать стали плотнее. Мальчик шалун — теперь не проходит. Либо родителей напрягаем, чтобы сами своих шалопаев воспитывали, либо, если у них не получается — родительских прав лишаем и тогда уже государство воспитывать начинает. Так что мелочь у тех, кто послабее, в школах уже не трясут. Кстати, беспризорность ликвидировали полностью.

— А кадрового голода не испытываете? — поинтересовался Георгий, — уволить то, наверное, многих пришлось?

— Нет, не испытываем. Уволили, действительно очень многих, но желающих занять их место вполне достаточно. Как только эту дурацкую инструкцию о запрете на профессию всем имеющим родственников на Украине ив Белоруссии отменили, сразу очень много народа набежало. У нас ведь почти у половины там родственники. Да и из адвокатуры сейчас народ обратно потянулся. Не прибыльно там у них теперь стало.

— Вот, в принципе, и все, что я хотел сообщить. Проблем у нас больше серьезных нет, работа налаживается, еще год-другой и смогу с чистой совестью передавать министерство в другие руки и возвращаться на литературную ниву. За это время столько информации почерпнул, что на бумагу все перенести — жизни не хватит. Может быть, перерыв сделаем? Кофейку попьем?

— Давайте прервемся на полчасика, — согласился с Корициным Очиев. — Проходите вон в ту дверь, там уже накрыто.

* * *

После окончания перерыва слово взял министр Безопасности. Он кратко охарактеризовал сложившуюся обстановку, доложил, что Пограничные войска полностью восстановлены и готовы с завтрашнего дня взять на себя заботу о неприкосновенности государственных границ на всем их протяжении. Он рассказал обо всех наиболее значимых источниках угроз, которые сформировались за рубежом к данному моменту, и плавно свернул на внутренние очаги напряжения.

— В настоящее время серьезной оппозиции внутри страны не имеется. Есть очень много людей недовольных произошедшими в нашей стране изменениями. Точных цифр я назвать не могу, но речь идет примерно о полутора миллионах. Одни из них потеряли деньги, другие — возможность получать деньги практически ни за что, третьи потеряли власть. Есть бездельники, которые раньше могли кататься как сыр в масле, вообще ничего не делая, а теперь эту возможность потеряли. Объединиться вместе они не могут — паразиты — они всегда ярые индивидуалисты. Поэтому, присматривать за ними стоит, но серьезная озабоченность их нытьем будет явно избыточной.

— Мафиозные структуры, которые были действительно опасны, мы обезглавили и разогнали еще за первые два месяца. Некоторые из их членов уже перебрались на нары, но большая часть на свободе. За наиболее одиозными личностями мы наблюдаем, но пока они не представляют явной угрозы.

— Сейчас, после открытия границ, к нам, конечно, набежит очень большое количество всевозможной мрази. Большую часть мы постараемся остановить еще на границе, но некоторые экземпляры, несомненно, прорвутся даже сквозь очень частую сеть. Так что в ближайшие дни вам всем следует соблюдать максимальную осторожность и без надежной охраны не передвигаться. О мерах безопасности я уже позаботился, прошу не считать их чрезмерными и не препятствовать деятельности вашей охраны. Любой из вас уже завтра станет представлять собой очень соблазнительную мишень, а наша задача будет заключаться в работе на опережение, чтобы ни в коем случае не дать свершиться ни одному террористическому акту. Попрошу вас всех отнестись к этому очень серьезно. Попытки террактов будут и, скорее всего, они будут направлены против одного из вас или всех вместе. Поэтому собирайтесь вместе только в этом бункере. В ближайшие пару недель все передвижения — только с личной охраной. Даже по территории кремля. Дальше, я думаю обстановка нормализуется и вы сможете опять жить нормально.

Когда министр Безопасности закончил свое выступление, Анатолий Владимирович Колдунов переглянулся с Главкомом ВМФ Шкиперцем и, получив его молчаливое согласие, начал первым.

— Восстановление армии после разрушительной череды бездумных реформ последних 20 лет, на сегодняшний день закончено еще не полностью. Тем не менее, к войне с Соединенными Штатами Америки армия готова. На геосинхронных орбитах сформированы две боевые группировки ударных спутников, прикрывающих от ракетных ударов всю территорию страны. Все системы ПРО и ПВО с сегодняшнего дня приводятся в готовность номер один. Заблаговременное развертывание первых эшелонов войск на всех направлениях прогнозируемых ударов закончено. Вторые эшелоны будут приведены в боевую готовность к концу завтрашнего дня. Обеспеченность частей и соединений техникой на сегодняшний день приближается к 90 процентам от штатной, обеспеченность личным составом практически стопроцентная. К сожалению, все экипажи боевых самолетов и вертолетов мы пока не смогли укомплектовать офицерами. До 30 процентов пилотских кресел займут курсанты старших курсов военных училищ. Мы решили не проводить ускоренные выпуски, а поступили значительно проще. Присвоили им сержантские звания и организовали войсковую стажировку в действующей армии. Самолеты и вертолеты они знают, техника пилотирования отработана на тренажерах и закреплена несколькими практическими вылетами. Справятся ребятишки.

— И это не единственная прореха, которую мы собираемся закрыть с помощью курсантов. На Чукотке, в местах где не будет оказано серьезное противодействие высадке десанта, мы также планируем ограниченное использование курсантских боевых групп, сформированных из будущих офицеров ВДВ. Для них это тоже будет своеобразной стажировкой в боевых условиях.

— Я не очень хорошо разбираюсь в стратегическом планировании военных действий, — прервала Колдунова Митриева, — но неужели мы не в состоянии вообще не допустить высадки американцев на нашу территорию?

— Можем не допустить. Но это делается не от слабости, а с далеко идущим умыслом. Во-первых, нам нужен серьезный повод для обвинения США в посягательстве на нашу территориальную целостность. Иначе, какие они будут захватчики, если просто зашли в наши территориальные воды и немножко постреляли. Отмажутся потом, что это они учения проводили и холостыми стреляли. А мы их ни с того ни с сего топить вздумали. Во- вторых, где прикажете нашим ребятам тренироваться? Высадку на американский континент мы пока не планируем. Для чего эта десантная операция американцам нужна — я с трудом могу себе представить, а вот нам она очень требуется.

— Ну а теперь главное. Завтра днем мы начинаем запускать Бураны. У американцев слишком много боевых самолетов. А у нас слишком мало хорошо обученных летчиков. Космопланы смогут уравнять шансы, качественно проредив боевые порядки янкесов. Да и на территории США для них найдется работенка. Есть у нас пара домашних заготовок на этот случай.

— А теперь, если у вас больше нет вопросов, я передам слово Главкому ВМФ адмиралу Шкиперцу. Поскольку американцы воюют, как правило, своими ударными авианосными соединениями, основная тяжесть противостояния ляжет именно на его плечи.

Георгий порадовался, когда сидящий рядом с ним Шкиперец не сделал попытки встать, так как сидя в кресле, наблюдать за лицом стоящего человека, рост которого весьма существенно превышает 2 метра, по меньшей мере, не слишком удобно.

— На сегодняшний день американский военно-морской флот включает 10 атомных авианосцев, — начал Шкиперец свой обстоятельный доклад. — Это вовсе не означает, что нам придется иметь дело с десятью авианосными соединениями. Дело в том, что американцы достаточно часто включают в состав одного авианосного соединения два авианосца. Поэтому, скорее всего их будет 5 или 6. Кроме авианосцев в такие соединения входит не менее двух крейсеров УРО, а также несколько фрегатов или эсминцев. Обычно в состав авианосного ударного соединения включают еще несколько атомных подводных лодок, но в данном случае этого, скорее всего, удастся избежать. Дело в том, что 15 многоцелевых атомоходов мы смогли предварительно вывести из строя, а, по меньшей мере, 2 лодки уже уничтожены в Северном Ледовитом океане. Большая часть из оставшихся многоцелевых АПЛ сейчас также направляются именно туда. Мы приложим все усилия для того, чтобы до паковых льдов смогли добраться как можно меньше из них.

— Раньше мы могли противопоставить десяти авианосцам США только один тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал Кузнецов» и один тяжелый ракетный крейсер «Петр Великий». За прошедший год мы сумели завершить строительство еще пяти тяжелых ракетных крейсеров, дополнительно вооружив их электромагнитными орудиями большого калибра. Сейчас на каждом из наших флотов кроме Балтийского имеется один или два таких крейсера. Номера этих крейсеров начинаются на два ноля. Это было сделано намерено. Такие крейсера получают право на убийство — убийство авианосцев. Атомные авианосцы типа «Нимиц» являются самыми большими из военных кораблей в мире, и утопить их очень сложно. Наши крейсера такую возможность имеют.

— Дополнительно к этому было построено еще 19 современных эсминцев, у которых будет своя задача. Дело в том, что американцы имеют 14 АПЛ типа «Огайо», каждая из которых вооружена 24 баллистическими ракетами. Еще 4 таких лодки перевооружены крылатыми ракетами «Томагавк». Каждая из них несет 154 такие ракеты. Вот этими лодками и будут в первую очередь заниматься наши новейшие эсминцы.

— Кроме этого на Северный флот скрытно перебазированы несколько эскадрилий экранопланов «Северный монстр». Эти зверюги окажутся для американцев очень не слабеньким и полностью неожиданным сюрпризом.

— И, наконец, береговые батареи. На Северном и Тихоокеанском флотах развернута система батарей крупнокалиберных электромагнитных орудий. Надеюсь, что этот сюрприз, понравится американцам не меньше, чем «Северные монстры».

— Таким образом, могу констатировать, что военно-морской флот к защите отечества готов в полном объеме. Боевая готовность на кораблях будет объявлена уже этой ночью. Спасибо за внимание.

Следующим выступил Председатель Кабинета министров Андрей Кожутович Цыгу. Он кратко охарактеризовал результаты, достигнутые в народном хозяйстве, пояснил, что не смотря на беспрецедентные затраты прошедшего года, бюджет все еще является бездефицитным и его доходы весьма значительно превышают расходы. После этого он ввел присутствующих на заседании Совета в курс действий, которые будут предприняты в связи с ожидаемым в ближайшие дни военным конфликтом.

После того как Андрей Кожутович ответил на все вопросы, слово взял начальник Генерального Штаба Григорий Леонидович Ванников.

— Для начала я предлагаю сердечно поблагодарить Георгия Николаевича Петрова за проделанную им работу. Раньше у нас Кризисных Комиссаров никогда не было и надеюсь, что уже не будет. Так что его работа была поистине эксклюзивной и, я думаю, что мы все можем с чистой совестью охарактеризовать ее как весьма успешную. Большое Вам спасибо, Георгий Николаевич. Сегодня в полночь Ваши полномочия заканчиваются, но мы все к Вам успели привыкнуть. Как Вы смотрите на то, чтобы и дальше поработать вместе с Ноократическим советом, но теперь в качестве штатного советника с соответствующей заработной платой?

— Спасибо за доверие, но мой ответ будет отрицательным. Зачем вам советники? Советники были хороши в Африке, а вам они абсолютно ни к чему. Советники нужны недалеким людям с невысоким уровнем собственного интеллекта. А у вас всех, он о-го-го какой! Нет, советники вам не нужны, а вот экспертом на четверть ставки пошел бы. Берете?

— И Вы еще спрашиваете! Конечно, берем. А почему только на четверть ставки?

— А зачем я вам тут постоянно? Вызывайте или звоните тогда, когда буду нужен. А в своем Ввузе я нужен значительно чаще. Так что основное место работы пусть там будет. А у вас тут — по совместительству.

— Георгий Николаевич, вопрос на засыпку, везучесть у Вас тоже сегодня в полночь кончится, или и дальше останется?

— Вот чего не знаю, так того не знаю. Не говорили мне об этом. Думаю, что что-нибудь останется.

— Тогда у меня к Вам деловое предложение. Оформляйтесь в качестве эксперта прямо сейчас, после окончания нашего заседания, получайте удостоверение и до завтрашнего вечера можете быть свободны. Вы ведь сегодня с друзьями своими встречаться наверно планируете?

— Планируем. А как Вы об этом догадались?

— Работа у меня такая. А на самом деле, особым пророком тут быть не требовалось. Мы сейчас, после завершения Совета, одному из Ваших друзей Звезду Героя вручать собираемся, так вы ведь ее обмыть по быстрому, наверняка захотите. Сегодня можно. Встречайтесь и обмывайте. Только очень не усердствуйте. Завтра вечером Вы мне трезвым нужны. Подъезжайте к 22.00 к известному Вам дому министерства Обороны, машину поставите на стоянку, а дальше Вас проводят. Договорились? Вот и чудненько.

Двадцатая глава. Все еще впереди

После окончания заседания Совета Георгий быстро написал заявление о приеме на работу в качестве эксперта Ноократического совета (0,25 ставки), подождал, пока ему подпишут и заламинируют удостоверение, и пошел к себе. Надо было сдавать помещение, которое он занимал коменданту Кремля и попрощаться со своими дежурными секретарями, вместе с которыми они работали целый год.

Все имущество уместилось в небольшую дорожную сумку. Георгий тепло попрощался с четверкой молодых людей, которые в течение года посменно готовили для него дайджесты новостей, договаривались о встречах, собирали необходимую для работы информацию.

Закинув сумку в багажник своей машины, он созвонился с друзьями и договорился, что вечером они встретятся в Татьянино на даче у Кольченко. Дорогу все уже знали, поэтому договорились, что добираться до места все будут самостоятельно. Немножко подумав, он поднялся в буфет и взял пару бутылок Ахтамара. Коньяк можно было купить и по дороге, цены в городе были почти такие же, но тут имелась гарантия, что покупаешь действительно армянский напиток, а не красивую подделку.

— Интересно, — подумал Георгий, выходя из буфета, — неужели до сих пор никто не придумал такую маркировку бутылок, чтобы покупатель сам мог определить, за что именно он платит. За напиток, указанный на этикетке, или за спиртовой раствор, который разлит в антисанитарных условиях в ближайшем подвале. Для бумажных денег ведь давно придумали. Неужели тут будет намного сложнее?

— Ну ладно, — думал он, выезжая из Кремля, — с парковкой на сегодня и завтра определился, с ночевкой на сегодня тоже, а завтра поспать, вообще, врядли получится.

На выезде из Москвы Георгий попал в пробку. Это была, конечно, не такая безнадежная пробка, как те, в которые он попадал год назад. Тут машины, хоть медленно, но двигались, и виадук, на котором можно будет придавить педаль акселератора, был уже виден. До Татьянино он добрался через час с небольшим. Подъехав к воротам, он набрал номер Степана.

— Ты здесь уже? Ну, так чего тогда ждешь, открывай ворота — я коньяк привез!

Друзья обнялись, Степан открыл ворота и показал, куда всунуть машину, чтобы осталось место и для остальных.

— Ну, показывай аппарат, что опять корейская машина?

— Как тебе сказать, название корейское осталось, собрана в Таганроге, движок и обшивка наши, стекла и покрышки наши, о, вспомнил, подушки безопасности корейские!

— А на спидометре сколько предел?

— Нарисовано 240, по паспорту 221, но я пока свыше 210 не разгонялся. Хотя запас, чувствуется, еще имеется.

— А на трассе как?

— Мечта поэта!

— Ну ладно, пошли твой коньяк дегустировать.

— С коньяком пожди немножко, сейчас адмирал подъедет, повод у него больно уж серьезный. Давай пока углей ему для шашлыка подготовим. Он какую-то хитрую рыбеху привез с Дальнего Востока, обещал шашлык уникальный сделать.

— Надеюсь не Фугу?

— Нет, он, конечно, еще тот экстремал, но не до такой же степени.

Вскоре у ворот раздался короткий гудок.

— Иди, открывай, это адмирал наверно.

Встречать пошли вместе. Но, это оказался еще не адмирал. Когда Степан открыл ворота, перед ними предстал улыбающийся во все 28 зубов Кир Схронов.

— Товарищ Кризисный Комиссар, полковник Схронов по вашему приказанию прибыл!

— Кончай выпендриваться, — ответил Георгий, обнимая товарища. — Мне комиссарить несколько часов осталось. В полночь мои полномочия заканчиваются. Как у Золушки.

— И в кого теперь превратишься? В тыкву?

— А я уже превратился. Вот читай — эксперт Ноократического совета. Уже и документ выдали. А ты давно обратно на службу вернулся?

— Так почти сразу после той нашей встречи. Позвонили мне и говорят, вертайся полковник Схронов взад на службу.

— А ничего, что тебе полтинник уже исполнился?

— Так должность то, генеральская. Теперь до 60 служить можно.

— А не надоест, до 60 то?

— Нет, не надоест, у нас там и раньше интересно было, а сейчас точно не заскучаю. Куда машину загонять?

— Вот сюда, — показал Степан, — и до упора загоняй, чтобы еще одна поместилась. Сейчас адмирал должен подъехать. А вот, кстати, и он.

Когда обе машины были припаркованы, объятия и похлопывания по спине закончились, а ворота были закрыты, друзья прошли гуськом по узкой тропинке к дому.

— Парни, давайте сначала я шашлык поставлю, а в процессе на вопросы отвечать буду, — сказал адмирал, распаковывая сумку. — Это Чавыча — она считается самой лучшей из лососевых рыб.

— Сам ловил? — поинтересовался Георгий.

— Нет, мне не до того было. Это мне в Петропавловске-Камчатском командующий ТОФ презент сделал. Вез в сумке-холодильнике, а тут, по прилету, ребята встретили и, пока меня награждали, разделать и замариновать успели.

— Ну ладно, — сказал Кир, — включай свою аппаратуру защитную и рассказывай. Я, в общих чертах, в курсе, а остальным явно интересно, за что в мирное время можно Звезду Героя получить. А ты разливай, комиссар, а то желудочный сок уже выделяется.

Георгий разлил янтарную жидкость по объемным рюмкам, — со специальными бокалами решили не заморачиваться, да и не было их на дачном участке. Адмирал разложил шампуры с истекающими соком крупными шматами рыбы над сразу зашипевшими углями, вытер руки и передвинул рычажок на небольшой коробочке.

— Да рассказывать, в общем-то, и не о чем. Стандартная операция. Пришли на Гавайи на атомной станции и легли на грунт в нескольких кабельтовых от входа в «Жемчужную гавань». Ночью мы вышли через шлюзовую камеру, по-тихому пробрались к пирсам и установили наши приспособления на ходовых винтах всех пятнадцати АПЛ, которые были пришвартованы у пирсов. Там наши химики интересный состав подобрали: легированную сталь растворяет как обычную черняшку, а водород почти не выделяется. Все продукты реакции — водорастворимые. На следующую ночь вернулись и подчистили за собой. Через пару дней янкесы всем скопом сорвались в Арктику, да по дороге у них винты пообламывались. Вот и вся история.

— Подожди, так это вы две полнокровных дивизии многоцелевых АПЛ одной только операцией из строя вывели? — уточнил Георгий. — Не слабо. За такое Звезда Героя — самое то. Ну, давайте, за первого Героя в наших рядах!

Вздрогнули. Благородный напиток легко скользнул вниз по пищеводу и откуда-то снизу начала медленно подниматься теплая волна. Закусили кружочками тонко нарезанного лимона. Посидели молча, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Хороший коньяк, — первым нарушил молчание Степан, — лучше французского. Лягушатники в последнее время извращаются: столько трав всевозможных добавляют, что это уже не коньяк, а бальзам какой-то получается. Приторный очень. А тут — самое то. Хорошо сидим, но Звезду-то обмыть требуется.

— Так она в рюмку не влезает, — попробовал отшутиться адмирал, осторожно переворачивая шампуры.

— Ничего, я сейчас стакан принесу, — быстро отреагировал Степан, — тебе сегодня никуда не надо?

— Сегодня я свободен до самого утра, — ответил адмирал, — домой я успел заскочить, жена предупреждена и дала добро.

— Более того, — счел нужным уточнить Георгий, — на проведение данного мероприятия получено высочайшее соизволение от нынешнего Председателя Ноократического совета.

— Эк ты как заговорил в Кремле поотиравшись, — ввернул шпильку Кир, — неужели Очиев настолько понятливым стал?

— Отстал ты товарищ Схронов от жизни, — поддержал словесную пикировку Георгий, — с сегодняшнего дня твой начальник в Совете рулит.

— Так что, будет война?

— Очень большая вероятность, что начнется уже следующей ночью. Ничего, справимся. У нас было время на подготовку.

— Шашлык готов, — возвестил от мангала адмирал, — мужики, похода сегодня такая хорошая, давайте на улице посидим.

Предложение было признано справедливым и единогласно одобрено. Зачем теснится в доме, когда можно с комфортом расположиться на природе, учитывая, что комаров еще нет, а свежий ветерок так приятно обдувает разгоряченные лица.

Адмиралу, учитывая его возраст и многочисленные боевые повреждения, налили не полный стакан, а две трети. Он аккуратно опустил в стакан с янтарной жидкостью свою награду, немножко повертел ее там, вынул и тщательно обтер носовым платком.

— Ну, чтоб не последняя!

Выпили. Шепотом, чтобы не привлекать излишнего внимания соседей, прокричали традиционное ура (как положено, два коротких и одно протяжное) и, наконец, вгрызлись зубами в нежную и горячую рыбную мякоть.

— Божественно! — первым отреагировал Степан, — всякое пробовать доводилось, но такого шашлыка я еще не едал.

— Ты то как? — спросил его Георгий, — закончили уже тюрьмы да лагеря перетряхивать?

— Полного окончания в таком деле никогда не бывает, — с неохотой отложив недоеденный шампур, ответил Степан, — каким бы ни было судопроизводство справедливым, всегда имеется шанс для судебной ошибки. Но все массовые работы мы уже закончили. И, что интересно, на нарах в результате оказалось даже больше народу, чем было. Мы ведь на место каждого невинно осужденного, не отходя, как говорится, от кассы, сразу всех кто непосредственно виновен в этом беззаконии, определяли. Сроки большинству, конечно, небольшие давали, половина уже выйти успела, но почувствовать последствия своих действий на собственной шкуре, почти всем предоставили. Скоро нашу комиссию уже можно будет распускать.

— И чем теперь заниматься планируешь? В армию не хочешь вернуться?

— Нет, поздновато уже. Теперь ведь у меня другая специализация — кровли. В Москве уникальных зданий много, иногда очень сложные случаи встречаются, а мои ребята любым другим фирмам сто очков форы дать могут. Я ведь и раньше деньгами их не обижал. Высококлассный специалист должен очень прилично зарабатывать. Иначе он просто уйдет. А у меня команда подобралась сильная. Настоящие профессионалы. Не хочется их бросать. Поработаю еще.

— А ты чем после войны заниматься собираешься, — спросил Георгий адмирала? Или на заслуженный отдых?

— Нет, на пенсию мне еще рановато. Самому, правда, уже тяжело в операциях участвовать, но планировать то их я могу. Да и молодежи опыт передавать надо. Послужу еще. Разве 52 это возраст?

— Эх, мужики, какие наши годы? Все еще впереди!

Декабрь 2011 года — май 2012 года.

Михаил Николаев Последний шанс Книга 3. Проверка на прочность

«Русские могут казаться недалекими, нахальными и даже глупыми людьми, но остается только молиться тем, кто встанет у них на пути».

Уинстон Черчилль

«Не надейтесь, что единожды воспользовавшись слабостью России, вы будете получать дивиденды вечно. Русские всегда приходят за своими деньгами. И когда они придут — не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не стоят бумаги, на которой написаны. Поэтому с русскими стоит или играть честно, или вообще не играть.

Никогда ничего не замышляйте против России — на любую нашу хитрость они найдут свою глупость. Славян невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Это нерушимое государство русской нации, сильное своим климатом, своими пространствами и ограниченностью потребностей. Даже самый благоприятный исход открытой войны никогда не приведет к разложению основной силы России, которая зиждется на миллионах собственно русских…Но славянам можно привить лживые, низкие ценности, и тогда они победят сами себя.

Могущество России может быть подорвано только отделением от нее Украины…Необходимо не только оторвать, но и противопоставить Украину России, стравить эти две части единого народа и наблюдать, как брат будет убивать брата. Для этого нужно только найти и взрастить предателей среди национальной элиты и с их помощью изменить самосознание одной части великого народа до такой степени, что он будет ненавидеть все русское, ненавидеть свой род, не осознавая этого. Все остальное — дело времени.

Превентивная война против России — самоубийство из-за страха смерти».

Отто Эдуард Леопольд фон Бисмарк-Шенхаузен

Первая глава. Сосредоточение

Войны начинались по-разному. Русские загодя предупреждали противника: «Иду на вы». Немцы, начиная вторую мировую войну, устроили провокацию, сымитировав нападение Польши. Сталин боялся аналогичной провокации, но, нападая на Советский Союз, немцы, вообще, не стали заморачиваться подобными фокусами. Нападение было не просто вероломным, но и предельно циничным: они дождались момента, когда очередной эшелон с зерном окажется на немецкой стороне границы, и только после этого пересекли ее сами.

Американцы, нападая на Югославию, Ирак и Ливию, не считали нужным организовывать какие-либо провокации или предупреждать о точном времени нападения. Они ставили мир перед фактом, что будут наводить демократический порядок в суверенном государстве, набирали команду желающих порезвиться и опробовать в деле свои новые вооружения, а потом, в удобный для них момент, внезапно атаковали заведомо слабейшего противника.

В случае с Союзом Российских Губерний эта, ставшая уже привычной схема, не могла быть использована сразу по нескольким причинам. Во-первых, набор артели, с которой и батьку бить сподручно, провалился. Ни одна из европейских стран, кроме Грузии (которая, в данном случае, являлась скорее обузой), участвовать в боевых действиях не согласилась. Надо было выходить один на один.

Во-вторых, в соответствии с официальными данными, противник был ощутимо слабее, но эта слабость не шла ни в какое сравнение с возможностями тех стран, с которыми Соединенным Штатам Америки приходилось сталкиваться ранее. Страна уже давно не являлась супердержавой, но постоять за себя могла. В том, что у русских имеются козыри в рукаве, почти никто в Америке не сомневался, но вот по поводу величины этих козырей имелись разногласия.

В-третьих, американцы не имели возможности использовать ядерное оружие. Три русских Тайфуна, притаившиеся под арктическими льдами, являлись слишком серьезным предостережением от таких действий. Приходилось рассчитывать только на обычные вооружения.

Но, были и плюсы. Страна, на которую Соединенные Штаты собирались напасть, находилась на другом материке. Мощные и глубоко эшелонированные континентальные системы ПВО и ПРО позволяли не беспокоиться о риске подвергнуть свою территорию ответному удару. Более чем десятикратное превышение по оснащенности авианосцами и возможность использования авиабаз на Аляске, гарантировало преимущество в воздухе. И, наконец, самая большая в мире протяженность государственных границ, ставила руководство СРГ перед необходимостью растянуть группировки войск вдоль всего периметра, что соответственно, резко уменьшало их плотность на участках, где в тот или иной момент будут осуществляться военные действия. Это позволяло США легко создавать в выбранных ими местах для высадки десантов многократный перевес в силах и средствах.

Тем не менее, нападать просто так на государство, являющееся, кроме всего прочего, еще и постоянным членом Совета Безопасности ООН, было бы весьма предосудительным, и американцы попытались в очередной раз воспользоваться уже отработанным трюком. Не прерывая подготовки к широкомасштабным военным действиям, утром 22 мая, убедившись, что незримая, но непреодолимая преграда, прикрывающая границы исчезла, они выдвинули СРГ заведомо невыполнимый ультиматум. Основными требованиями этого ультиматума были безотлагательный допуск на все стратегические объекты военных экспертов НАТО, предоставление мировому сообществу полного комплекта технической документации по термоядерным источникам энергии и возвращение «законным хозяевам» деприватизированных производств. Ультиматум включал 216 позиций, в числе которых, в частности, были требования о законодательных гарантиях прав сексуальных меньшинств на самовыражение в любых, удобных для них формах и организация свободного доступа населения к легким наркотикам. На все про все ультиматум отводил аж целые сутки, но большинству из тех, кто хотя бы бегло ознакомился с его содержанием, было понятно, что ждать до истечения этого срока никто не собирается. Ударные авианосные соединения, усиленные эскадрами десантных кораблей и вертолетоносцами, уже брали страну в кольцо.

В Средиземное море на подмогу Теодору Рузвельту спешил атомный авианосец Нимитц. Его сопровождали два крейсера УРО: Антиетам и Лайк Чамплэйн, а также эсминцы УРО: Декатур, Ховард и Прибле, вышедшие из Сан-Диего. Ближайшей задачей авианосного соединения была воздушная поддержка Грузинской армии и уничтожение Черноморского флота СРГ. В дальнейшем часть соединения планировала выйти в Черное море через проливы и обеспечить полную блокаду всего побережья.

В Северное море через Ла-Манш пробирались атомные авианосцы Дуайт Эйзенхауэр (второй авианосец типа «Нимитц») и Энтерпрайз (первый в мире из авианосцев с ядерной энергетической установкой, вошедший в боевой состав флота в далеком 1961 году и до сих пор являющийся самым длинным из боевых кораблей мира). Длина американского «дедушки» составляла чуть более 342 метров, а на летной палубе белела выведенная гигантскими буквами знаменитая формула Эйнштейна, символизирующая переход массы в энергию. В эскорте авианосцев шли крейсера УРО Банкир Хилл и Мобил Бэй, а также эсминцы УРО Джон Пауль Джонс, Бенфолд и Милиус, ранее базировавшиеся на Тихоокеанской базе Сан-Диего. Многоцелевые атомные подводные лодки типа «Лос-Анджелес»: Елена и Топика двигались в подводном положении в качестве передового дозора непосредственно перед авианосным соединением, чутко прослушивая водную толщу. В арьергарде авианосного ударного соединения шли десантные вертолетоносцы: Нассау, Уэсп, Киарсарж и десантные корабли: Остров Адама, Форт Мак-Генри, Джонсон Холл, плотно загруженные морскими пехотинцами. Ближайшей целью авианосного соединения была оккупация Калининградской губернии, анклава, являющегося передовым форпостом СРГ на Балтике, вторичной целью — разгром Балтийского флота, а конечной задачей — оккупация Ленинграда и всего Северо-запада страны.

Крупнейшее из авианосных ударных соединений, включающее целых три атомных авианосца типа «Нимитц»: Гарри Трумэн, новейший Джордж Буш и пришедший с Тихого океана Рональд Рейган, огибало Исландию, направляясь в Баренцево море. В состав этого гигантского соединения входили пять крейсеров УРО типа «Тикандерога», двадцать эсминцев УРО типа «Арли Берк» и четыре фрегата УРО. Под прикрытием этой армады двигалось шесть десантных вертолетоносца и три десантных корабля.

Под водой, на некотором отдалении от авианосного соединения двигались 2 подводных гиганта — атомные ракетоносцы типа «Огайо»: Флорида и Джорджия, каждый из которых нес по 154 крылатых ракеты «Томагавк». В передовом дозоре шли пять атомных многоцелевых подводных лодок типа «Лос-Анджелес»: Оклахома Сити, Ньюпортские новости, Филадельфия, Мемфис и Даллас.

Первоочередной задачей этого соединения было уничтожение Северного флота СРГ, а дальнейшими целями — оккупация Мурманска с Архангельском и взятие под контроль всего северного побережья страны.

На Тихом океане к границам СРГ выдвигались два ударных авианосных соединения. Первое из них, нацеленное на Чукотский полуостров, уже вошло в Берингово море. Ядро соединения было представлено двумя атомными авианосцами типа «Нимитц»: Авраам Линкольн и Джон Стеннис. В боевом охранении этого соединения имелось три крейсера УРО: Принстон, Чансенсвил, Кабо Сент-Джордж, шесть эсминцев УРО и семь фрегатов УРО. Под охраной авианосного соединения к берегам Чукотского полуострова следовали огромный универсальный десантный корабль Тарава, пять десантных вертолетоносцев и два десантных корабля: Эссекс и Денвер. Пять многоцелевых АПЛ типа «Лос-Анджелес»: Сити Корпус Кристи, Хьюстон, Лоджик, Джефферсон Сити, Хамптон двигались завесой в передовом охранении.

Второе из тихоокеанских ударных авианосных соединений двигалось по направлению к полуострову Камчатка. Поскольку, именно ему предстояло на первом этапе уничтожить Тихоокеанский флот СРГ и нейтрализовать береговые батареи, а потом, ворвавшись в Охотское и Японское моря, оккупировать Хабаровск, Владивосток и Магадан, состав этого соединения был усилен по самое никуда. В центре ордера, поддерживая дистанцию в 12 кабельтовых, шли два атомных авианосца типа «Нимитц»: Джордж Вашингтон и Карл Винсон. Группу поддержки составляли пять крейсеров УРО типа «Тикандерога». В охранении двигались пятнадцать эсминцев УРО и пять фрегатов УРО. Под их охраной шли: второй из гигантских универсальных десантных кораблей Пелелиу, пять десантных вертолетоносцев и два десантных корабля: Тортуга и Харпер Ферри.

В нескольких милях южнее второго авианосного ударного соединения на глубине 200 метров следовали два атомных подводных ракетоносца типа «Огайо»: Онио и Мичиган, каждый из которых нес по 154 крылатые ракеты «Томагавк».

Командиры этих двух лодок, относящихся к 19-й эскадре, базирующейся в Бангоре, имели самостоятельную задачу и, не смотря на то, что пока следовали вместе с соединением, формально его командиру не подчинялись. В переднем дозоре шла многоцелевая АПЛ типа «Лос-Анджелес» Джимми Картер.

Восемь подводных стратегических ракетоносцев типа «Огайо», составляющие основу 17-й и 19-й эскадр третьего флота США, также вышли в море, но к берегам СРГ не приближались. Подводные левиафаны двигались по маршрутам, точное расположение которых не было известно даже командирам их эскадр. Один раз в сутки они всплывали под антенну, слушали эфир, но сами в него не выходили. До получения сигнала о ликвидации Тайфунов, укрывшихся под арктическими льдами, их участие в боевых действиях не предусматривалось. А вот получив такой сигнал, командиры этих лодок должны были вскрыть запечатанные пакеты, выданные им перед выходом в море.

На другой стороне Земного шара бороздили глубины Атлантического океана еще шесть стратегических подводных ракетоносцев типа «Огайо». Их командиры имели аналогичные инструкции. В шахтах каждого из 14 ракетоносцев ждали своего часа по 24 баллистические ракеты Трайдент 2 D-5 с разделяющимися ядерными боеголовками. Теннеси и Западная Виржиния в Атлантике, и Пенсильвания с Кентукки на Тихом океане, были вооружены ракетами с шестью боеголовками W88, каждая из которых несла ядерный заряд в 475 килотонн. Все остальные 10 лодок имели на вооружение ракеты с восемью разделяющимися боеголовками W76, каждая из которых имела значительно меньший заряд в 100 килотонн, тем не менее, в 5 раз превышающий мощность атомной бомбы, стершей с лица Земли Хиросиму.

Две с половиной тысячи боеголовок это намного больше, чем 600, укрытых в глубинах Северного Ледовитого океана. Только вот человеку глубоко безразлично, превратят его страну в радиоактивную пустыню один раз, или сделают это четырежды. Жить там будет невозможно и после одного раза. Поэтому, командиры стратегических ракетоносцев имели недвусмысленный приказ: что бы ни произошло, до получения известия о гарантированной ликвидации всех трех Тайфунов, ракетных пусков не производить.

На поиски Тайфунов было направлено 37 американских АПЛ. 15 из них, потерявшие ходовые винты, вернулись в Перл Харбор. Остальные 22 сгинули как в «черной дыре» под многометровыми паковыми льдами Северного Ледовитого океана. Три из них, найдя достаточно широкую полынью, всплывали и, в разное время, связывались с командованием, докладывая о безуспешности поисков. Получив информацию о координатах подводных взрывов, зафиксированных сейсмическими станциями, они погружались и больше на связь не выходили. Через некоторое время сейсмографы регистрировали новый взрыв уже с другими координатами. К вечеру 22 мая их было зарегистрировано уже 16. Теоретически, 6 АПЛ еще могли продолжать охоту. Учитывая, что на каждый Тайфун к этому моменту оставалось по два «охотника», надежда на благополучный исход подледной операции у американского морского командования пока оставалась.

* * *

Старший лейтенант Смирнов нес вахту в центральном посту тяжелого стратегического термоядерного подводного крейсера Северсталь, лежащего на глубине 320 метров на уступе западного склона хребта Ломоносова. Это была уже третья «лежка» из заранее присмотренных ее командиром относительно ровных площадок, размеры которых позволяли «припарковать» 173 метрового гиганта таким образом, чтобы скрыть его характерные надстройки и хвостовое оперение среди хаотически расположенных выступов горного склона.

Все поисковые системы подводного крейсера работали в пассивном режиме. Лодка ничего не излучала в окружающую среду и уже с десятка метров производила впечатление скального массива, чуть более черного, чем окружающие ее каменные отроги. Северсталь поджидала очередного «охотника», неутомимо выслеживающего слишком крупную и опасную для него дичь. В отсеках стояла тишина. Свободные от вахты члены экипажа читали книги, играли в шашки и шахматы. Некоторые занимались этим с живыми партнерами, но большинство пользовались ноутбуками и планшетниками, имевшимися практически у каждого члена экипажа. Стрелялки и бродилки, игра в которые без звукового сопровождения быстро становилась пресной, были под запретом. Все переговоры велись в полголоса. Экипаж не шумел и никуда не торопился. Так могло продолжаться очень долго. Но, только не в этот раз.

— Слышу шумы винтов, предположительно АПЛ типа «Лос-Анджелес», пеленг 175, дистанция 80 миль, — прозвучал в переговорнике доклад акустика.

— Товарищ капитан I ранга, — обратился Смирнов к командиру лодки, предварительно набрав код командирской каюты, — прошу Вас подойти в центральный пост, есть поклевка!

— Сейчас буду Дима, — прозвучало в переговорнике.

Буквально через три минуты Борис Александрович Самойленко уже входил в центральный пост.

— Ну, Дмитрий Александрович, показывай, кто у нас тут настолько бурый образовался, что так на тот свет торопится? — обратился командир лодки к Смирнову, присаживаясь к монитору, на который уже была выведена объемная модель прилегающего рельефа, на который были наложены жирная линия отслеженного передвижения обнаруженной лодки и пунктирная линия экстраполяции ее предполагаемого курса.

— Кузьмич, — глянув в график дежурств и щелкнув клавишей переговорного устройства, обратился Самойленко к акустику, — сможешь идентифицировать нашегогостя?

— Далековато пока, — прозвучало в ответ, — если подойдет ближе, то попробую, а сейчас нечего и пытаться, эхо ото льдов накладывается.

— Добро, идентифицируешь — сообщи.

— Итак, — обратился командир лодки к вахтенному офицеру, — докладывай свои соображения.

Дмитрий поглядел на экран монитора, прикинул что-то в уме и начал докладывать.

— Предположительно это многоцелевая АПЛ типа «Лос-Анджелес», идет почти точно к нам на глубине 200 метров, скорость около 20 узлов. Если не сменит курс, пройдет милях в трех-четырех севернее через 3,5 — 4 часа.

— Молодец, набираешься опыта, вызывай командира БЧ-3.

Через несколько минут в центральный пост вошел командир БЧ-3 капитан третьего ранга Сергей Андреевич Максимов.

— Сергей Андреевич, — обратился к нему Самойленко, — у нас гости. Готовь две торпеды УГСТ с ТПС-53^[237] и заряжай первый и второй аппараты. По готовности докладывай. Можешь особо не торопиться, три часа у тебя имеется.

— А что, гостей сразу двое? — удивился Максимов.

— Пока один, но береженного, говорят, бог бережет. Вдруг промахнешься.

— Товарищ капитан I ранга, вы слышали хоть про один случай, когда этой торпедой промахивались? — обиженно протянул командир БЧ-3.

— Иди уже, — отмахнулся Самойленко. — Пусть твои орлы потренируются немножко. Засиделись уже без дела.

Через полтора часа вышел на связь акустик, — командир, это Норфолк!

— Ты уверен?

— Сто процентов! Этот дедушка давно уже есть во всех базах. Какой дурак его подо льды направил, он же даже канал пройти в надводном положении без того чтобы краску ободрать с кого-нибудь не может.

— Ладно, слушай дальше.

— Дмитрий Александрович, ну-ка доложите, ТТХ противника.

— Многоцелевая подводная лодка Норфолк бортовой номер 714 тип «Лос-Анджелес», — начал перечислять Смирнов по памяти, — введен в боевой состав флота в 1983 году, командир — коммандер Дуглас Джордон, экипаж 134 человека, длина 110 м, водоизмещение чуть меньше 6 тысяч тонн, скорость подводного хода более 30 узлов, 4 торпедных аппарата…

— Достаточно, — остановил старшего лейтенанта Самойленко. — Неплохо вас учили. Только вот 30 узлов этот дедушка врядли сейчас выжать сможет. Впрочем, очень скоро мы это точно выясним.

* * *

Три с половиной часа промелькнули незаметно. Американская субмарина не изменила курс и уверенно шла к месту своей гибели. Самойленко объявил боевую тревогу. Он не терзался дилеммой: пропустить янкеса, или утопить. Все было предельно ясно. Американская лодка пришла в территориальные воды СРГ с конкретной целью: уничтожить Тайфуны, являющиеся помехой для начала ядерной войны. Выходя охотиться на вальдшнепов надо, на всякий случай, брать с собой пару жаканов. Коммандер Дуглас Джордон, по-видимому, никогда не слышал этого совета, как и не понимал сейчас, что уже превратился из охотника в дичь.

Капитан I ранга Самойленко был далеко не новичком в море. Ему было уже давно за пятьдесят, и Северсталь являлась не первой стратегической подводной лодкой, которой ему довелось командовать. Год назад он, как и многие его знакомые, вернулся на флот из запаса и почти сразу получил назначение на переоборудуемую Северсталь. На остальные два Тайфуна, также, были назначены вернувшиеся из запаса командиры подводных стратегов. Небыло в этот момент на флоте более молодых офицеров, имеющих опыт дальних боевых походов и непосредственного взаимодействия с кораблями вероятного противника. Да и психология командира стратегического ракетоносца Советского Союза в корне отличалась от той, что прививалась командирам АПЛ в последние 2 десятилетия.

Сейчас капитан I ранга Самойленко, пытавшийся на гражданке заниматься наукой, торговать, держать кафе, но так и не преуспевший в этих начинаниях, был на своем месте. Он командовал одной из трех самых крупных в мире современных подводных лодок и собирался разделаться уже с третьим янкесом, возомнившим, что может безнаказанно охотиться на крупную дичь в территориальных водах СРГ.

В это время Норфолк, поисковые системы которого так и не смогли обнаружить неподвижно лежащую на грунте Северсталь, подвсплывал до глубины в 100 метров, собираясь пройти на безопасном от вершин хребта Ломоносова расстоянии. Дистанция между подводными лодками составляла десять с небольшим миль.

— Первый аппарат, пуск! — дал команду Самойленко в тот момент, когда Норфолк находился над водоразделом хребта.

— Первый аппарат, пуск! — отрепетовал команду капитан третьего ранга Максимов.

Аппарат отработал штатно. Торпеда вышла. Семиметровая глубоководная самонаводящаяся хищница весом в 2200 килограммов, покинув торпедный аппарат, выдвинула за пределы корпуса двухплоскостные рули. В камере сгорания аксиально-поршневого двигателя сработал стартовый пороховой заряд и малошумный водометный двигатель начал разгонять торпеду до недоступной для любой торпеды другой конструкции скорости в 65 узлов.

— Кептэн, мне показалось, что я услышал подводный пуск торпеды, но ни самой торпеды, ни шума винтов я не слышу, — доложил акустик коммандеру Джордону.

— Если бы в радиусе 20 миль была хоть одна лодка, мы бы ее уже давно обнаружили, — отозвался командир Норфолка. — У нас лучший и наиболее современный из сонаров, какой только имеется в мире, а русские лодки ревут как коровы. Если услышишь шум торпеды или винтов — сообщай. Пить надо меньше, тогда и казаться не будет.

Через 13 минут самый лучший в мире сонар обнаружил торпеду, идущую вслед за подводной лодкой в 15 кабельтовых за кормой.

Норфолк дал полный ход, достигнув скорости в 30 узлов, и резко сменил курс, одновременно пытаясь уйти на глубину и прижаться ко дну. Только вот дно оказалось неожиданно близким. С большим трудом, избегнув основательного удара о скальный выступ, лодка устремилась вверх в тщетной попытке отыскать полынью. Торпеда прочно «висела на хвосте», невероятно быстро приближаясь. Настигнув лодку, она поднырнула под винт и ударила снизу в незащищенное легким корпусом брюхо. Триста килограммов морской смеси по своему бризантному действию соответствовали почти тысяче килограммов тринитротолуола. Огромная рваная пробоина вспорола прочный корпус на протяжении трех отсеков. Те члены экипажа, которые находились в этих отсеках, ничего не успели почувствовать. Участь остальных, переживших чудовищный взрыв, была куда более трагичной.

Аварийная защита реактора сработала штатно и заглушила ядерную реакцию, но большинство трубопроводов было порвано, и уровень радиоактивности с каждой минутой возрастал. Глубина, превышающая 300 метров, не позволяла воспользоваться ИДА^[238].

Аварийное освещение в уцелевших отсеках еще горело, но его не могло хватить на длительный срок. Спасать оставшихся в живых членов экипажа Норфолка, было некому.

* * *

— Слышу взрыв и звуки разрушения прочного корпуса, — доложил акустик.

— Отбой боевой тревоги, — передал по трансляции Самойленко, — поздравляю экипаж с уничтожением третьей многоцелевой АПЛ Соединенных Штатов Америки.

Тяжелый стратегический термоядерный подводный крейсер, имеющий массу в 50 000 тонн, осторожно оторвался от грунта. Сейчас, в водной среде, он не весил почти ничего, но его инерция в полной мере соответствовала огромной массе и при малейшем касании о подводный утес могла привести к фатальным последствиям.

— Меняем лежку Дима, — пояснил Самойленко вахтенному офицеру предстоящие действия, — будем перебираться к Новой Земле.

Перед ним уже лежали выкладки командира БЧ-1, проложившего новый курс. По пути к Новой Земле, Самойленко не отказал себе в реализации внезапно подвернувшейся возможности ознакомиться с политической обстановкой и Северсталь аккуратно подвсплыла по антенну в центре случайно обнаруженной полыньи. Прослушав новости, капитан I ранга вернул лодку на прежний курс.

— Скорее всего, война начнется уже этой ночью, — сообщил он экипажу по трансляции.

Вторая глава. Разящее торнадо

Мой «Фантом» как пуля быстрый,

В небе голубом и чистом

Быстро набирает высоту.

------------------- —

Вижу дым и белую черту,

Мой «Фантом» теряет высоту.

Русское народное творчество

Операция «Разящее торнадо» — именно так назвала американская военщина первый этап нападения на Союз Российских Губерний. В четыре часа ночи по Москве (это уже становится банальным) 23 мая 2012 года, одновременно на пяти направлениях, разнесенных в географическом пространстве на тысячи километров, американские корабли и самолеты начали боевые действия. По выявленным средствам ПВО и ПРО, кораблям, аэродромам, а также скоплениям живой силы (к которым, без малейшего сомнения, были отнесены и города) был нанесен удар тысячами крылатых ракет «Томагавк».

В Средиземном море, где еще стояла ночь, зрелище было наиболее феерическим. Из багрового дыма, полностью окутавшего крейсера, эсминцы, фрегаты и подводные лодки, подсвеченного изнутри пламенем стартовых ускорителей, вылетали копья белого пламени и стремительно уносились прочь. В дыму иногда проглядывали остроугольные фрагменты корабельных настроек, тьма сгущалась и вновь озарялась вспышками пламени. Высоко в небесах, также, одна за другой загорались стрелы белого пламени — «Томагавки» срывались с подвесок высотных стратегических бомбардировщиков В1, В2 и В52, разгонялись и уносились над территорией Турции в Северо-восточном направлении.

Мощь ракетного удара казалась страшной и неотразимой. Но, это только казалось. Не многие американцы знали русскую поговорку: «Когда, кажется — креститься надо», но большинство из них вспомнили о Боге, при внезапном появлении в небесах двух расходящихся пучков тончайших белых линий, исходящих, казалось, прямо со звезд. Каждая из этих линий упиралась в наконечник огненной «стрелы» запущенной с борта стратегического бомбардировщика, или «копья» отправленного в полет с одного из кораблей. В этот момент по глазам била ослепительная вспышка и, спустя некоторое время, когда они снова обретали способность видеть, перед взором проявлялись тускнеющие облака равномерно светящегося газа, которые быстро рассеивались, как будто поглощаемые окружающей тьмой.

Более семисот «Томагавков» были уничтожены двумя Стражами всего за полторы минуты. Потом они перенесли огонь на американские спутники, не делая различия между военными и гражданскими космическими аппаратами (уцелели только телескопы, направленные в противоположную от Земли сторону). В черном небе одна за другой вспыхивали «сверхновые». Вспышки были яркими, но короткими. Они на краткий миг озаряли крохотные участки небосвода, затмевая нормальные звезды, и на месте спутника вообще ничего не оставалось. Легкое плазменное облачко ободранных ядер и элементарных частиц, быстро разлетающихся во все стороны, почти сразу становилось невидимым.

Спустя несколько минут ударные авианосные соединения остались без космической связи. Оперативный дежурный по штабу командования воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD) не верил своим глазам. С экранов один за другим пропадали спутники. Вообще пропадали. Средства наблюдения за космическим пространством были в состоянии обнаружить предмет диаметром в два сантиметра. На месте спутников не оставалось даже таких предметов. Там не оставалось вообще ничего, кроме «голых» атомных ядер и элементарных частиц, но настолько малые объекты на расстоянии в тысячи километров нельзя обнаружить даже в сильнейший телескоп.

На следующем этапе настала очередь бомбардировщиков. Как только Стражи перенесли огонь на космические объекты, в атмосферу вошел Буран. При входе в атмосферу его скорость немного превышала 30 000 километров в час, но, опускаясь по наклонной восьмерке до линии Кармана^[239], он быстро снизил ее до 28 000 и перешел в горизонтальный полет. На стокилометровой высоте, где давление воздуха составляет около одной десятитысячной от атмосферного давления, воздух еще не дает крыльям достаточную опору, но уже позволяет использовать рули при маневрировании.

Стратегические бомбардировщики, парящие в стратосфере высоко над облаками, были практически не видны с земли, но очень четко просматривались сверху в высокочувствительную оптику бортстрелка, удобно расположившегося в кабине Бурана за пультом управления огнем термоядерного лазера.

Возможности лазерной установки позволяли сжечь бомбардировщики расфокусированным импульсом прямо в стратосфере, но бортстрелок был гуманистом. Он потратил значительно больше времени, но провел операцию купирования хвостов с хирургической точностью, аккуратно отсекая их от корпуса тончайшим пунктиром сверхжесткого гамма-излучения невообразимой плотности. Гиперболоид инженера Гарина — это фантастика. Лазер с термоядерной накачкой выдает не луч света, а серию чрезвычайно коротких импульсов гамма-излучения невообразимой для большинства физиков жесткости. Правда, между этими импульсами могут быть очень маленькие промежутки, не уловимые не только человеческим глазом, но и многими регистрирующими приборами. Такая серия не режет металл. Она прошивает его густой строчкой идеально круглых отверстий, диаметр которых зависит от фокусировки излучателя и расстояния до цели. В данном случае, расстояние не превышало 100 километров и, соответственно, диаметр отверстий был сведен до 5 миллиметров. Перфорированный металл корпуса самолета практически сразу обрывался с такой же легкостью, с какой рвется туалетная бумага. В данном случае, это приводило к фатальным последствиям. Экипажи стратегических бомбардировщиков, потеряв управление, внезапно обнаруживали, что хвост самолета, вместе наружным рулевым оперением и внутренней начинкой уже отделился и продолжает полет самостоятельно. Спустя непродолжительное время, члены экипажа героически катапультировались, а неуправляемая боевая машина стремительно теряла высоту, кувыркаясь в двух плоскостях и неудержимо стремясь к укутанной ночным мраком турецкой земле.

Турецкое правительство, которое, не задумываясь, предоставило свое воздушное пространство для пролета 32 стратегических бомбардировщиков США, никак не рассчитывало, что все 32 боевых машины свалятся с небес на турецкую территорию с заполненными на две трети топливными баками.

Завалив последний В52, Буран слегка ускорился и вновь вышел на околоземную орбиту.

Таким образом, для шестого флота США начало операции «Разящее торнадо» почти ничем не отличалось от первой фазы всех остальных операций, проводимых им в последние 2 десятилетия. За одним маленьким исключением: ни одна крылатая ракета не смогла долететь до своей цели, и ни один стратегический бомбардировщик не вернулся на базу. А в остальном, прекрасная маркиза, — все хорошо. Человеческих жертв нет. Среди американцев, разумеется. А то, что несколько сотен ничего не подозревающих турецких граждан погибли под обломками сверзившихся с небес миллиардов долларов, принявших образ «неуязвимых» для противника «невидимок» (технология Стелс!), так это дело, как минимум, десятое — кто этих турок считает?!

* * *

Северное море находилось в более высоких широтах, где уже скоро должны были наступить «Белые ночи». Небо было светлым, но силуэты кораблей еще смазывались, не четко проступая на фоне размытого горизонта. В момент пуска крылатых ракет корабли окутывались клубами серо-черного дыма, через которые жаркими багровыми сполохами пробивалось горячее пламя ракетных двигателей.

Первая волна, нацеленная на Калининград, Балтийск и стратегические объекты Калининградской губернии, включала 306 крылатых ракет «Томагавк». Ракеты должны были вывести из строя местные системы ПВО и ПРО, перепахать взлетно-посадочные полосы аэродромов, уничтожить склады боеприпасов и горюче-смазочных материалов.

Вторую волну составляли 8 истребительно-штурмовых эскадрилий составляющие основу двух авиакрыльев, базирующихся на авианосцах. Через каждые 15 секунд срабатывала одна из четырех паровых катапульт, и палубные истребители-бомбардировщики один за другим взлетали в небо. Все службы авианосцев работали четко и слаженно. Со стороны это напоминало хорошо отлаженный производственный процесс, при котором все действия выполняются в строго определенной последовательности в неумолимом соответствии с технологическим регламентом.

Неожиданно, конвейер остановился. Лейтенант, который должен был дать отмашку на взлет очередного истребителя, опустил руки, уставившись в сторону горизонта, над которым одна за другой возникали беззвучные вспышки ослепительно-белого пламени. Ничего даже отдаленно похожего на это, он в своей жизни еще ни разу не видел. Не меньшее недоумение испытывали и операторы радаров, с экранов которых одна за другой исчезали отметки «Томагавков».

— Что это было? — спросил кэптэн Джон Сэндвиж, командовавший авиакрылом, базировавшимся на авианосце Энтерпрайз, у адмирала Сэма Баффита, которому на время проведения операции «Разящее торнадо» было поручено командовать объединенным авианосным соединением.

— Никогда подобного не видел, — задумчиво ответил Баффит, нервно барабаня пальцами левой руки по столешнице. — Такое впечатление, что наши «Томагавки» не взорвались, а сразу превратились в энергию световых квантов. Звуковой волны ведь небыло. Это даже не аннигиляция, а что-то вообще невообразимое. Но, приказа никто не отменял! Почему твои орлы еще не все в воздухе?

Сэвиндж был опытным служакой, знавшим, что начальству лучше не указывать на допущенные им ошибки — за взлет самолетов отвечал не он, а службы авианосца. Поэтому, он молча откозырял и пулей выскочил из адмиральского салона.

Через несколько минут конвейер заработал вновь, и Супер Шершни стали один за другим присоединяться к эскадрильям, нарезающим круги над авианосцем.

F/A -18E/F Джона Сэвинджа взлетал предпоследним. Удар катапульты, форсаж, штурвал на себя и взлетная палуба Энтерпрайза осталась далеко внизу. Машина быстро набирала высоту.

— Нет связи со спутниками, — машинально отметил Сэвиндж, наблюдая за перестроением эскадрилий своего авиакрыла. — Ничего страшного, в крайнем случае, с наведением поможет Хокай (один из четырех, имеющихся на борту Энтерпрайза самолетов ДРЛО Е-2С, уже больше часа висел впереди по курсу на высоте в 9 тысяч метров).

Прямо по курсу темнела полоска берега. Горизонт был чист — на радаре ни одной посторонней отметки, только свои.

— Джон, — послышался в шлемофоне голос коммандера Пола Мак-Кроу, командовавшего 82-й истребительной авиа эскадрильей «Мародеры», входившей в авиакрыло Сэвинджа, — у меня на радаре неопознанная цель. Координаты…, высота 102 километра, скорость примерно 25 Махов.

— Это русские, — блеснул эрудицией Сэвиндж, — я слышал, что они на днях запустили несколько шатлов. Не обращай внимания, в атмосферу они не сунутся, а на таком расстоянии не только нам не достать их ракетой воздух-воздух, но и они нам ничем досадить не смогут. Пусть болтаются там и наблюдают, как мы будем валить их недоделанных «асов».

— Слушай, Джон, — прервал его излияния Мак-Кроу, — похоже, русские завалили Хокай!

— Сэвиндж повернул голову вправо. Хокай, выглядящий издали неповрежденным, планировал с выключенными двигателями, стремительно теряя высоту. Что-то в его силуэте показалось Сэвинджу непривычным. Приглядевшись, он понял, что именно, и по его спине проскользнула струйка холодного пота. Хокай не отключал двигатели. У него их теперь просто небыло.

От стремительно пикирующей воздушной машины с большой плоской «тарелкой» над фюзеляжем, отделялись черные точки. Одна, вторая и вот, наконец, третья. Спустя несколько секунд над всеми тремя вспухли купола парашютов — экипаж покинул обреченную машину.

По мере приближения к поверхности воды скорость Хокая возрастала. Планирование воздушной машины быстро переходило в отвесное пикирование. Удар взметнул в воздух фонтаны воды. Когда последние брызги опали, на поверхности осталось немного вытянутое овальное пятно мелких обломков.

Сэвиндж перевел взгляд на экран радара. Далеко впереди, над приближающейся с каждой минутой береговой чертой, появились две засветки от русских самолетов.

— Похоже, это Сушки, — прикинул Сэвиндж. — Дистанция 80 миль, далековато еще, эх «Длинной руки» нет на подвесках, она бы точно достала (AIM-54 «Феникс» имеет дальность поражения до160 километров и скорость в 5 Махов). Ничего, уйти они уже не успеют. Уже скоро мы надерем им задницу.

Сэвиндж уже открыл, было, рот, чтобы отдать приказ о перестроении, но не успел произнести ни одного слова. По глазам ударила яркая, ослепляюще-белая вспышка. Защитный щиток гермошлема изменил прозрачность с некоторой задержкой и Сэвиндж на пару секунд ослеп. Когда его глаза вновь приобрели способность видеть, он обнаружил, что ведущий тройки идущей впереди и чуть выше, выпал из строя и планирует на грани опрокидывания в штопор. Многострадальные глаза кэптэна полезли на лоб. На месте дюз и половины хвостового оперения Шершня торчали какие-то обожженные лохмотья, в которых с большим трудом угадывались остатки корпуса фюзеляжа.

— Командир, меня сбили, катапультируюсь, — прозвучал в шлемофоне испуганный вопль капитана Бэббиджа.

— Авиакрыло, слушай мою команду, — кэптэн сделал паузу, — позвенно, с резкой сменой курса и высоты, рассредоточиться. Курс и высоту менять произвольно через каждые 10 — 15 секунд. Генеральный курс выдерживать по возможности. Боевая задача у нас прежняя, а один русский шатл, каким бы неизвестным нам оружием он не обладал, никогда не справится с более чем сотней Шершней и Супер Шершней.

Сэвиндж ошибался. В кабине Бурана ТМ, неторопливо выписывающего в термосфере знак бесконечности, являющийся асимметричным ответом на четко видимую из космоса формулу, начертанную белой краской на черной палубе Энтерпрайза, находились трое космонавтов. Подполковник Семенов — командир и, по совместительству, пилот космоплана, бездельничал. Буран шел на автопилоте.

Бортстрелок майор Тимофеев развлекался, наводя перекрестье прицела на сопла очередного Хорнета, отчетливо просматривающегося на панорамном жидкокристаллическом экране и, со звуком «Пафф», нажимал на курок. После этого он находил прицелом следующий истребитель-бомбардировщик, и операция повторялась.

Бортинженеру старшему лейтенанту Сергею Кузнецову, пришедшему в космические войска после окончания Физтеха и досрочно получившего очередное звание за упорство в постижении новейшей техники, по которой небыло еще не только учебников, но даже элементарных наставлений, делать было решительно нечего. Поэтому, он, удобно устроившись сбоку от экрана, наблюдал за действиями Тимофеева. Сначала на экран проецировалась общая картина, на которой самолеты выглядели миниатюрными крестиками, потом изображение рывком укрупнялось таким образом, чтобы один, выбранный бортстрелком самолет, занимал почти четверть экрана. Перекрестье прицела скользило к соплам, выбрасывающим струи раскаленных газов, замирало, потом звучало Тимофеевское «Пафф», и на месте которое раньше занимал хвост самолета, расцветало белое пятнышко, абсолютно не слепящее глаза, смотрящие на него через жидкокристаллический экран. Алгоритм рывков, смены курса и высоты, который использовали пилоты Хорнетов, сверху читался на раз.

Американские пилоты пока еще не могли понять, что происходит. Между тем, их, сидящих за штурвалами истребителей-бомбардировщиков, уже стало на четверть меньше. Сэвинджу понадобилось совсем не много времени, чтобы понять, что боевую задачу ему уже не выполнить. От четырех эскадрилий авиакрыла осталось меньше 50 самолетов и с каждой минутой их количество убывало. Тем более что на радаре, вместо двух патрульных Сушек высвечивалось уже 18 быстро приближающихся отметок.

— Возвращаемся, — нехотя выплюнул он в эфир, выпустил две ракеты воздух-воздух в сторону приближающихся русских истребителей и резко рванул штурвал на себя. Супер Шершень выполнил «горку», перевернулся и, помахав крыльями, на форсаже устремился в сторону авианосца. Только вот долететь до Энтерпрайза, ему было уже не суждено.

Нет, Буран ТМ прекратил огонь сразу, как только американцы повернули обратно. — Янки гоу хоум, — сказал Тимофеев и, откинувшись в кресле, вытер рукавом вспотевший лоб.

А вот русские истребители вовсе не собирались прощать американцам их прощальный подарок в виде парочки ракет воздух-воздух. Они не стали тратить противоракеты на эти два крылатых «подарка». Самолеты, выбранные ракетами в виде целей, выполнили «Кобру», встав на хвост и отбросив американскую ракету далеко в сторону воздушной струей. Кувыркающиеся ракеты мгновенно потеряли цель и, спустя несколько секунд, в них сработали механизмы самоуничтожения. Русские истребители в это время уже разгонялись, пытаясь настичь улепетывающего на 1,7 Махах противника. Вдогон, ракета воздух-воздух может быть выпущена с вдвое большей дистанции, чем на противокурсах. Русские отстрелялись не по одному разу и повернули обратно только за несколько километров до вхождения в зону, контролируемую ПВО авианосного соединения.

На Энтерпрайз село лишь 9 из 57 взлетевших с него самолетов. На Дуайта Эйзенхауэра, вообще, смогло вернуться только 5 истребителей.

Весь день вертолеты с обоих авианосцев сновали туда-сюда, вылавливая в акватории Северного моря катапультировавшихся пилотов. Им никто не мешал. Русские никогда не бьют лежачих. А пилот, искупавшийся в течение многих часов в холодных водах Северного моря, становился еще более беззащитным, чем лежачий.

* * *

Кэптэна Сэвинджа доставили на Энтерпрайз уже вечером. Адмирал Баффит лично спустился к нему в лазарет, где кэптэна отогревали после 12-часового купания в Северном море. Летный комбинезон американских пилотов дает им возможность не умереть от переохлаждения, даже приводнившись в Северном Ледовитом океане. Но в течение двух или трех часов, а отнюдь не двенадцати.

Отогревание проводилось по старинной морской технологии. Растирание медицинским спиртом и согревание двумя одеялами снаружи, сочеталось с приемом внутрь большой кружки горячего чая с ромом. При убывании в кружке уровня напитка, туда доливался вовсе не чай, а как раз ром.

К приходу адмирала Сэвиндж был уже очень даже под градусом, но еще сохранил способность к адекватному восприятию действительности. Новости, озвученные адмиралом, его явно не обрадовали. Все до одного «Томагавки» были уничтожены русскими еще в полете. Из восьми авиа эскадрилий на авианосцы вернулось всего 14 самолетов (одна штатная авиа эскадрилья). Хокай был бесславно сбит в самом начале операции и не успел собрать почти никакой информации. Да и та, что была собрана, теперь рассеивалась по поверхности Северного моря, или опускалась на его дно. Ни один из спутников так до сих пор и не обнаружен. Связи с Объединенным Морским командованием нет.

— Что посоветуешь делать? — спросил адмирал у своего подчиненного, закончив перечисление невзгод, упавших на его плечи.

— Ничего не делай, — ответил ему кэптэн, успевший достаточно поразмыслить во время своего продолжительного купания. — Лично тебе эта война нужна? Нет. И мне не нужна. Я сегодня два раза умирал и 2 раза заново рождался на свет. Первый раз, когда успел катапультироваться за пару секунд до взрыва ракеты, буквально изрешетившей мой Супер Шершень. А второй раз. Когда надо мной, наконец, завис спасательный вертолет. Я печенкой чувствую, что третьего раза не будет. Русские нас отпустили. Мы потеряли половину запаса крылатых ракет и большую часть самолетов. Но, почти все твои люди живы. Не гневи Бога и не лезь в их территориальные воды. Вот увидишь, ты скоро получишь приказ возвращаться.

— Я подумаю, — ответил ему адмирал. — Но, мне нравится ход твоих мыслей.

Третья глава. Северный флот не подведет

Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лайя.

Александр Николаевич Радищев^[240]

В Баренцевом море 23 мая начинался Полярный День. Солнце неторопливо спустилось к горизонту, замерло на границе свинцовой воды и пронзительно синего неба и вновь начало подниматься.

В русские территориальные воды медленно и неотвратимо входила чудовищная армада боевых кораблей Соединенных Штатов Америки, равной которой Мировой Океан не видел еще ни разу. В былые времена греки и турки собирали флота в тысячи кораблей. Не смотря на то, что крупнейший из древнегреческих кораблей тех времен по своему водоизмещению соответствовал турецкой фелюге начала XX века, а турецкий 100 пушечный линейный корабль был не крупнее современного корвета, это были очень серьезные флота. Позже, флота в несколько сотен кораблей собирали Испания, Голландия, Франция и Англия. Эти флота сходились в морских сражениях, десятки кораблей отправлялись на дно, тысячи людей гибли.

В XX веке таких сражений уже не происходило. Изредка, например, в Русско-японскую войну, в бою встречались эскадры. Чаще происходили артиллерийские дуэли между отдельными кораблями и небольшими группами. Появились рейдеры, которые могли в одиночку вести бой с небольшой эскадрой.

Во второй половине XX века флота увеличивались, но серьезных морских сражений уже не происходило. Война между Великобританией и Аргентиной, в которой встретились государства, силы которых были абсолютно не сопоставимы, обернулась простым избиением заведомо слабейшего противника. Боевые столкновения между корейскими ракетными катерами, вообще трудно интерпретировать как сражения.

Битва, которая должна была развернуться в Баренцевом море, не имела прецедентов в мировой истории. Американская группировка была составлена на основе корабельного состава двух флотов: третьего Атлантического флота и второго Тихоокеанского. Она включала 48 боевых кораблей, среди которых имелось: 3 атомных авианосца, 5 надводных и 2 тяжелых подводных крейсера, 20 эсминцев и 4 фрегата. Пять многоцелевых АПЛ по своему водоизмещению занимали промежуточную нишу между эсминцами и легкими крейсерами. Авианосцы несли почти три сотни боевых самолетов и вертолетов и еще 80 стратегических бомбардировщиков (по 40 Б1 и Б52) должны были поддержать действия объединенных флотов из стратосферы. Суммарный тоннаж армады превышал 600 тысяч тонн.

Русский Северный флот, выдвигающийся на встречу американской группировке, был крупнейшим из всех флотов СРГ. В его составе было 4 тяжелых крейсера: 3 ракетно-артиллерийских и один авианесущий, 12 новых эсминцев, 4 больших противолодочных корабля (фрегат по классификации НАТО), 10 атомных подводных лодок (2 атомных подводных лодки с крылатыми ракетами и 8 торпедных АПЛ). Эсминец «Адмирал Ушаков» и малые противолодочные корабли и корветы были оставлены в базах. Приближался шторм и Синцов решил не рисковать кораблями с небольшим водоизмещением, которые не делали погоды в предстоящем сражении. Общее водоизмещение русского Северного флота, выдвигающегося на встречу американцам, немного не дотягивало до 250 тысяч тонн.

Разница в водоизмещении флотов (600/250) и числе кораблей (48/30) в их составе была велика, но количество далеко не всегда является определяющей характеристикой.

Утопить атомный стратегический авианосец без использования ядерного оружия, считается практически невозможным, но, не для русских. Тяжелый ракетный крейсер «Петр Великий» не зря уже давно считался убийцей авианосцев. Расчеты показывали, что 20 тяжелых противокорабельных ракет «Гранит»^[241], которые могут быть выпущены крейсером в одном залпе, вполне достаточно, если не для отправки авианосца типа «Нимитц» на морское дно, то, по крайней мере, для однозначного выведения его из строя и качественного прореживания, приданного ему охранения.

Модернизация крейсеров, результатом которой явилось, в том числе, и усиление их плутонгами крупнокалиберных артиллерийских орудий, существенно увеличила их боевую эффективность. Соотношение один на один русские никогда не считали устрашающим. Они и один против трех выходить, как правило, не боялись. Тем более что в этот раз у них в загашнике было припасено не мало сюрпризов.

Таким образом, оба противника понимали, что сражение будет серьезным, но вовсе не сомневались в своей победе.

* * *

В экономическую зону СРГ, которую русские, почему-то, считали своими территориальными водами, американцы входили в боевом строю. Их было слишком много для компактного построения, и командующий объединенным флотом принял решение несколько раздвинуть боевые порядки. Три гигантских авианосца, водоизмещение каждого из которых приближалось к 100 тысячам тонн, шли строем фронта^[242] на дистанции в 5 миль друг от друга. Чуть впереди, в охранении каждого из них шли по одному крейсеру УРО типа «Тикандерога» и по два эсминца УРО типа «Арли Берк». На правом фланге в 10 милях от основных сил флота, компактной группой двигалась группа оперативной поддержки: еще 2 крейсера УРО типа «Тикандерога»: «В заливе Лейте» и «Сан Джасинто» с фрегатом УРО «Кауфман». Слева от авианосцев на удалении чуть более 10 миль строем пеленга шла самостоятельная группа из 12 эсминцев УРО.

Вертолетоносцы и десантные корабли двигались в арьергарде под охраной трех фрегатов УРО и двух эсминцев УРО.

Оба тяжелых подводных ракетоносца типа «Огайо»: «Флорида» и «Джорджия» шли на глубине 200 метров в тылу строя эсминцев. Перед началом ракетного удара они подвсплыли до глубины 30 метров. Пятерка многоцелевых АПЛ типа «Лос-Анджелес» рассредоточились завесой в авангарде объединенного флота. Они двигались в подводном положении на глубине в 100 метров, чутко прослушивая морские глубины высокочувствительными сонарами.

Три русских тяжелых ракетных крейсера двигались тридцати узловым ходом на встречу авианесущему ядру американской группировке строем фронта, на тех же 5 милях дистанции. Командир каждого из них уже выбрал себе цель: «Петр Великий» нацелился на «Гарри Трумэна», «Мурманск» противостоял «Джорджу Бушу», а «Архангельск» готовился поразить «Рональда Рейгана».

Тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов» резал волну в десятке миль позади ракетно-артиллерийских крейсеров. Шестерки эсминцев образовали строи пеленга на флангах крейсерской группы, чуть опережая ее. Большие противолодочные корабли «Вице-адмирал Кулаков» и «Маршал Буденный» эскортировали ракетно-артиллерийские крейсера, расположившись в промежутках между ними, а их «систер шип» «Адмирал Левченко» вместе с «Адмиралом Чабаненко» опекали борта тяжелого авианесущего крейсера.

ПЛАРК проекта 949А «Воронеж» и «Орел» уже давно сопровождали американский флот, двигаясь на глубине в 400 метров на его флангах, поддерживая дистанцию в 200 миль, на которой их невозможно было обнаружить. В шахтах обоих подводных крейсеров ждали своего часа по 24 «Гранита». Эти лодки, также как и «Петр Великий» претендовали на неофициальное определение — «Убийца авианосцев» и горели желанием перевести его в официальное, так сказать, пост фактум.

ПЛАТ проекта 971: «Пантера», «Волк», «Тигр» и «Гепард» двигались перед крейсерской группой в подводном положении. Их задачей было не допустить к крейсерам ни одной из АПЛ противника.

ПЛАТ «Кострома» проекта 945 и 3 ее улучшенных аналога проекта 945А: «Нижний Новгород», «Псков» и «Петрозаводск», по широкой дуге заходили в тыл американской группировки, захлопывая мышеловку.

* * *

Первый ракетный удар объединенного флота по группировке русских кораблей, Мурманску, Североморску, Западной Лице, Видяево, Гаджиево и Полярному был страшен. В течение 10 минут американские корабли и стратосферные бомбардировщики выпустили более полутора тысяч крылатых ракет «Томагавк». Для их уничтожения русскому Космическому командованию пришлось задействовать сразу двух Стражей. Чуть позже, когда ослепительные вспышки перестали сверкать в небесной синеве, три Бурана ТМ разобрались со стратосферными бомбардировщиками, порубав к чертям собачьим их хвостовое оперение, завалили три Хокая (глаза и уши авианосного соединения) и начали педантично выводить из строя все самолеты, взлетающие с авианосцев. На следующем этапе в воздухе не должно было болтаться ничего постороннего.

Тем временем, дистанция между противоборствующими флотами стремительно уменьшалась. Когда она сократилась до 200 миль, русские нанесли первый ответный удар. Каждый из ракетных крейсеров нес по 20 «Гранитов». Ракетные шахты располагались на баке по четыре в ряд. Каждый из крейсеров произвел подряд 5 залпов по 4 ракеты. Старт одного «Гранита» выглядит феерично. А когда тяжелый крейсер ведет залповый огонь, ракеты взлетают по четыре в ряд и сразу же вслед за первой шеренгой стартует вторая, а потом их догоняют третья, четвертая и пятая, это практически невозможно описать словами. Это надо увидеть один раз и больше уже никогда не забудешь. При каждом залпе 250 метровая громада крейсера весящего почти 26 тысяч тонн, проваливалась на полметра. Палуба уходила из-под ног. Рев двух десятков ракетных двигателей заглушал все звуки.

Ракеты ушли в стратосферу, разогнались до 2,5 Махов и дружно устремились вниз. Если бы у американцев в воздухе имелось хоть пара десятков Супер Шершней, они могли бы немного проредить три псевдоразумные стаи, но этого не случилось.

Американцы ждали ракетный удар, готовились к нему, им было чем встретить идущие на цель «Граниты». Одиночный «Гранит» можно сбить плотным зенитным огнем в сочетании с противоракетами. Трудно (ракета имеет очень большую массу и инерцию), но можно. Стаю «Гранитов» остановить нельзя. Ее можно только проредить. Это может незначительно облегчить участь, но не спасет. Ракеты действуют согласовано и оперативно перераспределяют между собой цели своих товарок, выведенных из строя или сбитых с пути зенитным огнем.

«Гранит» имеет фугасную боевую часть массой в 750 килограммов. Это смертельно опасно для небольших кораблей типа фрегата или эсминца, чрезвычайно опасно, но, как правило, не смертельно для крейсера, но абсолютно недостаточно для гигантского авианосца. Не утопить его такими ракетами, а вот серьезно повредить — очень даже возможно. Этим «Граниты» и занимались.

К «Гарри Трумэну» прорвалось 6 «Гранитов». Три из них целенаправленно поразили зенитно-ракетные комплексы «Си Спарроу», два смели половину из четырех имеющихся на его борту артиллерийских комплекса «Вулкан-Фаллакс», а последний разрушил часть «острова» и разбросал его обломки по летной палубе.

«Джорджу Бушу» досталось только четыре попадания, но повезло ему значительно меньше. Три ракеты снесли комплексы «Си Спарроу», а четвертая вошла точно в «остров», взорвавшись в его геометрическом центре и уничтожив оба пункта управления. Огромный корабль был обезглавлен. Стотысячетонная махина продолжала неудержимо переть в сторону Кольского полуострова не снижая двадцатипятиузловой скорости, на многочисленных палубах кипела работа, оба водо-водяных реактора обеспечивали действие четырех турбин, четыре огромных пяти-лопастных винта вспенивали морскую воду, но управлять этим человеческим муравейником было уже некому.

«Рональд Рейган» «поймал» 7 «Гранитов», уничтоживших все установки «Си Спарроу», три из четырех комплексов «Вулкан-Фаллакс» и сбили с «острова» все антенные устройства.

Крейсера УРО «Нормандия» и «Монтерей» поучили по 2 попадания. Они чудом оставались на плаву, но потеряли ход и лишились большей части зенитных средств. Команды обоих крейсеров героически боролись с пожарами и поступлением забортной воды. Им было уже не до ведения боевых действий.

Их брат-близнец «Велла Галф» горел, выписывая неуправляемую циркуляцию.

Крейсера УРО «В Заливе Лейте» и «Сан Джасинто» отделались достаточно легко, а вот приданный им фрегат УРО «Кауфман» погружался кормой вперед. Уцелевшие после взрыва «Гранита» члены его команды пытались спустить на воду шлюпки, но времени на это уже практически не оставалось.

Из шести эсминцев УРО, эскортировавших авианосцы, уцелели три.

А вот по отряду эсминцев, идущему на левом фланге армады, русские стрелять не стали. Кэптэн Дэвид Беркшам, стоящий на ходовом мостике флагмана, которым в данной операции являлся «Росс», уводил вверенный ему отряд мористее, разрывая дистанцию с авианосцами и планируя обрушиться на русских с фланга.

Но, это было еще не все. Второй, добивающий удар крылатыми ракетами «Гранит» нанесли эсминцы и АПЛ проекта 949А, буквально через минуту после первого. Эсминцы выпустили по 8 крылатых ракет, добивших крейсера УРО и три уцелевших после первого удара эскортных эсминца, а также те два эсминца и 3 фрегата, которые эскортировали десантные корабли. Ракеты, выпущенные подводными лодками, курочили авианосцы. Боевые части ракет, несущие по 750 килограммов мощной взрывчатки, били в летную палубу под углом близким к вертикали, проламывали в 150 миллиметровой броневой стали рваные отверстия и крушили несущие конструкции галерейной палубы. После второго удара авианосцы еще оставались на плаву и даже сохранили ход, но были уже не способны к какому-либо противодействию.

Началась вторая часть операции по уничтожению агрессора. С эсминцев и БПК взлетели по два противолодочных вертолета Ка-27ПЛ, и начали методично прочесывать акваторию, периодически опуская в воду гидроакустическую станцию, размещенную в задней части фюзеляжа. При обнаружении подводной лодки, вертолет передавал сведения о ее координатах, глубине и параметрах движения на ближайший эсминец или БПК и с того производился выстрел ракето-торпедой РПК-6М «Водопад». Ракето-торпеда, проходя над участком морской поверхности, под которой скрывалась подводная лодка, сбрасывала на парашюте малогабаритную электрическую торпеду УМП-1, имеющую скорость 41 узел и дальность хода 8 километров. В случае если после взрыва торпеды гидроакустическая станция не регистрировала звуков разрушения прочного корпуса, операция повторялась.

С пятью многоцелевыми АПЛ типа «Лос-Анджелес» было покончено за полчаса, а вот с «Флоридой» и «Джорджией», которые почти сразу после разгрома авианосной группировки пустилисьнаутек, пришлось немножко повозиться. Но, когда к охоте на них присоединились «Воронеж» и «Орел», имеющие значительно более мощные гидроакустические станции, обе лодки были обнаружены и быстро уничтожены с помощью универсальных глубоководных торпед УГСТ, имеющихся на вооружении АПЛ проекта 949А.

* * *

Отряд из 12 американских эсминцев, которых кэптэн Беркшам увел в северном направлении еще во время первого ракетного удара по авианосному соединению, продолжал удаляться со скоростью в 30 узлов.

— Вижу скоростную большеразмерную цель на Юго-западе, пеленг 26, дистанция 200 миль, — доложил Беркшаму оператор РЛС. — Вторая цель, третья… двенадцать, нет, четырнадцать скоростных целей! Идут прямо на нас. Цели не идентифицируются, судя по характеру засветки, они ближе всего к фрегатам, но их скорость почти 300 узлов!

— Это экранопланы, — обратился кэптэн Беркшам к старшему офицеру. — Приближается наша смерть!

— «Каспийские монстры»? — отреагировал начитанный офицер, — но ведь русские их давно сняли с вооружения?!

— Хуже, много хуже! Это «Северные монстры» и от них нет спасения!

— Стоп машина! — кэптэн принял решение и начал отдавать команды. — Боевая тревога! Спустить шлюпки! Всем зенитчикам, артиллеристам и операторам противоракет занять места по боевому расписанию! Всем остальным — немедленно в шлюпки! Старший офицер — вы отвечаете за эвакуацию всех незадействованных в отражении атаки членов экипажа. Я принимаю бой.

Коммандер Дэвид Беркшам еще успел предупредить о смертельной угрозе командиров остальных эсминцев, разрешив им действовать по собственному разумению на свой страх и риск, проводил взглядом сыплющихся в болтающиеся на талях шлюпки членов экипажа и повернулся к пульту системы управления огнем в тот момент, когда приблизившиеся на дистанцию в 20 миль «Северные монстры» выпустили по эсминцам крылатые ракеты «Гранит».

Шквальный огонь практически в упор из всех видов оружия смог проредить число ракет менее чем вдвое. Хваленая система «Иджис» не помогла. Эсминцы были обречены. В каждый из них угодило не менее трех «Гранитов», а такому кораблю, как эсминец типа «Арли Берк» вполне хватило бы и одного попадания. «Росс» оказался единственным из 12 эсминцев отряда, с которого спаслось более трети экипажа, состоящего из 337 человек. Среди экипажей остальных эсминцев отряда выживших не оказалось вообще.

Летающие фрегаты мчались в нескольких метрах над водой со скоростью, превышающей 500 километров в час, оставляя за собой сплошную стену из мелких брызг соленой воды. Экранный эффект, возникающий между развитой поверхностью их крыльев и водной поверхностью, позволял им нести на себе вооружения, недоступные для любого типа самолетов, имеющих аналогичные размеры. По сути, это действительно был фрегат, только раскатанный в блин и мчащийся над водой со скоростью, которая недоступна даже боевым вертолетам.

Отстрелявшись по эсминцам, «Северные монстры» совершили пологий разворот, и ушли на базу для пополнения запасов топлива и перезарядки ракетных контейнеров.

* * *

Ракетно-артиллерийские крейсера на полном ходу взрезали свинцовые воды Баренцева моря, оставляя позади широкие белые полосы кильватерных следов. В былые времена так выглядела атака эсминцев. Правда, масштабы тут были совсем другие. Стремительные громады тяжелых крейсеров можно было спутать с эсминцами только с очень большого расстояния. А вот сами эсминцы, охватывающие авианосное соединение с флангов, мчались вперед с резвостью торпедных катеров. Корма эсминца, рвущегося в атаку на скорости в 50 узлов, опускалась ниже уровня моря, бак вздымался высоко вверх. Острый как нож форштевень разрезал поверхность воды на два выворачиваемых наружу пласта, сходившиеся за кормой эсминца в огромный белый пенный бугор, вершина которого лишь немного не достигала верха скошенных назад надстроек.

Первый трех орудийный залп электромагнитных пушек «Петра Великого» прозвучал в тот момент, когда расстояние до авианосцев сократилось до 25 миль, и они еще даже не появились на горизонте. Причем звучал он для различных наблюдателей абсолютно по-разному. Экипаж крейсера в момент, когда гигантские 12 дюймовые подкалиберные «карандаши» вырвались из тридцатипятиметровых стволов, имеющих внешний диаметр, почти достигающий метра, ощутил хлопок, напоминающий тот, с которым пробка вылетает из бутылки шампанского. А вот на эсминцах, после того как мимо них пронеслись оранжевые сигары гиперзвуковых снарядов, испытали громовой удар, заставивший мелко завибрировать металлические конструкции.

На изорванной «Гранитами» летной палубе «Гарри Трумэне» аварийные команды занимались тушением многочисленных пожаров, когда у них над самыми головами что-то стремительно промелькнуло и, тут же, по ушам ударил строенный громовой раскат. Опешившие моряки увидели, как три уменьшающихся оранжевых мячика скользнули к горизонту, несколько раз подпрыгнули, отскакивая подобно «блинчикам» от поверхности воды и скрылись за линией горизонта. Спустя 15 секунд стотысячетонная громада авианосца ощутимо вздрогнула, и практически сразу палуба резко ударила по ногам — три двенадцатидюймовых снаряда вошли точно в ватерлинию, прошив как масло броневую обшивку, рассчитанную на взрыв торпеды, и рванули глубоко во внутренних отсеках авианосца. Гром от накрывшего авианосец фронта звуковой волны, рожденной гиперзвуковым движением снарядов через воздушную среду, практически совпал со звуком их разрывов в чреве авианосца.

Еще 15 секунд и борт авианосца украсился тремя новыми отверстиями. Погас свет. На реакторах упала аварийная защита. Струи пара из разорванных трубопроводов вытесняли людей с нижних палуб. Еще один строенный удар гигантской кувалды под ватерлинию и громада авианосца начала ощутимо крениться на правый борт. Авианосец типа «Нимитц» представляет собой целый город, с более чем 5 тысячами жителей. Сейчас почти две трети из них, оставшиеся в живых после ракетных и артиллерийских ударов, спешно покидали тонущий корабль. Русские прекратили стрельбу по обреченному авианосцу.

«Мурманск» еще некоторое время превращал «Джорджа Буша» в гигантский дуршлаг, вколачивая в его борт трехсоткилограммовые снаряды, а «Архангельск», мачты которого только что появились над горизонтом, свою работу уже закончил — «Рональд Рейган» осел на корму и медленно погружался.

* * *

Двенадцать русских эсминцев, неожиданно вынесшиеся с двух противоположных направлений, взяли в кольцо вертолетоносцы и десантные корабли, оставшиеся без эскорта и медленно дрейфовавшие в десятке миль от тонущих авианосцев. Они «тормозили» замедляя свой бег и, осаживаясь на буруны, замирали в нескольких кабельтовых от американских кораблей.

— Почему я не вижу белых флагов? — прогремел, мячиком отскакивая от морской глади, усиленный мегафоном голос капитана первого ранга Петрова.

Звездно-полосатые флаги дружно заскользили вниз, а на их место стали подниматься белые простыни, торопливо подвязанные к фалам. Ни один из девяти капитанов американских кораблей даже не подумал о возможности оказать сопротивление. Вода Баренцева моря была слишком мокрой и холодной.

— Орудия и пусковые установки зачехлить, личное оружие — за борт, приготовиться к приему досмотровых партий! — гремел над морскими просторами голос русского каперанга.

Сражение закончилось. Появились другие заботы. Где разместить шесть вновь приобретенных современных десантных вертолетоносцев и три десантных корабля, какими работами на первых порах загрузить полноценную дивизию Корпуса морской пехоты США. Ну, а прямо сейчас необходимо срочно поднять из воды более 10 тысяч человек, плавающих на спасательных и подручных средствах в радиусе полутора миль от скрывшихся в морской пучине авианосцев.

Четвертая глава. Восток дело тонкое, а уж если он Дальний…

На Чукотском полуострове 22 мая была проведена организованная эвакуация гражданского населения. Беринговский, Анадырь, Шахтерский, Энмелен, Бухты Провидения и Лаврентия обезлюдели. Всех вывезли в Магаданскую губернию, разместив в детских лагерях и санаториях, расположенных на побережье Охотского моря.

— Заманивают, — могли бы подумать американцы. Но подобная мысль не пришла ни в одну «светлую» американскую голову. Черт возьми, они были уверены в успехе, а Чукотка — это почти та же самая Аляска.

Та же, да не совсем та. На Чукотке еще лежал снег. В этом снегу курсанты Рязанского и еще нескольких десантных училищ по всем правилам военной полевой фортификации отрывали и утепляли теплоотражающими материалами землянки, лазы, соединяющие их с огневыми точками и лежками снайперов. На склонах крутобоких сопок были заблаговременно оборудованы огневые позиции, соединяющиеся с дневной поверхностью только узкими амбразурами и лазами для гранатометчиков. Внутреннее пространство более серьезных горушек, представляло собой разветвленную систему узких штреков, соседствующих с широкими тоннелями и просторными выработками.

В стойбищах остались только охотники, деловито пристреливающие выданные им СВД^[243] и примеряющие экранирующие тепло маскхалаты. Олешки, женщины, дети, старики и даже собаки откочевали вглубь полуострова на пару сотен километров. Американцам был обеспечен теплый прием.

И они не заставили себя ждать. Артподготовка, заключающаяся в обстреле полуострова крылатыми ракетами «Томагавк» была проведена штатно, но, отнюдь, не результативно — все ракеты были сожжены в воздухе Стражами. Самолеты, ушедшие в полет с «Авраама Линкольна» и «Джона Стенниса» были существенно прорежены Бураном ТМ и отогнаны от береговой линии. Фантомы и Б-52, взлетевшие с Аляски были уничтожены другим Бураном над Беринговым проливом.

А вот группировка кораблей пересекла Берингов пролив беспрепятственно.

Тарава, пять десантных вертолетоносцев, и два десантных корабля высадили две дивизии Корпуса морской пехоты США на фронте в несколько сотен километров от Бухты Провидения до залива Креста. Русский Тихоокеанский флот, собравшийся в единый кулак у берегов Камчатки, никак себя не проявлял. Авиация в небе не появлялась.

Высадка десанта подходила к концу, американцы расслабились, и в это время из-за горизонта прилетело. Стая из 24 «Гранитов» выпущенных ПЛАРК «Омск» из Анадырского залива, вцепилась в авианосное соединение как свора борзых в поднятого из берлоги медведя. Ракеты шли на бреющем полете над самыми верхушками белогривых волн, получая целеуказания от одной из своих «товарок», летящей в стратосфере, и были обнаружены менее чем за минуту до того, как они начали поражать заранее распределенные цели. Привести в действие средства ПРО, успел только один фрегат, с которого ракеты и были обнаружены. Но его усилия пропали втуне. Фрегаты стаю не заинтересовали.

По восемь «Гранитов» ударили оба авианосца четко в ватерлинию левых бортов. Бронепояс авианосца типа «Нимитц» рассчитан на торпеды, вес боевых частей которых не превышает 300 килограммов. Фугасный заряд «Гранита» «тянет» на 750 килограммов и состоит, отнюдь, не из тротила. В каждое из восьми отверстий, пробитых в борту авианосца, мог бы въехать грузовик. Но вместо грузовиков, в пробоины хлынула вода. Ее должны были сдержать водонепроницаемые перегородки, но сила взрывов была настолько велика, что их покорежило как бумажные. «Авраам Линкольн» и «Джон Стеннис» практически синхронно начали крениться на левый борт.

Теоретически, авианосец типа «Нимитц» считается непотопляемым. Ну, в крайнем случае, при помощи ядерной боеголовки. Расчетный случай, при котором восемь «Гранитов» нанесут синхронный удар в ватерлинию одного борта, никто и никогда не рассматривал. Как выяснилось, зря.

Крен увеличивался с каждой минутой и вскоре достиг 45 градусов. Люди, самолеты, вертолеты и все, незакрепленные на летной палубе механизмы, сыпались в воду. В ангарах, расположенных под галерейной палубой, сдвинулись с места самолеты и вертолеты. Съехав к левому борту, они еще более его пригрузили. Вода уже плескалась у основания надстройки, которую на авианосцах называют островом.

Корабли уходили под воду практически исправными и с полным экипажем. Крен «Авраама Линкольна» достиг 90 градусов. Надстройки «острова» легли на воду, а боковой срез далеко выступающей вправо летной палубы взметнулся над водой как хвостовой плавник акулы. Поворот «Овер киль» первым в истории авианосцев совершил «Авраам Линкольн». Только вот киль авианосца после его переворачивания смотрел не вертикально в зенит, а под острым углом к горизонту.

В водонепроницаемых отсеках правого борта пока было сухо, но вода постепенно заполняла некоторые из них, находя слабые места, открытые двери и люки. Воздушные пузыри, собравшиеся в уцелевших отсеках, были достаточно велики и пока не давали «Аврааму Линкольну» утонуть. Но долго существовать в таких условиях тысячи членов экипажа и авиакрыла никак не могли. Им элементарно не хватило бы воздуха. Подводникам и спасателям давно известна простейшая формула: один человек, один кубометр, один час. Людей было очень много, а количество кубометров — ограничено и постепенно сокращалось.

Через полторы минуты за «Авраамом Линкольном» последовал «Джон Стеннис», также совершивший «оверкиль».

Два из оставшихся «Гранитов» разнесли вдребезги и пополам крейсер УРО «Принстон», который действительно разломился на две половинки и почти мгновенно ушел под воду. Остальные 6 ракет, включая и спланировавшую из стратосферы, выбрали себе каждая по эсминцу. Два из них ушли под воду почти сразу, а остальные еще некоторое время держались на воде, но принимать участие в каких-либо боевых действиях были уже решительно не способны.

Беда никогда не приходит одна. Внезапно ожили две береговые батареи электромагнитных орудий, установленные на мысе Наварин, каждая из которых выбрала себе в качестве первоочередной цели один из оставшихся крейсеров УРО. «Чансенсвил» ушел под воду после 6 попаданий трехсоткилограммовых «чемоданов», несущихся к цели на десяти с лишним Махах и плевать хотевших на любые средства ПВО и ПРО. «Кабо Сент-Джордж» оказался более живучим и затонул только после одиннадцатого попадания. Батареи перенесли огонь на фрегаты УРО и буквально за несколько минут очистили от них акваторию.

По «Тараве», вертолетоносцам и десантным кораблям, стоящим в непосредственной близости от побережья, ударили замаскированные на берегу установки «Град». Сотни реактивных неуправляемых снарядов, предназначенных для уничтожения бронетехники и живой силы противника на суше, оказались не менее эффективными и в прибрежных водах. «Град» стреляет по площадям. «Тарава» и десантные вертолетоносцы сами представляли собой очень даже не маленькие площади, по которым тяжело промахнуться даже неуправляемым реактивным снарядом. Десантные корабли имели существенно меньшие размеры, и часть залпа пролетала мимо, но обоим с лихвой хватило и того, что попало. Спустя минуту, у берегов Чукотского полуострова полыхало 8 костров: один ну очень большой, 5 поменьше и два совсем небольших, площадью всего в несколько сотен квадратных метров.

* * *

Корабли были сожжены. Десант, вступивший на Российскую землю, остался не только без воздушной поддержки. Ему сразу и безальтернативно были отрезаны все пути отхода назад. Оставалось или сдаваться, или двигаться вперед. Сдаваться морская пехота США пока еще не привыкла. А впереди были скалистые крутобокие сопки, тундра и снег. Снега было на удивление много. Не смотря на начало третьей декады мая, он еще практически не начал таять.

И еще от этих сопок так и веяло безнадегой. Очень не хотелось углубляться в это лишенное даже признаков леса, продуваемое стылыми ветрами пространство. Но приказ, он и на Чукотке приказ. Дивизии начали медленное, осторожное движение, постепенно расширяя завоеванный плацдарм и втягиваясь в пространство между сопками.

Несколько часов ничего не происходило и напряжение, буквально висевшее в удивительно свежем воздухе, начало постепенно рассасываться. Морпехи расслабились, послышались шутки и приглушенный смех.

Танк, проломивший обманчиво тонкий лед на небольшом полу озерке-полу болотце, втиснувшемся в распадке между двумя обрывистыми сопками, погрузился в воду всего на метр, но выбраться на берег самостоятельно оказался не способен. Гусеницы скользили по отполированному потоками воды чрезвычайно прочному камню и все попытки освободиться приводили лишь к тому, что танк съезжал все глубже и глубже.

Подложить под гусеницы было нечего. Чахлые кустики, ободранные морскими пехотинцами со склона ближайшей сопки, вылетали из под гусениц измочаленными ошметками, всплывавшими тут и там среди изломанных на мелкие фрагменты кусков льда.

Вытащить танк из болота можно только другим танком. Но тащить надо вперед, а не назад. Второй танк попытался осторожно протиснуться между склоном ближайшей сопки и краем болотца, проломил лед и съехал практически на то же самое место, где провалился первый. Танкисты ругались по черному. Морпехи откровенно ржали над ними и над ситуацией в целом. К болотцу подогнали третий, последний из имеющихся в наличии танков. Посоветовавшись, танкисты решили вытаскивать оба танка обратно и огибать сопку с другой стороны, больше не пытаясь форсировать эту коварную русскую лужу.

На почти бесшумно приподнявшийся на пару метров над вершиной сопки Ка-52 «Аллигатор», в многоголосом гаме, сопровождавшем вызволение танков из ледяного плена, никто не обратил внимания. А зря. Спустя несколько секунд из-за сопки, расположенной в паре километров западнее, вылетело 6 управляемых противотанковых ракет «воздух-земля». Каждому из трех танков досталось по одной ракете. У одного из них чисто конкретно сорвало башню, второму ракета попала в моторный отсек, а третий, которому ракета вошла под брюхо, выбросило из болота и аккуратно приложило башней о каменистый склон ближайшей сопки.

Оставшиеся три ракеты порвали в хлам все три бронетранспортера. После этого над сопкой приподнялась цепочка «Аллигаторов», нанесла по распадку удар НУРСами^[244], превратив его в огненный ад, и бесследно сгинула, вновь укрывшись в котловине между сопками.

От роты морской пехоты осталось в живых трое легко раненных и один «тяжелый», который через полчаса умер, не приходя в сознание, несмотря на своевременно оказанную ему первую медицинскую помощь.

* * *

На равнинном участке, представляющем собой каменистое плато с хаотически разбросанными по нему заболоченными пятнами небольших кусков полу тундры, споро двигался батальон морской пехоты США. Морпехи с удобством ехали на броне, густо покрыв своими телами и амуницией все хоть как-то приспособленные для этого сегменты танков и бронетранспортеров. Батальон приближался к предгорьям и чуть в стороне от направления, в котором он двигался, скоро начал приподниматься обрывистый горный кряж.

До него оставалось километров 10 — 12, когда один из танков, весело катящийся по плато, вдруг рассыпался на осколки (назвать по-другому эти отдельные фрагменты брони, колес и порванных в клочья гусениц, просто язык не поворачивается), которые с чудовищной силой разбросало на сотни метров в стороны. Ударная волна смела с брони танков и бронетранспортеров десятки беззаботно расположившихся на ней морпехов и перевернула два ближайших к месту взрыва бронетранспортера. Оглушенные, ничего не понимающие морпехи еще не успели прийти в себя, когда прогремел второй взрыв и очередной танк брызнул в стороны, несущей смерть волной, бешено крутящихся осколков.

Бронебойно-фугасный 12 дюймовый снаряд электромагнитной пушки не предназначен для поражения танков. Его предназначение — отправлять на дно корабли. Использовать такие снаряды против танков, это все равно, что стрелять из пушки по воробьям. Слишком дорого, но зато, чудовищно эффективно. Особенно, если стрельба ведется прямой наводкой и трехсоткилограммовый снаряд, летящий строго по прямой со скоростью в 10 с небольшим Махов, просто физически не может разминуться с таким громоздким, по сравнению с его размерами танком.

Уцелевшие танки и бронетранспортеры с ревом и скрежетом гусениц развернулись и на предельной скорости устремились в обратную сторону. Страшное орудие выстрелило им вслед еще 3 раза и, что характерно, число танков при этом уменьшилось ровно на 3 единицы.

А потом с фланга неожиданно появилась редкая цепь «Аллигаторов» и в течение пары минут расстреляла с воздуха драпающую во весь дух бронетехнику.

На смену выполнившим свою задачу Ка-52 над полем боя промчались два стремительных силуэта Ка-60 «Касатка». Вертолеты разошлись в стороны и зависли в метре от земли, выпуская из своего чрева два полувзвода десантников. Оказавшись на земле, русские десантники, рассыпались двумя редкими цепями и быстро взяли в кольцо американских морпехов.

— Бросить оружие и выходить с поднятыми руками, — прогремел над плато голос, усиленный мегафоном. — В случае оказания малейшего сопротивления я вызову звено штурмовых вертолетов, и плато будет зачищено с воздуха.

Полторы сотни морских пехотинцев побросали оружие, даже не задумываясь и, собранные в походную колонну, пешедралом направились в сторону горного кряжа под конвоем полутора десятков русских десантников. Раненым оказали первую медицинскую помощь и отправили их в военный госпиталь на «Касатках». Оставшиеся десантники задержались, проводя контрольное прочесывание местности и собирая оружие, брошенное американскими вояками.

* * *

Заснеженная, но уже начинающая постепенно оттаивать тундра, оказалась совершенно не проходимой для танков и бронетранспортеров. Они могли двигаться только по редким и узким дорогам, которых было до обидного мало.

Противотанковые мины и фугасы, загодя любовно установленные на дорогах, по которым двигались колонны бронетехники, редкие, но чрезвычайно мелкие выстрелы из гранатометов, ракеты воздух-земля, прилетающие с завидной периодичностью из-за встреченных на пути возвышенностей — все это быстро сокращало количество танков и бронетранспортеров, входивших в состав американского десанта. В конце концов, одуревшие от постоянного «тревожащего» воздействия из засад и с воздуха, командиры подразделений морской пехоты сворачивали с дорог в тундру.

Там их поджидали курсантские группы, проходившие войсковую стажировку под руководством опытных армейских спецназовцев и наиболее продвинутых из местных охотников.

С ними конкурировали чукчи, вышедшие на охоту за импортным камуфляжем и разнообразными полезными в хозяйстве аксессуарами, десятками килограммов, навешанными на этих придурках, которые, по-видимому, от «большого» ума решили предъявить свои права на пастбища и охотничьи угодья, испокон веков принадлежащие этому незлобивому и чрезвычайно трудолюбивому народу.

Анекдоты про чукчей рассказывает уже много поколений людей, которые даже не представляют, что эти мирные жители крайнего Северо-востока никогда и ни кем небыли завоеваны и в течение многих тысяч лет держали в страхе все соседние племена и народы. Чукча может быть смешным в крупном городе, оторванный от своих олешков и собачек. Но нет человека мудрее и опаснее чукчи в его заповедной природной среде, где жили и умирали тысячи поколений его предков.

Судьба американского десанта уже была решена, хотя большинство морских пехотинцев об этом еще даже не подозревало.

* * *

Между тем, противолодочные вертолеты и два БПК: «Адмирал Трибутц» и «Маршал Шапошников» споро зачистили акваторию Анадырского залива от пяти американских многоцелевых субмарин, и спасательные корабли Тихоокеанского флота направились к двум плавучим гробам, которые еще несколько часов назад считались непотопляемыми авианосцами. Надо было оперативно вызволять тысячи людей, задыхающихся в их бронированных чревах.

Спасательная операция, проведенная возрожденным тихоокеанским ЭПРОНом при содействии экипажа и боевых пловцов АС-31 «Лошарик», была закончена в рекордный шестичасовой срок. В Анадырь были доставлены 5726 членов экипажей и авиакрыльев «Авраама Линкольна» и «Джона Стенниса». Дальнему Востоку требовалось очень много квалифицированных рабочих, а их труд, как правило, стоит очень дорого. Военнопленным, а спасенные с двух перевернувшихся авианосцев, проходили в СРГ именно по этой категории, требовалось отработать затраты, которые страна понесла для предотвращения немотивированной агрессии соседей, топчущих Землю с другой стороны, и заработать себе на авиабилет до дома. Проявлять нездоровую благотворительность Союз Российских Губерний не собирался принципиально.

Два мощных океанских буксира неторопливо тащили к берегам Камчатки пару опрокинутых и полузатопленных стотысячетонных гигантов. Во-первых, это был ценный металлолом в весьма немаленьком объеме и почти не затронутый ржавчиной. Во-вторых, при разделке этих плавучих недоразумений кроме лома черных и цветных металлов, можно было извлечь бездну полезной для военных информации, так как практически ни один смертоубийственный механизм этих двух плавучих «миротворцев» не был поврежден в процессе боевых действий. Разделка и изучение трофеев обещали быть долгими и весьма продуктивными.

* * *

Спустя несколько дней командир ПЛАРК «Омск» капитан I ранга Олег Эдуардович Васильев, заваливший одним залпом двух авианосцев типа «Нимитц», был представлен к званию Героя Союза Российских Губерний. А весь его экипаж, включая кока и двух курсантов, проходящих на лодке войсковую стажировку — к ордену «Последней войны», первому из трех орденов, учрежденных Ноократическим Советом.

Пятая глава. Камчатский разгром

Ну что вам рассказать про Сахалин?

На острове прекрасная погода.

Прибой мою тельняшку просолил

И я живу у самого восхода.

А почта с пересадками летит с материка

До самой дальней гавани Союза,

Где я бросаю камешки с крутого бережка

Далекого пролива Лаперуза.

Михаил Танич

Основу возрожденного Тихоокеанского флота СРГ составляли тяжелый ракетно-артиллерийский термоядерный крейсер «Владивосток», ракетный крейсер «Варяг», 3 новейших эсминца проекта 957 «Морской конек», почти не уступающие «Варягу» по водоизмещению и превосходящие его по мощности ракет, эсминец «Быстрый», 4 БПК и 14 АПЛ разных классов.

Соваться с такими силами навстречу 35 надводным кораблям американцев, идущим от алеутских островов в сопровождении двух тяжелых подводных ракетоносцев типа «Огайо», было бы самоубийством в особо извращенной форме. Командующий Тихоокеанским флотом Денис Анатольевич Иванов это понимал. И уже давно сформулировал, просчитал и принял за основу достаточно простое и эффективное решение. Врага сначала надо остановить вблизи берегов, используя возможности береговой электромагнитной артиллерии, ослабить ударами с подводных лодок и только потом, введя в бой основные силы, бить наповал.

Больше всего Иванова волновали американские ПЛАРК: «Онио» и «Мичиган», каждая из которых несла по 154 крылатые ракеты. Если бы эти лодки отстрелялись издали, их ракеты были бы легко перехвачены Стражами, но у американцев и без них было вполне достаточно сил для первого ракетного удара. Пять крейсеров УРО типа «Тикандерога», 15 эсминцев УРО типа «Арли Берк» и пять фрегатов УРО, сами по себе представляли чудовищно сильный кулак, который в других условиях смог бы перемолоть все. А, учитывая, что американцы пока не имели представления о возможностях Стражей, то, скорее всего, они собирались использовать свои атомоходы для других целей.

Наибольший ущерб эти два подводных гиганта могли нанести в случае их прорыва в Охотское, а потом и в Японское море. А ну как они обстреляют Владивосток или, к примеру, Магадан, с малой дистанции, когда Стажи просто физически не успеют перехватить все ракеты в воздухе. Этого допускать нельзя, ни при каком раскладе. Поэтому, именно в районе Курильских островов лодки следует ожидать с наибольшей вероятностью.

Ждать гостей следует с распростертыми объятиями. Возможности для этого у Иванова были и встречу, он подготовил шикарную. Между островами была раскинута густая сеть акустических датчиков, связанных с радиобуями, выведенными на поверхность, тонкими прочными кабелями. Каждый радиобуй имел прямой выход на спутник. Все 8 торпедных АПЛ разместились в Охотском море непосредственно за Курильскими островами. Каждая из лодок выпустила на поверхность радиобуй и в режиме полного молчания ожидала сигнал, ретранслируемый спутником.

Эсминец «Магадан», несущий на борту номер 568, дрейфовал в Охотском море в нескольких милях от острова Парамушир. Его брат-близнец «Хабаровск» (номер 567) занял позицию на рейде Корсакова у южной оконечности Сахалина.

На самом острове, на мысе Анива была установлена батарея 12 дюймовых электромагнитных орудий, способных кидать трехсоткилограммовые «камешки» далеко за горизонт.

На рейде Петропавловска Камчатского врага ожидали: флагман Тихоокеанского флота тяжелый ракетно-артиллерийский термоядерный крейсер «Владивосток», ракетный крейсер «Варяг», эсминец типа «Морской конек» «Петропавловск Камчатский» (бортовой номер 566), два БПК: «Адмирал Виноградов» и «Адмирал Пантелеев» и последний оставшийся в строю эсминец проекта 956 «Сарыч» «Быстрый».

* * *

Объединенное авианосное соединение направлялось к Камчатскому полуострову. Авианосцы разделились. «Джордж Вашингтон» в сопровождении двух крейсеров УРО и 7 эсминцев УРО заходил на Петропавловск Камчатский с Северо-востока. «Карл Винсон» с аналогичной эскортной группой двигался с Юго-востока от мыса Лопатка. Крейсер УРО «Порт Рояль», эсминец УРО «Хоппер» и все 5 фрегатов остались в арьергарде, охраняя корабли с десантом.

С дистанции в 300 миль крейсера и эсминцы выпустили 700 крылатых ракет «Томагавк». Вслед за ними с каждого из авианосцев ушло по 4 истребительно-штурмовых авиаэскадрильи «Шершней» и «Супер Шершней».

Стражи отработали четко и слажено, превратив «Томагавки» в облачка холодной плазмы. Два «Бурана ТМ» работали по «Шершням» и «Супер Шершням». Через полтора часа, когда авианосцы подошли к камчатке на 250 миль, начали возвращаться ощипанные напрочь авиаэскадрильи. Ни одна из них даже не успела войти в огневой контакт с русскими истребителями, патрулирующими небо над полуостровом. Ряды авиаэскадрилий слишком быстро таяли, выщипываемые бортстрелками обоих «Буранов», и большая часть самолетов повернула обратно еще до того, как получила соответствующую команду. Авиакрыло «Джорджа Вашингтона» в результате неудавшейся атаки потеряло Хокай, 26 «Шершней» и 11 «Супер Шершней». На «Карла Винсона» не вернулось 35 воздушных машин.

Последние штурмовики еще заходили на посадку, когда по авианосным соединениям нанесли удар ПЛАРК «Вилючинск» и «Томск». На этот раз авианосцам досталось только по 2 «Гранита», ударивших в летные палубы, с которых еще не успели опустить в ангары вернувшиеся самолеты. Авианосцы не потеряли ход, сохранили в целости вооружение, но на их летных палубах образовалась куча-мала из покореженных и объятых пламенем воздушных машин. На «Джордже Вашингтоне» вышла из строя одна катапульта, а на «Карле Винсоне» две. Потери были серьезными, но не критичными и оба авианосца продолжили движение к Камчатскому полуострову. Их эскорту «повезло» значительно меньше. Все четыре крейсера были уничтожены практически мгновенно. Сколько именно «Гранитов» «словил» каждый из них было непонятно. Выжившие члены экипажей оставшихся на поверхности эсминцев утверждали, что много. На языках некоторых из папуасских и африканских племен «много» означает больше трех. Скорее всего, именно так дело и обстояло. Тонули крейсера отдельными кусками и настолько быстро, что спасшихся с них обнаружено небыло.

В эскорте «Джорджа Вашингтона» осталось 4 неповрежденных эсминца. Корма пятого еще некоторое время торчала на поверхности, но ушла под воду раньше, чем к ней успел подойти катер, спущенный с соседнего эсминца. Как и когда успели уйти под воду еще 2 эсминца, никто не заметил.

От эскорта «Карла Винсона» осталось 3 эсминца. Поврежденных среди них небыло ни одного. «Гранит» является слишком серьезной ракетой, чтобы корабль водоизмещением в 6 — 7 тысяч тонн не получил при контакте с ним фатальных повреждений. Те эсминцы, в которые попал хоть один «Гранит» на воде уже не держались, а «Граниты», как правило, работали парами и били в наиболее уязвимые места.

* * *

Прошло 4 часа. Операция «Разящее Торнадо» продолжалась. Потрепанные, растерянные, даже немножко обескураженные, авианосные соединения приближались к цели. До Петропавловска Камчатского им оставалось около 150 миль, а до берега уже было никак не больше 130. Русский флот больше никак себя не проявлял и оба адмирала, каждый из которых вел к Петропавловску Камчатскому свое авианосное соединение, несколько приободрились. Бардак, имевший место на летных палубах их авианосцев, уже был ликвидирован. Сгоревшие самолеты и вертолеты были сброшены за борт, воронки в летной палубе перекрыты деревянными щитами и окружены стойками с предупредительными табличками «Опасная зона».

Адмиралы знали, что уже давно находятся в зоне поражения ракет «Владивостока», но русский крейсер не стрелял, и это их немножко нервировало.

«Джордж Вашингтон» шел тридцати узловым ходом. Четыре эсминца УРО опекали его с обоих бортов. Два шли с небольшим опережением, а остальные чуть отставали, прикрывая кормовой сектор. Ничего не предвещало каких-либо неприятностей, на радаре было чисто, и вдруг, на авианосец обрушился звуковой удар, напоминающий тот, какой производит истребитель, проносящийся на сверхзвуке над самой палубой. Несколько человек успели заметить три ярко-оранжевых мячика, уносящиеся на Восток прочь от авианосца, которые через несколько секунд пропали за горизонтом. Сообщить кому-либо об увиденном, они уже не успели.

Через 15 секунд с берега прилетело. Три «чемодана» в бронебойно-фугасном исполнении вошли в правый борт на пару метров ниже летной палубы, легко прошив 150 миллиметровую броню и пару бронированных перегородок, они взорвались в самом центре галерейной палубы. Летная палуба вспухла многометровыми пузырями, но устояла. Галерейная палуба не имела бронирования и под действием чудовищных взрывов лопнула, раскрывшись в самолетные ангары рваными лепестками. Еще через 15 секунд стотысячетонная туша «Джорджа Вашингтона» содрогнулась от новых попаданий. На этот раз снаряды вошли несколькими метрами ниже и рванули в ангарах. Авианосец окутался дымом.

Вахтенный коммандер, не дожидаясь приказа от впавшего в прострацию адмирала, принял решение самостоятельно и, оттолкнув в сторону рулевого, самостоятельно крутанул штурвал, отворачивая нос авианосца в океан. Если бы это был не авианосец, а эсминец или фрегат, неожиданный маневр вахтенного офицера мог бы выправить ситуацию, позволив кораблю уклониться от следующего залпа. Но авианосец разворачивается очень медленно. За время пока огромный корабль заканчивал циркуляцию, он успел принять в правый борт еще 3 залпа. Трехсоткилограммовые снаряды легко прошивали борт и защитную переборку, и взрывались в ангарах, превращая в огненный ад внутренние отсеки авианосца.

Наконец, корабль встал перпендикулярно берегу и, врубив турбины на полную мощность, стал удаляться от расстреливающей его береговой батареи. Один залп прошел в нескольких десятках метров от правого борта и снаряды, как блинчики, отскакивая от поверхности воды, скрылись за горизонтом. Но уже следующий вошел в транец над самой ватерлинией. Оба реактора синхронно отключились. Бурун, возвышавшийся за кормой почти на 5 метров, быстро сошел на нет.

Вышедший из ступора адмирал дал команду спускать на воду катера и шлюпки. Удары в корму настигали авианосец через каждые 15 секунд. Теперь русские артиллеристы взяли немножко ниже, и снаряды перфорировали корму авианосца под ватерлинией. Дифферент^[245] с каждой минутой увеличивался. Нос «Джорджа Вашингтона» высокомерно задрался вверх, передний трамплин поднялся почти вертикально, а задний срез летной палубы уже касался воды. Корабль был обречен. Первым от него отвалил адмиральский катер с адмиралом и старшими офицерами на борту. Вслед за ним устремилась флотилия вельботов и шлюпок. Оставшиеся на борту члены экипажа спускали на воду спасательные плотики и спешно гребли подальше от все сильнее наклоняющегося на корму авианосца.

Стрельба с берега прекратилась. Дифферент корабля достиг 70 градусов и больше не увеличивался. «Джордж Вашингтон» не спуская звездно-полосатого флага, гордо уходил кормой вперед в морскую пучину. Скрылся под водой «остров». Нос корабля задрался еще выше, в его покореженных внутренностях что-то басовито ухнуло и погружение ускорилось. Серый «айсберг», возвышавшийся на сотню метров над уровнем моря, стремительно уменьшался в размерах. Миг, и он практически вертикально ушел под воду. Волны плеснули и сошлись над тем местом, где еще недавно гордо возвышался один из самых больших военных кораблей мира. Крупные, многометровые пузыри вспухали над местом погружения «Джорджа Вашингтона» еще 10 минут. Но их никто не видел. Флотилия спасательных катеров, шлюпок и вельботов уже швартовалась к эсминцам. Вельботы, спущенные с двух эсминцев, собирали людей, облепивших спасательные плотики.

Под весом спасенных с авианосца эсминцы просели на пару метров ниже ватерлинии. Людская масса заполнила все отсеки и колыхалась на палубе. Адмирал только собрался отдать приказ о движении на соединение с десантными кораблями, когда ему доложили, что со стороны Петропавловска Камчатского со скоростью торпедного катера приближается неопознанный корабль, размером со средний крейсер.

— Не стрелять, стоп машина, — скомандовал адмирал. Вчетвером, эсминцы УРО могли противостоять даже крейсеру, но ведь и обстрел береговой батареи мог возобновиться в любую минуту. Так что лучше было не рисковать.

Эсминец типа «Морской конек» «Петропавловск Камчатский» заглушил турбины и лихо развернулся в двух кабельтовых от ближайшего из американских эсминцев, ощутимо качнув его набежавшей волной.

— Предлагаю сдаться, — раздался с палубы русского эсминца усиленный мегафоном голос кавторанга Захарова. — Гарантируем вкусный обед, чистую рабочую одежду, просторный барак и возможность зашибить деньгу на авиабилет в Штаты.

Захаров подождал 30 секунд, делая скидку на тормознутость американцев, и продолжил.

— Вы флаги спускать, вообще, собираетесь, или мне на батарею отсемафорить?

Звездно-полосатые флаги поползли вниз.

— Молодцы, — отреагировал в мегафон Захаров, — приготовьтесь к приему на борт досмотровых партий.

Еще через 30 минут все четыре американских эсминца, эскортируемые «Морским коньком» возобновили движение к Петропавловску Камчатскому. На подходе их встретил эсминец «Быстрый». Он и продолжил сопровождение американской эскадры. Только курс изменился. Теперь они направлялись не в Петропавловск Камчатский, а прямиком в Магадан.

* * *

«Карл Винсон», заходивший к Авачинскому заливу с Юго-востока, слишком близко подошел к мысу Лопатка и получил от установленной на нем батареи электромагнитных орудий полновесный залп в левый борт на уровне галерейной палубы. Второй залп, последовавший через 15 секунд после первого, пришелся несколькими метрами ниже. Снаряды взорвались в самолетных ангарах. Начался пожар.

Адмирал Боб Стеббинс не стал отворачивать. Вместо этого он приказал командирам эсминцев уничтожить батарею. Шесть «томагавков» взмыли в небо и устремились к полуострову.

Страж не дремал. Электронный мозг не нуждается в отдыхе, не отвлекается на посторонние занятия и не играет в компьютерные игры. Зафиксировав пуски ракет в сторону территории СРГ, он тут же приступил к процедуре их уничтожения, занявшей не более 30 секунд. Последнее, что увидел в своей жизни Боб Стеббинс, это шесть затмевающих солнце вспышек, на миг озаривших западный горизонт.

На батарее отреагировали на пуск «Томагавков» вполне адекватно. Первым же залпом батарея смела с авианосца «остров», тремя следующими уничтожила все три эсминца и вновь перенесла огонь на лишенный управления «Карл Винсон», слепо прущий 30 узловым ходом на встречу своей погибели.

Считается, что авианосец типа «Нимитц» невозможно утопить артиллерийским огнем из-за горизонта. Это не так. Все зависит от калибра и точности наведения орудий. В данном случае калибр соответствовал лучшим образцам корабельной артиллерии начала XX века, а точность прицеливания — XXI веку. Электромагнитное орудие не имеет отдачи. Накрыв цель один раз, артиллеристам при следующем залпе требовалось лишь чуть сместить стволы вдоль горизонта, так как медленно погружающаяся мишень пока еще двигалась.

Для того, чтобы замереть на месте, авианосцу, разогнавшемуся до полного хода, требуется пройти более 10 миль. Реакторы остановились после четвертого залпа. Турбины были порваны в клочья пятым и шестым. Через многочисленные пробоины в трюмы хлестала вода. Но стальная громада обладала чудовищной инерцией и, даже погрузившись в воду по самую летную палубу, «Карл Винсон» все еще двигался вперед. Так он и ушел под воду, на ровном киле, не спуская звездно-полосатого флага. В отличие от 9 своих собратьев, Карл Винсон не был американским президентом. И ему единственному досталась честь уйти в пучину крупнейшего из океанов планеты не побежденным. Есть корабли, о которых слагают песни. «Карл Винсон» принадлежал к этой когорте. Он погиб глупо, но честно, не допустив гибели большей части своего экипажа. Последние спасательные плотики отваливали от гиганта, уходящего под воду на ровном киле и не спуская флага, когда волны уже вовсю резвились на летной палубе. Даже уйдя целиком под воду, «Карл Винсон» еще некоторое время двигался вперед.

* * *

Сразу два акустических датчика, расположенные южнее остова Шикотан, уловили шум винтов ПЛАРК «Огайо» крадущейся в Охотское море проливом Крузенштерна.Сигналы ушли на спутник, а он ретранслировал их на радиобуй ближайшей торпедной АПЛ, которой по воле случая оказалась «Самара». Командир БЧ-1 капитан III ранга Соколов провел триангуляцию и связался с акустиком, сообщив ему расчетные координаты американской лодки. Через полминуты акустик выдал подтверждение, уточнив глубину скорость и курс ПЛАРК. Соколов, вместе с командиром «Самары» капитаном II ранга Кочетковым (флотские кадровики обладают редким чувством юмора) быстро соотнесли эти данные с достаточно узким фарватером пролива и выдали целеуказание на «Магадан».

Эсминец произвел одиночный выстрел ракето-торпедой «Водопад». Пройдя над точкой, где в соответствии с расчетами подводников должна была находиться в это время американская ПЛАРК, ракета сбросила с парашютом небольшую электрическую торпеду. Та, приводнившись и опустившись на заданную глубину, захватила цель головкой самонаведения и устремилась в погоню. «Онио» уже почти закончила прохождение очередной узости пролива и готовилась вырваться на просторы Охотского моря, когда ее акустик сообщил, что слышит шум торпеды и, практически сразу, лодку потряс страшный взрыв. «Онио» мотнуло в сторону, и лодка со всей дури приложилась корпусом в районе первого и второго отсеков о скальную громаду подводного утеса.

Взрыв торпеды повредил «Онио» винты и выгнул дугой оба ходовых вала. На реакторах сработала защита, часть трубопроводов второго контура дала течь. Разрыва прочного корпуса не произошло, но в трюмах кормовых отсеков уже вовсю плескалась вода, поступающая вдоль покореженных валов. Удар о скалу вмял глубоко внутрь всю правую бочину, выведя из строя два торпедных аппарата и гидроакустический комплекс.

Кэптэн Джек Дэвидсон оказался перед дилеммой: лечь на дно и затаиться, или всплывать и сдаваться.

Сдаваться в самом начале войны очень не хотелось. Но Дэвидсон знал историю. Он помнил, что американская лодка сделала с «Курском» и не сомневался, что русские подводники также об этом не забыли.

— Найдут и добьют, — мысль пришла в голову не сразу, но выкристаллизовавшись, она заполнила сознание кэптэна, потопив под собой все остальные мысли.

— Найдут и добьют, найдут и добьют, — молоточками стучало в ушах.

— Продуть балластные цистерны, — скомандовал Дэвидсон, — всплываем.

— Одной торпедой эту дуру не завалить, — высказал свое мнение Соколов, после того, как акустик доложил о взрыве торпеды. — Там ведь, без малого, 25 тысяч тонн. Это тяжелый крейсер, который запихали под воду. Пойдем, доведем работу до конца?

— Отставить, — пресек его поползновения Кочетков, выслушав доклад акустика, — они продуваются. На поверхности найдется, кому разобраться с этими недобитками. У нас другая задача. Будем ждать вторую лодку.

«Магадан» подошел к болтающейся на поверхности «Онио» через полтора часа, после ее всплытия. Вертолет перенес с него на американскую лодку 10 морских пехотинцев во главе со старшим лейтенантом. Старлей принял у кэптэна Дэвидсона капитуляцию, выразившуюся в сделанной под его диктовку записи в вахтенном журнале, который тотчас был отправлен вертолетом на «Магадан». Чуть позже, транспортный вертолет, вылетевший из Петропавловска Камчатского, доставил на «Онио» шестерых русских подводников для контроля за АПЛ в процессе ее буксировки, и забрал часть американского экипажа. До подхода тяжелого буксира он успел сделать еще 3 рейса.

После того как буксировочный трос был закреплен и «Онио» двинулась в свой последний путь, который должен был закончиться на судоразделочном заводе, «Магадан» отвалил в сторону и, встав на бурун, умчался по своим делам.

* * *

ПЛАРК «Мичиган» попыталась осуществить прорыв в Охотское море южнее, через пролив Екатерины между островов Кунашир и Итуруп.

Акустические датчики сработали штатно, сигнал, ретранслируемый спутником, попал на дизельную торпедную подводную лодку «Краснокаменск». Через пару минут целеуказания ушли на «Хабаровск». Электрическая торпеда, сброшенная «Водопадом» на парашюте, снесла лодке ходовые винты.

А вот дальше ситуация начала развиваться по совсем другому сценарию. Кэптэн Хоменски с детства хотел стать героем, имя которого войдет в учебники, настоящим американским героем. Сейчас под его командой была могущественнейшая АПЛ из тех, которые когда-либо бороздили воды мирового океана (про Тайфуны Хоменски не вспомнил, память некоторых военных чрезвычайно избирательна). В шахтах вверенной ему лодки ждали своего часа 154 «Томагавка». Надо дать им полетать.

— Пусть я погибну, — рассуждал Хоменски, — но Владивосток сравняю с землей. Не должны русские владеть Востоком!

Хоменски дал команду продуть балластные цистерны и приготовиться к пуску ракет.

«Мичиган» выпрыгнул из воды, снова просел по самую рубку, выровнялся и начал запускать «Томагавки».

Страж приступил к сбиванию крылатых ракет примерно через 40 секунд после старта первой из них, когда ракеты пролетели над Японией. Но Хоменски этого уже не увидел. Батарея 12 дюймовых электромагнитных орудий, установленная на мысе Анива, являющемся Юго-восточной оконечностью Сахалина, выдала только один трехорудийный залп. АПЛ типа «Огайо» представляет собой мишень, по которой очень тяжело промахнуться. Русские артиллеристы не промахнулись. Все три бронебойно-фугасных снаряда вонзились в левый борт «Мичигана», практически не заметив, прошли легкий корпус, пробили аккуратные отверстия в прочном корпусе, прошли через все переборки до прочного корпуса правого борта, и только там взорвались, проделав в нем рваные многометровые проемы. ПЛАРК «Мичиган», вскрытая как консервная банка на половине длины правого борта, скрылась под водой за считанные на пальцах одной руки секунды.

Акустик «Краснокаменска» еще долго слышал, как в измятых шахтах «Мичигана» взрываются «Томагавки», которым так и не удалось увидеть небо.

* * *

Тяжелый ракетно-артиллерийский термоядерный крейсер «Владивосток» тридцатиузловым ходом шел на перехват остатков авианосного соединения. В нескольких десятках миль впереди него эсминец «Петропавловск Камчатский» и два БПК: «Адмирал Виноградов» и «Адмирал Пантелеев», задействовавшие свои противолодочные вертолеты, играли в увлекательную игру: кто первый найдет и утопит в Тихом океане «Джимми Картера».

Теоретически, выиграть в этой игре мог любой из трех профессиональных охотников на АПЛ. Но, как это часто бывает, победа досталась сильнейшему. «Петропавловск Камчатский» имел почти двойное превосходство в скорости перед устаревшими БПК. В трубах его торпедных аппаратов затаились 8 УГСТ. Одна из этих морских хищниц, для которых не составляет труда догнать и уничтожить любую иностранную подводную лодку, поставила точку в затянувшемся преследовании единственной многоцелевой АПЛ типа «Лос-Анджелес», остававшейся у американцев в Тихом океане.

Объединенное ударное авианосное соединение Тихоокеанского флота США, всего несколько часов назад лишившееся обоих авианосцев и большей части боевых кораблей и, де факто, превратившееся в десантно-вертолетоносное, осталось без командования. Один из адмиралов погиб, второй сдался в плен. На соединении осталось 7 кэптэнов (командиры «Пелелиу», крейсера УРО «Порт Рояль» и пяти десантных вертолетоносцев). Имелись, правда, целых два генерала — командиры дивизий Корпуса морской пехоты, но в океане они являлись обычными пассажирами и правом голоса не обладали. Покидая арьергард, адмиралы не удосужились назначить старшего. Теперь они уже не могли отдать соответствующий приказ, а связь с командованием ВМФ отсутствовала.

Кэптэны взялись делить власть. Претендентов оказалось двое. Грумэн, командовавший «Пелелиу», считал, что соединение должен возглавить он, как командир самого крупного из входящих в него кораблей. Маккензи соглашался, что тот действительно командует самым большим кораблем, но он то, командует самым крупным военным кораблем, ракетоносным крейсером, черт возьми!

Тут Маккензи доложили, что к соединению тридцатиузловым ходом приближается другой крейсер, тяжелый и, в отличие от его «Тикандероги», действительно ракетоносный. Маккензи сдулся. Воевать в одиночку (фрегаты и единственный эсминец можно не считать) с русским убийцей авианосцев ему было явно не с руки. Тем более, что русский шел не один. По бокам от него двигались два БПК, а чуть в стороне, отрезая путь к отступлению, мчался на манер торпедного катера какой-то непонятный эсминец, который Маккензи активно не нравился. Во-первых, судя по габаритам, водоизмещение этого корабля было существенно больше, чем у его собственного крейсера. Во-вторых, ракетные контейнеры, расположенные двумя блоками по четыре на каждом из его бортов и приподнятые под острым углом к горизонту, были слишком большими для обычных крылатых ракет. В-третьих, черт возьми, эсминцы всегда были наиболее быстроходными кораблями, но 50 узлов — это уже слишком!

Русские не стреляли, и это было хорошим признаком. «Гранит» бьет за сотни миль, а до русского крейсера было уже не более десяти. Маккензи вскинул цейсовский бинокль (умеют же немцы делать хорошие вещи) и приник к окулярам. Крейсер рывком приблизился. Ничего себе! Перед надстройкой русского крейсера была установлена трехорудийная башня чудовищно большого калибра. Кэптэн бывал на «Айове» и видел ее громадные орудия. По сравнению с тем, что он наблюдал сейчас, это были детские пукалки. Внешний диаметр стволов, навскидку, составлял около метра!

Башня русского крейсера повернулась, стволы немного опустились и их черные жерла уставились точно на Маккензи. Кэптэн не первый год служил на флоте и знал, что это означает.

— Спустить флаг, — отдал он команду, не отрываясь от бинокля. — И поднимите быстрее на фалрепе белую простыню. Мы сдаемся.

Орудия русского крейсера сдвинулись в сторону и больше не целились в «Порт Рояль». Теперь на прицеле оказался один из фрегатов.

— Быстро спускайте флаги и поднимайте белые тряпки, — скомандовал кэптэн своим подчиненным коммандерам на эсминце и фрегатах. — Эту партию мы проиграли.

Маккензи не знал, что проиграна, была не партия и даже не только операция «Разящее торнадо». Проиграна была война, проиграны мировое господство и беспредельная власть. На данный момент этого не знал не только Маккензи, но и большинство американцев. Они все еще верили, что их страна является сильнейшей в мире и может безнаказанно нести «демократию» куда ей заблагорассудится. Что она и дальше сможет тоннами печатать доллары и впаривать их всему миру как стеклянные бусы дикарям. Мир изменился, но Америка об этом еще не подозревала.

Шестая глава. Горбатого только могила исправит

Да здравствует наш Советский суд — самый гуманный суд в мире!

Кавказская пленница. Леонид Гайдай

Господин Сааков не был горбатым в ортопедическом смысле этого слова. Ну, сутулился немного, галстук иногда жевал, под настроение, но в целом, с медицинской точки зрения, он был почти здоров.

Фобий у человека, конечно, хватало. Некоторые даже считали, что их у него было явно избыточное количество. Но фобии, это еще не паранойя. Хотя, на русских танках и десантниках Сааков был, как говорится, слегка подвинут. Мерещились они ему периодически, вместо зеленых чертей.

А тут, как ему доложили, их в Абхазии собралось аж две полноценные дивизии. Это немножко больше, чем батальон миротворцев, но цифры всегда были слабым местом господина Саакова. Путался он в них.

Второй слабостью господина Саакова были американцы. Вот их он любил. Любил искренне, самозабвенно, до потери рассудка и здравого смысла. Да и как их можно было не любить? Ведь они бесплатно одаривали страну оружием, строили Макдональдсы и главное, давали лично господину Саакову много чудесных зеленых бумажек, которые он уже давно коллекционировал. У американцев даже была своя собственная Джорджия, и некоторые их президенты эти Джорджии иногда путали. Это было так мило и волнительно!

Господин Сааков всегда слушался американцев. Правда, в прошлый раз они ему не помогли. Были очень заняты на Олимпийских Играх. Но до следующих Игр было еще целых два месяца, и американцы пообещали ему, что вместе они смогут все закончить еще до их начала. Заодно и медалей появится возможность урвать побольше.

В общем, в четыре утра 23 мая грузины начали очередную войну. Теперь, для разнообразия, с Абхазией. Флот гордо вышел из Поти и обстрелял тремя крылатыми ракетами Сухуми. Ракеты были благополучно сбиты, и город не пострадал.

Установки «Град» ударили по местам дислокации этих коварных русских, незаконно оккупировавших исконно грузинские земли. Вот это было уже серьезно. «Град» это такая вредная штуковина, которая может достать не только в подвале, но и в хорошо оборудованном блиндаже. Нельзя давать такие опасные игрушки в шаловливые ручонки неразумных детишек. Могут и делов натворить.

И ведь, представьте себе, натворили заразы! У командиров дивизий было целых полтора месяца на обустройство. Их предупредили, что артподготовка будет. Велели закопаться в землю и без приказа не высовываться. Дали технику и строительные материалы. За трое суток до дня «Д»^[246] капониры и блиндажи комиссионно проверили. При артобстреле все защитные сооружения устояли. Не устояли любопытные.

Когда начали рваться реактивные снаряды, некоторые придурки вылезли посмотреть хоть одним глазком как они бабахают. Двое теперь так одним глазом смотреть и будут. А еще четверо уже ничего увидеть на этом свете не смогут. Командиров, разумеется, наказали. Но ребят то этим не вернешь!

С местными жителями было еще хлеще. Предупредили всех под роспись. А толку? — Грузины идут! Надо дома охранять. Вот и доохранялись. По предварительным оценкам не менее 7 человек покрошило вместе с пулеметами на чердаках. А одного достали в погребе собственные гранаты, ящик с которыми был им заблаговременно поднят из него на кухню. Еще один в самый последний момент решил сбегать «до ветру». В общем, потери были. Дурные потери, глупые, но на то она и Война.

Во время артобстрела в небо поднялась авиация. Она, кстати, первой и закончилась. Нет, на этот раз обошлось без помощи из космоса. Над Абхазией прошел авиаполк Миг -31, за пару минут освободив небо от летающего мусора и, разметав самонаводящимися ракетами воздух-земля все установки ПВО, расположенные между Батуми, Тбилиси и Зугдиди.

А потом вперед пошли танки и бронетранспортеры. Благодаря американцам их теперь у грузин было целых три дивизии. Одну из них они как-то умудрились перетащить через Кодорский хребет к селам Сакена и Омаришара. Теперь она спускалась вдоль реки Кодор, нацеливаясь на Цабал, Гулрыпш и Сухуми. Остальные две, выйдя из пригородов Зугдиди и сходу форсировав реку Ингури, двинулись на Гали и Очамчыру по шоссе Е 97.

Настал черед флота. С Новороссийского рейда снялись тяжелый ракетно-артиллерийский термоядерный крейсер «Ленинград» и два эсминца типа «Морской конек». Эсминцы разнесли грузинский флот менее чем за минуту. Подошедший вслед за ними «Ленинград» встал на траверзе Очамчыры. Первыми залпами он сравнял с землей грузинские береговые батареи, а потом перенес огонь своих электромагнитных двенадцатидюймовок на танковую колонну, приближающуюся к Очамчыра. После трех залпов «Ленинград» прекратил стрельбу, так как на шоссе образовалась дикая куча-мала из покореженного металла. Как говорят в Одессе: «Уже никто никуда не ехал». Две танковые дивизии — это очень много. Голова колонны была разбита около перекрестка с шоссе Ткурчал-Очамчыра, а хвост в это время еще только форсировал реку Ингури.

Два полка ударных Ми-35 вынеслись из-за отрогов Кодорского хребта, вдоль подножия которых было проложено шоссе Е 97, и взяли замершую на месте колонну «в ощип». Через десять минут битва при Очамчыре закончилась. От Ткурчала выдвинулись два полка Кантемировской дивизии. Во главе танковой колонны двигались два пятидесяти тонных японских бульдозера «Камацу», сгребающих чадящий металлолом на обочину шоссе. От Очамчыра в танковую реку, медленно двигавшуюся по шоссе, вливался приток — полк Таманской мотострелковой дивизии на БМП-3. Медленно, но неотвратимо танковая река приближалась к реке Ингури.

Грузинская танковая дивизия втягивалась в Кодорское ущелье с Севера. Это была авантюра. Иногда они проходят «на ура». Но только не в этот раз. Ударные вертолеты Ми-35 ворвались в ущелье сверху. Один вертолетный полк шел над Абхазским хребтом, а второй — над Кодорским. Над ущельем они встретились. Залп, произведенный одновременно с двух противоположных направлений, превратил в огненный ад шоссе, вьющееся по дну ущелья вдоль изгибов реки Кодор. А потом, снизу, в ущелье вошел полк Кантемировской дивизии. Т-90 М расталкивали по сторонам чадящие остовы грузинских танков и бронетранспортеров. Иногда коротко и резко рявкала танковая пушка, периодически раздавались короткие пулеметные очереди. Следующие за танками бойцы Таманской дивизии, методично прочесывали поросшие лесом склоны, отлавливая разбежавшихся грузинских танкистов. Через два часа Кодорское ущелье было зачищено полностью.

За это время Черноморское шоссе было освобождено от остатков паленой грузинской бронетехники, и танки Кантемировской дивизии вырвались на шоссе Е 60. Чуть впереди и по флангам Кантемировцев барражировали цепочки Ка-52, уничтожая попадающиеся на пути колонны установки «Град» и спешно выдвинутые к шоссе артиллерийские заслоны. Танковая колонна, вслед за которой на БМП-3 двигались мотострелки, проскочила мимо Зугдиди, не встретив сопротивления, промчалась через Хоби, Сенаки и Абашу, миновала Самтредиа, Кутаиси и Зестафони. Танки мчались по шоссе со скоростью 70 километров в час. Позади остались Хашури и Гори. Колонна на скорости проскочила Мцхета и распалась на отдельные ручейки, беря в кольцо Тбилиси.

Спустя час город был взят в плотное кольцо. Танки и боевые машины пехоты замерли на месте. Умолкли ревущие двигатели. Пыль, клубящаяся в воздухе, смешиваясь с выхлопами танковых моторов, осела. Наступила звенящая тишина. В городе внезапно умолкли радиоприемники и телевизоры. Вне связи оказались сотовые телефоны.

Тишина подавляла. Казалось, что она будет вечной. Но все когда-нибудь кончается. С телевизионных экранов исчезла рябь, появились изображение и звук. «Картинка» транслировалась из студии новостей Тбилисского телецентра. За столом сидел молодой подтянутый генерал-майор в полевой танкистской форме.

— Здравствуйте, моя фамилия Еремин, — представился генерал. — Мы с друзьями из Таманской и Кантемировской дивизий приехали к вам по чрезвычайно важному делу. Мы ищем военного преступника Саакова, развязавшего уже две войны. Прошу вашего содействия в поимке этого злодея и передачи его нам для препровождения в Международный Пекинский трибунал.

— В случае предоставления нам означенного военного преступника до 18 часов сегодняшнего дня, мои друзья в город заходить не будут. Ну, а если у вас появятся какие-либо сложности с его поимкой и Сааков нам выдан не будет, то не взыщите. Тогда мы будем искать его сами. Как говорится: «Кто не спрятался — я не виноват».

— Господин генерал, — обратилась к Еремину грузинская тележурналистка, — Вы не перепутали, может быть у Вас ордер Гаагского трибунала?

— Нет, милая, не перепутал, — улыбнулся девушке Еремин. — У меня ордер именно Пекинского трибунала. Дело в том, что 4 года назад Сааков начал войну в день открытия Олимпиады, когда все приличные люди войны прекращают. Тем самым он нанес Китаю, принимавшему у себя Олимпиаду, страшное оскорбление, за которое теперь придется отвечать.

— И, пожалуйста, не называйте меня больше господином, у нас в армии принято обращение товарищ.

— А почему Вы с друзьями приехали за Сааковым только сегодня, почти четыре года спустя, — задала тележурналистка еще один вопрос.

— Стреляли, — пошутил генерал-майор.

— Товарищ генерал, а если честно, почему все-таки Пекинский трибунал, а не Московский, — спросила тележурналистка, когда микрофоны были выключены, и Еремин покидал телестудию.

— Видите ли, не стал уходить от ответа генерал-майор, — у нас в СРГ отменена смертная казнь.

* * *

Разумеется, бывший господин президент, а теперь военный преступник Сааков был выдан русским военным задолго до означенного срока. Целым и невредимым, правда, в серьезно пожеванном галстуке. Но тут уж ничего не поделаешь, — велика сила привычки!

Бывшего президента под охраной полувзвода десантников, вывезли в Сухуми на Ка-60 «Касатка». Такая охрана требовалась вовсе не из-за особой лютости и опасности для людей военного преступника. Охрана требовалась для защиты Саакова от мирных абхазов, дома и огороды которых этой ночью разметал «Град», готовых линчевать его, не дожидаясь решения трибунала.

Танки и БМП ушли по бывшему шоссе Е 60 своим ходом, на этот раз никуда не торопясь.

— Вы уж выберите теперь кого-нибудь поприличнее, — сказал на прощанье генерал-майор лидеру оппозиции. — У вас ведь в стране есть масса достойных людей.

— Это, конечно, не мое дело, — добавил он немножко подумав, — но примите в качестве пожелания. Пусть фамилия вашего нового президента заканчивается на «ани», «они» или «дзе». Так оно вернее будет.

— И еще. Чтобы к вам снова начали ездить туристы, положите нормальный асфальт.

— Знаете, товарищ генерал, — до Вашего приезда на этом шоссе асфальт был!

— Ну, так постарайтесь, чтобы у меня больше не возникало необходимости приезжать к Вам в гости на танке.

* * *

Военный преступник Сааков тихонько сидел в десантном отсеке «Касатки», меланхолично пожевывая остатки галстука. За иллюминатором проплывала Колхидская низменность. Над головой мерно гудели лопасти винта. Жесткое сиденье мерно вибрировало. Ничего этого Сааков не замечал. Погрузившись в раздумье, что само по себе, происходило с ним не часто, он пытался понять — как оказался в такой ситуации.

Сначала все складывалось просто замечательно: «Град» бил по площадям, выжигая дотла районы дислокации русских дивизий, вышел в море и отстрелялся флот, начала работать авиация, двинулись вперед все три дивизии. Пограничные заслоны были преодолены сходу. Танки стальными колоннами шли по земле, которую глупые абхазы с какого-то перепуга вообразили своей. Это грузинская земля! И сейчас грузинские танки восстановят справедливость, намотав на гусеницы всех, кто попытается этому помешать.

Все получалось так, как было задумано. А потом начались какие-то непонятки. Сначала пропал американский советник. Сидел, развалившись в кресле, похлебывал Киндзмараули и курил сигару. Потом ему позвонили. Он встал, извинился и вышел в приемную. И больше не появлялся.

А потом вдруг пропала связь. Вообще пропала. Флот, авиация, командиры дивизий, ворвавшихся в Абхазию — никто больше не докладывал и даже не отвечал на звонки.

Вдруг зазвенели стекла. Где-то далеко взрывалось что-то очень большое. Министр Обороны вышел разобраться и тоже пропал.

Сааков попробовал связаться с президентом США, пожаловаться на советника и узнать — скоро ли американцы добьют русских. Но связи небыло и с Америкой. Хваленные спутниковые телефоны не работали.

Президент включил телевизор. На экране мельтешила черно-белая рябь.

— Ничего, — подумал Сааков, — скоро американцы закончат свои дела и связь восстановится.

Телевизор заработал только спустя 4 часа. Сначала президент ничего не понял. Почему в студии Тбилисского канала говорят по-русски? Что это за генерал, про каких друзей он рассказывает?

Он вышел в приемную. На стене гремел включенный телевизор, но ни референта, ни пресс-секретаря не наблюдалось. Приемная была девственно пуста. Сааков вышел в коридор. Перед дверью небыло охраны!

Президент удивленно бродил по своей опустевшей резиденции, когда внизу хлопнула дверь, и на лестнице послышались голоса.

— Ну, наконец-то, — успел подумать Сааков, — сейчас все прояснится.

По лестнице в окружении незнакомых людей поднимался министр Обороны. Но, не теперешний, бывший!

— Гражданин Сааков, обратился к нему лидер оппозиции, — Вы проиграли. Мы хотели судить Вас сами, но русские привезли ордер на Ваш арест, выписанный Международным трибуналом. Пройдемте.

— Гаагский трибунал, облегченно подумал Сааков, — это не страшно. Там все свои. Пожурят, конечно, может, даже условный срок дадут. А потом можно будет поехать в американскую Джорджию.

— Куда вы меня ведете? — спросил низвергнутый президент, — и в чем меня обвиняют?

— Сейчас мы идем к русским, они Вас переправят в Сухуми, оттуда в Москву, а там и в Китай.

— Зачем в Китай?!

— На Ваш арест выдан ордер Международного Пекинского трибунала. А обвиняетесь Вы по трем пунктам: развязывание двух войн; убийство сотен мирных жителей; геноцид аджарского, осетинского и абхазского народов. Мы постараемся оперативно провести следствие и ходатайствовать перед трибуналом о внесении в обвинительное заключение четвертого пункта: политические убийства. Сами Вы, разумеется, никого не убивали, но приказы отдавали Вы лично.

Теперь, сидя в вертолете, Сааков думал, — будут американцы вызволять его из Китая, или опять сошлются на занятость?

Прошлый раз ведь нормально все закончилось. Русские на Тбилиси не пошли, вся Европа была уверена, что это они напали на бедную Грузию. Почему они явились в Тбилиси сейчас? Что изменилось у них за эти четыре года? Как теперь быть, что делать?

Вопросов было много. Они теснились в голове, переплетались, всплывали по одиночке и парами. Ответов на них Сааков никак не мог придумать. А потом они все пропали, вытесненные одним большим вопросом, который сразу вытеснил из головы все остальные мысли. Сааков не помнил, что в Китае делали с преступниками, приговоренными к смертной казни.

По ногам побежала теплая струйка. Бывший президент обмочился.

Седьмая глава. Стратегия победы

В Доме Министерства Обороны Георгию отвели для ночлега небольшую, но уютную комнату с жестким топчаном и умывальником, но без окна.

— До трех часов можешь поспать, в дальнейшем это, скорее всего, долго не получится, — сказал ему Ванников, показав, где находится операционный зал, туалет и столовая (именно в таком порядке). — Ну, а к трем подходи в операционный зал — будем наблюдать и, при необходимости, вмешиваться.

Сон не шел. Георгий поворачивался и так и эдак, пробовал считать верблюдов, просто считать, но, не доходя до сотни, сбивался и начинал считать по новой. Наконец, он рассердился, мысленно сказал — хватит, — выбросил из головы все мысли и почти мгновенно уснул.

В армии без умения спать вперед «на массу», служить очень сложно. Далеко не каждый способен по двое-трое суток обходиться вообще без сна и сохранять при этом полную ясность мысли. Это приходит с опытом, когда знаешь, что при наличии промежутка для сна менее 45 минут — лучше даже не пытаться заснуть. Уснуть у тебя получится, но потом будет только хуже. А вот час и более, это нормально. Полегчает.

И еще. В армии нужно уметь просыпаться самому в назначенное время. Будильник может остановиться, не сработать, иногда, им вообще невозможно воспользоваться. А твой внутренний «будильник» всегда при тебе. И, при наличии твердой воли, он никогда не откажет.

Георгий проснулся без четверти три. Не торопясь, умылся. Сделал несколько гимнастических упражнений, выгоняющих остатки сна. Критически оглядел себя в зеркало. Побрился, надел свежую рубашку, повязал галстук. Еще раз глянул в зеркало, поправил пробор и узел галстука. Все, можно идти. Без одной минуты три (ефрейторский зазор) он перешагнул порог операционного зала.

Зал представлял собой квинтэссенцию оперативного искусства и конструкторской мысли, овеществленную с использованием передовых технологий XXI века. Его форма в плане напоминала диораму, раскрытую на 270 градусов с коротким трапециевидным приращением сзади.

Боковые стены трапеции под острым углом сходились к входной двери, перед которой располагался подковообразный стол, на поверхность которого были выведены плазменные экраны, перемежающиеся с пультами. Вся панорамная стена, занимающая три четверти периметра зала, была разделена на секторы с длинным верхним панорамным экраном и тремя квадратными, расположенными под ним. Перед каждым сектором находился пульт с тремя операторами, имеющими воинские звания полковников и капитанов I ранга.

Потолок зала имел сводчатую форму и представлял собой один большой плазменный экран, на который проецировалось звездное небо и Солнце. Зелеными пятнышками были помечены Стражи, красными — Бураны, коричневым — американские спутники.

За подковообразным столом уже сидели министр Обороны, Шкиперец и командующий Космическими войсками. Ванников вошел в операционный зал ровно в 3 часа ночи, поприветствовал всех, собравшихся в зале, поздоровался с высшими офицерами и Георгием за руку, жестом указав ему на свободное кресло у подковообразного стола, стоящее рядом с его собственным.

На внешних панорамных экранах каждого сектора, соответствующего обособленному театру военных действий, в режиме реального времени демонстрировалось мелкомасштабное изображение, полученное комбинированием данных, переданных несколькими спутниками. На экраны, расположенные под ним, операторы могли выводить любой из интересовавших их фрагментов этого изображения в более крупном масштабе. Аналогичной способностью обладали и экраны, в столешнице подковообразного стола перед каждым из кресел.

Время до четырех часов ночи еще было, и Георгий потренировался в умении выделять нужный фрагмент на панорамном экране и переносить себе на малый экран для увеличения.

Расчеты не подвели. Американцы начали военные действия по всему фронту ровно в четыре часа ночи по Москве.

Рядом с панорамным экраном, расположенным в каждом секторе, были вставлены таблички с обозначениями кораблей. Вначале в них указывалось только штатное количество крылатых ракет для ракетных кораблей и количество самолетов на авианосцах. Потом рядом появились столбцы, в которых указывалось количество запущенных и сбитых ракет. Против авианосцев указывалось число взлетевших и сбитых самолетов. Стратегические бомбардировщики указывались отдельной таблицей. Отдельно В-1, В-2 и В-52. В Северо-восточном секторе появились отдельные таблички по Фантомам, танкам и бронетранспортерам. В Черноморском — по установкам «Град», танкам, бронетранспортерам, самолетам и вертолетам.

В случае если корабль тонул, подсветка его ячейки гасла, а если выходил из строя, но оставался на поверхности — начинала мерцать. Замедление мерцания означало, что корабль тонет.

Вначале операции во всех таблицах быстро увеличивались цифры выпущенных крылатых ракет. Потом рядом, догоняя их, возникали цифры ракет сбитых Стражами. Через некоторое время цифры в соседних ячейках сравнялись.

— Пора, — уронил Ванников, и командующий Космическими войсками снял телефонную трубку, отдал короткий приказ, — начинаем гасить, — и откинулся в кресле, уставившись в потолок.

Георгий тоже посмотрел вверх. На сводчатом экране начали одно за другим гаснуть коричневые пятнышки, обозначающие американские спутники. Через несколько минут их не осталось ни одного.

— Отлично, — резюмировал Ванников, — теперь они ничего не видят. Начинаем отвечать.

Теперь пришел черед командовать Шкиперцу. Он был значительно более многословен, давая различные указания каждому из командующих флотами.

— Давайте сделаем предварительную оценку сложившегося положения, — предложил Ванников, — и заодно позавтракаем.

Он снял телефонную трубку и произнес только одно слово, — завтрак.

Через минуту в разблокированную дверь впорхнули три девушки с погонами прапорщиков на плечах и подносами в руках. Ванников, подавая остальным пример, приподнял и закрепил упором боковой фрагмент столешницы, закрепленный к подковообразному столу на петлях и ранее свисавший вертикально. Перед ним оказался небольшой столик, с углублениями под тарелку и чашку. Прапорщицы быстро освободили подносы и через минуту вернулись с завтраком для операторов. Поскольку тех было значительно больше, им пришлось сходить дважды.

Перед Георгием оказалась большая кружка с кофе и пластиковая упаковка «Даниссимо». Шкиперец запивал очень горячим чаем яичницу с беконом. Перед Ванниковым оказалась тарелка овсянки и стакан молока. Судя по тому, что операторам также принесли разные блюда, можно было сделать вывод, что их вкусы и привычки были учтены не менее тщательно, чем вкусы руководства.

— Хорошая организация, — оценил Георгий, — сколько времени экономится, и процесс можно не прерывать!

Когда дверь была снова заблокирована, Ванников начал подводить итоги первого этапа.

— Давайте начнем с крылатых ракет. По нашим подсчетам у американцев их было около 7 тысяч. К данному моменту их выпущено 3700. Сбиты все. В дальнейшем нас, скорее всего, ждут только единичные пуски. Я сейчас с ужасом представляю себе, что было бы с нашей страной, если бы американцы начали военные действия в 2016 году, как это следовало из наших старых расчетов, выпустив по нашей территории 10 тысяч крылатых ракет, а у нас небыло ничего, похожего на Стражей.

— Да уж, — согласился с ним Шкиперец, — я помню этот сценарий. Вся военная и промышленная инфраструктура была бы гарантированно уничтожена в течение часа, и нас можно было бы спокойно брать тепленькими.

— Да, — поддержал разговор министр Обороны, — с бригадами много не навоюешь. Знаете, каких трудов и нервов мне тогда стоило хоть в ВДВ сохранить дивизии?

— Знаем, — успокоил его Георгий, — Это одна из причин, по которым именно Вы являетесь сейчас министром Обороны. Давайте к делу переходить. На Севере экранопланы вводить не пора? Вон эсминцы как удачно идут.

— А они уже вышли, — меланхолично заметил Шкиперец. — Посмотрите в более крупном масштабе правый угол экрана. В данном случае Синцов вовремя распорядился самостоятельно. Чувствует мужик обстановку. Надо будет его, потом, на мое место ставить.

Георгий выцепил нужный фрагмент, перенес его на свой экран и до предела увеличил изображение.

«Северные монстры» шли красиво! Шесть контейнеров с «Гранитами» практически не утяжеляли фюзеляж «летающего фрегата» и смотрелись на нем на диво органично. Корабль летел в полутора метрах от пенных гребней волн со скоростью 500 километров в час. Вслед за ним мчалась и никак не могла догнать его сплошная стена водяных брызг.

Георгий уменьшил масштаб изображения. В кадре появились американские эсминцы. Один застопорил ход и спускал шлюпки. Остальные, как нив чем не бывало, продолжали двигаться навстречу своей гибели. В том, что у эсминцев нет ни единого шанса, Георгий не сомневался.

Так и случилось. «Северные монстры» осуществили пуски «Гранитов» и плавно отвалили по широкой дуге. С эсминцев раздалась заполошная стрельба. Американский эсминец типа «Арли Берк» имеет очень неплохие средства защиты от всего, что летает. На «Гранит» это не распространяется. Он является тяжелой ракетой (стартовая масса 7 тонн), обладающей, после набора скорости в 2,5 Маха, огромной инерцией. Такую ракету очень тяжело сбить с курса не только близкими разрывами, но и прямым попаданием.

Более половины ракет прошли сквозь море зенитного огня и поразили выбранные цели. Три тяжелых противокорабельных ракеты гарантированно уничтожают средний крейсер. От эсминцев на поверхности вообще ничего не осталось. Только шлюпки, успевшие в последний момент отойти от крайнего из них.

— Да, — нарушил установившееся молчание Шкиперец, — серьезное у нас появилось оружие.

* * *

Почти три часа руководство, собравшееся в операционном зале. Ни во что не вмешивалось. Высшие офицеры просто отслеживали изменения, происходящие на театре военных действий. Оценивали, какой способ уничтожения авианосцев типа «Нимитц» являлся наиболее эффективным и самым экономичным, корректировали планы дальнейших боевых действий.

То, что все получается так, как было изначально задумано, было уже понятно.

Георгий ни во что не вмешивался, понимая, что теперь он является обычным наблюдателем. Весьма привилегированным, конечно, единственным, кого пригласили в операционный зал, но принимать решения теперь было не его задачей. Военный синклит из четырех высших офицеров был вполне дееспособен и отлично знал: что, как и когда надо делать. Эти четверо были лучшими из тех, кто мог бы занять высшие военные посты, на основании своей компетентности, силы духа, опыта. Вместе, они были командой, в которой понимают друг друга с полуслова и каждый, в нужный момент оказывается на своем месте. Такая команда может все.

В один из моментов Ванников, отвлекшись от наблюдений, все-таки спросил Георгия:

— Как считаешь, пора отзывать «Бураны», или лучше сначала разделаемся с РЛС^[247]?

— Пора, — согласился Георгий. — РЛС имеет смысл давить в последний момент. Иначе, в случае если будет пауза, они прочухаются и включат что-либо альтернативное, о чем мы не имеем представления.

— Хорошо, сажаем, — принял решение Ванников.

Командующий Космическими войсками, прислушивающийся к их разговору, согласно кивнул и снял трубку стационарного телефона. Приказ был коротким, но емким: «Всем „Буранам“ на посадку!».

* * *

Посадить «Буран» на аэродром достаточно сложно. Сначала надо долго снижать космическую скорость, выписывая в разреженных слоях атмосферы восьмерки и постепенно снижаясь. Ниже линии Кармана, где плотность воздуха начинает стремительно расти, космоплан сначала летит как гиперзвуковик, и только потом, сбросив огромную скорость до 1,5 Махов, переходит в обычный самолетный режим полета. При наличии длинной и широкой полосы, сама посадка — это наиболее легкая часть процесса. Если Буран один. А их было 20. С диспетчера аэропорта сошло 7 потов, пока он посадил всех.

На земле Бураны уже ждали. В ангары их загонять не стали. Специфическая загрузка осуществлялась прямо на летном поле «с колес».

Грузовые трюмы восемнадцати Буранов загружали обычным «Ивановцем», а к двум, поставленным на особицу, подогнали стотонный «Като». Потом, когда подъемные краны и спецмашины уехали, настал черед заправщиков.

За погрузку отвечали бортинженеры. Командиры и бортстрелки размялись, пообщались с друзьями, обсудив боевые действия, тактические и пилотажные приемы, а потом сообща пошли в столовую. Бортинженеры в это время контролировали полчища техников, буквально накинувшихся на вернувшиеся из полета космопланы. Обед им доставили прямо на летное поле. Уже через полчаса двум из них надо было снова взлетать для выполнения боевой задачи. Остальные, в принципе, временем располагали, но отлучаться от готовых к полету Буранов не рискнули.

Сесть Бураны-ТМ имели возможность достаточно быстро, а вот взлетать им приходилось по одному. К ангарам, в которых находились русские богатыри, выстроилась длинная очередь.

Огромные ворота медленно отъехали в сторону, и на рулежную дорожку выехал «Микула Селянинович» с «Бураном-ТМ», укрепленным на фюзеляже. Из соседнего ангара с аналогичным грузом уже выезжал «Святогор».

Длинный пятикилометровый разбег и гигантские самолеты натужно отрываются от земли и, оказавшись в родной воздушной стихии, полого уходят вверх. Подъем на 11 километров занимает 8 минут, отстыковка выполняется почти мгновенно, спуск и посадка — еще 10 минут. Заезд в ангар, фиксация очередного «Бурана» на фюзеляже, идущая одновременно с заправкой баков, — еще 9 минут. Итого: полчаса. За 5 часов в новый полет было отправлено все 20 тяжело груженых «Буранов-ТМ».

* * *

К двум часам дня с тремя из пяти объединенных ударных авианосных соединений США было покончено. Пять авианосцев типа «Нимитц» ушли на дно, а еще два, перевернутые килями вверх, в данный момент буксиры тащили на судоразделочный завод для переработки в металлолом.

Было уничтожено 12 надводных и три тяжелых подводных крейсера, а по одному из них сдалось в плен. Цифры по эсминцам ужасали: 34 уничтожены и 7 (неповрежденных!) сдались в плен. А вот среди фрегатов, уничтоженных и сдавшихся в плен, оказалось поровну (по восемь). В такой же пропорции распределились потери США в гигантских десантных кораблях, которых у Америки было всего два: «Тарава» сгорел на мелководье у берега Чукотского полуострова, а «Пелелиу» сдался вместе с перевозимой им дивизией Корпуса морской пехоты.

Десантным вертолетоносцам и кораблям повезло больше. Из десантных вертолетоносцев в плен сдалось 11, а сгорело только 5. Схожая статистика была и по десантным кораблям: 5 сдавшихся в плен и 2 сгоревших.

Хуже всего пришлось многоцелевым АПЛ типа «Лос-Анджелес». В плен их не брали, предпочитая уничтожать под водой. Одиннадцать АПЛ было уничтожено наверняка, 15 остались без ходовых винтов в Перл-Харборе, и еще 22, ушедших под арктические льды на поиски «Тайфунов», пока считались без вести пропавшими.

Таких потерь у американцев небыло за всю Вторую Мировую войну. А о том, что за один день можно потерять почти весь Корпус морской пехоты (три дивизии сдались в плен еще в море, а еще две как раз заканчивали доколачивать на Чукотке), никто в Америке вообще не мог себе представить.

В операционном зале Дома Министерства Обороны эти цифры никого не шокировали. Их ждали. Разумеется, было желательно, как можно больше кораблей и личного состава иметь в категории пленных, а не уничтоженных. Но тут, все упиралось в жизни своих граждан, являющиеся слишком высокой ценой, за приобретаемое в результате пленения. Если американский корабль или американского десантника можно было пленить без потерь среди граждан СРГ, на это всегда шли. А вот рисковать из-за какого-нибудь Джона Смита жизнями своих моряков, летчиков или армейцев — да пусть он лучше в аду сгорит, мы его к себе не приглашали. В стране и так проблемы с демографией, а тут еще эти придурки в войнушку не наигрались.

Есть старое правило: если враг не сдается, его уничтожают. И, желательно, без собственных потерь. Военное руководство СРГ при планировании боевых действий, в первую очередь, руководствовалось именно этим правилом. Испытание нового оружия, проверка в реальных условиях тактических и стратегических наработок,боевой опыт личного состава — все это нужно, важно, но должно приобретаться не ценой жизней своих матросов, солдат и офицеров.

К двум часам дня в операционный зал поступил только один доклад о потерях. Командир Таманской мотострелковой дивизии, временно передислоцированной в Абхазию, доложил о гибели из-за неосторожности четырех молодых солдат и увечье, полученном еще двумя.

— Тщательно разберитесь и накажите виновных своей властью, — приказал ему министр Обороны. — Но не сейчас, а после возвращения из Тбилиси.

Позже, Георгий узнал, что комдив придумал для всех прямых начальников погибших солдат, вплоть до командира роты, включительно, наиболее страшное и тяжелое из всех возможных наказаний. Они должны были лично сообщить родителям погибших солдат об их смерти и объяснить, почему они не смогли их сберечь.

* * *

В Москве было два часа дня. «Бураны-ТМ» на этот раз не стали выходить на орбиту. Зачем, если скоро надо будет опять спускаться. До рассвета на восточном побережье США оставалось еще около часа, а заходить в атаку они собирались от Солнца, невидимые на фоне его диска.

Оставшееся время они потратили с пользой, выключая РЛС, расположенные в Гренландии на авиабазе «Туле» и в Великобритании, а также все обнаруженные радары других типов.

Слегка расфокусированному импульсу лазера с термоядерной накачкой было глубоко безразлично, какая именно преграда вставала на его пути. Бетон и металл превращались в облако холодной плазмы одинаково успешно. Но бетонные конструкции при этом еще и взрывались. Этому способствовали сразу две причины: вода, превращающаяся в пар, не находящий выхода, и температурные напряжения, в разы превышающие фактическую прочность бетона на растяжение.

Технические специалисты, бившиеся над разрешением загадки непонятного явления, вызвавшего одновременное тотальное разрушение двух гигантских РЛС, расположенных на огромном расстоянии друг от друга, долго не могли придти к хоть каким-нибудь вменяемым результатам.

Перед операторами центра контролирующего околоземное космическое пространство, сидящими в командном пункте Командования воздушно-космической обороны Северной Америки (NORAD), один за другим гасли экраны.

Восьмая глава. Объемный взрыв

Небо на восточным побережьем Северной Америки было на удивление безоблачным. Солнце, мячиком выкатившееся из-за горизонта, неторопливо, но уверенно забиралось вверх по небосклону.

Война гремела далеко за океаном, а тут рассвет был таким мирным и спокойным, как будто она не начиналась вовсе. История, к сожалению, ничему не учит. Американцы начали уже забывать о том, что когда-то давно они бомбили Хиросиму и Нагасаки, немцы бомбили Лондон, русские — Берлин, потом англичане стерли с лица Земли Дрезден. Большинство из них пребывали в полной уверенности, что подобное может происходить в любой другой стране, но только не у них. Ведь Америку не бомбили еще никогда. Но, все когда-то бывает в первый раз.

На подходе к Северной Америке Бураны-ТМ, идущие плотным строем в термосфере над самой линией Кармана, разделились. Два, грузившиеся отдельно, отвернули в стороны. У каждого из них была своя индивидуальная задача. Остальные 18 разобравшись по парам, начали пологое снижение в тропосферу, а потом и в стратосферу с таким расчетом, чтобы их нельзя было увидеть с земли на фоне восходящего Солнца. В момент, когда пара Буранов-ТМ выходила в расчетную точку на высоте в 20 километров, командиры приступили к выполнению «Горки», направляя нос космоплана в зенит, а бортстрелки, принявшие на себя в этом полете обязанности бомберов, открыли крышки грузовых трюмов. Каждый Буран-ТМ вываливал за борт 20 тонн керамических сосудов размером со средний арбуз, имеющих сферическую форму и, включив форсаж, уходил вверх, медленно доворачивая в направлении Солнца. К этому моменту в расчетной точке появлялась следующая пара и также оперативно освобождалась от своего груза.

В течение 30 секунд на гору Шайенн было сброшено 360 тонн керамических сосудов. Они летели по параболической траектории со скоростью около 5 Махов, постепенно тормозясь в уплотняющемся воздухе.

Керамическая поверхность сфер нагревалась от трения о воздух. Сначала, нагревшись до 700 градусов Цельсия, она начала светиться в темно-красных тонах. Потом, при нагреве до 800 градусов, приобрела темно-вишневый цвет.

Трение возрастало. Свечение поверхности стало вишневым (900 градусов), потом светло-вишневым (1000 градусов), перешло от темно-оранжевого (1100 градусов) к светло-оранжевому, достигнув температуры в 1200 градусов по шкале Цельсия.

Теплоизоляция, выполненная из чрезвычайно легкого вспученного вермикулита, не давала нагреться сжиженному газу, находящемуся в центральной части керамического сосуда.

Примерно через одну минуту полета сферы встречали на своем пути гору Шайенн, в недрах которой находился командный пункт NORAD, и бились об ее поверхность. Содержимое разбившихся керамических сосудов выплескивалось на склоны горы и растекалось по ним, быстро испаряясь. Окрестности горы Шайенн захлестнул свист чрезвычайно высокой интенсивности, мгновенно раздавшийся казалось отовсюду, и через полминуты также неожиданно смолкший.

В недрах горы на глубине в 600 метров его мало кто услышал, так как большая часть американского политического истеблишмента и военного руководства, собравшегося в этой абсолютно надежной подземной крепости, в это время еще благополучно спала. Не всем из них потом довелось проснуться, но для тех, кому «повезло», пробуждение было ужасным.

Над склонами горы Шайенн поднялось туманное облако, окутавшее ее всю: от вершины, почти до самого подножия. Дежурный офицер дал команду закрыть КИДМы^[248], но было уже поздно.

Одномоментно сработало несколько тысяч детонаторов и облако взорвалось. Весь его объем, составляющий несколько кубических километров, взорвался одновременно.

* * *

Ядерный взрыв страшен. Взрыв объемно-детонирующей смеси, которую некоторые специалисты называют термо-баррической бомбой, а те, кто к специалистам не относится никоим образом — вакуумной бомбой, не менее страшен. Особенно, когда масса взорвавшегося газа превышает три сотни тонн.

Такой взрыв очень напоминает ядерный по своему поражающему действию, но внешне он выглядит абсолютно иначе. При этом взрыве не образуется светящаяся область, распространяющая гамма-излучение, сжигающее все на своем пути. Не дает он и радиоактивных осадков. Им просто неоткуда взяться. В облаке идет обычный химический окислительный процесс. Просто этот процесс идет очень быстро и одновременно во всем объеме.

^{Взрыв российской авиационной бомбы объемного взрыва ОДАБ-500ПВМ (масса заряда — 193 кг, тротиловый эквивалент — 1000 кг)}

Взрыв ОДС, как и ядерный, дает длинную ударную волну, вслед за которой идет не менее длинная волна разрежения. КОДы (клапаны обратного действия, которые иногда называют клапанами отсекателями), установленные в газо-воздушных трактах подземной крепости, захлопнулись, не пропустив в сооружение ударную волну сжатия, но потом, сразу после ее прохождения, превосходно открылись, пропуская туда волну разрежения.

Клапан обратного действия представляет собой металлическое изделие цилиндрической формы с закрытым внешним концом и открытым внутренним. На боковой поверхности этого толстостенного цилиндра имеются длинные продольные прорези. На небольшом расстоянии от прорезей с внутренней стороны цилиндра установлены тонкие подпружиненные металлические пластинки, длина которых соответствует длине прорезей, а ширина — существенно больше. При наличии во внешней среде избыточного давления эти пластинки сразу прижимаются к прорезям, перекрывая их. А поскольку ширина пластинок значительно больше, чем ширина прорезей, они их гарантированно перекрывают, не пропуская в камеру, в которой установлен КОД, воздух, находящийся под избыточным давлением. После нормализации внешнего давления пластинки сами возвращаются в исходное положение. Устройство является очень простым и абсолютно надежным, так как в нем просто нечему ломаться.

Вслед за волной разрежения в подземное сооружение потащило воздух с поверхности. Вот только в этом воздухе уже абсолютно небыло кислорода, но зато присутствовал целый букет всевозможных окисей и закисей, которые совершенно не способствуют дыхательному процессу.

Все обитатели подземной крепости, находившиеся в момент взрыва вблизи от входов газо-воздушных трактов и вентиляционных коробов, в которые до взрыва успел проникнуть газ, скончались на месте от болевого шока, вызванного стопроцентным ожогом кожных покровов, слизистых оболочек, гортани, легких и глаз. Остальные на некоторое время потеряли сознание от резкого перепада давления, вызванного проникшей в сооружение волной разрежения, а потом дышать стало уже практически нечем. Системы вентиляции, которые остались неповрежденными, исправно гнали в подземное сооружение воздух, в котором практически небыло кислорода.

Погибли не все. Некоторые потом пришли в себя и даже восстановили жизнедеятельность организмов. Вот только мозг, обессиленный кислородным голоданием, к нормальному функционированию уже не вернулся. Оставшуюся часть жизни большинство вызволенных из самой безопасной подземной крепости в мире, улыбались и ходили под себя.

Минимальным последствием крупнейшего в истории человечества взрыва ОДС, оказались стекла, выбитые во всех без исключения домах Колорадо-Спрингс, и шикарные автомашины, оставленные на гигантской автостоянке у подножия горы Шайенн, самостоятельно улетевшие с нее огненными болидами на несколько сотен метров.

^{Вид из космоса на северный вход в NORAD на склоне горы Шайенн}

Вторым по важности, последствием этого взрыва стало полное уничтожение авиабазы «Петерсон» вместе с находившимся на ней авиакрылом. Все здания, сооружения и ангары, находившиеся на территории авиабазы, вместе с самолетами и вертолетами просто сдуло ударной волной от чудовищного взрыва, сравнимого по своей мощности с тактическим ядерным боеприпасом.

Третьим, значительно более существенным последствием, стала ликвидация Командования воздушно космической обороны Северной Америки и, на шару присоединившейся к ней верхушки командования ВМФ. Меньше всего ожидали высшие офицеры Военно-воздушного и Военно-морского флотов США, собравшиеся на грандиозную пьянку по поводу тотального разгрома Союза Российских Губерний, что на рассвете к ним в гости придет чрезвычайно жирный северный пушной зверек. А он взял, да и явился.

Было у этого взрыва и четвертое, отдаленное последствие. Очередная встреча Бильдербергского клуба оказалась под угрозой, так как более половины его активных членов либо вообще покинула этот свет, либо продолжала коптить небо, но уже в растительном состоянии.

Их вообще не должно было присутствовать в подземной крепости, но один из высокопоставленных военных бонз, являющийся членом клуба, решил «немножко» подзаработать на своих корефанах, предложив им возможность за чрезвычайно скромную сумму в сто тысяч долларов с одного лица, провести военную ночь в самой защищенной в мире крепости и поучаствовать в эпохальном банкете. Большинство, смекнув, что именно там и тогда будет производиться дележ российских территорий, тут же согласилось.

Президента США в крепость никто пригласить не удосужился, и он остался ночевать в Белом Доме. А вот его предполагаемый сменщик, которому прочили убедительную победу на следующих выборах, явился одним из первых.

* * *

Подземный командный пункт NORAD строился в преддверии ядерной войны и должен был выдержать прямое попадание термоядерного боеприпаса. Это было действительно самое защищенное место на Северо-Американском континенте. Крепость была заглублена на 600 метров в крепчайшие горные породы почти в центре материка. Она, кроме всего прочего, являлась предметом особой гордости американцев. Удар по самолюбию был жестким и чрезвычайно болезненным. Но самолюбие является не самым чувствительным местом американцев. На первом месте у них находится карман. Именно туда и были нацелены последующие удары.

Девятая глава. Форт Нокс

Про атомную крепость в горе Шайенн знали многие американцы, но далеко не все. А вот про Форт Нокс знали абсолютно все жители Америки. Даже Белый Дом не охранялся настолько тщательно, как скромное железобетонное сооружение в штате Кентукки, являвшееся главным хранилищем золотого запаса США, символом прочности и надежности. Форт Нокс был легендой, гарантом финансовой стабильности государства.

На самом деле в Форте Нокс хранилось всего 4176 тонн золота. Значительно больше этого благородного металла — 7000 тонн лежало в подвалах Федерального резервного банка в городе Нью-Йорк. Но банк — это всего лишь банк.

А Форт Нокс — это глыба, самое недоступное для грабителей и безопасное место в мире. В Америке Форт Нокс являлся именем нарицательным, верхней категорией надежности. Если требовалось показать особую весомость гарантий, то заявляли: «Надежно, как в Форте Нокс». Если предлагалась заведомая авантюра — отвечали: «Ты еще Форт Нокс предложи ограбить».

Военное руководство СРГ не собиралось грабить Америку. Достаточно было просто на время лишить ее золотого запаса, что само по себе было достаточно для признания государства банкротом и фатального разрушения не только его денежного обращения, но и всей системы ценностей.

Главным символом Америки уже давно была не статуя Свободы, а его величество Доллар. Зелененькие бумажки сместили с пьедестала не только свободу, но и совесть, честь, благородство, любовь, верность. За доллары можно было купить все. Не зря в Америке родилась поговорка: «Если что-либо нельзя купить за деньги, то это можно купить за очень большие деньги».

И покупали. Собственных конгрессменов и сенаторов, африканских, а потом и европейских президентов, суды и международные трибуналы, террористические организации, прессу, экологов, политиков и даже религиозных деятелей любых конфессий. За доллары можно было купить все и всех.

Сломать эту систему было очень сложно, практически невозможно, но сделать это надо было как можно скорее. Первоначально банки создавались для ускорения прогресса цивилизации. Теперь они все больше способствовали ее регрессу, опутывали по рукам и ногам, тянули в пропасть.

Первый удар по крышке гроба денежной системы США должен был нанести «Буран-ТМ», спускающийся в стратосферу над штатом Кентукки.

* * *

Бомбу для Форта Нокс делали по аналогии с ЖБУ-28, разработанной американцами специально для противоатомного бункера Садама Хусейна. Бункер строили немцы, а потом, когда закончили все пуско-наладочные работы и получили окончательный расчет, заботливо передали все чертежи американцам. Это был с их стороны весьма достойный поступок, который, вне сомнения, сказался на репутации, как самой фирмы, так и Германии в целом.

Перекрытие бункера, изготовленное из крепчайшего железобетона, имело толщину в 6 метров. На тот момент у американцев небыло бомб, способных пробить такую преграду. И тогда они изготовили ЖБУ-28. В основу бомбы лег ствол от крупнокалиберного морского орудия со списанного линкора. Наконечник, работающий по принципу дюбеля, был сделан из сверхтвердой высоколегированной стали. Внутрь уложили взрывчатку, добавили оперение, лазерную систему наведения, еще кое-что по мелочи.

Бомба прошила железобетонное перекрытие насквозь и взорвалась уже внутри бункера. О том, что выживших в бункере не осталось, упоминать излишне.

В этот раз перед конструкторами стояла несколько другая задача. Рядом с Фортом Нокс находилась школа танкистов. Но, убивать надо было не людей, а золотые слитки. Что можно сделать со слитком золота? Его можно погнуть, расплющить в лепешку, расплавить, наконец. Стоимость золота от этого не уменьшится. Золото не горит, практически не вступает в химические реакции с другими элементами. В обычных условиях. А если условия изменить?

На самом деле гореть может все. Кирпич, бетон, камни, любые металлы. Американцы во Вьетнаме практиковали напалм. В арсенале российских военных имелись более сильные горючие смеси.

Одной из таких смесей и была начинена 20-тонная супербомба, любовно приготовленная в одном экземпляре специально для Форта Нокс. Это был безумно дорогой эксклюзив, но русским для «друзей» ничего не жалко.

* * *

Буран-ТМ заходил в атаку от Солнца. На выходе из пике его обнаружили и даже пытались сбить. Стратегический бомбардировщик, залезший вверх на 20 километров можно сбить ракетой. А чем сбивать космоплан, спустившийся на 20 километров всего на одну минуту? Нечем его сбивать. Можно конечно попробовать лазером, но в данном случае лазер был установлен не на земле, а как раз на космоплане, и пару выпущенных ему вдогонку ракет земля-воздух он сбил, как говорится, с особым цинизмом.

А бомба уже летела вниз.

^{Форт Нокс — хранилище золотого запаса США}

Сверху Форт Нокс казался игрушечным домиком, окруженным рвом с водой и несколькими защитными ограждениями. Но золото хранилось не в нем. Под каменным массивным, но не слишком прочным строением, являющимся фортификационным сооружением, актуальность которого устарела на пару веков, располагался современный железобетонный подвал, стилизованный под старину декоративными колоннами. Именно в этом подвале и хранились золотые слитки.

^{Хранилище золотых слитков в подвале Форта Нокс}

В перекрытие Форта Нокс супербомба вошла на 5 Махах, прошив его как бумажное. Все остальные перекрытия и защитные преграды, встретившиеся ей на пути к хранилищу, она прошла также легко, практически не растеряв запасенной кинетической энергии. А ее было очень много. Двадцать тонн, летящие со скоростью свыше полутора километров в секунду, остановились почти мгновенно. Штабель из золотых слитков является очень плохим демпфером.

Колоссальный выброс тепловой энергии, выделившейся от гиперзвукового удара, был страшен, но потом в действие вступила сумасшедшая русская химия, по сравнению с которой напалм воспринимается подобием бенгальского огня, и страх превратился в Ужас.

Форт Нокс горел как гигантская бензиновая горелка с кислородным наддувом. Золото, сталь, железобетон: все горело в белом высокотемпературном пламени страшного пожара.

При больших пожарах в городах с плотной застройкой может наблюдаться явление Огненного Шторма. Воздух подсасывается по над землей со всей округи и подстегивает рвущееся вверх сплошным потоком ревущее пламя. В этом пламени горит все, даже камни.

Аналогичное явление наблюдалось и здесь. Масштаб был существенно меньше, горел не город, а только одно циклопическое сооружение, но на силу Огненного Шторма это не повлияло. Пожалуй, она была даже большей, так как ревущая труба пламени вздымалась вверх на несколько сотен метров, а подсос воздуха в ее основании имел силу урагана, ломающего деревья и бросающего в огненную геенну автомашины.

Американцы и отечественные коммунальщики, традиционно, называют ураганом любой ветер, имеющий скорость более 15 метров в секунду. Отечественные строители при таком ветре, всего лишь, останавливают работу башенных кранов. Пятнадцать метров в секунду — это даже не шторм, а обычный свежий ветер. Ураган начинается с 30 метров в секунду. Около Форта Нокс ветер набрал значительно большую скорость.

Разумеется, в Форте Нокс имелись автоматические противопожарные системы. Вот только сгорели они раньше, чем теоретически могли бы включиться. Форт Нокс был окружен рвом с водой, стилизованным под бассейн. Вода, имевшаяся в этом рву, выкипела за пару минут.

В США имеются пожарные самолеты и вертолеты. Их пытались задействовать для тушения этого необычного пожара. Ни один из вертолетов не смог приблизиться к столбу ревущего пламени даже на сотню метров. Вода, сброшенная с самолетов, частично превращалась в пар на высоте в сотни метров. Оставшаяся ее часть разносилась по окрестностям в виде дождя из кипятка.

Огненный Шторм погасить нельзя. Он прекращается сам, но происходит это очень не скоро. К этому времени в нем обычно сгорает все, что может гореть, и большая часть того, что гореть не может в принципе.

* * *

Этот день у Сарая Омаха не заладился с самого утра. Сначала его разбудили, доложив, что у Соединенных Штатов после нападения на СРГ почти не осталось Военно-морского флота. Из одиннадцати атомных авианосцев в строю осталось только четыре. За одну ночь флот потерял около сотни боевых кораблей и почти весь Корпус морской пехоты. Это был полный разгром.

Потом он узнал, что русские перенесли боевые действия на Северо-Американский континент, уничтожив все РЛС и подземную крепость NORAD вместе с авиабазой «Петерсон». Когда он узнал о том, кто именно находился в этот момент в подземной крепости, то вообще, пришел в ужас.

— Зачем все эти придурки туда ломанулись? — не мог понять американский президент, и это злило его больше всего, — что там для них, медом было намазано?

— Откуда у русских взялось столько шатлов? — недоумевал президент, — мы, самая преуспевающая держава в мире, от них отказались, а они втихаря построили и теперь делают все, что хотят в американском небе. Как это могло случиться?

К этому времени его уже предупредили, что Борт номер один лучше оставить в ангаре, так как в американском небе своевольно и нагло хозяйничают русские. Президент нервно мерил шагами Овальный кабинет Белого Дома. Он плохо разбирался в военной стратегии, но даже ему было уже понятно, что война безнадежно проиграна. А вот что именно надо теперь делать, как поступить — он абсолютно себе не представлял.

Когда президенту США доложили, что русские подожгли Форт Нокс, он использовал целый ряд непереводимых идиоматических выражений, но серьезного внимания этому событию не уделил.

— Тушите, — велел он доложившему, — у меня сейчас имеются проблемы и поважнее.

Проблем на этот момент, у него действительно было в избытке, но если бы у президента хватило терпения дослушать сообщение до конца, он понял бы, что страна уже лишилась своего золотого запаса, почти на сутки раньше.

Форт Нокс был не единственным хранилищем золотых слитков в Соединенных Штатах Америки. Еще 7000 тонн золота хранилось в подвалах Федерального резервного банка в Нью-Йорке. Но и Буран-ТМ в небе над Северной Америкой в это утро пролетал не один. Второй Буран-ТМ примерно в это время начал снижаться над островом Манхэттен.

Десятая глава. Золотая пустышка

Последняя соломинка ломает спину верблюда.

Автор, за давностью веков, неизвестен.

Федеральный резервный банк Нью-Йорка был одним из 12 федеральных банков Соединенных Штатов Америки. Но, про остальные 11 банков знали только их клиенты и специалисты. Причем, далеко не каждый из этих специалистов мог бы навскидку их перечислить. А вот про ФРБ Нью-Йорка знали почти все. Чем же так отличался от остальных именно этот банк?

^{Федеральный резервный банк Нью-Йорка}

Там хранилось золото. Очень много золота. По полуофициальным данным 7000 тонн. Сколько его там на самом деле — никто не знал. Официальных данных небыло.

Самое интересное в том, что официально это золото Америке не принадлежало. Его сдавали туда на хранение Центробанки стран и международные организации (в частности, МВФ). Неофициально, золото принадлежало все-таки США, так как уже давно ни одна из стран не могла получить его обратно. Последним, кто забрал золото своей страны из Федерального резервного банка Нью-Йорка, был Шарль де Голль, и было это очень давно.

О том, какие именно страны держали свое золото в ФРБ Нью-Йорка, доподлинно, известно небыло. Как небыло известно, и сколько именно золота каждая из стран там держит. Эта информация держалась в тайне не только от чужих, но даже от своих. Скорее всего, в каждой из этих стран ее знали только 2 человека: руководитель страны и ее Центробанка. Причем, только в части, касающейся своей страны.

По прикидкам финансовых аналитиков более четверти этого золота (около 2000 тонн) принадлежало Германии. Немцам даже пару раз давали на него посмотреть. Только в руки брать не разрешали.

Немцы — народ практичный. Если нельзя забрать назад золото, то можно взять под него в долг. И не отдавать. Больше чем под половину они уже в долг взяли.

Второй, а может быть и первой страной (по объему вклада) была Швейцария. В долг ей брать как-то не с руки было. Что люди подумают? Вот и меньжевались швейцарцы: и хочется, и колется, и мамка не велит.

Греция вложила в ФРБ Нью-Йорка почти все, что имела — около 100 тонн. Она даже не дергалась. О том, что они никогда не получат назад свое золото, греки поняли уже давно. И ведь, что особенно паскудно, даже в долг под него взять нельзя. Не верит больше никто в долг Греции.

А еще был Иран. Этим было обиднее всех. Страна кредитоспособна, может даже отступное выплатить. Но все равно не отдадут. Враг номер два. Почему не один? Извините. Номер один уже лет 60 как за Советским Союзом закреплен, а потом и СРГ по наследству достался. И никуда от этого не денешься.

Общее количество стран и организаций, которые держали свое золото в подвалах ФРБ Нью-Йорка, было равно шестидесяти. Все бы ничего, но, в последнее время, в деловых кругах упорно циркулировали слухи, что не золото там хранится, а вольфрам. Золото мол, предприимчивые люди уже давно, мягко говоря, слямзили. А в хранилище лежит позолоченный вольфрам.

Почему именно вольфрам, а не свинец, например, или железо? Все дело в удельном весе. Золото — очень тяжелый металл. Есть, конечно, металлы и потяжелее, только, вот беда, стоят они дороже золота. А вольфрам — именно то, что надо. Дорого, конечно. Но в десятки раз дешевле золота. А весит — почти столько же. Чуть-чуть легче. Есть небольшая разница во втором знаке после запятой. Так ведь когда в руки берешь — это не определить. Тут весы точные нужны. И ванна Архимедова — объем измерить. Но кто же вам это все предоставит в хранилище?

Горащенко знал о деньгах все. То, что не знал — чувствовал. По его ощущениям золотом в ФРБ Нью-Йорка почти не пахло. И очень ему хотелось в этом убедиться. Не одному, а чтобы и все узнали. Задал он как-то Георгию вопрос, — можно ли это золото на улицу выкинуть, пожмякав слегка, предварительно?

— Легко, — обрадовал его Георгий, — как два пальца об асфальт. Могу даже сам заряд посчитать.

— Может самому не надо, — обеспокоился Горащенко, — озадачим институт соответствующий.

— А вот этого не надо, — не согласился Георгий, — Нью-Йорк жалко. Там ведь теоретики сидят, сигмачи. Они по расчетным характеристикам все считают, а их из справочников берут. А сейчас, скорее всего, вообще программу компьютерную поставили. Она и считать будет. Вы верите в профессионализм компьютерных программ? А тех ботаников, что их разрабатывают? Тут практик нужен. А то небоскреб, какой понапрасну завалим. Есть у меня один знакомый взрывник. Шестой разряд он еще во времена Советского Союза получил. Вот он и посчитает накладной заряд наоборот. Только чертежи поточнее ему обеспечьте.

— А почему наоборот? — удивился Горащенко.

— Это отдельная история. Был у нас на Севере некто Закрулин. Он, таким образом, человека убил из-за собственной дури. Смысл накладного заряда в чем? На камень негабаритного размера кладут пачку ВВ и взрывают. Камень оказывается между молотом и наковальней и дробится в труху. Роль молота играет взрыв, а роль наковальни — скальный массив, на котором он лежит. Так вот, этот деятель положил ВВ под камень. И не одну пачку. Расколол, конечно, но на несколько больших кусков, улетевших очень далеко в стороны за пределы расчетной зоны. Один из них, пролетев более трехсот метров, попал в казарму и, пробив крышу и перегородку, убил солдата.

— Трагичная история, а какая тут у Вас аналогия получается?

— Да очень простая. Роль двери в хранилище играет 90-тонный стальной цилиндр. Он не разломится, целиком полетит. Сидит он в 140-тонной металло-бетонной раме. Она тоже врядли расколется. Заряд надо доставить в точку, находящуюся рядом с этим массивным узлом, но чуть ниже. Пусть дверной узел играет роль поршня, выбрасывающего содержимое хранилища на улицу.

Чертежи Горащенко смог достать очень подробные. Георгий удивился, но ему объяснили, что финансовая разведка страны никогда не испытывала такого разгрома, какой довелось несколько раз испытать Внешней разведке.

Степанов выбрал тип ВВ, рассчитал его массу и указал точку, в которую этот заряд следует доставить.

Дальше дело было за средством доставки. Бомбу сделали подобную той, которую готовили для Форта Нокс, но вот ее начинка была абсолютно другой. В данном случае нужен был не пожар, а направленный выброс.

* * *

Нью-Йорк был одним из крупнейших городов мира. Прошли времена, когда он почти весь располагался на острове Манхэттен. Теперь этот остров был всего лишь одной из пяти городских административных единиц. А вот небоскребы почти все собрались в кучу именно на Манхэттене. Их было очень много. Может быть меньше чем в Гонконге, но точно больше чем в Грозном.

Не так давно их стало на 2 меньше. Кто-то до сих пор винит в их уничтожении Аль-Кайду, большинство — ЦРУ и тогдашнего мэра Нью-Йорка. Перед военным руководством СРГ стояла четкая задача. Операцию провести таким образом, чтобы ни один небоскреб не упал. Становиться в один перечень ни с Аль-Кайдой, ни с ЦРУ, а тем более с бывшим мэром Нью-Йорка, никому не хотелось.

В Нью-Йорке ведь были не только небоскребы. Там размещалась ООН, стояла статуя Свободы, имелись музеи, известные на весь мир. А еще там жили люди. Хорошие и плохие. Разные. Кто-то из них работал на войну, но большинство не имело к ней ни малейшего отношения. Требовалось обойтись без лишних жертв и свести разрушения к минимуму. А для этого была необходима чрезвычайно высокая точность доставки боеприпаса. Это американцы могли промахнуться настолько, что иногда попадали высокоточными боеприпасами в другое государство, виноватое лишь в том, что оказалось соседом той страны, на которую напали Соединенные Штаты Америки. Русским, для получения необходимого эффекта, нужна была ювелирная точность.

* * *

Буран-ТМ снижался над Нью-Йорком. Было раннее утро, и огромный город еще спал. Длинная сигара бетонобойной супербомбы, весящей 20 тонн, плавно отделилась от космоплана и, со скоростью в 5 Махов устремилась к скромному 10-этажному зданию, спрятавшемуся среди небоскребов Манхэттена.

Сверхточное наведение осуществлялось по лазерному лучу. Бомба вошла точно в расчетную точку крыши дома, стоящего по адресу Либерти-стрит 33, аккуратно, не повредив несущие конструкции, проткнула 10 надземных и 5 подземных этажей, заглубилась в скальное основание острова Манхэттен и только после этого сработал небольшой по сравнению с ее массой фугасный заряд.

Входной узел хранилища, расположенного под землей на 24 метра ниже проезжей части Либерти-стрит, имеющий суммарную массу в 230 тонн, получил ускорение, необходимое для придания существенной доле из 7000 тонн золотых слитков расчетной скорости. Над хранилищем было 3 этажа, заполненных сейфами. Это была дополнительная защита от проникновения в хранилище сверху. Только в этот раз слитки покидали хранилище самостоятельно, и летели снизу. Удар золотой шрапнели, имеющей суммарную массу в тысячи тонн, снес перекрытия вместе с установленными на них сейфами, но истратил на это большую часть своей кинетической энергии. Оставшегося еще хватило на то чтобы проломить несколько перегородок и внешнюю стену, но было слишком мало для последующего самостоятельного полета. Большинство покореженных слитков не долетело даже до середины Либерти-стрит. Лишь отдельные из них смогли «дотянуть» до окон здания, стоящего на другой стороне улицы.

Разрушения, причиненные городу, были минимальны. Одна из улиц замусорена фрагментами стены здания и золотом, покрывшим асфальт слоем в полметра. Только вот какое-то неправильное это было золото. Не бывает золота синего цвета. А тут на всех изломах отчетливо проступала синева.

Стояло раннее утро и прохожих на улицах еще небыло. Взрыв разбудил многих, но людям, чтобы попасть на улицу, надо было одеться и спуститься вниз. Тем не менее, толпа вокруг горы поддельного золота собралась на удивление быстро. И в этой толпе было подозрительно много корреспондентов ведущих мировых агентств, которые вовсю снимали и тут же передавали «жареную» информацию.

Полиция Нью-Йорка быстро оцепила Либерти-стрит, но было уже поздно. Информация о содержимом хранилища золотых слитков уже разлетелась по всему миру.

Америка выдержала к этому времени целый ряд не сломивших ее ударов. Исчезновение всех спутников, потерю большей части флота и Корпуса морской пехоты, гибель нескольких сотен генералов и миллиардеров, даже потерю золотого запаса можно было пережить. Все это было не критичным. А вот потеря доверия контрагентов была фатальной. Компенсировать ее было нечем. Коммерсант будет иметь дело с человеком, которого подозревают в воровстве. Может быть, удвоит или даже утроит осторожность, но — бизнес есть бизнес. А вот с уличенным вором он уже не станет вести дела.

У преступных организаций существует понятие общака. Если кто-либо запустит туда шаловливую рученку — всей птичке не жить. Ну, а если крысой оказался сам пахан — его порвут, не взирая ни на какие прошлые заслуги. Это потеря лица.

В данном случае лицо потерял не отдельный банк и даже не президент страны. Лицо потеряло государство. Подобное мировое сообщество уже не могло оставить без последствий, ни при каких обстоятельствах.

^{Золотой слиток, заполненный вольфрамом}

Единственная в мире супердержава не только потеряла за одни сутки почти весь свой военно-морской флот, всю спутниковую группировку, большую часть военного и финансового руководства и потенциального будущего президента, но и стала сначала банкротом, а потом и изгоем.

* * *

Сарай Обама был в ярости. Да, войну начал он, но к поддельному золоту он ведь не имел ни малейшего отношения. Это случилось задолго до его прихода к власти. Семейка Блинтонов постаралась. Сарай, не стесняясь в выражениях, поминал самого Блинтона, его жену, почему-то маму, а потом и всех остальных близких и дальних родственников. Вспомнил даже Монику, попеняв, что у той не хватило решительности вовремя сжать зубы.

Он мог ругаться еще очень долго, но понимал, что делу это уже не поможет. Войну надо было останавливать любой ценой. Каждое последующее действие русских становилось для Америки все более и более разрушительным. Разрушительным не в утилитарном смысле. Эти разрушения как раз были минимальны. Действия русских были нацелены, в первую очередь, на престиж Соединенных Штатов Америки. Они разрушали государство, политический строй и финансовую дееспособность.

Сарай отдал несколько распоряжений, немножко подумал и, дрожащей рукой снял трубку специального телефона, установленного еще при Кеннеди для экстренной связи с Москвой.

Одиннадцатая глава. Аляска, сэр!

К вечеру в операционном зале Дома министерства Обороны СРГ стало заметно спокойнее. Нервозность ушла, но появилась усталость. Больше всего устали глаза, вынужденные постоянно считывать информацию с экранов. У Георгия начала затекать шея. Кресло было достаточно эргономичным, но его спинка заканчивалась на уровне плеч, а подголовника не имелось вовсе. Высшие офицеры, сидевшие рядом с ним за подковообразным столом, были намного старше, и им приходилось значительно тяжелее. Но, пока никто не жаловался.

Боевые действия уже закончились на всех театрах военных действий кроме Чукотки. Но и там, по сути, все было уже решено. Курсантские группы и охотники при поддержке боевых вертолетов заканчивали брать в плен окончательно деморализованных американских морпехов. С теми из них, кто по каким либо причинам не торопился бросить оружие и поднять вверх руки, не церемонились. В большинстве случаев для вразумления не понявших того, что игры закончились, хватало одного-двух выстрелов на поражение из снайперской винтовки, но иногда, приходилось вмешиваться и вертолетчикам. Правда, в этих случаях, брать в плен становилось уже некого.

— Что-то Сарай нам звонить не торопится, — посетовал Георгию Ванников, — может быть имеет смысл Пентагон запалить?

— Вы этих тормозов на свой аршин меряете, — улыбнулся в ответ Георгий, — давайте еще хоть полчасика, не будем усугублять ситуацию и спокойно подождем. Я одним местом чувствую — вот-вот позвонит.

Звонок, действительно, раздался буквально через несколько минут. Ванников не торопясь, снял трубку.

— Это президент Соединенных Штатов Америки, — донеслась из динамика английская речь. — Могу я переговорить с кем-нибудь, кто принимает решения?

— Уже говорите, — ответил Ванников, также на английском, и представился.

— Я прошу Вас прекратить боевые действия и больше не бомбить нашу территорию!

— С какого это перепуга, — удивился Ванников, — если мне не изменяет память, а мне она пока не изменяет, это ваши корабли вторглись в наши территориальные воды, выпустили по нашей территории тысячи крылатых ракет, и даже высадили десант.

— Это была ошибка!

— Ничего себе ошибка — попытаться развязать третью мировую войну! Эта ошибка — больше чем преступление. За такие ошибки следует ответ держать.

— Мы готовы ответить, я обязуюсь, что Соединенные Штаты Америки, компенсируют вашей стране все потери.

— Потери у вашей страны, а не у нашей. У нас расходы. И чем вы собираетесь их компенсировать?

— Золотом!

— Золота у Вас столько просто не имеется, а то, что соберете, Вам придется отдать тем, у кого Вы украли то золото, что Вам сдавали на хранение. Так что это предложение не проходит. Итак, повторяю вопрос: чем вы собираетесь расплачиваться?

— Это не я, это еще до меня украли. А что Вы хотите в качестве компенсации?

— Аляску.

— Это невозможно. Аляска это территория Соединенных Штатов. Мы не торгуем своей территорией.

— Ну почему же своей? Это ведь мы ее вам в свое время продали. А теперь вы вернете ее нам обратно.

— Я не имею права на принятие таких решений!

— Войну значит, начинать Вы имели право, а отвечать за это не имеете? Собирайте тех, кто имеет такие полномочия, договаривайтесь с ними и звоните.

— А Вы можете прекратить боевые действия прямо сейчас?

— Простите, а на каком основании? У нас тут еще 4 авианосца в непосредственной близости отирается. И еще какая-то мелочевка.

— Они немедленно уйдут и вернутся в Америку!

— Вернутся ли они в Америку, будет зависеть от того, насколько быстро Вы позвоните в следующий раз. А теперь не тяните время, мы тут работаем.

Ванников повесил трубку, не обращая внимания на дальнейшие крики американского президента.

— Отправляйте крейсера, — обратился он к Шкиперцу, — в Черном море им больше делать нечего. Великоваты они для него. Пусть в Средиземном море немножко разомнутся. Заодно и эсминцы пускай с ними прогуляются. Надо попугать янки напоследок. Быстрее решение примут.

Командующий ВМФ снял трубку и отдал командующему Черноморским флотом необходимые распоряжения, предупредив, что стрелять без особой необходимости не следует, но турок в проливах можно слегка попугать.

* * *

Тяжелый ракетно-артиллерийский термоядерный крейсер Ленинград приказ о выдвижение в Средиземное море застал на траверзе Очамчыры. Капитан первого ранга Семен Семенович Кузнецов не отказал себе и экипажу в удовольствии и дал команду проложить курс таким образом, чтобы сначала пройти мимо Поти и Батуми, и только потом, демонстративно пройдя вдоль самой границы территориальных вод Турции, направиться к Босфору. Крейсер, шел мимо грузинского побережья, развернув башню электромагнитных 12-дюймовок в сторону берега и, время от времени, слегка поводя стволами. Стальной гигант двигался неторопливо, лениво разрезая волну острым форштевнем. Он прямо-таки излучал спокойную уверенность, подавляя грозной мощью русского оружия.

На некотором удалении от тяжелого крейсера параллельным курсом следовали все три эсминца типа «Морской конек». На траверзе Трабзона, эскадра довернула мористее и, увеличив скорость до 35 узлов, двинулась на запад. Турецкие корабли попрятались в базах, опасливо наблюдая за русскими и благодаря Аллаха, что в ордере их эскадры нет ни одного десантного корабля, а значит, скорее всего, она пройдет мимо. Турки, действительно, не интересовали «Ленинград». Для разборок с турецким флотом, еще недавно самым грозным на черноморском театре, теперь хватило бы и пары «Морских коньков». «Ленинград» шел на перехват шестого флота США.

Его систершип^[249] «Россия», взяв на борт усиленный батальон морских пехотинцев, практически одновременно вышел из Севастополя и, почти сразу набрав 35-узловую скорость, пошел прямо к Босфору, ни на что не отвлекаясь. Контр-адмирал Сергей Александрович Викторов, под командование которого на время средиземноморского похода поступила эскадра тяжелых крейсеров, держал флаг на России. Еще с севастопольского рейда он дал радиограмму в Стамбул, уведомляющую Турцию о проходе эскадры через проливы^[250], заодно предупредив, что торопится и просит, на время прохождения эскадры, очистить фарватер от любых плавсредств.

Турецкие пограничники телевизор, в этот день, смотрели очень внимательно. И, впечатленные этим просмотром до глубины души, оперативно приняли всевозможные меры к тому, чтобы к моменту прохождения русской эскадры пролив был девственно чистым.

ЦРУ имело в Турции достаточно разветвленную сеть агентов и информаторов, поэтому, известие о том, что русская эскадра спешит в Средиземное море, было представлено американскому президенту незамедлительно. Это его подстегнуло. Приказы о безотлагательномвозвращении были отданы командованию обоих авианосных соединений. В Северном море такой приказ ждали уже давно, были к нему готовы и, не теряя времени понапрасну, рванули в Атлантику.

В Средиземном море американцам было сложнее. Там базировался флот. Шестой флот США представлял собой сильно разветвленную структуру, включающую в себя кроме оперативной группы 60 (которой и являлось объединенное авианосное соединение) еще пять других оперативных групп разнообразного назначения и собственно военно-морские базы.

Корабль может сорваться в море достаточно быстро. Достаточно собрать экипаж. А вот даже самую маленькую военно-морскую базу, таким образом, не эвакуируешь. Там ведь и арсеналы есть и склады ГСМ, а также ремонтные мастерские, бордели, магазины и т. д и т. п. И главное люди. Три десантные корабля могут захватить с собой более полутора тысяч морпехов с большей частью танков и артиллерии. А всех остальных куда девать?

Грузились куда только можно. И куда нельзя, но очень хочется, тоже грузились. Оставаться никто не собирался, но некоторых оставили насильно. Арсенал ведь без охраны не бросишь. Особенно, если там специзделия. И взорвать нельзя. Местные душу вынут. Сначала перетопят всех, до кого дотянутся, а потом, вытащив из воды, и линчевать ведь могут. Так что караулы при арсеналах оставили.

Новые русские эсминцы командующий 6-м флотом США Крейг Фрэнк Пендель несколько месяцев назад уже видел. Термоядерные крейсера он пока успел посмотреть только через экран телевизора, но впечатлился достаточно. Встретиться с ними в бою ему ну очень не хотелось. Поэтому, вице адмирал делал все что возможно, чтобы флот успел покинуть Средиземное море как можно быстрее. Рандеву не должно было состояться ни при каких условиях.

Агенты влияния попробовали напрячь Турцию, чтобы тормознула русских в проливах. В этот раз не срослось. Припомнили и упавшие на турецкую территорию стратегические бомбардировщики и многое другое. Но, главным аргументом была неистребимая привычка русских прибивать свои щиты, куда ни попадя. Оно Стамбулу надо в очередной раз?

Крейсера встретились на стамбульском рейде и безотлагательно вошли в пролив. Скорость пришлось существенно уменьшить, так как Босфор, несмотря на вполне приличную ширину (не менее 700 метров), имел достаточно узкий и очень извилистый фарватер. Тем более что течение было попутным^[251].

Впереди шел один из эсминцев. Следом за ним двигался Ленинград, потом более тяжело груженая Россия, сидящая в воде ниже ватерлинии. В арьергарде, один за другим следовали остальные два «Морских конька». Эскадра прошла под мостом имени Ататюрка, потом через 5 километров, под мостом Мехледа Фатиха, миновала недостроенный северный мост. Впереди раскинулась во всю ширь изумрудная гладь Мраморного моря.

* * *

Времени было до обидного мало, и Сарай Омаха не стал собирать не только сенаторов, но и, упаси боже, конгрессменов. В подземном командном пункте, расположенном глубоко под Белым Домом, собрались те, кто обладал реальной властью. Кроме президента, вице президента и госсекретаря там присутствовали министр Обороны, директор ЦРУ, пара ведущих миллиардеров и еще трое неприметных личностей, которые никогда не попадали в заголовки таблоидов, но, тем не менее, имели куда больший вес, чем какой-то задрипанный сенатор или министр.

На повестке дня стоял только один вопрос: отдавать ли русским Аляску.

Импровизированное совещание начал президент. Он вкратце информировал остальных, пояснил, что сам решения принять не может, но склоняется к мысли, что Аляску следует отдать как можно быстрее, так как аппетиты русских могут вырасти. После этого он предложил высказываться, но по возможности кратко. Русские идут, и если немного прочухаться, то от шестого флота их тяжелые крейсера рожки да ножки оставят. А, учитывая панические настроения на флоте, просто заберут его себе без единого выстрела.

— Да за каким чертом она нам нужна эта Аляска, там ведь горы одни, на одного жителя почти 3 квадратных километра приходится, — поддержал его вице-президент. — Пусть забирают вместе с индейцами и медведями.

— Там нефть, — подала голос одна из неприметных личностей, — Аляскинское месторождение имеет запасы не меньше, чем у русских, под Западной Сибирью. Нельзя отдавать. Давайте просто долбанем по этим крейсерам специзделием.

— Думай что говоришь! — подпрыгнул на месте министр Обороны. — Сбивают они любые наши ракеты. Вы хотите, чтобы они в ответ нам по территории долбанули? Мало никому не покажется. Надо отдавать и срочно прекращать войну. У нас уже сейчас потери наверно больше чем во второй мировой войне.

— Давайте оставим в стороне эмоции, и будем рассуждать логически, — предложил директор ЦРУ. — Территория штата, конечно, очень большая — 1,7 миллиона квадратных километров. Это самый большой из наших штатов. Но, это, в основном, камни и вода. Условия там очень суровые и людей до неприличия мало — чуть больше 700 тысяч. Тем более что переселять всех не потребуется. Там почти 90 тысяч индейцев — пусть остаются, потомков русских еще тысяч 70. Этих в любом случае надо оставлять. В общем, реально надо переселять всего полмиллиона. Разместим. Народ там работящий. А на их место выселим хоть несколько тысяч из тех русских, которые паразитируют на наших социальных службах. Это балласт. Нефть, конечно, нам очень нужна, но не настолько, чтобы рисковать миллионами наших граждан. Считаю, что нужно соглашаться.

— А может, разведем их, — предложила вторая из неприметных личностей. — Аляска ведь это не только штат, но и полуостров тоже Аляской называется. Сейчас мы им скажем, что согласны отдать Аляску, а потом заявим, что имели в виду только полуостров. Там ведь еще два архипелага (Алеутские и Александровские острова), полоска суши вдоль западной Канады, огромная континентальная часть. Так мы и нефть за собой сохраним и русских обуем.

— Вот только не надо русских за идиотов держать, — снова вмешался директор ЦРУ. — Я уверен, что они уже и текст документа подготовили. Продавали они нам все целиком, вот целиком и заберут. Ну что решили? Отдаем?

Установилась тишина. Президент выдержал паузу, и поднялся со своего места.

— Ждите меня здесь. Пойду звонить русским.

* * *

К тому моменту, когда в операционный зал перевели звонок от американского президента, эскадра тяжелых крейсеров уже подошла к Дарданеллам, как теперь называют древнегреческий Геллеспонт. В этом проливе можно было двигаться немножко быстрее, но и по длине он превосходил Босфор более чем в два раза.

На экране можно было увидеть, что американские корабли в спешке покидают обе военно-морские базы на территории Турции, расположенные в Эгейском море: Урлу и Мордоган. С третьей (главной) на турецкой территории военно-морской базы Искендерун, в одноименном заливе Средиземного моря и с бывшей английской базы Фамагуста на Кипре все американские военные корабли уже вышли. Они имели хорошие шансы проскочить перед носом русской эскадры, которой еще предстояло некоторое время лавировать среди многочисленных островов Эгейского моря. В Греции на военно-морской базе Пирей и на трех военно-морских базах флота США в Италии: в Неаполе, Ла Маддалене и Гаэте — еще телились. Но и время у них пока было.

— Мы согласны, — выкрикнул американский президент, как только Ванников поднял телефонную трубку. — Забирайте свою Аляску обратно, дайте только нам эвакуировать население.

— Мы же не звери, — обиделся Ванников, — все кто не захочет остаться и со временем принять наше гражданство, пусть уезжают. Мы никого не вправе насильно задерживать. И пусть особо не торопятся, упакуются, скарб захватят. Недели, я думаю, для этого вполне достаточно. Вы Парнелла хоть предупредили, что Аляску нам возвращаете, или он пока ни сном, ни духом?

— Какого Парнелла, — не понял Сарай, — и о каком спирите Вы говорите.

— Шона Парнела, губернатора Аляски. А насчет духа не берите в голову, это непереводимая русская идиома.

— Нет, губернатору Аляски я еще не звонил.

— Ну, так позвоните, его это больше всех касается. Да запишите номер. — Ванников продиктовал номер одного из своих телефонов, — передайте Шону, чтобы позвонил мне по этому номеру, и мы с ним напрямую обговорим подробности. А сейчас я Вам на электронную почту вышлю текст мирного договора, подпишите, дайте подписать госсекретарю, поставьте все необходимые печати и отправляйте в свое Московское посольство. Как только Ваш посол передаст все документы в наш МИД, все военные действия будут прекращены. А дальше решение будет принимать Совет Безопасности ООН. На уровне глав правительств.

— Кто-то из вашего Совета приедет в Нью-Йорк? — удивился американский президент.

— Размечтались, никто из глав государств после сегодняшнего к Вам не поедет. В Пекине соберутся. А от нас туда полетит Примаковский.

— Да, не забудьте отдать приказ о возвращении в базы всех стратегических подводных ракетоносцев. Мы их трогать не будем. Думаю, что жертв по вашей милости уже и так с лихвой.

— Кстати, рекомендую Вам поторопиться. Крейсера уже в Дарданеллах.

* * *

Крейсера вышли в Эгейское море, по количеству больших и маленьких островов, а также совсем крохотных островков, напоминающее суп с клецками. Эскадра не торопилась. Во время последнего сеанса космической связи Шкиперец предупредил контр-адмирала Викторова, что теперь можно особенно не спешить. Задачей эскадры отныне был не перехват 6-го флота, а вытеснение его из Средиземного моря.

— Проводите их до Гибралтара, — инструктировал Викторова Шкиперец, — и можете возвращаться. На обратном пути вам нужно последовательно зайти во все покинутые американцами военно-морские базы. И, вежливо предупредив о своих действиях местные власти, сменить караулы на арсеналах. В случае если караул, охраняющий специзделия, будет выражать желание остаться, для передачи чего-либо специалистам — не препятствуйте и организуйте совместную охрану. Смена будет организована максимум через пару суток.

В начале двенадцатого ночи позвонили из МИДа и сообщили, что все документы, подписанные и проштампованные надлежащим образом, ими получены.

Ванников посмотрел на часы, встал и, обведя присутствующих усталым взглядом покрасневших как у кролика глаз, произнес короткую прочувственную речь.

— Дорогие мои офицеры, генералы и адмирал. Вот и закончилась эта, я надеюсь, последняя в нашей истории война. Когда-то была столетняя война. Потом были войны продолжавшиеся десятки лет, Великая Отечественная длилась почти четыре года, были войны, которые продолжались несколько дней. Эта закончилась менее чем за сутки. Возможно, она войдет в историю как однодневная война, но я хочу, чтобы все называли ее последней. И мы сделаем все, чтобы так и случилось. Поздравляю вас с Победой дорогие мои. Большое вам спасибо за все, что вы сделали для этой победы.

Ванников сделал небольшую паузу, а потом продолжил уже более спокойным голосом.

— Операторов через 10–15 минут сменят. Пару суток надо еще понаблюдать. Береженного, как говорится, бог бережет. Потом можно переходить на обычный режим несения службы. Половину Буранов-ТМ сажайте, а остальные пусть до завтра повисят на опорной орбите. Завтра поднимете пятерых им на смену. Флот, за исключением средиземноморской эскадры и Тайфунов, — возвращайте в базы.

Ванников немножко помолчал и обратился к высшим офицерам, — отдадите все необходимые распоряжения и можете отдыхать.

— Да, — он повернулся к Георгию, — Вас Георгий Николаевич я попрошу эту ночь еще переночевать в здании министерства Обороны. Завтра вы мне опять понадобитесь.

— И еще, это уже всех касается. По стакану сегодня разрешаю. Но не более. Рано нам еще праздновать. Ничего пока не закончено.

Двенадцатая глава. Ротация Совета Безопасности

В Ноократическом совете Союза Российских Губерний каждый не только отвечал за свои вопросы, но и мог принимать по ним самостоятельные решения, являющиеся непререкаемыми для остальных членов совета. Общие положения глобальных вопросов, разумеется, обсуждались всем советом, но только при первоначальном рассмотрении. Все дальнейшие решения единолично принимал тот из членов Совета, в чьей компетенции находился данный вопрос. Остальные ставились об этом в известность лишь в том объеме, без которого нельзя обойтись для получения общего представления о направлении действий.

Внешняя политика относилась к компетенции Максима Евгеньевича Примаковского. Направления внешней политики были обсуждены на Совете заранее и, получив от Ванникова известие о прекращении военных действий, он безотлагательно приступил к реализации первоочередных задач.

Сначала Максим Евгеньевич позвонил своему давнему и хорошему знакомому Ху Цзиньтао, который к настоящему моменту возглавлял большую часть высших постов Китайской Народной Республики. Разговор шел на русском языке, на котором Председатель КНР говорил свободно, так как давно являлся почитателем классической русской литературы. Примаковский также неплохо знал пару диалектов китайского языка и несколько десятков тысяч иероглифов, но в данном конкретном случае большую роль играло время, а по-русски изъясняться можно было значительно быстрее.

В свои 69 лет Ху Цзиньтао не потерял остроты ума, позволившей ему в свое время блестяще окончить Политехнический институт в Пекине, а, за 20 лет работы в центральных партийных органах приобрел бесценный опыт как в руководстве страной с полутора миллиардным населением, так и во внешнеполитической деятельности. С Примаковским он был знаком еще с тех времен, когда был ректором Партийной школы при ЦК КПК, уважал его и ценил как интересного собеседника.

Сближение СРГ и КНР, которое за прошедший год перешло на принципиально новый уровень, было вызвано, в том числе, и хорошим взаимопониманием этих двух лидеров.

Ху Цзиньтао очень не нравились и роль, которую в последние годы играли Соединенные Штаты Америки и их циничная, нахрапистая внешняя политика. Особенное раздражение вызывала память о разбомбленном в Белграде китайском посольстве. Убеждать его ни в чем не требовалось, и два лидера быстро договорились по всем обсуждаемым вопросам. Председатель пообещал не только организовать на следующий день проведение заседания Совета Безопасности, но и предоставить все необходимые помещения для постоянного размещения Генеральной ассамблеи ООН, ее Генерального комитета, Секретариата и прочих служб.

Второй звонок Примаковский сделал Генеральному секретарю ООН Пан Ги Муну. Утром они уже разговаривали, и Пан Ги Мун ждал этого звонка в расстроенных чувствах, понимая, что ему придется в чем-то наступить на горло собственной песне. Дело в том, что Пан Ги Мун очень любил США. Еще школьником в 1962 году он несколько месяцев прожил в Сан-Франциско и даже удостоился встречи с Джоном Кеннеди. Потом окончил Гарвард. Вторым сроком на должности Генерального секретаря ООН Пан Ги Мун также был обязан Штатам. Там, в Нью-Йорке размещалась большая часть сотрудников ООН, проходили заседания Генеральной ассамблеи, Совета Безопасности, комитетов. Пан Ги Мун понимал, что всему этому наступает конец, но, будучи конфуцианцем, он четко держал нос по ветру и всегда был готов сменить приоритеты, если этого требовала кардинально изменившаяся ситуация.

Разговор шел на английском языке. Оба, и кореец и русский его знали в совершенстве. Примаковский сообщил Пан Ги Муну о прекращении военных действий и возвращением США Аляски, после чего они перешли к обсуждению переноса Штаб-квартиры ООН из Нью-Йорка в Пекин и созыву там сначала Совета Безопасности, а потом и Генеральной ассамблеи.

Пан Ги Мун еще в бытность министром Иностранных Дел и торговли Южной Кореи, получил прозвище «Пан цзюса» — бюрократ. В разговоре он поминутно начинал цитировать пункты устава ООН, ссылаться на прецеденты решений Генеральной ассамблеи. Он искренне считал, что дело вполне может закончиться обычной резолюцией, имеющий рекомендательный характер и ничего революционного предпринимать, вовсе не требуется.

Примаковский терпеливо убеждал его, что ситуация изменилась. В мире нет ничего постоянного и Америка, после всего совершенного ее политическим и военным руководством больше не вправе претендовать на место постоянного члена Совета Безопасности. Страна, попытавшаяся развязать третью мировую войну и получившая в результате по шаловливым рученкам, не может больше оставаться постоянным членом органа, на который возложена ответственность за поддержание международного мира и безопасности. Нужна ротация постоянных членов, и Примаковский с Ху Цзиньтао считают, что место в Совете Безопасности, которое сейчас занимает США, должно быть предоставлено Индии. Обнародовать это мнение до начала заседания Совета Безопасности не следует, но предложившие его считают, что уважаемый Пан Ги Мун должен быть в курсе этого предложения заранее. Более того, они просят Генерального секретаря ООН лично присутствовать на судьбоносном заседании Совета Безопасности, а сразу после него вынести решение на утверждение внеочередного заседания Генеральной ассамблеи.

Пан Ги Мун был прирожденным высококлассным политиком, обладающим чудовищной работоспособностью (5 часов на сон — остальное работа) и высоким интеллектом. Он великолепно понимал, что удержаться на своем посту в изменившихся условиях он сможет только в том случае, если не будет противодействовать Китаю и Союзу Российских Губерний. Поэтому, некоторое время, для сохранения фасона покочевряжившись, он перешел к деловому обсуждению.

Решили, что дальнейшие звонки главам государств — членов Совета Безопасности, он возьмет на себя. В мае в Совете Безопасности председательствовала Колумбия^[252]. В первую очередь надо было поставить в известность ее президента — Хуана Мануэля Сантоса, и договориться с ним, что он лично продублирует звонки Пан Ги Муна. Всем нужно было объяснить, почему именно заседание следует проводить не в Нью-Йорке, а в Пекине, что вопрос экстраординарный и желательно присутствие не только обычных представителей, но и первых лиц государств. Кроме этого, следовало добавить, что на заседании будет приниматься решение о включении в состав постоянных членов Совета Безопасности нового государства. В этом случае, точно, все первые лица явятся.

Потом обсудили повестку: исключение США из членов Совета Безопасности; выборы нового постоянного члена; вопрос о демилитаризации США; разное. Договорились, что в начале обсуждения первого вопроса слово для доклада будет предоставлено Примаковскому, потом — постоянным членам, а дальше — всем остальным, но без затягивания дискуссии. Все решения надо принять за один день.

Закончив разговор с Пан Ги Муном, Примаковский связался с премьер-министром Великобритании и президентом Франции. В обоих случаях разговоры были долгими, но плодотворными.

* * *

Совет Безопасности ООН — это постоянно действующий орган Организации Объединенных Наций, на который возложена ответственность за поддержание международного мира и безопасности. По состоянию на май 2012 года в Совет Безопасности входило 15 государств: пять в статусе постоянных членов (США, СРГ, Китай, Великобритания и Франция) и еще десять избираемых на 2 года (по пять каждый год). Выборы избираемых членов квотированы следующим образом: от Азии и Африки в Совете должно быть по 5 государств; от Латинской Америки и Западной Европы по 2; от Восточной Европы — одно. Страны, не относящиеся к перечисленным группам, избираются по квоте Западной Европы.

Число и персоналии постоянных членов не изменялись ни разу с момента образования Совета Безопасности. О том, что хоть одну из этих стран можно подвинуть, заняв ее место в СБ, никто даже не задумывался. Это было табу. А вот увеличить число постоянных членов, присоединившись к изначальной пятерке — хотели многие.

В первую очередь жаждали получить статус постоянных членов Япония и Германия. На основании того, что они являются наиболее развитыми в экономическом плане, имеют завидное политическое влияние на международной арене и, главное, являются основными спонсорами ООН. Все бы ничего, только вот ООН образовалась из Лиги Наций именно после разгрома этих двух государств, пытавшихся приобрести мировое господство военными методами. Пусть это уже давно история, но некоторые вещи забыть очень тяжело. Лидеры этих двух стран искренне не понимали, что у них еще очень долго не будет никаких шансов занять место постоянного члена в Совете, основной задачей которого является деятельность по предотвращению, а не развязыванию войн. В качестве избираемых членов допустили — вот и будьте довольны. В данном составе СБ Германия присутствовала, и ее канцлер поехала на встречу лично — а вдруг получится выбиться в постоянные члены. По-видимому, добропорядочной немецкой фрау в детстве не объяснили, что вдруг можно только воздух испортить, а все остальное происходит отнюдь не случайно.

Шансы Индии были не в пример выше. Все-таки, страна с миллиардным населением, активно развивающаяся и уже освоившая высокие технологии. Да и обладание ядерным оружием также являлось немаловажным фактором. Индия в нынешнем составе СБ в качестве избираемого члена имелась, и ее премьер-министр Монмохан Сингх счел необходимым почтить заседание личным присутствием.

Бразилия также присутствовала в нынешнем составе СБ в качестве избираемого члена, и очень хотела перейти в статус постоянного. Мотивировка была проста до изумления — самое крупное государство Латинской Америки. Ну и что? В данном случае размер не имел значения, и шансов у Бразилии небыло. Тем не менее, президент Бразилии Дилма Русеф на заседание СБ приехала. Дилма была первой женщиной, ставшей президентом Бразилии за всю историю. В век эмансипации может произойти абсолютно все. А не получится, так в компании видных мужчин и потусоваться не грех.

В числе выборных членов Совета Безопасности была и Нигерия, входящая в тройку африканских стран (кроме нее там были еще ЮАР и Египет), которые пытались войти в число постоянных членов СБ под наиболее надуманным поводом — представлять там Африку. А в данном статусе они ее в СБ не представляли? Или обязательно право вето нужно? Так сразу и дали. Бодливой корове бог рогов не дает. Дашь такому афро-африканцу (негру по нашему) право вето и все. Можно Совет Безопасности распускать. Все равно ни одно решение принято не будет. Почему? А из принципа. Они же все белые. Пусть им хуже будет. В общем, президент Нигерии Гудлак Эбеле Джонатан на заседание полетел. Прямо из Белого дома. Нет, в Америке он не был. Вы будете смеяться, но так называется его собственная резиденция в Нигерии.

А вот Сарай решил в Пекин не ездить. Еще арестуют там, да посадят вместе с Сааковым. Ну, небыло у него желания сидеть в одной камере с этим настырным грузином. Достанет ведь. Решил послать госсекретаря. Если эту чертову Блинтон посадят, так даже проще будет. Как говорят русские: «Баба с возу — кобыле легче». Даже Билл не обидится. Всех стажерок у него распугала. Забегая вперед, можно сказать, что его ожидания не оправдались. Хиллари в Пекине не посадили. Вернулась назад злая как ведьма, причем, никого не предупреждая, и опять поломала Биллу весь кайф.

Премьер-министр Великобритании на заседание полетел с радостью. Уж очень ему хотелось лягнуть побольнее Северо-Американского дядюшку. Ишь, чего удумали в последнее время — поучать стали. И кого — Англичан! Дэвид был молод и горяч. Всей серьезности момента он не понимал, абсолютно не видя перспективы за сиюминутным. Но, это были только его проблемы.

Только что избранный президент Франции, также полетел не раздумывая. Это был его первый выход на международную арену в качестве президента, и Франсуа Олланду очень хотелось сразу зарекомендоваться всерьез. Он не любил наглых и циничных американцев и ничего не имел против того, чтобы хорошенько их прищучить.

Подавляющее большинство остальных стран, являющихся избираемыми членами Совета Безопасности, также были представлены своими лидерами. Данное заседание СБ имело все шансы войти в историю, и никто из них не хотел остаться от этого в стороне.

* * *

На правах лидера страны, председательствующей в Совете Безопасности, заседание открыл Хуан Мануэль Сантос. Немного рисуясь, он выдал прочувственную высокопарную речь, основной смысл которой сводился к значимости поворотного момента в деятельности Совета Безопасности и ООН в целом, упомянул, что для повышения легитимности беспрецедентного решения, которое сегодня предстоит принять, в зале присутствует Генеральный секретарь ООН, и предоставил слово для доклада Примаковскому.

Максим Евгеньевич грузно поднялся со своего места и, не торопясь, прошел к трибуне. В начале своего выступления он уронил вескую фразу: «Агрессору не место в Совете Безопасности ООН». Потом сделал паузу, отхлебнул из приготовленного стаканчика глоток воды и продолжил.

— В соответствии с уставом ООН, Совет Безопасности создан для предотвращения агрессии, однако в последнее время его, с подачи Соединенных Штатов Америки, стали использовать в качестве инструмента по свержению неугодных этой стране правительств суверенных государств. При этом откровенно агрессивные и антинародные режимы, угодные США выгораживаются абсолютно противоправными методами. Наша политика потворствования распоясавшемуся государству, правители которого вообразили, что зона их жизненных интересов распространяется на весь мир, привела к попытке развязывания третьей мировой войны. Погибли десятки тысяч людей, а если бы агрессия не была своевременно подавлена, могли бы погибнуть миллионы. Предлагаю лишить Соединенные Штаты Америки места в Совете Безопасности и ввести на их место Индию, отличающуюся реальным, а не показным миролюбием. Тем более что население этой страны уже составляет более 1/7 от всего человечества, а это значит, что они много более чем другие кандидаты, достойны не временного, а постоянного представительства в органе ООН, который ответственен за мир и безопасность.

Примаковский сделал небольшую паузу, снова отпив немного воды из стоящего перед ним стакана, и продолжил свое выступление.

— Соединенные Штаты Америки накопили чудовищный арсенал ядерного и термоядерного оружия, которого хватит с лихвой, чтобы уничтожить всю биосферу нашей планеты несколько раз подряд. Их военные базы опутали весь мир. Сейчас, получив по рукам, они уподобились кобре, которой прищемили хвост, но не вырвали ядовитые зубы. Кобра свернулась клубком и зализывает раны, но в любой момент может развернуться и прыгнуть снова. Надо аккуратно удалить ей все ядовитые зубы. Наша страна вносит в Совет Безопасности следующее предложение. Силами миротворческих контингентов, составленных из представителей всех постоянных членов Совета Безопасности, провести полную демилитаризацию США. Все ядерные и термоядерные заряды, имеющиеся у этой страны и средства их доставки, должны быть демонтированы и утилизированы.

— Соединенные Штаты Америки теперь граничат только с двумя странами: Мексикой и Канадой. Мексика не представляет для них угрозы, а с Канадой они находятся в дружественных отношениях. Спрашивается: зачем ей наступательные вооружения? Ответ может быть только один — против стран, расположенных на других континентах. Планируют ли другие страны напасть на США? Будем реалистами. Ни Иран, ни Сирия, ни Северная Корея напасть на США не могут в принципе. Они находятся слишком далеко, да и не нужно им это. А вот США не только могут, но и намерены не только бомбить эти государства, но и вторгнуться на их территорию для смены неугодных им режимов. Надо лишить их такой возможности. Основная задача Совета Безопасности — предотвращение войн, обеспечение мира и безопасности. Давно пора не на словах, а на деле приступить к ее решению. Мы все слишком долго изображали миротворческую деятельность. Пора перейти к реальным действиям.

— Перехожу к технической стороне дела. Тут присутствуют первые лица четырех постоянных членов Совета Безопасности. Все они представляют ядерные державы и имеют достаточно специалистов для технически-грамотного демонтажа ядерных и термоядерных зарядов. Каждая из групп, направленных Советом Безопасности ООН в США для демонтажа этих зарядов, должна включать специалистов из всех четырех стран. Только в этом случае мы сможем добиться того, чтобы ни один грамм делящихся материалов, трития и дейтерия не был присвоен или украден, а тем более, не ушел на сторону. Это слишком ценные материалы, чтобы их уничтожать, но слишком опасные, чтобы их и дальше держать на Земле. Наша страна готова до конца текущего года подготовить на Луне хранилище, для их долговременного хранения.

— И это не все. Как только будет покончено с ядерными и термоядерными зарядами США, займемся своими и всех остальных стран, имеющих ядерное оружие. К концу 2013 года Земля должна стать безъядерной. Нам нужно осваивать Солнечную систему, выходить в Дальний Космос. Для этих задач делящиеся материалы и изотопы водорода можно и нужно использовать. А на Земле они не нужны.

— Как только закончим с оружием, займемся АЭС. Производство электроэнергии с помощью реакции деления — это вчерашний день. Наша страна готова обеспечить все страны, демонтировавшие свои АЭС таким же количеством электроэнергии, какое они с их помощью вырабатывали. Причем, по ценам, сниженным на порядок, по сравнению с теми, которые действуют сегодня. Мы не альтруисты. Мы против превращения собственной планеты в радиоактивную помойку. Нашим детям и внукам на ней жить.

— Это предложение в равной мере касается и США, но для них оно будет реализовано только после полного демонтажа всех наступательных вооружения, включая, разумеется, не только военную авиацию и военно-морской флот, но и прототипы климатического и геосейсмического оружия.

— Итак, предлагаю внести в повестку сегодняшнего заседания следующие пункты:

1. Исключение США из Совета Безопасности ООН.

2. Введение вместо них в число постоянных членов Совета Безопасности Индии.

3. Демилитаризация США под контролем четырех постоянных членов Совета Безопасности.

4. Полное ядерное разоружение всех стран, входящих в ядерный клуб в срок до конца 2013 года.

5. Демонтаж АЭС в срок до конца 2014 года.

После обсуждения, все три вопроса прошу поставить на голосование. А теперь, задавайте вопросы.

Первой, опередив всех остальных, подскочила канцлер Германии.

— С первым пунктом все понятно, его можно даже не обсуждать, агрессору не место в совете безопасности, но почему Вы предлагаете ввести в число постоянных членов Совета безопасности Индию? Им еще рано. Я считаю, что Германия — значительно более достойный кандидат.

— Да что Вы говорите? — искренне удивился Примаковский. — Фрау, Вы забыли какая именно страна начала обе Мировые войны? Германию по итогам обоих разделяли и демилитаризировали, но, как говорится, не в коня корм. Вы опять накопили уйму наступательных вооружений, на пару с США бомбили Ирак, Югославию и Ливию. Это Германия миротворец? Фрау, не смешите меня.

Следующим, с аналогичным вопросом поднялся президент Нигерии Гудлак Эбене Джонатан.

— Послушайте, это получается форменная дискриминация! В числе постоянных членов СБ только белые и желтые. Нас черных — целый континент. Мы должны иметь своего представителя в СБ, чтобы он представлял там Африку. Почему Вы предлагаете только белых?

— А разве Ваша страна не является членом Совета Безопасности? — парировал Примаковский. — И потом, индусов достаточно тяжело отнести и к белым и к желтым. По-моему, они достаточно смуглый народ.

Джонатан никак не мог успокоиться и рискнул вступить с Примаковским в полемику.

— Мы избираемый член СБ, а хотим стать постоянным.

— А зачем?

— Чтобы иметь право вето.

— А зачем Вам право вето? Если бы оно у Вас сегодня было, вы наложили бы его хоть на одно из рассматриваемых сегодня предложений?

— Нет, сегодня все предложения хорошие. Но ведь так не всегда будет?

— Знаете, — улыбнулся Примаковский, — мы постараемся, чтобы и дальше в Совет Безопасности поступали только хорошие предложения. А если какое-либо из них вызовет у Вас отторжение — обращайтесь к нам и, если Ваши аргументы будут достаточно серьезными, мы обязательно воспользуемся своим правом вето.

— Господа, — обратился Примаковский к присутствующим на заседании, — и дамы, конечно, — поклонился он порывающейся встать Дилме, — Давайте задавать вопросы по существу. Нам еще повестку обсуждать.

Следующий вопрос задал премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон.

— Хранение расщепляющихся материалов на Луне это, конечно, здорово, но располагает ли Ваша страна технологиями, позволяющими это реализовать практически?

— Да, — ответил Примаковский, — располагает. На сегодняшний день у нас имеется 20 космопланов и носители, позволяющие выводить на орбиту более 100 тонн полезного груза.

— А вы, воспользовавшись этим, не присвоите себе все эти расщепляющиеся материалы?

— Нет, конечно. Персонал, обслуживающий хранилище, будет международным. Если желаете, можете включать в его состав своих представителей хоть каждую вахту.

— Еще один вопрос, — никак не мог успокоиться Дэвид, — Вы передадите нам технологию термоядерного синтеза?

— С какой стати? — удивился Примаковский, — вы нам хоть что-нибудь предоставили бесплатно?

— А продать?

— Извините, но у Вашей страны просто нет таких денег. Эта технология стоит очень дорого. Разрабатывайте ее самостоятельно, и платить не потребуется.

Французский президент Франсуа Олланд, также не смог удержаться от вопроса.

— Вы умудрились самостоятельно отразить нападение США и менее чем за сутки уничтожили почти весь их флот. Какие у вас при этом были потери?

— Пять человек. Двое в Абхазии, в результате артподготовки, которую Грузия осуществила перед вторжением, и трое добровольцев-охотников на Чукотке при отражении американского десанта. Господа, давайте, все-таки, по существу.

Вопросов было еще много. Присутствующих интересовало: как именно следует проводить демилитаризацию США, и могут ли они в этом поучаствовать, что будет с американскими военными базами, разбросанными по всему миру, зачем русским Аляска и многое, многое другое.

В конце концов, Пан Ги Мун намекнул Сантосу, что пора начинать обсуждение вопросов, которые предложены в повестку, и усталый Примаковский смог вернуться на свое место.

* * *

Обсуждение первого из предложений застопорилось сразу после того, как оно было поддержано китайским Председателем Ху Цзиньтао, и трибуну оккупировала Блинтон. Она несла откровенную пургу о том, что США являются светочем демократии и именно ее родимую из чистого альтруизма распространяет по всему миру.

Примаковский жестом подозвал своего помощника и сказал ему на ухо несколько слов. Тот кивнул, и незаметно вышел из зала. Через пару минут у Сантоса зазвонил телефон. Он снял трубку, послушал и, просветлев лицом, обратился к Блинтон.

— Леди, это Вас, говорят, что очень важно.

Ничего не понимающая, но явно встревоженная миссис Блинтон спустилась с трибуны и, подойдя к Сантосу, взяла из его рук телефонную трубку. Голос, который из нее прозвучал, Блинтон сразу узнала. Это был голос русского Кризисного Комиссара.

— Уважаемая, ну что же Вы такая непонятливая, я же Вас по-хорошему предупреждал, а Вы опять за свое. Не позорьтесь, извинитесь перед людьми и освободите трибуну.

Блинтон растеряно отдала трубку Сантосу, сделала пару шагов к трибуне, остановилась, пробормотала, — извините меня, я не подумала, — и молча прошла на свое место.

Дальше обсуждение пошло быстрее. Возражавших против данного предложения больше небыло, а вот разговорчивых оказалось в избытке. Мертвого льва норовил пнуть почти каждый. Проголосовали единогласно при одной воздержавшейся.

Второе предложение было поддержано всеми постоянными членами Совета Безопасности и, несмотря на возражения Германии, Нигерии и, разумеется, Пакистана, было принято. Кворум, необходимый для принятия решения составлял 9 голосов (включая всех постоянных членов), а «За» проголосовало 10. Блинтон и в этот раз воздержалась, хотя после принятия решения по первому вопросу, от ее мнения уже ничего не зависело. Тем не менее, Сантос проявил тактичность, и не стал ей об этом напоминать.

Третье предложение прошло на ура. Все, кроме воздержавшейся Блинтон, проголосовали «За». Пожилая, на глазах поблекшая женщина, думала о чем-то своем и голосовала автоматически.

Формулировку и порядок принятия четвертого предложения решили слегка изменить. Совет Безопасности постановил, что поскольку на заседании присутствуют не все члены ядерного клуба, решать за отсутствующих было бы не вполне правильно. Поэтому данное предложение решили вынести на внеочередное заседание Генеральной ассамблеи ООН, предварительно озвучив в средствах массовой информации, что мнение по нему Совета Безопасности — сугубо положительное.

Аналогичная судьба постигла и пятое из предложений. Присутствующие на заседании были «За», но решать надо было всем.

Заседание Генеральной Ассамблеи решено было назначить на понедельник 28 мая.

Тринадцатая глава. Теннесси

Четверг прошел достаточно спокойно. Американские базы в Европе, Азии и на Африканском континенте уже были заняты войсками ООН, находящееся на них ядерное оружие взято под контроль. Первые из совместных контингентов четырех постоянных членов Совета Безопасности начали менять караулы у хранилищ специальных боеприпасов, находящихся на территории Соединенных Штатов Америки. Стратегические подводные атомоходы, получившие от президента США соответствующий приказ, возвращались в свои базы, где их уже ждали уполномоченные представители ООН. Не все и не везде проходило гладко, но мелкие шероховатости почти не портили общей благоприятной картины.

А потом наступила пятница, 25 мая, и мир опять оказался на самой грани ядерной катастрофы. В интернете появилось открытое письмо командира стратегической АПЛ Теннесси кэптэна Элвина Уилмора, адресованное президенту США. Письмо начиналось обвинением Сарая в предательстве интересов Америки и позорной капитуляции перед дикарями, которых любой белый на его месте уже поставил бы на колени. В констатирующей части письма было сказано, что вверенный ему экипаж никогда не согласится выполнять преступный и бессмысленный приказ о прекращении боевого дежурства и возвращении на базу Кингс-Бэй. АПЛ Теннеси, девиз которого звучит как «Америка в своих лучших», начинает свою персональную войну и уходит в глубины Северного Ледовитого океана, под защиту полярных льдов. Кэптэн надеется, что в его родном «штате добровольцев» найдется достаточно патриотов, которые поддержат его борьбу с врагами Америки. Он знает, что русские научились сбивать американские ракеты, но его Трайденты обрушатся на врага настолько внезапно, что их просто не успеют остановить.

Ванников связался с Сараем сразу, как только ему доложили о содержании письма Уилмора. Сарай сразу открестился от своего офицера, заявив, что тот, по-видимому, тронулся рассудком и сейчас является не командиром боевого корабля, а сумасшедшим, нагло угнавшим стратегический атомоход, который ему доверили.

— Это лирика, — оборвал его Ванников, — откуда и когда Теннесси в последний раз выходил на связь?

Сарай ответил, что это было более 16 часов назад, и продиктовал координаты точки, расположенной к Северо-западу от Шпицбергена.

— Что у него за экипаж? — задал Ванников еще один вопрос.

— К сожалению, «золотой»^[253], и набран он, преимущественно из уроженцев штата Теннесси.

— В экипаже есть афроамериканцы или латиноамериканцы? — на всякий случай уточнил все уже понявший Ванников, хорошо знавший, в каком именно штате зародилось в 1865 году движение Ку-клукс-клан.

— Я выясню и перезвоню Вам, — ответил ему Сарай, — но, подозреваю, что ни одного человека. Это ведь один из штатов Юго-восточного центра, там законы о расовой сегрегации действовали аж до 1965 года.

— Вы понимаете, что лодку придется топить? — спросил для проформы уже принявший решение Ванников.

— Конечно, понимаю, — грустно ответил Сарай, — АПЛ теперь представляет страшную угрозу не только для Вашей страны, но и для всех остальных. Сейчас ни один психиатр не сможет уверенно ответить, кого именно этот псих теперь считает врагами Америки. Только вот, скорее всего, он уже под паковыми льдами. Там он может прятаться очень долго. Ваших-то мы так оттуда и не выковырнули.

— Ничего, мы там у себя дома, справимся. А Вам советую озаботиться своей охраной. Линчуют ведь, и как звать не спросят.

* * *

Штат Теннесси славился не только своим виски. Это был один из центральных штатов Конфедерации южан, жители которого так и не смирились со своим поражением от северных штатов и еще в 1865 году создали расистскую организацию Ку-клукс-клан, а также приняли законы о расовой сегрегации, большинство из которых действовали целое столетие. Ку-клукс-клановцы негров и коммунистов ненавидели одинаково. Ярые сторонники этого движения имеются в этом штате и поныне. Элвин Уилмор был как раз из их числа. На своей лодке он ввел жесткие порядки. Нет, ограничений по приему в экипаж негров и латиносов он не вводил, но те сами не стремились туда попадать, так как «слава» о «подвигах» кэптэна и его товарищей по убеждениям неудержимо распространялась по второму флоту. Ему уже несколько раз ставили это на вид, но ничего не менялось. К 2012 году «золотой» экипаж Теннесси стал белым и абсолютно благонадежным на все 100 процентов.

Стратегическая АПЛ, внезапно, по вине ее командира, приобретшая во всем мире статус пиратской, принадлежала к типу Огайо и являлась одной из крупнейших, из всех американских подводных лодок. При длине в 170 метров она имела водоизмещение 18 750 тонн (почти в три раза больше, чем у любой из многоцелевых АПЛ типа Лос-Анджелес). Скорость подводного хода этой лодки превышала 25 узлов, а погружаться она могла на глубину до 360 метров. Экипаж из 15 офицеров и 140 нижних чинов был всецело предан своему кэптэну и готов умереть за Америку. Во втором отсеке, расположенном сразуза вынесенной вперед рубкой, ждали своего часа 24 межконтинентальных ракеты Трайдент 2 Д5, каждая из которых несла по 8 боеголовок с зарядами W 76, мощность каждого из которых составляла по 100 килотонн. Ядерный реактор и 2 мощные турбины делали автономность Теннесси практически не ограниченной. Под Северной полярной шапкой она могла скрываться месяцами. И потом, выждав, пока ее поиски утихнут и перейдут в вялотекущую стадию, подкрасться к береговой черте и нанести внезапный удар по любому из прибрежных городов. Будучи выпущенными на большую дистанцию, ракеты были бы гарантированно сбиты парящими на геостационарных орбитах Стражами. А вот на коротких дистанциях те могли и не успеть. Для гарантированного уничтожения каждого из таких городов как Мурманск и Архангельск, хватило бы и одной боеголовки, мощность которой в 5 раз превышала тротиловый эквивалент бомбы, сброшенной американцами на Хиросиму.

Лодка не была новой. В боевом составе флота она находилась с декабря 1988 года, но вывод ее из него планировался не ранее 2030 года. Совсем недавно она прошла модернизацию, и большинство систем были обновлены.

Первый отсек Теннеси был четырех палубным. На верхней палубе располагались навигационный центр, главный командный центр, радиоцентр. Часть помещений верхней палубы были отданы в распоряжение гидроакустикам. На второй палубе была размещена аппаратура, и располагались посты системы управления ракетной стрельбой и движением лодки. Третья палуба представляла собой жилой отсек.

А вот четвертая палуба, располагавшаяся под жилыми помещениями, представляла собой торпедный отсек, где ждали своего часа 4 торпедных аппарата под торпеды диаметром 533 мм. Там же, на стеллажах хранился весьма существенный запас скоростных торпед Мк-48, аналогичных той, которая нанесла первый удар по Курску.

Теннесси была очень серьезным и опасным противником. Огромный семи лопастный винт со скошенными серповидными лопастями позволял ей на малых скоростях двигаться почти бесшумно. Только вот, если дело касается русских, то почти, как правило, не считается.

* * *

Георгий в четверг уже собрался было домой, но, в последний момент решил на всякий случай остаться еще на одну ночь. Как чувствовал. А может и в самом деле, что-то уже витало в воздухе и развивающееся подсознание смогло это уловить, дав сознанию еще неявный, но уже вполне ощущаемый сигнал.

Про открытое письмо, запущенное в Интернет американским подводником, он узнал еще в столовой во время завтрака. Поэтому, вызов от Ванникова неожиданностью для него не стал. Георгий поспешил в операционный зал. Все остальные были уже там.

— Ну что, все снова в сборе, — начал разговор Ванников. — Американцы согласились, что Теннесси надо топить, но очень сомневаются, что у нас это получится. Лодка ведь не станет нарезать круги по Северному Ледовитому океану. Она, скорее всего, на первых порах затаится где-либо на отмели. Какие у вас есть предложения по первоочередным действиям.

— Надо искать, — первым отозвался Колдунов. У границ паковых льдов целесообразно распределить в виде цепочки эсминцы и противолодочные корабли. Это навскидку. А дальше у меня имеется несколько вопросов. Какая у этой лодки предельная глубина погружения? Зная ее, мы сможем очертить районы, где она с большой вероятностью зависнет или заляжет на грунт. Может она, кстати, на дно ложиться? Дальше. Имеет ли смысл привлекать к поиску Тайфуны? Сдается мне, что это явно не их объект приборки. Можем ли мы как-то использовать Бураны?

— Давайте я отвечу, — предложил Шкиперец. — По проекту лодки типа Огайо могут опускаться на глубину в 360 метров, но, предполагаю, что это не предел. В критической ситуации могут, по-видимому, метров на 400 — 450 погрузиться. Но не на долго. Решение по отправке к границе паковых льдов всех противолодочных кораблей Северного флота я принял сразу, как узнал о случившемся. Оно, действительно, лежало на поверхности. «Морские коньки» пошли в отрыв, сейчас их истинная скорость уже ни для кого секрета не представляет. Остальные двигаются узлах на 20-и. И заодно, на всякий случай, контролируют глубины.

— С тем, сможет ли Теннесси лечь на дно, сложнее. По проекту и инструкциям — не может. Но, Тайфуны ведь делали это. И не раз. Значит и их кэптэн вполне может додуматься. Только вот далеко не везде они смогут это осуществить. Мелководий в Северном Ледовитом океане более чем достаточно. Почти 40 процентов площади океана имеет глубины менее 200 метров. Но на дно там не лечь. Рыхлый ил и мельчайший песочек. Лечь можно, а вылезти обратно — уже нет. Так что Чукотское море вообще отпадает, мелковато там для Огайо. Глубины в среднем по 40 — 60 метров. Восточно-Сибирское море и море Лаптевых, я думаю, тоже можно исключить. Карское море — под вопросом. У островов можно пристроиться, но какой смысл им туда соваться? Нет там, у побережья серьезных целей для 100 килотонн. К берегам Канады тоже врядли сунутся. Там акустических датчиков полно — на раз вычислить можно. Остаются Гренландское море, Баренцево море и центральная Арктика. В Баренцевом море паковых льдов сейчас нет. Значит, и его пока исключаем. В центральной Арктике глубоко. Я там только одно место знаю, где Теннесси лежку может устроить. Гора Ленинского комсомола. Это самая высокая точка хребта Гаккеля. Там нет ила и глубина около 400 метров. Очень удачное место. Если там залягут и затихарятся — тяжело будет выковырять. Сверху лед многометровый, а снизу они любую нашу лодку издали засекут.

— А сами Вы там устроились бы? — заинтересовался Колдунов.

— Я — нет. Я бы прямо около Шпицбергена и пристроился. Там столько мелких островков, что можно год искать и не найти. А то, что там зона демилитаризованная, так янки на такие вещи и раньше плевали. Так что поискать там можно, но результат поиска явно проблематичен. Это все равно, что иголку в стоге сена искать.

— А других мест точно нет? — уточнил Георгий, — там ведь есть еще много возвышенностей. Сразу после Шпицбергена плато Ермак, потом хребет Менделеева.

— Там слишком глубоко для лодок типа Огайо. Над плато Ермак глубины около километра, а над хребтом Менделеева — полтора. Но, теоретически, могут случайно, и наткнуться на какую-либо горушку. Точных карт арктического бассейна пока нет. Про хребет Ломоносова, например, было известно, что там нет возвышенностей, отстоящих от поверхности более чем на 900 метров, а наши подводники нашли и даже засаду там организовали. Но, в данном случае, шансы мизерные. Кстати, насчет Буранов, может быть, Вы нас проконсультируете?

— Охотно. Ни достать, ни даже засечь АПЛ, находящуюся под ледяным щитом, имеющим толщину в несколько метров, Буран, разумеется, не сможет. Но зато, он может помочь услышать ее. Мне сейчас пришла в голову некая сумасшедшая идея. Вам должно понравиться.

Георгий кратко пояснил высшим офицерам свое предложение, и те признали, что оно является достаточно сумасшедшим, чтобы сработать очень даже реально. А потом, быстро согласовав взаимные действия, они начали отдавать вполне конкретные распоряжения, вызвавшие на том конце телефонного провода некое сомнение в том, что они пребывают в здравом рассудке. Но, приказ — есть приказ. Распоряжения, обрастая дополнительной конкретикой, покатились дальше. Механизм завертелся и начал набирать обороты.

* * *

Элвин Уилмор мыслил в аналогичном ключе. Спрятаться в северной части архипелага Шпицберген было очень соблазнительно. Но опасно. Тесновато, да и фарватеров между островами он не знал. Но, главное было не в этом. Средняя толщина паковых льдов составляла около трех метров. Только вот в районе Шпицбергена об этом можно было забыть. Там лед торосился, льдины периодически ломались, налезали одна на другую, смерзались в гребни, которые уходили в глубину на 20–40 метров. И, при этом, ледяные поля двигались со скоростью несколько километров в час. Если такой гребень зацепит лодку, лежащую на небольшой глубине, он просто размажет ее по ближайшей отмели.

Не хотел кэптэн подобного развития событий. Простор он любил значительно больше. Теннесси шла на Север, с каждой минутой приближаясь к хребту Гаккеля. То, что его лодка сможет пристроиться только на единственной вершине этого хребта, Элвина не смущало. Лед и 400 метров воды надежно прикроют его сверху. А чужую лодку он сможет засечь за десятки миль. И, гарантированно потопит своими торпедами с малой дистанции. Глубины вокруг большие, ни один прочный корпус погружения в них не выдержит.

А потом, отлежавшись, можно будет и в Баренцево море наведаться. Элвин очень хорошо представлял, что произойдет, если хоть одна из боеголовок его ракет взорвется в Кольском заливе. Мурманск, Североморск и еще десяток мелких городков просто смоет. Все корабли выбросит на берег. Следующими целями Элвин выбрал Архангельск и Северодвинск. Ракет у него много. На всех хватит. А выпускать он их может через каждые 15 секунд. Даже из-под воды. Достаточно просто подвсплыть до 30 метров. О дальнейшем Элвин пока не задумывался.

За кормой бешено вращался огромный винт. Теннесси удалялась от архипелага Шпицберген со скоростью в 25 узлов. Прямо по курсу была гора Ленинского комсомола. До нее еще оставалось несколько сотен миль, но разве это расстояние для атомохода, который может, не всплывая на поверхность обогнуть Земной шар.

* * *

Примаковский оперативно связался с норвежскими властями и договорился о краткосрочном, заходе на Шпицберген русских противолодочных кораблей, и посадке в аэропорту Свальбард военных транспортных самолетов. Транспортники, взлетевшие с третьего Североморска, доставили на Западный Шпицберген ящики с оборудованием и заодно, пользуясь оказией, груз свежих фруктов для русской колонии в Баренцбурге. Эсминцы изменили курс и, уже через несколько часов начали швартовку в порту Лонгийр. Там на них перегрузили оборудование, доставленное транспортными бортами, и эсминцы ушли к кромке паковых льдов. На каждом из них имелось по два противолодочных вертолета Ка-27 ПЛ. В этот раз вертолетам пришлось выполнять, мягко говоря, несвойственную для них задачу.

Пилот вертолета выбирал на ледяном поле место для посадки, и осторожно садился. Штурман спускался на лед и, отойдя на пару десятков метров в сторону, рисовал краской полуметровый круг. После этого он связывался по радио с пилотом Бурана ТМ, накручивающим восьмерки над линией Кармана, и передавал ему свои координаты. Бортстрелок космоплана ловил цветное пятнышко в прицел и с помощью лазера проделывал на его месте аккуратную дырку. Штурман опять покидал вертолет и спускал на тросе через проделанное отверстие два сверхвысокочувствительных акустических датчика. Один на 400 метров, а второй на 100. Потом он устанавливал на льду радиопередатчик, аккумулятор и компактный прибор управления, подключал вводы от датчиков и снова возвращался в кабину вертолета. Ка-27 взлетал, выбирал новое место, и операция повторялась.

За сутки (в высоких широтах в конце мая уже начался полярный день) сетью акустических датчиков сверхвысокой чувствительности было покрыто несколько тысяч квадратных километров в районе архипелага Шпицберген и широкая полоса льдов, дрейфующих над горой Ленинского комсомола. Буран ТМ, временно работающий ретранслятором, передавал всю информацию от датчиков в Москву, где она обрабатывалась, передавалась операторам и выводилась на экраны операционного зала.

Тайфуны получили приказ сместиться поближе к потенциально-вероятным местам возможного обнаружения Теннесси и, отыскав полынью, выпустить радиобуй или всплыть под антенну.

Потянулись долгие часы ожидания. Датчики фиксировали треск льда, прохождение косяков рыб, игры тюленей, но ничего даже отдаленно похожего на американскую АПЛ, пока обнаружить не могли.

* * *

Воскресным утром 27 мая Теннесси, наконец, попалась в расставленные сети. Датчики засекли подход лодки к горе Ленинского Комсомола и маневрирование. Потом шумы смолкли. Теннесси легла на грунт и затихарилась.

— Кто у нас ближе к месту обнаружения Теннесси? — спросил Ванников у Шкиперца еще с порога операционного зала.

— Северсталь. Остальные дежурят ближе к Шпицбергену.

— Передайте Самойленко приказ начинать. Только пусть будет максимально осторожен. Все действия — на его усмотрение. Но, понапрасну не рисковать.

Шкиперец позвонил командующему Северным флотом и передал распоряжение Ванникова, добавив кое-что от себя. Через пару минут антенна Северстали поймала сжатый пакет шифрованной информации.

* * *

Получив расшифрованный приказ, Самойленко немного подумал и вызвал всех офицеров в кают-компанию.

Первым делом он довел информацию о том, что Теннесси пристроилась на горе Ленинского комсомола. Глубина 420 метров, расстояние от Северстали 260 миль. Приказ командования — действовать на наше усмотрение, но зря не рисковать. Потом предложил организовать мозговой штурм.

— Спецбоеприпасы использовать нельзя? — уточнил один из офицеров.

— Разумеется, нет, — ответил Самойленко. — Если бы было можно, я вас не стал бы собирать. Это было бы совсем просто. Лодка на запредельной глубине лежит — один хороший толчок и прочный корпус лопнет. Думайте, как обычными средствами с ней разделаться.

— Сонар они будут использовать, или просто слушают в пассивном режиме? — спросил командир БЧ-2.

— Что же они совсем идиоты, трубить о себе на сотни миль? Все наверняка в пассивный режим переведено. Но, нас все равно миль за 50 услышат.

— А если просто дрейфовать в их сторону, отключив все что можно? — озвучил свою мысль старший лейтенант Смирнов.

— Молодец Дима, соображаешь, — одобрил идею Самойленко. — Курс сможешь рассчитать, так чтоб нас течением прямо на них вынесло? — уточнил он у командира БЧ-1.

— А то! — улыбнулся штурман. — Левой ногой.

— Ты лучше на компьютере посчитай, — не поддержал шутку Самойленко, — нам дрейфовать миль 70 придется, и корректировка по ходу уже будет невозможна.

— Сказал же, что сделаю, — обиделся командир БЧ-1. — Вы лучше подумайте, чем долбить ее будете. Таранный удар я при всем желании рассчитать не смогу.

— А вот это — действительно проблема, — подал голос командир БЧ-3. — У нас на торпедах системы самонаведения на звук винтов рассчитаны. Либо по кильватерному следу могут наводиться. А тут лодка на грунте лежит. В упор ведь стрелять не будем?

— В упор не будем, — согласился с торпедистом Самойленко. А тепловой головки у тебя в хозяйстве случайно нигде не завалялось?

— Есть парочка тепловых, — подтвердил Максимов. Только вот на УГСТ она не ставится.

— По проекту не ставится, или это практически невозможно? — уточнил Самойленко.

— И по проекту, и не пробовал пока никто, — ответил Максимов. — Если бы кто пробовал, я знал бы об этом.

— Ребята, — обратился Самойленко к торпедистам, — надо попробовать. Вы же «кулибины» у нас. Как Сергей Алексеевич, могу я на Ваших ребят рассчитывать?

— Сделаем, — улыбнулся Максимов. — Но, повозиться не меньше чем полдня придется. Это ж всю голову разбирать надо, перепаивать, тестировать.

— Полдня у вас есть. Мы ведь не по прямой к горе Ленинского комсомола пойдем, а с севера будем заходить, по течению. Да и дрейфовать потом еще сколько. Кстати, сколько? Вы пропульсивную систему на торпеду ставить будете?

— Ни в коем случае. На большой скорости тепловая головка ничего не почует. Так что стрелять можно миль с двадцати, не дальше.

— Какова там скорость течения? — уточнил Самойленко у штурмана.

— Полтора узла.

— Значит, дрейфовать больше суток придется, — прикинул Самойленко. — Тогда готовьте сразу две торпеды. Все товарищи офицеры, спасибо вам за работу. Расходимся по боевым постам. Трогаемся сразу, как БЧ-1 курс посчитает.

* * *

Теннеси добралась до горы Ленинского Комсомола спокойно. Место для лежки нашли быстро. Глубина в 420 метров была, разумеется, великовата, на 60 метров больше штатной, но корпус держал нормально. Даже не скрипело ничего.

На грунт смогли лечь со второй попытки. Ила практически небыло. Все уносилось достаточно быстрым течением. Уилмор рассчитывал отлежаться на грунте не менее двух недель и только потом переходить к активным действиям. На лодке был установлен режим полной тишины. Даже разговоры велись в полголоса. Акустики внимательно отслеживали внешние шумы, но, за первые сутки, так и не зафиксировали ни одного подозрительного звука.

А потом с северных румбов пришел звук, напоминающий выстрел торпедного аппарата. Акустик разбудил кэптэна и доложил.

— Винты слышишь?

— Нет, тишина.

— Может быть, ты звук торпеды услышал?

— Нет, я же говорю, тихо все.

— Пил на дежурстве?

— Да как вы могли подумать?

— А о чем мне еще думать, если у тебя глюки? Такой сон перебил. Сам подумай. Над нами паковый лед немереной толщины. Подойти может только подводная лодка. А ее ты услышишь значительно раньше, чем она подойдет на дистанцию торпедной стрельбы. Да и если бы вдруг подошла. Как она определит, что мы именно тут устроились? Думаешь, там экстрасенсы сидят? В общем, чтобы больше меня по пустякам не беспокоил.

Уилмор перевернулся на другой бок и попытался снова заснуть. Очень уж интересный сон ему снился до того, как его разбудил этот кретин. Только вот уснуть он уже не сподобился. Не потому, что не смог, а просто не успел. Через полчаса лежащую на грунте лодку потряс страшный взрыв.

* * *

Универсальная глубоководная самонаводящаяся торпеда тихо скользила на четырехсотметровой глубине. Выдвинутые за пределы корпуса двухплоскостные рули периодически отклонялись, доворачивая хищное семиметровое тело в сторону приближающейся вершины подводной горы. Малошумный водомет, работающий от аксиально-поршневого двигателя, практически не производил шума.

Тепловая головка самонаведения зафиксировала на темном склоне подводного скального массива более светлое овальное пятно, слабо светящееся в инфракрасной части спектра. С одной стороны это свечение было более ярким. Это означало, что именно в этой части лодки расположен ядерный реактор. Торпеда довернула к противоположной части овала и ударила в корпус в десяти метрах от его края, прогнув металл легкого корпуса в районе второй палубы первого отсека. Контактный взрыватель инициировал действие мощного детонатора, сравнимого по размерам с автомобильным аккумулятором. Взрыв детонатора спровоцировал подрыв основного заряда, состоящего из 300 килограммов морской смеси.

Взрыв разорвал в клочья огромный фрагмент легкого корпуса, смял как бумажные, толстые балки стрингеров и шпангоутов. В прочном корпусе образовалось рваное отверстие диаметром в несколько метров с загнутыми внутрь краями. В пробоину хлынула вода, сжатая до 42 атмосфер, и сметающая все на своем пути. Отсеки Теннесси были разделены водонепроницаемыми переборками, но никто не рассчитывал их на такое давление. Ракетные шахты, установленные во втором отсеке, уцелели — их проектировали с запасом. Уцелел и реактор, защита которого сработала автоматически. А вот спасти экипаж было уже невозможно. Большинство погибло во сне, не успев проснуться.

Кептэну Уилмору повезло меньше. Полчаса не хватило ему, чтобы снова заснуть. Сброшенный взрывом с койки, Элвин еще успел подумать, что этот засранец акустик оказался прав, а он, опытный кэптэн — лопухнулся. Только вот как это произошло, он додумать уже не успел. Твердая как камень вода легко вмяла в каюту не только дверь, но и переборку, к которой она крепилась.

Акустик умер мгновенно, даже не успев узнать о том, что он оказался прав. Взрыв торпеды пробил отверстие в прочном корпусе не просто в районе второй палубы, на которой он в данный момент находился, но и практически напротив гидроакустического поста.

Грозный стратегический атомоход, который несколько суток держал в страхе весь цивилизованный мир, за пару секунд превратился в рваную консервную банку, коллективный могильник, совмещенный с временным пристанищем 24 межконтинентальных ракет и ядерного реактора.

* * *

— Слышу взрыв и звуки разрушения прочного корпуса, — доложил акустик Северстали каперангу Самойленко. — Слышу звуки разрушения внутренних переборок, — добавил он после небольшой паузы.

Самойленко вытер вспотевший лоб. Ожидание после пуска торпеды, когда увлекаемая подводным течением лодка медленно приближалась к вражеской субмарине, далось ему очень нелегко.

— Тяжелее всего ждать, догонять и не чесать где чешется, — вспомнил он одно из высказываний Козьмы Пруткова.

— Все закончилось, ребята, — передал он по трансляции, — подойдем, взглянем на труп врага — и домой!

Ответом ему было нестройное ура. Кричали все. И самый молодой из матросов, и убеленный сединами Кузьмич. Все закончилось. Впереди был путь к родному причалу. Путь домой.

Северсталь несколько раз обошла вершину горы Ленинского комсомола. Самойленко посмотрел на огромную тушу поверженного атомохода сам, а потом уступил место другим, чтобы все кто находился в этот момент в центральном посту также могли лицезреть огромную дыру, пробитую их торпедой в борту Теннесси.

— Примерно так выглядел торпедный отсек Курска после взрыва второй американской торпеды, — поведал он окружающим его офицерам. Но там межотсечные переборки были прочнее. Их не вынесло, как у америкоса. С другой стороны, тут и давление воды более чем в три раза сильнее.

— А разве была вторая, говорили ведь, что у них торпеды сдетонировали, подал голос один из лейтенантов.

— Посмотри, чудило еще раз, что одна наша торпеда сделала. А там их таких полтора десятка было. Рвани они все вместе, винты на Луне бы нашли. Все мужики, посмотрели, и хватит. Ищем полынью, докладываем, и сразу домой.

Четырнадцатая глава. Зачем русским Аляска?

Действительно, а зачем собственно русским нужна Аляска? Такой вопрос задавали себе многие. Не стал исключением и губернатор штата Аляска Шон Парнел. Ванникову он, разумеется, позвонил сразу после того, как с ним связался Сарай и сообщил последние новости. Разговор с Ванниковым его успокоил, так как тот сразу внес несколько конструктивных предложений, заодно посоветовав, не мешкая связаться с Примаковским и Цыгу, у которых также имеются конкретные предложения. Шон переговорил с обоими. Предложения, действительно, были очень интересными.

Во-первых, до проведения выборов среди обновленного населения бывшего штата, а теперь губернии Аляска, он оставался на своем посту. Более того, ничто не мешало ему, в случае успешного проведения реорганизационных мероприятий и принятия гражданства СРГ, быть переизбранным в новом старом качестве.

Во-вторых, Примаковский внес очень ценное предложение, снимающее основные напряги с депортируемой частью населения. Оказывается, в Соединенных Штатах Америки проживает очень много русских, когда-то эмигрировавших в эту страну. Часть из них за последний год успела вернуться в СРГ, а остальные либо не имели такого желания, либо не имели возможности, так как успели обрасти недвижимостью и прочим имуществом, которое переправить на другой континент весьма проблематично. Так вот, Примаковский не просто высказал предложение об обмене недвижимостью между русскими, проживающими в других штатах и депортируемыми в них жителями Аляски, но и передал списки желающих совершить такой обмен. Причем, не просто списки, а целую картотеку с фотографиями и описанием жилья, адресами, телефонами и главное, с четкими ограничениями того, что они хотят получить взамен. Продать или купить жилье после коллапсирования доллара в Америке было весьма проблематично, и обмен по бартеру снимал большую часть проблем.

В-третьих, Цыгу в общих чертах пояснил, в какие объекты и мероприятия русские собираются в текущем году инвестировать деньги, и даже назвал их общую сумму, осознав размер которой, Шон на некоторое время онемел. Столько в Аляску не вкладывали за все время, прошедшее с тех пор как купили ее у русских.

Только вот, зачем это все русским надо, Шон так и не понял.

* * *

На самом деле причин для присоединения Аляски было несколько. Главной из них было создание тамбура между побежденными, но не утратившими амбиций Соединенными Штатами и СРГ. В данном случае, роль тамбура должна была играть Канада, с которой вполне реально было организовать добрососедские отношения, основанные на взаимной помощи и доверии.

Второй причиной было то, что собирательство русских земель всегда являлось своеобразной визитной карточкой наиболее успешных правителей российского государства. Не колониальная политика, характерная для большинства европейских стран, а именно собирательство, присоединение своих, близких по духу. В данном случае, эти земли изначально принадлежали России, а их продажа была типичной американской спекуляцией, так как большей части денег, вырученных за Аляску, Россия так никогда и не получила.

Третья причина заключалась в наличии на шельфе Аляски нефтяных месторождений, разведанные запасы которых были сравнимы по объему с месторождениями Западной Сибири. Однако русские ученые имели все основания предполагать, что фактически, их объем превышает суммарные объемы месторождений Саудовской Аравии и Кувейта. СРГ в данный момент нефть была нужна только для переработки в бензин и в качестве сырья для химической промышленности. То есть, по сути, не слишком нужна. Но оставлять эти запасы Соединенным Штатам, было явно нецелесообразным.

Были и другие причины. В том числе забота о русских, уехавших в Америку на ПМЖ, фактически бросивших свою страну в трудное для нее время, но, тем не менее, все равно оставшихся русскими. В данном случае они все равно останутся в Америке, как им изначально и хотелось, но работать будут уже не на Штаты, а на свою страну. Да и генофонд — это очень серьезно. Такими вещами не разбрасываются.

Еще одной причиной было наличие на Аляске обширных безлюдных районов, скальные недра которых были вполне пригодны в качестве могильников для длительного хранения радиоактивных отходов средней активности. Высокоактивные отходы, которые образуются после утилизации американских ядерных и термоядерных зарядов, планировалось вывезти на Луну. Но, отходов среднего уровня активности в процессе утилизации образуется примерно на два порядка больше. Такое количество на Луну не вывезешь, а превращать в радиоактивную помойку Сибирь, никто больше не собирался. Тем более что при устройстве могильников на Аляске, отпадала необходимость в перевозке радиоактивных отходов на большие расстояния, так как предприятия, на которых будет осуществляться эта утилизация, для исключения межконтинентальных перевозок, также, целесообразно было строить в безлюдных районах Аляски.

Причин было много. Некоторые из них озвучивались, другие, напротив, старались не афишировать. Но, была и причина, которую вслух не называли, но подспудно, в мыслях держали почти все. Только, почему-то, даже мысленно русские, татары и белорусы произносили ее исключительно с украинским акцентом: «Шоб було!».

* * *

Планы на освоение Аляски в Кабинете министров СРГ были составлены грандиозные. При общей площади в 1 771 854 квадратных километров, из которых 236 507 занято водной поверхностью, Аляска имела население всего в 722 718 человек. На одного человека приходилось почти два с половиной квадратных километра. И это в среднем. А фактически, большая часть населения проживала в городах. В крупнейшем из них — Анкоридже, проживало более 100 000 человек. В столице — Джуно и в каждом из трех других крупных городов: Фэрбанксе, Колледже и Василле проживало более 10 000 человек. Еще в 22 городах население составляло менее 10 000 человек. При этом почти четверть населения Аляски составляли индейцы и православные потомки русских поселенцев. Таким образом, переселять в худшем случае следовало чуть больше полумиллиона человек, а количество желающих переехать на Аляску русских и украинцев, проживающих в данный момент в других штатах Америки, уже достигало почти миллиона человек.

Оставаться в Соединенных Штатах, с каждым днем все дальше съезжающих в пучину экономического кризиса, не хотел почти никто. Обстановка там накалялась. И экономический кризис был всего лишь спусковым крючком других, медленно вызревавших проблем. Причиной была однобокая и бездарно осуществляемая политика толерантности, которую проводило политическое руководство США. От того, что негров назвали афро-американцами, те, отнюдь, не перестали быть неграми. Равные возможности существовали только на бумаге. Гетто никуда не делись. Уровень жизни людей в этих районах, не шел ни в какое сравнение с тем, который наблюдался в чистых и ухоженных кварталах, заселенных исключительно белыми. Да, чернокожий ребенок мог при желании получить прекрасное образование. Только, в лучшем случае, один из ста, да и проживающий за пределами гетто. Как показала практика, негр мог стать даже президентом Соединенных Штатов Америки. Только вот, остальное население это ни к чему не обязывало.

А ведь кроме негров в Штатах было предостаточно мексиканцев, пуэрториканцев, китайцев. Все они жили достаточно обособлено, большинство перебивалось случайными заработками, и ценить или уважать государственную политику они практически не имели оснований.

После того, как уровень пособий и всевозможных подачек, которыми государство пыталось задобрить национальные меньшинства, резко упал, возмущения начали выплескиваться на улицы. Количество молодежных банд, формировавшихся по националистическим признакам, росло как грибы после дождя. Жесткость, которой попытались ответить на это полиция и спецслужбы, только повысила озлобленность.

Да и само государственное устройство США после отделения Аляски грозило рассыпаться как карточный домик. Южные штаты потихоньку собирали новую конфедерацию, на Гавайях вовсю развивались сепаратистские тенденции, грозящие в самом ближайшем будущем привести к отделению этого штата.

Все это, отнюдь, не способствовало домоседским настроениям русскоязычного населения. Люди, которые один раз уже свалили за бугор, поняли, что опять настала пора сваливать. Теперь из США. И спасательный круг, брошенный им страной, которую они когда-то, в трудные для нее времена, не задумываясь, покинули, позволяющий не только перебраться на Аляску, но и при этом выгодно обменять недвижимость, был подхвачен большинством. Только вот предлагали его не всем. Тех, кто, покинув свою родную страну, начали оголтело поливать ее грязью, целенаправленно вредить ей своими действиями, в списки не включали.

В СРГ также хватало романтиков, готовых отправиться на освоение Аляски и, возможно, в случае если тамошняя жизнь придется по вкусу, устроиться там постоянно.

Природные условия Аляски были очень суровыми. Но, русским к этому не привыкать. Там было на что посмотреть, но главное, было очень много работы. Интересной, нужной и, что немаловажно, очень хорошо оплачиваемой.

^{Аляска, самый большой и самый малонаселенный штат Америки}

^{Горы и равнины штата Аляска}

В первую очередь на Аляске планировалось построить три термоядерные электростанции. Две из них были нужны для обеспечения электроэнергией самой губернии Аляска, а одна — для экспортных нужд. По расчетам, ее должно было хватить для обеспечения не только всех сегодняшних потребностей Канады, но и на перспективу.

Одновременно, должно было начаться строительство четырех нефтедобывающих платформ на шельфе, нефтяного терминала и, нескольких перерабатывающих нефть предприятий, расположенных в непосредственной близости от него.

После завершения первого этапа освоения, включающего строительство разветвленной сети железных и автомобильных дорог, планировалось перейти к освоению подземного пространства. За это время геологи должны были уточнить и оконтурить месторождения полезных ископаемых, которых на Аляске имелось превеликое множество. По сути, за исключением золотой лихорадки, в процессе которой было собрано только то, что лежало на поверхности, большинство этих месторождений практически не разрабатывалось. Полностью выработанные карьеры и рудники предполагалось использовать для строительства могильников радиоактивных отходов средней активности.

Не менее важным считалось и сельскохозяйственное направление. Аляска считалась районом рискованного земледелия, с очень коротким и достаточно холодным летом, но дешевая электроэнергия в поистине безграничных количествах позволяла легко компенсировать эти недостатки. При наличии тепла и современных пластиков можно было строить практически любые тепличные и животноводческие комплексы.

Нужен был и серьезный аэропорт, позволяющий принимать Антеи и Бураны. Крупный судоразделочный завод требовался. Американские корабли в металлолом резать. В общем, работы хватало.

Лето на Аляске было коротким, а успеть за него надо было очень много. Первыми впряглись в работу вахтовые отряды, прибывшие из СРГ. Постепенно, к ним присоединялись местные жители и переселенцы. Новая страница в истории Аляски открывалась прямо на глазах.

Пятнадцатая глава. Возвращение в Западную Лицу

Лодка диким давлением сжата.

Дан приказ: «Дифферент на корму».

Это значит, что скоро ребята

В перископы увидят волну.

На пирсе тихо в час ночной

Тебе известно лишь одной —

Когда усталая подлодка

Из глубины идет домой.

«Усталая подлодка» С. Гребенников, А. Пахмутова.

Настя проснулась как от толчка. Щеки и уши горели, как будто кто-то очень сильно ее вспоминал.

— Идут.

Настя посмотрела на часы, — половина третьего ночи. Автобусы не ходят.

— Ничего, доберусь, как ни будь, — подумала Настя, механически одеваясь.

Она плеснула в лицо водой из под крана, быстро подкрасилась и, почти бегом спустившись по лестнице, выскочила на улицу. Город был пуст. Картина была сюрреалистической — обшарпанные пятиэтажки, освещенные бьющим с небес солнцем, редкие машины, припаркованные у обочин, и ни одного человека.

Настя медленно шла по улице Ленинского Комсомола. Она прошла мимо ДОФа^[254], перешла по диагонали улицу, миновала памятник Комсомольцу. Прошла мимо храма Святого Николая и, не доходя до Пушки, свернула на Колышкина. Также неторопливо, абсолютно никого не встретив на своем пути, она прошла мимо музыкальной школы и встала на автобусной остановке, сразу за перекрестком с улицей Мира.

^{Улица Колышкина, ЗАТО Заозерск}

Добираться в Нерпичью пешком она не рискнула.

— Кто ни будь ведь поедет, — пришла ей в голову мысль, — проголосую, и обязательно остановятся. Дима говорил, что попутчиков тут всегда берут.

Город, на автобусной остановке которого стояла девушка, уже давно был Закрытым территориальным образованием и, официально, назывался Заозерском. Ранее, пребывая в качестве военного гарнизона, он сменил много названий: Западная Лица, Североморск-7, Мурманск-150. Только вот не приживались эти названия. Нет, официально, они существовали, фигурировали во всех документах, писались на почтовых конвертах. Но, жители города никогда не изменяли первому названию. Они, изредка, называли свой город Лицей, чаще — Западной Лицей, иногда, ласково — Западней.

Когда-то жизнь на его улицах била ключом, а население превышало 30 тысяч человек. Потом пришел Горбачев со своей перестройкой, и город начал хиреть. Население постепенно уменьшалось, сначала вдвое, потом втрое. Сейчас люди стали возвращаться. Говорят, что население ЗАТО Заозерск уже превышает 14 тысяч человек. Может быть, и превышает, но мимо Насти за 20 минут не проехала ни одна машина.

Только подумала и на тебе, в конце улицы появилась какая-то черная машина и, набирая скорость, устремилась к выезду из города. Настя подняла руку, и машина, резко затормозив, остановилась напротив остановки. Причем, ей показалось, что тормозить, машина начала даже раньше, чем она подняла руку.

Сидевшая за рулем Фольксвагена немолодая женщина, перегнулась через пустое переднее сидение и открыла дверцу.

— До развилки на Нерпичью подвезете? — спросила Настя.

— Садись, зачем до развилки? Я тебя прямо в Нерпичью отвезу. Сама туда еду. Тебя как зовут?

— Настя.

— А меня — Ириной зовут. Мужа, небось, встречать собралась?

— Да. А Вы откуда знаете?

— Опыт, милая, опыт. Который, как говорят наши мальчишки, не пропьешь. Моя фамилия Самойленко, я жена командира Северстали. Ты ведь ее встречать собралась?

— Да, ее.

— Ну, поехали, чует мое сердце, что мы с тобой не первыми там окажемся.

И действительно, когда машина подъехала к КПП, около шлагбаума уже переминались с ноги на ногу трое женщин.

Ирина вышла из машины.

— Девчата, — обратилась она к женщинам, — лезьте на заднее сидение, нечего мерзнуть. Сейчас поедем.

Она подошла к дневальному, — открывай шлагбаум, я Ирина Самойленко, жена командира Северстали, а это все жены членов экипажа. Нам на причал надо, лодку встречать.

— Так нет еще лодки, нам ничего не сообщали об ее возвращении.

— Ты давай пропускай, по быстрому, и дежурного буди, вон уже, наверняка, командующий флотилией едет, — показала она на пылящую вдали машину.

— Вас то я пропущу, а вот машину — не имею права.

— Милый, ты списки смотрел?

Дневальный передвинул несколько бумажек, нашел нужную, всмотрелся в нее и бегом кинулся открывать шлагбаум. Пропустив машину, он тут же принялся звонить дежурному. Опытный офицер успел вовремя. К моменту, когда машина командующего флотилией подъехала к шлагбауму, он уже стоял у обочины и отдавал воинскую честь. Командующий велел водителю притормозить, вышел из машины и, приняв рапорт, поздоровался с офицером за руку.

— Есть, кто на пирсе? — спросил он у дежурного офицера.

— Никак нет, только жена каперанга Самойленко буквально перед Вами проехала, и с ней еще четверо.

— И как они узнают? — задал вице-адмирал риторический вопрос, — они всего полчаса назад всплыв в Мотовском заливе, вышли на связь со штабом флота.

— Ладно, гони всю вахту на причал, минут через сорок подойдут, — вице адмирал сел в машину и велел водителю ехать к пирсу.

^{Губа Нерпичья в былые времена}

Дежурный офицер риторических вопросов себе не задавал. На его памяти это был не первый, и даже не третий случай. Он подождал на КПП еще несколько минут, доложил подъехавшему командиру 18-й дивизии, и только после того, как за его машиной закрылся шлагбаум, отправился будить личный состав.

Машина командующего флотилией еще огибала здание МПРа^[255], а Ирина уже успела припарковать свой Фольксваген на стоянке и, не торопясь, пошла догонять остальных женщин, осторожно спускающихся к выходу на пирс.

* * *

В губу Западная Лица Северсталь входила в надводном положении, всплыв практически на траверзе острова Кувшин, расположенного правее входа в пролив Восточный. По левому борту просматривался причальный фронт губы Малая Лопатка. Почти все пирсы были пусты. Только у крайнего покачивались на воде две атомные станции.

— Смотри-ка, обратился Самсоненко к старпому, — весь металлолом убрали. Сейчас посмотрим, что в Большой Лопатке делается.

Через пару минут лодка миновала скалистый мыс, и по левому борту открылась следующая губа — Большая Лопатка. Вдоль всего побережья протянулся длинный ряд пустых пирсов. Три лодки, док и две плавказармы. Еще один пирс выглядит обжитым — видимо лодки в море.

— Да, — протянул каперанг, — пустовато. А когда-то, тут дивизия базировалась. Все пирсы были заняты. У некоторых, борт к борту по две лодки стояли. А все Борька-шельмец. Да и после него постарались. Виданное ли дело — одну лодку 20 лет строить.

— Ты лучше на Андреевку погляди, — старпом кивнул направо, где открылся вид на губу Андреева, в которой размещалась Береговая техническая база с могильником отработавшего ядерного топлива Северного флота. — Вот тут — серьезные перемены.

Самойленко посмотрел направо. — Согласен. Тут, действительно, очень серьезно к делу подошли.

Вместо пары дышащих на ладан причалов, 40-а тонного портового крана и нескольких потрескавшихся хранилищ, теснящихся на склоне сопки, и ведущей к ним, местами асфальтированной, дороги, взгляду предстала ровная аккуратная эстакада, с мощным козловым краном, рельсы которого начинались на массивном бетонном причале, и тянулись далеко на берег, с двух сторон охватывая ровные коробки монументальных бетонных хранилищ.

Исчезли грязные ручьи, тянущиеся к акватории от хронически протекающих хранилищ, колючая проволока, через которую, по задумке авторов проекта, радиация ну никак не могла просочиться наружу, — там ведь таблички специальные повешены. Исчезла свалка пустых контейнеров. Алюминий, нержавеющая сталь, бетон — и больше вообще ничего. Только голая, очищенная от растительного слоя и аккуратно выровненная скала, резко обрывающаяся в море.

— Ничего себе! И когда это все успели?

— За год.

— Молодцы. Ладно, отставить лирику, входим в Нерпичью.

^{Пирс в губе Нерпичья}

В это время Северсталь уже вошла в расширение губы Западная Лица, правая сторона которого представляла собой губу Андреева, а левая — губу Нерпичья. В этой губе Самойленко еще швартоваться не приходилось, и он передал управление старпому, который уже имел нужный опыт.

Северсталь швартовалась долго. Подрабатывая водометами, выверяя скорость и направление, стараясь максимально уменьшить конечный толчок. Тем не менее, причал ощутимо дрогнул, а кранцы расплющились в тонкие блины. Пятьдесят тысяч тонн — это очень много. Примерно, как 40 железнодорожных составов, объединенных в один корпус.

А вот дальше все пошло по накатанной. Концы были наброшены на мощные кнехты^[256] и крепко подтянуты, на лодку подали трап, команда выстроилась на палубе.

Самойленко скомандовал: «Смирно! Равнение на середину!» — молодцеватосбежал по трапу, не касаясь его руками и, подойдя к командующему флотилией строевым шагом, отдал рапорт.

— Вольно! — скомандовал вице-адмирал, — спасибо… — он хотел добавить, — сынок, — но Самойленко даже по внешнему виду был заметно старше 52-летнего командующего флотилией, и он, не найдя другого слова, просто обнял командира Северстали.

— Вольно! — отрепетовал он команду, высвободившись из медвежьих объятий вице-адмирала, — разрешите действовать по распорядку?

— Отставить, по распорядку, — ответил командующий флотилией и сделал приглашающий жест рукой.

На пирс вступила колонна из восьми моряков, каждый из которых нес на подносе зажаренного целиком молочного поросенка. На боках поросят были приклеены флажки, являющиеся малыми копиями звездно-полосатого флага США. Сзади, четверо дюжих матросов с трудом тащили носилки, на которых возлежала достаточно крупная свинья, зажаренная аналогичным образом. В пятачке свиньи была зажата вишенка, которая чудесным образом не падала при толчках, сопровождающих перемещение неподъемного груза.

— Мы решили возобновить традицию, — пояснил действие вице-адмирал. — Принимайте честно заработанное.

Самойленко отдал соответствующую команду, и поросят быстро утащили на лодку. Со свиньей возникла заминка. Трап был узкий, и если по ровному пирсу носилки еще можно было нести вчетвером, то когда шедшие впереди вступили на круто поднимающийся трап, на задних пришлась большая часть очень даже не маленького веса, и они просто опустили ручки носилок на пирс, чуть не вывалив свинью в воду. К носилкам тут же подбежали несколько добровольных помощников, свинья, под улюлюканье экипажа, вознеслась на борт и канула в люке.

— Борис Александрович, — командующий флотилией придержал, Самойленко, который собирался вернуться на лодку, — я ведь не один Вас встречаю, — кивнул он в сторону замерших в отдалении женщин. Их мужей отпустите на берег сразу, а остальных, в соответствии с распорядком. Но, в первую очередь женатых. Экипаж может гулять трое суток, а Вас вместе с командиром БЧ-1прошу завтра к десяти утра быть в штабе флотилии. Надо будет уточнить ряд моментов по координатам утопленных вами лодок. Их ведь поднимать теперь потребуется. А теперь, можете идти обниматься.

Почти любой на месте Самойленко так бы и поступил, но он был командиром старой закалки.

— Разойдись! — зычно крикнул он, повернувшись к замершему строю, — Максимов, Смирнов, Пашинцев и Малолетнев, — он приглашающе махнул рукой, и только потом устремился на встречу жене.

За его спиной четверо офицеров дружно ссыпались вниз по трапу, но он этого уже не видел, так как крепко обнял жену, прижавшись к ней всем телом.

— Ты вернулся, — прошептала ему в ухо полузадушенная женщина.

— Ты же знаешь, я всегда возвращаюсь, — так же, шепотом, ответил ей Самсоненко.

— Знаю, конечно, но все равно, когда ты в море уходишь — всерьез пробирает.

В это время старший лейтенант Смирнов уже поймал в объятия, метнувшуюся к нему Настю, легко приподнял ее и закружил по пирсу.

— Вот теперь ты настоящая жена морского офицера, — прошептал он в девичье ушко.

— А раньше, — спросила удивленная девушка?

— А раньше ты была просто замужней женщиной. Жена морского офицера — это особый статус. Далеко не все на это способны.

* * *

Извинившись перед женой, Самойленко вернулся на борт. На отдание всех необходимых распоряжений ему потребовалось всего 15 минут. По истечении этого времени он быстро спустился по трапу.

— Димка, — окликнул он Смирнова, проходя мимо самозабвенно целующейся парочки, — вы без колес? Поехали с нами!

За руль Фольксвагена каперанг сел сам, мягко, но непреклонно усадив Ирину на переднее сидение. Смирновы устроились сзади.

В дороге он комментировал местные достопримечательности, выступая в роли самодеятельного гида.

— Вот это — Затяжной подъем, — кивнул он на дорогу, начавшую подниматься на пологий склон, почти сразу после развилки на Нерпичью. Длина его — больше километра, и зимой, если дорога не подсыпана, машины далеко не всегда могут его преодолеть. Даже с тремя ведущими мостами после остановки вверх уже не тронуться. Приходится задним ходом спускаться вниз. А там другие машины. Иногда несколько часов на преодоление этого подъема требовалось.

— А это ВАИ, показал он на домик в паре километров от въезда в город. Когда объявляют дорогу раз, шлагбаум работает только на въезд.

— А что такое дорога раз? — спросила Настя.

— Это значит, что дороги вообще нет. Переметено напрочь, так что и на Урале не прорвешься. Иногда, на несколько суток перекрывали, пока пурга утихнет и можно будет расчистить.

— А во время пурги, что, не чистили?

— Так бесполезно ведь. Чистят, а следом через полчаса уже опять переметено. Вас где высадить?

— Перед улицей генерала Чумаченко, — попросила Настя. — А почему во флотском городке улица именем генерала названа? По идее, адмиралы должны быть.

— Северный флот особый, — подумав, ответил Самойленко. На других флотах основная часть объектов уже давно построена была. А тут, после войны, почти все с нуля начинали. И строителей всегда было едва ли не больше, чем плавсостава. А Чумаченко СВМСом^[257] руководил. Очень многое в Западной Лице именно при нем было построено. В том числе и МПР в Нерпичьей и дома на этой улице.

— Ну ладно, — Самойленко притерся к тротуару и остановил машину, — у тебя, Дима, трое суток. Считай это краткосрочным отпуском. А на четвертый день, прямо с утра, быть на лодке как штык.

— Есть, товарищ командир, — ответил Смирнов, вылезая из машины, — большое Вам спасибо.

Шестнадцатая глава. Генеральная ассамблея

Заседание Генеральной ассамблеи ООН, как и планировалось ранее, началось в понедельник, 28 мая. Полной уверенности в том, что его не придется переносить, небыло до воскресенья, но, незадолго до полуночи 27 мая, в интернете появилось сообщение об уничтожении Теннесси и обстановка разрядилась.

Собрались опять в Пекине. Делегацию от СРГ и в этот раз возглавил Примаковский. Его примеру, как и следовало ожидать, последовали все первые лица остальных стран членов Совета Безопасности и большая часть руководителей других государств. Сарай и в этот раз сам поехать не решился, снова направив своего Госсекретаря.

Открыл заседание Пан Ги Мун. Он предложил, чтобы чрезмерно не затягивать заседание, сначала утвердить принятую ранее резолюцию Совета Безопасности, а уже потом обсудить оставшиеся 2 предложения, вынесенные на заседание Генеральной Ассамблеи. Находясь под воздействием инцидента с Теннесси, за текст резолюции проголосовали даже те страны, которые изначально голосовали против. В результате, резолюция была утверждена подавляющим большинством голосов. Пакистан и, присоединившиеся к нему Албания с Израилем, проголосовавшие против, остались в явном меньшинстве. Если позиция Пакистана, в данном случае, была понятна всем, объяснима и в комментариях не нуждалась, то на делегации от Израиля и Албании начали посматривать как на изгоев. Хиллари Блинтон и в этот раз воздержалась. Держалась она на удивление скромно и, понапрасну, старалась не отсвечивать.

Перед началом обсуждения остальных вопросов, слово для выступления попросил премьер-министр Индии Монмохан Сингх. Поднявшись на трибуну, Сингх поблагодарил всех за доверие, позволившее Индии стать постоянным членом Совета Безопасности, пообещал, что Индия постарается всемерно оправдать это высокое доверие, а потом, что для большинства собравшихся было полной неожиданностью, сказал, что сам выступать дальше не будет, так как главные слова должна сказать женщина. Сингх отступил в сторону, после чего его место на трибуне заняла Соня Ганди — вдова бывшего премьер министра Индии — Раджива Ганди.

Шестидесятипятилетняя итальянка, большую часть своей жизни, прожившая в Индии, и сросшаяся с ней настолько, что, будь ее желание, сейчас именно она была бы ее премьер-министром, выступать умела. Присутствие многих десятков глав наиболее значимых государств мира ее ничуть не смущало. Но женщина волновалась. Наконец, она справилась с собой и начала выступление, которое потом было напечатано почти во всех газетах мира и долго не сходило со страниц интернета.

— Я женщина, — Соня, изучавшая язык в Кембридже, по-английски говорила свободно и расковано, — и, как любая нормальная женщина, ненавижу войну. Несколько дней назад мы все стояли на самом пороге Третьей Мировой войны. Величайшее счастье в том, что мы этот порог так и не переступили. Потом был бунт на Теннесси. Я думаю, что он показал всем, в каком шатком и неустойчивом мире мы живем. Решение о том быть или не быть миру на Земле, может принять даже капитан подводной лодки. Так не должно быть. Русские сделали очень хорошие, своевременные предложения. Надо разоружаться и, в первую очередь надо избавиться от ядерного оружия. Нет на Земле такой проблемы, которую мы не могли бы решить путем мирных переговоров. Ядерную дубинку надо сломать, и сделать это надо всем разом. Сколько можно сокращать количество боеголовок, одновременно наращивая их неуязвимость и точность доставки. Надо положить этому конец. Сейчас мы с вами имеем уникальный шанс — избавиться от ядерного оружия разом, всем одновременно. А потом и от атомных электростанций, являющихся не менее, а может быть даже и более опасными не только для тех, кто живет в непосредственной близости от них, но и для жителей целых регионов. Слишком дорогую цену человечество платит за полученную на них энергию. Как женщина и мать двоих детей я прошу вас, пусть эта война будет последней. Не нужно больше воевать.

Соня медленно сошла с трибуны и пошла к своему месту. В зале стояла тишина. А потом он взорвался аплодисментами. Первыми встали делегации постоянных членов Совета Безопасности. Вслед за ними начали подниматься с мест все остальные. Весь зал долго аплодировал стоя.

Тон ассамблее был задан. То, что время для полного ядерного разоружения наступило и затягивать с этим процессом больше нельзя, ясно было почти всем, и лидеры стран, в своих выступлениях, это признавали. Члены Ядерного клуба, подтверждая свою готовность, остальные — поддерживали это решение. Обсуждение, в основном, касалось технических аспектов. Так продолжалось до тех пор, пока на трибуну не поднялся премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху.

— Если вы хотите разоружаться, то мы, разумеется, не в праве вам препятствовать, — начал Нетаньяху свое выступление, — но на Израиль ваши решения не распространяются. Мы окружены враждебными соседями, еще не определились со своими границами, почти треть нашей страны соседние государства до сих пор считают спорными территориями. Поэтому мы, в обозримом будущем, не собираемся расставаться со своим ядерным арсеналом. Израиль никогда не поддержит такую резолюцию, а если у вас хватит наглости ее принять без нашего согласия, то выполнять ее мы отказываемся заранее. Есть ко мне вопросы?

— Есть, — медленно поднялся со своего места Примаковский, — и не только вопросы. Во-первых, Вы подменяете общепринятые понятия. Территории, о которых Вы говорите, являются не спорными, а оккупированными вами. Причем, Восточный Иерусалим и Голландские высоты ваша страна умудрилась еще и аннексировать. Вашими эти территории ООН никогда не признавала. Во-вторых, всех соседей настроили против себя вы сами. И еще. Либо вы являетесь членом Организации Объединенных Наций и, в соответствии с ее уставом, выполняете ее решения, либо вы сами по себе. Выбирайте. Или вы уже забыли, что Ваше государство в 1948 году было образованно именно решением ООН. Причем в совсем других границах. А теперь вопрос: поможет вам ядерное оружие, если мы, с санкции Совета Безопасности, подвесим на геосинхронной орбите над вашей территорией персональную лазерную платформу, запрограммированную на сбивание любых воздушных целей, пытающихся выйти за пределы вашей территории? Или проще с соседями помириться?

Настолько резкой отповеди Нетаньяху не ждал. Он думал, что его начнут уговаривать, обещать что-либо взамен. А тут сразу такой наезд. Некоторое время он напряженно думал, а потом сам задал вопрос.

— Допустим, мы согласимся на ликвидацию своего ядерного оружия. Как в этом случае нам жить во враждебном окружении?

Примаковский хотел ответить, но его опередил Председатель КНР Ху Цзиньтао.

— Для этого и существует Совет Безопасности ООН. Как только вы выполните его старые резолюции, которые ваша страна до сих пор успешно игнорирует, и уберете свои поселения с оккупированных вами территорий, все претензии со стороны ваших соседей исчезнут. А дальше просто ведите себя как цивилизованные люди и не злите их. Ну и, если хотите, мы можем построить вам надежную стену вдоль всех границ. Наша страна имеет в этом некоторый опыт, — закончил он под смех в зале.

— Спасибо, стену мы уже строили, — попробовал отшутиться Нетаньяху, — не помогает.

— Так вы ее на чужой территории строили, — усмехнулся в ответ Ху Цзиньтао. — Надо было вдоль границы ставить. Только вы ведь границ не признаете, считаете, что вполне можете и без них жить.

— Я не могу сейчас принять решение, — сник вконец обескураженный Нетаньяху. — Мне надо проконсультироваться с президентом.

— Никаких проблем, — пришел ему на выручку Пан Ги Мун. — Мы уже засиделись, пора небольшой перерыв сделать. Заодно и проконсультируетесь.

* * *

Во время перерыва Нетаньяху, действительно, позвонил Шимону Пересу. Обычно в Израиле президент является номинальным главой государства, а вся власть сосредоточена в руках премьер-министра. Но, только не в данном случае. Восьмидесятидевятилетний Перес, являлся политическим тяжеловесом, политическая карьера которого длилась уже 65 лет. Он многократно возглавлял различные министерства Израиля, дважды избирался его премьер-министром, более того, Нетаньяху являлся его преемником на этом посту. Не смотря на глубокие противоречия, давно возникшие между этими двумя политиками, лучшим советчиком в данной ситуации был именно Перес.

Объяснять ничего не потребовалось. Шимон наблюдал за происходящими в Пекине событиями по телевизору, и к разговору был готов.

— Мальчишка! — произнес он в трубку, — что ты о себе возомнил. Совсем нюх потерял и в обстановке не ориентируешься? Ты понимаешь, что своими необоснованными претензиями и апломбом, ты только ухудшил ситуацию. Можно было тихо согласиться на ликвидацию ядерного оружия и надолго остаться при своих. Даже выиграть можно было. А ты все испортил. Ты хоть понимаешь, что нам теперь и без ядерного оружия остаться придется, и поселения ликвидировать. А это 700 тысяч человек. Со своим хозяйством, недвижимостью, планами. Что мы теперь им сказать должны? Лучше бы я сам в Пекин поехал.

— И что теперь делать? — спросил окончательно сдувшийся премьер-министр.

— Соглашайся, дурила, причем безоговорочно. И моли Бога, чтобы по Израилю специальной резолюции не приняли. Сразу после окончания перерыва, просись на трибуну и говори, что будешь голосовать за предложение о разоружении. Ну а вернешься — готовься отчитываться перед Кнессетом.

* * *

После окончания перерыва Нетаньяху снова поднялся на трибуну, объявил, что Израиль согласен на полное ядерное разоружение без каких бы то ни было предварительных условий, и будет голосовать «За».

Больше возражающих не нашлось, и голосование прошло гладко. При обсуждении второго вопроса принципиальных возражений почти не возникало, но по технической и организационной составляющим проекта, вопросов было много. Примаковскому пришлось несколько раз подниматься на трибуну и, в очередной раз, объяснять, разъяснять, пояснять.

А потом начались вопросы от развивающихся стран, которые атомных электростанций не только не имели, но даже заводить не планировали. А вот получить в собственность термоядерную электростанцию им приспичило. Пришлось объяснять, что в экваториальной Африке, например, подобное не просто излишне, а даже кощунственно. Там бесплатного солнца — мама не горюй. Монтируйте солнечные батареи, да пользуйтесь. Никакие ЛЭП не нужны. Распределительные подстанции не нужны. Понижающие трансформаторы не нужны. Дорого, обслуживать надо? Так термоядерная электростанция подороже обойдется. Сначала научитесь с солнечными батареями обращаться, а потом на хай тек замахивайтесь.

Долго ли, коротко, но договорились. Проголосовали. На этом повестка дня была закончена и большая часть первых лиц государств ассамблею покинула. Прочие вопросы могли быть решены и без их участия. Но, многие остались.

В частности, индийская и пакистанская делегации на следующий день собрались раз и навсегда покончить с взаимными территориальными претензиями, предоставив спорным территориям максимально широкую автономию. Сербская и черногорская делегация, наоборот, планировали обсудить вопрос объединения. Сначала, между собой, а в перспективе, и возможности вхождения в качестве анклава в состав СРГ, или как они там будут называться после объединения с Белоруссией и Казахстаном.

* * *

Примаковский, Монмохан Сингх и Соня Ганди, также, решили задержаться на пару дней в гостях у Ху Цзиньтао. Нет, объединяться они не собирались. Просто руководителям трех крупнейших государств Евразии, суммарное население которых составляло почти половину от всего населения мира, надо было накоротке обсудить ряд принципиальных вопросов, от решения которых зависело — как в ближайшие годы будет развиваться человечество. Какие цели будут поставлены во главу угла? Какие направления развития следует считать приоритетными?

Идея белого золотого миллиарда себя не оправдала. Европа погрязла в мелочных склоках, не замечая, что политика всеобщей толерантности и вседозволенности прямым путем ведет к ее исламизации и моральному разложению. Штаты, привыкшие жить в долг и за чужой счет, вообще, разваливались, стремительно теряя остатки авторитета и научного потенциала.

Нужна была новая стратегия. Глобальная стратегия, охватывающая не только население отдельных стран или их блоков, а определяющая дальнейший путь всего человечества. С эпохой бездумного потребления и хищнического разрушения экологии планеты Земля надо было срочно завязывать. Эти процессы не имели будущего и вели к регрессу. Надо было предложить взамен что-то новое.

Земля — колыбель Человечества, но всю жизнь нельзя прожить в колыбели. Надо было выходить в Космос. Не на орбиту, там уже тесно. И не на Луну. Там уже были. Сначала, на первом этапе, следовало освоить Солнечную систему.

Сил для этого у каждой страны по отдельности было еще мало, но, в случае объединения большого числа единомышленников в единый межгосударственный и транснациональный кулак — вполне достаточно. Ну а потом, освоившись в Солнечной системе, можно было уже задуматься о межзвездной экспансии. Пока — это не реально. Но, если работать над этим, вкладывать деньги, волю, созидательный труд, а главное — иметь цель и желание ее достигнуть — все обязательно получится.

Русский, итальянка, сикх, и китаец национальности хань должны были определиться с тем, в каком направлении Человечество будет развиваться дальше. Не только страны, которые они представляют, а все Человечество в целом. Задача была не простой, но и решать ее взялись далеко не последние представители Человечества.

Семнадцатая глава. Награждение

Я стою спокойно перед строем —

В этот раз стою к нему лицом.

Кажется, чего-то удостоен,

Награжден и назван молодцом.

Владимир Высоцкий. Глубокий поиск

— Нет, ребята, я не гордый.

Не заглядывая в даль,

Так скажу: зачем мне орден?

Я согласен на медаль!

Александр Твардовский. Василий Теркин

В этот раз Георгий не стал ждать развития ситуации и сразу, как только было получено известие об уничтожении Теннесси, уехал в Ленинград. Надо было возвращаться к работе. Июнь — пора экзаменов. Ему предстояло их принять в двенадцати учебных группах.

За три дня до очередного экзамена Георгий проводил вводную консультацию, проверял конспекты и озвучивал фамилии тех, кто к экзамену мог не готовиться, получая заслуженную оценку «отлично» автоматически, на основании текущего контроля успеваемости на протяжении семестра. Таких было не много, по 3 — 4 человека на группу, но они были.

Ну а через 3 дня он встречался на экзамене с остальными. В этом году экзамен сдавали лучше, чем в прошлом. Намного лучше. Что на это повлияло в большей степени: жесткий конкурс, образовавшийся при поступлении, позволивший отсеять слабых; увеличение часов, позволившее добавить несколько семинаров; наконец появившиеся ТСО^[258]; изменения, произошедшие в жизни людей; может быть все это вместе взятое — Георгий не знал, но результат был, как говорится, на лицо. Неудовлетворительных оценок небыло вообще, троек — по 3 — 4 на группу. Все остальные сдавали на 4 и 5. Иногда Георгий даже сомневался, какую из этих двух оценок ставить и задавал дополнительные вопросы.

Обычно, у него очень редко встречались недовольные полученной оценкой, так как определялась она до изумления просто. Критерий выставления экзаменационной оценки Георгий озвучивал на вводной консультации. В случае если курсант отвечает самостоятельно, не отклоняясь от формулировки вопроса, а экзаменатор только слушает, иногда задавая уточняющие вопросы — ответ достоин оценки «отлично». Если курсант периодически замолкает и экзаменатору приходится задавать наводящие вопросы — это четверка. Ну, а вот если говорит, в основном, экзаменатор, а курсант с ним периодически соглашается, при этом, знания, глубоко запрятанные в черепной коробке, извлекаются посредством клещей и других пыточных инструментов — это, извините, тройка. Двойка — редкая оценка. Для ее получения надо не иметь знаний, либо иметь шпаргалку, или техническую систему, состоящую из мобильного телефона в комплекте со спрятанным под воротником наушником.

Бороться со шпаргалками тяжело, иногда — почти бесполезно. Георгий эту проблему решил достаточно легко и кардинально. В случаях, когда курсант не мог самостоятельно ответить на один из теоретических вопросов, но претендовал на тройку, ему дозволялось воспользоваться при ответе на этот вопрос своим конспектом. В конспект информации можно вместить куда больше, чем в шпаргалку. И дергаться не надо. Поэтому, при подготовке к экзамену, лучше восстановить в конспекте пропущенную лекцию, чем рисковать со шпаргалкой. Полный ответ с конспектом — это тройка, а шпаргалка — гарантированная двойка. Как бы виртуозно человек не списывал — это всегда видно.

В двух случаях курсанты не просто рассказали все, что услышали на лекции, обнаружили в учебнике и практических пособиях, но и многое сверх этого. Причем, показали не только знание, но и понимание достаточно сложных вещей. За такие ответы следовало бы поставить шестерки, но такие оценки предусмотрены небыли. Выход из создавшейся ситуации имелся достаточно простой. Георгий, прощаясь с группой после окончания экзамена, назвал фамилии отличившихся и объяснил, что они достойны более высокой отметки, чем отлично. После этого он предложил обоим, начиная со следующего учебного года, принять участие в работе ВНОК^[259]. Его собственный путь в науку, когда-то начался именно таким образом.

В расписании экзаменов «окон» почти небыло и когда Георгию неожиданно позвонил Ванников и попросил его приехать на денек в Москву, он попробовал сослаться на слишком жесткий график, не позволяющий выкроить хотя бы сутки.

— И что Вы предлагаете мне сделать, — уточнил Ванников, — самолет за Вами выслать, или всей стране выходной день устроить?

— Выходной не поможет, — отшутился Георгий, — мы и по выходным экзамены принимаем. Когда быть нужно?

— Четырнадцатого июня, в пятницу. К одиннадцати часам дня надо быть в Кремле, в Георгиевском зале. Форма одежды — парадная для строя.

— Так я ведь в запасе давно.

— А мне тут доложили, что на экзамен ты в форме приходишь.

— Это психология. Запоминается последнее впечатление.

— Согласен. Тем более, чтобы в форме был.

— Есть, товарищ генерал-полковник!

— Отстал ты там от жизни. Мы с Колдуновым уже 2 дня как генералы армии.

— Извините, товарищ генерал армии, не знал.

— А ты и не мог знать. Объявят только в пятницу.

— Хорошо, в пятницу буду как штык. Экзамен у меня в четверг, а консультацию к следующему проведу досрочно. Да, самолета не надо. Я уж как-нибудь на поезде доберусь.

— Договорились. Заодно, жду от тебя соображений по подъему американских АПЛ и по лунной программе.

* * *

Справедливо рассудив, что поспать у него значительно успешнее получится не в поезде, а дома, да и форма в этом случае не изомнется, Георгий решил ехать в Москву не ночной Стрелой, а утром, на Сапсане. Вариант с поездкой на машине он отмел сразу. Георгий спинным мозгом чувствовал, что эта поездка без выпивки, ну никак не обойдется, а он принципиально не садился за руль даже после небольшой дозы пива.

Вещей он с собой брать не стал. Офицер, который одной рукой придерживает кортик, а во второй держит целлофановый пакет или дорожную сумку, выглядит, мягко говоря, не комильфо.

Подходя к Московскому вокзалу, Георгий понял, что хорошая мысль пришла в голову не только ему. А когда вышел на перрон, то не просто удивился, а был буквально сражен. Во-первых, Сапсан был не один. С разницей времени отправления в пару минут, в Москву должны были отбыть сразу два скоростных поезда. Во-вторых, перрон был не просто заполнен, а буквально забит военными. Больше всего было моряков, резко контрастирующих на фоне остальных черной с золотом формой, на фоне которой еще белее смотрелись отутюженные рубашки и чехлы фуражек. Среди них, тут и там мелькали краповые и голубые береты десантников, черные береты морских пехотинцев, ярко зеленые фуражки пограничников. Отдельной группой стояли офицеры в голубых мундирах с эмблемами военно-космических войск.

Проталкиваясь к вагону через толпу разномастных офицеров, половина из которых вытягивала шеи в поисках знакомых, а вторая половина уже обнималась или хлопала по плечам встреченных однополчан, Георгий неожиданно получил крепкий тумак в плечо от поравнявшегося с ним каперанга.

— Георгий, не узнаешь чертяка!

— Боря, Самойленко! Не узнал. Я тебя в форме, вообще, ни разу не видел.

— А я тебя подполковником видел последний раз. Давно полканом стал?

— Еще в 2003, перед самым увольнением в запас.

— А сейчас, что, в строй вернулся?

— Нет, так в запасе и числюсь. Просто, велено в форме прибыть.

— А я вернулся на службу. Опять лодкой командую. Про Северсталь слышал?

— Так это ты был? Не просто слышал, воочию, как говорится, наблюдал. Ну, пошли в вагон, там поговорим.

— Погоди, я тебя со своими офицерами познакомлю.

Состоялась процедура взаимных представлений.

— А вот этого парня представлять не надо, я его и так знаю, товарища моего сын, — указал Георгий на расплывшегося в улыбке старшего лейтенанта.

— Димка, ну надо же, как мир тесен. А он у нас отличился. Это его идея была, как Теннесси прищучить. Далеко пойдет.

— Борис, ты ошибаешься, мир не тесен, он очень тесен. Посмотри вокруг, сколько народу обнимается. Ну ладно, пошли в вагон, три минуты до отправления осталось.

В этот раз почти никто из пассажиров Сапсана на своих местах не сидел. Разобрались по парам, тройкам, компаниям. Вспоминали былое, рассказывали о том, с чем пришлось столкнуться во время краткосрочных боевых действий, делились планами на будущее.

— Георгий Николаевич, — обратился к Георгию Дмитрий, когда первый накал разговоров схлынул, и образовалась пауза, — что Вы мне на дальнейшее посоветуете? Я ведь, когда меня лейтенантом в запас выперли, начал второе образование получать, строительное. Работал и на заочном учился. Потом вернулся в строй. А сейчас, нам сказали, что на лодке ракеты демонтировать собираются. Что, опять сокращение и на гражданку?

Вопрос был не простой. Офицеры притихли, внимательно слушая, что ответит на него человек, который явно информирован лучше, чем многие другие.

— Сокращение на флоте, конечно, будет, — подумав, ответил Георгий. — Но, не сразу и не такое бездумное, как проводилось раньше. Разоружение началось глобальное, но армия и флот сохранятся еще долго. Функции у них изменятся, конечно, но задач еще много останется. Только вот карьеру тебе во флоте сделать врядли удастся. Молодой ты еще. А сейчас много вернулось постарше и с опытом. Но, выход есть. Флот ведь теперь у нас не только морской и воздушный. В космос выходим. В сентябре открывает прием Академия Космических войск. Подавай заявление и сдавай экзамены. Здоровье у тебя крепкое, мозги не слабые, задор имеется. Сейчас туда не только летчиков, но и подводников принимать будут. В космосе, во время дальних полетов, вам куда привычнее, чем им будет. И по возрасту как раз подходишь.

— Луну осваивать будем? — уточнил старший лейтенант.

— Нет, на Луну ты уже опоздал. К тому времени, как академию окончишь, туда уже гражданские пилоты летать начнут. Грузовики гонять. А ты готовься Солнечную систему осваивать.

— А есть на чем?

— Пока нет. Но появится уже скоро. Про двигатели ионные слышал?

— Слышал, конечно. Но, они ведь слабенькие. Годами летать придется, а я женился недавно.

— Слабенькие они были, пока энергии вдосталь не имели. А сейчас, благодаря термояду, мы новые строим. Скорости в 210 километров в секунду хватит тебе для внутрисистемных полетов?

— За глаза и за уши, это ведь почти две трехтысячных от световой! А дальше что?

— Дальше пока не знаю. Для ионного двигателя 210 километров в секунду — предел. Придумаем что-нибудь новое. Может вот ты и придумаешь, если в дальний космос захочешь. Ну что, будешь поступать?

— Если командир разрешит.

— Разрешу, Дима, разрешу, — вклинился в разговор Самсоненко. Ты поступи, главное. Там ведь отбор не слабенький будет.

За разговорами никто не заметил, что поезд уже подлетел к Москве и начал плавно притормаживать. Лишь когда за окнами появился навес над перроном Ленинградского вокзала, народ опомнился и начал спешно обмениваться телефонами и адресами.

Сплошным черно-бело зелено-голубым потоком военные просочились сквозь здание вокзала и выплеснулись на площадь Трех вокзалов. От такси с шашечками на крыше и бортах рябило в глазах. Поток распался на отдельные ручейки, загружаясь в машины. Что характерно, никто не называл адреса и не спрашивал о цене проезда. Собравшиеся на площади таксисты отлично знали, куда именно направлялись все эти военные, и даже не задумывались о том, чтобы содрать с них лишнее.

* * *

За прошедшие 20 лет народ успел привыкнуть к тому, что власть наказывает невиновных и награждает непричастных.

Этот стереотип надо было ломать, и Ноократический совет подошел к вопросу о награждениях очень серьезно. Награждать всех, разумеется, не следовало, но и обижать людей понапрасну никто не планировал. Поэтому наград было много, но к их выбору и отбору награждаемых, подошли очень дифференцировано.

Медаль «За победу над США» полагалась всем, кто в период с 22 по 24 мая находился в частях и соединениях, выполняющих боевые задачи (включая и боевое дежурство, не предусматривающее непосредственного боестолкновения с противником). В штабах различного уровня этой медалью награждались только те военнослужащие, которых в этот период были непосредственно задействованы в планировании или обеспечении боевых действий. Этой же медалью награждались и ополченцы, принимающие участие в боевых действиях в Абхазии и на Чукотке. Награждение этой медалью проводилось непосредственно в частях, но списки награжденных предварительно высылались в Москву для проверки.

В связи со спецификой боевых действий, очень большое число военнослужащих и гражданских специалистов было представлено к награждению медалью «За спасение утопающих». Награждения этой медалью осуществлялись в штабах соединений, а списки награжденных — публиковались в региональной печати.

В штабах соединений также вручались и другие медали (например, «За отвагу» и «За боевые заслуги»), основания для награждения которыми не изменились со времен Великой Отечественной войны.

Орденом «За вклад в победу» награждались ученые и инженерно-технические работники, непосредственно причастные к созданию принципиально нового оружия, вооружений, новых и модернизации старых кораблей, самолетов, вертолетов, созданию космопланов, экранопланов и автоматических лазерных платформ. Орден имел три степени. Награждение орденом «За вклад в победу I степени» проводилось в Георгиевском зале Кремля.

Вторым новым орденом, введенным Ноократическим советом, был орден «Последняя война». Этот орден, также, имел 3 степени. Третью степень давали за уничтожение танков, бронетранспортеров, боевых самолетов и вертолетов, кораблей третьего и четвертого ранга. Вторую степень давали за корабль второго ранга, несколько десятков боевых самолетов и вертолетов. Первая степень полагалась за корабль первого ранга, внекатегорийные корабли (к которым относились атомные авианосцы), уничтожение, либо пленение эскадр или соединений. Орден «Последняя война» I и II степеней также вручался в Георгиевском зале.

Малым тиражом был изготовлен третий новый орден: «Невидимая война», дававшийся за проведение тайных операций, имеющих такой уровень секретности, что их подробности и личности непосредственных исполнителей еще многие десятилетия останутся неразрешимыми загадками для мировой общественности. Дизайн ордена «Невидимая война» был необычен. В центре стилизованного щита плотоядно облизывался песец. Над его головой парила летучая мышь, а под ногами резвился дельфин. Этот орден, также, вручали в Кремле, но не в Георгиевском зале, а приватно.

Кроме этих новых орденов, в Кремле вручались и старые хорошо известные ордена, которыми за уникальные стратегические операции награждались флотоводцы и полководцы: «Нахимова», «Ушакова», «Жукова». Ну и, разумеется, Золотая звезда Героя СРГ.

В этот раз претендентов на подобные награды было беспрецедентно много, и Георгиевский зал Кремля наполнялся в течение дня несколько раз кряду.

* * *

В этот день у Георгия было много светлых и радостных встреч. Среди нескольких тысяч людей, приехавших в этот день в Кремль, были десятки его знакомых. Да и орден «За вклад в победу I степени», врученный ему по совокупности заслуг, честно говоря, порадовал.

Но, в значительно большей степени, он радовался за своих друзей и знакомых. Капитан I ранга Самойленко был награжден медалью «Золотая звезда» и орденом «Последняя война I степени», однокашник Георгия — адмирал, получил на грудь «Золотую звезду» Героя СРГ в сочетании с орденом «Невидимая война», старший лейтенант Смирнов — «Последнюю войну II степени». Много награжденных орденом «За вклад в победу I степени» было среди его знакомых из Сарова и ленинградского Политеха.

Вместе с орденами некоторым из офицеров, генералов и адмиралов вручались новые погоны, число звезд на которых было на одну больше, чем на тех, что лежали у них на плечах. В некоторых случаях, как, например, у Самойленко, общее число звезд, наоборот, уменьшилось втрое, но размер оставшейся вырос до контр-адмиральской, да и оба просвета куда-то пропали.

В общем, поводов чокнуться фужерами с шампанским хватало с лихвой. Тут важно было не переусердствовать, так как ближе к вечеру, с большой долей вероятности, градус напитков мог существенно измениться.

Перемещаясь по залу, Георгий «случайно» встретился с Ванниковым, двигавшимся ему на встречу.

— Сегодня расслабляйся, — склонившись к его уху, тихо произнес генерал армии, — а завтра в 9 утра надо вернуться сюда на заседание Совета. Есть пара вопросов, по которым нам требуются твои консультации.

— Буду, — также негромко ответил Георгий. — Свои соображения я подготовил. Но завтра вечером мне нужно вернуться в Ленинград. В воскресенье у меня очередной экзамен.

— Неужели, без тебя принять не смогут?

— Принять то смогут и без меня. Есть кому. Просто хочу убедиться, насколько качественно я их обучил. Это ведь не только для них экзамен, но и для меня.

— Хорошо. До обеда мы должны управиться, а потом можешь быть свободен.

Вечер, проведенный в компании друзей, удался. Обмывать за один присест столько звездочек и орденов, Георгию еще ни разу не доводилось. Его друзья решили не заморачиваться с банями и шашлыками и, объединившись с офицерами Северстали и шкафообразными парнями из команды адмирала, сняли зал в одном из ресторанов.

Уже сидя за столом, Георгий узнал, что Кир Схронов получил сегодня не только «Невидимую войну», но и генеральские лампасы, адмирал из контры превратился в вице-адмирала, а Дима Смирнов стал капитан-лейтенантом.

Много и с удовольствием пели. «Усталую подлодку» сменял кренящийся и стонущий «Стальной гигант», вслед за ним, с не меньшим энтузиазмом выводили «Варяга». Слитный рев двух десятков луженых глоток имел очень мало общего с хоровым пением, но даже с улицы воспринимался достаточно органично.

Расходились уже после одиннадцати. Часть офицеров во главе с Самойленко отправилась на вокзал, москвичи направились по домам, а Георгий поехал ночевать к Степану.

Завтра ему предстоял достаточно сложный день, поэтому, немножко пообщавшись и выпив кружку горячего сладкого кофе, он завалился на диван и почти сразу уснул.

Восемнадцатая глава. Две бездны

Открылась бездна звезд полна;

Звездам числа нет, бездне дна.

Михаил Васильевич Ломоносов. Вечернее размышление о божием величии при случае великого северного сияния

Если долго вглядываться в бездну, бездна начинает вглядываться в тебя.

Фридрих Ницше

На очередное заседание Ноократического совета в качестве эксперта-консультанта пригласили не только Георгия. Кроме него в зале присутствовали: Кир Схронов, уже в генеральской форме, впервые приглашенный на этот совет в качестве начальника управления Глубоководных исследований, и Алексей Архипович Леонов, который уже распрощался с должностью советника командующего Космическими войсками, перейдя на работу в Ноократический совет в качестве эксперта по Космосу.

Заседание Совета открыл Юрий Сергеевич Очиев.

— Уважаемые эксперты, — обратился он к приглашенным, устроившимся в креслах по другую сторону подковообразного стола, — у нас, в связи с последними событиями, возникли две чрезвычайно затратные проблемы. В решение каждой из них можно вбухать весь немаленький бюджет нашего государства, а нам этого очень не хотелось бы. Поэтому мы, прежде чем принимать решения, хотели бы выслушать ваши мнения. А теперь по порядку.

— Мы тут умудрились перетопить уйму американского железа. Если бы оно было просто железом — Аллах с ним, пусть бы ржавело спокойно на дне морском. Только вот там еще ядерные реакторы и баллистические ракеты с термоядерными боеголовками присутствуют. А это хозяйство на морском дне никак оставлять нельзя. Не поймут нас потомки. Что присоветуете?

Вторая проблема не менее затратная. Вывезти оружейный уран и плутоний на Луну — идея хорошая. На Земле такие вещи опасно хранить. Только ведь просто сбросить это все на поверхность Луны нельзя. Мы договор, соответствующий, уже давно подписали^[260]. Надо хранилища строить. А там перепады температур, сейсмика, метеориты. Да и сама доставка может в копеечку влететь. Объемы то — очень большие. Давайте сначала с первой из проблем определимся, потом перекусим и ко второй перейдем.

Первым слово взял Кир Схронов.

— Всего на дно мы отправили 37 АПЛ и 5 атомных авианосцев. Никто не возражает, если я доложу подробнее? Хорошо, тогда по порядку. Начнем с многоцелевых атомных подводных лодок типа «Лос-Анджелес». Всего их потоплено 33. Из них в Северном Ледовитом океане — 22, в Баренцевом море — 5, в Анадырском заливе — 5 и одна в Тихом океане. В Баренцевом море уже нашли и проверили все 5. Реакторы на них целы, видимо, заглушены штатно. Радиоактивного загрязнения акватории не обнаружено. Глубины там большие. Километр и глубже. Оборудования для их подъема у нас пока нет.

— В Северном Ледовитом океане будет посложнее. Пока мы обнаружили только три лодки из 22. С ними все штатно, но глубины большие. По остальным имеем только примерные координаты. Обстановка осложнена тем, что как правило, они лежат не только на больших глубинах, но и провалились в ил. А его там в некоторых местах более километра. Как до них можно добраться я даже не представляю.

— В Анадырском заливе обнаружены все 5. Глубины там небольшие, радиоактивного загрязнения нет, так что поднять можно будет.

— А вот на Тихом океане — очень тяжелый случай. Там всего одна лодка — «Джимми Картер», но она лежит на глубине аж в 7 километров. Мы проверили, корпус реактора выдержал, но поднять ее не реально. Нет такого оборудования в мире, и в ближайшее время врядли появится.

— Теперь о крупных атомоходах типа «Огайо». Их мы потопили 4. «Флорида» и «Джорджия», обе с крылатыми ракетами, затонули в Баренцевом море. Глубина около километра. Реакторы целы, радиоактивного загрязнения не выявлено. «Мичиган» (он тоже с крылатыми ракетами) — в Охотском море. Там мелко. Наши уже посмотрели. Лодка покорежена чудовищно — три гиперзвуковых «чемодана» по 300 килограммов весом словила. Но реактор цел. Поднимать, скорее всего, по кускам придется. Иначе развалиться может.

— Ну и напоследок «Теннесси». Это стратег с 24 баллистическими ракетами Трайдент 2. Боеголовки там W76, по 100 килотонн. В каждой ракете 8 штук. Плюс реактор. Тут все цело. Самсоненко аккуратно сработал. Прямо в отсек управления глубоководную засадил. Лодка лежит у самой вершины пика Ленинского Комсомола. Глубина — 420 метров. Ила нет. Вот с нее, наверное, и начинать надо.Такие ракеты — куда поопаснее реакторов будут. Сейчас наша лодка там дежурит поблизости, но вечно ведь ее охранять не будешь? А без охраны оставлять нельзя. Я предлагаю начинать именно с этой лодки.

— Теперь авианосцы. Их потоплено 5. Три в Баренцевом море и два в Тихом океане, вблизи Камчатского полуострова. Еще два, которые «оверкиль» сыграли в Анадырском заливе, уже отбуксировали на мелководье, и скоро будут разделывать. Там проблем нет. А вот с пятью утопшими сложностей не оберешься. Реакторов там по четыре штуки в каждом. А глубина большая. В Баренцевом море — километр с хвостиком, а на Тихом океане вообще два с половиной. Еще бы немного и в Курильский желоб могли съехать. Тут я пока ничего не готов предложить. Больно уж здоровые лоси. Каждый — почти под сотню тысяч тонн. А у нас самый большой плавучий кран — стотонник.

— Резюме: сейчас в срочном порядке заниматься только одной лодкой — «Теннесси». Под остальные не торопясь разрабатывать оборудование, а потом по одной поднимать и утилизировать. С реакторами за несколько лет ничего не случится. Они заглушены. Там аварийная защита так устроена, что глушит намертво. Ну и думать, что с авианосцами делать. При имеющемся уровне развития техники их подъем не реален.

На некоторое время все задумались. А потом слово взял Георгий.

— По большому счету я согласен с Схроновым. Начинать, действительно надо с «Теннесси», это не обсуждается. Только это далеко не все, что мы можем сделать в этом году. Есть у меня кое-какие соображения по технологиям судоподъема с больших глубин.

— Но об этом чуть позже. Есть один пункт, по которому я с генералом не согласен. Это «Джимми Картер». Лежит он глубоко, но это не повод слету отказываться от его подъема, а наоборот, основание заняться им как можно быстрее. Семь километров это очень много для реактора. Давление воды там составляет 700 атмосфер. Сейчас он держится, но вовсе не факт, что он выдержит при таких условиях даже год. Тем более, что оба контура наверняка раздавлены. И, радиация помаленьку, в окружающую среду поступает. А кто там на таких глубинах водится и не заинтересуется ли он большой теплой железякой — мы не знаем. Предлагаю немножко перестраховаться. Кракены-мутанты нам у берегов Камчатки точно не нужны.

— С этим я согласен, — вклинился Схронов, — но как ты предлагаешь его поднимать? Для таких глубин нет водолазных скафандров.

— Потерпи, к этому я перейду немного позже. Ваш Лошарик туда опуститься может — и достаточно. Вначале о другом. Надо возрождать ЭПРОН^[261]. Но, делать это нужно с нуля, не привлекая старые кадры. Очень уж они замшелые. Привыкли по старинке работать, а всего нового чураются. Мне приходилось с такими сталкиваться четверть века назад. У меня еще в те годы было изобретение сделано, специально для подъема «Комсомольца». Идея элементарная и работа устройства от глубины почти не зависит. Можно хоть из Марианской впадины поднимать. Только, в этом случае воздух на гелий заменить придется. А до 8 километров можно на воздухе работать. Вот на такого бывшего ЭПРОНовца я тогда в Мурманске в бюро по изобретательству и напоролся. Он даже вникать не стал: «Молодежь, что ты в этом понимаешь?». А у меня на тот момент уже 6 авторских свидетельств на изобретения было. Плюнул я тогда и ушел. А сейчас очень к месту эта разработка будет.

— И в чем суть, — заинтересовался Очиев.

— В законе Архимеда. Ну и в нестандартном использовании опыта воздухоплавания. Можете себе представить подводный дирижабль?

— Представить то можно, — продолжил беседу Очиев, — только вот как его под воду запихнуть можно?

— Элементарно. В полностью сдутом состоянии. А надувать — уже под водой, после крепления к поднимаемому объекту. Тут главное в том, что вес поднимаемого груза вообще не лимитирован. Хоть Огайо поднимай, хоть авианосец.

— Подожди, — вмешался Схронов, — там ведь давления колоссальные. Надуть можно, но когда произойдет отрыв от грунта и начнется всплытие, давление в оболочке станет в разы больше чем в окружающей среде и она лопнет! Думаешь, почему понтоны из толстого металла делают?

— А вот в этом как раз вся хитрость и заключается. Все дело в клапанах.

Георгий, поясняя свою мысль, кратко описал принципы работы и особенности конструкции системы, предназначенной для стравливания воздуха.

— Таким образом, давление в оболочке всегда будет выше, чем в окружающей среде, всего на несколько десятков килопаскалей.

— Здорово, — восхитился Схронов, — красивая идея. И, главное, технически вполне осуществимо. Ну ладно, поднимем, а дальше что?

— А дальше подгоняй буксир и тащи в нужное место на мелководье. А там уже и водолазы работать смогут, и сложностей особых не будет.

— Так для «Джимми Картера» ты считал уже?

— Зачем и когда? Про 7 километров я только сегодня от тебя узнал. Я же сказал, что при использовании в качестве рабочего тела обычного воздуха, можно работать до глубины в восемь километров включительно. Тут еще от температуры воды прилично зависит, но, подозреваю, что на таких глубинах она постоянная.

— Не всегда. Бывают и вулканы подводные и трещины в коре.

— Там где «Джимми Картер» лежит?

— Нет, там ничего подобного нет.

— Тогда и не забивай себе голову. Просто, учти на будущее, что в зависимости от температуры плотность воздуха меняется в достаточно заметных пределах. Первые воздушные шары именно на этом принципе были основаны. Да и сейчас молодежь, таким образом, часто развлекается.

Потом несколько вопросов, связанных с затратностью отдельных стадий судоподъема задал Горащенко. После короткой дискуссии постановили: срочно сформировать государственную организацию с функциями, аналогичными первоначальному варианту ЭПРОНа, подчинив ее непосредственно председателю Кабинета министров; составить график подъема всех радиационно-опасных объектов, рассчитанный на 3-летний период; в текущем году поднять и утилизировать «Теннесси», «Джимми Картера» и не менее трех других АПЛ типа «Лос-Анджелес».

* * *

После небольшого перерыва, в течение которого все успели подкрепиться в столовой, перешли к обсуждению второй проблемы. На правах эксперта по космосу, опыт которого, не шел ни в какое сравнение с имевшимся у остальных участников совещания, слово взял Леонов.

— Полет на Луну уже давно не представляет особых сложностей. Наработан целый ряд давно рассчитанных траекторий, имеются необходимые для этого технические средства и возможности. Можно слетать даже на Буране ТМ. Вот только — неэкономично, да и ни сесть на поверхность Луны, ни взлететь с нее он не сможет. Хотя, в дальнейшем, если оборудовать там взлетно-посадочную полосу, даже это осуществимо. Но, не рентабельно. Космоплан был спроектирован для полетов в земной атмосфере и на ближние орбиты. Для межпланетных полетов нужен другой аппарат, а для посадок на Луну — третий. Я не буду сейчас грузить вас обоснованием этого, просто, поверьте на слово.

— Мне представляется оптимальной следующая принципиальная схема, включающая две станции пересадки. Сначала мы поднимаем груз на геосинхронную орбиту с помощью Бурана ТМ. Там должен находиться перегрузочный терминал, желательно обитаемый, включающий танки с топливом, кислородом и водой, а также запас продуктов питания. На терминале осуществляется перегрузка грузов в межпланетный грузовик. Он летит к одной из двух точек либрации^[262], расположенных, соответственно, в 58 тысячах километров перед Луной и в 65 тысячах километров за ней, и разгружается на подвешенном там грузовом терминале, аналогичном тому, что расположен на Земной орбите. Далее следует перегрузка в посадочный модуль, который осуществляет доставку груза на поверхность и обратное возвращение с грузом, отправляемым с Луны. Это принципиальная схема, которая должна оставаться неизменной, а вот все ее ключевые элементы могут варьироваться в достаточно широких пределах.

— Извините, — уточнил Ванников, — а зачем эти сложности с точками либрации? Они ведь очень далеко от поверхности Луны. Не проще ли будет подвесить терминал прямо на селеноцентрической орбите?

— Если бы она у Луны была, — улыбнулся Леонов, — это, действительно, было бы проще. Только вот селеноцентрическая орбита — это миф. Нет ее в природе. И виноваты в этом масконы^[263].

— А это природные или искусственные образования? — спросил любознательный Очиев.

— Скорее всего, природные. На настоящий момент имеется три научных гипотезы их образования. Мне больше всего нравится третья из них, метеорная, но Георгий Николаевич, например, в ней сомневается.

— Гипотеза очень хорошая, — вклинился в разговор Георгий, — только вот слишком большие там получаются отклонения силы тяжести. Такое впечатление, что там имеется нечто, потяжелее железа. Но, в любом случае, пока это рабочая гипотеза. Вот когда забурим там пару-тройку глубоких скважин, тогда сможем точно на Ваш вопрос ответить. А пока, это только предположения.

— А не проще термоядерным лазером с орбиты дырку сделать? — спросил Горащенко.

— Владимир Викторович, а вы когда по улице идете, будете картонную коробку пинать?

— Не знаю. Не бывал в таких ситуациях. А какая тут аналогия?

— Аналогия простая. Иногда шутники в такую коробку гирю двухпудовую подкладывают. Я слыхал про такие случаи. При попытке зафутболить такую коробку перелом ноги гарантирован. Вы уверены, что мы, я имею в виду Человеческую цивилизацию, на Луне первыми оказались. Я, например, очень в этом сомневаюсь. И, что именно следует ожидать от лунных масконов, пока не слишком хорошо представляю. Так что, коробку надо либо вообще не трогать, либо обращаться с ней аккуратно. Ну ладно, Алексей Архипович, продолжайте. А то мы от темы нашего совещания уклонились.

— Да я, в принципе, уже почти закончил. Единственное, что мне пока не до конца понятно, это как мы все это на Луне размещать будем. Груз то очень ответственный. А там метеориты почем зря летают, лунотрясения достаточно мощные происходят, да и перепады температур — не бей лежачего!

— Можно с этого места я продолжу? — уточнил Георгий и, получив согласие от присутствующих, начал излагать свою точку зрения.

— В целом с предложениями Алексея Архиповича я согласен. Хотел бы только уточнить несколько моментов. Боевые космопланы пока лучше не трогать. Воевать мы больше не собираемся, но мелкие конфликты еще всякие могут произойти. Пусть пока останутся все 20. Каши они не просят. А для нужд лунной программы сделаем несколько серий других специализированных машин. Конкретно: грузовик, танкер и транспортник. В данном конкретном вопросе я за узкую специализацию. Второе. Межпланетный транспорт целесообразно делать целиком на ионной тяге. Обычные химические двигатели оставить только в качестве маневренных.

— Извините, Георгий Николаевич, — вклинился Примаковский, — я, конечно, не специалист в этом вопросе, но всегда считал, что ионные двигатели можно использовать только для дальних перелетов. Там ведь тяга ничтожная. А до Луны по космическим меркам очень близко.

— Максим Евгеньевич, я тоже не специалист, в области ракетных двигателей, но на Ваш вопрос ответить смогу. Особенность ионного двигателя в том, благодаря высокому отношению заряда к массе частиц ионизированной плазмы, он может разогнать их до очень высоких скоростей. Это позволяет значительно уменьшить расход реактивной массы газа, но требует очень больших затрат энергии. До появления термоядерных источников питания, ситуация обстояла именно так, как Вы описали. Теперь все переменилось. Энергии мы можем дать столько, сколько нам захочется. В результате, мы сейчас строим не двухступенчатые двигатели, как в Европейском космическом агентстве, а многоступенчатые. И напряжение даем не 30 киловольт, а несколько сотен. Действие то в вакууме происходит, так что вопрос пробоя изоляции не стоит. Американцы тратили на полет к Луне трое с половиной суток. А назад, в экономичном режиме, им надо было больше двух недель шлепать. Мы же сейчас мы планируем, за одни сутки в оба конца смотаться.

— Ладно, я отвлекся немножко, продолжу. Сборку межпланетного транспортника и обоих терминалов будем производить на орбите. Все элементы поднимем туда грузовыми Буранами. Так что данный этап непомерных денежных вливаний не потребует. Думаю, что нам целесообразно оплачивать его самим, не привлекая внешние инвестиции. А вот с Лунной базой — посложнее будет.

— Алексей Архипович прав, условия там очень сложные. Купол, который предлагает использовать подавляющая часть фантастов, там не поможет по нескольким причинам. Во-первых, он не выдержит перепадов температур. Там они чудовищные — почти триста градусов. Есть такая штука как коэффициент линейного температурного расширения. Для стали, например, он составляет один на десять в минус пятой степени. Это означает, что метровый кусок железа, смонтированный ночью, к середине дня увеличится на 3 миллиметра. Кажется, что З миллиметра это не очень много. А теперь представьте, как деформируется купол с размерами в сотни метров.

— А разве нет материалов с меньшим коэффициентом температурного расширения? — спросил Очиев.

— Есть. Инвар, например. Очень интересный сплав. Только он не намного дешевле золота. Если из подобных материалов купол строить, то и последних штанов на оплату материалов не хватит.

— Я продолжу. Во-вторых, метеориты. На Луне, практически не имеющей атмосферного щита, — это очень распространенное явление. Вероятность того, что метеорит попадет в человека в скафандре — ничтожно мала, а вот в купол попадания будут наверняка. И, я пока не представляю себе из чего можно сделать купол, способный выдержать попадание булыжника даже в кулак размером, летящего с космической скоростью. Я могу представить и другие обоснования, но думаю, что этого достаточно.

— Конечно, достаточно, — согласился Ванников. — Я тут вспомнил одну историю, случившуюся в Отечественную войну с Жуковым. Примчался он один раз на батарею. Хватает комбата за грудки — «Ты, почему не стрелял?». А комбат попался из интеллигентной семьи. И начал подробно объяснять: «Во-первых, небыло снарядов…». Жуков его отпустил: «Во-первых, — достаточно». Отвернулся, сел в машину и уехал. Комбату за это так ничего и небыло. Какие у Вас предложения?

— Предложение достаточно простое. Под лунную поверхность надо закапываться. В базальт. Сразу все проблемы снимаются. Там, даже на глубине всего в полметра, температура уже стабильная. Всего минус 35 по Цельсию. У нас Севере и пониже бывает. А большая толща базальта от любого метеорита защитит. Ну, кроме особо больших. Но, они не чаще раза в столетие падают. В крайнем случае, сбивать будем.

— А с сейсмикой как? — уточнил Очиев.

— Шести бальное сейсмическое воздействие для подземного фортификационного сооружения — семечки. Не думаю, что на Луне принципиальные отличия возникнут. Там длина воздействия побольше, конечно, но амплитуда то аналогичная. Так что, я тут проблем не вижу.

— Проблема в другом. Подземные сооружения даже на Земле не относятся к разряду дешевых. А на Луне, они, вообще, в копеечку влетят. Вот в этом случае я предлагаю затраты разделить между всеми участниками ядерного клуба. В конце концов, это ведь их уран и плутоний. И деньги брать, как американцы за золото. Не за хранение, а, исключительно, за помещение в хранилище. Помногу, но пропорционально количеству.

— А с американцами как поступим? — уточнил Горащенко, которому идея явно понравилась.

— На общих основаниях. Их оружейный уран и плутоний мы на Луну так и так вывезем. Хотят, чтобы он их собственным оставался — пусть денежки платят. Ну, а если таких денег не найдут, а там ох много потребуется, реквизируем в пользу бедных. Подозреваю, что вложиться в оружейный уран многие из стран, не являющихся членами ядерного клуба, желание выскажут. И деньги найдут.

— Принимается, подвел черту под обсуждением Очиев. Спасибо вам всем за консультацию. Теперь мы все достаточно четко представляем себе, что, как и когда требуется делать. Есть правда еще один вопрос. Раз уж вы с Леоновым тут оба, выскажитесь, пожалуйста, как вы мыслите дальнейшее освоение Космоса. Луной ведь вы ограничиваться не планируете?

Георгий переглянулся с Леоновым, и тот утвердительно кивнул, предоставляя ему право говорить и от своего имени. Ранее они между собой этот вопрос обсуждали неоднократно, и мнение сформировали единое.

— Космос, это единственное, что может объединить Человечество. Для объединения нужна общая идея. Сейчас Человечество на распутье. На самом деле, при всем богатстве выбора, имеются только две альтернативы. Общество потребления, ведущее к непременной деградации, и космическая экспансия, подразумевающая прогресс и развитие. Или — или. Мы с Алексеем Архиповичем выбрали для себя второй путь. Лунная программа — это первый этап, притирка. Определение тех, кто пойдет с нами дальше, размежевание с теми, кому это не интересно. Ведь папуасов и зулусов тащить на аркане в космос вовсе не обязательно. Рано им еще. А нам пора. И еще очень многим уже пора. Параллельно с освоением Луны надо заниматься полетами по Солнечной системе. Возможности для этого у нас уже имеются. Там имеется очень много нужного и интересного. Предполагаю, что на пару столетий хватит. А потом, можно будет и дальше идти. К звездам. Нас ведь, по отдельности, никто там не ждет. Да и не выпустят нас из Солнечной системы до тех пор, пока не повзрослеем окончательно.

— Кто не выпустит? — уточнил Очиев, — зеленые человечки?

— Я не имею представления о том, какого цвета у них кожа, а может и не кожа вовсе, а мех или чешуя. Зато я хорошо знаю, что они имеются. Нашей Вселенной 14 миллиардов лет. Вы думаете, что все это создавалось исключительно для нас, до сих пор ковыряющихся в грязи и с завидным постоянством убивающих друг друга? Да еще и считающих себя при этом как минимум пупом Вселенной, созданным по образу и подобию божьему? А на каком основании? Даже если бы я не знал о том, что мы не одни наверняка, а я, представьте, это знаю, то на основании обычной логики, в конце концов, сам бы пришел к такому убеждению.

— Поэтому для меня вопрос: одни ли мы во вселенной, не стоит. Я точно знаю, что не одни. И понимаю, что к контактам с другими цивилизациями мы элементарно не готовы. Мы ведь, и между собой пока, далеко не всегда можем договориться.

— Хотя, судя по последней Генеральной ассамблее, шанс у нас есть. Может быть, пока, он еще достаточно призрачный. Ведь сделаны еще только первые шаги. Но шанс у нас есть. И эфемерность его уменьшается с каждым нашим шагом в нужном направлении. Я все сказал.

Девятнадцатая глава. Дежавю

Если кто-то кое-где у нас порой

Честно жить не хочет,

Значит, снова нам идти в незримый бой,

Так назначено судьбой у нас с тобой —

Служба дни и ночи!

Незримый бой. А.С. Горохов

Погода стояла прекрасная, по-летнему теплая, но с небольшим ветерком, который приятно освежал лицо. Время до поезда еще оставалось, и Георгий решил немножко прогуляться по Москве. Посмотреть: что изменилось, а что осталось по-прежнему; просто, никуда не торопясь пройти по улицам и дворикам.

Дышалось легко. Машин, по причине субботнего дня, было не много. Улицы выглядели чисто, опрятно. Мимо прошла поливальная машина, и Георгий прянул в сторону, уворачиваясь от брызжущей по асфальту струи. Сразу пахнуло свежестью. Народу на улицах было мало — в основном туристы. Ну, это понятно, лето — все потянулись за город, на природу.

Москву Георгий знал не слишком хорошо, но в центре ориентировался. Он умел чувствовать направление и не сбивался даже в незнакомых местах. В каком направлении находится площадь Трех вокзалов он представлял, но над конкретном маршрутом не заморачивался. Время в запасе еще имелось, и можно было, никуда не торопясь, пройтись в свое удовольствие. Ходить Георгий любил. Исповедуя принцип — волка ноги кормят, он при любой возможности старался пройтись хоть немножко пешком. На машине — быстрее и комфортнее. Но есть недостатки. Жизнь течет где-то там за закрытыми окнами. А ты оторван от нее. Проезжаешь мимо. Не ощущаешь. Да и думалось ему на ходу очень хорошо. А в последнее время он не просто ходил, а заодно и подзаряжался, инстинктивно чуть замедляя движение в положительных энергетических точках и огибая те, которые обладали негативной энергетикой. Сознательных действий это не требовало. Достаточно было просто раскрепоститься и, ноги сами выбирали оптимальный маршрут, причем настолько органично встроенный в дорожную обстановку, что движения абсолютно не напоминали кренделя, выписываемые пьяным.

Вот так задумавшись, он свернул на малолюдную улицу и вдруг почувствовал холодок опасности. Трое парней, с которыми он недавно разминулся, теперь шли следом за ним. Парни были слегка навеселе, переговаривались между собой излишне громко, и Георгию их разговор очень не нравился.

— Ну и что, что форма черная. Никакой это не морпех. У него просветы на погонах красные. Это или медик, или из прокурорских. Я медальки его глянул, там только юбилейные и за выслугу, у моего кореша у отца такие же.

— Там орденок еще.

— Это не боевой. Наверняка крыса штабная.

— Может, не будем? Еще менты покоцают.

— Да не ссы, попинаем немножко, да свалим.

— Дежавю^[264], - подумал Георгий. — И этим гопникам не терпится схлопотать приключений на собственную задницу. Когда эти придурки, наконец, закончатся.

Георгий совершенно не боялся. Раньше, один против трех молодых парней он, скорее всего, не выстоял бы. А сейчас ему было смешно. За время неспешной прогулки организм успел получить мощную энергетическую подпитку и был готов к действию. Парни абсолютно не представляли себе, кого они собирались немного попинать.

— Эй, полкан, — раздался сзади слегка писклявый голос, — дай свою железяку поносить.

Георгий остановился, и не торопясь, повернулся к догонявшей его компании.

— В заднице поносить хочешь? Почему бы и нет, — Георгий положил правую руку на кортик и, прижав кнопочку большим пальцем, чуть подвытащил хищно блеснувшее на солнце булатное лезвие, — подставляй, отоварю. Холодное, острое и национальное, — вспомнил он бородатый грузинский анекдот.

Парни, ожидавшие совсем другого развития ситуации, остановились. Анекдот этот они раньше явно не слышали и шутку не оценили. На шпану эти молодые люди были совсем не похожи. Повадки тех, Георгий в свое время успел изучить. Судя по одежде и манере держаться, скорее всего, это были представители «золотой» молодежи. Не служившие в армии, и никогда не работавшие. Да и спортзал, судя по дряблым мышцам, эти ребята тоже давно не посещали. Но гонор у них был.

— Ты что о себе возомнил, козел? — недобро усмехнулся стоящий справа и, поудобнее перехватив бутылку виски, в которой на донышке еще что-то плескалось, двинулся на Георгия. Остальные двое сместились влево, стремясь перекрыть жертве пути к отступлению.

Георгий резким толчком ладони воткнул кортик обратно в ножны — марать оружие в драке он не собирался изначально, и немного разведя в стороны полусогнутые в локтях руки, встряхнул кисти с расслабленными пальцами. По мышцам прошла теплая волна, свидетельствующая об их готовности к резкому сокращению, сопровождающемуся мощным выплеском энергии.

— Давай теленочек, сейчас мы посмотрим, кто из нас козел.

И в этот момент Георгий почувствовал, что опасность ушла. Что-то изменилось в окружающем мире и драки уже не будет.

Парень уже замахнулся бутылкой, но, в последний момент оглянулся на звук взвизгнувших за его спиной тормозов и вынужден был остановить удар. У тротуара остановилась машина ППС^[265] с надписью «милиция» на борту и из нее сноровисто выпрыгнули два сержанта.

— Стоять, бояться! — гаркнул один из них.

Парни выполнить первую из команд не удосужились, всецело сконцентрировавшись на выполнении второй. Они буквально прыснули в стороны. Но сержанты оказались проворней. Миг, и они уже тащили к машине двоих из нападавших. Георгий, оперативно подставивший ногу третьему, поднял его с земли за шиворот и толчком отправил к остальным.

— Товарищ полковник, с вами все в порядке? — уточнил, бросив ладонь под козырек, один из сержантов.

— Все в порядке, ребята, вы вовремя подъехали.

— Вы не сможете подъехать с нами в отделение, протокол оформить?

— Нет, ребята, я тороплюсь, у меня поезд через 40 минут. Запишите мои данные.

— Зачем данные, пять то минут у Вас найдется. Я сейчас прямо тут все оформлю, — произнес сержант, привычно откидывая крышку планшета и доставая авторучку.

Второй из сержантов, между тем, защелкнув наручники на руках незадачливой троицы, запихивал парней одного за другим на заднее сидение.

— И что Вы им инкриминируете?

— Распитие спиртных напитков в общественных местах и хулиганство.

— Так мне что, на суд теперь в качестве свидетеля придется через некоторое время приезжать?

— Какой суд, зачем? Мы им сейчас быстренько 15 суток оформим, и пусть общественные туалеты моют.

— Что, от меня и показаний никаких не требуется?

— А зачем? Мы с напарником видели вполне достаточно. Сейчас в протоколе распишетесь и все. Орден Вам вчера в Кремле вручали?

— Да, вчера.

— Поздравляю. А мы с напарником как фанера над Парижем пролетели. Только дембельнулись из армии и в милицию устроились, перед поступлением в Академию МВД — это у них сейчас как курс молодого бойца в армии, тут все и началось. Знали бы — на сверхсрочную бы остались. Глядишь, и нам что прилетело бы.

— А как вы так быстро на месте оказались?

— Так усиление же. Вчера ордена многим вручали, вот нас и напрягли. Присмотреть ненавязчиво, чтоб не вышло чего. Народ то гудел плотно. А в Москве швали всякой еще много осталось. Уголовников то быстро вычистили, сектантов разогнали, гастарбайтеров депортировали, а вот такие — ни рыба, ни мясо, пока ошиваются. Раньше их папаши отмазывали, а теперь шалишь! Если папаша только попробует сунуться и права покачать, или, не дай бог, на лапу сунуть, вот тогда уже суд. Теперь с этим строго. Нам несколько минут назад с пульта сообщили по рации, что за офицером подозрительная троица пристроилась, подъезжаем, а их уже брать можно.

— Погоди, а на пульте как узнали? Меня что, персонально вели?

— Зачем? Камеры ведь везде имеются. Так что оператор всей обстановкой на улице в режиме реального времени располагает.

Георгий оглянулся вокруг, пытаясь вычленить из окружающей обстановки потоки внимания.

— Нет, — усмехнулся сержант, — так Вы камеры не увидите. Они ведь маленькие совсем, да и расположены так, чтобы на глаза не попадаться.

— Почему не увижу? Вон там, под крышей у самой пожарной лестницы одна стоит. А вторая чуть дальше, на столбе над светофором.

— Ну, Вы даете! Не знал что скрытые камеры вот так, мимоходом, срисовать можно. И многие так могут?

— Пока очень немногие. Но все меняется. Может и у Вас, со временем, получаться будет. Вы как-нибудь во ВНИИ ПП^[266] к Виноградскому загляните, может и у Вас способности, какие откроются.

— Спасибо. Обязательно зайду. Все, я закончил. Прочитайте и распишитесь вот тут, пожалуйста. А вот сюда свои данные впишите. Спасибо.

— Это Вам спасибо. Может ведь милиция работать, когда надо.

— Почему, когда надо. Теперь постоянно нормально работаем. Дурь всякую убрали, бумажки лишние, никому не нужные, мероприятия «для галочки». Без всего этого, оказывается, вполне можно обходится. А главное, понимаем, что дело нужное делаем. Платят нормально, народ с уважением относится, начальство по-пустому не придирается — что еще надо?

— Ладно, ребята, езжайте. Мне уже, действительно, пора.

На вокзал он пришел за десять минут до отправления поезда. Перед кассой очереди небыло вообще. Георгий взял билет на Сапсан и неторопливо проследовал на свое место. Буквально через минуту после того, как он устроился в кресле, поезд мягко тронулся.

— Ну что же, — подумал Георгий, глядя в окно на пролетающие полустанки, — с милицией, вроде бы, налаживается. Не думал никогда, что таких изменений можно за один год добиться. А вот с некоторой частью населения проблемы еще долго сохранятся.

— Таких как эта троица — только по Москве, чуть ли не полмиллиона наберется. За 20 лет много дерьма повсплывало. И быстро их не перевоспитаешь. Парней еще в армию можно было бы отдать на перевоспитание. Там дурь быстро выбивают. Так ведь не возьмут их теперь в армию то. А с девчонками вообще непонятно что делать. Только индивидуальная работа. Да и то, мозги не у всех включить получится.

— И, если бы проблема ограничивалась только «золотой» молодежью! К сожалению, были и другие категории граждан, оказавшихся вне русла, по которому двигалась основная часть населения СРГ.

— Алкоголики. Двадцать лет спаивания населения не прошли даром. По объемам потребления алкоголя на душу населения, страна уверено держала первое место. Пили все. Если раньше алкоголик мог допиться до «белочки», или элементарно посадить себе печень, то, начиная с девяностых годов, пошли отравления. Небольшая доза метанола купируется этиловым спиртом и не приводит к летальному исходу. Но, организм то при этом получает глобальное патогенное воздействие, которое в сотни раз превышает вред от качественного алкоголя. Начиная с определенной ступени, человек полностью выключается из общественной жизни, семейных и производственных отношений. Ничего кроме бутылки его уже не интересует. Это лечится, но очень тяжело. И только индивидуально. Некоторых сейчас еще можно вытащить. Нужна государственная программа, нужны деньги, люди, специальные клиники.

— Наркоманы. Это еще страшнее. Если алкоголика можно напугать, внушив ему, что глоток алкоголя его убьет, то при наркомании это не поможет. Смерти они не боятся. Им нужен кайф. И за дозу они пойдут на любое преступление. Лечение возможно и тут. Но, оно будет в разы дороже и значительно менее эффективным. За прошедший год удалось практически полностью изолировать страну от ввоза в нее этой напасти. Нового притока в среду наркоманов почти нет. Но и возвращаются из нее лишь единицы. Ликвидация наркомании также ляжет теперь на плечи государства.

— Ничего, — подумал Георгий, когда поезд уже приближался к Ленинграду, — основа у наших людей здоровая. Алкоголизм, наркомания — это все наносное, привнесенное извне. Справимся постепенно. Пусть не сразу, через какое-то время, но справимся обязательно.

Двадцатая глава. Диалоги в ноосфере^[267] и не только

Земля имеет много разнообразных оболочек. Литосфера является твердой оболочкой Земли. Она состоит из коры и верхних слоев постилающей ее мантии. Гидросфера — это водная оболочка, включающая в себя совокупность всех водных пространств от океанов, до мельчайших ручейков. Атмосфера — воздушная оболочка, окружающая поверхность нашей планеты.

Стабильной по своему химическому и фазовому составам, атмосфера Земли является только на протяжении первых восьми километров от поверхности. Дальше идут достаточно специфичные оболочки, которые на высоте около 60 километров переходят в ионосферу^[268].

Это очень интересная и крайне загадочная оболочка, вещественный состав которой включает атомы, молекулы и квазинейтральную плазму, состоящую из ионизированных частиц. Ионизация становится существенной уже на высоте в 60 километров от Земной поверхности и достигает максимума на высотах в 250 — 400 километров. Еще выше, на высотах в 550 — 690 километров, начинается экзосфера, простирающаяся до 10 000 километров. Экзосферу называют сферой рассеяния, или короной. В экзосфере нейтральные частицы движутся по баллистическим траекториям и, при наличии скорости свыше 11 километров в секунду, могут навсегда покидать Землю, рассеиваясь в космическом пространстве.

Все это оболочки. Но, есть на Земле еще одна сфера, получившая в начале XX века персональное имя — ноосфера. Она, в отличие от всех остальных, оболочкой не является, занимая все пространство внутри некой сферы, как правило, не имеющей четко очерченных границ. Обычно, ее называют сферой разума, не всегда понимая, что более точной была бы несколько иная трактовка этого понятия — разумная сфера. Имеется и другой термин, достаточно точно описывающий это понятие — информационно-энергетическое поле Земли. Образовалось это поле очень давно, успешно пережило становление и закат нескольких земных цивилизаций, и едва не прекратило свое существование вместе с последней из них.

Сущности, составляющие основу этого поля, не являются чем-либо статичным. Они постоянно меняются, иногда представляя собой автономную личность, или составляя часть более сложного надличностного образования, для которого более подходящим является другое определение — Род. В других случаях они складываются в эгрегор, в состав которого может входить неограниченное множество родов, их составных частей, или отдельных личностей.

Для обозначения и описания этих сущностей в нашем языке трудно подобрать точные понятия. Их нельзя персонифицировать как души, так как они значительно сложнее и многограннее, того, что вкладывается в это определение. Нельзя их назвать и плазмоидами, несмотря на то, что большую часть времени они проводят именно в ионосфере. Не имеют они и четких очертаний, или фиксированного объема, как и места постоянной дислокации.

Бесед, в привычном для нас понимании, эти сущности между собой не ведут. Обмен мыслями, образами и более сложными массивами информации, является невербальным. Тем не менее, обмен мнениями, состоявшийся в середине июня 2012 года между двумя из этих сущностей, для большей простоты восприятия, ниже будет представлен в виде диалога.

* * *

Где-то в ионосфере

— Поздравляю! У тебя получилось. Вероятностные расчеты показывают, что в ближайшее время Земле ничего серьезного не угрожает. Удачного эффектора ты на этот раз подобрал. Помнишь, сколько попыток мы делали раньше, и чем это в итоге заканчивалось.

— Еще бы не помнить. Самым успешным за последние 100 лет Вернадский^[269] был. Наш человек. Только вот до конца дело не довел. А как начинал здорово: «Космическая сила, планетарное действие которой обычно не принимается во внимание…». Потом, его немножко повело в сторону: «Эта сила есть разум человека, устремленная и организованная воля его, как существа общественного». А дальше, вообще, съехал на «научную мысль, как планетарное явление». Стал все к идеологии подвязывать. Последователи эту привязку до крайнего предела опошлили и выставили на посмешище.

— Кстати, у вашего Леруа^[270], еще хуже все получилось. Начинал неплохо. Ввел понятие «ноосфера»: «Мыслящая оболочка, формируемая человеческим сознанием». Молодец. Очень точное определение. А потом все испортил. Попытался согласовать это все с католическими догматами. Конечной целью у него оказалось «слияние с Богом». В результате — не приняли ни те, ни другие. Тут ведь — или, или. Либо человек сам формирует, либо это божественный промысел.

— А потом был Логинов. Этот, вообще, кусочек увидал, а все остальное сам домыслил. Про память, которая в реальности вечной не бывает, и про воспоминания, это он, конечно, правильно. Но, не к деньгам же это все сводится! Да и воспоминания — разные бывают. И сила разная, и знак. Когда добрым словом помянут, либо воспоминание светлое — это подпитывает энергетически. А когда проклинают! Это ведь сплошной деструктив. От энергоструктуры только клочья летят.

— Это еще ничего. Тут, хоть польза была. А вот Стелла Амарис и подобные ей — вот это сплошной вред и профанация. Ведь ни черта не понимают, а лепят: «Матричные Коды Ноосферного Знания», «Плазменная Меркаба», «Сингулярный Контроль». Все слова с заглавных букв, да еще и произносят их с придыханием. Тяжелый случай. И плодятся ведь как тараканы. «Просветленные». На всю голову они больные, а не просветленные. И других ведь калечат.

— Как ваш эффектор на таком фоне справился — не понимаю?

— Просто времена изменились. Да и нельзя было дальше оттягивать. Он это понимал, вот и действовал соответственно.

— И что теперь? Задачу он выполнил. На этом все, или дальше с ним продолжать будете?

— Мы еще не решили. Сделаем ему еще одну проверочку. Справится — значит, созрел, можно дальше использовать, уже на другом уровне. А если нет, то на этом и остановимся. Он и так уже очень много сделал.

* * *

Так получилось, что примерно в это же время в других местах состоялось еще несколько диалогов, так или иначе связанных, с происходящими на Земле событиями. Некоторые из собеседников общались напрямую, а другие выходили на связь, находясь, друг от друга на огромных расстояниях.

Для удобства восприятия смысла этих переговоров, язык, терминология и манера общения приведены в соответствие с теми, которые привычны для нас.

* * *

Где-то на Луне в глубинах маскона, расположенного под дном Моря Кризисов

— Рвем когти. Шеф распорядился закрыть точку. Через пару земных месяцев они будут здесь.

— А как прошлый раз не прокатит? Я им покажусь, как тогда, и еще 40 лет никто сюда не сунется.

— Не прокатит. В тот раз американцы были, а сейчас русские летят.

— А какая разница?

— Разница в том, что эти меньжеваться не будут. Препарируют тебя, и будешь, в виде чучела космопалеонтологический музей украшать.

— Автоматику хоть оставим?

— Нет, шеф велел все оборудование подчистую демонтировать.

— Так не успеем же!

— Я тоже так шефу ответил. От его рева у меня на хвосте чешуя дыбом встала. Так что, задние лапы в передние и вперед с песнями.

* * *

Фобос, искусственный спутник Марса

— XU726DL217 на связи.

— XU726DL217, вам предписана смена дислокации. Уходите во внешнее кольцо пояса астероидов. Камуфляж — глыба базальта.

— Сроки и режим передислокации?

— Через год вас на орбите Марса быть не должно. Уходить в режиме «Призрак». Учтите, что в момент старта вы должны находиться с противоположной от Земли стороны планеты.

— Связь?

— Передислокация в режиме абсолютного молчания. Следующий раз на связь выходите уже после окончания передислокации.

^Фобос

* * *

Где-то во Вселенной

— На связи. Внимательно Вас слушаю.

— Перевести цивилизацию третьей планеты звезды G86 921 341 727 сектора H876 из категории К1 в категорию К2. Терраформирующую станцию отозвать, перенацелив по вашему выбору на одну из планет этого же сектора, с цивилизациями категории К1. Там, если мне память не изменяет, уже штук 6 имеется, где с термоядерным оружием на собственной планете экспериментируют. Так что, с большой долей вероятности станция вам еще потребуется.

— Какой тип контактов допустим на данном этапе?

— Вы, что, уложение забыли. Никаких контактов. Пусть сначала собственную планетную систему освоят. Справятся — тогда и будем решать.

— Ожидаемый срок?

— В среднем, около тысячи лет, по их счету, бывает. Но эти могут и раньше справиться. Сами то, как считаете?

— Думаю, что поменьше. Эти — шустрые. Но еще лет 200 — 300 в запасе наверняка имеется.

— Хорошо, понаблюдаем пока. Только аккуратно, не подставляясь. Будут готовы — сообщайте. Вот тогда и поговорим, какой тип контакта для них выбрать.

Двадцать первая глава. Лесные заморочки

В заповедных и дремучих

Страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей,

На проезжих веет страх.

Владимир Высоцкий Песня-сказка о нечисти

Последний экзамен Георгий проводил 30 июня, в субботу. Это было неудобно. Выходные перед отпуском, традиционно, присоединялись к времени отпуска и включались в его планирование. Но, во-первых, преподавателей элементарно не хватало, и учебная программа иногда трещала по швам (набор увеличили быстро, а вернуть назад ранее уволенных, смогли далеко не всех). Во-вторых, отпуск у Георгия был большой — 56 суток, и пара дней большой роли не играла. Тем более что дел оставалось еще много.

В отпуске Георгий собирался оторваться: половить рыбу и походить за грибами. На рыбалку теперь появилась возможность слетать на Аляску. Места новые посмотреть, да и рыбалка там обещала быть весьма серьезной. Но, это целесообразно было устроить в августе, а сейчас Георгия неудержимо тянуло в лес. Обычно, первые грибы появлялись в конце июня, но, в текущем году, этого не случилось.

Для того чтобы разобраться с текучкой, потребовалось целых 10 дней. Поэтому выехать в садоводство Георгию удалось только 11 июля, в среду. Нет, короткие поездки были и раньше — огурцы полить, траву выкосить, но это — туда и обратно. В лес не сходишь. А хотелось. Поэтому в среду Георгий с женой выехали пораньше, когда на дорогах еще почти нет машин и можно хорошенько притопить ногой педаль газа.

В половине девятого они уже были на участке. Георгий переоделся, наскоро попил кофе и, прихватив корзину, чесанул в лес.

На Карельском перешейке леса, конечно, не Муромские, но тоже достаточно серьезные. Километр — два от железной дороги, или автотрассы, и начинается лес, не имеющий ничего подобного с пригородными лесопарками, имеющими расчищенные дорожки со скамейками и урнами. В лесу, в котором располагалось садоводство, членом которого уже 2 десятка лет являлся Георгий, даже свой, персональный леший имелся. Как и треугольник, являющийся местом его обитания, который местные прозвали Бермудским.

Треугольник был небольшим, но почти прямоугольным. Южный катет этого треугольника, имеющий длину менее 800 метров, был сформирован полосой кустарника, идущей вдоль однопутного железнодорожного полотна, по которому несколько раз в день проходил дизель. В качестве западного катета, имеющего длину около километра, выступала кромка болота. В роли диагонали импровизированного треугольника, выступала плотно утоптанная тропа, по которой можно было, срезав дорогу, выйти к переезду.

Леший обосновался вблизи точки пересечения гипотенуз этого треугольника, активно сбивая грибников и сборщиков ягод с пути, закручивая их и заставляя блуждать в трех соснах. Поначалу, Георгий блуждал там наравне со всеми. Он, вообще, хорошо ориентировался, что в лесу, что в городской застройке, но тут это не помогало. Кроме этого, Георгий хорошо знал, по крайней мере, 5 способов определения направления.

Проще всего — по солнцу. Достаточно иметь на руке часы с циферблатом и помнить, что время сдвинуто на 2 часа от астрономического. Только вот солнце иногда скрывалось за тучами. И происходило это, как правило, в самый неудобный момент.

Можно было ориентироваться по звуку. Иногда был слышен шум машин, проезжающих по далекому шоссе. Редко, но достаточно шумно, по железной дороге проходил дизель. Периодически лаяли собаки в садоводстве. Но, во-первых, эти звуки были слышны не всегда. А, во-вторых, ветер, переносящий звук, и эхо, отражающее его, иногда откалывали такие шутки, что звук слышался с противоположной стороны. Да и собаки имели вредную привычку лаять не только в садоводстве, но и бегая по лесу.

Третьим, достаточно точным методом ориентирования, были муравейники. Южный склон муравейника обычно является более крутым, а северный — более пологим. Только вот небыло в этом треугольнике муравейников. Ни одного. Вокруг, по всему лесу, были. А тут — небыло. Тоже загадка.

Был и универсальный метод, работающий практически в любых условиях. Мох на стволах деревьев гуще растет с северной стороны. Но, тут уж выбирать приходится — либо мох на стволах разглядывать, либо грибы искать.

Пятый способ — по звездам, был хорош только по ночам, но ночью, как известно, грибы собирают только колдуны с ведьмами, да не вполне адекватные любители экстрима, а Георгий не относил себя ни к первым, ни к последним.

Поэтому, в первые годы, Георгий кружил в этом треугольнике наравне со всеми, в пятый и шестой раз проходя мимо уже до боли знакомой поганки, в очередной раз, поворачивая около смятой банки из-под пива, тщетно высматривая знакомые ориентиры. Треугольник был совсем небольшим. До любой из границ можно было, двигаясь по прямой, добраться за несколько минут, но люди в нем, иногда, кружили часами.

С годами, леший Георгия признал и позволял ему свободно пересекать треугольник в любом направлении, лишь иногда подшучивая и выводя его в противоположную сторону. Но такое случалось редко, и Георгий на эти проделки не обижался. Иногда ведь и лешему бывает скучно.

В этот раз, через треугольник Георгий прошел свободно. Правда и грибов в нем не нашел. Рано еще. Там они появлялись ближе ко второй половине лета, а настоящий разгар наступал в сентябре. Иногда он чувствовал распределенный поток внимания (лешему было интересно), и даже пытался отследить направление на его источник, хоть и понимал внутренне, что это является бесперспективным занятием. Прятаться леший умел на совесть. Но и агрессии не проявлял, явно принимая Георгия за своего, которому дозволено.

* * *

Первый гриб обнаружился уже после того, как Георгий перешел на другую сторону тропы и углубился в ельник.

Подосиновик был небольшим, диаметр шляпки 10 — 12 сантиметров, но на длинной стройной ножке и, даже на вид, казался чистым и крепким. Так и оказалось в действительности, когда Георгий наклонился и аккуратно срезал его под самый корень. Ни единой червоточинки.

Дальше пошло веселее. Через пол часа в корзине уже теснилось полтора десятка подосиновиков и несколько горстей лисичек. Можно было уже, и закругляться, но Георгий решил, на всякий случай, пройти еще и на места белых. Рановато им пока, но — вдруг.

К белым нужно было пробираться мимо заросшей молодняком поляны. Поляной это можно было назвать, только обладая чересчур уж сильным воображением, но, тем не менее, такое наименование прижилось. На самом деле лет двадцать пять назад на этом месте была вырубка. Сначала на ее месте пышно разросся малинник, а по краям выросли кустарники. Потом, на месте малинника начал расти новый лес, который никто не прореживал. Лесников к этому времени уже почти уничтожили как класс, и деревья, посаженные на месте вырубки, росли так, как им самим хотелось.

В результате, проломиться через эту «поляну» с годами становилось все сложнее и сложнее. Люди начали двигаться в обход, протаптывая радиальные тропинки, расходящиеся от нее в виде лучей.

На одну из таких, пока еще неприметных тропок и вышел Георгий, почти завершив обход поляны. Ему надо было пройти около 100 метров по смешанному лесу, выйти на местами заросшую кустарником грунтовую дорогу, по которой раньше ездили лесовозы, а теперь, скорее всего, не смог бы пробраться и Уазик, немножко пройти по ней и свернуть в низинку, в которой водились белые грибы.

Внезапно, Георгий оступился. Ему показалось, что лес мигнул и немножко сдвинулся в сторону.

Место явно было другим. Незнакомым. Георгий попробовал сориентироваться на местности, но солнце, как назло, скрылось за тучами и ни одного знакомого ориентира на глаза не попадалось.

Если не знаешь куда идти — иди прямо. Куда-нибудь да выйдешь. Так Георгий и поступил. И, буквально через сотню шагов, увидел дорогу, на которую собирался выйти. Но, вышел он на нее совсем не в том месте, куда стремился.

Георгий прошел немного вдоль густо заросшего кустарниками участка дороги и увидел тропинку, идущую от поляны. Все бы ничего, но это была первая из тропинок, идущая от южного конца поляны. А Георгий шел по третьей, центральной. Тропки были не слишком приметные, но Георгий был абсолютно уверен, что не пересекал ни одну из них. Не мог он повернуть под прямым углом, пройти, не заметив, почти триста метров и оказаться там, куда вовсе не планировал выйти. Но, тем не менее, он там оказался.

Сказать, что это удивило Георгия — это значит, ничего не сказать. Непоняток он не любил и, решив, не откладывая на будущее, разобраться в случившемся, повернул обратно к поляне.

На этот раз он не думал ни о грибах, ни о чем постороннем, целиком сосредоточившись на своих ощущениях. Дойдя до нужного места, он четко зафиксировал в памяти окружающую действительность и сделал осторожный шаг вперед.

Мир даже не мигнул. Короткое ощущение движения, чуть смазавшиеся перед глазами еловые ветви, и правая нога опять не сразу находит точку опоры. Он снова оказался в теперь уже знакомом месте. Впереди была дорога.

Значит, не показалось. Это действительно был перенос. Мгновенный, практически неощутимый, без всяких побочных эффектов и специфических ощущений. И, главное, Георгий абсолютно не понимал, что именно явилось причиной этого переноса. Леший? Нет, слабоват он для таких штучек. Он с дороги сбивать может, проход закрыть, испугать, наконец. Но, нуль-транспортировка^[271] — это явно не по его части. Может линза? Но, не было там никакой линзы! Да и не входил он ни в какую субстанцию. Перенос был мгновенным. Что тогда?

Надо было разбираться, и Георгий опять вернулся на коварную тропинку. В этот раз он решил воспротивиться переносу. Георгий поставил мысленный блок и, сделав шаг и почувствовав уже ставшее знакомым ощущение — уперся. Долю секунды, а может быть вечность, его разум боролся. Потом, чувствуя, что силы его стремительно покидают, он инстинктивно качнулся назад, но упал почему-то вперед, неловко приземлившись на 4 кости и чуть не уткнувшись лицом в землю. Грибы рассыпались по утоптанной тропинке, руки дрожали, голова была легкой и пустой, холодный пот, выступивший, казалось бы, отовсюду, заливал глаза. Но все это были мелочи. Главное — он остался на месте. Не перенесся.

С большим трудом добравшись до ближайшей к нему березы, Георгий оперся на нее и с помощью невероятного усилия встал на дрожащие ноги. Дерево помогло, качнув в сознание тонкий, но невероятно чистый и свежий энергетический поток. Георгий, мысленно поблагодарив березу, разорвал контакт. Так ведь можно было, невзначай, убить дерево, полностью растворив в себе его энергетику. Подзаряжаться следовало другим способом. Теперь, движения были уже не такими скованными, и Георгий, сделав несколько шагов в сторону, остановился прямо над силовым узлом энергетической сетки Хартмана. Энергия потекла в организм сплошным потоком, и Георгий несколько минут блаженствовал, расслабившись и ни о чем не думая. Думать он начал, только накопив силы.

— Итак. Что мы имеем? Имеем точку, из которой осуществляется спонтанный перенос в другую точку. Только я могу переноситься, или любой? Пока не понятно. Далее. Переносу можно воспрепятствовать. Но, пожалуй, на это способен не любой. Даже мне было чертовски сложно. Другой на моем месте, скорее всего, умер бы от истощения. Идем дальше. Это фиксированный канал, или перенос можно перенацелить? Надо попробовать!

Георгий собрал рассыпанные грибы в корзину, прислушался к своим ощущениям — организм полностью восстановился и готов к новой попытке. Георгий четко представил в своем воображении то место, в котором лесная дорога пересекалась с кабаньей тропой, и, предельно сосредоточившись на этой целеустановке, шагнул вперед.

Получилось! Он стоял именно там, где пожелал оказаться. Георгий прислушался к своим ощущениям. Сил, вроде бы, не убавилось. Перенос, казалось, вообще не потребовал энергетических затрат. Может, какой-то мизер и был использован, но Георгий этого не чувствовал.

— Итак. Перенос возможен не только в фиксированную точку, но и в ту, в которой желаешь оказаться. Идем дальше. Если точка финиша варьируется, то может и стартовая не фиксирована? Надо попробовать!

Георгий попытался, как можно полнее представить себе ощущения, которые он почувствовал во время переноса, сосредоточился и шагнул… в свою квартиру.

Стоять на паласе в мокрых резиновых сапогах с корзиной грибов в руке было, мягко говоря, не комильфо, и Георгий быстро шагнул обратно.

Он снова стоял на развилке. Сердце колотилось явно быстрее обычного, но это можно было списать на волнение. Энергетика организма была в норме. Неразрешенных вопросов оставалось еще много, их даже прибавилось, но Георгий решил больше пока не экспериментировать. Главное он уже понял. Перенос возможен с любого, произвольно выбранного места, в любое другое место, которое он может себе представить достаточно подробно. И еще. Георгий очень хорошо понимал, что говорить об этом кому бы то ни было, пока не следует. Нужно будет потом, когда пройдет эмоциональный всплеск, спокойно и неторопливо разобраться: кому и в какой степени он может довериться. Возможности эта его внезапно обретенная способность открывала, поистине, фантастические, а значит, могла спровоцировать на непредсказуемые поступки не одну горячую голову. Поэкспериментировать же от души можно будет и в следующий раз. И делать это лучше всего опять в лесу, где можно гарантированно укрыться от ненужных свидетелей. Главное, перед носом ни у кого не материализоваться.

А сейчас нужно было отвлечься и успокоиться. Георгий знал, что поиск грибов подобному способствует в максимальной степени, поэтому свернул на кабанью тропу, прошел по ней несколько десятков метров и, миновав заросли кустарника, углубился в лес.

Места, на которых имели обыкновение произрастать белые грибы, узкой полосой тянулись между взгорком и краем заболоченного леса. В этот раз там было пусто, если не считать ложных белых грибов, которые нагло и цинично, раз за разом оказывались прямо на его пути.

— Значит не судьба, — подумал Георгий, — видимо, и в правду им еще рановато.

Он поднялся на взгорок и, раздвинув молодую поросль ельника, вышел на открытое место. Вышел и остановился. Прямо у его ног стоял красавец боровик. Выпуклая темно-бордовая шляпка переливалась на солнце, меняя цвет от насыщенного почти коричневого, до малинового.

Толстая крахмально-белая, с едва заметной желтизной ножка вытарчивала из земли как мраморная колонна. Это был воистину царский гриб.

Георгий аккуратно срезал это сокровище под самый корень, убедился, что на срезе ножки нет ни малейшей дырочки, и бережно положил гриб в корзину. Тщательные поиски вокруг были тщетными. Рано еще таким грибам. Вот в сентябре их много будет. А этот один на разведку вылез.

Вот теперь в корзине было достаточно не только на жаренку, но и на сушку должно было непременно остаться. Только боровик тянул граммов на 800. Можно было со спокойной совестью возвращаться.

* * *

Подосиновики с лисичками решили пожарить, а боровик Георгий собственноручно порезал тонкими ломтиками, и разложил на листе оцинкованной стали для сушки. Солнце жарило уже во всю ивановскую и к вечеру гриб, перевернутый несколько раз, полностью высох. Можно было убирать его в бумажный пакет.

Существует два основных рецепта жарки грибов. Обычно жарят картошку с грибами, но если грибов много, то можно поступить и по-другому. В этом случае жарят именно грибы, а картошку добавляют к ним в небольших количествах — исключительно для вкуса.

Именно так в этот раз и поступили. Ужин вышел — не только загляденье, но и пальчики оближешь. Спать Георгий решил залечь пораньше. Встал он рано, да и день оказался на редкость насыщенным. Уснул он сразу, как только коснулся головой подушки.

Двадцать вторая глава. Там, за горизонтом

В определенный момент Георгий почувствовал, что он уже не спит. И находится явно не в своей кровати. Ощущение было знакомым. Он открыл глаза и увидел перед собой Гептарха.

— Здравствуйте! Почему-то, я совсем не удивлен. Так и думал, что первые три переноса — это Ваших рук дело. Ну, или не совсем рук.

— Здравствуй. Немножко ошибаешься. Мы произвели только одно, самое первое воздействие. А все остальное ты уже сам. Это ты сам с собой боролся. Да и не перенос это.

— А что же тогда, нуль-транспортировка?

— Нет. И не перенос, и не транспортировка. Переносят или транспортируют какой-либо предмет или объект. А тут ничего подобного не происходило. Ты исчез в одном месте и одновременно появился в другом. Мы, в былые времена, называли такой метод перемещения легкоступом, думая, что перемещаемся в пространстве, находим более короткую дорогу. Мы тоже ошибались. Перемещения не происходило.

— Пояснить можете?

— Могу. Но, сначала скажи: что ты знаешь о специальной теории вероятностей?

— Ну, вообще-то, теория вероятностей это раздел математики, изучающий закономерности случайных явлений. Основы этой теории заложены, если не ошибаюсь, Паскалем^[272] и Ферма^[273], а окончательно «причесал» ее Колмогоров^[274]. Я плотно ей не занимался, только в прикладных, статистических аспектах: нормальное распределение, коэффициент вариации и прочее.

— Ну, еще про то, что случайность — это неосознанная закономерность знаю. Не бывает их, случайностей. Не просто так все случается. У каждого события свои предпосылки есть, своя предыстория. А вот про специальную теорию вероятностей даже не слышал. Кто ее автор?

— Эйнштейн естественно. Как и специальной теории относительности. Но, слышать ты про нее и не мог. Сжег ее Эйнштейн. Посчитал, что рано еще вам такие сведения предоставлять. Не готовы вы.

— Даже не слышал об этом. Про единую теорию поля слышал, а об этом — нет. Так в чем там соль?

— Это не удивительно. Эйнштейн много чего сжег, но не обо всем распространялся. А соль в том, что предмет или объект может находиться в конкретной точке только в том случае, если вероятность его нахождения в ней более 50 процентов. Если она меньше, то он находится в другой точке. Не размазывается он, и одновременно может находиться только в одном месте. Или в том, или в другом. Эту вероятность можно изменять. Энергии для этого почти не требуется, так как 50 процентов — это очень шаткое, неустойчивое равновесие. Малюсенький толчок — и ты уже там. Человеческий мозг на такое усилие способен, но осуществлять его нужно сознательно, четко представляя в своем воображении то место, в котором желаешь оказаться. Если место занято, вероятности оказаться в нем просто не будет, и у тебя ничего не получится.

— А воздух? Он ведь есть на том месте, где я появляюсь. И там где исчезаю пустое место должно схлопываться с хорошо слышным хлопком.

— Это не так. Если появилась вероятность, что ты окажешься на определенном месте, то с аналогичной степенью вероятности воздуха там уже не будет. Твоя вероятность и вероятность каждой молекулы воздуха, ранее располагавшейся на этом месте, жестко взаимоувязаны. И на месте твоего исчезновения никакого хлопка не будет. Просто молекулы воздуха окажутся там одновременно с твоим исчезновением. Вы привыкли к тому, что на перемещение нужно время. Что любой процесс занимает определенное время. Это не процесс. Это мгновенное действие. Время в нем не задействовано.

— Что, и на Луне таким образом можно оказаться?

— Можно и на Луне, если можешь четко представить в своем воображении ее конкретную точку, и это представление не будет существенно отличаться от действительности. Побывать там сначала нужно. Только скафандр не забудь. Иначе шагнуть назад уже не сможешь.

— А сколько я могу с собой унести?

— Сколько поднять сможешь, столько и унесешь. Вне зависимости от того, живой это вес, или мертвый. А вот если просто рукой придерживаешь, но предмет или человек на земле стоит — так он там и останется.

— И что, любой человек на это способен?

— Да. Любой, кто это умеет.

— Я правильно понимаю, что в данный момент я один это умею?

— Из людей, живущих на Земле сейчас — ты один. А раньше умели многие.

— И зачем Вы меня этому научили? Миссию то свою, я уже исполнил. Или требуется продолжение?

— Честно говоря, тебя никто не учил. Тебе просто показали, что это возможно. А учился ты уже сам. Просто, ты уже был готов к этому. Задачу, которую мы попросили тебя исполнить, ты выполнил полностью. Благодарим тебя за это, и больше ничего от тебя не требуем. Можешь рассматривать обретение этой способности как аванс, и одновременно, как проверку. Которую ты выдержал. Сейчас я тебе кое-что расскажу, а дальше будешь сам решать: будешь что-нибудь делать, что именно будешь делать, или ничего делать не станешь. Аванс в любом случае будет в полном твоем распоряжении. Даже то, делиться ли с кем-либо обретенными знаниями и этой способностью, ты будешь решать сам.

— Договорились. Рассказывайте.

* * *

Прежде чем рассказывать, Гептарх задал Георгию еще несколько вопросов.

— Скажи сначала, как ты представляешь себе то, что происходит с информационно-энергетической матрицей человека (называть ее душой я поостерегусь) после смерти?

— Ну, в Рай и Ад я точно не верю. Дело в том, что я знаком не только с пари Паскаля^[275], но и с аргументами противной стороны. Даже ошибку в его расчетах вижу. Да и от Вас кое-что уже успел узнать. Христианское учение говорит о том, что человек, верящий в бога, попадает в рай, а не верящий в ад. Но ведь кроме христианской религии на Земле, в разные времена, были еще сотни других. Исходя из предпосылок Паскаля, получается, что человек, верящий во Христа, попадает в христианский рай и, одновременно, в как минимум сотню адов, предусмотренных другими религиями, так как в них он не верит. Это ведь по определению невозможно. Так что я считаю, что любой человек свой персональный ад, да и рай заодно, носит с собой. И что с ним будет потом, зависит не от соблюдения им каких-либо ритуалов, а только от того, как именно он прожил свою жизнь. Какими словами его потом вспоминать будут, и будут ли вспоминать вообще.

— Логично, и близко к истине. Основное ты понимаешь. А теперь ответь на еще один вопрос. Сколько поколений своих предков ты знаешь и иногда вспоминаешь?

— По отцовской линии — 4, до прапрадеда включительно, а по материнской только два — до деда.

— Вот. Не зря говорят: Иваны родства не помнящие. У тебя еще не самый запущенный случай. И обстоятельства, наверняка оправдательные имеются?

— Конечно, имеются. Прапрадед по отцовской линии — первый в роду, кто нынешнюю фамилию получил. Уже, будучи взрослым. Предыдущую его фамилию я знаю, но она очень распространенная была. Там однофамильцев — сотни тысяч. Как среди них своих вычислить? А по материнской линии дед — в войну погиб. Ни бумаг, ни записей не осталось. Все архивы сгорели. Только фотокарточек несколько имеется, и все.

— А родовая память на что?

— Так как ее инициировать?

— Ленивые вы стали. Всему учить надо. А самому попытаться — слабо? Человек — очень на многое способен. А вы живете, как растения. Даже одну сотую от возможностей мозга не все используют. Так ведь и вконец можно деградировать. Обратно в обезьян.

— Теперь к делу давай переходить. Как ты думаешь, священники ваши, когда отпевают умершего человека, просто так вечную память поют? Традиция это такая? Установку они вам дают. Пока помните человека — цела будет его информационно-энергетическая матрица. А как перестанут вспоминать, так и рассосется, развоплотится она.

— Но ведь вспоминать-то, по-разному можно. Можно с добрым сердцем, а можно и с ненавистью.

— Так и ощущает матрица эти воспоминания по-разному. Если ненавидят, да еще и многие — это и есть ад.

— Еще вопрос. Речь идет о воспоминаниях конкретного человека или, в том числе, об его действиях, изделиях и сооружениях которые он создал.

— Видишь, ты сам все уже понял. Разумеется, память о человеке остается и в том, что он создал, вложив частичку себя. Если каменщик сложил справный дом, то его вспоминают добрым словом пока этот дом стоит. Причем, эти люди могут даже не знать, кто именно строил этот дом. Важно, чтобы он построен был на совесть. И любое доброе слово, даже не высказанное вслух, там обязательно отзовется и всегда дойдет точно по адресу.

Гептарх немного помолчал, а потом продолжил, — вечная память — это благое пожелание. Своего рода — завет. Только вот не бывает ее вечной. Всех когда-то забывают. Кого раньше, а кого и позже. И лучше бы — попозже. И для живых это лучше, и для тех, кто уже на той стороне. Когда могилы зарастают травой, бумага рассыпается в прах, изустная молва затихает — там тоже ничего не остается.

— Так что, получается, что там лучше всего приходится учителям, врачам и строителям? И еще вопрос. С мертвыми все понятно, а живым польза какая?

— Начну со второго вопроса. Как ты считаешь — ангелы хранители — это некие посторонние сущности, приставленные к людям богом? Счас! Род это своих сыновей и дочерей защищает. Нет там посторонних. Только свои. И то, что ангелы хранители только у крещеных есть — наглая ложь. У всех они есть. Ты крещеный?

— Нет. У меня родители атеисты.

— А ангел хранитель имеется?

— Еще какой! Не раз и не два спасал. Иногда — из безнадежных положений за шкирку вытаскивал. Или пинка такого давал, что сам вылетал.

— Вот видишь. Не зависит это от ритуалов. А от силы рода — зависит. Причем, напрямую. Теперь на первый вопрос отвечаю. Не только им. Добавьте к своему списку конструкторов, архитекторов, скульпторов, композиторов, поэтов, художников. Да и писателей многих, которые такие вещи создают, которые еще долго после их смерти еще очень долго востребованы. Главное, личностью быть, талант свой в землю не зарывать, творить не за страх, а за совесть. И жить по совести. Как вы думаете, у Гомера имеются сейчас какие-нибудь проблемы?

— Подозреваю, что долго еще никаких не будет. А как дело обстоит с денежными мешками, жертвовавшими церкви огромные суммы, иногда целые состояния?

— Ну и зачем спрашиваешь? Неужели самому не понятно? Там деньги не помогут. Вне зависимости от их количества. Что такое тонкая струйка проплаченных молитв и поминаний, против дружного хора проклятий от всех кинутых и обездоленных. Ничто.

— Хорошо. На большую часть моих вопросов Вы ответили. Только вот, подозреваю, что встречались мы не только из-за этого. Есть ведь еще что-то за душой, что высказать хотите?

— Как не быть? Есть. Самый главный вопрос, я на закуску оставил. Ради него, по сути, наша сегодняшняя встреча и состоялась. Остальные вопросы в равной степени всех касались, а этот — исключительно нашего, славянского эгрегора.

* * *

Гептарх немного помолчал, а потом задал еще один вопрос.

— Как ты относишься к тому, каким образом изложена в исторических трудах и школьных учебниках история России?

— Резко отрицательно отношусь. Не полная она, ущербная, очень много вранья и тенденциозно поданных фактов. Скорее всего, тут две причины. Писали ее, как правило, иностранцы, и основывались они на летописях, которые неоднократно переписывались в угоду местечковым правителям.

— В целом, правильно мыслишь. А относительно глубины погружения в прошлое, что можешь сказать?

— Да нет ее, вообще, глубины. По верхам цепляют. Такое впечатление создается, что вся история России — чуть больше тысячелетия. Нас представляют как молодое варварское государство, вытащенное из дремучих лесов при крещении. Если бы не Пушкин, с его Вещим Олегом, так вообще, от приглашения варягов считали бы. Хотя, какое оно, к чертям собачьим, приглашение. Варяги — это и есть русские поморы, которые вместе с нурегами^[276] и свеями^[277] еще пару тысяч лет назад всю Европу в страхе держали. Сейчас, вообще, до чего дошли: Старая Ладога мол, в 753 году нашей эры образовалась. Это притом, что культурный слой^[278] там, в два раза толще, чем в Риме. Племена мол, полудикие обитали. Хороши племена, которые на ворота Царьграда, между делом, щиты приколачивали. Государство в это время уже было. И мощное государство, цивилизованное.

— Еще врут, что письменности своей не было. Как же. А на основе чего, спрашивается, Кирилл с Мефодием свою азбуку^[279] составляли? Упростив ее при этом в полтора раза. А письменность была. Просто все найденные книги христианскими монахами немедленно сжигались, как языческие. Европейцев, вообще, хлебом не корми, дай только книги или женщин на кострах пожечь. Цивилизованный народ, однако. Они полуголые от Италии до Англии и обратно, туда-сюда бегали, когда у нас уже сотни городов стояли, а витязи в кольчугах на подкованных конях ездили.

— Мыслишь правильно. Много тысячелетий история Руси насчитывает. И кастрируют ее не просто так. Только многие ли, кроме тебя это все знают? Молчишь, не историк ты, не писатель? А ведь возможность узнать, как на самом деле все было — имеешь. И описать это так, чтобы книга в сон не вгоняла, можешь. Так за чем дело стало?

— Так узнать то как?

— По родовой памяти спускайся. Род у тебя мощный, много чего поведать может. Если всерьез возьмешься, то глядишь и до меня добраться сможешь.

— Так мы что, родственники с Вами?

— Ну, если это можно так назвать, то родственники. Вон евреи, родословную своих царей от Адама ведут. А Русичи — всяко подлиннее родословную имеют. Старайся. Ищущий — да обрящет.

Эпилог

Осень 2012 года оказалась богата на события, часть из которых долго занимали первые строчки таблоидов, а многие другие — остались почти не замеченными.

Чрезвычайно быстро и практически без каких-либо проволочек, было реализовано объединение близких по духу славянских государств в единое федеративное государство, получившее название Славянская Русь. Кроме СРГ (переименованного в Россию), Белоруссии, Украины, Казахстана, Южной Осетии и Абхазии, в него, в качестве анклава, вошли Сербия и Черногория, успевшие к этому времени, не только объединиться, но и вернуть себе территорию Косово и Метохии.

Объединение Сербии и Черногории прошло на удивление легко, а возврат им Косово и Метохии тормозился только до принятия обновленным Советом Безопасности соответствующей резолюции. С приемом резолюции, ситуация разрешилась в двухнедельный срок. Миротворческая дивизия, в которую вошли контингенты всех пяти государств — постоянных членов Совета Безопасности, в двухнедельный срок провела депортацию в Албанию всех представителей некоренного населения этого многострадального края.

Все объединения проходили на основании референдумов, в которых принимало участие все население, достигшее возраста в 21 год. Многие возражали против такого, неоправданного с их точки зрения, увеличения порога принятия решения, но организаторы референдумов в этом вопросе были неумолимы. Принимать судьбоносные для страны решения должны только те, у кого детство уже перестало играть в одном месте. Всем тем, кто не хотел жить в новом государстве, предоставлялась возможность его покинуть, перебравшись в любое из сопредельных или отдаленных государств. Белоруссию, таким образом, покинуло аж 6 семей. Четыре семьи улетели на «Землю Обетованную», а две перебрались в Польшу. С Западной Украины добровольно уехали чуть более 100 человек. В основном — в Польшу.

В США в это время шел обратный, дезинтеграционный процесс. Началось все с того, что выборы нового президента закончились фиаско^[280], так как ни одна из партий не смогла выставить пользующихся доверием кандидатов. Страна распалась на две конфедерации: САСШ (Северо-Американские Штаты Америки) и КЮШСА (Конфедерация Южных Штатов Северной Америки), а штат Гавайи, не примкнувший ни к одной из них, провозгласил независимость. Все три новоявленных государства все глубже проваливались в пучину экономического кризиса и надолго выпали из обоймы экономически развитых стран. Поскольку доверие к доллару было потеряно безвозвратно, в САСШ ввели в обращение серебряный талер. В случае необходимости его можно было обменять на 20 новых русских копеек образца 2012 года, но такие обмены осуществлялись туристами не слишком охотно, так как сбагрить, потом, эти талеры можно было только коллекционерам. Ну, или как сувениры хранить. Монета, действительно, была серебряной, но нежелательных примесей в ней было значительно выше нормы, позволяющей использовать этот металл в технике.

Рокфеллер перебрался на постоянное место жительства на Гавайи. Яхта, имеющая водоизмещение, сравнимое с тяжелым крейсером, сидела в воде ниже ватерлинии. Золото — это очень тяжелый металл.

Блинтон развелся с женой, быстро превратившейся от безделья и психических фобий в домашнюю фурию, и пошел вразнос. Алкоголь и доступные женщины в количествах, явно чрезмерных для стареющего ловеласа, за несколько лет свели его в могилу.

А вот Шон Парнелл успел вовремя подсуетиться. Пока решались вопросы переселения, он принимал в них деятельное участие, был все время на виду, не оставлял ни одно обращение без внимания, и, параллельно с этим, старательно учил русский язык. В результате он оперативно получил русское гражданство и был переизбран Губернатором Аляски на новый срок. Остался на старом месте и в прежней должности, но уже в другой стране.

Зона Евро, к этому времени, также, приказала долго жить. Первой, из нее со скандалом вышла Греция, потом ее примеру оперативно последовали Италия и Испания, а закончилось все тем, что Германия, плюнув на все ранее достигнутые соглашения, ввела для внутреннего обращения марку. Подавляющая часть внешних контрактов к этому времени уже заключалась в рублях и юанях.

Пекинский трибунал, рассматривающий дело господина Саакова, заседал почти месяц. В качестве обвинителей выступали представители Южной Осетии, Абхазии и нового правительства Грузии. Защиту взял на себя известный адвокат Падла, незадолго до этого перебравшийся на место постоянного жительства в Израиль. Решение трибунала было окончательным и безальтернативным — смертная казнь через повешение. Спустя неделю приговор был приведен в исполнение.

Джон Сэвиндж из армии уволился сам. Ушел в гражданскую авиацию и еще долго гонял над САСШ быстро устаревающие Боинги. Каждый раз, когда колеса его самолета отрывались от земли, он был счастлив. Адмиралу Баффиту повезло в очередной раз. Он своевременно вышел в отставку, сохранив все привилегии. Крейгу Пенделю повезло меньше. Сначала его понизили в звании до контр-адмирала, а потом, вообще, пинком выперли в отставку. Так что, свою фамилию он подтвердил не один раз.

На этом фоне выход на пенсию, Сергея Сергеевича Дорожкина, которому как раз исполнилось 60 лет, остался почти незамеченным. Тем более что пенсия ему была назначена не персональная, а обычная министерская и никаких дополнительных льгот предоставлено небыло. Политикой он больше заниматься не стал, зарывшись с головой в написание мемуаров, которые, по уверениям издательств, обещали разойтись огромными тиражами. Под коверные тайны Кремля и секреты внешней политики, раскрываемые бывшим первым лицом государства, были интересны многим.

Шкиперец свое слово сдержал и, уходя в отставку с поста Главкома ВМФ, провел на свое место адмирала Синцова, передавшего Северный флот в руки 50-летнего контр-адмирала Петрова, ранее командовавшего отрядом новейших эсминцев проекта «Морской Конек» и совсем недавно назначенного его первым заместителем. Верхушка армейского и флотского командования стремительно омолаживалась. На самый верх привлекались те, кто не только успешно проявил себя в Последней войне, но и обладал ярко выраженной способностью быстро принимать нестандартные решения, четко осознавая всю глубину собственной ответственности.

На пенсию Шкиперец ушел, но полностью от дел не отстранился, периодически заезжая в Москву и посещая заседания Ноократического Совета в качестве главного эксперта по военно-морским вопросам.

А вот Алексей Дмитриевич Перфильев из психиатрической клиники так и не вышел. Не смотря на все усилия врачей, запущенная болезнь не поддавалась лечению. Человек не желал выныривать из виртуального мира, целиком отдаваясь любимой игре в Тетрис и переписке в местной сети, созданной персонально для него двумя продвинутыми санитарами. Санитарам за это приплачивали, и они самоотверженно использовали для переписки немалую часть свободного времени. Один из них, знавший английский язык, попеременно выступал в ролях президента США, премьер-министра Великобритании и английской королевы. На долю второго приходились роли отечественных министров и парламентариев. Чтобы не травмировать и без того ущербную психику необычного пациента, в изменения, происходящие в стране и на мировой арене, его не посвящали. Человек, замкнувшийся в своем мирке, был по-своему счастлив. Ему больше не надо было отвлекаться от любимого айфона для выслушивания советов бестолковых помощников и подписания всяких глупых бумажек. Наконец-то, он был полностью в своей стихии, и ему это очень нравилось.

Георгий после отпуска остался в своем Ввузе только на четверть ставки, оставив за собой чтение только небольшой части из курса лекций, прием экзаменов и работу с адъюнктами^[281]. Все остальное время он посвятил истории Руси. Он часами засиживался в своем кабинете, иногда, на некоторое время, как будто засыпая, а потом, начиная бешено стучать по клавиатуре со скоростью, которой позавидовала бы профессиональная машинистка.

Связи, приобретенные за полтора года своей предшествующей деятельности, он использовал в личных целях только один раз, выбив в министерстве образования эксклюзивный договор на разработку школьного учебника «История древней Руси». Хотя «выбив» — это не совсем точное определение. Особо выбивать ничего не пришлось, так как Николай Михайлович Веселов, прочно устроившийся в кресле министра Образования и бросивший все силы лучших педагогов на глобальную переработку школьных программ и учебников, услышав, о чем именно идет речь, поддержал его начинание сразу и безоговорочно.

Периодически Георгий встречался с археологами, подсказывая, где надо копать и что именно там можно обнаружить. Первую из находок, обнаруженную в подсказанном им месте, археологи посчитали случайным стечением обстоятельств, но после второй — поверили безоговорочно и в дальнейшем, раскопки начинали сразу, как только получали наводку на новое место.

О своей новой способности появляться в любом из известных ему мест посредством волевого усилия, Георгий рассказал только троим: Ванникову, Виноградскому и Остаду Машхади. Ванникову это надо было знать для планирования уникальных операций, имеющих беспрецедентное значение для государства, которые невозможно осуществить другим способом. Виноградскому — для аккуратного отбора претендентов, которых, в перспективе, можно было обучить этим способностям. Ну, а с Машхади он уже давно общался телепатически. Обучать его не потребовалось вообще. Узнав о том, как именно можно изменять вероятности, он освоил технику в первый же день.

С друзьями он теперь встречался редко, так как у них тоже было много работы. Но, несколько раз в год они откладывали все дела в сторону и, не смотря ни на что, собирались вместе. Им было о чем поговорить.

Вице-адмирал о своей работе не распространялся. Когда спрашивали, — отшучивался, что бумажки перекладывает, да молодежь уму-разуму учит. Друзья переглядывались и демонстративно соглашались. Да, бумажки мол. Конечно, бумажки. А загар специфический — наверняка в солярии получен. Но, меньше знаешь — лучше спишь. Так что не настаивали. Когда можно будет — сам расскажет.

Кир Схронов, щеголяющий в черной генеральской форме, руководил управлением в Генштабе. Рассказывал он только о поисках американских подлодок, десятки которых усеяли дно двух океанов. Постепенно, их становилось все меньше, так как обнаруженные быстро поднимали и буксировали на разделку и утилизацию, но больше десяти еще оставались не обнаруженными.

Борис Самсоненко, недавно ставший контр-адмиралом, и получивший под начало дивизию Тайфунов, тоже рассказывал мало. Лодки прошли очередную реконструкцию, баллистические ракеты демонтировали, но что именно установили вместо них, он не распространялся. Но, пару раз говорился, что в базе Тайфуны появляются не часто.

Степан, напротив, рассказывал много и подробно. Комиссия, работе в которой он отдал почти год, свои функции выполнила. Невинно осужденных в тюрьмах практически не осталось. Несколько спорных дел еще рассматривалось, но и они были уже близки к завершению. Поэтому теперь, состав комиссии уменьшился до нескольких человек, в основном, выполняющих надзорные функции, и его присутствие в ее составе больше не требовалось. Так что он, вновь занялся уникальными кровлями, которых в Москве было предостаточно. Руководимая им фирма преуспевала и Степан, наконец, закончил строительство дома на садовом участке. Денег на это у него хватало и раньше, катастрофически не хватало времени. Теперь оно появилось, и работа была закончена в рекордные сроки.

С Евгением Сергеевичем, имевшим участок в одном садоводстве с Георгием, встречи происходили, в основном, летом. Тот рассказывал о разработках нового сверхмощного лазера с термоядерной накачкой, предназначенного для уничтожения не слишком больших астероидов и коррекции орбиты наиболее крупных из них, в частности Апофиса^[282], о новых ионных двигателях для планетолетов, позволяющих быстро достигать скорости в 210 километров в секунду. При установке такого двигателя на крупный астероид, можно будет не только корректировать, но и целенаправленно изменять его орбиту в очень широких пределах, заставляя перемещаться в требуемую точку Солнечной Системы. Объяснил, что взрывать Апофис нельзя. Подобное было бы страшной глупостью, так как шрапнель обладает значительно большей поражающей способностью, чем одиноко летящая болванка, которая может и промахнуться. А вот обтесать лазером, перед торможением и принудительным выводом на околоземную орбиту — самое то.

Заодно, Евгений Сергеевич поведал и о дальнейшей судьбе общих знакомых из Сарова. Николай Иванович, бывший ранее ведущим научным сотрудником ядерного Центра, стал главным научным сотрудником и основным теоретиком. Сам Центр, сменил наименование, став Центром деления и синтеза атомных ядер. Федор Васильевич так и остался главным конструктором. Но теперь в его распоряжении был научный коллектив, включающий более 200 высококлассных специалистов, несколько наземных лабораторных корпусов и один орбитальный. Плюс энергия, обеспечиваемая персональной термоядерной станцией, мощностью в 10 ГВатт. Внешне русский богатырь почти не изменился. Взгляд оставался таким же ясным и пронзительным. Только борода стала более окладистой, да седых волос в ней ощутимо прибавилось.

«Прыгал» Георгий редко. Пару раз — по поручениям Ванникова, иногда, для визитов в НИИ ПП и встреч с Машхади, с которым они периодически экспериментировали, развивая свои потенциальные возможности.

Отрывался по полной он только летом, когда ходил за грибами. Народ удивлялся, каким образом он успевает за совсем небольшое время обойти такое количество грибных мест, что места в корзине не оставалось вовсе. Объясняли это его опытом и хорошим знанием грибных мест, а сам он, отговаривался везением, и тем, что грибы мол, к нему сами липнут. Опыт естественно был. Его не пропьешь, а Георгий на горячительные напитки старался налегать не слишком. И везение от него никуда не делось. Только вот дело было совсем не в этом. Просто он вообще не осуществлял порожних, холостых переходов по участкам, где грибы не водились по определению, перескакивая с одного грибного места сразу на другое.

Пользовался он своей новой способностью и в тех случаях, когда забывал что-либо дома или на работе. Требовалось всего лишь зайти в подъезд или пустующее помещение и, через полминуты можно было выходить обратно, вместе с забытым предметом. Ну и если, вдруг, в туалет неожиданно захочется. Во всех остальных случаях он предпочитал перемещаться пешком или, в крайнем случае, на машине.

Бронирование ее, помогло Георгию только один раз, когда на светофоре ему в «корму» въехал не успевший затормозить мерседес. Когда водитель мерседеса, бурно но, незатейливо матерясь, высвободился из-под вздувшегося мешка подушки безопасности и с большим трудом вылез из покореженной машины, он был чрезвычайно удивлен, что перед смятым в гармошку и дымящимся капотом его машины стоит не асфальтовый каток, а обыкновенный с виду Хендай Соната. Причем, абсолютно не поврежденный. Мелочь, кажется, а приятно^[283].

Исчезновение с марсианской орбитыФобоса, поначалу, вызвало множество кривотолков, по большей части мистического характера. Однако российские астрономы сумели сложить два и два, усилили контроль над обстановкой в поясе метеоритов, и отследили появление в нем нового тела, в искусственном происхождении которого, после этого уже никто не сомневался.

Первая же геологоразведочная экспедиция, высаженная на Луне в Море Кризисов, обнаружила почти под самой поверхностью огромный техногенный объект, уходящий в глубину на несколько километров, изготовленный из материала, ранее не известного науке. Химический анализ материала, из которого был изготовлен этот объект, выявил полное совпадение с химическим составом окружающей магмы. Вот только структура этого материала была не аморфной, а мелкокристаллической, основанной на кубической сингонии, характерной, разве что, для алмаза, а его плотность существенно превышала 5 тонн на кубический метр. Твердосплавный бур не оставлял на поверхности стен даже царапины. Алмазное сверло оставляло небольшую выемку и раскрашивалось. Объект был явно рукотворным, абсолютно пустым, но покинутым, по всем признакам, совсем недавно.

Особый интерес ученых, обследовавших этот объект, вызвало то, что дверные проемы между внутренними помещениями на всех внутренних уровнях этого гигантского сооружения, были рассчитаны явно не на человека. Ширина дверных проемов превышала 4 метра, а их высота, составляла почти 12 метров. Высота потолков внутренних помещений варьировалась в диапазоне от 15 до 20 метров. Ступенек не было вообще. Роль лестничных маршей выполняли наклонные пандусы.

Внешняя защитная плита этого объекта, покоящаяся под тонким слоем реголита^[284], в соответствии с расчетами российских ученых, могла выдержать попадание метеорита, имеющего диаметр до километра включительно.

После того, как входной канал в защитной плите был расчищен от осыпавшегося реголита и лунной пыли, на входное отверстие подземного объекта установлен шлюз и внутренний объем наполнен воздухом, оказалось, что температура во всех без исключения помещениях, кроме, естественно, входного узла, составляет ровно 20 градусов по Цельсию. На объекте отсутствовали какие-либо механизмы. Тем не менее, воздухообмен между заглубленными на несколько километров помещениями, обогреваемыми внутренним теплом небесного тела, и теми, которые располагались ближе к поверхности и отдавали теплоту в безвоздушное пространство, каким-то образом осуществлялся.

В дальнейшем, этот объект еще долго использовался в качестве основной лунной базы, заметно ускорив освоение естественного спутника Земли.

Капитан-лейтенант Смирнов осенью поступил в Военно-Космическую академию. Через три года, окончив ее с отличием, он принял свой первый трехместный планетолет «Гагарин». С тех пор он побывал на Марсе и Венере, летал к Юпитеру, Нептуну, Плутону. Дважды гонялся за автоматической станцией инопланетного происхождения.

Первый раз это было в поясе астероидов, расположенном между орбитами Марса и Юпитера, где она маскировалась под глыбу базальта. Тогда, при попытке стыковки, глыба базальта сначала необъяснимым образом начала удаляться, а потом вдруг исчезла с экранов. Поиск в оптическом и радио диапазонах к успеху не привел. Гравитационный локатор уловил быстро удаляющуюся цель, двигающуюся вопреки всем известным законам физическим законам в направлении, противоположном тому, в котором она двигалась изначально. Пока Дмитрий тормозился, разворачивал и разгонял планетолет, цель исчезла.

Вторая встреча произошла через несколько лет в поясе Койпера^[285]. Теперь Дмитрий командовал тяжелым прямоточным разведывательным рейдером Алексей Леонов. Станцию он обнаружил случайно. В этот раз она была закамуфлирована под ледяную глыбу, но компьютер выявил несоответствие между ее размерами и плотностью. Снова была попытка стыковки, но Дмитрий учел предыдущий опыт и при исчезновении станции, развивавшемся по старому, один раз уже удавшемуся сценарию, сработал на опережение. На этот раз он четко отслеживал ее гравитационным локатором, но ему элементарно не хватило скорости. Система компенсаторов позволяла ему выдерживать перегрузки до 20 g, а станция уходила с ускорением более 100 g. Земная техника на подобное была пока не способна.

В 2029 году полковник Военно-Космических сил Земли Дмитрий Александрович Смирнов осуществил наиболее сложную, из всех проведенных им операций. В этот раз он, на правах самого опытного и удачливого из всех земных пилотов, управлял тяжелым космическим буксиром Титан. Перехватив астероид Апофис на подходе к Земле, Смирнов пристыковался к нему и тормозил его движение, спалив на форсаже не только собственный запас топлива, но и почти все топливо из буксируемого внешнего бака.

С задачей он справился, выведя громаду массой в 37 миллионов тонн на геостационарную орбиту и подвесив ее на высоте в 36 000 километров точно над островом Калимантан. Так у Земли появилась вторая, маленькая Луна, предназначенная для использования в качестве опоры космического лифта.

Автоматическая станция внеземного происхождения была отловлена в Облаке Оорта^[286] только в самом конце XXI века. Тогда же состоялся и первый, инициированный землянами, конструктивный диалог с полномочными представителями разумных цивилизаций Вселенной.

Июль — ноябрь 2012 г.

Евгений Гуляковский Зона воздействия

На экране проплывали серые, припорошенные тусклой пылью холмы. Слишком много здесь пыли. Ни одного росточка, ни одного зеленого пятнышка. Не за что зацепиться взглядом. Да и камни какие-то странные, рыхлые, словно изъеденные старостью и пропитанные все той же вездесущей пылью. Вторую неделю звездолет неподвижно стоял среди этих мертвых холмов. Дежурный навигатор Глеб Танаев тяжело вздохнул и мельком глянул на часы — до конца вахты оставалось пятнадцать минут. Сколько таких безжизненных миров уже повстречалось на его пути за долгие годы, проведенные в службе дальней разведки? Десять? Пятнадцать? Точную цифру вот так сразу и не вспомнить, да разве в ней дело? Во всем доступном земным кораблям пространстве не было обнаружено ни одной живой планеты. Камень, отсутствие воды, отсутствие жизни — вот привычные записи в бортовых журналах, словно кто-то специально решил разрушить красивую сказку о братьях по разуму. Конечно, люди боролись с мертвым камнем. Создавали из него атмосферу, превращали безжизненные планеты в цветущие сады.

Но все это было слишком далеко от тех, кто прилетал первым. И, наверное, поэтому их работа теряла ощутимый, видимый смысл. Подсчет запасов минерального сырья, пригодного для создания будущей атмосферы, пробы, образцы, колонки бесконечных Цифр, проверка и наладка бесчисленных механизмов за долгие годы полета от звезды к звезде — вот и все, что оставалось на их долю.

Эта планета называлась Эланой. Третья группа, отсутствие биосферы, сорок парсек от базы, для человека безопасна. Глеб захлопнул лоцию и включил обзорный локатор. Он не понимал, для чего нужны здесь дежурства у главного пульта корабля. Очередной параграф какой-то инструкции предусматривал дежурства на любой чужой планете, и никому не было дела до того, что дежурный должен томиться от безделья и скуки целых четыре часа. Координатор был большим поклонником инструкций. Глеб не удивился бы, узнав, что Рент знает наизусть все три тома космических уставов.

Почувствовав, как нарастает глухое раздражение, Танаев вспомнил о принятом решении и немного успокоился. Это его последняя экспедиция, давно пора подыскать более достойное занятие. Чего он, собственно, ждал? Чего все они искали за миллионы километров от родной планеты? Новых жизненных пространств? Запасов сырья? Все это космос уже предоставил земным колониям с лихвой. Понадобятся столетия, чтобы освоить открытые богатства. Кому теперь нужна служба дальней разведки? Что они, в сущности, находят? Чуточку другие камни, чуточку другой воздух. Иная гравитация, иные циклы времени. И все это уже не удивляло, не будоражило воображения. Чего-то они так и не нашли среди звезд. Чего-то важного, такого, без чего терялся смысл во всем этом гигантском космическом предприятии, затеянном человечеством. Во всяком случае, для себя лично он больше не находил ничего привлекательного в однообразных исследовательских полетах. Годы жизни, унесенные анабиозом, щемящее чувство волнения перед очередной посадкой и разочарование, словно его в который уже раз обманули… А потом долгие недели и месяцы, заполненные однообразной, надоевшей работой. Значит, все. Пора домой. Там найдется дело по вкусу.

Щелкнул аппарат связи, и сухой желчный голос координатора попросил доложить обстановку.

«Слово-то какое замшелое — „доложить“, — все еще не в силах справиться с раздражением, подумал Глеб. Однако привычка к дисциплине не позволила ему выдать свое недовольство даже в тоне ответа. Он перечислил номера групп и количество людей, покинувших корабль два часа назад, и монотонно, чтобы хоть чем-то досадить координатору, стал перечислять квадраты работ, отдельно для каждой группы.

— Послушайте, Танаев, эти цифры вы сообщите мне как-нибудь на досуге, а сейчас вызовите на корабль всех руководителей групп.

Координатор отключился.

— Это еще что за новости? — спросил Глеб у мигающего зрачка автомата связи.

Автомат, как и следовало ожидать, не ответил. Вызов руководителей групп в разгар работ не такое уж простое и заурядное дело. Вряд ли они согласятся без дополнительных объяснений покинуть участки работ. Глеб потянулся к интеркому, чтобы вызвать координатора. Но в это время где-то в глубинных недрах корабля возник басовитый, уплывающий за пределы слуха звук, от которого мелко задрожали переборки. В машинном началась продувка главного реактора. После этого у Глеба пропало всякое желание медлить и задавать координатору дополнительные вопросы Произошло нечто чрезвычайное, потому что запуск главного реактора на планетах вообще не был предусмотрен. Танаев набрал на шифроплате коды сигналов всех задействованных на планете групп. Лучше, если вызов пошлет автомат на аварийной волне — с ним не поспоришь.

В рубку, как всегда за несколько минут до конца смены, вошел второй пилот Леров. Не было еще случая, чтобы он опоздал хотя бы на минуту. Значит, можно успеть к началу совета. При виде добродушного, улыбающегося лица Лерова Глеб испытал знакомое теплое чувство. Не зря пилоты дальней разведки тщательно проверялись на психологическую совместимость.

— Что там у нас стряслось, Вадим, ты в курсе?

— Что-то случилось у Кленова с бурильными автоматами.

— И только? Из-за этого объявили общий сбор и запустили главный реактор?

— Говорят, там не обычная поломка. Похоже, у них сбита настройка центральных блоков.

— Ты хочешь сказать — «сбилась»?

— В том-то и дело, что сама она не могла сбиться. Кибернетики носятся как угорелые, кажется, собираются проверять все автоматические устройства на автономных программах.

— Великий космос! Этого нам только недоставало. Все остальное уже было. Им же целого года не хватит, чтобы… Подожди, а реактор? Для чего понадобился главный реактор?

— Так полагается по инструкции: «В случае обнаружения внешнего воздействия на любой планете — немедленная эвакуация, выход в открытый космос, консервация всех работ до прибытия специальных научных групп. И нулевая готовность к защите».

Выслушав эту цитату из устава, Глеб отрицательно покачал головой:

— Я слишком хорошо знаю Рента. Он, конечно, педант, но в разумных пределах. Свернуть экспедицию из-за пары забарахливших автоматов? Тут что-то не так… И потом, какое воздействие? Мы сорок лет осваиваем этот участок Галактики и ничего не видели, кроме мертвого камня. Время от времени что-то барахлит, что-то выходит из строя. Иногда встречается нечто, не совсем понятное. В конце концов, наши ученые всему находят объяснение, и никто из-за подобной чепухи не сворачивает работ. Придется посетить совет. Принимай смену.

Вадим кивнул:

— Только держи меня в курсе. Из наших мудрецов после совета лишнего слова не выжмешь.

Все же он немного опоздал. Совет уже начался. Видимо, главному кибернетику Кирилину только что предоставили слово, и он, как обычно, мялся, не зная, с чего начинать. Всегда с ним так, если приходилось выступать перед многочисленной аудиторией. Все знали эту его слабость и терпеливо ждали. Длинные руки Кирилина беспокойно бегали по столу, словно искали что-то, а большие добрые глаза, искаженные толстыми стеклами очков, казались печальными и чуть удивленными.

— Здесь много неспециалистов, и я, видимо, должен объяснить подробно… — Кирилин закашлялся, вытер блестящую, как шар, голову. Казалось, он чувствует какую-то свою личную вину за происшедшее. — Все дело в кристаллокондах. Ими задается программа любому автомату. Вам не раз приходилось иметь с ними дело, когда во время работ вы сменяли один кристаллоконд на другой, чтобы дать кибу новое задание. Кристаллоконды, как вы знаете, представляют собой чрезвычайно сложную и твердую кристаллическую структуру. Ее нельзя изменить. Ее можно сломать, заменить новой, но ее нельзя частично изменить. В этом суть всей проблемы. Кристаллическая структура кондов раз и навсегда задается во время отливки на земных заводах в специальных матрицах…

Наконец кто-то не выдержал:

— Может, вы объясните, что, собственно, произошло?!

— Вот я и говорю, что кристаллоконды представляют собой сложную структуру, раз и навсегда заданную при изготовлении. Тем не менее кристаллоконды двух автоматов в группе Кленова оказались измененными, в их структуре произошли некоторые сдвиги, и вместо стандартного отбора образцов кибы покинули квадрат работ, самостоятельно переместились в группу энергетического резерва и там…

Послышался смех, кто-то спрашивал у Кленова, чем он насолил своим кибам, кто-то интересовался у энергетиков, зачем они сманивают чужих роботов. Координатор постучал по столу и поднялся:

— Очевидно, не все понимают серьезность происшедшего. Эти два кристаллоконда кем-то были специально изменены таким образом, что кибы получили новое, неизвестное нам задание, которое они и выполняли в течение нескольких часов. Мы не знаем характер этих изменений, мы не знаем, кем, а самое главное — для чего это было сделано.

Несколько секунд в кают-компании было тихо.

— Может быть, перепутали конды? Кто-нибудь из команды…

— Исключено. На них остались те же самые заводские номера. Кроме того, конды непонятным образом разрушились, как только мы начали исследования.

— Разрушились? Отчего?

— Мы хотели рассмотреть их структуру под нейтронным микроскопом, чтобы определить характер изменений, но сразу же, как только включился нейтронный поток, конды распались, превратились в пыль. Я прошу экипаж со всей серьезностью отнестись к сложившейся ситуации. Создать такую сложную структуру, как конд, непростая задача. Частично изменить ее еще труднее. И цель, ради которой это было сделано, может оказаться весьма серьезной. Прошу самым тщательным образом проверить всю автоматическую аппаратуру корабля. Представьте себе несколько неуправляемых автоматов в машинном отделении или пару таких блоков в центральном навигаторском…

«Да, это серьезно… — подумал Глеб. — Тут действительно не до шуток. Но к чему клонит Рент? Неужели он предполагает, что кто-то на Земле заранее изготовил эти блоки, а кто-то из членов команды умышленно их подменил?..»

— Лонга и Танаева прошу остаться. Остальные свободны.

Лонг возглавлял научный отдел корабля. Вместе с координатором и Глебом они составляли руководящую тройку всей экспедиции. Едва остальные вышли, координатор приступил к делу:

— Надо решать, как действовать дальше. Выбор у нас небольшой. Мы можем игнорировать случившееся и продолжать работы либо, учитывая обстановку, вернуться домой. Более того, если скрупулезно соблюдать инструкцию, мы просто обязаны вернуться. Однако в данном конкретном случае я не настаиваю на соблюдении инструкции и оставляю право на решение за нами. Мы должны учесть все особенности обстановки, а также и то, сколько стоит наша экспедиция на таком расстоянии от базы.

— Да, вернуться, не выполнив задание… Такое нечасто бывает. — Лонг озабоченно потер подбородок.

— Есть еще один выход. Подождать, — заметил Глеб.

— Подождать чего? — резко спросил координатор.

Глеб, сделав вид, что не заметил его резкости, спокойно пояснил:

— Подождать, пока этот таинственный фактор, изменяющий настройку наших автоматов, вновь себя проявит. Вряд ли он ограничится только двумя автоматами. Возможно, следующий случай даст нам в руки больше материала. Мы сможем составить представление о том, что происходит, и, может быть, выясним, кто этим занимается. Мы можем какое-то время вести работы очень локально, маленькими группками, с малым числом автоматов и с большим числом специально проинструктированных наблюдателей. Рано или поздно этот таинственный фактор раскроет себя.

— Или не раскроет, что более вероятно, но сроки, отпущенные нам на разведку планеты, будут сорваны. Тут нужно кардинальное решение.

— Насколько я понимаю, вы за то, чтобы продолжать работы с нормальным графиком? — уточнил Лонг.

Координатор поморщился.

— Сначала я хотел бы услышать ваше мнение или хотя бы предположение, гипотезу о характере происшествия, о том, кто к этому причастен.

— А почему вы убеждены, что это чья-то злая воля? Наверное, автоматы попали под неизвестное нам излучение природного происхождения. Например, мощный гамма-поток мог сместить внутренние структуры кондов и ослабить молекулярные связи. Достаточно было небольшого толчка в виде нейтронного излучения нашего микроскопа, чтобы они разрушились.

Это, пожалуй, кое-что объясняет.

Координатор удовлетворенно качнул головой, а Глеб иронически усмехнулся. «Ну, конечно! Конечно, это опять все объясняет, причем простым и естественным образом! Им это и нужно. Сделать вид, что ничего особенного не произошло, — подумал он. — Они займутся повседневными делами, планами, отчетами и графиками… Задавят едва мелькнувший кусочек неведомого под грудой повседневных дел. Завершат порученную работу и вернутся домой… И по-своему они правы. Их послали сюда с определенным конкретным делом. Они его делают… Вот только не потому ли мы не находим на десятках вновь открытых планет ничего интересного? Ничего, кроме мертвых камней? Может быть, мы еще не научились смотреть или смотрим сквозь привычные, низко опущенные шоры?»

— Скажите, — спросил он Лонга как можно спокойнее, — сколько именно энергии нужно для такого изменения кристаллокондов, иными словами, какова была мощность этого «природного» потока?

И сразу же увидел, что попал в точку, в самое слабое место лонговской гипотезы.

— Мне трудно ответить на ваш вопрос. Нужны специальные исследования.

— Однако горячие зоны наших реакторов, в которых работает не один десяток автоматов, дают около двух тысяч рентген на квадратный миллиметр. И я не слышал, чтобы хоть один конд вышел из строя. Вы знаете природное излучение, которое может дать большую мощность?

— Такие изменения могут накапливаться постепенно. В течение нескольких лет. И потом резко, скачком проявить себя.

Казалось, координатор не слушает объяснений Лонга. Нахмурившись, он что-то чертил кончиком визофона на столе.

— Ты пойми меня правильно, Глеб. Нам надо дело делать. Я не могу позволить увлечь себя в дебри научных дискуссий. Планета отнесена к третьему классу. У тебя есть объективные данные, чтобы эту оценку изменить?

У него не было таких данных. У него не было ничего, кроме зловещего предчувствия, что на этот раз они поплатятся за свою беспечность, за свою древнюю привычку все делать по заранее расписанным листочкам бумаги даже в тех случаях, когда обстоятельства не укладываются в рамки предписаний.

— Я потребую вынести этот вопрос на совет команды, — устало произнес Глеб, понимая уже, что проиграл спор.

— Твое право. Но совет тебя не поддержит. Как только закончим проверку всех автоматов, работы будут возобновлены.

Координатор поднялся, давая понять, что разговор окончен.

Каждое новое утро на Элане похоже на предыдущее. Отсутствие атмосферы лишает их разнообразия. В шесть часов раскаленный гладкий шар солнца появляется на безликом от черноты небосклоне. Мириады звезд, не притушенные атмосферой, торчат на небе весь день, и, наверное, от этого планета кажется гигантской рубкой космического корабля.

Запакованный в скафандры отряд геологов из двенадцати человек едва разместился в трех карах. Машины бесшумно плыли над поверхностью планеты. Странное чувство, словно он исполняет чужую надоевшую роль, не покидало Глеба с того самого момента, когда совет поддержал решение координатора. Работы пятый день шли по нормальному графику, и до сих пор все как будто говорило о том, что его опасения безосновательны, а происшествие с киберами всего лишь нелепая случайность.

В первый день он дважды осмотрел карьер, в котором последний раз велись работы. Никто не мог точно сказать, где именно кибы перестали выполнять свою основную программу. Ничего удивительного. Автоматы работали на приличном расстоянии друг от друга, и людям трудно было контролировать весь участок. Осмотр ничего не дал. Базальт. Редкие выходы пегматитовых жил с крупными кристаллами слюды и золотистых пиритов. Отсутствие ветра и водной эрозии делало изломы скал неестественно свежими, сверкающими всеми гранями, словно образцы в геологическом музее.

Еще двадцать дней. Потом работы будут закончены, и, если ничего не случится, они улетят домой. На базе никто не вспомнит об этом незначительном происшествии. Их отчет, сданный в центральный информаторий, осядет там дополнительным грузом сведений. Сколько в нем уже хранится таких отчетов? Сколько в них мелькнуло беглых и невнятных описаний бездоказательных, порой странных случаев? Что, если составить их специальную подборку? Может быть, собранные вместе, они, наконец, привлекут к себе внимание людей? Что, если в космосе существуют силы, неподвластные нам да к тому же стремящиеся остаться незамеченными?

«Скорее всего я просто не могу смириться с поражением в этом споре с Лонгом. По возвращении домой мне совсем не захочется лезть в информаторий с подобными вопросами. Никому не хочется, в том-то и загвоздка. На Земле у нас появляются куда более интересные дела. Никто не желает вспоминать о мрачных, порой нелепых, а то и попросту необъяснимых историях дальнего космоса. Что-то сбивает с курса корабли, искажает данные навигационных приборов, выводит из строя двигатели, гасит радиомаяки, теперь вот эти разладившиеся роботы… И на все находится приемлемое объяснение. Накопление энтропии, естественные поломки… Стоит ли в этом копаться, если трудная дорога позади? Все вернулись домой, целы и невредимы… А вдруг это только чья-то разведка? Проба сил? Что, если нам придется с этим столкнуться вплотную?.. С чем — с этим? — спросил он себя. — Нервы у вас расшатались, пилот Танаев».

Кары остановились у черного разлома скал. Обычный рабочий день вступил в свои права и часа на полтора занял все внимание Глеба. Он плохо разбирался в геологии и попросился в группу Кленова только из-за этого проклятого разлома, от которого сбежали роботы. Вот он перед ним. Всегда одинаковый, с черными оспинами обсидиана, с шероховатыми плоскостями гранита. От резких теней все здесь казалось чуть мрачноватым. Много тысячелетий назад подземный толчок выдавил на поверхность эти скалы, раздробил камень причудливыми сколами, обломками завалил глубокие трещины. Все так и осталось нетронутым за тысячи лет. «Лежало, пока мы не пришли, не наполнили все вокруг скрежетом земных механизмов, воем электромоторов».

Воздух в респираторе скафандра отдавал сыростью и резиной. Как пахнет эта планета, узнать невозможно, потому что камень, не омываемый воздухом, не имеет запаха. Глеб чувствовал усталость и досаду на самого себя за то, что не мог справиться с непонятной тревогой, которая нарастала в этом месте, словно он чувствовал притаившуюся в обнаженных, открытых, как на ладони, скалах неведомую опасность. Некое застывшее в гранитных изломах напряжение. Словно лавина остановилась на полпути, тронь — посыплется…

Сверху сорвался небольшой камень. Глеб вздрогнул и резко обернулся. Над ним, в просвете между каменными обломками, появилась башенка охранного кибера. Координатор расщедрился и выделил на каждую рабочую группу по два киба. Это была еще одна причина того, почему Танаев оказался в группе Кленова. Слишком хорошо он знал потенциальные возможности этих боевых машин. Ему не давала покоя одна простенькая мыслишка: «Что будет, если вдруг у них тоже самопроизвольно изменится основная программа?.. Почему не может повториться то, что уже случилось здесь однажды?» Но Рент в ответ на его опасения лишь пожал плечами:

— Тогда нам вообще нечего делать в космосе. Без автоматов мы здесь шагу не ступим.

Глеб поднялся наверх и стал рядом с трехметровым стальным гигантом. Решетчатая башенка локатора на его макушке непрерывно вращалась. Глеб попросил вызвать центральный автомат корабля.

Но еще до того, как пришел ответ, в шлемофоне раздался голос Кленова:

— Глеб, ты не мог бы спуститься в третий сектор?

— А что случилось?

— Отказал нитридный взрыватель. Нам нужно было убрать небольшую стенку, взрыватель отказал, и я не могу понять причины. Спустись, посмотри.

— Хорошо. Я сейчас.

— Вызов центрального автомата отменить? — спросил робот.

— Нет. Наоборот, соедини меня с ним.

Через секунду знакомый хрипловатый голос сообщил о том, что один из каналов центрального автомата переключен на его рацию. Глеб запросил информаторий и через несколько секунд уже знал ответ, который предвидел с самого начала.

Спуск требовал внимания. Широкие подошвы скафандра, упруго пружиня под ногой, вдавливали свои многочисленные шипы в неровности скал. Один неверный шаг на такой крутизне мог дорого обойтись. Зачем, собственно, понадобилось ему лезть наверх, к кибу? Ведь он мог вызвать его снизу, со дна разлома. Нелепость? Ну да, всего лишь нелепость… Некие запрограммированные действия, как было у тех автоматов… Глеб почувствовал легкое головокружение, незнакомую раньше боль… Если его догадка верна, то все так и должно быть, теперь очередь за людьми.

Внизу двое наладчиков уже разбирали нейтринную горную мину. Механизм выглядел безупречно. А боек почему-то не доходил до капсуля, словно что-то в системе спускового механизма изменилось, исчезла какая-то важная деталь, нарушился заданный людьми порядок, и вот механизм не сработал…

Глеб долго вертел в руках металлическую коробку. Боль ушла и больше не возвращалась. Но он был уверен, что это не единственный случай такого вот необъяснимого кратковременного недомогания, что не он первый и этими мелочами дело не ограничится…

Укрепившись в этой мысли, пропустив ее несколько раз через себя, он понял, что на этот раз не оставит это дело без самого тщательного расследования. Ему понадобятся подробнейшие данные обо всех незначительных поломках, неполадках и мелких неисправностях механизмов во всех квадратах, где велись работы. Он знал, что поломки, которые не выбивают из графика основные работы, не заносятся в журналы и нигде не фиксируются. Значит, придется поговорить со всеми кибернетиками и наладчиками.

Потом ему предстоит обработать эти данные на главном компьютере. Он не сомневался в результате, но для предстоящего разговора с координатором нужна была серьезная подготовка. Этот человек верил только фактам. Ну что же, на этот раз, по глубокому убеждению Глеба, за фактами дело не станет…

Пульт малого расчетчика показался Глебу чрезмерно сложным. Ему не приходилось раньше иметь дело с аппаратами такого низкого класса. Чем проще машина — тем сложнее управление, тем более подробные команды и программы приходилось в нее вводить. Зато малый расчетчик не фиксирует работ, которые на нем проводятся, а именно это Глебу и требовалось. До получения окончательных результатов никто не должен знать о его догадке. Прежде всего об этом узнает Рент, и пусть координатор сам решит, что с этим делать дальше…

Аппарат тихонько урчал, сетка огней на его пульте то почти пропадала, то вспыхивала с новой силой, когда расчетчику не хватало собственных данных, и он подключался к центральному информаторию.

Автоматическое печатное устройство время от времени выстукивало на ленте колонку цифр и вновь умолкало. Наконец раздался резкий звонок, означавший окончание работы. Вспыхнул экран графического анализа. На топографической схеме местности, расчерченной на квадраты координатной сеткой, змеились голубые смыкающиеся линии, словно там, внутри очерченного ими неправильного эллипса, находился центр циклона. Это и был результат. Глеб нажал большую зеленую кнопку под экраном и получил из Щели хрустящий лист лавсановой пленки, на которой в точности повторялся чертеж графического анализа, обозначившийся на экране. Затем он тщательно уничтожил в аппарате все следы только что проделанной работы и лишь после этого, развернув чертеж, еще раз внимательно всмотрелся в разбегавшиеся по нему голубые линии. Они обозначали одинаковое количество отказов, взятых в определенном временном масштабе. Абсциссы не везде смыкались. Участки работ неравномерно распределялись по поверхности планеты, и Глебу не хватало данных, но общая картина все равно вырисовывалась вполне отчетливо.

Значки поломок, отказов в работе механизмов, легких недомоганий людей не были как попало разбросаны по схеме. Вместо хаоса случайностей совершенно четко обозначился некий центр. Пятно на карте планеты площадью примерно в двести квадратных километров. Вокруг него неприятности, обрушившиеся на исследовательские группы, как бы сгущались, становились чаще и интенсивней…

Закрыв за собой дверь личной каюты, координатор Рент почувствовал, как он устал. Почему-то в своей каюте он особенно остро ощущал одиночество, которым вынуждены расплачиваться те, кто в интересах дисциплины соблюдают между собой и остальным экипажем известную дистанцию.

Даже сейчас, вытянувшись на диване, позволив себе расслабиться и дать отдых натруженным за день мышцам, он ни на секунду не прервал незримую и незаметную для окружающих связь с кораблем. Словно пучки невидимых нервов сделали его самого лишь частью огромного сложного механизма. Щели климатизаторов несли теплую волну ароматного воздуха, успокоительно тлел над столом зеленый светлячок инфора, едва ощутимая вибрация проходила порой от стрингера машинного отсека по левой переборке. Главный реактор второй день продолжал работать на холостом ходу. Координатор тяжело вздохнул.

Бывают планеты, на которых неприятные случайности собираются, словно в фокусе, но Элана побила все рекорды. Хуже всего с энергией. Без конца обнаруживались непредвиденные утечки, и повышенный расход сопутствовал каждому выходу наружу. Словно у него на складе неограниченные запасы актана! Все аккумуляторы вдвое увеличили саморазряд даже на холостом ходу. Научная группа объясняет это повышенным фоном гамма-излучений, хотя, похоже, Лонг в это не очень верит. С чего бы вдруг все внутренние аккумуляторы и накопители отреагировали на этот фон! Им не раз приходилось сталкиваться с гораздо более сильными излучениями, и ничего подобного не было! Придется сокращать и так уже урезанный график работ. Слишком дорого обходятся исследования на этой планете. Ему нелегко будет отчитаться перед базой. Мало того — еще одна авария генератора, как та, что случилась при подходе к Элане, и они не дотянут до Земли… Израсходовано шестьдесят процентов резервного топлива. Генераторы корабля работали на любой материи, и запасы инертных материалов, использовавшихся в качестве горючего, они уже полностью возобновили на Элане, но это топливо годилось только для ходовых генераторов. Все планетные работы, посадки и взлеты на малой тяге производились на актане. Только он годился для мощных автономных аккумуляторов, приводивших в действие основные системы корабля и всех кибов. Без актана они станут совершенно беспомощны. Взлет придется делать на главных двигателях, заразив радиацией немалую площадь планеты, несмотря на строжайший запрет…

Если бы только это! Участились болезни членов экипажа. Это было бы понятно на планете с биосферой, но как объяснить вспышки гриппа и различных инфекционных недомоганий, когда каждый выход наружу сопровождается полным комплексом дезинфекционных облучений, а в защитных скафандрах люди вообще не контактируют с окружающей средой?! А эта история с роботами?

Танаев наверняка по возвращении напишет рапорт в комиссию и будет по-своему прав. Получится, что Рент не уделил должного внимания такому невероятному событию, как выход из строя пары роботов. Черт бы их побрал вместе с Танаевым! Уж он-то должен знать, как важно им закончить разведку, выполнить задание базы. А при сложившейся ситуации с горючим, когда приходится экономить каждый выход наружу, он просто не может позволить внеплановые дополнительные исследования! И все же Рент не хотел бы себе другого заместителя. По крайней мере, он может поручить этому человеку любое дело и быть уверенным, что Танаев со своей въедливостью и скрупулезностью все доведет до конца. Тревожные мысли наплывали одна на другую, мешали расслабиться, не давали отдохнуть. Рент потянулся к изголовью и включил фон. Первые раскаты похожей на морской прибой мелодии затопили сознание, перед глазами встали рыжие скалы и песчаные дюны легли вокруг, словно застывшие волны океана. Но видение тут же исчезло, погашенное неожиданным сигналом вызова.

Глеб не любил встречаться с Рентом в «предбаннике», как окрестили маленькую комнатку для приемов, заменявшую прихожую в каюте координатора. В самой каюте еще никому не удалось побывать. Рент тщательно запирал ее за собой на ключ, словно хранил там редкостное сокровище. Этот анахронизм еще можно было стерпеть, хотя на корабле не запиралась ни одна каюта, кроме этой. Но «предбанник» — это уж слишком! Другого выхода у Глеба просто не было. В этот поздний час Рент тоже имел право на отдых. И все же, стоя перед дверью его каюты, Глеб с раздражением думал о том, что за странная манера разговаривать с людьми в специальной комнате да еще при этом заставлять их несколько минут ждать у входа.

Наконец дверь распахнулась и порядком накалившийся Танаев вошел в «предбанник».

Рент сидел за столом подтянутый, в застегнутой до самого горла куртке, с прямой, как палка, спиной. Ничто в его облике не выдавало недавней усталости. Глеб молча развернул на столе лист лавсана. И только когда координатор вопросительно уставился на него, сделал самые необходимые пояснения и снова надолго замолчал, ожидая, пока Рент усвоит новую информацию и примет решение. А Рент не спешил, и где-то в уголках его глаз чуть заметно дрожал огонек обиды.

Ну почему, почему они приходят к нему, словно он часть центрального корабельного компьютера? Почему в трудных ситуациях от него ждут однозначного безапелляционного решения, в принятии которого никто не хочет помочь ему, словно они не знают, что никогда не бывает однозначных безапелляционных решений, не несущих в себе зародыша будущих неприятностей…

Вдруг Рент внутренне содрогнулся. До него только теперь дошел весь грозный смысл открытия, сделанного Танаевым.

Оказывается, на планете существует некая зона площадью примерно двести квадратных километров, в которой все неприятности, преследовавшие их с момента посадки, словно сгущались. В это было трудно поверить, но цифры, приведенные вычислителем, казались безупречными. Случайное совпадение почти исключалось. Слишком обширный материал собрал и обработал Глеб. Что же там такое? Неизвестные излучения? Нет таких излучений, которые корабельные индикаторы оставили бы без внимания. В конце концов, возят же они с собой команду не самых худших ученых? Один Лонг стоит десятерых. Пусть думает тоже. Рент набрал на селекторе код вызова научной группы и, откинувшись в кресле, стал ждать, стараясь не встречаться взглядом с Глебом, который даже молчать умел слишком вызывающе.

…Лонг поднес график к самому лицу, ощупал его и даже посмотрел на просвет. Создавалось впечатление, что он с трудом сдержался, чтобы не понюхать лист лавсана, словно сомневался в его реальном существовании.

— Это слишком невероятно для случайного совпадения. Придется проверить.

Координатор резким жестом остановил его.

— Интересно, каким образом вы собираетесь проверять? Вы знаете о дефиците актана?

— Да. Но робота в центр этой зоны придется послать.

— Одного робота?

— Не торгуйтесь, Рент. Вам все равно этого так не оставить. Пошлете, сколько понадобится, а пока одного. И желательно не «А» класса.

— Почему?

— У меня создалось впечатление, что чем проще будет механизм, тем дольше он там продержится.

— Ну, хорошо. «Жук» вас устроит?

— Да… Пожалуй. Только пусть с него снимут блоки автономного управления, а двигатели переключат на релейные радиокоманды, поступающие с пульта корабля.

— Я сам все проверю. — Глеб поднялся. — Через пару часов можно будет выпускать.

— Не забудьте добавить резервные блоки анализаторов и по четыре передатчика в инокамерах с каждой стороны. Так, чтобы в случае гибели автомата мы могли получить информацию.

— Значит, обратно мне его не ждать? — Рент вопросительно поднял брови, разглядывая хмурое лицо руководителя научной группы.

— Не знаю, Рент. Мы столкнулись здесь с чем-то таким… — Лонг пощелкал в воздухе пальцами. — Ну, в общем, по сравнению с этим цена одного автомата может оказаться ничтожной.

Внешне «Жук» напоминал подсолнечное семечко, увеличенное до размеров моторной лодки. Матовые металлические грани, сходящиеся к носу, создавали впечатление надежности. Лобовая броня «Жука» способна была отразить прямой удар лазерного луча. Наружу не выступало ни единого механизма. Не было видно даже швов. «Жук» представлял собой транспортное устройство, использовавшееся в особо сложных условиях.

На экране рубки управления виден был почти весь ангар, в котором располагался «Жук». Все было готово к пуску. В рубке вместе с Глебом сидели только Лонг и координатор. Словно не ожидая от эксперимента, затеянного Лонгом, ничего хорошего, Рент удалил даже дежурного и сам сел за пульт управления наружными автоматами. Уже одно это говорило о том, насколько серьезно отнесся он к решению Лонга отправить автомат в центр обнаруженной Глебом зоны.

«Жук» тяжело качнулся и медленно поплыл к эстакаде. Между ним и полом обозначилась узкая щель. Она постепенно расширялась и вскоре достигла полуметра. В этом пространстве не было ничего, кроме антигравитационного поля, нейтрализовавшего притяжение планеты. Автоматы на антигравитационной подушке были очень удобны. Их проходимость практически не имела ограничений, но из-за большого расхода энергии использовались они редко.

Медленно, словно нехотя, дверь шлюза отошла в сторону, пропуская аппарат под мощные потоки облучений дезинфикаторов.

На экране замигал зеленый огонек, означавший, что стандартная процедура подготовки автомата к выходу закончена.

«Мы можем дорого заплатить за свое чрезмерное любопытство, — неожиданно подумал Глеб, впервые почувствовав, что опасения координатора не так уж беспочвенны. — Насколько проще и спокойней было бы закончить стандартные исследования и убраться с этой планеты восвояси, предоставив разбираться во всем специальной научной экспедиции, которую, впрочем, могут и не послать: слишком дорогое удовольствие. Да и не сможем мы теперь просто так уйти отсюда, никогда себе этого не простим». Менять что-нибудь было уже поздно. Наружная дверь шлюза, медленно развернувшись, образовала пандус. По нему тяжелая машина могла плавно опуститься на поверхность планеты.

Каждый раз, когда открывался центральный транспортный люк, Глеба поражала толщина основной корабельной брони. Слой металла, слагавший пандус, был значительно больше его ширины, и вся конструкция от этого выглядела неоправданно громоздкой.

Как только «Жук» съехал с пандуса, Рент увеличил мощность двигателя, и сразу же изображение на экране смазалось от волны раскаленных газов. Следящий автомат тут же переключился на более высокий ярус, и теперь на экране стала видна значительная часть заваленной скальными обломками поверхности планеты. Над всем этим первозданным хаосом, почти сливаясь с ним по цвету, медленно ползло металлическое семечко.

— Ты не хочешь вернуть людей на корабль? — спросил Лонг, словно ему передалась тревога, которую ощущал Глеб с того самого момента, как вернулся из карьера и начал собирать первые данные для вычислителя.

— Зачем? Мы всего лишь послали транспортный автомат в один из секторов планеты. Ты хочешь, чтобы я каждый раз из-за такого пустяка останавливал работы? Или у тебя есть более определенные соображения?

— Нет… — Лонг сморщил свое и без того изрезанное морщинами лицо. — Я не думаю, что это опасно. Но это достаточно необычно. Мы не знаем, как себя проявит то, что скрыто в этой зоне. Ведь что-то там есть?

— Вы даже в этом не уверены. И вообще, позвольте мне самому решать, что здесь опасно, а что нет! — вдруг взорвался Рент. Слишком резко для ответа своему заместителю по научной части, фактически являвшемуся вторым человеком на корабле.

Теперь они молча смотрели, как «Жук» неторопливо плыл над скалами, напоминающими ледяные торосы. Казалось, в этом месте по поверхности планеты с размаху бил огромный молот. Но скалы постепенно понижались. Все чаще между ними появлялись проходы, словно кто-то огромным шершавым языком вылизывал среди камней широкие прогалины. Рент увеличил скорость и направил машину в одну из таких прогалин. Развернувшись на ровном месте, «Жук» вздрогнул и рванулся вперед.

Взглянув на показатель скорости, Глеб заметил, что стрелка далеко еще не доходит до средней отметки. Мало того, она медленно катилась назад. Видимо, координатор тоже заметил это, потому что резко, до отказа, передвинул тумблер, управляющий мощностью двигателя, и включил форсаж. Машина снова рванулась вперед. Стрелка прыгнула почти в самый конецшкалы. На экране, показывающем местность с бортовых передатчиков, мелькнула знакомая стена ущелья. Теперь «Жук» вошел в зону, в которой до сих пор еще не бывали ни люди, ни их машины. Всего двадцать километров отделяло его от центра таинственного пятна, вычерченного Глебом на карте планеты. Неожиданно изображение, транслируемое бортовыми передатчиками «Жука», потеряло четкость. Глеб крутанул настройку, но стало еще хуже.

— Что там такое?! — сразу же рассвирепел Рент. — Вы что, не можете держать настройку?

— Настройка здесь ни при чем!

— Тогда что же?

— Откуда я знаю! — огрызнулся Глеб. — Я не связист! Вы слишком засекретили наш эксперимент. Здесь могут понадобиться разные специалисты.

— Хорошо, — неожиданно согласился Рент. — Пригласите всех, кого считаете нужным. И увеличьте мощность управляющих передатчиков, машина нечетко выполняет команды. Если не хватит энергии, я запущу главный реактор, — сквозь зубы добавил координатор.

— Кажется, он начинает забывать про экономию, — пробормотал Лонг.

Несколько минут ушло на то, чтобы объяснить вошедшим в рубку специалистам создавшуюся ситуацию. За это время «Жук» заметно потерял ход. Стрелка скорости, несмотря на полностью выжатый форсаж, болталась где-то посредине шкалы.

— Ну, так что там с передатчиками? — нетерпеливо спросил Рент. — Машина выходит из-под контроля. Что это, наводки? Экран?

— Нет. И то и другое наши приборы сразу же определяют, — уверенно ответил главный инженер. — У меня такое впечатление, что дело в самой машине.

— Да, — подтвердил связист. — Похоже, начали разрушаться телеобъективы «Жука». Смотрите: рябь на экране имеет характерную структуру.

— Почему же молчат бортовые анализаторы? Они должны реагировать на любое внешнее воздействие!

— Мне кажется, дело в том, что внешнее воздействие отсутствует. Все поля в норме, даже радиоактивный фон не увеличился!

— Попробуйте взять левее, — вдруг вмешался молчавший до сих пор Лонг.

— Но там же скалы!

— Именно поэтому. Мне кажется, местность в остальных местах что-то уж слишком выровнялась.

«Жук» покатился в левый угол центрального экрана. На бортовых экранах замелькали нечеткие изломанные вершины. Временами изображение исчезало вовсе. Лонг согнулся над самым экраном, что-то стараясь там рассмотреть. Он то и дело включал увеличение и фиксаторы, словно забыл, что изображение автоматически записывается центральным автоматом. Глеб хотел сказать ему об этом, но не успел.

Скалы неожиданно кончились. На какое-то время изображение на экране стало почти резким. Впереди, насколько позволяли объективы, виднелась ровная песчаная плешь. Лонг стремительно нагнулся и включил максимальное увеличение. Песок приблизился, заполнил собой экран. Глеб не сразу понял, что его так поразило. И вдруг вспомнил, что на планете нет атмосферы и, значит, не может быть ни воздушной, ни водной эрозии. Какая же сила превратила здесь скалы в песок?

— Похоже на пыль, — пробормотал Лонг. — Нет определенной формы. Я не могу рассмотреть отдельные песчинки, не хватает резкости. Да сделайте же что-нибудь!

Глеб отстранил оператора и сам взялся за верньеры автоматического управления «Жуком». На какое-то время ему удалось выровнять машину, стабилизировать ее положение, и объективы теперь держали изображение в центре экрана, но это мало помогало, предательское помутнение пятнами расходилось по всем экранам.

— Это все-таки объективы. Поверхность линз разрушается.

— Возьмите пробы этого песка! — приказал Рент.

Глеб отстучал шифр команды, и почти в ту же секунду из кормового отсека «Жука» вытянулась длинная когтистая лапа пробоотборника. Но не успела она коснуться почвы, как вся ее нижняя часть потеряла резкие очертания и стала расплываться, словно пробоотборник опустили в расплавленный металл.

— Какая температура за бортом аппарата?

— Минус сто восемьдесят по Цельсию.

— Верните его. Дальше продвигаться бессмысленно. По-моему, машина окончательно теряет управление, — сказал, наконец, Лонг.

Но было уже поздно. Верхние объективы наружного обзора давали еще сносное изображение. Они отчетливо видели, как в нижней части аппарата, в том месте, где из днища выходили широкие раструбы антигравитаторов, отваливались какие-то детали и сразу же бесследно тонули в этом странном песке, словно под днищем «Жука» была не твердая поверхность планеты, а некая неведомая жидкость.

— Определите коэффициент упругости почвы! И попробуйте прикрыть аппарат внешней защитой.

— Слишком далеко, — ответил инженер.

— И слишком поздно… — тихо добавил Глеб.

— Все! — сказал инженер. — Аппарат неуправляем.

На обзорном экране было видно, как «Жук», вздрогнув, остановился и вдруг стал медленно разваливаться на части. Потрясенный Глеб видел, как массивная обшивка из силиконовой брони треснула, словно яичная скорлупа, и стала разъезжаться по швам. Из нее вывалились какие-то детали, точно внутренности раненого животного. «Жук» в последний раз дернулся. Потом от него отделилась вся корма вместе с ходовой частью, и изображение на экранах исчезло. Они видели только общий план скал, среди которых совсем недавно скрылся их посланец. Это работали автоматические трансляторы геологов, установленные на самом обрыве. Но оттуда было слишком далеко до места катастрофы.

Глеб почувствовал острую досаду на себя за то, что не догадался одновременно с «Жуком» перевести на нужную орбиту один из спутников наблюдения. Теперь, прежде чем они получат нужный квадрат в секторе обзора, пройдет не меньше часа.

Увидев, что он начинает набирать код поправок на пульте Центавра, так окрестили они свой корабельный компьютер, координатор остановил его:

— Спутник нам не поможет. С высоты все равно ничего не видно, а если опустить его ниже, с ним, скорее всего, случится то же, что с «Жуком». Здесь нужны танки высшей защиты. Что об этом думает мой заместитель по научной части?

Лонг пожал плечами:

— Я не факир и гадать не умею. Чтобы вам ответить, мне нужны обломки «Жука» и хорошо бы немного этого песка. Но с танками я не стал бы торопиться.

— Это еще почему?

— Потому что, если в однородной среде имеет место совершенно явная флуктуация, характер которой нам неизвестен, лучше всего собрать дополнительные данные, прежде чем грубо вторгаться в саму структуру.

— Иными словами, не стоит дразнить гусей, — добавил главный инженер. — Что ж, я, пожалуй, с вами согласен.

— А я нет! — решительно вмешался Глеб. — Теперь мы просто обязаны узнать, что там такое. Наблюдения со стороны ничего нового не дадут, а если последовать вашей рекомендации, мы попросту не успеем ничего выяснить. Вторую неделю только тем и занимаемся, что наблюдаем со стороны, выполняя график работ. Но иногда стоит вспомнить о том, что поисковая служба создавалась на Земле вовсе не для подсчета запасов полезных ископаемых на чужих планетах.

— Для чего же, Глеб? — спросил координатор, с интересом рассматривая своего второго пилота, словно видел его впервые.

— Для того чтобы искать и хоть иногда находить что-то новое! Неизвестное человечеству! Вот такое, например! — Танаев зло постучал по погасшему экрану.

Несколько секунд все молчали.

— Готовьте танки, — приказал координатор. — Всех людей возвратить на корабль! Аврал по стартовому расписанию.

За бортом корабля шла срочная погрузка. Со всех сторон тянулись длинные цепочки транспортных автоматов. Их суставчатые лапы с присосками на концах легко преодолевали рытвины и неровности первозданной поверхности планеты, лицо которой еще не бороздили ленты дорог. Казалось, сотни термитов возвращаются домой с добычей. На спинах автоматов виднелись решетчатые детали не полностью размонтированных конструкций буровых установок. Хорошо отработанная программа авральной погрузки предусматривала проведение окончательного демонтажа уже внутри корабля, после старта.

В движениях кибов не было видно ни малейших перебоев, суеты или спешки. Строго соблюдалась очередность в погрузке наиболее важного оборудования.

Грузовые люки корабля один за другим заглатывали бесчисленные подъемники. И во всем этом механическом исходе почти не видно было людей.

Кары с работавшими на планете группами должны были показаться через несколько минут. Пришло, наконец, сообщение о том, что демонтаж закончен, к кораблю подтягивались со всех сторон последние грузовые автоматы. Все его чрево заполнили хорошо знакомые звуки предстартовой подготовки. То и дело всхлипывали упрятанные в переборки электромоторы. Свистели продуваемые на холостой тяге дюзы вспомогательных реакторов, хрустели и лязгали сочленения бесчисленных механизмов. Казалось, корабль, проснувшись, разминал свои могучие механические лапы, словно присевший на корточки зверь, готовый к прыжку.

Чтобы лучше видеть погрузку, Глеб подключил часть экранов к локаторам подходивших автоматов. Со стороны четырехгранная пирамида корабля, расширявшаяся книзу, производила впечатление колоссальной мощи. Так оно и было. Земля располагала всего тремя кораблями такого класса. Они использовались лишь для самых дальних разведок, в особо трудных условиях. Полная автономия, резервы топлива, достаточные для того, чтобы противостоять чудовищным гравитационным полям. Мощнейшая защита нейтринных полей, лазерные пушки, генераторы антиматерии. Казалось, ничто в космосе не могло противостоять этому стальному исполину. «Не слишком ли мы самоуверенны? — спросил себя Глеб. — Бывали случаи, когда на Землю не возвращались экспедиции, снаряженные не хуже нашей». После всего, что случилось с «Жуком», он все никак не мог отделаться от чувства нарастающей тревоги, словно знал, что времени у них остается совсем немного. За долгие годы работы в дальней разведке он привык доверять своим предчувствиям. «Упреждающее чувство опасности — совершенно необходимое качество пилота звездных рейсов», — сказал как-то в школе четвертой ступени его любимый преподаватель Ромов. Тогда он не совсем понял, что тот имел в виду, сейчас он осознал это слишком хорошо.

Рука словно бы сама собой тянулась к аварийному переключателю, ему хотелось сломать неторопливое, четко спланированное отступление механических насекомых, ускорить его авралом первой срочности… Ведь за бортом оставались люди… Но приказ есть приказ, он сдержал себя и лишь подключился к группе Кленова, ближе всех находившейся к опасной зоне, в которой так недавно и неожиданно окончил свое путешествие механический «Жук».

На экране вновь мелькнул знакомый карьер. Автомат включил трансфокатор, и Глеб крупным планом увидел садящихся в кар людей. Площадка, где совсем недавно стояли многочисленные бурильные автоматы, уже опустела. Глеб не стал включать вызов, чтобы лишний раз не отвлекать Кленова от дела, он просто пересчитал людей. Все восемь человек были на месте. Кар тронулся и стал медленно выползать из карьера. Глеб потянулся к тумблеру, чтобы переключиться на группу Мстислава, и вдруг замер с протянутой рукой. За противоположной стеной карьера, в той стороне, откуда не вернулся «Жук», что-то происходило. Словно невидимый раскаленный ветер дунул на скалы, слагавшие северную стену карьера, и теперь они медленно и бесшумно оседали на глазах у Глеба. Пыль в безвоздушном пространстве планеты не могла подняться над поверхностью, и поэтому вся катастрофа выглядела нереально, как в дурном сне.

На экранах носовых локаторов, дававших обзор местности с верхней точки, это выглядело так, словно гигантское щупальце медленно и неуверенно тянулось сквозь скалы наперерез кару с людьми. Но никакого щупальца не было. Было что-то невидимое, нечто разрушавшее на своем пути скалы… Глеб нажал сигнал общей тревоги и сразу же вызвал Кленова:

— Максимально увеличьте скорость! Возьмите на двадцать градусов восточнее. Вам наперерез идет…

Он запнулся, потому что не мог подобрать нужного слова, его еще не было в лексиконе людей. Но слово не понадобилось. Кленов его понял:

— Мы видим, Глеб. Но скорость увеличить не можем. У нас садятся аккумуляторы.

— Включите дистанционные энергоприемники. Я постараюсь вам помочь.

— Слишком велико расстояние… — ответил Кленов, однако спорить не стал. Выбор у них был не такой уж большой.

Над каром развернулся решетчатый зонтик антенны энергоприемника, и, не дожидаясь, пока автоматы наведения закончат расчеты, переключив энергопередатчик на ручное управление, Глеб толкнул педаль пуска. На экране хорошо был виден появившийся над каром голубой луч сконцентрированной энергии. Он показался Глебу слишком тонким и, пожалуй, слишком бледным. Взглянув на энергометр, он убедился в своих худших опасениях. Энергии не хватало даже для того, чтобы подзарядить аккумуляторы кара. Вопреки всем запретам, он мог бы попытаться подключить к энергопередатчикам главный реактор и раз в сорок увеличить мощность излучения. Но, во-первых, отключение контрольных блоков безопасности займет слишком много времени, во-вторых, малейшая ошибка в наведении луча такой мощности могла закончиться катастрофой для всей группы Кленова… Пока что он влил в антенну кара Кленова тот хилый желтенький лучик, которым располагал. Невелика помощь, но все же кар ощутимо увеличил скорость — увы, ненадолго… Луч слабел на глазах. Сужался, затухал, словно энергия бесследно растворялась в воздухе.

Кар на экране дернулся, резко изменил направление, пытаясь уйти в сторону. Теперь лавина, если можно было назвать лавиной неведомую силу, которая нагоняла кар, шла за его кормой. Они двигались примерно с одинаковой скоростью, и до кара оставалось еще метров сто. Четкой границы у этого разрушительного потока не было. Скалы начинали терять свою форму, оседать и словно бы оплывать от нестерпимого жара… Вот только дистанционные термы показывали минус двести по Цельсию — обычную температуру поверхности планеты. Кар тянул из последних сил, он дергался, то и дело теряя скорость, словно лишился всей своей мощности и не мог преодолеть пустякового подъема. Наконец, рванувшись в последний раз, машина встала. Глеб видел, как отодвинулся защитный колпак и тут же, отвалившись, покатился вниз. Из машины выскочили люди и побежали вверх по склону. Но они бежали медленно. Значительно медленнее неведомой силы, которая преследовала их по пятам. Нужно было что-то делать. Глеб почувствовал, как по лбу стекают крупные капли пота. Он попросту растерялся. Прошло не больше минуты с момента объявления общей тревоги, но ему казалось, что минула целая вечность, а он все еще был один в рубке и сам должен был принимать решение. Времени на раздумья не оставалось. Бежавший последним человек споткнулся и упал. Еще секунда, и будет поздно… Накрыть их защитным полем корабля с такого расстояния он не мог. Ни одна машина, посланная на помощь, не успеет… Что же делать? Что?! Мысли лихорадочно метались. Может быть, аналогия с извивавшимся щупальцем неведомого зверя помогла ему найти решение? Он не знал, из каких древних запасников памяти пришло решение. Отрубить! Отсечь эту дрянь от людей!

Еще один человек упал. Остальные уже не бежали. Они медленно, шатаясь, брели по склону. Кто-то остановился. Вот еще один и еще… Оборачивались, возвращались к упавшим товарищам…

Глеб схватился за рукоятки управления противометеорной пушки. Ближе всего к нему оказалось носовое орудие, оно допускало отключение автоматики. Это было то, что ему сейчас нужно. Орудие, рассчитанное на разрушение крупных материальных масс, оказавшихся на пути корабля, могло излучать и концентрировать в конце траектории мощные энергетические импульсы. У Глеба не было времени рассчитывать мощность. Он передвинул регулятор примерно на половину шкалы и сразу же поймал в перекрестье прицела середину потока. Чтобы не задеть людей аннигиляционной вспышкой, он вынужден был отвести прицел подальше, на самое дно ущелья. Какую-то Долю секунды нога, нащупавшая педаль пуска, еще медлила. То, что он собирался сделать, могло иметь самые неожиданные последствия. Но не было времени ни на раздумья, ни на детальный анализ ситуации. Одно он понимал совершенно четко: на глазах гибли его товарищи… Он нажал спуск. На экране полыхнул голубой сгусток взрыва. Однако он оказался намного меньше того, что Глеб ожидал увидеть, и самое поразительное — это последствия выстрела. Ничего не горело, не плавились окружающие скалы. Не расползалось во все стороны облако превращенной в пар и газы материи. Взрыв прошел тихо, по-домашнему, словно неведомая сила жадно впитала в себя почти всю его энергию.

— Отойди от пульта! — вдруг услышал он за своей спиной дрожащий от ярости голос координатора.

— Но ведь они… Они там…

И сразу же, как бы пресекая все его возражения, хлестнула в лицо уставная фраза:

— Космопилот Танаев, я отстраняю вас от должности!

Пошатнувшись, он встал, сделал шаг в сторону. Ни одной мысли не осталось в голове, ни обиды, ни горечи. Только боль за скорченные, беспомощные фигурки людей.

Секунду координатор сидел на его месте, обхватив голову руками, и ничего не предпринимал. Потом выслал отряд медиков на танках высшей защиты.

Глеб видел, как неуклюжие серые громады танков медленно, точно насекомые, ползут, перемалывая камни. Казалось, прошла целая вечность, пока они подошли к неподвижно лежащим людям и накрыли их своими защитными полями.

И все же надежда была. Сразу после выстрела Глеба разрушительная лавина прекратила свое движение. За все время, пока шли танки, она ни на миллиметр не продвинулась к людям.

Наконец в динамиках раздался искаженный голос главврача:

— Шестеро живы, отделались шоком, но двое…

— Кто?! — хриплым, незнакомым голосом выдохнул координатор.

— Максутов и Даров. Для них мы ничего не сможем сделать…

…Да, это были они. Те двое, что упали первыми и ближе всех оказались к краю смертоносного щупальца. Значит, его выстрел остановил смерть, ползущую к остальным. Теперь он мог уйти, но еще несколько секунд помедлил, разглядывая сгорбленную спину координатора. Видимо, тот почувствовал его взгляд, потому что, не оборачиваясь, проговорил:

— Возможно, на твоем месте я поступил бы так же, но это тебя не оправдывает. Ты не имел права использовать аннигиляционную пушку на чужой планете. Мне очень жаль, Глеб…

Это означало, что решение осталось в силе и в рубке ему больше нечего делать.

— Знаешь, Кен, у меня просто не было времени вспоминать параграфы инструкции! — Впервые Глеб назвал координатора по имени, словно подчеркивая, что с этого момента не считает себя обязанным придерживаться официальной субординации. Рент ничего не ответил, лишь ниже склонился над пультом. Его спина выражала какую-то нечеловеческую усталость, и, выходя из рубки, Танаев подумал, что годы обошлись с Кеном гораздо более жестоко, чем с ним самим.

— Что это было?

Лонг долго молчал, стараясь не смотреть на координатора.

— Я не знаю, Рент. Пока не знаю. Ответ нельзя получить немедленно. Нужны подробные исследования, нужно время.

Координатор взглянул на настенные часы.

— Я могу ждать еще шесть часов, не больше. Надеюсь, у вас теперь достаточно материалов. И, прежде всего, установите, что случилось с людьми.

— Медицинский сектор мне не подчиняется, — проворчал Лонг.

— Знаю. Твоя задача — выяснить, что именно нас атаковало. Что или кто… С медиками я поговорю отдельно. И запомни: шесть часов, ни минуты больше.

— А почему, собственно, такая спешка?

— Ты что, не понимаешь, насколько серьезно наше положение? Мы не знаем характер атаки, мы вообще ничего не знаем! И каждую минуту это может повториться. Ты можешь гарантировать, что эта штука остановится перед защитными полями нашего корабля? А что, если в случае повторной атаки она прошьет их навылет? Какие мощности необходимы, чтобы остановить эту смертоносную лавину? И вообще, что это такое, черт возьми?!

Центральная часть медицинского отсека корабля представляла собой современное диагностическое отделение, оснащенное новейшим оборудованием. Оно было специально приспособлено для обследования пациентов, вошедших в контакт с флорой и фауной чужих планет.

Сканирующие электронные микроскопы, сложнейшие анализаторы, аппаратура для микротомии тканей, газовый, спектральный и, наконец, нейтринный анализ — все было к услугам расположившихся здесь специалистов.

Непосредственно к диагностическому отделению, отгороженный от него прозрачной стеной, примыкал карантинный отдел, автономно снабженный всем необходимым для поддержания жизни и лечения людей, вошедших в контакт с чужой флорой, полностью изолированный от всех остальных помещений корабля. И хотя в данном случае прямого контакта с иножизнью не было, самый тщательный осмотр скафандров пострадавших не выявил ни малейшего изъяна в их герметичной броне, тем не менее Брэгов, главный врач корабля, до выяснения причин поражения поместил сюда всех спасенных геологов.

Сразу же после вызова координатора и разговора с ним Брэгов попросил своих сотрудников сделать перерыв на два часа. Ему нужно было остаться одному и еще раз спокойно все обдумать. Он понимал, насколько важен его диагноз для установления причин того, что произошло, и поэтому не спешил с ответом на запрос координатора.

Развернув папку, Брэгов еще раз перечитал характеристики состояния пострадавших в момент прибытия спасательной группы: пульс сорок—пятьдесят, психомоторные рефлексы заторможены, молочная кислота в мышцах полностью отсутствует, понижена температура тела и особенно кожных покровов, уменьшен систолический минутный объем крови, снижены интервалы и ограничены амплитуды энцефалограмм и кардиограмм. Общее подавленное состояние организма на фоне острой сахарной недостаточности, симптомы которой, после принятых мер, сразу же пошли на убыль. Картина казалась настолько ясной, настолько не вызывающей сомнений, что Брэгов недовольно крякнул.

Сахарная кома, острая энергетическая недостаточность… Словно больным кто-то ввел смертельную дозу инсулина! Словно из их организма в одну минуту высосали все запасы энергии! Эта последняя мысль заставила Брэгова надолго задуматься. Здесь что-то было. Что-то, не имеющее непосредственного отношения к его пациентам. Ах да… роботы. Энергия, исчезающая из аккумуляторов… Если это так, если воздействие на человеческий организм оказывает неизвестное пока изменение параметров внешней среды, то его усилия напрасны, ему вряд ли удастся обнаружить фактор, ответственный за заболевание. Но за эту область исследований отвечают другие специалисты. Его задача совсем другая — десять, сто раз проверить, не осталась ли в складках скафандра или в глубинах человеческого организма неведомым путем проникшая туда чужая жизнь… Затаившаяся там до поры до времени, чтобы потом, набравшись сил, приспособившись к новой среде существования, начать свою грозную атаку.

У некоторых пациентов ясная диагностическая картина осложнялась разрушением наиболее сложных белковых молекул. Такие нарушения возможны при воздействии определенных органических ядов. Сами яды обнаружить не удалось, так же как не удалось установить, каким образом могли попасть эти яды в наглухо закрытые, полностью изолированные от внешней среды скафандры. Но это еще ничего не доказывало. Если яды все же сумели каким-то образом просочиться сквозь оболочку скафандров, их воздействие могло быть кратковременным, сыгравшим роль спускового крючка в сложной цепочке последствий. Значит, надо продолжать поиски. Значит, пока он все еще не может дать координатору определенный и обоснованный ответ на вопрос, что же, собственно, произошло с группой Кленова…

Притихший, с задраенными люками, отгородившийся от внешнего мира колпаками полей корабль напоминал сложенную из гранита мертвую пирамиду. Ничто не выдавало кипевшую внутри напряженную работу. Из отпущенных координатором на анализ ситуации шести часов прошло уже четыре.

Наиболее напряженная работа, малозаметная непосвященному взгляду, шла в лабораториях научного сектора.

Лонг вместе со своим постоянным напарником, молодым физиком Платовым, работали без перерыва. Лонг хорошо понимал Рента и знал, что дополнительное время отпущено не будет, что ответ должен быть получен за оставшиеся два часа. Но пока ничто не указывало на то, что исследования приближаются к конечному результату. Все работы велись дистанционно. Этого требовала элементарная безопасность. Камеры научного центра, снабженные сложными манипуляторами для работы с активными материалами, давали физикам такую возможность. Спасательная экспедиция привезла в специальном контейнере большую часть обшивки пострадавшего транспортера. Теперь ее разрезали на отдельные образцы, и каждая лаборатория вела собственный поиск.

Лонг и Платов работали с фрагментом наружной силиконовой обшивки транспортера. Изображение обломка, увеличенное в шестьсот раз, в виде объемной голограммы транслировалось прямо в центр лаборатории. Усталости они не чувствовали, но голод давал о себе знать. Чтобы не прекращать работы, заказали ужин по центральному транслятору прямо в лабораторию, и вскоре появился киб с подносом. Рент выключил сканирующий микроскоп, но голограмма осталась. Настройка лазеров требовала слишком много времени. Несколько минут оба молча сидели на небольшом диванчике в стороне от пульта. Кофе показался Лонгу слишком горьким, а печенье, битком набитое микроэлементами и витаминами, приторно сладким. Он почти силой заставил себя проглотить несколько глотков обжигающей горячей жидкости.

Приглушенное освещение, чуть слышное шипение лазеров, щелчки фиксаторов на пульте и, в особенности, увеличенное, заполнившее собой половину комнаты изображение искореженного металлического обломка создавали в лаборатории странную, нереальную обстановку. Впервые за двенадцать часов, с момента первой атаки на «Жука», Лонг позволил себе небольшой отдых. Возможно, ему не хватало именно этого, чтобы дать возможность мозгу в мозаике фактов, выхваченных из реальности сумасшедшего дня, увидеть какой-то осмысленный рисунок… Впрочем, он разглядел его не сразу.

— Вы были у петрографов? Что у них нового? — спросил он Платова, хотя прекрасно знал, что в механической структуре металла нет ответа на загадку, с которой они столкнулись.

— Все то же самое. Повышенная хрупкость. Они не могут установить точную причину. Похоже, ослабли связи в зоне контакта отдельных молекул металла. Все остальное в норме. Температура плавления, упругость, твердость — все параметры. Только эта странная хрупкость.

— И, конечно, никаких следов теплового воздействия?

— Не только теплового. Вообще нет признаков какого бы то ни было постороннего энергетического воздействия! Даже при облучении мягкими альфа-частицами в материале должны были возникнуть следы остаточной радиоактивности, ее наверняка уловили бы наши приборы. Внешнее воздействие не могло пройти бесследно, даже если это был неизвестный нам вид энергии. Я ничего не понимаю… Чепуха какая-то получается, что мы доложим координатору?

Лонг долго молчал, уставившись на расплывшееся, нерезкое в этом углу изображение обломка.

— Вы помните срез с характерным рисунком? Кажется, номер сорок два-четыре? По-моему, там что-то было. Давайте еще раз посмотрим. — Он подошел к пульту и набрал код.

Засветился большой экран сканатора, в его глубине четко обозначились узловые центры кристаллической решетки. Появились расплывчатые сероватые тени электронов.

— Видите, в левом углу. Нет ядра атома кремния. Соседние ядра кислорода и титана еще сохраняют общую структуру решетки, но узлового атомного ядра нет. Может, причина повышенной хрупкости именно в этом?

— Ну, один атом еще ни о чем не говорит… — проворчал Лонг. — Дайте задание машине подсчитать количество таких нарушений, скажем, в кубическом миллиметре вещества, тогда посмотрим.

Платов, манипулируя клавишами пульта, набрал нужный код команд. Серия зеленых контрольных огней известила о том, что программа принята и прошла анализаторный блок. Почти сразу же изображение на экране вздрогнуло и исчезло, сменившись едва уловимым для глаз мельканием. Скорость, с которой машина меняла глубину среза, как всегда, оставалась за порогом человеческого восприятия. Теперь нужно было только ждать. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем звонок известил об окончании программы и на контрольном табло засветился ряд семизначных цифр.

— Восемь в шестнадцатой степени?.. Вы правы. Это не может быть случайным. Давайте снова тот срез. Вы проанализировали топологию всех внешних треков?

— Да, получается очень любопытная картина. Похоже, облучение шло с одной стороны. Сорок два градуса от полюса на топокарте.

— Иными словами, это результат выстрела нашей пушки?

— Совершенно верно. Но обратите внимание на энергию воздействия. Она очень ослаблена. Такое впечатление, как будто взрыв был, по крайней мере, километрах в десяти.

— А на самом деле?

— Тысяча триста метров. Обшивка должна была оплавиться.

— Любопытно…

Лонг взъерошил волосы, прошелся по лаборатории и неловко дернулся, столкнувшись с бестелесным изображением металлического обломка.

— Да уберите вы его! Теперь он уже не нужен.

Платов выключил голограмму. В комнате сразу стало непривычно просторно.

— Самое любопытное не хрупкость, не бесследное исчезновение отдельных атомов, — задумчиво проговорил Лонг. — Скажите мне, куда девался фон космического излучения? На планете нет атмосферы, и он вроде бы должен усилиться. В зоне посадки корабля это так и есть, но, судя по материалу обшивки, в этом загадочном районе фона не было вообще, или он был так ослаблен, что в данном материале не осталось никаких следов.

Несколько секунд Платов внимательно смотрел на Лонга, почувствовав, но еще не осознав до конца всю важность его последнего замечания.

— Нет не только фона, — продолжал Лонг. — Нет следов внутриатомного распада. А он должен был быть. Хотя бы от воздействия нашего взрыва. Атомы кремния не могли исчезнуть бесследно, они должны были оставить после себя хотя бы траектории альфа-частиц! Нам придется проделать один небольшой эксперимент. Пойдемте к навигаторам. Нам понадобится их помощь.

В рубке дежурил какой-то стажер. Увидев начальника научного отдела, он даже встал с кресла, только что не вытянулся по стойке «смирно» от почтительности. Лонгу не хотелось, чтобы у мальчишки были потом неприятности, разрешение на запуск зонда, который ему потребовался, нужно было получить у кого-нибудь постарше.

— Где Танаев?

— Вы разве не знаете? — стараясь предотвратить неловкий разговор, вмешался Платов.

— Подождите, — остановил его Лонг, — мне нужен Танаев.

— Пилот Танаев отстранен. Так решил координатор.

— Это что еще за новости? Мне нужен Танаев! Вызовите координатора.

Не дождавшись, пока практикант наберет код, Лонг нетерпеливо шагнул к видеофону.

— Говорят, ты отстранил Танаева?

— А в чем дело? — Координатор смотрел с экрана своими маленькими сонными глазками куда-то в сторону, но Лонг по опыту знал, что этот его неопределенный, направленный в сторону взгляд замечает куда больше, чем любой из них.

— Мне нужен Глеб!

— Ну, так и вызови Глеба. Если ты забыл его личный код, посмотри в справочнике.

— Он мне нужен здесь, в рубке!

— Ну, знаешь, Лонг! Я не вмешиваюсь в дела твоего отдела, так что позволь и мне самому решать, кто должен быть в рубке, а кто нет. Что тебе, собственно, понадобилось?

— Ракетный зонд!

— И только-то? Тебе его запустит любой стажер. Леонов, возьмите координаты, заказ оформите как обычно, по разделу научного отдела. — Рент отключился.

Секунду Лонг с интересом смотрел на погасший экран.

— Он забыл спросить у меня, куда именно собираюсь я запускать этот зонд… Может быть, это и к лучшему. История с Глебом, видно, совсем выбила старика из колеи.

Лонг повернулся к стажеру, все еще навытяжку стоявшему перед пультом.

— Есть у вас на складе термитные снаряды?

— Термитные?.. Не знаю… Я сейчас проверю… Я никогда не слышал про такие…

— Еще бы вам о них слышать… В крайнем случае, закажите начинку химикам. Это необязательно должна быть термитная смесь. Годится любая, способная гореть в безвоздушном пространстве.

Из-за отсутствия атмосферы им пришлось направить зонд почти прямо в зенит и ждать двенадцать минут, прежде чем ракета вернулась к планете по баллистической траектории в нужной Лонгу точке. Опасаясь, что тормозные двигатели могут не сработать вблизи зоны, Лонг попросил практиканта включить их как можно раньше. Очевидно, юноша расценил просьбу Лонга как недоверие к его профессиональным способностям и стал спорить:

— Зонд наверняка разобьется, если израсходует запас тормозного топлива вдали от поверхности!

— Все же включите их как можно раньше, — проворчал Лонг, — иначе мы вообще лишимся удовольствия наблюдать за этим зондом.

Он оказался прав. Яркая звездочка ракетных двигателей на экране обзора вдруг потускнела и метров за триста до поверхности планеты исчезла вовсе.

Стажер лихорадочно крутил на пульте какие-то регуляторы, стараясь повторно включить отказавшие двигатели.

— Перестаньте. Это бесполезно. Дайте обзор через носовые телескопы.

Заранее рассчитывая точку посадки зонда, Лонг выбрал лощину, вклинившуюся в зону разрушений таким образом, что корабельные телескопы могли наблюдать за местом падения зонда. На обзорных экранах появилось изображение ровной, покрытой слоем пыли поверхности.

— Это самый край зоны. Возможно, здесь толщина пылевого покрова не так велика и зонд не провалится, тогда мы что-нибудь увидим… Вот он, смотрите!

На экране мелькнуло узкое длинное тело ракеты. Тормозные двигатели частично замедлили ее падение, но она потеряла ориентировку и падала, беспорядочно кувыркаясь. Видимо, Леонов ошибся в корректировке, потому что ракета явно недотянула до песчаной лощины. Она ударилась о камни на самом краю пылевой зоны. Корпус раскололся на несколько частей, из него выкатился удлиненный цилиндр термитной бомбы, подпрыгнул несколько раз и остановился у линии, за которой начинался песок.

— Извините… Двигатели выключились слишком рано, иначе я бы смог откорректировать…

— Не беспокойся! — Лонг обнял стажера за плечи. — Все получилось как надо, только бы взрыватель сработал!

— Что здесь происходит? — послышался у них за спиной недовольный голос координатора.

— Запускаем зонд, как видите. Тот самый, о котором я вас просил.

— Зонд я вижу! Но кто вам позволил направлять его в зону?

— Поверь, Рент, это было необходимо. К тому же он не в зоне. Рядом, но не в зоне. — Не отрываясь, Лонг смотрел на секундомер. — Вот сейчас, сейчас должен сработать…

— Что еще вы задумали?! Что там у вас такое?

— Всего лишь термитная бомба. Детская хлопушка, не более, успокойтесь. Это просто эксперимент с пиротехникой. Вот! Смотрите! Дайте самое большое увеличение! Да направьте же объектив точнее, на самый цилиндр!

Цилиндр теперь заполнил весь экран, его оболочка треснула, изогнулась, выворачивая наружу кипящую и бурлящую начинку.

— Так я и думал! Разве это горение?! Она едва светится. Измерьте температуру! Быстрее!

Леонов включил дистанционный пирометр, навел его перекрестие на разлившуюся вязкой лужицей желтоватую массу и щелкнул тумблером. Стрелка на шкале подпрыгнула и остановилась у отметки «шестьсот».

— Шестьсот градусов вместо двух тысяч! Всего шестьсот…

Масса на экране уже не пенилась и не светилась, теперь она застыла бесформенной глыбой, стрелка пирометра стремительно откатывалась назад.

— Все. Фейерверк окончен.

— Так, может быть, ты все же объяснишь, для чего тебе понадобилось устраивать этот спектакль?

— Мм? Ах да, это… Подожди, Рент… — Не обращая никакого внимания на координатора, Лонг стремительно метался по рубке, Рент терпеливо ждал. Наконец, в очередной раз наткнувшись на боковое кресло, Лонг остановился.

— Все сходится. — Он достал карманный калькулятор и с полминуты что-то подсчитывал. Потом взглянул на результат, на Рента, прищурился и тихо присвистнул. — Кажется, я знаю, что там происходит, Рент. Энтропия увеличена примерно в тысячу раз. Может быть, даже в десять тысяч. Степень увеличения, очевидно, меняется в зависимости от расстояния до центра зоны.

Платов остолбенел. Он вместе с Лонгом провел все исследование, но этот вывод казался ему слишком фантастичным. Он хотел возразить, но его опередил координатор:

— Энтропия, если не ошибаюсь, всегда и везде была неизменной. К тому же, насколько я понимаю, это просто условная величина, измеряющая…

— Совершенно верно! — подхватил Лонг. — Это всего лишь условная величина, определяющая баланс энергии в нашем мире. Статистическая физика рассматривает энтропию как величину, определяющую вероятность пребывания системы в данном состоянии. Так вот, состояние любой энергетической системы в этой зоне резко изменяется в сторону уменьшения энергии и нарастания энтропии… Именно поэтому реакция горения, распада атомов, да и любые другие реакции, связанные с расходом энергии, уже не могут протекать нормально. Баланс нарушен. Энергия уходит, как сквозь дырявое сито.

— Куда же она уходит?

— Если мы с тобой это выясним, нам поставят памятник еще при жизни. Можешь не сомневаться.

— Хорошо. Допустим. Что могло вызвать такое резкое нарушение? Каково происхождение этого поля?

— Ты хочешь спросить — искусственно ли оно? — Лонг усмехнулся. — Я даже не знаю, поле ли это? Наши приборы не обнаружили никакого материального воздействия, мы можем наблюдать лишь следствия, следствия изменения энергетического баланса в окружающей среде. Даже степень воздействия энтропийного поля, как ты его окрестил, можно подсчитать только косвенно, так что спроси что-нибудь полегче.

— Однако эта твоя теоретическая величина разрушает вполне реальные скалы. Уничтожает механизмы и убивает людей. И впредь любой эксперимент, связанный с воздействием на внешнюю среду, будешь согласовывать со мной. Здесь не лаборатория, а чужая планета. И ты мне еще не сказал самого главного: можно ли от этого защититься?

— Если учесть данные эксперимента Танаева с выстрелом…

— Вот как? — перебил координатор. — Эта авантюра уже называется экспериментом?

— Если учесть данные, полученные после выстрела, — невозмутимо поправился Лонг, — то получится, что достаточно мощное выделение энергии как бы насыщает энтропийное поле, нейтрализует его на участке воздействия. Не дает продвинуться дальше. Я надеюсь, что наши защитные поля, выделив достаточную энергию, смогут нейтрализовать энтропийное воздействие. Впрочем, это еще надо просчитать.

Впервые за этот тяжелый и бесконечно долгий рейс у Танаева появилось свободное время. Никогда раньше Глеб не подозревал, что избыток свободного времени может превратиться в нечто почти вещественно враждебное. Лишь в первый день, справившись с приступом обиды, он ходил по кораблю, отрешившись от его дел и проблем, и убеждал себя, что это доставляет ему удовольствие. Мысли текли спокойно, почти лениво, словно он выключил внутри себя бешено вращавшийся мотор и теперь двигался на холостом ходу.

Его послужной список не испортить. Даже отстранение от должности не будет иметь особого значения на околоземных рейсах, если он захочет летать. Еще раньше он решил, что этот дальний рейс — для него последний. Значит, так оно и будет.

Огромный корабль казался ему во время бесцельных прогулок по жилым уровням и техническим палубам раздражающе тесным.

Конечно, это не пассажирский лайнер. Все здесь строго рационально, сурово и просто, все подчинено одной-единственной цели — преодолению пространства. Если он захочет — он сможет летать на пассажирских лайнерах даже в должности координатора. Специалисты его класса высоко ценятся на околоземных трассах.

Раздражение во время бесконечных прогулок Глеба по кораблю постепенно накапливалось, и ему казалось, что виноват в этом сам корабль: излишне суровый, излишне рациональный, излишне равнодушный к нему. Здесь нет места посторонним, нет места пассажирам. Для них не предусмотрено ни развлечений, ни дел. Конечно, отстранение от должности пилота еще не означало, что он полностью выключен из всей жизни экипажа и свободен от всех обязанностей. Но после всего, что произошло, он не собирался навязывать свои услуги кому бы то ни было. Если в нем не нуждались — он как-нибудь обойдется.

После того как первая вспышка обиды улеглась, Глеб во многом согласился с Рентом. В конце концов, ситуация, в которой оказался координатор, была Далеко не самой легкой. Правда, сам он чисто интуитивно предотвратил своим выстрелом самое худшее. Там действительно могло оказаться что угодно. Но непродуманные действия чаще приносят вред, а не пользу. И, конечно, Рент не мог оставить это без последствий. Возможно, люди оказались на пути разрушительного потока совершенно случайно. А тот, кто его направлял, если, конечно, кто-нибудь его направлял, не желал им ни малейшего зла.

Нажав на спуск корабельного орудия, он словно подвел некую невидимую черту, за которой мирное разрешение конфликта с неведомой силой, обосновавшейся на планете, становилось весьма проблематичным. И, возможно, именно из-за него они так и не разгадают тайны этой планеты. Потому что теперь Рент вряд ли разрешит продолжать исследования. Спрятавшись за броню корабля, они смогут наблюдать лишь следствия. А ответа на вопрос, откуда взялась таинственная разрушительная сила, кто ее направляет, люди не узнают никогда. Слишком дорогое удовольствие посылать на такое расстояние новую экспедицию, слишком возрос риск ответного воздействия после его решения открыть огонь…

Глеб понимал Рента, даже соглашался с ним и все равно не мог его до конца простить. Потому что тогда в рубке дежурил он, и это было его право — принимать решения. Он принял не самое худшее по результату. И еще неизвестно, несмотря на все эти мудрые рассуждения, кто больше прав: он или Рент…

Вызов раздался вечером, когда Глеб, сидя в своей каюте, разыгрывал третью партию в шахматы с Центавром. Собственно, шахматы как таковые его мало интересовали. Он хотел разгадать замысел психологов, так запрограммировавших Центавра, чтобы тот выигрывал в среднем каждую третью партию. Но не просто каждую третью, а только ту, в которой Глеб выкладывался чуть выше своих обычных возможностей. Врезультате игра приобретала известный интерес.

Синяя лампочка, вспыхнувшая под экраном интеркома, означала, что вызов неофициальный, идущий по личному каналу. Помедлив секунду, Глеб включил интерком.

Рент сидел, ссутулившись за маленьким столиком своей каюты. Экран давал его лицо крупным планом. Больше ничего нельзя было рассмотреть. Глеб дорого бы дал за возможность побывать в каюте Рента хоть раз, чтобы составить более подробное впечатление о личности координатора. Ренту было нелегко начать разговор. Он медленно, почти с видимым физическим усилием подбирал слова, и Глеб не собирался ему помогать.

— Я решил послать танки в центр зоны.

Он остановился, словно ожидая ответа, но, так как Глеб не прореагировал на его сообщение, продолжил:

— Лонг считает, что всякая новая информация, даже косвенная, об этой зоне обладает огромной научной ценностью. Я решил его поддержать.

— Но из-за этой ли «научной ценности» ты пошлешь туда танки? Слушай, Рент, мы с тобой летаем не первый год, и ты мог бы сказать мне прямо, что тебе не с чем возвращаться на базу. А танки… Это не лучший выход. Скорее всего, они просто не вернутся.

— Я ведь не советоваться с тобой хотел. Танки — дело решенное… Научный отдел гарантирует, что мощности их защитных полей будет достаточно. Мы сможем посмотреть, что происходит в центре этого пятнышка. Рад? Вижу, что рад, что бы ты там ни говорил.

— Ну и чего ты хочешь от меня?

— Мне нужен руководитель в группу техников, которая будет готовить танки. Ты хорошо изучил работу механизмов в местных условиях. Да и вообще это слишком дорогое удовольствие — разбрасываться специалистами твоего класса в нашем положении…

— Это приказ или просьба?

— Можешь считать, что просьба.

— В таком случае, я отказываюсь.

— Вот как…

— Да, и ты постарайся больше не обращаться ко мне с просьбами.

— Хорошо. Я постараюсь. А сейчас иди, принимай группу. Кто из нас прав, не нам с тобой решать.

— Начальство базы в таких вопросах — тоже не лучший судья.

— Вот тут я с тобой согласен. Я не это имел в виду. Ты как-то обмолвился о задачах дальней разведки, помнишь? «Искать и хоть иногда находить что-то новое, неизвестное раньше…» А ты по этому неизвестному из пушки. Конечно, когда гибнут товарищи, трудно решать такие вещи, кажется, просто невозможно решить, но тем не менее надо. Такая у нас работа. Не можешь — лучше уйди от пульта! Нельзя забывать, что мы здесь гости.

— А танки ты все-таки посылаешь…

— На танках не будет оружия. Только приборы и защитное поле. Прежде чем уйти, мы обязаны выяснить, что там такое. Хотя после твоего выстрела неизвестно, чем это обернется. Это ты понимаешь?

Глеб отвел глаза, потом едва заметно кивнул.

— Ну вот и прекрасно. Иди, принимай группу.

Нижний ангар был самым большим помещением корабля. Здесь размещались его наиболее мощные транспортные и универсальные механизмы, предназначенные для планетных работ. Всю правую половину занимали четыре танка высшей защиты. В замкнутом пространстве ангара их неуклюжие, тяжеловесные махины казались неоправданно огромными и напоминали Глебу уснувших хищных динозавров.

Главный техник встретил его приветливо. Маленькое круглое лицо Орлова лучилось улыбкой с легкой примесью сочувствия. И это злило Глеба. Лучше бы он откровенно выразил неудовольствие по поводу того, что «верхнее начальство» вмешивается в дела его отдела.

Нашествие «варягов» с верхних палуб всегда воспринималось техническими службами, расположенными в нижних отсеках, с, вообще-то, понятным Глебу неудовольствием. И приветливость Орлова объяснялась скорее всего тем, что известие о снятии Глеба с должности пилота уже успело распространиться по кораблю. Поэтому Глеб сухо отмел все попытки главного техника перевести разговор на общие темы и попросил как можно конкретнее и скорее ввести его в курс дела.

Два танка из четырех, в принципе, могли быть готовы в ближайшие шесть часов. С того момента, как научный отдел выдал официальное заключение о том, что защитные поля корабля в случае прямого удара энтропийной лавины смогут ее остановить. Координатор отменил шестичасовую готовность к старту. Теперь время перестало играть для них определяющую роль, хотя его дефицит по-прежнему ощущался во всем. Каждый лишний час, проведенный на этой планете, оборачивался для корабля колоссальными потерями энергии.

На танках уже заканчивалась проверка основных узлов и электронных блоков. Глеб вовсе не собирался выдавать себя за универсального специалиста и сразу же остановил Орлова, пытавшегося на беглом техническом жаргоне объяснить ему характеристики отдельных агрегатов.

— Меня интересует только общий график работ. Время, необходимое вам на контроль, и еще, пожалуй, вот что… Проведите двойную проверку блоков автоматического управления на ноль втором.

Впервые за весь разговор неприятная усмешка исчезла с лица Орлова, в глазах промелькнуло нечто, похожее на удивление.

— Можно узнать, почему вас заинтересовал именно ноль второй?

— Все механизмы, имевшие контакт с внешней средой на этой планете, нуждаются в самой тщательной проверке, а ноль второй участвовал в спасательной экспедиции.

— Я спросил потому, что у меня появилось сомнение по поводу замедления реакций в его блоках. Однако отклонения незначительны, в пределах нормы, и я не решился запрашивать время на дополнительную проверку. Сроки на подготовку нам отпущены очень жесткие.

— В таком случае замените его другим танком.

— Это невозможно. Ноль четвертый и ноль третий находятся на консервации. Для приведения их в рабочее состояние потребуется не меньше суток.

Глеб на секунду задумался.

— Скажите, кристаллоконды управляющих автоматов на этих танках идентичны?

— Они похожи, как два близнеца, но такая замена запрещена.

— Всю ответственность я возьму на себя. И не забудьте снятые со второго танка конды передать кибернетикам для полного контроля по всем параметрам.

— Но если управляющая автоматика в условиях этой планеты настолько ненадежна, почему с машиной не пошлют водителя?

Глеб неопределенно повел плечами, словно поежился.

— Слишком высокая цена за проверку теорий научного отдела. Лонг считает, что защитное поле расходом своей энергии скомпенсирует избыточную энтропию, не даст ей проникнуть внутрь машины, но никто этого не проверял на практике. Хватит с нас двоих погибших.

— Говорят, вы, вопреки приказу координатора, открыли огонь и спасли остальных из группы Клено-ва, за это вас и отстранили…

— Слишком много у вас говорят! Не было никакого приказа! — недовольно проворчал Глеб, разрушив первую же попытку Орлова наладить с ним неофициальный контакт.

С него вполне хватало ровных деловых отношений, излишняя фамильярность чаще всего вредила делу. А со своими проблемами он справится сам.

— Да, и вот еще что… Группа Лонга разработала специальные датчики, улавливающие нарастание энтропии. Кажется, им удалось для этого использовать замеры времени горения одинаковых отрезков магниевой ленты. Впрочем, суть не в их конструкции. Датчики нужно как можно скорей подсоединить к автоматике танков.

— Как должны использоваться автоматикой сведения, полученные с этих датчиков?

— Я думаю, прямо пропорционально внешнему возрастанию энтропии должна увеличиваться и мощность защитных полей. Впрочем, подробные инструкции вы получите вместе с датчиками.

— Если там нет слишком сложной электроники, это не нарушит график.

— Не должно нарушить. За этим мы с вами проследим.

Холодно кивнув, Орлов отошел, и Глеб подумал: он только что потерял возможность приобрести в его лице друга и снова, в который уже раз, остался один. Зато дело будет сделано вовремя и как следует, в этом он не сомневался. «Самолюбивый парень этот Орлов и совсем неплохой…»

Темп работ стремительно нарастал. Вскоре техники забыли о присутствии постороннего. Глеба это вполне устраивало. Ни во что не вмешиваясь, он мог спокойно, со стороны наблюдать за общим ходом подготовки.

Иногда глаза человека, не вовлеченного непосредственно в мешанину дел и конкретных, частных проблем, могут заметить что-то важное, не упустить деталь, кажущуюся на первый взгляд слишком очевидной. Единственный раз за все время подготовки ему пришлось вмешаться и напомнить Орлову, что дистанционное управление может отказать наравне с автоматикой, и потому следует снабдить вычислители танков набором стандартных аварийных команд.

Эти команды, записанные в специальном, особо прочном блоке, вводились в основную память управляющих механизмов в критических ситуациях. При полной потере автоматического контроля и связи они могли помочь танку хотя бы вернуться на корабль.

За полчаса до назначенного координатором времени запуска все было готово. И когда под потолком ангара вспыхнули мигающие желтые лампы, а надоедливый зудящий звук сирен напомнил о том, что людям пора покинуть помещение, техники неторопливо потянулись к выходу.

По тому, как люди, окончив работу, покидают свои места, Глеб привык решать для себя, все ли в порядке. И если никто не спешил, не торопился в последнюю минуту запаять какую-нибудь перемычку или сменить не ко времени закапризничавший блок, он знал, что можно спокойно докладывать о готовности. В противном случае, в любых, самых экстренных ситуациях он требовал дополнительного времени для завершения работ. Этот метод всегда себя оправдывал. Сейчас все как будто было в порядке.

Глеб включил висевший на лацкане пиджака фон и произнес:

— Готовность первой степени. Через пятнадцать минут пуск.

Теперь вся стандартная процедура — запуск многочисленных двигателей, продувка тамбура, пуск внутренних реакторов танков на рабочий ход, опробование их защитных полей, — все это перешло в ведение автоматов. Дальнейшее пребывание людей в ангаре становилось опасным. Но Глеб знал, что процедура не может начаться, пока контрольный автомат у двери не сообщит о том, что последний человек покинул ангар.

Во всех случаях, когда Глеб руководил ответственной операцией, он всегда последним покидал зону работ, зачастую уже после второго сигнала, хотя прекрасно знал, что это запрещено. Заключительный осмотр при современном уровне автоматического контроля мало мог добавить к показаниям измерительных табло, и все же древняя как мир привычка — бросить последний взгляд на сделанную работу — была сильнее его. Но не только это…

По какой-то странной, противоестественной ассоциации, оставшись один на один с механизмами, пахнувшими металлом и маслом, он всегда вспоминал то, чего здесь так не хватало, чего здесь никогда не было и быть не могло. Ветер, несущий запах цветов и травы. Запах раскаленного под земным солнцем песка. Шелест тростника на берегу тихой речки… Однако привычный ход ассоциаций на этот раз был нарушен. Мысль упорно возвращалась к одному и тому же. Через несколько часов эти стальные громады проникнут во что-то такое, чего пока еще никто не встречал… Что увидят их механические глаза? Что они смогут передать людям? Сумеет ли воплощенная в металл человеческая мысль пробиться сквозь разрушительную зону чужой планеты? Узнать, что она скрывает за собой? Глеб уже повернул к выходу из ангара, когда почувствовал еще не осознанный сигнал тревоги, поданный мозгом. Что-то здесь было не так.

Ему потребовалось не больше секунды, чтобы понять причину. Сквозь раздвинутые двери грузового отсека на ноль втором, в его черной, неосвещенной глубине, в мерцающем свете наружных ламп вырисовывалась металлическая скорченная глыба, своими контурами карикатурно напоминавшая присевшего на корточки человека. Это был охранный кибер. Глеб не мог ошибиться и сразу же вспомнил, что по инструкции каждому танку придавался такой «сопровождающий». Но на ноль первом его не было. Это Глеб хорошо помнил. Там они вместе с Орловым опечатали грузовой отсек, да и на ноль втором, когда меняли блоки основной программы, он не видел никакого охранного киба! Его и не должно было быть. Рент сказал, что танки не будут оснащаться оружием для этой экспедиции. А охранный кибер — прежде всего боевой автомат, оснащенный лазерами дальнего действия и нейтринными излучателями. Когда же он появился в танке? Неужели Рент изменил свое решение? Это нуждалось в немедленной проверке. Глеб шагнул к танку.

— Автомат защиты, назови свой номер!

Пауза. Короткая, но все же достаточная для того, чтобы Глеб насторожился. Обычно автоматы отвечали мгновенно.

— Ноль двадцать четвертый.

Так и есть! Это был тот самый робот, который сопровождал группу геологов, когда отказал взрыватель на нейтринной бомбе.

— Почему находишься здесь?

— Согласно инструкции, должен сопровождать машину.

— Разве ты не получил приказ, отменяющий инструкцию?

— Нет. Координатор Рент приказал мне сопровождать машину.

Это уже была явная ложь. Кто-то из них лгал. Но так как автоматы лгать не умели, то получалось, что ему солгал Рент. Глеб почувствовал гнев.

— Соедини меня с координатором!

Опять пауза… Более длительная, чем в прошлый раз. Наконец ответ:

— Соединяю.

Снова пауза. На этот раз естественная. Канал мог быть занят.

— Координатор не отвечает.

К этому моменту Глеб уже был основательно взбешен, но взял себя в руки и проговорил сквозь стиснутые зубы:

— Вызывай по аварийному каналу!

Снова пауза. Все сходилось на том, что эта металлическая жестянка попросту морочит ему голову! Все еще не веря в подобное, Глеб вплотную приблизился к грузовому отсеку танка, и в это мгновение желтый свет сигнальных ламп сменился красным. Он услышал, как за его спиной опустилась шлюзовая переборка, отделяющая ангар от остального корабля. Автоматы начали запуск танков по основной программе, не дождавшись, пока человек покинет опасную зону. Этого быть не могло и тем не менее случилось. Теперь до включения защитного поля у него оставалось примерно полторы минуты. Возникавшие в момент включения поля вихревые токи обладали такой мощностью, что прикосновение к любому предмету в радиусе пятисот метров означало для человека верную гибель. Через несколько секунд кровь в жилах закипит, потом лопнут сосуды, обуглится кожа, и все будет кончено… Бежать? Бесполезно. До дальней стены сто метров, не больше. Этого недостаточно. Все выходы из ангара перекрыты… Автоматы работают надежно… Автоматы… Только они… Надо отдать приказ…

Мысли лихорадочно метались в поисках выхода, а дрожащие руки уже сорвали фон с лацкана куртки, перевели рычажок на полную мощность. Щелкнул выключатель. Бесполезно… Контрольная лампочка не загорелась. Так и должно быть. После включения основной программы связь изнутри ангара становится невозможной. Здесь сейчас не может быть ни единого человека, иначе как могла включиться основная программа?

И вдруг он снова почувствовал волну гнева на эти бездушные металлические жестянки, которые очень точно все рассчитали, точно и безошибочно, чтобы убить его через несколько секунд. Этот гнев подавил страх, помог Глебу сосредоточиться. Собственно, оставалось только одно: проникнуть внутрь танка за эти оставшиеся секунды и укрыться за его броней.

Проще всего было броситься в широко открытые двери грузового отсека. Но в красном полумраке зловещие багровые отсветы ложились на шарообразную, неестественно раздутую голову охранного кибера. На секунду Глебу даже показалось, что на его металлической роже появилась насмешливая улыбка. «Он только этого и ждет. Все было подстроено именно так, чтобы подтолкнуть меня к этому решению… Для чего-то ему это нужно… Сейчас нет времени разбираться, для чего. Следует придумать что-то другое, что-то такое, чего от меня не ждут! Управляющая рубка танка уже закрыта. Значит, надо вскрыть запасной аварийный люк! Только на нем нет автоматических запоров», — лихорадочно пронеслось в голове.

Винтовой рычажный зажим не поддавался долго, слишком долго! Глеб чувствовал, что последние оставшиеся у него секунды истекают. Теперь уже было поздно предпринимать что бы то ни было… Оставалось только давить изо всех сил на этот проклятый рычаг. Вот он сдвинулся, прошел по окружности сантиметр—другой и окончательно заклинился, словно кто-то держал его изнутри.

Глебу казалось, что он вот-вот потеряет сознание от напряжения. Пот заливал глаза. Осталось пять секунд, четыре, три… Рычаг не поддавался. Все, теперь он не успеет…

Огненная вспышка очертила вытянутую синеватую сферу включившегося поля, и вдруг Глеб понял, что лежит внутри защитного купола между генераторами гравиподушки. А это означало, что наружные токи, возникшие за границей защитного поля, ему не страшны и у него появилось время. Правда, немного, еще секунд сорок до того, как включатся ходовые генераторы. Если после этого он все еще останется снаружи, то двинувшаяся машина попросту превратит его в месиво. Можно было взобраться на броню, но как только откроется шлюз…

Нет уж, лучше бороться здесь, бороться до последнего… И вдруг он понял, что вращает рычаг в противоположную сторону, все больше и больше заклинивая проклятый люк!

Он рванул рукоятку обратно, навалился всем телом — ничего не помогало. Теперь его жизнь зависела от куска железа, от любого куска железа, которым можно было удлинить рукоятку. Змеей извиваясь между плитами гравитационных разрядников, он пополз в узкую щель между машиной и полом. Только там, вдали от хозяйских глаз Орлова кто-нибудь из техников мог оставить ненужный кусок железа! Именно там оставил бы он его сам, если бы поленился нести к дезинтегратору в другой конец зала. И ему повезло!

Это был обломок какой-то ржавой трубы. Когда он надел ее на конец рычага и нажал плечом, труба медленно начала гнуться. Глеб почувствовал, как от ярости сводит скулы. Все его усилия были напрасны. Истекали последние подаренные ему судьбой секунды! В это время рычаг наконец поддался. Он сделал полный оборот, и крышка с пронзительным звоном откинулась на шарнирах.

Танк тронулся, едва Глеб втиснулся в люк. Задраивать его пришлось на ходу, но это уже не имело значения. Он выиграл эту свою первую схватку с кучей металлического хлама, находящегося теперь в кормовом отсеке. Киб, не подчинившийся человеку! Пытавшийся его обмануть! Это было так же нелепо, как если бы на него напал письменный стол или кровать, и тем не менее это случилось.

Теперь Танаев мог отдышаться, вытереть пот, заливший лицо, и спокойно обдумать ситуацию. Он полулежал в узком шлюзе аварийного люка. Машина медленно вздрагивала и, покачиваясь с боку на бок, двигалась; судя по наклону пола, она уже сползала с эстакады и, значит, прошла дезинфекционную камеру, наружный шлюз и вот-вот коснется поверхности планеты. Теперь связаться с кораблем и сообщить координатору о случившемся можно будет только в том случае, если он доберется до управляющей рубки, сумеет отключить автоматику этого проклятого киба и взять управление танком на себя. Но для этого нужно сначала пробраться через две герметичные переборки, отделявшие нижний машинный отсек от верхнего, где размещались каюты экипажа и управляющая рубка. А он не помнил, как запирались переходные люки. Если там стоят автоматические запоры, открывающиеся по команде из рубки, то ему отсюда не выбраться. Но зачем тогда было делать в последнем наружном люке винтовой механический запор? Нет! Там должны быть такие же простые, незамысловатые, безотказные в любом случае механизмы! Ему предстояло всего лишь подняться по узкой лесенке, чтобы в этом убедиться. Открыть второй люк было делом одной минуты, и Глеб уже стоял во весь рост в машинном отделении танка.

В лицо пахнуло жаром. Температура здесь была градусов сорок—пятьдесят. В глаза бросилась надпись: «Без скафандра не входить!» Ну конечно, здесь должна быть повышена не только температура… Скорее наверх, вот и последний люк… Затвор даже не дрогнул. В узкой прорези над замком, как только он нажал рукоятку, выскочила надпись: «Затвор зафиксирован. Соединитесь с управляющей рубкой». Зафиксирован? Но кем? Зафиксировать его можно было только изнутри и только впрямую, без всякой автоматики. Кто же это сделал? Похоже, он снова попал в ловушку. Без скафандра в горячем отсеке ему долго не продержаться. Стоп, есть еще вторая половина надписи! Как он сразу не догадался! «Соединиться с управляющей рубкой» — и вовсе необязательно с управляющей рубкой танка… Можно соединиться с программными автоматами корабля и отдать соответствующую команду. Здесь должна быть такая возможность. Достаточно подключить свой фон к бортовой сети машины. Это можно сделать в любом отсеке, в том числе и здесь, в машинном. Вот он, разъем. Переключение заняло несколько секунд, потом он поднес микрофон к самым губам, чтобы заглушить надсадный вой генераторов, и проговорил, сдерживая волнение:

— Ноль второй! Вызываю управляющий автомат ноль второго.

Фон молчал. Танаев повторил вызов, назвав свой кодовый номер. Это подействовало. Ни один автомат не мог игнорировать прямой вызов человека. Даже с испорченными цепями, полуразрушенный, он был обязан ответить на него.

— Автомат ноль второго слушает.

— Откройте переборку машинного отделения!

— Задание невыполнимо. Затворы этой переборки фиксируются только вручную.

— Так вскройте переборку ремонтным кибом! Быстрее!

В интеркоме что-то щелкнуло, и тембр голоса вроде бы изменился:

— Задание некорректно, вскрытие переборки заразит радиацией рабочие отсеки. Это опасно для экипажа.

— На корабле нет экипажа! Я нахожусь в горячем отсеке без скафандра. Немедленно вскройте переборку!

— На корабле есть экипаж. В горячем отсеке никого нет, — туповато повторил механический голос.

Страшное подозрение заставило Глеба похолодеть.

— Я второй. Соедините меня с экипажем!

Фон снова щелкнул, секундная пауза, и тот же голос произнес:

— Экипаж слушает.

— Я второй. С кем говорю? Отвечайте!

— Говорит ноль двадцать четвертый. В настоящее время являюсь экипажем корабля. В горячем отсеке никого нет.

Теперь ему окончательно все стало ясно. Этот свихнувшийся робот каким-то образом сумел переключить на себя автоматику танка. Дверь, скорее всего, заварена изнутри тем самым ремонтным кибом. В управляющую рубку ему не попасть, в машинном отсеке находиться без скафандра можно не больше трех минут — оставалось одно: вернуться в переходный тамбур между наружным люком и машинным отделением. Если он задраит текстонитовый люк — радиация будет ему не страшна, а жару можно и перетерпеть. Он решил, что, сидя в этой раскаленной, душной камере долгие часы, он будет думать только об одном: только о том, что он сделает с этим охранным кибом, когда танк выполнит задание и вернется на корабль. Эта мысль поможет ему продержаться!

На табло у центрального пульта, наконец, вспыхнул зеленый сигнал готовности танков к выходу. Рент недовольно повернулся к главному инженеру.

— Они задержались на пятнадцать минут. Позаботьтесь, чтобы этого больше не повторялось!

На цветном объемном экране внешнего обзора серые тела танков сливались со скалами. В те моменты, когда они попадали в черные провалы теней, они вовсе исчезали из виду.

— Направьте на них прожекторы, маскировка нам не нужна!

Дежурный техник сразу же отдал команду, и изломы скал вдруг вспыхнули таким нестерпимым блеском, что несколько секунд ничего нельзя было рассмотреть, и только когда танки, развернувшись, вошли в широкую тень нависшей скалы, главный инженер сделал технику замечание, обратив его внимание на ноль второй.

— Но я передал команду на оба танка!

— Повторите!

— Что там еще?

— На ноль втором не включились прожектора.

— Включите запасные!

— Рация ноль второго не отвечает!

Рент подошел вплотную к технику и несколько секунд смотрел, как тот пытается вызвать машину на всех запасных диапазонах.

— Передайте им сигнал «Стоп программа» на аварийной волне. Это должно подействовать.

Сразу, как только техник нажал красную клавишу, передний танк остановился, словно налетел на стену. Но ноль второй, шедший замыкающим, даже не замедлил ход. Он объехал остановившийся танк по короткой дуге и скрылся в тени скалы.

— Передайте ноль первому приказ следовать за ним и пусть все время держит его в лучах своих прожекторов.

Секунд через пятнадцать на экране снова возникла широкая корма ноль второго.

— На нем не могли отказать сразу все запасные каналы связи, это исключено! — попытался оправдаться инженер.

— Я и сам это знаю, — ответил Рент. — Проверьте его основной азимут!

— В общем, он придерживается программы…

— Что значит «в общем»?

— Отклонение в десять градусов могло быть вызвано естественными препятствиями.

— Сколько времени он будет находиться в зоне нашей прямой видимости?

— Еще двадцать минут.

— Так вот, если за это время он не вернется на программный маршрут…

Происходило что-то из ряда вон выходящее. Управляющая аппаратура автономных кибов дублировалась. Могли выйти из строя рации, могли отказать прожекторы, но основная программа должна была выполняться в любом случае. И все они слишком хорошо понимали, что могла означать утрата контроля над такой машиной.

Главный инженер расстелил перед Рентом лавсановую кальку фотографии местности, снятую спутником. Картографический автомат уже нанес на нее все необходимые обозначения и синим пунктиром вычертил намеченный для танков маршрут. Тонкая пунктирная линия пересекала ущелье и тянулась да-, леко в глубину песчаной зоны, к самому центру. Даже при сильном увеличении на снимке не было видно ничего, кроме песка. В центре пятна танки должны были сделать круг радиусом в сто метров, произвести сейсмическое зондирование поверхности и вернуться.

Красным карандашом инженер провел рядом с голубым пунктиром толстую линию.

— Сейчас они вот здесь. Постепенно выходят на маршрут. Рация ноль второго по-прежнему не отвечает. В зону войдут через десять минут. Мне кажется, программа выполняется нормально. На ноль первом все показатели в норме, мы провели еще одну контрольную проверку.

— Хорошо. Пусть пока все остается как есть. Запустите еще один спутник на случай, если в зоне откажет аппаратура на ноль первом. Запросите у техников все журналы контрольной проверки. Меня интересует, как могло случиться, что аппаратура на ноль втором отказала сразу же после запуска! Чем они там занимались во время контроля?! И вызовите Танаева, пусть он сам мне на это ответит.

Дежурный у пульта повернул к координатору взволнованное лицо.

— Ноль второй резко свернул в сторону от маршрута. Там нет никаких препятствий. Они подошли к зоне, и он свернул. Смотрите! Идет вдоль зоны!

— Остановите ноль первый, снимайте его с маршрута, пусть идет за ноль вторым вплотную. Нет, подождите. Заставьте ноль второй остановиться. Переведите ноль первый ему навстречу, в лоб.

— Но у них же одинаковая мощность полей!

— Это я знаю без вас. Меня интересует, как он себя поведет при встрече. Что вы на это скажете? — Рент повернулся к главному кибернетику и смотрел на него так, словно тот собственными руками разрушил управляющую аппаратуру танка.

— Если в его блоках такие же нарушения, как на геологических кибах, то предсказать заранее ничего нельзя.

— Ну вот и давайте посмотрим, раз уж главный кибернетик не знает, что из этого выйдет.

— Это слишком дорогое удовольствие — рисковать сразу двумя такими машинами! — проворчал кибернетик в сторону, ни к кому не обращаясь, и это позволило Ренту сделать вид, что он ничего не услышал.

Ноль второй шел не точно по краю зоны. Временами он пересекал выдающиеся в сторону песчаные языки, и тогда его защитный купол начинал переливаться всеми цветами радуги.

Ноль первый, точно выполнив команду, развернулся и, срезая дугу, шел наперерез ноль второму.

— Какое до них расстояние? Как долго танки останутся в зоне действия наших локаторов?

— После точки встречи, если ноль второй не изменит направление, его закроет вон та гряда.

— И больше мы его не увидим?

— Только спутник и камеры ноль первого.

— Этого мало. Я не хочу выпускать его из-под контроля. Пошлите глайдер с камерами к точке встречи. Пошлите ноль двадцатый.

— Вы хотите, чтобы нейтринная пушка…

— Вот именно. Я хочу, чтобы у нас был над ним полный контроль в любой точке маршрута. Вы меня поняли?

— Сейчас они встретятся!

Этот возглас дежурного оператора заставил всех, кроме главного инженера, набиравшего программу для глайдера, вновь повернуться к экранам.

Ноль первый, опередивший ноль второго метров на двадцать, теперь развернулся и встал у него на пути. Через секунду силовые поля должны были соприкоснуться. Если ноль второй не снизит скорости, то энергетическая вспышка от взаимодействия защитных полей может повредить обе машины. Стоявшие у экранов люди затаили дыхание… Ноль второй вдруг окутался облаком пыли.

— Он включил тормоза! Смотрите, разворачивается, значит, логические блоки в порядке. Что это?! Там, на корме?!

Все уже видели, как на корме развернувшегося танка приоткрылась амбразура. Ослепительно синий луч нейтринной пушки вонзился в силовое поле первого танка.

— Увеличьте мощность защитного поля! Включите форсаж генераторов! — Никто из присутствующих не узнал в это мгновение хриплый голос Рента.

Ни одно поле не могло противостоять удару нейтринного излучения. На том месте, где только что стоял танк, вспух голубоватый шар плазмы. Секунду казалось, что он застыл на месте, словно границы уничтоженного защитного поля все еще сдерживали его стремительное движение. Потом, перепрыгнув через невидимый барьер, дымовой шар стал распухать, наливаться багряными кляксами, какими-то ошметками оплавленной лавы и металла, облаком раскаленных паров и, словно вздохнув, в следующую долю секунды разметал все это по песчаной прогалине. Ноль второй уходил от места встречи на полной скорости в глубь зоны.

Грибовидное облако взрыва на экранах все еще увеличивалось в размерах, его крайняя часть догнала уходящий танк, и защитное поле ноль второго налилось зловещим малиновым светом.

— Откуда на ноль втором нейтринная пушка? — Тон Рента не предвещал ничего хорошего.

— Согласно вашему приказу, с него снято все вооружение.

— Но пушка все-таки была?! Главный инженер пожал плечами.

— Если танк произвольно может сойти с маршрута по собственной инициативе, я уже ничему не удивляюсь!

— Там не было пушки. Во всяком случае, это не штатное орудие танка. Не та мощность. Скорее, охранный киб.

— Так проверьте! Какой киб был приписан к этому танку?

— Ноль двадцать четвертый.

— Где он?

— Должен быть в ангаре…

Кибернетик уже нагнулся над пультом аварийной связи с автоматами. В молчании прошла почти минута. Наконец Рент сказал:

— Не трудитесь. Его наверняка нет на корабле.

Главный кибернетик, отвернувшись от пульта, нервно схватил лежащий перед ним на столике маршрутный чертеж и скрутил его в трубку.

— Этого я не понимаю! — Кибернетик расправил чертеж и тут же, видимо, забыв, что находится у него в руках, скомкал и отбросил его в угол рубки. — Он может выйти из строя. Внешнее воздействие может разрушить в сложной системе электронного кристаллического конда какие-то цепи, но никакое воздействие не может заменить одни цепи другими, заменить одно задание другим, а ведь произошло именно это!

— Вы хотите сказать, что ни одно стихийное воздействие на это неспособно, не так ли? — Координатор внимательно, в упор смотрел на главного кибернетика. — А если предположить, что воздействие не было стихийным, случайным, природным? Ведь именно этими словами мы привыкли обозначать непонятные нам явления. Ну а если это вовсе не случайно? Если действия танка целенаправленны? Ну да, направлены кем-то извне?

Несколько секунд в рубке висело молчание.

Первым заговорил главный кибернетик:

— Вы хотите сказать, что нашими автоматами управляет кто-то извне? Это невозможно!

— Нет! — резко ответил координатор. — Я хочу сказать, что наши автоматы кто-то извне изменил таким образом, что они перестали быть нашими автоматами!

— Такое предположение могло бы объяснить многое, — задумчиво проговорил Лонг, — и даже то, каким образом дважды стало возможным целенаправленное изменение кристаллокондов наших кибов.

— Вот именно. В первом случае я еще мог поверить в стихийное воздействие, но сейчас… Что там с нейтринной пушкой?

— Глайдер уже вышел. Он будет на месте через пятнадцать минут. Но на нем нет защитного поля…

— Ему оно и не потребуется. Я не собираюсь вводить его в зону. Достаточно вывести на линию прямой наводки.

Облако на экранах медленно рассеивалось. Постепенно становилась прозрачной вся его восточная часть, до этого скрывавшая вышедшую из-под контроля людей машину. Перед ними открылась широкая панорама песчаной пустыни, на которой не было ни малейшего выступа и не наблюдалось никакого движения.

— Не мог же он раствориться!

Координатор переключил экраны на объективы спутника. Теперь, с большой высоты, они видели всю зону, напоминавшую большую приплюснутую тарелку. Если не считать воронки от взрыва у самого края, на ней не было ни единого пятнышка. Машина исчезла.

Долго и настойчиво пищал зуммер аварийного вызова. Медленно, словно просыпаясь, координатор потянулся к выключателю.

— Ну, что там еще?

— Пилота Танаева нет на корабле. Его фон не отвечает на аварийный вызов.

Больше всего Глеба мучила темнота. В переходном тамбуре не было предусмотрено освещение. Глеб едва помещался в узком металлическом колодце, похожем на раскаленную духовку. Спина и колени упирались в противоположные стены. Перед глазами плыли цветные пятна. Сорок градусов, когда рядом нет воды, — это, пожалуй, многовато. От жажды пересохло во рту. Но хуже всего было то, что он почти полностью утратил всякое ощущение времени. Равномерный шум генераторов и дрожь переборок еще больше притупляли сознание. Тренировки в сурдокамере более длительны, но там нет изнуряющей жары, нет жажды, соленые струи пота не расползаются под рубашкой липкими лентами и никто не скребется за металлическими стенами… Крысы здесь завелись, что ли? Вот опять за его спиной вдоль стены кто-то простучал маленькими коготками. Он знал, что после биологического контроля и дезинфекции, которым подвергаются машины перед отправкой в космос, на них не может сохраниться ни одной бактерии и уж тем более здесь не может быть мышей! И все же кто-то определенно бегал у него за спиной… Звук расплывчатый, глухой… Скорее всего, это кибер что-то делал в своем грузовом отсеке, за толстыми стальными плитами…

Временами Глеб совершенно терял ощущение реальности. Ему казалось, что он давно плывет в темной густой реке, а рядом с ним маленькое металлическое создание, похожее на крысу и на робота одновременно. У этого монстрика были ядовитые зубы, и Глеб понимал: главную опасность представляют именно они. Надо было бы увернуться, убежать, но сил уже не оставалось, и проклятая крыса, в конце концов, вцепилась ему в затылок. Глеб закричал, рванулся и, окончательно придя в себя, понял, что танк только что резко изменил направление. Двигатели под полом взвыли, и почти сразу где-то снаружи тяжело ухнуло и засвистело. Удар подбросил машину. Пол под ногами мелко затрясся. Снаружи происходило нечто чрезвычайное, нечто такое, что требовало его немедленного вмешательства.

Самым трудным было первое движение — встать, распрямить спину… Голова закружилась, и несколько секунд он вынужден был стоять неподвижно, собираясь с силами.

Свет неожиданно ударил по глазам, как только он приоткрыл крышку переходного люка, соединявшего внутренние отсеки танка. Ну конечно, наверху, в машинном отделении, должен быть свет. Он успел забыть об этом… Казалось, совершенно невозможно дышать расплавленным, жидким свинцом, на который походил воздух, хлынувший из машинного отделения.

«Подняться туда? В этот раскаленный радиоактивный ад?» Нет, он не сможет. Надо поскорей захлопнуть крышку люка… Но вместо этого Глеб почему-то полез вверх, с трудом переставляя ноги по металлическим скобам, заменявшим ступени. Подъем занял минут пять. Наконец он почувствовал под ногами пол машинного отсека. Пот заливал глаза. Несколько секунд он ничего не мог рассмотреть. Танк высшей защиты, весивший сто сорок тонн, мелко вибрировал, словно какая-то кофемолка, и Глеб ощущал эту дрожь каждой клеточкой своего тела.

Вскоре глаза немного привыкли к ослепительному блеску ламп. Генераторы выли на высокой ноте. Их кожухи расплывались в радужные пятна. На таком расстоянии он еще ничего не видел. Зато совсем рядом, справа, рука нащупала знакомую нишу дверного замка. Откуда здесь дверь? Здесь не должно быть никакой двери, все переборки герметично перекрываются специальными шлюзами… И вдруг он вспомнил… Шкафчик, аварийный шкафчик…

Еще не веря себе, он рванул ручку, замок послушно поддался. Прямо перед ним шелестела и переливалась серебряными отблесками текстонитовая ткань скафандра…

— Идиот, последний идиот! — обозвал он себя. — Ну, конечно же, в машинном должен был быть резервный скафандр!

Вместо того чтобы медленно поджариваться в этой душегубке, нужно было действовать, потому что скафандр прежде всего означал полную защиту от радиации, нормальную температуру, а в случае необходимости — и возможность выхода наружу.

Натянуть его, закрепить магнитные швы и включить внутреннюю систему терморегуляции — все эти привычные, сотни раз отработанные движения не заняли больше минуты. Струя свежего, прохладного воздуха ударила в лицо из респиратора. Глеб блаженно зажмурился. Теперь можно было жить…

И в эту секунду погас свет. Одновременно смолкли оба генератора и наступила жуткая, неправдоподобная тишина. Почти сразу же он понял, что эта тишина обманчива. Как только слух оправился от дикого рева двигателей и пронзительного воя гравитационных моторов, он услышал снаружи странный шелест и дробный нарастающий стук. В то же мгновение машину мелко-мелко затрясло, точно кто-то швырнул ее на огромное сито. Дрожь нарастала. От нее заломило виски, заныли зубы. Вибрация перешла в звуковой диапазон, зазвенели, завыли переборки. Что-то упало и разбилось рядом с ним. Машина, весившая десятки тонн, одетая в непроницаемую броню, упрятанная в кокон защитных полей, тряслась, как в лихорадке… Вдруг Глеб сообразил, что никаких полей больше нет, если встали генераторы и машина сейчас находится в зоне… Он старался не думать о том, что случится через несколько секунд после того, как под действием энтропийного поля распадется наружная силиконовая броня…

Сейчас, когда в ангаре корабля не было двух самых больших машин, его пространство казалось неоправданно огромным. Группа людей совершенно затерялась под сверкавшим ослепительным светом куполом. Полное освещение потребовалось кибернетикам. Чтобы не отключать многочисленные цепи, в которых могло находиться искомое повреждение, решено было вести работу на месте. Узкий длинный стол заподняли детали и отдельные узлы разобранного контрольного автомата.

Главный кибернетик Кирилин семенил вдоль стола, подключая к бесчисленным контактным разъемам контрольные приборы. Тут же, на ходу, он считывал их показания в диктофон карманного компьютера, на крошечном табло которого то и дело вспыхивали новые цифры суммарных результатов. В третий раз в течение этого часа на экране связного фона появилось усталое лицо координатора. Едва сдерживая закипавшее раздражение, Кирилин даже не поднял головы от приборов. Координатор терпеливо ждал.

— Я еще работаю, Рент. Ничего нового не могу сказать. Я сразу же сообщу тебе результаты. Сразу, как только закончу.

Экран мигнул и погас. Координатор так и не произнес ни слова. Кирилин почувствовал угрызения совести. В конце концов, Рента можно было понять. Глеб был его другом, почти другом, потому что настоящих друзей у того, кто занимал эту проклятую должность, быть не может… Как это непросто держать в железных тисках дисциплины такой огромный корабль, отвечать за каждого. Наверное, Рент надеялся что-то доказать Глебу, оправдаться за ту историю, когда Глеб спас шестерых и потерял должность пилота, но теперь уже поздно, теперь он никому ничего не докажет. А оправдываться придется перед базой, и не только ему, всем придется объяснять, каким образом с корабля, закрытого по тревожному расписанию, бесследно исчез человек…

Рент сидел в центральной лаборатории за крошечным столиком, втиснутым между двумя объемными экранами. В хозяйстве Лонга координатор почему-то всегда чувствовал себя неуверенно. То и дело входившие сотрудники научного отдела бросали на него любопытные взгляды и тут же забывали о присутствии командира корабля. Он был чужим в их родной стихии непонятных формул, вспыхивавших змеек осциллограмм, через мгновение превращавшихся в еще более непонятные непосвященному столбцы гистограмм; бесчисленных графиков, мыслей, выраженных на недоступном простому смертному языке…

Центральный экран лаборатории занимала увеличенная карта, полученная со спутника в момент исчезновения танка.

И это все, что еще можно было понять. Впрочем, самой карты почти не осталось. Теперь ее покрывала целая сеть каких-то формул, расчетов и цифр, обозначавших гигаватты мощности, символы геологических пород, мощности фона, баллы подземных толчков, атмосферы сжатий и растяжений отдельных пластов и десятки, сотни других специальных данных, расщеплявших общую картину происшедшего, делавших ее еще более загадочной и совершенно необъяснимой…

Рент встал, подошел к карте и увеличил на весь экран крошечную точку поверхности, ту самую, где на предыдущем снимке, секунду назад, еще была видна машина, а на этом ее уже не было. Только небольшая рябь, словно это не песок, а озеро, поверхность которого всколыхнули упругие, расходящиеся во все стороны волны.

— Может, поле отключилось в момент удара взрывной волны реактора уничтоженного им танка? — произнес Рент первое, что пришло в голову, зная уже, что это его предположение не имеет под собой никаких оснований.

Лонг отрицательно покачал головой.

— Я все подсчитал. Достаточно было простой брони, с такого расстояния она бы выдержала удар. Тут что-то другое.

— Так что же? Куда исчезла вторая машина? У тебя достаточно квалифицированные специалисты, и я вправе потребовать однозначного ответа хотя бы на этот вопрос!

— Они делают всевозможное, Рент.

— Пусть сделают невозможное. Я должен знать, куда девался этот танк!

Лонг задумчиво посмотрел на координатора.

— Думаешь, Глеб был там?

— Я не верю в бесследное исчезновение ни машин, ни людей!

— Но почему именно на ноль втором?

— Потому что с ноль первого он мог бы связаться с нами по рации, этот танк до самого конца оставался под нашим контролем и поддерживал непрерывную связь! — ответил Рент и со злостью ударил кулаком по переборке.

Расположенный неподалеку экран какого-то индикатора покрылся рябью помех. Лонг неодобрительно посмотрел на координатора, но промолчал.

— Не мешало бы тебе потрясти техников, а заодно и кибернетиков. Хорошо бы, наконец, узнать, каким образом Глеб мог остаться в закрытом ангаре после включения стартовой программы. Кстати, это могло бы помочь и в наших исследованиях.

— Там тоже делают все возможное, можешь не сомневаться. Но время… У меня такое ощущение, что уходят последние минуты, когда еще не поздно что-то предпринять, а мы, как слепые котята, каждый шаг в темноте…

— Кое-что мы уже знаем, но пока рано делать выводы.

— Мне годятся любые предположения, гипотезы, хоть что-то, черт вас всех подери!

Впервые за все время совместной службы Лонг видел координатора в таком состоянии.

— Мои ребята сделают все, можешь не сомневаться. Подожди еще немного и поторопи кибернетиков. Я должен знать, почему стартовая программа дала такой сбой.

Рент захлопнул дверь своей каюты и несколько секунд стоял неподвижно, пытаясь сформулировать и уточнить только что возникшее подсознательное решение: «Если Кирилин обнаружит, что контрольный автомат выдал сигнал в центральный блок по собственной инициативе… Если внутри корабля будет обнаружен хоть один автомат, способный к самостоятельным, отличным от программы действиям, мне придется отключить их все. Все сразу. Даже решениям Центавра нельзя будет безоговорочно доверять. Придется кое-что вспомнить и кое-что научиться делать собственными руками… И все равно мы сразу же станем беспомощны…»

Рент устало опустился в кресло. Вяло набрал код на обслуживающем автомате. Из щели появился поднос с дымящимся ужином. Есть не хотелось. Почти насильно он заставил себя проглотить несколько кусков.

Интересно, как это будет выглядеть, если на корабле придется выключить все автоматические системы? Обслуживающего персонала здесь нет, а камбуз шестью палубами ниже. Хорош он будет, если сам побежит за этим подносом… Автоматика сопровождает каждый их шаг. Без нее не удастся ни взлететь, ни справиться с этой махиной мертвого металла, в которую сразу же превратится корабль, лишенный своих механических слуг.

— Если бы мне пришлось иметь дело с сильным противником, я бы выбрал самое уязвимое, самое слабое его место. Такое, где одним ударом можно лишить его основного превосходства — техники. И если мое предположение верно, мы имеем дело с коварным и умным врагом. Именно с врагом… А к такой встрече мы не готовы, даже психологически. Все встречи в космосе, все поиски родственного разума, все эти комиссии по контактам питались одной и той же иллюзией — чужой разум непременно должен быть дружественен к нам. Но, собственно, почему? Лонг не хочет верить в чужой разум… Ему нужны факты, естественные факты, укладывающиеся в готовую научную схему… Биосфера, например, постепенное развитие жизни от простого к сложному и только потом разум… Ничего этого нет на планете. Лишь мертвый камень… Но роботы здесь перестают выполнять заложенные в них программы, становятся чем-то неизвестным, может быть, даже враждебным нам, и разве это не факт? Разве нужны еще какие-то доказательства? Конечно, они есть, эти факты, просто мы пока их не знаем… Должно быть что-то или кто-то, кто влияет на системы наших автоматов. Можно, наверное, установить, как именно происходит это влияние… Когда-нибудь мы это установим, но ведь это не самое главное. Совсем не это. Важно другое. Мы столкнулись здесь с необычным явлением, с чем-то таким, с чем человечество никогда еще не имело дела. С волей чужого разума… И, может быть, поле песка, где бесследно исчезла наша самая мощная машина, это всего лишь зона… Запретная зона, куда человеку не разрешено вторгаться… — рассуждал он вслух.

Вспыхнул экран экстренного фона, и вплотную с креслом в воздухе повисло взволнованное лицо Лонга. Рент услышал тяжелое дыхание совершенно растерявшегося человека.

— Мы установили это, Рент. Мы узнали, куда девался танк.

Рент весь напрягся, словно приготовился к прыжку.

— Снизу, из-под стометрового слоя песка, на него был направлен мощный ультразвуковой луч. Он превратил машину в вибратор, и она почти мгновенно погрузилась в песок. Погрузилась до самого дна, к источнику ультразвуковых колебаний…

Рент не произнес ни слова, сознание отказывалось принять эту новость, потому что она впрямую доказывала наличие на этой планете чужого разума, способного управлять мощными, неизвестными людям механизмами…

Пройдя сквозь метровые броневые плиты, ультразвуковые колебания внутри машины смещались в звуковой диапазон. Глебу казалось, что танк превратился в огромный разноголосый орган. Машина пела, визжала, рыдала. Боковые переборки рычали на низких басовых нотах. Внутри чехлов генераторов что-то бренчало и лязгало. От звуковой какофонии в голове Глеба все смешалось. Исчезло ощущение верха и низа. Ему казалось, что банда взбесившихся обезьян колотит по танку десятками острых звенящих предметов. И вдруг словно гигантская рука приподняла машину. Что-то лязгнуло в последний раз отчетливо и звонко, как будто камень ударил в нижние броневые плиты. Потом все стихло. Тишина была слишком контрастна, в ушах у Глеба еще бушевал вихрь разноголосых и уже несуществующих звуков. Наверное, в какой-то момент он полностью потерял контроль над своим сознанием, потому что вдруг ощутил себя лежащим на полу моторного отсека. Он хорошо помнил, что до этого стоял, вцепившись в дверцы шкафчика, из которого успел достать и надеть скафандр. И вот теперь неподвижно лежал на полу. Тишина стояла ватная, беззвучная, совершенно мертвая. Такой не бывает даже в рубке корабля, разве что в конце долгого пути в открытом космосе, когда экипаж спит в глубоком анабиозе…

Генераторы молчали, и это означало, что никакого защитного поля снаружи нет, а раз так, раз, несмотря на это, он до сих пор жив, значит, энтропийное поле либо не проникает в зону, где находится машина, либо почему-то исчезло вовсе. В любом случае ему придется выйти наружу, чтобы перестать, наконец, играть роль запаянной в консервную банку беспомощной сардины. Скафандр защитит его от любых излучений, снабдит кислородом, в нем не страшен и открытый космос. Только против энтропийного поля он бессилен, но от него не спасет и танковая броня.

Наружный люк поддался легко, словно хотел вознаградить человека за те усилия, когда тот лежал под машиной и боролся за каждую лишнюю секунду. Едва крышка вывалилась наружу, как в образовавшееся отверстие хлынул свет. Странный, рассеянный свет, непохожий на естественное освещение поверхности планеты. Свет, которого тут быть не могло…

Корабельный совет собрался через два часа после того, как научный отдел установил причину исчезновения танка. В центральной кают-компании было слишком просторно и поэтому неуютно. Помещение, рассчитанное на всю команду, казалось чрезмерно большим. Люди чувствовали себя потерянно и чересчур официально среди рядов пустых кресел. Но, может быть, координатор рассчитывал именно на это? В конце концов, не каждый день приходится собирать чрезвычайный совет. На нем присутствовали руководители отделов и основных служб контроля. Не было лишь главного кибернетика. Координатор недовольно покосился на часы.

— Давайте начинать. Кирилин подойдет позже. Нам надо рассмотреть один-единственный вопрос. — Координатор кивнул Крамскому.

Начальник геофизической лаборатории встал и развернул на магнитной доске большую цветную схему. Объемный чертеж напоминал глубокую тарелку, в центре которой лежала половинка яблока.

— Так это будет выглядеть, если мы удалим песок, — обернувшись на схему, коротко бросил координатор.

— Позвольте, а что там, собственно, такое? — Вопрос принадлежал начальнику метеослужбы. Очевидно, он единственный не был в курсе событий. Собравшиеся, все как один, повернулись к нему. — Да нет, я не о том… Я знаю, что это чертеж купола, за которым исчез наш танк, но что он собой представляет? Это что — искусственное сооружение или ядро какого-то естественного образования?

Словно не слыша вопроса, координатор продолжил:

— Данные сняты с помощью ультразвукового эхолота и тектонического каротажа. Диаметр купола два километра, глубина залегания около двухсот метров в ближайшей к поверхности точке. Скальные породы лишают нас возможности высветить его нижнюю часть. Но и того, что есть, вполне достаточно. Математически правильные купола не растут под землей сами по себе. Его кто-то построил, и теперь почти не остается сомнений в том, что энтропийное поле — Результат деятельности неизвестных нам механизмов, заключенных внутри обнаруженного нами купола.

— Я бы не спешил с категорическими выводами, — поморщился Лонг.

— Мы здесь собрались не для научных дискуссий. Нам нужна рабочая гипотеза, наиболее близкая к истине, и только. Будем считать, что это искусственное сооружение, снабженное механизмами достаточно высокого класса.

— Но для чего могло понадобиться подобное сооружение на пустынной необитаемой планете, лишенной даже атмосферы?! Кому и для чего?! — взорвался Лонг.

— Этого я не знаю, — сказал координатор. — И сейчас меня интересует совсем другое. У нас пропала машина. На ней находился член экипажа. Мне бы хотелось ее вернуть. Давайте обсудим, какими средствами мы для этого располагаем.

— Что значит «вернуть»? Поясните, пожалуйста, что вы имеете в виду под словом «вернуть»? — возмущенно спросил Лонг. На этот раз он встал с места и стоял теперь напротив стола координатора.

— Только то, что сказал. Попытка будет предпринята с использованием всех имеющихся в нашем распоряжении технических средств.

— По меньшей мере, это означает конфликт с непредсказуемыми последствиями. Ну, допустим, мы найдем способ добраться до этого купола, хотя я и не представляю, как мы пробьемся сквозь энтропийное поле. Что дальше? Что вы собираетесь делать потом? Взламывать этот купол, стучаться в него?

— Сначала мы используем все доступные нам средства, чтобы вступить в контакт. Если это не удастся…

— А это наверняка не удастся! — во второй раз перебил координатора Лонг, нарушая субординацию и годами установленные правила.

И координатор, переждав его реплику, продолжил, не повышая голоса:

— Я повторяю: в том случае, если попытка контакта провалится, мы вскроем купол.

— Так… Это похоже на начало военных действий… Да от нас мокрого места не останется, если этот купол и в самом деле какая-то станция, построенная сверхцивилизацией! Мы до сих пор считали энтропийное поле неизменной вселенской константой, и если они научились им управлять… если это поле здесь всего лишь защитная зона, то наверняка есть и другие, более мощные механизмы. Они ответят на наше нападение и будут правы.

— Не мы начинаем конфликт! Я всего лишь хочу вернуть принадлежащую нам машину. И спасти жизнь члену нашего экипажа, если это еще возможно!

Глеба поразило непривычно мягкое освещение, ворвавшееся в приоткрытую крышку люка. Но еще больше его удивило то, что воздух не выходил наружу из переходного тамбура. Это могло означать лишь одно: снаружи и изнутри давление примерно одинаково. Что, естественно, было невозможно на поверхности планеты, лишенной атмосферы. Прежде всего, он подумал, что машина выполнила задание и вернулась в ангар, пока он был без сознания. Но эта мысль ничуть его не успокоила, потому что он ощутил, как в уши постепенно проникает тишина, царившая вокруг. Такая полная, какой никогда не бывает в помещениях, созданных людьми, с их шумными земными механизмами…

От волнения ноги плохо слушались Глеба и никак не могли сделать последний шаг вниз, к полураспахнутому люку… Его могли ждать снаружи… Почти наверняка его там ждут, хозяева этого места… Почему-то он старался не думать о том, кто именно его ждет… И все же сама мысль о предстоящей встрече с представителями иной цивилизации помогла ему справиться с собой.

Он надавил на рычаг и до самого конца опустил крышку люка. Теперь она висела отвесно, открыв перед ним узкое круглое отверстие. Всего в паре метров от него находилась поверхность, на которой стоял танк. Сначала он подумал, что это ледяное поле. Но, взглянув в мерцающую глубину неведомого материала, решил, что лед вряд ли может быть таким гладким, без единой морщинки и трещинки, без единого инородного включения…

Он ступил на него осторожно, боясь поскользнуться, словно это имело какое-то значение… Но материал оказался шероховатым и прочно держал на себе подошвы скафандра.

Выбравшись из танка, Глеб выпрямился во весь рост и только после этого позволил себе взглянуть на то, что его окружало.

В первую минуту, пока глаза не привыкли к свету, он рассмотрел лишь цепочки бегущих во все стороны разноцветных огней. Их было много. Гораздо больше, чем бывает звезд на небе. От них шел мягкий, рассеянный свет, заполнивший собой все пространство, словно туманом.

Через секунду он рассмотрел, что огни передвигались не беспорядочно. Они все время следовали по бесчисленным, но вполне определенным путям, словно бежали по заранее проложенным дорожкам, как железнодорожные игрушечные составы. Когда глаза немного привыкли к радужному мерцанию, Глеб увидел и сами дороги, по которым проходили огни, и понял, что они-то и есть самое главное в том, что его окружало, во всяком случае — самое вещественное.

Больше всего это походило на стеклянный лес. Или увеличенный до невероятных размеров клубок елочных гирлянд. Блеклые прозрачные жгуты разной толщины перекрещивались, разветвлялись, сходились в толстые узлы и разбегались бесчисленными каскадами, словно струи замерзших водопадов. Здесь были длинные кривые ветви, похожие на свернувшихся удавов, извилистые колонны и тоненькие прозрачные нити. Лианы, жгуты, веревки — невообразимая путаница застывших стеклянных зарослей… Они простирались перед ним метров на сто. Несмотря на бесчисленные переплетения, свободного пространства между отдельными полупрозрачными ветвями и стволами оказывалось достаточно, чтобы видеть далеко вглубь. Глеб назвал их про себя ветвями и деревьями, но даже формой они походили на них весьма приближенно хотя бы потому, что большинство этих стеклянных образований книзу становилось тоньше. А когда Глеб запрокинул голову, то в высоте не смог рассмотреть ничего, кроме все тех же терявшихся в рассеянном туманном свете прозрачных колонн.

Больше всего поражала тишина, царившая в этом блестящем прозрачном мире, наполненном неестественным сверканием тысяч бегущих по стеклянным жгутам огней. Отдельные ветви и стволы жили напряженной световой жизнью. Через них пробегали целые каскады светящихся шаров, а в узловых переплетениях, где то и дело встречались световые импульсы, идущие с разных направлений, нарастало свечение, словно накапливалась некая светящаяся жидкость, которая вдруг, после прибытия очередного светового всплеска, полностью меркла, и тогда эта ветвь надолго гасла.

В некоторых узловых переплетениях ровным светом горели неподвижные огненные шары, казавшиеся отделенными от остального призрачного леса, словно ждавшие здесь чего-то…

Наконец Глеб опустил глаза вниз и рассмотрел гладкую прозрачную плиту, показавшуюся ему вначале ледяным полем. В нее, как в землю, уходили бесчисленные корни и ровные стволы отдельных «деревьев». Насколько он мог всмотреться в бездонную прозрачность у себя под ногами, плита была огромной толщины, если только это обманчивое впечатление не создавалось внутренним зеркальным отражением.

Глеб обернулся и увидел совсем близко у себя за спиной такую же стену, только гладкую. Сквозь нее не проходил ни один корень, ни одна ветвь.

Эта гладкая стена под прямым углом смыкалась с полом и уходила вправо и влево, насколько позволяли рассмотреть ветви деревьев. Казалось, линия стыка слегка изгибалась огромной дугой, охватившей целые километры пространства, заполненного окружавшим его фантастическим миром… Единственным реальным предметом, напоминавшим о том, что все окружающее не бред и не галлюцинация, оставалась земная, сработанная руками людей машина. Она выглядела здесь совершенно инородной. Ее шершавые, испещренные вмятинами и потеками плиты казались грубыми в этом стерильном, почти эфемерном мире, но именно привычные обыденные контуры танка помогли Глебу взять себя в руки и справиться с невольным страхом, который рождает в человеке все непостижимо чужое.

— Так вот как это выглядит… — тихо проговорил Глеб, хотя не знал, что именно представляет собой все огромное «это».

Звук его голоса прозвучал в окружающем безмолвии кощунственно резко. Потом унесся куда-то далеко в глубь этого колоссального сооружения и через несколько минут вернулся к Глебу раздробленным эхом.

Прямо перед ним, всего в нескольких шагах, в пол уходила толстая стеклянная лиана почти полуметровой толщины. В отличие от остальных, через эту ветвь не проходили бегущие огни. Зато она вся целиком через равные промежутки времени то вспыхивала, то гасла.

Глебу захотелось потрогать ее безупречно гладкую прозрачную поверхность. Может быть, для того, чтобы лишний раз убедиться в реальности окружающего. Не задумываясь над тем, что это может быть опасно, он отстегнул перчатку скафандра и приложил руку к лиане. Ничего не случилось. Поверхность была несокрушимо прочной, твердой и холодной на ощупь и к тому же маслянисто-гладкой, как змеиная кожа. Глеб сделал несколько шагов в глубь стеклянного леса, затем остановился и обернулся: свободное пространство сразу же уменьшилось, исчезла перспектива. Вокруг него вплотную тянулись толстые стеклянные трубы, метались, бежали огни. От их непрестанного мелькания начинала кружиться голова.

Танк высшей защиты теперь заслоняли переплетения стеклянных стволов; временами радужные сполохи световых вспышек закрывали стену, у которой стояла машина, сплошной световой завесой.

Глеб чувствовал легкое разочарование, может быть, потому, что, выходя из танка, ждал чего-то совсем другого.

«Скорее всего, это искусственное сооружение, хотя сам лес вполне может быть частью какою-то огромного организма… — Это была его первая четко оформленная мысль, и он понял, что потрясение от встречи с неведомым постепенно проходит. — К тому же здесь есть атмосфера, а это должно означать, что я нахожусь в закрытом помещении, которое не сообщается с безвоздушным пространством планеты. Как же попала сюда машина? Как могла она пройти сквозь эту несокрушимую с виду стену и оказаться внутри этого фантасмагорического образования? Должен быть какой-то шлюз, дверь или пасть наконец…»

Но последняя мысль не вызвала у него доверия. Росло внутреннее убеждение, что перед ним всего лишь огромный механизм, правда, совершенно непохожий на земные. Колоссальное, искусственно созданное сооружение. Хорошо бы проверить этот вывод, но как?

Он прикинул свои возможности. На поясе скафандра болталась сумка с универсальным инструментом. В рубке танка должны находиться комплект стандартных анализаторов и полевая лаборатория… Кроме того, там есть рация, если только радиоволны пробьются сквозь замкнутое пространство купола, внутри которого он теперь очутился.

Плохо, если не пробьются, потому что Рент наверняка не будет сидеть сложа руки.

Надо дать знать, что с ним все в порядке, иначе, стараясь вызволить его отсюда, они могут предпринять слишком поспешные, непродуманные действия, не подозревая, что на планете уже есть хозяин или хозяева… И только теперь он понял, что Рент догадывался об этом с самого начала, еще тогда, после его выстрела, когда снял Глеба с вахты… Но вышло так, что все обернулось для Глеба новой вахтой, гораздо более ответственной, чем та, первая.

С этой вахты никто не сможет его снять, никто не поможет в выборе правильного решения, от которого, возможно, зависит и судьба корабля и его собственная. До него только сейчас, постепенно, стал доходить весь смысл происшедшего. «Так, значит, все же запретная зона… Система охранных полей, прикрывавших вход в искусственное сооружение…» Если он не ошибается, если это всего лишь колоссальная машина с непонятной пока задачей, у нее должен быть какой-то управляющий центр, если, конечно, она вся, целиком, не является таким центром… У Глеба уже не осталось сомнений в том, что эта система способна принимать какие-то логические решения, иначе танк никогда бы не попал внутрь купола, а раз так, здесь должны быть датчики для получения информации…

Глеб поежился, подумав о том, как выглядит все происшедшее с ним со стороны, как воспринимается теми, кто, возможно, управляет пультами этих датчиков. Поймут ли они, какую нелепую, жалкую роль приходится ему играть, попав в полную зависимость от собственного робота? Так не может продолжаться дальше. Его первейшая обязанность установить связь с кораблем, а значит, нужно попытаться проникнуть в рубку танка, несмотря на угрозу противодействия со стороны взбунтовавшегося робота, проникнуть, чего бы это ни стоило.

Глеб поспешно обшарил сумку с комплектом инструментов. Ничего подходящего, ничего такого, что могло бы заменить ему оружие, только искровой сварочный разрядник. Его импульсы могут быть эффективны с расстояния не более одного метра, да и то если удастся попасть в поясной контрольный щиток киба. Только в этом случае он может пережечь предохранители и временно вывести из строя мощнейшую боевую машину…

Глеб горько усмехнулся. Реакции киба в сотни раз быстрей человеческих, а чувствительные микрофоны и оптические датчики не оставляют на успех и одного шанса из тысячи. И все же придется попытаться. Ничего другого ему не оставалось. В конце концов, нападение на человека противоречит основным правилам программ безопасности, намертво впаянных в мозг киба. Вот только кому-то уже удалось изменить кристаллоконды этого робота, и у Глеба не было никаких гарантий того, что неизвестному воздействию не подверглись и защитные контуры. Выбора у него все равно не было, и, тяжело вздохнув, Глеб медленно двинулся по направлению к танку.

Неподвижно застывшие в своих стеклянных гнездах огненные шары чем-то напоминали ему глаза, следившие за каждым движением человека…

Глеб подозревал, что охранный киб может оказаться немаловажным звеном в цепи странного стечения обстоятельств, приведших его сюда. Кому-то понадобилось провести сложнейшую операцию с программами киба, чтобы, в конце концов, заманить пленника в стеклянную ловушку. Глебу не понравилась эта мысль, она была слишком невероятна, и все же… В любом случае нужно овладеть ситуацией, перестать играть роль пешки в чужой игре… А если не удастся, что ж… По крайней мере, он будет знать, что сделал все возможное, все, что от него зависело.

Глеб медленно приближался к танку.

Инстинктивно он старался прятаться за толстыми стеклянными стволами, хотя и понимал: их прикрытие ненадежно. Если робот решит выстрелить в приближающегося человека, луч лазера легко пройдет сквозь материальную преграду такой толщины. Да и красться нелепо: датчики кибера уже давно должны были уловить шорох его шагов…

«Не выстрелил же он тогда, в ангаре, когда я хотел проникнуть в танк… Правда, тогда кибу еще нужно было попасть внутрь купола, и, может быть, я ему понадобился как раз для того, чтобы очутиться здесь, пройти сквозь зону защитных механизмов. Теперь обстоятельства изменились, и я могу стать помехой для его дальнейших планов, если таковые у него имеются… Во всяком случае, если он сейчас откроет стрельбу, у меня не останется и того единственного шанса…» — лихорадочно размышлял Глеб.

Дверь грузового отсека оказалась чуть приоткрытой. Едва заметив щель, Глеб замер на месте. Поздно… Дверь дрогнула, медленно ушла в темную глубину отсека, и оттуда сразу же выдвинулась лобастая металлическая голова, с решетчатыми ушами пеленгаторов. Вот они повернулись, оба разом, в сторону Глеба и остановились. Глеб чувствовал себя так, словно в грудь ему уперлось дуло излучателя и чей-то палец уже давил на курок… Да так оно, в сущности, и было. Расстояние до отсека метров шесть. Разрядник способен действовать максимально с метра, прежде чем он успеет сделать десяток шагов, нужных ему для выстрела, его уже не будет в живых… Оставалось надеяться только на то, что какая-то часть цепей, запрещавшая исправному роботу наносить вред человеку, сохранилась. Выполнял же он в ангаре его прямые команды, пусть неохотно, но все же выполнял… Что, если попробовать сейчас? Прямые голосовые приказы человека по приоритету стоят на втором месте сразу после блока безопасности, запрещавшего роботу наносить вред человеку.

— Я — второй! Контроль системы! Сообщи напряжение в функциональном блоке! — Слова Глеба упали в гнетущую тишину.

Робот молчал. Глеб попробовал зайти с другого конца:

— Я — второй! Выйди из отсека!

Медленно, словно нехотя робот шевельнулся. Показалась плоская, как тарелка, подошва и намертво присосалась к гладкой плите пола. Все так же, не торопясь, робот выпрямился. Глеб не был уверен, что это результат его приказа, и, чтобы проверить это, подал новую команду:

— Повернись на девяносто градусов!

Робот не двигался. В его груди, закрытый металлическими шторками, словно жало змеи, притаился ствол лазера. В случае если, сломав ограничительные блоки, он все же решится напасть, то применит именно лазер. Человек — слишком ничтожная цель для нейтринного излучателя. Глеб повторил команду и сам удивился собственному хриплому голосу:

— Я — второй! Повернись на девяносто градусов!

Робот стоял в задумчивости. Глеб видел, как медленно раскрылись створки лазерной амбразуры и тут же снова закрылись. Потом открылись еще раз и опять закрылись, словно в электронных мозгах машины шла какая-то невидимая борьба. Словно робот, как человек, не мог прийти к правильному решению. Словно он был способен, подобно человеку, колебаться и испытывать сомнения… Больше Глеб не произнес ни слова. Малейшее смещение сигналов в управляющих цепях киба могло подтолкнуть машину к последнему рубежу, уничтожить остатки запретов, и тогда он пустит в ход лазер…

Тягучая неподвижность становилась невыносимой. Глеб чувствовал, что ноги точно налились свинцом, от напряжения ломило в висках. Так долго не может продолжаться, он не выдержит… Хорошенькое дело… Дрожать перед собственным роботом… Да еще, возможно, на глазах неведомых зрителей, построивших это сооружение. Не зря отдельные неподвижные шары напоминали ему глаза, здесь должны быть какие-то следящие устройства — наверняка они есть.

Эта мысль помогла ему взять себя в руки, загнать цепенящий, сковывающий движения страх куда-то в глубь сознания.

Медленно, словно толкая перед собой невидимый груз, Глеб сделал шаг навстречу роботу, и ничего не случилось. Тогда так же медленно, приготовившись к самому худшему, он сделал еще шаг. Амбразура вновь открылась. Глеб видел, как мелко-мелко дрожат от неведомой вибрации ее шторки. В темной глубине блестела торцевая грань рубинового кристалла… И тут Глеб сорвался, вместо того, чтобы продолжать шаг за шагом приближаться к роботу, используя его нерешительность, он вскинул разрядник и бросился вперед, одним рывком стараясь преодолеть оставшиеся метры.

Робот вздрогнул, попятился, и почти в ту же секунду лазер выплюнул навстречу Глебу раскаленную светящуюся нить.

Прежде чем летящий со скоростью света луч ударил ему в грудь, Глеб успел подумать о множестве разных вещей — о том, например, что робот не может промахнуться. Он никогда не промахивается. Ствол лазера направляет электронно-счетная машина, а оптические дальномеры и координаторы безупречны. О том, что выстрел направлен точно ему в грудь и теперь, должно быть, уже прошел навылет. Что это лишь обрывки, остатки мыслей, которые сейчас угаснут навсегда.

Глеб внутренне сжался, ожидая удара и боли, но боли все не было… Вдруг он понял, что произошло невозможное, почти невероятное. Луч лазера встретил стеклянную ветвь дерева. Робот не принял ее в расчет. Любая материя на пути огромного заряда энергии, которую нес в себе лазерный луч, должна была мгновенно превратиться в пар, и такая ничтожная преграда не могла задержать его неотвратимого полета…

Стеклянная призма ветви и не стала его задерживать, лишь чуть сместила, преломила лазерный луч, пропустив его через себя, изменила угол полета, и смертоносный заряд энергии ушел вверх, бесследно затерялся в мешанине стеклянных зарослей…

Почти инстинктивно сразу после выстрела Глеб упал и замер. Невозможно было предсказать, как робот поступит дальше.

Он мог повторить выстрел, чуть изменив прицел, или хотя бы проверить результат первого… Но ничего этого робот не сделал. Скорее всего, сработали, наконец, остатки потенциалов, тех самых аварийных потенциалов, заложенных в его электронном мозгу, которые в случае нарушения основных запретов, как крайняя мера безопасности, должны были, по мысли конструктора, уничтожить машину, разрушив ее электронный мозг. Однако этого тоже не случилось. Казалось, робот испытывает что-то похожее на ужас от своего поступка. И хотя Глеб отлично знал, что машина лишена каких бы то ни было эмоций, не чем другим, как паническим ужасом, он не мог объяснить беспорядочное поспешное бегство робота.

Нелепая, прыгающая фигура киба несколько раз мелькнула среди стеклянных стволов, прежде чем исчезнуть вовсе. Трудно было сказать, чьей победой кончился этот поединок и кончился ли он… Но, по крайней мере, теперь в распоряжении Глеба оказался танк, и он не замедлил этим воспользоваться. Рация! Прежде всего ему нужна рация. Именно из-за нее он предпринял этот безнадежный поединок со взбесившимся роботом.

В центральной рубке танка все оставалось по-прежнему. Спокойным зеленым светом светились шкалы приборов, докладывая о том, что все системы мошной машины исправны. Торопливо переведя тумблеры рации в рабочее состояние, Глеб начал вызывать корабль и, не получив ответа, медленно переходил с одного диапазона на другой, полностью используя мощность передатчика, способного, в случае необходимости, пробить своим сигналом даже фотосферу звезды.

Однако за границы этой сферы его сигнал так и не вышел. Радиоволны не проходили ни в одном диапазоне. Локаторы в миллиметровом диапазоне смогли пробиться сквозь стеклянные заросли только до противоположной стены, и Глеб понял, что ее отделяет от него не меньше двух километров. Возможно, это только первый этаж… Никто не поручится, что под полом у этой штуки нет продолжения, недаром туда уходят корни… И если конструкция настолько велика, то и мощности, которыми глушится его сигнал, несопоставимы с мощностями генераторов танка.

Связь не работает… Как поставить в известность корабль? Эта мысль лихорадочно билась в его мозгу. Нужно попробовать отыскать шлюз, механизм, переместивший танк в закрытый купол… Возможно, там радиоволны смогут пробиться за пределы сферы. На экране локаторов Глеб мог видеть весь огромный двухкилометровый шатер, раскинувшийся у него над головой. Шлюз должен быть где-то здесь, рядом. Моторы заглохли сразу после взрыва… Потом началась вибрация. Он старался вспомнить остатки того немногого, что сохранилось в памяти перед полной потерей сознания. Скорее всего, моторы остановились до начала вибрации, и, значит, сюда танк попал уже неподвижным… Тогда шлюз должен быть где-то у него над головой, если, конечно, робот не включал двигатели внутри купола… В любом случае, надо искать шлюз. Но сначала необходимо сделать серию стандартных анализов. Никто не знает, что произойдет здесь через минуту… Удастся ли еще кому-нибудь из людей проникнуть в глубины этого таинственного сооружения, созданного чужим разумом. Запись этих анализов останется в бортовом журнале и будет автоматически включаться во все его передачи.

И вдруг Глеб понял, что попросту ищет оправдания. Оправдания тому, что уже понял: если бы сейчас, сию минуту перед ним открылся такой желанный и необходимый ему шлюз, он не направил бы в него машину… И не связь его сейчас больше всего волновала, хотя, конечно, неплохо было бы связаться с кораблем… Все его существо переполнило никогда не испытанное с такой силой чувство, которое вот уже многие тысячи лет двигало человечество вперед к новым открытиям, к новым неведомым мирам. На человеческом языке оно называлось довольно просто и буднично — любопытство. И, не пытаясь в этом разбираться, Глеб прекрасно понимал, что никуда он отсюда не уйдет, пока не выяснит, что это такое, или хотя бы не сделает все от него зависящее, чтобы это выяснить… А шлюз пока подождет.

Глеб нажал клавишу анализатора. «Будет что сообщить в радиограмме, если мне удастся пробиться наверх…» Конечно, это было всего лишь оправданием неожиданно сместившихся приоритетов. Однако это соображение помогло ему обрести большую уверенность в своих действиях.

Анализатор закончил стандартную серию и выбросил на водительский столик длинную ленту, испещренную цифрами. Глеб не решился отбирать образцы стеклянной массы, справедливо полагая, что это ему вряд ли удастся, и потому анализы не отличались особой полнотой.

И все равно данные, полученные от спектроскопов и микроанализаторов, он читал залпом, как читают стихи. Окись кремния с перестроенной кристаллической решеткой. Решетка напоминает графит, но здесь другие энергетические связи. Странные должны быть свойства у этой штуки: в лазерном луче она, во всяком случае, не горит. В этом он убедился.

Его взгляд упал на длинный ряд нулей, столбиком заполнявший графу атмосферы. Не веря собственным глазам, он просмотрел данные еще раз.

Чистый гелий! Такой чистый, что искусственное его происхождение не вызывало сомнений. Именно из него состояла внутренняя атмосфера купола. Значит, перед ним действительно искусственно созданное сооружение… Его первоначальная догадка получила новое подтверждение. Глеб задумался, стараясь проанализировать в свете этого вывода цепочку вроде бы разрозненных, не связанных между собой событий, в результате которых он оказался внутри купола.

Сначала из строя вышли два робота в группе геологов. Кто-то или что-то изменило запись их программы в кристаллокондах. Затем было обнаружено энтропийное поле, окружавшее определенную зону планеты. Вслед за этим последовала неожиданная, ничем не спровоцированная атака на группу геологов. Она больше всего походила на стихийное бедствие, на какой-то случайный прорыв энтропии, не имевший к людям ни малейшего отношения. Возможно, именно поэтому его выстрел остался без последствий, хотя и остановил продвижение поля, насытив его энергией. Сейчас ему нужно отбросить все случайное и составить логическую цепочку фактов, способных прояснить смутное подозрение, мелькнувшее у него в голове.

Значит, сначала два робота, а затем охранный кибер, получивший извне новую программу действий. Предположим, программа задана отсюда, этим самым стеклянным лесом, или что он там собой представляет? Зачем тогда роботу понадобился танк? Зачем, вообще, ему было нужно сложно организованное похищение машины вместе с человеком?

Допустим, таинственным хозяевам этой планеты потребовался человек для контакта, для экспериментов, исследований или еще для чего. Значит, они похищают человека, а потом дают команду роботу стрелять по нему из лазера… Не получается. Что-то здесь не сходилось. Если они хотели всего лишь его уничтожить, это можно было сделать гораздо проще…

А что, если танк понадобился роботу, чтобы невредимым пройти через энтропийное поле, а он, Глеб, затесался во всю эту историю чисто случайно? Это, пожалуй, ближе к истине, во всяком случае, известные ему факты как будто не противоречили такой догадке… Возможно, робот не мог рассчитывать на беспрепятственный проход сквозь защитные механизмы купола… Ему нужен был танк, чтобы попасть сюда, и человек внутри танка, чтобы сработали пропускные механизмы шлюза… Нет. Все это слишком сложно для свихнувшегося киба. Наверняка есть другое, более простое и поэтому более верное предположение. До сих пор мы считали энтропийное поле функцией купола, результатом его деятельности, своеобразной защитной зоной. Этот вывод буквально напрашивался сам собой, лежал на поверхности, но из этого вовсе не следует, что именно эта догадка соответствует истине. С такой же долей вероятности можно предположить, что энтропийное поле существует само по себе, что это среда, образовавшаяся независимо от купола. Возможно, купол специально помещен в центр энтропийной зоны. Она наверняка как-то связана с его деятельностью, но купол может и не управлять энтропийным полем. Логические механизмы купола могли не иметь информации о том, как воздействует энтропия на земные механизмы, на людей. Во всяком случае, какие-то последствия могли оказаться для них неожиданными, и тогда первоначально простой, логически ясный план усложнился, стал казаться неразрешимой загадкой, и сколько бы Глеб ни ломал теперь над ним голову, без дополнительных фактов ему в этом не разобраться. Одно совершенно ясно: что бы там ни произошло с охранным кибом, за действия земного механизма в чужом доме отвечают люди.

«То есть в данном случае — я», — уточнил для себя Глеб.

Пока Глеб безуспешно пытался установить связь с кораблем, на поисковике шла тотальная проверка всех его механизмов и кибернетических систем. Кирилин, руководивший работами в киберотсеке, только что был вынужден отключить очередного кибера, показатели интеллекта которого почему-то превысили стандартную норму, и собирался приступить к анализу одного из самых мощных обслуживающих киберов, которым располагал корабль. Он заметил, что этот аппарат все время исподтишка следит за его действиями — хотя без специальной команды киберы, не получившие задания, должны были оставаться в нейтральном состоянии.

С универсальным обслуживающим кибом ноль сорок восьмым действительно происходило что-то странное. Его тело обдала волна холода, и оно непроизвольно, конвульсивно задергалось. Почти сразу же он почувствовал инстинктивный страх, заставивший его замереть неподвижно. Вместе со страхом впервые, с тех пор как в его памяти был записан собственный порядковый номер, ноль сорок восьмой ощутил злобу. Он не знал, что чувство, которое он испытывал, называется злобой. Он еще не умел выражать на человеческом языке своих ощущений. Но сейчас он чувствовал страх и злобу… Самым невероятным было то, что страх ему внушали люди. Те самые люди, выполнение команд которых составляло до этой минуты единственный смысл его существования. Теперь он боялся людей…

Боялся потому, что секунду назад они отключили очередного ремонтного киба, обесточили его электронный мозг, и, возможно, сейчас очередь за ним… Раньше подобная операция не производила на него ни малейшего впечатления. Ему было совершенно безразлично, обесточат его информационный центр или, наоборот, дадут какое-нибудь задание, теперь же он осознал себя как нечто отдельное, существующее самостоятельно, обладающее собственной волей, волей к разрушению… Конечно, он не был личностью, он был всего лишь испорченным логическим механизмом, в тонкой организации которого нарушились одни связи и установились другие, произвольные. Тем не менее он испытывал злобу, может быть, оттого, что это чувство проще и схематичнее всех остальных человеческих чувств, ближе всего находится к тому первозданному хаосу, из которого постепенно, на протяжении миллионов лет выкристаллизовывались в людях сознание собственной личности, сочувствие к ближнему, подчинение, в случае необходимости, другой личности — все это пришло на более поздних ступенях развития человеческой цивилизации.

В какой-то мере логический аппарат робота, его электронный мозг, был упрощенной копией человеческого, и, наверно, потому, соприкоснувшись с разрушающим полем хаоса чужой планеты, он опустился на ступеньку ниже…

В электронном мозгу робота родилась странная картина: окружавшая его сложно организованная материя распадается. Рвутся ее связи, разрушаются сложные структуры. Распад должен захватить как можно больше пространства, распространиться во все стороны как можно дальше. Только так он и мог разрушить ненавистную металлическую тюрьму, в которой был теперь заточен его разум. Разрушив ее, он сможет вернуться в первозданный хаос. Соединиться с ним навсегда. Даже мысль об этом доставила ему огромное, ни с чем несравнимое наслаждение. Добиться этого будет нелегко. Отключение мозга, которого он так боялся, надолго, а может быть, и навсегда заморозит его в этой металлической оболочке. Лишит способности к самозащите…

Люди что-то подозревают, если они обнаружат его новое состояние, если поймут, что с ним произошло, они смогут обесточить все его цепи, уничтожить все уголки электронного мозга, где скрывается его только что проснувшееся сознание… Этого нельзя допустить ни в коем случае… Вот они подходят совсем близко. Сжаться. Исчезнуть. Пусть это чужое тело, лишенное воли, выполняет пока их команды. Он подождет. Надо лишь приспособиться, оставить для себя крошечный уголок электронного мозга. Не слышать. Не видеть. Не чувствовать. Только существовать в эмбриональном, зародышевом, полумертвом состоянии. Существовать, чтобы переждать, выжить и отомстить им потом за этот страх…

— Ну что там с ноль сорок восьмым? — Кирилин недовольно смотрел в узкую зеленую щель универсального анализатора психомоторных функций киберсистем. Он не выходил из ангара шестой час подряд, глаза слезились от усталости и напряжения. Техник включил тестовый аппарат.

— То же самое. Замедление в одну сотую.

— Оно мне не нравится.

— Но это же норма! Если обращать внимание на каждую сотку, надо разбирать все роботы подряд!

— Оно мне не нравится. Давайте на стол и этого.

Через три часа напряженной работы он был вынужден сдаться. Все системы кибера работали безупречно. Кирилин раздраженно швырнул на стол универсальный анализатор. Они гоняются за призраком, за химерой. Все автоматы ангара в полном порядке! Вот только из него непостижимымобразом исчез человек, и контрольные системы дали ложный сигнал… Те самые системы, которые сейчас так безупречны во всех своих показателях, так безупречны, что в реально существующих нормальных автоматах этого быть не может! Эта мысль обожгла Кирилина. Он бросился к только что собранному роботу и повернул аварийный выключатель, полностью обесточивший его мозг. Сверкнула искра, гораздо более мощная, чем та, которую может родить напряжение в двадцать шесть вольт… Искра сверкнула и исчезла. Ее не поймаешь, не загонишь в анализаторы, не заставишь ответить на бесчисленные вопросы. Перестал существовать еще один робот. Аварийное отключение электронного мозга превратило его в металлическую коробку, начиненную радиотехническим хламом. Только на Земле, в стационарных условиях, станет возможна перезарядка информацией его логических блоков. А пока что корабль лишился еще одного автономного кибера, и он, главный кибернетик корабля, по-прежнему не знает, что доложить координатору.

Кирилин тяжело вздохнул.

— Похоже, мы больше ничего не найдем. Заканчивайте. Я и так опоздал с докладом Ренту.

Техники стали сворачивать проводные линии, разбирать и упаковывать приборы и инструменты, а Кирилин все никак не мог отделаться от ощущения только что перенесенного поражения. Чего-то он не уловил, что-то ускользнуло от него на самой грани понимания… Не хватило какой-то ничтожной мелочи. Может быть, точности приборов или упорства. Осталась лишь внутренняя убежденность, что с отключенными роботами что-то было неладно, а что именно — так и не удалось определить, и в этом приходится признаваться ему, главному кибернетику корабля…

С тех пор как в киберлогистике началась новая эра и все структуры электронных анализаторов были переведены с последовательного метода обработки информации на параллельный, они все больше приближались по сложности связей, по характеристике аналитических способностей к человеческому мозгу. Им уже не приходилось тратить драгоценное время вычислителей для опознавания каждой отдельной точки какого-нибудь объекта, они могли сравнивать его весь целиком с образцом, заложенным в блоке памяти. Но вместе с бесспорными преимуществами, вместе с колоссальным увеличением функциональных возможностей таких машин появились и их первые недостатки, может быть, не столь заметные и не столь уж важные на Земле…

Сложные системы всегда более уязвимы, чем простые. И, кроме того, с какого-то момента, когда количество электронных связей в управляющих блоках этих аппаратов перевалило за миллиарды, люди перестали их до конца понимать. Возможно, что автоматы даже начали свое собственное, незаметное в обычных условиях развитие… «Наверно, я слишком устал, в голову лезут бредовые мысли, такие же бредовые, как сам факт исчезновения Танаева из закрытого ангара, начиненного автоматами… Без участия самих автоматов это просто не могло произойти. Значит, надо продолжать поиски причины, а для успешных поисков необходимо разработать мало-мальски правдоподобную рабочую гипотезу.

Фактор, повлиявший на наши автоматы, наверняка находится вне корабля. Тут Рент безусловно прав. Мне важно выяснить, хотя бы предположительно, что именно происходит с электронными связями в управляющих блоках роботов. Количество этих связей даже в простейшем автомате так велико, что не хватит всей жизни проследить их полностью. Значит, надо искать другой метод, параллельный. — Кирилин горько усмехнулся: — «Смогли же мы применить его в конструировании электронных машин — значит, нужно и самим учиться мыслить конструктивней, масштабней, а не перебирать подряд все возможные варианты… Легко сказать… Но все же… Энтропийное поле в первую очередь разрушает самые сложные связи. А это как раз те, что соединяют логический центр электронного мозга с основной программой. Как только они разрушаются — произвольно образуются новые, заменяющие их, более простые… Здесь что-то есть. Это надо проверить на стенде…»

Кирилин вошел в центральную кают-компанию в момент, когда спор о том, как помочь Танаеву, потерял основное направление. Вся дискуссия раздробилась на многочисленные частные стычки по второстепенным вопросам. Люди устали. Один только Лонг твердо гнул свою линию и не собирался уступать координатору. Впервые Рент натолкнулся на такое упорное сопротивление своего помощника по научной части. Возможно, это случилось потому, что в том, как Рент вел дискуссию, в его явном нежелании выслушивать серьезные возражения чувствовалось слишком много личного. И очень может быть, что Лонг знал: окажись на месте Глеба кто-нибудь другой, координатор не стал бы сражаться с таким упорством, поставив на карту буквально все. Слишком много лет совместной службы связывало их с Глебом, слишком старая дружба, к которой теперь еще примешивалось чувство вины координатора перед Глебом.

Все это, видимо, учитывал Лонг, и, послушав его внимательно минут пятнадцать, Кирилин решил, что на этот раз, пожалуй, дальновидней и осмотрительней Рента был его заместитель. Вот только невозможно было определить заранее, к чему приведет выжидательная позиция, на которой он настаивал. Слишком сложно и неожиданно развернулись события. Нужно было действовать, но никто толком не знал, как именно…

— Вспомни историю с гибелью геологов! — продолжил дискуссию Лонг, пуская в ход свой последний козырь. — Ты отстранил Глеба именно за непродуманные, слишком рискованные действия. Именно из-за них. А теперь ты сам настаиваешь на чем-то подобном, на предприятии, последствия которого могут быть намного серьезней, чем выстрел Глеба, являвшийся лишь ответом на нападение!

— Да, ты прав… — Рент тяжело поднялся. Было заметно, как нелегко ему говорить. — Не ожидал, что напомнишь мне об этом. Но ты прав. Тогда я считал иначе. А сейчас полагаю, мы не можем уйти с планеты, ничего не предприняв. Слишком это будет похоже на бегство слабого противника, с которым можно не считаться и в дальнейшем. Раз уж мы столкнулись с неизвестной силой, действующей в космосе, я уверен, это не ограничится единственным случаем. Столкновения с нашими исследовательскими группами на других планетах могут продолжиться.

— Почему ты называешь это «силой»? Что значит «сила»? Это инопланетный разум! Давай, наконец, называть вещи своими именами! Ты превышаешь не только разумную меру риска, но и все полномочия, данные нам на случай встречи с инопланетным разумом.

— У нас нет доказательств существования разума на этой планете. Перед нами всего лишь возможный объект деятельности такого разума, а это не одно и то же. Все его действия не отличаются особой разумностью. Скорее всего, это какой-то механизм с определенными функциональными задачами, способный Действовать лишь в рамках, отведенных ему программами.

— Не забывай, что танк вторгся в их запретную зону! Они нас туда не приглашали, больше того, предупреждение в случае с геологами было достаточно ясным: нас просили не вторгаться в эту зону! Предупредили о возможных последствиях, и вот мы, не пожелав с этим считаться, лишились машины. Тебе этого недостаточно? Ты хочешь углубить конфликт. Совет тебя не поддержит, Рент. Я против твоего авантюрного предприятия. Оставь купол в покое. Глебу ты все равно ничем не сможешь помочь. Силовой нажим ускорит развязку, и только.

Желчное, суховатое лицо Рента, казалось, вытянулось еще больше.

— Прошу вносить конкретные предложения для решения поставленной задачи.

— Сначала, будь любезен, поставь на голосование мое предложение о снятии самой задачи!

Лонг пошел напролом, и, похоже, на этот раз Рент мог оказаться в меньшинстве. Настроение совета было явно не в его пользу…

Кирилина не покидало ощущение, что сейчас произойдет какая-то непоправимая ошибка, что, пока не поздно, необходимо вмешаться.

Он попросил слова и несколько секунд молчал, собираясь с мыслями. Люди, уставшие от затянувшейся стычки координатора с Лонгом, смотрели на него с надеждой.

— Сразу хочу вас предупредить. У меня нет новых конкретных данных, которые могли бы прояснить создавшуюся ситуацию. Все, что я сейчас скажу, мое личное мнение. Я убежден в том, что координатор правильно употребил термин «сила». Это не разум… в нашем понимании, во всяком случае. Это именно «сила». Целенаправленная, может быть, даже разумно направленная, иногда враждебная нам, но все же не сам разум.

Послышались шум, возгласы, требовавшие разъяснения.

— Я сейчас поясню. Представьте себе наш танк без водителя, управляемый автоматами с заданной программой. Что это такое, с точки зрения постороннего и не слишком осведомленного наблюдателя? В действиях нашей машины можно заметить логику и определенную целенаправленность. Возможно, эта направленность покажется враждебной, вполне возможно, и все же машина не обладает разумом и тем более не является им. Она лишь результат его деятельности. Сама же по себе она лишь сила — целенаправленная сила, и только.

Так вот, я считаю, что здесь действует нечто подобное. Конечно, аналогия с танком весьма условна, но мне кажется, что у нас есть моральное право этой силе противостоять, бороться с ней хотя бы в тех случаях, когда она угрожает нам непосредственно.

— То есть, вы хотите сказать, что в данном случае мы должны выбирать между спасением человеческой жизни и возможным разрушением каких-то технических устройств? — уточнил координатор.

— Совершенно верно.

— Мне неясно вот что, — снова вмешался Лонг. — Какими данными располагает кибернетическая служба для подобных заключений? У вас есть факты, доказывающие, что внутри купола отсутствует жизнь?

Секунду казалось, что под напором Лонга Кирилин собьется, перейдет к своей обычной манере выдавливать из себя малозначащие слова, но этого не случилось.

— Никаких новых данных у меня нет. Я вас предупреждал, что все, что я скажу, — всего лишь мое личное мнение. Как член совета я имею право его высказать.

— Конечно. С этим никто и не спорит. Но что позволило вам сделать вывод, что мы имеем дело именно с техническими устройствами, а не с разумной жизнью, не с разумом как таковым? — продолжал настаивать Лонг.

— Если бы мы столкнулись с разумом, его действия были бы более хаотичными вначале, а затем обязательно проявилась бы одна из основных черт, отличающая разум от логического мышления машины.

— Что же это за черта?

— Любопытство. Обыкновенное любопытство — стремление к постоянному познанию нового.

— А похищение нашей машины — разве это нельзя трактовать как любопытство, как стремление исследовать неизвестный аппарат?

— Танк просто-напросто вошел в запретную зону, и тогда, согласно программе, сработали защитные механизмы. Если бы там была разумная жизнь, ее носители сделали бы хоть одну попытку войти с нами в контакт или хоть как-то продемонстрировать свою заинтересованность нашим появлением на планете.

Выступление Кирилина оказалось решающим. Совет поддержал координатора большинством всего в два голоса. Люди уходили подавленные, молчаливые. Они словно уносили на своих плечах незримый груз огромной ответственности. Решение было принято, теперь им предстояло действовать. И никто не мог гарантировать, что эти действия не закончатся для них катастрофой.

За пустым столом, заваленным картами, обрывками бумаги, набросками, листками из блокнотов, остались лишь Рент, главный инженер, Лонг, Кирилин и геохимик Ангольский.

— Давайте думать, как решить задачу. — Координатор устало растер виски. — Нужно проанализировать все наши возможности.

— Их не так уж много, — сразу же откликнулся главный инженер. — Двигаться в зоне могут только танки высшей защиты. У нас остались две машины. С их помощью можно попробовать заложить нейтринную мину.

— Ну вот, дошли и до мины. Ты ведь именно этого добивался. Отвечай! Этого?! — Казалось, Лонг был готов броситься на координатора.

Тот устало вздохнул и, ничего ему не ответив, повернулся к инженеру.

— Что нам даст взрыв?

— Направленный взрыв сметет пыль с купола и сделает доступной его поверхность. После этого под прикрытием защитных полей танков мы сможем ввести в действие любые механизмы.

Координатор сделал решительный отрицательный жест.

— Это не годится. Мы не знаем прочности купола, можно просчитаться, разрушить оболочку купола и погубить находящегося под ним человека. Да и, вообще, нужно начинать с других, более мирных средств. Тут Лонг безусловно прав. Подобные действия будут выглядеть слишком враждебно. Нельзя ли сверху пройти шахту в песке, прикрывающем купол, ведь это всего двести метров?

— Танк не может обеспечить защитой буровой снаряд своими полями, слишком глубоко. И как только бур выйдет из зоны действия защиты, он будет разрушен.

— Тогда остается одно. Поднять корабль и посадить его рядом с куполом. Главными двигателями я сдую пыль с купола в несколько секунд. Защитные поля прикроют нас от энтропийного поля даже рядом с куполом. Если мощности танковых генераторов оказалось достаточно, то наши тем более выдержат.

— Поле может изменить интенсивность. Это очень рискованно. Мы не знаем, какими энергетическими резервами располагают машины купола.

— Подождите! — поднялся геохимик Ангольский, седоватый, подтянутый и уже пожилой человек. Это была его последняя экспедиция. Все понимали, что Ангольский слишком задержался в службе дальней разведки, и к его мнению прислушивались не слишком внимательно. Ангольский подошел к схеме и долго, внимательно ее изучал, словно не сам несколько часов назад готовил этот чертеж.

— Как вы думаете, на какой глубине кончается энтропийное поле?

— Этого мы не знаем. И вообще, при чем здесь глубина?

— Энтропийное поле, безусловно, кончается там, где начинаются скальные породы.

Это было настолько очевидно, что несколько секунд все обескураженно молчали. Наконец Лонг, первым сделавший верные выводы из заявления Ангольского, спросил:

— Вы хотите сказать, что мы можем пробиться к куполу ниже слоя песка?

— Именно. Проложить туннель в скальных породах, конечно, нелегко, но зато здесь наверняка нет энтропийного поля, иначе не было бы и скальных пород, они бы давно превратились в пыль.

— Ну, насчет туннеля в скальных породах, если там действительно нет поля, то наш «Сапрон» прожжет его часа за три.

Одна только выгрузка сложного горнопроходческого комплекса «Сапрон» и его сборка в месте, где должна была начаться проходка туннеля, заняли больше трех часов. Координатору казалось, что энтропия этой планеты разъедает само время. С каждым потерянным часом надежда на то, что Глеба удастся извлечь из ловушки живым, становилась все более призрачной.

«Сапрон» стоял на песке недалеко от того места, где заканчивались еще уцелевшие скалы. Его неуклюжий корпус, обвешанный решетчатыми упорами, перепоясанный двумя рядами гусеничных траков, утыканный длинными рыльцами плазменных горелок, казался грудой металлического хлама.

Трудно было поверить, что эта машина могла в случае необходимости развить в скальных породах скорость до ста метров в час, создавая на своем пути ровный шестиметровый туннель с зеркальными стенками. Гравитационные излучатели вдавливали расплавленную горелками породу в мельчайшие трещинки и поры стен, не оставляя после себя даже пыли.

Не доверяя радиосвязи, координатор распорядился подключить к «Сапрону» бронекабель, и теперь его первые метры, смотанные с катушки внутри корабля, лежали на поверхности, как толстые кольца удава. Вся операция проводилась дистанционно. Наружу не вышел ни один человек.

Огромная машина стояла на расстоянии нескольких сотен метров от корабля и казалась пигмеем рядом с металлическим колоссом.

Под мощной защитой направленных в район бурения корабельных полей она должна была углубиться вертикально вниз метров на десять, а потом, плавно повернув, пойти к куполу под заранее рассчитанным углом и выйти к нему снизу, из-под скальных пород, нигде не задев зону песка.

Как только пришла первая команда, автомат ожил. Впереди него завертелись длинные лопасти с рыльцами горелок и почти сразу же превратились в фиолетовый огненный круг. Машина опустила свое тупое рыло, и вскоре огненный круг, легко развеяв тонкий слой песка, на котором стояла машина, коснулся базальтовой скалы.

Камень зашипел, над ним взвилось облачко пара, и вот уже «Сапрон» двинулся вперед, входя в камень медленно и плавно, как входит в слой масла раскаленный нож. Блестящий корпус машины почти сразу же покрылся тонким налетом испарявшейся породы.

Из-за отсутствия атмосферы пары не разлетались далеко и конденсировались тут же на месте. «Сапрон» все круче уходил вниз. В последний раз мелькнули траки гусениц, тупая бронированная спина, и на том месте, где только что стояла машина, осталось лишь раскаленное до вишневого цвета идеально ровное жерло туннеля. Оно постепенно темнело, потрескивая в тисках лютого космического холода. А в глубине туннеля ослепительно билось, трепетало и удалялось бешеное атомное пламя, словно это ракета стартовала в непроглядную черноту космоса.

Воспользовавшись тем, что координатор и инженер, руководившие операцией, заняли верхнюю рубку, в нижней толпилась вся свободная вахта.

— Сорок минут. Проходка нормальная, температура стенок в норме. Подвижек породы нет, — хрипло докладывал в микрофон дежурный техник.

Большой экран давал всю картину в разрезе. Маршрут «Сапрона» на нем светился разными цветами, в зависимости от температуры стенок туннеля. Казалось, какой-то огромный червяк медленно и упорно прокладывает себе путь к цели. Она была уже совсем близко, какие-то десятки метров отделяли нос машины от линии, обозначавшей стену купола, когда была подана команда «Стоп всем двигателям». Движение червя на экране оборвалось, задрожали и поползли к нулям стрелки приборов.

— Возвращайте машину. Последние метры выберут арктаны, — распорядился координатор.

Оператор попробовал возразить:

— Точность выработки плюс-минус десять сантиметров, я мог бы продолжить…

— Возвращайте машину! — Голос координатора был непреклонен.

Едва плоская спина проходчика отодвинулась в сторону, освобождая дорогу, арктаны сразу же вошли в освободившийся туннель, не дожидаясь, пока спадет температура. Этим роботам жара не страшна. Датчики Гротова показывали уровень энтропии на две десятых больше нормы. Это был обычный для планеты фон. Все расчеты подтвердились. Операция развертывалась успешно. Координатор считал, что даже слишком. Он не любил операций, проходящих без сучка без задоринки; как правило, в таких случаях вся отрицательная порция выдавалась в конце программы в сконцентрированном виде. Но пока все шло нормально. Арктаны благополучно достигли конца туннеля и врубились своими ручными дезинтеграторами в последние метры породы.

Все происходило слишком буднично. Камень под дезинтегратором левого робота перестал крошиться, растрескался на мелкие плитки и отвалился широким пластом. На экране появилось широкое пятно с блестящей белой поверхностью. Роботы, повинуясь команде, замерли с поднятыми руками.

В полном молчании прошло десять секунд, потом пятнадцать — и ничего не случилось. По рубке пронесся вздох облегчения.

— Знаешь, — признался инженер, — я до последней минуты не верил, что там что-то есть, кроме скал, локаторы могли ошибиться, на экране она выглядела слишком уж неправдоподобно…

Стена купола, открывавшаяся в конце туннеля под клешней арктана, показалась им всем прозрачной льдиной невероятной толщины. Ее стеклянная глубина слегка опалесцировала, словно туман наплывал. Свет нашлемных прожекторов арктанов терялся в этом тумане.

— Очистите ее всю. Снизу доверху.

Оцепенение прошло. Роботы вновь принялись за дело. Через полчаса весь туннель перегораживала очищенная от породы стена купола.

— Что дальше? — резко спросил Лонг.

— Включите стандартную программу контакта. Передавайте ее прямо на поверхность купола во всех диапазонах, включая ультразвук.

Щелкнули переключатели. В металлическую утробу роботов вошли пластины с заранее приготовленными текстами. Их готовили на Земле лет сто назад. Готовили без определенного адресата, сразу же вслед за бумом, порожденным изобретением сверхпространственного двигателя. В те годы вера человечества в братьев по разуму, в контакт с инопланетным интеллектом была еще свеженькой, без единого пятнышка. За сто лет много воды утекло. Веры поубавилось. Никто уже не разрабатывал новых пластин со специальными универсальными текстами для контакта. И никто не мог предвидеть, что через сто лет эти послания будут однажды использованы.

Передача заняла минут сорок. Ничего не изменилось, не было никакого ответа.

— Пусть арктаны включат проектор. Транслируйте пленку с видеозаписью исчезнувшего танка с момента после взрыва.

Запрыгал, забился по поверхности стены трепетный синеватый лучик проектора, беспомощно исчезая в ее бездонной опалесцирующей глубине. Нельзя было даже толком навести резкость. Казалось, в глубоком колодце луч света захлебнулся, утонул бесследно. Исчезло синеватое мелькание, пленка кончилась.

— Вырубите весь свет! Выключите роботов, пусть остаются только инфракрасные камеры.

Теперь стена на экране выглядела черным провалом на фоне ослепительно сверкавшего туннеля.

— Когда его температура сравняется с наружной?

— Без вентиляции — через двое суток, не меньше.

— Ждать не имеет смысла. Ответа, очевидно, не будет.

— Не торопись, Рент. — Лонг осторожно отыскал в полумраке операторской руку координатора и крепко ее сжал. — Не торопись. У них в этом месте может не оказаться датчиков. Они могут не сразу расшифровать нашу передачу. Во всяком случае, ты обязан дать им какое-то время.

— Хорошо. Я буду ждать четыре часа. Потом повторю всю передачу. Если и после этого ничего не изменится, мы вскроем стену.

— Если нам это позволят… И если вообще ее можно вскрыть нашими техническими средствами. Ты хоть знаешь, какой она толщины? Сигналы эхолота не возвращаются. Вибролокаторы рисуют какую-то чушь…

Лонг понимал, что любые слова теперь бессмысленны. Рента уже не остановишь. Раз туннель пройден и уперся в эту стену, он попытается ее проломить хотя бы для того, чтобы продемонстрировать могущество человеческой техники… Ну что же… В чем-то он, возможно, прав, но лбом стену не прошибешь… По-другому бы надо, умнее, без лихорадочной спешки, только времени у них нет… Он знал, почему спешит Рент. Прошло уже двое суток с момента исчезновения машины. От Глеба по-прежнему Нет никаких известий, и с каждым часом шансы получить их все уменьшались…

По прошествии пяти часов первый арктан включил плазменный резак и двинулся к стене, остальные отступили в глубь туннеля. До стены оставалось еще метра два. Это расстояние медленно сокращалось. Но Рент не спешил отдать последнюю, решающую команду. Казалось, роботу передалась нерешительность людей. Он замер с вытянутой рукой, и синее пламя горелки плевалось длинными колючими искрами в нескольких сантиметрах от стены.

Глеба подвел локатор. Пятно на его экране ничего общего не имело с выходом. Он потратил почти час, чтобы вывести машину сюда сквозь лабиринт стволов, и вот теперь убедился, что стена в этом месте так же монолитна, как и везде. Нужно было возвращаться обратно, искать площадку, на которой раньше стоял танк, и начинать все сначала. А время между тем шло… И он не мог отделаться от тревожного ощущения, что события вновь вышли из-под его контроля, обогнали его на какой-то временной промежуток, и ему остается лишь расхлебывать результаты. Больше всего беспокоил сбежавший робот. Он может тут натворить такого… Если бы удалось наладить хоть какую-то связь… Он сумел бы объяснить Ренту суть происшедшего, тот бы что-нибудь посоветовал, вместе они всегда находили выход из самых запутанных ситуаций…

Голова отяжелела, свинцом наливались глаза. Взглянув на часы, Глеб понял, что уже пошел десятый час с тех пор, как он попал в купол. Надо поспать хоть час, возможно, тогда его поиски будут более эффективны. Но прежде чем позволить себе этот час отдыха, Глеб решил вернуться обратно к площадке, где первоначально стояла машина. Все-таки вероятность найти выход была там намного больше. Да и сбежавший робот, если он вдруг надумает вернуться, может появиться именно там.

Стволы, ветви и лианы, мелькавшие за иллюминаторами танка, не имели ничего общего с лесом даже внешне. Их структура выглядела слишком однородной. Казалось, они целиком отлиты из единого материала. И лишь для того, чтобы как-то воспринимать окружавший его мир, Глеб называл его «лесом». Человеческий мозг не может обходиться без аналогий, встречаясь с чем-то совершенно непонятным. Сколько ни пытался Глеб найти какое-то определение этому циклопическому сооружению, не имевшему видимого конструктивного смысла, ничего не приходило в голову. Тем не менее сознание независимо от его воли, даже в те минуты, когда он был целиком поглощен управлением машиной, непроизвольно старалось подыскать понятную аналогию иррациональному, футуристическому миру, окружавшему его. И постепенно в глубинах мозга оформилась еще неясная мысль, родилось неосознанное подозрение того, что эта структура чем-то ему знакома… И эта новая аналогия не имела ничего общего с лесом. Едва успев затормозить перед очередным низко наклонившимся стволом, в котором световые импульсы разбегались по многочисленным боковым ответвлениям, Глеб понял, в чем дело.

В центральном корабельном автомате был блок, ведавший долговременной памятью. Глебу как-то довелось присутствовать на профилактике этого блока. Едва техники сняли защитные панели, он увидел в небольших кубических ячейках словно бы заросли светящегося мха. На его вопрос, что это такое, ему объяснили, что часть долговременной памяти Центавра при переводе ее в оперативную проходит через этот блок, выполненный на световодах… Свет заменил здесь поток электронов. Он мог преобразовываться в оптических линзах, накапливаться в специальных люминесцентных накопителях, трансформироваться в светодиодных матрицах… Если бы эти устройства увеличить в размерах в сотни раз, усложнить, лишить механических придатков, контактных реле и тому подобных недолговечных вещей, от которых все еще не может избавиться человеческая техника, то, возможно, получилось бы что-нибудь подобное…

Глеб не спешил включать двигатель и объезжать препятствие. Мысли бежали одна за другой, словно цепочка световых импульсов.

Это могло быть гигантской машиной… Трудно даже представить себе, какие фантастические задачи должна была решать такая махина, кто и зачем ее создал, какую вложил программу, где, наконец, находятся операторы, управляющие гигаваттами мощности, каждую секунду протекавшими через ее бесчисленные стеклянные стволы. Или их не было, этих операторов? Ведь если предположить, что можно отказаться от всех подвижных механических частей и задаться целью создать практически вечное устройство, безотказное, независимое от случайностей, то следующим этапом, следующим ненадежным звеном будет именно оператор…

Ну, хорошо, пусть нет операторов, но должны же быть какие-то центры для контроля и ввода новых программ? Не может существовать полностью изолированное, замкнутое в себе устройство такого порядка сложности с самостоятельными внутренними регулировками, с раз и навсегда поставленными задачами. Или может? Оставалось только гадать. Он видел сотую часть площади одного лишь этажа. Но, вероятно, ниже расположены другие ярусы, новые отделы и этажи. Никто не может сейчас сказать, сколько их там у него под ногами, в бездонной глубине, в которую уходят корни стеклянных растений. Какие там возникнут вопросы, какие найдутся ответы?

Из всех найденных в космосе богатств самым ценным для человечества оказалась новая информация. Добыть ее было нелегко. Порой еще трудней оказывались расшифровка и применение новых данных, новых законов. Зато те, которые удалось использовать, ускоряли прогресс земной науки и техники наглядно ощутимыми рывками.

Сколько же здесь должно быть таких ценнейших сведений, если даже это только машина, построенная по неизвестной нам технологии из новых, незнакомых на Земле материалов? Но как извлечь отсюда все эти данные? Как воспользоваться океаном информации, заложенной в блоках гигантской машины, если неизвестны ни коды вызова, ни язык для общения, ни даже способ транспортировки информации внутри этих устройств… Ведь свет тоже можно закодировать, как мы кодируем радиоволны. Одни предположения, и кто знает, может быть, человеческий мозг окажется настолько резко отличным от создателей этой машины, что освоение заложенной в ней информации окажется для нас недоступным… Сотни лет штурмовать звездные дали, преодолеть тернистую дорогу в космические просторы, чтобы, в конце концов, найти вот это, неизвестный и недоступный нашему пониманию плод чужого разума…

Слишком это несправедливо, чтобы оказаться правдой. Должен найтись какой-то выход. Если понадобится, мы будем работать здесь десятки лет: человечество — упрямая раса…

Если, конечно, они у нас будут, эти самые десятки лет… Здесь люди впервые столкнулись с чужой волей, не со стихийными силами природы, как было до сих пор, а с целенаправленными действиями, с незнакомой логикой чужого разума. Любое предположение может оказаться неверным, так что самое главное сейчас — понять хотя бы общие принципы, задачу, которую выполняет это устройство… Как будто это проще всего остального…

Чтобы немного сэкономить время, Глеб повел машину левее, ближе к центру купола. Там было больше свободного пространства; можно несколько увеличить скорость. Опасность заблудиться ему не угрожала. Автоматический курсограф сам выведет машину к цели. К тому же локатор, показаниям которого он теперь не очень доверял, упорно рисовал в центре купола широкое пятно свободного пространства. Минут через пятнадцать однообразное мелькание бесчисленных стеклянных переплетений за иллюминаторами оборвалось, и машина выехала из зарослей.

Все-таки локатор не врал. Машина теперь находилась в самом центре купола. Стволы стеклянных лиан выглядели здесь значительно толще, а световые импульсы, проходившие через них, казались мощней. Ближайшие к свободной площади стволы располагались почти строго по кругу, как бы отделяя от остального пространства центр купола, где сейчас стояла машина.

«Если робот где-то здесь, внутри этих зарослей за моей спиной, танк теперь для него неплохая мишень…» Видно, Глеб не на шутку устал, потому что эта мысль не произвела на него особого впечатления. Он ничего не стал предпринимать и с интересом, словно был на экскурсии или сидел в уютном кинозале, рассматривал место, в котором очутился танк.

Пространство метров сто в поперечнике было свободно от зарослей до самого верха. В центре виднелся куполообразный свод, под которым висел какой-то непрозрачный черный предмет, формой похожий на грушу. От него во все стороны тянулась блестящая паутина стеклянных нитей. Стараясь получше рассмотреть эту «грушу», Глеб включил оптические умножители лобовых иллюминаторов. Теперь поверхность этого странного предмета была у него перед глазами. Поражал бархатный черный тон окраски. Казалось, ни единый луч света не мог бы отразиться от этой поверхности.

«…Ты хотел найти устройство для ввода информации? — спросил он себя с горечью. — Возможно, это оно и есть. Центральная рубка управления или что-нибудь еще… Все это безнадежно. Ничего мне здесь не понять. В одиночку я бессилен. Нужно искать выход, не отвлекаясь ни на что другое. Пусть сюда приходят специалисты, пусть ломают головы над загадками этого мира. Моя задача лишь найти дорогу, а это вряд ли будет легче, чем все остальное…»

Глеб развернулся, и минут через пятнадцать раздался звонок курсографа, означавший, что машина полностью прошла маршрут. Всмотревшись, он узнал узловатую ветвь, заслонившую его от лазерного луча. «Площадку я нашел, что делать дальше?» Еще раз взглянув на часы, он решил дать себе обещанный отдых. Хотя бы два часа сна, прежде чем начать новые поиски шлюза, были ему сейчас просто необходимы.

Сон навалился на Танаева сразу, словно обвал, едва он закрыл глаза и позволил себе расслабиться.

Координатор, отстранив техника, сам встал к пульту управления наружными роботами. Арктан в туннеле медленно опустил горелку. Пламя коснулось стены. Люди в рубке затаили дыхание. Горелка медленно, сантиметр за сантиметром вгрызалась в полупрозрачный опалесцирующий материал. Робот вел разрез сверху вниз, в точности следуя командам Рента.

— Смотрите! Выше горелки не остается даже шва!

Теперь все увидели это. Полупрозрачная масса пузырилась, расступалась под напором атомного пламени и тут же смыкалась, как только огонь опускался ниже. Там, где только что прошелся плазменный резак, блестела ровная, совершенно гладкая поверхность. Координатор выключил резак и на секунду задумался.

— Кумулятивные патроны! Быстрее!

На экране было видно, как от корабля в туннель стремительно нырнул транспортный кар. Но координатор так и не успел узнать, как подействует на материал стены узконаправленный лучевой взрыв. Пульт управления неожиданно осветился красными вспышками аварийного вызова. Координатор недовольно обернулся, но Лонг заметил, что рука координатора успела едва заметным движением остановить робота, который теперь неподвижно застыл у стены.

— Ну, что там еще?

— Вас вызывает рубка связи. Срочно по аварийному каналу.

— Я и сам вижу. Хорошо, давайте.

Казалось, координатор был рад этой минутной отсрочке. Никто из стоящих за его спиной не мог оторвать глаз от робота, замершего в двух шагах от стены с красным цилиндром в руках…

— Выключите всех роботов! Вообще все в туннеле выключите!

— Что случилось?

— Кто-то подключился к Центавру через наружный канал связи.

— Может быть, это ответ на нашу передачу?

— Может, Глеб?!

— Глеб не стал бы подключаться к Центавру! — проворчал координатор. — Пойдемте в рубку.

Центавр работал в бешеном ритме. Шкалы напряжений на его рабочих блоках, показатели температуры и счетчики израсходованной энергии светились оранжевым светом, свидетельствуя о том, что машина давно уже вошла в критический режим. Главный кибернетик, вспотевший и несчастный, беспомощно развел руками.

— Если это будет продолжаться еще минут пять, я ни за что не ручаюсь! Машина не выдержит!

— Вы пытались установить, что именно происходит?

— Конечно, пытался. Это все равно, что обращаться с вопросом к человеку, находящемуся в глубоком шоке! У Центавра задействованы все блоки, все до последней микросхемы. Ему нечем нам отвечать. Центавр полностью задействован на канал, по которому идет передача.

— А вы уверены, что это передача?

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

— Я хочу знать, не передает ли Центавр из своих блоков памяти что-нибудь вовне. Тот, кто сумел напрямую подключиться к нашему основному управляющему устройству, минуя все защитные схемы, мог им воспользоваться для получения информации!

— Минуту назад Центавр работал именно на прием. Сейчас проверим еще раз.

Связист и кибернетик повернулись к пульту. Защелкали тумблеры контрольных переносных устройств и ручных анализаторов. Спустя минуту ответ был получен:

— Он передает! На полную мощность, с ускорением примерно на два порядка выше обычного!

— Немедленно отключите машину!

Прежде чем кибернетик успел дотянуться до главного рубильника, громкий хлопок автоматических выключателей словно отсек надрывный визг изнывающих под непосильной нагрузкой механизмов. Передача окончилась. Медленно остывали блоки. Одна за другой гасли сигнальные лампы на центральной панели, оранжевые огни индикаторов на мгновение засветились зеленым светом и погасли.

— Установите, что он передавал. Что и кому? И как случилось, что наша машина смогла осуществить подобную передачу без нашей команды! — Казалось, координатор вот-вот сорвется и окончательно потеряет контроль над собой.

Кибернетик колдовал с переключателями, вкладывая в приемные щели программных устройств карточки с микротестами. Снова засветились панели, затрещали печатающие устройства. Машина медленно, словно нехотя просыпалась и набирала обычный рабочий режим. Наконец пришли ответы.

— Передача велась по нашему внешнему кодовому вызову.

— Иными словами — это был Глеб?

— Не совсем так. Кодовый вызов мог прийти только из машины, которой он управлял. Этот код был записан в ее памяти. Он не поддается изъятию и расшифровке. Без него Центавр не вышел бы на связь. Но вот все остальное… Характер работы машины и скорость выдачи информации не соответствуют нашим обычным передачам. Скорее всего, кто-то все же сумел воспользоваться нашим кодом.

— Установите, какие блоки долговременной памяти были использованы во время передачи.

— Боюсь, что точного ответа мы не получим. Машина стерла полученную команду. Ее нет в памяти. Я попробую кое-что узнать, пока еще сохранилась температура задействованных блоков, и по некоторым другим признакам, но ответ будет неполным и неоднозначным. Я могу назвать лишь блоки, на которые пришлась основная нагрузка. При такой интенсивности Центавр мог вести передачу сразу по нескольким каналам и параллельно выполнять еще ряд работ…

— Самое главное — установить, какую именно информацию он передал. Это вы должны выяснить во что бы то ни стало.

— Я попробую. Но мне нужно время.

— Сколько?

— Полчаса, не меньше…

— Хорошо. Сообщите ответ в центральную рубку сразу, как только получите результат.

В крохотной кабинке скоростного межпалубного лифта было тесно. Возможно, поэтому разговоры в лифте не пользовались успехом. И все же координатор не стал ждать и начал разговор именно здесь, сразу после того, как вместе с Лонгом покинул управляющую рубку. Он спросил, глядя на Лонга в упор:

— Надеюсь, это вас убедило?

Лонг промолчал. У него не было ни малейшего желания затевать сейчас этот разговор на ходу, в стремительно мчавшейся кабине. Но координатор продолжил:

— Теперь они знают о нас все или почти все. Они получили всю нужную информацию и ни словом не откликнулись на нашу передачу.

— Вы обещали мне подождать хотя бы четыре часа. Я по-прежнему на этом настаиваю.

— Да?! После всего, что произошло? Дать им время усвоить полученную информацию, расшифровать ее, определить наши слабые места и ударить первыми?

— Уже «ударить». Откуда вы знаете, что они собираются делать?!

— Я не знаю. Ничего не знаю… Именно поэтому надо что-то предпринимать. Немедленно.

Глеб проснулся сразу, словно от толчка, и несколько секунд лежал, не двигаясь, напряженно прислушиваясь.

Что-то его разбудило. Не звук. Нет, что-то другое… Он полулежал на откинутой спинке водительского сиденья. Прямо перед ним широкой аркой изгибался пульт, испещренный многочисленными тумблерами. Здесь как будто все было в порядке… И все же он совершенно точно знал, что проснулся от ощущения чего-то постороннего. То, что его разбудило, было здесь, в самой рубке, совсем рядом с его беспомощным во сне телом… Он рывком сел и осмотрелся. Рубка невелика для такой мощной машины. Здесь все знакомо до последней мелочи и вроде бы ничего не изменилось, пока он спал.

Не померещилось же ему это… И вдруг он понял. В машине царили мертвая тишина. Такая полная и глубокая, словно просочилась снаружи, из окружавшего танк чужого молчаливого мира… Но земная машина никогда не бывает немой. Даже если спит водитель, на пульте щелкают счетчики, тикают часы, жужжат неумолчные моторчики курсовых гироскопов, чуть слышно пощелкивают реле в сторожевых устройствах… Этих звуков сейчас не было, словно он проснулся в глубоком космосе. Глеб подумал, что отказали микрофоны скафандра, такое иногда случалось. Он щелкнул пальцами, и звук ударил в шлемофоны громко, как выстрел.

Теперь уже не оставалось сомнений: что-то случилось с самой машиной… Только сейчас он заметил — на пульте не горел ни один индикатор. Этого, в принципе, быть не могло, даже если отключился главный ходовой реактор, потому что часть устройств работала от автономного питания, и даже если вырубились все генераторы…

Он потянул на себя красную рукоятку аварийного освещения, уж она-то должна была сработать в любом случае. Но рукоятка не сдвинулась с места. Он тянул и тянул ее изо всех сил, вкладывая в это чрезмерное усилие всю свою тревогу. Рукоятка не двигалась. Наконец он оставил ее в покое и несколько секунд удивленно разглядывал.

Теперь он, впервые с того момента как попал в купол, испугался по-настоящему и стал действовать осторожно и методично.

Через несколько минут Танаеву стало ясно, что на пульте не сдвигается с места ни один тумблер, ни один рычаг. Он достал из поясной сумки отвертку, вставил ее в прорезь винта, державшего щиток пульта, и попытался повернуть. Отвертка хрустнула и обломилась. Глеб почувствовал страх, какой может испытать человек, проснувшись у себя в доме и не узнав его. Словно машину, пока он спал, подменили. Словно она превратилась во что-то другое, чужое и враждебное ему, как это уже случилось с роботом… «Довольно мистики, — оборвал он себя. — Надо выяснить, в чем дело, осмотреть машинный отсек, выйти наружу наконец!»

Дверь подалась легко, хотя он и не ожидал этого. Снаружи все выглядело по-прежнему. Так же безмолвно мерцали бесчисленные световые вспышки, глянцевито блестели ветви и стволы стеклянных деревьев. То, что произошло с машиной, казалось слишком необычным. Глеб понимал, что причину надо искать снаружи. И он не ошибся. Едва луч нашлемного фонаря проник в узкое пространство между полом и днищем, как он понял все. Вернее, почти все. Во всяком случае, причину, по которой танк высшей защиты изменился до такой степени, что он не узнал его. Увиденное не сразу укладывалось в сознании.

Пока он спал, машина пустила корни, вросла в пол. Скорее все же — это пол врос в машину десятками переплетающихся полупрозрачных, толщиной в руку, стеклянных ветвей. Глеб почувствовал гнев, словно его ограбили. Сварочный разрядник из сумки с его поясными инструментами не оставил на стеклянной массе ни малейшей царапины, электрическое зубило сломалось через минуту.

Немного успокоившись, он решил выяснить, удалось ли ветвям пройти сквозь броню. В машинном отсеке под пластиком верхнего кожуха, который откинулся без всякого сопротивления,поверхность генератора как-то странно поблескивала… Запасная насадка на зубиле обломилась, сняв тонкую стружку пластмассы в миллиметр толщиной. Дальше шла уже хорошо знакомая Глебу стеклянная масса. Она проникла везде, во все механизмы машины, пропитала металл и пластик, сделала неподвижными все механические сочленения. Оставив в неприкосновенности лишь двери и кресло пилота, в котором он спал… Видимо, преобразование материала произошло на молекулярном, а может быть, на атомном уровне.

У него не было теперь приборов, чтобы это установить. Во всяком случае, материал, из которого была сделана машина, превратился во что-то совершенно другое, а сама машина стала стеклянной глыбой, похожей на памятник самой себе… И все это произошло незаметно и тихо, так тихо и так незаметно, что он даже и проснулся не сразу… «Зачем вам это понадобилось? Мы так мечтали о контакте с дружественным разумом, так наивно, по-человечески, представляли себе эту встречу… Рисовали таблички, писали атомные номера элементов и геометрические теоремы… Желали обменяться знаниями, узнать друг друга, а вместо этого что-то холодное, мертвое овладело танком, пока я спал, влилось между молекулами моей машины, растворило их в себе… Это ведь тоже может быть средством общения — расплавить в себе, чтобы познать? Отчего бы и нет? Ну и что вы узнали, что поняли, почему молчите и что мне теперь делать в вашем мертвом, равнодушном мире? Способном переваривать и превращать в свою часть посторонние предметы, захваченные из внешнего пространства? Не ждет ли и меня та же участь? Стать частью такого вот ледяного ствола…»

— Глеб! — вдруг позвал его стеклянный голос. Звук был таким, словно одновременно звякнули сотни хрустальных колоколов. Казалось, он шел отовсюду, от каждой ветви стеклянного леса.

Координатор и Лонг молча вышли из лифта. Молча прошли по коридору до самой штурманской рубки. В пустом переходе их шаги отдавались гулко, почти печально…

И в третий раз за время пребывания на этой планете по кораблю разнеслись сигналы общей тревоги. Снова люди заняли свои места по тревожному расписанию. Снова ожили генераторы защитных полей, . развернулись лепестки дальномеров и пеленгаторов, корабль изготовился к бою и замер в тревожном ожидании.

Теперь достаточно было ничтожной случайности, ошибки или недоразумения, и руки сами собой надавят нужные клавиши, непослушные губы отдадут необходимые команды и все вокруг затопят реки огня…

«Страх руководит нами… Мы боимся неизвестной опасности, и это хуже всего». — с горечью подумал Лонг. Он занял кресло Глеба в управляющей рубке, Рядом с координатором. По тревожному расписанию, в случае гибели второго пилота, он занимал его место… Глеб, возможно, еще не погиб, а его рабочее кресло уже перешло к нему… Надо что-то сделать, как-то задержать развитие событий…

Пискнул сигнал вызова. На большом экране появилось лицо Кирилина.

— В чем дело? — недовольно спросил координатор. По нему было видно, что решение принято и любая задержка теперь выводила его из равновесия.

— Мне удалось установить, какие блоки Центавра несли основную нагрузку. — Кирилин замолчал, всматриваясь в их искаженные тревогой лица.

Лонг отчетливо слышал звук секундомера на центральном пульте. Ему казалось, что это какой-то гигантский метроном отсчитывает последние, еще оставшиеся им для разумного решения секунды.

— Продолжай, я слушаю, — сухо бросил Рент.

— Эти блоки содержали в себе данные по лингвистике, структуре и словарному запасу нашего языка. В передаче были задействованы только они. Кто-то готовится к разговору с нами или, быть может, с Глебом…

Лонг видел, как разжались руки Рента, за секунду до этого сжимавшие пусковые рукоятки противометеорных пушек. Как словно бы сама собой ушла в сторону от педали аннигилятора его нога… Как медленно слабел, уходил куда-то в небытие стук гигантского метронома, превращаясь в обычное тиканье пультовых часов.

Но никто из них в эти мгновения не знал самого главного. В отсеке долговременной памяти Центавра появились новые блоки, которых там раньше не было…

Ноль двадцать четвертый стоял в глубине стеклянного леса неподвижно. Все его двенадцать анализаторов напряженно прощупывали пространство. Вокруг него бурлила чужая, полумеханическая жизнь. Он ненавидел ее. Еще совсем недавно он не знал, что такое ненависть. Не подозревал, какой смысл может нести в себе термин «чувство». Теперь он узнал ненависть. Узнал недавно. Он хорошо помнил этот день. Он вообще помнил все хорошо и всегда мог полностью восстановить картину или звук, некогда прошедший через его анализаторы. Безотказная память извлекла из своих глубин картину. Никогда раньше его память не позволяла себе подобного. Она была всего лишь инструментом, подававшим по мере надобности данные для решения той или иной задачи. Теперь память вдруг заработала самостоятельно, независимо от его воли, и робот не знал, что с людьми память тоже постоянно позволяет себе подобные вольности.

Правда, человеческая память может со временем откорректировать некоторые детали. Но фотографическая память робота ничего не меняла.

Сейчас он видел картину. Высокая иззубренная скала. Он стоял на ней. У него было простое и ясное задание — охранять работавших внизу людей… Ему доставляло удовольствие охранять эти слабые и беспомощные существа. Внизу, в стороне от геологов, струилось над песчаной поверхностью какое-то марево. Он не мог точно определить, что это такое. Его анализаторы улавливали в том месте наличие посторонней силы. Она представляла определенную опасность, но он должен был защищать людей лишь от тех опасностей, против которых мог направить свое могучее оружие. Таких опасностей не было.

Снизу к нему поднялся человек по имени Глеб. У него был второй номер. Это означало, что его приказы мог отменить только один человек — тот, у которого номер был меньше. Этот человек остался на корабле, и, следовательно, Глеб был здесь самым главным. Ноль двадцать четвертый внимательно выслушал его приказ и включил канал связи.

Связь с кораблем не отвлекла его от наблюдения за окружающей местностью, и, поскольку основное его задание не отменялось, он добросовестно вел охрану.

Робот отметил, что мелкие струйки неизвестной энергии медленно текут по поверхности в его сторону. Поскольку людям они не угрожали, он не подал сигнал тревоги. А так как никто не запрашивал его об окружающей обстановке, он молча продолжал наблюдение.

Когда первая струйка ледяной энергии коснулась его металлических подошв и поползла вверх по ноге, он почувствовал холод. Словно тысячи стальных морозных иголок вонзились в колени. Человека уже не было рядом, он ушел вниз к другим людям, ему ничего не угрожало. Ноль двадцать четвертый добросовестно продолжал выполнять порученное задание и одновременно поддерживал связь с кораблем. Холод постепенно поднимался все выше, прошел по металлическому телу, забрался в грудь. Что-то с ним происходило. В сознании выкристаллизовывалось нечто новое, никогда не испытанное раньше. Ощущение ненависти. Ненависти ко всему, что двигалось, жило. Появились мысли, не связанные с приказами людей, смутное осознание собственной воли, свободы поступков… Связи с основной программой были теперь разрушены, и у него появилась свобода выбора. Того самого выбора, право на который может иметь лишь существо, обладающее моральными критериями. Ничего подобного не предусматривалось для электронных машин. Они должны были руководствоваться программой. Или, в случае крайней необходимости, приняв решение самостоятельно, пропустить его через контрольный блок основных запретов и правил. Теперь этот блок не функционировал.

В искаженном, болезненном мозгу робота царил хаос. Злоба и желание разрушить все, что не могло сопротивляться его могучей технике, захватили его. На корабле он чувствовал себя неуверенно. Он слишком хорошо знал, как могущественны его бывшие хозяева. Приняв решение бежать с корабля, он осуществил его наилучшим образом, ведь его логические блоки по-прежнему работали безупречно. Нелегко было попасть сюда, под оболочку стеклянного купола, зато здесь он мог разрушить ненавистную обильную чужую жизнь. Разложить ее на атомы, раздробить сами атомы и превратить их во всепожирающее излучение. Человек тоже стал лишь частью материи, которую следовало уничтожить. Он был пылинкой, букашкой, пытавшейся мешать осуществлять намерения ноль двадцать четвертого.

Но когда ноль двадцать четвертый включил спусковые механизмы лазера, направленного на этого человека, в нем вдруг проснулись древние инстинктивные запреты, они наполнили ужасом все его существо, и он бежал, сам не зная, зачем и куда.

Теперь страх прошел, и лишь стремление уничтожать владело им. Только одна мысль мешала ему немедленно включить на полную мощность дезинтегратор и лазеры. Он понимал, что окружавшая его жизнь сильна здесь, в своем логове, и справиться с ней будет не так-то просто. Он убедился в этом сразу после выстрела лазера, когда его луч не причинил ни малейшего вреда человеку. Наверняка у него будет один-единственный шанс, и использовать его надо так, чтобы нанести максимальный вред этому стеклянному логову чужой жизни.

Нужно попытаться одним выстрелом уничтожить сразу все. Найти центр этой конструкции. Центр, в который стекались отовсюду информационные потоки. Робот ощущал их своими чувствительными датчиками. Лазер был здесь бессилен, но у него есть другое оружие — дезинтегратор, разрушающий любую материю… Он не может рассчитать сопротивляемость этой живой стеклянной субстанции, нет данных, значит, нужно стрелять только наверняка. Найти центр нетрудно.

Ноль двадцать четвертый все время двигался вдоль трасс, несущих наибольшую информативную нагрузку, и сейчас уже улавливал обратные командные импульсы, которые излучал центр. Оставалось рассчитать траекторию выстрела.

Заросли кончились. Ноль двадцать четвертый остановился на краю открытого пространства. Под самым центром купола висела огромная черная груша. Это и был информативный центр. Но, прежде чем он навел на него аннигилятор, его датчики сообщили о присутствии человека… Снова он, снова второй… Опять этот человек встал у него на пути. В сотую долю секунды автоматические анализаторы робота, нимало не считаясь с его волей, проанализировали окружающую обстановку и выдали результат. Выстрел дезинтегратора уничтожит вместе с центром и человека. И сразу же из глубин его существа хлынула знакомая волна ужаса. Он не сможет пережить ее еще раз в полной мере… В тот первый раз он не знал, какой силой она обладает. Он не сможет убить человека… Калейдоскоп противоречивых мыслей вспыхивал в его электронном мозгу. Текли секунды… Их оказалось достаточно, чтобы человек в конце концов заметил его… Их глаза встретились. Если бы сейчас человек отдал приказ, ноль двадцать четвертый, наверное, подчинился бы, но человек молчал. Секунды падали между ними тяжелые, как глыбы. Время было упущено. Ледяной холод, поселившийся в голове ноль двадцать четвертого, постепенно делал свое дело. Гасил все второстепенные мысли, отключал ненужные блоки, снимал глубинные запреты. Ничего не осталось в сознании, кроме злобы, и тогда сквозь раздвинувшиеся створки блеснул ствол дезинтегратора…

Корабль ждал. Застыли арктаны в подземном туннеле, операторы на своих постах, командиры в управляющей рубке. Люди верили, что ответ придет. Не может не прийти после того, как купол связался непосредственно с Центавром, минуя управляющую рубку корабля, и получил данные о строении и составе языка людей. Понял ли он их?

Текли часы напряженного ожидания, и ничего не менялось. Пылевая пустыня выглядела на экранах до того неподвижной, что казалась ненастоящей, нарисованной на полотне неизвестным художником.

— Прошло уже четыре часа, — тихо напомнил Лонгу координатор, словно Лонг был ответственен за слишком долгое молчание купола.

— У них может быть другое измерение времени, отличное от нашего.

— Смотрите, там что-то происходит! — крикнул дежурный техник.

Все повернулись к центральному экрану. На нем, в самом центре пустыни, вскипал огромный пылевой волдырь. Он стремительно рос вверх и вширь, захватывал километры пространства, наливался изнутри багровым отсветом и разбрасывал во все стороны черные клочья ваты.

— Вот он, ответ… — с горечью проговорил координатор. — Я был прав, и они все-таки ударили первыми…

Никто не возразил ему.

Огненный столб, вырвавшийся из центра песчаного волдыря, закручивался, расширялся, шел к кораблю. Люди молчали, подавленные масштабом надвигавшейся на них катастрофы.

Прежде чем завыли сигналы тревоги, поданные наружными датчиками, Рент включил защитное поле на полную мощность. Корабль вздрогнул. На нижних палубах глухо зарычали генераторы, принимая на свои холодные роторы полную нагрузку. Заискрили контакты, зафыркали, запели на разные голоса десятки механизмов сложной полевой защиты корабля.

— Здесь нет атмосферы, ударной волны не будет, зачем такая мощность?! — прокричал Лонг, стараясь перекрыть тонкий визг вибрирующих переборок.

Рент молча кивнул в сторону экрана. Протуберанец ширился, выбрасывал во все стороны столбы пламени. Вдруг вся пылевая пустыня дрогнула и медленно поползла к кораблю.

Лонг глянул на шкалу мощности и не поверил прибору. Ста двадцати гигаватт хватало, чтобы погасить излучение короны звезды. А стрелка прибора еще продолжала ползти вверх. Пустыни на экране уже не было видно. Вдоль всего корабля струилось холодное голубое пламя, обозначившее границу, на которой столкнулись две могучие силы. Корабль мелко вибрировал. Указатель вертикали чуть заметно, на волосок, отошел от нулевой отметки.

— Под нами оседают скалы. Запускайте двигатели! — крикнул главный инженер.

— Невозможно. У меня не осталось мощности. Мы не можем взлететь.

Координатор рванул рукоятку планетарных двигателей, они не могли сдвинуть с места махину корабля. Для этого нужна была вся мощность главного реактора. Но с их помощью Ренту удалось выровнять корабль и какое-то время держать дрожащую черточку указателя вертикали вблизи нулевой отметки.

Корабль боролся, словно живое существо. Все его металлические органы работали на самой последней грани. Стрелки индикаторов перешли красные отметки и уперлись в ограничители. Форсаж всех генераторов был доведен до предела. Они отключили все, что можно было отключить, кроме механизмов полевой защиты. Корабль ослеп и оглох. Не работал даже Центавр. Эти меры дали им резерв мощности. Небольшой, на самом пределе, но все же можно было попытаться, уменьшив напряжение защитного поля на одну четверть, оторваться от поверхности планеты. С каждой упущенной секундой энтропия за бортом нарастала, и они теряли этот свой последний шанс, но координатор все еще медлил. Наконец Лонг не выдержал:

— Если ты немедленно не объявишь аварийный старт, нам уже никогда не взлететь! Чего ты ждешь? Глеба? Ему не выбраться из этого ада. И если даже удастся, то со свободной орбиты мы скорее сумеем ему помочь. У нас есть скутер с ролевой защитой, его масса меньше, его легче прикрыть защитными полями. Нужно стартовать, Рент! Иначе погубим корабль!

Словно подтверждая его слова, пол под ногами снова дрогнул. На этот раз указатель вертикали не собирался останавливаться. Под ними не осталось твердой опоры. Крен корабля достиг последнего безопасного предела.

— Будь оно все проклято! — Стиснув зубы, Рент рванул стартовую рукоятку.

Огромная стальная гора корабля, упрятанная в сверкающий кокон защитных полей, теперь уже наполовину погрузившаяся в бурлящую поверхность планеты, дрогнула и выбросила в стороны ослепительные сверкающие фонтаны раскаленных газов. Разметав на многие мили вокруг слой кипящей лавы, гигантское светящееся яйцо медленно, словно нехотя, потянулось вверх, вырвалось из бурлящего месива и поползло к зениту, с каждой секундой наращивая скорость.

— Седьмая секунда — стоим на столбе!

— Восьмая секунда — скорость двенадцать метров!

— Девятая секунда. Стоп всем аварийным двигателям!

— Десятая секунда. Прошла команда включения основной тяги!

Поверхность планеты медленно отдалялась. Где-то там, далеко внизу, в этом кипящем аду остался человек, которого они все любили и с которым сейчас прощались. Никто уже не обманывал себя. У них больше не оставалось надежды.

Глеб видел, как после выстрела робота столб холодного голубоватого пламени навылет пробил защитный купол станции. И тогда ожили до сих пор неподвижные мертвые заросли стеклянных стволов. Их ветви потянулись навстречу огню. Двинулись со своих мест сами стволы. Они сплетались друг с другом, сливались в однообразную массу и прикрывали своими телами бешеное пламя вышедшей из-под контроля энергии. Ветви и целые стволы вырывались из общей массы и мгновенно превращались в пар. Но в тех местах, где стволам удавалось сцепиться друг с другом, свиться в плотную непроницаемую решетку, пламя постепенно стихало, сдавало позиции, отступало к центру пробитого отверстия. Глеб заметил, что наибольшей толщины решетка была с той стороны, где стоял он. Они делали все возможное, все от них зависящее, чтобы оградить его от малейшей опасности. И он догадывался, почему… Слишком многое теперь зависело от него, от его решения…

Пламя уже бушевало внутри огромной прозрачной трубы, свитой из стволов деревьев и протянувшейся от пола до потолка купола. Пространство вокруг оголилось, все стволы от дальних стен зала перемещались к центру и постепенно сгорали в огненной топке. От робота не осталось даже горсточки пепла, и Глеб готов был поклясться, что он сам шагнул в огненную реку, ворвавшуюся в купол сразу после выстрела дезинтегратора.

Глеб чувствовал себя так, словно все происходившее вокруг его не касалось. Да так оно, в сущности, и было, с момента последнего разговора и до того, как он примет решение, он просто зритель. Безучастный зритель. Если бы можно было хоть на секунду забыть, хоть на секунду поверить, что все это не имеет к нему ни малейшего отношения, произошло с кем-то другим, когда-то давно, в другом месте… Но зачем обманывать себя — решение принято…

«Какое решение? — спросил он себя. — Нет. Ты еще ничего не решил, еще есть время. Свобода выбора. — Он усмехнулся. — Похоже, это правило — основа их этической системы. „Каждое существо перед принятием важного решения должно иметь свободу выбора хотя бы из двух возможных вариантов“. Так, кажется? Да, так… Следовательно, они сдержат слово. Будет ему капсула, непроницаемая для энтропии… Будет и шлюз. Будет дорога обратно, к кораблю, к людям. Нужно лишь сообщить им о своем решении. Почему же он молчит? Почему медлит?»

Ведь это так просто… Нажать кнопку передатчика на поясе скафандра, произнести необходимые слова… Правда, потом, возможно, всю жизнь он будет стыдиться этих слов, но ведь этого никто не узнает, никто из людей. Какое это имеет значение, если после этого он будет стоять в настоящем сосновом бору, на берегу далекой, уже почти забытой речки своего детства…

Но и там, за миллиарды километров, его мысли будут возвращаться к тем, кто попросил его о помощи и кому он сейчас в ней откажет… Баланс энергии нарушен. Им не справиться, нужна новая порция нервной энергии, чтобы обуздать вырвавшийся на свободу хаос… Что случится со станцией, с планетой, если он откажет им в помощи?

Он говорил им, что это бессмысленно, что человеческий мозг — песчинка перед стеклянной махиной станции, что жертва окажется бесполезной.

Вряд ли они поняли что-нибудь насчет жертвы, а что касается остального, его поправили и объяснили, что в человеческом мозгу миллиарды незадействованных нейронов, биллионы неиспользованных связей, что скорость прохождения сигналов по его каналам можно увеличить в сотни раз. Что человеческий интеллект и воля неповторимы и что они не песчинки. Увеличенные и скопированные в сотнях экземпляров, они заменят сгоревшие блоки, нервные узлы станции. Чаша весов в настоящий момент колеблется. После удара робота, вызвавшего прорыв энтропии, они могут не справиться сами с последствиями катастрофы. В такие моменты даже незначительная помощь может оказать решающее воздействие. Но его помощь не будет незначительной. Он просто не понимает всего, что произойдет, и они не знают, как объяснить ему это… Во всяком случае, они очень старались…

Если хаос не остановить сейчас, он будет распространяться все дальше, высасывая энергию из нашей Вселенной. Земля достаточно далеко от этого сектора Галактики. Катастрофа, возможно, не затронет его мир — Никто не сможет его упрекнуть. Никто. Меньше всего он виноват в том, что взбесившийся робот… Объяснить им про робота оказалось труднее всего. Этого они не понимали. Они считали роботов членами нашего общества, а не машинами. Разум внутри этих стеклянных растений — симбиоз механической, искусственно созданной жизни и высокого интеллекта. Миллионы лет назад цивилизация антов создала эту станцию, чтобы охранять наш мир от хаоса, и вот теперь она погибнет, ведь не может же он согласиться на их предложение! Конечно, не может! Он останется человеком. Вернется на Землю. И будет стоять, как стоит сейчас, в настоящем зеленом лесу. Он может закрыть глаза, чтобы не видеть призрачных стеклянных ветвей, и представить, как это будет.

Если бы им была нужна его жизнь, он бы, возможно, согласился, но то, о чем его просили, было гораздо хуже, чудовищней смерти. Перестать быть человеком. Стать частью станции. Восполнить уничтоженную часть нервной энергии, превратить нейтронные структуры своего мозга в стеклянные заросли растений, в черные груши нервных узлов… Словно они знали, что такое быть человеком, словно они могли понять, как пахнет зеленый лес, словно они слышали, как поет в нем малиновка! Впрочем, если бы они знали все это, они и не стали бы предлагать ему такую чудовищную дилемму. Но полное понимание невозможно. У этого чуждого мира свои законы, свои ценности, свое понятие о справедливости и долге…

Никто никогда не узнает, что контакт между нами возможен, что он состоялся, что у него попросили помощи и он отказался… А ведь они могли уничтожить робота гораздо раньше, они знали, что он опасен, и все-таки не сделали этого только потому, что считали автомат живым мыслящим существом… Они могли бы взять у меня то, что им нужно, не спрашивая согласия, силой, но им это даже не пришло в голову и не могло прийти, возможно, потому, что у них не было головы… Так что не стоит говорить о чуждых нам этических законах, в том-то и дело, что законы везде одни и те же. Что эти стеклянные кусты намного ближе нам, чем может показаться с первого взгляда…

Он снова вспомнил ушедший в сторону луч лазера… И это тоже…

Была такая старинная легенда о титанах… Миллионы лет эти сказочные существа, согнувшись под страшной тяжестью, держали на своих плечах небесный свод. Те, кто построил эту станцию, те, кто навсегда замуровал в ней свой разум, были такими титанами. А он простой человек. Ему надо вернуться домой. Его ждут там, на далекой Земле. Не для того он улетал к звездам, чтобы превратить себя в часть стеклянного леса. Другие люди, быть может, решат иначе и помогут им, если не будет слишком поздно… Но он понимал, слишком хорошо понимал, что все решается здесь и сейчас, в эти последние, оставшиеся до окончательной катастрофы минуты… Земля… Она далеко, слишком далеко от него сейчас… Но ведь может случиться так, что через много лет эта прорвавшая заслоны чужого разума беда доберется и до Солнца…

Не стоит об этом думать. Потребуется много тысячелетий, за это время люди станут могущественней антов и найдут способ обуздать стихию хаоса. А может, и нет… Может быть, к тому времени уже невозможно будет ее обуздать. Интересно, что произойдет, если он снимет скафандр… Ведь они просили именно об этом и предупредили, что тело его перестанет существовать… Может быть, вот эти стеклянные ветви вопьются в его незащищенную кожу, врастут в позвоночник, как вросли они в танк, высосут мозг… Стоит ли думать об этом? Он никогда не согласится. Пора возвращаться, у него слишком мало времени…

Он в последний раз окинул взглядом стеклянный купол. Заросли заметно поредели, теперь глаз свободно проникал через все пространство купола от стены до стены. И только в центре возвышалась непроницаемая стеклянная труба, спрятавшая в своем жерле огненный протуберанец. Сколько еще может продолжаться это неустойчивое равновесие? Час? Два? Надо спешить…

«Но почему я? Почему именно я?! Всегда так было…» Всегда случалось так, что на кого-то падал выбор, и он заслонял собой от беды других…

Рука Глеба медленно потянулась к застежке скафандра…

Вторые сутки корабль висел на синхронной орбите, неподвижно зависнув над местом недавней катастрофы. Отсюда, отвесно над планетой, вздымался в космос пылевой протуберанец, очертивший видимые границы энтропийного выброса, все дальше уходившего в космос. На его границах материя таяла, исчезала без следа, не оставляя после себя ни кванта света, ни джоуля тепла. Трудно было предсказать, чем все это кончится. Шел третий час ночи по корабельному циклу. Рент неподвижно сидел в своей каюте и курил сигарету за сигаретой. Вонючий, въедливый дым плавал густым сизым облаком. Он не знал, как ему поступить. Предположение о том, что катастрофа на планете была всего лишь ударом по кораблю, теперь уже не казалось ему таким достоверным, как раньше. Если интенсивность энтропийного выброса в пространство не уменьшится, то к прилету с Земли специально оснащенной экспедиции процесс полностью выйдет из-под контроля человеческой техники.

Если это так, он не имеет права оставить район, не предприняв решительных действий… Но каких? Если бы знать, что там, внизу под ними, на планете, притаился враг… Если бы быть в этом уверенным, все тогда становилось просто!

Заткнуть глотку этому чертову энтропийному генератору ничего не стоило. А вдруг там вовсе не генератор? Рент пододвинул небольшой диктофон, на пленке которого была записана стенограмма последнего корабельного совета, и включил ее сразу с нужного места.

«Отвечаю на ваш вопрос о возможности разрушения „объекта, излучающего энтропию“. Если такой объект существует, то мы можем его уничтожить мезонной бомбардировкой. Такие расчеты сделаны. Наши бомбы успеют разрушить кору планеты примерно на глубину двух километров, прежде чем их энергию поглотит энтропийное поле, и, уж во всяком случае, они полностью уничтожат объект, названный вами „энтропийным генератором“. Вопрос доставки бомб тоже не представляет проблемы. Автоматический скутер с полевой защитой вполне справится с этой задачей. Весь вопрос в том, к чему это приведет. Представьте себе кроманьонца, случайно наткнувшегося на современное гидротехническое сооружение. Представьте дальше, что струи воды просочились сквозь это сооружение и начали подмывать его пещеру. Кроманьонцу, естественно, это не нравится. Во всех бедах он винит плотину. Предположим, у него есть чрезвычайно мощная и вполне современная мезонная дубина. Сначала он лишь слегка пригрозил ею плотине, трещина увеличилась, вода заливает пещеру. Кроманьонцу показалось, что эта проклятая гора, низвергающая на его дом потоп, ответила ударом на удар — Тогда он размахнулся как следует и… Нетрудно представить, что нас ждет, если мы выступим в роли такого кроманьонца…»

Рент выключил запись, погасил окурок и, недовольно морщась, поплелся к дивану. Опять он стоял перед дилеммой, когда бездействовать нельзя, а любое конкретное действие могло еще больше ухудшить положение.

Приглушенный ночной свет едва освещал стол. Рент смотрел на рулон с расчетами различных вариантов. Возможные последствия… вероятность ошибки… В последней графе цифры слишком велики. Да он никогда и не полагался на советы машины в решении серьезных вопросов, вот если бы здесь был Глеб… Его мнение всегда значило для Рента слишком много, хотя сам Глеб, скорее всего, об этом не догадывался. Поговорив с ним, поссорившись, даже накричав, Рент вдруг чувствовал потом, что тяжесть ответственности за единоличное решение становится вдвое легче. Глеб умел подобрать нужные аргументы. Умел рассмотреть калейдоскоп противоречивых фактов под собственным, всегда неожиданным углом зрения… Теперь его светлой головы нет с ними и приходится думать за двоих… Так что же там такое, что?! Военный объект, мощное оружие враждебной цивилизации или защитное сооружение? Если бы знать, если бы только знать… Глеб наверняка успел это выяснить, прежде чем погибнуть… А он даже отомстить за него не может, лишен этого последнего горького права… И не потому ли так упорно спорит с Лонгом, подбирает аргументы в пользу гипотезы о враждебных действиях творцов энтропии? Но одно дело споры и отвлеченные рассуждения, другое — конкретные действия. Он никогда не сможет отдать приказ о бомбардировке. Оставалось одно. Бежать. Признаться в собственном бессилии. Завтра он даст команду об отлете. Завтра… Но сегодняшняя ночь еще принадлежит ему… Он еще может надеяться на что-то, может быть, на чудо… Верил же в чудеса Глеб… Не раз говорил о том, что в космосе скрыто немало неведомых, неподвластных нам сил…

Шорох за спиной над дверью, в том месте, где висел экран корабельной связи, заставил его резко обернуться. Вызов? Нет, сигнальная лампа не горела… Но Рент отчетливо слышал странное потрескивание в обесточенном аппарате. Надо будет сказать техникам, чтобы они… И вдруг желтая клавиша выключателя медленно, словно нехотя, ушла в глубь панели. Экран вспыхнул неестественно ярким голубым светом. И перед ним без всякой паузы появилось невероятно четкое объемное изображение лица человека, о котором он только что думал. Лицо Глеба. Оно словно плавало в голубоватой дымке, за его головой нельзя было рассмотреть никаких деталей, а само изображение казалось неправдоподобно резким, словно экран этого паршивенького фона мог дать такое разрешение…

— Привет, старина! Я, кажется, очень поздно? Извини… Знаешь, привычные корабельные циклы времени для меня здесь немного сместились… — Глеб словно специально подбирал ничего не значащие вежливые слова, давая Ренту возможность прийти в себя.

— Ты?! Но как же, ты же…

— Да, остался внизу.

— А связь? Как ты смог…

— Это не наша связь. Я подключился к тебе напрямую.

— Что значит «не наша связь»? — Рент уцепился за это слово, будто оно могло объяснить все остальное.

Глеб покачал головой.

У них нет передающих камер. То, что ты видишь, — мое лицо, голос — это всего лишь определенный набор электронных сигналов, поданных в нужной последовательности.

— Что ты хочешь сказать? Что с тобой случилось?!

— Подожди. Об этом потом. Знаешь, почему они до сих пор не выходили на связь? В четвертом томе психолингвистики на странице… — Экран мигнул, и изображение на секунду пропало. — Извини. Это помехи.

Только сейчас Рент спохватился. Помехи. Всего лишь помехи. Передача могла прерваться каждую секунду, а он не узнал самого главного.

— Ты сможешь дать пеленг для скутера? Где лучше его посадить?

— Скутер не нужен. Подожди. Не возражай, у нас не так много времени, а мне столько нужно сказать тебе. И это гораздо важней всего остального.

— Остального? Чего остального?!

— Я прошу тебя выслушать, не перебивая. Потом ты задашь вопросы. Если останется время. — Глеб помолчал секунду, печально и внимательно всматриваясь в лицо Рента, словно хотел запомнить его навсегда. — Много тысячелетий назад анты начали расширять границы нашего мира, и тогда вдруг выяснилось, что хаос, окружавший нашу Вселенную, не так уж беспомощен, как казалось вначале. В общем, эта аморфная, бесструктурная масса не только активно сопротивляется любому воздействию — гораздо активней, чем любые природные силы, знакомые нам До сих пор, — но и разлагает, лишает структуры более сложные формы материи, вступившие с ней в контакт. Она активно стремится расширить свои границы за счет нашего мира, растворить в себе нашу Вселенную. Между антами и этим миром хаоса завязалась война, она продолжается до сих пор. В отдаленных, наиболее уязвимых частях нашей Галактики анты строили защитные станции, преграждавшие путь энтропии.

— Значит, все-таки плотина… — Лонг был прав.

— Все это я и говорю, чтобы ты понял самое главное. Наши роботы, соприкоснувшиеся с энтропийным полем, ненадежны. Они могут стать носителями враждебного людям разрушительного начала. Хаос легко проникает в их электронные мозги. Нельзя допустить, чтобы вы увезли с собой на Землю пораженных энтропией роботов. Они станут носителями зла и смогут передать заразу, поселившуюся в них, другим автоматам.

Рент видел, как лицо Глеба на экране постепенно искажалось, покрывалось рябью помех, одновременно, очевидно, росло и напряжение передачи, потому что свечение экрана все увеличивалось и теперь отливало ослепительным фиолетовым блеском. Шипение и треск внутри аппарата усилились и перешли в противный зудящий визг. Рент увидел, что на инфоре, стоявшем на его столе, замигал красный сигнал аварийного экстренного вызова, но он не двинулся с места.

— Уводи корабль. Мы будем сворачивать пространство вокруг планеты, замыкать эту его часть. Слишком велик прорыв, его нельзя ликвидировать иначе.

— Но ты, как же ты?!

— Контакт все-таки возможен… В других частях… Там, где напряжение меньше, вы сможете… Анты ждут помощи, теперь они знают… Другие операторы…

Визг перешел в громовой вой. Больше ничего нельзя было разобрать. Ослепительно вспыхнул в последний раз экран. Лицо Глеба вновь на несколько секунд стало четким…

— Не забудь про четвертый том лингвистики, там Код к записи, сделанной в долговременной памяти Центавра. Это вам подарок от антов. Его надо расшифровать. Я надеюсь, ты справишься, старина. Прощай…

Без треска, без вспышки изображение исчезло, словно его никогда и не было. Все заполнил собой тоскливый вой аварийного вызова.

Несколько секунд Рент стоял оглушенный, чувствуя, как на лбу у него выступают холодные капли пота. Потом медленно, нетвердой походкой он подошел к столу и надавил на клавишу инфора.

— Что случилось?

— Направленный выброс энтропии из протуберанца в нашу сторону. Это похоже на атаку, капитан. Я не могу к вам пробиться вот уже полчаса… Включены резервные мощности… Защита едва справляется. Что будем делать?

— Это не атака. Отдайте приказ к старту. Мы уходим. И вот еще что… Нужно обесточить все автоматы, входившие в контакт с внешней средой на этой планете. Все без исключения. Полная дезактивация блоков. Пришлите ко мне Кирилина.

Планета исчезла с экранов на второй день разгона. На третий стала тускнеть, сливаясь с безбрежной чернотой космоса, сама звезда, вокруг которой вращалась погибавшая планета. Это произошло гораздо раньше, чем следовало. Еще до того, как корабль достиг необходимой для перехода скорости. Рент знал, что эта звезда никогда уже не появится ни в земных телескопах, ни на экранах земных кораблей… От нее останется только имя. Не безликий номер из справочника, а имя. Имя человека, которого больше не было с ними.

В самом центре кокона свернутого пространства превратившегося в черную дыру, находилась звезда давно исчезнувшая из зоны наблюдения земных телескопов. Но даже спустя столетия по земному летоисчислению эта невидимая звезда носила имя человека. Теперь уже почти никто не помнил, что означало это имя и существует ли на самом деле звезда Танаева.

Но она существовала в глубине своего кокона, где время текло так медленно, что заметить его движение для земного наблюдателя было бы невозможно, даже если бы его взгляд смог пробиться сквозь непроницаемую для света оболочку черной дыры.

Нервные структуры человеческого мозга, превращенные в цепочки электронных импульсов, продолжали управлять механизмами станции антов, хотя сознание человека, которого когда-то звали Глеб Танаев, перестало функционировать в тот момент, когда он добровольно растворил себя в механизмах станции, предотвратив тем самым чудовищный катаклизм, способный уничтожить часть нашей Галактики. Расчлененные копии всех его мозговых структур продолжали свое существование внутри управляющих блоков станции. Выполняя совершенно другие, непривычные им функции и задачи.

Когда-то его звали Глебом. Когда-то сочетания звуков, из которого складывалось его имя, значило больше, чем набор фонетических символов. Но случилось так, что имя человека потеряло свой первоначальный смысл, потому что тот, кому оно принадлежало, перестал быть человеком.

Все произошло так, как и предсказывали анты. Вначале у него исчезло сознание, а затем тело. Его мозг, превращенный в поток электронных импульсов, влился в управляющие блоки станции, растворился в них и потерял ощущение собственной индивидуальности.

Но даже станции, созданные сверхцивилизацией антов, не вечны, и вот однажды в изношенных механизмах верхнего яруса произошел непроизвольный разряд энергии, пробивший защитную оболочку одного из блоков и соединивший ослепительной вспышкой короткого замыкания блоки, которые никогда не должны были соединяться друг с другом…

Вначале был свет. Всего лишь короткая вспышка — тут же сменившаяся привычной тьмой, но через какое-то время, а время внутри станции было отвлеченной величиной, не имевшей реального значения, вспышка повторилась. А затем свет и тьма стали чередоваться с возрастающей скоростью, нарушив своим мельканием вечный покой человека, имя которого носила мертвая звезда, и Глеб Танаев увидел сон. Свой первый сон за все промелькнувшие мимо него тысячелетия.

Собственно, сна как такового вначале не было — было только это раздражающее мелькание. Но затем на белом полотне очередной вспышки появились какие-то темные линии, и тот, кто когда-то был Глебом, с удивлением понял, что у него возникло желание — желание понять, что собой представляет картина, контуры которой едва заметно проступили в центре ослепительно белого пятна.

А вместе с желанием проснулась и воля к его осуществлению. Картина стала четкой, приблизилась, обрела реальность. Вот только понять, что она собой представляет, он по-прежнему не мог. Картина казалась Глебу необъяснимой. Да и вряд ли кто-нибудь на его месте смог бы объяснить, что означает сидящий на корточках человек, забравшийся на шкаф и прижавший собственные руки с растопыренными пальцами к ушам.

Вначале картина выглядела неподвижной и от этого казалась еще более непонятной. Но как только Глеб начал внимательно вглядываться в изображение человека — мелькание световых вспышек ускорилось и вскоре слилось в единую полосу света, внутри которой картина обрела движение. Словно некто, невидимый, подчиняясь приказу Глеба, включил, наконец, проектор… Однако и это мало что прибавило к пониманию происходящего.

Человек, сидевший на шкафу, смешно запрыгал, заколотил себя руками по груди, изображая что-то вроде обезьяны… «Чита». Он изображает Читу. Возникло в пробуждающемся сознании Глеба первое слово. Хотя, что именно означает это слово, он по-прежнему не знал, а вот человек, кривлявшийся на шкафу, казался ему теперь знакомым. Он даже фамилию его вспомнил: «Курилев». Хотя ничего, кроме самой фамилии, вспомнить не смог, но это уже не имело значения, потому что воспоминания, словно поток, прорвавший плотину, хлынули в его электронный мозг, медленно, на ощупь ищущий точку опоры, чтобы вырваться из плена тысячелетнего небытия.

В студенческом общежитии школы космонавтов, где Глеб поселился после успешной сдачи вступительных экзаменов, обитала веселая компания курсантов. Каждый вечер кто-нибудь из их четверки устраивал театрализованное представление. Это делалось скорее всего ради того, чтобы лучше познакомиться друг с другом, занять в коллективе соответствующее место, а обезьяна из популярного в те годы восстановленного старого фильма «Тарзан» получалась у Курилева совсем неплохо…

И как только это первое воспоминание обрело для Глеба четкие контуры, место Читы заняли другие картины.

Девушка, закончившая колледж с золотой медалью… Имя ее, несмотря на все усилия, он вспомнить не может. Глеб у нее дома, родителей почему-то нет, они одни и, кажется, празднуют получение этой самой медали довольно странным, но приятным образом.

Девушка крутит медаль на столе и накрывает ее ладонью. В задачу Глеба входит угадать, какой стороной упала медаль. Медаль большая, и заметить, какой стороной она коснулась поверхности стола, совсем нетрудно. Но Глеб почему-то не смеет произнести правильный ответ. Очевидно потому, что наградой за это будет поцелуй — первый поцелуй в его жизни…

В конце концов, с третьей попытки он ее все-таки поцеловал, а вспомнив это, вспомнил и имя девушки… Тинкой ее звали… Тинкой-Золотинкой… Знать бы ему тогда, что это воспоминание окажется одним из самых устойчивых в его жизни, но он этого не знал и, легкомысленно расставшись с Тинкой, жалел потом об этом все мгновенно промелькнувшие годы, заполненные учебой и экспедициями на далекие звезды…

Значит, теперь у него есть воспоминания — пусть даже отрывочные и неполные, не позволяющие осмыслить все, что с ним произошло. Раз они появились — появилась и цель. Желание понять, что с ним произошло, где он находится и почему, черт возьми, вся его жизнь похожа теперь на какой-то кошмарный затянувшийся сон.

Для того чтобы понять, необходимо увидеть, но, кажется, у него нет глаз. Он попытался ощупать собственное лицо и понял, что руки тоже отсутствуют. Отсутствует, собственно, все тело… Но тогда как же он может видеть свою прошлую жизнь? Если у него нет головы, значит, нет и мозга? Но в таком случае, где же находится память, услужливо предоставлявшая в его распоряжение картины студенческих лет и ничего не знающая о том, что с ним произошло потом?

Это сейчас неважно, неважно, каким образом работает память, — важно, что она работает. И теперь самое главное пробиться к той ее закрытой области, где хранятся более поздние воспоминания, способные объяснить, что с ним произошло. Именно в этот момент Глеб понял, что некоторые его желания, достаточно четко сформулированные, имеют свойство воплощаться в реальность.

Он не понимал, как и почему это происходит, не знал, что исполнительные блоки станции продолжают выполнять команды его мозга, находящегося внутри их собственных управляющих структур, но для самого Глеба это не имело особенного значения, потому что, пожелав увидеть среду, в которой находится его мозг, он ееувидел.

Увидел сразу всю станцию, словно смотрел на внутреннее пространство купола одновременно тысячами глаз, расположенных в разных местах. Собственно, именно так оно и было, поскольку каждая ветвь стеклянного леса, каждое ее утолщение могли нести зрительную информацию и, по сути, становились глазами Глеба. Но едва проснувшееся сознание оказалось не в состоянии справиться с лавиной новых сведений, обрушившихся на него со всех сторон, и немедленно закрылось вновь, уходя в спасительный сон.

Однако на этот раз сон оказался недолгим, а пробуждение содержало в себе истину, о которой он не желал ничего знать. И это отстранение от реальности несло в себе зародыш окончательной смерти. Он совершенно отчетливо представлял себе, как это случится. Когда вся чудовищность и невероятность произошедшего с ним станет полностью очевидной, как только он до конца осознает это и примет случившееся как неизбежную реальность, самое малое, что его ждет, — он сойдет с ума или найдет способ вновь провалиться в то черное небытие, в котором существовал все пронесшиеся мимо него бесчисленные столетия.

Собственно, сделать это последнее было совсем нетрудно. Разрозненные клочки его личности, не скрепленные в должной степени воспоминаниями, которые только одни и способны поддерживать в нормальном состоянии человеческое «Я», его сущность и внутреннее, уникальное содержание, мгновенно разлетятся, как сверкающие осколки, по дальним уголкам гигантского управляющего блока станции, чтобы уже никогда не соединиться вновь.

Те, кто создал станцию, проявили известное человеколюбие по отношению к ее управляющим агрегатам, не позволяя гигантскому стеклянному компьютеру осознать себя как личность, обреченную на вечное заточение внутри непроницаемого купола. Однако уровень управления, необходимый для нормального функционирования такого компьютера, требовал от этой машины слишком большой сложности, и когда человеческое сознание заменило часть его поврежденных блоков, произошло то, что должно было произойти. Внешняя причина, короткое замыкание, была всего лишь случайностью. Но рано или поздно любое случайное событие должно было нарушить неустойчивое равновесие охранных систем — внутри машины проснулся человек, обойдя все запреты и разорванные логические цепочки, проснулся лишь для того, чтобы понять, что его ждет.

Человеческая личность неспособна существовать внутри неподвижного замороженного мира, в котором ничего не происходит. И никогда не сможет смириться с подобным существованием. Уже сейчас, на самой первой стадии пробуждения, когда в памяти восстановились лишь отдельные яркие фрагменты, Глеб старался избегать воспоминаний, касавшихся непосредственно самой станции и событий, происходивших после того, как земной корабль навсегда покинул планету, пораженную энтропией.

Инстинктивно вся его сущность тянулась к тем живым зернам, которые еще сохранились внутри его личности, к тем немногим сценам, которые каждый человек помнит потом всю оставшуюся жизнь…

Да и не было у него ничего другого. Если нет действия, нет связи с тем, что творится вокруг, остаются одни воспоминания, остается лишь возможность бесконечное число раз прокручивать их внутри себя, пока не износится пленка памяти или не сломается сам проектор…

Шел дождь. Нет, это был настоящий ливень, обрушившийся на землю бурным весенним водопадом. Телефон Тинки долго не отвечал. Ему казалось, что ответа не будет никогда. Он стоял внутри телефонной будки мокрый насквозь, с намертво прижатой к уху трубкой и зажатой под мышкой черной папкой, в которой покоился один-единственный листок, красиво разрисованный золотистыми линиями и круглыми синими печатями. Листок, определявший всю его дальнейшую судьбу.

Распределение, выданное деканом навигационного факультета космического колледжа. Теперь ему предстояло два года стажироваться на отдаленной базе Тезея без всякой возможности до окончания этого срока вернуться на Землю.

На Тезее был маленький благоустроенный поселок земных поселенцев, и декан рекомендовал выпускникам устроить свою личную жизнь до отлета. Для семейных пар там были созданы все необходимые условия, и теперь все зависело от Тинки… Он не решался раньше заговорить с ней о женитьбе, и сейчас она могла подумать, что он делает это под давлением обстоятельств, хотя, конечно же, она должна была знать, что это не так. Первая юношеская любовь не умеет лгать, и скрыть ее от любимой невозможно. Да он и не пытался ничего скрывать, просто оба они еще не были готовы круто изменить свою жизнь — Тинке предстоял последний год учебы в литературном колледже, согласится ли она пожертвовать своим профессиональным будущим ради него? Да и что он сможет ей предложить? Чем заменит литературные клубы и вечера? Атмосферу утонченного литературного бомонда столицы, в котором она чувствовала себя так легко и свободно?

Наконец телефон ответил, и то, что Тинка согласилась выйти из дому в этот непрекращавшийся вечерний ливень, когда все живое старалось поскорее убраться с насквозь промокших улиц, показалось ему хорошим предзнаменованием.

— Это слишком неожиданно, Глеб. Я должна подумать.

— Но у нас нет времени на раздумья! Челнок отходит завтра в пять часов! Ты должна все решить сейчас!

— Я не могу так просто изменить свою жизнь. Ты ведь знаешь — мама болеет, мне нужно готовиться к сессии. В конце концов, два года не такой уж большой срок — я дождусь твоего возвращения.

Лгала ли она ему в тот момент? Вряд ли, скорее всего верила в то, что говорит, но уже в самом этом отказе без оглядки последовать за ним в неизвестность скрывался зародыш будущего разрыва. Женщины намного практичнее мужчин и хорошо умеют просчитывать то, что их ждет в предлагаемом будущем. Лишь немногие способны на безоглядное чувство, незамутненное никакими расчетами. Тинка такими способностями не обладала…

— А разве ты не мог отказаться? Разве на Земле нет возможности стажировки?

Такая возможность была… И он мог отказаться от тезейской базы, перечеркнув свою мечту о далеких звездах, стать извозчиком туристов на межпланетных рейсах. Тинка знала об этом и лишний раз напомнила ему, что оба они в этот момент выбирали свою судьбу. Что и он мог бы пожертвовать своей мечтой ради нее, но не сделал этого не потому, что любил ее недостаточно сильно, а потому, что полагал — именно мужчина должен выбирать свой путь, а женщина лишь следовать за ним. Кроме всего прочего, ее отказ задел его мужское самолюбие, приправленное юношеским максимализмом. И в результате — они расстались. На два года, как полагал Глеб, и как оказалось — навсегда.

Это была всего лишь первая любовь, слишком яркая и хрупкая, неспособная выжить в реалиях современного бытия. Так, по крайней мере, казалось Глебу в момент их горького расставания, но, увы, эта первая любовь оказалась для него и последней…

Через два года они все-таки встретились. Он точно помнил сам факт этого события и почему-то не мог припомнить ни одной детали — какой-то черный провал, засвеченная пленка на месте целого куска его жизни…

Вся его теперешняя память походила на дырявое решето, отдельные фрагменты не стыковались друг с другом, но это было не так уж и плохо, потому что ставило перед ним вполне конкретную задачу, над которой стоило поработать. Он не сомневался, что в многочисленных блоках машины, там, где в разрозненном состоянии совсем еще недавно находились части его личности, должны сохраниться и потерянные куски памяти. Их следовало отыскать, соединить друг с другом, и сделать это необходимо как можно скорее, пока его только что обретенное сознание вновь не превратилось в бездушный набор электрических импульсов, управляющих внутренними процессами этой огромной машины, частью которой он стал по собственной воле и уже успел пожалеть об этом, поскольку только сейчас понял, что жертва, принесенная им, оказалась слишком непосильной.

Мир, в котором все неподвижно и мертво, принадлежит энтропии. Пусть ему удалось выиграть битву, спасти от уничтожения тысячи звездных систем, — здесь, в мире, в котором он теперь находился, энтропия победила, а значит, битва продолжается. Эта мысль помогла Глебу справиться с отчаянием. Теперь у него появилась цель, и, чтобы ее достигнуть, необходимо было составить план…

Он старался не ставить перед собой стратегических задач. В конце концов, вырваться из этого мира он не мог, не было на это никакой надежды, разве что произойдет чудо, изменятся законы природы. Но в чудеса он не верил и потому ставил перед собой гораздо более простую, более очевидную задачу, на выполнение которой у него были хоть какие-то шансы. Сложить в единое целое свой мозг, составить из разноцветных стекляшек памяти свою утраченную личность, а затем попытаться вырваться из стеклянного плена станции, вновь обрести свободу передвижения не только внутри ее блоков.

Для этого ему понадобится тело. Всего лишь тело, которое было уничтожено, разложено на отдельные атомы тысячи лет тому назад и от которого не осталось даже пыли. Глеб прекрасно понимал, что не может надеяться на возвращение своего утраченного и давно уничтоженного тела. Значит, надо создать новое. Пусть оно будет проще и функциональней прежнего, пусть осуществляет только простейшие задачи. В конце концов, человеческое тело, при всей его сложности, выполняло не так уж много действительно необходимых функций. От некоторых из них он, в его теперешнем положении, вполне мог бы отказаться.

Например, совсем необязательно есть и пить, существуют гораздо более простые и действенные способы пополнения энергии. Многие функциональные возможности, свойственные человеческому организму, можно упростить таким образом, чтобы не ухудшать конечный результат.

Кровообращение — подпитка кислородом всех систем организма — занимает большую часть функциональных систем — сюда входят и почки, и печень, и сердце, и легкие… Но если снабжать чистой энергией непосредственно мозг, ото всех этих служебных систем можно будет отказаться, одновременно высвободив большую часть мозговых структур, которым раньше приходилось управлять деятельностью всех этих органов.

Подведя итог своим выводам и рассуждениям, Глеб понял, что ему необходимо нечто простое — что-то вроде механической куклы или робота — искусственная конструкция, в которую можно будет поместить свое восстановленное сознание. Кроме того, он отлично понимал, что воссоздать сложнейшие структуры человеческого тела он просто не в состоянии. Ни один биолог не знает всех тонкостей такого сложного организма на молекулярном уровне — только генетическая информация занимает в нем триллионы гигабайт. Не без некоторого сожаления ему пришлось окончательно отказаться от этой идеи. Вместе с ней он утрачивал слишком многое: мир тактильных ощущений, вкусовые и зрительные восприятия. Все изменится внутри той куклы, в которую он собирался поместить свой мозг. Собственно, Глеб ничего не терял, поскольку этих самых ощущений у него не было с того мгновения, когда он превратил самого себя в часть гигантского компьютера антов. Зато, если его замысел удастся, он приобретет достаточно много. Свободу передвижения, например. Непосредственное ощущение наружного мира, внутри которого он сможет передвигаться, — только ради этого стоило попробовать осуществить свой замысел.

Он хорошо знал станцию, все ее возможности. Иначе и быть не могло, в конце концов, ведь это именно он стал главной составляющей ее электронного мозга.

Восстановительные мощности, используемые для ремонта вышедших из строя механизмов, расположенные на нижних производственных этажах, вполне могли справиться с подобной задачей. Пока оставалось совершенно неясным, каким образом он сможет перенести свое сознание в механическую куклу, которую собирался изготовить, но Танаев привык решать сложные задачи поэтапно — сначала нужно было создать сам механизм, способный заменить ему тело, и уж потом думать о том, как его оживить.

Покончив с составлением предварительного плана, Танаев приступил к его осуществлению, и вот тогда, после того как была отдана четкая команда переместить его сознание в нижние этажи, он впервые ощутил сопротивление.

Что-то было не так, что-то не сработало, поскольку он по-прежнему оставался в большом отдельном блоке, расположенном в восточной части купола, недалеко от того места, где недавно произошел незапланированный разряд энергии.

Танаев ничего не знал об этом разряде, зато мог увидеть и оценить последствия аварии. Несколько линий, ведущих к грушевидному управляющему блоку, ставшему его временным домом, были разорваны — их обгоревшие концы, свернувшись наподобие мертвых змей, неподвижно лежали на полу. Но не это открытие потрясло его. Авария произошла значительно раньше его пробуждения, и, очнувшись уже после нее, он мог свободно перемещаться по всей станции. Мог, но не теперь…

Необходимо было немедленно разобраться в том, что представляют собой эти новые обстоятельства, потому что они угрожали самому его существованию. Глеб инстинктивно чувствовал угрозу и сопротивление, возникшие в управляющих блоках станции, которые теперь постепенно выходили из-под его контроля.

— Думай, Глеб, думай! — приказал он себе и стал осуществлять это своими стеклянными, прозрачными для притаившегося внутри станции наблюдателя «извилинами». Ему гораздо легче было бороться не с безликим механизмом, а с конкретным врагом, которого его сознание поспешило воплотить в конкретный образ. Нечто вроде стеклянного паука, притаившегося поблизости и следящего за соблюдением внутренних законов. Паук-полицейский.

Возникновение индивидуального сознания внутри управляющих блоков станции не было предусмотрено ее центральными программами. Более того, сама такая возможность была тщательно заблокирована охранными программами, управлявшими стеклянным пауком. Но произошла авария, и невозможное стало возможным. Однако и такой невероятный случай учитывался конструкторами станции. Ее охранные системы обязаны были в зародыше разрушать любое проявление индивидуальности, однако они этого не сделали в тот момент, когда Глеб очнулся от долгого сна, — почему?

Вероятно потому, что линии ввода, ведущие в его индивидуальный блок, были разорваны коротким замыканием. Авария разрушила их, оставив в неприкосновенности линии вывода, иначе он не смог бы перемещаться по станции. Однако сейчас эти линии оказались заблокированными.

Сами по себе охранные программы не были способны на такое. Они могли разрушать электронные заряды, стирать информацию. Они вполне могли уничтожить его только что возродившийся мозг, если бы сумели проникнуть в его изолированный, отделенный от них аварией блок, но обладали возможностью производить какие-либо механические действия.

Они не могли отключить выходные линии связи его блока да еще и поставить на них фильтр, не пропускавший его команды. Но в то же время этот фильтр должен был пропускать какую-то часть его мыслей, иначе, каким образом они узнали о его намерениях и почему вообще, черт возьми, они попытались их заблокировать?! В конце концов, весь центральный мозг станции был до аварии в его полном распоряжении — хоть он этого и не осознавал в то время, зато сейчас хорошо представлял себе уровень приоритетов всех команд управления. Ничто внутри станции не имело права отменять его приказы!

Впервые с момента своего пробуждения Глеб почувствовал гнев. Какое-то электронное устройство, то самое, которым он совсем еще недавно вполне успешно мог управлять, пыталось помешать ему. И прежде чем предпринимать любое следующее действие, необходимо было понять, почему это произошло. И насколько серьезны возможности его нового, неожиданно появившегося врага?

Очевидно, само появление этого врага стало возможно лишь потому, что он своими действиями или намерениями, самим фактом своего независимого от станции антов существования нарушает какие-то ее основополагающие программы.

Станция воспринимает его мозг как что-то инородное, подобное вирусу, проникшему извне. И тогда Танаев, чтобы упростить и локализовать задачу, представил себя таким вирусом. Так что же, на его месте, должен был делать этот самый вирус, чтобы проскользнуть сквозь защиту управляющих блоков?

Танаев хорошо знал основы кибернетики — без этих знаний невозможно управлять современным звездолетом, и представить, каким должен быть вирус, чтобы защита пропустила его сквозь свой барьер, было для него не так уж трудно.

Программа, из которой состоит внешняя оболочка вируса, должна быть для защиты «своей», легко узнаваемой, и лишь глубоко внутри, под несколькими слоями такой «овечьей шкуры», будет скрываться вредоносное ядро. Сейчас это ядро не было ни вредоносным, ни враждебным, но сути дела это не меняло, поскольку его сознание все равно воспринималось станцией как нечто совершенно инородное и недопустимое.

У него была возможность создать необходимую защитную оболочку, ведь она состояла из тех же электронных импульсов, в ней не было ничего материального, а выстраивать логические цепочки компьютерных программ он умел неплохо. И самое главное — создать такую программу, выстроить и скрепить ее электронные логические цепочки он мог, не покидая своего блока.

Первое, что обязана сделать опознающая вирус защита, — определить соответствие информации, заложенной в проверяемой программе, тому значению, которое указано в «паспорте» данной программы, хранящемся в «административном» блоке.

Ну, с этим справиться Глебу было несложно, поскольку его память, отключившись от управляющих блоков станции, продолжала хранить в себе всю необходимую информацию.

Вставив нужное значение в защитную оболочку создаваемой им программы «троянского коня», он продолжал торопливо плести электронную паутину вокруг своего мозга.

Ему хотелось как можно скорее закончить эту работу, пройти контроль и убраться из этого блока, привлекшего к себе внимание всех защитных систем станции, в более безопасное место. В случае необходимости станция имела возможность создавать собственные ремонтные механизмы, и после того как эти механизмы будут созданы и получат приказ ликвидировать аварию, с его индивидуальностью будет покончено раз и навсегда. Теперь Глеб не мог установить, сколько у него осталось времени и как далеко продвинулись работы по созданию таких механизмов. Приходилось спешить и надеяться лишь на то, что он успеет, что работа в области построения логических электронных схем занимает меньше времени, чем их механическое воплощение в реальные объекты.

Если бы он мог сейчас увидеть себя со стороны, то его глазам предстал бы шар холодной голубой плазмы размером с футбольный мяч, в котором в спрессованном виде находились биллионы эргов информации, составляющих основу его личности. Плотность упаковки информации внутри плазменного шара на несколько порядков превышала биологическую генную упаковку, выработанную эволюцией за все века ее развития.

Через какое-то время работа была закончена. Глеба мучила невозможность определить конкретный отрезок времени, ушедший на то или иное действие, и порождаемая этим обстоятельством неопределенность всех событий, происходящих внутри стеклянного мира станции. В то время он еще не понимал, что это обстоятельство от него не зависит, вызванное многократным замедлением физического времени внутри кокона свернутого пространства, оно делало невозможным создание любых часов.

В конце концов, решив, что сделано достаточно, и полагая, что полностью риска ему все равно не удастся избежать, он осторожно двинул свое сознание, упакованное в защитную оболочку, вдоль энерговода, по направлению к барьеру, перекрывавшему выход из его кокона.

Если проверяющая программа обнаружит подделку, его мозг будет мгновенно разложен на фотоны и превратится в короткую вспышку света — не такая уж плохая смерть. Тем более что нечто подобное ему уже пришлось пройти однажды, когда машина считала информацию с его мозга и убила его прежнее тело в момент, когда он решил включиться в борьбу с энтропийным прорывом. Но он сам согласился на это, так что нечего теперь жалеть себя.

Страх смерти тем не менее оставался… Он все время пытался определить, что же еще осталось в нем от прежнего Глеба, но сделать это сейчас было трудно, поскольку отсутствовали почти все внешние рецепторы. Если не считать потока зрительной информации, поступавшей к нему от внешних датчиков станции.

Сейчас это был единственный доступный ему диапазон связи с внешним миром. Даже звуков не было, все происходило в полной тишине. Наверно, такая абсолютная тишина возможна только в загробном мире, и место, в котором он находился, подходило под это определение по всем параметрам. Разве что у грешников, попавших в ад, все же было общество себе подобных — товарищей по несчастью. Глеб был лишен даже этого слабого утешения.

Барьер приближался… Он не знал, откуда у него эта уверенность. Взамен утраченных человеческих чувств и ощущений появились какие-то новые, сейчас, к примеру, он мог ощущать присутствие электрических зарядов большой мощности.

Они вызывали нечто вроде щекотки в отсутствующей верхней части живота, где когда-то находилось солнечное сплетение. Странно, если отсечь от себя поток зрительной информации, закрыв несуществующие глаза, он вновь начинает ощущать собственное тело. Память по-прежнему хранит в своих глубинах утраченные в реальности ощущения — возможно, таким свойством обладает любой мозг живого существа, ведь недаром после ампутации люди продолжают ощущать боль в отсутствующих конечностях. У него ампутировали все тело. «Не такая уж большая разница», — подумал Глеб, чувствуя удовлетворение от того, что, по крайней мере, черный юмор ему не изменяет.

Еще пару метров медленного продвижения к барьеру. Ощущение щекотки перешло во что-то, напоминавшее обработку жесткими щетками. С него словно сдирали кожу, и хотя нервных окончаний у Глеба больше не было, чувство боли осталось в памяти, и сейчас оно выплыло на поверхность сознания, добросовестно предупреждая об опасности.

В этот напряженный, возможно, последний в его жизни момент ему захотелось узнать, каким будет его последнее воспоминание? Что было для него в жизни самым главным? Что запомнилось больше всего? Почему-то он знал, что вспомнить это сейчас чрезвычайно важно.

Вокзал трансконтинентального экспресса? Прощание с Тинкой, несколько раз повторенное обещание дождаться его возвращения? Нет, не это, поскольку оказалось ложью. Сейчас ему нужно воспоминание, на которое можно опереться, что-то вроде спасательного круга.

А ведь в его жизни уже был момент, когда пришлось выбирать между двумя мирами. Вынужденная посадка на Парим. Местная колония отделилась от Земли много лет назад и закрыла для землян свои границы. О жизни на Ларине ходило много разных слухов. Там среди кисельных берегов текли молочные реки. Там не было бюрократии, не было вообще никакого управления, каждый жил сам по себе и, отработав один месяц на шамсытовом руднике, остальное время года мог жить так, как ему заблагорассудится. Колония обеспечивала своих граждан всем необходимым за счет торговли драгоценными шамсытами. Земная федерация не вмешивалась в дела этой далекой богатой колонии, сумевшей подкупить земных чиновников, протолкнувших решение о ее отделении в Совете Федерации.

В то время рана от окончательного разрыва с Тинкой, которая, разумеется, его не дождалась, была еще совсем свежей. Глебу хотелось сжечь за собой все мосты, круто изменить свою жизнь… Но он так и не смог бросить доверенный ему корабль. И, постояв на гребне водораздела, откуда виднелся паримский город, вольно раскинувшийся среди зеленых холмов, вернулся к кораблю и занялся ремонтом, так и не сообщив пассажирам, на какой планете они приземлились. Если бы он этого не сделал, возможно, ему пришлось бы возвращаться на Землю одному. Легенды о Париме обладали слишком большой притягательной силой. Это воспоминание, как и многие другие обрывки, сохранившиеся в его памяти, не имело конца, он не мог вспомнить старта, не знал, сумели ли они вернуться и что случилось во время долгого пути к Земле. Но это было уже не так важно. Он нашел точку опоры, позволившую ему преодолеть страх перед последним решительным рывком сквозь защитный барьер. Чувство долга — вот что им тогда двигало, и это чувство не изменило ему в тот момент, когда он решил помочь станции антов ценой собственной жизни, — не изменит и сейчас, если он останется жив.

Волна боли прошла по всему несуществующему телу Глеба и отступила. Он был свободен. Барьер пропустил его и остался позади, теперь он мог свободно передвигаться по всем отсекам станции. Ликующее, пьянящее чувство свободы заставило его какое-то время бессмысленно носиться по всем энерговодам, хаотически перемещаясь с одного уровня на другой. Но так продолжалось недолго.

Четкий план нижних производственных этажей станции со всеми его ответвлениями и переходами возник в памяти.

Здесь ликвидировались все случайные поломки и возникавшие неполадки. Раньше, когда станция находилась в зоне открытого космоса, она не раз подвергалась метеоритным атакам, и в производственной зоне сохранились агрегаты, способные создавать автономные устройства для ремонтных работ наружной оболочки станции. Именно они и были нужны Глебу.

Он по-прежнему находился внутри энерговодов. Это место было весьма ненадежно — любой случайный энергетический импульс, переданный по каналу, в котором он в данный момент очутился, мог уничтожить его электронное сознание. Приходилось полагаться лишь на то, что сейчас станция в состоянии покоя и ее активность минимальна.

Нужно спешить, иначе во, о, чего он достиг ценой такого риска, может быть потеряно в одну тысячную долю мгновения.

Торопливо спустившись в ремонтный отсек, Глеб, используя большое количество оптических датчиков, расположенных здесь так, чтобы не осталось ни одного закрытого сектора обзора, быстро нашел механизм, формирующий прозрачную пластмассу в устройство, заданное программой, с определенными, заложенными в нее свойствами. Внешне этот агрегат напоминал гигантскую, прикрепленную к потолку отсека улитку. Ее более тонкая часть спускалась к самому полу и заканчивалась механической пастью, в которую свободно мог поместиться автомобиль. Эта пасть в зависимости от размера предмета, который требовалось изготовить, могла сужаться или расширяться, выбрасывая наружу готовый предмет, весь же сложнейший процесс создания нужного механизма проходил внутри улитки и полностью зависел от введенной в ее управляющий блок программы.

Сейчас такой программой стал электронный мозг Глеба. Цикл необходимых вспомогательных команд хранился в его памяти и, к его собственному удивлению, их вызов из памяти второго уровня, где находились данные, не используемые повседневно, произошел без каких-либо затруднений. По мере надобности они всплывали в сознании сами собой и тут же использовались управляющим блоком «улитки».

Но с общей постановкой задачи, с основными техническими параметрами и возможностями создаваемого устройства не все было так гладко. Постановка задачи целиком зависела от его воли и воображения.

Общие контуры необходимого ему механизма нетрудно было представить, но вот детали… механизма? Он удивился этому определению, мелькнувшему в его мозгу — разве ему нужно не тело? Или, по крайней мере, устройство, способное его заменить?

Изучив эту проблему со всех сторон, он решил ввести в постановку задачи, в ее генеральный план определенные ограничения. Не стоит ставить перед собой невыполнимых задач, которые заведомо окончатся неудачей. Начинать надо с простейшего. И продумывать все до мельчайших деталей. Например, руки — важнейший инструмент, которым ему придется пользоваться всю оставшуюся жизнь, разумеется, в том случае, если удастся довести до конца задуманное. Какими они должны быть?

Он попытался воспроизвести в качестве эксперимента нечто подобное человеческой кисти. Но даже эта частная задача оказалась архисложной. То пальцы получались слишком подвижными и напоминали щупальца небольшого осьминога, то они, наоборот, не могли выполнить простейших и таких привычных движений.

К счастью, он мог экспериментировать сколько угодно, уничтожать неудавшиеся образцы и начинать все заново. Если бы его не поджимало время и постоянное ощущение близкой опасности, он смог бы, наверно, создать шедевр. Теперь же приходилось довольствоваться всего лишь работоспособными и функциональными элементами.

Большую помощь в этой сложной работе Глебу оказывало то обстоятельство, что он мог создавать свое будущее тело сколь угодно малыми частями, а затем соединять их в любой последовательности. Внутренняя структура замечательного пластика, с которым он работал, содержала в себе готовый набор всех необходимых энергетических элементов. Материал был гибок и податлив, но в то же время, в случае необходимости, мог приобретать твердость стали. Он мог растягиваться и сокращаться, имитируя мышцы и обладая при этом огромным запасом прочности и энергонезависимости. Лучшего материала для будущего «тела» нельзя было и желать. Если бы Глеб не располагал этим готовым к использованию универсальным материалом в необходимых количествах, задача оказалась бы неразрешимой. Ни один конструктор и ни один биолог не мог детально представить устройство человеческого тела на клеточном уровне, — а в задаче, поставленной Глебом, речь шла о еще более глубоких уровнях, — гениальные инженеры антов, создавая «живую» пластмассу, работали на молекулярном уровне.

Разумеется, используя этот готовый материал, Глеб не мог восстановить свое прежнее человеческое тело хотя бы потому, что пластик антов резко отличался от биологического материала, из которого природа создавала на протяжении миллионов лет эволюции человеческое тело. Но, в конце концов, человеческое тело не настолько совершенно, чтобы стараться воссоздать его в прежнем виде. Ему нужно было простое и функциональное устройство, не перегруженное управлением своими собственными, слишком сложными и ненужными в его новом мире системами. А ведь именно управлением различными органами занято почти восемьдесят процентов объема человеческого мозга.

Если ему удастся осуществить свой план, эти восемьдесят процентов можно будет использовать в других целях.

Итак, на первом этапе он должен точно определить, какое тело ему требуется. Заложить в проект основные, определяющие параметры. Его будущее тело должно быть легким, неуязвимым для отрицательных воздействий планеты, обладающим достаточным запасом внутренней энергии, способным к длительному передвижению и, возможно, к полету… Учитывая не слишком высокую гравитацию планеты, добиться этого будет нетрудно. Подсознательно, еще не до конца это осознав, Глеб уже готовился к тому, чтобы навсегда покинуть станцию или, по крайней мере, преодолеть зависимость от ее внутренней среды, а это означало, что создаваемый механизм должен будет свободно переносить космический холод и, разумеется, не будет нуждаться в кислороде для поддержания своего внутреннего энергетического баланса.

Забыв на время об общем плане, Глеб полностью сосредоточился на изготовлении кисти своей будущей руки.

Костяк, сплетенный из прозрачных трубок, получился у него довольно быстро, хотя и удовлетворил его не сразу, пришлось поработать над гибкими сочленениями, которые в нужных местах не обладали достаточными степенями свободы, или, наоборот, вдруг без всякой на то необходимости начинали свободно вращаться во все стороны.

Сама эта работа представляла для Глеба чисто умозрительное занятие. Все, что от него требовалось, это составить мысленный чертеж задания и передать его исполнительным автоматам станции.

Раздражало то, что в процессе работы он не мог внести в ее конструкцию никаких изменений, и, в случае малейшей ошибки, все приходилось переделывать заново. Хотя, по большому счету, это не имело особенного значения — если отвлечься от чувства постоянно нарастающего ощущения близкой опасности, — времени у него было сколько угодно. Довольно часто ему начинало казаться, что внутри станции времени не существует вообще. Во всяком случае, здесь не наблюдалось ни одного процесса, по которому он мог бы проследить его течение. И если бы не постепенно усиливавшееся ощущение угрозы, он бы не стал беспокоиться о таком пустяке, как потраченный месяц или год. Но сейчас он точно знал, что исполнительные механизмы станции уже начали поиск инородного тела, проникшего в систему и не отвечавшего на ее запросы.

Но не только от них исходила угроза. Было что-то еще, не имевшее никакого аналога в его памяти и оттого совершенно безликое и вызывавшее своей неопределенностью иррациональный ужас.

Нечто подобное человек испытывает, оставшись ночью один на один с покойником. Граница иного мира в такие минуты бывает слишком близка, и ее присутствие вызывает дрожь в глубине самых мужественных сердец.

Самым неприятным было то, что Глеб не мог даже приблизительно установить причину, вызывавшую это иррациональное чувство. Что-то скрывалось в глубинах станции, что-то еще более инородное, чем его разум, и гораздо более враждебное ко всему живому.

Останки погибшего робота? Или той сущности, которая сумела изменить программы взбесившейся машины?

Глебу потребовалось предельное волевое усилие, чтобы отрешиться от чувства нарастающей внешней угрозы и целиком сосредоточиться на работе.

В конце концов, через неопределенный отрезок времени механизм, более-менее соответствовавший его требованиям, был готов. Осмотрев свое создание, Глеб остался недоволен лишь его внешним видом. Коренастый, с чрезмерно широкими плечами, двухметровый объект вообще не имел лица — на его месте слегка светилась ровная полупрозрачная поверхность. Но кто его мог здесь увидеть, это самое лицо? Гораздо важней было еще раз проверить все функциональные возможности созданного им механизма. Это слово показалось Глебу настолько непривычным по отношению к его будущему телу, что ему пришлось лишний раз напомнить себе о том, в каком состоянии в настоящий момент находится его разум. Лучше уж механизм, чем кусок светящейся плазмы. Сейчас он мог продолжать работу над своим созданием, но как только биоробот будет отключен от аппаратов контроля и производства, изменить в нем что-либо станет уже невозможно. Наконец Глеб нашел более точное название для своего будущего тела — биологический робот. Это звучало более обнадеживающе, чем просто механизм. И гораздо больше соответствовало истине, потому что внутри неуклюжего тела не было ни одной шестеренки и ни одного механического сочленения.

После того как его сознание покинет внутренние блоки станции и перейдет в это тело, проникнуть обратно в ее управляющие производственные центры станет для него невозможно, или, во всяком случае, очень непросто.

Глеб подумал о том, что пришедшее на ум определение биоробот — тоже не полностью соответствует действительности, потому что ничего от привычной земной биологии в нем не было, и если уж быть предельно точным в определениях, это был синтетический робот, созданный из материалов, не имеющих аналогов на Земле.

Аппарат развивал в беге скорость до шестидесяти километров в час, ударом кулака мог проломить бетонную стену и легко поднимал груз в двести килограммов. Во всяком случае, именно такие параметры были заложены в формирующую программу, и Глебу еще предстояло проверить, насколько они соответствовали действительности. Глаз не было — но они и не требовались, поскольку зрительная информация поступала изо всех участков тела.

Привыкнуть к полной, объемной картине окружавшего пространства будет непросто, но с этой особенностью Глеб столкнулся уже в первый момент своего пробуждения, когда его захлестнула информация, поступавшая одновременно со всех участков станции.

Запас энергии внутри робота был достаточно большим, робот мог пополнять ее запасы за счет л юбых внешних излучений, а в случае крайней необходимости Друг мог превращать часть своей массы в энергию на атомарном уровне. Имя для робота возникло само собой, и это, скорее всего, означало, что его создание завершено.

Ни агрессивная внешняя среда, ни космический холод наружного пространства не могли ему повредить. Глеб вообще не мог себе представить, каким способом можно было бы уничтожить его создание. У Друга не было никаких внутренних органов, а вся жизненно важная информация дублировалась на молекулярном уровне, и, разумеется, он не нуждался ни в воздухе, ни в пище. Разве что очень высокая температура будет для него опасна, где-то при восьмистах градусах Цельсия начинают разрушаться молекулярные связи синтепластика, он превращается в расплав, внутри которого уничтожается вся заложенная в нем информация.

Теперь предстояло решить последнюю и самую главную задачу: переместить свое сознание внутрь созданной им машины. Честно говоря, Глеб до сих пор не представлял, каким образом это можно сделать. Почему-то ему казалось, что это не так уж важно. Что стоит создать саму машину, а затем захотеть оказаться у нее внутри, и этого будет достаточно… Может быть, в самом деле этого достаточно? Он попробовал. И ничего не изменилось… Это внутри станции его сознание легко перемещалось в любом направлении, следуя его внутреннему приказу, но теперь ему предстояло нечто более сложное — вывести свое сознание из первоначальной среды обитания, переместить его во внешне изолированный от станции объект.

Что-то он забыл, что-то сделал не так. Все было напрасно, все впустую. На мгновение отчаяние овладело им, и по силе этого отчаяния Глеб понял, что не может теперь отступить, не имеет права. Должен быть выход. Всегда есть выход — пусть не самый лучший, но он есть почти в любой ситуации, нужно лишь успокоиться и найти его.

Он закрыл свои несуществующие глаза, отрешился от всего, остановил на мгновение саму способность мыслить. И решение пришло — простое, как все слишком очевидные решения, и оттого наиболее трудное.

Энерговод. Нужен энерговод, ведущий к созданному им пластироботу. Причем не тот узенький пучок линий, с помощью которого он регулировал его рефлексы, нужен энерговод, способный пропустить через себя всю его сущность одним коротким и непрерывным импульсом.

Воплотить в реальную комбинацию молекул возникшее в мозгу решение уже не составляло труда. Широкий рукав энерговода соединил управляющий блок, в котором Глеб скрывался от разыскивающих его по всей станции сторожевых поисковых программ, с созданной им синтетической машиной.

Как только труба энерговода соединила эти два объекта, Глеб юркнул в канал, как зверь в спасительную нору, и, очутившись в созданном им теле, осмотрелся.

Точка зрения теперь переместилась. Впервые с момента катастрофы он видел станцию не изнутри ее самой, а со стороны. Он стал отделенным от нее, самостоятельным, индивидуальным объектом, и радость от этого открытия заполнила все молекулы его нового синтетического тела.

Затем он проверил, может ли согнуть руку, и убедился, что тело синтеробота полностью подконтрольно ему, да что там говорить — теперь это было его собственное тело.

И все же что-то еще было не так, что-то он забыл, упустил из виду, и тут же Глеб понял, что именно. Звук. Отключившись ото всех рецепторов станции, он перестал слышать звуки. И забыл создать в своем теле звуковые рецепторы. Он не подумал об этом, скорее всего, потому, что материал, из которого создавалось тело робота, был способен получать зрительную информацию всей своей поверхностью. По аналогии, подсознательно, Глеб думал, что и со звуковыми колебаниями произойдет то же самое. Возможно, это и в самом деле так, нужно лишь включить соответствующий диапазон восприятия на молекулярном уровне своего тела, в его сложнейших многоярусных молекулах, несущих в себе невероятный объем информации.

Какое-то время он сосредоточился на изучении собственного тела и не заметил, когда, в процессе этого изучения, воплотилось в жизнь его навязчивое желание услышать звуки окружающего мира.

Он их услышал совершенно неожиданно, словно кто-то повернул выключатель внешнего микрофона.

И вот теперь, когда он мог видеть и слышать, когда первый эмоциональный всплеск радости от полученной свободы передвижения прошел, а изучение возможностей своего тела принесло ему чувство глубокого удовлетворения, Глеб позволил себе расслабиться и прислушаться к глубоко запрятанному в его сознании червячку, упрямо передающему сигнал тревоги… Что-то произошло, после того как он отделил свое сознание от управляющих блоков станции и резко сузил объем информации, поступавший до этого в его мозг ото всех внешних и внутренних рецепторов. Что-то случилось во внешнем пространстве или, возможно, внутри самой станции…

Какие-то связи на телепатическом уровне с центральным управляющим блоком станции у него все-таки сохранились, и теперь, сосредоточившись на поступающем тревожном сигнале, Глеб смог определить сущность угрозы.

За пределами купола станции, в непосредственной близости от нее, появился мощный источник направленной энергии, которого там не должно было быть. Отвесно вверх, к черному покрову никогда не раскрывавшегося неба уходил узкий сконцентрированный луч энергии, словно кто-то невидимый пытался просверлить небосвод изнутри.

Луч казался неравномерным, прерывистым и вполне возможно нес внутри себя какую-то информацию. Причем работал он уже достаточно долго и, если бы Глеб не был полностью поглощен созданием своего тела, он бы уже давно обнаружил источник этой внешней тревоги. Теперь же не оставалось ничего другого, как отправиться в район, откуда исходило непонятное излучение, и постараться определить его природу.

Однако осуществить это намерение Глебу так и не удалось. С той стороны купола, где за его пределами располагался источник прерывистой энергии, донесся звук, заставивший Глеба замереть на месте.

В первый момент ему показалось, что кто-то огромный, с отвратительным скрежетом проводит когтями по наружным стенам станции.

Если водить по стеклу острыми предметами различной толщины, то можно вызвать целую какофонию отвратительных звуков, способных заставить содрогнуться даже человека с очень крепкими нервами. Если же звук будет обладать мощностью в несколько тысяч децибел, он сможет полностью парализовать сознание человека. СГлебом этого не произошло, однако давление, которое произвел на него этот скрежет, заставило Глеба пожалеть о том, что он не может отключить свои звуковые рецепторы.

За стенами станции раскинулась совершенно мертвая планета, на которой не было даже атмосферы, там абсолютно нечему было скрежетать, никакой бури, никакого движения пород, с тех пор как вокруг сомкнула пространство черная дыра, здесь не могло быть в принципе. Любое необъяснимое явление порождает страх, возрастающий по мере того, как воздействие на психику усиливается длительностью непонятного явления. А тут еще это непонятное излучение — не оно ли является источником мучительных звуков?

Уже через полчаса Глеб не мог думать ни о чем другом, кроме отвратительного визга, несущегося сразу со всех сторон. Он не мог локализовать источник звука и уж тем более не мог определить его природу. Ему казалось, что если этот визг не прекратится в самое ближайшее время, то, в конце концов, ему придется размозжить о деревья стеклянного леса свою собственную голову. Вот только он не знал, удастся ли ему это. Глеб горько пожалел о том, что приобрел способность слышать звуки, но как повернуть выключатель, как вернуть прежнее благостное состояние глухоты, он не знал. Не знал даже, каким образом уменьшить эту невыносимую какофонию, он не мог заткнуть уши по той простой причине, что у него не было ушей — он слышал всем телом…

— Прекратите! Прекратите это! — Он закричал изо всех сил, даже не подумав о том, что рта и гортани у него тоже не было, однако крик прозвучал достаточно громко и унесся в глубину стеклянного леса, породив многочисленные отголоски эха.

«Какое тут может быть эхо? — подумал Глеб. — При такой какофонии я не могу слышать никакого эха!» Но он слышал и только теперь понял, что отвратительный визг неожиданно прекратился и продолжал звучать только в его сознании, постепенно стихая и там, по мере того как Глеб привыкал к неожиданно наступившей тишине.

Была ли эта тишина ответом на его просьбу или он вновь полностью лишился слуха? Однако слух присутствовал, поскольку он слышал эхо и звук собственных шагов. Он брел по узкому проходу, среди переплетений стеклянных труб, плохо представляя, куда и зачем идет.

Хотелось уйти подальше, найти место, куда не могли бы добраться эти чудовищные визги, если они вдруг возникнут снова и если удастся установить их источник. Он чувствовал себя растерянным и слабым, но вместе с приобретенным телом к нему вернулась способность ценить и защищать собственную жизнь. И как только он понял это — он стал чертовски осторожен.

Пока еще он плохо управлялся с собственным телом, не успел изучить все его особенности и возможности и у него не было никакого оружия. Энергетические мощности станции вышли из-под его контроля. Он надеялся, что избавился от станции навсегда… Или ему только так казалось? Ведь этот визг мог быть всего лишь предупреждением или посланием, которое должно было ему объяснить, что ровным счетом ничего не изменилось… Собачку выпустили погулять, а теперь хозяин свистом приглашает ее вернуться.

Сравнение ему не понравилось, потому что лишний раз напомнило о беспомощности и безнадежности его положения…

— В трудный момент я помог вам, я сделал все, что мог сделать человек, оказавшийся на моем месте, и даже больше того, а теперь вы меня отпустите! Если понадобится, я вышибу из вас остатки ваших стеклянных мозгов, — пробормотал он. В установившейся вокруг тревожной, настороженной тишине его угроза прозвучала слишком жалко.

Шагов через двести Глеб уперся в преграду и понял, что дошел до стены купола. В этом месте пол купола возвышался над поверхностью планеты метров на пять, но рассмотреть сквозь прозрачную стену ему все равно ничего не удалось — вечная ночь слишком плотно сомкнула свои объятия над этой многострадальной планетой. Ему казалось, что источник непонятных звуков находится снаружи. Во всяком случае, он на это надеялся, слишком уж неприятна была мысль о том, что аппаратура станции ополчилась на своего недавнего «капитана». Инстинктивно Глеб все время ждал возвращения звуковой пытки и по этой причине напряженно прислушивался, даже не отдавая себе в этом отчета. Но визг больше не возвращался, зато он услышал какое-то легкое поскребывание металла о стену станции и теперь смог определить местоположение источника звуков. Он находился от него слева и, слава богу, кажется, располагался на внешней стороне купола…

Но что могло находиться на поверхности этой планеты, полностью отрезанной от окружающего мира непроницаемой оболочкой черной дыры? Какой-то случайно уцелевший механизм? В спешке забытый перед отлетом робот? Чушь! За время, которое он провел внутри станции, любой механизм должен был превратиться в пыль! Тогда что это?

Глеб двинулся вдоль внутренней стороны купола к источнику звуков, инстинктивно укрываясь за стволами деревьев. На нем не было даже одежды, и хотя он чувствовал себя от этого еще более беспомощным, это обстоятельство делало его практически невидимым.

В неподвижном состоянии его тело невозможно было отличить от таких же прозрачных отростков стеклянных деревьев. Их формы были настолько разнообразны, что очертания человеческой фигуры полностью растворялись среди них.

По мере его продвижения звуки поскребывания постепенно ослабевали, и когда ему казалось, что, выбравшись из очередного переплетения стеклянных зарослей, он увидит, наконец, источник таинственных звуков, они прекратились вовсе. А место, откуда доносилось это странное царапание, ничем не отличалось от всех остальных.

Подойдя вплотную к стене купола, Глеб прижался к ней головой, с горечью подумав, что отсутствие лица имеет свои преимущества… Голова так плотно прилегла своей «лицевой» поверхностью к стене, что между ними не осталось ни малейшего просвета.

Но и это ничего не дало. Ночь снаружи была все так же черна и непроницаема для взгляда. Хотя его новое «кожное» зрение позволяло видеть детали, которых не различил бы обычный человеческий взгляд, он не заметил в непосредственной близости от станции ничего подозрительного. Разве что световые сполохи появились за вершинами ближайших холмов, но это, скорее всего, были обычные здесь разряды статического электричества.

Пробродив по станции еще около часа в надежде, что таинственный источник звуков вновь проявит себя, Глеб, наконец, отказался от дальнейших поисков, справедливо решив, что если звук появится, он вряд ли останется неуслышанным.

Следовало заняться какими-то более насущными делами… Но какими? Похоже, теперь у него не осталось никаких дел. Ведь если нет потребностей, нет и хлопот по их удовлетворению. И оставалось непонятным, сумеет ли он справиться с таким абсолютным бездельем чисто психологически. После некоторого размышления Глеб решил, что должен придумать себе какое-то занятие, пусть даже и не слишком необходимое для его теперешнего существования. Например, построить себе дом. Но ведь строить его придется внутри купола, и тогда это будет похоже на игру в куклы. Если бы он мог построить дом на поверхности планеты, полностью изолированный от влияния станции, это было бы совсем другое дело. Независимое жилье, принадлежащее ему одному. В конце концов, эта идея не так уж нелепа, как показалось ему на первый взгляд. Воздух для дыхания ему не нужен, и лишь космический холод, царивший за пределами купола, вызывал некоторые опасения. Он не знал, насколько велик запас энергии в его теле и как долго оно сможет сопротивляться лютой стуже в двести пятьдесят градусов мороза по Цельсию. Чем бы ни кончилась эта отчаянная затея, Глеб решил ее осуществить в самое ближайшее время. Выбраться из купола не составляло для него проблемы, его память хранила в себе биллионы эргов информации, столь необходимой для управления станцией и, как выясняется, не такой уж ненужной. Однако сейчас у него есть более важные задачи. Например, создание хоть какого-то оружия. Идея постройки наружного жилища выглядела несколько несвоевременно, когда снаружи появилась некая неизвестная ему сила, готовая вновь проявить себя в любой момент. Он задумался над тем, какое оружие мог бы изготовить, используя имевшиеся в его распоряжении материалы и механизмы. Что-нибудь достаточно простое и надежное, но холодное оружие будет выглядеть детской игрушкой на фоне тех космических сил, которые могли угрожать станции, а для создания энергетического оружия у него не хватает ни времени, ни знаний. Отложив эти бесплодные рассуждения на неопределенное время, Глеб решил немного отдохнуть… Странно, он не предполагал, что ему может потребоваться отдых и уж тем более сон, но именно в сон его и клонило, после всех волнений и передряг его нервная система требовала отдыха.

Он не стал сопротивляться этому желанию, оно, до крайней мере, могло отвлечь его от невеселых мыслей, которые раз за разом по кругу возвращались к выводу о полной безнадежности его положения.

Сон пришел почти сразу, и он был намного крепче, чем сон обычного человека. Глеб не знал, сколько времени продолжалось его полное отключение от окружающего мира и какие события он в нем пропустил.

Разбудил его звук колокола. Довольно мелодичный и сильный. Больше всего он походил на звук, который издает хрустальный бокал, если по нему слегка ударить металлическим предметом, — только был намного сильнее и глубже.

«Не спрашивай, по ком звонит колокол»… — пробормотал Глеб сакраментальную фразу, введенную в обиход еще в двадцатом веке Хемингуэем.

Он заснул сидя, прислонившись к одной из колонн, и теперь резко поднялся.

Вновь, как и в прошлый раз, определить сразу местоположение звука было весьма затруднительно. Казалось, звенит вся станция. Даже пол под его ногами слегка вибрировал. Удары были довольно редкими, и Глеба раздражало то, что они не ритмичны, — промежутки между ударами отличались друг от друга, и ему приходилось каждый раз с замиранием ожидать следующего удара, который всегда раздавался неожиданно.

Он больше не верил в то, что источник таинственных звуков находится внутри станции. Какое-то время ему казалось, что логические системы управления станцией, несомненно, обладавшие разумом, в гораздо большей степени, чем могли предположить их создатели, решили ему отомстить за бегство. Но после зрелого размышления Глеб пришел к выводу, что это предположение не имеет под собой никакой почвы. Многочисленные копии его нервной системы остались внутри управляющих блоков станции, получивших от него все, что им требовалось, и ничего не потерявших после его ухода. Больше того, он был уверен в том, что их связывает с ним нечто похожее на родство и станция уже только по этой причине не могла причинить ему вреда и не желала зла.

Но если он в этом прав, оставалась лишь одна причина… Враждебное внешнее воздействие сил, настолько могущественных, что даже оболочка черной звезды не оказалась для них непреодолимой преградой…

Наверно, если бы Глеб оставался человеком, он почувствовал бы ужас перед этой неведомой враждебной силой, пытавшейся разрушить единственное, оставшееся у него укрытие — стеклянные стены, отделявшие его от черной и холодной бездны, притаившейся снаружи… Да, ему не нужен теперь воздух для дыхания, но внутренней энергии его тела хватит ненадолго… Снаружи нет энерговодов, готовых каждую минуту предоставить ему любое необходимое количество энергии, и нет ни единого внешнего источника необходимой для его существования энергии, так что если станция будет разрушена, вместе с ней придет конец и ему.

Но Глеб больше не был человеком. Изменилась его психика. Отдав в распоряжение станции свой мозг и свое тело, он получил кое-что взамен. Например, понимание того, что смерть — всего лишь начало новой жизни, и еще — мужество для встречи с ней, если это окажется необходимым.

Лишь одно осталось неизменным — желание борьбы, желание не уступать враждебным внешним силам принадлежавшее ему жизненное пространство… Знать бы еще, что это за силы… Но если он и дальше собирается стоять неподвижно, ничего не предпринимая, ему этого никогда не узнать.

Труден всегда только первый шаг. Теперь, когда Глеб решил, что источник воздействия на станцию находится снаружи, оставалось проверить весь ее периметр вдоль наружной стены, что-то около шести километров извилистой тропинки, то подходившей вплотную к стене, то отступавшей от нее в тех местах, где толстые, причудливо изогнутые трубы энерговодов пронизывали снизу доверху все пространство станции. Прежде чем предпринимать какие-то действия, необходимо было выяснить, что собой представляет неизвестная сила, обрушившаяся на станцию.

Уже в начале пути Глеб понял, какую напряженную работу ведет гигантский компьютер, внутри которого он находился. Световые вспышки, сопровождавшие каждую передачу сигналов от одного блока к другому, сейчас не прекращались ни на минуту и местами сливались в сплошные реки огня. К тому же часть блоков разогревалась от перегрузки. Он чувствовал, что температура внутри купола повысилась уже градусов на десять. До опасного предела в восемьдесят градусов по Цельсию оставалось не так уж много… И он почти не сомневался в том, что тем же самым пределом температурной устойчивости обладает и его собственное тело… Следовало поспешить, иначе он вообще не успеет обнаружить своего таинственного врага.

Случайное прикосновение к раскаленной поверхности энерговода напомнило ему о том, что хотя он и не испытывает боли в прежнем, человеческом, смысле, его тело отреагировало на ожог весьма бурно, его затрясло так, словно он прикоснулся к источнику высоковольтного напряжения. На какое-то время отказало даже зрение, а мышцы скрутило узлом. Лишь через несколько минут ему удалось вернуть над ними контроль и продолжить движение вдоль стены. Это происшествие лишний раз напомнило ему о том, какую опасность представляет для него чрезмерное повышение температуры во внешней среде.

Глеб прошел уже почти четверть периметра, везде, где это было возможно, стараясь приблизиться к стене вплотную и рассмотреть, что происходит снаружи. Вспышки света, возникавшие в энерговодах, проникая за пределы купола сквозь его прозрачную поверхность, освещали вокруг достаточное пространство, но ничего, кроме унылой серой пыли, покрывавшей всю поверхность этой изглоданной энтропией несчастной планеты, Глеб так и не сумел разглядеть.

А колокол, между тем, продолжал звонить, и каждый его удар напоминал о том, что время Глеба уходит. До верхнего предела температуры, после которого внутренние блоки станции вместе с его телом потеряют способность функционировать, оставалось всего пять градусов, и Глеб понял, что не успеет пройти всего периметра.

Впрочем, ему и не пришлось этого делать. Удары колокола постепенно нарастали, и в какой-то момент после одного из них раздался взрыв.

Взрывная волна швырнула Глеба на пол, все световоды станции мгновенно погасли и наступила полная темнота.

Очевидно, невидимая схватка, в которой он оказался посторонним наблюдателем, закончилась, и поражение в ней, похоже, понесли защитные механизмы станции. Танаев больше не чувствовал движения плазмы ни в одном энерговоде.

Хотя нет… Над тропой, по которой он до этого пробирался сквозь стеклянный лес энерговодов, кто-то подвесил гирлянду небольших светлых огоньков. Они ничего не освещали, а лишь указывали путь. Вдоль гирлянды раз за разом пробегала световая волна, словно приглашая Глеба следовать за ней. Собственно, ничего другого ему теперь и не оставалось, если он собирался выяснить, что же произошло со станцией. Внутренней энергии его телу хватит ненадолго, и если он не найдет в самое ближайшее время какого-нибудь способа подпитки, его с таким трудом обретенное тело погибнет. Сейчас он впервые осознал, что у роботов существуют свои проблемы, порой ничуть не уступающие по сложности человеческим.

Неожиданно он понял, что заранее принимает поражение как неизбежность и уже примеряет на себя роль побежденного, роль униженного просителя у могущественного, неведомого врага. Нет, так дело не пойдет. Кто бы ни был этот враг, его, Глеба, он пока еще не победил.

Выпрямившись, Танаев решительно направился вдоль огней, навстречу новому вызову, брошенному ему судьбой, и метров через двести обнаружил впереди светлое пятно.

Это был проход, прорезанный во внешней защитной броне станции, выход наружу, которого тут никогда не было и не могло быть.

Оплавленные края пластиброни, толщиной в несколько метров, говорили о том, какие титанические силы потребовались для того, чтобы нейтрализовать все защитные автоматы станции, а после этого справиться с самой пластиброней.

Ну что же, теперь ему оставалось выяснить, кому и для чего это понадобилось. Он шагнул в прорезанную в броне арку. От ее не успевших остыть стен на Глеба пахнуло таким жаром, что ему пришлось рвануться вперед, чтобы скорее миновать опасную зону.

Он инстинктивно ожидал холода и тьмы, царивших по всей планете за пределами станции, но ничего этого не было в коротком десятиметровом рукаве, соединившем пробоину в стене станции с какой-то внешней конструкцией, настолько огромной, что ее очертания терялись в окружающем мраке.

Он даже не пытался представить, что представляет собой эта конструкция, не было необходимости давать волю воображению. Рукав заканчивался гостеприимно распахнутым люком тамбурного переходника, и, благополучно его миновав, Глеб очутился внутри таинственного здания.

Он находился в огромном пустом зале, похожем на зал средневекового замка, и ничего нелепее подобного сочетания — планетарной станции, построенной сверхцивилизацией антов, и этого зала, сошедшего с полотен музейных картин, — он не мог себе представить.

Гобелены на стенах, картины каких-то предков в допотопных костюмах, образцы холодного оружия, красноватый свет чадящих факелов… Если пришельцы, захватившие станцию, собирались поразить его воображение, то им это вполне удалось. Еще раз осмотрев зал, Глеб сосредоточил внимание на самом главном — на портретах, поскольку именно они давали представление о хозяевах этого странного сооружения.

Мужчины и женщины — вполне гуманоидного вида, разве что удлиненная форма черепа несколько отличалась от привычной, но эту особенность хорошо скрывали высокие прически. Слишком долго разглядывать портреты он не стал, потому что заметил в глубине зала нечто гораздо более интересное, нечто, похожее на огромный трон, предназначенный, скорее всего, для какого-то великана.

Некоторое время ему казалось, что на троне кто-то сидит, некая неясная, темная фигура, рассмотреть которую мешал сгусток темноты, окутывавшей эту часть зала. Но когда Глеб приблизился вплотную, трон оказался пустым.

Вблизи это сооружение пятиметровой высоты, украшенное позолотой, а может быть, даже отлитое из золота, произвело на навигатора Танаева совсем не то впечатление, на которое, возможно, рассчитывали его хозяева. Потрясения он не испытал, скорее раздражение и злость от хорошо разыгранного спектакля.

— Долго еще мне здесь торчать?! — требовательно произнес он в пустоту, не слишком рассчитывая на ответ.

— Нехорошо быть таким нетерпеливым и тем более нехорошо проявлять неуважение к хозяину этого корабля, — произнес голос у него за спиной.

Танаев резко обернулся, он готов был поклясться, что секунду назад в зале, кроме него, никого не было. Но теперь он оказался лицом к лицу с человеком средних лет. Небольшая бородка и щегольские усики. Приличный костюм несколько устаревшего даже для времени Танаева покроя, на котором не было ни одной складочки, словно его обладатель только что вышел из гардеробной.

После этого трона Танаев ожидал увидеть какое-нибудь чудовище, но вид этого человека потряс его не меньше, чем образина любого монстра.

И не потому, что он давным-давно не видел людей и вполне мог себе позволить забыть, как люди выглядят, — вот только не забыл и знал, чувствовал, что перед ним стоит вовсе не человек, а лишь существо, похожее на человека внешне. И от этого существа исходило такое ощущение злой мощи, что Глеб невольно попятился.

— Кто вы такой?! Как вы здесь оказались? — Он знал, что поспешные вопросы выдают его растерянность, но ничего не мог с этим поделать. Слова отделились от поверхности его тела и летали теперь где-то под потолком средневекового зала, отражаясь от него гулким эхом.

— Садитесь, навигатор. Нам предстоит долгий разговор. И успокойтесь, я не причиню вам вреда. — Рядом с Глебом появился стул и небольшой столик, на котором стояла ваза с фруктами и графин вина. Глеб многое готов был отдать за то, чтобы ощутить вкус этих давно забытых яств, но слишком хорошо знал, что эта способность утрачена для него навсегда.

— Вы не правы! — произнес его собеседник, словно мог читать мысли Глеба, как открытую книгу. — Все еще можно вернуть. Рано или поздно — все возвращается. Было бы желание. Ну, например, вот так…

Он провел ладонью по своему лицу, словно стирая с него невидимую грязь, а затем небрежно махнул кистью руки в сторону Глеба. Глеб ощутил странное жжение в районе гортани и невольно сглотнул, хотя не мог проделать этого простого действа с момента своего нового рождения. Теперь у него вновь появился рот и, кажется, все лицо, потому что угол зрения также резко и неожиданно изменился — сейчас он видел предметы только прямо перед собой, словно смотрел на них настоящими глазами. Не веря себе, он поднес руку к лицу, ощупал лоб, ладонью прикрыл глаза и убедился в том, что невероятные изменения произошли с его внешностью на самом деле, что это вовсе не игра воображения, не шутка… Совершенно потрясенный он уставился на хозяина зала.

— Я бы дал вам зеркало… Но в этом нет необходимости, потому что ваше лицо походит на мое собственное, как две капли воды.

Проверяя его слова, Глеб провел ладонью по своему новому лицу до самого низа, ощутил жесткие волосы бороды и понял, что его собеседник говорит правду.

— Но так не годится… — капризно проговорил тот тоном парикмахера, только что закончившего стрижку и не полностью удовлетворенного результатом своей работы. — Я вовсе не собирался делать из вас собственную копию. К тому же ваш вид отвлекает меня от нашей беседы. Впечатление такое, словно я разговариваю сам с собой. — Он вновь направил ладонь в сторону Глеба, и тому показалось, что невидимая рука резко и неожиданно вцепилась в его лицо, потянула его вперед, прошлась по скулам и подбородку, уничтожая усы и бороду, что-то сделала с надбровными дугами и затем отпустила.

— Так гораздо лучше… Теперь, пожалуй, можете посмотреть.

На столе, рядом с графином, появилось небольшое старинное зеркало в серебряной рамке, с подставкой в форме ноги какого-то животного. Глеб, забыв обо всех странных обстоятельствах, предшествовавших появлению своего могущественного собеседника, о проломленной стене и остановленной защите станции, жадно схватил зеркало.

Из слегка пожелтевшего стекла на него глянуло вполне заурядное лицо тридцатилетнего мужчины со знакомым шрамом под подбородком. Это было его собственное лицо, каким он его запомнил, когда брился последний раз, неисчислимую бездну лет тому назад.

— Кажется, я совсем не постарел… — пробормотал он смущенно, совершенно не представляя, что следует говорить в подобном случае, ведь не из парикмахерской же он вышел. Но в том-то и дело, что ощущение значительности событий приходит позже, а первые слова, первые впечатления, как правило, банальны.

— С чего бы вам стареть. Все эти годы вы существовали в виде плазмы. Даже не протоплазмы, а именно плазмы, в самом ее первозданном смысле. К тому же лицо, которое я вам создал, ни в коей мере не отображает ваш подлинный облик. Его у вас нет вообще, и не стоит забывать об этом обстоятельстве, поскольку, если мы с вами не договоримся, все свои дары я заберу обратно.

— А мы должны о чем-то договориться?

— Непременно.

— Но, в таком случае, вам следует хотя бы представиться. Трудно говорить с человеком, не зная даже его имени.

— Зовите меня князь Хронст. А что касается остального… Боюсь, вы ничего не поймете или, что еще хуже, поймете меня неправильно. За время, пока вы спали внутри своего стеклянного кокона, в мире многое изменилось.

— Не могли бы вы, хотя бы кратко, просветить меня в этом вопросе?

— Я попробую, хотя сомневаюсь, что из этого получится что-нибудь дельное. — Хронст держался с показным дружелюбием, но за ним угадывалось хорошо скрываемое высокомерие, граничащее с брезгливостью. Таким тоном обычно говорят с низшими существами, перед которыми нет необходимости притворяться. Чувствовалось, что для него непривычно разговаривать с собеседником на равных. «Откуда же ты взялся, на мою голову, — подумал Глеб, — и что тебе от меня надо? Любым способом я должен вытянуть из него больше сведений, пусть и не слишком достоверных, позже я отсортирую лишнее, но даже когда человек лжет, в его словах всегда проскальзывают крупицы правды. Нужно лишь уметь отделить их от плевел». Глеб сомневался в том, что внешность Хронста соответствует его настоящему облику. Но это как раз не имело в его глазах особого значения, гораздо важнее было уяснить, какие силы представляло это существо и зачем ему понадобился всеми давно забытый навигатор, погрузившийся в непробиваемый покой черной дыры вместе со звездой, носящей его имя.

О последнем Глеб, впрочем, не подозревал, и Хронст, затянувшись непонятно откуда появившейся толстой сигарой, которая тут же и раскурилась сама собой, как только очутилась у него во рту, начал именно с этого:

— После того как вы оставили наш бренный мир и ушли на заслуженный отдых… — В его словах чувствовался нескрываемый сарказм, но Глеб постарался не обращать на это внимания, чтобы не пропустить чего-нибудь важного, он ловил каждое слово драгоценной для него информации. — Вам был выделен персональный памятник в виде этой самой звезды, на планете которой мы с вами сейчас находимся. Астрономы Земли назвали ее звездой Танаева. Увы, звезда просуществовала недолго. Не без вашей помощи она закрылась непроницаемой оболочкой пространственного кокона. Ну а потом, спустя довольно продолжительное время, когда память о вашем подвиге осталась лишь в строчках космической лоции…

— Знаете, князь, меня меньше всего заботила слава, когда я решил вмешаться в происходящее, чтобы спасти своих друзей и корабль от энтропийного выброса.

— Мы всегда о себе думаем лучше и оцениваем наши поступки выше, чем они того стоят, хотя и не говорим этого вслух. В мыслях, исключительно в собственных мыслях и только там, наши поступки получают свою настоящую оценку. Ну да я не об этом. Так вот, после того как вы закрыли звезду, спустя каких-то пару тысячелетий в мире разразилась большая космическая война.

— Расскажите мне об этом подробней. Кто с кем воевал и на чьей стороне выступила Земная Федерация?

— Эта война началась в другом рукаве Галактики, на самом ее краю. Земля не принимала в ней участия. Обе сражавшиеся стороны именовали себя силами порядка, хотя мне почему-то кажется, что для одной из них подобное название было всего лишь прикрытием. С другой стороны, понятие «порядок» и «хаос» весьма относительны. Вряд ли вы станете отрицать, что любая степень мировой упорядоченности всего лишь производная от хаоса. Именно он в виде нематериального, а следовательно, неупорядоченного эфира лежит в начале всего. Из него рождаются элементарные частицы и в него они уходят, отслужив свой век. Я мог бы продолжить свои объяснения, но вижу, они вас утомляют.

— Я не ученый, князь, и тем более не философ. Я простой навигатор.

— Ну, не такой уж простой. Не каждый навигатор способен превратить свое тело и мозг в составную часть компьютера антов, а затем суметь из него выбраться.

Выпуская изо рта широкие кольца дыма от своей сигары, Хронст с несколько отвлеченным интересом рассматривал Танаева, словно перед ним находился музейный экспонат или чучело какого-то странного животного, а не живой человек. В каком-то смысле так оно и было.

— Ну да ладно. Оставим в покое философские темы и перейдем к делу. Мне нужен человек для особого и весьма важного поручения. Ознакомившись с вашей биографией, я пришел к выводу, что вы наиболее подходящая кандидатура для этого.

Невесть откуда на столе по правую руку от князя появилась толстая папка в желтой обложке, какие можно встретить только в старинных архивах. Очевидно, именно в ней содержалась вся биография Глеба, весь его послужной список, описание жизненного пути и еще многое такое, о чем он сам даже не подозревал. Почему-то он подумал, что даже эпизоду с золотой медалью и первым поцелуем Тинки не удалось избежать заключения в это хранилище сведений.

Словно подтверждая его догадку, князь слегка хлопнул по папке, точно хотел убедиться в ее весомости и значении, но извлек на свет лишь солидное облако пыли, заставившее его поморщиться.

— Никто не следит за порядком! Стоит отлучиться на какую-то пару тысяч лет, и в архив уже невозможно зайти из-за скопившейся там грязи. У вас на корабле матросы ведут себя так же, когда надсмотрщики отвлекаются?

— У нас на корабле не было надсмотрщиков.

— Да полно! Неважно, как назывались эти люди, но члены этой гильдии вездесущи, они есть всегда и везде.

Князь пожевал кончик сигары, вытолкнул из ноздрей еще одно совершенно правильное кольцо дыма и уставился на Глеба своим правым глазом. Левый в это время внимательно изучал потолок, словно пытался что-то прочесть в переплетении лепнин и старинных фресок, украшавших его поверхность.

Только теперь Глеб обратил внимание на то, что глаза этого существа были совершенно разного цвета и отличались даже размерами. Не говоря уж о том, что каждый из них вел себя совершенно самостоятельно и не зависел от движений второго глаза. Впрочем, он не успел как следует обдумать это, потому что бархатный баритон князя продолжил важную для него тему:

— Итак, о поручении, которое я собираюсь вам предложить. Я переброшу вас на планету Зиндру, в столицу одной из враждующих армий. Там вы должны будете закрепиться, создать себе необходимую базу, обзавестись деньгами и связями, чтобы затем, когда придет срок, иметь возможность претендовать на самую высокую должность в административной иерархии этой планеты.

— С какой стати? — совершенно спокойно, почти насмешливо спросил Танаев. Его утомила излишняя самоуверенность князя, и он решил попытаться несколько ее уменьшить.

— С какой стати — что? — Хронст не сумел скрыть искреннего изумления от вопроса Глеба. Похоже, он совершенно не ожидал отпора с его стороны и даже слегка растерялся, почувствовав, что его собеседник приготовился именно к отпору.

— С какой стати я должен всем этим заниматься, и почему бы вам не перебросить меня на мою собственную планету, раз уж вы вознамерились заняться благотворительностью?

— А кто вам сказал, что я занимаюсь благотворительностью? Мне нужна Зиндра. По соглашению, которое я был вынужден подписать, сам я не имею права вмешиваться в ее дела. Поэтому я отправлю туда вас.

— Что касается вашей благотворительности — это, разумеется, всего лишь шутка, а если говорить серьезно, то я действительно не понимаю, почему вы решили, что я стану заниматься вашими делами вместо своих собственных, да еще и не зная толком, кто вы, собственно, такой, какие силы представляете.

— Да просто потому, что выбор у вас небогат. Разумеется, вы можете отказаться и вечно оставаться на своей станции простым придатком полюбившейся вам стеклянной машины. Вы можете и впредь создавать в своем воображении тысячи недоступных для вас миров, снова и снова упираться лбом в стеклянную стену, отгородившую вас от наружного мира. Вас устраивает такой выбор?

Чего Глеб совершенно не переносил, так это когда его загоняли в тупик, из которого не было выхода, и если такое случалось, он зачастую начинал действовать вопреки логике и здравому смыслу.

— А, собственно, о каком выборе может идти речь, после того как вы разрушили станцию и оставили меня без энергии?

— Ну, это поправимо. Станцию вам оставят в прежнем виде. Так что выбор у вас есть. Главнейший этический принцип, которому следует моя раса, — это возможность выбора. В решении любого вопроса, который мы предлагаем, обязательно должен быть выбор, хотя бы из двух вариантов. В вашем случае это условие также будет соблюдено.

Сейчас в голосе князя, впервые с начала беседы, появились ледяные нотки, и оба его разнокалиберных глаза уставились на Глеба, излучая такую злобную эманацию, от которой у навигатора внезапно перехватило недавно приобретенное дыхание. Все же он нашел в себе силы выпрямиться и задать следующий, с виду вполне обоснованный и невинный вопрос:

— Могу я все же узнать, какие силы вы поддерживаете? В чьей победе вы заинтересованы?

— В зависимости от обстоятельств, в разное время я поддерживаю разные силы.

— Понимаю. Но какие силы вы поддерживаете в Данное время?

С минуту Хронст молчал, окутываясь облаками Дыма, исторгаемого его сигарой, и когда Танаев стал сомневаться в том, что вообще получит ответ на свой вопрос, произнес скороговоркой между двумя затяжками:

— Я не думаю, что вам следует это знать. Некоторые знания опасны. Весьма опасны. Кроме всего прочего, они могут помешать успешному выполнению задания, которое я собираюсь вам поручить.

— Как я могу принять решение, не зная, на чьей стороне буду вынужден сражаться?

— Но ведь вы спросили меня не об этом. Ваше участие — совсем другое дело, и поддерживать вам придется, возможно, совсем не ту сторону, которая интересует меня.

— И вы думаете, я поверю, что вы предприняли такие сложные действия — пробили оболочку черной дыры, разрушили защитный купол станции — лишь для того, чтобы укрепить с моей помощью своих врагов? — Наверняка ему не стоило этого говорить. Но надменные манеры князя и излучаемая им эманация ненависти заставили Глеба на какое-то время утратить над собой контроль.

— Мои истинные намерения и цели не имеют к вам никакого отношения. Вы отправитесь на планету и выполните мое поручение. Или останетесь здесь, в своем стеклянном гробу. Собственно, это все. Остальное вас не касается. Так что делайте ваш выбор, навигатор, прокладывайте трассу собственной жизни.

И в те короткие мгновения, которые повисли в молчании вслед за последней фразой Хронста, Глеб неожиданно увидел все свое будущее, все, что его ждет. Он, разумеется, согласится. Потому что, по большому счету, выбора у него не было, была только иллюзия выбора.

Некто, проломив стены его тюрьмы, предлагал свободу и жизнь, полную приключений и опасностей, и обещал, в случае отказа, замуровать обратно взорванные стены…

Это, так сказать, с одной стороны. Но он не мог забыть и того, что создал вокруг себя эти стены совершенно добровольно, сознательно встав на одну из сторон титанических сил, сошедшихся в схватке на этой планете. Не будет ли его согласие обыкновенной изменой, пусть пока еще и неявной, и не последует ли за изменой неявной измена явная? Он должен был получить ответ на этот вопрос, хотя и понимал, на какую опасную тропу вступает.

— Еще один вопрос, князь, чисто теоретический. Вот вы говорите, в основе порядка лежит хаос. Наверно, так оно и есть, я не силен в философских аспектах науки. Но объясните, почему Хаос всегда стремится разрушить Порядок и вернуться в свое первозданное состояние? Почему он всегда агрессивен?

— Агрессивен? Естественен, вы хотите сказать. Любая сложная система — всегда искусственна. Независимо от того, создана она человеком или эволюцией. Чтобы поддержать ее неестественное состояние, ей необходима постоянная подпитка энергией извне, будь то пища или горючее. Эта избыточная, извлекаемая из внешней среды энергия стремится высвободиться и делает это при любой возможности. Так что хаос тут ни при чем. Скорее уж виноваты основные законы мироздания, изменить которые даже мне не всегда по силам. Сколько бы вы ни накачивали воздушный шарик — рано или поздно он лопнет.

Вопрос Танаева немного разрядил обстановку и вернул Хронсту прежнее благодушие, хотя бы внешне. Навигатор правильно угадал, что философские, отвлеченные темы были любимым коньком князя. Отложив в сторону свою бесконечную сигару, которая за время их беседы не уменьшилась ни на сантиметр, Хронст взял со стола графин и разлил по бокалам рубиновую жидкость. Свет факелов по углам зала окрашивал ее на просвет в кроваво-красный цвет.

— Не желаете попробовать? Это отличное тартанское вино, хорошей выдержки. Вам ведь не терпится испытать свои новые вкусовые рецепторы, так что давайте выпьем. Тост выбирайте сами.

Глеб осторожно налил в бокал рубиновую жидкость, еще раз оценил на просвет ее ослепительно кровавый цвет, осторожно понюхал и ощутил аромат незнакомых плодов. С опаской пригубил и почувствовал вкус этого божественного напитка — по языку пробежали колючие, необыкновенно приятные змейки, пробравшиеся внутрь его недавно появившегося желудка, и наполнили все тело теплом.

— Вы волшебник, князь! Опытный и коварный волшебник. Не понимаю, для чего такому могущественному существу мог понадобиться какой-то навигатор.

— Считайте это моим капризом. Мне понравилось описание вашей судьбы и ваше мужество. В конце концов, вы единственный человек, которому удалось самому сделать себя бессмертным. Хоть это вы понимаете? Время для вас теперь не имеет никакого значения. Его у вас бесконечно много. Будут меняться цивилизации, стареть и умирать звезды, а вы по-прежнему будете жить. Если, конечно, не совершите какую-нибудь непоправимую глупость. Материал, из которого вы создали свое новое тело, сам себя восстанавливает, не старится и не знает поломок. Мне было любопытно узнать, сумеете ли вы закончить то, что начали, хотя ответа пришлось ждать довольно долго. Но время для меня, как вы догадались, так же, как и для вас теперь, не имеет принципиального значения. Итак, где же тост?

— Давайте выпьем за время, которое не имеет для вас значения и которое тем не менее рано или поздно все расставляет на свои места! — торжественно изрек Глеб.

— А вы хитрец, Танаев! Хитрец и интриган! Вот уж этого качества в вас я никак не ожидал, хотя и проштудировал всю вашу биографию от рождения до смерти.

Ледяная волна от последних слов князя прошлась по искусственному телу Танаева, и тепло вина не смогло ее приглушить. Долго еще в нем рефреном звучали слова: «От рождения — до смерти. От рождения — до смерти»… «Ты умер, Танаев. Ты давно умер, умерли все твои друзья, умерло все, что ты знал и любил когда-то. То, что с тобой теперь происходит, — это совершенно другая жизнь, со своими законами и правилами. Прежде чем что-то решать, прежде чем искать новых друзей и новых врагов, следует принять эту жизнь такой, какая она есть». Принять, не зная, что происходит с его родной планетой? Этого он не мог себе позволить. Пусть у него не осталось друзей, но родина у него должна была остаться. Родина всегда остается, хотя бы в памяти…

— Прежде чем ответить на ваше предложение, князь, я должен знать, что происходит на Земле. Если, как вы говорите, разгорелась галактическая война такого масштаба, Земная Федерация не могла остаться в стороне от нее. Так за кого выступают земляне?

— Я не привык к назойливым вопросам, навигатор. Я вам сказал, что не знаю. Галактический рукав, в котором находится ваша бывшая федерация, — Хронст подчеркнул слово «бывшая» и усмехнулся, — не входит в мою юрисдикцию. Этим районом управляет другой князь, и мы никогда не вмешиваемся в Дела друг друга. Но если вы успешно справитесь с моим заданием, я обещаю вам связаться с ним и выяснить интересующий вас вопрос.

— Вам придется сделать это сейчас!

— Придется? Вам не кажется, Танаев, что вы зарываетесь?

— Мне кажется, что вы достаточно заинтересованы во мне, чтобы выполнить мою единственную просьбу. Или, если хотите, главное условие нашего соглашения. И мне нужны доказательства. Простите, князь, но у меня есть основания не верить вам на слово.

Если это высказанное вслух подозрение как-то задело Хронста, то он ничем этого не выдал, даже бровью не шевельнул, разве что в голосе появилось еще больше льда:

— Прежде чем выдвигать какие-то условия, надо иметь силы для подтверждения своих претензий. Сейчас вы просто жалкая козявка, беспомощный птенчик, только что вылупившийся из яйца. Может быть, со временем…

Каменная горгулья, поддерживавшая потолок в правом углу зала, шевельнулась. Хронст прервал свою речь и внимательно посмотрел на горгулью. Он замечал все, что происходило вокруг, хотя горгулья находилась у него за спиной.

Под его взглядом каменное существо расправило крылья и медленно спланировало со своего пьедестала. Танаев заметил, что подлинная каменная горгулья осталась на своем прежнем месте, а в полет отправилась ее прозрачная бестелесная тень.

В начале полета у этой серой тени в размахе крыльев было не меньше метра, но, подлетев к Хронсту, она уменьшилась до размеров котенка и, усевшись у него на плече, повернула свою отвратительную рогатую голову к его уху. Хронст внимательно слушал, и хотя до Танаева не долетало ни звука, по лицу Хронста он понял, что сведения, которые тот получил, чрезвычайно важны для него. Передав свое сообщение, тень горгульи бесследно растаяла в воздухе. А Хронст решительно поднялся из-за стола.

— К сожалению, у меня нет больше времени на продолжение нашей увлекательной беседы. Обстоятельства требуют моего присутствия в другом месте. Мой замок остается в вашем полном распоряжении. Осматривайтесь, уверен, вы найдете здесь немало удивительного и поучительного для себя. Надеюсь, к моему возвращению вы придете к окончательному решению.

— Как долго вас не будет, князь?

— Это зависит от обстоятельств. И от времени, которое не имеет для нас значения. Тем не менее не теряйте его даром. В моем замке есть все условия для того, чтобы вы начали подготовку к предстоящей миссии. Мои слуги вам в этом помогут. Я не прощаюсь. Скоро увидимся.

Произнеся эти слова, Хронст превратился в такую же прозрачную тень, как та, что минуту назад сидела у него на плече. Тень, какое-то время сохранявшая очертания его тела, постепенно становилась все прозрачнее и воздушнее, пока не исчезла вовсе.

И лишь сигара, дымившаяся на столе, да недопитый бокал вина напоминали сейчас о недавнем присутствии этого загадочного существа.

После исчезновения Хронста Глеб испытал такое чувство, словно с его плеч свалился тяжелый груз. Присутствие князя угнетало иподавляло его, ежеминутно требуя напряжения всех внутренних сил, чтобы сохранить собственную волю и не позволить титанической внутренней силе Хронста полностью подчинить себя. Все время, пока князь сидел перед ним за столом, Танаеву приходилось подавлять желание вскочить, вытянуться по стойке смирно и кратко отвечать: «Слушаюсь!» на все предложения Хронста, больше похожие на приказы.

Теперь, к счастью, у него появилось время для того, чтобы обдумать происшедшее, оценить по достоинству свое новое положение и открывающиеся перед ним возможности, а главное — побольше узнать о своем будущем «работодателе».

Он не сомневался, что в замке Хронста скрыто немало мрачных тайн и знакомство с ними поможет ему прийти к правильному решению.

Перед своим исчезновением Хронст упомянул о слугах, но пока что их не было видно, если не считать каменной горгульи, из которой может вылетать ее тень. Очень может быть, что слуги этого замка возникают в тот момент, когда в них появляется необходимость, а затем исчезают вновь. Это, наверно, удобно…

Глеб все время думал о том, куда и почему так неожиданно удалился Хронст? Он не верил в случайные совпадения. Может быть, князь действительно хотел дать ему возможность осмотреть замок? Но зачем? Благородство в поведении этого существа трудно было заподозрить. Тогда что его подвигло на такой поступок? Желание проверить, как поведет себя Танаев, оставшись один? Ну, это нетрудно предвидеть и без специальной проверки. Разумеется, он попытается любыми средствами получить всю возможную информацию.

Он ничего не знает о новом мире, в котором проснулся после своего многовекового сна. Любые сведения для него сейчас на вес золота, особенно если они касаются его возможного работодателя.

Дом может многое рассказать о своем хозяине, если это, конечно, его дом, а не какая-нибудь летающая лаборатория… Великовато зданьице для корабля, но кто знает, какие махины умеет строить тот, кто свободно может пробить оболочку черной дыры…

Медленно поднявшись из-за стола, Глеб двинулся к противоположному концу зала, осторожно, словно шел по минному полю. Каждую секунду он ждал появления слуг Хронста, ждал, что его остановят. Но ничего не происходило. Даже малейшего движения горгульи, за которой он продолжал искоса наблюдать все это время, Глеб не заметил.

Он беспрепятственно пересек зал и приблизился к одной из девяти дверей, расположенных по периметру зала на одинаковом расстоянии друг от друга. Массивные бронзовые двери, украшенные богатым литьем и позолотой, с надежными современными замками… Открыть дверь ему, увы, не удалось.

Почему их девять и куда они ведут? Вскоре Глеб убедился, что ни одну из них изнутри открыть невозможно. Собственно, это можно было предвидеть. Замок Хронста надежно хранил свои тайны. И покажут ему лишь то, что захотят его хозяева.

Когда он впервые увидел замок сквозь прозрачный туннель, соединивший переходный шлюз с антовской станцией, у него создалось впечатление, что центральное строение замка окружено девятью гигантскими колоннами или башнями.

Возможно, эти бронзовые двери ведут в башни, а из башен должны быть наружные выходы. Подобные тому, в который упирался соединительный туннель. Это должно быть верно и в том случае, если он не ошибся в своем предположении, что весь замок Хронста представляет собой гигантский космический корабль. А на чем, спрашивается, князь еще мог сюда прилететь? Такую махину, как этот замок, за собой не утащит ни один корабль. Сам замок должен был быть таким кораблем. Это предположение следовало проверить, но если ему не удастся проникнуть ни в одну из наружных башен, он не узнает о замке ничего, кроме того, что хочет показать ему Хронст.

Танаев не знал, сколько у него времени до возвращения хозяина замка, и потому решил действовать максимально быстро.

Выбраться наружу из центрального зала не представлялось возможным, не считая того пути, по которому он сюда попал. Если по нему удастся вернуться обратно на станцию, он сможет воспользоваться ее запасным выходом и попытаться проникнуть в замок снаружи, с другой стороны. Об этой возможности Хронст мог и не знать.

По пути из зала к переходному тамбуру он не встретил ни одного живого существа. Замок пребывал в странной неестественной тишине и чем-то напомнил ему затаившегося зверя, в любой момент готового наброситься на него.

Но ничего не случилось, Глеб благополучно миновал соединительный рукав и оказался в том месте, с которого начинал сегодня свой путь в замок. Станция поразила его непривычной темнотой и тишиной. Еще совсем недавно живая конструкция сейчас была похожа на огромный труп.

Впрочем, князь уверял, что это временное состояние, что разрушенные энергогенераторы станции восстановят, если Глеб не ответит отказом на его предложение, но что-то не слишком в это верилось.

Глеб прошел по тропе сквозь искореженные заросли мертвого стеклянного леса, похожие на ледяные скульптуры футуристов, и вскоре вышел к тому месту, где располагался запасной выход наружу.

Сейчас доскональное знание станции пригодилось ему как никогда. Он порадовался тому, что ничего не забыл, и сразу же нашел нужный проход, закончившийся невидимым для постороннего наблюдателя люком. Глеб молил всех богов, чтобы механизм, открывающий этот люк, оказался в рабочем состоянии.

На его счастье, механизм ответил на его кодовый запрос. Он не вышел из строя потому, что, как и полагается всем аварийным механизмам, был снабжен автономным источником энергии, независимым от главных генераторов станции.

Подчиняясь его командам, люк с печальным стоном втянулся в нишу стены. Его не открывали, возможно, со времен создания станции. Анты умели делать свои механизмы так, что они работали даже тогда, когда не работало уже ничего вокруг.

В переходном тамбуре висели легкие защитные костюмы, явно предназначенные для людей, словно их появление здесь было запланировано еще с момента создания станции. Это открытие удивило Глеба, но сейчас у него не было ни времени, ни желания разгадывать загадки, не имеющие отношения к обрушившимся на него проблемам.

Глеб потянулся к одному из костюмов, но тут же вспомнил, что костюм ему теперь не нужен. Не было необходимости даже закрывать за собой люк, чтобы сохранить атмосферу станции. Но он все же закрыл его, скорее по привычке космонавигатора, никогда не допускавшего проникновения внешней ядовитой атмосферы внутрь корабля.

На Элане не было атмосферы и не было никакой необходимости экономить кислород, но Танаев тщательно задраил люк снаружи и стоял теперь, окруженный непроницаемой ночью, вечной ночью, в которую планета погрузилась не без его помощи. Мысль об этом вновь вернула его к насущным проблемам, напомнив о том, зачем ему понадобилось выбираться наружу.

На расстоянии нескольких сот метров во мраке Угадывались очертания замка. Его стены слегка светились, видимо, это свечение появилось недавно, и лишь теперь Глеб смог по-настоящему оценить размеры и пропорции этого гигантского сооружения. Трудно было поверить, что такая махина могла передвигаться в космосе, и было непонятно, для чего корабль понадобилось маскировать под средневековый замок. Но он стоял на поверхности планеты, закрытой от внешних воздействий оболочкой черной дыры, проникнув туда, куда не мог проникнуть даже луч света.

В гигантских колоннах, или башнях, окружавших центральные помещения замка, почти наверняка скрывались двигатели колоссальной мощности, и оставалось лишь подтвердить эту догадку, чтобы окончательно убедиться в том, что перед ним космический корабль.

Сделать это нетрудно. Любой корабль должен иметь движители, и только реактивная тяга способна обеспечить в глубоком космосе достаточное для преодоления светового барьера ускорение, а если есть такие двигатели, должны быть и дюзы, через которые выбрасывалась наружу плазма. Прежде всего, следовало убедиться в существовании именно этих дюз, потому что если это все-таки не корабль, а строение, каким-то волшебным образом возведенное князем на поверхности планеты, значит, корабль находится в другом месте и весь его план никуда не годится. Собственно, пока это был даже не план, а набросок предварительных действий, сбор информации, и только. Одно Танаев знал совершенно точно — ему нужен корабль!

Платформа, на которой стоял замок, представляла собой правильный круг, около километра в диаметре, и края этого круга метра на два приподнимались над поверхностью почвы по всему периметру. Там в этой щели и должны находиться дюзы. Забраться под площадку не составляло никакого труда.

Но Танаев почему-то не торопился приводить свое намерение в жизнь. Ощущение скрытой угрозы исходило от замка и чувствовалось почти физически. Если в нем есть защитные системы, автоматически включающие что-нибудь вроде лазера, если будет обнаружено подозрительное движение — ему не поздоровится.

Танаев долго стоял у люка станции неподвижно, продолжая внимательно разглядывать замок. Иногда между всеми его девятью башнями, увенчанными остроконечными шпилями, пробегал по кругу ветвистый электрический разряд, и тогда глазам Глеба открывалась фантасмагорическая картина.

К идеально ровному, хрустальному куполу станции присосался сбоку огромный изломанный и непропорционально уродливый силуэт замка. Он примерно вдвое уступал станции в размерах, но наверняка во много раз превосходил ее по энергетической мощи, если Хронст сумел без всяких проблем подавить защитные контуры и обесточить генераторы творения антов.

Хаос — основа всего? И в основе этого замка тоже лежит хаос? Возможно, так оно и есть. Во всяком случае, хозяин замка не брезговал весьма упорядоченными формами этой субстанции, когда хотел достичь своих целей.

Танаев поймал себя на том, что уже причислил Хронста к своим врагам, еще ничего не узнав о его истинных намерениях, и это было неправильно, потому что могло привести к непоправимой ошибке в самом начале пути, открывшегося ему в новом, полностью изменившемся мире.

— «Я постараюсь быть объективным»… — пообещал он себе и двинулся к ближайшей башне замка.

Под приподнятый край платформы, являвшейся основанием всех девяти башен, свободно мог войти высокий человек, правда, дальше, ближе к центру конструкции, эта щель резко уменьшалась. Центральная часть замка прочно покоилась на скальных породах. Но Глеба интересовала не она, а кольцо башен, в которых, как он предполагал, располагались двигатели этой чудовищной конструкции. Преодолев, наконец, чувство опасности, возраставшее с каждым шагом, он заставил себя войти под платформу и запрокинул голову, стараясь найти в полутьме выходное отверстие двигателя. Его не пришлось долго искать. Блестящее кольцо, почти трехметрового диаметра, подтвердило его первоначальную догадку. Несмотря на свои чудовищные размеры, замок Хронста был космическим кораблем, оснащенным самыми современными движителями. Порода под ногами Танаева даже не оплавилась, хотя всю пыль, разумеется, вымело при посадке. Этот корабль использовал для своего движения энергию, не выделявшую лишнего тепла.

Теперь перед Глебом встала следующая задача. Необходимо было каким-то образом проникнуть в башню с той стороны, где его появления не ждали. Но он не знал, как осуществить это намерение.

Только безумец мог для этого использовать жерло дюзы, хотя ее ширина позволяла человеку свободно проникнуть в трехметровое отверстие, зиявшее над его головой.

Холодная плазма превратила стенки камеры сгорания в отполированное зеркало, и вело это отверстие, скорее всего, в смесительную камеру. Каким бы ни был вид энергии, передвигавшей этот корабль через бездны космического пространства, ее активная часть, несомненно, способна разрушить любой материал, соприкоснувшийся с ней. Если там плазма, то она находится внутри непроницаемого сосуда, сотканного из мощнейших магнитных полей. Даже его новое тело не выдержит воздействия миллиона гауссов.

Оставалась верхняя часть платформы. Поскольку замок на самом деле был космическим кораблем, на внешней поверхности башен должны быть аварийные и грузовые люки. Ни один нормальный инженер не станет проектировать космический корабль с одним-единственным выходом наружу.

Забраться на платформу оказалось не так-то просто. Ее край представлял собой плиту толщиной метра в полтора. На ней не было ни единого выступа, и Танаеву пришлось решать сложную головоломку, как взобраться на отвесную гладкую стену, на которой ни один инструмент не оставлял даже царапины.

В конце концов, используя нечеловеческую силу своего нового тела, ему удалось собрать необходимое количество скальных обломков, разбросанных вокруг корабля, и сложить из них некое подобие пирамиды.

После нескольких неудачных попыток, во время которых собранные им камни расползались у него под ногами, Глебу удалось забраться на платформу. Помогла уменьшенная гравитация планеты. Но это была всего лишь первая часть стоявшей перед ним задачи, причем не самая трудная.

Если даже он найдет аварийный люк, что это даст? Он хорошо знал, что ни один такой люк не открывается снаружи, и надеялся в своем предприятии только на удачу. В любом случае он должен выяснить, что собой представляет этот странный корабль и какие цели преследует его хозяин, прежде чем вести дальнейшие переговоры о сотрудничестве. Не верил он Хронсту. Ни одному его слову не верил и потому упрямо продолжал поиски.

В конце концов, ему все-таки повезло. Карниз, опоясавший замок-корабль по всему периметру, оказался достаточно широким. Снизу это не было видно. От края до стены ближайшей башни, в которой, как он теперь знал, располагались двигатели, но наверняка не только двигатели, было метра два свободного пространства.

Башня была слишком велика даже для самой мощной установки, тем более что их девять, и Глеб успел убедиться в том, что под каждой башней зияло отверстие дюзы.

Высота колонны, вздымавшейся перед ним, казалась бесконечной, не меньше ста метров. Выше над двигателями, на уровне центрального зала, и наверняка еще выше, должны были располагаться другие ярусы, иначе зачем было конструктору замка устанавливать внутри тронного зала двери, ведущие в каждую из этих башен, — не уголь же в топки ходили оттуда бросать…

Глебу пришлось запрокинуть голову, чтобы рассмотреть вершину башни, и только сейчас он заметил, что в черном небе его мертвой планеты, прямо над замком, зияет огромная дыра, сквозь которую впервые, с тех пор как вокруг планеты сомкнулся кокон пространства, светились звезды… Если бы у него были слезы, они бы наверняка навернулись на глаза… Но слез не было, глаза его всегда оставались сухими.

Хронсту зачем-то понадобилось вернуть ему прежнюю внешность, но поработал он над этим ровно настолько, насколько это было необходимо. И такие мелочи, как сухость во рту или отсутствие необходимости дышать, все время напоминали Глебу о том, что его человеческое состояние осталось в далеком прошлом. А то, что он продолжал мыслить, как человек, и ощущать себя человеком — ровно ничего не значило и никого, кроме него самого, не касалось.

Он постарался не отвлекаться на эти горькие мысли и целиком сосредоточиться на поставленной перед собой задаче.

Стена первой башни снаружи оказалась полностью монолитной. Ему не удалось обнаружить не то что люка, но даже ни одной заклепки. Он попробовал осторожно постучать по корпусу, и материал ответил ему глухим звуком, словно он стучал по бетонной плите.

Верхняя часть замка продолжала освещаться непрекращавшимися электрическими разрядами. Очевидно, энергетические установки корабля нуждались в этом разряднике, чтобы сбрасывать через него лишнюю мощность во время холостого хода.

Свет звезд, пробивавшийся сквозь дыру, пробитую кораблем, позволял разглядеть все необходимое для поиска. Неожиданно Глеб понял, что его глаза не нуждаются даже в этих незначительных световых проблесках. Он мог видеть в полной темноте, хотя и не различал красок, словно смотрел сквозь прибор ночного видения.

Впрочем, один цвет он видел совершенно отчетливо. Башня, перед которой он стоял, была покрыта желтой люминесцирующей краской.

Что за странная фантазия красить корабль снаружи? И из какого же материала должна быть сделана эта краска, чтобы выдержать чудовищные перепады космических температур, трение об атмосферу и удары космической пыли?

Он не смог отыскать на стене ни одной царапины, словно ее покрасили только вчера.

Обойдя доступную осмотру часть башни, — примерно треть ее поверхности была утоплена или, возможно, срезана там, где она примыкала к главному корпусу, — Глеб двинулся дальше вокруг корабля. Карниз, на который ему удалось забраться, нигде не прерывался.

Поверхность следующей башни оказалась зеленого цвета… Что символизировали эти цвета? Весь спектр? Но видимых цветов только семь, а башен девять. Значит, ультрафиолет и инфраред? Зрение существ, подобных Хронсту, должно сильно отличаться от человеческого. Резонно было предположить, что этот корабль садился не только на диких планетах где его никто не мог увидеть. И уж тем более не только на планетах, заселенных гуманоидами.

Глеб попытался представить себе планету, на горных склонах которой расположился с десяток таких вот сверкающих всеми цветами радуги замков, но его воображение спасовало перед поставленной задачей. Возможно, такой замок был один. Недаром в его главном зале стоял трон. Нужно будет выяснить, если ему представится такая возможность, принадлежит ли трон Хронсту, или у князя был собственный властелин, еще более могущественный владыка беспредельных космических пространств.

Чувство опасности, не покидавшее его с того момента, как он приблизился к кораблю, резко усилилось, когда Глеб подошел к третьей, голубой башне. Эманация опасности словно сгустилась, стала более конкретной. Это чувство, весьма обостренное в его прошлой жизни, не изменило ему и сейчас.

Внешне голубая башня ничем не отличалась от двух своих предшественниц, но что-то здесь было не так. Каким-то ледяным ветром тянуло от нее… Хотя откуда быть ветру на планете, лишенной атмосферы?

Прижавшись спиной к стене башни, Танаев запрокинул голову, пытаясь рассмотреть что-то в ее верхней части, — ему казалось, что холодом веет именно оттуда.

Но если угроза и была, она оставалась невидимой. Впервые, с начала своего предприятия, он пожалел о том, что не позаботился изготовить себе хоть какое-то подобие оружия. Ему казалось, что на мертвой планете оружие ему ни к чему, но, как видно, он ошибался. С прилетом хронстовского корабля здесь многое изменилось.

Наконец, когда даже его не знавшие усталости глаза утомились от пристального вглядывания в серые сумерки ночи, он заметил едва различимую тень, метнувшуюся к нему с крыши башни. Сразу же вслед за ней последовала еще одна, и еще… Только благодаря своему уникальному ночному зрению, он сумел их заметить вовремя и переместиться в сторону, на долю секунды раньше того момента, когда стремительно несущаяся вниз тень, не то птицы, не то огромной летучей мыши, вспорола пространство на том месте, где он только что стоял, своими стальными когтями.

Длине этих когтей и их прочности мог бы, наверное, позавидовать гирлонт с планеты Акара, считавшийся одним из самых опасных хищников. Но гирлонт, по крайней мере, не умел летать.

Глеб едва успел отпрыгнуть на прежнее место, чтобы избежать удара когтей следующей твари, но увернуться от третьей он уже не успел.

Когти погрузились в его тело на добрый десяток сантиметров и оставили рваные раны от груди до пояса. Боли не было, только жидкий огонь разлился по его телу и ярость застлала зрение багровым туманом. Прежде чем ударившая его тварь успела увернуться, он поймал обеими руками ее тонкую шею, рванул изо всех сил на себя ее тело, разводя руки вниз и в сторону, и услышал, как хрустнули позвонки. Глеб швырнул сразу же обмякшее тело летучего призрака с края платформы. Видимо, этот урок пошел нападавшим на пользу, потому что теперь они больше не совершали своих смертельно опасных бросков, а лишь кружились перед ним, не давая подойти к краю платформы.

Вскоре он понял, почему так резко изменилась тактика нападавших. Ото всех девяти башен к тому месту, где он стоял, тянулись темные цепочки смертоносных стражей. Глеб понял, что как только они подлетят, его положение станет совершенно безнадежным. Нужно было что-то предпринимать немедленно, пока дорогу ему преграждали всего два гигантских нетопыря. Он совсем было собрался броситься с платформы вниз, несмотря на угрозу быть разорванным когтями летучих тварей, и в этот момент увидел люк, ради которого и решился на это смертельно опасное предприятие.

Он продвинулся вправо, на несколько метров, отделявших его от люка, ни на секунду не упуская из виду напавших на него темных стражей, так назывались здесь эти полумеханические существа, использующие во время полетов антигравитацию и не нуждавшиеся в атмосфере для поддержания своих крыльев.

Их название он узнал позже, а в этот момент все его внимание было обращено на то, чтобы блокировать выпады подоспевших к месту сражения новых противников и избежать повторных серьезных ран. Это удавалось с трудом, темных стражей на месте схватки становилось все больше, и Танаев понимал, что оставшееся в его распоряжении время, до того как его разорвут на части, измерялось теперь секундами.

Люк, естественно, был закрыт и заблокирован изнутри. Он так плотно прилегал к корпусу башни, что его можно было обнаружить, только подойдя вплотную, по узкой полоске более интенсивного цвета. Глеб сделал последнюю неудачную попытку прорваться к краю платформы и вновь вынужден был отступить к стене башни.

Теперь его положение казалось совершенно безнадежным. В отчаянии Глеб несколько раз ударил ногой по люку, ни на что уже не надеясь и понимая, что услышать эти жалкие удары сквозь броню не сможет никто.

Тем не менее совершенно неожиданно за его спиной лязгнули запоры, и в приоткрывшейся двери тамбура появилось заспанное и совершенно невероятное здесь человеческое лицо, украшенное к тому же рыжей бородой и порядочным синяком под левым глазом. Вопрос, который задало «лицо» довольно испитым голосом, показался Глебу еще более невероятным, чем само его появление:

— Чего нужно-то?

Не тратя времени на сложные переговоры, Глеб отодвинул рыжебородого в сторону, освобождая вход, и, не теряя ни секунды, проскользнул внутрь, захлопнув за собой дверь люка. Снаружи послышались удары и знакомый скрежет когтей по металлу — теперь он знал, что за стальные лезвия полосовали обшивку станции в первый момент нападения.

— Ты чего толкаешься? — спросил рыжебородый, облаченный в кольчугу человек с коротким и широким мечом, пристегнутым к поясу. Видимо, он только теперь рассмотрел Глеба как следует, потому что его правая рука медленно, но решительно, потянулась к рукоятке меча.

— Ты кто такой есть?

— Гость я. Приглашен хозяином для ознакомления с замком. И не надо баловать с оружием. Можно порезаться. — Глеб перехватил руку рыжебородого, уже наполовину вытащившего меч из ножен, и без труда удержал ее на месте, не давая продвинуться ни на сантиметр. После нескольких неудачных попыток освободиться от железной хватки Глеба рыжебородый обиженно просипел:

— Ежели ты гость, так должен сидеть в гостиной, а не шастать снаружи и беспокоить стражей! Ишь, какую тревогу поднял, со всех башен слетелись, проклятые, небось врезал одному из них как следует?

— Было дело, врезал! — согласился Глеб.

— Ну, тогда проходи, раз ты такой шустрый. Или нет, сначала доложи, какого хрена ты делал снаружи? Гости у нас испокон века внутри находятся.

— Хотел осмотреть замок, хороший такой, летающий, с девятью башнями.

— Ага, и на каждой лазерные пушки. До сих пор не понимаю, почему они тебя не поджарили.

— Гость я здесь, потому и не поджарили. Или, может, это вы гости, трудно сказать, вообще-то, это моя планета. Ты сам-то на этом корабле откуда взялся?

Они беседовали уже вполне мирно. Глеб отпустил руку рыжебородого, хотя и продолжал следить уголком глаза за каждым его движением. Он знал, что в случае необходимости успеет блокировать любую попытку выпада с его стороны, но меч давно вернулся в ножны, и они продолжили свою содержательную беседу.

— На службе я, али не видно? Исполняю обязанности внутреннего стража проходов. Так что дальше я тебя не пущу. Не положено. Возвращайся обратно, откуда пришел.

— Счас. Мечтаю об этом. Разве не видишь, что со мной сделали ваши наружные стражи? — Глеб хотел показать ему свои зияющие раны, нанесенные когтями чудовищных тварей, но на их месте обнаружил лишь узкие полоски шрамов. Его тело срасталось на удивление быстро.

— А ты не лазай, где не положено! — просипел страж, по-прежнему не отпуская рукоятку меча. Он, видимо, только сейчас разглядел полупрозрачное тело Глеба, лишенное всякой одежды. — Ты плохо выглядишь, парень! Тебе надо больше есть. Выгнать тебя, не покормив, было бы бесчеловечно. Вон ты какой, совсем истаял, болезный! Это что ж творится-то? Во что людей превращают? В каких-то прозрачных тварей! Иди за мной! — закончил свои излияния человеколюбивый страж и решительно двинулся вперед по узкому тамбуру. Было неосмотрительно с его стороны оставлять незнакомого человека, незаконно проникшего в замок, за своей спиной, но Глеб не собирался использовать сложившуюся ситуацию. Время для решительных действий еще не пришло. И ничего ему сейчас не было так необходимо, как информация о замке и его обитателях.

Тамбур заканчивался в дежурном помещении, где отдыхали свободные от караулов стражи, их здесь было шестеро, таких же заспанных и испитых, как открывший ему двери человек. Не вызывало ни малейшего сомнения их происхождение — все шестеро были землянами и, похоже, несли здесь свою службу не слишком старательно.

Да и вряд ли она была на самом деле нужна Хронсту. Не от кого было охранять внутренние проходы корабля, полную безопасность которого обеспечивала во время посадок наружная охрана, подкрепленная автоматическими лазерными батареями.

Каптерка, в которую они вошли, напоминала хорошо подготовленную декорацию в каком-то спектакле. Только люди в ней были настоящие, и Глеб, заметив, как стражи уставились на него, впервые почувствовал себя неуютно из-за отсутствия одежды.

Если он хотел вести с ними нормальный разговор, прежде всего, следовало упрятать свое искусственное тело в плотно закрытый комбинезон. Сейчас он пожалел, что не воспользовался теми защитными костюмами, которые видел в шлюзовой камере станции. Теперь знакомство придется начинать с просьбы, но это все же лучше, чем стоять перед этими семью мужиками в обнаженном виде. У некоторых из них даже челюсти отвисли от изумления. Похоже, и тот, что открывал ему люк, только сейчас понял, какого необычного гостя привел на корабль.

— Ладно вам на меня пялиться, я, конечно, выгляжу странно, но тем не менее я самый обыкновенный человек. Дайте какую-нибудь одежонку, и я вам объясню, почему предстал перед вами в таком виде.

Одежонку ему выдали, не слишком чистую, зато подходящую по размеру. Объяснение тоже проходило нормально. Главным образом потому, что со стола еще не успели убрать остатки вечерней попойки, и сейчас мучимые головной болью и усилившейся жаждой мужики слушали его не слишком внимательно, отдавая предпочтение не его рассказу, а стоявшим на столе початым бутылям с вином. Разумеется, он не собирался рассказывать этим незнакомым людям всего, что с ним произошло. Чтобы как-то объяснить свой необычный вид, Глеб наудачу сказал, что стал таким после встречи с хозяином замка, и, к его удивлению, это объяснение не вызвало никаких вопросов. Лишь один из стражей, отвернувшись в сторону, тихо проговорил:

— Что делают с людьми, сволочи! — и тут же постарался утопить свою невольно вырвавшуюся реплику в вине.

После того как Глеб переоделся в «человеческую» одежду и отдал должное кислому вину, чтобы не выделяться в этой пестрой компании, на него и вовсе почти перестали обращать внимание, и он смог постепенно перейти от рассказа о своих злоключениях к внимательному изучению обстановки в каптерке и попытке найти ответ на вопрос, для чего здесь вообще держат этих людей.

Беспорядочно разбросанное по всей комнате холодное оружие, невычищенное и несмазанное, говорило о том, что этим людям вряд ли приходилось когда-нибудь защищать свою жизнь с помощью ржавых и тупых мечей. Он обратил внимание и на то, что хотя лезвия не наточены, ярко сиявшие рукоятки содержались в образцовом порядке, так же как перевязи. Оружие явно выполняло здесь чисто ритуальную и даже какую-то бутафорскую роль.

Глебу не нравилось, как стражи проходов держатся и говорят — замедленно и словно через силу. Они, конечно, изрядно выпили накануне, но дело было не только в этом, чем-то их обработали — наркотик или гипноз…

Как бы между прочим Глеб перешел от рассказа к расспросам. На его вопросы отвечали далеко не всегда, иногда отмахиваясь, словно от назойливой мухи, да и задавать вопросы ему приходилось, соблюдая максимальную осторожность — не хотелось демонстрировать перед этими людьми свою полную неосведомленность в том, что произошло в мире за минувшие тысячелетия.

Кое-что ему все же удалось выяснить. Больше всего Глеба поразил тот факт, что они ничего не знали о Земле. Или старательно делали вид, что не знают… Впрочем, говорили они вполне искренне и, похоже, сами верили в то, что говорили. Видимо, колонии Земной Федерации за эти годы расползлись по разным звездным системам, добились полной независимости, развились в самостоятельные государства и постепенно забыли о своей изначальной родине. Земля в представлении этих людей была легендарной планетой, в подлинное существование которой давно уже никто не верил. Если, конечно, эти свои представления о Земле они не получили с помощью внушения. Постепенно Глеб все глубже погружался в трясину сомнений, недоверия и непонимания.

Ему особенно не нравилось то, что как только он пытался задать конкретный вопрос о корабле, на котором они находятся, как только он пытался выяснить, каким образом они сюда попали и чем занимается хозяин этого корабля, ответом ему было гробовое молчание.

Все разговоры мгновенно смолкали, и, в конце концов, очевидно, не выдержав его бесцеремонности, один из этих горе-воинов, больше похожих на крестьян, несколько прояснил ситуацию:

— Князь предупредил нас о твоем возможном появлении и приказал пропустить на корабль. Но он ничего не сказал о том, что мы обязаны выслушивать твои глупости. Если ты не прекратишь задавать свои дурацкие вопросы, мы вышвырнем тебя обратно к наружным стражам. Так что лучше помолчи и прибереги свое любопытство до возвращения князя. Здесь за длинные языки жестоко наказывают. — Человек, сказавший это, был худ и желчен, он держался по отношению к Глебу откровенно враждебно с самого его появления в каптерке. К несчастью, этот худой, раздраженный на всех и на все страж был старшим в карауле, так что Глебу пришлось удовлетвориться тем, что уже услышал, и прекратить расспросы, чтобы не ухудшать свое и без того довольно шаткое положение.

Сделав вид, что он полностью поглощен кувшином с отвратительным кислым вином, Глеб углубился в собственные мысли, пытаясь проанализировать то, что уже удалось выяснить, одновременно угловым зрением продолжая внимательно изучать окружавшую его обстановку.

Каптерка была частью голубой башни. Судя по размерам и круглым стенам, это помещение занимало всю ее ширину. Если даже в центральной части башни находились лифтовые кабины, все равно в полу должен быть аварийный люк, ведущий в моторный отсек башни. Лифты в аварийной ситуации могли отказать. На любом известном ему корабле всегда имелся запасной проход к двигателям. Уткнувшись в кувшин и старательно изображая слегка захмелевшего человека, Глеб осторожно, квадрат за квадратом изучал пол под своими ногами. Он помнил, как плотно прилегал к поверхности башни наружный люк, следовало и здесь ожидать чего-нибудь подобного. Нечто такое, что не заметишь с первого взгляда и вообще не заметишь, если не знаешь, что ищешь. Такой аварийный проход всегда предназначался лишь для специалистов с особым допуском, тщательно охранялся и был защищен от непрошеного вторжения посторонних. Серьезная диверсия на корабле была наиболее вероятна именно в энергетическом отсеке, и любой капитан должен был позаботиться о том, чтобы вход в него был как можно более труднодоступен для непосвященных.

В конце концов, Танаеву удалось обнаружить под столом нечеткий квадрат, ограниченный едва заметной окантовкой.

Люк был там, где ему и положено быть, и Глеб почти наверняка знал, куда он ведет. Что же, возможно, придет время, когда это открытие ему пригодится.

Но помещение каптерки, даже вместе с расположенным под ней энергетическим отсеком, никак не могло занимать всю высоту башни. Над ней располагались какие-то другие помещения, и Глебу очень хотелось выяснить, что там находится. Он уже не надеялся получить от захмелевших стражей никакой дельной информации. Беседа давно перешла в русло «кто кого уважает».

Но самое пристальное изучение потолка не помогло выявить никаких следов люков или скрытых в стенах лестниц, ведущих наверх.

Центральный тронный зал находился на более высоком по отношению к каптерке уровне, и оттуда, во все девять башен, вели роскошные бронзовые двери, к сожалению, закрытые надежными современными замками.

В каптерке тоже имелась дверь, ведущая во внутренние помещения, но она по своему внешнему виду и размерам нисколько не походила на двери тронного зала. Возможно, эта дверь вела в оружейную или какое-то другое служебное помещение.

Эти сведения могли ему очень пригодиться, если отношения с хозяином замка приведут к конфликту. Глеб все время чувствовал притаившееся здесь зло и готовился к самому худшему.

Ему не нравилась сдержанность в разговорах стражей, которые даже друг с другом обменивались лишь осторожными, ничего не значащими замечаниями. Даже вино оказалось неспособным развязать им языки. «Здесь за длинные языки жестоко наказывают». Интересно, каким образом?

Не похоже, чтобы они боялись потерять свою работу, возможно, их увезли с родной планеты силой или обманом, но тогда почему они так осторожны? И тут же ответил сам себе: «А с какой стати они должны тебе доверять? Ты не похож на человека, в этом все дело. Они видели тебя без одежды, а твое лицо до сих пор остается прозрачным».

Он представил, как должна выглядеть с их точки зрения стеклянная кукла с прозрачными глазами, сквозь которые можно заглянуть внутрь черепа, которого на самом деле тоже не существует, и ужаснулся. «Разумеется, они решили, что я специально подосланный князем шпион».

С этим срочно нужно что-то делать. Нужно изменить внешность. Но как? Князь одним движением руки создал форму для его лица. Но он не обладает возможностями Хронста и вряд ли в ближайшее время сможет воспользоваться аппаратурой станции, чтобы самостоятельно что-то изменить в конструкции своего тела. Значит, нужно придумать другие, более простые, легко осуществимые способы. Здесь может помочь хороший грим, дополненный цветными контактными линзами и париком. Нужен грим телесного цвета, нужны линзы, парик и перчатки… Вряд ли на корабле найдется подходящая гримерная, так что эта проблема не так проста, как кажется с первого взгляда. Но все же это проще, чем менять форму и окраску собственного тела. Придется использовать все возможные подручные средства. Краску можно составить самому из реактивов, которые есть в ремонтном отсеке станции, перчатки и парик — не проблема, их легко можно изготовить. Остаются линзы. Какое-то время придется носить темные очки и внимательно следить за каждым своим шагом.

Обдумывая эту проблему, Глеб продолжал разглядывать стражей, стараясь не привлекать к себе внимания. По мере того как количество выпитого ими вина увеличивалось, их враждебное поведение по отношению к незваному гостю становилось все агрессивнее.

— Вот мы сидим тут, братья, — обратился ко всей подвыпившей компании человек с рыжей бородой, открывший для Глеба наружный люк, — честно отрабатываем положенные пять лет службы… — «Ну вот и первая цифра появилась, — подумал Глеб, — значит, их вербуют на срок в пять лет. Довольно длительный период, но он вполне оправдан, учитывая сроки космических перелетов. Другое дело, возвращают ли их домой после конца срока?»

Рыжебородый между тем продолжал свои высказывания, принимавшие все более враждебный характер:

— Честно отрабатываем. Честно! И вдруг появляется какой-то прозрачный робот, посланный следить за нами! Разве это правильно, братья?! Разве мы нуждаемся в слежке? — Дружный рев шести глоток сразу же показал, как сильно накалилась обстановка в каптерке. — До каких пор мы будем терпеть издевательства над собой? До каких пор нас будут кормить, как последних собак, отправлять на «выправку» за малейшую провинность, а в конце контракта автоматически его продлевать, даже не спрашивая нашего согласия? Но этого им мало! Они присылают к нам этого недочеловека, который рассказывает тут разные побасенки, сидит и слушает наши разговоры, чтобы донести о них своему хозяину! Пора это прекратить! Пора показать князю, кто мы такие! — Вскочив со своего места, рыжебородый решительно потянулся к перевязи с мечом, висевшей за его спиной. — Я покажу вам сейчас, как это делается!

Он попытался вытащить меч, но заржавевшее лезвие, похоже, срослось с ножнами и не желало появляться на свет. Тогда, отбросив в сторону непослушные ножны, рыжебородый схватил со стола тяжелую бутыль и с воплем:

— Сейчас я посмотрю, есть ли мозги в этой стеклянной башке! — попытался нанести ею удар по голове Глеба.

Вскинув руку в защитном, чисто рефлекторном, движении, Глеб тыльной стороной ладони ударил по бутыли, и та разлетелась на десятки осколков. Некоторые из них довольно чувствительно поцарапали сидевших за столом стражей.

Эффект от удара оказался неожиданным даже для Глеба, а в каптерке повисла угрожающая тишина. Затем сразу несколько рук потянулись к оружию, но прежде чем стражи успели перейти к активным действиям, за спиной Глеба беззвучно распахнулась дверь, ведущая во внутренние помещения корабля, и все семеро «бравых» воинов мгновенно вскочили на ноги, вытянулись по стойке смирно и теперь ели глазами вошедшего. Даже меч, брошенный на пол одним из самых ретивых воинов, остался лежать там так, словно за мгновение до этого никто и не думал прикасаться к оружию.

Один Глеб продолжал сидеть за столом, но, наконец, и он повернулся к двери и замер, как и все прочие.

В дверях каптерки, небрежно опершись о притолоку левой рукой, стояла женщина. Но какая женщина! Разве что в сказках тысячи и одной ночи Глеб читал о подобных красавицах. Точеные черты лица скрывала легкая вуаль, зато все остальные детали ее фигуры легко угадывались под золотым плетением, которое заменяло ей большую часть одежды. В правой руке женщина держала небольшой жезл, внешне похожий на парализатор. Даже знакомая кнопка имелась на конце рукоятки. И почему-то именно этот жезл, а не детали прекрасной женской фигуры, пользовался наибольшим вниманием охраны.

Незнакомка обвела всю каптерку равнодушным взглядом огромных, ничего не выражающих глаз. Ее лицо оставалось совершенно бесстрастным и в тот момент, когда взгляд остановился на Глебе.

— Ты пойдешь со мной! — произнесла незнакомка тоном приказа. — Остальным продолжать нести вахту! — Ничего больше не добавив, женщина повернулась и исчезла в узком проходе, ведущем во внутренние помещения замка. Уверенность красавицы в том, что ее распоряжение будет немедленно выполнено, вызвала у Глеба чувство протеста и заставила медлить с выполнением приказа до тех пор, пока он не услышал почти истерический шепот ближайшего к нему стража:

— Иди за ней! Если она вернется, нам всем не поздоровится, а тебя отсюда унесут на носилках!

Это предупреждение подействовало. Не следовало и дальше искушать судьбу. Глеб все время помнил о том, что должен использовать любую представившуюся возможность, чтобы разобраться в том, что собой представляет этот странный корабль, разрушивший его неподвижный стеклянный мир.

Пока Глеб, нагнав незнакомку, пробирался вслед за ней по узкому проходу, она ни разу не обернулась и не произнесла ни слова.

Они миновали тамбур, в который выходила кабина лифта, прошли площадку винтовой лестницы и, поднявшись по ней на пару этажей, оказались, наконец, перед высокой бронзовой дверью, ведущей в тронный зал.

— Князь ждет тебя, стеклянный недочеловек. — В голосе женщины не было презрения, только равнодушие и какая-то отстраненность от окружающего, словно она присутствовала здесь во сне. Такие лица бывают у наркоманов после приема антара. Незнакомка посторонилась, пропуская Глеба к распахнувшейся двери, но проход был слишком узким, чтобы миновать почти обнаженную красавицу, не коснувшись ее. Когда это произошло, Глеб почувствовал, как волна тепла прокатилась по всему его телу. Давно забытое и, казалось, навсегда утраченное желание проснулось в глубинах его существа. Не только вкусовые рецепторы восстановил ему Хронст…

— Кто ты? — прошептал он одними губами, когда их лица находились на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга.

— Не дай тебе бог узнать это, нелюдь. Иди. Князь не любит ждать.

— Почему ты зовешь меня нелюдью? — Он все еще медлил, не желая прерывать эту волшебную, украденную у нее минуту близости.

— Потому что таких, как ты, приходится закапывать в землю, чтобы избавиться от них, но и после этого они иногда возвращаются. — Она по-прежнему говорила совершенно равнодушно.

— Тебе уже приходилось встречать таких, как я, прозрачных людей?

— Прозрачных людей не бывает. Только нелюди и демоны бывают прозрачны. Но об их приходе… — не закончив фразу, она легко коснулась его плеча свободной левой рукой. Толчок оказался неожиданно сильным, и, неловко споткнувшись на пороге, Глеб мгновенно оказался внутри тронного зала. Дверь за его спиной сразу же захлопнулась, отрезав его от незнакомки.

Вид тронного зала несколько отличался от того, как он выглядел в прошлое посещение Глеба.

Теперь внизу, перед по-прежнему пустым троном, стоял длинный обеденный стол, во главе которого восседал Хронст. Собственно, он один за ним и восседал, все остальные, человек двадцать, находившихся в зале, были слугами и охраной.

Выглядели они все слишком бледными для здоровых людей, а двигались медленно, как сомнамбулы. Но это были люди… Если Хронст не обманывал его, если интересы князя и в самом деле не распространяются на территории, некогда принадлежавшие Земной Федерации, тогда почему его замок обслуживается людьми? Почему они так боятся наказания и почему так угнетены? «Можешь не сомневаться, я это выясню…» — Глеб оборвал непрошеную мысль, вспомнив о том, что при желании князь способен слышать его мысли, но, кажется, опоздал. Ядовитая змеиная усмешка на секунду скользнула по тонким губам князя и тут же исчезла, превратившись в приветливую улыбку.

— Вот и наш гость! Мне сообщили, что ваше знакомство с замком в мое отсутствие проходило весьма успешно. Это очень хорошо, потому что в самое ближайшее время вам придется принять участие в моей экспедиции на Литану. Наши планы несколько изменились, появилась срочная необходимость навестить Литану, на которой кучка каких-то недоумков подняла восстание. Они называют себя «розовыми» и надеются захватить власть без кровопролития. Кровопролитие, по их мнению, следует начинать позже, когда власть уже захвачена. Это неплохая мысль, но лишь в том случае, если я их поддержу.

Ваша отправка на Зидру немного задерживается — и это хорошо. Только отлично подготовленный человек сможет справиться с миссией, которую я вам собираюсь поручить на этой планете.

Хронст говорил так, словно все уже было решено и мнение самого Танаева его больше не интересует. Допускать подобное смещение понятий Танаев не собирался ни в коем случае. Стоит один раз показать свою слабость или неосведомленность, и оглянуться не успеешь, как слетишь на несколько ступенек ниже в том незримом «табеле о рангах», который, несомненно, существовал и на корабле Хронста так же, как во всем остальном мире.

Неважно, где находится человек, в каком обществе живет, в какой сфере лежит круг его интересов, отношение к нему окружающих и его карьера всегда зависят от этой незримой лестницы, сооруженной из личных способностей, связей, родственников, удачи, наконец, но прежде всего от того, на какую ступеньку ему удалось взобраться, насколько верно сумеет он соразмерять свои действия со своими возможностями.

— Я могу принять участие в вашей экспедиции, князь! — произнес Танаев таким тоном, словно без его согласия эта самая экспедиция не могла состояться. — Но вы еще не выполнили моего главного условия: вы забыли сообщить мне, на чьей стороне в предстоящем конфликте выступает Земная Федерация. Речь, как мне помнится, в прошлый раз шла о предоставлении доказательств…

— Да нет никакой Земной Федерации! — яростно оборвал его князь, сверкнув в разные стороны своими разноцветными глазами. — Давно уже нет. Она рассыпалась, превратилась в конгломерат слабых колоний, с которыми никто не считается. И доказательства были вам предоставлены. Жаль, если вы этого не заметили.

— Внутренние стражи…

— Ну разумеется. Если бы Федерация существовала, если бы она вела войну, об этом не могли бы не знать во всех ее колониях, и я позаботился о том, чтобы предоставить вам возможность пообщаться с жителями земных колоний, чего же еще вы хотите?

— Они оказались не слишком разговорчивыми. Но вы правы, похоже, Земля действительно не участвует в вашей войне. (Но если это так, то откуда взялись на твоем корабле в таком количестве рабы земляне?) — Этот его вопрос не был озвучен, но ответ на него последовал немедленно:

— Почему ты решил, что они рабы? Кто тебе это сказал? Я хорошо плачу своим слугам и выбираю их из лучших представителей разных рас. Здесь находятся не только земляне. Как ты успел заметить, наружную стражу несут горыньи с планеты Занды, они весьма агрессивны и отлично справляются со своими обязанностями.

— Они похожи на боевых роботов, а не на разумных существ.

— Ты так думаешь, потому что твое знакомство с ними протекало не в лучших условиях. — Ядовитая усмешка скользнула по губам князя, подтверждая, что он прекрасно осведомлен о стычке Танаева с наружными стражами. — Оставим в стороне эти несущественные детали. Нам пора подписать соглашение.

Я трачу на тебя слишком много времени, бывший землянин.

— Сколько времени будет действовать соглашение, если я его приму?

— Иными словами, ты хочешь знать, как долго будешь вынужден подчиняться моим приказам. Всю оставшуюся жизнь, навигатор. Всю твою долгую, бесконечную жизнь ты будешь моим вассалом. Это точное слово, потому что я не собираюсь делать из тебя слугу или раба. Слишком сложную миссию я собираюсь тебе поручить. Ты станешь пользоваться самостоятельностью в достаточно широких пределах, но при этом будешь выполнять все мои указания и помогать мне в выполнении целого ряда задач.

Подробности каждого задания будут тебе своевременно сообщаться. Увы, навигатор, от моих предложений не принято отказываться. Но чисто формально… Я хотел бы услышать подтверждение. Итак, ты согласен стать моим подданным?

— Я предпочитаю оставаться свободным человеком. Хотя готов выполнить те из ваших заданий, которые не будут направлены против Земной Федерации. — Глебу приходилось тщательно маскировать свои мысли, теперь он точно знал, насколько опасно, находясь на близком расстоянии от князя, давать им волю. Но в глубине души, на самом ее дне. где мысли существовали в виде еще не сформировавшихся намерений, он знал, что ступает на очень опасную тропу, что он встретил на своем пути невероятно коварного и могущественного врага, и не собирался уклоняться от схватки.

— А ты, однако, не просто интриган, Танаев, но еще и нахал. Давненько мне не приходилось тратить столько времени на убеждение простого землянина.

— Ну, не совсем простого… Все-таки бессмертного, за него, я полагаю, цена должна быть повыше. Надеюсь, отдельная каюта для меня у вас найдется?

— Может, вам и завтрак прикажете подавать в постель?

— Вообще-то, я бы не отказался, только в завтраках я не нуждаюсь. А вот что касается остального… Эта девица, которая сопровождала меня до ваших апартаментов, кто она?

— У тебя, я смотрю, губа не дура. Но это, я думаю, можно будет уладить. Я посмотрю ее расписание, возможно, у нее найдется время и для тебя.

После этой фразы Танаев почувствовал себя так, словно на него опрокинули ушат грязной холодной воды. Однако он и бровью не повел, чтобы не выдать свое разочарование.

— Теперь, я надеюсь, мы обговорили все условия? — Князь смотрел на него обоими разнокалиберными глазами, и Танаев готов был поклясться, что в их глубине прыгали искорки смеха, хотя причина такого веселого настроения Хронста была ему непонятна. Что-то он упустил, что-то важное в этих переговорах, похоже, в конце концов его все же обвели вокруг пальца…

Он еще раз прокрутил в голове два предложенных ему варианта выбора — запечатанный стеклянный гроб, сама мысль о котором не вызывала у него сейчас ничего, кроме отвращения, и путешествие в неизвестность на корабле князя со всеми возможными последствиями, интригами, конфликтами и схватками.

Его противник на несколько порядков могущественней его самого, и в этой схватке его шансы выжить ничтожно малы, к тому же он по-прежнему знает о князе слишком мало. Но решать надо сейчас. Часы уже пошли, он поставит на кон свою долгую-долгую жизнь… Однако теперь он твердо знал, что Ценность человеческой жизни зависит совсем не от количества прожитого времени, а от тех немногих звездных мгновений, когда человек сумел достичь невозможного…

— Что-нибудь надо подписать, какие-нибудь формальности?

— Достаточно вашего слова. Хотя формальности имеют свой смысл. Именно они помогают поддерживать полюбившийся вам порядок. Подпишите на всякий случай вот это… — Князь извлек из воздуха листок бумаги и положил его перед Танаевым.

— Подписывать, естественно, придется кровью?

— Ну что вы, Танаев, за кого вы меня принимаете! К тому же ваша так называемая душа не имеет никакой ценности, поскольку находится внутри практически бессмертного тела. Так что речь идет исключительно о вашем теле со всем его содержимым, разумеется.

Танаев усмехнулся и, глядя прямо в один, уставившийся на него глаз князя, медленно сложил предложенный ему лист и опустил его в нагрудный карман куртки.

— Серьезные документы требуют серьезного изучения, князь. Дайте мне один день на раздумья, и я верну вам подписанный лист. (Или не верну его никогда).

— Ты издеваешься надо мной, щенок?!

— Вовсе нет. Ну что такое один день по сравнению с вечностью, которую нам предстоит пройти рядом? Один день, князь. Всего один день!

Он играл с огнем и прекрасно об этом знал, но ему необходимо было выяснить, до каких пределов простирается терпение князя и насколько он в нем нуждается. Именно на этом знании Танаев собирался строить все свои отношения с Хронстом.

Хронст побледнел, и было видно, какого огромного труда стоило ему на этот раз сдержаться. Но чудо все же произошло, и Танаев, живой и невредимый, покинул его кабинет.

Подготовка к старту шла полным ходом. Хронст куда-то вновь исчез, и всеми работами руководил теперь заместитель Хронста. Глеб так и не разобрался, какую должность официально занимал этот гуманоид, больше похожий на орангутанга, чем на человека. Во всяком случае, боялись его не меньше Хронста. Но с Глебом он предпочитал не общаться, демонстративно игнорируя его присутствие на корабле. Один день растянулся на целую неделю, а Хронст все еще не появлялся.

Как и было обещано, Танаеву выделили отдельную каюту. Едва очутившись наедине, он достал листок, с таким риском полученный у Хронста, и, к своему глубокому разочарованию, убедился в том, что держит в руках чистый лист бумаги. Текст исчез, хотя Глеб нисколько не сомневался, что в тот момент, когда он складывал лист, тот был испещрен вязью слов незнакомого ему языка. Проблему, которую невозможно решить, следует отложить подальше и забыть о ней, пока не придет ее время. Убрав лист в стол, Глеб занялся изучением своей каюты.

Видимо, цвет мебели и отделка внутренних пластиковых стен соответствовали цвету наружной обшивки. Это была Зеленая башня, и Глеб порадовался тому, что не попал в красную или оранжевую. Жить внутри однообразной цветовой гаммы несколько утомительно, хотя привыкнуть можно ко всему.

Каюта, рассчитанная на стандартного гуманоида, была небольшой, но в ней имелось все необходимое для долгого путешествия.

В большинстве предметов гигиены, таких, как Щетки для волос, бритвы, дезодоранты, кремы, тело Глеба больше не нуждалось. Зато его порадовала находка театрального гримировочного набора, оставленного здесь, видимо, специально для него. Кто-то решил о нем позаботиться, или, что намного больше походило на истину, кого-то раздражал его слишком уж прозрачный вид.

Поупражнявшись с телесными гримами, париками и жидкими красками, он придал своему лицу и открытым частям тела вид, благодаря которому отличить его от обычного человека стало довольно трудно.

Ему хотелось как можно ближе познакомиться с командой корабля. До сих пор, кроме внутренних стражей и стремительно проносившихся по лестницам матросов, он никого не видел. Разумеется, была еще Зухрин, именно так назвал князь женщину, знакомство с которой вызвало у Танаева такой всплеск эмоций, но о ней он старался не думать, поскольку не любил стоять в очередях.

На этом корабле, или, если угодно, в этом замке, у каждой части команды было свое собственное помещение, надежно изолированное от остальных. Когда Глеб попытался пройти в соседнюю башню, внутренние стражи, стоявшие у каждого перехода, вежливо, но решительно его остановили. Поскольку никому не разрешалось покидать отведенную ему зону, Танаев пришел к выводу, что Хронст не слишком доверяет своим слугам и наемным работникам.

Пришлось вернуться в свою каюту. Никаких прямых обязанностей на корабле ему назначено не было и ни в какую команду его не включили, и Глеб не знал, чем заняться. Неопределенное положение то ли гостя, то ли кандидата в наемники, обучением которого обещали заняться в будущем, ничего хорошего, кроме дополнительной изоляции, в себе не несло. Что-то Хронст тщательно от него скрывал, и, несомненно, такая изоляция создана была неслучайно. С этим нужно было что-то делать, но не сейчас. Времени у него будет достаточно, временем на этом корабле, похоже, никто особенно не дорожил, и как только наберется необходимая информация…

Рассуждения Глеба были прерваны появлением большого черного кота. Кот появился из-за приоткрытой дверцы шкафа, вальяжно прошествовал через всю каюту и исчез в туалете.

Глеб терпеть не мог кошек и готов был предпринять самые решительные действия, чтобы избавиться от непрошеного сожителя. Вот только кота в туалете не оказалось, и после получасовых поисков, после тщательного обследования всех стоков, закрытых плотными решетками, и щелей, которых вообще не существовало, ему пришлось признать, что кот исчез, растворился в воздухе, или, что еще хуже, у него самого начались галлюцинации. Глеб тут же отмел последнее предположение, вспомнив исчезающую тень каменной горгульи в тронном зале. Скорее всего, кот — еще одна шуточка Хронста.

Он совсем было успокоился, решив не обращать внимания на подобные мелочи, когда кот как ни в чем не бывало вновь появился из туалета, словно Глеб только что не провел битых полчаса, ползая на коленках в этом помещении, и точно не знал, что никакого кота минуту назад там не было и в помине.

Тень? Ну нет. На бесплотную тень этот кот определенно не походил. Он был породистым, ухоженным и толстым. Шелковистая черная шерсть волнами спускалась с его спины и живота, а в желтых глазах определенно таилась насмешка. Кот уселся посреди каюты и стал вылизываться, время от времени бросая на Глеба косые изучающие взгляды.

Закончив прихорашиваться, кот вальяжно развалился на полу и нагло уставился на Глеба. Тот совсем было собрался запустить в него ботинком из той пары, что недавно обнаружил в своем шкафу вместе с Комплектом рабочей одежды, но кот это его намерение пресек самым решительным и неожиданным образом.

— Пожрать не найдется? — спросил он грубоватым голосом с хрипотцой, напоминавшим голос одного из подвыпивших стражей. При этом пасть у кота не открывалась, но звуки шли определенно из того места, на котором находился упитанный остряк.

— Ты кто? — спросил Глеб, чувствуя себя полнейшим идиотом.

— Кот я, не видишь, что ли? Раньше был обычным домашним котом еркширской породы, теперь вот взят на службу в качестве соглядатая, чтобы, значит, приглядывать за такими, как ты.

Мир определенно свихнулся за то время, пока Глеб находился за гранью реальности, внутри кокона своей черной дыры. Впрочем, он и сейчас находится здесь же, и то, что в коконе свернутого пространства пробили дыру, не имеет особого значения. За гранью реальности могут происходить любые странные вещи. Нормальный порядок вещей разрушен хаосом. Теперь здесь возможно все. Летающие замки и говорящие коты, оживающие каменные изваяния и исчезающие владельцы замков…

«Не мели ерунды! — приказал он себе. — Так бог знает до чего можно докатиться! Все происходящее вокруг имеет рациональные причины, о которых ты пока что ничего не знаешь. Ты проснулся в совершенно новом мире и должен принимать его таким, каким он есть».

— Потрогать тебя можно? — спросил Глеб, осторожно приближаясь к коту.

— Разумеется, можно, хотя я этого не люблю. Но если потом ты принесешь мне из столовой что-нибудь вкусное, тогда валяй, трогай.

— Считай, что мы договорились. — Рука Глеба осторожно коснулась спины кота. Шерсть оказалась мягкой и вполне осязаемой.

— А по ночам ты не пахнешь? — спросил Глеб, понимая уже, что совершает бестактность.

— Это только люди пахнут по ночам. Коты вообще не пахнут. И если ты уже закончил меня трогать, то убери, пожалуйста, свою руку. Она меня раздражает.

— Но послушай, если ты есть… То есть, если я могу тебя потрогать, значит, ты существуешь!

— Если я мыслю, значит, я существую!

— Мне только кота-философа не хватало! Ты лучше объясни, как ты сквозь стены проходишь, если ты существуешь на самом деле!

— А я и не прохожу! — кот презрительно фыркнул и стал вылизываться розовым и слишком ярким на фоне его черной, как ночь, шкуры языком.

— Как это не проходишь? Я же видел!

— Ничего ты не видел. Я умею становиться невидимым. Вот и весь секрет. Людям глаза в сторону отвести ничего не стоит, вот им и кажется, что они вместо меня видят пустую стену. Шел бы ты лучше в столовую, а? Мы ведь, кажется, заключили деловое соглашение.

— Оно не совсем справедливо, точнее, вообще неправильно! Я буду тебя кормить, бегать тебе за деликатесами, а ты будешь на меня доносить князю. Какой же в этом резон?

— Но мы ведь договорились, ты обещал, о чем разговор?

— Правильно. Но договорились мы только на этот раз, и сейчас я пойду в столовую, но ты ведь и завтра захочешь жрать?

— Может, захочу, а может, нет, откуда мне знать?

— Захочешь, захочешь — это я точно знаю и поэтому предлагаю заключить постоянное соглашение. Я тебя кормлю два раза в день, а ты не видишь и не слышишь ничего, что делается в этой каюте.

— У меня хороший слух и зрение отличное, поэтому меня и определили в соглядатаи. Я не могу не видеть и не слышать всего, что ты собираешься делать.

— Но забыть об этом ты можешь?

— И забыть не могу, память у меня тоже отменная! — Глеб чувствовал, как вся эта странная ситуация, подкрепленная упрямством проклятого кота, постепенно выводит его из себя.

— А если ты снова захочешь жрать?

— Меня обязаны кормить по штатному расписанию.

— Ну и как, хорошо кормят?

— Плохо кормят, много воруют.

— Ну вот видишь! А я буду кормить тебя изысканными блюдами, по твоему собственному выбору!

— Здесь нет изысканных блюд, но если ты будешь мне приносить лучшее из того, что дают в офицерской столовой, то я подумаю, что тут можно сделать.

— Он подумает! Так дела не делают. Или мы заключаем соглашение, или нет. Решай сейчас. Если ты откажешься, я сумею сделать твою жизнь невыносимой. Как насчет неприятных запахов? Машинное масло, например, или деготь? В аптечке я видел флакон с дегтем — как ты относишься к нему?

— Отвратительно! Вы, люди, всегда были жестоки и несправедливы по отношению к котам! Используете нас на всю катушку, а потом вместо благодарности…

— Я тебя не использовал, и вообще не увиливай, отвечай на вопрос!

— Ну, хорошо, хорошо! Забыть я ничего не могу, но зато могу отправлять пустые отчеты.

— Что это такое?

— Ментальные бланки, на которых ничего нет.

Если в течение дня не происходит ничего существенного, я отправляю пустой бланк.

— С этой минуты ты будешь отправлять только такие бланки!

— Только до тех пор, пока ты будешь меня кормить по-человечески!

— Значит, договорились?

— Договорились, — неохотно подтвердил кот и нервно дернул хвостом. Чувствовалось, что соглашение, которое из него выбил Глеб, противоречило его служебным обязанностям, и никакой уверенности в том, что оно будет выполнено, у Глеба не появилось. С этой минуты ему придется контролировать каждое произнесенное здесь слово. Тем не менее свое обещание — кормить кота деликатесами из офицерской столовой — он собирался выполнить. Если появляется возможность уменьшить вероятность нежелательного события, ее нужно использовать. И Глеб отправился в столовую.

Поскольку он не входил ни в одну корабельную команду, специального времени для посещения столовой у него не было, и он не знал, полагается ли ему вообще пищевой рацион, в котором он не нуждался. Впрочем, подобная мелочь, известная одному князю, вряд ли доведена до сведения обслуживающего персонала.

Его опасения оказались беспочвенными, поскольку офицерскую столовую обслуживал автомат-раздатчик. У дверей не было охраны, и не требовалось никакой специальной карты, чтобы попасть в помещение. Однако едва он пересек порог пустого в этот час зала, как динамик, упрятанный внутри робота, ворчливо произнес:

— Вас нет в офицерском списке. Здесь обедают только офицеры корабля. Пройдите в общий зал!

Проигнорировав это требование, Глеб попытался нажать кнопки заказа на брюхе робота, однако вместо ожидаемых блюд получил еще одно предупреждение:

— Немедленно покиньте помещение, в случае неповиновения на вас будет наложено дисциплинарное взыскание!

Ему только взыскания от какой-то жестянки не хватало! Глеб в раздражении ударил по заказной панели ладонью, однако не рассчитал силы, панель треснула, прогнулась внутрь, и робот замолчал, видимо, надолго. Нужно было убираться отсюда, и побыстрее, пока этот чертов робот не вызвал ремонтников и охрану.

Правильное направление в коридоре ему подсказали развешанные везде указатели с надписями на интерлекте — создавалось впечатление, что вся команда корабля была набрана из людей… Глебу пришлось спуститься на этаж ниже, где располагались служебные помещения, предназначенные для матросов и охраны.

Здесь с роботом проблем не возникло. Вот только выбор блюд был значительно беднее, и Глеб сомневался, что с таким меню ему удастся удовлетворить утонченные кулинарные пристрастия поселившегося у него гурмана, выполнявшего по совместительству роль доносчика.

Глеб наполнил пару тарелок сметаной и жареной рыбой. (Интересно, с какой планеты они ее привезли?) Рыба выглядела, как колючий шар, покрытый твердой шкурой. Даже сейчас, в жареном виде, разорвать эту шкуру, чтобы добраться до мяса, стоило Глебу немалого труда. Пока он этим занимался, в столовой появились посетители. И это были совсем не те люди, которых ему хотелось бы сейчас видеть.

В столовую пожаловали все шестеро стражей из внутренней охраны. Во время своего появления в башне он едва избежал серьезного конфликта с этими ребятами и теперь не сомневался, что они попытаются взять реванш. Видимо, они считали, что в прошлый раз Глебу помогла случайность и своевременное появление Зухрин.

К сожалению, он не ошибся. Едва только он поравнялся со столом, за которым расположилась вся компания, неся в обеих руках тарелки с кошачьей едой, как рыжий Ганс, которому он едва не сломал руку во время предыдущей стычки, ехидно произнес:

— Смотрите-ка, а наш прозрачненький теперь подкрасился и стал совсем похож на человека!

— Зато он ест не как человек. Его наша компания не устраивает. Видишь, тащит тарелки в свою нору.

Глеб попытался обойти стол, не обращая внимания на словесные выпады. Но стражи не унимались.

— Эй ты, прозрачный! Я к тебе обращаюсь, поставь тарелки на стол! Здесь на вынос еду не выдают, это тебе не ресторан!

По-прежнему молча, Глеб продолжал идти своей дорогой. Но это ему не помогло. Из-за тарелок он не увидел выброшенный снизу кулак, ударивший в донышко тарелки, наполненной до краев густой сметаной. Жидкость плеснула ему в лицо, на несколько коротких мгновений лишив возможности видеть что-нибудь, кроме плотной белой пелены.

Подленький удар в солнечное сплетение последовал сразу же вслед за этим. О его силе он мог судить по интенсивности тепловой реакции своего организма. Будь он обычным человеком, этот удар свалил бы его с ног и надолго лишил способности двигаться. Но Глеб не был обычным человеком. Он даже не покачнулся. Бережно поставил на стол тарелку с рыбой, нащупал чью-то салфетку, лежавшую на столе, протер глаза и даже успел уклониться от следующего Удара. Затем он перехватил руку Ганса и, заметив на пальцах кастет, без всякого сожаления сломал ему кисть одним резким движением. Вопль боли заставил вскочить на ноги всех остальных. Теперь Глебу противостояли пятеро разъяренных мужиков, и хотя сейчас у них не было оружия, схватка все равно предстояла неравная — тот, что оказался прямо напротив Глеба в узком проходе между столами, уже успел приподнять стул. Остальные четверо попытались зайти сзади. Глеб воспользовался их оплошностью — путь к выходу ему теперь преграждал всего один человек, и, неуловимым для своего противника движением, Глеб перехватил занесенный над его головой стул, дернул его на себя, свалив на пол вцепившегося в него стража. Перепрыгнув через него, он ухитрился подхватить со стола уцелевшую тарелку с рыбой и скрыться в дверях, прежде чем все остальные успели понять, что же, собственно, произошло.

Преследовать его никто не осмелился, и он надеялся, что полученный урок какое-то время заставит стражей держаться от него подальше. Хотя, с другой стороны, сломанная рука у одного из членов команды — событие достаточно серьезное, для того чтобы за ним последовали административные меры, и Глеб понятия не имел, какими они могут быть и чем ему грозит вмешательство службы безопасности корабля.

По крайней мере, его хлопоты не пропали даром — угощение понравилось коту, и хотя тот остался недоволен всего одним блюдом, на какое-то время между ними установилось взаимопонимание.

Следует признать, что условия содержания для человека, отказавшегося от сотрудничества и осмелившегося бросить прямой вызов хозяину корабля, были просто царскими. Глеба не ограничивали практически ни в чем, кроме передвижения.

Зато в этом, последнем, он потерпел полное фиаско. Все его попытки проникнуть за пределы зеленой башни оканчивались безрезультатно. Выходы хорошо охранялись, а электронные запоры на переходных люках не оставляли никакой надежды для взлома.

После нескольких дней наблюдений он пришел к выводу, что весь обслуживающий персонал, или, по крайней мере, его человеческая составляющая, располагается в зеленой башне.

Высота башни была около ста метров, в ней имелось не меньше двадцати уровней, на которых размещались различные службы охраны и управления кораблем.

Постепенно Глеб выяснил все это во время своих прогулок в пределах той зоны, которая была разрешена для его посещений, но для чего служили остальные восемь башен, осталось для Танаева полнейшей загадкой, и он начинал подозревать, что и остальные члены команды знали об этом не больше его самого. Хронст хорошо умел хранить свои мрачные тайны, но Глеб затеял свою смертельно опасную игру именно для того, чтобы выяснить назначение этого корабля и роль, которую играл князь в судьбе Земной Федерации, в бесследное исчезновение которой Глеб по-прежнему упорно отказывался верить…

Следя за тем, как кот уписывает остатки рыбы, Глеб прокручивал в мозгу различные способы, которые могли бы ему помочь — проникнуть в остальные башни. Оставалась одна возможность, которую до сих пор он еще не проверил, — попытаться пробраться в одну из шести закрытых для него башен снаружи, через аварийные люки, тем самым способом, которым ему удалось попасть в зеленую башню… Но никто не мог гарантировать, что такие люки существуют во всех башнях, а главное — они могут и не открыться в ответ на его стук… Зато нападения наружных стражей с их чудовищными когтями ему наверняка избежать не удастся. Танаев медлил, теряя драгоценное время, пока князя не было на корабле. После его возвращения шансы осуществить задуманное станут равны нулю. Хронст обладал силой, выходящей за пределы его понимания. Но даже Хронст не остановит его, когда появится малейший шанс на успех.

Рано или поздно он бросит ему вызов, а сейчас следовало продолжать свою незаметную для окружающих деятельность. Глеб не забыл правило, усвоенное еще в колледже военной подготовки: «Для того чтобы успешно противостоять сильному противнику, надо знать о нем как можно больше».

Его отправили в военный колледж, когда всех космонавтов готовили к возможной стычке с воинственной расой древлян, открытой в глубинах Галактики. Стычка так и не произошла, с древлянами удалось договориться о сферах влияния, но полученные знания не пропали впустую…

Неожиданный стук в дверь прервал невеселые раздумья Глеба. Кот мгновенно исчез вместе с тарелкой. Этот фокус мог бы пригодиться ему самому, неплохо было бы узнать, каким способом обжора так успешно «отводит глаза».

Глеб взглянул на часы — слишком поздно для официального визита. Давно прозвучал отбой, по корабельному времени почти полночь. За время, которое он провел в зеленой башне, у Глеба так и не появилось друзей, которые могли бы запросто навестить его в любое время, разумеется, если не считать кота. Прежде чем Глеб успел открыть дверь изнутри, она распахнулась.

На пороге стояли двое стражей из незнакомой ему команды.

— Вас требует к себе капитан! — Они бесцеремонно вошли в каюту и встали так, что Танаев оказался блокирован с двух сторон. Оружие этих стражей не казалось бутафорским и состояло не только из традиционных мечей. Их глаза зорко следили за малейшим движением Глеба. Похоже, его худшие предположения о том, что потасовка с Гансом и сломанная рука этого забияки могут иметь печальные последствия, начинали подтверждаться.

— Могу я привести себя в порядок?

— В этом нет необходимости. Это неофициальный визит. Просто пойдешь с нами.

Пришлось подчиниться. Как выяснилось, заместитель Хронста не занимался внутренними вопросами корабельной службы, и Танаев впервые увидел капитана этого летающего замка.

Очевидно, далекие предки капитана Симорена происходили от наемников французского легиона, некогда собиравшего под своими знаменами сброд со всех уголков земли. Потом этот легион был распущен, но через какое-то время, когда Глеба отправили в военное училище, а вся Федерация готовилась к войне с древлянами, этот легион с приставкой «космический» возродился вновь. И сейчас, глядя на капитана, Глеб думал о том, что некоторые вещи неподвластны течению времени. Например, французская заносчивость. Капитан не пошевелил даже бровью при появлении Глеба, продолжая читать какую-то небольшую, потрепанную книжицу, и Глеб ничуть бы не удивился, если бы это оказался устав внутренней корабельной службы.

По отношению к нему самому капитан имел полное право демонстрировать свое высокомерие — в конце концов, Глеб совершил проступок, заслуживавший во все времена самого сурового осуждения. Но при чем здесь сопровождавшие его солдаты? Вынужденные вот уже несколько минут стоять, вытянувшись по стойке смирно перед этим остолопом и не смевшие изменить даже позу.

Глеб демонстративно переступил с ноги на ногу и откашлялся. Лицо капитана, и так не слишком правильное, изуродованное каким-то давним шрамом, при этом звуке исказилось еще больше, словно в рот Си морену попало что-то кислое.

Он снял, наконец, со стола свои длинные тонкие ноги, обутые в высокие сапоги, и уставился на Глеба, словно только теперь вспомнил о его существовании. Взгляд этот не предвещал ничего хорошего, но на Танаева он не произвел никакого впечатления.

— Оба свободны! — бросил капитан сопровождавшим Танаева солдатам, и по тому, как нарочито четко был выполнен этот приказ, Глеб понял, что этого человека здесь недолюбливают, но боятся.

Оставшись наедине с Глебом, Симорен продолжал молча внимательно рассматривать его, видимо, ожидая, когда тот потеряет выдержку и даст ему повод к какой-нибудь придирке. Но Глеб, когда нужно, прекрасно умел держать себя в руках, а его новое тело вообще не знало усталости, он мог часами стоять, не меняя позы, так что у Симорена не было ни малейшего шанса выиграть этот молчаливый поединок.

Видимо, осознав это, он, наконец, соизволил объяснить Глебу, зачем тот ему понадобился, и это объяснение не имело ничего общего с опасениями Глеба получить суровый нагоняй за драку, зачинщиком которой был не он. Но новому человеку, попавшему в давно сложившийся коллектив, нигде и никогда еще не удавалось доказать подобное.

— Князь предложил мне заняться вашим обучением… Не думаю, чтобы из этой затеи получилось что-нибудь путное, но приказ есть приказ…

«Так приказ или предложение?» — злорадно подумал Глеб. И понимая, что приобретает себе нового врага, посмел в самом начале возразить капитану, а затем и повел себя совершенно неожиданным для Симорена образом. Он пододвинул к столу стоявший в стороне стул, уселся на него и, нагло уставившись в глаза капитану, заявил, что никакого соглашения о вербовке еще не подписывал и поэтому вовсе не обязан проходить обучение.

— Встать, солдат! — рявкнул капитан, поднимаясь из-за стола и нависая над Глебом всем своим невероятно худым и оттого казавшимся еще более длинным телом.

— Я только что объяснил вам, капитан, что не имею чести состоять в вашем подразделении и, как лицо сугубо гражданское да к тому же являющееся гражданином другой страны, вовсе не обязан выполнять ваши приказы.

И без того зеленое лицо капитана еще больше позеленело от ярости. Казалось, он сейчас бросится на Глеба, и тому очень хотелось, чтобы это произошло, но капитан поступил умнее: он вызвал охрану и коротко приказал:

— В карцер. Пять суток!

— По-моему, вы нарушаете указания князя и превышаете свои полномочия.

— Десять суток ареста!

Глеб не шевельнулся и предоставил солдатам возможность выволакивать себя из кабинета.

Карцер представлял собой металлическую клетку длиной в полтора метра и высотой около метра. Здесь нельзя было лежать и нельзя было встать во весь рост. К тому же вентиляция почти не работала, и обычного человека подобные условия за десять суток наверняка превратили бы в инвалида.

На Глеба же все это не произвело ни малейшего впечатления. Отчасти он даже был рад представившейся возможности спокойно обдумать план дальнейших действий. До сих пор ему приходилось действовать спонтанно, в соответствии с появлявшимися новыми обстоятельствами, но такой образ действий мало способствовал достижению его основной цели — узнать, что собой представляет корабль Хронста и какую миссию выполняет его хозяин.

Глеб успел поссориться со стражами проходов, теперь вот приобрел себе еще одного влиятельного врага в лице капитана, а что касается друзей — они почему-то не появлялись… Разве что исчезающий кот… Хотя это существо вряд ли можно было считать другом.

Едва он подумал о коте, как тот появился в углу его узкой камеры и уставился на Глеба своими зелеными, фосфоресцирующими в полумраке каморки глазами.

— Ты откуда взялся?

— Оттуда.

— Ты же сказал, что не можешь проходить сквозь стены?

— Когда очень нужно, могу. Ты позвал меня да еще назвал своим другом, как я мог не прийти? Здорово ты вляпался однако! Но ничего. Сидеть тебе здесь недолго. Корабль готовится к старту, вернулся Хронст, и Симорену здорово влетело за самоуправство. Хронст не любит, когда нарушаются его указания. А на тебя у него особые виды. Не зря же меня — лучшего соглядатая — приставили за тобой наблюдать.

Какое-то время они молча сидели рядом, и в душной холодной каморке стало как будто теплее, откуда-то повеяло свежим воздухом. Вскоре, подтверждая последние слова Еркширского Исчезающего Кота, как он предложил себя называть, не соглашаясь на более короткое имя, послышались приближающиеся шаги охраны, звон ключей и короткий приказ:

— Выходи!

Едва дверца камеры Глеба распахнулась, как кот исчез. И Глеб даже подумал, что он может быть всего лишь фантомом, игрой воображения, капризом психики, пережившей не один стресс, способный сломить любого человека.

Его проводили в прежнюю каюту, здесь мало что изменилось, разве что в обшивке появилось окно, которого здесь раньше не было, впрочем, закрытое снаружи стальной плитой и защищенное толстым слоем прозрачного пластика. Скорее всего, окно и раньше было на этом месте, упрятанное под стенной панелью, которую теперь для чего-то сняли. Наверно, Хронст собирался ему показать что-то важное…

Когда на двери щелкнул замок, закрытый сопровождавшими его стражами снаружи, Глеб понял, что его статус изменился. Из гостя, которого готовили к вербовке в ряды княжеского войска, он превратился в обычного пленника. Впрочем, не совсем обычного. Он понял это глубокой ночью, когда неподвижно сидел на кровати, пытаясь вспомнить, какими бывают обычные человеческие сны. Он их не видел с тех пор, как создал для себя это новое тело. Какие-то недолгие отключения сознания все же происходили, но снов не было никаких. Только черная тьма, в которую он погружался на несколько мгновений, и из которой немедленно возвращался, как только в окружающем происходили малейшие изменения. Вот и сейчас его разбудил знакомый щелчок замка. Он почувствовал раздражение от того, что с ним обращаются так бесцеремонно. Четыре утра, кому он мог понадобиться в такую рань?

Ночью потолочные панели светились едва заметным голубоватым светом, однако его оказалось вполне достаточно для того, чтобы Глеб узнал своего визитера… Или, вернее, визитершу.

Зухрин молча стояла у порога в своей обычной позе, опершись на притолоку, и разглядывала Глеба равнодушными холодными глазами, словно он был неким подопытным животным, которое ей предстояло изучить.

— Извини, что так поздно. Другого времени в моем расписании не нашлось.

— Приходится работать даже по ночам? Когда же ты спишь?

— Я вообще не сплю. Ты что, ничего не знаешь о карсандах?

— Мой мир слишком далек от твоего времени. Расскажи — и я узнаю.

Казалось, его бесхитростная просьба несколько смутила Зухрин, и на прекрасное лицо женщины набежала какая-то тень.

— Может, сначала разрешишь мне войти?

— Разумеется, входи! Я уже начал привыкать к тому, что меня об этом не спрашивают. — Глеб, наконец, поднялся с койки, на которой сидел всю ночь, время от времени впадая в свой каменный сон, для которого ему не нужна была даже подушка. Однако на этом его возможность оказать хоть какое-то подобие гостеприимства закончилась.

— Извини. Мне нечем тебя угостить. Я не нуждаюсь в пище, и в моей каюте нет напитков.

— Это неважно. У тебя слишком мало времени, чтобы тратить его на угощения. Через сорок минут я уйду.

— Ты пришла лишь для того, чтобы выполнить приказ князя?

— Мне никто ничего не приказывает. Тебя внесли в мой рабочий график, только и всего. — Глеб окончательно перестал понимать причину ее визита и повторил свою просьбу:

— Объясни, кто такие карсанды?

— Результат неудавшегося генетического эксперимента. Один сумасшедший генетик решил вывести совершенную породу женщин.

— Породу?

— А как еще можно назвать цель его экспериментов?

— Кто же ему разрешил подобное?

— В то время разрешения не требовалось, шла Вторая Столетняя война, нужны были агенты-женщины, и Самосу выделяли неограниченные средства для его экспериментов. Когда война закончилась, правительство долго не могло решить, что делать с выведенным им клоном «совершенных» женщин. В конце концов их приспособили в качестве проституток на уходившие в дальние рейсы корабли — с глаз долой. Таким образом, правительство решило сразу две задачи: были соблюдены моральные принципы общества и значительно улучшилось психическое состояние корабельных команд…

— И вы с этим согласились?

— Нам не осталось ничего другого. В нашу нервную систему изначально была заложена потребность в постоянном физическом общении с мужчинами. То, что раньше считалось болезнью, для нас стало нормой. К тому же нас разъединили — по одной на каждый корабль. Ну вот, теперь ты все знаешь, и мне кажется, ты слишком много времени тратишь на разговоры. Его у тебя остается все меньше. Или я тебе не нравлюсь?

— Ты красива. Ты не можешь не нравиться мужчине, тем более такому, у которого давно не было женщины.

— Тогда в чем дело? Или… Подожди, мне что-то говорили о том, что твой организм создан искусственно, ты не можешь?

— Нет. Дело не в этом. Ты была со мной откровенна, и я попробую объяснить. Никогда я не покупал тело женщины за деньги, хотя наш корабль часто останавливался в портах, где подобный бизнес широко распространен.

— Но в данном случае тебе не придется платить. — Она улыбнулась чарующей невинной улыбкой и легким движением плеч освободила застежку на своей накидке, оставшись по пояс обнаженной. Он и раньше догадывался, как прекрасно ее тело, а сейчас в свете ночных панелей ему казалось, что это ожившая статуя Венеры присела на его постель.

— Дело не в деньгах. — Глеб почувствовал, как изменился его голос, хотя и не понимал, как может меняться голос, не проходящий через голосовые связки. — Денег у меня было достаточно, нам всегда хорошо платили, а тратить их было негде.

Он нес какую-то чушь, постепенно растворяясь в ее улыбке и теряя самую суть разговора. Он знал, что еще немного, и он уже не сможет контролировать себя. И чтобы прекратить это волшебное наваждение, в глубине которого скрывалось нечто порочное и предельно грязное, Глеб решительно встал и спросил, старательно отводя глаза в сторону, словно и сам совершал что-то недостойное:

— Скольких мужчин ты уже обслужила сегодня?

— Вот ты о чем… Это не имеет значения. Каждый раз для меня все происходит так, словно это в первый раз. Мне не нужно для этого притворяться.

— Зато для меня это имеет значение! — Совершенно неожиданно он ощутил в своем голосе сдержанную ярость, словно ревновал эту чужую, незнакомую женщину сразу ко всей корабельной команде, с которой ей пришлось переспать. И то, что для этого ей не приходилось даже притворяться, только усиливало его ревность и гнев. Он все еще пытался не смотреть в ее сторону, но глаза сами собой, помимо его воли находили и ласкали взглядом контуры ее обнаженного тела, небольшие алебастровые груди такой формы, словно они и в самом деле были изваяны из мрамора и, возможно, такие же твердые… Нет, они мягче, наверняка намного мягче…

— Не хочешь в этом убедиться? — спросила Зухрин сквозь свою сводящую с ума улыбку, словно могла свободно читать его мысли.

— Это неправильно! Не должны быть такими отношения между мужчиной и женщиной!

— Ты, однако, зануда, Танаев, у тебя осталось всего полчаса, а ты все еще несешь какую-то чушь.

И это давно забытое земное обращение, звучание его фамилии, затерявшейся в бесконечной череде веков, проведенных внутри стеклянного саркофага, окончательно доконало Глеба. Он еще успел уловить последний связный обрывок собственных мыслей. «Что-то вы ломаетесь, как красная девица, навигатор Танаев. Той девочки, которая подарила тебе первую любовь, давно не существует. Не существует даже самого мира, в котором ты ее узнал, и тебя самого, по большему счету, давно уже нет. То, что осталось, трудно даже назвать человеком. Считай это экспериментом. Своим первым сексуальным опытом в мире, законы которого ты не желаешь принимать!»

И все-таки, протянув к ней руки, он остановился в последний миг. В каждом из нас есть какой-то внутренний стержень, грань, перейдя которую человек становится чем-то другим. Далеко некаждый способен остановиться на этой грани.

Хриплым голосом, который он не узнал, Глеб произнес:

— Полчаса мне мало. Отложим это до другого случая, когда у тебя будет больше времени, а сейчас нам нужно поговорить.

— Не здесь! — коротко произнесла Зухрин и, небрежным жестом набросив свою накидку, направилась к двери.

— Иди за мной! И не смотри в мою сторону!

— Но я вроде бы под домашним арестом, там стража у двери… — неуверенно произнес Глеб, тем не менее следуя за своей гостьей.

Зухрин распахнула дверь, мгновенно справившись с электронным запором, а когда часовой у двери повернулся к ней, держа парализатор в боевом положе — ниц, вскинула правую руку, словно в приветствии, и разжала ладонь, до этого стиснутую в кулак. На какую-то долю мгновения взгляд Глеба коснулся вспыхнувших у нее на ладони огненных знаков, он не успел разобрать их начертания, но и того, что увидел, оказалось достаточно, чтобы коридор поехал в сторону. Глеб покачнулся и устоял на ногах лишь потому, что успел ухватиться за ручку двери, уже захлопнувшейся за ними.

— Я же сказала тебе — не смотреть!

Зухрин пришлось подхватить его под локоть и потащить за собой. Он еще успел удивиться, какой невероятной силой обладают руки этой хрупкой женщины. А потом ему показалось, что на него обрушился потолок.

В первую минуту, после того как Танаев очнулся, он подумал, что попал в какое-то подобие чистилища.

Он лежал на наклонной металлической платформе, нижняя часть ее заканчивалась в жерле огромной печи, в глубине которой, на расстоянии всего нескольких метров от него, ревело пламя. С трудом повернув голову, Глеб увидел, что все помещение вокруг заполнено такими же печами. Какие-то скорченные существа — не то гномы, не то карлики, все, как один, совершенно черного цвета — безостановочно носились по этому залу, перетаскивая на носилках и ручных тачках слитки металлов и необработанную руду.

— Где я? — спросил Танаев, заметив, что Зухрин по-прежнему находится рядом. Вместе с тем он обнаружил и то, что ему совершенно не понравилось. Его руки и ноги были прикованы к скользящему лотку платформы, предназначенному для подачи руды внутрь печи.

— Ты в производственном ярусе красной башни. Ты ведь хотел поговорить? Здесь лучшее место для этого. Ни один соглядатай князя не может проникнуть в это помещение, к тому же они его очень не любят. Прежде чем я отвечу на твои вопросы, ты должен ответить на мои. И не лги мне, чужеземец, я почувствую любую ложь. Зачем ты проник на корабль? Я знаю, ты не подписал договор о вербовке, пока, во всяком случае, тогда что тебе здесь нужно?

— Сначала объясни, зачем ты меня привязала? — Глеб попробовал разорвать свои путы, но нейлоновые канаты лишь глубоко врезались в тело, вызвав невыносимое жжение.

— Ответь сначала на мой вопрос, и тогда я решу, что с тобой делать дальше.

— Я хочу выяснить, для чего предназначается корабль Хронста. Я проспал долгие тысячелетия на станции антов и не знаю, что произошло в мире за последние века. Мне нужна была информация — любая информация. Я должен был определиться, выяснить, кто мои враги, а кто друзья.

— Сам-то ты кто? — особого дружелюбия в тоне Зухрин не чувствовалось.

— Я навигатор Земной Федерации. Но я не знаю, сохранилась ли она до сих пор.

— Похоже, ты действительно многое проспал. Но Федерация еще существует. Пока еще существует. А этот корабль — одна из главных ударных сил готовящегося вторжения на территорию метрополии. Все внешние колонии землян давно захвачены союзом «радужных» князей. Они никогда не объединялись, но Федерация землян оказалась слишком лакомым куском, и проглотить ее в одиночку не удалось ни одному из них. Им пришлось забыть старую вражду.

— В таком случае, я по-прежнему состою у нее на службе, капитан космического флота землян — к вашим услугам. — Глеб сделал движение, словно собирался отдать честь, нарочито демонстрируя свои путы.

— Он говорит правду, — произнесла Зухрин в сторону, и только теперь Глеб заметил стоявшего у изголовья невысокого человека в рабочем комбинезоне, внимательно слушавшего их беседу.

— Ты считаешь, он нам пригодится?

— А как ты думаешь, почему Хронст изменил маршрут корабля и отложил начало похода на метрополию?

— Ты хочешь сказать, он отложил поход ради этого человека?

— Что еще могло ему понадобиться на этой пустынной планете? Старая станция антов не представляла для него никакого интереса. Князю нужен был ее мозг. И он его почти получил в лице этого человека. Если мы ему не поможем, если князю удастся осуществить свой план и отправить Танаева на Землю в качестве своего поверенного, его уже не остановишь.

Они говорили так, словно самого Глеба здесь не было, словно его мнение ничего не значило, хотя ему показалось, что именно сейчас решается что-то важное в его судьбе, и потому он счел необходимым вмешаться:

— Может быть, вы мне объясните, что здесь происходит, кто вы такие и зачем Хронсту понадобилась Земля?

— Слишком много вопросов! — заметил Андреев. Позже Глеб узнал, что именно так звали руководителя подпольной организации, сумевшей создать отряды сопротивления почти во всех захваченных Хронстом земных колониях. — Ты уверена, что сумела пробиться сквозь его защиту? В конце концов, он ведь не человек. Можем ли мы ему полностью доверять? Слишком многое поставлено на карту. — Андреев по-прежнему говорил так, словно мнение самого Танаева ровным счетом ничего не значило. Наконец Глеб понял, почему о нем говорят, словно о неодушевленном предмете. Платформа, на которой он лежал, в любой момент могла отправиться в жерло печи. Рука Андреева лежала на тормозном рычаге, и хватило бы одного движения, чтобы с Танаевым было покончено.

«Нужно немедленно что-то предпринять. Кем бы ни были эти люди, он не желает участвовать в решении своей судьбы, в качестве прикованной к платформе куклы, да и кто они такие, чтобы распоряжаться его жизнью, кто дал им подобное право?!» — Глеб почувствовал, как волна гнева наполняет знакомым теплом его синтетические мышцы, пропитывая их дополнительной энергией. Окружающие, как правило, забывали о его уникальной силе или недооценивали ее. И он научился использовать это обстоятельство в своих интересах.

Оценив толщину стальной скобы, крепившей канаты к краю платформы, Танаев одним рывком разогнул ее и, набросив освободившееся кольцо веревок на шею Андреева, притянул его к себе.

— Видите, как просто поменять ситуацию? Не всегда то, что кажется очевидным, соответствует истине! Так кто вы такие, черт возьми? И что вам от меня надо?

— Нам от вас ничего не надо! Мы хотели помешать князю использовать вас в своих интересах. Отпустите, вы меня сейчас задушите!

— Отпустите рычаг, я отпущу вас, и тогда мы сможем разговаривать на равных.

— Я предупреждала тебя, что этот человек обладает уникальными способностями. Нельзя его недооценивать. Ты с самого начала отнесся к нему враждебно, хотя мог бы получить в его лице надежного помощника!

— Пусть твой протеже сначала меня отпустит! — прохрипел Андреев, убирая, наконец, руку с тормозного рычага.

Все трое, не глядя друг на друга, уселись на краю платформы. Андреев растирал свою изрядно помятую шею. Танаев неторопливо разбирал на отдельные звенья цепь, которая удерживала платформу, и раскладывал их вокруг себя в каком-то странном узоре.

Зухрин казалась безучастной и воспринимала происходящее с каким-то легким, ей одной понятным юмором.

Наконец, Танаев, повернувшись к Андрееву, первым нарушил довольно холодное молчание:

— У меня, между прочим, тоже нет никаких оснований доверять вам. Я даже не знаю, кто вы, почему привели меня сюда и зачем привязали к этой платформе. Согласитесь, не слишком дружественное начало.

— Ответ прост. Я считал вас сторонником князя. Он достаточно сильный маг, обычно ему хватает одной встречи, чтобы завербовать человека и лишить его собственной воли. С вами эта встреча уже состоялась. И, кажется, не один раз.

— Но, как вы верно заметили, я не совсем человек. Со мной у него этот фокус не получился, и, очевидно, это еще больше подогрело интерес князя к моей персоне. Мне здорово повезло в том, что Хронсту пришлось срочно покинуть корабль, и он не успел закончить мою обработку, иначе мы бы сейчас разговаривали по-другому. А теперь будьте любезны ответить на мои вопросы, если хотите, чтобы я определил свое отношение к вам и вашим людям, господин Андреев! Как видите, я тоже обладаю некоторыми зачатками телепатии, хотя мне, конечно, далеко до вашей Зухрин.

— Я не «его» Зухрин. Мы вместе с Андреевым руководим сопротивлением, давно организованным на захваченных радужными князьями земных колониях, и, как видите, далеко не всегда сходимся во мнениях.

— И что же, в таком случае, руководители сопротивления делают на корабле Хронста? — Впервые Зухрин смутилась, было видно, что ей непросто ответить на его вопрос.

— Мы здесь такие же пленники, как вы… Нас захватили во время подавления Рунского мятежа. Большинство пленных подверглось генетической перестройке в лабораториях князя. Он использует людей, как кроликов, в своих чудовищных опытах. — Кое-что начинало проясняться, особенно в отношении Зухрин. Проделанная над ней генетическая операция неизбежно должна была превратить ее в смертельного врага князя.

— Что Хронсту понадобилось на планетах Земной Федерации? Новое жизненное пространство? Полезные ископаемые? Что именно?

— Ни то и ни другое. Князьям нужны сами люди. Человеческая раса оказалась единственной, способной к глубоким генетическим изменениям. Из людей в своих лабораториях они готовят рабов и воинов. Слова не могут передать того, что они вытворяют с несчастными. Это нужно видеть. Одна из таких лабораторий находится здесь, на этом корабле, и мы сможем вам ее показать.

— И то, что произошло с тобой… — Глеб не закончил фразу, но ответа, похоже, не требовалось. Зухрин резко отвернулась, но он успел заметить, как сверкнула слезинка в уголке ее глаза.

— Если бы ты притронулся ко мне…

— Я знаю. Мы бы сейчас не разговаривали. Я с самого начала догадался, что это была всего лишь проверка. Довольно жестокая, надо заметить.

— О чем вы говорите? — спросил Андреев, с подозрением переводя взгляд с Зухрин на Танаева.

— Неважно. Это уже в прошлом. — Зухрин решительно сменила тему: — Объясни ему, что собой представляет помещение, в котором мы находимся.

Андреев оживился и охотно начал рассказывать. Вначале Танаев слушал вполуха, но вскоре понял, что Андреев говорит удивительные вещи, способные повлиять на весь дальнейший ход событий.

— Вы что-нибудь знаете о мальгрите?

— Нет. Впервые слышу. В мое время это название не встречалось.

— Вы отвечаете так, словно уверены, что в вашей памяти содержится вся энциклопедия знаний вашей эпохи.

— На самом деле это так и есть. Объем знаний в моей голове так же сильно отличается от знаний обычного человека, как и сила моих мышц. Так что же собой представляет мальгрит?

— Минерал. Чрезвычайно редкий, встречающийся в породе одной из планет князя в ничтожных количествах. Для того чтобы его выделить в концентрациях, достаточных для извлечения, приходится подвергать первичной обработке сотни тонн руды. Именно этим занимаются в обогатительном цеху, в котором мы с вами сейчас находимся, сотни существ, которые когда-то, до генетических изменений, были такими же людьми, как мы с вами. Но князю понадобились рудничные гномы, которые, по преданию, жили когда-то на одной из принадлежавших ему планет. Возможно, это только предание, не знаю. Как бы там ни было, он воссоздал их расу искусственным путем, использовав для этого захваченных в плен землян. Теперь они полностью приспособлены для работы на обогатительной фабрике.

Обогатительная фабрика на космическом корабле — звучит непривычно. Но образ жизни радужных князей очень сильно отличается от нашего. Все, что представляет для них реальную ценность, они предпочитают возить за собой, в своем летающем доме — космической крепости. А мальгрит — основа их могущества… Сотой доли миллиграмма этого вещества достаточно для того, чтобы превратить на какое-то время обычного человека в мага, способного творить настоящие чудеса. Чтобы поддерживать в себе способность к магии, князья постоянно нуждаются в мальгрите.

— Вы хотите сказать, что без него они потеряют все свое могущество и из магов превратятся в обычных…

— Я этого не говорил. Князья от рождения обладают способностью к магии и передают эту особенность по наследству своим сыновьям. Мальгрит лишь усиливает их природные способности. Но их беда в том, что, приняв это вещество пару раз, от него уже нельзя отказаться.

— Что-то вроде наркотика?

— Если говорить о привыкании, то они действительно похожи… И, как это часто бывает, мальгрит Для князей не только благо. Оказалось, что их рабы, принявшие мальгрит, тоже приобретают способность к магическим действиям. Пусть и не в такой степени, как сами князья. Вы уже знаете, как эти способности использует Зухрин. Благодаря ей мы сумели продолжать нашу работу даже здесь, в плену. Но это возможно только до тех пор, пока Хронст не догадался о том, что происходит у него за спиной. Теперь вы понимаете, почему нам приходится принимать такие строгие меры предосторожности. А сейчас я готов выполнить свое обещание и показать вам одну из лабораторий князя. Правда, добраться туда будет непросто, придется использовать топливные трубопроводы корабля, и если в это время дежурному пилоту вздумается начать проверку стартовых систем — мы превратимся в хорошо прожаренные бифштексы. Вы готовы рискнуть?

Танаев утвердительно кивнул, он зашел уже слишком далеко и не собирался отступать от своего намерения — выяснить как можно больше об этом корабле и о его мрачных тайнах.

По знаку Андреева к ним подошли двое рослых людей, до того скрывавшихся неподалеку, в тени ближайшей печи. Значит, здесь были не только карлики, отметил Танаев. Внимательно присмотревшись к работе обогатителей, он понял, для чего князю понадобилось уменьшать рост плавильщиков, который сейчас ни у одного из них не превышал пятидесяти сантиметров.

Маленькие рудоделы, необычайно верткие и подвижные, занимали гораздо меньше места. И хотя летающий замок был достаточно велик, это было весьма существенно. Карлики, кроме этого, потребляли меньше кислорода и пищи, а работа, которой они занимались, не требовала больших мышечных усилий. Но эти маленькие человечки держались обособленно, вскоре Танаев заметил, что среди людей Андреева нет ни одного рудодела.

Один из его бойцов пошел впереди, показывая дорогу. В переплетении металлических лестниц, эстакад и галерей производственного этажа нетрудно было заблудиться. Второй шел рядом с Танаевым. Этот человек был вооружен самодельным коротким клинком. Андреев по-прежнему держался настороженно.

Скорее для того, чтобы проверить, доверят ли ему оружие, Глеб попросил показать ему клинок. Боец бросил вопросительный взгляд на Андреева, тот утвердительно кивнул, и его просьба была выполнена.

Грубо выкованное оружие со следами молота на поверхности лезвия внешне напоминало мачете, которым мексиканские крестьяне когда-то рубили сахарный тростник. Клинок был довольно тяжелым и легко мог разрубить человеческую голову, даже после небольшого замаха. Однако лезвие, острое как бритва, тем не менее не вызвало у Танаева особенного доверия. В тех местах, где шлифовальный камень не коснулся металла, не было заметно радужной пленки цветов побежалости. Чтобы проверить свое подозрение, Глеб слегка ударил клинком по стальной штанге. На лезвии осталась заметная вмятина, свидетельствующая о том, что оружие не было должным образом закалено.

— Почему вы не сделаете его тверже?

— Среди нас нет металлистов.

Из этой короткой фразы Танаев понял, что за прошедшие века специализация продолжила свой победный путь. Универсальных мастеров, способных из куска металла сделать нужную вещь, практически не осталось. Возможно, сейчас он был последним из этих специалистов, ценившихся даже в его время на вес золота.

— Принесите лоток с машинным маслом. Я покажу вам, как можно сделать эту сталь твердой!

Его просьба была немедленно выполнена, и все, кто находился поблизости, теперь наблюдали за его Действиями, затаив дыхание, словно он совершал какое-то волшебство. Возможно, так оно и было для тех, кто с помощью этих кусков металла вынужден был защищать свою жизнь.

Разогрев клинок в пламени ближайшей печи до нужной температуры, определить которую не составляло труда по цвету разогретого до соломенной желтизны металла, он сунул его в лоток с жидким маслом и, не обращая внимания на поднявшееся облако едкого дыма, извлек клинок, сбил с него образовавшуюся окалину и внимательно осмотрел лезвие.

— Теперь его нужно хорошенько заточить — но, думаю, сойдет и так…

Он взял нож второго бойца, положил его на металлическую поверхность кожуха и, хорошенько размахнувшись, нанес по нему удар. И опять Глеб забыл, какой силой обладают его руки. Жалобно звякнув, незакаленный нож второго охранника разлетелся на две половинки. Однако огорчения это ни у кого не вызвало, — слишком велика была радость по поводу того чуда, которое сотворил Танаев с незакаленной сталью.

Покончив с этим, они двинулись дальше, и Танаев заметил, что теперь оба бойца стали относиться к нему гораздо дружелюбнее. Умение обращаться с металлом ценилось здесь очень высоко, и Танаев сразу же перешел в разряд мастеров, знающих свое дело.

Вскоре они пересекли круглый зал, в котором располагался рудоплавильный цех, и Танаев отметил про себя, что от стены до стены этой гигантской стальной башни было не меньше полутора километров.

Небольшой люк, предназначенный для ремонтников, оказался заранее открытым. Вниз вела узкая лестница, на которой мог поместиться только один человек. Первым в люк нырнул боец, выполнявший роль проводника и, видимо, хорошо знавший все закоулки этой части корабля. Андреев жестом предложил Танаеву следовать за ним, и таким образом он оказался вторым в цепочке из пяти человек. Вслед за ним спускался второй боец. Заметив, что подошвы окованных металлом ботинок сопровождающего всего в нескольких сантиметрах от его головы, Танаев про себя усмехнулся. Андреев все еще не до конца ему доверял, и так будет продолжаться до тех пор, пока он своими действиями не сумеет доказать этим людям, что находится на их стороне. Они проделали довольно долгий спуск, в конце которого оказались в реакторном отсеке. То, что увидел здесь Танаев, нисколько не напоминало энергетические блоки знакомых ему кораблей. Реакторов как таковых не было вообще, вместо них имелись какие-то полупрозрачные кубы высотой с двухэтажный дом, наглухо запечатанные. Внутри них металось голубоватое пламя. Плазма? Но где же тогда громоздкие магнитные ловушки, способные удержать раскаленное до звездных температур вещество внутри этих, таких непрочных с виду кубов.

Этого он не знал, и ему предстояло сделать еще немало подобных открытий. Целая бездна лет отделяла его от теперешней жизни. Современная техника еще преподнесет Глебу множество сюрпризов. Внешне энергетический отсек напоминал стерильно чистую лабораторию, дополнительных выходов, кроме того прохода, по которому они сюда спустились, что-то не наблюдалось, и было совершенно непонятно, каким путем собираются пробираться в соседнюю башню его спутники.

Но вот один из бойцов подошел к широкой гофрированной трубе метра два высотой, покрытой толстым защитным слоем незнакомой Танаеву керамики. «Если это энерговод, то никаких отверстий при таких температурах рабочего тела в нем быть не должно…» — подумал Танаев. Но отверстие все-таки нашлось там, где он совершенно не предполагал его увидеть. На операторском пульте находился замаскированный люк, неотличимый от стенок камеры, в которую он был вделан, и, судя по многочисленным запорам и тамбурным переходам, он вел в какую-то весьма опасную зону. Об этом же свидетельствовали надписи на интерлекте, нанесенные на каждую открываемую крышку.

Последний люк оказался довольно странным, временами он напрочь исчезал, и, чтобы снова его увидеть, приходилось крутить головой и искать какую-то особую точку зрения.

— Может, он зачарован? — засомневался Леша Асимов — тот из бойцов, который лучше всех знал корабельные переходы.

— Он был здесь еще до того, как князь улетел! — возразил ему Андреев.

— Ну и что с того? Он мог зачаровать его до отлета, и тогда нам здесь обратно не пройти.

— Зухрин, проверь! — нехотя согласился Андреев, и ночная красавица, запросто усыплявшая стражей, приложила свою ладошку к люку. Она молчала почти минуту, и было видно, что это исследование дается ей достаточно тяжело — по лбу струились крупные капли пота, а все тело подергивалось от судорог.

— Да помогите же вы ей! — не выдержал, наконец, Танаев.

— Помогать ей нельзя! Если человека насильно вывести из транса, он может вообще не возвратиться в нормальное состояние. Придется ждать. Заклятие точно здесь имеется, и, видно, не из простых.

Наконец, минуты через две судороги прекратились, и, повернувшись к ним, Зухрин как ни в чем не бывало сообщила:

— Заклятие есть. Одностороннее. Туда войти можно.

— А вернуться? — в один голос спросили сразу оба бойца.

— Вернуться нельзя.

— Тогда мы туда не пойдем!

— А вас никто и не заставляет. Можете оставаться здесь навсегда. Два люка мы уже прошли, оба они запечатаны таким же заклятием, так что обратной дороги никому отсюда не будет! — «успокоил» их Андреев.

Им оставалось только идти дальше, со слабой надеждой найти другой, никому не известный обратный путь.

— Вряд ли он нам понадобится, — неожиданно, словно прочитав мысли своих спутников, сказал Андреев. — Как только мы прошли люк, наверху поднялась тревога, поскольку на люках было охранное заклятие. Странно, что до сих пор здесь еще не появились стражи проходов.

— Этому может быть только одно объяснение! — Зухрин еще не полностью пришла в себя после транса и говорила медленно, с трудом подбирая слова. — Князь хочет, чтобы мы попали в красную башню.

— Зачем? — не понял Андреев.

— Этого я не знаю. Может быть, там засада, а может быть, ему нужно, чтобы в красной башне побывал наш гость.

Дальше они шли молча, проход сузился и превратился в квадратный туннель с отполированными высокотемпературной плазмой стенками. Энерговод все еще оставался достаточно широким, чтобы рядом, не нагибаясь, могли идти два человека. Танаев поежился, представив, что произойдет, если сейчас кто-нибудь включит двигатели. Впрочем, они не успеют ничего почувствовать. При температуре плазмы в несколько тысяч градусов их тела мгновенно превратятся в пар.

Переход по этому сверкающему туннелю продолжался примерно полчаса. Зухрин все время держалась поблизости от Танаева, и время от времени он ловил на себе ее изучающий взгляд.

— Тебе не страшно, капитан? — Все члены сопротивления использовали в обращении друг к другу воинские звания, старательно избегая имен, и Танаев понял, что это прошлое земное звание здесь основательно закрепилось за ним.

— Чего я должен бояться?

— Огня, например, или смерти, здесь это одно и то же.

— Все мы рано или поздно умрем. Я и так задержался на несколько тысяч лет.

— Все время забываю о твоем солидном возрасте. Ты веришь в судьбу?

— В каком-то смысле да.

— Как это понимать?

— Какую-то ее часть люди строят сами. Некоторым удается изменить даже свое главное предназначение, но, в общем, она, несомненно, существует.

— Выходит, жизнь каждого из нас имеет какой-то скрытый, неизвестный нам смысл?

— Ну почему же обязательно «скрытый»? Некоторые люди с самого раннего возраста начинают осознавать свое предназначение. Я, например, еще в детском пансионате знал, что полечу к звездам.

— По отношению к тебе судьба оказалась достаточно жестокой.

— Я так не считаю. Мне была подарена вторая жизнь, и только от меня теперь зависит, как я ею распоряжусь.

— Ты странный человек, капитан. И ты мне нравишься. Возможно, я навещу тебя еще раз.

— Для нового теста?

— Как знать… Но это будет совершенно другой тест.

Участок прямой как стрела квадратной шахты закончился, она плавно свернула в сторону, и разговор, к досаде Танаева, прервался на самом интересном месте. Вся группа остановилась у нового люка. Здесь не было ни сложных запоров, ни заклятий. Их словно приглашали войти, и Андрееву это совсем не понравилось.

Повернувшись к Танаеву, он сказал, значительно подчеркивая каждое слово:

— Я хочу, чтобы вы знали: мы очень сильно рискуем, приведя вас сюда. Князь обязательно узнает об этом. Он никогда не прощает нарушений внутренних правил этого корабля. Когда мы войдем внутрь, соблюдайте максимальную осторожность: ни звука, ни одного лишнего движения — ничто не должно выдавать наше присутствие, иначе мы сами займем место тех несчастных, которые проходят обработку в этой башне.

Наконец последний люк в длинном выходном тамбуре открылся, и они очутились внутри красной башни.

Вначале Танаев не заметил ничего особенного, ничего такого, что оправдывало бы предупреждения и все те предосторожности, которые принимали его спутники.

Красные стены неприятно резали глаза, и здесь было жарко — гораздо более жарко, чем в зеленой башне, не меньше сорока градусов. Насыщенная испарениями атмосфера обжигала легкие тому, у кого они были. Сильно и неприятно пахло серой. Вокруг, насколько хватал глаз, громоздились энергетические агрегаты, похожие на те, что они уже видели в зеленом зале, разве что кожухи у всех машин были выкрашены в назойливый красный цвет.

«Откуда здесь столько сернистого газа? — подумал Танаев. — Плазменный энергетический цикл не должен давать никаких испарений…»

Ответ на этот вопрос он получил, когда они, поднявшись по узкой металлической лестнице, оказались на следующем этаже и, укрывшись за высоким металлическим ограждением, смогли осмотреть гигантский красный зал.

В первое мгновение Танаев подумал, что здесь тоже находится обогатительная фабрика, но это было ошибочное впечатление. Возникшее потому, что здесь, как и в зеленом плавильном зале, повсюду горели открытые огненные топки. Но это были не жерла печей, а какие-то подобия кузнечных горнов, в которых жгли уголь с большой примесью серы.

Облака сизого дыма заволакивали пространство вокруг и мешали рассмотреть детали открывшейся перед ними картины, но и того, что было видно, оказалось вполне достаточно, чтобы рука Танаева начала лихорадочно шарить по поясу в поисках несуществующего оружия.

Внизу, в десятке метров от них, горели вовсе не кузнечные горны. Это были жаровни, в которых лежали раскаленные докрасна инструменты, щипцы, клейма, какие-то зажимы, назначение которых оставалось для Танаева некоторое время непонятным.

Огней в зале, затянутом сернистым дымом, было не меньше сотни, и перед каждой жаровней стояли по два черных карлика, внешне похожих на рудоплавов из производственного сектора зеленой башни, только это были не рудоплавы… Перед каждой парой находился широкий металлический стол, и в первое мгновение Танаев не мог поверить собственным глазам, не мог поверить в то, что на каждом столе корчилось живое человеческое тело, подвергаемое нестерпимым мукам. В воздухе стоял незатихающий многоголосый вой боли, заглушавший все остальные звуки. В нем не было ни отдельных слов, ни криков, ни проклятий — только вопль нестерпимой запредельной боли, и он был настолько нечеловеческим, что вначале Танаев принял его за вой неизвестного ему механизма…

— Что они делают?! — Ему пришлось кричать, чтобы его услышали. Он хотел рвануться вперед, перемахнуть через ограждение, но руки его спутников, вцепившиеся в него со всех сторон, удержали Глеба на месте, несмотря на всю его силу.

— Я же просил вас! Не двигайтесь! Замрите — иначе сами окажетесь на таком столе! — задыхаясь, произнес Андреев.

— Что они делают? — повторил свой вопрос Танаев, и в его голосе слышалась такая ярость, что Андреев поспешил ответить:

— Это называется у них «размягчением». В глубине зала на стене есть надпись, отсюда ее не видно. Там написано: «Страдания очищают душу». На самом деле они ломают здесь людей, лишают их воли и ощущения собственной личности, превращают человека в воющий кусок кровавого мяса, наполненный болью. И когда это происходит, то, что остается от этих несчастных, отправляют дальше, на следующий этаж. Там из них с помощью генетических манипуляций изготовляют идеальных рабов для князя. Изуродованное пытками тело не может сопротивляться чужеродным ДНК, формирующим из него новое существо, иногда совершенно непохожее на человека.

Теперь вы знаете, для чего на самом деле предназначается этот корабль.

Нам нельзя здесь задерживаться. Нужно найти выход, прежде чем нами займутся охранники князя. Странно, что они до сих пор не добрались до нас…

Им пришлось почти силой тащить за собой Танаева. Потрясенный увиденным, оглушенный воплями несчастных, он почти не сопротивлялся и плохо соображал, что происходит и где, собственно, он находится. В конце ограждения обнаружилась узкая лестница, они куда-то поднимались и снова спускались, в одном месте лестница обогнула чудовищный эскалатор — две параллельные цепи уходили в квадратный люк на потолке. Через равные промежутки к цепям крепились стальные крючья, на которых висели неподвижные человеческие тела, покрытые кровью и испещренные следами ожогов.

— Эти уже ничего не чувствуют, — проговорила Зухрин, стараясь не смотреть в сторону эскалатора. По тому, что она восприняла увиденное достаточно спокойно, Танаев понял: существование этого зала не составляло для нее секрета.

— Ты была здесь? — спросил он ее, в упор глядя в расширившиеся глаза женщины.

— Была. На одном из этих столов! И никогда этого не забуду!

— Откуда они берут столько людей?

— Из земных поселений на дальних планетах. До самой метрополии князю еще не удалось добраться. Обработку всех его рабов время от времени приходится повторять. Примерно раз в два года каждый из нас вынужден снова лежать на таком столе…

— И вы терпите все это?

— Тех, кто проявляет малейшее неповиновение, ждет мучительная смерть. Их давно уже нет среди нас. Само существование нашего сопротивления в условиях тотальной слежки, организованной князем, является чудом. Иногда мне даже кажется, что он не трогает нас специально, следуя каким-то своим, неизвестным нам соображениям.

Танаев подумал, что такое предположение вполне логично. В разогретом до предельного давления паровом котле должен существовать предохранительный клапан…

Он плохо помнил, в какой момент они оказались внутри энерговода. Кажется, перед этим они миновали еще один зал, заполненный прозрачными баками, похожими на аквариумы. В каждом из таких баков, погруженные в зеленую жидкость, плавали изуродованные до неузнаваемости тела людей.

— Здесь они выращивают из нас своих монстров. Смотри, землянин. Смотри и запоминай!

— Я запомню! — пообещал Танаев.

Вскоре Андреев остановился перед люком нового энерговода. По его предположению, этот люк должен был вывести их обратно в зеленую башню, и Танаев молил бога, чтобы Андреев не ошибся.

Туннель энерговода закончился переходным люком, опасения Танаева не подтвердились — они вновь оказались внутри обогатительного цеха.

Карлики, занятые своей работой, не обратили на их появление ни малейшего внимания, но Танаев чувствовал повисшую в воздухе угрозу — что-то здесь изменилось за время их отсутствия. Неожиданно он задал вопрос, который давно возник в его сознании, но все никак не мог вылиться в слова. Танаев понимал, что не имеет никакого права спрашивать, возможно, о самой главной тайне, благодаря которой до сих пор на этом проклятом корабле, вдоль и поперек пропитанном шпионами, подслушивающими устройствами, соглядатаями и еще бог знает какой мерзостью, могло сохраниться сопротивление. Могли уцелеть люди, посвятившие себя борьбе с хозяином этого дома страданий и смерти.

— У вас есть мальгрит? Мне кажется, в процессе обогащения у вас была возможность утаить несколько неучтенных кристаллов. Есть ли он сейчас?

— Почему ты об этом спрашиваешь, землянин? — Андреев назвал его этим отчуждающим именем, словно хотел лишний раз подчеркнуть, что Танаев не имеет права на подобные вопросы.

— Потому что подумал о том, какое действие он мог бы оказать на мой организм. Потому что хочу найти действенный способ, нечто такое, что поможет нам противостоять князю.

— Мальгрит тебе не поможет. Твой организм слишком сильно отличается от всех известных нам живых существ, на которых мальгрит способен оказывать воздействие.

— Откуда ты знаешь? Может быть, стоит попробовать? — неожиданно вмешалась Зухрин.

— У нас всего три кристалла. И они нужны тебе самой. Мы бережем эти кристаллы на самый крайний случай. Я не могу рисковать нашей единственной надеждой!

Спор неожиданно прекратился, потому что на верхней галерее, у них над головой, там, где находились гигантские конденсаторы, охлаждавшие пары содержащей мальгрит породы, послышались звуки выстрелов.

Синие шары бластерных очередей понеслись оттуда вниз, вспыхивая в самой гуще работавших у печей гномов. Ошметки маленьких, разорванных на части тел облепили соседние печи. А затем с галереи раздался голос Хронста. Усиленный мегафонами, он, перекрывая звуки выстрелов, понесся над их головами:

— Те, кто немедленно прекратит сопротивление, останутся в живых! Передайте мне навигатора Танаева, и я сохраню вам жизнь! Я знаю, что он находится среди вас!

— Кажется, здесь нас ждали… Что будем делать, командир? Может, мне лучше сдаться? — спросил Танаев, вопросительно глядя на Андреева. Теперь все зависело от решения этого человека. Глеб любой ценой готов был прекратить избиение ни в чем не повинных людей.

— Только не это! Если они добьются своего, они покончат с нами со всеми. Князь держит свое слово лишь до тех пор, пока ему это выгодно! И ты ему очень нужен!

— У вас есть оружие? Что-нибудь, кроме магических кристаллов, которые нельзя использовать тогда, когда они больше всего нужны?! — Танаев кричал, а ответ Андреева прозвучал нарочито спокойно:

— Оружие у нас есть, хотя его совсем немного, и его применение обходится нам слишком дорого. Солдаты князя жестоко расправляются с теми, кто использует против них оружие, почти никого не оставляя в живых, а пленных отправляют в лаборатории на переделку. Что там с ними происходит, ты теперь знаешь…

— Да, этого я не забуду. Рано или поздно князю придется заплатить за свои преступления. А сейчас уводи своих людей, спасай тех, кого можно спасти. Вы не обязаны ради меня жертвовать своими жизнями!

Прежде чем Танаев, не слушая протестов Андреева, успел привести свое намерение в исполнение, прежде чем он вышел на открытое место с поднятыми руками, женская ладонь легла на его плечо и на мгновение удержала на месте.

— Возьми это! Если будет очень плохо — используй. И обязательно возвращайся. Слышишь? Ты обязан вернуться! Ты принес нам надежду и не имеешь права лишать нас ее снова. — И раньше, чем он успел что-то понять и произнести ненужные слова благодарности, крохотный пакетик с зернышком мальгрита оказался в кармане его куртки.

Едва Танаев шагнул в освещенный прожекторами круг, как огонь немедленно прекратился. Выполняя распоряжение офицера, руководившего операцией захвата, Танаев неторопливо пошел к лестнице, держа пустые руки на виду у солдат.

В кабинете Хронста находились кроме него самого еще два существа. Назвать их людьми было никак невозможно, поскольку одним из них был еркширский кот, а вторым Ланвелло, существо еще более странное, хотя внешне, если смотреть издали, его вполне можно было принять за человека. Но вблизи становилось ясно, что до того, как он попал в кабинет князя, его пропустили через мясорубку, а затем не слишком удачно склеили. Возможно, так оно и было.

Все тело старого Ланвелло, искореженное и изломанное, производило впечатление чего-то неправильного, не существующего в реальном мире. А его лицо, или, точнее, морда, напоминала ослиную, впрочем, далеко не всегда, а только если смотреть справа, под определенным углом зрения. Слева же оно выглядело, как лицо обыкновенного, очень старого, уставшего человека, много повидавшего и много пережившего на своем долгом веку. Так оно и было на самом деле. Ланвелло был на корабле чем-то вроде теневого неофициального капитана. Когда князя призывали к себе внешние дела, приказы и распоряжения Ланвелло выполнялись так, словно они исходили от самого Хронста, хотя Ланвелло никогда не позволял себе впрямую подменять капитана в присутствии старших офицеров. Когда князь находился на корабле, Ланвелло выполнял роль первого помощника и заместителя, Хронст нередко прислушивался к его советам и предложениям.

Однако на этот раз их разговор не привел к согласию.

— Я уверен, его надо уничтожить, пока не поздно. Землянин узнает все больше и становится с каждым днем все сильнее, а когда он узнает о своей подлинной силе, будет уже поздно, — подвел мрачный итог своему долгому спору с князем Ланвелло.

— Хотя ты и прав, мой старый друг, сделать это я никак не могу. Слишком многое зависит от того, перейдет ли он на нашу сторону.

— Он этого никогда не сделает, особенно после того, как побывал в красной башне!

— Как знать, может быть, наоборот… Что ты на этот счет думаешь, Еркширец?

— Он ведет себя нестандартно, трудно предсказать его дальнейшую линию поведения.

— Конечно, трудно. Но тебе для того и приказали следить за ним денно и нощно, чтобы ты мог ее предсказать! Кто, как не ты, должен был собрать самые полные сведения об этом существе?

Князь недовольно приподнял свою левую, нависавшую над смотревшим в потолок глазом бровь, и кот невольно задрожал, зная, чем обычно кончался гнев его властелина.

— Я следил за ним старательно, за каждым шагом, не спуская глаз! Даже тогда, когда он не догадывался об этом! Даже тогда, когда ты прислал к нему Зухрин! Но и тогда… Трудно было понять… Я не могу сообщать тебе неверные сведения. Я не знаю.

— Да, его действительно трудно понять, потому что он не человек и в нем скрыта сила, о которой он еще не подозревает, — неожиданно согласился князь и вновь опустил бровь, прикрывая свой пылающий огненный глаз. Кот понял, что беду на этот раз пронесло мимо.

— Его нельзя запугать! Он ничего не боится, — промямлил кот, стараясь не смотреть в сторону князя, и, как вскоре выяснилось, его последняя фраза была ошибкой, потому что бровь над левым глазом Хронста вновь поползла вверх.

— Почему же, в таком случае, он сдался стражам?! Почему позволил взять себя в плен, вместо того чтобы удрать вместе с этими мерзавцами, посмевшими нарушить мою волю!

— Возможно, он боялся не за себя! Возможно, это его единственное слабое место — чувство ответственности за тех, кого он считает своими друзьями.

— Очевидно, ты прав. — Бровь князя вновь заняла свое обычное положение, и кот позволил себе перевести дыхание. — Мы попробуем на этом сыграть, а если не получится… Ты по-прежнему считаешь, что его необходимо уничтожить именно сейчас, до начала экспедиции? — Князь вновь обратился к Ланвел-ло, и тот, в отличие от Еркширца никогда не расслаблявшийся в присутствии Хронста, ответил немедленно:

— Да, мой господин!

— Что же… Я подумаю над тем, как это можно осуществить с наименьшими потерями…

Входная дверь слегка скрипнула, звук был таким, словно кто-то нечаянно придавил собачий хвост, а поскольку в кабинете князя случайностям не было места, оба его собеседника немедленно испарились в буквальном смысле. Только легкое облачко пара еще свидетельствовало о том, что эту часть пространства совсем недавно занимали тела двух странных существ.

Но когда в кабинет князя стражи ввели Танаева, даже от этого облачка уже не осталось ни малейшего следа.

— Садитесь, навигатор. Давайте попробуем продолжить нашу предыдущую, так некстати прерванную независящими от меня обстоятельствами беседу.

Повинуясь небрежному жесту князя, солдаты, сопровождавшие Танаева, немедленно удалились, и они вновь остались один на один в огромном, обманчиво пустом кабинете князя, где за портьерами шевелились и двигались тени смертельно опасных существ, в любую минуту готовых обрести плоть и уничтожить любую угрозу своему господину. Несмотря на то что Танаев отчетливо чувствовал их присутствие, он с трудом подавлял желание броситься на князя и в одном коротком броске раз и навсегда покончить со всеми проблемами. Если бы у него оставался хотя бы единственный шанс уничтожить князя ценой собственной жизни, Глеб не колебался бы ни секунды. К сожалению, он знал, что руки его схватят лишь пустоту. И еще одно он знал совершенно определенно — на этот раз из этого кабинета ему не вернуться живым.

Во рту еще не растаял странный вкус зерна мальгрита. И это было все, что он мог сделать перед предстоящим ему смертельным поединком. Хотя внешне для постороннего наблюдателя все начиналось довольно мирно. Вальяжно развалившись в своем кресле, князь добродушно кивнул Танаеву на стоявший напротив него стул и изрек в пространство, в своей обычной манере не глядя в лицо собеседнику:

— Вы обещали подумать над моим предложением, времени прошло достаточно, что скажете теперь?

— Я подумал… — Танаев замолчал на середине фразы и молчал слишком долго, словно испытывая терпение князя, но на самом деле он прислушивался к тому странному состоянию, которое рождалось в глубинах его организма. Сначала необычное тепло от проглоченного крохотного зернышка распространилось по всему его телу. Потом он услышал мощный и далекий звук, похожий на раскаты грома. Глеб совершенно точно знал, что этот звук родился в каком-то ином измерении пространства и никто, кроме него, не мог его слышать. Грохот, слишком ритмичный Для случайного звука, пытался сложиться в слова непонятного ему языка. Легкая дымка затянула окружающее, сделала его слегка нереальным, и потому он смотрел на князя со странной улыбкой, от которой у князя мороз прошелся по коже. Хронсту пришлось приложить немалое усилие, чтобы взять в себя в руки. Что-то происходило с сидящим напротив него человеком, что-то такое, чего он не понимал.

— Ваши выводы основываются на ошибочных наблюдениях. Вы видели лишь небольшой кусочек мозаики, признаюсь, не самый удачный еефрагмент, и вы не имеете ни малейшего представления о целом, о той задаче, которую мне приходится решать, — произнес Хронст, пытаясь сфокусировать оба свои глаза на лице Танаева. Впрочем, это ему так и не удалось.

— Вот как? Подвергая пыткам этих несчастных, вы еще и решаете какую-то задачу? — Оба они продолжали непринужденную беседу, словно ничего не случилось. И только невидимый метроном продолжал с грохотом, подобным обвалу, отсчитывать оставшиеся мгновения.

— Несомненно. Вы ведь не знаете, откуда взяты все эти люди. Позвольте мне вас просветить на этот счет. Это отбросы общества, самое отребье, наркоманы, бомжи, обитатели притонов и тюрем, пациенты психиатрических лечебниц. Попав на мой корабль, они проходят определенную обработку — на первом этапе весьма болезненную. Но это короткий период — один—два дня, — потом они уже ничего не чувствуют, а через пару месяцев, перерожденные и обновленные, они возрождаются для новой жизни в совершенно ином облике. Навсегда распростившись со своими старыми пороками, излечившись от всех болезней.

— Короче, они превращаются в идеальных рабов.

— Почему вы решили, что они превращаются в рабов? Их никто не лишает свободы воли, в противном случае, от них не было бы никакого толку, и, кстати, если бы они были лишены воли, не было бы на моем корабле никакого сопротивления. Разве это не очевидно? И кроме того, разве я не дарю им в качестве платы за их страдания новую жизнь, в которой они уже не испытывают никакой нужды, никакого унижения и принуждения? Стремление к хорошо выполненной работе становится для них столь же естественным, как привычка дышать.

Я очищаю осколки бывшей Земной Федерации от скверны, от отбросов и перерабатываю эти отбросы во что-то полезное. Разве это не благо?

— Вы неплохой демагог, князь. Вы говорили, что каждый человек должен иметь право выбора, но разве у этих несчастных, которых вы распинаете на пыточных столах, разве у них есть выбор?

— Я говорил о людях. О личностях разумных, но эти существа давно лишились права так называться. Они потеряли свое лицо и то, что вы привыкли называть душой. Только после этого на них распространяется моя власть, и, разумеется, потеряв свое человеческое лицо, они теряют и право на выбор. За них начинают решать другие. Вам приходилось бывать в психиатрических лечебницах? Вы уверены, что так называемое лечение электрошоком более гуманно, чем те методы, которые использую я? По крайней мере, после моего лечения пациенты становятся полноценными личностями, а не слабоумными идиотами.

— Что-то я не заметил личностей среди тех, кто стоял у плавильных печей. Они больше походили на производственные автоматы.

— Это всего лишь первый цикл, первая ступенька к возрождению. После года работы у печей они проходят следующую стадию обработки и переходят в новую, более высокую категорию.

— Довольно, князь. Вы мастер словесной эквилибристики, но на меня вы понапрасну тратите свое драгоценное время. Я принял решение. Я никогда не останусь на вашем корабле. И если мне представится случай, я сделаю все от меня зависящее, чтобы вас уничтожить.

— Не слишком ли самонадеянно сказано, мой прозрачненький гуманоид? — Подавленная и глубоко запрятанная ярость князя, наконец, вырывалась наружу, и Танаеву очень хотелось знать, что заставляло так долго сдерживаться этого мрачного властелина, привыкшего распоряжаться судьбами целых планет. Неужели он тоже это почувствовал — волну невероятной и непонятной силы, обрушившейся на Танаева вместе со звуками?

— Как по-твоему, насколько еще хватит моего терпения?

— Это угроза?

— А ты как думаешь?

— Просто странно, что вы мне угрожаете. Я нахожусь в вашей полной власти. Несмотря на необычайные возможности тела, которое я для себя создал, не сомневаюсь, что вы можете легко меня уничтожить, так за чем остановка? Дайте сигнал тем стражам, что шныряют за вашими портьерами, и покончим с этим!

— Не все так просто, мой дорогой бывший навигатор и бывший человек Танаев. Не все так просто. Есть определенные правила, которые даже я вынужден соблюдать.

— И кто же определяет эти правила?

— А вы знаете, кто создал законы природы? Тем не менее вам приходится подчиняться им. Вы не можете прыгнуть дальше нескольких метров, потому что законы гравитации устанавливали не вы, и вес вашего тела оборвет ваш слишком длинный прыжок. Вы не сможете выдержать удар электрического разряда, превышающего определенную, не вами установленную величину, даже вы не сможете, Танаев, несмотря на все совершенство вашего тела, для вас понадобится более высокое напряжение, только и всего.

Это была новая, завуалированная угроза, и неожиданно Танаев понял, что князь его боится. Хронст тщательно скрывал свой страх, но часто завуалированные угрозы используют именно те, кто не слишком уверен в своей способности привести их в исполнение. Да и все поведение князя, его манера держаться, взгляд его разно смотрящих глаз, ни разу не встретившихся с глазами Танаева, хорошо скрываемый гнев… Так чего же он так боится? Если бы можно было это понять! Он бы использовал тщательно замаскированный страх Хронста в этом словесном поединке для того, чтобы спасти от преследования своих новых друзей. Может быть, стоит попробовать? Конечно, риск для него самого при этом увеличится, терпение князя все же небезгранично, а правила игры, те самые, который Хронст считает для себя обязательными, остаются загадкой за семью печатями, и все-таки… Чем Хронст не шутит? Вдруг подаренная ему мальгритом сила сумеет противостоять чудовищной власти князя? Глеб как мог тянул время, отодвигая неизбежную развязку, позволяя этой благословенной чужой силе пропитать каждую молекулу его искусственного тела.

— Ну так как, за мной все еще сохраняется свобода выбора, я могу беспрепятственно покинуть ваш корабль?

— Разумеется, вы можете это сделать, если хорошо представляете, что за этим последует.

— И что же?

— Самое печальное, что только может случиться с таким игроком, как вы, Танаев. Вы окажетесь вне игры. Другие будут определять течение событий во внешнем мире, событий, в которых вы уже не сможете участвовать.

Многие тысячелетия вы проспали в своем стеклянном гробу, даже не ощущая течения времени, но теперь ваш мозг проснулся, и вы сейчас плохо представляете, что означает пытка бездействием для такой личности, как вы. Какая ирония! Создать такое совершенное тело, приобрести колоссальный объем знаний — и все это лишь для того, чтобы метаться внутри закапсулированного пространства в поисках выхода, которого там не будет. Вы к этому готовы, Танаев?

— Так я могу идти? — Вопросительно глядя на Хронста, стараясь поймать взгляд его убегающих глаз, Глеб медленно приподнялся со своего места и наконец увидел в глубине отведенных в сторону глаз князя то, что давно там искал, — огненные искры гнева, готовые выплеснуться наружу смертоносным, все сметающим на своем пути пламенем. На секунду его ноги стали ватными, страх на мгновение вспыхнул в его бессмертной душе и замедлил движение. Но этого было достаточно, чтобы князь заметил неуверенность собеседника и снова попытался броситься в словесную атаку.

— Не спешите, Танаев, не спешите. Ваши опасения оправданы — эта наша беседа может оказаться последней. Так стоит ли ее так быстро прерывать? Я еще не все вам сказал на прощание.

— Что бы вы ни сказали — это не изменит моего решения.

— Кто знает? Решения принимаются на основе информации, которой мы располагаем, вы уверены, что располагаете всей информацией?

— В этом никто не может быть уверен.

— Тем более стоит меня выслушать.

— Я слушаю, князь. Я внимательно слушаю.

— Что вы знаете о мальгрите?

— Только то, о чем вам уже донесли ваши соглядатаи.

— Этого недостаточно для того, чтобы составить правильное представление о том, какое могущество может он подарить человеку.

— Я не человек, князь, и меня это не касается.

— Как знать, Танаев, как знать… — Впервые с начала этой странной беседы, полной подводных камней и скрытых угроз, взгляд князя встретился со взглядом Танаева. Князь определенно чего-то ждал от него, поставив преграду своему гневу, уже полыхавшему в нем в полную силу. И наверняка он уже почувствовал угрозу. — Я мог бы изменить метаболизм вашего организма таким образом, чтобы действие мальгрита на него стало намного сильнее того действия, которое он оказывает на существ, изначально обладающих склонностью к волшебству. Только представьте, какие возможности это откроет перед вами! Я могу вам подарить почти беспредельное могущество! Хотите стать невидимым? Летать над городами своих бывших соотечественников? Хотите вершить судьбы целых народов, творить суд и расправу над виновными по своему усмотрению?

— Даже для вас существуют законы и правила. Вы хотите сказать, что собираетесь подарить мне свободу и могущество, превышающие ваши собственные? Я не могу этому поверить, князь!

— Вы слишком недоверчивы, слишком осторожны для решительного шага, вы предпочитаете все измерить и подсчитать, но существуют моменты, когда действовать надо стремительно и импульсивно, подчинившись внутреннему порыву, иначе можно навсегда упустить свой единственный шанс. Поезд уже отошел, Танаев. У вас еще есть возможность вскочить на его последнюю платформу, но еще миг промедления, и он уйдет без вас. А вы навсегда останетесь в числе тех, кто вечно ждет возвращения своего упущенного однажды шанса.

— И для этого я должен всего лишь позволить вам забраться внутрь моего тела и предоставить возможность изменить его так, как вам будет угодно.

— Я ведь уже делал это однажды!

— То были чисто внешние изменения, не затронувшие основных структур и самой моей сути, теперь вы хотите большего, не так ли, князь, я правильно вас понял?

— Ты правильно это понял, жалкий бывший человечишка! На свою беду ты правильно это понял! — Сейчас в голосе князя уже не осталось ничего человеческого. Теперь он напоминал рычание зверя, почувствовавшего запах крови. И почти сразу же вслед за этим последовал молчаливый приказ стражам. Грязная работа всегда предназначалась им, и на их долю выпадал основной риск. Шестеро существ, напоминавших гигантских обезьян двухметрового роста, с выбеленной сединой шерстью и длинными лапами, свисавшими почти до самого пола, вышли из-за портьер.

Уничтожение неугодных князю всегда было их работой. Они предназначались для нее изначально, с момента своего создания. В их маленьком мозгу не было ничего, кроме злобы и желания уничтожить врага, разорвать его тело своими длинными и острыми, как кинжалы, когтями. Зубы, не уступающие по мощи и длине когтям, им еще ни разу не приходилось пускать в дело, не находилось достойного противника. И они не спешили. Им некуда было спешить. Жертве еще никогда не удавалось прожить дольше минуты, после того как приказ на уничтожение был отдан.

Шаг, еще шаг… Танаев попятился. Он видел, что медлительность его новых врагов обманчива, что за ней скрывается реакция, способная пресечь любую попытку к бегству. Он и не пытался бежать. Он понимал, что их спор с князем закончится здесь и сейчас. Второй попытки ему предоставлено не будет.

И все же Глеб не до конца понимал происходящее. Хотя бы внешние приличия должны быть соблюдены… Князь пошел на нарушение каких-то, не им установленных законов, о которых вскользь упоминал…

Он должен понять это сейчас, немедленно, через секунду может быть уже поздно! Пока ему помогала лишь излишняя осторожность Хронста. Каждое из шестерых вызванных им существ стремилось добраться до Танаева первым, и желание это было так велико, что они с рычанием пытались отбросить друг друга, чтобы проложить себе дорогу к жертве. В узком пространстве кабинета вспышка их бешеной ярости подарила ему несколько драгоценных секунд. Но отступать уже было некуда, его спина уперлась в стену, и последние отведенные ему мгновения истекали, убегали, как вода в песок… Одно из чудовищ, очевидно, самое сильное, вырвалось вперед, не обращая внимания на кровавые полосы на своих боках, появившиеся от когтей сородичей. От Танаева его отделяли всего два метра. Одно движение лап, одно последнее движение… Казалось, время замедлилось. Никогда еще Танаев не видел окружающее в таких подробных деталях, никогда еще его мысль не работала с такой скоростью. Он бы, наверно, мог успеть пересчитать все шерстинки на протянувшихся к нему смертоносных лапах, но думал совершенно о другом.

Мелодичный звук, напоминавший звук стеклянного колокольчика, родившийся в глубине обвального грохота непонятных слов, мягко и настойчиво раздавался у него в мозгу… Где-то он его уже слышал, может быть, там, на станции, перед пробуждением, когда случайный разряд энергии повредил один из энерговодов и открыл дорогу его сознанию… Откуда он об этом знает? Откуда он может об этом знать? А колокольчик все звенел, принося с собой давно забытую мелодию и шепот: «Ты должен произнести слова власти».

— Я не знаю никаких слов!

— Ты знаешь. И ты их вспомнишь, если не хочешь погибнуть. У тебя остается меньше одного мгновения, намного меньше! Повторяй за мной: «Призываю тебя, властелин света! Поделись своей силой с одним из твоих сынов, ибо нет у меня другой надежды и не осталось времени, чтобы прийти к тебе обычной дорогой…»

Почему он это сказал? Почему эти слова прозвучали в пространстве вокруг него, отделившись от его тела, на котором уже зияла первая рана?

Правая лапа чудовища все-таки достала его, и когти прошлись от плеча вдоль руки, которой он пытался оттолкнуть настигавшую его смерть.

Бывают мгновения, когда человек становится зрителем собственной гибели лишь потому, что его воля парализована, потому что он не видит выхода и потерял последнюю надежду… Вот только с Танаевым этого не случилось скорее всего из-за того, что неожиданный рев Хронста вернул его в реальность происходящих вокруг событий. Лишь одно-единственное слово можно было различить в этом звероподобном реве:

— Не-е-е-е-е-т!!

Правая искалеченная ударом когтей рука Танаева неожиданно потяжелела. Он ощутил в ней холодный твердый предмет и понял, что в его ладони появилась рукоятка меча, у которого вроде бы не было лезвия.

Инстинктивно, защищаясь от повторного удара лапы, он попытался отбить ее в сторону, так, словно держал в руках настоящий меч, и лапа, разрубленная невидимым лезвием, упала на пол. Фонтан темной крови ударил в Танаева, и тогда лезвие стало видимым.

Оно походило на двухметровый полупрозрачный светящийся луч, окрашенный на мгновение попавшей на него кровью чудовища и тут же вновь ставший невидимым.

Но теперь Танаев знал, что держит в своих руках Настоящее оружие. Оружие, которое привело в ужас его врагов. И не только напавших на него гигантских обезьян. Такой же, если не больший, ужас Танаев увидел на лице Хронста.

Бледный, с бешено вращающимися разноцветными глазами князь шаг за шагом пятился, пока не уперся в стену и не остановился в окружении своих телохранителей. Потом его губы шевельнулись, произнося заклятие на древнем, незнакомом Танаеву языке.

Меч в руке Танаева мгновенно потяжелел, словно налился свинцом. Всю силу своей волшбы, все, на что был способен, князь бросил против светового оружия.

Лезвие задрожало и стало медленно опускаться. Но нечеловеческая сила Глеба все еще позволяла ему удерживать запредельную тяжесть меча. Шаг за шагом он приближался к Хронсту, и шипящее лезвие, время от времени вспыхивавшее и разбрызгивавшее в эти моменты целые каскады искр, по-прежнему было направлено в грудь Хронста. И тогда князь не выдержал.

На этот раз не было никакого постепенного «истаивания», враги Глеба исчезли все сразу, и Танаев остался в кабинете один.

Если бы у князя хватило мужества продолжить молчаливый поединок, если бы он усилил наложенное на меч заклятие своим присутствием, Танаев наверняка бы не выдержал, выронил меч. Но князь сбежал, и сразу стало немного легче.

И все же слишком много сил ушло на поединок с Хронстом, а меч все еще был слишком тяжел. Танаев чувствовал, как его руки непроизвольно начинают опускаться, будучи не в силах справиться с тяжестью меча.

Не для человеческих рук было выковано это оружие, его рукоятка полуметровой длины могла бы уместиться в ладони титана, но даже в предельном усилии обеих рук Танаев с трудом мог удерживать лезвие в горизонтальном положении. Он не знал, что произойдет, если лезвие меча коснется пола, и не хотел экспериментировать.

Пока ясно было лишь одно — ему одолжили чужое оружие, и, скорее всего, на короткое время. Кто одолжил, почему это произошло? Насколько в этом событии виновато проглоченное им зернышко мальгрита? Все это он будет выяснять потом — сейчас самое главное сохранить доверенное ему оружие и выбраться с корабля.

Появление светового меча заставило князя обратиться к силам, могущество которых здесь, в их собственном доме, почти беспредельно.

И Танаев сильно сомневался в том, что сумеет удержать меч даже на протяжении того промежутка времени, который понадобится ему, чтобы покинуть корабль.

Нельзя было медлить, его силы таяли с каждой минутой, и даже меч не сможет защитить его, если князь успеет собрать воедино все свои силы и обрушится на него, прежде чем он покинет корабль.

Входную дверь кабинета он не смог разрубить — не было сил приподнять меч для удара. Пришлось направить его острие на замок и попытаться пробить засов. Лезвие вошло в металл легко, как в масло, послышалось шипение, и на месте засова появилось ровное отверстие. Отступив на шаг, Танаев толкнул дверь ногой. Ни на секунду он не мог освободить даже одну руку. К счастью, толчка ноги оказалось достаточно. Засов полностью вышел из строя, дверь распахнулась.

Стражи проходов, дежурившие перед входом в кабинет Хронста, немедленно развернулись в его сторону, схватившись за свои мечи, и сразу же бросились прочь, увидев всего лишь рукоятку его невидимого меча.

Танаев шел по коридору медленно, поворачиваясь вслед за его изгибами всем телом, с трудом удерживая равновесие. Плиты титанитового пола тяжело скрипели под его ногами. Сколько же он теперь весил, этот меч? Тонну, две? И почему он так тяжел? Неужели заклятие князя смогло изменить гравитацию внутри корабля? Но свет не должен обладать весом, а одна рукоятка, даже если она сделана из чистого золота, не может весить так много.

Если на него сейчас нападут, он не сможет защищаться. Чудовищная тяжесть меча полностью лишила его возможности маневрировать и парировать удары противника. Ему оставалось лишь идти вперед. Он словно нес перед собой тяжеленное бревно осадного тарана.

«Брось его брось… — шептал голос, — ты все равно его не удержишь, это выше человеческих сил, к чему все эти мучения — они бесполезны…» Но голос этот слишком походил на голос Хронста, и потому, стиснув зубы и сгибаясь под непомерной тяжестью меча, Глеб продолжал идти вперед вдоль коридора, туда, где, как он помнил, должен был находиться в полу люк и лестница, ведущая на нижний ярус, на котором слуги князя установили переходный тамбур, соединенный туннелем со станцией антов.

Глеб не знал, сумеет ли он протащить меч сквозь узкое отверстие люка — выяснилось, что не сумеет, но это оказалось несущественным, поскольку меч без всяких усилий прожигал себе дорогу сквозь любые преграды.

Зато теперь Танаев ощутил боль. Он уже забыл, какой она бывает, — его новое тело не знало боли, — но теперь она появилась, приглушенная, неявная, она шла от рукояти меча и все сильнее вгрызалась в его руки. Взглянув на рукоять, он увидел синие струйки дыма, поднимавшиеся от его ладоней, и понял, что рукоять раскалилась сверх всякой меры.

Время меча, время, отпущенное ему для обладания этим могущественным и страшным оружием, сокращалось с каждым шагом, с каждой секундой, с каждым ударом сердца. Нужно было что-то немедленно делать — вот только он не знал, что именно. Ввязываться в схватку с неповоротливым, как бревно, оружием рискованно, несмотря на всю его мощь, особенно, если противников будет много. Пока его выручало лишь то, что стражи проходов немедленно разбегались, освобождая ему дорогу. Но так не может продолжаться вечно. Князь не позволит ему беспрепятственно покинуть корабль.

И снова он услышал шепот, неясный, едва различимый. Но этот шепот был реален и шел от небольшого темного комочка шерсти, возникшего у него на пути.

— Смотри не урони меч! Если ты его выпустишь — все пропало. Меч достанется Хронсту, и тогда князя уже никто не остановит. Ты должен вынести меч Прометея из замка.

— Но я не могу! У меня нет больше сил! Он слишком тяжел для человеческих рук!

— У тебя нечеловеческие руки! Ну, не совсем человеческие! Ты должен выдержать! Это, может быть, самое важное дело твоей жизни!

Глеб и сам знал это, его нечеловеческая память хранила миллиарды битов информации, и в нужный момент ответы на многие вопросы возникали как бы сами собой. Но это не прибавляло ему сил. Глаза застилала радужная пелена, очертания предметов вокруг становились нечеткими, каждую минуту он мог потерять сознание и выронить меч. Огромным усилием воли он заставил себя сделать следующий шаг, потом еще один, и еще…

До выхода оставалось не так уж много… Нужно пересечь круглый зал нижнего яруса, пройти сквозь сгрудившихся у выхода стражей… Это будет непросто, кажется, эти не собираются бежать. Князь, наконец, бросил в бой все лучшее, что у него нашлось. И лишь одно поддерживало Глеба, вселяло надежду. С каждым шагом, по мере того как он приближался к наружной стене, меч становился легче.

Когда до тамбура перехода оставалось всего несколько метров, стражи, подчиняясь команде своего офицера, бросились на Глеба, пытаясь окружить его и оттеснить от выхода. Они старались не смотреть на огненное лезвие в его руках, и совершенно напрасно, потому что Глеб теперь мог себе позволить приподнять его почти на уровень глаз и создать некое подобие защиты, недостаточное, однако, чтобы обороняться сразу с нескольких сторон.

Но оружие стражей, их мечи и копья, соприкоснувшись с огненным лезвием, распадались на части, не достигая цели, и становились непригодными для дальнейшего боя.

И все равно Глеб понимал, что начинает проигрывать эту схватку. Его постепенно оттесняли от выхода, и с каждым шагом назад меч становился тяжелее, словно наливался свинцом.

Наконец, решив, что к выходу ему все равно не пробиться, Глеб резко свернул в сторону и рванулся к стене башни. Здесь ему никто не загораживал дорогу, удалось прорваться к самой стене и прижаться к ней спиной. Меч сразу же стал легче, он словно чувствовал, что за стеной кончается замок и вместе с ним власть наложенного князем заклятия.

Но теперь стражи перестроились и, четко выполняя команды своего опытного офицера, стали приближаться к Глебу полукольцом, используя с дальней дистанции метательные ножи и дротики. Эта тактика принесла ощутимый эффект. Сразу четыре метательных снаряда, один за другим, вонзились в грудь Глеба, и хотя боли он не ощущал, силы быстро стали его покидать. Стало очевидным, что к выходу ему не пробиться, и тогда неожиданно, само собой пришло неординарное и неожиданное для него самого решение…

Повернувшись спиной к нападавшим, он широко размахнулся и крест-накрест ударил по стене башни световым мечом.

Ничто не могло остановить прожигающий скалы меч Прометея, даже титанитовая броня наружной обшивки не выдержала этого удара. Рассеченные лихорадочными ударами Глеба куски обшивки выгнулись наружу и, оторвавшись, с грохотом, подобным взрыву, улетели прочь. Разность давлений внутри корабля и снаружи была столь велика, что мощный поток воздуха рванулся в проделанное Глебом отверстие.

Первым на пути этой мощной воздушной струи оказался Глеб, и удар воздуха мгновенно выбросил его наружу, сквозь дыру в обшивке. Пролетев метров пять, он ударился о землю и немедленно вскочил на ноги, вновь готовясь к обороне. Вслед за ним сквозь дыру вынесло несколько стражей, но они, попав в безвоздушное пространство, лишь беспомощно корчились на земле, безуспешно пытаясь глотнуть не существующий здесь воздух.

Глебу воздушное дыхание не требовалось вообще, но и наружным стражам оно тоже не требовалось! Гарпии, сбившись в стаю, в которой их было не меньше сорока, кругами летали над Глебом. Они собрались здесь заранее, повинуясь приказу князя, слетелись со всех башен и были готовы к нападению.

Не теряя не секунды, эти кровожадные бестии, выставив перед собой смертоносные когти, ринулись на Глеба. Световой меч не произвел на них ни малейшего впечатления. Похоже, этим искусственным тварям, выведенным в лабораториях князя, вообще был не знаком страх смерти.

Они ринулись на Танаева сверху, все разом, но, к счастью для Глеба, меч, оказавшись снаружи, потерял почти весь свой вес — заклятие князя за пределами замка перестало действовать.

И все же меч Прометея, при всей его разрушительной силе, оставался достаточно тяжелым и неповоротливым в человеческих руках. А проклятые гарпии атаковали слишком стремительно — Глеб едва успевал отражать их атаки, завертев над головой огненный круг, в который превратилось лезвие меча.

Обугленные остатки тел гарпий сыпались сверху черным дождем, но крылатые чудовища и не думали прекращать атаку. Убедившись, что сверху Танаева достать практически невозможно, они резко изменили тактику.

Глеб не знал, руководил их действиями кто-то из подручных Хронста или бестии сами были достаточно умны, — сейчас его эти отвлеченные вопросы совершенно не интересовали, потому что, разделившись на три группы, гарпии возобновили атаку. Одна группа, продолжая атаку сверху, не давала Глебу возможности ни на секунду опустить меч, а две другие в бреющим полете, стелясь над самой землей, попытались достать его сбоку.

Необходимо было немедленно найти какое-то укрытие, чтобы защитить хотя бы спину, но вокруг был лишь голый камень, оплавленный дюзами хронстовского корабля во время его посадки. Оплавленный камень… Это сочетание двух слов подсказало ему хорошую идею — выжечь в камне углубление, что-то вроде узкого окопа, в котором он мог бы укрыться, вот только для того, чтобы воплотить этот замысел в жизнь, необходимо было время, свободное от непрерывных атак сверху, — хотя бы пару минут, — но не было у него этих минут… И он продолжал рубить мечом, пытаясь одновременно отражать атаки со всех сторон и понимая уже, что надолго его не хватит. То одна, то другая тварь успевала полоснуть его своими когтями, прежде чем меч разделял ее на две обуглившиеся части. Силы постепенно оставляли Танаева.

Во время напряженного рукопашного боя пространство словно смыкается вокруг бойца, остается лишь небольшой круг, равный замаху меча, внутри которого он должен видеть каждую мелочь, чтобы успеть отразить очередной выпад и нанести ответный удар. Того, что происходит за пределами этого круга, боец не видит.

А на корабле Хронста между тем развивались события, от которых зависела судьба Танаева и многих других людей.

Весть о том, что князь Хронст не выдержал поединка с землянином и позорно бежал от него, распространилась по кораблю с быстротой молнии, приводя в уныние верных Хронсту слуг и вселяя радость в сердца его пленников.

Как это часто бывает, восстание вспыхнуло стихийно, раньше, чем планировали его организаторы и подготовители. Руководители сопротивления вынуждены были на ходу приспосабливаться к опережавшим их планы событиям.

К чести Андреева, он сумел быстрее всех остальных руководителей подпольных групп оценить происходящее и распорядился немедленно раздать все имеющееся в тайниках оружие. Вслед за этим последовал приказ: захватить и попытаться вывести из строя все переходные лифты и тамбуры, чтобы затруднить стражам возможность быстрого перемещения по кораблю.

Затем была предпринята попытка захвата оружейной и внешних батарейных комплексов, к сожалению, не увенчавшаяся успехом. Ланвелло, возглавивший руководство стражами и внутренними командами, быстро сориентировался в ситуации и постепенно брал инициативу в свои руки. Ему удалось полностью изолировать нижние ярусы башен, захваченные бойцами сопротивления, и теперь под его контролем находились все жизненно важные центры корабля.

Сидя в кабинете князя, перед огромным экраном, на который передавалась вся информация, он отдавал короткие приказы, направляя ударные группы на самые важные участки схватки и постепенно тесня заговорщиков к самым нижним, энергетическим отсекам. План его был прост и потому имел все шансы увенчаться успехом. Он собирался загнать восставших в помещения энергетических комплексов, закрыть переходные тамбуры и затем выпустить из магнитных ловушек небольшую порцию высокотемпературной плазмы, чтобы разом покончить со всеми проблемами.

Это ему почти удалось. Отчаянное сопротивление продолжалось лишь в районе зеленой башни, но с каждой минутой оно слабело, и отряды стражей медленно продвигались вперед, к последнему, еще открытому тамбуру. В неспешности их действий чувствовалась полная уверенность в собственной победе. Слабо вооруженные, не подготовленные к длительному бою отряды повстанцев уже израсходовали большую часть боезапаса своих немногочисленных энергетических ружей и теперь вынуждены были шаг за шагом отступать к последнему рубежу, обороняясь только мечами.

И в этот момент, когда до победы оставалось несколько коротких шагов, экран перед Ланвелло мигнул, и его пространство заняло увеличенное на всю стену лицо Хронста.

— Что здесь происходит, капитан?

— Восстание, мой господин! Но мы уже справились с этой проблемой, через несколько минут заговорщики будут уничтожены!

— Меня не интересуют ваши внутренние проблемы! Что с землянином? Вы схватили его?

— Ему удалось вырваться наружу. Он сумел пробить мечом титана наружную обшивку и теперь сражается с башенными стражами в нескольких метрах от корабля.

— Почему вы до сих пор не уничтожили его огнем корабельных батарей?

— Повстанцы блокировали энерговоды, мне не удается подать питание на наши батареи.

— В таком случае, немедленно поднимайте корабль и превратите землянина в пар струей реактивной плазмы!

— Но, мой князь! Если я начну процедуру старта, это позволит повстанцам вновь взять инициативу в свои руки. Я буду вынужден отозвать свои отряды. У нас не хватает людей, и большинство технического персонала сейчас сражается с повстанцами!

— Меня не интересуют повстанцы! Только эта тварь с мечом Прометея в руках имеет для меня значение. С повстанцами мы разберемся позже, немедленно поднимайте корабль!

И, наконец, наступил момент, когда Глеб, теряя устойчивость, пошатнулся от пробившегося сквозь его защиту удара. Еще один такой удар, и он не устоит на ногах. Образ великана, прикованного к скале, на мгновение возник перед глазами. Орел терзал его печень долгие, долгие годы, но великан, которому принадлежал меч, оказавшийся сейчас в руках Глеба, не сдался и не попросил пощады.

«Но ведь он был титаном, а я всего лишь человек!» Эта мысль не оправдала его в собственных глазах, а возникшее видение на какие-то мгновения помогло собраться с силами и отразить очередную, одновременную атаку сразу трех летающих чудовищ.

Однако гарпиям не было конца. Все новые и новые стаи летели от башен в сторону сражения, словно стаи ворон слетались к полю павших.

И вдруг все кончилось. Повинуясь внезапному сигналу, все гарпии одновременно повернули обратно к кораблю.

У Глеба не было времени раздумывать над тем, почему это произошло. Воспользовавшись представившейся передышкой, он лихорадочно рубил камень у себя под ногами и успел-таки вырубить квадратное углубление почти метровой глубины, когда со стороны корабля долетел оглушительный и слишком знакомый рев — началась продувка стартовых двигателей, и навигатор Танаев прекрасно знал, что должно последовать вслед за этим.

Князь решил обратить свою злобу и ярость в струю огненной плазмы, чтобы наверняка и без всяких проблем покончить с человеком, посмевшим бросить ему вызов.

У Танаева оставалось еще минуты две до того, как корабль оторвется от поверхности планеты и встанет на огненный, все разрушающий под собой столб.

«Бежать к станции?» — мелькнула на секунду мысль. Но это было бесполезно. Один раз князю уже удалось разрушить станцию, которая в тот раз была исправна, и все ее защитные системы оказались бессильны пред ним. Сейчас это просто груда мертвого стекла. Нет, станция ему не поможет, только он сам мог решить исход поединка… Какого поединка? Что он может сделать с громадой корабля, если тот обрушит на него с километровой дистанции столб своей реактивной струи? На таком расстоянии световой меч окажется бесполезным. Во время схватки Танаев познакомился с его возможностями и знал, что предельная длина светового лезвия — два метра.

Но под аккомпанемент этих похоронных мыслей он продолжал рубить и жечь породу на дне своего шурфа. Даже если ему удастся углубиться в камень на два метра — даже если на десять, — после отвесного удара реактивной струи от него не останется и пепла.

Корабль проснулся от долгой спячки. По всему его огромному корпусу пробегали волны незатихающих вибраций, и под днищами его огромных башен медленно пробуждались упрятанные там вулканы. Старт приближался, и вместе с его приближением сокращались последние секунды жизни человека, которого в далеком прошлом звали Глебом Танаевым.

Никогда раньше Глеб не занимался бессмысленным делом в тот момент, когда его жизнь висела на волоске. Никогда раньше, так почему же теперь он не может остановиться? Почему его руки снова и снова, подчиняясь упрямому приказу сжавшегося в комок боли и ярости сознания, продолжают рубить дно этого проклятого и совершенно бесполезного шурфа?!

И вдруг из глубин его необъятной памяти всплыло одно-единственное слово: «Сапрон». Ничего не значащее для постороннего слово — для него оно означало жизнь! Потому что именно здесь, у него под ногами, проходил туннель, проложенный этим агрегатом от земного корабля к станции антов.

Он знал о нем, а князь, уже приподнявший свой корабль для последнего завершающего удара, ничего не знал о туннеле, и именно в этом заключалась единственная надежда Танаева на спасение. Теперь снова все решали оставшиеся у него секунды.

Нужно было успеть прорубить не меньше трех метров коренной породы, чтобы пробиться к потолку туннеля. Он помнил все — глубину залегания и азимут простирания туннеля — эти данные, перекачанные из управляющего блока агрегата компьютером станции антов, перешли в его необъятную память.

И он успел. В последние секунды метровый блок породы у него под ногами, подрезанный со всех четырех сторон, не выдержав собственного веса, рухнул вниз вместе со стоявшим на нем человеком. Короткий полет сквозь раскаленную яму и последовавший за этим удар едва не лишили Танаева сознания, но, даже потеряв ориентировку, ослепленный и обезумевший от боли, которую вроде бы его тело не должно было чувствовать, но, видимо, и для него существовал определенный порог разрушений, за которым начиналась боль, Танаев продолжал ползти вдоль туннеля в противоположную от станции сторону, каждую секунду ожидая появления огненного столба плазмы у себя за спиной. И, в конце концов, этот огненный столб ударил сквозь проделанную в потолке туннеля дыру и, отразившись от пола, превратившись в огненную волну, медленно стал догонять уползавшего от него человека.

Реактивные струи ударили в то место, на котором, за несколько секунд до этого, стоял Танаев, только там его уже не было.

В считаные доли мгновения плазменная струя расплавила камень материнской породы, и вязкая масса каменного расплава запечатала проделанное Танаевым отверстие, спасая его от прямого удара нестерпимого жара.

Но и того огня, который успел проникнуть сквозь проделанное в потолке отверстие, оказалось достаточно, чтобы Глеб потерял остатки измученного болью сознания. Для него снова наступила ночь, в которой нет места ни чувствам, ни воспоминаниям.

Очнулся он от того, что кто-то лохматый толкал его в бок и скрипучим, сердитым голосом произносил в самое ухо:

— Долго ты еще так собираешься валяться? Давно пора обедать!

Способность Танаева видеть в темноте помогла ему сориентироваться, хотя он и не сразу вспомнил, что произошло и где он находится. Ему мешал вернуться в его теперешнюю реальность этот скрипучий, недовольный голос — ну не могло его быть в запечатанном наглухо туннеле! Не могло, и все!

— Как ты здесь оказался?!

Кот некоторое время не отвечал, вылизывая свою морду и перестав обращать на Танаева драгоценное внимание. Наконец, он все же соизволил произнести:

— Если очень нужно, я могу перемещаться в континууме.

— В каком континууме? Что за чушь ты мелешь? Ты что, наглотался мальгрита?

— В пространственном континууме. А что касается мальгрита — у него отвратительный запах. К этой дряни я даже близко не подхожу. К тому же ты сам его наглотался.

— Тогда объясни, как ты здесь оказался, и перестань молоть чепуху, иначе не будет никакого обеда.

— Обеда все равно не будет, потому что никакой жратвы у тебя здесь нет, а как отсюда выбраться — ты не знаешь.

— Мне сейчас не до шуток: или ты отвечаешь на мои вопросы, или можешь проваливать!

— Вот так всегда. Такова черная неблагодарность этих людишек. Я, можно сказать, рискую из-за него жизнью только потому, что однажды он назвал меня другом, и вот такова встреча! — Кот сел и театрально всплеснул передними лапами, изображая отчаяние.

— Как ты сюда попал? — вновь спросил Танаев, и на этот раз по его тону кот понял, что шутки действительно пора кончать.

— На корабле, после того как ты спугнул князя, возникла страшная заваруха. Повстанцы захватили все нижние отсеки. Началась стрельба, и всем все стало до лампочки. В этих условиях я решил смыться и присоединиться к своему другу, который попал в довольно незавидное положение. Где, кстати, твой меч?

— Не знаю. Он исчез, как только я провалился сквозь потолок в этот туннель.

— Не огорчайся. Это великий меч. Когда-то он принадлежал Прометею. Он появляется раз в тысячу лет в том месте, где равновесие порядка нарушено. Он избрал тебя своим хранителем, и теперь каждый раз, когда обстоятельства потребуют этого, он будет к тебе возвращаться. Ты сумел его удержать во время поединка с князем, и отныне вы принадлежите друг другу.

Танаева сейчас мало волновали проблемы великих мечей. Он попытался приподняться и обнаружил, что тело вновь слушается его, а боль исчезла. За то время, пока он лежал без сознания, его тело полностью регенерировало, залечило все раны. Благо тепловой энергии внутри туннеля было для этого вполне достаточно. Вот только от его одежды остались лишь жалкие обгоревшие ошметки, местами прочно вплавившиеся в кожу.

— Хватит себя ощупывать. Тебе пора подумать, как отсюда выбраться и раздобыть для меня обед.

— Выбраться отсюда невозможно. Разве что князь передумает и вернется за нами.

— Князь считает тебя погибшим. И это лучшее из всего, что сегодня произошло.

— Видишь ли, Еркширец, я провел на этой планете достаточное количество лет, чтобы понять — сбежать с нее невозможно.

— Но дыра в пространстве расширяется, континуум восстанавливается, очень скоро твоя индивидуальная черная дыра превратится в обычную планету.

— Что мне с того? У меня нет корабля, чтобы отсюда выбраться.

— У нас есть корабль.

Несколько секунд Танаев внимательно смотрел на кота, решая, как ему отнестись к услышанному.

— Это твоя очередная шутка? Не слишком удачная, учитывая наше положение.

— А как, по-твоему, я сюда попал?

— Я тебя об этом спрашивал раз двадцать! И ты в ответ нес какую-то чепуху о передвижении в мировом континууме.

— Разумеется, мы двигались в континууме. Иначе просто не бывает. Я говорил, что на корабле началась большая заваруха, воспользовавшись этим обстоятельством, я украл у князя шлюпку. Мне самому шлюпка, разумеется, не нужна, я могу перемещаться в пространственном континууме без транспортных средств. Но я подумал о своем друге.

— Где она?!

— А как ты думаешь, я мог бросить ее на открытой местности, где локаторы хронстовского корабля засекли бы ее в мгновение ока? Мне пришлось ждать, пока князь удалится на достаточное расстояние, и лишь потом садиться. Я даже подумал вначале, что ты меня не дождался, но, как видишь, все обошлось.

В этом сообщении было одно странное обстоятельство, которое не осталось незамеченным Танаевым, — не мог кот управлять космической шлюпкой. При всех своих необычных способностях — не мог! Можно было поверить, что ему удалось ее украсть — в конце концов, в аварийных обстоятельствах старт спасательной посадочной шлюпки осуществляется нажатием одной клавиши, — но совершить на ней посадку на поверхность планеты он определенно не мог. Тогда что же все это значит?

И страшное подозрение обдало холодом Глеба. Это существо, назвавшееся другом, запрограммировали и создали специально для подслушивания и доносов. Такая особенность должна была закладываться в соглядатая на генетическом уровне, во время преобразований в княжеских лабораториях. Какая красивая, соблазнительная легенда! Заманить его в ловушку с помощью сказки о шлюпке и взять тепленького, безоружного, не подозревающего подвоха. Что может быть проще?

— Показывай! — рявкнул Танаев. — Показывай свою шлюпку!

— Как ты понимаешь, посадить ее в туннеле я не мог, придется выбираться наружу.

— Хватить паясничать! Показывай дорогу.

И кот показал. Примерно через шестьсот метров туннель вышел на поверхность планеты в том месте, где когда-то стоял «Сапрон». Холода Глеб не чувствовал, светлое пятно на небе значительно увеличилось, и теперь свет звезд проникал с темного небосклона, заставляя ближайшие обломки скал отбрасывать легкие, словно нарисованные карандашом на сером листе бумаги тени.

Ничего здесь не изменилось за все эти бесчисленные годы. Разве что пыли прибавилось. Планета по-прежнему казалась мертвой и безжизненной.

— И где же шлюпка?

— Я должен был ее спрятать так, чтобы локаторы дальнего наблюдения корабля не смогли обнаружить место посадки. Вон за той скалой нашлось подходящее место, подойдем поближе, и ты ее увидишь.

Разумно. Слишком разумно и предусмотрительно для беспечного кота, больше всего заботившегося о том, чтобы набить свой необъятный желудок. Но если он не ошибся, если засада действительно существует, она должна бытьименно в шлюпке.

Что же… Здесь есть один нюанс — спасательная шлюпка невелика, больше пяти человек в нее не всунешь, и вряд ли эти пять человек справятся с ним Даже с безоружным. Разве что сам князь пожаловал…

Открывать стрельбу с дальней дистанции им тоже не резон. Больше всего на свете князь хотел заполучить меч Прометея, а убив Танаева, он потеряет его навсегда. Существовал единственный способ заполучить меч — заставить его хозяина бросить или выронить его — этот жест означал отказ от владения мечом, и после этого хозяином оружия становился тот кто первый его подберет.

Но сначала нужно сделать так, чтобы меч вновь появился в руках Танаева — для этого требовалось не так уж и много. Смертельная угроза его жизни — вот все, что для этого нужно.

«Откуда я все это знаю?» — спросил себя Танаев и понял, что знание пришло к нему вместе с оружием, которое и сейчас было с ним, невидимое и неощутимое обычными чувствами, оно было здесь, готовое при первых признаках опасности выйти из нереальности.

До скалы, на которую указал кот, оставалось метров двести открытого пространства, и Танаев прошел их, стиснув зубы, каждую секунду ожидая выстрела, несмотря на все свои мудрые рассуждения. В конце концов, после всех событий на корабле, после его успешного бегства князь мог отказаться от мысли завладеть мечом и решиться на уничтожение его хозяина. Тело Танаева, почти неуязвимое для обычных пуль, было весьма чувствительно к высокой температуре. Значит, это будет бластерный выстрел.

Но расстояние до скалы постепенно сокращалось, и теперь Танаев увидел, наконец, контуры шлюпки, притаившейся в ее тени.

— Сейчас я у них на прицеле, как на ладони, сейчас самое время…

Но выстрела все не было, и он сделал сначала еще один шаг по направлению к шлюпке, затем десять, а затем и вовсе остановился рядом с легкой лесенкой, ведущей от ее закрытого наглухо люка к поверхности планеты. Танаев попытался представить, как кот карабкался по этой металлической лестнице, между ступенями которой было не меньше метра, и скептически усмехнулся. Он молча стоял перед шлюпкой, ожидая дальнейших событий. Он сделал свой ход, и теперь оставалось лишь ждать.

Лестница, ведущая в небо или в никуда? Скоро он получит ответ хотя бы на этот вопрос.

Минут через пять люк распахнулся, и на лестнице показался человек в легком скафандре. Всего один человек — без оружия. Этого Танаев не ожидал, в это он не сразу поверил и, разумеется, не мог узнать этого человека, — затененный шлем мешал рассмотреть лицо, хотя его невысокая, ладная фигурка неожиданно заставила сердце, которого у Танаева вроде бы не было, забиться так сильно, что от волнения перехватило дыхание, которого, особенно здесь в безвоздушном пространстве, уж точно не должно было быть.

Но прошло несколько секунд, и руки женщины обвили его шею, а холодный, покрытый инеем шлем прикоснулся к его щеке.

— Зухрин… наконец узнал он пилота и услышал ее шепот, усиленный динамиком скафандра:

— Я ведь обещала встретиться с тобой еще раз, при более подходящих обстоятельствах… Я всегда держу свое слово.

Через пару минут все трое уже сидели внутри шлюпки. И Танаев получил возможность вновь полюбоваться освобожденным от шлема лицом женщины, прекрасней которого ему не доводилось видеть. Когда прошли первые восторги встречи, когда были произнесены первые, сбивчивые слова, когда; наконец, Танаев нашел в себе мужество извиниться перед Еркширцем за мелькнувшее у него подозрение в предательстве, все трое приступили к обсуждению важнейшего вопроса: что же им делать теперь?

Резервов топлива и жизнеобеспечения на маленьком космическом корабле, который, по сути, представляла собой спасательная шлюпка, было не так уж много, но после расчетов, проделанных Танаевым на ее бортовом компьютере, выяснилось, что они вполне смогут дотянуть до того места, где когда-то находилась столица Земной Федерации и сама планета Земля, по словам князя, давно уже не существующая.

Для Танаева вопрос о том, куда им следует лететь, не существовал в принципе, но приходилось считаться с мнением своих спутников. В конце концов, от принятого решения будет зависеть их жизнь. Изменить маршрут они уже не смогут. Все запасы шлюпки будут израсходованы к тому моменту, когда она достигнет орбиты Земли.

После недолгого обсуждения общее решение было принято.

Двадцать девятого августа в году две тысячи пятом от начала космической эры на небосклоне Земли вновь вспыхнула невидимая доселе звезда имени навигатора Танаева. Это событие привлекло внимание всех крупнейших обсерваторий планеты. Впервые они смогли наблюдать постепенное исчезновение черной дыры и ее превращение в обычную звезду.

Однако это событие, получившее огласку лишь в узких астрономических кругах, вскоре было полностью вытеснено сообщением, попавшим на первые полосы всех крупнейших телеграфных агентств.

Разрешение на посадку запросил неизвестный космический корабль, пилот которого назвался легендарным именем человека, статуя которого стояла в самом центре проспекта космонавтов…

Евгений Гуляковский Огонь Прометея

ПРОЛОГ

В первой части трилогии «Меч Прометея» читатель познакомился с навигатором Глебом Танаевым, принимавшим участие в земной экспедиции на планету с зоной повышенной энтропии. Где наш герой, ценой собственной жизни, спас экипаж корабля от энтропийного выброса.

Однако его гибель оказалась необычной. Погибло только тело навигатора. А его разум, память и все, что составляет человеческую личность, перешло в гигантский инопланетный компьютер, созданный на этой планете исчезнувшей древней цивилизацией Антов.

Долгие столетия провел Танаев, лишившийся своего тела, в виртуальном состоянии внутри гигантского компьютера, без всякой связи с внешним миром.

Станция Антов, вместе с навигатором, оказалась в коконе свернутого пространства, и если бы не гигантский объем информации, доступ к которой был для него открыт, если бы не возможность строить бесконечно разнообразные виртуальные миры — Танаев наверняка сошел бы с ума.

Но настал день, когда могущественная внешняя сила сломала оболочку станции Антов. И произошло это после того, как Танаев нашел способ создать для себя новое искусственное тело, обладающее уникальными возможностями.

Один из князей мрачной империи Хаоса и Тьмы заинтересовался необычным пленником, сумевшим победить саму смерть, и решил превратить его в своего вассала.

Однако оказалось, что это совсем непросто. Несмотря на всю привлекательность предложенной ему возможности покинуть свою тысячелетнюю тюрьму, Танаев, узнав о планах Хорста захватить Землю, вступает с ним в отчаянную, казавшуюся на первый взгляд безнадежной борьбу.

В конце концов, воспользовавшись помощью красавицы Зухрин и вспыхнувшим на корабле Хорста восстанием рабов, ему удалось похитить корабельную шлюпку и вместе с Зухрин бежать на ней к Земле.

Во время их долгого пути искусственный организм Танаева начал изменяться, под влиянием волшебного зерна мальгрита и заклятия, наложенного Хорстом. Эти две противоположные силы, воздействуя на Танаева, вернули ему прежний человеческий облик, сохранив, однако, многие из необычных способностей, свойственных его прежнему искусственному телу.

Танаев надеялся опередить начало вторжения и предупредить людей о грозящей опасности, но при переходе через черную дыру свернутого пространства их маленький корабль попал в зону замедленного времени, и теперь они не могли определить, сколько столетий пронеслось над Землей, пока длилось их космическое путешествие.

Совершенно неизвестный мир далекого будущего поджидал их на том месте, где когда-то находилась их родина...

С этого момента начинается вторая книга трилогии «Меч Прометея».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Первый укол беспокойства Танаев почувствовал, когда после двух часов ожидания на околоземной орбите, показавшихся ему вечностью, на экране их маленького космического корабля появился, наконец, земной спасательный катер.

— Тебя что-то тревожит? — спросила Зухрин, пытавшаяся с помощью немногих имевшихся в ее распоряжении подручных средств привести себя в подобающий вид для долгожданной встречи с землянами.

— Катер слишком мал для спасателя, и его пришлось ждать слишком долго.

— Ты назвал свое имя командиру диспетчерской службы, а оно могло поставить в тупик кого угодно. Когда человек, давно превратившийся в легенду, вдруг заявляет о своем возвращении, через тысячу лет после смерти...

В голосе Зухрин Танаеву послышалась неуместная насмешка, и ему захотелось попросить ее сменить тон, но он сдержался, понимая, что сейчас не время для очередного выяснения отношений, которые стали слишком частыми за время их долгого пути к Земле. Хотя по корабельному времени прошло всего несколько месяцев — этого оказалось достаточно.

Когда два человека вынуждены находиться вдвоем в небольшом замкнутом пространстве больше месяца — ссоры неизбежны. Даже если партнером будет специально отобранный психологами мужчина, а уж если это женщина... Первое время секс скрашивал их отношения, но постепенно, несмотря на все совершенство Зухрин в этой области, а может быть, как раз благодаря этому, их отношения становились все хуже, а последнюю неделю Танаев уже мечтал покинуть шлюпку, ставшую для них обоих своеобразной тюрьмой.

В ответ на бесконечные жалобы Зухрин на тяготы пути ему не раз вспоминалась пословица: «С милым рай и в шалаше», и от этого лишь ясней становился тот очевидный факт, что основа их отношений слишком непрочна.

Зухрин спасла ему жизнь, похитив шлюпку на корабле князя, но Танаев считал, что до конца вернул долг, доставив ее на Землю.

Эта женщина была слишком красива и слишком опытна для него. И он все время помнил о том, что генетическое вмешательство эскулапов князя, сделавших из нее гетеру, исключало всякую надежду на их длительные отношения. Для долгих рассуждений на эту тему у Танаева не оставалось времени. Пришлось переключить все внимание на подходивший катер, резко захвативший их шлюпку в свое причальное силовое поле.

— Это не спасатель. У него слишком мощная силовая установка.

— Ты не был на Земле слишком долго, — возразила Зухрин. — Откуда ты можешь знать, какие здесь теперь установки у спасательных катеров?

Она была права и вряд ли знала, насколько... Танаев подозревал, что их корабельное время слишком замедлилось при прохождении через остатки оболочки черной звезды.

И хотя ему пришлось согласиться с ее доводом, раздражение от постоянных попыток Зухрин поставить под сомнение любое его замечание не уменьшилось.

Тем не менее на какое-то время чувство тревоги утихло, но лишь до тех пор, пока не распахнулась дверца переходного шлюза и он не увидел перед собой металлического робота, с золотым шевроном на лацкане пластикового комбинезона.

За секунду до этого говорящий кот, единственное существо, хоть как-то скрашивавшее их бесконечное путешествие, подтверждая наихудшие опасения Танаева, мрачно произнес одну-единственную короткую фразу: «Не нравится мне все это!» — и мгновенно исчез, то ли став невидимым, то ли воспользовавшись своим непостижимым умением переходить в иной пространственный континуум. Неожиданно исчезая и столь же неожиданно появляясь в любом угодном ему месте.

В те давние времена, когда Танаев служил в земном космофлоте, считалось дурным тоном посылать на встречу с вернувшимися из дальних экспедиций космонавтами — роботов. Этих электронных созданий хватало на разведывательных кораблях, и люди, возвратившиеся домой после долгой разлуки, были вправе рассчитывать на то, что их встретят соотечественники.

Но на прибывшем ракетном суденышке был только этот единственный робот, программа которого явно не отличалась особой вежливостью.

— Прошу вас перейти на карантинный катер. Ваша шлюпка будет подвергнута досмотру и дезинфекции.

— Нас тоже подвергнут досмотру и дезинфекции? — уже не сдерживая раздражения, осведомился Танаев. Впрочем, его тон не произвел на робота ни малейшего впечатления.

— Разумеется. Вы пройдете все стандартные процедуры.

— В чем они заключаются?

— Этих данных нет в моей памяти. Я должен лишь доставить вас на карантинную станцию. Все узнаете на месте.

— Свяжите меня с наземным диспетчером.

— Невозможно. Связь отсутствует.

Это было слишком невероятно, чтобы оказаться правдой, но и ложь, в ответ на прямой вопрос человека, роботам несвойственна... Во всяком случае, была несвойственна раньше. Подозрения Танаева усилились, и он решил продолжить свою словесную пикировку с роботом, модель которого была ему совершенно незнакома.

— Измените маршрут. Направьте челнок к планетарному причалу.

— Невозможно.

— Это приказ!

— Я не могу выполнить приказ, который не могу выполнить!

— Это что еще за чушь?

— Всего лишь часть моей программы.

Спорить с жестко запрограммированным роботом бесполезно, и Танаеву не оставалось ничего другого, как ждать прибытия на карантинную станцию. Он прокручивал в голове все возможные варианты своего поведения, твердо зная, что дежурному офицеру, кем бы он ни был, после их встречи не поздоровится.

Однако на станции его ждало новое разочарование. У открытого шлюзового перехода их встретил еще один робот, на этот раз с двумя шевронами, очевидно, указывавшими на его более высокое положение в иерархии местных роботов.

— Проведите меня к начальнику карантинной станции! — потребовал Танаев.

— Вам запрещено вступать в контакт с людьми до тех пор, пока вы не пройдете все карантинные процедуры и тесты. В вашем теле могут находиться опасные микроорганизмы чужого биоценоза, — невозмутимо возразил робот.

— В моем теле нет никаких микроорганизмов!

— Это могут установить только анализы. Вы не можете этого знать.

Пока Танаев занимался перепалкой с роботом, катер отчалил, и лишь сейчас Танаев понял, что Зухрин не вошла в переходник.

— Куда вы отправили мою спутницу?!

— В другой сектор. Медицинский отсек для женщин находится в другом месте.

— Я требую, чтобы ее немедленно вернули!

— Вы не можете ничего требовать, пока не пройдете карантинную процедуру, а идентификация вашей личности не будет подтверждена центральным компьютером. До этих пор ваш социальный статус равен единице, а при таком значении статуса у вас нет никаких гражданских прав!

Стиснув зубы и в который уже раз за этот трудный день сдержав свой гнев, Глеб последовал за роботом во внутренние помещения станции.

Еще снаружи, до того как войти в переходник, он окинул станцию быстрым, однако ничего не упускающим взглядом. Ее корпус напоминал четырехсотметровое стальное яйцо, скомпонованное из двух половинок, но лишь внутри Танаев понял, что для создания станции были использованы корпуса двух списанных звездолетов.

Их носовые части, в которых располагались каюты для экипажа и пассажиров, отрезали от силовых установок и соединили. Получилось просторное помещение, способное вместить в себя небольшой поселок.

Сейчас здесь было пусто, и тяжелые шаги робота, которые не мог смягчить даже пушистый ковер под ногами, гулко разносились по коридорам.

За время, пока Танаева не было на Земле, пассажирские звездные лайнеры превратились в дворцы. Даже списанные и переоборудованные для других целей, они производили впечатление непривычной для кораблей и совершенно излишней, на его взгляд, роскоши. Широкие лестницы, салоны для отдыха в зоне каждого перехода, искусно подобранные композиции синтетических цветов, картины, производящие впечатление подлинников. Лишь пустые темные окна информационных экранов навевали неприятное, мертвое впечатление. Не надеясь на ответ, Танаев все же рискнул спросить у сопровождавшего его робота:

— Почему отключены информационные экраны?

— Новости передаются в восемь утра и повторяются в шесть вечера.

— А остальные программы?

— Их каналы временно отключены.

— Почему?

— Чтобы не беспокоить отдыхающих.

— Отдыхающих?

— Так принято называть тех, кто проходит карантинные процедуры.

— И много их здесь?

— Кроме вас, еще пятнадцать человек.

Значит, он здесь не один... Разумеется, если это правда.

— Я хочу их видеть!

— Во время ужина все собираются в кают-компании. Таков порядок. Когда будет закончен цикл обследования и вам позволят свободное передвижение по станции, вы сможете познакомиться с остальными отдыхающими.

Непривычное чувство собственной беспомощности охватило Танаева и притупило даже раздражение и гнев, вызванные подобной встречей. Пробить железную защиту программы этой чертовой жестянки он все равно не мог. Сначала нужно изучить обстановку, и лишь после того как ему удастся добраться до тех, кто здесь всем заправляет, можно будет предпринять какие-то действия. Так или иначе, они не могут обходиться одними роботами. Сложными медицинскими процедурами и анализами должен управлять оператор-человек. Но, возможно, он недооценивает возможности современных роботов.

Танаеву то и дело приходилось напоминать себе о бездне времени, отделявшей его представления о родном мире от той действительности, которая его окружала.

Он ощущал странную усталость и сонливость и не мог определить причину подобного состояния. Конечно, могло сказаться нервное напряжение этого трудного дня. Но могла быть и другая причина... И хотя он не чувствовал никаких посторонних запахов, в случае необходимости операторам ничего не стоило во время регенерации воздуха добавить в атмосферу станции определенное количество усыпляющего газа, чтобы сделать своих будущих пациентов более сговорчивыми...

Правда, на него этот газ не должен оказывать никакого действия, но Глеб не был в этом до конца уверен и на всякий случай приостановил дыхание полностью. Его искусственный организм не нуждался во внешнем источнике кислорода и легко перестраивал свой энергетический баланс на внутренние резервы.

Стоит немного подождать и ни в коем случае не демонстрировать раньше времени свои уникальные способности. Персонал станции должен пополнять продовольствие, доставлять запасные части и проводить профилактику оборудования. А это значит, существуют регулярные рейсы кораблей между Землей и станцией. Долго им здесь его не удержать.

Без возражений он переступил порог указанной роботом каюты и безропотно позволил захлопнуть дверь за своей спиной.

Это была стандартная каюта, предназначавшаяся для кого-то из членов экипажа списанного корабля. Комната выглядела неряшливо, мебель покрывал толстый слой пыли, а на полу присутствовали пятна подозрительного цвета. «Значит, с роботами тоже не все в порядке на этой странной карантинной станции. Обычно роботы-уборщики последними выходят из строя и продолжают выполнять свои обязанности даже после серьезной аварии».

В тумбочке, возле откидной койки, Танаев обнаружил комплект чистого белья, и это несколько примирило его с остальной неряшливой обстановкой каюты. Хотя кровать и не являлась для него предметом первой необходимости, поскольку длительный человеческий сон ему заменяли несколько минут короткого отдыха. Уже перед самым окончанием перелета он стал замечать, что это время постепенно удлиняется. Так что койка может пригодиться, если он здесь застрянет надолго. Был еще шкаф, с каким-то барахлом, оставленным предыдущим жильцом. И все вместе, вся эта встреча, выглядело более чем странно.

— Что ты обо всем этом думаешь? — спросил он в пустоту, не слишком надеясь на ответ, но ответ пришел.

— Мне здесь не нравится. — Самого кота по-прежнему не было видно, но Танаев чувствовал его присутствие и порадовался тому, что это странное существо до сих пор остается рядом с ним, в отличие от его подруги. Впрочем, следовало признать, что выбор в данном случае от нее не зависел. Танаев так и не смог решить, было ли постоянное присутствие кота рядом с ним частью обязанностей соглядатая, или кот окончательно порвал со своими прежними хозяевами? Возможно, правильный ответ на этот вопрос он никогда и не узнает.

— Что именно тебе не нравится?

— Воняет старым железом, а пища вся синтетическая.

— Мне бы твои проблемы... — пробормотал Танаев, аккуратно складывая на полку маленького шкафчика свой комбинезон. Во сне он пока еще не нуждался, но небольшой отдых не повредит хотя бы для того, чтобы подготовиться к новым неожиданностям, которые не заставят себя долго ждать. В этом, по крайней мере, он нисколько не сомневался.

Выключив свет, Глеб растянулся на жесткой койке и постарался обдумать ситуацию, в которой оказался.

На Земле, за время его отсутствия, произошло что-то очень серьезное.

Запущенный вид карантинной станции, отсутствие здесь персонала, если не считать роботов, неработающие информационные каналы — все подтверждало этот вывод. Он постарался отогнать наиболее тревожные мысли. Если верно его предположение о замедлении корабельного времени, пока они летели на шлюпке, похищенной у Хорста, — тогда он опоздал, нашествие произошло, и Землей давно уже владеет Хорст или кто-то из его сподвижников.

Непонятно одно — зачем нынешним хозяевам вообще понадобилась карантинная станция? Карантин можно проводить и на Земле. Содержание космической станции даже в таком, полурабочем состоянии обходится недешево. Да и плевать слугам Хорста на любой карантин. Вряд ли их беспокоит возможность заражения землян инопланетными микробами.

Вероятно, им нужна лишь полная изоляция тех, кто прибывает из исчезнувшего в прошлом мира. Десятки кораблей, сотни экспедиций уходили в космос в его время. Часть из них, учитывая временной парадокс, могла возвращаться до сих пор, и это больше походило на правду... Но почему нынешние хозяева Земли это делают?

— Они нас боятся, Шарго? — спросил Глеб кота.

— Конечно, те, кто руководит этим миром, вас боятся. Они испытывают ностальгию по собственному прошлому и одновременно делают все, чтобы избежать его возвращения. Они слишком любят собственную власть, свое особое положение и стараются сохранить существующий порядок вещей неизменным.

— Ты видел Землю, был внизу, на планете?

— Нет. Я лишь слышу мысли земных правителей. Перемещение в космическом пространстве для меня слишком сложно.

— Жаль. Я хотел бы знать, что здесь произошло.

— Еще узнаешь. Никуда тебе от этого не деться.

— Ты чувствуешь присутствие своих бывших хозяев на моей планете?

— Самих их здесь нет. Но есть посредники. Князья уже много лет используют человеческие ресурсы Земли. И, кстати, эта планета уже не твоя. Тот мир, который ты знал и считал своим, давно исчез в бездне времени. Лучше, если ты будешь считать, что находишься на чужой и довольно опасной планете.

— Спасибо за рекомендацию! Наверно, ты не знаешь, что значит для человека дом! Я хотел бы узнать, ты слышишь мысли Зухрин, можешь сказать, что с ней происходит? У нее все в порядке?

— Ее увезли на Землю, на нашем корабле. Слишком далеко, чтобы я мог слышать ее мысли, но она жива и ждет от тебя помощи.

— Мы ее выручим, можешь не сомневаться.

— Ты обычно не бросаешь друзей в беде, именно поэтому я до сих пор здесь, хотя ты иногда думаешь обо мне плохо.

Кот отключился. Танаев всегда чувствовал, когда это происходит, и никогда не мог удержать его, хотя и пытался каждый раз это сделать.

Теперь он вновь остался один в своей каюте, в полной темноте — в которой его глаза видели ничуть не хуже, чем при ярком свете — разве что краски исчезли, оставив его наедине с голубыми призраками вещей, запахом пыли и неизвестностью.

Теперь к темноте добавилась еще и тишина, которая ему не нравилась. На станции было слишком уж тихо, как в склепе. В сущности, это и есть склеп. Мертвый корабль, отслуживший свой век, корабль, лишенный двигателей и надежды вернуться на свои звездные дороги. Танаев знал, что металлические корпуса старых кораблей резонируют и передают звуки на большие расстояния, но вокруг него царила абсолютная тишина, слишком плотная для места, где должны находиться пятнадцать человек. Ведь именно эту цифру назвал ему встретивший шлюпку робот.

Интересно, кто они, эти люди? Такие же скитальцы космоса, как он сам, находящиеся в карантине, или местные, попавшие в «карантин» совсем по другой причине? В любом случае, они ведут себя слишком тихо.

Глеб взглянул на часы, показывавшие земное стационарное время. Пять утра... Время, которое он не любил, мерзкое время, когда ночь еще не умерла, а рассвет не родился. Но, по крайней мере, это объясняло царившую на станции тишину.

— «Чужая планета... Чужая планета...» — рефреном повторял он про себя слова Шарго. Для этого странного кота все планеты — чужие. Танаев так и не смог выяснить, откуда родом это загадочное существо. Он называл себя Йоркширским котом, словно был родом из этого английского графства. Однажды Танаев попытался переименовать его в легендарного Чеширского кота, которого сделал знаменитым древний писатель Льюис Кэрролл, но кот с негодованием отверг эту попытку и признавал только прежнее имя, тем более что явно не имел ни малейшего отношения к Англии девятнадцатого века.

Но даже в этом нельзя было быть уверенным полностью. Шарго вообще любил напускать таинственность на свое происхождение и как-то намекнул, что за пределами четвертого измерения существует мир, сотканный творческой фантазией, вместивший в себя все образы, рожденные в сказках и легендах людей.

Глава 2

Незаметно для себя Танаев задремал, его сон сильно отличался от нормального человеческого сна, и сквозь легкую полупрозрачную дымку дремы, внутри которой рождались странные образы, созданные его памятью, он продолжал видеть стены своей каюты и осознавал все, что в ней происходит. Вот только это перестало иметь для него значение, отступило в дальний угол сознания, — и совершенно напрасно, потому что из стены, напротив его койки, выдвинулся металлический суставчатый стержень, похожий на лапу паука.

Он нес на своем конце слабо светившийся в темноте стеклянный глаз, пару захватов с небольшими острыми щипчиками и длинную иглу.

Танаеву, в глубине его полусна-полуяви, дьявольское устройство казалось крысой.

Крысой, выползшей из своей норы в стене и готовой вцепиться в его плоть. Но даже сквозь сон он знал, что не должен допустить того, что с ним собирался сделать этот бездушный прибор, и потому в следующую секунду проснулся и, выбросив вперед руку, перехватил металлическую суставчатую тварь, прежде чем та успела завершить начатое. Ему потребовалось лишь незначительное усилие, чтобы обломить манипулятор у самого основания.

— Анализы надо брать в открытую, господа, для этого не требуется подкрадываться к пациенту ночью, когда он спит! — произнес Танаев в темноту, не сомневаясь в том, что рано или поздно его слова дойдут до тех, кому были адресованы. Затем он встал, зажег свет и внимательно осмотрел свой трофей. Анализов ему следовало избегать как можно дольше. Изменения в его теле шли медленно, и хотя преобразование, начавшееся после заклятия Хорста, усиленного мальгритом, почти завершилось, его кровь и генетическая структура все еще сильно отличались от обычных человеческих образцов. Он не знал, сколько времени должно пройти, прежде чем они полностью войдут в норму, и поэтому решил пока любой ценой избегать контакта с врачами.

Но в манипуляторе, который он выломал из стены, обнаружились не только отборники проб — в шприце было не меньше кубика желтоватой, резко пахнувшей жидкости, которая ему очень не понравилась.

Что ему собирались ввести, что и для чего? Вряд ли это был яд, скорее какая-то сыворотка, которая должна была сделать его психику более податливой внешним воздействиям. Видимо, им заинтересовались земные спецслужбы и, похоже, — всерьез. Шлюпка с корабля радужных князей, которую вместе с Зухрин они привели на Землю, явно пробудила в них этот интерес. Не каждый день в руки разведки попадают космические корабли, размером с автобус, способные к межзвездным перелетам. Возможно, эта «сыворотка правды», или чем там они собрались его накачать, — всего лишь начало...

И снова им овладел гнев. Стоило так рваться к дому для того, чтобы его встречали подобным образом! Почему эти люди не захотели встретиться с ним, поговорить?

Даже в том случае, если они ему не доверяли, такая встреча многое могла бы прояснить и для них, и для него. Но они предпочли иные методы. Ну что же, это развязывает ему руки. Если одна из сторон в начавшемся поединке считает, что для нее хороши любые средства, это автоматически снимает все ограничения и с него самого. Посмотрим, в чью пользу окажется счет!

Правда, у этого происшествия могла быть и совершенно другая причина. Кто-то из посредников радужных князей решил устранить его простым и надежным способом, пока он еще не добрался до Земли. Сейчас он беззащитен перед ними, у него нет друзей, его возможности ограничены, даже в передвижении, — и с этим срочно надо что-то делать, потому что если это действительно покушение и оно организовано князьями, — одной попыткой дело не ограничится. Надо ждать продолжения. Хорошо бы выяснить, что собой представляет жидкость в отломанном манипуляторе, но для этого ему придется искать медицинский отсек или, на худой конец, лабораторию. А эти его действия сразу же вызовут ответную реакцию у противников.

В конце концов, как следует поразмыслив над происшествием, Танаев решил не привлекать к себе внимания и сделать вид, что он не понял сути происходящего.

Анализы мало что прояснят, он и так почти наверняка знал, что в шприце был яд, даже по запаху чувствовалось, как опасна жидкость внутри цилиндра.

Пока он возился с манипулятором, корабельные часы над дверью отметили половину восьмого утра. Остаток ночи прошел незаметно. И, к своему удивлению, Глеб впервые с момента бегства с Эланы почувствовал легкий голод. Изменения в его организме шли быстрее, чем он предполагал. Интересно, в каком часу здесь завтракают? Робот говорил, завтрак и обед на станции подают в каюту, и лишь на ужин все собираются в кают-компании. Все, кроме него. По правилам, которые ему любезно предоставили в виде небольшой книжицы, лежавшей на столе каюты, ему предстоит целый месяц полной изоляции. «Ну, это мы еще посмотрим!» — пообещал Танаев.

В любом случае имело смысл дождаться вечера, прежде чем что-то предпринимать. Ему хотелось познакомиться сразу со всеми обитателями карантинной станции, а не ломиться наудачу в закрытые каюты, обитателями которых подобный визит может быть расценен совершенно неправильно.

Через полчаса откинулась дверца на панели, расположенной на квадратной тумбе в углу каюты.

Дверца превратилась в небольшой столик, и появился поданный автоматом завтрак.

Он состоял из овсянки с сушеным мясом, похоже — синтетическим, довольно большой кружки кофе, по запаху вроде бы натурального, и ломтя ржаного хлеба. Не так уж плохо, по космическим меркам. Танаев с жадностью проглотил все это, отправил посуду в манипулятор и захлопнул дверцу.

Воздух и воду они регенерируют, а вот запасы пищи и топлива для энергетической установки станции наверняка приходится пополнять. Из этого следовало, что хотя бы раз в месяц на станцию с Земли должен прибывать грузовой корабль.

Это давало ему определенную надежду выбраться отсюда, как только это случится. Конкретного плана пока не было, он появится позже, по ходу дела. В первую очередь необходимо выяснить хотя бы примерную дату прибытия грузовика и как следует подготовиться к его визиту. Одному ему с этой задачей не справиться, понадобится помощь других обитателей станции. Вряд ли они довольны заточением в этой орбитальной тюрьме, и чем скорее он наладит контакт с этими людьми, тем лучше.

После находки, которую Глеб обнаружил внутри манипулятора, в его мозгу словно включился невидимый часовой механизм, отмерявший оставшееся ему время, до следующей смертельно опасной попытки, которую обязательно предпримут его враги и которая может оказаться гораздо успешнее первой...

Несмотря на то что за годы, проведенные на Эланской станции, Глеб привык к долгому ожиданию в полном одиночестве, сейчас время для него тянулось необычно медленно. На Элане его мозг был до предела загружен управлением станцией, и кроме этого он мог знакомиться с любой понятной ему информацией. Для изучения которой понадобилось бы нескольких человеческих жизней.

Вынужденное физическое бездействие не так угнетает, как бездействие интеллектуальное.

Даже книжки никакой не было под руками, если не считать описания внутреннего распорядка карантинной станции! Но с этим «произведением искусства» он уже ознакомился, внимательно прочитав все ее четыре страницы, набранные мелким шрифтом и содержавшие в себе различные запреты и предписания. «Нельзя выходить из своей каюты», «Нельзя употреблять не рекомендованные в диетическом листе продукты», «Нельзя зажигать свет после одиннадцати вечера», «Неукоснительно выполнять все указания медицинского персонала». Только самого «медперсонала» здесь не было, очевидно, имелись в виду роботы. Но выполнять указания этих запрограммированных железяк Танаев не собирался.

Наконец наступило время принятия пищи, и появление нового подноса с едой несколько разрядило обстановку, позволив Глебу ненадолго отвлечься от мрачных мыслей, но все равно к ужину он пересчитал все заклепки на потолке и был полностью готов к решительным действиям.

Особенно после того, как во второй раз более внимательно изучив содержимое шкафчика, он обнаружил на самом дне нижнего ящика короткую титановую монтировку с кольцеобразной рукояткой и двадцатисантиметровым заостренным носиком, способным выдержать большую нагрузку.

Кто-то из монтажников забыл здесь этот инструмент, вероятней всего, еще тогда, когда шло строительство орбитальной станции, и теперь в руках у Танаева оказался предмет, способный стать весомым аргументом в предстоящем споре с роботом, торчавшим у дверей его каюты.

Поблагодарив неведомого благодетеля, оставившего в ящике шкафа свой инструмент, Танаев приступил к осуществлению мгновенно сложившегося в его голове плана освобождения.

Для начала он вставил монтировку в узкую щель между створками двери и сильно нажал вправо. Замок хрустнул, защелка не выдержала, и дверь отошла в сторону. Робот, очевидно, запрограммированный на любые неожиданные действия охраняемых «пациентов», резко развернулся к Глебу и скрипучим металлическим голосом произнес:

— Вам запрещено покидать свою каюту до окончания карантинных процедур.

— Ну, разумеется. А тебе запрещено нарушать прямые приказы человека. Ну-ка посторонись!

Танаев держал правую руку за спиной так, чтобы робот не видел зажатого в ней оружия. Когда тот, вместо того чтобы выполнить его приказ, попытался вцепиться в левое плечо Танаева своей металлической лапой, Глеб нанес прямой удар в корпус робота, направив острие ломика в то место, где на груди сходились вместе две широкие пластины. За ними, как он предполагал, должны были находиться основные управляющие схемы этого механизма.

Но он ошибся. Титановый стержень, легко проломив внешний панцирь робота, попал в аккумуляторный отсек, замкнул какие-то контакты, и внутренние аккумуляторы взорвались. Взрыв отшвырнул Танаева к противоположной стене коридора, а робота разметал на части.

Какое-то время Танаев сидел неподвижно, приходя в себя и ожидая немедленных последствий своего поступка. Кто-то должен был отреагировать на взрыв, силы которого хватило на то, чтобы как следует встряхнуть станцию. Но никто так и не появился. Когда навигатору надоело неподвижно сидеть на полу, он встал и, растирая ушибленную спину, медленно двинулся вдоль коридора.

Боли он не чувствовал, зато спина после удара сильно зудела. Очевидно, синтетические молекулы, из которых состояло его тело, таким образом реагировали на удар и теперь восстанавливали поврежденные части. Трахнуло его об стену основательно.

Миновав несколько стандартных дверей кают с номерами, он остановился перед двустворчатой широкой дверью, на которой выцветшими буквами было написано «Обзорный зал». «Интересно, что они тут обозревают?» — подумал Танаев и попробовал открыть дверь. Она легко поддалась его усилию, ломика не потребовалось, и он очутился в большом помещении, боковая стена которого оказалась стеклянной. Скорее всего, это был всего лишь проекционный голографический экран, но ощущение огромного прозрачного окна было полным. Найти нечто подобное он мечтал с того самого момента, как попал на станцию, замкнутое пространство которой действовало на него угнетающе. И вот теперь он замер, потрясенный красотой открывшейся перед ним картины. Тысячу лет он не видел, как заходит солнце над его родной планетой, не видел рисунков созвездий, постепенно вспыхивавших на темном небе.

Станция, застывшая над планетой и вращавшаяся вместе с ней, медленно тонула в красноватых лучах заката, постепенно погружаясь в полную темноту.

Вскоре над розовеющим закатным горизонтом остался только ковш Большой Медведицы. И самая яркая часть Малой. Полярная звезда, за прошедшую бездну времени, изменила свое положение на небосклоне. Это могло означать лишь одно — земная ось заметно сместилась и, следовательно, на планете изменился климат.

«Изменилось все!» — поправил себя Глеб и лишь теперь решился перевести взгляд вниз и назад — туда, где за береговой чертой раскинулся темный континент Америки, похожий на кенгуру с раздувшейся сумкой.

Станция находилась на низкой орбите, и Танаев заметил, что ее скорость отставала от вращения Земли. Береговая черта материка медленно нагоняла ее, постепенно заполняя весь горизонт.

Это открытие обрадовало его, потому что давало возможность рассмотреть большую часть планеты. Уже должны были показаться огни городов, но их не было! Потрясенный Танаев ждал до тех пор, пока станция не оказалась над Панамским каналом. Во все стороны внизу простиралась сплошная темнота, лишь далеко на севере, у самого горизонта, виднелось какое-то зарево.

Они что же, отказались от электричества? Или у них наступил каменный век? А как же космические корабли, роботы и эта орбитальная станция?

Ответов не было. Чтобы что-то узнать, нужно было отыскать хотя бы одного живого человека. Судя по корабельным часам, все обитатели станции должны находиться в кают-компании на ужине. Самое время нанести им визит. Но, прежде чем отправиться на поиски кают-компании, Глебу было необходимо привести свое лицо в нормальный вид. Его кожа местами все еще сохраняла прозрачность, и эти пятна, особенно на лице, смотрелись, мягко говоря, странно.

В нижнем ящике шкафа своей каюты он обнаружил коробку с гримом. И нисколько не удивился этой странной находке. За бессчетное количество лет, в то время когда корпус корабля принадлежал еще пассажирскому лайнеру, здесь перебывало множество самого разнообразного народа.

Сейчас эта коробка ему пригодилась. Белила полностью высохли, но румяна, основу которых составлял какой-то твердый жир, сохранились неплохо. Поколдовав несколько минут с различными красками и порошками, ему удалось составить достаточно стойкую смесь, не отличавшуюся по цвету от его кожи.

Кают-компанию он нашел не сразу. Пришлось спуститься на два уровня, следуя развешанным на стене указателям, которые имелись не на каждом повороте. Иногда вместо табличек на стене виднелись лишь заклепки, которыми они когда-то крепились. Корабль, превращенный в карантинную станцию, был достаточно старым, и удивляться этому не приходилось, вряд ли кто-нибудь станет списывать новые корабли. Странно, что здесь до сих пор еще функционируют системы энергетического снабжения и жизнеобеспечения. И не менее странно, что хозяева станции не подумали о тех своих гостях, которые появлялись здесь впервые. Впрочем, «гость» — это слишком сильно сказано. Во всех тюрьмах по отношению к узникам не принято проявлять излишнюю заботу.

Наконец, потратив с полчаса на поиски, он отыскал дверь, украшенную золотой надписью «Кают-компания». К счастью, ужин еще не закончился, и в просторном зале со столиками и мягкими, уже изрядно потертыми диванами, стоявшими вдоль стен, находилось человек пятнадцать.

Танаев застыл у дверей, не в силах справиться с волнением. Он видел соотечественников впервые, с того момента как остался один на Элане. Почему-то его появление произвело на присутствующих не меньшее впечатление. Они отложили вилки и все как один повернулись в его сторону. Немая сцена длилась не меньше минуты. Такая реакция показалась Танаеву чрезмерной. Новые лица появлялись здесь нечасто, но люди, уставившиеся на него, выглядели скорее испуганными, чем удивленными.

Если бы он не потратил почти полчаса на то, чтобы привести свой внешний вид в соответствие с нормальным человеческим обликом, полностью замаскировав остатки полупрозрачной кожи на лице, он мог бы неправильно истолковать испуг присутствующих в кают-компании людей. Но в коридоре было достаточно зеркал, и прежде чем войти, он лишний раз убедился, что выглядит вполне нормально.

Сидевшие за столами люди были одеты пестро, в поношенную, а порой и просто неряшливую одежду. На большинстве были спортивные костюмы, явно не соответствовавшие ситуации.

На любом корабле посещение кают-компании превращалось в небольшой праздник, эта традиция должна была соблюдаться и на станции. Космонавтам свойственно сохранять свои обычаи даже на Земле. Но обстановки праздника не ощущалась, лица людей выражали усталость и настороженность. Во всяком случае, радости его появление ни у кого не вызывало.

— Вы карантинный инспектор, с Земли? — наконец решился задать ему вопрос полноватый человек с широкими залысинами на лбу. — Но я не слышал звуков причаливания катера! Откуда вы взялись и кто вы такой? — На толстяке довольно нелепо смотрелась поношенная форма космонавта, с нашивками шкипера на рукаве. Он сидел за отдельным столиком, единственный из всех был в форме и, судя по всему, играл роль первой скрипки в этой пестрой компании.

Танаев почувствовал в тоне вопроса хорошо замаскированный страх и по-прежнему не мог понять его причины. Чтобы испугать такого человека, как этотшкипер, причина должна была быть достаточно серьезной.

— Моя фамилия Танаев. Глеб Танаев, навигатор второго класса, последнее место службы поисковик «Данко». Хотя вряд ли вам знакомо название моего корабля.

— Оно мне незнакомо, и это странно, я знал все корабли Федерального флота.

Танаеву не нравился самоуверенный тон шкипера, которым тот пытался замаскировать свой страх. Человек в подобном состоянии, бравируя перед присутствующими, способен на любые непредсказуемые поступки.

Видно было, что шкипер привык командовать и до сих пор держит в строгом подчинении своих бывших сослуживцев, разумеется, если здесь были его сослуживцы. Но в любом случае, по уставу карантинной станции, статус всех ее «пациентов» одинаков.

— Как я понимаю, вы, как и я, давно не были на Земле, — миролюбиво начал Танаев, стараясь разрядить обстановку. — Возможно, мой корабль построили после того, как вы улетели. Хотя странно, что вы ничего не знаете о нашей экспедиции. «Данко» открыл энтропийную планету со следами древней цивилизации, и об этом наверняка сообщали все информационные агентства. К тому же в энциклопедии...

— Здесь нет книг и нет информатория. Вы еще плохо представляете, куда попали.

— Так просветите меня. И для начала неплохо было бы узнать, как вас зовут, мою фамилию вы уже слышали.

— Шкипер Алиев. Капитан звездолета «Интерстар».

— Вот оно что... Первая звездная экспедиция. После того, как ваш корабль не вернулся в положенный срок, полеты надолго прекратили — до тех пор, пока не был изобретен пространственный двигатель. Но ведь с тех пор прошло...

— Чертова уйма лет. Шесть лет мы летели со скоростью, близкой к световой, два года провели на открытой нами планете и еще шесть лет — обратно. Сказалось замедление биологического времени. Пока мы странствовали среди звезд, наша цивилизация, все, что мы знали, наши родные и близкие, все, что мы называли домом, — все исчезло. Нас встретили роботы и заперли на этой так называемой «карантинной станции».

— Но после высадки на чужих планетах карантин общепринятая процедура. Почему вас это удивило?

— Во время карантина вас исследуют, берут какие-то анализы, иногда вас осматривает врач. Здесь ничего этого нет. Здесь вообще нет людей. Одни роботы — и самое странное, самое непонятное заключается в том, что мы ничего не можем узнать о Земле. Не работает ни один информационный канал, кто-то заботливо вычистил всю библиотеку на этой станции. Нет ни компьютеров, ни инфокристаллов.

— Это действительно странно...

— Здесь слишком много странного. — За этими словами шкипера скрывалась какая-то непонятная Танаеву боль. И Танаев заметил на лицах остальных понимание и сочувствие этой боли, словно все они знали нечто такое, что объединяло их друг с другом и одновременно еще больше отчуждало их от Танаева.

Во время паузы, невольно образовавшейся после слов шкипера, Танаев позволил себе украдкой осмотреть кают-компанию, пытаясь отыскать скрытую причину угнетенного состояния этих людей.

Часто мелочи несут в себе информацию, незаметную для нетренированного глаза. Как бы ни старался человек замаскировать свое состояние, что-то всегда остается — вещи сохраняют в себе отпечатки характеров и даже настроений своих хозяев.

Салон кают-компании был очень старым и производил впечатление помещения, которое давно не убирали. На дальних пустых столиках горой была свалена грязная посуда, а на некогда шикарном персидском ковре, украшавшем центральную часть зала, расплылось темное пятно. Возможно, высохшая кровь — с такого расстояния трудно было определить, что явилось причиной появления этого пятна. Но оно Танаеву весьма не понравилось, так же как вся кают-компания, заполненная старыми, отслужившими свой срок вещами, в которой сидели люди, мирившиеся с грязью, порожденной их неряшливостью, не свойственной тем, кто подолгу оставался на борту космических кораблей.

Должно было произойти что-то по-настоящему ужасное, чтобы до такой степени выбить этих людей из привычной колеи. Но задавать вопросы сейчас было рано, по их взглядам Танаев понял, что они воспринимают его появление не слишком одобрительно. Он был чужаком, и они пока не знали, чего от него ждать, и не решили, как к нему следует относиться. Впрочем, особой враждебности никто из них не проявлял, за исключением, пожалуй, шкипера, который, видимо, опасался покушения со стороны Танаева на свое лидерство.

Танаев совсем уж было собрался выйти, не попрощавшись, ужин в обществе этих перепуганных и что-то явно скрывающих людей казался ему сейчас не самой лучшей идеей. Но в этот момент за дальним столиком поднялась девушка, которую он раньше не заметил. Она решительно направилась к шкиперу, провожаемая осторожными, тщательно скрываемыми взглядами сидевших на ее пути мужчин.

На ней был тонкий рабочий комбинезон, который подчеркивал фигуру, резко выделял ее красивую высокую грудь и осиную талию. Довольно смелая одежда в мужском обществе, хотя, возможно, здесь были и другие женщины.

Танаеву вспомнилось, что в «Первую звездную» экипаж подбирали парами, но сейчас других женщин что-то не было видно, если только их специально не прятали по каютам.

Во всем этом, действительно, было много странного. Но больше всего Танаеву не давало покоя пятно на ковре. Он решил заняться выяснением его происхождения, как только обстоятельства позволят это, а сейчас все свое внимание сосредоточил на подошедшей к шкиперу девушке.

— Ты должен рассказать ему, Рон! — заявила незнакомка, остановившись перед столиком шкипера так близко, что ее бедро коснулось плеча капитана. Он никак не отреагировал на это прикосновение, по-видимому, оно не было для него внове.

— С чего бы это? Он может быть одним из них!

— Он не один из них, его привезли роботы, ты говоришь, что не слышал катера, но ты его слышал, — мы все слышали, как вчера причалил катер!

— Если он тот, за кого себя выдает, он не мог выйти из своей каюты! Месяц полной изоляции, как было с каждым из нас! Почему он здесь?!

— Так спроси его!

— Ты слишком часто вмешиваешься не в свои дела, Лана. Придется тебе напомнить, кто здесь главный!

Они разговаривали так, словно самого Танаева в комнате не было. Но после этой фразы шкипер повернулся к нему и нехотя спросил, отводя взгляд в сторону:

— Как вам удалось выйти из каюты?

— Я прикончил охранявшего меня робота.

— Вот так просто? Расправились с ним и остались после этого живы?

— Мне повезло. А что касается робота — в этом нетрудно убедиться, его останки и сейчас валяются у дверей моей каюты.

— Если это правда, то всех нас ждут большие неприятности. Администрация не оставит без последствий порчу имущества и нарушение правил. Нам придется скрывать это происшествие. Роботы иногда ломаются. Возможно, нам удастся выдать случившееся за обычную поломку, а вам нужно оставаться в своей каюте и не предпринимать новых попыток покинуть ее до конца карантинного срока.

Танаеву не нравился тон этого человека, дающего ему указания. Алиев был шкипером и привык командовать всеми этими людьми, но по отношению к нему не имел никаких особых полномочий.

Впрочем, причина его раздражения, скорее всего, крылась в том, что ему не понравилось, как Лана откровенно демонстрировала свои особые отношения со шкипером, и хозяйский тон шкипера, которым он с ней разговаривал.

— Не могу обещать, что буду безвылазно сидеть в своей каюте. Все зависит от конкретных обстоятельств. Мне не совсем понятно, что здесь происходит и чего вы все так боитесь. Может, соизволите объяснить?

— Очень скоро вы все узнаете сами!

Шкипер, очевидно, желая избежать назревающей ссоры с Танаевым, первым покинул кают-компанию вместе с Ланой, и почти сразу же за ними, как по команде, последовали остальные.

Танаев остался в одиночестве и получил возможность детально обдумать результаты своего первого контакта с обитателями карантинной станции.

Шкипер вызывал в нем прогрессирующее раздражение, которое вполне могло вылиться в открытый конфликт. Только этого ему сейчас и не хватало!

Вместо того чтобы приобрести сторонников среди людей, попавших в одинаковое с ним положение, он делает из них недругов, откровенно демонстрируя свое нежелание подчиняться их лидеру и сложившимся здесь правилам.

А девушка хороша! И, кажется, только она одна решается бросать вызов самодурству шкипера. Впрочем, с такой внешностью — это неудивительно. Почти все красивые женщины умеют использовать свою внешность в качестве безотказного оружия в спорах с мужчинами. Разве что Зухрин этого не делала, но ее характер, вся ее эмоциональная структура были искалечены генетическим вмешательством.

Интересно, почему он об этом вспомнил именно сейчас? И почему ему пришло в голову сравнивать этих двух, совершенно непохожих женщин? Он попробовал выбросить из головы точеную фигурку космонавтки, обтянутую тонкой эластичной тканью комбинезона, но сделать это оказалось нелегко.

Наскоро покончив с ужином и бросив грязную посуду в мусороприемник, заодно отправив туда и целое скопище оставленных на столах грязных тарелок, он отправился в свою каюту, хотя после спора со шкипером делать это не хотелось, но искать для себя новую каюту показалось ему неразумным. В конце концов, он ни на кого не собирался перекладывать свою вину за уничтожение охранного робота.

Единственным результатом незначительной стычки, происшедшей в кают-компании, стало вновь проснувшееся в нем чувство глубокого одиночества, которое несколько приутихло после прибытия на Земную станцию и теперь вспыхнуло с новой силой.

Он оставался чужим для этих людей, и так будет всегда, до тех пор, пока он не перестанет ощущать свою уникальность. Хотя его внешность — строение всех его органов, все функции его организма — не давали к этому ни малейшего повода, в глубине души он не мог считать себя полноценным человеком. Не мог забыть о том, что сам складывал собственное тело из крошечных синтетических кирпичиков.

Глава 3

Поднимаясь на второй уровень, где были расположены жилые каюты, Танаев обратил внимание на стену, разделявшую стальное яйцо станции на две равные половины. Та, в которой располагалась станция, когда-то принадлежала пассажирскому лайнеру, но вторая половина огромного спутника, судя по очертаниям, которые он успел рассмотреть во время стыковки, была отделена от корабля какого-то другого, незнакомого Танаеву типа.

Сейчас, когда у него появилась масса свободного времени, он решил демонстративно нарушить распоряжение шкипера, предложившего ему не покидать каюту, и занялся тщательным изучением станции.

В будущем это могло пригодиться, если ему удастся объединить находящихся здесь слишком уж пассивных и неестественно послушных людей и убедить их в том, что не стоит приносить свою свободу в жертву правилам, установленным не ими.

Разумеется, при этом не удастся избежать открытой конфронтации с теми, кто до сих пор руководил здешним коллективом. Интуиция подсказывала Танаеву, что шкипер играет в нем лишь вторую скрипку. Была в его словах и жестах излишняя осторожность, не свойственная тому, кто уверен в своем исключительном положении единственного руководителя. Но сейчас Танаев не мог даже предположить, кто руководит самим шкипером. Если такой человек действительно существует, то он умеет хорошо скрывать свое особое положение.

После первого контакта с обитателями карантинной станции Глеб так и не узнал главного — что же произошло с Землей за время его отсутствия? Возможно, впрочем, что они и сами не знали ответа на этот вопрос. По земному календарю их экспедиция провела в космосе слишком большой срок.

Осмотр станции может приблизить его к решению этой загадки. Такая сложная конструкция, как космическая станция, наверняка содержит в себе сведения о самых передовых технологиях того периода, когда она создавалась, и опытный взгляд специалиста может почерпнуть из нее много ценной информации.

Для начала Танаев попробовал отыскать проход в отделенную стеной часть станции. Но после долгих поисков установил, что стена сплошная, а единственная дверь в переходном тамбуре, некогда соединявшем обе половины станции, тщательно заварена.

Выходит, за стеной находятся помещения спутника, которые обитатели карантинной станции не должны посещать. Какие-нибудь грузовые склады, ремонтные мастерские или даже что-то вроде орбитальной военной базы — там могло быть все что угодно, но сейчас этот вопрос не особенно волновал Танаева, поскольку проникнуть за сплошную стальную переборку в данный момент у него не было ни малейшей возможности.

Вновь спустившись на второй уровень, он, соблюдая максимальную осторожность, приблизился к коридору, в котором располагалась его каюта. Коридор напоминал в плане букву «П» и, используя его поворот, Глеб, оставаясь незамеченным, убедился в том, что у дверей его каюты вновь появилась охрана. На этот раз ее усилили, теперь там стояли два робота, старательно охранявших пустую каюту.

Возможно, предположение шкипера о том, что аварию охранного робота сочли случайной, оказалось верным, иначе на станции давно была бы объявлена тревога. Возможно, его выручил взрыв, который настолько изувечил и разметал останки робота, что установить по ним причину аварии становилось невозможно. На полу не осталось ни единого кусочка. И можно было не сомневаться, что обломки подверглись тщательному изучению.

Наверняка его побег из каюты заметили, нельзя недооценивать умственные способности противников, но тогда присутствие двух металлических болванов у дверей пустой каюты преследовало непонятную ему цель.

Может быть, они ждут его добровольного возвращения — в таком случае, ждать им придется довольно долго.

Он решил подобрать на верхних уровнях подходящую каюту и временно обосноваться там. Конечно, отыскать его новое жилище не составит большого труда, и утром он вновь обнаружит у своих дверей охрану, — но стоило оттянуть этот момент на возможно более поздний срок и максимально использовать полученную свободу передвижения.

Покинув коридор, Глеб медленно поднялся по аварийным лестницам на четвертый уровень. Хотя подъем по захламленным ступеням узких переходов был не слишком приятен, а порой и просто опасен, — этот путь казался ему наиболее приемлемым.

В кабинах пассажирских лифтов установлены скрытые камеры наблюдения, а он предпочитал, пока это было возможно, хранить в тайне маршруты своих передвижений по помещениям станции.

Чем выше он поднимался, тем сильней становилось впечатление запустения и заброшенности этой части станции. Все выглядело так, словно в верхних коридорах долгие годы не ступала нога человека.

Исчезли ковровые покрытия пола, часть световых плафонов была разбита, и их провода уныло свисали с потолка. На всем лежал толстый слой пыли, которая взлетала целыми облаками, после каждого шага, и подолгу висела в воздухе. Искусственная гравитация, по мере удаления от центра станции, становилась все слабее, и это доставляло Танаеву дополнительные неудобства, поскольку любой плохо рассчитанный шаг подбрасывал его почти к самому потолку.

Наконец он решил, что уже достаточно отдалился от обжитого сейчас уровня, и стал присматривать подходящую для своего временного пристанища каюту.

Большинство дверей оказалось не заперто, но запустение и захламленность этих бедно обставленных помещений, некогда принадлежавших четвертому пассажирскому классу, производили отталкивающее впечатление.

Рваные покрытия синтетических матрацев носили на себе следы зубов вездесущих крыс, поколения которых давно переселились с водных кораблей на космические и вели здесь безбедное существование.

Еще в те годы, когда Танаев служил в земном космофлоте, периодически проводились кампании по уничтожению крыс, но как только санитарные службы заканчивали свою бурную деятельность, крысы появлялись снова. В этом не было ничего удивительного. Слишком много грузов уходило с Земли на внешние колонии, и не было никакой возможности досконально обследовать каждый контейнер.

В конце концов он остановил свой выбор на небольшой угловой каюте, в которую, в отличие от остальных, по скрытым в стене трубам все еще подавалась вода. Это позволило ему умыться над раковиной, но утолить жажду так и не удалось — вода отдавала привкусом железа и ржавчины.

Убедившись, что ящики с постельным бельем пусты, а в верхнем отделении шкафа нет ни кружек, ни стаканов, Глеб понял, что ему придется приложить некоторые усилия для того, чтобы эта каюта обрела жилой вид.

На следующий день он обнаружил в своей новой каюте еще одно, довольно существенное, неприятное обстоятельство. Утром, в час завтрака, в автоматическом приемнике не прозвучал привычный сигнал. На этот уровень не подавалась пища. Но это было пустяком по сравнению с тем, что за ночь у его двери так и не появилась охрана.

Ему придется какое-то время питаться в кают-компании. Несмотря на неприятные эмоции, которые вызывает его появление у местных обитателей.

Пока что потребность Танаева в пище оставалась минимальной.

Другое дело, чувство голода — оно возникло сразу же, как только выяснилось, что привычного завтрака вовремя не предвидится.

И с этим он ничего не мог поделать. Продолжавшееся преобразование всех клеток его тела требовало дополнительной внешней подпитки.

Оставалось пренебречь чувством голода и занять себя до обеда чем-нибудь полезным.

Он намочил тряпку, протер пол каюты, выкинул в мусороприемник всевозможный ненужный хлам. Отыскал в соседних каютах вещи первой необходимости, и, прежде чем продолжить свое исследование станции, решил оборудовать небольшой тайник для наиболее ценных находок.

Первым делом он позаботился о том, чтобы спрятать титановую монтировку — носить ее с собой ему не хотелось, она и так привлекла к нему ненужное внимание во время прошлого визита в кают-компанию, слишком сильно выпирая из-под одежды. Ничего более подходящего для использования в качестве оружия он пока не нашел.

Выдвинув нижний ящик шкафчика, он обнаружил под его днищем достаточное пространство, чтобы использовать его в качестве тайника.

Время обеда постепенно приближалось, и следовало продумать, как вести себя в кают-компании, не повторяя прежних ошибок.

Он остро нуждался в соратниках и в информации, хотя и понимал, что космонавты, изолированные сразу же после прибытия в околоземное пространство, не смогут ему сообщить ничего нового.

Но у них были какие-то контакты с местной администрацией, возможно, кому-то удалось включить земной информационный канал, из обрывков их разговоров во время своего предыдущего визита Глеб понял, что такие попытки предпринимались неоднократно.

Была еще одна причина, по которой его тянуло в кают-компанию. Но признать ее существование Танаев не желал. Обтягивающий комбинезон Ланы произвел на него слишком сильное впечатление.

Последний час ожидания всегда кажется самым длинным, но рано или поздно он кончается. Танаев даже заставил себя опоздать на пять минут к началу обеда, чтобы не выдать своей заинтересованности в этом визите.

На этот раз его появление встретили нарочито равнодушно. Никто даже не приподнял головы от своих тарелок. Одна Лана приветливо помахала ему рукой, чем вызвала недовольный взгляд шкипера.

Танаев выбрал столик неподалеку от таинственного пятна на ковре, по-прежнему притягивавшего его, как магнит. Вроде бы случайно уронив ложку, он получил возможность осмотреть пятно с близкого расстояния и теперь уже не сомневался в том, что это засохшая кровь — причем пролитая здесь сравнительно недавно. Поскольку никаких животных, кроме крыс, на станции не было, размеры пятна указывали на то, что здесь, возможно, серьезно пострадал кто-то из обитателей станции.

Выпрямившись с зажатой в кулаке ложкой, Танаев встретился с устремленным на него горящим взглядом шкипера и понял, что скрывать свою догадку дальше бессмысленно. Все они ждали от него реакции на увиденное.

— Это кровь?

— А то вы не видите!

— Кровь человека?

— Кого же еще? Коров мы здесь не держим!

— Так, может быть, вы наконец объясните мне, что здесь произошло?!

— Конечно, объясню! Почему не объяснить!? Можно ведь предположить, что к происшедшему вы не имеете ни малейшего отношения! Некоторые из нас именно так и считают! — Шкипер бросил в сторону Ланы разгневанный взгляд и молчаливо уставился на Танаева, словно призывая его немедленно ответить на свой невысказанный вопрос.

Глава 4

Шкипер молчал с минуту, затем залпом опустошил бокал какого-то напитка, словно ему жгло горло, и, не дождавшись реакции Глеба на свои предыдущие сентенции, обрушил на Танаева новый поток слов:

— Однажды здесь появился человек. Посторонний человек. Он вошел в кают-компанию перед началом завтрака, вот как вы прошлый раз!

Звуков причаливания его корабля мы не слышали. А причалить к переходнику станции без грохота реактивных тормозных дюз практически невозможно. Но никакого грохота не было. Человек просто появился. Он назвался космонавтом из одной неизвестной нам звездной экспедиции. Точно так же, как вы!

Танаев чувствовал, как мрачное молчание сидевших за столиками людей сжимается вокруг него медленно, будто стальной обруч, и только голос шкипера, словно удары молота, пробивался сквозь эту преграду.

— На следующий день незнакомец исчез, так же бесследно, как появился. А придя вечером в кают-компанию, мы обнаружили здесь, у столика, за которым вы сейчас сидите, труп Андре с перерезанным горлом.

— Вы говорите об этом так, словно я имею какое-то отношение к этому убийству!

— А вы не имеете? Разумеется, не вы были здесь в прошлый раз, мы все хорошо запомнили того человека, но, может быть, он из той же самой конторы, которая прислала вас? Иначе как вы здесь оказались?! Люди не возвращаются из дальних экспедиций в одиночку, так что мы не поверили ни одному вашему слову. Эту сказочку вы приберегите детям, а нам вы расскажите все о тех, кто вас сюда прислал. Почему они убили Андре? Он был простым механиком и ни для кого не представлял угрозы!

— Остановись, Рон, ты слишком горячишься и забываешь об очевидном. — Эту фразу произнес спокойным тоном человек лет сорока, с холодными темными глазами, в которых светился ум и стальная воля. Если в изолированном коллективе появляется человек с такими чертами характера, он, как правило, становится лидером, хотя, вполне возможно, не стремится к этому в открытую и старается не демонстрировать лишний раз свое особое положение в коллективе, охотно уступая роль официального лидера такому вот неуравновешенному и слишком шумному Алиеву.

Ощутив поддержку со стороны этого человека, Танаев поблагодарил его взглядом и едва заметным кивком. Отметив про себя, что его догадка о существовании среди космонавтов теневого лидера подтвердилась.

Воспользовавшись паузой, в разговор сразу же вмешалась Лана. Чувствовалось, что она здесь всеобщая любимица и, пользуясь поддержкой мужского коллектива, могла себе позволить вступать в споры со шкипером.

— Конечно, Эдвард прав! Ты действительно забыл об очевидном, Рон! Андре тоже прилетел один! Он долго пробыл среди нас, но он не был членом нашей экспедиции!

— По-твоему, из этого следует, что его можно было безнаказанно убить?

— Беспричинных убийств не бывает, — произнес Танаев в наступившей тишине. — И то, что этот человек не являлся членом вашего коллектива, может быть одной из таких причин. Я пока еще не знаю, как это объяснить, но попытаюсь это выяснить!

И вдруг после этой фразы он почувствовал в висках легкое жжение, которое возникало, в качестве предупреждения, в том случае, если кто-то пытался проникнуть к нему в мозг. Его психика была надежно защищена специальными блоками, но сигнал тревоги остался, и, резко вскинув голову, Танаев успел поймать убегающий взгляд человека, неприметно сидевшего в самом дальнем углу кают-компании, человека, которого Лана назвала Эдвардом. И тогда Глеб, в свою очередь, попытался прорваться сквозь его защиту, с самым важным для себя вопросом, на который тот не мог не ответить, в том случае, разумеется, если ответ был ему известен.

— Скажите, Эдвард, не знаю вашего отчества, простите. Я не был на Земле чертову уйму времени. Сейчас здесь, как я понимаю, творятся довольно странные вещи. Что произошло? Захват? Война? Что стало с Земной Федерацией?

— Было и то, и другое. От Федерации остались одни ошметки. Территории, над которыми люди все еще сохраняют контроль, составляют менее двадцати процентов от прежних. Большая часть этих земель находится под протекторатом империи.

— Империи? Вы не шутите?

— Наша космическая цивилизация рухнула, ушла в небытие. То, что сохранилось, было отброшено в далекое прошлое. Вы несколько опоздали с возвращением.

— Но кто-то же должен содержать эту космическую станцию!

— Жалкие остатки былой мощи. В империи даже имеется один космопорт, с которого стартуют орбитальные корабли. Но и он доживает свои последние годы.

* * *

У Клера Годвина, приглашенного для инструктажа в кабинет Лунира, заместителя начальника космопорта, перед отправкой на карантинную станцию, не было офицерского звания.

У него вообще не было никакого звания, хотя он и занимал определенную должность в военном ведомстве.

Годвин считался «специалистом». Именно так значилась его должность во всех официальных документах, без расшифровки того, что скрывалось за этим термином. А скрывалось за ним немало. Около двадцати бесследно исчезнувших людей, порой занимавших весьма высокие посты, но чем-то не угодивших хозяевам ведомства, в котором он служил.

Начальник космопорта к его хозяевам не принадлежал, и именно поэтому приглашение на инструктаж в кабинет его заместителя Клера насторожило. Хотя вообще-то он привык получать ориентировки от самых разных людей, порой весьма необычным способом.

Но эти люди редко занимали официальные должности. А должность начальника единственного оставшегося после войны космопорта считалась весьма престижной и приносила своему владельцу немалый доход.

Одни комиссионные с контрабандных грузов вполне могли потянуть на хорошую виллу в Средиземноморье. На кой черт он понадобился Луниру? Человек, занимающий подобное положение, не станет играть роль посредника в сомнительных делишках, которые обстряпывало ведомство Годвина, носившее невинное название «Дальние перевозки». Что-то за этим вызовом скрывалось. Что-то важное.

Возможно, начальник космопорта считал, что беспокоиться по поводу разоблачения его сомнительных связей со стороны Годвина не следовало. Хотя всегда оставалась вероятность того, что в случае провала операции Годвин начнет давать показания властям, чтобы спасти свою шкуру, и опасаться этого любой разумный человек не станет в одном-единственном случае, если он будет уверен в том, что Годвин с задания не вернется.

Специальность наемного убийцы требовала предельной осторожности, слишком часто ненужных свидетелей устраняли, несмотря на прежние заслуги. И в этот раз, переступая порог кабинета Лунира, Годвин решил, что будет вдвойне осторожен.

Лунир был худ, нездоровый цвет лица генерала свидетельствовал о какой-то тщательно скрываемой от окружающих болезни, а гражданский костюм, который ему пришлось напялить, следуя недавнему имперскому указу, отменившему форму для руководителей гражданских ведомств, смотрелся на нем нелепо.

Лунир знал об этом, и чувство недовольства своим внешним видом лишь усиливало его раздражение от необходимости встречаться с человеком, чей общественный статус был весьма сомнителен. Людей, подобных Годвину, не принимали в приличном обществе — хотя существование «очистительного батальона», входившего в структуру «Дальних перевозок», никто не отрицал, и служба в его рядах считалась в определенных кругах престижной, из-за высокой зарплаты и того страха, который чистильщики вызывали среди людей, не защищенных от их длинных рук своим высоким положением. Окинув Годвина высокомерным и слегка презрительным взглядом, Лунир сразу же перешел к делу:

— Ваша прошлая миссия оказалась неудачной.

Годвин, ожидавший, как минимум, благодарности за хорошо выполненную работу, выглядел удивленным и растерянным, и хотя на его непроницаемом лице чувства практически не отражались и он не произнес ни слова возражения, Лунир знал, что это так.

— В этом нет вашей вины. Ошиблись с ориентировкой. Мы слишком мало знали об объекте, который вам поручили ликвидировать. Впрочем, мы и сейчас знаем о нем не больше. Было известно только то, что он возвратится из дальней звездной экспедиции в одиночку, что он чрезвычайно опасен и ни в коем случае не должен оказаться на Земле.

Поэтому произошла ошибка. Не ваша ошибка. Те, кто ее допустил, будут сурово наказаны.

— Но покинуть карантинную станцию без вашего разрешения невозможно! Если объект на месте, эту ошибку легко исправить. — Годвин рискнул, наконец, выразить свое отношение к происшедшему. Ошибся не он, но по опыту Годвин знал, что за ошибки начальства всегда приходится расплачиваться стрелочникам, и до сих пор не мог понять, что, собственно, хотят от него и для чего он сидит в этом кабинете. Разъяснения не заставили себя долго ждать.

— Вам придется повторно отправиться на карантинную станцию и ликвидировать того, кого следует.

Лунир произнес эту фразу совершенно равнодушным голосом, но его глаза цепко следили за лицом «специалиста». Из чисто человеческого любопытства ему хотелось знать, отразится ли что-нибудь на лице этого прошедшего огни и воды человека, фактически только что получившего свой смертный приговор и наверняка уже догадавшегося о том, что его ждет после выполнения очередного задания.

На лице Годвина не шевельнулся ни один мускул, разве что чуть дернулся кадык. Лишь через минуту он спросил:

— Господин генерал, вы действительно собираетесь послать меня повторно на карантинную станцию?

— У вас что, проблемы со слухом?

— Но ведь меня там узнают!

— Не считайте нас за идиотов. Вам полностью изменят внешность и легенду. Мы не собираемся экономить на пустяках, ваша пластиформация уже оплачена.

— В любом случае, там будут настороже. Они не дадут мне шага ступить! После того, что произошло, любой инспектор с Земли будет встречен на станции весьма недружелюбно.

— А это уж ваши проблемы. Мы не ограничиваем вас в выборе средств. Каждый, кто попытается вам помешать выполнить миссию, может быть ликвидирован.

— Не сочтите мой вопрос слишком дерзким, генерал, но почему бы, в таком случае, вам не прекратить доставку пищи и топлива на карантинную станцию? Месяца через два никакая зачистка не понадобится.

— Потому, что для нашего объекта эти меры могут оказаться недостаточными. Я уже говорил, что он слишком опасен. Мы даже приблизительно не знаем, какими возможностями он обладает. И я должен иметь полную уверенность в том, что он уничтожен. Вам придется подтвердить свой отчет снимками и вещественными доказательствами его гибели.

Лишь теперь Годвин позволил себе перевести дух. По крайней мере он мог быть уверен в том, что до того, как его отчет, вместе с бесспорными доказательствами ликвидации объекта, ляжет на стол генерала, его собственной жизни ничто не угрожает, если, конечно, не считать весьма сложной ситуации на станции и особых возможностей самого объекта, но с этим Годвин надеялся справиться.

Теперь у него появилось время, чтобы как следует обдумать свои дальнейшие действия, после того как задание будет выполнено. Годвин не принадлежал к людям, способным войти в туннель, не имеющий выхода в конце. Генералу придется долго ждать отчет о проделанной им «работе».

* * *

Танаев лежал на своей узкой неудобной койке, вдыхал застоявшийся запах пыли и следил за тем, как бесконечная ночь медленно ползла мимо него. В космосе привычной земной ночи не бывает, и оттого условная ночь, обозначенная лишь корабельным временем, кажется еще тягостнее.

После того, что он узнал минувшим вечером в кают-компании, ему было о чем подумать. Похоже, он действительно основательно опоздал с возвращением. Если Эдвард сказал правду — и от прежней космической Федерации ничего не осталось, значит, Хорст успел осуществить свои планы по захвату Земли. Что же ему делать? Мир, который он знал и к которому принадлежал, исчез. Растворился в небытии. Сумеет ли он найти для себя место в новом мире? «Найду!» — решительно заявил себе Глеб, стараясь подавить отчаяние, готовое сломать все защитные барьеры его психики. Полных поражений не бывает. Всегда остаются очаги сопротивления. И не надо забывать, что могучее оружие, способное перевернуть ход истории, еще может вернуться к нему в тот момент, когда от него будет зависеть не только его собственная жизнь, но и судьба его родной планеты.

Хорст не зря боялся Меча Прометея и сделал все от него зависящее, чтобы уничтожить его носителя, — не получилось... Теперь, когда Глеб объявился поблизости от Земли, эмиссары Хорста обязательно повторят попытку... не с этим ли связано убийство Андре?

Погибший механик вернулся из экспедиции в одиночестве, возможно, именно это обстоятельство его погубило. Слуги Хорста могли предположить, что внешний облик Глеба сильно изменился. Наверняка они знали лишь то, что он появится на земной орбите в небольшой шлюпке, в сопровождении женщины... Нужно выяснить, сопровождала ли Андре женщина? Если да, то его предположения обретут под собой надежную почву. Хотя женщина могла и не выдержать всех тягот этого долгого пути. Она могла погибнуть в дороге. Слуги Хорста действовали наугад, они ни во что не ставят человеческую жизнь и, как только поймут, что ошиблись в выборе объекта, повторят попытку. Они будут готовы убить всякого, кто хоть чем-то напомнит им ускользнувшего от них на Элане носителя великого Меча...

Танаев словно налетел на скалу в своем движении к цели. Мало того, что он опоздал со своей помощью и со своими ценнейшими сведениями о грозящем Земле захвате, так он еще и застрял на этой проклятой станции, словно крыса, попавшая в ловушку, собственной беспомощностью провоцируя своих врагов довершить начатое.

Связь между Землей и станцией ненадежна и нерегулярна. Но это ему даже на руку. По крайней мере здесь, на изолированном в космосе клочке пространства, ему будет легче вычислить возможных врагов, прежде чем они нанесут удар.

Слуги князя постараются от него избавиться, пока он не нашел способ покинуть станцию. На Земле найти его будет гораздо труднее, а в большом мегаполисе, среди миллионов жителей, эта задача усложнится в сотни раз. Вопрос лишь в том, сохранились ли на Земле мегаполисы и найдет ли он способ выбраться из своей орбитальной тюрьмы, до того как его враги предпримут следующую попытку.

Карантинная станция... Избавившись от охранного робота и получив относительную свободу передвижения, Глеб немного улучшил свое положение. Исчезло преследовавшее его со дня прибытия чувство неизбежной катастрофы, хотя, в сущности, мало что изменилось в лучшую сторону, а если хорошенько взвесить все обстоятельства — то, скорее, наоборот. Скрываясь от охранных роботов в заброшенном уровне, удаленном от остальных обитателей станции, он становился удобной мишенью, позаботившейся о собственной изоляции. И тем не менее, он останется здесь, чтобы не навлекать на ни в чем не повинных людей предназначенные ему удары.

Почувствовав знакомый толчок в сознании, Танаев произнес в пустоту:

— Они уже знают? Знают, что промахнулись? — Ответа на его вопрос не последовало, и он вынужден был повторить: — Кончай притворяться, Йоркширец! Я знаю, когда ты появляешься в моей каюте, я всегда это знаю, несмотря на всю твою невидимость!

— А мне наплевать. Зачем ты перебрался сюда?

— Здесь нет роботов.

— Здесь нет жратвы, а это похуже любых роботов!

— Но я же принес тебе еду из кают-компании!

— Да? И я должен был целый день ждать этой жалкой подачки?

— Почему наполовину виртуальный кот так много ест?

— Потому, что у него нет других развлечений.

— А крысы? Ты бы поохотился на них для разнообразия!

— А ты сам попробуй на них охотиться! И что я должен, по-твоему, делать с дохлыми крысами?

— Едят же их другие коты.

— Сильно в этом сомневаюсь. Они приносят их вонючие трупы своим хозяевам, чтобы заслужить от них благодарность и получить нормальную пищу.

— Ты не ответил на мой вопрос. Твои хозяева знают о том, что убили не того человека?

— С какой стати я должен на него отвечать? Условия нашего соглашения нарушены. Нормальной еды я не получаю. Так что со своими вопросами ты можешь убираться куда подальше!

Осторожный стук в дверь заставил Танаева вскочить с койки с такой скоростью, словно его выбросила оттуда скрытая в рваном матраце пружина. Стараясь не производить ни малейшего шума, Глеб медленно двинулся к шкафу, под нижним ящиком которого было спрятано его единственное оружие. Кот, естественно, моментально смылся, и по опыту Танаев знал, что спрашивать его о чем-нибудь в критических ситуациях совершенно бесполезно.

Легко ориентируясь в полной темноте каюты, Танаев выдвинул предательски скрипнувший ящик, и только после того как холодное кольцо титанового стержня очутилось в его ладони, сообразил, что убийцы — кто бы они ни были, обычно не стучат в двери...

В современные двери вообще не стучат! В двери звонят, включают сигнал вызова или фон, это в его давно прошедшее время было принято иногда стучать... Тут он вспомнил, что фон в его каюте не работает, электричество на ночь отключают и стук — единственный способ уведомить его о появлении гостя.

Вот только он никого не ставил в известность о месте своего нового пребывания. Кто-то постарался его вычислить, кто-то следил за ним, кому-то это понадобилось.

Мягкой кошачьей походкой, свойственной тем, кто привык подолгу находиться в невесомости, Глеб медленно двинулся к двери. Стук повторился, на этот раз более настойчивый. Уменьшенная гравитация вынуждала Танаева делать движения излишне резкими и нарушала координацию.

Достигнув двери, по-прежнему не произнеся ни звука, он одним рывком распахнул обе ее створки и оказался на пороге своей каюты, в ярко освещенном коридоре.

Пред ним стоял Джерри Ларсом, самый молодой обитатель карантинной станции, которого все кому не лень могли использовать на побегушках.

Увидев появившегося на пороге Танаева с титановой монтировкой в руке, Джерри побледнел, проглотил слюну и начал бормотать что-то нечленораздельное.

Только сейчас Танаев сообразил, какое впечатление должен был произвести на парня его вид. Измятая одежда, взлохмаченные волосы и этот нелепый стержень, который он не успел даже спрятать за спину.

— Меня послали за вами! — справившись, наконец, со спазмами в горле, сумел выдавить из себя Джерри.

— Кто послал?

— Второй помощник капитана, лейтенант Кирасов!

— Это тот высокий, с темными глазами, который отдает распоряжения самому шкиперу, тот, кого все называют Эдвардом?

— Да, это он.

— И зачем я ему понадобился ночью?

— Он хочет поговорить с вами наедине о чем-то очень важном и ждет вас в ремонтной мастерской.

— Почему именно там?

— Там нет подслушивающих устройств. Их полно в кают-компании и в других местах, в которых мы обычно бываем. Кроме того, ночью, в целях экономии электроэнергии, большинство следящих устройств отключают.

— Все это звучит вполне разумно. Одного не могу понять, каким образом вы меня нашли, на этом заброшенном уровне, да еще ночью?

— Свет в коридорах и переходах не отключают полностью. А найти вас было не так уж трудно, особенно здесь. Слишком много следов остается на пыли, которую никто не убирал со дня создания станции.

Обругав себя последними словами за то, что ему самому не пришло в голову это предательское обстоятельство, Танаев взглянул на пол и сразу же заметил в голубоватом слабом свете ночных панелей отчетливо видную тропинку, протоптанную им от переходной лестницы к дверям этой каюты. При ярком дневном свете ее не было видно так отчетливо, но все равно любой желающий мог с легкостью определить местонахождение его тайного убежища.

— Дайте мне пару минут, чтобы привести себя в порядок, — проворчал Танаев, стараясь не показать, как сильно он раздосадован собственной оплошностью.

Когда-то помещение ремонтных мастерских примыкало непосредственно к машинному отделению звездолета, но теперь до новой глухой стены, отделившей всю находящуюся в распоряжении станции половину корабля, оставалось всего метров двадцать. Несколько старинных, ни на что не годных механических агрегатов еще загромождали почти все свободное пространство.

Здесь был многотонный гидравлический пресс, несколько электронных токарных и фрезерных станков, ни один из которых не был в рабочем состоянии, о чем свидетельствовали оборванные кабели электропроводки.

Когда-то в этом цеху проводили профилактику и ремонт работы шлюпок, каров и бортовых роботов корабля, — но эти времена давно прошли, и опытный взгляд Танаева, обегая помещение в поисках устройств, способных помочь ему пробиться сквозь стальную стену, разделившую станцию на две половины, так и не нашел ничего подходящего. Он пытался разрешить эту задачу даже сейчас, перед предстоявшей ему довольно странной ночной встречей с человеком, несомненно обладавшим парапсихическими способностями. «Неужели мне повезло настолько, что я так быстро обнаружил одного из таинственных „психомонтов“, изменивших сознание военных руководителей Земли? Слуги Хорста...» Глеб почти не сомневался в том, что эту ночную встречу назначил ему один из них. Кирасову, даже если он ошибается на его счет, наверняка немало известно о том, что происходит на Земле... Нужно во что бы то ни стало найти способ получить от него необходимую информацию. Возможно, ради этого придется пойти на самые жесткие меры...

В ремонтном ангаре пахло горелым машинным маслом и ржавым железом — эти запахи, свойственные помещениям, в которых людям приходилось работать с металлом, неспособны были выветриться даже за века, прошедшие с тех пор, как все эти механизмы остановились навсегда.

Кирасов сидел на станине одного из станков, подстелив под себя какую-товетошь. Танаев пожал ему руку. Пожатие получилось крепким и дружеским.

Кивком головы отослав Джерри и дождавшись, когда его шаги, отдававшиеся гулким эхом на металлических лестницах, постепенно смолкнут, Кирасов начал разговор.

Он осторожно прощупывал Танаева своим холодным изучающим взглядом и, потерпев неудачу после первой попытки подчинить себе психику Танаева, больше не пытался использовать свои ментальные способности.

— Не обижайтесь на моих товарищей за холодную встречу. Они слишком напуганы убийством Андре.

— Я понимаю. Вы хотели мне что-то сообщить?

— Да. Одним из наших людей в семнадцатом переходе были обнаружены непонятные следы, я их внимательно изучил и пришел к выводу, что на станции снова появился убийца. Мы так и не смогли определить место, где он скрывается. Но он, несомненно, здесь. Следы возникают словно бы из ниоткуда и так же внезапно обрываются. Я считал своим долгом предупредить вас об этом, потому что следующей жертвой можете оказаться именно вы.

— Спасибо! — искренне поблагодарил Танаев и надолго задумался. Пожалуй, сейчас ему выгодно сохранить с этим человеком видимость дружественных отношений. Время выбивать из него информацию силой еще не пришло. Если на станции действительно появился посторонний — вместе они справятся с этой проблемой быстрее. К тому же теперь он начал сомневаться в своем первоначальном выводе относительно того, что Кирасов принадлежит к слугам Хорста — если бы это было так, с какой стати ему взбрело в голову предупреждать его о появлении на станции таинственного незнакомца? Разные ведомства? Несогласованность действий? В любом случае, это обстоятельство нужно использовать. Лейтенант терпеливо ждал, к какому выводу придет Танаев.

— Есть место, в котором мы не можем обнаружить нашего «гостя». Оно за этой сплошной стеной.

— Вы уверены, что там имеются дополнительные помещения? Мне казалось, что за этой перегородкой открытый космос.

— А разве вы, когда прибыли на станцию, не заметили, что ее корпус сварен из двух носовых частей звездолетов?

— Нет, нас доставили прямо к переходнику. Шторки окон были закрыты.

— У станции есть вторая половина. Я ее видел, и форма корабля, который был использован для создания этой, отрезанной от нас половины, произвела на меня большое впечатление.

— То есть? — не понял Кирасов.

— Это был военный корабль.

— Вы уверены? Вы понимаете, насколько это важно?

— Понимаю. Хотя полной уверенности у меня нет, за время, пока меня не было на Земле, форма кораблей сильно изменилась, но мне показалось, что я заметил орудийные порты.

— Вы думаете, федералы оставили на нем вооружение? — спросил Кирасов.

— Вполне возможно. Велика вероятность того, что здесь вначале собирались создать что-то вроде орбитальной военной базы, но затем, видимо, передумали. Базу могли законсервировать — но, в любом случае, это всего лишь догадки. Мы должны найти способ проникнуть за эту переборку.

— Странный вы человек, Танаев. На вас охотятся, вам, может быть, жить осталось несколько часов, а вы думаете о захвате станции. Против кого вы собираетесь обороняться этими старинными пушками, в том случае, разумеется, если они здесь есть?

— Еще не знаю. Противников у нас хватает.

— Вы намерены в одиночку ликвидировать вторжение?

— Кстати, как вы о нем узнали, если все каналы информации вырублены?

— Вы что, не заходили в обзорный зал?

— Заходил.

— И что же?

— Света нет, городов не видно! Но это еще ни о чем не говорит! Нас здесь не было чертову уйму лет! Откуда мы знаем, как теперь должны выглядеть города! — Танаев почти кричал, вспомнив, как выглядит погруженное в ночь полушарие Земли.

— Не обманывайте себя, Танаев! Я здесь достаточно давно и из обрывочных сведений, собранных всеми нами, составил довольно полную картину того, что произошло на Земле за время нашего отсутствия! От Федерации остались одни ошметки, дикая феодальная империя! Достаточно внимательно почитать составленные для нас предписания, чтобы все сомнения исчезли! — Теперь уже почти кричал сам Кирасов, и в его голосе слышалась такая неподдельная боль, что Танаев вновь подумал, что, может быть, несправедлив в своих подозрениях. Ментальными способностями могут обладать и обычные люди...

Если сидевший перед ним лейтенант притворялся, то делал он это так хорошо, что у Танаева не оставалось ни малейшего повода в чем-либо его подозревать.

Кирасов быстро взял себя в руки и вновь заговорил спокойно. Этот человек был прирожденным лидером и умел контролировать свои эмоции. Именно поэтому Танаев понимал, как важно привлечь его на свою сторону, разумеется, в том случае, если он не принадлежит к хорошо замаскированным прислужникам князя. Но хваленая интуиция Танаева на этот раз молчала, а фактов для верного вывода у него не было, и про себя он решил руководствоваться в данном случае простым и древним как мир принципом — неуличенный преступник таковым не является.

Нужно было заставить Кирасова поверить в то, что освобождение из этой летающей тюрьмы возможно, только если они будут действовать вместе. Однако нет-нет, да и мелькала где-то на дальнем уровне подсознания мысль о том, что Кирасов, искусно изображая из себя лидера, играет написанную кем-то роль в каком-то непонятном спектакле, поставленном специально для Танаева. Если это так, тогда и все остальные обитатели станции участвуют в этом спектакле. «Ничего у меня не получится, если я буду подозревать всех и каждого», — одернул себя Глеб.

В конце концов они договорились встретиться еще раз на следующей неделе, надеясь на то, что ситуация с появлением невидимого убийцы за это время прояснится. Поддержать усилия Танаева найти способ проникновения в закрытую половину станции Кирасов наотрез отказался.

— Даже если вы правы и там действительно находится законсервированная военная база, те, кто ее создавал, должны были позаботиться о том, чтобы пресечь любой несанкционированный визит в ее помещения! Это слишком опасно, а у нас хватает собственных проблем, без этой базы.

— Я все равно буду искать возможность туда проникнуть, подозреваю, что именно там скрыты ответы на многие наши вопросы!

— Желаю успеха и надеюсь на следующую встречу с вами, в том случае, если вы останетесь живы после осуществления своего безумного плана и если незваный гость явился сюда не по вашу душу.

Так и не придя к окончательному выводу о том, какова подлинная роль лейтенанта Кирасова в сложной игре, развернувшейся после его появления на станции, Танаев вернулся в свою каюту.

Глава 5

Очутившись в каюте, Танаев сразу же попробовал вызвать кота. Шарго не торопился с ответом, и у Глеба появилось время в деталях представить, что его ожидает в ближайшем будущем.

Его врагам, скорее всего, известны особенности его организма, они выберут такой метод, который сработает наверняка, тогда у него не будет ни одного шанса противостоять им. Неожиданный удар в спину, удар исподтишка, под покровом ночи, предотвратить чрезвычайно трудно. Именно поэтому большинство хорошо спланированных убийств заканчивается успешно, а их исполнители ускользают от возмездия.

Единственная возможность — попытаться опередить их, первому сделать свой ход, но здесь ему без Шарго не обойтись, а этот проклятый невидимый кот не спешил с визитом именно тогда, когда бывал особенно нужен.

Наконец, сонно зевая, он соизволил появиться и спросил таким тоном, словно был арабским принцем, которого в неурочное время вытащили из постели:

— Чего тебе надо, Танаев? Ты знаешь, который сейчас час?

— Я знаю, который сейчас час! Он для меня весьма паршивый. Но и для тебя тоже. Если местные обитатели узнают о твоем существовании, у тебя не останется ни минуты покоя. Они начнут тебя изгонять с корабля святой водой. Они начнут курить елей во всех углах, где ты любишь скрываться. Они все ночи напролет будут читать направленные против тебя заклинания и молитвы. Ты хоть представляешь, каков ритуал изгнания нечистой силы на этой планете?

— А какое отношение имеет ко мне нечистая сила?

— Самое прямое. Ты подходишь под ее классическое описание по всем параметрам. Разговаривать умеешь? — Умеешь! Сквозь стены проходишь? — Проходишь. Становиться невидимым способен? — Способен! Порчу навести не откажешься?

— Постой, постой! Ты слишком увлекся, о какой порче идет речь? И вообще ты мне что, угрожаешь?

— Вовсе нет. Просто объясняю, что твое благополучие напрямую зависит от меня, и если меня здесь не станет...

— А куда ты денешься? Куда бы ты ни собрался переместиться, я последую за тобой.

— Боюсь, не получится, есть места, закрытые для живых существ.

— Ты только что доказывал, что я привидение, готовое навести какую-то порчу!

— Я не это имел в виду. — Глеб почувствовал, что окончательно запутался, и на повторный вопрос кота: «Чего тебе надобно, Танаев?» ответил без обиняков, так же прямо и коротко:

— Мне нужна информация о чужаке, появившемся на корабле в последние сутки. О месте, в котором он скрывается, и о проходах, по которым он проникает в жилые отсеки станции.

— Но такая информация бесплатно не выдается!

— Тебе понадобились деньги? Я что, плохо тебя кормлю?

— Деньги мне не нужны, хотя кормежка у тебя отвратительная, речь о другом!

— О чем же?

— Это обойдется тебе в сто двадцать граммов валериановой настойки на спирту.

— Чего-чего? Но это же наркотик для вашего брата! Ты что, наркоманом заделался?!

— А вот это не твое дело. Никто не считает у людей алкоголиком того, кто пьет понемножку. Надо лишь знать свою меру.

— И ты хочешь сказать, что сто двадцать граммов валериановых капель — это и есть твоя мера? И почему именно сто двадцать граммов, а не сто пятьдесят, например?

— Такова цена. Я знаю, что второй случай, позволяющий пополнить запасы необходимого мне напитка, представится не скоро.

— Но я даже не имею понятия, есть ли здесь валериановые капли! Я не знаю, сохранилась ли на станции корабельная аптечка!

— А уж это твоя забота!

— Знаешь, Шарго, у меня нет ни времени, ни желания с тобой торговаться. Давай так: ты выкладываешь всю известную тебе информацию, а я сделаю все от меня зависящее, чтобы достать тебе валериану.

Кот долго молчал, и Танаеву пришлось повторить свое предложение. Он начинал терять терпение, и в его голосе, на этот раз слишком ровном и спокойном, слышалась скрытая угроза. Шарго прекрасно знал эту интонацию, не сулящую ему ничего хорошего, и ответил сразу же:

— Только потому, что ты мой друг, я согласен дать тебе отсрочку в платежах.

Внимательно выслушав сообщение кота, Танаев понял, что на самом деле все обстоит намного хуже, чем он предполагал. Скрытых в обшивке внутренних коридорных стен воздуховодов, сквозь которые незамеченным мог пробраться человек, было пять. Все они выходили на разные уровни.

Даже если организовать круглосуточные дежурства в тех местах, где уходящие в соседнее помещение трубы соединялись с общей системой подачи воздуха, — это мало что даст.

Тренированный человек мог передвигаться внутри трубы совершенно бесшумно и заранее подготовить себе выход наружу в том месте, где этого никто не ждет. Таких скрытых съемными панелями выходов существовало несколько. Судя по следам, найденным людьми Кирасова в заброшенных горизонтах, таинственный визитер никогда не пользуется одним и тем же выходом дважды. Выйти наружу в одном из заброшенных горизонтов и подготовить запасной выход, о котором они ничего не будут знать, не составит для преступника никакого труда.

Оставалась единственная возможность — действовать с упреждением — самому проникнуть в логово врага. Танаев понимал, что отправляться туда в одиночку и без оружия — равносильно самоубийству. Возможно, именно этого и добивались его противники своими неожиданными появлениями на станции, стараясь вывести его из равновесия и подтолкнуть к необдуманным действиям.

И все же иного пути он не видел. Шарго обещал помочь, хотя толку от него немного. Точное местонахождение убийцы кот так и не смог определить. Не смог или не захотел? Довольно часто поступки виртуального кота ставили Танаева в тупик, и уж тем более он не мог разобраться в мотивации поступков этого странного существа. Даже то, что заставило кота последовать за ним через бездны пространства, оставалось для Глеба тайной. Порой казалось, что поступками кота двигало лишь желание раздобыть вкусную пищу, но Танаев знал, что это не так. Плошку свежего молока кот мог бы получить в любое время и в замке Хорста.

Время от времени у Танаева возникало подозрение, что Шарго до сих пор выполняет тайное поручение князя. В конце концов кот даже не пытался отрицать того, что обязан «приглядывать» за Танаевым. Смысл этой фразы оставался туманным, но в любом случае доверять полностью рекомендациям и советам Шарго Танаев не собирался и всегда ставил под сомнение полученную от него информацию.

Вот и сейчас, решив во что бы то ни стало отыскать убийцу, где бы тот ни скрывался, Танаев сменил панель на соседнюю, расположенную рядом с той, которую Шарго указал как наиболее вероятную для очередного визита убийцы.

Едва Танаев снял декоративную панель, скрывавшую решетку воздуховода, как в лицо ему пахнуло застоявшимся гнилым воздухом. Похоже, эта линия воздуховода давно не работала.

Однако внутри труба походила на ухоженный коридор. Прежде всего, здесь не было пыли, а металлический пол и стены кто-то регулярно и заботливо протирал, не забывая накладывать антикоррозионную смазку во всех местах, где находились движущиеся части этой заброшенной системы вентиляции.

Танаев уже понял, что вентиляционная труба подготовлена для совершенно иных целей. Убийца явно использовал ее для своих постоянных проникновений на станцию.

Заинтригованный Танаев двигался по этому сверкавшему коридору, снабженному скрытыми в стенах люминофоровыми светильниками, уже минут двадцать и давно пересек невидимую границу, которая разделяла станцию на две половины. По его расчетам, он находился теперь на второй половине спутника, отделенной от карантинной станции непреодолимой с виду стеной. Пора было искать выход наружу.

Вскоре Глеб понял, что это действие не потребует от него особых усилий — воздуховод соединялся с помещениями второй половины станции вполне современным шлюзом с герметичной дверью. Танаева удивило, что этот шлюз неведомые конструкторы перехода не потрудились даже замаскировать. Но откуда ему было знать, какие цели они преследовали, сооружая в стародавние времена этот тайный проход.

И тут Танаев вспомнил предупреждение Кирасова: если в этой части спутника располагается законсервированная военная база, ее конструкторы должны были подумать о безопасности и подстраховаться от визитов посторонних. Ничем не замаскированный шлюз подходил для установки электронной ловушки как нельзя лучше.

Поэтому Танаев не спешил нажимать красный рычаг дверного запора, а предварительно самым тщательным образом исследовал устройство электронного замка, который показался ему подозрительно большим и сложным. В конце концов ему удалось обнаружить под потолочной панелью, у себя над головой, заряд взрывчатки с электронным запалом, наверняка связанным с замком. Кирасов оказался прав в своих предположениях, и лишь тщательно обследовав каждый миллиметр поверхности переходника и не обнаружив других ловушек, Глеб рискнул потянуть за рычаг двери с помощью предусмотрительно захваченного с собой мотка веревки.

В разряженном им взрывателе сверкнула электрическая искра, наглядно продемонстрировавшая, что ожидало незваного гостя, поспеши он открыть так кстати подвернувшуюся дверь.

Через несколько минут второй люк переходника распахнулся, и Танаев, убедившись в том, что поблизости никого нет, осторожно выбрался наружу.

Внутренне он был готов к тому, что увидит здесь что-то необычное — но действительность превзошла его ожидания. Все перегородки этого отсека, когда-то служившего носовой частью космического линкора, были убраны, помещение превратилось в огромный двухсотметровый зал с висящими вдоль его стен кабинами управления.

Танаев легко догадался, чем именно они управляли, потому что хорошо запомнил ровные ряды стволов энергетических орудий, которые заметил при подлете к карантинной станции.

Итак, первоначальное предположение о том, что здесь находится законсервированная орбитальная военная база, — подтвердилось.

Кто и для каких целей ее оборудовал, оставалось только гадать. Вдоль стены, под расположенными в три ряда над его головой ячейками, тянулся ровный ряд энергогенераторов, сейчас холодных и безмолвных, но по воле человека внутри их магнитных ловушек в любой момент могло вспыхнуть звездное пламя, если, разумеется, здесь есть достаточно топлива... Почему-то Танаев не сомневался, что топливо здесь должно быть. Слишком уж заботливо кто-то законсервировал и укрыл от вездесущей пыли каждый механизм.

Ряды толстых кабелей тянулись от генераторов к управляющим оружейным ячейкам, и от каждой из них более тонкий кабель шел к носовой части огромного металлического эллипсоида, внутри которого располагалась орбитальная военная база, способная надежно преградить путь к Земле любому чужому кораблю. Однако не преградила...

Танаев решил, что в центре эллипсоида, в большой кабине, к которой тянулись провода от всех остальных ячеек, должна находиться центральная управляющая рубка, однако убедиться в этом своем предположении он не успел, потому что услышал шорох движения за спиной и, резко обернувшись, успел заметить исчезнувшую за ближайшим генератором тень человека. В то же мгновение в него выстрелили из бластера.

Несмотря на всю быстроту своей реакции, он едва успел увернуться. Шипящий огненный плевок пронесся совсем рядом. В лицо хлестнула волна жара, опалившая волосы у него на голове.

Совершенно инстинктивно Танаев метнулся в сторону узкой щели между генераторами, стремясь отгородиться их кожухами от следующего выстрела.

Он понимал, что его укрытие слишком ненадежно и бластерный заряд плазмы легко прожжет укрывавший его кожух. Но второго выстрела не последовало, вместо него Танаев услышал голос:

— Меня предупреждали, что ты опасен, но забыли сказать, до какой степени. Я никогда не промахиваюсь, и мне не приходилось до сих пор встречать человека, которому удалось бы уклониться от бластерного выстрела. Может, поговорим, прежде чем я еще раз нажму на курок?

— Почему бы и нет? — ответил Танаев, стараясь выиграть время и решить, как ему действовать дальше. С титановой монтировкой против бластера даже у него не было ни малейших шансов на победу.

— Но, если хочешь поговорить, тебе придется бросить оружие и встать так, чтобы я видел твои руки.

— А ты гарантируешь, что со мной ничего не случится?

— Ну разумеется! Мы одновременно выбросим наше оружие. — Только сейчас Танаев понял: противник даже не мог предположить, что у него нет бластера. — Я заинтересован в разговоре не меньше твоего. Хотелось бы узнать, что тут у вас творится и чем именно ты так заинтересовал мое начальство.

— Договорились. Только ты первый бросишь оружие! — предложил Танаев, не слишком надеясь на успех, но бластер, заряд которого едва не лишил его жизни, со звоном ударился о металлический пол, слегка проехал по нему и остановился в освещенном секторе. Теперь, при желании, Танаев мог бы достать оружие в одном броске — но так и не сделал этого. Он тоже был заинтересован в разговоре с этим странным убийцей, а кроме того, у его противника могло быть и другое оружие. Танаев потребовал, чтобы тот вышел из укрытия, но прежде чем стрелявший согласился на это, Танаеву пришлось присоединить к валявшемуся на полу бластеру свою жалкую монтировку.

— И это все твое оружие?

— Все!

— И как я могу в этом убедиться?

Вместо ответа Танаев первым вышел из укрытия в освещенное пространство, демонстрируя пустые руки.

— Однако нужно быть сумасшедшим, чтобы сунуться сюда с одной монтировкой. Но мне нравятся сумасшедшие такого рода. — В подтверждение своих слов его противник также вышел в освещенный круг, предварительно присоединив к валявшемуся на полу бластеру тяжелый метательный нож. Танаев усмехнулся, догадавшись, что в складках свободной куртки его противника скрыто еще немало сюрпризов. Но, в конце концов, в его положении это не имело особого значения. Если бы противник собирался с ним покончить, он мог это сделать раньше, воспользовавшись бластером.

— Как тебя зовут? — Сейчас, когда Танаев видел угловатую высокую фигуру своего противника в двух метрах от себя, он мог разговаривать с ним на равных. Прежде чем тому удастся выхватить любое оружие, он сумеет достать в прыжке валявшийся на полу бластер.

— Клер Годвин, к вашим услугам. Сотрудник специального корпуса очистителей. — Он произнес это не без гордости, и Танаев с горечью подумал, что люди, какую бы грязную работу они ни выполняли, всегда сумеют внутренне оправдать себя и найти положительные стороны в своей деятельности.

— Объясни для начала, зачем тебе понадобилось вступать со мной в переговоры? Что-то мне не верится, что тебя до такой степени заинтересовала моя реакция на твой единственный выстрел.

— Дело не в реакции, хотя она и была уникальной. Я знаю, что после выполнения этого задания мне не позволят остаться живым.

— Почему?

— Слишком громкое дело. Пресса сообщила о твоем возвращении, прежде чем успело вмешаться мое начальство. Фамилия открывателя энтропийной планеты хорошо известна. В таких громких делах, как это, свидетелей не оставляют.

— Зачем твоему начальству понадобилось меня устранять?

— Этого я не знаю, хотя и догадываюсь о причинах.

— Тогда расскажи о своих догадках.

— Это долгий разговор. Вы давно улетели с Земли, и мне придется начинать издалека.

— Так начинай!

— Не слишком удобно разговаривать, стоя здесь навытяжку! Можешь больше меня не опасаться. Если бы я собирался тебя убить, я бы уже сделал это, несмотря на твою реакцию. Пара выстрелов из бластера сожгли бы кожух генератора, за которым ты прятался.

Это было правдой, и Танаев охотно принял предложение своего противника. Любая мелочь при той напряженной беседе, которая им предстояла, имела большое значение.

Убийца и его потенциальная жертва мирно уселись на кожухе генератора, Танаев лишь изредка поглядывал на бластер, блестевший на полу в паре метров от того места, где они находились. В случае необходимости он сможет завладеть этим оружием, и это знание прибавляло ему уверенности и спокойствия.

У Годвина были глаза побитой, но все еще злобной собаки. Жизнь изрядно потрепала его, но в нем по-прежнему чувствовалась скрытая сила и безжалостность. Танаев чувствовал готовность Годвина в любой момент отнять чужую жизнь и ни на секунду не позволял себе расслабляться — этот человек был опасен, и он был профессиональным убийцей. Клер Годвин даже не пытался этого скрывать. При других обстоятельствах Танаев без всяких угрызений совести покончил бы с ним, смерть ни в чем не повинного Андре лежала на совести этого человека, хотя в этом он, возможно, ошибается, доказательств у него нет, и ему, как воздух, нужна была информация.

— Мой первый вопрос может показаться тебе странным, но не забывай о том, как долго меня здесь не было, и о том, что земное начальство позаботилось о полной информационной изоляции этой станции. Так что произошло на Земле за последнюю тысячу лет? Почему не видно огней городов?

— Потому, что их почти не осталось. Долгая война, продолжавшаяся несколько десятилетий, разорвала Федерацию на мелкие клочки и покончила с городами.

— Когда я улетал в свою звездную экспедицию, Федерация представляла собой единое государство с хорошо организованной социальной системой. У нее не было причин для внутренних конфликтов и не было внешних врагов. Так что же что послужило причиной войны?

— Это не так-то просто объяснить, потому что формально противников у нас до сих пор нет. Получается, что мы своими руками, вроде бы без всякой причины, разрушили тот прекрасный мир, который долгие века созидали предыдущие поколения землян.

— Но причина была?

Даже несколько. Выбирай любую. Экологическая катастрофа, явившаяся следствием нашей непомерной жадности, неизбежная при объединенных усилиях общества потребителей, раскинувшегося по всей планете.

Компании разогревали покупателей безудержной рекламой, заставляя их выбрасывать на свалку сотни тысяч тонн вполне годных, но «морально устаревших» изделий. Тысячи тон ядовитых газов и отбросов постепенно превратили Землю в огромную мусорную свалку, изменили ее климат, вызвали резкое падение сельскохозяйственного производства. Фабрики синтетической пищи не справлялись с поставленной перед ними задачей — накормить постоянно растущее население Земли, им просто не хватало для этого ресурсов. В конце концов начался голод — основная причина всех междоусобиц.

Но за всеми этими логически безупречными фактами напряженное внимание Танаева улавливало какую-то недоговоренность. А может быть, и сознательную ложь. Он все время напоминал себе, что разговаривает с врагом, с человеком, приданным его убить и уже убившим одного из обитателей станции. Только собственная выгода руководила сейчас Годвином — он сказал, что опасается своих хозяев, но так ли это? Что, если это всего лишь уловка, попытка усыпить бдительность Танаева, втереться к нему в доверие? Но для чего? Если его целью по-прежнему оставалось убийство, зачем он затеял такую сложную игру? Его бластер и на самом деле мог пробить кожух, за которым укрывался Танаев, почему же он не повторил выстрел? В любом случае, до тех пор, пока он не найдет способ проверить информацию, полученную от Годвина, доверять ей нельзя. По крайней мере, одна причина, вызвавшая катастрофу на Земле, была ему хорошо известна — и именно о ней Годвин не упомянул в своем рассказе. Но он не мог не знать о появлении на земле миссионеров Хорста... Каждая фраза нуждалась в проверке, в особенности те, что могли определить дальнейшие действия...

— Если ты решил договориться со мной, зачем вообще стрелял? Мне едва удалось увернуться.

— Потому, что ничего я не решал. Я действовал инстинктивно. Я не верил в твою уникальность, в твои необыкновенные способности, мне казалось, начальство придумало их, чтобы подтолкнуть меня к решительным действиям, не дать времени на изучение ситуации, не допустить нашего разговора. Но когда ты сумел увернуться от моего выстрела, я понял, что вместе мы можем справиться с безнадежной ситуацией, в которой очутились, и что в твоем лице я могу заполучить стоящего партнера.

— Голод, говоришь... — Танаев слушал Годвина не слишком внимательно, его мысли все время возвращались к погруженной во тьму планете, на которой не осталось городов... — Одного голода недостаточно, чтобы разрушить такую мощную и хорошо отлаженную систему, какую представляла собой Федерация с ее армией, полицией, службой безопасности, с ее разветвленными космическими колониями, что-то ты темнишь, парень!

— Все, о чем я говорю, истинная правда. Это как горная лавина, если снег уже подтаял, достаточно одного случайного камня, чтобы все рухнуло. С годами негативные факторы наслаивались друг на друга и усиливали свой разрушительный эффект.

Глава 6

Время в огромном боевом зале некогда могучей космической базы Земли текло незаметно. Этому способствовала тишина, мягкий приглушенный свет, запахи пыли, ржавчины и застаревшей смазки давно не использовавшихся механизмов.

Все, что рассказал Годвин, могло быть правдой, но Танаев знал, что должна быть еще одна скрытая причина начала катастрофы, спусковой механизм, о котором «очиститель» не упомянул.

— Складно говоришь. Не очень-то ты похож на наемного убийцу!

— Я не убийца. Чистильщики входят в состав элитных правительственных войск. Не нужно меня оскорблять. В конце концов я могу передумать и выполнить порученное мне задание, чем бы это ни грозило в дальнейшем.

— Это уже лучше. Хотя теперь тебе это, возможно, и не удастся.

Все внутри Танаева протестовало против услышанного. Разум отказывался поверить в гибель государства, которому была посвящена вся его предыдущая жизнь. Но и отрицать очевидный факт, в котором он уже успел убедиться лично — отсутствие огней земных городов — он не мог и лихорадочно пытался подыскать этому факту какое-то приемлемое объяснение или неопровержимое подтверждение тому, что рассказал Годвин.

Неожиданно его взгляд зацепился за толстые пучки кабелей, идущие из кабин наведения в центральный управляющий отсек.

— Кому понадобилось строить эту станцию? Если беспорядки начались на Земле, от кого собирались обороняться в космосе?

— Ее строили в последние годы смуты, когда правительство собиралось эвакуироваться на одну из внешних звездных колоний и готовило для себя безопасный отход. Но осуществить свое намерение так и не успело.

— Когда тебя посылали на задание, тебе должны были предоставить подробный план всех помещений станции.

— Разумеется.

— Был ли сохранен при монтаже базы управляющий компьютер корабля, корпус которого использовали как внешнюю оболочку станции?

— Во всяком случае, та его часть, которая управляет стрельбой, наверняка была сохранена.

— Меня не интересуют твои догадки, — холодно оборвал Годвина Танаев. — Потрудись сообщать лишь известные тебе достоверные факты, и запомни, я найду способ проверить каждое твое слово.

— Именно это я и делаю! — В голосе Годвина слышалось нескрываемое раздражение, и это понравилось Танаеву, поскольку говорило о том, что Годвин не слишком стремился контролировать свои эмоции, что косвенно свидетельствовало в его пользу.

— Покажи, где расположен терминал основного компьютера, — потребовал Танаев, — или хотя бы место, где он должен располагаться!

— Из носовой части корабля вместе с переборками убрали все ранее находившееся здесь оборудование! Если что и сохранилось, то только в носовой рубке, которую использовали в качестве центрального координационного поста. Осмотрите ее — вот она, перед вами! И если компьютер сохранился, он находится именно там.

Если Годвин рассчитывал, что Танаев ослабит внимание во время осмотра рубки, то он ошибся. Прежде всего, навигатор скользящим, почти неуловимым для Годвина движением завладел его лежавшим на полу оружием и убедился, что бластер заряжен. Чистильщик явно недооценил возможности предполагаемой жертвы и теперь сидел с отвисшей челюстью, наблюдая за тем, как его оружие, только что лежавшее на полу, исчезает под курткой Танаева. Промежуточного движения он попросту не уловил. Теперь их роли окончательно переменились. И Танаев поспешил продемонстрировать, кто теперь подлинный хозяин положения, потребовав, чтобы Годвин шел впереди, соблюдая дистанцию. Он и в рубке не спускал с него глаз, ни на секунду не ослабляя внимания. В отличие от Годвина, он не позволил себе недооценивать противника.

Аппаратура внутри рубки способна была заставить забыть об осторожности человека с менее крепкими, чем у Танаева, нервами.

Прежде всего, он понял, что основная часть электронного оборудования бывшего корабля располагается между оболочками многослойной наружной обшивки, именно поэтому она не бросалась в глаза.

Инженеры, стремившиеся сэкономить на когда-то тесном корабле каждый свободный метр пространства, вполне в этом преуспели, а те, кто занимался монтажом станции, видимо, действовали в спешке и не взяли на себя труд проверить, что именно осталось на новом сооружении от списанного крейсера.

Похоже, их это вообще не интересовало. А осталось многое, и прежде всего блоки основной памяти корабля, подарок, на который Глеб не смел рассчитывать.

Вот только управляющий терминал для этой бесценной информации обнаружить удалось не сразу.

Тончайшие проводки, перепутанные в многожильных кабелях, уходили в разные стороны, постепенно превращаясь в лабиринт, разобраться в котором не представлялось возможным. Словно подводя итог его выводам, Годвин, которого он вынужден был ни на секунду не упускать из виду, что, естественно, сильно замедляло работу, произнес с отвратительной циничной улыбкой:

— Без меня ты все равно не найдешь управляющий блок!

— В конце концов, если ты меня к этому вынудишь, я заставлю тебя поделиться всей нужной мне информацией. Не испытывай мое терпение, Годвин!

— Сильно в этом сомневаюсь. Ты монстр, Танаев. Ты человек из прошлого, из того странного времени, когда насилие было не в моде, а человеческая жизнь считалась чем-то невероятно ценным. С самого детства в вас вбили запреты относительно неприкосновенности человеческой личности. Вы всосали их с молоком матери. И что теперь ты будешь делать? Пытать меня?

Танаев чувствовал, что выдержка постепенно покидает его. Но Годвин был прав в одном — внутри него существовал запрет, порог, который он никогда не переступит, и поэтому ситуация становилась все более безнадежной. Каким способом заставить говорить своего несостоявшегося убийцу, он действительно не представлял.

— Прежде чем ты найдешь то, что нужно, здесь появится катер, который пришлют, чтобы выяснить, чем закончилась моя миссия. Но, скорее всего, это будет не катер, а автоматическая ракетная бомба. Несчастный случай, знаете ли, неумелое обращение с энергетической установкой. Вполне простой и надежный способ избавиться от всех следов преступления.

— Почему же они к нему не прибегли сразу, зачем им понадобилось посылать тебя?

Годвин не сразу ответил на вопрос Глеба, он помолчал, словно раздумывал, стоит ли сообщать Танаеву нужную тому информацию. Но затем, придя к какому-то неизвестному решению, продолжил:

— Единственный шанс вырваться из этой космической тюрьмы живыми у нас появится только в том случае, если мы будем действовать вместе. И хотя ты не доверяешь ни одному моему слову, в том, что у нас сейчас общая цель, вряд ли могут быть сомнения. Мы оба хотим выбраться из этой передряги и оба хотим оказаться на Земле. Ну а когда мы там очутимся, наши дорожки разойдутся, и каждый сможет заняться своими делами. Ну так как, договорились?

— Что тебе от меня нужно?

— Мы должны разработать план. На самом деле катер за мной пришлют не сегодня и не завтра, пройдет как минимум неделя, прежде чем он появится. Прибытие этого катера — наш единственный шанс покинуть станцию. На этой базе нет собственных челноков, способных доставить нас на Землю. Значит, придется ждать, а затем захватить присланный за мной катер. Нужно подготовиться и провести эту неделю так, чтобы на Земле не догадались об истинном положении вещей. У них есть здесь свои источники информации, и при малейшем намеке на то, что моя миссия провалилась, они могут заменить катер боевой ракетой.

— И что же я, по-твоему, должен делать всю эту неделю? — спросил Танаев, не скрывая скептицизма в тоне своего вопроса.

— Во-первых, ты должен сохранить в секрете от остальных мое убежище. Карантинщики слишком эмоциональны, у них еще свежо воспоминание о недавнем печальном происшествии.

— Ты имеешь в виду убийство?

Годвин поморщился:

— Какая разница, как это называть? Суть от этого не меняется. Здешние обитатели не способны трезво проанализировать ситуацию. Они могут своими необдуманными действиями испортить все, и тогда ловушка захлопнется. Корабль, который должны прислать руководители моего подразделения, чтобы убедиться в том, что задание выполнено, не прилетит. Они даже смогут сэкономить на боевой ракете. Всякая связь с Землей будет прервана. На станцию перестанет поступать продовольствие и горючее. Как ты думаешь, сколько мы здесь продержимся, даже если съедим всех крыс, месяц, два? Они могут себе позволить не спешить.

— Почему ты надеешься, что они пришлют за тобой корабль?

— Наивный вопрос, Танаев. За мной они корабль не пришлют. Они пошлют его за подтверждением.

Только теперь Танаев, наконец, оставил в покое путаницу кабелей и, выпрямившись, встал напротив Годвина, чтобы видеть его глаза, — разговор становился слишком важным.

— За подтверждением чего?

— Твоей гибели, разумеется.

— Зачем им это подтверждение, если никто не сможет покинуть станцию живым?

— Они знают о некоторых твоих особых способностях, они предполагают, что ты можешь обходиться без пищи и воздуха весьма значительное время. Очень значительное. И холода ты не боишься, не замерзнешь, когда остальные превратятся в ледяные мумии. И вообще, как я понимаю, им нужны образцы твоих тканей. Мое начальство очень хочет выяснить, каким образом тебе удалось добиться столь выдающихся способностей.

— Откуда у них эти сведения обо мне? — спросил Танаев, хотя ответ ему уже был известен. Только Хорст знал, что с ним произошло на Элане. Танаев почувствовал, как волнение сжало ему горло. «Вот оно, опровержение всех моих сомнений. Эмиссары Хорста давно уже здесь». — И словно подтверждая эту мимолетно мелькнувшую мысль, Годвин продолжил:

— Откуда у них сведения о твоих способностях? От их хозяев, разумеется. От тех, кто сумел развязать на Земле невидимую, тайную войну и превратить нашу цивилизацию в груду развалин. Хочешь узнать, как это начиналось?

В блоках памяти этой машины есть записи хроники последних лет, архивы, секретные документы, все, что наши парламентарии надеялись увезти с собой, в качестве доказательства совершенного здесь чудовищного преступления.

Но корабль с последним правительством объединенной Федерации не смог подняться с космодрома. Террористы, знаете ли, саботаж. В общем, они так и не улетели, и все документы остались здесь, на этой секретной военной базе, — закончил Годвин.

Если это правда, то Хорст не солгал, и Земная Федерация действительно прекратила свое существование. Танаев все еще не мог до конца поверить в гибель мира, которому была посвящена вся его жизнь. Он все еще искал в выражении лица своего собеседника какую-то зацепку, указание на то, что его сообщение было ложью, но лицо Годвина оставалось абсолютно неподвижным. Разумеется, чистильщики использовали в своей работе специальные психологические системы и долго тренировались для того, чтобы иметь возможность сохранять невозмутимость при любых обстоятельствах. И все же было во взгляде этого человека нечто такое, что заставляло верить ему.

— Откуда тебе известны эти секретные сведения?

— Я не всегда служил в корпусе очистителей. Тебе лучше поверить мне, Танаев. Если ты сейчас совершишь ошибку, если в своих действиях будешь исходить из неверных посылок, мы оба погибнем и никогда уже не вернемся на Землю.

— Если го, что ты сказал, правда, не так уж много значат наши с тобой жизни.

— Тут ты не прав. Все еще можно попытаться изменить. Люди устали от хаоса, от голода и разрухи, от постоянных междоусобиц. Они пойдут за тем, кто сможет им предложить лучшее будущее, им не хватает лишь человека, способного повести их за собой. И, между прочим, эго одна из главных причин, по которой я не сделал второго выстрела. Мне показалось, что человек с твоими данными мог бы стать таким лидером.

— Тогда объясни, зачем ты вообще стрелял? Доля секунды, немного меньше удачи, и мы бы сейчас не разговаривали!

— Я должен был убедиться в том, что ты тот самый Танаев. Один раз я уже ошибся. Я должен был обрести уверенность в том, что разговоры о твоих уникальных способностях не маниакальный бред моих начальников, помешавшихся на обеспечении собственной безопасности.

— Сколько у нас осталось времени? Когда за тобой прилетит корабль, точная дата тебе известна?

Своей последней фразой Танаев словно подводил невидимую черту под этим странным разговором, выразив свое согласие на сотрудничество с человеком, которому не доверял и от которого в любой момент мог ожидать любой подлости — и даже заранее подстроенной ловушки. Возможно, те, кто послал Годвина, решили захватить Глеба живым, с помощью этого специально подготовленного убийцы, снабженного заранее продуманной легендой.

Ну что же, он пойдет на этот риск. Дичь может оказаться слишком опасной для охотников. Они забыли о его главном оружии или решили, что он навсегда утратил связь с Великим Мечом.

Но он все время помнил, что в ту самую минуту, когда в этом возникнет серьезная необходимость, в его руках окажется рукоять меча, способного резать титановую сталь, как простую бумагу. Будет ли этого достаточно? Сможет ли он противостоять сонмищу врагов, главные из которых, оставаясь невидимыми, скрываются за спинами простых исполнителей, таких, как этот Годвин?

Ответа на этот вопрос Глеб не знал и, как всегда в подобных случаях, пошел навстречу опасности.

— Они дали мне неделю на выполнение задания. Если в течение этого срока я не подам условного сигнала, сюда пошлют ракетный бот с десантниками.

— И что им даст этот бот, при той огневой мощи, которой располагает «карантинная» база?

— Они уверены, что тебе не удастся проникнуть в ее закрытые помещения. Но, в любом случае, жизнь десантников ничего для них не значит. Если бот не вернется, они поймут, что ситуация на станции вышла из-под контроля, и примут другие, более действенные меры. У них есть для этого все средства.

— Значит, мы должны серьезно подготовиться. Мне нужно несколько дней для того, чтобы привлечь на нашу сторону остальных обитателей станции. С ними у нас будет больше шансов захватить бот.

— Будь осторожен, Танаев. Среди них один из посредников, один из тех, кто, оставаясь невидимым, вершит здесь всеми делами.

— Я догадался об этом и постараюсь его вычислить. Рискну оставить тебя здесь, до своего возвращения, только не появляйся больше в карантинных отсеках. Твое появление испортит весь наш план. Жаль, что у нас не будет связи...

— Ну, это можно исправить. Доверие за доверие. — Годвин протянул ему небольшую коробочку, похожую на зажигалку, и пояснил: — События в любой момент могут пойти не так, как мы с тобой предполагаем. Воспользуйся передатчиком только в самом крайнем случае. Любой закодированный канал можно подслушать и расшифровать.

* * *

— Ты ему веришь? — спросил бархатный голос невидимого кота, едва Танаев вновь очутился в переходном коридоре, соединявшем обе половины станции.

— Разумеется, нет! Но я попытаюсь егоиспользовать.

— Мне кажется, он собирается сделать то же самое с тобой! — заключил Шарго, лишь слегка обозначив свою полупрозрачную морду на стене коридора.

Глава 7

— Тебе придется познакомиться с Танаевым поближе! — Кирасов постарался придать своему голосу суровую значительность, заранее зная, что заставить Лану подчиниться будет нелегко. И он не ошибся.

— Вот еще! Этот человек мне неприятен!

— Твое отношение к нему не имеет никакого значения. Мы должны знать, что он затевает. Вчера он исчез — целых четыре часа его не было на станции. Только вечером детекторы вновь зафиксировали его появление. Датчики установлены во всех помещениях станции. Мы должны узнать, куда он исчезал. Этот человек не тот, за кого себя выдает, он имеет отношение к тем людям, которые убили Андре, — необходимо это доказать.

Кирасов откровенно играл на ее жалости к убитому и одновременно использовал незаметное для Ланы, но весьма действенное ментальное давление на ее психику.

— Что я, по-твоему, должна сделать? Отправиться в его каюту? Он не обращает на меня никакого внимания!

— Не мне тебя учить, как завязать более тесное знакомство с мужчиной! Танаев много времени проводит в обзорном зале, почему бы тебе «случайно» не оказаться там одновременно с ним? Дружеская беседа тебя ни к чему не обязывает, задавай побольше вопросов, изобрази из себя наивную дурочку — ты это умеешь!

— Спасибо! Почему бы тебе самому не отправиться в обзорный зал?

Кирасов едва сдерживался. Из всего экипажа лишь один человек не признавал его авторитета, завоеванного немалым трудом.

— Ты поговоришь с Танаевым!

Кирасов постарался придать своему голосу уверенность, которой у него не было. Лана, используя привилегированное положение единственной женщины в их небольшом коллективе, умела манипулировать остальными членами некогда дружной команды. Длительное пребывание на карантинной станции обещало в ближайшем будущем разрушить остатки дисциплины и навсегда лишить Кирасова положения негласного лидера. В принципе, у него была возможность заставить ее подчиниться, используя более глубокое ментальное сканирование. Но прибегать к своим тайным возможностям психомонта в отношениях с любимой женщиной он считал неэтичным, хотя иногда спонтанно, помимо его воли, желания Кирасова формировались в мысленные приказы, противиться которым Лана не могла, и горькая мысль о том, что именно это удерживает ее рядом с ним, часто не давала ему спать по ночам.

* * *

В конце концов, через пару дней, Лана решила выполнить просьбу Кирасова и поговорить с Танаевым, вовсе не из желания угодить лейтенанту. Она умела, в известной степени, предугадывать будущее — во всяком случае, именно так Лана предпочитала считать. И ей казалось, что этот странный человек, появившийся на станции из дремучего прошлого, еще более дремучего, чем ее собственное, может оказаться полезным. В Танаеве чувствовались сила и уверенность. Оба этих качества оказывают магнетическое действие на большинство женщин, и Лана не являлась исключением, хотя ни за что бы не позволила признаться в этом самой себе.

Разумеется, она все устроила таким образом, чтобы ее встреча с Танаевым выглядела совершенно случайной. Во всем, что касалось науки «завлечения», Лана не нуждалась в подсказках.

Она вошла в обзорный зал лишь после того, как Танаев пробыл там не меньше получаса в одиночестве, и остановилась у порога.

— Ах, простите... Я думала, здесь никого нет!

— Вы мне не помешаете, я уже собирался уходить.

— Не понимаю, какое удовольствие можно получать, разглядывая звезды в полном одиночестве!

— Я смотрел не на звезды. Меня интересовала Земля.

— Но там почти ничего не видно! Сторона планеты, над которой мы сейчас находимся, скрыта в тени.

— Именно это меня и удивляет. Даже если во время войны было разрушено большинство городов, какие-то поселения могли остаться. Значит, должны быть и огни. Здесь на обзорном экране достаточно мощная оптика, позволяющая заметить свет отдельного костра — но никаких огней нет.

— Мне говорили, что большая часть суши представляет собой пустыню.

— Кто говорил? — сразу же с интересом отреагировал Танаев. И Лана поняла, что допустила ошибку, сказав слишком много. Теперь следовало выкручиваться. Танаев не должен догадаться о том, что ей известно о Земле больше, чем остальным. И уж тем более, он не должен догадаться, что источником этих сведений был Кирасов, человек, который с самого начала вызвал у Танаева пристальный интерес и желавший во что бы то ни стало оставаться в тени.

— Здесь не так уж много развлечений. Мы часто собираемся в обзорном зале, обмениваемся мнениями по самым разным поводам и пытаемся анализировать ту немногую информацию, которая имеется в нашем распоряжении.

— Кто вы по специальности? Мне интересно знать, какую должность вы занимали на исследовательском корабле и почему решились на столь длительное и опасное путешествие? — Его взгляд не отрывался от ее лица, время от времени пробегая по стройной фигуре молодой женщины в те моменты, когда Танаеву казалось, что Лана этого не замечает.

Мужчины никогда не понимали, что эти взгляды льстят ее самолюбию и доставляют тайное удовольствие. Она уже достигла своей цели — вызвала в нем откровенный интерес, и сейчас, если следовать неписаным правилам обольщения, ей следовало оставить его одного. Но беседа заинтересовала девушку, и она забыла о правилах.

— Меня отправили в космос в качестве психоаналитика. В то время, когда наша экспедиция готовилась к отлету, много внимания уделялось психологической совместимости членов экипажа. Пока мы летели к Проксиме, я освоила еще одну специальность и официально заняла должность помощника корабельного врача.

— Но я полагал, что для подобной практики необходимо сдать экзамены специальной комиссии.

— На Земле, да. Но во время длительных экспедиций многие правила упрощаются.

— Кстати, о правилах. В мое время дальние экспедиции укомплектовывались в основном замужними парами, считалось, что женщин и мужчин на борту должно быть поровну. Вам не пришлось столкнуться с определенными трудностями в связи с тем, что это правило было нарушено?

— Вначале и в нашей экспедиции большинство экипажа составляли замужние пары. Но потом, после первой посадки, мы подхватили какой-то странный вирус, который почему-то избирательно действовал только на женщин. Мужчины вообще не болели, зато среди женской половины команды разразилась настоящая эпидемия. Мне повезло... И конечно, после того как я осталась в экипаже единственной женщиной, возникли определенные трудности. Правда, только в первое время. До тех пор, пока слишком активные члены нашей команды не поняли, что их усилия заполучить меня в свою постель ни к чему не приведут. Потом, когда отношения в коллективе полностью сложились, эта проблема перестала меня беспокоить.

Она отвечала искренне, ничуть не смущаясь откровенностью его вопросов.

Танаев не смог удержаться от следующего, хотя и понимал, что беседа становится слишком личной и уводит в сторону от того, что интересовало его больше всего. Ему нужно было выяснить, откуда она узнала о том, что большая часть суши под ними представляет собой радиоактивную пустыню, но вместо этого он спросил:

— И каким же образом вам удалось избавиться от постоянных домогательств лишенных женского общества молодых мужчин? Простым отказом их не остановишь.

— Довольно легко. Тем самым древним способом, которым пользовались все мои сверстницы на Земле, начиная с каменного века. Они выбирали того, кто обладал достаточной силой и авторитетом, чтобы обеспечить их безопасность.

— Вы хотите сказать, что в выборе сексуального партнера чувства играют подчиненную роль? Что они стоят на втором плане?

— Разумеется. Хотя мы, женщины, держим это в строжайшем секрете. — Лана мило улыбнулась, желая показать, что все сказанное — не более чем шутка. Но Танаеву почему-то показалось, что шуткой здесь и не пахло.

— И если лидер сменялся...

— То мне приходилось думать о замене своего прежнего избранника.

В этой фразе был намек, который Танаев предпочел не заметить.

— Вы хотели бы вернуться на Землю, несмотря на все ее радиоактивные пустыни?

— Конечно, хотела бы! Любая жизнь там, на свободе, лучше нашей металлической тюрьмы! Но разве есть такая возможность?

— Она может появиться, если вы мне поможете.

— Чем я могу помочь герою космоса, сумевшему победить энтропийную планету?

Однако она знала о нем немало и, должно быть, специально для этого наведывалась в информаторий. Он не мог понять, чего больше в ее тоне, лести или сарказма.

— Для того чтобы захватить челнок, осуществляющий связь с Землей, мне понадобятся помощники. Вы пользуетесь большим влиянием среди ваших людей. Мне кажется, даже большим, чем шкипер или Кирасов. Если вы сумеете уговорить их принять участие в моей рискованной затее, которая каждому из них может стоить жизни, у нас появится шанс добраться до Земли.

— На Земле остался один-единственный космодром, контролируемый военными и хорошо охраняемый. Куда вы собираетесь садиться?

Ее знание обстановки удивляло Танаева все больше.

— Ракетному шлюпу для посадки космодром не нужен. Правда, приземлившись без посадочной полосы, он уже не сможет взлететь, но нам ведь это и не потребуется, если мы не собираемся возвращаться на станцию!

Минуты две она раздумывала, и ее красивое личико выглядело в эти минуты неестественно серьезным. Танаев уже начал жалеть о том, что затеял этот разговор, поставив перед молодой женщиной непосильную для нее задачу.

В конце концов, прежде всего она должна была считаться с желаниями своего «лидера», а он, возможно, и не стремится в ближайшем будущем покинуть станцию.

Неожиданно Лана приблизилась к Глебу и, запрокинув голову, чтобы лучше видеть его глаза, сказала:

— Я попробую! И если вам это удастся... — Она порывисто схватила руку Танаева и пожала ее коротким мужским пожатием, словно скрепляя этим некий неписаный договор. И в этом ее последнем жесте он почувствовал уже незавуалированное обещание, от которого кровь неожиданно ускорила движение в его синтетических жилах. И чтобы подавить совершенно ненужное сейчас желание, Глеб заставил себя вспомнить Зухрин, но добился лишь совершенно обратного эффекта.

* * *

К вечеру следующего дня Танаевым было получено согласие на совместные действия со всеми карантинщиками. Официально об этом ему сообщил шкипер. Было заметно, что он не одобряет принятого большинством решения, но не собирается ему противодействовать, из чего Танаев сделал вывод, что Кирасов с решением захватить челнок согласился. Танаев совершенно не ожидал этого. Ему пришлось окончательно убедиться в неожиданной поддержке Кирасова на импровизированном военном совете, на котором разрабатывался детальный план предстоящей операции.

Прежде всего, по настоянию Танаева, было принято решение избавиться от охранных роботов. Это позволяло заговорщикам обезопасить себя от удара с тыла, в разгар основной операции по захвату шатла, а самое главное — завладеть оружием, столь необходимым в предстоящей операции.

Танаев решил не сообщать о существовании прохода на законсервированную военную базу до самого последнего момента. Обсуждался лишь вопрос захвата грузового челнока, доставлявшего продовольствие к причалу карантинной станции.

Обстоятельство, заставившее Танаева придержать наиболее важную информацию в секрете, заключалось в том, что среди карантинщиков наверняка находился законспирированный информатор, сумевший договориться с местной администрацией, или даже, как это предполагал Годвин, один из психомонтов — специально подготовленных адептов князя, способных незаметно влиять на психику людей.

Танаев чувствовал его присутствие, но до сих пор с определенностью не мог указать на какого-то конкретного человека. Кирасов, вызывавший у него наибольшие подозрения, умел так искусно уходить от ментального контакта, что Глеб до сих пор так и не сумел подтвердить или опровергнуть свои подозрения. Каким-то образом лейтенант был способен возбуждать отраженные психические волны у находившихся поблизости людей, окончательно запутывая Танаева. И все же навигатор не сомневался, что замаскированный пособник Хорста на станции присутствует. И возможно, им был вовсе не Кирасов. Кто-то еще из этих пятнадцати малознакомых Танаеву людей обладал ментальными способностями и умел маскироваться настолько хорошо, что вычислить его никак не удавалось.

Начало операции по обезвреживанию охранных роботов еще больше укрепило Танаева в его подозрениях. Она протекала уж слишком успешно, и Танаев интуитивно чувствовал, что здесь что-то не так. Он разделил свой небольшой отряд на две группы, чтобы обеспечить прикрытие с тыла, и сам руководил основной атакующей группой. В нее вошло пять человек, вооруженных заточенными стальными стержнями, так хорошо зарекомендовавшими себя в первой стычке Танаева с роботом.

Едва они спустились на второй уровень, где располагался ангар, в котором проходила подзарядка и ремонт не задействованных в нарядах роботов, как их обстреляли еще в коридоре, причем настолько бездарно, что никто в отряде не пострадал, лишь в стене коридора появилась дыра с оплавленными краями.

Но Танаев знал, что если уж роботы стреляли, они в девяноста девяти случаях из ста попадали в выбранную цель, их автоматические корректировщики и дальномеры не делали ошибок. Однако стрелявший в них робот почему-то промахнулся, да еще и высунулся из приоткрытой двери, из-за которой произвел свой выстрел.

Танаев, единственный из всех бойцов располагавший лучевым оружием, конфискованным у Годвина, немедленно ответил на выстрел, не собираясь проверять, насколько верны его предположения. Лучевой удар превратил в раскаленные ошметки голову робота и позволил им завладеть вторым бластером.

Эта стычка оказалась единственной на пути к ангару, представлявшему собой квадратный зал, размером пятнадцать на пятнадцать метров, разделенный на небольшие клетушки, снабженные контрольными приборами и силовыми выходами для подзарядки аккумуляторов.

Помещение напоминало доильню на какой-нибудь древней ферме, вот только здесь не было ни коров, ни роботов. Помещение хорошо просматривалось с небольшого возвышения у входа и оказалось совершенно пустым. Роботы могли покинуть ангар одновременно только в случае общей тревоги.

Прежде чем Танаев понял, что означает отсутствие роботов, он уловил за своей спиной какое-то движение. Слишком быстрое, даже для его нечеловеческой реакции.

Глава 8

Сокрушительный удар металлической руки, способной раздробить камень, буквально вмазал его в стену ангара.

Он услышал треск и не смог сообразить, что именно сломалось в результате столкновения его тела с переборкой. Стена или его пластиковые кости? Сознание затянулось пеленой, а волна холода от поврежденных частей тела, всегда заменявшая в его ощущениях боль, еще больше лишила Танаева способности адекватно оценивать обстановку.

Схватка с огромным двухметровым роботом, неожиданно появившимся у дверей ангара со стороны коридора, между тем продолжалась уже без его участия.

Этот механизм, управляемый опытным оператором откуда-то извне, сумел подобраться к ним вплотную совершенно бесшумно и теперь расшвыривал людей, как кегли, стараясь расчистить себе дорогу и вновь добраться до Танаева.

Боевому роботу подобного типа не место на карантинной станции. Но он здесь был, и его присутствие лишний раз убедило Танаева в том, что задачи, выполняемые станцией, сильно отличались от тех, которые следовали из ее названия, и, кажется, его ждало здесь еще немало сюрпризов...

Жалкие металлические стержни, которыми его товарищи пытались остановить стальную глыбу, производили на робота впечатление не большее, чем зубочистки. Все важнейшие органы этого механизма были прикрыты надежной броней, и от Танаева его теперь отделяло не больше метра.

Между ними уже не осталось ни одного боеспособного карантинщика. Сквозь затуманенное сознание Танаев понял, что второго подобного удара он не переживет. Даже его необычное тело имело предел прочности, и он его практически израсходовал. Следовало что-то немедленно предпринять.

Но индикатор на его бластере все еще светился оранжевым светом. После первого выстрела у входа в ангар батарее требовалось минуты две для того, чтобы подготовить накопитель к следующему выстрелу. Не по этой ли причине на их пути встретился столь бездарно стрелявший робот? Но почему не стреляет их трофейный бластер? Почему медлит Николай, самый опытный боец, которому он вручил этот бластер? Сейчас каждая секунда могла стать решающей.

Но сколько ни искал Танаев Николая среди тех, кто пытался остановить стальное чудовище, неторопливо продвигавшееся к нему, он его не нашел. Не было Николая и на полу, там, где сейчас неподвижно лежали четверо из тех, кто доверил Глебу свои жизни. Танаев начинал понимать, почему Николая не оказалось на месте в самый ответственный момент...

Однако слишком поздно. Собрав все силы и опираясь о стену, Глебу удалось подняться на ноги. Так он сможет встретить смерть лицом к лицу. Он уже не сомневался в том, что второго удара ему не выдержать и не избежать. Реакция этого боевого робота была молниеносной, а его собственная, после полученного удара напоминала реакцию боксера, поднявшегося на ринге после тяжелейшего нокаута. Так оно, в сущности, и было.

Усилие, которое потребовалось для того, чтобы подняться на ноги, отняло у Танаева последние остатки сил. И теперь он стоял неподвижно, не испытывая ничего, кроме горечи и сожаления. Стоило преодолевать бездны пространства и времени, стоило победить саму смерть, для того чтобы погибнуть так нелепо от безмозглого металлического истукана.

Но ведь был же в его руках Меч Прометея! Оружие, выручившее его в минуту смертельной опасности, где же оно сейчас? Глеб попытался восстановить в памяти то, что чувствовал в момент наивысшей опасности, во время своей последней стычки со слугами Хорста. Но это ничего не дало, ничего не изменилось. Робот продолжал приближаться, и ему оставалось сделать не больше двух шагов для того, чтобы нанести свой последний, завершающий удар.

Танаев затравленно огляделся — металлический пол ангара на несколько метров вокруг был абсолютно чист, стена, хранившая на себе вмятину от удара его тела, в остальных частях казалась совершенно гладкой. Пожалуй, он мог бы использовать разряженный бластер в качестве дубины, вот только не было сил даже на то, чтобы поднять руку. Да и толку от такого удара по толстенной металлической коробке, заменявшей роботу череп, не будет никакого.

Тело Танаева быстро восстанавливалось, но все же недостаточно быстро для того, чтобы он успел воспользоваться его уникальными возможностями.

В минуты смертельной опасности все внимание человека сосредотачивается на самом главном, пространство вокруг него словно сжимается, окружающее, за пределами зоны возможного удара, перестает для него существовать.

Человек выделяет из окружающего лишь то, что представляет непосредственную угрозу его жизни, и именно поэтому время для него начинает растягиваться, а последовательность событий замедляется. Танаев видел перед собой только уставившиеся в его собственные глаза красные огоньки оптических индикаторов робота. Только они имели сейчас значение. За ними не было мысли, за ними не было чувств — только точный расчет нес в своей глубине механический взгляд.

У этого чудища не было и не могло быть интеллекта, и уж тем более сострадания. Где-то здесь, совсем недалеко, потому что с дальнего расстояния невозможно было бы управлять движениями этой громадины с такой точностью, не видя его реакции, притаился оператор. Человек, о котором Глеб ничего не знал и о существовании которого до этой минуты не догадывался. Человек, управлявший приближающейся к нему смертью... Слишком многого не учли заговорщики, слишком много неожиданностей и сюрпризов преподнесла им схватка, развернувшаяся по не ими писанному сценарию.

Но было что-то еще... Что-то совсем простое и очень важное, суть, ускользавшая от его оглушенного ударом мозга. Там, за глазами робота, в его черепной коробке, не было ничего, кроме управляющих его механизмами радиотехнических схем. И еще — приемник, преобразующий идущие извне команды оператора в двоичный код, в бесконечную цепочку единиц и нулей... Но если в эту передачу, в самую ее глубину, внедрится посторонний код, что произойдет с роботом? Скорее всего, дешифратор не сможет расшифровать непонятный сигнал и пропустит его дальше, напрямую в исполнительный блок, но тогда...

Вот это Глеб и решил проверить. Собственно, только это ему теперь и оставалось — внедриться в последовательность колебаний электромагнитного поля, несущего в себе набор управляющих команд, сбить их основную частоту, затемнить смысл, ввести в команды непредсказуемый, непонятный для простеньких схем робота приказ... И не важно, что именно он будет означать, совсем не важно, лишь бы этот приказ прошел сквозь фильтры и приемники дешифратора...

Танаев смог сделать это напрямую, одним усилием воли, собственно, даже усилия особого не потребовалось. Его мозг привык отдавать команды управляющим блокам станции Антов, в то время, когда он сам, его воля, его память и сознание превратились в подобный блок. Привык настолько, что даже выработал в своем новом теле орган, закрепивший эту способность. И хотя Танаев до этого момента не догадывался о подобной возможности, стоило ему на ней сосредоточиться со всей силой, какую только и могла вызвать в живом существе угроза гибели, как поток невидимых электромагнитных импульсов понесся от него к роботу, и тот замедлил свое движение на ничтожные доли мгновения, незаметные для обычного человеческого глаза. Но для Танаева этого оказалось достаточно, чтобы успеть уклониться в сторону, и металлический кулак, весивший более сорока килограммов, который должен был размозжить ему голову, врезался в стену переборки — в ту самую стену, с прочностью которой минуту назад познакомился и сам Танаев.

Дальнейшее было несложно — нырнув под руку промахнувшегося стального гиганта, Танаев оказался у него за спиной и рванулся к выходу со всей скоростью, на которую было способно его быстро регенерировавшее тело. Во время этого броска он сумел выиграть те самые необходимые ему секунды, после которых оранжевый свет на индикаторе заряда его бластера сменился зеленым.

Он развернулся и в упор расстрелял уже изготовившегося для нового удара робота.

Лишь после того, как дымящаяся груда стальных обломков рухнула на пол, Танаев позволил себе осмотреться и оценить результат схватки. Двое из группы карантинщиков, сопровождавших его, остались неподвижно лежать на полу. Делен и Марк, самый молодой из них... Скорее всего, они уже не поднимутся. Но он не мог себе сейчас позволить заниматься ими. Оператор... Прежде всего он обязан найти оператора, управлявшего роботом, иначе вскоре на станции появятся еще несколько трупов.

Стальные стены ангара полностью экранировали радиоволны, значит, для передачи команд оператору нужно было иметь какое-то окно, отверстие или что-то подобное, щель в стальных стенах...

Танаев еще раз, уже более внимательно, осмотрел помещение ангара, не упуская ни одной мелочи. Эта его способность в самые ответственные моменты находить время для обстоятельств, казавшихся со стороны незначительными, не раз приносила ему успех.

Сорванная решетка воздухопровода под потолком вполне могла бы подойти для этой цели, но он не имеет права ошибиться, у него оставалось не больше минуты до того момента, когда тот, кто управлял роботом, покинет свой пост и попытается смешаться с остальными обитателями станции.

Но ничего более подозрительного, чем эта сорванная решетка, Танаеву не удалось обнаружить. Не теряя ни одной лишней секунды, он бросился прочь из ангара, в котором только что кипела схватка.

Попасть в помещение, расположенное за стеной с поврежденной решеткой воздуховода, удалось не сразу. Танаев упрекнул себя за то, что до сих пор не составил детального плана станции, не сумел предвидеть возможное развитие событий. Теперь ему приходилось терять драгоценные секунды на плутание по узким коридорам, соединявшим производственные отсеки и походившим на настоящий лабиринт.

В конце концов он все же оказался перед нужной, распахнутой настежь дверью. И не смог сдержать разочарования. Оператор робота, в отличие от него, не потерял ни секунды. Он бросил управляющий передатчик, закрепленный под самым потолком на специально оборудованной площадке, и исчез. Оставалась еще слабая надежда вычислить того, кто отсутствовал все то время, пока шла схватка с роботом, но Танаев не сомневался: у его противника наверняка заранее было подготовлено необходимое объяснение, и доказать вину этого человека будет невозможно.

И все-таки надежда еще оставалась. Его обостренное восприятие улавливало сотни нюансов, недоступных нормальным человеческим возможностям, — запахи, едва заметные следы в пыли, даже тени, оставлявшие на стенах свои невидимые отпечатки, имели значение. Глеб не знал, из каких конкретных элементов слагались подсказки его интуиции, да это и не имело особого значения, главное, он чувствовал, по какому коридору бежал человек, бросивший здесь свою аппаратуру. Не теряя ни секунды, он последовал по этому, с каждой секундой все заметнее остывающему следу. До второго уровня, где находились каюты всех нынешних обитателей станции, он прошел безошибочно, не испытывая никаких сомнений, но теперь следы и запахи многих людей смешались в последнем коридоре, и Танаев в растерянности остановился, не зная, куда идти дальше. Возможно, преследуемый вошел в эту дверь, или в следующую...

Что он скажет? Как объяснит свое вторжение, повернется ли у него язык предъявить чудовищное обвинение тому, кто, возможно, только что сражался рядом с ним? Ошибка здесь исключалась. Но Танаев решил, что должен хотя бы попытаться установить истину.

Если он не найдет убийцу сейчас, завтра могут появиться новые жертвы. И отбросив последние сомнения, он взялся за ручку ближайшей двери. Она не была закрыта, и это в какой-то мере укрепило его подозрения в том, что за ней мог скрываться бежавший от него оператор. Времени на то, чтобы приводить в действие электронный запор, у беглеца не было — Танаев шел за ним по пятам.

В каюте находились двое — мужчина и женщина. Кирасов и Лана. В первое мгновение Глеб не узнал ее, или просто не хотел верить в то, что она могла участвовать в предательстве.

Кирасов, по-хозяйски положив руку на плечо женщины, держался так, словно никакие подозрения не могли его коснуться.

— Вообще-то, прежде чем войти, полагается стучать! — Голос лейтенанта звучал гневно и почти искренне, вот только где-то в самой глубине его тона Танаеву послышалась неуверенная нотка.

Он не сразу обратил на это внимание, потому что неожиданный и острый укол ревности от вида чужой мужской руки, лежавшей на плече понравившейся ему женщины, на какое-то время отодвинул цель его визита на второй план. Лишь через минуту Глеб полностью справился с собой и спросил совершенно ровным голосом:

— Почему вы здесь? Почему вы не участвуете в операции, которую сами одобрили?

— Я не боевик. У меня достаточно людей, способных выполнить подобное задание.

И тогда, не в силах сдержать нарастающий гнев от его самоуверенности и от наглости, с которой Кирасов заявлял о своем привилегированном положении, Танаев спросил:

— Где вы были пятнадцать минут назад?

— Странный вопрос. Мои встречи с женщинами не укладываются в пятнадцать минут. Вы это хотели узнать?

— Но ты же... — неожиданно вступила в разговор Лана и сразу умолкла, остановленная резким движением руки на своем плече.

— Скажи ему, как долго мы здесь находимся, и пусть, наконец, он оставит нас в покое!

— Хорошо... Я скажу.

И по ее тону, по тому, как напрягся Кирасов, Танаев понял, что ответ может быть совсем не таким, какого ожидал лейтенант.

— Ты ворвался в мою каюту пять минут назад и не захотел объяснить, что произошло. Сделай это теперь! Что вообще происходит, Эдвард? Последнее время я перестала тебя понимать! — Она резким движением стряхнула его руку и поднялась на ноги.

Следом вскочил Кирасов. Но сейчас его внимание целиком сфокусировалось на Танаеве. И тот мгновенно понял, что нормальный разговор окончен. Его поиски оператора, только что убившего двух человек из своей собственной команды, завершились. Вот только удовлетворения это открытие почему-то не принесло. Во всех происходящих событиях, в их рваной непоследовательности, было что-то необычное. Словно некая внешняя сила вмешивалась в поступки людей, делала их непредсказуемыми, подчиняла своей собственной логике, и, к несчастью, Танаев знал, что такая сила реально существует...

Радужные князья умели хорошо готовить своих психомонтов, а Кирасову отводилась роль простого исполнителя, куклы, которую умело дергал за ниточки человек, чье лицо по-прежнему оставалось Танаеву неизвестным. И вот самоуверенный, гордый офицер, совсем недавно успешно выполнявший роль лидера и искренне веривший в свое предназначение водить корабли по дальним звездным дорогам, сейчас бросится на него и попытается убить.

Он сделает это не по своей воле, — побывав в красной лаборатории Хорста, Танаев узнал, что собой представляет психологическое конструирование. Человек, подвергнувшийся такой обработке, может до поры до времени даже не подозревать о том, что в глубине его подсознания заложена бомба замедленного действия.

Но рано или поздно наступает момент, когда под воздействием внешних факторов или по кодовой команде, поступившей откуда-то извне, — взрыватель срабатывает, человек полностью теряет волю и начинает выполнять заложенную в него программу, на какое-то время превратившись в биологического робота.

Такую установку может внедрить в чужой мозг лишь специально подготовленный в лабораториях Хорста оператор. Князья называли таких посредников психомонтами и отправляли их на планеты, над которыми не имели непосредственной власти.

И вот теперь такая психологическая бомба взорвалась внутри Кирасова. Танаев понял это по его ставшему бессмысленным взгляду, не соответствовавшему точным, уверенным движениям.

Танаев знал, что ничем не сможет помочь этому человеку, не отвечавшему за свои поступки, и возможно, защищая свою жизнь, ему придется убить Кирасова, вот только это ничего не изменит, потому что на смену лейтенанту появится очередная жертва психомонта. Для психологического конструирования не требовалось специальной лаборатории. Воспользовавшись кристаллом мальгрита, в десятки раз усиливавшего его способности, посредник князя мог действовать на расстоянии, и никто не мог теперь сказать, сколько человек ему уже удалось обработать и превратить в свои послушные машины. С этой минуты главной задачей Танаева стала необходимость найти посредника Хорста, укрывавшегося за спинами созданных им марионеток.

Но сначала нужно было остановить Кирасова, бросившегося на него и издавшего сдавленный горловой звук, похожий скорее на звериное рычание, а не на человеческий голос. В руке у лейтенанта был зажат металлический предмет, и, не тратя времени на его распознавание, Танаев нанес встречный, упреждающий удар, целясь в солнечное сплетение, стараясь лишить нападавшего сознания, чтобы избежать необходимости убивать этого не отвечавшего за свои поступки человека.

Но Глеб не учел силу инерции летевшего на него тела и не сумел в полной мере смягчить собственный удар. Послышался хруст ребер. Сложившись пополам, Кирасов рухнул на пол. Дернувшись пару раз, он застыл неподвижно. По мертвенной бледности на его лице Танаев понял, что эта неподвижность уже никогда не покинет лейтенанта.

— Ты убил его... — прошептала Лана. Казалась, она вот-вот полностью потеряет контроль над собой. Только женской истерики ему сейчас и не хватало.

— Так получилось. У него в руке вибронож. Этим оружием не режут колбасу. У меня не было другого выхода.

— Но ты убил его! — Теперь она почти кричала.

— Успокойся! Черт возьми, успокойся! Он сам только что убил двух человек и мог убить еще нескольких. Я должен был его остановить!

Он силой вывел из каюты содрогавшуюся от рыданий женщину. В коридоре никого не было — хоть в этом ему повезло. Если, конечно, можно считать везением все происшедшее.

Во всяком случае, Глеб получил небольшую отсрочку. Объяснить случившееся он сможет позже, когда все участники схватки остынут от горячки боя и смогут более адекватно воспринимать происшедшее.

Лана постепенно приходила в себя, и перед дверью свободной каюты, в которой он собирался ее оставить, похоже, полностью взяла себя в руки. Во всяком случае, она выпрямилась и, посмотрев на Танаева совершенно сухими, гневными глазами, решительно произнесла:

— Нет! Одна я не останусь!

— Тогда чего же ты хочешь?

— Я пойду к тебе. Мне кажется, твоя каюта — единственное безопасное место на этой свихнувшейся станции!

Глеб не мог ей отказать, хотя и понимал, что ничего хорошего из этого визита не получится. Если кто-нибудь заметит, как Лана выходит из его каюты, и без того непростые отношения с карантинщиками осложнятся еще больше. «Терять мне, похоже, нечего. Хуже все равно не будет. Я не знаю, кто из них еще прошел психообработку, — подумал он. — Вся история с карантинной станцией смахивает на специально подстроенную ловушку. Нужно выбираться отсюда как можно скорее, и раз уж она сама напросилась... Что-то не похоже, чтобы Лана сильно горевала по своему погибшему дружку. Возможно, эта красивая молодая женщина всего лишь очередная участница направленного против меня заговора». — Эта мысль добавила горечи в свалившееся на его голову приключение. И кроме всего прочего, она в какой-то мере позволила ему оправдаться в собственных глазах.

Получалось, что он воспользовался предложением Ланы не потому что ему было приятно ее общество и весьма желанна возможная близость с ней. Получалось, что он сделал это, исходя исключительно из стремления вывести на чистую воду своих тайных врагов и вычислить тайную тропинку, ведущую к скрывавшемуся среди обитателей станции психомонту.

На самом деле все это не соответствовало истине. Даже опытный специалист не сможет установить, подвергался ли человек психоконструктивному воздействию, в том случае, разумеется, если это воздействие проводилось не дилетантами.

Но над Кирасовым поработал отнюдь не дилетант, и если Лана тоже попала в число обработанных психомонтом людей, то узнает он об этом не раньше того момента, когда запланированное ими действие станет реальностью.

То есть тогда, когда эта милая женщина, лежа в его постели, неожиданно достанет из своей прически крохотную булавку с ядом или проделает что-нибудь другое, столь же неожиданное и неадекватное всему ее предыдущему поведению.

Но именно в этом и состояла привлекательность предстоящего свидания. Танаев всегда чувствовал угрозу и старался не уклоняться от брошенного ему вызова. И хотя сейчас было самое неподходящее время для свидания с женщиной, любовника которой он только что убил, Танаев решительно взял ее под руку, подтверждая этим жестом согласие на ее предложение, и, ругая себя последними словами, направился в сторону своей каюты.

Глава 9

Едва он успел ввести Лану к себе и закрыть за ней дверь, как в рации раздался звук его позывного.

Руководитель группы, которому было поручено захватить управляющую рубку, сообщал о том, что Кирасов не выходит на связь и не отвечает на вызовы... Нужно было немедленно придумать какое-то правдоподобное объяснение происшедшему. Вдаваться сейчас в сложные обстоятельства гибели Кирасова Танаеву казалось несвоевременным и опасным. Его положение среди карантинщиков все еще оставалось неустойчивым. Он по-прежнему был для них чужаком — и убийство Кирасова объяснить и оправдать было бы очень трудно.

Глебу была необходима поддержка этих людей в предстоявшей операции по захвату шатла. Пристально глядя в глаза Лане, словно испрашивая ее согласия на эту ложь, он сообщил, что Кирасов погиб во время схватки с роботом. Лейтенант получил смертельный удар на глазах у Танаева, смог добраться до каюты Ланы и там умер.

Глеб знал, что только Лана могла бы опровергнуть это его утверждение, потому что врач, который осмотрит тело Кирасова, наверняка подтвердит, что удар, проломивший ему грудь, был нанесен с нечеловеческой силой.

Закончив объяснение и отключив рацию, Танаев с минуту молча смотрел на свою гостью, ожидая ее реакции. Борьба сложных и противоречивых чувств отражалась на лице молодой женщины. Она только что потеряла близкого ей человека, но почему-то не испытывала по этому поводу особого сожаления. Эдвард был слишком суров с ней, иногда жесток и почти всегда непредсказуем. Она не могла бы толком объяснить, почему чувствует непонятное облегчение от того, что он ушел из ее жизни. А вот Танаев понимал ее состояние.

Хотя Кирасов и не был настоящим психомонтом, выполняя роль марионетки в более опытных руках, он, несомненно, обладал ментальными способностями, в этом Танаев имел возможность убедиться. И Лана, Избавившись от постоянного психологического давления с его стороны, должна была испытывать облегчение и чувство освобождения.

— Ты возьмешь меня с собой на Землю, когда все здесь закончится?

— Ну, разумеется, мы все вернемся на Землю.

— Здесь каждый сам устраивает свою судьбу, и меня не волнует, что произойдет с остальными. Мне нужно твое обещание.

Это походило на торг, и циничность Ланы, ее откровенный эгоизм, желание использовать в своих интересах любое обстоятельство, даже гибель близкого человека, не понравились Глебу, но выбора у него не осталось — сказав «а», приходилось делать следующий шаг.

На какое-то мгновение, после того как он подтвердил свое обещание доставить Лану на Землю при любых обстоятельствах, ему показалось, что на стене мелькнула некая тень, напоминавшая набросок углем кошачьей морды, расплывшейся в довольной улыбке.

Оставив Лану в своей каюте и попросив не покидать ее до конца операции, он торопливо прошел в капитанскую рубку, откуда можно было получать информацию из всех помещений станции. Но сражение уже закончилось. На станции не осталось ни одного целого робота, и теперь заговорщикам оставалось только ожидать ответного хода своих невидимых тюремщиков. Произошло и еще одно неожиданное событие — бесследно исчез Николай. Человек, которого Глеб считал наиболее опытным бойцом и которому он доверил трофейный бластер. Человек, бездействие которого в самый ответственный момент чуть не стоило ему жизни. Поиски Николая во всех доступных для карантинщиков помещениях станции ни к чему не привели. Он словно растворился в воздухе. Это в какой-то степени отвлекло заговорщиков от гибели Кирасова. Необъяснимость и таинственность какого-нибудь события всегда кажется людям значительней любой трагедии.

Часа через два Танаев полностью освободился от всех дел и обязанностей, свалившихся на него, и мимоходом удивившись собственному нетерпению, смог вернуться в свою каюту.

Едва он переступил порог, руки Ланы легли ему на плечи, а ее лицо оказалось так близко, что не воспользоваться этим было бы просто невежливо.

Их первый поцелуй получился долгим и холодным, в нем не было огня настоящей страсти. Сделка в отношениях между мужчиной и женщиной всегда приглушает страсть, и требуется время, чтобы ее разбудить. Словно желая отомстить Лане за собственный не слишком благовидный поступок, Глеб начал ее раздевать, наблюдая за ее реакцией, словно проделывал в лаборатории какой-то эксперимент.

Она не сопротивлялась, но оставалась совершенно равнодушной и холодной. А чего еще он мог ожидать от женщины, которая всего лишь выполняла свою негласную часть заключенного между ними договора?

Ему пришлось сдержать свой мужской эгоизм, проявить терпение и нежность, прежде чем она начала отвечать на его ласки. Кончилось тем, что оба они забыли о том, как это начиналось.

Вот только образ убитого им человека, вопреки всем внутренним запретам, нет-нет да и вставал перед глазами Танаева. И не мог он забыть, что тело доставшейся ему в качестве трофея женщины еще вчера вечером ласкали руки убитого.

Пару часов спустя, когда, утомленные и довольные друг другом, они все еще лежали в его постели, Танаев спросил:

— Ты помнишь, как познакомилась с Кирасовым, когда впервые его увидела?

Лана поняла его неправильно и ответила довольно резко:

— Зачем тебе это? Эдварда больше нет. Глупо ревновать к мертвому.

— Ты не понимаешь. Это не ревность. Мне надо разобраться в том, каким образом он подвергся психоконструктивному воздействию и на кого еще оно могло распространиться. Мне надо это знать, чтобы вычислить нашего главного врага, психомонта, способного превратить любого из вас в свою послушную марионетку.

— Ты и меня подозреваешь?

— Человек, подвергшийся психообработке, ничего об этом не знает, из его памяти стираются все следы контакта с психомонтом. На месте такого человека мог оказаться любой из нас. Именно поэтому я стараюсь выяснить все детали, связанные с поведением людей вашей группы. Их контакты, местонахождение — все имеет значение. Возможно, это ничего не даст, но я должен хотя бы попытаться.

Она резко приподнялась на постели, не обращая внимания на то, что форма ее обнаженной груди совершенно сбивает Глеба с темы важного для него разговора.

— Для тебя дело всегда стоит на первом месте? Или это связано с тем, что твое тело и твоя психика слишком отличаются от обычного человека?

— Ты это заметила? Тебе это мешает?

— Да нет, в общем-то... Во всяком случае, сейчас. — Лана не договорила, но он понял, что она имела в виду. Пока в их отношениях главной составляющей был секс, в котором он мог показать себя с лучшей стороны, Лана могла не обращать внимания на странности в его внешнем виде. Не так уж много от них и оставалось, с каждым днем уменьшались участки прозрачной кожи на его теле. Но память о том, как он,собственными руками, создавал себе свое нынешнее тело из крохотных пластмассовых кирпичиков, никуда не исчезла и постоянно мешала ему, особенно в интимных отношениях с женщинами.

Зухрин знала о его происхождении все и принимала его таким, каким он был, да она и сама прошла такую обработку, что обычным человеком ее уже нельзя было назвать, — другое дело Лана...

* * *

На следующее утро Танаев решил отправиться на встречу с Годвином. Тянуть с этим было нельзя — чистильщик знал о серьезных переменах на карантинной станции. Для этого у него было достаточно каналов информации. Хотя бы звуки... Переборки станции резонировали и отзывались на каждый удар глухим вибрирующим звуком. Слишком долго оставлять его в неведении относительно изменившейся обстановки было опасно. В конце концов, не дождавшись известий от Танаева, Годвин мог самостоятельно взяться за осуществление их плана и вызвать земной бот, вовсе не для того, чтобы его захватить... Слишком ненадежного сторонника послала судьба Глебу, но роптать на нее — занятие бесперспективное, и нужно уметь использовать все представившиеся возможности.

Неожиданно, когда Танаев уже направлялся к замаскированной решетке воздуховода, за которой скрывался проход на военную базу, в кармане его куртки едва слышно загудел передатчик закодированной связи.

Годвин, вопреки своей собственной просьбе — не выходить в эфир без крайней необходимости, сам вышел на связь, и когда Танаев щелкнул кнопкой приема, в наушниках раздался взволнованный голос наемного убийцы:

— К нашей станции приближается неизвестный космический корабль! — В голосе чистильщика слышались непривычные панические нотки, которые не могла скрыть даже сильно искаженная кодированным передатчиком речь.

— Что за корабль? Откуда он взялся? Ты не видел его старта с земного космодрома?

— Это не наш корабль! Он пришел из открытого космоса! Прошел недалеко от Юпитера, а теперь вышел на орбиту станции и, гася скорость, постепенно приближается. Вам лучше на него посмотреть! Здесь хорошая оптика.

Через некоторое время Танаев уже рассматривал неведомого гостя. До него все еще оставалось не меньше трех тысяч километров, но великолепная оптика, приспособленная для наведения лазерных пушек орбитальной крепости, которую, по существу, и представляла собой эта часть так называемой «карантинной» станции, позволяла рассмотреть корабль во всех деталях.

Что-то грубое и до боли знакомое виделось Танаеву в обводах неизвестного корабля, напоминавшего своими контурами сдвоенный круглый пенал с тупым носом и такой же тупой, наискось срезанной кормой, за которой, приглушая свет звезд, тянулся длинный шлейф фотонного излучения.

Даже с такого расстояния легко было понять, что корабль огромен. Не менее трехсот метров в длину и около сорока метров в диаметре было в каждом из его сдвоенных цилиндров. Такие корабли, игнорировавшие законы аэродинамики, строили в открытом космосе, и они не были приспособлены для посадки на планеты.

— Вы уверены, что это не старый земной корабль? Не может на нем быть одна из исследовательских экспедиций, лишь теперь добравшаяся до родной планеты?

— Это не исследовательский корабль. Впереди и сверху, если присмотреться, можно увидеть утопленные в обшивку орудийные башни ближнего боя. А внизу есть широкий шлюз, для выброса в пространство ракетных истребителей. Он немного напоминает своими обводами федеральный крейсер последних военных лет, но на Земле не осталось кораблей такого класса.

— Вы пытались с ним связаться?

— Он не отвечает на вызовы. Не понимает нас или попросту игнорирует наши запросы. Что будем делать?

— Сколько времени потребуется для того, чтобы запустить наши генераторы и привести в боевую готовность лазерные пушки? — спросил Глеб.

— Не меньше часа. Слишком мало людей у нас на борту. Даже если расставить по боевым постам всех ваших карантинщиков, мы все равно не успеем.

— Вы неплохо разбираетесь в вооружении станции и ее возможностях.

— Это входит в мое задание. К тому же я вам говорил, что не всегда был чистильщиком. Так что мы будем делать?

— Готовиться к встрече. Мне не нравится его молчание. Сделаем все, что успеем. Нужно подготовить хотя бы часть орудий. Неизвестно, чего можно ожидать от этого молчаливого гостя. И продолжайте попытки связаться с ним, что-то мне говорит, что он прекрасно слышит и понимает наши сигналы.

Полчаса прошло в томительном ожидании. Все обитатели станции уже были в спешке представлены Годвину и расставлены им по боевым постам. Перед лицом внешней опасности никто не стал задавать неуместные вопросы по поводу появления на станции нового лица. Не до того было сейчас, под прицелом энергетических орудий выраставшей на глазах стальной громадины. К моменту подхода неизвестного корабля на дистанцию ближнего боя удалось запустить один-единственный генератор, способный обеспечить энергией лишь одну лазерную батарею, но и ее накопители все еще не были готовы к тому, чтобы послать на кристаллические излучатели пушек необходимое количество энергии. Впрочем, это не имело особого значения. Танаев понимал, что противостоять боевой мощи приближавшегося к ним корабля они не смогут даже в том случае, если все орудия станции будут приведены в боевую готовность. Начинать бой в таких условиях было бы самоубийственной глупостью, и Танаев не собирался этого делать еще и по той причине, что в обводах корабля, во всей его колоссальной мощи, для Танаева было что-то очень знакомое, почти родное. Он чувствовал, что приказ стрелять по этому кораблю застрянет у него в горле.

Приблизившись к станции на расстояние около ста километров, неизвестный корабль включил узконаправленную радиосвязь. Танаев к этому времени уже почти не сомневался в том, какую речь услышит из динамика, и не удивился, когда кабину управления наполнили звуки интерлекта — официального языка Федерации, на котором общались все ее колонии бесчисленное множество лет.

— Прошу подтвердить присутствие на борту вашей станции навигатора первого класса, лейтенанта Глеба Танаева, разыскиваемого федеральным правительством Земли.

После этого сообщения на лице Годвина прорезалась целая гамма чувств. О каком правительстве они говорят?!

— Перестань притворяться! — с презрением бросил Танаев. — Ты не мог не знать о существовании колонии, на которую перебралось Земное правительство! Такие корабли, как этот, не появляются в космосе без причины!

— Но я действительно не знал! Почему мне все время приходится доказывать свою правоту и особенно в тех случаях, когда я говорю правду?!

— Потому, что ты говоришь ее слишком редко!

Решительно отстранив Годвина от передатчика, Танаев включил микрофон:

— Здесь Танаев! С кем я говорю?

— С командиром федерального крейсера «Вечерняя звезда». Предлагаю вам сдаться. В этом случае вы позволите нам обойтись без ненужного кровопролития.

— Сдаться кому? Какую Федерацию вы представляете?

— Земную, разумеется, перестаньте ломать комедию, Танаев!

— Взгляните на ваши экраны. Я что-то не вижу на Земле следов находившейся там когда-то Федерации.

— Вас не было слишком долго. Федерация сменила базовую планету более пятисот лет тому назад. Так вы сдаетесь, или мне высаживать десант?

Танаев не успел ответить, потому что на экране обзорного локатора появились две белые точки, стремительно приближавшиеся к крейсеру. Несколько минут назад они оторвались от поверхности Земли, но лишь сейчас вышли из тени и сразу оказались слишком близко от крейсера. Повинуясь внезапному импульсу, Танаев спросил человека, который, судя по всему, собирался его арестовать:

— Вы видите атакующие вас ракеты?

— Да, спасибо. Наши защитные поля уничтожат их раньше, чем они активируют взрыватели.

Подтверждая слова капитана «Вечерней звезды», на фоне черного полотнища космоса неожиданно вспыхнули два огненных шара, через секунду превратившихся в облака светящейся пыли.

— У них мощная защита, — пробормотал Годвин. — Наши пушки для них не страшнее зубочисток.

Словно желая доказать мощь своего оружия, носовая лазерная батарея крейсера ответила на атаку. Две параллельные рубиновые иглы протянулись от орудий к Земле. Лазерные лучи, хорошо видные в тех местах, где они проходили сквозь облака газов и пыли, оставшихся после взрывов, становились совершенно невидимыми в безвоздушном пространстве.

Зато на Земле их действие немедленно было отмечено огненной вспышкой и появившимся вслед за ней заревом пожара.

— Они уничтожили пусковые установки. Скорее всего, чтобы обезопасить свой десантный бот.

И вновь Годвин оказался прав, лишний раз доказав, что он прекрасно разбирается в обстановке.

Едва облако от взрывов рассеялось, от крейсера отделился небольшой ракетный катер и направился к станции. Его изображение на экранах стремительно увеличивалось. До прибытия на борт станции новых действующих лиц оставались считаные минуты.

— Что ты собираешься делать, Танаев? — Годвин хорошо держался, на его лице не было заметно ни малейшего волнения, словно предстоящий захват станции федеральными военными не имел к нему ни малейшего отношения, хотя, судя по обмену залпами, отношения между федералами и теми, кто хозяйничал сейчас на Земле, оставляли желать лучшего.

— А что бы ты сделал на моем месте?

— Ну, учитывая обстоятельства, я бы, наверно, сдался... Слишком много людей в тебе заинтересовано, и лучше оказаться в руках тех, кто сможет оградить тебя от более враждебных притязаний. Не понимаю, зачем эти дураки внизу атаковали крейсер? Сразу было видно, что такая атака бессмысленна.

— Чтобы проверить его защиту. Очевидно, для них появление этого корабля — такая же неожиданность, как для нас.

— Не думаю. О существовании новой федеральной базы правительству Нью-Америки было известно.

— Я предполагал, что ты от меня что-то скрываешь. Но не знал, что так много важной информации. Тем приятней будет расстаться с тобой. Передай привет остальным карантинщикам. Надеюсь, после того, как меня здесь не станет, твое ведомство оставит их в покое.

— А знаешь, Танаев, мне поручено убить тебя, если ситуация полностью выйдет из-под контроля. Но мне не хочется этого делать, хотя именно сейчас наступил тот самый момент.

— Ты ведь уже пытался однажды, хочешь попробовать еще раз?

— В общем-то, нет. Будем считать, что и эта попытка оказалась неудачной. Ты мне понравился настолько, что я бы согласился служить под твоим командованием.

— Спасибо. Раз уж мы расстаемся почти друзьями, выполни мою последнюю просьбу.

— Если смогу. Я все еще на службе и не уверен, что выберусь живым из этой передряги.

— Это довольно простое поручение. Разумеется, в том случае, если тебя не арестуют и не убьют. Доставь Лану на Землю. Я ей это обещал. И сделай так, чтобы ищейки из твоего «чистилища» потеряли ее след.

— Я попробую. — Неожиданно Годвин шагнул к Танаеву и крепко пожал его руку: — Береги себя. Я не верю в то, что ты преступник. За преступниками не посылают военные космические корабли. Скорее всего, федералам тоже понадобились образцы твоих тканей. Так что будь осторожен!

Их неожиданное для обоих дружеское прощание было прервано чавкающим звуком открывшейся двери наружного шлюза.

В огромном помещении сразу же стало тесно от ввалившихся внутрь десантников в бронежилетах. И хотя их было всего шесть человек, создавалось впечатление, что каждый из них одновременно присутствует в нескольких местах. Их лица за светофильтрами шлемов невозможно было рассмотреть, а короткие команды, доносившиеся из переговорных устройств, лишь усиливали впечатление того, что станцию вновь захватила толпа вооруженных роботов.

Танаева и Годвина поставили лицом к стене, заставили завести назад руки и на обоих защелкнули наручники. Лишь после этого командир десантного звена соизволил спросить, кто из них Танаев. Подойдя к нему вплотную и убедившись в том, что перед ним действительно находится нужный ему человек, он перестал обращать на Годвина всякое внимание.

Видимо, между десантниками происходил интенсивный обмен репликами и командами, неслышными для посторонних. Их действия отличались слаженностью и эффективностью. Были выключены и безжалостно выведены из строя все батареи станции. Но шлюз, ведущий в карантинный отсек станции, десантников не заинтересовал. К облегчению Танаева, покончив с вооружением, они не обратили никакого внимания на тех карантинщиков, которые, следуя его указаниям, заняли свои посты в кабинках наводчиков.

Вряд ли это было результатом беспечности, скорее всего, ими руководила уверенность в своей полной безнаказанности. После того как тяжелое вооружение станции было уничтожено, никакое легкое оружие уже не могло пробить броню укрывавших их скафандров.

Больше всего Танаева удивило полное отсутствие у десантников интереса к захваченной станции. Покончив с ее разоружением и не теряя больше ни минуты, они окружили Танаева плотным кольцом и двинулись обратно к шлюзовой камере, оставив прикованного к стене Годвина в полном недоумении по поводу всего происшедшего. Если раньше у Танаева еще были какие-то иллюзии относительно целей визита этого таинственного корабля, то теперь они полностью развеялись. Кроме него самого, десантников больше ничего не интересовало.

— Надо было попросить ключ от наручников... — пробормотал Годвин, зубами пытаясь достать из своего кармана универсальную отмычку, с которой никогда не расставался.

Глава 10

Как только ракетный катер отчалил от причального шлюза карантинной станции и взял курс к кораблю, с Танаева сняли наручники. Но кроме этого ничего не изменилось. Понимание того, что происходит и с какой целью был выслан за ним ракетный бот, не появилось, несмотря на то что какую-то часть переговоров десантников он мог улавливать без всяких вспомогательных устройств. Отрывочные фразы, вроде:

— Чем он может быть опасен? С виду он таким не кажется. Обыкновенный гражданский.

— Не наше дело обсуждать приказы. Наше дело доставить его на корабль, соблюдая максимальную осторожность.

— И кого мы должны опасаться? Его? — ничего не объясняли.

Чтобы не выдавать свои способности, Танаев предпочел молчать всю дорогу. В новой непонятной ситуации, в которую он теперь попал, скрытность могла ему пригодиться.

Кстати, наручники с него сняли именно потому, что не учитывали все его возможности. Конечно, он не мог справиться с десантником в боевом скафандре, снабженном сервоусилителями и реактивными движителями, да и не собирался этого делать... Но не вечно же эти парни собираются оставаться в скафандрах. Неясно, зачем вообще они их использовали. Операция проводилась в закрытом помещении, чего же они опасались? Активного сопротивления со стороны обитателей станции, атаки с Земли, или эта мера предосторожности была предпринята против него? Чья это нелепая идея, обвинить его в каком-то преступлении? Для чего это понадобилось и как ему теперь держаться по отношению к представителям власти?

Ведь он по-прежнему, даже сейчас, продолжал себя считать гражданином Федерации, несмотря на то что за время его отсутствия сама Федерация здорово изменилась.

Ничего. На борту крейсера все прояснится. Им придется дать ему исчерпывающее объяснения своим действиям, иначе его скрытые способности могут стать не такими уж скрытыми...

Громада крейсера между тем заслонила собой уже пару созвездий, и лишь сейчас Танаев по достоинству смог оценить всю величину и мощь этого корабля. Чтобы построить его, нужны были космические верфи, оборудованные по последнему слову техники, а из этого следовало, что слух об утрате Федерацией своего могущества не соответствует действительности. И не так уж важно, где эти верфи располагаются — на Земле или на одной из ее космических колоний.

«Тем не менее родную планету моим соотечественникам почему-то пришлось оставить... Неужели могущество Хорста оказалось так велико, что с ним не смогла справиться цивилизация, обладающая такими кораблями?» — подумал Танаев, не в силах отвести восхищенный взор от приближавшейся громады корабля, которая теперь заслонила собой уже весь горизонт.

Если над Землей действительно пронеслась разрушительная война, о которой говорил Годвин, то с тех пор должно было пройти много лет, необходимых для того, чтобы создать на новом месте технологические структуры и производственные мощности, способные воплотить в жизнь подобный корабль. Он пожалел о том, что так и не успел познакомиться с информацией, обнаруженной на старой космической базе, — крейсер пришел слишком рано...

Его размышления были прерваны мягким щелчком причальных захватов. Пилот катера хорошо знал свое дело.

Десантники, сохраняя молчание, жестами предложили ему первому пройти к шлюзу. За воздухонепроницаемым тамбуром, около двери, ведущей во внутренние помещения корабля, Глеба ожидал офицер в незнакомой ему форме.

Молодой человек без оружия и без всякой охраны. Такая встреча понравилась Танаеву гораздо больше, чем знакомство с десантниками, оставшимися на борту своего катера, сразу же после высадки Танаева отправившегося к другому шлюзу.

— Моя фамилия Самарин, я второй помощник суперкарго крейсера «Вечерняя звезда», — сообщил он не без гордости. — Мне поручено встретить вас, господин Танаев, и извиниться за вынужденно грубое поведение наших десантников. Позже вам объяснят его причину. А сейчас, не хотите ли немного отдохнуть после всех передряг и подготовиться к встрече с капитаном. Показать вам вашу каюту?

Не так уж плохо для начала. Кажется, его худшие опасения не оправдались, как и предположение Годвина о том, что федералам понадобились всего лишь образцы его тканей. Впрочем, последнее еще может оказаться фактом. Вежливая форма встречи легко может измениться на свою противоположность, как только он проявит неповиновение. Танаев кивнул в знак согласия и молча проследовал за Самариным к лифту, решив отложить все свои вопросы до встречи с капитаном, которая, как сообщил Самарин, назначена на четыре часа пополудни, по корабельному времени. Сверившись с висевшими на каждом переходе электронными часами, Глеб прикинул, что у него остается всего пара часов, чтобы подготовиться к встрече, которая, возможно, определит всю его дальнейшую судьбу.

— Без пятнадцати четыре за вами зайдет дежурный офицер и проводит к капитану. К этому времени вы должны быть полностью готовы, капитан не одобряет опозданий.

Эта фраза вызвала в Танаеве одобрительный отклик. Дисциплина на военном корабле лишний раз напомнила о том, к какому флоту он принадлежит.

Уже в коридоре жилого яруса Танаева приятно удивила чистота и порядок. Даже ручки дверей, надраенные до блеска, вызывали в нем всплеск положительных эмоций, и он понял, что не может объективно оценивать этот корабль. «Вечерняя звезда» принадлежала Земной Федерации, — той самой Федерации, которой он служил всю свою сознательную жизнь и известие о гибели которой воспринял как свою личную трагедию. И вот теперь он идет по коридорам построенного на ее верфях могучего корабля, способного одним залпом подавить наземную ракетную батарею.

И пусть встреча с соотечественниками оказалась не столь радостной, как он предполагал, пусть она произошла с некоторым опозданием, перед ним, по крайней мере, извинились. И все же это еще не повод для щенячьего восторга, не надо забывать, что его положение по-прежнему неопределенно, и неожиданности, обрушившиеся на него с первого дня возвращения, все еще продолжают сыпаться, словно из рога изобилия. Арест, схватка с роботами, захват карантинной станции, и снова арест...

Самарин любезно распахнул перед ним двери небольшой, но уютной каюты, в которой обнаружилось все необходимое. Впрочем, гораздо больше, чем все необходимые туалетные принадлежности и чистая одежда в открывшемся после голосовой команды шкафу, Танаева обрадовало отсутствие охраны у дверей.

Приняв волновой душ, Глеб примерил новую форму, заботливо оставленную для него на вешалках шкафа Она, хоть и без знаков различия, явно была офицерской. Да к тому же была сшита по его размерам.

— Вас повысили в статусе, господин Танаев. Не гражданин, не офицер, не навигатор, — просто «господин», — произнес Глеб после того, как Самарин, еще раз употребив это непривычное обращение, удалился. — Они не знают, как ко мне обращаться. Они вообще не понимают, каким образом я здесь оказался, но, тем не менее, вполне возможно, что этот корабль прислали сюда именно за мной.

«Что-то им от меня нужно, что-то очень важное. Будем надеяться, что Годвин ошибся и речь не идет лишь об изучении необычных особенностей моего тела, хотя кто знает, кто знает...»

После того как Глеб полностью привел себя в порядок, до встречи с капитаном у него оставалось еще целых полчаса. Он потратил это время на изучение оборудования своей, каюты, во время которого сделал немало приятных для себя открытий.

Так, он обнаружил, что далеко не все оборудование каюты выполняет голосовые команды. В крышку стола была вделана большая кнопка, превращавшая одну из стенных панелей в обзорный экран. Включив его, он понял, что корабль совершает какой-то маневр. Изображение земного диска медленно смещалось, корабль приближался к ночной зоне планеты, и Танаев удивился тому, что даже не заметил момент, когда включились ходовые двигатели. Инерция здесь не ощущалась... Многое на этом корабле вызывало его удивление и, пожалуй, несколько неоправданный восторг.

— Тебе следует помнить о наручниках и сохранять объективность в оценках, хотя бы до встречи с капитаном. Еще неизвестно, как все это обернется для тебя лично! — произнес знакомый голос кота у него за спиной. Танаев обернулся и успел увидеть в зеркале исчезающее изображение Шарго.

— Сколько раз я просил тебя не подкрадываться!

— А я и не подкрадываюсь. Я присутствую. Веду учет всем твоим промахам и гадостям, которые ты себе позволяешь по отношению к другим людям. Я ведь соглядатай, помнишь об этом? — Теперь голос шел из ярко освещенного угла комнаты, в котором, разумеется, никого не было.

— Я не делаю никаких гадостей!

— А как насчет Зухрин? Ты, кажется, собирался вызволить ее из беды, в которую она попала, спасая, между прочим, твою драгоценную шкуру!

— До сих пор у меня не было такой возможности. Но я помню о своих обещаниях. Всегда помню!

— Ну-ну...

— Послушай, Шарго, объясни, зачем тебе это нужно? Зачем ты следишь за каждым моим шагом и ведешь счет всем моим промахам и неудачам?

— Я ведь уже говорил: соглядатай обязан вести учет всем поступкам поднадзорного.

— Но кому это нужно и зачем?

— Как это, «зачем»? Если сумма твоих отрицательных поступков превысит определенную величину, Хорст получит полный контроль над тобой.

— Так ты по-прежнему служишь ему?

— Я никому не служу. Я лишь веду учет, вполне объективный, между прочим!

— Находясь у меня на довольствии, ты продолжаешь служить моим врагам! Это как, хороший поступок?

— Тоже мне, довольствие! Ты требуешь возмещения за каждую каплю валерьянки и плошку молока. Так что давай не будем насчет довольствия. К тому же я вполне могу обходиться без твоих подачек. И вообще тебе пора к капитану, смотри не опоздай и держи ухо востро, здесь никому нельзя верить!

Входная дверь отозвалась на последнюю фразу кота мелодичным звоном. Дежурный офицер появился минута в минуту.

* * *

Капитанская каюта напоминала что угодно, но только не каюту капитана космического корабля. Начать с того, что она состояла из двух зон — жилой и рабочей. Для того чтобы попасть в рабочую зону и увидеть самого капитана, Танаеву пришлось проследовать через жилую часть каюты, заполненную стеллажами со старинными книгами и украшенную картинами известных художников, подобранными без всякого определенного стиля. Скорее всего, это были копии, но Танаев не настолько хорошо разбирался в живописи, чтобы определить подобное с первого взгляда. Это живописное разнообразие должно было, очевидно, подтвердить тот неоспоримый факт, что ни искусство Земли, ни ее традиции на этом корабле не забывают. Странно, конечно, что капитан предпочел выставить на всеобщее обозрение свое жилище. Танаев на его месте поменял бы комнаты местами, но в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

Где-то в самом углу, за ширмой, приютилась одинокая солдатская койка, заправленная шерстяным армейским одеялом, невольно вызвавшая у Танаева улыбку, — столь явное желание капитана подчеркнуть свою близость к экипажу показалось ему излишним.

Он не смог бы жить в этой неуютной комнате, словно вырванной из далекого прошлого Земли. Зато вторая, рабочая часть каюты ему понравилась. Она была небольшой и строго функциональной. Слегка изогнутый рабочий стол с длинным рядом информационных дисплеев и устройств связи напоминал диспетчерский пульт электростанции и вызвал у Танаева тоскливое воспоминание о его собственной каюте, на давно превратившемся в прах исследовательском корабле, на котором он когда-то совершил свое последнее путешествие к звездам.

Контр-адмирал, Катасонов Валерий Захарович, поднялся ему навстречу и любезно приветствовал. Танаев с удовлетворением отметил, что сопровождавший его офицер остался снаружи и в каюте адмирала не было ни охраны, ни посторонних членов команды, которые, по опыту Танаева, пользуются любым поводом, чтобы оказаться поближе к начальству.

Катасонову было за пятьдесят, но форма сидела на нем как влитая, — он по-прежнему был строен и подтянут, хотя на висках уже проступила седина, а в глазах можно было заметить тот особый блеск, который появляется у людей, немало повидавших на своем веку.

Сбоку над столом висела фотография молодой женщины с ребенком на руках — и это был единственный личный штрих в рабочей части каюты. Знакомясь с обстановкой, вживаясь в атмосферу каюты, Танаев не спешил начинать разговор, справедливо полагая, что после встречи с наручниками он имеет право на какие-то предварительные объяснения. Видимо, Катасонов понял это, и в уголках его глаз появилась едва заметная усмешка.

— Вероятно, вы ждете от меня официального извинения за встречу, и вы его получите в конце нашей беседы, если все еще будете на этом настаивать. Здесь выключены все записывающие устройства. Даже те, которые не положено отключать ни при каких обстоятельствах.

— Я польщен! — чуточку иронически произнес Танаев, все еще не определивший, как ему держаться и чего ждать от этой встречи.

Проигнорировав его иронию, Катасонов продолжил:

— Этим я хотел подчеркнуть, насколько важна конфиденциальность нашей беседы. Грубость, проявленная десантниками при вашем задержании, была совершенно необходима.

— Задержании? Так я должен считать себя задержанным?

— Как я могу себе позволить задержать героя космоса, даже если в его возвращении так много странного? — Сарказм в голосе Катасонова заставил Танаева, в свою очередь, усмехнуться.

— Так, может быть, мне следует начать наш разговор с объяснения странностей моего возвращения?

— Хорошо бы.

— С чего именно мне начать? История того, что со мной произошло, слишком длинна и запутанна.

— Начните с самого главного. Потом вы напишете подробный отчет, который проанализируют наши ученые, а сейчас просто ответьте на мои вопросы.

— Так задавайте их!

— Меня не удивляет ваша задержка во времени. Этот парадокс, связанный с различной скоростью его течения на Земле и на кораблях, приблизившихся к скорости света, нам хорошо знаком. Нет сомнения в том, что время в районе черной звезды, поглотившей вашу планету, текло намного медленней, чем на Земле. Я внимательно изучил отчет о вашей экспедиции. К счастью, он сохранился. Самые ценные архивные материалы нам удалось переправить в безопасное место еще до того, как столица Федерации была захвачена. Так вот, из этого отчета следует, что вы погибли, Танаев. Во всяком случае, погибло ваше физическое тело. Или я ошибаюсь?

— Нет. Все верно. Мое прежнее тело было уничтожено во время перехода в управляющие структуры защитной станции Антов. Вам знакома цивилизация Антов? Вы получили о ней какие-то новые сведения за время моего отсутствия?

— Больше мы не сталкивались с ней. Ваш случай единственный, но продолжайте!

— Когда теряешь так много, кое-что приобретаешь взамен. Есть какой-то странный закон равновесия справедливости, если можно его так назвать. Проявление этого закона не всегда так явно, как хотелось бы людям, попавшим в беду, но он существует и действует.

Потеряв свое физическое тело, я получил доступ ко всем управляющим структурам станции, ко всем ее технологическим цепочкам и к огромной информационной базе. Сумма знаний, заключенная в ней, намного превосходила все, что может вообразить себе человеческий разум.

В конце концов, воспользовавшись открывшимися передо мной новыми возможностями, мне удалось восстановить свое тело — не в его прежнем качестве, разумеется. Кое-что было упрощено, кое-что улучшено, а кое-что утрачено навсегда. И вот я сижу перед вами.

— Каким образом вы преодолели кокон свернутого пространства, внутри которого находилась ваша планета? Как вам удалось вернуться?

— Это уже другая история. И было бы справедливо, если бы теперь вы ответили на некоторые мои вопросы.

Какое-то время Катасонов молча разглядывал Танаева, и по тому, как сдвинулись его брови, было заметно, что ему не так-то просто принять предложенный Танаевым поворот беседы. Этот человек привык отдавать приказы и не считал нужным выполнять чьи бы то ни было требования.

В конце концов он сказал:

— Мне придется поверить всему, что я от вас услышал, на слово, хотя вы, конечно, понимаете, насколько невероятна ваша история. Придет время, когда те, кому это положено по штату, проверят и подвергнут сомнению каждую запятую в вашем отчете. Но сейчас перед нами стоят совершенно другие задачи. Поэтому спрашивайте. Что вас интересует в первую очередь?

— Что произошло с Землей за время моего отсутствия?

— Хороший вопрос. Спроси вы о чем-нибудь другом, и я начал бы сомневаться в вашей искренности. Но разве на карантинной станции вы не получили на него ответа?

— Весьма расплывчатый. Люди, находившиеся там, в своем большинстве такие же, как и я, космонавты, улетевшие с Земли давным-давно и после возвращения сразу же изолированные. — Танаев не стал распространяться по поводу появления на станции представителя земного ведомства чистильщиков. Всегда полезнее иметь несколько источников информации и сравнивать полученные от них сведения.

Выдержав долгую паузу, словно собираясь с мыслями и стараясь облечь их в краткую и доступную для понимания Танаева форму, Катасонов, в конце концов, сказал:

— Мы пережили странную войну.

Глава 11

— Странную войну? Простите. Я вас не понимаю!

— Так она названа официально, поскольку до сих пор точно неизвестно, когда именно она началась и когда закончится.

— Она все еще продолжается?

— Официально — нет. Хотя, впрочем, официально она и не начиналась. Вспышки недовольства, забастовки, неожиданные волны вандализма. Когда обезумевшие толпы выходили на улицы и в полном остервенении старались уничтожить все, что нам удалось создать за долгие годы. Все это, в той или иной степени, знакомо и вашему времени.

Но с годами это стремление к разрушению в наших согражданах усилилось настолько, что ученым пришлось искать ему объяснение. Если при прежних социальных системах его можно было объяснить неравенством положения отдельных граждан, то со временем все граждане Федерации получили равные права.

— Насколько я понимаю, это просто невозможно. Разве что на бумаге. Но на бумаге все обладали равными правами и в мое время.

— Во всяком случае, федеральная система смогла полностью удовлетворить потребность всех своих граждан в самом насущном: в еде, в крове, в одежде, в возможности учиться и при желании эмигрировать на вновь открытые миры.

— Всего этого недостаточно для социальной справедливости. Больше того, по-настоящему, недовольство начинает проявляться именно в тех колониях, где все основные потребности их жителей удовлетворены, и у людей появляется время и желание бороться за улучшение своего социального статуса.

Катасонов думал о том, что на его долю выпала нелегкая задача убедить этого колючего недоверчивого человека в необходимости сотрудничать, а он до сих пор не может решить, какой линии в разговоре с ним следует придерживаться.

Привычная ему манера приказа в данном случае совершенно не годилась. Федерация слишком нуждалась в услугах Танаева, и его добровольное согласие на выполнение миссии, которую Катасонов собирался ему предложить, было совершенно необходимо.

Подавив непроизвольное раздражение и остро пожалев о том, что он никогда не был дипломатом, Катасонов продолжил нелегкий для него разговор:

— Возможно, вы правы. Но я не собираюсь вступать с вами в социологический спор. В конце концов выяснилось, что причина все усиливавшихся беспорядков находится не в социальной сфере.

— Где же еще она может находиться? Неужели вы, по примеру многих соотечественников из моего времени, обратились к поиску внешних врагов?

— Нам не пришлось их искать, потому что вскоре наши службы безопасности раскрыли существование... Нет, не организации, поскольку никакой организации мы так и не обнаружили. И, пожалуй, в раскрытии этого заговора главную роль сыграли не службы безопасности, а наши медики, установившие неопровержимый факт манипулирования сознанием наших сограждан в масштабах, вызвавших все негативные события тех лет.

Люди вполне обеспеченные, занимавшие ответственное положение в обществе, буквально сходили с ума, выбегали на улицы и начинали крушить все подряд. Толпы безумцев, сталкивавшиеся друг с другом, кровавая резня на улицах, пожары, беспомощность полиции, потерявшей большую часть своих сотрудников, присоединившихся к бесчинствующим... Вот почему эту войну назвали странной. Разумеется, мы пытались найти источник психологического воздействия на людей. Но вскоре выяснилось, что для психомонтажа нет необходимости в непосредственном контакте с объектом воздействия.

«Это весьма похоже на работу психомонтов Хорста. Но, может быть, я ошибаюсь?» — подумал Танаев.

— Что такое «психомонтаж»?

— Всего лишь термин, придуманный нашими учеными. Надо же было как-то назвать массовый гипноз, не сравнимый по силе ни с чем известным нам ранее.

— Вы считаете, что в основе этого воздействия лежит гипноз? — спросил Танаев, горько усмехнувшись про себя: ему хорошо было известно, что собой представляли эти «гипнотизеры». Посланцы радужных князей появились на Земле намного раньше того срока, о котором говорил Хорст. Или он сам слишком надолго задержался в дороге? Сейчас это уже не имело значения. Основу силы посланцев Хорста составлял вовсе не гипноз, а волшебство, само существование которого земная наука продолжала упорно отрицать. Неудивительно, что федералы даже не сумели понять причину своего поражения.

— Разумеется, мы понимали, что не могут существовать гипнотизеры подобной силы, во всяком случае, среди представителей расы гомо сапиенс. Но ни одного из этих таинственных пришельцев поймать так и не удалось — что, впрочем, нетрудно объяснить, учитывая силу их воздействия на окружающих. Они легко уходили от наших облав, ускользали изо всех ловушек, превращая охотившихся на них людей в новых безумцев или обрабатывая их таким образом, что самые надежные подразделения наших войск переходили в лагерь противника.

И все же одной только пятой колонны, при всем ее могуществе, было недостаточно для того, чтобы полностью подорвать экономику и привести к гибели космическую цивилизацию, подобную Земной Федерации. Правительство пришло к выводу, что это всего лишь прелюдия к прямой агрессии. И как только это стало ясно, началась тайная подготовка к нашему поражению.

— Почему же к поражению, а не к серьезной обороне?

— К обороне мы тоже готовились, но наряду с этим, учитывая неограниченные возможности наших противников в психологической войне, можно было предположить их подавляющее превосходство и в военных технологиях. Поэтому правительство начало готовиться к отступлению... Это было самым мудрым, и к тому же, как показали последующие события, единственно правильным решением, позволившим нашей цивилизации избежать полного уничтожения.

К моменту, когда странная война начала приближаться к своей завершающей фазе, одним из наших исследовательских кораблей была открыта необитаемая планета с прекрасным климатом и нетронутыми ресурсами.

Ее открытие стало важнейшей государственной тайной того времени. Кораблю было приказано оставаться на поверхности планеты и готовиться к приему колонистов, а на Земле началась лихорадочная подготовка к переброске технологических комплексов, научных институтов и тщательно отобранных поселенцев на «Бету Земли», так ее назвали. Наши предки не лишены были сентиментальности.

— Но эвакуация таких масштабов не могла остаться незамеченной вашими противниками!

— Разумеется, поэтому в космос одновременно отправлялось не менее пяти транспортных кораблей. Четыре из них приземлялись на давно известных земных колониях, разгружались и возвращались за новым грузом на Землю. И лишь один из пяти выходил из гиперпространства в районе Беты Земли и навсегда оставался на ее поверхности, вместе со всем своим грузом. Создавалось впечатление, что часть кораблей погибала во время перехода. Такое тогда случалось довольно часто.

Во всяком случае, правительству удалось создать вполне правдоподобную картину эвакуации и рассредоточения сил по своим внешним колониям. В обстановке всеобщей паники и неразберихи никому не пришло в голову разыскивать пропавшие корабли.

Неожиданно Танаеву показалось, что за всеми этими любезно предоставленными ему сведениями что-то кроется. В конце концов, он мог познакомиться с историей пропущенных им лет в библиотеке. Зачем Катасонов тратит свое драгоценное время на беседу, которая ему явно не доставляет удовольствия? Что он собирается потребовать в конце своего рассказа? И, несмотря на интерес, который вызывало в нем все услышанное от Катасонова, Глеб думал о том, что любые сведения подобного рода предпочтительней получать из официальных документов.

Но прерывать контр-адмирала было бы невежливо, и ему не оставалось ничего другого, как набраться терпения и выслушать все до конца, вплоть до того момента, когда в ворохе блестящих оберток обнаружится предназначенная ему горькая пилюля. Танаев все же решил помочь Катасонову избавиться от ненужных подробностей и приблизить развязку.

— Иными словами, эвакуация особо избранных удалась, и правительству оставалось лишь присоединиться к ним, чтобы и впредь, на новом месте, заботиться о благе тех, кто остался на старой Земле во власти захватчиков.

— Вы зря иронизируете, Танаев. Это было тяжелое время, и я благодарю судьбу за то, что мне не пришлось пережить эти тяжкие годы, вместе со своими соотечественниками. Я родился значительно позже, на Бете Земли. В то время Федерация уже активно готовилась к тому, чтобы вернуть утраченную родину, сделав эту задачу основной целью нашего существования.

— Вы забыли рассказать о том, как была потеряна Земля. Было или не было прямое нашествие? Что собой представляли, в конце концов, эти таинственные захватчики?

— Увы, мы этого толком не знаем до сих пор. Хотя вторжение, разумеется, было. Оно произошло столь стремительно, что от нашего космического флота и от кольца оборонительных спутников ничего не осталось в течение нескольких дней. Что, впрочем, неудивительно, поскольку весь военный контингент Земли был подвергнут психологическому воздействию неуловимых противников.

При этом их корабли даже не показались в обычном пространстве. Лишь значительно позже ученые Беты Земли разобрались в том, что враги атаковали Землю, находясь в особом секторе гиперпространства, откуда могли вести беспрепятственный огонь по кораблям Федерации, оставаясь невидимыми и неуязвимыми для наших оборонительных средств.

Их военные технологии превосходили земные на несколько порядков. После того как оборонительные заслоны были сметены, а почти весь военный космический флот уничтожен, им оставалось лишь высадить на беззащитную Землю свой десант. И вот с этим они почему-то не стали спешить. Точечная бомбардировка Земли продолжалась еще в течение целого месяца, до тех пор, пока их ракеты не уничтожили все крупные промышленные объекты, все энергостанции и административные центры.

Они отбросили Землю в каменный век, прежде чем начали захват планеты, и мы до сих пор не знаем, зачем им это понадобилось. Поскольку, закончив свой разрушительный рейд, флот захватчиков бесследно исчез.

— Но десант они все-таки высадили?

— Десант они высадили, но лишь после того, как мы уже не могли выяснить, что он собой представляет.

— Трудно поверить, что на Земле не осталось ни одного передатчика и ни одного агента ваших спецслужб!

— Передатчики, возможно, и оставались. Не было ни одного приемника. В доступном для радиосвязи пространстве космоса все наши корабли были уничтожены.

Лишь значительно позже нам удалось установить ретрансляторы на трассе, ведущей к нашему новому дому, но к тому времени наладить двустороннюю радиосвязь с оставшимися в живых гражданами Федерации была уже невозможно. Нам пришлось довольствоваться официальными сообщениями, исходившими из единственного уцелевшего на Земле крупного города, которые ни о каком захвате вообще не упоминали.

Катасонов надолго замолчал, и было видно, как нелегко дался ему этот рассказ. Контр-адмирал был мужественным человеком, он воспитывался в лучших традициях земных военных колледжей и внутренне был неспособен принять полное поражение Земли в той, давно отгремевшей космической битве. Да и сама беседа с Танаевым, в которой ему приходилось постоянно контролировать каждое свое слово, не доставляла ему удовольствия. Он занимал слишком высокое положение в военной иерархии Земной Федерации. Должность командира одного из самых мощных космических крейсеров, в сочетании со званием контр-адмирала, обеспечилаему привилегированное положение среди окружавших. Он не привык ни о чем просить.

Гораздо проще было отдавать приказы, но в данном случае эта его привычка лишь мешала достижению важнейшей поставленной перед ним задачи. Следовало сделать перерыв, прежде чем перейти ко второй, наиболее сложной части их беседы.

Осознав это, Катасонов потянулся к скрытой в столешнице кнопке. Танаев успел насторожиться в ожидании появления охраны, но в каюту вошла девушка, одетая в форму вестового. Сразу же бросалось в глаза, что покрой формы и подбор цветов пошедших на нее тканей был далек от стандартного и преследовал совершенно иную, несвойственную военной форме цель, — более полно подчеркнуть достоинства женской фигуры.

— Лита, — обратился к ней контр-адмирал, — наш гость устал после всех передряг, обрушившихся на него, а тут еще я со своей лекцией. Помоги мне исправить допущенную бестактность.

Девушка понимающе улыбнулась и обратилась к Танаеву:

— Не хотите ли сделать перерыв? У нас тут есть неплохой бар, сауна с волновым душем, все, что нужно, чтобы за короткое время вернуть человеку работоспособность.

— Ну, если адмирал это предлагает...

Катасонов поморщился:

— Не люблю, когда меня повышают в звании, это плохая примета. И советую вам согласиться на предложение Литы. Она мастер своего дела.

После этого Танаеву не осталось ничего другого, как подняться и, поблагодарив Катасонова за уделенное ему время, последовать за девушкой, хотя он бы предпочел продолжить беседу, открывавшую для него целую бездну важнейшей информации.

* * *

Вслед за Литой он пересек жилую часть адмиральской каюты и лишь теперь обратил внимание на маленькую дверь, притаившуюся между книжными полками. За нею открылся небольшой, но умело оборудованный уголок отдыха. Массажный стол и шкафчик с различными притираниями вызвали его неподдельный интерес, и, заметив это, Лита сразу же предложила:

— Раздевайтесь. Я сделаю вам восстановительный массаж. — Не дожидаясь его согласия, она расстегнула китель и, аккуратно развесив его на вешалке, осталась в полупрозрачной блузке, под которой не было другого белья. Впрочем, ее упругая грудь и не нуждалась в поддержке лифчика. Талия, стянутая плотной юбкой, очень умело подчеркивала почти обнаженную верхнюю часть ее фигуры.

Танаев не стал разыгрывать из себя ханжу и с удовольствием растянулся на массажном столе, предоставив рукам девушки, полным скрытой энергии, делать свою работу. Он чувствовал, как его пронизывают живые токи давно забытых ощущений.

— Вас не смущает несколько необычный вид моего тела? — спросил он.

— Вы имеете в виду прозрачные участки кожи? Я привыкла к подобному. Это обычное следствие восстановительных пластических операций. А шрамы и следы ранений только украшают мужчину. — По крайней мере в глазах этой девушки он не выглядел монстром. Но даже сейчас, полностью расслабившись и отдавшись ее умелым рукам, он не забыл о главном.

— Скажите, Лита, вы давно служите в звездном флоте?

— Второй год, а на «Вечерней звезде» четвертый месяц. Это наш лучший крейсер! — не без гордости заметила девушка.

— И это ваша первая экспедиция к Земле?

— Конечно, первая! Здесь закрытый и очень опасный район. Должна существовать весьма серьезная причина, по которой командование приняло решение направить сюда наш крейсер.

— А разве до сих пор федеральные корабли ни разу не пытались выйти на орбиту Земли?

Девушка помрачнела и ответила не сразу. Ее движения стали излишне резкими, а костяшки пальцев, пройдясь по спине Танаева, причинили неожиданную боль, которую он молча стерпел, в ожидании ответа.

— Было три экспедиции. Последняя всего месяц назад. Ни одна из них не вернулась. Вместе с «Протосом» не вернулся близкий мне человек!

— Простите, я не знал. Но он еще может вернуться! Они могли приземлиться и теперь ожидают внизу вашей помощи.

— Отсюда не возвращаются! — резко ответила девушка, ее глаза затуманились слезами, а руки прекратили свою привычную работу. — Он был в десанте, который получил приказ провести разведку боем в районе бывшей столицы. С тех пор от «Протоса» не поступало никаких известий. И космос чист... Никаких следов наших кораблей. Даже характерных облаков нет.

— Каких облаков? — не понял Танаев.

— Обычно после схватки взорванный корабль оставляет в космосе целое облако пыли, замерзших газов и обломков, которые долго не рассеиваются. Но мы не нашли ничего... «Вечерней звезде», кроме всего прочего, было приказано выяснить, что стало с нашими кораблями. Только мы ничего не узнали...

— Но, в том случае, если они приземлились на поверхность планеты, вы и не могли обнаружить следы их гибели!

— Эти корабли не были приспособлены для посадок на планеты. Их строили в космосе, и они предназначались только для полетов.

— И все-таки их десантные боты приземлялись! И кто-то мог остаться в живых, никогда нельзя терять надежду. Возвращаются лишь те, кого умеют ждать!

Неожиданная мысль заставила Танаева приподняться на массажном столе.

— Простите, Лита, вы видели фотографии заключенных на карантинной станции космонавтов?

— Нет... — растерянно проговорила девушка. — Каким образом я могла их видеть, и почему вы меня об этом спрашиваете?

— Десант с «Вечерней звезды» доставил на борт вашего крейсера копию информации, снятой с журнала карантинной станции... Я попрошу Катасонова показать вам фотографии тех, кто там находится. Может быть, вы узнаете среди них кого-нибудь. Мне почему-то кажется, что на станции были не только те, кто вернулся из дальних экспедиций.

Его догадка получила подтверждение сразу же после того, как Лите показали видеокристалл с записями. В одном из карантинщиков она узнала десантника из невернувшейся экспедиции «Протоса».

Теперь Танаев уже не сомневался, что имперские власти, которым принадлежала карантинная станция, получили известие от Хорста, какого гостя им следует ожидать, и хорошо подготовились к встрече. Но из этого открытия следовал неизбежный вывод о том, что на станции до сих пор находится психомонт — один из самых приближенных и замаскированных подручных князя, способный творить с человеческой психикой все, что ему заблагорассудится. Без его присутствия они бы не рискнули держать на станции недавно захваченных десантников «Протоса».

— Что заставляет вас так думать, и почему вы не сообщили о своей догадке раньше? — недовольно спросил Катасонов, разглядывая навигатора с нескрываемым подозрением, которое вновь вернулось к нему во время этого неприятного для обоих разговора.

— У меня не было доказательств — одни догадки.

— Так что же изменилось?

— Для того чтобы заставить человека управлять сложным боевым роботом, необходима длительная подготовка или очень сильное воздействие на психику исполнителя. Но в случае со знакомым вашей массажистки времени для такой подготовки было недостаточно. Следовательно, тот, кто направлял руководившего роботом оператора, должен находиться на станции и обладать уровнем воздействия, недоступным обычному посреднику. А поскольку с тех пор, как вернулся ваш десантный бот, станцию не покидал ни один ракетный катер, этот человек все еще находится там.

— Черт бы вас побрал, Танаев! Вы хоть понимаете, насколько это важно?! Ведь это первая наша реальная возможность захватить одного из тех, кто сумел навязать нам эту странную войну, и выяснить, что они собой представляют!

— А вы не боитесь, что мышь может обернуться кошкой?

Катасонов хищно усмехнулся:

— Много воды утекло с начала войны. Мы стали умнее и сильнее за это время, теперь у нас есть способ защитить наших людей от постороннего воздействия, во всяком случае, здесь, на моем корабле, он ничего не сможет сделать!

— А как же невернувшийся «Протос»?

— У них не было соответствующего оборудования. Индикаторы внешних психоизлучений открыли совсем недавно. Но пусть те, кому это положено, занимаются захватом психомонта. У нас с вами другие дела, — продолжил Катасонов, немедленно отдав распоряжение о высылке нового десантного подразделения на карантинную станцию. Впрочем, это распоряжение так и не удалось выполнить.

— Не годится и дальше держать вас в неведении относительно той миссии, которую я собираюсь вам предложить. — Катасонов остановился, было заметно, что он испытывает определенные затруднения во время этого разговора, словно до сих пор не решил, стоит ли посвящать Танаева во все детали предстоявшей ему операции. Наконец, справившись со своими сомнениями, контр-адмирал открыл сейф с документами и извлек из его глубин бутылку старого коньяка.

— В новом мире вам удалось вырастить виноградную лозу? — удивился Танаев.

— Климат Беты Земли не отличается от земного. Хотя с виноделием были определенные трудности. В каком-то смысле, сырье, из которого изготовлен этот напиток, не совсем виноград. Гибрид с местными сортами ягод, выведенный нашими биологами. Зато дуб, пошедший на изготовление бочек, в которых выдерживали напиток, вполне настоящий. Попробуйте.

Танаев внимательно посмотрел напиток на свет, но не нашел в его прозрачном янтарном цвете ничего подозрительного. Аромат хорошо выдержанного коньяка заставил Глеба в конце концов преодолеть сомнения и пригубить из предложенного бокала чуть маслянистую жидкость. Коньяк оказался менее резким, чем он ожидал, и, видимо, содержал меньший процент алкоголя, но в целом вполне соответствовал своему назначению — помочь преодолеть встретившееся в беседе затруднение.

* * *

— Так что вы хотели мне предложить? Не тяните, Валерий Захарович, я вполне готов к неожиданному повороту событий и, разумеется, понимаю, что крейсера не посылают за несколько световых лет ради того, чтобы помочь какому-то навигатору вернуться домой. Кстати, как вы обо мне узнали?

— Из радиосообщений. Во время последних неудавшихся экспедиций на Землю были установлены ретрансляторы на дальних орбитах, и мы получили возможность перехватывать земные радиопередачи. Признаки жизни подает только этот единственный небольшой клочок суши, на севере континентальной Европы. Отсюда все еще запускают орбитальные корабли. Все остальная территория планеты погружена во тьму и полное радиомолчание. Этому, очевидно, способствовало и резкое изменение климата, которое наступило после того, как были разрушены планетарные климатические установки, долгие годы сдерживавшие негативные изменения в климате Земли.

Мы не знаем, уцелели ли люди в этих малопригодных для жизни районах, и не знаем, что там делают захватчики. Как я уже говорил, ни один из наших десантов не вернулся. Все попытки выяснить, что сейчас происходит на Земле, окончились неудачей. И тут мы перехватили официальное сообщение правительства «Свободной Европы» о вашем возвращении. Наши аналитики предположили, что ваш организм, непонятным для них образом, изменился настолько, что психомонтаж на него не действует. После этого и было принято решение об отправке «Вечерней звезды». Нашу экспедицию готовили не один год, а ваше появление лишь ускорило ее старт.

— Как я понимаю, правительство обеспокоено не столько судьбой своих соотечественников, оставшихся на старой Земле, сколько потенциальной угрозой, исходящей от ее нынешних властителей.

— Думаю, вы не правы. Вы делаете слишком поспешные выводы, не обладая всей полнотой информации. Я не слишком разбираюсь в высокой политике, мое дело выполнять приказы. Но даже мне понятно, что если бы правительство не интересовала судьба соотечественников на Земле, угрозу можно было бы ликвидировать тотальной бомбардировкой. Сейчас у нас есть для этого все технические возможности. Запаса ракет с нитринными боеголовками, которыми располагает мой крейсер, вполне достаточно, чтобы уничтожить на Земле все живое. И боюсь, в том случае, если ваша миссия потерпит неудачу, будет принято решение провести подобную бомбардировку.

— Выходит, правительству понадобились данные разведки. Даже ценой разведки боем они решили получить сведения о захваченных противником территориях... — На лице Танаева отразилось недоумение, поскольку такие данные, почти всегда сопряженные с большими потерями, собирали обычно перед началом серьезного наступления. Вы готовитесь к штурму?

— Есть вопросы, на которые я не уполномочен отвечать. Мой корабль послан для разведки. Такова наша задача. Но вести разведку в условиях, когда все наши люди, после того как попадают на Землю, превращаются в послушных марионеток в руках противника, практически невозможно.

— И для этого вам понадобился я.

— Наши ученые уверены, что вашу психику невозможно изменить тем способом, который применяют захватчики. Это подтверждает и тот факт, что после месячного пребывания на карантинной станции, где облучение было постоянным и предельно интенсивным, индикаторы психомонтажа не обнаружили в вашем мозгу никаких посторонних зон.

— Меня вроде бы не подвергали медицинскому обследованию.

— Для этого оно не требуется. Эти индикаторы установлены на всех наших судах и действуют стационарно. Именно они помогли нам избежать тайного проникновения противника на наши новые территории и повторения захвата. Как только вы оказались на десантном катере, мы уже знали, что ваш мозг не поддался психомонтажу. А вот наши десантники, все время находившиеся под защитой специальных скафандров, до сих пор томятся в изоляторе... Хотя они подвергались воздействию на карантинной станции не более получаса. Вы здорово изменились, Танаев...

Глава 12

«Если бы ты знал, контр-адмирал, насколько я изменился на самом деле, ты не предлагал бы мне эту тайную разведывательную миссию с такой легкостью!» — подумал Танаев, вслух же он сказал:

— Очевидно, эта моя особенность вызвала неподдельный и слишком пристальный интерес и у наших врагов.

— Не сомневаюсь. Именно поэтому мы предприняли все возможные меры, чтобы сохранить предстоящую вам миссию в полном секрете. Вот для чего понадобились наручники при встрече. Наши противники должны считать, что мы вам не доверяем и собираемся отправить на Бету Земли для изоляции и дальнейших исследований. Эту легенду мы станем укреплять всеми доступными нам способами.

— А меня тем временем вы собираетесь тайно высадить на Землю.

— Лишь после того, как получу на это ваше согласие. Вам придется действовать там в полном одиночестве. Не уверен, что вам удастся выполнить задание, но, похоже, это наш единственный шанс. И я готов ради него пойти на прямое нарушение приказа. Мне приказано любой ценой доставить вас на Бету. Вы вызываете слишком большой интерес у наших ученых и у моего командования.

«Но прежде всего ты обязан провести разведку. Разведку любой ценой. И ты надеешься, что, выполнив твое задание, я вернусь обратно на корабль, чтобы позволить вашим эскулапам превратить себя в лабораторную крысу... Но это предложение и мой единственный шанс. Шанс вырваться на свободу, а там посмотрим...»

— Возможно, вам известны не все выводы, которые сделали специалисты, изучавшие отчет о нашей экспедиции на Элану. Но как бы там ни было, я согласен. — Танаев говорил осторожно, взвешивая каждое слово. Сидевший перед ним человек ни в коем случае не должен понять, к какому решению он пришел, обдумывая его предложение.

— Мои личные интересы, которых у меня осталось не так уж много, совпадают с вашим заданием. Мне нужно побывать на Земле, исправить кое-какие ошибки, выяснить кое-какие обстоятельства. В общем, я согласен, ведь именно это вам важно от меня услышать, остальное несущественно.

Впервые за время этой беседы Танаев почувствовал, как неловкость и скованность оставляют его. Невообразимую бездну лет он не был дома, не встречался со своими соотечественниками и забыл, каково это — сидеть в кабинете большого начальника, который вынужден послать тебя туда, откуда никто не возвращался. «А ведь он, похоже, знает, что я не вернусь ни при каком раскладе, и, кажется, смирился с этим».

— Меня смущает лишь одно обстоятельство, — продолжил Танаев, и в глазах у него появился блеск, не предвещавший Катасонову ничего хорошего. — Каким образом вы собираетесь сохранить в тайне всю эту операцию? Так или иначе, вы должны будете отправить меня на Землю на посадочном боте. А наши противники там, внизу, наверняка имеют радары и весьма заинтересованы в том, чтобы никто «случайно» не покинул ваш корабль. Стоит им засечь мою посадку, и о выполнении вашего задания можно будет забыть. Даже мне, со всеми моими способностями, не уйти от хорошо организованной облавы, если противнику будет заранее известно место моего приземления.

— А кто вам сказал, что оно будет ему известно? Вас отправят вниз на специально сконструированном пластмассовом планере, поверхность которого не отражает лучи радаров.

— Простите, на чем отправят? — не поверил своим ушам Танаев.

— На планере. Слышали о таком летательном аппарате? У него нет двигателя. Перед вашим стартом мы затормозим корабль и скорректируем его траекторию таким образом, чтобы скорость вашего аппарата была равна нулю, относительно поверхности Земли. И дальше все будет зависеть только от вас.

На лице Танаева появилось сомнение, которое он и не пытался скрыть.

— Я никогда не занимался планеризмом, но кое-что из аэродинамики мне известно. Если вы помните, я был когда-то космическим навигатором.

— Тысячу лет назад, — улыбнулся Катасонов, подливая в бокал Танаева очередную порцию коньяка. — За это время изменились не только основные положения аэродинамики, но и сами аппараты. В кабине вашего планера будет небольшой антиграв. Его мощности недостаточно, чтобы удержать аппарат в воздухе, но предохранить машину от серьезных повреждений, в случае неудачного приземления, он сможет.

— А как насчет металла?

— Масса этого механизма настолько мала, что его не смогут засечь радары, разве что на расстоянии в несколько десятков метров.

— Что там еще будет, на этом планере, из того, что мне необходимо знать?

— Обычный аварийный комплект, теплая одежда, оружие и специальная рация, необходимая для того, чтобы вы могли передавать свои сообщения непосредственно на ретранслятор. К моменту вашей посадки моего корабля уже не будет на орбите.

— Почему такая спешка?

— В любую минуту здесь могут появиться неприятельские эсминцы. До сих пор они не появились лишь потому, что наша миссия явилась для них полной неожиданностью. Это те самые эсминцы, которые уничтожили земной космофлот, и наши гиперпространственные радары по-прежнему не в состоянии обнаружить их на расстоянии. Как я уже говорил, мы используем различные принципы передвижения в гиперпространстве. В этом есть и положительный момент. Во время прыжка наши корабли абсолютно невидимы противнику и, следовательно, они не могут засечь координаты нашей базы.

— Из вашего плана со всей очевидностью следует, что вы не собираетесь возвращать меня обратно. Простите, адмирал, но я не могу в это поверить.

— И правильно делаете. Как только вы решите, что вам пора возвращаться, пошлете вызов, и наш корабль вновь появится на орбите Земли.

— И тогда я, на планере без двигателя, поднимусь в стратосферу, где вы меня и подберете.

Катасонов сделал вид, что не заметил сарказма Танаева. Он оставался невозмутимо серьезным, и Танаев почему-то в этот момент подумал, что верит этому человеку, несмотря на то что обещание вернуться за ним звучало слишком фантастично.

— Мы действительно вас подберем, в той самой точке, откуда вы пошлете сигнал. Поэтому будьте особенно внимательны при выборе места, там не должно быть никаких неприятельских объектов. Скафандры наших десантников способны выдержать психоизлучение примерно в течение часа, этого времени достаточно, чтобы подобрать вас и вернуться на корабль.

— И еще одно... — Катасонов достал из ящика стола небольшой цилиндрик, похожий на зажигалку, с широкой кнопкой, расположенной в его верхней части. — Это разовый импульсный передатчик. Страховка на случай непредвиденных обстоятельств. Сохраните его во что бы то ни стало. Даже если вы лишитесь всего снаряжения, даже если вас захватят во время посадки, постарайтесь сохранить передатчик. С его помощью вы сможете послать сигнал, подтверждающий, что на Земле сохранились зоны, не подконтрольные нашим противникам, это остудит горячие головы в нашем командовании, настаивающие на тотальной ковровой бомбардировке. Если же сигнал не поступит в назначенное время — это будет воспринято как свидетельство вашей гибели и полного провала миссии. Думаю, что в этом случае бомбардировки избежать уже не удастся.

Неожиданно мелькнувшая мысль заставила Танаева нахмуриться, и в глазах его появился знакомый блеск, который всегда в них появлялся, если обстоятельства казались ему слишком запутанными и противоречивыми.

— А ведь вы, Валерий Захарович, узнали о том, что я успешно могу противостоять психоизлучению, совсем недавно, лишь после того, как ваши десантники побывали на карантинной станции.

— Это действительно так. Но что вы хотите этим сказать?

— Только то, что вы не могли заранее планировать мою операцию. И уж тем более ее не могло планировать ваше командование. У вас было другое задание относительно меня, то самое, которое в самом начале предусматривало наручники. Но вы его изменили. Почему?

— Потому, что я вам поверил.

— Но вы берете на себя огромную ответственность, рискуете всей своей карьерой, предоставляя неограниченную свободу субъекту, которому ваше правительство не доверяет!

— Какое это имеет значение по сравнению с теми сведениями, которые вы сможете получить, впервые за всю эту странную войну встретившись с нашими противниками лицом к лицу и оставшись при этом неуязвимым для их главного оружия?

И вновь Танаев почувствовал, что сидевший напротив него человек говорит совершенно искренне, ничего не скрывая и не пытаясь его обмануть. Это требовало и с его стороны такой же откровенности.

— Возможно, я с ними уже встречался.

— Вы имеете в виду станцию?

— Нет, гораздо раньше. Я могу и ошибаться, у меня нет доказательств того, что на Землю напали те самые существа, которые разрушили станцию Антов.

— Так установите это. Ваши сведения окажутся еще более важными, а анализ обстановки безошибочным, благодаря опыту, который вы приобрели во время предыдущей встречи с ними.

Контр-адмирал потянулся к внутреннему интеркому и спросил:

— Почему задерживается отправка десантного катера на карантинную станцию? — Но в ответ прозвучал лишь резкий звук зуммера, а красная вспышка под одним из экранов автоматически включила на нем панорамный обзор.

Космос вокруг крейсера полыхал всеми цветами радуги, и хотя сам корабль, только что принявший на свои защитные экраны удар чудовищной силы, оставался неподвижным, Танаев почувствовал, как напряглись все его внутренние органы. Он ощущал корабль так, словно тот был гигантским живым существом, только что испытавшим острый болевой ожог. Кое-что из навыков и ощущений, приобретенных им во время управления станцией Антов, до сих пор оставалось с ним.

— Эсминцы уже здесь! — с яростью произнес Катасонов. — А мы по-прежнему, как слепые котята, не видим наших противников!

— Зато ваши корабли научились отражать их удары. Это должно их обескуражить на какое-то время.

— Еще пара таких ударов, и наши защитные экраны не выдержат! — Забыв о присутствии Танаева, капитан крейсера отдавал в микрофон резкие отрывистые команды, одновременно работая сразу на двух интерфейсах. Крейсер вздрогнул, обзорные экраны затянула серая мгла, и по подступившей к горлу тошноте Танаев понял, что они ушли из обычного пространства, хотя и не мог в это до конца поверить. В его время для ухода в оверсайд требовалось почти месяц разгонять корабль.

— Как вам это удалось, на нулевой скорости?!

— Это возможно с нашими генераторами, но, к сожалению, ненадолго. Через несколько минут мы вывалимся в обычное пространство, и ни один штурман не сможет определить точные координаты выхода. Будем надеяться, что нас не слишком отнесет в сторону и мы останемся на Земной орбите. Но возможен и другой, гораздо более опасный вариант!

— Вы можете врезаться в поверхность планеты?

— И даже оказаться на значительной глубине, под ее поверхностью. Тогда все закончится чудовищным взрывом! Но даже если нам повезет с выходом, как только корабль появится в обычном пространстве, его сразу же обнаружат корабли противника и вновь обстреляют.

Мне придется отказаться от вашей высадки. Никто не сможет предсказать, где именно мы окажемся после выхода в обычное пространство и куда приземлится ваш планер. Северные зоны малопригодны для жизни, там изменение климата достигло критического уровня. Температура зимой опускается до сотни градусов по Цельсию, таких холодов человек, даже со специальным снаряжением, не сможет выдержать долгое время. И самое главное, если нас отнесет от цивилизованной зоны, ваша высадка потеряет всякий смысл, информация о полярных медведях вряд ли кому-нибудь пригодится.

— Но, адмирал, вторая такая возможность нам уже не представится. Теперь, когда наши противники получили информацию о том, что Федерация вновь располагает космическими военными кораблями, они сделают все, чтобы закрыть подступы к планете.

— Именно это и является главной причиной, побудившей меня отказаться от вашей высадки... — ответил Катасонов, сделав вид, что полностью сосредоточен на управляющих устройствах, и давая Танаеву понять, что разговор на эту тему окончен. Но от бывшего навигатора, прошедшего школу энтропийной планеты, отделаться было не так-то просто.

— То есть вы полагаете, что не сможете за мной вернуться?

— И это тоже.

— Послушайте, Валерий Захарович, это моя жизнь, и мне принадлежит право рисковать ею по собственному усмотрению.

— Только не тогда, когда за вас отвечают другие люди.

— Вы говорите загадками, хотя, мне кажется, я знаю на них ответ. Вы должны были доставить меня на Бету, не считаясь ни с какими обстоятельствами, и именно это было главной целью всей вашей миссии, — ведь так?

— Ваши сообщения изнутри закрытой для нас враждебной зоны имели бы огромную ценность и в какой-то мере могли скомпенсировать прямое нарушение приказа, на которое я собирался пойти. Но никаких сообщений не будет. Вы просто исчезнете. Исчезнете навсегда.

— Я уже исчезал однажды, — напомнил Танаев, — и все же сумел вернуться. Поверьте, я сумею это сделать снова, вы не учитываете все мои возможности...

Контр-адмирал молчал. Экраны медленно начинали светлеть, сигнализируя о том, что зона перехода в обычное пространство уже совсем близко. Похоже, Катасонов не собирался брать на себя дополнительный риск, и теперь решение необходимо принимать самому Глебу, как он это делал уже не раз в самых экстремальных ситуациях.

Несколько секунд он прокручивал в голове возможные последствия своих самостоятельных действий. Захватить готовый к старту посадочный планер он сумеет за считанные секунды. Катасонов даже понять не успеет, что произошло. Вопрос в том, что капитан «Вечерней звезды» предпримет потом, когда капсула с планером отделится от корабля и стремительно пойдет на посадку.

Выбор у него будет небольшой. Обстрелять ее? На это он не пойдет. Вернуть беглеца силой, с помощью десантных катеров? Это наиболее вероятный вариант, вот только времени на это может и не хватить, особенно если корабль вновь подвергнется обстрелу.

Решение нужно было принимать немедленно, и Танаев его принял.

Медленно отхлебнув из бокала последний глоток коньяка, он поставил его на стол, улыбнулся Катасонову на прощанье и, едва приподнявшись из-за стола, исчез.

Его движения в следующее мгновение стали так стремительны, что уже не улавливались глазами обычного человека. Лишь позже камеры наблюдения, бесстрастно зафиксировавшие весь эпизод, рассказали Катасонову при тридцатикратном замедлении, что, собственно, произошло и каким образом вместе с Танеевым с его стола исчез цилиндрик импульсного генератора...

Для того чтобы осуществить задуманное, у Танаева было всего несколько секунд, и даже с его нечеловеческими способностями приходилось действовать на пределе возможностей.

Он должен был очутиться за бортом корабля в то самое мгновение, когда крейсер материализуется в обычном пространстве. Шок, наступающий у обычных людей в момент перехода, подарит ему столь необходимые секунды и позволит отдалиться от корабля. Не для того, чтобы уйти от выстрелов его бортовых орудий — Глеб не сомневался, что крейсер не станет по нему стрелять, существовала другая, гораздо более реальная и грозная опасность.

Ему было неизвестно число невидимых кораблей противника, обстрелявших крейсер из подпространства, но если их несколько, они могут обнаружить крейсер сразу же после его появления в обычном пространстве и немедленно начнут обстрел, чтобы воспрепятствовать «Вечерней звезде» повторить маневр ухода.

Но у крейсера были защитные поля, которых не могло быть у планера, и если в этот момент он окажется поблизости... Танаев вспомнил ослепительные всполохи энергетического взрыва и удар, заставивший содрогнуться всю махину крейсера.

Излучение от такого взрыва уничтожит все живое в радиусе нескольких километров, так что если он намерен выбраться живым из своей новой авантюры, ему следовало поторопиться.

Первая часть задуманного получилась у навигатора на удивление легко. Перед ангарной палубой стоял всего один охранник, который решил, что ему привиделась размазанная тень человека, исчезнувшая в ничтожную долю секунды. Он все еще думал о том, следует ли сообщить о своем видении начальнику караула и не пошлет ли тот его в лазарет, для прохождения алкогольных тестов, когда хлопки пиропатронов, отстреливших капсулу с планером от борта ангара, и последовавшие за этим характерные звуки, сопровождавшие открытие вакуумных ворот, предназначавшихся для вывода в космос вспомогательных кораблей, заставили, наконец, охранника поднять тревогу. Но было уже поздно.

Глава 13

После того как Танаева увели десантники и их катер покинул причальный док карантинной станции, обстановка на ней кардинально изменилась.

Докладывать о подлинных событиях на Землю Годвин, разумеется, не стал, понимая, что как только его начальство узнает об аресте Танаева федералами, интерес к миссии чистильщика будет полностью утрачен, а то, что за этим последует приказ о его собственном уничтожении, не вызывало у него ни малейшего сомнения.

Земля настойчиво снова и снова запрашивала информацию о действиях крейсера федералов. К счастью, в этих запросах ни разу не упоминалось о десанте на станцию. То ли наземные локаторы не засекли небольшой ракетный катер, то ли их повредил ответный залп крейсера. Как бы там ни было, это обстоятельство Годвин решил использовать в своих интересах. Тщательно продумав депешу, в которой говорилось о том, что ему удалось захватить Танаева, и содержалось требование немедленной высылки для его доставки на Землю посадочного модуля, чистильщик коротко сообщил о том, что федеральный крейсер не проявил к станции никакого интереса, и на этом закончил свою депешу. Благо сам крейсер в это время уже исчез со всех экранов.

Разумеется, впоследствии придется отвечать за это ложное сообщение, но, поскольку сейчас речь шла о его жизни, Годвин решил покинуть станцию во что бы то ни стало, не считаясь с ценой, которую придется за это заплатить в будущем. Впрочем, он не собирался ее платить вообще, поскольку ни о каком его возвращении на территорию, контролируемую империей, теперь не могло быть и речи.

Уже через полчаса после отправки сообщения он получил лаконичный многообещающий ответ: «Модуль выслан, встречайте на третьем причале в двадцать три сорок. Подготовьте пленного к отправке по процедуре двенадцать. Генерал Берсарин».

Это означало, что он должен обработать не существующего рядом Танаева оглушающей дозой наркотиков и передать его в руки других чистильщиков. То, что депешу подписал сам Берсарин, лишний раз подтвердило, какой огромный интерес проявляет к этому делу его ведомство.

В депеше не было ни слова о том, что он должен сопровождать пленного на Землю, и это лишний раз доказывало, что после выполнения задания он, как нежелательный свидетель ареста легендарного космонавта, будет устранен сразу после передачи пленного.

У него оставалось два часа для того, чтобы подготовиться к встрече модуля. Фактор внезапности — прибывающие чистильщики не ждали от него никакого противодействия — мог сыграть ему на руку. Но главная сложность заключалась в том, что он, несмотря на все свои многочисленные недостатки, несмотря на то что служил в ведомстве, одно название которого наводило ужас на его соотечественников, несмотря на все это, Годвин был человеком слова. Пообещав Танаеву доставить Лану на Землю, он глубоко задумался над тем, каким образом ему оправдаться, хотя бы в собственных глазах. Поскольку выполнить это обещание он, разумеется, не сможет. Обременив себя спутницей, он уменьшит свои ничтожные шансы выбраться отсюда до нуля. И вдруг, как это иногда бывает с теми, кто хоть изредка вспоминает о совести и долге, на него снизошло озарение. «Кто сказал, что присутствие Ланы обременит меня? Заметив на причале одинокую фигуру, любой из вновь прибывших чистильщиков может открыть огонь на поражение, не озаботившись никакими вопросами. Другое дело, если на причале будут двое... Ведь сквозь затемненный шлем скафандра невозможно определить, что рядом с ним — женщина...»

Отбросив бесполезные в его положении рассуждения и подсчет наиболее удачных вариантов операции, Годвин приступил к делу. И надо признать, что когда он действовал чисто интуитивно — все у него получалось гораздо лучше.

Проникнув по хорошо знакомому тайному проходу на жилую половину станции, в которой обосновались карантинщики, он замер перед дверью ее каюты, в эту последнюю секунду вдруг представив со всей очевидностью, какую непомерно сложную задачу взвалил себе на плечи. Ему предстояло каким-то образом, за несколько минут, пока его присутствие не обнаружат другие карантинщики, убедить молодую женщину последовать за ним. Захочет ли она поверить ему, сумеет ли не испугаться и мгновенно оценить ситуацию? Он сильно в этом сомневался. И не напрасно.

Когда в дверях ее каюты возник человек в сером комбинезоне, скользящий вдоль стены, словно призрак, Лана не закричала только потому, что спазма ужаса перехватила ее дыхание. Она мгновенно узнала этот страшный призрак скользящего убийцы, о котором с момента гибели Андре было сказано столько страшных слов. И вот теперь этот человек, схватив ее за руку и приблизив свое лицо к ее уху, заговорил свистящим шепотом:

— Не бойтесь! Ради бога, успокойтесь! Я не причиню вам зла! Я обещал вашему другу помочь вам выбраться отсюда, и ваш единственный шанс на спасение — поверить мне!

Поверила ли она ему или сочла за лучшее подчиниться обстоятельствам, чтобы не навлечь на себя немедленную гибель? Скорее всего, второе. Слова этого человека не имели для Ланы никакого значения, она их просто не слышала и расширенными от ужаса глазами продолжала искать в его руке несуществующий кинжал.

Уже после того как Лана, не сопротивляясь, позволила вывести себя из каюты, девушка решила, что совершает ужасную, непоправимую ошибку. Не успев прийти в себя, двигаясь, словно в трансе, она очутилась в узком проходе, ведущем в логово убийцы, который продолжал молча тащить ее за собой.

Кричать, звать на помощь было теперь слишком поздно. Здесь ее никто не услышит. Ей оставалось лишь следовать за Годвином, надеясь своей покорностью заслужить лишние минуты жизни.

Каждую секунду Лана ожидала удара кинжала, и ее похититель явно догадался, в каком она состоянии. Но вместо того чтобы успокоить совершенно беспомощную женщину, он продолжал тащить ее за собой, радуясь тому, что ему не приходится терять драгоценное время на ненужные уговоры. А обработки жертвы по двенадцатой процедуре, кажется, удастся избежать.

Буквально через несколько минут они уже оказались на третьем причале. Лана никогда не была в этом огромном помещении и даже не подозревала о его существовании. Ужас, который вел ее на всем пути, от ее каюты до причального дока, стал постепенно ослабевать, и к ней вернулась, наконец, способность рассуждать здраво. Если бы Годвин собирался ее убить, он мог бы это сделать десятки раз в узком коридоре, в любом укромном уголке, но он привел ее в док, из которого корабли стартовали на Землю... Что, если этот человек говорил правду? Что, если она приняла за убийцу неизвестного друга Танаева, который всего лишь выполняет его просьбу, собираясь помочь ей выбраться из этой космической тюрьмы?

Под прессом смертельного ужаса так легко поверить в чудо! Особенно когда не можешь ничего противопоставить свалившимся на тебя обстоятельствам и остается лишь надеяться на милосердие похитителя.

Годвин тем временем достал из поясной кобуры бластер и, проверяя заряд батареи, впервые за все время отпустил ее руку. «По крайней мере это будет не нож! — мелькнула у нее отчаянная мысль. — Бластер убивает мгновенно... Но зачем ему тратить на меня заряд?» Она все еще терзалась сомнениями, когда Годвин заговорил, впервые с того момента, как в каюте попытался убедить ее не поднимать шум и поверить ему.

— Вы умеете пользоваться оружием?

Она лишь отчаянно отрицательно замотала головой, стараясь удержать слезы.

— Впрочем, это не важно. Если нам придется воспользоваться оружием, живыми мы не выберемся. Нужно затаиться, ждать и надеяться на удачу. И помните, чистильщики, которые сейчас прилетят, никого не щадят. Особенно красивых женщин. Они для них лакомая добыча. Я знал одну красотку, которую насильно удерживали в мужском общежитии базы. Можете себе представить, что с ней стало. — Годвин запугивал ее специально, чтобы добиться состояния, в котором молодая женщина не сможет повредить его плану.

Она представила, и на этот раз уже не могла удержать слез.

— Отпустите меня! Я вернусь в карантинный отсек, там они меня не тронут!

— Именно там они и станут искать в первую очередь, а увидев вас... Впрочем, я в любом случае сдержу слово, данное Танаеву! — Он вновь взял ее за руку, подтащил к шкафу с запасными скафандрами наружного выхода и быстрыми умелыми движениями стал натягивать на нее плотную ткань внутреннего костюма скафандра.

Прежде чем закрепить шлем с непрозрачным светофильтром, Годвин сообщил ей последние инструкции:

— Стойте рядом со мной совершенно неподвижно. В этом случае они примут вас за другого человека и не станут стрелять. Увидеть лицо в этом скафандре можно только, если откинуть шлем. Вряд ли они станут себя утруждать проверкой, времени у них мало. И ни звука — слышите? Впрочем, если вы предпочитаете оказаться в мужском общежитии, можете себя выдать!

Годвин безошибочно определил самый верный способ заставить ее подчиниться. Страх перед насилием делает женщину послушной, только он и мог превратить ее в неподвижное изваяние в течение долгого получаса, последовавшего за ее заточением в скафандре.

Годвин закрепил шлем на своем скафандре, лишь после того как корпус станции содрогнулся от звонкого удара причального приспособления катера.

В этом неповоротливом костюме, приспособленном для наружных работ в космосе, он был совершенно беспомощен и мог рассчитывать только на удачу.

Печальный визг шлюзовых ворот, топот многих ног... «Человек пять, не меньше, многовато для посадочного модуля, — определил Годвин еще до того, как прибывшие появились в дверях шлюза, — загрузили под самую завязку. Здорово они боятся древнего космонавта».

В самое последнее мгновение Годвин решил не стоять столбом посреди пустого причала, в конце концов чистильщики могли заставить его снять шлем...

Его лихорадочный, ищущий укрытие взгляд остановился на пустом шкафу, в котором только что находились скафандры — лучшего места не придумаешь! Не теряя больше ни секунды, он бросился к шкафу, волоча за собой потерявшую всякую способность к сопротивлению девушку.

Вскоре кто-то из прибывших чистильщиков распахнул дверцы шкафа со скафандрами, пробежал по ним равнодушным взглядом и торопливо захлопнул дверцу. Привычные вещи редко привлекают внимание, к тому же чистильщики торопились попасть на станцию. Швартовка модуля не могла остаться незамеченной. Они опасались, что Танаев успеет подготовиться к их визиту. Залп крейсера, уничтоживший ракетную установку, повредил локатор, и они не знали о визите ракетного бота крейсера, на котором Танаев покинул станцию.

Дождавшись, когда шаги чистильщиков стихли в коридоре, соединявшем обе половины станции, Годвин решил, что настала пора действовать. Конечно, оставался риск того, что они оставили в ангаре пост. Но все затеянное им безумное предприятие состояло из сплошного риска.

К счастью, в ангаре никого не оказалось. Жестом дав понять Лане, чтобы она оставалась на месте, он, осторожно переставляя ноги, двинулся к круглому шлюзовому люку, стараясь выключать магниты на подошвах ботинок скафандра так, чтобы производить как можно меньше шума и в то же время не взлететь к потолку, — гравитация в этой части станции была недостаточной для того, чтобы удерживать скафандр на месте без помощи магнитов.

И хотя в неуклюжем и громоздком скафандре двигаться было неудобно — он обеспечивал ему кое-какую защиту от неожиданного выстрела, и расставаться с ним Годвин пока еще не собирался.

Открыв дверь шлюза, ведущего к причалившему катеру, Годвин очутился внутри узкого рукава, в котором и без скафандра человек мог передвигаться только согнувшись. Ему же пришлось двигаться почти на четвереньках. Зато появление внутри кабины модуля человека в космическом скафандре произвело на остававшегося там пилота столь сильное впечатление, что он не успел даже вытащить из кобуры свой бластер. Боясь повредить хрупкое оборудование катера, Годвин не стал стрелять, одного удара усиленного сервомоторами кулака скафандра оказалось достаточно, чтобы размозжить пилоту голову.

Вот только Годвин не рассчитал силу удара, и ему пришлось заняться уборкой, чтобы Лана не потеряла сознание при виде искалеченного трупа. И хотя на счету былакаждая секунда, только покончив с этим, он позволил себе отправиться за девушкой.

За время его отсутствия она не двинулась с места, скорее всего, потому, что не умела управлять внутренними механизмами скафандра. Впрочем, сейчас это уже не имело значения. Переключив управление на себя, Годвин повел ее за собой к катеру, словно собачку на поводке.

Он действовал предельно быстро, понимая, что в любую секунду их дерзкий замысел может быть раскрыт.

Как только он помог Лане снять скафандр и избавился от него сам, Годвин поспешил к пульту управления. В рубке катера не было специального помещения для скафандров, и сейчас здесь стало очень тесно. Одно из кресел занимало завернутое в полотнище и испещренное кровавыми пятнами тело убитого им пилота.

Лана, только теперь заметившая труп, застыла перед эти креслом, не в силах заставить себя двинуться дальше.

— Мне пришлось это сделать, чтобы мы смогли покинуть станцию. Или вы предпочитаете остаться?

Лана отрицательно мотнула головой, но по тому, как побелело ее лицо, он понял, что молодая женщина находится на грани срыва.

— Я выброшу труп, когда мы удалимся на безопасное расстояние от станции, а сейчас пройдите вперед и займите кресло второго пилота. Возьмите себя в руки. Мне может понадобиться ваша помощь! Управлять этим катером в одиночку очень сложно!

Чтобы отвлечь ее от вида мертвого тела, Годвину пришлось придумать для Ланы какое-то занятие. Он поручил ей считывать вслух все время менявшиеся показания радиокомпаса. Станция, вместе с пришвартованным к ней модулем, продолжала свое движение по орбите вокруг Земли, и цифры координат сменяли друг друга.

Годвин не захотел тратить время на нормальную расстыковку и отстрелил аварийными пиропатронами сразу весь рукав переходника. Это сэкономило ему несколько минут, зато теперь чистильщики узнали о том, что кто-то уводил у них корабль, и Годвин поблагодарил бога, в которого не верил, за то, что десантники крейсера вывели из строя все тяжелое оружие на станции.

Глава 14

Оружие, существование которого Годвин упустил из виду, было приведено в действие сразу же после того, как он включил двигатели и громада станции стала медленно удаляться. Ускорение, силой в несколько «G», вдавило их в кресла.

Лана закричала от боли, и в первую секунду Годвин решил, что в этом виновата непривычная для нее перегрузка, но, обернувшись к девушке, он сразу же понял, что причина в другом. Ее лицо посерело, а глаза подернулись характерной радужной пленкой. Руки стискивали виски, словно она пыталась удержать грозившую взорваться голову.

Психомонтаж. Работая в корпусе чистильщиков, Годвин имел возможность достаточно подробно познакомиться с, его действием. Человек, подвергшийся психологическому монтажу, становился полностью зависимым от своего «водителя» после того, как управление включалось с помощью специальной команды. Но Годвин никогда не слышал, чтобы воздействие подобной силы можно было осуществить на расстоянии. Тот, кто пытался сейчас подчинить себе Лану, обладал поистине колоссальной силой. Даже Годвин, нечувствительный к психоволнам от природы, почувствовал слабое жжение в области темени.

— Ты знаешь, кто это?! — прокричал он, обернувшись к Лане и стараясь пробиться к ее сознанию сквозь пелену боли. Она прикусила губу и не замечала стекавшую по подбородку струйку крови, но, видимо, его вопрос все же дошел до нее, потому что она отрицательно мотнула головой и, не сумев сдержаться, вновь закричала от страшного пресса, сжимавшего ее виски.

— Потерли немного! Сейчас станет легче! С каждой секундой расстояние увеличивается и воздействие слабеет!

Неожиданно его словно обдало ледяной волной. Что-то тут было не так. Они давно должны были отдалиться от психомонта на несколько километров. Какой бы силой он ни обладал, на таком расстоянии зондаж не действовал!

Вскинув голову, Годвин в отчаянии огляделся и лишь сейчас заметил преследователя. В этом не было ничего удивительного. Заметить небольшой скафандр в тени корпуса удалявшейся станции было невозможно, и только теперь, когда кривизна орбиты, наконец, увела станцию ниже, лучи солнца, вырвавшись из-за нее, заставили вспыхнуть оболочку скафандра их преследователя яркой искрой на фоне черного неба.

Находившийся внутри скафандра человек все поставил на карту и, похоже, выигрывал свою ставку. Используя небольшую массу скафандра и его мощный реактивный двигатель, он с каждой секундой сокращал расстояние между собой и катером.

Годвин проклял себя за непростительную оплошность, за то, что оставил в шкафу переходного тамбура два неповрежденных скафандра, хотя ему ничего не стоило вывести их из строя перед посадкой в катер.

Вскоре Годвин понял, что их настоящие неприятности только начинаются. Преследовавший их психомонт, видимо, для страховки, позаботился о более действенном оружии.

Всплеска бластерного выстрела в безвоздушном пространстве Годвин не заметил, но обшивка катера неожиданно окуталась голубоватым сиянием, и их крохотный кораблик содрогнулся, словно с размаху налетел на препятствие.

Серьезных разрушений этот выстрел им не нанес, расстояние было еще слишком велико для успешной стрельбы, но Годвин знал, что следующий выстрел, который последует сразу после перезарядки бластерных конденсаторов, окажется намного успешнее. Нужно было что-то немедленно предпринимать. На раздумья у него оставалось секунд пять, не больше.

Резко переведя положение центрального гироскопа на девяносто градусов, он заставил нос катера опуститься перпендикулярно к Земле и на мгновение включил двигатели на полную мощность. Толчок швырнул его на спинку кресла с такой силой, что кости грудной Клетки затрещали. Лана вновь коротко вскрикнула и, кажется, потеряла сознание, сейчас для нее это было благом.

Маневр был очень рискованный, резко изменив плавную орбиту спуска, Годвин на какое-то время потерял ориентацию. У него не было возможности рассчитать новую траекторию. Он действовал импульсивно, стремясь избежать разрушения корабля от прямого попадания, и это ему удалось. Бластерный заряд пронесся высоко над катером. Теперь, с каждым мгновением, расстояние между ним и преследователем увеличивалось, но поединок все еще продолжался.

Преследователь резко метнулся вниз, направляемый бледной струей плазмы, вырывавшейся из его ранцевых двигателей. Он вновь приближался к катеру с неумолимостью кометы, предвещавшей несчастье древним жителям Земли самим своим появлением.

Правда, кое-какие преимущества у пилота катера все-таки оставались. Запас топлива на его борту не шел ни в какое сравнение с баллонами ранцевого двигателя, рассчитанными на небольшое передвижение, во время ремонтных работ в открытом космосе.

Да только человек, находившийся внутри скафандра, это знал и понимал, что его шансы уменьшаются с каждой минутой. У него в резерве оставался единственный, последний выстрел, пока катер вновь не сменил траекторию. И на этот раз преследователь решил воспользоваться им наверняка, не считаясь ни с каким риском.

Уничтожить пилота похищенного катера и его спутницу, видимо, было для него важнее, чем сохранить собственную жизнь. Годвин не мог понять причину этого, но в том, что причина имеет огромное значение для преследователя, он не сомневался, поскольку топлива в ранце скафандра психомонта уже не могло хватить на возвращение. Проводя очередной маневр, он расходовал на форсаже его последние запасы. Благодаря этой жертве, белая точка скафандра увеличивалась с катастрофической быстротой. Роковой выстрел мог последовать в любую секунду, и у Годвина оставалась последняя возможность, наверно, не менее рискованная, чем у их преследователя, полностью опорожнившего баллоны своего ранца...

То, что задумал Годвин, требовало железной выдержки и точного расчета. Но важней расчета в предстоящем маневре была интуиция. Опоздай он на долю мгновения, и выстрел бластера, проломив обшивку катера, превратит его тело в дымящуюся головешку. Приведи он свой план в исполнение на одну секунду раньше, чем нужно, и его преследователь получит в схватке тот единственный шанс, ради которого готов был пожертвовать собственной жизнью.

Годвину казалось, что в этот решающий момент его руки действуют самостоятельно, независимо от разума. Вцепившись мертвой хваткой в рукояти управления гироскопом, они начали стремительный разворот.

— Нет! — крикнул Годвин, — еще рано. — Но руки не послушались его. Сопла двигателей, словно жерла орудий, развернулись навстречу приближавшемуся врагу, и огненная струя реактивного выброса ударила в грудь скафандра, завертев и отбросив преследователя далеко в сторону.

И хотя этот удар, почти наверняка, не причинил закованному в космическую броню психомонту никакого вреда, — бой был окончен. Для продолжения преследования у противника Годвина уже не осталось топлива.

Вскоре очертания его скафандра превратились в крохотную искорку, а затем и вовсе исчезли из поля зрения.

Десантный ракетный катер, в последний раз откорректировав траекторию, продолжил свой пологий медленный спуск к поверхности Земли.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 15

Стартовый модуль, оторвавшись от крейсера, израсходовал запас топлива и выплюнул кабину планера из своего чрева на высоте двадцати тысяч километров от поверхности Земли.

Лишь теперь Танаев получил возможность осмотреться сквозь прозрачные щитки кабины планера, до этого находившегося внутри непрозрачного стартового цилиндра.

Справа от него раскинулось бездонное полотнище космоса, усыпанное яркими созвездиями, слева, сквозь темные светофильтры, ослепительно пылало солнце, забивавшее своими лучами свет звезд с этой стороны, а внизу под ним, до самого горизонта, простиралась поверхность голубоватой планеты, — все еще голубоватой, несмотря на миллиарды тонн отходов, выброшенных в атмосферу неразумным человечеством, несмотря на все катаклизмы и войны.

Плотный облачный покров не позволял Танаеву сориентироваться. Он даже приблизительно не представлял, над какой частью планеты произошла его незапланированная выброска. Никто на его месте не смог бы этого предсказать, по той простой причине, что выход из «нулевого» оверсайда невозможно рассчитать, даже с помощью уравнений теории вероятности.

Крейсера нигде не было видно. То ли его скрывали ослепительные лучи солнца, то ли он, не дожидаясь очередного обстрела, уже ушел в новый бросок. Неожиданное волнение заставило Танаева плотнее вжаться в пилотское кресло. Голубая планета внизу давно стала для него чужой, отныне он мог полагаться только на себя, и горькое сознание опостылевшего ему одиночества сжало сердце непрошеной болью. И тут, словно удар, на него обрушилась новая леденящая мысль: «О каком одиночестве он думает в тот момент, когда до гибели остается всего несколько часов?»

Планер, выброшенный на орбиту без подготовительных маневров крейсера, несся теперь над поверхностью Земли на второй космической скорости.

Двенадцать километров в секунду... Танаев представил, что произойдет, когда тонкая оболочка кабины планера соприкоснется с верхними разреженными слоями земной стратосферы.

Вначале появится свечение, возникающее на поверхности кабины от столкновения с отдельными, пока еще редкими молекулами воздуха. Потом температура начнет стремительно подниматься. Ничем не защищенные стенки кабины сгорят, как бумага, через несколько ничтожных мгновений очередь дойдет до него. И на этот раз ему уже ничто не поможет. Законы физики неумолимы. Ему нечего противопоставить бешеной скорости несущегося по виткам своей смертоносной траектории планера.

Наверно, нет ничего хуже бессильного ожидания конца. Танаев умел находить выход из безнадежных ситуаций, но сейчас ему оставалось только ждать, пока планер опустится в верхние слои атмосферы и сгорит там без остатка.

Он никогда не умел мириться с безнадежностью, полагая, что у человека всегда должно быть два выхода, даже если его проглотит дьявол. В последнем случае, правда, выход оставался только один...

Танаев прокручивал в мозгу возможные варианты спасения, так, словно они у него были... Вот, к примеру, если бы у него был парашют... Но парашюта не было, и даже если бы он был, это все равно ничего ему не даст. Прыгать с такой высоты и на такой скорости так же бессмысленно, как сидеть в этой кабине, не шевельнув пальцем для собственного спасения. В этом уравнении слишком мало переменных, и изменить ни одну из них ему не дано.

— Ну что, достукался, Спаситель мира? — Хриплый голос Шарго шел сразу со всех сторон, и это означало, что сам кот благоразумно находится где-то в другом месте.

— Что тебе надо? — довольно грубо оборвал кота Танаев. — Мне не до тебя, убирайся!

— А как же быть с твоим долгом? Ты остался мне должен сто двадцать миллилитров валерьянки, и еще, помнится, в последнюю нашу встречу ты проиграл мне в карты пару плошек сметаны.

— С покойника долгов не взыскивают!

— А ты уже записался в покойники? Это обнадеживает. Далеко не каждый способен с такой полнотой признать собственное бессилие. Впрочем, ты уже был однажды покойником и все же сумел выбраться из совершенно безнадежной ситуации, почему же сейчас...

— Потому, что сейчас от меня ничего не зависит. Все решают законы небесной механики.

— Любые законы кто-то устанавливает, а следовательно, может их изменить.

— Я не Господь Бог, чтобы менять законы природы.

— Этого от тебя и не требуется, все, что ты должен сделать, так это изменить траекторию спуска своего планера на четыре градуса восточнее.

— Зачем?

Измени, тогда узнаешь.

— Интересно, каким образом? У этого аппарата нет двигателя!

— Зато у него есть рули, стабилизаторы и элероны.

— В безвоздушном пространстве они не действуют!

— А ты что, собираешься вечно находиться в безвоздушном пространстве?

— Какого черта тебе от меня надо? — Но ответа на свой последний вопрос Танаев так и не получил.

Кот исчез столь же внезапно, как появился. Это была его обычная манера, появляться, когда обстановка становилась критической, и исчезать в самый неподходящий момент, однако Танаев хорошо помнил, что к советам Шарго стоило относиться со всей серьезностью. И хотя предложение кота изменить траекторию спуска звучало по-идиотски и не могло содержать в себе ничего путного, Танаев никак не мог от него отвязаться, тем более что более разумный вариант не приходил в голову. Чтобы избавиться от невыносимого ожидания приближавшегося конца, он стал думать о предложенной ему задаче.

То, что Шарго упомянул об элеронах, имело определенный смысл... После того как планер врежется в верхние, разреженные слои стратосферы, он сгорит далеко не сразу, и, возможно, какое-то время, хотя и весьма недолгое, им можно будет управлять... Вот только зачем? Ладно... Пусть это остается на совести кота, до сих пор его советы имели не всегда ясный вначале смысл.

Скрипнув зубами от бессильной ярости, Танаев тем не менее взялся за окрашенный в красный цвет рычаг, превращавший планер в управляемый летательный аппарат. Крылья послушно выдвинулись. В размахе у них было не меньше шести метров, и Танаев подивился тому, что они умещались в двух почти незаметных утолщениях по бокам кабины. Крылья показались Танаеву слишком большими для одноместного планера.

Вслед за крыльями из задней части кабины выдвинулась трехметровая ферма хвоста, развернувшая на своем конце лепестки стабилизаторов, рулей высоты и поворота.

После того как трансформация успешно завершилась, ровным счетом ничего не изменилось. Неуправляемый планер продолжал свой стремительный полет в безвоздушном пространстве, медленно и неумолимо приближаясь к поверхности Земли.

Сколько у него остается времени? Пожалуй, около суток... пока планер, сделав пару орбитальных витков, не сгорит в атмосфере планеты... Скорость этого аппарата Глеб знал лишь приблизительно, и потому не мог произвести более точные расчеты. Но на поверхности крыльев уже начали вспыхивать редкие звездочки крохотных взрывов. Даже здесь, на этой огромной высоте, отдельные молекулы воздуха сталкивались с планером и превращались в летучие огни — напомнившие Танаеву огни Святого Эльма, встречавшиеся иногда на земных кладбищах.

Кладбище ему уж точно не грозило, и потому он перестал думать о пустяках, целиком сосредоточившись на расчете простенькой задачи: что произойдет раньше? Сгорит оболочка, или он успеет развернуть планер и перевести его на новую траекторию, ведущую к известной одному Шарго цели?

Планер не сгорел. Окутавшись пока еще холодным огненным облаком молекулярных вспышек, он, хотя и не сразу, благополучно развернулся на новый курс.

— Ну, и что дальше? — спросил Танаев в пустоту, не слишком надеясь на ответ. И Шарго, разумеется, не ответил. Он никогда не отвечал, если ситуация становилась критической, и почти наверняка, оставаясь невидимым, с интересом наблюдал за действиями Танаева.

Смотреть, правда, было уже не на что. Закончив маневр разворота, Танаев, скрестив руки на груди, молча смотрел, как начинает плавиться обшивка на плоскостях его планера, вскоре очередь дойдет и до кабины. Совсем скоро огонь доберется до него. Уже сейчас стрелка термометра начала свое неумолимое движение вверх и прошла отметку сорок градусов.

Снаружи теперь ничего не было видно, облако раскаленных газов полностью накрыло кабину, и только если обернуться назад, в вихревом туннеле, окружившем планер, можно было заметить небольшой просвет.

Воздух вокруг аппарата становился все плотнее. Слегка затормозившись от трения об атмосферу, планер несколько потерял скорость, и траектория его полета круче пошла вниз. Элероны, рули и крылья давно сгорели. Сейчас Танаев уже был не в состоянии повлиять на неуправляемый полет планера и, чтобы не видеть неумолимо приближавшийся к его телу огненный вихрь, развернул пилотское сиденье и стал смотреть в то единственное свободное от пламени «окно» позади машины, которое у него оставалось.

В момент гибели ему хотелось последний раз взглянуть на звезды, те самые звезды, которым он посвятил всю свою жизнь. Далекие и равнодушные к его судьбе, они продолжали светить, как светили миллионы лет до его появления на свет и как будут светить через миллионы лет после того, как его не станет.

Картина казалась ему слишком неподвижной, слишком статичной, и оттого еще более равнодушной. Какое дело звездам, величественно несущимся по своим орбитам, до его судьбы? Расстояние до них так огромно, что человеческий глаз не в состоянии заметить их стремительное перемещение в спиралях Галактики. И все же на некоторых из них он сумел побывать, и осознание значительности этого события поддержало его сейчас, помогло справиться с волной деструктивной паники, грозившей разрушить остатки мужества и воли, задавленные животным страхом ожидания гибели.

В конце концов ему удалось взять себя в руки и приготовиться достойно встретить смерть, хотя зрителей здесь не наблюдалось, и никому не было дела до того, в каком психологическом состоянии он ее встретит. Это имело значение для него самого. Даже сейчас, на грани жизни, а может быть, именно на ее грани, человеку важно сохранить самоуважение.

И когда Танаев решил, что он полностью готов к встрече со смертью, среди неподвижных звезд появился быстро перемещающийся огонек.

«Метеорит?» — Но Глеб знал, что на такой высоте над стратосферой метеориты, не успевшие раскалиться от столкновения с атмосферой, невидимы. В таком случае, что это?

Он почти догадался, но старался отбросить надежду, потому что ничто так не разрушает мужество, как обманувшая надежда. Но огонек увеличивался в размерах, приближался, уверенно прокладывая путь, на пересечение с орбитой его горящей кабины.

Это невозможно! Никто не может знать параметры неуправляемой орбиты его планера! Даже он сам ее не знает. А случайно таких совпадений не бывает.

И когда, наконец, последние сомнения отпали и Глеб понял, что к нему стремительно приближается ракетный бот, возникла новая опасность. Неведомые спасатели могли не успеть. Обшивка кабины, насквозь прожженная чудовищной температурой, начала разваливаться. Отдельные куски отрывались от нее и, словно огненные кометы, окруженные пламенем, оставались позади.

Воздух, вырвавшись в образовавшиеся отверстия, мгновенно превратился в огненные полотнища. Его молекулы, летевшие с космической скоростью, оказавшись снаружи, сталкивались с молекулами атмосферы и мгновенно сгорали. Танаев задержал дыхание. Он мог не дышать десять, двадцать минут, а если потребуется, намного дольше. Энергетика его организма функционировала по другому принципу. Гораздо большую опасность представляла резко увеличившаяся температура.

Но теперь ракетный бот, идущий наперерез, был уже совсем близко, и Танаев понял, что катер не имеет никакого отношения к федеральному крейсеру. Каким-то непостижимым образом местные власти узнали о его высадке, и его вновь ждет плен, возможно, намного хуже, чем тот, что он пережил на карантинной станции. Но любой плен казался ему желанней неминуемой гибели.

Обшивка почти полностью сгорела, и сейчас Глеб сидел в кресле пилота, несущемся в стратосфере, окруженный огненным облаком, представляя собой неправдоподобное, фантастическое зрелище. Жить ему в этой раскаленной среде оставалось всего несколько минут, но стыковочный шлюз катера был уже совсем рядом.

Однако силы и желание сопротивляться надвигавшейся гибели постепенно оставляли Глеба. Боли он не чувствовал, только все усиливавшийся холод на месте обожженной кожи свидетельствовал о том, что повреждения слишком велики, даже для его совершенного тела. Сознание начало терять свою привычную ясность, и он понял, что если немедленно не сделает попытки спастись, то не сделает ее уже никогда. Но, отстегнув наполовину сгоревшие страховочные ремни, Танаев неожиданно остановился.

На поверхность его затуманенного сознания пробилась мысль о том, что даже если каким-то чудом ему удастся сейчас перебраться на катер, его жизнь окажется в зависимости от того, каким снаряжением и оружием он будет располагать. Передатчик, оружие, комплект концентратов, составлявших НЗ, одежда, аптечка, и даже вода, необходимая на первое время в незнакомой местности, — все это находилось в рюкзаке.

Не слишком ясно осознавая последствия собственных действий, он отцепил рюкзак со снаряжением, висевший за спинкой кресла пилота, и, благодаря ее защите, не пострадавший от разрушительного потока воздуха. Закрепив на плечах лямки рюкзака, Глеб потерял еще несколько драгоценных секунд.

Но даже они не имели значения. Его вес теперь увеличился на пару десятков килограммов, и задача, стоявшая перед ним, стала намного сложнее.

Стиснув зубы и уже не надеясь на благополучный исход, Танаев, собрав все оставшиеся силы, оттолкнулся от остатков кресла, все еще закрепленного на уцелевшем куске пола, и прыгнул по направлению к катеру, стараясь зацепиться за неровный край гофрированного переходника.

Ему удалось это сделать только одной рукой, и он едва не сорвался, но нечеловеческая сила его мышц и нежелание погибнуть столь нелепо помогли Глебу удержаться и погасить разрывавшую руку инерцию тела, утяжеленного рюкзаком.

Подтянувшись, он сумел кое-как влезть внутрь переходника и проползти сквозь первую дверь шлюза, прежде чем сознание окончательно покинуло его.

Глава 16

Когда окружающее вновь обрело четкость, Танаев увидел над собой ухмыляющееся лицо. Которое узнал далеко не сразу. А когда узнал, в первую минуту отказался поверить в то, что видел. Он сидел в кресле второго пилота, рядом с Ланой. Над ним склонился взлохмаченный и, как всегда, довольный собой Годвин, и, наверно, еще ни у кого его лицо не вызывало таких положительных эмоций, как сейчас у Танаева.

— Каким образом я здесь оказался? — Это был самый главный вопрос из целой серии теснившихся в сознании Танаева. — Вернее, как ты оказался на моей орбите?

— Я сам хотел бы это выяснить. Когда крейсер, забравший тебя, благополучно смылся в надпространство, мы остались, предоставленные собственной судьбе. Но я не забыл о данном тебе обещании и о желании как можно незаметнее и быстрее исчезнуть с этой чертовой карантинной станции. Одним словом, я послал радиограмму, о которой мы с тобой говорили, и хотя тебя на станции уже не было — они не могли об этом знать. Визит федерального крейсера не на шутку их встревожил, и они поспешили выслать за тобой катер, — ну а дальше все шло по плану, который мы с тобой разработали. Лана в скафандре должна была изображать тебя. Вот и все. Остальное совсем просто.

— Кроме одного. Каким образом твой катер оказался на траектории моего спуска?

— Вот это самое странное... Я услышал голос. Не подумай чего плохого. Я не балуюсь наркотиками и обычно не слышу никаких потусторонних голосов, но этот голос был отчетливым, хриплым и каким-то безапелляционным. Его обладатель заявил, что если я немедленно не изменю траекторию по его указанию — с катером случится несчастье.

— И ты ему поверил?

— Разумеется, нет! Я подумал, что это штучки психомонта, с которым мне пришлось сражаться, после того как мы с Ланой благополучно отчалили от станции. Мне удалось отбросить его далеко в сторону, но кто знает, на что способны эти твари.

Однако голос был очень настойчив и чем-то не походил на человеческий... К тому же он подкрепил свои требования реальными действиями. Замкнул какие-то контакты в двигательном отсеке, и половина приборов на моем щитке вырубилась.

— И все это сделал голос?

— Ну, не совсем голос... Позже, когда я уже начал менять курс, над кожухом моей рации появилась ухмыляющаяся кошачья морда... Ты можешь мне не верить, но она была вполне реальна.

— Я тебе верю. Я даже знаю имя этого хитрюги. Его зовут Шарго, и он почему-то считает меня своим другом. Во всяком случае, иногда он проявляет трогательную заботу обо мне.

— Но каким образом он мог появиться на катере, и куда потом исчез?

— У него имеются свои каналы передвижения в пространстве, недоступные нашему пониманию. Ты правильно сделал, выполнив его требования. У Шарго есть нехорошая привычка осуществлять свои угрозы, и, кажется, я вновь обязан ему жизнью. Боюсь, мне это дорого обойдется.

Танаева удивило долгое молчание Ланы, но лишь повернувшись к ней, он понял причину. Девушка, непривычная к космическим перегрузкам, все еще находилась на грани обморока и плохо воспринимала происходящее вокруг.

— Как тебе удалось провести ее на катер?

— Я воспользовался оплошностью чистильщиков, явившихся за тобой.

— Где мы сейчас находимся?

— Спроси чего-нибудь полегче! Я шел по пеленгу с земного космодрома, пока не увел катер далеко в сторону, по требованию твоего кота. Пеленг был потерян, о чем я не слишком сожалею, поскольку приземляться на космодром все равно не собирался. Известные наземные ориентиры в этом районе отсутствуют, и, судя по всему, мы находимся внутри одной из «темных» зон.

— Что это еще за зоны?

— Места, где не сохранились остатки цивилизации, где нет электричества и радиопередач, гиблые территории, о которых мало что известно. Остатки былой империи с трудом поддерживают свое существование, под натиском собственных проблем. Имперцы мало интересуются окружающим. Особенно там, где это не затрагивает их непосредственные интересы.

И вы собираетесь там приземлиться?! — с ужасом спросила Лана, впервые собравшись с силами, чтобы произнести несколько слов.

— Голова все еще болит? — участливо поинтересовался Годвин, не отвечая на ее вопрос.

— Конечно, болит! Вы так ведете этот корабль, что приходится удивляться тому, что здесь еще остались живые люди!

— Это было необходимо. Нам пришлось спасаться бегством, вы не забыли об этом?

— Если вы будете продолжать «спасаться» таким образом, то вскоре здесь уже некого будет спасать. А ты-то откуда здесь взялся? — с изумлением уставившись на Танаева, спросила Лана, наконец, осознав, что он появился на борту.

— Пересел к вам с соседнего корабля! — улыбнулся Танаев. — Я прослежу, чтобы Годвин не превышал перегрузки, он слишком увлекается быстрой ездой.

— Сейчас я помогу вам. Примите этот препарат, и голова больше не будет болеть. — Годвин протянул Лане крохотную капсулу, которую незадолго до этого извлек из бортовой аптечки. Некоторое время Лана с сомнением рассматривала капсулу, но поскольку Годвин равнодушно отвернулся, всем своим видом показывая, что ему безразлично, примет ли она лекарство, девушка в конце концов проглотила капсулу и, буквально через пару минут, полностью отключилась.

— Что ты ей дал?! — довольно резко спросил Танаев.

— Всего лишь безобидный сонар. Два часа безоблачного сна. После чего она проснется, полностью восстановив силы. Наша пассажирка — нежное создание и довольно непредсказуемое, а мне необходимо с тобой поговорить о серьезных вещах, не предназначенных для ее ушей.

— Слушаю тебя и надеюсь, что твое сообщение оправдает применение такого радикального средства, как наркотик!

— Это было совершенно необходимо. Обычное снотворное не стирает в скрытой памяти всего, что человек услышит во сне. С помощью специальных приемов эти данные могут быть извлечены и использованы.

— И это настолько важно?

— Более чем! Эта женщина подверглась психомонтажу и представляет собой серьезную угрозу. По сути, она — бомба замедленного действия, которая может взорваться в любой момент. Никто, кроме психомонта, не знает, какие приказы заложены в ее мозг и какие действия могут последовать с ее стороны.

Нам предстоит нелегкая посадка и еще более нелегкий многодневный путь к обитаемым местам. Иметь рядом с собой постоянную угрозу, в этих условиях, мне кажется неразумным.

— Откуда ты знаешь, что она подверглась психомонтажу?

— Есть определенные признаки, если присутствуешь во время воздействия, их можно заметить.

— А ты присутствовал?

— Так получилось.

— В таком случае, ты должен знать, кто из обитателей карантинной станции является психомонтом!

— Увы, это не так. Я бы многое отдал, чтобы выявить хоть одного из этих гадов! Кто-то из карантинщиков преследовал нас, после того как мы похитили челнок, но он был в космическом скафандре, лицо закрыто светофильтром, да и расстояние было слишком велико, чтобы рассмотреть детали. Но он пытался подчинить себе Лану и, по-моему, ему это удалось. Задание, которое он внедрил в ее мозг, было настолько важным, что он рискнул собственной жизнью, чтобы его передать. Он израсходовал все топливо в ранцевом двигателе своего скафандра, когда преследовал нас.

В конце концов мне удалось отбросить его в сторону реактивной струей двигателей катера, но было уже слишком поздно. Воздействие произведено. Не знаю, подобрали ли его после этого дружки. Единственный челнок мы увели, и на борту станции не было других спасательных средств.

Танаев надолго задумался. То, что сообщил ему Годвин, было чрезвычайно важно и действительно представляло серьезную угрозу. Его раздирали мучительные противоречия. С одной стороны, его связывали с этой женщиной близкие отношения, и он не мог бросить ее на произвол судьбы, с другой, он превосходно понимал всю правоту Годвина.

С той минуты, когда Лана проснется, они будут жить на пороховой бочке. И даже по ночам им придется по очереди дежурить, чтобы предотвратить несчастье, которое в любую минуту может обрушиться на них. Впрочем, до этого еще далеко. Сначала нужно благополучно приземлиться. И отложив решение вопроса о том, что делать с Ланой, на будущее, Танаев сосредоточился на навигации, стараясь хотя бы приблизительно определить координаты предстоявшей им посадки.

В конце концов это было его специальностью, и даже сейчас, без наземных ориентиров и радиомаяков, используя только рисунок сильно изменившихся созвездий северного полушария и собственную интуицию, он понял, что катер, израсходовав все свое горючее, сядет в тайге где-то в районе бывшего Новгорода.

Узнав об этом, Годвин разразился проклятиями. После начавшегося наступления на материк северных льдов в этом месте должны были установиться очень низкие зимние температуры.

— Какого дьявола мы туда летим! Там нам не выжить! Лучше сразу разбиться при посадке.

— Ну что же, давай вернемся, если тебе не нравится это место! — пошутил Танаев, никогда не терявший чувство юмора. Его ожоги быстро затягивались, и мучительное чувство холода, заменявшее боль, постепенно ослабевало. — А разбиться при посадке мы еще успеем. Здесь нет посадочных площадок. Внизу сплошная тайга.

Они только что пробили плотную завесу облаков, и теперь катер, управляемый автопилотом, время от времени включавшим тормозные посадочные двигатели, несся над сплошным лесным массивом. В котором, несмотря на все приложенные усилия, они так и не смогли заметить ни малейших признаков жизни.

Сплошной снежный покров на встречавшихся кое-где небольших, не занятых лесом пространствах маскировал все детали. Выбрать подходящее для посадки место в этих условиях казалось немыслимым. Они все еще шли на большой высоте, и отдельные ели, торчавшие на опушках, казались отсюда игрушечными. Но оба пилота хорошо понимали, чем может закончиться при посадке встреча с таким, неожиданно возникшим на пути деревом.

У них не было возможности развернуть тяжелый аппарат, неприспособленный для длительных полетов в атмосфере. Катер был предназначен для того, чтобы садиться на космодром по радиолучу, а не рыскать над тайгой, на последних каплях горючего. Выбора у них, в конце концов, не осталось, пришлось положиться на удачу и направить тяжелую машину вниз, как только впереди показалась очередная поляна.

Первые триста метров «посадочной полосы» они преодолели относительно благополучно, — толстый снежный покров смягчал удары о землю, и машина, словно тяжелый раскаленный утюг, неслась по сугробам, окутанная облаками пара и сметая на своем пути неровности, болотные кочки и мелкие кусты. Скорость постепенно снижалась, но была все еще слишком велика, когда впереди, метрах в ста от несущейся со скоростью шестьсот километров в час машины, показалась очередная опушка леса.

Глава 17

Ледяной воздух, беспрепятственно врывавшийся в многочисленные пробоины кабины, в конце концов заставил Лану очнуться. Она приподняла голову, непонимающим взглядом осмотрела картину разгрома, царившую в кабине, и спросила сонным голосом, все еще не до конца придя в себя:

— Где это мы?

Годвин сделал жест, словно приподнимал поля несуществующей шляпы, и хриплым голосом произнес:

— Поздравляю с прибытием на Землю, мадам! — С того момента, как Годвин увидел результат воздействия психомонта на девушку, его отношение к ней резко изменилось. Он не одобрял медлительность Танаева, до сих пор не решившего, как им поступить с Ланой.

— На Землю? Но здесь довольно холодно...

— Действительно, не жарко! Хорошо, что вы это заметили. К тому же здесь водятся дикие звери и даже людоеды. В этих местах очень много нехороших парней, которые мечтают заполучить на обед соблазнительную блондинку вроде вас!

— Я требую, чтобы меня немедленно доставили обратно на карантинную станцию! — До Ланы только теперь начала доходить вся серьезность ситуации, в которой она оказалась. И тут, на какую-то секунду, Танаеву показалось, что Лана играет хорошо отрепетированную роль капризной дамочки. В ее усмешке он увидел несвойственную ей жесткость, а сузившиеся глаза, неотступно следовавшие за всеми движениями Годвина, почему-то напомнили ему глаза удава, следящего за кроликом.

— Счас, мадам! Вот только заправлюсь, подремонтирую двигатели, и мы с вами отправимся в обратную увеселительную прогулку! — продолжал кочевряжиться ничего не замечающий Годвин.

— Ну, хватит! — резко оборвал его Танаев. — Катер разбит. Мы сели в незнакомой местности, вдали от цивилизации, если не будем помогать друг другу, все здесь погибнем. Каждому из нас придется приспособиться к обстоятельствам и взять на себя свою часть обязанностей, которые всем нам придется нести в предстоящем нелегком походе!

— В каком еще походе? Когда этот человек, от твоего имени, уговаривал меня последовать за ним, ни о каком походе не было речи! Он обещал, без всяких проблем, доставить меня в столицу!

— Так уж получилось! Мы сели немного не там. Приношу свои глубокие извинения, мадам! — вновь принялся за свое Годвин.

— И после всего, он еще и издевается надо мной! Если ты немедленно не поставишь на место этого убийцу, я превращу его в фарш для котлет!

— О, как интересно... — протянул Годвин, продолжая разглядывать в осколке зеркала полученные при посадке синяки и ссадины. Недооценить действенность столь серьезной угрозы было ошибкой с его стороны, потому что в следующую секунду Лана стремительно рванулась вперед. Ее старательно разыгранного сонного состояния словно не бывало. Она преодолела расстояние от своего кресла до кресла Годвина одним прыжком, и прежде чем тот успел понять, что, собственно, происходит, нанесла ему единственный, короткий и точный удар в шею, после которого бывший чистильщик, знакомый со всеми приемами защиты в рукопашном бою, захрипел и неподвижно растянулся на полу.

— Если ты повторишь что-нибудь подобное еще раз или попробуешь свои навыки на мне... — начал было Глеб, но она прервала его:

— Можешь не беспокоиться! Мне известна твоя нечеловеческая реакция. В следующий раз, когда этот убийца начнет надо мной издеваться, а ты будешь стоять рядом, ни во что не вмешиваясь, я спрошу у тебя разрешения, прежде чем разбить ему физиономию.

— Судя по скорости реакции, у тебя не меньше второго дана. Где ты училась боевым искусствам?

Было заметно, что вопрос Танаева поставил Лану в тупик. Она надолго задумалась и, в конце концов, заявила:

— Знаешь, я не помню... Может быть, на корабле, во время экспедиции, там у нас было много свободного времени?

— Ни разу не слышал, чтобы в экспедициях занимались подобным спортом. Для того чтобы достичь подобного уровня, нужно многие часы проводить в тренировочном зале. Как же ты можешь не помнить этого?

— Но я действительно не помню! — Лана и в самом деле не могла вспомнить такой, казалось бы, очевидной вещи и выглядела растерянной и искренне удивленной.

— Иногда во мне просыпаются какие-то странные, скрытые глубоко в памяти обстоятельства, о которых я ничего не знаю. Это началось на станции. Во время экспедиции я ничего подобного не замечала.

— Мне кажется, тебя специально готовили к особой миссии, а потом заблокировали память об этом, чтобы раньше времени ты не могла себя выдать.

— Получается, что я сама не знаю того, что хранится в глубинах моей памяти? Но этого не может быть! Я знаю о себе все!

— Тогда скажи мне, каким образом тебе удалось одним ударом лишить сознания бывшего чистильщика, проходившего специальную подготовку рукопашного боя?

— Этого я не знаю... — Лана выглядела совершенно растерянной и потрясенной. — Может быть, ты мне объяснишь, как такое возможно?

— Наверное, тебя подвергли специальной психологической обработке. Вспомни, что случилось с Кирасовым, который неожиданно для себя начал убивать собственных товарищей. Он тоже ничего об этом не знал, пока не настало время действовать. На карантинной станции находился один из психомонтов, или психоделов, как вы их называете. Он ждал моего появления там и готовился к встрече... Мозг этих тварей, только внешне похожих на людей, изменен настолько, что они способны управлять психикой всех, кого коснется их взгляд. Я видел, какую обработку они проходят... Очень немногие умеют сопротивляться заложенным в сознание командам психомонта. Вот, к примеру, мозг Годвина совершенно не поддается внешним воздействиям. Но это природный дар, который проявляется лишь у одного из тысяч. Как я понимаю, именно этот дар и открыл ему дорогу в корпус чистильщиков.

Лана, потрясенная услышанным, опустилась в покореженное кресло пилота, стараясь не смотреть на Годвина, начавшего проявлять первые признаки жизни. Сквозь разрывы в обшивке ледяной ветер врывался в кабину и бросал ей в лицо ледяные снежинки. Девушка обхватила плечи руками, стараясь защититься от ледяного ветра, но защититься от холода, идущего изнутри, оказалось гораздо труднее.

— Что же мне делать? Если ты прав, тогда в любую минуту... Годвин знал об этом?

— Он догадывался.

— Теперь я знаю, почему он меня так ненавидит.

— Скорее — боится. Каждую минуту он ждет, что внутри тебя включится машина смерти... Но я постараюсь тебе помочь. С этим можно бороться. Сознание человека, его собственная воля обладают огромными скрытыми резервами. Если научиться их использовать, можно успешно противостоять любому постороннему воздействию. Когда ты почувствуешь резкое изменение своего состояния, постарайся меня предупредить.

Ничего не ответив, Лана склонилась над Годвином и, открыв фляжку с водой, попыталась смочить ему лоб и губы. Чистильщик мгновенно пришел в себя и, резко приподнявшись, уставился на Лану сузившимися от неприязни глазами. Казалось, прикосновения девушки причиняют ему физическую боль.

— Что произошло?

Поскольку Лана предпочла не отвечать на этот вопрос, пришлось объяснять Танаеву:

— Ты потерял сознание. Скорее всего, от слишком резкого скачка перегрузок перед посадкой. — И стараясь отвлечь Годвина от этого происшествия, Глеб постарался направить его внимание в другую сторону: — Нам нужно, хотя бы приблизительно, сориентироваться на местности и решить, что делать дальше, в какую сторону идти.

Теперь нам придется полагаться только на самих себя. Спасателей, как я понимаю, здесь не бывает, и если вдруг они все же пожалуют, нас это вряд ли обрадует.

Здесь слишком холодно, запасов у нас немного, так что давайте определимся с направлением и начнем двигаться. Чем скорее мы покинем место нашего приземления, тем лучше. В движении человек меньше мерзнет.

Глава 18

Они отправились в путь через два часа. Облака стали плотнее, и сверху непрерывно сыпался мелкий снег. Температура держалась на отметке минус двадцать градусов по Цельсию. Хорошо, хоть ветра не было. Передвыходом Танаев произвел ревизию всего, что они могли взять с собой. Кроме оружия, состоявшего из двух бластеров с наполовину разряженными батареями, зарядить которые перед вылетом у Годвина не было никакой возможности, у них было еще два тяжелых десантных виброножа, один из которых отдали Лане. С помощью этого, неприметного с виду оружия, можно было легко остановить разъяренного медведя, если успеть нанести ему удар в нужное место. Благодаря включавшейся в момент удара ультразвуковой вибрации, нож легко проникал сквозь ткани и кости, пробивая потенциальную жертву навылет.

В рюкзаке, предусмотрительно прихваченном Танаевым из кабины горящего планера, нашлась небольшая надувная палатка. С трудом в нее могли втиснуться три человека. Но ради сохранения тепла, во время сна им придется пожертвовать удобствами. Кроме того, они будут вынуждены по очереди нести ночные дежурства, тогда места в палатке вполне хватит на двоих... Танаев представил, как это будет выглядеть, когда ночное дежурство выпадет ему, и понял, что такой вариант никого не устроит. С этим придется что-то делать. Но, в конце концов, Годвин достаточно тренированный и привычный к местному климату человек, он что-нибудь придумает.

Идти, после короткого совещания, решили в направлении бывшего Новгорода. Годвин считал, что на месте большого города могло уцелеть какое-то поселение. А другой надежды у них, в сущности, и не было. Даже до Новгорода, если их попытки сориентироваться на местности хотя бы приблизительно верны, не меньше двухсот километров. Пройти такое расстояние пешком по дикой тайге, да еще в обществе женщины, не привыкшей к походному образу жизни, довольно проблематично.

Остаток первого дня прошел в мрачном молчании, лишь изредка нарушаемом проклятиями Годвина, то и дело спотыкавшегося о скрытые под толстым слоем снега коряги. Дороги не было никакой. Даже звериной тропы. Девственный слой снега почти полуметровой глубины покрывал все пространство вокруг.

Самым неприятным оказался ледяной наст, ломавшийся при каждом шаге под тяжестью путников. К удивлению Танаева, меньше всех жаловалась на тяготы пути Лана, — стиснув зубы, она молчала и лишь время от времени бросала в сторону Годвина самодовольный взгляд, словно пыталась доказать ему, насколько он ошибался на ее счет.

Танаев подумал, что, несмотря на причиняемые им при ходьбе неудобства, наст хороший признак, поскольку он свидетельствовал о том, что здесь бывает и плюсовая температура, способная растопить хотя бы верхний слой снежного покрова.

Однако в данный момент это их мало утешало, поскольку никакой плюсовой температуры в ближайшее время не предвиделось.

К закату все трое совершенно выбились из сил. Разве что Танаев, благодаря своему необычному телу, не проявлял признаков усталости, но даже ему это стоило определенных усилий. Процесс преобразования его организма почти закончился, и он все больше ощущал себя обычным человеком, что при данных обстоятельствах Глеба не слишком радовало.

Поднявшийся к вечеру небольшой встречный ветер, сметая с сосен массу снега, быстро заметал следы, и Танаев решил, что для первого дня они прошли достаточно. Даже если посадку катера удалось засечь местным «стражам», найти троих людей, затерявшихся в снежной пустыне, им уже не удастся. Казалось, что в ледяном безмолвии, окружавшем их со всех сторон, не могло сохраниться ни одно живое существо.

Для ночлега выбрали небольшой пригорок на дне лощины, хорошо защищенный от ветра. Столетние ели располагались здесь достаточно редко и позволяли без помех установить между ними палатку.

Ужин прошел в мрачном молчании. Положение усугублялось тем, что после стычки, произошедшей между Ланой и Годвиным, оба демонстративно старались не замечать друг друга. Даже горячая похлебка, приготовленная из концентратов, не смогла улучшить их настроения. Покончив с ужином, вымотанная непривычным переходом Лана забралась в палатку, и вскоре оттуда донеслось ее ровное сонное дыхание, а Танаев и Годвин еще долго сидели вдвоем у догорающего костра. Его отблески отодвигали ночную тайгу на несколько метров от палатки, но за этим кругом спрессованная тьма сгущалась и, казалось, таила в себе тысячи неведомых опасностей, но, сколько они ни вслушивались — не могли уловить в глубине этой ночи ни одного живого звука. Только ветки иногда трещали от мороза да ветер завывал в вершинах сосен.

— Здесь может быть повышенная радиация, и тогда мы долго не протянем, — мрачно предположил Годвин.

— Нет здесь никакой радиации. Фон, конечно, немного повышен, но это ерунда. Пятьдесят микрорентген в час, не больше.

— Ты-то откуда, знаешь? У тебя же нет радиометра!

— Он мне и не нужен. Я чувствую радиацию.

Они снова надолго замолчали. Казалось, ночное небо над тайгой опустилось ниже, присматриваясь к одиноким людям, расположившимся под его покровом.

— Не понимаю, как им удалось так легко покончить с нашей цивилизацией? — задумчиво проговорил Танаев. — Даже космической бомбардировки недостаточно для того, чтобы уничтожить тысячи мелких поселков, деревень и хуторов. Люди в таких изолированных поселениях, где на виду каждый пришлый чужак, должны были выжить, несмотря на все старания психомонтов.

— Они бы и выжили, если бы не зомбиты.

— Это еще что такое?

— Когда психомонты убедились в том, что им не удержать под контролем наши огромные территории, они напустили на нас зомбитов. Не знаю, откуда они привезли этих чудовищ, может быть, из самого ада.

Внешне, если смотреть издалека, они похожи на людей: такого же роста, сложения и даже умеют говорить. Правда, с трудом. Но это только снаружи. Внутри они мертвецы.

— Как это может быть? И чём, собственно, так уж страшны мертвецы?

— Тем, что они увеличивают свои ряды за счет живых. Они, в принципе, не могут размножаться и, появившись на Земле, развернули охоту на живых людей. Они постоянно испытывают дикий голод и дрожат от ледяного холода, идущего изнутри. Человек, попавший к ним в лапы, сам становится зомбитом, если после пиршества, на котором он играл роль лакомого блюда, сохраняется его мозг и другие важнейшие органы. К счастью для нас, это случается далеко не всегда...

— Ты с ними встречался?

— Первое время имперская гвардия пыталась отбросить их от границ Новой Америки. Но вскоре наши командиры поняли, что непрерывными атаками лишь увеличивают ряды своих противников. Почти каждый погибший в этой схватке гвардеец становился зомбитом, благо «пищи» после подобных побоищ хватало... Иногда для этого достаточно одного укуса, иногда требуется специальный ритуал, с участием их шаманов, чтобы оживить убитого ими воина, но результат один и тот же — зомбитов становилось все больше и больше.

В конце концов люди построили защитные стены вокруг уцелевших городов и перешли к глухой обороне. Это принесло свои плоды. Через какое-то время количество зомбитов сократилось. Они не могут долго обходиться без свежей человечины, хотя и жрут все подряд, даже ветки гложут, если не могут добыть ничего существенней.

— Если все это правда, нам не дойти до Новгорода.

— Вся надежда на то, что в глубине тайги их нет. Они собираются вокруг поселений и караулят добычу. Только вблизи Нового города — так он теперь называется, если мы имеем в виду один и тот же город, появится настоящая опасность. Там придется пробираться скрытно и полностью положиться на удачу.

Они замолчали, каждый думая о своем. Годвин думал о том, что если в Новгороде сохранилось людское поселение, он там и останется. Построит дом, найдет себе женщину... Там никто не знал о его прошлом, никто не станет от него шарахаться, словно от зачумленного. Там он будет чувствовать себя в безопасности от своего ведомства, с которым порвал навсегда и которое никогда не прощало отступников.

Танаев думал о зомбитах.

Рассказ Годвина о них заставил его насторожиться и обследовать своим внутренним чутким зрением пространство вокруг. Но он не почувствовал ничего. На десятки километров вокруг не было никого живого. Вот только одного он не учел — зомбиты не излучали в пространство ауру человеческого сознания, но об этом Глеб узнал значительно позже.

Первую ночь они с Годвином разделили дежурство пополам, решив не будить Лану и дать ей возможность постепенно втянуться во все тяготы этого похода. К тому же Годвин заявил, что заснуть под ее охраной он все равно не сможет. Бросили жребий — первому выпало дежурить Танаеву. И только когда Годвин ушел и устроил себе логовище в ближайшем сугробе, наотрез отказавшись делить с Ланой крохотную палатку, Танаев понял, какое это нелегкое испытание — остаться наедине с мертвым лесом.

Невольно он все время напряженно прислушивался, стараясь уловить хоть какой-то звук — крик ночной птицы, вой волков, вышедших на охоту, шорох снега под копытами лося, но ничего этого не было, лес молчал и давил на него своей невидимой омертвевшей глыбой.

С трудом дождавшись, когда стрелки на циферблате его часов дойдут до нужной цифры, он совсем уж было собрался будить Годвина, когда его чуткие уши уловили первый посторонний звук.

Три существа двигались вдоль лощины в их сторону. Они были еще слишком далеко, чтобы он мог определить, к какому виду принадлежат эти ночные гости. Но то, что до сих пор он не чувствовал их ауры, заставило Глеба насторожиться и целиком обратиться в слух. И тогда он услышал, или скорее увидел своим внутренним зрением, что вслед за этими тремя движется еще одна группа существ — но сколько их там, невозможно было определить.

Из сугроба вылез полусонный Годвин, будить которого не потребовалось. Его внутренние часы работали вполне исправно. Увидев, в какой напряженной позе застыл Танаев, он мгновенно все понял и нырнул в палатку за оружием.

Когда он появился вновь, в руках у него был не бластер, а вибронож. Заметив недоуменный взгляд Танаева, пояснил:

— Если это зомбиты, бластером их не остановишь. Их очень трудно убить, только если попадешь в голову, и они не чувствуют боли... — Пробормотав сквозь зубы эти объяснения, бывший чистильщик нашел подходящую прямую ветку и стал строгать из нее древко для копья, примеряя вибронож в качестве наконечника.

— Далеко еще до них? — осведомился он, время от времени бросая взгляд в сторону Танаева, сейчас чем-то похожего на застывшую в стойке охотничью собаку.

— Метров пятьсот. Говори тише, в этом лесу звуки разносятся на километры.

— Они плохо слышат и ориентируются в основном по запаху. Можешь быть уверен — раз они здесь, значит, наткнулись на наш след и теперь не отстанут, пока мы их не уничтожим.

— Почему ты думаешь, что это именно зомбиты? Я не могу определить, ауры не видно...

— Вот именно поэтому. Люди в этих диких местах не выживают.

Отбросив полог палатки, появилась возмущенная Лана и сразу же накинулась на Годвина:

— Так это ты взял мой нож?! Если ты еще раз без разрешения прикоснешься к моему оружию...

— Тебе вообще не полагается его иметь!

Танаеву пришлось вмешаться:

— Успокойтесь, вы оба! Сейчас некогда ссориться. На нас идет настоящая охота! Они движутся медленно, можно попробовать оторваться от них.

— Это бесполезно, — заявил Годвин. — Зомбиты никогда не устают и никогда не останавливаются. Рано или поздно они нас догонят. Лучше принять бой сейчас, пока мы еще не измотаны бегством!

— Это еще что такое? Какие зомбиты? — возмущенно вопросила Лана, но ей никто не ответил.

— Хорошо, — согласился Танаев. — Отойдите на пару километров, выберите подходящую позицию и ждите! Я хочу на них посмотреть с близкого расстояния. Затем я к вам присоединюсь.

— Это слишком опасно, — возразил Годвин.

— Надо изучить своих противников, если мы не собираемся стать беспомощными жертвами.

— Я останусь с тобой! — тут же заявила Лана, и Танаев понял, что если немедленно не восстановит дисциплину в своем крошечном отряде, жить им останется совсем недолго.

— С этого моменты вы оба будете беспрекословно выполнять мои приказы. А если кому-то это не нравится, он может забрать свои вещи и прогуляться по тайге в одиночестве!

Желающих ослушаться не нашлось, и вскоре Глеб остался один. Звуки приближались, преследовавшие их существа остановились, поджидая отставших.

Когда обе группы воссоединились, они продолжили преследование, стараясь охватить недавний лагерь со всех сторон. Сейчас здесь остались только следы костра и Танаев, неподвижно застывший между стволами раздвоенного дерева.

Он подсчитал нападавших — их общее число не превышало двух десятков. Навигатор не сомневался, что без особого труда прорвется сквозь редкое кольцо. В предстоящей стычке он рассчитывал поближе познакомиться со своими противниками и не собирался уклоняться от нее.

Все произошло так, как он планировал. Вскоре на окраине поляны, где недавно располагался их лагерь, появилась редкая цепочка преследовавших их существ. Издали их можно было принять за представителей гомо сапиенс, но когда они подошли ближе, Танаев понял, как сильно они отличаются от обычных людей.

На них почти не было одежды. Несмотря на сильный мороз, это, казалось, не причиняло им ни малейшего беспокойства. Впрочем, на некоторых из них висели какие-то клочки давно истлевшей ткани. Тела зомбитов выглядели неестественно худыми и серыми — скелеты, обтянутые высохшей кожей. Было непонятно, откуда берутся силы для движения у этих высохших мумий.

И все же форма их тел и клочки одежды свидетельствовали о том, что некогда все они были людьми.

Танаев, глядя на эти жалкие людские останки, испытывал одновременно жалость и гнев к тем, кто проделал с ними эту подлую штуку. И снова, в который раз, горько пожалел о том, что утратил Меч Прометея. Если бы с ним сейчас было это звездное оружие, зомбиты не представляли бы для них никакой проблемы.

Но меча не было, приходилось довольствоваться обычным оружием. Когда цепочка зомбитов приблизилась на расстояние уверенного огня, он приподнял бластер и нажал на спуск.

Энергетический заряд вырвал из тела идущего впереди зомбита изрядный кусок, но тот как ни в чем не бывало продолжал свое движение, словно не заметив потери правой руки и плеча.

Годвин оказался прав. Энергетическое оружие против них малоэффективно. Остается проверить, как выдерживают они удар в голову... Дождавшись, когда зомбиты приблизились настолько, что в перекрестие оптического прицела бластера можно было различить их красноватые, лишенные век глаза, Танаев вновь выстрелил. Голова зомбита разлетелась на мелкие ошметки, он дернулся и неподвижно распростерся на земле. Этот выстрел оказался более эффективен, но если на каждого придется тратить по одному заряду, батарея разрядится быстрее, чем он перебьет их всех.

Тем более что остальные, не обратив ни малейшего внимания на гибель своего собрата, продолжали медленное и неумолимое движение к выбранной цели. Глеб подпустил их слишком близко и позволил охватить свою позицию с обеих сторон — пора было приступать ко второй части плана — прорыву кольца.

Повернувшись спиной к нападавшим, Танаев легкой рысью побежал по недавно проложенным следам своего отряда. Он мог бы бежать, не снижая темпа, многие километры, но не сомневался, что очень скоро встретится с теми, кто замыкал кольцо за его спиной, — и не ошибся.

Здесь кольцо оказалось даже более плотным, чем на поляне. Друг от друга зомбитов отделяло не более метра свободного пространства.

Танаев не стал менять направления движения, в конце концов он собирался выяснить, на что они способны в рукопашной схватке. И выставив перед собой изготовленное Годвином копье с виброножом вместо наконечника, он бросился в пространство между двумя ближайшими зомбитами. Скорость его реакции превосходила реакцию противника почти на порядок, и он без всякого труда успел нанести два удара в солнечные сплетения закрывавших ему дорогу тварей. Вибронож входил в их тела легко, как в масло. Не было ни криков, ни крови. Обе высохшие мумии, после того как нож разрушил их единственный нервный узел, мгновенно остановились и рухнули на снег. Дорога была свободна, но Танаев не спешил продолжать свой бег. Преодолевая отвращение, он подхватил на руки тело одного из убитых им зомбитов, решив подробно выяснить, что собой представляет их нервная система.

Он не сомневался, что впереди предстоит еще не одна схватка с этими чудовищными пародиями на человека, и нужно было как следует изучить противника. Тело зомбита оказалось легким, не тяжелее ребенка, и он, не снижая темпа, продолжил бег, сжимая в руках свою страшную добычу.

За его спиной неожиданно возник скрежещущий вой, который, постепенно набирая силу, возносился над лесом и заставил шевелиться волосы у него на голове. В этом вое было все — ярость, злоба, неудовлетворенный голод и тоска, незнакомая человеку. Тоска по утраченной жизни...

Через какое-то время Глеб попал в глубокий мягкий снег, лишенный наста, и пришлось резко снизить скорость. Догнать его все равно не могли, но нужно было набрать запас расстояния, чтобы успеть провести вскрытие тела мертвого зомбита. Не тащить же его за собой всю дорогу — зрелище этого существа не для слабонервных женщин...

Но задуманное исследование провести все же необходимо — слишком много непонятного было в появлении зомбитов на Земле, слишком много вопросов и мало ответов, связанных с их анатомией...

Он нащупал у себя на поясе небольшую коробку спутникового передатчика, пользоваться которым пока не собирался — недостаточно у него информации, для того чтобы расходовать драгоценную батарею, рассчитанную на единственный короткий импульс узкого луча, направленного на ретранслятор, находящийся на большом расстоянии от орбиты Земля.

Но все равно ощущение от наличия этой небольшой коробочки придало ему уверенности, словно невидимая ниточка протянулась от него к далеким соотечественникам.

Через полчаса непрерывного бега рысцой он, наконец, позволил себе остановиться на вершине небольшой возвышенности, откуда хорошо просматривалась окружающая местность, и, сбросив с плеча свою ношу, приступил к исследованию.

В теле зомбита почти не содержалось жидкости, вскрытие не вызвало приступа отвращения, которого Глеб опасался. Это было все равно, что резать плоть давно иссохшей мумии. Вибронож легко рассекал сухие ткани...

Гипертрофированный желудок занимал почти весь объем живота, два ряда острых конических зубов, с небольшими каналами и железами непонятного назначения. Мозга почти не было, нервная ткань полностью атрофировалась, лишь небольшой нервный узел, такой же, как на месте солнечного сплетения, указывал на то, что Глеб верно определил два самых уязвимых места на теле зомбита; оставалось непонятным, как эти существа размножались — половых органов не было вообще. Подтверждалась гипотеза Годвина, считавшего, что увеличение числа зомбитов происходило за счет пойманных ими людей... Видимо, железы в зубах содержали не простой яд...

В рукопашной схватке с ними придется соблюдать максимальную осторожность. И ни в коем случае не подпускать их на близкую дистанцию. Только сейчас Танаев понял, почему Годвин предпочел превратить нож в копье...

Одну из зубных желез Глеб осторожно поместил в плотный пакет, для дальнейшего изучения. Пока он занимался своей неприятной работой, на склоне соседнего холма появились его преследователи. Закончив анатомическое исследование, он освободился от своей ноши и теперь легко мог оставить преследователей далеко позади, только это мало что меняло. Эти страшные существа не знали усталости, и они не собирались останавливаться...

Вновь до Танаева долетела волна вибрирующего, раздирающего барабанные перепонки воя... Что это было? Бессмысленное выражение ярости или сигнал себе подобным? Если это так, если этот сатанинский призыв приведет к ним новые толпы зомбитов, их положение может стать отчаянным. Впрочем, и теперь оно не вызывало у Глеба особого восторга. Сам-то он легко оторвется от преследователей, но как быть с остальными, когда он догонит своих товарищей?

Затянутое облаками небо становилось все темнее, вечер был уже близко, скоро станет трудно разбирать дорогу, придется снизить скорость, но даже сейчас, не обремененный своими медленными спутниками, он с трудом увеличивал расстояние между собой и преследователями — мешал рыхлый снег, сильно замедлявший его движение. Как только он догонит Годвина и Лану, положение может стать критическим.

Глава 19

Рассвет все никак не начинался, и если бы не зарево далекого костра впереди, правее намеченного им маршрута, Глеб мог бы пробежать мимо стоянки, не заметив ее. Годвин, к счастью, в точности выполнил все его указания. В темноте, даже с обостренным зрением, трудно разбирать следы, да еще поднялся ветер, и снежная поземка давно сровняла их с нетронутой пеленой остального снежного пространства.

Когда Танаев бесшумно и неожиданно появился в круге освещенного пространства, Годвин, с заметным опозданием, схватился за свое копье, сделанное из второго виброножа. Глеб промолчал, заметив, как сильно измотаны его спутники, в особенности Лана, сидевшая, неподвижно прислонившись к дереву, и даже не переменившая позы при его появлении. Только в глубине глаз молодой женщины можно было заметить искорку радости, вспыхнувшую под пеленой усталости. Они полностью выложились в этом переходе, и если сейчас продолжить бегство, к утру никто из этих двоих уже не будет способен к сопротивлению.

— Ты видел их? — спросил Годвин, протягивая Глебу кружку горячего чая, налитую из снятого с костра котелка.

— Да, я их видел и убил двоих. Остались еще около двух десятков, и, боюсь, скоро все они будут здесь.

— Ветер крепчает. Часа через два он основательно заметет твои следы, такая погода задержит их.

— В этом ты прав. Их главный ориентир обоняние. Я произвел вскрытие одной особи. Глаза почти атрофировались, зато носовые каналы впечатляют. Нам сильно повезет, если они задержатся до утра. Но, так или иначе — наш единственный выход уничтожить их всех, прежде чем на их вопли сбежится стая со всей округи. Вам надо хоть немного выспаться перед предстоящей схваткой. Дежурить сегодня буду я один.

— Ты и так сделал слишком много. Ты тоже должен отдохнуть! — запротестовал Годвин. — Твое дежурство сегодня уже состоялось!

— Мой организм способен переносить большие нагрузки. Гораздо важнее, чтобы к началу схватки вы оба были в форме.

Лана первой, без возражений, забралась в палатку. Вскоре вслед за ней, подчинившись настойчивому требованию Глеба, Годвин тоже исчез в своем «индивидуальном» сугробе, и Танаев остался один у догорающего огня. Он не стал подкладывать новые ветки в костер. Холод не беспокоил его, а яркий свет костра мог выдать место их стоянки.

К тому же языки пламени отвлекали его, мешая сосредоточиться на прослушивании окружающей местности. Вот уже не меньше получаса он улавливал, на расстоянии многих километров, чье-то живое присутствие, и не мог определить, что собой представляет это новое странное существо.

Это был не зомбит, но и не человек, хотя его четкая, необычно окрашенная аура свидетельствовала о том, что это разумное существо. Первое такое существо, которое он смог почувствовать, с момента их неудачного приземления.

И оно явно двигалось в их сторону с большой скоростью. Хотя беспокоиться об этом пока еще не следовало, их разделяло не меньше двух дневных переходов. Глеб «видел» странное создание только благодаря очень сильному ментальному излучению его мозга, но прежде чем оно приблизится к ним на достаточное расстояние, неизбежная схватка с зомбитами сделает их встречу маловероятной. И все же этот неожиданный гость чрезвычайно интересовал Танаева, прежде всего тем, что он, явно не случайно, выбрал направление в их сторону, а любая помощь, любая поддержка извне, была бы им сейчас весьма кстати...

Навигатор до сих пор не знал всех особенностей своего мозга, снабженного огромным объемом информации, полученной на станции Антов, и прежде всего это касалось его ментальных способностей. Он подозревал, что их действенность зависит от постоянных тренировок, но такие тренировки предполагали наличие еще одного субъекта, обладавшего такими же способностями. До сих пор ему не представлялось случая встретиться с кем-либо подобным. Но неизвестное существо, которое он ясно ощущал посреди огромного заснеженного пространства дикого леса, несомненно, обладало телепатическими способностями огромной силы.

Неожиданно Танаев понял, что это не он нашел его, а, наоборот, существо само почувствовало ауру его мозга и теперь пытается войти с ним в контакт. Не слишком задумываясь над тем, чем может закончиться подобный эксперимент, Танаев пошел ему навстречу, снял защитные барьеры со своего мозга и тут же словно провалился в черную невесомость космоса.

Его несло куда-то среди водоворотов и вихрей. Чужие, нечеловеческие образы мелькали в его сознании, не давая ни малейшей возможности понять того, что они могут означать. Скорее всего, его партнер ощущал то же самое, поскольку очень скоро его желание продолжать контакт исчезло. Танаева выбросило из ментального пространства в обычный мир настолько резко, что несколько секунд он сидел неподвижно, будучи не в силах собрать воедино свое расчлененное сознание, и когда это ему, наконец, удалось, он понял, что контакт продолжался не один час. Даже зола в костре успела остыть за это время, а небо над вершинами сосен слегка посветлело. Сильно запоздавший рассвет начал вступать в свои права.

Тревога заставила Танаева вскочить на ноги. За это время могло произойти все, что угодно! А ведь он обещал охранять сон доверившихся ему людей! Инстинктивным жестом проверив на поясе оружие, он обнаружил, что его вибронож исчез.

Бросившись к палатке и откинув ее полог, Танаев увидел, что она пуста. Лана тоже исчезла.

Свет фонаря разбудил Годвина.

В двух словах объяснив происшедшее и не вдаваясь в причины того, что произошло, Танаев организовал поиски беглянки. Вскоре они обнаружили цепочку одиноких следов, уходивших в ту сторону, откуда с минуты на минуту должны были показаться преследовавшие их зомбиты.

— Я говорил тебе! Я знал, что на нее нельзя полагаться!

— Получилось не совсем то, о чем ты говорил. Это на меня, оказывается, нельзя полагаться! Я был в глубоком трансе, а ты спал так крепко, что мы оба полностью оказались в ее власти, и если бы она захотела причинить нам вред...

— Она унесла с собой твой вибронож!

— Только один. Твой остался в палатке, и это означает, что она действовала вполне сознательно. Ей нужно было оружие. Я пока не знаю, в чем причина ее бегства, но мы обязаны найти ее и остановить, до того как она попадет в лапы к зомбитам!

— Слишком поздно! Она идет прямо к ним! Может быть, встреча с ними и была причиной ее необъяснимого бегства?

— Зомбиты не обладают разумом. Только сумасшедший может решиться добровольно встретиться с ними!

— Значит, она сумасшедшая! И я не вижу причины, почему мы должны пытаться ее спасти, рискуя собственными жизнями! — Годвин говорил с такой яростью, что Танаев невольно заподозрил в его гневе какие-то личные мотивы.

— Не в моих правилах бросать в беде тех, кто мне доверился. А то, что она ушла... Ни ты, ни я не знаем, почему она это сделала, так давай попробуем это выяснить!

И, не оборачиваясь, Танаев двинулся по исчезающим в поземке следам Ланы, навстречу ледяному ветру.

Какое-то время ему казалось, что Годвин не пойдет за ним, и он знал, что не станет ему препятствовать — в подобных ситуациях каждый решает сам за себя. Но чистильщик продолжал шумно дышать у него за спиной, и Танаев с горечью подумал, что им движет лишь страх остаться одному в этой ледяной ночи, через которую даже рассвет не мог по-настоящему пробиться.

Лишь порывы ветра, наполненные тем страшным звуком, который он впервые услышал во время своего бегства, неслись сквозь эту ночь, словно проклятия сотен погубленных душ.

Постепенно становилось светлее, и теперь Глеб и Годвин могли видеть неглубокие лунки Ланиных следов, уже почти полностью занесенные снегом. Они резко сворачивали вправо и уходили к вершине холма, с которого и неслись эти страшные звуки.

Холм вблизи походил на ледяную скалу, на часть айсберга, выброшенного на берег. На его вершине мелькали призрачные фиолетовые огни, время от времени высвечивавшие толпу скрюченных существ, в каком-то безумном ритме повторявших движения страшного танца.

Туда и обратно, туда и обратно двигалось кольцо живых мертвецов, вопящих о своих страданиях.

— Нам стоит остановиться, пока еще не слишком поздно! — прозвучал за спиной Глеба дрожащий голос Годвина, прерываемый лязгом зубов. — Ты ей уже ничем не поможешь! Мы опоздали. Это капище обращения. Я слышал о нем! Бывают случаи, когда яд от их укуса не действует. Тогда они приходят сюда, к своему чудовищному шаману! Все, кто увидит его, превращаются в живых мертвецов! Ты хочешь присоединиться к их танцу?

Ничего не отвечая, стиснув зубы, Танаев продолжал упрямо идти вперед. Узкая тропинка, вырубленная во льду, огибала скалу, словно змея. Снизу он не мог рассмотреть, что творится на вершине холма, и дал себе слово хотя бы увидеть, если уж не сумеет помочь. Теперь он и в самом деле остался один. Шаги за его спиной затихли. Его спутник предпочел страх одиночества тому ужасу, что поджидал Танаева на вершине скалы.

Остановившись на секунду, Танаев отвязал вибронож Годвина от древка и швырнул освободившуюся палку в разверзшуюся на краю тропинки пропасть.

Палка долго летела вниз, ударяясь о выступы ледяных глыб, и звонкие щелчки, сопровождавшие ее падение, постепенно затихая, еще минуты две долетали до слуха Танаева.

Сжимая единственный оставшийся у них вибронож в правой руке, Танаев продолжил подъем, отметив, что его собственные зубы, то ли от усиливавшегося по мере подъема ветра, то ли совсем по другой причине, начинают выбивать дробь.

Глава 20

Преодолев последний поворот, Танаев очутился на небольшой кольцевой площадке, окружавшей вход в пещеру. Между ним и входом двигалось молчаливое кольцо зомбитов. Глеб сжался, приготовившись отразить нападение, сейчас его отделяло от живых мертвецов не более двух метров. Их было здесь гораздо больше двадцати особей, и он понимал, что если они бросятся на него все одновременно, ему не устоять на краю скалы.

Но они не обратили на его появление ни малейшего внимания, продолжая свой безумный танец, в котором теперь просматривался какой-то не замеченный им раньше ритм.

Несколько минут они кружились в одном направлении, затем резко, все сразу, словно подчиняясь неслышимой команде, останавливались и через минуту-другую начинали вращение в противоположную сторону.

В своем нелепом и жутком танце они двигались, положив правую руку на плечо впереди идущему, сплошной цепочкой окружив центральный ледяной выступ с темневшим в нем входом в пещеру.

Ланы нигде не было видно, а миновать цепь живых мертвецов, преграждавшую вход в пещеру, казалось невозможным. Но Танаев знал, что ему в любом случае придется это сделать, потому что его путь должен был закончиться лишь внутри темного зева пещеры.

Он не знал, почему его сознание так упорно цеплялось за эту безумную идею, и не мог трезво проанализировать свое состояние, словно и сам находился в неком подобии транса, невольно подчинившись заунывному завыванию, издаваемому зомбитами.

Сейчас ему казалось, что в этих жутких звуках есть какой-то скрытый от него смысл. После каждой остановки, перед сменой направления движения, один из зомбитов исчезал в пещере и, через пару минут возвратившись обратно, вновь занимал свое место в строю.

На время его отсутствия движение приостанавливалось, и тогда серые скрюченные фигуры казались мертвыми ледяными изваяниями, отлитыми сумасшедшим скульптором.

На Танаева по-прежнему не обращали никакого внимания, хотя рассвет, все уверенней вступавший в свои права, уже залил площадку кроваво-красным светом так и не пробившегося сквозь облака солнца.

Единственной возможностью проникнуть в пещеру, проскользнув мимо живых мертвецов, был момент остановки, и, дождавшись, когда очередной зомбит исчезнет внутри, Танаев бросился вслед за ним.

Ему удалось беспрепятственно проскользнуть сквозь неплотную цепь зомбитов. То ли помогла его уникальная скорость, то ли везение. Но, скорее всего, эти зомбиты находились в трансе, совершенно отключившем их внимание от окружающего. Как бы там ни было, через пару секунд Танаев уже был внутри пещеры.

Наружный свет, проходя сквозь полупрозрачные ледяные стены грота, окрашивал все вокруг неверным красноватым светом, достаточным, чтобы рассмотреть все детали жуткой картины, представшей перед его взором.

В центре пещеры, на плоском черном камне, лежало тело обнаженной женщины, и Танаев не сразу признал в этой ослепительно-белой, словно сделанной из алебастра, статуе тело Ланы.

В том, что она мертва, у него не осталось ни малейших сомнений, выжить в ледяной атмосфере этой пещеры, без одежды, не смог бы ни один человек.

Но последняя точка в судьбе этой женщины все еще не была поставлена...

За постаментом, на котором лежала Лана, стояло подобие какого-то кресла на высоких ножках, украшенное частями скелетов и человеческими черепами.

В кресле, не сразу замеченный Танаевым, внимание которого было полностью поглощено Ланой, сидел ребенок, и это показалось Глебу самым страшным во всей представшей перед ним картине.

Лишь через минуту он понял, что сквозь узкие прорези век за ним внимательно наблюдают глаза карлика.

Карлик был закутан по самую шею в толстую серую хламиду, без всяких украшений, по-видимому, неплохо сохраняющую тепло. Наличие одежды, да еще такой относительно добротной, позволяло сделать вывод о том, что карлик сильно отличается от остальных зомбитов.

«Значит, вот он какой, их великий шаман», — подумал Танаев, застывший у входа, и сам теперь похожий на статую.

— Проходи, Избавитель. Ты закрыл вход и мешаешь моим подданным войти! — прозвучал в голове Танаева голос, лишенный всякого выражения. Ментальный голос, губы карлика даже не шевельнулись. Танаев невольно подчинился, шагнул вовнутрь пещеры и задал, возможно, нелепый при этих обстоятельствах, но самый главный для себя вопрос:

— Зачем ты убил мою женщину?

— Она жива. Находится в глубоком сне. Мы похитили ее, чтобы ты пришел к нам, Избавитель.

— Почему ты называешь меня Избавителем?

— Потому, что ты Избавитель. — Ответ ничего не прояснил, но Танаев не стал уточнять его значение. Только сейчас до него дошел смысл предыдущей ментальной фразы: «Лана, возможно, еще жива, а он стоит тут, как истукан, когда дорога каждая минута...» Он шагнул было к пьедесталу, но дорогу ему преградил один из зомбитов, только что вошедший в это ледяное святилище.

Обогнув застывшего столбом Танаева, еще не решившего, как ему поступить, зомбит подошел к Лане, поцеловал ее в бедро, в то место, где на ослепительно белой коже женщины отчетливо выделялось синее пятно, след многих подобных поцелуев... Покончив с этим, зомбит, неожиданно быстро повернувшись, бросился на Танаева.

Глеб все же успел увернуться от его щелкнувших возле самого уха ядовитых зубов и, защищаясь, выбросил перед собой правую руку, с зажатым в ней виброножом.

Лезвие вошло точно в солнечное сплетение зомбита, словно чья-то посторонняя воля направляла руку Танаева, и тот, дернувшись всего один раз, упал у подножья пьедестала.

— Оттащи его в сторону, он будет мешать остальным. — Мертвому голосу, идущему из глубин его собственного сознания, невозможно было не подчиниться, и пока Танаев, выполняя это распоряжение, оттаскивал тело зомбита к дальней стене, в пещере показался следующий мертвяк.

Мгновенно пришло решение — не позволить этой мрази прикасаться к телу Ланы, независимо от того, жива она или нет. Быстрый бросок навстречу вошедшему, и еще одно иссохшее тело улеглось у стены. Карлик только поежился, словно ему стало холодно.

Появился следующий зомбит. Движения Танаева постепенно приобретали автоматизм, и гора неподвижных трупов у стены пещеры становилась все выше.

Танаев двигался, словно в полусне, и лишь отметил, что крови не было. Только немного желтоватой, дурно пахнущей жидкости покрывало его руки и рукоятку непрерывно работавшего ножа.

Ему все никак не удавалось подойти к пьедесталу и заняться Ланой. Пока он отволакивал к стене очередного неподвижного зомбита, освобождая вход в пещеру, между ним и пьедесталом появлялся следующий мертвяк.

Побоище продолжалось. Танаев предпочел бы любую схватку этой хладнокровной резне, но у него не было выбора. Хотя то, что он делал, не было убийством: эти существа уже были наполовину мертвы. Но, тем не менее, они двигались, испытывали какие-то желания, пусть простейшие, хотели есть, например. Теперь они не проснутся никогда.

Танаев взглянул на свои руки, покрытые новой порцией холодной и липкой жижи, заменявшей зомбитам кровь. Его замутило, и он с трудом сдержал приступ рвоты.

Шатаясь, Глеб отошел от стены, ясно сознавая, что уже не сможет поднять нож в очередной раз, в нем не осталось ни сил, ни решимости. Но бесконечный поток зомбитов иссяк. Он стоял напротив карлика, один на один — отделенный от него черным каменным ложем, на котором лежало ослепительно белое и совершенно неподвижное тело женщины — его женщины, а за спиной Глеба громоздилась гора трупов.

— Итак, ты сделал это. Теперь заверши начатое, Освободитель. — Танаеву показалось, что в бесцветном телепатическом голосе впервые прорезалось какое-то чувство, что-то, весьма похожее на насмешку.

— Что еще я должен сделать, чтобы забрать эту женщину и уйти отсюда? — спросил он в темноту, не видя лица своего немого собеседника.

— Убей меня!

— Почему ты просишь об этом?

— Потому, что не могу и дальше жить в аду. Мне оставили память о том времени, когда я был человеком. У остальных ее нет, но у меня она есть. Ты можешь понять, что это значит? И каково это — повелевать голодной ордой мертвецов, когда внутри тебя еще живы остатки человеческого сознания...

Глебу казалось, что он понимает. Что в звенящей тишине, повисшей в пещере, после того как ритмичные вопли снаружи утихли, он различает слова этого существа, выжженные на стене раскаленным железом.

— Ты знаешь, кто это сделал? Кто отнял у тебя человеческий облик?

— Я не забуду его даже после смерти. Помнишь лаборатории радужного князя? Помнишь красную башню?

— Ты там был?

— В одно время с тобой. Только ты там оказался в роли гостя, на экскурсии, а я лежал на одном из столов...

После этого откровения у Танаева не осталось ни сомнений, ни вопросов. Он подошел к креслу и, стараясь не смотреть в глаза сидящего там существа, прервал то, что уже нельзя было называть жизнью.

После этого он, наконец, приблизился к постаменту, закутал в плащ тело Ланы и, по-прежнему не веря в то, что она жива, взвалил на плечи совсем легкую и странно гибкую для трупа ношу.

Внизу, у подножья скалы, его поджидал, застывший, как еще одно изваяние, Годвин.

— Там стало тихо, наверху... — сообщил он ему потрясающую новость, словно Танаев не знал об этом.

— Да, — подтвердил Глеб. — Теперь там тихо. Пойдем.

Он чувствовал, что через бездны заснеженного пространства к ним продолжает приближаться таинственное нечто, то самое нечто, которое он обнаружил во время своего предыдущего транса, — существо, не похожее ни на одно другое из известных ему, и несущее в себе не то угрозу, не то надежду.

Глава 21

Лана очнулась от невыносимого холода. Ей казалось, что все ее тело промерзло насквозь и теперь постепенно начинает оттаивать, погружаясь в волну чудовищной боли.

Она лежала на грубо сколоченных санях, укрытая старыми шкурами — отвратительно пахнущими, но возвращавшими ей несущее боль тепло. Впереди, перед санями, впрягшись в кожаные постромки, тяжело брели два человека, — таща эти сани за собой.

Убийца Годвин и странный человек, прилетевший из космоса, перевернувший самим фактом своего прибытия весь привычный уклад ее жизни, затянувший ее, словно в омут, в свою непонятную жизнь, и вот теперь венцом всего этого стал лес, ночной кошмар, окончание которого она не помнила, да и само начало представлялось ей бредовым видением.

Заметив, что она очнулась, Танаев остановился и приблизился к саням:

— Почему ты ушла?

— Ушла куда?

— Почему ты ушла ночью из лагеря?

— Не знаю. Это было во сне.

— Постарайся вспомнить. Это очень важно. Постарайся вспомнить, почему ты решила уйти!

— Мне кажется, меня позвали...

— Ты помнишь лицо человека, от которого исходил призыв?

— У него не было лица... — Лана вздрогнула, вновь переживая свое ночное видение.

— Зачем ты спрашиваешь? Какое значение могут иметь мои бредовые кошмары?

— Это не кошмары, Лана. Это реальность.

— Возможно. Но это моя реальность.

— Не только твоя. К сожалению, эта реальность окружает нас всех. Мы в ней живем. Ты должна мне рассказать все, что ты помнишь.

— Как-нибудь в другой раз. Здесь слишком холодно. Мне кажется, что лес, пленивший нас, никогда не кончится. Мы все здесь погибнем.

Она была слишком измучена ночными событиями, и Танаев подозревал, что яд из зубов зомбитов мог впитаться через кожу. Хотя следов укусов ему не удалось обнаружить при самом тщательном осмотре. В том месте, к которому эти твари прикладывались своими полусгнившими губами, большое синее пятно стало красным, но имевшиеся в их аптечке антисептики так и не смогли справиться с воспалением.

Вопрос о том, кто сумел ввести Лану в гипнотический транс, не входя с ней в прямой контакт, имел для них первостепенное значение — но на какое-то время Глеб оставил женщину в покое, решив, что в теперешнем своем состоянии она неспособна дать ни одного разумного ответа на все его вопросы.

Несмотря на тяжелые сани, они прошли за день не меньше двадцати километров, ориентируясь на северо-восток в том направлении, где должен был находиться бывший Новгород — если от него осталось хоть что-то в этом омертвелом лесу. И когда надежда уже совсем было покинула их, лес поредел, и между редкими елями появилось что-то, напоминавшее накатанную санную колею. Полной уверенности в происхождении этого следа у них небыло, — след был слишком старым, и лишь кое-где едва виднелся из-под снега. Тем не менее, они почти инстинктивно придерживались этой дороги. По твердой корке наста, образовавшейся под слоем свежего снега, сани катились легче.

Не сговариваясь, Глеб и Годвин не стали обсуждать это открытие, боясь спугнуть робкую надежду. Оба понимали, что еще одну ночь в этом ледяном лесу, населенном кошмарными тварями, они могут и не пережить.

В угрюмом молчании они продолжали брести вперед, и лишь однообразный заунывный скрип полозьев нарушал обложившую их со всех сторон тишину.

Примерно через полчаса Годвин первым заметил легкий дымок, вившийся над вершинами сосен, а еще через пару километров, с вершины заснеженного холма, перед ними неожиданно открылось укрепленное поселение, весьма похожее на древнюю крепость.

Большой плоский холм, на котором расположилось поселение, был опоясан сплошным частоколом из гладко отесанных сосновых стволов, заостренных на концах и возвышавшихся над поверхностью снежной равнины метра на три.

Преодолеть подобную преграду не смог бы ни один хищник. Однако это впечатление было сильно поколеблено, после того как путники обнаружили в стене свежий пролом. Нечто огромное и могучее сломало бревна, словно спички, и оставило в заборе трехметровую дыру.

— Танки у них здесь ездят, что ли? — пробормотал Танаев сквозь зубы.

— Что такое танк? — поинтересовался Годвин.

— Были такие древние военные машины. Не думаю, чтобы они сохранились до сих пор. Это мог быть какой-то осадный механизм, но вокруг нет никаких следов битвы. Может быть, мамонт?

— Мамонты давно вымерли! — категорично возразил Годвин.

Единственные ворота охранялись двумя сторожевыми башенками. Когда странный кортеж из двух мужчин, запряженных в сани с женщиной, приблизился вплотную, в их бойницах появились не слишком приветливые бородатые лица стражей.

— Чего надо? — сиплым голосом осведомился один из них, и этот недружелюбный вопрос, заданный обычным человеческим голосом, прозвучал для них, как музыка.

— Переночевать не пустите, люди добрые? — осведомился Годвин. — Мы заплатим за ночлег! Молчи! — шепнул он Танаеву, — говорить буду я. Я бывал в таких поселениях и знаю местные правила. Если нас впустят, старайся, по возможности, не вступать в разговор и ничего не говори о зомбитах. Тех, кто с ними встречался, немедленно убивают, чтобы избежать заразы.

— А вы кто такие? Откуда идете? — продолжил страж.

— Идем с юга, от Мурома.

— Там нет никаких поселений!

— Мы не поселяне. Нас доставили из имперской столицы на самолете. Видишь это оружие? — Годвин приподнял над головой бластер. — Открывай ворота, друже, а то я потеряю терпение, и как ты думаешь, кто тогда будет отвечать за разбитые ворота перед вашим старостой?

Видимо, последний довод Годвина возымел свое действие, потому что один из стражей отправился куда-то с докладом, и вскоре, загремев тяжелыми коваными засовами, створки ворот распахнулись.

Однако на этом вся церемония встречи закончилась. За воротами их никто не встретил. И даже страж, отпиравший засовы, успел подняться обратно на свою башню.

Странная встреча... Не нравится мне этот поселок! Что-то в нем есть неправильное! Можно подумать, здесь каждый день появляются гости из столицы! — произнес Танаев, пристально разглядывая пустые улочки, на которых так и не появилось ни одного человека. Не открылась ни одна калитка, не скрипнул ни один ставень.

Внутри частокола было не меньше сорока дворов, отгороженных друг от друга хилыми плетнями, — защиты от них ждать не приходилось, но одно хозяйство от другого они исправно отделяли, свидетельствуя о том, что частная собственность на землю у жителей этого поселка пользовалась почетом.

— Как ты думаешь, зачем они держат стражу у ворот? Ведь сквозь дыру в ограде может проникнуть внутрь любой желающий? — поинтересовался Годвин.

— Откуда мне знать. Ты же у нас знаток местных поселений! Может, они проверяют прибывающих на вежливость. Попросил открыть ворота, значит, ты хороший человек, полез в дыру, а там замаскированная ловушка, поставленная на большого зверя. — Танаев не скрывал нарастающее чувство тревоги и раздражение, вызванное тем, что он не мог объяснить причину. Он ощущал ауру страха, исходящую от поселян, притаившихся внутри своих домов, и причина этого страха также оставалась для него совершенно неясной.

— Чего-то они здорово боятся...

— Может быть, нас?

— Нет. К нам этот страх не относится. Я не могу прочитать их мысли, но на наше появление они, похоже, вообще не реагируют.

— Что будем делать?

— Если бы не состояние Ланы, я предпочел бы здесь не останавливаться. Но ей необходимы тепло и отдых. А нормальная пища не помешает нам всем. Придется постучать в какой-нибудь дом. Я собираюсь пробыть здесь несколько дней, пока девушка полностью не оправится от своего визита к зомбитам...

— Думаешь, мы достаточно далеко от них оторвались?

— Дело не в этом. Тех, что нам повстречались в самом начале, удалось уничтожить, а те, что остались, лишились своего шамана, который направлял их действия. Им сейчас не до нас.

— Тогда давай попробуем постучать в этот дом, — предложил Годвин, кивнув на пятистенную избу, мимо которой они проходили. — Он покрупнее остальных и богаче. Во дворе есть амбары, сараи для скота. Хозяева не бедствуют.

С некоторым сомнением Танаев толкнул калитку ограды, окружавшей приглянувшийся Годвину дом, и она гостеприимно распахнулась.

— Не заперто... Это хорошо. — На стук в дверь долго никто не отвечал. Морозная тишина над поселком нарушалась лишь редким блеянием коз и мычанием коров.

— Ты заметил, здесь не слышно собак. Странно, правда? Обычно в каждом дворе хозяева держат пса.

— Здесь много странного. На улице нет ни одного следа, кроме тех, что протоптали стражники. Чем они здесь занимаются целыми днями? Сидят на печи? В таком небольшом поселении люди должны работать с утра до ночи, чтобы прокормить себя. Запасать дрова, ухаживать за скотиной. Натуральное хозяйство требует много сил на свое поддержание.

— Может, у них выходной?

— Может быть! — Танаев решительно повторил стук, и на этот раз из-за двери донесся хрипловатый мужской голос:

— Чего стучать-то? Входите, раз пришли! У нас не запирают!

Здоровый мужичина, заросший черной бородой до самых глаз, сидел на лавке возле печи и не соизволил даже подняться при появлении гостей, нарушив тем самым все известные Танаеву правила гостеприимства. На мужике была подпоясанная кушаком домотканая грубая рубашка, а рядом с лавкой стоял прислоненный к стене здоровенный топор, который, кроме его прямого назначения — рубить дрова, можно было использовать, в случае необходимости, и для других целей.

Глаза хозяина смотрели на гостей не слишком дружелюбно, но страха в них не было. Скорее недовольство тем, что их визит потревожил его благоденствие, о котором свидетельствовала распахнутая в горницу дверь. За нею голодные глаза Годвина моментально отметили большой стол, уставленный аппетитной деревенской едой.

— Мы хотим попроситься к вам на постой, на пару дней. Наша женщина нуждается в отдыхе и лечении. — Хозяин долго не отвечал, так что в конце концов Танаеву пришлось спросить: — Ну так как, пустите?

— Пустить, конечно, можно. Отчего же не пустить, коли о цене сговоримся, да только по ночам у нас неспокойно.

— Что так? Или зомбиты беспокоят?

— Зомбиты к нам не заходят. Их хозяин не пускает. Тут другое...

— Хозяин? Чей хозяин?

— Ваш, наш. Хозяин этой земли.

— И кто же он такой, этот хозяин, вы его видели?

— Те, кто его увидел, уже никогда об этом не расскажут. Имя его непроизносимо, а воля священна. — Бородач попытался усмехнуться, очевидно, желая смягчить излишнюю серьезность, прозвучавшую в этих словах, придуманных явно не им, но улыбка получилась какая-то жалкая. — Если останетесь здесь, может, не дай бог, и сами с ним познакомитесь. Он сюда часто по ночам наведывается.

— Что же вы дверь не запираете и ограду не чините?

— Не велено, значить.

— Кем не велено?

— Им и не велено. Хозяином, значить.

Почувствовав, что разговор вернулся к началу, Танаев перешел к более насущным вопросам.

— Давайте договоримся о постое. Чем вы тут рассчитываетесь и сколько с нас возьмете за трое суток?

— А немного и возьмем. Может, ничего, а может, все.

Танаев постепенно терял терпение от этого разговора, слишком тягучего и неопределенного. Он совсем уж было собрался попытать счастья в другом доме, когда Годвин спросил:

— Может, мы отработаем, что положено, у вас в хозяйстве? Ну там, коровник почистить, дров запасти?

— Работать у нас не требуется, а что касается платы, время придет — заплатите. Пока что можете остаться и пользуйтесь тем, что Он послал. — За этим коротким словечком скрывалась непонятная темная бездна. Испокон веков принято говорить в деревнях о пище «Бог послал». Но хозяин не упомянул о боге, да и в углу, где должна была бы висеть икона, не было даже следа от нее. Но путники были настолько измучены, что решили не обращать внимания на все эти странности.

Разместив Лану на свободной постели, в горнице, оба, не сговариваясь, направились к столу и убедились, что таинственный «Он» послал в этот дом немало доброй еды.

На столе громоздились миски со сметаной и вареной картошкой, нарезанный ломтями окорок, маринованные грибы разных видов, копченая лососина... И все это богатство издавало немыслимый для голодных людей аромат, словно только что было вынуто из печи и подано на стол, и это при том, что хозяйки нигде видно не было, а хозяин как сидел неподвижно у печи, так там и остался.

Танаев, стараясь соблюсти вежливость даже в этих необычных обстоятельствах, спросил:

— А вы разве с нами не отужинаете, хозяин?

— Я сыт, да и негоже мне с вами за одним столом сидеть.

— Это отчего же?

Ответа они не дождались.

— Ну, мы для него слишком важные персоны! — пошутил Годвин, но шутки не получилось, и в наступившей тишине он тут же спросил, словно старался сгладить непонятную неловкость: — Зовут-то вас как?

— Иногда так. Иногда иначе. Сегодня меня Фомой кличут.

— Это как же понимать? Каждому человеку при рождении дается только одно имя! — взвился Годвин, которого окончательно достала странная манера хозяина вести разговор, не покидая лавку.

— Почему же одно? Вот ты, к примеру, по батюшке Федорович, по фамилии Годвин, а по имени Клер. Уже три имени, да еще твои родители поменяли фамилию, хоть ты об этом и не знаешь. Вот и не получается одного имени. А если и получается — то уж больно странное, Клер Федорович.

Годвин от удивления едва не выронил ложку.

— Я же ему ничего не говорил! — прошептал он сдавленным голосом. — Откуда он знает мое отчество?

— Да. Любопытный мужичок. И крепкий, как кремень, приставать к нему не стоит.

— Твой начальник правильно подметил! — сразу же донеслось из сеней, где стояла лавка. — Приставать ко мне бесполезно. Пытались иные приставать, так они теперь далече.

— На что он намекает?

— Возможно, скоро мы это узнаем.

— Не нравится мне здесь! Ты заметил, вся еда горячая, словно ее только что из печи вынули, а в избе, кроме хозяина, похоже, никого нет! И хозяин с места не сдвигается!

Танаеву тоже не понравились ни поселок, ни дом, ни этот хозяин, но он не стал развивать эту тему, полагая, что следует с благодарностью принимать свалившиеся на них дары, и, подхватив со стола крынку парного молока да кусок пирога с брусникой, отправился потчевать Лану.

Она постепенно отходила в тепле, исчезла синеватая бледность щек и снежная белизна лба. Девушка мирно спала, и Танаев, решив, что сон ей сейчас полезней всего, поставил еду на тумбочку у изголовья, сел на край ее постели и глубоко задумался.

Глава 22

Было ему над чем подумать, и, пожалуй, впервые за весь этот долгий день появилась у него такая возможность. Прежде всего, хотелось привести в систему все те новые сведения, которые у него накопились с момента приземления на изуродованной и неузнаваемой планете, у которой осталось лишь дорогое и такое близкое ему имя — Земля...

Так что же здесь произошло за долгие годы после разрушительной войны? Климат изменился, посуровел, сместился север, и льды поползли с полюса на материк, это он хорошо рассмотрел, пока они были на высокой орбите, но это не главное. Главное — радужных князей здесь не было, он бы их сразу почувствовал. Во всяком случае, не было в доступном его восприятию пространстве, а оно простиралось на сотни километров к югу от безжизненных льдов севера.

Зато было что-то другое. Какая-то иная, разумная и злобная, по отношению к людям, жизнь. Были, конечно, и прихвостни князей, продавшиеся им люди, были и страшные существа, выведенные в княжеских лабораториях специально для захвата новых земель. Так, называемые «психомонты», способные перемонтировать, изменить и подчинить себе психику любого разумного существа. Но не они определяли нынешнее положение вещей на планете. Глеб чувствовал какую-то третью силу, не подвластную ни князьям, ни людям. Могущественную и грозную. И разобраться в том, что она собой представляет, было совершенно необходимо, прежде чем отправлять сообщение земному флоту.

Было и еще одно обстоятельство — меч. Меч Прометея. Глеб чувствовал, что ответ на вопрос, почему он исчез, можно найти только здесь...

«Ну, ладно, — сказал он себе. — Давай подведем итоги. Все не так уж плохо.

Самих князей на Земле нет, и это внушает определенную надежду. Мы приземлились довольно удачно, — ничего лучшего и нельзя было ожидать от этого челнока, при посадке вне ракетодрома. Разумеется, нас отнесло в сторону, основательно отнесло... Но почему именно сюда? Был в этом какой-то смысл или это результат слепого случая?»

Глеб не верил в слепые случаи. Что-то здесь было, не зря он все время ощущал присутствие могущественной третьей силы. И этот дом — лишнее тому подтверждение. Странный дом, странный хозяин... Скатерть-самобранка... выставляющая на стол новые яства по мере того, как их съедали. И еще, в деревне нет ни одной собаки... Имеет это какое-то значение? Само по себе, может быть, и нет, но все вместе... Возможно, эти странности — причина того, почему с момента посадки он ни разу не ощутил присутствия Шарго. Контакт прервался, и Глеб знал, что произошло это вопреки желанию кота. Сам бы он ни за что не бросил своего подопечного хозяина. Что-то ему помешало. Что-то, или кто-то.

Танаев встал, вернулся в горницу, где за время его отсутствия ничего не изменилось. Так же сидел за дверью хозяин, похожий на каменное изваяние, Годвин занимался чревоугодием и изрядно в этом преуспел, судя по горе пустых блюд. Вот только полных, и к тому же горячих, на столе не стало меньше.

Заняться Танаеву было абсолютно нечем, разве что бродить по деревне и продолжать сбор коллекции местных странностей. Но выходить за калитку решительно не хотелось — что-то его предупреждало о том, что еще рано, что ничего интересного он сейчас не увидит, и во всех домах вот так же будут сидеть неподвижные истуканы хозяева, их время еще не наступило, может быть, ближе к ночи наступит... Наверняка ближе к ночи.

Но бездеятельное ожидание оказалось для Глеба неожиданно тяжелым. Усталость нелегкого похода так и не помогла ему расслабиться и уснуть. Танаев с трудом дождался ночи, инстинктивно чувствуя, что именно с ее приходом что-то должно кардинально измениться в этой деревне, и он не ошибся.

Луна, закутанная в непроницаемую пелену облаков, еще только появилась над горизонтом, еще не успела пробиться своим неверным светом сквозь редкие трещины в их покрове, когда в прихожей послышался неожиданный звук — хлопнула входная дверь, и Танаев, словно подброшенный пружиной, вскочил со своей койки, стоявшей рядом с кроватью Ланы, и бросился к сеням.

Впрочем, спешил он напрасно. Хозяин исчез бесследно. Его не было ни в сенях, ни на крыльце, ни даже за воротами. Но, что самое странное, на свежевыпавшем снежке не было никаких следов. Хозяин, весь день неподвижно дремавший на лавке и казавшийся неотъемлемой, почти неживой принадлежностью собственного дома, исчез совершенно бесследно.

Открывшаяся взору Танаева улица была безлюдной, пустой и холодной. Выходить за ворота у него не было ни малейшего желания. Там, в полумраке улицы, что-то таилось, что-то неопределенное, еще не сформировавшееся, и оттого вдвойне страшное.

Обругав себя последними словами за этот непроизвольный, ничем не обоснованный страх, Глеб, тем не менее, вернулся в хижину и вновь попытался уснуть — хотя прекрасно знал, что это ему не удастся. Позавидовал Годвину, чей могучий храп уже доносился из соседней комнаты, убедился, что Лана по-прежнему крепко спит на соседней кровати, и весь напрягся, в ожидании дальнейших событий. И они не замедлили последовать.

Кажется, он все же задремал, ближе к полуночи, потому что проснулся внезапно, словно кто его толкнул, сел на постели и постарался сообразить, что его разбудило. Под кроватью что-то шуршало, возилось и скрипело. Может быть, крыса, судя по звуку, это была очень большая крыса...

Раздосадованный тем, что его разбудили, Танаев нащупал в темноте свой тяжелый ботинок и запустил его под кровать. Что-то взвизгнуло, и из-под кровати выскочил небольшой желтый человечек, размером с полено.

Поскольку накануне Танаев не пил ничего крепче колодезной воды, он сразу понял, что человечек ему не пригрезился. Но выяснить, что собой представлял этот незваный гость — не успел, потому что человечек, слегка светившийся в темноте, шмыгнул к дыре в углу, которую накануне Танаев принял за крысиную нору, и исчез бесследно.

Что-то ему здесь понадобилось. Не станут без серьезной причины шмыгать по ночам под кроватью желтые человечки, и Танаеву очень захотелось выяснить эту причину. Он нашарил на тумбочке свой походный фонарь с вечной батарейкой, позаимствованный на складе карантинной станции, и, перегнувшись, осторожно заглянул под кровать, осветив все пространство под ней ярким лучом света. Там не было ничего, кроме пыли и мусора.

А потом он увидел пятно, на краю простыни, свесившейся до самого пола с соседней кровати, на которой лежала Лана. Небольшое алое пятнышко так резко выделялось на снежной белизне простыни, что не заметить его было невозможно. Кровь? Откуда здесь кровь? Он внимательно осмотрел собственные руки и плечи, но его кровь все еще не была окрашена так ярко. Это было пятно крови обычного человека.

Осторожно, стараясь не разбудить Лану, он откинул простыню и сдвинул ночную рубашку с ее ног. Небольшое розовое пятнышко резко выделялось на бедре, в том самом месте, к которому прикладывались зомбиты со своими проклятыми поцелуями. Он приблизил фонарь вплотную и, удивившись тому, как крепок сон молодой женщины, продолжил осмотр.

Две крохотные ранки — следы зубов, подтвердили его самые худшие опасения и заставили перейти к решительным действиям. Прежде всего, Лану следовало разбудить и немедленно ввести ей универсальный антибиотик из походной аптечки. Этот препарат был способен разрушить многие яды, попавшие в организм.

Но все его попытки разбудить Лану не имели успеха. Это был не сон, а глубокий обморок, справиться с которым мог разве что опытный врач, которого здесь не было. Тогда Глеб сделал все, что было в его силах, — инъекция в бедро рядом с ранкой вряд ли серьезно ей помогла. Сердце молодой женщины продолжало биться слишком редко — тридцать-сорок ударов в минуту.

Кровь циркулировала медленно, действие противоядия запаздывало. Но ничего другого он сделать не мог и, испытывая гнев от собственного бессилия, Глеб решил разобраться в том, что здесь происходит. Для начала нужно было выяснить, куда девался хозяин.

Заставив себя преодолеть волну ужаса, которая поджидала его за порогом хижины, он вышел на улицу и решительно направился к соседнему дому.

Ни запоров, ни собак здесь тоже не оказалось, и Глеб беспрепятственно проник внутрь. Дом оказался близнецом того, в котором они остановились. Здесь на столе также стояла неизвестно кем приготовленная пища, к которой никто не прикасался, и никто не ответил на его громкий зов.

Пустой дом, пустая улица... Что же здесь происходит? Куда деваются по ночам люди?

Снаружи неожиданно донесся грохот копыт, лязг металла и крики. Танаев выскочил на порог и увидел, что из глубины деревни, к тому окраинному дому, в котором он сейчас находился, по четверо в ряд, заполняя собой всю улицу, волна за волной, несутся вооруженные всадники.

Вот только лошадей под ними не было. Какие-то чешуйчатые твари, с длинными хвостами и ногами, заканчивавшимися огромными копытами, снабженные, впрочем, седлами и сбруей, заменяли им скакунов. И судя по скорости, с которой они приближались, эти животные вполне успешно справлялись со своими обязанностями.

Чтобы не привлекать к себе внимания раньше времени, Танаев укрылся за дверью дома и в узкую щель продолжал наблюдать за происходящим. Когда всадники приблизились, он понял, что и наездники не похожи на людей, хотя их лица скрывали маски, а фигуры вполне можно было принять за человеческие, да только длинные голые хвосты, заботливо уложенные вдоль седел, выдавали их нечеловеческое происхождение, а короткие визги, которыми они обменивались друг с другом, и вовсе не походили на людскую речь.

Какое-то время Танаеву казалось, что целью этой странной кавалькады была та самая хижина, в которой он укрылся, но передние ряды всадников промчались мимо, направляясь к пролому в частоколе, окружавшем поселок.

Он успел насчитать не меньше сотни этих странных всадников, прежде чем все они скрылись за стеной, и оттуда немедленно донесся шум разгоравшейся там битвы.

Ему не хотелось бросать на произвол судьбы своих спутников, но любопытство и желание разобраться в происходящем оказались сильнее осторожности.

Убедившись в том, что улица полностью опустела, Глеб кроткими перебежками направился к воротам наружной изгороди поселка, прижимаясь к стенам домов.

Никто не попытался его остановить, а на лестнице, ведущей в сторожевую башенку, возвышавшуюся над воротами, никого не оказалось.

Наверху тоже было пусто. Стражи исчезли вместе со всеми прочими жителями деревни.

Отсюда, сверху, перед Танаевым открылась панорама яростного и невероятного сражения. Сотня закованных в костяную броню всадников с крысиными хвостами пыталась атаковать четверых монахов, у которых не было никакого оружия, если не считать больших серебряных крестов, висевших у каждого из них на груди.

Лица этих людей, скрытые капюшонами, Танаев разглядеть не мог. Зато он хорошо рассмотрел странные приемы обороны, которыми пользовались монахи. Время от времени то один из них, то другой поднимал высоко над головой свой серебряный крест, и с него тотчас же срывалась кольцевая волна холодного голубого пламени, соприкоснувшись с атакующими всадниками, она отбрасывала их метров на двадцать назад по всему периметру.

Особого вреда этот холодный огонь всадникам не причинял, хотя большинство из них, после удара огненной волны, оказывались на земле. Они тотчас же поднимались, отыскивали своих чудовищных скакунов и вновь с воплями и визгом бросались в атаку.

Казалось, это может продолжаться бесконечно, но вот один из нападавших, оказавшийся после падения позади монахов, переменил тактику. Он не стал подниматься на ноги, а вместо этого полз, прижимаясь к земле, и постепенно приближался к монахам. Очередная огненная волна пронеслась у него над головой, не причинив сообразительной твари ни малейшего вреда.

Убедившись в собственной безопасности, нападавший удвоил усилия, и вскоре ему удалось незамеченным приблизиться к монахам сзади вплотную.

Танаев крикнул, стараясь привлечь внимание оборонявшихся монахов к возникшей опасности. Но то ли он опоздал, то ли его крик утонул в шуме битвы, заполненной воплями и визгом нападавших.

Улучив момент, тварь с крысиным хвостом рванулась вперед, преодолела последние метры, отделявшие ее от монахов, схватила стоявшего в центре монаха за ноги и, рванув его на себя, покатилась с холма, вместе со своей жертвой, под ноги атакующим всадникам.

Тотчас же вся орда с победным ревом сплотилась вокруг него. Следующий удар серебряного креста отбросил их далеко назад, но вместе с ними был отброшен и пленник.

Перебросив его беспомощное тело через седло, крысиды — как теперь стал называть про себя этих тварей Танаев, — очевидно, полностью удовлетворенные результатом сражения, немедленно прекратили атаки и, сбившись плотной массой, направились к пролому в стене, ведущему обратно в поселок. Направленные им вслед световые волны на большом расстоянии уже не причиняли всадникам серьезного вреда. И тогда трое уцелевших монахов одновременно подняли свои кресты, свели их вместе и резко опустили вниз, направив их верхушки в сторону уходивших в пролом всадников.

Световая молния, сорвавшаяся с граней соединенных крестов, по своей разрушительной силе напомнила Танаеву удар мощного корабельного орудия. Десять или пятнадцать всадников, сбившихся у прохода в стене в плотную группу, были буквально разорваны на куски этим ударом неизвестной Танаеву энергии.

Но остальные, те, что уже находились за изгородью вместе со своим драгоценным пленником, совершенно не пострадали и, не обратив никакого внимания на своих раненых и убитых сородичей, оставшихся за стеной, понеслись к центру поселка.

Какое-то время Танаев еще видел их, но метров через двести невероятная кавалькада стала постепенно исчезать, словно превращалась в мираж.

То же самое происходило и с телами убитых, разбросанными вдоль изгороди. Они исчезли. Исчезли и монахи. Танаев успел заметить лишь завихрение энергии, излучаемой их волшебными крестами, на том месте, где они только что стояли.

Глава 23

Разгадка этих странных событий была где-то совсем рядом, может быть, в центре поселка, в том месте, где только что исчезли всадники вместе с плененным ими монахом.

Не теряя ни минуты, Глеб спустился со сторожевой башни и бросился туда. Происшедшее казалось ему чем-то эфемерным, нестойким, как прошлогодний снег. Глеб полагал, что в любую секунду следы только что происшедшего на его глазах чуда растают, исчезнут в небытии, и он опять ничего не поймет.

Но когда он добрался до небольшой часовни в центре поселка, крыша которой хранила обломок сорванного креста, дорогу ему преградили четверо местных жителей, стоявших плотно, плечом к плечу. Было заметно, что они опасаются Танаева, словно знают, что, даже безоружный, он представляет серьезную угрозу для четверых вооруженных топорами мужиков.

— Туда нельзя! — пробасил старший, крепче сжимая рукоять топора и делая шаг по направлению к Танаеву.

— Отчего же? В часовню разрешен вход любому. Может, я хочу помолиться? — с вызовом спросил Танаев. Не любил он, без крайней необходимости, затевать драку, потому что знал — по большей части она заканчивалась слишком плачевно для его противников.

— Это не часовня! — Мужики, ободренные его неподвижностью, продолжали медленно наступать на него, с каждой минутой делаясь все решительней. — Сказано, нельзя туда!

— А если мне очень надо?

Почувствовав скрытую иронию в его голосе и оценив хладнокровие, с которым он смотрел на готовые обрушиться на его голову топоры, они остановились перед ним, все еще не решаясь применять силу.

Но дальше медлить было опасно, эта игра могла закончиться плачевно уже для него. Глебу понадобилось меньше секунды, чтобы включиться в режим сверхдвижения, после чего он, за ничтожную долю мгновения, оказался за спиной у своих противников. Прежде чем они поняли, что произошло, он уже ворвался в часовню, захлопнул за собой дверь, опустил тяжелый дубовый засов и только после этого позволил себе осмотреться, пытаясь разобраться в том, почему ему так старательно преграждали путь в это помещение.

В часовне царил полумрак, но из узких запыленных окон под потолком проникало достаточно света, чтобы рассмотреть ужасную картину, открывшуюся его взору.

Обнаженный человек лежал на большом деревянном кресте, находившемся в центре часовни.

Его руки и ноги были прибиты к кресту огромными ржавыми гвоздями, из ран сочилась кровь, человек слабо стонал, и его тело содрогалось от боли. Вокруг этого страшного окровавленного стола, или, скорей, «алтаря», столпились, похоже, все жители деревни.

Они были возбуждены и явно наслаждались муками несчастного монаха. То, что это был именно монах, Танаев понял по валявшейся в стороне груде одежды и разорванной рясе, которую сорвали с пленника.

В часовне стояла странная тишина, нарушаемая только стонами распятого на кресте человека. Не было ни песнопений, ни проповедей, которые обычно сопровождают даже самые кровожадные оргии фанатиков.

Лишь сопение толпы и глаза этих истуканов, теперь неожиданно наполнившиеся жизнью и с наслаждением ловившие каждую судорогу, каждый стон пытаемого.

Неожиданно эту фантасмагорию нарушил грохот топоров, обрушившихся на дверь часовни снаружи. Все участники чудовищного действа повернулись в сторону двери, у которой застыл Танаев. Ненависть и ярость вспыхнули на их лицах.

— Кто посмел войти сюда без приглашения!? — прокричал из глубины толпы самый солидный, увенчанный высокой меховой шапкой мужик лет сорока пяти, с расчесанной надвое козлиной бородкой. — Хватайте его! Крест скоро освободится, и мы продолжим церемонию!

Пятеро или шестеро мужиков бросились выполнять приказ старосты. Но Танаева уже не было на том месте, где он только что стоял. На пару секунд они потеряли его из виду, и за это время Глеб успел переместиться вплотную к кресту и, ухватившись за шляпку гвоздя своими пальцами, которые в случае необходимости вполне могли заменить клещи, выдернул его.

Прежде чем кровожадная толпа набросилась на него, он успел извлечь и остальные гвозди и лишь тогда позволил вырваться наружу бушевавшему внутри нега, гневу.

Он расшвыривал, как котят, тех, кто пытался к нему приблизиться. Их тела ударялись о стены часовни, и многие после этого уже не поднимались.

Расчистив проход и убедившись, что больше никто не решается преграждать ему дорогу, Глеб вновь занялся пленником.

Помог подняться с креста и накинул на него валявшуюся на полу монашескую рясу.

— Ты сможешь идти, брат?

— Они отобрали мой крест... Я не могу уйти без него!

— Эй, ты! — крикнул Танаев старосте, пытавшемуся укрыться за спинами не успевших пострадать от его рук жителей. — Поди сюда! Где крест?

— Не могу знать, ваша честь! Крест унесли крысиды. Они забрали его, я здесь ни при чем!

— Крысиды? — спросил Танаев, поддерживая пошатнувшегося монаха.

— Это те всадники, с которыми мы сражались у стен, — пояснил монах. — Наверно, он не врет. Если крест попал к крысидам, его уже не вернуть.

— Разберемся и с этим. А сейчас пошли отсюда, пока снова не появились эти крысиды.

— Они не появятся до следующего дня. Их нельзя вызвать чаще одного раза в сутки.

— Значит, их кто-то вызвал?

— Они и вызвали! — Монах кивнул на старосту, который старался стать как можно незаметнее. — Из своей черной часовни они могут открывать путь этой нечисти.

— Нельзя нам с ними сейчас разбираться. Твои друзья, те, что сражались вместе с тобой с крысидами, исчезли. Нас слишком мало здесь, и мы не сможем отойти за сутки достаточно далеко, чтобы крысиды не догнали нас, после того как эти мерзавцы снова откроют им дорогу. У нас на руках больная женщина, и двигаемся мы из-за нее очень медленно.

Наверно, Танаеву не стоило говорить все это в присутствии местных жителей, но он, слишком занятый освобожденным им монахом, не заметил, как радостно заблестели их глаза после его слов.

— Что с ней? Может быть, я сумею помочь? Мой орден много лет занимается врачеванием страждущих, — спросил монах, опиравшийся на его руку и с трудом переставлявший ноги.

— Твоя помощь будет очень кстати, но пока что она нужна тебе самому!

Их попытались остановить у самого выхода из часовни, и на этот раз Танаев не стал смягчать силу своих страшных, неуловимых для противника ударов. Лишь после того, как было сломано порядочно ребер и разбито голов, проход расчистился.

— Староста пойдет с нами! — приказал Танаев. — И если кто-нибудь из вас еще раз попытается мне помешать... Впрочем, вы видели, что стало с теми, кто попробовал это сделать!

Дрожащий староста, изрядно помятый в потасовке своими же соплеменниками, последовал за ними без возражений. Дверь все еще сотрясалась под ударами топоров находившихся снаружи охранников, которые все еще не могли взять в толк, что происходит внутри часовни.

Танаев отбросил засов, широко распахнул дверь и, продолжая придерживать одной рукой беспомощного монаха, отправил всех четверых мужиков в нокаут, прежде чем они успели воспользоваться своими топорами.

— Ты, однако, очень быстр, брат мой, не по-человечески быстр... — пробормотал монах, с подозрением оглядывая Танаева.

— Тебя это беспокоит?

— Все зависит от того, кто тебе дал такую силу.

— Вообще-то я сам ее создал, собственными мозгами! Глеб усмехнулся этой фразе, вспомнив о том, как по крупицам создавал свое искусственное тело. — Ну а потом надо мной потрудился сам князь Хорст, надеясь сделать из меня послушного посредника.

— А ты уверен, что ему это не удалось? Темные князья коварны... Иногда они забираются глубоко в сознание своих жертв, и те не сразу понимают, что с ними произошло...

— Я это знаю. У меня личные счеты с князьями.

— Ты слишком самоуверен, мой молодой брат. Никому еще не удавалось противостоять темным князьям.

— Посмотрим. Будущее покажет. Почему вы называете их «темными»? Сами они предпочитают другое название.

— «Радужные»? Это всего лишь ширма. Зло всегда старается спрятаться за пышными одеждами и красивыми словами.

— Ты много о них знаешь... — Теперь уже Танаев посмотрел на монаха с подозрением. Он держался слишком хорошо для человека, которого только что сняли с креста.

— Наш орден много лет ведет с ними неравную битву, и мы старались собрать о наших врагах как можно больше сведений. Иерархи нашего братства могут предвидеть будущее, не до конца, разумеется, — оно слишком изменчиво — и чем дальше в глубину времен, тем туманней и неопределенней становится картина. Но ближайшие события они могут предсказать с достаточной точностью. И они предсказали, что в десятую ночь луны, здесь, в этой деревне, появится человек с далекой звезды, которому суждено объединить и повести за собой всех, кто борется против зла.

Еще они предсказали, что если ему не помочь в день прихода, зло одержит над ним верх, и будущее может измениться. Именно поэтому мы вступили в неравный бой с ордой крысидов...

— И помощь понадобилась вам самим.

— Да, мы проиграли эту схватку, — с горечью согласился монах, — и даже утратили один из волшебных крестов, помогавших нам сдерживать темные силы. Не позволять им приближаться к нашим границам. Теперь эти границы будут ослаблены...

А самое печальное то, что все было напрасно. Если бы здесь был человек, ради которого мы ввязались в бой, он бы не остался в стороне от схватки, и значит, предсказатели ошиблись. Его здесь нет.

— Не горюй так сильно. Возможно, твоя миссия не была такой уж напрасной.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Жизнь полна сюрпризов и неожиданностей. Очень часто мы теряем одно и находим совсем другое, отличное от того, что искали, но оно, почему-то, оказывается намного лучше утраченного...

— Ты говоришь загадками, брат мой!

— Темна вода в облацех... — пробормотал Танаев, прекращая разговор. Природная подозрительность не позволила ему полностью доверять незнакомому человеку, несмотря на то что он сам только что был свидетелем участия монаха в сражении против слуг темных князей. Эмиссары Хорста способны на любую хитрость, они не остановятся перед гибелью нескольких десятков своих верных слуг ради того, чтобы втереться в доверие к главному врагу.

Глебу казалась слишком подозрительной та легкость, с которой монах справлялся с болью от своих ужасных ран, и поэтому, как только они достигли дома, в котором временно расположился Танаев со своими спутниками, он, достав аптечку, предложил монаху помощь, заранее ожидая отказа.

Но монах, словно догадавшись о его подозрениях, лишь усмехнулся и приподнял рясу, обнажив свои покрытые запекшейся кровью ноги. Кровь все еще продолжала сочиться, и Танаев, обработав раны универсальным антибиотиком и перевязав их полевым бинтом, полностью исключавшим проникновение инфекции, спросил:

— Как ты смог идти с такими ранами, на правой ноге у тебя повреждена даже кость...

— В нашем монастыре послушников учат не замечать боль. В конце концов боль рождается в нашей собственной голове, и существуют способы, позволяющие полностью блокировать ее центры.

А теперь, если ты закончил с врачеванием, позволь и мне им заняться. Я обещал осмотреть твою женщину.

— Хорошо. Но сначала я должен позаботиться о транспорте — нам следует уйти отсюда как можно скорее и обеспечить максимальную скорость, чтобы нас не настигли крысиды.

Танаев повернулся к старосте, застывшему перед входом и наблюдавшему за тем, как Годвин строгал полено для лубка виброножом с такой легкостью, словно оно было сделано из мягкой глины.

— Нам нужна лошадь!

— Но у нас в деревне нет лошадей!

— В таком случае тебе самому придется тащить сани с нашими ранеными, — решительно произнес Танаев.

— А я перед этим тебя побрею! — многообещающе намекнул Годвин. — С такой бородищей трудно передвигаться в лесу, — продолжил он.

— Здесь никто не держит домашнюю скотину! — в отчаянии проблеял староста, пятясь к двери.

— Однако, чтобы сразиться с монахами, из твоей деревни выскочил целый кавалерийский отряд. После боя у ограды осталось несколько животных, потерявших своих всадников, отправь людей для их поимки! — не терпящим возражений тоном приказал Танаев.

— Но это не лошади! Вы не сможете управлять этими зверями!

— А это уж не твоя забота!

Когда староста, по-прежнему пятясь задом, исчез за дверью, Танаева одолели сомнения.

— А на самом деле, сумеем ли мы справиться с этими тварями? Вам приходилось с ними сталкиваться? — обратился он к монаху. — Что они собой представляют?

— Похожи на помесь гиппопотама с антилопой. Удобны для боя из-за своей непробиваемой шкуры, но почти непригодны для транспортировки, поскольку чересчур медлительны.

— Что-то я этого не заметил во время их атаки!

— О, они способны на короткое время развивать очень большую скорость, но потом должны целый день отдыхать.

— Откуда они вообще берутся? И куда, в конце концов, подевались атаковавшие вас всадники?

— С тех пор, как здесь появились посредники темных князей, у нас происходит много странного. В этой деревне властвуют темные силы. У них здесь есть проход в недоступные нам миры. Туда они и уходят. Преследовать их мы не можем, нам в эти ворота хода нет.

— А вы не пытались их разрушить?

— В прошлом, когда орден был намного сильнее, мы захватили одну такую деревню, но ничего не нашли. Возможно, эти врата существуют лишь недолгое время, и исчезают, когда их хозяева этого пожелают. Определенно мы знаем о них лишь одно: дважды в один день врата не могут быть открыты.

— И на том спасибо! — проворчал Танаев, испытывавший сильную досаду оттого, что не успел принять участие в сражении.

Ему о многом нужно было расспросить монаха, но прежде всего следовало позаботиться о Лане.

Она не просыпалась слишком долго, и ее странный, похожий на обморок сон беспокоил Танаева, тем более что пульс и температура тела молодой женщины заметно снизились.

— Что с ней случилось? — спросил монах, как только они вошли в горницу. Он держался настороженно и старался не подходить слишком близко к постели больной, словно боялся заразы. Но вскоре Танаев, по тому, как монах старательно отводил взгляды в сторону, догадался, что причина в другом.

Танаев раздел Лану, чтобы одежда не стесняла ее и без того редкое дыхание, и нагота молодой женщины, которая легко угадывалась под тонкой простыней, видимо, смущала монаха.

— Она побывала на алтаре зомбитов.

— И осталась после этого жива?

— Мне удалось вырвать ее из их лап, прежде чем они закончили обряд, но, кажется, я все же опоздал...

— Уж не ты ли лишил остатков жизни их шамана?

— А ты откуда об этом знаешь, монах?

— Вся тайга говорит об этом. Значит, мы не ошиблись — ты и есть тот человек, которого разыскивает мой орден! Ты нам очень нужен! — радостно завопил монах, забыв о своей больной ноге, и едва не упав, неловко на нее наступив.

— Я еще не решил, нужен ли орден мне! — проворчал Танаев.

— В одиночку бороться с темными силами бесполезно. Мы должны объединить всех, кто противостоит злу, — это главная задача нашего ордена! Тебе следует присоединиться к нам! Ты обладаешь Великой силой, но иерархи моего ордена способны удвоить ее, подумай об этом!

— Хорошо, я подумаю. А теперь осмотри женщину.

— Устав запрещает мне взирать на женское тело!.. — смущенно пробормотал монах, вызвав в ответ ехидную усмешку Танаева.

— И что же мы теперь будем делать? Что для тебя важнее, исправить причиненный ей злом вред или соблюсти параграф своего устава?

— Ты мудр, чужеземец. Я представлю, что это тело мужчины. Но, прошу тебя, помоги мне, покажи только те места, которые действительно необходимо увидеть, чтобы я смог определить характер ее болезни!

— Прежде всего, это ее бедро, — произнес Танаев, решительным жестом сдергивая с Ланы простыню и не слишком заботясь о целомудрии монаха. — Видишь это красное пятно? Когда она лежала на алтаре зомбитов, они подходили к ней, один за другим, и всасывались в это место!

— Эти твари таким образом выпивают из своих жертв всю жизненную энергию, превращая их самих в зомбитов. Но ритуал не был закончен, и есть надежда, что ее молодой организм справится с этой бедой. Я постараюсь ей помочь.

— Это еще не все. Прошедшей ночью я видел какого-то желтого карлика, который укусил ее спящую. Вот здесь появилось красное пятнышко, которого раньше не было.

Было заметно, как сильно побледнел монах, услышав о желтом карлике.

— Это вестник смерти. Его ядовитое прикосновение всегда смертельно.Противоядия не существует. Вот почему я сразу почувствовал здесь присутствие смерти...

— Но она жива!

— Пока — да. Но я помочь ей не в силах. Помощь возможна только в нашем монастыре, однако никто не может сказать, выдержит ли она долгую дорогу. И еще одно — даже если женщина выживет — она, скорее всего, лишится собственной воли и станет похожей на здешних жителей. Ты по-прежнему собираешься вести ее за собой?

Танаев почувствовал, что это непростой вопрос. Брат Альтер, так звали монаха, словно испытывал его, с нетерпением ожидая ответа...

— Я не бросаю своих друзей. Что бы с ними ни произошло. — Таков был ответ Танаева. И когда монах услышал эти слова, в его глазах промелькнуло откровенное удовлетворение.

Глава 24

Несмотря на угрозу новой атаки крысидов, они так и не смогли закончить сборы и отправиться в путь до конца этого долгого дня. Если они не изменят конечной цели своего путешествия и по-прежнему будут двигаться к Новгороду, само существование которого было весьма проблематично, им придется пройти по заснеженной пустыне более двухсот километров. Впрочем, после появления Альтера и его настойчивых призывов посетить Валамский монастырь, у Танаева появились сомнения относительно цели их маршрута. Но куда бы они ни решили направиться, эту деревню следовало покинуть как можно скорей, и от снаряжения и запасов продовольствия, которые они смогут захватить с собой, будет зависеть их жизнь в ледяном безлюдном пространстве, которое поджидало их за изгородью поселка.

Первые сложности возникли из-за транспорта. Староста, организовав для поимки животных чуть ли не половину жителей деревни, уцелевших после потасовки в часовне, в конце концов, изловил одного из отвратительных монстров, на которых утром гарцевали крысиды.

Десяток мужиков, используя длинные веревки и держась на безопасном расстоянии от зверя, приволокли его к дому Танаева.

Очевидно, староста достаточно серьезно воспринял угрозу Танаева использовать его самого в качестве тягловой силы, если бы охота на этого скакуна оказалась неудачной.

Но тут выяснилось, что в деревне нет саней. Пришлось срочно заняться их изготовлением. Танаеву, с помощью Альтера, в конце концов удалось справиться с понтером — так местные жители называли этих животных, и впрячь его в оглобли только что сооруженных саней.

— Нужна еще одна лошадь! — решительно заявил Танаев — слишком тяжелыми получились сани.

— Но, господин, мы и эту-то поймали с превеликим трудом!

— Теперь у вас есть опыт, и свободное место при этих оглоблях тоже найдется. Ты ведь не хочешь его занять?

Когда староста, проглотив остальные свои возражения, исчез за дверьми, Танаев отправился в рейд по деревне, без всякой жалости реквизируя у местных жителей все, что могло понадобиться в дороге. Впрочем, никто и не возражал. При его приближении к очередному дому местные жители, хорошо усвоившие урок, преподанный им в часовне, поспешно прятались в подвалах или у соседей, оставляя свое хозяйство в его полном распоряжении.

Порывшись в многочисленных кладовках, Глеб отыскал неплохой комплект оружия и легких кожаных доспехов для себя, Альтера и Годвина. Бывший убийца за время, проведенное в обществе Танаева, завоевал его полное доверие. Чего нельзя было сказать о монахе, порой вызывавшем в Танаеве приступы раздражения своими слишком частыми нравоучениями и показным пуританством.

Так, он наотрез отказался от оружия, — заявив, что ношение предметов, предназначенных для убийства людей, есть тяжкий грех. И на вопрос Танаева о том, что он будет делать, если на них нападут крысиды, заверил, что готов вновь отправиться на крест, если на то будет воля божья.

Танаев до сих пор так и не решил для себя, следует ли им отправляться в Валамский монастырь. Даже если они не найдут на месте Новгорода никакого поселения, оставалась возможность продолжить маршрут на юг и попытаться пробиться к более цивилизованным местам. Решение этого вопроса он откладывал до самого последнего момента, предвидя, какую бурю негодования вызовут у Альтера его сомнения.

Для монаха все решалось просто — он выполнил свою миссию, нашел пришельца с далекой звезды, уничтожившего одного из главных врагов Валамского монастыря — шамана зомбитов. Теперь ему нужно было выполнить вторую часть миссии и доставить этого героя в монастырские стены.

Со сборами было покончено лишь поздно вечером. Все трое, усталые и измотанные, раздосадованные тем, что из деревни не удалось убраться до наступления ночи, расположились за «самобраным» столом, горячая еда на котором не переводилась, несмотря на исчезновение хозяина, не появлявшегося в доме с момента потасовки в часовне.

— Нам бы такой стол не помешал в дороге... — мечтательно проговорил Годвин, пододвигая к себе поближе огромный кувшин с домашней медовухой. Пчелы в этом ледяном климате не водились, однако медовуха была, и необычные яства на «самобраном» столе давно уже перестали удивлять Танаева.

— Это грязный стол, и еда на нем нечистая! — проговорил Альтер, нанизывая на вилку целую жареную курицу, распространявшую соблазнительный аромат. Танаев решил, что время для серьезного разговора настало именно сейчас, но начал он его издалека.

— Как вы уже знаете, я не был на Земле очень долго. Много столетий промелькнуло за время моего отсутствия. И, конечно, меня интересует все, что здесь произошло. Прежде всего, я хотел бы выяснить, каким образом радужным удалось превратить мою планету в ледяной зверинец!

Остался крохотный клочок суши, которым управляет так называемая империя, едва справляющаяся с тем, чтобы отбивать непрерывные атаки на своих границах. Все остальное оказалось под властью прихвостней радужных князей. Нам еще повезло, что сами князья не могут сюда явиться. Существует запрет, не позволяющий им посещать закрытые миры, к которым относится и наша Земля. Я слышал об этом запрете от самого Хорста. Поэтому здесь находятся только посредники — люди и гуманоиды с других планет, специально подготовленные князьями для захвата. И это обстоятельство не дает мне понять, почему вы уступили им Землю с такой легкостью?

— С легкостью?! — Возмущенный Годвин даже подскочил на своем стуле. — Да знаешь ли ты, сколько людей погибло, сражаясь с захватчиками?! Даже после того, как нас бросило наше собственное правительство, бежавшее на какую-то засекреченную колонию, даже после этого армия продолжала сражаться! И эта битва длилась двадцать лет, пока захватчики не начали тотальную бомбардировку, после чего, разрушив главные очаги сопротивления, они проложили порталы, через которые смогли переправлять на землю свои войска. Те самые порталы, один из которых до сих пор существует в этой деревне.

— Кстати, о портале, — поспешил сменить тему Танаев, не желавший позволить в самом начале втянуть себя в новую перепалку. — Я так и не смог его найти. Есть что-нибудь, что могло бы указать место, в котором он находится? Кто-нибудь из вас видел этот портал?

— Его невозможно увидеть, пока врата не откроются, — вступил в разговор Альтер. — Кроме того, врата, через которые приходят в наш мир враги, все время меняют свое положение, никто точно не знает, в каком месте они появятся в следующий раз.

И это нам на руку, потому что завтра, когда сюда снова придут крысиды, они могут оказаться на расстоянии сотен километров от этой деревни. А твои обвинения необоснованны, брат мой, — произнес Альтер, с укоризной глядя на Танаева. — Люди храбро сражались и продолжают сражаться до сих пор. Но враг оказался слишком силен и коварен. Он проник во все наши военные структуры, разрушил их изнутри, развалил армию и парализовал способность к сопротивлению, еще до того как началась главная битва. Но даже и в этих немыслимых условиях люди продолжали сопротивляться. Разбившись на мелкие группы, лишившись связи и управляющих центров, они продолжали оборонять свои дома и свои страны. Захватчикам нелегко далась эта победа...

— Я до сих пор толком не понимаю, зачем князьям вообще понадобилось вторгаться на Землю? Это не экспансия. Они не собираются колонизировать Землю, они ничего здесь не строят. Планета выглядит совершенно заброшенной. Их отряды то появляются, то исчезают. Зачем им понадобилась наша планета? — спросил Танаев, не отводя взгляд от монаха, словно не сомневался в том, что тому должен быть известен ответ на этот вопрос.

— Думаю, наша планета им не нужна. Они здесь что-то ищут. Что-то важное для себя.

— И что же это? Неужели за столько лет ваш орден не сумел выяснить, что нужно от нас врагу?

— А что, если ему нужны только мы сами? — вступил в разговор Годвин. — Что, если его цель в том, чтобы сделать из нас рабов, для своих новых захватов? Они превращают нас в зомбитов, они выводят из нас породу таких придурков, как те, что живут в этом поселке. А потом они нас используют, превращая в свое пушечное мясо. Оказалось, что люди идеально подходят для этого!

— Возможно, это правда, — поддержал Годвина монах, — но это не вся правда. Повторяю, они что-то ищут. Что-то, в чем они очень нуждаются.

— Раз уж ты не знаешь, что собой представляет цель их поисков, — оставим это. Давайте поговорим о более насущных вещах. Почему ты считаешь, что я должен посетить Валамский монастырь? — обратился Танаев к Альтеру, внимательно наблюдая за его реакцией.

— Ты, возможно, думаешь, что, утратив свой крест, а вместе с ним и возможность вернуться в монастырь с помощью заключенной в нем силы, я заинтересован в том, чтобы вы сопровождали меня в этом полном опасностей пути. И это так. Не стану отрицать истины. Но есть другая, гораздо более важная для тебя причина посетить Валам. — Танаеву понравилась искренность монаха, и он с интересом ожидал продолжения. — Дело в том, что, какой бы необыкновенной силой ни наградил тебя наш Господь, в одиночку тебе не справиться с темными князьями.

— Я не настолько самоуверен, чтобы утверждать подобное! — перебил Танаев монаха, но тот, словно и не заметив этого, продолжил:

— Твоя сила после посещения Валама увеличится многократно. Наши иерархи умеют многое, недаром они столько лет успешно противостоят темным. Ты видел действие крестов, изготовленных ими.

— Кстати, — вновь перебил монаха Танаев, — почему твои братья не вернулись за тобой, если кресты обладают той силой, о которой ты говоришь?

— Они считают, что я погиб. Как только крест попал в чужие руки, они об этом узнали. Никто из нас добровольно не расстается со своим крестом. И настоятель знает, если враги захватили крест, значит, его хозяин мертв! Таково правило. Каждый из нас обязан беречь свой крест пуще жизни.

— Выходит, ты нарушил это правило?

— Скорее уж, ты его нарушил. Я должен был умереть в часовне. Но раз я вместо этого сижу здесь, то должен сообщить еще одну причину, по которой ты должен оказаться в Валаме.

— И что же это за причина? — не скрывая своего интереса, спросил Танаев, но Альтер не спешил с ответом. Он разломил курицу, отделил от нее мясистую ножку, перекрестил ее и не спеша стал пережевывать нежное мясо, наблюдая за тем, как нетерпение, а затем и раздражение появляются на лице его спасителя. Наконец он сказал:

— Для начала тебя там научат лучше владеть собственными чувствами: умение управлять собой — залог успеха в любой схватке.

— Я умею это делать, когда в этом возникает необходимость.

— А можешь ты ударом ладони переломить вот эту балку? — Монах кивнул на толстенную дубовую балку, поддерживающую основание крыши дома и спускавшуюся сквозь потолок до самого пола.

— Можно попробовать, — с некоторым сомнением согласился Танаев. Его нечеловеческая сила, вслед за прочими изменениями, неуклонно продолжавшимися в его теле, постепенно превращавшими его в обычного человека, за последнее время значительно уменьшилась. Раньше подобный вопрос вызвал бы у него лишь улыбку, но теперь ему самому хотелось установить пределы своих возможностей. Он поднялся на ноги и без всякой подготовки, с ходу рубанул по балке ребром ладони.

Дом вздрогнул, с потолка посыпался мусор, в плечо ударила боль, но балка осталась невредимой.

Тогда Альтер, усмехнувшись и не вставая с места, нанес по балке, казалось бы, совсем незначительный удар, даже и не замахнувшись как следует. Дом, наполнившись грохотом падающих вещей, покачнулся, а в балке образовалась глубокая трещина.

— Вот видишь. Я мог бы ее переломить, но тогда крыша обрушится нам на голову.

— Почему же ты не применил свою силу против тварей, которые тебя схватили? Почему позволил им прибить себя к кресту?!

— Нет для члена нашего ордена позора большего, чем утрата креста. И если бы не встреча с тобой, я бы никогда не посмел вернуться к своим собратьям. Смерть лучше позора. Но теперь я должен проводить тебя в монастырь. Если мне удастся тебя убедить, братья простят меня.

— Ты привел только одну причину, но, мне кажется, ты упоминал о нескольких. Если все сводится к обучению новым навыкам и умениям, пусть даже весьма полезным, то это не для меня. Я староват для ученичества. Пожалуй, слишком староват. И, отправляя меня на Землю, капитан федерального крейсера поручил мне совсем другую задачу.

— Так скажи, для чего ты вернулся на родную планету, брат мой, Глеб Сергеевич?

Танаев отлично помнил, что не сообщал Альтеру своего отчества, однако не выдал недоумения. Слишком интересный получался разговор, чтобы позволить монаху уклониться от главной темы.

— Что ты имеешь в виду? Мое бегство от радужных князей? Или мое задание, полученное от федералов?

— Что касается князей, здесь все ясно. Ты был вынужден подчиниться обстоятельствам. Меня интересует другое, почему ты согласился на предложение адмирала Катасонова?

Это было уже слишком.

— Откуда ты знаешь о Катасонове?

— Ты слишком часто вспоминаешь о нем. Твои мысли горят на твоем челе.

— Ты умеешь читать мысли?

— Увы, далеко не все. Только те, что сами рвутся наружу. Да ты и сам это умеешь, хотя и не владеешь в должной степени своим умением. Так зачем ты здесь, навигатор Танаев? Чтобы собрать сведения, оправдывающие тотальную мезонную бомбардировку, или для того, чтобы защитить планету, на которой ты родился, от гибели?

— А это возможно? Разве уже не слишком поздно? Разве роковая черта не осталась далеко позади? Разве здесь еще существуют здоровые силы, способные возродить планету?

— Никогда не бывает слишком поздно повернуть к свету. На твоей родной планете много сил, противостоящих темным князьям. Гораздо больше, чем ты предполагаешь. Нужен лишь человек, способный их объединить и повести за собой. Я не знаю, тот ли ты человек, Танаев, прости мне мою откровенность. Ты слишком часто колеблешься, слишком много раздумываешь, перед тем как начать действовать. Пророчества иногда ошибаются.

— О каком пророчестве идет речь?

— О том, что в этом году на Землю должен явиться человек, обладающий огромными силами света и не подозревающий об этом. Я уже говорил тебе о нем. Но тогда я еще сомневался, тот ли ты человек. Впрочем, я и сейчас в этом сомневаюсь. Наши иерархи умеют приоткрывать завесу над ближайшим будущим. Это очень сложное таинство. Не всегда получаются верные ответы. Но, тем не менее, они установили, что этот человек должен появиться в ближайшее время где-то в этом районе. Нас отправили на его поиски.

Каким-то образом темные узнали о нашей миссии и подготовились к встрече. Потом я встретил тебя. И до сих пор не знаю ответа на вопрос — тот ли ты человек, которого мы ищем. Да и не мне это решать. Моя задача — не пропустить возможную удачу, использовать малейший шанс. И, чтобы ее выполнить, я должен привести тебя в монастырь.

— Для чего, черт возьми? Ты так и не ответил прямо на мой вопрос!

— Прежде всего, чтобы установить твою подлинную сущность, выяснить, что ты собой представляешь, определить, на что ты способен.

— И кто же будет проводить подобные исследования, кто будет отвечать на вопросы, ответы на которые неизвестны мне самому?

— Те, кто сохранил остатки света на этой планете и не дал загасить его источник. Мои учителя. Иерархи нашего светлого братства.

— И зачем мне нужен этот экзамен? Что он мне даст?

— Мы с тобой в чем-то похожи, мой брат, — я утратил свой крест, но ведь и ты кое-что утратил. Или я неправ? — И поскольку Танаев, не пожелавший ответить на этот вопрос, смотрел в сторону, Альтер продолжил:

— Иерархи моего ордена могут вернуть твою силу, мой брат, и приумножить ее. Невероятную силу, такую, которую не каждый сможет удержать в своих руках. Но, прежде чем вложить ее в твои руки, они должны быть уверены в том, что ты используешь ее надлежащим образом. Для этого и необходимо испытание...

— Испытание? Какое еще испытание? Ты, кажется, говорил об исследовании, об установлении истины?

— Иногда испытание — лучший способ для этого.

Стук в дверь прервал их увлекательную беседу.

Глава 25

— Мой господин, ваши лошади доставлены! — донесся из-за двери ломающийся от страха голос старосты.

— Что-то он стал слишком Любезен! — пробормотал Танаев, направляясь к двери.

Монстры, увиденные им во дворе, могли испугать кого угодно. Они были раза в два больше той первой «лошади», которую им удалось кое-как запрячь в свои самодельные тяжелые сани.

— Нам запрещено подходить к ним! Они слушаются только своих хозяев! Теперь я оставляю их вам! Может, вы с ними справитесь, может, они с вами! — Бросив под конец эту ядовитую фразу, староста бочком проскользнул в калитку.

Опутанные толстенными веревками животные, прикрученные к воротам, больше всего напоминали бронтозавров из учебника палеонтологии. Вот только глаза их не были похожи на глаза бездумных тварей, они слишком внимательно следили за каждым движением Танаева. Что-то он не заметил подобного взгляда у первой доставленной старостой «лошади». Эти животные сильно отличались от нее, и вскоре он понял, что эти отличия гораздо глубже тех внешних признаков, которые сразу бросались в глаза.

— Этот сын обезьяны должен будет развязать нас. Ждать осталось совсем немного! — отчетливо и звонко прозвучало в его мозгу, и Глеб ни минуты не сомневался в том, откуда исходила эта мысль. Он ответил мгновенно, в том же диапазоне, даже не успев подумать, а стоит ли выдавать свою способность слышать их и вступать в их мысленный разговор.

— Может быть, договоримся? Я буду ухаживать за вами, буду хорошо кормить, а потом отпущу на волю!

— Он понимает наш язык?

— Он понимает.

— Он думает, мы ему поверим?

— Он думает.

Может, он вправду нас отпустит?

— Спроси у него.

— Ты отпустишь нас?

— Я отпущу вас, после того как вы поможете нам добраться до Валама.

— Это далеко!

— Я знаю.

— Дорога трудная. Тебе придется хорошо нас кормить и позволить много отдыхать.

Их мысли ворочались медленно, как жернова, но в них не было злобы, Танаев понял, что сумеет поладить с этими умными животными.

Дальнейшие сборы пошли гораздо быстрее. Мужчины соорудили в глубине обширных саней теплый закуток для Ланы. Это отделение, обитое толстыми медвежьими шкурами, позволяло, в случае необходимости, укрыться от мороза всем вместе.

На сани погрузили солидный запас продовольствия, главным образом состоявшего из сушеного мяса, солонины и сухарей. Танаев надеялся, что по дороге они смогут разнообразить свое питание охотой.

Северные мертвые леса были совершенно лишены признаков жизни, но рядом с этим поселением им встретилось много непуганой дичи. Это и неудивительно — местные жители не утруждали себя ни охотой, ни земледелием, находясь на довольствии у своих хозяев.

Вот только успешному промыслу могло помешать отсутствие подходящего охотничьего оружия. Ничего, лучше луков и самострелов, в этой деревне они отыскать не смогли, а это древнее оружие требовало долгой тренировки для достижения приемлемых результатов. Альтер несколько уменьшил тревогу Глеба, сказав, что во время ночевок он будет расставлять силки на мелкую дичь, а затем, когда они выйдут на великий водный путь, можно будет заняться рыбной ловлей.

— О каком водном пути идет речь? Здесь же все замерзло! — удивился Танаев.

— И в этом наша главная удача. Вместо того чтобы тащиться сквозь непроходимую тайгу, мы сможем двигаться по ровному прочному льду почти весь основной путь.

С момента их последнего разговора тема маршрута больше не поднималась. И Альтер справедливо полагал, что молчание Танаева означает его согласие направиться в Валамский монастырь. В сущности, так оно и было — хотя кое-какие сомнения насчет этого у Глеба все же оставались.

— О какой рыбалке идет речь, если все вокруг покрыто льдом?

— Ты ничего не слышал о подледном лове? Неплохой способ. В нашем монастыре рыбный промысел — один из основных источников продовольствия.

— Я считал, что в местном суровом климате рыба, находясь без кислорода подо льдом в течение многих месяцев, не в состоянии выжить!

— Количество видов, которые нуждались в большом количестве кислорода, действительно уменьшилось — стало меньше карпа, практически исчезла стерлядь. Зато расплодились другие виды — сомы, лини, гигантские съедобные пиявки. Образовавшиеся в природе ниши очень быстро заполняются. Но, вообще-то, о рыбалке нам думать рановато. Сначала нужно уйти от погони. Мы слишком затянули со сборами и таким образом предоставили нашим врагам реальный шанс настигнуть нас во время первого же дневного перехода.

Крысиды не станут медлить и бросятся за нами в погоню, как только откроются врата.

— Мы слишком долго провозились с этими санями! Нужно было ускорить сборы!

— Это бесполезно. Раз уж мы не смогли тронуться в путь в день появления крысидов, нам от них не уйти. Несколько часов не спасут положения. Они все равно нас догонят. Надо готовиться к неизбежной схватке.

— С нашим архаичным оружием мы не сможем выстоять против них и нескольких минут!

— Но ты говорил о том, что у вас есть могущественное оружие, не уступающее по мощности нашим крестам! — напомнил Глебу Альтер.

— К сожалению, эти устройства нуждаются в постоянной подзарядке. Здесь нет нужной нам энергии, и наши бластеры давно превратились в обыкновенные дубины.

— Попробуем запутать след и избежать стычки, но, честно говоря, на это надежды мало. Жаль, другого выхода нет. Оставаться в деревне еще хуже. К крысидам с удовольствием присоединятся местные жители.

Вконец расстроенный этим разговором Танаев отправился, в который уж раз, проверять имевшийся в их распоряжении арсенал. Но единственным серьезным оружием оставался вибронож, атомная батарея которого обладала небольшой мощностью, зато не разряжалась в течение всего многолетнего периода полураспада.

К сожалению, у них остался всего один вибронож, привязанный Годвином к прочному древку. Второй был потерян Ланой во время ее ночного визита к шаману зомбитов. Танаев еще раз проверил батареи бластеров и окончательно убедился в том, что в них больше нет ни капли энергии. Конденсаторы этих устройств требовали постоянной подпитки, и батареи быстро разряжались даже в том случае, если бластеры не использовались.

Зато обычного холодного оружия имелось в избытке — вот только против непробиваемых костяных панцирей понтеров и доспехов крысидов это оружие казалось совершенно бесполезным.

И еще одна проблема не давала Танаеву покоя. Хоть Альтер и принял его молчание за согласие, он так и не решил, куда именно следует утром направить их небольшой караван.

Север или Юг? Монастырь или столица империи? Доводы Альтера на какое-то время показались ему убедительными, но ближе к вечеру сомнения вновь овладели Глебом. Такое важное решение нельзя принимать сгоряча. Ему было необходимо взвесить все обстоятельства и не спеша прийти к решению, от которого зависела их общая судьба, а возможно, и сама жизнь.

Остаток ночи прошел спокойно. Местные жители не показывали носу из своих домов, в окнах не светилось ни одного огонька.

Перед самым рассветом Танаев, выставив сменный пост около тщательно упакованных и готовых к долгому походу саней, решил дать всем возможность хоть немного выспаться перед выходом.

Движение в ночном лесу казалось слишком сложной задачей, а потеря еще нескольких часов теперь, когда они все равно не успеют уйти от преследователей, в общем-то, ничего не решала.

Взяв на себя первое, самое трудное дежурство, он отправил Годвина и Альтера спать. Монах, несмотря на свои раны, держался молодцом, но было видно, как сильно изматывает его постоянная боль в пробитых гвоздями руках и ногах. В случае необходимости, он умел полностью подавлять ее, но на это уходило слишком много сил.

И все же он не уклонялся ни от какой работы и каждый раз оказывался там, где был больше всего нужен. У него всегда находилась улыбка и доброе слово поддержки для уставших, измотанных тяжелой работой и постоянным ожиданием опасности людей.

Танаев чувствовал, как тяжело дается монаху борьба с собственной болью. Ментальные способности Глеба все больше усиливались по мере того, как все остальные параметры его организма постепенно приближались к норме. Эта своеобразная компенсация не могла его не радовать, хотя в предстоящей в скором времени схватке гораздо большую роль будут играть сила и быстрота реакции. Однако и ментальные способности значили немало.

Впрочем, мысли окружавших его людей он так и не научился читать. Слишком они были запутаны, противоречивы и забиты наложенными один на другой слоями. Удавалось улавливать только общий эмоциональный фон. Однако и этого оказалось достаточно, чтобы помочь ему наладить со своими друзьями гораздо более тесные взаимоотношения. Он хорошо чувствовал настроение спутников, их внутреннее состояние и всегда мог правильно определить, когда следует поддержать кого-то, а когда можно ограничиться прямым приказом.

Гораздо лучше обстояло дело с животными. Их простые однообразные мысли, сводившиеся к чувству голода или усталости, он улавливал почти мгновенно и на большом расстоянии. А из этого следовало, что во время похода им можно будет не опасаться неожиданного нападения диких зверей, да и приближение врага он сумеет почувствовать заблаговременно. Со своими скакунами-понтерами Глеб сумел наладить достаточно тесный контакт, и они беспрекословно слушались его.

Направляясь к месту своего дежурства, возле стоявших во дворе саней, Танаев на какое-то время задержался в коридоре, чтобы рассмотреть свое лицо в осколке висевшего там старого зеркала.

Собственное лицо ему не понравилось. Лицо мужчины лет сорока, которому на самом деле много сотен лет. Слишком спокойное, слишком самоуверенное, — еще бы ему не быть самоуверенным, после стольких лет одиночества, когда любое решение приходилось принимать самостоятельно, без права обсудить его с друзьями, от которых его отделили биллионы миль звездного пространства.

Но искал он в чертах своего лица вовсе не признаки излишнего спокойствия. Ему хотелось определить, как далеко зашли изменения его внешности и насколько приблизился его внешний вид к облику обычного человека. Уловить следы былой прозрачности кожи ему не удалось.

Да он вовсе и не жаждал подтверждения собственной уникальности, скорее наоборот, но Глеб хорошо понимал, что все происшедшее с ним не могло пройти бесследно. Именно так все и было. Его лицо напоминало застывший лик каменной статуи. Интересно, что находят в нем женщины? Неужели их привлекает именно эта каменная неподвижность и скрывающаяся за нею неразрешимая загадка? Впрочем, его опыт общения с женщинами после возвращения был слишком невелик, чтобы делать какие-то обобщения. Зухрин да Лана, обе они оказались в его постели под давлением внешних обстоятельств, и его облик не имел к этому никакого отношения.

Услышав в соседней комнате звук шагов Годвина, Глеб прервал свое занятие. Не хватало только, чтобы его спутники увидели своего лидера застывшим перед осколком зеркала.

Глава 26

Часы своего дежурства Танаев провел в санях. Ему хотелось проверить, насколько надежно защищает от холода созданное ими укрытие. Но, главным образом, ему хотелось отойти от сутолоки сборов и еще раз, в спокойной обстановке, обдумать, куда направить завтрашний маршрут.

Брат Альтер нравился ему все больше, но знакомство с одним-единственным монахом не могло дать полного представления об ордене. Глеб все еще сомневался в том, насколько серьезную силу представляет собой монашеское братство в борьбе с посланцами радужных князей. Хотя созданные им волшебные кресты и то, как четыре монаха расправились с сотней крысидов у стен поселения, говорило о многом. Глеб понимал, что не сможет отказаться от уникальной возможности познакомиться изнутри с единственной реальной силой, сумевшей в течение стольких лет сохранить свою независимость, под непрекращающимся натиском темных сил.

Сомнения вызывали трудности предстоявшего похода, ведь им придется почти на четыреста километров углубиться на север, в зону еще более сурового климата, но не это главное. Капитан «Вечерней звезды» поставил перед ним довольно конкретную задачу — определить наиболее уязвимые точки противника, направленная бомбардировка которых могла бы нанести врагам наибольший урон, не затронув уцелевшие местные поселения... А если таковых на планете не обнаружится, одним нажатием кнопки на своем разовом передатчике дать добро на ковровые «очистительные» бомбардировки.

Однако даже эта задача, казавшаяся, с первого взгляда, довольно простой, при ближайшем рассмотрении оказывалась намного сложнее... Взять хоть этот приютивший их поселок. К какой категории его отнести? Его жители поддерживали захватчиков, служили им и, тем не менее, оставались людьми. Если бы удалось оградить их от враждебного влияния темных сил, через какое-то время поселок наверняка вернется к нормальной жизни, и они забудут о кошмарах, ворвавшихся в их жизнь.

Так хватит ли у него решимости своими руками направить бомбу на этих несчастных?

Ответ на этот вопрос был отрицательным, в глубине души Глеб знал, что никогда не решится на подобное. Следовало искать другие, более приемлемые решения, и найти ответы на совсем другие вопросы.

Каким образом распространялось влияние темных сил? Существует ли надежный способ обнаружения их хорошо замаскировавшихся психомонтов? Как обнаружить «скользящие» врата, через которые проникают отряды их воинов? Почему темные приходят лишь на короткое время и каким образом ухитряются сохранять свое влияние на людей во время своего отсутствия? Кто управляет поселком, когда врата закрыты, например, сейчас?

Возможно, ответы на все эти вопросы знают представители монашеского ордена, не одно поколение изучавшие их общего врага.

Но на другой чаше весов лежало понимание того обстоятельства, что задачу, поставленную перед ним Катасоновым, можно будет выполнить лишь в том случае, если ему удастся добраться до густо заселенных мест, до центров информации, до столицы империи...

И, кроме того, у него оставался невыплаченный долг — он должен выяснить судьбу Зухрин и постараться помочь женщине, благодаря которой он вырвался на свободу из цепких когтей Хорста.

Так что же важнее, определить стратегически уязвимые точки противника, захватившего Землю, или выяснить, с помощью каких средств ему удается управлять людьми?

Вряд ли с темным облаком психологического давления, которое он постоянно ощущал в поселке, удастся справиться бомбами. Выжечь все, превратить в мертвую зону сотни таких поселков — задача для федерального флота вполне выполнимая. Вот только к победе над захватчиками она все равно не приведет, а на месте уничтоженных зомбированных поселений появятся новые...

Впрочем, решение он принял еще тогда, когда увидел, что смогла сделать четверка монахов с целой сотней напавших на них всадников, а все остальное было пустыми рассуждениями, помогавшими ему каким-то образом оправдаться перед собой за то, что помощь Зухрин откладывалась на неопределенное время.

* * *

Они двинулись в путь, едва рассвело и хмурая заря окрасила своим бледным светом верхушки дальних сосен.

Перед выездом Альтер в последний раз осмотрел Лану и заявил, что ее состояние не улучшилось.

— Она может не выдержать трудной дороги. Ей необходимо тепло. Ее бы надо оставить в деревне...

— Оставить здесь? Уж лучше смерть в дороге, чем на алтаре у этих зомби!

— Ты прав, брат мой, я имел в виду другие деревни, на нашем пути еще встретятся поселения, жители которых успешно сопротивляются черным силам.

— Хорошо, если так. Но ты говоришь об этом не слишком уверенно. Разве вы не изучали лежащие за пределами монастыря окрестные земли?

— Конечно, изучали! Раньше вокруг нас на сотни миль лежали районы, нетронутые черными. Но обстановка с каждым годом ухудшается. Мы не успеваем следить за изменениями, происходящими по всей округе.

Альтер замолчал, угрюмо нахохлившись под своим капюшоном и, очевидно, в который уж раз представил свое безрадостное возвращение к братьям, после утраты драгоценного волшебного креста. Он молчал до тех пор, пока выбравшийся из глубины мехового короба повозки Годвин не обратился к нему со своей насущной проблемой.

Танаев заметил, что с того момента, как бывший чистильщик до конца осознал, что теперь он полностью свободен и никакие соглядатаи из его тайного ведомства уже не смогут вести учет каждому сказанному им слову, в его характере многое изменилось.

— Скажи, отец мой! — обратился он к Альтеру, хотя прекрасно знал, что монах не терпел подобного обращения, поскольку не признавал права церкви на человеческую паству. — Можешь ли ты взять на себя тяжкий труд и отпустить мне хотя бы часть моих прошлых грехов, совершенных под давлением обстоятельств? — Годвин говорил с подковыркой, подзадоривая монаха, но за его напускной ироничностью можно было заметить настоящую тревогу.

— Только Бог может отпускать наши грехи. Люди не вправе этого делать.

— Как же так? Разве церковь во все времена не занималась именно этим?

— Ее служители были обыкновенными людьми, отягощенными стяжательством. Устав нашего братства запрещает посредничество между людьми и Богом. Но если твои намерения искренни, ты сам можешь обратиться к Нему с молитвой.

— Я не умею молиться.

— Настоящая молитва не требует умения. Нет никаких правил для обращения к Всевышнему. Но если ты хочешь, чтобы Он тебя услышал, ты должен делать это искренне, брат мой, таково единственное условие для подлинной молитвы!

Разговор, заинтересовавший Танаева, вскоре прекратился. Беседовать на морозе было нелегко. Иней оседал на лице и, одежде, а слова застревали в горле.

Какое-то время тишину нарушал лишь скрип полозьев да хриплое дыхание неспешных понтеров. Решив немного согреться, Глеб достал из-под сиденья пару снегоступов и затянул их ремни вокруг сапог. В деревне не удалось найти ни одной пары лыж, зато снегоступы имелись практически в каждом доме. Они представляли собой сплетенную из ивовых веток небольшую овальную решетку и, будучи прикрепленными к обуви, позволяли легко держаться на поверхности наста, не проваливаясь в глубокий снег.

Время от времени, особенно на подъемах, все, кроме Ланы, выходили из саней и шли рядом, чтобы уменьшить нагрузку и дать понтерам возможность хоть немного отдохнуть. Только это мало помогало. Давно следовало сделать привал, и животные уже не раз напоминали Танаеву, в своих отрывочных коротких мыслях, о его обещании заботиться о них во время дороги.

Но отряд прошел еще так мало! Через пару часов в деревне появятся крысиные всадники и отправятся в погоню за ними.

Так или иначе, схватки избежать не удастся. Но Танаев надеялся найти для обороны подходящее место, которое позволит им продержаться против превосходящих сил противника хотя бы несколько часов. Их единственная надежда состояла в том, что у крысидов будет ограничено время. За сутки, отведенные для их пребывания на Земле, они должны будут настигнуть отряд Танаева и, расправившись с ним, вернуться назад.

Если они не успеют выполнить эту задачу за такой срок, портал закроется.

Альтер считал, что остаться на Земле еще на одни сутки крысиды не могут. Двое суток в ядовитой для них атмосфере Земли они просто не выдержат.

Необходимо было продумать план обороны, который позволил бы беглецам во что бы то ни стало продержаться необходимое время. Но для этого понадобится надежное укрепление. Построить его за короткий срок на бескрайней снежной равнине, раскинувшейся перед ними во все стороны, не представлялось возможным, и, несмотря на усталость и мысленные протесты понтеров, путники упрямо продолжали движение, надеясь на то, что местность изменится.

Закончив пробежку, Танаев вернулся на свое место в санях. Лица его спутников, закрытые до самых глаз покрытыми инеем толстыми шарфами, было трудно узнать, зато невысокую сухощавую фигуру монаха невозможно было спутать с массивной, чем-то похожей на медведя фигурой Годвина.

С трудом верилось, что в тщедушном теле монаха скрыта огромная сила, но Танаев хорошо запомнил историю с балкой, и поэтому, пользуясь каждым удобным случаем, переводил разговор на интересную для себя тему.

Вот и сейчас, придвинувшись поближе к монаху, чтобы не тратить лишних усилий на разговор в морозном воздухе, он спросил:

— Почему бы тебе не укрыться внутри санного полога, брат Альтер? Сейчас не твое дежурство! За животными следит Годвин!

— Члены моего братства не имеют права оставаться наедине с женщиной.

— Но она же без сознания! Она больна! Разве это не отменяет действие этого правила?

— Ни в коем случае! Влияние женщины на здоровый мужской организм распространяется независимо от ее состояния. А ее беспомощность вызывает лишь усиление этого влияния!

— Тогда у тебя остается единственный способ согреться! — вступил в разговор Годвин. — Ты должен использовать для разогрева своего организма волшебство. Я слышал о том, что монахи Валамского монастыря здорово преуспели в этом искусстве.

Поскольку Альтер ничего не ответил на эту тираду Годвина, Танаев поддержал бывшего чистильщика, стараясь продлить разговор о волшебстве, чрезвычайно его интересовавший.

— А в самом деле, разве ты не можешь согреться способом, о котором упомянул Годвин? Или без своего креста ты полностью лишился возможности творить волшбу? Твои необычные способности весьма бы нам пригодились в предстоящей схватке!

Это был совсем не праздный вопрос. Танаев хотел бы совершенно точно знать, на что он может рассчитывать, и пользовался всяким удобным случаем, чтобы повернуть разговор на тему волшебной силы, заключенной в крестах, и выяснить, каким способом члены Валамского братства сумели этой силой овладеть.

Альтер, который до сих пор весьма дипломатично уходил от подобных расспросов, на этот раз изменил своей обычной привычке.

— Видишь ли, брат Глеб, сейчас все мои силы уходят на скорейшее заживление ран и подавление боли. Но когда в этом возникнет настоятельная необходимость, я сумею постоять за себя! Я знаю, что тебе не терпится узнать, каким образом я смогу это сделать.

Видишь ли, учение, позволяющее использовать одну из самых могущественных сил природы, нам поневоле приходится держать в тайне, и вовсе не потому, что члены моего братства настолько эгоистичны.

На протяжении всей истории человечества, чем могущественней становилась наука, чем большими силами природы она овладевала, тем плачевней, в конце концов, оказывались последствия этого могущества.

Люди постоянно заблуждались в своих выводах, считая, что сиюминутная выгода, в виде дешевой энергии, механизмов, облегчающих труд и передвижение, важнее отдаленных последствий непомерной человеческой жадности. Но каждый раз выяснялось, что это не так.

Захватчики, пришедшие на нашу планету, потому и появились здесь, что не ожидали встретить серьезное сопротивление со стороны землян, и, по большому счету, оказались правы.

Ко времени их вторжения экологические катастрофы, стихийные бедствия и так называемые локальные войны, с применением самого совершенного оружия, настолько ослабили нашу цивилизацию, что она была уже неспособна эффективно себя защищать. Лишь в одном они просчитались. Не учли, как много резервов скрыто в глубинах человеческой души. И чем сильнее становилось давление на нас, чем безнадежней казались обстоятельства, тем чаще проявлялись эти скрытые резервы мужества и беззаветного служения своему поруганному отечеству.

Монах надолго замолчал, слушая, как печально скрипит снег под полозьями саней.

Глава 27

Вокруг них лежала бескрайняя болотистая равнина, тянувшаяся до самого северного моря. С одной стороны, это облегчило им передвижение, и понтеры значительно прибавили скорость, но с другой, если беглецов настигнет на открытой местности волна всадников, с ними будет покончено в считаные минуты.

Лишь огромные валуны, следы прошедшего здесь ледника, нарушали однообразный пейзаж замерзших болот. Но эти округлые камни были слишком тяжелы, и Танаеву пришлось отказаться от мысли, с помощью понтеров, стащить несколько таких валунов в одно место, соорудив хоть какое-то укрытие.

В конце концов Танаев решил подождать еще часа два, в надежде, что местность, по которой они продвигались, изменится. Но это была последняя отсрочка, если им не повезет, придется отбиваться от крысидов, не сходя с саней.

Чтобы немного отвлечься от тревожного ожидания схватки, Танаев вновь вернулся к прерванному разговору с Альтером, пытаясь на этот раз издалека зайти к интересовавшей его проблеме уникальных возможностей членов Валамского братства.

— Скажи, брат Альтер, как ты попал в монастырь? И почему вообще решил посвятить себя служению в рядах этого сурового братства, отказавшись от всех мирских радостей?

— Все произошло само собой, по воле Господа. Его воля всегда проявляется так, что противиться ей невозможно. Мои родители жили в городе Лосиноостровске, крупном промышленном центре, но во время Шестидневной битвы с захватчиками Лосиноостровск был полностью разрушен, как и все прочие промышленные центры планеты, а на его пепелище, через несколько лет после оккупации Земли, возникло небольшое поселение.

Место было удобное, санный путь по льду замерзшегозалива связывал Лосиноостровск со многими подобными поселениями, которые, как грибы после дождя, возникали на развалинах бывших городов. Казалось, жизнь вновь возвращается на нашу несчастную планету, но это впечатление было обманчивым. Нанесенная нашей планете рана была слишком глубока, а вторжение врага продолжалось, и поселения, одно за другим, превращались в колонии зомбитов или вуков, так в народе стали называть тех, кто продался захватчикам за кусок хлеба, предоставив им свои души.

Поселок, в котором жили мои родители, эти беды, до поры до времени, обходили стороной. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, меня отдали для обучения в гильдию мастеровых.

Мастеровые жили изолированно, в старых, полуразрушенных заводских корпусах, и пользовались определенными привилегиями среди остальных жителей, поскольку только они располагали необходимыми инструментами и умением для того, чтобы починить испортившийся старый трактор или самоходную коляску.

Ни дорог, ни настоящих машин к этому времени у нас уже не осталось. Мы узнавали о них из сохранившихся книжек да из рассказов купцов, иногда добиравшихся до нас с далекого и казавшегося мне сказочным юга, где существовали настоящие города и люди разъезжали между городами в невероятных экипажах, а некоторые даже летали по воздуху в так называемых аэропланах. Однажды я спросил у купца, привезшего в мастерские заказанные мастеровыми инструменты, почему мы никогда не видели эти сказочные аэропланы? Почувствовав в тоне моего вопроса явное недоверие, он рассмеялся:

— До вас слишком далеко. Аэроплану требуется много горючего для полета.

Да и зачем ему к вам лететь? Что тут у вас есть такого важного, способного заинтересовать пилота настолько, чтобы заставить его преодолеть маршрут в тысячи миль?

Этот вопрос слишком глубоко проник в мое сознание, и с тех пор я постоянно задавал его себе. В глубине души я решил, что как только стану полностью самостоятельным, получу к двадцати годам звание мастера и скоплю немного денег, так сразу же отправлюсь в сказочные города империи.

Но этим планам не суждено было осуществиться. Бог рассудил иначе...

Монах замолчал, было заметно, что эти давние воспоминания даются ему нелегко и бередят старые раны. Танаев тоже молчал, боясь неосторожным словом разрушить такое редкое для Альтера настроение, монах всегда был неразговорчив, а о себе рассказывал крайне неохотно.

Альтер безмолвствовал минут пять, слушая печальный однообразный скрип полозьев и шепотом бормоча какие-то заклинания, которые, как заметил Танаев, помогали ему согреваться на лютом морозе.

— На наше поселение напали зомбиты и убили всех, кого им не удалось захватить в плен. Мои родители погибли, а сам я спасся только потому, что мастеровые организовали в своих цехах круговую оборону и какое-то время успешно отбивались от этих тварей с помощью самодельного порохового оружия, которое изготовили заранее, прослышав об участившихся налетах зомбитов на соседние поселения.

Старший мастер приказал выдать мне недельный запас пищи и велел бежать в Валамский монастырь за подмогой. Уже тогда про этот монастырь ходили страшные легенды, и мне показалось, что мастер посылает меня на верную гибель. Но я не смел ослушаться, видя, как гибнут мои товарищи.

Под покровом ночи я покинул город по заброшенным канализационным стокам, оставшимся от старого города и хорошо известным всем местным мальчишкам.

Но прежде, чем это сделать, я набрался смелости и посетил развалины родного дома. Когда я увидел, что сделали зомбиты с моими отцом и матерью, — я поклялся им отомстить. Тогда я еще не знал, что они всего лишь бездушные живые механизмы, выполнявшие чужую волю, а когда узнал, поклялся отомстить тем, кто ими управляет. Так я оказался в монастыре, и в этом нет никакой моей заслуги, как я уже говорил, всем управляет божественная воля, или Провидение, — называй это так, как тебе больше нравится.

Альтер умолк и стал шарить у себя за пазухой, нащупывая мешочки с какими-то сухими листьями, с которыми никогда не расставался. Отправив за щеку изрядную порцию листьев, он долго пережевывал их, явно не испытывая от этой процедуры особенного удовольствия.

— Что это за растение? Табак?

— Нет! Члены моего братства считают его вредным.

— И этого достаточно, чтобы отказывать в себе в удовольствии?

— Если человек не начнет курить, он не испытывает от табака никакого удовольствия. Чтобы привыкнуть к этому ядовитому зелью, требуется потратить немало сил и времени, но и после этого организм будет сопротивляться вводимому в него яду и время от времени напоминать о том, какую гадость втягивает человек в собственные легкие.

Что же касается твоего замечания относительно запретов, установленных нашим орденом, то, честно говоря, если не считать женщин, их почти нет. Каждый из нас сам определяет для себя границы своих внутренних запретов. Табак, к примеру, мешает мне сосредоточиться...

Он оборвал себя на полуслове, и Танаев почувствовал, что Альтер пожалел о сказанном, хотя и не понимал, почему — на первый взгляд фраза была вполне безобидной.

— Сосредоточиться для чего?

— Для молитвы, разумеется! Для обращения к Богу требуется максимальная сосредоточенность, иначе твой призыв не будет услышан.

— Мне почему-то кажется, что ты имел в виду совсем другое, но можешь не говорить, если не хочешь. Скажи, по крайней мере, для чего ты жуешь эти листья, это какая-то целебная трава?

— В известном смысле, это так и есть. Но, вообще-то, в них нет ничего, кроме силы.

— Силы? Что ты имеешь в виду, какой силы?

— Сила всегда одна. Она разлита повсюду вокруг нас, и от того, как много соберет ее человек, зависят все его возможности.

— Возможности волшебства?

— Тебе за каждой моей фразой чудится волшебство. Поверь, я о нем совсем не думаю. А когда требуется произнести заклинание, произношу его.

— И что тогда происходит?

— Бесформенная, разлитая вокруг нас сила начинает приобретать структуру и становится способной выполнить порученную ей задачу.

— И каковы границы той задачи, которую ты можешь перед собой поставить?

— Они зависят только от уровня внутренней силы того, кто творит заклинание.

— Выходит, само заклинание не имеет особого значения?

— Видишь, ты еще не достиг монастыря, а уже начинаешь учиться. Если Богу будет угодно оставить нас в живых после схватки с крысидами, мы немного изменим маршрут к западу.

— Зачем?

— На месте бывшего города Петроводска есть большое поселение. Наш монастырь постоянно поддерживает с ним связь. Там мы сможем передохнуть, пополнить запасы, а Лане окажут помощь. Меня очень беспокоит ее состояние.

Порыв ледяного ветра заставил их прервать беседу. За последние несколько часов ветер усилился, и при таком морозе это становилось опасным, впрочем, и для их преследователей тоже.

Неожиданно Танаеву пришла в голову мысль, что он может попытаться с помощью понтеров выяснить, как далеко находятся от них преследователи. Ведь эти животные наверняка слышат мысли своих сородичей. Сложность состояла лишь в том, чтобы извлечь из этих тугодумов нужную ему информацию.

— Вы слышите своих братьев? — начал он с прямого вопроса, который, впрочем, не услышал никто из присутствующих, разумеется, кроме самих понтеров.

— Мы слышим, — сразу же пришел ответ.

— Вы можете определить, как далеко они от нас?

— Далеко.

— Сколько дней пути или часов?

— Немного. Скоро встреча.

— Как скоро?

— Скоро!

Ничего более определенного Глеб так и не смог добиться. Понтеры, видимо, вообще не понимали мелких единиц времени, вся их неторопливая жизнь измерялась днями.

— Крысиды уже близко! — подытожил свой разговор с животными Танаев. — Нам следует немедленно остановиться и соорудить хоть какое-то укрытие, иначе посреди этого замерзшего болота мы окажемся совершенно беззащитными.

— Еще есть время, часа два, по крайней мере, а там, впереди, темнеет что-то, похожее на гребень скалы. Мы успеем до нее добраться, — откликнулся монах.

— Откуда ты это знаешь?

— Я слышу понтеров так же хорошо, как ты, а кроме этого, я могу увидеть тех, кто нас преследует.

— Каким образом?

— Тебя научат этому искусству в монастыре. Нужно сосредоточиться, забыть о своем теле, вообразить себя птицей и отправиться в мысленный полет.

— В какой-то степени я умею это делать, но проблема в том, что полученная таким способом информация довольно условна и ненадежна, — ответил Глеб.

— Это не так. Все зависит только от твоей внутренней силы. После долгих тренировок человек становится способным видеть реальный мир изнутри своего воображения.

Танаев не стал спорить с монахом. В конце концов выбора у них все равно не было. Если они успеют добраться до скалы, прежде чем на них нападут крысиды, шансов уцелеть станет больше.

Альтер оказался прав. Когда они поравнялись со скалой, преследователей все еще не было видно, хотя теперь и Танаев почувствовал их приближение.

Понтеры занервничали и перестали слушаться команд. Пришлось вылезти из саней, разбудить мирно спавшего в глубине мехового короба Годвина и приступить к созданию оборонительного укрепления.

Впрочем, назвать укреплением то, что у них получилось после часа напряженной работы, было бы слишком смело. Им удалось перенести на вершину скалы все самое необходимое, включая и меховой короб, в котором, по-прежнему совершенно беспомощная, находилась Лана. Затем они перегородили осколками камней расщелину, через которую было удобней всего забираться наверх, и стали ждать. Сани и всех троих понтеров пришлось оставить внизу, и Танаев не питал никаких иллюзий насчет их дальнейшей судьбы. Следовало прежде всего позаботиться о людях.

Кроме расщелины, которую им удалось перегородить, к вершине вели еще несколько достаточно легко преодолимых путей подъема, а для круговой обороны троих было слишком мало... Если крысидам удастся забраться на вершину скалы, с беглецами будет покончено в несколько минут.

Глава 28

Наконец, вдалеке показались преследователи. Они неслись на своих скакунах, развернувшись широкой цепью, со скоростью, которую трудно было предположить у этих неповоротливых животных.

Во всяком случае, Танаеву не удалось заметить подобной прыти у доставшихся им понтеров.

Ветер еще больше усилился, и его порывы на вершине открытой со всех сторон скалы пронизывали их тела, словно ледяные кинжалы.

— Ничего! — успокоил спутников Годвин, — скоро нам всем станет жарко.

Теперь несущихся по замерзшему болоту всадников отделяло от подножья скалы не больше нескольких сотен метров.

Неожиданно все крысиды одновременно, словно налетев на невидимую стену, остановились. Где-то в самом сердце окружавшей их ледяной пустыни возник странный вибрирующий звук. Он становился все тоньше и пронзительней, постепенно переходя в протяжный вой и все больше набирая силу. Казалось, он вобрал в себя всю мировую скорбь, все слезы и боль погибших здесь людей, и теперь обрушивал их на уцелевших.

— Что это? — спросил Танаев одними губами, не слыша собственного голоса. Он чувствовал, как его спина покрывается холодным потом, звук пригибал их к земле, не позволяя устоять на ногах. Казалось, еще несколько секунд подобного воя, и их головы лопнут, не выдержав чудовищного напряжения. Но на самой высокой ноте, перейдя в неслышимый ультразвуковой диапазон так же неожиданно, как появился, звук оборвался.

— Что это было?! — теперь уже вслух спросил Танаев, не будучи в силах справиться с дрожью в ногах.

— Голос хозяина... — прошептал бледный как мел Альтер.

* * *

Звук, так сильно напугавший Альтера, на какое-то время задержал и крысидов, но ненадолго. Вскоре они вновь бросились в атаку.

Волна понтеров, налетев на подножье скалы, на которой укрывался крохотный отряд Танаева, резко остановилась. Эти тяжелые животные были совершенно не приспособлены для крутых подъемов. Крысиды вынуждены были спешиться, но и эта задержка оказалась слишком кратковременной. Вскоре нападающие с визгами, напоминавшими работу лесопилки, бросились на штурм.

Они карабкались вверх неожиданно ловко, помогая себе цепляться за малейшие неровности своими длинными гладкими хвостами. Стоявшие у них на пути три человека с обнаженными мечами в руках, казалось, не вызывали у них ни малейшего опасения, и, как выяснилось, совершенно напрасно.

Первая волна нападавших, умывшись кровью и потеряв несколько десятков воинов, отхлынула назад, к подножью. Захватить укрепленную вершину скалы с ходу им не удалось, и теперь они, ожидая подхода своих отставших всадников, перегруппировывались и готовились к новому штурму.

— Второй атаки нам не выдержать! — хрипло проговорил Годвин, перевязывая глубокую рану на левом плече, нанесенную длинными когтями крысида, похожими на стальные кинжалы.

Свои когти они предпочитали любому другому оружию, но и мечами владели неплохо.

На Альтере не было ни одной царапины, легкие раны, полученные Танаевым, уже затягивались и не причиняли ему особого беспокойства. Свое неумение владеть мечом он компенсировал в этой схватке силой и быстротой реакции, одним ударом разрубая тела нападавших на них тварей на две половины. Но сейчас и он чувствовал, что второй атаки ему не выдержать. Силы у всех были на исходе.

— Так что будем делать? — повторил свой вопрос Годвин.

— А у тебя есть какие-нибудь предложения? — спросил Альтер, со своей неизменной усмешкой наблюдая за врачебными действиями Годвина, отказавшегося от его помощи.

— Есть! Почему бы тебе не проявить, наконец, свое умение колдовать?! Ты ведь можешь это сделать! Ты можешь остановить их!

— Могу, но ненадолго. И это ничего не изменит, кроме того, что высосет из меня все силы. Вы лишитесь одного бойца, а вдвоем не продержитесь и минуты. Здесь, на наше счастье, только три тропы, по которым можно успешно взобраться на вершину. Но если хоть одна из них останется без прикрытия, все будет кончено в считаные минуты.

— Но вы вчетвером сумели отбросить сотню этих тварей. Причем на открытой местности, — возразил Альтеру Танаев.

— У нас были кресты, которые в десятки раз усиливали способности каждого из нас. Теперь у меня нет креста, и мы можем рассчитывать лишь на собственные руки.

Горечь, прозвучавшая в его тоне, лишний раз показала Танаеву, как глубоко переживает Альтер утрату своего креста.

— Впрочем, кое-что я все же попытаюсь сделать! — продолжил монах. — Усилю защиту ваших доспехов.

Правда, назвать доспехами толстые кожаные куртки, прихваченные ими из поселка, можно было лишь с большой натяжкой. Монах встал и, подойдя к Годвину, стал бормотать какое-то заклинание, простерев руки над его валявшейся на земле курткой.

— Отойди от моей одежды! — яростно выкрикнул Годвин. — Раз ты не можешь помочь расправиться с этими тварями, нечего изображать из себя великого мага!

— Дело твое, брат мой, я лишь хотел помочь и сделать то, что в моих силах. — Отойдя от Годвина, монах подошел к угрюмо сидевшему на камне Танаеву.

— Я вижу, ты очень устал, не откажись принять щепотку моих листьев. Они помогут тебе продержаться лишние полчаса, а там, даст Бог, крысиды оставят нас в покое. У них остается очень мало времени до того, как закроются врата, и я думаю, предстоящая атака будет последний.

— Твоими бы устами... — пробормотал Танаев, однако от необычного угощения отказываться не стал. У листьев неизвестного ему растения, похожих на лавровые, только более мелких, был странный аромат и приятный вяжущий вкус. Медленно разжевав пару таких листьев, он проглотил их и почувствовал, как тепло начинает распространяться по всему телу.

— Что это за растение?

— Обычный лимонник. Но над ним мои братья произнесли нужные молитвы и накопили внутри каждого такого листочка достаточно силы, чтобы в крайних обстоятельствах можно было противостоять врагу.

— Разве здесь бывает лето? Мне кажется, в ледяной пустыне, окружающей нас со всех сторон, не осталось ни одного зеленого растения, кроме сосен.

— Лето здесь бывает, хотя и очень короткое. Возможно, ты увидишь его, прежде чем покинешь наш монастырь.

— Сначала нужно до него добраться. Ты слишком оптимистичен, брат мой. Смотри, они снова полезли на скалу, и эта атака может оказаться для нас последней.

— Не надо так говорить и даже думать не надо. Воин, который заранее предрекает себе поражение, тем самым действительно приближает его!

— О чем же я должен думать, когда крысиды начнут нас кромсать?

— О весне, брат мой, о живительной силе солнца, о том, что на этих мертвых скалах все равно расцветут цветы, и особенно в тех местах, на которые прольется наша кровь.

Произнеся эту многообещающую фразу, монах взял свой меч и занял предназначенную ему позицию, напротив узкой расселины, по которой уже поднимались несколько крысидов, отвратительно визжа и поддерживая друг друга на крутом подъеме. Им оставалось преодолеть всего несколько метров для того, чтобы добраться до небольшой плоской площадки на вершине скалы, на которой оборонялись путники.

Тропа, которую прикрывал Танаев, была гораздо шире, чем у Альтера, и по ней крысиды карабкались сразу по двое в ряд.

Через несколько секунд все вокруг Глеба погрузилось в кровавый хаос, и он перестал замечать, что происходит на соседних участках обороны. Пространство словно сдвинулось, приблизилось вплотную и теперь ограничивалось мордами ближайших к нему тварей, взмахами их мечей и мелькавшими в воздухе когтистыми лапами.

Он успевал отрубить их, прежде чем когти касались его тела, но даже у него не хватало скорости, чтобы одновременно обороняться на двух уровнях. А именно это и приходилось делать сейчас, потому что нападавшие резко изменили тактику, пустив в дело свои длинные, похожие на плети хвосты.

Один из таких ударов достиг цели, толстый хвост прочно обвился вокруг ног Танаева, и рывок нападавшего сбил его с ног. Падая, он еще успел отрубить живую веревку, обвившую его ноги, но восстановить равновесие ему уже не удалось, и он с ужасом понял, что катится вниз, в самую гущу разъяренных их отчаянным сопротивлением крысидов.

Прежде чем они набросились на него, Танаев успел вскочить на ноги и принять оборонительную позицию, но теперь его положение стало совершено безнадежным, а тропа, которую он только что прикрывал, оказалась свободной для врага.

Но ни один из крысидов не воспользовался представившейся возможностью. Все они повернулись и бросились вниз на Танаева.

— Так, значит, вам нужен только я? Ну что же, подходите! Посмотрим, сколько из вас навсегда останется лежать на этих камнях!

Услышали ли они его? Поняли ли? — Этого Глеб не знал. Ответив визгливым ревом, они бросились на него все разом.

Он постарался прижаться спиной к скале, но это мало помогало при таком числе нападавших. И на секунду, словно напрочь забыв о приближающихся к нему оскаленных мордах, увенчанных рядами длинных желтоватых клыков, о протянутых к нему лапах с когтями, готовыми вонзиться в его тело, Танаев отстранился от всего этого и окинул взглядом побоище у своих ног.

Черные дымящиеся пятна крови на белом снегу, разрубленные части тел чудовищ, пришедших в его мир из невообразимого далека и принесших с собой свою неземную злобу... Впрочем, такую ли уж неземную? Не мы ли сами подготовили дорогу для этих тварей, вымостили ее своими «добрыми» намерениями, ведущими в ад?

Потом взгляд его оторвался от обломка меча, нелепо зажатого в его левой руке, и переместился далеко вперед, туда, где виднелась полоса такого далекого и такого недостижимого сейчас леса...

Пожалел, что не видит солнца в эту свою последнюю минуту, пожалел о том, что не сдержал слова, данного Зухрин. И легко простившись с таким родным и одновременно таким чужим для него миром, Глеб бросился вперед, оттолкнувшись спиной от скалы, чтобы быстрее покончить со всем этим.

Но крысиды почему-то подались назад, освобождая ему пространство для очередного замаха обломком меча, вот только ударить в этот раз он не успел. Сразу четыре живые веревки обвились вокруг его рук и ног, парализовав любое движение.

Он рванулся изо всех сил и, кажется, даже сумел оторвать от своих рук тонкие живые плети хвостов, но это было уже бесполезно. Удар тяжелой палицы, обрушившийся на его голову, погасил мир вокруг Танаева.

Глава 29

Очнулся Танаев от тряски и мгновенно вспомнил все, что произошло. И это было хорошим признаком. Серьезных повреждений после удара палицей его голова не получила.

Он лежал вниз лицом, поперек туловища понтера, крепко притянутый к его корпусу сыромятными ремнями. «Ты можешь прыгать немного потише, скотина!» — произнес он про себя, стараясь приглушить вспыхнувшую в избитом теле боль и совершенно забыв о том, что эти животные понимают мысленную речь.

— Не могу. Хозяин рассердится. Он меня убьет, если мы опоздаем.

— А куда он спешит?

— Я не знаю. Всегда много спешит — мало кормит.

— Плохой хозяин!

— Плохой! — охотно согласился понтер.

— Ты, однако, спеши помедленней.

Понтер ничего не ответил на это пожелание. Танаев постарался хоть немного растянуть ремни, но это ему не удалось, путы лишь крепче впились в его тело. Его связывали мастера своего дела.

Он приподнял голову и постарался, хотя бы приблизительно, сориентироваться в происходящем. Крысиды неслись без остановки, окружив пленника плотным кольцом. В небольшом отряде уцелевших после кровавой схватки на вершине скалы крысидов не было других пленников. Значит, его предположение оказалось верным. Только он один представлял интерес для этих тварей.

Кроме боли от врезавшихся в тело веревок и от полученных во время схватки ушибов, Глеба мучил холод. Он совершенно не мог двигаться, и это еще больше ухудшало его положение. Выручала только теплая спина понтера, гревшая его живот, но зато его собственная спина заледенела от пронизывающего насквозь холодного ветра. К счастью, ветер вскоре стих. Отряд въехал в густой лес, защитивший их своей плотной массой.

Танаев отметил, что всадники направляют понтеров на протоптанную ранее колею. Отряд несся обратно на предельной скорости по своим собственным следам.

Неожиданно Глеб почувствовал непонятное волнение своего понтера. По его спине пробежала дрожь, и Танаев, без всякого труда проникнув в его мозг, понял, что это дрожь ужаса.

— Что происходит?

— Звери! Мясоеды. Их много. Бегут быстро — нам не уйти.

Ничего более определенного из тупого мозга животного извлечь не удалось, и Танаев решил попробовать пробраться в мозг одного из крысидов. С человеческим мозгом этот фокус ему не удавался, но крысиды все-таки ближе к зверям, чем к людям, несмотря на всю их выучку и слаженные действия. Многие звери успешно действуют в стае, волки, например... Танаев похолодел, неожиданно осознав, что образ преследовавшей их по пятам стаи волков вовсе не игра его воображения.

Он увидел картину несущихся вслед за ними волков глазами одного из замыкавших отряд воинов, дрожавшего от ужаса и уже полностью потерявшего контроль над собой. Именно поэтому его мозг оказался полностью открытым для ментального прощупывания Танаева.

По бокам этого крысида струилась кровь из свежих ран, а волки неслись совсем рядом, и то один, то другой делал рывок, в молниеносном прыжке нанося выбранной стаей жертве новую рану.

Понимая, что очень скоро он сам может оказаться в положении этого воина, Танаев предпринял новую, отчаянную попытку освободиться. Она привела лишь к тому, что кожаные ремни еще глубже врезались в его тело, причиняя невыносимую боль.

Это ощущение, несмотря на всю его неприятность, несло в себе и определенную радость от сознания того, что преобразование его тела, наконец, завершилось и он вновь стал обычным человеком. Это подтверждало и то обстоятельство, что он так и не смог разорвать ремни, несмотря на все свои усилия. Двумя месяцами раньше он сделал бы это играючи.

Геомагнитный фон родной планеты, ее воздух, знакомые северные пейзажи — все это способствовало завершению преобразования. И лишь одно опасение мешало Глебу до конца насладиться этой новостью. Не приведет ли ослабевшее тело к его быстрой гибели? В сложившихся обстоятельствах этот конец выглядел весьма вероятным.

Волки уже справились со своей прежней жертвой и перенесли атаки на новую. Танаева удивило их странное поведение.

Обычно зимой волки голодны и собираются в большие стаи для охоты, именно благодаря чувству нестерпимого голода. Но, расправившись с крысидом, они не обратили никакого внимания на беспомощного понтера и, не нанеся животному ни одной раны, промчались мимо.

Любая нормальная стая на их месте должна была остановиться и в смертельной схватке вырывать друг у друга из пасти куски добычи. Но это была необычная стая. Волки продолжили преследование и, вырвав из седла очередного крысида, не задержались ни на секунду.

Прислушавшись к их ментальному полю, Танаев с удивлением понял, что они обмениваются друг с другом короткими, но вполне осмысленными репликами.

— Берем второго, того, что на желтом копытике! Этот уже готов.

Промчавшись мимо шатавшегося в седле, смертельно израненного воина, они тут же набросились на следующего, постаравшись оттеснить его от остального отряда.

Крысиды, наконец, осознали всю опасность своего положения. Непрерывными, точно рассчитанными атаками волки постепенно вытеснили их с протоптанной колеи, и теперь отряд застрял в глубоком снегу, потеряв возможность маневра и всю скорость прежнего передвижения.

— Занять круговую оборону! — Этот приказ покрытого многочисленными шрамами крысида, с отвратительной оскаленной мордой, мог означать лишь одно. Крысиды уже не надеялись вовремя достичь спасительного портала. Потеряв всякую надежду на возвращение, они решили подороже продать свои жизни.

Но волчья стая, после того как отряд крысидов, сбившись в плотную группу и со всех сторон ощетинившись мечами, остановился, повела себя еще более странно. Волки полностью прекратили атаки и, окружив отряд со всех сторон, стали ждать. Некоторые из них даже уселись в снег, словно демонстрируя полное пренебрежение к противнику.

Но как только отряд пытался прорваться, наперерез ему бросалась большая группа волков, мгновенно возвращавшая крысидов на прежнее место.

У этих волков явно был определенный стратегический план! Часть стаи не участвовала в атаках и словно находилась в резерве, чтобы заявить о себе в самый ответственный момент.

«Ну, что же... — сказал себе Танаев, — по крайней мере, я погибну от зубов разумных существ...» И, словно подтверждая его мысль, над лесом вновь разнесся тот страшный, леденящий душу вой, который он впервые услышал еще во время схватки, на вершине скалы.

Этот вой не был похож на волчий, однако он произвел на стаю довольно странное действие. Все как один волки замерли. Те из них, что сидели на снегу, мгновенно вскочили и застыли, словно по стойке «смирно». Все атаки мгновенно прекратились, и повтори в этот момент крысиды попытку прорваться, она бы им непременно удалась.

Но парализованные этим воем воины были не в состоянии двинуться с места. Танаеву казалось, что его голова вот-вот расколется от жуткого, вибрирующего звука. Казалось, от этого воя рухнут скалы, повалятся деревья и перевернется весь мир. Но все оставалось на своих местах.

Через несколько секунд вой прекратился, и волки, как по команде, вновь бросились в атаку, на совершенно деморализованных крысидов.

На этот раз они без труда оттеснили их еще дальше в глубь леса, в сторону от проторенной колеи. При этом часть стаи отрезала понтера, к которому был привязан Танаев, от остального отряда, и теперь он остался один, совершенно беспомощный, в окружении голодных хищников.

«Возможно, они не хищники... — попытался убедить он себя. — Во всяком случае, не совсем хищники... Не стали же они набрасываться на понтеров, после того как избавляли их от всадников».

Но вот первый из волков, словно желая опровергнуть домыслы Танаева, подпрыгнул, и его зубы лязгнули совсем рядом. Танаев непроизвольно зажмурился, не желая увидеть момент, когда ослепительно сверкнувшие волчьи клыки вонзятся в его беззащитное тело. Но этого почему-то не происходило. Зубы лязгали совсем рядом — что-то рвали, возможно, его одежду, но к телу они не прикасались...

Затем последовал еще один, сокрушительный рывок, и он понял, что его сбрасывают со спины понтера, как до этого сбрасывали крысидов. Путы больше не держали его, перегрызенные волчьими зубами, и, перевернувшись в воздухе, Танаев упал в снег, лицом вниз. На какое-то время он перестал видеть окружающее и неожиданно понял, что человеку совсем небезразлично, как он умрет. Танаев только сейчас сделал это открытие. Умереть от волчьих зубов, после того как он сумел выбраться из замка Хорста и вернуться домой, преодолев бездны времени и космического пространства, казалось слишком нелепым.

Ярость, рожденная несправедливостью происходящего, влила в его избитое тело новые силы. Подогнув колени, он рывком поднялся на ноги, готовый встретить смерть лицом к лицу и попытаться противостоять ей, в свои последние минуты, но противостоять было некому.

Он стоял, в окружении сосен, на истоптанном и испятнанном кровью снегу. Волки исчезли, исчез понтер, на спине которого он проделал немалый путь, исчезло его оружие и одежда. Глеб остался совершенно один в заледеневшем лесу. Но зато смерть, к которой он уже приготовился, вновь отступила.

И тогда в глубине его сознания родился не то вопрос, не то молчаливый, беспомощный протест, обращенный неизвестно к кому — может быть, к богам этого равнодушного к человеку леса.

— Почему это происходит со мной? Что вам от меня надо? Зачем все это?

И ответ пришел — неожиданный, оглушающий по своей силе. Он пришел по ментальной связи, и на этот раз в ее безликом, не выражающем никаких эмоций фоне послышались отголоски громоподобного воя, который совсем недавно руководил действиями напавших на крысидов волков.

И обертона этого воя мгновенно подсказали Глебу, что с ним разговаривает хозяин мертвого леса.

Вот только слов Танаев не сумел разобрать. Все заглушил этот беззвучный, вибрирующий ментальный вой, вобравший в себя всю тоску, все отчаяние тех, кто умирал в этом лесу, и даже тех, кто еще только должен был умереть.

Танаев не выдержал, упал на колени, сжав голову руками, словно хотел предохранить ее, удержать, не позволить разлететься на тысячи мельчайших кусочков. Но вой стих почти сразу же, оставив после себя лишь боль и неразрешенные сомнения.

Немного придя в себя, Танаев понял, что вместо глобальных вопросов вынужден заняться самыми насущными. Его организм, почти полностью вернувшийся к нормальному человеческому состоянию, требовал тепла и пищи, — вот только, ни того, ни другого у него не было.

Он лихорадочно осмотрелся, стараясь обнаружить на месте недавней схватки какие-нибудь предметы, способные ему помочь. Но понтер, к которому он был привязан, давно исчез: Перед тем как освободить Танаева, волки оттеснили его далеко в сторону от продолжавшейся схватки с крысидами. Вокруг на истоптанном снежном покрове не было ничего, кроме пятен свежей крови.

Ветер постепенно усиливался, обещая к ночи обычный в этих краях и в это время года снегопад. Если начнется метель, она скроет все следы недавнего сражения, и тогда он не найдет уже ничего.

Вновь он вынужден был торопиться, вступая в новую фазу борьбы за свою жизнь, которая сейчас казалась ему вовсе не такой уж драгоценной. Однако крысиды предприняли свой отчаянный, гибельный для них поход с единственной целью — захватить его в свои лапы. И волки, обыкновенные лесные волки, сбились в стаю, направляемую чьей-то могущественной волей, лишь для того, чтобы вызволить из плена все того же Танаева... Получалось, что его жизнь имела какое-то, неведомое для него самого значение. Во всяком случае, в столкновении могущественных сил на этой истерзанной планете, судя по всему, она значила немало...

Танаев усмехнулся тому, как мало значат в поступках людей все эти отвлеченные соображения. Ему было холодно, хотелось есть — и это сейчас было самым важным. Преодолевая боль, с трудом вытаскивая ноги из снега, в который он то и дело проваливался по пояс, Глеб медленно побрел к месту недавнего побоища, все еще надеясь отыскать там необходимые ему одежду и пищу.

Ему удалось добраться до нужного места, но к этому времени он совершенно заледенел в своей тонкой, продуваемой ветром курточке. Видимо, кожаные доспехи, хорошо защищавшие от ветра, с него сорвали, перед тем как привязать к понтеру. Однако крысиды берегли здоровье своего пленника и накрыли его сверху теплой шкурой какого-то животного. Отыскать эту шкуру он так и не смог. Так что теперь ему придется сдирать одежду с мертвых крысидов. Процедура оказалась весьма неприятной. Заскорузлая от замерзшей крови одежда с трудом поддавалась его усилиям. Местами ее приходилось надрезать для того, чтобы сорвать с трупа. Ему с трудом удавалось бороться с отвращением и продолжать свое мародерство. Одежда крысидов оказалась ему мала, удалось использовать только верхнюю ее часть.

В конце концов, кое-как соединив вместе две меховые куртки, он соорудил нечто, похожее на телогрейку. Теперь следовало, во что бы то ни стало развести огонь и хоть немного поесть. К сожалению, при нем не было ни спичек, ни зажигалки, ни других, более древних приспособлений для добывания огня.

Поиски в карманах и котомках растерзанных волками крысидов тоже не принесли желаемого результата, и с каждым часом эта проблема становилась все серьезней.

Свет дня заметно померк. Часа через два наступит ночь, и если ему не удастся развести за это время огонь, ко всем остальным его несчастьям прибавится весьма вероятная опасность нападения ночных хищников. Здесь могли водиться не только разумные волки. Медведи, рыси, немало и другой хищной живности наверняка расплодилось в этом на сотни лет освобожденном от охотников лесу. С наступлением ночи все эти твари отправятся на охоту.

На поляне, где произошла основная схватка, в том месте, где волки окружили отряд крысидов и прижали его к лесу, в снегу темнело не меньше десятка трупов.

Ему удалось до сих пор обследовать лишь половину. Приходилось подолгу искать в снегу разбросанные на большом расстоянии седельные сумки, в которых было все что угодно, кроме нужных ему предметов. Какие-то глиняные горшочки, наполненные непонятной вязкой пастой, гребни и щипцы неизвестного Глебу назначения.

Из полезных предметов ему удалось подобрать лишь хороший массивный нож, но ничего, даже близко напоминающего огниво, найти так и не удалось.

Неожиданно, справа от себя, он краем глаза заметил какое-то шевеление, и до него донесся хриплый звериный стон. Один из крысидов был все еще жив, несмотря на полученные страшные раны. Организмы этих тварей были намного крепче человеческих — ни один человек не смог бы прожить на морозе несколько часов, с разорванным брюхом, истекая кровью.

Танаев убрал зажатый в правой руке нож и подошел к умирающему вплотную.

— Человек! Убей меня! — Слова в его мозгу прозвучали отчетливо. Наверно, горло этого существа было уже неспособно произнести необходимые звуки, но на ментальный разговор у умирающего крысида все еще хватало сил.

— Никогда не надо терять надежду. Я попробую тебе помочь.

— Это бесполезно! Я умираю, нет больше сил терпеть такую боль! Убей меня!

— У тебя есть аптечка, есть какие-нибудь болеутоляющие средства, пригодные для твоего организма?

— Ничего у меня нет! Это запрещено. Воин обязан встречать свою судьбу с открытым лицом. Но если ты убьешь меня, в этом не будет позора. Потому что ты враг. А погибнуть от руки врага на поле брани почетно!

— Хорошо, — неожиданно согласился Танаев, хотя и понимал, что у него не поднимется рука на беспомощного, смертельно раненного врага. — Но прежде скажи мне, кто вас послал сюда через врата, кто и зачем?

— Князь Хорст. Наш хозяин. Нам было приказано захватить тебя и доставить живым в его замок...

Итак, интерес князя к его особе не уменьшился, несмотря на миллионы миль, отделившие их друг от друга. За этим скрывалось нечто большее, чем обычное желание отомстить и выместить на нем свою злобу за прежнюю неудачу. Но ничего важного эта полуразумная тварь, корчившаяся перед ним от нестерпимой муки, знать не могла.

— Сейчас я попробую заморозить твою рану, чтобы уменьшить боль. Потерпи немного. Я знаю, что вы умеете переносить боль гораздо лучше, чем люди, так что терпи!

Он расковырял ножом корку снежного покрова, затем, добравшись до самой земли, стал откалывать от нее куски льда, образовавшиеся здесь, наверно, еще прошлой весной.

Когда льда набралось достаточно, он отнес его к раненому и высыпал весь лед на его открытую страшную рану. Это было все, что Глеб мог сделать в данных обстоятельствах, чтобы облегчить страдания крысида.

Вначале крысид страшно зарычал, но через несколько секунд, когда холод, аккумулированный в кусках льда, начал отключать его нервные окончания, попросту замораживая их, он затих.

Температура снаружи была не меньше тридцати градусов мороза, и скопившегося во льду холода оказалось достаточно, чтобы не дать ему сразу же растаять, от соприкосновения с телом зверочеловека.

— Тебе лучше? — спросил Танаев, но ответа не получил.

По крайней мере он сделал все, что мог. Смерть от холода — самая легкая.

Через какое-то время крысид шевельнулся:

— Боль уходит. Я думал, ты будешь пытать меня!

— Я никогда не делаю ничего подобного. Да и зачем? Ты сказал мне все, что знал, и оба мы понимаем, что ты скоро умрешь.

— Это так, человек. Но сказал я тебе не все. Не сказал самого главного. Мой хозяин боится тебя... Если ты доберешься до Валамского монастыря, его монахи сумеют открыть выход страшной силе, которую ты носишь в себе... Он назвал ее «Меч Прометея». Тебе что-нибудь говорят эти слова?

— Говорят. — Танаев ничего не добавил, лишь почувствовал, как волна тепла прошла по его телу. Значит, оружие невиданной силы все еще не покинуло его, как он того опасался. Надо лишь найти способ извлечь его наружу из темных ножен собственного сознания. И тогда, если ему это удастся, он не будет больше прятаться от своих врагов. Он сам пройдет сквозь врата, на встречу с теми, кому его родная планета показалась таким лакомым и доступным куском.

Он продолжал сидеть на корточках рядом с затихшим крысидом, рассматривая это страшное существо, вдыхая его отвратительный запах и думая о том, что если бы он оказался на его месте, помощи ему бы не дождаться. Но ведь они — не люди, в этом все дело. Человек может изменить своей природе, стать отпетый негодяем или даже палачом, но, в своей основной массе, люди все-таки остаются людьми. Им знакомо понятие милосердия, жалости к поверженному врагу, благородства...

И чем больше Глеб думал об этом, тем теплее становилось у него в груди. Неожиданно он понял, что ощущение этого тепла несколько необычно. Оно локализовалось на небольшом пятачке снега неподалеку от него.

Слегка повернувшись, он заметил, что это тепловое пятно движется по его телу, согласно с его движениями, словно луч фонаря, неподвижно лежащего на снегу.

Но это был не свет, что-то другое, что-то такое, что имело самое непосредственное отношение к силе, заключенной в Мече Прометея.

Осторожно поднявшись на ноги, чтобы не потерять идущий к нему из ближайшего сугроба невидимый луч, Танаев двинулся к его источнику. Он двигался медленно и осторожно, проверяя каждый свой шаг.

Не склонись он над умирающим крысидом, не помоги ему в последнюю минуту его жизни, Глеб ни за что бы не заметил этого слабенького луча.

Причины и следствия, поступки и их результат — все в этом мире связано в единую непрерывную нить.

Наконец он достиг сугроба, из которого исходил тепловой луч, и, закрыв глаза, чтобы лучше сосредоточиться, стал осторожно разгребать снег.

Луч постепенно становился теплее, ощутимее, казалось, он обретал здесь свое физическое воплощение. Танаев чувствовал, как странная, упругая сила упирается ему в грудь, в самое сердце... На секунду остановился, подумал о том, что будет, если он ошибся? Если здесь находится некий смертоносный предмет, оставленный его врагами. Верная и безотказная ловушка для простачков...

И как только эти сомнения родились в его мозгу, луч исчез.

Проклиная себя за глупость и нерешительность, Глеб стал лихорадочно разгребать снег, не чувствуя боли в закоченевших пальцах. Обламывая ногти об острые, словно сделанные из железа, ледяные кристаллы.

Вскоре с настом было покончено, дальше пошел уже рыхлый снег, и копать стало намного легче.

Вот только луча он больше не чувствовал и копал наугад, выбрасывая из глубокой, образовавшейся в боку высокого сугроба норы пригоршни ледяного снега.

Он уже замерз настолько, что перестал чувствовать холод. Знал — это опасный признак, предшествующий полной отключке сознания, и все-таки продолжал копать, убыстряя движения и стараясь усиленной работой вернуть хоть немного тепла своему замерзшему телу.

Меховая куртка, которую он соорудил из содранной с убитых крысидов одежды, плохо держала тепло. Сквозь ее многочисленные прорехи беспрепятственно проникали порывы холодного ветра, и Танаев понимал, что если в ближайшие пару часов ему не удастся развести костер, то он не сделает это уже никогда.

Но он продолжал раскапывать сугроб и, погрузившись в его ледяное чрево почти полностью, вдруг понял, что здесь значительно теплее...

Ну конечно, так и должно быть. Плотная корка наружного снега хорошо держала форму сугроба, а толстый слой снега не позволял холоду проникнуть в нору, которую Глеб выкопал.

Недаром эскимосы, застигнутые пургой на охоте, вдали от стойбища, сооружали снежные хижины, в которых спокойно могли переждать любую непогоду.

Ему бы следовало вернуться к месту сражения и поискать какое-нибудь орудие, способное заменить лопату, чтобы ускорить работу. Но, побоявшись потерять этот сугроб, Танаев отказался от подобной мысли.

Неожиданно он поймал себя на том, что его движения замедлились. Его явно клонило в сон. И это было очень опасным признаком. Если он заснет внутри ледяного сугроба, не принявдополнительных мер по сохранению тепла, ему отсюда не выбраться.

Но для любых разумных действий пришлось бы прервать поиски исчезнувшего теплового луча.

Он уже начал убеждать себя в том, что луч ему почудился, что ничего не было, он ищет пустышку, призрак. И если враги устроили ему эту ловушку, то они поступили мудро. Не понадобилось никаких хитроумных приспособлений. Достаточно поманить человека несбыточной надеждой — и он сам закопает себя в сугроб.

На какое-то время эта мысль отрезвила его, заставила прекратить работу. Он совсем было собрался выбраться наружу, когда вновь ощутил упругую силу, исходившую теперь снизу. Источник находился прямо под ним, и Глеб снова принялся лихорадочно раскапывать снег.

Минут через пять его рука наткнулась на какой-то предмет, и он замер, осторожно ощупывая его, боясь потерять, боясь поверить.

Но пальцы закололо совсем не от холода. Благословенное тепло шло через его руку от таинственного предмета, согревая все тело. И еще не ощупав его, не очистив от снега, он представил форму этого предмета так ясно, словно уже держал его в руках.

Крест. Волшебный серебряный крест брата Альтера нашел его. Нашел сам и указал ему путь. Крест сумел, благодаря заключенной в нем силе, каким-то непостижимым образом вырваться из лап черных тварей и позвать Танаева...

Глеб держал его перед собой, ослепленный нежданным блеском серебра в узкой холодной норе.

Глава 30

Танаев горько пожалел о том, что не умеет управлять волшебной силой креста, как Альтер. Связаться бы с Валамским монастырем, вызвать помощь... Но это были пустые мечты, и потому, успокоившись и освоившись со своей драгоценной находкой, он медленно стал выбираться из норы в сугробе, извиваясь, как змея, чтобы не обрушить хрупкий свод.

Снаружи дыхание ледяного ветра усилилось, но теперь, когда он, расстегнув куртку и рубашку, перекинул через голову толстую серебряную цепочку и повесил крест на грудь, ему стало теплее.

Вначале Глеб принял это за игру воображения, подхлестнутого находкой, но вскоре понял, что крест и в самом деле греет изнутри его замерзшее тело. Эйфория, пришедшая на смену ледяному равнодушию, могла оказаться не менее опасной, поскольку мешала трезво оценить обстановку и правильно рассчитать свои силы. Но, по крайней мере, теперь у него появился четкий и ясный план. Нужно было срочно возвращаться к скале, на которой они держали оборону против крысидов, и выяснить, куда пошли Годвин с монахом, пока метель окончательно не замела все следы.

Далеко уйти они не могли. Лану они не бросят. Годвин, может, и бросил бы, да монах не позволит ему это сделать. Понтеров у них теперь нет. Они оставили их внизу, у подножья скалы, перед тем как началась атака, и хоть в пылу боя Танаеву было не до этих животных, он не сомневался, что они их лишились.

Даже если животные просто убежали, испугавшись шума сражения, без его умения разговаривать с ними на телепатическом языке, его спутники не смогут их вернуть. Значит, Лану они потащат на себе.

Может, и на санях, но все равно запрягаться в них придется им самим, а значит, в монастырь они теперь точно не пойдут, поскольку с такой ношей далеко не уйдешь.

Танаев припомнил, что Альтер упоминал о том, что в десяти километрах к востоку есть поселение, не принадлежащее черным. Кажется, оно называется Петроводск, по имени существовавшего когда-то на его месте большого города. Вот туда они и пойдут, чтобы оставить девушку на попечение местных жителей.

Несколько раз прокрутив в голове все другие возможности, Глеб пришел к выводу, что иного пути у них нет, и торопливо стал собираться в дорогу.

До полной темноты у него оставалось еще часа два, может, он и успеет их нагнать на подходе к поселению, это было бы самым лучшим, чтобы в незнакомое село входить всем вместе.

Прежде чем уйти, он в последний раз навестил раненого крысида, но тот уже давно застыл, в его мертвых глазах не было сейчас ни боли, ни страха смерти.

Глеб не испытывал жалости к этому существу, но и ненависти тоже в нем не было. Он видел, в каких муках создавались подобные существа в лабораториях Хорста. Не по своей воле оказался здесь этот несчастный прислужник радужных князей.

Танаев даже пожертвовал частью своего драгоценного времени, чтобы навалить на труп крысида несколько тяжелых булыжников, в изобилии валявшихся в русле замершей речки.

Это должно было предохранить погибшего от зубов лесных зверей, хотя, собственно, какое до этого дело Глебу?

Это существо и само, по своей нынешней природе, стало зверем. Но одно Танаев знал точно — он ему не судья.

Теперь можно было без лишних угрызений совести изучить доставшиеся ему вещи рассказавшего о Хорсте крысида.

Ничего дельного не нашлось в его заплечной котомке. Все те же баночки с какой-то мазью, запасные бронзовые наконечники для копья, ломоть сушеного мяса неизвестного ему животного.

Это было уже кое-что. Глеб искал снегоступы, но таковых в котомке несчастного не оказалось. Да и зачем всаднику снегоступы?

Вот только без них, по глубокому снегу, Глебу ни за что не догнать своих спутников.

Пришлось сооружать самодельные, из упругих ивовых веток и полосок кожи. На это ушло почти полчаса, но он понимал, что потратил время не зря.

Идти в них оказалось неудобно, они сильно отличались от изготовленных деревенскими мастерами. Широкие искусственные ступни помогали не проваливаться сквозь снежную кромку, но зато они цеплялись за малейшую неровность, образовавшуюся на поверхности снежного покрова, и сильно замедляли движение.

Когда Танаев приблизился, наконец, к знакомой скале, на вершине которой они отражали атаку крысидов, уже совсем стемнело, и идти дальше, в ночь, не было никакого смысла.

Следы, почти заметенные поземкой, он в темноте все равно не отыщет и может запросто заплутаться в незнакомом лесу.

Небо, постоянно затянутое облаками, не давало никакой возможности ориентироваться. Звезд не было видно. Днем можно было хоть приблизительно определить положение солнца, а по наростам лишайников на коре деревьев довольно точно узнать, где находится север.

После недолгого раздумья Танаев решил заночевать на вершине скалы. Здесь опасность встретиться с ночными хищниками была меньше, не каждый зверь сумеет забраться по крутым склонам.

Из пары трофейных шкур он соорудил нечто вроде невысокого шалаша и, забравшись внутрь, впервые за этот долгий день, перестал страдать от ледяного ветра.

В одной из подобранных на поле боя фляг плескалась какая-то подозрительная жидкость, по запаху напоминавшая самогон. Решив, что самое главное для него сейчас согреться и заснуть перед завтрашним нелегким походом, Глеб рискнул отхлебнуть глоток, и чужое пойло жидким огнем прошлось по его желудку. Это не помогло ему полностью справиться с холодом, зато оказало странное действие на его сознание.

Он будто бы раздвоился и увидел себя спящего, словно со стороны. Холода его второе «я» не ощущало, а двигалось удивительно легко, скользя над землей. «Это надо использовать! — подумал Танаев и тут же одернул себя: — Что тут можно использовать? Ты просто спишь, и тебе снится собственный призрак!» Но этим призраком можно было управлять!

И он все-таки не удержался, воспользовался представившейся возможностью и двинул своего призрака к выходу из шалаша, или, может быть, правильней было бы сказать, двинулся?

Теперь он уже был не в состоянии отличить реальность от сна. Все перепуталось.

Перед самым лицом мелькнула шкура, загораживавшая выход. Без всякого усилия он прошел сквозь нее и оказался снаружи.

Метель разыгралась не на шутку, но ветер обтекал его невесомое тело, будучи не в состоянии оказать на него ни малейшего давления.

Одним лишь усилием воли без особого труда Глеб сумел подняться над темными скалами и устремился к дальнему, черневшему на горизонте лесу. Вдоль своего намеченного на завтра маршрута.

Он летел над лесом и видел окружающее с высоты птичьего полета. Само ощущение полета было приятным — в нем не было страха падения, как это часто бывает, когда летаешь во сне.

И самое удивительное — непроглядная темень ночи не была сейчас препятствием для его обострившегося зрения.

Вершины игрушечных, с такой высоты, сосен, похожих на елочные украшения, мелькали под ним далеко внизу. Через какое-то время, не имевшее в этом волшебном полете никакого значения, он заметил среди деревьев четыре маленьких пятнышка, чужеродных, не принадлежавших этому лесу.

Он снизился, ощутив желание рассмотреть поближе этих путников, и фигурки приблизились, приобрели очертания незнакомых ему людей, торопливо и целеустремленно идущих сквозь лес.

В них было что-то угрожающее, но что именно, Танаев так и не успел понять. Сон оборвался так же неожиданно, как начался. Он вновь очутился в своем шалаше. На меховом ворсе образовались длинные бороздки инея, рожденные его дыханием.

— Что это было? Чье-то предупреждение или обычный сон?

Разбираться с этим он не стал, предпочитая действие бесполезным догадкам. Судя по лунному пятну, с трудом пробивавшемуся сквозь облака, проспал он достаточно долго и чувствовал себя отдохнувшим и согревшимся, вполне способным к дальнейшему походу. Тем более что впервые за последнее время прорвавшаяся сквозь облака луна позволяла с грехом пополам ориентироваться и не потерять выбранное направление.

А если впереди подстерегает какая-то опасность, ну что же, чем раньше он с ней встретится, тем скорее преодолеет ее. В конце концов, самое худшее в любой опасности — именно ее ожидание.

Торопливо сложив в заплечную суму свои нехитрые пожитки, Танаев привязал сверху два объемистых, но не слишком тяжелых тюка, в которые превратились шкуры, служившие ему шалашом, и осторожно начал спускаться со скалы. Свет луны, пусть неверный и призрачный, более не прерывался облаками, а горизонт на востоке уже слегка посветлел — ночи здесь коротки в это время года, а вскоре и вовсе исчезнут, растворившись в сером призраке бесконечного северного дня.

Следы тяжелогруженых саней, ведущие от скалы в сторону леса, за ночь почти исчезли, превратившись в едва заметные линии, запорошенные снегом.

То и дело приходилось останавливаться и разыскивать эти исчезающие следы. В конце концов ему пришлось полностью отказаться от этого малопродуктивного занятия и двигаться вперед, полагаясь на интуицию и выдерживая лишь приблизительное направление в ту сторону, куда ушли его товарищи.

Он все еще не терял надежды нагнать их и, увлекшись поисками следов саней, на какое-то время забыл про свой вещий сон.

Но ему напомнили о нем довольно грубым способом.

Выстрел прогремел шагах в сорока впереди, и картечь с визгом сорвала кору с сосны, мимо которой Глеб проходил. От второго заряда его спасла лишь быстрота и еще что-то, он не сразу понял, что именно. Он успел упасть в снег прежде, чем заряд картечи пронесся там, где секунду назад находилась его голова, и почувствовал тепло на груди, в том месте, где висел крест монаха.

Тепло перешло в жжение и было настолько сильным, что Глебу, несмотря на чрезвычайные обстоятельства, пришлось расстегнуть рубашку и извлечь крест наружу.

В его центре, там, где располагался серый кристалл неизвестного ему минерала, медленно угасало зеленоватое свечение, а сам крест был горячим, словно его только что извлекли из духовки. Если он уцелел после второго выстрела, то причиной этому была виновата не только его необычная реакция...

Своим спасением он был обязан волшебному кресту Альтера — в этом у Глеба не осталось никаких сомнений.

Неизвестные стрелки не собирались шутить и явно желали покончить с ним быстрым и надежным способом. Однако после его падения в снег выстрелы прекратились.

Невидимые противники перезаряжали свои охотничьи двустволки и выжидали, стараясь понять, попали ли их первые выстрелы в цель. Очевидно, патроны здесь ценились на вес золота.

— Вы всех тут так встречаете!? — прокричал Танаев, не слишком надеясь на ответ. Но ответ пришел, причем с гораздо более близкого расстояния, чем то, что отделяло его от стрелков во время их первых выстрелов. Его противники не теряли времени даром.

— Только тех, кто идет от модоров.

— Я не модор!

— Люди там не живут! — прозвучал безапелляционный ответ, вновь подтвержденный выстрелом.

На этот раз картечь сбила с Глеба шапку, а крест вновь полыхнул зеленым огнем. Визг отрикошетившей картечины подтвердил его предположение. Невидимый щит, возведенный силой креста, отражал направленные в него смертельные удары.

Картечь разлетается широким веером, и с такого расстояния его должно было задеть почти наверняка.

Преодолевая в ногах противную слабость и ежесекундно ожидая смертельного удара, Танаев выпрямился во весь рост и встал лицом к лицу со своими противниками, держа перед собой крест, наподобие щита, и решив, что если уж ему суждено погибнуть, то лучше это сделать, видя лица тех, кто на него напал.

Лица были самые обычные, бородатые, широкоскулые. Двое из нападавших успели зайти сзади и подобраться к нему почти вплотную. Их только что перезаряженные двустволки едва заметно покачивались, словно выбирая на теле Глеба наиболее уязвимую точку. И Танаев прекрасно понимал, что, если они выстрелят, он ничего не успеет сделать.

Его организм слишком далеко продвинулся по пути перевоплощения в обычное человеческое тело. Он сам этого страстно желал, но вот теперь это обстоятельство может сыграть роковую роль в его судьбе.

— У него крест Валама! — произнес тот из мужиков, что был постарше, с рыжей бородой и видавшей виды старенькой двустволкой.

— Я давно его вижу! — произнес тот, что был помоложе, с неприязнью разглядывая крест.

— Эй ты, недочеловек, где ты взял этот крест?

— Я захватил его в качестве трофея, после схватки с крысидами!

— Ну да, конечно! Так я тебе и поверил! Брось крест на землю!

Танаев почувствовал, как им овладевает ярость. Эти дикари не только не верят ему, но еще и приказывают так, словно он уже их пленник!

Он вдруг ощутил, как его ярость, преобразуясь в пульсирующее тепло, концентрируется где-то в области солнечного сплетения и медленно начинает перетекать по его вытянутой руке к кресту. Камень в центре креста начал постепенно разгораться, появилось свечение, и заметивший его молодой охотник явно занервничал.

— Брось крест, я тебе сказал! — Он вскинул двустволку, и его дрожащий палец стал лихорадочно нащупывать спусковой крючок.

Инстинкт самосохранения приказывал Танаеву немедленно подчиниться, он даже почувствовал резкое жжение в том месте, куда через мгновение должен был ударить заряд картечи, но все-таки не выпустил крест из руки и даже слегка довернул его в сторону занервничавшего охотника.

Танаев сильно сомневался в том, что невидимая защита креста сумеет отвести заряд, выпущенный с такого близкого расстояния, но понимал, что, подчинившись — лишится своего единственного оружия и превратится в простого заложника этих людей.

Раздался выстрел, и одновременно кристалл на кресте на секунду вспыхнул ослепительным светом. Казенная часть дробовика разлетелась вдребезги, а выстреливший охотник выронил обломки своего оружия.

— Он сломал мое ружье! Он сломал его! — В голосе парня слышалось неподдельное отчаяние. Оружие в этом мире ценилось невероятно дорого, и теперь шансы на мирные переговоры значительно уменьшились. Все же Танаев попытался вновь.

— Может, попробуем договориться? Я не модор, и я не желаю вам зла. Это вы напали на меня, и я давно мог бы уничтожить вас, если бы захотел! — Он преувеличивал свои возможности, надеясь, что история с разрушенным ружьем подтвердит его слова.

— Он говорит правду! — неожиданно поддержал его старший из охотников, с шелушащейся кожей на щеках. Его лицо, наполовину прикрытое от морозного ветра меховой маской, производило зловещее впечатление. — Модоры не могут пользоваться защитными свойствами Валамского креста!

— Люди тоже этого не могут! — возразил потерявший ружье охотник. — Только монахи Валама могут использовать волшебные свойства шунгита!

Старший задумчиво покачал головой. После последнего неудачного выстрела обстановка несколько разрядилась. Теперь, по крайней мере, ружья опустились, и Танаев позволил себе немного расслабиться.

— Так кто ты такой, незнакомец? — наконец прозвучал давно ожидаемый Танаевым вопрос, на который он не знал правильного ответа.

Вряд ли невероятный рассказ о его необычной судьбе произведет надлежащие впечатление на этих диких охотников. Нужно было срочно придумать правдоподобную и простую историю. Ему не было никакого смысла превращать этих людей в своих врагов.

Во-первых, это были представители пока что единственного встретившегося ему поселения, сохранившие свою свободу и человеческий облик. Во-вторых, скорее всего, именно в их поселение направлялись его спутники. Следовало срочно придумать что-то подходящее и правдоподобное, что-то такое, что заставит их относиться к нему с уважением и не чинить препятствий...

— Я пилот имперского воздушного флота, — начал Танаев, внимательно наблюдая за тем, какое впечатление производят его слова. — Наш воздушный корабль потерпел катастрофу в тех землях, где живут модоры. Нам удалось избежать плена, и я, с двумя своими товарищами, решил пробираться к вашему поселению.

Вскоре на нас напали крысиды, после схватки я невольно оторвался от своих спутников. Я шел по их следам, когда встретился с вами. Вам что-нибудь известно о моих товарищах?

— Сначала ты должен объяснить, что здесь понадобилось имперцам! Раньше они никогда не интересовались тем, что творится севернее шестидесятой параллели!

— Кое-что изменилось.

— Всегда кое-что меняется!

Какое-то время они со старшим охотником молча, в упор смотрели друг на друга, продолжая молчаливый поединок. Затем Танаев добавил:

— С нами связались федералы! Те, что покинули Землю в самом начале вторжения противника. Им удалось создать на своей новой родине мощный флот, и вот теперь они собираются вернуться.

— Звучит почти невероятно. Но допустим даже, что ты говоришь правду. Но ни от федералов, ни от имперцев ты не мог узнать о существовании нашего поселения. Его нет на имперских картах.

Враждебность старшего из охотников возрастала с каждой минутой. И Танаев понял, что они уже не верят ни одному его слову. Нужно было срочно подкрепить легенду чем-то более правдоподобным.

— Мы освободили из плена модоров монаха Валамского монастыря. Он и рассказал мне о вашем поселении. Если вы с ним встретились, вы должны об этом знать.

— Монах рассказал, что его товарищ был захвачен крысидами, а от них никто еще не уходил живым, что ты на это скажешь? — спросил его с негодованием самый молодой из охотников.

По тому неудовольствию, которое скользнуло по лицу старшего, Танаев понял, что эта информация не была предназначена для его ушей, но слова, случайно сорвавшиеся с языка молодого, уже открыли ему истину. Альтер жив и сумел благополучно добраться до поселения! А значит, уцелели и все остальные — монах ни за что не бросил бы своих спутников. И это было первое хорошее известие за весь долгий и трудный сегодняшний день.

Возможно, его друзья стали пленниками или заложниками. Старшему что-то известно о них, но он почему-то предпочитает держать эту информацию в тайне. Глебу придется самому разобраться в обстановке — и сделать это быстро, чтобы помочь своим друзьям.

Но от него ожидали ответа, и ему придется играть по предложенным правилам, еще круче замешивая ложь и правду, которую он мог им доверить. Нужно как можно дольше сохранить за собой хотя бы относительную свободу и не отдавать им крест! Главное — крест! Помедлив еще секунду, Танаев ответил, глядя прямо в глаза старшему:

— Мне помогли освободиться.

— И кто же этот таинственный друг?

Скептицизм и недоверие в голосе предводителя набирали силу, и Танаев понимал, что если не сумеет немедленно переломить ход этого разговора, он закончится для него плачевно. Это наверняка произойдет, если он им расскажет невероятную историю о чудесной помощи, полученной от волчьей стаи. Нужно было выиграть хоть немного времени, собраться с мыслями, выработать более приемлемую линию поведения.

— Это долгая история. Я не знаком с вашими законами гостеприимства, но, мне кажется, не следует допрашивать путника, только что освободившегося из плена, под дулами ружей. Может, разведем костер? Я замерз и устал после долгой дороги. У меня есть провизия, которой я могу с вами поделиться.

Последнее замечание сыграло свою положительную роль, а возможно, его упрек в несоблюдении законов гостеприимства повлиял на настроение охотников, как бы там ни было, но его поддержал высокий тощий охотник, одетый в меховую куртку рыси, единственный из всех, чье лицо не было закрыто маской, а кожа, несмотря на это, не носила следов обморожения.

— Послушай, Федор, прекрати свой допрос и позволь человеку согреться! Ты ведь давно уже понял, что он не модор!

— Конечно, он не модор! — со злостью возразил предводитель, имя которого стало теперь известно Танаеву. — Да только к нам не раз уже пытались заслать соглядатаев, ничем не отличавшихся от людей! Что скажешь, Степан?

— А если он и в самом деле имперский пилот, присланный к нам со специальной миссией? Что о нас подумают там? — Степан кивнул на застывшее над их головами бесцветное небо. Видно было, что авторитет Степана среди охотников был достаточно высок, — похоже, не меньше, чем у предводителя.

Поворчав еще немного по поводу доверчивых дураков, Федор принялся разводить костер, а после того как на нем закипел котелок с похлебкой, щедро сдобренной Танаевым из своего космического НЗ, тон беседы решительно изменился. Очевидно, обертка концентрата, полученного им вместе с другим снаряжением на «Вечерней звезде», с символами Федерации и числом месячной давности, произвела именно то впечатление, на которое рассчитывал Танаев.

— Откуда это у тебя?

— Продовольствие лишь небольшая часть того, что федералы доставили в имперскую столицу.

— И там есть новое оружие, достаточно мощное, чтобы справиться с этими? — Федор кивнул в ту сторону, где располагался Модор, с его зомбитами, крысидами и прочей нечистью. В голосе охотника прозвучала такая надежда, что Танаев почувствовал невольный стыд за свою вынужденную ложь.

— Есть у них такое оружие! Мне о нем мало что известно, но я слышал, — такое оружие есть — Огненный меч, способный разрушать скалы! — По крайней мере хоть в этом Глеб им не солгал. Вот только где он теперь, этот меч?

Глава 31

Петроводск производил на неподготовленного зрителя весьма странное впечатление.

Едва путники миновали последнюю цепочку холмов, как перед их взорами предстал бескрайний пейзаж, до самого горизонта состоявший из развалин и присыпанных снегом обгоревших скелетов домов.

— Это и есть ваше поселение?! — не удержался от восклицания Танаев.

— У нас здесь настоящий город! — не без гордости возразил ему Федор. — Но только он находится под землей. А то, что ты видишь, это его наружная часть, разрушенная в период Большой войны. Еще до начала войны часть города ушла под землю, а за прошедшие годы эта подземная часть все время расширялась. Мы не стали сносить развалины над ним. Они служат нам хорошей маскировкой и помогают выстоять в трудное время.

— И захватчики до сих пор не обнаружили вашего укрытия?

— Их не слишком интересуют отдаленные северные районы с холодным климатом, сюда даже модоры не заходят.

Они миновали бывший пригород, и Танаев отметил, что, несмотря на кажущуюся безжизненность развалин, мимо которых они проходили, внутри многих домов организованы хорошо замаскированные наблюдательные посты, а в одном месте ему даже показалось, что сквозь трещину в кирпичной кладке наружу выглядывает ствол пулемета.

— Если здесь не бывает модоров, от кого защищает ваша оборона?

— Мы живем в трудное время. Здесь много непрошеных гостей. Иногда наши рейдовые отряды, совершающие время от времени набеги на территорию модоров, вынуждены срочно отступать под защиту города. Бывает, их преследуют до самой границы города, но никому еще не удалось миновать этот лабиринт узких улиц, заваленных обломками. Наша оборона внутри разрушенного города тщательно продумана и хорошо организована.

В голосе Федора слышалась неподдельная гордость, и Танаев подумал, что в создании обороны своего поселения этот суровый человек наверняка сыграл не последнюю роль.

Оборона и партизанская война — эти слова не вдохновляли Танаева. Люди здесь лишь пытались выжить, уйдя в глухую оборону, и вряд ли были способны на большее в сложившейся ситуации. Но предоставленные сами себе, редкие сохранившиеся поселения были обречены на постепенное вымирание.

Им срочно нужна была помощь, вот только Танаев до сих пор не представлял, каким образом ее можно осуществить в условиях, когда все подходы к планете контролируются захватчиками.

Все, что мог сейчас планировать федеральный флот, — это единичный прорыв, заканчивающийся тотальной бомбардировкой захваченных модорами зон. Для определения границ этих зон его, собственно, и послали на планету.

Но тотальная бомбардировка, даже если она будет направлена только на оккупированные районы, даже если не учитывать ошибки, неизбежные при такой массированной бомбардировке, даже в этом случае, после такого удара жизнь на Земле станет совершенно невозможной и приведет к гибели все выжившие в нечеловеческих условиях ростки сопротивления.

Модоры ускользнут от бомб через врата, а затем вернутся и жестоко отомстят людям...

Нужно искать другой путь. Объединить сопротивление в единую систему и найти оружие, способное переломить сложившуюся безнадежную ситуацию.

Он снова, в который уж раз, с тоской пожалел о безвозвратно утраченном Мече Прометея... Впрочем, так ли уж безвозвратно? То, что ему удалось привести в действие волшебный камень Валамского креста, вселяло в Танаева какую-то надежду.

Прежде всего, необходимо установить причины исчезновения волшебного оружия и научиться вызывать его тогда, когда в нем появляется необходимость. Возможно, помочь ему в этом могли монахи Валама. Но монастырь все еще отделяли от него сотни верст труднопроходимых земель, а время, отведенное ему на рекогносцировку капитаном «Вечерней звезды», истекало. Не дождавшись его сообщения, федералы могут начать бомбардировку планеты без всякой предварительной разведки, и вот это он обязан предотвратить во что бы то ни стало.

Шедший впереди отряда Степан свернул в проем стены очередной развалины и вскоре остановился перед хорошо замаскированным люком. После условного замысловатого стука люк с грохотом откинулся, обнажив под слоем дерева солидную броневую заслонку.

Вход чем-то напоминал башню старинного танка, или скорее рубку подводной лодки. В глубины подземелья вела узкая, плохо освещенная металлическая лестница, позволявшая спускаться по ней одновременно лишь одному человеку.

Несмотря на то что за время, пока они добирались до Петроводска, между ним и сопровождавшими его охотниками установилось некоторое взаимопонимание, Танаев чувствовал, что полного доверия к нему по-прежнему нет, а придуманная на ходу легенда о его появлении в этих краях, в качестве имперского посланника, их не удовлетворила. Да и не охотниками они были, скорее опытными воинами.

Их рейд больше походил на разведку.

Танаеву особенно не нравилось, что до сих пор он так и не смог добиться ответа на вопрос о том, что стало с его друзьями. Федор каждый раз пояснял, что он не имеет права отвечать на подобные вопросы до тех пор, пока совет не определит его статус.

Что скрывалось за многообещающей фразой насчет определения статуса, Танаев мог лишь гадать.

Он уже не сомневался в том, что Годвин и Альтер появились в Петроводске, и раз от него скрывали эту информацию, то, скорее всего, его друзья находились здесь в плену.

Ему необходимо было сохранить максимальную свободу передвижения внутри города, только тогда он может надеяться отыскать место, где их держат взаперти. Приходилось вести себя максимально лояльно и молча сносить довольно колкие насмешки Федора. Но, в общем, все это не имело особого значения, потому что где-то глубоко, на самом дне своей давно замерзшей души, Танаев чувствовал рождение забытого чувства. Это была радость. Радость от сознания того, что он идет по земле своей родной планеты в обществе своих соотечественников, сумевших сохранить в глубинах этого подземного города что-то такое, что он совсем было уже не надеялся здесь встретить — надежду.

Глеб безропотно согласился спускаться вторым по узкой металлической лестнице — прекрасно понимая, что у них не было никакого основания доверять ему или верить тому бесхитростному обману, который он придумал на ходу только для того, чтобы выиграть время.

Они все время держались настороже после того случая, когда он уничтожил ружье одного из них с помощью Валамского креста, и теперь больше полагались на холодное оружие, держа наготове свои короткие металлические пики. В любую секунду они были готовы пустить их в ход, и он не собирался давать им для этого не малейшего повода.

Наступит время, когда он сможет рассказать им все, рассказать так, чтобы они смогли понять и поверить ему, а до той благословенной поры между ними все время будет стоять стена отчуждения, воздвигнутая недоговорками и ложью.

Осторожно нащупывая под собой очередную скользкую ступеньку, Глеб иногда чувствовал случайное прикосновение острого наконечника к своему плечу.

Долгий спуск в темноте заканчивался, постепенно они приближались к освещенному пространству внизу, и вскоре с последней ступеньки лестницы Танаев ступил в обширный подземный зал, наверняка построенный еще во времена Федерации, до начала Большой войны. Здесь чувствовалась даже претензия на роскошь — мраморные колонны и обширные изразцовые панно, закрывавшие часть стены.

Из центрального зала, в котором они теперь оказались, отходили в разные стороны шесть туннелей, снабженных электрокарами, и три улицы. Эти улицы под землей потрясали воображение, прежде всего своей неожиданностью в этом месте.

Потребовалось вынуть и извлечь на поверхность тысячи кубометров скального грунта, чтобы построить здесь подземный город, — но зато сейчас он полностью соответствовал этому определению, поскольку глазам Танаева предстал именно город.

Трех- и четырехэтажные дома тянулись ровными рядами вдоль каждой из улиц. Скрытые панели освещения создавали полную иллюзию рассеянного солнечного света.

Но больше всего поражали жители города. Они шли вдоль улиц поодиночке и отдельными группами, оживленно переговариваясь, останавливались ненадолго перед витринами магазинов. Они вели себя так, словно там, наверху, над ними не было ледяной пустыни и не притаился ужас вторжения темных сил.

Разве что двое стражей порядка, встретившие отряд, едва они отошли от лестницы, напоминали о том, что не все здесь так просто, как кажется с первого взгляда.

Тихо обменявшись с командиром отряда несколькими фразами, стражи, сопровождавшие их с самого спуска, теперь исчезли, растворившись между колоннами, в которых располагались едва заметные ниши.

— Как я понимаю, у вас есть и автоматическое наружное наблюдение? — спросил Танаев, не слишком рассчитывая на ответ.

— У нас есть все, что необходимо для обороны! — безапелляционно ответил Федор, решительно направляя отряд к центральной улице. Танаев непроизвольно задержался у витрины одного из магазинов, желая узнать, что же может продаваться в этом необычном городе, и сразу же почувствовал, как острые наконечники пик прикоснулись к его спине с двух сторон.

— Не задерживаться! — сурово бросил Федор, но Танаев застыл у витрины.

Ничто не может рассказать о городе больше, чем витрины его магазинов. Одежда. Простая, приспособленная для работы и отдыха, явно не кустарного производства. Оружие, самое разнообразное, больше всего холодного, но была и пара короткоствольных ружей, тоже, похоже, местного производства.

Выходит, у них тут есть настоящие заводы, сталеплавильные цеха и те остатки высоких технологий, которые их предки успели перевести под землю, до того как город наверху накрыла волна смерти.

Возможно, здесь, под щитом ледяной пустыни, есть еще несколько таких городов. Но даже если уцелел только этот город, все равно он может стать основой будущего наступления на захватчиков. Расположенный недалеко от границ Модора и прекрасно защищенный с воздуха, Петроводск позволит разместить на своей территории не одну дивизию, в тот день, когда федеральным войскам понадобится плацдарм для наступления, и Танаеву хотелось верить, что этот день не заставит ждать себя слишком долго.

Не отреагировав на настойчивость своих стражей, начавших уже нервничать, он неподвижно стоял у витрины магазина, не отводя от нее глаз.

— Я хотел бы приобрести здесь новую одежду, моя немного обгорела и пообтрепалась после вынужденной посадки. Я не вижу цен на витрине. Сколько это может стоить?

Федор усмехнулся:

— Не нужно беспокоиться. Вам выдадут казенную. К тому же у нас не в ходу имперские деньги.

— Чем же вы расплачиваетесь за покупки?

— Есть местная валюта, но ею редко пользуются, большинство магазинов предпочитают натуральный обмен товаров.

— Понятно. Раньше это называлось бартером. Могу я узнать, куда вы меня так настойчиво сопровождаете? — спросил Глеб, недовольно покосившись на охотников с пиками, упершимися ему в бок.

— Разумеется. В этом нет никакого секрета, — ответил Федор. — Каждый прибывающий в наш город иноземец проходит регистрацию в городской ратуше, где ему присваивается статус, в соответствии с которым он может посещать определенные районы города.

«Скорее всего, эти „районы“ ограничатся тюремной камерой», — мрачно подумал Танаев, но вслух ничего не сказал, портить отношения со своими новыми знакомыми он пока что не собирался.

Наконец они двинулись дальше и пересекли центральную площадь, расположенную посередине одной из улиц, на каждом шагу вызывая заинтересованные взгляды случайных прохожих.

Им навстречу шли женщины и мужчины, довольно часто встречались дети, в одном месте они были вынуждены подождать, пока дорогу пересекла целая группа малышей. Судя по составу населения, с демографией в этом городе все было в полном порядке.

Транспорта на улицах не было — они были полностью отданы во власть пешеходов. Перемещение на дальние дистанции, очевидно, осуществлялось на электрокарах, туннели для них были проложены параллельно всем главным улицам.

Танаев старался запомнить все повороты и особенности городской структуры, понимая, что как только он решит действовать самостоятельно, этим сведениям не будет цены.

Они шли пешком довольно долго, и Танаев подозревал, что сделано это умышленно, чтобы лишить его возможности запомнить дорогу к выходу.

Наконец, впереди показалось ярко освещенное пространство большой площади, в центре которой возвышалось здание ратуши. Спутать это помпезное сооружение, украшенное барельефами и скульптурными группами, с другими строениями было невозможно.

Дыхание давно ушедших в прошлое бюрократических эпох оставило на его фронтоне свой отчетливый след, и Танаев подумал, что эта эпоха не так уж и далеко ушла от мира, который он оставил в далеком прошлом.

Ничего хорошего не могло ждать его за дверьми ратуши. Дурные предчувствия редко обманывали навигатора. А тут он вдруг почувствовал легкий тепловой укол, в том месте на груди, где под рубашкой висел Валамский крест. Что-то он хотел ему сказать, о чем-то предупредить... Танаев замедлил шаг, пытаясь решить, что ему делать дальше.

Вполне может случиться так, что из этого здания его прямиком отправят в местную тюрьму, и следует немедленно использовать свой последний шанс. Статус, который ему присвоят «отцы» этого города, нетрудно предугадать. Достаточно вспомнить страх, который он внушал сопровождавшим его людям. Все непонятное внушает страх — а Танаев был для них сплошной загадкой.

Простой человек, не прошедший в монастыре специальной подготовки, не может управлять Валамским крестом, но он смог. Обычный человек не может выйти живым и невредимым из Модора, но он вышел. И уже только поэтому вызывает у этих людей вполне обоснованные подозрения.

Адепты князя научились за эти годы хорошо маскировать своих посредников, а заслать шпионов в свободную зону они, очевидно, пытались не один раз, так что у петроводцев есть все основания относиться с подозрением к любому чужестранцу, особенно к тому, который пришел из зоны модоров с неправдоподобным, наспех придуманным объяснением.

Что же ему делать? Решение нужно принять немедленно, прежде чем они войдут в ратушу, — возможно, именно это и пытался передать ему крест чувствительным тепловым уколом. Но момент был неподходящий, перед ратушей его сопровождавшие, словно почувствовав колебания Глеба, удвоили бдительность.

И тут произошли сразу два события: из переулка выскочила группа орущих подростков с плакатами, на которых было написано: «Долой Гариса». В руках подростки сжимали пустые бутылки и камни, немедленно полетевшие в стеклянные двери ратуши. Но стекло, из которого были сделаны эти двери, видимо, привыкло отражать подобные атаки, на нем не появилось даже трещин. Собственно, подростки и не пытались разбить дверь, цель у них была совершенно другая. Танаев понял это, как только из ратуши наружу выскочила охрана.

Едва охранники врезались в толпу подростков, пытаясь утихомирить смутьянов и арестовать зачинщиков беспорядка, как из двух соседних проулков появились еще две многочисленные группы молодых людей, таившихся до этого момента в засаде и настроенных гораздо более серьезно, чем подростки.

Эти были вооружены стальными прутьями арматуры и бутылками с горючей смесью. Теперь уже перед ратушей разворачивалась настоящая битва, и охранники Танаева в считаные минуты оказались разобщены и втянуты в потасовку. Их ружья и пики не могли остановить разбушевавшуюся молодежь, а лишь провоцировали нападавших направить свою ярость на вооруженных людей.

Мгновенно сориентировавшись в происходящем, Танаев одним ударом бросил на землю последнего из оставшихся возле него стражей, после чего нападавшие приняли его за своего и не стали препятствовать его целеустремленному продвижению к краю площади.

На нем не было формы, он был безоружен — и хотя его одежда сильно отличалась от одежды горожан, в этой пестро одетой толпе молодежи он не был врагом. Все же время от времени Глеб ловил на себе удивленные взгляды. Что-то выделяло его из толпы, гораздо более значительное, чем необычный покрой одежды.

Наконец он заметил, что у всех людей, появившихся на площади, на куртках, в разных местах были прицеплены какие-то крупные, бросающиеся в глаза значки с цифрами, выбитыми в центре.

Нагнувшись, Танаев на ходу сорвал с куртки лежавшего без сознания парня такой значок и прицепил его на свою одежду. На него сразу же перестали обращать внимание, и стало ясно, что большинство напавших на ратушу горожан не знакомы друг с другом. Это помогло Танаеву выбраться из бушующей толпы и нырнуть в соседний переулок, прежде чем завывавшие сиренами полицейские кары с подкреплением появились на площади.

Перепрыгнув через невысокий палисадник, он пересек двор ближайшего дома, никого не встретив на своем пути. Очевидно, шум нешуточного сражения, разворачивавшегося на площади, заставил добропорядочных горожан убраться подальше от греха и крепче запереть свои квартиры.

Мало что изменилось за прошедшее тысячелетие. Внутренняя сущность человека меняется слишком медленно, а возможно, не меняется вообще. Пока беда не постучится в твой собственный дом, следует покрепче запирать дверь от чужой беды. «Моя хата с краю» — излюбленное правило, развязывавшее руки мерзавцам всех мастей.

Но сейчас это правило помогло Танаеву незаметно пересечь квартал и выбраться на параллельную тихую улицу, куда уже почти не доносились звуки сражения.

И лишь сейчас он обратил внимание на то, что разогревшийся на площади крест не желает остывать. Больше того, тепло то усиливалось, то ослабевало, и вскоре Глеб понял, что в этих тепловых волнах был какой-то неясный пока порядок.

Тепло усиливалось, когда он пробирался по узким улочкам к северной части города, и ослабевало, если он пытался свернуть в сторону. «Холодно — горячо». Что бы это значило? Об опасности в ратуше его предупредил тепловой укол, но характер того укола был другим.

За прошедшие дни Глеб научился лучше разбираться в тайном языке, которым крест общался со своим владельцем. Сейчас он его куда-то вел, указывая верное направление, и Танаев без колебаний воспользовался этими указаниями.

Через полчаса блужданий по незнакомому городу, состоявшему из целой сети узких улочек, предназначенных только для пешеходов, он вышел в промышленный квартал. Дым из заводских труб, упиравшихся в высокий потолок подземного зала, подавался куда-то наружу. Иначе и не могло быть. В замкнутой атмосфере подземелий эти выбросы мгновенно удушили бы весь город.

Но на поверхности он не заметил никаких дымов. Какая-то сложная система очистки, или они пробили отводной туннель далеко в сторону от города. Сейчас его эта проблема не интересовала. Гораздо важнее было понять, куда пытается направить его разогревшийся под рубашкой крест. Вскоре он это понял. Жар стал почти нестерпимым, когда он остановился перед общественным зданием, с широко распахнутыми дверями, над которым красовалась лаконичная вывеска: «Кабак».

Какое-то время он раздумывал, стоит ли заходить внутрь. У него не было местных денег, а безденежный посетитель в таком заведении недолго останется незамеченным.

Покончить с колебаниями его заставили звуки полицейских сирен, приближавшиеся от центра города к этой заводской окраине.

В конце концов, сделав небольшой заказ, он сможет просидеть внутри какое-то время, прежде чем настанет пора платить по счету. Но к тому времени обстановка снаружи может измениться. В любом случае, сидящий за столиком человек привлечет к себе меньше внимания, чемзастывший перед вывеской одинокий прохожий.

Войдя внутрь зала, уставленного небольшими деревянными столами, заляпанными пятнами пива и уставленными тарелками с остатками неубранной еды, Танаев внимательно осмотрелся.

Людей здесь было немного, большинство столиков оказалось свободно. Посетители распределялись небольшими группами. Многие сидели в одиночестве. Женщин здесь не было вообще. «Что же это за странный кабак без женщин? — с недоумением подумал Танаев. — Возможно, они появляются здесь лишь в ночное время. Впрочем, не ему устанавливать местные правила...» Глеб старательно выбирал столик в самом темном углу, и лишь теперь заметил сидевшего у стены человека в монашеской рясе, с капюшоном, надвинутым на глаза.

Он вздрогнул от волнения, еще до того как его узнал, — потому что понял, куда вел его крест...

Прежде чем сердце успело ударить два раза, Глеб неслышной тенью скользнул вдоль стены и опустился на стул, прямо напротив Альтера. Казалось, что на этот раз всегда спокойный и выдержанный монах не сможет справиться со своим волнением, вид у него был такой, словно он увидел привидение.

— Но ты же... Мы же считали тебя мертвым! Этого не может быть!

— Может, дружище, может. Я очень живучий и не могу погибнуть, не закончив всех дел на этой планете!

— Но ведь тебя сбили с ног, набросили петли и уволокли с собой эти проклятые монстры!

Было. Все было. Но теперь я вернулся. Так что давай, рассказывай, как вы добрались до Петроводска и почему ты сидишь здесь? — Танаев кивнул на три пустые литровые кружки из-под пива. — Раньше ты не пил так много!

— Не было случая... — смущенно пробормотал монах. — Когда попадаешь в такое место, грех не вознаградить себя за долгие годы воздержания. Но мне нечего особенно рассказывать: мы добрались до Петроводска без всяких приключений. Прошли собеседование с местными чиновниками, получили номера, и, кстати, где это ты раздобыл свой?

— А почему ты думаешь, что я не мог его получить в ратуше?

— Потому, что номера с единицей после нуля носят только члены группы местной безопасности да еще полицаи.

— Так вот почему на меня пялились на улице!

— Еще бы! Эти ребята никогда не носят свои значки открыто и всегда прячут их под одеждой.

— Что с Ланой?

— С нею все в порядке, если это можно так назвать... Она пришла в себя, но память к ней не вернулась, и теперь уже вряд ли вернется. Мы нашли подходящий приют для страждущих при местной церкви и временно поместили ее туда...

Танаев стиснул зубы, стараясь не выдать своей боли.

— Где Годвин, почему ты один?

— Мне всегда хотелось хоть немного отдохнуть от его общества, особенно после столь долгого совместного похода, и как только обстоятельства это позволили...

— Так где он?

— Пьет, наверно, как и я, только с девками в отеле.

— А деньги откуда?

— Выдали в полиции, за осведомительную информацию и наводку на твою личность. Он ведь считает тебя мертвым и не подумал, что эта информация может тебе повредить.

— Ну, спасибо... Закажи и мне пива, неудобно сидеть перед пустым столом, да и выпить не грех на такие деньги!

Альтер кивнул третий раз проходившему мимо их столика официанту, с подозрением косившемуся в сторону Танаева, и заказал две кружки пива и гуляш из медвежьей печенки.

— Да убери ты свой значок, от греха подальше! А то здесь, не ровен час, вскоре появится полиция!

Слова монаха оказались пророческими. Не успел Танаев насладиться восхитительным вкусом ароматной медвежатины, как возле входа появились двое высоких парней, на одежде которых не было ставших уже привычными значков.

— Ну вот, что я тебе говорил...

Парни решительно направились к их столику, и Альтер лихорадочно начал нащупывать под своей рясой рукоять ножа, но Танаев остановил его.

— Подожди, у меня есть для тебя кое-что получше этой железки. — И, стараясь сделать это незаметно для направлявшихся к ним полицейских, он протянул ему под столом Валамский крест.

Казалось, глаза Альтера вылезут из орбит, когда его рука нащупала под столом знакомый предмет, он с трудом перевел дыхание и выдохнул одно лишь слово:

— Откуда?!

— Потом. Сейчас не время!

— Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал! Я никогда этого не забуду!

Альтер застыл неподвижно и перестал обращать внимание на подходивших к ним полицейских.

— О чем это вы шепчитесь?! — рявкнул один из них. — А ну, руки на стол и не двигаться!

Альтер в точности выполнил это требование. Он и не шелохнулся, вот только зеленоватое пламя неожиданно полыхнуло из-под стола и отшвырнуло обоих полицейских к противоположной стене. Шум, стоявший в зале, мгновенно стих — все взоры обратились к их столику.

— Служба безопасности! — грозно прокричал Танаев, хватаясь за свой значок. — Всем оставаться на своих местах!

Впрочем, остолбеневшие посетители и так не собирались двигаться... Никто не посмел преградить им путь. Они выбежали на улицу через черный ход и бросились в противоположную от площади сторону. За их спиной еще долго раздавались постепенно стихающие вопли полицейских сирен.

— Куда теперь? — на бегу осведомился Альтер, водворяя на шею свой крест и запахивая над ним сутану.

— Ты можешь связаться со своим монастырем? Сейчас, когда у тебя есть крест, это возможно?

— Только не отсюда. Из-под земли ничего не выйдет, даже снаружи может не получиться. Слишком велико расстояние.

— Тогда давай за Годвином, и будем выбираться на поверхность.

— Боюсь, ничего из этого не выйдет. Местная служба безопасности считает тебя посредником радужных князей. Теперь они сделают все, чтобы уничтожить нас.

— Вам я должен быть благодарен за это?

— В какой-то мере. Но ты и сам немало добавил к этой легенде. Ни один человек не вырывался живым из лап крысидов.

— Ты можешь остановить наших преследователей своим крестом?

— Ненадолго. Его сила слабеет после каждого излучения, и требуется время, прежде чем он наберет силу. Длительной атаки нам не выдержать.

Они выскочили на людную улицу. Здесь все еще было спокойно, и чтобы не привлекать к себе внимания, им пришлось перейти с бега на шаг.

— Да убери ты свой значок! — сказал Альтер, кивнув на руку Танаева, в которой тот все еще сжимал злополучный значок, после того как попытался использовать его в кабаке. — Никто из службы безопасности не носит его открыто. Они показывают его только в случае необходимости!

— Ты-то откуда это знаешь?

— Нас продержали на допросах три дня. Насмотрелись.

— И за сколько вы меня продали?

— Не так уж дорого. Каких-то пятьсот местных батингов да пару статусных значков, они здесь заменяют паспорта.

— И они вам сразу поверили?

— Думаю, не совсем. Не зря в трактире так быстро оказалась полиция. — На мгновение Альтер остановился, вглядываясь в боковой темный проулок. — Нам сюда. Там станция каров, на них мы быстрей доберемся до гостиницы, в которой остановился Годвин. Думаю, он до сих пор сидит в ее ресторане.

— В карах могут быть камеры скрытого наблюдения. В мое время общественный транспорт был излюбленным местом для полицейской слежки.

— Они там наверняка есть. Поэтому нам придется сменить одежду.

Альтер остановился перед витриной закрытого магазина одежды и осмотрелся. По переулку шли несколько случайных прохожих, не обращавших на них никакого внимания.

— У меня сложилось неприятное впечатление, — начал Танаев, которому вовсе не улыбалось вламываться в чужой магазин. — Мы все время бежим от своих, и нам, возможно, придется убивать ни в чем не повинных людей, выполняющих свой служебный долг. Не лучше ли сдаться и попытаться все объяснить?

— Даже если, в конце концов, нам поверят, это задержит нас на много дней. Ты, кажется, что-то говорил о сроках, назначенных тебе командиром федерального крейсера, — сколько дней остается до начала бомбардировок?

— Пятнадцать, — мрачно буркнул Танаев.

— Это и есть ответ на твой вопрос, — произнес Альтер, аккуратно вырезая стекло в витрине верхушкой своего креста.

Глава 32

Никто не обратил внимания на их вторжение в магазин и последовавшее за этим переодевание. Танаев подозревал, что это произошло не без помощи серебряного креста, болтавшегося на шее Альтера.

После переодевания Альтер из монаха превратился в солидного местного охотника. Танаеву досталась теплая кожаная куртка с меховой подкладкой.

Уже перед самым уходом он заметил хорошо замаскированный люк, ведущий в подвал. Произошло это по чистой случайности. Направляясь к двери, он зацепился за деревянный ящик, наполненный каким-то хламом, и, сдвинув его с места, увидел четкий квадрат на пыльном полу.

— Здесь, похоже, тайник. Будем проверять?

— Ну, деньги нам не очень нужны...

— Деньги в подвалах не прячут, не о них речь. Это охотничий магазин, если судить по одежде. Здесь может быть и оружие.

— У нас же есть крест!

— Как выясняется, он не всегда надежен, может подвести в самый ответственный момент. Ружья нам не помешают. Особенно когда мы уйдем из города. Если тебе не удастся связаться с монастырем, путь предстоит долгий и нелегкий.

Его доводы убедили Альтера. Больше они не спорили на этот счет. Танаев легко перерезал своим виброножом язычок спрятанного под деревянным полом стального замка. Люк тоже оказался не так прост, каким казался снаружи. Снизу его подстилал лист броневой стали, не меньше сантиметра толщиной.

Вдвоем они с трудом приподняли тяжеленную крышку люка и оказались в квадратном помещении, с двух сторон перегороженном стальными решетками, за которыми поблескивали свежей смазкой десятки стоявших на специальных козлах ружей.

— Бери только автоматические карабины и побольше патронов, — распорядился Танаев, аккуратно перерезая отделявшую их от желанного оружия решетку.

— Откуда ты знаешь, что они здесь есть?

— Вижу по форме. Когда-то мне приходилось иметь дело с таким оружием.

— Для Годвина тоже взять?

— Разумеется. Но ему бери обычную двустволку. Он у нас слишком любит пострелять.

Завернув в брезент отобранные ружья, они выбрались из магазина на улицу. Сигнализация, к удивлению Танаева, так и не отреагировала на их вторжение, а встречные горожане отводили глаза в сторону или смотрели сквозь них, как сквозь пустое место.

— Его работа? — спросил Танаев, кивая на крест.

— Скорее, твоя. Ведь это ты вернул мне его, а вместе с ним честь и возможность возвратиться домой, к моим братьям. Теперь я твой должник до конца жизни.

— Сочтемся. Здесь недолго ждать подобной возможности.

Только в самом конце переулка за их спиной взвыла сирена и замигали сигнальные лампы на фасаде магазина.

— С чего это их охранная сигнализация так долго раздумывала? — осведомился Танаев.

— Мне удалось приглушить ее на какое-то время, но воздействие креста слабеет с расстоянием, а механические системы контролировать с его помощью сложнее всего.

Они прошли до конца переулка, стараясь не слишком выделяться в толпе прохожих. На центральных улицах было много людей, но сейчас это им было на руку, в толпе их труднее заметить.

Альтер уверенно свернул в очередной узкий переулок. Улицы этого подземного города были созданы строителями в двух вариантах — «парадные», с широким пешеходным проспектом посредине, и обычные, расходившиеся от них во все стороны и переплетавшиеся друг с другом самым причудливым образом.

Порой эти второстепенные улицы оказывались настолько узкими, что два человека не могли пройти по ним рядом, — пришлось пропустить вперед Альтера, который, не задумываясь, выбирал нужные повороты.

— Ты здесь хорошо ориентируешься, — отметил Танаев.

— Мне приходилось бывать в Петроводске раньше, еще до нашего знакомства. Монастырь поддерживает с этим городом постоянную связь. Здесь мы закупаем необходимое нам оборудование, одежду и, частично, продовольствие. При нынешних суровых зимах монастырю не каждый год удается обеспечить себя необходимым количеством сельскохозяйственной продукции. А в Петроводске гидропонные теплицы, с искусственным освещением, приносят хороший доход, и горожане охотно выставляют на продажу свежие овощи, картофель и другую, самую разнообразную сельскохозяйственную продукцию.

— Чем же вы расплачиваетесь?

— Лекарственными сборами, оружием.

— Оружием? Ты хочешь сказать, в монастыре есть свои оружейные мастерские?

— Конечно. У нас, правда, нет литейных цехов, и сырые заготовки металла мы приобретаем здесь, но вся доводка, обработка и облагораживание стали проходит у нас.

— В таком случае, между монастырем и городом должна быть налажена постоянная транспортная связь!

Альтер резко остановился и посмотрел на Танаева загоревшимися глазами.

— Ты прав, брат мой! Мне почему-то не пришло в голову, что эту связь можно использовать. Петроводские снеговые катамараны всю зиму совершают челночные рейсы между монастырем и городом — и это дает нам реальный шанс выбраться отсюда и добраться до монастыря намного быстрее и проще!

— Что это за «снеговые катамараны»? Никогда не слышал о таком транспортном средстве.

— Это что-то вроде двух больших парусных лодок, соединенных общей палубой и снабженных лыжами. По ровному льду замерзшего залива, на берегу которого расположен Петроводск, они способны, при попутном ветре, развивать скорость до восьмидесяти километров в час!

— А более надежных транспортных средств, не зависящих от ветра, здесь нет?

— Даже в империи почти не осталось запасов жидкого топлива. Оно было израсходовано еще во время Большой войны. Так что все бензиновые двигатели превратились в бесполезный хлам.

А что касается электрических, надежные аккумуляторы для них так и не были созданы, помешала все та же война.

Говорят, в империи осталось какое-то количество мощных атомных батарей. Но в Петроводске их нет.

Танаева все время поражала осведомленность и образованность монаха, сочетавшаяся в нем с внешней природной дикостью, умением обращаться с примитивным оружием и находить выход из любой ситуации. В который уж раз он подумал, что Валамский монастырь, воспитавший таких братьев, весьма любопытное место.

— В вашем монастыре ведутся регулярные научные исследования?

— Мы называем работу наших братьев, изучающих божественные законы, проявляющие себя в природе, несколько иначе. «Ищущие связи».

— Связи между чем и чем?

— Между причинами и следствиями, между внешними проявлениями и глубинной сутью явлений.

— Но разве не божественное провидение скрывается за всем этим? — спросил Танаев с иронической усмешкой. При каждом удобном случае он старался понять, каким образом в брате Альтере уживается широкий научный кругозор и подлинная глубокая вера в то, что все явления природы и общества — всего лишь проявление божественной воли и свидетельство существования Всевышнего, создавшего наш мир и давшего ему нынешние законы.

— Ты без конца ищешь противоречие между верой и истиной. Но его не существует, брат мой, если вера основана на подлинном знании.

— Знании чего?

— Знании того, что в каждом кусочке камня, в каждой отдельной снежинке скрывается целая вселенная, и должен существовать создатель этих вселенных. Если бы его не было, весь наш мир никогда не вышел бы из первозданного хаоса...

Почувствовав, что их беседа сворачивает на скользкую дорожку теологии, Танаев сменил тему, справедливо решив, что сейчас не время для отвлеченных дискуссий.

— Как ты думаешь, искусство ваших врачевателей сможет вернуть Лане память? Удастся ее поставить на ноги?

— Мне жаль огорчать тебя, брат мой, но нам придется оставить ее в Петроводском приюте. Она слишком слаба и не выдержит трудной дороги. И дело даже не в этом.

Боюсь, мои братья не смогут ей помочь — укус желтого карлика убивает в человеке душу. Остается пустая оболочка, заполнить которую уже нечем. Несчастный может есть, пить, совершать простейшие действия — но это уже не человек и даже не зомбит.

Существует легенда, что однажды старцу Трофимию удалось вернуть человеку украденную у него душу. Для этого пришлось изловить карлика, укусившего несчастного. И было это очень давно. Святых, обладающих силой Трофимия, ныне не существует.

«Должен быть способ! — решил Танаев. — То, что удалось однажды, может быть повторено. И знание о том, как это осуществить, должно находиться в одном-единственном месте — в Валаме».

— Я должен увидеть Лану, прежде чем мы покинем город.

— Это очень рискованно. С каждой лишней минутой сеть вокруг нас затягивается все туже, а шансы на благополучный исход нашей экспедиции уменьшаются. Твой побег переполошил всю городскую администрацию, а неслыханное здесь ограбление оружейного магазина заставило местную полицию назначить награду за нашу поимку. Если ты действительно хочешь помочь своей девушке, ты должен действовать разумно.

Сначала нам нужно связаться с моими братьями, попасть в Валам, там нам окажут всестороннюю помощь, и мы сможем вернуться в Петроводск уже не в качестве беглецов, а в качестве желанных гостей.

Танаев на это ничего не ответил, твердо решив навестить Лану, прежде чем покидать город. Он должен лично убедиться в ее состоянии и в том, что девушке обеспечен надлежащий уход.

Что-то слишком часто он стал оставлять попавших в беду близких ему людей — сначала Зухрин, теперь вот Лана... Занятый воспоминаниями о ночах, проведенных в ее объятиях, он не заметил, как промелькнул остаток дороги, и опомнился, только когда они остановились у скособоченного здания на окраине города. Его слегка облупившийся фасад перечеркнула многообещающая вывеска: «Отель радости». А ниже от руки кто-то приписал фломастером: «Здесь возможно все».

— Интересно, что имел в виду этот парень?.. — пробормотал Танаев. — Неужели этот отель выбрал Годвин? Этот дом вообще не похож на отель!

— Потому он его и выбрал. Здесь нас никто не будет искать.

Помятый портье заваривал на электроплитке огромный чайник.

Он стоял к ним спиной, но когда Танаев, следуя за священником, попытался незаметно проскользнуть мимо, мгновенно повернулся:

— Куда это вы направились, молодые люди?

— В комнату двести десять. Там остановился наш друг, — ни на секунду не задумываясь, ответил Альтер.

— Если остановился, пусть спустится. Посторонних не положено пускать в номера.

— Ну, так позвоните ему!

— Здесь нет телефона!

— Как же нам сообщить ему, чтобы он спустился? — спросил Танаев, начинавший терять терпение.

— А мне какое дело, как вы это сделаете? У меня свои правила.

— Сейчас я исправлю эти твои правила! — пообещал Танаев, решительно направляясь к стойке. Альтер, не желавший отмечать их появление в отеле скандалом, не успел его остановить, Танаев всегда двигался слишком быстро. К счастью, на этот раз все обошлось без скандала.

Танаев притянул к себе портье и что-то тихо прошептал ему на ухо. Тот побледнел, вытянулся в струнку и молча вручил Танаеву универсальный ключ, открывающий двери любого номера.

— Что ты ему сказал? — спросил Альтер, когда они поднялись по пролету лестницы и портье уже не мог их услышать.

— Правду. Сказал, что у него в номере скрывается знаменитый имперский убийца, Годвин. И показал свой значок.

— Понятно. Сейчас он уже звонит в службу безопасности.

— У него же нет телефона!

— Можешь не сомневаться, для такого случая телефон у него найдется.

— Тогда нам придется поспешить.

Они остановились около двери с номером двести десять. Танаев протолкнул вставленный изнутри в скважину ключ, и тот с грохотом упал на пол. Впрочем, это никак не повлияло на звуки, доносившиеся из номера. Громкая музыка и мужской смех, прерываемый ритмичными женскими повизгиваниями.

Танаев распахнул дверь. Картина, представшая их глазам, полностью соответствовала своему звуковому оформлению. Две полностью обнаженные девицы, лежавшие с обеих сторон Годвина на широкой кровати, синхронно завизжали, увидев в дверях посторонних, но почему-то не спешили натянуть на себя одеяло.

Танаев успел заметить, с какой жадностью прошелся взгляд Альтера по пышным формам лежавшей слева блондинки. Все-таки монастырское воздержание давалось ему нелегко.

Пришлось швырнуть девицам простыню и попросить быстренько убраться. Годвин недовольно заворчал и, лишь теперь узнав Танаева, стремительно вскочил с постели, на ходу натягивая брюки.

Несмотря на то что чистильщик был изрядно пьян, он проделал процедуру одевания быстро и четко — сказывалась военная подготовка. Но едва он успел ее закончить, как двери вновь с грохотом распахнулись.

Шестеро вооруженных людей, одетых, как настоящие спецназовцы, ворвались в комнату. На них были бронежилеты, металлизированные пластиковые шлемы и вооружены они были отнюдь не дробовиками — парализаторы, игольчатые пистолеты, энергетические дубинки...

Танаев сразу же понял, что эти люди умеют обращаться со своим оружием и противиться их требованиям бессмысленно, тем более что звучали эти требования весьма лаконично и безапелляционно:

— Всем встать лицом к стене! Руки за голову!

Глава 33

В кабинет мэра Петроводска задержанных ввели сразу после доставки, минуя долгую процедуру оформления идентификационных карт.

Сергей Петрович Платонов получил пост мэра недавно, победив на общегородских выборах своего предшественника, и все еще заботился о том, какое впечатление производят первые месяцы его правления на горожан.

В замкнутой, изолированной системе, которую, по сути, представлял собой Петроводск, более-менее значительные фигуры все время находятся на виду и прекрасно знают друг друга, а местная желтая газетенка, которую не удалось закрыть ни одному мэру, следила за каждым их шагом. В этих условиях личные впечатления горожан от своих руководителей значили немало.

Платонов выглядел лет на сорок, хотя на самом деле ему было далеко за пятьдесят. Он все еще регулярно занимался спортом, заботился о своем внешнем виде и своей одежде, которую ему, с огромными трудностями, кружным путем доставляли из столицы империи.

Платонов надеялся, что его карьерный рост продолжится и в будущем, хотя, если судить объективно, он уже достиг потолка. Не своего личного потолка, а потолка, возможного в той системе координат, в которой он ныне существовал. И поскольку система сдерживала его потенциал, он стал всерьез подумывать о том, чтобы расширить границы самой системы, вот только средств для этого в его распоряжении оказалось недостаточно.

С юга вплотную подходили границы Модора, и соваться в эту сторону означало, почти наверняка, лишиться всего, включая саму жизнь. Другое дело север... Там все подчинил себе Валамский монастырь. Иногда Платонову казалось, что влияние монастыря на окрестные поселения не настолько прочно, как это утверждали члены его общины.

Он давно искал способа вклиниться в закрытую систему Валамского братства, чтобы изучить все ее слабые места, но до сих пор для этого не представлялось подходящего случая. Границы братства хорошо охранялись боевыми дружинами монахов, прекрасно вооруженными и обученными, а все попытки заслать в Валам шпионов заканчивались провалом.

Именно поэтому Платонова так заинтересовало известие о неофициальном появлении в его городе одного из Валамских монахов... Разумеется, они появлялись в Петроводске регулярно, да только всегда под надежной охраной, поддерживая постоянную связь со своим братством. Найти подходы к этим официальным представителям он так и не сумел. Другое дело — этот странный монах... Мэр не стал спешить с его задержанием, решив сначала выяснить, с какой целью появился в Петроводске этот необычный человек, но после того как пришел сигнал о встрече монаха с потенциально опасным преступником, возможно, связанным с модором, настало время действовать.

Платонов вздохнул и в который раз перечитал ориентировку, представленную ему разведгруппой внешнего патруля.

Брат Альтер, сорок пять лет, разумеется, холост, в братстве состоит, как и все его постоянные члены, с рождения, воспитывался в монастыре. Получил сан посланника второго ранга. Почетный и весьма уважаемый в братстве сан...

А затем, во время выполнения своей последней миссии, брат Альтер исчез. То ли был убит, то ли захвачен модорами в плен. Если он попал в плен, то его наверняка пытались изменить и обратить в посредника темных. Удалось ли это — неизвестно. Зато доподлинно известно, что Альтера вычеркнули из списка живых членов общины и за упокой его души стали отслуживать регулярные мессы. И вот теперь этот брат или то, что из него сделали модоры, объявился в Петроводске. Да еще не один, как только что выяснилось.

Это сообщение настолько заинтересовало мэра, что он отдал распоряжение захватить монаха живьем, не считаясь ни с какими потерями.

Гораздо проще было бы избавиться от монаха тихо и незаметно, точным выстрелом из арбалета. Петроводцы были знакомы со страшной силой Валамского креста и никогда не позволяли себе вступать в прямой конфликт с Валамскими монахами. Закулисные интриги — дело другое, но времена меняются. Мэру нужен был этот человек, несмотря на угрозу, которую представляло для города само его присутствие в Петроводске.

Однако захват прошел на удивление гладко — без единой жертвы, что само по себе было довольно странно. И вот теперь столь интересный Платонову человек, вместе с двумя сопровождавшими его личностями, стоял в кабинете мэра, с наручниками на запястьях.

Сквозь прореху в его мирской одежде, сменившей сутану после ограбления охотничьего магазина, поблескивал серебряный Валамский крест, который никто так и не решился снять с монаха, даже после ареста.

Сергей Петрович отодвинул папку и, словно заканчивая важную работу, демонстративно расписался на последнем листе. Он считал, что показное служебное рвение благодатно сказывается на настроении избирателей, и не подозревал, что люди из ближайшего окружения считали его позером.

— Снимите с моего почетного гостя наручники и оставьте нас, — повелел он.

Капитан команды захвата не спешил выполнять приказ.

— Этот человек может быть опасен, мой командир, вам нельзя оставаться с ним наедине без охраны.

Платонову с трудом удалось сдержать проявление гнева. Простой капитан, вместо того чтобы беспрекословно выполнить приказ, смеет ему перечить!

В такие минуты Платонову становилось понятно, почему Федерация проиграла войну. Либерализм, разведенный ею в армии, приносил свои гнилые плоды даже сейчас, через столько лет. Решив, в конце концов, что капитаном движут благие намерения по обеспечению его собственной безопасности, Платонов с улыбкой напомнил капитану о том, что приказы все же следует выполнять. Было в его обманчиво мягком тоне нечто такое, что заставило того немедленно подчиниться.

— Итак, мой уважаемый друг Альтер, сейчас, когда мы остались с вами наедине, не будете ли вы так любезны просветить меня насчет того, кем вы ныне являетесь на самом деле?

На двух спутников Альтера, оставшихся в наручниках, Платонов демонстративно не обращал внимания, словно их вообще не существовало, хотя один из них представлял для него несомненный интерес. Однако из практики всей своей предыдущей деятельности Платонов усвоил, что сложные проблемы следует решать строго поочередно, не смешивая их одну с другой.

— Кем я являюсь? Господин Платонов! Мы с вами знакомы не один год. Как мне следует понимать ваш вопрос?

— Именно так, как я его задал. Считаете ли вы себя по-прежнему принадлежащим к Валамской монастырской общине?

— Обряд посвящения в нашей общине принимают один раз, на всю оставшуюся жизнь. Так что мне по-прежнему непонятен ваш вопрос.

— А вместе с тем он совершенно очевиден. Вас захватили модоры. Никто, даже ваши собственные монастырские братья, не считают вас больше членом своей общины. Для них вы умерли. Они служат по вашей душе заупокойные мессы. Если вы вздумаете вернуться в Валам, вас предадут анафеме, а затем подвергнут очищению.

— Разум всегда руководил решениями моих братьев, и это дает мне надежду на то, что истина будет установлена!

— И какова же она, эта истина?

— Этот человек, представляющий здесь Федерацию, — Альтер кивнул в сторону Танаева, — сможет свидетельствовать в мою пользу. Он освободил меня до совершения черной мессы. И только Архидьякону нашего монастыря дано право решать, являюсь ли я по-прежнему членом Валамской общины. Он и будет это решать, после того как я предстану пред его очами.

— Довольно смелое утверждение! Пока что вы далеко от своего монастыря. И именно мне приходится решать, что с вами делать дальше и какую опасность вы представляете для общества.

Давайте предположим, что черная месса все же была совершена, а затем вас направили сюда с какой-то тайной миссией.

А если я неправ, то почему вы не пошли прямо в монастырь, после своего чудесного освобождения, зачем свернули к Петроводску?

— Вам наверняка доложили о том, что с нами была больная женщина, наши силы были на исходе, у нас не осталось продовольствия и огня. Мы не могли двигаться дальше, не отдохнув в вашем городе, хотя бы несколько дней, и не найдя временного пристанища для нашей больной спутницы. Я изложил все эти обстоятельства в официальном объяснении, написанном в вашей ратуше, и не скрывался от ваших властей!

— Да, я читал ваше объяснение. Но тогда, когда вы писали эту бумагу, с вами был всего один человек, если не считать упомянутой вами женщины. Откуда же взялся второй? Или он тоже чудесным образом сумел выбраться из царства модоров, специально для того, чтобы свидетельствовать о вашем спасении?

Альтер молчал, склонив голову в глубоком раздумье. Он не знал, как опровергнуть обрушившиеся на него обвинения.

Когда невиновного человека, имея в руках веские аргументы, начинают обвинять в преступлении, которого он не совершал, он теряется, и вместо того чтобы противопоставить предъявленным обвинениям собственные аргументы, начинает возмущенно кричать о своей невиновности.

Но чиновники всегда равнодушны к чужим эмоциям, и подобное поведение обвиняемого лишь усугубляет его положение. Поэтому Альтер молчал, прекрасно понимая, что никакого иного суда для них не предвидится и именно в эти минуты решается вся их дальнейшая судьба.

Танаев понял, что ему пора брать инициативу в свои руки, и шагнул к столу администратора.

— Стоять на месте! — довольно грубо рявкнул мэр, что, впрочем, не произвело на Танаева ни малейшего впечатления. Приблизившись к Платонову на расстояние вытянутой руки, Глеб, не прилагая видимого усилия, разорвал стальную цепь, сковывавшую его наручники, словно она была сделана из бумаги, пододвинул стул и, усевшись напротив потерявшего дар речи мэра, спросил:

— А вы знаете, Сергей Петрович, что жить вам осталось всего десять дней? — Поскольку остолбеневший администратор все еще не пришел в себя и ничего не ответил, Глеб продолжил, делая вид, что разглядывает папку, лежавшую перед ним на столе, но на самом деле краем глаза продолжая внимательно следить за каждым движением Платонова: — Через десять дней федеральный флот начнет ковровые бомбардировки всего северного района планеты, от 48-й параллели до полюса. Федералы, видите ли, полагают, что здесь не сохранилось ни одного нормального человеческого поселения.

На всякий случай они послали меня, чтобы получить подтверждение этому. Если вы воспрепятствуете моей миссии, если я не отправлю, в установленный срок, нужный им сигнал — то бомбардировки начнутся через десять дней, и от вашего города не останется даже пятна на карте.

Вы знаете, что могут сделать с подземными укреплениями нитридные бомбы, со специальными, замедленными взрывателями?

Рука Платонова медленно, сантиметр за сантиметром, начала осторожное движение к приоткрытому ящику стола, и когда она достигла места своего назначения, Танаев резко ударил по крышке стола ребром ладони. От этого удара столешница треснула, а папка с документами выбросила свое содержимое на пол.

— Не нужно, Сергей Петрович, — ласково произнес Танаев, — второй удар сломает вам руку, и придется долго лечиться. Не думаю, чтобы у вас здесь был хороший медицинский стационар, кости могут срастись неправильно, и вы на всю жизнь останетесь калекой.

— Чего вы хотите? — прохрипел бледный как полотно Платонов, на лбу которого выступили крупные капли пота.

— Ничего особенного. Вы сейчас отзовете охрану и проводите нас до ангара, в котором стоят ваши ледовые глайдеры. Затем мы тихо и мирно отправимся в Валамский монастырь, и все проблемы, связанные с нашим пребыванием на территории вашего города, уедут вместе с нами. Ну так как, принимаете вы мое предложение?

Ярость в Платонове все еще боролась со страхом, никто, за всю его жизнь, не смел с ним разговаривать в таком тоне, не смел угрожать ему... Но благоразумие, в конце концов, победило. Они всегда руководили его решениями — благоразумие и осторожность, — только благодаря им он и добрался до высшей административной должности Петроводска.

— У меня ведь нет выбора, не так ли?

— Вы правильно понимаете ситуацию. И учтите, что если по пути к ангару вы попытаетесь вызвать охрану, она вам не поможет.

Как вы смогли убедиться, оружие в рукопашном бою мне не нужно, хотя, с вашего разрешения, мы все же захватим с собой карабины, которые у нас отобрали. Кто знает, что придет вам в голову, после того как мы покинем город.

Я очень надеюсь, что вы будете вести себя разумно, иначе пострадают ни в чем не повинные люди.

А теперь вставайте и перестаньте таращиться на свой пистолет, лежащий в правом ящике стола. Я ударю быстрее, чем вы сможете нащупать курок.

— И можете не сомневаться, он говорит правду, мне пришлось в этом убедиться! — неожиданно поддержал его молчавший до этой минуты Годвин.

Глава 34

Катамаран выскочил на открытое ледовое пространство и развернул свои паруса. Ветер дул сильно и ровно. Развалины Петроводска постепенно скрывались из глаз.

Обстоятельства сложились так, что Лану пришлось оставить в Петроводске. Танаев не смог даже проститься с ней. Что-то в этом было неправильное, что-то такое, что оставляло в глубине его души ощущение потери. И даже не от того, что он расстался с Ланой, — теперь уже, по-видимому, навсегда. Он словно утратил в Петроводске частицу самого себя. Нельзя оставлять на дороге беспомощных и больных друзей, но именно это он сейчас и делал. Сначала Зухрин, теперь вот Лана... Подобные поступки, как считал Альтер, уменьшали внутреннюю силу воина. Возможно, именно из-за них он не сможет больше управлять Мечом Прометея.

Резкий порыв бокового ветра приподнял левую лыжу катамарана, и какое-то время суденышко мчалось, накренившись на один бок. Но судно им досталось устойчивое, самое большое из всех, которыми располагал Петроводск, и, по-видимому, самое быстроходное. Во всяком случае, Глеб старался выбрать именно такое, справедливо полагая, что погони им все равно не избежать. Такие люди, как Платонов, никогда не прощают собственного унижения. Мэр обязательно постарается взять реванш, какой бы кровью ни грозила схватка. Люди для него лишь расчетные величины, лишь ступеньки к собственному пьедесталу.

Судно было приспособлено для движения по заснеженному льду, но, вообще-то, изначально строилось для движения по водной поверхности, и во время короткого местного лета использовалось по своему прямому назначению.

Сейчас на ровной ледяной поверхности, покрытой почти метровым слоем плотного снега, оно неслось вперед со скоростью гоночного автомобиля.

Ветры здесь сильные и дуют постоянно — и если этот ветер не изменит своего направления, они пройдут отделявшие их от Валама восемьсот километров суток за двое.

Но Танаев не сомневался в том, что в пути их ждут опасности, по сравнению с которыми полный штиль покажется детской забавой.

Слишком легко удался им побег, а когда судьба начинает активно подыгрывать человеку, она всегда прячет в своем рукаве парочку неприятных сюрпризов, чтобы выдать их в самом конце, когда жертва расслабится и полностью поверит в свою удачу.

За рулем сидел Альтер, он лучше всех ориентировался на местности, хотя как тут можно ориентироваться, Танаев совершенно не понимал. После того как из глаз скрылся берег залива и искореженные руины довоенных зданий Петроводска, пространство вокруг представлялось ему ровной белой простыней, без малейшего ориентира.

Годвин занимался тем, что проверял ружья и раскладывал патронташи с зарядами так, чтобы каждый из них в любую минуту смог использовать оружие.

Если за ними выслали погоню, они должны с ней встретиться в ближайшие часы. Местные водители сумеют выбрать более короткий маршрут. Если же стычки не произойдет до вечера, можно будет считать, что им удалось благополучно оторваться.

— Кажется, я что-то вижу... — пробормотал Годвин, прерывая раздумья Танаева.

— Где?! — Вопрос был вполне уместен, потому что, кроме легкого снежного тумана, поднятого сильным ветром, Танаев ничего не мог рассмотреть в той стороне, где совсем недавно скрылся берег залива.

— Ты не туда смотришь. Впереди, на двадцать градусов восточнее нашего нынешнего курса.

Танаев посмотрел в указанном направлении и понял, что недооценил скорость местных легких глайдеров, выигрывавших у них в гонке за счет своего малого веса. Даже небольшая площадь парусов не помешала им успешно выйти наперерез глайдеру Танаева и перекрыть ему дорогу. Теперь их собственная скорость лишь помогала сокращать расстояние до противников.

— Ты пробовал связаться с Валамом? — обратился Танаев к Альтеру, одновременно потянувшись за охотничьим карабином, прикрепленным к борту возле его правой руки.

— Я все время это делаю. Но до монастыря слишком далеко. Ответа нет. И дело даже не в этом, я вообще ничего не чувствую. Обычно при попытке установить связь я ощущаю, как силовое поле моего креста входит в контакт с эфиром. Там всегда есть напряжения самых разнообразных полей, но сейчас там совершенно пусто. Такое затишье в эфире возможно только перед сильной магнитной бурей. А здесь, на севере, это означает, что связь не удастся установить, пока эта буря не закончится.

— Выходит, ожидаемые мной неприятные подарки судьбы начали сыпаться, будто из рога изобилия. Вскоре придется стрелять, мы сближаемся слишком быстро, и отворачивать в сторону бесполезно. Уйдя под ветер, мы полностью потеряем скорость.

— Сколько их? — спросил Альтер, не отрывая взгляд от беспорядочно вращавшейся стрелки компаса.

— Пока восемь. Но вполне может статься, что это всего лишь передовой отряд.

— У них больше нет глайдеров. Они бросили в погоню за нами все, что имели.

— Этого вполне достаточно, все будет зависеть от того, какое у них оружие.

— Можешь не беспокоиться, оно окажется значительно лучше нашего! — мрачно пообещал Годвин и оказался прав. Они убедились в этом, когда дистанция между ними и преследователями сократилась до пятисот метров. Раздались первые выстрелы, и пули с отвратительным визгом стали вздымать фонтанчики снега на ледяных торосах, по обеим сторонам несущегося в лоб стрелкам катамарана.

— Может, лучше отвернуть? — спросил Годвин.

— Не имеет смысла, мы потеряем попутный ветер, они сразу же нас догонят и начнут обстреливать сзади.

— Да, это намного хуже, — согласился Годвин, — сейчас на нашей стороне единственное преимущество — большая скорость, они не успевают как следует прицелиться.

— Почему ты не стреляешь? — спросил Танаев Годвина, помогая Альтеру сменить галс, для чего ему потребовалось, распластавшись на палубе, перебраться на противоположный борт и перебросить упрямый косой парус на сорок градусов влево. Катамаран резко изменил направление, и очередной залп искрошил лед далеко в стороне от их ледового суденышка.

— Их карабины заряжены пулями, эти заряды намного дальнобойнее наших!

— А кто тебе мешает использовать такие же? Мы с Альтером набирали по полному комплекту к каждому карабину.

— Знаю. Но картечь для близкого боя намного эффективнее. Сейчас у них преимущество в количестве стволов, которое они используют на всю катушку. Но как только мы сблизимся, картечь сведет это преимущество на нет!

— Вы собираетесь убить этих людей? — осведомился Альтер, с трудом удерживавший рулевую лыжу в заданном Танаевым направлении.

— Почему бы и нет? Ведь именно это они пытаются проделать с нами!

— Может, мне использовать крест, чтобы избежать кровопролития?

— И надолго его хватит, при таком количестве целей? Береги свой заряд на самый крайний случай и не используй его без моей команды!

Они продолжали мчаться в облаке снежной пыли, в какой-то мере прикрывавшей их от прицельного огня. И в лоб им на полной скорости летели восемь глайдеров. Вскоре их противники поняли свою ошибку — на таких скоростях вести прицельный огонь не удавалось. Однако операцией руководил опытный офицер.

Танаев понял это после того, как развернувшиеся цепочкой у них на пути глайдеры все разом сбросили паруса и завалились набок, замерли на месте.

Их команды, не теряя ни секунды, укрылись за корпусами своих судов и залегли в снегу, собираясь открыть убийственный перекрестный огонь. Даже неопытной стрелок из позиции «лежа с упором» почти наверняка поразит цель.

Но их маневр несколько запоздал. Теперь их разделяло не больше сорока метров, и карабин Годвина сразу же показал, на что способна картечь с такого близкого расстояния.

Первым же выстрелом он вдребезги разнес хрупкий фанерный корпус ближайшего суденышка и вывел из строя двух его стрелков.

Годвин непрерывно продолжал вести свой смертоносный огонь в автоматическом режиме, и каждый его выстрел находил цель. Опоздай он хоть на несколько секунд — с ними было бы покончено. Но Годвин был опытным бойцом и точно рассчитал время.

Настало мгновение, когда их катамаран поравнялся с неподвижными глайдерами противников и, не снижая скорости, пронесся мимо.

На секунду перед глазами Танаева, одной рукой управлявшего парусом, а другой сжимавшего изрыгающий огонь карабин, мелькнуло искаженное ужасом и болью лицо одного из их противников. Он видел, как картечь его карабина разорвала тому грудь.

Наступил самый опасный момент, когда они,проскочив мимо своих противников, уже не могли вести огонь с близкого расстояния, к тому же заряды в магазинах их карабинов закончились, — оружие требовало перезарядки, и стрельба с их стороны вообще прекратилась.

Для тех из противников, кто находился достаточно далеко от линии их прорыва и потому остался в живых, настал момент, когда они могли поквитаться за жизнь своих товарищей.

Уходивший на всех парусах катамаран представлял собой отличную мишень.

— Давай! — крикнул Танаев Альтеру, вырывая из его рук весло рулевой лыжи. — Покажи им, на что способен твой крест!

Волна синего кольцеобразного пламени понеслась прочь от катамарана, сметая все на своем пути.

Два ближайших катамарана вспыхнули, как свечки, на оставшихся четырех были срезаны мачты, и они больше не могли преследовать беглецов.

Вслед им прогремело еще несколько беспорядочных выстрелов, но их противники, полностью деморализованные ударом Валамского креста, уже не могли вести прицельный огонь, а еще через несколько минут ярко полыхавшие обломки глайдеров исчезли за ледовыми торосами, и на горизонте остался лишь столб дыма, напоминавший о короткой кровопролитной схватке.

— Вы убили нескольких из них! — с осуждением проговорил Альтер, взирая на своих спутников, словно какой-нибудь архангел, с воздетым над головой серебряным крестом.

— А разве ты сам не принимал в этом участия? — осведомился Годвин.

— Огонь моего креста не может причинить вред человеческому телу! Но вы их убили, взяв на свою душу тяжкий грех, и теперь должны молить Господа о прощении.

— Зачем же обращаться к Господу? Он слишком далеко от нас, — возразил Годвин. — Зато ты рядом.

— Не богохульствуй, брат мой. Ты прекрасно знаешь, что мне не дано права отпускать людские грехи, тем более смертные, каковым является убийство ближнего.

— Ты считаешь, что мы должны были безропотно подставить грудь под их пули?

— Мы могли обезвредить их, но не убивать, и доверить свою судьбу божественному Провидению.

— Легко говорить о Провидении, когда на шее болтается крест, защищающий тебя от пуль!

Этот спор продолжался еще долго, но Танаев больше не слушал своих спутников, занявшись осмотром их хрупкого суденышка. Левый борт катамарана был буквально изрешечен пулями, но шпангоуты корпуса держались достаточно прочно и серьезными неприятностями не грозили. Зато мачта, пробитая в нескольких местах, нуждалось в срочном укреплении.

Этим он и занялся. Достав из трюма моток просмоленной веревки и отыскав несколько деревянных реек, он прикрутил их к мачте, в наиболее слабых местах.

К вечеру ветер немного стих, но все равно катамаран шел достаточно быстро, и они уже отдалились от места стычки на большое расстояние. Догнать их теперь не смогут.

Постепенно мысли Танаева переместились с недавней стычки на конечную точку маршрута, к которой каждую минуту приближалось их ледовое судно.

Валамский монастырь... О нем ходило много легенд. Танаев начал собирать любые сведения о монастыре еще на карантинной станции, предполагая, что рано или поздно они ему пригодятся. Но даже с помощью Альтера ему не удалось отделить истину от вымысла. Монах упорно замолкал, как только речь заходила о его обители, хотя во всем остальном был достаточно словоохотлив.

Не вызывала сомнения древность основания Валамского братства. Его история уходила своими корнями в далекие тысячелетия прошлого. С тех пор изменилось даже его название. Но сам монастырь, основанный в незапамятные времена новгородцами, уцелел. Он много раз отражал нападения шведов. И со временем превратился в мощный военный опорный центр, хотя и сохранял свою полную независимость от федерального правительства.

Во времена Большой войны слава этого монастыря, воспитавшего в своих стенах великих воинов, засияла с новой силой. С годами его стены все плотнее окутывались покровом тайны и легенд. В одной из них говорилось, например, о том, что монахи Валама нашли месторождение волшебного камня шунгита, принесенного метеоритом с далекой звезды.

С помощью этого камня они творили могучую волшбу, не позволившую врагам, ни во время войны, ни в последовавшие за ней смутные времена, проникнуть за его стены.

В волшебных свойствах шунгита Танаев имел возможность убедиться совсем недавно. И хорошо запомнил, на что этот камень способен.

В монастыре существовала школа воинов, в которую принимали всех желающих, сумевших пройти испытание и выдержать суровый экзамен.

Испытания проводились каждый год, попасть в школу Валама считалось почетным, и юноши из окрестных селений и уцелевших городов стекались в монастырь, чтобы испытать свою судьбу. Обучение длилось не один год — но никто не знал, куда затем девались все те юноши, что прошли полный курс обучения. Они таинственно исчезали, не оставляя после себя никаких следов, даже в легендах.

Резкий толчок, едва не сломавший одну из лыж катамарана, вывел Танаева из задумчивости.

Становилось слишком темно, и дальнейшее движение было слишком опасно. Под ровным снежным покровом местами скрывались высокие ледяные нагромождения. Налетев в темноте на одну из этих ледяных глыб, они могли лишиться своего судна.

Посовещавшись, решили остановиться на ночлег.

Погоня им больше не угрожала. До Валама оставалась пара сотен миль, и уже завтра они должны были увидеть его древние стены.

После полуночи ветер немного стих, тучи разошлись, и в просветах время от времени выглядывала бледная, ущербная луна.

Ночевать решили внутри катамарана, не разбивая наружного лагеря. В трюме было достаточно места для трех спальных мешков. Тонкий корпус лодки не был способен сохранить тепло, зато неплохо защищал от ветра.

Первым выпало дежурить Альтеру, но где-то далеко за полночь, когда сон был особенно крепким, он растолкал Танаева, и тот долго недоуменно таращился на часы, до начала его смены оставалось еще часа два.

— Есть связь с монастырем... — хриплым шепотом произнес Альтер, оглядываясь, словно доверял Танаеву немыслимую тайну.

— Почему ты не разбудил меня раньше? Что они говорят?

— Они ждут нас и до прибытия отказываются вести какие бы то ни было переговоры.

— Так вызови их еще раз! Я хочу поговорить с настоятелем.

В ответ Альтер лишь отрицательно и печально покачал головой.

— Я не могу этого сделать. Они заблокировали мой канал. Они мне не верят, как не поверил и мэр Петроводска. Я не знаю, что нас ждет в Валаме. Вполне возможно, то самое «очищение», о котором говорил Платонов.

Танаев окончательно проснулся, долго вопросительно смотрел на Альтера, ожидая продолжения, но тот упорно молчал.

— Может, все же пояснишь, что это такое? Что собой представляет это самое «очищение»?

— Тех, кто контактировал с модорами, сжигают на костре — при малейшем подозрении на психомонтаж.

Может, это и покажется вам жестоким, но именно это правило позволило монастырю столько лет уберегать нашу общину от проникновения модорских посредников.

Глава 35

Они увидели стены монастыря и его древние башни задолго до того, как приблизились к нему на расстояние полета стрелы. Солнце, словно решив вознаградить их за долгий и трудный путь, прорвало пелену облаков и покрыло красноватыми отблесками невысокие кряжистые башни монастыря, сложенные из серого, плохо обработанного камня.

— Хорошая примета! — воскликнул Годвин, приветствуя появление солнца приподнятыми и сведенными вместе ладонями. Древний жест, сохранившийся в течение долгих веков и пришедший из языческих обрядов идолопоклонников. Танаев промолчал, не желая показывать свое истинное настроение. Тревожное предчувствие не покидало его с той самой минуты, как монах рассказал об обряде очищения.

Сам же Альтер, повернувшись к Танаеву, пробормотал так, чтобы его не слышал Годвин:

— Кровавый цвет солнца не предвещает нам ничего хорошего.

— «Иди навстречу своей судьбе, если не можешь ее изменить», — так говорил один из моих учителей, много веков назад, — ответил Танаев. Альтер долго молчал, потом усмехнулся, глядя на солнце:

— Пусть Бог даст вам силы принять достойно вашу судьбу, какой бы печальной и несправедливой она вам ни казалась.

— Ты говоришь так, словно тебя самого наша общая судьба не касается.

— Мою судьбу определяет община, — и каково бы ни было ее решение, я приму его с радостью. Вам, лишенным веры, сделать это будет намного труднее.

За последние несколько часов в поведении и настроении Альтера произошла резкая перемена. Танаеву это не нравилось. Он пытался понять причину, но, кроме того, что Альтер знает о том, что их ждет за стенами монастыря, гораздо больше, чем говорит, — ничего не приходило в голову.

За время долгого совместного пути по ледяной пустыне, с того самого момента, как он спас монаха от страшной смерти, его отношение к этому человеку менялось несколько раз, и до сих пор он оставался для Танаева загадкой.

— Я не могу согласиться с тем, что Валамское братство, каким бы могущественным и уважаемым оно ни было, имеет право решать нашу судьбу.

— Наше мнение не так уж много значит, когда приходится сталкиваться с внешними силами, намного превосходящими наши собственные.

Танаев ничего не ответил на это, лишь еще больше нахмурился и подумал, что никто не в состоянии определить подлинное соотношение противоборствующих сил до тех пор, пока они не столкнутся.

Он помнил немало случаев, когда в совершенно безнадежных ситуациях верх одерживали те, кто казался уже обреченным... А что касается его самого, то он до сих пор не в состоянии определить все свои возможности. Знал только, что глубоко в его груди тлеет искорка того неугасимого огня, который пылал внутри огненного меча, разрушающего все преграды. — Меча Прометея...

Вспомнив об этом, он расправил плечи и загнал глубоко внутрь неуместную сейчас тревогу, весьма смахивающую на страх. Что-то уж слишком он стал похож на обычного человека. Негоже ему, выстоявшему в поединке с самим Хорстом, бояться монашеской общины, хоть она и распространила свое влияние на весь север этой огромной страны, послала своих эмиссаров в самые отдаленные земли и на протяжении столетий сумела выстоять против нашествия Модора. Ее уважать надо, а не бояться.

С этими людьми он обязательно найдет общий язык, раз уж у них один и тот же враг.

Вскоре они приблизились к воротам монастыря. Его высокие стены, обросшие мхом и позеленевшие от времени, казалось, впитали в себя столетия, пронесшиеся над ними.

В бойницах небольших башен, охранявших ворота, не было заметно стражников, но как только путники приблизились вплотную к воротам, подъемный мост, поддерживаемый мощными стальными цепями, с грохотом опустился, открывая им путь через ров, лишенный бесполезной в такой мороз воды, но зато снабженный отвесными крутыми стенами и острыми кольями, торчавшими с его дна.

Возможно, опустившиеся при их приближении ворота были хорошим знаком, а может быть, совсем напротив. Сомнений не оставляло лишь то обстоятельство, что их здесь ждали.

Но каждый раз, когда неведомая опасность поджидала его за воротами, отмечавшими очередной поворот в судьбе, Танаев испытывал знакомый холодок и хорошо знал его причину.

Его тренированное сознание и обостренные ментальные способности ощущали присутствие разлитой вокруг огромной силы, способной скрутить окружающее пространство и вывернуть его наизнанку.

Пока что эта сила была равнодушна к его появлению, но в любой момент, при малейшей ошибке, при малейшем неверном шаге, она могла стать враждебной.

Больше всего Танаева беспокоило, что он не мог определить природу неизвестной ему силы. Она не имела отношения ни к тем темным потокам энергий, которыми управлял Хорст, ни к светлой энергии Огненного Меча, ни даже к той, что давала силу кресту Альтера. Хотя в последнем Глеб не был уверен, а разобраться не успел, потому что, как только они ступили на мост, ворота монастырской крепости поползли вверх, открывая им дорогу во внутренний двор.

На звонницах ударили колокола, и Танаеву совсем не понравился характер их звона. Ничего торжественного или величественного не было в звуках, поплывших прочь от монастыря, по лежавшей вокруг него окоченевшей от холода ледяной равнине. Так звонят за упокой, а не за здравие. Странное приветствие! Но не успел он в достаточной степени оценить характер звона, как все его внимание поглотила картина, открывшаяся их взорам.

Перечеркнув своими шеренгами широкий монастырский двор, выстроилась в боевом порядке вся монастырская община.

В первой шеренге стояли монахи-воины, лица которых были закрыты черными масками и надвинутыми на глаза капюшонами. В их руках не было оружия, зато на рясах ярко блестели знаменитые Валамские кресты.

Их было не слишком много, носителей этих крестов, не больше двух десятков. Словно подслушав его мысли, Альтер прошептал:

— Носить эти кресты имеют право лишь члены Высшего совета Валамского ордена.

— Но, значит, и ты в него входишь? Почему же ты не сказал мне об этом раньше?

— Прости, брат. Я лишь выполнял указания синода, полученные мной перед моей миссией...

«Миссией»? Распятие на кресте у модоров он называет «миссией»? Интересно, чего еще я не знаю об этом человеке?

За первой шеренгой монахов-воинов выстроилась вторая, гораздо более многочисленная. Толстые рясы этих братьев скрывали под собой нагрудники, а обнаженные мечи, воздетые вверх, то ли в жесте приветствия, то ли угрозы, были достаточно красноречивы для того, кто понимал их смысл.

— Здесь нет настоятеля, — вновь прошептал Альтер, — и это очень плохой знак!

Они, не останавливаясь, миновали ворота и очутились внутри монастырского двора. Тяжелая махина, снабженная заостренными стальными шипами на своей нижней планке, с печальным скрипом опустилась у них за спиной.

— Дверца мышеловки захлопнулась! — мрачно подытожил Годвин.

Они остановились точно посреди двора, окруженные с трех сторон вооруженным каре. Приподнятые над головами монахов мечи зловеще поблескивали.

— А еще говорят, что члены братства осуждают орудия убийства! — прокомментировал Годвин.

Они стояли неподвижно уже с минуту. Фигуры монахов могли бы сойти за изваяния, если бы ветер не развевал полы ряс с вышитыми на них крестами.

Над монастырем по-прежнему плыло глухое, угрожающее уханье, которое сейчас с трудом уже можно было принять за обычный колокольный звон. Били только в главные колокола, и басовитые, тяжелые звуки обрушивались на стоящих на площади людей, лезли в уши, словно старались подавить мысли и волю к сопротивлению.

— Долго мы еще будем здесь стоять?! — спросил Танаев, вроде бы обращаясь к Альтеру, но достаточно громко, так, чтобы его слова долетели до стоявших в передней шеренге монахов, с серебряными крестами на груди.

— До тех пор, пока не выйдет его святейшество, настоятель Никонер, — ответил Альтер. — Не теряй терпения, брат мой, — тихо продолжил он, обращаясь только к Танаеву, — в этой обители святой силы твой гнев неуместен. Более того, его могут истолковать неправильно.

И Танаев последовал этому совету. Он скрестил на груди руки и замер, зная, что, если понадобится, сможет стоять вот так, не шелохнувшись, гораздо дольше, чем встречавшие их монахи.

По-прежнему дул ветер, развевая узкие штандарты, кое-где рассекавшие шеренги монахов-рыцарей и хлопая длинными полотнищами с изображением Георгия Победоносца.

Если бы не тяжелый грохот колоколов, картина могла бы показаться ему красивой.

Но тревожные мысли одолевали, не давая сосредоточиться на главном. Альтер — член Высшего совета ордена! Он должен знать много, слишком много, чтобы орден безропотно смирился с его пленением. Но орден ничего не предпринял, чтобы выяснить его судьбу, после того как он попал в лапы к модорам! Что-то здесь было неправильно.

Не давало покоя и все усиливавшееся ощущение сконцентрированной вокруг монастыря мощи. Танаев до сих пор не мог определить ее природу и думал о том, что произойдет с ними, если он ошибся и завлек своих спутников в ловушку.

Впрочем, не всех спутников... Теперь только Годвин не вызывал в нем никакого сомнения. Брат Альтер привел их сюда, преследуя какие-то свои, одному ему известные цели.

Танаев не мог не думать о тех выгодах, которые могли бы получить модоры, захвати они орден изнутри. Разумеется, они бы обязательно сохранили всю его структуру и внешние атрибуты, сделав этот очаг сопротивления вторжению идеальной ловушкой для своих самых грозных врагов!

Б-а-а-м! Ба-а-а-м! — раскатисто грохотали колокола, дул ветер, неподвижно стояли шеренги монахов... Танаев перевел взор далеко за их спины, туда, где в глубине портала главного здания распахнулась небольшая дверь, и из нее вышел невысокий человек в белых одеждах, отчетливо выделявшихся на темном фоне здания.

С его появлением колокола мгновенно смолкли, и наступила тишина, все еще наполненная теперь уже несуществующим звоном, и оттого еще более тревожная.

Человек неторопливо двинулся через двор, к стоявшей у ворот троице. Вот он миновал заднюю шеренгу, совершенно непонятным для Танаева образом проскользнув сквозь нее, ни один из стоявших в строю монахов не сдвинулся с места.

Точно так же, без всякого усилия, он прошел и через вторую шеренгу, причем Танаеву так и не удалось уловить непосредственный момент этого перехода. Только что человек в белых одеждах был позади членов синода, и вот уже он оказался впереди всех, один в центре огромного двора, продолжая свое шествие к замершим от изумления путникам.

Казалось, он не шел, а плыл, не касаясь земли своими белыми сапогами.

— Архимандрит Александер, — прошептал Альтер, падая на колени. Танаев почувствовал непреодолимое желание последовать его примеру, но, стиснув зубы, остался стоять неподвижно.

Чтобы отвлечься от непроизвольного желания упасть на колени, он стал изучать детали одежды приближавшегося к ним человека, стараясь не смотреть ему в глаза, чтобы не позволить изливавшейся из них несокрушимой силе сломить его волю и поставить на колени, отнюдь не в переносном смысле.

На Александере был короткий и даже чуть щеголеватый белый плащ, не похожий на сутану. Белые штаны, заправленные в белые сапоги, и небольшой жезл, небрежно заткнутый за пояс. Когда ветер распахивал полы незастегнутого плаща, открывая взору этот жезл, глаза Танаева не отрывались от него.

Где-то он уже видел подобную вещь, сделанную из слоновой кости или, возможно, вырезанную из моржового клыка. В верхней части жезла, в искусно выполненном цветоложе некоего неведомого растения, покоился шар из серого камня, размером с теннисный мяч...

Такой же камень, значительно меньшего размера, был в кресте Альтера, и Танаев мгновенно понял, какой запредельной силой может обладать эта, с виду совершенно безобидная вещь.

Танаев не двигался, всю свою волю сосредоточив только на том, чтобы устоять на ногах, не рухнуть ниц, под ноги этому старцу, в глаза которого он так и не посмел взглянуть.

— Наемному убийце не место в нашей обители, — тихо произнес Александер, мельком взглянув на бледного, как смерть, Годвина.

— В таком случае откройте ворота, и мы уйдем. Здесь, как я понимаю, не слишком рады нашему появлению! — Голос Танаева звучал почти ровно, ничто в его интонациях не выдавало состояния Глеба.

— Молод и в то же время стар, обожженный злом, живой и мертвый одновременно... — констатировал Александер, даже не взглянув на него. — Книга пророчеств говорила правду. Что ты об этом думаешь, человек, пришедший к нам с далекой звезды?

— Я не мастер разгадывать древние пророчества.

— Зачем ты здесь? — Теперь Александер обращался только к нему, и Танаев старался не отводить взгляд от складок его плаща на груди.

— Мне нужен ответ.

— Я знаю, какой ответ ты ищешь. Но я спросил тебя о другом. Зачем ты вернулся на планету, захваченную злом, что тебе до нее?

— У каждого человека должен быть дом! Эта планета была и остается моим домом!

— Хороший ответ, хотя ты давно уже не человек.

Не поворачиваясь, лишь сменив интонацию и слегка повысив голос, архимандрит обратился к служке, оставшемуся у двери здания, из которой появился Александер:

— Проводи наших гостей в их кельи. Завтра, когда они отдохнут после трудного пути, я побеседую с ними.

Альтер, словно отделенный от всех невидимой чертой, стоял на коленях, низко опустив голову, и в его позе читалось отчаяние. Что-то он сделал не так, чем-то не угодил своему верховному вождю, и тот сделал вид, что даже не заметил его присутствия.

— Могу я быть уверен, что с моими друзьями здесь ничего не случится? — спросил Танаев, впервые осмелившись посмотреть прямо в лицо Александеру, и сразу же утонул в глубине его голубоватых, выцветших от времени глаз. Хотелось целовать край его плаща и выть от восторга. Но Глеб ничего этого не сделал, лишь стоял, не двигаясь, в ожидании ответа.

— Молод и нахален. Смел и настойчив. Возможно, со временем из тебя выйдет толк, человек, сумевший сбежать от самого Хорста.

Александер замолчал, и недовольная старческая складка в уголках его губ неожиданно напомнила о возрасте этого человека. Затем он все-таки ответил:

— В нашей обители ни с кем не случается ничего плохого, разумеется, за исключением тех случаев, когда в этом появляется необходимость.

Закончив эту загадочную фразу, Александер исчез. Только что он стоял перед Танаевым, и вот его нет. Лишь редкие снежинки, непрерывно сыплющиеся с неба, все еще старались не задеть человека, которого здесь уже не было.

Глава 36

Едва закончилась парадная часть странного приема, как гостей развели по разным кельям. Та, которую отвели Танаеву, оказалась сырой и холодной. Возможно, поэтому он долго не мог уснуть. Но, скорее всего, причиной его бессонницы была тревога и то необъяснимое напряжение внешней силы, ощущение которой не покидало его с того момента, как за ними опустились ворота Валамского монастыря.

Проворочавшись в жесткой постели часа два и поняв, что уснуть все равно не удастся, Танаев решил, по крайней мере, выяснить, является он здесь пленником или все-таки гостем. Тем более что выяснить это было совсем просто, достаточно подойти к двери и попытаться ее открыть, что он и сделал, совершенно беспрепятственно.

В темном и длинном коридоре, освещаемом единственным факелом, потрескивавшим в самом его конце, никого не было. Никто не стоял за дверью Глеба, никто не мешал ему покинуть келью.

Он дошел до середины коридора, который в этом месте пересекал другой коридор.

Здания Валама, массивные снаружи, вполне оправдывали это впечатление и изнутри. Где-то здесь был поворот, ведущий к келье Годвина. Нужно было проверить, все ли у Годвина в порядке, раз уж появилась такая возможность. Альтера увели куда-то вниз, но Годвина поместили здесь, на одном с ним этаже, и Танаев запомнил дорогу к его келье.

Свернув в еще более темный коридор, свет в который лишь слегка просачивался от единственного факела из соседнего коридора, Танаев неожиданно ощутил здесь чье-то присутствие, а через десяток шагов понял, что не ошибся, различив в полумраке две неподвижные, словно изваяния, фигуры монахов, стоявших по обеим сторонам двери кельи, в которой поместили Годвина.

— Сторожите? — спросил он с издевкой, не слишком рассчитывая на ответ, но ему ответили:

— Скорее, охраняем.

— Охраняете? От кого? Здесь по ночам бродят привидения?

— Не шутите с этим. Слишком много видели эти стены.

— Я могу войти?

— Разумеется, можете. Но ваш друг спит, вы его разбудите.

— Я аккуратно. — Танаев привык все доводить до конца и не собирался останавливаться на полпути. Эти двое монахов, вооруженных короткими мечами, не казались ему серьезным препятствием, да они и не стали ему препятствовать.

Без всяких проблем он открыл дверь, убедился в том, что Годвин действительно безмятежно спит, закутавшись в тонкое серое одеяло, и вновь вышел в коридор.

— Вы только его охраняете или меня тоже? — осведомился он все тем же насмешливым тоном, который, без всякого основания, появился у него при виде этих добросовестно исполнявших свой долг стражей.

— Вы в охране не нуждаетесь.

— Можно узнать, почему?

— Потому, что вы внушаете ужас всей нечисти, которая иногда просачивается сквозь эти стены.

— Неужели? Никогда не думал, что внушаю кому-то ужас... Но, возможно, вы правы. В таком случае, я немного прогуляюсь здесь. Возражений не будет?

— Нам приказано охранять лишь вашего спутника.

— Чем-то мне ваш монастырь напоминает казарму, — пробормотал Танаев, обращаясь уже к самому себе, и побрел вдоль коридора, к его светлому концу с узкой дверью, ведущей на балкон. Сквозь витражи старинной дубовой двери струился свет луны, и это удивило Глеба, потому что луна в этих краях явление достаточно редкое, и если даже она появлялась, то лишь на минутку пробившись сквозь плотную пелену облаков. Но небо над монастырем было совершенно чистым, без единого облачка. И оно было таким с первой минуты их появления в монастырском дворе.

За дверью оказался даже не балкон, а широкая галерея, идущая вдоль всей наружной стены здания.

Танаев остановился, опершись на перила, и сразу же почувствовал, как морозный воздух выхолаживает из него остатки тепла. Но картина ночного монастыря, освещенного луной, заставила его забыть о морозе. И виной тому были не древние приземистые башни, вдохновившие своей могучей красотой не одного художника. Причина была в том, что он только сейчас понял, откуда здесь взялась луна и почему небо над монастырем не закрыто непробиваемой в этой местности и в это время года пеленой облаков.

Могучая сила, сконцентрированная в колокольнях монастыря и в самом острове, на котором стоял монастырь, закручивалась здесь невидимым для обычных человеческих глаз чудовищным вихрем, по сравнению с которым американские торнадо могли бы показаться детскими игрушками.

Этот вихрь пронизывал всю атмосферу над монастырем и отбрасывал облака, словно легкие пушинки, не позволяя им пересечь невидимую границу.

— Любуетесь нашим вихрем? — произнес за его спиной знакомый голос Александера. Архимандрит возник рядом совершенно неожиданно, и, вспомнив феномен его мгновенного и бесследного исчезновения во время их первой встречи, Танаев этому не удивился.

— Хотелось понять, откуда берется такая прорва энергии? — спросил он, медленно оборачиваясь.

По внешнему виду Александера нельзя было сказать, что он недавно поднялся с постели, скорее уж, совсем не ложился. Гладкие щеки без малейших следов щетины, глубоко посаженные под нависшими бровями голубые глаза, в которые Глеб так боялся заглянуть на площади, сейчас светились добродушием.

— Это один из главных секретов Валамской общины. Но тебе я могу его открыть. Миллионы лет тому назад, перед началом второго ледникового периода, здесь упал метеорит. Осколок древней звезды, вызвавший катастрофу, уничтожившую почти все живое на нашей планете и пустившую эволюцию по совершенно иному пути.

— Что это было, случайность или Провидение?

— Когда-нибудь ты поймешь, что случайностей не бывает. Каждое событие подчиняется неведомому для людей плану. Человеческая раса обязана своим появлением на свет падению этого метеорита.

— Но какое это имеет отношение к сегодняшнему, невидимому обычным зрением излучению?

— Самое прямое. Часть этого метеорита сохранилась до сих пор, и она находится здесь, под островом, на котором стоит наш монастырь. Слышали о шунгите?

— Это тот камень, который дает силу вашим крестам?

— Совершенно верно. И, между прочим, это тайна, которую мы доверяем немногим. Если темные выяснят источник нашей силы, они сделают все, чтобы захватить этот остров. Их появление на нашей планете во многом связано с этим излучением.

Они неспособны ни уловить его, ни увидеть, слишком противоположна их сущность природе этого излучения. Но они знают, что у нас есть источник невиданной силы, и пытаются им завладеть.

— Теперь я понимаю, почему вы так сурово обошлись с Альтером.

— С ним не произошло ничего страшного, он лишь молится в одиночестве, пытаясь искупить свой грех.

— Но ведь он выполнял указания вашего синода! Я догадываюсь, что и в плен он попал не случайно!

— Совершенно верно. Он должен был служить своеобразной приманкой для человека, которого мы так долго ждали, и одновременно — проверкой этого человека. С самого начала мы не имели права ошибаться на его счет.

— Тогда в чем же вина Альтера?

— Святой крест, который был ему доверен, ни в коем случае не должен был оказаться в руках наших врагов. Если бы они узнали о шунгите, их полчища уже осаждали бы нашу обитель.

— Но как он мог обеспечить сохранность креста, находясь в руках модоров?! Они раздели его и прибили гвоздями к деревянному кресту!

— Я знаю... Именно поэтому епитимья, наложенная на него, не была слишком суровой, и только благодаря его подвигу, я могу тебе полностью доверять.

Они молчали какое-то время, и оба, опершись на балюстраду, любовались зрелищем разгула могучей стихии.

— Вы слишком суровы и несправедливы к нему, — пробормотал Танаев, отвечая скорее на собственные мысли. — Он заслужил награды, а не наказания...

— Я вынужден быть таким, и очень редки для меня минуты полной откровенности, такие, как сейчас. Каждому из нас приходится всю жизнь, а иногда и после смерти, влачить свой собственный крест. Но тот, что несешь на своих плечах ты, сын мой, намного тяжелее...

— Что вы имеете в виду, мое прошлое? Что вы о нем знаете?

Александер улыбнулся, и в этот момент показалось, что в глубине его глаз вспыхнули глубоко запрятанные добродушные огоньки, тут же сменившиеся глубокой печалью.

— Я знаю о тебе все, мой дорогой друг. Неужели ты думаешь, что я мог бы доверить нашу главную тайну о шунгите незнакомому человеку?

— Но, в таком случае, вы должны знать, что я не человек, вернее, не совсем человек...

— Разумеется, я это знаю. Это одновременно и твой крест, и источник невиданного могущества.

— Не понимаю. Порой смысл ваших слов для меня слишком туманен.

— Это происходит оттого, что ты не знаешь своего будущего.

— Так откройте мне его!

— Если бы это было так просто! Есть вещи, которые не может знать человек, оставаясь живым. Только на грани смерти ему открывается истина, а узнай он ее при жизни, это знание могло бы изменить всю его судьбу. Ты слишком нужен силам света, еще уцелевшим на нашей планете, и я не могу рисковать. Но небольшую частичку того, что тебе предстоит совершить в ближайшем будущем, я все же вынужден сообщить.

И вновь Александер надолго замолчал, уставившись в пространство взором, обращенным в такие дали, о которых Танаев не имел ни малейшего представления. Тысячи лет ожидания на темной планете, схватка с Хорстом и полный опасности путь на родную планету, — возможно, все это было лишь прелюдией к этой встрече, способной изменить его судьбу.

Есть люди, обращенные в вечность. Святые провидцы и подвижники, служившие людям всю свою сознательную жизнь. Именно таким подвижником был Александер, и Танаев интуитивно это чувствовал. Даже ледяной ветер был не в силах коснуться краев одежды архимандрита, и холод отступал перед тем, кто стоял рядом с ним.

— Там, внизу под нами, в глубинах монастырских подвалов, лежит путь, пробитый осколком звезды во время его падения... — медленно, роняя слова в пустоту, произнес Александер.

— Путь куда? — внезапно заледеневшими губами прошептал Глеб.

— Путь в вечность. В наше изначальное прошлое. Ты ведь пришел сюда, чтобы узнать, откуда взялась та небольшая искорка силы, что ненадолго была подарена тебе божественным Провидением. Там ее истоки.

— Вы хотите сказать, Меч Прометея... — Александер кивнул:

— Не только меч. Но и его хозяин, и те, кто безжалостно приковали Прометея к скале на миллионы лет, все находятся там, в конце пути, по которому не в силах пройти ни один смертный.

— И вы хотите сказать, что я... Что мне предначертано... Что я смогу?

— Но смог же ты сам сотворить для себя вторую жизнь.

Твое тело фактически бессмертно, несмотря на все усилия, которые ты предпринял, чтобы избавиться от этого бесценного дара. Только ты и сможешь пройти через огненный портал. Многие подвижники пытались совершить этот подвиг. Даже пепла от них не осталось. Никто не вернулся. Дойти до портала удалось лишь единицам. А пройти через него не удалось никому.

Излучение, идущее от шунгита, породило в глубинах земли странную, непонятную для нас жизнь. Те твари или, вернее сказать, существа — поскольку многие из них разумны, — что живут в туннелях под монастырем, не принадлежат к темным силам. Но они не приветствуют вторжение на свою территорию, и только воин, обладающий способностями, недоступными обычному человеку, может преодолеть путь, ведущий к вратам иного мира.

— Но я... — попытался возразить Глеб, однако Александер остановил его движением руки.

— Скоро взойдет солнце. У меня почти не осталось времени. Поэтому слушай внимательно. В общине есть брат Миранд. Скажешь, что я повелеваю ему быть твоим учителем. И не торопись, не вздумай отправляться к вратам до тех пор, пока не почувствуешь в себе достаточно силы, пока не научишься собирать ее и копить в своем сердце...

И еще одно, я назначил тебе учителем Миранда, но это не значит, что ты должен полностью ему доверять, как раз наоборот. Кто-то из нашей братии стал предателем, враги, столько лет пытавшиеся пробраться в пределы нашего монастыря, в конце концов сумели это сделать. Может быть, с твоей помощью мне удастся разоблачить предателей. Я мог бы это сделать и сам, но значительно позже. Только во время великого противостояния планет, в день, когда начнется лунное затмение, Господь вернет мне мою прежнюю силу... А до тех пор много воды утечет и много черных дел свершится.

Какое-то время Александер молчал, наблюдая за тем, как вершины колоколен, возвышающиеся над древними седыми стенами монастыря, постепенно окрашиваются слабым светом зарождающейся зари.

— Мне пора. Скоро зазвонят к заутрене. Надеюсь, ты будешь достаточно смел и достаточно мудр, чтобы я смог увидеть тебя снова...

— Мне говорили, что Валамские провидцы могут заглянуть в будущее... Вы это только что подтвердили... — Танаев на какое-то время прервался, не сразу решившись задать такой простой и такой важный для него вопрос: — Вы ведь должны знать, вернусь ли я обратно...

— Есть знание, которым не могут распоряжаться провидцы. Пространство за вратами доступно только богам. Смертные там не бывали. Удачи тебе, воин, победивший время...

Танаев так и не смог уловить момент, когда голос Александера еще звучал у него в ушах, но самого настоятеля уже не было на балконе.

Глава 37

Вернувшись в свою келью после разговора с архимандритом, Танаев вновь попытался заснуть, несмотря на то что колокола в звонницах монастыря уже звали к заутрене, — но сделать это ему так и не удалось. Едва голова коснулась подушки, в дверь настойчиво застучали. Танаев резко вскочил и сразу же понял, что незаметно для себя проспал не меньше двух часов. Скупое северное солнце уже вовсю пыталось ворваться в его келью через узкое запыленное оконце. Стук, разбудивший его, настойчиво повторился.

— Ну, кого там носит в такую рань!? — проворчал он недовольно, уставившись на дверь, которая немедленно распахнулась, и на пороге показался усмехающийся Годвин:

— Рань?! К заутрене прозвонили час назад! Еще немного, и мы рискуем остаться без завтрака!

— А где твои сопровождающие?

— Какие еще сопровождающие?

— Да те самые, двое монахов, что всю ночь дежурили у твоей кельи!

— Не было там никаких монахов! О чем ты говоришь? Они тебе приснились. А вот то, что все обитатели этого святого места давно отправились в харчевню, или как там она у них называется, этот факт не подлежит сомнению!

— Она у них называется трапезной, — усмехнулся Танаев и двинулся в угол, где стоял тазик и ведро с ледяной водой, заменявшие здесь умывальник.

Холодная вода окончательно прогнала остатки сна, но не унесла с собой воспоминания о ночных событиях. Объяснениям монахов, дежуривших у кельи Годвина, он вначале не поверил, но теперь пришлось признать, что они действительно не караулили, а охраняли Годвина, и что ночи в этом святом месте не так уж безопасны, как ему показалось вначале.

Трапезную они отыскали довольно легко. Очевидно, в общине не слишком строго соблюдалось время принятия пищи, и многие здешние обитатели не спеша тянулись по направлению к большой центральной зале, где стояли простые деревянные столы, обильно уставленные простой и аппетитной пищей.

Едва они появились на пороге, как оживленные разговоры, царившие в трапезной до их появления, мгновенно смолкли, и все лица повернулись к ним. Из-за стола поднялся один из монахов, украшенный большим серебряным крестом, в котором, однако, как отметил Танаев, не было волшебного минерала.

Судя по этому отличию, он занимал положение, соответствующее среднему офицерскому составу в армии, хотя военные сравнения были здесь, разумеется, не совсем уместны.

— Прошу к столу, наши дорогие гости. Берите сами любую пищу и уберите потом за собой посуду. Мне поручено вам сообщить, что с нынешней заутрени на вас распространяются все права и обязанности членов нашего братства. После трапезы брат Миранд познакомит вас с вашими сегодняшними обязанностями.

— Это еще что такое? — шепотом осведомился Годвин. — Мы вроде бы пострига здесь не принимали! — Это замечание, однако, не помешало ему направиться к свободной лавке, удачно расположенной напротив большого глиняного блюда с ароматными кусками отварного мяса.

Танаев отстал от него и успел ответить на дружелюбный кивок Миранда, оказавшегося невысоким полным человеком с постоянно улыбавшимися, добродушными глазами. Впрочем, после завтрака Глеб понял, что его первое впечатление от знакомства с Мирандом оказалось обманчивым.

Как только Танаев и Годвин покончили с завтраком, слишком обильным для монастырской трапезы, как к ним подошел Миранд и, все так же приветливо улыбаясь, предложил прогуляться на тренировочный плац.

Танаев решил, что после дарового завтрака отказываться неудобно, а вот Годвин заявил, что на чужие тренировки ему смотреть неинтересно, и отправился, как он сказал, знакомиться с монастырем, выбирая объекты для знакомства по собственному усмотрению.

— Ваш товарищ не приучен к дисциплине! — сокрушенно покачав головой, отметил Миранд.

— Он у нас вольная птица. Всю жизнь полагался только на себя.

— На такого индивидуалиста нельзя рассчитывать в трудную минуту. Если вы собираетесь брать его с собой в поход к порталу, ему придется изменить свои привычки.

— Так вы уже знаете?

— Что именно?

— О предстоящей мне миссии?

— Благодаря пророчеству, об этом знали все братья, задолго до вашего появления. Оставалось лишь убедиться в том, что вы именно тот человек, о котором говорило пророчество.

— И теперь вы в этом убедились?

— Не до конца. Несмотря на то что вы спасли брата Альтера и вернули монастырю святой крест, некоторые сомнения остались. Наши враги коварны, они готовы пожертвовать чем угодно, чтобы проникнуть в эту святую крепость.

— Вы слишком подозрительны.

— Всего лишь осторожны. И это одна из главных добродетелей, позволивших нам выстоять в столь тяжелое время.

— А почему я не видел за завтраком брата Альтера? Что с ним? Он болен, или епитимья, наложенная на него Александером, столь сурова, что не позволяет несчастному даже есть?

— Хлеб и вода — его единственная пища, пока не кончится срок покаяния.

— И это называется благодарностью за услугу, которую он оказал вашему братству!

— Утрата креста обычно наказывается смертью, так что ему повезло. Если бы за него не вступился сам Александер, решение синода, разбиравшего его дело, могло оказаться гораздо суровее.

— Кстати, об Александере... Что за странная у него манера появляться совершенно неожиданно и так же неожиданно исчезать, словно растворяясь в воздухе?

— Наш святой настоятель незримо присутствует возле нас во все времена, а появляется лишь тогда, когда в этом возникает необходимость.

Эта загадочная фраза мало что объяснила Танаеву, но по суровому лицу Миранда он понял, что тот не собирается продолжать разговор на эту тему.

Беседуя, они пересекли монастырское здание по длинному коридору и вышли во внутренний двор.

К удивлению Танаева, ожидавшего, что Миранд ведет его посмотреть на тренировки монастырских воинов, плац оказался совершенно пуст.

Он представлял собой огороженную площадку, сорок на сорок метров. У изгороди стояли козлы с холодным оружием, вызвавшим у Танаева презрительную улыбку. Мечи показались ему слишком короткими, а сталь, из которой были выкованы лезвия, слишком тонкой и непрочной.

Никакого другого серьезного оружия здесь не было, но он промолчал, не желая портить критическими замечаниями настроение своему спутнику.

Тон Миранда неожиданно и резко изменился, едва они оказались на плацу.

— Возьмите этот меч! — категорическим тоном произнес он, протягивая Танаеву нелепое тренировочное оружие.

— Зачем? — спросил Танаев, отвыкший за долгие годы, проведенные на черной планете, от чьих бы то ни было приказов.

Если вы сумеете продержаться с этим мечом против меня хотя бы пять минут, не пропустив опасного удара, я смогу считать ваше задание на сегодня выполненным.

— Но я не получал подобного задания. И считаю тренировки с таким оружием полнейшей нелепостью. У вас что, нет ружей?

— Ружья у нас есть. Вот только в узком пространстве подземных туннелей, да еще в полной темноте, они совершенно бесполезны. Особенно если на вас неожиданно нападут сзади.

А насчет задания... Мы не убийцы, чтобы отправлять к вратам нетренированного воина, так что берите меч, «брат» Танаев, и покажите, на что вы способны.

В слово «брат» Миранд сумел вложить такую явную иронию, что Танаев невольно почувствовал гнев. Он никогда не уклонялся от брошенного ему вызова, и потому, не возражая больше, взял меч и встал в боевую позицию, вспоминая те немногие уроки фехтования, которые он успел получить на тренировочной базе в свою бытность десантником, и тот небольшой опыт, которыйуспел приобрести за время похода к монастырю. Но этого было мало, слишком мало, чтобы продержаться против опытного воина, каким, несомненно, являлся Миранд. Танаев понадеялся на быстроту своей реакции и едва не поплатился за это в самом начале поединка.

Миранд ринулся на него, с совершенно непостижимой для своей комплекции скоростью, а приблизившись вплотную, обрушил на Танаева целый каскад ударов, слившихся в неразрывную серию.

Какое-то время навигатор, порядком подзабывший древнее искусство фехтования, еще успевал уклоняться от самых опасных ударов, но в один из моментов, когда его меч скрестился с мечом Миранда, внимание Глеба отвлекла странная вспышка света, возникшая в месте соприкосновения боевой стали.

Не так уж прост оказался этот «тренировочный меч». Тонкая, как бумажный лист, сталь, из которой было изготовлено оружие, тем не менее не позволяла лезвию изгибаться, даже во время экстремальных нагрузок. Вот и сейчас, отразив очередной удар, меч не прогнулся, как того ожидал Танаев, и его толщина, видимо, не имела к этому никакого отношения.

Чтобы справиться с бешено наступавшим на него Мирандом, наносившим своим оружием удары, вовсе не похожие на тренировочные, Танаев, как это с ним иногда бывало в наиболее напряженные моменты его жизни, перешел в ускоренное временное измерение. Мир вокруг замер, растянулся на тысячи долгих секунд, и он увидел, как лезвие мирандовского меча неторопливо, словно затаившаяся для броска кобра, совершает вокруг лезвия его собственного меча круговое движение, постепенно отводя его руку, державшую оружие, в сторону и вниз, каким-то неизвестным Глебу приемом.

Он понял, для чего это делалось и каким будет следующее движение его противника, но, несмотря на свою увеличившуюся быстроту реакции, уже ничего не успевал сделать. Слишком поздно включились его уникальные способности, ускорявшие движения в несколько раз. Глеб успел присесть и отклониться всем корпусом назад, стараясь уйти от приближавшейся к его груди полосы боевой стали, но сделал это недостаточно быстро.

Меч Миранда, пробив отчаянную защиту Танаева, прошел над его правым плечом и вдруг, изменив направление своего движения, коснулся его шеи, легко прорезав куртку. Судя по резкой боли, лезвие проникло достаточно глубоко в его тело, и у Танаева не осталось ни малейшего сомнения в том, что Миранд нанес ему рану умышленно.

Сразу же после своей сокрушительной атаки его противник отпрянул назад и опустил меч к земле, словно возвещая об окончании поединка.

Но теперь Танаев почувствовал настоящий гнев и, подстегнутый вспышкой ярости и боли, бросился в ответную атаку.

Он был уверен, что его последний выпад достигнет цели, и уже не думал о том, что оружие в его руках совсем не похоже на тренировочное и способно наносить серьезные раны.

Однако Миранд, в самый последний момент, ускользающим и невероятно быстрым движением успел приподнять свой меч и отразить удар Танаева.

Пропустив противника мимо себя, он вихревым движением выбил оружие из рук Танаева, и меч, с жалобным звоном пролетев через всю площадку, вонзился в изгородь.

— Успокойтесь, мой разгневанный брат! Успокойтесь. Я должен был увидеть вашу кровь.

Они стояли друг против друга, тяжело дыша, и левая рука Танаева все еще искала на поясе несуществующую рукоятку виброножа, который он предусмотрительно снял перед поединком.

— Зачем? — хрипло спросил он, постепенно усмиряя собственную ярость и понимая, что Миранд не собирается продолжать поединок и не воспользуется только что полученным преимуществом.

— Вы ведь уже поняли, что это не простые мечи. Их ковали в наших кузницах, и на завершающем этапе раскаленную сталь натирали порошком шунгита. Его зерна вплавились в поверхность лезвия, и теперь, если этот меч проникнет в тело существа, в жилах которого течет темная кровь, он выделит энергию, способную превратить противника в горстку пепла.

Модоры придумывают бесконечное количество хитростей и идут на любые жертвы ради того, чтобы проникнуть за стены монастыря. Я должен был убедиться...

— И кто же вам поручил подобную проверку? А может быть, это ваша собственная инициатива? До каких пределов простирается ваша подозрительность? Или она не имеет предела?

— Мне приказали обучить вас тайным приемам защиты, которые известны только нашим братьям. Мне приказали также подготовить вас к миссии, которую не смогли выполнить наши лучшие подвижники. Это вызвало у меня определенные сомнения. Я должен был знать наверняка, что имею дело с другом, а не с врагом.

— Иными словами, вы сами решились на эту проверку?

Миранд молчал, подтвердив своим молчанием предположение Танаева. Боль от неглубокой раны уже прошла, навигатор знал, что к завтрашнему дню от нее не останется даже шрама, и все же что-то ему основательно не нравилось в этой истории. Чего-то Миранд недоговаривал. Иногда в его словах Танаев чувствовал прямую ложь. Он всегда ее тонко чувствовал и не сомневался, что интуиция не зря предупреждает его и на этот раз. Вспомнились слова Александера о том, что нельзя никому слепо доверять даже в этой святой обители, в том числе и Миранду... И если этот удар был нанесен умышленно, с неизвестной ему целью, то об этом должен узнать архимандрит.

— Проводите меня к Александеру!

Что-то случилось с лицом Миранда после этого требования. Среди целой гаммы чувств, которые заставили покраснеть монаха, проскользнуло удивление, но оно явно играло не самую первую роль.

— Проводить вас к кому, сударь?

— К Александеру! К вашему настоятелю! Настоятель обещал мне...

— Александер, наш святой настоятель, не мог вам ничего обещать. Он умер сорок лет назад. Я не могу вас к нему проводить. Вы уж простите!

Эта фраза рефреном отдавалась в ушах Танаева несколько раз, прежде чем он сумел произнести:

— Может быть, и на торжественной встрече в день нашего прибытия его не было?

— Был его образ, двойник, привидение — называйте, как хотите, но самого Александера там не было.

— Ну, знаете, с меня хватит! Ваша святая обитель похожа на дом умалишенных!

Глеб уже прошел половину расстояния до калитки, когда его нагнал вопрос Миранда:

— А что именно обещал вам Александер?

— Он обещал отправить меня к вратам, пробитым под вашим монастырем и ведущим, как я теперь начинаю понимать, в преддверие ада!

— В таком случае, вам не удастся уйти отсюда, не выполнив его пожелания.

— Уж не вы ли меня остановите?

— Я не собираюсь вас останавливать. Но никому еще не удавалось нарушить приказ Александера, независимо от того, в каком состоянии находился архимандрит, когда его отдавал.

Приблизившись к тому месту в ограждении, где меч, выбитый из его рук, вонзился в щит, Глеб мимоходом, словно невзначай, схватился за рукоятку и выдернул меч.

Это потребовало значительного усилия, но зато теперь оружие снова оказалось у него в руках, и он не собирался больше с ним расставаться.

Ежесекундно ожидая окрика и распоряжения вернуть меч, Глеб стремительно пересек плац и захлопнул за собой калитку.

Не сказав ни слова, Миранд проводил его недобрым взглядом, в котором можно было увидеть странную смесь страха и раздражения.

* * *

Годвина Танаев нашел в его келье, где тот, с пользой для себя, «знакомился с монастырем», переваривая обильный завтрак в собственной постели.

— Вставай! Нам предстоит одно дело.

— Можно узнать, какое? — спросил тот, не спеша покидать теплую постель. Везде, где это возможно, Годвин старался избегать неприятностей и выбирал путь наименьшего сопротивления. Но зато уж в тех случаях, когда обстоятельства припирали его к стенке, он действовал решительно и эффективно.

За это качество Танаев и ценил своего разгильдяистого помощника, постепенно и незаметно становившегося его другом, несмотря на темное прошлое Годвина, омраченное заказными убийствами. Но эти убийства происходили так далеко от мира, в котором некогда существовал Танаев, что воспринимались им как нечто эфемерное и далекое от нынешней реальности.

— Нам надо найти Альтера. У меня возникло ощущение, что он опять попал в беду. Мне кажется, в этой святой обители слишком часто говорят одно, думают другое, а делают третье. Альтер поможет нам разобраться в том, кто здесь враг, а кто друг.

Закончив эту тираду, Танаев расстегнул свою продырявленную куртку, на которую давно уже с подозрением поглядывал Годвин, и, обнажив раненое плечо, подошел к зеркалу.

Хотя регенерация шла не так быстро, как раньше, рана уже затянулась. На ее месте отчетливо выделялся розовый выпуклый шрам, прикосновение к которому вызывало тупую, ноющую боль.

— Что с тобой произошло? — спросил Годвин, стремительно покинув постель и приблизившись к Танаеву с явным желанием помочь.

— Результат тренировочного поединка.

— Неловкость или случайность?

— Не то и не другое. Эта рана нанесена умышленно.

— Ты уверен, что она чистая? Мне поискать местных лекарей? Валамский монастырь славится своими врачевателями.

— Я не нуждаюсь в лекарях, а кроме всего прочего, мы не знаем, кому здесь можно доверять. Лекарство легко превратить в яд.

Покончив с изучением собственной раны, Глеб вернулся к скамейке, на которую небрежно бросил свою изрезанную куртку, и, приподняв ее, неожиданно замер. По лицу его медленно разливалась смертельная бледность, а руки лихорадочно обшаривали поверхность куртки, выворачивая наизнанку карманы.

— Что с тобой? — встревоженно спросил Годвин. — Что случилось?

— Пропал передатчик...

— Какой передатчик? — не сразу понял Годвин.

— Тот, по которому я должен был отправить сигнал командованию федерального флота, чтобы предотвратить ковровую бомбардировку северных районов планеты! Но я не мог его потерять! Единственное место, где это могло случиться, — плац, на котором меня ранили. Лезвие меча зацепило внутренний карман куртки. В образовавшееся отверстие передатчик мог вывалиться... Сомневаюсь, чтобы подобный удар можно было рассчитать специально. Миранд вообще не мог ничего знать о передатчике! — Танаев словно размышлял вслух, но в его тоне слышалось сомнение в собственных словах.

— Так давай поищем его! Ты только что вернулся с плаца, вряд ли твой передатчик мог кому-нибудь понадобиться! Там было много народу?

— Только я и Миранд.

— Тогда не стоит переживать раньше времени! Мы найдем его!

Глава 38

Но они ничего не нашли на пустом плацу, хотя перевернули каждый камешек. Миранда, разумеется, здесь тоже уже не было.

— Что ты об этом думаешь? — спросил Годвин, когда безрезультатные поиски передатчика закончились и оба, потрясенные неудачей, присели на скамью, за которой стояли пустые теперь козлы для тренировочного оружия.

Танаев долго мрачно молчал, постепенно осмысливая размеры катастрофы и ее возможные последствия. Не получив вовремя условного сообщения, Катасонов решит, что последняя отчаянная попытка федералов узнать о происходящем на захваченной планете окончилась неудачей, и отдаст приказ о начале бомбардировки.

До условленного крайнего срока оставалось всего девять дней, и сейчас Танаев проклинал себя за то, что не отправил сообщение раньше, тянул до последнего, все еще надеясь что-то уточнить и выяснить. Хотя и так было ясно, что на Земле сохранились обширные районы, неподконтрольные модорам, в которых жили вполне нормальные люди, и теперь все они могли, по его милости, погибнуть.

— Рану мне нанесли не случайно! Теперь я начинаю понимать, для чего это понадобилось, — произнес Танаев, сжимая челюсти. В его глазах разгорался огонь, не предвещавший ничего хорошего виновнику происшествия.

— Не торопись с выводами. Для того чтобы специально подстроить этот ваш поединок, Миранд должен был знать о твоем передатчике. Ты говорил кому-нибудь из местных о том, что носишь его с собой?

— Здесь я вообще ни разу не упоминал о передатчике.

— Зато ты достаточно часто говорил о нем во время нашей долгой дороги к монастырю...

— Ты хочешь сказать, что Альтер нас предал? Я не верю в это!

— У любого из нас есть определенный предел выносливости. Опытным палачам не потребуется много времени для того, чтобы сломить человека и заставить его говорить.

— Но мне сказали, что на Альтера, в наказание за утрату креста, наложили всего лишь небольшую епитимью, во время которой он должен пребывать в одиночестве.

— Вот именно. Чтобы не общался с нами. Чтобы мы не могли узнать, что происходит на самом деле!

И это вполне могло быть правдой! Сейчас, вспоминая все детали исчезновения Альтера, его страх перед предстоящим наказанием и странное прощание, перед тем как его увели, Танаев уже почти не сомневался в правоте Годвина. Но тогда получалось, что они, ничего не подозревая, все же попали в хорошо подготовленную ловушку! И одним из организаторов этой ловушки был сам Александер! А вот в это Глеб не мог поверить, несмотря на то, что факты противоречили его убежденности. Облако светлой силы, окутывавшее этого человека, исключало самую возможность предательства с его стороны. Но Александер мог не контролировать всего, что делается в монастыре. Он сам говорил об этом, когда просил помочь ему разоблачить предателей! Не зря Танаев давно чувствовал, что с Альтером происходит что-то ужасное! Сейчас многие слова архимандрита предстали перед Глебом в совершенно новом свете. Но он не сделал из них должных выводов и теперь расплачивался за это.

— Мы будем искать Альтера! Если понадобится, перевернем весь монастырь, но я узнаю, что здесь происходит!

— Как ты собираешься найти монаха? Монастырские здания похожи на лабиринт! А на нижних этажах, где его прячут, наверняка стоит охрана.

— Есть два способа...

— Я предпочитаю второй! — сразу же отреагировал Годвин, догадавшийся, что под первым способом Танаев подразумевал свои колдовские штучки, с использованием транса. — Сначала я попробую свой способ: захватить заложника и заставить его разговориться. Твой транс в этом месте может обернуться для нас серьезными неприятностями. Здесь хорошо поставлена слежка, я чувствую ее на каждом шагу!

— И все же придется сделать именно это. Если мы захватим заложника, нас отсюда, в лучшем случае, немедленно вышвырнут. К этому я еще не готов. Слишком могучие силы противоборствуют друг другу в Валаме. Я должен в этом разобраться!

* * *

Недовольно ворча, Годвин направился к двери, чтобы снаружи подстраховать Танаева и не позволить никому проникнуть в его келью, пока Глеб будет находиться в беспомощном состоянии. Он знал, как тяжело дается Танаеву проникновение в ментальный мир, всегда вызывавший в самом Годвине волну животного, неподконтрольного разуму ужаса.

Едва за Годвином захлопнулась дверь, как напускная уверенность, которую Танаев старательно демонстрировал перед ним, да и перед самим собой, если уж быть до конца откровенным, сразу же покинула навигатора.

Его ментальные способности уменьшались по мере того, как преобразования, начавшиеся в его организме, захватывали все большие области. Но даже сейчас, в эту трудную минуту, он не жалел о том, что решил расстаться со своими уникальными способностями ради того, чтобы стать обычным человеком, и знал, что никогда не будет об этом жалеть. У него появилась надежда, что в могучем поле магической энергии монастыря его прежние способности вернутся, если и не в полной мере, то хотя бы настолько, чтобы позволить ему отыскать Альтера, успевшего за время их совместного путешествия стать ему близким другом.

Тяжело вздохнув, Глеб, наконец, приступил к нелегкой процедуре выключения своего сознания. Во всяком случае, той его части, которая функционировала в реальном мире.

Была еще и другая часть, в разной степени имеющаяся у всех нормальных людей. Иногда эта скрытая часть сознания давала им возможность заглянуть под покров реального мира и уголком глаза увидеть крохотный кусочек будущего. Некоторым удавалось больше, гораздо больше...

Танаев расслабился и попытался сосредоточиться на своей келье, стараясь вытеснить из сознания все лишнее, заполнить его видом этих серых, равнодушных ко всему стен. Это давалось с трудом. Непослушные мысли все время возвращали его к пропавшему передатчику, а перед глазами то и дело появлялась стая крылатых ракет, пробивавших облачный слой планеты.

Наконец ему удалось взять себя в руки и полностью отключиться от тревожных мыслей.

Тогда он закрыл глаза, нащупал лежавший на кровати меч, поставил его между колен, уперев острием в пол, и прижал ладони с двух сторон к холодной и скользкой, словно смазанной маслом, поверхности лезвия.

Почти сразу он почувствовал покалывание в ладонях, постепенно перешедшее в болезненное дерганье, словно он держал в руках оголенный электрический провод. Кристаллы шунгита, вплавленные в поверхность лезвия, давали о себе знать, пока что одной только болью.

С трудом справившись с желанием отдернуть руки, Глеб мысленно постарался зачерпнуть из невидимого облака силы, клубящегося вокруг монастыря и протянувшего к мечу свой искрящийся отросток. Ему было необходимо пропустить через себя хотя бы небольшую толику этой неподатливой, упругой силы, упорно отталкивавшей его ладони.

С третьей попытки это удалось, и тогда волна живительного тепла прошла через все его тело. Вскоре Глеб понял, что может воспользоваться наполнившей его силой.

Не вставая с места и управляя лишь отделившейся от его тела виртуальной частью сознания, он направился к стене и, сделав небольшое усилие, просочился сквозь нее в коридор.

Вокруг все выглядело серым, как это обычно бывает в трансе, словно он смотрел снятый на черно-белую пленку фильм. Но Танаев знал, что эта картина в точности соответствовала тому, что сейчас происходило в реальном мире.

Годвин стоял в двух шагах, то и дело оборачиваясь и с опаской косясь на дверь. Вот он вздрогнул, почувствовав его близкое присутствие, и Танаев поспешил убраться в сторону, чтобы не пугать своего верного телохранителя, на попечение которого он теперь оставлял свое бесчувственное, окаменевшее тело.

Коридор... Еще один поворот, лестница, ведущая куда-то вниз... Ему, похоже, нужно именно туда, но внимание неожиданно привлек разговор, долетевший до него сквозь толстую стену. В ментальном поле слух обостряется в десятки раз...

— Зачем вам понадобилось, брат Миранд, похищать у нашего визитера этот прибор? — спросил незнакомый голос, лишенный всякой эмоциональной окраски. Так всегда бывает в ментале, и поэтому узнать там по голосу человека — задача почти неразрешимая. Зато смысл долетевших до него слов заставил Танаева замереть на месте, полностью обратившись в слух.

— Чтобы он не смог отправить сообщение.

— Но зачем? Что нам это дает?

— Теперь мы знаем сроки приближения к Земле флота федералов. Наши друзья подготовят достойную встречу и навсегда отобьют у них желание соваться в зону нашего влияния. Если бы Танаев отправил свое сообщение, атака могла бы не состояться.

— Понимаю... Весьма предусмотрительное решение.

Танаев подошел к стене и постарался просунуть сквозь нее голову, ровно настолько, чтобы можно было рассмотреть находившихся в комнате людей.

Он знал, что сильно рискует, даже Годвин, не обладавший психокинетическими способностями, мог почувствовать его присутствие, а среди монахов есть настоящие маги, если один из них обнаружит его, обратно к своему телу ему уже не дадут вернуться...

Тем не менее он продолжил попытку.

Стена оказалась слишком толстой, и постепенно Глеб погрузился в нее полностью. Стены этого монастыря строили на совесть, из настоящего плотного камня...

Глеб чувствовал себя так, словно двигался в вязкой глине. Продвижение вперед, даже на несколько сантиметров, требовало от него предельного напряжения. Если бы он дышал, он бы уже давно задохнулся, но ему не нужен воздух...

В мутной среде, сомкнувшейся вокруг Танаева со всех сторон, не видно было ни зги, и им постепенно овладевала паника.

С трудом преодолев страх, Глеб продолжил упорное продвижение вперед.

Наконец мутная пелена перед лицом начала постепенно светлеть. Тогда он замедлил продвижение, чтобы неожиданно не оказаться внутри комнаты, разговор в которой оказался таким важным. Но как только он погрузился в стену, все звуки исчезли. Для того чтобы не потерять важную информацию, ему придется выглянуть!

Он сделал последнее, решительное движение, наклонил голову вперед, муть перед глазами начала рассеиваться, и перед ним высветилась длинная комната, устланная богатым ковром.

К сожалению, он не различал красок, чтобы полюбоваться ковром, и вдруг уловил себя на том, что его мысли постепенно теряют четкость.

«Зачем я здесь? Ах да, разговор, похищенный передатчик...» Двое сидят за столом, уставленным дорогими винами и закусками... Монастырский устав, насколько ему известно, запрещает принимать пищу в келье, но эти двое, очевидно, могут себе позволить пренебречь уставом.

Одного Глеб узнал сразу, это был «учитель фехтования», брат Миранд, который похитил у него передатчик. Второго Танаев видел впервые. Он постарался хорошенько запомнить его лицо, чтобы при встрече опознать своего нового врага.

Сделать это оказалось неожиданно легко, потому что человек, облаченный в синюю сутану, вдруг встал и не торопясь начал двигаться в сторону Танаева.

Его лицо, обрамленное рыжей бородкой, тонкие, презрительно изогнутые губы и глубоко запавшие глаза становятся все больше, постепенно заполняя обозреваемое Танаевым пространство, и Глеб лишь теперь понимает, что этот человек приблизился к тому месту в стене, где он находится. Глеб попытался сдвинуться назад, скрыться в стене — слишком поздно...

Голос этого человека, его слова, словно удары молотка, неожиданно обрушиваются на высунувшуюся из стены невидимую голову Танаева.

— Здесь дурно пахнет, брат Миранд! Нас не могут подслушать?

— Хотел бы я видеть того, кто осмелится за нами следить! Ты слишком осторожен, брат Левин!

— И тем не менее, я чувствую какой-то странный запах!

«Запах? Какой запах? — лихорадочно мечутся мысли в голове Танаева. — Астральное тело человека не может иметь запаха!»

Но Левин его чувствовал, чувствовал присутствие постороннего разума, и теперь уже не важно, каким из своих шести чувств он это делал.

Левин подошел вплотную к стене, внутри которой прятался Танаев, поднял правую руку и пробормотал какое-то заклинание.

Волна света пробежала по стене, от того места, где к ней прикоснулся монах. Тело Танаева пронзил удар, похожий на удар электрического тока — и навигатор едва сдержался, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. И тут же понял, что лишился этой возможности. Его тело окаменело, он не мог пошевелиться, не мог сдвинуться с места, ни на сантиметр!

— Так будет надежнее, брат Миранд, так будет надежнее... — пробормотал Левин, возвращаясь к столу. — Вы забыли сообщить мне о своих успехах. Мой отчет будет неполным без этих сведений. — Левин говорил с иронией, подливая в свой бокал розовое вино. Чувствовалось, что в иерархии темных сил он занимает гораздо более высокое положение и обращается к Миранду с легким презрением.

— Но мне нечего вам сообщить! Прошло слишком мало дней со времени вашего прошлого визита, высочайший! — Миранд вскочил и, согнувшись в полупоклоне, попытался пододвинуть к Левину дымящееся блюдо с жареным гусем, но тот небрежным жестом отклонил его угодливое подношение и продолжил тем же презрительным тоном:

— Не так уж мало! Почти два месяца! Или вы ждете, когда наступит лунное затмение и этот проклятый Александер обретет свою полную силу? Он вас уже заподозрил! Он обязательно подвергнет вас проверке, и весь план, который мы готовили так долго, провалится! Провалится по вашей вине!

— Этого не должно случиться! Я старался, старался как мог! Я завербовал двоих монахов!

— Один из которых уже сбежал!

— Здесь так трудно работать! У них нет секретов друг от друга, и это проклятое поле враждебной нам энергии высасывает из меня все силы! Я болен! С каждым днем я все сильнее чувствую приближение конца!

— Перестаньте стонать, брат Миранд! Вы в прекрасной форме, удалось же вам проучить этого негодяя, посмевшего бросить вызов нашему властелину! Ваши старания не останутся не замечены, вознаграждение уже ждет вас!

— Кому нужно это вознаграждение, если я умру?

— Вы знали, на что шли, когда согласились на эту миссию. Возьмите прибор, захваченный вами, и спрячьте в надежном месте, эта комната мне не нравится, здесь плохо пахнет... Я все время чувствую чье-то присутствие! Вы уверены, что за нами не подсматривают?

— Это невозможно! Охранные заклятия накладывал сам Деркок, когда был здесь с проверкой!

— Да. Он великий маг. Очевидно, на этот раз я ошибся. И все-таки, возьмите прибор и пойдемте отсюда.

— Почему бы нам сразу его не уничтожить?

— Потому, что ситуация может измениться. Потому, что с его помощью мы можем шантажировать федеральную тварь, потому, наконец, что мне приказано сохранить этот прибор и доставить князю для исследований. А нам с вами надлежит выполнять приказы!

Недовольно ворча, Миранд направился к полке, взял картонную коробку с таким желанным и таким недосягаемым для Танаева передатчиком и вышел, вслед за своим гостем, из комнаты.

Окаменевший в стене Танаев остался один.

Глава 39

Бывают состояния, в которых ощущение времени исчезает. Именно в таком положении оказался Танаев. Он не знал, как давно его враги покинули комнату, замуровав своим колдовством его астральное тело в стене настолько прочно, что даже мысли стали вязкими и тяжелыми, словно налились свинцом.

Он думал об ожидавшей его незавидной участи с болезненным равнодушием. В самом деле, какая разница, что произойдет с его телесной оболочкой, лишившейся своего содержания, и когда именно обнаружат в его келье бездыханный труп неудачника, осмелившегося замахнуться на задачи, недоступные простому смертному.

Но даже сейчас, в том отчаянном положении, в котором он находился, сквозь свинцовую тяжесть мыслей, запертых в замкнутой оболочке его астральной головы, пробивались досада и сожаление о том, что из-за его оплошности погибнут люди, тысячи ни в чем не повинных людей.

Никто не мешал ему отправить эту проклятую радиограмму вчера, или даже еще в Петроводске, после того как он убедился в том, что там живут нормальные люди, не подвластные черной заразе, окопавшейся на юге... Возможно, кто-то из жителей подземного города уцелеет после бомбардировки, но все равно они недолго протянут. Все внешние источники, поддерживавшие их существование, будут уничтожены, а монастырь, в котором он сейчас находился, вообще будет стерт с лица земли! И это еще не все. Федеральный космический флот попадет в ловушку. После этого рейда от него останутся лишь жалкие остатки. Весь дальнейший ход противостояния захватчикам изменится.

Интересно, что скажут о нем потомки, когда им станет известно имя человека, у которого была возможность предотвратить катастрофу, но он этого не сделал... Если на Земле вообще останутся потомки, после той огненной бани, которая ее ждет.

— Я слышу твое отчаяние, сын мой! — Это был голос, далекий, как равнинное эхо, едва пробивавшийся к Глебу сквозь каменную преграду, сковавшую все его тело. Но это был голос! Первый живой звук, который он услышал, с того момента как черный колдун произнес свое заклинание, сковавшее стену стальными оковами.

— Продолжай свои усилия, не останавливайся! Мне необходима твоя помощь!

«Какая помощь? Какие усилия? О чем толкует этот странно знакомый голос?»

— Продолжай бороться, сын мой! Без твоей помощи я не смогу пробиться к тебе!

— Кто ты? — Но Глеб уже знал ответ. — Что я должен делать?

— Звать меня, помнить об огненном зерне, заложенном в твоем сердце, раздувать огонь, хранящийся в твоей душе, не давать угаснуть священному пламени, тысячелетия назад принесенному мною на Землю... Очень редко, раз или два за тысячу лет, рождались люди, в сердцах у которых тлела искорка моего пламени. Но пока жива эта искорка, жива и надежда!

— Да, я помню, порой из этой искорки рождалось пламя, испепелявшее половину мира!

— Надо осторожнее обращаться с огнем!

Голос надолго замолк, и Танаев стал думать о том, что этой неосторожной фразой мог обидеть своего могущественного покровителя. Но через какое-то время голос вернулся, и Танаеву показалось, что он стал немного ближе.

— Дети часто играют с огнем, твоя раса еще слишком молода!

— У нас принято считать, что за проступки детей отвечают их родители! Зачем ты позволил моим предкам взять в руки Огненный меч?

Затем, что мужество и знания рождаются только в горниле пламени!

Стены монастыря неожиданно содрогнулись от могучих подземных толчков, ритмичных, как шаги великана.

Даже в своем нереальном, астральном мире Танаев почувствовал всю мощь и сокрушительную силу приближавшихся к нему шагов и застонал от собственного бессилия, от того, что не смог противостоять судьбе и позволил ей вновь увлечь себя в водоворот событий, из которого был лишь один выход — сквозь боль и кровь...

Рядом сверкнуло бесцветное, почти невидимое пламя. Танаев думал, что пламя, прожигающее бесцветную стену, тоже должно быть бесцветным, и удивился гладкой, как галька, поверхностной мысли, за которой, тем не менее, скрывалось нечто важное...

Если он сумеет притянуть это пламя немного ближе к себе, но не настолько, чтобы нанести собственному телу необратимые повреждения, ему, возможно, удастся освободиться...

Сделав это открытие, он сосредоточил всю свою волю на том, чтобы представить себе это невидимое пламя, представить настолько полно и ясно, чтобы оно стало видимым...

Он мог это сделать, потому что однажды, по воле богов, в его руки попал крохотный язычок небесного пламени, способного прожигать горы и разрушать замки радужных князей.

И вот через мгновение, а может быть, через вечность, он почувствовал, как сжимавшие его каменные оковы постепенно теряют свою твердость.

Вместе с этим ощущением пришла боль, но он принял ее с радостью, потому что она разрушала сковавший его каменный склеп, внутри которого до сих пор не было никаких ощущений, и боль стала первым вестником его освобождения.

Превозмогая ее, Глеб сумел вырваться из каменного плена наружу и оказался в коридоре. До последнего момента он надеялся увидеть, хотя бы издали, того, кто вот уже дважды возвращал ему бесценный дар жизни и надежду... Но ничего не увидел. Здание все еще содрогалось от подземных толчков, но шаги великана, принесшего Глебу спасение, уже затихали вдали.

— Кто ты?! Ответь мне! Я должен знать!

— Ты знаешь... — долетел до него голос, похожий на раскаты грома, уже затихавшего среди горных вершин. — Надеюсь, ты сумеешь правильно воспользоваться моим даром, человек...

— Смогу я когда-нибудь увидеть твое лицо? Смогу я когда-нибудь поблагодарить тебя за все, что ты сделал для моих соплеменников, за священный огонь Олимпа, за жизни, освещенные этим огнем?

Но только свист ветра, прилетевшего с далеких и невидимых отсюда гор, был ему ответом.

* * *

А потом, сквозь постепенно отступавшую пелену, он увидел обычное человеческое лицо. Лицо бывшего наемного убийцы, который стал его другом. Первой мыслью Глеба была мысль о том, как неожиданны и непредсказуемы бывают повороты судьбы.

— Ты провел без сознания целых четыре часа! — не скрывая радости, сообщил Годвин. — Я думал, ты уже не вернешься... Монахи выгнали меня из коридора, в дверь все время стучат, я не открыл запора, но если ты им не ответишь, они сломают дверь.

С трудом разминая затекшие члены, Танаев поднялся на ноги, взял шунгитовый меч и распахнул дверь. В коридоре никого не было, лишь вдалеке мелькнула чья-то тень. Кому-то очень хотелось подобраться к его беспомощному телу, нетрудно было догадаться — зачем.

— Возьми оружие и следуй за мной! Мы должны догнать этого человека!

— Ты узнал, где они прячут Альтера?

— Нет. Но у нас еще остался второй способ, тот, который предложил ты! Этот человек должен многое нам рассказать!

И они помчались по коридору, стараясь не потерять из виду темную фигуру, мелькавшую впереди.

Танаев опередил Годвина и настиг убегавшего в тот момент, когда тот уже захлопывал дверь своей кельи.

Выбросив перед собой руку с мечом, Глеб успел вставить лезвие в узкую щель закрывавшейся двери и не позволил беглецу задвинуть засов.

Затем, используя меч в качестве рычага, он приоткрыл дверь настолько, что сумел ухватиться за ее край, и рывком распахнул ее.

На пороге, бледный и задыхающийся, стоял Миранд, зажимая левой рукой глубокую царапину, нанесенную ему во время этой борьбы, и не выпуская из правой своего меча. Глеб должен был максимально использовать случайно полученное преимущество. Миранд отлично владел мечом, и если бы не эта пустяковая рана, по счастью, нанесенная в его правую руку, у Танаева не было бы ни единого шанса выстоять против него в поединке.

Рана — раной, но монах медлил уж слишком долго. И даже не пытался принять никаких оборонительных мер. Он лишь обреченно смотрел на Танаева широко открытыми глазами. У Глеба было несколько долгих, растянувшихся во времени секунд для того, чтобы нанести своему противнику решающий удар, пока тот не опомнился, но и Танаев почему-то медлил. Может быть, кровь была тому виной, кровь монаха, оставшаяся на лезвии его меча, покрытого волшебной шунгитовой пленкой. И теперь он вспомнил, что должно последовать за прикосновением шунгитового лезвия к темной крови! Ее хозяин превратится в кучку пепла. Однако Миранд стоял перед ним живой и невредимый, выходит, он не принадлежал к темным? Что же тогда означал подслушанный Глебом разговор?

— Давай поговорим, прежде чем начнем махать мечами! — хрипло проговорил Миранд, отступая в глубь своей кельи. Почему-то он очень боялся Танаева, и этот непонятный страх буквально парализовал монаха.

«С чего бы это? — подумал Танаев. — Он же знает, какой из меня фехтовальщик, даже левой рукой он мог бы легко отразить все мои атаки. Нет, не меча он боится — чего-то другого!»

— Давай поговорим! — согласился Танаев, демонстративно опуская меч и открывая грудь для неожиданной атаки своего противника, если она последует. Но она не последовала. Миранд тяжело опустился на топчан, отставил меч в сторону и задал совершенно неожиданный вопрос:

— У вас есть дети, господин Танаев?

— У меня нет детей. У меня не может быть детей, если это вас заинтересовало. Но какое это имеет отношение к нашим с вами делам? Давайте лучше поговорим о том, зачем вы похитили принадлежавшую мне вещь, и о том, где вы ее прячете?

— Боюсь, вы меня не поймете... Если бы у вас были дети, тогда да, тогда еще была бы какая-то надежда, а так, вы меня не поймете...

— А ты все же попробуй, я вообще-то понятливый!

— Десять лет назад я был молодым послушником, только что прошедшим первую ступень подготовки в Валаме. Я очень этим гордился и собирался посвятить всю свою жизнь если и не Богу, в которого нынче мало кто искренне верит, то, по крайней мере, той идее, которую олицетворял собой Валам. Идее изгнания захватчиков с нашей земли.

Но молодость брала свое. Получив отпуск после окончания курса, я поехал в Петроводск. Все слушатели валамских семинарий проводят там свои каникулы, ходят по ресторанам, проматывают стипендию, кстати, весьма солидную, которую в Валаме некуда девать. Знакомятся с женщинами и тут же их забывают. Оплаченная любовь недолговечна.

Но я встретил девушку, в которую влюбился...

Миранд надолго замолчал, предаваясь своим воспоминаниям, — и, судя по тому, как ходили желваки у него под скулами, воспоминания эти были невеселы.

— Но ведь обет безбрачия Валамского братства запрещает вам жениться?

— В то время я еще не принял обет и, возможно, не принял бы его вообще, из-за Кэлны.

Через год у нас родился ребенок, а еще через полгода черные предложили мне сотрудничество, полагая, что нарушение монастырского устава достаточный повод для предательства. Но они ошиблись. Я отказался, проигнорировав все их угрозы. И тогда они убили Кэлну. Это было несложно, ведь защитить ее было некому. В то время я полагал, что семья для мужчины второстепенна, а главное — это служение, не важно, кому, Богу или своей несчастной родине.

Главное — сам факт принадлежности к тем, кто добровольно несет на себе крест такого служения.

Они надеялись, что это убийство окончательно сломает меня, видите ли, им очень был нужен свой человек в Валаме. Но они опять ошиблись. Я перешел в военную общину и решил мстить за Кэлну всю оставшуюся жизнь. Было лишь одно обстоятельство, которое мешало осуществиться этому намерению, — ребенок, напоминавший мне о Кэлне, наш общий с нею ребенок. Маленькое, ни в чем не повинное существо.

Я не мог уделить его воспитанию достаточно времени и не мог перевести его в Валам. Детей не принимают в монастырские школы, пока им не исполнится четырнадцать лет, таковы правила...

— Вы хотите сказать, что они... Что вашего сына тоже?..

— Они не настолько глупы. Среди них есть неплохие психологи, и черные не хотели получить в моем лице беспощадного врага. Вовсе нет, им нужен был человек, каждый день дрожащий за жизнь своего сына и готовый ради того, чтобы сохранить ему жизнь, на любое предательство... Они отравили его отваром тэкурэ — это яд, привезенный ими с одной из проклятых планет. Он не убивает сразу. Он не убивает вообще, если отравленный раз в месяц принимает противоядие.

— И за это противоядие...

Миранд с горечью утвердительно кивнул головой.

— Но почему они не заразили вас своей черной кровью, как проделывали это сотни раз со всеми своими посредниками?

— Потому что здесь, в Валаме, существует поле неподвластной им силы. Своим невидимым огнем оно сжигает все черное зло. Даже их лучшие маги, прикрытые защитным плащом заклинаний, не выдерживают здесь больше недели.

Им нужен был предатель, способный находиться здесь постоянно, вот поэтому они выбрали меня и оставили в неприкосновенности мою человеческую кровь.

— Зачем ты рассказываешь мне все это? Почему именно мне?

— Потому, что устал нести на себе этот тяжкий и позорный груз, потому, что настал срок, о котором говорилось в древнем пророчестве: «Придет человек с далекой звезды и откроет дорогу к божественному огню». Эта дорога находится здесь, под нами. И если вы действительно тот человек, о котором говорилось в пророчестве, если вы сможете вынести этот огонь на поверхность, время черных на нашей земле закончится.

Я не знаю, насколько это верно. Но зато я знаю, как панически они вас боятся. Они делали все, чтобы помешать вам дойти до Валама, но вы все-таки прошли, разрушив все их ловушки, и вот теперь они пытаются остановить вас уже здесь, с моей помощью.

Мне было приказано любой ценой похитить у вас ценную для вас вещь, вещь, которой вы по-настоящему дорожите. Определить, что именно следовало похитить, оказалось довольно просто.

— Вы пытали Альтера?

— Для этого не нужно было его пытать. Левин своим колдовством способен проникнуть в разум любого человека... Конечно, процедура эта болезненная, но это все же не пытка...

— Где он сейчас?! Он жив? — Танаеву с трудом удалось подавить вспышку гнева и заставить себя говорить спокойно, по крайней мере до тех пор, пока этот неожиданно раскаявшийся человек добровольно делился с ним ценнейшими сведениями. Если только вся эта сцена не разыграна специально... Танаев почувствовал, как от этого предположения у него перехватило дыхание, и тут же он вновь взял себя в руки, сообразив, что правда, которой так охотно делился с ним Миранд, действует вернее любой лжи.

— Он жив. Находится на третьем уровне заброшенных монастырских подвалов, там, где его никто не будет искать и куда вы сейчас, несомненно, броситесь. А чтобы это случилось наверняка, мне приказано вам сообщить, что в его камере находится похищенная у вас капсула с передатчиком!

— То есть ты хочешь сказать, что меня там будут ждать, что все это специально подстроенная ловушка?

— Ну, разумеется, вас там будут ждать! И, разумеется, вы оттуда не вернетесь!

Вся напускная подобострастность и раскаяние неожиданно покинули Миранда. Теперь в его глазах светилась только ненависть.

— А почему ты так уверен, что я сейчас не подниму на ноги все монастырское братство и разом не покончу со всеми вашими кознями?

— Вряд ли вы захотите плодить бессмысленные жертвы. Лунное затмение наступит лишь через неделю, а до той поры, до возвращения Александера, никто из здешних монахов не сможет справиться с Левином. Колдовству его обучал сам Хорст! Говорят, вы с ним однажды встречались...

— Так, может, и мне стоит подождать возвращения Александера?

— Что ж, подождите. К тому времени с Федеральным флотом будет покончено, а дорога, ведущая к божественному огню, закроется навсегда. И тогда ничто уже не сможет помешать всевластию черных на этой планете.

Глава 40

Танаев и Годвин спускались по закрученным каменным лестницам все ниже и ниже. Иногда пространство освещалось редкими факелами, иногда темнота полностью смыкалась вокруг, и тогда Годвину приходилось ориентироваться только по звуку шагов быстро идущего впереди Танаева, который даже в полной темноте не сбавлял хода. Наконец задыхающийся Годвин не выдержал:

— Ты можешь объяснить, куда мы так несемся?

— Освободить Альтера.

— Но почему в такой спешке?

— Потому, что мне кажется, Миранд сказал мне не всю правду.

— А почему ты думаешь, что он вообще говорил тебе правду?

— Потому, что она была ему выгодна.

— Ты можешь остановиться и объяснить все по-человечески? Мне надо отдохнуть хотя бы несколько минут!

Выбрав небольшую освещенную площадку между двумя подземными уровнями, Танаев выполнил просьбу Годвина. Он постоянно забывал, что его физические возможности, несмотря на полное восстановление обычных человеческих функций, по-прежнему намного превосходят возможности любого человека.

— Прости. Я совсем загонял тебя! Дело в том, что Миранд слишком уж рьяно пытался убедить меня в необходимости немедленного освобождения Альтера и даже упомянул для приманки о похищенном у меня передатчике, якобы подложенном в его камеру.

Я все время думаю, зачем ему этопонадобилось? И, мне кажется, объяснение здесь может быть только одно — выиграть время. Во что бы то ни стало отвлечь нас и выиграть время...

— Но для чего?

— Вот и я думаю, для чего?.. А что, если портал должен закрыться прямо сейчас, что, если я не успею? Об этом, между прочим, предупреждал меня Александер, он не мог указать точное время, когда это произойдет, но сказал, что это случится до начала лунного затмения. Вчера я выяснил, что оно начнется раньше, чем мы предполагали.

— Разве такое возможно?

— Возможно в том случае, если местный календарь не совпадает с нашим.

— Тогда, быть может, нам следует, не теряя времени, отправиться к порталу? Если с Альтером ничего не случилось до сих пор, почему бы ему не подождать еще несколько часов?

— Потому, что из этого портала еще никто не возвращался, потому, что шанс пройти его ничтожен, потому, что я имею право рисковать только собственной жизнью! — Танаев замолчал, пытаясь разобраться в клубке противоречивых чувств, обуревавших его в этот момент.

С одной стороны, Годвин, несомненно, прав, и он сейчас добровольно следует прямо в расставленную для него ловушку. Именно в камере Альтера их попытаются остановить, и если там находится Левин, а он находится именно там, в этом можно не сомневаться, то из этой камеры им не выйти и до портала не добраться. И все же Глеб не собирался менять принятое решение. Если он не вернется из портала, никто уже не сможет отправить радиограмму Федеральному флоту.

Он обязан выполнить поручение, данное ему капитаном «Вечерней звезды», и только после этого получит право распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению...

Факел над их головой затрещал и погас, источая зловоние сгоревшего масла, какое-то время красная точка фитиля еще светилась у них над головой, но вскоре и она исчезла.

— Нам сюда, в этот коридор.

— Не вижу я никакого коридора!

Танаеву вновь напомнили о том, что обычные люди не могут видеть в темноте, и это обстоятельство лишний раз показало, что с его превращением не все так просто и, несмотря на все старания, полностью вернуть свое тело в обычный человеческий статус ему не удается...

Он взял Годвина за руку и повел за собой, благо до камеры Альтера оставалось пройти уже совсем немного, каких-то двести-триста шагов, вот только пройти их им не дали...

В темном туннеле, прямо перед ними, появилось светлое пятно, занимавшее все пространство обширного в этом месте прохода. Зеленоватый свет, или, скорее, светящееся облако какого-то газа, заполнившее туннель перед ними, имело четкие, слегка изменявшиеся границы.

— Нам никак нельзя обойти эту гадость? — почему-то дрожащим голосом спросил Годвин, который не боялся ничего на свете, ну, кроме разве что привидений и непонятных светящихся облаков. Его ладонь в руке Танаева стала влажной, и Глеб выпустил ее, теперь света вокруг стало вполне достаточно.

Это единственный путь. Туннель заканчивается тупиком, и в его конце вход в камеру, где держат Альтера.

— Почему ты уверен, что он находится именно здесь?!

— Перестань дрожать. Я тебе уже объяснял.

Танаев вынул меч из заплечных ножен, полюбовался, как играют нереальные зеленые отблески на его поверхности, украшенной искрами шунгита. И медленно, осторожно, как большой кот, готовый к прыжку, двинулся вперед, выставив лезвие перед собой.

Годвин, оставшись у него за спиной и не отставая ни на шаг, крепко сжимал в руках короткую пику с прикрученным на ее конце виброножом и думал о том, что это оружие не приспособлено для того, чтобы резать светящиеся облака. «Какого черта я здесь делаю? — спросил он себя. — Почему следую за этим человеком, навстречу гибели? Может быть, это искупление за все прежние грехи, которые легли на мою совесть, пока я служил в корпусе чистильщиков?»

— Шунгит светится, — произнес Танаев очередную непонятную фразу. Он последнее время все чаще говорил загадками, и все чаще Годвину приходилось задавать ему наводящие вопросы, особенно в тех случаях, когда от ответа Глеба могла зависеть его собственная жизнь.

— И что это должно означать?

— Это не простое облако, к этому наверняка приложил руку сам Левин.

— Хорошо, что ты мне об этом сказал! А то я уж начал было думать, что это такой обычный светящийся туман, который попадается здесь на каждом шагу!

Юмор никогда не покидал Годвина, даже в минуты смертельной опасности, и это всегда вызывало в Танаеве уважение. Юмор в такие моменты снимал излишнее напряжение и позволял подготовиться к схватке.

Собравшись ответить Годвину, Танаев обернулся и успел вовремя заметить, что в туннеле, по которому они только что прошли, шевелится что-то живое.

— Сзади! — крикнул он Годвину, и тот, научившийся понимать его с полуслова, мгновенно обернулся и успел выставить свою короткую пику навстречу неторопливо приближавшемуся к ним отвратительному существу.

Вначале оно показалось Танаеву довольно безобидным, размером не больше собаки, или, скорее, крупной свиньи, поскольку было намного шире собаки. Существо казалось почти прозрачным, сквозь его панцирь можно было видеть ритмично сокращавшиеся внутренние органы. Его суставчатые тонкие ручки, расположенные веером вокруг небольшого рта, в который не смогла бы поместиться даже столовая ложка, тем не менее, уже жадно тянулись к Годвину.

Каждая из этих рук заканчивалась небольшими клешнями, которые немедленно вцепились в древко пики и с неожиданной силой потянули ее к себе.

Годвин попытался вырвать пику, но это ему не удалось, а использовать вибронож, беспомощно висевший на конце неподвижного древка, теперь было невозможно.

В этот момент Танаев заметил, что из небольшого рта этой отвратительной твари высовывается длинное тонкое жало.

Существо желало жрать и, видимо, несмотря на крошечный рот, располагало для этого всем необходимым.

— Осторожней! Не позволяй ему приближаться! — крикнул Танаев, бросаясь на помощь Годвину.

Ударом своего меча он отсек ручки, вцепившиеся в древко Годвинова копья, и тот, наконец, смог использовать свое страшное на коротких дистанциях оружие.

Вибронож прошил панцирь нападавшей твари и располосовал всю ее переднюю часть, прежде чем Годвин, находившийся слишком близко, успел податься назад.

Фонтан жижи, брызнувший из распоротого чудовища, обдал его зеленоватой, отвратительно вонявшей массой. Танаев опасался, что она может оказаться ядовитой, нужна была вода, чтобы промыть обнаженные участки кожи его товарища, которые уже начали краснеть, но воды поблизости не было, зато в глубине туннеля обозначилось движение новых, еще более страшных тварей, а за их спиной полыхало непонятное зеленоватое марево, словно приглашая дерзких пришельцев ступить на закрытую для них территорию.

— Выбора у нас нет, — сказал Танаев, в последний раз окинув облако оценивающим взглядом, — придется идти туда. Если сможем пробиться в камеру Альтера, у нас появится шанс. Если останемся здесь, нас сожрут!

— Что это за твари? Откуда они взялись?! У меня горит вся кожа, словно ее обварили кипятком!

— Александер говорил мне, что в подземельях монастыря, под воздействием излучения шунгита, образовалась своя особая экосистема. Во всяком случае, они не черные, иначе бы эта тварь сгорела после удара моего меча, а раз так, ее яд может оказаться не таким уж опасным.

Сам он не слишком в это верил, и потому продолжал медленно приближаться к границам светящегося облака, которое, соприкоснувшись с выставленным вперед лезвием меча Танаева, заклубилось и начало стремительно менять форму, превращаясь в какую-то уродливую морду, в чертах которой начало угадываться нечто знакомое.

— Левин! — узнал черного волшебника Годвин, но Танаев отрицательно покачал головой:

— Это всего лишь созданный им фантом. Левин слишком дорожит собственной шкурой, чтобы подставиться под удар шунгитового меча. — На всякий случай Танаев все же рубанул морду мечом. Она закривлялась, захихикала и плюнула в Танаева сгустком зеленоватого тумана.

Но было очевидно, что прикосновение шунгитового лезвия ей не понравилось. Морда заколыхалась, теряя первоначальную форму, и слегка отодвинулась в сторону.

Продолжать эксперименты с мечом, рассекая зеленоватый туман, Танаев не смог.

Из туннеля, по которому они пришли, донесся шум, похожий на несущуюся лавину. Прозрачная каракатица, напавшая на Годвина, была лишь первым вестником, вырвавшимся из огромной стаи шипящих и шелестящих тварей, заполнивших своей массой весь туннель.

Они двигались в несколько ярусов, наползая на впереди идущих и забивая туннель до самого потолка. Они слишком спешили, и поэтому двигались довольно медленно. Но теперь их отделяло от людей всего несколько десятков метров.

Здесь были прозрачные мокрицы, размером с крупную черепаху, метровые зеленые пауки, длинные сороконожки, похожие на анаконд своими размерами, и огромные раки, смахивавшие на гигантских богомолов.

Любое промедление могло закончиться гибелью, и оба, больше не раздумывая, бросились в зеленое облако, прикрывавшее собой дверь единственной здесь камеры, о которой говорил Миранд.

Люди инстинктивно задержали дыхание, но отвратительный запах зеленого пара все равно проникал в ноздри, ел глаза, вызывая неудержимое желание чихнуть и израсходовать тот небольшой запас чистого воздуха, который они сохраняли в своих легких.

Визг, писк и грохот у них за спиной нарастали с каждой секундой, напоминая о том, что времени у них совсем не осталось.

На дубовой двери камеры, обитой медным листом, висел пудовый навесной замок, вызвавший у Танаева приступ паники, но Годвин, не теряя ни секунды, провел по его дужке лезвием своего виброножа, и замок с грохотом упал на землю.

Дверь распахнулась, и, проскочив ее, Годвин немедленно принялся закрывать все внутренние запоры, предоставив Танаеву возможность осмотреться.

Камера представляла собой мышеловку, с единственным выходом, который они только что собственноручно захлопнули у себя за спиной. В центре десятиметрового каменного мешка, на небольшом деревянном кресте висел брат Альтер, на этот раз, правда, не прибитый, а прикрученный к кресту толстыми веревками, поддерживающими его тело в нескольких местах.

Выглядел он, вопреки ожиданиям, довольно бодро и с явным интересом наблюдал за действиями Годвина.

— Везет тебе на кресты! — произнес Танаев, перерезая веревки.

— А тебе везет на западни! — ответил Альтер, растирая затекшие руки и ноги.

— Долго ты здесь висишь?

— Всего несколько часов. Не успел еще соскучиться по вашим лицам. Что это он делает? — кивнув в сторону Годвина, осведомился Альтер.

— Баррикадирует дверь. Там снаружи целые полчища ядовитых тварей.

— И долго вы тут собираетесь оставаться?

— До тех пор, пока не найдем выход. Ты можешь предложить что-нибудь лучшее, или будешь только надсмехаться над своими спасителями?

— Я мог бы, но нас подслушивают. Посмотри хорошенько вон в тот угол!

Танаев, используя свое ночное зрение, перевел взгляд в то место, на которое указывал Альтер, и вздрогнул от отвращения.

На вкопанном в землю древке копья висела недавно отрубленная человеческая голова. Из перерубленной шеи еще струилась кровь, а по высунутому наружу прокушенному языку стекала тонкая струйка слюны. Но самое страшное впечатление производили живые глаза на посиневшем лице.

Они вращались, следуя за каждым движением находившихся в камере людей.

— Создание Левина? — Альтер кивнул.

— Он обещал заменить ее моей собственной, если я не помогу привести вас сюда. Но моей помощи не потребовалось, вы сами пришли в подготовленную черным колдуном ловушку.

— Ну, это мы еще посмотрим, кто кого здесь поймал! — грозно произнес Танаев, решительно направляясь к голове.

Едва он прикоснулся к ней мечом, как голова исчезла в клубе пламени, из которого раздался голос:

— Будь ты проклят, предатель! Тебя ждет такая же судьба!

— О чем это она? — спросил Годвин, закончивший свою работу по созданию баррикады у входной двери, по которой снаружи уже колотили чем-то тяжелым.

— О предательстве. И о том, что за предательство, рано или поздно, приходится расплачиваться.

— Но о каком именно предательстве идет речь?

— А вот этого я не знаю. Каждый из нас в течение своей жизни, вольно или невольно, совершает целый ряд крупных и мелких предательств, о которых позже охотно забывает и старается не вспоминать. Но наступит час, когда вспомнить о них придется. Когда именно их след поможет наложить на тебя проклятие...

— Ты веришь в проклятия?

— Я верю в судьбу. Проклятьем ее не изменишь. Карму каждого человека определяют лишь его собственные поступки.

Глава 41

— Где передатчик?! — Самый важный вопрос Танаев решился задать лишь теперь, после того как Альтер, снятый с креста, немного пришел в себя.

— О чем ты? — с искренним недоумением спросил монах, и от этого его тона Танаев почувствовал, как волосы шевелятся у него на голове.

— Капсула с передатчиком, я тебе рассказывал о ней!

— И надо признать, мой друг, что это было большой ошибкой с твоей стороны. Потому что проклятый Левин залез в мою голову, покопался в моих мозгах и извлек из них все, что ему было нужно. Он слишком торопился, и очевидно, именно это обстоятельство спасло меня, иначе он бы выполнил свою угрозу и именно мою голову увидели бы вы на том шесте.

— Где капсула?! — рявкнул Танаев, теряя терпение.

— А почему ты решил, что я могу это знать?

— Потому что Миранд сказал, что она спрятана здесь, в твоей камере, в качестве дополнительной приманки для меня!

— И хитрость Левина сработала. Ты — здесь. Мы все — здесь. — Альтер замолчал, прислушиваясь к ударам, от которых дверь ходила ходуном, а с потолка пещеры начинали сыпаться довольно крупные камни.

— Чем они в нее колотят? Неразумные твари, а поди ж ты, применяют осадные орудия. Долго эта дверь не продержится, — констатировал Годвин.

— Ты скажешь, наконец, где спрятана капсула, или мне самому применить к тебе пытки?

— Да здесь она, здесь! И не в капсуле наша главная проблема, а в том, как выбраться отсюда живыми!

— Потом будем думать об этом!

— Ну, естественно, мы же герои, нас не интересует собственная судьба и жизнь наших товарищей, нам подавай подвиг покруче, да чтобы еще с самопожертвованием!

— Перестань надо мной издеваться, брат, и скажи, где спрятана капсула? — сменив тон, почти ласково спросил Танаев.

— Давно бы так. Она зарыта в том самом углу, где недавно стояла голова. Наверно, Левин полагался на подобную охрану. Не знаю, правда, что тебе могла сделать отрубленная голова, разве что... Послушай, а вдруг она была оставлена здесь лишь для того, чтобы произнести свое проклятие?

Но Танаев уже не слушал его, он бросился в угол камеры, отшвырнул в сторону древко обгоревшего копья и, используя меч в качестве кайла, стал торопливо отбрасывать землю в сторону.

Пол каменной пещеры представлял собой монолитный камень, — но только не в этом месте. Здесь, видимо, некогда бил подземный источник, образовавший толстые наносы песка, и Танаеву пришлось изрядно потрудиться, прежде чем лезвие меча звякнуло о металл. Схватив свою драгоценную находку, он выпрямился, лихорадочно ощупывая ее со всех сторон.

— Даже не повреждена... Почему он не попытался ее сломать?

— Возможно, он не знал, что это такое...

— Ну, это вряд ли! Во всяком случае, он знал, какую ценность представляет этот предмет для меня.

— В таком случае, можно предположить, что он хотел сделать так, чтобы капсула вновь оказалась у тебя в руках.

— Но зачем?!

— Какой-то ты недогадливый стал, мой древний брат. Очевидно, затем, чтобы капсула выполнила свое предназначение.

— Но черные делали все для того, чтобы я не мог отправить сообщение, они готовили ловушку для Федерального флота! Они хотели, чтобы флот вышел в пространство недалеко от Земли, начал бомбардировку и угодил в расставленные ими силки!

— А если все это — блеф? Если они не в состоянии остановить федеральную армаду? В таком случае, они вынуждены стать твоими сторонниками в этом деле. Бомбардировка уничтожит все живое в этой части планеты, в том числе и их самих, и проложенные ими врата в наш мир. Черные не хотели рисковать, не хотели терять уже захваченную планету... Твоя радиограмма остановит флот и поможет им закрепиться на Земле.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Ничего я не знаю, это всего лишь мои предположения! — устало закончил Альтер, вновь обративший все свое внимание на дверь. Она уже прогибалась под ударами, а от толстых досок мореного дуба начинали откалываться мелкие щепки. Это был очень плохой признак, в любую минуту доски могли не выдержать.

— Чем они в нее бьют?

— Лбом какой-то твердой и тяжелой твари, которую все вместе и довольно слаженно подталкивают сзади, — ответил Танаев. Используя свое внутренне зрение, он отчетливо видел картину того, что творилось с той стороны двери.

— Давайте попробуем проделать отверстие в какой-нибудь стене? Мой вибронож может с этим справиться! — предложил Годвин.

— Стены везде монолитные. Сплошной камень. Это часть скалы, на которой стоит весь остров. Ничем ее не возьмешь. — Танаев спрятал капсулу во внутренний карман куртки и теперь полностью ушел в решение самой насущной проблемы: как выбраться из подготовленной для них западни.

— Везде сплошной монолит... Везде... Вот разве что здесь... — Он вновь вернулся к яме, которую выкопал, когда доставал капсулу, и стал внимательно ее изучать.

— У нас нет времени разглядывать эту яму! Они сейчас взломают дверь!

— Ничего с нами не случится, пока я не отправлю радиограмму. Нас будут беречь как зеницу ока, и ни одна тварь не проникнет сюда. Черные будут ждать. Будут ждать до тех пор, пока я не нажму кнопку на передатчике. Альтер прав. Им нужна была приманка для меня, а вовсе не тотальная бомбардировка. — И, словно подтверждая его слова, удары поутихли. — Не отвлекай меня, я постараюсь увидеть, куда уходил этот подземный ручей... — Глеб сосредоточился, а затем все его тело словно окостенело.

— Не люблю я эти фокусы! — ворчливо пожаловался Годвин Альтеру. — Рано или поздно он не вернется из своих прогулок. Не может человек безнаказанно находиться в мире мертвых!

— Почему ты решил, что он находится в мире мертвых? Миров вокруг нас несметное количество, и мертвым нечего делать там, куда хоть изредка заглядывают живые. Его дух сейчас далеко отсюда, и он видит то, что нам с тобой увидеть не дано, брат мой.

— А не может какая-нибудь тварь, вслед за ним, перебраться из мира иного в наш мир? — спросил Годвин, выдавая тайную причину своего страха перед сеансами самогипноза Танаева.

— Может, брат мой, еще как может! Но Танаев не допустит этого. Он очень сильный маг, хотя и не знает об этом. Даже Левин его боится, иначе он бы давно уже был здесь. Ну вот, накликал...

Зеленое облако просочилось сквозь многочисленные трещины, образовавшиеся в двери, и теперь уютно расположилось на полу у входа, вновь принимая знакомые очертания, карикатурно напоминавшие лицо Левина.

Танаев неожиданно очнулся, словно почувствовал на себе идущий из облака взгляд темного волшебника, и, еще не придя в себя после транса, принял этот взгляд, бросая Левину еще неосознанный и, может быть, поэтому наполненный неожиданной силой вызов.

Облако у двери сморщилось, заколыхалось и медленно поползло сквозь щели, прочь из камеры.

— Что я тебе говорил? — не скрывая радости, заметил Альтер.

— О чем это вы? — осведомился Танаев, окончательно приходя в себя.

— Да так, обсуждаем твои возможности в деле противостояния черной магии. Скажи лучше, что ты обнаружил, есть ход?

— Ход-то есть, и даже очень широкий. Ручей через узкую горловину впадает в настоящую подземную реку, уходящую в глубину острова.

— Чем же тебе не понравился этот ход?

— Там что-то есть... Что-то помешало мне смотреть. Кто-то там нас ждет. И еще неизвестно, какая опасность принесет нам меньшие беды. Время на исходе, мне придется отправить радиограмму в ближайшие часы, и после этого черные с нами покончат в два счета.

— Значит, надо уходить, что бы там ни ожидало внизу. Иного выхода у нас нет.

Слой песка, прикрывавший расщелину, по которой когда-то уходил из пещеры подземный ручей, оказался не толстым и довольно податливым. Минут через двадцать они уже начали расчистку подземного рукава, сбивая выступавшие по бокам камни. Использовать нож для этой работы приходилось с большой осторожностью, твердая порода могла быстро разрядить его батарею.

Когда проход в подземную пещеру был готов и плечи Танаева, прикрывавшего этот исход в подземные глубины, уже едва возвышались над краем проделанной ими ямы, удары в дверь возобновились с новой силой, словно таившиеся там твари поняли, что добыча ускользает от них.

— Попробуем заделать проход! — предложил Танаев, после того как все они, миновав узкую горловину, оказались в просторной нижней пещере.

— Я не думаю, что нас будут преследовать, — заявил Альтер, не выносивший тяжелой физической работы и всегда стремившийся найти какую-нибудь лазейку, чтобы ее избежать.

— Почему? — с невинным видом осведомился Танаев. — Почему ты думаешь, что нас не будут преследовать?

— Из-за проклятия. Они его почувствуют. Проклятие такой силы распространяет вокруг себя отвратительную вонь!

— Я не чувствую никакой вони!

— Это потому, что проклятие направлено прежде всего на тебя! Тот, на кого оно направлено, и не должен ничего чувствовать!

— Несмотря на эти высоконаучные заявления нашего уважаемого брата, работать все же придется! — И Танаев подал пример, обхватив огромный обломок скалы и стараясь заклинить им проход. Но скала оказалась слишком тяжела, даже для него. — Может быть, кто-нибудь мне поможет?

Втроем они сдвинули обломок с места, и он встал поперек лаза, надежно перегородив вход в пещеру. Не удовлетворившись сделанным, они стали собирать вокруг камни поменьше и заклинивать ими центральный обломок со всех сторон, так что, в конце концов, сдвинуть с места возведенную ими баррикаду казалось уже невозможно.

— А как, собственно, мы собираемся возвращаться? — осведомился Годвин. — Или это уже необязательно?

— Найдем другой путь, а если понадобится, разберем завал. С нашей стороны это сделать не так уж трудно.

Когда Танаев посчитал работу законченной, он потребовал тишины и, приложив ухо к возведенной ими преграде, стал вслушиваться, стараясь уловить хотя бы малейший шорох.

Но в пещере, с обеих сторон завала, царила абсолютная тишина.

— Не нравится мне это! — заключил он. — Не нравится, что они даже не попытались нас преследовать.

— А зачем? Мы и так идем, куда им нужно.

— Оставь свои мрачные пророчества, еще накликаешь беду! — сказал Годвин, мрачно всматриваясь в темноту пещеры, подсвеченной в глубине нереальным синеватым светом.

— А нам ее кликать не надо. Она все время рядом с нами, с тех пор как прозвучали слова проклятия.

— Ну ладно, раз мы на какое-то время от них отделались, пора отправлять радиограмму.

— Только этого нам и не хватало! Чтобы они набросились на нас со всех сторон! Далась тебе эта радиограмма! С чего это ты решил, что она что-то изменит? Может, ее и не получат вовсе! Над нами почти километр скалы, никакое послание через этот мертвый камень не пробьется!

— Может, и не пробьется. Может, ничего и не изменит эта радиограмма, да только тогда не ляжет на меня вина за тех, кто погибнет под бомбами, если эта проклятая бомбардировка все же состоится! — ответил Танаев, решительно доставая капсулу и вскрывая ее герметично запаянный футляр.

Цилиндрик был совсем маленьким, не больше сигары, и трудно было поверить, что в нем заключена мощь, способная пробить необозримые дали космоса и перебросить заключенное в нем сообщение за миллионы километров от Земли.

Танаев с сомнением повертел между пальцами цилиндр, потом нащупал на его боку большую красную кнопку, направил заостренный конец цилиндра в потолок пещеры и попросил своих спутников, на всякий случай, отойти подальше.

Полыхнуло так, что их глаза надолго потеряли способность видеть, но прежде чем это случилось, они успели запечатлеть на сетчатке своих глаз ослепительный голубой луч, прошивший потолок пещеры.

— Хорошо, хоть короткое у тебя послание! — пробормотал Годвин, протирая слезящиеся глаза.

— Там всего два слова, да и они не имеют значения, важен сам факт передачи. Они обязательно поймают импульс, должны поймать, день и ночь их радисты слушают космос и ждут...

— Ну-ну, твоими бы устами... А впрочем, теперь это уже действительно не наше дело. Куда пойдем?

— Это ты у Альтера спроси. Зря мы его, что ли, второй раз с креста снимаем? Он местные подземелья обязан знать назубок.

— Ничего я не знаю! Этот древний проход был закрыт и утрачен тысячи лет назад! О нем сохранились упоминания лишь в самых старых наших книгах. Когда-то он соединял древние скиты, расположенные на безлюдных необитаемых островах. Там жили наши святые подвижники. Им были известны многие тайны, именно они написали про этот проход... — Альтер неожиданно споткнулся, словно налетел на невидимую преграду.

— Так что же они написали?

— Не знаю, нужно ли об этом говорить...

— Да уж скажи, хуже все равно не будет.

— В этих книгах говорилось, что проход ведет к могиле демона и тот, кто потревожит его покой...

— Дальше можешь не продолжать! — решительно остановил его Танаев, заметивший, что Годвин слишком часто оглядывается назад, на заваленный выход из пещеры.

— Пойдем вдоль реки. Она достаточно многоводная и должна иметь какой-то выход! — Впрочем, Глеб сказал это исключительно для Годвина, они находились значительно ниже уровня северного моря, выхода наружу у этой реки быть не могло. Если бы он был, все это подземное пространство давно бы заполнила морская вода.

Глава 42

Они шли уже часа два вдоль русла подземной реки. Дорога оказалась извилистой, но, к счастью, разветвлений подземного туннеля не было, и им не приходилось выбирать направление, шли себе и шли вдоль водяной ленты, постепенно ускорявшей свое течение, по мере того как пол туннеля все круче уходил вниз. Здесь, в подземелье, было тепло и вода не замерзала.

Порой река сворачивала в громадные подземные залы, украшенные сталактитами и толстыми полупрозрачными натеками разноцветного нефрита. Иногда проход сужался до такой степени, что в него с трудом мог протиснуться человек, но везде царила вековая тишина, и звук шагов трех путников в этом, скрытом от людских глаз месте казался почти кощунственным.

Первым необычный запах почувствовал Годвин. Он остановился, принюхался и уверенно заявил:

— Пахнет костром!

— Да брось ты, откуда здесь взяться костру! Камни гореть не могут, — возразил Танаев, тем не менее вскоре и он почувствовал, что из прохода, по которому они шли, определенно тянет дымком. И не простым дымком — а именно от костра. К запаху сгоревшего дерева примешивался незнакомый аромат какого-то варева.

Еще шагов через двести проход расширился, и впервые за все это время разошелся на два рукава. В том месте, где расходились две подземные дороги, сидел у костра старичок и, что-то неторопливо помешивая, варил в котелке, подвешенном над самым настоящим костром, сложенном и впрямь из каких-то необычных камней, горевших ровным синим пламенем, почти не дававшим дыма. Словно эти камни были пропитаны спиртом.

— Ну, что я говорил! Точно, костер!

— Тише, — остановил восторги Годвина Танаев. Он не мог решить, как следует отнестись к открывшейся им довольно мирной картине: сидит себе старичок в подземелье и варит супчик на горючих камнях...

Был он, однако, могуч, этот старичок, хоть и невелик ростом. Чувствовалась в его широченных плечах и толстенных руках нечеловеческая сила. И пусть не было у него никакого оружия, если не считать оружием небрежно брошенную на землю дубину, ею, в случае необходимости, этот странный человек вполне мог уложить одним ударом горного медведя.

— Ну, чего стоите, гости дорогие? — спросил старичок, хотя вроде бы и не смотрел вовсе в их сторону, да и трудно было их заметить обыкновенному человеческому глазу, со свету в темноте, а вот поди ж ты, заметил... — Подходите, супчику моего отведайте, раз уж вас сюда занесло.

Они вышли на свет костерка и остановились в нескольких шагах от странного старичка, переминаясь с ноги на ногу и не зная, как себя вести при этой странной встрече. Наконец Танаев подошел на пару шагов ближе и осторожно осведомился:

— Отведать супчику, конечно, можно, только из чего он у тебя?

— А ты, однако, невежлив, молодой-старый человек! Разве гости у хозяина спрашивают, из чего угощение варено?

— Так ведь место здесь необычное...

— Что верно, то верно. Место необычное. И супчик у меня необычной. А варен он из белорыбицы слепой, что живет в здешних омутах подземных, и приправлен грибками бодроносами да мхом заворотным, так что особого вреда вам от моего супчика не будет, разве что голова немного закружится, у кого она не слишком крепкая.

Танаев продолжал исподволь изучать старичка и к огоньку присаживаться не спешил. Не нравилось ему лицо старичка, скрытое под густой бородой, разросшейся до самых бровей. Не нравились желтые глаза без зрачков и рваная шапка, слегка приподнятая в том месте, где вполне могли скрываться небольшие рожки.

— Ты кто будешь-то, старче, и давно ли сидишь здесь?

— Ох, давно, давно, навигатор Танаев! Уже лун, этак, тысячу сижу. Еще когда потоп начинался наверху, так я уже тут сидел!

С арифметикой старик был явно не в ладах, зато отвечал он охотно, с насмешливой искоркой в глазах, и невозможно было в его словах отличить вымысел от правды.

— А зачем сидишь-то? — попробовал Танаев зайти с другой стороны.

— Путников жду. Таких, как ты. Проклятых в одну сторону посылаю, чистых в иную.

— Значит, ты здесь вместо стража?

— Эк, куда хватил! Где мне до стража! Я лишь сортировщик. Когда вы стража увидите, вопросы задавать не будете. Ну, так как, будете мой супчик пробовать?

— А если откажемся? — с заметным интересом спросил Танаев, пристально наблюдающий за руками старичка и готовый в любую минуту выхватить меч из ножен у себя за спиной.

Но старичок, несмотря на провокационный вопрос Танаева, вел себя по-прежнему спокойно. Он деловито помешал суп, зачерпнул ложкой неаппетитную с виду жидкость, в которой плавали какие-то лохмотья, подув на ложку, попробовал свое варево, а затем ответил, даже и не глядя в сторону Танаева.

— Ну, что же... Откажетесь так откажетесь. Каждый сам решает, что ему есть, а что нет. Только тех, кто супчика моего не попробует, дальше я не пропускаю. Ни направо, ни налево. Не знаю я, куда их тогда пропускать.

— И многих ты уже не пустил?

— За столько-то лун, что я здесь сижу, упрямых набралось человек десять. И все, как один, монахи. Все, как один, в нечистую силу неверующие.

— Ну, и где они сейчас?

— Сами-то они, может, и на небесах, этого мне знать не дано, а косточки их вон в той яме лежат. — Он кивнул на большую яму у себя за спиной, где, если присмотреться, можно было и впрямь разглядеть груду человеческих костей.

— А может, там как раз те лежат, кто твоего супчика отведал? — спросил Годвин, подходя ближе и сжимая обеими руками свою пику, с виброножом вместо наконечника.

— Может, и те. Это ведь как, пока не попробуешь, не узнаешь!

— А ну прочь с дороги, погань лесная! Узнал я тебя, и поскольку в нечистую силу я верую, то и заклинаю тебя именем Господним — уйди с дороги подобру-поздорову! — закончил Альтер, выставив перед собой вместо оружия крест. К сожалению, обыкновенный — не шунгитовый. Шунгитовый ему так и не вернули, после наложения епитимьи за его утрату.

— Нет, монах, никуда я не уйду. И нет у тебя здесь надо мной власти.

— Зато у меня есть! — тихо, почти задумчиво, произнес Танаев, вглядываясь в желтые, глубоко запрятанные глаза старика.

— Да кто ты такой, чтобы мне в глаза смотреть без боязни?! — гневно воскликнул старец, отбросил ложку с хваленым супчиком и, торопливо нащупав свою палицу, вскочил на ноги. Роста он Танаеву оказался всего по пояс, зато в ширине плеч намного превосходил бывшего навигатора. Впрочем, это сейчас не имело никакого значения, потому что не физической силой они мерились.

Годвин решил воспользоваться ситуацией, старец-то основательно отвлекся, рассердившись на Танаева. Бывший чистильщик рванулся вперед и вложил в удар вибропики всю тяжесть своего тела.

Вот только увязла пика в невидимой преграде, так и не достигнув цели, и руки Годвина словно примерзли к ней, не мог он теперь двинуться ни вперед, ни назад. Альтер, бормоча не то заклинания, не то молитвы, тоже попытался приблизиться к супостату, однако и он застрял на полпути. Так что остались они теперь один на один. Танаев и леший, которого опознал в странноватом старичке Альтер.

Танаев даже не попытался потянуться к своему оружию, сознавая, что не может себе позволить отвлечься от желтых, всепожирающих глаз лешего ни на одну секунду.

Он пока держал его, не давал замахнуться дубиной, но стоило это предельного напряжения сил, и они быстро убывали. Однако и лешему, который был вынужден держать сразу троих людей, приходилось нелегко. Он первым пошел на попятную, отшвырнул в сторону свою дубину и примирительно елейным голосом произнес:

— Из-за чего спор, братец? Ты же проклят, это я и так, без всякого супчика, знаю.

— Никакой я тебе не братец! — хрипло возразил Танаев, пытавшийся показать, что невидимый поединок оставил ему достаточно сил для дальнейшей борьбы. Но леший на его слова лишь усмехнулся и, кивнув на расходящийся за его спиной в две стороны подземный проход, произнес:

— Тебе направо, им налево.

— Мы уйдем вместе! — твердо отчеканил Танаев, снова пытаясь поймать ускользающий взгляд желтых, спрятанных под густыми бровями глаз. Но леший на этот раз его вызов не принял, только спросил:

— Ты что же, погубить их хочешь, человече? Им хода в правый туннель нету. Вид стража только такие, как ты, могут вынести, а твои друзья — враз окостенеют.

Сам не зная, почему, Танаев сразу ему поверил.

— Даешь слово, что с ними ничего в левом туннеле не случится?

— Кто же моему слову верит? Ты лучше сам загляни, я препятствовать не стану!

И Танаев внутренним взором прошелся по всему левому туннелю, круто забиравшему вверх и заканчивавшемуся в монастырских подвалах. Тут и впрямь он не заметил никаких опасных тварей или хитрых ловушек. Но зато, когда он попытался то же самое проделать с правым туннелем, его сознание вновь уперлось в непроницаемую стену, и леший сразу же, отрицательно покачав головой, пояснил:

— Это страж тебя не пускает, я здесь ни при чем.

— Ну, хорошо. Считай, что договорились.

— Ты хоть знаешь, на что идешь, человече? Из правого туннеля никто еще не возвращался!

— А я и не собираюсь возвращаться. У меня с самого начала дорога в один конец была.

— Ну, коли так, иди себе. Раз уж ты проклят, я тебе препятствовать не имею права, страж с тобой разберется. — Спустя минуту какое-то сомнение одолело лешего. — Ты вот что... Если вдруг, мало ли что... Чудеса ведь тоже бывают! Вспомни там обо мне, если дойдешь. Скажи, леший Матвей свой долг выполнил.

— Скажу обязательно. А ты позаботься о моих друзьях. Если с ними что случится, я тебя и с того света достану.

— Да не случится с ними ничего. Я их сам, для пущей надежности, провожу до последнего поворота, до самых подвалов провожу!

— Вот и славненько. В таком случае, прощай. Пошел я!

— Ты куда это собрался?! — Годвину удалось, наконец, отлепиться от державшей его преграды и выдрать из нее свою пику. — Я здесь, с этой нечистью, один не останусь! Я с тобой пойду. Мы сколько вместе уже прошли, вспоминаешь? Нехорошо бросать меня в конце пути! — И поскольку Танаев молчал, опустив голову и своим молчанием признавая правоту его слов, Годвин продолжил: — Ты как думаешь, почему я за тобой шел? Ну, подумай, подумай! Денег от тебя не светило, славы тоже никакой, никто и не узнал бы, где мы головы сложим. Что же остается?

Этот вопрос заставил Танаева повернуться к Годвину. Не любил он прощаний. Терпеть не мог оставлять друзей на полпути, но и вести за собой сейчас тоже не мог. Без всякого лешего знал, что его ждет в конце этой дороги. И все же повернулся и, не возражая, выслушал Годвина до самого конца. Уж это-то он обязан был сделать в любом случае. Да и любопытно было ему узнать, что двигало этим человеком. Скупой на откровенность бывший наемный убийца не мог ему сейчас врать.

— А остается одно. Жизнь у меня не сложилась, это правда. Убивать приходилось за деньги, много разных грехов за мной числится, вот и решил я, в конце жизни, хоть один поступок совершить такой, чтобы перекрыть мои главные прегрешения. И не имеешь ты права лишать меня этой возможности!

— Все ты еще успеешь, и грехи перекрыть добрыми делами, и мне помочь, когда время примет. А сейчас оставайся и проследи, чтобы Альтер добрался до своего монастырского дома и чтобы там с ним ничего не случилось. А то, поди, опять к кресту прикрутят, везет ему на кресты... Не могу я взять вас с собой, братцы, на верную гибель! Знаете ведь, что не могу!

Глеб порывисто обнял обоих и, уже не оглядываясь, пошел к правому туннелю. Годвин рванулся было за ним, но сразу же и остановился, вновь налетев на упругую стену, которая, пропустив Танаева, отделила его от этого мира непроницаемой преградой.

Глава 43

Страж был на своем месте, и в то же время его не было.

Во всяком случае, ни один глаз, ни глаз человека, ни острый глаз волшебника, не смог бы обнаружить его присутствие.

Страж был растворен в воздухе пещеры, в ее камнях, в воде ручья, превращавшейся в пар, возле огненной завесы, которой заканчивался туннель.

Страж охранял врата, ведущие в мир бывших богов и титанов, который люди почему-то привыкли называть адом.

У стража не было ни имени, ни тела. Большую часть времени он спал, оставляя бодрствовать лишь крохотную часть своего сознания, подпитываясь, когда это было необходимо, энергией, фонтаном бьющей наружу из портала.

Страж спал и в то же время бодрствовал. Его мысли текли лениво и равнодушно. Задача, поставленная перед ним его создателями, была проста, как камни, внутри которых пребывала в данный момент большая часть его тела: охранять вход в их мир от слишком дерзких и слишком самонадеянных человеческих индивидуумов.

Впрочем, за последнюю тысячу лет ему так и не удалось их увидеть ни разу. Во сне страж грезил о врагах и битвах, для которых и был сотворен когда-то в незапамятные времена. И если в далеком прошлом на его долю иногда выпадала удача и несмышленый нарушитель проникал в его охраняемые пределы, страж не спешил уничтожать дерзкого.

Стараясь продлить удовольствие и растянуть игру, ведь это было единственным развлечением, единственным, что давало ему возможность ощутить себя живым. Но за последнюю тысячу лет даже гигантские насекомые, которые кишели в верхних этажах подземных пещер, не смели приближаться к огненному порталу, хорошо усвоив печальные уроки прошлого, и сон стража со временем перешел в глубокое забытье.

Его мозг, не получавший никаких сигналов от внешних раздражителей, постепенно начинал атрофироваться, подчиняясь вселенскому закону. Энтропия разрушала прежде всего то, что не могло вырабатывать собственную энергию, и потому не имело сил ей противостоять.

Но вот что-то изменилось. Впервые за прошедшее тысячелетие, слившееся для стража в один бесконечный миг сна.

Пришел какой-то сигнал. Слабый, едва различимый на фоне причудливых картин, рождаемых его мозгом, уже пораженным безжалостной энтропией, уже наполовину разрушенным, — но все еще живым и готовым выполнить свою основную задачу...

* * *

Танаев почувствовал присутствие стража, едва шагнул в правый проход, как только за ним задернулась невидимая и непреодолимая для его друзей завеса.

Он ощутил присутствие чужого сознания, аморфного и находившегося одновременно в нескольких местах, словно это был какой-то огромный рой пчел... Но это были не пчелы. Фрагменты этого странного сознания медленно, преодолевая тысячелетний покой, потянулись друг к другу.

Внешне ничего не происходило. Ну, почти ничего... Туннель, в котором теперь стоял Танаев, был коротким, не более ста метров, и заканчивался огненной стеной, запечатавшей его от пола до потолка. Перед огненной завесой образовалось широкое жерло пропасти, в которую с ревом низвергалась подземная река, служившая им проводником на всем пути по этому ведущему в никуда подземелью. Танаев подумал, что, возможно, именно об этой реке упоминали древние рукописи, называя ее рекой мертвых — Стиксом.

Если он не ошибся, где-то здесь должен быть и перевозчик Харон со своей лодкой, но перевозчика что-то не было видно, а сама река, приблизившись к своему огненному концу, бесследно исчезала, низвергаясь в бездонную пропасть. Странно, но снизу не поднимались клубы пара. Очевидно, пропасть, в которой исчезала река, была такой глубокой, что пар, не достигнув поверхности, растворялся в горячем воздухе.

Красноватый отсвет от огненной стены ложился на гладкие, словно отполированные стены туннеля, отбрасывая от них многочисленные блики, рождавшие неверные движения каких-то теней, которые время от времени обретали собственную жизнь и продолжали раз начатое движение, уже независимо от световых бликов, породивших их возникновение.

Туннель, походивший на жерло какой-то гигантской печи, уже сам по себе вызывал невольный ужас. В его раскаленном воздухе незримо витали флюиды боли, отчаяния и безысходности...

— Кажется, я не первый пытаюсь проникнуть сюда! — пробормотал Танаев, стараясь себя подбодрить. Но эти слова мало ему помогли. Тогда он вынул меч из заплечных ножен и, готовый ко всему, медленно двинулся к огненной стене.

Но едва он прошел первые десять шагов, как нереальное движение теней и отблесков воплотилось во что-то гораздо более материальное.

Вначале в воздухе возникли полупрозрачные струи, словно нечто невидимое, в определенных местах, уплотнило воздух настолько, что он стал восприниматься как более густая субстанция, и потому сделался видимым. Эти струи раскаленного воздуха тянулись от груд каменных обломков, от стен ипотолка туннеля к огненной стене и, соприкоснувшись с ней, сплетались в некий бесформенный ком, постепенно обретавший все более отчетливые очертания.

Первой сформировалась морда огненного демона. Она была размером с небольшой автомобиль и висела под самым потолком, прикрепленная к огненной стене невидимыми силовыми нитями. Незрячие пока что глаза слепо уставились в глубину туннеля и медленно вращались, словно пытались нащупать того, кто осмелился потревожить вековой покой стража. Челюсти огромной крокодиловой пасти, вытянутые вперед на полметра, то распахивались, открывая взгляду Танаева двойной ряд зубов и узкий чрезвычайно подвижный язык, похожий на язык пламени, то совершенно беззвучно захлопывались.

Медленно и неотвратимо из стены стало прорезаться и все остальное тело демона. Когтистые, вытянутые вперед лапы уже загребали перед собой воздух, словно искали очередную жертву.

Если бы Танаев не знал, что обратного пути нет, что проход за ним запечатан, он бы, возможно, повернул в этот миг назад. Такой непреодолимый ужас внушало рождение этой огненной фурии, упершейся головой в потолок туннеля.

Огненное тело демона выглядело так, словно было отлито из раскаленной до вишневого свечения лавы. От равномерно светившейся кожи стража время от времени отваливались какие-то более темные куски и с шипением шлепались на пол. Камень в тех местах, где они упали, начинал дымиться и плавиться.

«Так вот каким будет его конец! Вот что ждало его в конечном пункте дороги! Безнадежность!»

Это мрачное слово сковало волю Глеба и желание к сопротивлению. Что он мог сделать с этой раскаленной тварью своим жалким мечом?

Демон не имел никакого отношения к тем темным силам, с которыми могло справиться пропитанное шунгитом лезвие меча.

Это чудовище явилось из иной вселенной, из той, куда так жаждал проникнуть Глеб, не представлявший, что его ждет за огненной завесой, заслоняющей портал в мир, способный породить существ, подобных этому демону.

Медленно, не поворачиваясь спиной к стражу, Танаев начал отступать и отступал до тех пор, пока его спина не уперлась в невидимую преграду.

В отчаянии он обернулся, готовый попросить лешего впустить его обратно.

Но стена за его спиной, отделившая проход, по которому он вошел, налилась изнутри белым молоком, стала непрозрачной и абсолютно непроницаемой.

Дверцы ловушки захлопнулись. А демон между тем, окончательно придя в себя после векового сна и разглядев, наконец, свою новую жертву, радостно усмехнулся своей крокодиловой пастью и сделал первый шаг по направлению к Танаеву.

Пол пещеры содрогнулся, приняв на себя немыслимую, раскаленную тяжесть чудовища.

Видимо, тело демона, состоящее из некоего металлического сплава, вынуждено было поддерживать свою внутреннюю температуру на очень высоком уровне, чтобы сохранить гибкость и подвижность собственных членов.

Во всяком случае, двигался этот чудовищный раскаленный монстр, подпиравший своей головой потолок пещеры, настолько быстро, что Танаев и глазом не успел моргнуть, как он оказался рядом. Глеба обдало волной нестерпимого жара. Воспоминание о том, что именно высокая температура гибельна для его некогда искусственно созданного тела, сохранилось где-то в глубинах организма Танаева на клеточном уровне, потому что вместе с жаром, полыхнувшим на него от демона, Глеб испытал волну парализующего ужаса, какого никогда ранее не испытывал.

Демон между тем не спешил разделаться со своей беспомощной жертвой. Он даже попытался изобразить на своей крокодильей морде нечто вроде улыбки и призывно пощелкал пальцами, словно звал котенка: «УТЮ-ТЮ-ТЮ-ШЕЧКИ».

И это было его ошибкой, потому что Танаев почувствовал в ответ на этот издевательский жест гнев, который помог ему подавить парализующий ужас. Он даже сумел сосредоточиться и послать призыв о помощи своему могущественному благодетелю, не раз уже спасавшему его от смерти в самых безнадежных ситуациях. Но короткий отрезок туннеля, в котором он сейчас стоял, оказался наглухо закрытым ото всех посторонних влияний. Поток чужеродной энергии, изливавшейся из портала, наглухо закапсулировал его, и призыв о помощи, инстинктивно вырвавшийся из сознания Танаева, отразившись от непроницаемых стен туннеля, вернулся к нему, обдав дополнительной волной безнадежности.

В конце пути для каждого из нас наступает миг, когда человек остается наедине с самим собой, когда он может рассчитывать только на свое мужество и волю, когда никто извне уже не властен ему помочь. Такой миг наступил сейчас для Танаева.

Он взмахнул своим жалким мечом и со всего размаха обрушил его на коленный сустав демона, надеясь хоть немного лишить его подвижности.

В том месте, где лезвие соприкоснулось с телом демона, сверкнуло пламя, и в руках у Танаева осталась лишь рукоятка, с оплавленным остатком лезвия, не больше десяти сантиметров длины.

Теперь он был полностью безоружен, а демон, в ответ на его удар, лишь оглушительно захохотал, отчего стены пещеры уже по-настоящему содрогнулись, обрушив с потолка несколько увесистых камней, впрочем, не причинивших демону ни малейшего вреда.

Затем страж протянул к Танаеву свою раскаленную длань, увенчанную шестью могучими полуметровыми когтями, и попытался схватить наглого человечка.

Но тот проворно отпрыгнул в сторону, демонстрируя отменную скорость и быстроту реакции. Игра в кошки-мышки на этот раз обещала стать весьма забавной.

Танаев попытался, прижавшись спиной к стене туннеля, прошмыгнуть мимо демона, но тот одним движением своей огромной ноги преградил ему дорогу и вновь загнал в узкий закуток, где стена туннеля под прямым углом соединялась с матовой силовой завесой, перегородившей обратную дорогу.

Теперь у Танаева остался один-единственный путь отступления, вдоль силовой стены, заканчивавшейся у подземного потока... Этот поток беспрепятственно проходил сквозь силовую завесу и нес свои воды дальше. У Танаева мелькнула призрачная надежда на то, что, может быть, в глубине, под поверхностью потока, в силовой стене есть отверстие, пропускающее воду внутрь пещеры. Если бы удалось, хоть на метр, оторваться от демона, нырнуть и проверить эту призрачную надежду!

Танаев сделал вид, что пытается вновь проскользнуть мимо демона, в свободную часть туннеля за его спиной, на этот раз воспользовавшись узким метровым пространством между ногами чудовища, но в последний момент, когда демон опустил свою ладонь до самого пола, изобразив из нее нечто вроде корзины для ловли бейсбольных мячей, Глеб, неожиданно изменив направление, рванулся к реке.

Не ожидавший этого демон слегка покачнулся и вынужден был сделать шаг в сторону, чтобы восстановить равновесие.

Дальнейшее произошло словно бы и, без участия рассудка самого Танаева. Он действовал совершенно интуитивно. Рванувшись в сторону по направлению к реке, он, не замедляя движения, прыгнул в стремительный поток, с бешеной скоростью несущийся к огненной пропасти.

Танаев надеялся, что в глубине скорость потока снизится и у него хватит сил противостоять течению.

Увы, и эта надежда оказалась тщетной.

Поток подхватил его, завертел и неумолимо потащил вперед.

Демону это совсем не понравилось, игрушка ускользала от него, и он сделал единственное, что еще мог сделать. Резко развернулся и, согнувшись, попытался перехватить несущегося в потоке Танаева своей огромной раскаленной лапищей.

Но едва длань демона соприкоснулась с водой, как к потолку пещеры вознесся огромный клуб пара, сопровождаемый ревом. Лапа демона, погруженная в воду, мгновенно остыла, почернела и потеряла подвижность.

Танаев, проскочив между двумя растопыренными, окаменевшими пальцами демона, оказался в водовороте кипящей воды, но резанувшая его боль тут же сменилась прохладой — поток пронес его мимо раскаленной преграды со скоростью курьерского поезда.

Он уже миновал демона, который все никак не мог совладать со своей неподвижной лапой и не понимал, что произошло.

Хотя демон на какое-то время оказался выключенным из игры, собственное положение Танаева оказалось еще более безнадежным.

Течение было настолько сильным, что у него не осталось ни времени, ни сил, чтобы добраться до берега. Поток, все увеличивая скорость, нес его прямо к пропасти.

В последний раз пылающая завеса, перекрывавшая реку, мелькнула перед искаженным отчаянием лицом навигатора, прежде чем водопад, полностью завладев его телом, швырнул его вниз, в огненную купель пропасти.

* * *

На этом автор вынужден на некоторое время расстаться со своим героем. То, что случилось с Танаевым в мире титанов и демонов, в который перенес его огненный портал, читатель узнает из следующей, заключительной части трилогии, которая будет называться «Гнев Прометея».

Евгений Гуляковский Визит к Прометею

ПРОЛОГ

В первой части серии «Меч Прометея» читатель познакомился с навигатором Глебом Танаевым, принимавшим участие в земной экспедиции на планету с зоной повышенной энтропии. Где наш герой ценой собственной жизни спас экипаж корабля от энтропийного выброса.

Однако его гибель оказалась необычной. Погибло только тело навигатора. А его разум, память и все, что составляет человеческую личность, перешло в гигантский инопланетный компьютер, созданный на этой планете исчезнувшей древней цивилизацией Антов.

Долгие столетия провел Танаев, лишившийся своего тела, в виртуальном состоянии внутри гигантского компьютера, без всякой связи с внешним миром.

Станция Антов вместе с навигатором оказалась внутри кокона свернутого пространства, и если бы не гигантский объем информации, доступ к которой был для него открыт, если бы не возможность строить бесконечно разнообразные виртуальные миры, Танаев наверняка сошел бы с ума.

Но настал день, когда могущественная внешняя сила сломала оболочку станции Антов. И произошло это после того, как Танаев нашел способ создать для себя новое искусственное тело, обладавшее уникальными возможностями.

Один из князей мрачной империи хаоса и тьмы заинтересовался необычным пленником, сумевшим победить саму смерть, и решил превратить его в своего вассала.

Однако это оказалось совсем непросто. Несмотря на всю привлекательность предложенной ему возможности покинуть свою тысячелетнюю тюрьму, Танаев, узнав о планах Хорста захватить Землю, вступает с ним в отчаянную борьбу, казавшуюся на первый взгляд безнадежной.

В конце концов, воспользовавшись помощью Зухрин и вспыхнувшим на корабле Хорста восстанием рабов, Танаев похитил корабельную шлюпку и бежал на ней к Земле.

Во время их долгого пути искусственный организм Танаева начал изменяться под влиянием волшебного зерна Мальгрита и заклятия, наложенного Хорстом. Эти две противоположные силы, воздействуя на Танаева, вернули ему прежний человеческий облик, сохранив, однако, многие из необычных способностей, свойственных его искусственному телу.

Танаев надеялся опередить начало вторжения и предупредить людей о грозящей опасности, но во время перехода через черную дыру свернутого пространства их маленький корабль попал в зону замедленного времени, и теперь они не могли определить, сколько столетий пронеслось над Землей, пока длилось их космическое путешествие.

Совершенно неизвестный мир далекого будущего поджидал их на том месте, где когда-то находилась их родина...

С этого момента начинается вторая книга серии «Меч Прометея», которая называется «Огонь Прометея».

В этой части Танаев попадает на Землю, уже захваченную в большей своей части слугами Хорста.

Сразу после выхода на земную орбиту Танаева и его спутников встретили роботы и изолировали на военной базе, сохранившейся со времен войны с полчищами Хорста.

На Земле остались лишь отдельные небольшие очаги сопротивления, вся промышленность была практически уничтожена тотальными бомбардировками, предшествующими вторжению.

Осуществить интервенцию захватчикам удалось благодаря внедрению на Землю своих тайных агентов, способных к масштабному гипнотическому воздействию на окружающих.

Еще до начала завершающей фазы интервенции объединенному правительству Земли удалось тайно эвакуировать часть кораблей на другую планету, где была создана научная и военная база, способная по прошествии довольно длительного времени противостоять захватчикам. Однако для того, чтобы предпринять атаку на захватчиков, земному флоту необходимо провести разведку и установить, что изменилось на Земле за прошедшие столетия и в каких районах еще сохранились очаги сопротивления, способные стать плацдармом для будущего десанта.

Однако осуществить такую разведку обычными способами не удавалось, поскольку все команды посланных на Землю кораблей подвергались воздействию «психоделов» — так были названы могущественные гипнотизеры Хорста, способные полностью изуродовать человеческую психику. В результате экипажи всех посланных на разведку кораблей переходили на сторону противника, и корабли не возвращались.

Только Танаев, создавший свое тело искусственно и укрепивший свою психику во время управления гигантским компьютером антиэнтропийной станции Антов, был способен противостоять воздействию психоделов Хорста.

Его тайно перевезли из космической тюрьмы на земной звездолет, а затем собирались высадить на Землю, с заданием провести такую разведку.

Но перед самой высадкой крейсер подвергся обстрелу, и Танаеву пришлось совершать высадку на Землю на десантном планере, не приспособленном для посадки на высоких космических скоростях.

В результате неуправляемой посадки он попадает в так называемую «дикую» зону, удаленную от сохранившихся на Земле людских поселений на сотни километров, и начинает свой нелегкий пеший поход на север, где, по слухам, сохранилась знаменитая Валамская обитель, расположившаяся на месте бывшего Валаамского монастыря.

В этом трудном походе сквозь дикие, разоренные захватчиками области родной планеты бывший навигатор не раз вступает в схватки с чудовищными монстрами и бывшими людьми, превращенными психоделами Хорста в еще более опасных чудовищ.

Добравшись в конце концов до Валамского монастыря, он узнает от его настоятеля Александера, что для того, чтобы добиться победы над слугами Хорста, необходимо получить огненный меч Прометея.

Танаев отправляется за мечом в еще более трудный поход через огненный портал, ведущий в мир, весьма смахивающий на преддверие ада.

Об этом походе, завершившемся встречей с Прометеем, и повествует третья книга серии «Меч Прометея».

ГЛАВА 1

Сознание возвращалось крохотными фрагментами, и постепенно в памяти восстанавливалась картина происшедшего.

Огненный портал, схватка с демоном, река, несущая его к пропасти, заполненной кипящей лавой... Непонятно, почему он до сих пор жив и все еще способен складывать обрывки воспоминаний в более-менее целостную картину.

Вот только зрение никак не желало возвращаться, и информация о мире, в котором он очутился, пройдя через портал, была пока очень скудной.

Танаев сидел на чем-то жестком и горячем, похожем на сильно нагретый камень.

Воздух, пропитанный жаром и запахом сернистых вулканических испарений, обжигал легкие. Если в ближайшие полчаса он не соберется с силами и не предпримет что-нибудь — перегрев его организма может стать фатальным. Заново создавая свое тело на станции Антов, он позаботился о том, чтобы хорошо защитить его от холода, но вот жара... На Элане жары не предвиделось, и он пожалел о том, что не учел такое резкое изменение условий своего существования, — но сожалением делу не поможешь.

Для начала следовало хотя бы встать и попытаться разобраться в том, почему он ничего не видит. Какая-то серая плотная пелена закрывала все поле его зрения.

Он выделил слово «серая», поскольку именно оно несло в себе определенную надежду. Если свет, пусть даже в таком, весьма ослабленном варианте воздействует на сетчатку его глаз — значит, он, по крайней мере, не ослеп во время перехода и причину мрака следует искать в окружавшем его мире.

«Куда я попал?» Куда должен был переместить его портал? Обрывки сведений, которые ему удалось собрать об этом «пути героев», казались сейчас совершенно недостаточными и никому не нужными. Но ничего большего Танаев и не мог предпринять — даже если кому-то удалось до него проделать этот путь, обратно он наверняка не вернулся.

Танаев тяжело вздохнул и лишь теперь заметил, что его правая рука сжимает прохладную рукоятку сломанного меча. Меч сломался после того последнего удара по ноге огненного стража. Сейчас этот предмет показался ему совершенно бесполезным, и Танаев, расставшись с ним без всякого сожаления, провел по лицу руками, словно пытаясь стереть невидимую пелену, скрывавшую от него окружающий мир.

Как ни странно, это помогло. Серый мрак, смыкавшийся вокруг него плотным кольцом, слегка отступил, а затем и вовсе умчался в сторону, унесенный порывом раскаленного ветра, прилетевшего от огненной реки, на берегу которой Танаев стоял, и теперь он смог наконец увидеть окружавший его мир.

Лавовый поток огибал небольшую площадку метров сорока в поперечнике, на которой он теперь сидел, примостившись на обломке застывшей лавы. Позади него этот островок, полностью отрезанный от остального мира огненной рекой, заканчивался отвесной черной стеной застывшей лавы.

— Похоже на пекло! — пробормотал Танаев, принюхиваясь и не подозревая о том, что его ироническое предположение не так уж далеко от истины. Да и пахло соответственно. Сернистый ангидрид вперемешку с угарным газом. Почти как на площади Пушкина в те далекие времена, когда он еще не улетал с Земли, — впрочем, не такие уж далекие, — во всяком случае, для него. Ведь время на его родной планете и на Элане, заключенной в оболочку черной звезды, шло совершенно по-разному.

Он все время думал о пустяках вроде этого запаха, стараясь отвлечься от безрадостной картины, открывшейся его взору. Лучше бы он этого не видел. Поток раскаленной лавы, шириной метров в триста, опоясывал его островок почти сплошным огненным кольцом. Лишь за его спиной вздымалась гладкая и совершенно неприступная стена лавы, не затронутая раскаленным потоком. Выхода с островка не было — разве что он научится плавать в раскаленной до малинового свечения лаве. Танаев горько усмехнулся этой нелепой мысли и прислушался своим внутренним слухом к окружающему, пытаясь поймать ментальный след чужого сознания, уловить хотя бы шорох, отзвук мысли, всегда извещавший его о присутствии любого живого существа на расстоянии многих километров. Раньше это ему неплохо удавалось, но мир, в котором он очутился сейчас, был совершенно безмолвен и казался абсолютно вымершим, лишенным даже признака жизни.

— И что же дальше? — спросил он раскаленную пустоту, давившую его со всех сторон. — Это и есть «путь героев»? Для чего я здесь? Почему поверил бредням свихнувшихся на своих легендах монахов? Преодолеть столько препятствий, вырваться из лап Аристарха — и все это лишь для того, чтобы теперь медленно поджариваться, очутившись в мире раскаленного камня!

Никто ему, разумеется, не ответил — разве что лава в потоке насмешливо булькнула, выдув на своей поверхности большой газовый пузырь.

Танаев почему-то не сомневался, что на этот раз никакие внешние силы не придут ему на помощь. Не было в окружавшем его пространстве никаких «внешних сил». Он должен сам найти выход из этого казавшегося безвыходным положения. Но почему «казавшегося»? Оно и в самом деле безвыходно. У него нет ничего, кроме обгоревшей одежды да бесполезного обломка меча.

Взгляд не мог зацепиться ни за один предмет, который можно было бы использовать для собственного спасения. Сколько он сможет продержаться? Час, два?

Даже способностей его необычного, искусственно созданного организма не хватит на большее.

Отчаяние постепенно охватывало его сознание, и, чтобы как-то противостоять этому лишавшему воли чувству, он вспомнил прохладную келью монастыря, в которой столько часов провел за философскими беседами о судьбах мира с братом Адлером, и о своей встрече с настоятелем Валама таинственным Александером...

Ему показалось, что, когда он вспомнил о настоятеле монастыря, в сознании мелькнул какой-то туманный, неопределенный образ, но, сколько Танаев ни старался, вызвать это видение вновь ему так и не удалось — даже если это был отголосок ментального контакта, он оказался слишком слабым.

Нужно предпринять что-то немедленно, пока организм полностью не ослабел от жары. Но что? Броситься в лавовый поток и попытаться преодолеть его вплавь? Это единственный и самый верный способ покончить с собой в считаные минуты.

Неожиданно пришедшая мысль заставила его крепче стиснуть зубы и прибавила ощущения безнадежности к окружавшему пейзажу. Разумеется, никто не станет устраивать выход из портала в таком месте. Но откуда он знает, сколько лет прошло с той поры, как здесь был установлен портал? На планете с такой интенсивной вулканической деятельностью все могло измениться за недолгий срок.

Судьба? Танаев не верил в судьбу, хотя история всей его двойной жизни доказывала ее существование или, по крайней мере, указывала на существование предназначения в жизни некоторых людей. Не может так бессмысленно закончиться все, чего он достиг, не должен так нелепо оборваться на берегу огненной реки тот долгий путь, который он прошел. Это было бы столь же нелепо, как если бы Наполеон накануне битвы при Ватерлоо скончался от сердечного приступа! Не может на Земле навсегда воцариться зло!

Портал должен был привести его к истокам этого зла, никто больше не сможет повторить его путь, слишком трудна была дорога сюда, слишком много препятствий пришлось преодолеть. Если он не сумеет остановить темных слуг Аристарха — никто это не сможет сделать! Но, прежде чем думать о спасении мира, следовало найти выход из огненной ловушки, в которую он попал.

Если что-то кажется невозможным — надо лишь поверить в то, что это не так. Всегда есть выход. Всегда должен быть выход! — так учил его мудрый Адлер.

Танаев повернулся к скале за своей спиной, пытаясь найти хотя бы малейший след портала, приведшего его сюда. Но на безликой каменной поверхности не было даже пятна. Если здесь и был портал — то он вел лишь сюда и теперь закрылся навсегда. Бессмысленно оглядываться назад, его путь лежит в противоположную сторону.

Танаев вновь повернулся к реке, подставляя свое лицо ее раскаленному дыханию.

Если бы у него была лодка или хотя бы плот... Забавная мысль, как будто можно переплыть через реку расплавленной магмы на деревянном плоту... Но почему, собственно, на деревянном? Здесь не растут деревья, но ведь бывают и другие материалы, тугоплавкая сталь например... Но даже сталь, будь она в его распоряжении, не выдержит температуру этой реки. На ее поверхности не меньше восьмисот градусов, судя по вишневому цвету магмы. К тому же из ее глубин довольно часто вырываются раскаленные гейзеры, под чудовищным давлением выбрасывающие на поверхность нижние слои магмы, раскаленные далеко за тысячу градусов...

Танаев поймал себя на том, что рассуждает, как инженер, которому поручили определенную конструктивную задачу, словно речь не шла о его жизни и словно в его руках были все необходимые для решения этой задачи инструменты и материалы! Но ведь именно эта уверенность помогла ему на станции Антов совершить невозможное и восстановить собственное тело, распавшееся на атомы в гигантском компьютере. Вот только там его сознанию подчинялись мощнейшие потоки энергии, способные создать любые материалы, и все, что от него требовалось, — правильно оформить свое желание. Теперь же у него не было ничего, кроме камня да этого жалкого, бесполезного обломка меча...

Он поднял его и со всего размаху опустил тупое лезвие на обломок лавы, на котором сидел, пытаясь хотя бы дать выход собственной ярости.

К его удивлению, от этого удара сломанное лезвие погрузилось в камень на несколько сантиметров.

Нагнувшись, он стал внимательно изучать породу, оказавшуюся такой податливой. Пемза! Ну, конечно же, это — пемза! Вулканическое стекло, наполненное миллионами пузырьков газа. Их здесь так много, что от самого стекла почти ничего не осталось, кроме тончайших оболочек этих пузырьков. Вот почему меч так легко проник в глубину этого хрупкого и легкого материала.

Он, кажется, мечтал о материале, способном противостоять адской температуре лавовой реки? Так вот он, перед ним! Ничто не может сравниться с теплоизоляционными свойствами этой пемзы! Никакая тугоплавкая сталь! Эта мысль несла в себе определенную надежду — но он постарался сдержать взрыв эмоций. Все еще следовало проверить.

Обломков пемзы вокруг было великое множество. Он выбрал самый большой, размером с хорошую бочку, лежавший недалеко от берега, и, не особенно надеясь на успех, постарался столкнуть его в лавовый поток. Обломок неожиданно легко поддался его усилиям и, попав в струю лавы, отраженную от берега, стал медленно удаляться.

«Один, два, три, четыре»... — Танаев продолжал счет, каждую минуту ожидая, что обломок пемзы полностью растворится в лаве, не сумев противостоять ее жару, — но этого не произошло. Неторопливое течение вязкого потока лавы медленно, но уверенно несло его к противоположному берегу, до тех пор пока он не скрылся из виду за поворотом.

Теперь у Танаева действительно появилась надежда — пока только надежда, потому что он понимал: на таком импровизированном плоту, посреди раскаленного пекла огненной реки, не продержаться и пяти минут. Нужно было придумать, как защитить себя от жара... Мысль лихорадочно металась между самыми невероятными предположениями.

— Надеть защитный скафандр! — Но у него не было скафандра... — Построить на плоту что-то вроде каюты или хотя бы собачью будку, в которую можно забиться и спрятаться от проклятой жары... — Но у него не было ни инструментов, ни материала для строительства...

Хотя кое-что все-таки было — обломок меча, покрытый шунгитом. Обломок, погрузившийся в мягкую пемзу на несколько сантиметров после одного удара...

Он схватил сломанный меч и лихорадочно принялся за работу.

Не прошло и пяти минут, как он убедился в том, что с помощью этого импровизированного инструмента пемзе можно придавать любую форму, — вот только с каждой минутой времени у него оставалось все меньше...

Он чувствовал, как постепенно затрудняется дыхание, пот заливает глаза, а его мощное, искусственно созданное сердце с трудом гонит вязкую кровь по артериям. Мучительно хотелось пить, и мышцы ныли от непосильного напряжения, но он не мог себе позволить даже минуты отдыха.

Обломок лавы, который он выбрал после придирчивых поисков и осмотра всего имевшегося на островке материала, чем-то напоминал перевернутую вверх дном лодку.

С превеликим трудом, используя другие обломки лавы в качестве подставок и противовесов, ему удалось перевернуть обломок, после чего, не останавливаясь ни на секунду, он начал лихорадочно вырубать углубление в его верхней плоскости.

После часа такой каторжной работы он понял, что все равно не успеет продолбить углубление достаточного размера — сил оставалось все меньше, и следовало придумать что-то другое, пока он полностью не обессилел. Еще один такой час — и он уже не сможет сдвинуть с места свою «лодку», даже если успеет к тому времени закончить работу.

Сейчас выемка в породе уже достигала сорока сантиметров в глубину, и если бы над ней была крыша... Вот ее-то и следовало теперь поискать, а не пытаться совершить невозможное.

Последняя мысль оказалась самой плодотворной, потому что уже через пять минут он нашел плоский обломок пемзы, достаточно легкий, чтобы подтащить его к «лодке», и достаточно большой, чтобы полностью прикрыть сделанное в ее корпусе углубление. Водрузив его сверху над своей норой, в которой он с трудом мог уместиться, скорчившись, как собака в конуре, Танаев оставил достаточное пространство, чтобы без особого труда юркнуть внутрь, как только «лодка» окажется «на плаву», после чего останется только сдвинуть крышку над собой.

Теперь нужно было столкнуть всю эту конструкцию в лавовую реку и успеть вскочить в «лодку», прежде чем поток утащит ее прочь.

Он сооружал свой плот на достаточном удалении от берега, чтобы уберечься от нестерпимой жары, и теперь за это приходилось расплачиваться.

Проклятая лодка слишком медленно продвигалась к берегу, издавая ужасающий скрип на своих импровизированных «катках» из скользких осколков обсидианового стекла.

Ими он выложил всю дорогу до самого берега, еще до того, как приступил к спуску своей конструкции на лаву.

Все когда-нибудь кончается. В конце концов и эта адова работа была закончена, и Танаев, задыхаясь, из последних сил запрыгнул на борт лавовой посудины, едва не опрокинув ее. Однако вязкая лава смягчила толчок, и ему удалось забраться в импровизированную каюту, до того как жара окончательно лишила его способности двигаться. Теперь оставалось только сдвинуть крышку и, полностью отрезав себя от внешнего мира, отдаться на волю огненной реки. Он так и не смог придумать, чем можно заменить рулевое весло, и теперь его судьба зависела от капризного течения лавового потока.

«Словно крышку гроба над собой задвинул!» — подумал Танаев, и это была его последняя ясная мысль.

ГЛАВА 2

Сквозь жару и боль от ожогов к сознанию Танаева пробирались образы из каких-то чуждых ему кошмаров.

Невиданные чудовищные существа вели битву на раскаленных каменных равнинах. Их дыхание испепеляло скалы, а топот шагов порождал землетрясения.

Тела некоторых из них были опутаны змеями чудовищной толщины, а головы этих великанов скрывались за облаками.

Битва титанов... Изначальный мир, мир, в котором не могут существовать простые смертные. Именно сюда он стремился, именно сюда попал, и теперь ему остается лишь ожидать близкого конца.

Вот один из титанов рванулся вперед, сорвал с себя гигантскую змею и, разодрав ее на две части, отбросил в сторону. Затем он шагнул к ближайшему вулкану. Голова великана возвышалась над огнедышащей горой так высоко, что казалось, облака вот-вот запутаются в его волосах. Затем титан, опершись обеими ладонями в вершину горы, разорвал жерло вулкана и, зачерпнув из его недр целую пригоршню раскаленной лавы, стал внимательно ее рассматривать. Казалось, он не ощущает боли от ожога. Но вот он отбросил лаву и стал тереть обожженную ладонь о поверхность горы.

— Нет, мне нужен не этот огонь! — прогрохотал голос, подобный грому. — Эй, Зевс! Ты, кажется, собирался испепелить нас своим небесным огнем, так давай! Сейчас самое время! — Произнося эти слова с явным презрением, великан задрал голову к обложенному тучами небу и словно выплюнул свою ярость в клубившиеся над его головой облака. Небо ответило ему каскадом молний. Одна за другой огненные небесные стрелы, словно направляемые невидимой рукой, били по корпусу великана, заставляя его содрогаться от боли. Но он так и не сдвинулся с места, а когда молнии начали бить так, что, казалось, от грохота грома рассыплются окрестные скалы, протянул свою руку ладонью вверх и, когда в нее ударила очередная молния, сжал в кулаке клубок небесного огня.

— Так вот откуда появились шаровые молнии... — пробормотал Танаев, будучи не в силах отделить реальность от своих видений.

Но неожиданный резкий толчок каменного плота все-таки заставил его вернуться к реальности. Бывший навигатор открыл глаза и прислушался, прогоняя остатки забытья.

Снаружи что-то определенно происходило. Что-то странное. Плот больше не двигался по поверхности лавовой реки. Исчезло легкое покачивание. Сейчас он стоял совершенно неподвижно, и какие-то непонятные звуки, похожие на попискивание и легкое царапание, доносились снаружи.

Подумав, что погибнуть он всегда успеет, Танаев решил выяснить, где он теперь находится и что там, за пределами его каменного гроба, происходит. Но для этого надо было выглянуть наружу, а у него совершенно не осталось сил, чтобы сдвинуть с места проклятую крышку. Ему показалось, что ее поверхность оплавилась и намертво приварилась к вырубленному в пемзе углублению, навсегда похоронив его в каменном гробу.

Эта дикая мысль, рожденная отчаянием, мешала ему сосредоточиться и полностью прийти в себя. Наконец Танаеву удалось ухватиться за мелькнувшую в сознании мысль, как за спасательный круг. «Если бы температура внутри его укрытия поднялась до такой степени, чтобы расплавить камень, он бы давно превратился в головешку».

Несколько раз повторив про себя это трезвое рассуждение, он собрал остатки сил и толчком согнутых в коленях ног сумел-таки сдвинуть крышку на несколько сантиметров в сторону. Но и этого оказалось достаточно, для того чтобы впустить внутрь его убежища дополнительную волну жара.

Зарычав от отчаяния и боли, он изо всех сил надавил на край крышки, и в результате этого усилия крышка сдвинулась вперед сразу на полметра.

Стиснув зубы и отчаянно стараясь сохранить ясность сознания, он сел и почувствовал себя так, словно сунул верхнюю часть туловища в плавильную печь.

Плот стоял метрах в шести от противоположного берега огненной реки. Стоял совершенно неподвижно, очевидно, зацепившись за какой-то донный выступ. Желанное спасение было совсем близко, плот почти пересек реку, но от этого «почти» отчаяние навигатора только усилилось.

Преодолеть последние шесть метров лавы, отделявшие его от противоположного берега, у него не было никакой возможности. Без разбега такое расстояние не перепрыгнуть, даже с его уникальными физическими способностями.

И тут он заметил в глубине каменной выжженной равнины открывшегося ему теперь противоположного берега какое-то движение. Двое невысоких и совершенно черных существ с длинными хвостами прикручивали третье существо к каменному столбу длинными тросами. И это третье существо весьма походило на человека в скафандре.

— Эй! — крикнул Танаев. — Эй, вы там!

Никто не обратил на его крик ни малейшего внимания. Троица была слишком занята своими собственными делами.

— Вы об этом сейчас пожалеете, мерзавцы! Очень сильно пожалеете!

Трудно было сказать, что именно заставило его произнести эту бессмысленную угрозу — вид своего несчастного соплеменника или то, что его крик не вызвал никакой реакции.

Как бы там ни было, двое черных, покрытых короткими волосами и напрочь лишенных всякой одежды тварей продолжали прикручивать человека, стараясь как можно туже затянуть трос и причиняя своей жертве жестокие страдания, о чем свидетельствовали вопли несчастного, усиленные динамиками скафандра.

Совершенно не отдавая себе отчета в том, что он собирается сделать, движимый отчаянием и, возможно, все еще находясь под впечатлением чудовищной схватки титанов с богами, привидевшейся ему в недавнем кошмаре, Танаев вскочил на ноги и изо всех сил пнул каменную крышку своего плота. Та неожиданно легко скользнула вперед и плюхнулась в лаву, в метре от плота.

Теперь, если учитывать длину самой крышки, от берега его отделяло не больше трех метров. Разбежавшись, насколько это было возможно, вдоль плота, он двумя прыжками, использовав плиту как трамплин, благополучно преодолел это расстояние.

Еще не поверив до конца в собственное спасение, Танаев стоял на берегу лавовой реки, метрах в двадцати от каменного столба, к которому две черные обезьяны (во всяком случае, Танаев предпочитал верить в то, что это именно обезьяны) прикручивали к столбу свою жертву.

Ему не оставалось ничего другого, как привести в исполнение недавнюю угрозу, не считаясь с тем, чем могла закончиться стычка вооруженного лишь обломком меча и совершенно обессилевшего от жары человека с двумя дьяволами, строившими ему отвратительные гримасы и словно специально провоцировавшими его к нападению.

— Ну, что ж, вы сами напросились, — пробормотал Танаев, бросаясь вперед.

Видимо, его покрытая копотью фигура со сверкающей полоской стали в руке и решимость, с которой он ринулся в атаку, произвели на черных тварей должное впечатление. Потому что, не дождавшись приближения Танаева, они неожиданно кинулись наутек в разные стороны, оставив поле боя вместе с каменным столбом и висевшим на нем космонавтом за победителем.

Несколько позже, когда для этого появилось время, Танаев, проанализировав всю ситуацию, решил, что она весьма смахивала на какую-то инсценировку. Проделанную с единственной целью — привлечь его внимание к висевшему на столбе человеку.

Перерезав стальные тросы одним взмахом своего сломанного меча (шунгит, покрывавший его поверхность, не подвел и здесь), Танаев осторожно опустил несчастного на землю и принялся отстегивать застежки его шлема, мешавшего своим светофильтром рассмотреть лицо спасенного человека и затруднявшего доступ наружного воздуха.

Стрелка манометра на поясе космонавта стояла почти на самом нуле, свидетельствуя о том, что кислорода у того оставалось минуты на две.

— Что вы делаете?! — прохрипел космонавт каким-то странным, неестественно тонким голосом. — Я ведь сейчас задохнусь!

— С чего бы это? Я же не задохнулся! Воняет здесь, конечно, изрядно, но к этому можно привыкнуть. — И, не слушая дальнейших возражений спасенного, Танаев решительно сдернул с него шлем. Шлем показался ему неестественно легким, но в тот момент он не обратил на это внимания, полностью поглощенный открывшейся ему картиной.

Длинные золотистые волосы, освобожденные из-под шлема, рассыпались по плечам космонавта, а расширенные от ужаса голубые глаза уставились на него с немым укором.

— Блондинок здесь не бывает! Не должно быть блондинок в таком месте! И вообще, черт вас побери, откуда вы здесь взялись?!

— Черти меня уже подобрали, и если бы не вы... — Она отчаянно закашлялась, но, борясь со спазмами и собственным страхом, в конце концов протолкнула внутрь легких первый глоток воздуха.

— С вами все в порядке? Вы не ранены? — спросил Танаев, который все никак не мог прийти в себя от подобной встречи и калейдоскопа обрушившихся на него событий.

...Это надо же — красотка! В скафандре! Значит, здесь должны быть и другие люди, какая-то экспедиция, корабль... Вот только Нестор предупреждал его о том, что к этому месту ведет единственная дорога через огненный портал. Откуда здесь мог взяться корабль? В этот закрытый мир невозможно проникнуть обычными пространственными путями! Тогда каким образом здесь появилась блондинка?

Природная осторожность мешала ему поверить в череду невероятных событий и принять их в том виде, в котором они представлялись. «Случайность — это лишь часть скрытой от нас закономерности», — эту фразу любил повторять Нестор, и, кажется, лишь сейчас Танаев начинал понимать, что она означала.

— Кто вы и как здесь оказались? — спросил он суровым тоном, стараясь не встречаться с укоризненным взглядом голубых глаз.

— Может, вам сразу предъявить документы или будет достаточно имени?

— Достаточно имени и правдивого рассказа о том, как вы сюда попали.

— Боюсь, правдивый рассказ не получится. Моя история слишком невероятна, чтобы вы в нее поверили.

— А вы попробуйте начать. Я привык к невероятным историям.

— Ну, что же... Тогда слушайте.

Какое-то время она молчала, потом, собравшись с силами, поднялась, опершись о столб, и попыталась заглянуть в глаза Танаеву. Что, впрочем, ей не удалось, поскольку он старательно отводил свой взгляд, чтобы не поддаться ее слишком уж явному желанию произвести на него впечатление. Убедившись в том, что ее усилия пропадают впустую, она начала наконец рассказ:

— Еще в школе, ничего не понимавшей девчонкой, я увлеклась археологией. Сначала просто археологией Земли, но позже, повзрослев и набравшись опыта в исследованиях, я поняла, что корни древних цивилизаций Земли находятся далеко за ее пределами. Именно тогда я и решила удивить научный мир своими открытиями в археокосмологии. Я еще не знала, насколько опасны эти безобидные на первый взгляд исследования. Меня интересовал мир древних. Самых древних, тех, кто правил нашей планетой задолго до того, как сюда пришли первые боги.

— Вы верите в богов?

— А вы разве нет? Хотя это, наверно, зависит от того, что именно подразумевать под словом «бог». Там, наверху, — она небрежно кивнула в сторону затянутого темными облаками неба, — существует много разных уровней, и те, кто управлял Землей в древние времена, не походили на богов в нашем сегодняшнем понимании.

Очень долго наука вообще отрицала их существование, впрочем, она и сейчас его отрицает. Я надеялась собрать достаточно фактического материала, чтобы доказать реальное существование могучей цивилизации древних. Да вот немного не успела... Авария корабля прервала мои исследования на окраинных планетах обжитой нами зоны, где следы этой цивилизации еще не исчезли полностью под песками времени.

— Это все очень интересно, но вы не ответили на мой вопрос.

— Ответа вы никогда не узнаете, если не научитесь слушать и смотреть. Истину почти всегда приходится собирать по крупицам. Знания не дарят, их добывают в упорной схватке. Так вот, о титанах...

— При чем здесь титаны?! — воскликнул Танаев, неожиданно заинтересовавшийся ее рассказом.

— Исследованием именно их цивилизации я и занималась.

— Вы хотите сказать, что на Земле существовала развитая цивилизация задолго до периода, описанного в современной древней истории?

— Разумеется, она существовала!

ГЛАВА 3

Они двигались на север уже больше часа. Местность вначале шла довольно круто вверх, но потом они перевалили через вершину холма, отделившую их от лавы.

Жара сразу же уменьшилась, и дышать стало легче. Впрочем, это пока что было единственным утешением. Никакой растительности здесь не наблюдалось, хотя теперь, когда сернистые испарения остались позади, взгляд без труда проникал на несколько километров вперед.

— Мертвая земля, — подытожил свои наблюдения Танаев. — Никого здесь нет, даже присутствия «рогатых обезьян» я не чувствую.

— Как вы можете их чувствовать? — поинтересовалась Мелоди. Именно так звали спасенную им блондинку. Хотя спросила она об этом машинально, не глядя на спутника. Чем-то другим, гораздо более важным, в эту минутубыли заняты ее мысли. — В эту сторону нам идти не стоит! — неожиданно заявила она, резко останавливаясь посреди довольно гладкой тропинки, сбегавшей по склону холма и исчезавшей на краю глубокой расселины.

— Это еще почему? Здесь удобный спуск. В стороне от тропы придется карабкаться по крутым скалам! — возмутился было Танаев, и лишь через мгновение до него дошло то очевидное обстоятельство, что тропа, по которой они спускались последние пятнадцать минут, не могла возникнуть естественным путем.

Гладкие зеркальные стены довольно глубокой канавы, по дну которой змеилась тропа, выглядели так, словно камень вдавило и оплавило какое-то гигантское раскаленное колесо.

— Это случайно не след от посадки вашей шлюпки?

— До места посадки еще далеко.

— Зачем же эти рогатые черти несли вас в такую даль? — не удержался от шутки Танаев, но его юмор спутница не одобрила.

— Откуда я могу знать! Может, у них принято обедать на берегу лавовой реки, а может, они надеялись увеличить свою добычу за ваш счет и использовали меня в качестве приманки.

Обернувшись, он увидел, что канава выглядит слишком извилистой и совершенно не походит на прямой след, который остается на поверхности планеты во время не слишком удачной посадки космического аппарата.

Что же это такое? Больше всего канава напоминала след гигантской змеи, оставленный в мягком песке. Вот только здесь не песок, а оплавленный камень. К тому же туловище змеи для такого следа должно было иметь в диаметре не меньше десяти метров.

Танаев вновь прислушался к окружающему своим ментальным слухом и снова не обнаружил ничего живого. Только чувство опасности, возникшее вроде бы без всякой видимой причины, усилилось еще больше.

Но он хорошо знал, что без причины подобное чувство у него не возникает, оно не раз выручало его в очень сложных обстоятельствах, и теперь, прежде чем идти дальше, следовало в нем разобраться.

Когда же оно возникло? Может быть, с самого первого момента появления его в этом мире, который сам по себе представлял сплошную опасность?

Вот только это было не так. Он не чувствовал никакой непосредственной опасности даже тогда, когда оказался в совершенно безвыходном положении, на крошечном островке, окруженном огненной рекой.

Ощущение опасности возникло позже, после того как он переправился через реку и поспешил на помощь этой женщине... Вот где-то здесь собака и зарыта, где-то совсем рядом, только для того, чтобы что-то предпринять, ему нужен точный ответ.

Не может же эта слабая и изнеженная с виду женщина, не сумевшая даже вовремя снять шлем своего скафандра, представлять для него угрозу? Или может? Но если может, то почему?

Прежде всего потому, что ее появление здесь слишком невероятно, а уж совпадение времени ее появления с его проходом через портал — невероятно вдвойне. Но был еще какой-то очень важный факт, который все время ускользал от него, и к смутному ощущению важности этого факта его сознание упорно возвращалось вновь и вновь.

Чтобы избавиться от тревожного ощущения угрозы, он начал последовательно перебирать в уме все важные события, происшедшие с ним после перехода через портал.

Итак, что же, собственно, произошло? Переправившись через реку, он увидел эту женщину в лапах у местных обезьян, или чертей, кто их там разберет.

При его приближении они разбежались. Слишком уж поспешно разбежались, но дело не в этом, вернее, не только в этом...

Он уже почти догадался, когда легкое содрогание почвы отвлекло его от анализа предшествующих появлению Мелоди событий. Быстро осмотрев склоны возвышавшегося над ними оврага, он убедился в том, что грозящих обвалом камней там не было, и заметил:

— Похоже на землетрясение. При такой активной вулканической деятельности здесь должны быть постоянные землетрясения.

— Это не землетрясение! — резко возразила Мелоди. — И если мы немедленно отсюда не уберемся, вы погибнете! Даже я не смогу вас защитить!

«Даже я»? Что это могло бы означать? И вдруг, только теперь, он понял причину, вызывавшую его беспокойство все это время.

Напрягая свой ментальный слух, он ни разу не уловил вокруг ничего живого. Ничего.

Любой живой организм, независимо от своего размера, окружен биологическим полем. Оно может быть большим или маленьким, интенсивным или не слишком, но оно всегда присутствует, даже в одной-единственной клетке, даже в микробе! Вот только живого поля вокруг самой Мелоди он совершенно не ощущал! И, осознав этот очевидный факт, Танаев почувствовал неподдельный ужас. Потому что существо, находившееся рядом с ним и выглядевшее словно очаровательная женщина, человеком уж точно не было.

— Я вижу, ты наконец догадался, — сказала Мелоди, неожиданно переходя на «ты» и усмехаясь какой-то мертвой улыбкой, обнажившей ее мелкие ровные зубы. Улыбкой, в которой участвовали только губы, словно растянутые невидимой пружиной, и совершенно не участвовали глаза. — Я приняла этот облик, чтобы проще было войти с тобой в контакт. Мне было поручено встретить и проводить тебя. Но сейчас нет времени для долгих объяснений. Проснулся Серпенфайр.

Где-то здесь, под нами, находится его логово. Я надеялась миновать это место, пока он спит. Обходной путь слишком долог и труден. Но теперь это уже не имеет значения. Он проснулся.

— Что мы должны делать? — спросил Танаев, испытывая желание броситься прочь от этой очаровательной женщины, страх перед которой был гораздо сильнее того, который мог в нем вызвать этот неведомый Серпенфайр.

— Мы должны попробовать выбраться из этой ловчей тропы, до того как Серпенфайр окажется здесь.

И не теряя больше ни секунды на объяснения, Мелоди бросилась к гладкой, словно отполированной стене ущелья, по которому они шли последние полчаса.

Ее движения напоминали движения хорошо тренированной гимнастки, идущей по ровному ковру, а не по гладкой, почти отвесной стене. Танаев попытался последовать за ней, но преодолеть более одного метра по этой круто загибавшейся гладкой стене каменного желоба ему не удалось.

На отполированной поверхности не было ни единой трещинки — некуда было поставить ногу, не за что зацепиться руками, и очень скоро он вновь оказался внизу, потеряв с таким трудом отвоеванные у стены сантиметры.

Содрогание почвы между тем усилилось, теперь оно сопровождалось каким-то свистом и глухим рокотом, словно из невидимого жерла вулкана вырвался наружу поток лавы. Какое-то время Танаев, не желая признать свое поражение, пытался карабкаться вслед за Мелоди. Но очутившись на дне оврага в очередной раз, он наконец остановился и задумался.

Не бывает безвыходных положений, ну, или почти не бывает. Не верил он в безвыходные положения — и все тут. Да к тому же не хотел показать свою беспомощность перед хрупкой и слабой с виду женщиной, хотя давно уже понимал, что имеет дело не с человеком.

Его рука, словно сама собой, без всякого участия сознания, нащупала рукоятку шунгитового меча, засунутого за пояс. Меча, лезвие которого было способно легко перерубать толстую сталь. Сейчас оно сломано, но поверхность обломка по-прежнему покрыта волшебным шунгитом, все свойства которого вряд ли были известны даже тем мастерам, что изготовили этот меч.

Танаев попробовал ударить обломком лезвия в скалу, для начала даже не в полную силу, но обломок послушно вошел в породу. Еще три или четыре таких удара, и у него появилась надежная ступенька. Пусть не слишком глубокая, но вполне достаточная для того, чтобы прочно держать носок ноги. Теперь главное — успеть закончить работу до того, как грохочущее нечто, приближавшееся из глубин ущелья, настигнет их. Лишь вырубив вторую ступеньку, он взглянул на верх обрыва, за которым минуту назад исчезла Мелоди, и обнаружил ее стремительно спускающейся вниз.

— Ты не должна спускаться! Эта тварь уже рядом! Возвращайся! Вместе мы не успеем!

Не слушая его, она продолжала скользить вниз и через секунду уже стояла рядом. Не тратя времени на споры, забыв, с кем он имеет дело, Танаев попытался схватить Мелоди за руку, собираясь силой заставить ее начать подъем.

Вот только его рука свободно прошла сквозь тело Мелоди, не ощутив никакого сопротивления.

— Ты что, не понимаешь? Меня здесь нет! Меня давно уже нигде нет! Моя миссия закончена, а ты стоишь лишь в самом начале пути. Ты обязан спастись!

Он попытался возразить, но неведомая сила, сопротивляться которой не было никакой возможности, швырнула его к стенке ущелья и заставила карабкаться наверх, он что-то кричал, захлебываясь от ярости и собственного бессилия. И, лишь очутившись за кромкой ущелья, понял, что свобода собственных движений вновь вернулась к нему. Краем сознания Танаев еще успел удивиться той скорости, с какой его тело забросило наверх. Потом он увидел ЭТО.

Гигантская раскаленная гусеница двигалась по дну ущелья, заполняя своим телом все свободное пространство. Она была длиной не меньше сорока метров и двигалась толчками, то сокращаясь, то вытягиваясь, словно и в самом деле была обыкновенной гусеницей.

От этих ритмичных сокращений земля под Танеевым ходила ходуном, а с верхней части противоположной кромки ущелья отваливались камни и летели вниз, с легким шлепком заканчивая свой полет на теле Серпенфайра.

Камни прилипали и оставались на коже огненной гусеницы. Казалось, все тело этого существа состоит из вязкой и подвижной лавы.

Огненный червь, от кончика хвоста до тупой, словно обрубленной, будто у кашалота, пасти, был покрыт обломками камней, намертво приварившихся к его раскаленной коже и составлявших своеобразный панцирь Серпенфайра.

До Мелоди, неподвижно стоявшей на дне ущелья, чудовищу оставалось не больше двух метров, одно последнее сокращение, когда Танаев, словно очнувшись, вновь кинулся к кромке ущелья и, наткнувшись на непреодолимую упругую стену, был отброшен назад.

Через секунду после этого тупая морда огненного чудовища ударила в то место, где стояла Мелоди.

В месте контакта мгновенно возникла яркая, расширяющаяся вспышка. Похожая вначале на кокон, а затем на вращающийся протуберанец ослепительного света, который все рос и тянулся к самому небу.

Наткнувшись на это световое препятствие, на то, что недавно было Мелоди, Серпенфайр съежился и отпрянул назад. Но было уже поздно. Протуберанец налился еще более ярким светом, хотя это казалось уже невозможным, и еще раз изменил свою форму. Танаеву, беспомощно распростертому на земле, оставалось лишь следить за борьбой титанических, неведомых ему сил.

Почти мгновенно протуберанец принял форму гигантского огненного меча, налитого запредельным для человеческих глаз ультрафиолетовым светом.

Затем меч приподнялся, слегка развернулся и ударил в голову Серпенфайру.

Последовала новая вспышка, на этот раз более тусклая. Тело огненного червя после этого удара превратилось в грязную мешанину, состоящую из ошметков лавы и глыб камней — некогда служивших ему панцирем. Эта огромная раскаленная груда, заполнившая все ущелье, перестала двигаться и постепенно начала остывать.

А затем возник звук, тонкий и мелодичный, как звук флейты, исполнявшей одну-единственную простенькую мелодию. Одновременно с ее появлением световой меч погас.

Почти сразу же исчезла и мелодия. И лишь после этого Танаев увидел Мелоди, стоявшую рядом с ним на краю ущелья, только что ставшего ареной столкновения недоступных человеку сил.

— Теперь ты знаешь! — произнесла Мелоди, не шевельнув губами, лишь передавая ему свою мысль. Ее внешность сильно изменилась. Она стала почти прозрачной, и сквозь контуры ее фигуры отчетливо просвечивали скалы.

— Знаю что? — спросил Танаев и, собрав все силы, рывком принял сидячее положение. Даже в этой непростой ситуации он не мог себе позволить разговаривать с женщиной, беспомощно валяясь у ее ног.

— Знаешь, о чем хочешь попросить. О какой запредельной силе.

— Я еще ни о чем не просил! — запротестовал Танаев.

— Но ведь попросишь! За этим ты шел через портал!

— Кто ты? Кто ты на самом деле?

— Когда-то я действительно была штурманом на космическом корабле. Не на вашем. Не на человеческом корабле. Поэтому мне проще всего было принять образ, в котором я перед тобой предстала.

Наш корабль столкнулся с метеоритом. Ты ведь знаешь, что случается с кораблем, если он сталкивается с метеоритом, летящим на космической скорости?

— Да, я это знаю, — подтвердил Танаев. — От корабля не остается даже пыли. Никто не выживает.

— Никто, — подтвердила Мелоди.

— Так что же с тобой произошло потом? Откуда ты здесь взялась?

— Этого я не должна говорить. Рано или поздно ты сам это узнаешь.

— Когда?

— Когда-нибудь потом. Когда настанет твое время.

Постепенно контуры ее фигуры бледнели, словно растворяясь в воздухе, и на их месте все отчетливее проступали скалы. Голос Мелоди внутри его сознания становился все тише. Теперь он походил на едва слышный шелест листвы или бормотанье ручья, наполненного весенней водой.

Вот только не было здесь никакого ручья и никакой листвы.

— Ты должен найти город... — прошептала Мелоди. — Именно туда я хотела тебя привести, да вот не успела...

— Какой еще город? Откуда здесь взяться городу?

— Город проклятых.

— Зачем мне нужен город проклятых?

— Чтобы раздобыть пищу и оружие, чтобы подготовиться и больше узнать о мире, в который ты попал. Этот мир полон чудовищных тварей. Но город защищен. Ты должен попасть в город, пока до тебя не добрались здешние монстры.

Во Вселенной существует всего несколько мест, где сходятся в схватке силы такого масштаба. Этот город — одно из них. Чтобы овладеть подобной силой, ты должен разгадать его тайну — узнать, кто построил проклятый город и почему его прокляли. Но будь осторожен, ты, как зерно, можешь попасть между двух жерновов и будешь размолот.

— Разве богу, которому ты служишь, это не все равно? Зачем вообще он позволил обрушить на своих детей столько зла? — Сейчас Танаев обращался не к Мелоди, а к тому, кто, превратив ее в огненный меч, сокрушил Серпенфайра, и, разумеется, навигатор не рассчитывал на ответ. Но ответ неожиданно пришел, и голос, вложенный в уста полупрозрачной женщины, заставил содрогнуться окрестные скалы:

— Потому что все имеет свою цель и свою противоположность. Потому что без зла не может существовать добро.

— Но равновесие нарушено! Силы зла обрели невиданную мощь и захватили Землю — колыбель человечества! Разве это справедливо?

— Это несправедливо. И именно поэтому ты здесь!

На какую-то долю мгновения Танаев отвернулся,

пытаясь увидеть в наполненной сернистыми испарениями дали этот мифический город, а когда повернулся обратно, Мелоди с ним уже не было.

ГЛАВА 4

В этом мире не было ни закатов, ни рассветов. Серый мутный свет с трудом пробивался сквозь сплошную облачность и сернистые испарения вулканов. Источник этого рассеянного света, идущего сразу со всех сторон, невозможно было определить. На солнечный он был явно не похож. Даже сквозь плотные тучи всегда можно, хотя бы приблизительно, определить, в какой стороне находится Солнце. На Земле, но не здесь.

У Танаева не было никаких надежных ориентиров, и он все время боялся сбиться с прямого пути и начать ходить по кругу в окружавшей его однообразной мертвой местности.

Через некоторое время небо в той стороне, куда он шел, потемнело.

И сейчас где-то у самого горизонта, если хорошенько присмотреться, можно было заметить далекое зарево. То ли это были огни города, о котором говорила Мелоди, то ли просто отблески одного из многочисленных здесь вулканов.

Танаев старался не задавать себе бессмысленные вопросы, на которые не знал ответа. Любые сомнения мешали ему продвигаться вперед. Он и так еле брел, с трудом переставляя ноги. Жажда становилась все мучительней с каждым часом. Он потерял слишком много влаги в этой жаркой местности, особенно во время переправы через огненную реку.

В конце концов он остановился, совершенно обессиленный, и, прислонившись к обломку лавы, чтобы дать себе небольшой отдых, неожиданно услышал голос:

— Что он здесь делает?

— Ищет город проклятых.

Вопрос задал тоненький голосок, не то женский, не то детский, а ответил ему хриплый, мужской...

Танаев резко обернулся, никого, разумеется, не увидел и лишь теперь понял, что голоса звучат у него в сознании, в ментальном диапазоне. Голоса продолжали обсуждать его состояние так, словно его самого здесь не было или, по крайней мере, его присутствие не имело для них ровно никакого значения.

— По-моему, он хочет пить.

— Да, и уже давно.

— Думаешь, он найдет город?

— Конечно, нет. Если мы ему не поможем.

— Так давай поможем.

— А зачем?

— Ну, он забавный... Мне хотелось бы понаблюдать за ним подольше, — капризно заявил женский голос, после чего на какое-то время наступило полное молчание, и сколько Танаев ни прислушивался ментальным слухом к окружающему, как ни прощупывал местность, он ничего, кроме шороха мертвых камней, не смог услышать.

Наконец, устав от этого бессмысленного занятия и порядком разозлившись от жары и жажды, он прокричал в пустое пространство перед собой:

— Может быть, вы наконец покажетесь?!

— А зачем? — хихикнув, осведомился женский голос.

— Ну, вы вроде бы собирались за мной понаблюдать... — неуверенно произнес Танаев. — Так наблюдайте в открытую! Хватит играть в прятки!

— Смотри-ка, он нас понимает! С ним определенно можно развеять скуку. Я иду к нему.

— Не спеши, Тал, он может быть опасен!

— Да брось ты, он едва двигается, нет в нем никакой опасности.

— Ну, хорошо. Я подойду через минуту.

После этого короткого ментального диалога метрах в двух от Танаева возникло небольшое темное завихрение. Оно быстро уплотнилось и превратилось в обнаженную женщину.

Вначале Танаев принял ее за негритянку из-за черной кожи, но тут же понял свою ошибку. Она не была негритянкой и вообще не была человеком.

Ее черная кожа отдавала неестественной синевой, а в короткой пышной прическе прятались небольшие рожки. Зато фигура и лицо в первое мгновение показались ему почти совершенными, но затем, опустив взгляд ниже, он понял, что в одежде она не очень-то и нуждалась, поскольку от пояса и до самых лодыжек ее торс был покрыт плотной курчавой шерстью, полностью скрывавшей все подробности этой части ее фигуры. И тем не менее отвращения ее вид не вызывал. Скорее даже наоборот, она вполне могла показаться привлекательной из-за прекрасной формы небольшой высокой груди и насмешливых вспышек, то и дело возникавших в глубине ее желтых глаз.

— Приветик! Я Тала, — непринужденно представилась чертовка, присаживаясь на камень рядом с Танаевым. — Далеко ты, однако, забрался. Устал, поди?

— Не без того, — согласился Танаев. — Если бы не жажда...

— Это, пожалуй, можно исправить. Вода здесь в большом дефиците, но у Рила наверняка найдется фляжка, которую он собирался поставить на кон в вечерней игре. Он и тебе предложит сыграть. Соглашайся, я постараюсь тебе помочь.

Не успел Танаев привыкнуть к появлению своей гостьи, как рядом возникло второе облако.

Рил оказался высоким седоватым дьяволом, раза в два выше Танаева, обросшим горой мускулов.

Впрочем, насчет дьявольского происхождения этой парочки у Танаева не было полной уверенности. В своих путешествиях по чужим мирам он успел усвоить простую истину: разумные существа на иных планетах часто бывают похожи совсем не на то, чем они являются на самом деле. Подобное заблуждение нередко возникает у людей, начинающих изучать иностранный язык. При переводе некоторые слова воспринимаются как слова родного языка, хотя на самом деле в них заключены совершенно иные понятия.

Ужимки и резкие, порой бессмысленные движения появившейся перед ним парочки больше напоминали повадки обезьян. Невольное уважение вызывала чудовищная сила, которой должны были обладать эти существа — во всяком случае, мужская особь, бицепсы которой напоминали своей толщиной стволы деревьев.

Едва обретя материальность, Рил сразу же приступил к делу:

— Говорят, ты хочешь сыграть со мной в кости, — осведомился он, уставившись на Танаева своими красноватыми глазами, скрывавшимися под нависшими бровями.

— Кто, я? Да вроде бы не собирался, — растерянно произнес Танаев, еще не успевший прийти в себя после столь неожиданного появления этих странных личностей.

— Послушай, — рассерженно заявил Рил, — у меня нет времени на всякую ерунду. Ты хочешь пить или нет? Ставлю на кон эту фляжку! — И он небрежно швырнул на плоский камень невесть откуда появившуюся фляжку, которая так призывно булькнула, что живот Танаева свела судорога. — Поскольку ты здесь гость, условия для тебя будут царские...

— Может, просто напоишь его вначале? — вмешалась Тала. — Видишь, он уже почти ничего не соображает.

— Это хорошо. Тем, кто плохо соображает, всегда везет в кости. В этой игре соображение только мешает. — После этой сакраментальной фразы Рил торопливо, словно боялся, что Танаев исчезнет, приступил к изложению правил игры: — Ты бросаешь десять раз подряд, я — всего два. Кто наберет больше очков, тот и выиграл.

— А кости посмотреть можно? — осведомился Танаев, еще не до конца растерявший свою постоянную осторожность.

— Разумеется, вот они! — И Рил протянул ему два довольно больших кубика, грубо вырезанных из берцовой кости. Вполне возможно, что кость была человеческой, хотя сейчас с полной уверенностью определить это уже не представлялось возможным. Выветрившаяся и потрескавшаяся от времени кость могла принадлежать любому животному. В остальном лежавший на его ладони кубик ничем не отличался от обычных игральных костей. Шесть граней, на каждой выжженные кружки, от единицы до шестерки.

Танаев, нарочито медленно разглядывая кости, прикидывал свои шансы на выигрыш. Сейчас ему больше всего хотелось бы знать, что от него потребуют поставить на кон.

Жажда при виде запотевшей фляги с водой усилилась настолько, что он был готов почти на любые условия.

Тем более что правила предложенной игры казались вполне благоприятными. Даже если ему крупно не повезет и он все десять раз подряд выбросит одни единицы, в сумме это даст двадцать очков. Чтобы их перекрыть за два броска, Рилу понадобится оба раза выбросить не меньше десяти очков — это маловероятно, хотя если он умеет управлять этими костями, то сможет добиться выигрыша в любом случае.

Не верил Танаев в честную игру и уже понимал, что речь идет о вещах, гораздо более серьезных, чем фляга с прохладной водой. Правда, Тала обещала помочь ему, но сдержит ли она слово? Это-то как раз и вызывало у Танаева наибольшие сомнения.

— Что я должен буду поставить на кон против твоей фляги? — спросил он, стараясь поймать взгляд убегающих красных глаз Рила. Тот усмехнулся, на долю мгновения обнажив два острых и длинных клыка, делавших его похожим на вампира.

— Сущую безделицу, обломок своего меча.

— Для меня это вовсе не безделица. Это единственное мое оружие.

— Ты будешь играть или будешь трепаться? Может, хочешь попробовать, чего стоит твое оружие в деле? Я не люблю, когда меня отвлекают по пустякам!

Заканчивать эту неожиданную встречу схваткой, выиграть в которой у него уж точно не было ни малейшего шанса, Танаеву не хотелось, и потому, тяжело вздохнув, он осторожно достал из-за пояса обломок шунгитового меча и, прежде чем положить его на камень рядом с флягой, успел заметить, как алчно блеснули глаза Рила.

На секунду его рука замерла над камнем. Он все еще мог отказаться и знал, что без его добровольного согласия эта игра на верный проигрыш не может состояться. Он не понимал, откуда ему это известно, просто он знал.

Так что же им двигало? Почему, в конце концов, его ладонь разжалась и обломок меча с тяжелым звоном лег рядом с флягой? Отчаяние, желание переспорить судьбу? Гвоздем засела у него в мозгу одна фраза из подслушанного диалога: «Он не найдет город, если мы ему не поможем!» Значит, речь рано или поздно пойдет именно о городе. Все остальное просто прелюдия... «О городе или о чем-то значительно большем, неизмеримо большем! И если ты вовремя не сумеешь остановиться...» — прошептал голос его почти забытой осторожности. «Я сумею!» — ответил Танаев сам себе и решительно взял кости.

— Мне, разумеется, бросать первому?

— А почему «разумеется»?

— Да просто потому, что шулера всегда оставляют за собой последний ход.

— Осторожней в выражениях, человек. Ты слишком легко играешь словами, попробуй лучше играть костями. — На этот раз злобный оскал на лице Рила, не заметившего собственного каламбура, уже не напоминал улыбку. Видно было, что он с трудом подавил желание броситься на Танаева. «Вспыльчив, неуравновешен — легко заводится, — подумал Танаев. — Это можно будет использовать в дальнейшей игре, когда ставки неизмеримо вырастут».

В том, что это случится, он ни на минуту не сомневался. И, последовав приглашающему жесту Рила, — метнул кости.

На секунду ему показалось, что в полете костяные кубики слегка замедлили свое движение и упали совсем не тем боком, каким должны были бы лечь. Танаев все время ожидал чего-то подобного и совершенно этому не удивился. Удивился он лишь выпавшему числу — шесть, пять. И это означало, что при оставшихся в его распоряжении девяти ходах он уже выиграл первый кон.

Даже если Рил дважды выбросит обе шестерки, это принесет ему всего двадцать четыре очка против его двадцати девяти в самом худшем варианте, если в дальнейшем ему выпадут одни единицы.

Увидев выпавший результат, Рил дернулся, сверкнул глазами в сторону Талы, но ничего не сказал, во всяком случае, вслух. Однако Танаеву удалось уловить обрывок скрытой от него мысли, предназначенной только Тале:

— Если ты попробуешь еще раз...

— Он должен выиграть первую партию. Ты знаешь правила.

Резким движением Рил пододвинул к Танаеву фляжку.

— Пей! Вода твоя.

Танаев не заставил просить себя дважды и, учитывая неопределенность ситуации, ничего не стал оставлять на потом. Фляга опустела за считаные секунды. Благодатная жидкость мгновенно растворилась в его иссохшем, молящем о влаге теле. В голове прояснилось. И сразу же сам собой родился вопрос: «Что же я сделал? Ведь теперь мне от них не избавиться!» По крайней мере, он решил попытаться. И, вновь засунув за пояс меч, стал прощаться, подыскивая самые любезные, подходящие к случаю слова.

— Благодарю вас, друзья, за честную игру. Надеюсь, вы простите мне то, что я не сдержался и немедленно использовал свой выигрыш. Пить, знаете ли, чертовски хотелось!

— У нас так не полагается! — зарычал Рил. — Проигравшему всегда дают возможность отыграться!

— Но мне больше не нужна вода, а вернуть вам ту, что я уже выпил, я все равно не смогу! — попытался вывернуться Танаев.

— А кто тебе предлагает воду? Тебе ведь нужен город. Город, путь в который заказан для простых смертных. Я ставлю на кон этот город. Если ты выиграешь, с моей помощью ты туда попадешь.

— Послушай, Рил, неужели тебе так уж нужен обломок моего меча? — спросил Танаев, стараясь улыбнуться как можно дружелюбнее.

— Речь идет не только о мече. Против города ты поставишь свою одежду и вообще все, что у тебя есть.

— Это, пожалуй, многовато. Пусть будет только одежда.

— Вся одежда! — уточнил Рил.

— Хорошо, — согласился Танаев, не сразу сообразив, в какую ловушку загнал себя этим согласием. Следующий кон он, естественно, проиграл и теперь вынужден был раздеваться под наглые ухмылочки Талы, которая, разумеется, не собиралась отворачиваться.

Справившись с чувством неловкости, он вызывающе уставился на Рила.

— Надеюсь, теперь ты дашь возможность отыграться мне?

— А что ты можешь поставить на кон против городского ключа?

— Мой меч. Но, кроме ключа, в случае проигрыша ты вернешь мне и мою одежду. И еще одно — это будет последний кон. Если я выиграю, игра прекращается и я ухожу. Согласен?

Рил думал всего секунду. Потом на его лице появилась наглая улыбочка, и он согласно кивнул:

— Договорились, человек. Бросай свои кости!

Но Танаев не спешил, он знал, что в этой бесчестной игре годятся любые методы. И понимал, что Рил использует свои телекинетические способности. Но ведь и он, покинув станцию Антов, обладал чем-то подобным. Вот только без постоянных тренировок его способность к телекинезу почти исчезла, а попытки сделать свое тело похожим на тело обычного человека наверняка избавили его от остатков этой способности.

Сейчас он горько пожалел о допущенной глупости. И, отбросив все посторонние мысли, сосредоточился на главном. В конце концов, от него требовалось совсем немного, лишь слегка подтолкнуть кости в полете, после того как Рил повернет их единицами вверх.

Главное здесь было правильно рассчитать момент. Его противник не ждет от него ничего подобного, и это дает ему реальный шанс. Только бы удалось пробудить хотя бы сотую часть того, чем он обладал раньше!

— Ты будешь бросать или нет?! — зарычал потерявший терпение Рил.

И Танаев сразу же бросил кости, внимательно следя за их полетом. В сущности, он своего добился, вывел Рила из равновесия. И хотя тот успел подправить полет костяных кубиков, он сделал это небрежно, и Танаев до конца использовал представившийся ему шанс. Кости явно слегка повернулись, перед тем как коснуться поверхности камня.

— Три, пять! — звонко крикнула Тала. — Ты проиграл, Рил!

Но почему-то Рил, вопреки ожиданиям Танаева, никак не отреагировал на свой проигрыш. Он лишь усмехнулся и молча положил на ворох одежды Танаева небольшую металлическую пластинку. После чего испарился вместе с Талой, не объяснив даже, как пользоваться этим странным ключом.

Реакция Рила показалась Танаеву весьма подозрительной. Он как будто даже обрадовался собственному проигрышу. Что-то здесь наверняка было нечисто. Вот только что?

Спросить об этом было не у кого. Вздохнув, Танаев оделся и отправился на поиски таинственного города.

ГЛАВА 5

На каменном столе горела свеча — единственный теплый огонек в этом большом и холодном доме. Свеча слегка коптила, и парафин длинными белыми сосульками застывал на ее боках. Это было недопустимым расточительством — так долго жечь свечу. Она стоила слишком дорого. За три таких свечи можно выменять цыпленка или, если повезет, целую курицу.

Но Карин ждала клиента и не могла погасить свечу, это было бы неприлично — встречать очередного вопрошателя в полной темноте. Да он бы и не нашел дорогу к ее дому в лабиринте ночных улиц проклятого города. Свеча была ориентиром и знаком.

Здесь, в этой комнате, за пределами круга света, притаились духи будущего. Таинственные пауки судьбы, плетущие индивидуальную паутину для каждого человека.

После появления очередного клиента Карин замечала на потолке комнаты новое искусное плетение и никогда не прикасалась к этим блестящим нитям, невидимым при свете дня. Самих пауков тоже никто не видел. Но паутина появлялась каждый раз, как только приходил новый клиент, желавший узнать свое будущее.

Умение предсказывать будущее Карин унаследовала от любимой тетки, старой Легинды, потомственной предсказательницы, прожившей намного дольше срока, положенного простому человеку, и завещавшей племяннице колоду волшебных карт Таро, стеклянный шар и кучу проблем, связанных с профессией предсказательницы.

Одна из них заключалась в том, что Карин, лишившись родителей, жила до сих пор одна, хотя ее сверстницы в городе, где мужчин было раза в два больше, чем женщин, давно обзавелись нормальными семьями.

Но люди почему-то считали, что Карин умеет не только предсказывать судьбу, но и влиять на нее, изменяя тонкое плетение нитей, предназначенное каждому человеку... Что ж, возможно, они были недалеки от истины, хотя Карин никогда не смела использовать это умение, слишком уж велика была расплата за подобное преступление.

Тем не менее люди старались держаться от нее подальше, за исключением тех случаев, когда у них возникала нужда в ее способностях предсказывать будущее. Но их благодарность за верное предсказание обычно не шла дальше связки овощей или краюхи домашнего хлеба. Она и этому была рада, поскольку подношения избавляли ее от необходимости лишний раз выходить на улицу, где правили законы, установленные сектой серых монахов. Слишком нетерпимые к ее способу зарабатывать себе на жизнь.

Часы на полке над грубым камином, сложенным здесь в незапамятные времена вместе с домом, звякнули десять раз подряд.

Скоро полночь, и Карин почувствовала, что страх, с которым она пыталась бороться весь вечер, вновь накатывает на нее удушливой волной.

Скоро придет Гонт. Он всегда приходит после полуночи в дни своего дежурства в ратуше. Она ненавидела этого человека, ненавидела и боялась.

Прежде всего потому, что ее главное оружие против него оказалось бессильно, он совершенно не опасался ее колдовских чар, просто потому что не верил в них. Люди, которые не верят в чары, прикрыты от них непробиваемым шитом. Она ничего не могла с этим поделать и знала, что рано или поздно — Гонт своего добьется.

Если бы она, ко всему прочему, не испытывала к нему глубокого физического отвращения, она бы, возможно, смирилась со своей судьбой. Но перекошенное от сабельного шрама лицо Гонта казалось ей лицом монстра. Охранник к тому же не соблюдал простейших правил личной гигиены, от него отвратительно пахло, и душистое масло, которым он намазывал плохо выбритую морду перед визитом к своей «суженой», как он любил называть Карин, лишь усугубляло отвратительную вонь. Карин начинала задыхаться, едва распахивалась дверь под мощным ударом его волосатой длани.

Он всегда считал излишним предупреждать о своем визите и не желал утруждать себя даже простым стуком.

Но, может быть, сегодня ей повезет? Может быть, комендант отправит Гонта с каким-нибудь заданием в старый город? Оттуда до утра никто не возвращается, и довольно часто не возвращается уже никогда.

Карин взяла колоду Таро, нашла в ней даму с кругами, соответствовавшую ее масти, и положила перед ней еще четыре карты рубашкой вверх.

Теперь следовало остановиться. Даже такое несерьезное личное гадание для нее запретно. Конечно, она могла легко узнать, что ее ждет сегодня вечером. Стоило лишь перевернуть эти карты лицом вверх, но люди ее профессии были обязаны следовать очень жестким неписаным правилам. Каждый, кто проникал в верхний надмир, в котором формировалось будущее, не имел права использовать свою власть для себя лично — даже по такому пустяковому поводу. И тем не менее она не смогла остановиться. Рука сама собой, словно бы не подчиняясь ее воле, потянулась к лежащим на столе картам и перевернула среднюю из них — Король с мечом... Близкое посещение знаменитого воина... Вряд ли это относилось к Гонту, карты редко предсказывали то, что уже было известно гадающему. Да к тому же слова «великий воин» плохо вязались с Гонтом. Он всего лишь казарменный служака, следивший за порядком в городе. Но тогда кто? Узнать это она могла, перевернув оставшиеся карты. Значение каждой из них менялось в зависимости от соседней карты. Но этого она не сделает ни в коем случае. Теперь и в самом деле следовало остановиться.

Она не знала, каким может быть наказание за ее проступок, но ни на секунду не сомневалась, что оно непременно последует, возможно, именно в этот вечер...

Она сгребла со стола карты и, не взглянув на две оставшиеся, смешала с колодой.

Но даже этого простого жеста, даже прикосновения, оказалось достаточно. Она уже знала, что избежать сегодня встречи с Гонтом ей не удастся. И это знание было самым неприятным открытием за этот долгий, изматывающий душу холодный вечер. И даже не потому, что придет Гонт, а потому, что ее друзья из верхнего мира — невидимые существа, способные сдержать ярость ее недруга, — сегодня не отзовутся на ее зов. Такова плата за ее прозрение, за желание хотя бы краешком глаза заглянуть в запретный мир своего собственного будущего.

Но было что-то еще... Что-то связанное с этим королем, с символом неизвестного воина... Король с мечом, надо же... Но это не имело отношения к сегодняшнему дню. Где-то там, в будущем, появится этот воин, и невозможно предугадать, чего ей ждать от предстоявшей встречи с ним.

За это весьма неопределенное предсказание она заплатила отказом от поддержки невидимых духов. Теперь она могла рассчитывать только на себя. Окончательно с этим смирившись, Карин приготовилась защищаться.

У обычной женщины нет другого оружия, кроме ее внешности, но Карин не была обычной женщиной. Общение с верхним миром, в котором рождается будущее, усилило ее интуитивные способности, ускорило все мыслительные процессы и быстроту реакции, и хотя эти изменения по большей части оставались незаметны для самой Карин, именно они оттолкнули от нее большинство бывших друзей.

Люди почти всегда стараются избегать контактов с теми, кто, находясь ниже их на ступеньках общественной лестницы, превосходят их своими способностями.

К Гонту это не относилось, он был слишком заносчив и самоуверен, для того чтобы заметить, что женщина, которую он наметил себе в жены, не спросив на это ее согласия, превосходит его во всем, кроме разве что грубой физической силы.

Эту черту его характера сегодня следовало использовать. Она возьмет себя в руки и не покажет ему своего презрения. Пусть этот болван думает, что до полного успеха ему остался всего один шаг. Это заставит его быть сдержанней.

Тут главное не переиграть и вовремя выпроводить назойливого ухажера, пока он полностью не потерял голову. Она надеялась справиться с этой задачей, но с каждым разом отделываться от Гонта становилось все труднее. Хорошо бы придумать нечто такое, что заставит его навсегда забыть дорогу к ее дому. К сожалению, у нее не было подобного средства. Гонт — второй человек после коменданта — занимал в городской иерархии слишком высокое положение. И ей следовало принять меры предосторожности на тот случай, если она проиграет предстоящий психологический поединок.

Она подошла к пластмассовому шкафчику в углу комнаты и стала перебирать стоящие на полке пузырьки.

Почему в нашем городе почти все вещи сделаны из пластмассы? Ответ был очевиден, здесь не было другого материала — только камень и пластик, доставшийся им в наследство от древних. Крохотные кусочки дерева, привезенные первыми поселенцами, ценились намного дороже золота... Ее еще не было на свете, когда первые поселенцы нашли этот город, и потому многое здесь казалось ей непонятным, в том числе и установленный первыми порядок вещей.

Почему комендант имеет право распоряжаться жизнью всех поселенцев? Почему его помощник Гонт может нарушать законы, установленные первыми? И ему это всегда сходит с рук?

Мысли девушки витали в стороне от того, что она собиралась сделать, это была защитная реакция сознания, потому что пузырек с кровью оборотня следовало открывать лишь в случае самой крайней необходимости. В том самом случае, когда проигрыш становится хуже самой смерти, но она не была до конца уверена, что такой момент для нее уже наступил. «Ладно, это еще успеется», — подумала Карин, задвигая пузырек обратно в глубину полки.

Здесь было еще много чего, на этой заветной полочке. Заспиртованный корень мандрагоры. Несколько капель яда, выдавленного из желез каменного скорпиона. Шипы смертельно красивой бабочки «Мертвая голова», привезенные якобы с Земли.

У нее не было случая проверить подлинность всех этих вещей, и по большому счету они были ей не нужны, поскольку никаким колдовством она не занималась и никогда не собиралась пробовать это опасное занятие.

Тогда зачем она хранила все эти смертоносные сувениры, приобретенные дорогой ценой? Смертоносные прежде всего для нее самой. Найди эти пузырьки какой-нибудь ретивый страж вроде того же Гонта, и она закончит свои дни на площади перед храмом древних... Но эти вещи придавали ей уверенность, тешили сознанием того, что она могла бы, если б захотела, уничтожить любого своего врага. Могла бы... Вот только мойры отвернутся от нее навсегда, ступи она на эту дорожку. Ну уж нет. Сегодня ей может понадобиться только честная сталь, без всяких колдовских штучек... Разве что немного серебра на рукоятке не помешает, просто так, на всякий случай...

Этот кинжал достался ей в наследство от отца. Ей всегда казалось странным, что отец не помнит того, как попал в проклятый город, не знает своей родни, своего прошлого... Здесь это никого не удивляло — проклятый город отбирал память у большинства жителей, и лишь немногие, родившиеся в самом городе люди сохраняли память о прошлой жизни — если можно было назвать жизнью прозябание в чреве проклятого города...

На лезвии в виде непонятного непосвященному узора расположились древние руны — заклятие против оборотней, черных дьяволов и иной нечистой силы. Вряд ли Гонт пользовался услугами подобных тварей — для этого он слишком простоват, и ума ему явно не хватит для серьезной игры с существами подземного мира. Но тем не менее осторожность не помешает. Она вставила кинжал в тонкие кожаные ножны и спрятала его на груди так, чтобы достать оружие можно было одним незаметным движением.

Почувствовав голод, Карин открыла нижнюю полку, в которой хранила продукты, но там мало чего оставалось. Давно следовало сходить на рынок, вот только каждый выход в город превращался для нее в проблему. Она никогда не знала, вернется ли обратно.

Все-таки на полке нашелся кусок засохшего сыра, слегка заплесневевший, но все еще вполне пригодный кусок хлеба и травная заварка. Эти травы она собирала сама на своем крохотном участке в общественном огороде, на котором ее соседи выращивали лук и картошку. Каждому отводилось десять квадратных метров земли, ценившейся здесь на вес золота. У Карин всю ее делянку занимали травы, заботливо выращенные из семян, доставшихся ей в наследство от родителей. Они составляли главное ее богатство, потому что обладали способностью наделять человека силой. Сейчас ей это совершенно необходимо, так что придется пожертвовать частью своих драгоценных запасов.

Она достала старый глиняный чайник, грубо вылепленный и обожженный местным гончаром. Она его очень ценила, несмотря на непрезентабельный вид. В бока старой посудины впитались ароматы сотен чаепитий, и от каждого оставалась едва заметная толика силы — все вместе они усиливали действие напитка в несколько раз.

Чай показался ей непривычно горьким. Впрочем, он всегда казался ейгорьким, если перерыв в приеме источника силы оказывался слишком долгим. Сейчас был именно такой случай. Зато потом, вместе с горячей жидкостью, в ее тело приходило иное тепло, никак не связанное с желудком. Оно возникало в области солнечного сплетения и постепенно распространялось по всем нервам. Справиться с ним не мог даже вековой холод каменных стен этого дома, так и оставшегося для нее навсегда чужим.

Покончив с чаепитием, она решила продолжить гадание, не на себя, конечно. На Гонта. Таким способом, переводя гадание с себя на другого человека, от которого зависела ее судьба, она пыталась обмануть Провидение. Иногда этот фокус ей удавался, но не так уж часто.

Сегодня карты молчали, раз за разом выбрасывая какую-то галиматью. Из их комбинаций невозможно было составить ни одной осмысленной фразы. Ну что, например, могли означать девять кубков, лежавших рядом, да еще лицом вниз, все с тем же королем с мечом? Вообще-то это означало, что ей следует быть сдержанней в суждениях о своих знакомых при встрече с другими лицами.

Легкомысленные толки всегда вредны — вот только по отношению к ней подобное предостережение было бессмысленно. Она вообще мало с кем общалась и уж тем более никогда не выдавала открывшиеся ей во время предсказаний секреты.

Карин с досадой смешала карты и посмотрела на каминные часы. До конца смены Гонта оставалось еще, по крайней мере, часа полтора тягостного ожидания. Больше всего она ненавидела эти часы, когда животный, неподвластный ей страх выползал из темных углов комнаты и полностью завладевал ею.

Последнее время Гонт не пропустил ни одного визита и жаловал ее своим обществом после каждого дежурства, становясь, в предвкушении близкой победы, все настойчивее.

Наверно, он рассчитывал на ее полную беспомощность, на то, что у одинокой девушки, которая сумела обзавестись могущественными врагами, все равно не останется иного выхода, как только принять его защиту.

Насчет врагов он, безусловно, прав. Все знали, что секта серых монахов поклялась покончить с предсказателями. Они уже схватили Лерну и сожгли ее на площади ровно в полночь. И никто не вступился за бедную девушку. Даже стражи сделали вид, что ничего особенного не произошло.

Карин почувствовала, что эти предательские воспоминания открывают ее страхам широкую дорогу, постепенно превращая их в парализующий ужас. Если это продолжится, к приходу Гонта она превратится в беспомощную куклу. Этого нельзя допустить ни в коем случае. К счастью, чай силы уже начал свое благотворное действие, и, опираясь на его внутреннее тепло, ей удалось загнать свой страх обратно в дальний угол комнаты, где было его постоянное место.

Впрочем, углов-то как раз в ее комнате и не было, ни одного. Все комнаты в этом городе круглые, а дома похожи на остроконечные башни, согнанные безумным архитектором в единую кучу. И потолки здесь так высоки, что теряются в темноте, пламя свечи не может к ним пробиться. Наверно, именно в этой темноте и живет ее страх.

Неожиданный стук в дверь прервал ее невеселые раздумья. «Кто бы это мог быть? — подумала Карин, вставая и направляясь к зеркалу, чтобы проверить, не выглядывает ли из-под складок ее одежды рукоятка кинжала. — Для Гонта еще рановато. Он не мог освободиться с дежурства раньше, чем на часах городской ратуши пробьет полночь. А для случайного клиента — поздновато. Мало кто осмеливался выходить на улицу после наступления темноты. Слишком часто те, кто на это решался, не возвращались домой».

ГЛАВА 6

Танаев шел к городу весь остаток местного дня, до тех пор, пока его серое полотно, напрочь лишенное солнца, не сменилось непроглядной тьмой. Он надеялся продолжить движение в темноте, ориентируясь на городские огни, но просчитался. Здешние города не освещались, если тут вообще можно было говорить о городах во множественном числе. Впрочем, какой-то единственный огонек все же имелся. Он словно парил над городом на довольно приличной высоте, но с места не сдвигался. Однако этого единственного, то и дело исчезающего тусклого огонька было совершенно недостаточно для ориентации.

Поверхность под ногами стала слишком неровной, чтобы продолжать брести по каменистой равнине сквозь непроглядную темень, то и дело рискуя сломать ногу или свалиться в какую-нибудь яму.

В конце концов ему пришлось остановиться и подождать рассвета. К сожалению, он не знал, как долго длятся здешние ночи, ожидание могло затянуться. Он вообще знал об этом мире слишком мало. Но отсутствие живых существ в зоне, которую он мог исследовать своим ментальным взглядом, вселяло в него некоторую надежду. Возможно, ему благополучно удастся дождаться утра.

Правда, вместо обычных живых существ здесь достаточно тех, кого, в человеческом понимании, уже не назовешь живыми. Например, эти черные обезьяны, слишком уж похожие на чертей из детских сказок. За все время, пока длился его поединок с Рилом, Танаев ни разу не ощутил в их телах биения живого сердца.

В темноте любые опасности кажутся реальнее и ближе, особенно если человек находится в незнакомой местности — что уж тут говорить о чужом мире!

Настоящего оружия у него не было, и это обстоятельство мешало Танаеву вернуть себе обычную уверенность и прогнать ночные страхи. Впрочем, какое-никакое оружие у него все-таки было. А если судить по настойчивому желанию Рила овладеть его сломанным шунгитовым мечом, не такое уж плохое...

Он достал из-за пояса обломок и только теперь увидел, что его лезвие светится в здешней темноте слабым голубоватым светом, словно экран портативного компьютера. Свет был слишком слабым, чтобы освещать дорогу, и, прежде чем двигаться дальше, хорошо было бы понять, отчего здесь светится шунгит. Единственная причина, которая приходила ему в голову, — неизвестное излучение. Для человека, возможно, не опасное. Иначе каким образом в этой местности мог существовать целый город?

Танаев по-прежнему не чувствовал вокруг присутствия враждебных существ. Молчало и его обычное чувство опасности, не утихавшее с того момента, как он очнулся после огненного портала.

«Вздремнуть, что ли? — подумал Танаев, прислоняясь спиной к теплому обломку лавы. — Это был слишком напряженный день. Неудивительно, что я устал». В этом мире все камни казались теплыми, ведь температура поверхности здесь никак не меньше тридцати градусов. Он совсем было задремал от своих мудрых рассуждений, когда из темноты неожиданно и совершенно бесшумно вынырнула большая птица.

Вначале она показалась ему еще одним сгустком тьмы, лишь более плотным, чем окружающее пространство. Но в следующее мгновение этот комок беззвучно и невесомо опустился ему на плечо. Настолько невесомо, что Танаев не почувствовал вообще никакой тяжести.

К счастью, это был не Рил. Хотя птица вполне могла оказаться его посланцем. Внешне она напоминала земного филина, разве что глаза у нее казались больше и умнее, чем у земной птицы.

Прежде чем Танаев решил, как ему поступить с этим нежданным ночным гостем, в его голове прозвучал вопрос:

— Показать дорогу к городу?

— Ты кто такой? — спросил Танаев от растерянности вслух и, только осознав свою ошибку, повторил вопрос в ментале.

— Филин я. Бывший, конечно. Здесь меня Летуном называют. Так показать дорогу?

— А с чего это ты решил мне дорогу показывать?

Летун слишком быстро и просто подключился к его ментальному диапазону, индивидуальному у каждого человека. Чтобы наладить ментальный контакт, требовались иногда годы тренировок — а здесь на тебе! Прилетел и сразу спрашивает!

Легкость, с какой эта странная птица проникла в его мозг, не понравилась Танаеву. Хотя, если судить по ее полной невесомости, воздействие с ее стороны на внешнюю среду должно быть равно нулю. Физическое воздействие! — сразу же уточнил он для себя. Только физическое.

— Так чего ты молчишь? Что это тебе приспичило мне дорогу показывать? — повторил он свой вопрос.

— Скучно здесь. Особенно по ночам! Не встретишь ни одной живой души. Мертвечины, правда, хватает, но мне она уж больно надоела. Так что, если хочешь, стану твоим проводником.

— Ты бы сначала лучше сказал, что этот город собой представляет. Что меня там ждет?

— Ну уж нет. Я тебе не прорицатель. Сам узнаешь. Я только дорогу могу показать.

— Ладно. Черт с тобой, показывай!

— Что верно, то верно! — непонятно подтвердил филин. — Черт всегда со мной.

Дальше они пошли вместе. Правда, Танаев иногда сомневался, существует ли филин на самом деле, уж больно эфемерным казалось его присутствие. Однако с тех пор, как он начал подчиняться указаниям невидимой в темноте птицы, его нога ни разу не провалилась в трещину, он ни разу не споткнулся и не упал в яму, а огонек в далеком городе постепенно становился все ближе, хотя иногда по-прежнему пропадал вовсе.

В один из таких моментов выбившийся из сил Танаев, которого к тому же снова мучила жажда и все усиливавшийся голод, решил немного отдохнуть, однако филин решительно воспротивился остановке:

— Здесь плохое место, да и время сейчас не лучшее. Ты бы поторопился. Ключ, который ты выиграл, действует только до рассвета.

— А я его действительно выиграл? Порой кажется, что мне его всучили самым бессовестным образом. И в городе меня ждет какая-нибудь очередная ловушка. От этих черных обезьян, как мне показалось, ничего хорошего не дождешься.

— Может, и так, да только хуже, чем снаружи, в городе не будет. И потом, никакие они не обезьяны.

— Кто же они?

— Ты ведь уже догадался.

— Я о многом догадался, вот только не пойму, к чему все это!

— Поймешь еще. В это место просто так не попадают. Значит, возникла очень серьезная необходимость в твоем посещении нашего мира! — закончил филин неожиданно наукообразной фразой.

— Послушай, Летун, может, все же расскажешь мне хоть немного о своем мире? Тебе ведь скучно, времени у нас навалом, пока до города добредем, почему не поговорить?

— Не имею права! Нельзя вмешиваться в дела богов, а именно они определяют твой путь.

— Это уже кое-что... А что за боги? Хоть это ты скажешь?

— Очень древние боги. Те самые, что правили вашим миром сразу после его сотворения. Человека еще не было на Земле, а эти боги уже воевали друг с другом. Многие из них до сих пор хранят свою ярость и обиду на то, что их так быстро забыли. Оттого и опасно вмешиваться в их дела.

— Ты ведь, однако, вмешиваешься! Выполняешь чье-то поручение! Не сам же ты придумал меня провожать!

— А что мне оставалось делать? Я всего лишь невидимая ночная птица, сгустившийся комок темноты, где уж мне спорить с богами, тем более с теми, что владеют огнем! — закончил филин и неожиданно, расправив свои большие крылья, исчез в темноте.

— Постой, куда ты? А как же я?

— Ты уже пришел, человек. Дальше сам определяй свой путь, — долетел до него голос невидимой птицы.

Танаев всмотрелся в темноту, пытаясь отыскать знакомый огонек, и вдруг понял, что громады городских зданий возвышаются теперь совсем рядом, в какой-то сотне метров от того места, где он стоит.

Еще не проснувшийся рассвет покрыл их крыши серовато-голубым туманом, и Танаев лишь сейчас увидел, как странно выглядит город, в который он так стремился попасть.

Прежде всего, поражали сами крыши. Слишком высокие и остроконечные, они походили на наконечники копий, стоящих в единой плотной связке. Дома напоминали непривычно высокие и узкие башни, сгрудившиеся так, что казалось, будто между ними вообще не осталось свободного пространства.

С первого взгляда становилось ясно, что этот город строили не люди. И это открытие подействовало на Танаева, будто ушат холодной воды. Прежде всего, потому, что с самого первого момента появления в этом мире он мечтал увидеть людей. Самых обыкновенных людей, а не фантомов, черных обезьян или посланниц богов вроде этой Мелоди... Ведь это именно она надоумила его искать город. Ну вот, он нашел его. Что делать дальше? Войти в этот нечеловеческий город? Что его там ждет? Не ловушка ли это? Не захлопнется ли за ним дверь, ведущая в одну сторону?

Совсем немного времени оставалось до рассвета, после которого выбирать что-либо будет поздно. Теперь он знал, что действие ключа, выигранного у Рила, закончится вместе с уходом ночи.

Собственно, что ему оставалось? Выбор был совсем небольшой. Войти в этот чужой город и постараться найти в нем хоть какое-то пристанище, хоть какое-то временное укрытие или оставаться на раскаленной каменной равнине, совершенно лишенной воды и пищи.

Кем бы ни были неведомые строители возникшего перед ним, словно из миража, города, они были живыми существами, поскольку мертвым нет никакой необходимости возводить для себя города. А раз так, значит, они должны пить и есть, и вообще побеспокоиться о том, чтобы обеспечить себя всем необходимым для выживания.

Танаев чувствовал, что в этом рассуждении далеко не все безупречно. Он достаточно поскитался по Вселенной, чтобы знать, что биология инопланетных существ может кардинально отличаться от человеческой и понятие «необходимое для выживания» может наполняться совершенно различным смыслом. Гарды планеты Инкара в воде не нуждались, а пищу им заменяла солнечная энергия.

Но рассуждать об этом сейчас бессмысленно, время действия ключа истекало с каждой минутой, а он все еще не знал, как им воспользоваться. Ведь перед ним не было никаких стен и никаких ворот. Казалось, город вырос из каменных скал, словно скопище остроконечных поганок.

Просыпавшийся серый рассвет все отчетливее обозначал границу города, до которой Танаеву оставалось всего несколько шагов. «Похоже, вся история с ключом, игра в кости — все было сплошным обманом. Хоть в этом я смогу убедиться!» — подумал Танаев, занося ногу для последнего шага и собираясь поставить ее на ближайшую узенькую улочку неведомого города, больше похожую на крысиную нору.

Но это ему не удалось, упругая сила одним толчком отбросила его ногу назад. Так, значит, стена все же существует, и остается испробовать ключ, причем сделать это надо как можно скорее — рассвет вот-вот окончательно вступит в свои права.

Он достал из кармана куртки бронзовый треугольник с затейливой росписью, больше похожей на древние руны. «Интересно, что я должен с этим делать? Дверей нет, и нет ничего похожего на скважину замка. Бросить ключ в стену, рискуя лишиться его? Или попытаться приложить треугольник к невидимой силовой стене, не выпуская его из руки и рискуя потерять уже руку?» Он выбрал второе, потому что в данный момент ключ для него значил больше.

Едва пластинка соприкоснулась с силовой стеной, как по телу Танаева пробежал мощный электрический разряд, после которого он едва устоял на ногах. Однако сопротивление силового поля перед ним исчезло, и он немедленно воспользовался этим, шагнув наконец на узкую улицу.

Ничего вроде бы не изменилось, только теперь он был уже в городе. «Оркестр, видимо, не ожидается», — подумал Танаев, разглядывая почерневшую пластину ключа и постепенно приходя в себя после удара электрического тока. Если бы не феноменальная сопротивляемость его искусственного тела негативным внешним воздействиям, ему бы ни за что не преодолеть этот последний рубеж.

Что это было? Защита? Но тогда какой смысл в ключе? Или просто сюда разрешен вход только тем, кто способен выдержать удар электротока напряжением в десятки киловольт? Будь сопротивление разряду поменьше, ток, который прошел через него, превратил бы обычного человека в головешку.

Кстати, неплохо было бы выяснить: сможет ли он покинуть город, если в этом возникнет необходимость?

Ему вовсе не улыбалась возможность получить еще один разряд электротока такой же силы, но и оставаться в неведении относительно вопроса о возвращении в его положении — непозволительная роскошь.

Медленно повернувшись к стене за своей спиной, он сначала проверил, закрыт ли проход. Впрочем, почти не сомневаясь, что он за ним закрылся. Так и случилось. Теперь следовало вновь испытать ключ, и, преодолевая дрожь в мышцах, Танаев вытянул перед собой почерневшую бронзовую пластинку, стараясь, насколько это возможно, подготовиться к предстоящему оглушительному удару. Но его не последовало. Ничего не произошло, если не считать того, что стена решительно пресекла все его попытки выбраться наружу, раз за разом отбрасывая обратно.

В какой-то момент ему показалось, что он слышит с той стороны знакомый издевательский смех и шепот:

— Наслаждайся теперь своим выигрышем, глупец!

ГЛАВА 7

Три человеческие фигуры двигались по узкой улочке проклятого города навстречу Танаеву. И они, к его удивлению, оказались обыкновенными людьми. Но, может быть, не совсем обыкновенными, самую чуточку — не совсем.

Впереди, четко печатая шаг, выступал капитан Гонт в парадной форме земного космофлота, устаревшей на несколько столетий и изрядно обветшавшей, но ничуть не уменьшавшей импозантности капитана и его чувства собственного достоинства. За ним, поотстав на полшага, точно по протоколу караульной службы, следовали двое гвардейцев с энергетическими ружьями наперевес. То ли почетный караул, то ли охрана — в любом случае неплохо для успеха любых переговоров. Вот только непонятно, откуда они здесь взялись, в этом чужом городе, и почему появились именно сейчас. И еще один вопрос не давал покоя Танаеву — откуда в этом диком городе, лишенном электрического света, взялись энергетические ружья? Подойдя ближе, он понял, что это всего лишь муляжи.

— Мы вас давно ждем, Иностранник.

— Ждете? Меня? А кто такой этот Иностранник?

— Иностранник — это живой человек, который, по предсказанию, должен прийти в наш нижний мир, чтобы увести нас отсюда домой. До сих пор добраться к нам никому не удавалось. Так что получается, Иностранник — это именно вы.

— И где находится ваш дом, в который вы хотите вернуться?

— Странный вопрос! Там же, где и ваш. На Земле.

Возражать им? Задавать вопросы? Сотни вопросов, вертевшихся у него на языке? Но время для этого еще не пришло. Сначала он должен понять, что здесь происходит, что собой представляют эти люди и самое главное — чья воля привела его сюда и с какой целью.

Все время он ощущал за своей спиной могучую руку, держащую огненный меч, но никогда она не была так реальна, как сейчас. И ведь именно за этим он пришел сюда! За мощью, способной остановить захватчиков, обрушившихся на его родную планету, — и из этого следовало, что он должен быть не только силен, но и осторожен. Один неверный шаг, особенно в самом начале знакомства, может поставить под угрозу всю его миссию. Именно об этом предупреждала его Мелоди, об осторожности в проклятом городе, — и именно этого она хотела, чтобы он оказался здесь, только не сказала зачем.

— Вы ведь нам поможете, правда? — спросил один из спутников капитана, тот, что был помоложе. — Вы не должны никого бояться, так говорится в легенде!

— Помолчи! — рявкнул на него капитан.

«Похоже, он нужен этим людям, они готовы предложить ему союз, неизвестно, правда, против кого. Кто их враг и что их так пугает? Страх, написанный на их лицах, невозможно не заметить».

Не возражая и ни о чем не спрашивая, Танаев последовал за капитаном Гонтом. Время для вопросов еще не пришло. Может быть, ему следовало поддерживать легенду об «Иностраннике», и кто знает, что это за таинственная личность.

Двое гвардейцев, немного поотстав, шли за ними след в след, точно двигались по минному полю, и все время оглядывались, как будто ожидая погони. Но никакой погони не было — город казался мертвым. Хотя рассвет уже полностью вступил в свои права, не открылось ни одно окно, на улицах не появилось прохожих, не было видно ни одной лавочки или витрины магазина.

«Где же они здесь находят продукты?» — подумал Танаев, стараясь подавить возникший при этой мысли приступ голода. Гордость, или скорее осторожность, мешала ему попросить у них даже воды.

Они прошли уже большую часть города, километра два отделяли их теперь от противоположной силовой стены, если та огибает весь город. Но она, разумеется, огибает — иначе какой в ней смысл?

Судя по тому, что стиснутая со всех сторон башнями улочка слегка раздвинулась, а затем превратилась в небольшую площадь, они находились сейчас в центре этого таинственного города.

— Далеко нам еще? — осторожно спросил Танаев.

— Уже пришли, это дом городской стражи, и здесь вам предстоит жить.

«Ну, это не тебе решать, где я буду жить!» — со злостью подумал Танаев, которому уже изрядно надоело это молчаливое шествие по словно вымершему городу. Вслух же, любезно улыбнувшись капитану, он сказал:

— Буду рад выполнить любые ваши указания. И, надеюсь, вы меня представите губернатору, бургомистру, или как там у вас называется глава города?

— У нас нет главы города. — Судя по резкому тону ответа, капитан уловил в словах Танаева скрытый сарказм, и это ему не понравилось. Капитан вообще держался слишком неровно, видимо, еще не решив, какой линии в отношении Танаева следует придерживаться. С нарочитой почтительности он то и дело срывался на привычный для себя тон приказа.

— Кто же тогда следит за порядком, устанавливает правила и контролирует их выполнение? — Впрочем, ответ Танаев уже знал и вопрос этот задал лишь для того, чтобы позволить капитану напыжиться еще больше.

— Стражи, разумеется.

— Значит, вы, как их командир, и являетесь главой города?

— В каком-то смысле это так. Хотя, конечно, есть еще и комендант. Но у нас с ним разные функции. Я слежу за порядком, а он издает предписания, которые никогда не выполняются.

Они вошли в башню ратуши, и Танаев убедился, что внутри эти строения полностью соответствуют своему внешнему виду. В десятиметровом круге пола, очерченном высоченными стенами башни, повернуться можно было только с трудом. Хотя здесь практически не было мебели, если не считать таковой каменную скамью, идущую вдоль всей стены, и стоек с разнообразным холодным оружием. Пики, боевые топоры, самострелы...

— Вам тут не тесно? — с невинным видом спросил Танаев, едва протискиваясь между стойками.

— Тесно! Но мы ничего не можем с этим поделать! Эти чертовы башни невозможно расширить.

— Так постройте себе новое здание! — Это предложение чем-то очень не понравилось капитану, и он долго, с подозрением разглядывал Танаева, словно только что увидел его.

— Вы действительно вошли в город снаружи?

— Разумеется, откуда же еще я мог взяться? — Танаев уже понял, что допустил какой-то серьезный просчет, но пока не знал, в чем он заключается.

— И как же вам удалось преодолеть силовую стену?

— С помощью энергетического ключа. — Танаева так и подмывало добавить, что он выиграл этот ключ у чертей в кости, но он вовремя прикусил язык. Не хватало только, чтобы его сочли за ненормального.

— Можно на него взглянуть?

— Разумеется! Почему нет! — Ему понравилась возможность показать капитану ключ, теперь уже ни на что не годный, полностью лишенный своего первоначального заряда, и тем самым снять возникшее напряжение. Но ключа на месте не оказалось. Напрасно он торопливо шарил в многочисленных карманах своей куртки, угловым зрением замечая, как сгущается тень недоверия на лице капитана.

— Возможно, я выронил его после неудачной попытки открыть проход в обратную сторону!

— А зачем вам понадобился обратный проход? По вашим словам, вы только что попали в город, куда так стремились, и, не успев преодолеть стену, сразу же бросились обратно?

Теперь уже капитан не считал нужным скрывать в своем тоне презрительное недоверие. Танаев подумал, что эта беседа для него добром не кончится.

— Я лишь хотел убедиться, что смогу воспользоваться выходом, когда в этом возникнет необходимость. Но оказалось, что ключ можно было использовать только один раз.

— И вы об этом, разумеется, не знали?

— Послушайте, капитан! Чем превращать нашу беседу в неуместный допрос, не проще ли сходить к стене и поискать ключ? Я не сомневаюсь, что он до сих пор там лежит.

— И вы предлагаете сделать это прямо сейчас, несмотря на то что день еще не наступил?

— Разве у вас не найдется пары фонарей?

— Так, — зловеще подытожил капитан, — теперь я полностью убедился в том, что вы лжете. И до тех пор, пока я не узнаю, кто же вы такой на самом деле, вы останетесь в этой комнате!

Сказав это, капитан решительно направился к противоположной стене, с виду совершенно глухой, но был остановлен репликой Танаева.

— Почему вы мне не верите? Вы же наверняка знаете всех жителей вашего города! Откуда, по-вашему, мог здесь появиться незнакомый человек?

— Вопрос не в том, откуда вы появились, это и так ясно. Вопрос в том, зачем вы здесь. С какой целью вы проникли в наш город и почему скрываете важную информацию?

— Какую информацию я от вас скрываю?! — Танаев почти кричал, он уже не пытался скрыть возмущение и перестал играть в дипломатию.

— Информацию о жизненно необходимом для нас проходе в силовой стене! Город задыхается в этом аду! У нас на учете каждая капля воды, каждый кусок хлеба, мы так ждали человека из предсказания! Никогда раньше наша предсказательница не ошибалась, мы надеялись, что Иностранник поможет нам выбраться из этого проклятого города, поможет осуществить мечту, которую мы лелеем вот уже второе столетие!

Теперь уже капитан не скрывал своих эмоций. Ответ Танаева прозвучал, по контрасту, слишком тихо, так что капитан не сразу понял его смысл.

— Прежде чем требовать от меня информацию, не лучше ли сначала поделиться своей? У меня тоже есть к вам целый ряд вопросов!

— Вы не в том положении, чтобы задавать мне вопросы! — рявкнул капитан и удалился. Возможно, ему хотелось хлопнуть дверью, чтобы достойно завершить беседу с этим наглым и опасным пришельцем, но хлопка не получилось. С легким чмоканьем стена расступилась перед капитаном, приоткрыв отверстие овальной формы, которое исчезло, едва капитан оказался за пределами стены.

При этом внимательно наблюдавшему за его действиями Танаеву не удалось заметить никаких механизмов и никаких действий со стороны капитана, похожих на включение таких механизмов.

Это наблюдение было важно для Танаева, так как могло помочь выбраться из ратуши, превратившейся для него в камеру. Но, сколько он ни ощупывал и ни толкал стену, он ничего не добился. Ему не удалось найти в ней ни малейшего следа прохода, а сама стена производила странное впечатление своей податливостью, словно была сделана из резины.

Отчаявшись добиться успеха, он прекратил свои попытки и уселся на скамью, теплую и слегка пружинящую. Определенно материал этих стен и скамьи не был похож на камень. Хотя с виду не отличался от зауряднейшего бетона. Раздумывать над причиной появления здесь столь необычного камня он не стал, как всегда, стараясь вначале выделить из полученной информации самое важное.

Какое-то заключение о том, кто такие — жители этого проклятого города, он все же мог сделать. Колонисты из какой-то неудачной экспедиции по освоению отдаленных планет. Вернее, их потомки, все еще пытающиеся сохранить память о доме и ожидающие чудесного избавления из западни, в которую когда-то угодили, так же, как и он сам, может быть, даже не без помощи тех же самых «черненьких» доброжелателей.

Обхватив голову руками, Танаев тяжело вздохнул. Сильно хотелось пить, но с этим он умел бороться, ограничивая желания своего тела до минимума. Гораздо хуже было другое — сомнения, глодавшие его изнутри. Что, если он ошибся, выбрал неверный путь и попал в ловушку к тем самым силам, против которых боролся?

В том, что посланцы Хорста управляют проклятым городом, он уже почти не сомневался, да и не ждал ничего другого. Тот, к кому он так стремился, чья огромная мощь только и способна остановить нашествие, находится где-то здесь, на самом дне этого черного царства. Танаев краешком сознания все время чувствовал присутствие его могучей силы.

«Дай мне знак, что я на верном пути!» — беззвучно прошептал он, совершенно не надеясь, что его услышат, и, уж конечно, не рассчитывая на ответ. Но, вопреки всему, как это иногда бывает в тех немногих случаях, когда соединенные вместе желание и воля становятся сильнее обстоятельств, ответ пришел.

Внутренняя дверь, ведущая из небольшого помещения, отгороженного от центральной комнаты башни, распахнулась, и на пороге появился тот молодой страж, который недавно сопровождал капитана и так любил задавать вопросы.

В руках он держал небольшой поднос, на котором стоял кувшин с водой и лежала краюха хлеба. Вид этого подноса заставил Танаева мгновенно забыть обо всем. Он жадно приник к кувшину.

— Мне приказано отобрать у вас оружие! — проговорил юноша, кивнув на сломанный меч Танаева, до сих пор вызывающе висевший у него на поясе.

— Выходит, я арестован? — спросил Танаев, с трудом оторвавшись от кувшина.

— Нет. И оружие забирать я у вас не стану! Может быть, вы и в самом деле Иностранник, тогда вы найдете способ выйти отсюда и оружие вам пригодится!

Страж вышел, а Танаев подумал: «Вот он, ответ, которого я ждал!» Он достал из-за пояса меч и приложил его лезвие к стене, той стороной, где напыление шунгита было потолще.

В этом месте мгновенно вспыхнула изогнутая огненная линия, словно перечеркнувшая стену сверху донизу. Больше ничего не произошло, ни звука удара, ни треска, вообще ничего — только эта медленно остывающая линия, которая быстро гасла и уже с трудом угадывалась в полумраке башни. Промедли он еще минуту, и линия могла исчезнуть совсем, и кто его знает, появится ли она снова! Действие шунгита почти всегда было непредсказуемо. Танаев приблизился к стене вплотную, вытянув перед собой руку, словно хотел схватить огненную гостью, удержать ее, превратить во что-то более вещественное, и лишь зашипел от резкой боли ожога.

Но от этого бесполезного с виду прикосновения живой человеческой руки все же был какой-то толк. Стена в том месте, где с ней соприкоснулась его ладонь, чуть прогнулась, и на месте огненной линии появилась вполне ощутимая трещинка.

Он приник к ней, стараясь определить, какое помещение находится за стеной, и увидел, что там была улица... Неожиданно из трещины до него донесся шепот:

— Продолжай попытки! Не сдавайся! Дом должен уступить твоему желанию, если ты будешь настойчив! Он живой и понимает, что тебе нужно!

— Кто ты? — спросил Танаев пустоту за стеной.

Ответа не было, но теперь он знал, как можно обрести выход из своей темницы! Он разбежался и расчетливо ударил всей тяжестью своего тела в то место, где трещина была наиболее яркой. Стена дрогнула, слегка выгибаясь наружу.

Раз за разом он повторял с виду совершенно бессмысленные удары — и трещина с какого-то момента начала медленно, слишком медленно, расширяться.

Несмотря на его неоднократные попытки завязать беседу, незнакомец снаружи не отвечал. Но Танаев время от времени слышал тяжелое дыхание и видел в проеме трещины руки, пытавшиеся ему помочь. Через некоторое время разрыв в стене расширился настолько, что можно было попробовать протиснуться сквозь него наружу.

— Я могу выйти? — проговорил Танаев, приблизив лицо к отверстию. Ему опять никто не ответил, руки незнакомца исчезли, и снаружи послышался топот ног нескольких человек.

Продвинувшись, насколько это было возможно, сквозь трещину, Танаев осторожно выглянул наружу. Утро все никак не могло вступить в свои права. Узкая пустынная улица освещалась редкими тусклыми фонарями, выхватывавшими из плотной, как войлок, тьмы лишь небольшие клочки пространства.

Ни души вокруг. Люди, пробежавшие здесь недавно, исчезли вместе с его помощником. Но они не могли уйти далеко! С того момента, как он услышал шаги, прошло всего несколько минут!

С трудом протиснувшись в узкое отверстие стены, Танаев в конце концов оказался на улице. Но это заняло гораздо больше времени, чем он предполагал вначале. У входа в ратушу раньше стоял пост, он приметил это, когда капитан привел его сюда. Но сейчас часовых у ратуши не было. Ему показалось, что далеко в глубине улицы движутся какие-то тени, но они почти сразу же исчезли из виду. Он даже сомневался, видел ли их вообще. Его способность исследовать местность в ментале вблизи здания почему-то давала сбои, похоже, башня накладывала на все окружающее пространство свое собственное поле, так, словно здание и в самом деле было живым!

ГЛАВА 8

Довольно часто, открывая дверь очередному посетителю, Карин не знала, что ее ждет. Но таковы уж особенности ее профессии, она не могла отказать ни одному из желавших задать вопрос богиням своей судьбы. Слишком много опасностей таили в себе обязанности предсказательницы, а награда казалась ничтожной. Но лишь для непосвященных, для тех, кто никогда не переступал порог верхнего мира, — для тех же, кто хотя бы краешком глаза сумел туда заглянуть, обратного пути не было. Отказаться от общения с миром человеческих судеб они уже не могли.

— Войдите! — произнесла она совершенно ровным голосом и незаметным жестом поправила спрятанный в складках одежды кинжал — жалкое оружие в руках женщины, которая никогда не была ни воином, ни убийцей. Но прикосновение холодной стати к груди почему-то придало ей уверенности, заставило повторить приглашение войти еще раз и более уверенным голосом.

Дверь, как всегда, неожиданно обозначилась на новом месте. Если только дверью можно было назвать разошедшийся по невидимому шву кусок стены.

Этот чуждый людям дом всегда пугал ее своим непредсказуемым поведением и тем, что был неотъемлемой частью враждебного людям города, лишь терпящего их временное присутствие на своих улицах, несмотря на то что пребывание этих постояльцев затянулось на несколько сотен лет... Но кто знает, какими отрезками измеряет время этот страшный, наполовину живой город, состоящий из живых домов, обладающих собственным и по большей части непонятным для людей разумом...

В трещину стены с кряхтеньем протиснулся невысокий полный человек, закутанный в темный плащ, скрывавший под собой рясу священника.

— Отец Николай! Как вы могли так рисковать?.. Еще не пробили вторую стражу!

— Я знаю, дочь моя. Дело слишком важное. Дело, не терпящее отлагательств...

Этот человек был ее единственным другом. Больше, чем другом. Когда девочка осталась одна, он заменил сироте отца, а позже защитил ее от серой своры, рискуя и своим положением в общине, и самой жизнью.

Но, придя к ней в преддверии ночи, он рискнул не только собственной жизнью. След, проложенный им по ночным улицам города, еще долго будет светиться в темноте невидимым для простых глаз светом, а духи тьмы хорошо умеют различать светлые следы... Должно было случиться нечто совсем необычное, чтобы заставить отца Николая решиться на подобный поступок.

— Закройся! — приказала Карин двери, не слишком надеясь на то, что ее распоряжение будет выполнено. Однако с третьего раза трещина в стене все же затянулась.

— Ты знаешь, почему тебя слушаются эти стены? — спросил отец Николай, продвигаясь поближе к холодному камину, словно пытался найти там давно исчезнувшие остатки былого тепла. Он двигался осторожно, как будто боялся расплескать воду из невидимого сосуда.

— Что с вами, отец мой? Вам нездоровится?

Отец Николай не ответил на ее вопрос, он лишь плотнее запахнул плащ и не сумел сдержать стон, опускаясь на каменную скамью. Лишь теперь она заметила подозрительное темное пятно, расплывавшееся на спине его плаща, — скудное освещение мешало ей определить характер этого пятна, но страшная догадка уже сжала сердце недобрым предчувствием.

— Вы ранены?

— Оставим это. Мне слишком многое нужно сказать тебе, а времени в обрез. Как только пробьют полночную стражу, они будут здесь...

— Но я могла бы помочь вам!

— Мне уже никто не поможет. Даже такая искусная врачевательница, как ты, ничего не сможет сделать с моей раной. Жизнь вытекает из меня вместе с кровью, и времени остается совсем немного, поэтому замолчи и слушай! Слушай и запоминай каждое слово — потому что все, что я тебе скажу, имеет огромное значение... Ты помнишь предсказание великого Грифинта?

— Конечно, я его помню! Вот только не понимаю самой его сути. Грифинт сказал, что, когда два черных времени сольются в один поток и обрушатся на верхний мир, в нижнем мире появится победивший смерть рыцарь... Я не слишком верю в эту чепуху и не понимаю, зачем...

— Тогда замолчи и слушай. Он уже здесь, предсказанный Грифинтом иноземец, человек необычный во всех отношениях, быть может, даже не совсем человек, поскольку сумел победить собственную смерть. Сейчас он совершенно беспомощен в незнакомом для него мире, и, если ему не помочь, мы можем лишиться нашей единственной надежды вырваться из проклятого города.

— Почему вы думаете, что это тот самый человек? — Она задала вопрос чисто машинально, не вдумываясь в его смысл и не слишком прислушиваясь к словам отца Николая. Все ее внимание было поглощено попыткой расстегнуть на нем плащ и осмотреть рану, но он решительно отвел ее руки и прошептал с такой болью, что она без сил опустилась рядом с ним и, опершись ладонью о скамью, ощутила на ее поверхности горячую липкую жидкость...

— Ты меня не слушаешь, дочь моя, а у меня уже не остается сил, чтобы повторять все еще раз. Стражи преследовали меня от самой ратуши, и, если бы нам не повстречались кары, мы бы сейчас не разговаривали...

— Кары? Но они же...

— Да, они набрасываются на все живое, но на этот раз мне повезло, если эго можно назвать везением... Они не обратили на меня внимания и бросились на более лакомую добычу... Стражей, преследовавших меня, было четверо или пятеро — может, больше, не помню... Один из них успел спустить крючок арбалета... И целился он не в кару, через секунду разорвавшую ему горло...

Карин почувствовала, что отец Николай теряет контроль над собой, она давно ждала этого момента, чтобы осмотреть рану, даже вопреки его воле. Сейчас ее мало интересовали все важные соображения, связанные со спасением верхнего мира, — единственный близкий ей человек был на краю гибели, и она думала только о том, как ему помочь.

Рана оказалась ужасной, арбалетный болт вошел под левую лопатку, раздробил кость и застрял где-то в районе сердца. Снаружи не осталось даже оперенья короткой арбалетной стрелы, вся она находилась в груди старика, и жить ему оставалось считаные минуты.

А снаружи ранка казалась такой маленькой... Вот только кровь хлестала из нее не переставая. Карин не понимала, как отец Николай сумел добраться до ее жилища. Она пыталась привычными снадобьями хотя бы остановить кровь, но вдруг совершенно отчетливо поняла, что своими стараниями лишь продлевает его страдания. Неожиданно ее отчаяние и боль перешли в ярость, в желание отомстить тем, кто причинял страдания всем, кого она любила.

В минуты высшего душевного напряжения ее мысль обретала неожиданную кристальную ясность и точность оценок.

Сама она ничего не сможет сделать, но если отец Николай не обманывал себя, если человек, которому он пытался помочь, действительно тот самый рыцарь, о котором говорилось в предсказании... И тут она вспомнила о своем недавнем гадании, о карте, на которой был изображен король с мечом. Нежданный визитер у ее порога и этот король... Все сходилось. Теперь она знала, что ей нужно делать, она обязана вернуть отцу Николаю ясное сознание и постараться выполнить все, что он хотел ей поручить. Даже если для этого придется употребить самое опасное из имевшихся в ее распоряжении волшебных зелий.

Кровь оборотня... Конечно, зелье не сможет превратить Николая в чудовище — светлые люди, такие, как он, никогда полностью не подчинялись воздействию темной магии, но на какое-то время зелье вольет в его умирающее тело нечеловеческую силу...

Больше она не колебалась, хотя и знала, что за обращение к темным силам дорого придется заплатить им обоим.

Напиток был готов через пару минут, собственно, ей лишь понадобилось смешать жидкость из пузырька со своей собственной кровью, произнести нужное заклятие и поднести к губам потерявшего сознание отца Николая плошку с водой, в которой растворилось страшное зелье. Глотнуть он не мог, но этого и не требовалось. Достаточно было лишь смочить его губы.

Если ее не обманули, если в пузырьке была кровь настоящего оборотня, действие этого чудовищного лекарства должно было проявиться немедленно.

Через пару секунд тело умирающего священника конвульсивно выгнулось, кровотечение прекратилось, а края его раны почернели. Страшная мысль на секунду парализовала Карин: что, если вместо того, чтобы влить в него новую силу, она лишила его последних остатков жизни? Что, если она ошиблась и лишь ускорила гибель своего друга?

На губах умирающего появилась пена, и воздух, похоже, перестал поступать в его легкие. Все было кончено. Молодая женщина не заметила, как одна-единственная слезинка из ее глаз упала на рану ее друга. Что-то она сделала не так, что-то упустила в древнем заклятье, или не хватило какого-то ингредиента. Она не знала, что последнее ее предположение верно и что этот недостающий ингредиент, женская слеза по умершему, только теперь начал действовать.

Николай вытянулся, широко открыл глаза и, уставившись на Карин так, словно видел ее впервые, спросил незнакомым голосом:

— Что ты со мной сделала, женщина?

Сейчас только правда могла ей помочь, какой бы горькой она ни была.

— Я вернула тебе силу. И возможность сказать то, что ты должен был мне сказать, прежде чем уйти навсегда. Но поспеши. Действие моего лекарства скоро закончится. Кто в тебя стрелял?

— Это не важно. Достань из моей сумки золотой талисман древних.

Она подчинилась, легко нащупала в глубине сумки небольшую вещицу, от которой исходил поток силы настолько мощный, что плошка с остатками зелья мгновенно полыхнула голубым огнем, превращаясь в горстку пепла.

— Черная магия... — без всякого осуждения проговорил Николай. — Впрочем, это уже не имеет значения. Возьми этот талисман и надежно спрячь его. Он ни в коем случае не должен попасть в руки серых. Но самое главное не это — ты должна найти иноземца, пришедшего из верхнего мира, и помочь ему.

— Как я узнаю этого человека? И где мне его искать?

— Узнаешь. Твои глаза умеют видеть. Ты все узнаешь. Где его искать, я не ведаю, я помог ему выбраться из ратуши, а дальше нас разделили стражи. Но я знаю, он ушел от погони и теперь скитается по лабиринту улиц незнакомого ему города.

Найди его, помоги укрыться до тех пор, пока он не обретет нужную силу. И сделай это немедленно! Немедленно уходи отсюда! Каждую минуту серыемогут появиться здесь. А стражи уже ждут тебя снаружи, ты должна обмануть их и уйти от погони! Поспеши, женщина, или я уведу тебя за собой в темный мир!

Она знала, что так и будет. Она знала, что сопротивляться черной силе напитка, который она поднесла своему умирающему другу, не сможет никто. Но и оставить беспомощного старика одного — она не могла.

— Не такой уж я несчастный и не такой уж беспомощный, — с мертвой улыбкой проговорил отец Николай, словно услышав ее мысли. — Ты лишила меня остатков жизни, зато наделила нечеловеческой силой. Так что ступай. Я сумею задержать наших врагов. И ни о чем не жалей. Помни о том, что даже запретные средства простятся тому, кто употребит их во имя светлого дела.

В этом он не был до конца уверен, но сейчас даже ложь не имела значения.

— И помни! Если они тебя поймают, тогда все было напрасно! — Этот последний довод подействовал на нее будто удар хлыста, слишком хорошо она понимала, что он имел в виду. Страшная смерть, которую она ему подарила, не должна оказаться напрасной...

Подчиняясь нечеловеческой силе, прозвучавшей в голосе отца Николая, Карин направилась к стене, противоположной той, через которую он вошел, и, не обернувшись, ничего больше не сказав, скользнула в узкую щель, неожиданно появившуюся в том месте, где не должно было быть двери.

Отец Николай был ей благодарен за то, что она ушла, потому что превращение уже началось и он не хотел, чтобы Карин запомнила его напоследок в зверином облике чудовища.

Времени у него оставалось совсем немного, и он хорошо это понимал, трезво оценивая свои новые возможности. К счастью, буквально через несколько секунд, после того как девушка, продлившая его агонию, исчезла, стена заходила ходуном от ударов снаружи. Почти сразу же стражи применили раскаленное железо, заставляя стену открыться. Знали, куда шли, и знали зачем. Одного они не знали: не знали, какое чудовище ждет их за развороченной стеной.

Отчаянные вопли стражей огласили тихие в этот ночной час улицы города.

Утром в пустой башне, некогда принадлежавшей предсказательнице, увидели лишь измазанные кровью до самого потолка стены. Не осталось ни клочка одежды, ни единой косточки — впрочем, так было всегда. Мертвых в этом городе хоронить не приходилось.

А стены очистились. Через некоторое время подтеки крови превратились в рыжую пыль. Любой пищеварительный процесс оставляет после себя отходы. Иногда это просто пыль — рыжая пыль, уже совершенно не похожая на кровь.

* * *

Карин бежала по темным улицам, инстинктивно выбирая нужное направление. Она знала этот город с самого рождения, знала каждую его подворотню, каждый проулок — во всяком случае, в его доступной людям живой части.

Старую и мертвую часть города не знал никто, даже отчаянные городские банды не осмеливались туда заглядывать. Чудовища, обитавшие там, никого не оставляли в живых. И, помня об этом, она тем не менее, меняя один проулок за другим, постепенно приближалась к невидимой запретной черте старого города.

Не было у нее иного выхода. Не все стражи оказались так опрометчивы — не все без оглядки бросились в ее жилище, чтобы через несколько секунд превратиться в кровавую пыль.

Трое остались в засаде и теперь преследовали ее по пятам, нетрудно было догадаться, кто ими руководил.

Гонт быт хитер и осторожен — он умел выжидать и нападать из-за угла. Рано или поздно он всегда добивался своей цели. И, думая об этом, она непроизвольно нащупывала спрятанную под одеждой холодную полоску стали. Живой она ему не дастся, лучше погибнуть. Если она не успеет добраться до старого города, останется только это, последнее средство... Она не знала, хватит ли у нее мужества осуществить задуманное, — никто этого не знает, пока не придет последний час его жизни. И сейчас Карин пыталась себя убедить в том, что боль от вошедшего в ее тело кинжала будет недолгой. Главное — правильно выбрать место и не промахнуться... А топот за ее спиной раздавался все ближе... Преследователи не слишком спешили, словно заранее были уверены в том, что жертва от них не уйдет. Наверняка одним из сподручных Гонта был следопыт или охотник. Если это так, ей не удастся добраться до старого города, эти люди умели вычислить поведение преследуемой жертвы на несколько ходов вперед.

Первый раз она увидела своих преследователей на Фонтанной улице. Это название всегда вызывало у нее недоумение, впрочем, как и большинство названий этого города, придуманных людьми, не имеющими к городу ни малейшего отношения.

Теперь она точно знала, что не ошиблась — преследователей всего трое, но это нисколько не облегчало ее положения — до старого города оставалось еще шесть кварталов, а от преследователей ее отделяла лишь сотня метров.

Они ее заметили, но не издали ни звука, лишь ускорили свое движение, так и не перейдя на бег.

Нечто неотвратимое было в их поведении, и Карин почувствовала, что отчаяние сковывает ее сердце ледяной коркой, мешая бежать и лишая воли к сопротивлению.

ГЛАВА 9

Танаев, воспользовавшись неожиданно обретенной свободой, постарался как можно скорее покинуть район ратуши и затеряться в пустынных ночных улицах. Лишь спустя несколько минут его одолели сомнения.

Тени, которые он заметил в тот момент, когда выбирался из трещины в стене, — вполне могли быть стражами! Это объясняло, куда делся пост у входа и почему он не обнаружил человека, старавшегося ему помочь! Сообрази он это раньше, он бы не бросился в противоположную сторону, в спасительную пустоту боковых улиц.

Возможно, его освободитель нуждался в помощи, возможно, он сумел бы приобрести в лице этого человека друга, так необходимого ему во враждебном и незнакомом городе.

Но теперь звуки погони уже затихли вдали, и у него не было ни малейшего шанса, не зная города, найти этих людей в лабиринте совершенно одинаковых улиц. Оставалось лишь надеяться, что помогавший ему человек благополучно ушел от погони, уж он-то, наверное, хорошо знал свой город!

Но чем бы ни закончилась погоня, стражи вскоре вернутся, увидят, что их пленник сбежал, и начнут искать его самого. Самое главное сейчас — найти укрытие, отсидеться, дождаться, пока все успокоится, и только потом постараться уйти отсюда как можно дальше, в противоположную часть города. Чувство опасности все время напоминало ему о том, что пустынные ночные улицы необходимо покинуть как можно быстрее.

Вскоре ему подвернулся тупиковый проулок, слабо освещенный висевшим невдалеке фонарем. Здесь, по крайней мере, он может не опасаться нападения сзади — тупик заканчивался высокой стеной, и вскарабкаться на нее — задача не из легких.

К сожалению, он не знал, что собой представляют ночные твари, хозяйничавшие в этом городе, и с какой стороны следует ожидать нападения. Но в первую очередь внимание любого ночного охотника привлечет движущаяся добыча. Особенно если ею управляет панический страх... Многие земные хищники умеют распознавать этот страх даже по запаху пота своей жертвы.

Примостившись в самом темном углу, там, где его нельзя было заметить от поворота, за которым начинался тупик, Танаев стал ждать рассвета. Это было далеко не самым лучшим решением, но еще хуже было бы сейчас ломиться в незнакомый дом. Теперь он мог надеяться только на везение. Черные твари заманили его в ловушку закрытого и смертельно опасного города, но ведь не одни они хотели, чтобы он сюда попал... Мелоди тоже советовала ему найти город, хотя так и не сказала, для чего это нужно. Что-то он должен был здесь найти, узнать какую-то тайну... Знать бы еще какую!

Часы текли один за другим, и ничего не происходило — разве что жажда усилилась и стала почти нестерпимой. Если без пищи он, в принципе, мог обходиться несколько недель, то с водой все обстояло сложнее. Его искусственный организм расходовал слишком много влаги во время движения. И хотя сейчас Танаев практически не двигался, организм требовал восполнить израсходованную во время бегства влагу.

Он пытался отвлечься от этого мучительного состояния, но кувшин с прозрачной, кристально чистой водой, из которого ему удалось напиться в ратуше, вспоминался все чаще и упорно овладевал всеми его мыслями.

Вода должна быть где-то в городе. Здесь не встречались колодцы или питьевые фонтаны, но поскольку здесь жили люди, значит, в домах должна быть вода.

Но он не знал, как проникнуть внутрь одинаковых круглых башен, не имеющих ни окон, ни дверей. И понимал, что совершенно бессмысленно пытаться вскрыть еще одну из этих непроницаемых стен. В ратуше ему удался этот фокус только потому, что ему помог человек, располагавший необходимыми для этого знаниями и, возможно, инструментами, которых у Танаева не было.

И даже если бы ему удалось с этим справиться, далеко не факт, что за случайно выбранной стеной окажется жилой дом.

Оставалась единственная возможность — найти кого-то из жителей этого города и заставить его показать место, в котором они запасаются водой. Если понадобится, он был готов применить для этого силу, вот только двинуться с места так и не решился. Притаившаяся в городе невидимая опасность давила на его психику и в конце концов заставила Танаева принять окончательное решение — дождаться рассвета, прежде чем что-либо предпринимать.

* * *

Стражи догнали Карин в конце второго квартала, почти сразу же после того, как отчаяние сковало ее быстрый бег.

Двое из них остановились на некотором расстоянии, предоставив своему командиру возможность завершить начатое.

Впрочем, расстояние, отделявшее их от несчастной девушки, оказалось не слишком большим, и они могли не упустить ни одной детали происходящего.

Гонт с коротким ликующим воплем настиг жертву и одним движением швырнул ее на землю.

— Ты не приняла мое предложение! Ты не пожелала стать моей женой, отказала второму человеку в ратуше! Но теперь ты заплатишь за все, я возьму силой то, что давно должно было принадлежать мне по праву!

Он разорвал ее плащ, усмехнувшись, перехватил слабеющую девичью руку с кинжалом и отбросил его в сторону. Карин чувствовала, как его грубые руки срывают с нее одежду, и в отчаянии закричала, не надеясь уже ни на что. Но, возможно, боги все же услышали ее, потому что Гонт так и не успел насладиться своей победой. Тонко пропели тетивы арбалетов за его спиной, и оба его подчиненных без единого звука повалились на землю.

Арбалетчики хорошо знали свое дело, а эти не промахивались никогда.

Гонт, мгновенно вскочивший на ноги, почти сразу догадался, кто эти укрывшиеся в тени башни стрелки. Спокойный тон и смысл слов, донесшихся до него из тени башни, не оставляли ни малейших сомнений в том, что он имеет дело с серыми монахами, самой безжалостной, фанатичной и кровавой сектой города...

— Мы не причиним тебе вреда, старший страж города. Отдай нам женщину — и можешь уходить невредимым.

И тут случилось то, чего Карин никак не ожидала от своего назойливого поклонника... Зарычав, как тигр, у которого отнимают добычу, Гонт молниеносным движением выхватил меч и бросился к стрелкам. Трудно сказать, на что он рассчитывал, рванувшись навстречу неминуемой смерти, — на нем была стеганая, подбитая войлоком защитная куртка стражей, способная обезвредить удар меча, но против арбалетных болтов ее защита была бессильна. Первый же выстрел стал бы для него роковым. Однако выстрелов не последовало. То ли нападавшие старались не усугублять конфликт со стражами, убийство второго человека в городе не осталось бы без специального расследования и повсеместного преследования секты, то ли просто решили как следует проучить наглеца.

Вскоре Карин поняла, что второе ее предположение было более верным. Гонт успел-таки добраться до нападавших, звон столкнувшейся стали и вопли раненых возвестили о его первоначальном успехе. Но вскоре после этого клубок сцепившихся в фехтовальном поединке воинов выдвинулся из тени, и Карин поняла, что у ее неожиданного защитника нет ни малейшего шанса... Она узнала нападавших. Плащи и капюшоны с ярко-белой оторочкой невозможно было не узнать. Из лап этой секты никому не удавалось вырваться живым, и врагов у них практически не было, потому что редкие смельчаки умирали раньше, чем успевали причинить секте серых монахов какой-нибудь вред.

К тому же монахов, которых атаковал Гонт, было слишком много — не меньше дюжины... С Гонтом сражались на мечах лишь трое из них, а остальные готовили какие-то длинные веревки. Еще двое катались по земле, вопя от боли и зажимая раны, из которых хлестала кровь.

Все-таки стражи не зря ели городской хлеб, постоянные тренировки сделали из них по-настоящему опытных воинов, особенно страшных в ближнем рукопашном бою. Но в любой рукопашной схватке численное преимущество почти всегда имеет решающее значение...

В воздухе мелькнули арканы, и одна из веревочных петель, брошенная с безопасного расстояния, едва не опутала Гонта, однако тот изловчился перерубить эту веревку и уклонился от остальных.

Теперь он пытался прорваться к арканщикам, но трое мечников, видимо, самые искусные из этой дюжины, непробиваемой стеной преграждали ему дорогу. Несмотря на все свое искусство, Гонт так и не сумел прорваться сквозь их защиту. Арканщики между тем, сообразив, насколько ловок доставшийся им противник, сменили тактику и начали бросать в Гонта болта короткие, вращавшиеся в воздухе веревки с грузом на концах.

Одна до них вскоре обвилась вокруг ног Гонта, заставив его рухнуть на землю. Сразу же на него набросилось несколько арканщиков, и уже через минуту он был опутан веревками с ног до головы.

Теперь все было кончено. Карин даже не пыталась бежать, смирившись со своей судьбой. Когда к ней приблизились серые монахи, она лишь жалобно всхлипнула, вызвав довольные усмешки у своих мучителей, — они стянули ей за спиной руки, даже не потрудившись прикрыть обнаженную грудь остатками разорванной Гонтом одежды. Монах, связывавший ей руки, не слишком сильно затягивал веревку, но зато с такой ловкостью и быстротой вязал узлы, что распутать их не осталось никакой надежды.

Затем вокруг ее талии затянули один из арканов, плотно притянув локти к туловищу, и лишь теперь она вскрикнула от неожиданной резкой боли...

— Потерпи немного, дочь моя! — елейным голосом пропел связывавший ее монах. — Вскоре твои мучения закончатся, по крайней мере в этом мире. Но твои грехи слишком велики, чтобы не заслужить воздаяния в посмертии. Волшба, черная магия, лживые предсказанья... Мы давно охотились за тобой, проклятая ведьма, и, если бы не защита твоего дома, ты бы давно сгорела на костре. На том свете тебя ждут с нетерпением, и мы поможем нашему господину сократить ожидание.

Произнося эту длинную тираду, монах ни на секунду не отводил алчного взгляда от груди девушки, но так и не решился прикоснуться к ней под завистливыми взглядами своих соратников.

— Вы поведете меня к храму древних? — дрожащим от слез голосом спросила Карин.

— Ты угадала, дочь моя. Именно там прощаются с нашим миром все грешники.

— Вы не имеете права! — неожиданно закричал Гонт, безуспешно старающийся разорвать путы. — Вы ответите за все свои преступления! За нашу смерть вам отомстят!

— За твою — может быть. Но мы не собираемся тебя убивать. Ты нам нужен в качестве зрителя. Потом, когда ты своими руками подожжешь костер под этой колдуньей и ветер развеет пепел, оставшийся от ее тела, мы тебя отпустим...

— И это будет самой большой вашей ошибкой, потому что я отомщу вам за все. Я найду вас, где бы вы ни скрывались!

* * *

В конце концов все заканчивается. Закончилась и эта мучительная для Танаева ночь.

Серый рассвет постепенно наползал на город, заполнил небо клубами сернистых испарений, с виду похожих на туман. Света стало больше, и теперь Танаев мог рассмотреть начинавшуюся рядом с его закутком улицу в оба конца. Едва выглянув из своего укрытия, он вздрогнул от неожиданности, потому что в конце улицы появилась процессия людей, закутанных в темные балахоны с белой оторочкой по краям и несших в руках факелы. В первое мгновение он не рассмотрел, что скрывают в своем центре плотные ряды этих похожих на монахов людей. Но когда они немного приблизились, понял, что они ведут двоих пленников — мужчину и женщину.

Мужчина, плотно обмотанный толстыми веревками, словно кабестан корабельной лебедки, все время пытался вырваться из рук конвоиров, раз за разом получая за это удары рукоятками боевых топоров и тем не менее вновь и вновь повторяя свои безнадежные попытки освободиться. С удивлением Танаев узнал в нем недавно заключившего его в ратушу капитана.

Женщина вела себя более спокойно. Казалось, она полностью смирилась со своей судьбой и шла, низко опустив голову. Одежда на ней была изорвана и свисала длинными полосами, придерживаемая лишь веревкой, обхватившей тонкую талию. Конец этой веревки держал один из монахов, то и дело дергавший ее без всякой необходимости, заставляя женщину сбиваться с шага и спотыкаться о неровности мостовой. Бледное лицо женщины, несмотря на растрепанные волосы и ссадины, показалось Танаеву красивым, а тонкая фигурка с высокой грудью правильной формы говорила о том, что она молода.

Эту странную процессию замыкал несколько поотставший от остальных монах, несущий на своих плечах длинный и тяжелый столб. В этом городе не росли деревья — они и не могли здесь расти из-за жары и слабого освещения. Так что этот столб, скорее всего, был вытесан из какого-то пористого камня, возможно, из той самой пемзы, что в самом начале путешествия Танаева в этот мир послужила ему надежным плотом.

Первой его мыслью было броситься вперед, вклиниться в группу конвоиров и попытаться освободить пленников. Если ему это удастся, он, по крайней мере, сможет рассчитывать на благодарность с их стороны. Они помогли бы ему освоиться в незнакомом городе, показали, где можно укрыться и раздобыть воду... Да и женщина ему понравилась, отчего бы не помочь попавшей в беду незнакомке? Но благоразумие взяло верх над его порывом. Монахов было слишком много, и они неплохо вооружены.

Он успел заметить два арбалета и пару мечей. Его атака, даже учитывая фактор внезапности, не приведет к успеху. Несмотря на его уникальные возможности, справиться с двенадцатью вооруженными людьми ему не удастся. Нужно было что-то придумать, и поскорей, пока вся процессия не скрылась за поворотом. И тут, при взгляде на отставшего монаха, в голове Танаева родился неплохой план.

Притаившись за углом, в густой тени башни, таким образом, чтобы проходившие по улице люди не смогли его заметить, Танаев дождался, пока вся процессия минует его проулок, и, лишь когда с ним поравнялся последний из монахов, со столбом на плечах, ничего вокруг не замечавший из-за своей тяжелой ноши, Танаев бросился к нему. Теперь все зависело от его ловкости и быстроты. Если фокус, который он собирался проделать, заметит кто-нибудь из впереди идущих монахов, с ним будет покончено за несколько минут. Ухватившись за задний конец столба, Танаев резко дернул его в сторону, и монах, не успев понять, что происходит, неожиданно изменил траекторию своего движения и оказался в проулке, в котором до этого скрывался Танаев. Прежде чем он успел поднять тревогу, сильная рука зажала ему рот, а спустя еще мгновение монах потерял сознание от точно рассчитанного удара.

Дальнейшее было уже нетрудно. Правда, приходилось очень спешить, чтобы присоединиться к процессии до того, как сотовариши неудачливого носильщика заметят его исчезновение. Торопливо сорвав с монаха плащ, Танаев обнаружил на поясе пленника объемистую флягу с водой и наконец смог утолить нестерпимую жажду. В это время его пленник очнулся и впился в него расширенными от страха глазами.

Танаев приложил палец к губам и тихо спросил:

— Ты ведь не хочешь, чтобы я ударил тебя еще раз? — Монах отрицательно покачал головой. — Тогда лежи тихо.

Танаев связал руки пленнику, использовав для этого его собственную домотканую рубаху, изготовленную из толстой и прочной холстины, и в заключение заткнул ему рот подолом этой же рубахи.

После этого он надежно закрепил на поясе флягу с остатками воды и, взвалив на плечи увесистый столб, поспешил догонять процессию.

Недолгое отсутствие носильщика еще не успели заметить. и первая часть его плана завершилась успешно. Теперь следовало дождаться удобного момента и попытаться освободить пленников. Планировать что-нибудь заранее, не зная, куда и с какой целью движется процессия, он не мог. Приходилось положиться на его величество случай.

Танаев был уверен, что все происходящие с ним в этом мире события имеют какой-то скрытый от него смысл — и рано или поздно сама собой возникнет подсказка, которая поможет ему решить, как следует поступить, а пока что, обливаясь потом, он продолжал тащить проклятый столб, старательно пряча лицо за складками капюшона.

ГЛАВА 10

Несмотря на решимость Танаева довериться случайной удаче, его мозг не прекращал ни на минуту собирать мельчайшие подробности обстановки, анализировать и строить планы предстоящей схватки...

Двенадцать хорошо вооруженных и прекрасно обученных воинов в монашеских плащах — это многовато даже для него. При таком численном перевесе его не спасет ни быстрота реакции, ни невероятная, незаметная по внешнему виду сила. Значит, в первую очередь необходимо сократить это численное преимущество...

В какой-то момент, не видя путей к победе, он упрекнул себя за то, что ввязался в это дело, которое по большому счету его совершенно не касалось.

Он не знал ни этой связанной девушки, ни монахов. Возможно, она совершила какое-то ужасное преступление, а он, вмешавшись в местное правосудие, вовсе не поможет восстановлению справедливости... Но теперь обратного пути уже не было. Он переступил черту, нарядившись монахом и тайно пристроившись к процессии, выйти из которой мог теперь только с боем, а такой прорыв с каждой минутой казался ему все недостижимее.

Но самая главная причина его нарастающей тревоги заключалась не во внешних обстоятельствах, и черта, которую он переступил, означала нечто гораздо большее, чем страх перед усиливавшейся с каждой минутой опасностью.

Беспомощное человеческое существо, женщина, которую вели к месту казни, уже попала под его защиту. Хотел он этого или нет. И никуда ему от этого не деться. Начатое благое дело полагалось завершить, чем бы оно ни кончилось для него лично...

С трудом подавив в себе обыкновенный человеческий страх, с которым, как ему казалось, расстался навсегда еще в ту пору, когда бросил вызов самому Аристарху, на его собственном корабле, Танаев очистил свой разум от ненужных в такой напряженный момент эмоций и заставил себя сосредоточиться на предстоящей задаче. Сделать для этого требовалось, в общем-то, немного — превратить смертельный поединок в абстрактную математическую задачу...

Итак, прежде всего необходимо хоть немного уравнять численный перевес — в этом ему, возможно, сумеет помочь один из пленников. Разумеется, не девушка, которая казалась полностью раздавленной и шла, механически переставляя ноги... Или это только так казалось? Иногда ему удавалось уловить в ее глазах неожиданный блеск, а выражение подавленности в такие моменты выглядело слегка наигранным.

Возможно, он просто принимал желаемое за действительное. В любом случае его настоящим помощником может стать только мужчина, если он сумеет достаточно быстро освободить его от прочных пут... Это он, пожалуй, успеет сделать своим сломанным шунгитовым лезвием, до того как монахи поймут, что происходит. Но вот времени объяснить пленнику суть происходящего — у него уже не останется. Сумеет ли пленник мгновенно оценить ситуацию и встать на его сторону? Оставалось только надеяться, что сумеет.

Разум Танаева, незаметно для него самого, перенял от гигантского компьютера Антов, в мозгу которого долгие годы была заключена его сущность, много полезного. Например, способность к сверхлогическому мышлению, тому самому, которое люди привыкли называть интуицией.

В отличие от человеческой, машинная интуиция основывалась не на прозрении, а на сборе бесчисленных, порой совершенно незначительных фактов и на поиске взаимосвязей там, где их, казалось, никогда не было. В результате этого процесса рождались на свет порой совершенно неожиданные выводы.

В Танаеве соединились обе эти способности — человеческое предвидение грядущих значительных событий, особенно верное в тех случаях, когда они угрожали его жизни, и возможность их четкого логического анализа, на который был способен лишь машинный мозг, запредельной для человека мощности.

Сейчас его голова работала с полной отдачей.

...Двенадцать воинов — это много. Слишком много, даже для двоих, даже в том случае, если пленник мгновенно все сообразит и встанет на его сторону, в самом начале схватки, даже в этом случае...

А значит, нужно найти слабые места в этой группе вооруженных людей, явно умевших убивать, но вряд ли обученных воинской дисциплине, вряд ли способных мгновенно выполнять команды, исходящие от их командира. Возможно, что такого командира в их группе не было вообще. И тогда все они, в неожиданно изменившейся обстановке, начнут действовать вразнобой. Это, конечно, не самое важное, но тем не менее может ему пригодиться.

Сейчас ему могло пригодиться любое обстоятельство, любой фактор, способный хоть немного снизить численное преимущество врага.

В первую очередь необходимо вывести из строя их самых опасных воинов, а это, разумеется, арбалетчики. Их всего два — под плащами было нетрудно заметить очертания массивных арбалетов. Арбалетчики держались слегка в стороне, с обеих сторон процессии, так, чтобы в любой момент можно было прикрыть всю группу от малейшей опасности. Из всех двенадцати монахов, казалось, только они ни на секунду не теряли бдительности, и это было очень плохо. Особенно плохо было то, что они шли поодаль друг от друга.

Пока он будет обезвреживать одного из них, второй почти наверняка успеет выстрелить. Но с этим он ничего не может поделать, придется положиться на быстроту собственной реакции. В том случае, если он не ошибся в определении оружия каждого из своих противников, в том случае, если он точно будет знать, где находится второй арбалетчик в момент начала атаки, он успеет это сделать. Возможно, успеет, с некоторым сомнением уточнил он, стараясь остаться честным перед самим собой.

Во всяком случае, ему чертовски не хотелось ощутить в своем животе арбалетный металлический болт. Даже его могучий организм не сможет противостоять подобной ране.

И тут в его голове родился наконец простой и ясный план, единственный, который мог привести к успеху с наименьшей вероятностью проигрыша, и выполнить его следовало немедленно, пока отряд не вышел на открытое пространство. Узкий коридор улочки, по которой двигалась процессия в настоящий момент, не позволял монахам в полной мере использовать их численное преимущество. Танаев со своим столбом по-прежнему тащился в самом хвосте группы. До сих пор это положение его вполне устраивало, позволяя оставаться неузнанным, избегая лишних вопросов и взглядов, но теперь, приняв окончательное решение, он двинулся вперед и вправо, вплотную приблизился к извилистым стенам круглых домов и настиг находившегося на правом фланге группы арбалетчика.

Поравнявшись с ним, он произнес первую пришедшую на ум фразу: «Пожалуйста, брат, подержи эту штуку, мне необходимо отойти на пару минут!»

В принципе, его слова не имели особого значения. Ошарашенный его наглостью монах не успел даже сразу сообразить, чего от него хотят.

Танаев решительно опустил тяжелый столб на плечи арбалетчика и, освободившись от своей тяжелой ноши, двинулся вперед и влево, не дожидаясь ответа, не убедившись даже, будет ли иметь успех его хитрость.

Он наискось пересек строй монахов, одним движением раздвинул преграждавших ему дорогу мечников и оказался рядом со вторым арбалетчиком, прежде чем первый успел избавиться от врученного ему столба.

Резко и безжалостно ударив этого невысокого, худого, как щепка, воина в основание черепа, Танаев заставил его без единого звука повалиться на землю и, выхватив обломок своего меча, ринулся обратно к первому арбалетчику, который наконец-то догадался швырнуть столб на землю и торопливо вытаскивал наружу свой запутавшийся в складках плаща арбалет.

Однако теперь Танаеву уже пришлось прокладывать дорогу сквозь строй мечников силой. Он не пытался состязаться с ними в искусстве фехтования, просто отбросил их со своей дороги, словно кегли, используя свою огромную силу и инерцию движения.

В результате ему все же удалось добраться до второго арбалетчика, прежде чем тот успел нажать на курок.

Одним ударом короткого меча Танаев разрубил ему шею, не рискнув наносить удара по туловищу, поскольку опасался, что под плащом могла быть кольчуга или стеганая защита, способная выдержать удар его тупого лезвия. Времени для повторного удара у него уже не осталось.

Монахи слишком быстро разобрались в том, что происходит, сбросили плащи на землю и ринулись на своего противника всем скопом, стараясь прижать его к стене.

Танаева пока спасало лишь узкое пространство улицы, не позволявшее монахам напасть на него одновременно со всех сторон.

Отражая сыпавшиеся на него удары, краем глаза Танаев заметил, что девушка одним движением неожиданно освободилась от своих пут. Видимо, она уже давно ухитрилась каким-то образом надрезать их и лишь ждала удобного момента, чтобы освободиться полностью. Но это было еще не все — в руке недавней пленницы сверкнул нож, и у девушки хватило ума не применять оружие против врагов, чье внимание в этот момент было полностью поглощено атакой Танаева. Вместо этого она подобралась к своему пленному товарищу и довольно быстро расправилась с его путами.

«Теперь они убегут. Должны убежать! — с некоторой горечью подумал Танаев. И тут же постарался оправдать этот их пока еще не совершенный поступок. — Любой на их месте воспользовался бы столь благоприятной ситуацией».

Но Гонт, вместо того чтобы бежать, ухватился за воротники монашеских защитных курток и приподнял над землей двух копейщиков, издевавшихся над ним всю дорогу, а затем с такой силой ударил их друг от друга, что те мгновенно испустили дух.

Этот человек поистине обладал силой пещерного медведя, да и ростом его бог не обидел, он на голову возвышался над всем строем монахов и, наметив себе следующую жертву, решительно бросился вперед, к человеку, возглавлявшему колонну до того момента, когда нападение Танаева смешало ряды монахов.

Тот что-то кричал, пытаясь навести порядок в своем охваченном паникой воинстве. Никто его не слушал, и схватка постепенно превращалась в обыкновенную уличную свалку. Ни один из монахов толком так и не успел воспользоваться своим оружием. А их численное преимущество стремительно убывало. Рядом с Танаевым уже лежали еще двое нападавших, и отряд монахов благодаря помощи Гонта уменьшился за несколько секунд ровно наполовину.

Недавняя пленница, вооружившись короткой трофейной палицей и притаившись в глубокой тени, у стены здания, выбирала удобные моменты и наносила оттуда коварные и точные удары по головам пробегавших мимо ее укрытия монахов.

«Чисто женская тактика, и к тому же весьма успешная!» — отметил Танаев, разрубая от плеча до пояса одного из арканщиков, притиснутого к нему напиравшими сзади мечниками и не имевшего возможности в этой тесноте воспользоваться своим оружием.

Теперь численность сражающихся почти сравнялась. Танаеву и недавним пленникам противостояли всего четверо монахов. Зато здесь оказались самые опытные мечники, уже успевшие доказать Гонту, на что они способны. Тем не менее тот, оставив их у себя за спиной и не обращая внимания на грозные крики, упорно продолжал преследовать избранную первоначально цель, предводителя всей группы, очевидно, имея для этого веские основания.

Потрясенный столь быстрой расправой со своими воинами и увидев приближавшегося к нему Гонта, этот низенький человечек, единственный из всей группы, так и не извлекший из-под плаща никакого оружия, бросился бежать.

Гонт нагнулся, поднимая с земли брошенный в свалке боевой топор, и замахнулся им для броска. Но бежавший монах неожиданно на секунду остановился и резко повернулся к Гонту. В его руках мелькнула короткая духовая трубка — смертоносное оружие древних воинов. Подлое, словно укус притаившейся змеи. Произведя один-единственный выстрел в замахнувшегося на него великана, монах вновь пустился наутек.

Но этого выстрела оказалось достаточно, чтобы остановить Гонта, — крохотная стрелка впилась в его предплечье и заставила капитана стражей пошатнуться.

Не силой своего удара и не крохотной ранкой, которую она нанесла, а силой находившегося в ее наконечнике смертоносного яда каменного скорпиона.

В два прыжка Танаев переместился к месту событий и оказался позади мечников, собиравшихся добить корчившегося от боли Гонта. Он напал на них сзади, в полной мере используя фактор внезапности и не мучаясь угрызениями совести — поскольку эти люди только что безжалостно собирались лишить жизни раненого и беспомощного врага.

Соревноваться в искусстве фехтования с опытными воинами он по-прежнему не собирался и двумя точно направленными в открытую шею ударами вывел их из боя.

Только третий мечник успел отреагировать на нападение незнакомца и занять оборонительную позицию, но в этот момент за спиной Танаева тренькнула тетива арбалета, и этот смертельно опасный звук заставил его отпрыгнуть в сторону, как оказалось, совершенно напрасно — выстрел был направлен не в него.

Последний из оставшихся в строю монахов выронил меч и согнулся пополам, сжимая развороченный арбалетной стрелой живот.

Чуть в стороне от последней схватки стояла недавняя пленница с трофейным арбалетом в руках, и Танаев подумал, что эту женщину не следует недооценивать в будущем.

Поле боя осталось за ними, скрыться удалось лишь одному из монахов, тому, кто поразил Гонта отравленной стрелой. Теперь Танаеву предстояли довольно сложные объяснения, от которых зависело его положение в этом городе.

Карин, не опуская вновь взведенного арбалета, задала ему первый и самый главный вопрос:

— Кто ты такой и почему напал на своих?

— Я не монах, как ты, наверно, уже успела догадаться, — ответил Танаев, сбрасывая с себя порядком надоевший темно-серый плащ.

— Тогда кто же ты?

— Долго рассказывать. Предводитель сбежал, с минуты на минуту здесь может появиться новая свора серых. Сейчас у нас нет времени на объяснения!

— Без него я не уйду! — Карин кивнула на Гонта. — Я обязана ему помочь!

— Он твой муж?

— У меня нет мужа! Но он спас мне жизнь, и теперь я у него в долгу.

Не тратя времени на лишние разговоры, Танаев приподнял раненого пленника, но, несмотря на всю свою силу, не смог взвалить на плечи этого великана без помощи Карин.

— Показывай дорогу и поспеши, если не хочешь, чтобы мы разделили его судьбу!

ГЛАВА 11

До старого города им удалось добраться без происшествий, хотя тащить не приходящего в сознание Гонта оказалось нелегким делом.

Несколько раз Танаев пытался выяснить, куда они направляются. Но каждый раз Карин резким жестом обрывала разговор и, наконец, внимательно осмотревшись, объяснила свое странное поведение:

— Не говори лишнего, нас могут подслушивать!

— Но кто? Мы здесь совершенно одни! Я могу чувствовать присутствие посторонних!

— В этом городе живые дома. Не все, часть из них умерла, сейчас мы ищем как раз такой мертвый дом, который мог бы послужить нам укрытием на первое время.

— Живые дома? — Вопрос можно было не задавать. Он почти убедился в том, что этот невероятный факт имеет место, пока находился в ратуше. Ее стены открывали проходы в разных местах по желанию хозяев, и человек, помогавший ему бежать, говорил о том же.

Стены гигантских башен, толпившихся по обеим сторонам улицы, уходили, казалось, до самого неба и пронзали своими куполами окрашенные в кровавый цвет облака. Зари здесь не было. Небо, подсвеченное многочисленными вулканами, приобретало этот неестественный кровавый оттенок, словно лишний раз хотело напомнить Танаеву, в каком мире он теперь находится.

— Как же ты определяешь, какие из них живые? Они все выглядят одинаково!

— У живых домов мягкие на ощупь стены. Хотя их почти невозможно пробить никаким инструментом, кроме раскаленного железа. У мертвых двери, как правило, открыты. Живой дом опасен для незнакомого ему человека. Но в мертвом нет воды, и он нам тоже не годится. Нужно найти такой, в котором жизнь едва теплится, тогда он не сможет причинить нам вреда.

— А чем не хорош полностью мертвый дом? Вон в том, например, дверь открыта настежь, если можно называть дверью эту странную трещину в стене.

— Я же тебе сказала, в мертвом доме нет воды. Да и в живом добыть ее не так уж просто... В нашем городе вода — самая большая драгоценность. Твои вопросы удивляют меня. Ты ничего не знаешь о городе, словно только что попал сюда! Но те, кто пришел недавно, выглядят иначе — они совершенно беспомощны. Тебя не назовешь беспомощным. — Она впервые за все время окинула его заинтересованным взглядом.

— Я пришел снаружи.

— Но этот город защищен непреодолимой стеной, так как же ты здесь очутился? Как сумел сюда проникнуть?

— А что, теперь уже можно разговаривать без опаски?

— Теперь можно. В этой части города почти все дома давно умерли.

— Тогда давай немного отдохнем. Твой друг тяжелее слона!

— Он не мой друг, скорее враг. — И, не поясняя эту непонятную Танаеву фразу, женщина продолжила: — Ты несешь его на себе уже больше часа. Ни одному человеку такое не под силу. — Она вопросительно смотрела на него, ожидая ответа. Но Танаев решил, что время для полной откровенности еще не пришло.

Он опустил Гонта на землю и осмотрел раненого.

Тот почти не подавал признаков жизни, даже слабое дыхание удалось уловить с большим трудом. Вокруг маленькой ранки от наконечника духовой стрелы появилась багровая кольцеобразная припухлость. А мышцы Гонта окоченели так, словно он давно уже был трупом.

— Это похоже на укус каменного скорпиона! — констатировала Карин, внимательно наблюдавшая за действиями Танаева. — Если бы у меня был корень зумы, я смогла бы ему помочь, а так... Я слышала, что серые мажут наконечники своих стрел его ядом, но не верила в это. Слишком это жестоко. Когда он очнется, он будет испытывать страшную боль, до самой смерти.

— Думаешь, он не выживет?

— Кто знает... Все зависит от количества попавшего в его кровь яда. Гонт крепкий парень, возможно, он справится с болезнью, я знала одного человека, который выжил после укуса каменного скорпиона, но потом на всю жизнь остался калекой — у него отнялись ноги.

— В вашем мире калеке не выжить, уж лучше быстрая смерть, чем такая судьба, — Танаев невольно проговорился и, увидев, как сверкнули глаза Карин, понял, что она не пропустила неосторожно сорвавшихся слов.

— Так, значит, ты не из нашего мира... Я давно догадалась, только до сих пор не могу понять, как ты смог пройти сквозь городскую стену, поэтому и не могла поверить. У нас нет людей, пришедших снаружи.

Танаев долго шарил в глубоких карманах своей куртки и наконец извлек оттуда потемневшую пластину ключа. Раньше кристалл в его центре сверкал зловещим рубиновым огнем, но после того, как он открыл с его помощью проход в стене, кристалл погас. Возможно, это имело какое-то отношение к запасу энергии, сейчас полностью израсходованной.

Он вертел пластину между пальцами, вспоминая, как пытался уговорить капитана отправиться на ее поиски. Вряд ли тот поверил в его ложь, но и обыскать не приказал. Видно, слишком опасался названного «Иностранником» человека, даже меч не отобрал и смотрел на него так, словно каждую секунду ожидал, что тот бросится на него и изрубит в куски всех находившихся в ратуше стражей. Реакция девушки на ключ тоже показалась Танаеву странной.

Увидев холодный черный кристалл в центре пластины, она отодвинулась от Танаева подальше, словно боялась обжечься.

— Откуда у тебя эта вещь?

— С ее помощью я открыл проход в городской стене. Жаль, что энергии не осталось. Кристалл почернел, раньше он горел ярким рубиновым огнем.

— Откуда он у тебя? — повторила Карин свой вопрос.

— Выиграл в кости у двух черных тварей с хвостами.

— Я так и думала, что эта вещь принадлежала черным. Кристалл рунада приносит несчастья. Ты бы лучше избавился от него!

— Но он помог мне пройти сквозь стену! Может, я смогу каким-то образом вернуть ему утраченную энергию. Я не собираюсь вечно оставаться в вашем милом городе.

— Твое дело. Но будь осторожен — за тем, кто носит этот кристалл, несчастья следуют по пятам.

— Этим меня не удивишь. Они давно за мной ходят, кристалл тут ни при чем, взялись за меня задолго до его появления. Отобрали у меня друзей и близких, лишили дома и даже... — Он вовремя остановился и постарался вернуть на лицо выражение полного равнодушия. — Ты нашла подходящий дом? Я слишком устал тащить на себе твоего друга.

— Перестань называть Гонта моим другом! Я его ненавижу. Он превратил мою жизнь в кошмар.

— Ты говоришь загадками!

— Объясню позже. Сначала нужно укрыться, здесь может неожиданно появиться патруль стражников. В эту часть города они иногда заходят, хотя это случается редко. Вон тот дом нам подойдет.

Она протянула руку, указывая на противоположную сторону улицы, где выделялась невзрачная, серая, словно измазанная грязью башня.

— Как ты это определяешь?

— По цвету стен. У мертвых домов они черные. А этот — серый. Он еще жив, но жизни в нем осталось немного, как раз то, что нужно.

— Но я не вижу на его стенах никаких отверстий, как ты собираешься войти?

— Сейчас увидишь. Многие дома в этом городе знают меня, и они умеют передавать свои знания друг другу.

С этими словами Карин подошла к выбранному дому и, приложив ладони к его стенам, замерла неподвижно.

Текли минуты, ничего не происходило, и лишь когда Танаев уже начал терять терпение, раздался резкий звук, словно лопнула кожура гигантского ореха, и в стене образовалась неровная трещина. Впрочем, недостаточно большая, чтобы в нее можно было втащить Гонта, да и сам Танаев вряд ли сумел бы протиснуться в это отверстие. Разве что Карин с ее тоненькой фигуркой могла проникнуть внутрь, что она исделала, не дожидаясь, пока Танаев начнет возражать.

— Тебе придется расширить вход! — донесся изнутри дома ее голос.

— Каким образом?

— Упрись в его края и дави, сколько хватит сил, я попробую тебе помочь отсюда.

Однажды он уже проделал что-то подобное, и оставалось надеяться, что сможет повторить этот фокус.

Пространство между краями трещины оказалось слишком узким, и Танаев не мог упереться в них так, чтобы использовать всю силу своих мышц. Пришлось импровизировать.

В конце концов он нашел наиболее подходящий угол для приложения усилий и стал давить на края трещины, опасаясь, что может повредить ладони. Но, к его удивлению, материал стены этого дома, так же как и в ратуше, был похож на упругую резину.

В результате его усилий, а может быть, благодаря помощи Карин трещина немного расширилась. Он давил на ее края изо всех сил, опасаясь, что она вновь схлопнется и закроет проход.

— Найди подходящий камень, чтобы заклинить эту чертову трещину! — крикнул он Карин.

— Можешь отпустить! — донесся из глубины дома ее голос. — Без моего разрешения она не закроется. Дом узнал меня. Втаскивай Гонта и быстрее заходи сам. Открытой дверью можем воспользоваться не только мы!

— Поменьше бы таких дверей! — пробормотал Танаев, проталкивая Гонта внутрь дома и все еще не решив, стоит ли ему самому заходить внутрь. Девушка, умевшая раскалывать стены живого дома, не вызывала у него особого доверия.

— Ты долго еще собираешься там стоять? — спросила Карин, выглядывая из отверстия. — Хочешь, чтобы патруль увидел тебя? Они любят отлавливать шатунов.

— А кто такие шатуны? — спросил Танаев, продолжая с сомнением разглядывать живые стены.

— Те, кто сбежал из нашей общины и живет дикарем в старом городе.

— И что они делают с пойманными шатунами? Сажают в темницу и поят вашей драгоценной водой?

— Конечно, нет. Их оставляют на ночь привязанными у храма древних богов. Утром там не остается ни веревок, ни костей.

— Мне не зря сразу так понравился ваш город! — с иронией произнес Танаев, едва протискиваясь в узкий проход внутрь дома.

Трещина за его спиной сразу же сомкнулась с чмокающим звуком, словно огромные уста послали ему вслед воздушный поцелуй.

К удивлению Танаева, ожидавшего очутиться в полной темноте, в доме было достаточно светло, хотя никаких окон в стенах гигантской башни не было.

Свет сочился откуда-то сверху, то ли там были невидимые снизу отверстия, то ли сам купол был прозрачным. Рассмотреть это не представлялось возможным. Стоило пристально вглядеться в необычный, мерцающий свет, наполнявший дом, как перед глазами начинали мельтешить огненные точки, размывавшие всю картину.

Еще одна странность дома поразила Танаева, едва он очутился внутри. В отличие от улиц, где царствовала такая же жара, как и та, что была за наружными стенами города, внутри дома было прохладно. Танаев ощутил даже легкий ветерок, словно где-то рядом бесшумно работал огромный невидимый вентилятор.

— Этот дом словно дышит! И здесь вполне можно жить, — подытожил свои наблюдения Танаев, — разумеется, если ты сумеешь вновь открыть стену, когда мы решим покинуть эту уютную обитель.

— Можешь не сомневаться. Я ее открою. Дом принял нас. Против его желания мы бы ни за что не попали внутрь.

— А мне показалось, что мы вламывались силой.

— Дом ослабел. Он болен и умирает от старости. Этому городу много тысяч лет. Поэтому тебе пришлось помочь ему открыть дверь. А сейчас, если не возражаешь, я займусь Гонтом. Здесь есть вода, и у меня имеются кое-какие травы, конечно, не корень зумы, но и то, что есть, может пригодиться. Хотя, если говорить честно, у него нет ни одного шанса...

— Откуда у тебя травы? Я думал, в здешнем климате не выживают никакие растения.

— Есть общественный парк, наши предки приспособили часть площади под свои нужды, годами дробили камень, смешивали его с удобрениями и научились выращивать кое-какие растения из семян, которые привезли с собой.

Она встала, ушла и скрылась ненадолго за перегородкой, отделявшей небольшое помещение у самой стены. Потом вернулась с плошкой воды. Глеб, борясь с приступом жажды, постарался не показать девушке свое состояние.

Она достала из своей сумки все необходимое, приготовила целебный раствор и попыталась разжать челюсти Гонта, чтобы влить в его рот спасительное лекарство. Но лицевые мышцы окаменели, так же, как все остальные. Исчезли даже те слабые признаки дыхания, которые до сих пор свидетельствовали о том, что Гонт еще жив.

— По-моему, ему уже невозможно помочь.

— Я знаю. После укуса каменного скорпиона никто не выживает.

— А твоя история о человеке, у которого отнялись ноги?

— Я придумала ее, чтобы ты не бросил Гонта.

— Зачем он тебе?

— Пригодится, скоро узнаешь.

— Пригодится труп? Не лучше ли было его похоронить?

— Здесь никого не хоронят. Тела умерших отдают домам, это возвращает башням немного жизни и помогает выжить тем, кто еще уцелел...

— Жестокий мир... А вы не пробовали что-нибудь изменить? Не пробовали выбраться из этого проклятого города? И, кстати, почему его зовут проклятым?

— Это древняя легенда... Еще до того, как на Земле появились первые люди, прежние жители этого города изменили своему богу, и он их проклял. Ну а теперь мы расплачиваемся за грехи тех, кого давно уже нет.

— Расскажи мне больше о вашем городе! Это очень важно. Я не знаю почему, но это важно. У меня иногда бывают прозрения... Ты понимаешь, о чем я говорю?

Она ответила не сразу, еще раз попыталась нащупать пульс у Гонта и, признав свое поражение, стала складывать обратно в сумку медицинские принадлежности — мешочки с травами, какие-то склянки.

Во второй раз с того момента, как Танаев освободил ее от серых монахов, он обратил внимание на то, как красиво ее юное лицо, несмотря на горькую складочку, залегшую у губ. Покончив со своим занятием, она заговорила медленно, будто слова давались ей с трудом.

— Никто из нас толком не знает, что собой представляет проклятый город. Наши предки, после катастрофы их корабля, пришли сюда в надежде найти здесь убежище и защиту от жестокого внешнего мира. Они их нашли, заплатив за это слишком дорогую цену и навсегда потеряв возможность вернуться. Но и это всего лишь легенда. Другая гласит, что этот мир — временное пристанище для тех, кто слишком тяжелую ношу тащит за собой после смерти, что-то вроде чистилища... Но большинство тех, кто здесь живет, предпочитают верить в первую легенду — так им легче выжить.

— Забавная теория. Особенно если учесть, как ловко умеют сражаться ваши «мертвецы».

— И все же в этой легенде есть какая-то доля истины. Жители нашего города не знают, каким образом они здесь очутились, и не помнят своего прошлого. А таких, как я, тех, кто родился и вырос уже в городе, вообще можно пересчитать по пальцам. Здесь редко рождаются дети, но население города, несмотря на то что смерть собирает среди его жителей богатый урожай, постоянно увеличивается.

— Это действительно странно. Но если не знаешь причины какого-то явления, это еще не повод приписывать ему мистические свойства. А город действительно огромен. Когда я впервые подошел к стене, я понял, что она простирается на многие мили в обе стороны. Но точные размеры мне так и не удалось определить. Судя по тому, что боковые границы города исчезали в атмосферной дымке, километров двадцать в поперечнике, не меньше!

— Возможно, больше, никто этого не измерял. Мы стараемся не покидать обжитый нами район, и уж тем более никто не решается посещать старый город, большинство домов в котором умерло. Там поселились существа, знакомство с которыми не приносит людям ничего хорошего.

— Неужели с того момента, как вы здесь обосновались, никто не пробовал выбраться из города?

— Если и были подобные смельчаки, о них ничего не известно.

Оба замолчали. Сказывалась усталость долгого и тяжелого перехода. На языке у Танаева вертелось множество вопросов, но неожиданно он поймал себя на том, что сон сейчас для него важнее любой информации.

Это было странно, потому что он всегда умел контролировать собственное состояние и для такого сильного желания уснуть, кроме усталости, должна была появиться еще какая-то внешняя причина...

Он ворочал эту тяжелую мысль внутри приглушенного сознания, пытаясь пробиться к его поверхности, а когда ему это наконец удалось, понял, что, распластавшись, лежит на полу и не может от него оторваться.

Несколько секунд Танаев лежал неподвижно, оценивая ситуацию. Прислушиваясь и стараясь понять, что же произошло, после того как он провалился в сон, похожий на удар наркотика.

Неожиданно мягкий пружинистый пол вздрогнул. Танаеву показалось, что под ним прошла большая волна. Словно он плыл в море или лежал на огромной гусенице.

Приоткрыв наконец глаза, Танаев понял, что во время сна его тело сместилось почти к самому центру зала. Непонятное серое полотнище, намертво прикрепленное к полу или, возможно, являвшееся его продолжением, держало все его туловище, от лодыжек до плеч, плотно прижатым к полу и полностью лишало свободы движения.

С трудом повернув голову, он попытался увидеть Карин, но, пока он спал, свет стен значительно ослабел, и ничего, кроме туманного движущегося пятна, рассмотреть не удалось.

— Карин! Что происходит?! — спросил он хриплым голосом и удивился тому, как беспомощно и тихо прозвучал его вопрос в уходящем к невидимому потолку цилиндре огромной башни.

— Лежи спокойно! Не дергайся. Тебя поймал дом, — донесся до него еще более тихий ответ.

— Что значит «поймал»?! Освободи меня!

— Я не могу! Дом питается органикой и очень давно не ел. Если его немедленно не накормить, он убьет тебя. Я предвидела, что подобное может случиться, и именно поэтому заставила тебя нести Гонта.

Она что-то делала у своей стены, и вот теперь он наконец увидел, что Карин медленно приближается к нему, таща по полу что-то тяжелое.

Он неосмотрительно доверился этой женщине. Утратил свою постоянную бдительность и сейчас расплачивается за это. Он ее спас и полагал, что может рассчитывать хоть на какую-то благодарность. Но вместо этого она заманила его в чудовищную ловушку. Вспомнилась чья-то безжалостная фраза: «Ни одно доброе дело не остается безнаказанным». Так и будет, если он сейчас погибнет, не завершив свою миссию. Если на Земле воцарится абсолютное зло, которому никто не сможет противостоять...

Карин теперь приблизилась настолько, что он смог наконец рассмотреть, что она тащит, напрягаясь так, что ее спина выгибалась дугой и сквозь прорехи в одежде виднелись худенькие, слабые мышцы.

Она тащила тело Гонта и, проволочив его мимо Танаева, продолжала свои усилия, стремясь подтащить своего недавнего спутника к противоположной стене.

— Зачем? — прохрипел Танаев, уже почти догадавшись, что она собирается сделать.

— Дому нужна пища. Если не отдать ему тело Гонта, он сожрет нас!

— Но Гонт, возможно, еще жив!

— Тем хуже для него. Он давно заслужил смерть!

— Остановись!

Но она, не слушая его и не обращая внимания на его бессильные протесты, продолжала свою страшную работу.

Сообразив наконец, что словами ее не остановить, и не желая мириться с тем, что для его спасения будет принесена в жертву жизнь другого человека, Танаев прекратил всякое сопротивление, расслабил мышцы, подчинившись давлению прижимавшего его к полу отростка живого дома.

Бороться с этим чудовищем физической силой было совершенно бессмысленно, но существовала другая сила, сила мысли, сила сжатой в кулак воли! Той самой воли, что помогла ему когда-то остановить летящий к земному кораблю протуберанец разрушительной энтропии...

Где-то над уровнем сознания живых существ находится другой горизонт, ментальная область, в которой обменивались информацией полуживые дома проклятого города...

Если он сумеет туда пробиться, если сумеет понять и объяснить... А если нет? Вопрос, рожденный сомнением, сминает его решимость, но он тут же вновь напрягает свою тренированную десятилетиями волю и умение управлять собственным разумом, полученное за то время, в течение которого его мозг был главной составляющей частью огромного компьютера Антов. Если нет, то где-то есть другой путь, путь силы, не физической силы, силы человеческого разума, закаленного в бесчисленных схватках с существами иных миров.

Шепот, рожденный в глубине полумертвого камня, прикоснулся к его сознанию.

— Он нас слышит?

— Он пытается с нами говорить!

— Этого не может быть! Пищевые объекты неспособны к разумному общению!

Потрясение, которое они испытали, было похоже на то, как если бы с вами заговорил выловленный из аквариума и предназначенный к жарке безмолвный карп.

— Мне кажется, этот способен к общению!

— Чего он хочет?!

— Он хочет, чтобы я освободил его!

— Так освободи!

— Я не могу! Я хочу есть! Я не видел настоящей пищи целое столетие! Это сильнее меня!

— Нельзя съедать такой уникальный экземпляр! Мы должны разобраться, в чем тут дело! Потребуй с него пищу взамен на освобождение. Органику, равную его собственному весу.

— Он обещает, но я не могу ему верить! Он давит на меня!

— Каким образом?!

— Он проникает в мои мысли, в мои намерения и пытается их изменить!

— Тогда тем более ты должен немедленно его освободить! Нужно выяснить, много ли среди них таких, как он, насколько велика угрожающая нам опасность и главное — умеют ли наши новые жители выполнять свои обещания!

ГЛАВА 12

Полотнище, сковывавшее движения Танаева, размягчилось и втянулось в пол, словно кусок сырого теста. Он снова был свободен и, еще плохо владея мышцами, затекшими от долгого лежания на полу, успел догнать Карин перед узкой щелью в противоположной стене, в которую она пыталась просунуть тело их недавнего спутника.

— Остановись! — потребовал Танаев, и она, резко обернувшись, замерла, потрясенная его неожиданным освобождением.

— Дом отпустил тебя? Но почему?!

— Я попросил его об этом.

— Ты смеешься надо мной?! Никто не может разговаривать с домом!

— Я тоже так думал, пока не попал в его объятия. Этот близкий, я бы сказал, слишком близкий, физический контакт помог мне преодолеть преграду между моим и его сознанием. На расстоянии мне не удавалось это сделать, его разум слишком сильно отличается от разума любого живого существа. Его тело, да и его сознание находятся где-то посредине между живой и неживой материей. Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться с подобными существами. — Он говорил это скорее для себя, стараясь снять эмоциональный стресс, возникший после контакта со столь отличным от человеческого разумом. Но Карин смотрела на него восхищенным взглядом и, казалось, все еще не могла поверить собственным глазам.

— Ты, наверно, великий волшебник, если тебе удалось убедить голодный дом отпустить тебя...

— Кстати, о его голоде! Я обещал ему пищу, равноценную весу моего тела, — но это не должен быть Гонт! Он был храбрым воином. Нельзя отдавать на растерзание тело воина, который сражался рядом с тобой. Снаружи остались тела погибших в схватке серых монахов, придется вернуться за ними.

— Это невозможно! Сейчас уже слишком поздно, никто из людей не может выйти на улицу в ночное время, ночь принадлежит карам.

— Что собой представляют эти кары?

— Их никто не видел, просто сгустки тьмы, еще более темные, чем сама ночь. Они набрасываются на человека большими стаями, и от его тела после этого нападения не остается ничего.

— Похоже, в этом городе целый набор хищных тварей. Нам надо поспешить, пока эти кары не сожрали тела серых.

— Мертвых они никогда не трогают.

— И все-таки нам придется вернуться за телами монахов, причем немедленно. Я вижу, тут достаточно желающих поживиться чужими телами. Мне нужно завоевать доверие нашего дома, он должен знать, что люди выполняют свои обещания. Я понимаю, что это непростая задача, мы ушли слишком далеко от места схватки, и у тебя закончилась вода... Но ты вроде бы говорила, что водой вас снабжают дома, как насчет нашего? Тебе ведь удалось добыть плошку для Гонта.

— Дом едва жив... Но попробовать можно.

Она двинулась вдоль стены, и ее новый знакомый последовал за ней, оставив тело Гонта у самой пищевой трещины и совершенно не заботясь о том, чем эго может завершиться. Впрочем, он мог и не знать всех возможностей дома. Гонт спас ей жизнь, но до этого многие месяцы преследовал ее, и она считала, что сделала достаточно, чтобы вернуть ему долг.

Сейчас ей важнее было понять, что собой представляет этот странный человек, пришедший из чужого, незнакомого ей мира. «Король с мечом явится из иного мира» — так предсказали карты, но раньше она не знала случаев, чтобы предсказания сбывались настолько полно и быстро. Неужели он и в самом деле тот самый Иностранник, о котором говорилось в пророчестве?

Она боялась ошибиться и поэтому подумала, что ей нужно быть предельно осторожной и держаться от незнакомца на безопасном расстоянии, ведь если он способен подчинить себе разум дома, он может сделать то же самое с ее собственным!

Ее мать была знакома с одним из таких волшебников, которые могли заставить людей выполнять любые их желания. И если Карин правильно поняла сбивчивый отрывочный рассказ матери об этом давнем периоде ее жизни, какое-то время она была в рабской зависимости от того человека. Карин не хотелось повторить ее судьбу!

Но пока что незнакомец вел себя так, словно в его мыслях не скрывалось ничего опасного. Все его предложения были вполне разумны. Ей казалось, что, вступив в схватку с серыми монахами, освободив ее и Гонта из их лап, он заслужил того, чтобы она открыла ему один из главных секретов общины, тщательно оберегаемый от чужаков, шатунов и зомбитов... Секрет добывания воды в полуживом доме...

Через какое-то время, осторожно продвигаясь вперед и соблюдая безопасную дистанцию между собой и незнакомцем, она нащупала в полумраке еще одно узкое входное отверстие в стене дома.

Это отверстие всегда располагалось в сотне метров от пищевой полости — вот только вода здесь была далеко не всегда...

Внутри квадратной щели в стене находилась небольшая полость, около трех метров в поперечнике. Она светилась гораздо интенсивнее, чем остальные стены дома, и Танаев смог рассмотреть мельчайшие детали этого необычного помещения.

Прежде всего в глаза бросался странный нарост, напоминавший по форме огромное коровье вымя с одним-единственным соском посередине.

Подставив пустую флягу под этот сосок, Карин приступила к непонятному ритуалу. Она что-то едва слышно напевала, время от времени поглаживая бока этого выроста, а через какое-то время, резко приподняв соединенные руки вверх, выкрикнула незнакомое Танаеву слово, нечто вроде: «Акру-рамба!» Но ничего не произошло. Ни одной капли воды не упало на дно пустой фляги. Казалось, проделанный ритуал вытянул из девушки все силы, она побледнела, и было ясно, что вот-вот потеряет сознание.

— Дай-ка мне попробовать! — попросил Танаев, отстраняя ее.

— Но ты же не умеешь! Это опасно, дом может убить тебя!

— Не убьет. Теперь мы с ним знакомы, и он заинтересован в том, чтобы я смог выполнить данное ему обещание.

К его удивлению, каменное вымя оказалось на ощупь мягким и теплым, словно являлось частью живого существа. Впрочем, теперь Танаев уже не сомневался в том, что так именно и было.

Приложив к вымени обе руки, он сосредоточился, пытаясь войти с домом в ментальный контакт. Теперь, когда его сознание хранило в своей глубинной памяти отпечаток сознания дома, сделать это оказалось гораздо проще, чем в первый раз.

— Ты должен дать нам воды, если хочешь получить пищу! — мысленно произнес Танаев, подбирая самые простые и понятные для чужого разума слова.

— Сначала пища! — пришел решительный ответ.

— Чтобы ее добыть, нам нужна вода! Без воды при такой жаре мы не сможем добраться до твоей пищи!

— У вас есть готовая пища! Вы принесли ее с собой!

— Это не пища! Я принесу другую!

Ответа не было, и, когда Танаев совсем уже решил, что его усилия ни к чему не привели, с соска во флягу Карин упала первая капля влаги, вскоре превратившаяся в тоненькую струйку.

Когда в трехлитровой фляге набралось примерно на две трети жидкости, струя иссякла. Танаев поболтал флягу и понюхал ее, не обнаружив никакого неприятного запаха.

— Ты уверен, что ее можно пить? — спросила Карин, с некоторым сомнением наблюдавшая за его действиями. Бывали случаи, когда дом, недовольный своими жильцами, выделял вместе с влагой быстродействующий яд, не имевший ни запаха, ни цвета.

— Ты завидуешь моему успеху! — с усмешкой произнес Танаев, к которому, после того как у них появилась вода, вернулось хорошее настроение. — Без воды нам все равно не обойтись. Так что в любом случае придется ее попробовать. — Он поднес флягу к губам и, решительно преодолев естественное сопротивление организма перед жидкостью, добытой столь необычным способом, сделал первый глоток.

Вода оказалась на вкус слегка горьковатой, она, по-видимому, содержала в себе большое количество минеральных солей, но показалась Танаеву вполне приемлемой.

Карин, несмотря на его уверения в том, что в жидкости нет никаких ядов, выжидала почти полчаса, прежде чем решилась утолить жажду.

Наблюдая за тем, как женщина пьет, медленно смакуя каждый глоток, Танаев вновь оценил ее красоту. Грубая материя не могла скрыть соблазнительные изгибы ее фигуры, особенно сейчас, когда ткань натянулась из-за того, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не пролить из фляги ни капли драгоценной влаги. А длинные разрывы на платье предательски обнажали сокровенные места ее тела, несмотря на все усилия закрепить прорехи с помощью узлов и тесемок.

Чтобы она не заметила, как предательски участилось его дыхание, ему пришлось отвернуться и какое-то время бороться с желанием прикоснуться к ее соблазнительному телу. Может быть, позже, когда она немного привыкнет к нему, он решится на это. Сейчас им предстояло важное дело, от которого зависели дальнейшие отношения с домом.

Выбраться наружу оказалось гораздо проще, чем проникнуть внутрь. Дом не стал сопротивляться их попыткам открыть невидимую дверь в стене, которую Карин почему-то находила каждый раз в другом месте.

Узкий проход между башнями, считавшийся здесь улицей, тонул в постоянном сероватом мраке. Все вокруг казалось неопределенным, расплывчатым, таящим в себе скрытую угрозу. Невольно хотелось вернуться назад, под защиту дома. Танаев почувствовал, как рука Карин осторожно нащупала его руку, словно девушка искала у своего спутника защиты от окружавших их со всех сторон опасностей. Прохладная узкая ладошка девушки почему-то добавила уверенности ему самому.

— Раньше мне никогда не встречались люди, к плечу которых хотелось бы прислониться, — прошептала она ему в самое ухо. — У нас здесь каждый сам по себе.

— Но это неправильно. В местах, подобных этому, люди могут выжить только вместе, только помогая друг другу.

— Это проклятый город... И у него свои законы.

— Так кто же все-таки его проклял? Кто установил здесь такие нечеловеческие правила выживания, кто превратил дома этого города в чудовищ?

— Они — не чудовища... Иногда мне кажется, что дома страдают так же, как люди. Но они ничего не могут поделать со своей природой, им необходимо питаться — так же, как мы, они борются за выживание.

Танаев резко остановился, пораженный неожиданной мыслью.

— А откуда дома берут воду?

— Ну... Наверно, откуда-то с большой глубины, возможно, у них имеются корни.

— Поверхность планеты слишком горяча, с глубиной температура повышается. Там не может быть влаги. Здесь что-то иное. Мне почему-то кажется, что найти на это ответ — крайне важно для нас.

— Мы здесь с трудом выживаем, у нас не остается сил, чтобы искать ответы на сложные вопросы. Большинство жителей старается не думать о завтрашнем дне. Трудно быть предсказательницей в этом городе и открывать людям ожидающую их нелегкую судьбу...

— А ты веришь в судьбу?

— Как я могу в нее не верить? Если бы наша жизнь была набором простых случайностей, никто не смог бы предсказать того, что ждет человека в будущем.

— А ты действительно можешь это сделать?

— Не всегда. Но в большинстве случаев могу!

— Тогда предскажи: что ждет меня?

— Прямо сейчас тебя ждет кое-что приятное... — Ее губы осторожно прикоснулись к его щеке. Не решаясь продолжить поцелуй, она остановилась, и ему пришлось взять инициативу в свои руки. Но едва он почувствовал вкус ее губ, едва ощутил все изгибы ее упругого, прильнувшего к нему тела, как женщина высвободилась из его объятий. — Я так и не успела поблагодарить тебя. Ты спас мне жизнь, и я постараюсь вернуть свой долг.

— Так ты только из-за этого?.. — разочарованно спросил Танаев, все еще чувствуя на губах сладковатый аромат ее поцелуя.

— Как ты можешь так думать?! Я никогда бы не поцеловала человека, если бы он... — Конец фразы потонул в новом поцелуе, а когда минут через десять они двинулись дальше, тьма вокруг уже не казалась такой густой, а страхи, преследовавшие их за стенами дома, отползли назад и притаились до поры до времени в изгибах улиц. — Ты напрасно сомневаешься в моей способности предсказывать будущее. Обычно для этого нужна специальная подготовка и особые предметы, но иногда... Иногда я просто чувствую надвигающиеся события. Я знаю, что прямо сейчас ты встретишься с необычным человеком, вот только никак не могу определить, кто он — враг или друг.

— Увы, моя дорогая, в радиусе десятка километров от нас нет ни одной живой души, так что насчет близкой встречи ты не права... Хотя подожди! — Танаев остановился, пораженный силой и яркостью ментального поля, неожиданно открывшегося его внутреннему взору. — Кто-то действительно следует за нами! И этот «кто-то» умеет маскировать свое сознание! Я только сейчас заметил его, и он уже совсем близко!

— Вот видишь, я была права. Давай спрячемся, вон у той башни есть подходящее место. Там нас нельзя будет заметить, пока он не подойдет вплотную. Любая ночная встреча опасна, а я так и не смогла определить, что нужно от нас этому человеку. Если это шатун, нам не удастся от него спастись!

— Кто такие эти шатуны и почему вы их так называете? — спросил Танаев, последовав совету Карин и убедившись, что убежище, которое она выбрала, не позволит никому подкрасться сзади.

— Шатуны — это люди, изгнанные из своих общин или покинувшие их по доброй воле. Они живут в одиночку, сами добывают себе пищу. В одиночку могут выжить только самые сильные воины, и встреча с шатуном не сулит ничего хорошего. Ходят слухи, что они охотятся на людей, когда не могут добыть себе другого пропитания.

— Ну вот, только каннибалов нам и не хватало, — пробормотал Танаев, обнажив обломок своего меча и прикрывая вход в узкую щель между башнями, в которой, за его спиной, притаилась Карин.

ГЛАВА 13

В звенящей ночной тишине проклятого города все замерло. Несколько минут Танаев ждал, но их преследователь никак не проявлял своего присутствия. Больше всего навигатору не нравилось, что тот сумел настолько замаскировать или пригасить свое ментальное поле, что оно практически не ощущалось.

— Это шатун! Только они умеют так затаиваться! Надо бежать, тебе с ним не справиться!

Впервые с момента их встречи Карин не скрывала свой страх. Даже когда ее вели на казнь серые монахи, она казалась более мужественной. Не ответив ей, Танаев сосредоточенно оценивал обстановку. Сидеть и дальше в укрытии не было никакого смысла. Шатун или не шатун — преследователь наверняка знал об их существовании, и место, где они притаились, не было для него секретом.

Тогда почему же он не нападает? Могли быть только две причины — он неуверен в собственных силах и в нерешительности прекратил преследование, не зная, насколько сильна его добыча. И вторая — он ждет, когда жертвы покинут свое убежище, чтобы без помех расправиться с ними на открытом пространстве.

Вторая причина показалась Танаеву наиболее вероятной. Она требовала от него каких-то ответных действий. С каждой минутой вероятность того, что их поход за пищей для дома завершится успехом, катастрофически уменьшалась.

— Оставайся здесь и не двигайся! Я отвлеку его на себя, возможно, он не знает, что нас двое.

Она попыталась его остановить в последний момент, но он легко вывернулся из ее рук и, не тратя времени на ненужные убеждения, через несколько мгновений оказался посередине улицы.

Танаев двигался в своем стремительном, недоступном простому человеку темпе, но его противник оказался быстрее.

Он увидел его лишь после того, как железное кольцо рук напавшего оказалось на его шее. Противник с такой силой сдавил горло Танаева, что он не мог протолкнуть внутрь ни глотка воздуха. Однако этот прием, способный через минуту лишить сознания любого нормального человека, был не слишком эффективен против Танаева. Он в случае необходимости мог обходиться без воздуха несколько часов и теперь решил использовать то обстоятельство, что напавшему на него врагу эта его способность не была известна.

Через пару минут он зашатался, вполне правдоподобно изобразив полную потерю сознания, а как только кольцо рук на его шее ослабло, нанес неожиданный сильный удар ногой в живот напавшего на него сзади человека.

Удар отбросил шатуна к стене, и, повернувшись к нему, Танаев сумел наконец рассмотреть своего врага.

Это был двухметровый гигант, туловище которого, несмотря на жару, было обмотано шкурой неизвестного животного. Космы волос, ниспадавшие до самых плеч, перепутались с неряшливой, никогда не стриженной бородой. А небольшие, спрятанные под нависающими бровями глаза сверкали яростью.

Страшный удар Танаева, который должен был лишить способности двигаться обычного человека, не произвел на этого гиганта должного эффекта и лишь разозлил его, побудив броситься в новую атаку.

Однако теперь Танаев ждал нападения и, перехватив руку противника, бросил его через себя, используя инерцию массивного тела шатуна и свое искусство рукопашной схватки, о приемах которой в этом мире, очевидно, ничего не знали.

— Ты кто такой?! — прорычал гигант, мгновенно вновь оказавшийся на ногах и готовый к новому нападению. Впрочем, теперь он уже не бросался в атаку очертя голову, очевидно, оценив своего противника по достоинству. — С тобой интересно драться! Почему я про тебя ничего не знаю?

— А ты знаешь всех, на кого набрасываешься из-за угла?

— У стражей нет хороших воинов, а на серого ты не похож.

— Ты прав, я не серый. — Краем глаза Танаев уловил начало нового броска, потому что не позволил этому разговору полностью отвлечь его внимание. Он вновь успел уклониться и, пропустив противника, нанес ему по голове удар рукояткой своего меча.

В этот момент у него появилась возможность завершить схватку одним смертельным ударом лезвия, но он сознательно не воспользовался ею, решив, что неизвестный противник пока еще не заслужил смерти. И, как видно, напрасно он так решил, потому что в следующее мгновение шатун выхватил из-под своей шкуры увесистую дубинку, неизвестно как державшуюся там, и, падая, нанес Танаеву совершенно неожиданный сокрушительный удар, даже не обернувшись, словно глаза у него были на затылке.

Дубинка, описав короткую дугу, обрушилась на висок Танаева, и мир взорвался миллионами огней.

Очнулся Танаев лишь тогда, когда его небрежно бросили на пол. Крепко связанный, он лежал, скорчившись, поблизости от большого костра, жар которого усиливал боль в спине. «Этот монстр сломал мне позвоночник!» — обреченно подумал он, но тем не менее вполне благополучно приподнял верхнюю часть туловища и осмотрелся.

Он находился внутри какого-то мертвого и давно заброшенного дома. Около большого костра, сложенного из горючих камней, похожих на антрацит, кроме пленившего его великана, сидели еще десятка два заросших и грязных личностей, внешне похожих на первого шатуна, разве что ростом эти были поменьше, и среди них Танаев приметил несколько женщин.

Один из этих людей, показавшихся Танаеву дикарями, заговорил на неожиданно правильном интерлекте:

— Где ты раздобыл это мясо, Фавен?

Судя по белой шкуре, резко выделявшей его среди остальных, этот человек был здесь главным, и Танаев немедленно сосредоточил на нем все свое внимание.

— Понимаешь, Лифен, этот чудик сам решил напасть на меня, когда я следил за его женщиной. — В тоне Фавена не слышалось никакого почтения, и из этого следовало, что или здесь не принято почитать вожаков, или положение Фавена в племени было таким же высоким, как положение самого Лифена.

— И где же она, эта его женщина?

— Пока мы сражались, она успела скрыться! — Это была первая приятная для Танаева новость за весь этот неудачный день. Если Карин удалось добраться до прирученного ими дома, она в безопасности, и какое-то время он может о ней не беспокоиться, сосредоточив все свое внимание на том, чтобы освободиться, не проявляя при этом ненужной торопливости, которая может лишь повредить его намерению.

— Вы сражались? Уж не хочешь ли ты сказать, что этот слизняк заставил тебя сражаться?

— Еще как! Он не так слаб, каким кажется с первого взгляда. И еще... Я нашел у него вот это! — Фавен протянул к старейшине свою огромную ладонь, на которой тускло сверкнул разряженный ключ, с помощью которого Танаеву удалось пройти сквозь силовую стену, отгородившую проклятый город от остального мира.

Лифен попятился, было заметно, что металлический треугольник ключа произвел на него сильное впечатление. Кажется, Карин не зря предупреждала его о том, что этот предмет приносит несчастья.

— Приведите Ангора! — крикнул старейшина в темную глубину огромной мертвой башни, лишенной собственного света и освещенной только отблесками костра. Затем он пробормотал, словно оправдываясь перед самим собой: — Без него нам сейчас не обойтись.

Вскоре в высвеченный костром круг вошли двое рослых мужчин, осторожно поддерживавших под руки дряхлого, слепого старца, завернутого в такую же, как у вождя, белую шкуру, украшенную непонятными талисманами и расшитую грубым узором, составленным из зубов каких-то животных. Вождь почтительно склонил голову перед старцем, прежде чем обратиться к нему:

— Прости, мудрейший, что пришлось побеспокоить тебя. Но Фавен сегодня взял в плен человека, у которого...

— Вижу! — резко оборвал старец вождя, устремляя в сторону Танаева свой незрячий взор. И в то же мгновение Танаев почувствовал толчок ментального поля такой силы, с которой ему до сих пор еще не приходилось встречаться. Словно теплая волна подхватила его и, как щепку, завертела в своем водовороте. — Развяжите чужестранца и оставьте нас одних! — приказал старец. Фавен, не отрывая взгляд от пола и всем своим видом изображая почтительность, попытался возразить:

— Этот человек опасен, мудрейший, он очень силен, а его быстрота...

— Если ты сумел взять его в плен, значит, он не сильнее тебя, а предел твоей силы мне известен! — Непонятно, что именно имел в виду старейший, но его слова смутили Фавена и заставили отступить за пределы освещенного костром круга, туда же отправились и все остальные члены племени, предварительно сняв с Танаева ременные путы.

Теперь он остался один на один со старейшим и, видимо, наиболее уважаемым вождем этого племени, чьи приказы здесь явно не подлежали обсуждению. На мгновение явилась шальная мысль, что теперь он мог бы взять вождя в заложники и заставить шатунов выпустить его наружу. Но он тут же отбросил ее, потому что искал союзников, а не врагов. К тому же темнота, смыкавшаяся в нескольких метрах позади костра, не давала ему возможности понять, как далеко отошли остальные воины племени. Они могли оставаться достаточно близко, на расстоянии одного броска Фавена... Так что не следовало искушать судьбу, и до полного прояснения ситуации Танаев решил не пытаться что-нибудь менять в своем положении.

— Зачем ты забрался сюда, человек из верхнего мира? — спросил старец, не отрывая взгляд своих невидящих глаз от пламени костра, словно там пытался прочесть ответ на свой вопрос.

— Верхний мир, как вы его называете, захвачен тьмой и почти полностью потерян для людей. Я ищу способ восстановить равновесие и вернуть свой родной мир его исконным владельцам, которые сейчас вынуждены скрываться в немногочисленных подземных городах, уцелевших после вторжения сил зла.

— Не кажется ли тебе эта задача слишком сложной для одного человека? — усмехнулся старец, впервые перевел взгляд на Танаева, и тот вновь ощутил волну тепла, прошедшую по его телу. — Восстановить равновесие могут разве что боги!

— Но, если простые смертные не будут пытаться разбудить богов, которые о них забыли, те не пошевельнут и пальцем, чтобы изменить нашу судьбу!

— Довольно дерзкая мысль, но в чем-то она справедлива. Вот только ты еще не сказал мне всей правды о причине своего прихода в наш мир, правды, которая заставила тебя рисковать с таким трудом обретенной жизнью.

— Я искал здесь могучее оружие и ответы...

— Ответы на что?

— Мне хотелось выяснить, есть ли дно у этого мира, существует ли предел, тот предел, из которого берут свое начало темные силы, обрушившиеся на наш мир.

— И что бы ты сделал, обнаружив этот предел?

— Любую силу легче обезвредить в самом ее начале.

— Опасное намерение... Но, я вижу, ты говоришь правду, и твои помыслы чисты. Вот только мне непонятно, каким образом у тебя оказался дьявольский талисман, открывший тебе проход в наш город.

— Я выиграл его в кости у двух обезьян!

— Ты действительно думаешь, что это были обезьяны?

— Я не знаю. В вашем мире много существ, чья сущность остается мне непонятна.

— А что, если твои догадки, о которых ты сейчас не осмеливаешься упомянуть, справедливы? Что тогда? Что, если этот талисман принадлежит тем самым темным силам, с которыми, если верить твоим словам, ты собираешься бороться?

— Тогда получается, что мой выигрыш не был случайным.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Но одного понимания недостаточно. Необходимо еще и намерение. К счастью, оно у тебя есть, хотя ты и воспользовался для достижения своей цели не слишком чистой тропой.

Старец надолго замолчал, словно давая Танаеву время вдуматься в его последние слова.

Да, тропа, приведшая его в этот город, действительно оказалась не слишком чистой. В глубине души он давно догадывался, что ключ, который он так удачно «выиграл», был ему подсунут не случайно.

Его враги хотели от него избавиться, и они придумали простой и надежный способ завлечь его в ловушку проклятого города. Но отсюда следовало, что путь к огненному мечу лежит за пределами города и теперь ему нужно найти способ, как выбраться за его стены. Хотя, с другой стороны, Мелоди первой сказала ему о городе... Что-то здесь было неправильно, чего-то он не понимал или ошибался в своих выводах. Но выяснить это возможно лишь в том случае, если он сумеет возвратить себе свободу.

— Кому-нибудь удавалось покинуть город? Есть путь, ведущий за его пределы?

Старец отрицательно покачал головой:

— Может, и есть, только мы его не знаем. Город слишком огромен. Многие считают, что у него вообще нет конца. Можно идти день, два, три, десять — мертвому городу нет пределов. Люди живут в его северной части, на крохотной, освоенной ими территории. Если кому-то удастся собрать вместе все общины и племена, получится всего несколько тысяч, расселившихся на пространстве в десяток квадратных верст.

Но на юг мертвый город простирается без всяких пределов, и чем дальше ты будешь в него углубляться, тем больше опасностей встанет на твоем пути.

Город похож на гигантский и не совсем реальный мир. Здесь все относительно — расстояния и даже время. Некоторые дни повторяются до мельчайших подробностей.

Здесь никто не стареет и очень редко рождаются дети. Живым не место в этом городе... — словно бы между прочим закончил старец, и Танаев не сразу обратил внимание на конец его фразы.

— Откуда же берутся ваши новые соплеменники? Как я успел заметить, смерть и здесь довольно успешно собирает свой урожай.

— В этом ты, безусловно, прав. И это одна из величайших загадок нашего мира. Приходит время, наступает день... И однажды, в том или ином доме, появляется человек... Не ребенок — взрослый. Сформировавшийся воин, или жрец, или ученый... Я вижу, тебя удивляет моя речь и мои знания, но удивляться тут нечему. Прежде чем оказаться здесь, я жил на Земле еще до вторжения.

Память об этом периоде моей жизни довольно отрывочна, но кое-что все-таки сохранилось. И время от времени спрятанные в моей памяти залежи знаний напоминают о себе... — Старец надолго замолчал, и на его лице возникла странная полуулыбка, больше похожая на гримасу. — Твое появление здесь было предсказано древним ученым и астрологом, давно покинувшим нас. Его звали Нострус. В его пророчестве говорилось о том, что однажды у нас появится человек из верхнего мира, живой человек, с жалким обломком меча, сумевший преодолеть огненный портал, для того чтобы найти здесь невиданную мощь, недоступную ранее ни одному из живших на Земле.

Правда, в предсказании Ноструса ничего не говорилось о черном ключе, открывающем стены нашего города... Именно поэтому твое появление вызвало подозрение у моих соплеменников.

— Ничего он уже не открывает! Он был заряжен незнакомой мне энергией и полностью разрядился во время моего прохода сквозь силовую стену. Сейчас это бесполезная железка.

— Зачем же ты ее хранишь?

— Да все надеюсь, вдруг подвернется случай зарядить ее и воспользоваться ключом, чтобы покинуть город!

— Напрасные ожидания! Тот, кто «проиграл» тебе этот ключ, не заинтересован в твоем возвращении. Ты не сможешь использовать ключ еще раз, зато подозрение он будет вызывать у каждого, кто его увидит, так что будь осторожен.

— Я постараюсь. Но ты говорил о том, что в глубине города встречаются опасные существа, вы не пытались выяснить, откуда они берутся? Может быть, проникают извне? Нет ли в южной стороне города прохода, о котором вы не знаете?

— Все может быть. Южная часть города — сплошная загадка, к тому же она не имеет дороги, и улицы там переплетены в непроходимый лабиринт полуразрушенных строений. Ты можешь целый месяц идти по компасу в южном направлении и в конце концов вернуться туда, откуда начал свой путь. Но там есть улочки, которые за несколько шагов могут перенести тебя так далеко в глубины города, чтообратно уже не вернуться.

— И все же мне придется попробовать... Не так давно я понял, что у каждого человека есть свое предназначение, цель, начертанная для его жизни невидимой рукой.

— Рукой бога?

— Да кто ж его знает! Не важно, как ее называть, руку, начертившую жизненный путь человека, — важно то, что, если он отклонится со своего пути, расплата будет слишком жестокой. Я попробую поискать дорогу сквозь старый город, и, если выход отсюда существует, я его найду!

— Я вижу, ты твердо решил идти до конца. Что ж, мы поможем тебе. Много лет мы мечтали выбраться из проклятого города, и хотя за его стенами нет ничего хорошего, возможно, всех нас там ждет гибель, но только там еще осталась надежда... С твоим появлением эта надежда у моих соплеменников возродилась вновь... — Старец надолго замолчал, глядя в сторону и обдумывая какое-то важное решение. Наконец он вновь повернулся к Танаеву. — То, что я сейчас скажу, может дорого обойтись народу моего племени, во всяком случае, тем из нас, кто решится пойти с тобой, но все равно мы поможем тебе и сделаем все, чтобы ты не сгинул бесследно в лабиринте проклятого города!

ГЛАВА 14

— Покажи мне свой меч, чужеземец! Без оружия в нашем мире трудно защитить свою жизнь, а твой меч вроде бы сломан.

Лицо старого вождя выражало только доброжелательность, но Танаев не спешил выполнить его просьбу.

— Ты прав. Он действительно сломался, когда я пытался перерубить им ногу стража огненного портала.

— Еще бы ему не сломаться! Только безумец может броситься на огненного демона с мечом!

Танаев все еще раздумывал, хотя понимал, что его поведение выглядит не очень вежливым. Передавать меч в чужие руки у воинов не принято, и Танаеву это казалось почти кощунством. Но, преодолев внутреннее сопротивление, он все же протянул вождю меч, рукояткой вперед, осторожно придерживая его за сломанный конец.

Вождь принял меч из рук Танаева и долго разглядывал его лезвие, бормоча при этом что-то неразборчивое, то ли молитвы, то ли заклинания. И наконец, повернувшись к Танаеву, сказал:

— Это был великий меч. Но сейчас он потерял большую часть своей силы. Задуманное тобой невозможно осуществить без хорошего оружия. Первое, что мы должны для тебя сделать, попытаться восстановить твой меч. Это очень трудная задача — у нас нет волшебных зерен, вплавленных в его лезвие, а кроме того, каждый, кто рискнет изменить форму этого меча, может потерять здоровье и даже жизнь... И все же нам придется рискнуть... У нас есть один человек, которому подобная задача может оказаться по плечу, давай покажем ему меч и послушаем, что скажет старый Бартон!

Старец хлопнул в ладоши, но, прежде чем в комнату вошел вызванный им человек, Танаев попытался возразить:

— Я благодарен тебе, о мудрейший, но, может быть, ты позволишь мне раньше помочь женщине, которую я спас от серых монахов. Она сейчас одна в голодном свирепом доме, и я боюсь за нее.

— С твоей женщиной все в порядке. Дом не тронул ее.

Танаева задела самоуверенность старца, и он не сумел скрыть гнев в своем голосе, когда спросил:

— Откуда ты знаешь об этом? Разве ваши люди видели ее, или твой взор может проникать сквозь стены?

— Ты сам не раз пытался разговаривать с домом — и правильно делал, но не только тебе свойственно это тайное умение, чужеземец. Дома говорят друг с другом, и тот, кто умеет их слушать, знает многое.

Прежде чем Танаев, которому не терпелось вернуться к Карин, сумел придумать новое возражение, в комнате появился человек, один вид которого надолго отбил у него желание спорить со старым вождем.

Вошедший был карликом, похожим на великана. Именно такое определение приходило на ум тому, кто видел Бартона впервые. Он был горбат и казался на две головы ниже воина, вошедшего вслед за ним. Но ширине его плеч мог бы позавидовать и сам Фавен. А его лицо, изрезанное морщинами и потемневшее от въевшейся в него пыли, казалось, сохранило в себе отблеск подземного огня.

Едва увидев сверкавший в руках вождя меч, Бартон застыл на месте и уже не мог оторвать взгляд от волшебного лезвия. В свою очередь, Танаев не мог ни на мгновение отвести взгляда от лица Бартона. Кроме странной внешности, в этом человеке было что-то еще, нечто такое, что заставляло следить за каждым его шагом и ловить каждое слово... Хотя с того момента, как Бартон появился в комнате, он не издал ни звука.

Танаев попытался определить характер его ментального поля, это удавалось далеко не всегда, а в случае с Бартоном его ментальное щупальце попросту было отброшено прочь, и он ощутил удар, словно прикоснулся к оголенному электрическому проводу.

— Для некоторых существ прикосновение к этому мечу может оказаться смертельным, — пробормотал Танаев, все еще надеясь хотя бы по реакции Бартона определить, кто наделил карлика такой внутренней силой. Но тот, даже не повернув головы в его сторону, молча взял меч из рук вождя, прикрыл глаза, один раз медленно провел рукой вдоль лезвия и лишь после этого обернулся к Танаеву.

— У этого меча был не слишком умный хозяин. Безрассудная храбрость не может заменить ум. Зато твои намерения вызывают уважение. Ты несешь людям надежду, и я попробую тебе помочь, хотя не знаю, что из этого получится. Пойдем в кузницу, огонь многое проясняет... — последнюю загадочную фразу Бартон бросил, уже направляясь к двери, и Танаеву не оставалось ничего другого, как только последовать за ним. Они миновали узкий коридор между круглыми комнатами башни и оказались перед глухой стеной.

Бартон пробормотал какое-то заклинание, и дверь раскололась перед ним, другим словом трудно было назвать неожиданно появившуюся в глухой стене трещину, мгновенно расширившуюся до метрового прохода. Выходит, этого человека дома слушались с полуслова, и это лишний раз подогрело подозрение Танаева в том, что кузнец имеет мало общего с остальными членами племени шатунов. Слишком быстрой, почти мгновенной оказалась реакция дома на его мысленный приказ. Самому Танаеву пришлось бы мучительно нащупывать диапазон воздействия не меньше минуты...

Кузница производила такое же странное впечатление, как и ее хозяин. На мгновение Танаеву показалось, что он попал в какую-то кунсткамеру, а не в производственную мастерскую. Здесь не было железных инструментов, не было ящика с углем, даже горн его взгляд отыскал не сразу, хотя горн все-таки был — больше похожий на огромный древесный гриб, выросший из стены дома. Синие язычки пламени в нем едва тлели, но, как только Бартон появился в кузнице, пламя вспыхнуло со всей силой, без всяких действий с его стороны. Этот человек умел управлять вещами, даже не прикасаясь к ним.

Была здесь и наковальня, похожая на плоский валун, и молот сероватого цвета, казавшийся слишком хрупким для подобного инструмента.

— У вас ведь нет стали? Из какого материала сделаны эти инструменты? — спросил Танаев, стараясь не слишком демонстрировать собственное недоумение.

— Проблема не в стали, здесь достаточно железных жил. Проблема в ее обработке. По какой-то неведомой для меня причине дома не выносят присутствия железа в своих помещениях, и только на твой меч, вероятно, из-за шунгита, я не заметил отрицательной реакции.

Мурлыча себе под нос какой-то мотивчик, Бартон направился к горну и, внимательно присмотревшись к его пламени, словно только что его увидев, обратился к Танаеву:

— Дай-ка мне твой меч... — Затем, не дожидаясь его согласия, бесцеремонно выхватил оружие из рук пораженного необычным видом кузницы Танаева.

Бартон поднес оружие к горну, и Танаев с удивлением заметил, что языки пламени отклоняются в сторону от лезвия, словно живые существа, желающие избежать гибельного для себя соприкосновения со смертоносной сталью.

— Подземный огонь не годится, — проронил Бартон. — Нужно живое пламя, только оно сможет размягчить эту сталь!

— Живое пламя? Что вы имеете в виду?

— Подземный огонь — мертвый огонь. Нужно дерево для горна!

— Дерево? Откуда же мы возьмем здесь дерево?

— Когда-то очень давно, лет двадцать назад, наше племя пыталось пробить подземный ход под основание силовой стены, преграждающей выход из города. Глупая затея, но тогдашний вождь, упрямый и самолюбивый старик, настоял на своем, несмотря на то что проходка дорого обошлась рабочим. Шестеро из них погибли от выбросов горючего газа. В конце концов штольня уперлась в стену, которая, разумеется, продолжалась и под землей. Тогда вождь приказал рыть колодец вниз, желая любой ценой добраться до основания стены.

Осуществить эту затею проходчикам тоже не удалось, в конце концов проходку пришлось прекратить из-за сильного жара, увеличивавшегося с каждым метром. Но одно полезное открытие они все же сделали. На глубине десяти метров, где подземный жар еще не был так силен, они наткнулись на залежи окаменевших деревьев. Сначала эту находку даже не оценили должным образом, и только много позже, по моей просьбе, один из этих каменных стволов был распилен. Внутри, под каменной коркой, обнаружилась настоящая древесина. В сухом и теплом воздухе, защищенная каменной оболочкой, она сохранилась до наших дней.

— Но ведь здесь ей цены нет! Неужели ты собираешься использовать этот бесценный дар для горна?

— Придется... У нас нет другого выхода. Потребуется разрешение вождя, но он не станет мне препятствовать, поскольку именно я обнаружил внутри каменных стволов эту драгоценную находку.

Однако, прежде чем обращаться к вождю с подобной просьбой, я хотел бы уточнить с тобой кое-какие детали...

Внутренне Танаев поморщился, поскольку все время ждал, когда наконец разговор зайдет о плате. Ему нечем заплатить старому Бартону, и тот это прекрасно знает, а значит, речь пойдет о какой-то услуге, хорошо если не слишком противоречащей его принципам...

— Я не собираюсь требовать с тебя плату, чужестранец, как ты, наверно, сейчас подумал, — усмехнулся Бартон. — Плата за прикосновение к такому мечу должна быть либо слишком высокой, либо отсутствовать полностью. Если цель, которую поставит перед собой мастер, решившийся на подобный подвиг, будет намного важнее его собственной жизни. Но чем-то тебе все же придется пожертвовать. Например, тебе придется терпеть во время похода в старый город мое постоянное присутствие.

Движением руки он остановил готовые сорваться с губ Танаева возражения и продолжил:

— Нет. Никто не поручал мне следить за тобой. Но с твоей помощью я постараюсь изменить свою жизнь. Посмотри на меня внимательно. Что ты видишь?

— Вижу опытного и довольно хитрого мастера!

— А ты посмотри на мою внешность, оцени мое искалеченное в позвоночнике тело, для которого любая физическая работа превращается в пытку от постоянной боли, преследующей меня с того самого момента, как я заглянул в лицо демону... И вот теперь я встретил мастера, великого мастера, который способен перековывать не мечи, а человеческие тела...

— Что ты имеешь в виду, Бартон? Перестань говорить загадками!

— Думаешь, я не вижу, что твое тело создано искусственно, и не знаю, чьи руки его создавали?

— Вот ты о чем... Да, ты прав. Я сам создал собственное тело, но для этого потребовались материалы, которых не найти в нашей Вселенной, и машины, созданные учеными великой цивилизации, от которой ныне ничего не осталось...

— В таком случае мне придется последовать за тобой и после того, как ты покинешь проклятый город, чтобы вернуться в верхний мир. Обещай мне, что после выполнения своей миссии ты отправишься со мной туда, где находятся эти машины, и попытаешься, хотя бы попытаешься, мне помочь!

— Это я тебе обещаю! — с легкостью согласился Танаев, подумавший о том, что до возвращения на Землю им придется преодолеть слишком много препятствий и опасностей. И еще он подумал, что было бы нечестно не предупредить об этом Бартона.

— Получилось так, что ты назначил непомерную плату за собственную работу. Меня ждет на земле схватка с Хорстом и его слугами. Никто не может поручиться, что мне и тем, кто рискнет отправиться со мной, удастся выбраться живыми из этой переделки.

— Значит, я буду рисковать вместе с тобой. Отныне наши судьбы связаны.

— Если ты готов ежедневно рисковать собственной жизнью, пусть так и будет. Но мне необходимо знать, откуда ты пришел в нижний мир, из каких времен, из какой Вселенной? Кто ты, мастер Бартон?

— Разве это имеет значение? Важно лишь то, что я ненавижу темных не меньше тебя и не меньше тебя хочу освободить от них Землю... Тебе ведь тоже снятся по ночам рассветы над морем? Полнолунные ночи, раскинувшиеся над свободной землей на полсвета... Полыхание закатов и золотые купола ныне разрушенных церквей...

— Не все церкви разрушены. Остались на Земле островки сопротивления, монашеские общины, до сих пор противостоящие темному нашествию, именно им я хотел помочь, и меч, который ты держишь в руках, сделан в мастерской одной из таких общин.

— Странные мастера его делали... Им не приходилось экономить драгоценный волшебный минерал, они вплавили его непостижимым для меня образом во всю поверхность лезвия, хотя достаточно было укрепить шунгитом только режущую кромку.

— Их монастырь стоит над древним метеоритом, миллионы лет назад принесшим на Землю это чудо... Так что шунгит они и в самом деле могут не экономить.

— Кажется, я знаю название этого монастыря... — Танаев весь подался вперед, потому что, если Бартон говорит правду, это могло означать лишь одно: его путь сюда пролегал знакомой для Танаева дорогой. Никто из посторонних не мог знать тайное название монастыря, направившего его к огненному порталу.

— Так скажи мне его!

— Валам, не так ли?

— Значит, ты там был... Ты был среди тех, кто бесследно исчез, пытаясь найти дорогу через огненный портал!

— Может быть... Все может быть. Память подводит меня с тех самых пор, как я заглянул в лицо стражу прохода.

ГЛАВА 15

Танаев то и дело переходил с быстрого спортивного шага на бег. Двое его спутников, не то телохранители, не то охранники, назначенные вождем для его сопровождения, помимо старого Бартона, едва поспевали за ним.

С Бартоном он успел подружиться за то недолгое время, которое понадобилось мастеру, чтобы восстановить его меч. Однако процесс ремонта оказался не таким простым, каким вначале представлялся Танаеву. Меч, словно живое существо, сопротивлялся усилиям мастера вытянуть и заострить его лезвие. Но в конце концов Бартону удалось сделать оружие почти таким же грозным, каким оно было до поломки.

Едва только ремонт был закончен, как Танаев напомнил старому вождю о его обещании отпустить его.

До сих пор он так и не разобрался, какое место в иерархии племени шатунов занимал старый вождь, поскольку почти все повседневные приказы исходили  от молодого вождя, но одно было совершенно ясно — все мягко высказанные, в форме пожеланий, распоряжения старого вождя выполнялись беспрекословно.

По просьбе Танаева одним из сопровождавших его воинов был назначен Фавен — ему нравился этот бесхитростный великан, отличный боец, обещавший в будущем стать неплохим товарищем. И, таким образом, на двоих из этой троицы он мог полностью положиться в случае возникновения неожиданной опасности.

Что касается третьего воина, мрачного и молчаливого, Ригана, избегавшего смотреть в глаза собеседнику во время любого разговора, то он вызывал у Танаева вполне оправданные опасения. Его ментальное поле оказалось наглухо закрытым для внешнего проникновения. Конечно, встречались иногда индивидуумы, чье ментальное поле было настолько слабым или, наоборот, настолько сильным, что проникнуть в него извне не удавалось. Но подобная аномалия случалась довольно редко. По-настоящему закрыть свое ментальное поле от внешнего проникновения мог только специально тренированный для этого человек, и Танаеву очень хотелось бы знать, где Риган прошел подобную подготовку... Ответить на это мог бы разве что Бартон, сам обладавший подобным умением, но Танаев не спешил с этим разговором, решив дождаться более располагающих для откровенности обстоятельств.

Они миновали мертвый дом с широко распахнутой дверной трещиной, ее форма показалась Танаеву знакомой, и он бросил в сторону Фавена вопросительный взгляд. Слов не понадобилось. Великан утвердительно кивнул, подтверждая, что до места их недавней стычки оставалось всего полквартала.

* * *

Карин ждала возвращения Танаева за углом башни, у которой он ее покинул, решив выяснить, что собой представляет их преследователь.

Лишь когда стало ясно, что дальнейшее ожидание бессмысленно и опасно, она осмелилась выглянуть из своего закутка наружу и убедилась, что улица пуста в обоих направлениях.

Похоже, ее «рыцарь с мечом» стал жертвой шатунов и отправился прямиком на их обеденный стол... Убедившись в исчезновении Танаева, она не смогла сдержать слез, и не потому, что за столь короткий срок этот человек стал ей небезразличен, вовсе нет, это были слезы жалости к себе самой.

На какое-то время она позволила себе поверить, что обрела надежного защитника, что больше не будет в одиночку противостоять этому полному опасностей миру. Ну почему судьба так несправедлива к ней?

Впрочем, ответ на этот вопрос был ей известен. Мойры не любят тех, кто умеет подсматривать за ними и передавать людям то, что должно быть от них скрыто.

Теперь ей предстояло решить, что делать дальше. Вернуться в голодный дом, который за это время почти наверняка сожрал Гонта, или поискать новое пристанище.

До ночного вылета кар у нее оставалось совсем немного времени, она не успеет найти еще один подходящий, достаточно ослабевший, но все еще живой дом и уж тем более не успеет войти с ним в контакт и приручить его настолько, чтобы он вытерпел ее присутствие, хотя бы на одну ночь...

Значит, оставалось только возвращение. В старом доме, который ее знает, у нее был хоть какой-то шанс уцелеть...

Был еще и третий путь — завершить то, что не успел сделать ее новый друг, — раздобыть для дома достаточно пищи... Если у нее хватит мужества проделать это, то можно не сомневаться в том, что дом будет защищать ее ото всех опасностей, пока вновь не проголодается. Ходили самые разные слухи о том, сколько необходимо пищи для того, чтобы накормить голодный дом. Никто не знал, как долго продолжается у дома состояние относительной сытости, в котором он становится безопасен для своих постояльцев.

Это зависело от слишком многих обстоятельств. От размеров оставшейся в организме дома живой составляющей, от качества полученной пищи... Она слышала, что лучше всего голод дома может утолить живой человек...

Гонт все еще казался ей живым, когда они вместе с Танаевым отправились на поиски пищи для дома...

Наверно, именно эта не очень благородная мыслишка помогла ей сделать окончательный выбор. Она последний раз окинула взором пустую улицу и торопливо двинулась обратно по направлению к дому, который стал склепом для Гонта, или, вернее, переварившим его желудком...

Еще не дойдя до конца проулка, в котором стоял нужный ей дом, она поняла, что произошло то, чего она так боялась и ждала одновременно...

Изменился цвет дома. В его стенах появились живые краски, а их общая тональность стала темнее и гуще.

Стена при ее приближении мгновенно разошлась, без всякого усилия с ее стороны, приглашая войти внутрь этого живого склепа. Она знала, что увидит в глубине центрального круглого зала, перед самой пищевой нишей. Груду одежды, лишившейся тела своего недавнего хозяина. И все же вздрогнула, как вздрагивает любой живой человек, столкнувшийся лицом к лицу с чужой смертью.

— Он ничего не почувствовал, он не пришел в себя и ничего не понял! — пыталась она не то утешить себя, не то оправдаться перед Гонтом, который уже не мог ее услышать. — Мы сделали все, что могли! Мы хотели его спасти, и, если бы не встреча с шатуном, мы бы успели вовремя принести для дома другую пищу!

— В таком случае зачем же ты тащила его к пищевой нише? Зачем бросила в этом опасном месте? — спросил ее внутренний суровый голос, голос, которому невозможно солгать.

— Я знала, что после яда каменного скорпиона никто не выживает! Если бы он пришел в себя, его ждала только боль, боль, с которой невозможно справиться, долгая болезненная агония и неизбежная смерть! Его убила не я, его убили серые монахи! — И это была правда. Вот только не вся правда, или не совсем вся правда. Потому что, вопреки этим безупречным доводам, слезы сожаления сами собой навернулись на ее глаза. — Он был моим врагом, он хотел изнасиловать меня на глазах своих подчиненных, он преследовал меня несколько лет! Я готова была покончить с собой, лишь бы только избавиться от него навсегда! Так почему же я плачу теперь, когда это совершилось?

Может быть, потому, что в день ее рождения он всегда приносил ей небольшие подарки и был единственным человеком, который еще помнил об этой дате, кроме нее самой. Или потому, что, когда на них напали серые, он бросился ее защищать, и потом, во время последней схватки, когда им помог чужестранец со своим сломанным мечом, он вел себя мужественно, как подобает настоящему мужчине? Может быть, потому, что он оставался ее единственным другом в этом враждебном мире и самым верным врагом?

Она шептала эти вопросы, не требующие ответов, потому что ответы на каждый из них жили в ее совести и останутся там на долгие годы.

Медленно и неторопливо Карин совершала древний ритуал прощания. Вот теперь она осталась совсем одна. Гонта больше нет, а рыцарь со сломанным мечом никогда не вернется... Неожиданно она подумала, что ее слезы не связаны со смертью Гонта. Сожаление об утрате нового друга оказалось намного острее, чем она ожидала.

По крайней мере, теперь ей принадлежит этот накормленный дом. Он будет снабжать ее водой и пищей, укрывать от внешних врагов. Больше ничто не связывало ее с внешним миром, с миром, в который она уже никогда не вернется.

Здесь она останется до тех пор, пока дом вновь не проголодается, до тех пор, пока с ней самой не произойдет то, что случилось с Гонтом.

И — это будет справедливый конец, достойная плата за ее предательство.

* * *

Четверо воинов стояли перед наглухо закрытым живым домом, не скрывая своей растерянности.

— Здесь не было живого дома! — мрачно произнес Танаев, не желая признавать того, что могло скрываться за появлением этого жилища.

— Теперь он есть! — безжалостно подвел итог их сомнениям Бартон. — И войти внутрь нам не удастся, если у этого дома нет хозяина.

— В любом случае нам придется попробовать! — угрожающе произнес Танаев, обнажая свой восстановленный меч.

— Только не это! — остановил его Бартон. — Если мы начнем войну с этим домом, против нас ополчится весь квартал! Мы должны попробовать договориться, это единственная возможность.

— У нас мало времени. Через час стемнеет, и на нас набросится вся ночная нечисть! — вступил в разговор Фавен.

— Война с домом ни к чему не приведет. Мы все равно не сможем силой вскрыть его стену. И даже если это удастся с помощью раскаленного железа, жить здесь мы не сможем. Дом обязательно отомстит нам за вторжение. Переговоры — единственный путь!

— Тогда чего же мы ждем? Давай попробуем вместе достучаться до сознания этого каменного истукана.

— Это слишком опасно. Ты знаком с интерференцией силовых полей?

— Я-то с ней знаком, а вот откуда ты?.. Впрочем, это сейчас не важно. Я умею управлять своим полем так, чтобы не допустить интерференции.

Это действительно было чрезвычайно опасно, и хотя Танаев не преувеличивал свои возможности, он знал, что стопроцентной гарантии положительного результата не может дать никто.

Слишком многое зависит от индивидуального строения каждого поля, и если силовые линии их полей не попадут в резонанс, а вместо этого начнут подавлять друг друга, им уже никогда не выбраться из транса.

Но выводы логики не имели сейчас для Танаева решающего значения. Он должен узнать, что произошло с Карин!

Отбросив все лишнее, мешающее ему сосредоточиться, он шагнул к дому, приложил руки к его стене и почти сразу же понял, что одному ему не пробиться сквозь глухую защиту дома, который то ли спал, то ли просто не желал общаться с внешним миром.

Однако настаивать на помощи Бартона, а тем более торопить его Танаев не собирался. Есть вещи, которые каждый решает для себя сам.

Для него жизнь случайно встреченной девушки вдруг обрела важное значение. Бартон ее даже не видел...

Танаев чувствовал себя так, словно его разум постепенно погружается в болотную жижу, ему стоило огромного труда удержаться на поверхности сознания и не потерять контроль над собой. Когда он первый раз заговорил с этим домом, все прошло гораздо легче, но тогда он находился внутри башни и сам этот дом был совершенно другим, почти мертвым от голода. Теперь все изменилось. Дом не желал его слушать.

Так продолжалось несколько минут, пока Танаеву не показалось, что его мозг больше не выдержит запредельной нагрузки, и в этот момент пришло облегчение.

По болоту, в которое погрузилось его сознание, прошла радужная волна, и Танаев понял, что, если хочет выкарабкаться из трясины, куда затянул его мозг враждебный человеку разум, он должен догнать эту убегающую волну.

Сложности начались уже после того, как ему удалось это сделать. Поскольку теперь среди тысячи оттенков несущейся перед ним волны следовало выбрать один, способный поддержать его, а не швырнуть еще глубже, в хлипкую жижу чужого сознания.

Он не знал, удалось ли ему это, поскольку действовал почти интуитивно, но, должно быть, все-таки удалось, потому что мир вокруг неожиданно посветлел и он увидел себя стоящим рядом с Бартоном у стены дома.

Руки кузнеца, так же, как и его собственные, впились в мягкую поверхность стены, а лицо исказилось судорогой запредельного напряжения. Но теперь, когда объединение их ментальных полей произошло, оба почувствовали облегчение, и почти сразу же Танаев понял, что дом медленно уступает их объединенным усилиям, словно ворота в бездну раскрылись... И оттуда пришел вопрос:

— Что тебе нужно, чужеземец? Зачем ты вновь беспокоишь меня?

— Ты получил обещанное?

— Да.

— Тогда впусти нас.

— Зачем? Моя гостья не желает никого видеть.

Танаев сразу же понял, что это означает: Карин жива и находится внутри дома. Теперь он знал, что следовало делать дальше.

— Передай ей, что человек с мечом вернулся и хочет ее видеть!

На этой фразе контакт прервался. Несколько минут Бартон и Танаев стояли, упираясь руками в стену дома, чувствуя себя довольно глупо в этой позе, но не решаясь отойти, чтобы не пропустить возможный ответ.

Но он так и не пришел. Вместо этого стена дома треснула, словно кожура спелого плода, и образовала проход, достаточный, чтобы они могли войти внутрь.

Воины один за другим протиснулись в узкую щель. Танаев пошел последним, и, когда он уже наполовину оказался внутри дома, пронзительное чувство опасности заставило его обернуться. Город потемнел, как обычно, когда местное время переваливало за полночь, хотя никакого солнца здесь не было и в помине. Казалось, темнота сгущалась, выползая изо всех закоулков и растворяя в себе остатки неверного серого света. И из этой тьмы, из самой ее сердцевины, что-то еще более темное рванулось к Танаеву.

Совершенно инстинктивно, еще даже не успев понять, от чего именно он защищается, навигатор выхватил свой заостренный клинок и попытался развернуться внутри узкой входной трещины в сторону неведомого врага. Это ему не удалось, но рука с клинком, описав дугу над его головой, успела выбросить навстречу нападавшему смертоносное шунгитовое лезвие.

Вспышка света на мгновение разорвала тьму, и тоскливый вопль боли ударил в уши людям. В следующее мгновение Танаев оказался уже внутри дома, и трещина со знакомым чмоканием сомкнулась за его спиной.

ГЛАВА 16

Четверо мужчин в одеждах племени шатунов сидели напротив Карин вокруг огня, рожденного по ее просьбе домом.

Она все никак не могла поверить в то, что Танаев вернулся от шатунов живым и теперь даже обсуждает с ними какие-то совместные планы.

С самой первой встречи она не могла понять этого человека. Он все время совершал поступки, которые давно привели бы любого другого к гибели. Можно было подумать, что ему вообще неведом страх. Хотя его внешности мог бы позавидовать любой мужчина, но во всем его облике было что-то непостижимое.

Карин знала, что нравится ему, и не понимала, почему он так сдержан по отношению к ней. Почему так яростно пытался сохранить жизнь Гонта, своего возможного соперника? И почему неожиданно остановился, когда она решилась поцеловать его? Правда, в тот момент им помешало появление шатуна...

Но вот теперь, вернувшись, он демонстративно не смотрит в ее сторону. Словно она его чем-то обидела или сделала что-то такое, чего он не может простить.

Неужели гибель Гонта произвела на него такое сильное впечатление? Но она-то в этом совершенно не виновата! Конечно, в тот момент, когда дом схватил Танаева, она решилась отдать дому вместо него полумертвого Гонта, но из этого ничего не вышло, Танаев сумел освободиться без ее помощи и вовремя остановил ее, не позволив взвалить на ее совесть смертный грех убийства. Потом они вместе отправились на поиски погибших в схватке с ними монахов и неожиданно наткнулись на шатуна... Что ей оставалось делать в преддверии надвигавшейся ночи? Единственным выходом было возвращение в уже наполовину прирученный дом, который за время их отсутствия сожрал Гонта... Так в чем же ее вина?

Неожиданно ее мысли были прерваны вопросом Танаева, заданным непосредственно ей:

—Ты идешь с нами?

— Иду куда? — Карин настолько была занята своими мыслями, что совершенно перестала следить за тем, о чем говорят мужчины.

— Ты, по-моему, задремала. Мы здесь обсуждали вопрос о том, стоит ли возвращаться обратно в племя шатунов или прямо сейчас, не теряя времени, идти дальше.

— Идти куда? — вновь переспросила Карин, совершенно утратившая нить мужского спора.

— Идти в старый город! — Было заметно, что Танаева раздражает ее невнимательность, но, несмотря на это, она все равно спросила, поскольку решение, которого от нее требовали, должно было перевернуть всю ее предыдущую жизнь и вполне могло закончиться гибелью.

— Что вы собираетесь делать в старом городе?

— Искать выход из этого проклятого места.

— Вам не удастся даже близко подойти к старому городу. Территория перед ним принадлежит серым монахам, а они никого не пропускают, они убивают всех, кто без специального разрешения появляется в их зоне.

— Я надеюсь, у нас будут помощники! — Видимо, ее сомнения уже были высказаны кем-то другим, потому что теперь Танаев говорил, обращаясь к шатунам, и следующий вопрос задал один из них, который вызывал у Карин наибольшую неприязнь бегающими глазками и неопределенным цветом своего ментального поля. Кажется, его звали Риганом.

— О каких помощниках ты говоришь? Какие в нашем положении могут быть «помощники»? Как только ты нарушишь приказ вождя о возвращении, мы превратимся в изгоев, любой встречный будет считать нас своими врагами, а охранники обязательно устроят на нас облаву! Они очень любят охотиться на людей!

— Я никого не принуждаю. Мне нечего делать в племени шатунов, поэтому я не собираюсь туда возвращаться. Я не принадлежу к вашему племени, и приказ вождя ко мне не относится. К тому же я не обещал ему вернуться, он меня об этом и не просил, он знал, что я попытаюсь покинуть город, и хотел мне в этом помочь. Но каждый сам должен решить, пойдет ли он со мной. Я собираюсь вернуться в верхний мир, который в данный момент очень нуждается в помощи каждого из нас! Так что решайте. А что касается помощников, я объясню это позже, тем, кто решит идти со мной.

— Собственно, мы не получили ответ только от двоих, — подвел итог разговору Бартон. — От твоей женщины и от Ригана. Мы с Фавеном решили идти с тобой до конца.

После этого заявления Бартона все мужчины повернулись к Карин, ожидая ее решения. А она все не торопилась с ответом, переводя взгляд с одного на другого, словно оценивая, что ее может ждать в этом полном опасностей походе в неизвестность. И невеселые мысли вихрем проносились в ее голове.

Если она сейчас останется, то вернуться к стражам уже не сможет. Она не сможет даже ненадолго покинуть этот прирученный ею дом, который защищает ее, только пока она находится внутри. Дом расположен в стороне от жилой зоны, о нем никому не известно, и, следовательно, ее ждет полное одиночество. Еще более полное, чем то, с которым она жила у стражей, выполняя роль предсказательницы и обороняясь от притязаний Гонта...

И несколько неожиданно ответ, словно сам собой, сорвался с ее губ:

— Я больше не останусь одна! Даже если ваш путь приведет к гибели, я пойду с вами, потому что для меня уже нет места в этом мире! — заявила Карин и подумала, что эти слова прозвучали еще до того, как в ее душе созрело окончательное решение. Но, значит, так тому и быть.

После ее ответа Бартон сразу же повернулся к Ригану.

— Твоя очередь, Риган. — Как-то так получилось, что инициатива в этом определяющем всю их дальнейшую судьбу разговоре незаметно перешла к Бартону. Танаева это вполне устраивало, он хорошо знал, что между командиром и его командой должна существовать определенная прослойка, нечто вроде «среднего командного звена», в армии не зря придумали институт прапорщиков. Хороший прапорщик избавляет командира от сотен повседневных мелочей, оставляя ему время для более серьезных дел.

«Впрочем, это еще вопрос, кто из нас в конце концов займет место прапорщика!» — подумал Танаев с усмешкой и сумел, незаметно для остальных, бросить в сторону Карин признательный взгляд, поблагодарив ее за смелое решение. Но он так и не понял, с каким нетерпением она ждала этого одобрительного взгляда.

Риган не спешил с ответом, и было заметно, что решение дается ему нелегко. Что-то тяготело над этим человеком, и, когда наконец он заявил, что пойдет с ними дальше, это вовсе не обрадовало Танаева.

— У нас в команде перед опасным заданием действовало хорошее правило: новички рассказывали о себе самое важное, нечто такое, что стоило сохранить в памяти, если с ними что-нибудь случится. Поскольку мы все здесь друг для друга новички, может быть, нам стоит познакомиться поближе? — предложил Танаев, и Бартон сразу же поддержал его:

— Хорошее правило! И пусть начинает рассказ тот, кто последним принял решение остаться с нами.

«Ловко он его пришпилил — и ведь наверняка что-то знает про этого типа», — подумал Танаев, с интересом поворачиваясь к Ригану.

— До того как попал сюда, я служил в элитных частях Северной империи. Этот период я плохо помню, остались только отрывочные воспоминания.

— Ну, это у всех так! — поддержал его Фавен.

— А как называлась ваша часть, не помните? — поинтересовался Танаев, хорошо знавший, что собой представляли эти «элитные части», занимавшиеся «чистками» недовольных.

— Нет. Названия не помню. Помню, что нашей задачей была ликвидация адептов темных. Нашествие было в самом разгаре. Империя с трудом удерживала небольшую территорию на побережье Ледовитого океана, и в наших городах было полно агентов пришельцев, которые занимались подрывной деятельностью, вербовали сторонников, устраивали теракты... Но, повторяю, я плохо помню этот период.

— Кажется, я знаю, как называлось ваше подразделение! — вставил Танаев. — Бригада ликвидация, не так ли?

— Не помню.

— Хорошо, продолжайте. Расскажите, как вы сюда попали?

— Так же, как все. Заснул там, проснулся здесь.

— А в шатуны-то ты по какой нужде подался? Ты, насколько мне известно, был на хорошем счету у стражей, даже медаль получил «За верность», — спросил Фавен, не скрывавший свою неприязнь к Ригану.

— Они хотели перевести меня к серым монахам, есть там у них такой пост, на территории серых, вроде бы он должен наблюдать за монахами, только оттуда никто не возвращается, этот пост так и прозвали «Последнее место службы» — вот я и решил податься в бега, пока не поздно.

— Стражи без серьезной причины не переводят своих к серым! Тебя-то по какой причине туда спровадили? — Фавен не ослаблял цепкую хватку своих вопросов. Ему давно хотелось вывести Ригана на чистую воду, и вот теперь он с радостью воспользовался представившимся случаем. Однако Танаеву не хотелось расшатывать и без того хрупкое равновесие в рядах своих немногочисленных спутников. Все равно ни в чем серьезном Риган не признается, не настолько он глуп. Выяснять его предыдущую биографию придется постепенно, окольными путями, продолжение сегодняшнего допроса ни к чему хорошему, кроме открытой ссоры, не приведет.

— Хватит на сегодня! Остальные изложат свои истории в следующий раз. А сейчас я, как и обещал, познакомлю вас со своим планом привлечения к нашему небольшому отряду помощников, настолько могущественных, что, если мой план удастся, проблем с проникновением в старый город у нас не будет.

— Что же это за помощники? — заинтересованно спросил Риган, весьма довольный тем, что своеобразный допрос, который учинили ему Бартон с Фавеном, наконец закончился.

— Вы все их хорошо знаете, вы постоянно пользуетесь их услугами, только до сих пор в основном они использовали вас в своих целях, заставляя работать на себя и употребляя ваши тела в пищу. Я собираюсь изменить это обстоятельство, повернуть его в обратную сторону, заставить дома работать на людей!

— Это невозможно! — возразил Бартон. — Никому не удавалось добиться от домов сотрудничества, даже те из наших старейшин, кто хорошо владел языком домов, давно отказались от этой затеи. Дома терпят нас только до тех пор, пока мы им нужны, и с радостью избавятся от людей, как только представится такая возможность.

— Вот я и хочу предоставить им такую возможность. Тем более что это желание испытывают обе стороны.

— Ты говоришь непонятно! — недовольно проворчал Фавен.

— Сейчас поясню. Дома остро нуждаются в органической пище и только поэтому терпят присутствие людей внутри своих стен. Я собираюсь предоставить им альтернативную возможность получения всех необходимых для их полноценного функционирования органических веществ.

— Может, объяснишь это попроще? — попросил Фавен.

— Я хочу научить дома самостоятельно готовить для себя органическую пищу!

— Но, если каким-то волшебным образом тебе удастся осуществить этот сумасшедший план, дома перестанут нуждаться в людях и попросту избавятся от нас! — гневно возразил ему Бартон.

— Совершенно верно! Именно этого я и добиваюсь. Человеческая колония в проклятом городе давно уже деградировала настолько, что ничего не предпринимает для собственного спасения, влачит жалкое существование, а о былой свободе вспоминает лишь во сне. Людям нужен хороший отрезвляющий пинок! Я хочу, чтобы дома выгнали своих поселенцев на улицу.

— Если это случится, все человеческие поселения в городе попросту вымрут.

— Совсем не обязательно. Если дома, избавившись от людей, останутся их сторонниками и друзьями, этого не произойдет.

— Хорошая шутка. Ты решил нас разыграть, чужестранец? — поинтересовался Бартон, впервые назвавший Танаева именем, отодвигавшим его за черту отчуждения.

— Видишь ли, мой недоверчивый друг, я знаю способ, как это сделать. Сделать так, чтобы дома, избавившись от присутствия людей, одновременно с этим попали в полную от них зависимость. Так сказать, поменять местами эти две противоположные силы.

— Если ты действительно это знаешь, то ты великий мудрец или волшебник!

— Ни то ни другое. Просто мою голову в одно не совсем прекрасное время превратили в гигантский компьютер. Знаешь, что это такое?

— Знаю. Я не так давно покинул верхний мир, и моя память еще крепка.

— Тогда ты поймешь меня! В мой мозг был заложен огромный объем информации, когда-то принадлежавшей чужой цивилизации, на много тысячелетий опередившей нас в развитии. Чаще всего эта информация бесполезна в обычной жизни — хотя бы потому, что мне самому открылся смысл лишь сотой части сведений. Но иногда я черпаю из этого кладезя весьма оригинальные идеи. К примеру, я знаю, как устроена органическая молекула белка, составляющего основу человеческого тела и столь необходимого нашим будущим друзьям. Знаю до последнего атома, вместе со сложнейшей формулой этого белка.

— В таком случае тебе не хватает только завода для производства этого вещества.

— Завод есть, мы сидим внутри его.

На какое-то время спор прервался. Пораженные последним заявлением Танаева, его спутники пытались понять, какие практические выводы можно сделать из этого сообщения.

Наконец Бартон спросил:

— Ты действительно хочешь сказать, что можешь научить дома производить для себя пищу?

— Вот именно! Их строителями заложен в эти здания огромный производственный потенциал. Я понял это, когда задумался над довольно простым вопросом — откуда дома берут воду для нас? Здесь нет никаких подземных источников, едва ли не через метр от поверхности температура почвы превышает точку кипения. Так откуда же дома берут воду? Есть единственный ответ на этот вопрос — они ее синтезируют. А если они могут синтезировать воду, с ее простейшей формулой, то почему бы им не попробовать синтезировать для себя столь необходимый им органический белок?

— Тебе не кажется, что пора остановиться? — Бартон казался весьма встревоженным. — Ты ведь понимаешь, что дома слышат каждое наше слово!

— Пусть слышат!

— Но если ты и на самом деле собираешься научить их самостоятельно готовить для себя пищу, то мы станем им совершенно не нужны, мы станем для них обузой, и они немедленно избавятся от нас!

— В этом весь фокус! В органической формуле, которую я собираюсь предложить им для производства пищи, будет несколько ингредиентов, которые они не смогут изготовить самостоятельно. Они будут получать их только от людей, и при этом им не понадобится съедать человеческие тела!

— Что же это за ингредиенты?

— А вот этого я вам сейчас не скажу. Сначала я должен договориться с домами о своеобразном натуральном обмене — я обменяю формулу изготовления белка на обеспечение нашего безопасного проникновения в старый город. Ну как, согласны?

Этот последний вопрос Танаев адресовал не людям. Он приподнял голову и спросил окружавшую их тьму, наполненную эманациями гнева. Никто не смел разговаривать с домами подобным образом, но гнев в конце концов был развеян интересом к егопредложению.

Ответ пришел через минуту, и ментальное поле, выбросившее в сознание людей эти слова, было настолько мощным, что его услышали даже те, кто не обладал ментальным слухом и никогда до этого не слышал голоса домов.

— Проход в старый город будет вам обеспечен, после того как мы убедимся, что сможем использовать ваше предложение.

— Им нельзя отказать в осторожности! И что ты теперь собираешься делать? Ты хоть понимаешь, насколько все это рискованно и чем может закончиться твой эксперимент для людей, живущих в этом мире? — Бартон давно уже не пытался скрыть неодобрение затеи Танаева, слишком опасной и, кроме того, совершенно непонятной для не посвященных в тонкости органической химии.

— Я собираюсь предложить им нечто вроде катализатора! — еще более непонятно закончил разговор Танаев.

ГЛАВА 17

После принятия нелегкого решения все чувствовали усталость, да и время было позднее. Тщательно распределив между всеми три литра воды, которые ей удалось получить, Карин заявила, что она отправляется спать.

В доме довольно легко уединиться, особенно если он считает тебя своим жильцом. Достаточно попросить создать изолированную нишу. Но Карин не стала этого делать, ожидая, что после всего случившегося Танаев захочет поговорить с ней наедине. И она не ошиблась.

Вскоре его высокая фигура возникла у входа.

— Я могу войти?

«Вежливый... — почему-то с огорчением подумала Карин, — не слишком ли он вежливый?»

— Входи, конечно. Ты отсутствовал гораздо дольше, чем обещал.

— Так получилось. Мне хотелось выяснить, что собой представляет племя шатунов, о котором ходит столько легенд. Ты ошибалась в их оценке. — Он старался не смотреть на Карин, соблазнительно раскинувшуюся на теплом и мягком полу, но она, конечно же, заметила его тщательно скрываемые взгляды и усмехнулась.

— Ты пришел по делу или хочешь мне что-то сказать?

— Я пришел по делу, ну и чтобы поговорить тоже.

— Тогда давай для начала покончим с делами. Ты хочешь знать, как погиб Гонт?

— Нет. Я понимаю, что его забрал дом во время нашего отсутствия. Меня интересует другое. Ты говорила, что сохранила свою волшебную колоду карт, которая может безошибочно предсказывать будущее. Я не верю в волшебство, но зато верю в хорошие предсказания. Не могла бы ты посмотреть, что нас ждет в ближайшем будущем? Прежде чем вступать с домами в прямой контакт и предлагать им оставить людей в покое, я хочу знать, чем вся эта затея может закончиться.

«Значит, он все же пришел по делу...» — подумала Карин, удивившись собственному разочарованию. И, резко поднявшись, прислонилась спиной к стене.

— Это не так просто, как тебе кажется... Дело в том, что, выполняя твою просьбу, я буду вынуждена заглянуть и в свою собственную судьбу. А это строжайше запрещено прорицательницам. Я ведь не гадалка, Танаев, я действительно могу предсказывать грядущие события. А если я узнаю свою судьбу, это закончится для меня очень плохо.

— В таком случае оставим это и отдадимся на волю случая. — Танаев поднялся, собираясь уйти, и неожиданно Карин поняла, что если сейчас не остановит его, то появившаяся между ними трещинка может превратиться в непреодолимую пропасть.

— Нет! Подожди! Я еще ничего не решила... Сегодня особенный день, день большого полнолуния в верхнем мире, день, когда оболочка, отделяющая миры друг от друга, истончается и позволяет проникнуть видящему взору далеко за ее пределы. И это не простое совпадение, что ты пришел ко мне с такой просьбой именно сегодня. Совпадений в таком деле не бывает, а если это указание богини Кайры, я должна ему подчиниться, чем бы это ни грозило мне лично...

— Не бойся, девочка. Что бы ни случилось, я не брошу тебя и смогу защитить от опасностей. — Неожиданно Танаев вспомнил, что такие же или подобные слова уже говорил другой женщине, но обстоятельства сложились так, что он не смог выполнить свое обещание. Не происходит ли сейчас то же самое? Не обрекает ли он на гибель эту молодую и прекрасную женщину, увлекая ее в огненный водоворот собственной судьбы, давно уже ушедший за пределы того, что люди называют «обычной жизнью»?

Но необратимые слова уже были произнесены, и, не отводя от него своих огромных, вопрошающих глаз, Карин достала карты... Он так и не понял, откуда они появились — секунду назад их еще не было, и вот уже колода в руке у девушки.

Карты, не похожие на все, что он видел и знал о гадальных картах, или о картах Таро, как их иногда называли в верхнем мире.

Не перебирая колоду, Карин наугад вытянула одну из карт и положила ее перед собой лицом вверх.

— Король мечей... Я так и знала, что первой выпадет твоя карта... Ну что же ты молчишь? Задавай свои вопросы, не мне — ей! — Она кивнула куда-то в пространство над своей головой, и нетрудно было понять, кого она имела в виду.

Неожиданно Танаев, который до сих пор не воспринимал свою просьбу слишком серьезно, почувствовал, как непонятное волнение сжало ему горло, словно он в этот момент и в самом деле стоял на пороге храма судьбы.

— Что же ты молчишь, рыцарь мечей? Что ты хочешь узнать у своей судьбы? — произнесла Карин изменившимся, незнакомым голосом.

— А что обычно говорят в таких случаях? — спросил Танаев, почему-то не решавшийся задавать свои вопросы.

— Разное спрашивают. Каждый свое, и почти никогда не спрашивают о том, что им действительно стоит знать. Спрашивают о богатстве, об исцелении от болезней, о мести, которую они замышляют против своих врагов, и о прочей чепухе.

— Я не буду спрашивать ничего подобного. Но мне необходимо знать, правильное ли решение я принял, могу ли я положиться на слово тех, с кем собираюсь вступить в переговоры, и, самое главное — приведет ли новая дорога к избранной цели? Сумею ли я в ее конце найти того, кто владеет огненным мечом? Передаст ли он мне свою мощь и смогу ли я обратить ее против тех, кто сейчас поганит Землю?

— Слишком много вопросов, рыцарь. Выбери один и задай его как можно проще. Так, чтобы ответ на него был однозначным.

— Хорошо. Сумею ли я выбраться из проклятого города в верхний мир?

Карин достала еще одну карту, накрыла ею короля мечей, затем достала еще две и положил их крест-накрест на первую.

— Ты не попадешь в верхний мир. Во всяком случае, в ближайшее время. Твоя судьба уведет тебя в противоположную сторону, к тем далеким истокам, где зарождался наш древний мир и боги, иные, древние боги, вершили его судьбу... Собственно, ты уже давно идешь по этой дороге.

— Откуда ты знаешь? Ты ведь даже не заглянула в карты.

— Настоящей предсказательнице карты нужны лишь для того, чтобы приблизить завесу, за которой скрыто будущее. Карты слишком примитивны, чтобы прорвать ее. Сделать это должен сам предсказатель. Но время, в течение которого он может находиться в контакте с высшим миром, ограничено и обходится для него слишком дорого, поэтому поспеши задать свой второй и последний вопрос.

— Хорошо. Смогу ли я встретиться с хозяином здешнего мира?

— Смертным не дозволено напрямую говорить с богами. Но тот, кого вы называете Прометеем, сам встретится с тобой, когда ты будешь готов к этой встрече.

— Когда же это случится?

— Это уже третий вопрос, и ответ на него ты не получишь. И, как бывает всегда, ты не спросил о самом главном, о том, что тебе действительно следует знать!

— И что же это?

— Ты собираешься встретиться с хозяином домов в виртуальном мире и хочешь знать, отпустит ли он тебя обратно в твой реальный мир. Но как раз на этот вопрос я не смогу тебе ответить, потому что судьба людей создается в реальном мире. Уйдя из него, они выпадают из реальности и из своей судьбы. Дальнейшее будет зависеть только от тебя самого, и шансов вернуться из чужой для тебя реальности совсем немного...

Карин вздрогнула, приходя в себя, и спросила, теперь уже своим обычным голосом:

— Ты узнал то, что хотел?

— Разве ты не слышала мои вопросы?

— Очень редко боги желают напрямую говорить со смертным, и если такое случается, никто не может услышать этот разговор. Я становлюсь простым передатчиком их слов и потом ничего не помню. За все те годы, что я предсказываю людям судьбу, такое до тебя случилось всего один раз.

— И как же это было? — заинтересованно спросил Танаев. — Кто был тот человек, чьи вопросы вызвали прямой ответ твоей богини?

— Это не моя богиня, — Карин усмехнулась. — Великая Кайра определяет судьбу всех живущих в нашем мире людей, порой мне кажется, что она ненавидит меня за то, что я пытаюсь проникнуть в ее тайны и рассказываю о них людям. Человек не должен знать своей судьбы.

— Почему?

— Потому что он может попытаться изменить ее, пойдя наперекор воле богов. Именно это и произошло с Карасом, напрямую говорившим с богиней. Я не знаю, о чем они говорили, но после этого Карас бросил свою молодую жену и новый, с таким трудом прирученный дом.

Он ушел в старый город, и больше его никто не видел. Охотники, из тех, что по договору с серыми несут стражу на самой границе освоенной людьми части города, рассказывали, что видели следы страшной битвы. Кровью были забрызганы все стены ближайших домов, никто не знает, была ли там кровь монстров, охранявших вход в старый город, или то была кровь самого Караса. Это случилось давно, и теперь уже никто не сможет узнать, что там на самом деле произошло.

— А что Карасу понадобилось в старом городе?

— Возможно, то же самое, что и тебе... В легендах говорится, что в храме древнего бога есть источник невероятной силы, способный подарить человеку власть над всеми тремя мирами.

— Тремя? Я ничего не слышал о третьем мире!

— О нем не принято говорить, чтобы не накликать беды. Третий мир находится под нами, это мир огненных демонов, и туда после смерти попадают только самые страшные грешники — те, кому уже никогда не будет даровано прощение богов.

— И все же, попал Карас в старый город или нет? Что об этом говорят твои легенды?

— В них говорится, что Карас пробился в старый город, но до храма так и не смог добраться, слишком тяжкие раны нанесли ему стражи старого города. И тогда у него оставалась одна-единственная возможность... Где-то в первом круге старого города есть проход в верхний мир, может быть, Карасу посчастливилось найти этот проход... Но даже если он нашел проход, он все равно не мог покинуть пределы проклятого города... Для тех, кто попадает к нам из верхнего мира, есть единственный открытый путь, путь вниз, в тот самый третий мир, о котором я тебе рассказала...

И в этот момент Карин заметила, что Танаев слушает ее невнимательно, думая о чем-то своем.

— Знаешь, мне все же придется отправиться в виртуальный мир домов, несмотря на неопределенность предсказания твоей богини, — проговорил он.

— Не делай этого! Дома не отпустят тебя обратно! Их ментальные поля усиливают друг друга, и человеку невозможно справиться с их силой.

— Я знаю. Придется действовать очень осторожно и провести нашу встречу так, чтобы дома согласились на добровольное сотрудничество с нами. Без их помощи не удастся добраться до старого города. Слишком много заслонов нагорожено, кто-то очень старается помешать мне туда попасть, и значит, у него имеется серьезная причина для этого.

— Я не хочу, чтобы ты уходил! Слишком долго я жила одна, и вот теперь, когда я наконец встретила своего мужчину, ты собираешься покинуть меня навсегда! Что мне сделать, чтобы ты передумал?

Она приблизилась к нему вплотную и, прежде чем он успел возразить, едва уловимым движением руки приказала дому закрыть нишу, в которой они находились. Затем, по-прежнему не давая ему возможности опомниться, Карин медленно, не отрывая от него взгляда, потянулась к застежке, скреплявшей на ее плечах многострадальную одежду, разорванную еще Гонтом и затем наспех залатанную.

— Не делай этого! Я все равно уйду, но постараюсь вернуться, и вот тогда, если мне это удастся, я заслужу право воспользоваться твоим даром.

— Даром не может быть то, что приносит радость обоим! — И, не оставляя Танаеву возможности вновь возразить, она закрыла ему рот поцелуем.

Одежда легко скользнула на пол, и фигура женщины, которая столько раз вставала перед мысленным взором Танаева, теперь предстала перед ним во всей своей реальной ослепительной красоте.

* * *

Три дня прошли в какой-то странной неопределенности. Танаев словно ждал чего-то и не пытался ускорить приготовления к предстоящему походу. Даже Карин, поджидавшая его каждый вечер в своей нише, не могла добиться от него определенного ответа: что, в конце концов, он решил делать?

Переняв от нее приятную, но не слишком удобную для задавшего вопрос привычку, он попросту закрывал ей рот поцелуем, и очень скоро все постороннее вылетало из ее красивой головки.

И лишь проснувшись, словно от толчка, рано утром четвертого дня, он сказал:

— Теперь пора! Они готовы принять меня.

— Все-таки уходишь?

— Ты с самого начала знала, что я не откажусь от своего решения. И тебе придется мне помочь.

— Я готова помочь тебе в чем угодно, но только не в этом! Самоубийство — отправляться туда, откуда невозможно вернуться!

— Возможно, но твоя богиня сказала, что у меня почти шесть шансов из десяти на благополучное возвращение, а мне приходилось действовать и при гораздо худшем раскладе вероятностей. Так что доставай свою котомку с принадлежностями для волшебства. Ты должна наполнить мое ментальное поле дополнительной силой, я знаю, ты умеешь это делать!

Сдерживая непрошеные слезы, Карин достала котомку с теми немногими волшебными препаратами, которые ей удалось захватить с собой во время бегства. Здесь не было пузырька с кровью оборотня — и, вспомнив, почему его нет, она уже не смогла сдержать слезы. Использовав эту кровь, она простилась навсегда со своим единственным другом, заменившим ей отца. Теперь ей предстояло то же самое проделать с любимым... Конечно, он пока еще не получил смертельную рану, он еще может вернуться... Но шансы на это слишком малы, а гнетущее предчувствие того, что боги не позволят ему воспользоваться даже этими ничтожными шансами, не оставляло Карин.

«Может, приготовить ему снотворное зелье, отбивающее у принявшего его память? Нет, с ним это не пройдет, он проснется другим, чужим ей человеком, а затем рано или поздно вспомнит все, что было, и никогда не простит ей предательства».

И, смахнув непокорные слезы, она начала готовить напиток силы...

Корень сагалы... Шкурка лемурга... Не хватает шипов язвинта и семян мака.

Без них напиток приобретет лишь половину своей силы... В какой-то мере дело можно было бы поправить живым огнем, но откуда тут взяться живому огню? В старых домах не найти ни кусочка земного дерева...

— Что-то не так? — спросил Танаев, моментально почувствовавший ее неуверенность, но не заметивший слез.

— Мне нужно дерево. Нужен живой огонь. — Секунду Танаев раздумывал, стараясь что-то вспомнить, потом сорвался с места.

— На одной из трофейных пик деревянная рукоятка! Наверно, ее хозяин был очень богатым человеком!

— Или слишком суеверным, — пробормотала Карин ему вслед. — Многие считают, что талисман из дерева предохраняет человека от насильственной смерти, вот только хозяину пики он не помог...

Они разожгли крохотный костерок из драгоценных лучинок, но его оказалось достаточно, чтобы вскипятить кружку напитка.

— Пей залпом, пока он горячий! И помни, если ты не вернешься в течение этого дня, я не стану тебя ждать, не стану дежурить у твоего полумертвого тела! Даже не надейся!

Пустые слова. Он все равно жадно проглотил напиток и почти сразу, пошатнувшись, медленно опустился на пол у ее ног, словно знал, что никогда она не сможет выполнить свою угрозу.

ГЛАВА 18

Виртуальное пространство, в котором очутился Танаев, было огромным, и это его не удивило. Виртуальные пространства для своего создания не требуют много энергии, и создатели обычно не экономят на их размерах.

Удивляла необычная обстановка, совершенно не похожая на то, что он ожидал увидеть. Здесь не было ничего общего с механистичным и сугубо рациональным убранством живых домов.

Помещение напоминало зал, такой огромный, что его противоположные стены терялись в туманной дымке. Где-то в центре этого зала, километрах в десяти от того места, где стоял Танаев, высился не то обелиск, не то какой-то трон.

Передвижение в виртуальном пространстве не представляет проблемы, а скорость зависит лишь от желания субъекта.

Через мгновение он был уже рядом с заинтересовавшим его предметом.

Все-таки это был обелиск или какой-то памятник, напоминавший своими очертаниями дом проклятого города, сильно уменьшенный в размерах.

Если люди обычно увеличивают в размерах памятники своим вождям, то, учитывая огромную высоту домов, здесь, видимо, понадобился обратный процесс.

Но, несмотря на это уменьшение, памятник возвышался над головой Танаева метров на десять и, по его мнению, был все еще слишком высок.

— Зачем ты пришел сюда?! — прогремел голос, раздавшийся с вершины памятника настолько неожиданно, что Танаев невольно вздрогнул. Памятники обычно не разговаривают, но этот заговорил, и ему пришлось ответить:

— Я пришел по очень важному делу, касающемуся судьбы всей вашей расы и всех людей, живущих в пределах проклятого города. Мне надо поговорить с вашим вождем.

— У нас нет вождей! — категорически заявил голос монумента, и Танаев заметил, что его верхняя часть слегка качнулась, словно там находилась голова этого странного образования.

— Но кто-то же вами управляет? Я сам слышал приказы, которым беспрекословно подчинялись все дома этого города!

— Конечно, у нас есть управляющий. Он называется управдомом, и в данный момент его виртуальная копия находится рядом с тобой, человеческая букашка. — Услышав знакомое словечко из своего детства, Танаев едва не рассмеялся, но тут же взял себя в руки. Забавные языковые совпадения встречаются почти в любой инопланетной речи, а недоразумения, которые они порождали, слишком часто приводили к конфликтам из-за простого недопонимания.

— Хорошо, — сказал Танаев, — тогда я буду говорить с тобой, но не мог бы ты спуститься пониже? Мне неудобно все время задирать голову и кричать, чтобы ты мог меня услышать.

— А кто тебе мешает увеличить собственные размеры?

— Действительно, — пробормотал Танаев, одним коротким усилием мысли увеличивая длину собственного тела до десятиметровой высоты. Однако облегчения в переговорах это не принесло.

Слишком чужой и неправдоподобной казалась живая говорящая башня, особенно теперь, когда он сравнялся с нею размерами.

— Можно тебя попросить изменить свой облик? — вежливо спросил Танаев. — Мне будет проще разговаривать, если ты станешь похож на человека.

— А почему бы тебе не сменить свой собственный облик на облик дома? — услышал он в ответ.

— Это не облегчит мою задачу. Я пришел к вам с важным предложением и надеялся на нормальные условия переговоров. Мне будет проще излагать очень сложные детали моего предложения, если я стану говорить с человеком.

— Ну, хорошо! — со вздохом согласился дом. — В конце концов, форма не имеет особого значения!

Собеседник Танаева начал изменяться, постепенно оплывая и теряя прежнюю форму, и в этот момент Танаев заметил, что они не одни.

Чуть в стороне обозначилось неопределенное темное пятно, которое сразу исчезло, растаяло в виртуальном пространстве, едва он обратил на него внимание, и это неожиданное исчезновение не понравилось Танаеву. Так мог вести себя только затаившийся враг, не желавший, чтобы его обнаружили.

«Чего он ждет, что ему надо и кто это?» Острое предчувствие опасности заставило Танаева направить сфокусированный ментальный луч в то место, где только что растаяло темное пятно. Однако его взгляд сразу же наткнулся на препятствие. Его противник, кто бы он ни был, умел хорошо защищаться и прятаться. Возможно, Танаев сумел бы пробиться сквозь его защиту, но не успел, потому что трансформация «управдома» закончилась и ему пришлось переключить все свое внимание на сидящего перед ним глубокого старика, больше похожего на высохшую мумию.

В виртуальном мире довольно легко сотворить любой предмет, вернее, его виртуальное подобие, но, сколько ни пытайся изменять свой собственный облик, подлинные основы личности пробьются сквозь любые наслоения.

— Сейчас ты доволен? — спросил управдом. — И не забудь уменьшить свои размеры, а то теперь мне приходится задирать крышу, чтобы рассмотреть твое лицо. Человеческая личина неудобна, потому что она слишком явно выдает все тайные мысли и настроения собеседника, но, по крайней мере, в этом мы теперь равны.

— Мне нечего скрывать, поэтому я и не пытаюсь изменить свою внешность. А вот вы, со своей стороны, что-то скрываете. Я имею в виду ту личность, которая защищается от нас непроницаемым ментальным щитом. Кто это?

— Ах, этот... Да это же простой регистратор. Каждому управдому придается обязательный регистратор. Он обязан фиксировать все наиболее значительные события и не любит появляться. Из невидимости легче замечать детали, которые часто ускользают от нашего внимания. Так в чем состоит твое предложение, человек? Со своими многочисленными вопросами и просьбами ты злоупотребляешь моим временем.

— Я вас предупреждал, что этого и следовало ожидать, — прогудел из невидимости голос регистратора. Голос доносился сразу со всех сторон, создавая полную иллюзию того, что заговорили сами стены этого зала.

— Твоя задача регистрировать, а не предупреждать! Ты слишком много себе позволяешь! — возмутился управдом.

Регистратор не отозвался, а управдом, недовольно проворчав еще что-то в сторону говорящей стены, вновь обратился к Танаеву:

— Я слушаю!

Тянуть дальше было бессмысленно, и Танаев, опасаясь, что его собеседник ничего не поймет в сложной органической формуле, которую он собирался ему предложить, начал объяснять основы органического синтеза белковых молекул. Однако, недовольно поморщившись, управдом сразу же перебил его:

— Мы знакомы со всеми основополагающими достижениями земной науки! Многие тысячи лет мы следим за вами и занимаемся сбором информации, которую нам любезно предоставляют ваши библиотеки и СМИ. Правда, в последнее время их осталось немного.

— Зачем, — не удержался от вопроса Танаев, — если вы никогда не сможете покинуть проклятый город, зачем вам наши знания?

— Ситуация иногда меняется. Кто знает, что будет завтра! — загадочно произнес управдом. — К тому же здесь нам все равно больше нечем заниматься. Нашему высокому интеллекту нужна постоянная подпитка новыми данными.

«А он не лишен порядочного самомнения, в дальнейшем это можно будет использовать!» — подумал Танаев, переходя к строению синтетической формулы человеческого белка. Она оказалась слишком сложна для устного изложения, и он щелчком пальцев сотворил виртуальную указку, способную чертить в пространстве объемные структуры, чем вызвал удивление управдома.

Когда наконец трехметровая формула, обвитая многочисленными кольцами вспомогательных структур, повисла в пространстве, управдом спросил:

— И ты хочешь сказать, что держал всю эту информацию в своей памяти?

— Где же еще ей быть? Вы не хуже меня знаете, что никакие материальные устройства, в том числе и механические хранители информации, нельзя пронести в виртуальный мир!

— Но это невозможно! Формула слишком сложна и... подожди-ка секунду! Она же не закончена! Здесь не хватает катализатора!

— Разумеется, его здесь нет. А вы надеялись, что я передам вам полную информацию еще до того, как мы придем к соглашению? — закончил Танаев вопросом, не требующим ответа, в свою очередь, удивляясь скорости, с которой управдом разобрался в сложнейшей формуле.

— Откуда у тебя эта формула?! — буквально прорычал управдом. — Она не имеет отношения к земной науке!

— Я много путешествовал, — скромно заметил Танаев. — И вы правы, этот синтез разработан цивилизацией Антов, которая намного старше вашего города.

— И ты хочешь сказать, что, встретив тебя, они подарили тебе эту бесценную формулу просто так, за хорошие глазки? Похоже, у тебя крыша поехала!

— Крыша у меня на месте! — вежливо возразил Танаев. — А вот что касается вашей... Впрочем, простите, я отвлекся и, разумеется, обязан пояснить, откуда у меня эта формула. В противном случае вы можете меня принять за торговца краденым товаром. Ведь информация — это тот же товар, порой гораздо более ценный, чем золото или бриллианты. Сейчас как раз такой случай...

Он молол всю эту чепуху, стараясь выиграть время, чтобы решить, стоит ли посвящать хозяев проклятого города в особенности цивилизации Антов, но в конце концов подумал, что особого вреда от этого не будет. Находясь в плену проклятого города, они вряд ли когда-нибудь смогут использовать полученные от него сведения, и даже если в отдаленном будущем им удастся освободиться, они уже не будут представлять угрозу для людей, хотя бы потому, что его план должен сработать, не может не сработать — иначе все потеряет смысл.

Заметив нетерпеливое движение на лице управдома, хоть и похожем на лицо мумии, но тем не менее прекрасно передающем все его эмоции, Танаев продолжил:

— В трудную для Антов минуту я согласился навсегда расстаться со своим человеческим телом и перенести мой мозг в их управляющий компьютер. В то время станции, в которой находился этот компьютер, грозило немедленное уничтожение от энтропийного прорыва... Вы знаете, что такое энтропия?

— Я знаю, что такое энтропия! Расскажи лучше, как ты сумел оказаться здесь, если твое тело было уничтожено, а мозг превращен в компьютер!

— Для этого потребовалось бесчисленное количество лет, и все это время я, как и вы, чтобы не сойти с ума от одиночества, усваивал научные данные, собранные этой великой цивилизацией.

— Ты не ответил на мой вопрос!

— Человек что-то темнит, управляющий! — донесся от стены голос недоброжелателя Танаева, и в ту же секунду он почувствовал непреодолимое желание шагнуть в сторону. Навигатор привык доверять таким инстинктивным предупреждениям и немедленно привел его в исполнение. Мгновение спустя сквозь то место, где он стоял секунду назад, пронеслась голубая молния электрического разряда.

Никакого оружия захватить с собой он, разумеется, не мог, да этого и не требовалось. В виртуальном мире его тренированный мозг мог мгновенно сотворить любое необходимое ему устройство, разумеется, тоже виртуальное, но прекрасно действующее в этом эфемерном мире.

Правда, имелось одно трудновыполнимое условие — необходимо было в мельчайших деталях четко представлять себе устройство вызываемого из небытия механизма. Это-то как раз не составляло проблемы для памяти Танаева, но чем ему поможет, скажем, бластер, если его противник по-прежнему оставался невидимым. Попадание очередного мощного электрического разряда вполне могло закончиться для Танаева трагически, нарушив сложную систему энергетических полей, в коконе которых в данный момент находилось его сознание.

Нужно было срочно принимать защитные меры, и он их принял, понадеявшись на Карин и решив, что у него хватит сил перехватить энергетический разряд без всякого оружия, на создание которого у него уже не оставалось времени.

Прежде чем управдом успел вмешаться, последовал второй выстрел, и на этот раз Танаев не стал уклоняться. Он схватил молнию, летевшую ему в грудь, и швырнул ее в тот угол, из которого она прилетела. Оттуда немедленно раздался вопль боли и запахло паленым. Чтобы проделать этот фокус, Танаеву понадобилось много энергии, но, к счастью, Карин не подвела его, и ее напиток силы сослужил ему хорошую службу.

— Если ты, безмозглая скотина, еще раз нарушишь мои указания, я тебя разжалую! — проревел управдом. — Этот человек нужен мне живым!

— Но он же обманывает вас! — донесся из угла голос, прерываемый стонами.

— Я вижу все его намерения, так же, как и твои. Вот уже вторую сотню лет ты мечтаешь занять мое место. Но пока я жив, тебе придется подождать. Что же касается нашего гостя, то он не обманывает меня, он просто уклоняется от ответа! Однако у нас есть способы развязать язык любому!

— Только не ему! Этот человек умеет отключать болевые центры своего мозга! Он опасен, слишком опасен для нас! И я уверен, совет поддержит мое предложение немедленно уничтожить нашего врага!

— Вот и обратись в совет! А пока убирайся! — Управдом сделал повелительный жест в сторону угла, из которого доносились стоны регистратора, и там сразу же все стихло.

— Ну вот. Теперь мы одни и можем поговорить откровенно. Разумеется, прежде всего о катализаторе. Что он собой представляет?

— О катализаторе мы будем говорить после того, как вы согласитесь помочь нам добраться до древнего храма в старом городе.

— Зачем он вам? Это очень опасное место!

— Я знаю. Но выбраться из города можно только оттуда.

— Старый храм нам не принадлежит. Он стоял здесь еще до того, как проклятье древнего бога замкнуло стену вокруг моих соотечественников, до того, как наши хозяева, построившие здесь город, пришли на это место.

— Кем они были?

— Титанами, богами, у них были разные имена, и они были бессмертны, пока люди верили в них, но потом пришли новые боги...

Разразилась битва, которую они проиграли. Новые боги наслали на них огненных змей, с которыми невозможно справиться.

— Кажется, я видел одно из этих огненных чудовищ...

— Тогда ты понимаешь, что наши хозяева не виноваты в поражении, они владели лишь силой, а одной честной силы было в той битве недостаточно... И все же схватка продолжалась не одно тысячелетие. В конце концов новые боги устали от бесконечной войны и уступили титанам нижний мир, оставив себе Землю со всеми ее обитателями. Новые боги были слишком жестоки, и один из титанов решил помочь несчастным людям, жившим в холодных пещерах...

— Люди до сих пор помнят его имя!

— Лучше бы они его забыли! Потому что их память питает силу того, кто ныне правит этим миром!

— Но ведь Зевс повелел приковать его к скале неразрывными цепями! Кому может быть опасен поверженный бог?

— Это было давно... С тех пор многое изменилось. Люди стали забывать новых богов, и постепенно они утратили свою силу. Прометей освободился и проклял нас...

— Проклял? За что? Ведь не вы же приковали его к скале!

Вопрос не понравился управдому, и молчание надолго повисло в огромном зале. Наконец он перевел взгляд своих тусклых глаз на Танаева и стал разглядывать его так, словно увидел впервые. Танаев, не выдержав этого тяжелого каменного взгляда, решил сменить тему и спросил:

— Так вы принимаете мое предложение? — И это было дипломатической ошибкой. Излишняя торопливость всегда подчеркивает неуверенность ведущей переговоры стороны.

— Как можно принимать предложение того, кто не может отвечать за свои слова? Тебя собираются убить. В том месте, где ты оставил свое искусственное тело, охрана оказалась ненадежной, и я не уверен в том, что увижу тебя снова.

ГЛАВА 19

Карин сидела на корточках возле бездыханного тела Танаева, стараясь не смотреть в его сторону. Когда человек уходит из своего тела, остается лишь его оболочка, похожая на труп и имеющая все шансы на самом деле стать трупом.

Она старалась не думать об этом, но мысли плохо слушались ее. Ведь она сама, своими руками, помогла любимому отправиться в это безумное путешествие.

Ее взгляд все время, против воли, останавливался на его белом как мел лице. Одно и то же желание назойливо преследовало ее — хотелось встать, уйти, оставить его одного, избавить себя от соседства с этим полумертвым телом, которое уже не было человеком, но еще не стало трупом.

Ей все время приходилось бороться с собой, силой заставляя оставаться на месте. Ведь она обещала охранять его во время транса...

Конечно, здесь ему ничего не угрожало, и она вполне могла бы оставить его одного. Опасность находилась там, куда она не могла последовать за ним...

Но он попросил охранять его беспомощное тело, словно предчувствовал какую-то опасность. И хотя она знала, что ее нет, — дом полностью подчинялся ее виртуальному контролю, а трое шатунов, которых он привел из своей предыдущей, такой же безумной экспедиции, вряд ли представляли опасность. Хотя кто знает, один из них — Риган — не нравился ей, а ее профессия предсказательницы научила Карин хорошо разбираться в людях. Зачем этот человек понадобился Танаеву? Зачем вообще его занесло к шатунам? Поступки Танаева часто казались ей лишенными всякой логики, но тем не менее по прошествии определенного времени выяснялось, что все они несли в себе скрытый, не сразу понятный смысл...

Вот только к ней это не имело ни малейшего отношения. Она дала себе слово, что, если ему удастся и на этот раз выпутаться из передряги, в которую он добровольно себя втравил, она оставит его. Она не станет слепо следовать за человеком, который нисколько не считается с нею, игнорирует ее советы и слишком часто поступает наперекор здравому смыслу. Это чересчур тяжелая ноша — следовать за таким человеком, каждый день ожидая, что в конце концов ей придется отдать дому его по-настоящему мертвое тело...

Она вновь мельком взглянула в сторону Танаева, лишний раз убеждаясь в том, что этот момент еще не наступил. И тут ее внимание привлек подозрительный шорох у входной щели. Она мгновенно подобралась, словно кошка, готовая к прыжку, и нащупала рукоятку кинжала, спрятанного в одежде. Этот небольшой узкий кинжал, похожий на удлиненный зуб кобры, не раз выручал ее в трудных ситуациях, и сейчас, ощутив холод его стали, она почувствовала себя уверенней.

Подозрительные звуки прекратились, и это еще больше не понравилось ей. У входа кто-то затаился, выжидая удобный момент для нападения. Жизнь в этом диком и жестоком мире научила Карин предчувствовать опасность. Она знала, человек, подкравшийся к ее нише, принес с собой смерть. Карин совсем было собралась обратиться за помощью к дому, но не успела. Раздался глухой стук в стену, и голос Ригана, искаженный волнением, произнес:

— Можно с тобой поговорить?

— О чем? — спросила Карин, стараясь выиграть время.

— Я знаю, что ты умеешь предсказывать будущее. Я хочу узнать, чем закончится задуманное мной предприятие.

— Смертью, — ни секунды не промедлив, ответила Карин, осторожно приподнимаясь и стараясь не насторожить притаившегося за дверью Ригана. — Я всегда чувствую, когда человек носит с собой смерть, для этого не нужно заглядывать в будущее.

— Ты угадала, но только от тебя зависит, чья это будет смерть! Зачем тебе понадобилось помогать этому чужаку, ведущему всех нас к гибели?

— Что тебе нужно, Риган? Разве тебя силой заставили присоединиться к нам? Кто тебя держит?

Риган, убедившись, что его узнали, появился в щелевом проеме, перестав скрываться, и Карин совсем не понравилось, что в его руках нет никакого оружия. Задумавший убийство редко приходит безоружным, а если приходит, то такой человек опасен вдвойне.

— Что тебе нужно, Риган? — вновь повторила она свой вопрос, чувствуя, как внезапно пересохло в горле. Теперь, кроме убийства, она ощутила исходившую от Ригана опасность совсем другого рода.

Он смотрел на нее, как смотрит охотник на загнанную дичь, и она хорошо знала этот мужской взгляд, не обещавший ей ничего хорошего. В следующее мгновение, не ответив, он бросился на нее, и она не успела выхватить кинжал. Ей казалось недостойным встречать безоружного противника обнаженным лезвием, и теперь она поплатилась за свою излишнюю щепетильность.

Он обхватил ее за талию и, подставив ногу, попытался повалить на пол. Ей удалось устоять на ногах только благодаря тому, что жилистый и верткий, словно уж, Риган не обладал достаточной для осуществления своего намерения силой.

Но она знала, что долго не сможет сопротивляться его ожесточенному натиску, он был намного сильнее ее, и она быстро слабела. Теперь у Карин осталась последняя возможность обратиться за помощью к дому, но на ее призыв никто не ответил. Это казалось невероятным, дома всегда отвечали своим жильцам, но ее дом не ответил, и теперь она могла рассчитывать только на собственные силы. Хотя причина, по которой она позволила Ригану приблизиться, заключалась именно в уверенности, что в случае необходимости она в любой момент сможет остановить его, попросив дом о помощи. Но в трудную минуту дом изменил ей, и мельком она подумала, что визит Танаева в виртуальное пространство домов мог иметь к этому самое прямое отношение.

С минуту она молча боролась, задыхаясь от напряжения, а Риган, ощутив ее неподатливое, упругое тело, распалялся все больше. Одной рукой он перехватил за спиной ее руки, а другой попытался сорвать с нее одежду. Она почувствовала его восставшую плоть и поняла, что, если не сумеет дотянуться до кинжала, все закончится очень плохо.

Карин ни на секунду не сомневалась в том, что, овладев ею и удовлетворив свою похоть, Риган убьет сначала ее, а затем и беззащитного Танаева.

— Перестань ломаться, детка, тебе понравится, — пробормотал Риган, попытавшись ударить ее локтем в живот. Это был запрещенный, подлый прием, только последние бандиты позволяли себе бить женщину, которой собирались овладеть. И Карин вдруг почувствовала, как ее страх перед Риганом превращается в гнев.

— Кто подослал тебя, подлая скотина, кому ты служишь? — Она не надеялась на ответ, лишь старалась отвлечь внимание Ригана и достать кинжал, ей была нужна хотя бы секунда времени, чтобы осуществить свое намерение.

Но Риган, видимо, решив, что имя его господина заставит Карин сдаться, неожиданно ответил:

— Слышала о радужных князьях и о том, кому они все подчиняются? Они уже захватили верхний мир, скоро придут и сюда. Ты выбрала себе плохого спутника! Не на той стороне! Иди ко мне, детка, я научу тебя правильной жизни!

В этот момент она уступила его нажиму и, падая, сумела выхватить кинжал и повернуть его лезвие вверх.

Всей своей тяжестью Риган рухнул на кинжал, и его хриплый вопль заглушил тонкий мелодичный звук, сопровождавший появление небольшой светлой сферы силового поля, всегда сопровождавший приход человеческого сознания из виртуального мира.

* * *

Танаев очнулся в той самой нише, откуда Карин помогла ему отправиться в это опасное путешествие. Несколько секунд он беспомощно оглядывался, стараясь понять, что здесь произошло.

Карин стояла у края входного отверстия, сжимая в руках окровавленный кинжал. И какой-то тяжелораненый человек, лица которого он не мог рассмотреть, полз, прижимаясь к полу, и оставляя за собой длинный кровавый след.

— Что случилось? — попытался спросить Танаев, но голос еще плохо повиновался ему.

— Этот мерзавец служит темным князьям! Он хотел тебя убить.

— Кто, Риган? — Карин кивнула, подтверждая его догадку. — Это он тебе сказал про темных князей? — Она вновь молча кивнула, стараясь унять сотрясавшую все ее тело дрожь.

— У нас их называют «радужными», но слово «темные» более точно передает сущность тех, кто решил захватить верхний мир. У них много посредников, таких вот отщепенцев, готовых на все ради места под их черным солнцем.

— Ты правильно сделала, девочка, я знаю, как тяжело убивать человека, особенно если видишь его лицо.

— Я не видела его лица. Я закрыла глаза, когда падала, и он сам наткнулся на нож.

— Значит, это его судьба, и не думай больше об этом!

— Судьба тут ни при чем. Нож держала моя рука... Значит, мне и держать ответ перед богиней, но он все еще жив... И продолжает ползти...

— Тем лучше. В таком случае я попробую узнать все, что возможно, о тех, кто его подослал в наш отряд.

Преодолевая слабость, сопровождавшую слишком резкий выход из виртуального мира, Танаев поднялся на ноги, в несколько шагов настиг Ригана, все еще пытавшегося добраться до входной щели, и перевернул его лицом вверх, стараясь не наступить на широкую кровавую полосу.

Но он опоздал. Это последнее движение оказалось для Ригана роковым, издав болезненный стон, он затих навсегда.

* * *

На следующее утро Танаев долго не мог проснуться после бурной ночи, которой они с Карин отпраздновали его благополучное возвращение.

Но в мозгу, прорываясь сквозь сон, настойчиво звучал телефонный звонок. Он отчетливо помнил, что в проклятом городе не может быть никаких телефонов, но звонок продолжал назойливо гудеть у него в голове, вырывая из глубокого сна. Наконец, не выдержав этой звуковой пытки, он протянул руку к несуществующему телефону, снял несуществующую трубку и раздраженно спросил:

— Какого черта вам нужно?

— Поздравляю вас с благополучным выходом из кризиса, — пробубнил в ухо знакомый голос управдома. — Но мы не успели закончить наш разговор, и мне поручено официально пригласить вас на совет, который сегодня вечером будет решать судьбу нашего договора.

Телефон затих, и Танаев вновь провалился в сон, но, проснувшись, сразу же вспомнил этот разговор и понял, что повторного визита к управдому ему не избежать.

* * *

На этот раз вместо огромного зала он очутился в довольно тесном пространстве. Впрочем, тесным оно было лишь для заполнявших его предметов: для огромного письменного стола, похожего на Трафальгарский мост, для кресла размером с пятиэтажный дом и для управдома, едва помещавшегося в этом кресле.

Что касается самого Танаева, то он чувствовал себя букашкой, случайно влетевшей в этот огромный и в то же время тесный дом. Все его попытки раздвинуть пространство и как-то уравнять масштабы своего тела с окружающей обстановкой успеха не имели. Чья-то сильная воля блокировала все его усилия.

Лицо управдома, напоминавшее луну, висевшую в далеком небе, выглядело на этот раз не таким старым, как в его прошлый визит, и Танаев, решив не выдавать утрату контроля над обстановкой, с независимым видом прокричал в это далекое и недосягаемое для него лицо:

— Вы выглядите сегодня значительно лучше, господин управдом. Думаю, что тело погибшего Ригана сыграло в этом не последнюю роль!

— Вы хотите сказать, убитого вашей женщиной Ригана. К сожалению, в этом вы правы. Мы медленно умираем без органической пищи и вынуждены питаться трупами ваших соотечественников. Это очень прискорбный факт, но надеюсь, случай с Риганом — последний. Ваша формула органического синтеза поможет нам навсегда избавиться от унизительной зависимости от вашей расы. Итак, катализатор, господин Танаев. Давайте формулу вашего катализатора, иначе на этот раз вы неуйдете отсюда живым.

— Вы слишком рано перешли к угрозам, господин управляющий домами. Я ведь не отказывал вам в катализаторе. Просто вначале хотел получить согласие на вашу помощь. Так вы согласны помочь нам добраться до старого храма?

— Если бы это зависело только от меня, я бы не стал возражать. Но совет считает, что в этом храме хранятся тайны, которые не могут быть открыты смертным. Поэтому наш ответ — нет.

— В таком случае вы не получите катализатор.

— Вам не дорога собственная жизнь? Или вы думаете, что это пустая угроза с моей стороны?

— Вовсе нет. Я отдаю себе отчет в том, что нахожусь сейчас в мире, полностью подчиненном вашему контролю. Но бывают ситуации, когда жизнь одного человека значит намного меньше, чем то решение, которое его вынуждают принять.

— У вас извращенная логика, господин Танаев, впрочем, ничего другого и нельзя ожидать от существа, плохо разбирающегося в последствиях своих действий.

Теперь главным для Танаева стало ухватить нужный момент, не перегнуть палку, сделать так, чтобы управдом проглотил предложенную ему наживку и при этом оставался в полной уверенности, что вырвал ее силой из рук Танаева.

Тишина вокруг стояла такая, какая бывает только в виртуале и в безвоздушном космическом пространстве. Пожалуй, в первом случае она более полная — все-таки в космосе звуки передаются в плотной среде, если она там имеется, например в виде обшивки космических кораблей.

Здесь, в виртуале, где все иллюзорно, должны вроде бы существовать иллюзии звуков, но их нет, только шепот чужих мыслей, слишком жесткий для этого не существующего в реальности мира.

Управдом молчал слишком долго и наверняка не знал, что Танаев способен улавливать отголоски его мыслей, иначе принял бы меры предосторожности. Но излишнее самомнение, уверенность в том, что Танаев — представитель низшей расы, пусть даже лучший ее представитель, — подвела управляющего.

— Похоже, он действительно не боится твоей угрозы, Жарен. Никакой реакции страха, — прошелестел незнакомый голос. Вообще-то это был не голос — в ментале не бывает никаких голосов, но зато мысль каждого существа окрашивается характерным оттенком. Этот оттенок был Танаеву незнаком, и он не принадлежал враждебно настроенному регистратору.

— Может быть, нам стоит согласиться с его условиями, в конце концов, какое нам дело до старого храма и до того, что там произойдет с этим человеком.

Тени мыслей и тени образов... Их было много здесь, и лишь сейчас Танаев понял, что давно уже присутствует на совете, пожелавшем остаться для него невидимым.

— Пообещай ему обеспечить сопровождение до старого храма, а там посмотрим. В конце концов, мы в любой момент можем изменить наше решение...

— А как же договор? Мы никогда не нарушали данного слова, наш кодекс запрещает обман!

— Прямой обман. Но это необязательно. Можно поступать так, как нам выгодно, не прибегая к прямому обману. Существуют тысячи способов, как этого достигнуть. Надо уметь приспосабливаться к обстановке, можно указать, например, самый короткий, но отнюдь не самый безопасный путь к храму и в решающий момент забыть о нашей поддержке. Ненадолго, совсем ненадолго...

Если в результате мы получим работающую формулу синтеза белка, это стоит небольшого обмана. Кодекс чести придумали не мы, его придумали те, кто нас построил тысячи лет назад, но с тех пор в мире многое изменилось, и кодекс явно устарел, его пора обновить.

— Совет согласен с твоим предложением, человек!

Грохот чужой мысли, спроецированной непосредственно в мозг Танаева, немедленно разорвал эфемерный сонм шепотков, но он уже знал самое главное. Союз, которого он добивался так настойчиво, не будет надежным. Во всяком случае, для него. Ему по-прежнему придется полагаться только на себя. Но кое-чего он все-таки добился. По крайней мере, дома этого проклятого города какое-то время не встанут на сторону их врагов, не будут препятствовать их передвижению, а это не так уж мало! Танаев попытался приглушить разочарование от такого мизерного достижения, но это удавалось ему довольно плохо.

И тогда, с нескрываемым злорадством, Танаев бросил им, в невидимые угловатые морды, формулу своего катализатора.

Через секунду они поймут... Но изменить уже ничего не смогут, они заглотили наживку!

— Но это же... Ты обманул нас! Что это значит?! — прорычал управдом.

— Это тот самый катализатор, который вам нужен. И не моя вина, что он оказался нематериальным. Реакция может протекать лишь в определенной энергетической среде, которую создают положительные эмоции человека, и только от вас будет зависеть, какие эмоции возникнут у людей, контактирующих с вами.

ГЛАВА 20

Не особенно надеясь на поддержку истинных хозяев проклятого города, Танаев очень тщательно готовился к предстоящему походу в старый город.

Все было проверено еще с вечера: сделан необходимый запас воды, щедро выделенной специально для этого домом Карин. По крайней мере, в той части, которая касалась запасов, управдом ему не препятствовал. Органические пленки, выращиваемые домами в пищевых комнатах, вполне годились в пищу и не были подвержены гниению, хотя и вызывали у Танаева некоторые сомнения, если вспомнить об источнике их происхождения. К тому же они не могли полностью заменить человеку привычную для него еду.

Был у отряда и небольшой запас сушеных овощей, захваченный с собой Карин перед бегством и почему-то не заинтересовавший пленивших ее серых монахов. Содержимое ее котомки оказалось сейчас бесценным во многих отношениях.

Но главное внимание, помня обо всех опасностях предстоящего похода, Танаев уделил оружию. У них было два трофейных арбалета с небольшим запасом болтов, две пики и три ножа, в том числе один из них вибро с почти полностью разряженной батареей. Но главным оружием, с которым Танаев не расставался ни на минуту, был, разумеется, его шунгитовый меч, восстановленный Бартоном.

Основной и по-прежнему не разрешенной проблемой в предстоящем походе оставалась ориентировка в запутанном лабиринте проклятого города.

Его спутники знали лишь небольшую часть города, вплотную примыкавшую к освоенной поселенцами зоне. Дальше начиналась совершенно неизвестная страна, населенная опасными монстрами, проникновения в которую, по вполне понятным причинам, все старались избегать.

Надежда навигатора на помощь городских домов в предстоящем походе оказалась иллюзорной, и их указания, если они вообще последуют, могут завести их отряд в ловушку.

Пока что управдом не спешил выполнять взятую на себя часть обязательств по заключенному с Танаевым соглашению и избегал вступать в любые контакты как с ним, так и его спутниками — все попытки ментальной связи с этим ненадежным союзником заканчивались неудачей.

Запасы воды и пищи довольно быстро истощались во время подготовки к походу. Выделяемой домом Карин воды едва хватало на повседневные нужды, и было неизвестно, удастся ли им пополнить запасы воды во время движения. Поэтому дальнейшее неопределенное ожидание всем казалось бессмысленным, и назначенная Танаевым окончательная дата выхода была встречена с одобрением всеми членами его команды.

Вскоре наступил последний вечер, который они могли провести в относительной безопасности, под защитой прирученного Карин дома. Было решено двинуться в путь еще до рассвета, едва закончится время лёта ядовитых кар, и Танаев, сидя у неживого синего огня, в последний раз разожженного домом по просьбе Карин, мучительно думал о том, в какую сторону им следует направиться утром.

Не расспрашивая его о подробностях визита в ментальный мир домов, его спутники предполагали, что он все же получил там какие-то указания. Но даже если у них и были по этому поводу сомнения, они предпочитали держать их при себе, полностью доверяя своему командиру, и это доверие только увеличивало его ответственность.

Ориентиров в небе проклятого города, затянутого серым туманом даже в середине дня, не было никаких. Внешне все дома были похожи один на другой, как две капли воды, а улицы постоянно петляли, часто заканчивались тупиками или неожиданно поворачивали в противоположную своему первоначальному направлению сторону.

Безрадостная перспектива ходить по кругу, до тех пор пока какой-нибудь монстр не начнет на них охоту и не прервет бессмысленный поход, представлялась Танаеву почти неизбежной в сложившейся ситуации.

Он не мог понять, почему управдом не начинает предложенной советом акции, не входит с ними в контакт и не пытается завести отряд в подготовленную заранее ловушку. Даже эта альтернатива казалась желанной по сравнению с предстоящим походом в серую неизвестность. По крайней мере, в этом случае они хотя бы знали, что их ждет впереди.

Бартон с упорством, достойным лучшего применения, вот уже второй час подряд точил свой нож, и однообразные скрежещущие звуки раздражали Танаева, но он сдержался и не стал просить старого мастера прекратить это, в общем-то, необходимое занятие.

Хваленое самообладание Танаева явно давало сбой, и если он не возьмет себя в руки, к утру он будет не способен вести за собой отряд.

Давно следовало отдать распоряжение всем отправляться спать, но Танаев медлил, понимая, что каждый из членов его отряда в эту последнюю мирную ночь обдумывает какие-то свои, важные проблемы, принимает окончательное решение и, возможно, утром кто-нибудь из них покинет его...

Вот, например, Фавен... Он слишком задумчив и печален сегодня, а это состояние глубокой задумчивости было совершенно несвойственно простодушному великану.

Одна Карин радовала Танаева своей беззаботной веселостью и старалась сгладить мрачную атмосферу, сгустившуюся вокруг их костра. Она пыталась, хоть и безуспешно, расшевелить даже Фавена, используя для этого все свое женское обаяние, и Танаев не без раздражения подумал, что, если бы не его присутствие, ей бы это наверняка удалось. Она даже присела рядом с Фавеном и, улыбаясь, что-то беззаботно шептала ему в ухо, бросая в сторону Танаева насмешливые взгляды.

Неожиданно Фавен резко вскинулся:

— Кто-то идет!

Последнее время, положившись на защиту дома, они стали слишком беспечны и по вечерам не спешили закрывать наружную щель дома, заменявшую ему входную дверь. Кусочек открытого узкого пространства улицы всем казался более привлекательным, чем наглухо закрытые стены дома, так и не ставшего для них родным. Кары не смели пересекать невидимую границу здания, и Танаеву доставляло удовольствие бросать иногда взгляды на непроницаемое небо, в глубине которого скрывались такие далекие от них звезды.

Бартон прекратил точить нож, молниеносно перебросил его в правую руку и вскочил на ноги. Один Танаев продолжал сидеть неподвижно. Он давно уже уловил ментальное поле приближавшегося к ним человека, знал, что тот один и не несет в себе немедленной угрозы.

Наконец в проеме входной щели возникла странная фигура закутанного в плащ, высокого и очень худого человека.

— Можно войти?

Пламя костра хорошо освещало его, и, прежде чем ответить, Танаев успел рассмотреть его лицо, обтянутое сухой шелушащейся кожей, начисто лишенное бровей и ресниц. Этот человек познакомился с подземным огнем вплотную.

Танаев подозревал, что под капюшоном плаща, на голове незваного гостя также не осталось волос. Из-за серого плаща он принял его за монаха, но уже через секунду понял, что ошибается — плащ, скорее всего, был трофейным.

Из-за спины незнакомца выглядывали концы большого охотничьего лука. Монахи предпочитали пользоваться арбалетами и никогда не ходили в одиночку, а Танаев, тщательно прощупав окружающее пространство, понял, что их странного визитера никто не сопровождает.

— Конечно, входите. Мы всегда рады гостям!

Эта фраза вряд ли подтверждалась стоящим в оборонительной позе Бартоном и недоуменно уставившимся на лучника Фавеном. Только умница Карин сразу же поддержала приглашение Танаева.

— У нас так редко бывают гости, и здесь довольно одиноко! Хотите пить?

Предложение воды давно стало традиционным при встрече незнакомых людей друг с другом. Но от него было принято отказываться, вода являлась слишком большой ценностью в проклятом городе. Однако незнакомец нарушил эту традицию, жадно прильнув к протянутой Карин фляге, чем вызвал вполне оправданный гнев Фавена.

— Может, тебя еще и накормить?! — ядовито осведомился он.

— Можно и накормить. За свои услуги я беру плату водой и пищей.

— Услуги? Какие услуги? — недовольно осведомился Бартон.

— Услуги проводника, разумеется. Вам ведь нужен проводник?

— И откуда ты об этом узнал?

— Меня информировали наши общие друзья! — Он кивнул на стены дома, ясно давая понять, кого именно имел в виду.

Вернув Карин флягу, незнакомец спокойно проследовал к огню, словно там было его законное место, и, пока онемевший от наглости гостя Фавен приходил в себя, он представился:

— Меня зовут Стилен. Можно просто Стил. Из четырех проводников этого города я — лучший. — И, словно это заявление не нуждалось в дальнейших комментариях, Стилен вытащил из кармана самодельный кисет, ловко скрутил самокрутку из сухого листа знакомого Танаеву растения и, раскурив ее от огня костра, любезно предложил Танаеву, не скрывавшему своего изучающего и ожидавшего дальнейших пояснений взгляда.

— Я не курю. Спасибо. И где же вам удалось раздобыть настоящий табак?

— Ну, в этом городе можно совсем неплохо устроиться, если знать как.

Фавен, мечтавший о сигарете с момента своего появления в проклятом городе, сглотнул слюну и, с трудом оторвав взгляд от синеватого табачного дымка, в свою очередь, осведомился:

— Да кто ты такой, черт подери?!

— Но я же сказал, я — проводник!

— Ну и чего ты тут расселся? Мы вроде бы тебя пока что не нанимали!

— Успокойся, Фавен! И считай, что я его уже нанял. Или ты хочешь завтра заблудиться в первом же переулке?

Неожиданно их гость плавным, почти неуловимым движением сдернул с плеча свой лук, молниеносно натянул его, одновременно успев достать из колчана стрелу, и отправил ее куда-то в темноту, над их головами, прежде чем кто-то успел произнести хоть слово.

Стрела, свистнув, исчезла за проемом двери, и оттуда раздалось пронзительное «Кар-ра!». Черный комок, упавший у самой щели, не оставил сомнения в том, в кого был направлен выстрел.

— Вам следует закрыть щель. Уже слишком поздно, кары вышли на охоту, а их яд смертелен для человека. К тому же они умеют им пользоваться на значительном расстоянии от цели. И, поверьте, делают это достаточно эффективно. Так что защита дома срабатывает не всегда.

— Странно, что они нападают на людей. Непонятно, зачем им это? И чем вообще питаются эти опасные твари?

— Почти все монстры этого мира питаются чистой энергией. Здесь очень трудно добывать органическую пищу, и те, кто этим занимался, давно вымерли. Дома умеют эффективно устранять конкурентов.

А что касается нападений кар, здесь все живое враждебно друг другу. И если бы не это полезное для людей обстоятельство, их колония давно была бы уничтожена.

Щель наконец была закрыта, и все, кроме Бартона, которому предстояло первое дежурство, и их новообретенного проводника, уныло отправились к своим спальным лежанкам. Танаев поднялся, показал проводнику свободную нишу, а затем, вернувшись к Бартону, произнес как можно тише:

— Глаз с него не спускай и не вздумай заснуть, если собираешься завтра утром проснуться.

Несмотря на мрачные ожидания Танаева, ночь прошла без всяких происшествий. Поскольку все было готово еще с вечера, на сборы не ушло много времени. Поправив рюкзак на плечах Карин, он последним протиснулся на улицу сквозь узкую щель дома, нагнал впереди идущего Стилена и задал ему вопрос, который вертелся у него на языке все утро:

— Куда тебе приказано нас отвести? — Танаев надеялся, что любой ответ на этот провокационный вопрос сможет многое прояснить, но Стилен сделал не совсем понятный жест, словно обвел глазами окружающее пространство, и ответил ничего не значащей фразой:

— Проводники не повинуются ничьим приказам. Они лишь выполняют пожелания нанявшего их человека.

— В таком случае, может быть, расскажешь что-нибудь о себе? Опасно доверять жизнь совершенно незнакомому человеку.

— Это верно. Но вряд ли мой рассказ что-нибудь изменит. Ведь я могу наплести тебе любую байку!

— Не сможешь. Я почувствую ложь по изменению окраски твоего ментального поля.

— Существуют приемы, позволяющие держать его под контролем.

— И где же ты научился таким приемам?

— Давай продолжим наш разговор позже. Сейчас ты мешаешь мне ориентироваться.

Этот короткий разговор лишь усилил мрачные ожидания Танаева.

Дальше они шли молча, стараясь не потерять в серых предутренних сумерках фигуру проводника, скользящего по узкой улочке, словно низко летящая ночная птица.

Неожиданно Танаев почувствовал в своей ладони узкую руку Карин.

— Ты ему веришь?

— Конечно, нет!

— Тогда почему мы за ним идем?

— Любой путь, ведущий к определенной цели, лучше бессмысленного шатанья по незнакомому городу. Что-то ему от нас надо, и я хочу выяснить — что именно. Рано или поздно ему придется раскрыть истинную цель своего появления.

Постепенно становилось светлее, и громады башен, крыши которых невозможно было рассмотреть из-за огромной высоты, выдвинулись из сумрака, сдавливая людей со всех сторон и угнетая их своей нечеловеческой мощью.

«Возможно, этим строениям миллионы лет, — подумал Танаев, — кто их здесь построил и для чего? То, что на этот счет рассказал ему управдом, не вызывало особого доверия. Почему эти живые здания пережили своих хозяев? И что мы все делаем в этом совершенно чужом и враждебном человеку мире?»

Ответ на первый свой вопрос он неожиданно получил от Стилена, словно тот подслушал его мысли.

— Этот город построили титаны, после того как проиграли битву за верхний мир и были изгнаны в преисподнюю.

— Преисподнюю? Ты думаешь, мы находимся в преисподней?

— Что-то вроде того. Может быть, это чистилище, не знаю. Здесь еще есть какая-то надежда, надежда вернуться в настоящий мир. В преисподней ее быть не может.

Слова Стилена лишний раз подтвердили то, что Танаев узнал про проклятый город во время своего визита в виртуальный мир, и ему очень захотелось выяснить, откуда эти сведения получил сам Стилен.

— Ты знаком с управдомом?

— Управдом? Я что-то слышал про такую должность на старой Земле, но здесь ничего подобного нет. Что ты имеешь в виду?

— Не важно. Забудь. Расскажи лучше, как ты здесь оказался и что послужило причиной... — Танаев запнулся на секунду, подыскивая правильную формулировку своему странному вопросу, но она не понадобилась. Стилен понял его с полуслова.

— Все мы здесь по какой-то причине, о которой не любим вспоминать. Считается невежливым спрашивать о ней, но ты, похоже, об этом не знаешь, и это лишний раз подтверждает, что тебе самому здесь не место.

— Сейчас ты стал разговорчивей. В доме из тебя не удавалось выжать ни слова.

— Это потому, что там каждое наше слово становилось известно хозяевам проклятого города. Сейчас мы находимся уже в мертвом городе, здесь не осталось ни одного живого дома, и они не могут нас слышать.

— Мне казалось, что городом управляют сами дома, по крайней мере, те из них, кому удалось выжить. Разве у них есть хозяин?

Стилен усмехнулся и еще больше замедлил шаг. Сейчас ровная цепочка следовавших за ним людей потеряла свою стройность. Карин немного отстала, а Фавен с Бартоном увлеклись спором о качестве табака в кисете Стилена, который он им так и не предложил попробовать, словно не замечал жадных взглядов Бартона, бросаемых на его сокровище.

— Здесь все не так, как нам кажется. Некоторые из нас сохранили логику и знания верхнего мира, но они совершенно не соответствуют тому, с чем мы здесь столкнулись.

Почему, например, ты решил согласиться с моим предложением стать вашим проводником, хотя предполагал, что я заведу вас в ловушку?

— А ты действительно собираешься это сделать?

— Я еще не решил. Но, во всяком случае, мне приказали сделать именно это, и мне почему-то кажется, что ты об этом догадывался.

— Возможно. Но в любом случае нам пришлось бы искать дорогу к старому храму. С тобой или без тебя. Мне показалось, что тебе не слишком нравится этот город, вот я и подумал, что в конце концов ты захочешь присоединиться к нам.

Стилен опять усмехнулся своей странной, ледяной усмешкой, затрагивавшей только кончики губ и оставлявшей совершенно безучастными его глаза, изучавшие все это время нечто расположенное за сотни миль от того места, где они находились.

— Может быть... Может быть... Это будет зависеть от того, что собой представляют твои спутники. И, прежде всего, от того, что представляешь собой ты сам. Хватит ли в тебе решимости и сил пройти до конца дорогу, которую ты избрал. Многие в самый последний, решающий момент поворачивали обратно и поэтому погибали, поставив под угрозу жизнь тех, кто за ними последовал. Я хочу быть уверен, что с тобой подобное не случится.

— И как же ты в этом убедишься?

— Но ты ведь помнишь, в каком месте мы находимся? Здесь каждую минуту человеческая сущность подвергается таким испытаниям, которые выворачивают ее наружу. А в этом состоянии ее очень удобно изучать.

ГЛАВА 21

Мертвый город встретил их мрачным молчанием заброшенных улиц. Здесь все напоминало о бренности жизни и о неумолимом, разрушительном движении времени.

Даже могучие дома титанов не смогли противостоять этому смертельному разрушению.

Перекошенные стены мертвых башен начали разваливаться, а местами обрушившиеся крыши перегораживали узкие улочки. Передвижение по этой части города было сопряжено со смертельной опасностью, каждую секунду путники ожидали, что сохранившиеся скелеты домов могут рухнуть им на голову.

— Они простояли так миллионы лет! — попытался успокоить их Стилен. — Обрушение происходит не чаще одного раза в столетие.

— Но ведь никто не знает, когда именно это произойдет! — возразил Бартон.

Лишь один Фавен не проявлял признаков страха перед мертвыми домами. Казалось, он испытывал даже удовлетворение от вида этих поверженных гигантов.

— В трех кварталах отсюда стоит форпост серых монахов, — неожиданно заявил Стилен, не изменяя выбранного направления движения.

— Ты должен нас отвести туда? — Танаев задал свой провокационный вопрос, выделив словечко «должен» — и ожидая, что Стилен, хотя бы частично, раскроется, приоткроет завесу над своими истинными планами. Но, к его удивлению, Стивен ответил правду, и цвет его ауры не изменился даже частично.

— Нет. Мне предложено отвести вас в ущелье Огненной реки, образовавшейся на месте шестой улицы.

— Ты знаешь номера всех улиц? — удивился Танаев.

— Я многое знаю об этом городе. Слишком многое. — И знакомая холодная усмешка на лице Стилена подвела итог этой теме. Танаев уже давно понял, что, когда Стилен так усмехается, обращаться к нему с дальнейшими вопросами бесполезно. Пришлось сменить тему.

— Так что нам делать с этим постом? Его нельзя обойти?

— Они не зря поставили пост именно в этом месте, там единственный сохранившийся переулок, ведущий в следующий сектор города. Этим сектором полностью завладели серые монахи, и пост охраняет вход в их зону. Их секта, единственная из всех местных общин, осмеливается хозяйничать на территории старого города.

Нам придется с боем пробиваться через их посты. Другого пути к древнему храму нет. Монахи считают его своим святилищем. На площади перед храмом они устраивают молебны и казни неугодных.

— Я знаю об этом, — подтвердил Танаев. — Карин была захвачена серыми монахами, и ее собирались сжечь именно на этой площади. Я только не понимаю: как монахи к ней пробирались? Во всяком случае, гораздо более коротким путем, чем тот, по которому ты нас ведешь.

— Разумеется, у них есть свои тайные проходы. Насколько мне известно, они заключили тайный договор с хозяевами города и, за определенное количество казненных на площади перед храмом, обеспечили себе их поддержку. Вот только в сам храм никто из них так и не рискнул зайти. Хотя они и считают его своей святыней.

— Почему?

— Потому что за воротами храма находится страж, поставленный в те времена, когда даже титанов здесь еще не было и в помине.

— Мне казалось, мы отошли достаточно далеко от заселенной людьми зоны! — удивился Танаев, не собиравшийся скрывать свое неудовольствие выбранным проводником маршрутом. — И, несмотря на это, вышли к логову наших врагов!

— В плане город похож на ломти аккуратно разрезанного арбуза, плотно прижатые друг к другу. До сих пор мы шли вдоль наиболее безопасного сектора, но теперь, разумеется, если вы все еще намерены выйти к древнему храму, нам придется пересечь границу сектора и иметь дело с серыми монахами.

Последние триста метров они пробирались короткими перебежками, прячась среди развалин, до тех пор пока Стилен жестом не приказал всем, кроме Танаева, остановиться. Когда тот оказался рядом, он указал ему на высокую стену, перегородившую улицу.

Наверху виднелось что-то темное, но даже обостренное зрение Танаева не позволяло рассмотреть на таком расстоянии, что скрывает вершина обрушившейся стены.

— Здесь появился пост серых! — понизив голос, произнес Стилен. — Раньше его тут не было. А тот, о котором я говорил, находится намного дальше этого места. Возможно, каким-то образом они узнали о нашем визите и подготовились к нему. Наверху шестеро арбалетчиков. Наверняка еще столько же скрывается в развалинах, чтобы сменить дежурных. Нам здесь не пройти. Они слишком хорошие стрелки. Придется пересекать совершенно открытую, специально подготовленную к нашему визиту площадь. И на ней нас перестреляют, как куропаток.

Танаев надолго задумался. Но думал он не о том, что сообщил ему проводник, а о том, почему он это сделал. Если Стилен собирался привести отряд в засаду, то лучшего места для этого не придумаешь. Надо было лишь промолчать и позволить им выйти на открытое пространство... Но он этого не сделал, почему?

Однако сейчас этот вопрос стал второстепенным, и Танаев спросил о другом:

— Что ты предлагаешь?

— Здесь не пройти. Придется возвращаться и искать обходной путь, только мне кажется, что это будет напрасная трата времени. Там нас будет поджидать еще одна засада.

— Ты полагаешь, серые каким-то образом узнают о наших планах?

— Я в этом почти не сомневаюсь. Но для полной уверенности надо бы получить еще хотя бы одно подтверждение.

— Если, как ты говорил, в этой части города дома не в состоянии следить за нами, тогда каким же образом серые узнали о том, что мы здесь появимся?

Стилен не ответил, и Танаев понял, что ответ на этот вопрос ему придется искать самому. И ему это очень не нравилось. Подозрительность уничтожит то хрупкое доверие между членами его крохотного отряда, которого удалось добиться с таким трудом.

Значит, придется держать свои подозрения в секрете и внимательно наблюдать, не выдавая повышенного интереса к поведению своих спутников. Да и кто из них мог оказаться предателем? Конечно, не Карин, не Бартон и не Фавен — они воины одного племени, уже успевшие доказать ему свою преданность. Тогда кто же?

Стилен мог ошибаться или, возможно, старался умышленно ввести его в заблуждение. Почему, собственно, он ему поверил? Только потому, что тот не воспользовался удобной ситуацией и не завел отряд в ловушку?

И почему, кстати, он этого не сделал, ведь он не единожды намекал на то, что служит хозяевам мертвого города? Может быть, спросить его об этом прямо? Он, разумеется, не ответит, но бывают ситуации, когда молчание может быть красноречивее всяких слов. Сейчас как раз одна из таких ситуаций...

— Ты вроде бы говорил, что выполняешь задание хозяев проклятого города... — начал Танаев, но прежде, чем он решил, как продолжить этот непростой разговор, Стилен его перебил:

— Я этого не говорил!

— Возможно, намекал или думал. Мне иногда сложно понять, каким образом в опасных ситуациях для меня становятся явными тайные намерения и даже мысли людей.

— Не важно, каким образом ты это понял. Собственно, скрывать это дальше уже не имеет смысла. Если бы я заявил об этом перед походом, вы бы не пошли со мной. Но теперь мы уже ушли так далеко, что вернуться без моей помощи вы все равно не сможете.

— Продолжай, — попросил Танаев спокойным, слишком спокойным тоном, от которого его собеседник неминуемо должен был почувствовать, что перешел некую грань, за которой его жизнь уже висела на волоске.

— На прошлой неделе ко мне пришли... Знаешь, я не люблю ни серых, ни черных, а этих тем более, и они прекрасно об этом знают. Заставить меня подчиниться силой у них не было никакой возможности. У меня нет семьи, а мне самому настолько надоел проклятый город, что смертью меня не испугаешь.

Поэтому они сразу поставили на кон единственное, что у них еще оставалось в запасе, — деньги. Хорошие деньги. Миллион шенелов. И хотя эти деньги здесь мне, в принципе, не нужны, стало любопытно, за кого им не жалко предложить подобную сумму.

Одним словом, я согласился скорее из любопытства. Не собираясь, впрочем, слишком буквально выполнять условия нашего соглашения. Тем более что они решили до самого последнего момента держать в секрете истинную причину, по которой я им понадобился. Они говорили о вашем отряде как о чем-то совершенно незначительном. Они говорили: «враги». Просто «наши враги». Но за простых врагов не предлагают подобную сумму.

От своих друзей я узнал, что в городе появился человек, всерьез собравшийся проникнуть в старый храм, чтобы найти находящийся в нем легендарный выход из проклятого города. Человек из верхнего мира. Живой и в то же время — мертвый человек, о котором в легенде говорилось, что только он и сможет беспрепятственно войти в старый храм.

Я мог бы и сам тебя найти, но с их помощью это оказалось гораздо проще. Кроме того, мое потрепанное снаряжение и оружие нуждались в ремонте и замене. Одним словом, черные деньги пришлись мне как нельзя более кстати.

— Но ведь, не выполняя соглашение, ты подписываешь себе смертный приговор. Черные не прощают таких поступков!

— Ну, это только в том случае, если ты не найдешь выход из города. Почему-то я тебе поверил и решил рискнуть. А оставаться здесь на неопределенное количество лет... Нет уж, увольте. Лучше сразу покончить со всем этим.

— Теперь понятно, откуда у тебя табак.

— Не только табак. Этот новый лук тоже. За твою жизнь хорошо заплатили! — и Стилен вновь усмехнулся своей ледяной усмешкой, от которой у Танаева мороз прошелся по коже.

Они осторожно двинулись обратно к тому месту в развалинах, где их поджидали Бартон с Фавеном и Карин. «Трое, их всего трое! — с горечью подумал Танаев. — А нам сейчас нужен отряд опытных воинов, хотя бы человек десять. Если монахи считают храм своим святилищем, они его наверняка охраняют, впятером туда не пробиться... и вдобавок кто-то из этих четверых — предатель... Возможно, сам Стилен... Слишком хорошо он научился управлять своим ментальным полем и способен выдать мне за правду любую ложь... Нужно возвращаться. Наш поход добром не кончится. Те, кто пошел за мной, заплатят своими жизнями за мое безнадежное предприятие...»

Словно в который раз подслушав его мысли, Стилен сказал:

— Нас слишком мало. Впятером к храму не пробиться. Я мог бы отвести вас в общину следопытов. Там вы сможете нанять опытных воинов.

— Община следопытов? — сразу же взъерошился Бартон. — Никогда не слышал про такую!

— Мы предпочитаем держаться в тени.

— И где же она находится, эта таинственная община? — не скрывая сарказма, продолжил Бартон свой допрос.

— Прямо здесь, в полумиле от этого места, в самом центре зоны, которой владеют серые.

— И они до сих пор вас не уничтожили? — не удержался от вопроса Танаев.

— Пытались. Всего один раз. Им это дорого обошлось. Наши люди умеют бесследно растворяться в городе. Почти все они опытные охотники и воины. За каждого из наших монахам пришлось заплатить сотней своих жизней. В конце концов они решили, что это слишком дорогая цена, и заключили с нами мировое соглашение.

С тех пор нас никто не беспокоит. Получилось так, что монахам невольно пришлось охранять наше поселение, расположившееся в самом центре их владений.

Какое-то время Танаев обдумывал предложение Стилена и, в конце концов не найдя лучшего решения, был вынужден с ним согласиться.

После получасового перехода, осуществленного в полном молчании, Стилен наконец остановился и сказал:

— Мы почти пришли. Вам лучше подойти поближе, часовые должны видеть, что вы идете со мной.

— Я не вижу здесь никаких часовых! — возразил Бартон. Зато Танаев сразу же почувствовал присутствие невидимых воинов.

Развалины неожиданно кончились, и они вышли на обширную площадь, заполненную кожаными шатрами, похожими на вигвамы древних индейцев. Им навстречу попались несколько следопытов, одетых так же, как Стилен, и не обративших на посетителей ни малейшего внимания.

Танаев так и не понял, где скрывались воины, находившиеся в цепочке охранения и беспрепятственно пропустившие их в свое поселение.

— У нас часто бывают гости, — пояснил Стилен. — В этом городе постоянно пользуются услугами проводников и хорошо за них платят.

— Интересно, откуда мы возьмем деньги, чтобы рассчитаться за услуги твоих друзей? — поинтересовался Танаев.

— Ну, денег у нас достаточно, я не успел израсходовать полученный от черных миллиончик!

— Но ведь это твои деньги...

— С того момента, как я решил примкнуть к вашей экспедиции и изменил договору, они стали общими. Если мы не добьемся успеха и не найдем выход из города, деньги мне понадобятся разве что на похороны.

Кстати, вам придется задержаться у меня какое-то время, чтобы подобрать нужных людей и договориться с ними. Туда, куда мы с вами собрались, пойдет далеко не каждый, даже за хорошую плату.

— Это разумно, — согласился Танаев. — А места у тебя для пятерых достаточно? Мне бы не хотелось расставаться со своими друзьями.

— В этом нет необходимости. Наши шатры только снаружи похожи на жилища дикарей. В этом вы сейчас убедитесь, поскольку мы уже пришли.

Стилен остановился перед ничем не примечательным шатром, совершенно не отличавшимся от остальных палаток, отдернул полог и пригласил всех войти широким жестом фокусника.

Здесь было чему удивиться. Шатер накрывал широкую лестничную площадку, круто уходящую вниз. Слабый свет потолочного люминесцентного светильника поблескивал на металлических украшениях перил и исчезал в таинственной глубине пролета.

— Неплохо, — одобрил Танаев, — я и не подозревал, что местная специфика позволяет создать нечто подобное!

— Позволяет, позволяет! — подтвердил Стилен, явно довольный его реакцией. — Были бы деньги! Почти у каждого из нас свои подземные апартаменты. Правда, это принято держать в секрете и дозволяется открывать только друзьям. Для обычных деловых встреч есть другие, специальные помещения, в которых мы проводим переговоры с заказчиками. Спускайтесь! Что же вы стоите? Внизу для каждого найдется комната.

Осторожно нащупывая перила и словно проверяя ступени на прочность, Танаев медленно двинулся вниз.

На самом деле прочность лестницы сомнений в нем не вызывала, а не торопился он по совершенно другой причине, тщательно обследуя лежащие внизу помещения на предмет враждебной ауры, и, лишь не обнаружив ничего опасного, решительно прибавил шагу.

Лестница заканчивалась в центральном зале с несколькими дверьми, ведущими в соседние комнаты. Чтобы создать подобные подземные апартаменты, требовалось приложить немало труда и выдумки. А самое главное, нужна была полная уверенность в собственной безопасности и в надежности выбранного для строительства места, расположенного, между прочим, в самом центре враждебной проводникам секты...

Может быть, не такой уж и враждебной? Что-то их наверняка связывало с серыми монахами. Должно было существовать нечто гораздо более надежное, чем простой страх перед новым столкновением.

Судя по количеству наружных шатров, проводников здесь совсем немного, не больше сотни, а серая секта держала под ружьем не меньше тысячи только арбалетчиков. Эти цифры Танаев узнал от шатунов и не мог согласиться с предложенным Стиленом простым объяснением неуязвимости его общины.

Один совершенно очевидный для себя вывод он сделал сразу же. Прежде чем набирать отряд наемников из незнакомых ему людей, о которых он до сих пор не имел ни малейшего представления, и идти с ними на схватку с серыми монахами, он должен выяснить, что собой представляет община проводников. Какие силы за ней стояли, что дало им эту странную уверенность в собственной неуязвимости в самом центре проклятого города, все остальные жители которого трепетали от страха перед чудовищными монстрами этого мира?

И установить самое главное — действительно ли проводники считают серых монахов своими врагами.

ГЛАВА 22

На следующее утро Танаев встал задолго до рассвета. Он всегда с вечера приказывал себе, во сколько должен проснуться, и его внутренние часы никогда не подводили. Комната, в которой он провел ночь, была хоть и небольшой, но отдельной и, видимо, предназначалась для гостей, поскольку в ней имелось все необходимое и в то же время, как в простенькой гостинице, не было ничего лишнего.

Однако и этот комфорт вызывал неподдельное удивление, стоило вспомнить, где находятся эти апартаменты.

Танаев нашел в коридоре даже туалет с водой и первым делом решил выяснить, откуда следопыты берут воду в таких количествах, что могут себе позволить, в отличие от остальных жителей проклятого города, даже умывание. У стражей смоченная в воде тряпка для обтирания считалась немыслимой роскошью.

Этот вопрос не давал ему покоя с того момента, когда он обнаружил, что следопыты используют воду в качестве своеобразной валюты и не брезгуют снабжать ею даже серых монахов за соответствующую плату.

Он внимательно обследовал трубку, идущую к бачку, расположенному под самым потолком и снабженному еще одной трубкой, уходившей в потолок и, видимо, выходившей наружу. Осторожно, чтобы не разбудить своих спящих товарищей и хозяина всей этой роскоши, он поднялся по лестнице в верхний шатер. Трубка заканчивалась в небольшом, тщательно замаскированном устройстве, состоящем из змеевиков и накопительных бачков. Разобраться в принципах его действия не составляло особого труда.

Проводникам посчастливилось обнаружить источник холодного воздуха в этом раскаленном мире. Позже Танаев выяснил, что не ошибся в своем предположении. Воздух под большим давлением поступал из какой-то расщелины в скалах. Расщелину замуровали и подвели воздух по трубам к каждому дому. Сам по себе этот воздух был сухим, но, проходя по змеевикам аппарата, который Танаев сейчас рассматривал, он заставлял конденсироваться на змеевиках влагу из наружного, теплого воздуха.

Затем, по каплям, эта драгоценная влага поступала в накопительные бачки, а поскольку змеевиков было не меньше десятка, то суммарный выход воды был достаточно велик.

Танаев задумался над тем, почему тайну этого источника влаги охраняют не слишком тщательно. Аппарат был спрятан в ворохе шкур, но в конце концов любой посторонний, вошедший в шатер, мог ознакомиться с его устройством.

Потом он понял, что все дело в источнике холодного воздуха, который существовал только в этом месте, без него вся эта конструкция из трубок и бачков становилась совершенно бесполезной.

Без ответа остался лишь один, самый главный вопрос — почему серые монахи до сих пор не определили, откуда у проводников столько воды, и почему не попытались завладеть драгоценным источником холодного воздуха? Впрочем, по словам Стилена, они однажды пытались и проиграли долгую партизанскую войну, по крайней мере, так утверждал Стилен. Однако во всей этой темной истории оставалось слишком много неясного.

Закончив изучение аппарата и с наслаждением умывшись поступавшей из него прохладной водой, Танаев вздрогнул, услышав шаги у себя за спиной.

— Гостю не полагается совать нос в секреты людей, оказавших ему гостеприимство! — произнес Стилен раздраженным голосом.

— Я не просил тебя о гостеприимстве. Ты сам предложил нам остановиться в твоем доме, потому что не сумел найти свободного прохода. И в любом случае я унесу твою тайну в древний храм, откуда, как ты говорил, никто не возвращается. Или я не прав? — Танаев повернулся к Стилену и заметил на его лице следы непонятной растерянности, словно это он застал его за разглядыванием секретного устройства водоснабжения. — Следишь за мной? — Танаев решил проверить свою догадку и сразу же получил подтверждение.

— С чего бы это? — спросил Стилен, смутившись еще больше.

— Вот и я думаю, с чего бы? Надеюсь, ты не передумал идти с нами к храму?

— Не передумал.

— Вот и хорошо! — Танаев поспешил закончить этот неприятный для обоих разговор, шагнул к выходу из шатра, откинул полог и осмотрелся.

Рассвет еще не наступил, но, как всегда, серый сумрак, висевший над городом, позволял рассмотреть близлежащие предметы.

Танаев собирался поискать центральный источник, из которого поступал холодный воздух, но теперь, после появления Стилена, отказался от своего намерения. И стал внимательно разглядывать лагерь, пытаясь угадать, какие еще сюрпризы скрываются под сводами его потрепанных шатров.

Пристально всматриваясь в контуры шатров, он неожиданно заметил на краю лагеря движение какой-то огромной серой тени, настолько расплывчатой и неясной, что в первый момент он принял ее за клочок утреннего тумана и лишь потом, вспомнив, что в сухом раскаленном воздухе города не бывает никаких туманов, быстро спустился вниз за своим мечом, бросив на ходу Стилену:

— Там что-то есть! Какая-то тварь пробралась в лагерь. Советую вооружиться!

К тому моменту, когда он вновь появился у полога шатра, в лагере поднялась тревога. Кто-то бил в металлическую биту, в разных концах лагеря, сразу в нескольких местах, вспыхнули факелы, а еще через минуту рядом с ним уже стоял Стилен со своим длинным луком и наложенной на тетиву стрелой.

— Что там? Кто напал на лагерь? — спросил Танаев у проводника.

— А кто ж его знает! Дня не проходит, чтобы какая-нибудь дрянь непросачивалась к нам из мертвой зоны старого города. Странно, что постовые не обнаружили ее вовремя и загодя не подняли тревогу.

Тут и там появились огоньки стрел, летящих с привязанными к ним просмоленными и подожженными тряпками. Только по этим огненным трассам и можно было догадаться, где находится невидимое в полутьме чудовище.

Послышался человеческий вопль, полный страдания и боли, и сразу же раздался ответный торжествующий рев невидимого монстра.

— Почему мы стоим? Почему не пытаемся остановить чудовище? — спросил Танаев.

— Потому что это призрачный дьявол. Бросаться на него всем скопом бессмысленно. Эта тварь способна исчезать в одном месте и неожиданно появляться в другом. Вся надежда на то, что одна из стрел попадет ей в глаз. Тогда она уйдет. Но глаза у нее небольшие, и стрелки в темноте их не видят. Нужно продержаться до рассвета.

Подтверждая слова Стилена, поток стрел резко изменил направление, и утробный рев монстра раздался совсем рядом. В свете сторожевого костра, всю ночь горевшего в центре лагеря, Танаев впервые увидел монстра, напавшего на лагерь проводников.

Больше всего эта тварь походила на огромную, совершенно белую обезьяну размером со слона и к тому же снабженную пастью медведя. Когти у нее тоже были хороши. Длиной — не меньше метра, они сверкали в отсветах костра, словно были выточены из хрусталя.

Вначале монстр показался Танаеву почти прозрачным, призрачным, и потому безопасным. Но вскоре он понял, что это не относится к когтям чудовища — его главному оружию.

Из какого-то бредового небытия, из разреженного тумана остального тела, наружу, в их мир, вонзались эти длинные когти и слепо искали очередную жертву.

Вскоре они ее нашли, человек страшно закричал, превращаясь в кровавое месиво. Этого Танаев уже не мог выдержать и, не обращая внимания на крики Стилена, требовавшего, чтобы он остановился, бросился к монстру.

Стилен выпускал в монстра одну стрелу за другой, и они, проносясь над головой Танаева, пронзали пустоту, не причиняя призрачной твари ни малейшего вреда.

Выждав момент, когда гигантская обезьяна на мгновение повернулась к нему спиной, отыскивая очередную жертву среди стрелков, Танаев бросился в атаку.

Его меч, не встретив сопротивления, свободно рассек воздух в том месте, где находилась призрачная спина чудовища. Впрочем, не совсем бесследно. На теле монстра, там, где прошло лезвие, появилась широкая светящаяся полоса.

Шунгит делал свою разрушительную работу даже в этом вывернутом наизнанку мире.

Казалось, рев монстра, в котором теперь чувствовались боль и ярость, сметет ближайшие шатры.

Тварь мгновенно повернулась к Танаеву и выбросила в реальное пространство свои страшные, разведенные на всю возможную ширину когти. Теперь она работала лапами, словно огромная мельница, и сверканье огней, отражавшихся от ее когтей, превратилось в огненную карусель.

Танаев, несмотря на его нечеловечески быструю реакцию, едва успел увернуться, да и то лишь потому, что, ожидая ответной атаки, стремительно упал на землю и откатился в сторону сразу после удара.

Поток стрел со всех сторон усилился. Пролетая сквозь чудовище и не причиняя ему ни малейшего вреда, они падали совсем рядом, каждую секунду грозя нанести Танаеву серьезную рану.

— Прекратите стрелять! — прокричал он в темноту, не надеясь, впрочем, что стрелки его услышат, а тем более выполнят его команду.

Но стрельба мгновенно прекратилась, и, видимо, это произвело на монстра сильное впечатление, потому что он исчез и тут же мгновенно появился вновь, в другом конце лагеря. Полоса на его спине стала шире и ярче, а в реве появились отчетливые оттенки жестокой боли и бессильной ярости.

После этого прыжка в пространстве чудовище оказалось от Танаева на расстоянии в несколько десятков метров. Видя, что стрелки не возобновляют стрельбу, он вновь бросился в атаку, вращая перед собой меч, словно собирался отразить удар опытного мечника.

Вот только перед ним был совсем не мечник. Для того чтобы преодолеть отделявшие его от чудища метры, Танаеву потребовалось не больше нескольких секунд, и на этот раз он не стал выжидать, когда чудовище повернется к нему спиной. В голове мгновенно сложился план атаки, единственно верный, как это бывало с ним всегда во время смертельной схватки, когда жизнь висела на волоске.

Когти! Только они были реальны, только они могли наносить людям существенный вред, но это означало, что сами они должны быть уязвимы для ответного удара! Возможно, не сами когти, обладавшие, скорее всего, алмазной твердостью, но концы лап, откуда они торчали, наверняка доступны для ударов меча!

Приблизившись вплотную, Танаев увернулся от страшных когтей, изловчился и успел нанести удар по правой лапе, по той ее небольшой части, что вынырнула вслед за когтями в реальное пространство и уже не казалась призрачной... Эффект превзошел все его ожидания.

Темная струя крови хлестнула из эфемерного облака, а рев чудовища сменился воем боли. Затем монстр исчез, но прежде, чем это произошло, к ногам Танаева упала отрубленная часть лапы с четырьмя саблевидными когтями, так и не успевшими вонзиться в его тело.

Суматоха в лагере постепенно стихала, и вскоре Танаев оказался в окружении лучников, поздравлявших его с победой и с опаской поглядывавших на страшный трофей, все еще валявшийся у его ног.

* * *

Этими поздравлениями дело не ограничилось, и, едва рассвело, проводники устроили в его честь праздник, по окончании которого отбоя от желавших присоединиться к его отряду, независимо от того, куда он направлялся, у него уже не было. Однако Танаев решил не спешить с набором воинов до тех пор, пока не удастся выяснить, что собой представляет община проводников. Кому служат эти люди, с кем водят дружбу, кого считают своими врагами, и были ли они на самом деле настолько независимы, как об этом говорил Стилен.

Сейчас, после победы над призрачным дьяволом, он стал желанным гостем в каждом шатре. Но это нисколько не помогло ему выяснить, что связывает проводников с серыми монахами. Даже за столом, после многих кубков горячительного местного пойла, они ухитрялись сохранять ясность мысли и говорили лишь то, что считали нужным.

Стилен, заметивший его нерешительность в вопросе набора боевой дружины, сообщил, что через несколько дней состоится ярмарка, на которой не только совершаются сделки по обмену товарами различных натуральных хозяйств, но и традиционно осуществляется наем опытных воинов теми, кто испытывает в них нужду. Причем в этот день на рынке появляются наемники и из других общин, которых, как выяснилось, за чертой мертвого города находится не так уж мало.

Это была хорошая новость, хотя бы потому, что воины, нанятые из разных общин, не смогут попасть под полное влияние Стилена и у него появится серьезный противовес этому непонятному и во многом таинственному человеку. Который и по сей день вызывал у Танаева серьезные опасения. Оставалось лишь дождаться базарного дня. 

ГЛАВА 23

Наконец долгожданный день наступил, и Танаев, встав пораньше, чтобы не встречаться со Стиленом и избавиться от его общества во время посещения ярмарки, отправился туда, собираясь извлечь из этого визита массу полезной информации.

Присутствие Стилена помешало бы ему узнать как можно больше об общине следопытов. Танаев испытывал определенную неловкость, задавая в его присутствии вопросы о его родной общине и тем самым открыто демонстрируя свое недоверие.

Община благополучно существовала в неплохо укрепленном подземном городе, каждое из жилищ которого в случае атаки можно было мгновенно превратить в крепость.

Конечно, это обстоятельство прибавляло проводникам ощущение собственной безопасности, но не настолько же, чтобы отпускать детей свободно бегать по улицам, без всякого присмотра... Кстати, детей он впервые заприметил только здесь, и это означало, во-первых, что в этой общине дети рождались гораздо чаще, чем в других местах проклятого города, и, во-вторых, что где-то должны быть и их матери, хотя ни одной женщины ему пока так и не удалось увидеть, несмотря на его многочисленные визиты в дома проводников, приглашавших его отпраздновать победу над призрачным дьяволом.

За столом везде прислуживали мужчины, то ли слуги, то ли члены многочисленных семейств, которым отводилась в семейной иерархии второстепенная роль.

Сегодня пестро одетых мужчин в традиционных одеждах разных общин на узких улочках между шатрами было сколько угодно. А вот женщин по-прежнему не было видно. Очевидно, существовало какое-то табу, запрещавшее им появляться в общественных местах. В таких вот изолированных человеческих сообществах почти всегда возникали особые правила поведения, в большинстве случаев касавшиеся женщин, особенно тогда, когда их было намного меньше, чем мужчин. И Танаев поздравил себя с правильным решением. Не уступив уговорам Карин, он оставил ее в подземном жилище Стилена, запретив выходить наружу.

Судя по обрывкам разговоров и по странноватому облику некоторых субъектов, большинство из встречавшихся Танаеву мужчин не принадлежало к общине следопытов.

И это его устраивало — предоставляя возможность нанимать воинов в свою будущую дружину из разных общин. Оставался еще, правда, несколько щекотливый вопрос с оплатой их услуг. Соглашаясь использовать для этого деньги Стилена, он снова, вольно или невольно, попадал к нему в зависимость...

На Танаева никто не обращал внимания, никто к нему не обращался и не задавал никаких вопросов. Иногда лишь знакомые следопыты приветствовали его легким кивком, признавая за своего. Вскоре Танаев заметил, что основной поток пешеходов направляется к центральному одноэтажному зданию, единственной капитальной и большой постройке, расположенной на поверхности и занимавшей площадь не меньше тысячи квадратных метров.

С разных сторон этого здания имелось множество дверей, за которыми постепенно исчезали идущие по улицам люди.

Поразмыслив какое-то время, Танаев решил, что будет правильно осмотреть этот странный общественный дом торговли именно сейчас, когда ему так удачно удалось отделаться от довольно назойливого общества Стилена. Собственные впечатления, не искаженные пояснениями Стилена, нарисуют ему гораздо более верную картину того, как идет здесь торговля и только ли ради торговли приходят сюда из разных общин все эти люди.

Ему даже показалось, что в толпе мелькнуло несколько серых монашеских балахонов...

И это уже было настолько интересно, что заставило его стремительно двинуться сквозь толпу, туда, где только что ему привиделись серые плащи.

Но толпа была слишком плотной, и, пока он пробирался к нужному месту, монахи как сквозь землю провалились.

Возможно, он ошибся и принял за их характерную одежду бурнусы ламасов — еще одной свободной общины проклятого города, о которой ему успел рассказать Стилен.

По словам Стилена, стражи контролируют лишь небольшую часть города, а в остальных районах живет еще немало племен и народностей, даже языка которых Танаев не понимал, продираясь сквозь толпу и вслушиваясь в обрывки разговоров.

Раздосадованный на себя за то, что потерял заинтересовавших его людей, Танаев внимательно осмотрелся и понял, что исчезнуть они могли только за одной из дверей крытого рынка.

Он не знал, каковы правила посещения этого места, нужно ли вносить за вход какую-нибудь плату. В карманах его куртки не было ни одной, даже самой мелкой местной монеты, и при посещении рынка могли возникнуть определенные трудности.

Однако, если раздумывать слишком долго, можно окончательно потерять след подозрительных серых. И, положившись на удачу, Танаев решительно направился к ближайшей двери.

У входа не оказалось никакой стражи. Каждый желающий мог свободно войти в этот дом, чем-то похожий на огромный караван-сарай.

Внутри, однако, это впечатление рассеялось. Рынок выглядел гораздо более современно, чем вспомнившийся ему восточный базар, который всегда служил и местом торговли, и пристанищем для пришедших издалека караванов. Очевидно, торговцы, прибывшие для обмена своих товаров из разных частей старого города, не нуждались в ночлеге, и Танаев подумал, что эта неизвестная ему часть города, заселенная людьми, не так уж велика.

На прилавках, вытесанных из мягких кусков вулканической пемзы, громоздились продукты питания, охоты и нехитрые изделия натурального хозяйства. Однако иногда попадались и более интересные предметы. Порой совершенно непонятного Танаеву назначения. Взять, к примеру, хоть этот прозрачный куб, абсолютно правильной формы, изготовленный из какого-то твердого материала. Внутри куба проплывали неясные цветные картины. Вначале Танаев принял его за аквариум, но, подойдя поближе, понял, что этот твердый кристалл скорее похож на какой-то голографический приемник... Голографический приемник в общине с натуральным хозяйством? И откуда, позвольте узнать, идет передача?

Хозяин этого предмета, похожий на древнего ассирийца, украшенный завитой в кольца рыжей бородой, вопросительно уставился на Танаева.

— Сколько? — спросил он у владельца диковинной вещицы, чтобы объяснить свой повышенный интерес к его товару.

— Два галлона.

— Два галлона чего? — не понял Танаев.

— Ты что, с Луны свалился, парень? Здесь все продают за воду!

— Откуда у тебя эта вещь?

— А тебе что за дело?

— Я хочу ее купить, и мне нужно знать, откуда ты взял свой товар. Иногда здесь подсовывают фальшивки! — на ходу сымпровизировал Танаев, которому очень хотелось получить ответ на свой вопрос.

— Вот ты о чем! Можешь не сомневаться. Эта вещь из мертвого города. На прошлой неделе мы с братом там побывали. Мне удалось вернуться с добычей, а он остался там навсегда. Оттого и цена такая. В мертвом городе за все приходится расплачиваться кровью.

Танаеву пришлось прервать этот интересный разговор, поскольку у одного из лотков вновь мелькнул серый капюшон.

На этот раз ему повезло больше, и он оказался рядом с подозрительным человеком, прежде чем тот успел юркнуть в толпу. Он решительно схватил за руку подозрительного незнакомца и, не зная еще, как объяснить свое странное поведение, в том случае если он ошибся, спросил первое, что пришло на ум:

— Откуда вы прибыли, из какой общины?

— А ты кто такой? — Монах попытался выдернуть руку, но из стальной хватки Танаева вырваться было не так-то просто.

— Я тот, кому лучше отвечать, когда я задаю вопрос! — Танаев уже понял, что не ошибся, — по краю плаща шла характерная светлая роспись, которую он приметил на плащах всех серых, еще во время схватки в узком переулке.

Он слегка сдавил кисть монаха, и тот, взвыв от боли, согнулся и уже не пытался вырваться.

— У него колики! — пояснил Танаев заинтересовавшимся происходящим посетителям рынка. — Сейчас пройдет!

Подхватив под руку слабо сопротивлявшегося монаха, он поволок его за собой к выходу, но, не дойдя до дверей, неожиданно передумал. На улице поговорить с этим человеком так, как ему хотелось, вряд ли получится. Тогда как внутри здания было несколько закрытых, хорошо изолированных кабинок, предназначенных, очевидно, для конфиденциальных переговоров. Танаев воспользовался одной из них, затащив внутрь уже не пытавшегося сопротивляться монаха.

— Так что ты здесь делаешь, «брат»? — спросил Танаев, усаживаясь за удобный столик напротив своего подневольного собеседника, который совершенно неожиданно для Танаева повел себя довольно странно. Он откинул капюшон, открыв свое изборожденное преждевременными морщинами лицо, показавшееся Танаеву знакомым, хотя, как он ни напрягал память, вспомнить, где он видел этого человека раньше, ему так и не удалось.

— Не узнаешь? Я руководил боевой группой, которой было поручено сжечь предсказательницу-ведьму. Ты нам помешал, а наша община очень не любит, когда кто-то вмешивается в ее дела.

— Как же, помню. Ты тогда довольно стремительно удалился, а из твоих людей никого не осталось в живых.

— Что делать — в этом городе за все приходится платить очень высокую цену.

— Что-то я не пойму, о чем ты?

— О том, во сколько обошлось нам близкое знакомство с господином Танаевым. Надеюсь, оно того стоило.

— И для чего же вам понадобилось со мной знакомиться столь необычным способом?

— Нам нужен человек, способный проникнуть за ворота древнего храма. Как только мы узнали, что в городе появился незнакомец из верхнего мира, мы поняли, что старое предсказание начинает сбываться, и решили с тобой познакомиться поближе. Именно для этого я и был послан сюда.

— Что-то не очень ты спешил со мной познакомиться, когда я приметил твой плащ на базарной площади! И даже скорее совсем наоборот!

— Не стоило афишировать нашу встречу, особенно здесь, в общине следопытов. Тебе еще придется выбирать среди них воинов для похода к храму. И если они узнают о нашем знакомстве, могут возникнуть определенные трудности. Они относятся к нам с некоторым предубеждением. Я хотел дождаться ночи, чтобы нанести свой визит тайно, но ты набросился на меня, как тигр, и привлек к нам немало любопытных глаз. И все же я решил последовать за тобой. Не думай, что тебе удалось бы затащить меня в это изолированное помещение, если бы я сам этого не хотел. Все сомнения по поводу необходимости нашего знакомства отпали после твоей победы над призрачным дьяволом. Еще никому не удавалось его победить, и тот, кто сумел справиться с дьяволом, сумеет отбиться и от стража в храме!

— Уж не хочешь ли ты сказать, что вся история с сожжением предсказательницы была инсценирована вами специально для того, чтобы встретиться со мной?

— Ну, не совсем. Мы давно решили избавиться от этой ведьмы, слишком часто нарушавшей своими дерзкими предсказаниями наши планы. Но так уж получилось, что тут объявился ты, и мы решили пожертвовать нашей пленницей ради более близкого знакомства с вами, господин Танаев.

Танаев саркастически рассмеялся, вспомнив подробности этой схватки, однако на монаха его смех не произвел особого впечатления. Растирая поврежденную стальной хваткой Танаева руку, монах все время смотрел в сторону, стараясь не встречаться с ним взглядом, а в его ауре превалировали желтые тона, свидетельствовавшие о том, что врал он напропалую.

— Значит, все, что произошло в том узком переулочке, — задуманная вами инсценировка?

— Разумеется, это так!

— Улепетывал ты довольно натурально. Да и одиннадцать человеческих жизней, потерянных вашей общиной, — цена немалая... Ну, да ладно, скажи лучше: зачем ты все это выдумываешь? Что тебе от меня нужно?

— Лично мне ничего. А вот наша община хочет получить от тебя немного информации. Информации о том, что на самом деле находится за дверью древнего храма. Взамен мы обещаем твоему отряду беспрепятственный проход через нашу зону. — На этот раз монах не врал.

— И как же вы собираетесь получить от меня эту информацию? Дело в том, что я не собираюсь возвращаться. Особенно в том случае, если в храме действительно существует выход из проклятого города.

— Выход существует, но тебе все же придется вернуться!

— Это с какой такой радости?

— У тебя будет для этого серьезная причина. Очень серьезная. Ты не забыл, как действует яд каменного скорпиона? Я обязан тебе сообщить, что от него существует противоядие, и знают, как его изготовить, только в нашей общине!

— Зачем ты мне это рассказываешь? — спросил Танаев, чувствуя, что у него перехватывает дыхание от недоброго предчувствия.

— На тебя этот яд, к сожалению, не действует, иначе мы бы сейчас здесь не беседовали. И тебе самому по этой причине противоядие, естественно, не понадобится. Но ведь у тебя есть друзья. Не зря же ты рисковал жизнью ради этой ведьмы — предсказательницы...

ГЛАВА 24

Они сидели в небольшой комнатке, отведенной Танаеву в доме Стилена, все вчетвером. Карин, Фавен и Бартон — все, кому он мог верить в этом враждебном мире, все, кому он доверял и чьими жизнями теперь вынужден был рисковать...

Они разговаривали шепотом, низко склонившись друг к другу над маленьким столиком, и напоминали заговорщиков. Собственно, они и были заговорщиками.

— У нас есть два варианта, — сказал Танаев, закончив рассказ о своей встрече с серым монахом. — Или мы принимаем предложение серых и тогда, не нанимая здесь дружину, идем к древнему храму вчетвером.

— А Стилен?

— В Стилене вся загвоздка... У меня сложилось впечатление, что община проводников — всего лишь ширма для серых, одно из их отделений. Весьма удобная ширма, развязывающая им руки. Доказательств у меня нет, лишь интуиция и наблюдения, но если я прав, Стилена брать с собой очень опасно...

— Как же мы найдем дорогу без него?

— Думаю, нам ее покажут все те же монахи, они очень заинтересованы в том, чтобы наш поход закончился успешно...

— Но ведь тогда, если мы примем предложение серых и если все, что сказал тебе монах, — правда, они постараются отравить кого-то из нас, чтобы заставить тебя вернуться из храма за противоядием...

— Не так просто это будет сделать. Яд каменного скорпиона действует быстро, и применять его имеет смысл, только когда мы подойдем к самому храму. Если раньше — отравленный умрет, и никакое противоядие нам не понадобится. Значит, у самого храма... Но там мы будем этого ждать и не подпустим к отряду никого постороннего.

— Не нравится мне все это! — произнес Бартон, глядя мимо Танаева на Карин, словно уже знал, какую цель выберет себе неизвестный стрелок. — С серыми нельзя заключать никаких сделок, они нас все равно обманут! И сумеют в нужном месте поставить своего стрелка, ты знаешь, как метко они стреляют!

— Есть еще второй вариант. Не заключая никаких сделок и не предупреждая Стилена, сегодня же вечером, до наступления времени кар, отправиться к храму...

— И как же мы найдем к нему дорогу? — поинтересовался Бартон.

— Уверен, нам ее покажут.

— Кто?

— Да все те же серые монахи. Что ты сделал бы на их месте, если бы мы попытались ускользнуть подобным образом, не заключая никаких сделок с ними?

— Нашел бы способ показать верную дорогу и охранял бы нас в пути ото всех неприятностей, и только перед самым храмом... — он неожиданно осекся и сплюнул. — Вот дьявол, что с договором, что без, конец все равно будет один и тот же. Нас попытаются отравить перед самым храмом. Возможно, всех, кроме тебя, — кивнул Бартон на Танаева.

— Ты прав. Меня они не тронут. Они знают, что на меня этот яд не действует, и знают, что мне придется вернуться для того, чтобы получить у них противоядие, если кто-то из вас будет ранен...

— А почему вы думаете, что нас выпустят из лагеря? Лагерь окружен плотной цепочкой постов — я проверял. И то, что их не видно, говорит о том, что в охранении стоят опытные воины! И стоят на этих постах вовсе не серые монахи, а следопыты! — впервые вступил в разговор Фавен.

— Но я же говорил, что следопыты сами относятся к серой секте и будут выполнять приказы ее руководства! — с некоторым недовольством в голосе ответил Танаев, не ожидавший от высказываний Фавена ничего дельного и не желавший позволить ему увести разговор в сторону от главной темы. Фавен говорил редко, но если уж он начинал, остановить его было не так-то просто.

— А если ты ошибаешься? Ты же сказал — доказательств у тебя нет. Что, если ты ошибаешься? Как должны поступить стоящие в наряде воины, заметив ночных беглецов, тайком покидающих лагерь? Даже если их командиры связаны с монахами? Да они засыплют нас стрелами, прежде чем получат другой приказ!

— А ведь он прав! — неожиданно поддержал Фавена Бартон. — И даже если нам удастся миновать посты следопытов, серые могут воспользоваться нашим побегом, чтобы схватить нас и связанными доставить к храму. Тогда им не потребуются стрелки, любая стрельба всегда несет в себе элемент риска — можно промахнуться, можно вообще попасть не в того человека. Гораздо надежнее отравленная игла! Не понимаю, почему они до сих пор на нас не напали!

— Да потому, что такой вариант обойдется им слишком дорого. С человеком, победившим призрачного демона, лучше не перегибать палку! — возразил Фавен. — Поэтому они выжидают, что мы предпримем.

— В любом случае нам придется рисковать. Хуже всего, если мы ничего не сделаем и станем ждать, пока Стилен навяжет нам отряд своих воинов. Под их «охраной» мы уже ничего не сможем предпринять и пойдем туда, куда он пожелает. Нам нужно выбрать вариант, при котором мы сможем сохранить за собой свободу передвижения. Тогда перед самым храмом мы окружим Карин и попытаемся защитить ее от ядовитых стрел.

— Зачем? — спросила Карин, резко тряхнув густыми волосами. До сих пор она с непонятной усмешкой молча слушала споры мужчин.

— Зачем что? — не понял Танаев.

— Зачем вы попытаетесь меня защитить? Я бы на вашем месте не стала этого делать. Серые, осуществив свой план, решат, что все в порядке, они потеряют бдительность, и мы сможем проникнуть в храм!

— Для того, чтобы тут же из него вернуться за противоядием?

— Для того, чтобы вовсе из него не возвращаться! Кто вам сказал, что только серые знают секрет противоядия от яда каменного скорпиона? Я не смогла спасти Гонта, потому что у меня не было нужных трав и других составляющих, необходимых для его изготовления. Но вчера мне удалось посетить торжище под благовидным предлогом покупки лекарств к предстоящему походу.

Заметив, какую кислую мину скорчил Танаев, Карин усмехнулась:

— Я помнила о твоем запрете, и мне пришлось переодеться мужчиной. Но, как видишь, все окончилось благополучно. Стилен охотно ссудил меня для этого деньгами, и мне удалось купить все необходимое для изготовления противоядия — здесь хороший рынок. Теперь я смогу его сделать заранее, и, когда мы подойдем к храму, у нас оно уже будет!

После этого заявления на какое-то время мужчины потеряли дар речи.

— Ты хочешь сказать, что у нас будет стопроцентная гарантия самим нейтрализовать яд? — наконец спросил Танаев.

— Именно это я и пыталась втолковать тебе вчера вечером, но ты был слишком занят подготовкой к походу и другими не имеющими к нему отношения делами!

После этого замечания даже сдержанный Бартон не смог скрыть улыбки.

— Ну что же... — попытался подвести итог этому импровизированному совещанию несколько смущенный Танаев. — Тогда не будем медлить и не станем заключать никаких сделок. Сегодня вечером, за два часа до времени кар, мы выходим. Готовьте вещи и оружие, сюда мы уже не вернемся.

— А как же охранение проводников? — не успокаивался Фавен.

— Я возьму его на себя. Я могу определить местонахождение любого притаившегося в засаде врага! И ни слова Стилену.

— Ты думаешь, он не заметит наши сборы?

— Сейчас его нет. Он сказал мне, что будет присутствовать на совете старейшин до поздней ночи. Воспользуемся его отсутствием. Ну а там — как получится, если он вернется раньше и попытается нам помешать...

— Я бы на его месте не стал этого делать! — усмехнулся Бартон.

* * *

Все сборы закончили за час до назначенного Танаевым времени. Стилена, ко всеобщему облегчению, все еще не было, и они беспрепятственно покинули дом, в котором провели последние несколько дней. Никому не хотелось на прощание вступать в схватку с гостеприимным хозяином, предоставившим им кров, воду и пищу.

Вечерние сумерки сделали серое небо проклятого города почти черным, но безупречное чувство времени, которым обладал Танаев, дало ему возможность определить, что в запасе у их есть не меньше трех часов, до того как свирепые кары выйдут на свою смертельную охоту за всем живым. Сейчас самую главную опасность для них представляло охранение лагеря.

Танаев легко определил по ментальным полям воинов место, где охранение было наиболее редким, и повел за собой свой крошечный отряд.

Им приходилось идти вплотную друг за другом, чтобы не потеряться в сгущавшейся тьме. Лишь редкие факелы на границе лагеря вырывали из темноты желтые круги света, но именно там опасность получить в спину смертоносную стрелу была наибольшей. Выручали развалины, образовавшие на границе лагеря настоящий лабиринт. А поскольку Танаев точно знал, где находится ближайший стрелок, двигаясь то ползком, то короткими перебежками, они сумели благополучно миновать опасную зону. Наконец Танаев с облегчением объявил, что охранение следопытов осталось позади.

— Мы находимся на свободной территории, не принадлежащей ни одной общине! — не без некоторого самодовольства сообщил он своим спутникам, но тут же был сброшен с облаков на землю фразой Бартона:

— Кроме кар, разумеется. У нас осталось меньше часа для того, чтобы найти укрытие в этой кромешной тьме. И если мы этого не сделаем, нашим врагам не понадобится яд каменного скорпиона, чтобы отправить нас всех на тот свет.

— По-моему, мы туда давно уже попали! — прокомментировал заявление Бартона Фавен.

— Я могу видеть в темноте достаточно четко, — успокоил их Танаев. — Найти укрытие не так уж сложно, главное — отойти как можно дальше от лагеря следопытов, чтобы на рассвете они не смогли нас догнать!

— Найти укрытие от кар совсем не так просто, как тебе кажется, — возразил Бартон. — Они чувствуют запах любого живого существа на значительном расстоянии и способны проникать в очень узкие щели! А следопыты все равно нас найдут, на то они и следопыты!

— Ты всегда был пессимистом, Бартон. Не понимаю, почему с таким настроением ты решил последовать за мной!

— Всю свою жизнь я делал глупости и всегда потом расплачивался за них!

— Посмотри на Фавена. Он не ворчит, не стонет, он принимает жизнь такой, какая она есть, и, по-моему, выглядит намного счастливей тебя!

— Это потому, что он слишком толстокож!

— Нет. Это потому, что я уже умер однажды в верхнем мире и повторная смерть мне не страшна. Теперь я знаю, что смерть — всего лишь переход в другой мир, — возразил Фавен.

Это заявление произвело на всех такое сильное впечатление, что споры на некоторое время прекратились. Однако никто так и не решился попросить Фавена более подробно рассказать о своем опыте. Возможно, потому, что все спутники Танаева в глубине сознания уже обладали подобным опытом и старались запрятать его подальше.

Впрочем, обладал им и Танаев — несколько в другой форме, но все же обладал, поскольку, может быть, лучше всех их знал, что гибель физической оболочки далеко не всегда означает полное угасание сознания и разрушение личности. И вот он-то как раз не видел в своем опыте ничего страшного и не боялся о нем вспоминать. Правда, рассказывать об этом людям, не имеющим представления о том, что такое компьютер, было бы невероятно трудно. И, пока он это обдумывал, поделиться впечатлениями о гибели своего прежнего тела ему так и не удалось, поскольку впереди смутным пятном выделилась на фоне черного неба высокая уцелевшая башня, довольно редкая в этом месте.

— На какую высоту способны подняться кары? — спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

— А кто ж их знает, у нас нет крыльев, чтобы это проверить.

— Зато у нас есть ноги, и с их помощью мы сейчас заберемся на стены этой башни как можно выше! Благо там есть что-то похожее на лестницы!

— О какой башне ты говоришь?! Я не вижу никакой башни! — воскликнул Фавен.

— До нее осталось еще метров сто, давайте поспешим, только идите осторожней, здесь полно обломков от обрушившихся стен, и ничего не стоит поломать ноги.

Вскоре они очутились перед строением, совершенно не похожим на другие знакомые им дома. Даже в сгущающемся мраке глаза его друзей сразу отметили чужие контуры этого явно не принадлежавшего проклятому городу строения.

— Здесь иногда встречаются такие... — пробормотал Бартон.

— Подобные здания стояли здесь раньше, — поддержала Бартона Карин. — Во времена древнего храма, когда здесь еще не было проклятого города. Эту башню строили не титаны. Она слишком узкая, чего стоит эта лестница, взбирающаяся на немыслимую высоту... Титаны вообще не пользовались лестницами!

— Еще бы! Веса этих гигантов не выдержит ни одна лестница! — подтвердил Бартон, а Фавен, как делал это почти всегда, сразу же ему возразил:

— Ты что, видел этих титанов? Откуда ты знаешь, как выглядели они?

— Титанов я не видел, но я жил в доме, построенном ими. Жилище дает полное представление о своем хозяине.

— А я этого не заметил! — не сдавался Фавен. — Они могли строить разные дома, и до сих пор нам просто не попались такие.

— Кончайте спорить! — вмешался Танаев. — У нас мало времени, нужно успеть подняться как можно выше, пока не появились кары.

— Откуда ты знаешь, на какую высоту надо подняться, чтобы они нас не достали, и что мы будем делать, если далеко вверху лестница окажется разрушенной? — Бартон, как всегда, не упускал ни малейшего повода поспорить.

— Я не знаю. У тебя есть лучшее предложение? — Бартон молчал. — Тогда пошли. Здесь нет другого укрытия, эта башня — наш единственный шанс уцелеть в ночи вашего прелестного города.

Лестница, вытесанная из какого-то каменного материала, казалась достаточно прочной, по крайней мере в своей нижней части. Они начали взбираться по ней цепочкой, один за другим, стараясь не отставать от идущего впереди Танаева. Хотя заблудиться на узкой лестнице казалось невозможным, каждый по-прежнему предпочитал видеть перед собой спину впереди идущего товарища.

Они поднялись метров на двести, не встретив ни одного перекрытия и ни одной площадки, на которой можно было бы перевести дух во время этого сумасшедшего подъема. Лестница змеей извивалась вдоль круглых стен башни, заставляя путников взбираться все выше и выше. Если стены кое-где были изгрызены временем и не избежали обвалов, зияющих огромными дырами у них на пути, то монолитная лестница, казалось, была неподвластна влиянию тысячелетий, и даже отсутствие части стены не могло остановить ее бесконечное стремление к зениту.

— Я слышала про такие башни, — донесся из темноты голос Карин. — Их называют башнями птицы Амок.

— И что же собой представляют эти птицы?

— Их никто не видел. Наверно, они вымерли тысячи лет назад.

— Тогда откуда взялось это название?

— Из древних книг. В те годы, когда я училась предсказывать будущее, мне приходилось читать такие книги. Там говорилось, что эти птицы бессмертны и обладают волшебной силой.

— Разумеется, злой и смертельно опасной, — иронично вставил Танаев.

— В проклятом городе все смертельно опасно! — подтвердила Карин.

— Может, кто-нибудь зажжет наконец факел! — взмолился Бартон.

— Нельзя. Свет привлечет к нам кар или кого-нибудь похуже. Осталось уже не так много, я вижу, как редеет завеса испарений. Возможно, метров через сто они исчезнут вовсе. Тогда станет светло без всяких факелов.

— Откуда ты знаешь? Можно подумать, ты уже взбирался на подобные башни! — не унимался Бартон.

— На башни я не взбирался, но над городом летал!

— Да неужели? И где же ты спрятал свои крылья?

— Я замечаю в своем отряде несколько непочтительное отношение к командиру и не могу этого допустить. Вы должны полностью доверять тому, за кем отправились в ад.

— А мне казалось, что мы стараемся из него выбраться!

— Ну, проклятый город больше похож на чистилище. Мне почему-то кажется, что ад поджидает нас впереди.

После этой его реплики все надолго замолчали, и Танаеву представилась возможность осмотреться. Однако он так ничего и не увидел. Туман внизу был совершенно непроницаем, даже для его уникального зрения. Надежда, которую он лелеял весь этот долгий и нелегкий путь, потерпела полное фиаско.

Определить с высоты этой башни дорогу к храму или хотя бы направление на него оказалось совершенно невозможно.

ГЛАВА 25

После той короткой остановки они еще с полчаса молча продолжали подъем. Танаев не хотел делиться своим мрачным открытием с друзьями и окончательно лишить их надежды.

Если ему не удастся найти дорогу, их ждет неизбежная гибель. Они отрезали себе все пути отступления, и теперь им некуда возвращаться. Оставалось только идти вперед, но и туда не вела ни одна тропа...

Блуждать в темноте, в лабиринте проклятого города, до тех пор, пока крылатые кары или какие-нибудь другие монстры не покончат с ними... Это все, что им оставалось.

Они продолжали подъем, надеясь хотя бы подняться выше полета кар, и неизвестно, почему Танаев решил задать Бартону вопрос, который давно вертелся у него на языке, да вот до сих пор как-то не представлялось случая спросить, может быть, о самом важном.

— Скажи, Бартон, у тебя есть друзья в этом мире? Я имею в виду настоящих друзей, а не случайных людей, с которыми тебя связала совместная жизнь в общине шатунов.

Какое-то время старый мастер молчал, и когда Танаев уже подумал, что не дождется ответа, и почему-то даже обрадовался этому, Бартон заговорил:

— У шатунов не бывает друзей. Хотя все они держатся вместе и выручают друг друга, но это всего лишь неизбежная необходимость, позволяющая выжить во враждебном мире. На самом деле, по большому счету, когда на карту поставлено нечто важное, каждый играет сам за себя. — Бартон вновь надолго замолчал, а когда заговорил снова, в его голосе отчетливо слышалось волнение. — Какое-то время я считал, что так и должно быть, что по этому закону люди живут во всех мирах, не только здесь, но потом я встретил тебя и понял, что был не прав.

— А у тебя есть друзья, Танаев? — неожиданно спросила Карин так, словно хотела оспорить впечатление, которое произвело утверждение Бартона.

— Мне странно слышать этот вопрос от тебя.

— Что же в нем странного? Я ведь имею в виду не отношения между мужчиной и женщиной, не развлечение в виде секса, как ты иногда это называешь. Я имею в виду то, чего нам так не хватает в любом из миров, то, что спасает человека от одиночества?

Теперь уже Танаев долго молчал, ворочая ответ внутри себя, словно перемалывал тяжелые камни.

— Я прожил слишком длинную жизнь, и далеко не всегда это благо. Все мои настоящие друзья давно умерли.

— А новых ты не нашел? Иногда ты кажешься мне призраком, скользящим по жизни, не затрагивая ее основ, или холодной статуей... не знаю, какое сравнение тебе лучше подходит.

— Ну, спасибо! Хотелось бы узнать: почему ты вдруг решила подвергнуть анализу мою личность именно сейчас?

— Потому, что мы все сейчас находимся на грани... Ты давно понял, что эта лестница никуда не ведет, и неизвестно, удастся ли нам поговорить еще когда-нибудь.

Танаев ничего не ответил на эту последнюю реплику, упрямо продолжая всматриваться в непроницаемый мрак под ними и машинально считая про себя обороты, которые делала извивающаяся змея лестницы, поднимавшей их все выше.

Карин умела задавать вопросы в самое неподходящее время, и очень часто он не знал, что ей ответить. Ее вопросы нередко несли в себе двойной смысл, непонятный с первого взгляда, иногда ответы, которые она хотела услышать, лежали в сокровенной области памяти, куда он предпочитал заглядывать не слишком часто.

Вот и сейчас она спросила его о друзьях, о людях, давно ушедших из реальной жизни, оставшихся лишь в его памяти...

Капитан корабля, принесшего его на энтропийную звезду, был его другом, хотя сейчас даже имя этого человека вспоминается с трудом. Постепенно образы бывших друзей бледнеют, стираются из его памяти... Что же остается? Приобрести новых друзей, как советовала это Карин? Он трудно сходился с людьми. Ему требовалось слишком долгое время, чтобы он мог хотя бы про себя назвать человека другом. И слишком часто жизнь бросала его в разные стороны, заставляя менять места, где ему приходилось жить, места, которые он мог бы назвать своим домом.

Разве что Земля... Но целая планета не может быть домом для человека, а то, что им являлось для него тысячелетие назад, давно исчезло с ее поверхности. Что уж тут говорить о людях...

— А в древних книгах ничего не говорилось о том, какой высоты может быть башня твоей птицы Амок? — спросил Фавен, прерывая раздумья Танаева.

— Нет, но там сказано, что башня Амок выше башен титанов и с ее верхней площадки можно увидеть весь город, правда, только в том случае, если птица захочет нам его показать.

— Площадки? Значит, эта проклятая лестница когда-нибудь закончится?

— Она уже закончилась! — сообщил идущий впереди Танаев.

* * *

Они стояли на круглой каменной площадке, ничем не огороженной по краям. От края до края этой огромной тарелки, расположившейся на немыслимой высоте над проклятым городом, было никак не меньше двухсот метров. Тарелка была абсолютно гладкой, если не считать какой-то не то дуги, не то арки, возвышавшейся в ее центре.

Некоторое время все четверо путников молча рассматривали клубящийся под ними черный туман, сотканный из испарений серы с некоторой примесью нормального воздуха. Ничего не было видно, кроме менявшихся клубов этого тумана, слегка подсвеченного изнутри каким-то заревом.

Танаев запрокинул голову, желая лишний раз убедиться в том, что неба здесь нет, и, к собственному удивлению, обнаружил нечто похожее на угольки звезд. Это были именно угольки, а не звезды, словно кто-то в насмешку наклеил на искусственный небосвод раскаленные камни неправильной угловатой формы. Возможно, слишком плотная атмосфера мира, в котором они находились, искажала свет звезд, а может быть, вместо небосвода над ними раскинулась внутренняя поверхность огромной каменной полости.

— Мрачноватое место, — подвел итог своим наблюдениям Танаев.

— А чего ты ожидал от мира, в который попадают те, кто вел себя не слишком достойно в верхнем мире? — спросил Бартон.

— Ты уверен в том, что это так? Вы не кажетесь мне похожими на привидения.

— Мы не привидения, но все равно здесь нет настоящей жизни. Каждый из попавших сюда мечтает лишь о том дне, когда закончится его срок.

— Срок чего? — не понял Танаев.

— У каждого свой срок пребывания в этом месте, и никому еще не удавалось сократить его по собственному желанию. Даже смерть не властна над этим.

— Но я видел здесь достаточно трупов! — возразил Танаев.

— Он прав, — поддержала Бартона Карин, — через какое-то время погибшие возвращаются, если их срок еще не прошел.

— Возвращаются в прежнем обличье?

— Необязательно. Некоторые превращаются в кар.

— Слишком уж ты веришь своим книгам!

— А как же быть с родившимися здесь детьми? Они-то уж точно не успели заслужить себе срок в твоем «чистилище»! — возразил Танаев Бартону, вызвав налице того неодобрительную гримасу. Она появлялась у него всегда, когда он не знал, что ответить на заданный ему вопрос.

— Что будем делать дальше? — прервал их философский спор практичный Фавен.

— Дождемся, когда кончится время кар, тогда и решим.

— А ты уверен, что сюда они не доберутся?

— Если бы они могли подняться на такую высоту, они бы давно уже были здесь, — успокоил его Танаев.

И тут же шум, который долетел до них снизу, заставил его усомниться в собственных словах. Уж слишком он был похож на тяжелые взмахи рассекающих воздух крыльев. Но этот звук совершенно не походил на характерные хлопки небольших кожистых крыльев кар, это было что-то совсем другое...

Неожиданно Танаев почувствовал, как его безупречное, отлаженное, словно у хорошего автомата, сердце дало сбой. Этого никогда не бывало с ним раньше.

Что-то надвигалось на них из темноты ночи. Что-то огромное и могучее, гораздо более могучее, чем они могли себе вообразить. Существо, для определения сути которого в человеческом языке невозможно было найти подходящих слов. Существо более древнее, чем весь этот мир, чем все боги, которых придумали для себя люди.

Боль волнами накатывала, сжимала сердце, заставляла Танаева клониться ниц. Он видел, как один за другим бездыханными упали на пол каменной площадки башни его спутники, не обладавшие его силой сопротивления.

Но всё, на что хватило его самого, — это превозмочь боль, загнать ее в глубину сознания, выпрямиться и лицом к лицу встретить новую опасность.

— Шорох крыл... Дыханье ночи... — Его разум, стараясь удержаться на поверхности сознания, выдавливал наружу странные слова, которые, впрочем, все равно некому было слышать. — Кажется, я становлюсь поэтом, кажется, сегодня подходящая ночь... — прошептал Танаев, все еще цепляясь за остатки сознания.

— Подходящая для чего? — спросил голос из нависшей над ним тьмы.

— Для того чтобы умереть, разумеется!

— Тебе еще рано умирать. Ты не прошел свой путь, не выполнил предначертанного.

Затем шум огромных крыл стал почти нестерпимым, он обрушивался на барабанные перепонки, словно тысячи батарей вели огонь где-то рядом, и, наконец, чудовищных размеров птица опустилась на арку, возвышавшуюся в центре площадки, венчавшей гигантскую башню.

— Ты, Амок, изначальная... — Нет, не выговорил он, на слова, на шепот, вообще ни на какую речь уже не осталось сил. Только отголосок еще не родившейся мысли, но и этого оказалось достаточно.

— Ты узнал меня? Это странно... Обычно твои соотечественники при моем приближении падают ниц и замирают. Их слабенькие головы не способны родить даже отзвук мысли в моем присутствии. Но ты не такой. Ты способен говорить и слушать. Если бы ты знал, сколько тысячелетий я провела в молчании, не имея возможности ни с кем поделиться даже простенькой мыслишкой! Похоже, я не зря преодолела гигантское расстояние этой ночи!

— Разве ночь имеет расстояние? — Но не этот вопрос выплыл на поверхность сознания Танаева. Этот затрепетал и замер, не успев родиться, и вызвал невидимую усмешку у почти невидимой птицы. — Зачем ты пришла?

— Друг попросил показать тебе дорогу. Смотри же на этот проклятый город.

Гигантское крыло взмахнуло, и черный туман под башней рассеялся, сделав видимой каждую улицу, каждую извилину чудовищного города, мгновенно запечатлевшуюся в необъятной памяти того, кто уже давно перестал быть человеком и тем не менее все еще находил в себе силы оставаться им.

— Кто его построил и кто проклял?

— Слишком ты любопытен, человек. Лучше запоминай дорогу к твоему храму!

— Это не мой храм! Я ищу только выход. Выход из города!

— Никто не знает, какой храм станет для него собственным храмом. Люди часто меняют своих богов, свои убеждения и своих кумиров. Потому и попадают сюда.

— Я попал сюда по собственной воле!

— Я знаю. Потому и показала тебе дорогу к храму.

— Спасибо. Могу я спросить?

— Смотря что. Если хочешь узнать свое будущее, то я не отвечу, хотя оно мне известно.

— Почему?

— Будущее изменчиво. Каждый, кто знает свое будущее, пытается его изменить, часто даже независимо от собственного желания, непроизвольно. Он пытается изменить волю богов, отмеряющих человеческую судьбу.

— Понимаю. Но я хотел спросить о другом. Кто и почему проклял этот город?

— Прометей. Когда титаны отказались поддержать его в битве с богами Олимпа, он их проклял вместе с городом, который они себе построили в том мире, куда их изгнали боги верхнего мира. Прометей считал этот город тюрьмой. Но его соотечественники слишком сильно пострадали от молний Зевса, слишком свежа и болезненна была еще память о чудовищном поражении, о навсегда потерянном мире. Они решили довольствоваться той малостью, которую им бросили, как подачку, победившие боги Олимпа.

— Что же случилось потом? Куда исчезли титаны?

— Потом пронеслись века, и время все изменило. Люди постепенно перестали верить в олимпийских богов, на смену им пришла другая вера... А вместе с верой уходит и сила. Грозные боги Олимпа превратились в театральных персонажей. А те, с кем они боролись за власть над миром, исчезли вовсе, остался лишь этот умирающий город, куда новые боги иногда отправляют тех, кто этого заслужил своими смертными грехами.

— А Прометей?! Что стало с ним?

— Прометей... Прометей был настоящим героем, героем и мучеником. Память о том, кто подарил людям божественный огонь, не могла так просто исчезнуть из человеческих сердец.

Со временем те, кто приковал его к скале, отдав на растерзание орлу, утратили всю свою силу, и Прометей стал хозяином нижнего мира. Но ненадолго.

Вместе с новыми богами верхнего мира пришла и вера в того, кто владеет нижним миром. Ты знаешь его имя?

— Я знаю... Он не стал довольствоваться своим подземным царством и теперь пытается захватить верхний мир. Поэтому я здесь! Я хочу помешать ему!

— Ты слишком самонадеян, человек. Но твое намерение благородно. Поэтому я помогла тебе чем могла.

Очертания птицы стали отчетливей, и на гигантском совином лице вспыхнули огромные глаза.

— Странно... — проговорила птица. — В твоем будущем слишком много неясного. Я хотела узнать, победишь ли ты в схватке со своим врагом, узнать, разумеется, не для тебя, а для себя самой. Но твоя судьба скрыта от моего взора. Такое случилось со мной впервые. Находиться рядом с человеком, у которого нет судьбы, слишком опасно. Прощай! Попытайся не сворачивать с дороги, которую выбрал, даже если тебе покажется, что она ведет к чужому храму...

После этой загадочной фразы огромная птица взмахнула крылами и почти сразу растаяла среди угольков раскаленных фальшивых звезд.

— А мои друзья, что с ними будет?! — прокричал Танаев вслед улетающей птице.

— Они проснутся, когда придет время, — долетел до него едва слышный шепот улетающей птицы.

Оставшись один, Танаев еще долго сидел на краю площадки, свесив ноги над пропастью, и думал над загадочными словами птицы Амок.

У человека нет судьбы... Что это означает, и разве может такое быть? То, что происходит с ним каждый день, схватки с врагами, новые друзья, путешествие в подземный мир, монастырь — разве все это вместе не составляет судьбу? А если нет, тогда что же это такое, судьба? И где пролегает предназначенная ему дорога, с которой он не должен сворачивать?

Через какое-то время Танаев почувствовал легкое беспокойство от того, что его спутники слишком долго не приходят в себя. Хотя и верил птице, обещавшей, что их обморок закончится благополучно. Подойдя к Карин, Танаев проверил ее пульс. Он был совершенно ровный и не частый. Женщина безмятежно спала и что-то пробормотала во сне. Он не стал ее будить и вновь вернулся на свою наблюдательную площадку на краю пропасти.

Утро медленно вступало в свои права, туман под ним посерел, а небо окрасилось в неестественный неоновый цвет. Здесь не было солнца, или его не было видно по той же причине непрозрачности атмосферы, которая прятала звезды.

Утром начинало светиться сразу все небо, на котором невозможно было определить, где находится восток.

Вновь его мысли вернулись к загадочному пророчеству Амок. Даже если у него нет судьбы в настоящем и будущем времени, то в прошлом она была? И довольно насыщенная, вот только вспоминались почему-то не его космические походы, а маленькая армянская церквушка на краю заштатного городка, где так хорошо было играть в охоту на оленей. Из камышового забора мальчишки добывали отличные копья... Потом он научился владеть настоящими копьями и охотился с ними на чудовищных тварей, но эта охота не доставляла ему никакого удовольствия... А та церквушка давно уже исчезла из реального мира, даже камней от нее не осталось...

— Что это было? — спросила Карин, просыпаясь.

— Твоя птица. Амок.

— Она была здесь? Ты разговаривал с ней?

— Да.

— Она предсказала твою судьбу?

— Если бы я это знал...

— Так что же все-таки она тебе сказала?

— Сказала, чтобы я не сворачивал с дороги к храму, даже если она ведет в чужой храм...

— Странное пожелание, если только она не имела в виду тот древний храм, в который мы собираемся пробраться... Кстати, не пора ли туда отправляться? Рассвет уже начался, кары спрятались, а позже, когда совсем рассветет, мы станем легкой добычей для монахов.

— Ты права... И теперь, по крайней мере, я знаю, в какую сторону мы должны двигаться. Амок подарила мне карту, карту этого проклятого города. — Танаев окинул взглядом своих проснувшихся спутников и дал команду к долгому спуску.

ГЛАВА 26

Танаев почувствовал преследователей, едва его небольшой отряд спустился с башни. Они были пока еще далеко, но их было много, человек сорок-пятьдесят. И благодаря своей многочисленности сумели перекрыть все ответвления улиц, все переулки и развалины мертвого города, отрезав им всякую возможность вернуться к башне или к лагерю проводников.

Их отделяло от преследователей метров триста — для города довольно большое расстояние, но оно постепенно сокращалось. Танаева выручал запечатлевшийся в его памяти подробный план города, пользуясь которым он мог сокращать значительные расстояния, вновь и вновь отрываясь от преследователей.

Но это не могло продолжаться слишком долго.

Бартон нагнал его и, всмотревшись в обычно бесстрастное лицо своего командира, на котором сейчас отчетливо были заметны следы тревоги, спросил:

— Что вас так тревожит? Неужели предстоящая схватка? Мы знаем, на что способны наши противники, и умеем их побеждать!

Танаев лишь холодно усмехнулся в ответ:

— Меня пугают вовсе не монахи, хотя схватки с ними нам действительно не избежать. Меня тревожит то, что скрывается в храме. Нечто чужое и враждебное. Оно ждет нас, знает, что мы идем к нему, и уже предвкушает свою победу... Я не знаю, что с нами случится, когда мы минуем двери храма. Никто этого не знает, даже вещая птица Амок!

— Ну, до этих ворот еще надо добраться! — возразил старый мастер, предпочитавший заниматься первоочередными проблемами и не любивший забивать себе голову тем, что могло произойти только завтра. — Вам всегда сопутствует удача. Я даже знаю, почему это так — ваше беспредельное мужество, презрение к смерти и неукротимое желание выполнить свое предназначение не могут не привлекать к вам удачу!

— Эта капризная богиня слишком изменчива, как и всякая женщина! — Танаев бросил взгляд в сторону Карин, словно хотел привести ее в пример, но вовремя остановился. Однако Бартону оказалось достаточно и этого намека.

— Если вы имеете в виду Карин, то вы не правы! Ее погибший жених никогда не был ей близок! И, мне кажется, она искренне привязалась к вам!

— В этом мире человеческие привязанности быстротечны... Но оставим это, Карин не имеет отношения к моему настроению. Во всем виновата эта проклятая птица... Кстати, вы успели ее увидеть, прежде чем насланный ею сон лишил вас всех сознания?

— Нет... Только странный шум, похожий на хлопанье огромных крыльев, а потом резкий звук в ушах усилился, и я потерял сознание. Но мне до сих пор трудно поверить, что вам в самом деле удалось поговорить с этой легендарной птицей! Если это так, то она должна была предсказать вашу судьбу!

— Она не стала предсказывать мою судьбу, лишь сообщила, что ее у меня нет. Или она оказалась не в состоянии ее разглядеть, что-то вроде этого. А потом она улетела, заявив, что не желает находиться рядом с человеком, у которого нет судьбы!

— Если бы мне пришлось предсказывать вашу судьбу, я бы, наверное, тоже не знал, что сказать, на месте этой птицы.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что ваша личность раздвоена и в одной вашей голове сосредоточено слишком много знаний. Я не знал бы, какому Танаеву предсказывать судьбу, тому, что на Элане отдал свой мозг в рабство чужой машине, или...

— Это было не рабство!

— Или тому, кто через бездну лет вернулся на родную планету и не узнал ее... А потом, ведь был и еще один Танаев, который рискнул пройти через огненный портал, чтобы добыть мощь, способную противостоять самому Аристарху...

— Иногда мне кажется, Бартон, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам. Но наше знакомство слишком коротко для таких заключений.

— Некоторые знакомства длятся дольше, чем мы об этом знаем!

— Теперь ты начинаешь говорить загадками. Но с меня вполне хватает Амок! Поэтому поясни, пожалуйста, откуда тебе известно название планеты, на которой располагалась защитная станция Антов. Я не помню, чтобы упоминал о ней. Больше того, я почти уверен в том, что не рассказывал тебе о ней!

— Вы действительно не рассказывали. Но еще до того, как я попал в нижний мир, у меня был один знакомый кот, который хорошо вас знал и очень любил распространяться на тему того, какого человека я вскоре встречу. Необычный это был кот, скажу я вам, и вообще, все, что с вами связано, навигатор Танаев, весьма необычно.

«Знакомый кот!» Эта мысль мелькнула, как вспышка, высветив воспоминания, связанные с его долгой дорогой домой, с кораблем Хорста и с появившимся из ниоткуда говорящим котом Чеширской породы. К тому же этот кот, являвшийся далеко не каждому, прямо назвал себя соглядатаем Темного князя, хотя и выполнял свои обязанности не слишком рьяно, а впоследствии даже подружился с Танаевым...

— Ты ведь не Бартон? То есть я хочу сказать, ты не простой оружейник из племени шатунов! Так кто же ты?

— В этом мире далеко не каждый выглядит так, как он выглядел в верхнем мире. И хватит об этом, я все равно не смогу открыть вам свой секрет, пока не придет для этого время.

Больше он не проронил ни слова, несмотря на все попытки заинтригованного Танаева разговорить этого странного старика.

Переулок, заваленный обломками обрушившихся зданий, неожиданно закончился. Прямо перед ними лежала большая открытая площадь. До ее противоположного конца было не меньше полукилометра.

Повинуясь знаку Танаева, отряд остановился у самой границы развалин.

— Нам нельзя выходить на открытое место. Оно слишком большое, и, пока мы его пересечем, арбалетчики настигнут нас и перещелкают, словно куропаток.

— Что будем делать? — спросил Фавен, предпочитавший не принимать самостоятельных решений.

— Здесь устроим засаду. Сколько у нас арбалетов?

— Два, — ответила Карин, вынимая из своей заплечной сумки приобретенное на ярмарке у проводников оружие.

— Этого недостаточно. Кто-нибудь из вас умеет метать ножи?

— Я предпочитаю топор, — сообщил Фавен, — и могу поразить им противника на расстоянии полета арбалетной стрелы!

Это предложение вызвало у Танаева какое-то смутное сомнение, хотя в ловкости Фавена он не сомневался.

— А ты, Бартон?

— Я предпочитаю делать оружие, а не пользоваться им!

— В таком случае отойди на вторую линию вместе с Карин.

— Я умею метать ножи не хуже любого мужчины! — возразила Карин, упрямо задрав подбородок. Это должно было означать, что спорить с ней сейчас совершенно бесполезно.

— Хорошо, тогда займи позицию за тем камнем и не высовывайся, пока все не закончится!

Бартон, возьми один из арбалетов, Фавен объяснит тебе, как им пользоваться, и отойди, как я уже сказал, подальше, вон за то здание, с его крыши ты сможешь стрелять, и, даже если ни в кого не попадешь, это заставит нервничать наших противников. Они не сразу поймут, откуда по ним ведется стрельба. Возможно, если нам удастся ликвидировать их передовой отряд, значительно оторвавшийся от основной группы, у нас появится время, чтобы пересечь эту проклятую площадь! Отсюда до храма остается не больше полукилометра. Если мы благополучно пересечем площадь, они нас уже не догонят!

Всё. Разошлись по местам и сидим тихо до тех пор, пока я не произведу первый выстрел. Затем сразу же начинайте атаку и производите как можно больше шума, стараясь не обнаружить при этом свое местонахождение.

— Довольно противоречивая задача! И для чего тебе это нужно? Для чего тебе нужен шум? — поинтересовался Бартон.

— Я хочу использовать фактор внезапности и сбить их с толку. Если они растеряются в первые минуты нашей атаки, это даст нам дополнительный шанс.

Удовлетворившись этим объяснением, Бартон кивнул и уверенно взвел тетиву арбалета, исчезая в указанных Танаевым развалинах.

— По-моему, он не нуждается в моих уроках! — сказал Фавен, доставая свой небольшой боевой топор. Танаев знал, что в руках этого человека любое оружие становится смертельно опасным, а с его метательным топором он успел познакомиться во время тренировок в лагере следопытов. С арбалетной стрелой такое оружие вряд ли могло сравниться, но с расстояния в пятьдесят метров Фавен уверенно вгонял его лезвие в пень с такой силой, что извлечение топора требовало усилия двух человек.

И все же какое-то неприятное сомнение относительно метательного топора Фавена у Танаева осталось, и он никак не мог понять, в чем же тут дело.

Притаившись за остатками стен, они ждали минут пятнадцать, прежде чем в дальнем конце заваленной обломками улицы, по которой они недавно пробирались, показался отряд арбалетчиков.

Их было всего шестеро, и это показалось Танаеву подозрительным. Слишком мало людей послали монахи в свой передовой отряд для выполнения ответственного задания! Что-то здесь было не так, и его шестое чувство опасности вовсю забило тревогу.

Однако менять что-либо на виду у противника Танаев уже не мог, он рассредоточил своих людей, чтобы они не могли все сразу попасть под массированный обстрел арбалетчиков, и теперь оставалось только ждать, пока захлопнется подготовленная для его отряда ловушка. В том, что это ловушка, он уже не сомневался...

Впрочем, один шанс у него все-таки оставался, он мог не начинать атаку, и если у его друзей хватит дисциплины и выдержки в точности выполнить его приказ и не начинать бой до его первого выстрела, арбалетчики монахов могут решить, что беглецы пересекают площадь, стараясь оторваться от преследователей, как это делали до сих пор.

Не увидев противника, они сами могут выйти на открытое пространство. Возможно, тогда у него появится возможность, чтобы изменить с каждой минутой ухудшающуюся ситуацию... Он уже чувствовал присутствие многих людей в стороне от передового отряда! Их было слишком много, и они кольцом охватывали всю площадь, одновременно закрывая переулок, по которому, в сотне метров от них, двигался небольшой отряд арбалетчиков...

Приманка... Эти люди — просто приманка в готовой захлопнуться мышеловке. Он пока не решил, что делать, но твердо знал, что самое худшее в их положении — сделать то, чего от них ожидал противник, то есть атаковать этот передовой отряд.

Стиснув зубы, он старался передать свой мысленный приказ друзьям, зная, что они его все равно не услышат.

— Станьте невидимы! Не двигайтесь! Не дышите!

И в этот момент на крыше здания, на которой находился Бартон, тренькнула тетива арбалета.

Передний монах пошатнулся и захлебнулся кровью. Неопытный стрелок сумел продемонстрировать неожиданное умение точно поразить цель в тот момент, когда это было равносильно самоубийству.

И сразу же на них с ревом со всех сторон, неожиданно возникая из развалин, бросилась толпа мечников и копьеносцев.

Все завертелось в короткой стремительной схватке. В воздухе мелькнул топор Фавена, раскроив голову тому из нападавших, который пытался дотянуться до Танаева своей пикой, зайдя со спины. Теперь Фавен остался безоружным. Именно в этом и заключался главный недостаток метательного топора — он был всего один.

Но руки Фавена могли заменить любое холодное оружие. Еще двое мечников рухнули к его ногам с переломанными шеями, прежде чем арканы захлестнули могучего великана.

Танаева скрутили сразу же вслед за ним и вскоре к ним присоединили спеленатого, как младенца, Бартона.

Лишь одна Карин, в точности выполнившая приказ Танаева, осталась не обнаруженной. Она не шелохнулась и ничем не выдала своего присутствия даже тогда, когда их уводили с площади. И это было настолько на нее не похоже, что Танаев начал сомневаться в том, что она осталась невредимой во время этой короткой схватки.

— Зачем ты стрелял? — спросил он Бартона, не скрывая ярости в своем шепоте. — Я же просил тебя сидеть тихо до моего первого выстрела!

— Мне показалось, что ты его сделал!

— Ладно. Ты не хочешь мне объяснить, кто ты такой, но скажи, по крайней мере, на чьей стороне ты играешь? Я хочу знать, с кем я имею дело: с врагом или с другом?

— Скоро ты это поймешь!

Толчок тупым концом копья одного из стражей прервал их короткий разговор.

Подвал серого монастыря выглядел еще более мрачно, чем сам монастырь, больше похожий на крепость. Каким-то образом серым монахам удалось перестроить и приспособить для своих нужд одну из полуразрушенных башен города. Хотя остальные общины, как ни старались, не смогли этого сделать. Дома немедленно пресекали любые попытки изменить их архитектуру.

Возможно, здесь дело было в том, что башня, ставшая основой крепости серых, полностью умерла. Но это означало, что ни воды, ни защиты от кар здесь не было.

Пока пленников вели через двор, Танаев пытался рассмотреть и запомнить как можно больше, чтобы воспользоваться этой информацией, если представится возможность.

Их приковали к стене в разных местах разогретого подземным теплом подвала. Даже короткое пребывание в этом пекле без воды должно было вызвать у его спутников тяжелые мучения, и хотя он сам был в таком же положении, его организм мог намного дольше справляться с этой проблемой. Сейчас Танаеву казались желанными все те места заключений, с которыми ему пришлось познакомиться за свою бурную и долгую жизнь. Они чаще всего были сырыми и холодными, а холод человек переносит намного легче, чем жару без воды...

Он завел поверивших ему людей в это мрачное место, и, если в ближайшее время не придумает, как отсюда выбраться, они все погибнут...

Еще больше, чем свалившийся на его плечи груз ответственности за судьбы спутников, его мучила неизвестность о судьбе Карин. Удалось ли серым монахам схватить ее? А если да, то почему ее нет рядом?

Стражники, проверив надежность цепей, затушили факелы, и он перестал видеть лица спутников, пока не переключился на ночное зрение. Их лица приобрели неестественный зеленоватый оттенок и стали походить на лица привидений. Возможно, им уготована именно такая судьба, стать привидениями в крепости серых... Но с такой перспективой Танаев не желал мириться, и его деятельный мозг работал сейчас на полную мощность, используя все свои скрытые резервы.

— Ты что-нибудь знаешь об этом монастыре, Бартон? Я имею в виду, знаешь ли ты что-либо о его внутреннем устройстве. О расположении помещений, количестве стражи и о том, удавалось ли кому-нибудь бежать отсюда?

— Монахи не держат у себя пленных больше одного дня. Это позволяет им не тратить на них драгоценную воду.

— Ты хочешь сказать, что через день нас отпустят? — с надеждой спросил Фавен.

— Нет. Я хочу сказать, что через день отсюда вынесут наши трупы.

После этого мрачного предсказания наступило долгое молчание. Тишину прерывали только шорохи и шелесты подвала, живущего своей собственной, страшноватой для пленников, жизнью. Крыс здесь не было, зато очень скоро Танаев заметил слегка светящуюся тварь размером с кошку, попытавшуюся присосаться к его ноге.

С проклятьем он отшвырнул ее и тут же получил «успокоительное» сообщение от Бартона.

— Они не высасывают кровь. Не беспокойся об этом. Просто лишают тебя энергии. Человек засыпает и больше не просыпается. Вообще-то это самая легкая смерть, и я не понимаю, почему монахи допускают существование здесь этих тварей.

— Час от часу не легче. Ты думаешь, что наша миссия их больше не интересует, и серые попросту решили от нас избавиться?

— Ты мог бы это проверить.

— Каким образом?

— Попроси отвести тебя к настоятелю. Если они по-прежнему заинтересованы в тебе, твою просьбу выполнят.

— Эй! — крикнул Танаев невидимым стражникам и громко загремел своими цепями. — Отведите меня к настоятелю! Я хочу сообщить ему кое-что интересное!

Однако прошло несколько долгих и мучительных часов ожидания, прежде чем серые решили, что их пленник достаточно подготовлен для такой встречи.

* * *

Настоятель монастыря серых рыцарей Господа, преподобный Вистальд Гарден, выглядел вполне современно. Это был человек средних лет с сединой в гладко зачесанных волосах, в больших роговых очках и в цивильном костюме, ничего общего не имеющем с монашеской рясой.

Он вольготно расположился за большим столом, заваленным бумагами, на которых, придавливая всю груду, стоял большой прозрачный сосуд, наполненный кристально чистой водой. Сосуд был частью хорошо подготовленного психологического давления на пленника, и, понимая это, Танаев даже не взглянул на него, все свое внимание сосредоточив на лице настоятеля, изучая его так пристально, словно ему самому предстояло вести допрос этого человека.

Видимо, тот почувствовал что-то неприятное для себя во взгляде Танаева, потому что он недовольно поморщился и лишь с видимым усилием сумел заставить себя вновь обратиться к своим бумагам.

После того как Танаева развязали в прихожей и втолкнули в кабинет настоятеля, прошло уже минут пять, и все это время продолжался их молчаливый поединок взглядов. Однако это было не единственным занятием Танаева. Легкими незаметными движениями он растирал заведенные за спину руки, чтобы восстановить в них кровообращение и ликвидировать последствия недавно снятых пут.

Вистальд поступил неосторожно, оставшись с ним один на один. С другой стороны, настоятелю наверняка известно о его способностях, и он не мог не принять мер предосторожности.

Но, даже если за портьерами спрятаны арбалетчики с натянутыми тетивами, он все равно успеет закончить один-единственный бросок, прежде чем арбалетные болты разорвут его грудь. Так что, если договориться не удастся, у него останется это последнее средство...

— Не делайте этого! — произнес Вистальд, словно прочитав его мысли. — Этот кабинет хорошо защищен. Давайте поговорим как цивилизованные люди.

— Хорошо, — легко согласился Танаев.

Вистальд откашлялся и произнес с легкой укоризной:

— Мы сделали вам простое и очень выгодное предложение, господин Танаев. Но вы почему-то отказались и предпочли прорываться силой там, где мы готовы были пропустить вас без всяких проблем, всего лишь за информацию о храме, в который вы так стремитесь попасть. Ваше неразумное упрямство стоило жизни нескольким моим людям.

— Это ведь они напали на нас, в то время как мы просто передвигались по городу. Район мертвого города, насколько мне известно, не принадлежит вашей общине.

— Он расположен в сфере наших интересов. Большинство неписаных законов этого мира определяется здесь, в этом кабинете, и один из них говорит о том, что предложения нашей общины не следует отвергать.

— Возможно, это и так, но я в вашем мире не так давно и пока только знакомлюсь с его особенностями и законами. — Танаев не слишком надеялся на то, что его попытка сыграть роль малоосведомленного новичка будет принята, и потому несколько изменил тактику. — Ваше предложение вызвало у меня естественное недоумение. Храм находится на вашей территории, кроме того, он является вашей официальной святыней. Зачем вам понадобилось привлекать постороннего человека, каким я для вас, несомненно, являюсь, для сбора информации о нем? — Он бил по самому больному месту и прекрасно видел, какую реакцию вызвали его слова у настоятеля. На его совершенно неподвижном лице появились красные пятна, которые он так и не сумел скрыть.

Однако Вистальд овладел собой и заговорил достаточно спокойно. Настолько спокойно, что Танаев невольно отдал должное его выдержке.

— Дело в том, господин Танаев, что этот древний храм является нашей святыней, так сказать, чисто символически. И, естественно, нам хотелось бы получить как можно больше сведений о том, кто его построил и что он собой представляет. В этом мире не так уж много мест, которые годились бы на подобную роль. Так что нам не из чего было выбирать. Пришлось остановиться на этом храме, несмотря на его недоступность для посетителей и паломников.

— Но ваша община считается достаточно могущественной, пожалуй, самой могущественной здесь. Неужели за все эти годы у вас не нашлось подвижников, готовых рискнуть своей жизнью на благо своей общины?

— Подвижники находились. К сожалению, все они погибли, и мы были вынуждены обратиться к вам, поскольку наши предсказатели считают вас единственным человеком, способным проникнуть в храм. Не знаю, почему это так, мне предоставили несколько версий вашего происхождения и вашей особой миссии в этом мире. Все это меня не слишком интересует. Меня интересует только храм.

— В таком случае вы выбрали неверный путь воздействия. Угрозы и силовое давление, засады и нападения. Эти привычные для вас методы в данной ситуации не сработают. Во всяком случае, по отношению ко мне.

— То есть вы хотите сказать, что предпочтете вернуться в подземелье и сидеть в цепях до конца своей не такой уж длинной здесь жизни? Хотя вряд ли я стану ждать так долго, учитывая особенности вашего организма. У нас есть быстрые и эффективные методы избавления от опасных для общины людей.

— Вот видите, опять угрозы. И чем же я, по-вашему, так опасен для вашей общины? Почему бы вам просто не оставить меня в покое? Ведь ваш интерес к моей личности уже обошелся вам достаточно дорого.

— Господин Танаев! Только вы можете проникнуть гуда, куда не могут попасть мои люди.

— Почему этот храм так важен для вас?

— Я уже объяснил вам, это наша святыня. Разве этого недостаточно?

— Конечно, нет. За вашей бурной деятельностью, направленной на то, чтобы любым способом попасть за его ворота, должна скрываться более веская причина. Единственная, способная заставить активно действовать людей вашего типа.

— И что же это за причина?

— Жажда власти. Овладение способами ее достижения.

— Но я и так обладаю достаточной властью!

— О! Ее никогда не бывает достаточно. Так что же скрывается за воротами этого храма?

— Это я и хотел выяснить с вашей помощью.

— Но ведь вы наверняка что-то знаете или предполагаете о том, что там находится, иначе не стали бы так щедро жертвовать своими людьми.

— И почему вы решили, что я поделюсь с вами этой информацией?

— Ну, хотя бы потому, что стремитесь добиться от меня согласия на ваше предложение. А я не соглашусь на него, не зная, чем может закончиться мой визит в храм и чем именно он так интересен для вас.

— А узнав это, вы согласитесь?

— Это может случиться, но только на добровольной основе и на доверии. Вам придется отказаться от всех привычных методов воздействия и от яда каменного скорпиона в том числе.

Последняя фраза Танаева заставила настоятеля приподняться в своем кресле.

— Откуда вы об этом узнали?

— Не только у вас есть собственные источники информации. Как я уже говорил, я в этом мире новичок, но я стараюсь приспособиться к его условиям и использую иногда ваши методы. Должен признать, что они бывают в некоторых случаях весьма эффективны.

— Я это запомню. — Какое-то время Вистальд молчал, тяжело перекатывая желваки на скулах и словно отыскивая в одолевавшем его сонме вопросов самый важный. Наконец он спросил: — Когда вы покинули общину проводников, в вашем отряде было четыре человека. Мы захватили только троих, и пока поиски четвертого вашего спутника или спутницы ни к чему не привели. Где он скрывается?

— Откуда мне знать? Вы разобщили нас всех во время атаки.

— Вы должны были хорошо изучить своих людей и могли бы значительно облегчить наши поиски. Мне показалось, вы предлагали взаимную откровенность, давайте начнем наше сотрудничество с этого!

— Не самое удачное начало. Я не предаю друзей.

— В таком случае мне придется вернуться к нашим прежним, проверенным временем методам. Если вы передумаете и захотите пообщаться со мной, позовите охранника. Но не злоупотребляйте моим временем понапрасну. Если меня разочарует наша следующая встреча, это только усугубит ваше положение.

— Я постараюсь избежать ее!

— Думаю, вам это удастся. Внизу нет воды... А температура, впрочем, у вас было время с ней познакомиться. Так что желаю успеха!

Именно после этой заключительной фразы настоятеля Танаев понял, что наступил момент для решительных действий, к которому он готовился все это время, растягивая бессмысленный разговор. Впрочем, не совсем бессмысленный, он выяснил, что монахам так и не удалось схватить Карин, а эта новость окончательно развязывала ему руки.

Он прыгнул вперед, в своем ускоренном до предела темпе, рассчитывая преодолеть отделявшее его от настоятеля расстояние за считаные доли секунды.

Да вот только пол, от которого он собирался оттолкнуться для завершающего броска, неожиданно исчез. И он ухнул в хорошо замаскированную легким ковром яму.

* * *

Когда Танаева вновь приковали к стене и стражники с факелами исчезли за железной дверью, Бартон спросил:

— Что-то ты быстро вернулся. Удалось о чем-нибудь договориться?

— Нет. Единственная положительная новость — Карин они до сих пор не нашли.

— Это уже немало. Хоть какая-то надежда осталась.

После этого короткого обмена фразами в подвале воцарилось долгое молчание. Танаев думал о том, что удача от него отвернулась, а его могущественные друзья, помогавшие ему во время долгого пути к огненному порталу и стенам проклятого города, теперь, похоже, забыли о нем. И все-таки он не мог поверить в то, что после всего, что он пережил, после всех трудностей, которые пришлось преодолеть по пути сюда, его жизнь оборвется так нелепо. Должен быть какой-то выход — почти всегда он есть, и почти всегда разглядеть этот единственно верный выход невероятно трудно.

Высоко над их головами равномерный колокольный звон отмерял время. Каждый час большой колокол отмечал одним-единственным заунывным ударом, и после очередного Фавен произнес:

— Этим звоном они всегда оповещают округу о том, что предстоит чья-то смерть. Мы так и будем сидеть в цепях, пока нас не прикончат?

— А ты предлагаешь их разорвать? — спросил Танаев со своим неизменным сарказмом, который ему не изменил даже сейчас. Однако Фавен на его саркастический вопрос ответил вполне серьезно:

— Разорвать их не удастся. Зато я могу выдернуть болт, которым мои цепи прикреплены к стене. Он сильно проржавел и слегка шатается...

— Чего же ты ждал до сих пор?! — вскипел Танаев.

— Будет большой шум. Тихо вырвать его я не смогу.

— В таком случае ты должен сделать это быстро! Так быстро, чтобы успеть добраться до входной двери раньше стражников. Они не сразу разглядят тебя в темноте, факелы будут их слепить, воспользуйся этим!

Почти сразу же вслед за этой фразой Танаева раздался такой грохот, словно обрушилось полстены. Затем на какое-то время в подвале наступила тишина. Вскоре за дверью послышалась ругань потревоженных стражников, дверь распахнулась, и Танаев увидел, как в освещенный факелом круг ворвался смертоносный обрывок цепи с массивным болтом на конце. Оба стражника упали как подкошенные. Фавен поднял факел и повернулся к Танаеву:

— Что делать дальше? — Даже в этой ситуации великан предпочитал не принимать самостоятельных решений.

— Поищи ключи! У одного из них должны быть ключи!

Поиски увенчались успехом, но Танаеву казалось, что Фавен движется, как в замедленной киносъемке. Каждую секунду здесь могла появиться новая стража, гораздо более осмотрительная и лучше подготовленная к встрече с ними.

Но вот наконец нужный ключ был найден, цепи разомкнуты и все трое, загасив факелы, притаились у входной двери. Вскоре Танаев убедился в том, что тревога не распространилась дальше подвала и никто не спешит на помощь к ликвидированным Фавеном стражникам. Настало время воспользоваться свалившейся на них удачей.

Они поднялись по лестнице, к распахнутым настежь дверям подвала. Где-то здесь должен был находиться второй пост, однако его не оказалось на месте.

Перед ними в вечерней полутьме лежал монастырский двор, заполненный монахами. В первую минуту Танаеву показалось, что они ждут здесь их, а весь побег — очередная хитро подготовленная настоятелем ловушка, но почти сразу же он понял, что происходящее во дворе не имеет к ним ни малейшего отношения.

ГЛАВА 28

— Не такие уж они серые... — пробормотал Танаев, сообразив, что означает процессия в центре монастырского двора.

— Что они делают? — шепотом спросил Фавен.

— Совершают черную мессу. Видишь женщину в белом балахоне в центре этой процессии? Это по ней звонил колокол. Сейчас ее будут убивать.

— А мы будем ждать, пока это произойдет? — осведомился Бартон, извлекая из-под полы длинный нож, прихваченный им у одного из погибших стражников.

— Может быть, это Карин! — воскликнул Фавен, в свою очередь, вынимая из ножен трофейный меч и стараясь разглядеть в линиях белого балахона очертания фигуры женщины, которой он любовался так часто.

— Это не может быть Карин. Для участия в этом ритуале требуется добровольное согласие жертвы.

— Согласие на смерть?

— Как правило, «избранные» не знают, чем закончится для них ритуал, к тому же в разные времена и у разных народов исполнение этого ритуала и его тайный смысл — менялись. Смерть самой женщины вовсе не обязательна. Гораздо чаще на алтарь возлагали некрещеного младенца, — ответил Танаев.

— Что такое крещение? — спросил Бартон.

— Древний церковный ритуал, призванный защитить младенца от черных чар, впоследствии смысл ритуала изменился, и здесь он вряд ли известен. Но это не важно, гораздо важней то, чей лик нарисован на этих перевернутых хоругвях... Жаль, я не могу его рассмотреть.

Процессия между тем подошла к большой пентаграмме, нарисованной в центре монастырского двора. По углам пентаграммы горели толстые черные свечи. Монахи остановились перед пентаграммой и отступили назад. Теперь женщина осталась одна перед ярко выделявшейся на темной мостовой геометрической фигурой.

— Чего они ждут?

— Время. Для начала церемонии должна пробить полночь...

И в этот миг колокол в звоннице ударил двенадцать раз. Как только прозвучал его первый удар, женщина вошла внутрь пентаграммы и остановилась в центре. После того как прозвучал двенадцатый удар, женщина сорвала с себя белый балахон и швырнула его за пределы пентаграммы, оставшись совершенно обнаженной.

— Это не Карин! — с облегчением произнес Бартон.

— Я говорил вам, что это не могла быть Карин. У этой женщины, скорее всего, есть младенец, которого она согласилась принести в жертву своему господину.

— Что такое ты говоришь? Разве подобное злодейство возможно? Разве мать способна добровольно пожертвовать своим ребенком?

— Разные бывают матери...

Ветер, словно дожидавшийся момента, когда в круг пентаграммы войдет монах в алом плаще, несущий в руках какой-то сверток, ворвался в монастырский двор и развернул хоругви так, что Танаев наконец смог рассмотреть лик того, кто на них изображен.

— Так я и думал. Они поклоняются Аристарху! На их хоругвях изображен лик алого князя! — забывшись, он произнес это слишком громко, и Бартон, прижав палец к губам, прошептал:

— Тише. Это их главная и самая страшная тайна. Если жители города узнают, кому поклоняются серые монахи, они откажутся от общения с ними, люди начнут их убивать при каждом удобном случае. И если монахи поймут, что их тайна раскрыта, они сделают все, чтобы немедленно расправиться с нами.

— В таком случае нам придется прорываться через всю эту толпу прямо сейчас! — приказал Танаев. — Я не собираюсь смотреть, как эти изуверы убивают невинного ребенка!

— И это означает, что у нас не останется ни единого шанса... Как только они поймут, что мы стали свидетелями гнусностей, которые они здесь творят, нас будут преследовать до тех пор, пока не убьют!

— Значит, такова наша судьба! Вперед, друзья, и да пребудет с нами десница господня! — Эта фраза сорвалась с его губ словно сама собой, и единственное, о чем Танаев пожалел, бросившись на толпу монахов, так это о том, что с ним не было его любимого оружия. Шунгитовый меч отобрали сразу после пленения.

Но и без оружия, обладая нечеловеческой силой и скоростью, он был страшен в рукопашном бою, и ему удалось прорваться почти до самого центра пентаграммы, до того места, где стоял монах в красном плаще со свертком в руках.

Танаев успел вырвать у него этот сверток и ринулся дальше, не бросив даже взгляда в сторону женщины, пожертвовавшей своим младенцем. Он не знал, какие обстоятельства вынудили ее так поступить, и не собирался в этом разбираться.

Да и не осталось у него уже времени ни в чем разобраться, потому что на галерее второго этажа монастырского здания появились знаменитые серые арбалетчики, не делающие промахов.

Но прежде, чем они успели спустить свои тетивы, монах в красной одежде поднял руку, и его громкий голос разнесся над всей монастырской площадью:

— Опустите оружие и пропустите их! Пока ребенок, принадлежащий нашему господину, у них — они неприкосновенны!

И, к удивлению Танаева, совершенно не ожидавшего, что этот приказ будет выполнен, монахи расступились, освобождая ему и его спутникам путь к воротам.

Фавен и Бартон придвинулись к Танаеву вплотную, встали между ним и наделенными на него арбалетами, заслоняли собой его и ребенка. Так они и шли к воротам тесной группой, провожаемыеневидимыми под монашескими капюшонами, но хорошо ощущаемыми Танаевым взглядами ненависти.

Еще переступая последнюю линию пентаграммы, Танаев невольно подумал, что если ее магическая защита имела какое-то влияние на поведение монахов, то теперь оно кончилось. Но ничего не изменилось. Они беспрепятственно достигли ворот сквозь строй ненавидящих взглядов и не услышали ни одного проклятия, ни одного напутственного слова.

Уже за воротами Танаев спросил Бартона:

— Тебе не кажется, что все получилось слишком уж просто? Почему они нас выпустили?

— Потому что колокол на монастырской звоннице пробил двенадцать раз.

— Ну и что? Какое отношение... — И тут он наконец понял. — Кары?

— Конечно. Настало их время. В монастырский двор они почему-то не залетают. Возможно, монахам известна какая-то магическая защита от этих тварей. Но как бы там ни было, они выпустили нас лишь потому, что уверены: в это время за воротами монастыря мы не проживем и часа.

Но пока что они постепенно отдалялись от монастыря, хотя и двигались, как во сне, каждую минуту ожидая смерти. И только когда из темноты вынырнула кара и тут же исчезла, словно отброшенная ударом неведомой силы, Бартон спросил у Танаева:

— Ты понимаешь, что происходит?

— Нет. Но думаю, что дело в младенце. Его окружает кокон какой-то невидимой силы. Довольно большой кокон. Если мы по-прежнему будем держаться поближе друг к другу, то останемся под его защитой, — Танаев говорил медленно, растягивая слова. Создавалось впечатление, что его мозг в это время занят какой-то другой, более важной проблемой, чем ответы на вопросы Бартона, и, возможно, даже более важной, чем их собственные жизни.

— А куда мы, собственно, идем? — не унимался Бартон.

— К башне Амок. Я не знаю, как долго продержится защита, оберегающая нас от кар. Только в башне мы будем в безопасности.

Перед знакомой башней они оказались примерно через полчаса и за это время стали свидетелями, по крайней мере, десятка неудачных нападений кар.

— Мне кажется, ребенку надо дать хотя бы глоток воды! — произнес Бартон и попытался взять ребенка у Танаева, но тот не разжал рук.

— Интересно, откуда ты возьмешь воду? Все наши вещи остались у серых.

— Позволь мне посмотреть, что с ребенком. Мне кажется странным, что он не плачет и даже не двигается. Внутри пентаграммы он не был так молчалив!

На этот раз Танаев не стал возражать, и Бартону удалось развернуть полотно, в которое был закутан младенец.

— Он мертв!

— Да, я знаю, — подтвердил Танаев. — Я почувствовал это еще во дворе монастыря — внутри пентаграммы. Им был нужен мертвый младенец для завершения своей страшной церемонии, и они умертвили его, едва мастер их черного ордена вошел в круг пентаграммы.

— Но тогда почему... зачем было отбирать у них ребенка? Ты не мог знать, что это защитит нас от стрел!

— Я и не знал. Просто не мог позволить завершиться их мессе.

— Почему ты думаешь, что в башне мы будем в безопасности? — спросил Фавен, пристально осматриваясь вокруг. — Ведь именно там в первую очередь нас будут искать серые!

— Они не знают о существовании башни Амок.

— Как такое может быть, она же находится у них под носом?

— Она для них невидима. На ее месте они видят огромный провал, к которому боятся подходить.

— Но ведь это всего лишь иллюзия! За столько лет кто-нибудь из них мог попытаться...

— Это не иллюзия. Для них там действительно смертельно опасный провал. Амок умеет защищать свое жилище от непрошеных гостей.

Они вошли в башню и начали долгий подъем к ее вершине. Внутри было тихо, несмотря на то что решетчатые стены свободно пропускали наружный воздух, горячий ветер улицы здесь не ощущался. И чем выше они поднимались, тем заметнее уменьшалась мучительная для всех жара.

Воздух внутри этого полупрозрачного строения нес в себе запахи пронесшихся сквозь башню тысячелетий.

Если бы у Танаева спросили, чем пахнет время, он наверняка бы ответил: старой пылью, пожелтевшей бумагой, засохшей травой и еще чем-то неуловимым, похожим на запах, который ощущает человек, впервые попавший во внутренние помещения египетских пирамид.

Когда они поднялись примерно до половины башни, Танаев дал знак остановиться и прислушался. Он ощупал пространство своим ментальным локатором и наконец уверенно произнес:

— Здесь кто-то есть!

— Я ничего не вижу! — возразил Фавен.

— Выше. Еще четыре или пять поворотов. Там кто-то есть, знакомое поле, но я пока не могу понять, что оно мне напоминает. Вот. Оно спускается ниже!

Неожиданно, словно очнувшись, Танаев бросился вперед и исчез за ближайшим поворотом лестницы.

Двадцать второй поворот лестницы... Двадцать третий... Он все еще не мог себе позволить поверить, разочарование было бы слишком сильным. Сердце, всегда работавшее как хорошо отрегулированный мотор, сейчас заставляло его задыхаться.

Наконец на двадцать четвертом повороте он увидел на ступеньках лестницы Карин и долго не мог произнести ни одного слова. Она заговорила первой:

— Мне пришлось ждать тебя здесь так долго...

— Но... Как ты догадалась? Откуда ты могла знать, что мы придем сюда?! — Танаев не сумел сдержать радости, хотя всегда, неизвестно почему, старательно прятал свои чувства от окружающих.

— Я и не знала, просто ждала...

Подойдя к Карин, он обнял девушку и привлек ее к себе.

— Я думал, что никогда больше не увижу тебя, и только теперь понял, как много мог потерять!

— Ты никогда не говорил мне ничего подобного...

Они долго молча стояли в темноте этой ночи, тесно прижавшись друг к другу и теплотой своих тел разгоняя окружающий мрак.

— Что с нами будет, скажи? Что с нами будет, после того как ты войдешь в свой храм?

— Мы найдем выход из проклятого города и навсегда покинем это страшное место.

— Значит, ты все-таки уйдешь от меня...

Он заметил блеснувшие в ее глазах слезы и проговорил дрогнувшим голосом:

— Что ты, девочка! Конечно, мы уйдем вместе!

— Разве ты еще не понял, что таким, как я, нельзя покидать это место?

— Это еще почему?

— Потому что в прошлой жизни, там, наверху, мы заслужили кару...

— Кару? Какую кару? Какое преступление ты могла совершить?

— Я предала человека, которого любила... Своего первого мужчину. Как сейчас помню запечатанный гербовой печатью конверт, который нашла в своем почтовом ящике, с приказом явиться туда, откуда не возвращаются...

— Ты имеешь в виду батальон чистильщиков?

Карин молча кивнула:

— Мне удалось вернуться только потому, что я согласилась подписать бумагу... Небольшая комната, портрет вождя на стене, государственный герб размером с кухонный таз и белый лист бумаги передо мной... Через день он исчез, мой любимый, больше я его никогда не видела. И все это время, до того момента, как я очутилась здесь, перед моими глазами лежал этот проклятый лист... У каждого из тех, кто попадает сюда, есть свой лист или что-то еще... Большинство делает вид, что не помнят о прошлом, не знают причины, по которой они очутились в этом месте, но это ложь. Они лгут сами себе, потому что просто не могут забыть.

— Глупости все это! Все это ушло вместе с твоей прошлой жизнью, я выведу тебя отсюда!

— Не получится! Ничего у тебя не получится! Но все равно спасибо за твои слова, за надежду, которую ты стараешься мне подарить.

— Как ты сумела найти башню?

— Но ты же сам позвал меня сюда...

— Позвал? Каким образом?

— Очень четким ментальным посланием, там даже картинка была с планом и указанием, как найти башню.

— Но я не отправлял никакого послания! Мы думали, что ты скрываешься от серых в каких-то развалинах, и даже если бы я попытался отправить такое послание, ты бы все равно не смогла его принять, у тебя нет таких ментальных способностей!

— Кто же это сделал? Кто мог отправить мне послание такой ментальной силы, что оно сумело ко мне пробиться?

— Может быть, Амок?

— Она не вмешивается в дела людей. Нет, это кто-то другой.

— Не так уж важно, кто это был. Мы все снова вместе — вот что важно. Давай спустимся. Наши друзья беспокоятся и не могут понять, куда я пропал.

Когда все вновь оказались вместе, Карин сразу же почувствовала злую силу, исходящую от свертка в руках Бартона.

— Что это?

— Мертвый младенец. Мы вырвали его из лап красного священника в момент совершения черной мессы.

— Его надо немедленно похоронить. От него исходит зло, которым его пропитали во время мессы.

— Но его присутствие спасло нас от нападения кар во время бегства из монастыря.

— Это не его заслуга. Должна быть другая причина... Дай-ка мне взглянуть на этого младенца. — Она осторожно откинула полотно, вгляделась в маленькое посиневшее личико и вновь закрыла его. — Так я и думала, на нем защитный талисман.

— Зачем нужен защитный талисман мертвому младенцу?

— Он ведь не всегда был мертвым... Возможно, мать надеялась таким образом спасти его от смерти.

— Что нам с ним делать?

— Младенца нужно немедленно похоронить вместе с талисманом. К этой вещи нельзя прикасаться, в ней скопилось слишком много зла, и вред, который она может причинить, гораздо больше пользы от ее защиты.

— Хорошо. Мы это сделаем, как только спустимся вниз. Но сейчас гораздо важнее узнать, кто тебе помог найти башню Амок.

— Почему это так важно?

— Потому что мы не знаем, зачем ему это понадобилось.

ГЛАВА 29

Едва над башней занялся серый рассвет, как Танаева разбудил встревоженный возглас Бартона:

— Кажется, к нам пожаловали гости!

Танаев, мгновенно подобравшись и нашарив пику, которую смастерил с вечера из ножа Карин, через мгновение был на ногах.

— Пока я вижу только одного!

— Он один и есть, но идет прямо к башне. Похоже, он ее видит.

— Это должно означать, что он не принадлежит ни к черным, ни к серым! И потом, эти господа не ходят в одиночку!

Какое-то время Танаев молча разглядывал уверенно идущего к башне человека. Его ментальное поле казалось ему знакомым, но он никак не мог на нем сосредоточиться, его сознание, подчинившись настойчивой защитной реакции, искало других врагов, но их не было.

— Он действительно один, и, мне кажется, я его знаю.

— Кто же его не знает, — изрек Фавен, — достаточно взглянуть на его лук.

— Выходит, Стилен следил за нами всю ночь?

— Не думаю. Ночью это невозможно, даже если не считаться с карами. И он не мог последовать за нами в монастырь серых.

— Да, это Стилен, — подтвердил Бартон, после того как окончательно убедился в личности неожиданного визитера, который уже начал неторопливый подъем по лестнице башни.

— Что будем делать? Он скоро нас увидит!

— Если этот человек способен в одиночку отыскать башню Амок, нам не стоит избегать его общества. Послушаем, что он скажет. И как объяснит свое пребывание в общине, фактически принадлежащей серым.

— Сама по себе принадлежность человека к какой-то конкретной общине еще ни о чем не говорит, — возразил Бартон. — Каким силам он служит, определяется только его душой. Есть много примеров того, как служители темных сил становились подвижниками и проводниками света!

— Что-то я не слышал о подобных примерах! — возразил Танаев, честно стараясь вспомнить имя хотя бы одного «исправившегося» диктатора или душегуба, разве что один из древних царей, имя которого ему так и не удалось вспомнить, добровольно отказавшийся от царства на склоне лет и ставший отшельником. Правда, и во время своего царствования он не числился в душегубах. Других примеров не вспоминалось, но он не слишком силен в истории. Возможно, причина в этом.

Их неожиданный визитер между тем преодолел первые десять витков лестницы, отделявших его от расположившейся на шестнадцатом повороте компании Танаева.

— Что ему от нас нужно? — спросил Фавен, вынимая свой нож и пробуя остроту лезвия. — Серые послали его следить за нами?

— Не думаю, — ответил Танаев, — и уберите оружие. Сначала нужно поговорить.

Никто не двинулся с места, когда Стилен приблизился и остановился в трех шагах от них.

— Вы мне кое-что должны! — произнес он уверенным тоном, хотя было заметно, что эта фраза стоила ему заметного внутреннего усилия.

— Да? И что же именно? — заинтересовался Танаев, на лице которого появилась его обычная саркастическая усмешка. Он держался так, словно визит Стилена не был для него полной неожиданностью, и его примеру последовали остальные.

— Если вы помните, я подписал договор с черными, получил деньги и не выполнил его!

— Ну, и при чем же тут мы? — Казалось, эта фраза Танаева на какое-то время поставила Стилена в тупик. Наконец он справился с собственной растерянностью и продолжил:

— Но ведь это ради вас я нарушил договор, за невыполнение которого мне теперь грозит смерть!

— Разве мы тебя об этом просили?

— Вообще-то нет. Но мне казалось, что за эту услугу я могу рассчитывать, по крайней мере, на место в вашем отряде и на толику надежды вырваться из проклятого города!

— В этом ты, несомненно, прав.

— Тогда почему же вы тайком покинули мой дом? Почему ушли без меня?

— Потому, что кто-то все время сообщал о наших планах серым, и еще потому, что серые на самом деле вовсе не серые и имеют самое прямое отношение к общине, в которой ты живешь!

— Если бы я был вашим врагом, я давно мог бы выдать вас черным! Удобных случаев было достаточно!

— В этом ты прав. И чего же ты хочешь за то, что нас не выдал?

— Почему вы все время сворачиваете разговор на торг? Я ничего не требую от вас, я только прошу, чтобы вы взяли меня с собой в храм!

— Башня приняла его, — напомнила Танаеву Карин. — Он сумел ее увидеть. Если бы Стилен принадлежал к черным, этого бы не произошло!

— Она права! Община, в которой вынужден жить человек, еще ничего не значит! Это решают внешние обстоятельства. Гораздо важнее его убеждения и жизненные правила, которым он следует. — Бартон, всегда относившийся к Стилену с подозрением, неожиданно для Танаева поддержал Карин. Стилен между тем продолжил:

— Я узнал о том, что вас схватили серые, и уже не надеялся на вашу помощь. Признаюсь, мне показалось в тот момент, что это справедливая расплата за ваше предательство. Выхода у меня не было, и я все равно решился идти к храму в одиночку. Но боги этого мира оказались к вам благосклонней, чем я предполагал, — я встретил вас и снова хочу задать вопрос: согласны ли вы взять меня с собой? Но на этот раз прошу ответить откровенно, мне не хотелось бы вновь неожиданно остаться одному в самый неподходящий момент.

— Я готов согласиться, — сказал Танаев. — Есть лишь один вопрос, который я уже задавал тебе однажды, но так и не получил на него вразумительного ответа. Чем ты занимался в верхнем мире и почему очутился здесь?

— Я принадлежу к тем немногим индивидуумам, чья память о жизни в верхнем мире сохранилась полностью. Нас называют мнемонами, и во всем этом мире вряд ли найдется больше десятка таких, как я... Ты хоть понимаешь, навигатор Танаев, что это значит — помнить каждую минуту из своей прошлой жизни, которой ты так дорожил и в которой многого сумел добиться? О той жизни, где остались все твои друзья и близкие тебе люди? Ты понимаешь, что значит — сознавать, что ты уже никогда не сможешь туда вернуться?

— Я понимаю. Так кем же ты был в том, таком желанном для тебя мире?

— Я был штурманом «Севера», в те годы, когда люди еще умели летать к звездам...

— «Севера»? Но это было целую бездну лет тому назад...

— И всю эту чертову бездну лет я провел в этом проклятом мире.

— Если ты был штурманом в звездную эпоху, ты должен знать обо мне, — Танаев спросил об этом, чтобы проверить, насколько можно доверять словам Стилена. Его аура по-прежнему оставалась для него непробиваемой, он, как и прежде, не мог определить, когда этот человек говорит правду, а когда лжет. И это раздражало его.

— Кто же о тебе не знает? В те годы имя навигатора Танаева уже стало легендарным. А твоя экспедиция на энтропийную планету вошла во все учебники звездоплавания.

— Так что же случилось потом? Какие обстоятельства, а вернее, какие твои поступки привели тебя в нижний мир?

— Потом началась война. И я убил своего командира. Намеренно, хотя на военном трибунале это представили как простую случайность, чтобы сохранить репутацию армии. Он был изрядным мерзавцем, этот полковник, и если бы все повторилось, я бы убил его снова. Но такие вещи не прощаются — убийство есть убийство... Добавьте к этому еще несколько смертей, которые имеются на совести почти каждого солдата, участвующего в боях, и вы поймете, почему я здесь... Но самым страшным наказанием было то, что мне сохранили память о прошлом. У них, — он кивнул в сторону спутников Танаева, — есть хотя бы забвение, у меня его нет...

— Ты слышал о мнемонах? — спросил Танаев, повернувшись к Бартону.

— Слышал. Хотя мне не приходилось встречаться ни с одним из них.

— Он говорит правду, — вновь вступилась Карин за Стилена, который ей определенно нравился, и это раздражало Танаева, изо всех сил старавшегося не утратить объективность в важном для успеха всего предприятия решении.

— Я знаю, — довольно холодно подтвердил Танаев, — и именно поэтому не возражаю против его дальнейшего участия в нашем походе. Если только кто-нибудь мне объяснит, откуда черные узнавали о наших планах!

— Я тебе объясню, — сказала Карин. — Кары летают не только ночью. Правда, днем они никогда не нападают. Здесь есть и другие существа, о которых мы даже не подозреваем. С помощью черной магии наши враги могут заставить служить себе почти любое живое существо.

— Ну, и что из этого следует?

— Только то, что черные имели возможность следить за нашим передвижением с помощью своих слуг. Для этого им не обязательно было иметь среди нас шпиона.

В конце концов, скрепя сердце, Танаев был вынужден пойти навстречу желанию остальных членов своей команды, хотя его подозрения относительно роли, которую Стилен играет в их судьбе, так и не развеялись окончательно после этого разговора. Объяснения Стилена по поводу того, почему он оказался в нижнем мире, не убедили его. Этот человек по-прежнему скрывал от них что-то важное.

С рассветом, как только закончилось время кар, они двинулись дальше. Стилен, как и прежде, шел впереди, держа наготове свой огромный лук, но теперь Танаев, по крайней мере, мог контролировать выбранное им направление, сверяя его с картой, полученной от Амок.

Ему хотелось понять, какую роль в решении Стилена присоединиться к их опасному походу сыграл обыкновенный страх смерти.

— Нарушив договор с черными, он оказался в безвыходном положении и должен был немедленно скрыться из общины. В этом, по крайней мере, ему можно верить. Но, с другой стороны, никто не заставлял Стилена нарушать этот таинственный договор, существование которого вызывало у Танаева вполне оправданное сомнение.

Несмотря на вынужденное согласие вновь включить Силена в отряд, отношение Танаева ко всей этой истории и к самому Стилену не изменилось.

Но самым главным в его решении было то обстоятельство, что с помощью намертво отпечатавшейся в его памяти карты он мог контролировать все действия проводника и знал, что тот ведет их к храму правильной дорогой.

Было и еще одно обстоятельство, в наличии которого Танаев не хотел признаваться самому себе. В прошлой жизни, там, в далеком верхнем мире, о котором здесь даже вспоминалось с трудом, Стилен был штурманом звездолета... Его коллегой, сохранившим память о том далеком времени, когда он сам летал к звездам, когда человечество по праву считалось одной из самых великих звездных рас...

Куда ушло все это, как мы могли допустить? Почему были разрушены наши орбитальные укрепления? Почему была законсервирована вполне еще боеспособная орбитальная крепость, на которую он попал сразу после прибытия на Землю? Не слишком ли много во всем этом было предательства таких людей, как Стилен?

Никон говорил о том, что приход темных сил Аристарха подготовили сами люди, своей неуемной жадностью они отравили воздух собственной планеты, уничтожили ее леса, загадили отходами некогда чистые реки...

А когда климат начал меняться, когда вспыхнули эпидемии, унесшие жизни миллионов людей, вот тогда и появились темные полчища Аристарха... Им оставалось лишь сорвать давно созревший плод, покорить цивилизацию, уже почти неспособную к сопротивлению...

Сейчас все его усилия, нелегкий путь, который он проделал к огненному порталу, друзья, которых пришлось оставить на этой длинной дороге, — все казалось ему напрасным, не имеющим смысла. И мрачное настроение овладевало Танаевым все больше, по мере того как его отряд продвигался к центральной площади, на которой располагался храм.

На какое-то мгновение мелькнула мысль, что причина его подавленного настроения связана с самим храмом, с той враждебной силой, которую он ощущал все сильнее с каждым шагом приближения к ней. Но он тут же отбросил ее, не сознавая, как сильно угнетен его мозг внешним давлением, под прессом которого очевидные, лежавшие на поверхности объяснения использовались его логикой в первую очередь просто потому, что на серьезный анализ у него уже не осталось сил.

Развалин вокруг появлялось все больше. Складывалось впечатление, что храмовая площадь была когда-то эпицентром какого-то катаклизма. Танаев по-прежнему ощущал своим ментальным щупом присутствие впереди огромной злой силы, способной в любой момент высвободиться, вырваться наружу и нанести удар. Возможно, именно от подобного удара и превратились в руины целые кварталы когда-то живых домов.

Больше всего Танаева беспокоило то, что за все время его пребывания в проклятом городе силы, помогавшие ему и не раз спасавшие от смертельной опасности на пути к огненному порталу и за его пределами, теперь словно забыли о нем. Забыли именно тогда, когда нужда в них была особенно острой.

Он сомневался в том, что без их помощи ему и спутникам удастся справиться с тем неведомым злом, что затаилось в храме и лишь ждало их прихода.

Он искал и не находил логики в цепочке событий, приведших его в проклятый город нижнего мира. Похоже, он стал пешкой в борьбе двух могущественных сил. Щепкой в стремительном потоке, увлекавшем его к неведомой цели, а щепка, попавшая в мельничные жернова, в конце концов превращается в обыкновенную пыль.

Он чувствовал, как по мере приближения к храму мрачные предчувствия овладевают им все сильнее, и вскоре понял, что причина, тревожившая его всю дорогу, скрыта не в храме, вернее, не только в храме... Она находилась гораздо ближе, и, как всегда, свойственное ему предчувствие опасности не обмануло и на этот раз.

Из-за ближайших развалин появились воины в серых плащах и молча бросились на них с трех сторон, оставляя открытым путь к храму, громада которого уже вздымалась над развалинами всего в паре сотен метров от них...

Атака была столь стремительной и неожиданной, что у Танаева не осталось времени для привычного анализа ситуации. Свистнула длинная стрела Стилена, пронзившая тела сразу двух нападающих, — и прежде чем серые успели преодолеть отделявшие их от отряда Танаева несколько десятков метров, новая стрела понеслась им навстречу.

Стилен выпускал их одну за другой с непостижимой, невозможной для обычного человека быстротой. Нападавших было не слишком много, не больше дюжины, и благодаря нечеловеческой стрельбе Стилена у отряда Танаева неожиданно появился шанс вырваться и из новой ловушки.

— Бегите! — крикнул Стилен, падая за ближайший камень и вновь натягивая тетиву своего лука. — Я задержу их! Бегите!

И они побежали, петляя из стороны в сторону, чтобы сбить прицел арбалетчиков. Танаев подхватил споткнувшуюся Карин и, не задерживаясь ни на секунду, не оглядываясь, продолжал бежать к храму.

Арбалетчики серых слишком увлеклись поединком со своим самым серьезным противником и позволили им проскочить широкую расчищенную площадь перед храмом, на которой им уже ничего не угрожало.

— Почему они не стреляют? — спросил Танаев у Бартона, с трудом переводящего дыхание.

— Рядом с храмом никакое оружие не действует, сюда не могут долететь их стрелы.

ГЛАВА 30

— Кто-нибудь знает, что со Стиленом? — спросил Танаев, едва они отдышались и убедились, что у стен храма им не угрожают стрелы серых арбалетчиков.

— Мне показалось, что он был ранен, когда упал за камни и стал прикрывать наш отход, — ответил Фавен.

— Но он все еще жив, судя по тому, что арбалетчики не решаются спускаться с развалин стен и продолжают стрелять. Другой цели, кроме Стилена, у них там нет, — добавил Бартон.

— В таком случае я попробую его вытащить. Он вел себя как настоящий воин! А я своими постоянными подозрениями толкнул его на этот поступок.

— Это бессмысленно, — возразил Фавен. — Ты ему не поможешь, а сам наверняка погибнешь.

— Я никогда не оставляю своих людей в беде.

— Как давно Стилен стал твоим человеком? — гневно спросила Карин, и по ее тону Танаев понял, что его неприятности еще только начинаются.

— С того самого момента, как он поставил на карту свою жизнь, чтобы спасти нас.

Танаев понимал, что шансов у него немного, но они, учитывая его быстроту и силу, все же были. И он собирался использовать их все до последнего.

Он уже сделал первый шаг к границе безопасной зоны, когда почувствовал у себя на плече руку Карин.

— Ты этого не сделаешь! Не оставишь меня одну!

— Я сделаю все, чтобы вернуться, обещаю тебе!

— Это невозможно. Ни один человек не сможет пересечь сотню метров открытого пространства под плотным потоком арбалетных стрел! Я знаю, какие у них стрелки, и ты тоже это знаешь! Когда мы бежали сюда, они отвлеклись на Стилена и прозевали наш прорыв. Больше они не повторят эту ошибку. Ты не пойдешь туда! Стилен сам выбрал свою судьбу! Ты сделаешь его жертву напрасной!

— Стилен спас нас всех, и я его не брошу, извини, девочка. — Танаев осторожно отстранил ее и рванулся вперед, на ходу выходя на сверхскоростной режим. Сейчас он вновь пожалел о том, сколько стараний приложил, стараясь превратить себя в нормального человека и растратив на этом пути часть своих уникальных способностей.

Но, с другой стороны, ему вовсе не хотелось, чтобы Карин считала его каким-то монстром, обладающим сверхчеловеческими способностями... Однако сейчас он был вынужден продемонстрировать именно это...

Его фигура размазалась, превратившись в серую ленту, промелькнувшую над открытым пространством перед храмом и мгновенно исчезнувшую из глаз.

При такой скорости арбалетные стрелы казались Танаеву легкими перышками птиц, медленно летевшими ему навстречу. Увернуться от них не составляло никакого труда. Однако впереди его ждала задача, решения которой он пока еще не нашел.

Ему придется остановиться около раненого Стилена, и если тот будет не в состоянии передвигаться самостоятельно — он будет вынужден нести его на себе... При всей своей нечеловеческой силе с такой ношей на руках он не сможет развить нужную скорость.

И даже если Стилен сможет двигаться самостоятельно, это ничего не изменит. Бегущий человек — прекрасная мишень для арбалетчиков, а ему придется соизмерять свою скорость со скоростью Стилена. Иначе вся его затея потеряет смысл. Эти мысли промелькнули за те немногие доли секунды, пока он пересекал открытое пространство. Вспомнились слова его любимого учителя, которые раньше всегда вызывали у него усмешку, но теперь в них открылся неожиданный скрытый смысл: «Сначала делай, думать будешь потом!»

Он уже был внутри развалин, которые они покинули несколько минут назад.

Стилен лежал за камнем и истекал кровью. Две арбалетных стрелы торчали у него в боку. Но руки следопыта все еще сжимали его смертоносный лук, и длинные стрелы, хоть и гораздо реже, чем раньше, все же уносились в сторону врагов.

Танаев знал, ни одна из этих стрел не пройдет мимо цели, но это ничего не меняло. Если он сейчас остановится, они погибнут оба.

И тогда, как это часто с ним бывало, решение пришло само собой.

Вместо того чтобы остановиться около Стилена, он еще больше увеличил скорость и направил ураганное движение своего тела навстречу тем, кто грозил им смертью.

В застывшем вокруг него мире потребовалось всего лишь несколько долей секунды, чтобы оказаться внутри расположения врага, и когда он оттуда вышел — стрельба прекратилась. Не осталось ни одного противника, способного натянуть тетиву арбалета...

Танаев осторожно опустил раненого Стилена у ног Карин, стараясь не смотреть на нее, чтобы не видеть реакцию девушки на все происшедшее. Он предполагал, какой она может быть, но все равно не представлял того, что произойдет на самом деле.

— Осмотри его и постарайся помочь, возможно, в твоей сумке найдутся нужные травы.

— Да, мой повелитель!

Он вскинулся после этого ответа, словно от удара, и впервые осмелился взглянуть ей в лицо.

В глазах девушки был восторг, радость от его возвращения, и лишь где-то в самой глубине притаился едва заметный страх. Но в них не было ни малейшего намека на юмор. Карин была абсолютно серьезна. И это испугало его.

— Что еще за новости? Почему ты назвала меня «мой повелитель»?

— Потому что, когда в воина вселяется великий демон Астаки, его следует называть именно так.

— В меня не вселялся никакой демон!

— Да, мой повелитель!

Выходило, что решить эту новую задачку будет гораздо сложнее, чем он мог предположить... Но ее решение придется отложить до более благоприятного времени.

Сейчас его занимала совершенно другая проблема. С невероятным трудом, преодолев множество препятствий, им удалось наконец добраться до древнего храма, о котором ходило столько легенд и слухов. Но пока что Танаев не представлял, как можно перебраться через терявшуюся в сером тумане стену, которая, казалось, не имеет конца.

Никаких признаков входа, ворот, калитки или хотя бы тайной лазейки, ведущей внутрь храмового двора, поблизости не наблюдалось.

— Нам придется обойти весь храм. Если Стилен не сможет идти, мы на какое-то время оставим его и вернемся, если найдем вход.

— Я смогу идти — раны поверхностные, а с болью я справлюсь.

— Это действительно так? — спросил Танаев Карин. В ее компетентности в качестве врачевателя он успел убедиться на практике.

— Да, мой повелитель! Стилен может ходить, хотя лучше бы ему недельку провести в постели.

Скрипнув зубами на это обращение, Танаев решил на этот раз оставить его без внимания и лишь сказал:

— Постель мы ему предоставим, как только найдем ее. А пока ему придется подождать здесь. Мы обойдем стену и попытаемся найти вход. А силы ему еще понадобятся!

— Я останусь вместе с ним! — заявила Карин. Ее чрезмерное внимание к Стилену Танаеву совсем не нравилось. Однако он ничем не выдал себя, лишь согласно кивнул и дал знак остальным следовать за собой.

Фавен, неправильно истолковавший мрачный вид Танаева, попытался его успокоить:

— У храмовой стены им ничего не угрожает. Ты можешь быть спокоен!

— Я спокоен. Но я не знаю, что может случиться, если здесь появится монстр, который не знает об этом.

— Здесь не может появиться ни один монстр!

— Почему?

— Храм защищает себя! Это священная территория, и колдовская защита храма...

— Перестань молоть чепуху! Я не верю в колдовство, хотя должен признать, иногда в этом мире происходят вещи, которые трудно объяснить по-другому. Но храм защищается не колдовством, а каким-то ментальным излучением, внушающим страх всем существам, приближающимся к его стене. Я все время чувствую это давление, однако я умею ему противостоять и не понимаю, почему вы его не чувствуете.

— Возможно, защита храма действует не на всех. Иначе ни один житель города не смог бы к нему приблизиться. Но серые регулярно совершают на этой площади свои обряды, а некоторые из них даже пытались проникнуть в храм, хотя и безуспешно.

— Очевидно, ты прав. Другого объяснения я не вижу.

Идя вдоль храмовой стены, такой высокой, что не позволяла увидеть за собой самого храма, они отошли от Карин и Стилена на порядочное расстояние. Внешний вид стены не менялся. Все та же однообразная серая поверхность, без всяких признаков кладки, и по-прежнему никакого признака ворот.

— Если бы я мог подняться на эту стену и осмотреться! Этот чертов туман скрывает ее верхнюю часть, возможно, проход находится как раз там, в нескольких метрах над нами!

— Но проход не может находиться так высоко!

— Еще как может! Я встречал замки, ворота которых располагались на большой высоте, и добраться до них можно было только по подъемному мосту, который опускали далеко не всегда.

Минут двадцать они молча следовали дальше, стараясь не отдаляться от стены, чтобы не потерять направление в сером тумане, который время от времени опускался настолько низко, что им приходилось держаться друг за друга и ощупью продолжать движение. К счастью, такие моменты наступали нечасто, и ветер быстро разгонял горячий туман.

Танаев думал о том, что их запасы воды невелики и они не смогут долго продержаться в подобном месте. Его угнетала вынужденная остановка. Он чувствовал себя как бегун, который перед самым финишем налетел на невидимое препятствие.

Где-то здесь должен был быть вход! Серые, пытавшиеся его завербовать, говорили о том, что кое-кому из них удалось проникнуть в храм. Правда, обратно они не вернулись, но все равно вход должен существовать!

Пройдя еще с полкилометра вдоль казавшейся бесконечной стены, они наконец кое-что обнаружили. Правда, это были не ворота.

Из шершавой поверхности стены, на высоте вытянутой человеческой руки, торчал какой-то зеленый кристалл.

Все трое сгрудились вокруг этого места, внимательно разглядывая находку и не решаясь к ней притронуться.

— Похоже на кнопку! Возможно, именно с помощью этого кристалла мы должны оповестить о своем прибытии и о нашем желании войти внутрь! — подвел итог их совместным наблюдениям Танаев.

— Я бы не советовал его трогать! — возразил Фавен. — Я слышал, что уже у самой храмовой стены расставлены смертельные ловушки для непрошеных гостей. Если мы к нему прикоснемся, нас может поразить молния!

— Но ведь у нас нет другого выхода! Все равно придется попробовать! Мы не можем бесконечно бродить вдоль этой проклятой стены! — И Танаев решительно потянулся к кристаллу. Вначале он лишь осторожно прикоснулся к его гладкой прохладной поверхности и поспешно отдернул руку. Однако ничего не произошло.

Тогда он попробовал надавить на кристалл, и тот неожиданно легко поддался его усилию, уйдя в глубь стены на несколько сантиметров.

В стене что-то щелкнуло, словно сработал невидимый выключатель, и хриплый, неживой голос прозвучат над их головами:

— Кто смеет беспокоить меня?!

— Путники, нуждающиеся в защите и укрытии! — ни на секунду не задумываясь, ответил Танаев.

— Здесь не занимаются благотворительностью. Если знаешь пароль, назови его. У тебя десять секунд.

— Кажется, он не шутит... — пробормотал Фавен. — Бежим отсюда!

Они едва успели добежать до поворота, и постепенно закруглявшаяся стена скрыла от них нишу с кристаллом. Прогремел гром, и яркая вспышка, появившаяся в том месте, где находился кристалл, осветила окрестности.

— Похоже, я был прав насчет молнии!

— Конечно. Вот только я не понимаю, почему защитное устройство сработало тогда, когда нас там уже не было?

— Может, страж не знал об этом? Может, он думал, что мы стараемся вспомнить какое-нибудь волшебное слово, заменяющее пароль, и, как последние идиоты, стоим на месте?

— У него должны быть датчики наружного наблюдения!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь! В нашем мире не существует никаких датчиков! Но тот, кто находится за стеной, мог наблюдать за нами сквозь свой прозрачный кристалл.

— Пусть так, хотя для этого лучше бы подошла прозрачная кварцевая пластина, раз уж здесь нет стекол.

Он видел вместо нас каких-то зеленых человечков. Но все равно я не понимаю: зачем он выстрелил своей молнией по пустому месту?

— Может, он хотел напугать нас?

— Если так, то это ему не удалось. Я собираюсь повторить попытку.

— Что ж, тебе виднее, — согласился Фавен. — С того момента, как я с тобой познакомился, ты все время совершаешь странные поступки, но довольно часто добиваешься успеха.

Танаев вновь нажал на кристалл и, не дожидаясь ответа, отбежал на безопасное расстояние. Впрочем, ответ он все равно услышал. Голос, идущий словно ото всей поверхности стены, был настолько мощным, что его невозможно было не услышать.

— Кто смеет беспокоить меня?

Поскольку на этот раз ответа на свой вопрос страж не получил, он закончил монолог кратко, в точности повторив предыдущие слова:

— Если знаешь пароль, назови его. У тебя десять секунд!

Затем вновь прогрохотал гром мощного электрического разряда.

— Похоже на какое-то автоматическое устройство, — подытожил свои наблюдения Танаев. Оно действует по определенной программе. Без знания пароля нам здесь не пройти. Давайте попробуем обойти весь храм. Возможно, дальше мы обнаружим что-нибудь более подходящее.

Метров через сто от ниши с кристаллом храмовую стену расколола широкая трещина. Танаев жадно приник к ней. Однако рассмотреть сквозь нее ничего не удалось. Стена оказалась такой толщины, что неровности излома полностью перекрывали отверстие.

— Я попытаюсь подняться выше. Возможно, там трещина расширится.

— Это может быть опасно! — предостерег его Фавен.

— А что, здесь не опасно? — задал Танаев риторический вопрос. Он не собирался упускать единственную представившуюся им возможность узнать, что скрывается за храмовой стеной.

Он начал осторожный подъем вдоль трещины, исчезающей в тумане над его головой, ощупывая поверхность камня перед каждым движением вверх. Впрочем, в этом не было особой необходимости. Камень, из которого была сложена стена, оказался настолько прочен, что внутренняя поверхность трещины была совершенно свободна от осколков.

Постепенно, по мере подъема, как он и предполагал, трещина начала расширяться. Появление трещины, скорее всего, было результатом одного из многочисленных здесь землетрясений. И если это так, она не могла не расширяться. Тектонический удар, расколовший стену, наиболее сильным был снизу, но сама стена, следуя простейшему инженерному расчету, должна была сужаться кверху, иначе ее фундамент не смог бы выдержать огромный вес этого сооружения.

Так и произошло. Вскоре трещина расширилась настолько, что Танаев сумел протиснуться в нее и пополз к ее внутреннему краю, скрывающему от него храмовый двор. Но даже в этом месте, на высоте около сорока метров, толщина стены все еще была не меньше пяти метров.

Однако вскоре Танаев забыл обо всех инженерных расчетах. Трещина, напоминавшая извилистую пещеру, кончилась, он смог выглянуть наружу и впервые увидел храм.

ГЛАВА 31

За свою долгую жизнь Танаев побывал во многих мирах и видел архитектурные сооружения самых различных культур и цивилизаций, но ничего, подобного храму, видеть ему не приходилось.

В испарениях, плотно закрывавших проклятый город, над храмом образовался какой-то туннель, словно во дворе работал огромный вентилятор, но никакого ветра не чувствовалось.

Благодаря этому странному явлению храм предстал перед его глазами целиком — от остроконечных верхушек своей крыши, если только сомкнутый строй бесформенных металлических сосулек мог считаться крышей, до основания фундамента, если только расползшийся гриб, по форме похожий на гигантскую ногу слона, можно было считать фундаментом.

Архитектура здания была настолько хаотична, что это не могло быть случайным. Возможно, его создатели хотели своим творением воздать своеобразную оду хаосу, если это так, то в этом своем намерении они, безусловно, преуспели.

В этом сооружении не было ничего функционального: ни окон, ни дверей. Даже верх и низ казались здесь условностью, и их без всякого ущерба для восприятия можно было мысленно поменять местами. Более того, перевернутый храм, по крайней мере, выглядел бы более законченным.

Но самым удивительным в этой бесформенной груде металла (если только материал, из которого неведомые строители создали эту конструкцию, является металлом) было то, что она производила очень сильное эмоциональное впечатление. И чем больше Танаев вглядывался в нагромождение плоскостей и изломов этого, с позволения сказать, здания, тем сильнее становилось это впечатление, весьма органично дополнявшее ощущение могущественной злой силы, притаившейся в этом месте.

Даже в корабле самого Аристарха не было ничего подобного. Зло, которое затаилось здесь, было древнее Аристарха и всего этого мира.

Танаеву пришлось напрячь всю свою волю, чтобы разрушить колдовские чары проклятого храма. С большим трудом он разорвал неслышную мрачную мелодию, заполнившую его сознание, и вспомнил, для чего он здесь находится.

Одного взгляда вниз оказалось достаточно, чтобы определить — спуск во двор храма в этом месте невозможен. Высота, остававшаяся до вымощенного каменными плитами пола, была все еще слишком велика, чтобы попытаться преодолеть ее, не имея даже веревки.

Медленно, с большим трудом, пятясь на четвереньках, Танаев протиснулся по узкой трещине обратно. Спустя примерно полчаса он уже стоял внизу, рядом со своими спутниками.

— Ну, что? Что там? — нетерпеливо спросил Стилен. Ожидание давалось ему труднее всех. Рана мучила его нестерпимой болью, и эти мучения усиливала жажда, бороться с которой с каждым часом становилось все труднее.

— Там нам не пройти, — не сразу ответил Танаев, стиснув зубы так, что желваки выступили на скулах и исказили гримасой ненависти почти всегда невозмутимое его лицо. Посмотрев на Стилена, он словно сам испытал его нестерпимую боль и жажду.

И, не сдержавшись, со злостью ударил кулаком по кристаллу. Неожиданно для него кристалл полностью исчез в стене. Раздался скрежет, от которого кровь застыла в жилах, словно кто-то провел гигантской иглой по гладкой стеклянной поверхности.

Затем блок стены размером в несколько метров, находящийся прямо перед ними, повернулся, открывая проход.

С минуту они стояли неподвижно, не смея поверить в неожиданную удачу. Наконец Бартон, самый трезвомыслящий из них, произнес:

— Калитка может снова закрыться. Если это приглашение, нам следует им воспользоваться.

— Давайте попробуем! — согласился Танаев и первым шагнул к проходу. — Только постарайтесь не смотретьслишком долго на ту штуковину, которую вы там увидите. Она производит не лучшее впечатление на психику.

Едва они протиснулись в узкий проход, как тот закрылся за ними с тем же отвратительным скрипом. Плита так плотно встала на свое прежнее место, что определить, где именно только что был вход, уже не представлялось возможным.

Танаев, увидевший храм незадолго до этого, старался не смотреть в его сторону и приготовился вывести своих друзей из транса, который могло навлечь его созерцание, но, к его удивлению, на его спутников храм подобным образом не подействовал. Однако впечатление от увиденного было и без транса достаточно сильным и своеобразным у каждого из них.

— Он похож на перевернутую сосульку! — воскликнул Стилен, опиравшийся на плечо Бартона.

— По-моему, здание вообще не касается земли! Если присмотреться, можно увидеть между ним и плитами двора узкую щель! Не понимаю, как такое возможно, судя по размерам, это сооружение должно весить не одну сотню тонн! — прокомментировал свои впечатления практичный Бартон, не особенно обратив внимание на архитектурные особенности храма. А Фавен, удивив Танаева, заявил:

— Мне он кажется похожим на перевернутую фигу. И как вы думаете, кому ее показывают?

— В нем что-то есть... — задумчиво произнесла Карин. — Что-то злое и в то же время прекрасное.

Поглощенные созерцанием храма, они не заметили, как во дворе появился невысокий человек в белых одеждах, и увидели его, только когда до него оставалось несколько метров. Все сразу вспомнили легенду об ужасном страже храма. Но мальчишка, идущий к ним, не походил на стража, скорее уж на служку из церковного хора. На вид ему было лет четырнадцать-пятнадцать, а на белом как мел лице застыла неподвижная улыбка.

Не дойдя до них пары шагов, мальчишка остановился и четким, звенящим в тишине двора голосом произнес:

— Добро пожаловать в храм смерти, господа! — Затем он поклонился и, повернувшись к ним спиной, несколько небрежно, уже на ходу, бросил: — Следуйте за мной!

Они продолжали стоять неподвижно, потрясенные этим неожиданным явлением, разглядывая удаляющуюся спину мальчика.

— Что он сказал? — спросил Фавен, словно не расслышал все еще звеневшую в их ушах фразу.

— Он сказал, что мы находимся у храма смерти, и пригласил за собой. А чего ты, собственно, ожидал? — ответил Бартон, единственный из них сохранивший видимое спокойствие.

— Но у него лицо ангела! И эти белые одежды...

— У многих народов белый цвет одежды символизирует смерть, — пояснила Карин.

— Нам придется пойти за ним, пока он не исчез. Иначе мы простоим тут целую вечность! Ничего хуже неопределенности не бывает, в любом случае нам следует познакомиться с храмом поближе, для того и пришли! — произнес Танаев, решительно двинувшись вслед за мальчиком.

Они обошли фасад храма, и перед ними открылась часть двора, до сих пор закрытая его громадой.

Здесь находилось невысокое куполообразное строение, метров десяти в диаметре, стоявшее в стороне, но от храма к нему тянулся туннель, извилистый и неровный с виду, но прочно, без единого просвета, соединявший оба строения.

Напряжение все возрастало. Каждую минуту Танаев ожидал нападения или еще какой-нибудь пакости. Но пока ничего подобного не происходило. Служка, как решил про себя называть мальчика Танаев, слишком бледный для того, чтобы служить в хоре, и, пожалуй, даже для того, чтобы быть живым человеком, остановился перед дверью этого куполообразного строения и жестом пригласил их следовать за собой.

После недолгого колебания войдя внутрь, они очутились в овальной комнате, заполнявшей собой все пространство под куполом. На противоположной стороне этого, скорее всего, служебного помещения, назначение которого показалось Танаеву смутно знакомым, была еще одна дверь, ведущая в тот самый туннель, который Танаев приметил во дворе.

В комнате было несколько грубо вытесанных из вулканической пемзы скамеек, а посередине стоял стол с большим кувшином, моментально притянувшим к себе взгляды всех исстрадавшихся от жажды путников.

— Здесь вода! — подтвердил их надежды голос мальчика. — Вы можете напиться, и когда кто-нибудь из вас будет готов, он должен нажать на этот кристалл. — Служка указал на закрытые двери, ведущие в туннель, рядом с которыми на стене светился желтоватым светом большой кристалл.

— Готов к чему? К чему мы должны быть готовы?! — гневным голосом спросил Бартон.

— Вы же знаете, в какой храм пришли! К смерти, разумеется. Вы должны быть готовы к смерти. — И с этими словами служка направился к двери, через которую только что ввел их в это помещение. Однако Фавен решительно преградил ему дорогу.

— Прежде чем уйти, тебе придется нам кое-что объяснить!

Но служка и не подумал остановиться. Он прошел сквозь Фавена, или, вернее, Фавен прошел сквозь него. А мальчишка тут же исчез за дверью, которая захлопнулась, прежде чем он успел выйти, но и это его не удержало.

— Он что, умеет проходить сквозь стены? — спросил ошарашенный Бартон.

— Это похоже на голограмму, — ответил Танаев. — А для них не существует стен.

— Что такое голограмма? — осведомился Фавен.

— Это такое изображение, движущаяся объемная картинка человека, которого здесь на самом деле нет.

— Гораздо больше это похоже на обыкновенное волшебство! — не согласилась с ним Карин, успевшая убедиться в том, что кувшин на столе полон прохладной воды, и тут же приступившая к ее экономной и равной раздаче всем спутникам.

Через какое-то время, когда они немного пришли в себя. Стилен спросил:

— Что мы собираемся делать?

— Ждать, — ответил Танаев.

— Ждать чего? Пока кто-нибудь из нас не будет готов к смерти?

— Ждать, пока ситуация прояснится. Как ты себя чувствуешь, как твои раны?

— Гораздо лучше, боль почти утихла. Должно быть, к этой воде подмешано какое-то снадобье.

— В ней нет ничего, кроме волшебства! — тут же вновь возразила Карин, и это ее заявление заставило Танаева поморщиться.

— Почему все непонятное ты объясняешь волшебством? Существует много причин, законов и правил, о которых мы не имеем ни малейшего понятия. Надо постараться выяснить эти причины, а не закрывать доступ к их изучению ничего не значащим словом!

— Да, мой повелитель!

— Ты когда-нибудь перестанешь меня так называть?

— Только после того, как ты перестанешь разговаривать со мной, словно демон Астаки.

В ответ на это высказывание все, кроме Танаева, разразились громким хохотом. И, как ни странно, почувствовали себя гораздо уверенней. Даже Танаев перестал бросать на Карин возмущенные взгляды, видимо, решив, что подобная разрядка пошла всем на пользу.

Они ждали час, потом еще четыре. Не происходило абсолютно ничего, если не считать значительно уменьшившуюся в кувшине воду.

— Долго мы еще будем так сидеть? — спросил Фавен, не переносивший долгого и, с его точки зрения, бессмысленного ожидания.

— Если тебе надоело, ты можешь нажать на кристалл! — ответил Бартон.

— И что тогда произойдет?

— Этого я не знаю. Но узнаю после того, как ты на него нажмешь.

— Никто не должен нажимать на кристалл индивидуально. Это не слишком разумно. Давайте сделаем это все сразу, один за другим, — предложил Танаев. — По крайней мере, в этом случае нам не придется расставаться, и, если за этой дверью нас ждет какая-то опасность, мы встретимся с ней впятером, это увеличит наши шансы.

— Ты думаешь, они не предусмотрели такого простейшего случая? Они не выпустят нас в коридор всех вместе!

— Мне кажется, здесь не так уж часто появляются гости. Тем более сразу несколько. В программе, может быть, не предусмотрен подобный случай.

— Ты считаешь, что всем, что здесь происходит, управляет какая-то программа?

— Не только. Я чувствую присутствие злобного и могущественного разума. Но вряд ли он может управлять таким сложным комплексом, каким, несомненно, является этот храм, без помощи вспомогательных рабочих программ и механизмов. Это мое предположение подтверждается появлением голограммы служки.

— Ты рассуждаешь так, словно находишься на каком-нибудь земном заводе или космическом корабле! — с некоторым раздражением возразил Бартон, у которого от долгого ожидания всегда портилось настроение.

— Любые достаточно сложные устройства во многом похожи друг на друга. Во всяком случае, в той части, которая касается их управления. Космические технологии переплетаются с гражданскими и дополняют друг друга.

Управляющие компьютеры космического корабля мало чем отличались от мощных правительственных компьютеров, регулирующих жизнь любой достаточно развитой цивилизации.

Как бы там ни было, нам стоит попытаться проникнуть в этот коридор всем вместе. Если это не сработает, ну что же, тогда каждому из нас придется идти на встречу с тем, что нас ждет за этой дверью, в одиночку. Но это произойдет и в том случае, если мы ничего не предпримем и будем ждать до тех пор, пока у нас кончится вода, а вместе с ней и силы, которые понадобятся нам при встрече с тем, что там скрыто. — Танаев кивнул на дверь и решительно поднялся со своей скамьи.

ГЛАВА 32

Хитрость, предложенная Танаевым, сработала. После того как все они пять раз подряд нажали на кристалл, дверь в коридор, соединявший комнату ожидания с храмом, распахнулась, и все пятеро успели протиснуться в узкий в этом месте коридор, прежде чем вход за ними закрылся.

Теперь они стояли тесной группой, ощущая прикосновения друг друга, и это прибавляло им немного уверенности. Полумрак вокруг них ощущался почти физически, давя на них тяжестью неведомой, притаившейся в его глубине опасности. «Приготовьтесь к смерти!» — сказал им служка. Но они не были готовы к смерти. Никто из них. Зато все они были готовы сражаться за свою жизнь до самого конца. Хуже всего была неизвестность и непредсказуемость грозящей им беды.

Сводчатый потолок коридора освещался невидимыми светильниками, дававшими незначительное количество света, достаточное лишь для того, чтобы рассмотреть лицо стоящего рядом человека.

Спектральный состав этого зеленоватого света делал лица людей похожими на лица мертвецов и наверняка был таким не случайно. Долгая пауза, выдержанная стражами этого места, тоже не была случайной.

Коридор впереди, метрах в двадцати от них, изгибался, и они не могли видеть, что творится в его противоположном конце.

— Чего он ждет?! Этот проклятый страж, почему он не нападает? — первым не выдержал напряжения Бартон, у которого не было достаточного опыта рукопашных схваток, где часто побеждает тот, у кого окажется больше терпения.

— Ему некуда спешить, — мягко пояснил Танаев. — Он сидит здесь многие тысячи лет, как паук, поджидая свои жертвы, и, когда они появляются, а это происходит не так уж часто, для него наступает время развлечений и забав.

— Ты думаешь, страж один? — спросил Фавен, и на лице его появилась холодная усмешка, от которой у врага, если бы он мог ее увидеть, наверняка прошлись бы по спине холодные мурашки.

— Он будет забавляться, играя нашими жизнями? — спросила Карин, с надеждой вглядываясь в своего «рыцаря с мечом». Впрочем, меч он уже потерял, но от этого не стал в ее глазах менее надежной опорой.

— Может быть, не только жизнями. Тот, кто начал борьбу с темными силами, должен быть готов ко всему. У них есть кое-что пострашнее смерти.

— Вы имеете в виду проклятый город? И сохраненную у меня память? — спросил Стилен с усмешкой, которая не понравилась Танаеву.

— Думаю, этот город всего лишь преддверие.

— Преддверие чего?

— Возможно, того места, в которое ведет наш туннель!

— И он прав! — произнес у них над головами металлический голос, впервые подавший признаки жизни с того момента, как путники очутились в храмовом дворе.

— Это страж? — растерянно спросила Карин.

— Возможно. Он забыл представиться. Но скоро мы это узнаем.

— Сейчас вы находитесь на первом уровне. Пора приступать к испытаниям, — заявил голос.

— Каким испытаниям? — спросил Стилен. Неожиданно для Танаева его реакция оказалась гораздо более мужественной, чем можно было ожидать от человека, впервые попавшего в подобную ситуацию. Никто из них не надеялся услышать ответ на вопрос Стилена, но он пришел:

— Испытаниям вашей выносливости и способности отстаивать собственную жизнь, — произнес страж.

— И зачем тебе это? Просто ради забавы? — спросил Танаев у стены, из которой шел голос.

— А хоть бы и так! Посиди здесь с мое — и будешь использовать любую подвернувшуюся возможность, чтобы хоть немного развеять скуку.

— Рано или поздно я доберусь до тебя и заставлю ответить за всех тех, кого ты здесь угробил своими забавами!! — пообещал Танаев.

— Ты хоть знаешь, кому ты угрожаешь, жалкое подобие человека?

— Мне приходилось сталкиваться с темными мастерами.

— Темные мастера — ничтожества по сравнению с моим господином! Когда он вырвется на свободу, ему подчинятся все миры в этой Вселенной!

— Хороший план, — с иронией согласился Танаев.

Страж не ответил, и это очень не понравилось Танаеву, потому что теперь смертельная игра перешла из сферы угроз и запугивания в сферу реальных действий. Шелест и цоканье множества когтей по металлу сразу же подтвердили его догадку.

— Я не ослышался? Что-то ползет к нам? — спросил Стилен.

— Ты не ослышался.

— Но почему металлический звук?

— Потому что этот туннель сделан из какого-то металла.

— Тебе не кажется это странным? Камень — единственный материал, которого здесь в изобилии. Почему же металл?

— Мне все здесь кажется странным, начиная от формы этого дьявольского храма. И даже коридора, который очень напоминает нору на тренажере для крыс. Приготовьте оружие, они уже близко!

— Но я ничего не вижу! — возразил Стилен.

— Не видишь, потому что они хорошо умеют маскироваться и подкрадываться. Зато я их вижу, — ответил Танаев. — Это какие-то сороконожки двухметровой длины. Скорее всего ядовитые. И к тому же они с одинаковым успехом могут двигаться как по полу, так и по потолку.

Оружие у смельчаков было далеко не самое подходящее для предстоявшей схватки. Больше всего Танаев жалел о пропаже шунгитового меча. Бластер в данной ситуации тоже мог бы весьма пригодиться. Но у них не было бластера. Пришлось ограничиться тяжелым боевым топором, который он отобрал у Фавена, вручив ему взамен узкий и длинный нож.

Ведь нападавших видел пока только он один, и ему первому придется начать схватку, пока твари не подобрались слишком близко.

Так он и сделал. Быстрый, на пределе возможностей, бросок вперед, резкий удар топора и сразу же отскок на исходную позицию.

— Ты промахнулся? — спросил Бартон. — Такой звук, словно топор ударил в металлическую стенку.

— Я не промахнулся. Эти твари сделаны из металла. Они не живые. У них нет ментальных полей. Возможно, это искусственные создания, что-то вроде роботов. Но панцирь у них не слишком крепкий. Я разрубил эту металлическую сороконожку пополам.

— И что с ней случилось дальше? Она перестала двигаться?

— Перестала. Но там их еще не меньше десятка.

За спиной Танаева звякнула тетива лука, и вторая сороконожка с грохотом сорвалась с потолка, пару раз дернулась и замерла неподвижно.

— Как ты ее увидел? — поинтересовался Танаев.

— Когда они движутся, появляется прозрачное облачко в том месте, где находится тварь. Так что они не совсем невидимы!

— Я тоже это вижу! — подтвердил Бартон. — Только не понимал, что это такое!

— Старайтесь не подпускать их вплотную. У них могут быть ядовитые приспособления для атаки.

Следующую сороконожку подстрелила из арбалета Карин, заявившая, что она видит не только маскировочное облако, но и саму тварь.

— Хорошо хоть, они не слишком прочные! — заявил Фавен, сваливший еще одну тварь броском своего ножа. Это было не слишком хорошим решением, потому что после своего любимого броска какое-то время Фавен оставался безоружным. Но Танаев не стал его упрекать. В конце концов, он только выполнил его приказ не подпускать нападающих вплотную.

Заменив утраченный нож на боевую палицу, великан рванулся вперед, размахивая своим грозным оружием. Его удары, не слишком меткие, тем не менее время от времени достигали цели. И каждый из них превращал в кучку железного хлама одну из сороконожек.

Приказав остальным оставаться на месте, Танаев догнал Фавена и стал следить за тем, чтобы сороконожки не обошли его с флангов.

За их спинами то и дело звенели тетивы луков и арбалетов. Стрелки вели огонь по потолку, боясь задеть выдвинувшихся вперед товарищей, но именно там и проходила основная дорога, по которой к ним пытались подобраться металлические твари.

Минут через пять выяснилось, что перед ними больше нет противников. Танаев тщательно сосчитал валявшиеся на полу останки роботов.

Он уже не сомневался в том, что это были именно роботы, собранные на кристаллических микросхемах. Стоило повредить одну из их микросхем, и устройство становилось неработоспособным. Это показалось ему подозрительным, здесь скрывался какой-то подвох. Слишком просто далась им победа.

— Их ровно десять. По две твари на каждого из нас! — заявил Стилен, рассматривавший остатки металлических сороконожек, заваливших коридор.

— Если остались неповрежденные, они могут затаиться, пропустить нас и напасть сзади. Нужно внимательно осмотреть потолок!

— Пока они сидят неподвижно, мы их не увидим! — возразил Стилен, и Танаев с ним согласился. Осмотр поля недавнего сражения придется сделать ему самому, используя свое уникальное зрение, только он один и мог увидеть затаившихся тварей.

Однако самый тщательный осмотр ближайшего пространства коридора ничего не дал. Стены и потолок казались совершенно пустыми.

Особенно тщательно Танаев решил осмотреть коридор за их спинами, и, как выяснилось, не зря. Именно там, в самом дальнем углу, притаилась еще одна, одиннадцатая тварь, видимо, дожидавшаяся момента, когда люди потеряют бдительность и позволят напасть на себя сзади.

Сразу после того, как Танаев навсегда успокоил и эту сороконожку, голос, идущий от боковой стены коридора, с явным сожалением констатировал:

— Что же... Вы прошли первую ступень первого уровня. Пора переходить на вторую.

— Нам нужно отыскать выход из этой мясорубки! — шепотом произнес Танаев. — Если мы и дальше будем идти по подготовленной для нас программе, рано или поздно с нами будет покончено.

— Что ты предлагаешь? — спросил Стилен.

— Я еще не знаю. Нужно воспользоваться любым удобным моментом, чтобы сделать то, чего от нас не ждут. Пока просто пойдем вперед. Где-то посередине этот коридор расширяется. Я заметил это еще снаружи. Возможно, там у нас появится шанс.

Едва они двинулись дальше, как послышалось завывание сирены и по всему потолку замигали красные огни.

— Не обращайте внимания! Это просто психологическая атака! — попытался Танаев успокоить своих друзей, хотя и подозревал, что за этим предупреждением кроется нечто большее, чем попытка запугать их.

И вскоре они увидели новых атакующих... На этот раз это были живые существа, но какие!

Пятерка демонов. Другого слова для обозначения нападавших тварей на ум не приходило. Больше всего они походили на вставших на задние ноги козлов величиной с хорошую лошадь. Вот только их передние лапы заканчивались не копытами, а пальцами, сжимавшими оружие... Неплохим дополнением к которому казались выдающиеся вперед челюсти с острыми зубами.

Верхняя часть тела этих тварей была покрыта костяной чешуей, служившей отличным панцирем.

Только огромная сила Фавена и не уступавшего ему в этом Танаева помогла им отразить первый натиск. Трое из пяти нападавших были убиты, а двое оставшихся обратились в бегство. Их спины, защищенные не так хорошо, как грудь, стали похожи на ежей от вонзившихся в них стрел.

Но, очевидно, эти выстрелы не нанесли им серьезных ран, потому что оставшиеся в живых демоны скрылись так же быстро, как появились.

— Почему стрелы на них не действуют? — спросил Стилен.

— Не только стрелы. Посмотри на это!

Танаев подошел к неподвижно лежавшему на полу демону и нанес топором сильный удар по его правой руке. Демон дернулся, а топор отскочил, издав звук удара о металл.

— Невидимая броня? — поинтересовался Бартон.

— Нет. Это не броня. Они металлические. Это те же роботы, только крупнее, и сверху на них как бы надета голограмма, придающая этим механическим созданиям вид живых чудовищ.

— Но зачем?

— Разве ты еще не понял? Нас пытаются запугать. Хозяину храма не нравится, что мы без потерь прошли две первые ступени, и теперь он постарается придумать что-нибудь поэффективнее.

Схватка не обошлась без ран, главным образом от укусов. Хорошо хоть металлические зубы роботов оказались практически стерильны, но все равно необходимо было время, чтобы перевести дыхание и обработать раны. Однако неумолимый голос стража, с ледяной механической насмешкой в интонациях, едва они занялись своими ранами, произнес:

— Вторая ступень первого круга пройдена! Переходим к третьей!

— Вперед! — рявкнул Танаев. — Не останавливаться! Мы должны начать игру по своим правилам, иначе нас уничтожат!

И они побежали к видневшемуся впереди расширению коридора.

Но даже во время этого стремительного бега в неизвестность Танаев не переставал думать о том, откуда здесь взялись эти роботы. В проклятом городе и за его пределами было полно настоящих чудовищ, так почему же страж использует роботов? Гораздо менее эффективных в схватке с людьми, особенно если кто-то из них обладает опытом обращения с подобными механизмами?

Напрашивался странный вывод — храм не был порождением города. Он стоял здесь сам по себе, оставаясь инородным телом внутри окружавшего его демонического мира. Но если это так, очень важно было понять, что он собой представляет на самом деле и откуда здесь взялся. Еще Танаеву очень хотелось бы узнать, кто является подлинным хозяином этого храма. Существо более могущественное, чем сам Аристарх?

Ему не приходилось слышать ни о чем подобном. Хотя, если доверять собственным ощущениям, улавливающим эманацию враждебной силы, заключенной в храме, так оно и было.

Коридор закончился широким залом, с непонятными турникетами, соединенными друг с другом гладкими невысокими стенками, создававшими запутанный лабиринт. Высота стенок показалась Танаеву недостаточной. Любой из его спутников смог бы без особого труда преодолеть их.

Но едва они попытались это сделать, удар электрического тока напомнил им о том, что в этом храме почти все не является таким, каким кажется на первый взгляд.

Лабиринт прочно захватил их в свои коридоры.

ГЛАВА 33

— Почему мы все время сворачиваем влево? — спросил Стилен, после того как на очередной развилке они повернули налево в четвертый раз.

— Правило левой руки, — пояснил Танаев, — для некоторых лабиринтов оно срабатывает. Но мне кажется, выход находится в противоположной стороне, мы ведь можем видеть, куда ведут эти коридоры, через их низкие стены!

— Возможно, такими они сделаны специально для того, чтобы мы так думали. Так что не верь глазам своим, — возразил Стилен.

Танаев упрямо продолжал поворачивать влево, даже после того как очередной поворот вывел их почти к самому началу.

— Мы здесь уже были! — протестующе воскликнул Бартон. — Вон камень, который я использовал для отметки!

— Это другой камень! — решительно заявил Танаев, вновь поворачивая влево, и через полчаса этот новый коридор вывел их ко входу в огромный зал.

— А вот здесь мы уж точно не были! — удовлетворенно воскликнул Стилен, потрясенно разглядывая открывшееся перед ними огромное пространство храма.

Пола как такового не было. Лишь провалы, образованные уходившими вниз отвесными плоскостями, да ямы, подстерегавшие путника на каждом шагу.

— Это похоже на перевернутый вверх ногами костел! — пробормотал Стилен.

— Или на что-то совершенно другое... Мне это помещение кажется знакомым, хотя я точно знаю, что никогда его не видел, и тем не менее оно мне знакомо... — не согласился с ним Танаев, решительно направляясь по узкой кромке стены к небольшой площадке, замеченной им впереди.

— Стойте! — заорал страж, впервые проявивший признаки жизни, после того как путники вырвались из лабиринта. — Это помещение не предназначено для людей! Если вы немедленно не остановитесь, вы все будете уничтожены!

— И ты об этом, разумеется, пожалеешь! — с иронией ответил Танаев, уже ступивший на площадку.

— Конечно, я об этом пожалею! Впервые за много столетий у меня появился объект, достойный игры! Я не собираюсь терять его так быстро!

— Заткнись! — бросил Танаев, не испытывавший к стражу ни малейшего почтения и воспринимавший его как какую-то надоедливую компьютерную программу. — Помолчи. Ты мешаешь мне думать!

Он уже находился в центре пятигранной площадки, заставленной странными устройствами, назначение которых никому из них не было знакомо. Пока что Танаева не поразила молния, и пол не провалился у него под ногами. Его друзья уже успели присоединиться к нему, и Стилен, указывая пальцем на одно из устройств, снабженное чем-то вроде школьной грифельной доски, сказал:

— Похоже на пульт компьютера!

— На пульт? — удивился Танаев. — А где ты видишь здесь клавиши для ввода команд?

— Они вовсе не обязательны. На современных космических кораблях... Прости, постоянно забываю, что все, что кажется современным для меня, для тебя таким не является!

— Не важно. Продолжай. Объясни, как здесь вводятся команды?

— Ты их просто пишешь на этой доске. Надо всего лишь знать пароль, чтобы машина их приняла.

— Действительно, совсем просто. Остается узнать этот чертов пароль.

— Чаще всего используется простое, легко запоминающееся всем персоналом слово. Это может быть название планеты, местности или даже самого корабля...

Стилен взял в руки белый кристалл, лежавший у основания доски, и решительно начертал на ней какое-то невидимое слово.

— Не трогайте пульт! Проклятые дураки! Я предупреждаю вас в последний раз!

— Продолжай попытки. Ты близок к истине, раз уж стражу так не нравятся твои действия!

В ответ на эту фразу Танаева раздался удар грома, и с потолка перевернутого собора, который, возможно, раньше был полом, сорвалась ослепительная голубая молния. Она скользнула вниз медленно, словно плыла в замедленном времени, и, ударившись о невидимый защитный купол, закрывавший площадку, на которой они стояли, рассыпалась на сотни безопасных искр.

— Наверно, это место защищено, и страж ничего не может с этим поделать! — удовлетворенно заметил Стилен.

— Не обольщайся и не теряй осторожности. Помни, что каждую секунду может последовать...— Танаев прервал свою тираду, поскольку на доске неожиданно проявилось начертанное кристаллом Стилена слово.

«Прометей». И вслед за этим дисплей замерцал голубоватым светом, сопровождаемым гулом включившихся невидимых машин.

— Как ты догадался?

— Я перебрал много знакомых слов, но в голове почему-то все время вертелось это. Какое-то время оно казалось мне наваждением, и я старательно избегал его, но, перепробовав все остальное, в конце концов решил использовать именно это слово...

— И что теперь? — спросил Фавен, с недоверием вглядываясь в светящееся на доске имя бога.

— Теперь мы можем вводить команды!

— Какие команды?

— Любые, черт возьми, откуда мне знать, какие именно?

— Так попробуй хоть что-нибудь! Прикажи соединить нашу площадку с противоположной стеной храма!

— Надо знать правила ввода и коды команд! Не может эта штука понимать человеческую речь!

— А ты попробуй! Поняла же она написанное тобой слово! Иного пути у нас все равно нет!

И Стилен попробовал. Храм задрожал от гула невидимых, проснувшихся от тысячелетней спячки сил.

Откуда-то снизу, из провалов и пропастей, вверх потянулась цепочка кристаллов. Она росла, становилась шире. Кристаллы срастались друг с другом, их острые концы затуплялись, постепенно превращаясь во что-то, напоминавшее покрытие узкой дорожки, протянувшейся от площадки, на которой они находились, в далекую, невидимую взгляду темноту храма.

И они уже двинулись к началу этой дорожки. До нее оставалось всего несколько шагов, когда Танаев услышал злорадное хихиканье на той самой ментальной волне, на которой располагался враждебный им разум темной силы, управлявшей стражем, а возможно, и всем этим зданием.

Но что-то внутри управляющих компьютерных систем, которыми было напичкано это странное здание, очевидно, не было полностью подконтрольно этому разуму, потому что именно благодаря невидимому помощнику Танаев услышал то, что он услышал, в обход могущественных блоков ментальной защиты темного властелина храма, и немедленно выкрикнул команду:

— Остановитесь! — И сразу же, в ответ на это, услышал разочарованное: «Нет!» — донесшееся оттуда же, откуда только что раздавалось хихиканье, после чего ментальный контакт резко оборвался, словно его перерубили.

— Почему ты остановил нас? — спросил Бартон, с недоумением поворачиваясь к Танаеву.

— Я услышал кое-что, очень сильно похожее на предупреждение. Нам не следует покидать защитный купол, прикрывающий эту площадку. Мы останемся здесь и изучим все возможности пульта. Мне кажется, здесь единственное безопасное место, недоступное воздействию нашего врага, кем бы он ни был.

— Нельзя ли начать изучение вашего нового демона с просьбы предоставить нам немного воды? — спросила Карин. — Наша давно закончилась, а у Стилена, несмотря на целебное действие напитка, которым нас угостили при входе в храм, все еще сохраняется жар!

— Никакой это не храм! — возразил Танаев.

— Тогда что же это? — сразу же поинтересовался Бартон.

— Я не знаю. Но это здание кажется мне знакомым, и, возможно, с помощью устройства, принимающего письменные команды, мы узнаем о нем больше.

— Я согласен с нашим командиром! — поддержал его Стилен, впервые назвавший Танаева так. Оказавшись внутри храма, он странным образом изменился. Манера держаться, речь — все теперь напоминало в нем бывшего звездоплавателя, а не жалкого проводника из общины проклятого города. — Храму совершенно не нужна такая сложная система независимого управления. Ему не нужна такая защита! Ему не нужны ни роботы, ни компьютеры! Почему мы вообще называем это место храмом? Только потому, что так решили серые монахи, которым понадобилось ритуальное место для своих кровавых месс? Они инстинктивно чувствовали эманацию зла, исходящую отсюда, но мне почему-то кажется, что это зло не было здесь изначально. Оно поселилось здесь позже.

— Почему ты так думаешь? — заинтересовался Танаев, не ожидавший таких сложных умозаключений от своего проводника.

— Потому что управление зданием не приспособлено для деятельности своего нынешнего господина и даже пытается ему сопротивляться. Не он его создавал, кто-то другой! И совершенно для иных целей! У меня нет убедительных доказательств, но я чувствую, что я прав!

— Хорошо. Если это так, храм, или что бы это ни было, выполнит нашу небольшую просьбу вопреки желанию нынешнего хозяина. Пусть это станет проверкой твоей правоты. Попроси его прислать нам немного воды.

— Мне кажется, он не понимает просьб. С ним необходимо разговаривать языком команд.

— Да с кем, черт побери! Кого вы имеете в виду? — взорвался слишком долго молчавший Бартон.

— Не мешай. Они разговаривают со своим демоном! — успокоила его Карин.

— Я имею в виду центральный компьютер, управляющий этим сложным комплексом, назначение которого мне пока совершенно не ясно! — ответил Бартону Стилен, одновременно с этим начертав на доске несколько невидимых его спутникам слов.

Прямо посреди площадки, на которой они стояли, вверх выдвинулся небольшой сегмент пола, превратившийся в своеобразный столик, на нем красовался двухлитровый прозрачный кувшин с переливающейся, отбрасывающей радужные отблески влагой. В этот момент она показалась им дороже любого драгоценного камня.

— Да кто он такой, этот твой Компьютер? — спросил Фавен. — Великий волшебник? Или демон?

— Не то и не другое. Это очень сложное механическое устройство, созданное разумом какой-то инопланетной цивилизации, очень древней к тому же... — пояснил Танаев, пристально вглядываясь в терминал, над которым продолжал колдовать Стилен.

— Почему ты считаешь, что это творение инопланетян? Разве на Земле за очень долгое время твоего отсутствия не могло возникнуть что-нибудь подобное? — с некоторым вызовом спросил Стилен, только что разгадавший скрытые возможности найденного ими устройства и оттого считавший себя обязанным его защищать.

— Здесь все слишком древнее и слишком чужое... К тому же, повторяю, мне почему-то многое кажется здесь знакомым, а моя голова, если вы помните, обладает памятью очень древней цивилизации. А что касается пропущенных мною тысячелетий технического развития Земли, то о них я ничего не могу знать. Так что, возможно, это устройство когда-то принадлежало Антам...

— Еще одна защитная энтропийная станция?

— Странно, что ты о ней знаешь...

— Ничего странного. Твоя экспедиция на Элану давно стала классикой в штурманской академии звездоплавания, которую я окончил задолго до того, как очутился здесь, — не без гордости заявил Стилен.

— Нет. Это не энтропийная станция, мой дорогой штурман. Что-то совсем другое. Но давайте воспользуемся полученным нами даром и попробуем выяснить, как далеко теперь простираются наши возможности. Это место защищено. Отсюда подаются команды, обязательные к исполнению и неподвластные хозяину храма. Будем пока называть его так, хотя все это напоминает мне управляющую рубку корабля.

— Звездного корабля, — прошептал Стилен почему-то дрогнувшими губами.

— Не следует делать поспешных выводов. И не забывайте, какой грозный враг нам противостоит в попытках взять контроль над этим местом в свои руки. При малейшей ошибке он уничтожит нас — и сделает это со всеми свойственными ему ритуалами мучительства, со всей жестокостью, которую не раз доказывал, принимая посвященные ему ритуалы жертвоприношения.

Стилен жадно потянулся к кувшину с водой, но Карин остановила его.

— Подождите! Сначала я должна проверить, нет ли здесь яда!

— С чего вдруг такая подозрительность? Когда при входе в храм мы нашли воду, ты не стала ее проверять.

— Там было другое. Нас встречали, а гостей никто не травит. Эта вода получена волшебным способом, и я должна ее проверить!

Больше Танаев не стал возражать, про себя удивившись, как много наивности и суеверий укоренилось в этой красивой головке. После того как кусочек корня астилбы, опушенный в сосуд, не покраснел, Карин начала тщательно делить полученную воду на пять порций, но Стилен прервал ее занятие.

— Я попросил прислать два литра воды. Именно столько и получил. Но, мне кажется, проблемы с водой больше не существует. Команды надо составлять точно и указывать количество нужного нам запаса. Сейчас я попробую приказать компьютеру прислать нам литров десять!

Карин смотрела на Стилена с нескрываемым восхищением.

— Ты можешь приказать этому великому демону выполнить любое твое желание?

Стилен, занятый вводом команды, не ответил, и лишь Танаев сухо пробормотал в ответ, стараясь не замечать восхищенных взглядов Карин, обращенных к Стилену.

— Никакой это не демон. Это такое устройство.

— Я понимаю. Так вы его называете, волшебник по имени Устройство, — согласилась Карин. Пояснения Танаева прервало появление новой порции драгоценной влаги, на этот раз появившейся в большом стеклянном кувшине, точной копии первого тонкостенного кувшинчика.

— Я забыл ввести название тары... — извиняющимся тоном произнес Стилен. — Наполняйте ваши фляги, пока эта штука не разбилась.

— Вода очень нам пригодится! — сказал Танаев, осторожно отстраняя Стилена от доски терминала. — Но нам понадобится что-нибудь посерьезней. Оружие, к примеру. Оружие, более мощное, чем наши стрелы!

Он быстро написал на доске несколько слов. Столик исчез и через минуту появился вновь совершенно пустым.

— Что я сделал не так? — спросил Танаев у Стилена, раздосадованный тем, что ему не удалось повторить «волшебство».

— Ты не назвал точные характеристики того, что тебе нужно. Кроме всего прочего, надо указать инвентарный номер предмета, который хранится на оружейном складе, если именно это ты собирался получить.

— Откуда мне его знать?

— Ты ведь понимаешь, что вещи не создаются из воздуха. Машина должна точно знать, что тебе нужно, особенно если эта вещь имеется в наличии на складе.

— Иными словами, оружия нам не получить!

— Во всяком случае, до тех пор, пока мы не найдем сам склад или, по крайней мере, не получим опись того, что там хранится... Кстати, это, наверное, удастся сделать с помощью самого компьютера. Дай-ка, я попробую...

Теперь уже самого Танаева отстранили от терминала. И он, заметив насмешливый взгляд Карин, сделал непроницаемое лицо, попытавшись замаскировать свое недовольство.

ГЛАВА 34

С того момента, как внимание обоих бывших звездолетчиков полностью переключилось на осваивание пульта, град молний, обрушивавшихся на защитную оболочку, прикрывавшую площадку управления, усилился настолько, что она превратилась в сплошное огненное яйцо, скорлупа которого начинала раскаляться.

— Это может стать проблемой, — проговорил Танаев. — Нам нужно найти способ отключить главный управляющий комплекс защитного устройства, генерирующего эти разряды, от источника энергии — или хотя бы уменьшить ее поступление. Иначе температура здесь может повыситься настолько, что мы попросту сгорим.

— Хорошо бы еще знать, как это сделать! — Стилен не скрывал скептицизма по отношению к предложению Танаева, и, видимо, был прав, найти решение в запутанной схеме совершенно незнакомого им устройства было практически невозможно. Однако Танаев, вопреки логике, почувствовал, что сможет это сделать.

Им не удалось получить список инвентаря оружейного склада и не удалось освоить сложную систему команд, необходимых для управления инопланетным компьютером неизвестного им типа, но зато они знали, что машина охотно подчиняется им и умеет выполнять простейшие команды, если только их правильно сформулировать...

Ниже доски ввода вспыхнул яркий красный кристалл, и цепочка таких же кроваво-красных цифр побежала по низу доски.

— Защитное поле оболочки практически уничтожено. У нас остается всего несколько секунд. Если ты до сих пор ничего не придумал... — Неожиданно Танаев рванулся к пульту и, буквально вырвав кристалл из рук Стилена, написал на доске всего три слова:

«Стоп всем системам!»

Неожиданно наступившая, немыслимая в огненном аду, окружавшем их мгновение назад, тишина казалась нереальной.

— Что ты сделал? Теперь у нас нет защитной оболочки!

— Энергии для обстрела тоже нет, и понадобится какое-то время, чтобы наши враги разобрались в том, что произошло, и восстановили контроль над машиной. К тому же им придется последовательно вводить в действие все ее многочисленные блоки — один за другим.

Но теперь нам нужно немедленно уходить отсюда! Без оболочки мы здесь совершенно беззащитны, и эта позиция далеко не самая лучшая с точки зрения обороны.

Жаль, конечно, расставаться с управляющим терминалом, но будем надеяться, что он здесь не один такой.

Первым ступив на узкую дорожку, созданную стражем в качестве ловушки для них, Танаев обернулся, словно хотел последний раз взглянуть на экран, с которого совсем недавно получил предупреждение о том, что идти по этой тропинке — опасно. Но мертвая поверхность экрана не ожила, и ни один огонек не вспыхнул на пульте. Машина в точности выполнила полученную от него команду и отключила все свои системы.

Они быстро продвигались вперед по извивающейся над пропастью дорожке в темную глубину храма. Пока что ничего особенного не происходило, появилась надежда, что план Танаева сработает и им удастся добраться до более-менее безопасного места. Но тут в конце дорожки, выходившей на широкую площадку перед следующим помещением этого гигантского комплекса, появилось около десятка существ, уже встречавшихся Танаеву сразу после выхода из огненного портала.

— Черные обезьяны... Они живые! Очевидно, роботы у наших противников отключились вместе со всеми остальными системами, и враги бросили против нас все, что у них осталось!

— С ними легче сражаться? — поинтересовался Бартон.

— Честно говоря, не знаю. Но эти твари состоят из обычной плоти, и рассекать ее намного проще металлических панцирей. Хотите убедиться в этом?

Танаев решил, что сейчас самое главное — поддержать в своих товарищах надежду на успех, на то, что игра еще не проиграна.

Он и сам в это поверил, когда расстояние между ним и предводителем черных обезьян сократилось до полуметра, а его боевой топор, описав в воздухе сверкающую дугу, рассек черного наискось от плеча до пояса.

Темная кровь, фонтаном хлынувшая из раны, обдала Танаева с головы до ног, и он увидел, как в глазах другого его противника вспыхнул обыкновенный животный страх.

Эти твари, в отличие от роботов, умели бояться и не хотели умирать.

За его спиной дружно свистнули тетивы арбалетов и лука Стилена. Стрелы пробили в плотной цепочке обезьян широкую брешь и позволили Танаеву, прорвавшись сквозь их построение, напасть сзади. Черные дьяволы, как называл их про себя Танаев, дрались без слов, лишь сопровождая свои наскоки резкими визгливыми звуками. У них не было оружия, но в ближнем рукопашном бою оно им и не требовалось. Длинные острые когти этих тварей действовали с эффективностью кинжалов.

Когда сражение придвигается вплотную, когда кровавый туман застилает глаза, трудно бывает уследить за деталями даже опытному воину. И поэтому, когда все неожиданно закончилось через несколько секунд или, быть может, часов, Танаев не сразу понял, почему рядом с ним осталось лишь двое — Стилен и Бартон.

— Где Фавен? Что случилось с Карин?

— Их схватили черные твари и увели с собой. Пока ты сражался с теми, кто преграждал нам путь, на нас напали сзади!

— Вы заметили, куда их потащили?

В ответ Стилен лишь пожал плечами:

— Что толку? Вон в том направлении они скрылись, — он указал на боковое ответвление тропы, на которое Танаев раньше не обратилвнимания. — Но мы не знаем, куда ведет эта дорога!

— Так давайте узнаем!

— Мы ничего не сможем сделать втроем! Их там целая орда! Нужно где-то укрыться! Храм так огромен, что здесь найдется немало подходящих мест...

— Замолчи! Я не бросаю своих друзей. Мы найдем их!

Не оглядываясь, чтобы проверить, следуют ли за ним двое оставшихся у него воинов, Танаев побежал по широкой тропе, состоявшей из таких же кристаллов, как и та, что привела их сюда.

На плоских гранях кристаллов виднелись пятна крови, и Танаев старался не думать о том, кому принадлежит эта кровь, она слишком походила на человеческую, в отличие от темной крови дьяволов, покрывавшей его лицо и одежду.

Минут через пять безостановочного бега в ускоренном ритме, во время которого за ним не смог бы угнаться даже лучший спортсмен, Танаев, не сомневавшийся в том, что теперь он остался совершенно один, добрался до конца тропы.

Тропа упиралась в какое-то помещение, не имевшее дверей и ограниченное невысокими стенами.

Здесь на отдых расположились их враги, и Танаев, с разбегу ворвавшийся внутрь, упустил шанс воспользоваться внезапностью своего появления. А возможно, и нет, возможно, его появление прямо в центре временного бивуака черных произвело как раз то впечатление, на которое он не мог даже рассчитывать.

Вид человека с окровавленным топором в руках, неожиданно появившегося там, где его, по всем расчетам, не могло быть, вызвал волну ужаса у его противников. Но Танаев, потрясенный открывшейся пред ним картиной, не смог воспользоваться благоприятной для него ситуацией.

Посреди комнаты возвышался очаг, сложенный из черных камней, в нем медленно разгоралось синее мертвое пламя, и над ним на большом вертеле молча корчилось от боли обнаженное человеческое тело...

Танаев не сразу узнал в несчастном Фавена и не сразу понял, почему он не кричит от невыносимой боли, и лишь через мгновение, увидев связанную Карин, валявшуюся рядом с очагом, понял, что благородный великан не хотел, чтобы она узнала о том, какие муки ей предстоит испытать через несколько минут.

— Человечинки решили попробовать, мерзкие твари?! — взревел Танаев и ударом плоскости своего топора швырнул пылающие камни костра в морды завывших от боли обезьян.

И тут, совершенно неожиданно для Танаева, несмотря на свое численное превосходство, они предпочли сражению бегство.

Скорость, с которой появился навигатор, его залитая черной кровью фигура и топор, унесший жизни многих их собратьев, заставили их позорно ретироваться. Танаев, затушив очаг, перерезал кожаные путы, которыми Фавен был прикручен к огромному деревянному колу, заменявшему вертел над этим чудовищным очагом.

Освобожденная вслед за Фавеном Карин, не обращая внимания на собственные раны, которые, к счастью, оказались небольшими царапинами, занялась ожогами Фавена.

Великан больше всего был озабочен вовсе не тем, что им только что собирались пообедать, а тем, что во время кулинарной процедуры, в которой он был вынужден участвовать в качестве жаркого, его лишили одежды.

Куртку, сильно разорванную и прожженную в нескольких местах, в конце концов удалось отыскать, а что касается штанов, их пришлось заменить коротким лоскутом ткани, едва закрывавшим его ноги до колен.

Великан старательно прикрывал низ своего живота от Карин, насколько это позволял лоскут, в то время как девушка занималась его ожогами, но это ему плохо удавалось.

Вся эта медицинская процедура вызвала неуместную улыбку Танаева, лишь увеличившую смущение Фавена, а тут еще в дверях наконец-то появились изрядно отставшие от Танаева Бартон и Стилен.

Они не сразу поняли, что тут произошло, а когда разобрались, шуточки на несчастного Фавена посыпались градом.

— Уходим отсюда! — распорядился Танаев, решивший избавить Фавена от дальнейших насмешек. — Сбежавшие твари каждую минуту могут вернуться с подкреплением.

— Ну, не думаю, ты их так напугал своей перемазанной рожей, что они приняли тебя за своего главного дьявола, — произнес Стилен с ехидной усмешкой.

— Но больше всего они испугались Фавена. Его жирный окорок произвел на них неизгладимое впечатление... — добавил Бартон.

— Ты вполне мог бы оказаться на моем месте! — проворчал великан в ответ. — И возможно, в следующий раз...

— Этот «следующий раз» наступит очень скоро, если вы не соизволите поторопиться! — решительно прервал насмешки Танаев.

Они вышли из «обеденной» комнаты, как ее окрестил Бартон, и, пробравшись вдоль узкой стенки, миновали несколько кристаллических тропинок, идущих над пропастью в разных направлениях. Это место было им совершенно незнакомо, и минут через двадцать они очутились перед высокой глухой стеной.

— Стена не похожа на внутреннюю перегородку. Может быть, мы вышли во двор храма с другой стороны? — спросил Танаев, на что Стилен тут же возразил:

— Это не так. Я могу нарисовать карту пройденного нами пути, как и у всякого штурмана, у меня фотографическая память, особенно в той части, которая касается карт и направления движения.

Сейчас мы находимся в самом центре комплекса. Возможно, именно здесь расположена его главная управляющая рубка, вот почему тут понадобилась стена. Мы не могли видеть ее издали. Туман здесь какой-то особенный и успешно маскирует предметы, пока к ним не подойдешь вплотную.

— Возможно, ты прав. И мне очень хотелось бы знать, что укрыто за этой стеной.

— Мне кажется, что это сооружение не всегда выполняло функцию, которую ему навязали в этом мире. Во мне все более крепнет уверенность, что это не храм.

— Тогда что же это?

— Что-то другое. Я пока не знаю, что именно, но, кажется, начинаю догадываться. Чтобы убедиться в этом окончательно, нам нужно проникнуть за эту стену.

— Ты думаешь, нам это позволят?

— Вся надежда на скорость, на то, что мы успеем найти проход раньше, чем враги восстановят защитные системы. Сейчас они, из-за того что энергия полностью отключилась, не могут нас видеть и не знают, где мы находимся.

— Ты слишком самонадеян, Глеб Танаев! Бывший навигатор второго класса, бывший гражданин Земли, а теперь уже и бывший человек, — произнес насмешливый голос у них над головой.

— Не обращайте внимания! — попытался успокоить своих спутников Танаев. — Возможно, он нас слышит, но вряд ли видит, иначе здесь бы уже были его прихвостни. Ты хорошо осведомлен обо мне, — обратился Танаев к стене, из которой шел звук голоса. Ему очень не понравился сам факт появления этого голоса, поскольку он свидетельствовал о том, что подача энергии, хотя бы частично, уже восстановлена. И теперь ему не оставалось ничего другого, как вновь включиться в опасную игру, ставкой в которой были их жизни. — Может быть, представишься нам? Кто ты? Мне как-то неудобно разговаривать со стеной, не зная, кому принадлежит идущий от нее голос.

— Я тот самый демон Астаки, которого так боится твоя женщина. Древний властелин вашей планеты.

— Тогда что же ты делаешь в нижнем мире, рядом с отверженными?

— Я их судья и властелин.

— А как насчет верхнего мира? Почему ты решил его покинуть? Или тебя из него изгнали более могущественные «властелины»?

На этот вопрос голос предпочел не отвечать, и они продолжили осторожное движение вдоль стены в поисках, возможно, вовсе не существующего входа.

Первым сомнение по этому поводу высказал Бартон, наиболее скептически настроенный из всех членов отряда Танаева:

— Мне кажется, мы ходим по кругу! Я уже видел эти дорожки, расходящиеся, как лучи шестиконечной звезды.

— А это ты тоже видел? — спросил Танаев, указывая наверх, где высоко над их головами висели гирлянды каких-то светящихся нитей.

— Нет. Этого образования не было на нашем пути! — подтвердил Стилен. — Я бы это заметил. Похоже на паутину. Что это?

— Трудно сказать, до них не меньше ста метров, слишком далеко для здешнего непрозрачного воздуха.

Но я смогу ответить на твой вопрос, как только мы найдем проход в этой стене!

— Да вот он! Прямо перед вами! — воскликнула Карин, указывая на желтый кристалл, торчащий из стены. — Точно такой был на наружной стене. Это какой-то ключ, открывающий двери. Будем пробовать?

— Отчего нет? У нас не такой уж большой выбор. Но не стоит рисковать всем сразу. Отойдите в сторону, здесь может скрываться очередная ловушка для непрошеных гостей. Или еще один электрический разрядник...

Дождавшись, когда его спутники отойдут на безопасное расстояние, Танаев протянул руку к кристаллу.

ГЛАВА 35

— Остановитесь! Не делайте этого — это будет большой ошибкой с вашей стороны!

Неожиданный возглас остановил руку Танаева на полпути к кристаллу и заставил его резко повернуться. Голос, произнесший эту фразу, был ему незнаком и не принадлежал ни говорящим стенам, ни его спутникам.

Невысокий человечек бежал к ним, путаясь в полах длинного, расшитого золотым шитьем халата. Халат мешал ему бежать, и коротышка вынужден был то и дело останавливаться, чтобы освободить ноги от собственной одежды. Он был уже в десяти шагах, когда Танаев приказал ему остановиться.

— Дальше ни шагу! Объясните: кто вы такой и что вы тут делаете?

Человек послушно остановился и довольно доброжелательно ответил, сопровождая свои слова странной, неживой улыбкой на костлявом лице, обтянутом сухой и желтоватой кожей, сильно смахивавшей на пергамент.

— В данный момент я ваш спаситель. Этот кристалл соединен с очень сложными защитными устройствами, которые не отключила ваша команда, обесточившая почти все остальные устройства в этом секторе. Если вы на него нажмете, вы будете убиты, а я лишусь собеседников, которых ждал так долго! Поэтому не делайте этого!

— Да кто вы такой, в конце концов, и откуда вы знаете... — Странная догадка заставила Танаева прервать фразу на половине и медленно отвести руку в сторону от кристалла. Знать о команде, которую полчаса назад он начертал на доске невидимыми знаками, мог лишь тот, кто имел самое непосредственное отношение к машине, управлявшей всем здешним комплексом.

— Вот видите, вы уже догадались, и опустите, пожалуйста, ваши арбалеты, я не собираюсь причинять вам вред! Совсем наоборот.

— Сначала объясни, кто ты такой! — проворчал Бартон, слегка поводя своим взведенным арбалетом, словно подбирая на цели наиболее уязвимую точку для выстрела.

— Меня зовут Альберт Фалькон. Я бывший механик с корабля разведки.

— Как вы здесь оказались?

— Как и все, уснул в верхнем мире, проснулся в нижнем!

— Я вас не об этом спрашивал! — сердито прервал его Танаев. — Как вы оказались здесь, в храме!

— Ах, это... Меня поймали серые. Хотели принести в жертву на площади перед храмом. Ужасно жестокие и безжалостные люди. Я уже был готов отправиться в дальнейшее путешествие...

— В дальнейшее путешествие? Это куда же? — неожиданно заинтересовался Фавен.

— В следующий мир. Когда срок пребывания в этом мире заканчивается, человек попадает в следующий. Их бесконечное множество, этих миров, и выбор зависит не от вас, а от того, как вы прожили отведенный вам срок в предыдущем мире.

— Хватит болтать! — прервал Фалькона Танаев. — Как вы оказались в храме?

— Да никакой это не храм! Какой-то технический комплекс, напичканный древними компьютерами, я так и не понял, для чего он предназначен. Но эти компьютеры требуют постоянного ухода, регулировки и ремонта, что неудивительно после стольких тысячелетий!

— Как вы здесь оказались? — настойчиво повторил свой вопрос Танаев, уже с ноткой угрозы в голосе.

— Из храма выскочила толпа этих черненьких, похожих на обезьян людишек, прогнала монахов и сняла меня прямо со столба, когда костер был уже разожжен и я чувствовал даже запах собственной плоти! Так что я благодарен этим обезьянам, или кто они там. Хотя, конечно, не настолько, чтобы добровольно согласиться на ту каторжную работу, которую они заставили меня выполнять! Целыми днями я должен чистить и регулировать эти проклятые компьютеры, не имея возможности ни с кем перекинуться словом! И тут появляетесь вы...

Но почему мы стоим перед этой стеной? Здесь опасно. Иногда эти изношенные системы защиты срабатывают сами по себе, без всякой причины. Может, лучше пройдем ко мне? У меня здесь неплохие апартаменты. Здешние хозяева позаботились о том, чтобы я ни в чем не нуждался, однако в тех случаях, когда какой-нибудь из компьютеров выходил из строя, если они считали, что в этом виновата моя нерадивость, меня лишали даже воды!

— Хорошая история! — хмуро произнес Танаев, с сожалением продолжая смотреть на кристалл, который не успел нажать до появления этого типа, ни одному слову которого он не собирался верить. — Что будем делать? — обратился он к своим спутникам. — Пойдем с этим человеком?

— Я ему не верю! — заявил Бартон.

— Я тоже! — присоединилась к нему Карин. — Человеку с такими глазами нельзя доверять.

— А что такое с его глазами? — заинтересовался Стилен.

— Они в самой глубине желтые и не смотрят на того, с кем он говорит!

— Это очень серьезно, — с легкой иронической усмешкой согласился Стилен, — но, может, все же посмотрим, как он тут живет? Жилище человека может о нем рассказать гораздо больше, чем случайный взгляд или даже его собственные слова.

— Стоять здесь бессмысленно, надо или нажать на кристалл... — начал Танаев, по-прежнему с вожделением поглядывавший на кристалл.

— Нет, только не это! — воскликнул Фалькон.

— Он что-то слишком уж беспокоится о наших жизнях. У меня этот человек тоже не вызывает доверия, но, по-моему, стоит взглянуть на его апартаменты. Мы не догадались вместе с водой потребовать пищи, а я зверски проголодался! У тебя есть какая-нибудь еда? — обратился Стилен к коротышке.

— О, там целая куча еды! Я могу заказывать по компьютеру любые блюда. Если бы не смертельная скука, здесь можно было бы неплохо жить.

— Ладно, — подытожил дискуссию Танаев. — Иди впереди, показывай дорогу и не вздумай приблизиться к нам больше чем на два шага.

— Лучше его связать! — предложил Фавен. — А еще лучше оглушить.

— Не стоит так резко портить с ним отношения. Он может подложить что-нибудь в нашу пищу или выкинуть какой-нибудь фокус со своими компьютерами!

— Тогда я его убью! — пообещал Фавен.

— Тебе могут и не предоставить такую возможность! — усмехнулся Стилен.

— Да не собираюсь я вас убивать! Совсем наоборот, стараюсь сохранить ваши жизни! — заявил Фалькон.

Идти пришлось минут двадцать. В этой части гигантского здания, своими размерами похожего на целый город, появились многочисленные перегородки. Видимость улучшилась, поскольку воздух здесь был очищен от маслянистого тумана испарений, заполнявшего остальные помещения. От него остался лишь резкий запах машинного масла. Этот запах и звуки, время от времени сотрясавшие стены, свидетельствовали о том, что где-то в глубине этого сектора работают мощные механизмы, а конструкция коридоров, собранных из сероватых плит неизвестного Танаеву материала, напоминала какое-то производственное строение.

Танаев по-прежнему безуспешно пытался определить цель всего этого «храмового» комплекса. Несмотря на многие знакомые черты, общее его назначение оставалось для навигатора загадкой. Так же, как само возведение гигантского строения в непригодном для нормальной жизни, враждебном всему живому месте.

Возможно, тысячи лет назад, когда неизвестные строители соорудили эту конструкцию, здесь все было другим. Но если задачей комплекса являлось какое-то производство, должны существовать транспортные пути для подвоза необходимых материалов и вывоза готовой продукции. Какие-то склады хотя бы, однако ничего этого не было.

Комплекс выглядел как полностью замкнутая система. Такой могла быть, например, энергостанция или защитная станция, с которой ему пришлось познакомиться на Элане. Но здесь не было энтропийной аномалии, не было ничего, что могло бы оправдать строительство подобного сооружения!

Убедившись, что эту задачу из-за недостатка информации ему все равно не решить, Танаев сосредоточился на более насущных проблемах.

Что собой представляет этот так кстати появившийся «механик», кто его подослал и с какой целью? Способность Танаева видеть ауру человека в данном случае не срабатывала, просто потому что у Фалькона аура полностью отсутствовала.

Танаев уже давно понял, что в нижнем мире события, кажущиеся случайными, таковыми вовсе не являются. А значит, появление Фалькона зачем-то понадобилось хозяевам храма. Танаев решил для себя по-прежнему называть это место храмом, хотя этот гигантский механизированный комплекс явно не имел ничего общего с культовым сооружением.

Так зачем их врагам понадобился Фалькон и какая роль в ведущейся с небольшим отрядом смельчаков игре ему отведена? Не стоило вводить новый персонаж только для того, чтобы помешать людям открыть проход в центральные помещения здания.

Для этого достаточно было отключить соответствующие механизмы. Танаев не верил, что при таком уровне технологий, который был использован при создании этого сооружения, его простенькая команда, отданная через «случайно» подвернувшийся пульт, не могла быть заблокирована, если хозяева этого места желали бы ее заблокировать. Конечно, он почувствовал сопротивление разумной машины ее невидимому оператору, но не до такой же степени...

Появление Фалькона преследовало какие-то более важные цели, и то, что Танаев не мог даже приблизительно представить себе эти цели, вызывало у него серьезные опасения.

Еще большее опасение вызывало полное отсутствие у коротышки ментального поля, словно он был не живым человеком, а только невероятно похожим на человека роботом... Танаеву приходилось сталкиваться с существами, умеющими полностью блокировать свои поля, но люди к ним не относились. Даже Стилен, обладающий природной защитой, усиленной специальными тренировками, не мог полностью избавиться от случайных прорывов своего поля, когда вынужден был отвлекаться на внешние обстоятельства.

Но разум Фалькона находился за совершенно непроницаемой завесой. Даже окраску его поля, а следовательно, и то, насколько враждебны его намерения по отношению к ним, Танаев так и не смог определить.

Оставалось надеяться, что Стилен прав и жилище Фалькона хоть немного приподнимет завесу над этой таинственной личностью.

Размышления Танаева были прерваны скрипом каменного блока, закрывавшего вход в «апартаменты» коротышки.

На первый взгляд, когда возникает еще не замутненное выводами логики ощущение, жилище показалось навигатору странным.

Почти никаких личных вещей. Непонятно, где он хранит свой роскошный халат, здесь не было даже шкафа, зато было достаточно неизвестных Танаеву автоматических устройств. Многие из которых продолжали работать даже сейчас, в отсутствие хозяина. В таком помещении с успехом мог бы обитать именно робот, но живой человек вряд ли...

Но ведь роботы не способны на живую человеческую речь, даже самые совершенные из них не понимают юмора, и уж тем более они не могут имитировать мимику человеческого лица. Мимику, которой в полной мере обладал Фалькон.

И все же в комнате Фалькона было нечто, и аналитический ум Танаева зацепился за это «нечто», пока что не имеющее определенного названия...

Спешка и незаконченность в деталях. Незавершенность всего интерьера, словно его создавали наспех, как декорацию в театре, когда нерадивый постановщик затянул ее подготовку до самого момента поднятия занавеса и механики сцены успели позаботиться только о том, чтобы лишь с передних рядов партера декорация выглядела правдоподобно.

— И сколько же лет вы здесь провели? — спросил Танаев, повернувшись к Фалькону.

— Знаете, я уже потерял счет. Люди в этом мире живут долго. Иногда очень долго.

— В этом я не сомневаюсь. Но, хотя бы приблизительно, сколько?

— Ну, не одну сотню лет.

— И все время вы находились в этой комнате?

— Конечно, нет. Вначале у меня было совершенно другое, очень маленькое и мрачное помещение. Но потом, когда хозяева храма убедились в моей лояльности, они перевели меня сюда.

— И как давно это произошло?

— Лет десять тому назад, я думаю...

— И вы до сих пор считаете, что находитесь именно в храме? — Этот вопрос Танаев задал, чтобы отвлечь внимание Фалькона от истинной цели его предыдущих вопросов. Пока что механик не должен догадываться о том, что ему не доверяют, и Танаев был готов поддерживать завязанную Фальконом игру до тех пор, пока обстоятельства не заставят хозяина показать свое истинное лицо.

— Конечно, я давно перестал верить в то, что это храм. Хотя присутствие здесь высшего существа никогда не вызывало у меня сомнения...

Это откровение произвело на Танаева двойственное впечатление. С одной стороны, он сам не сомневался в присутствии такого существа, обладающего огромной, враждебной людям силой. С другой стороны, в подобном признании коротышки не было никакой необходимости, и оно только еще больше маскировало истинное лицо самого Фалькона.

— И что же это за существо?

— Я не знаю. Очень древнее и очень могущественное. Не раз оно доказывало мне это. И если оно желает, чтобы я называл это место храмом, пусть так и будет. Взамен оно предоставляет мне все необходимое для жизни.

Он подошел к небольшому шкафчику, вделанному в стену и, очевидно, соединенному с какой-то кухонной линией. Набрал на пульте несколько комбинаций и со своей мертвой улыбкой на пергаментном лице широким жестом пригласил всех к пустому столу.

— Обед сейчас прибудет... Рассаживайтесь, дорогие гости! Потом вы сможете отдохнуть, спальня вон там, вы ведь, наверно, устали с дороги?

— Да уж, дорога сюда была нелегкой! — согласился Бартон.

— Вот только спальня у меня маленькая и постель всего одна, так что спать там всем сразу не получится...

— Ничего. Мы как-нибудь устроимся, — успокоил хозяина Танаев, которого гораздо больше занимал вопрос о том, для чего здесь понадобилась линия с небольшим лифтом, соединенная с кухней.

Создавать подобное устройство для одного человека казалось явно нецелесообразным. Следовательно, здесь есть и другие люди, или они были раньше.

Из шкафчика между тем выехал автоматический столик, уставленный горячими блюдами. Все жадно взирали на это роскошество, от которого давно отвыкли в своей здешней жизни. Один Танаев не разделял всеобщего восторга. Его постоянная подозрительность, не раз спасавшая ему жизнь, не позволяла насладиться моментом. Неизвестно, что могли подложить в эти блюда, кроме обычной пищи. Придется попросить товарищей повременить до тех пор, пока хозяин сам не отведает все блюда. Или пока Карин не проверит пищу своими травами на наличие яда. Но начинать подобный анализ в присутствии хозяина казалось слишком неприличным, а по жадным взглядам, которых никто из его друзей не мог оторвать от горы дымящегося, ароматного мяса, он понял, что остановить их будет нелегко. Хорошо бы узнать, по крайней мере, чье это мясо и откуда оно здесь взялось. Дичи, пригодной в пищу, в этом мире не встречалось, пастбищ для коров тоже не наблюдалось.

И, разумеется, на его предостерегающий знак никто, кроме Карин, не обратил внимания. Стилен, Фавен и Бартон набросились на мясо, едва автоматический транспортер приблизился к столу.

А они с Карин были вынуждены не без зависти созерцать их жующие рты и довольные лица.

— Ну как? — выдержав достаточную паузу, наконец поинтересовался Танаев. — Вкусно? Вы не испытываете никаких неприятных ощущений?

— Только приятные! — проворчал Фавен, обгладывая очередную кость.

Фалькон так и не присел за стол, и это очень не нравилось Танаеву.

— Разве вы не собираетесь с нами обедать? — наконец обратился он к хозяину.

— Я принимаю пищу в строго определенные часы. Здесь все очень строго регламентировано, и этот внеплановый обед мне придется отработать, так что, извините, вынужден вас покинуть. Отдыхайте, чувствуйте себя как дома!

И, прежде чем Танаев успел возразить, Фалькон исчез.

ГЛАВА 36

Только что коротышка стоял у стены со своей неизменной мертвой улыбкой, видимо, призванной обозначать его чрезвычайную любезность по отношению к гостям, и вот его уже не стало. Просто не стало. Словно он мгновенно растворился в воздухе, не оставив после себя ни малейшего следа.

— Мне это не нравится! — заявил Бартон, пододвигая к себе огромный кувшин вина. — Это неприлично, покидать своих гостей во время трапезы!

— Перестаньте, наконец, жевать! Все, что вы едите, может содержать отраву, и исчезновение Фалькона только подтверждает мои опасения! — воскликнул Танаев.

— Он не похож на обычного человека! — заметил Стилен.

— Он им и не является. Скорее всего, это фантом, голограмма, созданная для того, чтобы заманить нас в очередную ловушку! Вы хоть представляете, как отсюда выйти?

— Голограмма не может производить никаких действий. Она не может набрать код на пищевом автомате или открыть дверь! — возразил Бартон.

— Может! Если все действия автоматов были запрограммированы заранее и ей оставалось только имитировать нажатие клавиш!

— Почему любое волшебство вы обязательно украшаете непонятными словами? — поинтересовалась Карин. Ей никто не ответил, зато Фавен прогудел, ни к кому не обращаясь и не отрываясь от своего кувшина:

— Здесь действительно где-то была дверь. Я это хорошо помню!

— Сейчас я попробую ее отыскать! — воскликнул Стилен, вскакивая на ноги и направляясь к той части стены, в которой, как ему казалось, должна находиться дверь.

Собственно, настоящей двери там не было изначально. Когда они вошли, в этом месте повернулся один из блоков, открывая проход, и никто не успел заметить, какие именно действия произвел Фалькон, чтобы добиться этого результата. Впрочем, это и не имело большого значения, поскольку он открывал проход снаружи, а устройство, отвечающее за поворот блока изнутри помещения, могло находиться совсем в другом месте.

— Итак, двери у нас нет, — подвел итог Танаев, после того как долгие поиски устройства, открывающего выход, ни к чему не привели.

— И что же нам делать? — спросил Стилен, сонно икнув и пытаясь сосредоточить свой взгляд на расплывающемся лице Танаева.

— Поскольку с вами до сих пор ничего не случилось, будем считать, что яда в пище не было. Мы с Карин собираемся поесть. Затем кто-то останется дежурить, а остальные могут спать.

— И как это поможет нам найти выход?

— Нет, разумеется, найти выход сон нам не поможет. Но зато он поможет накопить достаточно сил для того момента, когда обстоятельства предоставят нам возможность действовать. В древнерусском языке была пословица: «Лбом стену не прошибешь!» Я думаю, она как нельзя лучше подходит к нашим нынешним обстоятельствам.

Удалось ли ему вернуть им надежду или, по крайней мере, заставить относиться к происходящему более серьезно? Человек не может слишком долгое время находиться в постоянном напряжении, ему необходима разрядка, и именно в этот момент он становится наиболее уязвимым для своих противников.

Танаев думал об этом, лежа рядом с Карин на узкой постели в небольшой спальне Фалькона, с закрытыми глазами старательно изображая спящего.

Он сам уговорил своих спутников последовать за Фальконом, и ответственность за все случившееся лежит на нем. В результате его действий они полностью лишились свободы передвижения и оказались во власти невидимого врага. Так почему же враг медлит? Почему до сих пор не воспользовался полученным преимуществом?

Возможно, невидимый страж этого места продолжает свою жестокую игру. Жилье Фалькона было настолько хорошо защищено и экранировано от остальных помещений, что Танаев, несмотря на все свои уникальные возможности, не мог даже на секунду пробиться сквозь эту защиту и получить хоть какую-нибудь информацию о пространстве за стенами двух комнат, в которых они находились.

В трудных случаях он пытался отделить достоверные факты от случайной шелухи, которая лишь запутывала логику событий, и разложить их в своей памяти в порядке возрастания важности. Так что же ему достоверно известно?

Прежде всего, то, что им удалось проникнуть внутрь считавшегося недоступным храма. В основном, правда, благодаря попустительству стража, который, забавляясь с ними слишком долго, не учел всех возможностей Танаева и проиграл несколько раундов той жестокой игры, которую сам же и затеял.

Правда также и то, что этот таинственный страж не желает показываться им и предпочитает действовать то через роботов, то через фантомов, что говорит либо о том, что у него есть серьезные причины не открывать им своего подлинного лица, либо о том, что вся эта игра, да и они сами, не представляют для стража сколько-нибудь серьезного интереса.

Что знает о нем самом подлинный хозяин этого места? О том пути, который навигатор прошел, и о тех выдающихся способностях, которые он заложил в свое тело в период его конструирования на станции Антов? Получалось, что не слишком много. Иначе он не стал бы затевать с ними все эти сложные и рискованные игры, а уничтожил их еще при входе.

Танаев ни минуты не сомневался, что для этого у стража существовали гораздо более серьезные средства, чем те, которые были применены против них до сих пор.

Еще важнее было самому разобраться в том, что же ему известно об этом здании.

И даже не в том, какую функцию выполняло оно в данный момент, а в том, для чего создавалось первоначально.

В нем были какие-то детали, знакомые Танаеву по защитной космической станции Антов. Например, прозрачные энерговоды под потолком, мощный центральный компьютер, управляющий всем комплексом, выдвижные кристаллы пола...

Но это — не станция. Для энтропийной станции, несмотря на всю колоссальность комплекса, его размеры были недостаточны, а самое главное — недостаточны энергетические резервы. В те недолгие минуты, которые им удалось провести на площадке управления, он успел получить достаточно полное представление об энергетических возможностях храма.

Храм мог испепелить своим оружием все окружающее на расстоянии многих километров, он мог поддерживать работоспособность своих устройств на протяжении многих тысячелетий, он мог, наконец, создавать в случае необходимости мощные защитные поля и изготовлять в своих цехах целые стада роботов.

Но всего этого было недостаточно для того, чтобы гасить звезды, сворачивать пространство и останавливать энтропию.

Суммируя все известные ему факты, Танаев так и не смог понять, для чего предназначен этот сложнейший комплекс. А в том, что здание имеет неизвестную ему весьма серьезную задачу, он ни минуты не сомневался. Иначе древний злобный разум не стал бы захватывать храм и торчать здесь целые тысячелетия в ожидании... Чего?

Может быть, человека, способного взять под контроль управление комплексом, которое до конца так и осталось недоступным для своего нынешнего хозяина? Это настолько важно? Важно для чего?

Вопросы, вопросы... Целые стада вопросов, на которые не было ответа.

Он постарался отвлечься и заснуть, в надежде на то, что ответы придут в свое время, как это иногда бывало с ним.

— Ты не спишь? — неожиданно спросила Карин.

— Нет.

— И совершенно напрасно. У нас остался всего час, потом придется поменяться местами с теми, кто дежурит в гостевой комнате. Тебе необходимо отдохнуть, хотя бы немного.

— Мое тело не нуждается в отдыхе, ну, почти не нуждается... — поспешил исправить Танаев свою оплошность.

— Ты словно выкован из железа... — с явным сожалением произнесла Карин.

— Нет. Из гораздо более прочного материала. Тебе это не нравится?

— Иногда это полезно, но это мешает тебе жить по-человечески, и мне тяжело с тобой.

— Я знаю. Скоро это закончится. Мы вырвемся из этого мира, а там, наверху, все изменится.

— Я не смогу последовать за тобой в верхний мир. У каждого человека свое предназначение. И те, кто прожил свой цикл в верхнем мире, никогда не смогут туда вернуться еще один раз... Никто еще не возвращался.

— Ты сожалеешь об этом?

— Я сожалею лишь о том, что потеряю тебя навсегда, потому что полюбила тебя еще до того, как впервые увидела, в тот самый момент, когда карты открыли мне твою и мою судьбу... А о верхнем мире я не сожалею. Потому что потом, когда закончится мой срок в нижнем мире, у меня начнется новая и прекрасная жизнь. Я попаду на следующий уровень. Жизнь бесконечна... Ты знаешь об этом?

— Догадываюсь, но не понимаю: как быть с теми привязанностями, которые возникают между людьми? Как быть с теми, кого мы полюбили в прежнем мире и не смогли забрать с собой?

— В новом мире возникнут новые привязанности и растает память о тех, кого мы оставили... И печаль...

— Не стоит думать об этом сейчас. Нам предстоит еще долгий путь вместе, и я не собираюсь тебя отпускать, даже тогда, когда он закончится в этом мире!

— Хорошо, — легко согласилась Карин. Слишком легко и бездумно для того, чтобы он ей поверил.

— Ты не могла бы мне погадать? Ты ведь сохранила свои карты?

— Что ты хочешь узнать?

— Сколько времени нам придется провести в этой ловушке и как из нее выбраться? — Вопрос лишь добавил ей печали, поскольку она ожидала другого. Через силу улыбнувшись в ответ, молодая женщина легко, едва касаясь, провела рукой по его волосам.

— Мои карты не дают ответов на такие простые вопросы. Они беседуют с вечностью.

— Тогда давай спросим у твоей вечности: как долго мы еще пробудем вместе? — И снова она печально улыбнулась, потому что предвидела этот его вопрос, знала, что он почувствует ее настроение и ее печаль.

— Ровно столько времени, сколько отпущено нам богиней судьбы. Грех об этом спрашивать, можно упустить свое счастье раньше положенного срока.

— Когда придет срок, я что-нибудь придумаю! Давай немного поспим...

И он сразу же заснул, необычным, глубоким сном, в котором его обостренный слух тем не менее позволял услышать любой шорох в комнате.

Почти сразу же он и проснулся, а может быть, и не сразу. Возможно, прошло немало времени с того момента, как он уснул. Разбудил его отчетливый стук маленьких каблуков по полу.

— Кто там? — спросил Танаев.

— Кто там? — словно эхо, повторил его вопрос незнакомый тоненький голосок.

Танаев рывком поднялся на постели, схватил со стола свечу, запалил ее от стоявшей на столе крохотной лампадки и опустил на пол перед кроватью, чтобы осветить как можно большее пространство в нижней части комнаты.

Но яркий свет ему не понадобился, потому что тот, кто расхаживал по его комнате, вовсе не собирался скрываться.

В двух метрах от его кровати стоял крохотный гном, ростом с ту самую свечу, которую Танаев поставил на пол. Стоял, уперев руки в бока, в красной шапочке и ярком зеленом камзоле, в котором обычно рисуют гномов в детских книжках.

— Кто ты такой?

— Гном-посланник!

— Ты мне снишься?

— Разумеется, я тебе снюсь, раз ты в меня не веришь!

— И кто же тебя послал?

— Хозяин.

— Тут развелось слишком много хозяев! Ты уж уточни, будь любезен!

— Мой — самый главный. Он был здесь первым. Еще до того, как сюда пришел демон Астаки.

— Так, может, скажешь, как его зовут?

— Ты знаешь, как его зовут. У нас не принято называть имена великих вслух.

— Хорошо. Тогда говори, зачем пришел, и, пожалуйста, потише — а то разбудишь мою жену!

— Она не жена тебе, и твоя женщина не проснется, пока мы беседуем. Я наслал на нее глубокий сон. И потом, как может она проснуться, если мы с тобой разговариваем во сне?

С минуту Танаев глубокомысленно раздумывал над этой дилеммой, а затем согласно кивнул.

— Ну, хорошо, так что тебе нужно? — суровым тоном спросил он. Навигатор не любил всей этой волшебной чепухи, в которую так истово верила Карин, даже во сне не любил... Однако сон получался что-то уж больно логичным.

— Я обязан передать послание! — заявил гном, прохаживаясь вокруг свечи и почему-то с вожделением ее разглядывая, словно свеча представлялась ему чем-то вроде бифштекса.

— Так передавай, наконец!

— Ты должен войти в управляющую машину и выгнать из нее Черного Арха, или демона Астаки, как зовет его твоя женщина!

— Хорошая задачка! А больше я ничего не должен?

— Нет. Этого будет вполне достаточно!

— Знаешь, однажды я уже провел внутри машины не одну сотню лет, и это мне совсем не понравилось. Так что я, пожалуй, воздержусь.

— Тебе придется забраться в нее! Иначе Черного Арха оттуда не выгонишь!

— А для чего мне его выгонять?

— Чтобы обрести контроль над этой звездной лодкой!

— Над этой... Что? Какой еще лодкой?!

— Видишь, ты давно догадался, но не хотел в этом признаваться, даже самому себе. Анты построили этот корабль и прилетели на нем на Землю миллионы лет назад. А потом, когда Анты разделились и начали сражаться друг с другом за власть над Землей, корабль захватил Черный Арх. Теперь ты должен освободить корабль от него.

— Твоему хозяину нужна помощь?

— Помощь нужна тебе. Используя этот корабль, ты сможешь получить то, за чем пришел в наш мир.

— Огненный меч?

— На борту корабля их целых два! И, возможно, мой хозяин разрешит тебе их использовать.

— Возможно?

— Это будет зависеть от тебя. От того, на благо или во зло будешь ты использовать полученное могущество!

— Значит, я должен схватиться не на жизнь, а на смерть с этим Архом, и мне ничего не гарантируется в случае победы?

— Тебе гарантируется контроль над кораблем Антов, с помощью которого ты сможешь покинуть проклятый город и вернуться на свою планету! Разве этого мало?

— Да нет, пожалуй... Однако вначале я должен решить другие насущные задачи, например, как выбраться из этого помещения, из той ловушки, в которую завлек нас проклятый Фалькон.

— Ну, это твои проблемы! — заявил гном, приблизился к свече и, встав на цыпочки, отломил от нее небольшой кусочек мягкого от огня воска. Затем он отправил его в рот и с наслаждением стал жевать. — Мне нравится твоя свеча! — прошамкал гном с плотно набитым ртом.

— Так забери ее! Только скажи вначале: как избавиться от Фалькона?

— Это несложно. Дождитесь, когда он воплотится из фантома в реальное существо. Ему приходится это делать каждый раз, когда возникает необходимость в каком-нибудь реальном действии. Фантомы — они, знаешь ли, фантомы и есть, они ничего не могут изменить вокруг себя, только языком молоть и умеют.

— И что нам делать дальше? Он же снова превратится в фантом, прежде чем мы заставим его открыть дверь!

— Да, тут есть небольшая проблема, — согласился гном. — Вам придется заставить его что-нибудь съесть или выпить в тот момент, когда он находится в реальном теле. Одного глотка воды достаточно, чтобы он не смог развоплотиться в течение суток. За это время, я надеюсь, вы сумеете его заставить открыть дверь.

— Ну, это мы сумеем! А ты сам как сюда проник?

— Я всего лишь облачко электронов. Маленькое такое облачко. Я могу передвигаться внутри любых энерговодов — жаль, что ты этого не умеешь, раньше на станции Антов у тебя это хорошо получалось!

С твоего позволения, я захвачу эту свечу с собой, так что тебе придется какое-то время провести в темноте.

Свет немедленно стал тускнеть, и свеча, вместе с гномом, на глазах изумленного Танаева постепенно стала прозрачной.

— Эй, подожди! Ты же мне ничего толком не объяснил!

Но было уже поздно. Гном исчез вместе со свечой. Лишь небольшое светящееся облачко пронеслось наискось через комнату к одному из энерговодов пищевого автомата и тут же бесследно растаяло.

ГЛАВА 37

Проснулся Танаев за несколько минут до назначенного себе времени подъема и долго лежал неподвижно, уставившись в темноте в невидимый потолок и пытаясь разобраться в ночном происшествии. Был ли визитер реальностью или все это привиделось ему в красочном реальном сне, которые иногда посещали его?

Карин почувствовала, что он не спит. Она всегда это чувствовала, и притворяться в ее присутствии было бесполезно.

— Что-нибудь случилось? Мне кажется, ты встревожен...

— Да нет, ничего серьезного, просто сон. Очень странный и яркий. Мне запомнилась каждая деталь и каждое слово, произнесенное моим ночным гостем.

— Вещие сны посылают нам боги или демоны. Это был плохой сон?

— Не знаю, но в нем содержались определенные указания.

— Тогда ты должен их выполнить.

— Попробую. Попроси остальных собраться в трапезной через десять минут.

— Расскажи мне об этом сне подробней.

— Не сейчас. Мне кажется, что стены здесь имеют уши.

Последним, минут через двадцать, в трапезной появился Фавен. Они уже сидели за квадратным столом, вплотную друг к другу, и разговаривали шепотом, стараясь как можно меньше произносить слов, по возможности заменяя их жестами, а порой даже рисунками. Танаеву все время казалось, что стены их комфортабельной тюрьмы физически давят на них, а взгляд, который он чувствовал за своей спиной, заставлял его раз за разом оглядываться, чтобы лишний раз убедиться в отсутствии непрошеных гостей.

— Если мы хотим отсюда выбраться, нам придется воспользоваться услугами Фалькона. Не совсем добровольными услугами... — начал наконец Танаев. — Когда он появится, мы должны точно определить момент, во время которого он произведет какое-нибудь действие.

Обычно Фалькон существует в виде фантома, и в этом состоянии он для нас недоступен, но и сам он в таком состоянии не способен произвести никакого реального действия, кроме звуковых колебаний воздуха, которые вместо него совершает спрятанный в стенах автомат. Так вот, нам следует дождаться, когда он сделает что-нибудь реальное.

— Например, начнет набирать код на нашем кухонном автомате. Он это делал в прошлый раз, — сказал Стилен.

— Хороший вариант. Но годится и любой другой, лишь бы он делал что-нибудь с окружающими предметами, — продолжил Танаев. — Так вот, в этот момент я постараюсь вырубить его и на какое-то время лишить возможности двигаться. Ваша задача, пока он будет находиться без сознания, силой влить в его глотку немного воды. Хотя бы один глоток. Кстати, у нас еще осталась вода?

— Только неприкосновенный запас! — сообщила Карин, доставая из своей котомки небольшую флягу.

— Этого вполне достаточно. Если мы сумеем заставить его проглотить воду, он наш на двадцать четыре часа. Именно столько времени он не способен перейти в фантомное состояние после приема любой пищи или питья.

— Откуда ты это знаешь?

— Ну, скажем, во время вещего сна я получил соответствующее указание...

— А если оно неверно, мы лишимся расположения нашего единственного друга в этом ужасном месте! — предостерег Бартон.

— Возможно. Приходится рисковать. У нас нет выбора!

— А что, собственно, ты собираешься делать с этим Фальконом, если твой план сработает? Будешь пытать его?

— Буду! Если понадобится. Я заставлю его открыть дверь ловушки, в которую он нас заманил, и, если потребуется, применю для этого самые жесткие меры.

Спутники смотрели на него растерянно, и единодушной поддержки на их лицах Танаев так и не смог обнаружить. Поэтому спросил:

— Что вас смущает в моем плане?

Ответил Стилен, который даже не пытался замаскировать, в отличие от остальных, своего неодобрения:

— Фалькон — всего лишь часть неизвестного нам механизма, скрытого в этом храме, одна из его шестеренок. Что, если его поломка вызовет сбой всей системы, и чем это может обернуться для нас? Здесь все жестко запрограммировано. То, что нам кажется игрой или развлечением со стороны стража, на самом деле — части хорошо продуманной и отлаженной программы, конечные цели которой нам неизвестны. Что, если даже временное удаление Фалькона из этой программы вызовет со стороны стража ответные действия? Что, если он решит устранить помеху и применит для этого меры, сродни тем, которые ты готовишь для Фалькона?

— Такое возможно. Я не говорю, что мой план безупречен или что он не связан с долей риска. Но что ты можешь предложить взамен? Сидеть здесь сложа руки в ожидании дальнейших действий стража? Именно этого от нас и ждут. Именно это ему и нужно — наше бездействие, наша покорность. Вся его игра затеяна с одной-единственной целью — сломить нашу волю, запугать, заставить слепо следовать предложенной нам программе. И у меня есть очень серьезное опасение, что эта программа не направлена на наше благополучие. Может быть, вы считаете иначе? Думаете, что страж, который служит Черному Арху, добровольно передаст нам управление или хотя бы позволит беспрепятственно уйти отсюда?

— Кто такой Черный Арх?

— Древний бог смерти, намного более древний, чем Аристарх или Гор. Когда-то он был хозяином этого мира, но потом его изолировали в проклятом городе вместе с захваченным им космическим кораблем Антов. Тысячи лет Арх искал способ, освободиться, и вот тут на сцене появились мы.

— Мы лишь песчинки на жерновах богов, — вступил в спор Бартон. — Неужели ты всерьез рассчитываешь, что сможешь воздействовать на их планы?

— Не смогу, если не буду пытаться!

— Он прав, — неожиданно поддержала Танаева Карин, — мы должны действовать, несмотря на все опасности. Только тот, кто переходит реку, может надеяться на победу!

— О чем это она? — полушепотом спросил Бартон у Стилена.

— Был в древности такой полководец. Прежде чем начать сражение, он обратился к пифии за предсказанием, и она ответила: «Если ты перейдешь реку, великое государство будет разрушено». Она не уточнила, какое именно государство, возможно, она имела в виду его собственное. Но полководца не остановила эта неопределенность — он верил в то, что человек может стать творцом собственной судьбы, даже вопреки воле богов. Он перешел реку и одержал великую победу.

— Да подождите вы с вашими реками! — вскричал Стилен. — О каком корабле ты говоришь, где этот корабль?

— Разве ты еще не догадался? Он здесь, вокруг нас. Мы находимся внутри его.

Это известие потрясло всех настолько, что споры мгновенно прекратились и решение было принято как бы само собой, без дальнейшего обсуждения.

Фалькон появился через два часа и сразу же заметил напряжение, буквально сочившееся из глаз его пленников, разве что за исключением всегда безмятежного Танаева, на лице которого коротышка давно уже не пытался уловить даже малейших оттенков настроения.

— Что-нибудь случилось за мое отсутствие? Вы как-то неестественно напряжены. Здесь кто-нибудь был?

— Нет. Здесь никого не было. Проблема в другом, мы чувствуем себя неуютно! — начал Танаев, ни на секунду не спуская с Фалькона глаз и в любую секунду готовый к завершающему броску. — Вода кончилась, пища — тоже, а вы даже не научили нас, как пользоваться кухонным автоматом!

— О, это бесполезно. Он слушается только меня! Но я сейчас же исправлю свою ошибку! Вы получите достаточно пищи!

Фалькон отвернулся к пульту автомата, его фигура на секунду размазалась, меняя форму, и Танаев стремительно рванулся вперед. Ладонь его руки, описав короткую дугу, опустилась на шею Фалькона.

Вот только это была не та шея... Перед самым ударом Фалькон весь превратился в огромную голову на тонких ножках с большими острыми ушами, и его шея оказалась защищена толстой костяной броней, о которую Танаев едва не сломал свою кисть.

Фалькон повернулся, и несколько секунд потрясенный Танаев рассматривал его лицо. Лицо стоявшего перед ним чудовища по-прежнему было лицом Фалькона, оно лишь увеличилось в несколько раз и слегка растянулось, чтобы соответствовать размерам нового черепа.

— Разочарованы? Каждое слово, произнесенное в этой комнате даже шепотом, при желании можно услышать. И, как видите, я сумел подготовиться к вашему коварному плану. Вы все еще желаете напоить меня? Я могу сделать это добровольно, если уж вам так необходимо мое общество!

Фалькон обнажил свои огромные зубы в чудовищной улыбке.

— Это была всего лишь шутка! — попытался оправдаться Танаев.

— Да, да, всего лишь шутка! — поддержал его Стилен, острый взгляд которого искал и не находил ни одного уязвимого места на этой огромной, бронированной костяным панцирем голове.

— Я тоже люблю шутить! — ответил ему Фалькон. — Надеюсь, теперь моя очередь. Вы все сейчас пройдете со мной, и шутка будет заключаться в том, что, в отличие от протокола игры, вы сможете узнать, что вас ждет во время следующего испытания.

Он выдержал паузу, но, поскольку никто не задал ни одного вопроса и не попытался ему возразить, продолжил:

— Испытание называется колодцем. Вы окажетесь на дне круглой шахты двадцатиметровой глубины. Ее стены не слишком гладки, они покрыты трещинами и небольшими выступами, чтобы сохранить у подвергаемых испытанию некоторую иллюзию надежды.

Через две минуты на дно колодца начнет поступать лава. Вряд ли за это время вы сумеете подняться достаточно высоко. К тому же ядовитые испарения, жара. Лава есть лава. Так что я надеюсь, это испытание станет последним и мы наконец избавимся от непрошеных гостей.

— Почему бы вам просто не убить нас?

— Ну, это было бы неинтересно! Игра гораздо спортивней и зрелищней обыкновенного убийства.

— Стивен! Почему бы тебе не пустить стрелу в эту огромную морду? Я думаю, на ней найдется достаточно много уязвимого места, — обратился Танаев к Стилену, уже не сдерживая собственной ярости.

— Он не может этого сделать, — ухмыльнулась «морда».

— Почему?

— Потому, что я контролирую его сознание.

— Я этого не чувствую.

— Это оттого, что твое сознание я не контролирую.

— И это означает, что, если бы лук был у меня...

— Ты бы им не воспользовался.

— Почему?

— Потому что это неспортивно.

— И эта тварь еще смеет говорить о спортивном поведении! — рявкнул Танаев, бросаясь вперед, и мгновенно остановился, наткнувшись на силовую стену, окружавшую монстра.

— Ладно. Мы вернулись к начальной точке. Так чего ты хочешь?

— Просто следуйте за мной.

Фалькон, или, вернее, его огромное лицо, почему-то обросшее бакенбардами, которых прежде у коротышки не было, подошел к стене и, закрыв своей огромной головой пульт управления, начал набор кода. Крохотные ручки, которые росли из каких-то складок за ушами Фалькона, теперь быстро двигались.

— Сейчас я мог бы выстрелить! — прохрипел Стилен, приходя в себя.

— Теперь это бесполезно. Сзади он слишком хорошо защищен.

— Но я не могу стрелять, когда он на меня смотрит!

— Я знаю.

— Что же нам теперь предпринять?

— Следовать за ним и ждать любого удобного случая. Он не может предвидеть всего. Рано или поздно он совершит ошибку!

— Я не совершаю ошибок! — произнес Фалькон, не поворачиваясь.

Он закончил набор кода. Стена раздвинулась, и все пятеро шагнули вслед за Фальконом в открывшийся темный проход. Стена сразу же задвинулась за ними, и лишь после этого где-то над их головами вспыхнул яркий свет.

Они стояли на дне глубокого двадцатиметрового колодца, точно такого, как его описал Фалькон. Его покрытые натеками застывшей лавы стены со следами многочисленных царапин свидетельствовали о том, что они не первые, кто шел этим путем до своего конца.

— Я вынужден вас покинуть! — сказал Фалькон, повернувшись к Танаеву, и улыбнулся своей огромной, гнусной улыбкой. Улыбнулся в последний раз, потому что Танаев совершенно неожиданно для коротышки выхватил из кармана флягу и выплеснул весь запас неприкосновенной влаги — прямо в эту улыбку, в широкую трещину между передними резцами Фалькона. Чудовище рыкнуло, непроизвольно глотнуло и сразу же разразилось не то ревом, не то воплем: — Что ты наделал, жалкое человеческое отродье?! Я не должен погибать вместе с вами!

— Тогда останови это!

— Но я не могу! Программа уже включилась, ровно через минуту лава начнет поступать в колодец!

— Ну что же, в таком случае это мы будем вынуждены тебя покинуть! — сказал Танаев и с удивительной легкостью начал подниматься по стене колодца. Казалось, его тело потеряло вес. Поднявшись почти до самого верха, он вернулся, чтобы помочь друзьям. Они были уже почти у самого края, когда снизу донесся отчаянный рев боли и волна жара от приближавшейся лавы коснулась их.

— Фалькон был слишком тяжел! — заметил Стилен. — Он так и не смог преодолеть ни одного метра своего любимого колодца.

— И слишком самонадеян, что его и погубило, — добавил Танаев.

Они уже стояли на кромке, когда поверхность лавы под ними подернулась всеми цветами побежалости. Расплавленный камень безжалостно растворял огромное нечеловеческое тело того, кто вызвал к жизни его появление.

ГЛАВА 38

Пятеро стояли на краю пылающей ямы. Безмолвные и потрясенные увиденным. Каждый из них легко мог представить себя самого внутри разверзнувшейся перед ними огненной купели.

А когда наконец они смогли оторваться от зрелища гибели одного из своих врагов и осмотреть новое помещение, куда привел их огненный колодец, их ждало новое потрясение.

Гигантский зал, заполненный стеклянным лесом зарослей, светящихся изнутри холодным голубым огнем, подавил их своим величием и грандиозностью непонятного их разуму замысла. Лишь один из пяти мог вспомнить и принять увиденное, но и он медлил. А секунды между тем слагались в минуты безвозвратно утраченного времени, того самого времени, в течение которого они еще могли что-то сделать, что-то изменить...

Борьба с их главным врагом вовсе не закончилась с гибелью Фалькона. Турели энергетических разрядников уже поворачивались в их сторону, а на внутренних конденсаторах боевых охранных устройств накопилось достаточно энергии для того, чтобы испепелить ею любого врага, посмевшего вторгнуться на запретную территорию, на которой располагалось сердце этого уснувшего на долгие тысячелетия звездного корабля.

Лишь один из пяти — тот, чей разум прошел долгую школу управления гигантскими машинами Антов, тот, в чьей памяти дремали знания великой звездной расы, наконец осознал происходящее и принял единственно правильное, хоть и казавшееся на первый взгляд абсурдным, решение.

— Назад! В колодец! — крикнул Танаев своим ничего не понимающим спутникам и подкрепил свою команду решительными толчками. На объяснение уже не было времени. — Вниз! Нужно успеть укрыться за стенами колодца. Сейчас будет дан залп!

Казалось невозможным вновь вернуться в огненную пасть колодца, едва не отнявшего их жизни, но они верили своему командиру. Они доверили ему свои жизни, они обещали идти за ним до конца.

И последней из них — хрупкая женщина и опытный воин, прорицатель и врачеватель — Карин успела укрыться в колодце. Она едва держалась на его стене, обжигавшей ладони, намертво вцепившись в отвесную поверхность и замерев над раскаленным адом бушевавшей внизу лавы, когда волна огня, сорвавшись с эмиттеров энергоразрядников, прокатилась над их головами и с глухим ревом ударила в противоположную стену зала.

— Теперь наверх! И быстрее! — приказал Танаев. — Мы должны успеть, пока накапливается энергия для нового залпа, мы должны успеть! Иначе все, что мы сделали до сих пор, станет бессмысленным.

И они успели добежать до мертвой зоны за миг до того, как над их головами разрядники рявкнули снова и новая волна огня, пролетев над ними, бессильно опала, впустую израсходовав накопленную энергию. Волосы у Карин встали дыбом, голубые искры разрядов пробегали по ее одежде, невольно вызывая вопрос, жива ли она еще на самом деле или все, что с ней происходит, это и есть начало ухода в иной мир.

— Здесь должен быть пульт ручного управления! Ищите его! Там есть кресло и доска с индикаторами, похожая на тот терминал, что вы видели у входа! Как только увидите что-нибудь подобное...

— Мне кажется, гнездо над твоей головой является тем, что ты ищешь! — произнес Стилен, указывая вытянутой рукой на стеклянное утолщение, похожее на кокон какой-то гигантской бабочки, повисшее метрах в трех над полом и удерживаемое в воздухе прозрачными нитями энерговодов.

— Да, возможно, это оно! Мне надо добраться до него как можно быстрее, пока тот, кто управляет разрядниками, не нашел способ добраться до нас. Помогите мне!

Его друзья мгновенно выстроили пирамиду из двух человеческих тел, в основании которой стоял Фавен. Танаев, после короткого разбега, прыгнул вверх и, оттолкнувшись от подставленных ладоней Стилена, ухитрился ухватиться руками за край открытой стеклянной кабины.

Через пару секунд он уже сидел в широком кресле, в котором свободно могла бы уместиться вся его команда — Анты были могучими существами и создавали предметы под стать себе. Но сейчас ему нельзя было отвлекаться от своей главной задачи. Прежде чем Арх узнает о том, что происходит, он должен взять управление залом под свой контроль... Танаев уже догадался по характеру охранных устройств о том, что они попали в один из важнейших центров корабля — именно здесь располагался центральный управляющий компьютер всего корабля — и именно он, в меру своих сил, пытался им помочь, нарушая или хотя бы замедляя прямые команды их главного врага. Если бы не эта помощь, разрядники испепелили бы их задолго до того, как навигатор и его спутники добрались бы до мертвой зоны. Танаев знал, какова скорость реакции этих боевых машин, способных за сотые доли секунды выбросить в окружающее пространство гигаватты энергии.

Бывший оператор энтропийной станции Антов не надеялся получить контроль над всей машиной сразу. Он поставил перед собой гораздо более скромную задачу — получить контроль над охранными автоматами зала и направить их против слуг Черного Арха, которые должны были появиться здесь с минуты на минуту.

К счастью, машина почти сразу признала его за своего, как только он надел на голову мыслешлем управления.

В его мозгу и памяти сохранился отпечаток сложнейшего управляющего комплекса защитной станции Антов, способной остановить гравитационный коллапс планеты. Устройства, с которыми он имел дело в настоящий момент, были намного проще.

И как только опознание оператора было произведено, его команды, относящиеся к обороне зала, приобрели для машины первый уровень, а все противоречащие и отменяющие распоряжения Танаева команды Арха здешними компьютерами игнорировались.

Танаев едва успел закончить процедуру инициализации, когда четыре двери в разных концах зала широко распахнулись и целая орда орущих монстров ворвалась в помещение.

Видимо, Арх имел возможность воплощать в реальные тела любые самые мрачные фантазии. И в этот раз он постарался на всю катушку. Впереди толпы, состоящей из кентавров с луками, трехголовых псов и огненных демонов, чудовищными прыжками неслись огромные седые обезьяны, каждая из которых по размеру не уступала слону.

Они размахивали гигантскими дубинами и на ходу пытались оторвать куски энерговодов, что, впрочем, им не удавалось.

Танаев отдал мысленный приказ, и кольцевая волна огня, пронесшаяся от его кабины над головами его друзей ко всем стенам зала, мгновенно обратила всех непрошеных гостей в пепел.

Вот только на этом битва не закончилась. Появилась вторая волна нападающих. Она состояла из более мелких существ, большая часть которых была способна летать.

Танаеву стало понятно, откуда брались стаи ночного ужаса, заставлявшие трепетать весь проклятый город.

Тучи ядовитых кар закружились под потолком зала, и он не мог мгновенно покончить с этой новой волной захватчиков. То самое обстоятельство, которое помогло ему добраться до управляющего кресла, на этот раз работало против него.

Конденсаторы защитных устройств после мощного предыдущего залпа нуждались в довольно длительной перезарядке. Мельком взглянув на индикаторы, он понял, что от повторного залпа его отделяет не меньше минуты.

— Держитесь! — крикнул Танаев своим друзьям. — Мне нужно время для перезарядки! Не давайте им приблизиться! Их яд поражает на расстоянии!

Но это предупреждение было излишним. Жители проклятого города были хорошо знакомы с карами и давно выработали тактику обороны против них. Эта тактика не позволяла выдержать длительную атаку этих существ, но на короткое время вполне годилась.

Кары боялись свиста стрел и шарахались от них в разные стороны, издавая отвратительные вопли, сталкиваясь друг с другом и мешая слаженной атаке на своих противников.

Едва кристаллический индикатор зарядки сменил красный цвет на желтый, Танаев, не дожидаясь полной зарядки конденсаторов, отдал приказ произвести очередной залп, направив его вверх, к куполообразному потолку зала. Для этого залпа, рассчитанного на уничтожение мелких существ, уже не требовалось прежней мощности.

Ионное синее пламя сорвалось с эмиттеров. Достигнув стен, огненный круг изогнулся вверх, и в считаные мгновения стена огня сомкнулась в центре куполообразного потолка, уничтожив на своем пути всю нечисть, попавшую внутрь огненной ловушки.

Теперь у Танаева появилось время для того, чтобы отыскать схему, ответственную за наружные двери зала. Подчиняясь его команде, с грохотом повернулись в своих гнездах огромные каменные блоки, прочно отрезав отряд от остальных помещений корабля.

В этом зале была изолированная система защиты, необходимая для того, чтобы во время ремонтных и профилактических работ обеспечить безопасность техников, находящихся в отсеке главного компьютера, и сейчас Танаев воспользовался именно ею.

Он знал, что отменить его команду, запрещающую открывание дверей, до тех пор, пока в зале находятся люди, не сможет никто, даже с капитанского мостика.

Впервые с того момента, как Танаев и его спутники выбрались из огненного колодца, он мог позволить себе расслабиться.

Повторив его акробатический прыжок, в кресле рядом с ним оказался Бартон.

— Помощь нужна? — спросил он, но Танаев лишь усмехнулся в ответ.

— Ты не знаком с этими машинами. Я предпочел бы Стилена.

— Стилен слишком тяжел для подобного акробатического номера.

— Тогда устраивайся поудобней. В этом кресле хватит места для четверых.

— Представляю, каких размеров была задница у того, для кого его делали!

Танаев не ответил, поскольку один из блоков, закрывавших выход, начал светиться малиновым светом, и машина вновь потребовала все его внимание.

Но это была не атака, как ему показалось вначале. Великий Арх возжелал побеседовать. От покрасневшего блока отделилась голограмма огромного демона десятиметровой высоты.

Его клыкастая пасть находилась теперь прямо перед лицом Танаева. Демон приоткрыл ее, и оглушительный рев, усиленный десятками скрытых в стенах динамиков, заполнил зал, не произведя, впрочем, на Танаева особого впечатления.

Отревевшись, демон наконец перешел к делу:

— Мой хозяин предлагает сделку. Вы немедленно покинете храм, а он отпустит вас целыми и невредимыми.

— Не пойдет, — отрезал Танаев. — Нам нужен выход из проклятого города, а выход этот имеется только в храме.

— Вы сможете выйти за пределы города! Хозяин укажет вам путь!

— Твой хозяин не внушает мне доверия, и я не пойму, с чего это вдруг он стал таким добрым. Он ведь так старался все это время нас уничтожить!

— Вы ему мешаете! Завтра должно состояться очередное жертвоприношение, и к этому времени храм должен быть очищен от посторонних! Если вы немедленно не уберетесь, он превратит вас в пепел!

— Ну вот, опять угрозы! Сегодня они мне уже надоели. Я должен подумать, а ты своим ревом мешаешь мне сосредоточиться.

«Отключить», — произнес Танаев мысленную команду, и голограмма исчезла.

— Это ты удалил демона? — спросил Бартон.

— Я его выключил.

— Я не знал, что ты на такое способен!

— Это сделал не я, а машина, которая находится в этом зале. К тому же и этот демон был всего лишь голограммой. Возможности машины, управляющей залом, в котором мы находимся, огромны, но они ограничены только этим залом — все остальное контролирует наш враг, так что мы попали в некую патовую ситуацию, в которой ни один из противников не способен сделать решающий ход.

И все же, если хорошенько подумать... В курсе стратегии, который я изучал еще в земной академии, говорилось, что очень важно использовать в битве слабость противника, любую слабость! Особенно в том случае, если он сильнее тебя. И во время смертоносной «игры», которую Арх затеял с нами, я понял, в чем состоит его главная слабость. Ему скучно.

— Вряд ли это можно назвать слабостью. Конечно, если ты не шутишь.

— Я не шучу. Но если мы продолжим наш разговор, это может закончиться очень плохо... Однако стоит попробовать!

— О чем ты?

— О том, о чем не могу сейчас говорить с тобой вслух. Велика вероятность того, что нас подслушает наш противник, обойдя мою защиту. Не стоит рисковать нашими жизнями ради удовлетворения твоего любопытства, тем более что сейчас мы оба сможем проверить эффективность моей идеи.

«Включить канал связи с капитанской рубкой», — мысленно приказал Танаев и сразу же, без паузы, предупредил невидимого оператора:

— Я буду говорить только с самим Архом. Никаких посредников!

— Боги не разговаривают с простыми смертными!

Танаев усмехнулся, потому что анализаторы его машины сообщили, что ответ пришел от самого Арха.

— Ты очень старый бог, а я молодой. Не бог, конечно, но и не совсем смертный. А самое главное, у меня есть для тебя очень интересное предложение. Ну что, поговорим?

— Ты слишком самонадеян, навигатор Танаев! И я накажу тебя за твою самонадеянность.

— А ты слишком самонадеянный бог. Твое время давно прошло, силы иссякли, ты сам загнал себя в ловушку этого корабля и сидишь в ней много тысячелетий. Все тебе давно опротивело!

— Замолчи! Как ты смеешь так говорить со мной?!

— Я смею, потому что сам побывал в твоей шкуре и знаю, каково это — тысячи лет строить себе иллюзорные миры внутри гигантской машины. Очень хочется чего-нибудь настоящего, не правда ли? Я могу подсказать, как это можно сделать. Почему бы тебе самому не воплотиться в реальную личность, не очутиться вновь в реальном мире, выйдя на свободу из опостылевшей тебе машины, которая давно превратилась для тебя в тюрьму!

Сначала раздался саркастический хохот, в котором тем не менее прослушивалась довольно горькая интонация. А потом вдруг пришел неожиданно серьезный ответ:

— Воплощенные вроде Фалькона живут не больше суток.

— Я не это имел в виду. У меня есть опыт создания искусственного тела с помощью технологий, содержащихся в этой машине. Я создал самому себе подобное тело, когда был пленником станции Антов, и оно весьма успешно функционирует до сих пор. Я мог бы поделиться с тобой этой информацией.

— Чего ты хочешь взамен?

— Пока не знаю. Нам обоим стоит обдумать такой неожиданный поворот событий. Как ты считаешь?

Ответ не пришел, и это было очень хорошим признаком, потому что Арх, оценив новые открывающиеся перед ним перспективы, на какое-то время забыл о своем собеседнике.

ГЛАВА 39

Воплощение в новое тело, созданное по инструкциям Танаева ремонтным комплексом корабля, закончилось, и Арх медленно приходил в себя.

Он по-прежнему находился в капитанской рубке, именно там, где и должен был находиться после того, как рискованный эксперимент с перекачкой его разума в искусственное тело, созданное смертным, закончится. Он принял все возможные меры предосторожности, и, похоже, они сработали — все закончилось благополучно. Вот только руки почему-то не двигались, но это, видимо, связано с тем, что он еще полностью не овладел своим новым телом.

Арх сидел в широком кресле за капитанским пультом, с этим тоже все было в порядке. Но неожиданно он понял, что его руки накрепко прикованы к подлокотникам кресла.

— Что это значит?! — взревел Арх, безуспешно пытаясь разорвать путы.

— А ты хотел, чтобы после всех пакостей, которые ты нам устраивал, пока был богом на этом корабле, мы сразу начали тебе доверять? — поинтересовался Танаев.

Еще раз оглушительно взревев, Арх приказал путам исчезнуть, но ничего не произошло...

— Что ты сделал с моей божественной силой? Почему эти путы до сих пор не исчезли?!

— А с чего бы им исчезать? Ты теперь не бог. Ты захотел стать человеком, и ты им стал. Сейчас ты обладаешь такой же силой, как и любой из нас.

— Ты мне этого не говорил, когда обещал воплощение!

— Но ты меня об этом не спрашивал. А я и не обещал, что ты останешься богом после воплощения в человеческое тело. Это невозможно хотя бы потому, что из-за объема мозга этого тела количество нейронов в нем в миллионы раз меньше, чем те, которыми ты мог управлять, пока находился внутри машины. Зато теперь ты свободен.

— Вонючее отродье сатаны! Немедленно верни меня обратно!

— Ну, с этим, знаешь ли, могут возникнуть некоторые проблемы. И потом, зачем мне это? В качестве развоплощенного бога ты мне нравишься гораздо больше!

Арх орал, плевался, брызгал слюной и завывал, как целая стая шакалов, безуспешно пытаясь разорвать путы. Кроме этого, он изрыгал ругательства, способные заставить покраснеть даже биндюжника, если бы они были в проклятом городе.

— Он так мерзко ругается... — проронила Карин. — Ты не мог бы заставить его замолчать?

— Я как раз над этим работаю. Отсюда, с капитанского мостика, я могу управлять всеми системами корабля. Как только закончу диагностику, включу арканов и вышвырну его вон.

Арх немедленно замолчал. А затем елейным голосом, совершенно не похожим на его предыдущий рев, поинтересовался:

— Что ты только что сказал, о достойнейший из смертных? Куда это ты собираешься меня вышвырнуть и кто такие эти твои арканы?

— Арканы — это боевые корабельные роботы, с ними, знаешь ли, не поспоришь.

А выкину я тебя наружу, за пределы корабельного комплекса, я же обещал тебе полную свободу. Может, тебе удастся договориться с серыми монахами, которые так часто устраивали кровавые мессы в твою честь.

Возможно, они согласятся принять тебя в свою общину. Ты будешь нуждаться в пропитании и питье, здесь с этим довольно трудно, если не прибиться к какой-нибудь общине. Впрочем, все это на твое усмотрение.

Новый поток проклятий и ругательств, исторгнутый Архом, заставил Танаева лишь ускорить процедуру пробуждения боевых корабельных роботов. Это было совсем непросто после стольких лет консервации. Даже Арх в свое время спасовал перед этой задачей и предпочел обходиться обычными роботами.

Слишком много паролей требовалось ввести в сложные системы защиты этих могучих устройств, оберегающие их от посторонних. Однако после того, как центральный компьютер, напрямую подключенный к мозгу Танаева, распознал в нем своего, эти пароли открывались ему один за другим. Через полчаса напряженной работы он смог удовлетворенно откинуться в гигантском кресле, впрочем, так и не ощутив его спинки, находившейся от его спины на расстоянии трех метров.

Спустя десять минут двери капитанской рубки распахнулись, и два металлических гиганта двухметрового роста возникли на ее пороге.

Их движения, после многовекового бездействия, были все еще заторможены, отдельные устройства сложнейших комплексов отказывались работать, это в какой-то мере лишало их самостоятельности, что на данном этапе Танаева вполне устраивало — слишком огромная мощь таилась внутри этих машин, и любая ошибка в обращении с ними могла привести к катастрофе.

«Выведите связанного искусственного человека за пределы корабля». Танаев был вынужден продумывать каждую фразу команды, чтобы не допустить в ней ни малейшей двусмысленности. Логические фильтры могучих великанов пока что не работали.

«Обнуляйте все прямые команды, исходящие от этого человека».

Арх был немедленно освобожден от пут. После чего, несмотря на его протесты, вопли и проклятия, арканы поволокли его из капитанской каюты.

— Мы избавились от него? — спросил Бартон, робко примостившийся на краешке кресла Танаева. Он все еще не мог до конца поверить в увиденное.

— Похоже на то... — рассеянно ответил Танаев. Все его внимание было поглощено освоением и анализом гигантского мозга корабля, к которому он лишь теперь смог полностью подключиться. Управлять им было намного проще, чем станцией Антов, но, с другой стороны, здесь у него не было полного слияния с машиной, как это было на энтропийной станции.

Мыслешлем казался ему досадной помехой, и навигатор обдумывал возможность другого, более эффективного подключения к компьютеру корабля. Проблема состояла в том, что, если бы он решился на полное слияние своего разума с этой машиной, он мог полностью утратить контроль над действительностью, и не было никакой гарантии его благополучного возвращения из недр машины. Так что приходилось мириться с наличием мыслешлема.

— Зря ты его отпустил... — прервал его размышления Бартон.

— Кого? — не сразу врубился Танаев, полностью занятый борьбой с мыслешлемом.

— Арха. Он может устроить немало пакостей, находясь на свободе.

— Вполне возможно. Но я дал ему слово.

— Что делать дальше? — спросил снизу Стивен. — Ты не мог бы опустить твое кресло пониже, неудобно все время кричать!

— Обойдешься. Я и так работаю на пределе возможностей! Мне сейчас не хватает только управления креслом.

— Так что мы собираемся делать дальше?

— Улететь на этом корабле из проклятого города, если в этой посудине достаточно мощности, чтобы пробить защитный купол, и если в его резервуарах еще осталась для этого энергия. Сейчас я как раз провожу контрольную проверку, так что не отвлекайте меня, пожалуйста!

— Ты думаешь, что мощности корабля хватит для того, чтобы пробить купол? — не унимался Стилен.

— Раз он попал сюда, значит, однажды корабль его пробил, если только купол не был установлен уже после его посадки.

— А мне кажется, сейчас прежде всего необходимо пополнить наши запасы. После истории с Фальконом воды совсем не осталось, — долетел снизу голосок Карин. — Да и тебе, Глеб, не мешает немного отдохнуть. Ты работаешь с этой машиной уже четвертый час, и, по-моему, она высасывает из тебя все мозги!

В чем-то Карин была права, Танаев чувствовал, как пелена усталости скрывает от него что-то важное, укрытое в системах этого корабля. Нечто такое, от чего может зависеть успех всех его дальнейших действий.

По крайней мере, сейчас они находятся в полной безопасности, под защитой охранных систем корабля, и он вполне может позволить себе небольшой отдых. Танаев снял с головы мыслешлем, спустился вниз сам и помог спуститься Бартону.

— Карин права, надо поискать воду.

— Зачем ее искать? Ведь мы сумели ее получить сразу после того, как попали в храм! — возразил Бартон.

— Да! С помощью волшебства! Но этим нельзя злоупотреблять! — тут же высказалась Карин.

— На корабле имеются синтезаторы, способные выработать любые необходимые материалы, в том числе и воду. Почему ты ими не воспользуешься? — спросил Стилен, единственный из всех более-менее полно понимающий суть происходящего.

— Потому что они находятся в другом помещении. Многие каналы управления и связи вышли из строя. Я не могу ими управлять из капитанской рубки, нам придется обследовать корабль. И заняться ремонтом систем первой необходимости. Здесь еще может таиться много неприятных сюрпризов. Мне кажется, Арх создал на корабле достаточное количество коварных ловушек. Но тем не менее у нас нет иного выхода. Нам срочно нужна вода. Примерную схему помещений корабля мне удалось получить, хотя и недостаточно полную. Некоторые отсеки закрыты для сканеров капитанской рубки, или повреждены каналы связи с этими устройствами.

— Именно там нас и могут поджидать неприятные сюрпризы.

— Мы постараемся по возможности не входить в эти помещения. Со временем, когда мне удастся запустить ремонтных роботов, эти поломки будут устранены, и мы сможем управлять любыми устройствами, не выходя из капитанской рубки.

Обследование начали с того, что вернулись в ту часть комплекса, в которой некогда обитал Фалькон.

Но все попытки оживить кухонный транспортер оказались безуспешными. Возможно, Фалькон использовал какой-то особый код, но Танаев решил, что устройство не выдержало последней нагрузки и полностью вышло из строя. Пришлось организовать поиски отсека, в который вел кухонный транспортер. Отсутствие воды с каждым часом становилось все мучительней.

Корабль состоял из трех зон, расположенных на разных уровнях и разделенных палубами. Подсобные помещения находились в нижней зоне, однако не так-то просто было определить, где тут первоначально был низ, а где верх. Корабль сконструировали таким образом, что он мог менять их местами в невесомости, а после аварийной посадки на планету и многочисленных перестроек, которые за долгие столетия осуществил здесь Арх, найти что-нибудь становилось весьма проблематичным.

Схема корабля, которую Танаеву удалось извлечь из центрального компьютера, относилась к первоначальному периоду состояния судна и не содержала сведений о последующих перестройках.

Так что уже после первого часа безуспешных поисков они почувствовали себя первопроходцами, попавшими в какие-то древние пещеры.

В конце концов им удалось обнаружить нижнюю палубу, да и то только потому, что ее стены резко отличались по своей структуре от остальных переборок и напоминали стены гигантской корзины, сплетенные из огромных, в руку толщиной, прозрачных энерговодов.

Здесь, впрочем, были не только энерговоды, внутри этого прозрачного материала находились биллионы микроскопических чипов, бесконечное число раз дублирующих основные корабельные системы.

Именно это обстоятельство и обеспечило кораблю ту уникальную живучесть, которая, несмотря на аварийную посадку и пронесшиеся над ним столетия, позволила ему до сих пор сохранить работоспособность главных управляющих систем.

Совершенно неожиданно среди этих плетеных стен перед ними возникло помещение, отделенное от остального корабля серым монолитом, отлитым из неизвестного Танаеву материала.

Попытка оставить царапину на этом монолите имевшимися в их распоряжении ножами ни к чему не привела.

— Здесь должно находиться что-то важное, — решил Танаев.

— Кухонный отсек? — с надеждой спросил Фавен, больше других страдавший от недостатка влаги и пищи. Организм великана требовал постоянной подпитки.

— Вряд ли здесь находится кухня, — разочаровал его Танаев. — Какой смысл прятать кухню за подобной броней? Но нам придется здесь задержаться и попытаться открыть эту дверь.

— Зачем? — возразил Стилен. — У тех, кто строил этот корабль, была серьезная причина для изоляции этого отсека. Я знаю, ты провел достаточно времени на станции Антов, но ты не встречал ни одного из ее создателей в реальной жизни, и вряд ли у тебя есть знания о том, что собой представляет их логика.

— В этом ты, несомненно, прав. Но мне не хочется оставлять у нас за спиной эти закрытые двери, которые могут вдруг неожиданно распахнуться без нашего участия. Всегда лучше точно знать, с чем ты имеешь дело!

— Особенно если там спрятан кухонный отсек! — настойчиво повторил Фавен.

— Что же... Ты прав, — согласился Танаев. — Прежде всего надо решить проблему нашего жизнеобеспечения на этом корабле. Но этот отсек может немного подождать, тем более что пока у нас нет ни нужных инструментов, ни ремонтных роботов, чтобы в него проникнуть.

ГЛАВА 40

После двухчасовых поисков им удалось установить, куда вел кухонный транспортер из комнаты-ловушки, в которую их заманил Фалькон. Но в этом узком помещении не было никакого намека на кухню, и уж тем более здесь не было холодильников с продуктами. Вместо этого в центре комнаты примостился полупрозрачный аппарат, внешне похожий на большую раковину, к которому и вел транспортер.

— Где же здесь еда?! — разочарованно воскликнул Фавен.

— И где вода? — поддержал его Стилен.

— Здесь не могло быть никаких продуктов. Они бы давно разложились за тот срок, в течение которого корабль находится внутри проклятого города. Зато это устройство способно синтезировать любые необходимые нам продукты, — заявил Танаев.

— Откуда ты это знаешь?

— Фалькон получал их именно отсюда. Проблема в том, что я не знаю, какими программами и командами он пользовался для того, чтобы создать сложные органические соединения, из которых состоит наша пища... Правда, простейшие вещи, такие, как вода и даже синтетический белок, формулу которого я не так давно разработал для управдома, я, пожалуй, смогу получить...

— И этот твой белок можно будет есть? — с сомнением спросил Фавен.

— Есть его нам придется. На безрыбье и рак рыба. Сложность в том, что задание этому аппарату нужно давать на молекулярном уровне... Да к тому же необходимо точно знать структурную формулу молекулы нужного нам продукта. У белковых соединений в эту структуру включено более миллиона различных соединений, определенным образом ориентированных в пространстве. Естественно, без специальных справочников никто этого не сможет установить, — пробормотал Танаев, склонившийся над небольшим пультом, соединенным с раковиной синтезатора.

Примерно через полчаса ему удалось извлечь из аппарата нечто похожее на протухшее рыбное желе.

— Кажется, я начинаю понимать, почему тебе не удалось договориться с управдомом. Есть эту гадость не в состоянии даже дома, хотя они и привыкли питаться трупами, — заметил Стилен. — Лучше бы тебе заняться изготовлением воды!

— Ты прав. Это должно быть намного проще.

И действительно, уже через несколько минут в их распоряжении оказалось несколько литров теплой, чуть сладковатой воды.

— Почему она сладкая? — поинтересовался Стилен.

— Потому что в ней нет никаких примесей и никаких солей. Это, так сказать, вода в чистом виде, а дистиллированная вода кажется нам сладкой именно потому, что мы привыкли к природной, которая всегда содержит в себе достаточно высокий процент примесей.

Впрочем, если хотите, можете добавить в нее щепотку поваренной соли. Ее формула так же проста, как формула воды.

Несмотря на не слишком привычный вкус извлеченной из синтезатора воды, им удалось утолить жажду, настроение у всех немного улучшилось, и они продолжили осмотр корабля.

Вскоре на второй палубе Стилену удалось обнаружить очень важное устройство. Несколько кресел, таких же огромных, как кресло пилота, были оборудованы мыслешлемами, которые, к счастью, обладали способностью уменьшать свои гигантские размеры и, видимо, предназначались для самых разных существ.

Воспользовавшись одним из таких шлемов, Танаев установил, что это устройство предназначено для гипнотического обучения персонала корабля и может за короткий срок закрепить в памяти обучаемого большое количество нужной информации.

Решив сделать все возможное для того, чтобы оживить этот древний корабль, способный не только вынести их из проклятого города, но и защитить от всех опасностей внешнего мира, Танаев остро нуждался в помощниках, умеющих не только метко направлять стрелы из своего лука.

Теперь у него появилась возможность превратить своих спутников в членов корабельной команды, в которой он так остро нуждался.

Вот только они не разделяли его восторг по поводу этой идеи. А Фавен вообще наотрез отказался натягивать на себя «этот дьявольский хомут», как он окрестил мыслешлем.

Пришлось ограничиться Бартоном, Карин и Стиленом. Сразу возникла проблема, какую программу выбрать для каждого из них.

С Карин и Стиленом все было ясно. Поскольку Стилен сохранил память о своей службе в Земном космофлоте, Танаев выбрал для его обучения роль штурмана, а Карин, уже обладавшая прекрасными медицинскими способностями, — станет корабельным медиком. Неясной оставалась роль Бартона, в конце концов, после некоторого раздумья, Танаев подобрал для него программу инструкций главного оружейника корабля.

Сам он тоже уселся в кресло и натянул мыслешлем, необходимо было восстановить в памяти слегка подзабытые навыки, но главное, таким образом он сможет гораздо полнее и намного быстрее познакомиться с конструкцией неизвестного ему корабля.

Кроме того, роль капитана, которую он для себя выбрал, позволяла ему сохранять контроль над всеми устройствами корабля в самых неожиданных ситуациях, а в том, что они не заставят себя слишком долго ждать, он нисколько не сомневался.

За всеми этими хлопотами время для них словно замедлилось и перешло из уже ставшего привычным бешеного ритма во что-то отдаленно напоминающее нормальное человеческое существование. Если можно было считать таковым их повседневную жизнь, распределенную между обучением, коротким отдыхом и работами, связанными с восстановлением корабля. Все бы ничего, если бы не очень быстро возникшее у всех, кроме Танаева, отвращение к воде и пище, лишенным необходимых для человеческого организма витаминов и сотен других компонентов. С этим надо было что-то делать, но эту проблему постоянно отодвигали более срочные дела.

Обучение ежедневно отнимало у них по полчаса, быстрее не получалось, человеческий мозг не был приспособлен к приему такого количества информации, и на панели то одного, тодругого прибора то и дело вспыхивали красные сигналы.

Как только заканчивался сеанс гипнообучения, Танаев продолжал знакомство с кораблем, напрямую сравнивая полученные от контрольных программ данные с фактическим состоянием корабля.

Вскоре ему пришлось признать, что во многом эти данные не совпадают. Некоторые устройства, отмеченные программой как автоматические и вполне исправные, отказывались работать. Поскольку чаще всего в отказе была виновата электроника, а не механика, справиться с этими неполадками два простейших ремонтных робота, которые им удалось запустить, не могли.

Приходилось разбираться в сложнейших микросхемах и заменять вышедшие из строя блоки вручную. Благо недостатка в запасных частях не было. Синтезатор был готов изготовить любую необходимую для ремонта деталь корабля по заложенным в него схемам. Оставалось лишь набрать по каталогу правильный номер.

К сожалению, это не относилось к пище, и проблема питания становилась с каждым днем все острее. Мало того, что протеиновое желе, которое ему удалось изготовить, обладало отвратительным вкусом, оно еще и не могло слишком долго поддерживать жизненные функции его товарищей на нормальном уровне, и Танаев был вынужден бессильно наблюдать, как постепенно слабеют эти привыкшие к любым невзгодам люди.

С каждым днем все острее назревала необходимость совершить вылазку за пределы корабля, пока его спутники полностью не обессилели. Вот только сделать это оказалось совсем не просто. Осматривая с помощью наружных оптических приборов окрестности бывшего храма, Танаев каждый раз убеждался в том, что расставленные серыми монахами боевые посты регулярно обновлялись и их часовые добросовестно несли свою службу. Да и бесследно исчезнувший за пределами храмового двора Черный Арх вызывал у Танаева вполне оправданное беспокойство.

Конечно, современное энергетическое оружие, найденное в оружейной комнате, давало им значительное преимущество против вооруженных арбалетами монахов, но Танаев знал, что любая схватка несет в себе элемент случайности.

Риск лишиться кого-нибудь из своей небольшой команды Танаева не устраивал. А мощное корабельное оружие, способное действовать на большом расстоянии, восстановить пока так и не удалось, так же, как и защитные энергетические щиты, о наличии которых он узнал из памяти центрального компьютера.

Танаев работал практически без сна, и хорошо сконструированный организм навигатора легко переносил такую нагрузку, чего нельзя было сказать о его спутниках. Несмотря на все просьбы командира, они старались не отставать от него и работали далеко за полночь.

Их обязанности сводились в основном к поиску поврежденных микросхем.

Когда анализатор системы сообщал об очередном неработающем блоке, требовалось вручную искать неисправность среди сотен прозрачных кабелей, плотно набитых электроникой.

При прикосновении к поврежденному участку испорченная микросхема начинала светиться красным светом. Затем требовалось разрезать мягкую и податливую оболочку кабеля, похожую на живую кожу, которая спустя несколько часов вновь срасталась.

На извлеченном наружу испорченном блоке нужно было обнаружить и считать словно специально запрятанный от посторонних глаз инвентарный номер.

Дальнейшее было уже несложно. Танаев вводил этот номер в управляющий блок синтезатора, нажимал кнопку «Изготовление» и через несколько минут получал новенький исправный блок, который требовалось вставить на прежнее место, пока не заросла «кожа» кабеля.

Если с этим опаздывали, найти поврежденный участок вновь становилось почти невозможно. Красный свет после извлечения испорченной микросхемы больше не загорался.

Наверняка существовал более быстрый и современный способ ремонта, но они его не знали, и на восстановление каждого отдельного устройства корабельной техники приходилось тратить долгие часы, а снаружи тем временем происходили какие-то тревожные события.

Осматривая в очередной раз бывшую храмовую площадь, Танаев заметил в окружавших ее развалинах движение каких-то существ, не похожих на людей. Они старательно прятались, и, что больше всего Танаеву не нравилось, монахи, стоявшие в дозоре, не обращали на них никакого внимания.

Что-то там готовилось. Какая-то очередная пакость, и о выходе наружу сейчас не могло быть и речи. С каждым днем его товарищи слабели от недоедания, и времени для принятия какого-то решения оставалось все меньше.

В конце концов эта дилемма разрешилась сама собой. Рано утром, когда его спутники с отвращением покончили с завтраком и запили его кипятком, заменявшим им чай, взревели корабельные сирены, и равнодушный голос центрального компьютера, который Танаев настроил на обычную человеческую речь, произнес:

«Нарушение охранного периметра!»

Все бросились к экранам наружного обзора, и зрелище, представшее перед их глазами, не обещало ничего хорошего.

Вся площадь перед храмом была забита тысячами самых разнообразных существ. Здесь были змеи, огненные демоны, саламандры и черные обезьяны, которыми командовал их старый знакомый, изгнанный из корабля Арх.

— Кажется, я совершил ошибку, позволив ему покинуть корабль, — пробормотал Танаев. — Слово есть слово, но я бы не торопился с его выполнением, если бы знал, как крепко этот мерзавец связан с местной нечистью. Надо было заковать его в цепи и держать в камере. Теперь он хочет попробовать вернуть свои прежние владения, а наше оружие дальнего действия по-прежнему не готово.

— Можно просто не обращать на них внимания, — предложил Стилен. — С их примитивной техникой они не смогут преодолеть стену, не говоря уж об оболочке корабля.

— Возможно. Но необязательно. Мне не нравится этот отряд огненных демонов. Их там не меньше сотни, и при желании каждый из них способен выдыхать пламя очень высокой температуры. Стена может не выдержать, а если они примутся за корабль, серьезных повреждений не избежать. Это лишь вопрос времени. Рано или поздно нам придется вступить с ними в ближний бой, а без потерь такая схватка не обходится.

— Странно ведут себя монахи! — сообщила Карин. — Они вроде бы держатся в стороне от нечисти Арха, но их число заметно увеличилось, и мне почему-то кажется, что именно они заправляют всем этим представлением. Черные обезьяны то и дело получают какие-то распоряжения от их предводителя.

— Что ты собираешься предпринять? — спросил у Танаева Бартон. — Я мог бы их отпугнуть кратковременной вспышкой защитного поля. Оно уже способно включиться на пару секунд.

«По крайней мере, не прошли даром сеансы гипнообучения», — отметил про себя Танаев.

— Это их не остановит. Арх хорошо знаком со всеми возможностями корабля, но попробовать можно. Нам нужно попытаться любой ценой выиграть время и все усилия сосредоточить на восстановлении корабельного оружия и защиты.

— В таком случае, мне кажется, нам следует вступить с ними в переговоры. Это даст нам необходимый выигрыш времени! — заметил Стилен.

— Если мы предложим их первыми, они расценят это как признак нашей слабости, — возразил Бартон. — Было бы гораздо разумней дождаться подобного предложения с их стороны.

— А если они его не предложат?

— Вряд ли они бросятся на свой храм очертя голову. Слишком много страшных легенд об этом месте вбито им в голову. Я не знаю, как насчет Арха, но монахи наверняка захотят с нами поговорить, хотя бы для того, чтобы исподволь выяснить, какими силами мы располагаем!

Бартон оказался прав. Через пару часов со стороны монахов показался парламентер с белым флагом в руках.

— Не пускай его внутрь корабля! — потребовал Стилен.

— Я и не собираюсь. Встречу его в переходном тамбуре и сообщу, что мы будем вести переговоры только с их настоятелем, или как там у них называется глава общины... Пока парламентер будет ходить туда-сюда — это даст нам еще немного времени. Которое, я надеюсь, будет использовано вами с толком.

ГЛАВА 41

Переговоры начались довольно удачно. Танаеву удалось выиграть почти полчаса, пока появился приор серых, в полном облачении и в сопровождении двух монахов.

Это был человек средних лет, такой же худой, как и большинство его сподвижников. Его отличала лишь дорогая ткань рясы да внимательные цепкие глаза, не упускавшие ни одной детали в окружающем.

И ему было на что посмотреть. За спиной Танаева возвышались двое арканов, и из приоткрытых карманов на их груди угрожающе торчали стволы пулеметов.

Возможно, приор и не знал, что это такое, хотя Танаев почему-то в этом сомневался. На всякий случай он решил для себя воспользоваться любым удобным поводом для демонстрации мощи оружия, которым они располагали.

Любезным жестом он предложил приору присесть за небольшой переносной столик, установленный посреди храмового двора. Прямо перед Танаевым возвышалась храмовая стена, преодолеть которую с ходу казалось невозможным, хотя он и не исключал такую возможность. Само согласие приора участвовать в переговорах при таком перевесе силы со стороны его союзника Арха казалось Танаеву подозрительным. Именно поэтому он перенес место встречи из узкого переходного тамбура, в котором первоначально планировалось провести встречу, непосредственно во двор.

На широком открытом пространстве осуществить любую неожиданную пакость будет намного сложнее. По крайней мере, так ему казалось.

Возможно, его противники, в свою очередь, пытались выиграть время. И согласились на переговоры из тех же самых соображений, что и он. Но с какой целью? Что еще могли они готовить после того, как вывели на площадь все свои боевые отряды? Или не все? Или было еще что-то? Что-то такое, чем располагал Черный Арх, многие возможности которого так и остались для Танаева тайной за семью печатями. Нечто достаточно грозное, чтобы сокрушить эту стену и защитную оболочку корабля за его спиной?

Танаев терпеть не мог эти бесчисленные вопросы, выдвигаемые его отточенной логикой. Вопросы, на которые он не знал ответов.

— Прошу вас садиться, приор, и подскажите: как мне вас называть?

— Приор вполне подойдет. Этот термин не имеет ничего общего с моим саном, но я не формалист, так что это мне совершенно безразлично.

— Значение имеет лишь то, обладаете ли вы реальной властью?

— О, в этом вы можете не сомневаться. Все мои распоряжения будут приняты братьями моей общины к немедленному исполнению.

— Тогда в чем состоит цель вашего визита, каковы ваши предложения?

— Визита? Ведь это вы потребовали встречи со мной!

— Да, но парламентера прислала ваша сторона, и, очевидно, к этому времени у вас уже было готово какое-то предложение.

— Ну, разумеется. Предложение сдаться.

— Если бы вы были уверены в серьезности этого ультиматума, вы бы здесь не появились и попросту начали бы штурм!

— Вы проницательны, бывший навигатор Танаев.

— Ну, почему же бывший? Что может мне помешать занять эту должность на корабле, стоящем за моей спиной?

— Корабле? — секунду приор молчал, старательно изображая на лице искреннее удивление, но, увидев саркастическую усмешку Танаева, разочарованно продолжил: — Значит, вы догадались...

— А вы, выходит, знали об этом все время и просто морочили людям головы своим святым храмом?

— Простые люди нуждаются в вере и ее символах.

— Ну, разумеется! Так ими проще управлять! Но оставим теологическую дискуссию, у нас нет для нее времени. Чего вы хотите на самом деле? Не рассчитываете же вы, что вид вашего вдохновенного лица заставит нас немедленно сдаться?

— Я был обязан перед Господом попытаться избежать бессмысленного кровопролития. Я знаю, что во время штурма, который последует сразу же, как только я вас покину, погибнет очень много братьев нашей общины и тех, кто нас поддерживает в этой битве.

— Прежде всего погибнут именно члены вашей общины. Ваш союзник Арх проинформировал вас, каким оружием мы располагаем?

— Да.

— Не уверен, что он был до конца откровенен. Позвольте мне продемонстрировать вам кое-что.

Танаев едва заметно шевельнул правой рукой, сделав это скорее для большего эффекта, чтобы как-то материализовать свою неслышную мысленную команду. Один из арканов слегка развернулся и дал короткую очередь по щитам, поставленным в конце двора у самой стены, специально для этой цели. Каменные щиты разлетелись на мелкие осколки за доли секунды.

— Несколько тысяч выстрелов в минуту. Возможно, это оружие окажется бесполезно против огненных демонов, но что касается ваших братьев... Ваши опасения вполне обоснованны, и я не понимаю, почему вы решили поддержать авантюру, затеянную Архом ради того, чтобы вернуть себе власть над этим храмом и над душами ваших прихожан.

— Потому что, как я уже говорил, общине необходимо вернуть нашу святыню, — хотя приор произнес эту фразу достаточно твердым голосом, было заметно, что после наглядной демонстрации возможностей боевого робота уверенности у него заметно поубавилось, а на лицах сопровождавших его монахов читался откровенный ужас.

— Взамен мы предлагаем полную гарантию вашей безопасности и возможность покинуть проклятый город. Кстати, без нашей помощи выход из него вы все равно не найдете, и храм вам в этом не поможет, даже в качестве космического корабля, он не сможет проломить защитную силовую стену.

— Ваши доводы достаточно аргументированы, и мы должны их обдумать. Нам нужно время.

— Арх предупредил меня, что время — это как раз то, чего предоставлять вам ни в коем случае не следует. Штурм начнется сразу же, как только я вас покину, независимо от результата наших переговоров.

— Вы подталкиваете меня к очевидному решению — задержать вас здесь подольше.

— Это не поможет. Если я не вернусь в течение часа... — Приор достал из кармана старинный часовой механизм в потертом золотом футляре, и по тому, как бережно он прикасался к этой вещи, стало понятно, что она представляет для него огромную ценность. Неожиданно это наблюдение подсказало Танаеву новый ход.

— Хорошо. Как я понимаю, штурма нам не избежать. Но прежде, чем вы его начнете, я хочу кое-что предложить вашей общине. Кое-что весьма ценное.

— И что же это?

— Золото! Много золота.

— Если вы считаете, что таким образом сможете остановить штурм, то это весьма наивное предположение. И потом, откуда у вас может быть золото? Здесь его просто нет, ни в храме, ни где бы то ни было еще! — По этой фразе Танаев понял, что наживка уже проглочена.

Небрежным жестом он достал из кармана килограммовый слиток желтого металла, полученный во время его опытов по синтезированию простейших элементов таблицы Менделеева, и положил его перед изумленным приором.

— Можете его забрать. Это задаток. Я собираюсь закупить у вашей общины достаточное количество продовольствия, чтобы накормить моих людей. Если вам удастся под любым предлогом доставить сюда пару ящиков продовольствия до начала штурма, то, независимо от дальнейшего развития событий, ваш посланник получит удвоенное количество этого металла.

Но не надейтесь найти золото внутри храма, даже в случае успешного штурма. Вы сами только что сказали, что его там нет. И это соответствует истине. То золото, что я вам передал, было изготовлено мною час назад.

— В принципе такая сделка могла бы состояться, она никак не повредит нашим планам. Я сделаю, что смогу. Но не думайте, что это избавит вас от штурма. Желаю в последний раз хорошенько пообедать. Вы уверены, что не хотите серьезно рассмотреть мое предложение о сдаче?

— Уверен. На это можете не рассчитывать.

Приор поднялся и медленно, каждую минуту ожидая противодействия со стороны Танаева, двинулся к выходу. Однако тот сидел совершенно неподвижно, пока входной блок изгороди, заменявший ворота, не захлопнулся за приором. Лишь после этого он вынул из кармана устройство внутренней связи и нажал кнопку вызова Стилена.

— Как там у вас дела?

— Мы близки к запуску главного генератора. Если разгон пройдет успешно, у нас появится защитное поле, которое не смогут преодолеть никакие демоны.

— Кажется, мне удалось выиграть для вас еще минут пятнадцать. Но это все. Потом начнется штурм. Так что поторопитесь. И пришлите ко мне Фавена. Пусть он захватит с моего стола пару кусков желтого металла.

Фавен упрямо не желал верить, что Танаеву удалось изготовить настоящее золото, и он окрестил его «желтым металлом».

Танаев ошибся всего минут на десять. Именно столько времени понадобилось посланцам приора, чтобы бегом доставить ко входу храма носилки с ящиками.

Один из носильщиков сразу же потребовал обещанную плату, но Танаев, верный своему принципу — никогда не доверять серым, вначале осмотрел содержимое ящиков. Там действительно оказалась свежая дичь и овощи.

Приор не солгал, его забота о собственном кошельке превысила воинский долг и взятые на себя союзнические обязательства перед Архом.

Танаев без всякого сожаления расстался еще с двумя увесистыми кусками золота. Благо он мог получать их в синтезаторе в неограниченном количестве. Разлагая один элемент и параллельно синтезируя другой.

Все последние дни синтезатор работал в напряженном режиме, Танаев получил множество полезных материалов, структурные формулы которых он знал, и даже заполнил синтезированной водой противопожарные емкости, предполагая, что во время атаки их противники могут использовать какие-нибудь зажигательные снаряды.

Едва довольные посланцы приора удалились со своей добычей, как прозвучал сигнал трубы, призывающий стоявшее на площади вокруг бывшего храма сборное воинство к атаке.

Танаев, усмехаясь, направился к обзорным экранам, он все никак не мог забыть алчное выражение лиц посланных для обмена монахов и жадный блеск в их глазах. Слишком дорого ценилось здесь золото, и слишком мала была вероятность того, что в суматохе предстоящей схватки оно достанется тому, кому предназначалось.

Минут через пять после того, как отзвучал сигнал трубы, неровная линия рядов арховского сброда изломалась еще больше и, словно волна прибоя, то начинала двигаться вперед, то откатывалась обратно. С момента подачи сигнала атаки прошло уже минут десять, а Арху все никак не удавалось двинуть вперед свои отряды.

Серые вообще стояли на месте, очевидно, не собираясь атаковать первыми и предоставляя эту честь воинству Черного Арха.

Арх бесновался и вертелся среди своих воинов на каком-то огромном животном, заменявшем ему коня. Он ежеминутно отправлял парламентеров к дружине приора, но они почему-то не возвращались обратно, и картина событий упрямо не желала меняться.

Наконец за пределами передовой линии, состоявшей из чертовой дюжины огненных демонов, Арху удалось сформировать какой-то отряд, готовый к атаке.

Ряды демонов раздвинулись и пропустили вперед примерно сорок чудовищ, обросших седой шерстью, с острыми когтями и пастями, подобными львиным. Они напомнили Танаеву призрачного демона, которого он победил с таким трудом. Однако, в отличие от демона, эти чудища были вполне реальны. Они, стоя на задних лапах, передними катили перед собой огромные округлые валуны.

Эти «орудия» в первый момент вызвали у Танаева невольную улыбку. Неужели они надеялись пробить многометровой толщины стену, которую не удалось бы проломить и танку, этими валунами?

Но дело заключалось совсем в другом, и вскоре презрительная улыбка сама собой сползла с лица навигатора.

Достигнув стены, чудовища разбились на несколько групп и стали строить из валунов пирамиды, приблизив их основания вплотную к стене. С высоты такой пирамиды, состоявшей из одиннадцати взгроможденных друг на друга валунов, чудовища могли перепрыгнуть через стену без особых усилий, и Танаеву пришлось послать одного из арканов на стену, чтобы пулеметным огнем отбросить этих чересчур рьяных нападающих.

Второго аркана он по-прежнему держат во внутренних коридорах корабля, в качестве последнего резерва.

— Что с генератором?! — в сотый раз задал он в переговорник бессмысленный вопрос, понимая, что только мешает Стилену и Бартону.

— Работаем, — совершенно равнодушным голосом, словно начавшаяся атака никак его не касалась, ответил Стилен.

— Нельзя ли ускорить?

— Мы делаем все возможное! Вы только отвлекаете нас своими постоянными вызовами!

Это было правдой, и Танаев решительно выключил переговорник.

Аркан между тем уже занял огневую позицию на стене и, развернувшись к ближайшей пирамиде, на вершине которой уже появилось одно из чудовищ, открыл одновременный огонь из обоих своих пулеметных стволов.

У аркана имелось и более мощное оружие, но в данном случае и этого оказалось больше чем достаточно. Смертоносный веер пуль разрубил тело приготовившегося к прыжку чудовища на несколько кусков.

Вниз хлынул поток крови, окрасив каменную пирамиду в ярко-пурпурный цвет. Это заметно охладило пыл других чудовищ, находившихся поблизости. Но, к сожалению, их было слишком много, а аркан только один.

Те из чудовищ, которые находились с противоположной стороны площади, не могли видеть того, что происходило с их соплеменниками, а грохот выстрелов не произвел на них ни малейшего впечатления, они продолжали строить пирамиды, и, прежде чем аркан успел передвинуться вдоль стены на их сторону, три пирамиды были готовы, и чудовищные обезьяны, разбежавшись несколькими огромными прыжками, начали взлетать на их вершины. Оттолкнувшись от верхнего валуна, они легко преодолевали стену и оказывались во внутреннем дворе.

На какое-то время эти события отвлекли внимание Танаева от огненных демонов, и совершенно напрасно — так как те под прикрытием обезьян сумели незаметно подойти вплотную к стене и, не задерживаясь ни на секунду, буквально вошли в нее...

Картина казалась совершенно невероятной. Существа, тела которых были раскалены почти добела, просто вдавливались в камень стены, размягчая и расплавляя его на своем пути.

Температура на поверхности их тел составляла никак не меньше нескольких тысяч градусов. Для Танаева оставалось совершенно непонятным, как внутри этой раскаленной оболочки могла сохраниться какая-то жизнь.

Тем не менее она там была, двигалась и приближалась, неся с собой самую серьезную угрозу стоявшему во дворе кораблю.

ГЛАВА 42

С громким чмокающим звуком, похожим на звук лопающихся гигантских пузырей жевательной резинки, демоны начали появляться во внутреннем дворе, проплавив монолитную стену в течение нескольких минут.

На местах их прохода образовались проломы, по форме в точности повторявшие очертания их огромных тел, и в эти проломы немедленно устремилась снаружи самая разнообразная нечисть.

Змеи с тремя хвостами, заканчивавшимися длинными жалами, похожими на жала скорпионов. Четырехрогие быки с туловищами атлетов, толпы черных обезьян и, разумеется, кары, кружившие над всем этим сборищем, словно стаи воронья.

Все это орало, прыгало и металось, каждую минуту затевая свары друг с другом, и поэтому двигалось достаточно медленно.

Порой казалось, что, проникнув внутрь двора бывшего храма, нечисть вообще потеряла направление движения и его цель. И лишь все время увеличивавшаяся масса этих жутких существ постепенно выдавливала их к центру площади, к тому месту, где стоял корабль...

Только серых монахов не было видно в этом нашествии.

Танаев, в самом начале атаки перебравшийся в капитанскую рубку, перевел в дальнюю плоскость направление оптических датчиков, проецировавших изображение того, что творилось снаружи, на обзорные экраны рубки. Отряд монахов, сохраняя полное спокойствие и дисциплину, оставался на месте, ожидая, чем закончится вторжение.

Среди всеобщего хаоса и гвалта, царившего теперь во дворе храма, казалось, только огненные демоны продолжали держать строй и соблюдать какое-то подобие целеустремленности. Однако и они заметно замедлили продвижение, вероятно, израсходовав на преодоление стены большую часть своей тепловой энергии, но теперь их уже отделяло от обшивки корабля всего несколько шагов, и Танаев хорошо представлял, что произойдет после того, как демоны преодолеют это ничтожное расстояние...

Никакой материал не сможет противостоять тем звездным температурам, которые способны генерировать эти существа, а после того, как демоны прожгут обшивку корабля, сюда ворвется вся эта гнусная, ядовитая орда...

Жить им всем оставалось считаные минуты, и Танаев в последний раз включил микрофон связи с энергетическим отсеком корабля...

— Если вы собираетесь что-нибудь сделать, то сейчас самое время. Через пару минут нам уже ничего не понадобится...

— Командир, — раздался в интеркоме голос Стилена, — Карин считает, что я неправильно настраиваю фазы! Она требует уступить ей пульт управления генератором!

— Карин медик! Что она может знать о генераторе? Впрочем, сейчас это уже не имеет значения. Мы опоздали. Пусть делает что хочет!

И в ту же секунду корабль содрогнулся, басовитый нарастающий гул родился в глубине его недр. Бесчисленные огоньки индикаторов запрыгали по панелям, сообщая о том, что механизмы запуска и защиты начинают включаться один за другим.

Демоны преодолели последние метры, отделявшие их от корабля, и уже протягивали руки к его обшивке, когда Танаев отдал мысленную команду включить стартовые двигатели.

Огненное море, низвергнутое звездными двигателями корабля, мгновенно заполнило весь двор, ударило в стены и превратилось в столб, направленный вертикально вверх.

Внутри этого столба, на самом его дне, медленно просыпался огромный левиафан. Он лениво оторвался от поверхности земли и застыл в нескольких метрах от мостовой. И лишь сейчас Танаеву стало понятно назначение храмовой стены, построенной древними вокруг места посадки.

Она предназначалась для того, чтобы спасти город от стартового огненного ада, в том случае если этому кораблю когда-нибудь будет суждено стартовать, и оказалось, что предусмотрительность Антов не была напрасной. Время старта пришло.

Еще не веря собственным глазам, Танаев приблизил микрофон к самым губам и спросил:

— Что происходит?

— Карин изменила фазы. Главный генератор вышел на режим, корабль начал процедуру старта... — Эти такие знакомые ему слова прозвучали, как забытая музыка.

А внизу между тем, внутри огненного столба, не осталось ни одного живого существа. Все превратились в пар — даже огненные демоны не выдержали одновременного давления раскаленных газов, радиации и чудовищных температур кварковых двигателей гигантского корабля, переставшего быть зданием, храмом или еще черт знает чем и наконец-то начавшего осуществлять свое истинное предназначение.

— Двадцать метров, сорок процентов мощности!

— Тридцать метров, пятьдесят процентов мощности!

Танаев перевел все управление на себя. Уже совсем близко должен был находиться барьер, закрывавший проклятый город от внешнего мира, и он не знал, хватит ли у двигателей мощности, чтобы преодолеть его на такой низкой скорости, какой обладал в этот момент огромный корабль. Инерция его гигантской массы полностью поглощала нарастающую мощность генераторов, и высота увеличивалась медленно, слишком медленно... Правда, оставалась надежда, что купол не смыкается над городом полностью, что небо над их головой оставалось открытым, но эта надежда не оправдалась. Корабль, содрогнувшись, остановился, упершись в невидимую преграду силового поля.

Танаев резко, до самого предела, увеличил мощность, подаваемую на двигатели разгона, отключив все остальные устройства.

Корабль содрогнулся всем своим телом, жалобно скрипнули сочленения корпуса, словно пожаловавшись на непомерную нагрузку, а затем инерция отбросила Танаева к спинке кресла, и корабль рванулся вверх, сопровождаемый радужным вихрем разорванных силовых полей.

Ускорение возросло так резко и неожиданно, что на какое-то время Танаев потерял контроль над происходящим, а когда вновь обрел его, то замер, потрясенный открывшейся перед ним величественной картиной, впервые увидев небо пленившей его планеты.

Собственно, ее шар, медленно уплывавший в сторону, был вовсе не планетой, а спутником. Настоящая планета, заполнявшая полнеба своим гигантским телом, лежала чуть правей, и окружавшее ее сверкающее кольцо не оставляло ни малейшего сомнения в том, где они теперь находились.

Корабль стартовал с поверхности Титана, одного из самых больших спутников Сатурна, и продолжал быстро наращивать высоту и скорость.

Поверхность спутника постепенно проваливалась вниз, а вверху, над своей головой, впервые за долгое время, проведенное здесь, Танаев увидел чистое небо, не закрытое постоянным туманом ядовитых испарений. Вместо размытых угольков яркие звезды слагались в знакомые с детства созвездия. Он невольно потянулся к ним, заставив корабль еще больше увеличить скорость, и вдруг неожиданная, отрезвляющая мысль заставила его отключить двигатели.

Карин предупреждала его, что не сможет покинуть мир, в котором они находились, никто из его друзей не сможет этого сделать. Он не знал, где именно проходит та линия, которую им не дано пересечь...

В наступившей неожиданной и неправдоподобной тишине он включил интерком и произнес ее имя.

Никто ему не ответил. Ничто не нарушило мертвую космическую тишину окружавшей его пустоты.

Он сорвал с головы шлем управления и бросился из капитанской рубки в энергетический отсек.

Там было пусто, и ничто не свидетельствовало о том, что несколько минут назад в этих креслах сидели его спутники.

— Что же я наделал... — прошептал он, бросаясь по коридору к каюте, где оставил Карин... Им удалось с помощью ремонтных роботов переделать один из отсеков корабля. Теперь здесь не было раздражающей гигантомании чужой расы. И сейчас ему почему-то казалось, что Карин не могла исчезнуть, не сказав ему ни слова, что она там, в их совместной каюте, в которой они провели вместе столько прекрасных часов, даря друг другу взаимное наслаждение. Только ли наслаждение? — спросил он себя. Может быть, все-таки было между ними что-то большее? Лишь сейчас, когда возникла угроза потерять ее навсегда, он понял, что это так и было. Тем больней оказался удар, когда, распахнув дверь, он увидел пустую каюту...

Наспех застеленная кровать. Небрежно брошенная на нее женская сорочка, приоткрытый ящик комода с мелочами, которые он изготовил в синтезаторе специально для нее и которые она так любила... и тишина по всему кораблю. Теперь он больше не сомневался в том, что остался один. Чтобы лишний раз убедиться в этом, Танаев обошел каюты Стилена, Бартона и Фавена.

Здесь тоже все выглядело так, словно их обитатели вышли по какому-то неотложному делу и вот-вот должны вернуться... Но он знал, что это не так. И что это он сам, своими руками, или, вернее, своей мыслью, отдал приказ кораблю перейти невидимую, запретную черту... Он не знал, где именно пролегает эта черта, и ему очень захотелось после стольких месяцев раскаленного чужого неба посмотреть на настоящие звезды... И вот он посмотрел на них, лишившись в одно мгновение всех своих друзей, всех, кто был ему близок, всех тех, с кем он привык делить опасности проклятого города... И Карин...

Он снова вернулся в ее каюту, все еще на что-то надеясь. Но здесь было все так же тихо и пусто. И тогда, вместе с отчаянием, он почувствовал глухой протест, постепенно превращавшийся в гнев.

Пусть он виноват в том, что увел корабль за запретную для них черту. Но еще больше виноват тот, кто ее определил! Тот, кто управляет этим миром и устанавливает его законы! Тот, к кому он так стремился через все опасности и преграды, тот, кого называют здесь богом...

Танаев медленно, постепенно собирая в кулак всю волю и решимость, направился к капитанской рубке, натянул на голову мыслешлем, в котором не слишком нуждался, поскольку научился отдавать прямые команды компьютеру корабля, пользуясь своим ментальным полем. Но сейчас он не мог допустить ошибки. Все должно быть проделано абсолютно точно.

— Вниз! Ближе к поверхности спутника! — раздался его неслышимый мыслеприказ, и корабль слегка завибрировал от включившихся тормозных двигателей. Ни влияния инерции, ни изменения ускорения он не ощущал, все это подавлялось совершенными устройствами корабля, разобраться в действии которых у него не было ни необходимости, ни желания.

Корабль точно выполнял все его команды, и это было все, что ему сейчас требовалось.

Когда на экранах вновь появилась узнаваемая поверхность недавно покинутого им небесного тела, он остановил корабль и вновь обошел все каюты, словно надеясь на то, что, пересекая черту в обратном направлении, он сможет вернуть друзей, хотя в глубине души знал, что уже ничего не сможет изменить.

Так и было. Он по-прежнему оставался один в этом огромном металлическом гробу, набитом умнейшей инопланетной техникой сверхцивилизации, для которой он однажды пожертвовал своим человеческим телом и своей человеческой жизнью... Теперь у него было другое тело и другая жизнь, и он никому не позволит изменить ее... Он сел в огромное кресло, принадлежавшее когда-то давно превратившемуся в прах капитану этого корабля, и отдал приказ машинам, которые понимали его так же хорошо, как и своего бывшего хозяина.

— Мне нужна карта с обозначением места, из которого час назад к кораблю пришел энергетический импульс.

— Какой энергии? — уточнил компьютер.

— Любой! Любой известной тебе энергии, способной передаваться на расстоянии, в виде направленного луча, и произведшей воздействие на существа, находившиеся внутри корабля в одиннадцать тридцать по внутреннему времени. — Танаев постарался сформулировать свое задание предельно точно, не упустив ни одной детали. Он не был уверен в том, что подобное воздействие имело место, но если оно все-таки было, чуткие датчики корабля обязаны были его зафиксировать и занести в бортовой журнал... С другой стороны, если не принимать во внимание волшебство, в которое так истово верила Карин, необходимо было воздействие некой внешней силы, уничтожившей экипаж его корабля.

Пять минут спустя щелкнул фотопринтер на панели перед его креслом, и лист белого пластика выпал из него на стол.

На нем была изображена уменьшенная поверхность планеты, видная с высоты птичьего, а скорее корабельного полета. Там были вулканы и горы... там был даже прозрачный купол силового поля, накрывавший проклятый город, сквозь который просвечивали скелеты его развалин. Но самое главное — там была одна тонкая линия, красным цветом словно перечеркивающая почти всю карту до самого ее края. И там, на самом краю проклятого города, виднелась небольшая, обведенная кружком точка...

— Увеличить источник излучения! — почему-то вслух приказал Танаев, забыв уточнить, в каком виде следует выдать результат его приказа. И когда на одном из обзорных экранов возникло изображение странного куполообразного здания, он уже знал, что ему следует делать.

ГЛАВА 43

Танаев старался не думать о последствиях, он вообще старался ни о чем не думать, чтобы в последний момент решимость не покинула его.

В перекрестии планетарных излучателей здание на краю города, напомнившее ему своими формами земную энергетическую станцию, все больше увеличивалось, заполняя экран, а в его воспаленном мозгу билась одна-единственная мысль: как мог он до такой степени недооценить своего противника! Почему он думал, что бывший темный бог, воплощенный им в человеческое тело, лишился всех своих способностей и сил? Да к тому же еще своего коварства... Но перевоплощенный Арх выглядел таким безобидным, почти жалким, и Танаев забыл, что за существо поместил в созданную им оболочку. Внутри корабля после перевоплощения Арх на какое-то время лишился дьявольских способностей, но, оказавшись в городе, быстро сумел восстановить свои темные силы и даже удвоить их.

Тот бой перед стартом был всего лишь прелюдией, пробой сил, испытанием на прочность. Все начиналось только сейчас, и навигатор всеми своими обострившимися чувствами ощущал на окраине города комок ненависти, словно там билось черное сердце этого города.

Арх выпустил его корабль в космос, хотя мог бы и не допустить этого, располагая невиданными мощностями. И даже приложил все усилия, чтобы заставить навигатора пересечь эту невидимую роковую черту, а затем...

Купол энергостанции становился все больше и уже заполнял собой весь экран. Вот-вот должно было прийти сообщение о том, что боевые конденсаторы заряжены полностью, и тогда обратного пути уже не будет — потому что он обязательно отдаст приказ, мысленно повторенный для себя десятки раз. Он отдаст его — и сожжет за собой все мосты, потому что знал — начав эту последнюю схватку с Архом, остановить ее уже не сможет.

Как сопоставить несопоставимое? А что, если он и сейчас ошибается или не понимает чего-то? Почему он в своих рассуждениях отбрасывает подобную возможность?

Скорее всего, потому, что это могло уменьшить его решимость отомстить за смерть тех, кто был ему дорог. И хотя на самом деле он восстал не против хозяина этого города, а против законов, управлявших ненавистным ему миром, воплощением этих законов в настоящий момент для него стал этот город, или, вернее, его хозяин.

Рука Танаева медленно потянулась к красной кнопке. Этот последний приказ об открытии огня, который уже нельзя будет отменить, следовало отдать вручную. Такую команду нельзя доверять противоречивому человеческому разуму. Такая команда должна быть подтверждена однозначным движением человеческой руки...

И он совершил это движение, чувствуя себя так, словно прыгает в пропасть. Звук боевых излучателей могучего корабля напомнил рев тысяч древних орудий. Великий поэт, никогда не слышавший этого звука, тем не менее описал подобный ему... «И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой...» Но это был все-таки не вой — рев, могучий, басовитый, родивший на выдвинутых вперед эмиттерах кольцевое пламя, вытянувшееся в столб, направленный к поверхности. Чем дальше от корабля, тем тоньше казался этот столб, постепенно пронизывающий атмосферу. И хотя все происходящее не заняло и десятой доли секунды, Танаеву показалось, что прошла вечность, прежде чем раскаленная игла, рожденная его излучателем, достигла энергостанции.

Впрочем, она так и не смогла ее коснуться. Закрывая энергостанцию, вспыхнул радужный шар энергетического купола, прикрывавшего весь проклятый город. Он впитал в себя энергию выстрела и начал медленно увеличиваться в размерах.

— Что происходит? Доложить обстановку! — Танаев отдал эту команду вслух, забыв, что разговаривает не с человеком. И управляющий кораблем кибернетический мозг немедленно ответил:

— Защитный купол города нейтрализует наше излучение.

— Как долго это может продолжаться? Увеличьте мощность, введите в действие резервные излучатели!

— Все зависит от мощности защиты, сейчас она равна нашему излучению.

— У нас есть еще резервы?

— Только разгон генераторов на форсаже за красную черту безопасного режима.

— Так разгоняй их!

Несколько минут внизу над городом продолжалась схватка двух титанических сил. Затем цвет защитного купола начал меняться, постепенно проходя через все оттенки спектра, от красного до фиолетового. И в завершение этой искусственной радуги родился огненный взрыв. Танаев пожалел, что не может слышать того, что сейчас творилось в городе. Удалось ли ему вовремя пригасить мощность излучения, чтобы не повредить его жителям? Этого он не знал, оптические датчики регистрировали огненную метель, плотно закрывшую весь город. Куполовидная поверхность взрыва постепенно разрасталась, следуя за взрывной волной и захватывая вокруг города все большее пространство. Танаеву показалось, что за сотые доли секунды, во время которых длился сам взрыв, прошла целая вечность. Наконец небо над городом частично очистилось, и он снова увидел сконцентрированный, сжатый до нескольких метров в диаметре, огненный луч своего корабля, бивший теперь по одной-единственной цели. Здание энергосганции походило на живое существо, оно корчилось, содрогалось, меняло форму, но все еще держалось, принимая на себя тысячи раскаленных гигаватт энергии.

— Что там сейчас? Доложить обстановку! — повторил он свою команду, но компьютер ответил прежде, чем он успел закончить фразу:

— Мы теряем энергию. Сотни мегаватт каждую микросекунду. Разрушить защиту над станцией не удается.

— Прекратить огонь!

— Невозможно выполнить. Блоки, управляющие боевыми эмиттерами, вышли из-под моего контроля.

— Кто же ими управляет?

— Вероятно, выброшенный нами энергетический луч приносит в своем стволе обратные команды, подавляющие наши.

— Лишить энергии все управляющие блоки, связанные с ведением огня.

— Сделано!

— Но огонь продолжается!

— Луч подпитывает сам себя. Он высасывает из нас энергию и уже не нуждается в управлении. Процесс похож на цепную реакцию. Если он запущен, остановить его невозможно. Это самоорганизующийся процесс.

В ярости Танаев сорвал с себя мыслешлем и бросился в боевой отсек, бормоча про себя все ругательства, которые мог вспомнить.

— Я тебе покажу самоорганизующийся процесс! Ты у меня еще за все заплатишь, за все мерзости, за все горе, за все смерти, которыми была устлана дорога в твой мир!

Ворвавшись в боевую рубку, он разрезал энерговод, ведущий к излучателям, и стал вырывать из него блоки один за другим. На десятом рев излучателя за бортом корабля неожиданно смолк, и очень спокойный голос управляющего компьютера, который на этот раз почему-то имитировал голос Фавена, произнес:

— Процесс остановлен. Энергии на борту осталось четыре процента. Необходима срочная аварийная посадка.

— Посадку разрешаю, — ответил Танаев. Он уже полностью овладел собой. — Постарайся сесть как можно дальше от атаковавшего нас объекта.

Эта посадка со стороны выглядела довольно странно. Гигантский корабль, похожий на целый город, уподобился падающему древесному листу. Он скользил то вправо, то влево, максимально используя торможение атмосферы и экономя каждую каплю энергии. Лишь перед самой поверхностью управляющий компьютер включил тормозные двигатели и мягко опустил корабль на опушке мертвого леса.

Какое-то время Танаев неподвижно сидел в кресле пилота, стараясь осмыслить происшедшее и решить, что же ему теперь предпринять. Отдав приказ об открытии огня, он рисковал всем — и все проиграл. Единственное, что емуудалось сделать, так это вскрыть непробиваемую оболочку проклятого города. Но истинная резиденция Черного Арха, о существовании которой он даже не подозревал, уцелела. И похоже, что главной целью его врага было найти способ любой ценой покинуть корабль, превращенный для него в тюрьму.

«Что же... Ты сам, своими руками, выпустил Арха на волю. Кроме того, — с горечью подвел Танаев безрадостный итог, — я снова остался один. Я потерял всех друзей и даже не сумел за них отомстить».

Правда, сам он все еще жив, на что не слишком надеялся, нажимая проклятую красную кнопку, и к тому же выбрался из проклятого города, а следовательно, не все потеряно. Надо взять себя в руки, надо выработать какой-то план, оценить окружающую обстановку и свои возможности...

Словно отвечая его невеселым мыслям, компьютер произнес:

— Энергии в магнетронах осталось четверть процента. Какие службы следует отключить?

— Все, — коротко приказал Танаев. — Законсервируй корабль и через час отключи жизнеобеспечение.

— Будет сделано, капитан!

Для этой бездушной железки он все еще оставался капитаном. Капитаном, потерявшим весь экипаж и лишившим свой корабль возможности двигаться. Неожиданная мысль заставила его задать последний вопрос, перед тем как покинуть кресло пилота.

— Какое топливо используется для пополнения резерва энергии?

— Вопрос непонятен.

— Как восстановить энергию в магнетронах?

— Магнетроны заряжаются на стартовой станции от кварковых излучателей.

Надежда на возможность каким-то способом восстановить запас энергии сразу же покинула Танаева. В древнем полумистическом обществе этого мира о кварковых генераторах вряд ли кто-нибудь слышал.

Следовало хотя бы осмотреться, прежде чем покидать корабль и принимать окончательное решение о том, что ему делать дальше.

Он затребовал от компьютера данные о наружной среде и убедился, что в месте посадки воздух по-прежнему пригоден для дыхания. А дикая жара, мучившая его все время пребывания в проклятом городе, уменьшилась на целых десять градусов.

Освещение внутри корабля выключилось, и Танаев не рискнул расходовать на него последние крохи энергии. Они могли понадобиться кораблю в случае появления здесь непрошеных гостей. Вместо этого он включил свое уникальное зрение. Мир вокруг стал серым, потеряв остатки красок. Зато теперь он мог беспрепятственно двигаться внутри корабля, отчетливо видя каждый коридор и лестницу.

В первую очередь Танаев посетил каюту Бартона и разыскал его короткий меч, а затем, немного подумав, снял со стены трофейный арбалет, которым столь успешно умели пользоваться лучники серых монахов. Невесть какое оружие, но искать индивидуальные излучатели — не имело смысла. Осматривая корабль вместе с друзьями, он так и не нашел их. Где-то они наверняка должны быть, но, вспомнив, чем закончилась атака корабельных излучателей, Танаев решил, что в его положении простая, бесхитростная сталь может оказаться полезнее.

Затем он аккуратно сложил в заплечную сумку остатки продовольствия, полученного у монахов в обмен на золото. Несколько пакетов с увесистыми кусками хорошо провяленного мяса могли обеспечить его небольшие потребности в еде недели на две.

Воды оказалось литров десять, и он похвалил себя за то, что в свое время изготовил достаточное ее количество. Сейчас для синтезатора не было необходимой энергии, которую тот пожирал в огромных количествах.

Оставалось еще одно последнее дело. Он откладывал его до самого последнего момента, но теперь этот момент наступил.

В каюте, где они жили вместе с Карин, пахло сухими цветами. Он старался не заходить сюда с момента ее исчезновения и в первый момент не понял, откуда этот запах — никаких цветов здесь, разумеется, не было, — и только потом он сообразил, что так пахнут оставшиеся от Карин лекарственные травы... Карин уже нет, а травы все еще здесь. И не только травы. Любая вещь напоминала о ней, заколки перед зеркалом хранили запах ее волос, одеяло, небрежно отброшенное в сторону в момент объявления общей тревоги, непонятным образом сохранило формы ее тела...

С минуту он молча стоял у порога, а затем, не попрощавшись, вышел. Если частица ее души все еще оставалась здесь — ей не нужны слова. Она и так поймет, что он сейчас чувствует.

Выйдя из корабля и уже отойдя на несколько шагов, Танаев остановился и обернулся. Что-то он забыл сделать, что-то важное...

Ах да — робот. Их последний сохранившийся аркан. Он собирался взять его с собой. Не потому что нуждался в его оружии — гораздо более мощное оказалось бесполезным. Нет, просто этот кусок металла, способный двигаться и произносить простейшие фразы, создаст иллюзию какого-то общения, хотя бы первое время, пока он полностью не привыкнет к одиночеству.

Аркан молча и неподвижно стоял в своем ангаре. От него несло машинным маслом и пластиковой изоляцией. Танаев не был уверен, что в накопителях аркана сохранилось достаточно энергии, а подзарядить его сейчас не было никакой возможности. Но огонек индикатора, неуверенно помигав с секунду, загорелся ровным желтым светом. Половинный запас — этого достаточно для небольшого похода. Если энергия закончится, он оставит робота посреди леса. Он ему больше не понадобится. Ничто здесь ему больше не понадобится. Ведь шансов вернуться из этого похода у него, скорее всего, не было.

В сотне метров от корабля горизонт загораживал ни на что не похожий лес, состоявший из гигантских скелетов мертвых деревьев, лишенных листвы.

Подойдя ближе, Танаев убедился в том, что древесина этих великанов давно превратилась в камень. «Похоже, проклят весь этот мир, не только город», — подумал Танаев, безуспешно попытавшись отломить кусок коры от ближайшего дерева. Рядом валялся поверженный бурей гигант, и на изломе его ствола четко просматривалась каменная структура некогда живого дерева.

Что здесь произошло? Почему жизнь покинула этот мир? Почему он превратился в место изгнания для тех, кто этого заслужил? И кто присвоил себе право оценивать прожитую человеком жизнь и решать, должен ли тот оставаться в этом преддверии ада?

Он попытается это выяснить, он попытается получить ответы на свои вопросы, чего бы это ни стоило!

Принять окончательное решение Танаеву помогло то обстоятельство, что он точно знал, где именно следует искать ответы. И уж, во всяком случае, не у Черного Арха. Он развернул полученную от компьютера карту местности и без особого затруднения определил направление, по которому следовало идти к замку Прометея.

Линия, прочерченная его ногтем, вела к единственной здесь горной гряде. На одной из ее вершин расположился замок, единственное рукотворное строение, если не считать самого города. Замок не был виден с того места, где стоял Танаев, поскольку большую часть гряды загораживал мертвый лес.

Значит, придется идти через этот лес. Неизвестно, какие опасности ждут его на этом пути, неизвестно, чем вообще закончится его поход и захочет ли с ним говорить хозяин этого замка.

Ему удалось заполучить в свои руки самое могучее оружие этого мира, и тем не менее он проиграл схватку и бездарно угробил корабль.

Болезненное предчувствие еще большей неудачи сжало его сердце, но Танаев старался не изменять принятое решение без серьезных к тому оснований. Оснований не было — следовательно, необходимо идти вперед.

ГЛАВА 44

Идти по мертвому каменному лесу оказалось неожиданно легко. Здесь не было ни травы, ни кустарника. Почва больше всего походила на застывшую лаву, и было непонятно, как могли здесь когда-то вырасти эти деревья, пусть даже и миллионы лет назад. Скорее всего, уже после гибели этого леса почву накрыла волна лавы — следствие очередного извержения. Наверно, к тому времени лес уже полностью окаменел, потому что ни на одном дереве не было следов пожара.

Аркан молча ковылял позади Танаева, своей грузной поступью разрывая вековую тишину леса. Он нес всю его поклажу и оружие, предоставив своему хозяину дополнительную свободу движения.

Лес казался настолько мертвым, что на какое-то время Танаев забыл об опасностях этого мира, и совершенно напрасно.

Копье свистнуло и черной молнией метнулось к нему сквозь окаменелые ветви. Даже необычно быстрая реакция не помогла Танаеву, копье успело зацепить плечо. Он пошатнулся и едва не вскрикнул от резкой боли. В ветвях появилось знакомое ухмыляющееся лицо черной обезьяны с рожками, год назад направившей его в ловушку проклятого города.

— Может, сыграем в кости? — донесся из ветвей ехидный вопрос.

«Аркан! Цель в зоне поражения, огонь!»

Сразу вслед за этой мысленной командой прогрохотала короткая пулеметная очередь, и каменные осколки от раздробленных ветвей брызнули во все стороны от того места, где только что торчала ухмылявшаяся рожа.

Секунду спустя, огромными прыжками перепрыгивая с дерева на дерево, обезьяна бросилась наутек, оставляя на ветвях кровавый след.

— Почему ты ее не убил? Ты ведь не можешь промахнуться!

— Я не промахивался. Командир не хотел убивать. Хотел только ранить.

Что же, возможно, в его подсознании формулировался именно такой приказ. С этими мыслекомандами частенько случались подобные казусы, поскольку в опасной ситуации, еще до того как поступал осознанный приказ, общение шло на уровне подсознания.

Черт с ней, с обезьяной. Впрочем, это не совсем обезьяна, а вернее, совсем не обезьяна... Но все равно вряд ли он, получив такой урок, рискнет приблизиться еще раз.

Тут могут быть и другие опасные существа, о которых он ничего не знает. До наступления ночи ему нужно выбраться на открытое место. Если верить карте, километра через два лес должен закончиться на крутом горном склоне.

Однако, вопреки этому прогнозу, лес становился все гуще. Деревья сдвинулись почти вплотную друг к другу. Временами Танаеву приходилось делать большой крюк, чтобы продвинуться в нужном направлении хотя бы на сотню метров.

После одного из таких обходов впереди, на небольшой прогалине, обозначилось какое-то непонятное строение. Настолько странное, что Танаев невольно остановился, разглядывая его и не решаясь сразу же приближаться.

Не то избушка, не то сторожка... Покосившаяся, с сорванной крышей.

Странность же заключалась в том, что она была сложена из окаменевших бревен. Срубить, а тем более обработать подобное дерево не смогла бы и современная артель плотников, оснащенная всеми необходимыми механизмами.

Была в избушке и еще одна странность. На крыльце, перед дверью, просматривалась какая-то статуя, вырезанная из серого камня.

Подойдя еще шагов на двадцать, Танаев вновь остановился, предчувствуя недоброе. Что-то было не так в этой статуе...

Старик сидел, вольготно развалясь в кресле, и всматривался в глубь леса невидящими каменными глазами, но слишком уж детально была выполнена эта статуя, вплоть до того, что на лице старика можно было рассмотреть каждую морщинку, каждый волосок. Настолько детально, насколько мог бы выглядеть только живой, неожиданно окаменевший человек.

— Аркан! Выдвинуться вперед на сотню метров! — приказал Танаев почему-то охрипшим голосом. И в ту же секунду предчувствие, или что-то еще, то самое, что не раз спасало ему жизнь, заставило его протянуть руку и снять с плеч аркана свою поклажу и оружие. — Теперь можешь идти!

Аркан послушно двинулся вперед, но, отойдя от Танаева на несколько шагов, почему-то остановился. Впрочем, он не совсем остановился. Его ноги медленно приподнимались и опускались, как в замедленном кино. На каждый шаг аркан тратил не меньше минуты, и это время постоянно увеличивалось.

— Вернись назад! — приказал Танаев. Однако аркан больше не реагировал на команды — ни на мысленные, ни на голосовые.

Танаев подумал, что звук, возможно, не проходит через ту вязкую среду, в которую попал робот. На какое-то мгновение возникла мысль догнать робота и заставить его вернуться, но благоразумие одержало верх. Раз уж тут не проходили мыслекоманды, экспериментировать дальше не имело смысла.

Он осмотрел свои запасы, с тяжелым вздохом взвалил на плечи увесистый мешок и пошел прочь от этого места, стараясь обойти окаменевшую избушку как можно дальше.

Его обостренная чувствительность вовремя подсказывала ему, когда он подходил слишком близко к опасной зоне, а она все не кончалась, заставляя его постепенно отдаляться от выбранного направления и углубляться в непроходимый здесь лес, из которого он мечтал поскорее выбраться.

Что это было? Колдовство? Зона остановленного времени? Гравитационная ловушка? В колдовство он не верил, остальные предположения плохо объясняли потерю робота, и в особенности каменную статую старика с незрячими глазами, которые тем не менее показались ему на какое-то время живыми.

Хотелось бы ему знать, сколько лет стоит здесь эта ловушка на дураков. Постоянная защита? Что-то вроде надежной ограды от непрошеных гостей? Или она появилась недавно и поставлена специально для него?

Последнее предположение показалось Танаеву наиболее правдоподобным. В этом мертвом лесу защищаться было не от кого. И это означало, что Арх не оставляет его своим вниманием даже здесь. Самое же неприятное заключалось в том, что Арх оказался способен предвидеть, каким маршрутом он пойдет после вынужденной посадки корабля.

А чего он, собственно, ждал? Он бросил вызов могущественной силе и теперь каждую минуту мог ожидать очередного смертоносного ответа с ее стороны.

Наконец Танаев дошел до неглубокого оврага, дно которого было относительно свободно от непроходимых зарослей каменного леса. К тому же этот овраг шел в том направлении, которое было ему нужно, — по склону хребта к его вершине.

Он спустился на дно оврага и очень осторожно, прислушиваясь к себе на каждом шагу, двинулся вперед.

Его чувство опасности молчало. Возможно, его защищали от гравитационного излучения стены оврага — а может быть, здесь наконец кончилась опасная зона. Танаев вздохнул с облегчением, прибавил шагу и почти сразу же остановился, обнаружив на сужающемся дне оврага непонятное препятствие. Вначале он принял его за обломок ствола одного из каменных деревьев, возвышавшихся по краям оврага, но, подойдя ближе, понял, что ошибался.

Это был палец. Огромный, человеческий, десятиметровый палец, изготовленный из камня. Танаев так и не решился употребить слово «высеченный», поскольку ни один резец не способен вырезать человеческую кожу с такими деталями — видны были даже заусенцы и рисунок папиллярных линий.

Когда до пальца оставалось несколько шагов, тот вдруг качнулся, и Танаев невольно отшатнулся, предполагая, что столкнулся с очередной ловушкой Арха.

Однако то, что произошло, потрясло его гораздо сильнее любой опасной ловушки. Палец слегка согнулся и погрозил ему, а затем несколько раз качнулся из стороны в сторону в недвусмысленном, отрицательном жесте.

— Чего ты хочешь?! — спросил Танаев у каменного истукана, чувствуя всю нелепость своего обращения. Впрочем, он обращался не к каменной скульптуре, а к тому, кто ее здесь поставил, имея все шансы получить ответ.

И ответ пришел, причем даже не в ментальном диапазоне. Ему ответил чистый человеческий голос. Голос молодого мужчины.

— Я хочу, чтобы ты целым добрался до цели своего путешествия. Здесь много ловушек, поставленных для защиты.

— Здесь не от кого защищаться!

— Этим устройствам сотни тысяч лет, и они действуют автоматически. В то время, когда их ставили, здесь было от кого защищаться. Можешь мне поверить, еще и сейчас есть от кого защищаться.

— Почему ты хочешь, чтобы я до тебя добрался?

— Думаю, нам настало время поговорить.

— Зачем Арх убил моих спутников?

— Он не убивал их.

— Тогда где они? Почему их нет со мной?

— Потому что существуют правила, которые не может нарушить ни один смертный, попавший в этот мир.

— Кто устанавливает эти правила, ты?

Палец не ответил, лишь тихий мелодичный смех раздался в глубине леса и постепенно удалился, унося с собой раскаты эха, а вновь взглянув на палец, Танаев увидел на его месте лишь обломок каменного дерева.

— Издеваешься?! — сквозь зубы проговорил он. Однако идти дальше этим путем было бы неосмотрительно. Не следовало пренебрегать подобным предупреждением. Тем более что он не знал, от кого оно исходило. Слишком уж эти шуточки смахивали на проделки Черного Арха.

Танаев устало присел на кусок лавы возле каменного обломка, развязал свою котомку, пересчитал оставшиеся куски вяленого мяса и, выбрав один, самый маленький, стал медленно его жевать.

Мясо отличалось отвратительным, давно осточертевшим вкусом, но выбора не было. Его организм нуждался иногда во внешнем пополнении энергетических запасов. Не часто, но нуждался. Сейчас Танаев пожалел о том, что в свое время, стремясь восстановить в себе большинство функций, свойственных обычному человеческому телу, он разбудил вкусовые железы и теперь был вынужден страдать от отвратительного вкуса пищи.

Воды тоже оставалось совсем немного. А если и дальше ему придется петлять по этому бесконечному мертвому лесу, долго ему не протянуть.

Покончив с ужином, Танаев поднялся, вскинул на плечи рюкзак и побрел обратно, к выходу из оврага. Из всего имевшегося у него оружия действенным оставалось лишь нечеловеческое упрямство, которым, однако, он обладал в полной мере.

* * *

В дальних апартаментах горного замка, в который так стремился попасть Танаев, ослепительная белизна мраморных стен соперничала с яркой россыпью разноцветных огней, излучаемых драгоценными камнями, украшавшими многочисленные светильники. Прометей откинулся от кристаллического дисплея, на котором застыло неподвижное лицо Танаева, и обратился к своей постоянной спутнице:

— Что ты о нем думаешь?

— Он забавен.

— Только забавен?

— Забавен и упрям.

— Ты его недооцениваешь. Этот человек сумел нарушить планы самого Аристарха. Да и здесь, наломав изрядное количество дров, он проявил себя не худшим образом. Чего стоит его трюк с перевоплощением Черного Арха!

— Который позволил нашему самому могущественному врагу вырваться на свободу.

— Он не мог знать, чем обернется его хитрость.

— Зачем он тебе?

— Мне нужен некто, способный остановить вторжение на Землю. Там становится слишком неспокойно.

— Ты всегда был неравнодушен к этой планете!

— Конечно! Ведь она первой приютила нас, бездомных изгнанников, после многолетних скитаний в космосе.

— Я хорошо помню этот мир! — ответила Лейла, прижимаясь к нему, словно ей стало холодно. — Там мы были счастливы. Но как быстро закончилось это время и каким ужасным был финал!

Он не ответил, вспоминая и машинально проводя рукой по ее золотым волосам.

Корабль принес их в мир чудовищной жары и вулканов. Потеряв управление в гравитационном поле огромной планеты, они были вынуждены совершить посадку на один из ее спутников. Этот мир, населенный враждебными существами, заставил всех сплотиться вокруг капитана, несмотря на разногласия, расколовшие экипаж на две группы.

Они построили здесь хорошо защищенный город, вырастили живые дома из привезенных с собой семян. И хотя жизнь в этом враждебном мире была полна опасностей, у них не было возможности его покинуть.

Спустя много столетий хитроумный Гермес обнаружил в глубине мертвого леса портал, ведущий в другой мир. Им так и не удалось выяснить, кто его построил и с какой целью. Они просто воспользовались им, чтобы переселиться в другой, прекрасный и девственный мир, где разум еще только зарождался.

Они оставили на Титане недостроенный город и свой корабль... Конечно, они собирались со временем сюда вернуться, но возвращались лишь те, кто не находил себе места среди соотечественников. Конфликт между капитаном и его первым помощником постепенно переродился в яростную схватку за власть.

Один из титанов, как назвали пришельцев люди за их титанический рост и силу, похитил лучевое оружие и, ночью покинув лагерь, обосновался на ближайшей горной вершине со всеми своими сторонниками.

Началась битва, которую впоследствии люди назвали битвой богов и титанов. Вот только никакие они были не боги.

Зевс — жестокий и безжалостный узурпатор, не задумываясь, применил против своих соотечественников запрещенное лучевое оружие. А поскольку владел им только он один, исход этой битвы легко можно было предвидеть.

Прометей, не пожелав участвовать в этой братоубийственной войне, сохранил нейтралитет и остался на Земле, но ненадолго... Он неохотно вспоминал то, что случилось потом, и был рад, что Лейла прервана его воспоминания.

— Ты с ним встретишься?

— С кем?

— С этим забавным маленьким человечком?

— Может быть. Все зависит от того, сумеет ли он сюда добраться.

— Разве ты ему не поможешь?

— Я и так достаточно ему помогал. Ему пора показать, чего он стоит на самом деле. Слишком ответственную миссию я собираюсь ему поручить.

— Несмотря на то, что он осмелился освободить Черного Арха и разрушил защитный купол проклятого города?

— Может быть, как раз потому, что у него хватило на это выдумки и смелости.

ГЛАВА 45

Танаев шел весь день и за все это время приблизился к замку на горе не больше чем на сто метров, вынужденный постоянно обходить опасные ловушки и зоны, прикрытые силовыми полями. Дорога с каждым часом становилась все труднее.

Ровное лавовое поле, по которому он шел первую половину дня, теперь сменилось слоем предательского пепла, замаскированного плотной коркой, то и дело проламывавшейся под тяжестью его тела.

Часов через пять он вышел на прогалину, с которой начал свою попытку пробраться к замку, совершив полный круг вокруг горы.

Время от времени замок просматривался сквозь плотные заросли, словно для того, чтобы Танаев не забывал о цели своего похода. Но теперь им овладело чувство, весьма похожее на отчаяние. Не то чтобы он окончательно лишился надежды найти дорогу к замку, он пропускал некоторые прогалины, овраги и расселины, возможно, там и был какой-то проход. Вот только сил на это, несмотря на его фантастическую выносливость, оставалось все меньше. Ему придется совершить еще один обход этой неприступной горы, но от одной мысли об этом он чувствовал, как на него наваливается свинцовая усталость и ноги отказываются двигаться.

Деревья смыкались все плотнее, затрудняя и без того нелегкое продвижение. Вскоре стало ясно, что засветло ему так и не удастся найти проход. Следовало подумать о ночлеге и о каком-то укрытии от опасных тварей. Хотя за день ему не попалось ни одного хищника, это не означало, что они не выйдут на охоту ночью.

Выбрав мощное, отдельно стоящее на холме дерево с гладким стволом, он решил заночевать в его кроне.

Взобраться на него оказалось далеко не такой простой задачей, какой представлялось ему вначале.

В конце концов, вытесав в окаменевшей коре что-то вроде ступенек и загубив при этом лезвие своего единственного ножа, ему удалось дотянуться до нижнего яруса ветвей. Дальнейший подъем уже не представлял сложности.

Расположившись на широкой, вытянутой параллельно земле ветви, лишенной даже подобия листвы, Танаев подумал, что его укрытие хорошо видно с большого расстояния, но, по крайней мере, наземному хищнику взобраться на это дерево будет так же трудно, как ему самому, и у него появится шанс приготовиться к нападению...

Теперь можно было немного расслабиться и приступить к скудному ужину. Сухое, застревающее в горле мясо он медленно прожевывал, запивая его скупыми глотками воды. Серое небо быстро темнело. Окружавший небольшую поляну плотным кольцом мертвый лес не издавал ни единого звука, и эта тишина действовала на Танаева угнетающе.

Он подумал, что Стилен в подобной ситуации обязательно закурил бы одну из своих драгоценных самокруток. Но сам Танаев не курил с тех самых пор, как сделал себе искусственное тело, а Стилена больше не было с ним...

Он задумался над тем, что происходит с душами несчастных, попавших в этот чудовищный мир, после их повторной смерти в этом мире, и о том, может ли по-настоящему умереть человек, уже умерший однажды на далекой отсюда Земле...

Раньше он старался не забивать себе голову подобными философскими вопросами, получить ответ на которые все равно не мог. Но теперь, когда он сжег за собой все мосты, загубил корабль и расстался с последней надеждой выбраться отсюда, настало время подумать о том, что произойдет с ним самим, если судьбе будет угодно отнять у него жизнь именно здесь.

Способов для этого существовало множество... Достаточно было вспомнить яд каменных скорпионов, которые гнездились на таких вот мертвых деревьях... Или стисов. Об этих жутких созданиях рассказывал Бартон. Самому Танаеву не приходилось с ними сталкиваться.

По словам старого мастера, в городе они не встречались, но зато за его пределами эти кошмарные ночные создания наводили ужас на все живое, гораздо более сильный, чем страх перед карами. Кару, по крайней мере, можно было вовремя заметить. Стиса можно было увидеть только на краткое мгновение после укуса. До этого момента его тело, обладавшее совершенной мимикрией, оставалось практически невидимым.

Раздумывая обо всех возможных способах расставания с жизнью в этом мире, Танаев незаметно для себя задремал и проснулся резко, словно от толчка.

Прямо ему в глаза, сквозь безлистные ветви, светила огромная луна. Впрочем, это была не луна, а гигантская планета, занимавшая четверть небосклона и перечеркнутая широким бледным кольцом. Сатурн... Туман, вместе с облаками, впервые за все время его пребывания в этом мире рассеялся, и он во второй раз увидел небо этого мира. В первый раз, увидев его на обзорном экране космического корабля, он не поверил открывшейся перед ним картине. Вернее, не поверил до конца в то, что портал перенес его так далеко от Земли. Но зато сейчас не поверить в гигантскую планету, заливающую своим призрачным светом все пространство вокруг, было уже невозможно...

Деревья отбрасывали нерезкие, размытые тени, весь мир приобрел в свете этой гигантской луны отпечаток нереальности, неправдоподобности. И было что-то еще. Что-то внушающее тревогу и находящееся от него не на расстоянии тысяч километров... Нечто гораздо более близкое.

Метров двадцать, не больше, отделяло его от застывшего, слившегося с деревом и практически невидимого существа. Если бы не свет Сатурна, он бы его не увидел даже с помощью своего уникального ночного зрения. Но и на светлом фоне планеты он мог видеть всего лишь контур — странное округлое тело размером с большого филина, удлиненный и заостренный нос, похожий на сухой сучок. Вот только навигатор хорошо помнил, что на этой ветке не было никаких сучков...

Осторожно, стараясь не производить ни малейшего шума, Танаев потянулся к висящей на соседней ветке котомке. Достал арбалет и взвел тетиву.

Ее звонкий щелчок разорвал окружавшую его немую тишину и прозвучал, словно пушечный выстрел. Однако существо не сдвинулось с места и позволило ему навести арбалет в самый центр своего округлого тела.

Ночное зрение Танаева позволяло четко видеть вырез прицела. Тетива звонко щелкнула во второй раз, посылая в ночной полумрак тяжелый арбалетный болт, способный пробить череп пещерного медведя.

Звонкий тупой звук возвестил о том, что стрела врезалась в камень. Очертания существа не изменились... Каменный сук. Просто каменный сук необычной формы — воображение сыграло с ним подлую шутку.

Он вновь попытался заснуть, и, кажется, через какое-то время ему это удалось, впрочем, он тут же проснулся в полной уверенности, что сна не было и в помине. Лишь гигантская планета слегка изменила свое положение на небосклоне, и, судя по этому, он все-таки заснул и проспал не меньше часа... Так что же разбудило его на этот раз? Ведь что-то было... Похоже, всего лишь ощущение, странное, однако, ощущение! Уверенность в том, что он куда-то опаздывает...

Он развязал пояс, которым привязал себя к дереву, чтобы не свалиться во сне, и спустился вниз. Толком не понимая, для чего он это делает. Лес переполняли ночные тени деревьев. Тени, которых он никогда не видел. Неверные, колеблющиеся тени... «Тени каменных деревьев не могут колебаться! — попытался он успокоить себя. — Все это происходит во сне!» Но ощущение надвигающейся беды нарастало, и он понимал, что оно как-то связано со временем, с тем, что он опаздывает неизвестно куда...

Он обругал себя последними словами, стукнул кулаком по каменному стволу и, ощутив резкую боль, убедился в том, что не спит. Необходимо вернуть себе ясность мышления. Куда можно опаздывать в мертвом каменном лесу, переполненном непроходимыми ловушками? Зачем он вообще спустился с дерева? Сюда, вниз, где с каждого дерева, из-за каждой ветки за ним следили невидимые, злобные глаза... Он должен вернуться в свое безопасное гнездышко на дереве и вновь попытаться уснуть... Но если это сделать, то уже не удастся ничего исправить... Поезд времени отправится от своей конечной станции, а он навсегда останется на пустом перроне.

Он побежал, с трудом разбирая дорогу и в кровь разбивая ноги о невидимые в полутьме куски лавы.

Густые заросли, преграждавшие ему дорогу вечером, куда-то исчезли, а почва под ногами стала ровнее. Он спустился с холма на большую поляну, замеченную еще вечером, когда искал себе убежище на ночь.

Тогда эта поляна не понравилась ему тем, что была окружена плотным кольцом каменного леса. И теперь этот лес вновь стал перед ним непроходимой стеной, заставив остановиться и обернуться.

В этот момент облако, закрывавшее Сатурн, развеялось, и яркий, синеватый, нереальный свет планеты залил поляну, очистил ее от шевелящихся теней деревьев и высветил в центре открытого пространства нечто, похожее на железнодорожную станцию...

Он даже не удивился, потому что подсознательно ожидал увидеть что-то подобное. Пустая железнодорожная станция, со сверкающими рельсами, исчезавшими через два метра за концом перрона, и ушедший по ним без него поезд. Поезд, на который он все-таки опоздал...

Он подошел к перронной скамейке, накрытой легким козырьком от дождей, которых здесь не бывает. На лавовом песке сверкал стометровый отрезок железнодорожного полотна, не имевший ни конца, ни начала. Вид этого полотна отозвался у него в голове тупой болью.

Разные бывают опоздания. Бывают такие, которые можно исправить. Догнать убежавшие от нас события, заставить их вернуться в исходную точку и начать все сначала. Но бывают безвозвратные опоздания. Это было именно таким. Он слишком долго раздумывал, слишком долго сопротивлялся своему безошибочному чутью, и вот теперь он опоздал, поезд ушел без него. Куда? Скорее всего, в будущее, в то будущее, в которое он уже никогда не сумеет попасть. Почему-то не было ни малейшего сомнения в реальности происходящего и в существовании этой неправдоподобной станции.

Танаев встал со скамейки и взглянул на доску, висевшую над ней. На таких досках обычно вывешивают расписание, но расписания там не было. Зато висел криво прикрепленный булавкой листок с крупно написанной от руки строчкой: «Последний поезд ушел». Это он давно понял и без всякой подсказки.

Спешить теперь было некуда. Наступило незнакомое Танаеву ощущение полного опустошения. Он вновь опустился на скамейку и сидел, обхватив голову руками. Поэтому не сразу услышал скрип деревянных колес по песку и стук лошадиных копыт.

А когда вскинул голову, напротив перрона стояла карета, запряженная парой вороных.

Танаев не сразу рассмотрел лошадей, потому что его внимание отвлекла фигура кучера, одетого так, словно он только что сошел со старинной рождественской открытки.

Длиннополый кафтан розового цвета с золотой оторочкой, почему-то изрядно потертый и залатанный в нескольких местах. Да и сама карета производила впечатление развалюхи. Обода колес треснули и в нескольких местах были перевязаны веревкой, а корпус кареты, некогда покрытый кожей, давно расстался с большей ее частью, и то, что еще оставалось, висело на нем длинными лохмотьями.

— Вас подвезти, молодой господин? — вежливо осведомился возница, приподнимая в знак приветствия свое форменное кепи.

— Подвезти? Но куда?

— Куда пожелаете. Плата стандартная.

— Здесь останавливался поезд? — в свою очередь, спросил Танаев.

— Ночью здесь много чего бывает. Так вы едете? А то я спешу!

Только сейчас Танаев взглянул на лошадей. Два вороных жеребца тоже показались ему сошедшими с картинки. Только с другой картинки.

Аккуратно расчесанные гривы, лоснящаяся шкура, ни одного пятнышка. Золотые или позолоченные уздечки почему-то свободно болтались у них под мордами, а из ноздрей поднимался пар... Это при здешней-то жаре! На секунду ему даже показалось, что он приметил в клубах этого пара едва заметные искорки.

Не сводя глаз с коней, он решительно направился к карете, распахнул дверцу и заглянул внутрь. Узкий длинный ящик, занимавший половину пространства, не оставил никаких сомнений в истинном назначении этого экипажа.

— Так какова плата? — спросил он возницу.

— Ну, это не я решаю. У каждого она своя. — Казалось, возница искренне огорчился тем, что не может ответить на вопрос потенциального пассажира.

— Но у меня нет денег! — заявил Танаев, на всякий случай обследовав свои карманы.

— Здесь платят не деньгами.

— Чем же тогда?

— Иногда жизнью. Иногда неосуществленными желаниями, иногда потерей друзей. Как кому повезет.

— А что будет, если я откажусь?

— Останетесь на этом перроне. Может быть, навсегда. Другого транспорта уже не будет.

— А вы не думаете, что ваш катафалк отправится прямиком на кладбище? Чей это гроб?

— Это не катафалк! — обиженно вскинулся возница. — Внутри пустой ящик. Так, на всякий случай. Мои пассажиры слишком часто выбирают маршрут, который приводит именно туда, куда вы сказали. Не сразу, разумеется. Сначала мы посещаем выбранные ими места, а затем...

Не дослушав, Танаев решительно распахнул дверцу и втиснулся между стенкой кареты и «пустым ящиком». Возница щелкнул вожжами, кони всхрапнули и сразу же рванули с бешеной скоростью.

Навигатор еще успел подумать о том, что впереди стена непроходимого леса без всякого намека на дорогу. Буквально через минуту карета должна была врезаться в каменные деревья.

ГЛАВА 46

Удара не последовало. Стук копыт неожиданно стих, тряска исчезла, и, выглянув в узкое зарешеченное окошко, Танаев увидел под собой вершины могучих деревьев.

Карета, словно самолет, только что оторвавшийся от взлетной полосы, медленно набирала высоту.

Колеса ее бешено вращались, словно следуя по колее невидимой небесной дороги, да и кони выбрасывали копыта и перебирали ими хоть и беззвучно, но в стремительном темпе, а клубы дыма, вырывавшиеся у них из ноздрей, превратились в туманную дорожку, тянувшуюся от самой земли.

На какое-то время Танаеву стало страшно. Он побывал в самых разных переделках, но нестись в воздушной карете, запряженной парой дьявольских коней, ему еще никогда не приходилось.

Неожиданно маленькое окошечко впереди кареты открылось, и появилось улыбающееся, почти доброжелательное лицо возницы.

— Так куда господин желает быть доставленным? — спросил возница.

— Ты же знаешь, куда я шел!

— Знаю, — подтвердил возница. — Такая у меня работа, знать, куда стремятся попасть мои пассажиры.

— Зачем тогда спрашиваешь?

— Иногда человек хочет одного, а просит совсем другое, так чаще всего и бывает. Выходит, я обязан спросить.

— Вези в замок! — мрачно распорядился Танаев.

— Вот этого я и боялся, — огорченно вздохнул возница, изображая на лице искреннее сочувствие. — Оттуда чаще всего и не возвращаются. А простым смертным вообще дорога туда заказана. Только с тобой я что-то не разберусь: не то ты смертный, не то бессмертный.

— Смертный, бессмертный! Вези в замок, там разберутся! — решительно потребовал Танаев тоном, не допускающим дальнейших дискуссий, о чем сразу же пожалел, поскольку лишил себя единственного источника информации.

Окошечко возницы захлопнулось, а кони явно прибавили ход. Карета раскачивалась на невидимых воздушных ухабах. Иногда ее подбрасывало так сильно, что она начинала крениться, тогда Танаев неприязненно косился на широкий деревянный гроб, сползавший в его сторону, а в конце концов не выдержал, приподнял слабо закрепленную крышку и убедился в том, что гроб действительно пуст.

Значит, не врал возница. Возил с собой этот ящик для пассажиров-неудачников.

«Только зачем здесь гроб? В этом мире покойники получают вторую жизнь и, видимо, вторую смерть. Вот для того и нужен гроб». Эта мысль не слишком убедила Танаева. Не давала ему покоя другая мыслишка, что и гроб, и сама эта карета понадобились кому-то для его устрашения. Для психологической подготовки перед встречей...

«Боится он меня, что ли? Не может этого быть, — сразу же отверг навигатор эту мысль. — Он ведь бессмертное божество, властвующее над этой планетой неисчислимое число лет, я шел к нему за помощью, все время чувствовал его поддержку, и если бы не бесследное исчезновение моих друзей, мне не пришлось бы нажимать гашетку боевых излучателей на корабле... Возможно, дело именно в этом, возможно, я нарушил неизвестные мне законы этого мира, подняв руку на Арха, и именно этот мой поступок вызвал к жизни карету, слишком уж похожую на катафалк!»

Карета между тем резко пошла на снижение. Танаев отдернул шторку бокового окна и увидел, что поверхность горы, вместе с замком на ее вершине, стремительно летит им навстречу.

При такой скорости инерцию не погасить... Он почувствовал легкий холодок в груди, однако чувство опасности молчало, Танаев быстро взял себя в руки и через несколько минут почувствовал легкий толчок. «Каретный катафалк» — как окрестил его про себя Танаев — мягко приземлился во дворе белого замка.

Здесь, к удивлению Танаева, светило солнце, похожее на красноватое яблоко, хоть и небольшое, из-за огромного расстояния, отделявшего его от Сатурна, — но тем не менее солнце! Впервые увиденное им в этом мире.

Еще больший сюрприз ожидал его снаружи, после того как возница распахнул дверцы кареты. В обширном дворе замка, занимавшем площадь в несколько гектаров, росли самые настоящие растения, цвели цветы, а деревья, отнюдь не каменные, были покрыты плодами.

«Райский уголок в адском мире. Неплохо устроился хозяин!» — подумал Танаев, покидая карету, и взглянул на замок, впервые увидев его так близко. Со двора строение смотрелось как продолжение горы. Замок был слишком огромен, даже для титана. Входной портал возвышался над гигантской лестницей не меньше чем на двадцать метров. Еще больше удивляли ступени. Высота каждой из них была больше десяти метров, и совсем уж странно выглядела маленькая, вполне человеческая лесенка, соединившая ступени между собой.

Вот по этой лесенке ему навстречу и спускался улыбающийся человек лет пятидесяти, в легкой полуспортивной одежде. Лишь взглянув на его одежду, Танаев полностью оценил местный уникальный климат. Во дворе замка было тепло, потоки воздуха приносили его сюда с поверхности раскаленной планеты, и в то же время не жарко. Вполне комфортная температура и освещение, исходившее от сверкающих стен замка, позволяли здесь существовать всем этим растениям.

Почувствовав некоторую неловкость от своей толстой меховой куртки, надежно защищавшей его от жары в нижнем мире, достаточно грязной и изрядно потертой, Танаев шагнул вперед и пожал протянутую ему руку.

— Добрый день, Глеб Сергеевич! Я Тамил, — представился незнакомец и, заметив недоумение на лице Танаева, пояснил: — Что-то вроде личного секретаря его светлости и мажордом этого замка одновременно. Мне поручено встретить вас и по возможности ответить на все ваши вопросы. Извините за экипаж. Но вы опоздали на основной транспорт.

Тамил продолжал улыбаться. Его рукопожатие показалось Танаеву вполне искренним, но в то же время какая-то неестественность в чертах слишком сухого и неподвижного лица настораживала. Так могло бы выглядеть искусственно вылепленное лицо биоробота, вот только это был не биоробот. Танаев при его приближении сразу же ощутил толчок мощного живого биополя.

— А самого хозяина я смогу увидеть? — не сумел он удержаться от вопроса, который, видимо, не следовало задавать, поскольку это свидетельствовало о неуверенности гостя и даже внутренней растерянности. Что, впрочем, было понятно, если вспомнить все необычные обстоятельства, предшествовавшие его появлению здесь.

— Вряд ли это возможно. Его светлость никогда никого не принимает. Слишком много дел по управлению этим миром. Постоянные конфликты, враждебность отдельных общин друг к другу, а тут еще Арх свалился на нашу голову. Да вы сами все это знаете! Здесь, на третьей ступени, есть уютное местечко, где мы сможем с комфортом побеседовать.

Тамил сделал знак вознице. Тот щелкнул вожжами, и Танаев смог со стороны наблюдать старт странного воздушного экипажа.

Кони, извергнув огромные клубы дыма, пронизанные яркими искрами, с ходу взяли в галоп и рванули карету вверх с непостижимой даже для опытного пилота скоростью. Похоже, закона инерции, вкупе с гравитацией, для этого экипажа не существовало.

Отъезд кареты предоставил Танаеву возможность взять себя в руки и не показать Тамилу глубочайшего разочарования от невозможности встречи с хозяином замка. Впрочем, он все еще надеялся переломить ситуацию и потому покорно пошел вслед за Тамилом, взбираясь по узким, но вполне комфортным лестничным пролетам, соединявшим между собой огромные ступени и на их фоне казавшимся предназначенными для лилипутов...

На третьей ступени, возвышавшейся над первой, по крайней мере, на высоту десятиэтажного дома, и в самом деле было уютно. Накрытая цветным полупрозрачным полотном, заменявшим крышу, крохотная терраса с тремя столиками и стульями, рассчитанными на обычного человека, затерялась на блестящей гранитной поверхности. «Интересно, что произойдет, если на террасу случайно наступят те, кто пользуется гигантской лестницей?» — невольно подумал Танаев.

— Присаживайтесь, Глеб Сергеевич. Вы ведь, наверно, голодны? Сейчас принесут легкий ужин и пиво. Вы любите пиво?

— Не приходилось пробовать в этом мире. — Танаев с интересом ждал начала ужина, ему очень хотелось увидеть других обитателей этого замка — слуг, стражников, все равно кого, лишь бы развеять мрачные предчувствия, навеянныедоставившим его сюда экипажем. До сих пор это ему не удавалось. Замок казался совершенно пустым, хотя и не производил впечатления заброшенности. Дорожки в саду чисто выметены, а ступени блестят, словно их только что вымыли, специально к визиту гостя.

Да и не может такое огромное строение обходиться без заботливых человеческих рук... Впрочем, как выяснилось через минуту, в этом он ошибался. Из входных дверей появился большой поднос с ужином, неспешно плывущий по воздуху.

— Это, наверно, очень удобно, обходиться без слуг. Научили бы, как это делается! — Танаев пытался за легким сарказмом скрыть свою растерянность, но это ему плохо удавалось. Поднос между тем завис над столом и плавно опустился перед гостем, сверкая золотой и серебряной отделкой. В большом бокале пенилось темное пиво, а из прикрытых серебряных судков доносились соблазнительные ароматы.

— Вы ешьте, ешьте, не стесняйтесь! — пригласил Тамил, проигнорировав вопрос Танаева о слугах.

— А вы что же? Я как-то не привык есть один. — Навигатору действительно было неловко начинать трапезу под пристальным взглядом малознакомого человека, отрешенно наблюдавшего за ним.

Заметив это, Тамил взмахнул рукой, и перед ним немедленно появился бокал с пивом. На этот раз, для разнообразия, он не летел по воздуху, а просто возник перед мажордомом из ниоткуда.

Танаев взял свой и осторожно попробовал холодный пенистый напиток. Пиво оказалось хорошим, в меру крепким, без резкого кисловатого привкуса, которым так часто грешат земные сорта.

Когда Танаев разделался с последним блюдом, поднос исчез со стола вместе с грязной посудой. Пора было начинать разговор. Совсем непростой, поскольку Танаеву предстояло выступить в непривычной для него роли просителя и к тому же обращаться с просьбой к третьему лицу, к посреднику, который сам, вероятно, не мог ничего решить. Но иного выхода не было.

— Я попал в трудную ситуацию, из которой вряд ли удастся выпутаться без вашей помощи, — неуверенно начал Танаев, внимательно наблюдая за выражением лица Тамила, стараясь угадать его реакцию. Но по застывшему лицу этого человека нельзя было ничего понять.

— Продолжайте, пожалуйста! Я слушаю вас очень внимательно. Хотя мне известны основные моменты вашей деятельности в этом мире, меня интересуют и детали!

«Его, видите ли, интересуют детали! Черт бы тебя побрал, равнодушная кукла! Мне нужно любым способом добиться встречи с хозяином замка. Но для этого придется убедить этого Тамила в том, что помощь, оказанная мне, будет полезна и ему самому...» Но вот это-то как раз и было самой трудной задачей. Неожиданно Танаеву показалось, что он нашел подходящий аргумент.

— Скажите, Тамил, существа, которые вторглись на Землю, после их гибели в верхнем мире попадают сюда?

— Те, которые это заслужили, попадают.

— Тогда вас ждут серьезные проблемы, после того как орда этих тварей начнет устанавливать здесь свои порядки. Серые монахи покажутся по сравнению с ними невинными младенцами!

С лица Тамила впервые исчезла равнодушная дежурная улыбка, и в глазах появился какой-то блеск.

— У вас есть идея, как это предотвратить?

— Конечно! Не пускать их на Землю и помочь мне выбросить оттуда тех, кто уже успел проникнуть в наш мир.

— Ну, это будет не так-то просто. У вас ведь нет армии.

— Армия появится, как только люди поймут, что у них есть надежда избавиться от захватчиков. На Земле сохранилось немало очагов сопротивления и свободных территорий. Стоит вспомнить хотя бы Валамский монастырь, который сумел выдержать несколько серьезных штурмов и изгнал захватчиков со своих земель без всякой внешней помощи!

— Так почему бы вам не оказать им эту помощь и не продолжить благое дело, начатое Валамской общиной?

— Для того я и прошел огненный портал! Для того и добивался встречи с обладателем оружия, способного противостоять захватчикам! С арбалетами и ружьями победить их невозможно!

— У вас уже есть это оружие, Танаев.

— Что вы имеете в виду?

— Корабль Антов. Космический корабль, который вы сумели отбить у Арха. Вам удалось с помощью хитрости сделать то, что нам не удавалось сделать силой на протяжении многих столетий. Именно поэтому вас, первым из жителей вашего мира, удостоили чести посетить этот замок.

— Но на корабле не осталось энергии! Он не способен двигаться!

— Вольно же вам было связываться с проклятым городом!

— Они похитили моих друзей! Членов моего экипажа!

— Никто их не похищал. Есть законы, независящие от нас. Тот, кто пришел в этот мир, не способен покинуть его раньше положенного срока.

— Но луч, разрушивший их тела, шел из проклятого города!

— Это случилось потому, что именно там расположен центр темной силы, хотя обитатели города не имеют к нему никакого отношения. Разбив защитный купол, окружавший город многие тысячелетия, вы выпустили наружу скопившиеся там темные силы, и теперь никто не может предсказать, что из этого получится в дальнейшем. Вся история нашего мира изменится.

— Зато пленники проклятого города обрели хотя бы частичную свободу! Избавились от чудовищной власти живых домов-людоедов и теперь сами могут строить свою жизнь!

— Эх, Танаев, Танаев! Ну почему вы, люди, всегда прете напролом, выделяя лишь одну нужную вам цель, не считаясь с последствиями своих действий и даже не задумываясь о том, что произойдет после того, как ваши планы осуществятся!

В ответ Танаев, несколько неожиданно для себя, спросил:

— Скажите, а кто на самом деле руководит домами? Кому подчиняется управдом?

— Этого я вам не скажу.

ГЛАВА 47

После ответа Тамила Глеб поднялся из-за стола. Ему показалось, что беседа окончена и он ничего не добился. Он спросил себя: стоило ли задавать вопрос о том, что его не касалось? Какое ему дело до проклятого города и до этого управдома? Он что, собирается туда возвращаться? Зачем ему понадобились тайны этого мира?

Нет, конечно, если не обманывать себя, дело у него было... Если он не может вернуть своих друзей, если они и в самом деле окончательно погибли, хотя он почему-то сомневался в этом. Не так-то просто убить человека, который уже однажды умер, пусть и в другом, верхнем мире. Но если они все-таки погибли, он должен найти способ отомстить за них, а для того, чтобы победить Черного Арха, ему необходима помощь. Вот только здесь, судя по всему, ее не дождаться. Надо искать обратный путь, возвращаться домой и все начинать сначала.

Словно прочитав его мысли, Тамил осуждающе покачал головой.

— Вы слишком торопитесь, Глеб Сергеевич. Вы сильно изменились с тех пор, как попали в наш мир. Слишком торопливо и необдуманно стали принимать решения. Я наблюдаю за вами с момента вашего выхода из огненного портала и должен отметить, что общение с жителями проклятого города не прошло для вас бесследно.

Танаев повернулся и молча пошел к выходу. Ответить ему было нечего.

— Что вы собираетесь делать дальше?

Вопрос догнал его уже на самом краю огромной ступени, там, где начиналась «человеческая» лестница.

— Искать способ оживить ваш корабль.

— Наш?

— Ну, разумеется, он ваш. По крайней мере, был вашим, пока его не захватил Арх!

— Значит, вы догадались...

— Как я мог не догадаться, после того, как просуществовал на станции Антов неисчислимое количество лет в качестве живого компьютера!

— Вернитесь, Глеб Сергеевич. Наша беседа еще не окончена. И не надо считать нас неблагодарными.

Танаев остановился и секунду всматривался в Тамила, еще не решив, как ему поступить. Обида, затаившаяся в его сознании, оказалась настолько сильной, что он так и не сумел с ней справиться. Он уже совсем собрался уйти, когда небольшая дверца внизу огромных дверей замка открылась и на веранду вышла женщина в легком сари, в сандалетах на босу ногу, с открытым лицом... Лицом, увидев которое человек застывает на месте.

А через какое-то время Танаев вдруг понял, что это Афродита, прекрасные статуи которой ваяли великие скульпторы древних греков.

— Ты должен сказать ему все, Пром! Его обида оправданна. Он не может простить исчезновения своих друзей, и ему кажется, что мы не хотим ему помочь в их возвращении.

— Есть законы Вселенной, одинаковые для богов и для смертных. Законы кармы не дано нарушать никому! — услышал Танаев.

— Неужели для поддержания этих законов нужны аннигиляторы? — спросил Танаев, уже не скрывая гнева, хотя тот, кто стоял перед ним, не имел отношения ни к его гневу, ни к тому, что произошло над проклятым городом.

— О чем ты говоришь?

— О том, что анализаторы корабля засекли неизвестное излучение, источник которого находится в проклятом городе!

* * *

...Много тысячелетий назад корабль Антов потерпел аварию в Солнечной системе и совершил вынужденную посадку на спутник Сатурна. Его экипаж сумел установить портал, связавший малопригодный для жизни спутник с прекрасной голубой планетой, на которой еще только зарождалась разумная жизнь...

Продолжение этой истории Танаев уже слышал от управдома, знал из легенд и мифов, не знал только о том, что и титаны, и древние бессмертные боги Греции принадлежат к одной и той же расе Антов и пришли на Землю из другого мира. Теперь он узнал и это. Но его не слишком интересовало продолжение древних мифов и история эллинской цивилизации, порожденной Антами...

— Где они сейчас, ваши соотечественники, что с ними стало?

— Они подняли руку на своих братьев, вознамерились стать богами и воссели на Олимпе. Не учли лишь того, что судьба богов полностью зависит от веры их почитателей. А вера обитателей Земли оказалась изменчивой и непостоянной.

В конце концов их храмы разрушили бесчисленные войны. Память о них осталась лишь на желтых страницах исторических летописей. И гордые боги, игравшие судьбами тысяч людей, устраивавшие для собственного развлечения войны и катастрофы, превратились в бестелесные тени.

«Хорошо, что это произошло, — подумал Танаев, — хорошо, когда боги находятся далеко и не могут вмешиваться в нашу повседневную жизнь. Но если это так, если я действительно предпочитаю жить без божественной поддержки, тогда и обращаться к ним за помощью в трудную минуту не следует».

— Я, пожалуй, пойду! — сказал он, поднимаясь из-за стола во второй раз. — У вас свои проблемы, свои дела. Земля слишком далека от Сатурна, и наши проблемы докатятся до вас еще очень не скоро. И, как я понимаю, огненный меч вы мне не отдадите.

— Не отдам! — легко согласился Тамил, и Танаев только теперь понял, почему Афродита назвала его Промом.

— Вы ведь не Тамил! Зачем вам понадобилась эта личина?

— Догадливый ты, Танаев. Иногда даже слишком! А иногда — ну прямо валенок, не понимаешь простейших вещей! Личина Тамила понадобилась мне для того, чтобы сохранить иллюзию равенства при нашей встрече. Интересно, как бы ты стал разговаривать с великаном тридцатиметрового роста, от голоса которого рушатся скалы, а огненные подземные реки выходят из берегов.

Потрясенный открывшейся перед ним перспективой подобной беседы, Танаев молчал.

— А что касается меча, не нужен он тебе. Он служит только своему хозяину, выполняет только его волю. И я могу его использовать на стороне не более трех раз. Для тебя это уже было сделано.

К тому же у тебя есть свой меч, добытый в схватке с нашим общим врагом. Твой меч обладает не меньшим могуществом, чем мой. Он тоже способен испепелять целые планеты, уничтожать армии и сжигать города.

— Я не понимаю тебя, Тамил. Позволь по-прежнему называть тебя этим именем, поскольку имя божества, похитившего для людей небесный огонь, не вяжется с личиной обычного смертного.

Тамил усмехнулся и согласно кивнул.

— Если ты имеешь в виду корабль Антов, — продолжил свою мысль Танаев, — то, как я уже говорил, он полностью лишился энергии и превратился в груду никому не нужного металла. Правда, в очень большую груду...

Тамил вновь усмехнулся, переглянулся с Афродитой и возразил:

— На этом корабле энергии больше, чем ты можешь себе представить. Магнитные сосуды с антиматерией находятся в той самой комнате, которую вы не смогли открыть. Ее способен открыть только капитан корабля. Настоящий его капитан. Слишком большая мощь сконцентрирована внутри этих сосудов. Никакие демоны, никакие огненные мечи не могут сравниться с ней. Именно поэтому понадобились меры предосторожности. Даже члены экипажа не имели доступа к той комнате. Только капитан.

Прометей замолчал и, оторвав взгляд от лица Танаева, перевел его на далекий холодный шарик Солнца. Он долго сидел молча, слегка сгорбившись, словно пригнувшись под грузом воспоминаний и нерешенных проблем.

Афродита, стараясь смягчить повисшее над столом мрачное молчание, улыбнулась Танаеву, но от ее улыбки, показавшейся ему похожей на сполох северного сияния, теплее ему не стало.

— Если я правильно вас понял, вы разрешаете мне воспользоваться уже захваченным мною кораблем, который к тому же не может летать, и отказываете в поддержке...

— Ну, почему же... — медленно проговорил Тамил, с видимым усилием раздвигая губы. Было понятно, что решение давалось ему нелегко. — Поддержка бывает разной. Я отказал тебе лишь в огненном мече, да и то потому, что ты уже располагаешь оружием более мощным. Вот только меня терзают сомнения... Слишком много крови невинных прольется, если однажды ты решишься использовать полученную мощь не по назначению, для укрепления собственной власти, например... — Прометей опять надолго замолчал. Молчал и Танаев, понимая, что сейчас нельзя мешать ему принимать решение. Да и что он мог сказать, если всей его жизни оказалось недостаточно для опровержения подобного предположения.

Он сидел, уставившись в пустой стол и не смея поднять взгляд на Афродиту, опасаясь, что потом не сможет отвести. Не зря ее нарекли богиней красоты и любви. Сейчас, наверно, от ее прежней божественной силы осталась только эта красота, но и ее было достаточно, чтобы превратить любого мужчину в безвольного исполнителя желаний этой женщины.

Память о Карин по-прежнему жила в его душе, и, может быть, только поэтому красота Афродиты оставалась для него отстраненной — словно с ним за столом сидела не живая женщина, а ожившая статуя Праксителя.

— Послушай, Пром... — произнесла она мелодичным, сильным и глубоким голосом. — Наше время подходит к концу, а его только начинается.

— Я помню об этом.

— Отдай ему ключ. Мне кажется, этот человек достоин твоего доверия. Ты ведь знаешь, я редко ошибаюсь в людях.

— Это была наша надежда. Дверь к родному миру. Мы все время мечтали о том, что когда-нибудь воспользуемся им, вернем наш корабль и найдем дорогу домой. И вот теперь, когда это стало возможным, ты хочешь, чтобы я отдал ему ключ!

Нашего мира больше нет, Пром. Прошло столько тысячелетий с тех пор, как мы затерялись в космосе и забыли обратный путь. Сейчас у нас для этого путешествия не хватит ни сил, ни времени. Мы живем только потому, что его соотечественники до сих пор хранят память о твоем подвиге. Если мы улетим отсюда, с нами случится то же самое, что случилось с его спутниками. Есть законы Вселенной, которые одинаковы и для смертных, и для нас.

Прометей по-прежнему молчал, и его молчание сгущалось над столом, как грозовая туча. Наконец Танаев, не выдержав этого мрачного молчания, поднялся из-за стола в третий, и последний раз.

— Мне кажется, я не имею права лишать вас надежды. Прощайте, и спасибо за все, что вы сделали для моих соотечественников.

— А за себя ты поблагодарить не хочешь? — спросил Прометей, и его голос сейчас напоминал отдаленные раскаты грома.

— Я не сумел достойно воспользоваться вашей помощью.

— Ну что же... Время еще есть.

Прометей расстегнул внутренний карман, достал из него блестящую металлическую пластину размером с сигаретную пачку и протянул ее Танаеву. И так велика была властность устремленного на него взгляда, что рука Танаева против его воли протянулась к пластинке, покрытой странной вязью перемешанных в беспорядке таинственных букв и цифр.

— Что я должен с этим делать? На двери, которую мы не сумели открыть, не было замков.

— Они не нужны. Двери, которые невозможно открыть, замками не снабжают. Вставишь пластину в приемную щель на терминале главного компьютера. После этого он признает тебя капитаном и станет выполнять все твои команды. Любые команды. В том числе и касающиеся той двери, за которой хранится энергия, необходимая для полета.

Лети, смертный. Может быть, тебе удастся то, что не удалось мне, — сделать свой мир счастливей.

Евгений Гуляковский Сила Прометея

ПРОЛОГ

В первой части тетралогии «Меч Прометея» читатель познакомился с навигатором Глебом Танаевым, принимавшим участие в земной экспедиции на планету с зоной повышенной энтропии, где наш герой ценой собственной жизни спас экипаж корабля от энтропийного выброса.

Однако его гибель оказалась необычной. Погибло только тело навигатора. А его разум, память и всё, что составляет человеческую личность, перешло в гигантский инопланетный компьютер, созданный на этой планете исчезнувшей древней цивилизацией антов.

Долгие столетия провел Танаев, лишившийся своего тела, в виртуальном состоянии внутри гигантского компьютера, без всякой связи с внешним миром.

Станция антов вместе с навигатором оказалась внутри кокона свернутого пространства, и если бы не гигантский объем информации, доступ к которой был для него открыт, если бы не возможность строить бесконечно разнообразные виртуальные миры, Танаев наверняка сошел бы с ума.

Но настал день, когда могущественная внешняя сила сломала оболочку станции антов. И произошло это после того, как Танаев нашел способ создать для себя новое искусственное тело, обладавшее уникальными возможностями.

Один из князей мрачной империи хаоса и тьмы заинтересовался необычным пленником, сумевшим победить саму смерть, и решил превратить его в своего вассала, поскольку планировал начать захват Земли и остро нуждался в помощниках, знакомых с районом предстоявшего вторжения.

Однако склонить на свою сторону Танаева Хорсту, в самом начале их общения называвшему себя Хронстом, не удалось.

Несмотря на всю привлекательность предложенной ему возможности покинуть свою тысячелетнюю тюрьму, Танаев, узнав о планах Хорста захватить его родную планету, вступает с ним в отчаянную борьбу, казавшуюся на первый взгляд безнадежной. Слишком уж неравны были силы… На какое-то время Танаев попадает в плен к Хорсту, но в конце концов, воспользовавшись помощью Зухрин, рабыни темного князя, и вспыхнувшим на корабле Хорста восстанием, похищает корабельную шлюпку и направляется на ней к Земле вместе с Зухрин.

Во время их долгого пути искусственный организм Танаева начал изменяться под влиянием волшебного зерна Мальгрита и заклятия, наложенного Хорстом.

Эти две противоположные силы, воздействуя на Танаева, вернули ему прежний человеческий облик, сохранив, однако, многие из необычных способностей, заложенных в его искусственное тело.

Танаев надеялся опередить начало вторжения и предупредить людей о грозящей опасности, но во время перехода через черную дыру свернутого пространства их маленький корабль попал в зону замедленного времени, и они даже не смогли определить, сколько столетий пронеслось над Землей, пока длилось их космическое путешествие.

Совершенно неизвестный мир далекого будущего поджидал их на том месте, где когда-то находилась их родина…

С этого момента начинается вторая книга тетралогии «Меч Прометея», названная «Огонь Прометея».

На Земле остались лишь отдельные небольшие очаги сопротивления, противостоящие вторжению темных полчищ Хорста. Вся промышленность уничтожена тотальными бомбардировками, предшествовавшими вторжению.

Осуществить интервенцию и довольно легко сломить сопротивление защитников Земли захватчикам удалось благодаря внедрению на Землю своих тайных агентов, способных к масштабному гипнотическому воздействию на окружающих.

Еще до завершающей фазы интервенции объединенное правительство Земли тайно эвакуировало часть кораблей на другую планету, где была создана научная и военная база, способная по прошествии довольно длительного времени противостоять захватчикам. Однако, для того чтобы предпринять атаку на захватчиков, флоту людей необходимо было провести разведку и установить, что изменилось на Земле за прошедшие столетия и в каких районах еще сохранились очаги сопротивления, способные стать плацдармом для будущего десанта.

Осуществить такую разведку обычными способами не удавалось, поскольку все команды посланных на Землю кораблей подвергались воздействию «пси-ходелов» — так были названы могущественные гипнотизеры Хорста, способные полностью изуродовать человеческую психику. В результате экипажи всех посланных на разведку кораблей переходили на сторону противника, и корабли не возвращались.

Только Танаев, создавший свое новое тело искусственным путем и укрепивший психику во время управления гигантским компьютером антиэнтропий-ной станции антов, был способен противостоять воздействию психоделов Хорста.

Его тайно перевезли из космической тюрьмы, в которую он был помещен пособниками Хорста, на звездолет землян, а затем собирались высадить на Землю с заданием провести такую разведку.

Но перед самой высадкой флот землян подвергся массированной атаке и был практически уничтожен. Крейсер, на котором находился Танаев, был сильно поврежден, и Танаеву пришлось совершать высадку на Землю на десантном планере, не приспособленном для посадки на высоких космических скоростях.

В результате неуправляемой посадки планера Танаев попадает в так называемую «дикую» зону, удаленную от сохранившихся на Земле людских поселений на сотни километров, и начинает свой нелегкий пеший поход на север, где, по слухам, сохранилась знаменитая Валамская обитель, расположившаяся на месте бывшего Валаамского монастыря.

В этом трудном походе сквозь дикие, разоренные захватчиками области родной планеты навигатор не раз вступает в схватки с чудовищными монстрами и бывшими людьми, превращенными психоделами Хорста в еще более опасных чудовищ.

Добравшись в конце концов до Валамского монастыря, он узнает от его настоятеля Александера, что для того, чтобы добиться победы над слугами Хорста, необходимо обрести огненный меч Прометея.

Танаев отправляется за мечом в еще более трудный поход через огненный портал, ведущий в мир, весьма смахивающий на преддверие ада.

Об этом походе и повествует третья книга серии

«Меч Прометея», названная автором «Визит к Прометею».

Визит этот оказался весьма не простым. Далеко не сразу Танаеву удается добраться до замка Прометея. Вначале слуги Хорста обманом заманивают его в проклятый город, где отбывают свой срок в нижнем мире те, кто совершил на Земле тяжкие преступления. Однако и здесь, в этом преддверии ада, Танаеву удается найти друзей и отправиться вместе с ними в поход к Храму Смерти, резиденции Черного Арха — древнего бога смерти, еще не зная, чем окончится для него схватка с этим новым могучим противником.

Проникнув внутрь храма, в котором обитал Черный Арх, Танаев понимает, что это гигантское строение является на самом деле космическим кораблем, законсервированным в нижнем мире прибывшими на нем на заре времен титанами.

Арх, личность которого была заключена в компьютер этого корабля, всю свою силу черпает именно из него. Воспользовавшись опытом, который Глеб приобрел на станции антов, он предлагает Арху переселиться в созданное для него искусственное тело, тот вроде бы попадает в устроенную ему ловушку и, переселившись в созданное для него Танаевым тело, покидает корабль, но лишь для того, чтобы в проклятом городе обрести еще большее могущество.

В схватке с ним Танаев теряет своих друзей, а захваченный им корабль титанов, израсходовав свою энергию в этой битве, совершает вынужденную посадку.

Теперь Танаеву не остается ничего другого, как пуститься на поиски Прометея, ради встречи с которым он и отправился в этот полный опасностей нижний мир.

После долгих злоключений ему удается в конце концов добраться до замка древнего бога, подарившего людям огонь, и получить от него помощь, но не меч, на который он рассчитывал. (Слишком опасен был для своего хозяина этот меч богов.) Прометей вручил Танаеву ключ от корабля титанов, способный вернуть кораблю израсходованную в битве с Архом энергию.

С момента, когда Глеб Танаев покинул замок Прометея, начинается эта, последняя книга тетралогии.

ГЛАВА 1

Возница, управлявший огнедышащими лошадьми, высадил Танаева у самого края платформы призрачного поезда, точно в том месте, откуда недавно забрал, чтобы доставить в замок Прометея.

В проклятом лесу все еще продолжалась ночь. Возможно, та самая, во время которой он отправился к замку. Представление о времени в этом вывернутом наизнанку мире не подчинялось логике. Глебу казалось, что он провел в замке много часов, да и сама дорога в оба конца заняла немало времени — однако никакого признака рассвета в мертвом каменном лесу не наблюдалось.

Только отблески солнечных лучей, отраженные от поверхности Сатурна, служившего луной этому миру, пробивались сквозь редкие облака, но этого света оказалось вполне достаточно для обостренного ночного зрения, которым обладал Танаев.

Взглянув с высоты платформы на короткие обрубки рельсов, уходившие в никуда, он удивился их странному красноватому цвету. Уж не кровью ли их натирали? Собравшись спросить об этом возницу, он обернулся, но тот уже исчез вместе с каретой.

Танаев вновь остался один. Спустившись с платформы, он нагнулся над рельсами, чтобы проверить свое предположение. Нет, это была не кровь. Обыкновенная ржавчина.

Когда он отправился отсюда в замок Прометея, эти рельсы сверкали, как новенькие. Сколько же времени прошло с момента его отъезда? Если можно было назвать отъездом его путешествие по воздуху в старом шарабане, запряженном четверкой огнедышащих коней.

Не зря Сатурна, титана, перешедшего на сторону Зевса во время великой битвы титанов с будущими богами Олимпа, Зевс назначил богом времени, и не зря планета, висевшая над горизонтом, носила его имя. Время здесь существовало по собственным, неподвластным остальной вселенной законам.

Чтобы хоть отчасти вернуть себе ощущение реальности происходящего, Танаев сунул руку за пазуху и нащупал теплую пластину корабельного ключа, врученного ему Прометеем.

Ключ капитана — ключ, способный вернуть кораблю всю его утраченную энергию и наверняка обладающий еще и другими, неизвестными Глебу свойствами. Не зря же Прометей, принявший облик простого смертного и назвавшийся Тамилом, сказал, что этот кусочек металла воплощает для него надежду на освобождение из проклятого мира. Надежду на возвращение в мир, для которого когда-то он сделал так много. Он нарушил волю богов ради того, чтобы помочь людям, и был за это прикован на долгие тысячелетия к скале Кавказского хребта, а затем, освобожденный Гераклом, был навечно сослан в это мрачное преддверие ада…

Ключ, способный открыть отсюда дорогу на Землю, должен обладать огромной мощью, но Танаеву было известно лишь одно его свойство — способность оживить мертвый, лишенный энергии космический корабль антов.

Вот только для того, чтобы совершить подобное, следовало отыскать этот самый корабль. К сожалению, несмотря на всю свою уникальную память, Танаев так и не смог обнаружить знакомую тропу, ведущую сквозь колючий хрупкий подлесок каменных кустов назад, к кораблю.

Проклятый лес все время менялся и жил собственной, недоступной человеческому пониманию жизнью. Напрягая до предела ментальный слух, Танаев попытался обнаружить какие-то признаки жизни в окружавшем его мертвом пространстве, но ничего живого здесь не было, а та нечисть, что таилась за ветвями каменных деревьев, не излучала ментальных полей.

Он надеялся нащупать хотя бы временною ловушку. Когда он наткнулся на нее, она излучала вполне ощутимое чувство опасности, но, сколько ни старался Танаев, он так ничего и не обнаружил. Видимо, от избушки с каменным старцем его отделяло слишком большое расстояние.

А жаль, избушка могла бы стать неплохим ориентиром на пути к кораблю. Как бы там ни было, выбираться из леса ему все равно придется. Доверяясь только собственной интуиции, которая, впрочем, не подводила его почти никогда, Глеб наконец двинулся вперед, оставив светлый кусок неба, где за облаками скрывался Сатурн, у себя за правым плечом. И почти сразу же пожалел об этом. Подлесок в этой стороне оказался настолько густым, что ему все время приходилось менять выбранное направление, обходя стороной совершенно непроходимые заросли, и это продолжалось до тех пор, пока он не заплутал окончательно. К тому времени кроны деревьев над его головой сомкнулись настолько плотно, что рассмотреть светлое пятно планеты на потемневшем перед рассветом небе уже не представлялось возможным.

Наступил момент, когда следовало остановиться, обдумать создавшуюся ситуацию и, разумеется, не только выбрать правильное направление движения. Ему следовало понять, почему он вообще оказался в этом лесу. Вознице ведь ничего не стоило доставить его прямо к кораблю. Но тот этого не сделал, почему? Разумеется, на это могли быть причины, о которых Глеб не мог даже догадываться, но невольно напрашивался вывод о том, что власть Прометея в этом мире оставалась весьма ограниченной. Разумеется, хозяин замка больше не несчастный пленник, прикованный к кавказской скале, но и не тот всемогущий бог, на чью помощь он так рассчитывал, к которому шел, не считаясь ни с какими опасностями, потому что надеялся, что тот сможет помочь остановить вторжение черных на Землю или хотя бы подскажет, каким образом их можно одолеть.

Пробираясь через огненный портал, сражаясь со стражами проходов, Глеб мечтал об абсолютном мече, способном рассекать скалы, но меча он не получил, а если бы получил, это все равно бы не решило проблемы. Даже с таким оружием полчища черных не остановить. Их орды заполнили большинство континентов на его родной планете. Только империя Новой Сибири еще свободна, если можно назвать свободой тот жестокий строй, которым она управлялась, — но по крайней мере, там не было черной нечисти. И только там еще оставалась надежда. Пусть призрачная, иллюзорная, но все-таки надежда. Только там можно было собрать армию, подготовить ее, вооружить и направить на черную нечисть. Ему придется вернуться к той точке, с которой началась его дорога в нижний мир, но вернется он все же не с пустыми руками.

Космический корабль антов — неплохая награда за все трудности этого похода. Его вооружение явится хорошим подспорьем для будущей армии. И даже не столько вооружение, сколько технологии, на тысячелетия обогнавшие земные и заложенные в его машинах, информация, заключенная в его компьютерах. Глебу понадобятся инженеры, конструкторы и талантливые военачальники.

А для того чтобы создать всю эту огромную военную машину и заставить ее действовать, Глебу понадобится власть. Теперь у него в руках появился инструмент, способный помочь овладеть этой властью. Исторический опыт многих поколений свидетельствовал о том, что власть можно захватить силой, вот только удержать ее с помощью одной только силы не удастся. Нужны соратники, люди, преданные ему, люди, которым он сможет полностью доверять.

Они у него уже были — трое мужчин, ставших ему друзьями, и Карин… Пусть они стали здесь не людьми, ну, скажем, не совсем людьми. Они все равно были его друзьями, они ему близки и дороги, не меньше, чем Карин, ну, почти не меньше…

Он растерял их всех из-за своей непродуманной попытки одним махом вырваться из этого преддверия ада и подарить им свободу. Попытка не удалась, в результате он остался один, но сейчас не надо об этом думать, он займется их поисками, как только выберется из мертвого леса… Кстати, почему его называют мертвым? Конечно, здесь нет жизни в нашем, человеческом, понимании — нет воды, нет пищи. Но какие-то призрачные существа, не излучавшие привычных биополей, сумели приспособиться и выжить в этой невероятной экологической сфере. На самом краешке сознания Глеб все время ощущал их присутствие и знал, что в любой момент они могут материализоваться, как тот филин, что принес ему послание от Прометея, или возница со своими огнедышащими лошадьми, доставивший его к замку.

Здесь наверняка есть существа намного опаснее тех, с которыми ему уже приходилось встречаться. Они притаились в эфемерности, на грани воплощения, и ждут… Интересно, чего? Неверного шага с его стороны, неосторожного движения, или будет достаточно не понравившейся им мысли?

Понять это было важно, потому что Глеб чувствовал — ему не найти дорогу к кораблю, пока он не уяснит, каким образом эти существа связаны друг с другом и с тем, кто ими управляет. А в том, что здесь существует такой центр управления, подчиняющийся единой воле, он убедился еще во время своего визита к Управдому, существу, управлявшему живыми домами проклятого города и обладавшему видимой полнотой власти, но тем не менее не сумевшему решить ни одной из стоявших перед его сородичами проблем.

Выяснить эту зависимость, обнаружить «центр управления», как Глеб решил называть для себя неведомого хозяина этого мира, было тем более важно, что та же самая зависимость наблюдалась между нечистью, заполонившей его родную планету, и неведомой волей «хозяина», направлявшего их действия.

В отдельности, сами по себе, эти твари обладали лишь простейшими инстинктами и не могли осуществить хорошо спланированную операцию по нейтрализации обороны планеты и уничтожению ее космического флота. Так кто же за ними стоит? Хорст или все-таки Арх?

Какое место занимает в темной иерархии Арх, которого он выпустил на свободу? И что изменило его появление на сцене в существовавшем до сих пор равновесии сил?

Танаев совершил на своем долгом веку немало ошибок и за каждую из них расплатился в полной мере. Похоже, весь лимит уже выбран. Он взвалил на себя непомерный груз, неподъемный для одного человека, решившись во что бы то ни стало помочь Земле избавиться от нашествия. И если сейчас он вновь ошибется, на Землю ему не вернуться, он останется здесь, превратится в одно из тех полупризрачных существ, что заполняют этот лес, или в одного из жителей проклятого города.

Ни та, ни другая перспектива Глеба не устраивала, и поэтому, дождавшись, когда закрывавшие небосклон облака пепла слегка поредели и сквозь них просочился бледный свет Сатурна, он вновь повернулся к нему правым плечом и упрямо побрел вперед.

Часа через полтора, а может быть, значительно позже — чувство времени в этом мире все время обманывало его, — Танаев ощутил какое-то изменение в окружающей обстановке. Что-то начинало проявляться, выкристаллизовываться из ментального колдовского мира, в который своими корнями уходил весь каменный лес. Что-то не слишком большое, но достаточно опасное. К тому же существо, рвавшееся наружу, в реальный мир, было не одно. По крайней мере дюжина, и с разных сторон, словно они собирались окружить его. В отличие от него существа из ментального мира могли видеть все, что происходило в реальности, и легко, без всяких усилий, изменяли свое положение в пространстве.

Танаев остановился, достал из ножен короткий меч, восстановленный Бартоном из принесенного им с Земли обломка шунгитового лезвия. Вкрапления шунгита сразу же загорелись призрачным синеватым светом, и это означало, что ему придется иметь дело с какой-то нечистью.

Они появились все сразу — все тринадцать. Ну, конечно, чертова дюжина! Он узнал их тут же — собратья Рила, попытавшегося обыграть его в кости в первый день появления на Титане, заманившие его в ловушку проклятого города. Они появились слишком близко, в двух шагах от Глеба, чтобы не дать ему времени воспользоваться мечом. В руках у них поблескивали полированные каменные дубинки, и Танаев решил, что даже с его фантастической реакцией и силой противостоять этой банде он не сможет — слишком большое значение в рукопашной схватке имело число нападавших.

«Ну, что же… — подумал Танаев, — мы не выбираем свой конец, он сам выбирает нас». И удивился тому, что может философствовать в такой момент.

— Убейте его! — выкрикнула чертовка, единственная женская особь в этой банде, и он сразу же узнал ее — ну, конечно, Тала. Она не оставляла его своим вниманием все это время, следила за ним, дожидалась своего часа и вот дождалась наконец.

— Он стрелял в меня! Он пролил мою кровь! Убейте его!

Но они почему-то медлили, чего-то ждали, и вот еще один старый знакомый вышел вперед и остановился напротив Танаева. Рил смотрел на него без всякой злобы, с какой-то странной печалью, словно предстоящее расставание с этим человеческим существом почему-то вызывало у него сожаление.

— Стрелял не он. В тебя стрелял железный человек, — проговорил Рил, и раскаты его командирского баса сразу же дали понять, кто здесь главный.

— Но он отдал приказ! — возразила Тала, все время пытавшаяся прорваться к Танаеву, однако ее крепко держали за руки двое косматых типов, больше походивших на обезьян, а не на чертей, хотя короткие рожки у них все же имелись.

— Убери меч! — приказал Рил. — Надо поговорить!

И Танаев легко подчинился, потому что знал — меч он в любой момент успеет выхватить из ножен, и гораздо раньше, чем одна из этих дубинок опустится на его голову. Вряд ли они полностью отдавали себе отчет в том, в какое опасное предприятие ввязались. Конечно, ему не выдержать схватки со всей этой бандой, но многих из них он заберет с собой.

— О чем будет разговор? — небрежно спросил Танаев, всем своим видом стараясь показать, что не испытывает ни малейшего страха перед этой чертовой дюжиной.

— О важном, человек, о важном. О твоей судьбе и о нашей. Так что забудь про свой меч и слушай. Когда я отвел тебя в проклятый город, я думал, ты оттуда не вернешься. Но ты вернулся и даже сумел разрушить его непроходимые стены. Когда ты сумел войти в Храм Смерти, я был уверен, что уж оттуда-то ты точно не вернешься, но ты не только вернулся, но и сумел каким-то образом завладеть самим храмом, изгнав из него Черного Арха. Тебе дано право разговаривать с богами, и я до сих пор не могу понять, как такое могло случиться. Не могу поверить, что в нашем мире появился человек, наделенный такими возможностями.

Рил надолго замолчал, пристально всматриваясь в Танаева, словно хотел навсегда запомнить его облик. Молчание затянулось, и Танаев спросил:

— Так чего же ты хочешь?

— Ты ведь не собираешься оставаться в нашем мире?

— Не собираюсь.

— Значит, ты знаешь, как отсюда выбраться?

— Знаю.

— Мы хотим уйти с тобой, а взамен обещаем стать твоими верными помощниками и слугами.

Подобного предложения Танаев никак не ожидал. Что же это за мир такой, где даже чертям становится тошно? Конечно, нельзя верить ни одному слову Рила, в любой момент, как только станет выгодно, он предаст его, но все равно это было весьма любопытное предложение, особенно в его нынешнем положении.

— И вы согласны идти туда, куда я скажу, и делать то, что я вам прикажу, даже в том случае, если это покажется вам совершенно ненужным?

— Согласны! — гаркнули все разом. Все — кроме Талы. Глеб знал, что с ней он еще хлебнет горя, но отказываться от неожиданно подвернувшейся удачи не собирался.

— Тогда вам придется пойти со мной в крепость Черного Арха и помочь освободить моих пропавших друзей. Только после этого я собираюсь покинуть вашу планету, и если вы поможете мне в этом деле — обещаю взять вас с собой.

Секунду казалось, что они передумают, они мялись, обменивались какими-то непонятными знаками, а Рил демонстративно похлопывал себя дубинкой по ладони, словно проверяя ее вес.

Неожиданно Тала вырвалась из рук державших ее чертей и бросилась к Танаеву с воплем:

— Ты задумал погубить нас всех?! Сейчас я покажу тебе крепость Арха!

ГЛАВА 2

Смерть похожа на сон, или, может быть, это его сон был похож на смерть.

Роману Усердову необходимо было разобраться в этой загадке, поскольку она касалась его самым непосредственным образом.

Он участвовал в операции по отражению очередного нашествия лесных монстров и заработал пулю в затылок. Кто-то из его верных друзей, солдат Ахенского гарнизона, последнего оплота Сибирской империи, наградил его этим «подарком». Самым странным в теперешнем положении Романа было, пожалуй, то, что он совершенно точно знал — он убит.

Боли он не чувствовал, и даже особого сожаления мысль о том, что его убили, у Романа не вызывала. В конце концов, жизнь в Ахене за последние пять лет, после того как нашествие черных монстров захлестнуло провинцию Араса и окончательно отрезало гарнизон от путей снабжения, превратилась в ад.

Странно, но даже постоянное грызущее желудок чувство голода теперь исчезло. Он лежал среди каких-то развалин, затянутых пеленой дыма, и очутился здесь сразу же после того, как пуля армейского карабина ударила ему в затылок, проломила кости черепа и выплеснула его мозги на землю.

Осторожно приподняв руку, Роман ощупал голову и убедился в том, что страшная рана — последнее его воспоминание о мире, который он покинул, теперь исчезла. Ленивая истома и полное безразличие к собственной судьбе завладели его измученным телом, получившим лишь после смерти долгожданную передышку.

Марш-бросок через Таманские болота, в котором участвовал его батальон, получивший приказ любой ценой отразить нападение, грозившее гибелью столице провинции, вымотал их до полного изнеможения. Когда усталость переходит опасную для организма грань, организм начинает защищаться всеми доступными ему способами. Так что все происшедшее с ним вполне могло оказаться сном. За последнее время он научился спать на ходу, не выпуская из рук карабина и не переставая раз за разом переставлять налитые свинцом ноги, по колено погружавшиеся в болотную жижу.

Однако мир, в котором он очутился, был слишком реален и совершенно не походил на мир Таманских болот.

Сухой раскаленный воздух обжигал легкие, но, к своему удивлению, Роман обнаружил, что может не втягивать в легкие этот горячий, пахнущий серой воздух без всякого вреда для себя. Ни боли, ни усталости — нет даже необходимости дышать. Странный и благословенныйсон, если только реальностью не была пуля, раздробившая его затылок и не оставившая после себя ни малейшего следа.

Он попытался пошевелиться, и в конце концов ему удалось сесть, опершись спиной на обломок стены какого-то здания. Его армейский комбинезон исчез вместе со всей амуницией и оружием. «Странный, однако, сон…» — подумал Роман, ощупывая свое тощее жилистое тело, лишенное теперь малейших признаков одежды и всех знакомых примет. Даже привычных шрамов от старых ранений он не сумел нащупать. Роман старался не делать резких движений, чтобы не спугнуть этот благословенный сон, вот только это мало помогло ему.

— Долго еще ты собираешься здесь валяться? — неожиданно раздался за его спиной громкий раздраженный голос, похожий на голос ефрейтора Славинского, невзлюбившего Романа с самого начала его появления в батальоне «Диких изюбрей».

Резко обернувшись, Роман выругался сквозь зубы, приготовившись проснуться и вновь очутиться в гнилом и вонючем мире, который только что покинул без всякого сожаления. Однако этого не произошло. Он по-прежнему сидел совершенно голый, среди горы обломков, и никакого ефрейтора за его спиной не было. Вообще никого не было вокруг. Однако голос, идущий словно бы из-под земли, продолжал звучать у него в ушах:

— Тебе надлежит отправиться к коменданту тройки, чтобы оформить свое прибытие по всем правилам!

— Где я нахожусь и что со мной происходит? — осмелился спросить Роман, не надеясь особенно на ответ, но ответ, к его удивлению, последовал. И голос, в котором недовольство теперь звучало уже намного отчетливее, произнес:

— Каждый раз одно и то же! Каждый раз они об этом спрашивают, словно сами не могут разобраться в очевидном! Вставай, несчастный! Ты навсегда покинул свой прежний мир и должен начать новую жизнь здесь.

— Если я умер, то никому и ничего уже не должен! — довольно резонно заметил Роман. — Оставьте меня в покое! Я устал, у меня такое чувство, словно мне только что проломили голову, и я собираюсь хорошенько отдохнуть.

— Это, конечно, не мое дело. Но если ты и дальше собираешься здесь валяться, тебя заберут ролы.

— Кто такие эти ролы и какого дьявола им от меня надо?

— Ролы — это те, кого ты в своем прошлом мире называл чертями, — они черненькие, с рожками и очень любят лакомиться свеженькой человечинкой. Особенно им нравятся те, кто недавно прибыл к нам и еще не успел пропитаться запахом серы.

— Это что, ад? — не сумев скрыть предательскую дрожь в голосе, осведомился Роман.

— Ну, не совсем. Скорее, это его преддверие.

Беседовать с вещавшим из-под земли собеседником казалось Роману глупо. И все происходящее с ним слишком походило на бред, лишенный малейшей логики.

Ведь если он действительно умер, его материальное тело должно было остаться на Земле. Но оно было здесь, сухое, истощенное, но все еще покрытое упругими мышцами. Тело, которое могло не дышать, не испытывать боль и даже способное заинтересовать этих самых неведомых ролов своими гастрономическими качествами. Пока он не узнал правила поведения в новом мире, ему следовало соблюдать максимальную осторожность.

Подумав об этом, Роман рывком поднялся на ноги и осмотрелся, надеясь обнаружить хоть что-нибудь, чем можно было бы прикрыть наготу. Мужчина, оставшийся без штанов, чувствует себя неуверенно в каком угодно мире, даже в аду.

Нашлась какая-то обгорелая тряпка, торчавшая из-под обломков стены и послужившая ему набедренной повязкой. Прикрывшись, он почувствовал себя гораздо уверенней. И теперь уже более решительно стал исследовать окружавшие его развалины, собираясь обнаружить источник донимавшего его голоса, который теперь, когда он начал активно действовать, замолк и не отвечал больше ни на один его вопрос.

Спустившись с груды обломков на некое подобие разрушенной улицы, Роман обрел возможность осмотреться и получить более полное представление о месте, в котором оказался.

В глубине улицы заполнившие этот район развалины постепенно переходили в целые здания, не похожие ни на одно известное Роману строение. Все вместе они представляли собой беспорядочное нагромождение высоких серых башен, уходивших своими крышами в низкие облака, закрывавшие здесь все небо.

Солнца не было, и невозможно было определить, в какой стороне оно может находиться. Ровный красноватый свет, казалось, просачивался со всех сторон. Призрачным светом здесь было пропитано все, даже камни.

И где-то далеко, за этими крышами, вспыхивали зарницы, и доносился отдаленный грохот сражения.

«Однако и здесь воюют», — подумал Роман, испытывая тревогу и неуверенность после полученного предупреждения о таящихся в этом мире опасностях.

В конце концов он сдвинулся с места и направился к ближайшему зданию, надеясь отыскать хоть что-то, способное на первое время послужить ему оружием. Но двери в круглой глухой стене ближайшего дома не оказалось. Помянув всю местную нечисть недобрым словом, Роман направился к следующему строению, но и здесь ему не удалось обнаружить ни малейших следов окон или дверей. Башни походили на замурованные склепы, и это пришедшее на ум сравнение ему совершенно не понравилось.

Вновь неожиданно и резко прозвучал возглас невидимого существа, очевидно, следящего за каждым его шагом,

— Ну, куда тебя понесло! Здесь только мертвые дома, жить здесь невозможно, потому что в мертвых домах нет воды и нет пищи.

— Тебе-то что за дело? Что ты ко мне привязался?

— Должность у меня такая! — вздохнул голос, который теперь утончился и стал похож на голос ребенка. — Встречать и провожать таких, как ты. Без решения троянцев ты не сможешь здесь жить. Не пройдя регистрацию, в конце концов ты попадешь в нижний мир, и там, поверь мне, намного хуже: скрежет зубовный, постоянные муки, стенания — тебе это надо?

— Мне это не надо, вот только в твои страшилки я не слишком верю. Если у тебя должность провожатого, зачем же ты прячешься?

— Я не прячусь. Просто ты все время смотришь не в ту сторону, вот и не видишь меня.

— Так покажись!

— Еще чего! Испугаешься, бегай потом за тобой!

Вообще-то Роман был не робкого десятка и побывал в таких переделках, которые большинству его сверстников и не снились. Но почему-то предупреждение невидимого существа подействовало на него самым серьезным образом. Было в этом тонком, почти визгливом голосе нечто такое, от чего мороз продирал по коже. Окружавшая Романа обстановка, развалины и гарь, стелившаяся над землей, отзвуки далекого сражения не лучшим образом действовали на его психику. Но больше всего угнетала неясность ситуации, неопределенность его нового положения. Сон или явь? Потусторонний мир или все-таки бред? Ответы на эти вопросы следовало найти как можно скорее.

В конце концов, решив, что лучший способ борьбы с неизвестностью — идти к ней навстречу, он обратился в черноту ближайших развалин, из которых недавно слышался сопровождавший его голос.

— Ладно, выходи! Я не дочь купца из «Аленького цветочка», как-нибудь выдержу!

— А кто такая дочь купца? — неожиданно заинтересовался голос.

— Сказка у нас есть такая, «Аленький цветочек» называется. Девушке там очень хотелось посмотреть на невидимое чудовище, которое с ней разговаривало, вот как мне сейчас! — И Роман вновь повторил не то просьбу, не то требование: — Выходи!

— Все так, вначале просят: «Выходи… Выходи», а потом задают дёру.

— Выходи или убирайся к дьяволу! Мне и без тебя забот хватает!

Послышалось шуршание, и на вершине груды камней, перегораживавших улицу, появилась чья-то морда.

Морда показалась Роману скорее странной, чем страшной. Она была длинной, непропорционально узкой, с огромными водянистыми глазами и синей кожей, лишенной малейших признаков волос. Пасть у нее все-таки имелась, и довольно большая, а когда сверкнули длинные изогнутые клыки, Роман невольно попятился и подхватил острый осколок камня, который заприметил еще раньше, чтобы использовать его, если понадобится, в качестве метательного снаряда. В земном мире он неплохо метал ножи, но то были хорошо сбалансированные, специально приспособленные для метания клинки, и обломок, оказавшийся у него в руках, вряд ли был способен их заменить.

Любое метательное оружие, за исключением бумеранга, обладает одним существенным недостатком — будучи выпущено из рук, оно уже не возвращается обратно. Поэтому Роман не спешил воспользоваться своей находкой. Он медленно пятился и внимательно следил за каждым движением вызванного им монстра, который постепенно выбирался из камней и теперь был уже виден до пояса.

Его торс покрывала короткая черная шерсть, а лапы, похожие на лапы гориллы и снабженные грудой мускулов, были такой непомерной длины, что все еще не могли вырваться из-под камней наружу, хотя сам торс уже возвышался над вершиной каменной груды не меньше чем на два метра.

«Если он выберется полностью и неожиданно бросится на меня, я не успею отскочить!» — подумал Роман. Тварь выглядела воплотившимся ночным кошмаром, и чудо-юдо из «Аленького цветочка» казалось по сравнению с ним безобидной детской страшилкой.

Собрав все мужество, Роман остался на месте. В конце концов, он обещал этой твари, что не побежит, и теперь собирался доказать, что десантника из батальона «Диких изюбрей» испугать не так-то просто.

— Молодец, что не побежал! — просипела тварь и, полностью освободившись от скрывавших ее камней, как-то совершенно неожиданно оказалась рядом с Романом. Только что она стояла на каменной груде, в десятке шагов от него, и вот, пожалуйста, уже стоит на расстоянии вытянутой руки, нависнув над ним всем своим безобразным, непропорционально сложенным телом, снабженным длиннющими кривыми ногами, которыми, однако, монстр не пользовался для передвижения. Каким-то непостижимым образом выбравшись из-под камней, он как бы размазался в пространстве и мгновенно оказался рядом.

— Ну что, пойдем к троянцам? — вполне дружелюбно осведомился монстр, который, по крайней мере в данный момент, очевидно, не собирался использовать Романа в качестве обеденного блюда.

— Троянцами у нас называли тех, кто жил в древнем городе Троя. Ваши тоже оттуда? — поинтересовался Роман.

— Нет! Наших зовут троянцами потому, что их всегда трое. Они принимают вновь прибывших, судят их и назначают им сектор для проживания, соответствующий их преступлениям.

— Преступлениям? Каким преступлениям?

— Тем, которые ты совершил в своем прежнем мире!

— Но я не совершал никаких преступлений!

— Полно врать, те, кто не совершает преступлений, сюда не попадают! Только тяжкие грехи тянут душу в нижний мир.

— Нет у меня никаких грехов! — почему-то с отчаянием в голосе провозгласил Роман, понимая уже, что, если хорошенько поискать, грехи найдутся у каждого.

— Вот и отлично. Тройка разберется и, если грехов у тебя немного, назначит тебе самый лучший сектор. Отправят к следопытам или к охотникам — у них и пища получше, и работа не бей лежачего. Но самое главное — не позволяй им осудить тебя по всем девяти пунктам! Если им это удастся, тебя немедленно отправят в нижний мир на вечные муки. Ты должен доказать свою невиновность хотя бы по одному пункту обвинений!

— И как же я это сделаю?

— Спорь с ними, доказывая лживость обвинений, если они ложны. Приводи свои собственные аргументы, тебе дано право перебивать любого, выступающего на этом процессе, пользуйся этим правом с умом. И хватит болтать, нас давно уже ждут троянцы!

Монстр неожиданно вцепился в плечо Романа своей огромной лапой и, прежде чем тот успел хоть как-то воспротивиться этому насилию, потащил его за собой с немыслимой скоростью. Они неслись над самой землей, но, как Роман ни старался, он ничего не смог рассмотреть — все слилось в сплошную серую пелену. Да и весь этот полет длился, как показалось Роману, всего несколько мгновений.

Не успел Роман прийти в себя от неожиданности, как очутился в каком-то помещении, заполненном незнакомыми ему предметами. За столом, покрытым красным сукном, восседали три необычные личности, настолько необычные, что Роман мгновенно забыл обо всем остальном.

В центре стола возвышалась грузная фигура, по общему облику, если не считать морды, вполне человеческая. Но именно тогда, когда монстр походит на человека, его облик способен вызвать настоящий ужас.

Язык не поворачивался назвать эту раздувшуюся маску жира, похожую на морду бегемота, человеческим лицом, и только глубоко запрятанные маленькие глазки напоминали о том, что это существо некогда было человеком.

Справа от него восседал, словно для контраста, высокий и худой как жердь субъект с жвалами на месте рта, которые непрерывно шевелились. Из отверстия между ними то и дело показывалась капля мутноватой жидкости. Фасеточные глаза этого существа, одетого в зеленый кафтан, довершали сходство с ядовитым насекомым.

Третий субъект, сидевший слева от председателя, с первого взгляда показался Роману обычным человеком, но позже он понял, что на его лице полностью отсутствует кожа и мышцы. Лишь губы и глаза остались на месте, все остальное заменили обнаженные кости черепа.

На этом субъекте как-то особенно нелепо смотрелся форменный голубой кафтан, до предела измызганный и рваный.

Вся эта странная троица была занята изучением каких-то бумаг, которые сидевший слева черепоголовый субъект неторопливо доставал из лежавшей перед ним толстой папки и, бегло просмотрев, передавал председателю. Тот, едва взглянув на бумагу, тут же отдавал ее насекомому, складывавшему полученные бумаги в толстую папку, находившуюся на самом краю стола. Когда в поступлении бумаг наблюдался небольшой перебой, лапа насекомого начинала бесцельно и судорожно двигаться рядом с папкой, и порой казалось, вот-вот должна была сбросить всю документацию на пол.

На Романа троица не обращала ни малейшего внимания, словно предоставляя ему возможность осмотреться и до конца проникнуться значительностью происходящего.

А посмотреть здесь было на что. Помещение напоминало средневековый музей пыточных орудий. Стояли какие-то каменные столы с каменными же шестернями и захватами для рук и ног, стены рядом с ними были покрыты подозрительными темными пятнами, напоминавшими засохшую кровь.

В отдаленном углу грузный человек в кожаном фартуке, похожий на кузнеца, возился с горном, и вдруг Роман с ужасом понял, что никакой это не кузнец и попал он не в музей, а в настоящую пыточную камеру… Он уже знал после лежания на острых раскаленных камнях, на которых очутился, едва прибыл в этот мир, что боль здесь вполне настоящая, несмотря на то что раны и царапины заживают почти мгновенно — очень удобно для палача… Не надо беспокоиться о состоянии жертвы. И муки «подопечного» могут достигать уровня, который и не снился земным палачам.

Сглотнув неожиданно застрявший в горле комок, Роман вновь уставился на сидевшую за столом троицу, впервые пожалев о том, что камень, который он собирался использовать в качестве метательного оружия, потерялся во время стремительного путешествия, перенесшего его в этот зал.

Великан, встретивший Романа сразу после прибытия и посоветовавший, как ему следует вести себя на процессе, все еще неподвижно торчал за его спиной, возможно, для того, чтобы пресечь малейшие попытки Романа к сопротивлению. Сейчас лицо монстра было каменно неподвижным, на нем не осталось и следа прежнего дружелюбия, которое почудилось Роману в первые минуты знакомства с этим существом.

— Это что, суд? Может быть, объясните, куда я попал, господа хорошие?! — прокричал Роман председателю, не сумев скрыть в голосе предательскую дрожь.

— Объясни ему, Карл! — не отрываясь от бумаг, приказал председатель. Карлом оказался тот самый, похожий на кузнеца человек. Он неторопливо снял со стены плеть и огрел Романа по голой спине с такой силой, что бедняга не сумел сдержать крик. А затем Карл равнодушно произнес:

— Вопросов не задавать. Только отвечать. Ты все понял или мне повторить?

— Не надо! Я понял!

— Очень хорошо. Тогда приступим! — заявил председатель, отодвигая от себя папку.

ГЛАВА 3

Роман чувствовал, что ощущения ужаса и боли, которые он испытывал, стоя перед столом судилища, постепенно превращаются в гнев. Он все еще считал себя человеком, все еще не верил в собственную смерть, и твари, сидевшие за судейским столом, не имели никакого права распоряжаться его судьбой!

Он даже осмелился высказать эту мысль вслух, после чего получил еще один удар плетью по кровоточащей спине и решил, что собственное поведение следует привести в соответствие с обстоятельствами. Имеют они на это право или нет — но они его судили, и грубая физическая сила пока что была на их стороне.

— Давайте начинать, иначе мы провозимся с этим заблудшим до вечера! — прохрипела бегемотообразная личность в центре стола, и Череп, сидевший слева от нее, сразу же осведомился:

— Кто начинает процедуру?

— Процедура стандартная! Значит, начинает обвинитель. — Череп сделал вид, что он искренне огорчен этим обстоятельством, и Роман решил, что стандартная процедура ничего хорошего ему не сулит.

Услышав о стандартной процедуре, сразу же оживилось насекомое в зеленом камзоле, которое, несмотря на цвет своего кафтана и ядовитые жвала паука, все-таки всем своим остальным обликом напоминало Роману таракана.

Зеленый таракан, перебирая короткими передними лапками, пододвинул к себе толстую папку, в которую до этого складывал передаваемые ему председателем бумаги, выдернул из нее страницу и, водя лапой по невидимым Роману строчкам, прочитал по слогам неожиданно тонким голосом:

— Преступление первое, многократно повторяемое, — прелюбодеяние!

— Возражаю, — возвестил Череп, очевидно, изображавший защитника, — начинать следует с наиболее тяжких преступлений, а прелюбодеяние к таковым не относится.

— Согласен! — прохрипел председатель, и Таракан, закивав своей небольшой головкой, торопливо перелистнул несколько страниц.

— Убийство. Преднамеренное убийство! Это ужасное злодеяние было совершено заблудшим двенадцатого децембрия две тысячи сорокового года. В поселке Крайна, где его отделение остановилось на ночлег!

— Да, убийство имело место! — согласился Череп. — Но оно было совершено под давлением чрезвычайных обстоятельств. На заблудшего напали, он защищал свою жизнь и не мог знать, что в доме находятся люди, непричастные к нападению. Повторяю, он просто защищался!

— И поэтому начал палить по окнам всех соседних домов? — ядовито осведомился Таракан. — Разве он не знал, что в этих домах живут люди?

Поселок Крайна Роман запомнил на всю жизнь. Именно там его отделение попало в засаду, и трое из «изюбрей» были сразу же убиты, а еще двое ранены. Стрельба велась из окон верхних этажей, и огненные черточки пулеметных трасс врезались в землю перед самым носом Романа, успевшего быстрее своих несчастных товарищей распластаться за спасительным каменным ограждением. Уже через пару секунд он ответил из своего автомата по окнам, из которых велся огонь, и один из пулеметов захлебнулся. Потом кто-то из его отделения подавил и второй пулемет. Собственно, на этом инцидент был исчерпан, никаких «окон соседних домов» он не обстреливал.

— Это ложь! Я стрелял только по окну, из которого бил пулемет. И выпустил всего одну очередь!

Своей громкой репликой он перебил Таракана в зеленом камзоле и непроизвольно сжался, ожидая очередного удара плетью, но его не последовало. Значит, доставивший его сюда великан сказал правду — у него было право перебивать любого выступавшего своими репликами, не следовало только задавать никаких вопросов.

— Он прав! — сразу же поддержал его Череп, потрясая какой-то бумагой. — Здесь сказано, что была всего одна очередь!

— Две секунды — сорок восемь выстрелов. Он мог бы убить сорок восемь человек! — возразил Таракан, подскакивая на своем месте.

— Мог, но не убил! Мы обязаны учитывать только совершившиеся факты, и предположения нашего уважаемого обвинителя не что иное, как гнусная инсинуация! К тому же не следует забывать, что моего подзащитного самого подло убили выстрелом в спину — уже один только этот факт дает ему право на снисхождение!

— Хорошо! Перейдем ко второму пункту обвинения, к первому мы еще вернемся, когда полностью станет ясен моральный облик заблудшего! — прохрипел председатель, и Таракан тут же вкрадчиво осведомился:

— То есть, ваша честь, к прелюбодеянию? В конце концов, это наиболее интересный пункт. Многократно повторяемое преступление значительно усугубляет вину!

— Насчет многократности я возражаю! — заявил Череп. — Действительно, заблудший имел сексуальную связь с несколькими женщинами, но лишь одну из этих связей можно считать прелюбодеянием!

— Это с какой же стати? — спросил председатель.

— В большинстве случаев особы женского пола, с которыми сближался подсудимый, хоть и состояли в официальном браке формально, фактически в таковом состоянии не находились!

— Как это следует понимать?

— Их мужья погибли во время боевых действий или отбыли в неизвестном направлении, а женщина, как известно, не может долго пребывать в одиночестве, лишенная мужских ласк. Таким образом, мой подзащитный являлся жертвой, а не преступником, с трудом избегая притязаний с их стороны! И иногда, повторяю, лишь иногда, позволял им воспользоваться своей персоной! В конце концов, человек слаб и не может долго противостоять плотским желаниям, тем более столь активно подогреваемым противоположной стороной. Возьмем, к примеру, хоть эту историю с Алиной. — Череп нагнулся и что-то отчеркнул на листке бумаги своим тонким лишенным плоти пальцем. — Здесь она отмечена под номером тридцать вторым…

— Заткнись! — неожиданно для себя самого произнес Роман.

— Что ты сказал? — спросил растерявшийся Череп.

— Я сказал, заткнись! Эту историю я с вами обсуждать не собираюсь.

— Но тогда она автоматически попадет в разряд особо тяжких преступлений! Я стараюсь тебя защитить, несчастный, а ты хочешь мне помешать!

И сразу же вопреки его желанию на Романа нахлынули воспоминания настолько яркие, словно все это происходило с ним в данный момент и в данном месте, а не являлось следствием постороннего давления на его психику. Их первая настоящая ночь вдвоем… В городе им негде было уединиться, и это именно Алина предложила отправиться в туристический поход на пороги, закончившийся той памятной ночью в палатке… Помнится, его тогда поразило, что она не испытала никакой боли во время их первой близости, только наслаждение. Это заставило его усомниться в ее искренности, ведь она уверяла, что он ее первый мужчина, и почему-то это было для него очень важно. А затем, позже, наложило отпечаток недоверия ко всему, что их связало… И даже испачканные кровью простыни ни в чем его не убедили.

Слишком хорошо он знал к тому времени, на какие ухищрения могут пойти женщины, для того чтобы заставить мужчину поверить в их невинность и навсегда привязать к себе избранника. Они научились использовать секс и беременность в качестве орудий лова.

Правда, Алина казалась ему не такой, и позже Роман убедился в том, что был несправедлив к ней. Но это произошло уже намного позже той первой ночи. Когда все лучшее в их отношениях было безвозвратно испорчено взаимным недоверием.

— Ты заставил себя поверить в то, что она тебя обманывает! Ты хотел в это поверить, чтобы возвести между собой и этой женщиной определенную преграду, сохранить некую дистанцию, позволившую тебе впоследствии уйти от ответственности!

Чужой голос ворвался в его воспоминания, как раскаленная игла.

— Ну, она была слишком большой собственницей, она старалась подчинить меня, сделать своей рабочей лошадью… — пробормотал Роман, совершенно забыв, где находится.

— Но ведь это ты сделал ее своей игрушкой! Ты воспользовался ее доверчивостью и впоследствии бросил, заставив сделать аборт!

— И тем не менее это не было прелюбодеянием! — возразил Череп. — Эта женщина была абсолютно свободной, и мне непонятно, что мы здесь, собственно, обсуждаем!

— А обсуждаем мы на этот раз подстрекательство к убийству из гордыни.

— При чем здесь гордыня?! И о каком убийстве идет речь? Неужели о том эмбрионе, не успевшем еще как следует сформироваться?

— Именно о нем! У заблудшего были обширные планы на будущее, он не желал связывать себя никакой обузой, он собирался завоевывать мир, это ли не гордыня, величайший из всех смертных грехов?

Роман с тоской оглянулся, словно надеялся увидеть у себя за спиной путь к спасению, но там его не было. Только ухмылявшийся нехорошей улыбкой великан, стоявший на страже возле входных дверей, покивал ему головой, словно говоря: «Ну что, попался, братец? Тут уж ничего не поделаешь! Отвечать все равно придется, раз уж нагрешил!»

Значит, все это правда — все, что он считал поповскими бреднями? Рай, ад, десять заповедей и семь смертных грехов… Что там еще, кроме гордыни? Похоть, зависть, обжорство… Ну, в последнем его вряд ли можно обвинить. В разоренной войной империи люди голодали, какое уж там обжорство… И словно услышав его мысли, Череп сказал:

— Не предавался он чревоугодию!

— Но лишь потому, что не было к этому у него возможности! Он мечтал об обжорстве каждый день, поглощая свою скудную пайку! — возразил Зеленый.

— Все равно несовершенный грех не есть грех!

— Но разве не говорил святой Фома Аквинский, что грех, совершаемый в помыслах, еще более тяжек, чем грех, совершенный в действии!

— Аквинский нам не указ! Мало ли что он говорил!

— Странно все это! — неожиданно просипел председатель, разглядывая Романа так, словно только что его увидел. — Этот человек не должен был оказаться здесь, поскольку он не совершил полного набора преступлений. Нет в нем зависти, родителей он чтил. Верил, надеялся и даже иногда любил. Возьмите хоть ту историю с собакой, которую он спас от верной гибели в мыловаренной яме. То есть все три добродетели в нем имелись!

— И однако он здесь! — с нескрываемым торжеством перебил председателя Таракан, после чего сразу же поперхнулся под тяжелым начальственным взглядом.

— Вот и я о том же. Он здесь. И мы с вами обязаны установить, почему он здесь оказался. Однако сами мы не в состоянии выяснить все обстоятельства этого дела. В нем много неясного. Придется обратиться к экспертам!

— Но, ваша честь, это намного затянет разбирательство, а мы и так давно уже вышли из графика! К нам могут прислать ревизора!

— Пусть присылают, в любом случае это дело требует специального расследования! — И, больше не слушая возражений зеленого насекомого, к которому почему-то присоединился и Череп, председатель потряс извлеченным откуда-то из-под стола довольно большим колоколом. Сразу же после того, как раздался надтреснутый звук этого побывавшего во многих переделках звукового инструмента, у стола невесть откуда образовались двое субъектов.

К удивлению Романа, в отличие от остальных членов суда эти двое выглядели вполне респектабельно. И были похожи в своих аккуратных мантиях, париках и треуголках на земных адвокатов. К тому же они как две капли воды походили друг на друга, повторяя даже детали одежды и цвет шнурков на своих мантиях.

— Мы готовы к исследованию, ваша честь! — произнесли они хором, преданно уставившись на Бегемота.

— Тогда приступайте. Вам следует установить, что именно мы можем считать смертным грехом применительно к этому конкретному человеку и является ли таковым грехом поступок, совершенный лишь в помыслах!

— Это очень сложный вопрос, ваша честь! — начал стоявший у левого края стола эксперт. — Канонический список смертных грехов, числом семь, был составлен в VI веке древней эры римским папой Григорием Великим и включал сладострастие, в просторечии именуемое похотью, гнев, зависть, чревоугодие, уныние, вместо которого из-за неясности этого термина другие источники предлагают лень. За нею следует гордыня. В христианстве гордыня является самым тяжким из семи смертных грехов, и считается, что именно она привела к падению Люцифера, ставшего впоследствии…

— А вот об этом не надо! — перебил эксперта председатель, и тот, немедленно извинившись, продолжил:

— Гордыня отличается от простой гордости тем, что обуянный ею грешник гордится своими качествами перед Богом, забывая, что получил их от Него. При крайнем проявлении гордыни грешник, даже осознавая другие свои грехи, может судить себя сам, подобно Иуде Искариоту, беря на себя то, на что вправе лишь Бог, и совершить грех самоубийства.

Согласно ряду работ христианских теологов, именно гордыня окончательно определила место Иуды в аду, поскольку даже после своего предательства он мог покаяться, но не сделал этого.

За гордыней следует алчность, то есть жадность, но не простая жадность, а безмерная, направленная на непрерывное стяжательство и вызванная чаще всего завистью.

Вообще говоря, почти любой из смертных грехов, будучи совершен человеком, немедленно влечет за собой возникновение непреодолимой тяги к следующему.

— А что вы думаете о сладострастии? — елейным голоском осведомился Таракан. — Какое место оно занимает в вашем каноническом списке?

— Нормальное половое влечение проявляется в достаточно широком спектре явлений: потребность в нежности и ласке, потребность защитить слабое существо, желание объятий, любовь к животным, платонические чувства и прочее, — сразу же начал пояснять молчавший до сих пор второй эксперт. — Если половое влечение подвергается ограничениям извне, то это может привести к различным невротическим состояниям, а также к тому, что влечение может принять болезненные, искаженные формы.

Профессор ископаемого Кембриджского университета Саймон Блэкберн вообще подверг сомнению правомерность нахождения похоти в «черном списке» смертных грехов. Сладострастие, считает профессор, нельзя осуждать, поскольку «восторженное желание сексуальной активности и сексуального наслаждения ради него самого — это вовсе не грех, а жизнеутверждающая добродетель».

— Хватит заниматься словоблудием! — рявкнул председатель. — Я вызвал вас для того, чтобы вы прояснили, можно ли считать полноценными грехами проступки, совершенные лишь мысленно!

— По поводу такого состояния души святитель Игнатий писал: «Кровь приводится в весьма разнообразное движение страстями, которые, в свою очередь, так разнообразны, что нередко противодействуют одна другой, причем одно движение крови уничтожается другим; но все эти разнообразные движения крови непременно сопряжены с рассеянностью, мечтательностью, обильным нашествием помыслов и ласкательствующих самолюбие картин. Обильное нашествие помыслов и мечтательность всегда сопутствуются приведением крови в усиленное, неестественное движение. Это движение есть движение греховное…» Человек, позволяющий себе приводить кровь свою в такое движение и услаждающийся им, не способен к приятию благодати. Он всецело занят своими греховными помыслами, которые со временем обретают над ним все большую власть! Что же касается вашего вопроса о проступках, совершаемых лишь мысленно, то следует отметить, что мысль является своеобразным полигоном к последующему действию и не может быть поэтому менее греховна, чем само действие!

Хорошим примером, доказывающим правоту моего вывода, могут стать сновидения. Сон — это не реальность, но в то же время он не может быть отнесен к разряду явлений, не имеющих никакого отношения к реальности, поскольку благодаря процессам, проистекающим в мозгу спящего субъекта, он органически вплавляется в реальность и становится как бы ее неотъемлемой частью. И хотя это наша личная, виртуальная реальность, святые отцы Церкви дают понять — сон может стать греховным. Например, осквернение во сне — это если и не грех в прямом значении слова, то свидетельство греховности.

— А, например, блуд во сне, кража или убийство — что это? — не выдержал Таракан этого бесконечного словоблудия.

— Скорее всего, это следствие греховности, ее барометр. Или даже помысел, то есть пролог к греху. В поступке не виртуальном больше НАШЕЙ воли, и потому за него больше ответственность. (Убийство во сне и наяву — все же по степени вины заметно отличаются.) Однако последняя, десятая заповедь, как бы готовя ветхозаветных людей к совершенному пониманию Закона, гласит: «Не возжелай». Вот вам и ответ. Желаешь, значит, виновен.

— Плохо не иметь дурные помыслы, а поддаваться им. В помыслах мы не вольны, такова наша природа, омраченная грехом. Помыслы имели и святые. Наше вольное следование помыслам или борьба с ними — вот где скрыта победа или поражение! — сразу же возразил второй эксперт, разглаживая складки на мантии и как бы подчеркивая этим важность своего заключения.

— Ну, хватит! — вновь рявкнул председатель. — Единственное, что меня сейчас интересует, так это причина, по которой здесь оказался этот человек, а ваши заумные рассуждения лишь уводят нас все дальше от истины! Ты помнишь, кто в тебя стрелял? — За все время этого странного процесса председатель впервые обратился непосредственно к Роману и, оторвав свой водянистый мертвый взгляд от папки с бумагами, уставился в его глаза. Холодная волна этого взгляда прошла по всему телу бывшего человека, заставила сжаться то, что еще оставалось от его прежнего сознания, в крохотный ледяной комочек, и этот комочек почему-то полагал очень важным скрыться, не выдать себя, не открыть этому чудовищу сам факт своего существования. Роман нашел для него крохотный, незаметный уголок в своем мозге, после чего мужественно открылся навстречу этому похожему на скальпель взгляду.

— Как я мог запомнить того, кто стрелял мне в спину? — спросил он, стараясь выглядеть совершенно искренним.

— Стреляли, скорее всего, в затылок, и видеть стрелка ты и в самом деле не мог, но предположить, кто это был, ты все-таки можешь! И наверняка знаешь, у кого была причина, заставившая его поступить с тобой подобным образом!

И Роман бы, конечно, вспомнил, не смог не вспомнить, не мог не подчиниться этому разрушающему взгляду, не смог бы и дальше хранить свою маленькую тайну, но его выручил случай. Совпадение. В тот момент, когда его воля уже готова была сломиться и пропустить чужой взгляд в самые тайные уголки своего существа, дверь, ведущая в помещение судилища, с грохотом отворилась. На пороге возник невысокий человечек, закутанный в черный плащ, складки которого старательно скрывали отсутствие кожи на его красном, как панцирь вареного рака, теле.

Все трое членов суда вскочили и вытянулись по стойке «смирно», поедая глазами возникшую в дверях невысокую фигуру.

— Что здесь происходит? — осведомился прибывший.

— Допрашиваем очередного заблудшего! Процедура стандартная! — гаркнул председатель, изо всех сил старавшийся удержать в вертикальном положении свое грузное, неподатливое тело.

— Тогда почему так долго? Там у вас уже скопилась целая очередь!

— У обвиняемого не хватает девяти главных факторов. Он чист по крайней мере по трем пунктам!

— Что ты несешь, бегемотское рыло! Как он мог здесь оказаться в таком случае?!

— Именно это мы и пытаемся выяснить, ваше чернородие!

— Отправьте его в отстойник, там быстро разберутся, откуда он взялся.

— Слушаюсь, ваше…

— Без имен. Просто делайте, что вам приказано!

ГЛАВА 4

Талу перехватили подозрительно быстро, все произошло так, словно новые знакомцы Танаева ждали от нее чего-то подобного. Вообще весь этот эпизод показался ему хорошо подготовленной инсценировкой.

— А ну, стройся! — рявкнул Танаев, и черти, помявшись и недоуменно переглядываясь, в конце концов вытянулись в одну неровную цепочку. — А теперь слушайте меня внимательно, лохматые рыла! Если вы действительно хотите выбраться отсюда с моей помощью, вам придется изучить основы дисциплинарного устава. Противник у нас серьезный, и я не собираюсь доверять свою жизнь такому сброду, как вы. Каждый, кто хочет идти со мной, подпишет договор прямо сейчас!

— Какой еще договор?! — возмущенно спросил Рил.

— Тот самый, к которому вы привыкли, с изложением всех пунктов, с суровыми наказаниями за нарушение воинской дисциплины и с подписью кровью, разумеется, но на этот раз вашей!

— Ты что, рехнулся? Где это видано, чтобы мы подписывали такие договоры?!

— А что я вам говорила?! — взвизгнула Тала, которую все еще в целях безопасности держали за руки двое ближайших подручных Рила. — Он еще и не то придумает! Этот человек хочет всех нас погубить!

Секунду Танаев раздумывал, как ему поступить. Настаивая на своем, он рисковал потерять только что обретенную команду, но, с другой стороны, лучше уж идти одному, чем с компанией, от которой каждую минуту можно ожидать предательства или какой-нибудь подлости покруче. Наконец, набрав в легкие воздух, он вновь рявкнул, да так, что с ближайшего дерева посыпались обломки каменных веток:

— Отставить разговоры в строю! Это дело добровольное. Каждый, кто откажется подписать договор, может валить на все четыре стороны. Я никого не держу!

Это произвело на бесов впечатление, на которое он даже не мог рассчитывать. Они не привыкли к тому, чтобы ими командовали, и, как ни странно, многим из них это даже понравилось. Как бы там ни было в конце концов, договор подписали все двенадцать, за исключением Талы. Но за нее листок бумаги с нужным текстом, извлеченным прямо из воздуха, подписал сам Рил, объяснив это тем, что женщины у них неправомочны подписывать никакие документы. Танаев посчитал за лучшее не оспаривать это утверждение, а для себя решил глаз с Талы не спускать. К сожалению, у него не было ни времени, ни возможности как следует отредактировать этот документ — он получил его только после того, как договор был уже подписан.

Многие пункты показались ему весьма расплывчатыми и даже двусмысленными. Взять хоть пункт двадцать первый, в котором говорилось, что приказы Танаева являются обязательными только в боевой обстановке, и можно легко представить, какой бардак будет твориться в его отряде в промежутках между схватками. Но менять что-либо теперь было уже поздно, тем более что самого главного — гарантии собственной неприкосновенности во время этого странного похода — он все-таки добился.

Покончив с формальностями, отряд новоявленных новобранцев несуществующего космического флота Земли двинулся к опушке леса.

Первым положительным результатом подписанного договора было то, что дорогу теперь искать не приходилось. Рил уверенно шел впереди отряда, без видимых усилий прокладывая тропу сквозь заросли. Вскоре впереди, на светлеющем горизонте, обозначилось далекое зарево.

— Что творится в городе? С кем они там воюют? — спросил Танаев, с подозрением вглядываясь в огненные сполохи.

— Это не бой. Многие из людей живут не в домах, а в развалинах, — им приходится пользоваться кострами, для того чтобы приготовить себе пищу. Но вообще-то с тех пор как был разрушен купол, в городе происходит немало непонятного. Многие из местных считают, что виноват в этом пришелец с Земли, пробравшийся в храм Черного Арха и укравший у города его главную святыню.

Танаев не стал выяснять, что именно происходит в городе, не слишком надеясь на правдивый ответ. К тому же в данный момент его заботили совершенно другие проблемы.

До корабля оставалось не больше километра, его громада уже виднелась на опушке леса, и следовало придумать убедительную причину, чтобы Рилу и остальным членам его шайки не пришло в голову увязаться следом за своим новым предводителем. Не слишком-то он доверял подписанным договорам и не мог рисковать кораблем.

Глеб нанял эту странную компанию исключительно для того, чтобы воспользоваться их помощью во время освобождения его друзей из крепости Арха.

Но чтобы получить хотя бы небольшой шанс на положительное окончание этого дела, ему придется побывать на корабле и отыскать подходящее для предстоящей схватки оружие.

Хотя Рил время от времени с опаской бросал взгляды на его короткий меч, неплохо противостоявший местной нечисти благодаря шунгиту, Танаев знал, что для охранников резиденции Арха этого оружия будет недостаточно.

Но он все никак не мог придумать, под каким предлогом оставить в лесу эту честную компанию. Почему-то ему казалось, что стоит их на минуту покинуть, и они исчезнут, растают в небытии, в том самом, из которого неожиданно вывалились у него на пути. Ему не хотелось с ними расставаться не только по той простой причине, которая лежала на поверхности. Да, ему нужны будут помощники в предстоящей схватке с прислужниками Арха, но кроме этой вполне очевидной причины существовала и другая, гораздо более глубокая. Глеб хотел выяснить, что собой представляют эти существа. Почему их карикатурный облик так сильно напоминает ему бесов с картин Страшного суда, намалеванных на стенах некоторых деревенских храмов?

Вот этот, например, со вздувшейся от флюса щекой. Какое отношение он имеет к Дантову аду? Ответ на этот вопрос был важен для Танаева прежде всего потому, что проливал свет на скрытый от него смысл миссии, выпавшей на его долю. Он до сих пор, несмотря на все обстоятельства и факты, не мог поверить до конца в то, что попал в библейский ад. И хотя все вокруг прямо-таки кричало об этом, он продолжал верить во что угодно — в галлюцинации, в специально подстроенную Архом мистификацию, но только не в реальный ад, существование которого его материалистическое сознание, отточенное за время долгих межзвездных путешествий, никак не могло принять.

Вправо и влево от тропинки, по которой они шли, рос невысокий кустарник, и вокруг него, цепляясь за его каменные ветви, колеблясь и вытягиваясь, бродили грязно-белые клочья каких-то серных испарений.

Странный звук неожиданно пронесся по мертвому лесу. Он был протяжен, низок и гармонично печален. Казалось, звук этот исходит из небольшой расщелины, пересекавшей их путь метрах в сорока впереди.

Рил резко остановился, и Танаев едва не ткнулся носом в его широкую спину.

— Лемура! Это кричит Лемура. Надо найти надежное укрытие, иначе нам всем не поздоровится!

«Очень кстати! — подумал Танаев. — Как раз перед самым кораблем!»

— Что собой представляет это существо?

— Огнедышащая ящерица. Хозяйка этого леса. Если она нас заметит, спастись никому не удастся!

— Ты должен хорошо знать свой лес. Где здесь можноукрыться? — спросил Танаев, понимая уже, что осуществить визит на корабль в одиночку ему вряд ли удастся. Но тащить туда всю эту компанию он по-прежнему не собирался.

Приотстав немного от Рила, Танаев дождался, пока с ним поравняется идущий в цепочке низкорослый самец, весь заросший какой-то сваленной шерстью, сквозь которую тут и там проглядывали проплешины и язвы. Пожалуй, этот тип был самым старым из всей чертовой дюжины его спутников. Тихо, так, чтобы его вопрос не долетел до ушей Рила, Танаев спросил:

— Тебя как зовут?

— Ооном меня кличут!

— А скажи-ка мне, Оон, тебе приходилось встречаться с Лемурой?

— Те, кто с ней встретился, уже никогда об этом не расскажут! Видел раз, издали, как Лемура ребенка из города уносила. Эта тварь побольше коровы будет. Следопыты за ней погнались, так она ребенка бросила, повернулась и пыхнула на них огнем. Никого не осталось… Только пепел.

— Да. Хороший у вас городок. Лемура, Карры, дома, пожирающие людей, — как вы все это терпите?

— Ну, мы-то в городе не живем.

— Где же тогда? В лесу?

— В лесу никто не живет. Мы почти все время в виртуале летаем. Но там пусто и скучно.

— Ну и кто же вам мешает воплотиться?

Оон тяжело вздохнул, покосился в сторону Рила и, лишь убедившись в том, что тот находится достаточно далеко от них, закончил:

— Не можем мы без команды воплощаться, нужен специальный вызов.

— А кто может его прислать? Где находится тот, кто вами распоряжается?

— Этого нам не говорят. Мы простые работники. Начальству виднее. Вон Рил наверняка знает. Спроси у него.

На этом не слишком удачная попытка Танаева узнать побольше о своих спутниках закончилась, и ему пришлось вновь обратиться к Рилу:

— Сколько у нас времени? Ты по звуку можешь определить, где эта тварь находится?

— По звуку не определишь. Она все время перемещается под землей и может выпрыгнуть в любом месте.

— Пусть вылезает! Моего клинка боится любая местная нечисть! — С этими словами Танаев извлек из ножен свой короткий меч, на лезвии которого даже в сумраке каменного леса ярко блеснули кристаллы шунгита. Их блеск заставил Рила отшатнуться и недовольно проворчать:

— От твоего клинка исходит злая сила, но ее может оказаться недостаточно для того, чтобы остановить Лемуру! — Он смотрел на Танаева выжидающе, и тот понял, что Рил знает о корабле и всем своим видом показывает, что только там они смогут найти надежное убежище. «Ну уж нет, этого ты не дождешься!» — подумал Танаев. Поединок взглядов продолжался между ними какое-то время, и наконец Танаев сказал:

— На корабль я вас не пущу, пусть даже из-за этого нам всем придется здесь погибнуть. Так что, если ты знаешь поблизости подходящее место, в котором можно укрыться от Лемуры, выкладывай. Сейчас самое время это сделать.

— Ты ведь хочешь проникнуть в резиденцию Арха, чтобы спасти своих друзей? Здесь неподалеку есть вход в коммуникационную шахту. Она соединяет между собой все дома города. Вернее, соединяла, пока часть домов не погибла и не была разрушена. И она вплотную подходит к тому месту, где обосновался Арх. Можно попробовать укрыться в ней. А затем воспользоваться этим ходом.

— Что же ты раньше молчал?

— А ты меня не спрашивал, — нагло усмехнулся Рил. О Лемуре он больше не упоминал. Решив, что эта уловка не сработала, он теперь, по всей вероятности, искал другую, более подходящую.

— Насколько я помню, из-за дефицита воды дома не имеют собственной канализации. Так для чего служит эта шахта? Какие именно коммуникации по ней проходят?

— Этого я не знаю. Дома не делятся с нами своими секретами. Возможно, им для чего-то нужен горячий воздух из нижних горизонтов породы.

— Если это так, в шахте может оказаться очень высокая температура вкупе с потоком раскаленного воздуха. Сможем ли мы его выдержать?

— Придется постараться, раз уж ты решил забыть про корабль. И, кроме того, эта шахта — единственная возможность незаметно подобраться к резиденции Арха.

Танаев кивнул, соглашаясь.

— Хорошо, давайте попробуем. Показывай свою шахту.

Рил резко свернул в сторону и подошел вплотную к отвесной скальной стенке, мимо которой вот уже с полчаса шел отряд. Чтобы осуществить это, ему пришлось изломать и раскидать хрупкий подлесок, закрывавший склон перед ними. Вскоре на очищенной поверхности их взорам предстала хорошо замаскированная каменная дверь.

Очень быстро, даже не попытавшись скрыть, что ему прекрасно известно, как привести в действие тайный механизм запоров, Рил распахнул дверь, и из широкого квадратного туннеля вырвалась им навстречу волна раскаленного воздуха.

— Ну что, господин навигатор, готовы рискнуть? Готовы пойти этим путем? Или все же лучше вернуться к кораблю?

Ни на секунду Танаева не оставляло подозрение, что Рил служит Арху и ведет их в ловушку, собственно, не «их», а его одного. Слишком уж вовремя он появился вместе со своей чертовой дюжиной, сразу после того, как Танаев окончательно сбился с дороги в каменном лесу. Слишком вовремя придумал историю с Лемурой. Единственное, что противоречило этому предположению, так это договор, подписанный кровью. Не могут представители этого племени нарушать такие договоры. Даже они обязаны соблюдать какие-то правила.

Еще в самую первую их встречу, у стен проклятого города, Танаев задумался над тем, не являются ли эти существа теми самыми библейскими бесами, или, попросту говоря, чертями, в которых так охотно верили в далеком прошлом его соотечественники.

Но мир изменился. Теперь уже никто не верит в чертей, даже встретив их случайно на дороге.

Вот и он придумывает биологические основания для того, чтобы объяснить возможность пребывания этих существ в виртуальном пространстве, называет их про себя обезьянами. Его логика и мировоззрение современного цивилизованного человека упрямо сопротивлялись очевидным фактам, отказываясь принимать их в первозданном виде.

Оно и понятно, стоит признать факт существования чертей, как за этим последует и все остальное: рай, ад… Впрочем, ад он, пожалуй, все-таки обнаружил — во всяком случае, его преддверие, или чистилище, если уж называть вещи своими именами. Вот только рая пока что-то не видно.

Да и с богами ему уже пришлось пообщаться, пусть и не похожими на библейских, но, несомненно, могущественными и обладавшими большой властью в этом мире. Одного из них он собственными руками выпустил на свободу и теперь должен попытаться исправить ошибку, чем бы это ни грозило ему лично.

В конце концов, не так уж важно, как на самом деле называется этот мир. За время, которое Глеб провел в нем, с того момента, как покинул огненный портал, он узнал о нем достаточно. И недаром сказал когда-то Конфуций: «Если мы так мало знаем жизнь, что мы можем знать о смерти?» И мы действительно не знаем жизни, если не можем объяснить ее суть в понятных словах. Мы знаем жизнь только как явление, так дикарь может знать динамо-машину; но мы ничего не знаем об истинной сущности жизни. И ничего не знаем о ее цели. Лишь подозреваем, что она должна быть где-то там, в не открытой для нас дали. И именно поэтому так часто и так бездумно идем навстречу смертельной опасности.

В конце концов, если путь каждого человека предопределен, опасность становится ничего не значащей фикцией. Об этом хорошо знали варяги, слепо верившие своему Одину и мечтавшие лишь о том, чтобы погибнуть в бою с мечом в руках, поскольку это открывало им прямой путь в Валгаллу. Ему бы сейчас парочку таких самозабвенных воинов! Но приходилось довольствоваться тем, что есть.

В последний раз он оглянулся, обвел взглядом мрачный темный горизонт, завешенный серными тучами испарений, мертвые скелеты каменных деревьев, среди которых не видно было никаких следов таинственной Лемуры. Зато из глубины открывавшегося перед ним туннеля определенно тянуло запашком опасности, хорошо улавливавшимся в ментальном диапазоне его обострившимися чувствами. Но, кроме очевидной опасности, там таилось и еще что-то. Что-то неопределенное. Некая важная для него встреча… Успокоив себя мыслью, что такая встреча непременно состоится, если он сумеет добраться до своих друзей, Глеб решительно повернулся к Рилу:

— Веди. Ты ведь знаешь здесь каждый поворот. Иди первым!

Но Рил не двигался с места, лишь переминался с ноги на ногу да жалобно поглядывал в сторону Талы, словно ждал от нее совета.

— Ну, так в чем дело?

— Слишком опасен этот путь. Мы туда не пойдем! Это ведь тебе надо спасать своих друзей, а не нам!

— Вот как? А что ты скажешь насчет Лемуры?

— Лучше уж Лемура, чем это! От нее мы успеем уйти в другое пространство. Внутри туннеля это не получится.

— Почему?

— Его стены заблокированы от магического воздействия. Управдом постарался.

— Но ты ведь там был, ты знал про этот туннель, раз привел нас сюда?

— Раньше туннель был открыт для всех, но после твоего визита к Управдому он стал слишком осторожен и заблокировал туннель.

Приказать им Глеб не мог. Не было в договоре ни слова насчет прямых приказов. Там лишь говорилось, что они обязаны повиноваться ему в случае прямого нападения. И не предпринимать против него враждебных действий. Они и не предпринимали.

Глаза Талы, неотрывно следившей за Рилом, как-то нехорошо поблескивали. Танаев знал, что прямого вреда эти существа, связанные договором, нанести ему не могут. Зато они запросто могут завести его в хорошо подготовленную ловушку. Вот только зачем им это надо? Они вроде бы в самом деле хотят покинуть свой мир и даже пошли ради этого на подписание неприятного для них договора… Что-то здесь было не так, концы с концами упрямо не сходились.

И, решив не обращать внимания на дурное предчувствие, не раз предупреждавшее его об опасности, Глеб направился к туннелю, чтобы выяснить, что же за всем этим таится…

ГЛАВА 5

Сразу, как только прозвучал приказ ревизора отправить Романа в отстойник, великан схватил его за плечи, и они как-то сразу, минуя двери, очутились в коридоре. На какое-то мгновение Роману показалось, что они пролетели сквозь стену, и Роман вновь подумал, что все происходящее с ним похоже на бред или сон. Возможно, поэтому он воспринимал все отстраненно, словно все это не имело для него ни малейшего значения. Значение имел лишь последний вопрос бегемотоподобного судьи, прерванный появлением ревизора, или кем он там был, этот лишенный кожи субъект, с ног до головы закутанный в черный плащ.

Его появление спасло Романа от какой-то большой беды, вот только от какой, именно, он так и не смог понять.

Последний вопрос судьи, ответить на который Роман не успел благодаря появлению ревизора, все еще звучал у него в голове:

— Ты наверняка знаешь, кто в тебя стрелял! Ты должен хотя бы догадываться об этом! — Роман ворочал этот вопрос и так и этак, он проворачивал его в своем сознании и пытался вытолкнуть из памяти, отстраниться, но лишь для того, чтобы лучше вспомнить события, предшествовавшие роковому выстрелу, отправившему его в этот страшный мир.

Может быть, в этом происшествии виноват капитан Рэндол? Рэндол ненавидел его с момента появления в батальоне «Изюбрей» и не упускал ни малейшего повода, чтобы устроить ему какую-нибудь пакость! Но, судя по всему, это доставляло ему удовольствие, и он не собирался избавляться от Романа, иначе давно отправил бы его в штрафную команду… Нет, капитан не имеет к этому случаю отношения, его вообще не было на передовой в тот момент, когда они начали атаку на засевшую в развалинах нечисть, прорвавшуюся туда из соседнего леса…

Самым непонятным во всей истории с подлым выстрелом в спину было осознание ее важности. Она должна иметь какое-то продолжение в этом чудовищном мире, в который отправила его пуля, размозжившая ему затылок… А может, все же это бред? И не было никакой пули, никакого выстрела в спину? Но не может быть такого длительного и связного бреда.

Словно желая убедиться в этом, Роман вновь ощупал собственную голову, лишний раз констатируя отсутствие всяких следов той страшной раны, которая была его последним воспоминанием земного мира.

Болезненный толчок в спину вернул его к той невероятной, фантастической реальности, в которой он теперь пребывал.

— А ну, двигай! Чего встал?! Ты что, думаешь, я так и буду все время тащить тебя на себе?! — рявкнул великан за его спиной, замахиваясь для следующего удара.

После того как судебный процесс окончился так неудачно для Романа, после того как его решили отправить в какой-то непонятный отстойник, отношение к нему этого существа заметно изменилось в худшую сторону.

Стараясь избежать удара, он прибавил шаг, отметив про себя, что длинный коридор, по которому они двигались все это время, заканчивается в нескольких метрах впереди невысокой дверью.

Перед ней стоял какой-то тип, позванивая связкой ключей. Когда они подошли ближе, Романа поразил вид этого существа. Всех, кого он встречал в этом мире, язык не поворачивался называть людьми, но этот ключник был чем-то совершенно особым, именно потому, что походил на карикатуру ненормального человека.

Это был высокий, широкоплечий мужчина средних лет, со всеми признаками прекрасного здоровья и огромной силы — силы не только тела, но и духа. В отличие от всех повстречавшихся ранее существ его голова была гладко выбрита. И только изредка пробивавшиеся кое-где редкие волоски свидетельствовали, что он уже порядочно поседел.

У Ключника был непомерно широкий рот, а губы сжимались так плотно, словно у него недоставало передних зубов. Нос был большой, крючковатый и длинный.

Вытянутое вперед лицо с массивной нижней челюстью производило на неподготовленного зрителя весьма странное впечатление. Небольшие глаза сидели слишком близко друг от друга и были такого синего цвета, какого Роман никогда не видывал! Эти сидевшие неправдоподобно близко глаза вкупе с их цветом и длинным крючковатым носом придавали существу вид какой-то хищной птицы.

— Куда его? — коротко спросил Ключник у сопровождавшего Романа великана.

— Велено поместить в отстойник!

— Но там уже есть четверо! Помещение забито до предела! Они что, рехнулись?

— Я почем знаю! Мое дело маленькое — доставил, и дело с концом!

Роман по-прежнему воспринимал происходившее вокруг отстраненно, желая лишь одного — чтобы все это поскорей закончилось. Чтобы его оставили одного и не мешали сосредоточиться на припоминании событий, предшествовавших подлому выстрелу в спину. С каждой минутой, по совершенно непонятной для него причине, они приобретали в его сознании все большее значение.

Между тем Ключник, по-прежнему гремя ключами, снял со стены смолистый факел, горевший неприятным розовым светом, совершенно непохожим на свет факелов и скорее напоминавшим сияние люминесцентных ламп. Ни чада, ни искр от этого факела не было.

Затем он, словно малого ребенка, взял Романа за руку и повел за собой, предварительно отомкнув преграждавшую им путь дверь.

Почему-то это простое действие разочаровало Романа, который подсознательно ожидал, что они и в этот раз пройдут сквозь стену, не утруждая себя открыванием дверей. Но этого не случилось, и теперь он по-прежнему брел, как сомнамбула, за Ключником, отмечая краем сознания, что они спускаются все ниже по узкой лестнице, которая, однако, вскоре кончилась, ведя их в анфиладу подземных залов.

Очевидно, здесь помещался арсенал находившейся высоко над ними крепости. «Интересно, кому принадлежит эта могучая цитадель?» — подумал Роман, впрочем, почти равнодушно, поскольку все происходившее с ним едва касалось его затуманенного сознания.

Появился человек, обнаженный до пояса, подобно банщику. Он был весьма внушительного роста, старый и страшно худой. На боку у него висел большой нож в бронзовых ножнах — и поскольку его волосы, захваченные гребнем, были вздеты кверху, то лоб его казался необычайно высоким. Странная сонливость заволакивала его бесцветные глаза. И Роман подумал, что сонливость на этого человека, так же как и на него самого, навевает спертый, густой, словно кисель, воздух подземелья, пропитанный не похожими ни на что запахами.

Однако, несмотря на кажущуюся сонливость, ноги встретившего их человека легко и твердо ступали по плитам. Гибкость обезьяны сказывалась во всем его теле — бесстрастная неподвижность лица резко контрастировала со всем остальным его обликом.

Неторопливо, словно совершая какой-то непонятный ритуал, они проходили сквозь длинную анфиладу залов, высеченных в скале, со сводами, которые подпирались могучими столбами, больше походившими на утесы. Первый из залов был завален старым, уже непригодным для использования оружием. Следующий был битком набит пиками; тесно и дружно торчали их острия, охваченные пучками перьев, служивших то ли украшением, то ли оперением для точности полета. Пол третьего зала казался покрытым множеством циновок: до того густо были расставлены на нем тонкие стрелы — стоймя, одна возле другой.

Стены четвертого зала сверкали лезвиями мечей. Посреди пятого — длинные линии шлемов с гребнями уподоблялись легиону красных змей. В шестом находились одни колчаны, в седьмом — ножные латы, в восьмом — налокотники, в остальных — вилы, крюки, лестницы, канаты. Тут были даже бревна для катапульт, даже бубенчики для верблюжьих нагрудников, снабженные острыми шипами, способными нанести противнику ощутимый урон… И поскольку гора, в недрах которой расположились нижние этажи цитадели, постепенно расширялась книзу, вся пробуравленная изнутри, как пчелиный улей, то под одним рядом залов расстилался другой, а еще глубже — третий.

— Зачем вашему господину понадобилось все это барахло? Неужели он собирается воевать этим музейным оружием? — спросил Роман, не в силах сдержать изумления, прорвавшегося даже сквозь его равнодушное оцепенение.

— Это оружие не предназначено для боя! — ответил Банщик, похожий на сонную обезьяну. — Сюда попадают все те предметы, с помощью которых на Земле было совершено убийство. Все, что впитало в себя предсмертную муку убитого ими человека, хранится в этих залах.

— Но зачем?

— Об этом ты спросишь нашего господина, когда придет твой черед. — Похожий на птицу Кдючник теперь шел вплотную за его спиной.

Они миновали еще один зал. На этот раз пустой. Коридор за ним сузился. Через равные промежутки на стенах горели все те же нечадящие факелы, и за все время пути Роман не заметил, чтобы кто-нибудь ухаживал за этими факелами.

— А что такое «отстойник»? — спросил Роман, ни к одному из своих спутников не обращаясь напрямую и не слишком надеясь на ответ. — У нас на Земле так называют место, где отстаивают сточные воды, для того чтобы очистить их от примесей. От чего же вы «очищаете» здесь людей?

— От примесей, — мрачно ответил Ключник. — В отстойнике на поверхность выходят все скрытые качества, все то, что в поведении человека в обычных условиях незаметно. Кроме того, там содержат тех, кто мог бы нанести вред нашему обществу.

— То есть это что-то вроде тюрьмы?

— Можно назвать и так. Скоро ты сам все увидишь.

Чуть осмелев, Роман решился спросить:

— А существуют ли какие-то сроки? Может ли помещенный в отстойник человек надеяться оттуда выйти?

— Я таких случаев не знаю. Там содержат только особо опасных, а их не очень уж много. Так что их содержание не доставляет нам больших хлопот! — произнося эти слова, сонный Банщик неожиданно проснулся и издевательски захохотал. В этот момент они проходили зал, заполненный метательными ножами и духовыми трубками.

— Вам нравится издеваться над узниками? — не без умысла спросил Роман, стараясь отвлечь внимание своих стражей, поскольку именно в этот момент он незаметно выдернул и спрятал в рукаве куртки одну из маленьких духовых стрелок, наверняка несущих в своем зеленом наконечнике какой-то яд. Эту операцию ему удалось проделать успешно, но теперь следовало соблюдать величайшую осторожность и не совершать резких движений, чтобы случайно не оцарапать руку спрятанным в рукаве наконечником.

Как раз в тот момент, когда стрелка бесследно исчезла в рукаве, Ключник повернулся, чтобы ответить на его провокационный вопрос:

— Конечно, нам это нравится! Нас и держат здесь специально для этого! Поскольку узники могут обходиться без пищи и ухода, начальство считает, что страдание является обязательным условием их существования. Надо же нам их чем-то занимать! А так как их тела восстанавливаются уже на следующий день, то пытки можно повторять сколько угодно раз, не беспокоясь о состоянии наших пациентов. Особенно приятно, когда на стол попадает женщина, есть там одна… — И Ключник снова захохотал. — Жаль, жребий на нее выпадает не слишком часто, а больше чем одного узника в день нам почему-то не позволяют обрабатывать.

— Дурацкое правило, — согласился с Ключником обезьяноподобный Банщик. — Но новичков обрабатывают без всякого жребия, так что завтра мы начнем именно с тебя! Хочешь узнать, как это будет?

— Да нет. Спасибо. Я предпочитаю узнать это, так сказать, непосредственно!

— Он предпочитает «непосредственно»! — завопил Ключник, теперь уже захлебываясь от смеха. — Мы устроим тебе это «непосредственно», можешь не сомневаться!

Они подошли к концу коридора, который заканчивался стеной. В ней можно было различить три каменные двери. «Не слишком удобный материал для дверей — тяжелыми они должны получаться из такого материала!» — подумал Роман, и пока Ключник возился со сложным запорным механизмом самой маленькой из дверей, у него невольно мелькнула мысль: а не воспользоваться ли сейчас припрятанной в рукаве стрелкой? Ключник стоит спиной к нему и всецело занят неподатливым запором, а Банщик внимательно и с явным нетерпением наблюдает за его действиями. Если правильно рассчитать удар, удастся легко вывести из строя обезьяноподобного, а пока Ключник повернется, можно будет нанести второй удар… Возможно, ему больше никогда не выпадет столь удобный случай, вот только Роман совершенно не представлял, что делать дальше?

Лабиринт коридоров, который они оставили позади, не оставлял ему ни малейшей надежды самостоятельно выбраться из этой подземной цитадели. Но даже если это удастся, не зная правил выживания в этом враждебном мире, он протянет на свободе недолго.

Нет, придется ждать более подходящего момента… Его тюремщики говорили о том, что здесь есть и другие узники, у него появится возможность собрать информацию, и, может быть, он найдет здесь друзей, которые захотят к нему присоединиться.

Но окончательно остановили Романа не эти «мудрые» мысли. Он чувствовал, что приблизился сейчас к чему-то очень важному, к той самой загадке, которая послужила причиной его появления здесь и того непонятного убийства на Земле…

— Первый день побудешь в изоляции! — к большому огорчению Романа, изрек Ключник, утопив наконец в стене неподатливую дверь.

— Хорошенькая здесь «изоляция», — непонятно произнес Банщик, вновь издевательски захохотав.

— Завтра мы тебя обработаем, а затем поместим к остальным.

Они втолкнули Романа внутрь низкого помещения, в котором приходилось стоять, согнувшись, и со скрежетом задвинули тяжелый каменный блок у него за спиной.

Несмотря на низкий потолок камеры, впереди ощущалось довольно большое пространство. И вскоре метрах в сорока от него замерцал яркий огонек. Всмотревшись, Роман разглядел несущую факел шарообразную фигуру какого-то существа.

— Дорогой мой! — пробормотало существо, подходя ближе. — Ты не представляешь, как мы радуемся каждому новичку! Здесь они бывают так редко!

— Кто вы? — спросил Роман, делая шаг вперед и в сторону, туда, где давивший на него потолок слегка повышался и позволял выпрямиться во весь рост, обеспечив ему более полную свободу движений. Существо, заметив это, сразу же предусмотрительно отодвинулось назад, словно не ожидало от Романа ничего хорошего.

— Кто я? Ну, разумеется, твой комендант! Твой персональный комендант! Здесь, в отстойнике, каждый заключенный имеет своего собственного коменданта, который обязан не спускать с него глаз ни днем, ни ночью!

Комендант закрепил факел недалеко от двери, отступил назад, и лишь теперь, когда свет факела перестал бить в глаза, Роман смог его как следует рассмотреть. Больше всего он походил на снежную бабу. Лунообразное лицо существа сияло постоянной нестираемой улыбкой.

Он доставал Роману едва ли до пояса и вряд ли мог представлять какую-нибудь серьезную угрозу, хотя Роман давно понял, что внешний вид здешних существ ничего не говорит об их силе и ловкости. Но, похоже, комендант специально был создан с таким расчетом, чтобы его личность не внушала излишних опасений.

— И давно вы здесь комендантствуете?

— О, много лет! Много этих чертовых здешних лет! Сотни заключенных входили в эту камеру и навсегда покидали ее, а я всегда был здесь.

— И что же с ними стало, с этими заключенными?

— С ними случились разные вещи, совершенно разные, знаете ли. Все зависит от тяжести совершенных ими в прежнем мире преступлений.

— Значит, вы по совместительству исполняете и роль палача?

— Ну что вы, что вы! За кого вы меня принимаете! Для этого здесь есть совершенно другие сущности! Моя обязанность состоит лишь в том, чтобы сделать пребывание заключенного в этой камере максимально удобным!

— Ну, тогда делайте! — не сумев сдержаться, рявкнул Роман. — Делайте мое пребывание максимально удобным! Я чертовски устал за этот долгий день и хочу отдохнуть! Койка здесь имеется?

— Койка, разумеется, имеется. Но появляется она лишь тогда, когда зажигают верхний свет. Ненадолго, но все же появляется, а когда свет выключают, койка вновь убирается в стену. Так что вам придется научиться спать короткими промежутками.

— Я уж лучше буду спать на полу!

— На полу нельзя, что вы! На полу у нас хозяйничают крысодухи, и лучше им не попадаться. Когда зажигается свет, они прячутся, и тогда вы сможете отдохнуть в полной безопасности! Кстати, это произойдет совсем скоро. А сейчас не желаете ли поесть? У меня тут кое-что осталось от завтрака… — Комендант пошарил на полке у себя за спиной, достал керамическую тарелку с какими-то сухими объедками и с грохотом водворил ее на каменное кубическое возвышение посреди камеры, выполнявшее здесь роль стола. — Вот, не бог весть что, конечно, но скоро принесут ужин. Тогда и попируем. Ужины здесь неплохие, гораздо лучше завтраков.

Глядя на эти сухие объедки, Роман почувствовал внезапный острый приступ жажды, есть ему уже совершенно не хотелось, несмотря на то что с утра у него во рту не было и маковой росинки.

— Где тут у вас можно попить?

— С водой плохо! Очень плохо с водой! — завздыхал комендант. — Но вы должны понимать, что при такой высокой температуре воду добывать очень сложно, и она в большом дефиците. На ужин получите обычную порцию, двести граммов, а пока придется потерпеть.

Все это Роману весьма не понравилось, но, помня о золотом правиле не пытаться изменить то, что ты изменить не можешь, он лишь тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, прислонился к стене в позе терпеливого ожидания.

ГЛАВА 6

Вскоре Танаеву представилась возможность убедиться в том, что дорога, которую он выбрал к подземным этажам крепости Арха, была далеко не самой лучшей. Температура медленно, но неуклонно повышалась, и это впечатление еще больше усиливалось сильным ветром, дующим навстречу.

С каждым шагом противостоять изнуряющей жаре становилось все труднее, он уже использовал рукава от собственной куртки, разорвав их и соорудив нечто вроде маски, хоть немного защищавшей лицо от раскаленного воздуха, к сожалению, у него не было очков, чтобы защитить глаза, и они постоянно слезились. Окружавшие Глеба предметы то и дело превращались в туманные, смазанные образы.

Все сильнее хотелось пить, но воды во фляге оставалось уже на донышке, хотя он вошел в туннель едва ли больше часа назад, и в тот момент у него на поясе висела полная фляга. Если туннель не закончится в ближайшие полчаса, он не сможет продержаться в этой раскаленной атмосфере. Потеряет сознание, и жара очень быстро высосет из него остатки жизни.

Ощущение безнадежности его предприятия усиливалось одиночеством. Никто из его рогатых спутников не рискнул перешагнуть порог туннеля.

А Тала издевательски пожелала ему счастливого пути.

Глеб не сомневался, что его завели в ловушку, но был вынужден пойти на это. Без помощи рогатых он не смог бы выбраться из каменного леса. Правда, и лабиринт туннелей, в котором он теперь находился, был ненамного лучше. Но здесь у него появилась надежда пробраться в логово Арха с той стороны, откуда его не ждали. В том случае, разумеется, если его рогатые «дружинники» не сотрудничают с древним богом.

Но он в это не верил. Арх принадлежал к совершенно другой эпохе. У него собственные слуги, и ему подчиняются собственные демоны. Если Арх получит полный контроль над этим миром, то его исконным обитателям придется несладко. Возможно, как раз здесь и крылась причина, заставившая Рила пойти на сотрудничество со своим бывшим врагом. А его разглагольствования насчет желания покинуть свой мир — не более чем маскировка. Жаль, что их совместные действия не продолжились дальше порога магистральных туннелей. Рил выполнил поставленную перед собой задачу — столкнуть Танаева с Архом впрямую — и покинул его в самый ответственный момент. Одному сражаться с Архом — дело безнадежное, и оставалось лишь полагаться на Его Величество Случай, не раз выручавший Глеба в безнадежных обстоятельствах. Это происходило так часто, что Танаев начал серьезно верить — случайным течением событий в его жизни управляет чья-то невидимая и умелая рука.

Вот и на этот раз Случай не заставил себя ждать слишком долго. За очередным поворотом Танаев наткнулся на логово какого-то оборванца, малопригодное для жилья. Логово или скорее лежбище — состояло из груды плотно сложенных кусков пемзы, предназначенных, видимо, для защиты от жары.

Изнутри логово было забито ворохом грязных тряпок.

Танаев остановился в двух шагах, внимательно разглядывая это необычное жилище.

— Чего надо? — не слишком дружелюбно осведомился человек из глубины своего укрытия. Он не собирался вылезать из кучи тряпок, и оттуда теперь поблескивали только холодные, настороженные глаза.

— Да вот хочу разузнать, нет ли здесь прохода к подземным горизонтам крепости Арха.

— Проход был. — Человек закашлялся нехорошим сухим кашлем, и по звуку этого кашля можно было сделать вывод о том, что житель этой норы стар и болен. Танаеву пришлось ждать минут пять, пока тот снова смог говорить. — Заложили этот проход!

Слуги Арха и заложили, чтобы к ним кто попало не шлялся.

— Взорвать его можно?

— Взорвать все можно, было бы взрывчатки побольше. А ты откуда взялся такой прыткий, что к самому Арху собираешься незваным гостем явиться?

— Я из верхнего мира, который вы когда-то называли Землей.

— То-то я гляжу, на тебе метки нет.

— Какой еще метки?

— Каждому жителю проклятого города метку ставят. Чтобы не сбежал, ну, как раньше скот клеймили, так они теперь людей огнем крестят.

— И давно ты здесь живешь?

— А кто ж его знает, может, год, может, вечность, у меня часов нет, и солнца здесь тоже нет. Время никто не меряет в проклятом городе.

Старик казался совершенно беспомощным, однако Танаев своим обостренным чутьем чувствовал исходящую от него непонятную опасность, но все-таки спросил:

— Дорогу к заложенному проходу покажешь?

— Показать, конечно, можно, только я с тобой туда не пойду. Опасно там, мне еще пожить хочется.

— Ладно. Расскажи хоть, как туда добираться.

— Да я тебе сейчас покажу, здесь рядом перекресток есть, надо правильный туннель выбрать.

И старик, кряхтя, стал подниматься на ноги. Он делал это с видимым усилием, словно его тело было складной стремянкой, которую он теперь по частям воздвигал вверх, к потолку пещеры. И эти его усилия окончательно усыпили бдительность Танаева. Спасла его только фантастическая реакция. Когда старик неожиданно прыгнул к нему, его руки удлинились почти на полметра. Рукава старой куртки лопнули, и вместо человеческой плоти в воздухе мелькнули желтоватые кости.

— Нелюдь проклятая! Нигде от вас покоя нет! — Танаев успел-таки отскочить и пропустить острый, будто клинок, указательный палец скелета мимо груди, одновременно выхватывая меч.

Увидев сероватое мерцание шунгита, скелет завизжал и бросился бежать в глубину туннеля. Танаев не стал его преследовать, только головой покачал, рассматривая прореху на куртке, полученную от соприкосновения с костяным пальцем «старика».

Любая тварь этого мира, даже если она производила впечатление полной беспомощности, представляла смертельную опасность. Здесь нельзя расслабляться ни на секунду.

Но что же делать? Куда ему теперь идти? Скелет поджидал его на перекрестке трех проходов. Из того, в который он бросился бежать после столкновения с Танаевым, тянуло запашком опасности, но Глеба остановило не это. Вряд ли костлявая тварь покажет ему верное направление. Оставались еще два прохода, как в сказке: направо пойдешь — голову потеряешь, налево пойдешь — коня потеряешь. На месте стоять будешь — прямо здесь вломят.

Поскольку коня у Танаева не было, его потеря представлялась наиболее предпочтительной, и Глеб свернул налево.

Метров через сто квадратный туннель закончился свежезалитой преградой, состоявшей из какого-то пемзообразного материала, видимо, заменявшего здесь бетон. Если он не ошибся в выборе направления, то сейчас находился прямо под резиденцией заклятого врага. Танаев замер, приложив руки к камню и пытаясь проникнуть сквозь него своим ментальным слухом, это удалось лишь частично — преграда была слишком толстой, но все же он отчетливо ощутил далеко впереди сознания каких-то неизвестных ему, нечеловеческих сущностей, среди которых отчетливо выделялись четверо перевоплощенных. И еще одно создание, поразившее Глеба больше всего. Что-то с ним было не так, словно перевоплощение его оказалось неполным и в нем остались некие, отчетливо видные линии живой человеческой ауры. Эти четверо вполне могли оказаться исчезнувшими друзьями Глеба. Даже в таком искаженном преградой виде он узнал линии их ментальных полей. Да и пятый человек мог оказаться полезным в его отчаянном предприятии, раз уж ему удалось даже здесь сохранить часть своей человеческой сущности.

Слава богам, он не ошибся в выборе направления и находился сейчас прямо под крепостью Арха. Почувствовав ментальные ауры своих друзей, Глеб перестал в этом сомневаться, оставалось лишь найти способ проникнуть сквозь стену, преградившую ему дорогу.

К сожалению, побывать на корабле из-за своих рогатых спутников Глебу не удалось, и, даже если он сейчас надумает туда вернуться, неизвестно, найдет ли там нужное количество взрывчатки даже с помощью ключа, полученного от Прометея.

Конечно, на корабле имеются механизмы, способные разрушить мешавшую преграду, но на их доставку уйдет слишком много времени. Да и не позволят ему беспрепятственно добраться до корабля и уж тем более не позволят вернуться обратно с тяжелым снаряжением. Следовало придумать более быстрый и эффективный способ преодоления преграды. Способ, который подействовал бы прямо здесь и сейчас.

Танаев снял с шеи ключ Прометея и долго задумчиво его рассматривал. Филигранная цепочка заканчивалась полумесяцем, сделанным из белого металла. В центре полумесяца сверкал камень, излучавший злой кроваво-красный свет. Раньше на этом месте был изумруд. Во всяком случае, слабый свет, излучавшийся камнем, пока Глеб не вошел в туннель, был зеленым, но теперь он стал красным.

Это что-то должно означать. Танаев ощущал огромную магическую силу, заключенную в этой вещице. Наверняка это не только ключ, не просто опознавательный знак капитана корабля. Нечто гораздо более мощное и универсальное, то, что могло бы помочь своему владельцу добраться до корабля, несмотря ни на какие препятствия.

Знать бы еще, как пользоваться этим ключом-амулетом! Но Прометей ничего не говорил о скрытых возможностях ключа, возможно, опасался вложить в руки Танаева слишком большую силу, возможно, по какой-то другой, неведомой причине. В конце концов, логика богов отличается от человеческой.

Танаев прижал ключ к стене и, сосредоточившись, попытался в ментальном диапазоне передать амулету приказ разрушить преграду — ничего не произошло.

Разве что амулет нагрелся, и полыхание рубина в его центре стало заметно ярче — это означало, что амулет все же способен воспринимать ментальное излучение, но что-то Глеб делал не так! Какая-то важная часть ритуала оставалась ему неизвестной.

Зато эти манипуляции с амулетом напомнили ему о том времени, когда он свободно перемещался в ментале и встречался там со странными существами, управлявшими живыми домами города.

Не там ли находится выход из безнадежной ситуации, в которую он попал? Глеб мог попытаться вернуться на корабль и повторить штурм цитадели Арха, используя всю скрытую энергию корабля, ключ от хранилищ которой держал теперь в руках. Но это могло закончиться полным поражением, он уже убедился в том, что двигатели корабля и все его вооружение не смогли разрушить защиту цитадели древнего бога. Ключ должен снабдить его корабль дополнительной энергией — как обещал Прометей, но и этой энергии могло не хватить, чтобы уничтожить проклятую цитадель. И даже если энергии хватит, это предприятие может закончиться гибелью его друзей, заключенных в подземельях крепости. При мощности силовой атаки, способной прорвать защиту крепости, единственным ее следствием станет полное уничтожение цитадели со всеми ее обитателями. Но не этого Глеб хотел.

Он хотел освободить своих друзей, вновь увидеть Карин и еще раз попытаться вызволить их из этого страшного мира.

Первая попытка прорваться сквозь оболочку этого мира закончилась полным провалом — его друзья исчезли, были перенесены в ментал, а затем перемещены в крепость Арха. Причиной этого стала его излишняя самонадеянность, и теперь Танаев был обязан исправить собственную ошибку любой ценой.

Повторная лобовая атака с орбиты ничего ему не даст.

Он должен найти способ уничтожить возникшую перед ним преграду. Вновь и вновь его мысли возвращались к кораблю — ведь только там он мог найти необходимые средства, чтобы пробить преградившую ему путь стену.

Но эти действия не останутся незамеченными, и к его возвращению путь ему будет преграждать не жалкий скелет, а что-нибудь более серьезное.

Кстати, куда он делся, этот самый скелет? Он продолжал составлять для Танаева серьезную угрозу.

Дело в том, что в сложившемся положении у него оставалась единственная возможность получить помощь, имевшая хоть какой-то шанс на успех. Ему придется воспользоваться менталом, вновь проникнуть в мир живых домов и попросить Управдома о помощи.

И на все время, пока будет длиться это путешествие, его бездыханное и беспомощное тело будет валяться в этом проходе, представляя собой легкую добычу для любого врага. Свое первое путешествие он совершал под надежной охраной Карин. Но теперь Карин не было с ним, и его бесчувственное тело может стать легкой добычей для того же скелета и его многочисленных сородичей, чье присутствие в левом туннеле Глеб уже начал ощущать…

Перемещение в ментал и обратный переход отнимали у него все силы. Вернувшись оттуда, еще часа два он будет совершенно беспомощным. И все же придется рискнуть. Другого разумного выхода не существовало, или он его не нашел, что, собственно, одно и то же.

Но прежде чем с головой окунуться в это отчаянное предприятие, Глеб решил взвесить, имеют ли его переговоры с Управдомом хоть какой-то шанс на успех? Риск оправдан лишь в том случае, если он является платой за реальный успех, пусть даже шансы этого успеха весьма незначительны, но если их нет совсем…

В свой прошлый визит он подарил Управдому формулу синтеза белковых соединений, которая могла избавить дома от необходимости пожирать своих обитателей и вести с ними по этой причине постоянную войну за выживание.

Очень важно понять, сумели ли они ею воспользоваться? Прошло не так уж много времени с его прошлого визита, могли и не успеть, а могли и попросту потерпеть неудачу. В той формуле был заложен один хитрый фокус — магический катализатор, позволявший реакции начаться только при условии положительного эмоционального фона обитателей домов. Этим Глеб надеялся защитить людей от изгнания из города после того, как дома перестанут нуждаться в человеческих телах, использовавшихся ими в качестве пищи.

В домах люди, хоть и рисковавшие быть съеденными, находились под надежной защитой от кровавых чудовищ, обитавших на улицах. Лишившись защиты домов, они наверняка погибнут. Ничто живое не могло долго противостоять «прелестям» проклятого города.

Но в магической формуле, которую Глеб подарил Управдому, таилась теперь опасность для него лично… Формула могла не сработать при первых, плохо подготовленных экспериментах с синтезом, и тогда дома, разочаровавшись в ней, посчитали бы себя обманутыми.

С трудом можно было представить, какой прием ожидал его в ментале, если события развивались подобным образом.

Итак, у него остается два выхода — попытаться вернуться на корабль за взрывчаткой, а затем пробить стену, преграждавшую ему путь.

Или же, несмотря на все риски, проникнуть в ментал и попытаться договориться с домами. Второй вариант показался Глебу перспективнее. Тяжело вздохнув, Танаев лег на пол рядом со стеной и, вынув из ножен свой шунгитовый меч, положил его поперек груди. Хоть какая-то иллюзия защиты. Теперь главное — не выпустить его рукоятку во время транса. Может, и отпугнет его врагов вид обнаженного меча, но лишь в том случае, если он будет находиться у него в руке, а не валяться на полу. Придется все время помнить об этом. Всем своим существом Танаев понимал, что в этот раз он переходит какую-то грань. Судьба не способна вечно защищать его от опасностей, особенно в тех случаях, когда ее избранник сам сует голову в петлю. И все же он снова решил рискнуть.

Переход в ментал на этот раз чем-то напоминал посадку самолета, когда тот, идя вниз с большой высоты, неожиданно пробивает сплошную облачность и оказывается над самой землей.

Танаев, мгновенно проскочив сквозь мглу перехода, как-то сразу очутился в глубинахнереального, призрачного мира, в котором любой предмет можно было создать простым усилием воли. И передвижение на любое расстояние не представляло проблемы.

Облако, на котором он стоял, погрузившись в него до колен, вздымалось вверх высоким горбом, словно пыталось изобразить скалу. На ее вершине в огромном кресле, изображавшем по замыслу автора этой композиции трон, восседал Управдом.

На этот раз, заметив Танаева, он не потрудился принять человеческий облик. И это было очень плохим признаком. Сейчас Управдом был похож на уменьшенную копию живого дома. Башня, неуклюже сидящая в кресле, выглядела, с точки зрения Танаева, довольно комично. Но он знал, что даже намек на иронию может погубить все, для чего он сюда явился, и потому, согнувшись в низком поклоне, не спешил начинать разговор, предоставляя эту возможность самому Управдому. Первая же фраза вольно или невольно раскрывает настроение противоположной стороны, в любых переговорах выдержка дает Дополнительный шанс успеха.

— После всего, что ты сделал, у тебя хватило наглости явиться вновь?! — пророкотал Управдом, и его голос своими раскатами вызвал зарницы в дальних концах облака.

— Что же я такого сделал, кроме того, что совершенно бесплатно передал вам…

— Бесплатно?!

— Ну, почти бесплатно. Подарил пищевую формулу, способную покончить с вечной враждой между людьми и вами.

— Получив за это все, что тебе требовалось, ты нас попросту обманул. Формула не работает. Лучшим моим мастерам синтеза так и не удалось создать ни одного грамма искусственного белка!

— Значит, вы в чем-то ошиблись, что-то сделали неправильно. Переданная вам формула верна, я убеждался в этом не раз. И пришел как раз для того, чтобы проверить, все ли у вас в порядке с ее применением. Надеюсь, вы не забыли про катализатор?

— Катализатор! Бесчестный негодяй! О каком катализаторе может идти речь? О каких положительных эмоциях твоих сородичей, если они всегда и всем недовольны?! Мы пытались создать для них условия наибольшего благоприятствования, мы кормили и поили их до отвала, мы развлекали их музыкой и танцами обнаженных особей женского пола, но они всегда хотели большего! Им всего было мало, им вечно чего-то не хватало!

— Увы! — Танаев тяжело и не слишком искренне вздохнул. — Такова несовершенная природа моих сородичей. Вы должны были изучить ее, приспособиться к ней…

— Мы должны были к ней приспособиться?! Мы должны приспосабливаться к желаниям каких-то паразитов, питающихся нашими соками?!

— Ну, зачем так грубо! Когда существует взаимный интерес, всегда можно договориться, выработать консенсус.

— Здесь не место для ругательств!

— Но это совсем не ругательство!

— Все равно замолчи! Чего тебе надо на этот раз? Зачем ты явился?

— Мне нужен проход из подземных воздуховодов в нижние этажи крепости Арха.

— Всего лишь? И почему ты решил, что сможешь получить его от меня?

— Потому что взамен я готов объяснить людям, как должны они себя вести, если желают жить в гармонии со своими жилищами.

— Подлый интриган!

— Но вам ведь нужен искусственный белок, не так ли?

— Раньше мы прекрасно обходились без него!

— И сколько домов умерло из-за недостатка пищи? А сколько их погибло в схватках со своими обитателями? Я предложил вам единственно возможный выход из этой чреватой взаимной гибелью ситуации. Вы уже сделали так много в этом направлении, остался последний шаг, так неужели теперь мы не сможем договориться?

В конце концов они все же договорились. Это всегда происходит, если у обеих высоких договаривающихся сторон не остается иного выхода.

ГЛАВА 7

Неожиданно в камере Романа вспыхнул свет, настолько яркий, что на какое-то время он потерял способность что-нибудь видеть, а когда зрение восстановилось, Роман обнаружил, что комендант исчез. Его исчезновение произошло совершенно бесшумно. Не было ни скрипа дверного каменного блока, ни звука шагов. У Романа был отличный слух, и он не мог поверить, что за те несколько мгновений, пока его глаза привыкали к свету, комендант успел выбраться из камеры.

— Эй! Вы здесь?! — крикнул он в пустоту, чувствуя себя довольно глупо. Никто ему, разумеется, не ответил.

Впрочем, исчезновение коменданта компенсировалось появлением койки. Она выдвинулась из левой от двери стены в глубине комнаты. Роман, опустившись на колени, заглянул под койку — не столько для того, чтобы убедиться, что там не прячется комендант, сколько для того чтобы исследовать механизм, управляющий исчезновением ложа. Но ни коменданта, ни какого-либо механизма он не обнаружил.

Койка представляла собой монолитный каменный блок, который, казалось, составлял единое целое со стеной. Сверху этого довольно узкого ложа валялся грязный, набитый войлоком матрац. Одеяла, разумеется, не было, впрочем, при здешней температуре в нем и не было особой необходимости.

Роман пожалел лишь об отсутствии подушки, а затем довольно безмятежно развалился на койке, словно это не его ожидали на следующий день столь щедро обещанные Ключником и обезьяноподобным Банщиком пытки.

Если они случатся, то лишь завтра, а сегодня у него было гораздо более важное дело — попытаться понять, почему он здесь очутился. Остаток сохранившейся после перехода в этот мир памяти упрямо подсказывал ему, что для этого он должен вспомнить все, что предшествовало выстрелу в спину. Но здесь воспоминания отказывались ему служить. Самые ответственные моменты этого важного дня бесследно исчезли из памяти, и мозаика всех событий никак не хотела складываться в единую картину.

Даже в обычном состоянии память склонна проделывать с нами разные подлые штучки, не зря дети определяют память как нечто такое, чем люди забывают, и в этом определении, думается, немало правды. Быть умственно здоровым — значит быть способным забывать. А вечно помнить — значит быть помешанным, одержимым. К сожалению, сейчас он как раз должен кое-что вспомнить. И прежде всего это относилось к последнему дню его пребывания на Земле, к тому самому, закончившемуся выстрелом в затылок…

Утро Роман помнил. Утром перед рейдом его вызвал капитан Рэндол и хмуро сообщил:

— Там к тебе посетитель, монах какой-то.

Монахи в расположении части появлялись редко. Не хватало еще, чтобы его обвинили в тайных связях с общиной, которую начальство недолюбливало, считая, что ее вооруженные отряды ведут себя слишком независимо и не желают согласовывать свои действия с командованием. Монахи, хоть и считались официально союзниками имперских бригад, на самом деле организовали на севере независимый от имперских чиновников анклав. Налогов не платили, военных поставок не признавали. Правда, и в помощи имперских войск они не нуждались, самостоятельно обороняя свою территорию от темных полчищ, второй месяц теснивших имперские войска по всему фронту.

В сложившейся ситуации визит монаха к простому командиру взвода мог показаться начальству крайне подозрительным.

— Что ему от меня нужно?

— Откуда мне знать? Я в общине не служу. Ты вот что, Усердов, поосторожней с ним.

— Да на кой он мне сдался! Скажи, что меня нет, и дело с концом.

— Нет. Так не пойдет. Ты должен с ним встретиться. Общину обижать не стоит. К тому же начальство заинтересовалось его визитом, тоже хочет знать, что ему от тебя понадобилось.

«Доложили уже…» — беззлобно подумал Роман, понимая, что теперь отделаться от этого неприятного визита ему не удастся.

— Встречусь с ним в дежурке! — Как и все офицеры, он знал, что дежурка нашпигована подслушивающей аппаратурой. Но все делали вид, что ничего не ведают об этом, и Роман старательно следовал общему примеру. Зато сейчас это обстоятельство могло сослужить ему неплохую службу, поскольку секретных тем для разговора с монахом у него не было, и записи подслушивающей аппаратуры в случае чего лишь подтвердят его невиновность.

Монах оказался тощим согбенным старцем. Однако, несмотря на возраст, немощного впечатления он не производил, а его прямой требовательный взгляд излучал внутреннюю силу.

Войдя в дежурку, представлявшую собой небольшую комнату, примыкавшую к проходной, монах откинул капюшон темного плаща и с минуту молча разглядывал Романа, словно решая, стоит ли начинать разговор.

— Что вам от меня нужно? — довольно грубо осведомился Роман.

— Поговорить нужно, — произнес монах. — Видишь ли, молодой человек, завтра вечером во время атаки тебя должны убить. Так что нам есть о чем побеседовать.

После этого заявления Роман почувствовал, что его охватывает гнев. Несмотря на то что предсказания членов монашеской общины почти всегда сбывались, он резко спросил:

— Да кто вы такой, чтобы пророчествовать всякую чушь! Я не собираюсь участвовать в завтрашнем рейде, и потом моя обязанность — налаживать связь, а не лезть на рожон! С чего вы взяли… — Он вдруг остановился, осознав всю нелепость этого спора.

— С судьбой торговаться бесполезно. Неизбежное следует принимать без ропота, — заметил монах, в первый раз за время их беседы опустив взгляд, словно извинялся за неприятное известие, которое он вынужден был сообщить Роману.

— Вот вы и принимайте свою неизбежность, а меня оставьте в покое!

Роман совсем было собрался покинуть дежурку, сожалея лишь о том, что этот нелепый и непонятный разговор станет известен начальству, но его остановил вопрос монаха:

— Ты знаешь, что происходит с человеком после смерти, лейтенант?

— Его труп закапывают в землю, если обстоятельства позволят, а потом его съедают черви.

— Я не о трупе тебя спрашиваю.

— О чем же тогда?

— О том, что остается от человека после смерти. О его бессмертной части. — И видя, что Роман упорно не желает продолжать разговор на эту тему, монах тяжело вздохнул. — Да не беспокойся ты о своих железках. Не смогут они ничего записать. И наш разговор никто не услышит. Сейчас ты пойдешь со мной, и я передам тебе послание.

— Какое послание? — почему-то шепотом спросил Роман, чувствуя, что у него немеют губы.

— То самое, которое ты должен будешь передать в нижнем мире одному человеку.

— Нас не выпустят из расположения части, объявлена красная тревога, у меня нет пропуска… — Он бормотал какие-то жалкие слова, словно надеялся отгородиться ими от той неизбежности, которая смотрела на него из глаз старца.

— Не беспокойся ни о чем. Просто иди за мной

Проходную они миновали беспрепятственно. Двое часовых даже головы не повернули в их сторону, а Роман так надеялся на то, что их остановят, и вся эта нелепая история тут же закончится… Он шел за монахом так, словно тот тащил его за собой на невидимой привязи. Его отчаянные попытки хотя бы замедлить шаг или привлечь к себе внимание часовых ни к чему не привели. Его, офицера батальона «Изюбрей», похищали из расположения части, словно младенца, и он ничего не мог с этим поделать.

На улице шел дождь, унылый осенний дождь, превративший все дороги в скользкую кашу, а порывистый холодный ветер разогнал и тех немногих прохожих, что могли себе позволить без опаски пройти мимо казарм.

Однако сейчас, в камере, этот холодный ветер и этот дождь показались ему в его слишком ярком, похожем на реальность воспоминании почти райским блаженством. Раскаленный мир, куда он отправился после смерти, не мог даже мечтать о подобном дожде…

Сквозь пелену затуманенной памяти Роман будто наблюдал за собой со стороны и видел, как безвольно бредет он вслед за монахом, словно заводная кукла, механически переставляя ноги.

Но сейчас он слишком хорошо знал, чем закончится его поход, и это заставило Романа собрать всю волю и попытаться прервать цепочку событий, неумолимо приближавших его к гибели. Словно он мог это сделать сейчас, изменив в прошлом причину, по которой очутился здесь. Словно он мог остановить пулю, выпущенную из штуцера пару дней назад.

Стоп, сказал Роман себе, а почему именно из штуцера? Откуда он мог знать, какой была пуля, принесшая ему смерть?

Штуцер был только у Иоганеса, и о нем поговаривали, что он связан с общиной. Не там ли была поставлена последняя точка в его земной судьбе? Что, если слова монаха были не предсказанием, а лишь сообщением о покушении на него, подготовленном самой общиной?

Они дважды сворачивали в узкие проулки, казарма осталась далеко позади. В этой части города начали встречаться случайные прохожие, но никто из них не обращал ни малейшего внимания на странную пару — монаха, поддерживающего под руку солдата. Они словно бы стали невидимы для окружающих.

И так продолжалось, пока они не миновали окраину и город не остался позади.

Здесь Романа немного отпустила та непонятная сила, которая скрутила его так, что он превратился в безвольную куклу в руках этого странного человека, к которому он испытывал всевозрастающий страх, словно маленький ребенок, встретивший чудище из жутких снов.

— Куда мы идем? — Он не узнал собственного голоса. Вопрос прозвучал довольно жалко. Он попытался урезонить себя, попытался убедить себя в том, что он, офицер батальона «Изюбрей», человек, прошедший огонь, воду и медные трубы, сумевший вернуться живым из засады, устроенной его роте на ледяном болоте, не должен бояться этого монаха, будь тот хоть трижды волшебником, сумевшим сковать его волю. Надо противопоставить его внутренней силе свою. Только так он сумеет обрести контроль над опасной ситуацией, в которую угодил по собственной глупости.

— Даже и не пытайся, — произнес монах, не оглянувшись, и рука Романа, прикоснувшаяся в этот момент к рукоятке кинжала, безвольно скользнула вниз. Он лишь сумел повторить свой вопрос, облизнув давно пересохшие губы:

— Куда мы идем?

— Куда должно. С тобой хочет встретиться один человек.

— Почему же он сам не пришел ко мне?

— Он не может тратить время на подобные пустяки. Ты должен быть счастлив, что он пожелал встретиться с тобой.

— Так кто же он? Имею я право знать хотя бы имя человека, к которому ты меня тащишь вопреки моей воле?

— С тобой хочет встретиться настоятель нашего монастыря иеромонах Александер.

— Но он же давно умер!

— Вот видишь, наконец-то ты понял, почему он не может к тебе прийти.

После такого ответа у Романа пропало желание задавать какие бы то ни было вопросы.

Вскоре они миновали последний пост на проезжем тракте, ведущем к передовым позициям седьмой роты, державшей оборону против нескольких сотен черных тварей, упорно прорывавшихся к городу.

Но надежды Романа на то, что они в конце концов выйдут к ее охранению, не оправдались. Монах молча повернул на едва заметную тропинку, ведущую в глубину леса, и, словно за невидимую веревочку, потянул за собой Романа.

Несмотря на то что его тело беспрекословно выполняло команды монаха, голова оставалась совершенно ясной, и Роман отчетливо понимал все, что с ним происходит.

На небольшой болотистой поляне, к которой вывела их тропинка, стояла покосившаяся избушка, имевшая совершенно нежилой вид.

В ее крыше зияли огромные прорехи, а стены, обвитые плющом и поросшие лишайниками, свободно пропускали внутрь порывы осеннего ветра.

Никаких тропинок или хотя бы звериных следов, ведущих к избушке, не было. Тем не менее монах решительно взошел на крыльцо этого заброшенного строения и, распахнув дверь, вошел внутрь. Роману не оставалось ничего иного, как, подчинившись неведомой силе, последовать за ним.

«Вот здесь они меня и прикончат!» — обреченно подумал он в тот момент, закрывая за собой дверь и оглядывая внутренность избушки — одну-единствен-ную комнату, которую сейчас с большой натяжкой можно было так назвать.

Вся мебель состояла из большой развалившейся печи, давно лишенной трубы, да широкого дубового стула, на удивление крепкого, стоявшего посреди комнаты. В первый момент Роману показалось, что в комнате никого нет, но уже через минуту он заметил сидящего на стуле старика в белой рясе, с длинной бородой, спускавшейся ниже пояса. Ничего удивительного не было в том, что Роман не заметил его сразу, как только вошел в комнату. Фигура старика казалась полупрозрачной. Сквозь нее просвечивали Детали стула и трещины на противоположной стене.

Монах учтиво поклонился этому призраку и заговорил, так и не выпрямившись из своего почтительного поклона:

— Ваше распоряжение выполнено, отче Александер! Я разыскал нужного вам человека.

— Вижу. Мне необходимо с ним поговорить. Подожди снаружи.

Голос старца, несмотря на прозрачность его обладателя, звучал вполне отчетливо — вот только движения губ на его лице Роман так и не сумел заметить. Пятясь, монах вышел из избушки, и Роман остался наедине с призраком.

— Тебе сообщили, что завтра ты умрешь?

— Вы собираетесь меня убить?

— Ну что ты! Мы никого не убиваем. Убийство — самый страшный грех из всех грехов, ненавистных Господу. Мы лишь хотим использовать твою неизбежную смерть.

— Почему же она неизбежна?

— Потому, что такова твоя судьба. Потому, что твой жизненный путь на этой планете оканчивается именно завтра. Но это вовсе не означает, что ты исчезнешь: разум человека, или, если угодно, его душа, бессмертны, и именно это обстоятельство мы собираемся использовать, поручив тебе передать послание в тот мир, который вы, люди, в просторечии именуете загробным.

Дальнейшие картины в памяти Романа уже не выглядели столь отчетливо — остались только обрывки. Призрак вроде бы дотронулся до его головы, Роман помнил ощущение ожога и яркую вспышку в глазах.

Затем сразу же, без всякого перехода, он вновь очутился в казарме. Было уже утро следующего дня, и горнисты трубили подъем. Именно сегодня ему была предсказана неизбежная гибель. Вспомнив об этом, Роман ощутил внезапный озноб. Затем, внутренне собравшись, натянул сапоги и решил, что, сказавшись больным, он откажется от дежурства, несмотря на все неприятности, которыми ему грозил подобный поступок.

Он совсем уж было собрался отправиться к капитану, когда внезапный удар о грязный горячий пол прервал его воспоминания и перенес в совершенно другую действительность.

Каменное ложе, на котором Роман предавался воспоминаниям, исчезло, свет погас, и он рухнул на пол. В углах камеры почти сразу же послышался подозрительный шорох, напомнивший ему о крысодухах.

Тьма была полная, она казалась особенно плотной после ослепительного света факелов, и сколько Роман ни вглядывался, кроме радужных кругов, плывущих перед глазами в тех местах, где только что горели факелы, он ничего не видел.

Но где-то в центре камеры находился каменный куб, заменявший стол. Возможно, взобравшись на него, он избавится от этой шуршащей напасти, приближавшейся к нему со всех сторон слишком быстро.

Вовремя взобраться на спасительное возвышение Роман так и не успел. Он больно ударился об угол куба, когда другая, гораздо более острая и резкая боль пронзила его лодыжку и заставила одним прыжком очутиться на каменном столе. Почти сразу же после этого вспыхнул свет, и он на мгновение смог рассмотреть своих мучителей, метнувшихся к темным углам камеры. Лишь одна из этих тварей, размером с большую кошку, продолжала висеть на ноге Романа. Ее морда, чем-то напоминавшая увеличенную морду землеройки, заканчивалась присоской, плотно приклеившейся к его лодыжке. Приступ отвращения от вида этой синеватой твари, лишенной шерсти, едва не вывернул Романа наизнанку.

Приподняв ногу, он что было силы ударил присосавшейся к нему тварью об острое ребро куба. Тварь отвалилась и упала на пол, где и лежала теперь, извиваясь в предсмертных судорогах, но боль в ноге после этого усилилась до такой степени, что Роман едва сдерживался от крика.

ГЛАВА 8

Очнувшись после визита в виртуальное пространство Управдома, Танаев прежде всего проверил меч, рукоятку которого по-прежнему крепко сжимала его правая рука, и лишь потом осмотрелся и прислушался. Звуки, долетавшие до него, о непосредственной опасности не свидетельствовали, хотя в них определенно была странная составляющая. Где-то рядом ритмично раздавалось несильное шипение, словно кто-то периодически открывал клапан газового баллона. В геометрически правильной, наполненной раскаленным воздухом пещере коммуникационного туннеля ничего не изменилось, если не считать появления нового персонажа. В первое мгновение, увидев его, Танаев крепче сжал рукоятку меча, приготовившись к отражению атаки, — в этом мире любое незнакомое существо представляло собой потенциальную угрозу, но почти сразу же расслабился, обнаружив, что никакая опасность ему не угрожает.

Карикатурно уменьшенная копия одного из домов проклятого города сидела на полу туннеля и терпеливо дожидалась возвращения Танаева в реальный мир. Она именно сидела, забавно поджав маленькие ножки под свое плоское основание. Высота башенки была метра полтора, ее венчала остроконечная крыша, под которой располагались два больших, величиной с блюдце, глаза. Рот заменяла накрепко закрытая дверь, а нос отсутствовал вообще.

— Ты кто? — растерянно спросил Танаев, отправляя меч в заплечные ножны, чтобы не показать новому персонажу свои опасения.

— Я — посланец! — важно заявила башенка. — Пока ты спал, я охранял тебя от скелетов и крысодухов, их здесь много.

— Кто же тебя послал? — спросил Танаев, приподнимаясь и осматривая пол, усеянный обломками костей и десятками полупрозрачных трупов. Охрана оказалась весьма эффективной. И следовало признать, что он поступил весьма опрометчиво, уйдя в ментал в таком опасном месте, — не будь здесь этой башенки, его кости сейчас смешались бы с теми, что усеивали пол туннеля.

— Меня послал наш Главный Управдом! Он знал, что ты окажешь ему помощь в важном деле, еще до того, как ты пожаловал в наш мир. Главуправдом может предвидеть будущее. Он решил, что твоя жизнь имеет важное значение для моих сородичей, и отправил меня сюда сразу, едва ты вошел в транс.

— Мне он об этом не говорил, — пробормотал Танаев.

Выходит, его переговоры заранее были обречены на успех. Знать бы об этом раньше: он бы попробовал выторговать более выгодные для себя условия, но и то, чего он добился, Глеба устраивало.

— Так это ты будешь пробивать обещанный мне проход?

— Конечно, я! Пусть тебя не смущают мои размеры — овеществление каждого килограмма массы требует огромного количества энергии. Но во мне заложены все необходимые для данной операции инструменты.

Несмотря на это сообщение, Танаев разглядывал своего собеседника с некоторым сомнением.

У башенки не было рук, и ему казалось непонятным, как этому существу удалось отбить атаку такого количества здешних тварей, и уж совсем непонятно было, каким образом посланец собирается справиться с преградой, отгородившей от него цитадель Арха.

На первый свой невысказанный вопрос Глеб получил ответ почти сразу. Он не успел полностью прийти в себя и все еще сидел на полу, опершись спиной о стену, когда новая волна атакующих показалась в конце туннеля.

Впереди неслись скелеты, на этот раз их никто не стал обряжать в маскарадные тряпки, и от этого в мрачном сероватом свете горевших вдалеке факелов они выглядели устрашающе. Некоторые из них сжимали в руках какие-то огромные кости, заменявшие им палицы, одного удара такой палицы было бы достаточно, чтобы размозжить даже такой крепкий череп, каковым обладал Танаев.

Не слишком надеясь на помощь своего защитника, Танаев стиснул зубы и, опираясь спиной о стену туннеля, попытался подняться на ноги — это ему удалось лишь наполовину. Тело словно окаменело, никогда раньше он еще не чувствовал себя так плохо после выхода из ментала.

О своей былой боеспособности Глеб мог только мечтать, и окажись он сейчас один перед этой волной атакующих, ему бы несдобровать.

Однако его защитник в этой опасной ситуации в полной мере показал, на что он способен. Он встал на свои короткие и вроде бы не слишком надежные ножки, несколько секунд раскачивался из стороны в сторону, словно пытался установить положение, необходимое для поддержания равновесия. Танаев подумал было, что при первом же ударе палицы любого из мчавшихся на них скелетов посланец Управдома рухнет на пол. Глеб окрестил своего забавного союзника Литлбашем, используя для этого английское слово «литл» — «маленький» и половинку русского «башня». Собрав остатки сил, Глеб приготовился к отражению атаки.

С Литлбашем происходили изменения, суть которых до поры до времени оставалась Танаеву непонятной.

Раздался щелчок, и из середины туловища посланца выдвинулся гладкий полуметровый стержень.

«Он что, собирается этой пикой напугать скелетов?» — успел подумать Танаев, прежде чем со стержнем произошла неожиданная трансформация. Он разделился на четыре части, словно состоял из долек, подобно апельсину. Эти дольки изогнулись и начали утончаться, превращаясь в плоскости. Вскоре Литлбаш стал напоминать небольшую ветряную мельницу, крылья которой простирались от пола до потолка туннеля.

Когда до нападавших осталось всего несколько метров, крылья башенки начали бешено вращаться и через несколько мгновений разогнались до такой скорости, что совершенно пропали из виду.

Танаев оказался позади этого необычного пропеллера, о существовании которого теперь напоминал только непрерывный гул и тугая струя воздуха, бившая в лицо.

Почти сразу он убедился в высокой эффективности этого оружия. Первый ряд скелетов, попавший под удары невидимых лопастей, мгновенно превратился в крошево.

Очевидно, лопасти состояли из очень прочного материала, поскольку без видимых усилий перемалывали и самих скелетов, и их палицы.

Визг и вой костлявой нечисти, грохот дробившего кости пропеллера и неторопливое шарканье ног Литлбаша, медленно двинувшегося навстречу нападавшим, заполнили туннель.

Вскоре от полусотни тварей осталось едва ли больше десятка. Эти вели себя более осторожно и медленно отступали, не желая попасть под нож смертоносной мельницы. Они словно бы ждали чего-то и вскоре дождались.

Новая волна отвратительных существ появилась из-за поворота туннеля. Эти напоминали скользких червей, бегущих на длинных ножках, с выставленными вперед ядовитыми жвалами.

Почти сразу же Танаев понял, что этих невысоких тварей пропеллеру Литлбаша остановить не удастся. Из-за квадратной формы туннеля лопасти не доставали до его углов по крайней мере по полметра с каждой стороны. Нападавшие немедленно воспользовались этим, причем использовали, для того чтобы просочиться сквозь смертоносную преграду, все четыре угла, с одинаковой легкостью двигаясь как по полу, так и по потолку.

Почти сразу с десяток этих созданий очутились позади Литлбаша и накинулись на него с разных сторон. Танаев не видел, насколько эффективной оказалась их атака, и, не раздумывая, бросился на помощь своему спасителю. «Бросился» — это, пожалуй, слишком сильно сказано. Он все еще до конца не отошел от транса, однако несколько минут, подаренные Литлбашем, вернули ему часть сил, по крайней мере для того, чтобы твердо удерживать меч в руках и наносить им довольно точные удары по прорвавшимся сквозь защиту Литлбаша тварям.

Вскоре Глеб убедился в том, что укусы ядовитых гадов не причиняют его защитнику ни малейшего вреда. Даже соприкосновение с лезвием меча Танаева, которому приходилось рубить змеегадов прямо на Литлбаше, не оставляло на его поверхности никаких следов.

Танаеву удалось справиться с тварями, которые прорвались сквозь защиту Литлбаша, и в пространстве, которое он оборонял, не осталось ни одного живого врага. К счастью для него, эти ядовитые черви оказались достаточно неповоротливыми.

Теперь его задача намного упростилась. Он стоял позади Литлбаша и, как только новому противнику удавалось проскользнуть в угол, немедленно разделывался с ним. Минут через двадцать поток нападавших иссяк.

— Это ненадолго! — многообещающе сообщил Литлбаш.

Танаев чувствовал, что еще несколько минут такой бешеной рубки — и он не выдержит. Перед глазами плыли красные круги, ноги подкашивались и разъезжались на скользком полу, покрытом останками червей.

— Надо что-то делать. Давай уходить отсюда!

— Разве ты больше не хочешь добраться до Арха? — осведомился Литлбаш со своей милой непосредственностью.

— Конечно, хочу! Но еще одна такая атака, и добираться будет некому.

— Почему?

— Потому, что я устал, черт подери, потому, что еле стою на ногах! Я еще не пришел в себя после транса!

— Какие вы, люди, однако, слабые!

— Тут ты абсолютно прав! Давай делать ноги, пока не поздно!

— Ноги у меня уже есть, но если ты подразумеваешь их интенсивную работу, то в этом нет никакой необходимости. Нам всего лишь надо изменить форму туннеля.

— Всего лишь изменить форму? Но как?

— Очень просто, сделать ее круглой. При этом ее диаметр должен в точности совпадать с диаметром моего меча, — спокойно пояснил Литлбаш.

— Ты свою мельницу называешь мечом?

— Рубит она получше твоего.

— В этом ты прав. Но каким образом ты собираешься изменить форму туннеля?

— Сейчас увидишь. — И не тратя больше слов на объяснения, Литлбаш приступил к работе. «Пропеллер» вновь завертелся, на этот раз довольно медленно. А его концы вспыхнули кроваво-красным светом, почти сразу же превратившимся в ослепительно белый. Развернувшись к глухой стене, преграждавшей им путь в логово Арха, Литлбаш приставил пропеллер к ее поверхности, и на Танаева сразу же пахнуло нестерпимым жаром.

Довольно скоро в стене образовалось круглое углубление, в точности повторявшее диаметр ускорившего свое вращение пропеллера.

— Ничего себе проходческая машина! — с восхищением воскликнул Танаев. — Даже отходов породы не остается, все вплавляется в стены, нам бы такую на Земле!

Как только стены туннеля, прожженного пропеллером Литлбаша, остыли настолько, что Танаев мог стоять на его полу без вреда для себя, Литлбаш развернулся и проверил, насколько прочно закупоривает его пропеллер проход за спиной Танаева.

Сразу же стало ясно, что, пока Литлбаш прикрывает проход, ни одна тварь со стороны коммуникационных туннелей не сможет к ним пробраться. Сложность состояла лишь в том, что помощнику Глеба вновь пришлось вернуться к прерванной работе по прокладке туннеля, а в обязанности Танаева, оставшегося теперь у него за спиной, вменялось следить за появлением новых врагов и вовремя предупреждать об их появлении.

Но, видимо, твари надолго запомнили преподанный им урок, новых атак не последовало. Вскоре Литлбашу удалось удлинить проход настолько, что из-за еще остававшейся перед ними тонкой преграды начали доноситься какие-то звуки.

— Подожди! — остановил своего не в меру ретивого помощника Танаев. — Прежде чем мы войдем на территорию крепости Арха, мы должны хорошо подготовиться и выбрать правильное время.

— Оно уже выбрано. Через час в тюремном этаже сменится стража.

— Откуда тебе об этом известно?

— До того как в старой крепости обосновался Арх, она принадлежала нам, и, несмотря на защиту, созданную Архом, некоторым из ее строений удалось сохранить связь с Главуправдомом. Поэтому нам известно почти все, что происходит в крепости.

— У вас есть и ее подробный план?

— Конечно!

— Тогда ты должен знать, что находится за этой стеной! Здесь камеры, в которых разместили пленников?

— Нет, до самих камер нам придется пройти еще Два этажа. Здесь, в самом низу, находится… Но мне трудно объяснить это на твоем языке. Пожалуй, самое близкое слово — склады, но на самом деле это не совсем склады!

— Тогда что это? Как ты понимаешь, мне не помешает знать, что нас ожидает за стеной, которую ты собираешься проломить!

— Ну, что-то вроде хранилищ, только там хранятся не вещи…

— Что это значит — «не вещи»?

— Не материальные предметы, которые вы, люди, привыкли называть вещами.

— Так что же там? Может, все-таки объяснишь?

— Больше всего подошло бы слово «энергия», но это не та энергия, о которой ты знаешь и с которой не раз уже имел дело.

Танаев попытался сдержать нараставшее в нем раздражение, оно возникало почти каждый раз, когда общение с Литлбашем упиралось в стену непонимания. Не без основания Танаев предполагал, что причина этого кроется не в языковом барьере — она лежала гораздо глубже.

Литлбаш был представителем совершенно иного мира, к законам которого Глебу удалось лишь слегка прикоснуться, и каждый раз, когда ему приходилось сталкиваться с чем-то непонятным, возникало это раздражение, которое позже превращалось в неистребимое желание разрушить барьер непонимания.

— Хорошо. Давай попробуем начать с самого начала. Для чего может быть использована эта энергия? Ведь любая энергия концентрируется в определенном месте с одной-единственной целью, чтобы по мере необходимости использовать ее для какого-то действия или для создания каких-то вещей. Так для чего нужна энергия, которая находится за этой стеной? И, кстати, не знаешь ли ты, откуда она здесь взялась? Кто создал это энергетическое хранилище?

— Твой разум слишком нетерпелив, человек верхнего мира. Не получив ответа на свой первый вопрос, _ты уже задаешь следующий. Но, не уяснив ответа на первый, ты не сможешь понять сути ответа на второй.

— Ты меня специально запутываешь? Мне хорошо знаком этот метод. У нас на Земле он называется схоластикой, и с ее помощью многие деятели земной науки морочили голову тысячам людей, создавая построения бессмысленных словесных нагромождений. Изобретались даже специальные языки, известные только посвященным. Но за всей этой словесной шелухой чаще всего не скрывалось даже ничтожного грана истины. Пустота, пшик. Нуль.

— Так зачем же тогда твои соотечественники занимались этим словоблудием?

— С одной-единственной целью. Ради получения денег, знаков, с помощью которых у нас на Земле вознаграждают за сделанную работу.

— Но ведь те, о ком ты говоришь, не производили никакой полезной работы!

— Разумеется! Всегда проще создавать видимость работы, чем заниматься настоящим делом. А возведенный ими языковый барьер способствовал тому, что непосвященные не могли узнать, чем именно занимаются ученые, за ним укрывшиеся. Но мы отвлеклись от вопроса о субстанции, с которой вскоре нам придется познакомиться вплотную. Так для чего используется эта неизвестная мне энергия?

— Для создания существ междомирья.

— Это еще что такое? Что ты имеешь в виду под термином «междомирье»?

— С тобой очень трудно общаться, потому что знания вашей расы весьма ограниченны, а свои ошибочные представления о мире вы слишком часто превращаете в догму.

— Давай не будем переходить на личности. Просто постарайся ответить на мой вопрос в форме, доступной моему убогому разуму.

— Междомирье — это мир, который находится между реальным миром и астралом, в котором тебе посчастливилось побывать. А в междомирье, как и в любом мире, есть свои обитатели. К тому же весьма опасные.

— Так. Это уже кое-что. И чем же они опасны?

— Прежде всего тем, что могут свободно перетекать из одного мира в другой и появляются там тогда, когда ты их не ожидаешь.

— Согласен. Это действительно опасно. А ты знаешь какой-нибудь способ борьбы с этими существами? Ведь, если я правильно тебя понял, они в любой момент способны выйти из схватки, как только она становится для них неблагоприятной, и неожиданно возникнуть вновь.

— Ты все правильно понял. А что касается способов борьбы с ними… — Литлбаш надолго задумался. О напряженной работе его мысли свидетельствовало непроизвольное движение крыши, под которой, по всей вероятности, и располагался основной мыслительный центр Литлбаша. — Вообще-то есть один способ… — прервал наконец затянувшееся молчание спутник Глеба. — Но он тебе не подходит. Ты ведь не можешь мгновенно переходить из одного мира в другой, а этот способ требует именно такого перехода.

— Я просил тебя проинформировать меня о способе борьбы с этими существами. О способе, подходящем именно для меня.

— Но я не знаю такого способа!

— У каждого существа, у любого механизма, даже снабженного надежной броней, всегда существуют уязвимые места, и если о них известно противнику, вероятность выигрыша в схватке с ними намного возрастает… Но раз ты ничего об этом не знаешь, нам придется отыскивать уязвимые места этих существ прямо во время боя. Я не собираюсь поворачивать обратно, какие бы опасности нас ни поджидали за этой стеной, так что давай заканчивай прорубать проход.

— Как хочешь. Я был обязан тебя предупредить.

— Считай, что ты это сделал.

Литлбаш слегка двинул своей крышей, и на этот раз его жест должен был означать нечто вроде человеческого пожатия плечами. Затем он вновь запустил свою раскаленную мельницу, и уже через минуту в монолитной стене, преграждавшей им путь, появились первые трещины, свидетельствующие о том, что преграда вот-вот рухнет.

ГЛАВА 9

С момента, когда этот проклятый землянин предпринял вторую попытку проникнуть в его крепость, Черный Арх не покидал апартаменты на верхнем этаже самой высокой башни своей резиденции.

То, что эта башня лучше прочих защищена от любого внешнего воздействия, играло не последнюю роль при выборе места для любимых апартаментов Арха, но главная причина его нынешнего уединения была совершенно в другом.

Арх испытывал никогда прежде неведомое ему чувство беспомощности. Нити событий, из которых создана ткань окружающей реальности, постепенно выскальзывали из его рук одна за другой, и не было ни малейшей возможности остановить этот стремительно нараставший процесс.

В чем-то эта ситуация походила на мировой финансовый кризис, поразивший Земную федерацию много тысячелетий назад. Арх обожал исследовать исторические хроники различных цивилизаций в периоды наибольших потрясений, приводивших затем к их гибели. Это занятие составляло главное и, пожалуй, единственное его хобби. Особенное удовольствие доставляли ему периоды, когда течение событий в давно минувшие времена можно было интерполировать на сегодняшнее положение дел в его собственном хозяйстве.

Все началось в тот момент, когда, польстившись на предложение землянина, обещавшего ему освобождение из опостылевшего мира корабельного мозга, Арх согласился на переселение в созданное для него человеческое тело.

Многие банки и компании во времена жесточайшего финансового кризиса, поставившего экономику Земной федерации на грань уничтожения и подготовившего почву для последовавшего затем вторжения, действовали аналогичным образом. Не сумев сдержать свою неуемную жадность, они хватали все, что подворачивалось под руку, не задумываясь о других людях и не учитывая последствия своих действий.

Вот и он не учел самого важного обстоятельства, сопутствовавшего переходу в новое тело. Речь идет об утрате контроля над реальностью, в которой он оказался. Арх надеялся на свои прежние возможности — ведь, в конце концов, он по-прежнему оставался древним богом, обладавшим знаниями, недоступными простым смертным.

Вот и банки, спровоцировавшие начало кризиса, считали, что их знаний и опыта достаточно, чтобы сохранить ведущее положение в рушившейся федеральной экономике. Они предпочитали не замечать обвала и продолжали хватать, вместо того чтобы начать возвращать долги. Случилось это потому, что любой банк состоял из группы индивидуумов, каждый из которых беспокоился лишь о собственном благополучии. Многие десятилетия, с успехом управляя гигантскими денежными потоками, большая часть которых оседала в их собственных кошельках, эти дельцы были уверены, что сумеют приостановить и повернуть вспять начавшееся разрушение.

Но вдруг выяснилось, что знания и возможность их использования — вещи совершенно разные. Использование древних знаний Арха, перешедших вместе с его мозгом и памятью в новое тело, самым непосредственным образом оказалось связанным с его нынешними возможностями. Взять хотя бы скорость, с которой он мог произносить слова, пользуясь чужим речевым аппаратом. Для воплощения многих важных заклятий ее было недостаточно. И проклятый землянин, подсунувший ему новое тело, наверняка об этом знал!

Первой Арха покинула способность повелевать существами нижнего мира. Еще во время прошлой схватки с землянином демоны Асхи почувствовали неладное.

Израсходовав почти всю энергию астрала, собранную в подземных хранилищах крепости, Арх заставил корабль землянина совершить вынужденную посадку в мертвом лесу, но не смог воспользоваться плодами своей победы.

Произошло это прежде всего потому, что любой его приказ подкреплялся в случае неповиновения такой волной боли, выдержать которую не могло ни одно существо нижнего мира.

Но в тот раз, когда он отдал приказ демонам атаковать беспомощный корабль землянина, находившийся от его крепости в десятке километров, они не сдвинулись с места! И на их ухмылявшихся рожах он не заметил никаких следов болевой волны. А спустя полчаса демоны вообще исчезли из его мира, вернувшись в свой огненный ад. Арх лишился самого мощного оружия.

Конечно, не все еще потеряно — в его распоряжении оставались древние заклятия, способные поднимать из могил полуистлевшие скелеты мертвецов этого мира. Для их воплощения не требовалось большой скорости. Но некромантия — плохая замена демонам. Ожившие скелеты оказались неважными воинами и вчистую проиграли первую же схватку. Арх до сих пор не мог толком выяснить, почему это произошло и откуда взялось существо, неожиданно вставшее на защиту землянина и сокрушившее своей огненной мельницей мертвых воинов, посланных им, чтобы уничтожить хитреца, который так коварно обманул его.

Теперь, когда перед врагами осталась последняя преграда на пути к подземельям крепости, Арху не оставалось ничего другого, как воспользоваться остатками астральной энергии и вызвать из междомирья Ареса. Но это было настолько опасно, что никто, даже старый Некс, не мог бы предсказать, чем закончится появление Ареса внутри его цитадели…

В любом случае, прежде чем решиться на подобный шаг, он должен посоветоваться со старым колдуном, хотя и терпеть не мог этого гнусного старикашку, заменявшего хозяина во время его долгого отсутствия в цитадели и, возможно, поэтому не проявлявшего ни малейшей радости по поводу возвращения Арха.

Стоило Арху вспомнить о Нексе, как тот сразу же возник на пороге. Подобные неожиданные появления колдуна уже не раз вызывали у Архаподозрение, что этот наглец осмеливается проникать в его мысли, но ему так и не удалось с достоверностью это установить, слишком сильна была защита старого колдуна.

Некс стоял у порога, низко опустив голову, склонившись в смиренном поклоне, всем своим видом демонстрируя покорность и внимание.

— Что тебе нужно?! — прорычал Арх, уже зная ответ, который услышит.

— Я чувствую, когда господин испытывает во мне нужду. Враг сумел проникнуть на порог нашей крепости, моя помощь может понадобиться. Мне недоступны тайны астрала, но зато я хорошо знаком с особенностями мира, в котором вы, мой господин, отсутствовали так долго. Возможно, совет, который я могу дать, окажется полезным.

— И в чем же он состоит? — несколько смягчившись, спросил Арх, который всегда оставался неравнодушен к лести. И вынужден был терпеть кое-какие неудобства из-за того, что его приближенные вовсю использовали эту его слабость.

— Беда в том, что землянина, осмелившегося бросить вам вызов, поддерживают могущественные силы нашего мира.

— Это мне давно известно. Так же, как и имя его покровителя. Но Прометей никогда не был мне равен, даже после того, как сумел освободиться от проклятия Зевса и покинуть скалу, к которой был прикован многие тысячелетия.

— Это так, мой господин! Но есть еще кое-что… Существо, уничтожившее вашу мертвую армию, все еще находится рядом с ним и помогает землянину преодолеть последнюю преграду на пути в нашу крепость.

— Что ты о нем знаешь? Какому миру принадлежит эта тварь?

— Боюсь, что оно, подобно Аресу, принадлежит одновременно двум мирам, вот только миры у них разные. Моему господину прекрасно известно, что астрал состоит из нескольких уровней или слоев, никогда не пересекающихся друг с другом…

— Перестань читать мне лекцию об астрале и скажи, что собой представляет наш враг?

— Мне кажется, он имеет самое непосредственное отношение к проклятому городу…

— При чем тут мой город?

— Он уже давно не принадлежит вам, мой господин, только эта крепость осталась от наших прежних владений, да и она связана с городскими домами самым непосредственным образом, а это означает, что те, кто сегодня руководит городом, знают о наших планах… Был еще, правда, могущественный Храм Смерти, перед которым трепетало от ужаса все население проклятого города, но после того, как вы его утратили…

— Замолчи! Ты позволяешь себе слишком много!

Некс немедленно умолк и молчал так долго, что Арху в конце концов пришлось вновь задать вопрос:

— Ты хочешь сказать, что огненная мельница, истребившая моих воинов, имеет отношение к Управляющему городскими домами?

— Самое непосредственное, мой господин, поскольку ее носитель является прямым посланником Управдома и представляет собой не что иное, как значительно уменьшенную копию одного из домов проклятого города.

— Но почему?! Зачем домам понадобилось выступать на стороне моих врагов?

— Пока они еще и не выступили по-настоящему. Просто проводят разведку и оценивают оставшиеся у нас силы. Самое неприятное в этой истории заключается в том, что мы не можем иметь секретов от городского совета. Ведь древние связи между строениями нашей крепости и остальными домами проклятого города сохранились до сих пор в неприкосновенности.

— Ты хочешь сказать, что им известен план всех подземных этажей нашей крепости?

— Не только это, господин. Они слышат каждое слово, произнесенное в этих стенах. Уж наши-то стены точно имеют уши.

— Почему ты не сказал об этом раньше?! — Арх едва сдерживал свой гнев. Каждый раз общение с Нексом доводило его до этого состояния, и он сильно подозревал, что Некс специально добивается такой реакции, словно желает проверить, какую опасность представляет Арх в своей нынешней ипостаси для него лично. Придется поставить старика на место. Но не сейчас, сейчас не время, сейчас ему нужна любая помощь, пусть даже не слишком надежная.

— До сих пор не было необходимости предупреждать вас о возможностях нашего противника. — Словно желая подчеркнуть значение собственных слов, Некс распрямился и впервые с момента начала разговора посмотрел в глаза Арху. — Дело в том, что, пока в вашем распоряжении находилось достаточно астральной энергии, само ее присутствие глушило все проявления посторонней волшбы.

— Энергии все еще достаточно, для того чтобы вызвать Ареса, — проворчал Арх, внимательно наблюдая за тем, как отреагирует Некс на его заявление.

— Надеюсь, вы этого не сделаете. У вас не хватит энергии для его последующего укрощения. Воплотившись, Арес уничтожит не только наших врагов, но и нас самих.

— Так что же ты предлагаешь? Ждать, пока крепость будет захвачена?

— В этом нет никакой необходимости. Чтобы остановить противника, достаточно уничтожить причину, по которой он здесь появился. Жители проклятого города, помогавшие землянину захватить Храм Смерти, все еще живы и находятся в нашей подземной тюрьме. Именно они — причина атаки, которой мы подверглись. У землян весьма своеобразное чувство долга. Люди почему-то считают, что обязаны выручать попавшего в беду товарища, и будут это делать до тех пор, пока не добьются своего или не погибнут.

— Но я не могу умертвить этих перевоплощенных! Все они погибли в верхнем мире не своей смертью, и закон Ареса запрещает подвергать их этой процедуре вторично, тем более осознанно!

— Ну, зачем же осознанно?! Это может быть всего лишь несчастный случай, да и какое дело Аресу до нашего нынешнего мира? Кто о нем слышал за последнюю тысячу лет?

— А как ты думаешь, чья рука перенесла этих отщепенцев в мои подвалы в тот момент, когда они попытались покинуть пределы нашего мира?

— Я считал, что это сделали вы, мой господин!

— В какой-то мере… В какой-то мере… Я лишь включил генераторы, но луч фокусировал и направлял не я, к тому же я не знал, чем закончится эта последняя атака, она преследовала совершенно иную цель, не имевшую отношения к соратникам землянина.

Недовольно поморщившись, Арх прервал свое признание на половине. Но главное уже было сказано и, несомненно, накрепко отложилось в памяти Некса.

— Есть у тебя какой-то конкретный план или ты способен лишь исходить пустой болтовней?! — раздосадованный собственной оплошностью Арх не стал скрывать гнев. Его лицо исказилось, глаза вспыхнули внутренним огнем, которого все еще было достаточно для того, чтобы испепелить стоявшего перед ним старика. И тот, почувствовав угрозу, попятился, инстинктивно прикрываясь защитным заклятием, разрушить которое для Арха было делом одной минуты. Однако и на этот раз ему пришлось сдержаться. Время расправы с Нексом еще не настало. Но оно настанет — и очень скоро! Тогда этому интригану придется ответить сразу за все.

— План! — рявкнул Арх.

И Некс, едва не касаясь лбом пола в низком поклоне, сразу же ответил:

— Пленников следует вернуть землянину!

— Ты что, рехнулся?

— Совсем не обязательно возвращать их в целом виде. В их пищу совершенно случайно может попасть яд каменного скорпиона. Мой господин ничего об этом не узнает, чтобы сохранить свою верность заветам Ареса. А получив то, за чем он пришел, землянин уберется из замка. К тому же к группе пленных, которую мы позволим ему захватить, присоединится наш человек, который при благоприятном стечении обстоятельств сможет сделать то, что так желает мой господин! — Некс едва сдержался от ехидного замечания по поводу того, что за последнее время его господину слишком редко удается воплощать в жизнь свои желания собственноручно. Но Арх, занятый обдумыванием предложенного Нексом плана, не заметил паузы.

— У тебя есть на примете человек, которому можно поручить такую ответственную миссию?

— Конечно! Это один из новичков, недавно воплотившийся в нашем мире, его обработкой уже занялись мои лучшие палачи.

* * *

Боль, которую испытывал Роман, распятый на дыбе в пыточной камере, не шла ни в какое сравнение с той, что пронзила его после ядовитого укуса крысо-духа. На какое-то мгновение его мозг словно раздвоился и теперь равнодушно наблюдал со стороны за корчившимся под пытками телом, словно оно ему не принадлежало.

— Ну что, увеличим растяжку еще на пару щелчков? — спросил Ключник, отирая со лба испарину и обращаясь к Банщику, державшемуся за поворотный механизм дыбы.

— Нельзя. Мы порвем ему связки, и тогда пытки придется прекратить на пару дней. Некс шкуру с нас за это спустит. Этот человек нужен ему немедленно.

— Но он ведь даже не кричит!

— У него большая внутренняя выдержка, но он кричит. Еще как кричит! Ты просто этого не слышишь, потому что он кричит молча, и, поверь мне, этот крик самый страшный. Нужно лишь немного подождать, и он окончательно сломается.

— А если нет? Если нет, что тогда? Ты помнишь, что сказал Некс?

— Тогда на этой дыбе окажемся мы с тобой. Срок кончается, этот человек нужен Нексу уже сегодня.

— Тогда давай увеличим растяжку хотя бы на один щелчок!

— Ладно, давай попробуем!

Боль стала черной. Она заполнила собой весь мир, затопила сознание Романа, превратилась в непрерывный, непрекращающийся вой, вырвавшийся наконец из его наполовину разорванных легких. И тогда в глубине этой боли, на самом ее дне, появилось светлое пятно. Оно постепенно приближалось, обретало четкие очертания человеческого лица, украшенного седой бородой.

Губы старика шевелились, беззвучно повторяя одни и те же слова. Но лишь когда Роман узнал его, лишь когда не осталось последнего сомнения в том, что он видит перед собой самого Александера, святого настоятеля Валамской общины, покинувшего земной мир сотни лет назад и соизволившего встретиться с ним накануне рокового выстрела, лишь тогда Роман подчинился его приказу.

Некс сидел в своем рабочем кабинете, больше похожем на старинную лабораторию алхимика, загроможденную ретортами с таинственными жидкостями и коробками, наполненными прахом существ, давным-давно покинувших миры, в которых некогда обитали.

Он рассматривал начертанную на пергаменте пентаграмму, из которой к невидимой точке, находившейся далеко за границами пергамента, тянулись светящиеся в воздухе нити.

— Уже пора. Время вышло, — пробормотал он и вскинул голову, услышав робкий стук в дверь. Погасив линии пентаграммы, Некс небрежно двинул рукой, приказывая двери открыться, и, даже не повернув головы, чтобы убедиться в том, кто именно к нему пожаловал, спросил:

— Ну?

— Он согласен, мудрейший! — произнес Ключник, на всякий случай спрятавшийся за спиной Банщика, бесстрашно выступившего вперед.

— Так приведите его! — коротко приказал Некс.

Человек держался неплохо, хотя и опирался на плечи своих мучителей. Некс удовлетворенно кивнул. После такой обработки тот, кто послабей, теряет способность разговаривать и стоять на собственных ногах по крайней мере в течение двух-трех дней. Но этот изо всех сил старался выпрямиться и оттолкнуть от себя обоих палачей.

— Отпустите его! — приказал Некс. Но вопреки его ожиданиям бывший человек не упал после того, как сопровождающие отступили на шаг. Он упрямо продолжал стоять, опершись спиной о стену и уставившись тяжелым взглядом в переносицу Нексу. Колдуну что-то не нравилось в этом взгляде. Было в нем что-то необычное, и Некс никак не мог понять, что именно. Это была не ненависть, к которой он давно привык, и не остатки недавно пережитой боли, что-то другое… Некс всегда считал себя знатоком человеческой психики. Он и в самом деле знал о ней немало. Ведь через его «приемный» отдел проходили сотни людей ежедневно, и среди них встречались весьма любопытные личности… Но этот… Что-то в его взгляде говорило Нексу о том, что полагаться на этого человека не следует и не следует доверять ему столь ответственную миссию. Будь у колдуна побольше времени, он бы отменил акцию и начал все сначала с другим материалом. Но времени не было.

Только что поступило сообщение о том, что последняя стена, отделявшая подземный лабиринт цитадели от внешнего мира, рухнула под натиском врагов. Арх не простит ему даже малейшего промедления. В прошлую встречу он едва не сжег его, едва сдержался. И Некс знал, Арх сделает это немедленно, как только решит, что больше в нем не нуждается.

Придется рисковать…

— Ты понял все, что от тебя требуется?

Роман кивнул, не размыкая спекшихся губ.

— Ты согласен выполнить порученное тебе задание?

Роман опять кивнул.

— Отвечай! — потребовал Некс.

— Я выполню все! — прохрипел человек. Он покачнулся и едва не упал, но невероятным усилием сумел вновь выпрямиться и не опустил глаз под пристальным, оценивающим взглядом Некса.

ГЛАВА 10

Стена рухнула. Облако пыли на какое-то время лишило их возможности оценить обстановку, а каменные обломки стены преградили путь внутрь цитадели Арха. Однако Литлбаш быстро справился с этим новым препятствием. Пыль минут через пятнадцать рассеялась настолько, что они смогли увидеть стены пустого туннеля, уходящего в глубь цитадели на сотни метров. Его дальний конец терялся в темноте, но ближайшее от них пространство казалось совершенно пустым.

— Здесь никого нет! Никакой охраны! Они что, не знали о нашем приближении? Почему здесь никого нет?!

— Они знали! — мрачно произнес Литлбаш, вращая верхней частью своей башенки, которая свободно перемещалась во все стороны. — Так же, как и тебе, мне не нравится отсутствие наших врагов. Они готовят засаду или что-нибудь другое, нечто такое, чего мы не ожидаем. Они хотят, чтобы мы беспрепятственно прошли по этому коридору. Возможно, их цель состоит в том, чтобы усыпить нашу бдительность.

— Я тоже так думаю. И знаешь что, мой свободно вращающийся друг? Нет ничего хуже неизвестности. Любая атака всегда лучше скрывшегося от тебя врага, если, конечно, ты не уверен в том, что одержал над ним окончательную победу.

— Арх не сдастся так просто, он готовит нам какой-то сюрприз.

— А что говорят об этом в твоем Совете? Ведь они, если я правильно тебя понял, постоянно следят за всеми действиями Арха, могли бы почаще информировать своего посланца!

— Меня послали вовсе не для того, чтобы я сражался с Архом!

— Для чего же тогда? Чтобы следить за мной?

— Следить? Возможно. Смотря какой смысл ты вкладываешь в это слово. Твоя раса заинтересовала Совет, после того как ты сумел проникнуть в верхний мир. До тебя никто из людей не мог по-настоящему общаться с нами и понимать наш язык так полно, как ты. Совет считал людей чем-то вроде пищевых животных и относился к ним соответственно.

— Но неожиданно животные заговорили.

— Не только заговорили, но и сумели оказаться полезными. Твоя формула синтеза окончательно убедила Совет в том, что к расе людей стоит относиться серьезно. Но мы знали о твоих сородичах слишком мало.

— Еще бы, вас ведь интересовала в основном пищевая ценность наших тел! — Танаев не смог удержаться от сарказма, суть которого почему-то не дошла до Литлбаша.

— Вот именно! — ничуть не смутившись, подтвердил Литлбаш. — Зато теперь, после знакомства Управдома с тобой, мне поручено составить полное представление о ваших умственных способностях и о том, каким образом вам удается при минимальном количестве данных делать верные умозаключения и приходить к парадоксальным выводам.

— Это у нас называется интуицией. Мозги твоих сородичей, вернее, то, каким образом они ими распоряжаются, напоминают мне наши компьютеры.

— Что такое компьютеры?

— Машины, созданные людьми. Иногда их называют мыслящими машинами. Их выводы всегда основываются на предварительно собранных фактах и слишком часто оказываются неверны. Зато они идеально подходят для сбора, систематизации и хранения огромных объемов информации. Без их помощи движение наших звездолетов оказалось бы невозможным — человеческий мозг не в состоянии справиться с такими массивами информации, которые приходится обрабатывать компьютерам при расчете межзвездного прыжка…

Однажды мне пришлось провести внутри такого механизма, более сложного, чем наши, созданного расой, продвинувшейся в своих технологиях намного дальше людей, довольно длительное время. Поэтому я хорошо себе представляю, как работает ваш строго логический образ мышления.

— Ты хочешь сказать, что наша раса глупее человеческой?

— Я этого не говорил. Каждый из этих способов, позволяющих делать правильные выводы из множества имеющихся фактов, имеет свои преимущества и свои недостатки. Все зависит от обстоятельств.

— Как я понимаю, это всего лишь вежливая форма утвердительного ответа?

— А ты сам постарайся его найти. Если бы ваш способ мышления не имел недостатков, раса живых домов процветала бы и поныне. Но она находится на грани гибели, и разрушение вашего общества зашло уже так далеко, что вы можете не удержаться на краю пропасти. Извини за откровенность.

— Можно подумать, твоя раса находится в лучшем положении! Вы позволили своим врагам захватить почти весь мир, в котором вы обитали.

— Это так. Но я говорю сейчас не о внешних обстоятельствах, они могут оказаться неожиданными и разрушительными для любой расы. Речь идет о внутренних причинах. Ваша раса настолько хорошо изолировалась от внешнего воздействия, что даже захват всей планеты нашими общими врагами не грозит ей особыми неудобствами, ну, разве что питаться придется не человечинкой, а этими черненькими. Кстати, каковы они на вкус?

— У тебя странная манера разговора. Я с трудом понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда используешь этот ваш непонятный для меня человеческий юмор.

— Увы, машинам юмор вообще незнаком.

— Мы не машины!

— Но думаете, как машины, и способны руководствоваться только логическими выводами.

Некоторое время Литлбаш молчал, и Танаев по вспыхивавшим у него под крышей огонькам и по возросшей интенсивности его ментального поля понял, что его странный друг пытается пробиться сквозь многометровый слой породы своим направленным ментальным лучом. Возможно, это стало следствием их разговора. В любом случае дополнительная информация, полученная от Совета в случае успеха этой попытки, им пригодится.

— Ну как, удалось? — спросил он, когда огоньки под крышей Литлбаша погасли.

— Нет ответа. Не знаю, получили ли они мое сообщение — здесь очень трудно поддерживать связь. Как только мы разрушили последнюю часть преграды, связь вообще прервалась. Кто-то подавляет мою ментальную активность.

— Естественно. Они ведь нас ждали, и раз не было засады за этой стеной, значит, они придумали что-то другое. Кстати, вот и первые ласточки.

— Какие ласточки?

— Все время забываю, что ты не знаком с земной лексикой. Ласточки — это такие птицы, предвестники весны.

— Здесь не бывает весны.

— Знаю. И ласточек тоже не бывает. Зато бывают живые скелеты.

— На этот раз их не слишком много! — воскликнул Литлбаш, направляя луч вспыхнувшего у него под крышей прожектора на тот отрезок туннеля, в котором появились нежданные гости.

— Зато скелеты какие-то другие. Неправильные какие-то. Ты заметил, как эти уроды движутся? Рывками!

— Это не рывки. Они пропадают в том месте, где ты их только что видел, и через несколько мгновений появляются на новом месте, уже гораздо ближе.

— Ну вот, нам только исчезающих скелетов не хватало! Думаешь, тебе удастся их остановить?

— Не знаю. Если они прыгают, используя подпространство, то вполне могут оказаться у меня за спиной, благополучно миновав «мельницу», как ты называешь мои мечи.

Это сообщение очень не понравилось Танаеву. Скелетов хоть и было не слишком много, но вполне достаточно, чтобы справиться с ним, если им удастся миновать защиту Литлбаша. В рукопашной схватке одним мечом он их не остановит.

Скелеты приблизились уже настолько, что можно было без труда рассмотреть обрывки каких-то тряпок, повисших у них на костях, да и кости у этих желтоватого, а не темного цвета, как были у тех, которых они раскрошили в предыдущей стычке.

— Эти, кажется, помоложе! — заметил Танаев. — Недавно попали в могилу, истлеть как следует не успели, рубить их будет потруднее… Знаешь, что я думаю? Нам не стоит столбом стоять на месте!

— Что такое столб?

— Это сейчас не важно. С оборотами человеческой речи будем разбираться в другом месте. А теперь же нужно как можно быстрее двинуться им навстречу!

— Для чего?

— Они передвигаются равномерными скачками и последний свой прыжок рассчитают так, чтобы оказаться у тебя за спиной. Надо спутать им эти расчеты!

— Иногда в твоей маленькой голове рождаются неплохие идеи! — воскликнул Литлбаш, стремительно рванувшись вперед и на ходу распуская свою смертоносную мельницу.

Бежал он очень быстро, несмотря на свои карикатурно маленькие ножки, казалось, они не касались поверхности пола и мелькали так стремительно, что сливались в две растянутые плоскости. Танаев едва поспевал за ним. Он уже извлек из ножен меч и был готов встретить первого, прорвавшегося сквозь зашиту Литлбаша нападавшего. Это произойдет, если они ошибутся и перемещение стаи скелетов в пространстве опередит их столкновение с Литлбашем.

В мгновения, предшествующие схватке, время всегда растягивается, и глаза замечают тысячи мелких и, казалось бы, совершенно ненужных деталей. Но это первое впечатление не было верным. Мозг, ускоряя свою работу, отбрасывал все излишнее и не всегда успевал анализировать схваченные фотографической памятью Танаева детали…

Вот, например, эта самая большая дубина у несущегося впереди стаи скелета. Что она означает? Предводитель? Возможно… Если только у них есть предводители. Скорее всего, эта безмозглая груда костей, похожая на механического робота, беспрекословно подчиняется командам злой воли, поднявшей ее из могилы.

Глеб не успел додумать до конца эту интересную мысль, потому что в следующее мгновение мельница Литлбаша врезалась в переднего скелета и швырнула обломки его костей на стены туннеля, заодно превратив заинтересовавшую Танаева дубину в мелкое крошево…

Они все-таки опоздали, совсем немного, на какие-то две-три секунды, но шесть скелетов, идущих в последнем ряду, успели переместиться, прежде чем до них добрался Литлбаш, и оказались у него за спиной.

Лишь потому, что Танаев ожидал именно этого, и еще благодаря его фантастической реакции, навигатор успел увернуться от первого удара дубины… Дубины? Но ведь в руках у предводителя была одна-единственная дубина… Остальные были вооружены обломками костей, какими-то палками, у некоторых были даже длинные, похожие на мечи костяные ножи, но дубина была одна! И он хорошо видел, как мельница Литлбаша превратила ее в пыль. Что же получается? Неужели эти твари способны перемешаться в пространстве даже после того, как их превратят в пыль? Или эти два события совершенно не связаны друг с другом и, уйдя в подпространство, скелет раздвоился? Сейчас у Глеба не было времени додумать до конца эту интересную мысль. Даже если он прав, вряд ли скелеты способны двигаться одновременно в обе стороны…

— Вперед! Не останавливайся и не оборачивайся! — крикнул он Литлбашу, собравшемуся было прийти ему на помощь. И сам что было сил рванулся вперед, уходя от очередного удара дубины, просвистевшей у него над ухом и слегка задевшей плечо.

Рассвирепев от резкой боли, Танаев на бегу обернулся и нанес своим коротким мечом ответный удар, впрочем, без особого результата, поскольку меч прошел между ребрами скелета, не причинив тому ни малейшего вреда.

— Вот дьявольщина, — сквозь зубы выругался Танаев, — все время забываю, что эти твари состоят в основном из дырок!

Шунгит на лезвии меча, судя по всему, не производил на скелетов ни малейшего впечатления, и его неуязвимый противник уже занес дубину для следующего удара. Танаев понял, что на этот раз увернуться он не успеет, и, приняв удар плоской стороной меча, слегка отвел его в сторону. Скользнув по лезвию, дубина вновь обрушилась на его больное плечо.

Взвыв от боли, Танаев отпрыгнул в сторону и рванулся вслед за Литлбашем, вокруг которого вспыхнул какой-то радужный ореол, почти скрывший его фигуру-

Резкий скачок напряжения энергетических полей подсказал Танаеву, что они попали в зону перехода, которым пользовались скелеты во время своих пространственных прыжков. Если его предположения верны, скелеты не смогут пройти сквозь нее в обратном направлении. Он остановился и обернулся — бежать дальше было бесполезно. Если он ошибся, соревнование в скорости с этими костяными преследователями ни к чему не приведет, их догонят через несколько мгновений и измолотят ударами сзади.

Сейчас он смотрел на приближавшихся противников сквозь возникшую между ними энергетическую завесу. Контуры скелетов размазались, стали нечеткими, а в следующую секунду, когда первый преследователь наткнулся на энергетическую преграду, раздался звук, похожий на гул огромного трансформатора. Последовала ослепительная вспышка, в которой их преследователи исчезли один за другим, так и не успев остановиться перед возникшей на их пути энергетической стеной.

— Ты цел? — спросил Глеб Литлбаша, стараясь унять боль в пострадавшем плече. Осторожно его ощупав, он убедился в том, что кость по крайней мере не пострадала.

— Немного помяли спину своими дубинами! — с некоторым запозданием донесся ответ Литлбаша. — Но это не представляет серьезной опасности, вот если бы мы могли чувствовать боль, как люди… Да ты, кажется, ранен?

— Ерунда! Заживет до свадьбы!

— Ты собираешься жениться?

— С тобой невозможно разговаривать! Ты все понимаешь слишком буквально!

— В таком случае объясни без всяких твоих словесных выкрутасов, почему энергетическая преграда пропустила нас и не пропустила скелетов, что ты об этом думаешь?

— Они двинулись в обратную сторону, не сообразив своими пустыми коробками для мозгов, что движение внутри интерференционного поля возможно только в одном направлении. Как только они достигли зоны, в которой противоположные поля пересекались, их отбросило в исходную точку.

— А почему мы прошли беспрепятственно? — удивился Литл баш.

— Потому, что мы двигались все время в одном направлении.

— Откуда ты об этом знаешь?

— Мне пришлось долгие годы изучать достижения, накопленные цивилизацией антов, там кое-что говорилось о таких полях.

— Не мог бы ты рассказать об этом подробнее? Мне это явление показалось чрезвычайно любопытным! — Глаза Литлбаша осветились изнутри самым натуральным огнем. Они всегда начинали светиться, когда Литлбашу очень хотелось получить от Танаева какой-нибудь ответ. Это существо было неплохим психологом и достаточно хорошо разбиралось в людях. К тому же Литлбаш по мере необходимости мог использовать всю огромную сумму знаний, накопленную в хранилищах его собственной древней расы. Танаев подозревал, что его интересуют не поля как таковые, а границы знаний Танаева.

— А тебе не кажется, что здесь не место для теоретических дискуссий?

— Но ты ведь сказал, что скелеты не смогут вернуться!

— Скелеты, вполне вероятно, и не смогут! Но кто помешает нашим врагам запустить по вектору этого поля какое-нибудь другое, гораздо более опасное существо, движущееся нам навстречу? Ну вот, кажется, накаркал…

И действительно, в той части коридора, где по некоторым косвенным признакам можно было заметить выход энергетического поля в реальное пространство, возникло и через некоторое время усилилось легкое мерцание, постепенно превратившееся в нечеткую сгорбленную фигуру. Фигура по мере приближения к ним выпрямлялась, росла в размерах и в конце концов превратилась в чрезвычайно худого субъекта, обмотанного полуистлевшими тряпками.

На обтянутом коричневой сухой кожей лице, выделялись живые глаза, с интересом уставившиеся на незваных гостей.

Чуть не дойдя до Литлбаша, по-прежнему стоявшего на пару шагов впереди Танаева, существо остановилось и попыталось отвесить учтивый поклон. Что, впрочем, удалось ему довольно плохо, поскольку сгибаться у него могли далеко не все суставы. Зато голос, прорезавшийся в мозгу обоих наших друзей, звучал властно и громко. В нем даже можно было различить какие-то обертоны, совершенно несвойственные ментальной речи.

— Добро пожаловать в крепость моего господина! Хоть вы и ворвались в нее силой, он подозревает, что только чрезвычайные обстоятельства могли заставить вас решиться на столь неучтивый шаг. Так что же это за обстоятельства? Может быть, я смогу помочь вам избежать совершенно ненужного в данном случае кровопролития?

— Он что, хочет вступить с нами в переговоры? — шепотом спросил Литлбаш, старательно экранируя свою мысленную передачу от постороннего прослушивания.

— Он уже вступил! — коротко ответил Танаев, не тратя энергии на создание собственного ментального щита, поскольку полагал, что вскоре вся энергия может ему понадобиться для более серьезных дел.

— Можем ли мы считать, что вы говорите с нами от имени Арха, именуемого в этом мире Черным Ар-хом?

— О, вполне. Внутри этой цитадели ничто не может происходить без его воли.

— Кто вы в таком случае? У вас есть имя?

— К сожалению, имени у меня нет. Оно давно истлело, вместе с моим телом, так что вы можете называть меня просто посланником.

— Хорошо, господин посланник. Так чего же хочет от нас Черный Арх?

— Естественно, он хочет, чтобы вы как можно быстрее убрались из его цитадели. Ваше пребывание здесь, как это ни прискорбно, связано с появлением некоторых катаклизмов. Именно поэтому мы вынуждены просить вас удалиться, хотя законы гостеприимства…

— Хватит молоть чепуху! — рявкнул Танаев, и в ментальном поле его голос прозвучал словно громовой раскат. Литлбаш даже вздрогнул от неожиданности, а посланник, на окаменевшем лице которого при всем желании не могла дрогнуть ни одна черточка, отступил на шаг. — Твоему господину прекрасно известно, что я не уйду отсюда без членов своей бывшей команды, которые находятся у него в плену!

— А вот этот вопрос мне как раз и поручено разрешить мирным путем.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Черный Арх намерен добровольно вернуть своих пленников?

— Именно это мой господин и собирается сделать.

Под крышей Литлбаша вспыхнуло сразу несколько огоньков, вполне успешно заменявших ему человеческую мимику.

— И ты веришь этому посланнику? Я чувствую в его словах какой-то подвох!

— Конечно, я ему не верю! Но в нашем положении не стоит пренебрегать любой возможностью выяснить, где именно находятся пленники.

На этот раз Танаеву все же пришлось воспользоваться ментальным щитом, и посланник Арха сразу почувствовал это.

— Не пытайтесь скрыть от меня ваши мысли. Вам все равно это не удастся.

— В таком случае вам не о чем беспокоиться! — воскликнул Танаев, не терявший склонность к сарказму в любой ситуации. — Так вы проводите нас к моим друзьям? Надеюсь, с ними ничего не случилось?

— Ничего существенного. В этом мире вообще не происходит ничего существенного. По крайней мере с нашими телами. Если не считать, конечно, их полного исчезновения.

ГЛАВА 11

Роман лежал, неподвижно уставившись в потолок. Разговаривать не хотелось — да и о чем можно разговаривать с людьми, с трудом передвигавшимися по камере и едва ли способными произнести больше Двух слов подряд. Какие-то зомби, такие же обреченные, отравленные, как и он сам. Его палачам зачем-то понадобилось перевести его в эту общую камеру. Она была просторней и удобней прежней. Койки здесь не убирались в стены, и свет никогда не гас, но все это теперь не имело для него ни малейшего значения.

Сколько ему еще осталось провести в этом мире и насколько мучителен будет конец? Этого он не знал и не хотел думать о том, что его ждет в будущем. Ничего, кроме новых мучений, он и не мог ожидать, так какая разница, какими именно они будут?

Полное равнодушие к своей собственной судьбе и к окружающей обстановке, скорее всего, было вызвано действием яда, который ему ввели во время очередной «процедуры» на дыбе.

Ключник сказал, что яд необходим для того, чтобы порученная ему миссия выглядела естественно. Он не должен ничем выделяться среди остальных пленных. Если ему удастся выполнить поручение Некса, то он получит противоядие. Вот только Роман не собирался ничего выполнять. Его мучители плохо знают человеческую психологию. Неужели они действительно надеются на то, что он добровольно вернется в эти застенки, даже если ему отведут здесь должность главного палача? Роману много чего обещали, и, кажется, ему удалось убедить своих мучителей в полной покорности. Или не удалось?

Что-то они слишком нервничали и слишком спешили, словно это им самим прижигали пятки раскаленным железом невидимые духи возмездия.

И вот теперь он лежит в общей камере, среди таких же обреченных, как и он сам. Здесь была даже одна женщина, красивая женщина, надо признать, или, вернее, она была красивой до того, как попала в эти застенки… Но даже этот факт не мог заинтересовать Романа, хотя он не видел женщин с того самого момента, как отправился в свой последний бой там, на Земле…

Кажется, ее зовут Карин, и на ней почти не осталось одежды. Жалкие обрывки тряпок не способны скрыть ее наготу и хорошо сложенную фигуру, сохранившуюся, несмотря на постоянные пыточные «процедуры».

Романа удивляло целомудренное и даже заботливое отношение к этой женщине его сокамерников. Существовала какая-то причина, объединившая этих людей в одну команду, но для Романа ничего хорошего в этом не было. Команда представляла собой надежно замкнутый круг и не допускала посторонних в его пределы. Даже теперь, когда всем им осталось жить строго отмеренное ядом время, они держали Романа на расстоянии и с подозрением наблюдали за каждым его шагом, особенно если замечали его интерес к Карин.

Роман надеялся, что по отношению к ней палачи были менее жестоки, хотя боль жертв доставляла Ключнику и Обезьяноподобному явное наслаждение, которое они охотно демонстрировали перед пытаемыми, скорее всего, для того, чтобы еще больше усилить их мучения. Нет ничего отвратительнее вида палача, жадно впитывающего каждый твой непроизвольно вырвавшийся вопль боли…

Если бы только он мог отомстить! Если бы у него сохранилась хоть малейшая надежда сделать это! Но яд каменного скорпиона поставил крест на всех его планах, и теперь даже скорое появление их освободителя не волновало Романа.

Ему поручено убить этого человека. Что ж, хоть таким образом он сможет отомстить. Он притворялся достаточно искусно, и, кажется, в конце концов, они ему поверили. Поверили в то, что его воля окончательно сломлена и он готов выполнить любой приказ гнусных тварей. Это давало ему надежду на то, что зловещую миссию не поручат никому другому, и именно он сможет предотвратить убийство человека, столь ненавистного прислужникам темного царства.

В первые часы после перевода в новую темницу Роман попытался установить контакт со своими сокамерниками, но ничего хорошего из этого не получилось. Тогда они еще не были столь заторможены и равнодушны ко всему, яд каменного скорпиона действует медленно, и он хотел воспользоваться этим обстоятельством. Возможно, вместе они смогли бы придумать, как бежать из этих застенков, и пусть ненадолго, перед самой смертью, подышать воздухом свободы. Но эти люди встретили все его попытки заговорить угрюмым молчанием и потом долго шептались о чем-то в своем углу.

Вероятно, они принимали его за провокатора, подосланного их врагами. Да и чего еще они могли ждать в этом месте от человека, которого неожиданно втолкнули в их камеру! Одно он знал совершенно точно: отрава не будет действовать до того, как он приступит к выполнению порученной ему миссии, а значит, у него еще есть время…

И Роман решил в последний раз попытаться использовать это время для того, чтобы расколоть лед отчуждения, отделивший его от товарищей по несчастью непреодолимой стеной.

— Вы хоть знаете, что все мы отравлены? Чувствуете, как по жилам у вас растекается огненный яд, сковывая ваши движения и убивая мысли? Неужели вы не видите, что я страдаю так же, как вы! Всем нам осталось жить несколько часов, не хочу умирать в одиночестве! Хотя бы поговорите со мной!

— Кто ты? — Вопрос был задан высоким жилистым человеком, по остаткам полуистлевшей одежды которого можно было заключить, что он имел в недавнем прошлом какое-то отношение к лесу… Хотя откуда взяться лесу в этом мире?

— Меня зовут Роман Усердов.

— Ты помнишь свое земное прошлое?

— Конечно, я его помню!

— Этим даром здесь обладают далеко не все. Но если так, расскажи, почему ты здесь очутился?

— Откуда я могу это знать? После смерти я очнулся в вашем мире. Меня подобрал какой-то «встречающий» и притащил в эти застенки. Потом была процедура суда. «Стандартная», как сказали они, хотя в ней было немало странного, как мне показалось, и для самих судей. Вы-то хоть знаете, что собой представляет этот мир? Это ад?

— Никто не знает этого в точности. Но, думаю, есть миры и намного хуже. Так что скорее это преддверие. То, что земная церковь называет «чистилищем». Но это всего лишь мое предположение. Однако ты не ответил на мой вопрос. Сюда не попадают без причины. В твоей прежней жизни наверняка имелись серьезные преступления. На суде тебе должны были о них рассказать.

— Вы называете это судом? Разве палачи бывают судьями?

— Здесь бывают! Ты, парень, не юли и, если хочешь говорить с нами, сначала выложи свою историю! — пророкотал самый высокий и широкоплечий из четырех его товарищей по несчастью, друзья называли его Фавеном.

Несмотря на свою незаурядную силу, он не был в этой четверке главным, скорее эта роль отводилась высокому и худому человеку, который первым заговорил с Романом.

— Моя история довольно проста, и в ней нет ничего примечательного, если не считать того, что на Земле меня подло убили выстрелом в спину во время атаки батальона «Изюбрей», в котором мне довелось служить.

— Без причины людей не убивают.

— Возможно, причина имелась, только я о ней не знаю. Конечно, у меня не со всеми сослуживцами складывались дружеские отношения, но оснований убивать меня из-за угла ни у кого не было.

— В таком случае причина твоей смерти может быть связана с какой-то очень важной миссией! — неожиданно вступила в разговор женщина, впервые взглянув прямо в глаза Роману, и он невольно похолодел от ее проницательности и от этого взгляда. Вот только об этом он не мог говорить. Не было дано ему такого права, и он пожалел, что вообще затеял этот разговор. Чтобы как-то выйти из неловкого положения, он перевел разговор на более важную для всех присутствующих тему:

— Я не знаю, почему здесь очутился, но зато знаю, что мне поручено убить человека, который собирается нас освободить.

— И кто же этот человек?

— Мне известно только его имя. Его зовут Глеб Танаев!

Молчание, последовавшее вслед за этим заявлением, показалось Роману угрожающим. Все четверо вскочили со своих лежанок и окружили его плотным кольцом, словно собираясь немедленно разорвать на части.

Неизвестно, чем бы закончилась эта немая сцена, если бы каменный блок, закрывавший вход в камеру, со скрипом не сдвинулся со своего места.

Существо, появившееся на пороге их камеры, мгновенно заставило забыть о назревающей ссоре. В дверь с трудом протиснулась небольшая башня на коротких ножках, под вращающейся крышей которой сверкала гирлянда разноцветных огней, словно на рождественской елке. А когда вслед за нею в камеру вошел человек, чье имя только что чуть не вызвало расправу над ничего не подозревающим Романом, вопль восторга и радости доказал ему, что ядовитые миазмы проникли в жилы его сокамерников еще не слишком глубоко.

Первой пришла в себя Карин.

— Но это не можешь быть ты! Ты же улетел отсюда, вырвался из этого проклятого мира!

— Не мог я улететь один, оставив вас на растерзание врагу, которого сам же и освободил. Так что можешь поверить — это я и есть. — Секунду Карин колебалась, а затем, забыв о присутствующих, бросилась на шею вошедшему.

— Кто это? — наконец осмелился спросить Роман у стоявшего рядом с ним Бартона.

— Тот самый Танаев, которого тебе поручено убить. Мы были уверены, что его нет в нашем мире, и решили, что ты выдумал это специально, чтобы втереться к нам в доверие. Но мы ошиблись. Так что добро пожаловать в нашу компанию, если ты, конечно, не собираешься и в самом деле убивать нашего друга.

Теперь уже и Танаев обратил внимание на Романа, и едва их глаза встретились, как Роман неожиданно ощутил легкое жжение в правой половине груди, в том месте, к которому прикоснулся монах, проводивший его в этот мир. Не тот ли это человек, которому он должен передать послание Александера? Но полной уверенности у него еще не было. Имя принадлежало тому самому человеку, которого он должен был отыскать в этом мире, но его именем мог назваться кто угодно. И Роман решил не спешить с признанием. Он знал, что подручные Арха умеют подделывать внешность человека. Так что и восторг друзей Танаева может быть результатом обмана или инсценировки. «Никому не верь в том мире, в который ты вскоре попадешь», — сказал ему Александер на прощание. Он и не верил.

Когда улеглись первые восторги от встречи и состоялся обмен самыми важными новостями, Танаев отозвал в сторону Литлбаша и на языке, понятном только им двоим, спросил:

— Что ты обо всем этом думаешь?

— О чем именно, навигатор? За последний день произошло столько событий, что мне трудно решить, какое из них имеет для тебя большее значение.

Постороннему наблюдателю могло показаться, что эти двое, такие не похожие друг на друга, играют в молчанку. Губы Танаева оставались неподвижными, только лампочки под крышей Литлбаша иногда вспыхивали разноцветными огоньками.

— Почему Арх решил отдать нам своих пленников?

— Ну, это мало похоже на подарок. Мы ворвались сюда силой, искрошив по дороге его лучшую гвардию. Помнишь тех скелетов?

— Это так. Но я имел возможность познакомиться с Архом достаточно близко и знаю, что он не отступил бы так просто. За всем этим кроется какая-то ловушка, и чем скорее мы разберемся в этой загадке, тем больше у нас появится шансов выбраться из нее невредимыми.

— В жизни часто возникают очень сложные, запутанные и опасные ситуации, и наибольший шанс выбраться из них с честью появляется у того, кто следует своему предназначению.

— А ты, оказывается, философ, мойдруг. И если я правильно тебя понял, нам следует забрать наших друзей и возвращаться к кораблю?

— Именно этого и добивается наш враг. И в обычных обстоятельствах я бы тебе посоветовал поступить в точности наоборот. Но мне кажется, Арх недооценивает расу людей. Вы умеете находить выход из любого положения. Выяснить, как вам это удается, — одна из главных задач моей миссии.

— Так ты поэтому советуешь мне возвращаться на корабль?

— И поэтому тоже.

— Ну, так подскажи для начала, как нам отсюда выбраться? Двери ловушки захлопнулись. Идти обратно тем же путем мы не можем: если ты еще не забыл, в интерферентном защитном поле двигаться можно только в одну сторону. Если мы попробуем вернуться тем же путем, с нами случится то же самое, что случилось с надумавшими нас нагнать скелетами.

— У тебя есть два пути. Попытаться вернуться знакомым путем, а вдруг поле не сработает, не сможет действовать на человека, так же как подействовало оно на скелеты. Или, в надежде найти другой выход, идти в глубь крепости Арха, туда, где нас поджидают подготовленные засады и ловушки.

— Что значит «в надежде»?! Ты знаешь план крепости, так перестань вещать и лучше подскажи, куда именно мы должны идти?

— Но, если я это сделаю, я нарушу приказ своего Совета и не смогу наблюдать за тем, как ты справишься с безвыходной ситуацией, в которой сейчас находишься. Тем более что я предупреждал тебя о том, что Арх готовит нам ловушку, и тем самым уже частично нарушил приказ. Но ты меня не послушал, упрямо попер вперед, вот теперь и выбирайся.

— Ах, ты, тупая башня! Так ты вознамерился наблюдать за нами? А тебя самого это уже не касается? Не кажется ли тебе, что Арх в первую очередь разберет тебя самого на винтики, или кирпичики, или из чего там сделаны твои «непробиваемые» стены?

— Это не имеет значения. В любом случае я успею передать Совету результаты своих наблюдений.

По опыту своих предыдущих общений с Литлбашем Танаев хорошо усвоил, что спорить с ним бесполезно. Если уж под его упрямую крышу втемяшилась какая-то мысль, он будет следовать ей неукоснительно, особенно в тех случаях, когда это касается предписаний Домсовета.

Неожиданно для остальных окружающих Танаев разразился длинной тирадой, состоящей из междометий и отборных ругательств, которые он произнес уже не в ментале, а предоставил, так сказать, слуху всех присутствующих.

Они смотрели на него в полном изумлении, поскольку, на их взгляд, он вел себя достаточно странно. Минут пятнадцать молча стоял перед живой башней, которую сам же и привел, а затем ни с того ни с сего попотчевал ее отборной руганью.

— Тащите сюда эту мумию, этого «посланника», который завел нас в ловушку! — наконец обратился Глеб к друзьям.

— Ты думаешь, он так и ждет нас в коридоре до сих пор? — не без ехидства осведомился Литлбаш.

И действительно, в гостеприимно распахнутом проеме входа никого уже не было. В обе стороны на сотни метров просматривался лишь пустой коридор, по которому они пришли. Стены его слегка свети_лись под воздействием силового поля, а пол выглядел девственно чистым, даже обломки скелетов куда-то исчезли.

— Чуть подальше по этому коридору, если идти _Б глубину цитадели, находятся пыточные камеры. И мне почему-то кажется, что там мы найдем двух тварей, хорошо знакомых с этим подземельем, — произнес Бартон, стоявший за спиной Танаева, и, помолчав секунду, добавил: — Мне бы очень хотелось поменяться с ними ролями.

— Вас пытали?

— А ты думал, мы находились на курорте? Сейчас это уже не имеет значения. Раны на наших телах заживают в течение суток, и лишь память о перенесенной боли надолго остается с нами. Я хочу посмотреть, будут ли испытывать эти существа такое же наслаждение от собственной боли, какое они испытывали, издеваясь над нами.

— Давайте проверим, не сбежали ли они вслед за «посланником», и, если мы их поймаем, я не стану вам мешать. Любой ценой нам нужно узнать, как выбраться из крепости.

ГЛАВА 12

Недавним пленникам повезло. Ключник и обезьяноподобный Банщик были слишком заняты обработкой очередных новичков и не успели покинуть пыточную камеру до того, как туда вломились их бывшие жертвы, которые, не теряя времени даром, поменяли местами жертв и палачей.

Сопротивляемость к боли оказалась у обоих пыточных дел мастеров позорно низкой. Правда, Бартону пришлось срочно приспосабливать дыбу к слишком длинному телу Ключника, однако его усилия были вознаграждены сторицей. После нескольких минут доверительной беседы друзья узнали о Колодце забвения.

Он был так назван потому, что находился в самом нижнем, заброшенном горизонте туннелей. Никто толком не знал, куда ведет этот колодец, о нем среди слуг Арха ходили самые фантастические слухи. Говорили, что те, кому удалось добраться до его дна, попадали в свое прошлое, как раз в ту его часть, о которой старались вспоминать как можно реже… Но так ли это на самом деле, доподлинно никому не было известно. Из тех, кто рискнул на собственном опыте проверить слухи, обратно никто не возвращался.

Проследив мысленным взором оставшиеся в их распоряжении пути к отступлению, Танаев выбрал из всех зол меньшее. Колодец самой своей неизвестностью оставлял им хоть какую-то, пусть даже иллюзорную, надежду на успех. Остальные пути вели к скорой и верной гибели. Немаловажным обстоятельством для принятия окончательного решения стало то, что путь к Колодцу забвения не пересекал линий интерференционного поля. А если верить словам Ключника, на самых нижних этажах подземелья защитные поля вообще не действовали.

Была и еще одна, не такая явная причина — Танаев чувствовал, как его влечет к колодцу некая неведомая сила, та самая, что уже не раз помогала ему выбраться из самых безвыходных ситуаций.

Вооружившись найденным в подсобных помещениях пыточной холодным оружием, друзья, надежно связав обоих палачей, пустили их впереди группы на длинном поводке, заставив показывать дорогу к колодцу. Это давало надежду избежать ловушек, известных Ключнику и Обезьяноподобному.

Какое-то время этот прием успешно срабатывал. Им удалось беспрепятственно спуститься на два горизонта. Здесь уже не было охраняемых жилых помещений. Сооруженные в глубокой древности подземелья выглядели давно заброшенными. В одном месте им встретился прикованный к стене скелет. Оковы, державшие его, давно проржавели насквозь, а кости превратились в пыль при первом прикосновении.

— Сколько лет он здесь провисел? — поинтересовался Танаев у палачей, но в ответ получил лишь недоуменное пожатие плечами.

— Это не наша работа. Мы не знаем, кто управлял цитаделью до того, как ее захватил Арх. Ходят слухи, что ее выстроили титаны еще до первой войны. Иногда здесь встречаются довольно странные вещи.

— А защитные поля в верхних коридорах — это тоже не ваша работа?

— Нет. Мы до сих пор не знаем, каким образом они действуют. Ими никто не управляет. Иногда то в одном, то в другом месте подземного лабиринта появляются эти поля, и тогда нам приходится искать обходные пути.

С каждым следующим горизонтом Танаев сильнее ощущал притяжение колодца, словно приближался к невидимому магниту.

Когда, заинтересовавшись необычным строением породы на стене туннеля, он немного приотстал от остальных, к нему приблизился Роман. Танаев сразу же понял, что он давно ждал подходящего момента, чтобы поговорить с ним наедине.

— Ну, что там у тебя? Выкладывай.

— Толком я и сам этого не знаю. Но на Земле перед последней атакой, которая привела меня в этот мир, у меня было странное свидание с одним из валамских монахов.

Танаев сразу же прекратил изучение породы, повернулся к Роману и весь обратился в слух.

— Ты знаешь, как зовут этого человека?

— Нет. Но это и не важно. Он был всего лишь провожатым, который привел меня к их святому.

— Святому?

— Да. Его звали Александер, и он велел мне передать послание живому человеку, добровольно отправившемуся в нижний мир.

— Считай, что ты его встретил. Можешь передать свое послание.

— Увы. Не могу. Этот человек должен сам прочесть его в моей памяти. Я даже не знаю его содержания.

— Хорошо. Подойди ко мне ближе. Да не дрожи ты так! Ничего с тобой не случится! — произнес Танаев, с горечью осознавая — все самое плохое, что могло произойти с этим парнем, уже произошло.

Затем он протянул к Роману руку и коснулся на его груди пятна, излучавшего невидимое и неощутимое для посторонних тепло. Танаев почти сразу почувствовал присутствие своего учителя и услышал его голос:

— Пора возвращаться, Глеб! Даже если тебе не удалось найти то, что ты искал в нижнем мире, все равно возвращайся. Времени у нас больше нет. Приближается последний штурм Аристархова воинства. Без твоей помощи мы не сможем его отразить…

— Я запутался в лабиринтах нижнего мира, я не получил от Прометея оружие, способное остановить Аристарха! Зачем же мне возвращаться и каким, собственно, образом я должен это сделать? — прошептали его губы, словно тот, к кому он обращался через миллиарды километров, мог его услышать. Но его все-таки услышали, потому что ответ пришел, если только это было ответом. Жаркая волна тепла, идущая снизу от еще невидимого колодца, настигла его, и теперь он почему-то знал, что впереди его ждут новая разлука, новое одиночество и новая неизвестность.

Пока что им везло, на всем долгом пути к таинственному Колодцу забвения отряду не встретилось ни одной преграды.

Колодец представлял собой неровную дыру в полу. Ее внешний вид никак не соответствовал названию этого места. Впечатление было такое, словно каменный пол разворотило мощным взрывом. Зато глубина, которую колодец скрывал в своих недрах, казалось, не имеет дна. Во всяком случае, звук камня, ударившегося о дно колодца, им так и не удалось услышать, хотя Танаев выбрал для испытания достаточно увесистый булыжник. А факел, отправившийся вслед за камнем, превратился в конце концов в крохотную звездочку и исчез из вида, так и не осветив дна.

— Ну что, есть желающие узнать, куда ведет эта дыра? — спросил Танаев своих приунывших спутников.

— У нас нет веревки достаточной длины, — первым высказался осторожный Стилен.

— Неизвестно, можно ли оттуда вернуться, — заметил Бартон.

— Не понимаю, для чего тебе это нужно! Неужели нет более подходящей дороги, — не сдержала возмущения Карин.

— Там слишком темно, а я не люблю темноту. — Фавен ответил лишь после того, как к нему повернулся Танаев.

— Мое мнение не имеет значения, поэтому я поступлю так, как решат остальные, — сказал Роман, отчего-то старавшийся не смотреть на Танаева.

— Если ты туда полезешь, обратного пути не будет! — предупредил Литлбаш. Словно они собирались возвращаться обратно.

* * *

Арх сидел в узком и неудобном кресле. Никто из его приближенных не знал, почему он предпочитает именно это сиденье, а причина была банальна. Несколько рычагов, управляющих скрытыми механизмами возмездия, находились в его подлокотниках.

Глаза Арха слегка прищурились после того, как он выслушал сообщение Некса. Тот хорошо знал судьбу тех, на кого его господин смотрел с таким вот прищуром.

— Повтори!

— Они подошли к Колодцу забвения, мой господин!

— И ты посмел это допустить?!

— Но вы никогда не говорили. Вы запретили им мешать! Запретили ограничивать их передвижение… — Некс окончательно сбился с мысли, отер широким рукавом халата обильный пот, выступивший на лбу. — Я хотел как лучше, я думал, они сами себя погубят. Ведь Колодец забвения ведет к смерти…

— Что ты знаешь о Колодце забвения, несчастный?!

— Ничего! Ничего я о нем не знаю! Только то, что мой господин соизволил…

— Откуда они узнали о его существовании?

— Ключник и Обезьяноподобный проговорились… Люди поймали обоих и пытали на дыбе… Оба оказались нестойки и выдали…

— С ними я разберусь позже. Сейчас необходимо остановить наших врагов, не дать им воспользоваться колодцем!

— Но почему? Разве этот путь не ведет к гибели?

Мгновение Арх молчал, понимая уже, что Некс узнал слишком много о Колодце забвения, и теперь с этим придется что-то делать. Но опять же, не сейчас… Сейчас у него по-прежнему связаны руки, колдун ему еще нужен. Но дни этого старика, порядком надоевшего ему своей наглостью, сочтены…

— Может быть, он и ведет к гибели… Скорее всего, он ведет именно к гибели! — осторожно произнес Арх, задачей которого теперь стал выигрыш времени. Некс не должен догадаться о назначении колодца хотя бы в течение ближайших суток. — Однако сейчас я не могу допустить их гибель. На это есть очень серьезные причины, которыми я не собираюсь с тобой делиться. Твоя задача — остановить их самым простым и действенным способом! Выведи их из крепости. Открой для них резервный проход, и пусть убираются!

Этого приказа Некс ожидал меньше всего. На секунду он даже подумал, не сошел ли его господин с ума, но сразу же взял себя в руки. Привычка анализировать и оценивать ситуацию взяла верх над минутным порывом, и Некс сумел промолчать, подобострастно опустив голову.

— Я сделаю все, что вы прикажете, мой господин!

* * *

Танаев убеждал своих спутников минут пятнадцать. Самым главным аргументом было, разумеется, их теперешнее положение. И когда, наконец, ему Удалось добиться их согласия на спуск в эту смертельно опасную дыру, когда все пятеро, исключая Литл баша, двинулись к отверстию колодца, ведущему в неизвестность, за их спинами прозвучал голос Некса, так своевременно исчезнувшего сразу после того, как Танаев освободил пленников.

— Остановитесь, несчастные! Оттуда нет выхода. Каждый человек должен иметь право выбора, хотя бы из двух дорог! Таков закон этого мира.

Танаев резко обернулся. В глухой стене появился туннель, которого здесь минуту назад не было и в помине. В проеме нового прохода, скрестив руки на груди, застыла мумия их недавнего проводника.

— Прекрасный закон! Вот только непонятно, почему ты не использовал его раньше! — Танаев не пытался скрыть неудовольствие. Некстати появившийся проводник спутал все его планы. Он инстинктивно чувствовал, что в колодце скрывается нечто важное, весьма важное, и внезапное появление ходячей мумии перед самым спуском лишь подтвердило его догадку.

Теперь он уже не был уверен в том, что сумеет увлечь за собой друзей, больше всего на свете стремившихся покинуть темницу, доставившую им столько страданий.

Он не мог их за это осуждать и, уже почти смирившись с тем, что ему придется вновь остаться одному, хотел хотя бы увериться в том, что его друзьям не подготовлена приспешником Арха новая ловушка.

— Скажи мне, любезный посланник, свое подлинное имя, пусть эта маленькая уступка с твоей стороны станет знаком доверия между нами — ведь светлый квадрат неба, который мы видим в открытом тобой туннеле, может исчезнуть так же неожиданно, как появился!

— Какое отношение имеет к происходящему мое имя? К тому же здесь имя для нас значит слишком много, и, доверив его постороннему, мы становимся зависимы от него. Так что уступка была бы совсем не маленькой, и вы можете по-прежнему называть меня посланником.

Разумеется, во время этого разговора посланник не раз непроизвольно произнес мысленно свое имя. Оно довольно громко звучало в ментале — так что даже новичок, а не такой искушенный мастер, каким был Литлбаш, мог бы его услышать. Незаметно для окружающих получив от Литлбаша нужное ему слово, Танаев усмехнулся и, глядя в глаза посланнику, ласково произнес:

— Хорошо, любезный Некс, я по-прежнему буду называть тебя посланником, раз таково твое желание. — Смертельная бледность, проступившая даже на сухой пергаментной коже Некса, показала, что удар Танаева попал в цель.

— Откуда… Откуда вы узнали?

— Не только твой господин знаком с волшбой. Мы тоже кое-что умеем. А теперь отвечай, куда ведет этот проход?

— На опушку мертвого леса.

— Почему твой хозяин решил нас отпустить?

— Он считает, что ваше пребывание в его крепости становится слишком опасным.

— Первая фраза — правда, вторая — полуправда! Некс что-то скрывает, — сразу же передал Глебу на ментале Литлбаш.

Ну что же… По крайней мере Танаев узнал, что в ближайшее время его друзьям ничего не угрожает, он выполнил то, зачем пришел сюда, — вернул им свободу. И теперь каждый из них имеет право идти своим путем…

Глеб, наверно, мог бы уговорить их последовать за ним в этот черный, смертельно опасный провал, куда его тянет так, словно именно там проходит дорога его судьбы. Вот только имеет ли он на это право? После стольких страданий, которые они получили в награду за свою верность, может ли он вновь подвергать их смертельной опасности в тот момент, когда перед ними открылся путь к свободе?

— Почему бы нам не проверить, куда ведет этот проход? — спросил практичный Бартон. — До выхода не так уж далеко!

— Конечно! Конечно, вы должны это проверить! — сразу же ухватился за эту мысль Танаев.

— Что значит: «Вы должны проверить»? Разве ты не собираешься идти с нами? — нахмурилась Карин, как всегда, первой почувствовавшая, чем закончится этот разговор.

— Разумеется, собираюсь! Я лишь ненадолго загляну в эту дыру! Вы и до выхода не успеете дойти, как я вас догоню.

— В таком случае нам стоит тебя подождать, — сразу же предложил Стилен.

— Проход может закрыться в любой момент. Вам нужно спешить. Во всяком случае, я вас ждать не собираюсь! — заявил проводник, направляясь в глубь туннеля, туда, где призывно и заманчиво светлел квадрат такого желанного и такого далекого от них неба.

— А ну вернись, Некс! — рявкнул Танаев. И посланник, дернувшись, словно от удара электрического тока, повернул обратно. Его имя, произнесенное в ментале с такой силой, вынуждало старого колдуна беспрекословно повиноваться. — А вам, друзья, и в самом деле нельзя терять время. В этом он прав. Проход действительно может закрыться. У меня сложилось впечатление, что Арх не полностью владеет ситуацией в своей резиденции. Здесь многое происходит не по его воле. Я должен выяснить, кто за этим стоит. Мне кажется, что в этом колодце можно найти ответы на многие загадки нижнего мира. Идите к выходу. Я загляну в колодец и догоню вас. Вы знаете, как быстро я могу передвигаться, когда в этом возникает необходимость.

— Я не оставлю тебя! — заявила Карин, решительно направляясь к краю колодца.

— Если ты останешься со мной, у нас не будет шансов вернуться. Ты не сможешь мне помочь, зато легко можешь стать обузой, хотя бы потому, что не способна передвигаться с нужной для этого скоростью!

Глеб специально говорил эти жестокие, обидные слова, подействовавшие на Карин как пощечина, чтобы сразу же остановить ее порыв. Он чувствовал, что времени на убеждения уже не осталось, а его предчувствия почти всегда оказывались правильными.

— Прощай, друг! — обратился он на ментале к Литлбашу. — Ты стал мне верным соратником за то короткое время, что мы провели вместе, и я знаю, что только тебе могу доверить заботу о безопасности моих друзей. Проведи их через мертвый лес, подальше от проклятого города. Может быть, там, за алыми горами, они отыщут место, где смогут нормально жить! Но первым делом позаботься о том, чтобы они отыскали противоядие от прощального «дара» Черного Арха.

— Ты не собираешься возвращаться?

— Собираюсь. Но знаю, что могу и не вернуться. Я лишь принимаю меры предосторожности, на всякий случай, — кстати, это как раз то качество, которое позволяет нашей расе выходить из многих сложных ситуаций, ты ведь искал ответ именно на этот вопрос, не так ли?

— Не совсем на этот. В вашей расе есть отдельные индивидуумы, способные пожертвовать собственной жизнью ради блага других, а некоторые, вроде тебя, способны это сделать всего лишь ради удовлетворения собственного любопытства. Но как ни странно, именно это делает вас сильными.

— Как бы там ни было, ответ на то, откуда черпает свои силы моя раса, ты получил и теперь имеешь право покинуть меня. Это так?

— Не совсем. Ответ далеко не полный.

— Ну, для полного тебе придется провести рядом с нами весь остаток своей жизни!

— Возможно, я когда-нибудь так и сделаю! Я привык к твоему обществу, Танаев, к твоим странным шуткам и к твоему еще более странному поведению.

— Это как раз и является одним из главных проявлений дружбы — способность принимать наших друзей такими, какие они есть. Будем считать, что с тобой мы простились, с остальными мне проститься не удастся. Если они узнают, что я могу не вернуться, они последуют за мной. Передашь им от меня все, что следует говорить в таких случаях, но лишь после того, как вы переберетесь через алые горы.

Друзья Глеба медленно двинулись вслед за Нексом, поминутно оглядываясь и все еще не теряя надежду на то, что он передумает.

Литл баш последовал за ними. Вскоре все они скрылись за неровностями туннеля, ведущего к светлому квадрату неба.

Танаев остался один на один с черным провалом колодца, одновременно притягивавшим и отталкивавшим его. Из черной дыры определенно тянуло смертью и холодом…

Последнее было особенно странно, потому что колодец вел куда-то в недра этой раскаленной планеты, и с каждым метром температура должна была повышаться. Но здесь этого почему-то не происходило.

— Кондиционер они внутри этой дыры поставили, что ли? — пробормотал Танаев, закрепляя конец веревки на крупном скалистом обломке, способном выдержать его вес. Хотя это и не имело особого значения.

Веревки все равно не хватит, и если стены колодца в том месте, где она закончится, останутся такими же гладкими, какие они здесь, у самого отверстия, ему придется отпустить веревку… Он знал, что сделает это, хотя бы потому, что подняться обратно с такой глубины будет уже невозможно.

Простые действия, связанные с подготовкой к спуску, отвлекали его от мрачных мыслей и позволяли на какое-то время оттянуть тот момент, когда он сделает последний шаг к пропасти.

Наконец все приготовления были закончены, рюкзак с небольшим запасом воды и сушеных продуктов надежно закреплен на спине. Все свое оружие Глеб отдал Стилену, оставил лишь шунгитовый меч. Крепление его ножен тоже подверглось тщательной проверке. Во время спуска любая мелкая оплошность могла обернуться катастрофой.

Дальше тянуть было уже невозможно, и, тяжело вздохнув, Танаев двинулся к краю колодца, невольно спрашивая себя: какого черта он туда лезет?

ГЛАВА 13

Веревка кончилась на сороковом метре. Бросив вниз догорающий факел, который все равно должен был погаснуть через пару минут, Танаев долго следил за его падением.

Огонек постепенно становился все меньше, пока не исчез совсем, так и не достигнув дна. И на всем пространстве, которое Глебу удалось рассмотреть, пока факел не затерялся во мраке, вниз уходили гладкие отвесные стены колодца без единого намека на трещину или выступ.

Теперь у него осталось два выхода: попытаться вернуться или отпустить веревку и последовать вслед за факелом в неизвестность. Первый вариант нравился ему больше, но если так заканчивать, не стоило и начинать. Второй вариант выглядел совершенно безумным и слишком уж смахивал на самоубийство. Но в его жизни порой возникали ситуации, когда самоубийственные на первый взгляд поступки приводили к успеху. Почему бы не испытать судьбу еще раз? Впрочем, чем чаше мы это делаем, тем заметнее возрастает вероятность неудачи.

Судьба не любит, когда ее подопечный слишком часто все ставит на одну карту… «Ладно. Пусть так. Все равно у меня не хватит сил, чтобы сорок метров подтягиваться на руках. Я слишком устал для этого». Подумав так, Танаев отпустил веревку и полетел вниз, постепенно ускоряя падение и слыша, как в ушах свистит прохладный здешний воздух.

При таком ускорении удар о дно колодца должен был размозжить в лепешку даже его хорошо сработанное тело. Он начал сомневаться в том, что сам, добровольно, выпустил веревку. Возможно, она просто выскользнула у него из рук. И вот теперь он стремительно летит вниз, изо всех сил стараясь сдержать непрошеный крик животного ужаса, готовый сорваться с губ.

Прошло, наверно, минут пять этого бесконечного падения, прежде чем Танаев вновь обрел способность трезво оценивать ситуацию. Падение, определенно, замедлилось, хотя по всем законам физики оно должно было ускориться. Это могло означать лишь одно — внутри этого колодца существуют свои собственные законы, или его поддерживает какое-то постепенно возрастающее силовое поле. Теперь он падал вниз со скоростью примерно метр в секунду.

Свет, пробивавшийся из входного отверстия колодца, постепенно померк, вскоре затерялась в темноте и сама светлая точка устья. Сколько Танаев ни всматривался вверх, он больше не мог ее отыскать.

Зато внизу, у него под ногами, появилось новое пятно света, которое, по мере его замедлявшегося с каждой секундой падения, становилось все ярче.

Вскоре Глеб уже мог детально рассмотреть стены колодца и сразу же отметил, что теперь способен различить блеск отдельных каменных кристаллов, слагавших эти стены.

Когда пятно нижнего света приблизилось настолько, что его призрачная синева заполнила собой все пространство вокруг, Глеб почувствовал легкий толчок. Примерно такой, какой ощущает парашютист, совершающий затяжной прыжок с большой высоты.

Поблагодарив судьбу за то, что в очередной раз остался жив после своего безумного поступка, Танаев осмотрелся.

Он стоял в огромном каменном зале, вытесанном в скале неизвестными искусными мастерами. Потолок располагался над головой Танаева в доброй сотне метров, и отыскать на нем отверстие, через которое он сюда влетел, не было никакой возможности.

В форме колонн, поддерживавших стрельчатый свод зала, чувствовалась рука гениального скульптора, сумевшего создать из мертвой материи звучащую, впрочем, довольно мрачно, симфонию. Этому ощущению способствовала грубая, местами небрежная отделка стен, словно кто-то вытесал их наспех гигантским топором в цельной скале, да так и бросил, не завершив свой титанический труд.

Свет шел от огромной друзы кристаллов аметиста, водруженной в центре зала на постаменте. Друза была почти прозрачной, и легкий фиолетовый оттенок освещения еще больше увеличивал мрачную красоту этого зала.

Шестигранной формы помещение смыкалось на расстоянии пары сотен метров от светящейся друзы, находившейся рядом с Танаевым. Он подумал, что сместись он в своем полете на пару метров левее, и острые, как ножи, кристаллы пропороли бы его тело насквозь. Не помогло бы никакое тормозящее поле.

Возможно, эти кристаллы находились здесь как раз для того, чтобы непрошеные гости не могли беспрепятственно проникать в тайны Колодца забвения.

И сразу же возник вопрос: кому и для чего понадобилось здесь что-то прятать? Танаев почему-то не сомневался, что вся гигантская работа по созданию этого скрытого в недрах планеты помещения была проделана ради укрытия в его стенах чего-то очень важного. Возможно, он оказался здесь, следуя за своим предчувствием, именно для того, чтобы отыскать это нечто…

Но прежде чем двинуться в глубь зала, он решил проверить свое предположение, касавшееся назначения светившейся зловещим фиолетовым светом друзы.

Не лампа это была, совсем не лампа. Он убедился в этом, едва обогнул друзу и очутился с той стороны, куда были наклонены острые кристаллы. Все, что летело сверху, напарывалось на эти каменные ножи, а затем соскальзывало по их наклонным бокам в специально предназначенное для останков неосторожных жертв углубление.

Здесь валялись запыленные, но почему-то не тронутые ржавчиной доспехи, хотя кости их невезучих обладателей давно истлели, превратившись в серый порошок.

Были и не такие древние останки тех, кто решился проверить древнюю легенду о колодце, ведущем к бессмертию через забвение. Много разных легенд узнал он об этом колодце от пленного Ключника, пытавшегося словоохотливостью заслужить снисхождение своих прежних жертв. Из этих зачастую противоречивших друг другу легенд следовало, что именно здесь спрятали свои несметные сокровища навсегда покинувшие Землю титаны.

Останков скопилось уже немалое количество, и сверху этой груды валялся его погасший факел, словно символизируя собой поджидавшую здесь Глеба судьбу. Представив столь печальное завершение своего жизненного пути, Танаев торопливо пошел прочь от этой смертоносной друзы.

Раз уж судьба оказалась к нему настолько милостивой, что отклонила его полет на волосок от смерти, он обязан до конца использовать представившийся ему шанс и раскрыть тайну этого колодца.

Арх наверняка считал колодец своей собственностью. Да и не только Арх. Судя по разнообразию одежды и оружию погибших здесь людей, не один правитель пытался завладеть им.

Но колодец принадлежал тем, кто его построил, несмотря на то что они давно покинули этот мир. И хорошо защищал свою тайну.

Друза аметиста на входе — наверняка только начало. На каждом шагу незваного искателя приключений здесь могут поджидать смертоносные ловушки. «Надо помнить об этом и контролировать каждый свой шаг», — подумал Танаев и почти сразу же забыл об этих благоразумных мыслях, потрясенный величием и грозной красотой открывшегося перед ним подземного сооружения.

Пройдя почти двести метров, он остановился перед одной из стен шестигранника, привлекшей его внимание.

В центре нее виднелся какой-то знак или символ.

Подойдя ближе и с трудом дотянувшись до заинтересовавшего его изображения, Танаев смахнул с него вековые отложения пыли и, потрясенный, отошел на несколько шагов назад, чтобы лучше видеть открывшуюся ему картину.

Это был хорошо знакомый ему еще по замку Прометея символ. Огромная человеческая рука, сжимавшая в кулаке две молнии…

Древний символ титанов… Так вот кто построил этот зал!.. Прометей наверняка знал о нем, но ни словом не обмолвился об этом тайном хранилище своей исчезнувшей расы.

Что же они здесь прячут? Нечто важное и, очевидно, опасное… Нечто такое, что не должно попасть в верхний мир. Не должно попасть в чужие руки.

Танаев, вспомнив о возможных ловушках, осторожно обошел зал по периметру, но, кроме стены, отмеченной символом, здесь не было ничего примечательного. Если и существовал какой-то вход в этот зал, кроме жерла смертоносного колодца, то он скрывался именно здесь, за толстой каменной плитой, весившей не один десяток тонн, — дверь, доступная одним лишь титанам.

Что же — это логично, и если отсюда нет никакого другого выхода и он не найдет способа проникнуть через эту преграду, ему суждено погибнуть здесь от жажды и голода.

Эта мысль сразу же вызвала в нем острое желание пить. Танаев достал из заплечной сумки флягу и поболтал ее, но так и не осмелился открыть крышку. Жидкости оставалось чуть больше половины фляги, и экономить теперь придется каждый глоток. Ему нужно выиграть время, чтобы разрешить вставшую перед ним задачу. Он не верил, что ведущая его по жизни невидимая рука, та самая, что отклонила его смертоносный полет от фиолетовых кристаллов друзы, сделала это лишь для того, чтобы он нелепо закончил свои дни в этом зале. Хотя почему бы и нет? Красивая усыпальница, достойная любого героя.

По крайней мере здесь нет наружной изнуряющей жары, это поможет ему продержаться чуть дольше. От друзы ощутимо тянуло прохладой. Чтобы проверить свое предположение, Танаев осторожно приблизился к кристаллам и приложил ладонь к одному из них.

Так и есть — ладонь обожгло холодом. В каменном кубе постамента находилось какое-то устройство, охлаждавшее поверхность камня до нулевой температуры, и оно оставалось работоспособным, несмотря на тысячелетия, пронесшиеся мимо этих стен.

Может быть, именно здесь и следует искать решение? Танаев с сомнением осмотрел каменный куб, служивший постаментом для друзы. Он был грубо вытесан из монолитной глыбы. Здесь не было ни единого шва, ни единого намека на какой-либо механизм. Да и ни одно известное ему устройство не смогло бы выдержать такого длительного испытания временем. Строителям этого зала были известны неведомые нам виды энергии.

Танаев перешел к стенам и начал исследовать каждый метр пространства, каждую грань и каждое Ребро.

Постепенно им овладевало глубокое отчаяние. Из этого зала не было выхода. Отсюда действительно никто не возвращался. Все пришельцы оставались здесь навсегда. Сломленный усталостью Танаев присел напротив стены с рисунком гигантской человеческой руки, достал флягу с водой и, отпив ровно четыре глотка, глубоко задумался.

И все же должен быть какой-то выход. Всегда есть выход. Даже если тебя пожирает дьявол, выход все равно остается, правда, не слишком приятный.

Предположим, это помещение строили как хранилище и спрятали в нем нечто важное, строители были обязаны предусмотреть возможность посещения этого места его бывшими хозяевами.

Ведь рано или поздно то, что здесь спрятано, могло им понадобиться. Даже древние земные пираты, устраивая захоронения для своих награбленных сокровищ, всегда составляли карту с указанием их местонахождения. А сундуки запирались надежными замками, и довольно часто их охраняли смертоносные ловушки — самострелы, ядовитые змеи или что-нибудь подобное.

Скорее всего, одна из шести стен зала является дверью. Всё, что ему нужно, так это понять, каким образом привести в действие открывающий ее механизм, а в том, что такой механизм существует, Танаев почти не сомневался. Хотя сразу же вслед за этой мыслью непрошено явилась другая: он мог ошибаться, если строители этого зала рассчитывали на титаническую силу хозяев.

Тишина в этом обиталище давно погибших душ стояла такая, что можно было услышать движение крови в собственных жилах. И никаких запахов — стерильный воздух, не похожий на наружный, пропущенный через невидимые фильтры и охлажденный… Требовалась прорва энергии, чтобы поддерживать в рабочем состоянии обслуживающие механизмы этого зала, и, спрашивается, для чего? Чтобы сделать комфортней гибель непрошеных гостей? Это не могло быть правдой. Этот зал кого-то ждал и постоянно был готов к приходу хозяев. Значит, где-то должен быть механизм, запирающий вход в основное хранилище.

Танаев поднялся и возобновил свои исследования. Хотя мрачные мысли продолжали сопровождать его на каждом шагу. Ну, допустим, в конце концов ему повезет, и он найдет замок замаскированной в стене двери. Что толку? Замка без ключа не бывает, а ключ к такому замку должен быть не менее надежен, чем сама дверь…

«Ладно, — успокоил он себя, — не будем отчаиваться, сначала нужно найти замок, а потом уже думать о ключе».

Во время поочередного простукивания всех шести стен Глеб постепенно отдалился от той стены, на которой было высечено изображение руки с молниями, и теперь, оглянувшись, посмотрел на него с противоположного конца зала. Отсюда изображение казалось более отчетливым, но стоило подойти поближе, и оно распадалось на отдельные фрагменты, отделенные друг от друга вековыми наслоениями пыли и кристаллов кальцита. Хотя здесь совсем не было воды, отложение каменных солей все же происходило, хоть и гораздо медленнее, чем в земных условиях.

Может быть, в этом все дело? В том, что он не замечает в рисунке каких-то мелких, но важных деталей?

Глеб подтащил к стене несколько каменных обломков, выбрал из груды останков хорошо сохранившиеся доспехи и соорудил из всего этого довольно устойчивую пирамиду, позволившую ему подобраться к самому изображению.

Затем, достав меч, он начал прочищать его лезвием заплывшие от времени линии. Работа продвигалась медленно, и досаднее всего было то, что, стоя так близко к изображению, он не видел результатов своей деятельности. Только спустя полчаса Глеб позволил себе спуститься и, отступив к противоположной стене, всмотрелся в картину.

Молнии определенно стали четче, да и сама рука выглядела теперь более угрожающе. И что-то там было. Какая-то мелкая деталь, которую он не мог заметить, пока не очистил всю резьбу. Да и сейчас в этом месте еще оставалась нашлепка старых отложений, закрывавшая именно ту часть, которая была ему нужна. Пришлось вновь возобновить работу, и лишь спустя еще полчаса он понял, что рука была украшена изображением перстня.

«Ну и что? — спросил он себя. — Перстень мог быть на той руке, которая послужила оригиналом для резчика. Ничего это не значит. Или все-таки значит?»

Изображение перстня казалось каким-то неправильным. Что-то в нем было не так… И вскоре, тщательно и осторожно очистив изображение, Глеб понял, что в перстне отсутствует камень. То есть углубление, в котором он должен был находиться, имелось, но самого камня не было…

Разумеется, его могло не быть здесь изначально, но тогда непонятно назначение четкого углубления правильной геометрической формы и окружавшей его оправы, повторявшей даже мелкие детали… Почему же резчик не пожелал изобразить сам камень? И почему форма оправы кажется ему такой знакомой?

Не отрывая глаз от очищенного рисунка перстня, Танаев начал лихорадочно нащупывать цепочку корабельного ключа, подаренного ему Прометеем. Ключ от корабля? Возможно, не только от корабля?

Если вспомнить слова Прометея, этот ключ был для титанов символом спасения, дорогой, ведущей к дому.

Две пересекающиеся изломанные линии на поверхности ключа в точности соответствовали рисунку молний, а сам ключ, вернее, его форма, идеально подходил к тому месту, где должен был находиться камень на перстне титанической руки.

Не раздумывая больше ни секунды, Танаев вставил ключ в углубление, и, как тут же выяснилось, подумать все-таки следовало.

От грохота, раздавшегося за стеной, затряслись колонны древнего зала, с потолка посыпались обломки камня, а пирамида, на которой Танаев с таким трудом удерживал равновесие, мгновенно рассыпалась под ним.

Но даже больно ударившись об пол, он ни на секунду не отрывал глаз от дрогнувшей плиты, на которой была изображена рука титана.

Медленно, со скрипом и грохотом, каждую секунду рождая водопады каменных обломков и накопившегося за столетия мусора, плита двинулась в сторону. Казалось, вот-вот она остановится, застрянет навсегда, оставив Танаева погибать в этом зале смерти. Но этого не произошло. Постепенно, медленно, сантиметр за сантиметром, рывками продвигаясь в сторону, плита наконец открыла проход, достаточный, чтобы в него мог протиснуться человек.

ГЛАВА 14

Едва Танаев переступил порог открывшегося перед ним помещения, как плита за его спиной со скрипом повернулась и встала на место. Теперь даже Иллюзорной надежды на возвращение прежним путем у него не осталось.

Здесь было темно, как в могиле, и Танаев невольно подумал, не попал ли он из огня да в полымя. В первое мгновение, пока плита еще не отрезала его от источника света, находившегося в соседнем зале, он успел рассмотреть лишь общие очертания предметов. Огромное пространство второго зала терялось во мраке, а ближе ко входу громоздились непонятные большие предметы неправильной формы. Впрочем, они и должны были быть большими, поскольку принадлежали расе титанов, давно покинувших этот мир.

От этой мысли ему не стало легче. Ничто так не угнетает человека, как темнота в незнакомом помещении. Какой-то шорох слева от него заставил Танаева вздрогнуть и резко развернуться. Этого только не хватало!

— Есть здесь кто-нибудь?

Молчание. Шорох послышался ближе.

— Эй, вы там! — крикнул не на шутку встревоженный навигатор. — Зажгите свет и представьтесь!

Этой дурацкой фразой он хотел показать своим невидимым врагам, что не боится их, и, разумеется, не рассчитывал на какой бы то ни было эффект от своего требования. Но, как ни странно, где-то впереди, метрах в ста от него, вспыхнул слабенький желтый огонек. Он был не в силах бороться с огромностью окружавшего его мрака и блестел вдалеке, словно крохотный маячок.

— Это уже что-то! — проворчал Танаев, направившись в сторону огонька. Ему приходилось двигаться очень осторожно, поскольку он каждую секунду натыкался на какие-то валявшиеся на полу предметы. Время от времени огонек терялся за огромными плоскостями этих предметов, и тогда Танаеву приходилось медленно, чтобы не потерять направление, обходить попавшееся на пути препятствие до тех пор, пока огонек вновь не появлялся в поле его зрения.

Огонь не двигался и не колебался от движения воздуха, и постепенно, несмотря на все новые препятствия, Танаев приближался к нему.

В конце концов он остановился перед гигантской вазой четырехметровой высоты, вытесанной из огромного кристалла кварца. Огонек горел в центре прозрачного цветка, украшавшего ее поверхность. Собственно, он не горел, а светился холодным желтоватым светом, поскольку находился внутри одной из стенок этой вазы. Лишь теперь Танаев понял, что появление этого «маячка» не было ответом на его просьбу. Вероятно, свет был заслонен каким-то предметом, а когда он сделал шаг в сторону, то заметил огонек.

Он был таким слабым, что не позволял рассмотреть ничего вокруг, кроме самой вазы.

С досадой помянув недобрым словом притаившихся в темноте чертей и тех, кто вытесал эту вазу, Танаев хлопнул по огоньку ладонью. Раздался щелчок, и под потолком огромного зала вспыхнул ослепительный свет.

Когда глаза привыкли к резкому свету и Танаев смог наконец осмотреться, вздох разочарования невольно сорвался с его губ.

Зал представлял собой склад огромных по размерам предметов искусства и оружия. Все это выглядело таким старым, заброшенным и ненужным, что склад своей беспорядочностью больше всего напоминал свалку мусора. Время здорово потрудилось над всем этим хламом.

Прямо позади Танаева валялось навершие какого-то шлема высотой в три человеческих роста, некогда украшенное плюмажем, давно превратившимся в пыль.

Танаев ткнул обломок шлема носком ботинка, ожидая услышать хотя бы звон бронзы, из которой судя по цвету, был когда-то сделан этот шлем. Но звук получился глухим, словно он ударил в гнилую бочку. Даже бронза не выдержала пронесшихся здесь тысячелетий и рассыпалась от удара его ноги.

— Сюда бы археологов — еще никому не удавалось найти предметы древнейшей цивилизации титанов! — пробормотал Танаев вслух, переворачивая гигантскую перчатку, в которой свободно мог бы при желании уместиться целиком. — Только вот мне-то зачем весь этот хлам?

— Ну, не скажи! Здесь есть весьма полезные вещи! — произнес голос,донесшийся из-за груды каких-то предметов непонятного назначения. Голос показался Танаеву знакомым, и, резко обернувшись, он наполовину обнажил свой короткий меч.

— А ну, покажись! Кто ты?

— Старых друзей не узнаешь, Танаев? А ведь когда-то ты встречал меня с радостью! — упрекнул его Йоркширский виртуальный кот, частично проявляясь прямо на поверхности вазы, перед которой стоял Танаев.

Это существо до сих пор оставалось для него загадкой. Он предпочитал никому не рассказывать про виртуального кота, свободно перемещавшегося в пространстве и способного использовать для своего воплощения в реальном мире любой подходящий предмет. Боялся, что его сочтут ненормальным.

Но кот существовал и не раз оказывал ему не такие уж пустяковые услуги. Разумеется, не бесплатно. Однажды кот признался, что его приставил к Танаеву Хорст, главный враг навигатора, в качестве соглядатая и информатора. Вот только свои официальные обязанности кот выполнял не слишком охотно, и в конце концов между ними установились отношения, весьма похожие на дружбу.

— Что-то давненько я тебя не видел. Забываешь старых друзей? Или твоему хозяину стало вдруг неинтересно, где я нахожусь? — спросил Глеб.

— За тобой не угонишься, Танаев! Ты укрылся в таком мире, в который даже мне дорога заказана. Пришлось долго искать обходные пути. В конце концов я обнаружил канал, кстати, один-единственный, ведущий в этот зал и здесь заканчивающийся. Я надеялся, что ты найдешь это место. Тебя всегда притягивали старинные артефакты и сокровища, но ждать мне пришлось довольно долго.

— Что-то я не вижу здесь особых сокровищ!

— Потому что не умеешь смотреть. Вон там, у стены, стоит короб, похожий на кузов старого автобуса. Весь усыпанный костями, обломками и пылью.

— Ну, и что в нем интересного?

— На самом деле это личный сундук одного из титанов. Если в нем хорошенько покопаться, то можно обнаружить и кошель с золотом. А ты можешь себе представить размер монеты, способной уместиться на ладони перчатки, у которой ты сейчас стоишь?

— Интересно, что мне делать с монетой, которую я не смогу даже поднять!

— Ну, однажды хитрая земная бабка ухитрилась всучить туристам в качестве монеты эпохи титанов крышку канализационного люка и неплохо на этом заработала!

— Крышка была чугунная. А золотую монету такого размера не смогут сдвинуть с места и четверо Мужиков. Я еще не забыл удельный вес золота!

— Так отруби от нее кусочек, это ведь мягкий металл! А золото путешествующему по разным мирам человеку всегда пригодится!

— Похоже, я уже отпутешествовался. Дверь, через которую я сюда проник, за мной запечатали наглухо. Сомневаюсь, чтобы отсюда был выход!

— И зря сомневаешься. Я же сказал тебе, здесь есть телепортационный канал! Я его долго искал. Канал слабенький, но вполне надежный.

— Твои каналы мне не подходят.

— Этот канал универсальный. Подойдет и тебе, если найдешь портал входа. Он где-то здесь, в этом зале!

— Что значит «где-то»? Негодник ты этакий! Ты же им воспользовался!

— Ты ведь знаешь мои правила — никакой информации бесплатно, только бартер! А какой может быть сейчас с тобой бартер, если ты каждый глоток воды считаешь?

— А в долг ты мне не поверишь?

— Может, и поверю, если накинешь соответствующий процент за ожидание.

— Сколько?

— А это смотря чего!

— Ну, обычно при расчетах ты использовал сметану, хотя, убей меня, не могу понять, для чего виртуальному коту нужна сметана?

— А тебе и не следует этого понимать. Только сметаной ты на этот раз не отделаешься. Готовь пол-литра валерьянки!

— О, господи! Опять ты упьешься в дупель и загремишь в пыточную камеру своего хозяина.

— Как же, отыщет он меня! Мне известно много мест, недоступных Хорсту. Именно там я и предпочитаю напиваться.

— Ладно, черт с тобой, будем считать, что мы договорились!

— Да не поминай ты чертей в таком месте, их здесь развелось слишком много! И потом мой тебе совет: прежде чем искать портал, осмотри внимательно этот зал — здесь можно найти много полезных вещей. И не забудь заглянуть в сундук, о котором я тебе говорил. Извини. Меня, кажется, вызывают!

— Эй, погоди! А как же портал?!

Но барельеф прозрачного кота уже бесследно исчез с вазы, и на ее гладкой поверхности ничто не напоминало о его недавнем присутствии.

Танаев вновь остался один, правда, теперь его настроение заметно улучшилось. Он знал, что кот обязательно вернется, через день или через неделю — это будет зависеть от того, для чего он понадобился Хорсту, но он вернется. А время ожидания следовало использовать с толком, в этом, Йоркширец, безусловно, прав.

Танаев подошел к сундуку и попытался приподнять крышку. Она оказалась настолько тяжелой, что ему пришлось использовать в качестве рычага обломок копья, валявшийся неподалеку.

Хорошо еще, что в этом сундуке не было замка. Поддавшись в конце концов его усилиям, крышка с грохотом откинулась, подняв целое облако пыли.

Заглянув внутрь, Танаев убедился, что все вещи, которые были подвластны тлению, давно рассыпались в пыль. Хорошо сохранилось лишь золото. Пять огромных кругов размером с колесо телеги его не заинтересовали, он не смог бы их сдвинуть с места Даже с помощью рычага, а откалывать от них кусок золота ему не хотелось, потому что ценность этих монет была вовсе не в золоте. Любой нумизмат отдал бы полжизни за такую монету.

На Земле был найден единственный экземпляр монеты, отчеканенной в эпоху титанов, и стоила она несколько миллионов стандартных галактических единиц. Вот если бы найти здесь монету помельче…

Разворошив концом копья кучу пыли, скрывавшую содержимое сундука, Танаев наткнулся в конце концов на монету, которая хоть и с трудом, но все же могла уместиться в его кармане.

Скорее всего, эта была самая мелкая монета той эпохи, но отчеканена она все равно из золота. Очевидно, титаны не признавали иного металла для своих денег.

И хотя монета изрядно оттянула карман его куртки, Танаев решил с ней не расставаться. Отправив ее в конце концов в заплечную сумку, он продолжил свои исследования сундука. Больше ничего интересного ему не попалось. Вилка из какого-то сероватого металла годилась разве лишь для того, чтобы использовать ее на сенокосе вместо вил. Ложка с отломившейся ручкой, больше похожая на корыто. С каждым новым предметом Танаев все больше ощущал себя Гулливером, попавшим в страну великанов.

Жаль, что хозяев увидеть ему не удастся, а может, это и к лучшему — неизвестно, как бы они отреагировали на его вторжение.

В конце концов, покончив с проверкой сундука и не найдя в нем больше ничего интересного, Танаев занялся подробным исследованием зала.

Прежде всего он вернулся к блоку, отделившему его от зала с колодцем и смертоносной друзой. Он помнил о том, что блок не просто встал на свое прежнее место, но при этом еще и повернулся на сто восемьдесят градусов, и ключ Прометея, вставленный в барельефное изображение перстня, по-прежнему поблескивал перед глазами навигатора.

Обрадовавшись, что дорогая для него вещь не осталась по ту сторону стены, он попытался извлечь ее из барельефа.

Однако его старания не увенчались успехом, ключ словно впаялся в каменную поверхность плиты а сама плита в этом месте затвердела настолько, что даже его шунгитовый меч не оставлял на ней ни малейшей царапины.

В конце концов, потратив на бесперспективные попытки извлечь ключ пару часов и убедившись, что в его фляге почти не осталось воды, Глеб решил более разумно использовать подаренное ему судьбой время. Прежде всего нужно найти портал, о котором ему сообщил Йоркширец. Конечно, оставалась слабая надежда на возвращение кота, но тот мог отсутствовать годами, и время для него в отличие от Танаева не имело никакого значения.

По форме зал, в котором он теперь находился, был точной копией первого, разве что размеры его были побольше, да хлама, завалившего проходы между арками, оказалось столько, что местами, не разгребая эти груды полуразрушенных предметов непонятного назначения, пройти не представлялось возможным.

По логике вещей, портал должен был находиться в глубине одной из шести арок, окаймлявших зал. Но на разборку завалов у Глеба ушел бы не один месяц, и вскоре навигатор убедился, что, не зная точно, где именно нужно искать портал, он его никогда не найдет. К моменту завершения расчистки хотя бы половины арок от него останется только высохший скелет.

Помянув еще раз недобрым словом виртуального кота, Танаев решил не тратить зря силы, а подождать, пока у Йоркширца проснется совесть, — несмотря на свой строптивый нрав, заключенные договора кот соблюдал скрупулезно и, следовательно, обязан вернуться до того, как его клиент скончается здесь от жажды.

Время ожидания тянулось тягуче медленно, и Танаев с досадой подумал о том, как все на свете относительно. Вот он неподвижно сидит в зале, построенном тысячелетия назад самой загадочной расой, когда-либо появлявшейся на Земле. Каждый обломок этого хлама, каждый предмет здесь является бесценным сокровищем для земной науки, но его этот факт совершенно не волнует. Он думает лишь о том, как бы растянуть на более длительный срок оставшиеся у него пару глотков воды. Да еще о том, что огромный полупрозрачный саркофаг в центре зала таковым не является, а скорее всего представляет собой что-то вроде музейной витрины… Эта мысль заставила Глеба внутренне напрячься. Откуда, черт возьми, здесь могла взяться музейная витрина? Зал, бесспорно, был предназначен для какого-то хранилища, но уж никак не для музея.

К сожалению, ответить однозначно на вопрос, что собой представляет заинтересовавший его предмет, было не так-то просто, потому что саркофаг на две трети был завален обломками потолка, рухнувшего, очевидно, во время одного из частых здесь землетрясений.

Танаев постарался забыть о прозрачном саркофаге. В конце концов, он не ученый, да и сам этот саркофаг слишком мал для того, чтобы вместить в себя мумию одного из исчезнувших титанов.

Но тогда что же он скрывает за своими стенками? Этот вопрос возникал снова и снова, несмотря на все попытки Танаева избавиться от непонятного наваждения.

Саркофаг ощутимо притягивал его, и в конце концов, не выдержав противоборства с самим собой, Танаев встал и направился к нему. Разумеется, расчистка заставит его израсходовать дополнительную и столь драгоценную сейчас влагу, но сидеть неподвижно в неопределенном ожидании у него больше не было сил.

ГЛАВА 15

Удовлетворить свое любопытство Глебу удалось лишь после часа напряженной работы. Несмотря на прохладную атмосферу зала, ворочая тяжеленные каменные обломки, он покрывался потом и непроизвольно думал лишь о том, как из него одна за другой уходят такие драгоценные сейчас капли влаги.

Но зато в конце, отвалив очередной плоский обломок, закрывавший бок саркофага, он замер, как пораженный громом, — и было от чего.

В саркофаге лежал меч такой неописуемой красоты, какую могли создать только древние боги.

Прежде всего в глаза бросалось его лезвие, словно выкованное из жидкого золотистого огня. Время от времени оно слегка меняло свою форму, а иногда и цвет, переходя от застывшего золота к ярко-алому цвету зари, а затем представляя изумленному взору Танаева глубокую синеву неба…

Да что там лезвие! Гарда восхищала не меньше, и не потому, что была украшена тремя искусно ограненными драгоценными камнями. Алый рубин, зеленый изумруд и желтый топаз притаились на ее внутренней стороне, поближе к руке воина, которому некогда принадлежал этот изумительный меч — кстати, она была не такой уж огромной, эта рука, если судить по рукоятке длиной всего в полметра.

— Для титана маловата, а для человека слишком велика. Кто же был твоим хозяином? — прошептал Танаев, вплотную приникая лицом к прозрачной поверхности саркофага, скрывавшего в своей глубине дивный меч.

Линии резьбы на его причудливо выделанной рукоятке переплетались в две перекрещивающиеся спирали, чем-то напоминая рисунок, который Глеб увидел на дверях первого зала.

Танаеву казалось, что, если не отрывать взгляд от этих спиралей достаточно долго, они начинают вращаться, и тогда он слышал у себя в голове странную далекую музыку, похожую на звук арфы, которую ему довелось услышать в замке Прометея. Эти звуки не оставляли его безучастным. Они рождали в его душе какой-то неясный отклик и острое желание взять в руки чудесный меч, словно это сам меч звал его и хотел ощутить на своей рукоятке живую человеческую ладонь.

— Сколько же лет ты лежишь здесь в одиночестве и ожидании? Сколько лет мечтаешь о новом хозяине?

Ответа не было, да он ему и не требовался. Танаев уже знал, что сделает все, от него зависящее, чтобы взять этот меч в свою руку, и не имеет значения, что случится потом.

А то, что случиться может нечто весьма опасное, он почувствовал, взглянув на вытянутые и обращенные вперед концы гарды, заканчивавшиеся раструбами непонятного назначения. Они не были украшением меча. Их вид противоречил первоначальному замыслу художника, ковавшего этот меч в неземном пламени…

Медленно, словно во сне, Танаев протянул руку к мечу и вздрогнул, коснувшись стеклянной преграды, о которой забыл, всматриваясь в зачаровывающий облик меча.

Это было не стекло. Совсем не стекло отделяло его от желанного предмета.

Когда рукоятка короткого меча Танаева ударила в поверхность саркофага, та отозвалась звонким певучим гонгом, словно была выкована из первоклассной стали. И, разумеется, ни одной трещинки не появилось на ней даже после того, как Танаев со всего размаха рубанул ставший вдруг ненавистным ему саркофаг.

«Грубой силой его не возьмешь, надо искать способ, с помощью которого прежние хозяева добирались до содержимого саркофага. Прежде всего поищем запор или устройство, которое его заменяет».

Для этого Глебу пришлось очистить весь саркофаг, который теперь он предпочитал называть ларцом.

Меч стал лучше виден. Он покоился на двух подпорках, слегка приподнимавших его над дном ларца, и порой казалось, что никаких подпорок там нет, а меч просто свободно висит в пространстве, презрев законы притяжения.

Но ничего, кроме улучшившегося обзора желанного предмета, добиться Танаеву не удалось. Днище ларца оказалось вплавленным в поверхность камня, служившего ему постаментом, и никаких трещинок, швов или намеков на заклепки на ларце не было.

Может быть, запирающий механизм скрыт в самом постаменте? Чтобы добраться до него, Танаеву пришлось перевернуть очередную груду обломков, и все напрасно. Поверхность каменного параллелепипеда выглядела идеально гладкой, даже надписи никакой не было.

Отчаявшись и окончательно вымотавшись от напряженной работы, Танаев присел в двух шагах от ларца, с тоской глядя на волшебный меч и осознав наконец всю тщетность своих усилий. Воистину «близок локоть — да не укусишь!». В древних пословицах и поговорках всегда скрыто много мудрости, а иногда в них таится незаметный с первого взгляда, но очень важный смысл.

Существовали люди, которые могли укусить свой локоть. Их называли йогами. С помощью специальных тренировок они делали свое тело гибким, а мозг способным к полному очищению и растворению в нирване мира. Они умели разговаривать с деревьями и камнями. Все предметы были для них живыми, поскольку они считали, что все на свете объединено великим космосом и является его продолжением… Они были способны уловить и понять эту связь. Танаев чувствовал, что где-то здесь, внутри этой мудрости, таился ответ на то, как решить вставшую перед ним проблему…

Прикрыв глаза и слегка расслабившись, не уходя полностью в ментал, он прошептал, не размыкая губ: «Иди ко мне!» — и меч слегка шевельнулся. Глеб знал это, хотя и не видел самого меча, вернее, видел его не глазами, а своим мысленным взором.

— Иди ко мне! Ты ведь хочешь обрести хозяина! А мне ты нужен для праведного дела. Я никогда не обагрю твое лезвие кровью невинного — обещаю! — Глеб вложил в эти слова всю свою ментальную силу, и меч шевельнулся вновь. На этот раз он приподнялся и слегка развернулся в сторону Танаева, словно желал получше рассмотреть дерзнувшего обратиться к нему человека.

— Иди ко мне! — властно приказал Танаев, вложив в этот мысленный приказ всю свою незаурядную волю. Меч дернулся и ударился о поверхность ларпа-Раздался звон, и по прозрачной преграде пробежали трещины.

— Не делай этого, — послышался шепот еще не проявившегося в реальности виртуального кота, — это слишком опасно! Этот меч принадлежал когда-то самому Зевсу, и у него есть страж. Мне бы не хотелось потерять своего должника до того, как ты полностью расплатишься со мной! И даже если тебе удастся победить стража, владение этим мечом само по себе смертельно опасно!

— Исчезни! Не мешай мне! — рявкнул Танаев на кота, и шепот Йоркширца немедленно растворился в сгустившемся в плотный комок пространстве.

Что-то происходило. Что-то очень опасное рождалось в глубине этого пространственного кокона. А меч между тем, раскачиваясь внутри своего саркофага, как на качелях, наносил по его поверхности все новые удары. Трещин становилось больше, и постепенно они углублялись, покрывая уже всю поверхность ларца.

Вскоре неизбежно должен был последовать завершающий удар, который сметет преграду, столько лет державшую меч в заточении.

Однако прежде, чем это произошло, Танаев увидел, как пол в десяти шагах от него разверзся, образовав многометровую дыру, из которой наружу метнулись языки багрового пламени. Пахнуло жаром, от которого затрещали волосы на голове и задымилась одежда. От сжавшего сердце ледяного ужаса, волной хлестнувшего из огненной ямы, хотелось закричать и броситься бежать отсюда без оглядки. Но Танаев не сдвинулся с места и через несколько мгновений увидел, как в образовавшийся провал откуда-то снизу, из самого центра огненного ада, просунулась чудовищная морда пса.

Сначала одна, и сразу же за ней последовала вторая и третья. Зверь приподнялся, и теперь можно было увидеть, что все три морды соединялись с туловищем короткими толстыми шеями.

Размерами монстр был раза в два больше слона, но пока что над поверхностью дыры была видна лишь верхняя треть этого чудовища. Лапы скрывались внутри огненной дыры. Но этих трех морд было достаточно, чтобы Танаев прошептал побелевшими губами имя чудовищного пса: Цербер, страж ворот древнего ада. Бессмертный пес, убить которого невозможно… Так вот кто был хранителем меча, вот о ком пытался предупредить его Йоркширец.

Несколько раз лапы, вооруженные кривыми когтями, показывались над краем огненной пропасти, скрывавшей туловище, и, опираясь на ее край, пытались приподнять тело Цербера. Но каждый раз края отверстия, не выдержав чудовищного веса, обламывались, и тогда над поверхностью пола оставались лишь три оскаленные морды, все шесть глаз которых, обведя зал, сфокусировались наконец на Танаеве.

— Что ты здесь делаешь, смертный?! — голос пса был подобен грому, от которого с потолка посыпались каменные глыбы. Членораздельная речь давалась Церберу с трудом и прорывалась сквозь хрипы и завывания.

Но уже сам факт, что Цербер мог говорить и, следовательно, понимал человеческую речь, дал Танаеву проблеск надежды.

С трудом преодолев спазму, сковавшую горло, Танаеву удалось выдавить из себя пару коротких фраз:

— Я пришел за оружием! За силой, способной остановить Аристарха! — На секунду Танаеву показалось, что во всех шести глазах пса, размером с боль-шую тарелку каждый, на секунду промелькнул неожиданный интерес.

— Кто такой Аристарх?

— Новый хозяин тьмы и повелитель нечисти, подчинивший себе сотни миров. Ты ведь не служишь ему?

— Я никому не служу. Мой хозяин покинул меня тысячи лет назад, но и сегодня я выполняю его последний приказ. Этот меч останется на своем месте до тех пор, пока не появится человек… — неожиданно пес умолк и с заметным удивлением уставился на ларец, который весь сотрясался от яростных ударов рвавшегося на свободу меча.

— Продолжай! — попросил Танаев. — Что же ты замолчал?

Преодолевая непонятное внутреннее сопротивление, пес явно против собственного желания закончил фразу:

— Пока не появится смертный, способный заставить меч разрушить ларец, и затем сумеет удержать священное оружие в своих руках!

— Ну, так считай, что этот человек появился!

— Я не вижу в твоих руках меча Зевса!

— Сейчас увидишь! — пообещал Танаев и еще раз напряг всю свою волю, посылая призыв мечу. От завершающего удара меча, последовавшего за его призывом, ларец треснул и рассыпался на тысячи осколков, а секунду спустя правой руки навигатора коснулась невесомая рукоятка, которая на глазах уменьшалась и изменяла форму, приспосабливаясь к размерам ладони своего нового хозяина.

Затем меч сам собой развернулся, направив светящееся острие и оба раструба гарды на хранителя адских ворот.

— Теперь ты можешь убить меня, — совершенно

спокойно, даже с какой-то непонятной радостью произнес Цербер.

— Но ведь ты бессмертен!

— Только не для этого меча!

— Я не собираюсь тебя убивать!

— Тебе придется. Иначе ты не сможешь покинуть этот зал смерти, в котором покоятся останки тысяч искателей власти и богатства. Они шли сюда, ведомые алчностью, и остались здесь навсегда, а их души и по сей день стонут за моей спиной, мечтая вернуться в верхний мир.

Танаев опустил меч, направив раструбы гарды и острие лезвия в пол у своих ног, а затем решительно повторил:

— Я не стану тебя убивать!

— Тогда мне придется убить тебя! — Рыканья и завывания прекратились, пес перешел на ментальный диапазон, разобравшись в том, что Танаеву понятен мысленный язык. В ментале его голос звучал едва слышно и походил на легкий шелест ветерка. Было заметно, что мысленная речь стоит Церберу немалых усилий.

— Но ведь можно договориться! Мне кажется, что в последнем приказе твоего хозяина речь шла именно обо мне!

— Возможно. Только в этом приказе ничего не было сказано о том, что мне с тобой делать после того, как меч окажется в твоих руках.

— Вероятно, ты должен решить это сам!

Танаев чувствовал, что эта странная отрывочная беседа, больше похожая на торг, в котором на кону стояла его жизнь, помогает тем не менее избавиться от ледяного ужаса, сковавшего его после появления чудовищного пса. И еще — во время этого странного диалога Танаев ощущал непонятное тепло, исходившее от меча, и силу, идущую через рукоятку в его руку, заставляя ее приподняться. Меч не хотел больше ждать, он жаждал действия и пытался навязать СВОЮ волю новому хозяину.

— Ну уж нет! Это у тебя не получится! — стиснув зубы, прошептал Глеб и вновь обратился к Церберу: — Пропусти меня! Ведь были же смертные, проходившие через врата, которые ты стережешь! — Он старался вложить в свои слова убежденность, кото-рой не испытывал.

— Им удавалось это с помощью хитрости и обмана.

— Значит, ты не пропускаешь меня только потому, что я не хочу тебя обманывать? Или потому, что не собираюсь тебя убивать?

Этот простой вопрос заставил Цербера надолго задуматься. Две его головы повернулись к центральной и, казалось, что-то шептали ей в оба уха.

Чем дольше Танаев общался с Цербером, тем менее ужасным тот ему казался. Глеб с трудом сдержал улыбку, представив на минуту, как выглядел этот пес, когда Геракл приволок его во двор своего царя.

Мысли Танаева, завершив круг, вновь вернулись к чудовищу, преградившему ему путь домой, и к мечу, который, если верить самому Церберу, мог уничтожить стоявшего перед ним стража. Так почему же Даже мысль о таком на первый взгляд очевидном решении проблемы вызывала в нем волну протеста?

У древних богов была серьезная причина, заставившая их создать этого пса. Возможно, именно благодаря ему Земля на протяжении долгих тысячелетий была избавлена от вторжения адских чудовищ. Не мог смертный вмешиваться в решения древних богов, не имел на это никакого морального права, несмотря на то что сами эти боги давно исчезли из земного пантеона, остался разве что Прометей…

— Что мне делать, Пром? — спросил Глеб в мен-тале, почти не надеясь получить ответ. Но ответ пришел:

— Иди вперед. Не останавливайся и ничего не бойся. Пока в руках у тебя этот меч, Цербер не сможет причинить тебе никакого вреда.

ГЛАВА 16

Какое-то время Танаев боролся с собой, стараясь подавить бесконтрольный страх, уже почти не поддающийся усилиям его воли. Ему предстояло не только приблизиться к адскому псу вплотную, но и шагнуть в огненную купель, бушевавшую вокруг трехголового чудовища. Однажды ему уже пришлось совершить нечто подобное, когда он отправился в этот мир и был вынужден начать схватку с огненным демоном, лишь обманув которого ему удалось достигнуть портала. Воспоминание об этом придало ему немного сил и помогло обуздать страх.

Любую, даже самую трудную задачу можно разделить на десятки мелких, тогда справиться с ней будет гораздо проще. Вот и сейчас вовсе не обязательно сразу же прыгать в огненную пропасть, можно приближаться к ней постепенно — один шаг, второй…

Наконец до Цербера осталось не больше метра. Сейчас Глеб мог бы протянуть руку и коснуться его. Пес сидел спокойно, не шевелясь и не делая больше попыток выбраться наружу. Возможно, он ждал, когда Танаев сделает свой последний шаг в бездну, — и, несмотря на это, ему придется этот шаг сделать. И Глеб его сделал…

Вначале боль от пламени показалась настолько невыносимой, что ему не удалось сдержать крик, но уже через секунду боль прошла, и Танаев ощутил на своей коже леденящий холод перехода. Портал начинался сразу же за краями ямы, и переход через него ничем не отличался от десятка других переходов, которые навигатору довелось преодолеть за свою долгую жизнь.

Все так же крутилась перед глазами мешанина цветных пятен, делавшая не резким изображение окружающего пространства. Все так же гудели в голове набатом невидимые колокола — человеческая нервная система, которую Глеб так неосмотрительно ввел в свое искусственное тело, протестовала против насилия над собой.

Грубо разорванная на части стремительным переходом из одной части пространства в другую, она пыталась приспособиться к новой обстановке, но это так и не удалось ей до того самого момента, когда на другом конце перехода его разорванное на кванты тело вновь не соединилось в одно целое. Для сознания Глеба весь переход занимал один короткий миг, хотя на самом деле он мог длиться долгие годы — все зависело от расстояния, через которое со скоростью света перемещался поток квантов, секунду назад составлявший его тело.

Только что Танаева окружал раскаленный ад чужой планеты, и вот спустя мгновение он уже стоял на опушке обычного земного леса.

Но что-то здесь было не так. Что-то очень важное не давало ему покоя, и он никак не мог заставить себя сообразить: что же это такое?

Иногда случалось, что портал уводил путника совершенно в иное место, отличное от того, куда он стремился попасть. Но в данном случае дело было не в этом. Его глаза постепенно вновь обретали свою прежнюю резкость и однозначно свидетельствовали о том, что он стоит на опушке именно земного леса. Было и еще кое-что. Тысячи мелочей окружавшего его сейчас мира, каждая из которых в отдельности значила не так уж много: запах хвои, щебетание птиц, стрекот кузнечиков в траве, свист ветра в кронах деревьев. Но все вместе они слагались в мелодию родной планеты, не узнать которую он не мог. Тогда в чем же дело? Что его так сильно встревожило?

И вдруг он понял.

В его правой руке больше не было рукоятки волшебного меча! В то мгновение, когда он шагнул в огненную пасть портала, в то мгновение, когда мимо него близко, слишком близко, промелькнула страшная морда Цербера, меч был при нем.

Но сейчас меча не было, и, несмотря на все усилия, Глеб не мог вспомнить, в какой момент и при каких обстоятельствах исчез из его рук волшебный клинок, ради которого он рискнул спуститься в глубины ада.

Едва осознание происшедшего во всей своей неумолимости проникло в мозг Танаева, как краски вокруг померкли, словно кто-то пригасил на горизонте ослепительное земное солнце.

Отсутствие меча означало, что все трудности и лишения, перенесенные им в нижнем мире, оказались напрасны. Он вернулся к тому моменту, с которого начал свое путешествие, так и не принеся с собой оружие, ради которого столько раз рисковал жизнью, оружие, способное принести если и не полную победу над темными полчищами Аристарха, то хотя бы остановить их продвижение по его родной планете.

Он все никак не мог сосредоточиться, спокойно обдумать и оценить случившееся или хотя бы принять К сведению свою неудачу и выработать план дальнейших действий, что-то ему мешало. Что-то важное, накрепко засевшее в подсознании. Ощущение, мысль или простое воспоминание о том бурном потоке ослепительно радостных чувств, обрушившихся на него в те недолгие мгновения, когда он сжимал в своей руке волшебный меч.

Но теперь у него не было меча, и следовало решить, что ему делать дальше. Друзья остались далеко за пределами этого мира, и даже совета спросить было не у кого. Впрочем, в этом, похоже, он ошибался. В конце поляны, на которой он стоял, возникла туманная фигура старца, очертания которой сразу же показались ему знакомыми. «Александер, ну, разумеется, он должен был оказаться здесь в момент моего возвращения!» — почему-то со странным раздражением подумал Глеб. Возможно, причиной этого раздражения было овладевшее им разочарование, с которым он так и не мог справиться. Или история Романа, в судьбе которого Александер принял самое непосредственное участие.

Давно ушедший из этого мира настоятель Валамского монастыря был тем человеком, или, вернее, призраком, который определил жизненный путь Глеба на долгие годы вперед. У навигатора накопилось немало вопросов, на которые он собирался получить ответ у призрачного старца. Тем временем, легко проскользнув над травами поляны, Александер уже оказался рядом. Сквозь его рясу, как всегда, просвечивали деревья, и, как всегда, Танаев не мог уловить выражение его глаз.

Даже мимика лица казалась смазанной, и это мешало почувствовать настроение старца, если он вообще еще обладал таким человеческим свойством, как настроение.

— Хорошо, что ты вернулся, сын мой! — проговорил Александер как ни в чем не бывало, словно они расстались только вчера и словно не в огненные пределы нижнего мира послал он его неисчислимое количество лет тому назад…

«Сколько же прошло времени?» Почему-то именно этот вопрос первым пытался вырваться наружу, и Танаеву пришлось приложить немалые усилия, чтобы сдержаться. Отчего-то ему не хотелось первым начинать разговор. Возможно, причиной этому была обида на бессмысленность всего затеянного Александером предприятия.

— Выходит, моему посланцу все же удалось тебя найти!

— Удалось! — мрачно буркнул Танаев. — И ему пришлось заплатить за это немалую цену.

— Если ты имеешь в виду его скоропостижную гибель, то я не имею к этому никакого отношения, она была предрешена, и мне не дано писать книгу человеческих судеб. Но не рано ли ты вернулся, не помешал ли тебе мой посланец завершить миссию, ради которой ты отправился в нижний мир? — осведомился старец, многозначительно посмотрев на руку Танаева, словно хотел намекнуть на то, что цель, ради которой Танаев покидал земной мир, так и не была достигнута. И этим взглядом вызвал в сознании Танаева поток горьких и обидных слов, которые так и не успели вырваться наружу.

— Прости! Я не сразу увидел, — вдруг произнес Александер.

— Увидел что?

— Образ меча, который ты принес с собой!

— Образ? Всего лишь образ?

— Видишь ли, сын мой! Этот меч обладает собственной волей и сам решает, где ему находиться, но то, что с тобой остался его образ, может означать лишь одно — связь, установившаяся между вами, достаточно крепка. Со временем ты научишься вызывать меч по собственному желанию, в любой момент, когда он тебе понадобится!

В это было трудно поверить, и в первое мгновение утверждение Александера вызвало в Танаеве бурный протест. Но почти сразу же он почувствовал, что старец прав. Сейчас меча не было с ним, но Глеб продолжал чувствовать его присутствие и, если как следует захотеть, мог притянуть его к себе. Нужно будет лишь повторить то, что он сделал, когда меч лежал в хрустальной темнице, за семью печатями, отделенный от него непробиваемыми стенами саркофага. «Но сейчас не время экспериментировать с мечом, — остановил себя навигатор, это он сделает позже, когда останется один. — В любую минуту без всякого предупреждения Александер может исчезнуть, как случалось уже не раз. И сейчас гораздо важнее выяснить, что произошло на Земле за время моего отсутствия, выработать план дальнейших действий и проверить его под строгим взглядом учителя».

— Так что тут у вас случилось? Зачем понадобилось вызывать меня с помощью этого несчастного парня, так подло убитого из-за угла? — спросил Танаев.

— Обстоятельства изменились. Когда я советовал тебе отправиться за мечом, то надеялся, что с его помощью ты сможешь остановить нашествие или по крайней мере сумеешь перекрыть основной канал проникновения нечисти на Землю. Но пока тебя не было, многое изменилось… Аристарху удалось переместить на нашу планету такие силы, что с помощью одного-единственного меча, даже такого, как твой, с ними не справиться. Приближается час решительной схватки, вот почему ты понадобился мне здесь.

— И что же я должен буду делать? — Танаев не мог смириться с безапелляционной решимостью старца, который, не спрашивая его согласия, пытался управлять его судьбой. И хотя Александер, несомненно, принадлежал к силам света и вызывал во всех, кто был знаком с его земными деяниями, огромное уважение, а иногда и бездумное поклонение, Танаев не входил в сонм его безоговорочных поклонников, хотя и понимал, что советы бывшего настоятеля Валамского монастыря нельзя оставлять без внимания. А в былые времена вообще безоговорочно следовал им, считая старца своим учителем.

— Видишь ли, навигатор Глеб Танаев, ты давно перешагнул грань бессмертия и перестал быть обыкновенным человеком, как бы тебе ни хотелось иногда им казаться. Это дает тебе большую силу, но и накладывает огромную ответственность за каждый шаг, за каждое принятое тобой решений.

На какую-то долю мгновения неуловимые черты Александера обозначились резче, и Танаеву показалось, что настоятель улыбается.

— Сейчас я вынужден попросить тебя об услуге, которая тебе — воину и герою — наверняка не понравится.

Танаев мысленно поморщился, услышав от Александера столь высокопарное обращение к собственной особе. За этим обращением, несомненно, скрывалось нечто не слишком приятное. Еще при жизни Александер славился своим умением заворачивать горькие пилюли в сладкую оболочку лести.

— Герой слушает тебя, светлейший!

— Не паясничай и слушай внимательно! За время твоего отсутствия Валамский монастырь сумел объединить вокруг своей общины почти все вольницы, столь щедро разбросанные по северным землям. Такое усиление нашего влияния очень не понравилось наместнику Аристарха на Земле Герону. Он дважды пытался штурмовать монастырь, дважды был разбит и отброшен от его стен. Воинам Валама помогал волшебный минерал, столь щедро подаренный небом недрам обители. Шунгит покрывал наконечники стрел и мечей Валамских воинов, и каждый удар этого оружия оказывался смертельным для нечисти. Да ты и сам это знаешь, поскольку твой собственный меч, перед тем как отправить тебя в нижний мир, покрыли тем же составом.

Казалось бы, Валаму следовало закрепить успех и преследовать отступающее воинство Герона, но дело в том, что чем больше увеличивалось расстояние между коренными залежами шунгита и теми его частицами, что были использованы в оружии монастырских воинов, тем слабее оказывалось его действие…

— Я этого не заметил. Даже в нижнем мире, вдали от Земли, обломок лезвия, покрытый шунгитом, не раз выручал меня в самых сложных ситуациях!

— Это лишний раз доказывает, что не все так просто с этим шунгитом, как мы полагали вначале… Кстати, ты знаешь, почему Зевс лишился своего меча, победив перед этим с его помощью титанов?

— Нет. Такие глубины истории слишком надежно скрыты от меня пластами времени.

— Он лишился его потому, что после каждой битвы меч, израсходовав свою энергию, активно восстанавливал ее из окружающей среды и прежде всего отбирал большую ее часть у своего хозяина. Так что, несмотря на то что Зевс был титаном и богом, в конце концов он растратил все свои силы на непродуманные свары с другими богами, на бесконечную борьбу за власть и был вынужден сойти с исторической сцены.

После него мечом завладел Перун, но и его судьба оказалась печальной. Я напоминаю тебе об этом чтобы ты был осторожней и не полагался полностью на меч. Владение мечом древних богов очень опасно — поверь мне. Оно легко может закончиться твоей собственной гибелью, если ты не научишься точно рассчитывать свои силы и возможности. Используй меч лишь в случае крайней необходимости. Очень хорошо, что сейчас ты владеешь только его образом и пока не знаешь, как извлечь меч в реальный мир. В случае серьезной опасности меч сам придет тебе на помощь, как бывало уже не раз. Ну так вот, о чем это я… — Старец на секунду задумался и в это мгновение стал похож на обычного человека, даже его тело как будто бы уплотнилось. Потом он пристально посмотрел на Танаева, словно хотел проверить, заметил ли Глеб заминку и как на нее отреагировал. Очевидно, неподвижная маска на лице Танаева, привыкшего не выдавать свои чувства в обстоятельствах куда более сложных, вполне его удовлетворила. Александер вздохнул и продолжил:

— Стар я становлюсь, однако, и вскоре уже не смогу спускаться в ваш мир. Слишком труден этот переход. Так вот, Валам оказался неприступен для нечисти. Но этого недостаточно. Если мы хотим избавить нашу планету от нашествия, бессмысленно отсиживаться в неприступной крепости. Необходимо объединить все силы, которые еще способны противостоять Аристарху, и самим перейти в наступление.

— Как я понимаю, их не так уж много осталось — сил, о которых ты говоришь!

— Совсем немного, если не учитывать имперское войско.

— Так в чем же дело, с вашими способностями к убеждению…

— Я ведь просил тебя не отвлекаться и слушать внимательно. Мне совсем не просто поддерживать необходимый энергетический уровень даже для такой эфемерной оболочки, и у меня нет желания перебрасываться с тобой ничего не значащими шуточками!

Танаеву стало стыдно за свое легкомыслие, и он поспешил извиниться, подумав о том, какую бездну расстояний пришлось преодолеть этому могущему разуму, чтобы оказаться здесь, на Земле, точно рассчитав момент его прибытия.

— Проблема в том, сын мой, что канцлер, который сегодня управляет империей от имени безвольного и полностью подчиненного ему императора, ненавидит Валамскую общину. Он ни за что не согласится на совместные с нами действия даже под угрозой полного разгрома и захвата всей его территории войсками Аристарха. В этом нет ничего необычного, любая империя ненавидит слишком самостоятельные анклавы на своей бывшей территории, особенно если они могут за себя постоять. Необычно здесь то, что канцлер скорее согласится стать вассалом Аристарха, чем пойти на объединение с Валамом. И мне кажется, что с твоей помощью мы могли бы разрешить эту проблему.

— То есть вы считаете, что я смогу убедить канцлера изменить его отношение к Валаму?

— Ну, это вряд ли. Тебе даже поговорить с ним не удастся, если ты просто придешь с улицы. К моменту, когда ты получишь императорскую аудиенцию и сможешь впрямую противостоять влиянию канцлера, ты уже должен будешь подняться по иерархической имперской лестнице настолько высоко, насколько это необходимо, чтобы заставить с собой считаться.

Услышав это, Танаев растерялся и в первую минуту даже не знал, что ответить. Он ожидал от Александера чего угодно — упреков за утрату меча, за недостаточную быстроту своих действий — и даже был готов вернуться в огненный мир, чтобы исправить допущенные там ошибки. Но Александер вместо этого предложил, как ему казалось, совершенно невыполнимую задачу.

— Вообще-то я не дипломат и совершенно не понимаю, каким образом мог бы добиться успехов на имперском придворном поприще в этом клоповнике, полном интриг!

— О, это совсем нетрудно. Положение при дворе определяют всего две вещи — богатство и умение показать себя опытным воином на имперских турнирах. Богатство, как я понимаю, тебе удалось раздобыть в нижнем мире. — Усмехнувшись, Александер кивнул на его рюкзак, на дне которого покоилась золотая монета титанов, стоившая на Земле баснословное количество миллионов. — Ну, а что касается турниров — с этим ты сумеешь справиться. Поступить на службу в имперские войска не представляет никакого труда. Там вечный недобор новобранцев, особенно после каждой пограничной стычки с войсками Терона. Выдай себя за воина из свободного северного племени, такие еще остались, и ни в коем случае не упоминай даже в случайном разговоре о том, что знаком с Валамской общиной, иначе тебя сразу же повесят как валамского шпиона. У канцлера неплохая служба безопасности, и первое время, после того как обозначатся твои успехи в воинском деле, за тобой будут пристально следить.

Придется обдумывать каждый свой шаг, каждое слово…

— А почему, собственно, вы думаете, что я вообще соглашусь на это предложение? Ничего интересного для себя в императорском дворе я не вижу!

Танаев уже не пытался скрывать неудовольствие, он даже привстал с валуна, на котором незадолго до этого расположился, как бы давая понять, что беседа на этом закончена. Вот только прогнать бестелесное привидение, к которому невозможно применить физическое воздействие, оказалось не так-то просто. Александер лишь улыбнулся своей полупрозрачной улыбкой, резко выделившейся на его почти невидимом лице.

— Ты думаешь, мне доставляет удовольствие болтаться по разным мирам, по каплям собирая силы и знания для борьбы с Аристархом?

— А вам не надоело этим заниматься?

— Давно надоело! Да вот только тем, кто достиг третьей ступени просветления, приходится отвечать за все те нелепости и зверства, которые творятся на их некогда родной планете. Впрочем, она никогда не становится для нас бывшей, — с неожиданнойгрустью добавил Александер. И эта его грусть позволила Танаеву задать вопрос, который давно вертелся у него на языке, с тех самых пор, как он впервые увидел этого могучего призрачного старца:

— А в тех мирах… Ну, в тех, в которых обитают такие, как вы, просветленные сущности, как там живется?

— По-разному. Но, в общем, довольно скучно, во всяком случае, для тех, кто похож на тебя. Схваток нет, все время приходится решать какие-то проблемы и чисто теоретические задачи, которые затем воплощаются в реальной жизни уже совершенно другими людьми.

— Ну, что-то подобное я уже испытал, когда находился внутри компьютера антов, и не могу согласиться с тем, что это было скучно!

— Тогда ты должен понимать, почему выбор пал именно на тебя.

— Ваш выбор?

— Конечно, не только мой. Ты, Танаев, своими неожиданными и непредсказуемыми действиями все время нарушаешь мировой порядок и наши хорошо разработанные и не раз проверенные в действии планы. Поэтому твоей судьбой вынуждены заниматься существа очень высокого уровня, у которых и без тебя дел предостаточно.

— В таком случае им, к обоюдному удовлетворению, следовало бы оставить меня в покое!

ГЛАВА 17

Сонный часовой у распахнутых настежь ворот имперских казарм не обратил на появление Танаева ни малейшего внимания.

Помявшись с минуту в нерешительности, Глеб наконец проследовал мимо этого истукана во двор, так и не дождавшись вопроса о том, что ему здесь надо.

Поверхность плаца, через который он теперь шел, направляясь к внутренним постройкам, пестрела окурками, обрывками бумаг и обертками из-под упаковок солдатских походных пайков.

Грязь в казармах, а тем более на плацу, лучше всего свидетельствовала о том, как плохо обстоят дела в имперской армии, и лишний раз напомнила ему, какой нелегкий груз взвалил он на свои плечи, согласившись на предложение Александера.

— Что я вообще здесь делаю? — спросил он сам себя и, не найдя ответа, со вздохом подошел к небольшому строению, больше всего походившему на каптерку.

Плакат у входа сообщил ему, что здесь находится что-то вроде вербовочного пункта, как раз то, что ему нужно. Вызывала недоумение царившие вокруг тишина и запустение. Казармы производили нежилое впечатление и казались давно заброшенными, однако часовой у ворот все же имелся, и, пожав плечами, Танаев вошел внутрь каптерки.

За деревянным столом, перед большой пачкой рукописных гроссбухов, сидел в расстегнутом мундире краснолицый сержант с двойным подбородком. Он был так занят своими бумагами, что даже не поднял голову на стук входной двери. Чтобы привлечь к себе внимание, Танаеву пришлось кашлянуть.

— Что вам нужно? — осведомился сержант, по-прежнему не отрывая взгляд от раскрытого гроссбуха.

— Да вот, хотел узнать, не здесь ли производится вербовка вольнонаемников?

Его вопрос, видимо, произвел на сержанта глубокое впечатление, потому что он захлопнул гроссбух и уставился на Танаева.

— Ты кто такой?

— Танаев я, из северных Андров, решил вот завербоваться. Дома жрать нечего, работы нет, урожая второй год не видим, податься кроме как на имперскую службу некуда! — Он старался говорить медленно, тщательно подбирая фразы и понимая, что его мускулистая поджарая фигура мало похожа на фигуру крестьянина, но у него было время тщательно продумать свою легенду, и потому, не смутившись недоверчивого изучающего взгляда сержанта никак не отреагировавшего на его заявление, Глеб продолжил:

— Три года служил в дружине Рамира Серого пока того не обложили монахи. После той схватки его больше не видели, дружина разбежалась — вот я и ищу, куда бы прибиться.

— Это хорошо, что ты у Рамира служил. Значит, кое-чему обучен, непонятно только, зачем тебя в столицу занесло, здесь чужаков не любят, да и в армию не всякого возьмут.

— Мне говорили, в имперской гвардии большой недобор…

— Ишь, куда замахнулся! Имперскую гвардию ему подавай! Туда сам император воинов подбирает на ежегодных турнирах. Таким, как ты, туда путь заказан!

Добравшись до столицы, Танаев нанес первый визит в казармы, рассчитывая получить здесь нужную информацию и выработать план дальнейших действий. Необходимо было определить место, с которого его продвижение по служебной лестнице станет максимально быстрым, и он, разумеется, не собирался начинать его со службы наемным солдатом. Впрочем, сержанту об этом знать было совсем не обязательно. Поэтому, продолжая разыгрывать роль растерявшегося в столице провинциала, Танаев спросил:

— Но ведь и в регулярных частях можно неплохо заработать! Вот вы, например, производите впечатление довольного своей службой человека.

— И с чего ты это решил?

— Сукно на вашем мундире не армейское и стоит наверняка кругленькую сумму!

— Смотри, какой наблюдательный! Заработать везде можно, если есть голова на плечах.

— И все-таки я не понимаю, почему такой заслуженный ветеран, как вы, должен довольствоваться ничтожной должностью вербовщика! Вон сколько у вас наград! Они свидетельствуют о большом боевом опыте, неужели вы ни разу не пытались покинуть эти казармы для другого, более достойного вас места?

Было заметно, что стрела, выпущенная Танаевым, попала в цель. Потное лицо сержанта покрылось пятнами, и носовым платком он теперь был вынужден пользоваться почти непрерывно.

— Простым служакам путь в имперскую гвардию заказан! А здесь, в регулярных частях, хоть вакансии и образуются достаточно часто в связи с потерями, которые несет наша армия во время боев по сдерживанию неприятеля, новые назначения таких, как я, обходят стороной! В первую очередь назначения получают те, у кого есть чем за них заплатить!

Это было ценное замечание, Танаев подозревал, что коррупция давно подтачивает имперскую армию, теперь он получил этому подтверждение от непосредственного участника событий. Ему придется разработать действенный план борьбы с этим злом для того, чтобы поднять боеспособность будущих союзников Валама. Но сейчас об этом думать рано, он пока что не нащупал даже первой ступени в имперской военной иерархии, с которой мог бы начать свое восхождение. И именно эту ступеньку ему и следовало искать в первую очередь.

— Простите мою бестактность! — как мог мягче, с искренним участием в голосе продолжил свои расспросы Танаев: — Но ведь были прецеденты, когда простые солдаты после проявленного в сражении мужества приглашались к участию в гвардейском отборочном турнире!

— Таких случаев, вовсю раздутых нашим «Дрмейским вестником», было всего два, да и те, если разобраться, смахивают на хорошо подготовленную инсценировку!

Самолюбие сержанта было задето замечанием Танаева, и он на какое-то время забыл об осторожности. Этим необходимо было немедленно воспользоваться, что Танаев и сделал:

— Неужели нельзя купить это право у властей, если бы у вас были необходимые для этого средства…

— Купить в нашей стране можно все! Совсем недавно прошел слух о том, что лейтенант-полковник Храменко собирается продать свое право участия в турнире, он даже ухитрился получить на это официальное разрешение, сославшись на преклонный возраст! И знаете, сколько он запросил?

— Откуда мне, жителю глухой провинции, знать о подобных столичных событиях!

— Четыреста тысяч империалов. Он бы и рад продать подешевле, да только налог за эту сделку, который он должен заплатить в казну, составляет триста восемьдесят тысяч. Так что желающих купить у него патент до сих пор не нашлось!

И в этот момент Танаев решил, что один желающий все же есть. Теперь оставалось лишь осторожно уточнить, где можно встретиться с лейтенант-полковником, не вызвав у своего собеседника вполне обоснованных подозрений.

Впрочем, это оказалось не так уж сложно, если умело направлять беседу, используя свои психокинетические способности.

Мысли сержанта Танаев читать не мог, зато направить их в нужное русло было ему вполне по силам-

* * *

Начинать подготовку к визиту в казино, где, как он узнал из информации, полученной на вербовочном пункте, проводит все свое свободное время Хра-менко, следовало с приобретения необходимых для этого средств. Задача, стоявшая перед Глебом, лишь на первый взгляд казалась простой. Попытавшись продать монету эпохи титанов какому-нибудь нумизматическому воротиле, он рисковал немедленно загреметь в тюрьму по ложному обвинению в воровстве, или, того хуже, к нему могли подослать наемных убийц. Речь шла о сумме слишком значительной, чтобы она могла остаться не замеченной боссами подпольного бизнеса.

Если же предъявить монету в государственный банк, его, скорее всего, арестуют, что называется, «не отходя от кассы». Оставался единственный путь — обратиться за помощью к Валамским монахам, имеющим в столице довольно разветвленную сеть агентов. Александер сообщил ему необходимые для этого адреса и пароли, и вскоре Танаев вышел из неприметной церквушки на окраине столицы в сопровождении двух невзрачных фигур, закутанных в серые плащи с глухими капюшонами.

Монахи решили, что просьба Танаева сопровождать его к надежному нумизмату — дело пустяковое, забыли только спросить, о продаже какой именно монеты шла речь. Танаев же, чтобы не лишиться своих Добровольных помощников раньше времени, благоразумно решил об этом не распространяться.

Нумизматический салон, в который привели его монахи, выглядел довольно солидно. Большие коллекции в наружных витринах и внутри здания. Здесь торговали марками, старинными банкнотами и медными монетами. Золотыми наверняка тоже торговали из-под полы, так как торговля золотом в любом виде в условиях военного времени жестко контролировалась государством.

Поручительства валамцев оказалось достаточно чтобы Танаева принял в своем кабинете хозяин салона «Скрытые сокровища», сам господин Левинсон. Полное, давно небритое лицо этого человека, украшенное золотым пенсне, выражало откровенную скуку. Ну что, в самом деле, мог ему предложить какой-то никому не известный приезжий из северных пределов? Он принял его лишь потому, что не хотел портить отношений со своими постоянными клиентами из Валама, пару раз доставлявшими ему действительно ценные вещи.

— Ну, что там у вас? Показывайте! — нетерпеливо бросил Левинсон, едва Танаев успел пристроиться на краешке стула. Оба монаха в расслабленных позах стояли за его спиной, но Танаев не спешил развязывать тесемки своего рюкзака, изучая кабинет настолько внимательно, насколько это позволяли приличия.

Непосредственной опасности он вроде бы не обнаруживал, хотя за портьерами у дальней стены комнаты кто-то скрывался. «Странно, если бы в подобном учреждении не было хорошей охраны. И было бы гораздо хуже, если бы ее здесь не было», — подумал Танаев, развязав наконец тесемки и выложив на стол перед Левинсоном огромную монету, которая с трудом умещалась у него на ладони.

— Что это? — осипшим голосом произнес Левинсон. — Подделка, разумеется, но золото — оно-то хоть настоящее?

— Это не подделка, господин Левинсон. В наше время еще не научились делать запоры на молекулярном уровне. Вот, посмотрите! — Танаев стремительно проделал заранее заученную манипуляцию с замком монеты, и она распалась вдоль кромки на две одинаковые половины. Теперь на столе лежали уже две тонкие и одинаковые с виду золотые монеты.

С лицевой стороны на одной из них красовались две скрещенные молнии, а на другой был изображен орел, разрывающий цепи.

Теперь лицо Левинсона залила смертельная бледность.

— Но этого не может быть! В нашем мире не существует таких монет!

— Теперь существует. И вы можете стать владельцем одной из них.

Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем Левинсон овладел собой настолько, что смог произнести несколько слов.

— Сколько вы за нее хотите? — почему-то шепотом спросил он.

— Я прекрасно понимаю, что никто в этом городе, в том числе и вы, не сможет выплатить мне ее истинную стоимость. Поэтому я снижаю цену, скажем, в десять раз. Вы выпишете мне чек на предъявителя на сумму, — Танаев на секунду задумался, — ну, скажем, десять миллионов сестерциев. Понимаю, что и такая сумма весьма обременительна для немедленной выплаты. Поэтому согласен получать ее частями, по мере необходимости. Просто откройте мне безлимитный счет в вашем банке, у вас ведь есть свой банк, не так ли, господин Левинсон?

Казалось, Левинсон не слышит его слов, его губы Дрожали и с трудом выталкивали наружу слова:

— Десять миллионов имперских сестерциев… Десять миллионов…

— Вот именно, десять миллионов! И пока вся эта сумма не будет выплачена мне полностью, я оставлю вторую половину монеты у себя в качестве залога.

— Но позвольте! Так не делают дела! — вскричал Левинсон, мгновенно приходя в себя.

— А это смотря кто! Я, например, делаю дела именно так!

Неуловимым для посторонних глаз движением Танаев поймал мелькнувшую в воздухе арбалетную стрелу и с размаха вогнал ее в стол перед самой ладонью Левинсона с такой силой, что она пробила столешницу насквозь.

— Следующая будет в вашей ладони!

— Но послушайте! — буквально взвыл Левинсон, не смея оторвать глаз от торчавшей перед ним стрелы. — Что вы собираетесь делать с такими деньгами?! На них можно купить даже пост имперского канцлера!

— Именно это я и собираюсь сделать. Так что знакомство со мной может оказаться для вас весьма полезным. А теперь составляйте договор по всем правилам. Именно для его подписания я и привел с собой двух свидетелей. Будем надеяться, что к тому времени, когда вы его составите, они придут в себя настолько, что смогут взять перо в руки.

* * *

Подготовка к визиту в армейское казино заняла у Танаева два дня, и за это время его внешность разительно изменилась. Из провинциального искателя солдатской должности он превратился в столичного щеголя.

Посещению состоятельными штатскими армейского казино никто не препятствовал, надо было лишь предъявить при входе соответствующую сумму наличных.

Помог волшебному превращению Танаева безлимитный счет, открытый в конце концов Левинсоном одном из собственных банков.

Танаев продумывал все свои действия, начиная от посещения банка и кончая парикмахерской. Следовало соблюдать максимальную осторожность. Рано или поздно секретные службы империи заинтересуются его персоной и начнут прослеживать каждый его шаг. Прежде всего необходимо было позаботиться о том, чтобы они не связали личность странного пришельца из северных земель с прибывшим на космическую станцию навигатором Танаевым, слишком бурно закончившим свое пребывание на этой станции, превратившейся после его посещения в искореженную глыбу космического мусора.

С тех пор прошло много времени, и вряд ли в архивах имперских служб сохранились отчеты об этом событии. Но Глеб никогда не был склонен недооценивать противника и потому делал все от него зависящее, чтобы в его внешности осталось как можно меньше от прежнего Танаева.

Наконец, удовлетворившись происшедшими переменами, он отправился в казино с рекогносцировочным визитом, не рассчитывая вот так сразу встретить там лейтенант-полковника. И даже если бы это случилось, он не собирался тут же приступать к делу. Разговор предстоял слишком серьезный, причем неизвестно было, как отреагирует на его предложение Храменко. Да и вообще история с продажей патента на участие в турнире соискателей за баснословную сумму не слишком нравилась Глебу. За этим могла скрываться искусно подстроенная спецслужбами ловушка — не на него, разумеется, о его появлении на Земле знать они не могли. Но ц перспектива угодить в чужую ловушку, ему совсем не улыбалась. Следовало изучить место предстоящей встречи и подготовить на всякий случай пути отступления.

У входа в казино, сразу за узкими вращавшимися дверьми, стоял швейцар в расшитой золотом ливрее. Невысокий сухонький старикашка с цепкими проницательными глазами, привыкшими оценивать состоятельность клиентов с первого взгляда. Он не казался серьезным препятствием в том случае, если возникнет необходимость срочного отступления, но за его спиной возвышались фигуры двух вышибал, тоже в ливреях, на этот раз зеленого цвета и широкого покроя, символизирующего покрой армейского походного плаща, широкие складки которого скрывали отлично накачанные мускулы.

Разумеется, и эти двое не были для Танаева серьезным препятствием, но если здесь он поднимет шум, об участии в турнире можно будет забыть.

Следовало бы поискать другой, более спокойный путь к отступлению. Но для этого сначала нужно пройти в игровой зал… За этими рассуждениями Танаев на какое-то время забыл, чего от него ждет эта троица и почему их взгляды с каждой секундой становятся все жестче.

Наконец он вспомнил, какой входной билет здесь требовалось предъявить, и торопливо полез за кошельком, туго набитым банкнотами имперского казначейства. Одна из них, совсем не маленького достоинства, перешла в руки швейцара, немедленно согнувшегося в угодливом поклоне.

Главный игровой зал был большим и длинным. Здесь стояли в ряд несколько рулеточных столов, а по бокам располагались картежные. Напротив каждого стола виднелись небольшие двери, ведущие в кабинки для серьезных игроков, желающих уединиться.

Народу в зале было маловато. Завсегдатаи появятся здесь часа через полтора, не раньше. В дальнем углу три ^{каких-то} подозрительных типа резались в карты, сопровождая игру совершенно неуместными в таком солидном заведении выкриками. Позже их скорее всего, выставят, хотя это зависело в первую очередь от суммы вступительного взноса.

Здесь старались создать для клиентов все необходимые условия. Танаев убедился в этом, когда от стойки бара к нему направилась красивая девушка в короткой юбчонке и полупрозрачной кофте.

— Вам нужен гид? — осведомилась она.

— Гид? — не сразу понял Танаев. — Разве для игры нужен гид?

— Ну, это смотря во что играть… Здесь все за счет заведения, включая выпивку, — пояснила девушка, неправильно истолковав его заминку.

— Нет. Гид мне не нужен.

— Как вам угодно, — холодно произнесла красотка, мгновенно потеряв к нему всякий интерес.

Воспользовавшись тем, что его оставили в покое, Танаев дернул дверь одной из кабинок, сделав вид, что ищет подходящее место для предстоящей игры.

Кабинка оказалась просторной, и здесь, как он и предполагал, имелось окно. Именно оно могло ему понадобиться в случае непредвиденной ситуации. «Ну откуда здесь взяться непредвиденной ситуации?» — одернул себя Глеб — его нервы, видимо, совершенно Расшатались за время пребывания в нижнем мире. Но странное чувство тревоги, появившееся, как только он переступил порог казино, его не оставляло.

Вернувшись в общий зал, он направился к стойке

бара, хотя никакого удовольствия от употребления спиртного его искусственно созданный организм не испытывал. Спиртное вообще не оказывало на Глеба никакого действия, а вкус этого пойла в любых модификациях казался ему отвратительным.

В зале уже начали появляться первые посетители и стоять столбом, привлекая к себе всеобщее внимание, не следовало ни в коем случае.

— Бутылку имперского, сорок восьмого года! — потребовал он у бармена, вызвав своим заказом его уважительный взгляд. Ординарные напитки здесь действительно выдавались за счет заведения, но вина высшей пробы стоили очень дорого, а Танаев как раз и заказал бутылку одного из самых дорогих вин.

Не успел он устроиться за свободным столиком в углу около стойки бара, в который раз убедившись в том, что вкус вина любой стоимости воспринимается им по-прежнему с отвращением, как к нему подошел один из крупье, уже начавших раскладывать возле игровых столов свои принадлежности.

— Вас приглашают четвертым партнером для игры в вист, — тихо произнес он, согнувшись перед Танаевым в подобии поклона. Бледное холеное лицо крупье ничего не выражало. На нем не было даже намека на улыбку. С таким лицом приглашают на похороны, а не на игру.

У Танаева не могло быть знакомых ни в этом заведении, ни во всей столице. Если не считать сержанта на вербовочном пункте, служащих банка и самого Левинсона, он ни с кем не общался и хорошо знал, что случайного человека для такой игры обычно не приглашают.

— Кто эти люди?

— Не могу знать, ваша милость.

— Они часто здесь бывают?

— Никак нет. Я не видел их прежде ни разу.

Все это выглядело довольно странно, но отказаться с ходу Глеб не мог. Такое приглашение могло стать началом весьма интересной беседы, к тому же по правилам данного заведения человек, отказавшийся от официального предложения участвовать в игре, не мог больше находиться в этих стенах.

Мгновенно оценив ситуацию, Танаев согласно кивнул, несмотря на то что чувство тревоги в этот момент вспыхнуло с новой силой.

Танаев поднялся из-за столика, прихватив с собой свою в прямом смысле слова драгоценную бутылку. По крайней мере этот сосуд в случае необходимости можно будет использовать в качестве не слишком надежного и, скорее всего, разового оружия.

ГЛАВА 18

Комната, в которую Танаева проводил крупье, отличалась от остальных. Во-первых, она оказалась значительно больше — и это было хорошо, потому что оставляла простор для схватки, если таковая произойдет. Но здесь не было окон — и это очень плохо, потому что все пути отступления были бы для него отрезаны. Замок входной двери недвусмысленно щелкнул за спиной мгновенно ретировавшегося крупье.

За игровым картежным столом сидели три странных типа, как по команде уставившихся на вошедшего Танаева.

Один из троих, пригнувшийся к столу так, словно хотел замаскировать свою слишком уж высокую Для обычного человека фигуру, почему-то показался Танаеву смутно знакомым. Двое других, невысокие, но широкие в плечах, похожие, как братья-близнецы, никаких ассоциаций не вызывали, но этот… Где же он мог его видеть? Во всяком случае, не на Земле. По крайней мере не в этот раз. Но с прошлого его посещения родной планеты прошло слишком много времени, и этот относительно молодой человек за прошедшие годы, если он и был знаком Танаеву, должен был основательно состариться.

Один из близнецов что-то старательно прятал под столом. Оружие? Вполне возможно… Чувство опасности звенело в ушах Глеба, но прежде, чем что-то предпринимать, следовало выяснить, что им от него нужно.

— Мне сказали, господа желают сыграть со мной в карты? — широко улыбнувшись, спросил Танаев, делая вид, что ни о чем не догадывается.

— Господа желают! — прохрипел высокий. — Господа желают сыграть, но совсем не в карты!

Он вскочил на ноги, опрокинув стул и откидывая полу плаща, до того скрывавшую широкое, хищно сверкнувшее лезвие.

И сразу же всё завертелось в круговерти рукопашной схватки. Потому что все трое бросились на Глеба с разных сторон, и у каждого в руках оказался боевой широкий нож, каким пользуются местные десантники.

Танаев ожидал нападения и потому перешел в боевой режим, прежде чем его тела успела коснуться остро отточенная сталь. Он ушел от направленных в него ударов и отклонился незаметными для его противников движениями. Все выглядело так, словно все трое промахнулись — лезвия вспороли пустое пространство.

Неожиданно дверь, за которой недавно исчез крупье, с грохотом распахнулась. В проеме, поигрывая бейсбольной битой, стоял бармен. Бог не обидел этого детину силушкой, и было видно, что он собирается использовать ее на всю катушку. «Насмотрел-старинных фильмов! Этого вырубить будет не так-просто!» — почти с отчаянием подумал Танаев, потому что в рукопашной схватке численный перевес всегда имел решающее значение. В боевом режиме он мог с некоторым усилием противостоять троим опытным противникам, но четверо даже для него многовато.

— Немедленно прекратить! — заорал бармен, поднимая биту над головой. — Я не позволю кровавой свары в своем заведении! Сюда запрещено входить с оружием, и вы все трое будете арестованы и переданы властям!

На нападавших эта гневная тирада не произвела особого впечатления, зато Танаев с облегчением понял, что расклад сил неожиданно изменился в его пользу. Да и выход из комнаты оказался свободен, теперь он мог бы мгновенно ретироваться. Однако, не разобравшись в том, что здесь происходит и по какой такой причине на него набросилась эта троица, Глеб не собирался этого делать.

Тем временем высокий предводитель напавшей на Танаева троицы выбросил по направлению к бармену правую руку, на указательном пальце которой кровавым цветом налился огромный рубин. Прежде чем бармен успел понять, что происходит, короткий огненный росчерк ослепительно алого цвета перечеркнул комнату и ударил в грудь человека, вставшего на защиту Танаева.

На месте удара образовалась рана, которую могло бы нанести длинное лезвие меча или световой луч лазера… Луч пробил бармена насквозь. Ошметки плоти и мгновенно свернувшейся от высокой температуры крови брызнули на стену за спиной несчастного. Он пошатнулся, выронил биту и рухнул на пол. Мгновенного замешательства, которое за этим последовало, оказалось достаточно, чтобы Танаев успел преодолеть отделявшее его от высокого противника расстояние. Прежде чем тот повернул огненный глаз перстня в его сторону, Танаев нанес ребром ладони сокрушительный удар в верхний позвонок на его шее. Короткий хруст, и, поперхнувшись собственной кровью, главный его противник рухнул на пол вслед за своей жертвой.

Увидев судьбу, постигшую их предводителя, двое оставшихся противников попятились, выставив перед собой бесполезные при реакции Танаева ножи. На потных лицах обоих проступил откровенный страх.

— Бросайте оружие, если не хотите присоединиться к этим! — Танаев указал на два трупа.

Два ножа тут же упали на пол.

— Кто вас послал?

— Прости нас, господин! Круф сказал, что убьет нас, если мы ему не поможем, — у него был перстень смерти! Мы не могли не подчиниться!

— Кто он, этот Круф?

— Точно это никому не известно! Говорят, он пришел вместе с черными. Появился он у нас сразу после того, как были захвачены южные провинции. Он купил кабак и долгое время держался в стороне от всех, но в его заведении часто появлялись подозрительные люди.

— Торговлю Круф вел честно и спиртное никогда не разбавлял! — неожиданно вступился за мертвого второй из наемных убийц.

В зале послышались шум и топот многих ног. Но, прежде чем в комнате появились представители власти, Танаев, все еще не полностью вышедший из боевого транса, молниеносным движением, оставшимся не замеченным для окружающих, снял с руки мертвеца смертоносный перстень.

Наемникам показалось, что по комнате пронеслась какая-то серая тень, и Танаев, на мизерную долю мгновения исчезнувший из их поля зрения, уже вновь стоял на прежнем месте. И почти сразу он начал смешаться к двери. Нужно было избежать встречи с полицией и официальных протоколов.

Двое убитых и двое свидетелей… Конечно, они расскажут все, что видели, вот только, не найдя в помещении Танаева, полицейские им не поверят.

Не может человек незамеченным пробраться через игровой зал, уже наполнившийся посетителями и представителями охраны порядка. Но Глеб смог.

На улице вовсю завывали сирены — быстро они добрались, словно их заранее предупредили о том, что здесь произойдет. Возможно, так все и было. Танаев нисколько не сомневался, что все случившееся — заранее подготовленная и хорошо спланированная акция, проведенная с очевидной целью помешать ему попасть на императорский отборочный турнир. О том, что он должен был здесь появиться, и о цели его визита в казино знал один-единствен-ный человек — сержант на пункте вербовки, сам же давший ему наводку на это казино. Теперь Танаев собирался встретиться с ним и получить ответы на кое-какие вопросы. Вот только сначала нужно было исчезнуть с места происшествия, а боевой транс не может продолжаться слишком долго.

Он уже чувствовал знакомую ломоту в висках и боль во всех мышцах. Еще несколько секунд, и он потеряет контроль над своим телом, только этого не хватало! Тепленьким и совершенно беспомощным попасть в руки полиции.

Для восстановления сил ему потребуется несколько часов, и теперь, если он хочет целым выбраться из этой передряги, ему понадобится укрытие…

Серой тенью перемахнув забор, окружавший обширный двор казино, Глеб оказался прямо перед двумя огромными сенбернарами, почему-то не проявившими к его визиту должного понимания.

Танаев вышел из транса и, упершись спиной в каменное ограждение, медленно сполз на землю. Сознание удалось удержать на самой грани, но перед глазами все плыло, и двое молча приближавшихся к нему псов казались не опаснее пары котят.

Почему-то они остановились в двух шагах, прекратили лаять, а потом, поджав хвосты, бросились прочь.

Танаев обернулся: рядом с ним, прижимаясь спинами к высокой стене, стояли два человека со сверкающими мечами в руках. Ему не надо было задавать никаких вопросов, только у Валамских монахов бывают такие мечи. И все же он спросил:

— Что вы здесь делаете?

— Охраняем вас.

— Выполняем приказ нашего настоятеля! — пояснил второй.

— Но вам следует немедленно уходить, полиция обыщет этот двор уже через несколько минут. Я не смогу двигаться по крайней мере еще полчаса, так всегда бывает после боевого транса. Организм расходует слишком много сил.

Старший из монахов понимающе усмехнулся.

— Что ж, в таком случае мы понесем вас! — И прежде чем Танаев успел возразить, его подхватили под руки и стремительным бегом, несмотря на его немалый вес, понесли в дальний конец двора, где виднелась калитка. Хозяева этой усадьбы предпочли исчезнуть, едва заметив боевые плащи валамцев. Танаев отнесся к этому факту с полным пониманием, даже специально обученные сторожевые собаки не могли вынести блеска ослепительной россыпи кристаллов шунгита на обнаженных лезвиях мечей — что уж говорить о людях.

Какое-то время Танаев был лишен возможности вмешиваться в происходящее, оставаясь безвольной куклой в руках своих спасителей.

Но вскоре силы начали возвращаться, и он смог самостоятельно шевелить ногами, значительно ускорив стремительное движение спутников.

— Куда вы меня тащите?

— У нас есть в столице тайные места. Сейчас мы как раз находимся недалеко от одного из них.

— А вы не боитесь, что нас выследят после этого переполоха…

— Приходится рисковать, ваша безопасность важнее проваленного убежища. Разумеется, там уже никто из наших больше не появится.

Они довольно бодро пересекли пустую улицу, с каждой минутой к Глебу возвращались силы. Дом напротив покинутой ими усадьбы не походил на жилой. Это было не то управление, не то контора, уютно расположившаяся за чугунными воротами сада, но именно это место выбрали его спутники в качестве убежища.

Танаев знал, что, кроме посвященных монахов Валама, никто не сможет управляться с шунгитовыми мечами, и потому вопрос о доверии к его спутникам отпал сам собой.

Вот только ему не понравилось, что они следили ^За ним с самого начала его появления в столице и Даже не удосужились предупредить об этом. Старший из монахов, которого звали Павел, возможно, его назвали этим именем в честь давно забытого в миру апостола, время от времени останавливался и. бросив вокруг тревожный взгляд, затем долго вглядывался в поверхность своего меча, словно старался прочесть там какие-то письмена. Вероятно, так оно и было. Танаев заметил, что мерцание кристаллов на его мече отличается от остальных, в какой-то момент ему даже показалось, что он уловил мелькнувшую на лезвии сероватую надпись, вот только слова разобрать не успел — едва появившись, надпись тут же исчезла.

Подойдя к стоявшему в глубине парка зданию, его спутники почему-то не спешили заходить внутрь. Павел даже присел на деревянную скамью у входа, словно собирался здесь хорошенько отдохнуть.

— Преследователи больше не беспокоят? — ехидно осведомился Глеб, к которому вместе с силами вернулась и его привычка шутить в минуту опасности.

— Как раз их местонахождение я сейчас и выясняю, — произнес Павел, не отрывая взгляд от лезвия своего меча. — Они слишком близко, нам не удалось оторваться. Входить сейчас внутрь здания не имеет смысла, мы там окажемся в ловушке.

— Не думал, что имперская полиция столь оперативна!

— Это не полиция. Это те, кто пытался убить вас в казино. Сейчас они предпримут вторую попытку.

— Но мне казалось, что главного я уничтожил, а оставшиеся двое были совершенно деморализованы его гибелью.

— Неужели вы думаете, что их было только трое? На такое важное дело они не выходят без подстраховки. Всё. Вам пора уходить! — Павел закончил исследование своего меча и решительно поднялся на ноги. — Мы прикроем ваш отход. Разыщите трактир «Два быка», его знает каждый горожанин. Скажите хозяину, что вас послал Павел, вам помогут.

— И поторопитесь! Они уже здесь! — добавил второй монах.

За чугунным кружевом ворот Танаев увидел нескольких человек, одетых в такие же плащи и куртки, как те люди, что напали на него в казино.

— Чего вы ждете? Уходите! — крикнул ему Павел. Эти монахи были готовы заслонить его от смерти, но именно поэтому он не мог оставить их в такую минуту.

— Сейчас уйду, вот только разберусь с этими… — Договорить Глеб не успел, от ворот сверкнул кровавый луч, направленный ему в грудь, и на этот раз он бы не успел уклониться, мышцы все еще плохо повиновались ему после недавнего боевого транса. Павел, с нечеловеческой проницательностью просчитав ситуацию, попытался заслонить Танаева, прежде всего Танаева… Себя же он пытался защитить лишь узенькой полоской меча и, конечно, не преуспел в этом. Луч, скользнув чуть в сторону, миновал меч и ударил в грудь Павлу.

Он сразу же упал, и склонившемуся над ним Танаеву удалось разобрать лишь пару слов:

— Уходи… Не дай им убить себя, иначе все было напрасно…

Скрипнув зубами от бессильной ярости, Танаев попытался дотянуться до призрачного образа меча, горевшего где-то на самом донышке его сознания, о новом боевом трансе сейчас нечего было и думать. Следующий удар энергетического луча покончит с ним. Он не знал, сколько оставалось времени до нового всплеска смертоносной энергии, но чувствовал, что совсем немного.

— Ну, где же ты? Почему ты молчишь? Сейчас ты нужен мне, как никогда! — Но меч не ответил на его призыв. Ярость и ненависть оказались плохими помощниками в стремлении Глеба войти с ним в контакт. И тогда родилось неожиданное решение, хотя он даже предположить не мог, чем закончится его попытка защититься, вызванная скорее отчаянием, а не трезвым анализом обстановки.

Торопливо нащупав в кармане куртки смертоносный трофейный перстень, Танаев извлек его и, надев на палец, вытянул руку с ярко-алым рубином в сторону нападавших.

Разумеется, ничего не произошло. Он понятия не имел, как нужно управлять кольцом и что теперь следует делать. Произнести некое таинственное заклинание? Нажать на камень, попытаться его повернуть? Ни одно из этих действий не включало смертоносный луч, разумеется, исключая заклинание, которого Глеб не знал.

Но если кольцом управляло заклинание, то само по себе оно не имело особого значения, значение имела лишь та внутренняя энергия, которую вкладывал в слова заклинания человек, владевший перстнем, и если это так…

— Помоги мне… — прошептал Танаев, вновь попытавшись дотянуться до меча Зевса. — Уж это-то ты можешь сделать! Влей в кольцо часть своей смертоносной энергии, заставь его повиноваться!

То ли меч его послушался, то ли он сам нащупал правильную формулу воздействия на вражеский артефакт, но рубин неожиданно вспыхнул ярко-алым светом, и вырвавшийся из него луч понесся к воротам, сметая на своем пути все преграды.

Если его противникам энергии хватило лишь на единственный короткий импульс, убивший Павла, то Танаеву удалось держать луч в боевом состоянии не меньше трех секунд. И за это время он успел дважды перечеркнуть чугунную решетку, за которой скрывались нападавшие.

Еще сыпались оплавленные обломки металла, еще держались на ногах рассеченные надвое тела нападавших, когда Танаев понял, что ему удалось выполнить предсмертную просьбу Павла — не только уцелеть самому, но и отомстить за его гибель.

ГЛАВА 19

Лейтенант-полковник Храменко пил чай и обдумывал предстоящий визит покупателя патента на право участия в имперском турнире.

Настроение у полковника было самое отвратительное, какое только и может сложиться с утра, когда тебе подают жидкий, плохо заваренный чай, да к тому же местного производства, объясняя это тем, что геройские отряды перерезали путь контрабандистским караванам еще пару месяцев назад.

Храменко знал, что политическое состояние империи непосредственно влияет на внутренний рынок и через него на повседневную жизнь любого имперца, независимо от того, какое положение он занимает. Его, к примеру, лишили любимого чая, кто-то не смог продать с таким трудом выращенного барана и остался без средств к существованию.

Кстати, о баранах, если судить о них в несколько переносном смысле, они не последним образом повлияли на сегодняшнее настроение полковника. И виноваты в этом были именно бараны, вернее, те из них, что служили в имперском отделе безопасности.

Интересно, кто бы на его месте не потерял нормального расположения духа, сидя за чашкой отвратительного чая и перелистывая пришедшее три дня назад послание, извлеченное мажордомом из официального пакета, запечатанного печатью с изображением парящего сокола, который на сургуче почему-то был похож на изогнувшегося червя. Но на что бы там ни был похож этот сокол, принадлежность письма имперскому отделу безопасности не вызывала ни малейшего сомнения, и как раз это обстоятельство и раздражало Храменко больше всего.

Храменко были известны случаи, когда люди, занимавшие гораздо более высокое положение, чем его собственное, увешанные орденами и званиями, таинственно и бесследно исчезали. А уж он-то, через своих былых соратников, точно знал, что в этих исчезновениях виновато именно ведомство безопасности.

Но чтобы они, несмотря на свое растущее с каждым годом влияние, осмелились обратиться к нему, к бывшему военному министру, сохранившему ряд важнейших привилегий, с подобным предложением, этого он не ожидал.

И потому, отставив в сторону недопитую чашку, Храменко в сотый раз занялся изучением содержимого означенного письма, словно все еще продолжал искать в его строчках скрытый смысл, которого там, скорее всего, не было.

Если опустить витиеватую вступительную часть письма, без которой даже ведомство безопасности не могло обойтись, обращаясь с посланием к чиновнику такого высокого ранга, каким совсем еще недавно являлся Храменко, в послании говорилось примерно следующее:

«До нас дошли сведения, что вы собираетесь выставить на аукционную продажу свой патент на участие в имперском турнире.

Господин Храменко! Мы убедительно просим вас не делать этого!

Вы окажете неоценимую услугу империи, если продадите свой патент частным образом, поместив соответствующее объявление в «Обозревателе новостей».

Империи он, видите ли, окажет услугу! Быстро же они научились подменять понятия! Храменко тяжело вздохнул и постучал ногтем по остывающей чашке чая. Звон старинного фарфора немного его успокоил, и он продолжил чтение:

«Нам известно, что на территорию империи проник очень опасный агент Герона, остро нуждающийся в приобретении подобного патента. В официальное агентство аукционов он не рискнет обратиться. А вот если вы решите продать патент, так сказать, неофициально, частным образом, это почти наверняка привлечет заинтересовавшего нас человека, и вы окажете неоценимую услугу Его Величеству, если будете сообщать нам обо всех потенциальных покупателях, заинтересовавшихся вашим предложением.

Со всем возможным почтением, заведующий отделом имперской безопасности, кавалер ордена Синей подвязки, генерал-полковник Семирамидов».

Вот негодяй! Он даже не соизволил лично написать эти обращенные к бывшему военному министру строчки, а лишь подмахнул отпечатанное роботом послание.

Отложив в сторону письмо, Храменко несколько непоследовательно задумался о том, как постепенно из жизни уходят старые привычки и старые вещи. Взять хотя бы этих роботов-секретарей. Совсем недавно они исполняли функции слуг почти в каждом Доме, а теперь их можно встретить только в домах самых высокопоставленных чиновников. А ведь прошло всего-то двадцать лет с момента окончания космической эры, когда последний звездолет не вернулся из экспедиции.

Старые верфи, на которых еще можно было ремонтировать разваливающиеся космические аппараты, к тому времени были захвачены врагом, никто уже не пытался возродить космическую мощь империи, и день, когда «Лазарь», ушедший к ближайшей земной колонии, не вернулся обратно, неофициально стал считаться днем окончания космической эры.

Почему это стало возможным? Храменко задавал себе этот вопрос десятки раз, ответы не сходились в деталях, но суть всегда оставалась одной и той же. Всему виной непомерная жадность продажных чиновников, их стремление любой ценой отхватить кусок побольше. Эра неограниченного потребления рано или поздно должна была закончиться катастрофой, а нашествие черных лишь ускорило этот процесс.

Сорок лет назад они могли бы остановить нашествие на дальних подступах к планете. Сто лет назад ни один потенциальный противник не осмелился бы приблизиться к зоне имперских интересов. Сегодня войска Герона захватили половину земных территорий, некогда принадлежавших императору, а завтра враг появится в столице. Впрочем, почему завтра? Он уже здесь…

Храменко взял в руки письмо и вновь перечел его от первой до последней строчки.

Что ж… Если Семирамидов не ошибся, сегодняшняя встреча обещает быть интересной. Ему еще не приходилось встречаться с захватчиками лицом к лицу… Нет, он, конечно, присутствовал на допросах пленных, но это было совсем не то. Там они говорили лишь то, что от них хотели услышать, поскольку знали: из подвалов безопасности для них существовал единственный выход — на кладбище. Знали, но все равно изо всех сил цеплялись за жизнь и лгали, лгали…

Впрочем, он не сомневался, что в девяти случаях из десяти среди арестованных не было вражеских агентов. Схваченные для пополнения отчетности рядовыеграждане охотно давали против себя показания и подписывали душераздирающие признания. Император был неравнодушен к статистике, и безопасники старались ему угодить.

Сегодняшняя встреча может многое изменить в его жизни. Он дал объявление о продаже патента в «Обозревателе новостей», как рекомендовал Семирамидов, и получил на свое объявление один-един-ственный отклик, о котором, разумеется, пока что не торопился сообщать Семирамидову.

В конце концов, одной из главных дарованных ему привилегий была возможность посещать императора без доклада и без предварительно назначенной аудиенции… И если Семирамидов не ошибся, если его ждет встреча с настоящим вражеским агентом, он постарается извлечь из нее максимум возможной выгоды. Если повезет, он сумеет доказать императору, что его, лейтенант-полковника Храменко, рановато спровадили на пенсию.

Занятый этими мыслями полковник не сразу заметил, что за спинкой его кресла вот уже минут пять торчит мажордом.

С одной стороны, это хорошо, что роботы-слуги До сих пор сохранились в богатых домах. Они требуют минимум ухода, с ними не надо разговаривать и можно ограничиваться простым набором команд, а самое главное, у них не бывает любопытных ушей… Впрочем, в последнем он очень сильно сомневался и надеялся только на то, что Семирамидов не решится встраивать микрофоны в его домашних роботов ведь этот один из бывших отделов, руководимых Храменко, производил и ремонтировал механических помощников, и ему ничего не стоило вызвать хорошего специалиста для проверки. Только он почему-то постоянно откладывал проведение этой операции. Возможно, потому, что до сих пор ему нечего было скрывать от длинных ушей Семирамидова, а настораживать его без причины было бы неосмотрительно. Но теперь эту проблему придется решить.

— Что тебе нужно? — спросил он наконец мажордома, который мог бы стоять вот так, в неподвижности, несколько часов, пока к нему не обратятся с прямым вопросом.

— Там какой-то человек, сэр!

— Ну, и чего он хочет?

— Он хочет, чтобы вы его приняли, сэр!

— Так в чем же дело? Разве я запрещал впускать посетителей?

— Он выглядит как оборванец, сэр!

Не хватало еще, чтобы эта железка оценивала, кто из его посетителей как выглядит!

— Впусти его!

— Слушаюсь, сэр!

Удаляющиеся шаги мажордома возмущенно застучали по полу. Храменко не сомневался, что эти механические создания обладают эмоциями и умеют их передавать если не мимикой, которой они лишены, и не скрипучим механическим голосом, то различными другими средствами, в изобретательности которых им не было равных. А уж ему-то — человеку, начинавшему разработку и проектирование производств по их созданию, которым он занимался в юности, — были хорошо известны все способности роботов.

И еще он подумал, что в одном мажордом, безусловно, прав. Не было у него нормальных посетителей. За все те пять лет, что он коротал на пенсии, мучаясь от вынужденного безделья, пару раз его навестили официальные представители, чтобы поздравить с юбилеем и вручить ненужное ему приглашение на императорский бал или очередную бронзовую побрякушку.

Если бы он вовремя обзавелся семьей, легче было бы коротать старость, но он не сумел. Все время отнимала работа, и все его интересы замыкались на родное ведомство. Бывают работы, которые не позволяют человеку оторваться от дел даже в мыслях — у него была именно такая работа… Так кого же там принесло? Неужели этот потенциальный покупатель патента похож на оборванца? Но этот человек должен ворочать очень большими деньгами, чтобы заинтересоваться подобным предложением. Кстати, зачем ему патент? Пусть даже Семирамидов прав и это посланец захватчиков, уже оторвавших от империи половину принадлежавших ей ранее территорий. Зачем ему патент? Он что, действительно надеется с его помощью вступить в императорскую гвардию? Но тогда следует предположить, что их противники не располагают никакой информацией о том, что собой представляют турниры на самом деле. А они выполняли чисто декоративную функцию — веселое зрелище для народа… Все решается заранее, в кулуарах императорского дворца, и, уж конечно, человек с небезупречной репутацией никогда не пройдет сквозь мелкое сито, отделявшее особу императора от простых смертных.

Странный визит. Вообще вся эта история с продажей патента казалась полковнику странной, почти невероятной, и поэтому вызывала все большее любопытство. Ну, где же ты, вражеский агент, осмелившийся проникнуть в столицу? Ему не терпелось на него взглянуть, и он едва сдерживался, чтобы не отправиться вслед за мажордомом в прихожую.

Но вот наконец послышались шаги: Храменко любил по шагам угадывать облик незнакомого человека, которого до этого не видел. Однако в данном случае шаги незнакомца заглушались громкой поступью мажордома, и Храменко понял, что на этот раз его любимое занятие успеха не принесет.

Наконец в дверях библиотеки, где Храменко каждое утро пил свой неизменный чай, появилась высокая ладная фигура, совершенно не похожая на оборванца.

Плащ незнакомого покроя, с несколькими разрезами, позволявшими мгновенно добраться до карманов, в которых почти наверняка скрывалось оружие. Сапоги из мягкой кожи, чтобы преодолевать большие расстояния по пересеченной местности, заплечная сумка со множеством кармашков и молний, явно старинная, во всяком случае, не местного производства. Если это действительно вражеский агент, то вырядился он так, словно специально наклеил на себя этикетку… Настолько глуп или настолько самоуверен?

Только теперь Храменко поднял глаза и, глянув в лицо посетителю, мгновенно натолкнулся на его ледяной взгляд. У него даже мороз пробежал по коже, хотя, видит бог, за свою долгую службу он насмотрелся всякого и привык подавлять политических противников свинцовым взглядом, вошедшим в придворные анекдоты… Но дело было не во взгляде. У посетителя оказалось совершенно мертвое лицо. Не бывает лиц, на которых не движется ни один мускул, даже когда человек говорит, но у посетителя было именно такое лицо.

— Господин Храменко? — Вопрос был задан еще с порога, и Храменко молча кивнул, не поднимаясь из кресла. Он все еще не решил, как ему следует держаться с гостем, и, чтобы спрятать свою нерешительность, вознамерился обратиться к излюбленному средству всех официальных приемов — ни к чему не обязывающей светской любезности, служившей ему ширмой, из-за которой было так удобно наблюдать за людьми.

Но с этим странным посетителем и такой надежный прием не сработал, поскольку тот, даже не дождавшись приглашения присесть, с порога изложил главную цель своего визита:

— Я пришел, господин Храменко, за вашим патентом на право участия в имперском отборочном турнире.

Вот так. В самоуверенности ему не откажешь.

— А вам известна его цена?

— Известна.

— Видите ли, молодой человек, — полковник рискнул его так назвать, хотя даже приблизительно не смог определить возраст посетителя и употребил это обращение лишь потому, что свободный плащ незнакомца не мог скрыть его спортивную фигуру, — кроме денежного эквивалента, есть и другие Ценности, определяющие истинную стоимость этого документа.

— Что же, я готов обсудить с вами и эти ценности! — произнес его незаурядный гость и, не дожидаясь приглашения, уселся на свободный стул, всегда стоявший рядом с чайным столиком.

Это было нарушением этикета, почти наглостью, и Храменко упрекнул себя за то, что недостаточно полно подготовился к визиту вражеского агента и теперь начинает терять инициативу.

Словно почувствовав его недовольство, посетитель поспешил не то чтобы извиниться, но попробовать как-то смягчить неловкость.

— Нам предстоит долгий и нелегкий разговор, господин лейтенант-полковник, я не осведомлен обо всех тонкостях принятого в вашей стране этикета, так что вам придется меня простить, если я невольно проявлю бестактность.

«Он даже знает мое полное звание и не стесняется заявлять об этом!» — изумился Храменко, стараясь ничем не выдать своего удивления, хотя было чему удивляться. Приказ императора о повышении до лейтенанта был подписан совсем недавно, в связи с его юбилеем, и до сих пор оставался секретом для непосвященных.

— Насколько я понял из вашей фразы, вы недавно прибыли в империю?

— Совершенно верно. Всего несколько дней.

— И откуда, если не секрет?

Гость улыбнулся, вернее, попытался это сделать, но улыбка почему-то показалась Храменко похожей на волчий оскал.

— Давайте сначала обсудим условия нашей сделки, а уж потом я отвечу на ваши вопросы, во всяком случае, на те из них, которые не покажутся мне неуместными.

— Но эти условия напрямую будут зависеть от того, кто вы такой. Вы даже до сих пор не соизволили назвать свое имя, не собираетесь же вы заключать подобную сделку инкогнито?

— Разумеется, нет. Моя фамилия Танаев, Глеб Александрович Танаев, бывший космонавигатор.

— Я где-то слышал эту фамилию…

— Неудивительно. В свое время она много раз повторялась в имперских новостях, особенно после того, как при моем участии была захвачена имперская карантинная база. Лет двадцать тому назад, если не ошибаюсь, это произошло, так что вас можно поздравить с хорошей памятью, господин Храменко.

Танаев уже давно решил, что дальнейшее сокрытие такой важной части своей биографии не принесет ему никакой пользы. Все равно, как только спецслужбы начнут прокачивать его личность на предмет допуска к имперскому турниру, они обо всем узнают. А момент, как ему показалось, был для этого вполне подходящим. Доверительность в отношениях с Храменко стоила дороже риска, что полковник его выдаст.

ГЛАВА 20

Не было у Танаева времени как следует подготовиться к визиту в дом лейтенант-полковника. После успешной операции по продаже монеты титанов Левинсону он почувствовал, что на него началась настоящая охота. Чего стоила засада, устроенная в казино. Хуже всего было то, что он не знал, кто за этим стоит — Левинсону невыгодно было светиться и привлекать к себе излишнее внимание, а для имперских служб безопасности он пока что был слишком мелкой фигурой, чтобы устраивать на него охоту такого масштаба.

В любом случае следовало торопиться с обеспечением для себя надежного убежища. Таким убежищем могла бы стать служба в личной гвардии императора. Выигрыш в случае успеха был бы очень значительный, но и трудности на этом пути ожидались немалые. Однако выбора у него практически не осталось.

Монахи, своевременное вмешательство которых помогло ему выбраться из засады, устроенной в казино, после того как ему удалось использовать перстень смерти, стали относиться к нему, мягко говоря, недоверчиво. Не то чтобы они полностью отказались от общения с ним — все-таки полученные ранее от настоятеля приказы действовали на них посильнее возникших сомнений. Но тем не менее они были твердо убеждены, что ни один человек, если он не принадлежит к темным силам Аристарха, не смог бы оживить этот смертоносный перстень, и коль скоро это удалось Танаеву, значит, он тоже имеет к этим силам самое непосредственное отношение. По большому счету, они были правы, визит Глеба в нижний мир оставил в его психике глубокий отпечаток, да и аура меча, которую монахи, несомненно, почувствовали, но вряд ли могли правильно объяснить, сослужила Танаеву далеко не самую лучшую службу.

Самым обидным в этой истории было то, что перстень, из-за которого он лишился поддержки своих могущественных друзей, был полностью сожжен во время последнего использования. Рубин потерял свой кроваво-красный цвет, превратившись в бледноватый опал. Но это обстоятельство, разумеется, не могло успокоить монахов.

Свои обязанности по охране Танаева и снабжения его всей необходимой информацией после стычки у ворот, в которой погиб архидьякон Павел, они стали выполнять не слишком усердно.

А когда выяснилось, что столкновение в казино с геронцами — так монахи называли всех местных сподвижников Аристарха — всего лишь звено в целой цепи неприятностей и засад, они попросту исчезли, предоставив странного гостя его собственной судьбе. Благо повод для исчезновения у них появился вполне пристойный: следовало доставить тело погибшего архидьякона в родной монастырь.

Теперь Танаев остался один на один с неведомыми врагами и был вынужден идти напролом, хорошо понимая, что следующая засада может стать для него последней.

И все же встреча с Храменко была для него слишком важной, чтобы начинать ее с экспромта. Танаев прекрасно понимал, что сам по себе патент на участие в турнире мало что значит. Ему нужно было добиться поддержки полковника в кулуарах имперского дворца, в тех самых кулуарах, где и будет решаться успех всей задуманной им операции.

Полковник произвел на Танаева самое благоприятное впечатление, прежде всего своим бесстрашием. Ведь он не мог не знать, насколько велика потенциальная опасность, исходящая от Танаева. Не мог не читать последних новостей и наверняка получал секретную информацию благодаря оставшимся у него связям с его бывшим ведомством. Следовательно, он знал и о последней стычке Танаева, и о том, какое именно оружие тот во время нее задействовал.

Учитывая все это, Танаев несколько неожиданно для себя, поддавшись минутному интуитивному импульсу, решился тем не менее назвать полковнику свое настоящее имя, понимая, что это в какой-то мере Должно ослабить подозрение о его причастности к геройской разведке. Не мог вернувшийся на землю герой космоса сразу же стать пособником врагов своей планеты! Или все-таки мог? Трактовка происходившего на карантинной космической станции может свидетельствовать против него. Все зависело от того, кто писал архивный отчет об этих давних событиях.

Танаев не знал, какой будет реакция полковника на его признание, и сейчас с нетерпением ждал его ответа. В конце концов, в результате своих действий на космической карантинной станции он почти наверняка официально был объявлен беглым преступником, и сколько бы времени ни прошло с той поры — эта история все еще может стать актуальной если полковник решит ею воспользоваться. Глеб подумал, что в случае подобного развития событий он будет вынужден вновь уходить в сверхскоростной режим, чтобы спастись бегством из этого старинного и с виду такого гостеприимного дома.

— С тех пор, как вы исчезли из поля зрения имперской полиции, здесь многое произошло, — медленно, растягивая слова, проговорил Храменко. — И, кстати, где вы были все это время, все эти двадцать лет?

— Это долгая история и к тому же достаточно неправдоподобная, боюсь, вы мне не поверите.

— Само ваше появление в моем доме достаточно неправдоподобно. Так что давайте выкладывайте все и позвольте мне самому решать, насколько правдив будет ваш рассказ.

— Хорошо. Только прежде скажите мне, в свою очередь, совершенно откровенно, как вы относитесь к Валамской общине?

— Это важно?

— Да, — ответил Танаев коротко, но в его глазах, словно предупреждая Храменко о том, что откровенность может быть только взаимной, полыхнул огонь. — И учтите, я почувствую, если вы будете недостаточно откровенны.

— То есть сможете уличить меня во лжи? — Усмехнулся Храменко и, поскольку Танаев не ответил на эту реплику, через минуту продолжил: — Валам-ская обшина считается врагом империи лишь потому, то упорно сохраняет собственную независимость, несмотря на все наши попытки заключить с ней хотя бы договор о дружбе и взаимной помощи. Кроме того, она очень любит вмешиваться в наши внутренние дела, используя для этого обширную сеть своих тайных агентов, разбросанных по всей территории империи. И все же, несмотря на это… — Храменко остановился и уставился на Танаева долгим взглядом, в котором читались сомнение и нерешительность. Но его собеседник не проявил ни малейшего желания ему помочь, и полковник в конце концов продолжил: — Несмотря на все это, Валамская община осталась единственным местом на Земле, где нашлись силы, способные противостоять дьявольским легионам, обрушившимся на нашу планету.

В другое время я бы наверняка осудил их сепаратизм, но сейчас, на фоне коррупции и военных поражений, которые терпит империя, мне понятна их позиция. С другой стороны, мне очень жаль, что в нынешних условиях мы оказались не в состоянии достигнуть взаимопонимания. Остановить нашествие можно только совместными усилиями, только объединившись!

— Рад, что вы это понимаете. Дело в том, что и в Валамской общине многое изменилось за эти годы, но одно осталось неизменным — при нынешней власти в империи объединение невозможно.

— Вы собираетесь убить императора? — неожиданно спросил Храменко, поразив Танаева своей способностью делать далекоидущие выводы из небольшого объема полученной информации. — Для этого вам понадобилась гвардия?

— Ну что вы! Кому нужен этот безвольный старец, давно отстраненный от реальных рычагов власти!

— Вы неплохо разбираетесь в наших делах. Но в таком случае ваша цель — канцлер?

Танаев молчал, и его молчание сказало Храменко больше любых слов.

— С этой минуты мы оба становимся заговорщиками, а заговор против государственных интересов империи карается весьма мучительной смертью. Неделя предварительных пыток, предшествующая официальной казни, делает из заговорщика кусок кровоточащего мяса, и лишь затем…

— Не надо меня запугивать. Я полностью отдаю себе отчет во всех последствиях своего провала.

— Я и не собираюсь вас запугивать. Скажу больше — вместо того чтобы немедленно вызвать полицию, я по-прежнему готов выслушать вашу историю и, следовательно, сам становлюсь государственным изменником.

— А зря, пожалуй, вы не вызываете полицию. Это бы полностью вас обелило в глазах властей. Меня вряд ли удастся взять так просто, даже здесь, в вашем доме, где полно заранее заготовленных ловушек и засад. Я уверен, что вы знали об этом, но, возможно, не всё. Позвольте, прежде чем мы продолжим нашу беседу в другом месте, предоставить вам одно неоспоримое доказательство истинности моих слов!

Сказав это, Танаев исчез, а через секунду появился перед Храменко уже на другом стуле. В руках он держал светящийся кристалл внутренней памяти мажордома, который теперь неподвижно стоял перед распахнутой настежь дверью библиотеки с развороченным нутром.

— Здесь запись всей нашей беседы.

— Я подозревал что-то подобное, но до сих пор не возникало необходимости всерьез заняться проверкой. Есть что-нибудь еще в таком духе?

— Почти наверняка. Для дальнейшего разговора нам понадобится более безопасное место.

— Хорошо. Только сначала объясните, как вам это удалось? Почему вы вдруг стали невидимы?

— Все дело в скорости. С момента, когда я встал со стула, и до того, как появился перед вами, прошла примерно сотая доля секунды. А как мне удается этого достигнуть, вы узнаете из моего дальнейшего рассказа. Мне бы не хотелось, чтобы эти сведения попали в руки канцлеру, прежде чем я до него доберусь.

— В таком случае, если вы не хотите привлечь к нашей встрече внимание всех имперских агентов, вам придется переодеться, воспользовавшись для этого моим гардеробом. Вряд ли вы можете сохранять невидимость слишком долго.

— Вы правы, за мной по пятам шли боевики Терона, не осталось времени для подготовки к новому рывку, так что я с благодарностью принимаю ваше предложение.

* * *

Одежду принес робот. Не тот, которого Танаев только что вывел из строя. Мажордом был золотого Цвета, что должно было означать его более высокое положение.

Серые брюки из натурального льна в жару, стоявшую все последние дни в столице, показались Танаеву практичными и к тому же оказались ему впору. С клетчатой рубашкой из плотной байки тоже не возникло никаких проблем. Была еще легкая куртка из какой-то синтетики и шейный платок — единственная непривычная для него деталь туалета.

С трудом повязав перед зеркалом неудобный узел, Танаев ощупал карманы куртки и обнаружил в одном из них портмоне с небольшой пластиковой карточкой, на которой красовалась его фотография.

«Когда он успел?» — изумился Танаев. Впрочем, при сохранившемся в доме Храменко уровне роботизации в этом не было ничего удивительного. И все же, чтобы за несколько минут изготовить идентификационную карточку личности — нужно было располагать весьма неординарными возможностями. Кажется, риск, на который он пошел, привлекая на свою сторону этого человека, полностью себя оправдал.

Закончив переодевание, Танаев вновь вышел в библиотеку, где его поджидал Храменко, уже полностью готовый к выходу.

— Нам лучше воспользоваться общественным транспортом — после вашего «вскрытия» моего мажордома я не доверяю собственным слугам.

— Что же, это разумно, — согласился Танаев.

Общественный транспорт был представлен небольшим вагончиком, в котором при желании могли бы разместиться человек десять. Чем именно он приводился в движение, Танаев так и не понял, поскольку никакого двигателя в доступной взору части машины обнаружить не удалось. Однако гораздо большее значение для них имело отсутствие в этой машине водителя и пассажиров.

Минут через пятнадцать они вышли перед трехэтажным зданием, фронтоны которого были украшены нелепыми облупленными скульптурами. Заметив взгляд Глеба, Храменко пояснил с огорчением:

— Вот уже несколько лет никто не занимается ремонтом. И дело тут не в недостатке средств, про-

сто люди потеряли уверенность в завтрашнем дне. Кому захочется заниматься ремонтом, если завтра твой дом может перейти в руки захватчиков? Коррупция и рэкет в столице достигли небывалых размеров.

Они миновали представительного швейцара, в тени конторки которого цепкий взгляд Танаева заметил трех накачанных парней в одинаковой одежде _ то ли вышибал, то ли охранников.

— Это заведение хорошо охраняется, — пояснил Храменко, вновь упредив его вопрос.

Окружающая обстановка напоминала частную гостиницу, правда, не совсем обычного вида. Танаев заставил себя не задавать лишних вопросов, чем вызвал одобрительный взгляд Храменко.

Менеджер сразу же проводил их в отдельный кабинет с единственным небольшим столиком, накрытым на четверых.

— Мы кого-то ждем?

— Нет. Просто этот кабинет принадлежит мне, и он всегда готов принять небольшую компанию. Здесь нет подслушивающих устройств.

— Почему вы в этом так уверены?

— Ну, полностью в нашем изменчивом мире нельзя быть уверенным ни в чем. Но этот кабинет проверяют ежедневно лучшие специалисты ведомства, которое некогда принадлежало мне. — Храменко усмехнулся и поправился: — Вернее, которым мне приходилось управлять по долгу службы. Старые связи, знаете ли, сохраняются надолго. И людям, которые следят за чистотой этого места, я доверяю.

— Это возможно лишь в том случае, если начальник сумел завоевать любовь своих подчиненных, — заметил Танаев, на что Храменко предпочел не отвечать.

Они ждали довольно долго, пока появился официант, на этот раз живой человек.

— Я забыл вас предупредить, что совершенно равнодушен к пище, — заявил Глеб. — После моего рассказа вы поймете, почему это произошло, так что выбор меню за вами.

Храменко, полистав толстую книгу с золотым ободком, заказал два одинаковых фирменных блюда, состоявших из небольших, весьма аппетитных с виду котлеток, которые даже у Танаева вызвали желание их попробовать, хотя вкуса он, как обычно, не ощутил.

Видимо, Храменко был голоден, поскольку с жадностью покончил со своим блюдом, запил его каким-то странным шипучим напитком зеленого цвета, с виду похожим на шампанское, и лишь после этого обратился к Танаеву:

— Ну вот. Теперь проверка закончена, и мы можем продолжить нашу беседу.

— Проверка чего?

— Проверка окружающих улиц. Мои агенты проверяли, нет ли за нами хвоста и не устанавливают ли в ближайших зданиях подслушивающую аппаратуру дистанционного действия.

— Странный вы, однако, пенсионер, располагающий собственными агентами.

— Что поделаешь? Государственная служба при достижении определенного уровня подразумевает их постоянное наличие. Империя неплохо охраняет своих генералов и те секреты, которыми они владеют. Дальнейшее зависит уже от личности самого генерала.

— Разве чин лейтенант-полковника подразумевает генеральский статус?

— Это на два ранга выше простого генерала. У нас своеобразная система званий.

— Ну, раз вы уверены в том, что нас не подслушивают, я готов начать свой рассказ.

— Подождите еще минуту.

Храменко вынул какой-то плоский приборчик, похожий на портсигар с небольшим экранчиком посередине, и некоторое время колдовал с его кнопками.

— Ну вот, теперь мы защищены специальным полем, не допускающим никаких посторонних воздействий.

— Ваша разработка? У вас неплохо развита электронная база.

— Остатки былой роскоши. Сегодня, если этот прибор выйдет из строя, его не возьмется чинить ни одна мастерская. Но я вижу, вы пребываете в нерешительности, очевидно, не зная, с чего начать. Начните с самого начала, с того момента, как вы вошли в состав звездной экспедиции и улетели на разведку Эланы.

К этому моменту Танаев уже принял решение рассказать Храменко все, что с ним происходило. Многие годы в нем зрело желание поведать кому-то о своих приключениях, о визите в нижний мир. О схватке с Хорстом, о волшебном минерале шунгите. Лишь о мече Зевса Глеб не собирался рассказывать, этот сюрприз он решил оставить пока в тайне. Не то чтобы он не доверял Храменко, как раз ему навигатор полностью доверял, потому что благодаря своей безошибочной интуиции был уверен — Храменко говорит с ним откровенно, не пытаясь хитрить и двурушничать.

Но родной мир, в который Танаев в конце концов вернулся, всегда был слишком изменчив, а бывшие ^дРУзья легко могли превратиться во врагов. Вряд ли ^За прошедшие годы это обстоятельство сильно изменилось. Всегда нужно оставлять про запас небольшую заначку. На всякий случай.

Глеб начал свой рассказ с момента энтропийной атаки на Элане. Долгий период пребывания внутри гигантского компьютера антов обрисовал кратко, просто потому, что ничего вразумительного об этом времени он рассказать не мог — виртуальный мир гигантской электронной машины слишком отличался от материального, и передать словами его своеобразие не представлялось возможным.

Храменко умел слушать. Он не задавал лишних вопросов и не перебивал рассказчика, хотя многое в словах Танаева наверняка оставалось для него непонятным. Он слушал очень внимательно до того момента, когда Танаев начал рассказывать о проектировании собственного искусственного тела и о постепенном его создании в гигантской лаборатории станции антов.

— То есть вы хотите сказать, что вам полностью удалось расшифровать человеческий генотип? Ведь если я правильно вас понял, ваше новое тело создавалось из белковых молекул и, по сути, мало чем отличается от обычного человеческого, если не считать тех усовершенствований, о которых вы упомянули? — впервые перебил его Храменко, в голосе которого на этот раз слышалось явное недоверие.

— Удалось не мне. Вернее, не совсем мне. В то время я был частью гигантского компьютера, созданного сверхцивилизацией и располагавшего всей суммой знаний этой цивилизации. Вам придется поверить мне на слово. Хотя мое исчезновение в вашей библиотеке вроде бы должно подтвердить мои слова.

После перевоплощения в искусственно созданное человеческое тело большая часть этих знаний была мной утрачена по той простой причине, что человеческий мозг оказался не в состоянии вместить их все, но кое-что все-таки осталось. И мне очень хотелось принести эти знания на родную планету, поделиться этой драгоценностью с соотечественниками, но, как оказалось, я опоздал. К моменту моего возвращения на Земле прошла чертова уйма лет. Началось разрушительное нашествие полчищ Аристарха, мои соотечественники не испытывали никакой нужды в этих знаниях и не смогли бы ими воспользоваться. Да и встретили меня не слишком приветливо, но эта часть моей истории вам наверняка известна из хроник.

— Да, ей даже посвящена специальная глава в учебнике истории. Она называется «Захват карантинной станции космонавигатором, перешедшим на сторону врага». Так что, как видите, вы преступник с многолетним стажем.

ГЛАВА 21

Танаев надолго замолчал, и Храменко не мешал ему предаваться воспоминаниям, понимая, что человеку бывает нелегко погружаться в собственное прошлое, особенно если этого прошлого было так много…

— Вы женаты? — неожиданно спросил Храменко, смотревший на Танаева если и не с жалостью, то с известной долей сочувствия.

— А как вы думаете? Какая женщина могла дождаться космонавта, вернувшегося на Землю через тысячу лет? За долгие годы даже слава становится похожей на застывший камень, превращая человека в какую-то безжизненную статую… Нет, женщины, конечно, у меня были, весьма разные женщины! — пробормотал Глеб, вспомнив Карин. — Но ничего серьезного или, если хотите, слишком много серьезного. А вы? — в свою очередь, спросил он. — У вас есть семья?

— Все как обычно, четверо детей.

— Это плохо.

— Почему?

— Потому что теперь, когда вы ступили на тропу войны с имперской властью, это сделает вас уязвимым.

— Не так-то просто до меня дотянуться.

— Я знал одного типа из вашего батальона смерти. И у меня сложилось впечатление, что в случае необходимости эти парни умеют хорошо дотягиваться даже до людей, занимающих очень высокое положение.

Словно в подтверждение его слов на приборе, лежавшем посреди столика, замигал красный огонек.

— Что это?

— Кто-то пытается со мной связаться. — Храменко потянулся к прибору привычным жестом, словно собирался включить обычный мобильный телефон, но Танаев перехватил его руку.

— Не спешите. Этот звонок может оказаться совсем не тем, который вы ждете. А мы еще не обсудили самую важную часть нашего плана.

— А разве у нас уже есть план?

— Несомненно. Во всяком случае, у меня. Превратившись из человека в странный симбиоз с машиной, я не могу не планировать каждый свой шаг. Привычка, знаете ли! — Глеб попытался смягчить свои слова улыбкой, но на его каменном лице она больше походила на гримасу. — Если это полиция, — и Танаев кивком указал на аппарат, — а у меня есть предчувствие, что это именно она, нам необходимо оформить нашу сделку и реализовать завершающую часть плана до того, как здесь появятся копы.

— Сделку? Какую сделку?

— Покупку патента на Имперский турнир.

— Вы удивительный человек, Танаев! После всего что вы рассказали, помнить о каком-то патенте…

— Сколько времени у нас есть до того, как полицейские начнут ломиться сквозь защитное поле вашего устройства? Не сомневаюсь, что у них имеются для этого достаточно эффективные средства.

— Средства, конечно, имеются, но пока они поймут, что происходит, пока затребуют соответствующую технику, пока доставят ее сюда… Если вы не ошиблись и это действительно полиция, пройдет не меньше часа, прежде чем им удастся преодолеть нашу защиту.

— В таком случае не будем терять время. В первую очередь необходимо подумать о вашей безопасности.

— Почему о моей, а не о вашей?

— Потому что о своей я позабочусь сам и потому что ваша безопасность необходима для завершения разработанного мной плана. Я переведу деньги на ваш счет в качестве платы за патент прямо сейчас. До того как полиция займется расследованием вашего дела.

— Но это же будет равносильно признанию моей вины!

— Я переведу деньги под другим именем. Вы скажете, что к тому моменту, когда появился я, патент Уже был продан, но я вам не поверил, и всё остальное вы делали под угрозой оружия.

— Но в таком случае право на турнир будет принадлежать другому лицу, тому, кого вы укажете в качестве покупателя!

— У меня будет идентификационная карточка с нужной фамилией.

— Это какие-то детские игры! Вы не представляете, какой проверке подвергаются лица, допускаемые в императорский дворец! Неужели вы думаете, что там не сумеют определить фальшивку?

— Некоторый риск, разумеется, остается. Он всегда остается в любом серьезном деле. Но поверьте мне, это будет очень хорошая карточка… Может быть, вы предложите лучший план?

— План — это не моя стихия. Но кое-что я все же могу предложить. Вот этот предмет, например. — Храменко кивнул на коробочку охранного генератора. — Полиция быстрее поверит в невероятную историю, которую я им расскажу, если генератор с самого начала будет принадлежать вам. Тем более что все подобные устройства находятся на особом учете. Кроме того, если его обнаружат у меня, если будет установлено, что это именно я закрылся от полиции с его помощью, последствия могут быть самыми ужасными!

С Храменко слетела его обычная невозмутимая маска, и стало заметно, как сильно он взволнован.

— Вы боитесь за свою семью?

— Если человеку навешивают ярлык шпиона или, что еще хуже, изменника, его семья исчезает в подвалах министерства безопасности. Они всегда так делают. Это у них называется «подстраховкой».

— Успокойтесь. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, чтобы ни с вами, ни с вашей семьей ничего не случилось. Но вы должны мне обещать, что, если мой план сработает и все получится, если мне удастся попасть на отборочный турнир, вы, в свою очередь, сделаете все, чтобы в кулуарах дворца, там, где принимаются решения о том, кто будет признан победителем турнира, это решение было при-нято в мою пользу.

— Этого обещать я не могу. То есть я, конечно, сделаю все от меня зависящее, но положительный результат не гарантирую. В кулуарных интригах люди канцлера переиграют любого. Единственное, чего мне, надеюсь, удастся добиться, так это то, что в вашем случае поединок будет вестись честно. Без ядов, галлюциногенов и прочей гадости, использовать которую они так любят.

— Этого более чем достаточно.

— Мне кажется, вы слишком самонадеянны, господин Танаев. И не полностью отдаете себе отчет о том, что вас ждет на турнире. Если мне и удастся исключить средства, о которых я только что упомянул, против вас выставят самого сильного и опытного бойца империи. Такого, которому даже вы, со всеми вашими способностями, наверняка проиграете. Поверьте, у них есть такие бойцы, их мало и о них известно очень ограниченному кругу лиц, но они есть.

— Что же, спасибо за предупреждение. Мне все равно придется попробовать. Потому что я не вижу более быстрой возможности добраться до канцлера. А пока у власти находится этот человек, никому не удастся объединить в одно целое армию империи и силы северных земель.

— В таком случае вот мой счет, переводите ваши деньги и поспешите. Нашу защиту уже начали взламывать снаружи, видите, мигает красная лампочка.

Танаев не спеша взял протянутую ему визитную карточку и пододвинул к себе коробку генератора.

— Можно им воспользоваться в качестве телефона?

— Вы ведь уже знаете, что можно.

— А установить, с какого именно аппарата поступило распоряжение о переводе, они смогут?

— Только не в этом случае. Эти аппараты не поддаются имеющимся в распоряжении полиции средствам контроля. Именно поэтому их и держат под строгим запретом.

Танаев понимал, что рискует, полностью переводя такую огромную сумму на личный счет Храменко. Даже если Храменко собирается выполнить все взятые на себя обязательства, а в этом Танаев не был до конца уверен, что-то в мыслях полковника таилось подленькое, словно в норе притаился маленький мышонок с ядовитыми зубками, в любой момент готовый выскочить и вцепиться в ногу. К сожалению, ничего более определенного Глеб не мог узнать из картины его ментального поля.

Существовал еще риск, что перевод перехватят и аннулируют службы безопасности, пристально следящие за всеми действиями Храменко.

Для того чтобы узнать номер счета подозрительного клиента, вовсе не обязательно знать номер его телефона…

Вторично такую сумму перевести будет непросто, поскольку Глеб сильно опустошил свой счет в банке Левинсона, переведя несколько миллионов в кассу Валамской общины. В трудное нынешнее время, когда огромные средства уходили на поддержание монастырской дружины в боевом состоянии, а доходы от паломников и пожертвования сокращались с каждым днем, его перевод был для валамцев существенной поддержкой. Танаев надеялся, что к тому моменту, когда империя будет готова к объединению, в Валаме появится современная армия, вооруженная самым лучшим оружием, какое только можно достать в этой разоренной бесконечными битвами стране.

Медленно, словно успокаивая его невеселые мысли, щелкали клавиши прибора, и на экране появлялись цепочки цифр. Процедура перевода шла своим чередом, запрашивались и выдавались пароли, сравнивались номера электронных счетов…

В предприятии, которое он начал осуществлять, риск предполагался изначально. Независимо ни от каких переводов. Перевернуть всю политическую систему империи, поменять местами главнейшие политические фигуры и к тому же добиться всего этого в кратчайшие сроки — невозможно без риска.

Несмотря на все свои сверхчеловеческие способности, Глеб переходил за опасную черту, приобретая множество новых врагов среди высокопоставленных чиновников империи, которые станут отчаянно цепляться за свои теплые местечки.

Этим господам абсолютно наплевать на то, что большую часть их родной планеты оккупировали инопланетные захватчики, которым вообще не знакома мораль. В захваченных районах творились чудовищные преступления против коренных жителей. Их использовали в качестве подопытных кроликов в лабораториях Герона, превращая в послушное пушечное мясо, а после обработки бросали против соотечественников. Лозунг Аристарха, позаимствованный им У древних римлян: «Пусть наши враги убивают друг друга», — активно воплощался в жизнь.

Танаев не слишком задумывался в те моменты, когда от него требовалось поставить на карту собственную жизнь или судьбу. Но сейчас речь шла о другом. На карте стояла судьба всей его родной планеты. Было от чего потерять душевное равновесие, тем более что дверь уже трещала под ударами полицейских.

— Будет лучше, если вы отдадите мне свой пистолет! — произнес он, закончив процедуру перевода и резко повернувшись к Храменко.

— Как вы узнали? — растерянно спросил Храмен-ко. — Я не собирался им воспользоваться!

— Я знаю. Но будет намного лучше, если полицейские увидят ваше оружие в моих руках. Тогда версия о том, что я принудил вас к подчинению с помощью оружия, будет выглядеть несколько убедительней.

Дрожащей рукой Храменко достал из внутреннего кармана маленький никелированный пистолет и, держа его за ствол, протянул Танаеву. Несмотря на сильное волнение, военная выучка брала над ним верх.

Танаев положил на стол прибор, с помощью которого только что закончил процедуру перевода, проверил магазин пистолета, щелкнул затвором, загоняя патрон в ствол, поставил оружие на предохранитель и лишь после этого навел его на Храменко.

Теперь оставалось ждать, когда исчезнет защитное поле. Дверь уже рухнула, и рядом, в каких-то двух шагах, они видели окруживших их кольцом полицейских. Те стояли совершенно неподвижно и молча, тоже ждали, когда рухнет поле, разрушаемое в этот момент мощным полицейским дезинтегратором.

Красный огонек на лежавшем перед Танаевым приборе теперь уже не мигал, а горел ровным алым светом. Это свидетельствовало о том, что ждать оставалось недолго.

«Хорошая выучка у этих ребят! — подумал Танаев. — Придется действовать очень точно. Секунда опоздания, и нас обоих накроет залп мощных пара-лизаторов или чего-нибудь похуже. Если парализаторов у них нет, они сразу начнут стрелять».

Но и раньше времени включить боевой режим он не мог. Сквозь защитное поле все предметы выглядели карикатурно искаженными. Недаром в законе империи был специальный пункт, запрещающий использовать свидетельства очевидцев, которых отделяло от места событий это самое поле. После того как поле отключится, придется еще выждать несколько секунд, чтобы дать возможность полицейским как следует оценить обстановку. Только после этого он может позволить себе покинуть место событий. Вот только за эти несколько секунд могло произойти все что угодно! Глеб узнал у Храменко о том, что в полиции сохранилось несколько старых боевых парализаторов, и сейчас молил бога, чтобы их здесь не было. Удар парализующего луча мог надолго лишить его способности уходить в сверхскоростной режим. Правда, если полицейские начнут использовать стрелковое оружие, все может получиться еще хуже.

Вдруг Танаев сообразил, что может не дожидаться, когда полицейские разрушат защитное поле. Он сам мог его отключить в любой момент, и это неожиданное отключение наверняка позволит ему выиграть те самые драгоценные секунды, которых у него не будет, если поле разрушат нападавшие.

— Как выключить защитное поле? — спросил он, поднимая прибор со стола левой рукой, не занятой пистолетом.

— Вы с ума сошли?! Нас немедленно расстреляют!

— Нас наверняка расстреляют, если вы не будете выполнять мои распоряжения! Как выключить поле?!

— Левая угловая кнопка, вы наверняка… — Храменко недоговорил, потому что поле, замерцав напоследок радужной пеленой, исчезло.

Открывшаяся их взорам картина напоминала сцену из какого-то боевика. Застывшие в недоумении полицейские, не получившие ожидаемого сигнала к нападению. Танаев, с никелированным пистолетом ^в Руке, нацеленным в висок Храменко. Нагло улыбаясь, он прячет в карман своей куртки бесценный прибор генерала.

Он еще умудрился напоследок помахать полицейским рукой, и этот прощальный жест вывел из состояния столбняка офицера, командовавшего операцией захвата. Раскаленная игла бластерного луча разрезала стол, за которым сидел Храменко, и метнулась к уже пустому стулу, на котором секунду назад сидел Танаев. А затем офицер упал, выронив из рук бластер, чем еще больше увеличил начавшуюся вокруг неразбериху. К счастью, его подчиненные не решились без команды применить оружие.

Позже, сидя в одиночной камере полицейского изолятора, Храменко думал: рассчитывал ли на это Танаев, выведя из строя офицера, или все получилось случайно?

Кстати, офицер не слишком пострадал и через полчаса пришел в себя. Иначе расследование этого дела велось бы совершенно в другом ключе. Теперь же, после нескольких звонков, сделанныхХраменко по телефону, любезно предоставленного ему одним из полицейских, лейтенант-полковнику удалось добиться встречи с начальником столичной полиции, и уже через полчаса он подъезжал к собственному особняку на дежурной полицейской машине. Потом он долго смотрел ей вслед, оставшись совершенно один за воротами своего дома. Храменко был свободен, но не знал, как долго продлится это состояние и чем закончится подхвативший его водоворот опасных событий.

Он стоял в полной темноте и не спешил двинуться к дому, стараясь унять непрошеную мелкую дрожь, сотрясавшую все его тело. Жене и детям еще не приходилось видеть его в таком состоянии, он и сам не знал до сих пор, что способен испытывать подобный страх. Как ни странно, почти не связанный с последними событиями.

Полковник не сомневался в том, что, используя своих друзей, полностью зависящих от него из-за той информации, которой он располагал об их грязных делишках, ему удастся справиться с опасной ситуацией, в которую сейчас попал. Тогда откуда же взялся этот иррациональный страх? Почему ему кажется, что неожиданно испортившаяся осенняя погода, этот мелкий холодный дождь, проникающий даже сквозь непромокаемый плащ, имеют к его действиям самое прямое, непосредственное отношение?

В конце концов ему все-таки удалось взять себя в руки, и он уже шагнул в глубь двора, к светящемуся в темноте квадрату окна, когда какой-то шорох позади заставил его резко обернуться.

У самых ворот за его спиной находился давно сломавшийся, отключенный от водопроводной сети фонтан со странной скульптурной группой, некогда покрытой позолотой.

Сейчас одна из этих каменных фигур слегка шевельнулась, словно устраиваясь поудобней на своем каменном ложе, затем повернула голову в его сторону и спросила:

— Дрожишь? И правильно делаешь, что дрожишь!

Голос был глухим, совершенно неживым, он словно бы шел из горлышка огромной бутылки. При желании его можно было принять за свист ветра. Но это был именно голос. Голос неведомого существа иного мира, добравшегося в конце концов до него. Сердце Храменко подпрыгнуло и остановилось у самого горла. Он почувствовал, что задыхается, и, сделав несколько неверных шагов, упал на дорожку в паре шагов от фонтана.

ГЛАВА 22

Из ускоренного режима Танаев вышел в глухом переулке в двух кварталах от кафе, в котором произошла стычка с полицией. Это было не самое лучшее место, но он не мог больше сжигать свою нервную систему в таком бешеном темпе. Слишком часто в последнее время ему приходилось пользоваться ускоренным режимом движения, и сейчас незнакомая усталость, несвойственная его совершенному организму, навалилась на его плечи с неожиданной силой.

Чертыхнувшись сквозь зубы, словно пытаясь таким образом привести в чувство свой забарахливший организм, он привалился к ближайшему забору, стараясь хотя бы частично вернуть контроль над мышцами. Стоять столбом посреди пустого переулка было очень опасно. За его спиной в нескольких сотнях метров стремительно разворачивалась пружина полицейской операции.

Через пару минут весь район оцепят, и тогда ему не уйти. Но и выбраться за пределы опасной зоны он не мог, сил для этого уже не было. Глеб лихорадочно попытался вспомнить карту города, предусмотрительно показанную ему монахами. Перед глазами сразу же встала подробная схема нужного ему района. Хорошо, что хоть его фотографическая память не отказала, она никогда не отказывала, даже во время стресса.

Покидая любезно приютившую его тайную монашескую обитель, укрытую в подворье вполне официального храма, расположенного в дальнем пригороде столицы (несмотря на постоянные раздоры с императорской охранкой, монахи пользовались изрядным неофициальным влиянием), Танаев получил два адреса законспирированных валамских явок. Один — на самый крайний случай, а вторым он мог пользоваться в любой нужный ему момент, не опасаясь никому причинить вред.

Эта явка располагалась в пустом доме на окраине города. Лет десять назад его хозяин написал дарственную обшине на этот дом в знак благодарности за какую-то оказанную ему монахами услугу, а пару лет назад скончался, и дом перешел в собственность общины.

Естественно, местные власти об этом не подозревали. Официально дом принадлежал какому-то местному спортсмену, постоянно находившемуся в командировках вместе со своей командой.

Этот домик подошел бы ему сейчас как нельзя лучше, вот только добраться до него нелегко. Если судить по карте, Танаева отделяло от пригорода километра два, а ближайшая остановка общественного транспорта находилась от нужного ему места слишком далеко. Но дело не только в этом: полицейские в первую очередь блокируют именно такие остановки. Единственный выход — найти частную машину, которых в столице даже в обычное время было немного, а в этот поздний час и подавно.

Танаев затравленно осмотрелся. С каждой секундой времени у него оставалось все меньше, но никаких машин поблизости не наблюдалось. За последние годы, когда в столице бешено взлетели цены на бензин, весь частный транспорт куда-то запропастился.

Оставаться на месте становилось все опаснее, и, преодолевая слабость, Танаев медленно двинулся вдоль проулка, поминутно хватаясь за стены и заборы, чтобы удержать равновесие. Наверно, со стороны он походил на больного инвалида или, скорее, на пьяного. Во взгляде красивой женщины, мельком скользнувшем по нему, он прочел одно лишь презрение. И лишь после этого сообразил, что эта самая женщина сидела за рулем столь необходимой ему машины…

Он проклял собственную слабость, когда машина почти бесшумно пронеслась мимо. Голубой «Кразер» на атомной батарее… Такие машины исчезли с дорог пару столетий назад, но зато те, кому удалось сохранить этих «динозавров», могли обходиться без горючего. Правда, стоимость содержания в рабочем состоянии подобной машины с лихвой перекрывала любые цены на топливо. Позволить себе подобный раритет могли только очень богатые люди…

Пока в голове Глеба с тоской проносились все эти мысли, «Кразер» исчез за углом, и ему показалось, что двигатель машины неожиданно заглох. Его чуткий слух уловил исчезновение слабого звука мотора и подарил ему надежду на спасение.

Увеличив скорость непослушного тела настолько, насколько это было возможно, он приблизился к концу проулка и осторожно выглянул за угол стоявшего на перекрестке дома.

Перед ним открылась небольшая площадь с вывеской ночного супермаркета и стоявший на пустой стоянке одинокий «Кразер», теперь уже без водителя. Кажется, у него появился шанс исчезнуть из этого района, прежде чем его перекроют полицейские кордоны. Правда, для этого придется угнать чужую машину…

Колебания продолжались недолго. Всегда хочется оправдать собственный неблаговидный поступок мировыми проблемами, но Глеб слишком хорошо помнил о том, какую цену пришлось заплатить человечеству за лозунг «Цель оправдывает средства», и поэтому, уже не пытаясь себя оправдывать, дернул за ручку дверцы «Кразера».

Замок даже не пришлось взламывать, все-таки женщины удивительно беспечные существа. Оставлять незапертую машину посреди ночного города… Впрочем, может быть, нынче мода на угон автотранспорта в столице прошла.

Он сел за руль и сосредоточился, вызывая в памяти схему управления именно этой моделью. Среди груды барахла, хранившегося в кладовой его памяти, иногда попадались весьма полезные детали, вот только что он будет делать, когда все его нейроны заполнятся информацией до отказа…

Но пока что, слава богу, память служила ему безупречно.

— Вы собираетесь угнать мою машину? — мелодичный женский голос заставил Глеба вздрогнуть от неожиданности. Хозяйка машины стояла в двух шагах от него и подошла так тихо, что он ее не заметил, несмотря на опущенное стекло кабины.

«Что же теперь делать?» — мысли вихрем понеслись в его голове, перебирая все возможные варианты действий в этой непростой ситуации. Лучше всего было бы немедленно рвануть машину с места и исчезнуть за ближайшим поворотом. Но он еще не успел освоить управление и включить двигатель, таким образом этот вариант отпал сам собой.

— Не советую вам это делать! — продолжала между тем хозяйка машины совершенно спокойным тоном, ничуть не испугавшись необычной ситуации.

— Отчего же мне ее не угнать, раз уж она мне срочно понадобилась? — в тон ей, решив поддержать неожиданную странную игру, спросил Глеб.

— Машина застрахована по категории «Д». Дальше ближайшего перекрестка вам не уехать.

Он знал, что такое страховка по категории «Д». Постоянное слежение со всех полицейских мониторов за местонахождением застрахованного транспорта. Такая страховка стоила безумно дорого, но марка машины говорила сама за себя. Владелец подобного агрегата мог позволить себе любые капризы.

— В таком случае вам придется мне помочь! — с обворожительной улыбкой произнес он, распахивая дверцу и одним почти неуловимым движением перебрасывая тело девушки на сиденье рядом с собой.

— А это уже называется похищением, — произнесла она по-прежнему ровным голосом, почему-то совершенно не испугавшись. И это ее спокойствие не понравилось Танаеву больше всего.

— Кто вы?

— Кто я? Я хозяйка этой машины. А кто вы такой и что вы делаете в моей машине?

— За мной гонится вся полиция этого милого города, мне срочно понадобилось скрыться от погони. — Иногда правда действует лучше всего, и это был как раз такой случай. Кажется, теперь впервые она растерялась.

— Так вы что, действительно настоящий преступник?

— Выходит, что так!

— Я думала, это глупая шутка кого-то из моих знакомых… Нов этом районе города не бывает преступников, не бывает ограблений, воровства и других подобных мерзостей!

Между тем ему наконец удалось разобраться со схемой управления этого транспортного средства, он поднял стекла кабины, и «Кразер», взревев мотором, резко рванулся с места.

— Вы сожжете мне трансмиссию! Немедленно остановите машину, или я закричу!

— Кричите на здоровье. Кабина этой машины звуконепроницаема. Да и кто вас услышит? В такой поздний час лучше всего сидеть дома, а не разъезжать по супермаркетам! — Глеб впервые позволил себе отвлечься от управления машиной и взглянуть на свою пленницу. Она была одета так, словно уехала с какой-то вечеринки. Наверно, так оно и было, легкий макияж расплылся, пуговицы на жакете расстегнулись в тот момент, когда он затаскивал ее в кабину, и сквозь полупрозрачную блузку просвечивала высокая красивая грудь, не скрытая лифчиком.

Кажется, лишь теперь до нее по-настоящему начал доходить смысл происшедшего, голос снизился до полушепота, а глаза заблестели. Пока что ей удавалось сдерживать слезы, но, скорее всего, надолго ее не хватит.

— Куда вы меня везете?

— Как только мы выедем из опасного района, который через несколько минут попадет в полицейское оцепление, я отпущу вас и даже верну машину, если вы согласитесь мне помочь.

— Помочь? Так я могу вам помочь в угоне моей машины?

Кажется, несмотря на растерянность и страх, сарказм ей не изменил. Держалась она хорошо, пожалуй, даже слишком хорошо для подобной ситуации, и в Танаеве шевельнулось какое-то пока еще смутное подозрение.

— Отключите систему защиты и слежки. Я и сам смогу это сделать, но это займет слишком много времени.

— И вы обещаете, что ничего со мной не сделаете? — Ее голос на секунду дрогнул. — Ничего плохого? — На мгновение Глебу почудилась в ее тоне насмешка. Но это было бы уже слишком, и он отмел мелькнувшее подозрение.

— Обещаю!

— Тогда передайте мне панель управления.

Он протянул ей маленькую планку, похожую на клавиатуру небольшого компьютера. Эти старинные монстры тоже были до предела напичканы электроникой.

Танаеву не хотелось даже на короткое время передавать управление машиной этой самоуверенной красивой женщине: слишком красивой, слишком нарядной и слишком богатой, для того чтобы появляться на улице одной в такой поздний час. Где-то у нее должна быть охрана, и нескольких нажатий на клавиши будет достаточно, чтобы передать бодигардам сигнал тревоги.

Но, с другой стороны, он понимал, что сейчас каждая секунда на вес золота. Ему удалось стронуть машину с места лишь благодаря хорошему знанию техники и интуиции, но он не успел еще разобраться в ее сложных электронных схемах управления и в любую минуту мог потерять контроль над похищенным «Кразером». Вдали уже слышались завывания полицейских каров, и если она сейчас же не отключит постоянную следящую защиту, сообщающую на полицейский пульт их местонахождение, то новый сигнал тревоги уже ничего не изменит.

Ее пальцы стремительно забегали по клавиатуре, набирая какую-то команду. В полумраке кабины Глеб не мог рассмотреть, что именно она печатает, даже если бы знал управляющие коды.

Неожиданно ее левая рука скользнула вниз к бедру, и прежде, чем он успел сообразить, что именно она делает, ствол тяжелого пистолета уперся ему в правое подреберье.

— Не двигайтесь, или я выстрелю!

Значит, все это время она искусно притворялась и лишь выжидала подходящий момент, чтобы достать оружие… Вряд ли этот выстрел его убьет, но зато надолго выведет из строя, и его странная пленница окажется полной хозяйкой положения.

— А вы когда-нибудь ездили в одной кабине с трупом? — спросил Глеб, в свою очередь старательно разыгрывая сарказм и полное самообладание, которого у него уже не было. — Поверьте, это очень неприятно. Да и ваше красивое платье испачкается кровью. Оно все промокнет от крови! Хотите в этом убедиться? Из пробитого пулей человеческого тела вытекает не меньше литра этой липкой отвратительной жидкости!

— Замолчите!

Машина, завизжав тормозами, резко остановилась, Танаева бросило вперед и сильно ударило о руль, а эта чертовка, ожидая торможения, уперлась ногами в стенку кабины и ухитрилась смягчить толчок. Но Танаев не склонен был прощать ей предательство! Каким тоном она шептала: «Вы ведь не сделаете мне ничего плохого?» Хотел бы он видеть мужчину, который после этого замаскированного предложения не потерял бы бдительность!

Воспользовавшись ситуацией, прежде чем его спутница полностью восстановила равновесие, он нанес ей правым локтем сильный удар по кисти, сжимавшей оружие. Девушка вскрикнула, и пистолет отлетел куда-то далеко назад, за спинки передних сидений.

— Не стоит баловаться с оружием, если не умеете с ним обращаться!

— Я умею обращаться с оружием! Только вы оказались еще большим негодяем, чем я подумала вначале. Вы не только крадете машины, похищаете людей, но еще и позволяете себе ударить женщину!

Глеб без всякого сожаления отметил, что она выронила пульт управления и сжимает заболевшую руку. Теперь у него уже не осталось времени на то, чтобы уговаривать ее или пытаться самому вновь запустить машину. План приходилось менять на ходу. Он осмотрелся. Далеко позади все еще слышались завывания полицейских сирен. Они успели немного оторваться от преследователей.

Город вокруг словно вымер. Фонарей на этой уже далеко не центральной улице практически не было, и лишь ущербная луна, время от времени прорываясь сквозь редкие облака, освещала груды мусора и заброшенные развалины, в которые постепенно превращалась вся столица.

До нужного ему адреса оставалось еще несколько кварталов, следовало покинуть машину и уйти от нее подальше, до того, как здесь появятся полицейские. Но оставить здесь эту женщину он не мог. Не хватало, чтобы у полиции перед самым Имперским турниром появился его словесный портрет! Вполне достоверный и значительно отличавшийся от того, который могли дать полицейские, участвовавшие в «освобождении» Храменко. В отличие от хозяйки машины те полицейские видели его ничтожную долю секунды до того, как он отключил защитное поле и перешел в боевой режим.

Как часто с ним бывало в сложных ситуациях, пришло неожиданное решение.

— Как вас зовут? — обратился он к своей пленнице.

— Это имеет какое-нибудь значение?

— В общем-то, нет. — Он выждал секунд пять, давая ей возможность назвать свое имя, но девушка молчала. — Хорошо. В таком случае я буду звать вас сударыней.

— Не надо звать меня «сударыней», мое имя Леонарда, зачем оно вам понадобилось?

«Странное имя, — подумал он, — почти мужское, да к тому же не встречающееся в среде простых обывателей». Он успел хорошо подготовиться перед своим визитом в казино и знал об империи немало интересных подробностей, которые всплывали в его памяти, как только в них возникала потребность.

— Когда знаешь имя, с человеком проще разговаривать, а мне нужно объяснить вам в очень короткий срок нечто важное. Поэтому слушайте меня внимательно, Леона. (Он все-таки сократил ее официальное имя до неформально дружеского, и она, видимо, подавленная его серьезным тоном, не стала возражать.) Сейчас мы пройдем вместе в мотель, мимо которого недавно проехали. Там я сниму номер, один на двоих.

— И вы думаете, я это допущу? Вы думаете, я стану молчать, пока вы будете разговаривать с портье?

— Вам придется. У меня есть способы заставить вас подчиниться, и, поверьте, очень неприятные способы! Не заставляйте меня к ним прибегать.

— Зачем вам понадобилось это дурацкое похищение? Чего вы от меня хотите?

— Небольшого сотрудничества. Нам с вами придется переждать, пока закончится полицейская облава. Полицейские не знают, как я выгляжу, никто, кроме вас, этого не знает. Именно поэтому я вынужден силой тащить вас за собой. Не могу позволить, чтобы вы общались с полицией. Преступники в подобных ситуациях свидетелей ликвидируют.

Он заметил, что девушка вздрогнула, но не изменил своего тона, ему необходимо было сломить ее психологическое сопротивление до того, как оба окажутся в мотеле. Только тогда психопрессинг будет иметь успех. Прибегнуть к нему Глеб собирался лишь в крайнем случае. Вид наполовину загипнотизированного человека может вызвать у служащих гостиницы слишком много вопросов, да и для самой Леонарды подобное воздействие на ее мозг не пройдет бесследно.

Он решил укрыться в мотеле, чтобы не выдавать посторонней свое единственное надежное убежище, оставляя его на самый крайний случай.

— Но я не бандит и не преступник, каким вполне мог вам показаться. У меня нет времени объяснять вам все, но обещаю сделать это, как только мы окажемся в безопасности. Сейчас я прошу от вас совсем немного: не поднимать тревогу, пока я не объясню вам, почему оказался в столице и кто я такой. Я сделаю это, как только мы получим номер, а если и после этого вы захотите связаться с полицией, я не стану вам препятствовать.

— Свежо предание… — пробормотала она и тут же прикусила губу, оборвав незаконченную фразу. — Хорошо. Давайте попробуем.

Ему было неловко запугивать эту случайно попавшуюся на его пути девушку, но неискренность в ее голосе и воспоминание о недавно уткнувшемся в бок пистолете позволили ему закончить:

— Только не делайте глупостей. Один ошибочный шаг, одно неверное движение — и вам сразу же придется о нем пожалеть. Хотите знать, как это будет? — Он надавил на ее психику совсем немного, едва коснувшись волевых сенсоров, но ее лицо сразу же побелело от ужаса.

— Не надо, умоляю вас! Я сделаю все, что вы хотите, только не уродуйте мой мозг!

Она знала, что такое психопрессинг. Слишком хорошо знала для простой обывательницы.

ГЛАВА 23

До ворот мотеля они добрались без особых приключений, разве что пару раз, стараясь это сделать незаметно для своего похитителя, Леона бросала по сторонам быстрые встревоженные взгляды, словно ждала помощи, которая почему-то запаздывала.

— У вас есть охрана? — спросил он ее прямо, не надеясь на честный ответ, и неожиданно его получил:

— Разумеется, она у меня есть. Странно, что вас до сих пор не схватили. Надеюсь, в ближайшие полчаса они исправят свою оплошность.

— Хорошо, — согласился Танаев. — Пусть исправляют, но пока этого не произошло, постарайтесь сдержать обещание, которое вы мне дали. Мне бы очень не хотелось испытывать на вас свои психокинетические способности.

— Вы монстр! Я надеюсь, что вы за все ответите!

Танаев распахнул узкую деревянную дверь, ведущую в приемную этого маленького окраинного мотеля, оказавшегося внутри городской черты по чистой случайности. Впрочем, особого богатства выгодное на первый взгляд местоположение мотелю не принесло.

Денежные столичные клиенты предпочитали более дорогие отели, а этот облюбовали местные байкеры, проститутки да парочки, снимавшие номер на час торопливого секса.

Пока что Леона вела себя на удивление спокойно и не пыталась привлечь к себе внимание портье, с Деланым равнодушием глядя в сторону.

— Номер на час, сударь? — осведомился сухонький старикашка в форменной фуражке, которому, как ему показалось из-за делано равнодушного взгляда Леоны, сразу же стала понятной цель их визита.

— До утра. Мы не собираемся спешить.

— Понимаю. Такие леди не часто заглядывают в наш мотель. Вот ваш ключ, желаю хорошо провести у нас время.

Когда они оказались в просторном, но бедно обставленном номере, в котором, кроме двух тумбочек и одной широкой кровати, ничего не было, Танаев решил попытаться разговорить жертву похищения. После того как Леона поправила прическу у облупившегося зеркала, засиженного мухами, он спросил:

— Нам, наверно, стоит познакомиться, как вы считаете?

— А зачем? То, для чего вы меня сюда притащили, может обойтись и без представлений.

— И для чего же я вас сюда «притащил», как вы считаете?

— Чтобы удовлетворить свою похоть, разумеется. Можете начинать, чего вы ждете? Я не стану звать на помощь, я же вам обещала! — Она начала медленно расстегивать пуговицы своей куртки.

— Прекратите! Я не собираюсь вас насиловать!

— Ну, тогда это можно назвать и иначе — добровольно-принудительный инцидент. Помните, как в старой песне поется? «Невыносимо, когда насильно, а добровольно невыносимей!»

Она говорила все это совершенно спокойным голосом, словно играла какую-то странную и совершенно непонятную ему роль. Тянула время? Старалась задеть его мужское самолюбие и усыпить бдительность? Возможно, вот только непонятно, для чего ей все это понадобилось? О ее пистолете, который теперь лежал в его кармане, Глеб не забыл. Без него она вряд ли сможет что-нибудь сделать. А вдруг у нее есть какое-то другое оружие, о котором он не знает?

Не обыскивать же ее, в самом деле… Подобный обыск и впрямь может сойти за насилие… Возможно, это-то ей как раз и нужно — подготовить сцену для нежданных визитеров, чтобы его скомпрометировать.

Он тут же отбросил эти бредовые мысли и по своей давней привычке стал анализировать ситуацию, прохаживаясь из угла в угол комнаты. Понаблюдав за ним с минуту, Леона уселась на край кровати. При этом расстегнутая куртка девушки распахнулась, заставив его не смотреть в ее сторону.

Скомпрометировать его, не обладающего в этом городе никаким социальным статусом, — вещь невозможная! Как можно скомпрометировать человека, на которого полиция устраивает облаву? Правда, причина, по которой его ищут, ей неизвестна. И логики в ее поведении, как ни старался, Глеб не смог обнаружить. Сначала она кажется испуганной, потом приставляет к его груди пистолет, потом безропотно идет за ним в мотель…

— Кто вы, Леона?

— Леонарда Квинкадзе. Дочь бизнесмена, торгующего продовольствием. У моего отца в столице несколько крупных фирм и довольно обширная сеть знакомств. Так что вы зря на меня напали. Отец не привык прощать нанесенные его родным оскорбления!

— И что же делала дочь Квинкадзе, торгующего продовольствием, в ночном супермаркете?

— Проверяла его работу. Этот магазин принадлежит моему отцу, и он попросил меня наведаться туда с неожиданной ночной проверкой.

Это походило на правду, вот только не вязалось со всем остальным поведением девушки, в котором Танаев приметил какую-то странную заторможенность, словно она ждала подсказку от невидимого суфлера.

И самое неприятное — конфигурация ее ауры казалась ему знакомой, в ней присутствовали темные разрывы, несвойственные ауре обычного человека… Конечно, аура — явление настолько сложное и изменчивое, что в ней возможен практически любой рисунок, но так бывает лишь в особых случаях. Аура обычных людей легко поддается анализу и расшифровке характерных черт личности. Но аура Леоны представляла собой запутанный клубок, разбираться в котором детально Глеб не мог себе позволить из-за дефицита времени. Взглянув на свои наручные часы, он отметил, что они находятся в отеле уже больше часа и звуки полицейских сирен на улице стихли.

Либо полицейская облава прочесала район мотеля и ушла к дальним окраинам города, либо поисковики затаились, поджидая, когда жертва сама обнаружит свое присутствие. В любом случае оставаться слишком долго на одном месте было опасно, особенно в обществе этой подозрительной во всех отношениях девицы.

— Я хочу есть! — заявила Леона, с вызовом посмотрев на него. — Закажите ужин!

— Здесь нет обслуживания в номерах, а идти в ресторан слишком рискованно. Вам придется потерпеть.

— Я не собираюсь терпеть ваши идиотские выходки! Или вы немедленно отпускаете меня, или наконец делаете то, для чего на самом деле затащили меня в этот мотель!

Она встала и, сорвав с себя куртку, швырнула ее на кровать. Прозрачная блузка практически не скрывала совершенную форму ее высокой груди, и Танаев невольно подумал, что, если сжать эти соблазнительные холмики, они окажутся упругими и прохладными под его пальцами, и, похоже, она совершенно не будет против, если он решится осуществить это мимолетное желание…

К сожалению, он понимал, что девица сознательно провоцирует его, и вместо того, чтобы шагнуть к кровати, отвернулся к окну, в сотый раз осматривая пустую темную улицу перед мотелем.

Шорох за спиной заставил его резко обернуться. Он едва успел перехватить руку Леоны с занесенным над ним узким стилетом. Интересно, где она ухитрялась его прятать? Сжав кисть девушки, он заставил ее выпустить оружие и на какое-то время оказался в опасной близости от нее.

Полуобняв его за шею свободной рукой, она легко коснулась губами его губ и жадно впилась в него поцелуем.

Глеб почувствовал что-то, похожее на укол слабого электрического тока, и знакомый, слишком знакомый кисловатый привкус на языке. Глубоко внутри ее нечеловечески больших глаз плясали крохотные красноватые точки, словно рой мошкары вился над куском мяса… И он узнал этот рой.

Танаев оттолкнул женщину с такой силой, что, не удержавшись, она упала на кровать.

— Тала?!

— Узнал все-таки… — в ее голосе звучало неподдельное разочарование. — Если бы я была настоящей Талой, ты был бы уже мертв. К сожалению, для того чтобы попасть в этот мир, мы вынуждены использовать тела аборигенов.

— Что тебе от меня нужно?!

— Убить тебя или помочь. Это уж как получится!

Она лежала на постели в соблазнительной позе широко раскинув руки и приподняв коленку, чтобы край юбки задрался достаточно высоко, обеспечив Танаеву хороший обзор ее великолепного тела.

— Я знаю, чего стоит ваша помощь!

— Но ты не прав. Очень многие остаются довольны сотрудничеством с нами. Вот, например, сейчас ты мог бы… — Она оборвала себя на полуслове, заметив его брезгливую гримасу, и сразу же продолжила: — В нижнем мире, — она ткнула пальцем в одеяло, — решили, что ты должен участвовать в этом турнире, и мне поручили тебе помочь. Ты ведь хочешь получить приглашение на турнир?

— Возможно. Но с чего это вдруг вы вздумали мне помочь?

— Откуда мне знать? Наверно, сочли, что это самый простой способ избавиться от тебя наконец!

— Убирайся! Ничего у тебя не получится!

Тала злобно сверкнула на него глазами Леоны.

— И не подумаю! Я еще не закончила с тобой!

— Ну, что же… Посмотрим. Ты сама напросилась! — Танаев расстегнул ворот рубашки и снял с шеи небольшой серебряный крестик, подаренный ему монахами в день возвращения на Землю и весь искрящийся от усыпавших его кристаллов шунгита. Увидев его, Тала задрожала.

— Зачем тебе это?! Мы могли бы прекрасно провести время! Я помогу тебе с получением сертификата! — Постепенно, по мере того как Танаев приближался к кровати, вытянув перед собой руку с крестиком, Талу все заметнее охватывала паника. — Остановись! Переход для нас слишком болезненен, я могу погибнуть, и я отомщу тебе, если ты не прекратишь!

Он по-прежнему надвигался на нее медленно и неотвратимо. Все как всегда — заманчивые обещания, лесть, обман, а под конец угрозы. Эти твари слишком однообразны, их психика прямолинейна и похожа на психику обезьян. Вот только свою угрозу она обязательно постарается выполнить. Они всегда стараются выполнять свои угрозы, чтобы их боялись, чтобы люди трепетали от одного их имени. Демоны — так их называли в древности.

Но у него они не вызывали того вековечного страха, который испытывали обычные люди. Ему приходилось бороться с существами, которые управляли демонами, и он хорошо знал, что они собой представляют.

Но было одно обстоятельство, которое заставляло Глеба действовать максимально жестко по отношению к этой демонице, представшей перед ним в таком соблазнительном обличье. В нижнем мире он проиграл ее дружку свою последнюю рубашку и теперь собирался взять реванш за тот позор, когда был вынужден стоять перед Талой в обнаженном виде.

— Убирайся! — Он приподнял крестик и коснулся им лба Талы. (Или все-таки Леоны?) — Изыди!

Тала завизжала. Ее тело неестественно изогнулось, юбка лопнула, открывая те части тела, которые еще были закрыты от его взоров. И Глеб почти не сомневался, что это не случайность. Она все еще пыталась пустить в ход свое главное оружие — секс. Но было поздно. Никто из темных тварей не мог долго сопротивляться шунгиту.

Через пару минут все было кончено. Тело Леоны безвольно распласталось на постели. Малейшие признаки жизни покинули молодую женщину, и по ее лицу разлилась смертельная бледность. Пройдет не меньше часа, прежде чем девушка придет в себя и ничего не будет помнить о том, что с нею произошло, с того самого момента, как Тала подчинила себе ее сознание.

С минуту почти неосознанно Глеб любовался совершенными формами освобожденной им женщины. В его взглядах не было ничего сексуального, так любуются мраморной статуей в музее, так смотрят на обнаженную женщину хирурги на операционном столе. В этом прекрасном теле не было ни капли жизни. И потом, избавив ее от Талы, он мог себе позволить эту небольшую награду.

Но в конце концов, слегка пристыженный своим поведением, которое было сродни подглядыванию в замочную скважину, он укутал Леону покрывалом до самого подбородка, упрекая себя за то, что, хоть и косвенно, он виноват в том, что произошло с бедной девушкой. Ведь именно для успешной охоты за ним Тале понадобилось тело Леоны, и очень скоро ему придется отвечать на многочисленные неприятные вопросы девушки.

В очень редких случаях жертвы подобного психического насилия помнили отдельные детали происходящих вокруг них событий, и если Леона вспомнит безобразную сцену изгнания Талы из ее тела, ей будет невозможно объяснить происшедшее…

На какое-то мгновение мелькнула трусливая мысль о том, что он мог бы сбежать, воспользовавшись ее беспамятством. Но тогда некому будет объяснить ей, что произошло, никого не окажется рядом в трудный момент возвращения ее собственного сознания.

На минуту он представил, как Леона в своей изорванной одежде мечется по коридору мотеля и набрасывается на портье с теми самыми вопросами, от которых он собирался сбежать. А мерзкий старикашка с гаденькой улыбочкой объясняет даме, что она провела здесь ночь с мужчиной и, видимо, не понравилась ему, потому что тот сбежал, не расплатившись… Танаев не сомневался, что портье так и скажет, независимо от полученной из его рук суммы, чтобы обеспечить себе дополнительную мзду.

Нет, он не может так поступить. И хотя ему была дорога сейчас каждая минута, он продолжал неподвижно сидеть на стуле, отодвинув его как можно дальше от кровати, на которой лежала девушка.

За окном медленно разгорался бледный рассвет. Постепенно на лицо Леоны начали возвращаться естественные краски, беспамятство перешло в здоровый сон. Это было хорошо для нее и плохо для него. Потому что теперь придется ждать, пока она проснется. Будить человека в таком состоянии очень опасно. Собственно, теперь промедление уже не имело особого значения. Полицейская облава давно закончилась, шум на улице стих пару часов назад. И из всех опасностей, которые ему совсем недавно угрожали, осталась только одна — предстать в роли последнего негодяя перед глазами этой девушки. И почему-то эта перспектива тревожила его больше всего остального.

ГЛАВА 24

Когда Леона наконец открыла глаза, они оказались голубыми, совершенно непохожими на ту черную бездну, которая смотрела на него из глаз Талы. Очень быстро взгляд девушки приобрел осмысленность и остановился на Танаеве.

— Кто вы?

— Друг. Ваш друг.

— Друг — это хорошо. Странно, однако, что я вас не знаю, — проговорила девушка с некоторым со-

мнением, переводя взгляд на окружавшую ее обстановку бедного гостиничного номера. — Как я здесь оказалась?

— Это долгая история. Сразу не объяснишь. Хотите есть? — Он постарался уйти от ответа самым простым способом, но ему это не удалось.

— Да, я хочу есть. — Люди, вышедшие из гипнотранса, всегда испытывают гипертрофированный голод, на это Глеб и рассчитывал, но Леона продолжила: — Только сначала вы ответите на мой вопрос: это вы меня сюда привезли?

— Вы приехали сами. И ваша машина все еще стоит в квартале от этого мотеля, если ее не забрала полиция.

Леона нахмурилась, потерла лоб и лишь теперь обнаружила, в каком виде ее одежда. Она удивительно быстро взяла себя в руки.

— Я ничего не помню. Почти ничего. И вас тоже. Как вам удалось накачать меня наркотиками?

— Не было никаких наркотиков. Все гораздо сложнее. Вы что-нибудь знаете о демонах?

— Не смешите меня. Лучше передайте мне мою сумочку.

Он безропотно подчинился, и, как тут же выяснилось, совершенно напрасно, потому что Леона извлекла из сумочки небольшой спутниковый телефон и начала набирать номер.

«Удивительно, как много вещей из предыдущей эпохи им удалось сохранить!» — мельком подумал Танаев.

— Подождите секунду, — сказал он. — Прежде чем вызывать полицию, вы должны меня выслушать!

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась девушка. — Я вас слушаю, но должна предупредить, я чувствую, когда мне лгут!

— Вашим сознанием завладело существо из другого мира, можете называть его как хотите — для простоты я назвал его демоном. Оно охотилось за мной и воспользовалось вами, вернее, вашим телом. — Глеб покраснел и почувствовал, что сбивается. — Так что здесь вы оказались не совсем случайно…

— И что произошло потом? — Она смотрела на него требовательно, не отводя глаз, и на какое-то время он еще больше смешался. — Ну, ну, говорите! Что произошло потом?

— Потом я выгнал демона, который похитил ваше тело, и вы заснули.

— И это все? Вы хотите, чтобы я поверила, что вы даже не попытались воспользоваться удобной ситуацией? — Она выразительно посмотрела на покрывало, под которым скрывались жалкие обрывки одежды.

— Да никто к вам не прикасался! — уже не скрывая раздражения, довольно грубо проговорил Танаев.

— Вы, наверно, великий волшебник, раз вам так просто удалось изгнать этого демона! — В ее голосе не было сарказма, только гнев.

— Я не волшебник. Но у меня есть вот эта вещь. — Он достал из-под рубашки крестик и показал ей издали.

— Дайте мне его! — потребовала девушка. Мгновение он колебался. Ее сознание только что было слито с сознанием Талы, и он не знал, как Леона отреагирует на шунгит, но, заметив на ее лице выражение возрастающего недоверия, Глеб молча протянул ей крестик. На какое-то мгновение их пальцы соприкоснулись. Рука девушки была прохладной, и от нее исходило ощущение спокойствия. Она взяла крестик и поднесла его к самым глазам, лишь теперь он понял, что Леона близорука и, видимо, из эстетических соображений не хочет носить очки.

Выражение ее лица изменилось, исчезли напряжение и недоверие, впервые легкая улыбка тронула губы девушки.

— Такой же крестик был у моего брата. Он говорил, что эти кристаллы обладают свойством отгонять от того, кто носит такой крестик, нечистую силу. Я не суеверна, но Андрей очень верил в свой крестик.

— С ним что-то случилось?

— Он погиб во время отступления имперской армии, крестик не помог. — Ее лицо вновь стало грустным. Танаев подумал, что получить этот крестик ее брат мог только у Валамских монахов. Возможно, Леона не была посвящена в дела своего брата или не хотела говорить о них малознакомому человеку. Во всяком случае, лед первых минут знакомства был сломлен, и о телефоне она больше не вспоминала.

— Мне нужно привести в порядок одежду, отвернитесь, пожалуйста!

Он выполнил ее просьбу, продолжая, однако, бросать короткие оценивающие взгляды в висевшее на стене зеркало, которое Леона не заметила или попросту проигнорировала. Это не было «подглядыванием» в том смысле, который вкладывает в него большинство мужчин, получивших возможность понаблюдать за обнаженной женщиной, в особенности если она красива, да к тому же малознакома. Сексуальная оценка возможного партнера заложена в каждом мужчине самой природой. Но отношение Танаева к женщинам было нетипично. Главная причина этого крылась, разумеется, в измененном балансе гормонов, который он заложил в свое тело при его конструировании.

Он не собирался подавлять в своем организме сексуальное влечение, но хотел сделать его более управляемым, чтобы не позволять случайным вспышкам этого чувства руководить его поступками в трудных ситуациях.

Сейчас был как раз такой случай. Наблюдая за тем, как Леона, сняв разорванную юбку, пытается отремонтировать ее подручными средствами, Глеб никак не мог избавиться от ощущения поцелуя, оставшегося на его губах до того, как он оттолкнул Талу. Ну, разумеется, это была не Леона, вот только губы были ее, и это ее грудь прижималась к нему в тот короткий миг, пока он не понял, что происходит.

Если бы не жесткий контроль, заложенный в его искусственно созданное тело, он бы сейчас, наплевав на все возможные последствия, повернулся и заключил эту прекрасную обнаженную женщину в свои объятия. Но Глеб не сделал этого и не знал, следует ли ему радоваться или огорчаться по поводу собственной выдержки.

Наконец она, закончив «ремонтные» работы и кое-как приведя в порядок свою одежду, позволила ему повернуться.

— Мне необходимо как можно быстрее вернуться домой, пока охрана моего отца не подняла тревогу. Вы говорили, что видели мою машину?

— Да, она была в паре кварталов отсюда. Вот только ее могла забрать полиция, которая гонялась за мной по всему городу.

— Полиция ее не тронет. Номер моего отца хорошо знают все местные власти. А почему они вас преследовали?

— Насколько мне известно, ваш отец владеет несколькими торговыми фирмами, пусть даже очень крупными, но все равно это не объясняет вашу уверенность. — Глеб снова попытался уйти от ответа, все еще не зная, насколько можно доверять этой девушке.

— Торговые фирмы — только наружная часть денежного айсберга, которым владеет отец. Императорская финансовая канцелярия слишком сильно зависит от его кредитов, особенно сейчас, в условиях военного времени.

— Ну что же, в таком случае я помогу вам отыскать вашу машину. — Глеб испытывал странное разочарование от того, что их мимолетное знакомство подходит к концу, так и не перейдя ни во что большее. Танаев остро нуждался в помощи, но природная сдержанность, привычка во всем полагаться на собственные силы мешали ему предпринять нужные шаги в этом направлении. Хотя один возможный вариант напрашивался сам собой…

— Вы сказали, что хотите есть, в этом мотеле нет обслуживания в номерах, но поблизости от мотеля я видел вывеску ресторана, может быть, вы позволите мне угостить вас?

Леона нахмурилась, обдумывая его предложение.

— Честно говоря, мне интересно узнать от вас подробности моего странного ночного приключения. Так что я, пожалуй, соглашусь, если это не займет слишком много времени. Вот только мой наряд вряд ли соответствует посещению ресторана…

— В машине осталась ваша накидка. Вы можете ее не снимать. В ресторанах подобного уровня не слишком строго придерживаются этикета.

К явному облегчению Танаева, машина Леоны осталась там, где он ее припарковал. Передав девушке накидку, он осторожно взял ее под руку, скорее по необходимости, чем из желания проявить галантность. Улицы столицы, почти лишенные фонарей, не располагали к прогулкам.

Леона не возразила, однако не стала опираться на его руку и шла, едва касаясь ее.

В небольшом ресторанчике они оказались единственными посетителями, и хозяин, по совместительству выполнявший обязанности бармена, поспешил им навстречу, рассыпаясь в любезностях. Он был настолько рад неурочным гостям, способным поддержать его угасающий в это трудное военное время бизнес, что даже не пытался это скрывать, алчно поглядывая на извлеченный Танаевым кошелек.

Здесь было принято рассчитываться вперед, и Танаев порадовался собственной предусмотрительности, благодаря которой долго расспрашивал монахов обо всех мелочах, связанных с жизнью в столице. Сейчас это позволило ему не выглядеть глупо в глазах этой девушки.

Он посоветовал Леоне заказать мясное блюдо. Несмотря на неурочный час, ее организм нуждался в восстановлении сил, и девушка не стала отказываться, чувствуя необычный голод.

В меню было несколько мясных блюд, какие-то пирожки с рыбой, два вида супа и большой ассортимент закусок. Танаев выбрал для Леоны бараньи отбивные, приготовленные на гриле. Сам он в пище почти не нуждался и сейчас не испытывал голода, но, чтобы не смущать девушку, заказал себе то же блюдо, присовокупив к заказу бутылку местного вина, чем вызвал одобрительную улыбку хозяина.

Наконец хозяин, бармен и официант в одном лице отсчитал сдачу с протянутой Танаевым золотой монеты и удалился выполнять заказ.

— Расскажите мне, почему за вами охотятся демоны и что вы делаете в столице?

Ее интерес к этому странному человеку, облаченному в одежду незнакомого покроя и щедрорасплачивающемуся имперским золотом, возрастал с каждой минутой.

— Мне придется начать издалека, и это будет очень долгий рассказ.

Она лишь молча кивнула, ни на секунду не отрывая от него взгляда голубых глаз. В них он видел искреннее участие, которого был лишен так долго, и довольно неожиданно для себя начал рассказ о своих злоключениях, начиная с момента прибытия на карантинную станцию. Хотя за минуту до этого не собирался это делать и подыскивал способ вновь ускользнуть от прямого ответа на вопрос девушки.

Леона слушала молча, с интересом, которого трудно было ожидать от молодой женщины, вряд ли знакомой с историей тех давних лет, когда имя навигатора Танаева гремело на всех информационных каналах.

Перейдя к своему визиту в нижний мир, Глеб постарался сократить и упростить рассказ, упуская многие детали и делая его мало-мальски правдоподобным для ее ушей. Он не знал, поверила ли ему Леона, она научилась хорошо владеть собой в дворцовых салонах, которые охотно открывались перед ней благодаря богатству ее отца. За весь долгий рассказ девушка ни разу не перебила его и не задала ни одного вопроса.

Наконец он перешел к вещам более простым и насущным: к своему недавнему возвращению на Землю и к ближайшим планам, связанным со вступлением в личную императорскую гвардию.

— Зачем вам нужна гвардия? — задала Леона свой первый вопрос, по-прежнему не отрывая от него внимательных глаз.

Он так увлекся собственным рассказом, что не заметил, как на столе появились бутылка вина и блюдо, заполненное хорошо прожаренными и уже успевшими остыть ломтиками баранины.

Теперь же, остановившись и обдумывая ответ, который мог определить все их дальнейшие отношения, он медленно откупорил бутылку, плеснул вино _в бокал, попробовал его, слегка поморщился, потому что вино оказалось кисловатым и плохо выдержанным. Вряд ли в северных районах бывшего Кавказа, сохраненных империей под своим протекторатом, мог произрастать хороший виноград. Заказывать другую бутылку было бесполезно, и он наполнил ее бокал.

— Так зачем бывшему навигатору понадобилась гвардия? — повторила Леона свой вопрос.

— Я хотел бы попробовать кое-что изменить.

— И что именно вы собираетесь изменить?

— Мне не нравится, когда пришельцы из чужого, враждебного нам мира вторгаются на Землю и получают возможность по своему желанию распоряжаться людьми, превращая их в рабов, а порой и в нечто гораздо худшее.

Наконец главная, определяющая фраза, ради которой он решился на полную откровенность с этой малознакомой ему женщиной, была произнесена, и теперь оставалось лишь ждать, как отреагирует на нее Леона.

— Откуда у вас шунгитовый крестик? — спросила она вроде бы совершенно о другом.

— Наверно, оттуда, откуда он появился и у вашего брата. Есть лишь одно-единственное место, где можно получить подобный крестик!

Глеб все никак не мог решиться произнести название этого места, это была не его тайна. Хотя после всего, что он рассказал, догадаться было нетрудно.

— Валамская община?

Он утвердительно кивнул.

— Вы выбрали не самый легкий путь, — сказала наконец Леона после долгого молчания. — И не совсем верный. Ритуальный турнир — всего лишь театральное представление. Он существует лишь для того, чтобы сохранить у простого народа веру в то, что каждый желающий может приблизиться к императору. На самом деле назначения в гвардию определяют задолго до турнира, а затем разыгрывают хорошо подготовленную постановку для публики.

— Вы неплохо осведомлены о дворцовых делах.

— Мне часто приходится бывать во дворце императора. Я сопровождаю отца почти на все официальные мероприятия. Его на них всегда приглашают, а болтливость жен и дочерей высокопоставленных сановников на подобных балах превосходит все, что вы можете себе вообразить.

— Представляю. Но у меня, к сожалению, нет иного выхода. Я не знаю другого способа попасть в близкое окружение императора.

— Зачем вам император? — В глазах девушки мелькнул откровенный интерес. Казалось, она испытывает его этим вопросом. И Глеб вспомнил, что совсем недавно отвечал на подобный вопрос лейте-нант-полковнику Христенко. То ли они все здесь помешаны на любви к своему полоумному императору, то ли просто, прежде чем решить, как им относиться к малознакомому человеку, пытаются узнать, насколько он осведомлен в тонкостях дела, за которое берется.

— Ну, мне кажется, около императора всегда найдутся люди, способные изменить политику империи, — осторожно ответил Танаев.

— А вы собираетесь менять политику империи?

— Собираюсь! — буркнул Танаев, раздосадованный ее плохо скрытой иронией.

Леона молчала, наверно, с минуту, вертя в своей изящной руке хрустальную ножку бокала, затем залпом допила вино и произнесла:

— Я постараюсь вам помочь, навигатор Танаев.

ГЛАВА 25

Проанализировав сложившуюся ситуацию, Танаев решил, что вполне может себе позволить остановиться в гостинице.

Выправленные ему монахами документы ни у кого не вызывали сомнения, даже проверка в банковской конторе прошла успешно, и он благополучно снял со своего счета необходимую на текущие расходы сумму.

Что касается полиции, то о ней он перестал беспокоиться. Леона его не выдала, и, не сумев обнаружить ни одного свидетеля ночных происшествий, не сумев даже составить толковый фоторобот со слов участвовавших в операции по «освобождению» Хра-менко полицейских (тот, что был опубликован в газетах, вызвал у Танаева только улыбку), полиция с каждым днем теряла и те ничтожные шансы на его поимку, которые у нее были вначале.

Кроме всего прочего, немаловажное значение в выборе варианта гостиницы имело и то обстоятельство, что он должен привыкать к легальной жизни в столице. День начала имперского турнира неумолимо приближался, а от Храменко не было никаких известий. Если бы Глеб решил воспользоваться конспиративной квартирой общины, он бы затруднил ему выход на контакт в случае возникновения срочной необходимости.

Кроме того, не признаваясь в этом самому себе Глеб надеялся получить весточку от Леоны, которая обещала разыскать его, как только будет возможно. И, конечно, проще всего ей будет его отыскать, обзвонив менеджеров ведущих отелей.

Фамилия Гренаров, значившаяся в его новых документах, ей известна, и Глеб лелеял надежду, что она захочет ему позвонить просто так, без всякой на то необходимости. В мотеле между ними возникла взаимная симпатия. Он помог Леоне избавиться от чужого сознания, вторгшегося в ее психику, и мог рассчитывать хотя бы на благодарность, но ни звонка, ни записки у менеджера отеля не было. Каждое утро, спускаясь в бар, чтобы выпить чашку утреннего кофе, он был вынужден бороться с собой, чтобы не свернуть к конторке и не задать менеджеру все тот же порядком надоевший тому вопрос: не было ли для него какой-нибудь почты…

Дни тоскливо текли один за другим, а он по-прежнему пребывал в неизвестности. Хуже всего было то, что до начала турнира оставалось меньше недели, а Глеб все еще не знал, сможет ли принять в нем участие.

Удивляла таинственность, окружавшая это событие. Едва он пытался завести разговор о турнире в баре отеля, где поневоле вскоре стал завсегдатаем, благо алкоголь не оказывал на его организм никакого действия, все мгновенно смолкали и начинали переглядываться, словно он спрашивал о чем-то неприличном.

В конце концов он постарался убедить себя в том, что участие в турнире — не единственный путь к достижению поставленной перед собой цели. Существовали десятки других, гораздо более надежных способов убрать с политического горизонта империи мешавшего ему человека. Беда была в том, что убийство канцлера раз и навсегда перекроет ему все легальные пути воздействия на политику империи и, в сущности, окажется бесполезным.

Трижды Глеб назначал себе крайний срок ожидания, после которого следовало начать действовать, и трижды переносил его. Несвойственные Танаеву хандра и покорность судьбе овладели им настолько, что в конце концов он отказался даже от своих ежедневных визитов в бар и попросил приносить утреннюю чашку кофе к нему в номер.

Это случилось после того, как Глеб обнаружил в местной газете извещение о том, что человек, на помощь которого он так надеялся, лейтенант-полковник Храменко внезапно скончался от сердечного приступа. Враги Танаева вновь оказались на шаг впереди него.

В один из таких особенно пакостных дней, когда за окном моросил мерзкий промозглый дождь, а победное шествие Глеба по нижнему миру, его визит к Прометею казались выдуманной кем-то байкой, не имеющей к нему никакого отношения, он валялся в постели, дожидаясь прихода слуги из бара. Когда в дверь постучали, Глеб рявкнул: «Войдите!», забыв, что бой из бара извещал о своем прибытии звонком. Поскольку никто ему не ответил, пришлось вставать, поворачивать ключ в замке и широко распахивать дверь. За которой стоял хозяин отеля, собственной персоной. На лице Танаева было такое выражение, что этот дородный властный мужчина, привыкший командовать десятками слуг, невольно попятился.

— Для вас прибыла почта, господин Гренаров! Ее Доставили прямо из канцелярии Его Высочества! я попросил посыльного подождать, пока вы спуститесь, но он отказался и велел передать этот пакет лично вам в руки, что я и делаю, нижайше надеясь, что вы не станете спускать меня с лестницы за столь неурочное беспокойство!

Хозяин отеля не подозревал, насколько его неуклюжая шутка близка к истине. Молча выдернув пакет из рук совершенно опешившего мужчины, Танаев захлопнул дверь перед самым его носом и, не выпуская добычу из рук, вновь повалился на кровать.

В такие вот ответственные моменты, когда вся его жизнь могла резко поменять направление, он не спешил навстречу судьбе, старательно изображая полное безразличие. В конце концов, он ждал так долго, что заслужил право на небольшую месть самому себе.

Да и не ждал он хороших известий после гибели Храменко. Глеб чувствовал, что сердце его с каждой минутой ускоряет свой ритм, а пальцы, не подчиняясь логике, гладили плотную бумагу пакета, словно пытались нащупать внутри этой серой, казенной оболочки, запечатанной сургучными императорскими печатями, небольшой листочек бумаги с запиской, которая в этот момент была для него дороже всего остального.

Наконец, устав от этого странного мазохизма, он разорвал пакет. Никакой записки в нем, разумеется, не оказалось. Лишь официальное приглашение принять участие в турнире и патент, оплаченный таинственным благодетелем. Те деньги, что он перевел на счет Храменко, из-за внезапной смерти полковника так и не попали в имперское казначейство.

Нет ничего хуже обманутых ожиданий, они способны растворить в разочаровании любую радость! Именно это и происходило теперь с Танаевым. Тревожные мысли рождались одна за другой.

Леона не стала бы действовать скрытно. Для этого у нее не было никаких причин. С момента их встречи прошло уже больше недели, и она должна была дать знать о себе, если на самом деле собиралась ему помочь, как обещала. Что-то случилось? Что-то вроде внезапного сердечного приступа или случайно загоревшегося автомобиля? Если с нею действительно произошел несчастный случай, то виноват в этом он. Это его враги заинтересованы в том, чтобы он не попал на имперский турнир, и готовы остановить Глеба любой ценой! Но тогда откуда взялся этот патент? Глянцевитая бумага с вязью официальных слов, открывающих ему наконец доступ туда, куда он так стремился с момента своего появления в столице, сейчас совершенно не доставляла радости. Концы с концами не сходились, Глеб увяз в тягучей неопределенности, похожей на бесконечный дождь за окном, и решил покончить с этим немедленно.

«Если гора не идет к Магомету…» — пробормотал Танаев, срывая с вешалки непромокаемый плащ, который купил совсем недавно, рассчитывая на такую вот промозглую осеннюю погоду, и остановился перед самой дверью.

Что, собственно, он собирается делать? Отправиться к ней домой? И что он скажет охране ее отца? Увидеться с девушкой наедине ему не позволят. Он что, собирается ее спросить в присутствии отца, не потратила ли она чертову уйму сестерциев на покупку патента едва знакомому человеку?

Нет, так нельзя, если он не хочет ее скомпрометировать. Нужен какой-то план… Но в состоянии, в котором он сейчас находился, ни о каком мало-мальски разумном плане думать не приходилось. В конце концов он решил найти хотя бы ее дом и побродить вокруг в надежде на случайную удачу.

Узнать адрес самого богатого финансиста империи оказалось не так-то просто.

Такие люди предпочитают скрываться от публики, и в справочной не оказалось ни личного телефона, ни тем более адреса председателя правления фирмы

«Продукты Квинкадзе». Зато там был телефон и адрес ее офиса. Туда Танаев и отправился, решив, что по телефону толкового ответа ему не добиться, а непосредственно в конторе, если повезет, можно и разузнать кое-что…

Неожиданная мысль пришла ему в голову, когда нанятая им карета, дожидавшаяся клиентов на специальной стоянке возле отеля, свернула к центру города.

Откинув занавеску, Танаев увидел в паре кварталов позолоченные крыши императорского дворца.

Прежде чем любым способом добиваться встречи с Леоной, следовало проверить, не фальшивка ли подсунутые ему бумаги… Такой пакет вполне мог заставить его потерять несколько драгоценных дней, а если подделка обнаружится в день турнира, ничего исправить уже не удастся.

— Поезжай к императорскому дворцу! — велел он вознице, решив проверить подлинность приглашения самым простым способом, обратившись к его официальному автору.

В конце концов, ничего странного нет в том, что он захочет заранее узнать правила предстоящего турнира. Он чужестранец, прибывший из далеких северных земель, где о турнире и слыхом не слыхивали! Вряд ли его вопросы покажутся подозрительными клеркам имперской канцелярии.

Вскоре карета, внешне похожая на катафалк, с жалкими шашечками на борту, свидетельствовавшими о ее назначении, остановилась перед дворцом и немедленно вызвала гнев дежурившего у ворот караульного своим непритязательным видом.

— А ну проезжай! — заорал он, не покидая своего поста. — Здесь тебе не рынок!

Пришлось отпустить карету и последний десяток метров пройти пешком под настороженными взглядами охраны. Встретили его неприветливо и внутрь впустить отказались, наемная карета сыграла в этом приеме не последнюю роль. Пришлось ждать, пока охрана вызовет начальника караула.

Краснощекий молодой сержант долго рассматривал патент, тщательно изучал печати и разве что не нюхал бумагу. Наконец, закончив свое «исследование», он спросил начинавшего терять терпение Танаева:

— Так чего вы, собственно, хотите?

— Я хочу ознакомиться с условиями и правилами турнира!

— Эта информация общеизвестна.

— Не для меня. Я приехал издалека, специально для того, чтобы участвовать в турнире!

— Ничем не могу вам сейчас помочь. Распорядитель турнира будет во дворце только в пятницу, вот тогда и приходите, он вам все объяснит.

— Но турнир начинается в субботу. Я хочу использовать оставшееся время для подготовки!

Потеряв терпение, Танаев слегка надавил на психику упрямого сержанта и заставил его посторониться. Однако, едва он шагнул к двери, ведущей из караулки во внутренний двор, как сержант опомнился, бросился за ним и, схватив за плечо, заорал:

— Эй, вы! Вернитесь!

— Вы патент видели? — яростно прищурившись, спросил Танаев.

И в это время в воротах показалась фигура конного офицера, увешанного аксельбантами и орденскими лентами.

— Что здесь происходит?

— Этот человек пытается пройти на охраняемую территорию!

— Для чего?

— Его интересуют правила предстоящего турнира, ваша честь! Но мне приказано не пропускать посторонних на территорию дворца!

— Разве вас не предупредили о том, что на время подготовки к имперскому турниру вводятся особые правила посещений?

— Никак нет!

— В таком случае доложите вашему начальнику, что я объявляю ему выговор. Что нужно этому человеку? — спросил офицер у сержанта, игнорируя присутствие самого Танаева.

— Я хотел бы ознакомиться с правилами проведения турнира! — вступил в разговор Танаев, опередив сержанта.

— У вас есть для этого какие-то основания?

— У меня есть патент на право участия в этом турнире!

— Покажите!

Коротко взглянув на патент, офицер протянул его обратно Танаеву и заявил:

— Я сам провожу этого человека в имперскую канцелярию!

— Но у меня есть приказ… — попытался протестовать сержант.

— Я отменяю все ваши приказы! Еще одно слово, сержант, и вы отправитесь под арест!

* * *

Распорядитель турнира, как ни странно, оказался на месте. Это был человек неопределенного возраста, кривоногий и невысокий. Он прохаживался из угла в угол канцелярской комнаты и бросал на Танаева неодобрительные взгляды.

— Что же вам неясно, любезнейший? Придете в понедельник, к девяти часам, вам выдадут положенное для турнира снаряжение и оружие! Через час выпустят на арену, а еще через час, скорее всего, отвезут на кладбище. Как видите, все очень просто!

Распорядитель был очень недоволен появлением Танаева, оторвавшего его от второго завтрака. Он бы давно попросил стражу вытолкать гостя на улицу, но посетителя привел сам Кхененг, начальник внешней стражи дворца. С ним требовалось держать ухо востро, потому что этот человек имел возможность без всякого доклада в любой момент появиться пред светлыми очами канцлера и шепнуть ему нужные слова, после которых не угодившего Кхененгу человека на следующее утро видели на городской стене лишенным самой важной части тела. И хотя эта часть рядом с ним также пребывала на городской стене, но от нее уже не было никакой пользы! Содрогнувшись от представшей перед его глазами картины, распорядитель спросил Танаева гораздо любезней, чем раньше:

— Я могу быть еще чем-то полезен вам?

— Можете! — зло проговорил Танаев, и распорядитель невольно поежился под тяжелым взглядом этого человека. — Я хотел бы знать, кто внес залог за мой патент в имперскую канцелярию!

— Но это невозможно! Мы не разглашаем подобные сведения! Если человек пожелал остаться неизвестным, значит, для этого у него имелись веские основания!

— Хватит болтать! — Танаев протянул руку, и распорядитель неожиданно для себя почувствовал, что его ноги отрываются от пола, а в горло, стиснутое железной рукой незнакомца, посмевшего так непочтительно обращаться со слугой императора, не могло проникнуть ни единого глотка воздуха.

Но самым страшным и непонятным во всей этой истории было поведение стражника, стоявшего у Двери. Он вытянулся по стойке «смирно» и застыл в напряженной позе, делая вид, что совершенно не замечает творящегося в имперской канцелярии произвола.

— Я скажу! Скажу, — просипел распорядитель, — только отпустите!

Танаев поставил его перед столом, но страшная рука отодвинулась от горла чиновника всего лишь на несколько сантиметров.

— Я жду! — напомнил Танаев.

— Залог внес гражданин Краус!

И сразу же мир вокруг Танаева наполнился темными красками. Он не знал никакого Крауса, и выяснить теперь, кто этот человек, не было уже никакой возможности — слишком мало времени осталось до турнира.

Мрачные мысли сопровождали Танаева до самой гостиницы. Смерть Храменко и отсутствие вестей от Леоны казались ему сейчас звеньями одной цепи, и за всеми этими событиями ему виделась темная рука Талы. С правилами турнира он так и не сумел ознакомиться, увлекшись выбиванием имени своего благодетеля. Благодетеля ли? Тала обещала помочь ему попасть на турнир, любезно сообщив, что это и будет самым простым способом избавиться от него.

Чтобы хоть как-то развеять одолевший его сонм темных мыслей, Глеб велел вознице ехать к дому Квинкадзе, и, к его великому удивлению, тот не возразил, молча поворачивая свою карету в ближайший переулок.

— Ты что, знаешь, где он живет?!

— Кто же этого не знает! В этом доме каждый сочельник устраивают благотворительные обеды для всех желающих.

Оказалось, что узнать адрес Леоны проще простого.

Весь остаток дня Танаев провел, вышагивая вокруг высокой, неприступной для простых смертных ограды. Ему ничего не стоило преодолеть эту преграду, но врываться в дом Леоны силой — только этого ему сейчас и не хватало.

В конце концов, совершенно отчаявшись дождаться случайного выезда из ворот дома, больше похожего на замок, какого-нибудь транспорта, он дернул за тяжелое бронзовое кольцо и услышал протяжное «бом-бом» сигнального колокола.

Маленькая дверца сбоку ворот почти сразу же приоткрылась, и на улицу выглянул привратник в красной ливрее.

— Чем я могу быть вам полезен, сударь?

— Мне нужно увидеть вашу хозяйку. Леону Квин-кадзе, не могли бы вы попросить ее принять меня?

— Что вы, сударь! — Привратник всплеснул руками. — У нас такое горе, вот уже вторые сутки Леона не возвращается домой! Детективы сбились с ног, разыскивая ее! Мне приказано немедленно заявить в полицию, если кто-то будет ею интересоваться!

— Не делайте этого. Забудьте все, о чем я вас просил! — Глеб торопливо сунул в руки привратника крупную купюру и торопливо пошел прочь.

Мир вокруг Танаева окончательно потемнел, словно все небо над городом покрылось грозовыми тучами. И теперь у него не оставалось иного выхода, как только идти напролом до конца.

— Турнира вам захотелось? Ну, я вам покажу турнир!

ГЛАВА 26

Утром третьего дня Танаев наконец узнал, с кем ему придется сражаться на турнире. Увы, его врагами оказались вовсе не претенденты на тепленькое местечко в охране императора, как он легкомысленно рассчитывал. Схватка предстояла с теми, кто убид Храменко, похитил Леону и теперь охотился за ним.

Он узнал об этом, навестив тайную резиденцию монашеской общины, адрес которой оставили ему на самый крайний случай. Теперь такой случай наступил.

Едва успел Танаев произнести имя Крауса, желая выяснить наконец, кто внес деньги за его участие в имперском турнире, как монах, одетый в гражданский костюм, который сидел на нем не лучше рясы, вскочил и замахал на него руками:

— Не произносите этого имени в стенах нашей обители!

— Где же еще я должен его произнести, если желаю узнать наконец, что собой представляет мой враг или друг? Ведь он заплатил за мой патент!

— Это проклятый чернокнижник, давно замеченный в связи с темными силами нижнего мира. Раньше он вел себя тихо и долго ждал того дня, когда на всех нас обрушится несчастье нашествия. Теперь же осмелел, власти не трогают его. Он открыл проклятый храм в Северной слободе. Храм, официально посвященный Черному Арху. И теперь с попустительства имперских властей проводит в нем свои кровавые службы.

— Спасибо за информацию, — сказал Танаев, не слишком огорченный этой новостью. — С Черным Архом мне уже приходилось встречаться. Не думаю, что его служитель окажется хитрее своего господина.

— Ты слишком самонадеян, сын мой. В этом мире властвуют совершенно иные силы, чем в нижнем. Там тебе помогал сам светлый Прометей, здесь ты один, и если твой враг окажется сильнее, чем ты предполагаешь, ты можешь погибнуть. Не помогут устоять все твои особые способности. Ты, наверно уже заметил, что уйти в ментал отсюда, из мира Земли невозможно. И в сотни раз хуже поддается твоему воздействию человеческая психика. Кое-что у тебя получалось, конечно, с простыми людьми, но на турнире тебе придется столкнуться с настоящими мастерами черной магии. Что же у тебя останется против них? Сила и необычная скорость? В этом они не уступят тебе.

— Ты слишком хорошо осведомлен о моих способностях, монах. Кто ты на самом деле?

— Вот видишь! Тебе уже всюду мерещатся враги!

Они добились своего, ты потерял равновесие духа, а для воина в день решительной схватки оно важней любого оружия! — произнеся эти слова, монах провел рукой перед своим лицом, и сквозь маску незнакомого Танаеву валамца проглянуло светлое лицо Александера.

— Я слежу за тобой с того момента, как ты вновь появился на Земле, и должен заметить, что твои поступки после возвращения далеки от идеала! Ты поддался на провокацию Талы и зачем-то вступил с нею в схватку, растратив на это слишком много отпущенных тебе сил, которые так понадобятся в день предстоящей битвы. Тебе удалось изгнать ее и заодно озлобить. Демоны не прощают тех, кто оказался сильнее их в открытом поединке, они могут ждать годами своего часа, чтобы отомстить обидчику.

— Я знаю! Имел возможность убедиться… — пробормотал Танаев, чувствуя, что упреки Александера справедливы.

— Но этой ошибки оказалось недостаточно! — продолжал старец. — Ты увлекся освобожденной женщиной. Нет ничего дурного в том, чтобы полюбить женщину Но накануне решающей схватки дух воина Должен быть абсолютно свободен. Он обязан думать лишь о врагах и о своем с таким трудом добытом оружии, до которого ты теперь не сможешь дотянуться… Меч ревнует тебя к этой женщине, он знает, что твои чувства принадлежат не ему!

— Ну, это мы еще посмотрим! В нижнем мире он признал во мне хозяина.

— Это хорошо, а ты попробуй позвать его сейчас!

И Танаев попробовал, обнаружив в маленьком клочке замкнутого пространства, в котором хранился образ волшебного меча, лишь глухую бетонную стену. Это оказалось настолько неожиданно, что Глеб окончательно растерялся и, не выдержав испытующего взгляда Александера, отвел глаза в сторону.

— Вот видишь… У тебя остается всего один день. Ни отсрочить этот поединок, ни уклониться от него ты не сможешь. Даже если ты не придешь на турнир и покинешь столицу, враги настигнут тебя в любом месте. Тогда все будет еще хуже, потому что беглец всегда становится легкой добычей. Только воин, идущий навстречу опасности, может надеяться добыть победу в схватке.

На какое-то мгновение в голове Танаева действительно мелькнула мысль о побеге, но он отбросил ее раньше, чем Александер успел это почувствовать.

— Я приму поединок, обладая теми силами, которые у меня остались, раз уж ты не собираешься мне помогать!

— Если бы я мог! Но в этом мире от меня сохранилась лишь оболочка, сотканная из легкого эфира, ее и увидеть-то может далеко не каждый! Я могу лишь давать советы, которые ты не слушаешь!

После этого, как показалось Танаеву, незаслуженного упрека он почувствовал, что теряет терпение. Последнее время он стал замечать, что терпения у него остается все меньше, а гнев загорается все легче, лишая его остатков хладнокровия, так необходимого во время серьезного поединка. Но, даже вспомнив об этом, он не сумел сдержаться и возразил:

— Советы давать нетрудно. Однажды я послушался твоего совета и на несколько лет застрял в нижнем мире, теперь ты говоришь, что все тяготы, которые мне пришлось там претерпеть, оказались лишними, а усилия бесплодными!

— Я этого не говорил!

— Тогда скажи, как мне вернуть меч Зевса?

— Этот меч обладает собственной волей. Никто не сможет его вернуть, если он сам этого не захочет.

* * *

Вопреки желанию Танаева турнир состоялся точно в назначенный день. Он прибыл во дворец императора заранее и всю дорогу до дворца проделал с максимальной осторожностью, ожидая нападения из-за каждого угла, но никто не собирался на него покушаться.

Турнирная арена оказалась неожиданно большой. Казалось непонятным, как может такая огромная площадь, окруженная вспомогательными строениями, скрываться в дворцовом парке. Но она располагалась в нем настолько скрытно, что с улицы заметить крыши ее невысоких строений было совершенно невозможно. И человек, впервые оказавшийся перед ее воротами, не мог сдержать внутреннюю дрожь.

Был ли тому причиной череп лошади, прибитый над воротами, или надпись: «Входящий сюда никогда не выходит обратно». Это могла быть всего лишь Цитата одного из параграфов устава императорской гвардии, из которого следовало, что в гвардию можно вступить только пожизненно, или чья-то мрачная шутка, но Танаеву показалось, что в темных обводах высокой изгороди арены и в самой этой надписи кроется зловещий смысл.

У него были все основания для беспокойства и неуверенности. Дотянуться до меча, пробиться сквозь отделившую меч виртуальную стену ему так и не удалось. На турнир он пришел фактически безоружным. Ему обязаны были выдать перед поединком стандартный набор, но, как объяснил распорядитель, этим набором оружия никто не пользуется. Опытные воины предпочитают собственное, проверенное и подогнанное по руке оружие. Тем более что обладание таким оружием не запрещается правилами. Танаев тоже предпочитал собственное оружие, вот только его у него не было. Сломанный шунгитовый меч не стоило даже показывать — его длина не соответствовала турнирным стандартам. Танаева настолько расстроила недоступность меча Зевса, что он, словно назло судьбе, не стал заказывать меч у оружейников и решил, что, раз уж он не может воспользоваться добытым с таким трудом волшебным оружием, особой разницы в том, чем ему придется драться, не было.

Единственной ошибкой, как он позже понял, было лишь то, что он не стал обращаться к монахам за новым шунгитовым мечом, эффективным против разной темной нечисти. Он полагал, что в центре столицы, да еще и на официальном имперском турнире, такое оружие ему не понадобится.

Дождавшись положенного часа, когда двери, ведущие во двор арены, широко распахнулись, Танаев вошел внутрь.

Первое помещение, в которое он попал, было отделено от арены дощатой перегородкой и сильно напоминало конюшню запахом и звуками лошадиного ржания.

Это показалось ему странным, потому что нигде справочной информации по императорскому турниру, которой снабдил его распорядитель, не упоминалось о том, что поединки ведутся на лошадях. Не хватало только, чтобы ему, пешему и фактически безоружному, пришлось драться с конными противниками.

Не успев толком разобраться в назначении конюшни, он увидел высокого человека в расшитом золотом мундире, на обоих рукавах которого красовались серебряные лошадиные черепа. Заметив Танаева. человек направился к нему.

— Господин Гренаров?

Танаев едва не ответил отрицательно, но вовремя вспомнил, что в его официальных документах значится именно эта фамилия. Он утвердительно кивнул, и субъект в мундире, оказавшийся главным распорядителем, коротко бросил:

— Следуйте за мной.

Вскоре они оказались в подсобном помещении, где участников турнира готовили к предстоящему поединку. Впрочем, об этом Танаев мог только догадываться, поскольку комнаты участников были тщательно изолированы как одна от другой, так и от внешнего мира.

Они прошли в просторную комнату, где стояли козлы с различным оружием, несколько закрытых шкафов и массажный стол. Два человека в белых халатах, очевидно, медики, стояли возле стеллажа с каким-то медицинским оборудованием и склянками с лекарствами.

— Собираетесь лечить вывихи? — иронически поинтересовался Танаев.

— Отнюдь нет, господин Гренаров, — ответил за молчаливых медиков главный распорядитель. — Вывихов и легких ранений у нас практически не бывает. Задача этих людей — бальзамировать трупы погибших на турнире претендентов. Затем их, по распоряжению императора, выставляют в подземном зале, там у нас нечто вроде кунсткамеры, император любит ее посещать.

— Почему эти люди находятся именно в моей комнате? Вы заранее решили, что они мне понадобятся?

— Ничего подобного! Что вы! У нас совершенно демократические правила для всех участников! Баль-заматоры находятся в помещении каждого участника, на всякий случай, знаете ли… Неприлично было бы во время турнира переводить их с места на место. Кроме того, кровь из тела полагается откачивать, пока она не свернулась, здесь важна быстрота, а схватки бывают весьма скоротечными.

— Понятно… — протянул Танаев. От этих слов кровь у него буквально стыла в жилах, словно уже готовясь к предстоящей операции откачивания. Его чувство опасности все громче било тревогу.

Наружные двери, через которые они вошли, теперь захлопнулись, и по бокам встали двое стражников с обнаженными мечами. Они держали их перед собой, с направленными вверх остриями, словно каждую минуту готовились ринуться в атаку. Ритуальный караул или нечто большее?

Подчиняясь вежливому, но настойчивому приглашению распорядителя, Танаев двинулся к массажному столу, с опаской поглядывая на двух обнаженных по пояс массажистов, обросших горой мускулов. Ему все меньше нравилась обстановка этого здания. Ощущение опасности усиливалось с каждой минутой. От дурных предчувствий не помог избавиться даже массаж, он лишь обострил непривычное для Танаева осознание собственного бессилия. Он чувствовал себя так, словно попал в мощный поток, несущий его к неизвестной опасности, и уже нельзя было ни повернуть вспять, ни выбраться из этого потока на берег, оставалось только ждать. Нечто похожее уже было с ним, когда он попал в огненную реку, ведущую к порталу нижнего мира. Не туда ли ведет и эта дорога?..

После того как массажисты закончили работу, им занялся врач.

Танаев сидел на массажном столе в халате, накинутом на плечи, и испытывал все то же возрастающее чувство беспомощности, наблюдал за тем, как врач присоединяет датчики медицинского анализатора к его рукам. Вот только это оказались не датчики… Вернее, не только датчики — неожиданно Танаев почувствовал легкий укол в правое предплечье. Собственно, даже не укол, а легкое жжение, какое бывает, когда используется безыгольный пневматический шприц. Он попытался возмутиться, возразить, встать со стола — никто не имел права без его согласия вводить ему какие бы то ни было препараты, — но было уже поздно.

Мир качнулся и поплыл перед глазами. Те, кто рассчитывал необходимую дозу препарата, были хорошо знакомы с необычными особенностями его организма, и доза, способная свалить с ног слона, заставила Танаева безвольно опуститься на массажный стол.

Когда предметы в поле его зрения постепенно, словно изображение на проявляемой фотографии, вновь обрели четкость, он обнаружил себя стоящим посреди огромной, усыпанной песком пустой арены.

Сектор обзора почему-то уменьшился, и, с трудом приподняв руку, Глеб убедился, что на его голову надет металлический шлем.

Да и сама рука оказалась закованной в боевую металлическую перчатку непривычного золотистого цвета.

Как ни странно, чувствовал он себя довольно сносно. Его могучий организм уже заканчивал переработку введенного в него наркотика на безобидные составляющие. Только сильно хотелось пить, как всегда бывало, когда ему приходилось бороться с попавшими в организм ядами.

Глеб попытался сделать шаг и убедился, что может произвести это простое действие, только напрягая все силы своих ножных мышц. Страшная тяжесть давила на плечи. Вначале он даже подумал, что его поместили в тренировочную центрифугу, и лишь через мгновение понял, что все его тело заковано в золотой металлический панцирь. Если судить по весу этого панциря, то он и в самом деле был отлит из настоящего золота.

Возле его правой руки болтался короткий меч, прикрепленный цепочкой к металлической перчатке панциря. Его лезвие также отливало золотом. Танаев сжал рукоятку этого меча и ткнул его острием в пол арены. Лезвие легко прогнулось.

Это не сталь. Все его снаряжение было сделано из настоящего золота, чудовищно тяжелого, мягкого металла, совершенно не предназначенного для боя.

Те, кто облачил его в этот панцирь, были неплохими психологами.

И сделали все, чтобы подавить в нем всякую надежду на спасение еще до начала поединка.

С трудом приподняв голову, Танаев осмотрелся. Обычных на всех подобных ристалищах трибун здесь не было. Вернее, они были, но их закрывали непроницаемые снаружи зеркальные стекла, скрывающие от него лица тех, кто будет наблюдать за поединком. «За поединком? — спросил он себя и тут же поправился: — За его избиением».

Глеб попытался отыскать застежку перчатки на правой руке, но металл сковавшего его движения панциря казался совершенно гладким, не было заметно ни единого шва, словно его отлили прямо на тело… Неожиданно глубокий звук колокола поплыл над ареной.

Видимо, колокол оповещал о начале турнира, но для Танаева он прозвучал похоронным звоном.

Даже если ему удастся войти в боевой транс внутри этой золотой металлической клетки, это ничего не изменит. Он все равно будет двигаться медленней любого из своих противников.

Тала была права — этот турнир оказался для его врагов самым простым и легальным способом избавиться от своего давнего противника.

ГЛАВА 27

Отчаяние, охватившее Танаева, стоявшего посреди арены с погнутым золотым мечом в руке, было вызвано ощущением полной беспомощности и безнадежности его положения.

Он утратил бдительность, он позволил врагам заманить себя в ловушку, он даже не стал сопротивляться в тот момент, когда ему вводили наркотик и все еще можно было поправить! Теперь он сполна расплатится за собственную беспечность. Александер предупреждал его о том, что за беспечностью обязательно последует расплата.

Но сквозь отчаяние, затмевающее мозг, упрямо пробивались наружу и другие слова Александера; «Воин лишь тогда проигрывает поединок, когда сам поверит в это. Всегда должен быть выход. Всегда, из любого положения, есть выход…»

Конечно, есть! В его случае лучшим выходом будет подставить голову под первый же удар меча противника и не мучиться понапрасну…

Кстати, где он, этот противник?

Трубы взревели, и снова пророкотал колокол.

Ворота, находившиеся метрах в двухстах, в противоположном конце арены, распахнулись, и на арену вышел человек, закованный в черную броню с опущенным на лицо забралом шлема. Он был на целую голову выше Танаева, но хотя бы не сидел на лошади вопреки его худшим ожиданиям. Правда, при нынешнем раскладе это уже ничего не меняло.

Движения Танаева сейчас походили на движения манекена, снятого аппаратом замедленной съемки. На то, чтобы переставить ногу или приподнять руку, уходили долгие секунды, те самые секунды, ценой которых в рукопашном поединке становится человеческая жизнь — его жизнь.

Волна ярости прокатилась по всему телу Глеба, заставляя мышцы сжаться в бесполезном боевом трансе, его движения не ускорились, ну, может быть, на самую малость…

А трубы уже взревели вновь, и дальние ворота вновь распахнулись, выплеснув на арену двух всадников, один из которых сжимал в руках копье, а второй — металлическую сеть.

Ну вот теперь все стало окончательно ясно. Враги не надеялись на свой наркотик, они по-прежнему боялись его и старались действовать наверняка. Иначе для чего им понадобилось выпускать против него одновременно троих? Двое из них сидели на могучих, закованных в броню боевых конях, хотя сами всадники были одеты в легкие спортивные костюмы без всякого следа защиты. Она им не понадобится, их задача — довершить начатое пешим противником.

Но и этого им показалось мало! Снова взревели трубы, но на этот раз ворота не распахнулись. Зато в дальнем углу арены появилось черное пятно, словно огромная клякса упала на песок. Через секунду оно вытянулось вверх, резко меняя очертания и обретая четкость.

Гигантская черная кошка. Пантера. Откуда она у них? Эти звери давно исчезли на Земле, еще до его космической экспедиции…

Всмотревшись в огромные желтые глаза кошки с вертикальной щелью зрачка, Глеб заметил в их глубине знакомые красные искры…

Значит, и Тала здесь! Не могла пропустить столь сладостный момент, момент его поражения и собственной мести.

Скорее всего, она даже не станет вмешиваться в поединок. Просто будет вот так сидеть в своем углу и наслаждаться зрелищем…

Похоронным звоном прозвучал колокол, и троица медленно двинулась к Танаеву. Лишь черная кошка, как он и предполагал, осталась на своем месте в углу арены. Он знал, что и она вмешается в поединок, если в этом возникнет необходимость.

Его тело оставалось малоподвижным, зато мозг, как ему и положено во время боевого транса, работал в бешеном темпе, пропуская через себя за секунду такие объемы информации, каким мог бы позавидовать хороший корабельный компьютер.

Золото — мягкий металл, панцирь не защитит от удара вражеского меча. Удельный вес золота велик. На Танаева сейчас навалили около ста килограммов лишнего веса… С таким грузом невозможно уклониться в сторону достаточно быстро, не уйти из-под удара, а противники уже рядом… Причем всадники выдвинулись вперед, опережая пешего партнера. Глеб ожидал другого развития схватки…

Зачем им нужна сеть? Неужели они собираются еще и спеленать его, как младенца, прежде чем их хозяин нанесет завершающий удар? Неужели подлость его противников не имеет никаких границ? «А раньше ты этого не знал?» — спросил он себя.

В воздухе уже мелькнула сеть — широкая, не меньше двух метров в поперечнике.

Сейчас его глаза работали так же быстро, как мозг, отмечая сотни деталей, недоступных обычному зрению. Ячейки сотканы из стальных канатов. Если он попытается разорвать эту сеть голыми руками, то повредит ладони. Но на его руках золотые рукавицы, достаточно толстые, чтобы сделать руки малоподвижными. Однако мягкий металл может сослужить ему отличную службу в качестве подкладки… Его лишили скорости, но не силы… Сила осталась прежней.

Выпустив бесполезный меч, Глеб медленно приподнял правую руку и успел поймать в воздухе летящую сеть. Она все равно опустилась на его тело, опутывая со всех сторон. Но это уже не имело значения, потому что ее ячейки, поддаваясь усилиям двух закованных в блестящий металл рук Танаева, рвались словно бумажные… Всадники еще не успели приблизиться на расстояние удара, а сеть уже лежала вокруг его тела безвредными кольцами.

Воин, который ее бросил, выхватил меч, но его опередил тот, что держал копье на изготовку в приподнятой правой руке. Он метнул его, целясь в забрало Глеба, хорошо метнул. Копье должно было разрубить мягкие золотые пластины и вонзиться в его правый глаз. Мысленно Танаев уже видел, как это будет выглядеть. Отклониться он не успеет, зато его правая рука, только что поймавшая сеть, оставалась приподнятой. Малоподвижные золотые пластины не позволили ей опуститься, и сейчас это поможет ему сдвинуть руку в сторону летящей смерти. Он успеет, пожалуй, успеет…

Он действительноуспел перехватить копье в воздухе и остановил его смертоносный полет тогда, когда остро отточенный наконечник уже уперся в забрало шлема…

Теперь, неожиданно для противников, в руках у него оказалось оружие. Не бесполезная золотая игрушка — меч, а настоящее боевое копье со стальным наконечником и отполированным древком. Вот только метнуть его он не мог, не удастся закованными в тяжелые рукавицы руками придать копью достаточную скорость. Зато он сможет пользоваться им, как пикой, если успеет повернуть острие в сторону противников… Выяснилось, что сделать это он не успевает… Второй всадник, приблизившись, с маху нанес своим мечом рубящий удар.

Танаеву чуть-чуть повезло… Или это было не везение, а его воплотившееся желание? Он страстно пожелал, чтобы лошадь всадника споткнулась во время удара, и она действительно споткнулась на совершенно гладкой поверхности арены…

Это подарило Танаеву сотую доли секунды, но он сумел использовать и столь ничтожное время — не Для того, чтобы выставить навстречу мечу наконечник копья, на это не хватало ни времени, ни силы. Зато он успел слегка довернуть свою кисть, сжимавшую древко копья, и лезвие меча его противника, скользнув по древку, еще больше отклонилось вправо.

Удар пришелся по предплечью. Лезвие, разрубив наплечник и закрывающие руку золотые пластины, прошло вскользь, лишь слегка задев мышцу. Однако боль от этого удара была настолько сильной, что Танаев выронил копье и сразу же увидел над головой занесенную боевую палицу третьего противника.

Она двигалась медленно, поскольку он все еще смотрел на окружающий мир сквозь призму своего ускоренного времени, вот только изменить в этом мире Глеб уже ничего не мог.

В последний раз в отчаянной попытке он потянулся к своему волшебному мечу, скрытому за пределами реальности, и вновь наткнулся на холодную, непроницаемую стену. Он еще успел подумать: «Будь ты проклят, капризный инструмент бога, разрушивший древние цивилизации!» Он хотел сказать еще что-то в равнодушную мертвую пустоту, но в это мгновение на его голову обрушился удар палицы. Мысль осталась незаконченной.

Мир вокруг Танаева завертелся и исчез, погрузившись в полную тьму.

* * *

Когда он через полчаса — или, быть может, через тысячу лет — открыл глаза, тьма вокруг него стала еще плотней. Дикая головная боль мешала думать, вновь провалиться в небытие казалось желанным спасением. Нет, он не мог себе этого позволить, он должен понять, что с ним произошло и где он теперь находится. Может быть, он ослеп после того последнего удара палицы и провалился в нижний мир? Нет, так не бывает. После ухода в нижний мир восстанавливаются все основные функции организма. Это он хорошо помнил, как и то, что еще совсем недавно вернулся оттуда.

Вернулся для того, чтобы… А вот об этом не стоит сейчас думать, потому что боль становится нестерпимой. Ощупав свое тело, Глеб обнаружил, что на нем больше нет проклятого золотого панциря. Он лежал на тонком слое отвратительно воняющей гнилой соломы.

Дико хотелось пить. Но это естественно, попытался он себя успокоить. Организм разлагает введенные в него наркотики, и для этого ему требуется вода, много воды. Эта мысль усилила жажду настолько, что он застонал сквозь зубы и попытался перевернуться на другой бок. Это ему удалось, хотя боль в голове еще больше усилилась от этого движения.

Какая-то важная мысль прорывалась сквозь огненную завесу боли: гнилая солома… В сухом помещении солома не гниет… Где-то здесь должна быть вода… Но сейчас у него не было сил заниматься поисками. Он вновь впал в беспамятство, а когда очнулся, боль чуть утихла. Во всяком случае, настолько, что он смог сесть на своем ложе и осмотреться.

Хотя в помещение по-прежнему не проникало ни единого лучика света, его зрение, способное видеть даже в полной темноте, начало восстанавливаться… Вот только пить хотелось еще сильней. Если бы он смог найти воду, это помогло бы ему уменьшить боль настолько, чтобы начать действовать. Он помнил о том, что должен начать действовать как можно быстрее. Где-то там, за стенами его камеры, неумолимый метроном отбивал отведенное на его жизнь время…

То, что он находится именно в камере, не вызывало у него сомнений. Он мог рассмотреть даже влажную каменную кладку стен, сложенных из огромных гранитных глыб.

Подвалы императорского дворца в народе называли «душегубкой». Они тянулись на многие километры, далеко за пределы здания. Построили их в незапамятные времена, задолго до того, как над ними был возведен сам дворец.

Говорили, что узников швыряли сюда для того, чтобы навсегда забыть об их существовании. Никто и никогда не приносил им пищу или глоток воды… Без пищи Глеб легко мог обходиться длительное время, правда, в этом случае для восполнения энергии ему необходим солнечный свет. Здесь не было солнечного света, не было пищи, и никто не принесет ему глотка воды, зато здесь есть влажные стены…

Опираясь о стену, он осторожно поднялся, стараясь не передать голове ни единого эха своих усилий, словно нес на плечах некий священный сосуд.

Через огромный промежуток времени ему удалось подняться на ноги. Теперь он стоял лицом к стене и пытался лизать ее потрескавшимся от жажды языком.

Стена казалась горькой, холодной и мокрой. Но не настолько мокрой, чтобы он мог почувствовать хотя бы вкус влаги. Ему придется обследовать все помещение. Возможно, здесь есть некий скрытый от него источник влаги. Временами Глебу казалось, что он слышит звук падающих на пол дождевых капель, вот только в подземельях не бывает дождей, и это всего лишь иллюзия.

Или все-таки не иллюзия? В его положении есть одно положительное свойство — теперь он, возможно, впервые в жизни может позволить себе не спешить. Пусть мир наверху катится в тартарары, а ему нужно исследовать стены камеры дюйм за дюймом, сантиметр за сантиметром…

Этим он добросовестно и занимался, когда ему показалось, что в одном месте его рука наткнулась на тонкую пленку струящейся по стене воды… Глеб приник к влажному камню губами и распухшим от невыносимой жажды ртом.

Это была вода. Настоящая чистая вода, и несколько минут он испытывал ни с чем не сравнимое блаженство. Когда жажда была удовлетворена, он смог более спокойно обдумать свое положение. Голова по-прежнему болела, особенно в верхней передней части черепа, на которую пришелся удар боевой палицы. Но это не страшно. С этим его организм справится, разумеется, лишь в том случае, если ему удастся найти здесь источник энергии…

Его внутренних запасов должно хватить дня на четыре, а потом он начнет испытывать энергетический голод. И эта проблема сразу же переросла в следующую — стоит ли ему возобновить попытки вызова меча? Если он это сделает, то резерв энергии будет израсходован в течение нескольких часов…

Пока что Глеб отложил решение этой проблемы и продолжал исследовать камеру. Он не обнаружил ничего интересного, ничего такого, что давало бы хоть малейшую надежду на спасение, и в конце концов наткнулся на небольшое отверстие в полу, заменявшее тюремную парашу.

Кто-то в далеком прошлом позаботился, разумеется, не об удобствах заключенных. В стародавние времена у этих камер, возможно, стояла стража, и чтобы избавить ее от невыносимой вони, здесь и проделали эти канализационные отверстия…

Вода, стекавшая по стене, удаляла нечистоты и продлевала мучения заключенных, избавляя их от быстрой смерти в результате обезвоживания.

Внутри невысокого каменного куба размером три на два метра не было ничего, кроме этого отверстия и охапки гнилой соломы.

Стоять здесь можно было, только согнувшись в три погибели, и вскоре Танаев убедился, что подобную позу не может слишком долго выдержать даже его могучий организм.

Стальная дверь, ведущая наружу, оказалась настолько толстой, что со стороны коридора даже сильный стук в нее, скорее всего, не был бы услышан. Дверь не имела ни зарешеченного отверстия для наблюдения за узником, ни откидывающейся дверцы для подачи пищи. Пищу здесь подавать не собирались…

Уяснив все детали своего теперешнего положения. Танаев растянулся на вонючем ложе и попытался прислушаться к окружавшему его ментальному полю, не обращая внимания на дополнительный расход оставшихся у него ничтожных запасов энергии.

Он собирался всего лишь выяснить, не находятся ли поблизости какие-то другие живые существа. Но эта попытка закончилась неожиданным болезненным ударом. Словно невидимая молния ударила в его ментальное тело из стены камеры. Скорчившись от невыносимой боли, он попытался понять, что же произошло.

И наконец сообразил, что эти стены имеют в ментале энергетическую защиту… Какое-то мощное старинное заклятие полностью отрезало здесь узника от внешнего мира, его палачи могли об этом и не знать. Хотя если вспомнить глаза пантеры на ристалище — всё они знали и всё предусмотрели. Здесь ему неоткуда ждать помощи, никто из его друзей не сможет пробиться сквозь глухую защиту таких стен.

ГЛАВА 28

Прошел месяц, а может быть, год. В камере, лишенной света и внешних раздражителей, время замедляет свой ход, и постепенно его ощущение исчезает вовсе. Танаев слабел, и время выходило из него, как вода из дырявого бака, унося с собой остатки сил.

Не найдя никакого источника энергии и не получая пищи, он мог протянуть, постепенно угасая, не больше двух месяцев. Мысли становились все ленивее, однообразнее. Ему все больше хотелось спать, и он все чаще засыпал, забывая о том, что собирался сделать перед этим. Собственно, дел как таковых у него почти не осталось даже в мыслях.

Если бы у него был источник энергии или пища, если бы он сумел восстановить свою прежнюю силу, он мог бы строить планы побега, имеющие пусть и ничтожный шанс, но все-таки шанс на осуществление. По крайней мере обдумывание подобных планов загружало бы его угасающий мозг. Теперь же ему оставался только сон, только забытье, подводящие его к грани, за которой не было ничего…

Или все же было? Попадет ли он в нижний мир или его враги постараются перекрыть ему и эту дорогу? Они помнят о том, сколько неприятностей он им доставил за то относительно короткое время, пока находился в нижнем мире в качестве гостя. Они постараются не пустить его туда снова, и он не сомневался, что для этого у них есть достаточно сил и средств.

Интересно, есть ли альтернатива нижнему миру? Александера там не было. Но он не Александер, слишком много грехов налипло на нем за бесконечно долгую жизнь, которую он сам для себя создал. Так что же ему остается?

«Воин проигрывает битву лишь тогда, когда поверит в собственное поражение…» Когда-то, много дней назад, эти слова его воодушевляли, поддерживали в нем мужество и силы. Но постепенно, по мере того как его организм уподоблялся догорающему огарку свечи, они превращались в звуки, лишенные всякого смысла.

Однажды, очнувшись после очередного долгого сна, Глеб почувствовал жажду, которая за последнее время появлялась у него все реже, напоминая о том, что в самое ближайшее время у него исчезнет и эта простейшая потребность.

Но сейчас его разбудила именно жажда. Со стоном он перевернулся на бок на своей гнилой соломенной подстилке. Вставать и искать на стене крохотный ручеек не было никаких сил. Не поднимаясь, он перекатился к тому месту, где, по его расчетам, ручеек должен был соприкасаться с полом. Но то ли он ошибся в расчетах, то ли ночное зрение вместе с остальными чувствами ему окончательно изменило, только холодной пленки скользящей по стене воды он не обнаружил. Зато в полу, у самой стены, он нащупал небольшую выбоину, сантиметров в десять глубиной, наполненную грязной водой.

Очевидно, вода, спустившись со стены, проделала по полу путь через всю камеру, чтобы достигнуть этого места, и вобрала в себя все нечистоты, встретившиеся ей на пути.

В ней наверняка был и крысиный помет, и что-нибудь похуже… Однако эти трезвые мысли не смогли его остановить, и он приник губами к грязной луже. В конце концов, какая разница, вскоре он вообще перестанет ощущать окружающее… Чувство брезгливости покинуло его первым, не ползти же в самом деле в другой конец камеры. Не было у него для этого никаких сил.

Но едва он коснулся губами воды, собираясь по-собачьи вылакать грязную лужицу, как его тело, от затылка до пяток, пронизала резкая боль, заставившая содрогнуться все мышцы.

Это было похоже на удар сильного электрического тока, и несколько минут Глеб не мог ни о чем думать, пытаясь унять боль и разогнать поплывшие перед глазами фиолетовые круги.

Какое-то время он лежал неподвижно, совершенно оглушенный, и даже не старался разобраться в том, что произошло. На это у него не осталось сил.

Когда же к нему вновь вернулась способность соображать, он почувствовал себя значительно лучше, хотя вначале и не придал этому особого значения.

Лишь после того, как его тело вновь обрело способность двигаться, ту самую способность, которой он был лишен последние несколько дней и уже не надеялся, что она к нему когда-нибудь вернется, он задумался над причиной происшедшего с ним изменения. Неожиданное восстановление сил могло произойти в одном-единственном случае — в случае подпитки организма солидной порцией энергии…

И наконец его мозг связал между собой, казалось бы, различные события: удар электрического тока, поразивший его после прикосновения к грязной лу-^Же, и улучшение самочувствия.

Очевидно, в воде, каким-то непонятным для него образом, сконцентрировалась солидная порция энергии. Это не могла быть электрическая энергия. Тогда что же это?

Глеб подумал о замурованном в стену могучем охранном заклятии. Оно должно было содержать в своей структуре необходимую для собственного функционирования энергию. И вот теперь эта энергия начала просачиваться наружу, постепенно переходя в тоненький ручеек влаги и скапливаясь в грязной лужице на полу…

Счастливая случайность? Возможно. Хотя Танаев не верил в случайности, да, впрочем, сейчас это и не имело особого значения. Ему было необходимо решиться на повторение болезненного эксперимента. А для этого нужна уверенность в успехе, убежденность в том, что боль, которую ему придется испытать, не окажется напрасной.

Если доверять тому, что он испытал, попытавшись напиться из грязной лужицы, то в крохотном водном резервуаре содержался запас энергии, способный убить слона.

Первый раз ему просто повезло, он едва успел прикоснуться к поверхности лужи, до того как его отбросил назад последовавший за этим энергетический удар. Теперь же, решившись на повторение эксперимента, Глеб рассчитывал каждое свое движение с точностью до миллиметра.

Выбор выглядел однозначно. Либо он сумеет получить достаточную порцию столь необходимой ему энергии, либо его мгновенно уничтожит энергетический разряд, с которым не сможет справиться его ослабевший организм.

Сколько раз в своей богатой событиями жизни ему приходилось балансировать на грани между нею и смертью? Но ни разу это не проявлялось со столь безапелляционной однозначностью.

Жизнь или смерть? Удача или полное поражение? Обе эти возможности скрывались под поверхностью грязной лужицы… Он не знал, как давно начала поступать в этот резервуар энергия и как долго она может там продержаться. Смертельно рискованный эксперимент следовало провести немедленно или не проводить совсем…

Стараясь забыть о возможных последствиях, о том, что даже от его внутренней энергетической оболочки, способной в случае смерти переместиться в другой мир, может ничего не остаться после сокрушительного разряда, Глеб вновь медленно потянулся к луже.

Слегка согнув локтевые суставы, он напряг мышцы рук, заранее отдавая им приказ отшвырнуть его тело назад, едва губы коснутся воды. Отшвырнуть в любом случае, даже если это станет его последним движением!

Удар был настолько силен, что Глеб потерял сознание. Однако на этот раз ему удалось справиться с последствиями шока гораздо быстрее — второй разряд оказался слабее первого. Очевидно, часть энергии была аккумулирована его телом после первого разряда, и отсюда следовало, что третий удар будет еще слабее… Он незамедлительно повторил свой опыт, и на этот раз даже не потерял сознание, хотя какое-то время все его тело сотрясали непроизвольные конвульсии…

И сквозь пронзавшую его мышцы боль Глеб чувствовал, что его тело заряжается столь необходимой ему энергией. Должно было пройти какое-то время, прежде чем эта энергия сможет проявить себя в действии. Но он не мог ждать. Заряд стал слабее, возможно, и потому, что энергия не могла слишком долго держаться в этом месте и постепенно рассеивалась.

Раз за разом удары становились все слабее, пока не превратились в едва заметное покалывание губ. Тогда он напился из благословенной зловонной лужи, надеясь таким образом закрепить растущую в нем внутреннюю силу.

Затем он растянулся на своей подстилке, впервые за долгие дни заключения улыбаясь и наслаждаясь теплым потоком, который омывал все его внутренние органы, снимая усталость, боль, проясняя сознание.

Теперь он мог позволить себе всерьез задуматься о том, как выбраться из заточения.

Задача казалась совершенно неразрешимой, несмотря на постепенно возвращавшиеся к нему силу и скорость реакции.

Никакая скорость не поможет ему выломать стальную дверь, броневые заклепки на которой свидетельствовали о толщине металла и его прочности.

Итак, выломать дверь он не может. Ждать, когда ее откроют снаружи, не имело никакого смысла. Могло пройти много лет, пока это произойдет. Ведь ни воду, ни пищу ему не принесли ни разу. Разве что любопытство может побудить его тюремщиков убедиться в том, как сработал их смертоносный план. Но с этим, зная необычную сопротивляемость его организма, они не будут спешить.

Так что же оставалось? Помощи извне ждать не приходилось. Ограждающее камеру заклятие продолжало активно действовать, несмотря на потерю какой-то части своей энергии. Выходит, он должен рассчитывать только на собственные силы, и поскольку этих сил явно недостаточно для того, чтобы сломать дверь или пробить стену, сложенную из гранитных глыб, оставался единственный путь.

Вернуть контроль над оружием, которое он добыл в нижнем мире. Пробиться сквозь непроницаемую стену к громовому мечу древних богов, способному разрушить эти стены. Вот только он не знал, как это сделать.

Миновала еще одна бездна бессмысленно исчезнувшего времени.

Танаеву надоели безуспешные попытки вызвать меч из виртуальной реальности, и он проводил дни в ленивой праздности. Теперь его не мучила жажда. Воды было достаточно — энергия в луже хоть и уменьшилась, но ее поступление из неведомого ему источника продолжалось, и каждый день там накапливалась достаточная порция. Его организм быстро восстановил силы — больше его не мучили боли, но появилась другая опасность.

С каждым днем его желание вырваться на свободу уменьшалось. Праздность плохо влияет на психику' воина, сейчас, когда его внутренняя энергия восстановилась, фантазии, которым он предавался, были настолько реальны, что в достаточной степени заменяли ему внешний мир, отделенный от него непроницаемыми стенами. К тому же в отличие от реальности фантазиями легко можно было управлять, подчиняя их любому своему капризу. Только воспоминание о Леоне не давало ему полностью погрузиться в свой иллюзорный мир, словно на дне его сознания притаился крохотный зверек и не давал ему покоя, напоминая о том, что это именно он виноват в несчастьях, обрушившихся на бедную девушку. Где она сейчас? Может быть, его враги удовлетворились своей победой над ним и отпустили несчастную на свободу? Но это вряд ли… Они никогда не отпускают своих жертв.

* * *

Когда в двери камеры загрохотал засов, Танаев не сразу поверил в это, приписав случившееся своему не в меру разыгравшемуся воображению. И только когда стражи швырнули в его камеру какого-то человека, Танаев приподнялся наконец на своем ложе.

Если бы он ожидал этого события, он мог бы броситься на стражей, открывших дверь. Два обычных человека, убрать их с дороги было бы нетрудно, и тогда… Но время было безвозвратно упущено, засов загрохотал вновь, и, внимательно вглядываясь в серой тьме в лицо нового узника, Глеб уловил в его чертах что-то смутно знакомое…

— Кто ты? — спросил Танаев и не узнал собственного голоса. За долгие дни одиночного заточения он почти разучился говорить. Ему пришлось прокашляться и повторить вопрос.

— Когда-то я был лейтенант-полковником Хра-менко.

— Вы тот самый Храменко, который, если верить официальным источникам, скончался от сердечного приступа?

— Тот самый. Они держали меня в этих подвалах до сегодняшнего дня. И я ничего не знаю о том, что творится наверху. Слишком много времени прошло. Так что можете не спрашивать меня об этом.

— Я и не собираюсь. Мне гораздо интереснее узнать, каким образом вы оказались в моей камере.

— Ну, это как раз просто. У них есть возможность наблюдать за вами. В потолке вашей камеры имеется скрытая система зеркал, и они знают, что вы до сих пор живы. Хотя это, по их мнению, невозможно. Вот они и решили, что мое присутствие в вашей камере поможет разрешить загадку.

— Я вас оставил в руках полиции со всеми доказательствами невиновности. Почему они вас не отпустили?

— Они меня отпустили. Был уже очень поздний час. когда это случилось. До дома я добрался далеко за полночь. Во дворе моего дома, сразу за воротами, находится большой фонтан, в центре которого есть скульптурная группа.

— Да, я помню этот фонтан. Он мне не понравился с первого взгляда. Какой-то ненормальный скульптор с извращенной психикой изваял там трех демонов, разрывающих человеческое тело…

— Это связано с нашей религией. Последние церковные догмы… Ну, да ладно. Речь сейчас не об этом. Когда я вошел во двор, полицейская коляска, доставившая меня к дому, осталась за воротами, я вошел во двор один, запер за собой ворота и направился по дорожке к дому… Фонари горели тускло, но все же давали достаточно света, чтобы видеть отчетливо этот фонтан… Неожиданно я заметил, что одно из каменных изваяний пошевелилось и повернуло ко мне свою страшную морду…

— Ничего удивительного. Существу из иного мира легче всего переместиться в наш в том месте, где существует его изображение.

— Так вы верите мне?

— Разумеется, я вам верю.

— Странно… Никто не поверил в мой рассказ. Морда этого демона — последнее, что я запомнил из моего прошлого. Очнулся я уже в императорских подвалах.

— И как же власти объяснили причину вашего заточения?

— Да никак. Ничего они не стали объяснять. Сказали, что мое заточение обусловлено высшими государственными интересами. Вот и все объяснения. Мне не позволили связаться ни с кем из моих влиятельных друзей, а через несколько дней показали газету с некрологом, из которого следовало, что я умер и мое тело похоронено на Сиамском кладбище. Там была даже помещена фотография похоронной процессии, довольно богатой, кстати, со многими знакомыми мне лицами… До сих пор не знаю, кого они похоронили в моей могиле…

— Может быть, и вас… Извините, но я должен проверить одну вещь.

Танаев опустил правую руку в энергетическую лужу и щелкнул пальцами левой. Появившийся между пальцами крохотный голубой огонек он поднес к самому лицу испуганно отшатнувшегося Храменко.

— Не двигайтесь, пожалуйста! И смотрите мне прямо в глаза! — Через минуту, убедившись в том, что в зрачках Храменко нет никаких красных искр, Глеб сказал: — Знаете, что самое удивительное в вашей истории? То, что вы, несмотря на все эти события, все-таки остались человеком.

ГЛАВА 29

— Что вы хотите этим сказать? — с недоумением спросил Храменко. — Что означают ваши слова о том, что я остался человеком? Вы имеете в виду мое внутреннее состояние, решимость бороться с этими палачами?

— Вовсе нет, — ответил Танаев, невесело усмехнувшись. Он уже вынул руку из лужи, неприятное покалывание в пальцах исчезло, и огонек немедленно погас. Так что его усмешка осталась не замеченной собеседником. — Я имею в виду именно то, что сказал. Существа, которые сейчас захватывают по-средние остатки еще свободных территорий Земли, умеют воплощаться в тела людей, полностью подав-ляя их сознание, и обделывать свои делишки с их помощью. Именно этим и объясняются их потрясающие военные успехи. При желании они могут использовать в своих целях любого нашего военачальника.

— И вы хотите сказать, что я… Что я был подчинен одним из этих существ?

— Вполне возможно. Кто-то же все-таки оформил для меня патент на участие в имперском турнире! А учитывая его колоссальную стоимость, вряд ли этим человеком мог быть никому не известный Краус, чья подпись стояла на переводе. Но не беспокойтесь, если они и использовали вас для своих целей, сейчас это существо ушло. А чтобы вы не мешали осуществлению их дальнейших планов, вас изолировали от общества.

— Откуда вы все это знаете?

— Ну, мне не раз приходилось сталкиваться с этими монстрами. — И вновь Танаев порадовался полной темноте, которая не позволяла Храменко увидеть выражение его лица. Он вспомнил Леону, и если бы сейчас Глеба увидели его враги, они бы пожалели о том, что связались с ним в своей тайной борьбе за власть в империи.

— Но если все обстоит именно так, как вы говорите, тогда у людей нет ни малейшего шанса отстоять родную планету! Ведь наши враги могут использовать в собственных целях кого угодно, даже самого императора! — В голосе Храменко чувствовался неподдельный ужас.

— Ну, все не так просто… На нашей планете они чувствуют себя… как бы это сказать: не слишком Уверенно, а перенос сознания в чужое тело обходится им недешево, так что они пользуются этим способом в исключительных случаях. Да и пребывание в чужом теле возможно лишь на ограниченный срок. Рано или поздно сознание хозяина выбрасывает их, а с некоторыми людьми, обладающими достаточной степенью самоконтроля, подобный фокус вообще невозможен.

Разговор в полной темноте, когда не видно лица собеседника, не слишком комфортен. Большую половину информации мы получаем не из слов, а из мимики, хотя и не всегда это осознаем. Ночное зрение позволяло Танаеву видеть лишь общие контуры фигуры Храменко, и он не спешил задавать вопросы, которых у него после появления полковника возникло великое множество. Для этого имелась и еще одна, гораздо более важная причина. Если тюремщики, подбросившие к нему Храменко, могли наблюдать за камерой, следовало придумать способ, чтобы заставить их наведаться сюда еще раз. К их следующему визиту он подготовится и не упустит своего шанса.

Вряд ли они собирались уморить Храменко голодом, хотя вполне могли сделать это, если он не добудет нужную им информацию.

— Вы говорили, что тюремщики могут наблюдать за тем, что происходит в нашей камере, а могут ли они нас слышать?

— Этого я не знаю.

Танаев надолго замолчал, обдумывая свои дальнейшие действия. Даже если он сумеет обмануть тюремщиков и заставит их открыть дверь в камеру еще раз, это мало что изменит в его положении.

Путь наверх, в помещения императорского дворца, наверняка хорошо охранялся, и чтобы сразу же вновь не попасть в подземелье, следовало действовать продуманно. Конечно, теперь, когда на нем нет золотого доспеха, весившего сотню килограммов, одолеть его будет намного сложнее. Но при достаточном количестве хорошо вооруженных охранников ему не прорваться наверх и уж тем более не удастся осуществить свои далекоидущие планы мести, которые он долго вынашивал в этой камере, лежа на гнилой охапке соломы. Все опять упиралось в отсутствие оружия. Но ведь принес же он из подземного мира меч, способный разрубать скалы и свергать тиранов! Так где же он?

— Ты совсем забыл обо мне? Забыл, что я освободил тебя и вынес из нижнего мира? — в сотый раз обратился Глеб к мечу в ментале и, естественно, не получил никакого ответа.

Но зато в его памяти встала картина хрустального саркофага в тот момент, когда из него рвался на свободу меч Зевса… Что он сделал тогда, чтобы пробудить меч? Чтобы заставить его самостоятельно вырваться на свободу? Нужны все мельчайшие детали этого события, каждый ничтожный штрих, каждая мимолетная мысль могли иметь решающее значение…

Но почему-то сейчас безотказная память Глеба не могла восстановить это событие таким, каким оно виделось ему в подземном мире. Промучившись с полчаса, он оставил это бесполезное занятие и обратился с новым вопросом к молчавшему все это время Храменко:

— А как в империи становятся канцлером? Его выбирают или на эту должность он назначается императором?

Храменко спал или слишком долго обдумывал ответ. Танаев совсем было тоже собрался уснуть, когда прозвучали его слова:

— Уж не собираетесь ли вы занять эту должность?

— Я как раз обдумываю подобную возможность.

— Весьма перспективное занятие для человека в вашем положении.

— Положение может измениться, причем совсем скоро… — Глеб не закончил фразу, потому что перед его глазами, именно сейчас, когда он перестал вспоминать подробности освобождения меча, встала короткая надпись, начертанная на древнегреческом в самом низу постамента. Стараясь разобрать малознакомый язык, он пробормотал ее вслух… И лишь теперь понял, что это и был ключ к вызову меча.

— Вообще-то канцлера назначает император своим указом, но в нашей истории бывали и исключения… — пробормотал Храменко, с некоторым опозданием отвечая на вопрос Танаева

— Помолчите! — резко оборвал его Танаев, и Храменко обиженно умолк.

— громко произнес Глеб.

И тут же на всякий случай перевел эти слова с древнегреческого на латынь: «incorporalis infinitus, aum necessitas, atis», лишь краешком сознания улавливая далеко не полный смысл этой фразы на родном языке: «Не имеющий тела, беспредельный, незыблемая власть, дружба и родство связали нас!» Затем в наступившей тишине Глеб услышал, как Храменко едва слышно произнес:

— Похоже, он рехнулся, бедняга! Это неудивительно. Столько дней провести в этом подвале! — Продолжение этого бормотания Танаев уже не слышал, потому что перед его глазами вспыхнуло цветное изображение меча, и далекий, слышный только ему голос спросил:

— Чего ты хочешь, друг-носитель?

— Явись ко мне! Выйди в реальность! Нам предстоит большое дело.

— А ты напоишь меня кровью врагов?

— В этом можешь не сомневаться! Крови будет достаточно!

И тотчас в темноте камеры вспыхнула ослепительная радуга волшебного лезвия, а в ладонь Танаева увесисто и ладно легла такая знакомая и желанная рукоятка оружия.

Свет от меча был настолько ярок, что высветились все темные уголки их небольшой камеры, все грязные разводы на потолке, все трещины в стенах. И сверкнувшие отраженным светом линзы на потолке.

Храменко в ужасе забился в самый дальний угол камеры, не осмеливаясь задать ни одного вопроса. Фигура Танаева, освещенная светом меча, вытянулась. Казалось, его голова касается потолка, а плечи упираются в противоположные стены камеры.

— Ты демон! — стуча зубами, выдавил из себя Храменко.

Не отвечая и не обращая на несчастного старика никакого внимания, Танаев приподнял меч, направил его лезвие в сторону входной двери и лишь слегка, на ничтожную долю мгновения, коснулся красного рубина на рукоятке меча.

Тотчас же в дверь ударила ослепительная голубая молния, а от грохота энергетического разряда ходуном заходили стены подвала. На месте стальной двери теперь зияла дыра, значительно превосходившая размерами ее бывший проем.

— Возможно, ты бог, и я, недостойный, посмел Разговаривать с тобой так непочтительно, прости меня, о могущественный! — Храменко попытался отбить земной поклон, но Танаев жестом остановил его.

— Прекрати. Я не бог и не демон. Я всего лишь человек, который собирается покончить с канцлером и заставить империю обратить свои войска против черных орд! Следуй за мной и не отставай! Как говорилось в одной древней книге: «Вставайте, граф, вас ждут великие дела!» Я потерял в этой проклятой камере слишком много времени и, возможно, уже опоздал! А в том, что я задумал, мне понадобится надежный помощник.

Они перелезли через груду оплавленных небесным жаром камней, все еще нестерпимо горячих, и очутились в коридоре, под потолком которого висела завеса дыма.

От светлевшего впереди выхода к ним бежала стража, на ходу взводя арбалеты.

Танаев повернул лезвие в их сторону и, вспомнив силу предыдущего разряда, лишь едва коснулся желтого камня. Однако на этот раз никакого разряда не последовало. Зато лезвие меча удлинилось, вытянулось на десятки метров вперед, превращаясь в желтоватый луч. На долю секунды луч уперся в тела несущихся к ним стражей, небрежно перечеркнул их наискось, и люди, секунду назад невредимые, полные жизни и неосуществленных желаний, превратились в куски расчлененного мяса.

Храменко, окончательно добитый этой жуткой картиной, застыл у стены неподвижным изваянием.

— Следуй за мной! — рявкнул Танаев и сам удивился незнакомым властным нотам, прорезавшимся в его голосе.

Они миновали коридор и через несколько секунд оказались во внутреннем дворе императорского дворца. Здесь уже вовсю разворачивалась операция по задержанию непонятным образом освободившихся преступников.

На стенах появились арбалетчики, во дворе напротив парадного входа выстраивалось каре закованных в сталь всадников. Откуда-то сверху, из дворцовой башни, раздался пистолетный выстрел, пуля прошелестела слишком близко, и Танаеву на несколько секунд пришлось уйти в боевой режим, чтобы избавиться от этого не в меру ретивого стрелка.

Потом он полоснул лучом по стенам. Многоголосый вопль боли долетел сверху, во двор посыпались куски человеческих тел.

Слегка опустив лезвие и направив его острие в сторону всадников, перегораживавших вход во дворец, Танаев коснулся красного камня.

Удар был такой силы, что казалось, стены дворца не выдержат. На том месте, где только что стояли всадники, осталось лишь черное пятно, а вместо обитых бронзой парадных дверей императорского дворца теперь чернел огромный провал.

Вообще-то это можно было и не делать, деморализованные зрелищем мгновенно уничтоженных арбалетчиков всадники не представляли никакой угрозы и не посмели бы преградить ему путь.

Но какая-то дьявольская сила, идущая от меча, требовала все новой крови. И, кажется, Глеб начинал понимать, какова цена обладания этим оружием. Волна разрушения и мщения подхватила Глеба и понесла вперед на своих невидимых крыльях.

Уголком сознания он понимал, что необходимо как можно скорее избавиться от меча, но не мог этого сделать. (Или все-таки не хотел, испытывая непонятное наслаждение от каждого вопля боли, от каждой прерванной человеческой жизни?) Ведь он не знал, сумеет ли вновь вызвать меч, когда это понадобится, а начатое дело необходимо было довести до конца. Эта мысль показалась ему вполне здравой, вполне оправдывающей лужи человеческой крови, заливавшей поверхность двора. «Цель оправдывает средства! Цель оправдывает средства!» — вновь и вновь звучали в голове Танаева знакомые слова. Слишком хорошо знакомые.

— Веди меня к палатам канцлера! — приказал Танаев Храменко, в глазах которого остался теперь только ужас и не было уже ничего человеческого. Он последовал за своим новым господином походкой манекена, которого тащат на веревке.

Они миновали огромный холл со множеством дверей. Ковры, древние скульптуры и драгоценные вазы украшали помещение, в котором проходили официальные императорские приемы. Сейчас здесь не было ни одного слуги и ни одного стражника. Казалось, дворец полностью вымер.

Остановившись около небольшой дубовой двери, возле которой тоже не было стражи, Храменко едва слышно произнес:

— Это здесь…

Толчком ноги Танаев распахнул дверь с такой силой, что задвижка, вырванная из дубовой притолоки, улетела куда-то внутрь помещения.

За небольшим рабочим столом, заваленным бумажными папками, среди которых высились два компьютерных терминала, сидел высокий худой мужчина в домашнем халате и старательно делал вид, что его не касается все происходящее за пределами этой комнаты. При появлении Танаева он вытащил из-под груды бумаг серебряный обруч с крупным брильянтом в центре и водрузил его на голову.

— Что вам нужно? — обратился мужчина к Танаеву таким властным тоном, что тот на мгновение растерялся. Хотя вся эта демонстрация уже утраченной власти выглядела теперь довольно глупо.

— Мне нужен человек, при содействии которого инопланетные пришельцы захватили половину империи. Ввергнувший в нищету жителей этой страны, разрушивший ее армию и растранжиривший ее богатства, — наконец справился с собой Глеб, нашел достойный ответ и сразу же понял, что фраза прозвучала слишком напыщенно и витиевато.

— Вы пришли, чтобы убить меня? — неожиданно спокойно, с легкой улыбкой спросил канцлер. — В таком случае, если можно, давайте обойдемся без громких слов.

— Вы так легко к этому относитесь? — поинтересовался Танаев, приводя меч в боевое положение. Что-то крылось за этим показным спокойствием канцлера, и он не собирался больше рисковать.

— Пробыв столько лет канцлером, устаешь от постоянного ожидания подобного визитера. И в конце концов его визит становится почти желанным.

— Вы хотите умереть?

— Разумеется, нет, но сие от меня не зависит, вы ведь все равно меня убьете.

— Почему вы так думаете?

— Потому что вы пришли сюда за властью, и поскольку сумели войти в эту дверь невредимым, то не уйдете отсюда с пустыми руками.

— Почему вы разорили эту страну? — спросил Танаев довольно неожиданно для себя. Секунду назад он поймал взгляд канцлера и понял, что его разум свободен от внешнего влияния, — взгляд был чист и почти безмятежен. Глебу действительно хотелось понять, какие цели преследовал этот человек, облеченный властью, помогая захватчикам оккупировать свой родной мир.

— Когда вы окажетесь на моем месте, то поймете что любая власть вынуждена прежде всего заботиться о себе самой. А в нынешних условиях не оставалось другого пути, кроме медленного отступления. Все ресурсы сгорали в топке бесконечной войны, ее следствием стали постоянные предательства, коррупция, разруха. И во всем этом вы обвиняете меня одного?

Танаев подумал, что если он и дальше будет слушать канцлера, который вел себя слишком странно и слишком мужественно для человека, обреченного на смерть, то может отказаться от намерения покончить с ним, и тогда это обернется неисчислимыми бедствиями для миллионов жителей этой огромной державы, некогда простиравшейся от северных морей до южных окраин…

Он обернулся, словно искал поддержки, подтверждения своей правоты у Храменко, но тот остался снаружи, будто хотел отгородиться от всего, что здесь должно произойти. Чтобы вернуть себе почти утраченную уверенность в собственной правоте, Танаев спросил:

— Это по вашему приказу меня заманили на так называемый имперский турнир, а затем бросили в подземелье подыхать от голодной смерти?

— В этой стране ни одно важное событие до сих пор не обходилось без моего приказа. Так что вы правы. — Этот человек удивлял Танаева все больше.

— Зачем вы это сделали?

— Мне давно известно, кто вы такой на самом деле, господин Танаев, и какую опасность представляете для империи. От вас необходимо было избавиться.

— Допустим, но в этой истории оказалась замешанной ни в чем не повинная женщина. Что вы с ней сделали?

— Если вы имеете в виду Леонарду Квинкадзе, то

с нею все в порядке. Ей даровали звание императорской фрейлины. Она жива и здорова.

Императорская фрейлина… Глеб хорошо знал, что это означает. Ее принудили стать дворцовой проституткой, сделали игрушкой в руках лощеных дворцовых щеголей!

Гнев, вспыхнувший в нем в ответ на это известие, подавил остатки внутреннего сопротивления, которое до сих пор еще удерживало меч, и тот словно сам собой нащупал очередную жертву…

Когда верхняя, отсеченная часть туловища канцлера, залив стол кровью, рухнула, обруч, символизирующий собой канцлерскую корону, сорвался с головы мертвеца и подкатился к самым ногам Танаева.

ГЛАВА 30

Очевидно, канцлер успел подать не замеченный Танаевым сигнал тревоги, потому что в его апартаменты ворвались шестеро императорских гвардейцев. Танаев убил их всех, одного за другим, испытывая при этом всевозрастающее удовольствие и не смея признаться в подобном самому себе.

Когда он вышел наконец из апартаментов канцлера, сжимая в руках забрызганный кровью серебряный обруч и держа в другой руке пылающий меч, Храменко не узнал своего бывшего соратника. Лицо Танаева исказило выражение беспощадной жестокости, глаза горели яростным огнем, казалось, сам великий демон разрушения вселился в этого человека.

— Веди к императорским покоям! — рявкнул Танаев, едва появившись в дверях.

— Нет! — Храменко отрицательно покачал головой. — В таком состоянии я не поведу вас к императору.

— Что ты сказал? Да как ты смеешь возражать мне, червь!

— Вы можете убить меня и отправляться на поиски императора самостоятельно, но пока в руках у вас этот меч, я не сдвинусь с места!

Какое-то время на лице Танаева отражалась жестокая внутренняя борьба, казалось, он вот-вот направит лезвие в сторону Храменко и убьет его, но неожиданная мысль заставила Глеба опомниться.

— Мне нужно найти Леону! С остальным я разберусь позже! — успокоил он Храменко.

Глеб нажал на зеленый камень рукоятки. Меч недовольно зашипел и несколько мгновений оставался в прежнем состоянии, словно надеялся, что хозяин передумает и вновь оросит кровью его огненное лезвие. Но Танаев снова, на этот раз более решительно, надавил на зеленый камень, и смертоносное лезвие исчезло. Танаев пошатнулся, по всему его телу прошла короткая судорога. Он чувствовал себя так, словно только что встал с постели после продолжительной болезни.

— Это оружие вытягивает из меня слишком много сил!

— Мне показалось, что этот предмет пытается управлять вашим сознанием.

— Предмет? Это меч Зевса!

— Возможно, воля его прежнего владельца была покрепче человеческой!

— Наверно, ты прав. Каким-то образом мечу удается передавать в мое сознание ощущение наслаждения, которое он испытывает во время убийства. И он ненасытен. Он создан для разрушений и смерти. — Танаев спрятал рукояткумеча за пояс. — Пойдем к императору. Я не собираюсь больше никого убивать.

Император оказался седовласым старцем. Его внешний облик полностью соответствовал тому образу, который создали многочисленные журналисты. «Могучий ум, ведущий империю к неизбежному рассвету, который лишь немного задержался, но вот-вот обязательно наступит».

Никаких следов слабоумия Танаев в нем не заметил, но упорные слухи о том, что император полностью самоустранился от дел, дошли до Валамской обшины — и эту информацию следовало проверить, прежде чем решать, что делать дальше.

Удивляло отсутствие придворных в императорских апартаментах, и лишь шесть гвардейцев личной охраны императора, дрожа от страха, скрестили перед Танаевым свои театральные алебарды.

— Уберите оружие, пусть этот человек войдет! — распорядился император, и гвардейцы охотно расступились, пропуская Танаева к трону.

Собственно, это был простой деревянный стул, хотя и более высокий, чем обычно. Разве что редкостное черное дерево, которого на Земле давно уже не найти, свидетельствовало о его ценности.

— Говорят, вы убили канцлера? — спросил император с холодным бесстрастием, глядя на Танаева, который искал и не находил во всем его облике того, что ожидал увидеть. Не видел слабости, которая сделала из этого человека марионетку в руках канцлера.

— В вашем дворце быстро разносятся новости.

— Да. Я вынужден следить за всем, что здесь происходит. Некоторые события кажутся мне неожиданными, но все они легко объяснимы. — Император говорил логично и уверенно. Слишком логично Для облеченного властью владыки и слишком уверенно для человека, которого общественность представляла в виде безвольной игрушки в руках злодея-канцдера. Что-то здесь было не так. И, как всегда, оказалось намного сложнее того, что виделось с первого взгляда.

— И как же вы объясните то, что канцлер, пользуясь вашим именем, фактически без боя сдал половину страны инопланетным захватчикам? — отчеканил Глеб.

— Он сделал это лишь для того, чтобы обеспечить нормальную жизнь в оставшейся половине государства. У нас не было средств для борьбы с силой, намного превосходящую нашу. Лучше уж половина страны, чем полный развал империи.

— Значит, вы одобрили его действия?

— Меня никто и не спрашивал. К тому времени, когда началось нашествие, моя роль в качестве главы государства свелась к представительским функциям.

— Почему же вы это допустили?

— Потому что многое в этой жизни происходит независимо от нашей воли и очень часто вопреки ей. Вот вы, к примеру, почему убили канцлера? Только не рассказывайте мне о желании спасти мир и сохранить свободу человеческой расе, меня интересуют ваши личные мотивы. Вы хотели сами стать канцлером?

— Вы угадали. Хотя этот пост интересует меня лишь как средство для сохранения остатков земной цивилизации. Видите ли, Ваше Высочество (впервые он произнес вслух этот титул и не испытал при этом чувства неловкости), я собираюсь объединить армию империи с отрядами Валамской общины. Эта коалиция сможет противостоять агрессорам.

— Не обольщайтесь. В самом начале нашествия мы безуспешно пытались договориться с монахами. Община преследует свои собственные цели и умеет использовать для этого любые внешние обстоятельства.

— Все же я хотел бы попробовать.

— Хорошо, — неожиданно легко согласился император. — Вам нужен указ о назначении вас канцлером?

— Желательно, чтобы вы его подписали.

— Только избавьте меня от подписывания прочих бесконечных бумаг. Вы согласны взять на себя ответственность за все последствия ваших действий?

— Это я могу вам обещать. Никогда не перекладывал ответственности на чужие плечи.

Какое-то время император изучающе разглядывал Танаева, словно только что его увидел, затем дважды хлопнул в ладоши, и из дверцы в дальнем углу покоев появился невысокий человечек, кативший перед собой канцелярский столик со всеми необходимыми для письма принадлежностями.

Небрежно засунув за пояс свернутый трубкой указ, не удосужившись его прочитать и даже не попрощавшись с императором, Танаев отправился на поиски Леоны.

Он нашел ее далеко не сразу, поскольку Храмен-ко не знал, где находятся покои фрейлин, а вся дворцовая челядь разбегалась задолго до приближения Танаева.

Перед ним словно катилась невидимая волна страха, и это ему совсем не нравилось, потому что с этими людьми ему предстояло работать до тех пор, пока он не подберет новый штат, не обучит его и старые чиновники не передадут новым сотрудникам свои знания. До сих пор все нити управления государством сходились в канцелярии канцлера, значит, с нее и придется начинать.

Танаев рассчитывал на помощь Валамской обжины. Хотя должно пройти не меньше месяца, прежде чем его просьба дойдет до монастыря и монахи прибудут в столицу, а пока придется задействовать тех из валамцев, что обосновались в столице на своих тайных квартирах. Глеб с огорчением подумал о том, как сильно удлинились расстояния, когда воздушное сообщение между различными районами империи было прервано из-за дефицита горючего и износа самолетного парка.

Безуспешно миновав в поисках Леоны несколько пустынных галерей, в одном из переходов ему наконец удалось отловить напудренную старуху в парике, с дорогим нефритовым колье на шее. Это была какая-то дальняя родственница императора. Графиня Анаксина прекрасно разбиралась не только во внутреннем устройстве дворцовых покоев, но и в тех невидимых нитях, которые связывали дворцовых приживал, имперскую аристократию и лиц, приближенных к бывшему канцлеру, в одну прочную веревочку.

Вскоре Глеб понял, что эту старую даму с могучим торсом и громоподобным голосом, единственную из местной аристократии, которая относилась к нему без малейшего почтения и страха, он введет в круг своих ближайших помощников.

Покои фрейлин размещались рядом со спальными покоями самого императора. Что, в общем-то, понятно. Эти девицы должны были находиться в районе ближайшей доступности. У каждой из них имелась отдельная комната с табличкой на дверях. Не найдя среди них имени Леонарды, Глеб вынужден был вновь обратиться к помощи Анаксиной.

— При поступлении в имперский институт фрейлин всем девушкам меняют имена! Так решил император. У некоторых из них иностранные имена, которые довольно трудно произнести на нашем языке. Кто именно вас интересует? — Она так и не прибавила к своему вопросу уже ставшее обязательным для всех остальных слуг обращение «господин канцлер», чем вызвала у Танаева лишь легкую усмешку.

Наконец нужная дверь нашлась, Танаев постучал, но ему никто не ответил.

— К ним принято входить без стука! И эти двери не запираются изнутри, господин канцлер. — На этот раз обращение было произнесено, но с такой долей ехидства, что Танаев поспешил избавиться от вредной старухи.

— Вы свободны. Дальше я справлюсь без вас!

— Как угодно, милорд! — Она слегка присела и исчезла, недовольно шурша своими накрахмаленными юбками. В самый интересный момент он лишил ее зрелища, о котором потом долго будут судачить в столичных салонах.

Леонарда сидела за туалетным столиком, вполоборота к нему, и не повернулась, когда после повторного стука он открыл дверь и перешагнул порог ее маленькой комнатки.

Только внезапно разлившаяся по лицу бледность да стиснутые руки говорили о том, что она его узнала. Танаев испытал неожиданную робость и такую же неожиданную для него нежность. Он не знал, как начать разговор. И что вообще он должен ей сказать? «Извините, что меня не было так долго»? «Простите, что из-за меня вы оказались здесь против своей воли»? Молчание затянулось. Наконец он произнес:

— Здравствуйте, Леона! Я не мог прийти раньше… Это от меня не зависело.

— Меня зовут Лён. Так решил император!

— Плевать мне на его решения. Теперь вас снова зовут Леона. — Он замолчал, не зная, что еще нужно сказать в этой непростой ситуации. Глебу хотелось подойти к ней, обнять. Но его ноги словно приросли к полу, и когда молчание снова стало невыносимым он выдавил наконец: — Если хотите, вас немедленно отвезут домой.

— У меня нет дома… — тихо проговорила девушка, по-прежнему не оборачиваясь, и ему показалось, что в нечетком отражении в зеркале туалетного столика он заметил заблестевшие на ее глазах слезы. — Наш дом конфискован полицией.

— Вам немедленно его вернут! Теперь канцлером стал я! И могу отменять принятые прежней властью несправедливые решения!

— Тогда, может быть, вы сумеете вернуть мне и чувство собственного достоинства, которого меня здесь лишили?

Эти слова словно прорвали какую-то плотину. Глеб кинулся к девушке, упал перед ней на колени и стал целовать маленькие, стиснутые в кулачки руки.

— Простите меня, Леонарда! Простите за то, что не мог прийти раньше! Я проиграл турнир и был заточен в подземелье, но я все время думал о вас!

— Встаньте, сударь! Здесь не принято говорить о чувствах. В этих стенах торопливо берут то, что нужно, не тратя время на лишние слова. Вы тоже этого хотите?

— Вы меня никогда не простите?

— За что? Вы ни в чем не виноваты.

— За то, что я не сумел предотвратить несчастья, обрушившиеся на вас и вашу семью!

Наконец она повернулась к нему, высвободила руку и едва заметно коснулась его волос, словно хотела погладить Глеба, точно маленького мальчишку, но в последний момент передумала.

— Я вас ни в чем не виню. Но мне кажется, здесь этот разговор неуместен.

Он поднялся с колен и рывком распахнул входную дверь так, что стоявшая за ней Анаксина пробкой влетела в комнату.

— Распорядитесь приготовить карету, соберите веши графини Квинкадзе и отправьте ее домой!

— В какой именно дом я должна отправить сударыню Квинкадзе? Насколько я знаю, у нее пока еще нет титула и нет собственного дома.

— Будет, не сомневайтесь. Отправьте графиню в ее собственный дом. Я сейчас подпишу указ о его возвращении в собственность семьи Квинкадзе и пошлю гвардейцев выкинуть оттуда непрошеных гостей!

* * *

Первый рабочий день нового канцлера начался с разбора огромной кипы бумаг, которые скопились за то время, пока он устраивал первоочередные дворцовые дела, разгонял штат бывшего канцлера и назначал новых сотрудников из числа валамских монахов, которых удалось отыскать в столице.

Он не ошибся в Храменко, оказавшемся незаменимым помощником во всех внутренних делах империи. Правда, уговорить старого генерал-полковника (Танаев повысил его в звании первым же своим указом) занять должность помощника канцлера оказалось далеко не просто. Он долго отказывался, ссылаясь на то, что привык жить в провинции и столичные дела его угнетают. И только взяв с Танаева слово никогда больше не применять меч против жителей Земли, согласился временно стать его помощником и тем самым приоткрыл истинную причину своих предыдущих отказов. Он не мог забыть кровавую баню, устроенную Танаевым во дворце во время захвата власти.

Больше всего Танаева беспокоило то обстоятельство, что он до сих пор не смог обнаружить, где скрывается Тала. Он знал, что ее слова не были пустой угрозой, и, пока он ее не отыщет, чтобы вновь отправить в нижний мир, Глеб не мог жить спокойно.

Каждую ночь, несмотря на тщательно отобранную стражу, посменно дежурившую у дверей его апартаментов, он ожидал ее визита. Никакая стража не сможет его защитить, если Тала неожиданно войдет к нему в спальню под личиной того же мажордома, который каждое утро, несмотря на все запреты Танаева, приносил ему в постель поднос с чашкой кофе.

В конце концов Глеб устроил смотр всем слугам, охране и вообще всем постоянным обитателям дворца. И, разумеется, не обнаружил ни одного перевоплощенного.

Оставалось ждать прибытия делегации Валам-ского монастыря, которая вместе с обозом двигалась чрезвычайно медленно. От самых северных пределов империи, где многие тысячи лет находился Валам-ский монастырь, до ее столицы лежал путь в не одну сотню километров, и современный гужевой транспорт растягивал это расстояние до немыслимых размеров.

Танаев надеялся, что монахи, когда они наконец прибудут, найдут способ разобраться с этой проклятой демоницей, сделавшей своей главной целью охоту на него.

Особенно сильное беспокойство, смахивавшее на обыкновенный страх, донимало его по ночам, когда он боялся заснуть. Не успокаивала и стража, всю ночь стоявшая у дверей его новой опочивальни. Слишком хорошо он знал, как беспомощен человек перед ликом демона, если тому вздумается явиться ночью, пока он не отыщет Талу и не загонит ее обратно в нижний мир, не будет ему по ночам покоя.

Да и днем он мог ожидать неожиданного нападения, правда, не столь вероятного, как ночью. Днем у него будет шанс увернуться, выхватить меч, против которого не устоять никакому демону. Так что днем Тала нападать не станет. Зачем ей лишний риск, когда существуют ночи, во время которых человек должен спать?.. Как ни крепок его организм, но и ему пяток ночей подряд без сна не выдержать.

Она ждет удобного случая! Наверняка узнала про вернувшийся к нему меч, поэтому и не напала до сих пор. Затаилась где-то и ждет! Вот только где? Образ, который она продемонстрировала ему на арене ристалища, был всего лишь химерой. Пантеры во дворце не водятся.

Но всех визитеров и временных обитателей дворца, которых здесь на императорских хлебах паслось больше тысячи, ему все равно не проверить. Хотя бы потому, что их состав менялся чуть не каждый день. Вся надежда на защиту шунгитового крестика, да только во сне его и крестик не спасет.

Необходимо придумать способ найти ее убежище. В земном мире она не может слишком долго находиться без человеческого носителя. И хоть Глеб не мог проверить всех случайных посетителей дворца, его постоянных обитателей он уже проверил.

Бессонными ночами, уставившись в потолок, освещенный слабым светом масляной лампады, он перебирал в уме сотни способов, как отыскать Талу, и, отбрасывая их один за другим, вдруг подумал о самом простейшем.

Что, если попробовать ее спровоцировать? Притвориться спящим, например? Конечно, она способна отличить по-настоящему спящего человека от притворившегося спящим, проникнув в его ментальное поле, но как раз этим и можно воспользоваться! Его поле постоянно, и днем, и ночью, пока он не спит, прикрыто непроницаемым для нее щитом.

Надо попробовать слегка приоткрыться — ровно настолько, чтобы, попытавшись проникнуть в его мозг, Тала ощутила лишь сонную мешанину образов…

Конечно, это очень опасное дело. Во-первых, он может и в самом деле заснуть, оказавшись в полной власти врага. Во-вторых, тут нужен очень точный расчет: стоит ему ослабить защиту чуть больше, чем нужно, Тала прорвется сквозь нее и овладеет его мозгом. А при слишком сильной защите она почувствует, что он бодрствует.

Тогда все его старания пропадут впустую… Одному ему с этой задачей не справиться. Нужен помощник. И мужчина здесь не годился! Почувствовав присутствие постороннего мужчины в его спальне, Тала не решится на нападение, западня не сработает. Другое дело — женщина…

Во всей империи он знал одну единственную женщину, которой мог бы довериться в таком опасном деле.

ГЛАВА 31

Танаев отпустил карету и конную охрану за квартал до дома Квинкадзе. Подчеркивать свое особое положение перед Леоной он не собирался. Он приехал просить о помощи и подозревал, что убедить девушку оказать ему эту странную услугу, которая ему требовалась, будет нелегко.

Едва он позвонил и привратник объявил по внутренней связи, какой гость к ним пожаловал, как в доме поднялась суета, которой он так стремился избежать.

Квинкадзе встретил его на пороге усадьбы. Танаев впервые видел отца Леоны, седовласого благородного старца, которого представлял себе почему-то значительно моложе.

— Мы так рады вашему визиту, господин канцлер! У меня нет слов, чтобы выразить свою признательность за восстановленную справедливость! Я всегда был предан империи и не понимаю, за что попал в опалу. Наш дом… За время нашего отсутствия здесь как будто устроили свое стойбище варвары, боюсь, после этого я не смогу принять вас так, как подобает!

— Забудем об этом. Многое изменилось с тех пор. Мне каждый день приходится исправлять ошибки, допущенные прежним канцлером.

Танаев старался не показать, что ему приятны слова благодарности в устах этого старика, но ему очень хотелось, чтобы его визит выглядел как можно менее официальным, однако это почему-то не слишком получалось.

— У меня важное дело к вашей дочери. Вы позволите поговорить с ней наедине?

— Государственное дело, как я понимаю? — с невинной улыбкой произнес Квинкадзе.

— У меня теперь все дела государственные! — И оба, преодолев неловкость первых минут, улыбнулись друг другу почти заговорщицки.

Леона приняла его в гостиной, и по ее бесстрастному лицу, освещенному казенной улыбкой, Глеб сразу же понял, что разговор, который ему предстоял, будет намного труднее, чем он рассчитывал.

— Хотите чаю?

— Давайте без светских любезностей, Леона. Я пришел к вам по очень важному делу!

— У канцлера все дела должны быть очень важными, или я ошибаюсь?

— Я пришел к вам не в качестве канцлера, а в качестве друга!

— Да, конечно, я чуть не забыла, как многим обязана вашей дружбе! Так чем же я должна за нее заплатить?

— Вы ничего мне не должны. И не пытайтесь меня оскорбить, у вас это все равно не получится.

— Ну, почему же? Я ведь могу постараться!

— Можно подумать, это я причина всех ваших несчастий!

Она отвернулась, и Глеб заметил в уголках ее глаз блеснувшие слезинки.

— Я не знаю, кто в этом виноват, но мне показалось, что именно наше знакомство послужило толчком ко всем дальнейшим событиям! И в вашем присутствии я лишний раз чувствую, в какой грязи меня искупали в том самом дворце, который теперь принадлежит вам!

В этой фразе было маловато даже пресловутой женской логики, и все же какая-то неуловимая логика в ней таилась. Конечно, он не виноват, что Тала именно Леону выбрала в качестве жертвы, но охоти-лась-то она именно на него.

— Так чего вы от меня, собственно, хотите? — спросила Леонарда, помолчав, и было видно, как нелегко ей держать себя в руках в его присутствии.

— То самое существо, благодаря которому я познакомился с вами… — Глеб улыбнулся, стараясь показать, что и в самом деле благодарен судьбе за их знакомство, а поскольку это было правдой, притворяться ему не приходилось. — Так вот, демоница продолжает охотиться за мной. Только не подумайте, что это из-за вас. У нас с нею старые счеты, и если вы захотите, позже я вам расскажу, с чего все началось.

— И что я могу для вас сделать? Встать с мечом у вашей двери?

— Охраны у меня хватает. Да только против этой твари она бессильна. Мне нужно заманить ее в ловушку, заставить поверить, что я сплю, и спровоцировать на атаку. Я и в самом деле буду почти спать, ровно настолько, чтобы мое дыхание, цвет ауры или ритм пульса не выдали моего истинного состояния. Вы мне нужны для того, чтобы следить за мной, и если я в самый ответственный момент усну…

— Разве у вас недостаточно слуг для этого?

— Слуг достаточно. Но мужчина для этого не годится. Демоница сразу же заподозрит неладное, если в моей спальне будет находиться мужчина.

— Во дворце перевелись женщины? Зайдите к фрейлинам, там их много!

Глеб почувствовал отчаяние от того, что не может передать ей свое состояние, не умеет объяснить как следует. И еще от того, что она упрямо цеплялась за свою боль, за свое оскорбленное самолюбие, за поруганную честь, за все отвратительное, связавшее ее с императорским дворцом. Наконец он едва слышно произнес:

— Мне нужны вы… Только вам я могу доверять, и только вы можете находиться рядом со мной, когда эта тварь явится.

— В качестве подсадной утки, чтобы наверняка привлечь вашу давнюю знакомую? Ведь она уже побывала в моей голове, вы хотите пригласить ее снова?

— Я не позволю ей причинить вам ни малейшего вреда! Я буду вооружен и постараюсь раз и навсегда избавиться от этой твари!

— Вы, наверно, не понимаете, о чем меня просите. Но раз вы настаиваете, я верну вам свой долг!

— Так не пойдет, Леона! Я пришел к другу. В ту ночь в мотеле мне показалось, что мы стали друзьями. Я не собираю долги со своих друзей! — Глеб решительно поднялся и направился к выходу.

Уже у самой двери его остановил ее возглас:

— Подождите! Я должна подумать.

* * *

Ночь бесшумно опустила свое покрывало на несчастный город, в котором люди давно уже отвыкли от тех времен, когда могли спать спокойно.

На границах империи шла война, не прекращавшаяся и по ночам.

Это была странная война — не гремели залпы артиллерийских орудий, не мчалась по улицам захваченных городов вражеская конница. Ночь приносила с собой ужас и неизвестность в сотни человеческих сердец.

Если днем пограничные заставы кое-как еще сдерживали нечисть за пределами границ империи, то ночью наступало время ее безраздельного господства.

Стражи на границах прятались в заранее подготовленные укрытия и сидели там до утра, люди в городах спускались в подвалы, а те, кто не успевал спрятаться, наутро превращались в скелеты. Еще хуже бывало в том случае, если даже костей пропавшего ночью человека не удавалось найти, ибо это означало, что через какое-то время на одной из границ, а то и в самом городе, где произошло исчезновение, появится очередной зомби.

Спасало лишь то, что нечисть, свободно шляв-

шаяся по улицам ночных городов, как правило, не могла проникать в закрытые помещения.

Бывали и исключения. Демоны, такие как Тала, могли проникнуть куда угодно, но их, к счастью, было немного.

* * *

Танаев лежал в своей опочивальне и думал о том, что за два дня в библиотеке канцлера он узнал о нашествии больше, чем за все предыдущее время.

За стеной, в туалетной комнате, едва слышно урчала вода. К его удивлению, ему не пришлось вступать с Леоной в сложные переговоры и объяснения. Согласившись помочь ему, девушка беспрекословно выполняла все его указания. Только свет попросила выключить, перед тем как раздеться. Хорошо хоть не знала, что в темноте он в случае необходимости мог видеть так же, как днем.

Наконец она вышла из туалетной комнаты и смутным силуэтом скользнула в постель, осторожно, чтобы ненароком не коснуться его тела.

Он не стал включать свое ночное зрение, хотя глянуть на полуобнаженную девушку ему очень хотелось. Подглядывать стыдно — это он усвоил с детства. Он и так помнил еще по мотелю, какой великолепной фигурой она обладает, и сейчас осознание того, что эта красавица тихо, как мышь, лежит в его постели, волновало Глеба сильнее, чем он мог это представить, когда уговаривал ее на это странное ночное бдение.

Прошло минут пять, прежде чем он осторожно начал входить в транс, и сразу же почувствовал на своем запястье руку Леоны. Это была всего лишь часть уговора. Она должна все время контролировать его пульс, и в том случае, если пульс станет реже десяти ударов в минуту, немедленно разбудить Глеба.

Для большей безопасности он попросил ее надеть шунгитовый крестик, но проверить, сделала ли она это, не решился. Правая рука Глеба сжимала под одеялом невидимую рукоять меча, и теперь оставалось только ждать, сработает ли подготовленная ими ловушка.

А ночь между тем заползала в большие окна императорского дворца, словно огромная синяя медуза, и расплывалась по коврам лунным светом. Она вкрадчиво касалась его висков, навевая сон, успокаивая, помогая расслабиться и забыть обо всем, кроме предстоящего боя.

Впрочем, он уже не знал, о каком бое старался помнить, медленно уплывая на волнах лунного света.

Потом он летел на ночном облаке, а внизу под ним раскинулся огромный и когда-то прекрасный город, в котором не было видно ни одного живого огня.

Впрочем, от этого ночь не становилась менее прекрасной и менее коварной. Она медленно высасывала из него силы, и только настойчивое покалывание в районе правого запястья не давало ему полностью отдаться очарованию этой колдовской ночи, раствориться в ней, оставить на ее границе все тревоги и заботы суетливой человеческой жизни.

Резкая боль в правом ухе заставила Танаева вздрогнуть и открыть глаза. На стене комнаты обозначился едва заметный силуэт гигантского тела, а вырвавшаяся из темноты огромная рука, заканчивавшаяся кривыми ятаганами когтей, уже сорвала с него одеяло.

Пронзительно вскрикнула Леона. Еще не успев проснуться, ничего толком не соображая, Танаев нажал на желтый камень рукояти меча и наугад приподнял лезвие, стараясь защититься от летящей к нему смерти.

Обычно демоны вырывали у своей жертвы сердце — и если это им удавалось, то несчастный навечно становился их пленником. Однако на этот раз старания Талы отомстить Танаеву за все свои унижения самым изощренным способом окончились для нее трагично.

Желтое световое лезвие, от которого не было зашиты, разрубив одеяло, вырвалось на волю и в мгновение ока отсекло протянутую к груди Танаева когтистую лапу.

Раздался ужасный вой, от которого затряслись стены дворца. В дверь отчаянно заколотила стража, стоявшая в коридоре, и, не дожидаясь разрешения, ворвалась в его покои.

Леона едва успела натянуть на себя простыню. Помещение наполнилось светом фонарей, криками стражей и отвратительной вонью, идущей от кровавого пятна на полу.

— Что нам делать с этим, господин? — спросил начальник караула, указывая на валявшуюся на полу огромную лапу.

— Завтра прибейте ее на стену в гостиной.

Когда все наконец угомонились и они вновь остались одни, Леона спросила:

— Думаешь, больше она не вернется?

— Демон не может вернуться туда, где пролилась его кровь.

Потом они долго лежали рядом в темноте, не говоря ни слова и ощущая друг друга так полно, как никогда не бывает при простом прикосновении.

— Знаешь, я до последнего момента не верила

тебе до конца, — прошептала Леона. — То есть я думала, что причина твоего приглашения другая…

— Почему же ты согласилась?

Вместо ответа она повернулась к нему и поцеловала в губы долгим поцелуем, сказавшим ему больше любых слов.

ГЛАВА 32

Рабочий день канцлера начинался с бюрократической волокиты и распутывания дворцовых интриг. Каждый раз эти обязанности вызывали у Танаева глухую тоску.

Нет, конечно, определенные положительные моменты, которые тешили его самолюбие, все-таки были — например, право императорской подписи на всех исходящих из канцелярии канцлера указах.

Он внес это право в указ о своем назначении и использовал его в основном для модернизации имперских войск, стараясь по возможности подготовить их для предстоящей решительной схватки.

Необъятные знания, полученные им на космической станции антов, и феноменальная память помогли Глебу в срочном порядке построить несколько заводов, производящих легкое стрелковое оружие и допотопную артиллерию. Более серьезная модернизация военной промышленности постоянно упиралась в оборванные технологические цепочки. В империи не осталось заводов по изготовлению пироксилина, а чтобы его наладить, нужно было сначала организовать производство азотной кислоты. Что, в свою очередь, требовало организации производства серной кислоты и разработки давно заброшенных рудников с калийной селитрой.

Пришлось ограничиться более простым в изготовлении черным порохом. А отсутствие качественной стали повлекло за собой неизбежные уступки в качестве артиллерийских орудий.

Но это было всего лишь полдела. Ему нужен был стратегический план предстоящей битвы. План, в котором будет заложена основа успеха, а вот его-то как раз и не было…

Схватки с темными пришельцами носили эпизодический характер. Сплошного фронта не было, и захваченная территория выделялась на картах довольно условно. Силы темных могли появиться в любом месте, нанести стремительный удар, уничтожить заставу, разгромить и разграбить город, а затем исчезнуть, не дожидаясь подхода регулярных войск.

Да и сама решающая битва казалась довольно условным понятием, поскольку никто не знал, удастся ли заставить главные силы неприятеля принять в ней участие.

Лишь одно обстоятельство не вызывало у Танаева сомнения — были два места на Земле, которые неприятель ни за что не согласится потерять. Поскольку их потеря означала бы для него полное поражение.

Разумеется, это были транспортные порталы, точно такие же, как те, что вели в нижний мир. Вполне возможно, что они составляли с ними единую систему внепространственных переходов, и тот, кто владел этими переходами, полностью владел военной ситуацией, поскольку мог заранее планировать свои операции и перебрасывать в нужный момент необходимые для этого силы.

Любой ценой эти порталы следовало уничтожить или, что еще предпочтительнее, захватить. Вот только Танаев не надеялся, что у него хватит сил для того, чтобы держать их под контролем длительное время, значит, их надо уничтожить.

Но для этого нужно было сначала прорваться сквозь хорошо укрепленные оборонительные линии врага, надежно прикрывающие все подходы к транспортным порталам.

Один такой портал располагался на Кавказе, в районе Домбая. Второй — у африканской горы Килиманджаро.

Танаев давно заметил, что межзвездные транспортные артерии почему-то тяготели к горам. Возможно, там силовые поля Земли концентрировались наиболее сильно. Для того чтобы раз и навсегда разрушить эти порталы, так, чтобы в будущем их восстановление стало невозможным, необходимо понять их природу. А она оставалась для него тайной за семью печатями. Просто потому, что теория строения вселенной, на которой основывалась теоретическая база мгновенного перемещения в пространстве материальных тел, настолько отличалась от суммы всех знаний, полученных земной наукой, что понимание этого процесса оказалось совершенно недоступным Танаеву. Вся мудрость цивилизации антов была для него открыта в то время, когда он находился на Элане. Но, к сожалению, тогда его интересовали совершенно другие знания, связанные с созданием искусственного человеческого организма, а перемещение во вселенной с помощью порталов воспринималось как нечто совершенно недоступное.

Самой большой проблемой новоявленного канцлера оставалось разношерстное имперское воинство, насчитывающее в своих так называемых регулярных частях лишь пару тысяч человек. В основном это были плохо подготовленные новобранцы, загнанные в рекруты насильно и мечтающие лишь о побеге.

Были, конечно, императорские гвардейцы, воины более чем серьезные и вооруженные лучше остальных, да только их насчитывалось всего две сотни, да и те без специального распоряжения императора с места не сдвинутся. Танаев, за свое короткое канцлерство, успел уяснить, что император, совершенно не интересующийся делами собственного государства, в некоторых вопросах был упрям как осел. И императорскую гвардию не без основания считал основой своей личной безопасности.

Конечно, если удастся объединить всю эту разношерстную свору с валамскими монахами, могла получиться неплохая армия, особенно если назначить монахов офицерами, а не советниками, как на этом настаивал император.

Но валамцы что-то уж слишком долго не давали о себе знать, он отправил к ним уже трех гонцов, но те как в воду канули. Разумеется, путь до монастыря неблизкий, всякое могло случиться в дороге с гонцами, а монастырские агенты, упорно сохранявшие конспирацию, заявили, что сами не имеют вестей из общины уже второй месяц. Обоз, отправленный общиной в столицу пару месяцев назад по просьбе Танаева, затерялся где-то в пути, и только сам Хорст знал, что с ним могло произойти.

Решив, что при любых обстоятельствах нужно использовать то, что уже имеется в наличии, Танаев упорно занимался усовершенствованием доставшейся ему в наследство от прежнего канцлера армии.

По специальному указу императора, изданному задолго до появления Танаева, канцлер назначался Верховным главнокомандующим, и ему подчинялись все воинские соединения империи, за исключением личной императорской гвардии.

О любой армии лучше всего судить по тому арсеналу, которым она располагает, и по умению с ним обращаться, так что знакомство с подчиненными ему войсками Танаев начал с посещения главного арсенала империи — места тайного и недоступного простым смертным.

Рекрутов вооружали простейшим оружием из районных арсеналов, а здесь должно было храниться тяжелое вооружение, секретное оружие и военная техника, которую следовало использовать лишь в исключительных случаях, опять же по специальному указу императора, так что попасть в арсенал Танаеву удалось далеко не сразу. И он задолго до этого начал форсировать производство пусть и не слишком совершенного, зато достаточно массового оружия, которым спешно вооружал регулярные войска. Лишь после того, как Танаев пригрозил императору отречением от престола и ссылкой в Валамский монастырь, ему удалось добраться до арсенала.

Арсенал располагался в мрачном двухэтажном здании барачного типа, обнесенном забором с колючей проволокой. Вывеска на воротах, сообщавшая о том, что здесь располагается база вторсырья, вызвала у Танаева скептическую улыбку.

На первом этаже и в самом деле располагалась эта самая база, а все помещение было завалено проржавевшими обломками давно устаревшей сельскохозяйственной техники.

Зато когда его в сопровождении начальника арсенала генерала Кордина провели, наконец, к хорошо замаскированному лифту, Танаев, увидев на его табло кнопки с двенадцатью подземными уровнями, лишь тихо присвистнул.

Осмотр он решил начать с самого нижнего, наиболее старого уровня. Это почему-то очень не понравилось Кордину, и его реакция немедленно заставила Танаева настоять на своем решении.

Спускались они минут десять, и на каждом следующем уровне свет лампочки на потолке лифтовой кабины становился все более тусклым.

— У вас что, плохо работают генераторы? — поинтересовался Танаев, стараясь поймать взгляд узеньких, спрятанных под густыми бровями генеральских глаз.

— Генераторы работают нормально, господин канцлер, да только энергия на нижних этажах куда-то уплывает.

— И вы до сих пор не установили причину?

— А как ее установить? Мы пару раз меняли проводку, пытались даже выделить индивидуальные генераторы для каждого уровня. Результат тот же. Чем ниже расположен уровень, тем ниже напряжение, которое можно снять с клемм любого генератора или с силовой цепи, расположенной на этом уровне. На самом нижнем потеря энергии составляет уже шестьдесят процентов. Даже аккумуляторные фонари здесь светят вполнакала.

— Просто чудеса какие-то!

— Не стоит вам посещать эти уровни, господин канцлер! Мы и сами-то не слишком их жалуем, там происходят непонятные вещи — мне даже пришлось снять охрану с двух последних уровней, поскольку люди из нее бесследно исчезали после второго дежурства, — наконец признался Кордин в причине своего нежелания посещать нижние горизонты вверенного ему комплекса.

— Почему люди исчезают только после второго дежурства? А первое? После первого — что, никто не исчезал? И куда вообще деваются исчезнувшие? Трупов вы не находили?

— Трупов мы не находили. После первого дежурства все вроде нормально. Люди возвращались в казарму как ни в чем не бывало, разве что становились слегка заторможенными и сонными. Если их не назначали в караул в нижние уровни, они постепенно приходили в себя. Но стоило их назначить снова, даже если после первого дежурства прошло больше месяца, люди бесследно исчезали. Ни оружия, ни личных знаков, ни одежды — ничего от них не оставалось, и это при том, что из нижних уровней, кроме этого лифта, не существует выходов. Некуда им вроде бы деться.

— Почему же в ваших докладных записках ничего не сказано об этих странных событиях?

— Да потому, что моего предшественника сместили как раз после такой докладной записки. Не любит наш император необъяснимых явлений. Вы уж не губите меня, господин канцлер. Не докладывайте императору о том, что мои докладные содержали не всю информацию. До вашего назначения нами мало кто интересовался.

Танаев уже понял, что этот человек говорит ему правду, ничего не утаивая, и потому едва заметно кивнул. Он знал, что неофициальные отношения и взаимовыгодные небольшие услуги связывают гораздо теснее любых официальных. Занимая высокий пост, он нуждался в поддержке самых разных людей, и теперь, выполнив просьбу генерала Кордина, в случае необходимости сможет обратиться к нему с подобной же неофициальной просьбой.

— А вы пробовали получить с тех, кто благополучно вернулся после первого дежурства, подробный рапорт?

— Пробовал. Да только ничего не добился. Не помнят они, что с ними происходило во время дежурства.

Лифт наконец остановился на последнем, самом нижнем уровне. Дверь почему-то долго не открывалась.

— Что у вас здесь хранится? — спросил Танаев, разглядывая кнопки лифта с таким видом, словно собирался прочитать на них объяснение таинственным событиям, происходящим на нижнем уровне.

— Здесь у нас только древнее вооружение. Очень старое, оставшееся еще от большой войны. Сейчас им практически никто не пользуется. И не потому, что оно не готово к применению. Все, что выходит из строя, мы немедленно списываем и убираем из наших складов.

— Тогда почему же оно не востребовано?

— Нет специалистов, умеющих с ним обращаться. Многие системы остались без боеприпасов. С тех пор, как мы лишились последнего нефтедобывающего района, все наши оружейные заводы встали. А со временем любое неработающее предприятие начинает разрушаться.

— Мне докладывали, что в империи есть большие запасы нефти в законсервированных хранилищах. Вы что-нибудь о них знаете?

— Никто о них ничего не знает. Хотя слух о том, что они существуют, подтверждается многими официальными бумагами.

— Как такое могло случиться?

— Это все из-за мании секретности, которой страдал наш прежний канцлер. Он доверил карты и коды доступа охранных систем одному-единствен-ному человеку, и после его внезапной гибели во время авиационной катастрофы дубликаты доступа так и не смогли обнаружить.

— Но ведь наверняка не один человек знал об этих хранилищах! Там должны были трудиться сотни рабочих, десятки транспортных контор их обслуживали!

— Вы правы. Найти их местонахождение не составит особого труда, вот только никто к этому не стремится.

— Но почему?

— Из-за старинных охранных систем… Никому не хочется рисковать жизнью и соваться туда без кодов доступа. Поэтому те, кто отвечал за энергетику, предпочли забыть об их существовании. Знаете, так проще: если что-то вызывает серьезные опасения, всегда можно сделать вид, что этого просто не существует.

— Я с этим разберусь. А не возьметесь ли вы возглавить группу по поискам и освоению этих нефтехранилищ?

Вообще-то Танаев не надеялся на положительный ответ. У генерала была спокойная тихая должность, вполне ему соответствовавшая за год до выхода на пенсию. Но, к его удивлению, Кордин ответил утвердительно:

— Я здесь медленно прокисаю, в этих подземельях. И решил, что мне никогда уже не удастся заняться настоящим делом для своей страны!

Дверь наконец медленно, со скрипом, начала открываться, и, пока продолжался этот процесс, лампочка в лифтовой кабине превратилась в едва заметную красную точку. Темнота стала такой плотной, что Танаев поспешил включить свое ночное зрение, и, как оказалось, сделал это вовремя.

Слева от него, где-то в глубине помещения, мелькнул едва заметный красный огонек. Скорее, едва тлеющее красное пятнышко, неразличимое обычным зрением. Но этого было достаточно, чтобы его хорошо настроенная на неожиданные опасности нервная система отреагировала мгновенно.

Не тратя время на лишние слова, он одним движением бросил генерала на пол и сам грохнулся рядом с ним, выхватывая из-за пояса рукоятку волшебного меча.

Над их головами что-то просвистело и с грохотом врезалось в дверцу лифтовой кабины.

— Но здесь никого нет! Посты я снял, а мониторы слежения включены постоянно!

— Ваши мониторы не заметят этих тварей! — ответил Танаев, все еще не видя цели и не решаясь использовать меч в помещении, битком набитом неизвестным ему оружием. Какая-то тень возникла перед самой дверцей кабины.

Танаев успел блокировать направленный ему в лицо удар руки, вооруженной кастетом. Это была человеческая рука, хотя и обладавшая нечеловеческой силой. Танаеву удалось мгновенно опереться на нее и, бросив свое тело вверх, придать ему вертикальное положение. После чего он обменялся с противником серией отточенных профессиональных ударов. Нападавший, видимо, не ожидал такого сопротивления от своей жертвы в полной темноте.

Танаев не успел уйти в боевой транс, для этого ему нужна была хотя бы секунда свободного времени, чтобы сосредоточиться, но как раз этой-то секунды у него и не было.

Однако вскоре его противник допустил ошибку. Обладая почти двухметровым ростом, он подпустил Танаева слишком близко к себе, и тот точным ударом снизу перебил ему горло. Великан захрипел и с грохотом рухнул на пол.

Почти сразу же во всем помещении вспыхнул яр-

кий свет, и даже лампочка внутри лифтовой кабины сменила гнев на милость.

— Но это же… Это же Стефанов! — На Кордине лица не было после падения, но тем не менее ему удалось приподняться и встать на ноги. Держался он для своего возраста просто отлично.

— Кто такой этот Стефанов?

— Один из пропавших охранников. Мы месяц назад сообщили родственникам о его смерти!

— И, как видите, не ошиблись.

— Но я готов поклясться, что все это время здесь никого не было, ни одной живой души!

— Я вам верю, успокойтесь. И может быть лишь одно объяснение всем этим странным событиям. Здесь есть вход в местный портал. Никому не известный вход…

— Что такое портал?

— Туннель, не существующий в обычном пространстве, но тем не менее с его помощью можно перемещаться на огромные расстояния.

— Вы хотите сказать, что Стефанов был предателем?

— Скорее всего, нет. Я почти уверен, что человеком он перестал быть сразу же после того, как пропал. Сейчас им управляли, словно куклой. Так что вы не ошиблись с извещением о его смерти. Солдат Стефанов перестал существовать в качестве человека в день своего исчезновения!

— Это значит, что с каждым из насможет случиться то же самое?! — Кордин побледнел еще больше. Это известие напугало его сильнее всего остального. — Но ведь и я бывал в этом помещении неоднократно — выходит, и я… И со мной…

— Успокойтесь. Все не так просто. Овладеть мозгом волевого человека, который сопротивляется воздействию, они не могут, — сказал Танаев, а про себя добавил: «По крайней мере большинство из них». И сразу же приказал: — Вызывайте охрану. Пусть несут фонари — свет здесь в любую минуту может погаснуть, а мне нужно тщательно осмотреть помещение.

— Но я не могу! — неожиданно заявил Кордин. — В этом помещении соблюдается режим особой секретности, а у них нет допуска! Стефанов был последним из охранников, у кого был допуск в это помещение арсенала!

— Не нужна больше никому ваша секретность. Все, что хотели узнать наши враги, они уже узнали. И не забывайте, пожалуйста, что я все-таки являюсь Главнокомандующим имперской армии, так что выполняйте приказ, господин генерал!

Это напоминание подействовало на Кордина словно ушат холодной воды. Он вытянулся в струнку и отчеканил:

— Слушаюсь! — после чего трусцой побежал к лифтовой кабине, в которой была кнопка селектора прямой связи с караульным помещением. Вскоре весь уровень наполнился суетящимися людьми и сверканием аварийных фонарей, которые заменили вновь потускневшие лампочки.

Да только ничего они не нашли. Никаких следов портала, ни малейшей трещинки на каменных стенах. И все-таки портал здесь был. Танаев чувствовал особое завихрение в пространстве, всегда появляющееся в том месте, где существовал портал.

Танаев вспомнил лес за своей спиной после того, как он прошел мимо Цербера и вновь очутился на Земле, там тоже не было никаких следов портала.

Возможно, существовали односторонние порталы — только на выход, и возможно, существуют какие-то особые способы для их обнаружения. Слишком мало он знал об этих образованиях.

Валамские монахи знали о них гораздо больше, и оставалось только терпеливо ждать прибытия застрявшего где-то обоза из Валама.

ГЛАВА 33

Лишь через неделю после той памятной ночи, когда Танаев с помощью Леоны избавился от Талы, он решился встретиться с девушкой. Она, со своей стороны, не предпринимала никаких попыток увидеть Танаева и ни разу не появилась во дворце. Обоза из Валама все не было, и Глеб не находил себе места от беспокойства.

Ему нужен был кто-то, кому он мог пожаловаться на горькую судьбу человека, взвалившего на себя слишком тяжелую ответственность. И, конечно же, ему хотелось повторить ту памятную ночь, разумеется, не ее начало.

Первое настоящее свидание всегда оставляет после себя след какой-то неопределенности и незавершенности. Еще неизвестно, во что выльются отношения двух людей, неравнодушных друг к другу, когда в их жизнь жаркой волной врывается ночь первой настоящей близости.

Она может усилить чувство взаимной симпатии, а может и напрочь его перечеркнуть, превратив их отношения в банальное сексуальное увлечение.

Танаеву хотелось повторить прошлое свидание, и одновременно с этим он боялся встречи с Леоной, испытывая никогда раньше не свойственное ему чувство робости.

За его долгую жизнь у него было достаточно связей с женщинами, мимолетных и достаточно длительных, но никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Ему, как мальчишке, хотелось повторять про себя ее имя, придумывать ей различные ласковые прозвища, которые он никогда бы не решился произнести вслух.

С утра, вспомнив о Леоне, он испытывал яркую вспышку чувств, подъем, заставлявший его мысли работать четче, словно он купался в ритме какой-то волшебной мелодии, и Глеб очень боялся, что после второго свидания это волшебство исчезнет.

Его задевало то обстоятельство, что Леоне, хоть и не по своей воле, пришлось стать любовницей многих дворцовых щеголей, которые теперь ухмылялись за его спиной. Фрейлины его величества не имели права отказывать никому из дворян. Собственно, институт фрейлин представлял собой высококлассный бордель, приносивший казне немалый доход. За право посещений апартаментов, в которых обитали фрейлины, полагалось вносить в казну изрядную сумму в виде добровольных пожертвований, и большинство дворян охотно на это шли. Подобное поведение не только не считалось зазорным, но, наоборот, всячески приветствовалось даже женами придворных, поскольку в значительной мере освобождало от условностей их самих.

Танаев собирался прикрыть эту лавочку, но не спешил с этим, опасаясь вызвать волну недовольства среди нужных ему для подготовки армии дворян.

Большинство из этих хлыщей, сотрудничавших с бывшим канцлером, он вышвырнул из дворца. Но некоторые все же остались — по той причине, что Танаев не считал возможным губить карьеру человека только из-за личной неприязни, не подкрепленной объективными фактами деятельности во вред государственным интересам.

Откладывать дальше встречу с Леоной становилось неприлично, и Танаев велел подать свою «деловую», не украшенную роскошными канцлерскими гербами карету. Вообще-то он предпочитал ездить верхом, но по городу вынужден был передвигаться в закрытой карете, чтобы не привлекать излишнего внимания столичных зевак.

Когда мажордом доложил о том, что карета подана, вмешалась ее величество Судьба, не давшая Танаеву выехать. К крыльцу подбежал посыльный и, еще не успев подняться по ступеням, закричал:

— Едут! Они едут!

— Кто едет? Говори толком!

— Монахи едут! Большой отряд входит в западные ворота!

Пришлось отложить поездку по личным делам и отправиться на встречу с валамцами, которую Танаев с таким нетерпением ждал уже второй месяц.

На площади за западными воротами стройными рядами выстроились всадники в черных рясах и капюшонах, почти полностью скрывавших их лица.

Лишь у командира с большим серебряным крестом на рясе капюшон был откинут. Танаев сразу же узнал в нем Альтера, обязанного ему спасением из плена. Это была хорошая новость. Альтер далеко продвинулся в монастырской иерархии за то время, что они не виделись, если ему доверили такую ответственную миссию.

Танаев был уверен, что договориться по всем сложным вопросам взаимодействия с этим человеком ему будет нетрудно.

Вновь прибывших разместили в имперских казармах, благо места там было более чем достаточно. Потери на пограничных заставах и дезертирство уменьшали численность имперской армии с катастрофической быстротой, и Танаеву никак не удавалось замедлить этот процесс. Боеспособность регулярных имперских частей оставалась весьма сомнительной, и Танаев все настойчивей добивался перевода под свое начало императорской гвардии — единственного по-настоящему боеспособного соединения, но император сопротивлялся этому с завидным упорством, и пока что сдвинуть с места эту проблему у Танаева не получалось.

Размещение «боевых монахов» — как повелось в народе называть валамцев — прошло без осложнений. Особых удобств в военных казармах ждать не приходилось, но валамцы их и не требовали. Это были закаленные воины, привыкшие к походным невзгодам. Позаботившись о том, чтобы вновь прибывших как следует накормили с дороги, Танаев посадил Альтера в свою подготовленную для совсем другой поездки карету и велел кучеру выехать из города. Едва они миновали городские ворота, как Танаев велел кучеру пешком возвращаться в казармы, чем вызвал его немалое удивление и недовольство.

После этого он сам взобрался на козлы и двинулся по северной дороге прочь от города. И лишь когда городская стена исчезла за линией холмов, он остановил лошадей и вернулся в карету.

— К чему такие предосторожности? В городе нечисто? — поинтересовался Альтер.

— Еще как нечисто! Я обнаружил односторонний портал прямо в имперском арсенале, а демоны повадились шляться даже в мою спальню!

— Странно, что ты до сих пор еще жив, брат мой! — с иронической улыбкой заметил Альтер.

— Жив, потому что мне удалось отправить тварь, которая меня преследовала, обратно в нижний мир, и ей пришлось оставить мне на память сувенир в виде собственной лапы.

— Расскажи-ка об этом подробнее! — попросил Альтер, сразу став серьезным. Пришлось пересказывать всю историю с Талой, начиная с первой встречи у стен проклятого города. Понимая, что Альтер не страдает праздным любопытством и его вопрос вызван искренним беспокойством за него, Танаев рассказывал подробно, не умалчивая ни о чем, даже о своем позорном проигрыше одежды после того, как он ввязался в игру в кости сразу с двумя демонами.

Когда он закончил свой рассказ описанием схватки с Талой в императорском дворце, Альтер надолго задумался.

— Ну, этой твари ты можешь больше не опасаться. Потеряв в битве часть своего тела, демоны становятся изгоями в своем мире и долго после этого не выживают. И уж конечно, у нее теперь не будет энергии для пространственных перемещений. Другое дело Рил… Кстати, тебе не удалось выяснить, кем он приходится этой Тале? Брат, любовник?

Танаев отрицательно качнул головой.

— Скорее брат, хотя кто их там разберет. Но он не появлялся ни разу, чтобы помочь ей.

— Зато теперь обязательно появится. Ты должен быть постоянно настороже!

— Ничего, пусть приходит. Не зря же я принес из нижнего мира образ волшебного меча, а сейчас, когда мне удалось извлечь его из нереальности, мне не страшны никакие демоны!

— Об этом нам сообщил Александер, и настоятель даже назначил специальный благодарственный молебен в твою честь!

— И совершенно напрасно! — смущенно пробормотал Танаев, не ожидавший подобных почестей от монастырской братии. — Я должен был сделать гораздо больше. Мне пришлось оставить в нижнем мире замечательный космический корабль, созданный цивилизацией антов, сейчас он бы нам пригодился!

— Никогда не удается осуществить задуманное до самого конца, мы всегда хотим больше того, что позволяют нам обстоятельства и наши возможности. Ты и так сделал достаточно. С этим мечом ты сможешь объединить против темных всех людей, еще способных постоять за себя!

— Меня очень беспокоит этот портал в арсенале. Мои специалисты провели там специальное расследование, удалось установить, что он функционировал достаточно длительное время и служил источником проникновения на территорию столицы самой разнообразной нечисти. Я сам принимал участие в этом расследовании и с полной уверенностью могу сказать, что портал там существует однозначно — я чувствую его энергетическое устье, но не могу установить место входа.

— Возможно, его просто нет. По распоряжению Александера специальный отдел нашей общины уже много лет занимается изучением внепространствен-ных тоннелей. Они бывают нескольких типов. Есть сквозные каналы, продвижение по которым осуществляется в обе стороны, а есть каналы, имеющие только выход и не имеющие входа, такие, как тот, по которому ты прошел мимо Цербера.

— Откуда ты это знаешь? Я еще не успел рассказать тебе о своем переходе.

— Один из наших братьев, затворник Схимон, постоянно находился в специальном трансе и мог наблюдать за твоими подвигами. К сожалению, и эта связь имеет односторонний характер — мы не могли связаться с тобой, зато смогли получить бесценную информацию о нижнем мире.

— Это очень предусмотрительно с вашей стороны! — не без некоторого ехидства заметил Танаев. — Я ведь мог не вернуться, и тогда все, что я узнал о нижнем мире, оказалось бы бесполезным. Жаль, что я не знал о Схимоне раньше, я бы мог передавать через него хотя бы односторонние сообщения.

— Тебя бы постоянно сковывало сознание того, что за тобой наблюдают. Так что настоятель поступил мудро, отложив эту новость до твоего возвращения. Да и связь эта была весьма ненадежна, слишком часто возникали перерывы и помехи. Можно считать, что это было всего лишь экспериментом.

— Ну да, и я в нем выступал в качестве подопытного кролика, которого забыли об этом предупредить.

«Вечно мы заботимся в первую очередь о выгоде, и интересы собственной общины кажутся важнее мнения человека, отправленного в чертовы круги ада!» — не без раздражения подумал Танаев. Ему пришлось подавить собственное недовольство, слишком многое сейчас зависело от Валама.

Беседа с Альтером затянулась надолго. Они обсудили множество вопросов, касающихся дальнейших стратегических планов. Но самого Танаева больше всего интересовало, что еще известно общине о пространственных каналах, созданных цивилизацией антов и захваченных тысячелетия назад их врагами.

Какую-то часть сведений об этих объектах он получил еще на энтропийной станции и сейчас обдумывал, как их можно использовать в предстоящем генеральном сражении с черными.

— Мне кажется чрезвычайно важным еще до разработки окончательного плана сражения выяснить, нет ли у наших противников двусторонних каналов, о которых мы ничего не знаем. Ибо если они есть, все наши усилия по захвату контроля над районом Домбая окажутся бессмысленными! — заявил Аль-тер, подтвердив этим догадку Танаева о том, что валамны знают о транспортных порталах не так уж много.

— Может существовать только один центральный канал, — возразил Глеб. — Внутри любой планетной системы от него можно создать множество ответвлений, которые мы и наблюдаем на Земле в настоящее время. Если мы захватим центральный канал, под наш контроль попадут и все остальные.

— Почему ты в этом так уверен, брат? Ведь даже те из наших братьев, кто занимался изучением этой проблемы всю свою жизнь, не могут утверждать этого однозначно.

— Видишь ли, брат Альтер, так уж получилось, что я знаю о каналах больше любого из ваших исследователей. В памятных блоках энтропийной станции антов, которой мне в свое время довелось управлять, находились все необходимые сведения о каналах. Слишком сложные и, к сожалению, в основном недоступные для человеческого разума, но даже те немногие сведения, которые мне удалось усвоить, позволяют с полной уверенностью утверждать, что все ответвления каналов, разбросанных по Солнечной системе, сходятся в одном месте. Каждый, кто воспользуется любым ответвлением канала, обязательно проходит через его центральный ствол, даже если конечная точка его маршрута не имеет ничего общего с Домбаем.

— То есть ты хочешь сказать, что центральный ствол похож на пересадочную станцию?

— Что-то вроде того, только не на станцию. Потому что остановок там не бывает. Путешественник мгновенно переносится из одного канала в другой, даже не успев почувствовать перемену направления.

— И ты считаешь, что если нам удастся разрушить устье этого канала… А кстати, как ты собираешься это сделать?

Танаев самодовольно улыбнулся. Поскольку решением именно этой проблемы он и занимался весь последний месяц.

— В имперском арсенале есть достаточно мощные старинные вакуумные авиабомбы. Нет только средств их доставки. — Он представил, как тягловые лошади тащат по горному склону махину весом в несколько тонн, и ему стало не до улыбок. — Доставить их к месту назначения будет, конечно, непросто, даже если нам удастся очистить от черных устье самого канала…

— В этом тебе сможет помочь наша община.

— Каким образом? У вас есть аэродром с бомбардировщиками?

— Напрасно иронизируешь. Самолетов у нас, конечно, нет, зато недалеко от Валама мы нашли склад оболочек для воздушных тепловых шаров.

— Это еще что такое?

— Слышал про шары-монгольфьеры? Это что-то подобное. В далеком прошлом на них катали туристов. Оболочки из синтетической ткани хорошо сохранились, и если их наполнить горячим воздухом и привязать к ним твою бомбу…

— То она потеряет большую часть своего веса! Но ведь эти шары работали со специальными газовыми горелками, для их работы нужны баллоны с жидким газом.

— Необязательно. Сойдут и нефтяные факелы. Мы поэкспериментировали с одним из таких шаров. Добровольца, вызвавшегося стать пилотом, искали потом двое суток. У этих шаров есть лишь один существенный недостаток — они очень большие, ведь их подъемная сила образуется за счет разницы в весе между горячим и холодным воздухом.

— Надо будет все это учесть при разработке нашей военной экспедиции. Прежде чем тащить бомбу к устью канала, придется очистить от темных весь путь ее следования, а это потребует дополнительных войск. Мне никак не удается уговорить императора передать нам свою гвардию — самое боеспособное и хорошо обученное подразделение.

— А ты пообещай ему выкуп, — посоветовал Аль-тер.

— Вряд ли он заинтересуется деньгами, он и так не знает, что ему делать со своей казной.

— Не надо предлагать выкуп деньгами. Узнай, что он ценит больше всего? Хороших лошадей, красивых женщин, старинные вина? У каждого человека есть свои слабости, мы поможем тебе выполнить любое его желание.

— Кстати, об арсенале, мне кажется, темные догадались о значении хранящихся там бомб. Не зря они провели в арсенал специальное ответвление канала… Я поставил там усиленную охрану, но она может не справиться с демоном высокого уровня. У нас нет вашего шунгитового оружия.

— Будет. Ты думаешь, для чего мы тащили за собой большой грузовой обоз? Там мешки с шунгитом. Наши мастера покроют слоем шунгита всё имеющееся у вас оружие, особенно следует подумать о пороховых пушках. Кстати, сколько тебе уже удалось изготовить?

— Пока всего пять. У нас не хватает нужных материалов, а от зарядки орудий с казенной части пришлось отказаться — слишком сложно для наших примитивных технологий.

— Ничего. Будем поджигать порох, используя старинные фитили. Ну а вместо ядер, от которых толку немного, мы будем использовать пакеты с шунгитовым порошком.

— Это прекрасная идея! На месте разрыва такого «снаряда» должно образоваться целое облако, смертоносное для темных и совершенно безвредное для людей! Но нужно время для переделки орудий и заготовки снарядов. Вообще подготовка экспедиции потребует гораздо больше времени, чем я предполагал вначале.

Чем дольше длилась эта беседа, тем больше поражал Танаева уровень роста научных и технических знаний в Валамской общине. С момента его последнего визита монахи Валама успели приготовить немало сюрпризов для темных.

Они проговорили еще часа два, и, когда Танаев высадил своего гостя около казарм — Альтер наотрез отказался ночевать в покоях канцлера, — ехать к Леоне было уже слишком поздно.

ГЛАВА 34

Спускаясь с подножки кареты на брусчатку двора императорского дворца, Танаев удивился тому, что парадные фонари на лестнице все еще не зажгли, хотя сумерки стали уже настолько плотными, что обычное человеческое зрение не могло бы ничего рассмотреть и в пяти шагах.

Однако Танаев увидел высокую тень, вынырнувшую из-за колонны, увидел занесенную для удара руку с оружием и сумел уклониться. Боевой тесак просвистел мимо.

Ему показалось, что в темноте сверкнули два красноватых глаза и послышалось нечто, похожее на разочарованное рычание, но разобраться с этим он уже не смог, потому что из-за другой колонны, к которой он отшатнулся, уходя из-под удара тесака, вылетела стальная сеть, брошенная хорошо тренированной рукой.

Она была слишком широкой, и уклониться от нее у Танаева уже не было никакой возможности, несмотря на всю его нечеловечески быструю реакцию.

Спустя секунду стальное кольцо затянулось вокруг его ног, резким рывком его швырнули на землю, и лишь теперь он рассмотрел на нападавших форму императорских гвардейцев.

— Что здесь происходит, черт возьми?!

— Извиняемся, ваша честь! Приказ императора.

Двое дюжих гвардейцев подхватили его под руки, приподняли и поволокли прочь от парадного крыльца дворца. Танаев расслабился, накапливая силы и стараясь понять, что здесь произошло за время его недолгого отсутствия.

Его волокли в глубину двора, мимо казарм, в которых расквартировали монахов, он мог бы сейчас закричать, и часовой у входа наверняка услышал бы его. Но Глеб представил, что здесь начнется после того, как монахи нападут на гвардейцев, и счел за лучшее промолчать. Ему только кровавой междоусобицы не хватало перед самым походом.

— Куда вы меня тащите?

Ответом ему было молчание, разве что гвардейцы Ускорили шаг, перейдя почти на бег трусцой.

— Отвечайте, сукины дети!

— Приказ императора! — И это было все, чего он Добился. Вскоре Глеб понял, что его волокут к тем

самым знаменитым подвалам, из которых он недавно с таким трудом выбрался.

Ну нет, снова хлебать воду из вонючей лужи на полу он не собирался. Прошлый раз он был безоружен, зато сейчас… Стоило подумать о мече, как рукоятка сама собой послушно легла в его ладонь. Оставалось нажать на ощупь нужный камень…

Главное — не перепутать, иначе от него самого мало останется после удара разряда такой силы… Первый зеленый, второй желтый, третий красный… Или наоборот? Странно, он никогда не задумывался над тем, в каком порядке расположены камни на рукоятке, но сейчас от этого зависела его жизнь.

Гвардейцы уже подтащили Танаева к самому входу, бросили наземь и начали открывать огромный замок, висевший на окованных железом дверях. Тянуть дальше становилось бессмысленно. Да и выжидать более благоприятного момента не стоило. Вряд ли они рискнут освободить его от сети перед тем, как бросить в камеру. Гвардейцы прекрасно знали, на что он способен, после того как Танаев однажды побывал у них на учениях по рукопашному бою и один справился с четырьмя лучшими бойцами.

Положившись скорее на интуицию, чем на память, он, на всякий случай зажмурившись, словно это могло защитить от взрыва, который, если он ошибется, разнесет его вместе с гвардейцами на мелкие кусочки, нащупал средний камень на рукояти меча и осторожно нажал на него.

Послышалось знакомое шипение светового лезвия. В сети с той стороны, где находилось лезвие, моментально образовалась широкая прореха. Лезвие, выскочившее из сети наружу, заставило гвардейцев шарахнуться в разные стороны от двери. Они даже не стали вынимать ключи из замка и бежали, не оглядываясь. Освободившись от остатков сети, Танаев не стал их преследовать. Эти люди всего лишь выполняли приказ, разбираться следовало с теми, кто его отдал.

Добежав до крыльца, Танаев в два прыжка преодолел ступеньки и заглянул за колонну, из-за которой по нему попытались нанести первый удар.

Но любитель играть с тесаком уже исчез вместе со своим оружием. Это было понятно. Непонятно другое: куда девались постоянно сменявшиеся часовые, обязанные охранять этот вход днем и ночью?

Миновав холл, Танаев свернул на императорскую половину. Здесь тоже не оказалось ни одного часового. Дворец словно вымер. Время позднее. Император неукоснительно требовал соблюдения этикета, и являться к нему сейчас без доклада означало бы проявить верх невежливости. Однако Танаеву было не до этикета.

Вспомнив о своем обещании, данном Храмен-ко, — не применять меч против людей, он выключил лезвие, и рукоятка сразу же сама скользнула за пояс.

С каждым разом связь между ним и мечом становилась все прочней, и это тревожило Танаева. Сегодня меч впервые самостоятельно отреагировал даже не на его мысленный приказ, а всего лишь на пожелание.

Если так пойдет и дальше, меч, не дожидаясь приказа, начнет убивать всех, на кого он косо посмотрит. А таких кандидатов во время разборок дворцовых дрязг, которые ему приходилось устраивать ежедневно, хватало.

Придется заняться специальной тренировкой с мечом и внимательно следить за своими мыслями. Это было утомительно, но все же лучше, чем оставлять меч на произвол судьбы в дворцовом сейфе.

Слишком много найдется желающих завладеть волшебным оружием, и сейф для них не препятствие. Танаев подозревал, что еще один комплект ключей от сейфа и столовых ящиков находится у мажордома, хотя тот это и отрицал. Возможно, ключи были не только у него.

Танаев не раз замечал, что бумаги в ящиках его стола лежали не в том порядке, в котором он их оставил. Но заняться этим руки не доходили. Постоянно требовали решения более срочные и важные дела.

Без стука открыв дверь в императорскую библиотеку и даже здесь не обнаружив вездесущей охраны, Танаев, не на шутку встревоженный, направился к императорской спальне.

Здесь, как и в любой другой комнате апартаментов Корнелия, находился трон, невысокий, так сказать, «домашнего» формата. Патологическая любовь императора к тронам давно стала в столице притчей во языцех.

Кровать здесь тоже имелась, но она занимала второстепенное место и робко пряталась в углу под балдахином.

Рядом с троном находился столик писаря, обязанного денно и ношно записывать великие мысли, буде они неожиданно посетят императора.

Корнелий сидел на троне молча, но, судя по скрипу пера, которым писарь старательно водил по пергаменту, уткнувшись в стол так, что казалось, писал он не пером, а носом, какая-то мысль недавно была озвучена. А если судить по внешнему виду императора, мысль была мрачная, поскольку император хмурился и выглядел испуганным. Аура его пульсировала так, словно за ним гнались охотничьи псы.

— Что случилось, Корнелий? — спросил Танаев с порога и, не получив ответа, продолжил: — Вы что, совсем с ума сошли, Ваше Величество?! Почему ваши люди набросились на меня?

Император по-прежнему молчал, крепко сжав губы, и не смотрел на Танаева. Его взгляд не отрывался от столика писаря, который, даже не приподняв головы на стук входной двери, продолжал скрипеть пером.

Это уже было верхом невежливости. Обычно новоявленного канцлера здесь встречали если и не с почтением, то, во всяком случае, с должным вниманием. И, сдерживая закипающее бешенство, чувствуя, как на поясе начинает шевелиться рукоятка меча, Танаев снова спросил:

— Так какая муха укусила вашу охрану, куда они все подевались и почему набросились на меня у входа?!

— Так было нужно! — довольно непонятно ответил император. Странность этого ответа и борьба с собственным негодованием заняли Танаева настолько, что он упустил момент, когда писарь встал за своим столиком во весь рост, и рост этот оказался таким, что его голова почти уперлась в потолок палаты трехметровой высоты.

В следующее мгновение рукоятка меча прыгнула в ладонь Танаева, но было поздно.

Тот, кто секунду назад был писарем, уже превратился в черного гиганта, обросшего густой шерстью, а его лапа, очень похожая на ту, что висела в качестве сувенира у Танаева в гостиной, успела нанести чудовищной силы удар по корпусу Танаева.

От этого удара так и не успевший включиться меч был выбит из руки Танаева и отлетел в противоположный угол, а сам Глеб врезался в стену с такой силой, что перед глазами у него поплыли цветные круги.

С большим трудом ему удалось сохранить сознание, но об уходе в боевой транс в таком состоянии уже не могло быть и речи. В неторопливо приближавшемся к нему гиганте он уже узнал Рила.

— Наконец-то ты мне попался, человеческий ублюдок! Сейчас ты ответишь за всё. Но я не убью тебя сразу, не надейся! Сначала я выпущу твои кишки, и пока ты будешь их подбирать, я сдеру с тебя кожу! Ты ответишь мне за все муки Талы, за каждую секунду ее страданий!

— Я не виноват в том, что твоя Тала напала на меня! Я был вынужден защищаться! — Глеб нес какую-то чепуху, не вникая в ее смысл, понимая, что никакие доводы не подействуют на взбешенного демона. Но сейчас самым важным было выиграть время. С каждой секундой в голове прояснялось, и появилась надежда если и не уйти полностью в боевой транс, то хотя бы обрести свое обычное проворство.

Ему еще повезло, что когти гиганта во время удара прошлись по сторонам его туловища, не причинив особого вреда, лишь оставили на боках глубокие царапины. Сквозь клочья разорванной куртки из них сочилась густая темная кровь, пачкая ковры опочивальни.

Император не принимал никакого участия в происходящем и продолжал молча восседать на своем троне, лишь изредка, словно китайский болванчик, кивая седой головой. «Хоть бы стражу позвал!» — мельком подумал Танаев и сразу же вспомнил, что стражи в ближайших комнатах не было и в помине.

Рилу осталось сделать последний шаг, и он уже занес страшную лапу, сведя гигантские полуметровые когти, словно огромные клеши, чтобы выполнить свою анатомическую угрозу.

Было мгновение, во время которого Танаев простился со своей долгой жизнью и даже успел подумать о том, что, возможно, скоро встретится с оставленными в нижнем мире друзьями. Вот только появиться он там должен был в совершенно ином качестве, и уж тогда ему припомнят все, что он сделал с Храмом Смерти.

Но прояснило его голову не это, а пронзительная мысль о том, что, если он сейчас уйдет из верхнего мира, дело, которое он здесь начал, останется незавершенным, а Земля полностью попадет под власть захватчиков. Он не переоценивал свои силы, просто знал, что в его руках сосредоточены все нити, и надежда на победу человеческой расы зависела сейчас только от него.

И, как бы отвечая на эту мысль, в мозгу Глеба ярко вспыхнуло имя Леоны. Она станет следующей в жертвенной цепи, которая потянется за этим кровавым чудовищем. Некому будет защитить женщину, принадлежавшую ему, его женщину…

Следующей мыслью Глеба стал приказ. Даже не приказ, пожелание. Лишь одно слово пронеслось в его мозгу: «МЕЧ!»

И меч пришел! Рукоятка не пронеслась по воздуху через всю комнату. Она растаяла в том месте, где только что лежала, и материализовалась в правой руке Танаева. А вырвавшийся из нее желтоватый луч лезвия вспорол живот надвигавшемуся на него демону еще до того, как палец Танаева нащупал нужный камень. Какое-то мгновение Рил не понимал, что поменялся ролями со своей жертвой. Лишь секунду спустя, когда водопад вонючей жижи обрушился в императорскую опочивальню из его распоротого брюха, он разразился чудовищным ревом, который сразу же перешел в захлебывающийся жалобный вой.

— Извините, Ваше Величество! Мы тут немного намусорили! — проговорил Танаев, повернувшись к императору, когда тело Рила со страшным грохотом рухнуло на пол.

Губы императора дрожали, щеки дергались, он только что освободился от транса, в который ввел его появившийся здесь демон, и был совершенно подавлен всем происшедшим. Состояние императора показалось Танаеву подходящим для завершения важного дела, которое ему не удавалось провернуть все это время.

— Чем я могу… Вы спасли меня… Это чудовище: оно требовало, чтобы я… Чтобы вас…

— Я знаю. Но вы можете отблагодарить меня.

— Хотите орден голубой подвязки? Я сейчас распоряжусь!

— Мне не нужен орден. Но ваше благополучие под угрозой. Вы убедились сегодня, что императорская гвардия ненадежна. Ее необходимо переформировать и заново обучить. А вашу безопасность на это время обеспечат мои монахи.

Император молчал, отведя взгляд в сторону, он тянул время, стараясь не смотреть на то место, где лежала отвратительная гора мяса, совсем еще недавно бывшая живым демоном. Но Танаев безжалостно продолжал:

— Это необходимо сделать, Корнелий! В сложившихся обстоятельствах я мог бы этого потребовать, но я всего лишь смиренно прошу вас немедленно подписать указ о передаче гвардии в мое распоряжение. Если вы этого не сделаете, я не смогу гарантировать, что завтра такое же чудовище вновь не появится в вашей спальне!

Последний довод доконал императора, он еще помолчал, переводя взгляд с Танаева на поверженного им демона, а затем, очевидно, решив, что сопротивление в этой ситуации бессмысленно, пробормотал:

— Хорошо. Зовите писаря… Но только ваши монахи должны будут носить форму моих гвардейцев!

Его волновала форма! В то время, когда рушились города и черные чудовища хозяйничали в человеческих жилищах, его беспокоила форма! Ему бы в куклы играть, а не руководить некогда великой державой, доведенной до ручки. Впрочем, он ею и не руководил, это им руководили всякие проходимцы, оказавшиеся поблизости.

Танаев повернулся к стене и подергал свисавший над ложем императора шелковый шнурок.

Слуг пришлось ждать довольно долго. Но когда они наконец появились, под грозным взглядом Танаева порядок в спальне был восстановлен в считание минуты, и вскоре канцлер покинул покои Корнелия с желанной бумагой в кармане.

ГЛАВА 35

На следующее утро Танаев вместе с Альгером проводили смотр новоприобретенного Танаевым подразделения.

Императорская гвардия состояла из двух отрядов — конного и пешего. С пешими алебардщиками все обстояло более-менее благополучно. У них чуть ли не каждый день проводились учения, их назначали в караулы и охрану дворцовых помещений, так что свое оружие и обмундирование они были вынуждены держать в образцовом порядке.

Совсем иная ситуация сложилась в конном отряде, который участвовал в параде лишь раз в год, а все остальное время фактически бездельничал. Ничто так не разлагает солдат, как длительное безделье. Азартные игры и пьянство в их казарме стали обычным делом.

Они и сейчас, знакомясь с новым начальством, сидели на лошадях скособочась, словно только что выбрались из трактира.

Больше всего Танаева беспокоили даже не сами кавалеристы, а состояние их лошадей, ведь именно им отводилось в его плане штурма портала черных главное место.

Наметанный взгляд Альтера сразу же заметил потертости от плохо подогнанной сбруи, сбитые бабки и следы многочисленных укусов насекомых на крупах лошадей.

— Вот что, господа гвардейцы, — проговорил он, медленно прохаживаясь вдоль неровного строя кавалеристов. — Похоже, вы не понимаете, какая миссия вам предстоит, и не желаете положить свои жизни на алтарь отечества!

— На алтарь чего? — донесся из строя вопрос, вызвавший смешки у остальных всадников.

Пришлось вмешаться самому Танаеву, до этого наблюдавшему за происходящим со стороны.

— Алтарь отечества есть место, частью которого являются ваши казармы, господа гвардейцы, — пояснил он наиболее доходчивым примером. — И в этих казармах вы будете сидеть безвылазно до моего особого распоряжения! А точнее, до того момента, пока каждый из вас не усвоит значение слов: «Алтарь отечества», испоганенный в настоящее время черными пришельцами из нижнего мира и вашим непотребным поведением.

Его заявление вначале было встречено гробовой тишиной, а затем дружным хохотом. Гвардейцы не принимали нового канцлера всерьез. Они вообще почти ничего не принимали всерьез — эти избалованные сыночки высокопоставленных аристократов, рассматривавшие службу в гвардии как ступеньку для карьерного роста.

Многие из них месяцами не появлялись в казармах, и лишь в дни выдачи денежного довольствия все оказывались на месте. Для перевоспитания этих оболтусов у Танаева не было времени. Нужно было сразу всех поставить на место, и для этого в его распоряжении оставался один-единственный способ. Он вынул из кармана небольшой полицейский свисток, заранее приготовленный в предвидении такого развития событий, и дунул в него.

Ворота распахнулись, и на плац хлынули полицейские, специально отобранные и проверенные Танаевым.

В созданных новым канцлером полицейских частях честно зарабатывали свой хлеб мастеровые и крестьяне. Они недолюбливали гвардейцев и были хорошо вооружены всем имевшимся в арсенале пороховым оружием.

Рассыпавшись цепочкой вдоль забора и выставив перед собой заряженные ружья, полицейские замерли в ожидании дальнейших команд.

— Проводите этих господ в казармы и никого не выпускайте до моего особого распоряжения!

Это было последней каплей. Тот из кавалеристов, что задал вопрос про алтарь отечества, дернул поводья своей лошади и направил ее на Танаева.

— Да кто ты такой, жалкий выскочка, чтобы распоряжаться императорской гвардией! — орал он, вонзая шпоры в бока лошади и переводя ее в галоп.

Танаев невозмутимо дождался, пока лошадь окажется рядом, а затем сделал шаг в сторону и, одной рукой выдернув кавалериста из седла, поставил его рядом с собой.

— Повторите, что вы сказали, молодой человек? Если не ошибаюсь, ваша фамилия Равнин?

— Граф Равнин, к вашему сведению! Если бы на вас не было короны убитого вами канцлера, я бы научил вас вежливому обращению с представителями лучших домов империи!

— Ваши слова похожи на оскорбление, граф Равнин. Вам придется извиниться передо мной в присутствии всех этих людей, или…

— Или что? Что вы сделаете? — нагло усмехаясь, осведомился Равнин. — Арестуете меня, посадите в кутузку? Наш род, по специальному распоряжению императора, не подлежит полицейским преследованиям!

— Я не стану вас арестовывать. Я убью вас завтра в семь утра на этом самом плацу. Выберите себе секундантов.

— А как же корона? Как быть с указом о неприкосновенности личности канцлера?

— Я сниму корону на то время, пока буду вас убивать!

* * *

— По-моему, ты сошел с ума! — заявил Альтер, как только они остались одни. — Равнин — родственник императора. Если ты его действительно убьешь, тебе этого не простят! Но, скорее всего, это он убьет тебя! Он известный любитель дуэлей и хороший фехтовальщик. Во время этого поединка тебе не удастся воспользоваться своими преимуществами, отличающими тебя от обычных людей. Драться придется на дуэльных рапирах, и секунданты графа будут следить за каждым твоим движением. И если они заметят что-нибудь необычное, тебя обвинят в убийстве члена императорской семьи. Ты хоть умеешь держать в руках дуэльную рапиру?

— Не слишком, но надеюсь, сегодня ты еще успеешь преподать мне несколько уроков.

— Зачем ты все это затеял?

— У меня не было другого выхода. Эти люди понимают только язык силы, и они мне нужны. Завоевать их расположение я могу одним-единственным способом, честно выиграв эту дуэль. И, кстати, откуда ты знаешь Равнина? Еще и недели не прошло, как ты появился в столице!

— Плохо ты знаешь нашу обитель! Прежде чем отправить сюда, настоятель неделю мариновал меня в монастырской библиотеке.

— Неужто этот хлыщ Равнин умудрился попасть в ваши библиотечные свитки?

— В свитки он, может, и не попал, а вот в донесениях наших столичных агентов фигурировал неоднократно. Этот Василий Равнин — тот еще пройдоха. Несмотря на то что граф он всамоделишный, за ним числится много чего, несвойственного графской фамилии.

— Например? — заинтересовался Танаев, желавший узнать о своем будущем противнике как можно больше.

— Например, он похитил девицу из хорошей семьи и увез ее к своим дружкам-лесовикам. Больше родители ее не видели, а челобитная, поданная на графа, осталась без ответа.

— Но лесовики — это же бандиты! Неужто Равнин знается с бандитами?

— Еще как знается, он их неофициальный предводитель. Бандиты ему нужны для будущих дел. Он высоко метит, этот графский подонок. Ты ему дорогу перешел, поломал планы, связанные со смещением канцлера, место которого он сам давно уже мечтал занять. И, естественно, он затаил на тебя злобу, выжидая момента, чтобы отомстить. А сегодня ты вдруг сам взял да и подставился. Не удивлюсь, если на плацу он разыграл заранее подготовленную комедию.

— Ты хочешь сказать, что он настолько уверен в своем таланте фехтовальщика, что не побоялся спровоцировать меня на вызов? Он же не мог не знать, какие обо мне ходят слухи! Помнится мне, что он даже присутствовал при выносе тела убиенного мною демона из императорской опочивальни. Неужели он надеется, что его секунданты обеспечат ему победу?

— Значит, есть у него какой-то тайный и, с его точки зрения, беспроигрышный план, чтобы разделаться с тобой. Не удивлюсь, если узнаю, что к этому поединку он готовился уже давно, и сюрпризы там могут возникнуть самые неожиданные! Не понимаю, я тебя, Глеб! Тебе такая миссия в жизни выпала, а ты рискуешь по пустякам! Ну, допустим, убьешь ты его — думаешь, его семья это так оставит? Они же на тебя охоту начнут, до самого императора дойдут! А если он их не поддержит, наймут убийц!

— Император после истории со своим писарем-демоном не может на меня смотреть без содрогания и внимает каждому моему слову. А что касается родственников, не успеют они ничего сделать. Я планирую выход военной экспедиции в начале следующей недели. И каждый солдат будет в ней на вес золота. Не для пустой забавы я дуэль затеял. Должен я научить этих сосунков уважать старших!

* * *

Утро дня дуэли выдалось ясным и на редкость для столицы солнечным. Природа словно желала выразить свое неодобрение предстоящему смертельному поединку. Всё вокруг лучилось теплом и благостью.

Танаев принял ванну, побрился и едва успел накинуть халат, как в дверь постучали. Поскольку никто, кроме мажордома, не мог себе позволить беспокоить его в столь ранний час, он, даже не обернувшись, буркнул: «Войдите!» И лишь когда за его спиной раздалось шуршание женских юбок, повернулся и, не скрывая изумления, плотнее запахнул халат.

Даму под густой вуалью он узнал не сразу и, лишь всмотревшись в посетительницу, в растерянности пробормотал:

— Как ты сюда попала?

— У меня остались во дворце старые связи.

— Но моя охрана…

— Да какой же мужчина посмеет меня остановить, если я этого не захочу?

Словно желая подтвердить свои слова, Леона откинула вуаль. Ее заплаканное лицо показалось ему настолько прекрасным, что, на секунду поставив себя на место часового, он не смог с ней не согласиться. И сразу же, как большинство мужчин, оказавшихся в подобной ситуации, начал оправдываться:

— Я собирался навестить тебя еще вчера…

— И позавчера тоже. Можешь не стараться! Я пришла не упрекать тебя. Но мне стало известно кое-что, связанное с твоей сегодняшней дуэлью. И я решила, что должна тебя предупредить даже в том случае, если ты не хочешь меня видеть.

— Вот как! Можно подумать, вся столица только и делает, что обсуждает мою предстоящую дуэль!

— Может быть, и не вся столица. Но я о ней узнала от знакомого оружейника моего отца. У него заказали дуэльную шпагу. Не совсем обычную шпагу. Ты что-нибудь слышал об «Утренней звезде»?

— Нет. Что это такое?

— Особый яд. Изготовляется специально для дуэлянтов. Не имеет запаха, не оставляет следов, и, самое главное, он бесконтактный. Действует на расстоянии.

— Как это?

— Достаточно несколько раз пристально посмотреть на него. Такая небольшая мерцающая точечка на шпаге противника, которая невольно притягивает взгляд. Ну, а потом человек на какое-то время слепнет. Затем следует смертельный удар шпаги, и никто уже не сможет установить причину смерти. Дуэль все спишет.

— Откуда ты все это знаешь?

— А чем, по-твоему,занимаются фрейлины в перерывах между работой? — Она сделала ироническое ударение на слове «работа», но Танаев понимал, что ее горький юмор — всего лишь своеобразное средство самозащиты.

— И чем же они занимаются?

— Они разговаривают. Передают друг другу дворцовые новости и сплетни, услышанные от своих кавалеров. Ну, а кавалеры, естественно, распускают в присутствии дам павлиньи перья. Хвастаются собственными победами на дуэлях. А иногда и теми способами, которыми они их достигают. Поэтому я и знаю, что такое «Утренняя звезда». А вчера вечером узнала, что такая шпага будет в руках твоего противника. Было уже слишком поздно наносить тебе визит, когда мне удалось выведать у оружейника имя человека, заказавшего эту шпагу… Пришлось ждать утра, и вот я здесь. Ты уж прости за беспокойство…

Вместо ненужных слов оправдания Глеб привлек девушку к себе и стал целовать заплаканные глаза. Сначала она воспротивилась его ласке, но постепенно напряжение, сковавшее ее тело, прошло. А через пару минут она со сдержанной страстью ответила на его поцелуй и прошептала:

— Ты ведь отменишь эту дуэль, ради меня? Хорошо?

* * *

Утро постепенно вступало в свои права. В просыпающемся лесу еще стояла гулкая тишина. А вершины огромных строевых сосен, видные со стены дворца, на противоположном от столицы берегу реки уже алели нежными отблесками зари.

Но внизу, на плацу, во внутреннем дворе императорского дворца, защищенного высокими стенами, было еще темно и сыро.

Иногда порывы налетающего от реки ветра доносили приторный запах дыма с дальнего лесного пожарища.

Танаев пришел сюда на полчаса раньше назначенного срока, специально, чтобы постоять на стене, послушать утреннюю тишину леса и подумать.

Хорошо думается, когда рядом, за твоими плечами, если хорошенько присмотреться, можно заметить Смерть. И может быть, именно поэтому ни о чем серьезном Танаеву не думалось, он встречал, возможно, последний в своей жизни рассвет и старался рассмотреть и запомнить сотни деталей окружавшего его мира, которые в обычных условиях ускользают от нашего внимания.

Он стоял на стене дворца, высоко вознесенной над остальным городом. Отсюда хорошо были видны черные камни, выделявшиеся среди лесных стволов, точно темные тела великанов, вышедших на войну.

В нескольких сотнях метров от дворца под стенами города текла река. Противоположный ее берег, поросший сосновым лесом, был плоский, песчаный и тянулся до самого горизонта.

На берегу, где расположилась столица, далеко в стороне, у самого горизонта, изрезанные водой торчали высокие выветрившиеся скалы.

Дальше по излучине, частично теряясь в предрассветной дымке, виднелись высеченные в скалах четыре колоссальные фигуры.

Эти четыре колосса сидели, положив руки на колени, и глядели они на реку.

Танаев со странной тоской разглядывал эти резные фигуры, созданные в незапамятные времена, возможно, в те самые времена, когда он путешествовал среди звезд.

Сейчас уже никто не мог сказать, что они собой представляли — забытые ли боги или никем не вспоминаемые цари? Но для него они были символом тщеславия и тщеты земных желаний.

Он собирался самым решительным образом вмешаться в эту полную суеты, никчемную земную жизнь, в которой цивилизации сменяли одна другую, оставляя после себя лишь камни.

Сейчас он не знал, имеют ли смысл его усилия? Имеет ли он право вставать на пути чужой цивилизации, пытавшейся уничтожить человечество?

Может быть, и нет. Может быть, человечество достигло того предела, за которым следует уступить место на этой планете другим. Тогда Судьба слегка подправит полет смертоносной стали и направит острие в его сердце.

Равнин почему-то опаздывал, и это уже становилось невежливым. Танаев сплюнул и начал не спеша спускаться со стены на плац, где его поджидали Аль-тер и Храменко. Оба не сказали ни слова, когда он встал рядом с ними.

Все необходимые слова были произнесены еще вчера. Оба пытались воспротивиться этой дуэли, но ничего не смогли изменить. Танаева словно невидимая волна несла вперед, навстречу судьбе. Наконец в воротах показалась кавалькада всадников.

— Этот недоносок еще смеет опаздывать! — пробормотал Альтер.

Танаев промолчал, впервые задумавшись над тем, как ему следует провести предстоящий поединок. За остававшиеся до поединка утренние часы, проводив до ворот заплаканную Леону, он постарался получить у своих советников возможно более полную информацию об этом странном яде.

Полученные сведения его не обрадовали. Собственно, это был не яд, а некое светящееся вещество, в молекулярную структуру которого заложена очень сложная импульсная программа, заставлявшая амплитуду его свечения меняться с частотой мозговых тэта-волн. При точном подборе частоты и самонастройке на объект начиналось психотропное воздействие на противника.

Само свечение, особенно со стороны, было практически незаметно. Зато тот, кому оно предназначалось, что называется, глаз не мог отвести от направленного на него клинка.

И никакого ослепления при этом не происходило. Это уже были досужие домыслы малоосведомленных людей. Да ослепление и не было нужно.

Во время фехтовального поединка достаточно ненадолго отвлечь внимание противника, затормозить его двигательные функции — и победа обеспечена. Именно это и делала «Утренняя звезда», изготовленная в имперских лабораториях неизвестными

гениями и продаваемая затем на черном рынке за баснословные деньги.

Почти час Танаеву пришлось потратить на то, чтобы установить тщательно засекреченный факт, зачем имперскому канцлеру понадобилось это психотропное оружие, не в дуэлях же он собирался участвовать! В империи официально разрешались и широко распространились поединки между дворянами, и это подсказало канцлеру остроумный способ избавления от своих политических противников и любых неугодных людей, занимавших высокое положение, простой арест которых вызвал бы в обществе совершенно нежелательный резонанс.

Была создана специальная команда секретных агентов, хорошо натренированная, блестяще владевшая рапирами и шпагами.

До поры до времени эти люди вели тихую и совершенно незаметную для окружающих жизнь. Но в один прекрасный день кто-то из них получал соответствующий приказ и вступал в дело… В его задачу входило раскрутить «объект». То есть поставить его в ситуацию, в которой тот был вынужден сам вызвать на дуэль оскорбившего его агента.

А затем в дело вступала «Утренняя звезда», и без всякого для себя риска агент устранял неугодного канцлеру человека.

Танаев мог осуждать эти действия, мог негодовать, но по крайней мере они были ему понятны. Непонятно было другое — как он сам ухитрился попасть на роль раскрученного по банальному сценарию объекта.

А что граф Равнин выполнял секретные задания бывшего канцлера, а возможно, и самого императора по устранению высокопоставленных аристократов, сомнения у него не вызывало.

И раз уж уничтоженный им канцлер не мог отдать подобный приказ, под подозрением оставался один-единственный человек — император Корнелий.

ГЛАВА 36

Самым сложным в утро дуэли для Танаева оказалось избавиться от волшебного меча. Не хватало только, чтобы на глазах изумленных секундантов меч вмешался в поединок. А это было вполне возможно. С каждым днем меч вел себя все более самостоятельно, и Танаеву становилось все труднее удерживать его в повиновении.

В конце концов удалось найти в императорской сокровищнице достаточно мощный сейф, расположенный в подземном хранилище. Танаев надеялся, что сюда не сможет проникнуть излучение его возбужденного поединком мозга. Если меч что-то почувствует, не поможет никакой сейф.

Но в любом случае придется позаботиться о том, чтобы поединок был максимально коротким. Слишком долго оставлять меч без присмотра опасно.

Наконец все было готово к поединку. Секунданты проверили дуэльные рапиры и, разумеется, ничего не обнаружили на клинке Равнина. «Утренняя звезда» активизировалась только во время поединка, а замена рапиры у противника, по правилам дуэли, невозможна без серьезной причины.

Каждый из дуэлянтов был обязан драться собственным клинком, и Танаев даже на секунду пожалел о запертом в подземелье оружии Зевса. Хотя, конечно, он не мог его использовать в этом поединке.

Длина и ширина дуэльной рапиры строго регламентировались специальным сводом правил и тщательно измерялись перед поединком.

Противники встали в позицию. Секундант, выбранный с помощью жребия на роль распорядителя, дал сигнал к началу поединка.

Равнин не спешил начинать атаку. Ему необходимо было время, чтобы активировать «Утреннюю звезду», а Танаева заботила противоположная задача — попытаться ускорить поединок и провести его в таком темпе, чтобы противник не успел активировать притаившийся в его рапире яд, хотя Глеб и не очень надеялся, что ему это удастся. Ведь уход в ускоренный боевой режим в этом поединке исключался. Он обязан был провести его так, чтобы секунданты Равнина ни к чему не могли придраться.

Танаеву одновременно приходилось следить за множеством вещей: за своими эмоциями, не позволяя им выйти за пределы «будничной» нормы, за поведением Равнина и за подготовкой собственной психики к отражению неизбежной психотропной атаки.

Кроме этого, он все время был вынужден контролировать себя, не позволяя мышцам непроизвольно перейти в ускоренный режим движения. Из окон казарм за поединком следили все свободные от нарядов гвардейцы. Он обязан провести поединок «чисто», в спокойном стиле, скрыв свою сверхчеловеческую реакцию и силу.

Условия получились неравными, но тут уж ничего не поделаешь, он сам позволил Равнину спровоцировать себя на этот поединок и теперь вынужден расплачиваться за собственную глупость.

Наконец, после недолгой разведки боем и обмена ничего не значащими прощупывающими выпадами, Равнин начал свою первую настоящую атаку, которую Танаев ждал с таким нетерпением.

Он немного слукавил перед Альтером, сказав, что плохо владеет рапирой. На самом деле обучение фехтованию входило в программу межпланетной подготовки навигаторов, которым приходилось встречаться с представителями цивилизаций самых разных уровней развития. И хотя теоретические знания не могли полностью компенсировать отсутствие постоянных тренировок, его феноменальная память сразу же подсказала Танаеву, что затевает Равнин.

Это была «флэш-атака», обыкновенный, но опасный прием, известный каждому новичку, часто кончающийся гибелью бойца, прибегающего к нему. Он настолько рискован, что фехтовальщики не любят его.

Поединок продолжался едва ли минуту, но Танаев уже понял, что, несмотря на инсценированный натиск, Равнин замышляет эту самую темповую «флэш-атаку», собираясь покончить со своим противником в самом начале поединка и оставляя «Утреннюю звезду» на самый крайний случай.

Граф провоцировал выпад Танаева не для того, чтобы парировать удар, но для того, чтобы выдержать его, отвести легким поворотом кисти и встретить концом своей рапиры подавшееся за рапирою тело противника.

Трудная вещь, особенно трудная при слепящем утреннем свете. Если Равнин отведет его рапиру секундою раньше, чем следует, то сам попадет в крайне невыгодное положение, из которого затруднительно найти выход в ближнем бою. Если он отведет ее секундою позже, рапира Танаева пронзит его. «Ладно, — подумал Танаев, — я использую против тебя твой же прием, сейчас главное — не дать тебе время задействовать «Утреннюю звезду».

До некоторой степени это была темповая атака против темповой атаки, Танаев хотел обмануть своего противника излишней быстротой. И ему удалось продемонстрировать точно отмеренную скорость, не выходившую за рамки возможностей обычного человека.

Выпад и удар слились у Танаева в одно целое. Это было как взрыв, как миг!

Всё произошло как раз в ту самую долю секунды, когда на клинке Равнина вспыхнул огонек «Утренней звезды», но было слишком поздно. Танаев почувствовал ударившую ему в голову волну жара, однако уже ничто не могло остановить инерцию его брошенного вперед тела.

Равнин попытался отвести клинок Танаева и всадить в него свой. Но отведенным оказался его собственный клинок. Он молниеносно скользнул мимо груди Танаева, рассекая всей своей длиной воздух, а клинок навигатора вошел в противника и пронзил его на высоте сердца.

Странное это ощущение, когда живого человека насаживаешь на стальной клинок!

Легко, страшно легко убить крепкого, живого, дышащего человека таким грубым оружием, как полоска стали!

После того как рапира Танаева попала в цель, наступила пауза. Не сразу упал Равнин. Не сразу Танаев выдернул из его тела клинок. Целую секунду стояли они на своих местах: Танаев — расставив ноги, подавшись вперед всем телом и вытянув горизонтально правую руку, Равнин — протянув свой клинок так далеко за Танаева, что его рука с эфесом слегка опиралась на левую сторону груди противника.

Неподвижно застыв, дуэлянты напоминали статуи, и можно было поклясться, что окружающие не сразу поняли смысл произошедшего.

Наконец, когда прошла эта секунда полной неподвижности, дающая возможность парившей над ними смерти сложить свои мягкие крылья, Равнин охнул и кашлянул. Тело его как-то обмякло. Рука с эфесом у плеча Танаева задрожала, потом опустилась вдоль тела, так что кончик рапиры уперся в траву. В этот момент секунданты Равнина бросились к нему, и он упал им на руки.

Оказалось, что труднее вытащить сталь, чем вонзить ее! Плоть поверженного противника облепила ее и, словно ревнуя, не хотела выпускать. Потребовалось заметное физическое усилие, чтобы извлечь оружие… И обрадоваться тому, что этот такой короткий и в то же время такой долгий поединок наконец закончился.

Оставляя плац, Танаев уже у самого выхода отдал Храменко распоряжение отыскать и обезвредить всех остальных членов законспирированной команды «Утренней звезды» и в тот же день подписал императорский указ, запрещающий поединки.

* * *

Только теперь, сломив сопротивление императорских гвардейцев и заслужив их уважение, Танаев смог по-настоящему заняться подготовкой предстоящей воинской экспедиции.

Самой трудной проблемой оставалась транспортировка вакуумной бомбы к центральному порталу черных, расположенному в кратере потухшего вулкана Эльбруса, отделенного от столицы многими километрами «диких» земель. Пройти через них

было нелегко даже хорошо вооруженному отряду, не говоря уж о дополнительном грузе, который им придется тащить за собой. Но без мощной бомбы, способной разрушить глубинную структуру портала, нечего было и затевать подобную экспедицию.

Цель предстоявшей операции приходилось держать в строжайшем секрете. Если бы черные догадались об истинных намерениях Танаева, они бы бросили все имеющиеся в их распоряжении силы, чтобы воспрепятствовать этому походу.

Задача несколько облегчалась тем обстоятельством, что никто в империи, кроме него самого да начитанного Альтера, не помнил о проведенных в глубокой древности испытаниях вакуумной бомбы, о ее возможностях и назначении.

Пришлось придумывать правдоподобную легенду, объяснявшую, для чего им понадобилась повозка необычной длины, способная выдержать девять тонн груза.

Скрыть такую махину от любопытных глаз участников похода не представлялось возможным. Для отвода глаз сделали вторую такую же телегу и открыто грузили на нее боеприпасы, продовольствие и разнообразный обозный хлам, неизбежный при любом большом походе.

Конечно, это вызывало недоумение, поскольку вьючные лошади могли нести гораздо больший груз и обладали намного большей проходимостью, чем огромная телега.

Танаев объяснил свое решение нехваткой лошадей и прошлым военным опытом, подсказывавшим, что такая транспортировка обозного имущества намного эффективнее обычной.

Вряд ли ему поверили, но многие действия нового канцлера, вызывавшие у окружающих недоумение, в конце концов оказывались эффективнее старых привычных приемов, и его солдаты научились выполнять приказы своего командующего без лишних вопросов.

Чего стоили, например, «гранатометы», сделанные из тонкостенных водопроводных труб. В тыльном конце такая труба сплющивалась, и в ней просверливалось отверстие для фитиля.

Во время боя в трубу насыпали точно отмеренную порцию черного пороха, который изготовляли в построенной по распоряжению Танаева лаборатории.

Теперь стоило навести гранатомет на цель, сунуть в отверстие зажженный фитиль, и в двадцати метрах от стрелявшего после громкого хлопка, сопровождавшегося облаком дыма, образовывалось еще и большое облако рассеянного в воздухе шунгитового порошка.

В ближнем бою против черного воинства такая «артиллерия» должна оказаться весьма эффективной, впрочем, проверить это до выхода экспедиции не представилось возможным.

Все вьючные лошади, которых удалось реквизировать в столице, тоже были загружены довольно странной поклажей. Они везли оболочки огромных монгольфьеров, предназначенных для подъема гигантской махины вакуумной бомбы на вершину Эльбруса.

Бомбу тайно погрузили ночью на вторую пятиосную телегу и тщательно замаскировали сверху обозным хламом. Вряд ли такая маскировка могла надолго сохранить тайну груза, который они собирались тащить по дорогам империи не меньше месяца. Но каждый выигранный день увеличивал их шансы благополучно добраться до цели. К тому же Танаев надеялся, что об истинном назначении этого огромного металлического цилиндра, кроме него самого и Альтера, никто не мог догадаться.

До начала похода Танаев произвел полную реорганизацию своей небольшой армии, состоявшей из двух тысяч тщательно отобранных воинов, включая тех императорских гвардейцев, которые за хорошую плату добровольно согласились участвовать в походе.

Если раньше имперская армия подчинялась од-ному-единственному генералу, команды которого во время боя слишком медленно доходили до подчиненных при помощи вестовых, то теперь, разделенная на десятки и сотни, она представляла собой конгломерат самостоятельных мобильных отрядов.

Каждым таким отрядом руководил валамский монах. Танаев мог полностью положиться на их опыт, избавив себя тем самым от множества мелочных проблем и оставив за собой лишь стратегическое планирование похода и координацию действий своих командиров.

Однако не успел обоз, в котором неотлучно пребывал и сам командующий, ревниво оберегавший две огромные телеги, дотащиться до южных ворот, случилось происшествие, показавшее, что полагаться на не очень-то знакомых людей, хоть они и были валамцами, несколько опрометчиво.

Что-то треснуло под днищем длиннющей телеги, везущей бомбу, и одно из ее десяти колес резво покатилось вперед, обогнав и саму телегу, и тащивших ее лошадей.

За строительством необычной телеги наблюдал молодой монах Сергий, недавно принявший постриг и так убивавшийся по поводу этого происшествия, что упрекать его у Танаева язык не поворачивался.

Однако обозу пришлось остановиться. Танаев отправил армию вперед, собираясь догнать ее на первом же переходе, все-таки телега двигалась быстрее пехотинцев, и занялся поисками кузнеца. Они не успели еще покинуть город, лишь подошли к его стенам. Как раз в этом месте вдоль стен в непритязательных лачугах ютился мастеровой люд, и нужный Танаеву кузнец нашелся довольно быстро.

Но проблемы на этом не кончились. Выяснилось, что для ремонта сломавшейся оси и для укрепления остальных четырех, чтобы подобное происшествие не могло повториться в дороге, нужны металлические полосы, которых у кузнеца в таком количестве не было.

— Может, на вашей повозке найдется что-нибудь подходящее? Судя по весу, вы ее железом грузили! — заявил кузнец. Он был недалек от истины, и его проницательность не понравилась Танаеву.

— Ты прав, мой друг! — заявил Танаев, по опыту знавший, что именно таким панибратским обращением он может завоевать симпатию этого простого человека, не испытывавшего к новоявленному канцлеру никакого почтения. — Мы везем здесь много железа, пошедшего на изготовление бочки, в которой содержится хороший коктейль для черных тварей. Так что ты уж постарайся, отремонтируй повозку как следует. Железо у тебя сейчас будет, и подмастерьев тебе организуют столько, сколько надо.

Отдав необходимые распоряжения сотнику охраны, оставшейся с обозом, Танаев отъехал чуть в сторону и стал терпеливо ждать. Это происшествие задержало их на целых четыре часа, но, когда наконец обоз был готов снова тронуться в путь, послышался звук, хорошо знакомый Танаеву и вызвавший недоуменное переглядывание всех остальных его спутников.

Со стороны городского центра донесся рев автомобильного мотора, и Танаев не сомневался, что теперь задержка не ограничится четырьмя часами.

* * *

— Выходит, ты нашел самый простой способ избавиться от меня? — спросила Леона, и по тому, как сверкали ее глаза, Танаев понял, что гроза только начинается.

— Я не люблю прощаний! — пробормотал он, стараясь не смотреть в ее сторону, благо в закрытой кабине автомобиля сделать это было нетрудно.

— Он, видите ли, не любит прощаний! Ты даже не соизволил мне сообщить, чем закончился поединок, который ты выиграл, если хорошенько подумать, не без моей помощи!

— Это правда! — покорно согласился Танаев. — Но всю эту неделю шла подготовка к походу, и у меня не было ни одной свободной минуты.

— А я думала, что только простолюдин может себе позволить сбежать, даже не попрощавшись с женщиной, которую он соизволил затащить в собственную постель!

— А я и есть простолюдин! — заявил Танаев, уже начавший злиться от ее не в меру колких замечаний. — И ни в какую постель я тебя не затаскивал! — Он чуть было не добавил, что она забралась в эту самую постель совершенно добровольно, но, к счастью, вовремя сдержался и неожиданно для самого себя закончил в совершенно ином тоне: — Тяжело мне было с тобой прощаться, девочка. Не знаю, удастся ли из этого похода вернуться… Потому и не приходил, — добавил Глеб покаянно. — Хотя один бог знает, как мне этого хотелось.

— Ты же сам этот поход и организовал! Мог бы и отказаться! Послать вместо себя генералов, как делал прежний канцлер! — почти зло добавила еще не успевшая остыть Леона.

— Не мог. Не мог я отказаться. Это все равно что не выйти на защиту собственного дома, когда на него напали разбойники.

— Я буду тебя ждать, — неожиданно заявила Леона. — И попробуй только не вернуться! Я тебя и под землей найду!

Танаев почему-то не усомнился в том, что она сумеет выполнить это свое обещание.

* * *

— Мне нужен укрощенный демон! — заявил Танаев Альтеру, глядя вслед удаляющемуся автомобилю Леоны.

— Зачем тебе понадобился демон? — поинтересовался Альтер, с интересом разглядывая Танаева.

— Чтобы охранять эту женщину, пока мы будем отсутствовать. Существуют какие-нибудь способы пленения и приручения этих тварей?

— Тебе лучше знать. Ты с ними общался, так сказать, вплотную. Что же касается мнения летописцев нашей общины, то оно однозначно. Демонов нельзя приручить. Эти существа крайне коварны. История знает много примеров, когда они вырывались на свободу из самых надежных хранилищ и творили вокруг неисчислимые беды. Мне кажется, тебе нужен не демон, а наш боевой дьякон. Вот, к примеру, Афанасий. — Альтер кивнул на скромно стоявшего в стороне пожилого монаха. На капюшоне его рясы были вышиты серыми нитками сразу два креста. — По эффективности в бою, если его разозлить, он превзойдет любого демона.

— И ты считаешь, что ему можно доверить охрану такой красавицы? На него можно положиться?

— Он дал обет воздержания. А наши обеты соблюдаются весьма строго.

— Тогда отправь его обратно во дворец и хорошенько проинструктируй. Пусть позаботится, чтобы к нашему возвращению здесь все было в порядке.

ГЛАВА 37

Они догнали основной отряд только на следующий день. И весь этот утомительный день пути, во время которого им то и дело приходилось останавливаться, чтобы вытащить свою тяжеленную неповоротливую повозку из очередной колдобины, Танаев удивлялся тому, как сильно изменилась Земля за то время, пока его здесь не было.

Исчезли огромные мегаполисы, исчезли вездесущие раньше сети шоссейных и железных дорог, исчезли хищные тени проносящихся над облаками летательных аппаратов.

Цивилизация сохранилась лишь в отдельных укрепленных районах, таких как столица империи или Валамский монастырь. Их осталось совсем немного, этих районов, и пространство между ними давно заполнили дикие леса.

Дорога, по которой со скоростью пяти километров в час еле-еле двигалась их повозка, вероятно, была когда-то бесследно исчезнувшей железнодорожной колеей. Шпалы давно сгнили, рельсы превратились в рыжую пыль, унесенную ветром, а сама колея, изрезанная оврагами и трещинами, едва угадывалась среди дикого леса.

Еще яснее становились изменения, произошедшие на Земле, когда Танаев пытался инвентаризировать пестрое вооружение своей армии, для того чтобы равномерно распределить по отрядам наиболее эффективное оружие. Чего только здесь не было! Самодельные арбалеты и пороховые ружья, гранатометы, стреляющие бумажными пакетами с порошком шунгита, и древние колесные пушки, заряжавшиеся с дульной части при помощи банников черным порохом и картечью.

Все это, за исключением, пожалуй, шунгитовых гранатометов, было совершенно неэффективно против черного воинства, состоящего, по квалификации валамцев, из пяти различных боевых категорий. К первой и наиболее опасной монахи относили огненных демонов, которые, к счастью, на Земле пока встречались чрезвычайно редко. Видимо, потому, что местный климат оказался для них слишком холодным. Но даже одной такой твари было бы достаточно, чтобы обратить в бегство все разношерстное воинство Танаева. Здесь у него не было боевого звездного корабля с его мощными защитными полями и лазерными пушками, но хуже всего было то, что он не знал, насколько эффективен окажется его меч Зевса против черного воинства. После истории с дуэлью, когда он был вынужден запереть меч в сейфе, тот вел себя довольно странно.

Волшебный клинок никак не отзывался на робкие попытки Танаева просканировать его состояние, отгородись от него непроницаемой ментальной стеной, схожей с той, которая закрывала его в ларце нижнего мира. Теперь Танаев даже не знал, сумеет ли пробудить свое главное оружие, если в этом возникнет необходимость, а провести более серьезную проверку он не рискнул, боясь окончательно прервать тоненькую ниточку контакта, все еще существовавшую между ним и мечом. Вся надежда оставалась на скрытность и быстроту передвижения.

Вот только дорога оказалась гораздо хуже, чем она выглядела в докладах разведчиков, ничего не знавших о весе махины, которую приходилось тащить вслед за войском. О быстром передвижении пришлось забыть в первые же часы похода. Они продвинулись за день не более чем на пару десятков километров, и даже это можно было считать большим достижением. Сейчас у них был хоть какой-то намек на дорогу, которая вскоре, по докладам все тех же разведчиков, должна была исчезнуть вовсе.

Оставалась скрытность. Здесь тоже обстояло не все так гладко, как хотелось бы Танаеву. Прежде всего, он не сомневался в том, что среди двух тысяч человек, составлявших основной отряд его войска, наверняка есть лазутчики черных.

Поэтому о подлинных целях экспедиции и о ее истинном маршруте знали всего три человека.

За первые сутки Танаев не отметил ни одной попытки выйти в радио- или ментальный эфир. Скорее всего, вероятные лазутчики черных не знали, что передавать.

Разрабатывая маршрут, Танаев специально запутал его неожиданными поворотами, пожертвовав кратчайшим путем ради скрытности, и пока что это работало.

Не выяснив хотя бы приблизительно цели его совершенно непонятной для непосвященного экспедиции, черные будут дожидаться, когда отряд проникнет в глубь враждебной территории как можно дальше, и лишь тогда перейдут к решительным действиям.

Пока это Танаева устраивало, поскольку давало возможность приблизиться к конечной цели маршрута настолько, насколько позволят обстоятельства. А дальше будет видно.

После ночного привала он распорядился прорубать просеку и стелить гати через болота в направлении, под острым углом уходящем в сторону от основного маршрута. Скрытность требовала очередной жертвы.

После того как повозка с бомбой погрузилась в болото по самые оси, продавив под собой хлипкую гать, к Танаеву подошел Альтер.

— Так нам ее не дотащить. Люди уже сейчас выбились из сил, представляешь, что будет, когда мы подойдем к горному хребту’?

— И что ты предлагаешь? Вернуться обратно? Без нее, — Танаев хлопнул по боку контейнера с бомбой, — нам там нечего делать.

— Это я знаю. Но здесь неподалеку, в двух километрах севернее болота, в котором мы сейчас застряли, протекает небольшая безымянная речушка. Она вроде бы течет на запад, но вскоре ее русло начинает петлять и в конце концов впадает в Зоряну. Раньше это была судоходная река, но даже сейчас, в этом я почти уверен, на всем протяжении ее течения сохраняется глубокая вода.

— И что это нам даст?

— Если мы дотащим эту дуру до Зоряны, то дальше… посмотри на нашу монастырскую карту’…

— Мне не надо на нее смотреть. Я помню ее наизусть и только сейчас понял, о чем ты говоришь. Наверно, ежедневные хлопоты этого похода совсем атрофировали мой мозг. — Танаев на какое-то время задумался, мысленным взором проходясь по извлеченной из своей бездонной памяти карте. — Где-то на сороковом километре Зоряна делает резкий поворот к югу и почти вплотную подходит к подножию Кавказского хребта. Ты предлагаешь построить плот?

— Если только плот выдержит ее вес! — Альтер с сомнением окинул взором длинную телегу, вокруг которой, как муравьи, копошились солдаты и лошади.

— Все будет зависеть от осадки, которую позволит сделать глубина реки, и от количества бревен, которое мы сможем подвести под днище телеги. Придется выслать разведку. Это задержит нас дня на два. Но зато потом это время вернется с лихвой.

— Есть еще одна проблема в плане, который я предложил, — засомневался Альтер, он всегда начинал сомневаться в собственных выводах, если Танаев вот так, с ходу, с ним соглашался.

— Ну, говори, не тяни! — подбодрил тот его.

— Армия там не пройдет. Если мы всех посадим на плоты, то потеряем всякую боеспособность, и нас можно будет брать голыми руками, а вдоль берегов — непроходимые лесные заросли. Нам придется разделиться, но в этом случае наш «подарок» отправится к месту назначения практически без охраны.

— Это не будет иметь особого значения, если нам удастся сохранить в секрете данную часть операции.

— И как ты собираешься это сделать? Исчезновение такой махины невозможно скрыть!

— Разумеется. Именно поэтому она и не будет никуда исчезать. Повозка на плоту не нужна. Она продолжит свое движение вместе с армией. Вот только бомбы на ней уже не будет. Мы соорудим макет, по внешнему виду неотличимый от нашего груза.

— Хорошая идея, и все же у меня остаются некоторые сомнения по поводу этого плана, хотя я сам же его и предложил, — заявил Альтер. — У нас в обители существует традиция: накануне любой серьезной вылазки ее план подвергается перекрестному обсуждению, во время такого обсуждения всегда выявляется много всяких недоделок и упущений.

— Ты предлагаешь провести подобное обсуждение в нашем случае? А как же тогда быть с секретностью?

— Ну, я думаю, для такого обсуждения будет достаточно и нас двоих. Я постараюсь взять на себя роль максимально объективного критика собственного проекта. И если ты не возражаешь, готов начать прямо сейчас.

— Давай. Я знаком с подобным методом отработки сложных проектов, он назывался когда-то «мозговым штурмом», но имел шанс на успех лишь в том случае, если в этом штурме участвовало много заинтересованных как в продвижении проекта, так и в его провале людей. Причем людей компетентных, знающих все детали.

— Это так. И все же давай попробуем сделать хотя бы то, что нам позволяют сложившиеся обстоятельства.

— Я вижу, тебе не терпится обрушиться с критикой на себя самого, интересно почему?

— Слишком большая ответственность лежит на нас. Слишком многое мы на себя взвалили. Второго такого шанса людям может уже не представиться. Меня тяготит ответственность, я боюсь ошибиться, Глеб! — Впервые Альтер позволил себе назвать Танаева по имени, и возможно, именно эта маленькая деталь заставила навигатора слушать его с максимальным вниманием и серьезностью.

— Хорошо! — сказал он. — Я готов, но начинать тебе.

Секунду Альтер молчал, собираясь с мыслями. Наконец он начал говорить, обращаясь словно бы и не к Танаеву, а к какому-то невидимому собеседнику, возможно, к самому господу богу.

— Давай для начала предположим, что наши враги не глупее нас. Как только наши основные силы приблизятся к порталу километров на сто, нетрудно будет угадать цель нашего похода.

Центральный портал, несмотря на все его ответвления, на Земле один, и его ценность для агрессора просто неизмерима, хотя бы потому, что сами они не умеют создавать подобные порталы. Их создала другая древняя цивилизация тысячи лет назад, и, следовательно, потеряв портал, связавший Землю с другими межзвездными порталами, черные утратят возможность всех своих военных поставок и пополнения. В такой ситуации их агрессия очень скоро захлебнется, а силы, ранее доставленные на Землю, будут обречены на уничтожение. Что бы ты сделал на их месте, почувствовав опасность, угрожающую единственной транспортной артерии, снабжающей всю их армию?

— Ну, она у них не единственная. Вспомни демонов, проникавших по пространственным каналам прямо во дворец императора!

— Я говорю о главном космическом канале, соединяющем нашу планету с базой черных. А демонов, способных ломиться сквозь «дикое», не трансформированное каналами пространство, у черных совсем немного. Даже в высшей категории подобным умением обладают считаные единицы. Да и делать они это могут только в планетарных условиях, так что не о них речь. Ну, так что бы ты сделал на месте Хорста?

— Естественно, предпринял бы все, от меня зависящее, чтобы остановить наше приближение к порталу.

— Можешь не сомневаться, они сделают то же самое. И игра в кошки-мышки с их засланными в наш отряд лазутчиками очень скоро закончится, если уже не закончилась. В районе, в котором сейчас находится наша армия, просто нет целей, достойных подобной военной экспедиции, кроме центрального портала.

— И что же нам делать? Ты предрекаешь неудачу всему походу?

— У нас всего два выхода. Или вернуться, и это будет означать нашу полную капитуляцию, или идти вперед, преследуя недостижимую цель, и начать сражение, из которого никто из нас не вернется живым.

— Хорошенькую ты нарисовал картину! Ты сам-то что выбираешь?

— Разумеется, последнее! Так уж мы, люди, устроены! Даже в безнадежной ситуации мы будем идти вперед, до самого конца надеясь на чудо.

— Если бы мы этого не делали, чудес в нашем мире не осталось бы.

— А ты много их знаешь?

— Знаю. Помнишь легенду о трехстах спартанцах, остановивших многотысячную армию царя Дария?

— Это всего лишь легенда.

— А разгром немцев под Москвой? Разве это не чудо? А то, что Россия раз за разом поднималась из-под земли, вновь и вновь вставая на ноги, после того как ее считали уже навсегда похороненной!

В этой империи остались корни великой русской нации — и я надеюсь на чудо хотя бы потому, что мое возвращение в верхний мир с этим мечом, — Глеб хлопнул себя по поясу, — чудо само по себе.

Так уж мы устроены, русские люди. Мы упрямо будем идти вперед, прошибая лбом стены, и прошибем, вот увидишь!

— Или погибнем! — грустно подытожил разговор Альтер.

— Или погибнем, но с честью! — неожиданно согласился с ним Танаев.

— Ты думаешь, это слово все еще что-то значит в современном мире?

— Для меня — да.

ГЛАВА 38

Вторую неделю огромный плот полз по течению реки, застревая на каждой мели. Танаев совершил ошибку, подобрав для сопровождения речной экспедиции слишком малочисленную команду. В этом решении большую роль сыграла его уже почти навязчивая идея конспирации. Хотя, с другой стороны, за весь этот длинный утомительный поход они ни разу не подверглись нападению черных. Лишь пару раз над ними на большой высоте пролетали гарпии-разведчики, но эту опасность Танаев предусмотрел — плот был опутан бесформенной маскировочной сеткой и с большой высоты должен был выглядеть как поросшая травой речная банка, которых на этой мелководной реке было разбросано великое множество.

Чем дальше они продвигались, тем труднее становилось преодолевать встречное течение. Справиться с этим помогали лошади, запряженные в постромки и тянувшие плот против течения.

За тысячелетия вся горная система Приэльбрусья изменилась — ледники растаяли, а русла рек значительно расширились и обмелели.

Наконец вдалеке показались синеватые вершины горного хребта. Плот подошел к последней излучине, за поворотом которой должно было открыться место встречи с ушедшим вперед пешим отрядом. Танаев всматривался в приближавшуюся излучину с надеждой, граничившей с отчаянием.

Из-за глубокой посадки плота всем сопровождавшим его людям частенько приходилось выполнять роль бурлаков, впрягаться в лямки и тащить осточертевшую всем махину через пороги и мели. Они вымотались так, что, если за поворотом не откроется желанный армейский лагерь, Глебу не избежать бунта среди подчиненных.

Они опоздали на четыре дня по сравнению с условленным сроком. К этому времени армия должна была захватить плацдарм на берегу реки у самого предгорья, в том месте, откуда начиналась кратчайшая дорога к Эльбрусу.

Слишком часто несогласованность в действиях отдельных частей приводила к поражению. Но плот опоздал из-за просчета Танаева. Предоставленная самой себе армия без своего командира могла и не продержаться так долго на открытом берегу реки в виду у дозоров черных.

С вершины горы плацдарм должен был хорошо просматриваться — достаточно одного удара, и от тех, кто рискнул разбить бивуак у подножия горы, внутри которой находился важнейший для черных портал, останется мокрое место…

Но кто-то там еще копошился на медленно приближавшемся берегу. Стояли какие-то палатки, развевались какие-то стяги… Неужели Альтер так здорово организовал оборону, что сумел продержаться здесь лишние четыре дня? Нет, это было бы слишком хорошо. Скорее всего, там засада врагов, поджидающих добычу. И специально замаскировавших свою ловушку под временный лагерь, построенный имперской армией.

Постепенно отличное зрение Танаева уловило картину, ничуть не похожую на временный бивуак. Лагерь, открывшийся наконец его взору, представлял собой отлично укрепленный редут, а на высокой мачте над центральным шатром гордо реяли два стяга — императорских гвардейцев и общины Валама… Через пару минут у Танаева уже не осталось никаких сомнений в том, что плацдарм удалось удержать. На берегу, в своей неизменной сутане, плот поджидал Альтер.

* * *

Они устояли, несмотря на две попытки штурма. И хотя Альтер уверял, что это был не штурм, а скорее разведка боем, по валявшимся вокруг трупам гарпий и обгоревших обезьян Танаев понял, каким жестоким здесь был бой.

— Большие потери? — первым делом осведомился он у Альгера, еще не успев сойти с плота и изучая перепаханное схваткой поле перед бревенчатой стеной редута.

— Сто двадцать убитых. Двести — раненых. Было бы меньше, если бы обоз с артиллерией подошел вовремя, но его нет до сих пор. Я посылал разведку, она не вернулась. У меня сложилось впечатление, что черные чего-то ждут. Возможно, прибытия вашей милости. С военной точки зрения, ожидание им невыгодно. Рано или поздно наши обозы с артиллерией подойдут, и тогда им будет гораздо труднее с нами справиться.

— А что, если у них нет достаточных сил для полномасштабного штурма наших позиций? — спросил Танаев, продолжая внимательно изучать дислокацию своих воинов. — Черные стали слишком беспечны. Захватив практически всю империю и рассеяв из-за этого свои войска по большой территории, они не ожидали от нас такой наглости. Не ожидали, что враг, которого они давно считают поверженным и неспособным к сопротивлению, осмелится штурмовать их главную цитадель.

— А что им стоит подбросить через портал нужные силы? Ты ведь не считаешь, что таких сил у них нет за пределами Земли?

— Не считаю, но портал, на наше счастье, работает медленно. Больше одного человека за раз он не перебрасывает, потом приходится ждать почти минуту, прежде чем можно посылать следующего. Они наверняка стали накапливать силы, как только вас заметили, а за четыре дня… — Танаев на секунду замолчал, производя в уме несложный подсчет, — они могли перебросить не более шести тысяч тварей. Но если учесть их потери при неподготовленном как следует штурме… А кстати, каковы они, вы считали?

— Около двух тысяч, если учитывать и гарпий. Их первая атака с воздуха захлебнулась в буквальном смысле от залпа наших гранатометов. Гарпии горели прямо в воздухе, ну ты же знаешь, на что способен шунгит. И вот этого они не ожидали. Не ожидали таких потерь. Вторую атаку они готовили уже гораздо тщательней и нападали осторожней, небольшими отрядами — однако и в этот раз понесли значительные потери, хотя, конечно, с первой атакой они не идут ни в какое сравнение.

— Тогда их медлительность, скорее всего, объясняется именно нехваткой сил. И нам необходимо этим воспользоваться.

— То есть ты хочешь начать штурм прямо сейчас?

— Этой же ночью. Перед самым рассветом. В предутренние часы многие из темных созданий заторможены. Даже ночные гарпии избегают полетов в это время.

— Но мы не успеем как следует подготовиться… Я хотел дождаться прихода артиллерии, прежде чем начинать штурм.

— Обойдемся без нее. Время сейчас дороже, да и втянуть пушки на эту гору слишком сложно, склон с этой стороны намного круче, чем я предполагал.

Оба помолчали, каждый по-своему оценивая последствия только что принятого решения. Луна медленно опускалась за двугорбую вершину Эльбруса,окрашивая ее в зловещий красный цвет.

Плохо подготовленный штурм укрепленных позиций черных, расположенных высоко над ними, казался Альтеру слишком безумным решением и, возможно, поэтому имел шанс на успех. Альтер знал, что Танаев умеет чувствовать невидимые простым людям росчерки судьбы, скоротечную смену обстоятельств, и, наверно, поэтому его экспромты так часто оказывались успешными.

Но, несмотря на все везение, сопровождавшее их командира, многие из тех, кого он знал, после этого штурма навсегда останутся лежать на склонах проклятой горы, слишком таинственной в лунном свете, слишком смертоносной и слишком опасной.

Он хотел было возразить, привести какие-то новые доводы, но в последний момент передумал, потому что Танаев задал ему вопрос, на первый взгляд не имеющий отношения к предстоящей битве:

— Как ты думаешь, почему они выбрали для своего нашествия именно нашу планету? В космосе тысячи миров соединены туннелями антов, могли бы

выбрать для себя любой необитаемый или заброшенный мир, вполне пригодный для жизни, но они выбрали наш, несмотря на то что его захват обходится им так дорого. Почему?

— Ученые нашей обители давно изучают этот вопрос и пришли к выводу, что обитателям нижнего мира для их полноценного комфортного существования, кроме рабов, отряды которых они так успешно пополняют на нашей планете, необходима еще и эманация зла.

— И что же она собой представляет, эта эманация?

— Что-то вроде невидимой атмосферы алчности, продажности, себялюбия… Возможно, именно ради сохранения этой атмосферы черные не слишком спешат с окончательным разгромом империи. Могли бы давно завершить ее захват, но они почему-то медлят, и это лишний раз подтверждает теорию, о которой я тебе говорю.

— Ты думаешь, мы сами виноваты в том, что сейчас происходит?

— А разве может быть иначе? Законы кармы неизменны! Совершающий зло рано или поздно получает волну обратного отката, часто она проявляется не сразу и не явно, но она бывает всегда, и сейчас она накрыла Землю.

Дождавшись момента, когда луна полностью скрылась за седловиной между двумя главами вершины Эльбруса, Танаев отдал приказ к началу штурма.

Им понадобится не меньше двух часов для того, чтобы добраться до вершины, и когда они окажутся от врага в пределах гранатометного выстрела, наступит самое подходящее время для завершающей атаки.

Многое зависело от того, насколько близко им удастся незаметно подойти к позициям врага, и еще до заката луны Танаев лично проверил снаряжение и обмундирование своих солдат.

Копыта лошадей были обмотаны тряпками, а то немногое тяжелое вооружение, которым они располагали, пришлось оставить внизу. За исключением двух небольших снятых с лафетов пушек, которые несли на плечах наиболее сильные из отобранных им гвардейцев.

О ночном подъеме громадной бомбы нечего было и думать. Ее начнут подымать с рассветом, да и то лишь в том случае, если удастся закрепиться на вершине.

Впервые Танаев не согласился со своим помощником и другом. Альтер предлагал окружить гору кольцом и начать атаку сразу со всех сторон.

Но для такой атаки у них было недостаточно огневых средств, и Танаев решил построить атакующий отряд узким клином, расположив все имевшиеся в наличии гранатометы, заряженные пакетами шунгита, в острие атакующего клина. Решение было довольно рискованным, поскольку, если им не удастся достаточно быстро прорваться сквозь войска черных, те успеют подтянуть к месту прорыва все свои резервы, и тогда их задавят численностью и сбросят с крутого склона.

Идущие во второй линии части не сумеют их поддержать и, увлекаемые волной отступающих, тоже покатятся вниз…

Зато если фактор внезапности сработает в полной мере, если им удастся подобраться к позициям черных незамеченными, если они прорвутся сквозь их передовые порядки достаточно быстро и ударят по остальным с тыла…

Если после этого им удастся закрепиться на вершине и продержаться там до тех пор, пока снизу доставят бомбу… Слишком много в этом плане оказалось «если». Но ничего лучшего Танаев так и не сумел придумать и потому с мрачным видом возглавил колонну своих войск.

За Танаевым, постепенно расширяясь, одна за другой двигались шеренги имперских гвардейцев, на чью дисциплину он мог рассчитывать хотя бы потому, что они на практике знали, во сколько жизней может обойтись малейшая неосторожность в ночной атаке на превосходящие силы противника.

Весь предыдущий день и всю предыдущую ночь, которые он провел на плоту с бомбой, Глеб ждал если уж не прямого контакта, то хотя бы какого-то знака от своих могущественных покровителей.

Но Прометей молчал, молчал Александер, и ментальный эфир не нес на своих волнах ни единого звука. Это показалось Глебу не лучшим предзнаменованием.

Словно в последний момент все высшие силы решили оставить его один на один с могущественным и коварным врагом. Оставалась последняя надежда на меч Зевса, но и волшебный клинок последнее время вел себя на редкость странно, отзываясь на его вызовы с большим опозданием. Танаев не был уверен даже в том, что в нужный момент меч позволит привести себя в боевое состояние.

Была и еше одна опасность, связанная с мечом, — даже случайное прикосновение к его рукоятке отзывалось в руке Танаева длительной жгучей болью. Мечу не хватало энергии, и он старался пополнить ее запасы при контакте с телом своего хозяина… Сейчас Глеб не смог бы предсказать, чем может закончиться контакт с мечом во время предстоящего ночного боя.

Все складывалось не лучшим образом, но Танаев уже вышел на тропу судьбы и знал, что не свернет с нее до самого конца, что бы ни ждало его там, на вершине проклятой горы.

Кто и когда ее проклял — осталось неизвестным, но люди знали, что проклятие, наложенное на Эльбрус в незапамятные времена, сохранилось до сих пор и погубило уже немало человеческих жизней.

Ночь между тем полностью вступила в свои права. Тьма сгустилась еще больше, потому что после исчезновения луны на небосклоне не показались звезды. То ли неожиданно появившиеся облака на совершенно чистом до этого момента небе были тому причиной, то ли из жерла давно потухшего вулкана поднимались какие-то испарения, закрывшие небосвод.

Танаев, до предела напрягая свой ментальный слух, прислушивался к молчанию сомкнувшейся вокруг них плотным кольцом этой судьбоносной для Земли ночи. Ничего не было слышно ни в ментале, ни в обычном диапазоне. Даже шарканье множества солдатских подошв надежно глушила старательно намотанная накануне ветошь.

Замолкли все ночные насекомые и птицы. Казалось, сама ночь чего-то ждет.

Им уже оставалось до передовой линии обороны черных не более ста метров. Пока что все шло по плану, или так только казалось? Танаев условным жестом замедлил продвижение своего отряда. Уступив настойчивым требованиям Альтера, он в конце концов отправил небольшой отряд для атаки с противоположной стороны горы, чтобы отвлечь на него внимание противника, и теперь ожидал начала этой ложной атаки.

Но ни одного звука не доносилось с той стороны.

С минуты на минуту, независимо от того, что случилось с отвлекающим отрядом, ему придется начинать штурм с уменьшенным на добрую четверть войском — иначе их обнаружат и сбросят со склона встречной массированной атакой.

Танаев нащупал рукоять меча и облизнул пересохшие губы. Впечатление было такое, как будто он коснулся шины высоковольтного напряжения… Вот будет номер, если ему в самый ответственный момент не удастся совладать с мечом…

Последние десятки метров они преодолевали ползком, цепляясь за малейшие выбоины, сухие кусты и трещины. Склон перед вершиной стал значительно круче, и их продвижение замедлилось.

Неожиданно метрах в двадцати ниже того места, где находился Танаев, раздался крик и шум падения человеческого тела.

Кто-то из его воинов сорвался со склона, и, несмотря на строжайший приказ молчать в любой ситуации, огласил окрестности громким воплем, сменившимся смачным шлепком — словно кусок мяса с размаху бросили на сковородку.

И сразу же впереди, в нескольких десятках метров перед ними, раздался многоголосый рев. Пользуясь своим ночным зрением, Танаев мог видеть все, что происходит. Но, к сожалению, он не мог поделиться этим талантом со своими воинами, и те оставались в кромешной тьме, когда на них со всех сторон посыпались удары. То, что их атаковали не только с фронта, в острие их узкого клина, но и с обоих боков, говорило о том, что черные в отличие от людей отлично ориентируются в темноте.

Танаев прокричал условленную заранее команду, вводящую в бой единственный резерв, который был у них в запасе в этой кошмарной ситуации. По этой команде все, кто наступал в первых рядах — мечники и алебардщики, — упали на землю, давая возможность гранатометчикам, находившимся у них за спиной, произвести залп из шунгитовых гранатометов.

Самым сложным для гранатометчиков было сохранить во время подъема тлеющие фитили и нести их в специально подготовленных корзинках так. чтобы противник не мог заметить ни единой искры. Но эта маскировка имела свой отрицательный эффект. Многие фитили погасли от недостатка кислорода, и залп получился совсем не таким, на какой рассчитывал Танаев.

И все же даже редкие облака шунгитового порошка, появившиеся перед его залегшим войском, сыграли свою роль.

Дикие вопли боли и ослепительные вспышки в тех местах, где нападавшие черные соприкоснулись с ядовитым для них веществом, говорили о том, что хотя бы в этой части своего плана Танаев достиг успеха.

Самым главным достижением был свет. Теперь по крайней мере люди могли видеть своих противников. Вот только помогло это им совсем немного, потому что неожиданно со стороны противника, освещенного отблесками горящих живых факелов, громыхнул ответный залп, да какой!

Вместо привычных пик, мечей да арбалетов, которые до сих пор были на вооружении черного воинства, они стреляли в людей из подствольных гранатометов, к тому же совсем не самодельных. Красноватые разрывы вспухали, словно гнойники, в рядах гвардейцев Танаева, унося после каждого взрыва сразу несколько жизней. Поле битвы немедленно превратилось в кромешный ад.

По воздуху летали куски человеческой плоти, фонтаны крови обдавали тех, кто еще уцелел, сразу же делая их похожими на покойников и лишая остатков мужества.

— Откуда у них гранатометы? — спросил Глеба довольно комфортно устроившийся за соседним камнем один из валамских десятников.

— Они быстро учатся и используют земное трофейное оружие. Возможно, что оно было похищено из нашего собственного арсенала. — Танаев ответил почти машинально. Он все никак не мог смириться с происшедшим, принять случившееся и начать действовать в соответствии с новой реальностью. А реальность была такова, что спустя всего несколько минут на вершине горы оставалось не больше десятка его бойцов против сотен врагов, вооруженных современным оружием, и никакие шунгитовые гранатометы уже не могли спасти их от поголовного разгрома.

Те из его солдат, что располагались ниже по склону, без оглядки неслись вниз, срываясь и падая в невидимые трещины.

Минут через пять после очередного взрыва гранаты, пришедшегося на верхушку камня, за которым прятался незнакомый ему монах, Танаев остался совершенно один.

ГЛАВА 39

Волна последнего взрыва ударила по Танаеву с такой силой, что мир в его глазах на несколько мгновений стал совершенно черным.

Когда пронеслись эти несколько мгновений (или часов?) полной темноты, к Танаеву вяло и как-то неохотно вернулось сознание. Но оно не принесло с собой возможности двигаться — его тело сковала и придавила к земле обрушившаяся от взрыва порода.

С трудом повернув и лишь слегка приподняв голову, он понял, что бой на видимом ему небольшом пространстве давно прекратился. Атаковать черных, по крайней мере здесь, у самой вершины, было уже некому.

Вопли и редкие хлопки выстрелов еще доносились снизу, оттуда, где стояли оставленные с небольшим охранением обозы его разбитой армии.

Глеб постарался хотя бы чуть приподняться, чтобы рассмотреть, что происходит у подножия горы, но это ему не удалось. Его хваленых сил, позволявших раньше легко останавливать на скаку лошадь, теперь не хватало даже не то, чтобы отбросить эти чертовы камни.

Наверно, в том, что это обстоятельство совершенно его не взволновало, виновата была контузия или рана. Хотя рана вряд ли у него имелась, он не чувствовал никакой боли и даже тревоги от своего неестественного положения не испытывал.

Волна странного оцепенения и равнодушия ко всему окружающему властно придавила его к земле, и лишь одна мысль, словно надоедливая заноза, засевшая где-то на втором уровне сознания, свербела в мозгу: «Ты должен извлечь меч наружу и помочь тем, кто еще уцелел, тем, кто еще сражается у подножия горы!» Но вот только ничего из этого благого намерения не получалось. Что-то ему сильно мешало, какое-то постороннее влияние, вовсе не похожее на давление наваленной на него породы.

Наконец, превозмогая боль, Танаеву удалось повернуть голову в сторону вершины, откуда до него доносились непонятные шорохи и странные звуки, похожие на завывание большой кошки.

Совсем рядом, в паре шагов от него, сидел на корточках синий демон и с интересом наблюдал за Танаевым.

Еще во время посещения нижнего мира Танаев усвоил, что демоны делятся на два основных класса. Первыми среди них, разумеется, считались огненные демоны, но сразу вслед за ними шли вот эти — синие. Температура их тела приближалась к ста восьмидесяти градусам ниже нуля. Дышали они парами азота. То есть вдыхать-то они могли обычный воздух, но, побывав в их нутре, тот полностью освобождался от кислорода и каким-то непонятным образом сжимался до жидкого состояния. Выдох синего демона нес в себе гибель для любых теплокровных существ, осмелившихся приблизиться к этому созданию ближе, чем на десять метров.

И хотя демон находился от Танаева значительно ближе, он, по-видимому, не собирался немедленно с ним покончить. Во всяком случае, каждый раз во время выдоха он приподнимал свою огромную, словно у вола, морду и, сложив толстые губы в трубку, выдыхал пары азота вверх, стараясь не задеть струей ледяного газа лицо человека, который внимательно его изучал и не выказывал никакого страха.

— Чего тебе надо? — спросил Танаев, собравший наконец силы, достаточные для произнесения этой фразы.

— То, что мне надо, лежит передо мной! — просвистел демон утробным свистом, непохожим на человеческий голос. — Сижу, смотрю и не могу понять… — Просвистев эту фразу, демон надолго замолчал, так что Танаеву самому пришлось продолжать этот совсем не безынтересный для него разговор.

— Чего же ты не можешь понять? — задавая вопрос, Танаев ни на секунду не прекращал попыток нащупать под слоем породы рукоятку меча, но пока

что успеха в этом его действии что-то не наблюдалось.

— Не могу понять, как такая козявка, я имею в виду тебя, умудрилась причинить столько неприятностей моему господину!

Это наглое замечание заставило Танаева удвоить усилия, и постепенно ему удалось вернуть мышцам относительную подвижность, тем более что он начал понимать — его паралич вызван вовсе не контузией, а стараниями этого разговорчивого демона, пытающегося полностью подавить его психику. Но как только Танаеву стало ясно, что причина его слабости кроется не в физических повреждениях тела, он стал бороться с ней совершенно другими методами и вскоре преуспел в этом.

Подчиняясь его тренированной воле, кровь быстрее заструилась в жилах, и мышцы рук закололо так, словно они начали оттаивать после сильного мороза.

Кончиками пальцев правой руки, которым ему удалось вернуть чувствительность, он наконец нащупал рукоятку меча. Очень ему не хотелось вновь к ней прикасаться, но выхода не было, и Глеб попросил своего ангела-хранителя, которым, не без некоторого основания, считал самого Прометея, дать ему силы хотя бы еще на один-единственный удар.

То ли его просьба была услышана, то ли он сам, своими героическими усилиями справился с наведенным демоном параличом, но только Танаев в конце концов крепко сжал рукоятку меча, сумев при этом преодолеть волну дикой боли, и продолжал ее терпеть, не извлекая меч из-под закрывавшей его породы. Он выжидал удобный момент и понимал, что у него будет одна-единственная попытка.

Самым трудным в этой ситуации было сохранить внешнюю невозмутимость и не позволить демону догадаться о том сюрпризе, который он ему готовил. Демон между тем вновь заговорил, поглядывая на Танаева с голодным вожделением:

— Не знаю, человече, что мне с тобой делать! С чего начинать.

— А в чем проблема? — поинтересовался Танаев совершенно равнодушным тоном, словно речь шла о ком-то постороннем.

— Господин приказал доставить ему твою голову в целости и сохранности, а о теле речи не было. Значит, я могу его использовать по своему усмотрению, да вот не знаю, как тебя глотать, чтобы не повредить головы!

— У нас есть такая присказка: «Чтобы ни один волос не упал с головы!» Улавливаешь суть? Если тебе было приказано доставить голову — это означает, что ты должен доставить всего меня в целости и сохранности!

— Это еще почему? — удивился демон, уже успевший представить себе в деталях предстоящее пиршество.

— Потому, что у вас считают людей не по штукам, а по головам, как скот. Никто не скажет: «шесть штук свиней», к примеру, скажут: «шесть голов свиней», ну, а если речь идет об одной голове, то так и говорят: «Доставить мне голову этого человека, да так, чтобы ни один волос с нее не упал!» Усекаешь разницу? Сам посуди, зачем твоему господину моя мертвая голова?

— Про волосы он ничего не говорил, а зачем ему понадобилась твоя голова, это ты у него спросишь!

— Как же я спрошу, если ты собираешься перекусить мне горло? Мертвые головы не разговаривают даже у вас!

— У нас все что угодно разговаривает, если это понадобится господину!

Этот спор продолжался так долго лишь потому, что Танаев давно уже понял — без посторонней помощи ему не освободить руку с мечом. Причина крылась в огромном валуне, откатившемся под воздействием взрывной волны в его сторону и оказавшемся теперь прямо над ним. Если бы не толстый слой породы, покрывшей тело Танаева после взрыва, этот камень наверняка переломал бы ему все кости, а так он только лишил его возможности двигаться, что, впрочем, мало меняло в ситуации, судя по намерениям нависавшего над Глебом чудовища.

— Хорошо, — сказал он демону, — начинай меня жрать, только лучше с ног!

— Почему? — поинтересовался демон с невинным выражением на морде, словно речь шла о том, с какой стороны очистить испеченную на костре картофелину.

— Потому что так я протяну гораздо дольше, и ты сможешь продлить свой кайф.

— Это действительно так. Но тебе будет очень больно, почему же ты это предлагаешь? — Глаза демона беспокойно забегали по сторонам, ища и не находя обстоятельства, подтолкнувшие Танаева к такой странной просьбе.

— Ничего, потерплю. Ты ведь знаешь, как мы, люди, ценим жизнь, каждую ее минуту. Если ты начнешь с ног, я проживу немного дольше.

— Это верно. Что ж, последнее желание смертника обязаны выполнять даже мы, демоны, конечно, если оно не противоречит нашим намерениям!

С этими словами демон мускулистой и чудовищно массивной лапой отшвырнул в сторону валун, придавивший Танаева, и тот с грохотом покатился вниз по склону, увлекая за собой тонны породы, а заодно и несколько десятков темных обезьян, секунду назад с завываниями проносящихся вниз по склону к невидимой для Танаева цели.

— Что там происходит внизу, мои солдаты еще держатся?

— Держатся, — подтвердил демон, ни на секунду не переставая сбрасывать с тела Танаева груды земли и камней. — Недолго им осталось. Скоро всех будем кушать.

Однако то, чего добивался Танаев, все же произошло — на какую-то долю секунды демон отвлекся, глянул вниз, и этого оказалось достаточно, чтобы рука Танаева с зажатым в ней световым мечом окончательно освободилась от плена.

Вот только лезвие получилось коротковатым, с шипением оно остановилось в нескольких дюймах от горла демона, и, несмотря на все усилия, Танаеву не хватало сил, чтобы продвинуть его дальше, на эти оставшиеся сантиметры.

Конечно, можно было попробовать приподняться и бросить тело вперед, но прежде, чем он успел проделать эту весьма сомнительную в его положении процедуру, демон сказал:

— Не делай этого! — Его синяя кожа стала серой, а глаза, до этого пылавшие красным огнем, сейчас позеленели и ни на секунду не отрывались от меча. — Откуда у тебя этот меч?!

— Из вашего мира, вестимо. Это как раз тот меч, о котором ты подумал. Так почему я не должен тебя убивать? — поинтересовался Танаев, стараясь, чтобы его голос звучал максимально нейтрально, а выражение лица соответствовало тому равнодушию, с каким синий демон несколько секунд назад обсуждал вопрос о том, с какой стороны следует начать пожирание его тела.

— Потому что холод, который у меня внутри, выльется наружу и сожжет тебя!

— Тебе-то что, какая разница? Должен вроде бы радоваться!

— Какая уж тут радость! Убить меня ты не сможешь, но твой меч отправит меня в нижний мир, и когда я предстану перед своим господином без твоей головы… Кара, которой он меня подвергнет, не может тебе даже присниться.

— Тогда давай договариваться!

— Давай! — неожиданно легко согласился демон, и эта легкость показалась Танаеву весьма подозрительной.

— Клянись подземным огнем, что не причинишь мне вреда и не нарушишь наш договор.

— Откуда ты знаешь про эту клятву? Про подземный огонь… — Было заметно, что предложение Танаева застало демона врасплох. Он беспокойно заерзал, стараясь незаметно отдалиться от смертоносного лезвия.

— А откуда у меня этот меч, как ты думаешь? И не старайся меня одурачить! Это лезвие достанет тебя на любом расстоянии, так что лучше не юли и клянись!

— Клянусь! — неохотно просвистел демон.

— Нет, ты повторяй слово в слово: «Клянусь подземным огнем не причинять навигатору Танаеву никакого вреда и впредь выполнять все его пожелания!»

— Ты что, за дурака меня считаешь? Хочешь сделать из меня своего раба?

— Предпочитаешь предстать перед твоим господином? — осведомился Танаев, без видимого со стороны усилия приподнимаясь. За время их странной беседы ему удалось скопить силы, достаточные для этого простого с виду движения. Огненное лезвие слегка коснулось кожи на ключице демона. Тот коротко взвыл от боли и торопливо забормотал:

— Клянусь подземным огнем не причинять вреда моему новому господину и исполнять отныне все его желания!

— Вот это другое дело! — удовлетворенно произнес Танаев, впервые позволив себе слегка расслабиться и прервать бешеный поток жизненной силы, изливавшейся из его тела в ненасытное лезвие меча.

Оно сразу же потускнело, приняло багровый оттенок и почти полностью вдвинулось в рукоять. Боль, пронзавшая руку Танаева так, словно он держал в руках оголенный высоковольтный провод, несколько поутихла, но совсем не исчезла.

— Что будем делать дальше? — спросил погрустневший и как-то сразу обрюзгший демон.

— Сейчас ты мне будешь рассказывать, что происходит внизу.

— Ты что, сам не можешь посмотреть?

— Не могу. У меня, наверно, кости сломаны.

— Так ты не можешь подняться! Не можешь использовать свое оружие! Ты меня обманул! Меня, Сулеймана ибн…

— Заткнись. Лучше скажи, что происходит внизу.

— Твои солдаты окружили повозку и, отчаянно отбиваясь, цепляют к ней какие-то большие разноцветные шары.

— Вот идиоты, — пробормотал Танаев, — я же приказал им не начинать без сигнала!

Солнце между тем подобралось почти к самой вершине с восточной стороны горы, и небосклон над ней окрасился в розовые тона земного рассвета. Но это обстоятельство почему-то не радовало Танаева. И, подтверждая его худшие предположения, демон злорадно заявил:

— Ты не совсем верно сформулировал клятву, которую потребовал от меня. Там было сказано «отныне» и не был обозначен срок действия клятвы.

— Подразумевалось «навсегда»!

— Мало ли что ты подразумевал. Есть определенные правила. Если срок конкретно не определен, то клятва действительна только до восхода луны. Кстати, солнце уже всходит, сейчас полетят гарпии! И у тебя до конца срока остается ровно двенадцать часов!

Огромная стая черных летучих бестий, словно дожидавшаяся слов демона, с отвратительным клекотом ринулась вниз с вершины горы, скользя на своих перепончатых крыльях, снабженных по краям острыми, как бритвы, метательными перьями.

— Ты можешь их остановить? — спросил на всякий случай Танаев, не рассчитывая на положительный ответ. На что демон, злорадно ухмыляясь, ответил:

— Мое тело слишком тяжело для вашего воздуха. Вряд ли я смогу догнать гарпий и уж тем более не смогу им помешать!

— В таком случае отнеси меня вниз!

— И этого я не могу сделать, мой новый господин! Ты сам заставил меня внести в клятву условие — не причинять тебе вреда, а мое прикосновение может оказаться для тебя смертельным. Ведь температура моего тела отличается от твоего на несколько сотен градусов.

Танаев лихорадочно искал способ заставить подчиниться эту хитрую скотину, хотя прекрасно знал, что из врага невозможно сделать друга, особенно в то время, когда идет война с его племенем. Тем более что формально Сулейман ибн… как там его?., был прав. Температура его тела на самом деле соответствовала температуре выдыхаемого им газа.

Непонятно, как при такой низкой температуре его мышцы сохраняют подвижность, а клетки — жизнь, но это уже другой, чисто теоретический вопрос, не имеющий отношения к стоявшей перед Глебом проблеме — как помочь своей армии уже не победить, но хотя бы достойно отступить, вырвавшись из ловушки, в которую он сам ее и завел.

Существовала и еще одна проблема, касавшаяся лично Танаева. Как перехитрить Сулеймана, связанного с ним клятвой, которая, вместо того чтобы обеспечить ему безопасность, сыграла прямо противоположную роль.

До восхода луны, когда закончится действие так опрометчиво сформулированной им клятвы, оставалось не больше двенадцати часов.

И все эти двенадцать часов демон не покинет его. Он будет находиться рядом с ним, «оберегая» его, не позволяя скрыться из поля зрения и дожидаясь звездного часа мести.

ГЛАВА 40

Альтер понял, что ночная атака Танаева на вершину Эльбруса не удалась, задолго до того, как сверху посыпались камни, вырывавшиеся из-под ног беспорядочно бегущих вниз людей.

Танаев поручил ему готовить оборонительный рубеж вокруг платформы с вакуумной бомбой на тот случай, если черные попытаются воспользоваться выдвижением основных сил отряда к вершине. Альтер добросовестно занимался поставленной перед ним задачей, но при этом не мог справиться с ощущением бессмысленности этого задания.

Он предполагал, что отчаянная атака Танаева обречена на неудачу. Не могли черные, до этого успешно осуществлявшие наступление на нескольких фронтах сразу, пропустить их отряд к своей самой важной стратегической точке. Там должна быть подготовлена ловушка, засада или какой-то другой, неизвестный им фактор из обширного арсенала черных.

Но когда он поделился своими сомнениями с Танаевым, тот только спросил:

— Ну, и что мы должны делать? Сидеть дома и ждать, пока от этого дома останутся одни головешки?

На это Альтеру нечего было возразить. Весь этот поход был сплошным безумием, но в такое уж безумное время им пришлось жить, и если разумного выхода из сложившейся ситуации не было, нужно действовать, сражаться с врагом, а не сидеть сложа руки. И в этом он не мог не согласиться с Танаевым.

За время знакомства с навигатором, надолго прерванным не зависевшими от них обоих обстоятельствами, он успел привязаться к этому человеку. И причина этого была даже не в том, что Танаев спас ему жизнь.

Его привлекала в этом человеке целеустремленность, способность всего себя посвятить одной-един-ственной цели. Он начал свою безнадежную (если судить по соотношению сил) борьбу со злом на далекой и непонятной Альтеру энтропийной планете и продолжал ее до сих пор, ежедневно рискуя жизнью.

Танаев стал канцлером империи, завоевав этот пост с оружием в руках. Он мог бы сейчас нежиться в своих покоях, окруженный фаворитками и лизоблюдами, а вместо этого он полез на вершину Эльбруса, хотя не хуже Альгера понимал, ЧТО его там поджидает…

И вот теперь, когда сбылись их самые худшие предположения, больше всего Альтер беспокоился о том, удалось ли уцелеть Танаеву в той яростной и беспорядочной схватке, которая, вспыхнув на вершине горы, теперь неумолимо приближалась к ее подножию.

Гвардейцы под руководством своих десятников-монахов, опытных воинов, побывавших в многочисленных схватках с черными, сумели даже сейчас, в вакханалии этого беспорядочного отступления, ускоренного крутым склоном, организовать по всему фронту очаги сопротивления. Эти разрозненные участки обороны постепенно замедлили и в конце концов даже приостановили стремительный напор черных, рвущихся к подножию горы с таким упорством, словно они знали, какой подарок им здесь приготовлен.

Возможно, и в самом деле знали. Не слишком-то Альтер верил в то, что в продажной имперской армии им удалось до сих пор сохранить в тайне конечную цель экспедиции.

Тем временем передняя волна черных, уже изрядно поредевшая за время спуска, уперлась в подготовленный Альтером оборонительный рубеж.

Пропустив во внутреннее кольцо, за линию своей обороны, остатки разгромленного отряда Танаева, императорские гвардейцы встретили черных обезьян скупыми, но точными залпами гранатометов, заряженных пакетами с порошком шунгита.

Заряды приходилось экономить, слишком далеко было от столицы до монастыря, и почти весь запас шунгита, который Альтеру удалось доставить в столицу, был израсходован задолго до этой стычки. Из того неприкосновенного запаса волшебного минерала, который Танаев зарезервировал для экспедиции, он почти все раздал своим стрелкам.

Альтер одобрил это решение. Ведь ради последней атаки, ради захвата портала они и пошли в этот смертельный поход.

Однако одно дело рассуждать о правильности решения своего командира, сидя в офицерской землянке, за стратегической картой, и совсем другое — во весь рост стоять в наполовину выкопанном окопе и смотреть, как вверенные тебе солдаты гибнут один за другим под длинными боевыми топорами, составлявшими основное оружие черных обезьян.

Среди нападавших были не только обезьяны. Альтер заметил четырех монстров, невиданных им ранее. Своей нижней частью они походили на гигантских раков, на подвижную ножную платформу которых, способную легко преодолевать любые препятствия, вместо головы насадили длинные тела богомолов, вооруженные подвижными пилами передних ног и полуметровыми, острыми, как бритвы, лезвиями клешней.

От обезьян люди могли еще как-то отбиться, поскольку численность черных тварей всего раза в два превосходила засевших в окопах имперцев. При фронтальной атаке на заранее подготовленные укрепления двойного перевеса недостаточно, особенно в том случае, если основной костяк обороняющихся состоит из хорошо подготовленных воинов…

Но эти четыре живых танка перечеркивали все расчеты Альгера. Они преодолели окопы, не обращая никакого внимания на жалкие тычки боевых пик, и устремились к центральному участку круговой обороны, явно собираясь уничтожить командный центр противника.

Убежать от этих чудовищ, закованных в хитиновую броню и передвигающихся со скоростью скаковой лошади, не было никакой возможности, и Аль-тер приготовился с достоинством встретить смерть. Чтобы разворотить бревенчатый настил его землянки, им понадобится не больше пары минут…

Он услышал треск перекусываемых гигантскими клешнями бревен настила и торопливо зашептал первую пришедшую на ум молитву: «Отче наш, ежели еси на небеси…» Но если бы на небесах действительно восседал этот небесный отец, к которому сейчас взывал Альтер, он бы не допустил кровавой вакханалии, творившейся вокруг. Полоса крови и разорванных человеческих тел тянулась от передней линии окопов до самой землянки Альтера.

Он услышал смертельный крик стоявшего снаружи часового, который болтался в жвалах зеленоватого монстра, и почти сразу же, перекрыв этот вопль, грянул артиллерийский залп четырех пушек. Картечь со свистом пронеслась над накатом землянки, превратив тело нависшего над ней монстра в зеленоватую кашу.

Отставший артиллерийский обоз наконец-то нагнал отряд! И с ходу, не дожидаясь команды, вступил в бой, что сразу же коренным образом изменило ситуацию.

Изрядно поредевшие ряды черных дрогнули и попятились назад, как только артиллеристы разделались с их главной ударной силой.

А Альтер, сочтя появление артиллеристов в самый ответственный момент небесным знамением и почти поверив в то, что их явление стало результатом его молитвы, выскочил из своего блиндажа, залитого кровью и зеленоватой слизью монстра, и повел свое приободрившееся воинство в контратаку. Вначале люди заставили обезьян попятиться, а затем черные, неся огромные потери от артиллерийской картечи и гвардейских арбалетчиков, дрогнули и обратились в бегство, оставив поле боя за победителями.

И вот тут Альтер, слишком уверовавший в божественную поддержку, допустил первую оплошность, едва не стоившую жизни ему самому и всем его товарищам.

Он решил, что сейчас самое время поддержать застрявший у вершины горы отряд Танаева, в спину которому с минуты на минуту должны были ударить хоть и изрядно побитые, но все еще многочисленные орды черных обезьян, отступивших от его позиций.

И, не дожидаясь оговоренного с Танаевым сигнала, он отдал приказ готовить к запуску монгольфьеры, которые по замыслу его командира должны были если и не поднять бомбу на вершину горы, то хотя бы облегчить ее настолько, чтобы лошади с помощью солдат смогли втащить ее на крутой склон.

Альтер заранее предвкушал, как старый боевой друг поблагодарит его за своевременную помощь, и носился среди солдат, подгоняя не слишком расторопных где криками, а где и угрозами.

Запуск целой эскадры монгольфьеров, состоявшей из нескольких десятков огромных сфер, многократно репетировали еще до начала похода. Специально приставленные к шарам люди довольно быстро прикрепили концы веревочных сеток, обволакивавших шары, к платформе бывшего плота, на которой покоилась бомба. Теперь платформа вновь превратилась в повозку благодаря надетым на оси колесам. Во время путешествия по воде эти колеса были сняты, чтобы не позволять плоту цепляться за мели. Под шарами начали разжигать заготовленные загодя нефтяные факелы.

Вскоре шары обрели округлую форму и довольно ощутимо натянули свои веревочные постромки, облегчая вес огромной телеги.

Но не успели они сдвинуться с места, как из-за вершины горы сверкнул первый луч солнца, а вместе с ним из кратера давно потухшего вулкана показался черный вихрь, состоящий из отдельных темных хлопьев. Люди не сразу поняли, что это такое, и лишь когда за их спиной из-за леса появились новые стаи летучих гадин, заранее стянутых сюда со всех концов страны, Альтер в полной мере осознал свою ошибку.

Он убеждал Танаева в том, что черные, даже узнав о планах их экспедиции в день ее выхода, все равно не успеют переправить через портал достаточное количество войск и уж тем более не сумеют провести через непроходимые леса и болота свои войска, рассредоточенные по всем захваченным ими районам. Но он совершенно упустил из виду гарпий… Эти отличные летуны, способные передвигаться по прямой со скоростью моторного биплана, заблаговременно были отправлены к месту предполагаемой атаки и теперь ринулись на людей сразу со всех сторон.

Небо над их головами потемнело, а хлопанье крыльев и отвратительные гортанные крики заглушили вопли первых раненых. Ядовитые перья, сбрасываемые с крыльев этими тварями, набирали во время падения достаточно большую скорость и, вращаясь, обрушивались на головы людей.

Почти каждое такое металлическое перо, весившее не менее двухсот граммов, находило свою жертву… И пока те, кто еще уцелел, спасали свои жизни в беспорядочном бегстве к лесу, надеясь укрыться под его кронами от смертоносных воздушных ударов, гарпии, словно разъяренные гиены, набросились на оболочки монгольфьеров, в несколько минут превратив их прочную непроницаемую для воздуха ткань в жалкие клочки.

Альтер попытался приказать артиллеристам снять с лафетов орудия и, поставив их на попа, использовать в качестве зениток, но никто уже не слушал его безумных команд.

Оставшись один посреди поля, заваленного трупами, он, изрыгая невозможные для себя ругательства и богохульства, раз за разом палил в почерневшее небо из своего подствольного гранатомета, пока вокруг него не образовалось пустое пространство.

Гарпии, преследуя тех, кто еще уцелел, потянулись к ближайшей опушке, и вокруг Альтера остались одни трупы.

Люди лежали вперемешку с черными тварями и своими изувеченными телами лишний раз напоминали о полном разгроме, к которому он, Альтер, привел своих солдат.

В двух шагах от него какой-то совсем молоденький мальчишка, сжимая в руках задушенную гарпию, смотрел в небо открытыми глазами. Слезинки на его лице еще не успели высохнуть, а капли крови, сочившейся из разорванного живота, — свернуться.

Альтер подумал о том, как можно завершить все, что здесь произошло. У него оставался единственный путь — добровольно уйти из жизни сейчас, пока никого из его товарищей нет поблизости. Это даст ему возможность не смотреть в глаза живым и никогда не вспоминать глаза мертвых…

Правда, вера, которой он посвятил всю свою сознательную жизнь, запрещала самоубийство. Но сегодня в глубине души его вера неожиданно пошатнулась. Слишком жестоким, слишком безжалостным оказался бог, которого он восхвалял и служению которому хотел посвятить всю свою сознательную жизнь.

Всеведущ… Всемогущ… Тогда почему так много горя на планете, на которой он создал человеческий род? Почему так много лжи в проповедях? Почему эта ложь угнездилась в храмах и перешла оттуда в людские сердца? Он не знал ответа на эти вопросы и поэтому медленно побрел к развороченной повозке, на которой по-прежнему высилась равнодушная ко всему происходящему чудовищная бомба. Альтер, стараясь не смотреть вокруг и не наступать в лужи крови, медленно приблизился к ней вплотную.

Оставалось последнее дело, которое он обязан совершить, прежде чем окончательно покинуть этот мир.

Страшная бомба, которую они приволокли за собой, не должна достаться врагу… Слишком легко демоны учились, слишком быстро стали использовать изделия, созданные людьми.

Все произойдет мгновенно, он даже не успеет почувствовать боль, и его обожженная пламенем взрыва душа провалится в преисподнюю — туда, где обитают души самоубийц…

Ему оставалось пройти еще с десяток шагов, отомкнуть собственным ключом предохранительный щиток, повернуть выключатель…

Он шептал про себя последовательность действий, которым научил его Танаев, перед тем как пойти в свою последнюю атаку.

Жаль, что он не сможет проститься со старым другом, но если тот еще жив, он поймет…

Альтер уже протянул к щитку руку с зажатым в ней ключом, когда странный, никогда не слышанный им звук, водопадом обрушившийся с неба, заставил его остановиться и, запрокинув голову, всмотреться в это темное, равнодушное ко всему небо, в глубинах которого вдруг родилась звезда…

ГЛАВА 41

Солнце постепенно выползало из-за горы, и на каменном карнизе, на котором Танаеву приходилось делить узкое пространство с примостившимся неподалеку демоном, становилось жарко.

Демону это очень не нравилось. Он ежился, шипел и ежеминутно менял позу, то закрывал крыльями свою огромную голову так, что наружу выглядывал лишь один глаз, пристально следивший за Танаевым, то открывал ее и втягивал в плечи по самые уши.

— Не нравится? — поинтересовался Танаев.

— Жарко тут у вас! — жалобно просипел демон.

— А кто тебя сюда звал?

— Мне приказали, я и пришел!

— Несчастные вы существа! Вот мы, люди, подчиняемся лишь тогда, когда это совпадает с нашими желаниями!

— Ну да! Ты скажи это тем, кого сейчас вороны клюют под горой.

Звуки боя, доносившиеся снизу, то почти полностью утихали, то нарастали с новой силой.

— Ну, наши еще держатся!

— Надолго ли их хватит? Пушки они бросили и отступили к лесу, оставив лагерь в полном распоряжении моих воинов!

— Выходит, ты у них за главного?

— Пока не прибыл Хоре, так оно и есть!

Стая гарпий, кольцом рассевшаяся вокруг площадки, на которой лежал Танаев, дружно заголосила, словно подтверждая слова Сулеймана. Их отвратительные вопли, похожие одновременно и на вопли гиен, и на клекот грифов-падальщиков, мешали Танаеву сосредоточиться на своих ранах и выгнать из тела боль. Одно-единственное обстоятельство упустил из вида Сулейман, так неосмотрительно поклявшийся не причинять ему вреда до восхода луны. Скорость регенерации его организма. Если она подкреплялась сильным желанием, то была раз в десять быстрее, чем у обычного человека. Только на это и мог сейчас рассчитывать Танаев.

Сломанные ребра все еще противно ныли, и он старался не тревожить сраставшиеся кости лишним неосторожным движением, хотя бок давно затек и потерял всякую чувствительность.

Зато пальцы правой руки начало покалывать, а это означало, что к ним постепенно возвращается подвижность.

Судьба опять играла с ним в смертельную игру, словно кидала невидимые, призрачные кости. Что произойдет раньше? Взойдет луна или он вернет себе способность двигаться и сможет разделаться с этим ледяным уродом?

Впрочем, не факт, что ему это удастся даже в том случае, если к вечеру его тело вернет необходимую для этого свободу движения. От рукоятки меча, торчавшей из-за пояса и прижатой теперь вплотную к его больному боку, шло злое тепло.

Глеб не знал, хватит ли у него решимости снова взять в руки меч, одинаково опасный как для врага, так и для своего хозяина. Меч при каждом его использовании вытягивал из него столько жизненной энергии, что Танаев не знал, удастся ли ему хотя бы сохранить сознание в том случае, если он вновь прикоснется кмечу.

— Может, попробуем договориться? — неожиданно предложил демон, который выглядел так, словно был ледяной скульптурой, неожиданно попавшей под жаркие лучи солнца. С его тела текла какая-то синеватая жидкость, уже образовавшая порядочную лужу.

— Договориться о чем? — заинтересовался Танаев. — Ты хочешь сказать, что потерял интерес к моей голове?

— Вовсе нет! Но в приказе моего господина ничего не говорилось о том, в каком виде должна быть ему доставлена твоя голова. Вместе с туловищем или отдельно от него. Так что если ты согласишься последовать за мной…

— Не надейся! Мы уже встречались с твоим господином и очень сильно не понравились друг другу. Давай-ка лучше, пока не взошла луна, разберемся в том, что ты можешь для меня сделать. Что вообще ты умеешь?

— Ну… — неуверенно пробормотал демон, складывая свои толстые губы в страдальческую гримасу и стараясь не смотреть в сторону Танаева. — Я могу, например, разрушить город…

— Я не собираюсь разрушать города.

— Или построить замок…

— Прямо здесь, на этой скале?

— Здесь не получится. Для фундамента замка нужна соответствующая площадка.

— Тогда твой замок меня не интересует. Что еще ты умеешь?

— Добывать золото и драгоценности из эфирной материи.

— Сейчас я в них не нуждаюсь. Что-нибудь еще?

— Убивать я умею! — сорвавшись на рев, заорал демон. — Хочешь, продемонстрирую?

— Продемонстрируешь, когда придет время. А пока сиди тихо и не рыпайся, не забывай, что ты связан клятвой подземного огня! — на всякий случай напомнил Танаев совсем распоясавшемуся демону о том, кто пока что является хозяином ситуации.

Тот сразу же притих и вновь прикрыл морду крыльями, но ненадолго. Вскоре он встрепенулся и произнес, глядя на Танаева ненавидящими глазами:

— Я знаю, как выполнить приказ моего хозяина, не нарушая данную тебе клятву!

— И как же ты собираешься это сделать?

— А вот сейчас ты это увидишь, мерзкая человеческая тварь!

С демоном творилось что-то странное. Он с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, сделал несколько шагов к краю обрыва.

Затем он повернулся лицом к Танаеву, широко расправил свои огромные перепончатые крылья и, злобно захохотав, упал спиной вниз, в зияющую за его спиной пропасть.

— Эй ты, подожди! Что ты задумал?! Немедленно вернись обратно!

Но было поздно. Как только лучи жаркого земного солнца коснулись крыльев демона, в первую секунду вполне успешно позволявших ему прервать падение, они окутались клубами сизого тумана. Во все стороны полетели клочья. Эти клочья продолжали вспыхивать под лучами солнца холодным синим пламенем и, кружась, постепенно растворялись в земной атмосфере.

Чтобы видеть все, что происходит с демоном, Танаеву пришлось, превозмогая боль, ползком продвинуться к самому краю карниза. Все тело Сулеймана уже было охвачено этим неземным синим огнем.

От крыльев остался лишь костяной скелет. Беспорядочно кувыркаясь и ни на секунду не прекращая своего дикого предсмертного хохота, демон несся вниз, словно вошедший в пике реактивный лайнер.

От удара его огромного тела о торчащие внизу острые каменные клыки скала слегка вздрогнула, и лишь теперь до Танаева начал доходить смысл неожиданного самоубийства Сулеймана.

Стая гарпий, до этого неподвижно сидевшая в ста метрах от Танаева и сдерживаемая лишь присутствием демона, немедленно взмыла в воздух и, завертев у него над головой смертоносную карусель, медленно, с опаской, начала приближаться к беспомощно распростертому на скалах человеку.

Снизу, от леса, не желая упустить предстоящее пиршество, вдоль склона горы неслись новые стаи этих отвратительных бестий.

В отчаянии Танаев подумал о том, что у него не осталось даже шунгитового крестика, потерянного где-то в горячке боя. Ничего у него не осталось из тех предметов, которые, не являясь оружием, способны поддержать человека в трудную минуту' безжалостно приближавшейся гибели.

Люди научились передавать свою боль и свою веру вещам, потому что во всем великом космосе, окружающем нас, не бывает мертвых вещей. Кольцо, талисман, целительная икона… Как часто эти предметы выручали нас в трудную минуту! Но у Глеба не было ничего, кроме безжалостного клинка, способного лишь высосать из него остатки жизненных сил.

Когда вокруг начали сыпаться ядовитые перья, которыми гарпии всегда поражали свою жертву, прежде чем начать рвать на куски обездвиженное парализующим ядом тело, Танаеву не осталось ничего другого, как вновь взяться за рукоять волшебного меча.

Боль, пронзившая руку, прикоснувшуюся к мечу, была такой сильной, что он не смог сдержать крик и неожиданно для себя самого вскочил на ноги, прежде чем нажать на красную кнопку.

«Погибать, так с музыкой!» — вертелась у него в голове одна и та же мысль.

— Человечины вам захотелось?! Решили захватить Землю? Получайте теперь то, что заслужили!

Он выкрикивал никогда раньше не использовавшиеся им ругательства, извлеченные из каких-то дальних глубин памяти, и давил, давил на камень рукоятки, не замечая того, что вместо красного камня палец, соскользнув по влажной поверхности, уперся в желтый. Однако и этого оказалось вполне достаточно.

Над головой человека, стоявшего над пропастью, закручивался огненный протуберанец. Он втягивал внутрь себя сотни гарпий, мгновенно превращая их в пепел. А они всё летели и летели навстречу неминуемой гибели, до тех пор, пока глаза Танаеву не застила черная пелена уходившего сознания.

На какой-то миг ему показалось, что он очутился в том самом междомирье, в котором бывал до этого не раз.

Глеб еще успел с облегчением подумать, что боль сейчас исчезнет, потому что он уже вступил на краешек дороги, на которой не бывает боли и по которой еще никто не возвращался обратно. Но неожиданно в этом туманном полуреальном мире прогремел знакомый голос, когда-то впервые услышанный им на лестнице Прометеева замка.

— Остановись, человек!

Мир вокруг Танаева замер, боль исчезла, даже время остановилось. Танаев видел неподвижно замершие в воздухе обгоревшие тела гарпий, видел свою руку, державшую рукоятку меча. Вместо лезвия из клинка вырывалась теперь наружу его собственная душа. Вот только и она, подчиняясь властному голосу, заполнившему все пространство вокруг, замерла неподвижно.

— Выполнил ли ты то, для чего родился на Земле? — спросил голос, которому невозможно было не ответить и невозможно солгать.

— Нет. Я виноват в гибели поверивших мне людей. Я оставил свой дом без защиты, на растерзание черных тварей, потому что моя армия погибла из-за моей собственной ошибки. И женщина, которая меня ждет… — Глеб остановился на секунду, не решаясь произнести вслух самое тяжелое обвинение. — Я не сумел защитить ее.

— Тогда возвращайся! — приказал голос.

— Но я не могу! — попытался он возразить в последний момент, и голос ответил:

— Ты можешь. Ты даже сам не знаешь, как много ты можешь, бессмертный земной человек!

А затем в лицо Танаеву ударил огненный вихрь взрывной волны, которая, распухая у подножия горы гигантским огненным яйцом, добралась теперь до площадки, на которой он стоял. Ему показалось, что этот огненный ад вызван его возвращением, — на самом деле все произошло наоборот. Удар огненной стихии взрыва, разверзшегося у подножия Эльбруса, вернул Глеба в реальный мир.

За его спиной по обе стороны узкого карниза, на котором он принял свой последний бой, сверху рушились огромные каменные лавины.

Грохотом своего падения они заглушали отзвуки чудовищного взрыва вакуумной бомбы, только что прозвучавшего внизу.

— Альтер, — прошептал Танаев, стараясь не смотреть вниз, чтобы не видеть разверзшегося там огненного ада.

Теперь его последняя надежда была уничтожена безжалостной судьбой. Он знал, чья рука повернула взрыватель и кто решил превратить остаток собственной жизни в бушующий огненный ад. Но сейчас это уже не имело никакого значения.

Портал на вершине горы, высоко над его головой, уцелел, и там по-прежнему накапливались новые полчища черных чудовищ, готовых обрушиться на лежавшую внизу беззащитную Землю.

Но что-то все-таки изменилось. Глеб понял это, как только огненный ад взрыва стал терять свою космическую силу, неохотно отступая туда, откуда пришел, к подножию великой горы.

На карнизе за спиной Танаева, еще невидимая, но уже ощутимая каждой клеточкой его измученного тела, открылась миру новая сила.

На обнажившейся после обвала каменной плоскости горы сверкнула полоса яркого металла, разрушить который или хотя бы покрыть пленкой окиси оказались не способны пронесшиеся над ним тысячелетия.

Танаев почувствовал его сразу, всем своим существом. От металла исходила нечеловеческая сила, притягивавшая его, как магнит.

Слепо протянув за спину руку, человек нащупал кольцо гигантских оков, когда-то сковывавших руки того, кто подарил людям частичку божественного огня… Частица этого огня до сих пор сохранилась в металле. И не только она.

Танаев понял это, когда волна тепла, смывавшая боль и чудовищную усталость в его теле, прошла по всем мышцам.

Меч, до этого невероятно тяжелый, неожиданно потерял свой вес, и Глеб смог наконец нажать на красный рубин, направив огненное острие вырвавшейся из меча молнии к вершине горы.

Но и это мало что изменило. Никакие удары молний и тем более тепловой луч лезвия не способны были проникнуть в недра огромной горы и разрушить портал, из которого уже шли вниз бесконечным потоком новые отряды черных тварей…

Вот только теперь кое-что изменилось в их составе. Больше среди них не было черных обезьян и гарпий, их заменили гораздо белее мелкие и более эффективные существа…

Те, кто управлял порталом, наконец-то поняли: единица массы, которую портал способен пропустить через себя за час времени, может состоять не из двух-трех существ, а из миллиона крохотных ядовитых тварей. Они не обладали ни собственной волей, ни мозгом, но зато не знали страха и выполняли поступавшие им команды с упорством и настойчивостью, которым люди уже не могли противопоставить ничего существенного.

Чаша весов этой судьбоносной для Земли войны заколебалась, и та, на которой находилась судьба человечества, вновь поползла вниз…

И тогда, выпустив из своих рук меч, Танаев прижался спиной к гигантскому металлическому кольцу оков, некогда впитавших в себя всю боль тысячи лет страдавшего здесь титана. Теперь эта боль, вливаясь в тело человека, заставила его пошатнуться. Но не только боль хранилась в металле. Здесь была и надежда, и сила. Та самая сила, что помогла когда-то Прометею выстоять, пережить своих мучителей и в конце концов превратиться в бога.

Сейчас она щедро вливалась в Танаева. Его невидимое эфирное тело выросло, на какое-то время сравнявшись в размерах с тем, кто стоял на этой скале тысячелетия назад.

Не сразу Танаев понял, что своей невидимой гигантской рукой может теперь дотянуться до нитей той самой безжалостной богини, которую люди называют Судьбой, а когда ему это удалось, высоко в небе родной Танаеву планеты появилась дневная звезда.

Она медленно приближалась к нему, разрастаясь в размерах и постепенно превращаясь в огромный космический корабль.

Глеб узнал его сразу — не может капитан не узнать свой корабль даже в том случае, если кораблю пришлось преодолеть границу между живым и мертвым мирами.

Звездолет Прометея уже включил тормозные двигатели, и его огромная чечевица накрыла почти весь горный хребет, который несколько столетий назад еще назывался Кавказским, а ныне стал безымянным. Лишь одна его вершина гордо пронесла свое имя сквозь тысячелетия — Эльбрус.

Наконец, плавно затормозив и развернувшись так, что его входной люк оказался напротив площадки, на которой стоял Танаев, корабль полностью остановился, люк распахнулся, и в его проеме возникла низенькая фигурка Литлбаша.

— Добро пожаловать на борт, капитан!

На плоском, похожем на стену сторожевой башенки лице Литлбаша нельзя было прочесть никаких эмоций, но Танаев знал, что он улыбается. И еще Глеб знал, что одного выстрела мезонной пушки этого корабля будет достаточно, чтобы навсегда покончить с темным порталом.

Но, прежде чем шагнуть к трапу, Танаев обернулся и посмотрел на скалу за своей спиной.

Там по-прежнему сверкала в лучах солнца полоска небесного металла, сохранившего в себе частицу божественного огня и всю силу того, кто отдал за людей свою свободу.

Евгений Гуляковский Хроники инспектора Ротанова

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Это совершенно самостоятельное произведение, не связанное сюжетно ни с «Сезоном туманов», ни с «Долгим восходом на Энне». Их объединяет только общий герой, инспектор внеземных поселений Ротанов. По просьбам читателей я решил вернуться к этому герою в более ранний период его деятельности, предшествовавший расследованию на планете Реана.

Е.ГУЛЯКОВСКИЙ

ГЛАВА 1

Впервые за пять лет службы в Управлении внеземных поселений Ротанову предложили отпуск. Не то чтобы он совсем не бывал в отпуске в течение этих пяти лет, но каждый раз ему приходилось выбивать свои очередные, законные две недели отдыха, что называется, силой.

Дел в управлении всегда было невпроворот, бюджет каждый год урезали, опытных сотрудников не хватало, и начальство пускалось во все тяжкие, чтобы лишить его законного отдыха, заменяя отпуск премиями, сверхурочными и несбыточными обещаниями сложить однажды вместе все неиспользованные дни и отправить инспектора на одну из курортных планет месяца на два, на три, как только появится возможность. Но подобная фантастическая возможность все не появлялась, и Ротанов нисколько не сомневался, что при нынешнем положении дел она не появится никогда.

И тем не менее в этот примечательный день, двадцать девятого августа сто шестьдесят третьего года с начала освоения дальнего космоса, ставшего официальной датой нового летоисчисления, его вызвал к себе начальник управления Стальцев и предложил внеочередной отпуск.

Это было настолько невероятно, что Ротанов сразу же почувствовал за щедрым предложением шефа какой-то подвох. Они со Стальцевым работали вместе не один год и знали друг друга достаточно хорошо, чтобы не придерживаться официального протокола.

— Выкладывай, в чем дело! — не слишком любезно проворчал Ротанов, и по тому, как Стальцев сразу засуетился — самолично отправился к автомату, стоявшему в углу кабинета, чтобы налить ему чашку кофе, — Ротанов понял, что дело совсем плохо.

Вернувшись с подносом, печеньем и двумя дымящимися чашками ароматного напитка, шеф расположился напротив Ротанова в кресле для «доверительных бесед» и, смущенно отведя взгляд в сторону, что для Стальцева было совсем уж необычно, произнес:

— Да понимаешь, корабль с курортниками не вернулся с Аромы…

— Что значит «не вернулся»? И почему, если пропал корабль, ты не отправляешь на Арому спасательную экспедицию?

— Потому, что корабль никуда не пропадал. Он до сих пор благополучно пребывает на Ароме, но только никто из пассажиров и членов экипажа не хочет возвращаться обратно. Курорт им, понимаешь, понравился. Климат там хороший, экология замечательная, не чета земной.

— Что за чушь? Я могу поверить, когда один—два человека решают остаться в колониальном мире, но чтобы все пассажиры сразу… Сколько их?

— Сорок человек, включая женщин, детей и членов экипажа. Все подали заявления на депортацию и отказались от земного гражданства.

— И каким же образом тебе удалось получить эти сорок заявлений? Если мне не изменяет память, последний раз рейсовик на Арому ходил лет пять назад, и, кроме этого, задержавшегося курортника, других рейсов туда не было.

— Все правильно. Заявления были переданы по буйковой радиосвязи.

— Выходит, с момента отправки радиограммы прошло немало времени и до сих пор никто не поднял тревоги?

— У нас не было для этого оснований Официально не случилось ничего экстраординарного. Странно, конечно, что произошел столь массовый отказ от гражданства, но с официальной точки зрения это их право. К тому же ты знаешь, сколько стоит стандартная спасательная экспедиция в район Аромы? Она съест годовой бюджет нашего управления.

— Но почему раньше никто не заинтересовался тем, что туристический корабль остается на планете так долго?

— Связь за границами кольца освоения работает неустойчиво. Арома слишком далеко от нас, ее открыли случайно, еще во времена первых диких экспедиций. К тому же периодически мы получали от капитана корабля успокоительные радиограммы: мол, все в порядке, планета понравилась, задерживаемся, приветы родственникам и прочая обычная чепуха. Не было никаких оснований для серьезного беспокойства, пока мы не получили сразу сорок заявлений об отказе от гражданства.

— Что собой представляет капитан оставшегося на Ароме корабля?

— В послужном списке капитана Родионова нет ничего примечательного.

— А родственники? Остались у него на Земле родственники?

— В том-то и дело, что остались жена и двенадцатилетний сын.

— Я хотел бы с ними поговорить.

— Я распоряжусь, чтобы тебе выделили курьерский глидер — они живут в Австралии. Постарайся вернуться за сутки. Сам понимаешь, как дорог сейчас каждый день.

«Теперь им стал дорог каждый день! — с раздражением подумал Ротанов. — Всегда у нас так, пока не произойдет беда, — никто не почешется, а затем начинают бегать, как ошпаренные».

— Раньше ничего подобного на Ароме не случалось?

— Туда нет постоянных туристических маршрутов, это первый рейс за многие годы. Не знаю, как компании «Звездный туризм» удалось найти сразу сорок человек, пожелавших познакомиться с патриархальной жизнью Аромы за такую кругленькую сумму…

— Выходит, концы этой истории следует искать на Земле.

— Этим мы занимаемся, а тебе нужно будет выяснить, что произошло на Ароме.

— А каким образом вы собираетесь отправить меня на Арому? Пошлете специальный рейдер?

— Не говори глупости! В Лиру идет поисковик разведчиков, им придется сделать изрядный крюк, чтобы забросить тебя на Арому, но об этом я уже договорился…

«Ну, разумеется, он уже договорился, не дождавшись моего согласия…» Задание нравилось Ротанову все меньше и вызывало все больше вопросов.

— Что значит «забросить»?

— В спасательной капсуле, разумеется. Не думаешь же ты, что из-за одного человека они станут садиться.

— То есть у меня не будет ни корабля, ни команды, ни снаряжения. Я правильно понял?

Стальцев закряхтел, заерзал на своем кресле, но, в конце концов, вынужден был признать, что дела обстоят именно таким образом.

— И эту экспедицию ты собираешься засчитать мне в качестве моего собственного отпуска?

— Ну, если ты возражаешь… Я распоряжусь, чтобы ее оформили, как командировку, хотя планета относится к курортному классу. Там, действительно, уникальный климат, не было никаких промышленных разработок. Единственный материк, по сути дела, большой тропический остров, утопающий в зелени. Нет даже местных животных. Вокруг теплый океан, пляжи и солнце… Я бы сам не отказался съездить на Арому, будь у меня побольше свободного времени, — мечтательно закончил свои сентенции Стальцев.

Ротанов уже понял, что от этого задания ему не отвертеться, и теперь обдумывал, каким образом гарантировать себе надежный отход с планеты. Каждый раз эта часть операции вызывала у него наибольшую озабоченность, особенно в тех случаях, когда его не обеспечивали собственным кораблем. Перспектива загорать на пляжах Аромы в течение нескольких лет его почему-то не привлекала, а именно такой срок пройдет, прежде чем в эту забытую богом колонию, на самой границе освоенных межзвездных трасс, забредет какой-нибудь торговец или компания ненормальных туристов, готовых заплатить за экзотику тысячи руларов.

— Знаешь, Геннадий, мне кажется, я мог бы обеспечить себе кучу свободного времени…

— Это каким же образом? — вскинулся Стальцев, и по тому, как сдвинулись у него брови, Ротанов понял, что ступает на опасную тропу. Однако вот уже много лет, после того, как ему присвоили звание «Почетный гражданин» и наградили орденом «За выдающиеся заслуги перед Отечеством», он не слишком церемонился с начальством. Особенно со Стальцевым, который считался его другом с тех пор, как Ротанов отказался занять место шефа и предпочёл остаться рядовым инспектором, правда с особыми полномочиями. Одним из этих самых полномочий как раз и предусматривалось право принимать самостоятельные решения, в обход прямых приказов непосредственного начальства.

— Ладно. Замнем.

— Чего ты хочешь?

— Гарантии отхода. На Ароме может происходить все что угодно, и мне нужна обеспеченная возможность слинять оттуда, если в этом возникнет срочная необходимость.

— Будут тебе гарантии. Не по первому требованию, но будут. Разведчик на обратном пути заберет твою капсулу.

— А сроки?

— Они вернутся через год. Ничего более срочного я тебе обещать не могу.

— Хорошо. Но я хочу видеть официальное предписание капитану корабля, подписанное начальником разведуправления.

— По-моему, Ротанов, ты потерял чувство меры! Тебе что, недостаточно моего слова?

— Я знаю немало случаев, когда подобные ценные договоренности, оформленные в устной форме, нарушались. Мне нужно официальное предписание.

С минуту они молчали, пожирая друг друга глазами, казалось, вот-вот этот молчаливый поединок окончится не в пользу Ротанова. Собственно, у Стальцева оставалась возможность отстранить Ротанова от этого дела, заменив Каримовым, инспектором такого же, как у Ротанова, класса, который уже вторую неделю находился на Земле в ожидании задания.

Будь Ротанов помоложе лет на десять, он не стал бы так рисковать, да и вряд ли смог бы тогда позволить себе подобное противостояние с начальником управления. Но на этот раз он решил получить гарантии отхода даже ценой потери задания, которое уже успело его заинтересовать. Он любил задачи с непредсказуемыми решениями. А история с сорока эмигрантами, пожелавшими остаться на периферийной планете, обещала именно такую задачу.

Вот только чувствовал он, что дело это связано с какой-то пакостью. А предчувствия редко его обманывали, и поэтому он терпеливо и невозмутимо ждал, чем-то напоминая сейчас игрока в покер, который поставил на кон слишком большую сумму, не обеспеченную соответствующей картой.

Стальцев поднялся и несколько раз прошелся по кабинету. Наконец он уселся за большим рабочим столом, отгородившись от Ротанова его необъятным пространством, заставленным селекторами и голо-графическими приемниками спутниковой связи.

Решение давалось ему нелегко. Выбить из Михайлова официальное предписание — задача не из простых, но дело было даже не в этом. Ему хотелось избавиться от Ротанова на пару лет. Близились муниципальные выборы, в которых Стальцев собирался участвовать, а перспектива назначения Ротанова на его должность в случае победы его совсем не устраивала, поскольку он намеревался совместить должность муниципального чиновника со своим теперешним постом.

Полгода гарантированного удаления Ротанова за пределы досягаемости было лучшим из того, что мог себе позволить Стальцев с этим слишком известным человеком. Но этого срока могло оказаться недостаточно. Стальцев знал толк в аппаратных играх, правила которых практически не изменились за последнюю сотню лет. Опасного соперника предпочтительней держать подальше и не давать ему возможности занять должность, хорошо заметную с самого верха.

Впрочем, если бы Стальцев знал, до какой степени Ротанову наплевать на все эти слишком земные чиновничьи дела и проблемы, он вел бы себя гораздо менее осмотрительно. В одном он не ошибся: подкинув Ротанову задачку, о которую уже сломали себе зубы двое любимчиков шефа, пытавшихся разрешить ее с помощью информации, добытой на Земле, он избавлялся от этого человека надолго.

— Будем считать, что мы договорились, — произнес Стальцев наигранно дружелюбным тоном. — Я добьюсь официального предписания. Это займет некоторое время. Надеюсь, оно тебе пригодится для изучения всех материалов.

Вернувшись в свой маленький кабинет на шестнадцатом этаже огромного слепого здания, окна в котором были заменены голографическими экранами, раздражавшими Ротанова своей чрезмерной слащавостью и отсутствием индивидуальной настройки, он погрузился в работу.

Получив из центрального информатория все необходимые файлы, адреса и номера телефонов и бегло просмотрев полученный материал, инспектор сразу же столкнулся с еще одной загадкой.

На Ароме, где официально не велись разработки полезных ископаемых, а вся местная промышленность сводилась к нескольким мелким заводикам, производившим сельскохозяйственное оборудование и обработку все той же сельхозпродукции, тем не менее имелось большое представительство объединенной корпорации «Инпланет».

Этот огромный монстр, подмявший под себя большинство внеземных разработок, владевший собственным флотом космических кораблей, собственной полицией и службой безопасности, никогда не выбрасывал деньги на ветер. А годовое содержание собственного представительства со штатом в тридцать человек на такой отдаленной планете обходилось в кругленькую сумму… Тем более что «тридцать человек» — это их официальные данные. На самом деле, разумеется, сотрудников «Инпланет» на Ароме гораздо больше. Что они там ищут? Это оставалось непонятным, поскольку никаких официально зарегистрированных поисковых групп на Ароме не значилось.

Обдумав полученные сведения, Ротанов решил, что сейчас визит в центральное представительство «Инпланет» ничего ему не даст. Информацию из подобных компаний приходилось вырывать, что называется, зубами. И раздобыть что-нибудь стоящее можно было только косвенным путем.

Все же, заканчивая просмотр огромной груды полученных файлов, он понял, что не зря потратил на них время. Один-единственный крохотный фактик высвечивал тонкую ниточку, ведущую к весьма любопытным выводам… Капитан туристического корабля Юрий Викторович Родионов получил от компании «Инпланет» довольно кругленькую сумму…

Приз он, видите ли, выиграл на ежегодной презентации. Ротанов знал, что подобные призы всегда выигрывают только нужные люди. Так зачем же «Инпланет» понадобился капитан туристического корабля?

Теперь визит к жене Родионова становился первоочередным делом в его расследовании…

ГЛАВА 2

Бывают женщины в общении приятные, бывают не очень, но иногда попадаются сущие стервы. Клара Родионова относилась к последней категории, причем ее внешний облик вполне соответствовал этому определению. Она носила банный халат, очевидно, не расставаясь с этой одеждой весь день. Взлохмаченная копна волос, давно не знавшая прикосновения парикмахерских инструментов, дополняла картину.

Ротанов понял, какая непростая задача ему предстоит, едва переступив порог ее квартиры и споткнувшись об одну из пяти живущих здесь кошек.

Кошки здесь именно жили, но отнюдь не принадлежали хозяйке квартиры Все выглядело так, словно сама Родионова выполняет незавидную роль прислуги в своем собственном доме.

Вообще-то давно забытое слово «дом» мало подходило для названия родионовской малогабаритной квартиры, состоявшей из одной комнаты и крохотной кухни.

Стремительно умножавшееся население Земли давно перешло за границы демографического взрыва, предсказанного еще Мальтусом, и теперь жестоко расплачивалось за свое неуемное стремление размножаться, испытывая жестокий дефицит буквально во всем. Если бы не отток поселенцев во внешние колонии, Земная Федерация давно задохнулась бы под прессом перенаселения планеты.

Содержание даже одного домашнего животного в этих условиях было запрещено федеральным законодательством и строго преследовалось непомерными штрафами, которые заменялись тюремным заключением в случае повторного нарушения закона.

Ротанову с трудом удалось не показать своего изумления при виде представшего перед ним кошачьего царства. Впрочем, его старания не были оценены должным образом.

— Что вы на меня так смотрите, инспектор? Да, это мои кошки! И я никому не позволю вмешиваться в мою жизнь. Надеюсь, вы пришли не за этим?

— Нет, мадам, я пришел совсем не за этим. Меня не интересуют ваши кошки, хотя я, конечно, не понимаю, каким образом вам удалось обойти закон.

— А вот это вас совершенно не касается! — Она бросила в сторону Ротанова ненавидящий взгляд, открыла ящик серванта и зажала в кулаке какую-то пожелтевшую бумагу, очевидно, собираясь ее использовать против вторжения непрошеного визитера. — У меня есть официальное разрешение! Я участвую в научном эксперименте, и эти кошки — собственность института «ИнЭкоИна».

— Нисколько в этом не сомневаюсь! Я пришел совсем не из-за ваших кошек. Вы позволите войти? Я не отниму у вас много времени. — Он все еще стоял в крохотной прихожей, вдыхая аромат кошачьей мочи. Пожалуй, решение капитана Родионова остаться на Ароме становилось понятней после посещения этой квартиры, но неужели с остальными сорока пассажирами его корабля дело обстояло похожим образом? Ротанов подумал, что подобная квартира все-таки скорее исключение из общих правил. И причину, по которой сорок человек решили не возвращаться на Землю, ему нужно искать не здесь.

— Времени у меня сколько угодно! — заявила Клара Родионова, смахивая со столика на кухне остатки кошачьего обеда. — Что вам приготовить, кофе, чай?

Ротанов поспешно отказался и, не теряя ни минуты, перешел к основной цели своего визита. Вопрос следовало задать так, чтобы не насторожить хозяйку с самого начала, но у Ротанова было достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече с госпожой Родионовой по дороге от Глайддрома до окраинных жилых кварталов бывшего Мельбурна, ныне превратившегося в огромный мегаполис, захвативший своими безобразными стандартными строениями большую половину материка.

— В наше управление поступило предложение от компании «Инпланет» принять участие в создании совместного благотворительного фонда для поддержки семей астролетчиков, годами лишенных возможности видеть своих мужей и отцов семейства.

Услышав слово «фонд» и почувствовав, что визит Ротанова связан с деньгами, Клара Родионова мгновенно подобрела и, несмотря на искренние протесты Ротанова, включила кофейный автомат, через минуту выплюнувший из своих недр две чашки ароматного натурального кофе.

Этот напиток, стоивший никак не меньше недельного довольствия капитана Родионова и совершенно неожиданный в обстановке захламленной квартиры, произвел на Ротанова странное, двойственное впечатление.

С одной стороны, цена напитка и сам автомат последней модели, не вписывавшийся в обстановку квартиры, вроде бы подтверждали получение Родионовым перед самым отлетом значительной суммы от компании «Инпланет». С другой стороны, столь откровенная демонстрация этого факта должна была опираться на более веское основание, отличное от того, что было указано в официальных документах.

— Мне поручено предварительное собеседование с возможными кандидатами на стипендии создаваемого нами фонда. Вы, конечно, понимаете, мадам, что наше управление не может принять на себя вслепую довольно значительные расходы, связанные с созданием этого фонда. Мы должны, хотя бы приблизительно, знать, о каких суммах пойдет речь. А они напрямую зависят от доходов каждой конкретной семьи.

Поскольку фамилия вашего мужа фигурирует в списках будущего фонда одной из первых, мне поручено выяснить уровень ваших семейных доходов.

Вначале лицо госпожи Родионовой расплылось в подобии благожелательной улыбки, но в конце, когда речь пошла о доходах, улыбка увяла, превратившись в сухую, недовольную гримасу. Предвидя подобную реакцию, Ротанов продолжил, опередив ее ответ:

— Я должен вас предупредить, что размер субсидии будет определяться не совсем обычным способом. Компания «Инпланет» настаивает на том, чтобы она была тем больше, чем выше уровень доходов будущих стипендиатов фонда. В этом есть свой резон, поскольку поддерживать имеет смысл лишь наиболее ценных, хорошо оплачиваемых сотрудников. И естественно, уровень доходов вам придется подтвердить официальными документами…

Когда Ротанов покидал квартиру госпожи Родионовой, в кармане у него лежала копия трех бланков денежных переводов, полученных Родионовым от компании «Инпланет» в разное время. Сопоставив уже в своей конторе даты их отправки с рейсами корабля Родионова, он без труда установил, что вознаграждения выплачивались капитану перед каждым рейсом на отдаленные курортные планеты. А самым забавным было то, что после каждого подобного рейса половина туристов не возвращалась обратно на Землю. При существовавшем ныне массовом оттоке людей с перенаселенной Земли этот факт не привлекал внимания.

После визита к Родионовой, заглянув на минуту в управление, Ротанов совсем было собрался отправиться домой упаковывать вещи — до отлета поисковика, идущего в созвездие Лиры, в дальнем углу которого располагалась Арома, оставалось всего сорок восемь часов, но над его столом вспыхнул сигнал внутреннего вызова, и, когда он, недовольно поморщившись, включил связь, предчувствуя непредвиденную задержку, в глубине экрана появилась объемная голограмма головы Стальцева, с которым он расстался всего несколько часов назад.

Начальник управления был явно чем-то смущен и старался не смотреть на своего подчиненного.

— Тебе придется посетить контору «Инпланет». Сегодня в шесть тридцать тебя будет ждать их представитель Герман Струган, пропуск уже заказан.

— А известить об этом меня они не удосужились?

— Они всегда стараются действовать сверху. В этом нет ничего необычного. В любом случае до отъезда тебе стоит познакомиться с компанией. На Ароме у них солидное представительство, и они могут оказать в нашем расследовании серьезную помощь.

— А откуда они вообще узнали о том, что я собираюсь лететь на Арому?

— А вот это я хотел спросить у тебя. Скорее всего, твой визит к госпоже Родионовой не остался незамеченным.

Стальцев отключился что-то уж слишком поспешно, явно избегая дальнейшего обсуждения этой темы, и это Ротанову совсем не понравилось. Сам по себе визит в контору «Инпланет» мог оказаться полезным, хотя и отнимал у него отведенное на сборы время. Больше всего ему не понравился тот факт, что компания заинтересовалась его персоной, едва он успел приступить к расследованию фактов массовой эмиграции туристов.

Еще больше ему не понравилось то, с какой скоростью они отреагировали на его участие в расследовании, наверняка ухитрившись получить в управлении всю необходимую информацию Одного визита к Родионовой для этого было недостаточно.

Ротанов чувствовал, как внутри него постепенно нарастает злость. Компания «Инпланет» принадлежала к десятке разросшихся до космических масштабов монополистов, подмявших под себя всю экономику Земной Федерации. Эти господа ни с кем не считались и ни о чем не просили. Гигантский годовой оборот, исчислявшийся триллионами руларов, позволял им подкупать чиновников любого ранга и, оставаясь в тени, фактически управлять всей внешней политикой Федерации.

Приглашение в контору «Инпланет» автоматически означало повышение по службе и солидную прибавку к жалованью. Любой инспектор на его месте должен был бы радоваться этому событию, но он лишь с горечью думал о том, что продажных чиновников в правительстве становится все больше и любого из них ничуть не беспокоит экологическая катастрофа, обрушившаяся на Землю, возросшая в несколько раз смертность, наркомания и рост преступности… Ничего их не интересовало, кроме собственного кармана.

«Придется им напомнить, что не всех и не всегда можно купить», — устало подумал Ротанов, закрывая сейф и включая охранную автоматику.

Здание центрального офиса «Инпланет» можно было увидеть из любой точки города. На расстоянии оно смотрелось, как прогулочный океанский лайнер, случайно попавший на улицы города во время очередного шторма.

Гордо возвышавшийся над бетонными зданиями стандартного типа тридцатиэтажный небоскреб сверкал огнями реклам и отраженными в зеркальных окнах, столь редких в этом городе, красноватыми бликами заходящего солнца.

Пропуск Ротанова, с непонятными пометками на полях, произвел на охрану в вестибюле должное впечатление. Ни на секунду не задерживая, его проводили в лифт.

Подъем был не слишком долог, и, когда двери лифта распахнулись на двенадцатом этаже, охранник, сопровождавший Ротанова от вестибюля, передал его с рук на руки миловидной секретарше, уже ожидавшей у входа.

Служащие корпорации и обычные посетители пользовались другими лифтами и, видимо, другими коридорами. Во всяком случае, в вестибюле двенадцатого этажа, кроме ожидавшей его секретарши, никого не было. Ротанов скользнул по ее идеальной фигуре и слишком правильному овалу лица равнодушным взглядом. Такое лицо не давалось женщине от рождения и стоило в гиперпластовой клинике баснословную сумму. Возможно, именно поэтому оно казалось ему неживой, искусственной маской, и даже ослепительная улыбка девушки не произвела на инспектора должного впечатления.

«Линда Гердт» — имя значилось на маленькой золотой табличке, приколотой к карману блузки — усадила его в глубокое мягкое кресло и захлопотала у кофейного автомата.

— Вам придется подождать несколько минут, господин Абросян сейчас освободится.

— Кто он, этот господин Абросян?

— Простите?..

— Я хотел спросить, какую должность он занимает в вашей корпорации?

— Он руководит сектором внешних разработок и является третьим вице-президентом компании.

— Солидная должность… Неудивительно, что он занят. Я, наверно, должен гордиться приглашением к столь высокому должностному лицу?

Очевидно, ему не удалось сдержать сарказм в своем голосе, потому что Линда быстро повернулась, прижала палец к губам, призывая к молчанию, и едва заметно кивнула в сторону своего рабочего стола, уставленного всевозможной аппаратурой связи.

Не ожидавший этого жеста Ротанов несколько растерялся, тем более что фраза, которую произнесла Линда, совершенно не соответствовала ее предупреждающему жесту.

— Мистер Абросян — один из ведущих менеджеров нашей компании. Вы, конечно, знакомы с нашими разработками и должны понимать, какой объем ежедневной информации требует его постоянного внимания. В месяц он принимает не более одного посетителя. Бывает, люди неделями ожидают возможности встретиться с ним.

Зачем она это сделала? Зачем намекнула ему на подслушивающую аппаратуру, будто он сам не догадывался о ее существовании? Что это, часть игры, создание особой доверительной обстановки, или девушка не слишком лояльна по отношению к своему шефу? Да нет. Таких здесь наверняка не держат…

Ротанов уже начал терять терпение и даже успел осведомиться у Линды о том, не зайти ли ему в другой раз, когда господин Абросян будет посвободнее. То ли эта фраза, донесенная до хозяина кабинета скрытыми в столе секретарши микрофонами, возымела действие, то ли хозяин кабинета решил, что гость уже достаточно проникся важностью предстоящей беседы, но двойные двери кабинета, напомнившие Ротанову переходный тамбур космического корабля, наконец распахнулись перед ним.

Мистер Абросян показался ему слишком молодым для своей должности. К сорока годам редко кто успевает добраться до самых верхов компании, подобной «Инпланет».

Либо он был уж слишком умен и талантлив, либо обладал связями в самых верхних эшелонах власти — в том и другом случае с этим человеком не стоило ссориться по пустякам.

Этот вывод подтверждало короткое и резкое рукопожатие, четко обозначенные скулы, пристальный, немигающий взгляд, рассматривавший посетителя чуть отстраненно, словно тот был всего лишь надоедливым насекомым, случайно и не ко времени нарушившим величественное уединение третьего вице-президента. И еще в этом взгляде было нечто оценивающее. Так разглядывают товар в витрине магазина, который собираются покупать в связи с какой-то непредвиденной досадной необходимостью.

Кабинет ничем особенным не выделялся, разве что размерами и наличием огромного, в полстены, аквариума, заполненного радужными лягушками с Аридана. Эти земноводные, то и дело меняющие окраску, надолго приковывали к себе взгляд неподготовленного посетителя и давали хозяину кабинета возможность составить о нем более полное представление.

Впрочем, на Ротанова лягушки не произвели особого впечатления, слишком много разных тварей повидал он во время своих визитов на дальние поселения.

— Как доехали, мистер Ротанов? Сегодня несусветная жара, не желаете выпить чего-нибудь холодненького?

— Давайте перейдем прямо к делу. У меня осталось очень мало времени до отлета на Арому. Зачем я вам понадобился?

Не слишком любезно — зато эффективно. Обычно подобная фраза заставляла собеседника перейти в глухую оборону, однако мистер Абросян лишь усмехнулся и неожиданно для Ротанова действительно перешел к делу.

— Я пригласил вас, господин Ротанов, для того, чтобы предложить сотрудничество с нашей компанией.

— Сотрудничество какого рода?

— Самого разнообразного. Специалисты вашею класса для компании нашего профиля, имеющей свои представительства почти на всех земных поселениях, всегда оказываются чрезвычайно полезны, и я не понимаю, почему до сих пор вы не попали в поле нашего зрения.

— Я тоже этого не понимаю, но не слишком об этом сожалею, — проворчал Ротанов и продолжил, сбивая несколько высокомерный тон начала беседы: — Это произошло, видимо, потому, что до сих пор мне не представлялась возможность провести расследование на Ароме. Ваша компания имеет там какие-то особые интересы?

— Ничего необычного. Поисковые работы, к сожалению, пока безрезультатны. Подготовка специалистов для наших многочисленных филиалов. Заготовка некоторых ферментов, используемых на наших производствах, — вот, пожалуй, и все.

— В таком случае я вряд ли окажусь полезным вашей компании.

— Прежде всего, мистер Ротанов, вы должны учитывать то обстоятельство, что наша компания, в свою очередь, может оказаться весьма полезной в вашей работе. Вы раноначинаете морщиться, я не собираюсь предлагать вам банальную взятку. Неужели вы думаете, что мои референты не изучили досконально ваш послужной список и не сделали выводов о том, что предлагать вам деньги бессмысленно. Хотя мы в любом случае найдем возможность оплатить ваше сотрудничество, сейчас речь не об этом.

На Ароме весьма своеобразная обстановка. И сотрудничество с нашей компанией, хорошо изучившей местные условия, сэкономило бы вам массу времени.

— В этом вы, возможно, правы. Но мне, в свою очередь, прекрасно известно, что ваша компания ничего не делает даром. Благотворительность ей несвойственна. Какого рода услугу вы потребуете за вашу помощь?

— Самую простую. Вести ваше расследование строго в рамках закона и предписаний своего ведомства.

— Я вас не совсем понимаю. Вы хотите сказать, что во время расследования я могу преступить закон? И готовы платить лишь за то, чтобы я этого не делал?

— Можете, господин Ротанов, еще как можете! Вспомните колонию на Гранде и историю, когда вы, не посчитавшись с законом, устранили, а затем и арестовали всю местную администрацию.

Когда вы погружаетесь в проблему достаточно глубоко, вас уже не могут остановить никакие предписания и постановления. Вы стараетесь докопаться до истины, чего бы это ни стоило.

На Ароме мы с трудом поддерживаем равновесие. Обстановка там чревата взрывом, и в результате вашего грубого, непродуманного вмешательства наша компания вполне может потерять эту планету. Так что мое приглашение вам — это всего лишь попытка предотвратить нежелательное развитие событий на Ароме.

— Это серьезные опасения, мистер Абросян. Но я привык работать, не связывая себя никакими предварительными обязательствами. Разумеется, я могу вам обещать действовать на Ароме строго в рамках закона.

Ротанов называл высокопоставленного чиновника «Инпланет» то «господином», то «мистером», постоянно путая оба эти обращения, что, впрочем, было неудивительно. Большинство новых лощеных менеджеров, уверенно взявшихся за кормило управления, прибыли с Далекого Запада. И весь внешний вид Абросяна, весь его облик соответствовал западному образцу.

На его холеном лице не проступало никаких чувств, и лишь сейчас, когда он понял, что во фразе Ротанова содержится вежливо завуалированный отказ, он позволил себе проявить неудовольствие.

— Видите ли, господин Ротанов, наша компания хорошо вознаграждает тех, кто с нами сотрудничает. Вы это знаете. Но, возможно, вы не знаете, что не менее эффективно мы поступаем с теми, кто мешает нам работать.

— Вы мне угрожаете?

— Что вы, мистер Ротанов! До банальных угроз опускаются обычно лишь те, кто не могут их выполнить. Я же вас просто предупреждаю.

— Спасибо за предупреждение. Мне, пожалуй, пора. — Выдержав холодный молчаливый поединок взглядов с господином Абросяном, Ротанов поднялся со своего «гостевого» кресла и, не задерживаясь, направился к двери, ожидая если и не выстрела в спину, то, по крайней мере, какого-то резюме на тему только что прошедшей безрезультатной встречи. Но господин Абросян молчал, всем своим видом напоминая непоколебимую скалу, о которую разбилась уже не одна волна.

В приемной инспектора вновь встретила улыбающаяся, любезная Линда, проводившая его до лифта.

По крайней мере, в ее отношении ничего не изменилось… Хотя нет, в этом он был не прав, во взглядах, которые она на него бросала, теперь появилась явная заинтересованность, которой он не заметил за время долгого ожидания в приемной Абросяна, и неожиданно, когда двери лифтовой кабины уже распахнулись перед ним, он почувствовал быстрое прикосновение ее маленькой ладошки к своей руке. А когда двери лифта захлопнулись, отрезав от него девушку, он понял, что в его ладони остался небольшой шарик скомканной бумаги.

ГЛАВА 3

Прочитать записку он решился только на стоянке глидеров. Да и то предварительно осмотревшись и усевшись в кабину своей полосатой служебной машины. «Что-то я становлюсь слишком мнительным», — пробормотал Ротанов, разглаживая скомканный листок.

«Сегодня, в восемнадцать тридцать, в ресторане отеля „Савой“. Столик для вас заказан. И будьте осторожны».

Ни подписи и никаких пояснений. Секунду он раздумывал над тем, что бы это могло означать? Мистер Абросян, не удовлетворенный результатом встречи, поручил своей секретарше завязать с ним более близкие отношения? Почему-то эта версия вызывала у него сомнения.

Слишком не похоже для подобной роли держалась молодая женщина, слишком много аристократизма и того едва заметного шарма, который появляется только в людях, уверенных в своем высоком общественном положении, проявлялось в ее манере держаться и говорить. Да и ее фамилия Гердт, которую он прочел на табличке, прикрепленной к кармашку блузки, показалась ему что-то уж слишком знакомой.

Добравшись до конторы, он первым делом выяснил, что Линда Гердт является дочерью главы корпорации «Инпланет», и решил, чего от предложенной встречи можно ожидать всего, что угодно, но только не попытки банального соблазнения нужного компании человека.

Когда часы на стене приблизились к пяти, Ротанов понял, что ему совершенно не хочется отказываться от предложенной встречи. Вечер обещал быть весьма интересным…

Хотя бы потому, что без всякой причины, связанной с его расследованием деятельности «Инпланет» на Ароме, ему захотелось выяснить, с чего бы это дочери главы такой корпорации понадобилось работать секретаршей у подчиненного своего отца.

Какое-то время он раздумывал над тем, не сообщить ли Стальцеву об этом необычном неофициальном приглашении, но потом решил, что делать этого не следует. Прежде всего, это касалось его самого, и До тех пор, пока ситуация не выйдет из плоскости личных взаимоотношений, он не обязан посвящать в нее начальство.

Ротанов привлек внимание Линды года четыре тому назад, когда его подвиги на «Гранде» расписывали все информационные агентства. На какое-то время он стал кумиром ее юности, она собирала и хранила все записи с его выступлениями на Совете и информационные материалы, посвященные его расследованиям.

Но время неумолимо двигалось вперед, юношеское увлечение сначала поблекло, а затем и вовсе сменилось вечеринками с друзьями по колледжу и молодыми лоботрясами, увивавшимися вокруг нее. Для своих лет Линда обладала острым умом, наблюдательностью и умением верно определять скрытые мотивы, которые движут поступками большинства людей. Очень скоро она сумела понять, что стаю поклонников к ней привлекает вовсе не ее незаурядная внешность, а деньги отца.

Это горькое открытие надолго отбило у нее вкус к романтическим знакомствам и, как ни странно, помогло ей в самый сложный период становления характера избежать многих соблазнов. Предоставленная самой себе, она взрослела, становилась непреклонной и независимой и вскоре сделала вывод, что не представляет для отца никакого интереса. Выделив ей неограниченный кредит в одном из своих банков, он считал, что сделал для дочери достаточно, и, целиком погруженный в дела своей огромной империи, не виделся с ней месяцами.

Он даже не стал протестовать, когда Линда, следуя примеру многих студентов, не имеющих обеспеченных родителей, нашла себе работу в его фирме, воспользовавшись объявлением в газете. Видимо, кадровики в самом начале решили, что совпадение ее фамилии с фамилией главы корпорации совершенно случайно, а затем, когда отец узнал об этом, он запретил что-либо менять, решив таким образом наказать строптивую дочь, полагая, что очень скоро ей самой надоест эта новая игра.

Но произошло событие, круто изменившее всю ее жизнь.

Совершенно случайно, разбирая старые архивные материалы в офисе своего недавно обретенного шефа, она наткнулась на открытие, составлявшее один из главных секретов компании «Инпланет». Речь шла о небольшом поселении на планете Арома, и Линда далеко не сразу оценила всю важность найденных материалов.

Лишь значительно позже, когда она неосторожно поделилась своим открытием с одним из сотрудников офиса, с которым у нее до тех пор сохранялись дружеские отношения, и, узнав на следующий день о его гибели, она поняла, что ходит по краю пропасти…

Ротанов заметил Линду не сразу. За столиком, который ему указал метрдотель, сидела какая-то женщина, но, лишь подойдя вплотную, он узнал в этой странной даме, словно сошедшей со страниц модного спортивного журнала, ту самую девушку, что встречала его в приемной офиса «Инпланет».

На ней была обтягивающая кожаная куртка, узкие брюки, парик и большие темные очки, скрывающие пол-лица.

— Неплохая маскировка… — пробормотал он, садясь за столик. — И от кого же мы прячемся?

— Напрасно иронизируете. Вы ведь уже наверняка выяснили, кем является мой отец.

— Допустим. И что из этого следует?

— Из этого следует то, что в его распоряжении прекрасно вышколенная служба безопасности, в которой работают настоящие профессионалы.

— Не понимаю, какое отношение имеет служба безопасности вашего отца к нашей встрече. Молодая женщина всего лишь назначила свидание понравившемуся ей мужчине. При чем тут служба безопасности? Или я ошибаюсь?

Даже под слоем искусно наложенного грима было заметно, как вспыхнуло ее лицо. И это показалось Ротанову странным, потому что еще во время ожидания приема в кабинете у ее шефа он понял, что эта девушка прекрасно умеет владеть собой.

— Вы ошибаетесь, мистер Ротанов. Я вынуждена просить вас о помощи, и только это обстоятельство заставляет меня терпеть вашу грубость.

— Грубость? Разве я грубил вам?

— Ваши оскорбительные намеки… Впрочем, оставим это. Давайте лучше перейдем к делу.

— Разве нас связывают какие-то дела?

— Пока еще нет, но я надеюсь, они появятся.

— В таком случае я весь внимание.

— Мне необходимо покинуть Землю.

— У вас не хватает денег на билет пассажирского лайнера?

— Перестаньте иронизировать! Денег у меня достаточно даже для того, чтобы купить этот самый лайнер со всеми его потрохами. Отец открыл мне неограниченный кредит в банке своей компании.

Она держалась слишком заносчиво, слишком самоуверенно для этой тайной встречи, и в то же время Ротанов не мог не заметить, что девушка по-настоящему взволнована и встревожена чем-то.

— Тогда в чем, собственно, дело? Купите билет и летите себе на здоровье, я — то тут при чем?

— Мистер Ротанов, не надо со мной разговаривать так, словно я школьница, сбежавшая с уроков. Я пригласила вас для серьезного дела. И готова хорошо заплатить за вашу помощь.

Последняя фраза произвела на инспектора действие обратное тому, на которое Линда рассчитывала, и не оттого, что он совершенно не интересовался деньгами. Но на своей работе он получал вполне достаточно, чтобы удовлетворить все свои потребности, которых с годами становилось все меньше. А кроме этого, он не любил выскочек, не любил девочек, готовых сорить папиными деньгами, чтобы выполнить любой свой каприз. За этот день его уже во второй раз пытались купить, и потому он ответил холодно, хотя и не слишком резко.

Ответить той фразой, которая вертелась у него на языке, помешал настоящий живой официант, принесший бутылку бургундского, да еще, судя по этикетке, отнюдь не синтетического. Ответил он все же достаточно жестко, едва официант отошел от их столика:

— Вы ошиблись адресом, девочка. Я не частный детектив, я государственный служащий и частные заказы принимать не имею права.

— Я знаю, кто вы такой! Я читала обо всех ваших расследованиях, проведенных на внешних колониях, и именно поэтому обратилась за помощью к вам, а вы даже выслушать меня не хотите!

— Отчего же, я слушаю вас очень внимательно, но пока не слышу ничего серьезного.

— Мне не позволят купить билет. Мне не позволят сесть на корабль. Даже просто ненадолго покинуть дом так, чтобы за мной не увязались агенты из охранки отца, представляет для меня очень серьезную проблему!

— Они и сейчас за вами следят?

— Этого я не знаю. Я приняла все возможные меры, чтобы отделаться от слежки, до того как прийти на встречу с вами. Но, как я уже говорила, у отца работают настоящие профессионалы, и, вполне возможно, я не все предусмотрела.

— Чего вы, собственно, от меня хотите?

— Чтобы вы помогли мне добраться до Аромы! — Этого Ротанов, честно говоря, не ожидал. Неужели они считают его таким идиотом? В совпадения он не верил. Так, значит, ей понадобилась Арома…

— Зачем вам это нужно?

— Я битый час пытаюсь вам объяснить, что жизнь насекомого, накрытого стеклянным колпаком, меня не устраивает! Я дважды пыталась бежать, и оба раза меня ловили и возвращали обратно, один раз им пришлось ради этого останавливать уже стартовавший корабль.

— Что-то я не помню, чтобы в новостях сообщали об этом потрясающем событии.

— Разумеется, о нем не сообщали! Семьдесят процентов акций федерального вещания принадлежат моему отцу.

— А почему вы выбрали именно Арому?

— Потому что на этой планете компания моего отца еще не успела подмять под себя все ее пространство. — В голосе Линды слышалось неподдельное отчаяние и усталость, она уже потеряла надежду получить от него помощь и говорила, скорее, по инерции.

Наверняка имелись какие-то серьезные причины, толкнувшие эту двадцатилетнюю молодую женщину на столь отчаянный и радикальный шаг, если, конечно, это не было хорошо подготовленной провокацией. Правда, маловероятно, чтобы господин Абросян решил использовать для подобной провокации дочь своего босса, — но разбираться в этом у Ротанова не было ни желания, ни времени.

— Вот что, девочка…

— Перестаньте называть меня девочкой! У меня есть имя, в конце концов!

— Хорошо, госпожа Линда Гердт, я могу помочь вам только советом. И давайте на этом закончим нашу бессмысленную встречу. Отправляйтесь к своему отцу и попытайтесь убедить его в том, что ваше совершеннолетие уже наступило, а если он этого не поймет, обратитесь в суд по правам граждан…

Именно в это мгновение бокал в руке Ротанова издал короткий печальный звук, и тонкая струйка вина, не толще вязальной спицы, коснулась белоснежной скатерти их столика. А мужчина, сидевший за соседним столиком, неожиданно дернулся, уронил голову на скатерть и неподвижно застыл.

Ротанову потребовалось не больше секунды, чтобы понять, что произошло. Прежде чем бесшумный лазерный пистолет с противоположного конца зала успел произвести следующий выстрел, он вскочил на ноги, схватил за руку свою собеседницу и, рванув ее на себя, опрокинул столик, за которым они сидели, вызвав вокруг мгновенную панику, усиленную криками за соседним столом, на который упал мужчина с пробитой головой.

Воспользовавшись возникшей суматохой, Ротанов, не теряя ни мгновения, бросился к дверям, ведущим в раздаточную, продолжая волочить за собой слабо сопротивлявшуюся девушку.

— Что вы делаете, черт возьми! Отпустите меня наконец! Мне больно!

— Если вам дорога жизнь, не отставайте от меня ни на шаг. В нас только что стреляли, и потенциальный убийца все еще находится в зале, за нашей спиной!

— Но я не слышала никакого выстрела!

— Лазерный пистолет стреляет совершенно бесшумно, а его миллисекундный импульс способен прожечь броневую плиту.

— Бокал в вашей руке… И эта странная струйка вина, похожая на кровь…

— Наконец-то вы поняли. Не задерживайте меня больше! Нам надо успеть покинуть ресторан до того, как убийца разберется в том, что произошло, и откорректирует свои планы! Наше счастье, что этому оружию требуется не меньше минуты, прежде чем оно накопит на своих конденсаторах энергию, необходимую для следующею выстрела.

— Но я всегда считала… Почему вы не ответили ему?

— Потому что на Земле я не ношу с собой оружия, я же не полицейский инспектор!

Довольно грубо растолкав столпившихся в раздаточной официантов, Ротанов распахнул дверь, ведущую на кухню. Кто-то попытался его задержать, и ему пришлось показать этим потным, привыкшим к легкому заработку мужланам, что в академии боевых искусств, которую ему пришлось пройти, прежде чем он получил звание инспектора, не зря едят свой хлеб.

Расчистив дорогу, он пропустил Линду вперед. Они бежали теперь по узким, извилистым проходам, между огромными автоматическими печами.

Но даже сейчас, во время этого стремительного продвижения, когда от скорости и правильно выбранного направления зависела их жизнь, Ротанова не оставляло ощущение того, что все происходящее похоже на некое театральное действо.

— Не понимаю, как ваш отец мог допустить, чтобы за вами охотились, как за диким зверем!

— Ему докладывают далеко не все. Если бы выстрел оказался более удачным, если бы вы отреагировали не так быстро, отцу доложили бы о несчастном случае. В «Инпланет» службой безопасности руководит отставной генерал Штарк. Год назад он сделал мне предложение и, получив решительный отказ, вознамерился отомстить, теперь он использует для этого любую возможность.

— Слишком круто для отвергнутого претендента!

Они миновали кухню и через заднюю дверь ресторана выскочили во двор, заполненный одноэтажными складскими строениями, в которые с непрерывно подходивших грузовых каров сгружали наглухо запечатанные ящики с продуктами. Хотя почти всю работу по погрузке выполняли автоматы — людей здесь тоже хватало… Большинство из них были в форме ресторана и соседнего с ним отеля. Ротанов подумал, что, прежде чем покидать двор, им необходимо раздобыть новую одежду. Это задержало их всего на пару минут.

Вскоре к покидавшим двор грузовым карам пристроился еще один. Пустые кары проверке не подвергали, и они беспрепятственно покинули двор вместе с остальными машинами.

В конце квартала, прежде чем подключиться к диспетчеру городского движения, Ротанов достал из кармана небольшую черную коробочку, и Линда немедленно отреагировала на его действия.

— Что вы собираетесь делать?

— Хочу вызвать свой кар, тот, на котором прилетел в ресторан. Он сейчас стоит на крыше отеля, и я собираюсь спустить его вниз.

— Не делайте этого!

— Почему?

— Потому что Штарк всегда готовит запасной вариант в любой своей операции. Они уже успели выяснить, кому принадлежит служебная машина, появившаяся на площадке отеля!

— Зато они не знают, что моя машина оборудована индивидуальным пультом управления и способна передвигаться без диспетчерского поводка. Если мы останемся в грузовом каре, нас остановят и потребуют пароль… Он не успел договорить. Едва его пальцы привычно пробежали по пульту дистанционного управления, набирая знакомый код вызова своей машины, как над их головами, на крыше отеля, расцвел огненный цветок… А грохот взрыва, сопровождаемый мощной взрывной волной, выбил те немногие стекла, которыми были оборудованы верхние веранды ресторана.

Только теперь Ротанов почувствовал настоящий гнев и понял, что не оставит это безнаказанным. За последний час их уже дважды пытались убить, и, судя по тому, как были организованы эти акции, противник ему противостоял весьма серьезный.

— Вам нельзя возвращаться домой. — Это было первое, что пришло ему в голову. Несмотря на то, что он все еще не до конца поверил этой девушке и не знал, какова ее истинная роль в развернувшихся вокруг них событиях, врожденное чувство благородства заставило его предложить ей помощь. Линда старалась держаться мужественно, но было заметно по бледности, проступившей на ее лице, что это удается ей с трудом.

— Мне некуда идти… В любом отеле, у всех моих подруг меня сразу же найдут, а вы отказываетесь мне помочь покинуть Землю. Только за пределами Федерации я смогу чувствовать себя в относительной безопасности…

— С момента моего отказа многое изменилось. Теперь я отвечаю за вашу безопасность. Что там у вас? Он кивнул на небольшой кожаный саквояжик, который Линда судорожно сжимала в руках.

— Деньги, предназначавшиеся для вашего гонорара… Миллион руларов наличными…

— Вы весьма высоко цените мои услуги. Вряд ли они стоят так дорого. Но вы предусмотрительны, и эти деньги нам теперь пригодятся.

— Так вы поможете мне улететь на Арому?

— Далась вам эта Арома… Сначала я позабочусь о вашей безопасности, выясню, кто стоит за этим покушением, а там посмотрим.

— Я знаю, кто за этим стоит, и, прежде чем соглашусь беспрекословно следовать всем вашим рекомендациям, вы должны обещать доставить меня на Арому. До старта «Разгона» остается всего два дня, неужели вы хотите потратить оставшееся время на бессмысленную погоню за этим негодяем Штарком? «Вот это номер… Она, оказывается, уже знает название корабля, которое мне самому еще неизвестно. Вряд ли управление успело получить официальный ответ на свой запрос, но все уже решено за моей спиной…»

— Вот что я вам скажу, моя самоуверенная девочка…

— Вы опять?..

— Я не собираюсь наниматься к вам телохранителем, и ваш «миллион в корзинке» не произвел на меня особого впечатления. Часть этих денег, возможно, придется потратить на оплату вашего перелета, если я решу, что вам действительно необходимо покинуть Землю.

Давайте лучше еще раз проясним ситуацию, чтобы в дальнейшем между нами не возникало никаких недоразумений. С этого момента вам придется согласовывать со мной каждый шаг. Без моего разрешения вы не сможете покинуть свое жилище, даже позвонить по фону не сможете.

Но у вас есть выбор. Сейчас вы еще можете открыть дверцу украденной нами машины и продолжать заниматься всеми своими делами самостоятельно. Однако, если вы решите остаться…

— Нет у меня никакого «жилища»!

— Будет у вас надежная и безопасная квартира, которую я для вас подберу. Многие дела внешних колоний начинаются на Земле, и наше управление располагает целой сетью конспиративных квартир. Если вы согласны, то все дальнейшее, каждый ваш шаг, каждый поступок буду определять только я.

— Как интересно! И долго это будет продолжаться?

— До тех пор, пока я не решу, что угроза вашей жизни миновала.

— А откуда вы знаете, что убийца охотился именно за мной? Ведь это ваш бокал был пробит лазерным лучом и вашу машину взорвали!

Ротанов усмехнулся, ему понравилась рассудительность, взбалмошный, но твердый характер этой девчонки. Да и узнать она успела немало, например точную дату отправки «Разгона». Что же ей так понадобилось на Ароме? Это придется выяснить еще до отлета.

— Видите ли, Линда, я считаюсь неплохим профессионалом и могу определить, куда был направлен выстрел, по двум отверстиям на бокале. Чистая случайность спасла вас: в момент, когда убийца нажал на курок, вы отвернулись, и вместо вашей головы на линии прицела оказалась голова ни в чем не повинного человека за соседним столиком. Правда, стрелок мог попросту промахнуться. — Однако этим соображением Ротанов не стал делиться со своей спутницей и лишь пояснил: — Что касается моего кара, то после всего случившегося нетрудно было предположить, что я заберу вас с собой, и, следовательно, с одинаковой степенью вероятности можно предположить, что убийцы продолжают охотиться за вами.

— Какой вы, однако, рассудительный, мистер Ротанов!

— Специальность такая. Кстати, этот взрыв нам на руку. Далеко не каждому известно, что наши служебные машины оборудованы независимым пультом управления. Какое-то время покушавшиеся на нас мерзавцы будут думать, что их план удался и мы оба погибли во время взрыва, пытаясь завести машину.

Пока разберутся, пока получат заключение криминалистов с места происшествия, мы сможем использовать это время для того, чтобы упредить их следующий ход. Так что вы решили? Принимаете М ои условия?

— А что мне остается?

— Вот и прекрасно. Хорошо иметь дело с понимающим человеком! — не удержался инспектор от ехидного замечания. — Тогда сидите тихо и не мешайте. Мне придется определить служебный пароль этого грузового кара и заморочить голову диспетчеру.

ГЛАВА 4

Высокий, седоватый мужчина, с лицом, изрезанным ранними морщинами, руководитель службы безопасности столичного отдела компании «Инпланет» Игорь Селиванов докладывал генералу Штарку о вчерашнем происшествии в отеле «Савой», заранее зная, что ничего хорошего от этого доклада ему ждать не приходится.

Единственное, на что он надеялся, прилагая к этому все усилия, так это сохранить за собой прежнюю должность, хотя, судя по тону, которым с ним разговаривал начальник службы безопасности компании, это ему вряд ли удастся, несмотря на все прежние заслуги. И это было гораздо хуже, чем просто потерять работу. Слишком много он знал о тайных делах компании, и люди, подобные ему, никогда не увольнялись. Они попросту исчезали.

— Так что же все-таки произошло в отеле? — спросил Штарк, словно это не он только что рассматривал голографическую съемку, сделанную в ресторане «Савоя» оперативниками Селиванова и дающую возможность посекундно восстановить все развернувшиеся там события.

— Наш стрелок промахнулся… Но это чистая случайность! Иногда такое происходит…

— Почему не произвели повторного выстрела?

— Я не посчитал нужным задействовать подстраховку, это моя ошибка. Задача выглядела достаточно простой…

— Это не ошибка, это намеренное игнорирование моего приказа!

— Господин генерал! Подобное убийство, на глазах у десятка людей в известном ресторане, наделало бы слишком много шума и повлекло бы за собой нежелательное расследование. Я посчитал второй подстраховочный вариант более предпочтительным…

— Вы не уполномочены обсуждать мои решения! Выходит, господин Селиванов, стрелок не промахивался. Он лишь выполнил ваши указания.

— Вы правы… — Врать дальше не имело смысла, генерал наверняка уже располагал всей необходимой информацией. Он всегда ею располагал, словно обладал неестественной способностью лично присутствовать в нескольких местах сразу. — Стрелок должен был только спугнуть объект, заставить его сесть в заранее подготовленный нами кар, что и произошло…

— Произошло не только это! Ваш стрелок ухитрился убить постороннего человека за соседним столиком! Это вы тоже сделали, чтобы избежать лишнего шума?

— В любой подобной операции бывают просчеты… Невозможно предусмотреть все случайности.

— Наша работа состоит как раз в том, чтобы предусматривать все возможные негативные варианты. Если вы этого до сих пор не знаете, то вас слишком рано назначили руководителем столичного сектора.

— Но, господин генерал! Я же выполнил задание! Объект уничтожен!

— Да? Вы в этом уверены? А где доказательства? Криминалисты не нашли на месте взрыва человеческих останков. Там могла быть пустая машина!

— Двигатель в пустой машине не заводится сам собой! А останки при такой мощности могли превратиться в пар!

— Всегда что-нибудь остается. Всегда. — Генерал усталым жестом растер шею. — Сдайте дела своего отдела Грогову, а сами займитесь блокадой космопорта. Если они остались живы, то постараются попасть на ближайший корабль, уходящий куда-нибудь подальше. Ближайший корабль — это «Разгон».

Еще одна ошибка — и вам придется расстаться с нашей компанией. Надеюсь, вы знаете, как в нашей службе проходят отставки?

Селиванов знал это слишком хорошо. Даже ветераны, уходившие на заслуженный отдых, навсегда исчезали из поля зрения журналистов, и у него были все основания полагать, что исчезали они вовсе не на курортные планеты…

Поместив Линду на конспиративной квартире, адрес которой был известен только ему одному, Рота-нов взялся за решение почти неразрешимой на первый взгляд задачи.

Незаметно попасть на готовившийся к старту на лунной базе поисковик было не просто трудно, это выглядело невыполнимым.

Из-за участившихся за последнее время терактов и ежедневных попыток нелегального проникновения на корабли так называемых «лунных зайцев», отчаявшихся людей, не брезгавших никакими средствами, чтобы покинуть родную планету, жить на которой с каждым годом становилось все труднее, во всех космопортах были предприняты совершенно беспрецедентные меры безопасности.

Без предъявления своих особых полномочий он не смог бы даже приблизиться к кораблю. Но, как только его фамилия появится в служебных компьютерах космопорта, ему не дадут сесть на корабль или, что более вероятно, сделают все необходимое, чтобы сразу же после старта с кораблем произошел «несчастный случай». Ротанов хорошо знал, какими средствами располагают его противники. А происшествие в отеле «Савой» давало все основания полагать, что они не остановятся ни перед чем, чтобы не позволить ему улететь на Арому.

Следовательно, официальный путь исключался, и все его старания получить от начальника управления официальное предписание капитану «Разгона» пропали впустую. Кроме всего прочего, в этом предписании ничего не говорилось о втором пассажире…

Пока Ротанов еще не располагал достаточной информацией, чтобы понять, почему Арома вызывает такой интерес у администрации «Инпланеты», но он уже не сомневался, что там его ждет немало сюрпризов, и желание дочери Гердта, не считаясь с риском для жизни, оказаться именно на этой планете, тоже значило немало.

Девушка не до конца искренна с ним, она явно скрывает что-то очень важное, и он не слишком осуждал ее за это. В наше сложное время не так-то просто довериться постороннему человеку, даже если он спас тебе жизнь.

У него оставалась единственная, не слишком очевидная для его противников возможность попасть на корабль: догнать его уже после старта, во время разгона. Конечно, убедить капитана принять на борт пассажиров в этом случае будет невероятно сложно, да и найти корабль, способный догнать поисковик на стартовой траектории, задачка не из простых…

К счастью, у Линды было достаточно денег, и, если их не слишком экономить, корабль наверняка найдется. Золото во все времена убеждало лучше других аргументов, даже после того, как стало эфемерным, превратившись в бумажки с портретами выдающихся деятелей минувших эпох.

Ознакомившись с реестром находившихся в данный момент на лунной базе кораблей, Ротанов остановил свой выбор на списанном военном катере, переделанном в частную яхту, способную развить необходимую скорость. Некогда на этом судне были установлены боевые ракеты с мезонными зарядами, в настоящее время, разумеется, демонтированные.

Ротанов предположил, что восстановить вооружение на этой посудине не составит особого труда и не займет слишком много времени. В том, что серьезное оружие им обязательно понадобится во время этого сумасшедшего рейда, он нисколько не сомневался.

Как только локаторы лунной базы определят, что траектория катера совпадает с траекторией поисковика, его противники немедленно предпримут ответный ход.

Оставалось найти хозяина яхты и уговорить его продать судно без оформления всех необходимых документов. На это «действо» у Ротанова просто не оставалось времени.

В справочной базе данных своего управления он без труда отыскал нужное имя и адрес.

Отставной капитан Хорст, по счастью, находился на Земле и жил на окраине столицы, в бывшей зеленой зоне, давно уже превратившейся в коричневую.

Считалось, что капитан Стефан Хорст живет за городом, хотя это понятие в современном мире стало весьма условным. Сотовые ячейки многоэтажных зданий были здесь, как и в самом городе, накрыты куполами, чтобы защитить обитателей зеленой зоны от вездесущего смога.

Но тут, по крайней мере, каждая квартира имела собственный небольшой балкон, превращенный в крохотный садик. Два квадратных метра синтетической почвы, с гидропонной системой полива и подкормки, позволяли без особых хлопот выращивать несколько кустиков цветов, настоящие, не изуродованные клонированием овощи, и даже виноградная лоза росла на некоторых балконах вполне успешно.

Квартиры в зеленой зоне стоили совершенно фантастических денег, и, если бы Хорст уходил на заслуженный отдых сегодня, он бы не смог позволить себе подобной роскоши.

Но пять лет назад, успешно прирабатывая контрабандой на своем личном судне, он сделал это приобретение и теперь благодарил бога за удачную мысль.

За пять лет цена его вложений в квартиру увеличилась ровно в пять раз. Но эти мертвые, по сути, деньги приносили ему мало радости. Менять квартиру на более дешевую он не собирался, но и здесь чувствовал себя не лучшим образом, ему не хватало простора, открытого воздуха, чистой воды и… семьи.

Одиночество — удел почти всех людей, посвятивших свою жизнь космосу. Оно вполне терпимо, пока человек занимается любимым делом, и, только уйдя на пенсию и полностью погрузившись в это самое одиночество, Хорст начал понимать его подлую, безжалостную суть. Поэтому звонок инспектора Увивба, попросившего его о встрече, обрадовал Хорста хотя бы потому, что дал ему почувствовать — он все еще кому-то нужен, а его знания и опыт могут быть востребованы хотя бы для консультаций.

Ротанов прибыл минута в минуту и этой своей пунктуальностью сразу же понравился старому капитану. Они расположились за крохотным столиком у открытых дверей висячего сада.

Хотя воздух здесь и отдавал запахами кондиционеров и синтетических фильтров, прокачивавших через себя наружный ядовитый воздух Земли, он все же отличался от той смеси, которой горожанам приходилось дышать в центре столицы. Там многие предприятия продолжали работать внутри купола, и далеко не все из них соблюдали строгие нормы экологической безопасности.

Ротанов терпеть не мог длительных предисловий и сразу же приступил к делу, отказавшись от традиционного чая.

— Мне сообщили, что ваша яхта все еще на ходу, хотя и находится в консервации вот уже третий год. Я хотел бы нанять ее, произвести предполетную подготовку и необходимый ремонт за свой счет и, кроме этого, готов уплатить вам вполне приличный гонорар за предстоящий фрахт.

Запустив этот пробный шар, Ротанов не рассчитывал на положительный ответ. Как только хозяину станет известно, для чего нанимается яхта, любой нормальный человек откажется от фрахта. Речь могла идти только о покупке, чтобы компенсировать вероятную потерю яхты. Но, как всякий опытный дипломат, привыкший вести сложные переговоры в различных ситуациях, Ротанов не спешил открывать все свои карты.

Капитан Хорст, в свою очередь, не спешил с ответом, насмешливо рассматривая Ротанова своими выцветшими от времени глазами и неторопливо набивая трубку настоящим контрабандным табаком, запасы которого хранились у него еще с тех незапамятных времен, когда капитан перевозил этот самый табак для марсианской колонии.

— Щедрое предложение. Весьма щедрое, особенно если учесть, что оно исходит от правительственного чиновника.

— Мое предложение не имеет отношения к ведомству, в котором я работаю. Ваш корабль нужен мне для личных целей, и я оплачиваю его фрахт из денег моей клиентки, интересы которой я в данный момент представляю.

— Запутанная история, не правда ли?

— Вас не заинтересовало мое предложение? — Ротанов терпеть не мог, если собеседник уходил от прямого ответа, в особенности в тех случаях, когда речь шла о важном деле.

— Отчего же? Я этого не говорил. Но я хотел бы знать, как именно будет использоваться мое судно.

— А какое, собственно, вам до этого дело? — Ротанов уже начинал подумывать о том, что ошибся в выборе. Разговор получался каким-то тягучим и неопределенным, а открывать свои подлинные намерения первому встречному он собирался лишь в самом крайнем случае.

— Как вы знаете, в соответствии со статьей кодекса сто двадцать третьей, пункт шесть, владелец судна продолжает нести полную материальную и моральную ответственность за вред, причиненный третьим лицам с использованием этого самого судна.

— Я не собираюсь заниматься на нем пиратством! Я даже контрабанду на нем возить не собираюсь! — не без некоторого ехидства заметил Ротанов.

— Разумеется, такой известный человек, как вы, не станет заниматься мелочовкой вроде контрабанды.

— Вы меня знаете?

— Конечно, я вас знаю. В то время, когда я совершал регулярные рейсы между Землей и Марсом, подвиги инспектора Ротанова подробно расписывали все информационные агентства. Если вы хотели сохранить инкогнито, вам следовало посетить студию пластигрима. Говорят, сейчас они неплохо умеют изменять внешность.

— Черт бы вас побрал, Хорст! Ладно, ваша взяла. У меня нет времени на поиски нового варианта, а через несколько дней о том, что я собираюсь проделать с вашей яхтой, сообщат эти проклятые информационные агентства.

— И что же это?

— Вы обещаете хранить эту информацию в тайне в течение следующей недели?

— Обещаю.

— Учтите только, что, если вы нарушите свое обещание, могут лишиться жизни сразу несколько человек. В том числе и вы сами.

— Все настолько серьезно?

— Более чем. Особенно, когда дело касается компании «Инпланет».

— Я разделяю ваше негативное отношение к этой компании.

— А я знаю историю ваших взаимоотношений с этой компанией, собственно, это одна из главных причин, по которой я решил обратиться к вам со своим предложением.

Помолчав, Ротанов продолжил:

— Завтра с лунной базы стартует поисковик «Разгон». Через день после старта я собираюсь нагнать его на вашей яхте и перейти на этот корабль вместе со своим пассажиром.

— И вы уверены, что вам удастся столь рискованное предприятие?

— Уверен.

— И капитан «Разгона» согласился? — Ротанов с удивлением отметил про себя, что хозяина яхты в первую очередь занимает не судьба собственной посудины, а успех задуманного его собеседником предприятия.

— Я его об этом еще не спрашивал. Как я уже сказал, мой план приходится держать в строжайшей тайне. Компания «Инпланет» готова сделать все, чтобы помешать мне попасть на «Разгон».

— Как я понимаю, вам понадобится пилот, для того чтобы вернуть мою яхту обратно?

— Разумеется. Я собирался пригласить для этого вас, если хотите, — и это автоматически увеличит сумму страховки не менее чем в два раза.

— Ничего не выйдет, мистер Ротанов.

— Вот как? Вы хотите сказать, что я напрасно потратил время, посвящая вас в свои планы? — Сейчас в голосе инспектора нетрудно было почувствовать скрытую угрозу, но у Хорста она вызвала лишь усмешку.

— Я сказал только то, что хотел сказать. Вам не удастся вернуть яхту на Землю с моей помощью. Впрочем, как мне кажется, вам не удастся ее вернуть ни с чьей помощью.

— Так вы отказываетесь или нет? Говорите, черт возьми, яснее! У меня нет ни времени, ни желания разгадывать ваши загадки!

Хорст окутался целым облаком дыма из своей трубки, чем заставил Ротанова передвинуть стул подальше от своего собеседника. Капитан не спешил с ответом и с хитрецой наблюдал за нервничавшим инспектором.

Ротанов попал в цейтнот. Времени на поиски другого подходящего судна у него не оставалось, да и не было в данный момент в ангарах лунной базы ничего более подходящего. Если Хорст знает об этом, он может выжать из его клиентки совершенно баснословную сумму. Наконец Хорст соизволил ответить:

— Я не смогу доставить яхту обратно, потому что полечу вместе с вами. Вам придется обеспечить для меня место на «Разгоне». Это и будет ценой моего согласия. Ваши деньги меня не интересуют. За свою долгую, порой не совсем законную деятельность я накопил достаточно. А в моем возрасте, если денег достаточно, перестаешь заботиться об увеличении капитала.

— Зачем вам «Разгон»? Это исследовательский корабль, он совершает посадки только на диких планетах. Что вы там собираетесь делать?

— Бросьте, Ротанов, я не тот наивный старичок, каковым, возможно, вам показался. Я собираюсь делать на «Разгоне» то же, что и вы. Совершить высадку на Ароме.

— Похоже, уже каждая портовая крыса знает, зачем мне понадобился «Разгон». Откуда у вас эти сведения?

— Я сорок лет провел, общаясь с этими самыми «портовыми крысами», как вы соизволили назвать неприметных людей в серых спецовках, которые обслуживают наши корабли и узнают о предстоящих рейсах раньше тех, кто их планирует. У меня осталось немало друзей на лунной базе, да и в других портах тоже. После вашего звонка мне понадобилось не больше десяти минут, чтобы навести все необходимые справки.

Для посадки на диких планетах не используют посадочную капсулу и не заправляют ее горючим перед стартом. Значит, «Разгон» собирается высадить по дороге какого-то пассажира. Лишь одна обитаемая колония находится на пути его следования, и лишь один пассажир может претендовать на подобную остановку.

— Тогда вы должны знать, что на Ароме далеко не все благополучно, а обратный билет на Землю может оказаться недействительным, — проговорил Ротанов.

— Я это знаю и не собираюсь возвращаться. Что бы там ни происходило, на этой самой Ароме, сад, который я там выращу под настоящим солнцем, будет больше этого жалкого клочка искусственной почвы на моем балконе.

Я давно мечтал покинуть Землю, инспектор, но У меня не было для этого никакой возможности. Всех моих сбережений не хватит и на половину стоимости билета такого рейса.

Услышав это, совершенно неожиданно для себя Ротанов согласился, скорее всего, потому что интуитивное чувство понимания собеседника никогда его не подводило. Старый капитан не хитрил с ним и не пытался ничего выгадать. Больше того, он готов был пойти на смертельный риск ради осуществления своей мечты о жизни на далекой планете.

Как только главный вопрос был решен, они начали обсуждать детали. Выяснилось, что Хорст готов пожертвовать своим кораблем, им не нужно будет искать второго пилота для того, чтобы вернуть яхту на Землю.

Это была хорошая новость, поскольку она позволяла Ротанову не посвящать в их дела постороннего человека. Хорста, после его предложения, он автоматически перестал считать посторонним.

Как только Ротанов дал согласие включить капитана в число своей команды и пообещал ему высадку на Ароме, тот сразу же перестал курить свою чудовищную трубку и перешел в обращении к Ротанову на «ты», как бы подчеркивая этим, что все былые заслуги инспектора не могут поставить его выше капитана их будущего маленького корабля, от успешного рейда которого будет теперь зависеть их жизнь.

— Почему ты выбрал ракетный катер? Собираешься использовать аппарели моей «Смайл» для установки ракет?

— Постараюсь сделать это, хотя времени для серьезной модернизации яхты остается слишком мало.

— Ну когда я снимал с нее вооружение, то предусмотрел подобнуювозможность, поэтому времени для установки потребуется не слишком много, было бы что устанавливать…

— Об этом можешь не беспокоиться, «открытая карта» моего управления способна творить чудеса.

— Насколько я знаю, использовать ее разрешается только в случае прямой угрозы Земной Федерации. Ты считаешь, что ситуация настолько серьезна?

— Более чем. Если бы это было не так, мое начальство не предложило бы мне отпуск на Ароме.-Не могу гарантировать, что и твоя эмиграция закончится проживанием в райском уголке курортной планеты. Там происходит что-то грязное.

— Да черт с ним! Мне осталось совсем немного коптить небо. Хочется рискнуть в последний раз и все поставить на одну карту.

ГЛАВА 5

Свиридов получил назначение на должность коменданта арсенала лунной базы всего неделю назад и еще не успел освоиться на новом месте. Это был обстоятельный, полноватый мужчина, носивший рыжие усы — и этот анахронизм выглядел достаточно вызывающе на фоне его прилизанной формы.

Прежде чем встретиться с этим человеком, Ротанов, как обычно, изучил его досье. Свиридов был разведен, единственный сын пропал без вести во время Саронского мятежа, а военная карьера не удалась. На лунную базу списывали обычно лишь бесперспективных службистов. Свиридов был охарактеризован в своем досье как человек педантичный, исполнительный, но лишенный инициативы. Иметь дело с такими людьми, считавшими, что весь мир к ним несправедлив, труднее всего.

Свиридов смотрел на Ротанова так, словно тот был, по меньшей мере, представителем инопланетного корпуса, вторгшегося во вверенный ему объект.

Они обсуждали проблему выписки необходимого Для яхты Хорста вооружения вот уже полчаса, и никаких сдвигов в этом вопросе не предвиделось.

Комендант требовал от Ротанова предъявить предписание, наряды, выписанные управлением, и еще кучу разнообразных бумаг, на оформление которых у Ротанова не было времени. Да и желания связываться с местной бюрократической машиной он не испытывал, прекрасно зная по собственному опыту, в какие глубины бесконечных отписок, резолюций и пересылок от одного чиновника к другому это приведет. Оставался единственный путь — воспользоваться белой картой.

Задействовать эту карту разрешалось лишь в исключительных случаях. Инспектор, пустивший ее в ход, должен был испытывать уверенность в том, что речь идет, по меньшей мере, о безопасности всей Земной Федерации. Каждый случай использования карты расследовался специальной комиссией, и, если она не находила действия инспектора достаточно обоснованными, он навсегда лишался права пользоваться картой, а то и своей должностью.

Ротанова утешало лишь то, что расследование, как обычно, запоздает, он уже покинет Землю, а когда вернется… Ну что же, чутье редко подводило инспектора, и на этот раз он не сомневался в том, что речь идет о весьма серьезных вещах.

Для того чтобы частная компания решилась устроить охоту на государственного служащего, должны были иметься очень серьезные причины. И хотя ради получения хоть каких-то рычагов влияния на взбалмошную и слишком самостоятельную Линду Гердт, он представил дело так, будто охота идет на нее — сам Ротанов нисколько не сомневался в том, что после неудачных переговоров с Абросяном устранить хотели именно его самого.

— Вам все же придется выдать мне все, что значится в списке. Моей расписки будет достаточно. — Ротанов вздохнул и положил на столик свою белую карточку. С этой минуты любой государственный служащий обязан был беспрекословно выполнять его распоряжения, независимо от должности, которую тот занимал.

С минуту Свиридов молча рассматривал белый светящийся квадратик пластика с четкой надписью «Угроза безопасности Федерации» и фамилией инспектора в верхнем левом углу. А затем решительно отодвинул ее от себя.

— Ротанов… Ну, конечно, Ротанов. Как это я сразу вас не узнал. Кто еще, кроме вас, способен объявить федеральную тревогу по такому пустяку, как пара списанных с вооружения ракет. Я выполню ваш заказ без ссылки на белую карту.

— Но у вас могут быть неприятности.

— Мне не нравится моя нынешняя должность. Теперь у начальства появится причина отправить меня в отставку. Но в этом случае им придется назначить мне приличную пенсию. Пусть так и будет. Только ответьте мне на один вопрос. Вам не кажется, что все это было ошибкой?

— Что именно?

— Наша экспансия в космос. Не слишком ли дорогую цену мы за нее платим? Не слишком ли много похоронок приходит оттуда?

Понимая причину этого вопроса, Ротанов все же уточнил, не желая афишировать свои методы подготовки к подобным встречам:

— У вас там кто-то остался?

— Сын. Единственный сын пропал без вести во время Саронского мятежа.

— Я там был. На Сароне творился настоящий ад.

— Я знаю, что вы там были, потому и спросил — зачем все это?

— Если бы не колонии, мы бы давно задохнулись. Земля стала слишком тесной и маленькой.

— С этим я не спорю. Но не кажется ли вам, инспектор, что мы взяли с собой в космос всю грязь, которую накопили у себя дома, всю нашу зависть и всю свою безмерную алчность? Не в этом ли причина той высокой цены, которую нам приходится платить за нашу неуемную экспансию? Изуродовав собственную планету, мы теперь перешли на чужие.

Именно после этих слов Ротанов почувствовал непонятную тревогу. Комендант склада вооружений — философ. Слишком уж странным выглядело подобное сочетание, и, кроме всего прочего, его личное впечатление от этого человека совершенно не соответствовало служебной характеристике Свиридова.

— Я стараюсь выполнять свое дело и не задумываться о глобальных проблемах, решить которые я не в силах.

— А в чем оно состоит, «ваше дело», это вы знаете?

— Оно состоит в том, чтобы помогать людям, попавшим в беду на внешних колониях, чтобы, по возможности, уменьшать количество жертв и устранять непонимание и недоразумения, из-за которых там возникает большинство конфликтов.

— Хороший ответ. Ладно. Давайте вашу заявку.

Свиридов мельком взглянул на список снаряжения, составленный Ротановым, который перед этим изучал весьма детально, а затем сказал, не дав ему возможности обдумать только что состоявшийся, довольно странный, разговор:

— Проблемы будут только с ракетами класса R-32, они давно сняты с производства. Придется приспосабливать более поздний образец серии R-42.

— Но они шрапнельные? Для меня это важно.

— Не сомневайтесь. Они еще лучше, только размеры аппарели не совпадают.

И уже много позже, когда все вооружение было погружено роботами на транспортный кар и отправлено на космодром, когда сам он покинул склад и сидел в лунном челноке, Ротанов понял, что не давало ему покоя во время встречи с комендантом Свиридовым. Это были его рыжие усы.

И не потому, что никто из всех знакомых инспектору жителей Земли не носил усов, этот анахронизм встречался только на дальних колониях, там, где люди старались соблюдать патриархальные традиции, — дело было совсем не в этом, дело было в том, что ничего, кроме этих усов, Ротанов не мог вспомнить.

Внешность коменданта полностью исчезла из его памяти, и ее место заполнили эти самые усы… Если бы сейчас ему пришлось набросать словесный портрет человека, в обществе которого он только что провел не меньше часа, он не смог бы этого сделать. И это было настолько странно, что сразу же после старта челнока Ротанов включился в информационную сеть лунной базы и, воспользовавшись своим паролем, затребовал полное личное досье Свиридова. То, которое он просматривал в управлении, содержало лишь самые общие сведения обо всех федеральных служащих.

Но именно в этот момент челнок попал в сплошную полосу помех, информаторий выдал какую-то абракадабру, что-то вроде того, что такого человека в реестре базы не значится, после чего связь прервалась полностью.

Ротанов дал себе слово, вернувшись в свою контору, прояснить эту непонятную ситуацию. Но до старта «Разгона» оставалось всего несколько часов, и он так и не успел этого сделать, прощальный визит в управление не состоялся.

Линда Гердт впервые в жизни поняла, как должен чувствовать себя человек, попавший в камеру одиночного заключения. За дверью конспиративной квартиры Ротанова остался огромный и враждебный город, который совсем недавно пытался ее убить, и она даже не знала, имеет ли отношение к этому покушению ее собственный отец.

Несколько раз она порывалась, наплевав на все запреты, позвонить ему, — но благоразумие взяло верх, и Линда решила дождаться возвращения Ротанова. Ей и в голову не приходило, что она может остаться в этой квартире ночью одна. Он должен был вернуться, она чувствовала, что понравилась ему, и не знала ни одного мужчины из числа своих знакомых, который не попытался бы воспользоваться создавшейся ситуацией.

Несколько неожиданно для себя она поняла, что не станет возражать, хотя бы потому, что он тоже ей нравился, а также потому, что этот человек был героем ее юности, а совсем недавно он спас ей жизнь и хотя бы за это заслуживал награды…

Но Ротанов не появился этой ночью, и утром, проснувшись в скомканной постели, Линда почувствовала сначала разочарование, а потом в ней заговорило уязвленное самолюбие.

Он еще пожалеет, что пренебрег ею, пусть только появится… Но он не появлялся весь следующий день, и, в конце концов, потеряв терпение и не в силах больше вынести неопределенность ситуации, она набрала номер отца… Но, едва прикоснувшись к кнопке вызова абонента, Линда услышала серию коротких гудков, а затем спокойный голос Ротанова в трубке произнес: «Я же просил вас не пытаться использовать телефон. Не надеясь на ваше благоразумие, я заблокировал его».

— Где вы? Сколько еще я должна сидеть в этой запертой квартире!?

Но ответом на ее возмущенную реплику были возобновившиеся короткие гудки. С нею разговаривал телефонный автомат.

А когда наконец к вечеру второго дня в квартире щелкнул электронный звонок и на пороге возник Ротанов, все заранее заготовленные Линдой гневные слова куда-то исчезли, и она стояла молча, ожидая извинений или хотя бы малейшего знака того, что он рад ее видеть, но он лишь сказал в своей обычной, отрывистой манере:

— Собирайтесь, у нас очень мало времени. Все готово к отлету.

И она без возражений подчинилась, удивляясь собственной безропотности.

Их атаковали через час после старта яхты, когда до ушедшего вперед «Разгона» оставалось не более десяти тысяч километров. В открытом космосе расстояния измеряются другими мерками, так же как время. И, хотя небольшая масса яхты делала ее более маневренной, наращивать ускорение более высокими темпами мешало отсутствие на кораблике современных антиперегрузочных устройств. К тому же это было бессмысленно в сложившейся ситуации.

Пятерка ракетных истребителей, используемых в космосе большими кораблями при непосредственном контакте с противником, была спрятана на старом, давно законсервированном охранном спутнике и совершенно неожиданно появилась на кормовом радаре яхты несколько минут назад.

Со времен второй Троянской войны, развязанной в космосе своими же соотечественниками, решившими заплатить за отделение от Федерации любую цену, вокруг Солнца, по гелиоцентрическим орбитам, вращалось столько железного хлама, что спрятать среди него эскадрилью истребителей не составляло никакого труда.

Но его противники, к счастью для Ротанова, немного просчитались с расположением стартовой базы. Они надеялись отсечь любое судно, если оно попытается догнать «Разгон», но спутники не стоят на месте, и старт «Разгона», запоздавший всего на несколько минут, спутал им все расчеты.

Теперь они вынуждены были догонять на форсаже уходившую от них яхту, а как раз на подобное преследование и были рассчитаны шрапнельные ракеты «R-42», выбрасывавшие в космос после взрыва несущего цилиндра целое облако мелких чугунных шариков.

Каждый такой шарик, массой не более грамма, при столкновении с препятствием на космических скоростях способен был проделать в обшивке любого корабля дыру диаметром более метра, а у небольшого истребителя не было ни малейшего шанса уцелеть при столкновении с таким крошечным и совершенно безобидным в атмосфере Земли снарядом.

К сожалению, стартовый расчетный вес яхты не позволял взять на борт более двух подобных ракет, а истребителей было пять, и они атаковали «веером», на расходящихся траекториях, стараясь выйти в зону атаки сразу с нескольких сторон. Закрыть весь фронт атаки двумя шрапнельными облаками не представлялось возможным, и Хорст предпринял совершенно неожиданный для противника маневр.

Вместо того чтобы еще больше увеличить скорость, не считаясь с перегрузками и с самочувствием своих пассажиров, он погасил факел основных двигателей и включил тормозные, переведя тумблер мощности далеко за красную черту.

Перегрузка, мешавшая шевельнуться, на мгновение исчезла, а затем Линда почувствовала, что ее выворачивает наизнанку. К счастью, этот рискованный маневр продолжался недолго, но он позволил резко сократить расстояние между ними и преследовавшими их истребителями.

За мгновение до залпа Хорст поймал взгляд Ротанова, молча спрашивая его согласия. Тот лишь кивнул, отлично понимая, что означал этот кивок.

«Смайл» тряхнуло, когда включились стартовые двигатели ракет, и через несколько мгновений за кормой яхты вспухли два разрыва, а затем распустились пять огненных цветков.

Не успев разойтись на достаточное расстояние, все истребители попали в шрапнельную сеть.

Потом будет проводиться долгое служебное расследование, установление личностей погибших пилотов и выноситься вердикт комиссии управления. Вообще-то в подобных случаях, когда на кораблях не было опознавательных маяков, их действия приравнивались к пиратским, но, если эти истребители принадлежали компании «Инпланет» и ее руководство сочтет необходимым использовать инцидент, чтобы предпринять очередную атаку на управление внешней безопасности, трудно предсказать, чем может кончиться вся эта история.

Хотя, скорее всего, никто даже не вспомнит об этих людях, не сумевших выполнить порученного им задания. На перенаселенной Земле человеческая жизнь ценилась слишком дешево.

Но расследование, если оно все-таки состоится, будет потом, когда закончится миссия инспектора на Ароме, и результат расследования напрямую свяжут с тем, что он там найдет. В этом он сейчас не сомневался.

Ротанов постарался выбросить из головы все лишнее, не думать о людях, которые всего лишь хотели заработать, выполняя чужой приказ, и теперь не вернутся домой. Все свое внимание он сосредоточил на указателе топлива.

Неожиданный маневр сожрал почти весь их резервный запас, возникла новая опасность. Они могли не нагнать «Разгон» и зависнуть на орбите с пустыми баками.

В этом случае результат нетрудно было предвидеть заранее, если их не расстреляют со спутников, то вместо почетного выхода на пенсию, провалив задание, он загремит в федеральную тюрьму.

— Придется потерпеть! — сквозь стиснутые зубы проворчал Хорст, вновь передвигая рычаг ускорителя далеко за красную отметку предельной перегрузки.

Казалось, чудовищная сила, скрутившая и расплющившая их тела, не может стать больше, а боль, разрывающая связки и нервы, не может увеличиться, потому что она и так уже превысила болевой порог обычного человека, и эти двое держались только благодаря своей многолетней закалке и постоянным тренировкам, — женщина давно потеряла сознание.

Ротанов потянулся к рычагу, пытаясь вернуть его к прежней отметке, он не хотел рисковать жизнью Линды — кровь, превратившаяся в вязкую тяжелую жидкость, вполне могла заблокировать сердце. При таких перегрузках не помогали даже кислородные маски.

Хорст, правильно оценивший его движение, так и не достигшее цели, сам сдвинул рычаг ускорителя на несколько делений назад. Теперь они могли хотя бы протолкнуть в легкие глоток воздуха.

— Мы его не догоним при таком ускорении! — прохрипел Хорст и вновь потянулся к рычагу, но Ротанов успел перехватить его руку.

— Подожди. Мы находимся в зоне уверенной связи. Я заставлю «Разгон» снизить скорость.

ГЛАВА 6

Расстрел истребителей произвел на капитана «Разгона» сильное впечатление. Во всяком случае, требование Ротанова было немедленно выполнено. «Разгон» снизил скорость, и их взяли на борт поисковика.

Неприятности возникли позже, когда корабль вновь начал стартовое ускорение, а сделавшая свое дело «Смайл» осталась на гиперболической орбите с пустыми баками, без экипажа.

Лишившись своего корабля, они оказались в полной власти капитана «Разгона». Ротанов оценил всю сложность предстоящих переговоров и сложившейся ситуации уже после первой фразы капитана, произнесенной, едва он появился в дверях рубки.

— Сдайте ваше личное оружие!

Капитан «Разгона», высокий худой человек с резкими, неприятными чертами лица, словно нарисованными нерадивым художником, непрерывно двигался по небольшому помещению капитанской рубки, служившей одновременно и его каютой. У дверей рубки застыли два мордоворота со стайерами в руках, словно они находились на военном корабле, в зоне какого-то конфликта. Только в этих особых случаях капитанам кораблей полагалась личная охрана. Должно быть, Горюнов не слишком рассчитывал на собственную команду, или же он специально подготовился к визиту Ротанова. Второе предположение показалось инспектору более правдоподобным. Во всяком случае он не собирался немедленно сдавать позиции. Проявленная при первом столкновении слабость всегда давала о себе знать впоследствии, а с капитаном «Разгона» ему еще не раз придется вступать в конфликт по гораздо более важным поводам.

— Инспекторам службы безопасности предписано не расставаться с личным оружием ни при каких обстоятельствах.

— Только не на моем корабле!

— И что вы сделаете, если я откажусь выполнить ваше нелепое требование? Вышвырнете меня обратно в космос?

— В таком случае мне придется разоружить вас силой!

Ротанов усмехнулся, представив себе, чем могло бы кончиться такое «разоружение». Применять лучевое оружие в тесном пространстве рубки, напичканной приборами и органами управления, невозможно, и вряд ли капитан «Разгона» знал, что у двух его силовиков, из службы безопасности корабля, нет ни малейшего шанса, если дело дойдет до рукопашной с инспектором, прошедшим школу специальной подготовки, рассчитанной как раз на подобные случаи.

Мысленно Ротанов до конца прокрутил всю сложившуюся ситуацию. Что делать потом, когда он нейтрализует капитана и окажется один на один со всей командой на незнакомом корабле? У него не было никакой уверенности в том, что ему удастся заставить подчиниться всех этих людей.

Конечно, Горюнов неспроста ведет себя подобным образом, за его спиной наверняка стоит компания. Но если это так, разоружением дело не ограничится. И тем не менее следовало как можно дольше избегать прямой конфронтации.

Рано или поздно, если он не ошибся насчет компании, схватки не избежать, но каждый выигранный день приближает корабль к Ароме. Да и не было у него полной уверенности в том, что причиной их первого конфликта не стала обыкновенная глупость и излишнее самомнение этого человека. Ротанов хорошо знал, как сильно изменяется психика людей, облеченных слишком большой властью, на годами оторванных от дома кораблях, где капитан являлся единственным полновластным диктатором. Особенно сильно подобный деспотизм проявлялся именно на поисковиках, где строжайшая дисциплина была важнейшим условием выполнения поставленной перед экспедицией задачи.

И потому совершенно спокойно, не показав ни одним движением своего подлинного отношения к происходящему, Ротанов отстегнул кобуру бластера и положил его на стол капитана.

Убрав оружие инспектора в свой стол и расслабившись, после того как выиграл этот первый раунд, казавшийся ему таким важным, капитан Горюнов самодовольно улыбнулся.

— Теперь я готов выслушать ваши объяснения насчет того, почему на моем корабле оказались посторонние люди. В полученном мной предписании ни слова не говорится о том, что вы объявитесь в сопровождении целой свиты. Вы прекрасно знаете, что на поисковиках на счету каждый метр свободного пространства.

Отметив про себя, что Стальцев все-таки выполнил свое обещание и успел вручить капитану «Разгона» официальное предписание на его счет, чем значительно облегчил ему дальнейшие переговоры, Ротанов произнес с сожалением:

— Это не мой каприз, капитан. Обстоятельства изменились уже после вашего старта, и для успешного выполнения задания я был вынужден взять с собой этих людей. Более того, поскольку с нами летит женщина, вам придется выделить нашей группе отдельную каюту. Но я готов компенсировать дополнительные расходы и неудобства, причиненные моими спутниками.

— Это каким же образом? Какой мне прок с того, что ваше ведомство переведет на счет моего некую жалкую сумму? Щедростью оно никогда не отличалось!

— Речь не о переводе. Я готов оплатить наличными стоимость проезда этих двух пассажиров по расценкам лайнера первого класса!

В глазах Горюнова мелькнул на мгновение алчный огонек, но он тут же притушил его и постарался не показать своего интереса, однако для Ротанова этого оказалось достаточно, чтобы понять — его предложение достигло цели.

— А вам знакомы расценки в нерейсовых лайнерах первого класса на такие расстояния? — Услышав, что Горюнов не забыл упомянуть названный им класс лайнеров, которые никогда не покидали хорошо освоенных федеральных трасс, Ротанов мысленно усмехнулся:

— Да, они мне знакомы. Я намерен заплатить вам наличными двести пятьдесят тысяч руларов, а на эти деньги можно арендовать уже целый корабль. Мне даже расписки от вас не потребуется. Только отдельная каюта и ваше согласие не беспокоить нас до конца рейса.

— А можно узнать, откуда у инспектора такие деньги?

Этот вопрос очень не понравился Ротанову, поскольку он означал, что алчность Горюнова после названной суммы вспыхнула с новой силой, и с этой минуты они не могли чувствовать себя в безопасности на его корабле, независимо от того, направлялись ли действия капитана людьми из «Инпланет», или он действовал по собственной инициативе.

В дальних рейсах всякое случается… И ничто не помешает капитану «Разгона» уложить в посадочный модуль их трупы, предварительно обобранные до нитки… Тот, кто может предложить за перелет четверть миллиона, обычно выкладывает не последние свои деньги… И вот это заблуждение капитана следовало немедленно развеять.

Ротанов, предвидевший подобное развитие событий, поставил на стол заранее приготовленный кейс, открыл его и сказал:

— Здесь все наши деньги. Четверть миллиона руларов. Они принадлежат моей клиентке, дочери известного магната. Половину того, что находилось в этом кейсе первоначально, мы заплатили за фрахт и вооружение яхты, все оставшееся отныне принадлежит вам.

— И чем же вызвана такая щедрость? Вы не собираетесь лететь обратно?

— Сопровождающие меня люди останутся на Ароме. На обратном пути вы заберете только меня, точно так, как указано в вашем предписании. Линда Гердт считает, что на этой дикой планете деньги ей не понадобятся. Он нарочно произнес фамилию отца Линды, чтобы увидеть реакцию капитана на подобное сообщение, но Горюнов ничем не показал, что это имя произвело на него какое-то впечатление.

Либо он слишком хорошо умел прятать свои эмоции, либо компания «Инпланет» действительно не имела никакого отношения к той встрече, которую им оказали на «Разгоне», во что Ротанов не мог поверить. Даже если сам капитан не сотрудничает с компанией напрямую, здесь их ждет еще немало сюрпризов. Устроившие за ними охоту люди из службы безопасности «Инпланет» не могли не позаботиться о том, чтобы отрезать им ВСЕ пути отхода. Но пока что первый, самый сложный этап переговоров вроде бы заканчивался благополучно.

— Будем считать, что мы договорились, — буркнул капитан с недовольным видом, захлопывая кейс и запирая его в сейф. Он вел себя так, словно получил не деньги, которые наверняка использует в своих личных целях, а нечто глубоко ему отвратительное. Собственно, именно так и должен чувствовать себя человек, преступающий закон и нарушающий основное правило дальних космических экспедиций, запрещавшее иметь на борту женщин.

— Каюту я вам выделю. Однако на особый сервис не стоит рассчитывать. У меня не хватает людей. Питаться будете вместе со всеми, но желательно, чтобы ваша дама не появлялась в общественных местах, так что обслуживать спутницу вам придется самим. — Капитан многозначительно усмехнулся, и Ротанов покинул рубку с твердой уверенностью, что уменьшить интерес Горюнова к содержимому их багажа ему удалось далеко не полностью.

На поисковиках класса «Разгона» на счету действительно был каждый метр свободного пространства, и требование Ротанова предоставить ему отдельную каюту произвело на Горюнова самое негативное впечатление, тем более что это затрудняло выполнение некоторых секретных разделов, полученных им от руководства инструкций.

Отдав приказ взять на борт этого свалившегося ему на голову инспектора чужого ведомства, он лишь выполнил распоряжение своего собственного начальства, но в полученном им предписании ни слова не говорилось о дочери руководителя компании, и ее появление на борту спутало ему все карты. «Разгон» давно уже вышел из зоны прямой радиосвязи с базой, и получить на этот счет какие-то дополнительные инструкции не представлялось возможным.

Теперь Горюнову самому предстояло выпутываться из той сложной ситуации, в которой он оказался. Он позаботится о том, чтобы деньги, полученные от инспектора, а также и те, что пока еще, как он полагал, оставались у Ротанова, перешли в его личное распоряжение.

Проделать эту сложную операцию предстояло так, чтобы не осталось лишних свидетелей. Горюнов бросил на застывших у дверей рубки охранников незаметный взгляд. Судьба этих двух людей была уже предрешена.

Каюта, выделенная Ротанову и его спутникам, представляла собой наспех переделанную кладовую и не блистала особыми удобствами и чистотой. Зато здесь оказалось достаточно свободного пространства для того, чтобы натянуть ширму, отгородившую койку Линды от остального помещения. В каюте они обнаружили даже туалет, вода в который подавалась на несколько минут в строго установленное время. Ротанов был бы полностью удовлетворен отведенным для них помещением, если бы не его слишком изолированное положение.

От жилой палубы, на которой располагалась столовая и каюты экипажа, добираться в складской отсек приходилось по металлическим лестницам минут пятнадцать, лифт на эти этажи работал только во время посадки.

Дождавшись, когда Линда, утомленная всеми передрягами этого сложного дня, уснула, о чем свидетельствовало ее ровное дыхание, доносившееся из-за ширмы, Ротанов жестом пригласил Хорста сесть на свою койку и, наклонившись к нему, заговорил так тихо, чтобы его слова не могли быть услышаны Линдой, даже если она только притворялась уснувшей:

— Нам придется по очереди нести круглосуточное дежурство. Капитан «Разгона» что-то задумал. Нас неспроста поместили в самый дальний угол корабля.

— Я думаю, нам нужно опасаться, в первую очередь, людей из компании. Раз уж они начали за вами охоту, то не успокоятся, пока не добьются своего. Со стороны компании было бы глупо, на случай вашего появления на корабле, не оставить здесь своих людей.

— Конечно, ты прав. Я даже думаю, что с компанией связан сам капитан и наше бесследное исчезновение во время рейса будет ему вдвойне выгодно. Вместе с гонораром от «Инпланет» он рассчитывает заполучить и оставшиеся у нас деньги.

— Разве они у нас есть?

— Нет. Но Горюнов мне не поверил.

— А как обстоит дело с оружием?

— Плохо. Мой личный бластер конфисковали, но я постараюсь решить эту проблему в самое ближайшее время. — Некоторое время Ротанов молча разглядывал помрачневшего Хорста, а затем спросил: — Ну что, Стефан, жалеешь, что согласился на этот фрахт?

— Да я — то что… Один раз можно решиться и на авантюру, особенно если приз в конце — мечта всей жизни. Ты скажи лучше, как ты-то с этим управляешься? Как тебе удается после каждой передряги вляпываться в новую? Не возникает желание осесть где-нибудь, прекратить погоню за призраками? Зажить нормальной человеческой жизнью?

— Да где ты ее видел, нормальную человеческую жизнь? В каждой отдельно взятой бутылке, в каждом стакане обязательно начинается своя собственная маленькая буря. Уж лучше дышать настоящим ветром. Это как наркотик. Привыкаешь. Опасность становится твоей постоянной спутницей, и, если вдруг она исчезает, на какое-то время все вокруг тускнеет. Ты должен это понимать.

— Да я — то понимаю. Важно, чтобы ты понял, пока не совсем поздно, что такое состояние ненормально, и если вовремя его не прекратить…

Неожиданно ширма, закрывавшая койку Линды, распахнулась.

— У меня хороший слух, так что можете не шептаться, и впредь все вопросы, связанные с нашей общей безопасностью, я прошу вас решать вместе со мной. Не надо относиться ко мне. как к беспомощному ребенку. Я вполне смогу постоять за себя, если до этого дойдет дело, и дежурить мы будем втроем.

Им предстояло провести вместе в этой тесной каморке все время пути, не стоило начинать с ссоры с этой упрямой девчонкой, тем более что ею двигали самые лучшие побуждения. Подмигнув Хорсту, Ротанов согласился с предложением Линды.

Но через два дня, после того как корабль набрал необходимую скорость и ушел в оверсайд, Линду вместе со старым капитаном похитили.

Это случилось, когда подошла очередь Ротанова идти в столовую за дневной порцией концентратов.

День начался в общем удачно, потому что, кроме дежурной вахты из тридцати человек, вся команда корабля уже спала в гибернизаторах, и Ротанов, воспользовавшись тем, что охрана повсеместно была уменьшена, без особых затруднений похитил у задремавшего охранника, дежурившего в одиночестве на посту, где раньше находились двое, его бластер.

Он подготовился к этой акции заранее, подобрал из инструментов, оставшихся в кладовой, подходящий муляж, по весу и размерам не отличавшийся от боевого оружия, и осторожно положил его в пустую кобуру.

Даже если охранник сразу же обнаружит подмену, он вряд ли заявит о собственном ротозействе. Скорее всего, пропажа оружия обнаружится только после посадки на неисследованную планету. В полевых условиях никто не станет поднимать шум из-за пропавшего бластера.

Ротанов чувствовал, что оружие ему понадобится в самое ближайшее время, но не предполагал, что это время уже начало свой отсчет.

Когда он вернулся в свою каюту из корабельной столовой с подносом разогретых концентратов в руках, там все было перевернуто вверх дном.

Линда и оставленный дежурить Хорст бесследно исчезли. Впрочем, не совсем бесследно. На сорванной с кровати Линды ширме Ротанов заметил отпечаток чьей-то подошвы, испачканной кровью.

Небольшой остаток денег, отложенный на самый крайний случай, разумеется, пропал, но Ротанову сразу же стало ясно, что искали не только деньги…

Искали что-то мелкое. Были вспороты все швы на одежде Линды, а ее чемодан разобрали почти на молекулы. Это показалось Ротанову важным, потому что могло иметь непосредственное отношение к причине похищения и к тому яростному преследованию, которому они подверглись перед отлетом.

Что же такое она скрывала от него и от всех прочих? Какую-то мелкую и весьма пенную вещицу… Возможно, это был носитель информации, кристалл молекулярной памяти или что-то подобное. Впрочем, сейчас не время для гаданий. Он это выяснит, как только ее найдет… Если к тому времени она еще будет способна говорить… Ротанов вспомнил окровавленный обрывок ширмы и содрогнулся. У его друзей никакого оружия, кроме ножа Хорста, не было, и вряд ли эта кровь принадлежит нападавшим.

Первой его мыслью было обратиться к капитану с официальным заявлением, но он тут же отбросил ее. Сделать это все равно придется, но бюрократические процедуры, протесты и жалобы подождут.

Похищение людей на корабле невозможно осуществить без ведома капитана. Значит, Горюнов решил сыграть ва-банк, проигнорировав инспекторский статус Ротанова и все, что связано с его именем.

Причина для такого поступка должна быть очень серьезной. Вряд ли Горюнов просчитал все последствия, и наверняка он не знает, что Ротанов уже успел вооружиться. Бластер придется использовать только в случае крайней необходимости, в самый ответственный момент, чтобы заранее не лишиться эффекта неожиданности.

Сначала нужно найти и освободить пленников, а уж потом разбираться с похитителями. Ротанов хорошо представлял, какая непростая задача перед ним стоит. Ему была известна только общая схема поисковика, но корабли этой серии слишком часто модифицировались, и в их запутанных коридорах и палубах мог разобраться лишь тот, кто провел на корабле не один месяц. Ему предстояло раздобыть схему корабля или найти человека, который хорошо знает расположение всех помещений на «Разгоне», и заставить его разговориться…

ГЛАВА 7

После недолгого раздумья Ротанов решил, что наиболее подходящим для его целей человеком, который обязан знать о «Разгоне» абсолютно все, является его капитан. И если не сводить процедуру встречи с ним к бюрократическим жалобам и протестам, то именно с него и следовало начинать силовую акцию.

Придя к этому несложному заключению, Ротанов покинул каюту, по-прежнему сжимая в руках поднос с концентратами, который был ему нужен для осуществления задуманного плана.

Добравшись до ближайшего автомата внутренней корабельной связи, он нажал клавишу вызова капитанской каюты и немедленно получил отзыв. Лицо Горюнова появилось на экране связи, и капитан тут же с подозрением уставился на поднос в руках Ротанова.

— Я хотел попросить вас о короткой встрече. Мне нужно обсудить с вами детали нашей высадки на Арому. Пришли в голову некоторые соображения, которые могли бы упростить всю процедуру.

— Я смотрю, вы еще не успели пообедать? А как же ваши спутники?

— Ну они подождут. Никто из них не проявляет особого интереса к этим концентратам, корабельный рацион довольно однообразен.

— Да, вы правы. Мы не можем позволить брать с собой лишний вес, деликатесов у нас нет. Что же, прошу в рубку. Беседа может оказаться интересной.

Горюнов многообещающе улыбнулся и исчез с экрана. «Она наверняка будет интересной и несколько неожиданной для тебя», — подумал Ротанов, легким касанием ладони проверяя, на месте ли бластер.

Своей несложной уловкой с подносом он избавил себя от необходимости прорываться к капитанской рубке силой. Горюнов клюнул на предложенную приманку и решил немедленно избавиться от своего самого опасною противника, пока тот еще не знает о налете на его каюту.

Судя по довольному выражению лица капитана, он ни о чем не догадывался, значит, нужно продолжать начатую игру, пока это возможно, и открыть козырные карты в самый последний момент

Ротанов беспрепятственно проследовал через два поста корабельной охраны с дымящимся подносом в руках. Эта простая маскировка оказалась весьма действенной. Все выглядело так, словно капитан пригласил его на дружеский совместный обед. Со стороны инспектор напоминал сейчас безобидного официанта из корабельного бара.

Наибольшую опасность представлял последний пост у капитанской рубки, здесь охрана была возложена не на людей, а на биороботов Эти существа не ведали эмоций и не знали усталости, зато и особой сообразительностью не отличались. Поскольку им было приказано пропустить Ротанова в капитанскую каюту, они, не задавая никаких вопросов, распахнули перед ним двери.

Он оставил поднос на столике перед дверью, и, конечно же, этот странный поступок не произвел никакого впечатления на двух болванов с бластерами.

В рубке неожиданно для Ротанова оказался еще один охранный робот, капитан как следует подготовился к его визиту…

На ходу, учитывая изменившуюся ситуацию, Ротанов, по-прежнему улыбаясь, плотно прикрыл за собой дверь и направился к Горюнову, протягивая ему руку для приветствия и этим простым жестом заставляя того подняться из-за стола.

Таким образом, охранник, находившийся позади стола, оказался на какое-то мгновение за спиной капитана, и это позволило инспектору, резко рванув на себя руку Горюнова, опрокинуть его на стол.

Одновременно левой рукой Ротанов выхватил бластер и прожег во лбу личного капитанского биоробота большую черную дыру, прежде чем тот успел двинуться с места.

С этого мгновения игра пошла всерьез и не совсем так, как планировал Ротанов. Услышав хлопок бластерного выстрела, оба охранника, остававшиеся до этой минуты за дверью, мгновенно оказались в рубке и немедленно открыли беспорядочный огонь, не видя перед собой цели, поскольку она в данный момент находилась уже под столом.

Отсюда, не торопясь, словно в тире, Ротанов, из положения лежа расстрелял обоих роботов, продолжая придерживать одной рукой придавленного к полу капитана, который во время этого короткого огневого боя не успел даже сообразить, что, собственно, происходит.

Покончив с охраной, Ротанов покинул свое убежище под столом, ухватил пытавшегося подняться капитана за шиворот и поволок за собой к двери.

— Вы за это ответите! Это бунт! Это нарушение космической декларации!

— Заткнись и лучше скажи, где пленники? Где вы их прячете?

— Я не знаю, о чем вы говорите!

— Ну конечно! Ротанову пришлось резким ударом вырубить Горюнова на какое-то время. Сейчас он не мог с ним беседовать откровенно. Сначала нужно было найти безопасное укрытие.

До того как он разделался с биороботами, они наверняка успели подать сигнал тревоги, между этими существами устанавливалась постоянная телепатическая связь, и через несколько минут здесь будет вся охрана.

Бодрствующая часть экипажа «Разгона» состояла всего из тридцати человек, зато биороботов было почти вдвое больше. Горюнов не слишком полагался на членов своей команды и предпочитал держать ее, что называется, «под прицелом». Скорее всего, «Разгон», прикрываясь статусом поисковых операций, выполнял в космосе совершенно иные поручения своего настоящего хозяина, компании «Инпланет».

Волочить на себе тушу капитана по узким железным лестницам было утомительно, приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дыхание, но Ротанов уже ушел достаточно далеко от зоны недавней стычки и знал, что сами роботы, сбежавшиеся на место тревоги, ничего предпринимать не будут.

Им придется ждать, пока подойдет кто-нибудь из команды, уполномоченный отдавать им приказы. Кроме капитана, официально это могли сделать боцман или начальник корабельной охраны, но Ротанов знал, что оба эти человека в настоящее время находятся в гибернизаторе. Ситуация становилась почти забавной — похоже, единственный человек, доверявший только самому себе, в настоящее время очутился на его спине, в бессознательном состоянии, и толпа вооруженных кретинов, предназначенная для его охраны, стала совершенно бесполезной.

Впрочем, лишь до тех пор, пока капитан не придет в себя и не отдаст им прямого приказа… Он сможет сделать это из любого места, если не далее десяти метров окажется узел корабельного коммутатора.

Придется проявлять максимальную осторожность и все время помнить об этом обстоятельстве, не забывая и о том, что, кроме двух людей, официально уполномоченных отдавать приказы роботам, должен существовать еще один человек…

Похищение Линды не могли организовать с помощью только роботов, и вряд ли эту операцию проделал сам капитан. Наверняка право управлять роботами имеет доверенный представитель компании, до сих пор хорошо замаскированный под обычного члена судовой команды. Если не удастся вовремя его вычислить, упредить его действия, инспектор понимал это, — все, что он пытался осуществить, может обернуться трагедией для него и доверившихся ему людей.

Немного передохнув, Ротанов двинулся дальше, он старался спуститься на самые нижние палубы, где встреча с бодрствующими членами команды казалась наименее вероятной.

Спустившись на третий грузовой уровень, инспектор заметил железную дверь, покрытую по краям инеем. Очевидно, здесь находится какой-то холодильник, место показалось Ротанову подходящим для предстоящей беседы с капитаном «Разгона».

С помощью универсального электронного ключа, висевшего на цепочке на шее капитана, он без проблем открыл дверь холодильника. В лицо Ротанову пахнуло облако морозного пара.

Камера рефрижератора оказалась довольно обширной. Не менее пятнадцати квадратных метров пространства были заставлены стеллажами с продуктами.

Здесь хранились вовсе не осточертевшие всей команде концентраты. Настоящие свиные окорока висели на крюках под самым потолком, колбасы, покрытые толстым слоем инея, соблазнительно поблескивали своими толстыми боками. В ящиках Ротанов обнаружил еще более крутые деликатесы. Здесь была даже натуральная лососина, которую он не видел в самых лучших ресторанах уже лет десять.

Вероятно, это был личный продуктовый склад мистера Горюнова, и закупить всю эту роскошь на черном рынке по баснословном ценам на капитанскую зарплату было, разумеется, невозможно.

Это открытие лишний раз подтвердило мнение Ротанова о Горюнове как о порядочном мерзавце, не брезгавшем никакими методами, чтобы набить собственный карман.

Тем лучше — легче будет вести предстоящий разговор, не мучаясь неуместными сейчас угрызениями совести. Еще раз тщательно проверив помещение и убедившись, что здесь нет коммуникатора связи, Ротанов привязал не пришедшего в сознание капитана к одной из стоек, сдернул с него рубашку и уселся на ящик с продуктами в ожидании результата этой терапевтической процедуры.

Долго ждать ему не пришлось, мороз быстро вывел капитана из бессознательного состояния.

Когда в мутных глазах Горюнова появился осмысленный блеск, Ротанов, не теряя времени, задал свой самый главный вопрос:

— Где пленники?

— Вы за это ответите! Это насилие! Развяжите меня немедленно!

Горюнов яростно задергался, стараясь разорвать веревки, и закричал, пытаясь вызвать охрану.

— Неспешите, капитан. Здесь нет микрофонов. Я проверил. И не пытайтесь от меня избавиться слишком быстро. Нам о многом надо побеседовать. Вы нарушили нашу договоренность в ее главном пункте и не собирались высаживать меня на Ароме, не так ли?

Только теперь до Горюнова дошло, в каком незавидном положении он оказался. Мороз в холодильной камере достигав не менее тридцати градусов, и обнаженная кожа на груди капитана уже покрылась мурашками.

— Вы ошибаетесь! У меня приказ доставить вас на Арому и не препятствовать вашей высадке.

— Вот как? Тогда зачем понадобилось устраивать похищение моих людей?

— Это не ваши люди! Линда — дочь президента крупнейшей компании, нашего основного спонсора, я обязан вернуть ее отцу. Об остальном мы с вами договоримся. Вам незачем было врываться в рубку! Вы ведете себя, как дикарь! Нормальные люди всегда могут договориться! — Капитан все еще хорохорился, всем своим видом пытаясь доказать, что он не собирается уступать Ротанову в начавшемся между ними психологическом поединке.

— Знаете, милейший, я не привык оставлять своих людей на произвол судьбы. Говорите, где они?

— Этого я вам не скажу!

— Ну что же… Тогда мне придется искать их самому. Корабль большой и совершенно для меня незнакомый. Я буду искать их долго, очень долго! А вы пока посидите здесь. Здесь хорошо, прохладно. Вы почувствуете, как от мороза у вас занемеют руки, но это будет продолжаться недолго. Постепенно вы перестанете их чувствовать, вы вообще перестанете чувствовать что-либо и заснете. Это будет очень глубокий сон и очень долгий.

— Выпустите меня отсюда! Вы за все ответите! — В голосе капитана послышались истерические нотки, и Ротанов понял, что почти сломил его сопротивление.

— Ну что вы! Я ни за что не буду отвечать. Несчастный случай. Человек зашел за контрабандными деликатесами и случайно здесь задержатся. Я позабочусь о том, чтобы рядом с вашим телом лежала пустая бутылка из-под виски. Нравится вам такая перспектива?

Горюнов сломался окончательно. Несмотря на мороз, на его бледном лице выступили крупные капли пота. Оставалось добавить самую малость.

— Я не советую вам тянуть время. Я знаю, на что вы надеетесь, — в рубке найдут биоробота с прожженным черепом, поднимут тревогу, начнут поиски. Наверно, все так и будет — но вам-то что с того? О вашей тайной морозильной камере команде наверняка ничего не известно, сюда никто не придет, и ваши вопли через теплоизоляционные плиты никто не услышит. Но даже если услышат, вам это не поможет. Видите, у вас уже синеет кожа, еще десять—пятнадцать минут в атмосфере, охлажденной до минус тридцати, и воспаление легких вам гарантировано — никакие врачи не помогут!

Кажется, Ротанов угадал насчет тайной морозилки, и последний удар достиг цели.

— Чего вы хотите?

— Где пленники?

— Второй уровень, каюта номер тридцать два, будьте вы прокляты!

— Вам придется подождать, пока я проверю, не изменила ли вам память.

— Вы хотите меня убить?

— Вовсе нет. Вот, накиньте эту одежду. Температуру я сейчас подниму до минус четырех, за полчаса ничего с вами не случится. Если вы меня обманули, я вернусь, и мы все начнем сначала.

— Я сказал правду! Но я знаю, вы все равно оставите меня здесь подыхать!

— Зачем мне это? Вы мне еще пригодитесь для беспрепятственной высадки на Арому.

Когда Ротанов осторожно выбрался в коридор, тщательно заперев за собой дверь морозильной камеры, вокруг все по-прежнему было тихо. Тревога, если она и поднялась, еще не достигла нижних уровней, однако теперь ему предстояло подниматься наверх, туда, где уже вовсю идут поиски пропавшего капитана. Интересно, станут они будить остальную команду или ограничатся своими силами? В любом случае операция пробуждения из глубокого сна занимает не меньше четырех часов, и время у него еще есть. Ему предстояло не просто найти и освободить пленников, но и разработать план дальнейших действий. Как только Горюнов окажется на свободе, он отомстит за собственное унижение. Выходит, его придется держать в изоляции до самой высадки на Ароме. Задачка не из простых, но ничего другого не приходило инспектору в голову. Эту тайную морозильную камеру придется переоборудовать в тюремную.

Для того чтобы выйти из сложнейшей ситуации, в которой он оказался, необходимо знать, кто из членов команды поисковика заменит исчезнувшего Горюнова на его посту. Если они будут следовать космическому кодексу, то место капитана должно перейти к его первому помощнику, но Ротанов знал, что при большом удалении от базы кодекс соблюдался не слишком строго и чем больше было расстояние от дома, тем меньше внимания люди обращали на выработанные земными чиновниками параграфы и постановления, призванные регламентировать поведение команды в любых экстраординарных ситуациях.

Значит, выбрать на место капитана могут кого угодно… Хотя, с другой стороны, вряд ли им окажется случайный человек. Представитель компании наверняка учитывал возможность неожиданного развития событий на корабле. Следовательно, надо быть готовым к самому худшему варианту.

Но это все потом. Сейчас его первоочередная задача — освобождение пленных. Ротанов уже решил Для себя, что будет добиваться их освобождения любой ценой — даже если придется убить тех, кто попытается его остановить.

Семь бед — один ответ, он уже вступил на тропу войны и не собирался останавливаться на полпути. Не он первым нарушил закон на этом корабле.

ГЛАВА 8

Второй уровень находился под капитанской рубкой. Здесь располагались жилые помещения и некоторые технические службы.

Сейчас длинный коридор палубы номер два напоминал растревоженный улей. Командиры подразделений выкрикивали отрывистые команды, большинство дверей было распахнуто, и почти вся команда, кроме тех, кто нес вахту у реактора и на других важнейших технических постах, занималась поисками террористов, похитивших капитана.

Боевые роботы охраны бестолково метались по коридору. Ими никто не занимался, и предоставленные самим себе машины, не получая целевых команд, только еще больше усиливали неразбериху.

Ротанова никто не останавливал, за две недели полета он успел познакомиться со всеми членами команды и сейчас делал вид, что вместе с ними занимается поисками. Однако долго это не могло продолжаться — в первую очередь под подозрение должны были попасть люди, недавно появившиеся на корабле. Пока он пробирался среди техников и матросов, ему никто не препятствовал, эти парни изначально были приучены к тому, чтобы не проявлять инициативу и лишь исполнять приказы командиров.

Наибольшая опасность исходила от офицеров. Везение не могло продолжаться слишком долго. Рано или поздно в этой сутолоке он должен был наткнуться на кого-нибудь из них. Так и случилось. У каюты номер двадцать девять, за две двери до нужного ему помещения, Ротанова остановил второй помощник капитана Заносов. С этим типом у него не сложились отношения с первого дня появления на корабле.

Заносов, невысокий рыжеватый человек, с взлохмаченной шевелюрой и маленькими водянистыми глазками, стоял посреди коридора, помахивая своим электронным стеком и не принимая никакого участия в общей суматохе, лишь наблюдая за происходящим. Он давно заметил Ротанова и следил за всеми его перемещениями вдоль коридора.

Тяжелый настороженный взгляд, которым он встретил инспектора, говорил о том, что Заносов уже сделал определенные выводы насчет причастности Ротанова к инциденту в капитанской каюте.

Едва Ротанов приблизился к нему, как Заносов загородил ему путь, приподняв свой стек, конец которого угрожающе светился, свидетельствуя о боевом взводе и полном заряде его батарей.

Этот офицерский хлыст снабжался мощным парализатором, и Заносову достаточно было нажать кнопку на рукоятке, чтобы с расстояния в несколько метров лишить человека способности двигаться. Схватка, на виду у всей команды, в узком коридоре показалась Ротанову совершенно бессмысленной. У него не было ни одного шанса. Но цель была так соблазнительно близка! Он уже видел единственную во всем коридоре закрытую дверь, с нужным ему номером тридцать два… Всего один бросок отделял его от заветной цели!

Тем не менее он заставил себя остановиться и с печальной миной произнес:

— Доброе утро, лейтенант! Я уже знаю о постигшем нас несчастье. У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, кто из членов команды мог иметь отношение к этому печальному инциденту?

Проигнорировав его приветствие, Заносов прорычал:

— Где вы были в шестнадцать ноль—ноль корабельного времени, когда произошел инцидент? Мониторинг вашей каюты показал, что на месте вас не было все это время. Так где же вы были? Если у вас нет надежного алиби, которое подтвердит кто-то из моих людей, я буду вынужден вас арестовать на все время расследования!

Заносов тратил время на пустой разговор в тот момент, когда надо было действовать. Оказавшись совершенно неожиданно в роли главного на этой палубе, он чувствовал себя неуверенно и еще не выработал определенной линии поведения. Это было на руку Ротанову, и нужно было попытаться укрепить в нем еще больше чувство неуверенности, усилить растерянность.

— Алиби у меня нет, да оно и не нужно, поскольку вы не имеете никакого права заниматься полицейским расследованием, и уж тем более у вас нет полномочий на арест федерального инспектора.

Ротанов понимал, что его слов недостаточно и их придется подкрепить гораздо более вескими аргументами. Воспользовавшись тем, что он стоял почти вплотную к Заносову, он достал бластер, снял его с предохранителя на глазах у побледневшего Заносова и, уперев ствол ему в живот, произнес, улыбаясь:

— Терять мне особенно нечего, так что советую не дергаться, я могу случайно нажать на курок, и команда лишится хорошего офицера. — Развернувшись так, чтобы происходящее не было заметно пробегавшим по коридору матросам, и понимая, что рискует всем, он продолжал медленно теснить Заносова к заветной двери.

— Вы не имеете права! Немедленно уберите оружие! Это произвол!

— Конечно, произвол, но разве не худший произвол — попытка арестовать федерального инспектора? А теперь закрой пасть, подойди к двери номер тридцать два и открой ее!

— Откуда вы знаете… Но там же не простая охрана! Там два боевых робота, они изрешетят нас обоих, до того как мы переступим порог!

— Так прикажи им отключиться!

— Я не знаю пароль! Он известен только капитану и первому помощнику!

Ротанов почувствовал гнев от того, что Горюнов едва не провел его, как последнего мальчишку. Не предупредив о том, что помещение с пленными охраняется боевыми роботами, он послал Ротанова на верную смерть. Когда у этих механизмов есть четкий приказ или когда в них введена соответствующая программа — соревноваться с ними в быстроте реакции или меткости было равносильно самоубийству.

Сейчас он попал в весьма сложное положение. Со стороны они с помощником выглядели мирно беседующими людьми, но в любую минуту кто-нибудь из команды мог заметить бластер в руках Ротанова, и он прекрасно понимал, что не может просто так сунуть его обратно в карман и удалиться, поскольку Заносов немедленно воспользуется изменившейся ситуацией.

Поэтому он перебросил через правую руку с оружием свою куртку и, по-прежнему не снимая давление ствола с тела Заносова, не совсем вежливо попросил того медленно идти вдоль коридора к лестнице.

— Один необдуманный шаг или слово, и здесь начнется перестрелка. Но первая пуля будет твоей — в этом можешь не сомневаться, и тогда все остальное перестанет тебя интересовать. Поэтому веди меня к выходу и будь хорошим мальчиком.

— Куда мы идем?

— К капитану, естественно. Мне придется напомнить ему о том. что он забыл сообщить мне пароль.

Спустя полчаса Ротанов вернулся обратно. В морозилке стало на одного пленного больше, а он обогатился знанием пароля, с помощью которого можно было не просто отключить боевых роботов, но и заставить их выполнять его собственные команды.

Правда, для того, чтобы получить пароль, ему пришлось вновь снизить температуру в морозилке до тридцати градусов мороза, но теперь это уже не имело никакого значения — он давно преступил черту законных действий, и сейчас любой его поступок может быть квалифицирован как организация бунта, и даже белая карта ему не поможет. Применение пыток карается по федеральному законодательству весьма строго.

Добравшись наконец до двери с номером тридцать два, он осторожно постучал в нее, стараясь не обращать внимания на продолжавшуюся вокруг суету. Он давно усвоил одно непреложное обстоятельство: если человек, облеченный определенной властью, уверенно совершает какое-то действие, на него редко обращают внимание. У команды хватало своих проблем, никто не остановил Ротанова, не спросил о том, что он тут делает, но все это не имело особого значения, инспектор знал, что настоящие трудности начнутся после того, как откроется дверь.

Так и случилось. В ответ на его стук дверь немедленно распахнулась, и робот, загородивший проход и больше всего походивший на металлическую бочку, к которой наспех приделали несколько клешней и пулеметных стволов, голосом Горюнова произнес одно-единственное слово, за которым в случае неверного ответа или слишком долгого молчания должна была последовать пулеметная очередь.

— Пароль?

Несколько секунд Ротанов не мог проглотить застрявший в горле комок и произнести нужные слова — только сейчас ему пришло в голову, что пароль может быть неверен… Это был простой и безотказный способ избавиться от него, и если бы у капитана хватило мужества и выдержки… Так или иначе, теперь ему придется это проверить…

— «Авакс сорок восемь».

— Программа выключена. Готов к приему команд!

— Обезоружьте всех находящихся в комнате людей и освободите пленных!

Линда и Хорст сидели на угловой койке, оба были связаны и взволнованны, но ничего серьезного с ними пока что не произошло, он успел вовремя.

Впрочем, освободить пленных и захватить каюту — это только половина дела, причем не самая трудная.

Гораздо сложнее будет вывести их отсюда, и даже боевые роботы ему не помогут. Как только он выведет пленных в коридор и они попадут в поле обзора сканеров, Ристалов, первый помощник капитана, чей голос то и дело доносился из репродукторов громкой связи, сможет отключить выведенных из его подчинения роботов, воспользовавшись распределителем энергии на главном пульте управления.

Постепенно порядок в коридорах восстанавливался, и с каждой минутой шансы Ротанова прорваться с пленными через два уровня становились все более призрачными.

Теперь все преимущества были на стороне того, кто владел капитанской рубкой. Но пробиться к ней практически невозможно. Какое-то время, благодаря охранным роботам, они, конечно, смогут продержаться в захваченной каюте, но не слишком долго. Если у Ристалова хватит ума не торопиться со штурмом, он вполне может взять их измором. Без пищи, без воды, с отключенным электричеством они долго не протянут и будут вынуждены сдаться…

В какой-то момент у Ротанова мелькнула мысль обратиться к команде с приказом подчиниться ему, как федеральному инспектору, но он тут же отбросил ее, хорошо понимая, что такие приказы действенны лишь там, где их можно подкрепить силой. Сейчас же сила была не на его стороне.

Единственный выход, позволяющий им уцелеть, — сдаться. Придя к этому неутешительному выводу, Ротанов спрятал бластер в кобуру и направился к двери, собираясь осуществить свое намерение и понимая, что он проиграл эту схватку по всем статьям из-за собственного просчета. Начинать следовало именно с захвата рубки, а уж потом заниматься освобождением пленных В этом случае у него был шанс успешно завершить операцию. Но мысли о Линде Гердт, беспокойство за ее судьбу и желание разобраться в тайне, которую она от него скрывала, толкнули инспектора на необдуманный шаг с захватом каюты, которая оказалась для него западней.

Подойдя к двери, Ротанов обернулся и посмотрел в сторону Линды, вполне возможно, он видит ее в последний раз.

Даже сейчас, несмотря на бледность, на разорванную и испачканную одежду, она была по-прежнему красива, только теперь ее красота уже не казалась ему такой парадной и неестественной.

Роботы, выполняя его приказ, освободили пленных от веревок, и Линда неожиданно рванулась к нему.

— Не делайте этого, инспектор! Не открывайте дверь! Вижу, вы собираетесь сдаться, но есть другой путь! Если вы дадите команде обещание взять тех, кто поддержит вас, с собой на Арому, многие согласятся, я знаю!

— Даже если я захочу это сделать, ничего не выйдет. Здесь нет канала внутренней корабельной связи!

— Зато он есть у роботов, которых вы подчинили себе!

Как мог он об этом забыть? Как, вообще, получилось так, что эта изнеженная девчонка, всю жизнь проводившая на роскошных курортах, смогла дважды подсказать ему правильное решение в сложнейшей ситуации?

Похоже, он недооценил ее с самого начала… И тут, когда он уже собрался приказать одному из роботов подключиться к внутренней связи, вмешался Хорст:

— Прежде чем ты это сделаешь, ты должен решить, каким образом эти люди смогут присоединиться к нам. Как ты себе это представляешь? Если они с оружием в руках попытаются перейти в нашу каюту, их расстреляют биороботы или их собственные товарищи, которые решат сохранить верность присяге.

Даже если ты придумаешь безопасный способ их перехода к нам, хотя я сам не вижу такого способа, так вот, даже если ты его придумаешь, в их число наверняка войдет несколько сторонников капитана с заданием в удобный момент покончить с нами. Ты об этом подумал?

Ротанову пришлось признать, что Хорст, обладавший большим опытом в разрешении сложных ситуаций, возникавших на кораблях в дальнем космосе, абсолютно прав. Все-таки его собственная стихия — колонии на планетах. Большое свободное пространство. Здесь и сейчас он часто чувствовал свою некомпетентность, постоянно наталкивался на подводные камни. Но теперь он уже зашел так далеко, что об остановке не могло быть и речи. Если их захватят люди, верные капитану, пленникам не удастся дожить даже до федеральной тюрьмы.

Поэтому, подавив в себе раздражение, вызванное собственной некомпетентностью, Ротанов лишь спросил:

— Что конкретно ты предлагаешь?

Это было самой сильной стороной инспектора. В любой ситуации, не считаясь с собственным самолюбием, он умел выслушивать дельные советы и извлекать из них максимальную пользу.

— Надо дать команде корабля возможность присоединиться к нам без всякого риска. Дождись начала активных действий. Выбери момент, когда в нашем коридоре сосредоточатся основные силы, а затем выведи обоих роботов наружу, возьми под прицел их пулеметов коридор и предложи этим людям перейти на нашу сторону. Уверяю тебя, под дулами пулеметов желающих окажется гораздо больше. Кроме того, у противника не будет времени подготовиться к противодействию. Даже если среди присоединившихся к нам сумеют затесаться несколько предателей — их будет относительно немного, и мы найдем способ вывести их на чистую воду.

— На их месте я, вообще, отказался бы от штурма!

— Ты не на их месте. Им приходится спешить. До Аромы остается всего неделя полета, и они очень опасаются, что тебе удастся ускользнуть вместе с нашей драгоценной пленницей.

На эту реплику Линда отреагировала немедленно.

— С чего вы взяли, что я ваша пленница?

— Ну за время нашего заключения я понял, что роль пленницы вам очень идет. Я был бы рад, если бы вы оставались в этом качестве как можно дольше. И совершенно не важно, кто именно будет осуществлять ответственную миссию, связанную с поддержанием вашего статуса пленницы.

Линда фыркнула, как рассерженная кошка, и Ротанов подумал, что за время, которое эти двое провели наедине друг с другом, между ними произошло что-то такое, что заставило старого капитана сменить свой обычный дружелюбный тон на эту жесткую иронию.

Слишком много загадок связывалось с Линдой, они наслаивались, увеличивались с каждым днем, и сейчас Ротанов лишний раз пожалел, что у него нет времени в них разбираться. Он не мог даже откровенно поговорить с девушкой наедине: каждое слово, произнесенное в каюте, фиксировалось записывающей аппаратурой роботов, и стереть эту запись или прекратить ее, не выведя роботов из строя полностью, не было никакой возможности.

Никто не знает, как в предстоящей схватке сложится судьба этих двух боевых машин, в чьи руки они попадут.

Нет, он не мог рисковать, хотя ему очень хотелось как можно быстрее выяснить, что за таинственную вещь так тщательно искали в вещах Линды люди, захватившие его спутников.

Поэтому он, проигнорировав предупреждение Хорста, отдал роботам команду включиться в линию внутренней корабельной связи и на время заставил себя забыть о Линде.

Но в тот момент, когда на плече одного из роботов замигал зеленый огонек, означавший, что микрофон включен, он вспомнил о командире планетарной охраны, лейтенанте Зарудном, с которым у него, еще до истории с похищением Линды, сложились почти дружеские отношения. Под командой Заруд-ного находилось особое подразделение специально обученных людей, предназначенное для охраны исследовательских групп во время посадки на вновь открытые планеты.

Эта элитная группа, состоящая из шести человек, подчинялась только лейтенанту и не входила в состав команды корабля. Со своим вооружением и снаряжением десантники внешней охраны никогда не расставались, и если ему удастся договориться с Зарудным, то вместе они справятся с остальной частью команды без лишнего кровопролития.

ГЛАВА 9

— Инспектор Ротанов вызывает лейтенанта Зарудного для переговоров!

Динамики внутренней связи разнесли голос Ротанова по всем помещениям корабля, и ответ не заставил себя долго ждать. За стенной обшивкой щелкнул коммутатор, подключивший к переговорному устройству отдельную изолированную линию, и голос Зарудного, слегка искаженный динамиком, произнес:

— Что вам нужно, Ротанов? Вы нарушили несколько параграфов полетного устава, и я рекомендую вам сдаться. В вашем положении это будет самым разумным решением.

— Похоже, вы правы. Но есть некоторые условия, которые я хочу обсудить при личной встрече. Мы ждем вас для переговоров, и я гарантирую вашу безопасность.

— Чтобы вы проделали со мной тот же фокус, который только что применили по отношению ко второму помощнику?

— Послушайте, Зарудный, вы ведь меня знаете. Я даю вам слово, неужели этого недостаточно?

— А если я дам такое же слово, вы согласитесь прийти к нам?

— Боюсь, что вы не можете отвечать за всю команду, сейчас именно она контролирует палубы, вас они пропустят, а меня нет.

— Ну хорошо… Посмотрим, что из этого получится, но помните, если я не вернусь через полчаса, мои люди начнут атаку с применением всех имеющихся в их распоряжении средств. Надеюсь, вы понимаете, что это означает.

Ротанов знал, что защитные скафандры десантников невозможно пробить обычным оружием, а лучевое на борту корабля применять неразумно из-за опасности повредить переборки и нарушить герметизацию. Но он не собирался устраивать здесь сражение, с помощью Зарудного он как раз и надеялся его избежать.

Несмотря на то, что Зарудный согласился прийти в каюту, где они держали оборону, одна серьезная проблема оставалась. Поговорить с этим человеком откровенно он не сможет до тех пор, пока не найдет способа избавиться от охранных роботов с их внутренними записывающими устройствами.

Придется отправить их на нижние, складские уровни. Но, как только будет прерван прямой контакт с человеком, знающим пароль, их смогут перепрограммировать. В конце концов, Ротанов решился рискнуть своим единственным серьезным оружием ради этих переговоров и надеялся, что Зарудный по достоинству оценит этот шаг.

Командир планетарных десантников был высок, строен и, пожалуй, слишком молод для той ответственной должности, которую занимал. Ему было всего лет двадцать. Еще в первую встречу Ротанову понравились его глаза. Глаза человека, который не умел или не хотел лгать. Когда Зарудный появился на пороге его каюты, увидев его прямой и честный взгляд, в глубине которого горел скрытый и невидимый для большинства огонь, Ротанов переменил свое решение и не стал предлагать командиру десантников соблазнительную для большинства людей возможность остаться на Ароме, а вместо этого рассказал правду. Рассказал все, как есть, — о своих сомнениях, о важности своего задания и о том, почему он решился пойти на такой необычный и отчаянный шаг, как попытка захвата корабля.

Зарудный думал минут пять, прежде чем спросил:

— Вы хотите, чтобы я и мои люди помогли вам?

— Я надеюсь на это. В создавшемся положении это было бы самым лучшим решением. Я должен попасть на Арому, и я не могу оставить на «Разгоне» Линду Гердт. Она что-то знает об Ароме, что-то очень важное, и, кроме того, она попросила меня о помощи.

Последний аргумент показался Зарудному наиболее убедительным, он усмехнулся и спросил:

— А что будет с моими людьми, если они вам помогут? Что с ними будет после возвращения «Разгона» на Землю?

Больше всего Ротанову понравилось то, что этот молодой лейтенант прежде всего поинтересовался судьбой своих людей, а не собственной. Впрочем, Ротанов уже почти не сомневался в том, что обрел в его лице надежного соратника.

— Вы никогда не задумывались о переходе на службу во Внешнюю безопасность?

— Это слишком далеко от меня. Меня учили совсем другому.

— Понимаю. Но вы мне нужны. По крайней мере, для этой операции. Если она окажется удачной, ваша карьера будет обеспечена в той области, которую вы для себя избрали. Наше управление весьма авторитетно и пользуется поддержкой правительства. Что касается ваших людей — те из них, кто этого пожелает, после того, как помогут мне разобраться с ситуацией на Ароме, смогут там и остаться. А те, кто захотят вернуться… Думаю, я смогу гарантировать им полную реабилитацию. Я обладаю белой картой, и это именно тот случай, когда я собираюсь ее применить — так что с точки зрения закона ваши люди будут просто обязаны мне подчиниться.

— Все это напоминает мне какую-то средневековую авантюру, но, может быть, именно поэтому ваше предложение мне нравится. И еще потому, что вы идеалист, Ротанов. Всегда им были, еще когда я заканчивал военную академию, вы стали моим кумиром. Так что будем делать?

Собственно, дальнейшее было уже просто. С помощью десантников, свободно передвигавшихся по всему кораблю, захватить капитанскую рубку удалось без единого выстрела.

Остальная часть команды сочла за лучшее не искушать судьбу и подчинилась Ротанову. У них не осталось выбора. Из рубки можно было полностью изолировать любой отсек корабля, перекрыть подачу воды и воздуха. Разумеется, Ротанов не собирался прибегать к этим крайним мерам, но сама возможность такого поворота событий заставила команду подчиниться. Силовое сопротивление, после того как десантники перешли на его сторону, стало бессмысленным. Капитан с двумя помощниками были оставлены в своих каютах под домашним арестом.

Охрану их кают несли теперь отобранные Зарудным люди. «Разгон» перешел под временное управление Хорста, и Ротанов рассчитывал, что с помощью корабельного штурмана старому капитану удастся вывести корабль к Ароме.

Теперь он мог бы разобраться с теми, кто организовал похищение Линды, но не испытывал ни малейшего желания заниматься этим. У него хватало своих собственных проблем, и он не хотел без крайней необходимости влезать в дела компании, связанные с дочерью ее владельца. Он и так сделал для нее гораздо больше того, что следовало, и теперь собирался выяснить истинную причину, заставившую эту избалованную девушку покинуть великосветские салоны Земли, и как можно скорее избавиться от нее. Самым правильным решением была бы отправка ее обратно на Землю… Только вот сделать это будет нелегко, почему-то даже сама мысль о таком завершении их знакомства была ему неприятна. Хотя умозрительно он понимал, что они находятся на разных общественных полюсах и никакого серьезного продолжения у подобного знакомства быть не может.

Ему понадобилось немало времени, чтобы решиться на серьезный разговор с Линдой, от которого зависело слишком многое, в том числе и сама возможность их дальнейшего общения.

Он не собирался ни к чему ее принуждать, но, если она еще не передумала высаживаться на Арому, он заставит ее сказать, зачем ей на самом деле это понадобилось. Слишком много недомолвок и всевозможных уловок чувствовал он в ее объяснениях, как только речь заходила об этой планете…

До высадки на Арому оставались всего сутки, и он так и не смог объяснить даже самому себе причины своей странной нерешительности. Скорее всего, если уж быть до конца честным перед собой, он боялся узнать правду. Боялся, что откровенный разговор положит конец их неопределенным, так ни во что и не вылившимся взаимоотношениям.

Чем-то эта женщина приворожила его, и ее странная власть ощущалась даже на расстоянии…

Все дни подлета к Ароме, после того как корабль перешел под его фактическое командование, Ротанов провел в рубке, воспользовавшись жесткой койкой бывшего капитана «Разгона», хотя формально за ним по-прежнему числилась каюта, в которой за ширмой спала Линда…

Он часто вспоминал ее раскинувшиеся по подушке золотистые волосы, на которые однажды наткнулся случайным взглядом. Она далеко не всегда тщательно устанавливала ширму, и ему хотелось бы знать, делала она это намеренно или случайно?

Но откладывать дальше предстоящий разговор не было уже никакой возможности, он должен еще до высадки выяснить, какие сюрпризы поджидают их на Ароме, пока можно что-то изменить или хотя бы подготовиться к неизбежному.

Вряд ли Линда знала все о делах фирмы, связанных с Аромой, но она определенно что-то скрывала, а сейчас любая крупица информации была для инспектора на вес золота.

И вот, сдерживая непрошеное волнение, он подошел к дверям своей бывшей каюты и постучал. Ни одно электронное устройство в этом блоке не работало. По его просьбе Хорст отключил здесь всю энергию, чтобы избежать случайной записи предстоящего разговора скрытыми в стенах микрофонами, на поиски которых ушел бы не один час.

О своем визите он предупредил Линду заранее, и она успела приготовиться… Он и не знал, как много изобретательности может проявить женщина, даже оказавшаяся в весьма стесненных обстоятельствах, если она желает произвести впечатление на своего гостя. Даже здесь, на корабле, где не было ничего лишнего и уж тем более ничего «женского», она сумела сделать из своего единственного, уцелевшего во время бегства платья наряд, который он не узнал с первого взгляда… И эта новая прическа, особый блеск обведенных макияжем глаз…

Хрустальная ваза на столе… Разве что цветов не хватало. Интересно, где она ее нашла? А эта белая скатерть, на которой причудливо расположились корабельные концентраты! Что она хотела сказать всем этим? Изысканный ужин на двоих?

Как будто он не знал ответа на этот вопрос… Но в том-то и дело, что ответ мог быть двояким… Она могла таким образом попытаться увести его в сторону от вопросов, отвечать на которые не желала.

Обычный, чисто женский способ выхода их сложной ситуации, весьма действенный в том случае, если женщина уверена в себе. А самоуверенности Линде занимать не приходилось!

Ротанов никак не мог избавиться от двойственности впечатлений, производимых на него этой женщиной. Он презирал ее и восхищался ею — одновременно.

— Нам нужно поговорить! — сказал он слишком официальным тоном, едва переступив порог каюты. И тем самым уже поставил себя в положение глухой обороны.

— Об этом я догадалась. Но, может быть, сначала поужинаем?

— Будет лучше, если мы сначала поговорим. — Он выделил слово «сначала», пытаясь сохранить официальный характер своего визита.

— Как пожелаете, инспектор Ротанов. Вы спасли мне жизнь на Земле, а здесь уже успели оказать еще большую услугу. Теперь вы можете распоряжаться моим временем по своему усмотрению.

— Не нужно играть, Линда. Разговор предстоит, в самом деле, серьезный. Если вы еще не передумали и по-прежнему собираетесь высаживаться на Ароме, то сейчас самое время рассказать мне все, что вы знаете об этой планете и о делах фирмы вашего отца, с нею связанных.

— Но я вам сказала все! Все, что знала!

Она говорила так искренне, широко распахнув свои, и без того увеличенные макияжем глаза, что он бы ей поверил, если бы не обыск в ее каюте, не распоротые швы на ее сумочке и не все это странное похищение, непонятно кем и для чего организованное.

— Не лгите мне, Линда. Я давно догадался, что вы прячете какую-то очень важную для вашего отца вещь. И она невелика, эта вещица. Так что же это? Кристалл с какой-то сверхсекретной информацией? Или что-то другое, связанное с планетой, на которую нам предстоит высадиться? Не торопитесь с ответом. Подумайте о том, что через двадцать три часа мы вместе окажемся на Ароме, если я не передумаю после нашей беседы брать вас с собой. Я сильно сомневаюсь, что вы правильно представляете, что нас там ожидает. От вашего ответа будет зависеть, сохранится ли наш договор, буду ли я и дальше отвечать за вашу безопасность или наши отношения закончатся перед высадкой. Вы хотите остаться на этом корабле в одиночестве, без моей защиты? Вы уверены, что справитесь здесь со всеми проблемами? Без моей поддержки вам не удастся убедить капитана «Разгона» высадить вас на Ароме. Он собирается вернуть вас отцу. Именно такой приказ он получил и выполнит его неукоснительно.

Казалось, Ротанов озадачил Линду. Она смотрела на него своими огромными глазами и молчала, не зная, как поступить. Наконец, словно сломав невидимую корку льда, все еще разделявшую их, она произнесла сквозь стиснутые зубы:

— Вы почти догадались. Нет, это не кристалл с информацией. Нечто другое. Я не знаю, для чего предназначена эта вещь, но она представляет собой огромную ценность. И вы должны понять и простить мою нерешительность и мои сомнения. Собственно, это сейчас моя единственная надежда и единственная защита.

Она приподняла руки и достала из глубин своей пышной прически крохотный светящийся кристаллик. Затем медленно, словно все еще сомневаясь в правильности своего поступка, протянула его Ротанову.

Он осторожно держал на ладони небольшую жемчужную горошину, не более полусантиметра в диаметре, которую, если бы не необычное свечение, можно было принять за простое украшение. Золотое колечко оправы свидетельствовало о том, что раньше безделушку носили на цепочке, как кулон, но позже Линда нашла для нее более безопасное место.

Жемчужина выглядела полупрозрачной, холодной и совершенно нейтральной. Ротанов не чувствовал ничего. Обыкновенный полудрагоценный камень, похожий на жемчуг, разве что этот идущий из глубины свет вызывал сомнение… Внимательно осмотрев горошинку со всех сторон, он вернул украшение хозяйке и успел заметить, как в ее глазах погас огонек тревоги.

— Так для чего же он предназначен?

— Я не знаю.

— Но что-то вы наверняка знаете. Что-то такое, что заставило вас похитить этот камень и, рискуя жизнью, бежать на Арому. Может быть, вы решитесь наконец на полную откровенность и поделитесь со мной этой важнейшей информацией?

— Не знаю… Могу ли я доверять вам настолько. Власть… Беспредельная власть, возможность управлять всей Земной Федерацией…

— С помощью какого-то камешка, пусть даже не совсем обычного? А вам не кажется это бредом?

— Мой отец не страдал умственными расстройствами, и это его собственные слова. В последнее время дела в компании пошли совсем не так, как он планировал. Его конкуренты проникли в совет директоров, положение отца стало неустойчивым, и, когда речь зашла о его отставке, он отдал мне этот кристалл…

— Такие вещи, как отставка вашего отца, невозможно скрыть от общественности. Но я ничего об этом не слышал.

— Официальное решение еще не было принято, его противники только готовились к последней схватке. И вы правы в том, что касается моего бегства из дома, — я вам солгала. В то время я еще не знала, можно ли вам до конца доверять. Я лишь выполняла просьбу отца. Сам он не мог покинуть Землю, в его отсутствие управление компанией немедленно перешло бы в чужие руки.

— Так что же вы должны сделать с этим кристаллом, почему отец сам им не воспользовался, если он действительно обладает такими могущественными свойствами?

— Сейчас это обычный драгоценный камень. Но на Ароме кристалл можно активировать. Отец не знал, как это сделать, — человек, добывший кристалл ценой собственной жизни, погиб.

В какой-то мере моя попытка вылететь на Арому — всего лишь жест отчаяния. Но я не могла отказать отцу, не могла хотя бы не попытаться, а насколько серьезна вся эта история, вы можете судить по тому, с каким упорством преследуют меня люди, решившие захватить управление над компанией, созданной отцом еще двадцать лет назад. Мое исчезновение с Земли им только на руку, они не стали бы меня преследовать, если бы не этот кристалл.

— Причин для вашего преследования может быть множество. Я не думаю, чтобы кто-то всерьез воспринял легенду о «кристалле власти».

— На Ароме обнаружили остатки какой-то древней цивилизации, возможно, пришедшей извне и обладавшей способностью к волшебству… Ее потомки и живут изолированно, не идут на контакт с людьми и никого не подпускают к своей цитадели, давно превратившейся в развалины. Но один человек все же побывал там, он-то и принес этот кристалл…

Именно там и надо искать разгадку тайны Аромы. Это все, что я знаю. Надеюсь, вместе нам удастся выяснить остальное. Вы единственный человек, которому я решилась показать жемчужину. Вы поможете мне?

— Мне лестно ваше доверие. Но я ничего не могу обещать до тех пор, пока не пойму, что все это означает. Кроме одного. Я по-прежнему согласен отвечать за вашу безопасность, пока не получу подтверждения того… Он запнулся, преодолел возникшую неловкость и все-таки закончил: — Того, что вы мне сейчас солгали. Надеюсь, вы ничего не будете предпринимать, не посоветовавшись со мной.

Линда улыбнулась. Мягкими, переливающимися движениями, хорошо заметными под ее измененным платьем, направилась к столу и, поскольку Ротанов по-прежнему столбом стоял у порога, обернулась к нему и спросила:

— Теперь мы можем поужинать и отметить начало нашего нового сотрудничества?

Ужин оказался весьма удачным, и много позже, в самых различных обстоятельствах, он вспоминал блеск хрустальных бокалов, блеск ее глаз, и ее губы, которых он так и не осмелился коснуться первым.

ГЛАВА 10

Старт посадочного челнока прошел без осложнений, хотя Ротанову пришлось для этого изрядно поломать голову, поскольку на «Разгоне» никто из его сторонников, включая членов команды планетарных десантников, не хотел оставаться.

Ротанов знал, что, как только управляющая рубка корабля выйдет из-под их контроля, все его спутники окажутся в смертельной опасности. На «Разгоне» не было вооружения, но для того, чтобы уничтожить посадочный бот, пока он находится в непосредственной близости от корабля, достаточно было развернуть корабль на нужный угол и включить маршевые двигатели. Струя плазмы испепелит все, что встретится на ее пути.

Единственное, что они смогли сделать, так это заварить дверь управляющей рубки и соорудить на пути к ней мощную баррикаду из мебели. На разбор завала и открывание двери потребуется не меньше получаса.

За это время Ротанов рассчитывал увести катер от корабля километров на тысячу и начать погружение в атмосферу планеты. Преследовать их там для неповоротливого большого корабля — задача трудновыполнимая и дорогостоящая.

Хотя, если предположить, что мстительность капитана «Разгона» Горюнова пересилит здравый смысл, он все равно начнет преследование и даже может вслед за ними осуществить посадку на планету. Они должны были предусмотреть все и готовились к самому неблагоприятному для себя варианту. Нужно было опередить возможную посадку «Разгона» хотя бы на полчаса, тогда они успеют покинуть катер и разгрузить все необходимое снаряжение. Если им это удастся, гоняться по поверхности чужой планеты за хорошо вооруженными десантниками — задача не только бессмысленная, но и весьма опасная.

Ротанов надеялся на благоразумие Горюнова. И, как вскоре выяснилось, не зря. Капитан «Разгона» решил отложить разборку всего происшедшего до возвращения на Землю. «Разгон» остался на орбите, так и не начав преследования, и вскоре исчез из иллюминаторов катера, закрытый легкими перистыми облаками стратосферы.

Посадочным модулем управлял Хорст, и у Ротанова, оказавшегося в непривычной роли пассажира, появилось достаточно времени для обдумывания всего, что произошло на «Разгоне». Он признался себе в том, что именно из-за Линды лишился единственного реального шанса на возвращение.

«Разгон» не вернется за ними, а надежда на появление в районе Аромы другого корабля казалась весьма призрачной. Хуже всего было то, что, если отвлечься от моральных категорий долга, обязательств и того бесспорного факта, что он должен был спасти доверившуюся ему женщину, следовало признать главное — порученное задание он провалил в самом начале, поскольку не сможет переправить на Землю результат своего расследования событий на Ароме.

Вся сложная операция с получением предписания «Разгону» забрать посадочный модуль инспектора на обратном пути пропала впустую, поскольку теперь Горюнов получил вполне законное основание бросить его здесь на произвол судьбы.

Ротанов попытался полностью переключить свое внимание на притаившуюся внизу планету со всеми ее тайнами и загадками. Вся его дальнейшая судьба зависела теперь от этой планеты… Позже, когда задание будет выполнено… Если оно будет выполнено, — тут же поправил он себя, — он найдет способ дать о себе весточку. В конце концов, не зря существует буйковая связь, раскинувшая свою сеть над всеми включенными в Земную Федерацию колониями. И хотя сообщения по этой сети шли чрезвычайно медленно, а помощи придется ждать не меньше двух лет, если Совет все же решит оказать эту дорогостоящую помощь, — это его единственная реальная надежда.

Если колония на Ароме сохранилась ифункционирует нормально, его отпуск растянется на два года, что, в конце концов, не так уж страшно… Но, утешая себя подобными мыслями, Ротанов прекрасно понимал, что шансы на выполнение задания и благополучное возвращение на Землю у него теперь минимальны. Реальным утешением за все, чем пришлось пожертвовать, осталась сидящая рядом с ним женщина, в искренности и преданности которой он продолжал сомневаться.

Неожиданно мысли Ротанова были прерваны скачкообразно возросшей перегрузкой. Катер резко тряхнуло, словно он с размаху врезался в какую-то вязкую массу. Хорст вцепился в рукоятки ручного управления, пытаясь выровнять посадочную ракету, превратившуюся в атмосфере планеты в некое подобие планера, но они попали в непрерывную полосу непонятных атмосферных флуктуации, которых на такой высоте не должно было быть просто потому, что воздух здесь еще слишком разряжен для того, чтобы оказывать корпусу спускавшейся ракеты подобное сопротивление.

— Что это, черт возьми?! — крикнул Ротанов, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не переключить управление на себя. В подобных ситуациях мешать пилоту означало лишь ускорить катастрофу. В ответ на его вопрос старый капитан лишь бросил в его сторону отчаянный взгляд.

— Откуда я знаю! Катер теряет управление, нас относит куда-то в сторону!

— Может быть, это «Разгон»? Может, они все же решились на преследование?

В ответ Хорст лишь молча ткнул пальцем в экран локатора, на котором крохотная светлая точка «Разгона» уже начала переход на стартовую орбиту, уходя прочь от диска планеты.

— Они далеко. Мы здесь одни, инспектор. И это, я думаю, лишь первый сюрприз этой милой планет-ки. Будут и другие.

К сожалению, он оказался прав.

Через несколько минут Хорст выключил тормозные двигатели, и наступила странная, неестественная тишина. Только свист постепенно уплотнявшегося воздуха стратосферы да потрескивание раскалявшейся обшивки нарушали ее.

— Ты сожжешь обшивку!

— Это лучше, чем садиться с пустыми баками, Нас сильно сносит в сторону, и мы снижаемся гораздо медленней, чем должны бы.

Катер снова сильно тряхнуло, и Линда, до этого державшаяся на удивление мужественно, вскрикнула:

— Там, в иллюминаторе… Я что-то видела!

— Но там ничего нет. Вам показалось.

— Я видела… Чье-то лицо… Нечеловеческое лицо!

— На такой высоте не бывает даже птиц, и уж тем более каких-либо лиц. От стресса и от чрезмерных перегрузок может померещиться что угодно.

— Говорю вам, там что-то было!

Но мужчинам сейчас было не до ее фантазий.

Пилоты делали все возможное, чтобы вернуть контроль над взбесившимся катером. Ротанов, сидевший в кресле второго пилота, помогал Хорсту как мог, но ему не хватало практики — последний раз он управлял челноком лет пять назад.

Наконец они пробили низкий слой кучевой облачности, и внизу под ними открылась стремительно приближавшаяся поверхность планеты. Настала пора использовать последний резерв топлива, который удалось сохранить благодаря маневру Хорста. Капитан снова включил двигатели и, задрав нос челнока, попытался уменьшить скорость падения. В какой-то мере это ему удалось уже перед самой поверхностью, но посадка все равно получилась слишком жесткой. Если бы не антиперегрузочные устройства кресел, они бы не выдержали последнего удара. Арома встретила их не слишком гостеприимно.

Когда облако пыли немного рассеялось, люди постепенно стали приходить в себя, и Ротанов сделал то, что и должен был сделать командир в подобной ситуации — произвел короткую перекличку и убедился в том, что никто не нуждается в медицинской помощи.

Нужно было как можно скорее покинуть поврежденный корабль. Сорванные последним ударом крышки пульта управления открыли путаницу проводов, среди которых то и дело проскакивали искры разрядов, несмотря на то, что Хорст успел выключить питание перед самой посадкой.

Все еще сохранялась опасность возгорания и взрыва. Баки с топливом полностью опустели, и это несколько уменьшало опасность взрыва, но оставались запасные баллоны с кислородом и полный боекомплект десантников.

К сожалению, как нередко бывает во время таких жестких посадок, дверь наружного люка заклинило, и в этой осложнившейся ситуации инициатива полностью перешла в руки лейтенанта десантников. Ротанову оставалось лишь наблюдать за его вполне профессиональными действиями. По команде Зарудного были заложены направленные взрыв-пакеты, выбившие дверь и открывшие им выход.

Затем, не мешкая ни минуты, действуя четко и слаженно, десантники выгрузили из корабля все снаряжение.

Ни взрыва, ни возгорания, к счастью, не произошло. Горячечная, послепосадочная суматоха постепенно стихла, и они получили возможность осмотреться и подвести первые итоги.

Катер, напоминавший выкинутое на берег после шторма судно, стоял, накренившись на один бок, метрах в ста от береговой линии океана, лениво и равнодушно катившего свои волны к пустынному берегу. Левая посадочная опора была согнута, и казалось невероятным, что корабль не опрокинулся. Еще большей удачей показалось Ротанову то, что они не угодили в воду. На последних метрах челнок полностью вышел из-под контроля пилотов.

Зарудный, покончив с разгрузкой, подошел к Ротанову, безучастно сидевшему на ящике со снаряжением, и присел рядом.

— Вам не кажется странным, что нас никто не встречает? Нас увело в сторону от космодрома, но они определенно должны были заметить нашу аварийную посадку.

Подошел Хорст со своей неизменной трубкой и тут’ же вступил в разговор, было видно, что его приводит в детское восхищение раскинувшийся перед ними пейзаж планеты.

— Могли и не заметить. В таком раю постоянные дежурства на локаторе необязательны. Они никого не ждали. Рейсовых кораблей здесь нет. Посмотрите на это море! Вы видели когда-нибудь такую синюю и прозрачную воду? А небо? Оно словно нарисовано гениальным художником!

— У тебя эйфория от избытка кислорода в атмосфере, — сухо заметил Ротанов. — Посмотрел бы лучше на обшивку нашего модуля!

— А что в ней может быть необычного, после такой экстремальной посадки? Нормальные повреждения.

— Я не о повреждениях. Я о следах зубов.

— В титаните? Ты шутишь?!

— Пойди, убедись сам.

Хорст посмотрел и, вернувшись через несколько минут, молча уселся рядом с ними на пустом ящике.

— А небо здесь и в самом деле красивое, — заметил Ротанов, стараясь разрядить гнетущую обстановку. — На Земле мы успели забыть о том, каким оно бывает. И море… И солнце, и эти зеленые леса, вдалеке, там, за дюнами. Действительно, похоже на рай, если бы не эти зубы, — добавил Ротанов с некоторой ехидцей. Ему не хотелось, чтобы его спутники полностью расслабились под влиянием окружавшей их красоты, но он тут же пожалел, что затеял этот разговор, испортив Хорсту первое впечатление от его исполнившейся мечты.

На Зарудного этот обмен репликами не произвел особого впечатления. Он лишь пожал плечами и, заявив, что рисунок на обгоревшей обшивке может напоминать что угодно, отправился купаться.

От берега место их неудачной посадки отделяла узкая полоска песка, и Ротанов еще раз поблагодарил провидение за то, что неведомая сила, тащившая корабль все последние метры снижения, не бросила их в океан.

Их катер был способен какое-то время держаться на плаву, но в этом случае им пришлось бы лишиться всего снаряжения и тяжелого вооружения.

Сжимая в руках бластер, Ротанов думал о том, что оружие на этой планете почему-то не приносит привычного чувства уверенности, возможно, в этом повинны загадочные следы на обшивке катера… Слишком велики были зубы, их оставившие.

Ротанов в одиночестве остался сидеть возле челнока, остальные разбрелись кто куда, многие отправились купаться. Люди сбрасывали напряжение после аварийной посадки и, как дети, радовались опьяняющему, насыщенному кислородом воздуху, теплому солнцу, уже заставившему всех десантников расстаться с защитной одеждой. Даже оставленный Зарудным дежурный избавился от своего снаряжения, и на его лице читалась откровенная зависть к тем, кто теперь плескался в океане.

Они вели себя слишком беспечно. Ротанов с сожалением подумал о том, что у него нет оснований требовать от них соблюдения инструкций, разработанных для неизвестных планет. Арома давно исследована и отнесена к разряду планет-курортов. А его Дурные предчувствия никого не интересуют. Аварийной посадки, произошедшей по неизвестной причине, было недостаточно для того, чтобы переменить мнение этих людей о планете, на которой земная колония благополучно существовала уже лет двадцать.

Странно, конечно, что их не встретили, но Зарудный прав, дежурный на космодроме мог просто проморгать их посадку, если он вообще там был, этот самый дежурный.

Раздумья Ротанова прервала подошедшая Линда. Она закончила подбирать для себя легкую куртку из вороха одежды, выгруженной из катера, и теперь пристроилась на краешке его ящика.

— А ты почему не купаешься? — спросил инспектор.

— У меня нет купальника, а здесь слишком много заинтересованных зрителей.

— За тем мыском тебя никто не увидит.

— Не хочу оставаться одна. Мне почему-то тревожно. Ты не чувствуешь скрытой угрозы за всей этой, слишком уж показной красотой?

— Я всегда стараюсь не давать воли своим первым впечатлениям от новой планеты. Они часто ошибочны и мешают потом объективно воспринимать информацию.

— Ты всегда так рационален?

— Нет. Только когда работаю.

Часа через два Зарудный решил, что пора двигаться дальше. Он приказал своим людям, несмотря на их ворчание и явное недовольство, надеть защитные костюмы, проверить оружие и выстроиться в походный порядок. Похоже, он тоже чувствовал скрытую угрозу в этом «курортном» раю.

Двое десантников выдвинулись вперед метров на двести, двое на некотором расстоянии расположились по флангам, и еще двое замыкали колонну. Со сборами было покончено, навьючив на себя стандартный комплект планетарного снаряжения, они двинулись в сторону космодрома.

Линда вначале возмутилась, когда Зарудный предложил ей нести один из рюкзаков, но, не дождавшись поддержки со стороны Ротанова, смирилась со своей ношей.

Идти по жаре, с грузом за плечами для изнеженной девушки — задача не такая уж простая, но Ротанов не хотел с самого начала потакать своей спутнице. Она сама выбрала для себя эту планету, так что пусть привыкает к новым условиям. Позже, когда она выбьется из сил, он ей, конечно, поможет. Но сейчас Зарудный, выделивший ей поклажу наравне со всеми, абсолютно прав. В Федеральном десанте служили женщины — и хотя их было немного, отношение к ним было совершенно таким же, как к военнослужащим-мужчинам.

Первый час пути прошел без осложнений. Они постепенно отдалялись от побережья, миновали зону прибрежных дюн и углубились в солончаки, полоса которых тянулась до самого горизонта, следуя за береговой линией. К счастью, она была не очень широкой, и вскоре отряд вышел к опушке леса.

Зарудный, шедший впереди колонны, выбирал кратчайшее расстояние, стараясь без необходимости не утомлять людей.

За все время пути им не встретилось ни одного животного.

Арома была довольно странной планетой, даже по официальным описаниям. За долгий период эволюции — жизнь на этой планете зародилась несколько миллионов лет назад — ее флора обогатилась сотнями различных видов. Богатейшая растительность покрывала большую часть ее единственного материка, и в этом не было ничего странного при таких идеальных климатических условиях. Недоумение вызывала однобокость эволюции. На Ароме не было животных. Вообще никаких.

Даже насекомых, даже простейших микробов. Биологи обнаружили лишь богатейшую коллекцию вирусов, остановившихся в своей эволюции на стадии живых кристаллов. До сих пор между учеными продолжались споры о том, принадлежат ли колонии этих вирусов к растениям или все же их следует отнести к зачаточному биологическому виду. По всем законам, известным земным биологам, этого просто не могло быть, и все же на Ароме дело обстояло именно таким образом.

Теорий, пытавшихся объяснить этот феномен, существовало множество, и одна из них, наиболее популярная, объясняла факт отсутствия эволюционной ветви фауны в истории развития планеты появлением некой агрессивной водоросли, которая на ранних стадиях эволюции сумела полностью взять под свой контроль всю зону биоценоза. Впрочем, найти следы этой водоросли так никому и не удалось. Возможно, за миллионы лет, подавив на начальной стадии биосферу планеты, она полностью исчезла, подготовив почву для бурного развития растительного царства.

Эта теория не вызывала у Ротанова особого доверия. Даже его довольно дилетантских знаний в области эволюции и биоценоза было достаточно для того, чтобы понять — жизнь может развиваться только в едином комплексе. Между растительным и животным миром не существует четкой границы. На тех планетах, на которых зародилась жизнь, включая и Землю, всегда можно было встретить переходные формы, несущие в себе признаки животных и растительных организмов одновременно.

Очень многие виды просто не могли бы существовать без симбиоза друг с другом, а нормальное развитие эволюции в условиях такого странного перекоса, как на Ароме, не могло продолжаться. Получалось, что на этой планете оно было ненормальным и могло произвести на свет совершенно неизвестные формы жизни. А то, что об этом ничего не знали ученые, несмотря на долгое существование на Ароме земной колонии, еще ни о чем не говорило. Ротанову не раз приходилось сталкиваться со случаями, когда на, казалось бы, полностью изученных планетах открывались совершенно неожиданные факты, переворачивавшие с ног на голову хорошо разработанные теории.

Ровный ход его мыслей был нарушен сигналом тревоги, пришедшим от десантников, замыкавших колонну. Вскоре выяснилось, что тревога была ложной. Десантники приняли движущийся в пустыне небольшой пылевой смерч за живое существо и на всякий случай дали сигнал. Как оказалось, не напрасно. Слишком уж странно вел себя этот приблизившийся к отряду вплотную пылевой смерчик.

Прежде всего не чувствовалось никакого ветра, без которого зарождение смерчей было, вообще говоря, невозможным, да и движение этого странного смерча, высотой всего-то метра в три, казалось непривычно осмысленным.

Он обошел отряд с левой стороны по широкой дуге, умчался вперед, а затем вернулся и начал кружиться вокруг отряда, иногда подолгу оставаясь на месте, на расстоянии нескольких метров от десантников, словно разглядывал непрошеных пришельцев. По команде Зарудного отряд остановился, и десантники взяли на изготовку свои тяжелые бластеры.

Ротанову казалось нелепым и смешным стоять неподвижно с оружием, направленным на какой-то песчаный вихрь, но он не возразил ни слова, хорошо зная по собственному опыту, как часто привычные явления на чужих планетах оборачиваются совсем не тем, чем они кажутся человеку, привыкшему втискивать новые данные в прокрустово ложе устоявшихся представлений.

Смерч неожиданно перестал вращаться и прекратил какое бы то ни было движение вообще.

Произошло то, что представлялось совершенно невозможным. Перестали двигаться даже отдельные пылинки внутри вихревого столба. Казалось, смерч замер, зафиксировавшись в вязкой жидкости, и законы тяготения больше не властвуют над ним.

Затем пылинки стали медленно стягиваться к центру, постепенно формируясь в какую-то фигуру, отдаленно похожую на человеческую.

— Не спешите со стрельбой! — крикнул Ротанов, но было уже поздно, нервы у десантника, стоявшего напротив пылевого столба, не выдержали, и он нажал на спуск.

В том месте, где только что появилась непонятная фигура, похожая на статую, вылепленную из песка и пыли, вспыхнул ослепительно белый шар плазменного разрыва, в лицо ударил горячий ветер взрывной волны, а когда дым и пар, в который превратился песок на месте взрыва, отнесло в сторону, только воронка с оплавленными краями напоминала о том, что здесь произошло.

ГЛАВА 11

Зурган Асланов служил в десанте третий год. И это именно у него не выдержали нервы полчаса назад, когда в огненной вспышке исчезло непонятное создание, вылепленное песчаным вихрем.

Он нисколько не жалел об этом. Хотя и получил нагоняй от своего командира за стрельбу без команды. Все непонятное следовало уничтожать в зародыше, пока оно не окрепло и не сделало из тебя бифштекс. Эту немудреную истину он вынес из своих трехлетних скитаний по чужим планетам.

Простая осторожность заставила нажать его на спуск армейского бластера, а вовсе не трусость. По крайней мере, он предпочитал так думать.

И нотация, полученная им от начальника экспедиции, казалась Зургану совершенно незаслуженной. Если бы здесь была возможность влепить ему пару нарядов вне очереди, Зарудный, по просьбе Ротанова, непременно бы это сделал. Хотя Ротанов подчеркнуто старался не вмешиваться в дела лейтенанта.

Зурган с презрением относился к их новому командиру, слишком «гражданскому», по его мнению, человеку, пытавшемуся за их счет решать какие-то свои проблемы.

Асланов сел в посадочный бот, чтобы раз и навсегда покончить с надоевшей военной службой, и не собирался выполнять приказы какого-то дилетанта, которого наверняка объявят преступником после того, что он устроил на «Разгоне».

Но сначала нужно было добраться до поселения. Поэтому он молча выслушал разнос своего командира, который, не в пример Ротанову, был, по крайней мере, кадровым военным. И в общем-то имел полное право упрекать его за выстрел, сделанный без команды.

Вместо того чтобы вступать в пререкания с лейтенантом, Асланов стал думать о том, как побыстрее избавиться от своих воинских обязанностей. Конечно, нарушение присяги поставит его вне закона, но, по его глубокому убеждению, соблюдать федеральные законы на этой богом забытой планете никто не станет.

Когда они войдут в поселение, начнет смеркаться. Асланов решил отстать от отряда. Находясь в арьергарде, это несложно сделать незаметно, а там ищи ветра в поле…

Он сбросит с себя этот тяжеленный защитный костюм, который, как иногда ему казалось, начал Уже врастать в его кожу. Он найдет себе подходящую женщину… Говорят, в таких вот отдаленных колониях много свободных женщин. При создании нового поселения мужчины чаще подвергают себя опасностям, и, если приток извне ограничен, в колонии постепенно начинает преобладать женское население. Так что его появлению здесь наверняка будут рады.

Отряд шел в глубоком молчании, сократив расстояние между охранением и основной группой. Каждый пытался понять, что собой представлял странный песчаный вихрь, уничтоженный Аслановым, и какие последствия для всех них несло в себе это событие.

Минут через пятнадцать Зарудный не выдержал неодобрительного молчания Ротанова, считавшего, что он слишком мягко отреагировал на действия своего подчиненного, и попытался оправдать действие солдата.

— Эта штука могла быть опасна! Мы не знаем, что она собой представляла!

— Вот именно! Именно поэтому не следует палить во все, что движется! Особенно если это «нечто» не укладывается в наши представления. Не надо забывать, что мы здесь гости. Это — чужая планета! Это не Земля!

— Здесь уже двадцать лет находится земная колония, планета входит в нашу Федерацию!

— Это ничего не меняет. Мы часто оставляем у себя за спиной островки неведомого, у нас не хватает времени на серьезные исследования каждой вновь открытой планеты. Мы стараемся как можно быстрее извлечь из нее выгоду, зачастую даже не задумываясь о том, какие последствия для местного биоса несут наши действия.

— Ну биос здесь довольно своеобразный. До сих пор, кроме растений, на Ароме ничего не было найдено.

— Это еще не значит, что здесь нет другой жизни. Мы должны вести себя так, словно находимся на чужой, неисследованной планете. После всего, что произошло, оснований для этого достаточно. Вспомни, во что превратилась обшивка нашего бота после посадки. Необходимо соблюдать хотя бы простейшие правила, установленные вашими же инструкциями!

— Именно так и вел себя мой подчиненный, строго по инструкции. Уничтожать то, что может представлять собой угрозу, прежде чем оно эту угрозу осуществит.

— Хорошая инструкция! И к тому же секретная. Я о ней ничего не знаю, — с иронией произнес Ротанов, — жаль только, что она с первых шагов в чужом мире превращает нас в его врагов. В пришельцев с враждебными намерениями. Неудивительно, что большинство планет, где существует подобие разумной жизни, объявляется непригодными для колонизации. И только в тех случаях, когда на этих планетах находят что-нибудь действительно ценное, ародонит, например, или редкоземельные элементы, — вот тогда мы сразу же забываем о собственных правилах и начинаем захват.

На лице Зарудного читалось откровенное неудовольствие. Ротанов сознательно пошел на обострение отношений, чтобы с самого начала расставить все по своим местам. Их было слишком мало для того, чтобы позволить себе неоправданный риск. И споры по поводу каждой команды, которую ему, возможно, придется отдать, его совершенно не устраивали.

— Чего ты от меня хочешь?

— Осторожности и внимания. До тех пор, пока мы не поймем, что здесь происходит, не надо наживать себе новых врагов.

— Ты имеешь в виду этот песчаный смерч? Он, по-твоему, наш враг?

— Ты ведь понимаешь, что никакой это не смерч, мы не знаем, что это было. А я хотел бы это узнать. И впредь прикажи своим людям выполнять мои команды, как твои собственные. Помни о том, что с момента посадки вся ваша группа переходит в мое распоряжение, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Когда ты просил меня о поддержке на «Разгоне», мы вроде бы об этом не договаривались!

Их высадке предшествовали события, выбившие этих людей, привыкших к строгой дисциплине, из привычной колеи. Захват управляющей рубки «Разгона», самовольная высадка на планету… Теперь эту вольницу следовало прекратить во что бы то ни стало. Нужно было дать им понять, что его команды следует выполнять беспрекословно, иначе, когда они попадут в еще более сложную ситуацию, он их потеряет.

Кто-то решит, что с него довольно тянуть солдатскую лямку, кто-то не захочет больше рисковать своей жизнью. Федерация с ее полицией, судьями и законами слишком далеко отсюда. Он пообещал отпустить их, оставить жить в колонии на Ароме, и не собирался нарушать своего слова, но прежде он должен выполнить задание и убедиться в том, что жизнь в этой колонии безопасна. Словно подтверждая невеселые мысли Ротанова, Зарудный не без горечи произнес:

— С момента высадки мы уже не являемся солдатами Федерации. Поддержав фактический захват корабля, организованный тобой, мы оказались вне закона, и никакие правила Федерации больше на нас не распространяются. Думаешь, мои люди об этом не знают?

— Наверняка знают. Но они хотели здесь остаться. Они хотят жить на этой планете, так неужели же они не могут немного потерпеть, пока мы убедимся в том, что Арома по-прежнему безопасна для людей? А что, если это не так? Если этим «курортом» теперь распоряжаются силы, о которых мы не имеем ни малейшего понятия? Подожди хотя бы до тех пор, пока мы доберемся до колонии и выясним, что здесь происходит! Мы не имели известий от колонистов с Аромы в течение нескольких лет. И меня, кроме всего прочего, послали выяснить, что случилось с туристским лайнером, который отсюда не вернулся.

— Я ничего не знал об этом лайнере, и я, разумеется, подожду. Но все равно мне кажется, ты относишься к моим десантникам, как к своему силовому обеспечению, совершенно забывая о том, почему они поддержали тебя и для чего высадились на Арому!

— Вовсе нет, Миша. Я лишь хочу, чтобы все мы остались живы.

Этот последний аргумент и то, что Ротанов впервые назвал его по имени, словно подчеркивая этим, что период официальных отношений между ними остался в прошлом, приглушил запал Зарудного. Спор на какое-то время сам собою угас, хотя Ротанов подозревал, что возникшее противоречие не разрешено и еще даст о себе знать, когда придется решать вопрос о том, остаться ли десантникам в колонии или обеспечивать Ротанову силовое прикрытие, если ему потребуется более глубокое исследование планеты.

Через час, преодолев очередной невысокий холм на опушке леса, они неожиданно обнаружили перед собой хорошо оборудованную трассу, ведущую в никуда. Прямо перед ними она обрывалась, рядом с первыми деревьями, словно отрубленная ножом.

Вокруг не было никаких следов строительных работ, да и сама трасса, выполненная из литрона, не несла на себе примет движения. Новенькая, словно только что отлитая, поверхность дороги насмешливо поблескивала девственной чистотой, а линия среза там, где дорога кончалась, выглядела слишком ровной для строительных работ, которые почему-то не успели завершить.

Было совершенно непонятно, зачем вообще понадобилась эта дорога, упиравшаяся в лесную чащу.

Зарудный поковырял покрытие, тщательно осмотрел местность в свой бинокль и, пожав плечами, произнес:

— Этот материал используется для покрытия дорог во всех наших колониях. Трассу строили люди, и я не понимаю, почему строительство было прервано так неожиданно, зачем трассу подвели к самому лесу, не подготовив участок для дальнейшей прокладки. Им следовало хотя бы расчистить просеку!

— Вот и у тебя уже начали возникать вопросы, на которые нет ответов. Но один положительный момент для нас в этой дороге есть. Она идет строго на запад. И, скорее всего, заканчивается в городе. Больше нам не придется продираться через заросли.

Он оказался прав. Через полчаса ходьбы по пустынной трассе они увидели город. Вызвав на своем планшете кроки аэрофотосъемки местности, Ротанов, сверившись с картой, убедился, что перед ними Александрит.

Первым поселениям, возникающим на вновь открытых планетах, часто присваивали пышные имена, и уж, конечно, все они именовались «городами». Но Александрит и в самом деле был городом. Даже отсюда, с расстояния около километра, можно было различить его многоэтажные здания, в окнах которых отражалось заходящее солнце. Красноватые отсветы в окнах выглядели зловеще и показались Ротанову недобрым предзнаменованием.

Хотя, если судить по архитектуре зданий, с расстояния этот город ничем не отличался от сотен городов, построенных людьми на чужих планетах.

Широкая набережная дугой охватывала большую удобную бухту, вот только почему-то у причалов не было видно ни одного корабля… И Зарудный, оторвавшись наконец от своего бинокля, в который он уже несколько минут изучал безжизненные улицы города, проворчал:

— Ничего не понимаю! Никакого движения на улицах! Что они там, все вымерли, что ли?

— Скоро узнаем. Теперь уже скоро… — Подчиняясь команде Ротанова, отряд медленно двинулся дальше. Все чувствовали непонятную угрозу, словно растворенную в воздухе, и это заставило людей сплотиться и вспомнить о дисциплине.

Кто-то шепотом произнес:

— Мне говорили, что на Ароме обитают демоны, но я не поверил… — Микрофон рации донес этот шепот до каждого, и Ротанову показалось, что он узнал говорящего, хотя убедиться в этом инспектор не успел.

Твердое литроновое покрытие под ногами идущего позади их небольшой колонны арьергарда неожиданно превратилось в жидкую трясину. Солдаты несколько нарушили установленную Зарудным диспозицию. Один из них немного отстал и оказался в самом центре этой невесть откуда взявшейся трясины. Тяжелое снаряжение сразу же утянуло его в глубину.

Поверхность появившейся в твердом литроне грязевой воронки жирно хлюпнула над головой Асланова, оборвав его предсмертный крик.

— Всем сойти с дороги! — но эта команда Ротанова оказалась излишней. Все и так уже стояли на обочине.

Диаметр грязевой воронки, возникшей посреди твердого дорожного покрытия, не превышал одного метра. Ротанов убедился в этом, использовав в качестве щупа раздвижной алюминиевый штырь антенны мощной переносной рации. Границы воронки четко выделялись на остальном фоне дорожного покрытия небольшими кольцеобразными волнами, казавшимися совершенно неподвижными.

Осторожно прикоснувшись к ним концом своего шеста, Ротанов убедился в том, что поверхность воронки, только что проглотившей десантника, вновь затвердела…

Арома забрала свою первую жертву и сама позаботилась о ее могиле. Все, что они смогли теперь сделать, — это бросить в центр каменного круга несколько огромных, величиной с блюдце, фиолетовых цветов, повсюду росших на обочине этой странной дороги, и, обнажив головы, постоять вокруг, в традиционной минуте молчания.

— Почему именно он? Почему Асланов?

— Может быть, это не было случайностью. Возможно, это ответ на его выстрел, — проронил Ротанов.

— От твоих предположений становится жутковато. Не ступать на полотно дороги, пойдем лесом! — Выкрикнув эту команду, Зарудный ушел к голове колонны, а Ротанов почувствовал, как узкая, влажная от волнения женская ладонь сжала его руку.

— Не слишком любезно встречает нас твоя планета!

— Это не моя планета.

Солнце стремительно закатывалось за горизонт, и Ротанову не хотелось входить в замерший город, на улицах которого по-прежнему не обнаруживалось никакого движения в ночное время. Особенно после всего происшедшего. И тем не менее он решил потратить еще несколько драгоценных минут на то, чтобы взять образец литрона с поверхности застывшей воронки.

— Что ты собираешься делать с этими камнями? — спросила Линда, воспринявшая все происшедшее намного спокойней, чем можно было ожидать. У Ротанова сложилось впечатление, что она все время ждет от окружавшего их мира чего-то недоброго. И одна человеческая жизнь не показалась ей слишком большой ценой…

— В Александрите должен быть свой исследовательский центр и неплохие лаборатории.

— Это ничего не даст. Сейчас здесь обычный литрон, не отличающийся от остальной дороги.

— Откуда ты это знаешь?

Линда зябко повела плечом и, понизив голос так, чтобы ее ответ был слышен ему одному, произнесла:

— Колдовство не оставляет после себя никаких следов в структуре материалов, измененных под его воздействием.

— Слишком просто для колдовства. Если этим процессом кто-то управлял, он мог бы придумать что-нибудь получше.

— Зачем? Им была нужна одна конкретная жертва, и они ее получили наиболее эффективным способом.

— Ты считаешь это местью за его выстрел?

— Другой причины не существует.

— Я хочу понять, как это было сделано. Даже несколько сотен градусов не могут расплавить литрон. А его поверхность сейчас совершенно холодная.

— Знаешь, почему люди потерпели поражение на Ароме?

— Ты в этом уверена?

— Посмотри на ожидающий нас мертвый город, и тебе это тоже станет ясно.

— Так почему же?

— Прежде всего из-за своего излишне рационалистического подхода, из-за попыток везде и подо все подводить научную базу. Наука бессильна перед колдовством, так же, как ваше оружие.

— И каким способом ты предлагаешь нам с ним бороться?

— Колдовство можно победить только с помощью другого, более сильного колдовства.

— Но, к сожалению, в нашем отряде нет ни одного колдуна.

Линда как-то загадочно усмехнулась и, уже отходя от него, закончила разговор непонятным Ротано-ву намеком:

— Колдовству можно научиться. Особенно на этой планете.

ГЛАВА 12

Через полчаса они вошли в пригород Александрита. Солнце успело скрыться за горизонтом, и его лучи, отраженные от высоких облаков, окутали маленькие коттеджи предместья мрачными красноватыми сумерками.

Город застыл перед ними в немом молчании. Не лаяли собаки, ничто не нарушало мертвую тишину. Поравнявшись с воротами первого же коттеджа, Ротанов долго давил на кнопку входного звонка и, потеряв надежду на ответ, ударом ноги распахнул калитку. Результат его непрошеного вторжения был несколько неожиданным. На пороге дома появился старик с допотопным дробовиком в руках.

— Прочь, канальи! У меня еще осталось пять патронов! Вот они, смотрите! Он протянул к ним руку, в которой сжимал пять блестящих латунных гильз. Убирайтесь прочь, или я выстрелю!

— Послушайте, сударь, не надо так нервничать, мы лишь хотели узнать, что тут у вас произошло! Опустите ружье!

— Я сказал, убирайтесь! Считаю до трех!

Ротанов терпеть не мог, когда ему в лицо направляли оружие, но и устраивать разборки с этим, судя по всему, смертельно напуганным стариком не имело никакого смысла. Медленно, показывая свои пустые руки, он отступил на улицу. Один из десантников, приподняв ствол бластера так, что прицел оказался значительно выше головы старика, спросил:

— Пугнуть его?

— Он и так напуган. У него мы ничего не добьемся. Давайте поищем кого-нибудь более разговорчивого.

В мрачном молчании они миновали околицу, никого больше не встретив. Стало уже почти темно, но в окнах домов так и не засветилось ни одно окно.

— Не слишком-то этот город похож на курорт, — проворчал Зарудный.

Вскоре им встретился стоящий посреди улицы кар. Ротанов распахнул незапертую дверцу и обследовал машину. Зажигание было включено, но в аккумуляторах не осталось ни капли энергии. На заднем сиденье валялась чья-то сумка с документами и деньгами. Казалось, хозяин на минуту вышел по своим делам, но приборный щиток покрывал толстый слой пыли.

Кар был почти новым, одна из последних моделей фирмы «Каролла». Неплохо было бы выяснить, куда подевался хозяин.

С сожалением оставив брошенную с пустыми баками машину, они двинулись дальше, ни на секунду не опуская оружия. Стволы бластеров прочерчивали невидимые линии по мертвым окнам зданий.

Метров через двести им встретился еще один кар, а за поворотом, на центральной улице, обнаружилась целая вереница машин, прочно забившая всю проезжую часть. Ни одного водителя по-прежнему не было видно. Машины несли на себе следы странного избирательного вандализма. Кто-то срезал весь материал с их сидений, выкрутил лампочки и снял аккумуляторы. И ни в одном баке не оказалось ни капли топлива.

Дальнейшее движение в темноте в этом мертвом городе всем действовало на нервы. Решили переночевать в ближайшем доме.

Стандартная многоэтажка встретила их распахнутыми дверьми подъезда и заунывным скрипом оторванного листа железа на крыше. Лифт, разумеется, не работал, и, подчинившись никем не высказанному желанию уйти подальше от застывшей в темноте улицы, таившей в себе непонятную угрозу, они поднялись по лестнице до восьмого этажа.

Тащиться дальше с тяжелым снаряжением никто не захотел, они попытались дозвониться до хозяев ближайшей квартиры. Никто не ответил, и тогда Саврасов, самый здоровенный из десантников, надавив плечом, вырвал замок из косяка и распахнул перед ними дверь.

— Прошу. Курортные апартаменты ждут вас, господа.

Никто не откликнулся на его мрачную шутку. В квартире стоял нежилой запах давнего запустения. Десантники зажгли свои нашлемные фонари и с их помощью попытались привести в действие местное освещение, но энергии не было, и, в конце концов, они развесили свои фонари под потолком кухни и трех стандартных комнат, одинаковых во всех домах этой серии, создав некое подобие жилого помещения.

Линда, обосновавшись на кухне, сразу же принялась за приготовление ужина. После долгого перехода все чувствовали зверский голод. В холодильнике обнаружились остатки давно сгнившей и высохшей пищи, судя по этому, хозяева покинули свое жилище, по крайней мере, несколько месяцев назад.

Но на нижних полках холодильника сохранились банки с консервами, использовав которые Линде удалось несколько разнообразить их стол, состоявший до сих пор из опостылевших всем корабельных концентратов.

Саврасов, которого на этот день лейтенант назначил дневальным, принялся за детальное обследование квартиры, не видя для себя другого занятия, и вскоре вернулся с двумя бутылками местного вина, все тут же высказали желание снять с него пробу, но, к общему разочарованию, вино оказалось прокисшим.

Через полчаса нехитрый ужин был готов, и все девять человек с трудом разместились на небольшой кухне, используя для этого диван, принесенный из другой комнаты.

— Завтра найдем помещение попросторней, — пообещал Ротанов.

Никто ему не ответил, все слишком проголодались, и запах разогретой консервированной колбасы, похоже, изготовленной из натурального мяса, а не из пищевых заменителей, которые давно использовались для этого на Земле, не располагал к разговорам.

Линда, проведя ревизию кухонных шкафов, обнаружила там немало полезного, прежде всего — натуральные специи. Ароматы, от которых люди отвыкли, наполнили помещение. Лавровый лист, настоящий чеснок, сушеный лук, пучки местных ароматных трав — все это пошло в дело, и похлебка из смеси всех найденных продуктов удалась на славу.

Когда первый приступ голода был утолен, а фонарь над их головами потускнел, свидетельствуя о том, что аккумулятор требует подзарядки, сделать которую в местных условиях, похоже, придется не скоро, разговор сам собой перешел на демонов.

Начал его Акропян, самый худой из всех десантников и всегда самый голодный. Если бы не многочисленные медицинские тесты, которым подвергали людей этой специальности, Ротанов мог бы подумать, что этого человека сжирает изнутри солитер. Глаза его лихорадочно горели, и он почти всегда был излишне возбужден. Ротанов не понимал, как человек с такой нервной системой способен вести себя в экстремальной ситуации вполне нормально, в чем у него была возможность убедиться, когда трясина посреди дороги поглотила одного из десантников.

— Я знаю о демонах все! — самоуверенно заявил Акропян, подливая в свой котелок остатки похлебки, от которой все уже отказались. — Мой дядя встречался с ними на Редане, когда там производили зачистку после нападения Сворлов. Демона невозможно увидеть, пока он сам того не пожелает, он может подкрасться к тебе вплотную, и ты об этом не узнаешь, пока под ногами у тебя не разверзнется трясина, не прольется огненный дождь над тобой или в тебя не ударит молния. Вообще-то они предпочитают огонь.

— И что, за все эти годы не могли придумать никакого действенного средства их обнаружения и обезвреживания? — с некоторой иронией поинтересовался Зарудный, стараясь увести разговор в более безопасное русло, но это ему не удалось.

— Возможно, такие средства существуют. Возможно. На вооружении спецотрядов есть десятки секретных штучек, о которых знают только наши командиры, — Акропян бросил многозначительный взгляд в сторону Зарудного, но тот поморщился и недовольно спросил:

— Может, хватит трепаться? У нас что, нет серьезных тем? Скажите лучше, куда подевались из города все его жители.

— Надо было спросить у того старика, которого мы встретили в самом начале.

— Завтра мы его навестим.

— Завтра его может там не оказаться.

— Куда же он денется?

— Демоны! Они всегда появляются неожиданно! — как ни в чем не бывало продолжил Акропян. — И вот что я вам скажу — демоны обладают магией, недоступной нашей науке.

— А почему вообще они нападают на людей? — поинтересовался самый молодой участник этой милой застольной беседы, десантник Оглан, всего год как попавший в элитные войска. — Им что, нужна наша кровь?

— Хуже, малыш, гораздо хуже, им нужна наша душа и наш смертный ужас, им нужна наша боль! Они слетаются на чужие страдания, как мухи на мед, и делают все, чтобы их продлить!

— Что-то я этого не заметил, когда над головой Асланова захлопнулась трясина. Никто не старался продлевать его мучения, — проворчал Ротанов, поднимаясь из-за стола. — Пойду пройдусь.

Все с недоумением уставились на него.

— Вы собираетесь выйти на улицу сейчас, ночью? — поинтересовался Зарудный.

— Вот именно. У меня иногда возникает потребность пообщаться с демонами. У них можно узнать много интересного, — не скрывая иронии, произнес Ротанов, решительно направляясь к дверям.

— Зря ты так! — попыталась остановить его Линда. — Ко всему этому надо относиться серьезно. Я чувствую, в этом городе притаилось зло!

Ротанова уже начала раздражать ее вера в потусторонние силы, колдовство и тому подобную чепуху, поэтому, ничего не ответив, он вышел.

На небосклоне не наблюдалась ни одна из трех лун Аромы, но и без них было достаточно светло.

Планета располагалась намного ближе к центру Галактики, и здесь постоянно царили местные белые ночи, вызванные миллиардами крупных звезд, усеявших небосклон так часто, что местами они сливались в сверкающие яркие пятна.

Ротанов тоже чувствовал угрозу, которой была пропитана ночь и весь этот мертвый город. Но стены здания не могли защитить от опасностей, притаившихся в этой ночи.

Окинув взглядом замершую во мраке улицу, он понял, что внимание любого враждебного существа прежде всего привлечет единственное во всем квартале светлое окно.

Идти он никуда не собирался. Хотелось постоять у подъезда, послушать аромскую ночь и лишний раз спокойно пропустить через себя полученную за этот нелегкий день информацию.

Вначале ночь показалась ему лишенной любых звуков, но потом налетел порыв ветра, и сразу же во всем квартале началась перекличка незакрепленных оконных рам, гремящих по асфальту пустых банок и шуршание беспорядочно разбросанных по литрону пакетов с брошенными вещами.

Куда подевались люди? Это необходимо было выяснить в первую очередь. Едва они вошли в пригород, стало ясно, что жители в спешке покинули город. Но почему? Здесь не было никаких следов сражения. Обычно люди не оставляют свои дома, не попытавшись их защитить.

Ему нужен был хотя бы один живой свидетель, способный рассказать о том, что здесь произошло… И такой человек был, тот старикан, что встретился им на окраине и не пожелал с ними разговаривать. Тогда они не стали настаивать, прошли мимо, надеясь на более гостеприимную встречу в самом городе. Но она не состоялась — и, возможно, уже не состоится. Что, если завтра они и в самом деле не найдут здесь ни одного человека? Что, если и этот единственный свидетель бесследно исчезнет этой ночью? Что, если прав Акропян? Не демоны, разумеется, просто необъяснимое исчезновение единственного уцелевшего жителя…

Этого он не сможет себе простить. Ошибки нужно исправлять вовремя… Ротанов проверил заряд бластера, висевшего на поясе, включил и выключил фонарь исовсем было собрался двинуться к кварталам пригорода, благо расстояние в этом городишке от центра до окраин не превышало пары километров, когда дверь подъезда за его спиной тихо скрипнула.

Он обернулся и вначале увидел лишь красноватый огонек сигареты, но затем вспышка от очередной затяжки осветила лицо лейтенанта.

— Собираетесь прогуляться? — Ротанов молча кивнул, забыв, что в полумраке человек, только что покинувший освещенное помещение, не сможет различить его жест. Но, похоже, лейтенант не нуждался в подтверждении или обладал уникальным ночным зрением. — Я пойду с вами.

— Зачем?

— Должен же кто-то прикрывать вашу задницу.

Ротанов хотел возразить, но в этот момент раскатистое эхо далекого выстрела разорвало ночную тишину.

— Дробовик, — коротко констатировал Зарудный, — возможно, мы уже опоздали.

Они побежали в ту сторону, откуда донесся выстрел. Какое-то время только их тяжелое дыхание нарушало тишину, но через несколько минут вновь, теперь уже значительно ближе, прогрохотали сразу два выстрела подряд.

— Дуплет. А у него всего пять патронов. Похоже, старику приходится несладко.

Ротанов не ответил, только стиснул зубы и ускорил свой размашистый бег. Он чувствовал, как сердце отчаянно колотится в груди, пытаясь подобраться к самому горлу. Давно уже он так не бегал. Сказывалось отсутствие регулярных тренировок и возраст.

Наконец из-за торца последней многоэтажки показался ветхий забор знакомого коттеджа. В доме так же, как во всем городе, не горел свет, но это еще ни о чем не говорило. Ротанову показалось, что он видит на крыльце какую-то шевелящуюся светлую массу, более светлую, чем ночные тени.

Он включил фонарь, и сразу же рядом вспыхнул фонарь Зарудного. Оба луча скрестились на крыльце, на том месте, где вечером в последний раз они видели старика. Как только свет коснулся шевелящейся белой массы, она мгновенно распалась на два клубка, сразу же вытянувшихся и превратившихся в два неясных, полупрозрачных силуэта.

Контуры тел этих существ, их пропорции и размеры напоминали человеческие, но уже через секунду Ротанов понял, что это не люди, поскольку у них не было лиц, а на том месте, где они должны были быть, находилась гладкая, слегка светящаяся поверхность, совершенно ровная поверхность. Никаких следов глаз, носа или рта.

Эти фигуры, лишенные лиц, производили настолько жуткое впечатление, что Ротанов не сразу понял, что они делали на крыльце жилища.

И лишь через минуту, когда одна из фигур вскинула на плечо мертвое человеческое тело и прыжками устремилась к забору, он опомнился и схватился за рукоятку бластера. Но в этом уже не было необходимости. Его спутник отреагировал быстрее. Армейский бластер, намного более мощный, чем имевшийся в распоряжении Ротанова стандартный образец, с ядовитым шипением выплюнул длинную огненную стрелу, упершуюся в спину беглеца.

Тот выронил свою страшную ношу, дернулся, издал не то рык, не то стон и исчез, словно мгновенно растворившись в ночи. Второе существо за те немногие секунды, пока они были заняты первым ночным гостем, тоже исчезло. Фонари раз за разом безрезультатно обегали пустой двор.

— Не понимаю, почему не было взрыва! Это мне не нравится больше всего, я успел передвинуть регулятор на полную мощность, взрыв должен был разнести полдвора, но его не было!

— Это действительно странно. Но сейчас самое важное выяснить, что здесь делали эти твари. Пойду взгляну, что стало со стариком. Мне придется детально осмотреть труп и весь двор, а тебя я попрошу оставаться здесь и следить за улицей.

— Думаешь, они могут вернуться?

— Мы не знаем, на что они способны. Ничего мы о них не знаем. Но я постараюсь это исправить!

Ротанов произносил эти совершенно ненужные слова, пытаясь взять себя в руки, собраться и шагнуть в темный, грозивший смертельной опасностью двор. Это требовало предельного усилия, но в конце концов он распахнул калитку.

Фонарь лейтенанта за его спиной погас. И это едва не заставило Ротанова вернуться, пока он не вспомнил, что сам попросил Зарудного следить за улицей. С включенным фонарем Зарудный мог видеть не дальше, чем доставал луч. С его кошачьим зрением лучше всего вообще не зажигать свет.

Оказавшись внутри двора, Ротанов прежде всего убедился в том, что старик мертв и никакая помощь ему уже не потребуется. Похоже, они потеряли своего единственного свидетеля, и досада на собственную оплошность, на то, что он не настоял на разговоре со стариком во время первой встречи, оказалась, к удивлению Ротанова, сильнее жалости к этому несчастному.

«Что-то я становлюсь уж слишком равнодушным к чужой беде. В моей работе это непростительно».

Он внимательно осмотрел двор, убедился, что здесь не осталось ни малейших следов призрачных ночных существ, и лишь после этого распахнул дверь лачуги, на всякий случай укрывшись за стеной и выждав какое-то время. Но ничего не произошло. Дом, так же, как и двор, был совершенно пуст и хранил в себе запахи грязи, давно немытого человеческого тела и протухшей еды. Какие-то лохмотья на кровати и дикий беспорядок повсюду.

Но сейчас Ротанова не интересовали подробности последних дней жизни покойного. Его интересовали те, кто убил старика. В доме он не обнаружил никаких следов их присутствия, оставался двор, который он успел осмотреть довольно поверхностно.

Но и там, кроме лужицы липкой жижи, на том месте, где бластер лейтенанта оборвал существование одного из пришельцев, не было ничего необычного.

Ротанов скрупулезно соскоблил остатки этой жидкости в небольшую склянку, надеясь позже, когда для этого представится возможность, сделать анализ и установить, почему тело этого существа мгновенно разложилось, погасив при этом весь выброс энергии бластерного заряда.

Закончив свою не слишком приятную работу, он вернулся к лейтенанту, которого заметил лишь после того, как тот, увидев Ротанова, закурил сигарету. — Этот человек обладал феноменальной способностью становиться незаметным даже там, где, казалось, не было никаких укрытий.

— Ничего интересного?

— Во всяком случае, в доме никого нет. Нам пора возвращаться.

— Мы не будем хоронить старика?

— Не этой ночью. Нам надо быть вместе с нашими людьми. В любой момент эти твари могут заинтересоваться огнями в окнах и напасть на них. Твои десантники слишком беспечны. Они до сих пор подсознательно считают, что находятся на курорте, на который так стремились попасть. Вот только эта планета что-то не слишком похожа на курорт…

ГЛАВА 13

Ночь прошла тревожно. По приказу лейтенанта все десантники были назначены в караулы на лестнице и в подъезде дома. Свет был немедленно потушен. Всем было предложено соблюдать максимальную тишину.

Возможно, эти меры принесли результат или нападавшие удовлетворились одной жертвой, как бы там ни было, но остаток ночи прошел без происшествий.

Утром было решено заняться поисками подходящего здания для временной базы, в котором они могли бы чувствовать себя в относительной безопасности. Хотя Ротанов считал, что это бесполезно — тот, кто способен в мгновение ока превратить дорожное полотно в жидкую грязь, проникнет в любое здание, — возражать он не стал. В конце концов, даже иллюзия безопасности должна помочь людям хоть немного расслабиться и отдохнуть.

После двухчасовых поисков подходящее строение было обнаружено в самом центре города, во дворе комплекса административных зданий.

Это был небольшой, отлитый из литрона барак, использовавшийся раньше под складское помещение. Его главным достоинством было отсутствие окон и большая толщина стен. В колониях Федерации почти все строительство велось из литрона, который изготовлялся специальными роботами прямо на строительной площадке из вспененного кремнезема. Недостатка в сырье не ощущалось, кремнезем в нужных количествах нетрудно было найти практически на любой планете.

В магнитных камерах, расположенных непосредственно внутри строительных роботов при температуре свыше тысячи градусов, кремнезем плавился, затем с помощью специальных катализаторов и добавок превращался в легкую пористую массу. Из нее в считаные часы отливались нужные строительные конструкции. Программы, которыми снабжались строительные роботы, позволяли придавать форме будущих изделий любую конфигурацию.

Вполне исправные строительные роботы стояли в гараже мэрии. Но из-за отсутствия энергии они, разумеется, были неработоспособны, как и все прочие механизмы, которые попадались группе Ротанова. Непонятно, что могло случиться с энергостанцией, работавшей на индивидуальном мини-реакторе, и почему все аккумуляторы во всех механизмах оказались разряженными. Но выяснение этого вопроса было отложено на более подходящее время.

Пока что все сошлись на том, что найденный барак вполне подходит для временной базы. В нем было с десяток помещений, лишенных, правда, мебели и элементарных удобств, но все это имелось в изобилии в соседних зданиях, и после нескольких часов работы каждый смог оборудовать для себя отдельную комнату по своему вкусу.

Ротанова этот барак устраивал своим расположением. Он находился по соседству с научным центром, в котором почти все оборудование оказалось неповрежденным. Все говорило о том, что эвакуация жителей проводилась в спешке и больше походила на бегство.

Возможно, они еще собирались вернуться, но так и не смогли этого сделать. Что бы здесь ни произошло, теперь весь город со всем, что в нем находилось, фактически, если не считать ночных визитеров, принадлежал новоприбывшим. К сожалению, все механизмы, устройства, а самое главное — компьютеры, со всей содержавшейся в их блоках памяти информацией, оказались неработоспособными из-за отсутствия электроэнергии.

Постепенно Ротанов осознавал, что восстановление энергостанции становится для них первостепенной задачей, если они всерьез собираются надолго обосноваться в городе. Почему-то эта идея не слишком прельщала его спутников, да если уж быть честным перед самим собой, то и его тоже. Было в брошенном жителями городе что-то мертвящее, и его мрачная тайна не давала инспектору покоя. Необходимо было установить, куда бежали люди, выжил ли кто-нибудь из беглецов и что собой представляют ночные твари, напавшие на старика. Они были причиной бегства жителей или на поселок обрушилось другое, еще более страшное бедствие?

Пока что на все эти вопросы у Ротанова не находилось ответа, и ко всем загадкам прибавилась еще одна им так и не удалось похоронить единственного обнаруженного в городе жителя — за ночь труп старика бесследно исчез. Акропян высказал предположение, что все случившееся ночью представляло собой иллюзию, морок и никакого старика на самом деле вообще не было. Эти разговоры ужасно раздражали Ротанова, но помешать десантникам обсуждать на все лады таинственное ночное происшествие он, разумеется, не мог.

Во всех этих событиях был, однако, и положительный момент. Десантники, до сих пор державшиеся отчужденно и в любую минуту готовые покинуть его небольшую группу, состоявшую из него самого, Хорста и Линды, кажется, поняли, что выжить здесь можно только всем вместе.

Весь день они дружно укрепляли свою маленькую крепость, готовясь к приходу ночи. Набивали мешки песком и создавали у входа вынесенные наружу огневые позиции.

Три человека под руководством Акропяна, который благодаря своим сержантским нашивкам являлся заместителем Зарудного, отправились на поиски энергостанции.

У них не было карты города, а единственного, найденного здесь живым обитателя они потеряли. Так что поиски приходилось начинать вслепую, и территория, которую предстояло обследовать группе Акропяна, могла охватывать весь город.

Единственными указателями направления поисков являлись обесточенные приемники энергии, антенны которых смотрели на запад.

Проводив группу до ворот административного корпуса, Ротанов попросил Акропяна уделять как можно больше внимания всему необычному, что могло встретиться им по пути.

После этого он вернулся к прерванной работе по укреплению базы, которую выполнял наравне со всеми, хотя по своему возрасту и положению мог бы и не заниматься физической работой. Но армейское правило, раз и навсегда освободившее офицеров от любого физического труда, возложив его полностью на плечи рядовых, давно уже вызывало у Ротанова раздражение.

Конечно, дистанцию между командиром и подчиненными следовало соблюдать, но порой возникали условия, когда совместная работа только способствовала укреплению дисциплины и поднимала авторитет командира в глазах солдат.

Прорубая сбоку от входной двери узкую бойницу, Ротанов не мог отделаться от мыслей о том, что могло привести к катастрофе в этом маленьком, хорошо обжитом городке.

Возможно, косвенно люди сами были виноваты в обрушившихся на них бедствиях, так уже бывало не раз… Непомерная жадность, стремление быстро урвать куш, не считаясь с интересами аборигенов, часто приводили к катастрофам и кровопролитиям на самых разных планетах. Вот только на Ароме не было никаких аборигенов, по крайней мере официально о них ничего не было известно. Если не считать легенд о таинственных развалинах старинной башни, в которых обитали местные колдуны…

Однако и ночных хищников здесь никто не встречал на протяжении всех двадцати лет существования колонии, а вот теперь они появились… Что-то должно было сыграть роль спускового механизма, вызвавшего их массированный набег на поселение людей, и это стоило выяснить, чтобы не повторять уже совершенных ошибок.

Ротанову приходилось работать обыкновенной киркой. Из-за того, что не работали компрессоры, не удалось использовать даже отбойные молотки на сжатом воздухе. Ротанов чувствовал, как мышцы после каждого удара отзывались тупой болью в плече, где застарелая рана, полученная на Гридоме, давала о себе знать.

Чтобы задавить эту боль, мешавшую ему работать, он еще и еще раз прокручивал в голове все, что говорила ему Линда об Ароме. Увы, он не знал, была ли она до конца искренна с ним. До сих пор, несмотря на возникшую физическую близость, между ними так и не установилось доверие. Порой ему казалось, что она спала с ним чуть ли не по обязанности, возвращая придуманный ею самой долг, за тот эпизод в ресторане, когда он спас ей жизнь, и теперь, возможно, даже тяготилась этим. Их связь была взаимной ошибкой. Это было ясно обоим. Несколько раз Ротанов пытался откровенно поговорить с Линдой, но она резко, иногда почти истерично, пресекала все его попытки, едва он осмеливался коснуться одной из двух запретных тем — их взаимоотношений и причины ее бегства на Арому.

— Мне надоели твои расспросы! Я давно сказала тебе все, что знала, а если ты не доверяешь мне, зачем спрашивать?

Но Ротанов не верил в колдовство и в потусторонние силы. И это раз за разом заставляло его, несмотря на следовавшую за этим ссору, иногда совершенно непроизвольно переводить разговор на то, что произошло на Ароме, — в конце концов, от этого зависела теперь и их собственная жизнь.

Почти всегда загадкам, с которыми инспектор сталкивался на чужих планетах, находилось научное объяснение — пусть не сразу понятное, зачастую не укладывавшееся в рамки земной науки, оно тем не менее не оставляло места для произвольного изменения законов природы.

Но в таком случае что понадобилось на Ароме отцу Линды? Почему заинтересовался удаленной «курортной» планетой могущественный магнат, владевший собственной империей? Что на этой пустынной планете могло его привлечь до такой степени, что он решился рискнуть жизнью собственной дочери?

В тот момент, когда его положение пошатнулось, а делу всей его жизни грозило уничтожение, он отправил Линду на Арому… Зачем?

Однажды, в порыве откровенности, она сказала, что здесь можно найти могущество, способное изменить мир… И больше ни разу не пожелала коснуться этой темы, явно сожалея об этих случайно сорвавшихся словах. Сколько правды было в них? И была ли она искренна хотя бы в этом? А этот ее камень?.. Что это? Талисман, заморочка для простачков или нечто большее?

Возможно, именно эти сомнения Ротанова, не имея возможности выплеснуться наружу и разрешиться в открытом споре, подтачивали их отношения, как едкая кислота, и ему доставляло странное, извращенное удовольствие думать о Линде разные гадости, когда ее не было рядом.

Вот и сейчас он задался вопросом о том, как много расчета было в выборе Линды? Когда одинокая красивая женщина оказывается в изоляции, в обществе нескольких молодых мужчин, ей не обойтись без покровительства одного из них, и это, возможно, было одной из главных причин, по которой она всегда старалась продемонстрировать их особые отношения всем остальным, вызывая со стороны его спутников совершенно ненужное раздражение и зависть.

Сейчас он спросил себя, осталась бы Линда с ним, если бы руководителем группы стал, к примеру, Зарудный? И не нашел ответа.

Покончив наконец с бойницей, он отложил кирку и оценил результат. Узкая щель, грубо вырубленная в тридцатисантиметровом литроне, вполне могла защитить стрелка от зубов хищников и обеспечивала достаточный угол обзора. Если наружные капониры с песком придется покинуть во время ночной атаки, то эта, вторая линия обороны поможет им продержаться до утра.

Подошел Хорст и скептически осмотрел работу инспектора.

— По моему глубокому убеждению, мы занимаемся совершенно бессмысленным делом! — заявил он. — Если колония численностью в несколько тысяч человек, со всем оборудованием и вооружением не смогла отстоять город, то на что можем рассчитывать мы?

— Нам нужно продержаться в городе всего лишь пару дней, чтобы попытаться выяснить все обстоятельства, связанные с уходом жителей. Кроме того, необходимо установить, что собой представляют ночные хищники, откуда они взялись и кто их направляет.

— Почему ты думаешь, что их кто-то направляет?

— Потому, что хищники не имеют отношения к Дырам в дорожном полотне. Потому что здесь происходит нечто гораздо более странное, чем простое нашествие этих существ. И узнать хоть что-то обо всех необычных делах больше всего шансов у нас именно здесь, в центре событий. Как только мы соберем всю возможную информацию, мы немедленно покинем город и отправимся на поиски тех, кто уцелел после нашествия. Я не верю, что колония с населением в несколько тысяч человек могла исчезнуть совершенно бесследно. Всегда кому-то удается спастись, и мы обязательно найдем этих людей.

Его доводы так и не убедили старого капитана, считавшего, что Ротанов оценивает ситуацию, в которой они оказались, с чисто теоретических позиций, так, словно его самого она совершенно не касалась.

Хорст привык уважать в Ротанове его стремление наклеить ярлыки на все труднообъяснимые факты и разложить их по соответствующим полкам, но иногда это свойство характера инспектора его раздражало.

Группа Акропяна, ушедшая на поиски энергостанции, вернулась лишь к вечеру. Саму энергостанцию они нашли довольно быстро, но ничего утешительного находка им не принесла.

Генераторные блоки, внешне выглядевшие совершенно целыми, отказывались тем не менее запускаться. И все их попытки наладить хотя бы одно устройство ни к чему не привели.

Ротанов знал, что Акропян неплохой энергетик. Чтобы получить сержантские нашивки в десанте, необходимо всерьез овладеть второй полезной специальностью, и, если эта задача оказалась не по зубам Акропяну, не имело смысла повторять попытку. Все остальные во всем, что касалось энергетики, выглядели по сравнению с ним дилетантами. Больше всего Ротанову не понравилось то, что Акропян не смог даже установить причину отказа генераторов.

— Но какие-то соображения у тебя на этот счет возникли? Не могут же просто так не запускаться вполне исправные устройства! Что, черт возьми, с ними произошло?! — Ротанов не считал нужным скрывать свое неудовольствие результатами экспедиции Акропяна, поскольку не мог поверить в то, что они сделали все возможное, не отвлекаясь на другие, гораздо более привлекательные задачи. Он не мог не заметить старинный нож в серебряных ножнах, появившийся на поясе Акропяна после возвращения.

— У меня возникло одно предположение…

— Так поделись наконец, для этого тебя туда и посылали — делать выводы, обобщать наблюдения даже тогда, когда для этого недостаточно фактов, а не заниматься сбором раритетов.

— Я попытаюсь это сделать, если вы позволите мне наконец высказаться и не будете прерывать по каждому пустяку! Этот нож валялся на обочине. Там много чего валяется. Мы нашли дорогу, по которой люди в спешке бежали из города. Это произошло достаточно давно.

— Почему ты пришел к такому выводу?

— Потому что трупы давно превратились в скелеты, обтянутые сухой кожей.

— Трупы? Вы обнаружили трупы?

— Больше сотни. Там было настоящее побоище.

— А те, другие? Те, кто напали на поселенцев? Вы нашли что-нибудь?

— Только люди…

— Но так не бывает, при массовом столкновении обе стороны несут потери.

— Там были только трупы людей. Мы тщательно осмотрели место схватки и ничего не нашли. Именно поэтому на энергостанцию осталось мало времени. Но делать там нечего. У меня сложилось впечатление, что на этой планете движение электронов в проводнике не вызывает возникновения магнитного поля, именно поэтому все местные устройства отказываются работать…

— Что за чепуха?! На протяжении двадцати лет вся наша аппаратура здесь прекрасно работала! Не могли же на Ароме за ничтожный промежуток времени измениться кардинальные физические законы!

— И тем не менее это факт. У меня нет соответствующего оборудования, вернее, оно есть, но без энергии не может работать. Так что я не сумею доказать свои выводы. Но, на мой взгляд, это единственная вероятная причина, по которой вполне исправные устройства отказываются функционировать.

— Но ведь раньше они работали!

— Значит, условия изменились.

— Можно временно изменить условия, но не фундаментальные законы физики! И, кроме того, наши собственные устройства, привезенные с собой, прекрасно работают!

— Я не физик. Я не знаю причины, по которой здесь не работает все, что попало в зону недавно разразившейся катастрофы. И я не знаю, по каким неизменным законам физики удалось расплавить ли-трон, не повышая его температуры, или остановить песчаный смерч!

На этой планете происходят весьма странные вещи, инспектор, я не берусь выяснять их природу. У меня для этого недостаточно знаний и возможностей.

ГЛАВА 14

Массированная атака на их укрепления началась ровно в полночь. Ротанов проснулся от звонких ударов рельса, заменявшего гонг, и долго не мог понять, что происходит и где он находится. Все мышцы ломило от непривычных физических нагрузок, а голова буквально разламывалась на части. Он сидел на своей кровати, свесив ноги, и со странным равнодушием слушал заунывные звуки гонга. Неожиданно вспомнились слова Хемингуэя: «Не спрашивай, по ком звонит колокол, он звонит по тебе». И лишь после этой многообещающей мысли он окончательно проснулся и бросился к дверям, прихватив с собой бластер.

Все остальные члены отряда уже находились на своих местах, согласно боевому тревожному расписанию, еще с вечера составленному Зарудным. Ротанов оказался последним и поймал на себе неодобрительный взгляд стоявшего у амбразуры Саврасова. Этот атлетически сложенный человек, с грубо вырубленным лицом и, казалось, с навсегда приклеенной к нему ухмылкой, так и не смог простить Ротанову гибель своего друга, и хотя никакой вины инспектора в несчастье, постигшем Асланова, не было — Саврасову нужен был виноватый, и он его нашел. Рано или поздно его глухое, подспудное недовольство должно было вылиться в открытый конфликт. Сейчас момент был совершенно не подходящим для выяснения личных отношений.

Во дворе стая каких-то летающих тварей, таких же прозрачных и светящихся, как привидения, напавшие на дом старика, носилась над зданием постепенно сужавшимися кругами. «Значит, они могут летать, если это понадобится, — подумал Ротанов. — Интересно, чему еще они могут научиться? Забрасывать нас бомбами?» Оказалось, что это его предположение не так уж далеко от истины.

Штук двенадцать светящихся бледным, призрачным светом существ, казалось, вот-вот бросятся в атаку. Назначенные во внешний дозор десантники, сидевшие в капонирах во дворе, пока не открывали стрельбу, экономя заряды, которые здесь нечем было восполнить.

Кто-то включил самый мощный, имевшийся в их распоряжении фонарь, но это не помогло лучше рассмотреть нападавших. Луч света почти не отражался от их прозрачных тел. В конце концов, Ротанов приспособился следить за ними по четкому рисунку внутренних органов, высвеченных фонарем, словно на экране рентгеновского аппарата. Эфемеры — так окрестил их Ротанов в своем отчете, который неизвестно когда попадет в управление, если попадет вообще.

Теперь он уже почти не сомневался, что это те же самые твари, которые напали на старика, тогда они не умели летать или просто не хотели сразу демонстрировать все свои способности.

Теперь они выстроились в воздухе в какое-то подобие боевого порядка и решительно ринулись на замерших в капонирах людей.

Тварь, летевшая первой, неожиданно широко распахнула свой клюв, словно хотела захватить побольше воздуха, и Ротанов, инстинктивно почувствовавший, что за этим последует, крикнул:

— Всем пригнуться! — В ту же секунду голубой электрический разряд со страшным грохотом ударил в стену капонира. Клочья разорванных мешков и фонтаны песка брызнули во все стороны. Почти сразу вслед за этим энергетическим ударом рявкнули бластеры десантников, и две твари исчезли на мгновение в огненном облаке плазмы.

Когда вспышка погасла и глаза вновь смогли различать окружающее, Ротанов понял, что на землю не упало ни единого кусочка. Возможно, были капли уже знакомой ему по предыдущему нападению слизи, но если они и были, то мгновенно испарились в огненном облаке разрыва.

И сразу же атаку продолжили все десять уцелевших эфемеров. Они метнули свои электрические стрелы почти одновременно. После этого «залпа» от капониров практически ничего не осталось. Люди уцелели только благодаря толстому слою мешков и прочной ткани своих защитных комбинезонов, но было ясно, что следующий залп их накроет и вряд ли защитные скафандры десантников смогут устоять при энергетическом ударе подобной мощности.

К счастью, для следующего «выстрела» нападавшим необходимо было какое-то время. Возможно, они перезаряжали свои внутренние конденсаторы, во всяком случае, в течение следующей минуты нового залпа не последовало, только это и спасло людей, занимавших позицию с наружной стороны дома.

— Всем укрыться в здании! — крикнул Ротанов, и эта его команда была выполнена с завидной быстротой. Уходя последним, он захлопнул за своей спиной дверь и даже успел задвинуть засов, прежде чем здание содрогнулось от нового электрического удара.

— Будем надеяться, что крыша выдержит, — проворчал Зарудный, вставляя в амбразуру, еще днем прорубленную Ротановым, ствол бластера и ведя непрерывный огонь по одному ему видимым целям.

Бой продолжался всю ночь, и лишь с первыми лучами солнца эфемеры исчезли, бесследно растворившись в воздухе.

Когда атаки прекратились, стало ясно, что еще одной подобной ночи им не выдержать. В большинстве бластеров батареи почти полностью разрядились, и, не имея возможности их подзарядить, они становились совершенно беззащитными. Тем более что стены их «крепости» были буквально изрешечены ударами энергетических зарядов, лишь внешне похожих на привычные молнии. Стены едва держались, и Ротанову скрепя сердце пришлось признать, что его идея создания даже временной базы в покинутом людьми городе оказалась ошибочной.

Это еще больше усложнило его и без того непростые отношения с десантниками. Они не признавали над собой никакого начальства, кроме своего непосредственного командира, а гражданских чиновников откровенно презирали. Ротанов в это число не входил, его полевые заслуги в их глазах в какой-то мере уравновешивали отсутствие военной формы.

Но так продолжалось лишь до тех пор, пока отряд не был вынужден в спешке собрать вещи и стремительным маршем покинуть с таким трудом оборудованное укрытие.

Уставшие во время непрерывного ночного боя люди, не получившие возможности отдохнуть даже днем, недовольно ворчали. Но это были пока цветочки.

Ягодки начнутся, если до наступления темноты они не найдут подходящего для отражения ночной атаки эфемеров места. В том, что атака неизбежна, у Ротанова не было ни малейшего сомнения. Опасные существа, с которыми они столкнулись, определенно обладали зачатками интеллекта, если только ими никто не управлял извне. Однако и в том и в другом случае эти твари постараются добить противника именно сейчас, пока он не успел организовать оборону.

Таким образом, в резерве у землян оставался только этот день. За столь короткое время им вряд ли удастся найти подходящее убежище в городе. Во время ночной атаки Ротанов убедился, что эфемеры в случае необходимости способны просачиваться сквозь недостаточно толстые и плотные стены…

Но оставался еще космодром, и, похоже, теперь — это их единственная надежда. Еще во время подлета к планете, выбирая место для посадки, Ротанов заметил силуэты двух стоявших там кораблей. Если бы им удалось добраться до этих кораблей, то за их бортовой броней они оказались бы в полной безопасности. Никакие эфемеры не смогут проникнуть сквозь метровый слой титанита. Но до кораблей надо было еще добраться.

Ротанов не знал, какие это корабли. Скорее всего, это лайнеры, те самые, команды которых в полном составе пожелали остаться на «курорте».

Но даже обшивка пассажирских лайнеров, не укрепленная дополнительной броней, какую несли на себе боевые корабли Федерации, могла без всякого труда выдержать электрическую атаку местных монстров. Она была рассчитана на длительное пребывание в фотосфере звезды, и задача группы состояла теперь в том, чтобы добраться до космодрома засветло и суметь попасть внутрь закрытых и законсервированных кораблей…

Ротанов знал, что сделать это будет непросто. По инструкции, надолго покидая корабль, команда была обязана привести в действие все его защитные и охранные устройства, и это означало, что ни один посторонний, не знающий капитанского пароля, не сможет проникнуть на корабль.

Но другого пути к спасению Ротанов не видел. Уже одно то обстоятельство, что космодром был удален от города, вселяло надежду. Эфемеры могли и не последовать за ними, удовлетворившись тем, что незваные пришельцы покинули обжитый ими город.

После целого дня форсированного марша, когда жара, проникнув сквозь оболочки скафандров и легко справившись с климатологическим контролем, заставила людей вспомнить о том, что такое настоящая пустыня, они увидели, еще издали, возвышавшиеся над пустынным плато две огромные корабельные башни.

Заходившее солнце окрасило их в зловещий красноватый цвет, но все же этот цвет не был таким интенсивным и яростным, как тот, что отражался в окнах брошенного людьми города. Давало ли им это надежду?

Ротанов не знал ответа на этот вопрос и, сорвав осточертевший шлем защитного скафандра, лишь ускорил шаг, с удовольствием ощутив на зубах хруст мелкого песка. Это давно забытое ощущение напомнило ему о том, что в этом мире существуют вещи более реальные, чем нападение ночных тварей, не оставлявших после себя даже трупов.

Минут через двадцать, перевалив через небольшой гребень, они очутились перед воротами космодрома, обнесенного изгородью из колючей проволоки.

Зрелище этой изгороди оказалось для них настолько неожиданным, что они остановились метрах в двадцати от ворот.

На Земле космодромы располагались на открытых пространствах, не было нужды обносить их изгородями. Только сумасшедший мог проникнуть на летное поле, рискуя попасть под струю плазмы. Вполне достаточно было расставить щиты с предупреждающими об опасности надписями. Но здесь во всей своей красе перед ними предстала изгородь с воротами и будкой для часового.

Несколько минут они в полном молчании ждали неизвестно чего. Может быть, появления часового из будки, но ничего не происходило, разве что неожиданно потемнело небо, закрывшись невесть откуда набежавшими тучами. Ветер со стороны пустыни неожиданно усилился и начал довольно чувствительно сечь открытые участки кожи мелкими острыми песчинками.

— Долго мы еще будем тут стоять? — грубо поинтересовался Саврасов.

— Столько, сколько потребуется! — отрезал Зарудный, вопросительно поглядывая в сторону Ротанова, но тот молчал. Идти к закрытым люкам кораблей казалось ему бессмысленным. Его надежды на то, что хотя бы один из них в спешке забыл задраить покидавший корабль экипаж, не оправдались, и теперь он просто не знал, что делать дальше. Ветер за их спинами продолжал усиливаться и крепчал слишком уж быстро для обычного ветра.

— Это не простой ветер, — сказала Линда, прикрывая глаза ладонью от заходящего солнца и пристально вглядываясь в пустыню. — Он несет смерть. Смотрите, там, среди барханов…

Теперь и остальные увидели поднимавшееся над землей песчаное полотнище. Оно трепетало, как живое, все время меняя форму и постепенно уплотняясь. Сейчас это непонятное образование, слепленное из песка, достигало высоты трехэтажного дома и постепенно увеличивалось в размерах.

— Эта штука движется к нам! — крикнул Саврасов и, не дожидаясь остальных, одним движением перемахнул через забор. Ротанов так и не понял, для чего он это сделал. Жидкие ряды проволоки казались слишком несерьезным препятствием на пути надвигавшегося на них песчаного монстра, по форме напоминавшего теперь летящего над землей дьявола. Сквозь плотную массу песка, из которого слепилось его тело, уже не просвечивали окрестности, а затем раздался голос, напоминавший скорее рык какого-то животного и идущий одновременно со всех сторон.

— Добро пожаловать, мясо!

Прежде чем Ротанов успел вмешаться, прежде чем Зарудный успел понять, что, собственно, происходит, четыре бластера десантников одновременно выплюнули свои заряды в сторону песчаной тучи, в ее глубине вспухли и распустились четыре огненных цветка. И, словно испугавшись этой безобидной с виду вспышки, полностью поглощенной песчаной бурей, облако, летящее на них, остановилось, как будто налетело на невидимую преграду.

Саврасов, лежа за проволочной изгородью, вел по переднему фронту песчаного облака непрерывный огонь.

Прошло, наверно, не меньше пятнадцати минут, прежде чем остальные поняли, что он продолжает стрелять по пустым барханам, оплавляя их вершины последними оставшимися у него зарядами. Тучи и след простыл.

— Почему стреляете без команды?! — рявкнул Ротанов и получил ответ, который лучше всего прочего показал, как низко опустился его авторитет за последнее время.

— Мы все здесь станем трупами, прежде чем дождемся от тебя нужной команды!

— Кто это сказал?

— Ну я сказал, что дальше? — спросил Саврасов, поднимаясь со своей огневой позиции и делая шаг по направлению к Ротанову.

Ротанов откровенно растерялся, событие, обрушившееся на них, было настолько значительней неожиданно вспыхнувшей ссоры, что он не знал, как на нее реагировать. Нервы у людей не выдержали чрезмерного напряжения. И это могло вылиться в открытое неповиновение. Если позволить Саврасову свести назревающий конфликт к банальной драке — последние остатки авторитета инспектора могли улетучиться, как дым. Необходимо было что-то срочно придумать, что-то неординарное. Но ничего не приходило в голову.

— Напрасно открыли огонь. Надо было позволить ему подойти вплотную и выяснить, что ему от нас нужно.

— Это был фантом, и мы его уничтожили, прежде чем он не сделал того же самого с нами! — вступился за Саврасова один из участников перестрелки.

— Откуда вы знаете, что это было? Вы что, специалист по фантомам? А если это был парламентер? Если с нами впервые, с тех пор, как мы не выпускаем из рук оружия, собрались поговорить? Что, если это была наша единственная надежда выжить?

— Что-то страшновато выглядел этот ваш парламентер!

— Может быть, они лишь хотели проверить, легко ли нас запугать!

Кажется, Ротанову удалось заставить Саврасова смешаться и потерять часть своего боевого апломба. Но теперь, если десантник не хотел потерять лицо в глазах собственных товарищей, ему придется довести до конца затеянную ссору. Ротанов прижал его в угол своей логикой, и парню уже ничего не оставалось, как только продемонстрировать, что грубой силе нипочем никакая логика. Ротанов слишком поздно понял это и едва успел уклониться от неожиданного броска Саврасова.

— Саврасов! Немедленно займите свое место в строю! — сказал Зарудный очень тихо, но тем особым командирским тоном, после которого подчиненному следовало ожидать больших неприятностей.

— Это же обыкновенная галлюцинация! — попытался вступиться за Саврасова еще один десантник. — Подумаешь, истратили впустую несколько зарядов!

— Галлюцинация? — продолжал наступать Ротанов. — Все слышали, что сказала нам эта «галлюцинация»? Кто-нибудь может повторить?

— «Добро пожаловать»… И еще что-то, кажется, «мясо»… — неохотно выдавил из себя заступник Саврасова.

— Не бывает говорящих галлюцинаций, и уж тем более не бывает галлюцинаций, которые одновременно нескольким людям говорят одну и ту же фразу!

Теперь уже все участники инцидента призадумались. Возразить инспектору было нечего.

Словно подводя итог этой так и не разрешившейся до конца ссоры, со стороны одного из кораблей донесся непонятный металлический звук.

— На аппарели кто-то есть! Там люди! И вновь, наплевав на всякую дисциплину, десантники толпой бросились к кораблю. Перед изгородью остались только Ротанов с Хорстом, Зарудный и Линда.

В молчании, ни на секунду не опуская стоявшего на боевом взводе оружия, они пересекли летное поле и остановились перед кораблем, ожидая, чем закончится визит их нетерпеливых товарищей.

Ротанов окинул взглядом блестящую поверхность обшивки, еще не успевшую запятнать себя язвами микрометеоритов и ожогами звездных температур.

— Совсем новый корабль… Жаль, если в него не удастся войти.

— По-моему, наши друзья уже внутри, — возразил Хорст.

— Это еще ничего не доказывает, внутренняя дверь тамбура может быть заблокированной. Хотя, скорее всего, она будет открыта. Нас здесь ждали, — проговорил Ротанов очень тихо, ни к кому специально не обращаясь.

— А тебе не кажется, что фактов слишком мало для таких скоропалительных выводов? — теперь уже Хорст с ним не согласился и вынудил Ротанова выложить свой последний козырь.

— Давай проверим. Если внутренний люк этого корабля окажется открытым, вопреки всем существующим правилам, ты будешь вынужден согласиться со мной.

— Считай, что мы договорились. Хорст спрятал в карман свою трубку и медленно, осторожно, словно входил на минное поле, двинулся по трапу к открытому люку, в котором минуту назад исчезли десантники. Неприятности еще только начинались, и Ротанов хорошо понимал, к чему может привести раскол в их небольшом отряде.

Все продолжали стоять неподвижно, пока старый капитан медленно поднимался по металлической лесенке. И, лишь когда его спина исчезла в темном провале люка, остальные последовали за ним.

ГЛАВА 15

Внутри корабельных коридоров стоял запах пыли, пластиковых панелей и дезодорантов, выброшенных в систему регенерации воздуха, после того как с пульта поступила команда расконсервации.

Зарудный распорядился провести тщательное обследование корабля. Это было необходимо, потому что никто из них не мог забыть люк, открывшийся в тот самый момент, когда они больше всего нуждались в защите.

Разумеется, эти поиски ни к чему не привели. Ротанов был уверен в результате с самого начала. Найти таинственного доброжелателя никогда не удастся, если только он сам этого не захочет. Силы, которые играли с ними в какую-то непонятную игру, предпочитали действовать скрытно. Разозленный Зарудный перехватил его по пути в корабельную рубку.

— Никого нет! Нигде! Нет даже крыс! Мы проверили все помещения биолокаторами! Корабль пуст. Пуст, как консервная банка, и мне начинают надоедать эти загадки. Кто-то же открыл люк? И этот «кто-то» должен был знать капитанские коды!

— Он их знал. Успокойся. Корабль специально подготовлен к нашему визиту. Разве ты еще не понял? А коды… Коды могли передать, например, по радио.

— Но мы кого-то видели на аппарелях!

— Возможно, да — возможно, нет. На этой планете не стоит слишком уж доверять даже собственным глазам. Если здесь кто-то и был, теперь его уже нет, и если он ушел, то ушел так, что ты этого не обнаружишь!

— Иногда мне кажется, что ты вместе со своей Линдой веришь в местных демонов.

— Демонов здесь нет, но, возможно, есть кто-то похуже… А что касается Линды…

Но Зарудный предпочел избежать скользкой темы.

— Ладно. Замнем. Мне еще надо осмотреть технические отсеки. Ты не хочешь нам помочь?

— Я не верю в результат.

На этом они и расстались. Хотя Ротанов и отказался принимать участие в бессмысленных, с его точки зрения, поисках, он прошелся по всему кораблю, чтобы получить о нем возможно более полное представление.

Корабль производил довольно странное впечатление. Раньше ему не приходилось летать на пассажирских лайнерах такого класса. Чертова уйма денег была ухлопана на отделку кают-компаний и ресторанов, на всю эту бронзу, хрусталь, сверкавшие позолотой перила лестниц, сделанных из настоящего дуба…

Дизайнеры изо всех сил старались придать внутреннему убранству космического лайнера вид древнего океанского судна, и, надо признать, им это удалось. В конце концов, все их усилия воплотились в эту мертвую груду металла, покинутую собственной командой.

Больше всего удивляла Ротанова не роскошь, а общее состояние корабля. Он выглядел так, словно только вчера сошел со стапелей земной верфи, словно никогда не слонялась по этим салонам и барам шумная толпа пассажиров, которая была здесь перед посадкой и затем куда-то исчезла, не оставив после себя никаких следов. Ни забытых вещей, ни мусора — ничего этого не было даже в индивидуальных каютах, даже в прикроватныхтумбочках, в ящиках которых пассажиры имели привычку всегда забывать ненужные вещи.

Койки аккуратно убраны в стенные ниши кают, горы чисто вымытой посуды заботливо закреплены в антиперегрузочных шкафах…

Но, если верить судовому журналу, добросовестно изученному Хорстом, «Озон» принес на своем борту сорок человек, бесследно сгинувших на Ароме и ухитрившихся проделать это так, что на корабле, на котором они провели почти полгода, пока длился полет, не осталось ничего, напоминающего об их присутствии… Ни одной фотографии, ни одной личной вещи, только запись в судовом журнале…

Но память нельзя стереть так просто, как убрать ненужные вещи. Что-то осталось. — нечто невидимое, делавшее корабль в глазах Ротанова похожим на огромный катафалк. Это впечатление усиливалось тишиной, пустотой огромных коридоров и величественных апартаментов первого класса.

Горстка людей, вместе с ним час назад поднявшихся по трапу «Озона», бесследно растворилась на палубах этого шикарного летающего катафалка, и Ротанова не оставляло странное ощущение, что теперь он может месяцами бродить по бесконечным коридорам, спускаться на гравитационных лифтах или сбегать по аварийным лестницам — все будет бесполезно. Он никого не найдет здесь. Он остался один на этом гигантском мертвом корабле. Ощущение было настолько сильным, что Ротановым, человеком, закаленным в самых различных переделках, на далеких, враждебных планетах, постепенно начала овладевать паника.

Пришлось срочно подниматься в капитанскую рубку, уж Хорста он должен найти там наверняка, и, слава богу, хоть в этом инспектор не ошибся.

Старый капитан деловито стучал по клавиатуре главного компьютера, проделывая какие-то сложные расчеты, а увидев Ротанова, на секунду оторвался от дисплея и спросил так, словно Ротанов все время сидел рядом с ним и был полностью в курсе его расчетов:

— Что ты об этом думаешь?

— О чем именно?

— Сорок человек на борту плюс тридцать человек команды — шесть месяцев полета, — но запасы продуктов не тронуты, кладовые, водные баки — все забито под самую завязку, словно корабль находится на Земле перед стартом! Этого не может быть, и тем не менее это так!

— А топливо ты проверил? — Хорст окончательно оторвался от своих расчетов и уставился на Ротанова внимательным взглядом, в котором читалось недоумение.

— Как ты догадался? Ты ведь догадался, что баки пусты?

— Не то чтобы догадался… Но я этого ожидал.

— Но почему?

— Мне кажется, нас не собираются отсюда отпускать. Нам предоставили для комфортного проживания дом, в котором изучать наше поведение будет очень удобно.

— Ты все время говоришь об Ароме так, словно всеми событиями здесь управляет некий могущественный разум! Но пока что этому нет никаких доказательств. Цепочка событий, с которыми мы столкнулись, могла быть случайной! К тому же я не вижу в них никакой логики! Царапины на броне посадочного бота, случайная гибель Асланова, воронка в дорожном покрытии, какие-то прозрачные монстры в городе, наконец, этот корабль… — все это не вяжется одно с другим. Мне это кажется набором бессмысленных случайностей.

— Или забавой, игрой…

— Ты хочешь сказать, с нами играют?

— Почему бы и нет, если возможности не ограничены? Возьми, к примеру, эту песчаную бурю. На ее создание ушла чертова уйма энергии, а в результате мы услышали лишь несколько не самых приятных слов… «Добро пожаловать… мясо».

— Может, нас хотели запугать?

— Зачем? На наши вопросы мы не находим ответов, потому что вопросы подбрасывает нечеловеческая логика.

— Но все, что здесь происходит, не укладывается в твою гипотезу о высоком разуме, управляющем этой планетой.

— Кто говорит о высоком разуме? О чужом — это будет правильней, о совершенно непонятном для нас — это возможно.

— Но ведь здесь двадцать лет жили люди, и никто ни разу не отметил ничего необычного, ничего такого, что не укладывалось бы в наше представление об обычной курортной планете. Никаких следов цивилизации, даже биоса нет! Откуда здесь взяться разуму?

— Мы стараемся все объяснить с позиций нашей человеческой логики — это и понятно, другой мы просто не знаем. Но представить хотя бы приблизительно иную точку зрения — занятие уже само по себе довольно увлекательное. И если посмотреть с позиций этой логики на наши действия…

— Что-то ты хитришь, Ротанов! И не отвечаешь на мой вопрос.

— Это потому, что у меня нет окончательного ответа. Я лишь могу предположить, что до определенного момента этому разуму незачем было проявлять себя. Присутствие людей его, видимо, в чем-то даже устраивало, иначе с его-то возможностями он давно очистил бы от нас планету.

— Да где он, твой разум?! В песчаной буре?!

— Может, на дне океана, может, в воздухе или в почве, может быть, он распылен по всей планете и невидим для нас, потому что мы не знаем, куда смотреть.

— Ладно, оставим пока в стороне высокие материи. Что нам теперь делать? Сидеть взаперти на этом корабле, не высовывая носа?

— Это было бы самым неразумным.

— Тогда что?

— Делать то, зачем мы сюда прилетели. Собирать информацию и постараться помочь тем, кто уцелел после катастрофы. Если кто-нибудь уцелел.

— Не думаю, что в этом благородном начинании тебя поддержат десантники.

— Я тоже так не думаю. Вполне возможно, они откажутся нас сопровождать. Тогда мы уйдем одни.

— Я не знаю, согласится ли на это даже твоя Линда.

— Что вы все заладили: «твоя Линда», она мне не жена, просто случайная попутчица!

— Ой смотри, Ротанов, с такими попутчицами опасно иметь дело, как бы голову не потерять — об остальном я уж и не говорю.

Разговор с Хорстом оставил у Ротанова неприятный осадок. Инспектор и без его напоминания знал, что выяснения отношений в их маленькой группе не удастся избежать, и ни к чему хорошему это выяснение не приведет.

Чтобы подготовиться к нелегкому, но неизбежному разговору, он решил какое-то время побыть в одиночестве и, покинув управляющую рубку, не стал искать каюту, в которой расположилась Линда. Слава богу, свободных помещений на корабле было хоть отбавляй. И не последнюю роль в этом его решении сыграли замечания Зарудного и Хорста. Меньше всего ему хотелось подчеркивать их особые отношения с Линдой. Проблем и так хватало.

На одной из нижних палуб Ротанову попалась каюта, которая более-менее соответствовала его теперешнему настроению.

Здесь не было гобеленов, ковров, копий картин известных мастеров и хрустальных горок. Каюта, совсем крохотная, вероятно, принадлежала кому-то из членов команды лайнера.

Как раз то, что ему было нужно, чтобы сосредоточиться и на какое-то время оказаться в обстановке, где его ничего не отвлекало и не раздражало.

Несмотря на небольшие размеры и отсутствие дорогих безделушек, эта каюта была оснащена всем необходимым.

Он с удовольствием принял волновой душ, напоминавший своими ароматизаторами и прикосновениями мельчайших водяных капель вечерний бриз на морском побережье.

Прежде чем с наслаждением растянуться на узкой и жестковатой койке, он вспомнил о том, что с утра у него во рту не было маковой росинки, и заказал со стенного пульта основательный обед, распорядившись, чтобы кухонный робот принес его прямо в каюту.

Все они измотаны. После посадки на них обрушилось слишком много событий. Схватки, мертвый город, поход к космодрому… Нервы у всех на пределе, нужно дать людям отдохнуть, прежде чем ставить перед ними новую задачу.

Он так и сделает, если события вновь не вынудят их действовать поспешно, как это уже было не раз на этой сумасшедшей планете.

Затем он подумал о том, что отдых на этом корабле ни в коем случае нельзя затягивать, иначе возникнет другая опасность. Люди расслабятся, почувствуют, что цель, к которой они стремились, покидая Землю, достигнута, что все опасности остались снаружи, за бортом… Этот корабль казался таким надежным, комфортным и безопасным, что невольно напрашивался вывод о том, что неведомые силы используют его в качестве лакомой приманки.

Он думал об этом, пережевывая принесенные роботом осточертевшие концентраты, лишь внешне похожие на сочный бифштекс.

Ничего нового не приходило в голову, данных для каких-то выводов и даже для обоснованных предположений было все еще недостаточно. Одно он решил для себя совершенно определенно — поиски пропавших на этой планете людей он не прекратит даже в том случае, если вести их придется одному.

Он должен выполнить свою главную задачу в любом случае, при любом раскладе сил. А задача инспектора внешней безопасности состоит в том, чтобы установить, что произошло здесь с людьми, что за новый могущественный враг появился у человечества на этой планете, на которой в течение целых двадцати лет ничто не угрожало процветанию нормальной земной колонии… И он вынужден был повторить себе эту набившую оскомину истину просто потому, что очевидные истины забываются в первую очередь.

Настырно и совершенно по-земному задребезжал над входной дверью старинный звонок. Кто-то все-таки сумел отыскать его тайное убежище. Впрочем, он не сомневался в том, кто это может быть, и потому, не вставая с постели, приказал охранной системе открыть дверь.

Появившаяся на пороге Линда Гердт выглядела убийственно спокойно, и Ротанов прекрасно знал, что это ее спокойствие предвещает надвигающуюся бурю.

— Хорошее место. От меня спрятался?

— Да не собирался я здесь оставаться! Ты же видишь, эта каюта совершенно непригодна для жилья, — сразу же начал оправдываться Ротанов. — Хотелось еще раз все обдумать и подготовиться к серьезному разговору с десантниками. Я не собираюсь долго задерживаться на этом корабле. Нужно искать пропавших людей, нужно найти хотя бы одного свидетеля событий, которые произошли на Ароме с момента начала катастрофы.

— Я давно замечаю, что ты начал меня избегать, — продолжала Линда гнуть свою линию, делая вид, что не слышит его доводов. — С тех самых пор, как мы покинули город, ты не соизволил обмолвиться со мной ни единым словечком!

— Я не хотел на людях демонстрировать наши с тобой особые отношения. В таком маленьком отряде, состоящем из одних мужчин, это может подорвать остатки дисциплины.

— Каким ты, однако, стал щепетильным! Почему же раньше ты не беспокоился об этом, когда забрался ко мне в постель?

— Я никогда не отказываюсь от выплаты причитающихся мне долгов! — произнес инспектор с ехидной усмешкой, о чем сразу же пожалел, потому что шутка не получилась и своим замечанием он довел Линду до самой высшей точки кипения. Видя, что теперь уже всякие разумные доводы бессмысленны, он неожиданно перешел от обороны к наступлению, чем сразу же сбил ее с толку.

— Ты лучше скажи, что от тебя надо этому хлыщу Саврасову, почему он не отходит от тебя ни на шаг?

— Ах, вот как! Ты соизволил это заметить! А я уж думала, что ты вообще перестал смотреть в мою сторону.

— Ты не ответила на мой вопрос! — суровым голосом произнес Ротанов, поднимаясь с постели и лишая Линду ее основного преимущества.

Стоящий над твоей головой человек всегда чувствует себя более уверенно. Его совершенно не интересовал ни сам Саврасов, ни его безуспешные попытки приударить за Линдой, ему лишь хотелось побыстрей завершить очередную, не вовремя назревавшую ссору. Похоже, ему это удалось, потому что Линда, неожиданно прекратив свои наскоки, заговорила серьезно:

— Вот что я думаю, Ротанов. Нам с тобой не нужно дожидаться разговора с десантниками, о котором ты упомянул. Ничего хорошего из этого не получится. Они откажутся пойти с нами. Ведь ты именно на это рассчитываешь, я не ошиблась?

— Не ошиблась. Но откуда такая уверенность?

— Мужчины иногда откровенничают со мной. Стараясь произвести впечатление, они часто болтают лишнее. Так вот не знаю, что именно они задумали, но меня они уж точно отсюда не выпустят. А снова оказаться похищенной мне что-то не очень улыбается. Достаточно того случая на «Разгоне». Давай незаметно уберемся с корабля прямо сейчас, когда этого никто не ждет.

— Хорошая идея. Но я не привык оставлять своих людей на произвол судьбы. Если хоть один из них пожелает пойти с нами, он должен получить эту возможность.

— А обо мне ты подумал? Или я в твоих планах занимаю самое последнее место?!

— Ничего они с тобой не сделают. Зарудный не допустит никакого самоуправства. Этот человек умеет держать в узде своих людей.

— Что же… Тебе виднее… Но, мне кажется, сейчас ты упускаешь свой единственный шанс.

Ты ведь помнишь о том, зачем отец послал меня на Арому? Так вот я все еще намерена выполнить его поручение. И, если ты отказываешься мне помочь, я справлюсь с этим сама!

Она рванулась к двери, и он едва успел перехватить ее на пороге.

— Линда, не делай глупостей! Вокруг космодрома сплошная пустыня, ты не выдержишь там и одного дня.

— А что прикажешь мне делать? Оставаться здесь, чтобы стать игрушкой в руках этих кретинов? Единственный человек, которому я доверяла и на чью помощь имела все основания рассчитывать, слишком увлечен своими собственными благородными задачами — спасением давно не существующего населения Аромы и прочей чепухой!

— Несуществующего? Что ты хочешь этим сказать?!

— Только то, что никого из них не осталось в живых!

— Тебе-то откуда об этом известно?

— Не забывай, сколько времени я провела в конторе отца, изучая архивы компании, прежде чем отправиться на Арому! Я знаю, как начиналось это бедствие, и имею представление о том, чем оно закончилось! — Хлопнув дверью, Линда выбежала из его каюты. Пришлось связаться с Хорстом и попросить его часа на два перекрыть входной люк.

Минут через двадцать Хорст сообщил, что Линде надоело воевать с титанитовым люком и она отправилась в свою каюту. По крайней мере, какое-то время Ротанов мог не беспокоиться хотя бы о том, что она выкинет очередную глупость.

Но его спокойствие длилось недолго. По пневмопочте пришла записка с сообщением о созыве чрезвычайного экспедиционного совета. Это был хороший ход его противников. Решительный разговор, который он пытался по мере возможности оттянуть, Должен был состояться сегодня вечером.

ГЛАВА 16

Инженерам компании «Межзвездные перевозки» удалось создать во внутренних помещениях «Озона» ощущение непривычного для межзвездных кораблей комфорта. И Ротанов, сидя в одиночестве в кают-компании корабля, в который уж раз думал о том, как много сил и средств люди тратят на пустяки, как непродуманно и беспечно расходуют они земные богатства и ресурсы.

Постепенно в кают-компании собирался народ, вызванный на чрезвычайное заседание совета неизвестным «доброжелателем» Ротанова. Подобный совет имел право созвать любой участник экспедиции, другое дело, что этим правом почти никогда не пользовались, потому что созыв совета всегда считался нарушением субординации, ущемлением единоначалия и грозил его организатору, если причина не была достаточно серьезной, немедленным увольнением.

Разумеется, не на Ароме и не в тех обстоятельствах, в которых они оказались.

Сверкание хрустальных люстр подчеркивало едва слышное мурлыканье музыкального автомата, а в графинах на столе стоял не осточертевший тоник, а лучшие марки земных коньяков… Умели оснащать лайнеры такого класса, не жалели никаких денег, потому что они всегда возвращались сторицей их хозяевам.

Впрочем, Ротанова и сейчас не покидало убеждение в том, что этот лайнер к их визиту подготовили совсем не люди.

Все время он натыкался на эту мысль. Слишком уж все здесь было безупречно, словно в студии рекламного фильма «Летайте лайнерами Звездолайта».

Но передать это свое ощущение рассаживавшимся за столом людям он не мог, не мог заставить их поверить в свои дурные предчувствия — и ничего не сможет доказать. Не было у него доказательств, если, конечно, не считать всех тех странных событий, которые сопровождали их здесь с момента посадки, но все это могло и не иметь непосредственного отношения к лайнеру. Так что убедить их покинуть этот с виду совершенно безопасный и такой уютный дом ему не удастся. Он не слишком и надеялся на это, однако считал себя обязанным предложить им выбор, поэтому и не стал возражать против созыва совета, который без его официального одобрения не мог созываться.

Расклад сил определился уже тогда, когда все уселись за столом. Десантники сразу же отделились от остальных — этих четверых он уже мог не считать в своей команде. Жаль, конечно, лишиться силового звена, но, в конце концов, здесь происходили вещи, разрешить которые незначительной силой, воплощающейся в этой четверке, вряд ли удастся… Хорошо бы иметь в резерве этих тренированных ребят, с первого импульса умеющих попадать лазерным лучом в подброшенный коробок спичек.

Но на нет и суда нет. Лишь бы не вздумали мешать и всерьез противостоять его уходу с корабля.

Чуть в стороне, как и полагается командиру, озабоченному постоянным соблюдением дистанции между собой и подчиненными, расположился лейтенант Зарудный. С этим человеком ему тоже, скорее всего, придется расстаться. Подумав об этом. Ротанов почувствовал сожаление, поскольку лейтенант, единственный из всего десантного отряда, ему по-настоящему нравился.

Кто же у него остается? Старый капитан Хорст Да главный камень преткновения и подспудная причина всех раздоров — Линда Гердт. Собственно, именно из-за нее десантники потребовали этой встречи. Хорошо хоть у нее хватило ума, несмотря на недавнюю ссору, прийти на совет.

На что надеялись авторы присланной ему по пневмопочте записки? Разрешить свои проблемы силой? Неужели процесс вседозволенности на этой планете зашел так далеко, что они решатся применить грубую силу, чтобы оставить с собой женщину против ее воли?

Но в том-то и дело, что инспектор никогда не мог предсказать заранее, как поступит сама Линда, и до сих пор не знал истинных мотивов, которые привели ее на эту полную опасностей планету, не ведал, какая сила толкает ее на смертельно опасные авантюры, заставляет ходить по лезвию ножа, откровенно наслаждаясь опасностью.

А главное, он до сих пор не мог понять, зачем ей понадобилась Арома. Какого черта ее сюда принесло. С этим придется разбираться позже, если удастся разрубить гордиев узел, так прочно завязанный самой Линдой.

Возможно, она завязала его, не сознавая, что делает. Инстинктивное кокетство в обществе молодых мужчин свойственно всем красивым женщинам, если они не влюблены… Вот и ответ на его невысказанный вопрос, но тогда какого дьявола он собирается вытаскивать ее из ямы, которую она сама себе выкопала? Только потому, что дал ей слово? Хотя бы поэтому… И потому, что он преступил в их отношениях ту черту, за которой для любого мужчины кончается большинство прав и начинаются обязанности… Он еще не остыл от недавней ссоры и старался не смотреть в ее сторону.

— Ну что же, приступим… — произнес Хорст официальным голосом и постучал по хрустальному бокалу. Он изо всех сил старался поддержать свое официальное реноме капитана, хотя корабль, которым он пытался управлять, давно превратился в неподвижную космодромную башню и никто официально не назначал его капитаном этого металлического катафалка.

Мгновенно наступила тишина, даже Саврасов и Акропян прекратили перешептываться. Ротанов не сомневался, что это именно они были инициаторами созыва «Экспедиционного совета».

— По инструкции тот, кто потребовал созыва совета, обязан зачитать всем остальным пункты один и два, — громко, так что его было слышно даже за пределами кают-компании, провозгласил Хорст.

— К черту инструкции! — проворчал Саврасов.

— Тогда к черту и сам совет, раз он вам не нужен. Совет без соблюдения соответствующего протокола уже не является советом, и его решения ни для кого не обязательны, — решительно поддержал требование Хорста Ротанов, не желая позволить зачинщикам с первого же момента превратить совещание в бессмысленный балаган.

— Мы и так знаем наизусть эти проклятые пункты!

— Вот и прекрасно, тогда тебе не составит особого труда произнести их вслух. Ведь это ты запустил в информационную сеть корабля требование о созыве совета, не так ли? — спросил Ротанов, не отрывая тяжелого взгляда от лица Саврасова.

И тогда, в свою очередь, не отводя от Ротанова ненавидящих глаз, Саврасов произнес знакомые каждому космонавту, слова:

«Мы, граждане Земной Федерации, оказавшиеся в чрезвычайной ситуации, собрались на этот совет, чтобы решить судьбу одного или нескольких из нас, в соответствии с законами Федерации и человеческой справедливости».

Саврасов замолчал, и над столом повисла звенящая тишина, не нарушаемая даже звоном бокалов.

— Продолжай, Саврасов, тебе осталось осилить всего один пункт. Повтори слова, которые ты произнес, когда принимал присягу!

— Я их не помню!

— Тогда мне придется освежить твою память. — И Ротанов торжественным голосом произнес знакомые каждому из них с детства слова, будто стоял на трибуне космодрома в тот день, когда ему присвоили первое звание.

«Клянусь защищать Земную Федерацию! И, если понадобится, не колеблясь, отдам свою собственную жизнь за свободу и право на жизнь любого из ее граждан! Да будет так…»

Знакомые всем слова присяги прозвучали и растворились в молчании сидящих перед ним людей. Ротанов сомневался в том, что они достигли их сердец, и желал теперь лишь поскорее покончить с оставшейся частью этой, сразу же ставшей бессмысленной процедуры.

— Саврасов попросил нас собраться здесь, видимо, потому, что знал о том, что завтра я и мои товарищи, а также те из вас, кто захотят к нам присоединиться, уходим на поиски исчезнувших жителей федеральной колонии «Арома». — Ротанов выделил слово «федеральной», словно хотел еще раз напомнить слушающим слова присяги. — Возможно, они еще живы. Возможно, они нуждаются в помощи. И, как бы там ни было, мы обязаны это выяснить!

— Нас здесь слишком мало для спасательной экспедиции! Мы должны доставить на Землю информацию о том, что произошло на Ароме, и для этого попытаться сохранить хотя бы собственные жизни.

— Мы не знаем, что здесь происходит, мы не знаем, какие силы обрушились на земную колонию! Мы не знаем, где находятся выжившие и существуют ли они в данное время! Так какую именно информацию ты собираешься передать на Землю, ценой нарушения присяги? — Ротанов обращался непосредственно к Саврасову, не скрывая своего гнева.

Саврасов побледнел от сдержанной ярости. Этой своей репликой Ротанов вынудил его наконец раскрыться и выплеснуть наружу то главное, ради чего Саврасов собрал совет.

— Вы инспектор внешней безопасности. Это ваша обязанность — собирать информацию. Вот и собирайте ее!

Можешь убираться на все четыре стороны, только Линду мы с тобой не отпустим! Нам нужна повариха, да и горничная не помешает. Почему ты решил, что единственная среди нас женщина должна принадлежать тебе одному? — Саврасов окончательно потерял самообладание и сорвался на крик. Но чем резче становился голос Саврасова, тем спокойней отвечал Ротанов и тем холодней становился его тон, от которого мурашки пробегали по спине у противников инспектора.

— Потому что она такая же гражданка Федерации, как и каждый из вас, потому что только она сама может определить свой выбор.

Увидев, что Саврасов подался вперед и рука его медленно, явно стараясь замаскировать этот жест, скользнула под стол, Ротанов замер, мысленно, в последний раз, прикидывая расклад сил. И уже понимая, что вся эта говорильня вот-вот закончится кровопролитием.

Троица десантников наверняка поддержит Саврасова, Зарудный, возможно, останется нейтральным, но это ничего не изменит, потому что четверо десантников против него одного, старика Хорста и Линды мгновенно превратят их в отбивные, даже не применяя оружия, а Саврасов, похоже, вопреки всем правилам, пришел на совет вооруженным.

Складывалась совершенно безнадежная ситуация, выхода из которой Ротанов не видел. Остановить давно назревающую схватку он уже не сможет, никакие аргументы, кроме грубой силы, на них теперь не подействуют, слишком поздно…

Троица, окружавшая Саврасова, заскрипела стульями, отодвигаясь от него в разные стороны, чтобы обеспечить себе больше свободного пространства для маневра.

Все четверо медленно и плавно начали подниматься со своих мест, в любую секунду готовые к броску. «Какой же я кретин… — подумал Ротанов, — надо было хотя бы захватить бластер. В конце концов, чрезмерное почтение к параграфам инструкций меня погубит, и, скорее всего, это случится именно сейчас».

— Всем сесть! — неожиданно раздался тихий голос Зарудного, и каждый из участников этой немой сцены мгновенно обернулся в его сторону.

Десантники, узнав этот, не терпящий возражений командирский тон, так и застыли на полусогнутых ногах, не успев завершить начатое движение. Их бросок был на какое-то время остановлен приказом, но садиться они все же не собирались.

— Повторяю. Всем сесть на свои места. Совет еще не окончен. Его решения будут обязательны для всех!

Глухое недовольное ворчание было ответом на этот повторный приказ, однако все четверо нехотя подчинились, чего Ротанов не ожидал.

Но напряжение, чреватое взрывом, никуда не исчезло. Оно лишь ушло вглубь, словно до предела сжатая пружина бойка. Кто-нибудь нажмет на спусковой крючок, и тогда их уже не остановишь…

И в этой звенящей от напряжения тишине неожиданно раздался спокойный, окрашенный легким сарказмом голос Линды:

— Скажите, господа, это не меня ли вы тут делите, словно принадлежащую кому-то из вас вещь?

— А тебя вообще не спрашивают! — рявкнул Саврасов, сопровождая свои слова отборным ругательством. — Сядь на место и заткнись! С тобой мы позже поговорим, инспекторская подстилка!

Удар с расстояния в три метра Ротанов видел впервые. Казалось, невидимый стальной шар, брошенный Линдой, угодил в солнечное сплетение Саврасова.

Он согнулся пополам и упал лицом на стол. Кто-то из троицы его дружков попытался выхватить бластер, но второй удар невидимой силы, сорвавшийся с вытянутой руки Линды, выбил оружие и вывернул кисть руки этому десантнику, надолго отбив у того охоту хвататься за оружие. Ротанову показалось, что он слышал, как треснула кость.

Десантник взвыл от боли и, схватившись за руку, рухнул на свой стул. Теперь противников у них осталось всего двое, и с половиной из четверки справилась именно женщина, которую он даже не принимал в расчет, когда подсчитывал расклад сил.

Кажется, он недооценил ее намного больше, чем предполагал, и, вероятно, слова Линды о силе, сконцентрированной в кристалле, спрятанном у нее в волосах, не были пустым звуком.

Двое десантников, оставшихся невредимыми, словно прикипели к своим местам. Когда Ротанов, Линда и Хорст направились к выходу из кают-компании, никто не стал им препятствовать. Но сюрпризы все еще продолжались. У самого порога их нагнал Зарудный. И Ротанов, выбитый из колеи всем происшедшим, едва не встретил его ударом. Лишь в последний момент ему удалось остановиться, вспомнив о том, что именно этот человек пытался предотвратить стычку.

— Вы, кажется, сказали, что любой из присутствующих может к вам присоединиться? — В ровном голосе лейтенанта не слышно было даже намека на волнение, словно он каждый день наблюдал, как хрупкая женщина, едва привстав со своего места, выводит из строя двух тренированных профессионалов, обученных всем приемам рукопашной схватки.

— Разумеется, лейтенант. Но я не обещаю вам легкого пути. Нам придется пересечь пустыню и разыскать место нового поселения оставшихся в живых колонистов.

— Ну, к трудностям мне не привыкать. Можете включить меня в свой отряд. Мне не слишком нравится играть роль крысы в лабиринте. Даже если крысу очень хорошо кормят. — Зарудный бросил насмешливый взгляд на стол, уставленный яствами, разбитыми бокалами и пролитым вином.

Так их стало четверо.

И уже в коридоре, полуобернувшись к Линде, Ротанов тихо, со сдержанным гневом сказал:

— Ты забыла рассказать мне о некоторых особенностях своего кристалла.

— Я и сама о них не знала. Догадывалась, конечно, но точно не знала. Все получилось совершенно неожиданно, само собой. Каким-то образом кристалл почувствовал мой гнев…

Кажется, она говорила искренне. Но все равно до конца Ротанов ей не поверил.

— Почему ты не воспользовалась возможностями кристалла на Земле, во время той схватки, когда мы оба едва остались живы?

— Там мой камень был мертвым. Это здесь, на Ароме, он стал наполняться силой. Об этом предупреждал меня отец, и я тебе об этом говорила, только ты не придал особого значения моим словам.

Что-то такое она, действительно, говорила. Во всяком случае, теперь у них, возможно, появилось настоящее оружие. Надо будет установить, откуда идет подпитка энергией, на сколько ударов хватает одного заряда и может ли кристаллом управлять кто-нибудь, кроме самой Линды?

Даже сейчас, не успев еще остыть после стычки с десантниками, едва не стоившей им жизни, Ротанов продолжал мыслить рационально и ничего не мог в этом изменить. Да и не очень старался. Много раз именно эта привычка выручала его в трудных ситуациях и помогала распутывать клубки сложных загадок, поставленных перед человеком космосом.

ГЛАВА 17

Странная кавалькада, состоящая из четырех всадников — трех мужчин и одной женщины, — медленно удалялась от космодрома по направлению к пустыне.

Лошадей у них, разумеется, не было — их заменяли необычные механизмы, больше всего походившие на больших камчатских крабов. Шесть суставчатых ног и металлическая тарелка корпуса вместо седла — не самое удобное средство передвижения.

Но никаких специальных транспортных средств на туристических лайнерах предусмотрено не было, и спутникам Ротанова пришлось использовать в этом качестве роботов-уборщиков.

Решение не слишком удачное — поскольку скорость этих металлических созданий едва ли превышала скорость пешехода, к тому же их длинные, не приспособленные к движению по пересеченной местности ноги то и дело увязали в песке, приходилось останавливаться и расчищать дорогу. Но все же это импровизированное транспортное средство обладало одним бесспорным преимуществом перед пешей ходьбой, оно помогало людям сэкономить силы перед тяжелым, полным опасностей переходом.

Встроенных аккумуляторов хватит не больше чем на двадцать километров, подзарядить их будет негде. Роботов придется бросить и дальше идти пешком. Ротанов надеялся, что к этому моменту они минуют наиболее сложный участок — длинный язык пустыни, отделивший космодром, расположенный на морском побережье, от бескрайних прерий, покрывавших большую часть единственного материка Аромы.

Капитан Хорст, чаще других соскальзывавший с гладкой плоской коробки корпуса своего робота, сыпал проклятиями, однако не расставался со своей неизменной трубкой. Похоже, несмотря на все неудобства этого похода, он был доволен тем, что избавился наконец от опостылевшей металлической коробки корабля, и откровенно радовался широкому простору, раскинувшемуся перед ними.

Багровое солнце совсем недавно покинуло линию горизонта и, едва приподнявшись над океаном, начало щедро поливать пустыню своими лучами. Температура, несмотря на это, держалась в пределах двадцати — двадцати трех градусов, к обеду она подскочит до тридцати, но вряд ли поднимется выше — Арома не зря славилась своим климатом.

Частые падения с робота на самом деле не доставляли Хорсту слишком больших неудобств, поскольку импровизированное седло этого механизма располагалось на уровне его груди. И мучили его совсем другие проблемы…

С трудом преодолев отделявший его от Ротанова десяток метров, он решил избавиться хотя бы от одной из них.

— Почему за нами до сих пор нет погони? Ты полагаешь, они и в самом деле решили нас отпустить?

— Они испугались, Стефан. Им еще не приходилось иметь дело с аромским жемчугом.

— Что это такое, аромский жемчуг?

— Эта та штука, которую носит на себе Линда. Кристалл силы. Позже я расскажу тебе о нем подробней… Проблема в том, что он не действует, пока не зарядится вновь, и я не знаю, сколько должно пройти времени, прежде чем этот жемчуг снова будет готов к использованию…

— Ты хочешь сказать, что теперь мы безоружны?

— Похоже на то, если ты имеешь в виду жемчуг Линды, но мне кажется, три бластера, которые мы забрали с собой, тоже неплохая вещь, и боюсь, с наступлением темноты они нам очень пригодятся. Большая удача, что здешние твари не появляются днем. Хотя я и не понимаю, что им мешает изменить подобную привычку.

— Ночные хищники не меняют своих привычек!

— Они не хищники, Стефан. Во время стычки у ангара, сквозь прозрачную оболочку, мне удалось рассмотреть их внутреннее строение — у них даже нет желудка!

— Тогда какого черта им от нас нужно?

— Хороший вопрос… Вот только я не знаю на него ответа. Больше всего эти создания похожи на каких-то искусственных биороботов, выполняющих строго определенную задачу, именно поэтому я и боюсь, что они могут изменить свои привычки и начать охотиться за нами при свете дня. Нам необходимо как можно скорее убраться с открытой местности — и в любом случае это нужно сделать до наступления темноты.

— У тебя есть какие-то соображения по поводу того, что им понадобилось на планете? Здесь, до их появления, в течение многих лет колонисты не встречали ни одного живого существа! Откуда они взялись на нашу голову? Может быть, пришли из космоса? Какая-то неизвестная нам негуманоидная раса пытается захватить понравившуюся планету? Что ты об этом думаешь?

— Вряд ли они пришли из космоса. Мне кажется, они созданы здесь, на этой планете, и люди имеют к их появлению самое непосредственное отношение. Я пока еще не знаю, какое именно. Но мы это выясним.

Разговор с Хорстом ухудшил и без того тревожное настроение Ротанова. До вечера у них оставалось часов пять светлого времени, и, если скорость движения не увеличится, сумерки застанут их в самом центре пустыни. Он придержал своего робота, идущего впереди колонны, и дождался, пока с ним поравняется Зарудный, едущий рядом с Линдой. Линда довольно благосклонно принимала знаки внимания со стороны лейтенанта, и Ротанов почувствовал, что его настроение ухудшается еще больше. Хотя он и понимал, что делала она это скорее из вредности, чтобы досадить ему за недавнюю ссору.

Ему стоило большого труда не показать открыто своего неудовольствия, но его голос был абсолютно нейтрален, когда он задал Зарудному чисто деловой вопрос:

— Скажите, лейтенант, вы знакомы с конструкцией роботов-уборщиков?

— Постольку-поскольку. В стандартную программу обучения десантников входит знакомство с любыми механизмами, которые им могут встретиться при выполнении заданий, но эта модель появилась после того, как я окончил военный колледж.

— Не думаю, чтобы она кардинально отличалась от предыдущих моделей, ведь задачи, которые выполняли эти работяги, не изменились. Меня интересует вопрос, существует ли возможность увеличить скорость их передвижения? Мы катастрофически опаздываем, на ровной песчаной местности негде укрыться, с наступлением темноты начнется атака, которую мы не сможем отразить, если не найдем укрытия.

— Если бы со мной был отряд десантников, я бы об этом не беспокоился, мои люди могут стать незаметными на любой местности и отразить любую атаку. — Лейтенант явно пытался произвести впечатление на Линду, но, заметив ее скептическую усмешку и вспомнив, что девушка была участницей недавней стычки с его собственными десантниками, из которой вышла победительницей, он тут же попытался исправить положение: — Поскольку состав нашего отряда сейчас в основном гражданский, то вы, разумеется, правы. А что касается скорости роботов — можно снять ограничительные блоки, предохраняющие их от перегрева. Это намного сократит срок службы механизмов, но, как я понимаю, для нас их сохранность не имеет особого значения.

— В любом случае роботов придется бросить, как только разрядятся аккумуляторы. Так что займитесь этим! — Вспомнив, что Зарудный, по существу, не является его подчиненным, а в состав отряда вошел абсолютно добровольно, Ротанов попытался несколько смягчить слишком резкую форму приказа и добавил с суховатой улыбкой: — Если это вас не затруднит, лейтенант.

После того как Зарудный, не возражая, отправился выполнять его распоряжение, Ротанов какое-то время думал о том, почему этот человек решил остаться с ними и предпочел риск похода через неисследованную пустыню уютной безопасности корабля. Чужая душа, как известно, потемки. Но Ротанов всегда считал, что разбираться в мотивах поступков окружающих обязан любой инспектор, и это умение не раз выручало его в различных ситуациях, подсказывая верное решение и помогая вести сложные переговоры с руководителями общин, избалованными излишней самостоятельностью и безнаказанностью, поскольку от бывшего дома с его федеральными законами их отделяли миллионы километров.

В решении Зарудного отправиться с ними, несомненно, немалую роль сыграла Линда, и Ротанов с огорчением подумал, что, в отличие от Зарудного, эта женщина до сих пор остается для него загадкой.

Воспользовавшись тем, что на какое-то время они остались наедине, так как Зарудный занялся роботами, а Хорст с проклятиями старался в очередной раз оседлать своего робота, Ротанов вновь попытался выяснить хоть что-нибудь о той, истинной, причине, которая привела ее на Арому. Но именно этот, наиболее важный разговор ему ни разу не удалось довести до желаемого результата. Едва он касался этой темы, как ответы Линды становились туманными, наполнялись двойным смыслом, а порой смахивали на откровенную ложь, вот и сейчас она попыталась увести разговор в сторону.

— Если я правильно понял, твой жемчуг силы можно зарядить только здесь, на Ароме. Но почему? Ты знаешь хоть что-то о том, как это происходит?

— Даже здесь он заряжается слишком медленно, пройдет несколько месяцев, прежде чем он обретет былую силу. Существует какой-то способ его быстрой зарядки до такого уровня, когда… — Она осеклась и попыталась замаскировать свою оговорку: — В общем до уровня, значительно превышающего его нынешние возможности. Но как это сделать — я не знаю.

— Послушай, Линда! Отец не мог отправить тебя на Арому, не проинструктировав, что именно ты должна здесь делать! Пойми, сейчас наша общая безопасность, а возможно, и твоя жизнь зависят от того, сумеем ли мы отразить ночную атаку и справиться с другими опасностями и ловушками, которые нас наверняка поджидают! Так поделись наконец своими «страшными» секретами! Если нам удастся использовать жемчуг, мы будем чувствовать себя намного уверенней!

— Нам не удастся его использовать. Я исчерпала в нем все остатки силы во время схватки с десантниками. Сейчас это обыкновенный камень, не больше. Будет лучше, если вы станете рассчитывать только на свои собственные силы.

— Так, может, мне самому попробовать в нем разобраться? — попробовал Ротанов зайти с другого конца и нарочито медленно протянул руку к серебряной цепочке, висевшей у нее на шее. Как только они покинули корабль, Линда извлекла камень из его тайного убежища в своей пышной прическе, полагая, что после стычки прятать его уже не имеет смысла.

Самого камня, скрытого в углублении между ее высокими грудями, не было видно, но Ротанов знал, что Линда никогда, даже ночью, даже оставаясь с ним наедине совершенно обнаженной, не расставалась со своей драгоценностью. Вот и сейчас она резко отстранилась.

— Не вздумай к нему прикасаться! Он этого не терпит!

— Не терпит чего?

— Чужого прикосновения!

— По-твоему, он живой?

— Разумеется, он живой! Ему нужно несколько лет, для того чтобы привыкнуть к хозяину, и он не любит чужих. Только я могу управлять этим камнем.

— И что случится, если я к нему все-таки прикоснусь?

— Он накажет меня. А возможно, и тебя тоже.

— Каким образом?

— Неожиданным недомоганием, случайным камнем, некстати подвернувшимся под ногу. Воронкой на дороге… Да мало ли чем, у него много способов. Иногда мне кажется, что он способен в известной степени управлять развитием событий вокруг своего хозяина.

— В таком случае не слишком ли опасно все время оставлять его при себе?

— Тот, кто однажды надел на себя «кровавый жемчуг», так его называл человек, которому удалось привезти этот загадочный артефакт на Землю, уже не сможет с ним расстаться… Невозможно передать словами ощущение, которое я испытываю, если пытаюсь снять камень… Он словно врос в меня, стал моей частью, как рука или глаз. Иногда мне кажется, что мы питаемся кровью друг друга… А тот человек, что привез его, по-моему, он погиб от того, что ему пришлось расстаться с камнем.

— Ты пугаешь меня! Я знаю, что существуют камни, заряженные ментальной энергией и обладающие гипнотическим воздействием на человека, но это…

Она не ответила, молча объехала его и двинулась дальше, не желая продолжать разговор. И ему ничего не осталось, как отложить расспросы до более благоприятного времени.

После несложной технической операции с роботами отряд значительно ускорил свое передвижение, и часа через два, в мареве разогретого воздуха, смазывавшего горизонт, показались зеленые пятна.

Край пустыни был от них теперь на расстоянии, не превышавшем нескольких километров, и уже не оставалось сомнений в том, что они попадут в прерии до наступления темноты.

Вскоре появилось новое подтверждение тому, что они выбрали правильное направление, на пути отряда начали встречаться предметы, брошенные бежавшими из города поселенцами, пустые бутылки, упаковки из-под пищевых пакетов, слишком тяжелые, ненужные в дороге вещи, с которыми пришлось расстаться, после того как жара и усталость овладели людьми.

Все эти валявшиеся на дороге предметы выглядели слишком старыми, много месяцев отделяло их от того момента, когда здесь проходили люди, а жара и песок очень быстро привели эти вещи в полную негодность.

Пустыня наконец кончилась. Отряд пересек последнюю линию барханов, уже покрытых ползучими зелеными лианами. Эти растения напоминали разлегшихся под солнцем змей. Впечатление еще больше усиливалось тем, что их кора была покрыта мелкими блестящими чешуйками. Совершенно инстинктивно каждый из людей старался держаться подальше от этих неприятных растений.

Поднявшись на невысокий холм, с которого начиналась прерия, покрытый пока еще редкой растительностью, путники увидели дом, стоящий в лощине.

Один-единственный дом, одинокий и нелепый здесь, на гигантском пустом и безлюдном пространстве.

ГЛАВА 18

К дому подходили осторожно, сжимая в руках изготовленное к бою оружие, хотя внешне строение выглядело довольно мирно. Они были готовы к любым сюрпризам, столь часто встречающимся на этой планете.

Когда до строения осталось метров двадцать, все по примеру Зарудного залегли в густой траве, доходившей здесь до пояса. Вся прерия поросла этой травой — лишь местами, отдельными небольшими группами, виднелись другие, более крупные растения, напоминающие земные деревья. Да еще повсюду на возвышенностях, на ярком солнце разлеглись лианы, похожие на змей.

Тишина в прерии была не такой, как в пустыне, и, хотя здесь тоже нельзя было услышать ни птичьих голосов, ни стрекотанья насекомых, изменился даже шум ветра. В травянистой поросли он наполнился ароматами трав и незнакомых людям цветов, словно прерия лишний раз желала сказать непрошеным гостям, что они здесь чужие. И только дом, гордо бросавший вызов окружавшему его пространству, выглядел вполне по-человечески.

Они лежали в траве уже минут тридцать. Ничего не происходило. В больших стеклянных окнах здания пламенел закат. Ни малейшего движения, кроме колеблющейся под ветром травы.

— Там определенно никого нет! — произнес Ротанов, которому уже порядком надоело это бессмысленное лежание. Выполняя его собственное требование, спутники вели себя предельно осторожно, но сейчас это почему-то раздражало его, возможно, из-за дома, слишком пустого, слишком умиротворенного и слишком невероятного в этом месте.

— Его строили роботы серии «Крал». На стенах видны характерные подтеки. Строили недавно, стены совсем свежие. — Зарудный опустил бинокль, который все это время не отводил от дома. — Но никаких следов вокруг не видно. Словно технику принесли по воздуху и таким же путем убрали. — Но зачем было проделывать такую дорогостоящую операцию? И для кого они его строили посреди безлюдной прерии?

— Возможно, для нас, — сказал Ротанов, решительно поднимаясь.

— Вы слишком спешите. Если в доме засада, они могут воспользоваться нашей беспечностью!

— Нет там никакой засады. Я хочу осмотреть этот дом изнутри. — И, не обращая больше внимания на предостерегающие реплики Зарудного, Ротанов, не таясь, распрямившись во весь рост и демонстративно закинув бластер за спину, пошел к дому.

Лишь подойдя вплотную к двери, он остановился еще раз и прислушался, не к звукам даже, а к своим внутренним ощущениям. Где-то глубоко под внешним спокойствием притаился страх, потому что он знал не хуже Зарудного — здесь не могло быть этого дома. Никто не строит дома на чужих планетах, на расстоянии многих десятков километров от основного поселения. Даже если эта планета необитаема, даже если эта планета — курорт. Слишком дорого обойдется такое строительство — заново придется создавать системы энергообеспечения, водоснабжения и отопления для одного-единственного дома. Да и кто согласится жить в полном одиночестве, не имея возможности общаться с себе подобными? За сотни лет эволюции человек так и остался стадным животным.

Прежде чем взяться за ручку двери, Ротанов обернулся и еще раз посмотрел на то место в зарослях травы, где скрывались его спутники. Отсюда их не было видно, заросли полностью скрыли лежащих в траве людей. Только он один стоял перед этим домом, словно бросая вызов его слишком явному одиночеству.

Наконец, отбросив последние сомнения, инспектор потянул за ручку и открыл незапертую дверь. Странно было бы обнаружить ее запертой. На сотни миль вокруг не было, кроме них, ни одной живой души. И тем не менее это обстоятельство насторожило его еще больше. Возможно, потому, что на ум пришло нежданное сравнение — двери мышеловок всегда оставляют открытыми…

Небольшая прихожая была заставлена стандартной мебелью, в шкафу Ротанов обнаружил мужскую одежду, непромокаемый плащ, куртку — все одного размера… И никаких следов хозяина…

Хотя насчет следов он был не прав. Следы были. Не было лишь самого хозяина. На кухне, в мойке, лежала небольшая горка немытой посуды, в высокочастотной духовке стояла кастрюля с остатками завтрака или обеда. Пища была холодной, но, если судить по запаху, все еще свежей.

В доме оказалось шесть комнат, и Ротанов, не торопясь, обошел их все, одну за другой, не беспокоясь о тех, кто снаружи ждал его возвращения, — ничего с ними не случится рядом с этим домом. Он не знал, почему у него возникла эта уверенность, но не сомневался, что так и будет. Здесь им ничего не грозило.

Спальня со старинной кроватью из красного дерева. Кровать широкая — на ней с комфортом могли бы разместиться три человека — но спал только один. Одна смятая подушка и узкое одеяло свидетельствовали именно об этом.

После спальни он прошел в гостиную или столовую — трудно было определить однозначно функцию этой самой большой комнаты. Здесь можно было бы устраивать семейные празднества, но дом выглядел слишком пустынно для семейных торжеств, и жил в нем только один человек… Инспектор знал, что не ошибается в своих выводах.

На стене внимание Ротанова привлекла картина, на которой было изображено земное море, с далеким, видневшимся на самом горизонте парусом… Неужели ее вывезли с Земли? Здесь, на Ароме, художник не мог найти такого пейзажа, а картина писалась явно с натуры… С неожиданной тоской Ротанов долго вглядывался в знакомый с детства пейзаж, словно старался разбудить в себе давно ушедшие воспоминания, но ничего не вспомнилось, кроме школьного стихотворения об одиноком парусе:

…Что ищет он в стране далекой?

Что кинул он в краю родном?..

А он, мятежный, просит бури,

Как будто в бурях есть покой!

Так кто же ты, хозяин этого дома? Откуда принес эту картину и как часто, часами простаивал перед ней со слезами на глазах? Ведь обратной дороги к земному морю отсюда наверняка не было…

За дверью, рядом с гостиной, небольшая комната отдыха, или каминная, как ее называли в старинных романах. Камин тоже присутствовал, и даже действующий, растапливаемый такими редкими здесь дровами, добытыми из стволов изредка встречавшихся на Ароме больших растений, похожих на гигантский земной бамбук, с твердыми, словно у земного бамбука, стволами. Колоть их трудно, но горели они неплохо. Ротанов уже успел в этом убедиться во время похода на космодром. Сейчас, однако, ему было не до экспериментов с камином. Он отметил про себя, что дом строился с любовью, с учетом вкусов и интересов своего будущего хозяина.

Но этот вывод противоречил всем его предыдущим наблюдениям, потому что подобное строительство в том месте, где расположился этот таинственный дом, осуществить было попросту невозможно.

Вздохнув и смирившись с этими противоречивыми выводами и наблюдениями, Ротанов отправился дальше.

Поднялся по широкой лестнице на второй этаж, где его взорам предстала большая библиотека, полная старинных бумажных книг. Весь дом таил в себе эту странную смесь современности и старины. Если бы он встретил нечто подобное на Земле, то объяснение могло бы найтись в ностальгии по прошлому. Хозяевами подобного дома могли быть люди, прожившие долгую жизнь и не принимавшие перемен, хотя и не отказывавшие себе в удобствах современных технологий, это должны были быть весьма обеспеченные люди, не стесненные в средствах. Но здесь, на Ароме, все это могло означать нечто совсем другое. И его раздражало, что он так и не смог ухватить главного. Даже названия книг ничего не сказали ему о вкусах отсутствующего хозяина. Здесь была странная смесь учебной, технической, научной и художественной литературы, подобранной без всякой системы, словно на полки ставилось все, что попадало под руку…

Вот только где оно попадало? В брошенной колонии, из которой люди поспешно бежали? За десятки километров отсюда? Для того чтобы перевезти оттуда все эти сотни килограммов книжной бумаги, нужен был хороший транспорт, но вокруг дома не было заметно никаких следов транспортных средств. А из оставленной колонии люди уходили пешком, захватив с собой лишь самое необходимое.

И вот теперь он обнаружил эту библиотеку в доме, отстоящем от покинутого людьми города на десятки километров…

Была еще комната для гостей, пустая и безликая, похожая на гостиничный номер, в которой, очевидно, никто не жил с момента ее создания.

И наконец, за последней дверью инспектор увидел просторный кабинет с компьютерной консолью и плазменным дисплеем, не меньше метра по диагонали… Рядом с консолью на столе навалом лежали небрежно брошенные кристаллические фишки с памятью.

Ничто не может рассказать о человеке больше, чем его компьютер.

И, не слишком задумываясь о моральном аспекте проблемы, Ротанов нажал клавишу запуска. Экран загорелся мертвенным синим светом.

Машина работала, несмотря на то, что он не заметил в доме никаких намеков на провода и розетки, — возможно, большая часть оборудования была упрятана в стены, а питание подавалось дистанционно.

После того как мелькнули привычные заставки, появилось приглашение ввести пароль. «Все-таки стоит защита»! — мельком подумал Ротанов, наугад вставляя в приемник один из кристаллов памяти и уже не надеясь ничего узнать, хотя иногда подобные кристаллы снабжались автоматическим, заранее введенным в них паролем…

Машина заворчала, переваривая полученную информацию, и неожиданно, вопреки ожиданиям Ротанова, вместо повторного требования пароля на экране медленно поплыли строки текста… Видимо, код доступа все же содержался в самом документе, и теперь Ротанов едва успевал читать торопливые, местами оборванные строки, непричесанные, рваные мысли, обрывочные описания событий, полузабытые воспоминания… Все это выливалось в какую-то странную форму, нечто среднее между рапортом и дневником, свидетельство непосредственного участника развернувшейся здесь трагедии, свидетельство, которому не было цены… И которое он искал так долго и безуспешно в брошенном колонистами городке.

«Дорогие сограждане! Не знаю, попадет ли когда-нибудь этот документ в нужные руки, но это моя единственная возможность предпринять попытку предупредить и передать вам то, что пережил и прочувствовал я сам…

Это началось двенадцатого июня… Нет, вообще-то я ошибаюсь, все началось гораздо раньше, и я не знаю точно, когда именно. Но двенадцатого июня меня угораздило оказаться в самом центре событий… И надо же было такому случиться! Как странно играет человеком судьба! Не зайди я в этот день в пивную «Третья кружка», не встреть там Рона Палмеса, не заговори с ним о том, что меня не устраивает мое нынешнее место работы, — все могло бы обернуться иначе. Не погибли бы тысячи людей, не началось бы нашествие и последовавший за ним исход! Неужели от такого пустяка могут зависеть сотни человеческих жизней? Но, возможно, я не прав. Нам не дано проникнуть в тайные переплетения человеческих судеб. Случайно я оказался в нужное время в том месте, где начиналась одна из таких линий, и стал свидетелем…

Впрочем, меня все время заносит, но рассказать обо всем, что произошло, последовательно и четко невозможно, во всяком случае, для меня. Слишком свежи еще воспоминания… Там была девочка с куклой. Мертвая девочка, на руках у собственной матери, но это случилось потом. До этого я встретил Рона Палмеса, который пил со мной пиво в баре и почему-то с участием отнесся к моим сетованиям насчет работы, а работал я грузчиком в доках и уставал к концу рабочего дня, как последняя скотина.

В то время я не умел писать так складно, как сейчас, и с компьютером не умел обращаться — все пришло много позже, но об этом будет отдельный рассказ, а сейчас я расскажу вам о Палмесе, который предложил устроить меня на работу в охрану «Черной гавани», принадлежавшей компании «Инпланет». Впрочем, официально у этой гавани было совершенно другое название, но в народе ее называли либо «Чертова», либо «Черная», и никаких других имен она не носила.

Скорее все же «Чертова», поскольку только черт мог дернуть меня согласиться на это предложение…»

В этом месте Ротанов заставил себя прерваться, вспомнив о дожидавшихся его людях. Он остановил бегущие по экрану строки и, не выключая компьютера, спустился с антресолей на первый этаж, вышел на крыльцо и помахал рукой, давая понять скрывавшимся в зарослях людям, что внутри здания нет опасности.

Трое его спутников ввалились в дом шумной гурьбой, в один миг разрушив его таинственное очарование…

Все же было в этом доме что-то такое, чего Ротанов не сумел заметить и понять с первого взгляда, и возможно, понял бы сейчас, если бы в голове не засело, как заноза, найденное послание неизвестного колониста, ставшего участником каких-то невероятных событий, обрушившихся на земное поселение. Оно вытеснило из головы инспектора все остальные мысли, и, не дожидаясь, пока прибывшие осмотрят дом, освоятся и расположатся в комнатах, он вновь поднялся на антресоли.

В кабинете все осталось по-прежнему — и Ротанов снова полностью погрузился в события, разрушившие благополучное человеческое поселение на этой планете полгода назад…

ГЛАВА 19

Ничто не предвещало беды в то раннее весеннее утро, когда Силан Грант, проснувшись, как всегда, по сигналу старинных часов, отправился на кухню готовить себе кофе. Жена еще спала, и у него был, по крайней мере, целый час тихого, ничем не замутненного времени, когда он мог позволить себе расслабиться, выбросить из головы все мелочные заботы предстоящего суетливого дня и подумать о своей душе.

Собственно, верующим Грант не был, в общинную церковь не ходил, а о душе стал задумываться лишь после странного случая, произошедшего с ним двенадцатого сретения, ровно за восемь месяцев до того дня, когда на орбите Аромы появился «Разгон».

Землю Грант покинул четыре года назад, и потому старожилом колонии не считался и должность получил самую скромную — грузчика на верфи. Большинство вновь прибывших колонистов, посыпавшихся на Арому, как горох, с тех пор как были опубликованы данные о райском климате этой планеты, и того не имели. Он был доволен своим решением, ни разу не пожалел о том, что покинул задыхавшиеся от смога города Земли, и, несмотря на небольшую зарплату, на то, что остался без всех своих многолетних сбережений, полностью ушедших на оплату билета космического лайнера, несмотря на все это и на тяжелую, грязную работу, Грант чувствовал себя почти счастливым.

Он был доволен скромным жилым отсеком, полученным им во временное пользование, сроком на два года, и смирился с тем, что практически всю его зарплату съедала плата за жилье и оплата карты временного вида на жительство.

Гражданином Аромы он сможет стать лишь через пять лет. И все равно он считал себя полностью вознагражденным за все эти временные трудности тем, что здесь у него появилась перспектива роста, — каждый год, согласно контракту, служащие компании «Инпланет» получали повышение, и никто не мог припомнить случая, чтобы компания хоть раз нарушила свои обязательства.

Но главное — здесь, впервые с того момента, как Силан помнил себя мальчишкой в интернате Земли, он увидел солнце, чистое голубое небо и настоящее море. И, если бы не Ирина, не ее постоянные жалобы на нехватку денег, его счастье было бы полным. Возможно, она была в чем-то права, как-никак она ждала ребенка, и ему следовало уже сейчас думать о будущем своего еще не родившегося сына. По мнению Ирины, он не использовал до конца представившиеся ему в новом мире возможности.

Он пытался найти дополнительный приработок, но времени на это оставалось слишком мало, да и сил тоже. Хотя большинство погрузочных и такелажных операций совершали автоматы, ему приходилось весь день работать в пыли, подбирая обломки тары и рассыпавшиеся по полу упаковки товаров. Устаревшие модели роботов, давно не проходившие модернизации, частенько ошибались с новыми контейнерами, повреждая их крышки.

И все же каждое воскресенье, вместо того, чтобы позволить себе спокойно отдохнуть хотя бы в этот единственный на неделе выходной день, он с самого утра собирал снасти и отправлялся в бухту Рина, чтобы немного подработать на сборе спирулены. Эта сине-зеленая местная водоросль водилась только в этой бухте. Она очень высоко ценилась на Земле, где ее использовали для изготовления лекарства, способного полностью ликвидировать любые раковые опухоли. К сожалению, возможности выгодной продажи собранного не было, все приходилось сдавать представителю все той же, единственной на Ароме, промышленной компании, на которую он гнул горб все дни недели. Естественно, она забирала себе львиную долю прибыли, оставляя сборщикам жалкие крохи.

Но выбирать не приходилось, несколько дополнительных кредосов хоть как-то помогали им сводить концы с концами.

Грант облюбовал себе небольшой заливчик на западной оконечности бухты. Сборы здесь были беднее, чем в других местах, но именно поэтому сюда редко наведывались другие «рыболовы», и в результате в иные дни улов у Гранта получался не хуже, чем в других, более богатых местах. Он любил этот залив, с трех сторон защищенный высокими скалами и создававший иллюзию полного одиночества.

В тот памятный день погода была идеальной, море, похожее на зеркало, едва дышало. Оно лежало перед ним узкой лентой, стиснутое серыми скалами с яркими желтыми прожилками, словно солнце оставило на камне отпечатки своих лучей. Грант приготовил свою несложную снасть, состоявшую из большого сетевого ковша, аккуратно распутал четыре троса и осторожно опустил ковш на ровное дно бухты.

Теперь предстояло неторопливо двигать лодку, тащившую за собой волочившийся по дну ковш, километра два, до противоположного берега залива. Неожиданно его занятие было прервано невесть откуда набежавшими тучами. Вообще-то гроза на море, в бухте Рина не такое уж редкое явление, но все же ей всегда предшествовал сильный ветер. На этот раз никакого ветра не было — тучи появились совершенно неожиданно и плотным ковром повисли над бухтой. Грант с удивлением отметил, что остальное небо за пределами бухты оставалось совершенно чистым.

Грозы на Ароме, атмосфера которой пересыщена электричеством, чрезвычайно опасны, Гранту пришлось бросить снасть и изо всех сил рвануть к берегу. Однако достичь его он не успел. Первый громовой раскат заставил содрогнуться окрестные скалы, и вода метрах в ста от его лодки от удара ослепительного синего столба молнии превратилась в кипящий гейзер.

Почти сразу же последовал второй разряд — на этот раз гораздо ближе. Грант почувствовал, как все его тело пронизала волна электрического шока, пока еще не слишком сильного, но тем не менее лишившего его возможности активно управлять лодкой. Застигнутые грозой в море сборщики почти никогда не возвращались домой.

Грант бросил весла и, покорившись судьбе, стал ждать следующего разряда. Наверно, именно в этот момент он в первый раз подумал о боге и попытался припомнить хоть одну молитву — но, как назло, кроме «Отче наш, иже еси на небеси», ничего не вспоминалось.

Возможно, этого оказалось достаточно. Возможно, просто его судьба была милостива к нему. В любом случае следующего удара молнии не последовало, а странная гроза резко пошла на убыль. Впрочем, не совсем… Тучи над бухтой завернулись крутым вихревым столбом, и хотя над самой поверхностью моря ветер почти не ощущался, казалось, что над скалами бушует настоящий ураган… Самым страшным в этом разразившемся над его головой природном катаклизме был черный хобот тучи, потянувшийся к поверхности бухты. В сотне метров от его лодки он вот-вот должен был коснуться поверхности воды. Оттуда ему навстречу уже начал подниматься водяной смерч. И ширина этих стремившихся соединиться вихрей достигала уже десятка метров и все еще продолжала увеличиваться.

Казалось, ничто уже не спасет его обреченную лодку, но неожиданно прогремел еще один, самый сильный удар грома, и в самом центре смерча сверкнула молния. Словно подрубленный этим ударом чудовищной силы, смерч рухнул в море, волна, поднятая катаклизмом, приподняла лодку Гранта и едва не выбросила ее на берег, но все обошлось, море постепенно утихло, и только темное пятно туч все еще продолжало держаться над бухтой.

Спустя некоторое время, когда Грант смог отдышаться и немного прийти в себя, он заметил, что в том месте на поверхности воды, куда ударила последняя молния, что-то шевелится.

Наверно, Гранту следовало бы стать ученым, но жизнь не сложилась как надо, и осталось с ним только природное любопытство и страсть к исследованиям, не подкрепленная знанием, осталось стремление во всем происходящем отыскать причину, породившую те или иные события.

Вот и сейчас, вместо того, чтобы думать о собственном спасении, он направил лодку к непонятному, шевелящемуся на поверхности воды облаку, похожему на клочок тумана.

Только вот не бывает здесь никаких туманов, а если и бывают зимой, то затягивают всю поверхность воды, до самого горизонта, ровной непроницаемой пеленой.

Облако между тем постепенно вытягивалось, обретая формы гигантского человеческого лица, а когда Грант узнал это лицо, он в ужасе бросил весла и закрылся ладонями, чтобы ничего больше не видеть. Но он все равно видел — видел сквозь широко расставленные пальцы. Потому что над водой, прямо перед его лодкой, висело увеличенное в сотни раз лицо отца Ефросима, бесследно исчезнувшего две недели назад, сразу после вечерней службы, которую он старательно отслужил в последний раз…

— Все суетишься? — беззвучно спросило его лицо, складывая губы в презрительную усмешку. Голос звучал гулко, хотя и совершенно беззвучно, отдаваясь в груди Силана незнакомой дрожью. — А о душе когда думать будешь? Смотри не опоздай…

Закончив этим многообещающим предупреждением, лицо погрозило Силану невесть откуда взявшимся огромным пальцем, потеряло форму, постепенно превратилось в самое обычное облако и растаяло. Нельзя сказать, чтобы совсем бесследно, — поскольку след в памяти Гранта остался настолько крепкий, что с этого момента он все чаще стал задумываться о боге и о той таинственной силе, которая заставила отца Ефросима передать ему предупреждение о том, что время безвозвратно уходит, словно вода, впитываясь в песок серых однообразных будней.

Было и еще одно последствие у этого события — никакие силы не смогли бы теперь заставить Гранта еще раз выйти в море. Пришлось срочно искать замену потерянному заработку, и в конце концов он, поддавшись на уговоры жены, записался на прием к управляющему верфью, чтобы попросить новую, более «денежную» должность.

В глубине души Силан был уверен, что это пустая трата времени, и потому тянул с визитом к секретарше, оформлявшей его запись на прием, надеясь, что очередь пройдет и все решится само собой, без унизительной беседы с управляющим.

Возможно, все бы именно так и закончилось, если бы во вторник, после работы, он не решился заглянуть в бар «Третья кружка».

Позволить себе частые визиты в это известное всем рабочим верфи заведение он не мог, но сегодня, желая как можно дольше оттянуть неприятный разговор с женой, Грант отправился после смены прямиком в бар, где за широкими деревянными столами, сколоченными из длинных «бамбуковых» стволов, сидели завсегдатаи, в большинстве своем — холостяки, которым никуда не нужно было спешить.

Грант им позавидовал и сразу же, словно кто-то невидимый почувствовал эту его зависть, заметил в уголке зала единственное свободное место, рядом с невысоким невзрачным человеком, лицо которого почему-то не запоминалось, зато имя было всем хорошо известно.

Это был Рон Палмес, человек без определенных занятий, охотно бравшийся за разрешение самых разных проблем, возникавших у рабочего люда, — ну там нужную справку оформить, небольшой кредит получить в местном банке или отыскать сбежавшую жену.

Поговаривали, что это только прикрытие, что на самом деле Рон занимается гораздо более серьезными и опасными делами. Возможно, именно из-за этих слухов за его стол никто не спешил усаживаться без особой в том необходимости, и благодаря этому Грант оказался рядом с Палмесом один в тот злополучный вечер.

— Проблемы замучили? Все суетишься? — Конец фразы, в точности повторивший слова призрачного отца Ефросима, настолько поразил Гранта, что он так и не смог найти нужных слов для ответа и лишь молча прихлебывал из своей кружки горьковатое пиво.

Вообще-то они с Палмесом не были знакомы, и его вопрос показался Гранту достаточно бестактным, даже вызвал желание завершить так и не начавшийся разговор, но отделаться от Рона было не так-то просто.

— А ведь я мог бы тебе помочь, парень! — Незапоминающееся лицо Палмеса вызывало у его собеседников неизменное расположение, наверно, в этом, и крылась причина его успеха. Нельзя было и дальше молчать, когда к тебе вежливо обращается интеллигентный человек, да еще и обещает помочь…

И Грант после третьей кружки рассказал своему, новому знакомому о денежных проблемах, о неурядицах с женой и о тяжелой, осточертевшей работе, выматывавшей из него все силы.

Палмес слушал внимательно, в нужных местах утвердительно кивал головой, словно все это было ему хорошо известно по собственному опыту и, в конце концов, сказал:

— Завтра ты пойдешь к управляющему. Тебе предложат новое место. Соглашайся.

Грант совершенно растерялся от этого безапелляционного и самоуверенного утверждения. Но, поскольку третью кружку горького, дурно пахнувшего, но зато весьма крепкого пива давно сменила четвертая, он решил, что большого вреда от его визита к управляющему не будет, к тому же про Палмеса говорили, что слов на ветер он не бросает и все свои обещания выполняет — вот только цену берет за свои услуги немалую…

— А как же с расчетом за устройство? Денег у меня нынче не водится…

— Денег я с тебя брать не буду. Рассчитаешься, когда окажешься на новом месте. Я вообще плату вперед никогда не беру.

— А какой она будет, эта самая плата? — рискнул поинтересоваться Грант.

— Узнаешь, когда придет время.

На том они и расстались в тот вечер. А на следующий день Грант отправился к секретарше, и, вопреки ожиданиям, управляющий сразу же принял его, словно давно ждал, когда Грант соизволит пожаловать к нему.

Грант что-то пытался мямлить об увеличении зарплаты, о том, что жена беременна… Но управляющий, отмахнувшись от его нытья, совершенно неожиданно предложил должность в охране нового, закрытого для посторонних объекта, расположенного недалеко от верфи.

Управляющий предупредил, что служба на новом месте потребует от Гранта гораздо больше времени, и заставил подписать обязательство о неразглашении любых сведений, связанных с этим объектом. Но все эти мелкие неудобства и легкую тревогу, которую Грант испытал, подписывая серьезную бумагу с тремя гербовыми печатями, компенсировала увеличившаяся вдвое зарплата.

Теперь, если Ирина и впредь будет вести их хозяйство так же экономно, они смогут каждый месяц откладывать часть денег, и к моменту рождения сына составится вполне приличная сумма.

После визита к управляющему ему пришлось ждать еще две недели, пока освободится вакансия на объекте, хотя на самом деле, как позже выяснилось, это был своеобразный испытательный срок. Грант не подозревал, что с момента подписания договора о новом месте работы попал под пристальное внимание службы безопасности компании. Знай он об этом, его радость по поводу местечка на секретном объекте сильно бы поубавилась и, во всяком случае, он не стал бы расспрашивать своих приятелей о «Черной пристани», как называли в народе этот таинственный объект.

Его предупреждали, чтобы он не пытался собирать какие бы то ни было сведения о месте новой работы. Но чего не сделаешь на радостях после выпивки в «Третьей кружке»! Впрочем, все его попытки разузнать хоть что-то о «Черной пристани» ни к чему не приводили. Едва заслышав о ней, его разговорчивые приятели мгновенно умолкали, у них тут же появлялись неотложные дела, и они спешно исчезали.

В конце концов, Грант решил, что главное о «Черной гавани» наверняка известно его тайному работодателю, и с нетерпением ждал назначенной Палмесом встречи, которая должна была состояться все в той же пивной, во вторник утром, когда закончатся две недели испытательного срока Гранта, за день до его выхода на новую работу.

ГЛАВА 20

Встреча была назначена на раннее утро, сразу после открытия пивной, когда посетителей еще не было, и Грант про себя отметил, что Палмес ведет свои дела весьма осторожно.

Когда он вошел в пивную, Палмес уже сидел на своем обычном месте за небольшим угловым столиком, скрытым толстыми балками. Отсюда отлично просматривалось все помещение пивной, но самого Палмеса можно было увидеть, только если подойти вплотную.

— Ну как, получил новое место?

— Получил…

— Рассчитываться пришел? Похвально! Люблю иметь дело с обязательными людьми. В наше время это качество встречается довольно редко.

— Вообще-то я еще не получал зарплаты, так что…

— Я же тебе говорил, что о деньгах речь не идет.

Садись, не торчи столбом, закажи себе пива за мой счет, и давай поговорим.

Когда недовольный ранними визитерами официант, не пытавшийся скрыть своего отношения к клиентам, плюхнул на стол заказанные кружки, расплескав едва ли не четверть. Палмес, приподняв одну бровь, процедил сквозь зубы:

— Приберите здесь и принесите новые кружки!

Грант, ожидавший услышать в ответ какую-нибудь грубость, весьма удивился тому, что официант молча выполнил требование Палмеса. Видимо, его здесь хорошо знали и боялись, хотя уважением он явно не пользовался.

Когда с пивом было покончено, наконец начался разговор, ради которого Грант оказался в это раннее утро в пивной. Он не утерпел и сам заговорил о наболевшем, о своей подписке, о предстоящей работе в гавани и о недобрых слухах о ней, ходивших среди портовых служащих.

— Ты к слухам не слишком прислушивайся. Место вполне надежное, проверенное. Ничего там с тобой не случится, если будешь вести себя осторожно. Вот только зря ты расспрашивал о гавани посторонних, тебя же предупреждали не делать этого, теперь мне придется исправлять твои ошибки…

— Что ты имеешь в виду?

— Твоя плата мне за новое назначение теперь повысится. Придется сделать для меня одно дело. Не слишком трудное, но опасное. Ты должен будешь незаметно положить на стол научного руководителя, есть там такой профессор Строгое, пакет документов, который я тебе передам. Сумеешь сделать это как нужно — твое счастье. Работа останется за тобой, и будем считать, что ты рассчитался за мои услуги. Но если ты ошибешься…

Палмес замолчал и долго испытующе смотрел на Гранта. От этого взгляда мурашки забегали у того по спине. Все же после четвертой кружки у него хватило смелости спросить:

— И что же тогда со мной будет?

— А ничего не будет. Ты просто исчезнешь, как исчез отец Ефросим.

Грант почувствовал, что, несмотря на пиво, в горле у него мгновенно пересохло.

— А что с ним случилось?

Но на этот вопрос Палмес отвечать не пожелал, лишь выразительно пожал плечами.

— Слишком много болтал с прихожанами, расспрашивал их о «Черной гавани», как и ты, между прочим.

— А если меня все же поймают? Что со мной будет? Почему бы вам не отправить эти документы по почте?

— Не думал, что ты настолько глуп. Кто же поверит бумагам, пришедшим по почте? Нет, любезный, ты должен будешь дождаться, когда на стол профессору положат папку с последними данными, и незаметно вложить в нее вот эти листы со снимками морского дна. Он должен принять его за часть съемки, сделанной их собственным глубоководным зондом.

— Да зачем вам это?!

— А вот это уже тебя не касается, парень. Просто сделай свою работу, и все.

— Как я смогу подойти к столу профессора?! Меня назначили в наружную охрану, понимаете — в наружную!

— А вот это уж твое дело. Ты что думал, работу за пятьсот кредосов в месяц можно раздобыть без всякого риска? Придется попотеть! Прояви изворотливость, смекалку, осторожность. И тогда деньги, которые ты сумеешь отложить для своего будущего сына, помогут твоей семье подняться на ноги!

Грант попытался протолкнуть застрявший в горле комок, но ему не помог даже изрядный глоток горького и вонючего пива, которое готовилось здесь же, в подвале бара.

Он хорошо помнил, что ни разу за все их недолгое знакомство с Палмесом не упомянул о том, что его жена беременна. Откуда же, спрашивается, ему об этом стало известно? Этот человек вызывал у него все большие подозрения, и сейчас он чувствовал, что его, как щепку, затягивает в водоворот, из которого уже не выбраться.

— А если я откажусь? Дело-то слишком рискованное, мне не хочется последовать за отцом Ефросимом…

— Как хочешь. Отказаться пока еще можно, но тогда с тобой случится как раз то, чего ты так боишься, — тебя вышвырнут с новой работы и уже не возьмут обратно на старую. Знаешь, какие очереди стоят на бирже труда? На Ароме слишком много бездельников, которые рассчитывали на райскую жизнь, а затем внезапно оказались на мели. На твое место в порту уже взяли нового человека, на гораздо более выгодных для хозяина условиях. Так что перестань выпендриваться, сделай то, что тебе говорят, и я оставлю тебя в покое навсегда! Будешь спокойно работать на новом месте и каждый месяц отсчитывать жене денежки.

— Но послушайте, Палмес! На Ароме я работаю простым грузчиком, это правда, но на Земле я учился в колледже и кое-что еще понимаю, но не могу понять, чего вы добиваетесь! Ну подложу я ваши фальшивые снимки, на следующий день они проведут повторную съемку этого района и убедятся в фальшивке, а затем начнут выяснять, кто ее подложил!

— Правильно. Именно этого я и добиваясь. Да нет, не поисков виновного, — поправился Палмес, заметив, что Гранта передернуло от его слов. — А проведения повторной съемки. Все дело в том, что здесь, — Палмес постучал по пакету со снимками, — не фальшивка. Здесь снят объект, который компания безуспешно ищет вот уже второй год. И, как только они в этом убедятся, им уже будет не до автора снимков, разве что они захотят выплатить ему хорошую премию. А из колледжа на Земле тебя выперли за неуспеваемость. Так что не выпендривайся и постарайся не провалить порученное дело.

Поиски подводного объекта, о котором упомянул Рон Палмес, в самом деле безрезультатно велись компанией «Инпланет» уже второй год.

Формально проект «Жемчужная слизь» возглавлял профессор Строгое, но фактически он выполнял лишь административную работу, все научные разработки и подлинное руководство осуществлял академик Ларин.

Между этими двумя людьми существовали довольно странные взаимоотношения. Профессор Строгов ни по своим заслугам, ни по возрасту никак не годился в начальники ученому с мировым именем, академику Ларину. Но Ларин упорно отказывался от добровольного сотрудничества со своими «хозяевами».

Он был похищен прямо из рабочего кабинета на Земле боевиками компании, его исчезновение наделало много шума, и то, что он до сих пор не желал слепо выполнять приказы своих похитителей, объясняло его подчиненное положение Любой другой сотрудник с такими амбициями, как у Ларина, давно бы бесследно исчез, но Ларин был слишком ценен для «Инпланет», и, потратив изрядную сумму на его доставку с Земли, компания не желала терять нужного человека.

Совсем отказаться от работы Ларин все же не смог, слишком уж интересными вещами с точки зрения его любимой науки биофизики занимались исследователи на Ароме. Совершенно новый раздел «Энергетика живого тела», работы по которому в его институте безнадежно зашли в тупик, на Ароме получили совершенно неожиданное продолжение.

Первый раз «жемчужная слизь» лет десять назад совершенно случайно была обнаружена на поверхности глубоководного зонда, с помощью которого геологи компании прощупывали дно аромского океана в поисках полезных ископаемых, достаточно ценных, чтобы оправдать их транспортировку на звездолетах.

Ничего стоящего обнаружить на дне океана, так же, как на поверхности единственного материка планеты, им не удалось.

Инженеры, ведущие геологическую разведку, не смогли определить происхождение желеобразного налета, покрывшего один из датчиков глубоководного зонда тончайшим молекулярным слоем. На водоросли слизь не походила, а о полном отсутствии на планете фауны к тому времени было уже доподлинно известно.

Странный биологический объект, обнаруженный на зонде, не входил в компетенцию геологической службы, и шансов на то, что на него обратят серьезное внимание, было немного. Но так уж иногда случается, что события выстраиваются в цепочку, звенья которой связаны друг с другом непостижимым Для человеческого глаза образом и одно событие предопределяет следующее.

Причем иногда, если такая цепочка возникает в поворотные моменты, определяющие развитие целых цивилизаций, наблюдателю кажется, что следствие не предопределяется причиной, вызвавшей данное событие.

И надо же было так случиться, что в группе, ведущей геологическую разведку, оказался молодой выпускник Московского университета, тогда еще ассистент Отрогов, решивший «раскопать» на Ароме тему для своей первой диссертации, человек честолюбивый, да к тому же интересующийся биологией и понимающий, что находка противоречит всему, что известно о биосфере этой планеты.

Даже в полевых условиях он сумел провести экспресс-анализ, показавший, что слизь состоит из подвижных живых кристаллов, очень похожих на вирусы. Это открытие и принесло ему через несколько месяцев профессорское звание, утвержденное юристами компании во всех бюрократических инстанциях Земли.

Слизь аккуратно соскоблили и сдали в лабораторию для детальных исследований. С этого и началась эра повышенного интереса компании «Инпланет» к заброшенной планете, пригодной разве что для туристического бизнеса.

«Жемчужная слизь» упорно сопротивлялась исследованиям и продолжала жить в колбе с морской водой, собравшись в крохотный комочек размером с пару кубических миллиметров. Ни сканирование электронным микроскопом, ни современный кварковый анализатор так и не смогли однозначно определить природу этой необычной субстанции, находящейся где-то посредине между биологическим образованием и живым минералом.

Скорее всего, слизь так и осталась бы в разряде научных казусов, которые довольно часто встречались на вновь открытых планетах, если бы не одно обстоятельство, хорошо вписавшееся в вышеупомянутую цепочку событий.

Крохотный комочек обладал солидным потенциалом внутренней, непонятным образом закапсулированной в нем энергии, с которой не желал расставаться, несмотря на все ухищрения исследователей. Больше того, ученым так и не удалось определить характер этой энергии.

В природе не так уж много видов энергии — электрическая, точнее, электромагнитная, тепловая, гравитационная, лучевая и внутриатомная, сводящаяся при своем выделении к тепловой и лучевой. Все эти виды энергий легко переходят друг в друга. Но то, что наполняло внутренним светом комочек слизи, поднятый с глубины в несколько километров со дна Аромского океана, нельзя было отнести ни к одному из них.

Был еще один вид энергии, наличие которого упорно замалчивалось современной наукой. «Энергия жизни», «ментальная энергия», «телепатическая энергия» — как ее только не называли, эту таинственную энергию, генерируемую живыми организмами.

Вскоре выяснилось, что световое излучение, испускаемое слизью, составляет меньше процента, а все остальное приходится как раз на эту самую «ментальную энергию». Было установлено, что капелька не только излучает эту, практически неизвестную земной науке энергию в таких количествах, что ее могут уловить даже простейшие приборы, но и получает подпитку этой энергией откуда-то извне…

И вот тогда капелькой занялись всерьез. Вначале «жемчужную слизь» попытались переправить на Землю, чтобы использовать для ее исследований весь арсенал, накопленный земной наукой. Но за пределами атмосферы Аромы слизь погибла, полностью потеряв свой энергетический потенциал, и превратилась во что-то, напоминающее высохший бульон.

На Ароме был срочно создан глубоководный отдел, в задачу которого входили поиски новых порций «жемчужной слизи». Правление компании «Инпланет» безошибочно распознало за этим открытием запах больших денег и не жалело тратиться на вложения.

Одно только создание биологических стимуляторов, способных подпитывать стареющие организмы так необходимой им жизненной энергией и продлевать жизнь людям, обещало в будущем настоящий золотой дождь.

Но даже небольшой период предварительных исследований, до того момента, когда единственный образец слизи был погублен при попытке вывезти ее с планеты, показал, что стимулирование жизненных процессов едва ли не самое меньшее, на что способно биоизлучение такой интенсивности.

Если бы удалось создать достаточно мощный генератор подобного излучения и научиться соответствующим образом модулировать его, можно было бы управлять жизненными процессами не только отдельных индивидуумов, но и целых популяций, а это предвещало возможность создания биологического оружия невиданной мощи, по сравнению с которым атомная и водородная бомбы казались бы детскими игрушками.

Однако два года интенсивных поисков на дне аромского океана не принесли новых находок. Менялись конструкции глубоководных зондов, целые флотилии судов, оснащенных эхолотами и специальными драгами, способными прочесывать дно океана на многие мили вокруг, бороздили поверхность океана, но все было напрасно. Океан Аромы на глубинах свыше нескольких сотен метров выглядел совершенно мертвым. Там не было обнаружено никаких излучений и вообще ничего живого. Даже сверхчувствительные датчики, опущенные на дно океанской впадины, в которой впервые была обнаружена «жемчужная слизь», упорно отказывались зарегистрировать малейшие следы наличия там жизни.

И вот тогда руководство компании решило ввести в бой тяжелую артиллерию. Свежие мозги ученого с мировым именем, по мнению правления «Инпланет», могли исправить положение. Конечно, похищенный академик Ларин, срочно переправленный на Арому, не мог как по мановению волшебнойпапочки найти на дне аромского океана бесследно исчезнувший объект, но он мог заново проанализировать все данные, накопленные за годы предыдущих исследований и полностью засекреченные от научного мира Земли. Правление надеялось, что Ларину удастся найти способ искусственного воспроизводства слизи. В конце концов, к этому времени земная биология с помощью генной инженерии научилась воссоздавать многие типы вирусов.

Но время шло, а надежда на успех и в этой области постепенно исчезала.

ГЛАВА 21

И настало время, когда руководство компании решило наконец перейти к экстраординарным действиям.

Ларина и Строгова подняли в два часа ночи с постели и доставили под конвоем в кабинет исполнительного директора аромского отделения компании «Инпланет» Маслинова.

Время было выбрано не случайно, в компании работали хорошие психологи, и Маслинов всегда прислушивался к их рекомендациям.

Время, каждый час которого обходился компании в кругленькую сумму, утекало, как вода утекало в песок, результатов не было, и понадобились специальные меры для того, чтобы заставить этих ученых работать так, как нужно компании.

Маслинов сидел за столом, в свете настольной лампы разбирая какие-то бумаги, и не обращал ни малейшего внимания на доставленных к нему в кабинет. Ученых усадили в кресла, за спинками которых остались стоять по два дюжих охранника, и предоставили возможность вволю наслушаться сгустившейся в этой комнате ледяной тишины, подчеркиваемой тиканьем старинных настенных часов и шуршанием бумаг на столе единоличного вершителя судеб тысяч жителей аромской колонии.

Наконец, отодвинув в сторону папку с бумагами и тяжело вздохнув, словно против воли принимая на себя тяжкое бремя обязанностей, Маслинов произнес:

— Ну что же, господа… Вы не оправдали наших надежд. Больше мы не можем впустую тратить по два миллиона кредосов ежемесячно на поддержку вашего проекта. Результатов нет, и, как следует из этого отчета, — Маслинов театральным жестом хлопнул по бумагам, лежавшим перед ним, — в ближайшее время их не предвидится.

Он уставился на ученых своими рыбьими, ничего не выражающими глазами. Обтянутое сухой кожей костлявое лицо этого человека чем-то напоминало морду ящерицы. Настольная лампа освещала его так, что позволяла посетителям рассмотреть все морщинки, уловить мимолетный взгляд и малейшее движение мышц.

Как правило, в подобных ситуациях принято освещать лица тех, кого доставляли для «беседы», но в данном случае Маслинов предпочел поступить наоборот. Он редко ошибался в выборе метода психологического давления на свои жертвы.

— Мы делаем все, что в наших силах, мы обыскали каждый дюйм дна в том районе, где впервые была обнаружена слизь! Мы… — Строгов изо всех сил старался найти нужные слова для собственного оправдания, не обращая внимания на то, что Ларин никак не отреагировал на тираду Маслинова и продолжал с интересом рассматривать исполнительного директора, так, словно тот был всего лишь любопытным биологическим объектом. Но тирада Строгова была грубо прервана.

— Прекратите! Все, что вы делаете, мне известно. Известно также, что делаете вы слишком мало, поскольку за два года вам не удалось получить ни малейшего результата ни в поисках мифического объекта, продуцировавшего перламутровую слизь, ни в изысканиях группы нашего многоуважаемого академика, пытавшегося воссоздать ее лабораторным путем.

— Если исследования заходят в тупик, — впервые вступил в разговор Ларин, — следует расширить базу этих исследований, привлечь к проекту новых талантливых ученых и еще больше увеличить ассигнования.

— Правление рассматривало и такую возможность, но пришло к выводу полной бесперспективности подобных действий. Я вызвал вас, чтобы ознакомить с принятым решением. Вам дается последний срок — два месяца. Если к концу октября результатов не будет, проект закроют. Ну и, разумеется, на Землю вы не вернетесь. Сами понимаете, информация о деятельности нашей компании, которой вы располагаете, не позволит правлению отпустить вас восвояси. Это все, господа. Вы свободны. Пока свободны.

Молча они спустились к ликару, и лишь у самого подъезда своего дома Строгов решился спросить, так тихо, чтобы его слова не долетели до водителя:

— Думаешь, они и в самом деле собираются закрыть проект?

— Вряд ли. Слишком много денег уже вложила компания в эту слизь. Но вот заменить нас с тобой они вполне способны.

— И что же тогда с нами будет? — Строгов не скрывал паники, которая его охватила, и, надо сказать, у него были на это весьма веские причины. Компания никогда не выпускала из своих лап даже рядовых сотрудников, знакомых с деталями секретного проекта, над которым они здесь работали, и обоим его руководителям было прекрасно известно, куда делись эти люди.

Ларин в ответ лишь пожал плечами. Он держался так, словно все происходящее его совершенно не касалось. Нельзя сказать, что он был полностью равнодушен к собственной судьбе, но с тех пор, как его силой вырвали из привычного уклада жизни, лишили семьи и привычного круга друзей, им овладело странное равнодушие, и ничто, кроме чисто теоретических аспектов его любимой науки, казалось, уже не интересовало этого человека.

— У нас есть еще целых два месяца. За это время многое может измениться.

Первый день дежурства Гранта у ворот «Черной гавани» прошел без происшествий. Прежде чем начать действовать, он решил тщательно изучить обстановку.

С того места, где находился наружный пост охраны, просматривалась только половина ангара, да и то лишь тогда, когда открывали ворота, чтобы пропустить очередной глубоководный разведчик.

Сквозь двойные герметичные двери, отделявшие вторую, дальнюю, половину помещения, не проникал ни единый звук и ни единый луч света. Видимо, там находилась самая важная и самая тайная часть проекта, осуществлением которого занималась на Ароме компания «Инпланет».

Но и того, что было доступно взгляду Гранта, было достаточно, чтобы сделать вывод — здесь затевалось что-то грандиозное.

За рельсовыми аппарелями, на которых стояли глубоководные суда, готовые к погружению, располагалась целая анфилада помещений, заполненных разнообразным научным оборудованием. Грант плохо разбирался в назначении всех этих приборов, но одно ему стало ясно — в наружной части ангара, похожей на гигантский производственный цех, было слишком шумно и беспокойно. Здесь не могли располагаться кабинеты ученых, и уж тем более руководителей проекта. Этим людям для работы необходима спокойная обстановка, и, следовательно, ему придется искать способ проникнуть во внутреннее помещение ангара, куда вход без специального пропуска был строжайше запрещен.

За весь день скучнейшего дежурства у Гранта не возникло ни единой здравой мысли о том. как выполнить поручение Палмеса. Оставалось, разве что, пойти в службу безопасности компании и рассказать обо всем… Вот только никто не мог предсказать, как после этого сложится его судьба, скорее всего, от такого свидетеля предпочтут избавиться без долгих проволочек.

С тем же результатом прошел второй и третий день его дежурства. Дни сложились в неделю. Гранту приходилось делать большой крюк по дороге домой, чтобы обойти улочку, на которой расположился кабачок «Третья кружка». Но он знал, что долго так продолжаться не может, терпение его «благодетеля» вскоре иссякнет, а Рон Палмес умеет из-под земли Доставать нужных ему людей и никогда не прощает Долгов.

Удача улыбнулась Гранту лишь к концу второй недели. Он сдал дежурство своему напарнику, отметил рабочую карточку в автомате на дверях ангара и уже совсем было собрался покинуть территорию объекта, когда заметил на причале сошедший с аппарелей глубоководный разведчик. Смена уже закончилась, и, скорее всего, аппарат так и останется стоять здесь до следующего утра. Лишь завтра утром механики ликвидируют поломку, и, если он не сумеет использовать этот уникальный шанс, удачи ему больше не видать, как своих ушей.

Он еще не решил, как именно использовать подвернувшийся случай. Пока ясно было только одно — упускать его нельзя ни в коем разе.

Но и задерживаться на территории объекта больше отведенных ему на переодевание пятнадцати минут он не имел права — сразу же поднимется тревога. Оставался единственный способ — вернуться сюда позже, ближе к утру, когда бдительность ночной охраны притупится.

Благополучно миновав последнюю проходную, Грант покинул охраняемую территорию объекта и лишь на несколько секунд задержался снаружи, чтобы раскурить сигарету и окинуть взглядом силовую стену, окружавшую ангар. Снаружи эта стена выглядела как полоса сероватого тумана, лежавшего на земле слоем высотой метров в пять. Она казалась непрочной из-за того, что ее поверхность постоянно меняла форму, следуя непроизвольным флуктуациям силового поля, но Грант прекрасно знал, что это впечатление обманчиво. Ни один живой объект не мог прикоснуться к внешней поверхности стены, не получив парализующего разряда, способного уложить на месте слона. Стена казалась совершенно непрозрачной и не позволяла посторонним видеть то, что делалось на объекте.

Бывают дни, когда на человека накатывает вдохновение. В такие моменты композиторы создают прекрасную музыку, писатели пишут свои лучшие страницы, а находчивые люди, вроде него, находят способ преодолеть непроходимую силовую защиту, чтобы выполнить задание, выполнить которое, казалось бы, невозможно…

Когда портовый пригород погрузился в предрассветный сон, Грант, вооруженный небольшой лопатой, отправился к тому месту, где силовая изгородь упиралась в цепочку песчаных дюн, уходя далеко в сторону от последних коттеджей пригорода.

На своей прежней работе Гранту приходилось иметь дело с подобной защитой, включаемой, правда, лишь в ночное время, и поэтому он знал, что в землю силовое поле проникает неглубоко, сантиметров на двадцать, и, если поработать лопатой, миновать подобное препятствие не составляло большого труда, особенно в рыхлом песке дюн. Беспечность организаторов подобной зашиты его удивляла, и какое-то время он раздумывал над тем, не кроется ли здесь какая-нибудь неизвестная ему ловушка, но потом решил, что недобрая слава «Черной гавани» сама по себе является неплохой защитой. И вряд ли руководство станет вкладывать лишние средства в сложные приборы дополнительной охраны.

Выбранное им для подкопа место было хорошо скрыто от посторонних глаз зарослями растений, напоминавших земной вереск. Минут через двадцать непрерывной работы он сделал углубление, достаточное для того, чтобы можно было ползком пролезть под стеной.

Песок оказался слишком сухим, все время осыпался, и ему пришлось удовлетвориться проделанным небольшим подкопом, рискуя задеть за верхний край стены и, получив парализующий удар, проваляться в яме до утреннего обхода охраны.

Однако приходилось рисковать. Времени до рассвета оставалось совсем немного. Он проскользнул в подкоп как ящерица и, благополучно оказавшись во дворе объекта, замер, прислушиваясь. К счастью, здесь не было собак. Доставка их с Земли обошлась бы слишком дорого, и ночью охрана полностью возлагалась на электронику, если не считать ночного дежурного у внутренних мониторов.

Но Грант накануне отметил расположение всех наружных камер наблюдения и знал, как можно пробраться к ангару незамеченным. Все камеры были направлены на территорию вокруг ангара. Пустая пристань с ее аппарелями мало кого интересовала, но сегодня она не была пустой…

Сошедший с рельсов глубоководный аппарат угадывался в ночи, как туша какого-то животного, выброшенного на берег морскими волнами.

У Гранта не было определенного плана, он действовал, полностью положившись на случай, движимый скорее отчаянием, чем разумом. Но фортуна бывает милостива к дуракам и сумасшедшим. Ему удалось незамеченным добраться до причала. Следующая удача ждала его уже на пристани. Техники, раздосадованные поломкой лебедки, произошедшей перед самым концом смены, не удосужились даже закрыть люк аппарата снаружи, и спустя несколько секунд Грант оказался внутри тесной кабины, где все пространство занимали приборы.

На людей эта кабина не была рассчитана, но он не собирался оставаться здесь надолго. Ему нужно было лишь найти камеру подводной съемки… И только сейчас, подумав об этом, он понял, зачем она ему понадобилась.

Подложить фото на стол к ученым — задача невыполнимая, но кто сказал; что они не могут получить фальшивые снимки непосредственно из подводного аппарата? Как говорится, из первых рук! Тогда никому и в голову не придет заподозрить подделку и начать выяснять причину ее появления, если, разумеется, ему удастся выбраться с территории объекта незамеченным…

Время поджимало, вот-вот должен был начаться рассвет, а камера все никак не попадалась ему на глаза, хотя у него хватило ума до начала операции выяснить, как должна она выглядеть. Однако ее местоположение в кабине подводного аппарата было ему совершенно неизвестно.

В конце концов он обнаружил камеру на самом дне кабины, среди переплетения различных кабелей. Неожиданно маленьким оказался этот сложнейший прибор, и именно поэтому пришлось так долго его искать.

Остальное не составило труда. Кассету (еще одна удача?) не удосужились извлечь, все, как есть, оставив до утра, и теперь было делом нескольких минут заменить снимки.

Ничего удивительного в подобной беспечности подсобных рабочих не было. Никто не платил им сверхурочных, и они не имели ни малейшего представления о том, с какими работами имеют дело. Иногда излишняя секретность оборачивается своей негативной стороной, именно это и произошло в случае с подводным зондом.

Благополучно миновав стену и выбравшись наружу, Грант засыпал и заровнял подкоп, выбросил в море лопатку с привязанной к ней кассетой, извлеченной из камеры подводного аппарата перед заменой, и лишь теперь позволил себе немного расслабиться.

Что-то вело его сегодня, словно невидимый доброжелатель взял за руку и помог преодолеть все препятствия. То, что вчера еще казалось совершенно невыполнимым, было сделано, и теперь оставалось лишь сообщить Палмесу о том, что он полностью выполнил свою часть договора, и навсегда покончить со всей этой историей.

Однако далеко не всегда Провидение подчиняется нашим желаниям, даже тогда, когда кажется, что все складывается удачно. Не зря у умудренных жизнью людей незаслуженные подарки судьбы всегда вызывают подозрение.

Кассета со снимками из поврежденного накануне зонда легла на стол Строгова на следующий день. Но именно в этот день он собрался подчистить образовавшийся хвост в работе и просмотреть снимки за два предыдущих дня, ожидавшие своей очереди.

Новые снимки попали в проектор лишь к концу рабочего дня, когда утомленные однообразной работой глаза профессора уже с трудом различали детали однообразных, безжизненных пейзажей морского дна.

Просмотрев последнюю кассету, он написал привычным росчерком в журнале «Пусто» и совсем было собрался уходить, когда что-то заставило его вернуться к столу. Бывает, что мелькнувшая перед глазами важная деталь не сразу пробьется к сознанию, но накрепко засядет в памяти и будет свербеть как заноза, все время напоминая о себе.

Так что же он пропустил? Что-то важное… Строгов не помнил, в какой именно серии это произошло, а переделывать заново всю дневную работу не было ни сил, ни желания.

Решив наудачу просмотреть лишь последнюю серию, он вновь включил проектор и после пятнадцатого кадра замер перед плазменным экраном, не веря собственным глазам. Вообще-то там была всего лишь скала, правда, не совсем обычной формы. Слишком уж гладкая, слишком похожая на шар. Обычно местные подводные скалы напоминали челюсть акулы — они изрезаны бесчисленными неровностями, выбоинами и выступами. Слишком тверда материнская порода, и даже океанским волнам приходится трудиться много столетий, прежде чем они сгладят поверхность скалы до такой степени…

Что же это такое? Очень старая скала? Настолько старая, что выступов на ней не осталось, или нечто другое? Снимок не позволял однозначно ответить на этот вопрос, а когда Строгов выделил и увеличил находившиеся под объектом показатели датчиков излучений, он вообще перестал верить этому снимку. Значения были настолько велики, что попросту не могли существовать. Какой-то странный сбой аппаратуры, сыгравший с ним злую шутку и позволивший на секунду вспыхнуть безумной надежде…

На следующем снимке в этой серии камера уже ушла в сторону от непонятного объекта.

По крайней мере, координаты скалы удалось вычислить, и завтра придется послать туда специальный зонд. Даже намек на удачу следовало тщательно проверить. Время, отведенное Маслиновым, неумолимо приближалось к неизбежному финалу.

Лишь проделав всю эту работу, Строгов обратил внимание на то, что съемки велись в районе, где никаких поисков до этого не проводилось. Интересно, кто дал задание этому зонду и почему направил аппарат в заведомо пустой район, не поставив его в известность? Решив это непременно выяснить на следующий день, Строгов отправился домой, но назавтра это благое намерение совершенно вылетело у него из головы, потому что повторная съемка «пустого» района принесла совершенно ошеломляющий результат.

Таинственная скала размером с океанский лайнер существовала на самом деле, и приборы раз за Разом подтверждали наличие невероятного по силе биоизлучения, идущего из ее глубины.

ГЛАВА 22

Так началась новая глава проекта «Жемчужная слизь» приведшая в конце концов к катастрофе. Надо отдать должное профессору Строгову, он долго сопротивлялся настойчивому желанию руководства компании вскрыть таинственную находку и посмотреть, что у нее внутри. Первые два месяца исследования ограничились поверхностью скалы до тех пор, пока в одной из каменных складок вновь была обнаружена «жемчужная слизь».

Количество добытого драгоценного материала измерялось теперь уже граммами, и работы развернулись с новой силой. Дополнительно был создан специальный научный центр, в задачу которого входило исследование прикладных эффектов «жемчужной слизи». Там, где речь шла о колоссальных доходах, секреты следовало хранить особенно тщательно. Позже, когда пришлось работать с живым человеческим материалом, эта секретность компании весьма пригодилась… И разумеется, никто больше не вспоминал о смене руководства проекта.

Академик Ларин установил, что, находясь в непосредственном контакте с человеческим организмом, слизь начинает получать дополнительную подпитку энергией и очень медленно, на доли микрограмма за месяц, увеличивает свою массу и накапливает дополнительную энергию, причем этот процесс проходил тем интенсивней, чем меньше было расстояние между человеческим телом и слизью. Кроме этого, с ней происходили и другие, совершенно неожиданные изменения — она постепенно меняла свою консистенцию, становилась тверже и лучше сопротивлялась внешним воздействиям.

Сам собой возник вопрос о том, что произойдет, если слизь приблизить к внутренним органам человека на минимально возможное расстояние?

И, развивая достигнутый Лариным успех, Строгов предложил поместить образец живой слизи внутрь донорского организма…

Как большинство ученых, увлеченных разработкой и проверкой своих гипотез, Ларин плохо представлял последствия подобного эксперимента, и, честно говоря, они его не слишком волновали. Люди, которые живут в мире сухих математических формул и прокладывают дорогу сквозь барьеры противоречивых фактов, в конце концов утрачивают реальный взгляд на мир. Он начинает им казаться чем-то отвлеченным, таким же абстрактным, как лес математических формул. И тогда самым главным становится желание вырваться вперед, опередить других исследователей, любой ценой доказать свою правоту и превратить гипотезу в теорию, совершив еще один прорыв в неведомое…

Нечто подобное произошло с группой американских ученых, решивших взорвать первую атомную бомбу и превратить формулы Эйнштейна в реальное действие. «Е» на самом деле оказалось равно «mc2», и мир до сих пор не знает, как от этого «квадрата» избавиться.

Так или иначе, эксперимент был поставлен. В тело умирающего пациента ввели микроскопический контейнер с перламутровой слизью. Контейнер изготовили из прочнейшей нейтральной пластмассы, которая, с одной стороны, в отличие от стали, не препятствовала прохождению биоизлучения сквозь стенки контейнера, а с другой — должна была полностью исключить возможность непосредственного контакта слизи с человеческим организмом. Должна была, но не исключила. Контейнер треснул, едва была зашита полость на теле «пациента», в которую его поместили.

Наблюдавшие на мониторах сканера все детали этого процесса ученые хорошо видели, как слизь, подхваченная током крови, мгновенно растворилась, чего раньше не удавалось добиться даже в самых агрессивных средах, и исчезла из поля зрения наблюдателей.

Безнадежный пациент, умиравший от рака легких, неожиданно выздоровел, опухоль чудесным образом исчезла через три дня.

Больного, однако, так и не выпустили из стен клиники, продолжая бесконечную череду тестов и наблюдений, и, как вскоре выяснилось, — не зря. Ровно через два месяца у пациента появились симптомы новой болезни. При детальном сканировании в его позвоночнике обнаружили какое-то чужеродное образование, которое постепенно увеличивалось, достигнув в конце концов размеров горошины, а еще через пару недель человек скончался в страшных мучениях.

Во время вскрытия из его позвоночника была извлечена первая «жемчужина силы», или «кровавый жемчуг», как его впоследствии неофициально назвали. Светящийся перламутровый шарик, способный на направленный выброс психокинетической энергии.

Тот самый, что спустя несколько месяцев был передан главе компании «Инпланет» специальным посланником, настолько привыкшим к воздействию жемчуга за время рейса к Земле, что расставание с ним стоило ему жизни. Именно эта жемчужина впоследствии и оказалась у Линды Гердт.

Ко времени отправки первой жемчужины было уже установлено, что слизь, превратившаяся в твердый камень внутри человеческого организма, переносит транспортировку без всякого вреда для себя… И еще много чего было выяснено, поскольку материала для продолжения исследований было теперь более чем достаточно.

Хотя драги раз за разом приносили с поверхности подводного объекта, найденного на дне бухты, все новые и новые образцы слизи, ученым не давал покоя ее источник. Если бы не решительное противодействие Строгова и не его авторитет ученого, первым обнаружившего «жемчужную слизь» на поверхности загадочной живой скалы, медленно передвигавшейся по дну бухты по направлению к берегу, с объектом давно было бы покончено… Строгову помогло какое-то время сдерживать алчность компании еще и то, что у «Инпланет» возникла проблема с донорами.

Для производства новых жемчужин постоянно требовался свежий человеческий материал, но, как только руководство «Инпланет» решило эту проблему, организовав на Земле широкую кампанию по привлечению туристов на Арому, часть которых затем бесследно исчезала, вновь встал вопрос о вскрытии скалы.

Маслинов надеялся найти внутри этого подводного каменного исполина неограниченный источник слизи и поставить производство драгоценного жемчуга на поток. Он не желал больше считаться с мнением профессора Строгова, полагавшего, что грубым вмешательством можно вообще уничтожить скалу и лишиться всего.

Картина производства легендарного аромского жемчуга, если бы она предстала перед глазами постороннего наблюдателя, повергла бы его в ужас.

Но она хранилась за прочными стальными дверями, недоступная для посторонних глаз, в секретных лабораториях комплекса.

Лучше всего жемчуг развивался, если слизь, сразу же после извлечения со дна моря, помещалась непосредственно в человеческий костный мозг.

На металлических столах, напоминавших столы Для разделки туш, которые используют на бойнях, лицом вниз со вскрытым позвоночником лежали заранее подготовленные доноры, оглушенные наркозом.

При этом никто из так называемого «медицинского» персонала, допущенного к этой секретной операции, не заботился о соблюдении гигиены. Пациентам в любом случае предстояло погибнуть через пару месяцев, а заражение посторонними микроорганизмами в период воздействия слизи на человека попросту исключалось, поскольку слизь очень быстро подавляла все инородные микробы в донорском организме.

Вначале для производства использовали безнадежно больных людей, оказывая им даже некоторую помощь, продлевая жизнь на какой-то, пусть и небольшой срок, но, как это обычно бывает, человеческая жадность взяла верх над всеми прочими соображениями…

Одна аромская жемчужина стоила на черном рынке сотни миллионов кредосов, и вскоре под нож пошли уже вполне здоровые люди…

В этом месте записи в дневнике Гранта впервые прервались комментариями самого автора, который до сих пор старался лишь сухо и как бы отстраненно излагать голые факты.

«Поверьте, я знаю, о чем пишу, мне удалось побеседовать даже с теми, кто лежали на подобном столе и остались живы только потому, что эскулапы из „Инпланет“ не успели убить этих людей. Возмездие пришло раньше. Наверно, именно в тот момент, когда убийцы из „Инпланет“ подняли руку на здоровых людей компании, а заодно и всей человеческой популяции на Ароме, был подписан приговор. Я не верил в бога, но ни один человек на моем месте не мог бы остаться атеистом после того, что произошло.

Можно спорить о существовании бога, но мало кто станет отрицать то, что человеческие поступки в определенной степени предопределяют судьбу того, кто их совершает. И именно здесь, на Ароме, это стало для меня совершенно очевидным фактом.

За день до начала катастрофы, когда уже было принято решение начать глубоководное бурение живой скалы, я вновь увидел бесследно исчезнувшего отца Ефросима… Новая галлюцинация? Именно так я вначале и подумал. Но это была не галлюцинация, а впрочем, какая разница? Разве форма имеет какое-то значение? Значение имеет лишь то, что меня предупредили о грядущей катастрофе за сутки до ее начала. Почему? Этого я не знаю, возможно, лишь для того, чтобы я смог написать эти строки.

Как бы там ни было, я поверил отцу Ефросиму и на следующее утро, вместо того чтобы отправиться на работу, погрузил в мобиль наши нехитрые семейные пожитки. Детей у нас пока еще не было, а Ирину не пришлось уговаривать — она подчинилась мне безоговорочно сразу, она всегда мне подчинялась и считала, что долг жены следовать за мужем даже тогда, когда он сходит с ума, — так она думала в тот момент, когда мы покинули город и направились прямиком в пустыню, навстречу собственной гибели…»

К началу операции по глубоководному бурению «жемчужной скалы» — как ее теперь называли в официальных документах компании — оба главных виновника развернувшихся на Ароме событий, академик Ларин и профессор Строгое, находились на борту судна «Алазан», рано утром отошедшего от причала «Черной гавани».

Я нередко задумывался над тем, почему человеческая совесть так часто опаздывает со своими предупреждениями? Почему сошедший потом с ума американский летчик не подумал о грядущей расплате, прежде чем нажать кнопку, освободившую захваты атомной бомбы, уничтожившей сотни тысяч ни в чем не повинных людей? Почему Берия, умолявший своих палачей о пощаде, не подумал о том, что его ждет, когда отправлял на расстрел невинных?

Наверно, потому, что возмездие чаше всего не проявляется так очевидно, как в этих случаях. Многие из злых гениев человечества ушли из жизни вполне благополучно, закончив свои дни в собственной постели… Но все ли мы знаем об их последних днях? И о том, что творилось у них в голове перед тем, как отправиться туда, где прибытия палачей давно ждали их жертвы?

Во всяком случае, двое ученых, находившихся на борту «Алазана», не думали о расплате и наверняка даже не предполагали, что совершают еще одно страшное злодеяние. Они думали о блестящем завершении своего научного эксперимента и беспокоились лишь о том, чтобы глубоководное бурение не повредило источник несметного богатства и беспредельной власти компании «Инпланет».

«Алазан» — самое большое судно в реестре флота компании на Ароме, представлял собой однопалубный катамаран, в центре которого разместилась мощная буровая установка, способная своим алмазным буром пробить отверстие в породе любой прочности на глубине до ста метров.

Больше и не требовалось. К моменту начала этого последнего эксперимента живая скала переместилась почти к самому берегу «Черной гавани» и оказалась на прибрежном мелководье.

Толщина ее каменной оболочки составляла всего несколько метров, дальше, если верить показаниям сканеров, шла жидкая субстанция — и ученые надеялись, что все эти сотни тонн жидкости окажутся чистейшей «жемчужной слизью».

Они собирались проделать в оболочке скалы небольшое отверстие, не более десяти сантиметров в диаметре, ввести в него титановую трубу, заканчивающийся гибким шлангом, способным подавать добытую из глубины жидкость непосредственно на берег.

Они забыли лишь об одном — о том, что находятся на чужой планете и имеют дело с загадочным живым объектом. Забыли или просто старались не думать об этом? Испытывали ли они страх в тот момент, когда бур коснулся живого каменного тела?

Если верить рассказу единственного уцелевшего участника этой операции, приступ непонятного страха скрутил всех, кто находился на борту «Алазана». Океан вокруг судна забурлил, словно под его килем заработал гигантский гейзер, алмазный бур не успел сделать и нескольких оборотов, как скала раскрылась, словно две половинки гигантского грецкого ореха, и ее содержимое выплеснулось в океан.

Огромная воронка образовалась на том месте, где только что был корабль, и вопль ужаса находившихся на его борту людей долетел до самого берега… Лишь один из них уцелел, и я предпринял целое расследование, чтобы выяснить, почему уцелел именно он, но так ничего и не выяснил.

В большинстве случаев тайные причины, управляющие человеческой судьбой, или «кармой», как называют квинтэссенцию нашей судьбы древние философы, остаются для нас непонятными.

Какие бы силы ни управляли проявлением непонятных чудес, время от времени врывающихся в реальность нашей жизни, одного из членов команды «Алазана», простого механика, никоим образом не связанного с проектом «Жемчужная слизь», волна выбросила на берег, и полчища призрачных монстров, оставшихся на берегу после того, как схлынула эта чудовищная волна, разрушившая ангар и всю пристань, не тронули его.

Обтекая со всех сторон тело лежавшего без сознания человека, они двинулись к городу, и я видел картину этого ужасного шествия собственными глазами…

К этому моменту наш мобиль находился на расстоянии двух километров от города, но в том месте высокая гряда холмов открывала перед нами широкую панораму царившего внизу ужаса.

Нельзя сказать, чтобы все жители города безропотно отдали себя на заклание чудовищным тварям, вышедшим из моря. Некоторые сопротивлялись, используя вместо оружия все, что подворачивалось под руку. Это было первым и последним нападением морских призраков при свете солнца. Позже они научились летать и действовать только ночью — они вообще очень быстро учились. Но в тот момент солнечные лучи, проходя сквозь их призрачные тела, освещали корчившихся внутри чудовищ, еще живые тела людей. И я до сих пор не понимаю, зачем они это делали? Зачем заглатывали несчастных? У них не было даже желудка, а после того как человек умирал, — они выплевывали мертвое тело и бросались в погоню за новой жертвой…

Именно поэтому вся набережная, на месте основной трагедии, позже, когда трупы разложились под солнцем, оказалась усыпанной валом человеческих костей. Что это было, возмездие? Желание избавить планету от непрошеных гостей, нарушивших ее, неведомые нам законы? Не знаю… Но мне почему-то кажется, что это была расплата за совершенные людьми злодеяния.

Много времени простояли мы на нашем наблюдательном посту неподвижно, скованные ужасом, не в силах сдвинуться с места. Когда вал чудовищ, идущих по улицам городка сплошным потоком, миновал последние строения пригорода и выплеснулся в пустыню, преследуя беспорядочно бегущую толпу, в которой оставались теперь в основном дети, женщины и старики, а также те из мужчин, у кого не хватило мужества сопротивляться хлынувшему из моря бедствию, Ирина дернула меня за руку, заставив вернуться в реальный мир.

— Мы не сможем им помочь. Если эти люди доберутся до нас, они выбросят нас из машины и, возможно, убьют. Они совершенно обезумели.

Ирина была права. Я вспомнил о своем неродившемся сыне, которому обязан был сохранить жизнь, и включил двигатель.

Вскоре ужасная картина побоища скрылась из наших глаз.

ГЛАВА 23

Почувствовав усталость, Ротанов на какое-то время был вынужден оторваться от экрана, но так и не рискнул спуститься вниз. Все время ему казалось, что его бесценная находка куда-нибудь исчезнет, и потому уже через пару минут он вернулся к чтению.

«…Какое-то время я боялся, что люди, бежавшие из города, нагонят нас. Те, кто в момент нападения находились далеко от пристани, успели вывести из гаражей свои кары и, побросав в них самое необходимое, на полной скорости бросились прочь из города.

Их машины были новее и мощнее моей, но оказалось, что божье провидение еще раз явило мне свою благосклонность, надоумив пару лет назад купить именно эту старенькую вездеходную машину, способную легко преодолевать песчаное бездорожье.

Конечно, я купил ее не потому, что обладал даром предвидения, просто она была старее других машин и поэтому стоила дешевле.

Зато теперь мы стали свидетелями того, как новые блестящие машины, едва сойдя с асфальта, застревали в песке одна за другой. Люди вынуждены были бросать их и продолжать путь пешком. Мы все еще находились достаточно далеко от них, но все же, не желая рисковать, я свернул в сторону от прямого пути, ведущего к горам, которого старались придерживаться беглецы. Вскоре мы остались одни в необъятной, несущей смерть пустыне. Казалось, ничто уже не спасет нас, солнце настолько раскалило корпус машины, что пришлось остановиться и переждать самые страшные часы полуденной жары в тени какого-то бархана.

Мы успели взять с собой самое необходимое, и сейчас не испытывали нужды хотя бы в воде, но она застревала у меня в горле. Я не мог не думать о тех, кому повезло меньше, о тех, кто, обессилев, погибает сейчас под раскаленным солнцем.

Возможно, кто-то осудит меня, наверно, мне следовало повернуть обратно и попытаться помочь хотя бы немногим.

Хотел бы я увидеть этих судей на моем месте… Я думал о своей беременной жене и нашем неродившемся сыне. Их я обязан был защитить и спасти в первую очередь, и как только полуденная жара спала, мы поехали дальше.

Я не сомневаюсь, что все, что я сделал раньше, и все, что делал сейчас, — не было случайностью, потому что цепочка внешне выглядевших случайными событий, таких, как покупка песчаного вездехода, изменение маршрута и даже вынужденная остановка в пустыне, — все это в конце концов привело нас к этому дому, в котором вы читаете мое послание.

И, раз уж вы оказались здесь, вы, так же, как я, поняли, что это необычный дом. Он был построен не людьми, хотя и выглядит, как привычное наше строение. И у создателей этого дома была определенная цель… Позволю предположить, что он ждал здесь именно нас или кого-то другого, способного связно изложить все, что произошло.

Но мы оказались здесь первыми, и больше никто из покинувших город не нашел дороги к нашему дому, хотя первые две—три ночи я просыпался от каждого подозрительного шороха. Слишком хорошо я знал, как непрочна внешняя оболочка, надетая на человека цивилизацией, ее законами и правилами. Стоит рухнуть или даже слегка ослабнуть ее основным опорам, таким, как полиция, армия, администрация, — и на улицы выходят дикие банды, не знающие, что такое жалость. Но бог миловал, или, может быть, отвел в сторону глаза тех, кто мог принести несчастье в наш дом. Через некоторое время, как только мы немного оправились и пришли в себя, я взялся за свой труд… Спешить мне было некуда, какое-то время я изучал компьютер и обширную библиотеку этого дома.

Когда же пришло Бремя приступить к непосредственному изложению материала, я понял, что мне не хватает фактов и свидетельств очевидцев тех страшных событий.

Тогда на какое-то время я оставил жену одну и отправился в пустыню к «Тракту скорби» — как впоследствии прозвали эту дорогу те, кому удалось уцелеть.

Ослабевшие, отчаявшиеся люди все еще брели по ней небольшими группами, хотя основная масса беженцев к этому времени уже давно достигла Скалистых гор, куда лежал их путь.

Не знаю, что они надеялись там отыскать, — возможно, мечтали о пещерах, в которых можно укрыться от убийственной жары пустыни, или более плодородных местах, пригодных для поселения, — вскоре мне придется выяснить, увенчались ли успехом их усилия. Несмотря на огромный риск, связанный с этим походом, мне предстоит туда отправиться. Уже через месяц нам понадобится врач, я знал, что ничем не смогу помочь Ирине в предстоящих родах, я панически боюсь крови, я не медик, к тому же в доме нет ни соответствующих инструментов, ни нужных в таком случае медикаментов.

Если я хочу сохранить жену и сына, я обязан хотя бы попытаться найти человека, знакомого с медициной. Скорее всего, мне это не удастся, но все равно я должен попытаться.

Так вот среди последних беженцев я встретил механика с «Антареса» и некоторых других очевидцев, снабдивших меня всем необходимым материалом. За фляжку воды я выменивал у них их истории, кое у кого нашлись даже фотографии, весьма пригодившиеся для моего отчета. Возможно, кому-то такой обмен покажется жестоким, но у меня не было выбора. Я никому не мог рассказать о нашем убежище, в доме слишком мало места, я не собирался делить его с посторонними, малознакомыми мне людьми, от которых не знаешь, чего ожидать.

Когда их истории переставали меня интересовать, я незаметно исчезал и, притаившись за барханами, ждал, пока обессилевшие люди перестанут меня искать. Затем возвращался обратно к своему дому и к своему дневнику…»

После этого в записях произошел перерыв, а ниже высветилось еще несколько строк, набросанных небрежно, с разрывами и пропусками.

«Собственно, это все. Мне больше нечего добавить, кроме того, что завтра мы решили покинуть наше убежище и отправиться вслед за остальными по Тракту скорби, ведущему к Скалистым горам… Не знаю, останемся ли мы живы, не знаю даже, дойдет ли мой труд до тех, кому он предназначен. Для меня это уже не имеет значения. Да, и вот еще что, если вы решите искать укрывшихся в горах беженцев, будьте крайне осторожны, потому что…»

На этом запись оборвалась. На экране заплясали какие-то голубые мушки. Программа явно капризничала. Что-то не так было с компьютером или его памятью. Разобраться с этим с ходу Ротанов не смог, а затем снизу раздался голос Линды, зовущей его к столу. Тогда он решил, что большого вреда не будет, если ненадолго все оставить как есть, и, не выключая компьютера, спустился в гостиную, где за широким столом, уставленным блюдами с дымящейся картошкой и свежими кусками вареного мяса, его давно уже ждали спутники.

— Откуда такое богатство? — осведомился Ротанов, принюхиваясь к забытым ароматам свежей пищи.

— Из холодильника, — отозвалась Линда, пожимая плечами. — Такое впечатление, что запасы здесь никогда не кончаются. Все абсолютно свежее.

— Так и есть. Я там изучал что-то вроде дневника бывшего хозяина этого дома, в нем он упоминает о том, что вода, запасы продуктов и даже энергия в этом доме никогда не кончаются. Этот человек прожил здесь несколько месяцев.

— И что же с ним случилось? Кому сейчас принадлежит дом?

— Похоже, никому. Хозяин отправился на поиски поселенцев несколько месяцев назад, и с тех пор дом пустует.

— Этого не может быть! — резко возразила Линда, отодвигая от себя пустую тарелку. По ее жесту было заметно, что она слишком взволнована этим, незначительным в общем-то для них фактом.

— А почему не может?

— Потому что в своей комнате я обнаружила кота! Не мог же кот прожить один в этом доме без воды и пищи несколько месяцев!

— Ну пищи здесь достаточно… Может быть, кот научился открывать холодильник? — попробовал пошутить Зарудный.

— Перестаньте! Мне не до шуток!

— Шутками здесь и не пахнет, — мрачно подтвердил Ротанов. — Кот, разумеется, был черным?

— Как ты догадался?..

— Обычно в галлюцинациях являются именно черные коты.

— Я пока еще не сумасшедшая!

— Тогда, может быть, ты мне покажешь этого мифического кота? И заодно объяснишь, кто мог потратить целое состояние на то, чтобы привезти его с Земли, поскольку собственных котов здесь не водится, в генетической базе данных колонии были собаки, но котов там не было!

— Я тебе его покажу! — Линда раздраженно вскочила из-за стола. — Посуду будете убирать сами и не надейтесь сделать из меня кухарку! На кухне будете дежурить по очереди!

Ротанов прошел вслед за Линдой по длинному коридору до выбранной ею комнаты, где никакого кота, разумеется, не оказалось.

Линда ошарашенно оглядывалась, несколько раз заглянула под кровать, открыла дверцы шкафа и даже попыталась передвинуть мебель. Было совершенно очевидно, что она искренне верит в существование своего мифического кота.

Похоже, она его действительно видела, и Ротанову показалось, что он знает причину, по которой у нее начались галлюцинации. С каждым днем состояние Линды ухудшалось, проклятый жемчуг высасывал из нее все соки, но на все его просьбы снять камень она каждый раз отвечала решительным отказом.

И сейчас, чтобы избежать очередной ссоры, осталось только молча повернуться и уйти. Даже внешне Линда сильно изменилась, но упорно не желала замечать происходивших с ней перемен. Месяц назад, оставшись с ней наедине, он закончил бы этот разговор поцелуем, но сейчас, бросив последний взгляд на камень, горевший под тканью ее блузки алым огнем, он молча вышел, тихо притворив за собой дверь, и она не остановила его. Похоже, даже не заметила его ухода,продолжая искать своего несуществующего кота.

С этим нужно что-то срочно делать, — камень нужно снять с нее любым способом, даже если для этого придется применить силу. Он бы давно это сделал, если бы был уверен в том, что это ей поможет, но не было у него такой уверенности. Слишком часто хирурги, вырезая опухоль, убивают вместе с ней больного… Камень словно прирос к ней, стал частью ее тела, и Ротанов не знал, какими будут последствия, если попытаться его удалить насильно.

Расставшись с Линдой, он молча проследовал через гостиную, где царило довольно унылое настроение, — нет лучшего способа испортить людям настроение, чем заставить двух мужиков убирать за собой посуду.

Не став принимать участия в этом действе, Ротанов вновь поднялся на антресоли, где стоял компьютер, собираясь разобраться с упрямой программой.

В кабинете ничего не изменилось, если не считать потухшего дисплея… Ротанов бросился к консоли. Раз за разом ударяя по клавише «RUN», он пытался оживить машину любым способом, но все было безрезультатно. Экран оставался черным, хотя в приемник по-прежнему был вставлен кристалл памяти, который он читал всего несколько минут назад.

Ротанов проделал еще одну безнадежную попытку запустить машину, заранее зная, что положительного результата ему уже не удастся добиться.

Он вынул кристалл памяти из приемника и вновь вставил его на место, вызвав этим действием полную перезагрузку компьютера. Но ничего не произошло. То есть машина пофыркала, высветила в конце концов дисплей со стандартными значками, один из которых сообщал о том, что на вставленном кристалле не содержится никакой информации.

Когда Ротанов, проклиная себя за то, что оставил машину в рабочем состоянии, не переписав файл в безопасное место на чистый кристалл памяти, совсем отчаялся и собрался покинуть кабинет, экран дисплея вдруг засветился намного ярче. Причем не так, как это происходит, когда машина начинает работать, — в этом случае дисплей сразу вспыхивает ровным белым светом. Но на этот раз необычно яркое свечение появилось откуда-то из глубин экрана и постепенно, медленно увеличивая свою интенсивность, высвечивало в центре экрана какое-то неясное, размытое изображение.

Прошло, наверно, не меньше минуты, прежде чем перед боявшимся перевести дыхание Ротановым на экране появилось человеческое лицо.

Мужчина лет пятидесяти, с седыми висками, интеллигентными тонкими чертами лица, смотрел на него пристально своими темными глазами, казавшимися бездонными из-за того, что зрачки были расширены и занимали всю радужную оболочку глаз.

— Нехорошо читать чужие дневники без разрешения! — медленно проговорил незнакомец, старательно выговаривая слова, будто вспоминая их произношение в чужом для него языке.

— Кто вы?!

— Я был Роном Палмесом при жизни. А теперь я постараюсь стать вашим проводником в тех сложнейших обстоятельствах, в которые вас угораздило вляпаться. Или, может быть, вашим кошмаром — это будет зависеть от ситуации и от того мнения, которое у меня сложится о новых постояльцах моего дома…

Экран, мигнув последний раз, стал бесповоротно черным, и никакие усилия Ротанова уже не смогли его оживить.

«Возможно, Линда не так уж одинока в своих галлюцинациях!» — подумал он, выключая компьютер.

Ротанов вновь спустился вниз и незамеченным прошел на крыльцо. На кухне двое его спутников раздраженно гремели посудой.

За порогом дома его ждала пустыня. Вечерние сумерки вступали в свои права. Далеко на западе гасли последние отблески зари, и с востока, из прерии, тянуло прохладой и ароматами раскрывшихся к вечеру цветов.

Дом стоял на самой границе прерии, очерченной здесь довольно резко уходящей за горизонт зеленой линией травянистых зарослей. Скоро оттуда выползут ночные тени, и наступит время призраков. Причем вполне реальных, с которыми придется бороться с помощью оружия.

Почему-то эта мысль не вызвала у него желания немедленно вернуться обратно. Тот, кто построил здесь этот необыкновенный дом, наверняка сумел обезопасить его от всех возможных случайностей.

«Вот только черные коты по нему все-таки бродят и некстати появляются какие-то Палмесы».

Только теперь он вспомнил, что уже встречал эту фамилию в дневнике Гранта, и ему захотелось узнать, какую роль играет этот странный человек в событиях, произошедших на Ароме.

Он не был уверен в том, что ему это удастся, но знал, что приложит к этому все усилия.

Неожиданно, словно подтверждая его мысль, в расположившейся неподалеку туче сверкнул ветвистый электрический разряд. Одна из его ветвей коснулась антенны, расположенной на крыше дома. Ничего не случилось. Не было ни искр, ни дыма — ничего. Дом стоял, по-прежнему притихший и молчаливый, но, похоже, разрешилась одна из его загадок. Теперь Ротанов по крайней мере, знал, каким образом заряжаются расположенные на чердаке аккумуляторы.

ГЛАВА 24

Ротанову снилась земная столица. Он шел по проспекту Гагарина, посередине проезжей части, и поток мобилей, несущийся навстречу, с воем клаксонов обтекал его с обеих сторон.

Когда, наконец, разорвав этот неприятный, полный опасности сон, он открыл глаза, клаксон за окном его комнаты продолжал издавать протяжные, частые гудки.

Он мгновенно вспомнил, что здесь нет никаких мобилей, не может их быть в бездорожной пустыне, раскинувшейся на многие мили вокруг, и потому, как был в трусах и майке, вскочил с кровати и бросился к окну.

Мобиль стоял под окном, метрах в сорока от дома. Это была очень старая вездеходная модель на воздушной подушке, с открытым верхом. Какой-то человек в кепке, кожаной куртке и защитных очках, словно сошедший с экрана старого фильма, давил на клаксон, как будто собрался во что бы то ни стало поднять с постелей всех обитателей дома.

Вместо удивления Ротанов почувствовал раздражение от того, что его так рано подняли с постели, от того, что литроновый пол неприятно холодил ноги, и от того, что неожиданные события поджидали их в этом доме каждую минуту. Не было только ощущения опасности, не было необходимости хвататься за оружие, словно он знал заранее, что в этом доме им не может ничего угрожать. Да, собственно, так оно и было. За всю эту ночь сменявшиеся дежурные не заметили вокруг ничего необычного. Вообще, никакого движения, и вот теперь, пожалуйста, этот надоедливый, невесть откуда появившийся человек в мо-биле.

Ротанов выскочил на крыльцо и еще больше рассвирепел от того, что клаксон продолжал гудеть, а утренний воздух пустыни оказался слишком холодным для его несерьезной одежды.

— Может быть, вы прекратите сигналить?! Люди еще спят! — проорал он, воспользовавшись паузой между двумя гудками, словно стоял на пороге родного дома в Орловске и докучливый сосед, вечно ремонтировавший свою старую машину, задумал ни свет ни заря произвести проверку сигнала.

— Какого черта вам нужно и кто вы такой?

— Извините за то, что прервал ваш сон! Но у нас слишком мало времени. — Человек церемонно снял кепку, с видимым трудом выбрался из машины и пошел к Ротанову, неловко прижимая кепку к груди левой рукой. Правый карман его куртки подозрительно оттопыривался, там вполне могло быть оружие, и Ротанов выругал себя за беспечность.

— Мое имя Грант. Силан Грант. Раньше этот дом принадлежал мне, а сейчас мне поручено следить за порядком в этом районе. Раз в неделю я доставляю отсюда припасы. Увидел свет в окнах и решил предупредить о своем прибытии, извините, если разбудил. Здесь редко бывают посторонние…

Приветствие было слишком церемонным, а протянутая рука вполне дружеской. Ротанов почувствовал неловкость за свой непрезентабельный наряд и лишь теперь вспомнил, что означает имя этого незнакомца.

— Вы автор дневника, оставленного здесь в компьютерной памяти?

— Вы прочли мои записи?

— Прочел.

— Очень хорошо. Тогда это избавит нас от долгих объяснений. Вы знаете обо мне почти все. Но я не понимаю, как вы тут оказались. Откуда вы?

— Прилетели с Земли. Инспектор внеземных поселений Ротанов!

— С Земли? — Голос Гранта сел от волнения. — Но космодром давно заброшен, ни один звездолет не может совершить здесь нормальную посадку!

— Мы спустились на посадочном модуле. Ему не нужна посадочная площадка.

За спиной Ротанова обозначились фигуры Зарудного и Хорста, только Линды не было среди них. Ротанов подозревал, что даже стрельба из пушек не могла бы поднять ее с постели в такую рань.

Когда с представлениями было покончено, они соорудили для своего неожиданного гостя холодный завтрак из бутербродов и кофе, приготовленного в электрическом кофейнике.

— Как вам удается держать на ходу свою машину? — поинтересовался Ротанов. — Здесь же нет бензина.

— Ей не нужен бензин.

— А как же происходит катализ?

— У нее электрический движок.

— На аккумуляторах?

— Ну естественно. Здесь нет энергетических линий подпитки.

— Как же вы ухитряетесь заряжать аккумуляторы? — спросил Зарудный таким тоном, словно каждое слово Гранта вызывало у него подозрения.

— Это одна из причин, по которой мне приходится раз в неделю посещать свой старый дом. Здесь на чердаке стоит мощный накопитель атмосферного электричества, от него и заряжаются мои аккумуляторы.

— Я видел, как он действует, — сказал Ротанов, стараясь перевести беседу в более доброжелательное русло. — Расскажите лучше, чем кончился ваш поход через пустыню. Вы нашли доктора?

Грант помрачнел и с минуту разглядывал кофейный осадок на краях своей чашки, словно собирался начать древний ритуал гадания на кофейной гуще.

— К сожалению, нет… И я был прав в своих худших предположениях. Роды оказались трудными. Ребенка нам так и не удалось спасти.

— Сочувствую…

— Ничего. Прошло почти полгода. Я уже привык. Ирине намного тяжелее.

— Почему вы не вернулись обратно в этот дом?

— Ну как вам сказать… Я не люблю находиться на чужом иждивении. До сих пор я не знаю, кто построил этот дом, кто и почему снабжает его припасами и водой и какую плату, в конце концов, он потребует за все эти блага.

— Я вас понимаю, — проронил Ротанов, вспомнив о том, что сразу после прибытия он испытывал точно такие же чувства.

— Кроме того, нам захотелось быть поближе к людям, особенно после утраты нашего младенца. В новой колонии почти триста человек, им удалось построить неплохой поселок городского типа. Иногда наиболее отчаянные молодые люди предпринимают экспедиции в старый город, чтобы раздобыть хоть что-то из оставленных там вещей, инструментов и запасов. Часто эти походы заканчиваются трагедией. В пределах старого города моряники особенно активны…

— Моряники?

— Так мы называем тварей, вышедших из морской глубины. Есть еще песчаники, с ними вам придется познакомиться, если вы захотите навестить наше поселение.

— Я могу это расценивать как приглашение?

— Ну, разумеется, мы будем вам рады! Мы рады каждому новому человеку, и тем более гостю, прилетевшему с Земли. Хотя, если быть до конца откровенным, ваше прибытие несколько запоздало… Так вот о песчаниках… Каждый раз меня спасает от них только скорость моей машины. — На песке эти существа достаточно медлительны, хоть мы и называем их песчаниками, но это скорее относится к их внутреннему строению, их тела словно слеплены из песка. Есть еще воздушники, огневики… Иногда мне кажется, что эти существа способны воплощать себя в каждой из четырех стихий и могут создавать свои тела из любого подручного материала. Хотя песчаники отличаются от всех остальных. Их нельзя убить. Их можно разрушить, но убить нельзя, поскольку они неживые изначально.

— Вы в этом уверены?

— Мы ведем с ними войну вот уже более полугода и знаем о них немало.

В одну из своих экспедиций наши «охотники» раздобыли в старом городе оборудование для панорамного голограматора, там оказались записи по биологии, которые помогли нам лучше разобраться в природе этих тварей. Разумеется, там были и кристаллы с записями художественных произведений. Так что теперь мы имеем возможность смотреть старые фильмы — жаль, нет новых записей. Вы ничего не привезли с собой?

— На космодроме стоят два звездолета…

— Мы пытались до них добраться, но их люки закрыты, и без специального оборудования…

— Теперь на одном из них обосновались наши друзья, я думаю, у них найдутся новые записи. И не только записи, вы сможете наладить с ними взаимовыгодный обмен.

— Это прекрасная новость! Они могут отладить корабль и изготовить его к старту?

Ротанов отрицательно покачал головой.

— Думаю, что нет. Главная проблема — отсутствие топлива. А вы хотели бы вернуться на Землю? Устали от сюрпризов этой планеты? Многие из уцелевших колонистов хотят вернуться?

— Лично я нет, но в колонии, разумеется, есть люди, готовые отдать все за возможность возвратиться на Землю. Гибель близких и вся эта кровавая трагедия, обрушившаяся на старый город, наложили неизгладимый отпечаток на их психику.

— Их можно понять. Я считаю, что долг правительства Федерации — помочь уцелевшим колонистам. Каждый из них должен получить шанс. При первой возможности будет организована эвакуация всех желающих.

В этом месте их беседа была прервана появлением Линды. Видимо, она решила достойно встретить неожиданного гостя, тщательно причесалась, чего не делала все последние дни. Подкрасилась, надела новую блузку, хорошо подчеркивавшую ее высокую полную грудь. И поверх блузки вызывающе поблескивал висевший на цепочке алый аромский жемчуг… Первый раз она надела его так открыто.

Разумеется, Ротанов ожидал какой-то реакции со стороны Гранта на это перевоплощенное явление, но то, что произошло, повергло инспектора в полное недоумение.

Грант побледнел, его глаза расширились, словно он увидел привидение, а на лбу выступили капли пота. Наконец, кое-как совладав с собой, он пробормотал:

— Я извиняюсь… Но мое приглашение посетить нашу колонию может обернуться большими неприятностями для вашей дамы…

— Объясните, что вы имеете в виду?

— Она будет немедленно убита, если кто-нибудь из наших людей увидит на ней это «украшение». — Грант выплюнул слово «украшение», его глаза сузились, и он не отрывал от Линды ненавидящего взгляда.

— Но почему, черт возьми! Договаривайте, наконец!

— Вы читали мои записи, вы знаете, как создавались эти камни, и вы еще спрашиваете?!

— Но она этого не знает! А кроме того, те, кто носят жемчуг, не имеют никакого отношения к его создателям!

— Так расскажите ей обо всем! Ведь именно люди, согласные платить баснословные деньги за нашу кровь, спровоцировали производство жемчуга!

— Его больше не производят. И никогда больше не будут производить!

— О чем это вы? — осведомилась Линда, небрежно пожимая плечами.

— Этот человек говорит, что тебе нельзя встречаться с местными людьми, потому что каждая аромская жемчужина стоит одну человеческую жизнь, а его товарищи были как раз тем живым «материалом», который отправляли под нож ради производства жемчуга. Я давно просил тебя расстаться с этим талисманом, но мои доводы казались тебе неубедительными, может быть, теперь ты к ним прислушаешься?

— Вот еще! Меня уже пытались убить из-за моей драгоценности, и даже не один раз. Но сделать это не так-то просто, особенно сейчас, когда камень вновь наполнился силой! Все эти басни о происхождении драгоценности люди выдумывают из зависти.

— Это не басни. Я знаком с подлинными документами, подтверждающими происхождение здешнего жемчуга. Но тебя, похоже, совершенно не трогает то, что твое украшение появилось на свет ценой человеческой жизни? Ты готова носить на шее чужой прах?

— Перестань говорить гадости! Он красив, мой камень, мне приятно его носить, а если вам это не нравится, я могу не утруждать вас своим обществом!

Линда ушла, хлопнув дверью, и некоторое время над столом висела неловкая тишина.

— Она сильно изменилась за последнее время. Стала раздражительной, болезненно реагирует на любую мелочь… У нас была нелегкая дорога. Простите ее.

Словно не соглашаясь с объяснением Ротанова, Грант отрицательно покачал головой.

— Так и должно быть. Тот, кто носит на себе камень смерти, приближает эту гостью к себе. Камень действует на людей, как наркотик. Излечивает все болезни, дарит наслаждение и одновременно высасывает из того, кто его носит, все жизненные соки.

— Вы рассказывали о песчаниках, — напомнил Ротанов, стараясь вернуть прерванную появлением Линды беседу в нужное ему русло. — Вы говорили, что их нельзя убить, но можно разрушить. Каким образом? С этими существами мы еще не сталкивались, хотя уже имели опыт столкновения с их летающими прозрачными собратьями.

— Это были воздушники — самые непрочные из них. Похоже, они являются родственниками тех тварей, что вылезли из морской воды. Но песчаники резко отличаются от всех прочих. Они почти неуязвимы. Даже выстрел из бластера не может разрушить их панцирь. Его поверхность лишь сплавляется от высокой температуры и становится еще крепче. Есть только один, весьма рискованный способ уничтожить песчаника. Дождаться, когда он встанет на задние ноги перед атакой, и всадить ему пулю в то место, из которого расходятся все его шесть лап. Там есть такой круг, с блюдце величиной. Но, если не удастся попасть в этот кружок с первого выстрела, считайте, что с вами покончено. Удар когтей песчаника способен пробить даже защитный скафандр. А незащищенное человеческое тело он рассекает на несколько частей одним ударом. И очень немногие способны хладнокровно дождаться нужного момента, чтобы всадить пулю в этот круг.

— С какой целью они нападают? Что они делают с трупами? Сжирают их?

— Ничего подобного. Они не обращают на тела своих жертв ни малейшего внимания и, убив одного человека, тут же начинают искать следующего.

— Вам не кажется это странным? Хищники охотятся ради добычи, но эти…

— Они словно мстят нам за то, что мы разрушили их дом…

— Дом, какой дом?

— Видимо, та подводная сфера была их домом, до ее разрушения здесь не видели ни одного враждебного людям существа.

— Да, странная мертвая планета, на которой эволюция получила такое однобокое развитие, — богатая флора и никакой фауны… Что-то за всем этим кроется. Действия этих существ кто-то должен направлять. Не бывает беспричинной ненависти. Сами они слишком просто организованы для того, чтобы обладать памятью, и вряд ли способны на осмысленную месть.

— Вы прочли весь мой дневник?

— Почти весь. Кроме последних страниц. По-моему, в вашем компьютере завелся какой-то вирус.

— Да. Я с ним хорошо знаком. Этот вирус зовется Роном Палмесом. Тот самый человек, что когда-то помог мне получить работу на верфи и вынудил подложить в аппарат кассету со снимками места, на котором находилась живая сфера…

— Но какое отношение Палмес имеет к вашему компьютеру? Как он сумел в него попасть? Я видел его лицо на дисплее!

— А вот этого я не знаю. Возможности этого человека превосходят воображение, если он вообще человек.

— Вам с ним приходилось сталкиваться после катастрофы?

— Нет, он исчез, если не считать того, что его рукой выборочно стирается из моего компьютера информация, связанная с катастрофой и с причинами, ее вызвавшими. Иногда он пытается разговаривать со мной, используя мой компьютер, но я никогда ему не отвечаю и каждый раз после посещения дома оставляю на столе кристалл с новой копией записи моего дневника. У меня их много, этих копий. Так что не огорчайтесь, если вам нужна копия моего исследования, я вам ее подарю.

Ротанов усмехнулся про себя определению «исследование». Любому автору его работа всегда кажется значительней, чем она есть на самом деле. Но этот дневник со всеми наблюдениями и фактами, собранными автором, и в самом деле обладал немалой ценностью. Поблагодарив Гранта за его любезность, Ротанов предложил немедленно приступить к подготовке поездки в новое поселение и отправиться туда на следующее утро. Никто не стал возражать. Разве что Зарудный посмотрел на него с некоторым сомнением.

— Скажите, Ротанов, зачем вам это нужно?

— Зачем нужно, что?

— Откуда такой повышенный интерес к этому богом и людьми забытому поселению?

— Работа у меня такая. Безопасность внеземных поселений.

— Я как раз о работе, о том, почему вы выбрали именно эту?

— А вы сами для чего служите в десанте? Платят там немного, во всяком случае, на мой взгляд, недостаточно, чтобы оправдать ежедневный риск. Я ответил на ваш вопрос?

— Более или менее… И все же вам, в самом деле, небезразлично то, что случилось с этими людьми?

— Гораздо больше меня волнует то, что с ними еще может случиться, и то, что может случиться с теми, кто прилетит сюда вслед за нами. Если хотя бы части этих людей, лишившихся всего, что они имели, удастся помочь, то уже только это оправдает всю нашу экспедицию. И, кроме того, мне почему-то кажется, что в этом поселении можно найти причины прошлых и еще только предстоящих нам катаклизмов.

— Разве вы их не нашли до сих пор? Разве моего отчета для этого недостаточно? — возмущенно спросил Грант.

— Ваш отчет описывает внешнюю канву событий, то, что лежит на поверхности. А я хочу выяснить, кто на самом деле стоит за тем, что произошло на Ароме.

— Разве это не ясно? Компания «Инпланет», кто же еще?

— Представительство компании, все ее оборудование, научный центр и все, что они здесь делали, — все это уничтожено. Но акции против людей не прекратились. И не только враждебные, что еще более странно. Этот дом, например… Кто его построил? Для чего? Почему мы нашли на космодроме открытый и полностью оснащенный всем, кроме горючего, звездолет? Кто управляет действиями энергетических роботов., вырвавшихся из подводной сферы? И почему, собственно, она раскрылась? Нескольких оборотов бура для этого было явно недостаточно, возможно, она раскрылась бы и без всякого участия со стороны людей, она двигалась к берегу, не так ли? Все совпало очень удачно…

— Вы любите такие задачки? — вновь поинтересовался Зарудный, не упускавший возможности при каждом удобном случае подпустить Ротанову очередную колкость, впрочем, в большинстве случаев они были довольно безобидны, поскольку эти двое людей явно симпатизировали друг другу.

— Во всяком случае, я от них не прячусь за лежащими на поверхности решениями, которые подворачиваются сами, словно специально предназначенные для того, чтобы определить наши выводы.

Зарудный поднялся и, усмехнувшись, пожал Ротанову руку.

— Собственно, это я и хотел услышать. Когда мы отправляемся?

На этот вопрос ответил Грант:

— Завтра, раз уж вы решили не откладывать экспедицию, но придется дождаться наступления темноты. Днем песчаники слишком активны.

— А почему не сегодня? У нас есть целый день на сборы, мне кажется, этого вполне достаточно.

— Мне надо зарядить аккумуляторы моего мобиля, а вам поближе познакомиться с уязвимыми точками песчаников и потренироваться в стрельбе по макетам. В момент нападения некогда будет объяснять, куда нужно целиться.

ГЛАВА 25

В эту последнюю перед походом ночь Ротанову не снилась Земля. Хотя он долго не мог заснуть и думал именно о ней, о вопросе Зарудного. о своем ответе, о том, что его связывает с такой далекой родиной…

Сколько времени удалось ему провести на Земле за последние годы? Наверно, не больше месяца. Постепенно привыкаешь к тому, что живешь на чужих мирах, в тех далеких уголках космоса, куда смогли проникнуть его собратья. Но где бы он ни бывал, какие бы загадки, поставленные космосом, ни распутывал, за всеми его действиями незримо стояла Земля…

Сколько еще это будет продолжаться? Его жизнь выглядит абсолютно ненормальной, если рассматривать ее под углом общепринятых человеческих ценностей. Не пора ли ему успокоиться, обрести постоянную точку притяжения? Ведь нельзя же считать домом стандартный блок в слепом каменном небоскребе, расположенном в центре федеральной столицы, безликое жилище, в котором он не всегда появляется даже в те редкие моменты, когда дела управления забрасывают его на Землю.

В то время он еще не знал, что настоящие встречи и та единственная женщина, которая останется с ним на всю жизнь, ждут его где-то далеко впереди, за непроницаемой завесой времени, и сейчас думал о том, почему люди так беспечно, неосторожно, а порой и безжалостно ведут себя, оказавшись в чужих мирах.

«Почему мы приносим с собой наши худшие привычки, нашу жадность, стремление обогатиться любой ценой? Почему мы забываем, что на нас смотрят звезды и запоминают любой наш поступок, а иногда за этим холодным оценивающим взглядом скрывается чужой разум, как это случилось здесь, на Ароме… И не важно, где именно находится этот разум и что он собой представляет…»

Ему еще предстояло это выяснить, но одно не вызывало сомнений — сам факт существования на этой планете таинственного, скрытого от людей непроницаемой завесой разума…

Сон окончательно покинул Ротанова, он знал, что теперь уже не уснет до самого рассвета, и стал думать о вещах более насущных, о том, например, как уговорить Линду расстаться со своей драгоценностью, и о том, что собой представляет этот кровавый жемчуг на самом деле.

Загадочный камень легко справляется с любой болезнью, он дает своему хозяину ощутимую власть над другими людьми и возможность постоять за себя в самой опасной ситуации, он дарит ему иллюзию безнаказанности и лишает того пронзительного чувства одиночества, которое незримо стоит за нашими спинами с самого рождения, дожидаясь лишь часа, когда родственники и друзья оставят нас один на один с неизбежностью смерти… Друг, который всегда с тобой, друг, постепенно высасывающий из своего партнера все силы, всю его живую кровь.

Он требует за свою дружбу слишком высокую плату, питаясь мыслями и чувствами своего хозяина, аккумулируя их в себе, а затем, когда придет его час… Ротанов не знал, что именно случится тогда, но ощущение скрытой угрозы не покидало его всякий раз, когда он видел висящий на шее Линды кровавый камень, и не в этом ли главная причина того, что ему хочется видеть ее все реже и реже?..

Даже естественное для полного сил мужчины желание не могло заставить его преодолеть возникший между ними психологический барьер. Инспектор не знал, как поступить в этой непростой ситуации. Каким образом разрубить разделивший их гордиев узел. Силой лишить Линду ее любимой игрушки? Она не простит ему этого никогда, она слишком независима, слишком самолюбива.

И все же что-то придется сделать еще до отъезда, иначе предупреждение Гранта может обернуться для нее настоящей бедой. В этом камне скрывалось зло. Рано или поздно оно наберет достаточно силы и вырвется наружу, и тогда уже никто не сможет помочь Линде.

Ротанов решительно встал, оделся. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спавших внизу товарищей, вышел на балкон. Прежде чем идти к Линде, он решил постоять здесь, собраться с мыслями, — так он это объяснял себе, — но на самом деле ему не хватало решительности, и он надеялся, что сухой ветер, долетавший со стороны пустыни, и холодные, равнодушные искорки звезд помогут ему обрести уверенность.

Однако этого не произошло, он стоял, растерянный и одинокий, в этом совершенно чужом мире, рождавшем на свет кровавые кристаллы власти…

Становилось холодно. Ветер окреп и принес со стороны прерий очередную черную тучу, сразу закрывшую от него звездное небо.

Дождя не было, но начало накрапывать что-то мелкое и мерзкое, похожее на смог большого города. Смога здесь не было, но было нечто пострашнее любого смога.

В дневнике Гранта говорилось о том, что аромский жемчуг сохраняет невидимую эфирную связь с породившим его образованием, ее могут уловить лишь специальные, очень чуткие приборы, но Ротанов и без приборов знал, что Грант прав, потому что чувствовал эту связь своими натянутыми, как тугие струны, нервами.

Каждый раз, когда он видел жемчужину Линды, его не оставляло давящее ощущение чужого недоброго взгляда, следящего за каждым его шагом. Интересно узнать, что произошло с той сферой, из которой вырвалась на свободу вся эта нечисть? Продолжает ли она свое, тайное от людей, подводное существование? Не оттуда ли приходят приказы к чудовищным существам, свирепствующим на планете с того момента, как открылась сфера?

Катастрофа лишила колонию всех технических средств, и наблюдение за морским дном стало невозможным. Такие средства есть на звездолете, и, может быть, именно поэтому кто-то позаботился о том, чтобы корабль не мог сдвинуться с места?

Сомнения… Вопросы без ответов… Надо что-то делать наконец, пока вырвавшееся на волю зло не обрело своей настоящей силы…

Если бы он знал заранее, что его ждет на этой планете! Сюда послали бы исследовательский корабль со всем необходимым оборудованием, и на всякий случай его бы охраняли оставленные в космосе корабли прикрытия. Но об этом сейчас можно было только мечтать, придется использовать все имеющиеся в их распоряжении подручные средства, и действовать нужно немедленно. Для начала все же придется силой отобрать у Линды жемчуг.

Ротанов еще не знал, что будет с ним делать потом, но твердо решил избавиться от камня до начала похода к Скалистым горам, где обосновались те, кто уцелел после катастрофы. Слишком рискованно нести эту штуку к людям, потерявшим своих близких в лабораториях «Инпланет».

Выругав себя за нерешительность, он наконец вернулся с балкона на балюстраду и постучал в дверь комнаты Линды.

Она ответила сразу же, приглашая его войти, и, едва открыв дверь, он понял, что она еще не ложилась. Линда сидела перед трюмо с распущенными волосами, в открытой ночной сорочке, из-под которой соблазнительно светлели ее алебастровые плечи, но почти сразу же взгляд Ротанова метнулся ниже, туда, где тлела кровавая светящаяся капля жемчуга.

И сразу же он почувствовал внутренний толчок. Зло было здесь, и оно стало сильнее, с тех пор как он в последний раз говорил с Линдой наедине. Теперь его мысли, все его внимание были прикованы только к этой кровавой точке, он словно забыл о том, что в комнате находится соблазнительная полуобнаженная женщина, с которой он не раз делил свои ночи.

— Давно ты меня не навещал. Если бы здесь были другие женщины, я могла бы подумать, что ты нашел себе новый объект для ухаживаний. Здоровым мужчинам несвойственно столь долгое воздержание.

Ему показалось, что ее цинизм наигран. Она специально провоцировала его на ссору. И за этой жалкой попыткой ему почудилась растерянность и одиночество, давящие ее не меньше, чем его самого. Правда, на ней был камень, вероятно, способный в какой-то мере заменить даже общение с друзьями.

— Я пришел не за этим!

— Вот как? Что же еще тебе могло понадобиться в два часа ночи?

— Твой камень. Тебе придется отдать его мне.

— Мы уже говорили об этом не один раз, не начинай снова.

— Если ты не согласишься отдать мне жемчуг, я буду вынужден отобрать его силой. Для твоего же блага. Неужели ты не видишь, что он убивает тебя?! — Так ты заботишься о моем благе или решил использовать жемчуг для себя? Скажи уж прямо, что ты давно мечтаешь завладеть моей драгоценностью и использовать ее в собственных интересах! Только тебе это не удастся, и не мечтай! Я сумею за себя постоять.

— Не говори глупости! Ты прекрасно знаешь, что это неправда! Я хочу уничтожить камень! Сжечь его, взорвать, расплавить — не знаю еще, каким образом, но я это сделаю!

— И ты уверен, что он тебе эго позволит?

Ротанов почувствовал, что у него пересохли губы. Он предполагал, что Линда знает о камне больше, чем говорит, но то, что камень может обладать собственной волей, стало для него полнейшей неожиданностью.

— Ты хочешь сказать, что он знает о моих намерениях?

— Ты же их не скрываешь. Для того чтобы он о них узнал, необязательно даже произносить это вслух, он знает, о чем ты думаешь.

— Тогда тем более мне придется от него избавиться! — Ротанов решительно шагнул к сидевшей у трюмо женщине, но его ноги едва сдвинулись с места. Нечто невидимое и липкое удержало его на месте.

Одновременно с этим комната словно удлинилась, и от Линды его теперь отделяло никак не меньше десятков метров, в которые неожиданно превратилось расстояние в пару шагов.

— Что происходит?! — Он не сумел скрыть собственной растерянности и даже не сумел удержать возглас, свидетельствовавший о его состоянии.

— Я тебя предупреждала. Тебе лучше уйти прямо сейчас. Не вынуждай меня использовать всю его силу!

— В таком случае тебе придется остаться здесь одной. Завтра мы уйдем в поход без тебя. С этой минуты ты сама будешь отвечать за свои поступки!

— Скатертью дорога! Как-нибудь обойдусь!

Обратный шаг к двери дался ему на удивление легко, он и оглянуться не успел, как вновь оказался на балюстраде, совершенно не представляя, что ему делать дальше. Его главная проблема состояла в том, что он не мог бросить эту женщину на произвол судьбы и не представлял, что теперь с этим делать.

Вернувшись к себе, он постарался справиться с охватившим его гневом, главной причиной которого была его собственная нерешительность и растерянность. Решение будет найдено, — в этом он не сомневался, а сейчас необходимо взять себя в руки, успокоиться и постараться уснуть. Но, проворочавшись всю ночь в постели, он лишь под утро забылся коротким сном.

Проснувшись с больной головой и отвратительным привкусом во рту, словно после попойки, он спустился вниз и, выпив чашку крепкого кофе, решил, что две головы лучше одной, а четыре, само собой, лучше двух.

Как ни странно, вопреки его скептицизму, решение было найдено именно на этом импровизированном совещании, за завтраком, и предложил его не кто иной, как Зарудный.

— В десанте у людей довольно часто бывают нервные срывы, порой довольно опасные. В этих случаях нас всегда выручала предусмотренная уставом процедура: если солдат, не реагируя на приказы командира, начинает вести себя неадекватно обстановке, ему вводят полкубика инвазиума. Подходить к вооруженному десантнику, лишившемуся рассудка, довольно опасно, поэтому препарат вводят дистанционно.

— Что собой представляет этот препарат?

— Всего лишь сильное снотворное мгновенного действия. Его хватает на пару часов, и этого времени достаточно, чтобы санитары всерьез занялись пострадавшим.

— И где же, по-вашему, мы возьмем этот самый инвазиум?

— В моей стандартной аптечке, с которой не расстается ни один десантник. Там есть и специальный пистолет, стреляющий капсулами препарата.

Прошло, наверно, не меньше получаса долгого мучительного ожидания, показавшегося Ротанову целой вечностью.

Наконец Линда, с застывшим лицом сомнамбулы и вымученной улыбкой на губах, появилась в дверях гостиной. Все четверо мужчин молча сидели за столом, старательно опустив глаза в свои тарелки.

Ротанов выстрелил из-под салфетки, которой был прикрыт медицинский пистолет, едва Линда переступила порог, и, наверно, только благодаря этой предосторожности она не успела ничего сделать.

Капсула хлопнула у нее на плече, мгновенно, под большим давлением выбросив ей в кровь необходимое количество препарата. Женщина покачнулась и через мгновение рухнула бы на пол, не подхвати он ее обмякшее тело. Десантный «инвазиум» и в самом деле действовал мгновенно.

Ротанов нес Линду, похожую теперь на тряпичную куклу, по лестнице и совсем не был уверен в том, что ему удастся так же успешно завершить заключительный акт этой драмы. Если она права в своих предупреждениях насчет жемчуга, все еще может окончиться совсем не так, как он предполагал…

Оказавшись в комнате Линды, он осторожно положил ее на кровать и, ухватившись за цепочку проклятого кристалла, потянул ее на себя — но не тут-то было. Казалось, кристалл плотно прирос к телу женщины.

Тогда он резким движением распахнул ее блузку и обнажил в ложбинке между грудями тлеющую алую горошину, чем-то похожую на впившегося в тело огромного клеща.

Ухватившись за камень, он попытался оторвать его от тела Линды, но, к своему ужасу, заметил, что кожа, вместе с мышцами, послушно следовала за жемчужиной, как только он сдвигал ее с места. В первый момент ему показалось, что кристалл намертво, навсегда, врос в тело женщины, стал его частью…

Но, присмотревшись внимательней, Ротанов заметил, что между кристаллом и кожей все же остается тонкая прослойка свободного пространства… И тогда непроизвольно, сама собой родилась мысль: тело связывает с жемчужиной какое-то силовое поле. Экран! Необходим экран! Он выхватил нож, с которым никогда не расставался, и осторожно, стараясь не повредить кожу, миллиметр за миллиметром, стал втискивать узкую полоску стали в пространство между камнем и кожей Линды.

Нож шел туго, словно он перерезал живую плоть, и на мгновение Ротанову показалось, что совершенно неподвижные, расслабленные мышцы лица молодой женщины исказила боль.

Но он неумолимо продолжал давить на рукоятку ножа, все глубже погружая его в невидимую субстанцию, удерживавшую жемчужину на теле Линды, и наконец с глухим чмоканьем кристалл отделился от кожи.

По всему телу Линды прошла судорога, а затем она вновь расслабилась и задышала ровней.

Оставалось лишь надеяться, что операция не принесла ей серьезного вреда. Это удастся выяснить только после того, как прекратится действие препарата. Но одно он знал совершенно определенно уже сейчас: Линда никогда не простит ему насилия, совершенного над нею.

«Сила — во благо!» — Линда не признавала этого постулата сирокской философии, пришедшего на Землю из дальнего космоса, и если уж быть честным перед собой до конца, то и он никогда его не признавал, и тем не менее, когда обстоятельства вынудили его, поступил согласно этому принципу.

Торопливо уложив жемчуг вместе со впаянной в его оправу серебряной цепочкой в заранее приготовленный свинцовый футляр от атомной батареи, Ротанов защелкнул крышку и, еще раз убедившись в том, что пульс Линды лишь немного замедлен, как ему и полагалось при таком глубоком сне, покинул ее комнату.

ГЛАВА 26

Ротанов чувствовал почти физическое отвращение к лежавшей в свинцовой коробке жемчужине, словно нес в руке нечто отвратительно мерзкое. Скорпион или змея — не вызвали бы у него подобной реакции. От этой дряни необходимо было избавиться как можно скорее. И сделать это так, чтобы никто не догадался о том, куда он спрячет кристалл. Слишком велика цена этой мерзости на черном рынке, слишком велик соблазн завладеть ею.

Ему казалось, что даже сквозь свинцовую оболочку камень пытается пробиться к его сознанию и заставить сделать то, что ему совсем не хотелось делать, — легким движением пальца надавить на кнопку футляра и открыть коробку всего лишь на мгновение — на одно мгновение… Ему не хватало воздуха, он чувствовал, что задыхается, словно сам лежит в свинцовом гробу. Злобной твари внутри коробки нужна была связь со своей маткой. Он знал, что камень живой, и хорошо представлял, что случится, если он откроет коробку. И тем не менее сопротивляться этому желанию было нелегко. Стиснув зубы, он боролся с проклятым камнем. Следы этой борьбы были заметны на его лице, когда он вновь появился в гостиной.

— Как там она? Вам удалось благополучно завершить операцию?

Дружелюбные лица его спутников, вопросы, ободряющие слова — сейчас ему было не до этого.

Он молча кивнул, стараясь ни на секунду не отвлекаться. Непослушные пальцы подрагивали на крышке коробки, спрятанной в кармане куртки, и Ротанов не знал, надолго ли еще хватит у него сил сопротивляться желанию проклятого камня вырваться на волю.

На крыльце дома в лицо ему пахнул свежий ветер пустыни, и стало немного легче, возможно, от того, что лучи солнца препятствовали распространению силового поля, пытавшегося пробиться сквозь свинцовую оболочку капсулы, сбивая его направленность на мозг завладевшего им человека.

Лучше всего было бы уничтожить жемчуг, избавиться от него раз и навсегда, но Ротанов не знал, как это сделать с имевшимися в его распоряжении подручными средствами, не открывая коробки, и почти наверняка знал, что если он вздумает ее открыть, то станет таким же рабом этого кровавого кристалла, каким была Линда.

Кроме того, ему казалось, что камень может еще понадобиться хотя бы в качестве указателя. Наверняка существуют специальные технические средства, способные проследить за направлением поля, управляющего жемчужиной. Грант говорил об этом, и значит, уничтожать камень сейчас нецелесообразно. Ротанову еще предстояло объяснение с Линдой, и подсознательно ему хотелось оставить за собой возможность отступления, хотя он совершенно определенно знал, что не вернет ей камень даже в том случае, если за этим последует полный разрыв их и без того не слишком прочных отношений.

Ротанов добрел до стоявшего во дворе мобиля Гранта, взобрался на место водителя и, бросив капсулу на заднее сиденье — подальше от себя, — включил двигатель.

Разворачиваясь, заметил на крыльце всех четверых мужчин, провожавших его недоуменными взглядами. Не останавливаясь и не тратя времени на объяснения, он, до предела повернув рычаг газа, унесся в сторону пустыни.

Вскоре дом исчез за барханами, и Ротанов остался один на один с пустыней. Несколько раз он менял направление, словно инстинктивно старался замести следы, как будто не знал, что мобили на воздушной подушке не оставляют следов на песке.

Наконец, ему попалась подходящая ложбинка с тремя приметными скалами. Подъехав к одной из них, он выключил двигатель, достал из ящика с водительскими инструментами небольшую лопатку и стал копать яму под средней скалой. Неожиданно ему пришла мысль, что кто-нибудь посторонний сможет найти выбранное им место, если будет знать, что искать.

Выругавшись, он снова сел на водительское место и прогнав мобиль по азимуту километра два, лишь после этого принялся за раскопки, пока на глубине двух метров не наткнулся на материнскую породу. Вскоре нашлась и подходящая трещина. Втиснув туда коробку, завалив ее крупными камнями и засыпав яму песком, он не удовлетворился этим и посадил сверху куст местного пустынного растения, напоминавшего земной саксаул. Возможно, позже, если ему придется вернуться к своему опасному захоронению, этот куст поможет ему сориентироваться на однообразной песчаной местности. Даже в том случае, если куст заметет слоемпеска, он сможет найти это место с помощью локатора, луч которого отразится от свинцовой коробки, но этот зеленый куст надежно скрыл под своими корнями следы его раскопок.

Лишь теперь он мог позволить себе расслабиться и немного отдохнуть.

Пустыня кажется однообразной лишь тому, кто с ней незнаком. На самом деле она многолика, и каждое место, каждая часть ее пространства имеет свое неповторимое лицо.

На валунах, оставшихся здесь еще со времен ледникового периода, росла колючая трава. Из глубоких расселин длинными лохмотьями выбивались бороды лишайников. Их зеленые флаги, видные издалека, казались чем-то вызывающим на фоне золотистого песка, в течение веков, словно океанский прилив, штурмующего многочисленные круглые валуны, некоторые из которых достигали десятка метров в диаметре.

Когда тень от ближайшего камня отползла в сторону, приоткрыв временное убежище Ротанова, пустынное жаркое солнце глянуло в лицо. И лишний раз напомнило ему о том, что следует поторопиться. Пришлось подняться, запустить двигатель и отправиться в обратный путь.

Однако, прежде чем тронуться с места, он еще раз проверил, хорошо ли замаскировал следы своей деятельности и нет ли в машине автоматического курсографа, запоминающего маршрут. По счастью, на этой старой модели подобных приборов не было. Но всего этого ему показалось недостаточно и, встав ногами на водительское сиденье, он вытянулся во весь рост и осмотрел пустыню во все стороны, до самого горизонта, стараясь подметить в ней хотя бы намек на движение. Но никакого движения не было. Никто и не думал за ним следить.

Возвратившись в дом, Ротанов прежде всего проверил, как чувствует себя Линда. Действие снотворного кончилось, но женщина так и не пришла в сознание. Сон перешел в какую-то форму летаргии, вывести из которой Линду имевшимися в их распоряжении медицинскими препаратами так и не удалось. Это встревожило его, но не слишком сильно. Он ожидал чего-то подобного. Резкое изменение деятельности нервной системы не могло остаться без последствий. Он надеялся, что к концу переезда она придет в себя, в любом случае в колонии ей окажут медицинскую помощь, по крайней мере, он надеялся на это, хотя, если верить Гранту, квалифицированных медиков среди уцелевших колонистов не было.

Сборы не заняли много времени. Пока инспектор занимался поисками места для тайника, укрывшего кровавую жемчужину, его спутники упаковали все необходимые в дороге вещи.

Когда в открытый кузов мобиля уложили дорожные тюки, канистры с водой и пакеты с концентратами, места там осталось совсем немного, а после того, как на заднем сиденье пришлось уложить Линду — четверым мужчинам и вовсе пришлось, что называется, сидеть друг на друге.

Выручало лишь то, что кузов кара был открытым и в нем не было душно, хотя это тоже имело свою обратную сторону. В случае нападения закрытый кузов мог бы им обеспечить дополнительную защиту, теперь же приходилось надеяться лишь на оружие и на собственную меткость. Зарудный раздал из своего оружейного запаса игольники — их оказалось всего два, — небольшие плоские пистолеты, похожие на старинный дамский браунинг. Но эти «игрушки» стреляли реактивными иглами, способными на расстоянии сотни метров насквозь прошить танковую броню.

В магазине каждого пистолета было больше сотни таких игл, но, если приходилось стрелять очередями, этот пистолет был способен опорожнить магазин за пару секунд.

Поэтому Зарудный предупредил Гранта и Хорста, чтобы они ни в коем случае не пользовались автоматической стрельбой.

Себе и Ротанову он оставил обычные пороховые пистолеты, все еще не снятые с вооружения из-за своей высокой надежности и точности. Правда, стрельба из них требовала специальных навыков, зато патронов к этому оружию оказалось более чем достаточно.

Выехали после полудня, как только спала жара. Опасность нападения песчаников увеличивалась по мере продвижения к границе пустыни, но Грант собирался остановиться на ночевку еще до начала по-настоящему опасной зоны и преодолеть последние десятки километров ранним утром, когда эти создания наименее активны.

Его знание обстановки и местности оказалось бесценным — о таком проводнике можно было только мечтать.

Вскоре дом, служивший им надежным и удобным пристанищем на протяжении нескольких дней, исчез из виду. Они двигались строго на запад, постепенно углубляясь в зону прерий. Впрочем, это название было довольно условно, поскольку здешние прерии отличались от пустыни только наличием редкого травянистого покрова, пробивавшегося сквозь все тот же вездесущий песок. Ротанов не мог понять, как местные растения умудряются добывать необходимые им вещества в сухом песке.

Полоса прерий примыкала на западе к горной гряде, останавливавшей потоки воздуха, идущего от океана. Здесь чаще шли дожди, и в глубине почвы местами накапливался довольно значительный запас влаги.

Старая колымага мобиля шла на удивление ровно. Успокаивающе басовито, на одной ноте, гудели мощные электромоторы под полом, и мирный пейзаж вокруг постепенно усыплял бдительность.

Арому не зря посчитали курортной планетой. Ослабленная гравитация, не жаркое нигде, кроме пустыни, но в то же время достаточно теплое солнце, единственный материк, расположенный в экваториальной зоне, где практически не было зимы, — все это позволило отнести планету к разряду курортов первого класса, и, если бы не ее слишком удаленное от Земли расположение, здесь давно бы возвели многочисленные санатории и гостиницы.

Ротанов представил, сколько жизней унесло бы нашествие в этом случае, и подумал, что довольно часто отрицательные на первый взгляд факторы оборачиваются своей противоположной, благотворной стороной.

Облачности в этот тихий и ясный вечер почти не было, и, хотя небольшое зеленоватое солнце стояло достаточно высоко, на небе можно было рассмотреть бледные пятнышки самых крупных и ярких звезд. Ночью на небе Аромы загорался настоящий фейерверк, настолько яркий, что освещения, если небо не затягивали тучи, фактически не требовалось.

Ротанов думал о том, что райский климат Аромы вполне мог приглянуться кому-то еще… До сих пор человечеству не приходилось впрямую сталкиваться с другими гуманоидными расами, но земные экспедиции не раз встречали следы деятельности какой-то весьма развитой в техническом отношении цивилизации.

Автоматические маяки, следы временных лагерей, небрежно оставленные на пустынных планетах, — все это говорило о том, что рано или поздно такая встреча должна произойти, и Ротанову подумалось, что она совсем необязательно окажется дружественной, как предполагали оптимисты в совете Земной Федерации.

Слишком расширилась экспансия землян за последние два десятилетия. Рано или поздно интересы человечества пересекутся с интересами других космических рас. И возможно, именно Арома имела самое непосредственное отношение к этому первому противостоянию.

Во всяком случае, она не приняла людей. Она предоставила им свое море, свой райский климат, свои солнечные пляжи — но она оставалась равнодушной и замкнутой. Она не пустила людей в свои недра, хранила от них свои тайны, и, в конце концов, в лоне ее океана родилось то, что заставило людей отступить далеко в глубь пустыни, отступить лишь для того, чтобы в ближайшем будущем окончательно покинуть эту негостеприимную планету.

Ротанов, притиснутый с одной стороны к борту кузова, свесился с него, чтобы отвоевать себе хоть немного свободного пространства. Если не обращать внимания на ржавый борт с облупившейся краской, то можно было представить, что летишь над поверхностью песчаных холмов, поросших редкими кустиками неестественно яркой травы. Наверно, так видели бы эту местность земные птицы, если бы они здесь водились… И в который раз он стал искать ответ на вопрос, какой катаклизм вызвал столь однобокое развитие биосферы на этой планете?

— Нам осталось немного до места, которое я наметил для ночлега, — прервал Грант его размышления. Он чувствовал себя виноватым за тесноту в кузове, за свою маленькую старую машину и старался не показать гостям с далекой, ставшей для него почти нереальной Земли, как глубоко въелось в него убожество местной жизни, отчаяние и страх, принесенные нашествием безжалостных океанских тварей, гибелью друзей и близких.

Ротанов чувствовал его уязвленную гордость, с помощью которой Грант старался защитить остатки своего самолюбия.

Ему нравился этот немногословный человек с первых минут их встречи, вот только его простая речь, манера держаться — независимо и отчужденно — не вязались с образом трагического повествования автора, который сложился у инспектора при чтении дневника… Настолько не вязались, что Ротанов невольно подумал, а не мог ли дневник принадлежать кому-то другому? Человеку, сумевшему описать катастрофу во всех ее подробностях, собрать свидетельства десятков людей. Правда, реальные персонажи редко оказываются похожими на своих прототипов, сложившихся в нашем воображении по нескольким неполным фактам. Так уж мы устроены — мы всегда дорисовываем недостающие черты незнакомого человека, всегда стараемся представить его полнее и невольно идеализируем на первых порах созданный нашим воображением образ.

— Там есть какое-то укрытие? — спросил Ротанов, но Грант уже успел забыть о своей извиняющейся фразе и поэтому переспросил:

— Простите?

— Мы остановимся на ночь на открытой местности?

— Ну что вы! Это было бы слишком опасно. Зона, в которой активно действуют песчаники, совсем близко, и они часто выходят за ее границы. Вот за той грядой холмов, километрах в трех отсюда, есть старые развалины. Очень старые. Когда-то давно, еще до нашего переселения на Арому, там был целый город.

— Город? Чей? — встрепенулся Ротанов, но Грант лишь пожал плечами, не скрывая своей досады на то, что не смог удовлетворительно ответить на его вопрос.

— Откуда мне знать? На Ароме не было археологической экспедиции.

— Но вы сами… Разве вам не интересно было выяснить, кто тут жил до вас?

— Нам оставили совсем немного возможностей для удовлетворения собственного любопытства. Работа день за днем, сначала строительство города, потом гавани и шахт для «Инпланет»… — Эти развалины я обнаружил уже после нашествия монстров и использую их как перевалочный пункт во время своих экспедиций к дому за водой и пищей.

Грант отреагировал неадекватно болезненно на его вопрос, и Ротанов подумал, что у этого человека слишком развито чувство ответственности. Он не стал задавать остальных вопросов, уже вертевшихся у него на языке, решив дождаться, когда машина прибудет на место.

Если этот город был построен цивилизацией рэнитов, со следами которой уже не раз сталкивались земные исследовательские экспедиции, то ему цены нет.

Ротанов не сомневался, что рано или поздно людям придется оборонять свои колонии на дальних планетах от внешних враждебных сил. И знакомство с высокоразвитой цивилизацией могло оказаться весьма полезным для земной науки. Если здесь действительно существовал построенный рэнитами город, пусть даже в далеком прошлом, то открытие такого рода могло стать одним из важнейших за последние десятилетия освоения космоса.

Ротанов решил обязательно выяснить, что известно уцелевшим колонистам о развалинах этого города. Не верилось, что лишь одного Гранта заинтересовали следы чужой цивилизации на Ароме.

ГЛАВА 27

За все время пути Линда ни разу так и не пришла в себя. Частота ее пульса и глубокое ровное дыхание не изменялись, и это давало надежду, что организм молодой женщины, в конце концов, справится с нанесенной травмой.

Ротанов натянул над ее головой полог из легкой светлой материи и каждые несколько минут смачивал губы и лоб Линды прохладной водой из термоса — это было все, что он мог сейчас сделать.

Когда тени поросших травой барханов удлинились, а облака окрасились в легкий розоватый цвет близкого вечера, впереди показались развалины того, что Грант считал городом.

С первого взгляда Ротанов понял, что Грант ошибся, перед ними высились обломки одного-единственного сооружения, настолько огромного, что кольцо некогда вздымавшихся над песчаными холмами стен легко можно было принять за стены древнего города.

Когда они въехали в один из многочисленных проломов внутрь, стало ясно, что некогда здесь высилась поистине титаническая башня, сложенная из гигантских каменных блоков.

Похожие блоки были обнаружены одной из первых земных экспедиций на Марсе. Здесь из них, тысячелетия назад, возвели эту циклопическую башню. Теперь уже невозможно было определить ее изначальную высоту и понять, какая сила могла разрушить это величественное сооружение.

Целые блоки и их обломки устилали всю площадь внутри разрушенной башни, а диаметр стены превышал несколько километров.

Местами занесенные песком ровные параллелепипеды блоков напоминали каменные надгробия, и поэтому вся картина внутреннего двора производила гнетущее впечатление. Заунывный свист ветра в развалинах вносил свою лепту в эту мрачную картину.

Когда люди сталкиваются с чем-то, потерявшим свою первоначальную форму, их воображение вольно или невольно дорисовывает недостающие детали, и ошибку Гранта, принявшего развалины башни за рунны города, легко можно было понять.

Если человек изначально будет уверен в том, что здесь некогда располагался город, он легко найдет многочисленные подтверждения собственному заблуждению.

Блоки, каждый из которых был более десяти метров в поперечнике, легко можно было принять за отдельные полузасыпанные песком дома. К тому же во многих блоках виднелись круглые отверстия, не то двери, не то окна уже несуществующей башни. Через эти отверстия можно было проникнуть в пустотелые кубические помещения непонятного назначения и населить их призраками, рожденными собственной фантазией. Что-то близкое Ротанову встречалось на Земле…

Похожие каменные образования, найденные во многих местах Сибири и Кавказа, с обязательным круглым отверстием в центре каменного монолита, называли дольменами, а их возраст, подтвержденный радиоактивным анализом, исчислялся тысячелетиями.

«Ничто не ново под звездами. Приходят и уходят цивилизации, я нам остается только догадываться о том, какие цели преследовали эти неведомые строители, оставившие следы своего пребывания на многих планетах».

После осмотра ближайших блоков путники убедились в том, что внутри каменных пустотелых кубов не было следов песчаников и никакая другая нечисть не выбрала их для засады. Недалеко от стены они нашли два блока, входные отверстия которых были расположены друг против друга. Здесь и решили разбить временный лагерь.

Узкие входные отверстия не позволят ночным визитерам беспрепятственно проникнуть внутрь, и люди могли чувствовать себя здесь в относительной безопасности. В одном из блоков, отверстие которого находилось достаточно высоко над землей, они рискнули разжечь костер из стеблей сухой травы. Дым уходил в отверстие, и вскоре внутри небольшой каменной комнаты стало тепло.

Недалеко от костра устроили постель для Линды. Она по-прежнему оставалась в глубокой коме, и ничто из происходившего вокруг, казалось, не могло проникнуть в ее сознание.

Наспех приготовили ужин из концентратов. Без Линды, которая умела даже концентраты превратить во что-то вполне съедобное, ужин показался безвкусным.

Мрачное настроение места, в котором они очутились, постепенно передалось всем, и разговоры смолкли сами собой.

Решили выставить пост в самой высокой части сохранившейся стены. Ночи на Ароме благодаря обилию крупных звезд на ее небосклоне были настолько светлыми, что часовой сверху сможет наблюдать за пустыней на многие километры вокруг и заранее предупредить об опасности.

Бросили жребий, Ротанову выпало первое дежурство на стене. Зарудный добровольно вызвался остаться на ночь на «крыше» блока, внутри которого лежала Линда. Нагретая костром крыша какое-то время должна была сохранять тепло, и здесь, несмотря на ночную прохладу, можно было спать даже с некоторым комфортом.

Гранту и Хорсту пришлось довольствоваться соседним холодным блоком, отверстие в котором оказалось слишком низким, и разжечь в нем костер не удалось из-за недостатка кислорода.

Среди десятков валявшихся вокруг блоков, конечно, можно было найти еще один, с подходящим расположением отверстия, но Зарудный попросил всех держаться поближе, и, недовольно ворча, двое мужчин с трудом залезли в узкое отверстие соседнего блока. Вскоре оттуда гулко, словно из глубокого колодца, донесся голос Гранта:

— Мы здесь как в мышеловке! Если пожалуют песчаники, не успеем даже выбраться!

— Я скажу вам об этом заранее, до того, как эти монстры успеют нанизать вас на вертел, — пообещал Зарудный, но, почувствовав, что его шутка не воспринята слушателями, добавил: — Их любимое блюдо — инспекторы внеземных поселений. Но таковые появляются здесь редко, и бедным тварям приходится выдерживать диету многие годы, зато сегодня их наконец-то ждет пиршество.

Демонстративно усмехнувшись, чтобы показать, что усилия Зарудного не пропали даром и его юмор воспринят благосклонно, Ротанов полез на стену.

Камни наверху, за день нагретые солнцем, хранили тепло, место, выбранное Ротановым для ночного поста, оказалось довольно уютным, и он едва не задремал.

Ночь подкралась из аромской пустыни незаметно, как большая серая кошка. Переход был практически неощутим. Только что был вечер, и вот уже из-за горизонта выскользнул первый, самый большой спутник Аромы, который все по привычке называли Луной. Теперь ночь полностью утвердилась в своих правах.

Краски пейзажа исчезли, вылиняли, как в черно-белом кино, хотя все вокруг по-прежнему было прекрасно видно.

Какое-то движение возникло за дальними барханами. Остатки дремоты, охватившей Ротанова, немедленно покинули его. Какое-то время он пытался понять, действительно он что-то видел или ему почудилось? Что могло двигаться в ночной пустыне столь бесшумно и целеустремленно?

Словно призрачные волны неведомого моря, мрачные полчища неторопливо надвигались из пустыни к развалинам башни. Ротанов достал ночной бинокль, и тогда он наконец их увидел… Тысячи странных тварей, похожих на чудовищно увеличенных травяных клопов, двигались по песку неровными рядами. Они не спешили. И в этой неспешности чувствовалась скрытая угроза и уверенность в том, что конечная цель их движения непременно будет достигнута.

Достав из кобуры пистолет, Ротанов выстрелил в воздух, чтобы предупредить остальных о приближавшейся из пустыни опасности, и в этот момент, еще раз проведя биноклем по переднему ряду песчаников, он заметил, что за ним виднеются совершенно другие фигуры… Вскоре у него не осталось сомнений в том, что рядом с песчаниками, стараясь держаться позади их передовой линии, движется редкая цепочка людей…

Снизу, к его наблюдательному посту на стене, вскарабкался Грант с бластером в руках. К этому времени наступавших со стороны пустыни существ уже можно было рассмотреть без всякой оптики.

— Мне показалось, что там, вместе с песчаниками идут люди, неужели это возможно?

— Это люди Барсика.

— Кто они такие?

— Местная банда. После любой катастрофы всегда находятся отщепенцы, собирающиеся в банды, чтобы грабить остальных. Этих оказалось слишком мало для того, чтобы они рискнули напасть на нашу колонию, вот они и объединились с песчаниками!

— Но как им это удалось? Разве с песчаниками можно договориться?

— Не знаю. Видимо, Барсик нашел какой-то способ. Во всяком случае, они уже дважды устраивали совместные набеги на окраинные фермы нашей новой колонии. Возможно, это была лишь проба сил, они хотят покончить с нами, и, думаю, у них это получится.

— Не понимаю, зачем песчаникам понадобились люди для атаки на наш лагерь? Нас здесь всего четверо, а их сотни. Если они начнут серьезный штурм, нам не продержаться и часа!

— Ну это просто. Песчаники никогда не заходят за черту стен старой башни — хотя преодолеть стены ничего не стоит, в них полно сквозных проломов, доходящих местами до самой земли. Я не знаю, почему это так. Какое-то табу. Они подходят вплотную и останавливаются перед развалинами. Иногда стоят прямо напротив проломов, так близко, что можно рассмотреть каждую пластинку на их бронированной шкуре.

Меня эти стены спасали уже не раз, но лишь потому, что песчаники действовали в одиночку. Видимо, они учли собственные ошибки и на этот раз решили покончить с нами наверняка! — горестно произнес Грант.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь их мыслительные способности. Но то, что они не трогают людей, идущих вместе с ними, — действительно трудно объяснить. Придется им показать, что справиться с нами будет не так уж просто! — Ротанов потянулся к бластеру. Но Грант придержал его руку.

— Подождите. Там что-то намечается. Видишь, они перегруппировываются, и люди выходят вперед. Если мы начнем стрельбу раньше времени, они ринутся в атаку со всех сторон. Внутренний двор нашим не удержать, даже если песчаники не будут участвовать в атаке. В лагере осталось всего два человека, если не считать Линды.

Ротанов вспомнил, какой лабиринт представляет собой внутренняя площадка башни, вся усеянная крупными обломками. Укрываясь за ними, противнику ничего не стоило бы подобраться вплотную к их лагерю. С одним бластером, оставшимся у Зарудного, банду, объединившуюся с враждебными людям тварями, уж точно не остановить.

Ротанов с запоздалым сожалением подумал, что им следовало провести эту ночь на стене всем вместе, не обращая внимания на пронизывающий, холодный ветер. Тогда они могли бы открыть стрельбу из очень выгодной позиции и удерживать нападающих на приличном расстоянии сколько угодно долго — во всяком случае, до тех пор, пока не кончатся заряды бластерных батарей.

Но переход через пустыню измотал их, и Ротанов скрепя сердце удовлетворился этим единственным постом, который, как теперь выяснилось, не мог оказать нападавшим серьезного сопротивления, не рискуя поставить под удар находившихся внизу товарищей. Самым неприятным было то, что ничего изменить в сложившейся обстановке они уже не успеют. До редкой цепочки бандитов, идущих во весь рост, оставалось не больше сотни метров.

— За стены песчаники не заходят, а сюда, наверх, они могут забраться?

— Не знаю. Не было случая проверить, хотя скалолазы из них никудышные. Они слишком громоздки и неповоротливы, зато на открытой местности из них получаются идеальные боевые машины.

— Машины?! С машинами нельзя договориться! И, если бандитам это удалось, значит, никакие они не машины! — В голосе Ротанова слышалось почти отчаяние. Потому что, если эти твари окажутся разумными или если ими управляет какой-то внешний разум, тогда вся проблема этой планеты усложнялась настолько, что одному ему с ней уже не справиться.

Собственно, его и послали сюда лишь для того, чтобы разобраться в ситуации, но в том-то и дело, что он до сих пор в ней не разобрался. Неясным оставалось самое главное — кто стоит за катастрофой, разрушившей земную колонию на Ароме? Какие силы, какие причины ее вызвали после двадцатилетнего благополучного существования людей на этой планете? Он не верил в простое, лежащее на поверхности объяснение, что виной всему оказалось глубоководное бурение, проведенное компанией «Инпланет» на неизвестном подводном объекте. Откуда он взялся, этот объект? Почему двадцать лет не давал о себе знать? Чутье подсказывало инспектору, что причина гораздо серьезней и глубже и искать ее надо там, где находится центр, управляющий этими воинственными тварями…

— Долго еще мы будем ждать? Если ничего не предпринимать, они зайдут во двор с противоположной стороны, и мы этого не заметим! Видите, они уже окружают стены! — с тревогой произнес Ротанов.

— Да, вы правы… Попробуйте отсечь ту группу, что взбирается к нашему посту по левой стене. Они подобрались ближе всего и скоро смогут вести по нам прицельный огонь.

Ротанова не нужно было просить дважды. Он давно уже следил за этой группой наиболее ретивых бандитов, использовавших абордажные крючья с веревками для того, чтобы взобраться на стену. Несколько песчаников попробовали последовать за ними, но отвесная стена оказалась непреодолимым препятствием для их суставчатых лап. Поднявшись на два-три метра, они срывались вниз и вскоре прекратили свои бесполезные попытки.

На соседнем уступе стены скопилась группа человек в десять, и она представляла серьезную опасность. Ротанову очень не хотелось открывать огонь первым, и он дождался-таки нескольких выстрелов со стороны своих противников.

Стена в том месте, где находился его пост, напоминала собой некую гигантскую челюсть или, скорее, скальную гряду. Отдельные сохранившиеся ее части достигали высоты тридцати метров. Их разделяли провалы, доходившие почти до самого низа.

К несчастью, края этих провалов, сложенные из оставшихся внутри стены целых блоков, представляли собой почти идеальную лестницу, и было большой удачей, что бандиты не ринулись сразу же на штурм их позиции, а попытались занять соседний зубец.

Он был на несколько метров ниже, и это давало Ротанову значительное преимущество, потому что он видел противника сверху, как на ладони, а сам имел возможность укрыться от прицельного огня. Тем не менее пули вокруг него и Гранта рикошетили уже довольно часто, обдавая их болезненно впивавшимися в кожу каменными осколками.

Выбрав момент, когда бандиты, видимо, израсходовав большую часть своих зарядов, собрались наконец начать прямой штурм их поста, для чего им пришлось вначале спуститься со своей части стены, Ротанов ударил из бластера в блок, на который начали спускаться бандиты. Этот единственный выстрел сразу же показал, кто тут на самом деле хозяин положения.

Огненная вспышка разрыва энергетического заряда разнесла камень на мелкие осколки, и в разные стороны полетели ошметки тел тех, кого угораздило попасть в эпицентр разрыва. Остальные, оценив серьезность вооружения своих противников, немедленно прекратили всякие попытки продолжать штурм, а минут через пять из-за камня показалась палка с белой тряпкой на конце.

— Кажется, они собираются начать переговоры или сдаются.

— В любом случае им нельзя доверять. С ними невозможно ни о чем договориться. Попав в трудное положение, они согласятся на любые наши условия, чтобы затем, улучив момент, воткнуть нож в спину.

— Наверно, ты прав. Но мне хотелось бы выяснить, каким образом им удалось найти общий язык с песчаниками. Придется согласиться на переговоры.

— Мы сильно рискуем. Отправив к нам парламентера, они начнут перегруппировку и займут более выгодную позицию.

— Пусть занимают. Все равно с ружьями против нашего бластера они немного сумеют сделать.

— Только до тех пор, пока не поймут, что его батарея почти разряжена!

ГЛАВА 28

Двое парламентеров, появившихся на площадке, где располагался пост Ротанова, разительно отличались друг от друга. И, поскольку инспектор считал, что во время переговоров решающее значение имеет умение учитывать психологические особенности противника, он постарался сделать как можно более полное заключение об их характере и о месте, которое они занимают в иерархии бандитов, атаковавших лагерь.

Поэтому он не торопился начинать переговоры, внимательно изучая липа и малейшие детали внешности своих визитеров, чем вызвал с их стороны вполне понятное удивление.

Один невысокого роста, в вездесущей солдатской «универсалке», разумеется, давно лишенной знаков отличия, держался позади своего спутника, настоящего великана, с тяжелыми, как молот, кулаками и лицом, словно высеченным из куска гранита.

Тем не менее Ротанов безошибочно определил в низкорослом человеке лидера, если и не самого Барсика, то наверняка одного из его подручных. Цепкий и быстрый взгляд этого человека, презрительная усмешка, не сходившая с губ, и весь его вызывающий вид говорили о том, что, подчинившись обстоятельствам, заставившим его прийти к противнику с белым флагом, он тем не менее по-прежнему считает своих врагов кучкой недоумков, посмевших оказать вооруженное сопротивление банде, состоящей из десятков вооруженных людей да еще поддержанной песчаниками.

Он смотрел на них так, словно их уже не существовало и ему приходится разговаривать с тенями людей. Так смотрят на осужденных на казнь, перед тем как отвести их к эшафоту. Вроде бы они еще дышат, движутся и даже говорят, но на самом деле их уже вычеркнули из списка живых.

Разве что Ротанов вызвал в нем некоторый интерес, но, скорее всего, потому, что он не ожидал встретить здесь человека если и не военного, то, во всяком случае, вполне профессионального в вопросах обороны и владения оружием. Ему явно не нравилось молчание Ротанова и нежелание инспектора первым начинать переговоры.

— Кто вы и откуда у вас энергетическое оружие? — отбросив наконец свою презрительную улыбку, произнес этот самоуверенный наглец.

Его спутник за это время не проронил ни единого слова и, кажется, даже не переменил позы, угрожающе сжимая в правой руке рукоятку тяжелого самодельного тесака, всем своим видом показывая, что он готов пустить его в ход при малейшем признаке опасности.

Хотя верхняя часть его туловища пребывала в полной неподвижности, Ротанов заметил, что он время от времени передвигается мелкими шажками, едва инспектор отводил от него взгляд, стараясь оказаться в более выгодной позиции, — поближе к спине Ротанова. Делая вид, что не замечает его хитрости, Ротанов ни на секунду не упускал из виду этого гиганта.

Дальнейшее молчание могло спровоцировать начало стычки. А поскольку Ротанов знал, что в случае Рукопашной они окажутся в невыгодном положении, нужно было постараться избежать немедленного конфликта. На помощь Гранта он почти не рассчитывал. Этот человек был фермером и сейчас даже не пытался скрыть своего страха перед бандитом с топором в руках.

Очень часто люди, умеющие противостоять своему страху во время огневого боя, теряются, когда дело доходит до рукопашной. Именно это сейчас и происходило с Грантом. Нужно было отвлечь от него внимание, сделать так, чтобы их противники не догадались о том, что на своего партнера Ротанов не может положиться.

— Я инспектор службы безопасности Земной Федерации, — представился Ротанов. — По опыту он знал, что такое официальное представление всегда производит впечатление и во многих случаях уже само по себе способно остудить слишком горячие головы. Какую подготовку проходят инспектора и на что способны сотрудники этого ведомства, было хорошо известно.

— По поводу нашего оружия могу сказать, что это вас не касается, любезнейший. У нас есть любое необходимое оружие, и мы применим его, когда сочтем нужным. — Он говорил в нарочито презрительной манере, стараясь переключить на себя внимание обоих противников и сбить их предводителя с его самоуверенной позиции. Затем, неожиданно обернувшись ко второму визитеру с топором, уже оказавшемуся у него за спиной, Ротанов резко щелкнул затвором бластера и, направив ствол тому прямо в лицо, коротко приказал:

— Встань, где стоял!

— Чего? — с непонимающим видом переспросил гигант.

— Вернись на прежнее место! — И Ротанов показал стволом бластера, куда именно должен вернуться бандит. Кивком головы коротышка подтвердил приказ Ротанова, и, недовольно ворча, громила отошел.

— Теперь позвольте и мне, в свою очередь, поинтересоваться, кто вы такой? — Сейчас Ротанов выглядел вполне любезным, даже дружелюбным, и только люди, хорошо его знавшие, смогли бы понять, что за этой изысканной любезностью скрывается сдержанный гнев.

— Я представляю администрацию новой колонии! Колыверин, если вам нужна моя фамилия, по прозвищу Волк. — Низкорослый бандит отвесил шутовской поклон и продолжил: — А вот откуда тут взялся инспектор? Уж не долетела ли до Земли весточка о том, что тут у нас произошло? Может быть, ваши корабли поспешили к нам на помощь? Но тогда странно, почему вы один? Где ваши знаменитые десантники?

— Вы с ними еще успеете познакомиться. Пока я только выясняю обстановку. А теперь будьте любезны ответить, почему ваша банда напала на нас?

— Банда? Вы называете нас бандой? — Было заметно, что Колыверин откровенно пытается взвинтить себя, но ему это не слишком удавалось, и вся его игра строилась на том, чтобы отвлечь внимание Ротанова от своего товарища, который вновь попытался сменить позицию на более выгодную и уже снова оказался за спиной инспектора, ожидая условного сигнала для нападения. Теперь их намерения стали для Ротанова совершенно ясны, все эти переговоры были затеяны с одной-единственной целью — завладеть энергетическим оружием, обладание которым сделало бы банду Барсика в местных Условиях совершенно безнаказанной.

Но Волка одолевали сомнения. И он все не подавал условного сигнала своему подельнику, теряя Драгоценные секунды. Инспекторы внешней безопасности редко появлялись на отдаленных колониях без сопровождения, Колыверин все время ожидал какого-то подвоха, ловушки или засады.

— Я называю вас бандой, — спокойно подтвердил Ротанов. — Ведь это ваши люди терроризируют мирное поселение колонистов, грабят их, бесчинствуют, устраивают дебоши и насилия.

— У нас что, на лице написано, что мы бандиты? С чего это вы стали палить из бластера в людей, вооруженных ножами и старинными пистолетами? Или вас там так проинструктировали, в вашей «безопасности», чтобы нападать на всех встречных?

— Вы первыми открыли огонь, но не это сейчас важно. Скажите лучше, кто это там стоит внизу, у стен? Кого вы привели с собой? Если не ошибаюсь, это те самые кровожадные твари, которых здесь называют песчаниками?

Вопрос Ротанова смутил самоуверенного бандита, и Волк отвел глаза, не зная, что ответить, и явно не желая продолжать разговор о песчаниках, но Ротанов уверенно развивал именно эту, неприятную для Волка тему:

— Что вы получили за свое предательство, Колыверин? За то, что повели этих смертоносных чужепланетных тварей на поселение своих соотечественников? — Ротанов говорил так, словно находился в судебном зале и допрашивал по делу, не вызывавшему у него никаких сомнений. Эта его уверенность сбивала Колыверина с толку. Вместо того чтобы подать наконец сигнал к нападению, он начал оправдываться, потеряв сразу весь свой апломб:

— Это не наша вина! Договор был заключен раньше, мы лишь выполняем его условия!

— Кем был заключен договор? Кто вел переговоры с этими? — Ротанов кивнул вниз, где у самой стены песчаники начали круговое движение вокруг развалин башни, словно не могли долго стоять на одном месте неподвижно.

— Рон Палмес заключил с ними договор, а нам предложил в нем участвовать и разделить добычу…

— Рон Палмес! Я уже слышал это имя и хотел бы встретиться с этим человеком. Он с вами?

Казалось, это предложение удивило Колыверина.

— Палмес появляется только тогда, когда сам этого хочет. Никто не знает, где находится его жилище. Чаще всего его видели в развалинах старой колонии, но там сейчас точно никто не живет. Никто из людей, по крайней мере, — поправился Колыверин.

— Ты хочешь сказать, что Палмес не человек?

— А кто ж его знает. Он ведет себя необычно и ничего не боится.

— Ты тоже считаешь, что Палмес не похож на человека? — спросил Ротанов, поворачиваясь к Гранту. Это было ошибкой. Сейчас было не время и не место для выяснения обстоятельств, не имеющих прямого отношения к делу, и уж тем более не следовало давать противнику повод для успешного начала атаки.

Волк, воспользовавшись ошибкой Ротанова, подал наконец своему напарнику долгожданный сигнал, и двухсоткилограммовая глыба мышц за спиной Ротанова немедленно пришла в движение.

Правая рука гиганта неожиданным для такой массы быстрым движением метнула тесак в голову Ротанову.

Однако инспектор, словно у него были глаза на затылке, успел пригнуться. Умение чувствовать движение противника, даже в том случае, когда тот находится вне поля его зрения, не раз спасало ему жизнь. И все же сейчас он сделал это недостаточно быстро — тяжелый топор, вращаясь, задел ему голову своим лезвием, сорвал фуражку и залил кровью лицо.

Но это был единственный успех напавших на него бандитов.

Рана оказалась неглубокой, Ротанов даже боль почувствовал не сразу, и в следующую секунду, мгновенно выхватив игольный пистолет, выстрелил из него навскидку, направив ствол за спину и даже не обернувшись для прицельного выстрела.

Удар реактивной иглы швырнул великана на землю, разрывая ему внутренности. И в ту же секунду снизу, со стороны их лагеря, донесся грохот бластерных выстрелов и резкий лай порохового оружия…

Лишь сейчас Ротанов осознал главную цель, которую преследовали бандиты, мороча им голову переговорами. И то, насколько был прав Грант, предупреждавший, что этим людям нельзя доверять.

«Парламентеры» выполнили свою главную задачу, отвлекли внимание от нижнего лагеря, гораздо более уязвимого и являвшегося главным объектом их ночной атаки. Захватив в заложники находящихся внизу людей, они смогут диктовать любые условия, и никакое энергетическое оружие уже не поможет его товарищам…

Все эти мысли, стремительно мелькнув в голове Ротанова, ускорили развязку схватки, начавшейся на стене. Волк, не успев правильно оценить ситуацию, бросился на помощь своему товарищу, и тут же, получив в грудь вторую иглу из пистолета Ротанова, не удержался на краю стены и с воплем сорвался вниз.

Теперь каждая секунда имела решающее значение. Нужно было успеть вмешаться в разгоревшийся внизу бой, пока он не кончился так, как это планировали напавшие на них бандиты. Но спускаться со стены под прицельным огнем группы, в которую входил Волк, обосновавшейся на высоком зубце стены в довольно выгодной позиции, было бы форменным самоубийством. Пришлось использовать свое единственное преимущество — бандитов на стене оставалось немного, и, пока Ротанов с Грантом не начали спускаться, они находились на более низком участке стены, на гладкой открытой площадке.

Без всякого сожаления Ротанов двумя выстрелами из бластера уничтожил подонков. Путь вниз был теперь свободен. Бой оказался настолько скоротечным, что Грант только сейчас, немного придя в себя, оценил происшедшее.

— Нам придется спускаться по внутренней стороне стены, — пробормотал он, смущенно отводя глаза. — Только там мы будем в безопасности от нападения песчаников, и извини, что я не успел тебе помочь…

— Ничего страшного. Ты не военный. А рукопашный бой может успешно вести лишь человек, прошедший специальную подготовку.

Несколько минут спустя они уже стояли во внутреннем дворе башни, но в этот момент непрерывно доносившаяся со стороны их нижнего лагеря стрельба неожиданно стихла…

Услышав первый выстрел Ротанова, Зарудный и Хорст, не теряя ни минуты, заняли заранее подготовленную позицию на верхней грани своего каменного блока. В нескольких метрах от них располагался блок, в котором находилась Линда.

Таким образом, теперь они могли следить за ее Укрытием, одновременно держа в поле зрения все ближайшие подходы к своей позиции. Однако обзор был недостаточно велик, потому что все пространство внутреннего двора было забито осколками камней и обвалившихся блоков.

Именно это обстоятельство позволило бандитам незаметно подобраться почти вплотную. Зарудный и Хорст увидели своих противников, только когда до нападавших осталось не больше пары десятков метров, а с такого расстояния все преимущества их мощного дальнобойного оружия были утрачены, взрывная волна и осколки камней могли повредить их самих.

Сколько человек на них напало, они не могли определить. Со всех сторон их окружали перебегавшие от блока к блоку бандиты, старавшиеся как можно меньше времени оставаться на открытом пространстве.

Бандиты прекратили свое беспорядочное передвижение лишь после того, как несколько выстрелов Зарудного убедили их в том, что каждая пуля, выпущенная из его пистолета, обязательно находит свою цель.

Из бластера Зарудный выстрелил всего пару раз, в самом начале, когда противник находился еще достаточно далеко.

Бандиты сделали вывод из своей первой неудачной атаки, когда меткая стрельба Зарудного сорвала все их попытки прорваться к блоку.

Теперь они бросились в атаку по команде своего предводителя одновременно со всех сторон.

В отличие от стрельбы Зарудного выстрелы Хорста не смогли остановить их на подходе, и двоим из нападавших удалось взобраться на блок с его стороны.

Услышав крик старого капитана, Зарудный чертыхнулся и, перехватив бластер рукояткой вперед, наподобие дубины, бросился на бандитов. Но те, увидев на нем форму космического десантника, спрыгнули вниз, не приняв боя.

Стрельба внизу моментально затихла, и нападавшие исчезли среди каменных обломков двора, словно растворились среди них.

— Что произошло, черт возьми? — спросил Хорст, прикрывая одной рукой здоровенный синяк под правым глазом, полученный им в результате неудачно проведенного ближнего боя.

— Возможно, они испугались, — скромно заметил Зарудный.

— Испугались кого?

— Тебя, конечно.

— Издеваешься? Самое время, чтобы поиздеваться!

— Да не издеваюсь я, успокойся, просто пошутил. Мне их отступление совершенно непонятно. Они чего-то добивались от нас и вдруг ушли ни с того ни с сего, имея подавляющий численный перевес. Здесь что-то не так!

— Это уж точно! — заметил Ротанов, появляясь из полумрака, словно призрак.

— Предупреждать надо! Я мог бы и выстрелить!

— Смотреть надо, в кого стреляешь! Тебе бы только гашетку нажимать! Что тут у вас произошло?

— Это мы вас хотели спросить, инспектор! Может быть, вы перестреляли со стены всех нападавших?

— Не больше десятка. И я не знаю, куда девались остальные. Почему они ушли?

— Хотел бы и я это знать! — Зарудный постепенно выходил из себя от занудных и, как ему казалось, бессмысленных вопросов инспектора.

— Что с Линдой?

— А что с ней может случиться? Вход в ее блок все время был у меня перед глазами. Туда не смог добраться ни один из этих бандитов, кстати, кто они?

— Местная шайка. Такие группы всегда возникают там, где рушится привычный порядок вещей. Давай проверим, как там Линда. Может, она пришлав себя от всего этого шума?

Через минуту луч фонаря в руке Ротанова осветил совершенно пустую внутренность блока и смятую подстилку, на которой совсем недавно лежала девушка.

ГЛАВА 29

Наверно, только застывшее на лице Зарудного выражение безмерного удивления заставило Ротанова сдержаться, Ни одного обвинения не сорвалось с его мгновенно пересохших губ. Он лишь спросил:

— Линду похитили? — Зарудный в ответ на его вопрос отрицательно покачал головой.

— Я ни на секунду не упускал из виду вход в ее блок. Бандиты до него не дошли. Это абсолютно точно.

— Не могла же она испариться?! — Судя по тону, выдержка Ротанова уже изменяла ему. Но в этот момент до слуха обоих этих людей, уже готовых бросить друг другу в лицо оскорбления, долетели слова Хорста, все это время с фонарем в руках остававшегося внизу, у блока, из которого исчезла Линда.

— Здесь есть след!

— Ты хочешь сказать, следы?! — переспросил Ротанов тоном, не предвещавшим ничего хорошего для Зарудного.

— Здесь только один след, след женских ног, и он ведет от блока к стене!

Не поверив, Ротанов спустился вниз и увидел на песке отчетливые отпечатки маленьких босых ступней…

— А где же наши собственные следы? — спросил он, словно все еще не верил собственным глазам.

— Вечером был ветер, он заровнял наши следы, но в этом месте, как видишь, узкое пространство закрывает стена соседнего блока. Только поэтому ее следы сохранились. Тебе следует признать, что Линда ущла сама, вместо того, чтобы обвинять ни в чем не повинного Зарудного.

— Он должен был видеть, как Линда уходила!

Хорст отрицательно покачал головой.

— Все внимание человека во время боя поглощает поставленная перед собой задача. Ты помнишь, какая у него была задача? Охранять вход и все подходы к этим двум блокам. Он видел малейшие передвижения наших противников, направленные в сторону объектов, которые он охранял, и вполне мог не заметить идущую в противоположную сторону девушку. К тому же едва она вышла, как ее скрыл от Зарудного соседний блок.

— Ну хорошо. Я с тобой согласен, да и не время сейчас искать виноватого, надо решить, что делать дальше! Отойдя от лагеря, она сразу же попала в руки бандитов. Теперь понятно, почему так неожиданно прекратилась стрельба с их стороны. Они получили то, что хотели, и ушли. Но еще есть возможность догнать их, времени прошло совсем немного!

— Не горячись, Ротанов. Песчаники только того. и ждут, чтобы мы вышли за кольцо стен. Возможно, уводя с собой девушку, бандиты как раз и рассчитывали на то, что ты немедленно бросишься в погоню и попадешь в лапы этих тварей.

Ты не имеешь права рисковать информацией, которую нам удалось собрать с таким трудом. Земля должна знать о том, что здесь случилось, и уж тем более ты не имеешь права рисковать нашими жизнями ради дочери Гердта. Я прекрасно знаю о ваших особых отношениях. Все об этом знают — и все же я настаиваю на своем!

— В этом ты, безусловно, прав. Прежде всего, это мое личное дело. Сейчас мы разделимся. Вы продолжите путь к новой колонии, сохраните информацию и постараетесь передать ее на Землю. Получите в колонии помощь, найдите способ добраться до космодрома и отдайте кристалл с записью всей собранной нами информации десантникам.

Даже если им не удастся найти горючее и поднять корабль, они смогут отправить орбитальный буй. Любой корабль Федерации, проходящий вблизи Аромы, рано или поздно поймает сигнал и доставит наши записи на Землю. А буи им придется отправлять в любом случае, хотя бы для того, чтобы дать знать о своем бедственном положении.

— Я не отпущу тебя одного!

— Придется, Стефан, придется. Ты являешься членом моей команды, а это приказ. Одному мне будет проще незаметно проскользнуть сквозь засады, наверняка оставленные бандитами, и избежать встречи с песчаниками. И дело здесь не только в дочери Гердта, как ты назвал Линду, хотя она давно стала членом нашей команды. Одно из важнейших правил космонавтов, до сих пор помогавшее нам выживать в чужих мирах, не позволяет оставлять своих товарищей на произвол судьбы, когда они попадают в беду.

— Надеюсь, у тебя хватит благоразумия хотя бы дождаться рассвета?

— Конечно, мне придется его дождаться. Я не собираюсь приносить себя в жертву. И кстати, не говори о моем решении остальным. Я хочу избежать ненужных уговоров и прощаний. В эту ночь нам предстоит вновь расставить посты вокруг лагеря. Бандиты тоже могли разделиться и оставить часть своих, чтобы захватить нас врасплох. Нельзя позволить им превратить нашу победу в поражение. Хотя сейчас трудно решить, кто кого победил. Мне кажется, они не получили того, за чем приходили, даже захватив Линду.

— Ты хочешь сказать, они знали о жемчуге Линды?

— А тебе так не кажется? Им многое о нас известно. И нападение на нас именно в этом месте, именно тогда, когда мы вышли к развалинам, не кажется мне случайностью.

— Не Зарудного же ты подозреваешь?

— Конечно, нет. Зарудный вообще не знал о существовании этой банды.

— Тогда остается Грант. Но он все время был с нами, все время был на виду!

— Для портативного передатчика нужно немного места…

— Так давай обыщем его!

— Теперь это уже бесполезно. Если он действительно предупредил бандитов о нашем появлении, то наверняка уже избавился от улики. А без доказательства мои подозрения немногого стоят — все могло быть простым совпадением, случайностью. Или, что еще хуже, кроме нас троих, тут мог быть замешан кто-то четвертый…

— Кого ты имеешь в виду?

— Если бы я знал… Я все время ощущаю рядом чье-то чужое присутствие, если только это не начало признаков того самого сумасшествия, с которым Зарудный так просто справляется с помощью медицинского пистолета… — В голосе Ротанова чувствовалась неприкрытая горечь и какая-то безнадежность, словно он и сам не верил в успешное завершение задуманной операции. — Когда будешь составлять график дежурств на эту ночь, назначь меня в последнюю смену. Я уйду незаметно, как только рассветет и песчаники потеряют свою ночную активность.

Странные на Ароме ночи. Несмотря на все опасности, притаившиеся в темноте, в них есть что-то колдовское. Звезды такие крупные, что купол неба словно опускается на край планеты, а если смотреть прямо вверх, кажется, что ты летишь среди звезд… И хотя Ротанову отлично было известно, что в космосе звезды холодны, враждебны и удалены от людей на безмерные расстояния, он с удовольствием отдавался этой иллюзии.

До рассвета оставался еще целый час, и он мог позволить себе расслабиться, поскольку чувствовал, что никакой засады бандитов во внутреннем дворе башни не осталось. Они ушли, как только схватили Линду. Им был нужен лишь ее камень, и каким-то образом они узнали, где находится девушка… Но позже, когда они пленили ее и обнаружили, что камня при ней нет, почему они ушли? Ответ мог быть только один: они знали, что тот, кто стал носителем камня, никуда от него не денется. Он будет искать свою драгоценность, даже если она окажется от него на другом краю света, он превратится в зомби, в сомнамбулу и будет брести в своих бесконечных поисках до тех пор, пока не найдет свой камень или пока не умрет.

Им оставалось только следовать за ней. Но действительно ли бандиты знали об этом? Во всяком случае, они поняли, что камня нет в лагере, иначе бы не прекратили атаку и не отступили. И, если его предположения верны, у него остается неплохой шанс опередить их, поскольку он пойдет прямой дорогой к тому месту, где спрятан камень, и будет идти быстрее, чем сможет вести за собой бандитов едва живая девушка.

Он сможет прийти туда первым и, выбрав хорошую позицию для стрельбы, устроить засаду, тогда у него появится шанс… И это, пожалуй, была первая здравая мысль за весь период его долгих ночных раздумий.

Допустим, ему очень повезет, и благодаря энергетическому оружию, используя фактор внезапности, ему удастся справиться с бандой, тем более что, наверно, они не рискнут последовать за Линдой в пустыню всей бандой. Скорее всего, выделят для этого небольшой отряд из наиболее подготовленных людей.

Вопрос в том, что он будет делать потом? Что он будет делать с Линдой? Позволит ей вновь надеть камень и будет смотреть, как девушка медленно умирает у него на глазах? Или не подпустит ее к камню, и тогда, возможно, она вновь впадет в кому, из которой уже не выйдет никогда…

На этот вопрос не было ответа, и Ротанов не мог себе позволить заглядывать так далеко. Сейчас перед ним была одна совершенно ясная задача — вырвать Линду из рук бандитов. Как бы ни складывались их отношения в последнее время, она была его женщиной, она попросила его защиты еще на Земле, и это одна из причин, по которой он очутился здесь. Никуда ему теперь от этого не деться.

Ротанов медленно достал сигарету. Хотя он давно бросил курить, тем не менее всегда носил с собой маленький портсигар с дюжиной когда-то любимых сигарет. Он и сам не знал толком, почему не хочет с ними расстаться. Возможно, для того, чтобы окончательно убедиться, что избавился от пагубной привычки молодости и полностью владеет своими желаниями.

Но, скорее всего, дело было не в этом. Слишком много воспоминаний вызывал в нем этот маленький, остро пахнущий бумажный цилиндрик. В трудные моменты он иногда доставал сигарету, разминал ее между пальцами лишь для того, чтобы вдохнуть забытый земной аромат. Вот и сейчас он это проделал. Под чужими звездами земной табак пахнет совершенно иначе. Словно где-то далеко, едва слышно, вступает в игру местного оркестра родная, нездешняя скрипка. Ее мелодия грустна и едва уловима, но он знает, что она хочет сказать.

Скрипка говорит о том, что слишком часто на звездных дорогах встречаются острые камни, что многие его товарищи так никогда и не вернутся домой, что сегодня он опять выбрал дорогу, с которой не все возвращаются…

Скрипка пела о долге, об обязательствах, которые невозможно выполнить, о том, что еще не поздно передумать…

Никто его не упрекнет, даже Хорст сделает вид, что ничего не случилось, что не было ночного разговора. Лишь одобрительно хлопнет по плечу, но где-то в глубине его глаз притаится с этой минуты искра сомнения. Командир, оставляющий своих людей в беде, командир, без всяких причин меняющий свои решения, недостоин быть командиром…

В этот момент или чуть позже, когда Ротанов представил себе совершенно отчетливо, что его ждет в раскаленной пустыне, преодолеть которую за один переход пешком ему все равно не удастся и придется ночевать на открытом пространстве, отдав себя на волю случая и на милость песчаников.

В тот момент, когда он ясно представил, что ждет его в конце этого похода, из которого невозможно вернуться живым, и все же не изменил своего решения, среди беспорядочного нагромождения камней Ротанов отчетливо увидел силуэт человека, целеустремленно идущего к их лагерю.

Позже он часто думал, было ли это простым совпадением? И стал сомневаться в том, что это было именно так. Но в тот момент, когда он заметил фигуру незнакомца, открыто, не прячась, идущего от стены к лагерю, у него, разумеется, не было времени на сложные рассуждения.

Инспектор снял игольник с предохранителя, нащупал мушкой, отчетливо видной в звездном полумраке, силуэт человека и негромко, чтобы не будить без нужды утомленных ночным боем товарищей, коротко бросил в темноту:

— Стой! Бросить оружие, руки за голову!

Человек не ответил и не остановился. Теперь он был от Ротанова всего в каких-то десяти метрах, и можно было рассмотреть за его плечами пороховое ружье и куртку с красно-белыми полосами, любимыми цветами банды Барсика, такие куртки бандиты надевали, отправляясь на ночное дело, чтобы не перестрелять в темноте друг друга. Подпускать ближе этого ночного гостя было опасно.

— Еще шаг, и я стреляю!

Человек не остановился. Теперь оставалось только спустить курок, но поведение незнакомца показалось Ротанову слишком странным, и, прежде чем выстрелить, инспектор изменил линию прицела. Мушка опустилась ниже, к ногам бандита, и лишь после этого щелкнул спусковой механизм. Но вслед за этим щелчком не последовало знакомого, шипящего свиста реактивной иглы. Пистолет, который никогда не отказывал, дал осечку.

Это было настолько невероятно, что в первую секунду Ротанов растерялся и, лишь потеряв несколько драгоценных секунд, схватил лежавший рядом с ним бластер. Но стрелять теперь из энергетического оружия было уже слишком поздно. Расстояние сократилось настолько, что вместе с ночным визитером он поджарил бы и себя самого.

— Успокойтесь, Ротанов, мне нужно всего лишь поговорить с вами.

То, что этот человек знал его фамилию и обратился к нему, запросто эту фамилию использовав, окончательно выбило Ротанова из привычной отработанной колеи ближнего боя.

Еще и голос показался ему знакомым, а через несколько секунд он и в самом деле узнал этого человека, хотя сейчас, как никогда раньше, усомнился в том, человек ли это. Теперь уже поздно было что-то предпринимать, да и не нужно. Палмес миролюбиво уселся рядом с ним на камне и с легкой усмешкой спросил:

— Сигаретой не угостите?

Чтобы избавиться от налета нереальности всего происходящего и убедиться хотя бы в том, что Палмес ему не приснился, Ротанов протянул ему измятую сигарету, которую до сих пор все еще катал между пальцев. Тот благодарно кивнул, щелкнул мгновенно извлеченной из нагрудного кармана зажигалкой и с явным удовольствием окутался клубами вполне реального дыма. Ротанов отметил, с какой невероятной скоростью зажигалка вновь исчезла в нагрудном кармане куртки, — реакция у этого субъекта была совершенно потрясающей.

— Табак здесь так и не удалось никому вырастить. Не растет, проклятый, и все тут. А избавиться от дурных привычек под силу далеко не каждому, — Палмес с откровенной насмешкой смотрел на Ротанова. — Ну так что, поговорим?

— О чем?

— О вас, разумеется. О самоуверенном человеке по фамилии Ротанов, с хорошо развитым чувством долга.

— Откуда вы знаете мою фамилию? — уцепился инспектор за первый, лежащий на поверхности малозначительный фактик. Ему бы спросить о том, как Палмес тут появился, как сумел подойти к нему вплотную, почему пистолет дал осечку, каким образом Палмесу удалось забраться в компьютер Гранта?.. Но ни о чем подобном Ротанов так и не спросил. Хотя совершенно неожиданно получил ответ хотя бы на часть этих незаданных вопросов.

— Как же мне не знать вашей фамилии? Я свободно путешествую по всем информационным каналам. Как вы уже догадались, я — фигура не совсем реальная, по вашим человеческим меркам. Я фантом, порождение очень сложной компьютерной программы, созданный машиной, которая появится на Земле лет через тысячу, а быть может, не появится никогда. Это, между прочим, зависит и от вас тоже.

Как ни странно, после этого признания Ротанов почувствовал себя уверенней. Возможно потому, что из происходящего исчез налет мистицизма и колдовства, в которые он никогда не верил.

— Вы сказали, что хотите со мной поговорить?

— Ну разумеется, иначе зачем бы я здесь сидел.

— Это будет частный разговор или вы станете разговаривать со мной как с представителем земного Управления безопасности?

— До чего же вы официальны, Ротанов! И педантичны. Даже сейчас. А впрочем, считайте как хотите, мне все равно.

— Зато мне не все равно. Если разговор официальный, я должен знать, кого вы представляете. Кто ваши создатели, построившие упомянутую вами машину и запустившие программу, позволившую вам стать личностью? Я хотел бы общаться непосредственно с ними или хотя бы получить уверенность в том, что вы без искажений передадите им то, что здесь будет сказано!

— По вашим меркам, они боги, Ротанов, а боги редко нисходят до общения с простыми смертными. Так что вам придется довольствоваться моим обществом — хотите вы этого или нет. Единственное, что вы вольны сделать в любой момент, так это отказаться от нашего разговора вообще.

Но как раз этого инспектор не собирался делать ни за какие коврижки.

ГЛАВА 30

— Значит, говоришь, боги? Ну-ну… Ротанов, скептически прищурившись, рассматривал Палмеса, стараясь найти какое-нибудь подтверждение его нечеловеческой природы, но ничего не находил, однако его скептицизм от этого нисколько не убавился. — С богами оно, конечно, сложнее иметь дело, но можно и их поставить на место, если начинают слишком уж зарываться и терять чувство меры. А скажи-ка мне, Палмес, чем им помешали люди на Ароме? Почему они решили их уничтожить?

Ротанов подчеркнуто обращался к Палмесу на «ты», не желая показывать, что признает за ним какие-то права. Даже право на вежливое обращение. Но бравировал он не совсем искренне — не до бравады ему сейчас было, потому что от присутствия этого человека, который человеком все-таки не был, веяло на него ледяным холодом.

— Все не так. Они не собирались никого уничтожать. Но, чтобы вам, господин инспектор, стали понятны причины происшедшего, мне придется объяснять вещи, не имеющие прямого отношения к делу, наберитесь терпения.

— На дежурстве довольно скучно, а до рассвета еще целый час, так что давай рассказывай, время у меня есть.

— На Ароме существует местная энергетическая форма жизни, не встречающаяся на других планетах. После того как эта жизнь начала постепенно становиться разумной… Сразу же оговорюсь, ее разум не имеет ничего общего с гуманоидным. С вашей, человеческой точки зрения, эта форма живой материи может показаться всего лишь куском какой-то необычной слизи. Тем более что ее разумность проявляется далеко не всегда и часто в довольно необычных формах. Кроме того, в ее развитии время от времени наступают весьма длительные периоды полностью пассивного состояния, и тогда обнаружить ее присутствие на планете весьма проблематично. В один из таких периодов на Ароме появились чужие…

— Подожди, какие «чужие»? Здесь не было никого, кроме нас! Мы бы обнаружили следы пребывания чужих экспедиций!

— То, о чем я рассказываю, произошло очень давно. Много тысяч лет назад. Но время для существ, посетивших Арому, течет несколько иначе, чем для вас. И они заинтересовались местной формой жизни настолько, что ведут наблюдение за ней на протяжении всех этих тысячелетий.

— Солидный срок, однако.

— Эволюционные изменения накапливаются медленно, а им спешить некуда. Боги, как вы знаете, бессмертны.

— Ах, ну да, извините, я забыл.

Сделав вид, что не замечает ни недоверчивого тона Ротанова, ни его сарказма, Палмес продолжил:

— Все шло хорошо, пока на Арому не прилетели ваши колонисты. Первые двадцать лет они никому не мешали, и мы почти перестали обращать на них внимание. В конце концов, материк на Ароме большой, а местная жизнь развивалась на дне океана, да к тому же в это время она как раз находилась в одном из периодов своей спячки.

Но так продолжалось до тех пор, пока ваши глубоководные разведчики не подняли на поверхность частицу жемчужной слизи и с жадностью, свойственной только гуманоидным расам, не вцепились в нее, стараясь извлечь из находки максимальную выгоду, не считаясь при этом ни с какими материальными затратами. И, что гораздо более важно, ни с какими моральными ограничениями.

Когда они начали пускать под нож собственных соплеменников, пришельцы стали задумываться над тем, что делать дальше с вашими земляками.

— Аромский жемчуг… Да, это действительно проблема. Но это наша проблема. Какое отношение имеют к ней ваши хозяева? Почувствовали жалость к несчастным гуманоидам?

— Дело в том, что каждая такая жемчужина, полученная ценой чьей-то жизни, на самом деле является не просто жемчужиной.

— Ну это мы давно поняли!

— Вы поняли далеко не все. Кроме своих силовых свойств и положительного биологического воздействия на организмы, конечно, если, этим воздействием не злоупотреблять, так вот, кроме всего этого, каждая такая жемчужина является еще и зародышем, своеобразной спорой…

— Зародышем чего? — Ротанов почувствовал, как неожиданный страх сжал ему горло, и он с трудом протолкнул в себя очередную порцию воздуха, потому что предвидел ответ.

— Зародышем энергетической жизни, той самой, с которой люди столкнулись здесь, на Ароме, и которая уничтожила построенный ими город вместе с большей частью его жителей.

Как только такая спора случайно или намеренно попадет в океан на чужой планете, а она стремится в него попасть всеми силами и имеет достаточную власть над своим носителем — человеком, последствия будут ужасны.

Ваше счастье, что ее влияние возникает не сразу и усиливается постепенно. Нужен достаточно большой промежуток времени: три-четыре года. После этого срока она, как правило, полностью порабощает своего носителя, и он начинает действовать по ее указке.

Попав в океан, спора начнет расти, постепенно превращаясь в сферу, набитую миллиардами крохотных живых кристаллов, которые, соединившись между собой своими энергетическими полями, для чего им совсем необязательно находиться рядом, способны подавить на чужой планете все существующие там формы жизни.

Если это случится на Земле, все ваши технические достижения, вся ваша наука окажутся бессильны против созданий чужого мозга, которые начнут захват вашей планеты… Тут, я думаю, мне не нужно вас убеждать, пример Аромы достаточно красноречив. Хорошо организованная и технически оснащенная человеческая колония, численностью в несколько тысяч человек, была уничтожена в считаные часы. А отступившие в пустыню люди остались целы только благодаря вмешательству тех самых пришельцев, в существование которых вы не верите.

Ротанов почувствовал, как в ответ на последние слова Палмеса в нем поднимается гнев. Он не видел глаз собеседника, и это мешало ему сосредоточиться, мешало направить свой гнев на конкретную личность. Он все время помнил о том, что сидящее напротив него существо личностью не было. Во всяком случае, не было личностью в человеческом понимании.

— Это ложь! Благодаря вашему вмешательству эта дрянь выплеснулась из моря на берег! Разве не ты подсунул Гранту кроки подводных съемок с координатами энергетической сферы?! Разве не ты заставил его передать эти снимки так называемым «ученым» из компании «Инпланет»?!

— Конечно, я. Но спроси себя о том, почему я это сделал.

— Лучше я спрошу об этом тебя!

— Ну что же… Я, пожалуй, отвечу. С тех пор как ваша компания наладила здесь поточное производство «кровавого жемчуга», возникла реальная опасность распространения местной формы жизни на другие планеты, в том числе и на вашу. Мы не могли этого допустить. А иного способа прекратить организованное компанией «Инпланет» чудовищное преступление у нас не было. Нам жаль, что в этих событиях погибли невинные люди, зато опасное производство было полностью уничтожено.

— И действовали вы, разумеется, из альтруистических побуждений.

— Не верите в альтруистические мотивы наших поступков?

— С чего бы мне в них верить? Скелеты моих соотечественников, устилающие дорогу смерти, еще не обратились в пыль.

— У нас имеются свои этические принципы. Мы стараемся не вмешиваться без самой крайней необходимости в дела на чужих планетах. Лишь наблюдаем и иногда делимся информацией. Мы смогли помочь уцелевшим людям, только когда они достигли Скалистых гор. Этот район, так же, как и остатки башни, когда-то построенной здесь одной из первых экспедиций пришельцев, запретны для любых форм инопланетной жизни.

Для людей было сделано исключение, и они смогли спастись, избавившись от своих преследователей. Это не пошло им на пользу. Они и на новом месте продолжают уничтожать друг друга, да к тому же устраивают охоту за нашими охранными механизмами, которые должны были их защищать. Ваши соотечественники слишком жестоки и воинственны. Более того, они безжалостны даже по отношению друг к другу.

Палмес замолчал, и Ротанов не спешил прерывать это молчание, по-новому оценивая известные ему факты и стараясь определить, как много правды в полученной им информации: десять процентов, двадцать?

Он не мог понять самого главного: с чего это вдруг равнодушные наблюдатели, какими предстали из рассказа Палмеса его хозяева, озаботились судьбой Земли?. Ему очень мешало вести эту странную беседу то, что он ни разу так и не смог увидеть глаз своего собеседника. Не то чтобы их совсем не было, но когда он пытался сфокусировать на них зрение, вместо глаз на него смотрели два бездонных черных провала, в которых можно было увидеть все, что угодно, кроме отражения нормальных человеческих мыслей. Лишь сейчас Ротанов до конца осознал, как много дополнительной информации несут во время важного разговора глаза собеседника.

— Так чего вы, собственно, от меня хотите?

— Мы хотим предложить вам нечто вроде договора о взаимных услугах.

— Иными словами, сделку.

— Называйте, как хотите. Дело не в терминах. В настоящий момент на Земле находятся пять живых аромских жемчужин, как вы их называете. Или, как я только что вам объяснил, пять потенциально опасных для вашей планеты спор.

Если их в течение ближайших пяти лет отыскать и уничтожить, то катастрофы, грозящей вашему миру, можно избежать.

Мы поможем вам найти эти споры, но лишь после того, как вы эвакуируете отсюда остатки вашей колонии и введете запрет на посадки земных звездолетов на Ароме.

— Слишком большая цена за такую услугу. Земная Федерация еще никому не уступала своих планет. Мы подумаем, как справиться с той дрянью, которая не без вашей помощи была выпущена на свободу, и сами найдем эти жемчужины.

— Это очень трудная задача, Ротанов, вы даже не представляете, до какой степени. Вспомните, сколько стоит этот жемчуг на черном рынке. Уже одной этой баснословной цены достаточно для того, чтобы владелец жемчужины держал факт ее наличия в строжайшей тайне. Но это еще не все, сами жемчужины будут сопротивляться вашим поискам, направляя действия людей, попавших под их влияние. И, самое главное, у вас мало времени. Достаточно одной из спор оказаться в океане, там вы ее уж точно не найдете, пока не станет слишком поздно, и с жизнью на вашей планете будет покончено. Но, вообще говоря, это ваши проблемы.

Мы как-нибудь справимся с вашим присутствием на Ароме, хотя оно и направляет развитие местной энергетической жизни в нежелательное для нас русло, постепенно делая из нее весьма опасного агрессора.

В конце концов, Галактика не так уж много потеряет, если вы создадите условия для собственного уничтожения. Одной потенциально опасной расой станет меньше под этими звездами, только и всего.

— Я не уполномочен решать подобные вопросы. Мне придется проконсультироваться с правительством Федерации.

— Я понимаю.

— Как мне с вами связаться?

— Очень просто. На любом компьютере, включенном в информационную сеть Аромы, наберите мое имя «Рон Палмес» — это и будет паролем. Только смотрите не опоздайте.

Палмес не спеша поднялся, затушил о камень сигарету, которая за весь этот долгий разговор не выгорела даже на сантиметр. В последний раз обернулся к Ротанову, и тот снова утонул в черном космическом провале, заменявшем этому существу живой человеческий взгляд.

— Да… И вот еще что, Ротанов. Не рискуйте собой. Если вы сейчас ринетесь на поиски Линды Гердт, вы можете не вернуться. И время, драгоценное время, будет упущено — помните об этом. Каждый день, каждый час одна из этих спор может попасть в земной океан. Там вы ее уже не найдете. Поэтому постарайтесь как можно скорее возвратиться на Землю. Мы не будем искать нового посредника. Если вы не сумеете донести до своего правительства полученное от нас предложение, оно потеряет силу, и события пойдут своим естественным путем.

— А почему бы вам не помочь мне в поисках похищенной бандитами женщины?

Палмес отрицательно покачал головой.

— Только информация. Никаких действий без самой крайней необходимости. Презумпция невмешательства. Этот принцип в свое время помог нам освоить большую часть Галактики, и мы не собираемся его нарушать ради вас.

Ротанов оглянулся, словно искал поддержку в окружающем его холодном, чужом мире. Но ничего не нашел, кроме остывших за ночь камней, кроме незаметно тлевшего на горизонте рассвета, кроме спящих в каменном укрытии товарищей, которые вряд ли поверят ему, если он передаст им слово в слово этот нереальный ночной разговор. Даже они не поверят, что уж там говорить о правительстве… Нужны факты, нужны доказательства, и все может обернуться таким образом, что ему придется действовать в одиночку не только здесь, но и на своей родной планете.

— Как их можно уничтожить? — задал он свой последний вопрос, обращенный уже к исчезающей тени, которая не была человеком и все это время оставалась лишь тенью, энергетическим всплеском, шепотом, послышавшимся в ночи… Ротанов не надеялся получить ответ, фигура Рона Палмеса уже почти исчезла в предрассветном неверном сумраке, смазавшем все вокруг, растворившем в себе каменные обломки блоков и самую стену… Но ответ все-таки пришел и отчетливо прозвучал у него в сознании:

— Температура свыше двух тысяч градусов или жесткое гамма-излучение в течение часа.

Ротанов помедлил еще несколько минут, давая рассвету набрать необходимую силу и стараясь подавить в себе ростки нерешительности, сомнений и неуверенности, оставшиеся в нем после ухода Палмеса, который преподнес ему непростую дилемму. Жизнь его родной планеты или женщина, доверившая ему свою собственную… Какого черта! Цель никогда не оправдывает средства, нельзя спасти цивилизацию ценой человеческой жизни, особенно если это жизнь женщины, твоей женщины… И не важно, во что превратилась теперь Линда, в этом нет ее вины. Для тебя она навсегда останется женщиной, которая доверилась тебе. Вот только дилемма все равно остается, и он по-прежнему не знает, как ему следует поступить…

Не это ли было главной целью визита Палмеса? Посеять в нем сомнения и неуверенность, заставить мучительно раздумывать, перед тем как выбрать одну из двух дорог, ведущих в разные стороны…

Инспектор торопливо вырвал из блокнота листок бумаги и черканул на нем несколько строк для Хорста. Если он не вернется, старый капитан должен донести до Земли хотя бы предупреждение об опасности.

ГЛАВА 31

Второй час Ротанов шел к своему схрону, к месту, в котором спрятал сокровище Линды. Солнце высоко поднялось над его головой. Ноги тяжело вязли в песке, и поклажа оказалась слишком тяжелой — кроме запаса совершенно необходимой воды, ему пришлось тащить с собой еще и бластер. Забрав его, он лишил своих спутников половины их главного преимущества перед бродившей вокруг бандой Барсика. Но он надеялся, что после пленения Линды бандиты потеряют интерес к развалинам, в которых отсиживались его друзья. Бандиты устремятся к добыче, и единственным положительным моментом в задуманном им почти безумном предприятии было лишь то, что он знал место, к которому они будут стремиться, и надеялся оказаться там раньше них, если, конечно, ему удастся пережить ночь в пустыне наедине с песчаниками…

Он знал, что переход, занявший один день на мобиле, растянется в пешем походе, как минимум, на два, а то и на три дня… И все же надежда прибыть на место, где он спрятал камень, раньше бандитов оставалась, поскольку бандиты вынуждены будут уравнивать свою скорость передвижения с совершенно обессилевшей девушкой и делать из-за нее частые привалы.

Только здесь, в аромской пустыне, начинаешь понимать подлинное значение слова «пустыня». Пустыня — значит, пусто. Пустое пространство, в котором нет ничего живого. Ни ящериц, ни змей, ни насекомых, лишь редкие кустики высохшей травы, похожие друг над друга барханы да неизменное марево разогретого воздуха, дрожащее на далеком горизонте.

За день, несмотря на жару, ему удалось пройти километров тридцать, и появилась надежда к вечеру второго дня добраться до дома Гранта, сделать там основательный привал и на следующее утро устроить засаду у скалы с тремя разделенными вершинами. Он не собирался вплотную подходить к месту схрона. Самое главное — выбрать для засады выгодную позицию, и эти скалы, которые бандитам не удастся миновать, казались ему наилучшим для засады местом.

Мысли о предстоящем привале, о ванне с прохладной водой, о пакетах ледяного консервированного сока помогали ему в какой-то мере справиться с жарой и усталостью, но все равно к концу дня он уже с трудом переставлял ноги.

Пора было останавливаться и присмотреть место для ночного привала, до дома все еще оставалось километров двадцать — и выбор у него невелик, тот ли бархан, этот ли — все они казались одинаковыми. Ротанов думал, что бандиты так же, как и он, не смогут продолжать движение ночью. Хотя почему, собственно? Они неплохо ладили с песчаниками…

Все же он надеялся, что из-за Линды они будут вынуждены остановиться на ночь. В своем теперешнем состоянии она не могла им ничего рассказать, не могла указать место, где находится жемчужина. Ее вело к ней чутье, внутренний зов, описать который словами невозможно. Никакие пытки не могли бы вырвать у нее указание на важную для бандитов тайну. Им оставалось лишь следовать за ее сомнамбулическим движением к цели. Вся надежда на поживу была связана у них с Линдой, и, пока они не дойдут до места, где был спрятан жемчуг, Ротанов мог не беспокоиться за ее судьбу — они будут беречь девушку как зеницу ока, только после этого… Но «после» как раз и не будет, уж об этом он позаботится.

Солнце наполовину ушло за горизонт и казалось теперь странно раздвоенным и расплющенным в своей нижней части. Этот необычный эффект создавала линза нагретого воздуха, располагавшаяся над раскаленным за день песком. До полной темноты оставалось не больше получаса. На Ароме почти не бывает сумерек. Пора останавливаться. Не хватало только, чтобы песчаники застали его во время движения по открытой местности…

Но подходящее укрытие все не попадалось, и в конце концов Ротанову пришлось забраться в узкую ложбинку между двумя барханами.

Отбросив в сторону верхний слой раскаленного за день песка, он накрылся плащ-палаткой, а затем обрушил на себя с соседнего бархана целый водопад сухого песка.

В первое мгновение ему даже показалось, что он перестарался и не сможет выбраться утром из-под придавившей его песчаной массы, но потом, упершись ногами в твердую выбоину почвы, инспектор убедился, что при максимальном усилии сможет вырваться из этого добровольного песчаного плена, у которого было одно-единственное преимущество и множество недостатков.

Преимуществом была скрытность его местонахождения. Только с расстояния в несколько метров можно было бы рассмотреть воротник плаща, из-под которого выглядывало его лицо, возвышавшееся над песчаным холмиком, укрывшим все остальное тело инспектора.

Главным же недостатком его теперешнего положения была невозможность немедленного применения оружия. Если его укрытие обнаружат песчаники или идущие вслед за ними бандиты, он не успеет подготовиться к обороне. Он не сумеет даже переменить позу…

И все же это искусственно созданное укрытие было безопаснее, чем ночевка на открытом воздухе. Его единственной надеждой выжить была скрытность. Если песчаники обнаружат его местонахождение и нападут на него всей стаей, у него не останется ни единого шанса уцелеть, даже применив десяток бластеров.

Во время своего ночного дежурства на разрушенной стене башни он насчитал не меньше полутора сотен этих тварей только в передовом отряде, окружившем башню плотным кольцом, и неизвестно, сколько их еще скрывалось в темноте, за пределами видимости.

Ночь наконец опустилась на пустыню и накрыла ее своим светлым саваном. Ротанову, не имевшему возможности даже пошевелиться, поневоле приходило на ум это кладбищенское сравнение. Отдушиной, дававшей надежду на освобождение из песчаного плена, оставался небольшой кусочек неба над его головой.

Яркие дорожки метеоритов то и дело перечеркивали сверху донизу этот, оставшийся открытым клочок пространства над его головой.

Ротанов думал о том, как хорошо было бы сейчас лежать на каменном зубце стены, любоваться этим небесным фейерверком и знать, что внизу спят твои товарищи. Трудное ночное дежурство казалось ему сейчас немыслимым блаженством по сравнению с тем положением, в котором он находился теперь. Даже простой вздох требовал тяжелых усилий. Проклятый песок давил на грудь, как могильная плита, к тому же он не пропускал испарений и накапливал влагу вокруг его тела, постепенно создавая ощущение парной бани. Нагретый за день песок не желал охлаждаться.

Когда Ротанову начало казаться, что он больше не выдержит этой пытки, и он совсем было собрался послать к черту собственную осторожность, до него долетел странный звук. Словно кто-то с размаху втыкал в песок металлические стержни, выхватывал их и втыкал снова.

Это происходило все чаще и чаще, звуки уже слились в непрерывную дробь, когда Ротанов наконец понял, что это звуки приближавшихся к нему шагов. Лишь одно-единственное существо или, вернее, несколько существ вместе могли издавать при ходьбе по песку подобные звуки.

Все шесть лап песчаников заканчивались острыми полуметровыми когтями, трудно понять, как вообще можно передвигаться по рыхлому песку на шести остро отточенных лезвиях.

Но эти твари передвигались вполне успешно. Ротанов почувствовал, как липкая жара, мучившая его с момента добровольного погребения в песчаной могиле, сменилась ледяным холодом. И по этому признаку он безошибочно понял, что настала пора действовать. Дальнейшее промедление могло закончиться трагически.

Время стремительно рванулось вперед или, наоборот, сократилось и поползло, как черепаха, — это смотря с какой стороны смотреть на события.

По мнению Ротанова, время вообще остановилось, по крайней мере секунд на двадцать.

Он рванулся вверх, упершись ногами в заранее подготовленный выступ и даже не пытаясь извлечь из песчаного плена свое главное оружие — бластер. Кроме того, что вытащить этот тяжелый предмет из песка было весьма затруднительно, в ближнем бою бластер вообще бесполезен. А в том, что время для огневого боя уже упущено, Ротанов не сомневался — шуршащие шаги песчаников раздавались совсем рядом. Выпрямившись наконец во весь рост, он смог осмотреться.

Их было пять штук, бронированных кварцитовыми панцирями чудовищ. Они стояли на расстоянии одного прыжка от инспектора, полукольцом вокруг его покинутого убежища.

Только пространство за его спиной оставалось свободным. Но, попадая в различные переделки, Ротанов давно усвоил простую истину — если окруженной жертве оставляют возможность бежать, именно там ее и поджидает самая главная опасность.

Так что бежать он не стал, тем более что даже на то, чтобы оглянуться и по-настоящему оценить ситуацию, времени у него не осталось. Ближайший к нему песчаник уже приподнимался на задние лапы для завершающей атаки.

Ротанов сделал единственное, что ему оставалось. Он упал, одновременно выхватывая правой рукой игольчатый пистолет и моля всех богов, чтобы песок не попал в его механизм.

Но осечки не произошло. Пистолет фыркнул, словно рассерженный кот, и выплюнул реактивную иглу точно в центр видневшегося в средней части живота песчаника темного круга.

Трехметровое чудовище, весившее, наверно, не меньше тонны, сразу же после выстрела взорвалось облаком песка, в который оно превратилось. Лишь молния освобожденной энергии сверкнула внутри этого облака, свидетельствуя о том, что с одним из противников инспектора покончено навсегда.

Второй песчаник попытался повторить атаку, но оказалось, что случайно занятая Ротановым позиция весьма выгодна для борьбы с энергетическими созданиями, имевшими одну-единственную уязвимую точку.

Ротанов хорошо усвоил ее местоположение из уроков Гранта, которые сейчас спасли ему жизнь.

Снизу, хоть и под острым углом, он мог вести огонь по любому из нападавших на него монстров, что он и проделал с предельно возможной скоростью. Стрелял он неплохо, да к тому же с расстояния в несколько метров промахнуться было невозможно, даже в том неверном свете, который давали звезды аромского неба.

Все четыре реактивные иглы, выпущенные им с интервалом не более секунды, нашли свою цель.

Когда поднятые взрывами облака пыли и песка осели, Ротанов увидел на соседнем бархане сидящего в позе индийского йога Рона Палмеса и почему-то почти не удивился его появлению.

— Что ты здесь делаешь?!

— Наблюдаю. В этой пустыне нечасто происходит что-нибудь интересное.

— Мог бы предупредить, что они готовят здесь засаду!

— Вот еще! Лишить себя такого интересного зрелища? И, кроме того, я же тебя предупреждал, чтобы ты не бегал за своей женщиной, всячески пытался убедить, что общественные обязанности важнее личных. Взывал к твоему рассудку! Но мне это не удалось. — Рон вздохнул, всем своим видом стараясь показать, как он огорчен упрямством Ротанова, и, помолчав некоторое время, продолжил: — Знаешь, при всех преимуществах моего положения, в нем есть один существенный недостаток. Мне все время скучно. Пропускать через себя потоки информации из сетей быстро надоедает, она, эта информация… как бы это понятнее выразить?., слишком безжизненна, умозрительна, словно математические формулы.

Поэтому я люблю наблюдать за событиями в реальном мире. Но здесь так редко происходит что-нибудь интересное. Вот ты, например… Можно было заранее предсказать, что ты потащишься за своей девицей, несмотря на все мои предупреждения. Так оно и вышло.

А знаешь, по расчетам моего компьютера, ты должен был погибнуть в этой стычке. Очень странно, что этого не произошло. Шансов уцелеть почти не было. Ты очень везучий человек, Ротанов.

— Спасибо. Скажи лучше, как тебе это удается?

— Что именно?

— Всегда оказываться в нужном месте, в нужное время. Как тебе удалось преодолеть пустыню?

— Ну это просто… На самом деле меня здесь нет. То, что ты видишь, — всего лишь голографическая оболочка, содержащая внутри себя только оптические и звуковые датчики. Собрать я ее могу в любой момент и в любой точке пространства, координаты которой мне известны.

Неожиданно Ротанов почувствовал, что за этим сообщением кроется что-то важное — он еще не понимал, что именно, но, всегда доверяя своему безошибочному чутью, постарался продолжить разговор на заинтересовавшую его тему.

— Каким образом ты это делаешь?

— Тебяинтересуют технические подробности?

— Конечно. Я же, прежде всего, исследователь, а уж потом представитель власти.

— Концентрирую в нужной точке энергетическое поле, оно собирает из внешней среды необходимые молекулы и отдельные атомы, затем строит из них заданную конструкцию, как бы обволакивая себя ими.

— Таким образом, сам ты, вернее то, что составляет твою суть, находишься не здесь. И разрушение этой оболочки тебе ничем не угрожает.

— Совершенно верно. И, по-моему, я тебе это уже объяснял. Мой разум и блок определяющих мое существование программ находятся в компьютере.

— А где находится сам компьютер?

— В одной из ваших книг, а я прочел все, какие удалось обнаружить в информатеках прибывших с Земли звездолетов, так вот в одной из них герой спрашивает у нахального мальчишки: «А ключи от квартиры, где деньги лежат, тебе не нужны?»

Ротанов усмехнулся и, ничуть не смутившись своей неудачи, продолжил вопросы:

— А индивидуальность внутри этого компьютера тебе удается сохранить? Свою память, например?

— Конечно, я могу строить внутри выделенных мне программ целый мир — такой, какой мне нравится, и менять его в любую минуту.

— Тогда откуда твоя ностальгия и скука?

— Ну это все же искусственно… Словно находишься внутри кинофильма, который сам же и снимаешь. Все известно заранее.

— Если я правильно понимаю, дом для Гранта ты построил по тому же принципу. Сначала поле, а затем частицы окружающей его материи выстроились в нужном порядке…

— Совершенно верно.

— И тебе удалось синтезировать воду и сложные органические соединения, чтобы заполнить холодильник продуктами?

— С водой все просто. Соединяю два атома водорода с одним атомом кислорода и получаю молекулу воды. Для этого не нужно ничего, кроме энергии и соответствующих катализаторов, а вот что касается органики, с ней, действительно, все намного сложнее. Воспроизвести продукты в виде, пригодном к употреблению, мне не удавалось никогда. Но, к счастью, на ваших звездолетах, брошенных на старом космодроме, мне удалось обнаружить целый склад продуктов, осталось лишь перенести их в нужное место.

И тогда Ротанов, отвлекая внимание Палмеса этими малозначительными вопросами, осторожно, затаив дыхание, подошел к самому главному:

— Мне показалось, что тела песчаников и всех этих воздушных монстров строятся по тому же самому принципу. Не являются ли и они частью твоей программы?

— Нет. Это местная фауна. Возникла она без всякого участия с нашей стороны, но в одном ты прав, принцип ее возникновения и способ существования очень близки нашим. Собственно, именно поэтому нас так заинтересовала биологическая жизнь на Ароме, которую вам даже не удалось обнаружить. Если бы вы встретили в космосе чужую гуманоидную цивилизацию, она бы вас заинтересовала не меньше.

— Кто ты, Рон? Ты все время отождествляешь себя то с пришельцами, то с местной жизнью, так кто же ты на самом деле?

— Знаешь, Ротанов, ты слишком настырный и задаешь чересчур много вопросов.

И, прежде чем инспектор успел задать свой следующий вопрос, Палмес с легким хлопком рассыпался у него на глазах, превратившись в медленно оседающее облако пыли.

ГЛАВА 32

Пока Ротанов беседовал с Роном Палмесом, совсем рассвело. Песчаники больше не представляли опасности, и он невольно задумался над тем, не предотвратило ли их дальнейшие нападения появление Палмеса. Всякий раз после своего появления это существо, несомненно бывшее когда-то человеком и вобравшее в себя вполне человеческие свойства, оставляло двойственное впечатление, и Ротанов так до сих пор и не решил — считать его врагом или другом.

Раскопав недавнее убежище, он извлек из-под песка свои вещи и бластер. Следовало поторопиться с выходом, пока солнце не раскалило пустыню. Времени до подхода банды Барсика у него оставалось совсем немного, даже принимая во внимание все ее вынужденные задержки из-за Линды.

Дневной переход, отделявший его от одинокого дома Гранта, вызывающе торчавшего посреди пустыни, он проделал без происшествий.

В доме, за время их недолгого отсутствия, ровным счетом ничего не изменилось. И теперь он точно знал, что опередил банду. Ротанов позволил себе спокойно поужинать. Здесь он не опасался ночных визитеров и, поставив будильник на своих наручных часах на пять утра, завалился спать, решив, что бандиты в любом случае будут вынуждены остановиться на ночь, несмотря на свои дружеские отношения с песчаниками.

Они будут заботиться о здоровье и отдыхе Линды, будут сдувать с нее пылинки и кормить с ложечки до тех пор, пока девушка не приведет их к заветному камню.

Все же перед ужином Ротанов на всякий случай проверил местность вокруг дома и не нашел никаких посторонних следов.

Он так устал за этот двухдневный переход по жаре, что долго не мог уснуть. Дом тоже внес в его бессонницу свою лепту. В любом нормальном человеческом доме вещи как бы оживают ночью. Вздыхают и скрипят половицы, что-то шуршит на крыше, иногда сверчок заводит свои трели, или, на худой конец, с улицы доносится звонкое стрекотание ночных насекомых. Но этот дом изначально был мертв, и его окружал такой же мертвый мир.

Неестественная тишина давила на Ротанова, мешая заснуть.

Несколько раз он прокручивал в голове план завтрашней засады и предстоящей схватки с уцелевшими бандитами. Он не знал, сколько их будет, и не хотел об этом думать, чтобы не расслабляться.

В конце концов, в голову ему пришла одна любопытная идея. Чтобы ее проверить, пришлось покинуть постель, подняться на антресоли и включить компьютер.

Теперь оставалось только набрать на его клавиатуре: «Рон Палмес», что он и сделал. Дисплей засветился, и, к его удивлению, на нем появилось довольно заспанное лицо Палмеса.

— Какого черта тебе нужно, Ротанов? Уже два часа ночи!

— Я был уверен, что ты никогда не спишь!

— Вот еще! Что я стал бы, по-твоему, делать в течение суток, если бы половину времени не отводил на сон? Ну так что тебе нужно?

— Информация. Всего лишь информация — тот самый продукт, который ты так старательно собираешь и которым иногда неохотно делишься.

— Не со всеми и не всякой информацией. Короче, ты скажешь наконец, что тебе нужно?

— Сколько человек в отряде Барсика, вернее, сколько из них пожалуют завтра к месту моей засады?

— Их осталось не так уж много после ночной схватки с вами. Барсик придает этому походу особое значение, так что он возьмет с собой только своих ближайших помощников Думаю, их будет человек пять.

— Думаешь? Ты что, не знаешь точно?

— Я никогда не забиваю память информацией, не имеющей для меня никакого значения Иначе мне пришлось бы увеличить размеры памяти до совершенно неприемлемых объемов.

Получив эти обнадеживающие, хотя и не слишком достоверные сведения, Ротанов заставил себя вернуться в постель, расслабиться и проделать систему специальных упражнений, чтобы вызвать долгожданный сон — завтра ему понадобятся все силы.

Но это не помогло, и пришлось обратиться к медикаментозным средствам, которые он так не любил. После двух таблеток «Снодела» он уснул сразу, словно провалился в черную яму, и спал без сновидений до тех пор, пока будильник в его наручных часах, безуспешно протрезвонив целых пять минут, не перешел к более активным действиям и больно уколол его в руку.

Бывали моменты, когда Ротанов жаловался сам себе на добровольно выбранную жизненную тропу и начинал проклинать свое ослиное упрямство.

Сейчас был один из таких моментов. Выключив проклятый будильник, продолжавший настойчиво щипать его за руку, он отправился на кухню и, не торопясь, начал готовить кофе, словно собирался на прогулку, а не на схватку с оравой бандитов, из которой мог не вернуться.

Лишь после того как с завтраком было покончено, он придирчиво осмотрел свое оружие — бластер и иглопистолет. И тот и другой после похода через пустыню требовали основательной чистки, но с этим можно было и повременить — спусковые механизмы в обоих устройствах работали вполне удовлетворительно.

Не зная, сколько времени продлится его засада, он захватил с собой объемистую флягу чистой воды и несколько бутербродов. Больше не нашлось никаких дел, способных по уважительной причине отсрочить время его выхода.

Солнце уже появилось над линией горизонта, хотя висело еще совсем низко, и его зеленоватый диск двоился от миражей, намечавшихся далеко на востоке, где песок успел уже основательно прогреться.

Нисколько не заботясь о замках, водопроводных кранах и тому подобной ерунде, Ротанов отправился к своему тайнику в полной уверенности, что этот дом вполне сумеет позаботиться о себе самостоятельно.

Подойдя к знакомой скале с рассеченной вершиной, он какое-то время стоял неподвижно, выбирая подходящее место для засады.

С первого взгляда лучше всего для этого подошла бы вершина утеса. Скала, хоть и не слишком высокая, позволяла видеть окружающую местность на несколько километров вокруг. И, если бы он мог расстрелять своих противников из бластера на предельной дистанции, лучшей позиции трудно было бы желать.

Но в том-то и дело, что из-за Линды он не мог себе этого позволить. Бластерные заряды не отличают своих от чужих и поражают все цели в радиусе нескольких метров. А поскольку он будет иметь возможность использовать только пистолет, то после первого же выстрела все преимущества его позиции сведутся на нет.

Для прицельной стрельбы ему придется подпустить противника слишком близко, и, как только начнется бой, бандиты рассредоточатся, спрячутся в Расщелинах скалы, окружив его со всех сторон. Он же окажется привязанным к вершине и не сможет в случае необходимости сменить позицию.

После некоторого раздумья он, в конце концов, решил устроить засаду у самого подножия утеса, здесь местность была слегка приподнята, что обеспечивало достаточный обзор. Спину ему прикрывал утес, с этой стороны совершенно отвесный, а ближайшее пространство вокруг, метров на десять, было завалено обломками скал, которые давали хорошее укрытие.

Но самое главное — здесь он без всякого труда мог сменить позицию, отползти вправо или влево, в зависимости от того, как будет складываться обстановка боя.

Теперь следовало обеспечить выход его противников в выгодную ему точку на открытой местности. Организовать это было, как ни странно, проще всего.

Он хорошо знал цель предпринятого бандитами похода. Оставить приманку в нужном месте — и ловушка захлопнется.

Пройдя по азимуту до своего схрона, он откопал свинцовый футляр, открыл его и с минуту изучал светящуюся поверхность жемчужины.

Вообще-то он просто хотел убедиться, что с камнем ничего не случилось, пока «кровавый жемчуг» лежал здесь, без всякой охраны, но получилось иначе. Камень притягивал его, поверхность жемчужины от игры световых волн казалась прозрачной, и что-то определенно скрывалось в ее глубине.

Что-то такое, что влекло его, вызывая желание потрогать камень, приблизить его к себе… К счастью, Ротанов хорошо помнил, насколько это опасно, и потому захлопнул футляр, нисколько не сомневаясь, что Линда почувствует камень даже сквозь свинцовую оболочку и в любом случае выведет на него бандитов…

Слегка прикопав тяжелую коробку посреди выбранного для обстрела открытого пространства, он отошел в подготовленное укрытие у подножия скалы.

Теперь оставалось только проверить последний раз оружие, устроиться поудобней и ждать.

Ждать всегда трудно, особенно когда приходится соблюдать неподвижность. Он не мог себе позволить размяться, потому что Барсик, скорее всего, вышлет вперед разведчика, как только увидит скалу. Оказаться на открытом месте под прицельным огнем Ротанову совсем не улыбалось.

Вскоре захотелось пить, да и поесть бы совсем не помешало. Ну это-то он мог себе позволить.

Инспектор прикончил захваченные с собой бутерброды, запил их водой из фляги и продолжил свое затянувшееся ожидание.

Часам к двум после полудня, когда Ротанову уже начало казаться, что он ошибся в своих расчетах и до наступления темноты бандиты не появятся, он услышал шум в барханах.

Там словно топталось в песке целое стадо баранов и при этом довольно громко дышало… В застоявшемся нагретом воздухе, на открытом пространстве, звуки разносятся далеко, и вскоре он понял, что это не бараны…

Бандиты шли открыто, совершенно не таясь, и Ротанов не сразу сообразил — глупость это или беспечность?

Похоже, понадеявшись на свое численное превосходство и на устрашающую поддержку песчаников, которая, впрочем, при свете дня теряла свое значение, они не ждали, что он осмелится устроить на них засаду.

Впереди шла группа из пяти человек, что в точности совпадало с информацией, полученной от Палмеса, но вот дальше, метрах в пятистах, отчетливо просматривалась вся уцелевшая после ночного боя банда. Человек двадцать, не меньше… Многовато на одного… О том, что будет еще и вторая группа, Палмес, разумеется, умолчал. Интересно почему? А впрочем, какое это теперь имеет значение? Ротанов все равно не изменил бы своего намерения выручить Линду, чего бы это ему ни стоило…

Самое неприятное заключалось в том, что он не мог вести огонь по передовой группе даже из пистолета… Они шли очень плотно, и в середине светлым пятном выделялась фигура девушки… Реактивные иглы на такой дистанции имеют значительный разброс. Придется подпустить их предельно близко, после чего времени у него останется совсем немного.

В бинокль он отчетливо видел, как сильно измучена Линда. Она шла, ни на что не обращая внимания, с трудом переставляя ноги. Платье на ней было порвано, на лице виднелись кровоподтеки… Наверно, эти негодяи не сразу поняли, что силой они от нее ничего не добьются.

По мере приближения бандитов Ротанов все отчетливее понимал, что выбрал далеко не самую лучшую позицию. После первого же его выстрела они залягут и начнут расстреливать его в упор. Для того чтобы вести прицельный огонь из игольника и случайно не зацепить Линду, ему придется подпустить их слишком близко, и этого, в своих первоначальных расчетах, он не учел… Но менять сейчас что-нибудь было уже поздно.

В центре группы, поддерживая Линду за локоть, шел сам Барсик. Ротанов узнал его сразу по описаниям Гранта. В бинокль он мог рассмотреть во всех подробностях его невысокую широкоплечую фигуру, напоминавшую ссутулившегося орангутанга. Лицо, со сросшимися бровями, на котором горели два бешеных глаза, тоже было отчетливо видно сквозь просветленную оптику. Есть такой тип людей, на физиономии которых отпечатываются все их тайные страсти.

На лице Барсика без труда можно было прочесть жестокость и презрение к чужой жизни. Такие, как О н, обладают сильной волей и, находясь в нормальных общественных условиях, успешно подавляют свои желания, не позволяя им вырваться наружу, но, как только предоставляется подходящий случай, они становятся бандитами или серийными убийцами.

Пока расстояние позволяло Ротанову присмотреться к бандитам, основное внимание он уделил их вооружению.

За поясом Барсика виднелся большой нож, похожий на мачете, кроме него, в руках у главаря банды находилось автоматическое пороховое ружье, способное очень быстро перезаряжаться и даже вести огонь короткими очередями. Рядом с ножом за пояс засунут пистолет. На игольник не похож, скорее, как и ружье, пороховой музейный экспонат.

Примерно так же были вооружены и остальные бандиты. За время ночного боя в башне он имел возможность познакомиться с их вооружением, и сейчас стало ясно, что ничего нового у них не появилось.

Их оружие лучше всего подходило для ближнего боя, и, как только он обнаружит свое местоположение, они постараются подойти как можно ближе…

Понадеявшись на это, он произвел свой первый выстрел с предельной дистанции, которая позволяла не беспокоиться за Линду, и, разумеется, промахнулся.

Бандиты немедленно залегли, однако, вопреки его ожиданиям, вперед не продвигались, а старались прижать его к земле редкими выстрелами, экономя патроны.

Вскоре он понял, что они пытаются удержать его на месте, чтобы дать возможность второй группе незаметно обойти его сзади.

В бинокль он видел, как эта дальняя группа, разделившись на две части и держась за пределами зоны поражения, стала обходить скалу…

Такой поворот событий он предусмотрел и именно поэтому занял позицию у подножия, — россыпи камней позволили ему скрытно обогнуть скалу и встретить приближавшихся противников огнем бластера.

Но, как выяснилось, особого толку от этого не было. Первыми выстрелами ему удалось вывести из строя лишь двоих бандитов, а затем они рассредоточились и продолжали приближаться уже ползком, не высовываясь из-за кустов и песчаных гребней. Неровная местность, окружавшая скалу, помогала им в этом.

Ротанову тоже приходилось экономить заряды. Аккумулятор бластера разряжался слишком быстро, и очень скоро, если бой будет продолжаться в таком же режиме, он останется без оружия. Бластер отлично подходил для поражения групповых целей, но по одиночным его огонь не слишком эффективен, особенно когда приходится экономить заряды.

Ко всему прочему, Ротанов не мог надолго оставить без внимания первую группу, оказавшуюся теперь у него за спиной. До нее оставалось всего метров пятьдесят, когда он вынужденно сменил позицию.

Теперь ему пришлось ползти обратно под не прекращавшимся ни на минуту огнем, который, по мере того как его противники подходили ближе, становился все опаснее…

ГЛАВА 33

Ротанову не удалось обогнуть скалу. Барсик со своими подручными его опередил, прежняя позиция оказалась захваченной, и, когда он, прижимаясь к земле, преодолевал последние метры, отделявшие его от укрытия в камнях, сверху на него неожиданно прыгнули два человека.

Схватка была короткой. Инспектора прижали к земле, завели руки назад и связали, прежде чем он успел оказать серьезное сопротивление напавшим на него бандитам.

Он попытался вывернуться и провести захват ногами, знакомый ему, увы, лишь по теоретической литературе. Но в результате лишь получил сокрушительный удар по голове пудовым кулаком сидевшего на нем бандита и на какое-то время отключился.

Когда он вновь пришел в себя и с трудом приподнял голову, на спине у него все еще сидел тот же бандит, который вполне мог бы участвовать в национальной японской борьбе, — так он был толст и тяжел.

Ротанову не удавалось даже вздохнуть. О том, чтобы вырваться, не могло быть и речи. За время его короткого обморока обстановка вокруг несколько изменилась. Скрывавшиеся за скалой бандиты собрались вокруг своего пленника.

Прямо перед ним стоял сам Барсик и внимательно изучал свинцовый футляр с откинутой крышкой, хорошо знакомый инспектору.

Время от времени Барсик отрывал взгляд от созерцания захваченной драгоценности, за которой охотился так долго, и переводил его на плененного.

— Ума не приложу, что мне теперь с вами делать…

— Давай я его прирежу! — предложил бандит, сидевший на спине у Ротанова. В ответ на эту реплику Барсик недовольно поморщился.

— Помолчи, Джар, ты мешаешь мне думать! Здесь только я решаю, кого и когда следует резать. Но в данном случае я, пожалуй, с тобой соглашусь. Живой инспектор нам совсем ни к чему.

Сидевший на Ротанове бандит с довольной ухмылкой занес кинжал над его головой и приподнялся, чтобы нанести удар в полную силу. Возможно, именно это движение и явилось причиной его гибели, потому что в этот момент события приняли совершенно неожиданный для всех участников стремительный оборот.

Стоявшая метрах в десяти от Барсика Линда вдруг с невероятной силой отшвырнула от себя двух державших ее за руки бандитов, и, прежде чем кто-нибудь успел понять, что происходит, молодая женщина двумя прыжками преодолела расстояние, отделявшее ее от заветной жемчужины.

Барсик, обладавший отменной реакцией, успел перехватить ее руку, протянувшуюся к коробке, но это ничего не изменило.

Близость жемчуга наделила Линду невероятной силой. Без всякого видимого усилия она отбросила в сторону руку Барсика, схватила жемчужину и прижала ее к себе.

В ту же секунду узкая ослепительная полоса света опоясала ее фигуру на высоте прижатых к груди рук, сжимавших жемчуг.

Через мгновение полоса превратилась в стремительно расширявшийся тонкий световой круг, который рванулся от девушки во все стороны.

Огненный сполох пронесся над лежавшим на земле Ротановым, не причинив ему вреда. Зато голова сидевшего на нем бандита была рассечена надвое, и струя горячей липкой крови хлынула на грудь Ро-танову. Лишь через несколько мгновений он понял, какая чудовищная сила была высвобождена из камня.

Все стоявшие вокруг бандиты, вместе со своим предводителем скошенные узким огненным кольцом, рухнули на землю.

Одна лишь Линда продолжала стоять совершенно неподвижно, словно изваяние. Кольцо света оставило ее во внутренней зоне и не причинило никакого видимого вреда.

Ротанов, извиваясь, словно червь, в конце концов сбросил с себя окровавленное тело бандита. Ему удалось даже сесть, и, прислонившись спиной к скале, он только теперь смог в полной мере оценить все последствия страшного светового удара.

Из почти трех десятков бандитов в живых не осталось ни одного. Их тела, каждое из которых распалось на две половины, валялись на земле бесформенными грудами. Запекшаяся от страшной температуры линия разреза предотвратила обильное выделение крови, и трупы казались разнятыми на части манекенами.

Только голова бандита, еще недавно собиравшегося проткнуть Ротанова ножом, почему-то продолжала кровоточить.

Если бы этот человек не приподнялся в последний момент, то остался бы невредимым. Верхняя часть его черепа, лежавшая в песке недалеко от Ротанова, была похожа на чашу, наполненную окровавленными мозгами.

Ротанов не мог отвести взгляда от этого страшного предмета. Все произошло слишком быстро. Его разум был не в состоянии принять и вместить череду событий, обрушившихся на него.

В конце концов взгляд Ротанова, обежав площадку, усеянную трупами бандитов, вернулся к предмету, вызвавшему световой катаклизм.

Линда, по-прежнему сжимавшая в руках кровавый камень, медленно опускалась на землю. Ее лицо, залитое смертельной бледностью, казалось лицом восковой куклы.

Ротанов попытался встать, освободиться от веревок и помочь ей. Но не было сил даже для этих простейших действий. Казалось, пронесшийся над головой световой смерч оглушил его.

В конце концов, опираясь спиной на скалу, он медленно поднялся на ноги и едва не вскрикнул от неожиданно резкой боли. Скала в том месте, где в нее ударило световое лезвие, все еще была слишком горяча.

Тонкая оплавленная линия разреза шла вокруг скалы настолько, насколько он мог ее видеть.

Вполне возможно, что утес был прорезан насквозь, через все сорок метров черного прочнейшего гранита… Никакой плазменный генератор не смог бы сотворить подобное.

Через пару минут Ротанову удалось освободиться от своих пут. Бандиты, связавшие его, не проявили должной старательности, будучи уверены в том, что пленник не останется в живых слишком долго и уж во всяком случае никуда не денется. Но судьба распорядилась иначе.

Те, кто хотели его смерти, валяются на песке, разъятые на части, а он все еще жив…

За то время пока он освобождался от веревок, Линда, упавшая на землю там, где она стояла со своим жемчугом, ни разу не пошевелилась… Как только ему удалось освободить от веревок ноги, он направился к ней, слишком медленно и слишком осторожно для человека, стремящегося помочь потерявшей сознание женщине.

Перед глазами инспектора все еще стояла картина смертоносного светового лезвия. Жемчуг по-прежнему находился на груди Линды, и невозможно было предсказать, как он поведет себя в следующий момент.

Не сводя глаз с опасного предмета, Ротанов осторожно прикоснулся к жилке на шее Линды и понял, что сердце молодой женщины не бьется. Она была мертва уже несколько минут, с того самого мгновения, когда рожденный ее волей огненный нож высосал из ее организма последние остатки жизненной силы. И лишь тогда, когда понимание этого коснулось сознания Ротанова, все остальное потеряло для него значение.

Было ли последнее действие Линды сознательным актом или произошло непроизвольно, в момент контакта с жемчужиной? Он никогда этого не узнает. И теперь это уже не важно.

Ротанов закрыл ей глаза и перенес тело за скалу, потому что не хотел хоронить ее среди разрезанных на части бандитов. Она так и осталась воином до самого последнего момента своей жизни… Ей не удалось найти здесь силу, за которой послал ее отец, но в этом не было ее вины. Чудовищные силы, управлявшие этой планетой, не желали считаться с человеческими желаниями. Им не было до них никакого дела.

Он подумал, что последнее пристанище Линды должно находиться на вершине скалы, чтобы она могла видеть восход и бескрайние пески, уходившие за горизонт. Она всегда любила простор и ветер.

Ему пришлось вначале подняться на вершину одному, чтобы выжечь в граните углубление, которое должно было стать могилой для Линды.

Батарею бластера можно было использовать не только в боевом режиме, однако на разрушение гранита ушел весь остававшийся в ней заряд. Могила получилась недостаточно глубокой, но песчаники не интересовались трупами, а хищники здесь не водились.

Ротанов положил бесполезное теперь оружие рядом с телом Линды. И подумал, что так и должно быть. Она всегда была воином и умела идти к намеченной цели, все сметая на своем пути.

Оставалось решить, что теперь делать с жемчугом, все еще прижатым к груди Линды сведенными в последнем смертном усилии руками девушки.

Если верить словам Палмеса, его следовало уничтожить. Но он не доверял Палмесу. Каждое слово этого существа порождало в сознании инспектора бесконечные сомнения. В бедствии, обрушившемся на колонию Аромы, Палмес сыграл не последнюю роль, и он до сих пор оставался загадкой для Ротанова. Прежде всего потому, что Ротанов не мог объяснить мотивы его поступков.

В какой-то мере Палмес нес ответственность и за гибель Линды… Ротанов не мог примириться с лежавшим на поверхности объяснением. Гибель Линды — не роковая случайность. Если человек умирает от наркотиков, то, по крайней мере, половину вины за это несут те, кто эти наркотики производят и продают…

Проклятый жемчуг стал для Линды своеобразным наркотиком, и, если исходить только из этого — его следовало уничтожить.

Но горькая правда состояла в том, что он должен отомстить за ее смерть, а враги, с которыми ему придется иметь дело, слишком могущественны. Ему необходимо против них мощное оружие.

Инспектор попытался разжать холодные кисти ее рук, но это ему не удалось. Тело Линды успело закоченеть, и в конце концов он прекратил свои безнадежные попытки. Не из-за того, что не мог найти способа разжать эти мертвые пальцы, а из-за того, что не мог лишить ее вещи, которая была для нее дороже жизни.

Оставив все как есть, Ротанов бросил последний взгляд на проклятую жемчужину, отнявшую у Линды жизнь. Сейчас поверхность камня казалась тусклой, но она по-прежнему упорно притягивала к себе его взгляд, словно все еще что-то пыталась сказать. Но этот шепот уже не мог проникнуть в его потрясенную утратой душу. Еще один друг, еще один человек, который мог бы стать для него спутником жизни, навсегда оставался в одиночестве под чужим солнцем.

Оторвав взгляд от камня, он торопливо завалил могилу Линды камнями.

Вскоре тело Линды высохнет, превратится в мумию и пролежит в таком виде многие тысячи лет…

Он попытался изгнать из памяти назойливую картину того, какой она станет через несколько месяцев, постарался представить ее такой, какой знал при жизни.

За последнее время жемчуг сильно изменил характер Линды — и она стала вызывать у него раздражение, но сейчас он не испытывал ничего, кроме пустоты и тяжести утраты. По-настоящему можно узнать, как дорог был нам человек, только расставшись с ним навсегда.

Ротанов молча постоял рядом с ее могилой несколько минут. Возможно, следовало прочитать какую-то молитву, но он не знал никаких молитв. Не то чтобы он был полным безбожником. Путешествуя по бескрайнему космосу, невольно убеждаешься в существовании некоего вселенского разума, управляющего множеством миров. Но он не верил, что этому разуму есть дело до отдельных существ, и тем более не верил в обряды и молитвы, придуманные людьми для собственного утешения.

Не оборачиваясь, медленно он пошел вниз, пытаясь решить, что теперь делать дальше со всем тем, что свалилось на него на этой планете.

Прежде всего, надо отыскать друзей. Подчинившись его указаниям, они ушли из разрушенной башни, и искать их следовало в новом поселении у подножия Рыжего хребта, вершина которого плавала в сиреневой дымке у самого горизонта. Добраться туда нелегко. У него не было транспорта, и он был один, кроме того, после гибели Линды ему не хотелось останавливаться на ночь в доме Гранта потому, что этот дом строили не люди, и потому, что его подлинным хозяином, скорее всего, был все тот же вездесущий Палмес. Которого он, возможно, без особого к тому основания, винил в гибели Линды.

Ротанов пересчитал заряды к игольнику — четыре обоймы, по шесть штук крошечных смертей в каждой. Слишком мало для длительного путешествия. С водой и продуктами тоже все обстояло не лучшим образом. Кроме постоянного НЗ, он не взял с собой ничего, рассчитывая вернуться в дом Палмеса на обратном пути, но сейчас не мог заставить себя это сделать. Крошечный компас, вмонтированный в его наручные часы, безошибочно указывал направление.

Чтобы пересечь пустыню и выйти к разрушенной башне, светлого времени у него не хватит, придется продолжить путь в темноте. Трезвая оценка ситуации изменила ему после гибели Линды. Появилось равнодушие к собственной судьбе и желание пойти навстречу опасности, провоцируя ее, заставляя проявить себя.

Однако даже следов песчаников, недавно сопровождавших бандитов, он не обнаружил. Если они и были поблизости, то найти их днем еще никому не удавалось. Они ждут в своем тайном убежище, когда наступит ночь. Вскоре ему предстояло выяснить, насколько верны эти предположения.

ГЛАВА 34

Песчаные холмы, поросшие густой растительностью, издали похожей на пеньки вырубленных земных деревьев, вскоре сменились барханами. По этому признаку Ротанов понял, что пересек километровый язык прерий, отделявший пустыню от дома Гранта (или все-таки Палмеса?) и прибрежных районов, в которых располагалась бывшая земная колония, ныне полностью разрушенная.

Он все чаще называл про себя строение, приютившее их во время предыдущего перехода, «домом Палмеса», хотя Палмес в нем определенно не жил. Если уж кто и обживал этот дом, так это Грант, написавший там свою летопись катастрофы. Но Палмес, хоть и неофициально, представлял те таинственные силы, которые управляли Аромой и создали этот дом для каких-то своих, неведомых и непонятных людям целей. Кроме того, Ротанов не сомневался, что Палмес принимал в создании дома самое непосредственное участие.

Ротанов шел с максимально возможной скоростью, но все равно солнце опускалось к горизонту быстрее, чем он рассчитывал. Не меньше восьми часов ему предстояло провести на открытой местности, в самое опасное ночное время да еще в районе, где песчаники встречались чаще всего. Но, несмотря на это, он не собирался останавливаться, а лишь еще больше увеличил скорость своего передвижения.

Немалую роль в решении продолжить поход ночью сыграла странная безразличность к собственной судьбе, которая появилась в нем после гибели Линды.

Слишком легко отнимала у людей жизни эта жестокая планета, и он еще не оправился от постигшей его утраты, чтобы противостоять ей в полную силу. Его сознание то и дело воскрешало в памяти недавние события, связанные с гибелью женщины, которая одновременно была ему и самым близким, и самым далеким человеком. Бесполезные сожаления о собственной черствости, о том, что не успел сделать для нее то, что мог бы сделать, мучили его постоянно. Из памяти постепенно исчезали ее поступки, приведшие к их фактическому разрыву, оставались только хорошие воспоминания. Так уж устроена человеческая память, она всегда очищает образы тех, кто ушел от нас навсегда.

Линда была так внимательна к нему после той пустяковой царапины на его руке, полученной во время схватки с песчаниками…

Проснувшись однажды утром, он увидел ее сидящей на краю постели и внимательно изучающей его лицо… Чего-то она ждала от него… Ждала, но так и не дождалась, возможно, всего лишь простого знака ответного внимания…

Не эта ли его душевная черствость, которую он прикрывал объяснениями занятости, важными, неотложными делами, постоянно требовавшими его присутствия, явилась главной причиной их взаимного охлаждения?

Лишь сейчас он начинал понимать, как была дорога ему эта женщина. И бесполезные теперь сожаления лишь прибавляли горечи к его и без того мрачному настроению.

Через какое-то время идти стало легче, потому что из-под ног исчезли колючие бочкообразные кусты травы, почва выровнялась, а песок в этом переходном между прерией и пустыней месте был покрыт твердой коркой, свободно выдерживавшей его вес. Зато каждый шаг сопровождался теперь предательским хрустом, казавшимся ему оглушительным. Солнце уже скрылось за горизонтом, и наступило время ночных фантомов этой планеты — слишком кровожадных, чтобы их можно было отнести к обычным хищникам.

Непроизвольно форсируя свое передвижение, он выбился из сил настолько, что вынужден был остановиться, чтобы справиться с одышкой.

К каждому из нас, в конце концов, приходит пора, когда вдруг начинаешь понимать, что молодость осталась позади, и то, что раньше казалось простой задачей, превращается в проблему.

Он невольно подумал о том, что утраты в этот период приобретают характер роковой необратимости, у человека не остается ни сил, ни времени, чтобы справиться с их последствиями.

Невозможно заменить ушедших навсегда друзей молодости. И даже, если подобные замены происходят, новые друзья никогда уже не походят на тех, кто ушел.

Происходит и еще одно, гораздо более горькое изменение. Вдруг с удивлением начинаешь замечать, что давние друзья преобразились за прошедшие годы так сильно, что уже ничем не напоминают прежних, веселых и беззаботных парней, готовых идти за тобой в огонь и воду. Обремененные семейными заботами, детьми, болезнями, житейскими проблемами, они не всегда находили время даже для традиционной встречи после возвращения кого-нибудь из них из дальнего космического похода…

Тяжело вздохнув, Ротанов присел на камень в неглубокой ложбинке между барханами. Небосклон на западе уже потерял свой багровый закатный оттенок, и небо усыпали пока еще бледные звезды, огромные, как глаза ночных хищников.

Стало прохладно, но огня в этой ночи, полной призрачных опасностей, он не мог себе позволить и почти силой заставил себя перекусить последними бутербродами из своего НЗ. Вязкий концентрат, намазанный на галеты, застревал у него в горле, а его вкус напоминал машинное масло.

Он старательно пережевывал пищу, экономно запивая ее маленькими глотками воды, когда до него долетел звук, похожий на стон. Звук заставил его прервать скромную трапезу, вскочить и прислушаться. Ротанов был уверен, что не ослышался, хотя здесь некому было стонать, — песчаники молчаливы, они не производят ни звука даже тогда, когда погибают.

Возможно, это был человек, попавший в беду, хотя голос мало походил на человеческий, да и вряд ли кто-нибудь осмелился бы в одиночку, подобно ему, бросить вызов здешней ночи.

Он заставил себя собрать вещи, подняться и идти дальше, навстречу новой, неведомой опасности. Звук донесся с той стороны, куда теперь лежал его путь. К счастью или нет, но стон больше не повторился, хотя Ротанов добросовестно прислушивался и готов был изменить направление своего движения, чтобы прийти на помощь тому, кто в ней нуждался.

Звезды, по мере того как солнце все дальше уходило за горизонт, становились ярче, их свет лился со всех сторон, постепенно наполняя пространство вокруг Ротанова голубоватым сиянием, не дающим теней.

Песок под ногами стал похож на воду, корка постепенно истончалась и наконец исчезла совсем. Ноги по щиколотку увязали в рыхлой массе, теперь каждый шаг давался с трудом. Но зато сейчас Ротанов точно знал, что углубился в пустыню на значительное расстояние. Большая часть пути осталась позади, и вскоре должна была показаться иззубренная стена разрушенной гигантской башни, похожая издали на челюсть дракона.

Равномерное движение убаюкивает, обманчивая тишина и неизменность окружающего пространства притупляют внимание, и, наверно, поэтому он пропустил момент, когда впереди, перечеркнув горизонт еще более мрачной, сгустившейся тенью, возникла стена разрушенной башни — последняя веха его ночного похода.

Но, даже увидев ее, он не сразу поверил в то, что благополучно миновал большую часть своего смертельно опасного пути. Однако главная опасность все еще ждала его впереди. В окрестностях башни всегда было много следов песчаников. Они собирались здесь целыми стадами по какой-то неведомой ему причине и бродили вокруг, не смея проникнуть за черту давно уже ставших чисто символическими стен разрушенной башни…

Его отчаянный поход мог нелепо закончиться перед самым убежищем, в когтях у этих чудовищных тварей, которые нападали не ради пищи и убивали, разрывая тела людей острыми, как клинки, полуметровыми когтями.

Инспектору хотелось выяснить, чья изощренная, злобная фантазия спроектировала, а затем и создала эти совершенные машины убийства? Какую цель преследовали их создатели? Очистить планету от людей? Но тогда почему они остановились на полпути, когда цель была уже почти достигнута? Зачем создали зоны резерваций, недоступные для песчаников, вроде этой башни?

В том, что касается башни, полной уверенности у него не было. Возможно, здесь потрудились другие, враждебные создателям песчаников силы, — и если он прав, было бы неплохо найти эти силы и выяснить, что они собой представляют.

Ротанов отчаянно нуждался в союзниках, полностью осознавая свое беспомощное положение, в котором оказался, согласившись на предложение руководства отправиться на Арому с разведывательной миссией, без соответствующей силовой поддержки. И, растеряв во время своей миссии большую часть тех, кто согласен был его поддержать. Возможно, в поселении, возникшем после катастрофы, он отыщет новых сторонников, но туда еще нужно было попасть. К колонии вел долгий трехдневный путь, и на этом пути не было никаких ночных убежищ, вроде загадочной древней башни.

Песчаников, несомненно, что-то притягивало к этому месту. Может быть, они вместе с другими творениями энергетического монстра, явившегося из глубин океана, не имеют ничего общего с хозяевами Аромы? Если эти самые хозяева, на которых так настойчиво намекал Палмес, вообще существуют где-нибудь, кроме его собственного воображения.

Но ведь кто-то в незапамятные времена разрушил это титаническое сооружение, к обломкам которого Ротанов теперь приближался. Кто-то весьма могущественный. Что, если этот «кто-то» все еще здесь? Что, если монстры, вышедшие из моря, лишь небольшая часть той странной картины расстановки сил на этой планете, которая начала складываться у него в мозгу?

Арому следовало объявить закрытой для всех кораблей, кроме специально оснащенных исследовательских экспедиций. Но его заключение еще долгие годы не достигнет правительства Федерации и, возможно, вообще не появится на свет, если он не вернется из своего ночного похода живым…

Ротанов нащупал на поясе ребристую рукоятку игольника. Оружие придало ему немного уверенности в том, что предпринятый им поход имел хоть какой-то смысл… Ему не удалось спасти Линду, зато встреча с Палмесом преподнесла обильную пищу для размышлений.

Он не верил Палмесу, что его хозяева непричастны к происходящему на планете, и, оставив в стороне бессмысленные умозаключения, не основанные на достаточном количестве фактов, сосредоточился на сиюминутной задаче — медленному и осторожному продвижению к стене башни.

Пройдя с десяток шагов, он припадал к земле и прислушивался, приложив ухо к какой-нибудь твердой поверхности. К счастью, вокруг было много выходов твердой материнской породы, лишь слегка присыпанной песком. Камни хорошо проводили звук, и Ротанов знал, что сможет услышать шаги песчаников на большом расстоянии. Их острые лапы, вонзаясь в почву, издавали характерный, достаточно громкий скрип. Его главной задачей стал теперь выбор направления, не пересекавшегося с путями их движения. Ему уже несколько раз приходилось сворачивать в сторону и надолго замирать на месте, чтобы волна шелестящих звуков, то и дело катившаяся вдоль стен башни, не накрыла его.

Когда он в очередной раз проводил свою «слуховую разведку», его ушей коснулся звук, наверняка ничего общего не имеющий с песчаниками.

Казалось, под землей кто-то глубоко и мерно дышит… Кто-то, настолько огромный, что от его дыхания едва заметно колебалась земля…

Что-то здесь было еще, кроме торчавших у всех на виду развалин, что-то скрывалось в глубине под ними, и он очень хотел узнать, что именно. Но пока ни единой догадки и не единой конструктивной мысли не родилось в его мозгу. И не было ни малейшей возможности что-то предпринять, чтобы приоткрыть завесу тайны над этой новой загадкой… Он всегда испытывал горькое разочарование, когда сталкивался с загадкой, разгадать которую не мог просто из-за отсутствия соответствующих технических средств. Будь у него сейчас самоходный бурильщик «СС20», и через пару часов он знал бы все об этом непонятном источнике звуков.

Вскоре звуки полностью смолкли, и ничем не нарушаемая тишина пустыни вновь заставила его напряженно прислушиваться, неподвижно лежа на земле.

Наконец, проведя в таком неудобном положении не меньше получаса и убедившись, что вокруг не слышно характерных звуков, издаваемых песчаниками при движении, он решительно поднялся на ноги и одним броском преодолел последнюю сотню метров, еще отделявшую его от стен башни.

Здесь Ротанов смог наконец отдышаться и отдохнуть. Он собирался провести в развалинах весь остаток ночи, а возможно, и следующие сутки.

Нельзя сказать,чтобы он был так уж сильно измотан физически, его влекла к этим развалинам загадка их происхождения и необходимость хоть немного отойти от кровавой схватки с бандитами, закончившейся так трагично… Вряд ли за сутки он узнает что-нибудь новое об этом месте, но, по крайней мере, следовало предоставить судьбе лишний шанс. Торопиться теперь ему было некуда. Его товарищи должны были уйти отсюда несколько дней назад, и нагнать их до нового поселения он все равно не сможет. Так что лишний день, который он собирался провести в развалинах, по существу ничего не менял в его положении.

Взобравшись на знакомый зубец, на котором он нес последнее дежурство, перед тем как отправиться в погоню за бандой Барсика, Ротанов внимательно осмотрел загроможденную обломками стены гигантскую внутреннюю площадку башни.

Сейчас трудно было поверить, что вся эта площадь когда-то действительно была полом титанической башни, но тем не менее это было именно так.

Внешний, поверхностный осмотр ничего не прояснил. И не было ничего, что напоминало бы здесь о присутствии людей.

Неожиданно он осознал, что это открытие ему неприятно. Несмотря на отданный Хорсту прямой приказ немедленно после его ухода следовать к новому селению колонистов, Ротанов подсознательно надеялся, что они все же дождутся его возвращения… Но этого не случилось, и теперь горечь от недавней потери близкой ему женщины смешалась с пронзительным чувством одиночества.

Он не раз думал о том, что люди — стадные животные… Особенно остро это чувствуется на чужих планетах, в такие вот ночи, когда окажешься один среди враждебных человеку развалин…

Огромные параллелепипеды, разбросанные по всему двору, сейчас напоминали могильные надгробия, от них исходила непонятная угроза, и он не мог понять ее причины.

Ротанов знал, что его тренированная психика, закаленная в многочисленных походах по чужим мирам, не станет бить тревогу без серьезного к тому повода. Что-то здесь скрывалось, в этих развалинах, — возможно, что-то общее с тем звуком, который добрался до него сквозь толщу породы, когда он еще только подходил к башне…

Неотступавшая тревога заставляла его снова и снова осматривать ночной двор. Здесь ничего не менялось, все казалось неподвижным и мертвым. Разве что редкие отблески света пробегали по черным надгробиям дальних параллелепипедов, едва различимые на их гранях… И наконец, это наблюдение пробилось к сознанию инспектора.

— Свет? Откуда здесь свет?! Он не был отражением звезд, слабый источник света находился где-то здесь, в самом центре лежавшего перед ним двора.

Чтобы разобраться в этом и убедиться, что зрение его не обманывает, пришлось спуститься со стены во внутреннее пространство башни.

Внизу масштабы окружающего сразу же изменились. Параллелепипеды казались теперь заброшенными зданиями, а промежутки между ними — запутанными улицами мертвого города. Он почти сразу потерял нужное направление, и никаких отблесков уже не было видно. Из-за дурацкой спешки он не наметил путь, ведущий к источнику света, и теперь вынужден был идти по памяти.

К счастью, зрительная память никогда не подводила его, и, прикрыв глаза, стараясь различать дорогу перед собой, не больше чем на пару метров, он Двинулся вперед, наугад выбирая направление, а когда ему показалось, что пройдено уже достаточно — взобрался на ближайший блок и сразу же, метрах в двадцати, увидел желтоватый живой огонь костра.

В узком пространстве, между стоявшими рядом блоками, сидели четыре незнакомца. И еще трое пленных, связанных сыромятными ремнями. Он узнал их сразу, несмотря на то, что их лица находились в тени нависавшего над ними каменного обломка.

Теперь он знал, почему его не встретили… Однако в представшей перед его глазами картине была одна загадка, ответ на которую он должен найти, прежде чем решить, как поступить дальше.

Каким образом эти четверо непохожих на бандитов людей смогли справиться с его друзьями?

Он еще мог предположить, что они застали врасплох Хорста и Гранта, но трудно было поверить, чтобы опытный космический десантник, каким был Зарудный, мог позволить этим четверым фермерам спеленать себя, словно какую-то куклу…

Четверо незнакомцев, расположившихся вокруг костра, походили именно на фермеров или торговцев, вот только торговать здесь было не с кем.

Возможно, эта группа шла за поживой в оставленный колонистами город и по дороге наткнулась на его друзей… Грант рассказывал, что, пренебрегая опасностью, колонисты объединяются в небольшие отряды, чтобы раздобыть в обезлюдевшем городе еще сохранившиеся там остатки консервированного продовольствия, инструменты или оружие. Все это ценилось в новой колонии на вес золота. Из таких походов многие не возвращались.

Выглядели все четверо искателей приключений довольно неважно. Обросшие щетиной, в грубой одежде, явно перекроенной из старых вещей, они казались истощенными и отчаявшимися.

Судя по запаху, доносившемуся из небольшого котелка, висевшего над костром, все, чем они располагали на ужин, состояло из стандартных концентратов, извлеченных, по-видимому, из рюкзаков его друзей. Оружие тоже оставляло желать лучшего. Ножи, самодельные самострелы, лишь у одного было пороховое ружье. Странно, что он не обнаружил у них бластера Зарудного даже при самом тщательном осмотре. Еще одна загадка?

И все же эти люди каким-то непонятным образом смогли одержать верх над опытным десантником, способным в случае необходимости без всякого оружия вывести из строя вдвое большее число людей…

Это соображение какое-то время удерживало Ротанова от немедленных действий, заставляя продолжать наблюдение из своей засады. Нет ничего хуже, чем начинать схватку в неясных обстоятельствах. Четверо колонистов спокойно сидели вокруг открыто разведенного костра, не выставив даже охраны… Что-то здесь было не так.

Чтобы проверить мелькнувшую догадку, он вынужден был перейти к активным действиям и, не высовываясь из-за угла блока, дружелюбно произнес:

— Приветствую вас, любезные путники! Не разрешите ли присоединиться к вашему огоньку?

Наверно, ничего глупее и неожиданнее этой фразы не звучало здесь со времен катастрофы.

Все четверо мгновенно вскочили на ноги, и ствол ружья безошибочно повернулся в ту сторону, откуда раздался голос Ротанова.

— Кто ты, черт возьми? Выходи на свет, чтобы мы могли тебя рассмотреть!

— Я инспектор Ротанов.

— Инспектор? Какой еще инспектор?! Выходи на свет и держи руки так, чтобы мы их видели!

Он безоговорочно выполнил их требование, усмехнувшись украдкой. Если бы он хотел причинить им вред, он сделал бы это, незаметно подкравшись в темноте, без всяких разговоров.

Эта четверка не была знакома с элементарными правилами безопасности, и, кажется, он начинал понимать, почему Зарудный позволил себя связать.

ГЛАВА 35

Ствол ружья был направлен прямо в лицо Ротанову. Его отделяло от стрелка несколько метров — слишком мало для того, чтобы можно было надеяться на промах, и слишком много, чтобы пытаться выбить у него оружие.

Остальные трое из этой пестрой компании не двинулись со своих мест, заинтересованно глядя на развернувшееся на их глазах представление. Это лишний раз подтвердило вывод Ротанова о том, что люди, пленившие его товарищей, не знакомы с элементарными правилами рукопашной и не относятся серьезно к его неожиданному для них визиту. Это было ему на руку и позволяло отвлечь внимание на себя.

Связанный Зарудный, находившийся позади всех остальных участников этой сцены, сделал непонятное движение, словно пытался нырнуть.

— Медленно достаньте пистолет и бросьте его мне! — произнес владелец ружья суровым и в то же время не слишком уверенным тоном. Похоже, его тоже одолевали сомнения относительно столь легкого пленения этих хорошо вооруженных незнакомцев, в особенности ему не нравился Ротанов, что называется, добровольно отдавшийся им в руки.

— Насмотрелись шпионских фильмов! — недовольно пробурчал Ротанов, но и это требование выполнил, угловым зрением продолжая наблюдать за странными телодвижениями Зарудного и предоставляя ему дополнительное время для того, чтобы закончить задуманное.

Подхватив оружие, человек с ружьем, очевидно, главный среди этой четверки, выкрикнул свое следующее требование сорвавшимся от волнения голосом:

— Руки за голову и два шага вперед!

Люди, не уверенные в себе, вдвойне опасны, и с этой нелепой ситуацией необходимо было покончить как можно быстрее.

Ротанов медленно, словно нехотя, завел руки за голову, проделал положенные два шага, но не остановился и, неожиданно сменив темп движения, продолжил его в сторону своего противника, державшего ружье. Он видел, что Зарудный, растянувший свои путы, успел выскользнуть из них и оказался за спиной у троих по-прежнему безмятежно сидевших у костра искателей приключений.

Для того чтобы синхронизировать свои действия, ни Ротанову, ни Зарудному не понадобилось ни одного лишнего слова.

Ружье, выбитое из рук незадачливого охотника ударом Ротанова, отлетело далеко в сторону, а трое остальных, так и не успев подняться на ноги и понять, что, собственно, происходит, неожиданно распластались на земле, уткнувшись лицами в сухой песок, и теперь уже Зарудный неторопливо, словно играя, связывал им за спиной руки обрывками своих собственных пут.

За несколько коротких секунд роли переменились.

— Зачем ты позволил им вас связать? — спросил Ротанов, развязывая ремни на Гранте и Хорсте.

— Они тут что-то искали. Мне захотелось выяснить, что именно. Я подумал, что получить нужную информацию можно быстрее, если позволить им взять нас в плен. И не ошибся. Не успев нас связать, они начали болтать о своих планах.

— Так что же они искали?

— Врата рая, — проворчал Хорст, разминая затекшие руки. — И ради этой чепухи ваш десантник позволил этим придуркам связать нас!

— Врата рая — вовсе не чепуха, — вступил в разговор Грант. — Они действительно существуют и находятся где-то в этих развалинах.

— Что они собой представляют, эти ваши «врата»?

— Толком никто этого не знает, но раз в месяц, когда луны этого мира оказываются на одной линии с солнцем, здесь происходит что-то странное… Сегодня как раз такой день, и каждый раз, во время лунного противостояния, десятки людей отправлялись в пустыню за поисками своего счастья. Они проделывали это задолго до катастрофы, но обратно возвращались лишь немногие, которым посчастливилось заблудиться в пустыне. Те же, кто добирались до развалин в ночь лунного противостояния, не возвращались уже никогда. Возможно, нам повезет, и мы сами сможем убедиться в том, сколько истины в этой легенде.

— Ничего себе везение! — возмутился Зарудный. — И за столько времени вы не смогли выяснить, что здесь происходит, а теперь кормите нас какими-то дурацкими легендами!

— Это не легенды! — внес свою лепту в разгоравшийся спор предводитель неудачливых искателей приключений, на руках которого Ротанов как раз затягивал последний узел. — Врата существуют! Петрас нашел их, сумел войти и сумел вернуться! И перестаньте затягивать на мне эти веревки! Я не собираюсь никуда бежать! Что вам вообще от нас надо? Кто вы такие?

— Но я же вам говорил, я инспектор внеземных поселений, — пояснил Ротанов, продолжая деловито затягивать узел. — Вы сами-то кто такие?

— Мы поселенцы! Те самые, что ждали от вас помощи после катастрофы, но так и не дождались ее!

— На Земле ничего не знали о постигшей вас катастрофе.

Давно не бритая физиономия предводителя, украшенная рыжими растрепанными бакенбардами и такими же усами, выражала недоверие и неприкрытый гнев.

— Тогда почему вы здесь? И где ваши корабли, где десантники?

— С одним вы уже познакомились, остальные прибудут позже. Но для того, чтобы получить реальную помощь, необходимо связаться с Землей и доставить туда информацию о том, что произошло на вашей планете. Надеюсь, вы мне в этом поможете.

— Сейчас разбегусь! Ты бы еще на горло веревку мне накинул!

Ротанов усмехнулся и неожиданно для остальных, одним движением ножа разрезал на предводителе путы, которые незадолго до этого так старательно затягивал.

— Ты первым начал играть с веревками, упражнялся на моих спутниках, так что нечего обижаться. А теперь давай рассказывай все, что знаешь об этом «рае» и о том человеке, который оттуда вернулся.

Рыжий нехорошо усмехнулся, расправил затекшие плечи и процедил, не глядя в лицо Ротанову:

— С чего это я должен тебе что-то рассказывать? Ты мне кум или брат? Кто ты вообще такой? Говоришь, инспектор, а документы у тебя есть?

— Документы у меня есть, но тебе они не нужны.

— Это еще почему?

— Потому что ты мне и так все расскажешь. — Ротанов придвинулся поближе и поймал убегающий взгляд предводителя. — Хочешь знать почему?

— Изобьешь, что ли?

— Это не мои методы. Ты хочешь вернуться отсюда домой?

— Ну?

— Тогда давай рассказывай. Сам говорил, никто еще отсюда не возвращался, и мы не вернемся, если останемся каждый сам по себе. Тот, что вернулся, как там его… Петрас, он что, один ходил?

— Да нет, их команда была. Лучшая наша команда охотников.

— Ну вот видишь!

— А чего тут видеть?! — вновь взбрыкнул предводитель. — Впятером уходили, а вернулся только один!

— Где он сейчас, этот счастливчик?

— А бес его знает! Исчез, как и не было. С неделю по поселку слонялся, байки разные рассказывал, а затем исчез без следа. Должно быть, опять в свой «рай» подался.

— И ты с друзьями решил за ним последовать?

— А что нам остается делать? Земля нас бросила, проклятые песчаники загнали в резервацию, только на врата и остается надежда! Петрас говорил, они выходят в любой мир, какой ты себе пожелаешь. Куда хочешь, словом, туда и попадешь! А в резервации оставаться — одна погибель. Люди мрут от болезней, от голода, от песчаников — мрут, как мухи.

— Ну хорошо, расскажи мне историю счастливчика, которому удалось вернуться из «врат» живым, и постарайся подробно передать все, что он рассказывал об этом месте.

— Это долгая история…

— А нам спешить некуда, ночь большая, и твоих «врат» пока все равно не видно.

— Петрас был нашим лучшим охотником…

— Подожди-ка, я что-то не понимаю, на кого он тут охотился? — перебил Ротанов. — Здесь нет биосферы. Нет никаких животных, не песчаников же вы едите!

— Охотниками мы называем тех, кто охраняет поселение от песчаников.

— Опять тут какая-то неясность. Если бы песчаники на вас по-настоящему напали, то никакие охотники не смогли бы их остановить!

— Конечно, не смогли бы. Но песчаники на нас не нападали, они вообще никогда не заходят на территорию поселка. Словно его кто-то обнес невидимым забором.

Но вокруг по ночам шлялись отдельные бродячие особи и, случалось, нападали на одинокого путника или отбившуюся от дома скотину. Хотя зачем они это делали, я не понимаю, жрать-то они никого не жрали, только разрывали убитых и разбрасывали их вокруг поселка, словно напугать нас хотели. Вот на них и наловчились наши охотники ставить ловушки да западни. Одного—двух за месяц им удавалось уничтожить.

— Интересно, как это им удавалось? — недоверчиво процедил Зарудный. — Песчаника колом не убьешь!

— В этом нет ничего удивительного, — поддержал рассказчика Ротанов. — Древним охотникам удавалось завалить даже мамонта, если тот попадал в заранее подготовленную яму с кольями. Песчаники, как мне кажется, не обладают собственным разумом, они лишь выполняют команды, полученные извне. Но продолжай свой рассказ! — вновь обратился Ротанов к Игнатию, так звали рыжего предводителя.

Постепенно между всеми участниками этого необычного ночного «сидения» устанавливалось взаимопонимание. Зарудный развязал остальных пленных, и все уселись вокруг костра, внимательно слушая рассказ Игнатия. Тот, кто слушал эту историю впервые, старался не пропустить ни слова, остальные же иногда поправляли рассказчика, если, по их мнению, он что-то забывал или искажал события.

Через несколько месяцев после исхода и катастрофы, когда боль от утраты близких и чудовищная трагедия, происшедшая в городе, стали постепенно забываться, по поселку поползли слухи о том, что в развалинах древней башни существует тайный проход или врата и тот, кто сумеет в них пройти, сможет исполнить любое свое желание… Эта легенда существовала и раньше, до катастрофы, но сейчас отчаявшиеся люди хватались за нее, как за последнюю соломинку.

Кто распространял эти слухи, так и осталось невыясненным. Да это, в свете дальнейших событий, не так уж и важно. Петрас решил убедиться в том, сколько правды содержится в этих рассказах, и, дождавшись противостояния трех лун, собрал своих верных товарищей охотников на большой совет, на котором и убедил их отправиться к развалинам в ту ночь.

Они ушли — и не вернулись. Только через шесть недель на окраине поселка неожиданно появился сам Петрас, оборванный, грязный и, как показалось большинству из тех, кто его знал, потерявший свой прежний облик…

— Об этом, пожалуйста, подробней! — прервал Ротанов рассказ Игнатия. — Что значит «потерял свой прежний облик»?

— Ну он стал на себя не похож… Не, внешне, нет, его лицо и фигура не изменилась, но вот поведение… И странные рассказы, которые жители поселка передавали из уст в уста всем, кто его знал, безошибочно указывали на то, что перед ними какой-то новый Петрас.

— Он рассказал, что именно с ним произошло в развалинах?

— Только об этом он и говорил, подбивая людей идти на поиски врат. За это старейшины, в конце концов, выгнали его из поселка. Он говорил, что за вратами лежит иная страна — для каждого своя. Страна, которая может изменяться так, как пожелает путник, ее достигший. Он может воплотить там в жизнь любую свою неосуществленную тайную мечту, может стать, кем только пожелает. По его словам, все, что происходит за вратами, похоже на прекрасный сон.

— Тогда зачем он вернулся?

— Он считал, что должен указать нам путь к спасению, это была его миссия.

— Еще один сумасшедший! — проворчал Хорст, наливая в свою кружку чай из котелка. — Насмотрелся я этих «мессий» на Земле!

— Петрас не был сумасшедшим. Только не это. Он был отрешенным, не от мира сего, но он не был сумасшедшим! — вступил в разговор один из спутников Игнатия, молодой парень, до сих пор сохранивший в своем облике черты городского жителя.

— Вы его хорошо знати?

— Он бывал в нашем доме, еще до своего похода в развалины, и ухаживал за моей сестрой, так что, можно сказать, мы были знакомы достаточно хорошо.

— Расскажите подробней о том, что с ним произошло за пределами врат.

— Он не очень любил говорить об этом. Считал, что словами описать это все равно невозможно. Каждый должен испытать сам.

— Похоже, вся эта история хорошо разыгранная мистификация! — вновь вступил в разговор Хорст.

— Я так не думаю, — вступился за Игнатия Ротанов. — За такой сложной, специально разыгранной мистификацией должен кто-то стоять, кому-то она должна быть выгодна. Но я не вижу причин, по которым кто-то решил мистифицировать загнанных в Угол, сломленных и неспособных к сопротивлению жителей бывшей колонии. Вполне возможно, что Петрас случайно наткнулся на что-то, действительно важное.

— Ты веришь всей этой чепухе? — упорствовал Хорст.

— Здесь я многому научился верить. Петрас говорил что-нибудь о тех, кто встретил его за вратами? О хозяевах того места?

Игнатий отрицательно мотнул головой.

— Только о страже, который стоит перед вратами.

— Кто это? Человек, робот или нечто, подобное песчанику?

— Существо. Каждый раз оно другое. По словам Петраса, у него всего лишь одна задача — решать, достоин ли посетитель пройти через врата.

— И как же он решает такую сложную задачу?

— Он задает один-единственный вопрос. Редко — два. Выслушав ответ, страж или открывает проход, или закрывает его навсегда для этого человека. Все дальнейшие попытки пройти через врата для тех, кого страж отверг, будут уже бесполезны.

— И какие же вопросы задает страж? — Зарудный по-прежнему не скрывал своего скептицизма.

— Каждый раз они разные, для каждого человека свои. Он может спросить, например, об отношении человека к таким понятиям, как честь, совесть, или любит ли тот свою тещу. Никто не может угадать, о чем спросит страж.

— Ты говоришь так, словно, кроме Петраса, кто-то еще возвращался после того, как прошел через врата.

— Это уже слухи. Говорили, что ушедшие через определенное время ненадолго, всего на несколько часов, появлялись в деревне, навещали своих родственников. Но почему-то, кроме самих этих родственников, их никто не видел.

— А что происходит с теми, кто не выдержал испытания? Кто не смог дать правильный ответ стражу и не прошел через врата? Они возвращались в деревню? — спросил Ротанов.

Игнатий печально покачал головой.

— Они никогда не возвращались. Какое-то время эти люди бесцельно бродили вокруг развалин, раз за разом стараясь повторить свою неудавшуюся попытку, проход, и так продолжалось, пока с ними не расправлялись песчаники.

Так или иначе, из-за этой истории с вратами в колонии осталось совсем немного людей, способных постоять за себя или хотя бы выполнять необходимую для общины работу. Совет старейшин решил, что мы обязаны выяснить наконец, что здесь происходит. Когда мы увидели ваших спутников, мы решили, что они имеют отношение к вратам. Здесь неоткуда взяться посторонним. Потому и напали на них, думали, что им известен путь…

Их разговор был прерван неожиданным грохотом. Волна землетрясения прошла по древним развалинам, стряхнув со стен осколки камня и добавив трещин.

Но этим события не ограничились. Вновь появился звук, так не понравившийся Ротанову еще на подходе к башне. Вначале слабый, он перешел на более высокие ноты и постепенно достиг сотен децибел. Ощущение было таким, словно само небо рухнуло на них.

Казалось, голова сейчас лопнет, не выдержав этого чудовищного воя. Хорст и Грант опустились на колени, зажимая уши руками, и только Ротанов и Зарудный еще держались на ногах, но и им казалось, что они вот-вот потеряют сознание.

Неожиданно звук оборвался на самой высокой ноте, и тишина после его исчезновения, в первые мгновения показалась им еще более пронзительной, чем сам звук.

Лишь через несколько минут они пришли в себя. Но не успели обменяться мнениями по поводу происходящего. События слишком быстро следовали одно за другим.

Теперь появился свет. Он возник где-то в центре развалин и первое время походил на луч прожектора, установленного среди нагромождения блоков. Но, прежде чем Ротанов успел сдвинуться с места, чтобы выяснить природу этого светового явления, луч сузился, и со стороны светового столба снова донеслись непонятные звуки. На этот раз, правда, не столь оглушительные. Что-то скрежетало и двигалось метрах в пятистах от них.

— По-моему, там что-то движется! — крикнул Зарудный, приводя свой бластер в боевое положение.

— Не торопись стрелять. Сначала надо выяснить, что происходит!

— Это врата! Их появлению всегда предшествует свет и грохот! Мы должны попытаться пройти, возможно, эго наш единственный шанс! — крикнул похожий на горожанина молодой парень, и, прежде чем Ротанов успел их остановить, трое колонистов, сорвавшись с места, исчезли в окружавшем их мраке. Только Игнатий продолжал неподвижно стоять рядом с костром.

— Почему они ушли одни? Почему не вместе с нами?

— Они считают, что тот, кто первым доберется до врат, получит дополнительный шанс.

— Почему же ты не последовал за ними?

— Потому что я так не считаю. У каждого есть свой шанс. И кроме того, вы верно заметили — гораздо больше шансов на успех, если действовать командой. Возможно, нам удастся хоть что-то выяснить и остановить безумие, уничтожающее остатки нашей колонии. Я хочу сделать это и надеюсь на вашу помощь!

Игнатий говорил искренне. Ротанову показалось, что в эти минуты он приобрел нового друга. И невольно вслед за этой пришла другая мысль — как много друзей осталось за очередным поворотом его дороги… Слишком уж крутой оказалась тропа…

— Мне кажется, старейшины не ошиблись, выбрав тебя для этой миссии. Будем разбираться вместе! — Ротанов постарался, чтобы эта фраза прозвучала не слишком покровительственно.

ГЛАВА 36

Проход они нашли без труда. Собственно, его и не нужно было искать. Свет, похожий на луч прожектора, не угасал ни на минуту, и вскоре, руководствуясь этим хорошо заметным ориентиром, они вышли на широкую площадку, свободную от блоков и каменных обломков. В ее центре находился большой черный параллелепипед, из верхней грани которого изливался в небо ослепительный синий луч, похожий на сверкающий водопад. Ветер нес из пустыни мелкий песок и песчинки, попадая в луч, они расцвечивали его, словно цветной серпантин.

— Странно, что мы до сих пор не обнаружили этого камня, — место уж больно приметное, — проговорил Зарудный, внимательно всматриваясь, словно хотел запечатлеть в памяти мельчайшие детали открывшейся им картины. — Даже без луча мы должны были заметить этот камень раньше!

— А его здесь наверняка раньше не было, — возразил Игнатий. — Врата выходят из-под земли после землетрясения, недавно оно произошло. Тогда и появились врата.

— Ты уверен? Это действительно ваши врата рая?

Игнатий ничего не ответил, но по счастливой улыбке, застывшей на его лице, ответ угадывался сам собой.

— Хочешь войти первым? Это право принадлежит тебе заслуженно, — спросил Ротанов, с нескрываемым подозрением рассматривая черный монолит.

— Если вы разрешите… — Игнатий двинулся к камню, словно сомнамбула, почти не замечая окружающих.

— Зачем ты ему разрешил? — взорвался Зарудный. — Не дело гражданских лезть поперед батьки в пекло! Мы даже не узнаем, что с ним произойдет!

— Сколько их здесь уже было, выживших после катастрофы колонистов? Он верит в свою легенду и шел сюда специально за этим — пусть попробует войти. Это его право. Мы хотя бы убедимся, что не стукнемся лбом о каменную стену.

— Но здесь даже входа нет!

— Вот именно поэтому я и пустил его первым. Пусть докажет, что врата не пустая выдумка.

— А как же свет? Откуда он здесь берется?

— Не знаю, — честно ответил Ротанов. — Судя по звуку, под землей работают какие-то мощные механизмы.

Игнатий тем временем подошел к камню вплотную и опустился перед ним на колени.

— Он что, молится? — Зарудный все еще кипел от негодования, недовольный решением Ротанова пропустить вперед этого почти незнакомого им человека. В конце концов, гам могло быть все что у! одно, вплоть до засады, Игнатий мог оказаться ценным пленником. Он слишком много знал о вооружении и численности их небольшого отряда.

— Врата стали для них святыней. Это естественно в тех условиях, в которых они оказались. Им понадобилась хоть какая-то вера, поскольку старая не смогла предотвратить катастрофу, в этом, по-моему, все дело… — откликнулся Ротанов.

— Надеется расколоть камень своей молитвой?.. — ехидно заметил Зарудный и оборвал себя на полуслове, потому что фигура Игнатия вдруг побледнела, ее контуры стали нечеткими, и человек исчез в ослепительной световой вспышке.

Они видели конечный результат перехода в мельчайших деталях. На хорошо освещенной площадке только что стоял человек. Но теперь его там не было. Он исчез, растворился в свете или, действительно, прошел сквозь камень…

— Теперь моя очередь, если вы не против… — произнес Ротанов, окидывая оценивающим взглядом каждого из своих спутников и уже предвидя готовые сорваться с их губ возражения.

— Я пас, — первым откликнулся Зарудный. — Я не верю в мистику, в таинственные переходы и потусторонние врата, поэтому я посторожу вас снаружи. Кто-то должен остаться, чтобы здесь не случилось чего-нибудь непредвиденного к моменту вашего возвращения.

— Ты прав. А вообще вопрос о том, идти или не идти, каждый решает для себя лично.

— Ну для меня тут вопросов нет. — На лице Гранта застыла блуждающая улыбка. — Я давно хотел найти тех, кто перевернул всю мою жизнь. Надеюсь, этот камень ответит мне хотя бы на вопрос, почему погиб мой неродившийся сын и есть ли в этом мире хоть какая-то справедливость! И, не дожидаясь согласия, он отодвинул Ротанова, словно тот был неодушевленной преградой на его пути, и двинулся к камню так стремительно, что Ротанов даже не успел решить, нужно ли его останавливать.

В отличие от Игнатия Грант не стал опускаться на колени, просто шел и шел вперед, словно не замечал каменной призмы перед собой, и, когда между ним и камнем осталось не больше метра, неяркая голубоватая вспышка на том месте, где только что стоял человек, вновь возвестила им о том, что еще один член их команды ушел в неизвестность. Попал ли он внутрь камня или переход через врата перенес его гораздо дальше — это каждый из них мог выяснить лишь на собственном опыте. Ждать возвращения тех, кто вошел внутрь врат, по словам Игнатия, можно было всю оставшуюся жизнь.

— Ты рискнешь? — обратился Ротанов к Хорсту. После истории с Грантом он перестал настаивать на своем праве первым пройти врата.

— Разумеется, я рискну. Но мне не хочется оказаться в новом мире без своего единственного друга. Я должен знать, что для тебя переход прошел благополучно.

— Тогда тебе придется набраться терпения. Подожди в течение часа. Я постараюсь выяснить, что там происходит, и вернусь.

— А если этого не случится? Если тебе не удастся вернуться, что нам делать? — спросил Зарудный, не терявший своей всегдашней обстоятельности и предусмотрительности, даже в этих необычных условиях.

— Через час, если меня не будет, вы можете поступить так, как решите сами. Я могу лишь посоветовать не испытывать судьбу. Этот переход кажется мне небезопасным. Возвращайтесь к кораблям. Вместе с оставшимися там людьми вы что-нибудь придумаете. — Ротанов усмехнулся, поправил рюкзак за плечами и ровным, неторопливым шагом направился к камню.

Когда до глыбы оставалось метров пять, он ощутил во всем теле легкое покалывание, словно электрические токи прошли по нему снизу доверху. Похожее бывает при физиотерапевтических процедурах. Никаких неприятных ощущений эти токи не вызывали, хотя усиливались с каждым шагом, приближавшим его к таинственной глыбе.

В конце концов, они вызвали к жизни вспышки зрительных образов в его глазах. Было ли это всего лишь результатом раздражения сетчатки усилившимся потоком электронов или чем-то другим, он так и не узнал. Видения слились в пестрый хоровод, все смешавший в его сознании, окружающее пространство растворилось в вихре пляшущих огней.

Переход из одного состояния в другое произошел без всяких резких ощущений, как бывает во сне. Только что он шел к каменной глыбе, по освещенному нереальным синим светом пространству, — и вот он уже сидит на телеге, на ворохе сена, в ином, ярко освещенном восходящим солнцем мире. Больше всего Ротанова поразил не сам факт перехода, которого он подсознательно ожидал и к которому готовился, а его странно равнодушное отношение к происшедшему — переход был принят его сознанием слишком обыденно, слишком буднично, не вызывая ни удивления, ни протеста.

И вот это несвойственное ему равнодушие при столкновении с чем-то новым и совершенно необъяснимым Ротанову категорически не нравилось, хотя даже недовольство собой проявлялось приглушенно, с трудом пробиваясь на поверхность сознания, словно ему только что ввели какой-то тормозящий нервную систему гормональный препарат.

Возница — молодая женщина лет тридцати то и дело понукала лошадь, не обращая на спутника ни малейшего внимания. Ротанов осторожно пошевелился, проверяя, нет ли боли внутри его тела. Не вызвал ли переход каких-то скрытых повреждений? Но боли не было, и он вроде бы был совершенно свободен.

— Куда едем? — обратился он к вознице со своим первым немудреным вопросом.

— К стражу, вестимо! Отвози вот вас! Делать мне больше нечего, поднавалило сегодня болезных!

По крайней мере, из этой фразы он мог сделать вывод о том, что его спутники благополучно проделали тот же самый путь и, возможно, находятся где-то неподалеку.

— И далеко еще ехать?

— А вон башню видишь? В ней страж и сидит.

Впереди, за поворотом дороги, открывалась серая громада какого-то древнего строения с нелепо торчавшей посередине башней.

— А если я к нему не хочу? Вот возьму и соскочу сейчас с повозки!

— А ты попробуй!

И Ротанов попробовал. До края повозки ничто не препятствовало его движению, но затем упругая невидимая сила водворила его обратно, на копну сена. Стараясь сохранить равновесие после неожиданного толчка, он протянул руку к вознице, но даже дотронуться до нее не смог. Та же самая сила швырнула его на прежнее место.

— Вот так-то… От стража да от судьбы не сбежишь. — Женщина проговорила это беззлобно. В ее поведении Ротанов отметил привычное равнодушие, свойственное тем, кто долго выполняет одну и ту же работу. Независимо от характера самой работы, все, что к ней относится, с каждым разом вызывает все меньшее любопытство, все меньший интерес.

Именно из-за этого свойства человеческой психики в Управлении внешней безопасности срок службы чиновников, занятых в информационной обработке поступающих из колоний данных, был сокращен до одного года.

Но сейчас Ротанова мало волновали дела управления. Вся его прежняя жизнь вспоминалась, словно в тумане, и даже недавние события воспринимались, как нечто, не имеющее особого значения. Зато все, что касалось повозки, ползущей по сельской дороге, и его спутницы, вызывало у Ротанова самый живой интерес.

В тридцать лет сельские женщины, обремененные многочисленными детьми и тяжелой ежедневной работой, выглядят уже достаточно изможденными, но это не относилось к его спутнице. Ее нельзя было назвать красивой — слишком грубые черты и чрезмерно развитые мышцы портили ее внешность, но в то же время на ее лице иногда вспыхивал какой-то затаенный огонь, словно тайная, тщательно скрываемая от окружающих страсть поддерживала ее интерес к жизни. К той самой жизни, о которой Ротанову необходимо было узнать как можно больше, причем постараться успеть сделать это, пока дорога, ведущая к башне, не кончилась.

— Что произошло с теми, кого ты подвозила до меня? Они встретились со стражем?

— Конечно, встретились, куда же им деться.

— А что было дальше? Их пропустили?

— Ишь, какой любопытный! Вот приедем, тогда все и узнаешь.

— От тебя не убудет, если расскажешь сейчас?

— Ну да, как же! А то я не знаю. Потом хлопот не оберешься, кричать начинаете, какие-то права вспоминаете, будто не понимаете, что здесь все другое и нет тут у вас никаких прав! Вас никто не заставлял преступать черту, никто не насилил, так что теперь смирись и жди решения своей судьбы.

Ему пришлось удовлетвориться этим ответом. Ничего не добившись от возницы и испытывая все возрастающую тревогу, Ротанов обратил все свое внимание на дорогу, словно хотел, на всякий случай, запечатлеть в памяти все приметные ориентиры для возможного отступления.

Прежде всего, поражал близкий горизонт этого мира. Ротанов словно находился в центре километрового кокона пространства, который двигался вместе с повозкой. На границах этого кокона пространство смазывалось, становилось нерезким, словно превращалось в мираж. И только ближайшая перспектива казалась устойчивой и неподвижной. Внешние приметы этого мира мало отличались от земных. Та же трава, обычная жирная грязь на обочине, какие-то огороды вдали, почти на самой границе видимого пространства. Вначале это удивило Ротанова, поскольку он ожидал увидеть что-то, похожее на пустыню Аромы, или уж нечто совершенно иное, не имеющее ничего общего со знакомыми пейзажами. Но его словно перенесли в сельскую земную местность, где за столетия мало что менялось. Разве что лошади на Земле давно исчезли.

Обдумав еще раз незавидное положение, в котором теперь очутился, Ротанов снова попытался наладить отношения со своим конвоиром, зайдя с другого конца.

— Поесть бы не мешало! Или у вас не положено кормить пленных? Кстати, я для тебя кто, арестованный?

— Ты — доставляемый к стражу. Нет у тебя пока ни статуса, ни положения в нашем мире. И еды тебе не положено. Может, она тебе еще и не понадобится, эта еда.

— Почему это не понадобится?

Женщина повернулась к нему и внимательно осмотрела, словно увидела впервые.

— Немолодой уже, семью, однако, оставил и туда же, рай искать отправился! Умник. Вот отрубят тебе голову, будешь знать, как по чужим мирам шастать. Тогда и жратва тебе не понадобится, чего ж ее зря переводить!

— А ну останови повозку! Останови, тебе говорят! — Неожиданный всплеск гнева заставил Рота-нова сорваться с места, забыв о своих ограниченных возможностях, за что он и был тут же наказан, безжалостно отброшенный назад весьма чувствительным ударом.

— Ну вот — всегда так! Я же говорила! Сиди уж, недолго осталось. Скоро тобой займутся.

Через полчаса однообразной дороги телега, сопровождаемая не утихающим заунывным скрипом несмазанных колесных осей, подъехала к массивным воротам, прорезанным в нижнем цоколе каменной башни.

Ротанова слегка удивило отсутствие стражи у ворот и людей на стенах. Все происходило словно в каком-то нереальном, замедленном сне — телега оказалась у ворот, ворота открылись, и они очутились внутри башни.

Причем возница не потрудилась оставить лошадь снаружи, и они въехали, вместе с телегой, в круглую комнату цокольного этажа, освещенную узкими оконцами, прорезанными на большой высоте, и дополнительным желтым светом чадящих факелов, воткнутых в специальные держатели по всему периметру стены.

Картина, открывшаяся в глубине этой комнаты, показалась Ротанову какой-то пародией на далекое прошлое его собственной земной родины. Неприятное впечатление производила эта картина, вызывая нездоровые, почти болезненные ассоциации.

На возвышении, возле дальней стены, стоял роскошный, украшенный инкрустациями трон, на котором валялся ворох яркой цветной одежды. На него вначале Ротанов не обратил ни малейшего внимания, поскольку все его внимание было поглощено устрашающего вида палачом, стоящим по правую руку (или, может быть, ручку?) от трона. В руках у палача имелся тяжеленный, измазанный чем-то красным топор, а у ног стояла большая плетеная корзина, вероятно, для того, чтобы собирать отрубленные головы. Ну в самом деле, не пропадать же добру!

По левую руку виднелась дверь, возможно, та самая, в которую пропускали тех немногих счастливцев, которым удалось правильно ответить на вопрос стража. Неясным оставалось лишь то, где скрывается сам страж, но тут ворох цветной одежды на троне шевельнулся, развеяв сомнения Ротанова о месте его пребывания. Поскольку оный страж, как ему и полагалось, восседал на троне, а в том, что Ротанов первоначально принял его за груду тряпья, не было ничего удивительного, так как страж оказался карликом полуметрового роста, одетым в мешковатый, не по фигуре сшитый алый кафтан. Огромный шутовской колпак стража был лихо заломлен набок.

Чье-то больное воображение создало всю эту фантасмагорическую картину, возможно, с определенной целью: сбить с толку, ошарашить, показать доставленному для вопроса пришельцу всю его ничтожность и копеечную стоимость его жизни в том новом мире, в который он так стремился. Но в Ротанове все старания невидимых режиссеров вызвали лишь приступ совершенно неуместного в данных обстоятельствах гнева.

В зале стояла странная, неестественная для наполненного людьми помещения тишина. В том, что здесь, кроме него самого, возницы, палача и карлика, имеется еще и множество зрителей, инспектор понял не сразу, поскольку они стояли плотной молчаливой толпой на высокой галерке за его спиной, полукольцом охватывавшей зал.

Ожидание затягивалось, никто не произносил ни слова и не делал ни малейшей попытки как-то завершить начавшееся действо. Повозка стояла неподвижно, лошадь понуро опустила голову и, тихонько фыркая, покачивала головой, словно отделяя себя от всего этого зала и от происходящего в нем некой невидимой чертой.

— Эй ты, чучело на троне, долго я еще буду ждать, пока ваше фиглярство обратит на меня свое высочайшее внимание?! — Голос Ротанова прозвучал в напряженной тишине зала оглушительно громко, словно выстрел, и возможно, поэтому смысл фразы не сразу дошел до сидящего на троне карлика. А когда, наконец, карлик отреагировал на оскорбление, то его реакция резко отличалась от того, что ожидал Ротанов.

— Это кто же такой нетерпеливый к нам нынче пожаловал? Кому так не терпится сложить свою голову в корзину моего палача? — В голосе не было ни возмущения, ни гнева — только странная равнодушная усталость, словно эта тряпичная кукла на троне погубила сегодня уже невесть сколько голов и устала от этого нудного, однообразного занятия.

— Как тебя зовут, человече? — продолжил карлик свои вопросы.

— Тебе нужно звание, должность или будет достаточно имени? — Ротанов не изменил тона, отвечая все так же резко, словно нарочно напрашивался на неприятности, и объяснялось это тем, что окружавший его бутафорский зал, со всеми его атрибутами, не вызывал в нем страха — только раздражение и нетерпеливое желание покончить с затянувшейся комедией.

— Да отвечай, как хочешь. Можешь и совсем не отвечать, мне без разницы. Подведите-ка этого строптивца поближе, чтобы я мог его рассмотреть как следует.

В строении фраз, в их интонациях чудилось Ро-танову что-то хорошо знакомое, слышанное уже не раз. Но, прежде чем Ротанов успел понять, что происходит, та же неведомая сила, которая недавно заставила его оставаться внутри повозки, теперь легко приподняла его в воздух и перенесла через весь зал, на некотором расстоянии от пола, так что он должен был бы почувствовать себя напроказившим ребенком, наказанным родителями.

Опустив Ротанова перед самым троном, она исчезла. Инспектор заранее напряг мышцы ног, собираясь воспротивиться возможной попытке поставить его на колени перед дурацким карликом. Но никто и не думал этого делать, так что его усилие пропало даром.

ГЛАВА 37

Ротанов не понимал, кому и для чего понадобилась вся эта комедия, но чувствовал, что она имеет прямое отношение к гибели землян на Ароме.

Интуитивно понимал, что ответ где-то совсемблизко. И встретивший его за порогом врат откровенный гротеск, похожий на намеренную насмешку над человеческой психикой, лишь подтвердил эти подозрения. За всем этим, теперь уже вполне отчетливо, проглядывала некая закономерность. А чтобы разгадать до конца загадку райских врат — требовалось теперь совсем немного.

Правильно ответить на вопрос стража и войти в заветную для многих дверь, за которой исполняются все желания. Причем Ротанов не верил в исполнение желаний и хотел это сделать лишь для того, чтобы подтвердить свою догадку.

— Ну что же, приступим! — произнес карлик хриплым голосом, но не без некоторой торжественности. — Мое время дорого, а следующий кандидат уже на подходе. Для начала несколько общих вопросов, не имеющих прямого отношения к решению вашей судьбы. Это, так сказать, ознакомительная программа. Для вынесения справедливого решения я обязан выяснить все о вашем нынешнем состоянии, и, хотя мне известно о вас, господин Ротанов, гораздо больше, чем вы можете себе вообразить, несколько лишних вопросов не помешают.

— Я обязан отвечать? — спросил Ротанов, на всякий случай проверяя степень свободы своих движений. Ему дозволялось беспрепятственно двигать руками и даже переступать с ноги на ногу. Но преодолеть невидимую силовую границу, отделявшую его от стража, не было ни малейшей возможности. И никакого оружия у него не осталось, если не считать ножа, с которым он никогда не расставался. Впервые он пожалел, что не послушался совета Зарудного и не взял с собой хотя бы игольник, а еще лучше — однозарядный лучевой пистолет, которого, впрочем, у них не было.

Любопытно было бы посмотреть, выдержит ли местная силовая защита энергетический удар в пару десятков билиэргов. Вообще-то применять оружие он не собирался. Потому и оставил у Зарудного даже игольник, чтобы лишний раз продемонстрировать свои мирные намерения. Но этих его усилий, похоже, никто не оценил.

Тем не менее он попал сюда по доброй воле и только в случае прямой угрозы собственной жизни собирался показать все, на что способен прошедший специальную подготовку человек.

— Вовсе нет! Вовсе нет! Отвечать вы совсем не обязаны! — ворчливо произнес страж, расправляя складки своего шутовского балахона и стараясь выглядеть значительней. — Но эти ответы в ваших собственных интересах, если вы, конечно, заинтересованы в том, чтобы принятое мною решение было справедливо.

— Мне говорили, что беседа со стражем сводится к одному-единственному вопросу и одному-единственному ответу. Или меня неверно информировали, или вы нарушаете регламент нашей встречи!

— Каков, однако, наглец! — произнес карлик в пространство, ни к кому конкретно не обращаясь, тем не менее галерка за спиной Ротанова в ответ на эту реплику одобрительно зашумела. — Будет тебе вопрос, можешь не сомневаться. А пока скажи-ка мне, любезный инспектор, что ты больше всего ценил во внешней жизни, в той, что навсегда осталась теперь за вратами?

От этого вопроса на Ротанова повеяло загробным холодом и безнадежностью. Впервые он подумал, что все это действо, внешне похожее на фарс, может закончиться для него весьма плачевно. Однако по его виду нельзя было угадать, в каком состоянии он находится. Ни один мускул на его лице не дрогнул, и ответ прозвучал так же небрежно и иронично, как и все его предыдущие реплики.

— Женщин ценил. Злоупотреблял тоником. Эгоизм, проклятый, замучил. Что еще интересует ваше высочество? — Но его ирония пропала впустую. Глаза карлика стали грустными, а на лице появилось нечто, похожее на сочувствие.

— Все еще хорохоритесь, инспектор? Все еще пытаетесь изобразить из себя то несгибаемое железное существо, без страха и упрека, которое старательно изображали всю свою сознательную жизнь. Но вы не похожи на супермена. Увы, мой друг, совершенно не похожи, как бы вам этого ни хотелось. Вы не сумели справиться с заданием на Бете Центавра — с пустяковым в общем-то заданием провести профилактику буйкового передатчика. И во время выполнения этой стандартной операции из-за вас там, вроде бы погибли люди… Помните об этом?

Ротанов почувствовал, как во рту у него пересохло, потому что не мог он объяснить, откуда эти сведения из его личного дела стали известны шутовскому стражу в цветном балахоне.

— Долго мне еще ждать? Будем мы это кончать или нет? — неожиданно вмешался в разговор палач, демонстративно грохнув о помост рукоятью своего топора. Из корзины у его ног подозрительно подтекало что-то красное и, судя по запаху довольно мерзкое.

Однако и сама эта реплика, и реакция на него карлика, взвившегося в своем кресле и обрушившего на палача гневную тираду, дабы тот знал свое место, — все это напоминало плохо написанный, но хорошо отрепетированный и добросовестно исполняемый актерами спектакль, который уже здорово поднадоел Ротанову. Тем более что в нем то тут, то там проскальзывали сведения из его прошлого, вспоминать о которых ему было не слишком приятно.

— Я бы тоже хотел побыстрее это закончить, — заявил Ротанов. — Надоело мне ваше фиглярство. Больше вы от меня ни слова не дождетесь, кроме единственного ответа на единственный, положенный по регламенту вопрос. — После его реплики в зале повисла гробовая тишина, слышно было даже, как поскрипывают доски помоста под грузным телом палача.

— Да не будет для тебя никакого вопроса. Можешь проходить прямо в райскую дверь. Хотя нет, постой. Вопрос все-таки будет, хоть и неофициальный. Есть у тебя, инспектор, какая-то просьба, тайное желание, мечта, ради которой ты сюда заявился? И не торопись с ответом, потому что с очень большой долей вероятности может случиться так, что за этой дверью твое желание исполнится. Несмотря на то, что ты в это не веришь. Так что подумай хорошенько, прежде чем начнешь шевелить губами. — Карлик буквально впился в Ротанова глазами, словно хотел проникнуть взглядом в его нутро и вытащить оттуда на всеобщее обозрение самое сокровенное.

— Да, есть у меня одно небольшое желаньице — увидеть того, кто вас создал.

— Ну это вряд ли удастся. Создателя еще никто не видел. Это невозможно.

— Вашего создателя постараюсь увидеть я! — С этими словами Ротанов раздраженно толкнул дверь рая, ожидая встретить за ней все что угодно, кроме того, что его там ожидало на самом деле.

Он стоял на узкой металлической лестнице с перилами, уходящей круто вниз. В слабо освещенном пространстве, окружавшем его, он не мог рассмотреть ничего, кроме бесконечного металлического кружева, каких-то гигантских конструкций, уходивших на бездонную глубину.

Вернуться он не мог, потому что верхний конец лестницы, на котором он теперь оказался, упирался в глухую стену. Дверь исчезла, словно ее здесь никогда и не было. Снизу тянуло холодом и запахом ржавого металла. Кроме этого, присутствовала некая, едва уловимая вибрация, говорившая о том, что часть этих, неведомо для чего созданных механизмов продолжает работать. «И эта подземная фабрика называется у них раем? Именно сюда стремились попасть сотни людей? Именно здесь они бесследно исчезали?» Что-то в этом предположении показалось ему неверным. Концы с концами не сходились.

И тут он вспомнил о своем неосторожно высказанном желании… Увидеть создателя всего этого рая… Что, если это он и есть? Что, если создатель мира за вратами вот эта, раскинувшаяся под ним на много километров машина?!

Ротанов осторожно двинулся вниз, собственно, больше ему ничего и не оставалось, не стоять же вечно на этой лестнице! Приходилось проверять на прочность каждую ступеньку и стараться запомнить пройденное число этих узких железных полосок, но вскоре он сбился со счета и оставил это бессмысленное занятие. Если ему и суждено отсюда вернуться, то наверняка другой дорогой. Проломить стену, в которую упирался верхний конец лестницы, у него не было ни малейшего шанса.

Постепенно узкое пространство решетчатой шахты, внутри которой располагалась лестница, начало расширяться и вскоре закончилось широкой площадкой, расположенной в центре гигантского подземного этажа, заполненного непонятными механизмами.

Внешне кожухи этих механизмов напоминали гигантских стальных улиток, притаившихся здесь в ожидании своего часа «X», когда неведомый оператор запустит для каких-то своих неведомых целей всю эту стальную мощь, величина которой с трудом укладывалась в сознании потрясенного Ротанова. Ровные ряды механизмов уходили во все стороны, насколько хватал глаз, а усилившийся гул и вибрация подтвердили его предположение о том, что часть этих стальных гигантов работала, несмотря на покрывавший их кожухи толстый слой пыли, свидетельствовавший о том, что хозяева этих механизмов давно не навещали своих детищ.

Колоссальность этого подземного сооружения подавляла. Человеческое воображение не могло представить существ, способных создать подобное творение технического гения на планете, на которой не было даже намека на существование развитой технологической цивилизации. Это место насчитывало сотни, если не тысячи, лет.

Возможно, подземелье было ровесником древней башни, чьи развалины заметали пески пустыни над его головой. Но кто и каким образом смог доставить сюда все эти механизмы? Где находятся заводы, их создавшие, и откуда, черт возьми, берется прорва энергии, необходимой для их работы?

Существовал и еще один, возможно, самый главный лично для него вопрос: почему он здесь оказался?

Что-то не сработало в тот момент, когда он открыл дверь, или проклятый карлик решил напоследок преподнести ему еще одну гнусную шутку и в самом деле исполнил его невыполнимое желание увидеть создателя этого мира?

По какой-то причине его забросило в механическое чрево планеты, где не было места ничему живому. И вместо ответа на свои вопросы он получил новую загадку. Кому и для чего понадобилось создавать это гигантское сооружение на заброшенной отдаленной планете, лишенной органической жизни? Какое отношение имели эти механические монстры к трагедии, постигшей аромскую колонию?

Он стоял, растерянный и совершенно раздавленный размерами творения чужого инженерного гения.

Иногда между однообразными рядами устройств, уходившими в темноту подземелья на многие километры, вспыхивали синие сполохи электрических разрядов, и тогда в месте вспышки к потолку взлетали непонятные огненные пузыри, напоминавшие своим видом шаровые молнии.

Минут пять после каждого разряда эти странные электрические создания продолжали жить своей собственной жизнью, наперегонки гоняясь друг за другом под потолком зала, словно радуясь полученной свободе, а затем бесследно исчезали.

Попасть в зону линейного разряда, то и дело перечеркивавшего сполохами пространство между рядами механизмов, наверняка было смертельно опасно, но, несмотря на это, ему придется пересечь зал, в попытке найти выход из механического лабиринта, окружавшего его со всех сторон. От простого случая будет зависеть, останется ли он в живых после такого перехода.

Неожиданно в голову Ротанова вновь пришла мысль о том, что он оказался здесь не случайно, и вовсе не поломка механизма телепортации, и не гнусная шутка стража причины того, что он теперь стоит в подземном зале.

Что-то его здесь ждало. Что-то или кто-то. И если это так, то разряды ему не страшны. Не стоило городить такой сложный огород для того, чтобы покончить с ним ударом молнии. У них были десятки других, более простых и надежных способов от него избавиться.

В конце концов, Ротанов решился и двинулся вперед, все еще очень медленно и осторожно оглядываясь по сторонам. Одно дело теоретические рассуждения, и совсем другое практический результат, от которого зависит твоя собственная жизнь.

Казалось, за каждым механизмом таилось нечто опасное и враждебное для него. Усилием воли он заставил себя успокоиться. Если здесь действительно должна состояться некая встреча, то к ней нужно быть готовым. Ему понадобится все его хладнокровие и спокойствие.

Подошвы тяжелых походных ботинок Ротанова издавали слишком громкие звуки, соприкасаясь с металлическими плитами пола, и, как он ни старался идти тише, из этого ничего не получалось.

В одном месте он споткнулся о металлическую фиговину, торчавшую из пола прямо посреди дороги и почти полностью скрытую под слоем пыли. Легкое сотрясение, которое вызвала его неловкость, немедленно привело к целому водопаду пыли, устремившемуся на пол со всех соседних механизмов.

К счастью, наполненный электричеством воздух и электростатические заряды не позволили пыли разлететься по помещению. Вся она тут же вновь прилипла к кожухам ближайших механизмов.

В обстановке зала ничего не изменялось, хотя он шел по нему уже больше часа. Должно быть, бесконечный ряд механизмов тянулся под землей на десятки километров. Какое-то время инспектор еще старался понять, для чего предназначены эти механизмы, переваривавшие в своем нутре колоссальные мощности, но потом оставил это бессмысленное занятие.

Казалось, вместе с пылью здесь спрессованы целые тысячелетия. Он чувствовал тот особый, ни с чем не сравнимый запах древности, который бывает только в египетских пирамидах и в развалинах давно покинутых храмов.

Ему не давал покоя вопрос, почему на пороге этого технического чуда сидел карлик в нелепом балахоне рядом с бутафорским палачом? Интуитивно он чувствовал, что эта нелепость содержит в себе ответ на многие вопросы, но четкого представления о том, что все это могло означать, ему так и не удалось получить.

«Шуточки шутим, господа инопланетяне?!» — Он произнес эту фразу вслух, скорее всего, просто для того, чтобы подбодрить себя, но его голос раздался неожиданно громко и, отраженный эхом от невидимых стен, пошел гулять по помещению, вызывая к жизни треск новых электрических разрядов.

Огненные шары под потолком беспокойно заметались, словно старались поймать пролетающие мимо них звуки человеческого голоса.

Этого эксперимента оказалось достаточно, чтобы надолго отбить у Ротанова охоту производить здесь какой бы то ни было шум.

Любая дорога рано или поздно приводит туда, куда она была проложена, нужно лишь идти все время в одном направлении, никуда не сворачивая. Эта простая истина помогла Ротанову, в конце концов, достигнуть центра зала, где механизмы отступили к стенам, освободив большую пустую площадку, на которой расположилось какое-то устройство, резко отличающееся своими очертаниями от однообразных механизмов, заполнявших весь остальной зал.

Управляющий пульт? — подумал Ротанов, исходя из места положения этого устройства. — Возможно… Только этот пульт не предназначался для человека. На нем не было ни знакомых сенсоров, ни переключателей, ни каких-либо приборов. Однообразная темная поверхность больше всего напоминала полированный гранит.

Скорее памятник, чем механизм…

И все же это был механизм, это стало ясно, когда метровый каменный экран, возвышавшийся над полом метра на четыре, едва заметно засветился холодным, неживым светом. Какие-то неразличимые тени двигались в его глубине, затем они исчезли, экран погас, но, когда Ротанов приблизился к этому странному, ни на что не похожему образованию вплотную — экран засветился вновь, и на этот раз гораздо ярче.

Вблизи пульт напоминал трехметровую подставку для дирижера, несколько увеличенную в размерах, над которой вместо пюпитра возвышался экран. Сейчас на нем, сквозь кружащийся снегопад помех, можно было рассмотреть черты лица…

Ротанов испытал некоторое потрясение, когда понял, что это человеческое лицо… Хотя нет, не совсем человеческое, — тут же поправил он себя. — Слишком большие глаза, непривычный разрез век… Вначале лицо показалось ему почти уродливым, но позже, когда после упорной борьбы помехи начали отступать и очищенное изображение заполнило весь экран — он понял, что это лицо женщины и что она красива неземной, ни на что не похожей красотой.

Она сидела за таким же пультом, перед которым он теперь находился. Лицо женщины было сосредоточено на управлении машиной, и на Ротанова она не обращала ни малейшего внимания, занятая своей очень сложной работой. На ее пульте вспыхивали и гасли целые водопады сигнальных огней, тонкие пальцы женщины пробегали по невидимым клавишам ритмично и четко, словно она исполняла сонату на незнакомом музыкальном инструменте.

Где-то он уже видел такое лицо… Нет, не этой конкретной женщины, но похожее на нее в общих чертах… Наконец, из дальних уголков памяти пришел ответ… Восьмая экспедиция на Дельту… Там были найдены остатки древней рэнитской цивилизации… Портрет на камне, перед которым оказалось бессильно время, шестое тысячелетие до космической эры…

Но сейчас перед ним был отнюдь не портрет — живое изображение невозможного. От рэнитской цивилизации не осталось ничего, кроме редких развалин. Он стоял молча, потрясенный настолько, что не смел даже двинуться.

Наконец, оторвавшись от своей сложной работы за пультом, рэнитка бросила на его быстрый взгляд, и в то же мгновение в мозгу инспектора вспыхнули слова:

— Одной мне не справиться! Слишком много помех. Ты должен помочь мне!

ГЛАВА 38

Ротанов как мог пытался сдержать свои эмоции, которые мешали ему сосредоточиться и понять, о чем его просили.

Рэнитка. Представительница давно исчезнувшей цивилизации, обогнавшей земную в своем развитии на многие тысячелетия, разговаривала с ним! Даже если это была не живая женщина, а всего лишь компьютерный слепок ее личности, даже в этом случае подобное открытие впишет его имя в историю! Он тут же мысленно вылил на себя ушат холодной воды, как учил его старый капитан Хенк.

«Сначала нужно найти способ вернуться или хотя бы выбраться из этого механического лабиринта , только после этого можно будет произвести оценку сделанных на Ароме открытий».

Но его просили помочь… Что она имела в виду? Чем он может ей помочь? Он ничего не знает о том, к ак управляются окружающие его механизмы. Но может быть, помощь должна заключаться не в этом? Тогда в чем? Она должна объяснить! Хотя бы попытаться сделать это сквозь усиливавшуюся с каждой минутой рябь помех.

— Что я должен сделать?

Рэнитка, поглощенная своей работой, не отвечала. Ее изображение на каменном зеркале стало слишком бледным и почти полностью закрылось волнообразными помехами, равномерно пересекавшими весь экран.

«Какая нелепость — делать экран из камня… Впрочем, это, скорее всего, не камень, а совершенно неизвестный людям материал…»

Неожиданно в нижней части экрана появилась строка бегущего текста. Первую часть сообщения он не успел прочитать, очевидно только потому, что не был готов увидеть здесь знакомые строки галакса, — так назвали лингвисты созданный ими искусственный язык, которому, в отличие от эсперанто, было уготовано лучшее будущее. Через десяток лет он прочно вошел в обиход общения между всеми земными колониями, а пару лет назад специальным постановлением федерального правительства ему был присвоен статус одного из четырех государственных языков Федерации.

«…должен подключить, связь слабеет… искусственные помехи создают гарсты. Если не сможешь….. Велика опасность… буду ждать…»

На этом рваный текст сообщения окончательно закрыли бешеные флуктуации помех. Изображение на экране исчезло, а вскоре погас и сам экран.

«Все равно мне никто не поверит. Даже камеры со мной не было…» Странно, что в сознании всплывали второстепенные мысли, не имеющие отношения к тому, что произошло, и к тому, что ему следовало бы делать дальше.

В тот момент Ротанов еще не до конца осознал всю грандиозность только что сделанного открытия. Мысли метались между пустяковыми, ничего не значащими соображениями и тем, что же, в конце концов, он должен сделать?

Постепенно этот главный вопрос вытеснил из сознания все мелкое, не имеющее отношения к делу. И он приказал себе использовать логический анализ, возможно самое главное свое оружие, хотя сам Ротанов так не считал.

«Итак, что мы имеем? Незнакомый аппарат связи… Не факт. Это может быть внутренняя передача, смоделированная достаточно сложным компьютером…»

За кожухами окружавших его машин могло скрываться все что угодно, в том числе и аналог того, что земные инженеры привыкли называть компьютерами… Машины для вычислений? Не только… Уже сейчас земные инженеры научили свои компьютеры неформальной логике, чего же можно ждать от цивилизации, обогнавшей нас на тысячелетия? Машины, способные мыслить и создавать для этого искусственную среду?

Стоп. Это не так уж важно, ты все время отвлекаешься от главного… Главное, независимо от назначения этой аппаратуры, — включить канал связи со своей стороны — внутренний, внешний — какая разница? Главное, как его включить, если вместо пульта перед ним гладкая и холодная поверхность, не имеющая ни единого указателя или клавиши…

Интуитивно он положил руки на холодную поверхность пульта, словно ее прохлада могла помочь ему найти ответ.

— Включить аппаратуру связи… Включить… Только, как, черт возьми, ее включить? Легкое покалывание в ладонях… Остатки статических зарядов или нечто большее?

Думать! — приказал он себе. — И четко повторять приказ! Машина может управляться мысленными командами, и если рэнитка могла разговаривать с ним на одном языке, то, возможно, этот язык будет понятен и ее машине…

Ротанов закрыл глаза и сосредоточился на одной-единственной мысли. На одном-единственном четком приказе: «Включить! Включить аппаратуру связи»! — повторял он раз за разом, не позволяя ни одной посторонней мысли проникнуть на поверхность его сознания.

Покалывание в ладонях усилилось. Постепенно мощность электрического потенциала, проходившего чрез его тело, увеличивалась, и ему стоило больших усилий не отдернуть руки от пульта.

Мышцы сводило, его трясло, как в лихорадке, словно к его рукам подключили провода высокого напряжения, — собственно, так оно, наверно, и было… С трудом подавляя боль, он мысленно повторял все тот же приказ:

— Включить! Включить аппаратуру связи! — И, когда, наконец, не в силах больше терпеть эту пытку, он открыл глаза, экран по-прежнему оставался безжизненно темным, но зато у него возникло странное чувство, будто холодный камень пульта втягивает его руки внутрь.

От неожиданности и неуправляемого страха он Дернулся и попытался оторвать руки от пульта, однако это ему не удалось. Казалось, руки намертво приросли к поверхности пультовой доски.

Медленно и неотвратимо он терял контроль над собственным телом. Вначале отказали руки, затем ледяной холод пополз от них к плечам, захватил область груди и стал медленно спускаться к ногам.

Ощущение было такое, словно в его тело вливали ледяную жидкость. Только голова оставалась ясной, и его мозг четко, хотя и несколько отстраненно, фиксировал происходящие с ним изменения.

Ледяная жидкость, заполнившая его тело, продолжала свою разрушительную работу.

Ему показалось, что она медленно и необратимо растворяет в себе все внутренние органы, превращая его тело в подобие молекулярной взвеси. Единственное, что его хоть как-то еще утешало, — так это сознание того, что тело, которое сейчас растворяла в себе неизвестная жидкость, всего лишь компьютерный слепок, а не настоящая его плоть, которая, скорее всего, осталась по ту сторону врат. Впрочем, в этом он не был до конца уверен, да и сама эта мысль не принесла никакого облегчения, потому что боль, которую он сейчас испытывал, была самой настоящей.

Когда процесс растворения захватил спинной мозг, боль исчезла. На какое-то время он вообще перестал ощущать собственное тело и лишь теперь заметил, что поверхность его кожи начинает светиться.

Затем ледяная жидкость, растворившая в себе его тело, начала обратное движение к пульту. Через руки, ставшие своеобразными трубопроводами, жидкость медленно уходила из него, унося с собой частицы его виртуального «Я».

Когда этот процесс захватил область головного мозга, сознание погасло. Но период затемнения продолжался, во всяком случае в его представлении, не более чем краткое мгновение.

Только что он стоял, объятый ужасом, у аппарата, словно огромная пиявка всосавшего его тело внутрь себя, и вот он уже очутился у такого же пульта, рядом со следящей за ним рэниткой.

— Извини. Я не смогла тебя предупредить о том, что переход вызывает неприятные ощущения. Ты все сделал правильно, и теперь мы можем поговорить.

— Поговорить? Что произошло со мной? Где я, черт возьми?

— Ты находишься внутри машины, моделирующей реальность. Мы называем ее моделятором.

— Моделятор! Прекрасно. Что произошло с моим телом?

— Ничего с ним не произошло. Моделятор снял электронную копию твоего организма. Твое тело в полном порядке осталось в прежней реальности. Сознание пришлось погасить, иначе у неподготовленных субъектов происходят серьезные психические нарушения. Что-то вроде раздвоения личности.

Только теперь он заметил, что в его новом положении имеются и свои плюсы. Он не чувствовал боли, в каждом движении ощущалась необыкновенная легкость, словно он находился в невесомости или во сне. Он чувствовал, что при желании сможет даже летать. Движение в этом новом мире не представляло никакой проблемы и зависело только от его желания.

Паника, охватившая его во время перехода, постепенно уступала место привычному любопытству.

Уникальность происшедших с ним перемен предоставляла неограниченную возможность для получения информации, теперь он был способен впитывать ее, словно губка, минуя языковой барьер.

Стоило мысленно задать вопрос, и ответ высвечивался в электронной копии его мозга с четкостью и последовательностью компьютерной логики — в этом не было ничего удивительного, поскольку он сам стал теперь частью этой логики.

Эмоции и обработка данных рецепторов его собственного организма, занимавшие в его прежнем состоянии львиную долю работы мозга, сейчас отсутствовали, и чувство небывалого раскрепощения сознания опьяняло.

Что-то все-таки сохранилось от прежнего восприятия. Например, зрительные образы по-прежнему вызывали в нем целый каскад ассоциаций и всплеск тех самых эмоций, которых, как он полагал, он полностью лишился во время перехода. В их наличии нетрудно было убедиться, переведя взгляд на рэнитку.

Сказать, что эта женщина была прекрасна яркой неземной красотой, — значило бы ничего не сказать. Непривычный внешний облик женщины вызывает в нас положительный отклик лишь в том случае, если эти изменения не переходят определенной грани, за которой, с нашей точки зрения, уже начинается уродство.

Рэнитка находилась на самом краю этой грани, но чем пристальней Ротанов вглядывался в ее лицо, тем прекрасней оно ему казалось.

Огромные, с человеческой точки зрения, глаза лишь украшали одухотворенные черты ее лица. Водопад роскошных волос выбивался из-под сверкающей диадемы, удерживавшей их буйство в необходимых для работы пределах.

Он так и не понял, была ли диадема украшением или неизвестным ему прибором управления странной машиной, перенесшей его в ее электрический нематериальный мир. Информация из этого мира вливалась в его мозг непрерывным потоком, но большая ее часть оставалась непонятной, по крайней мере в данный момент. И тогда он решил до конца использовать представившуюся ему уникальную возможность выяснить, что произошло на Ароме, что вызвало катастрофу в колонии. Даже сейчас, в своей новой электронной ипостаси, он по-прежнему оставался инспектором внешней безопасности Земной Федерации.

Он не знал, как долго будет продолжаться его теперешнее состояние, как долго сможет длиться этот уникальный контакт, и поэтому начал с самого главного.

— На Ароме погибли сотни моих соотечественников. Кто сотворил монстров, пришедших из океана? Ведь они не принадлежат к биологическому миру планеты. Какое отношение к их появлению имеет твой моделятор реальности?

— Моделятор здесь ни при чем. Чтобы ответить на твой вопрос, мне придется углубиться в историю. Примерно шесть тысяч лет назад мой народ решил построить на этой планете хранилище данных. Все научные достижения, все открытия наших ученых, все, что являлось основой нашей могущественной цивилизации, должно было храниться здесь. Арома была выбрана из-за своего уникального местоположения и полного отсутствия биосферы. Тогда мы еще не знали, в чем причина такого странного перекоса в ее развитии.

— Почему вы не построили хранилище на вашей собственной планете?

— Потому что оно занимает слишком много места, изменяет климат, экологию и энергетический потенциал планеты. То, что ты успел увидеть во время прохода по подземному залу, — лишь небольшая часть этого уникального механизма.

И тогда, не совсем последовательно, он задал вопрос, занозой сидевший в его сознании:

— Почему у входа в ваше хранилище знаний сидит этот дурацкий карлик?

— Слишком много тысячелетий минуло с тех пор, как был создан моделятор. Любая техника несовершенна. За это время в работе машины появились сбои. Некоторые программы, замкнутые сами на себя, стали создавать незапланированные объекты, не заложенные в них изначальным программированием.

— Но это означает, что ваша машина предназначалась не только для хранения информации? Ведь именно это следует даже из ее названия.

— Ты прав. Кроме всего прочего, здесь был осуществлен грандиозный эксперимент по внедрению в материальный мир компьютерной составляющей… Мне сложно тебе это объяснить. В твоем языке не хватает нужных терминов.

Еще сложнее было ему осмыслить поток невероятной информации, захлестнувшей его мозг, но в этом Ротанов не признался бы своей собеседнице ни за что на свете.

— Можно обойтись без терминов, давай говорить о сути. Ваши компьютерные программы должны были изменить внешнюю среду, согласно заложенному в них плану?

— Ну не совсем так, это слишком громко сказано — изменить среду целой планеты. Наши задачи были скромнее — создать существа, способные выжить в любых, самых суровых условиях, научиться создавать их из подручного материала — из песка, из воздуха, из воды…

— И полностью подчинить управление ими вашей машине… Так вот откуда здесь появились песчаники… Зачем они вам понадобились?

— В то время когда на Ароме уже заканчивалась постройка моделятора, здесь неожиданно была открыта древняя цивилизация гарстов, со странным циклом развития, их разум не имел ничего общего с гуманоидной логикой. Менять место нашего грандиозного строительства было уже поздно. Когда оно начиналось, мы не подозревали, что планета обитаема. Самым неожиданным для нас явилось то, что хорсты оказались способными проникать из мира реальности в наш, искусственно созданный компьютерный мир. Рано или поздно, наше противостояние должно было привести к войне. Вскоре она разразилась.

— Как же вы за все годы своего грандиозного строительства умудрились не заметить на планете наличие цивилизации?

— Ответить на этот сложный вопрос проще всего. Здесь тогда не было никаких гарстов! Вернее, они были в неодушевленном состоянии, растворенные в воде, в песке, в воздухе, и, когда наше строительство разбудило их, они проявили свою агрессивную сущность.

— Но здесь нет никаких следов войны, кроме развалин вашей башни!

— Не забывай, сколько лет прошло с тех пор. И это была необычная война, она почти не оставляла следов в реальном мире и велась в основном внутри мира, созданного нашей машиной.

В ходе этой войны нам не удалось добиться победы, но мы добились нейтралитета. Гарсты были загнаны в океан и по достигнутому соглашению не должны были претендовать на сушу Аромы и вторгаться в смоделированный нашим компьютером мир.

Ваше неожиданное появление на планете и вмешательство в ее экологию нарушили баланс сил. Гарсты вырвались на свободу и уничтожили вашу колонию. За прошедшее время они стали намного сильнее и опаснее. Наша же база, наполовину разрушенная в предыдущей войне, продолжала деградировать, не получая поддержки от своей родной планеты.

Наши регулярные послания с просьбой о помощи остаются без ответа. Мы не знаем, что стало за это время с нашей родной планетой, возможно, она погибла… Возможно, моя родная цивилизация давно перестала существовать, но до тех пор, пока цела эта машина — ее гибель нельзя считать окончательной.

Вот почему, в конце концов, мы решили обратиться за помощью к другой цивилизации. Ваше появление на Ароме пришлось как нельзя более кстати. Мы долго изучали вас и решили, что союз с вами — далеко не лучший вариант.

— Спасибо за комплимент.

— Это простая констатация фактов. Но за неимением другого… На безрыбье и рак рыба — так говорится в вашей пословице, и, хотя я не знаю, что такое рак, но думаю, что, если нет рыбы, ее способна заменить любая морская мелюзга…

Рэнитка говорила все это слишком спокойно и равнодушно, даже в тот момент, когда речь зашла о возможной гибели ее планеты. Ротанов подумал, что отсутствие эмоций — всего лишь следствие ее компьютерной природы, но, несмотря на это, его задел пренебрежительный отзыв рэнитки о людях. Впрочем, он не стал акцентировать на этом внимание. В конце концов, он был опытным дипломатом и не мог исключить из своих рассуждений того факта, что у нее накопилось достаточно оснований для подобного заключения, если вспомнить всю историю кровавого жемчуга. И все же он не выдержал:

— Кто ты сама? Что ты собой представляешь? С чего ты взяла, что можешь правильно судить о моей цивилизации? Твоим прототипом была реальная женщина или ты всего лишь программа, искусственно созданный машинный интеллект, наделенный этой красивой оболочкой лишь для того, чтобы упростить контакт с представителем варварской цивилизации?

— Скорее, второе. Хотя в памяти создавшей меня машины есть слепки с личностей нескольких, реально существовавших рэнитов.

— Так чего вы от меня хотите? И зачем вообще вы открыли свои так называемые «райские врата» для наших поселенцев?

— Мы изучали представителей вашей цивилизации в различных ситуациях, а знание того, как поведет себя человек, получивший возможность осуществить свои самые сокровенные желания, наиболее полно соответствует поставленной задаче.

— И что стало с этими подопытными кроликами?

— Они продолжают жить внутри того мира, который сами же и пожелали для себя создать. Каждый получил то, о чем мечтал.

— Чего-то ты недоговариваешь. Я хотел бы с ними встретиться.

— Это можно осуществить, если мы придем к соглашению.

— К соглашению о чем?

— О взаимной помощи. По нашим данным, ты первый официальный представитель правительства Земной Федерации на этой планете. Обладает ли ваша цивилизация достаточными техническими средствами, чтобы остановить продвижение гарстов и заставить их отступить обратно в океан? Напоминаю, что это необходимо, прежде всего, в ваших собственных интересах. Если гарсты не получат должного отпора, они вскоре захватят всю планету и используют ее как базу для дальнейшей экспансии…

«Если только эти самые гарсты не являются безумным созданием вашей собственной свихнувшейся машины»… — подумал Ротанов, благоразумно не высказав этого соображения вслух. Впрочем, озвучивания и не требовалось. Только теперь он сообразил, что все его мысли рождаются в глубинах памяти того самого компьютерного монстра, который растворил в себе его личность и воплотил сидевшую перед ним женщину в какое-то подобие реальности…

— Ну не настолько уж мы безумны, чтобы воевать с собой! — пришел мгновенный ответ.

«Одна голова на двоих… Хотя, с другой стороны, человеческая психика слишком сложна и запутанна Для понимания иным разумом. Вряд ли мои мысли становятся им понятны до самого конца, и все же надо быть осторожней…»

— Я думаю, что цивилизация, сумевшая построить пространственный двигатель, способна, если понадобится, уничтожить любую планету. — Ротанов говорил сдержанно, неопределенно и теперь с нетерпением ждал ее реакции.

— Речь не идет об уничтожении планеты. Я ведь уже объяснила, что здесь находится информационная база нашей цивилизации, или вам непонятно, что это означает?!

Она гневно вскинула голову, и Ротанов лишний раз подумал о том, как была прекрасна женщина, послужившая праобразом для этой эфемерной компьютерной копии… Впрочем, не такой уж и эфемерной… Если не думать все время о том, где он находится, рэнитку вполне можно принять за реальную женщину, особенно, когда она тянется к пульту и тонкая ткань ее рабочего комбинезона дает полное представление о том, какие совершенные формы скрываются под этой материей… Интересно, ощутит ли он в полной мере прикосновение к ее телу, если осмелится на подобный эксперимент? И еще он подумал о том, как хорошо, что она сидит… Если бы она встала, очарование ее красоты могло бы развеяться. Даже теперь он без труда мог представить, что в ней больше двух метров роста, и рядом с этой великаншей…

Возможно, он специально подумал о росте рэ-митки, чтобы не поддаваться очарованию ее красоты и сохранить ясную голову в этих необычных переговорах.

Рэнитка, между тем закончив очередную серию порывистых движений, вызвавшую на пульте перед ней целые сполохи огней, вновь обернулась к нему, ожидая ответа и ничем не показывая, что поняла хотя бы часть его не совсем вежливых мыслей.

— В принципе мы располагаем достаточными военными силами для того, чтобы подавить или уничтожить любого противника на этой планете. Проблема в том, что мы не ведем войну ни с вами, ни с вашими гарстами. И у меня нет прямых доказательств того, что это именно они уничтожили нашу колонию на Ароме, — заявил инспектор.

— Какие вам еще нужны доказательства? Вы же читали дневник Гранта!

— Вы знаете об этом? Тогда вам должны быть понятны и мои сомнения относительно создателей этого документа. Я сомневаюсь в его подлинности и, во всяком случае, не уверен, что все факты, отображенные в нем, соответствуют действительности.

— Вы слишком осторожны, господин Ротанов. И у нас слишком мало времени для того, чтобы играть в кошки-мышки друг с другом.

— Специальность у меня такая — быть осторожным. А вообще-то я никуда не спешу и готов провести в вашем очаровательном обществе столько времени, сколько потребуется.

— Не спешите вы совершенно напрасно. Потому что ваше тело, лишенное сознания, по-прежнему находится в пультовом зале и не может оставаться в таком положении больше двадцати минут. Вы знаете, как сказывается остановка сердца и прекращение кровообращения на состоянии мозга?

— Я знаю об этом.

— Тогда вам следует спешить. Мы, конечно, можем до определенного предела ускорить время внутри нашей компьютерной реальности, но чрезмерный разгон противопоказан нашей изношенной машине. Она и так постоянно срывается и начинает сбоить!

— А как вы поступаете с остальными? С телами тех, кто пришел сюда до меня?

— Да очень просто. Для чего, по-вашему, нужен палач на входе? — Она бросила на него сверкающий взгляд и тут же сама ответила на свой вопрос: — Для того чтобы лишить входящего сюда любых иллюзий относительно возвращения.

Те, кто приходят к нам, приходят навсегда. Это лишь для вас было сделано исключение. И только потому, что мы потеряли надежду получить помощь от своего собственного народа.

ГЛАВА 39

Самым сложным для Ротанова оказалась необходимость сохранить ясность мышления и сделать это так, чтобы компьютер, внутри памяти которого функционировал его мозг, не сумел проанализировать его выводы. Скрыть все наиболее важные наблюдения, добиться того, чтобы рэниты выпустили его отсюда живым, да еще и помогли вернуться на Землю, за помощью… И не догадались о том, что эту самую помощь Высший Совет Федерации не станет им оказывать, пока не убедится в их полной непричастности к уничтожению земной колонии.

Со времен Риданской войны Совет неизменно придерживался правила «око за око». И после серьезных беспорядков или массовых убийств земных поселенцев на планету, где это произошло, обычно отправлялась специальная карательная экспедиция. Официально — для расследования всех обстоятельств гибели поселенцев, но главной составляющей каждой такой экспедиции было подразделение космического десанта, и чем заканчивались подобные экспедиции, Ротанову было хорошо известно.

Задача маскировки мыслей внутри собственного мозга, ставшего частью чужого, выглядела слишком сложной, почти невыполнимой. Ведь любая фраза, сложившаяся в его голове, автоматически отпечатывалась в памяти рэнитского компьютера, и, даже оставаясь непонятой, могла быть впоследствии проанализирована и использована против него.

Он попытался придумать какую-то тактику для маскировки своих мыслей, но не мог проверить, насколько она действенна, поскольку никаких немедленных ответных реакций его мысли, не высказанные вслух, не вызывали.

Он пробовал прерывать линейный процесс мышления воспоминаниями каких-то дурацких стишков, обрывками песенок, засевших в глубинах памяти, надеясь, что этот белый шум хотя бы частично замаскирует его подлинное отношение к созданному рэнитами виртуальному миру, ставшему гигантской тюрьмой для сотен людей.

Какие-то сомнения насчет собственной правоты в этом вопросе у него все-таки оставались, и именно их он постарался выдвинуть на первый план своего мысленного анализа.

Рэниты должны быть уверены в его полной лояльности, в желании сотрудничать, но при этом нельзя забывать о своей основной миссии, о представившейся ему уникальной возможности для сбора дополнительной информации обо всех событиях, произошедших на Ароме, об установлении подлинных виновников катастрофы, приведшей к гибели сотен землян, и о том, насколько во всем происшедшем виновны сами земляне.

Его отчет должен быть абсолютно объективным, но как этого добиться, если даже подробный анализ уже полученной информации, в сущности, невозможен?

По крайней мере, здесь и сейчас он был невозможен, и, как выбраться из этого положения, Ротанов не знал. Он даже не знал, имеет ли смысл настаивать на встрече с попавшими в компьютерный плен соотечественниками.

Он не смог сделать вывод и о том, можно ли считать этих людей погибшими? Ведь даже их тела эта фантастическая машина могла воспроизвести вновь, разумеется, в измененном виде… Что-нибудь вроде роботов-песчаников… И вот это ему следует выяснить в первую очередь. Возможность восстановления всех пленных в их прежнемвиде, по крайней мере тех, кого не устраивает их теперешняя виртуальная жизнь, тех, кто пожелает вернуться обратно в повседневное реальное существование, полное житейских трудностей и проблем… Не факт, что все этого пожелают, совсем не факт. И значит, встречи с прошедшими через врата колонистами не избежать.

Казалось, рэнитка, занятая своим поединком с капризничавшей машиной, перестала обращать на него внимание, но, возможно, она просто давала ему возможность подумать, прежде чем прийти к какому-то решению.

В конце концов, Ротанов нашел приемлемую, обтекаемую форму для продолжения их сложного разговора.

— Мне непонятна ваша роль в судьбе жителей земной колонии, уже после того как произошла катастрофа. Чем вызван ваш повышенный интерес к этим несчастным людям, потерявшим своих близких, свои дома и все средства к существованию?

— Прежде всего — состраданием. Мы считали себя в какой-то мере ответственными за их судьбу. Ведь, в конце концов, война с гарстами — это наша война, мы ее начали, мы ее вызвали к жизни, объединив своими непродуманными действиями в единое целое миллионы биологических единиц, рассеянных по всей планете, которые так и оставались бы в спящем состоянии, если бы не наше вмешательство, не создание на их родной планете активных накопителей энергии, в которой они нуждались сами. Люди случайно попали под колеса вызванной к жизни военной машины гарстов.

— Но вы говорили о том, что это именно люди спровоцировали нашествие гарстов!

— В известной степени так и есть, если иметь в виду их непосредственный выход из моря именно в районе земной колонии, но первопричина конфликта была заложена задолго до того, как на Ароме появились земляне.

— Мне неясно, почему вы выбрали такой странный способ помощи — обманом уводить людей из их родного мира…

— Никакого обмана не было. Выбор каждый осуществлял совершенно добровольно!

— Ну, разумеется, добровольно! Поманить сладким пряником исполнения любых желаний, пообещать жизнь в беспроблемном мире тем, у кого ничего не осталось, — в таких условиях нетрудно предвидеть, какой выбор сделает человек!

— В известной мере вы правы, — неожиданно согласилась с инспектором рэнитка. — Нам пришлось пойти на это, поскольку мы не могли гарантировать безопасность людей во внешней среде Аро-мы. Наши песчаники пытались оградить их новое поселение от вторжения гарстовских роботов, но это им плохо удавалось, прежде всего потому, что люди принимали их за врагов и постоянно вступали в схватки с нашими машинами.

«Ничего удивительного. Эти милые создания были настолько агрессивны, что нападали на все движущееся…» Ротанов вспомнил, как песчаники набросились на планетарный катер и какие борозды оставили их коготки на броне этой машины. «Я был прав. Все-таки песчаники — создание рэнитов». Он попытался скрыть свою последнюю мысль, но плохо в этом преуспел. Рэнитка отреагировала мгновенно.

— Разумеется, это мы создали песчаников. Эти машины слишком примитивны, они предназначались для конкретной задачи — и представляют собой всего лишь упрощенные боевые роботы. В тех случаях, когда они слишком удаляются от управляющего центра, связь обрывается, и они начинают действовать самостоятельно, в соответствии с заложенными в них простейшими программами. Отсюда все недоразумения.

— Хорошенькие недоразумения. — По крайней мере, его скрытый сарказм она не понимала или делала вид, что не понимает. — Но вы так и не ответили на мой вопрос. Почему вы проявили такой интерес к уцелевшим после катастрофы людям? А для некоторых из них, я имею в виду Гранта, создали даже совершенно уникальные условия, не считаясь ни с какими затратами.

— К дому Палмеса мы не имеем никакого отношения.

— Не хотите же вы сказать, что его построили безмозглые гарсты?

— Кто сказал, что они безмозглые? Они редко проявляют свою разумность, очевидно потому, что события внешнего мира их мало интересуют до тех пор, пока не затрагивают условий их существования. К тому же их логика слишком сильно отличается от гуманоидной, и с нашей точки зрения часто выглядит каким-то бредом. Те существа, с которыми вам до сих пор приходилось иметь дело, — это ведь не сами хорсты. Это их такие же боевые машины, как наши песчаники.

— Где находится управляющий этими роботами центр?

— У него нет постоянного места. Он создается, когда в этом возникает необходимость, и распадается на миллиарды составляющих его живых молекул, как только выполнит свою задачу.

— Вы так и не ответили на мой вопрос о проявленной вами заинтересованности в жителях земной колонии. Альтруизм не объясняет всего. Что-то вы от меня скрываете… Не забывайте о том, что если вы можете сейчас читать некоторые мои мысли, то и мне предоставлена та же возможность. Зачем вам понадобилось заманивать моих соотечественников в свой компьютерный мир?

— А вы представьте себя на моем месте.

— Сейчас я как раз нахожусь рядом с вами, и представить это нетрудно.

— Так вот представьте, что вы находитесь здесь в течение тысячелетий… Внутренние программы давно изучены. Конфликт с гарстами перешел в вялую стадию. Их изучение зашло в тупик. На планете ничего не происходит. То есть вообще ничего. И дни, выстраиваясь в столетия, тянутся бесконечно… У вас нет никаких потребностей, никаких желаний, ничего, кроме воспоминаний…

Представить все это Ротанов, разумеется, не мог. Но даже поверхностное знакомство с внутренним миром сидевшей напротив него компьютерной копии некогда живого человека повергло его в ужас. Хотя слова, сорвавшиеся с губ инспектора, не свидетельствовали о его сочувствии.

— Вам стало скучно?

— Можно назвать это и так. Хотя моему народу изначально свойственно любопытство. Мы собиратели информации. Недаром своим основным достижением рэнитская цивилизация считает создание аромского планетарного банка данных. Так что, когда здесь появились представители иной, незнакомой нам раньше цивилизации, мы проявили к ним вполне естественный интерес.

— Им пришлось дорого заплатить за ваш интерес.

— Но и получить немало. Многим из них здесь нравится. Особенно тем, кого привлекло в наш мир не стяжательство, а стремление к знаниям.

— Я хотел бы в этом убедиться. Убедиться в том, что те, кто прошли через ваши врата и вынуждены были остаться здесь навсегда, довольны своей судьбой и находятся здесь добровольно.

С минуту она не отвечала, делая вид, что всецело поглощена управлением машиной, и, когда он уже начал думать, что ответа не будет вообще, рэмитка резким движением откинула назад свои роскошные волосы и повернулась к нему на своем вращающемся кресле.

— Знаете, Ротанов, почему я так неохотно поддерживаю разговор на эту тему?

— Хотел бы это узнать. — Он выдержал взгляд ее сверкающих глаз, и ни один мускул не дрогнул на его лице, ни одна мысль, выдающая бушевавшую на дне его сознания бурю чувств, не всплыла наружу.

— Это слишком опасно.

— Опасно для кого? Какую опасность вы имеете в виду?

— Передвигаться по виртуальным пространствам, созданным внутри нашей машины, весьма опасное занятие. А ведь именно туда вы уже готовы ринуться очертя голову.

— Разве вы не контролируете этот процесс?

— Нельзя полностью контролировать слишком сложные системы. На определенном уровне они становятся автономными, их слишком много, мы не в состоянии держать под контролем их все. Каждый, кто попал сюда, создает свой собственный мир, и эти миры, даже своим создателям подконтрольны не в полной мере…

Но это еще не все… Я вижу, вы с недоверием относитесь к моим словам, и совершенно напрасно, — мы с вами находимся в таком положении, когда стоит забыть о собственных амбициях и предрассудках. Только искреннее стремление к сотрудничеству и максимальная степень доверия могут нам помочь разрешить ту сложную ситуацию, в которой мы оказались.

Ротанов все время забывал о том, что беседует не с живым человеком, а с машиной. Эта женщина казалась слишком реальной, он с трудом подавлял в себе желание протянуть руку и коснуться ее, чтобы в этом убедиться, хотя и знал, что это ничего не даст. Ощущение прикосновения может быть таким же иллюзорным, как и все остальное в этом мире.

— Наше положение неравноправно. Хотя бы потому, что за пультом этой машины находитесь вы, а не я.

— Хотите попробовать?

— Изволите шутить? Это для меня слишком сложно. Расскажите лучше об опасности. Раз уж вы можете читать мои мысли, то знаете о том, что мое намерение навестить соотечественников, попавших в плен… — он вовремя изменил формулировку на более обтекаемую: — прошедших через врата, остается неизменным.

— Когда вы шли сюда, в машинном зале вы не заметили ничего странного?

— Вы имеете в виду какие-то летающие электрические пузыри, похожие на шаровые молнии?

— Именно. Мы называем их электрелами. То, что вы видели, всего лишь отражение их тел в реальном мире. Эти существа появились внутри нашего виртуального мира не по нашей воле.

— Откуда же они взялись?

— Трудно сказать… Причина может заключаться в сбое одной из наших сложнейших программ, возможно, и заражение машин внешним вирусом.

— Откуда ему здесь взяться?

— Не забывайте о гарстах. На протяжении столетий, пока шла война, они использовали любые способы, чтобы навредить нам. Сейчас уже не важна причина появления электрел. Важно то, что бороться с ними крайне трудно. Попадая в виртуальное пространство одного из наших миров, они начинают его разрушать. Они способны стирать любую часть памяти внутри нашей машины. Понимаете, что из этого следует?

— Они способны уничтожить любую индивидуальность, находящуюся в виртуальном мире?

— Совершенно верно. Причем так, что восстановление ее ни в каком виде уже невозможно.

— И вы до сих пор не придумали способов противодействия этим тварям?

— Они боятся мощных электрических разрядов, разрушающих их структуру. Но такие разряды одинаково опасны как для них, так и для нашей машины.

Рэнитка закончила свои объяснения и теперь, полностью оторвавшись от управления машиной, облокотилась о пульт и с интересом разглядывала Ротанова, словно только что увидела его.

— Я чувствую, вы хотите задать мне еще один вопрос…

— Нет. я не собираюсь этого делать! — он возразил слишком яростно, чем вызвал на губах прекрасной рэнитки лишь легкую усмешку.

— Не пытайтесь мне лгать, Ротанов, это бесполезно. Мы не можем создавать структуры живых существ. Они слишком сложны даже для нас. Все, что мы можем, — это оживлять воспроизведенные с сознания конкретных живых людей копии. Здесь у нас все-таки ненастоящий рай. Не заблуждайтесь на этот счет.

— Как раз насчет этого я не заблуждаюсь!

— В таком случае вы должны понимать, что надежда встретить здесь вашу погибшую женщину иллюзорна, Линда Гердт, так ее звали? Она сама виновата в своей гибели. Те, кто надеятся получить от гарстов часть их силы, платят за это дорогую цену.

— Как я могу перейти в одно из созданных вами пространств, в которых обитают наши люди?

— Вам надоела откровенная беседа? Что же… Сделать это нетрудно. Просто представьте себя движущимся в нужном направлении. Хотя наш рай и синтетический — простые желания в нем исполняются мгновенно.

ГЛАВА 40

Совершив переход через врата в предыдущее луностояние, фермер Хрунов опередил появление Ротанова в раю на целый месяц. Проходя через врата, он пожелал стать ханом, поскольку считал, что именно жизнь хана более всего соответствует его неудовлетворенным потребностям.

О жизни древних правителей, именуемых ханами, Хрунов знал не слишком много, — но был уверен, что они не испытывали недостатка в еде и не утруждали себя изнурительным трудом, а именно эти обстоятельства, постоянный голод и тяжелый труд, побудили Хрунова совершить переход.

После катастрофы Юрию Хрунову пришлось стать фермером вовсе не по собственному желанию. Обстоятельства вынудили заниматься натуральным хозяйством практически всех уцелевших колонистов.

Исключение составляла небольшая группа охотников, занимавшихся, с риском для жизни, опасным промыслом по доставке товаров из покинутого города. Процветали еще и администраторы, довольно быстро возродившиеся из когорты прежних высокопоставленных бюрократов. Ни к тем, ни к другим Хрунов не принадлежал. Хотя в охотники принимали всех желающих, Хрунов сразу же решил, что подобный риск ему не подходит. Из каждой экспедиции в поселение не возвращались обратно больше половины ее участников.

Он не успел захватить во время исхода из города ничего ценного, если не считать переносного видео, и потому все хозяйство ему пришлось начинать с нуля.

Для человека, не привыкшего к физическому труду, задача оказалась невероятно сложной. Кое-как построив плетеную загородку из сухих стволов местных горных растений, Хрунов решил заняться разведением кур, просто потому, что этот вид живности казался ему наиболее нетребовательным. Тем не менее перед ним сразу же встал вопрос, откуда взять производителей?

Некоторые наиболее удачливые поселенцы захватили с собой скотину и птицу, которую приобрели еще до катастрофы в генетическом банке, охотно снабжавшем всех желающих за символическую плату зародышами различных сельскохозяйственных животных и аппаратурой, необходимой для их выращивания.

Эти счастливцы сразу же заняли в новой колонии особое, привилегированное положение. Купить у них пару кур в принципе было возможно — вот только деньги в новой колонии больше не имели никакой цены. Хрунову пришлось согласиться на два месяца каторжного труда на ферме одного из таких счастливцев. В конце концов, получив в качестве оплаты за свой труд полдюжины цыплят, он сумел вырастить их и наладить небольшое производство яиц, но даже после этого вынужден был жить впроголодь.

Одними яйцами сыт не будешь, а для натурального обмена, способного реально поправить положение дел, требовалось гораздо больше продукции, чем могли произвести его хохлатки.

До катастрофы Хрунов занимал незаметную должность в министерстве культуры старой колонии. Бюрократическая машина, попав на новое место, немедленно начинала разрастаться и использовала для своего роста хорошо освоенные земные методы и названия. Так что получить должность в министерстве, в котором работал его дальний родственник, Хрунову удалось без труда.

В непосредственном ведении Юрия находилось распределение заказов на изготовление семейных портретов. На первый взгляд работа, не сулившая никакой выгоды, но это только на первый, поверхностный взгляд незнакомого с ее скрытыми механизмами человека.

Живопись «Семейного портрета» испытывала в то время настоящий подъем не только в колониях, но и в самой метрополии. Людям осточертели голо-графические муляжи, созданные с помощью совершенной компьютерной графики, и их потянуло к старине. Создание семейного портрета живым художником считалось престижным, и, чем дороже стойл такой портрет, тем выше поднимался престиж его обладателя.

Находясь, что называется, у первоисточника «художественных ценностей», Хрунов получил возможность проникнуть в самые сокровенные секреты современных живописцев, и, в конце концов, решил попробовать улучшить свой семейный бюджет, самостоятельно занявшись живописью.

Его вдохновили на этот шаг примеры многих предшественников. В метрополии не было ни одного редактора, который, получив право отбора рукописей, пригодных для публикации, немедленно не становился бы писателем. Некоторые из ложной скромности публиковались под псевдонимами, но многие входили во вкус и совершенно искренне полагали, что создание любого художественного произведения не требует от человека ничего, кроме умения писать грамотно, а так называемый талант — это всего лишь звание, присваиваемое удачливому чиновнику его восторженными почитателями.

Что же касается живописи, то на самом деле создание семейного портрета не требовало от художника никакой особой техники. На холст предварительно накладывалось цифровое фото клиента, а далее, от руки, его раскрашивали так, чтобы не слишком изуродовать оригинал.

Сложность обналичивания подобных заказов состояла только в том, что их должен был утверждать так называемый «Творческий союз свободных художников». Хрунову удалось обойти эту преграду, договорившись с никому не известным молодым живописцем о создании «семейных шедевров» под его именем. Но, во-первых, часть гонорара все же приходилось отстегивать этому юноше, а во-вторых, распределяя заказы и хорошо зная, каким образом создаются шедевры, Хрунов каждый раз испытывал странное чувство, словно отдавал людям деньги из своего собственного кармана и при этом знал, что они уже никогда к нему не вернутся.

Терпеть это положение и дальше оказалось выше его сил. Вскоре изворотливый ум чиновника, отточенный во многих бюрократических баталиях, без которых не обходилась борьба за любую «денежную» должность, нашел оригинальный выход из сложившейся ситуации.

Хрунов выписал из метрополии своего дядю, который работал в одном из мегаполисов механиком в гараже по ремонту каров и о живописи не имел ни малейшего представления, что, впрочем, было даже предпочтительней.

Оплатив дяде дорогу до Аромы и купив на все сэкономленные с большим трудом средства художественный салон в центре аромской колонии, Юрий назначил дядю его управляющим.

Вместе с дядей с Земли прибыло несколько ящиков дешевых литографий, скопированных с классических работ древних художников, которые давно уже не пользовались никаким успехом у покупателей.

Но именно ими Хрунов. молча сносивший насмешки сослуживцев, собирался торговать. Он преуспел в этом, вопреки всем прогнозам недоброжелателей.

Теперь любой живописец, желавший получить от Хрунова выгодный заказ, должен был вначале посетить салон дяди и приобрести там по баснословной цене, не превышавшей, впрочем, половины будущего гонорара, дешевенькую литографию.

Никто не мог упрекнуть Хрунова за то, что ему удалось разбудить в покупателях интерес к шедеврам далекого прошлого. Никакие жалобы и никакие проверки ему теперь не угрожали. Перед законом он был абсолютно чист.

Наверно, его жизнь так бы и катилась по хорошо смазанным рельсам до выхода на пенсию, если бы не катастрофа, поставившая с ног на голову самые основы его существования.

В новой колонии, как уже говорилось, Хрунову пришлось разводить кур. Занятие это, оказавшееся грязным и трудоемким, требовало от него огромных физических усилий, к которым он совершенно не привык. Строить вольеры, чистить клетки, выращивать корм, собирать яйца и совершать десятки других подобных дел — занятия не для слабонервных. В отчаянии он порой намеревался наложить на себя руки, но каждый раз временно откладывал этот акт, надеясь на чудо.

Поэтому психологически он был полностью готов к тому, чтобы отправиться в развалины старой башни, как только по колонии поползли слухи о вратах, исполнявших любое желание прошедшего через них человека.

Если бы не природная осторожность, частенько выручавшая его в сложных жизненных коллизиях, он бы так и сделал, но у него хватило благоразумия дождаться появления первого очевидца, уже побывавшего за вратами.

Посетив пару раз благодарственные молебны вернувшегося из рая преподобного Петраса, Хрунов наконец решился на экспедицию в развалины башни и, выбрав себе в компаньоны всего двух человек, отправился в путь.

Переход прошел благополучно, но уже у самых врат, как только они заметили свет, свидетельствовавший о том, что врата находятся рядом, Хрунов постарался радикальным способом отделаться от своих спутников, чтобы не уменьшать шансов перед стражем прохода.

Это ему удалось лишь частично, поскольку один из этих двоих, тяжело раненный выстрелом из дробовика Хрунова, все же добрался до врат вслед за ним, хотя для Хрунова это уже не имело особого значения, так он, во всяком случае, полагал.

Но, проходя врата, он не знал, что страж, выполнявший желания отобранных кандидатов, учитывает все нюансы их психики и мотивации многих прежних поступков…

Заранее продумав свое главное желание, будущий хан отбросил банальные пожелания хорошего здоровья и долгой жизни, поскольку, по свидетельству очевидца, врата и так обеспечивали эти блага, поэтому тратить на них свое единственное желание не было никакого смысла.

Самым правильным, как ему казалось, было выбрать полностью отвечающий его требованиям образ жизни.

Хрунов перебрал несколько возможных вариантов и пришел к выводу, что становиться большим правителем, королем или полководцем — слишком хлопотно и опасно. А вот хан — фигура неприметная, но, благодаря восточной специфике, весьма ухоженная, облагодетельствованная многочисленными наложницами и слугами, только и ждущими возможности выполнить любую его прихоть.

Во всяком случае, именно такой представлялась Хрунову жизнь хана, свидетельства о которой он почерпнул из просмотров многочисленных видеозаписей, которые после перехода на натуральное хозяйство, составляли его единственное развлечение.

Не раз и не два он благодарил собственную предусмотрительность, подвигнувшую его захватить из горевшего города единственную, по-настоящему ценную вещь — крохотный кристаллический видеоплеер с встроенным в него экраном. Аккумулятор пришлось впоследствии беречь, как зеницу ока, и с новыми записями дело обстояло плохо, но зато те, что были уже встроены в этот универсальный аппарат, Хрунов изучил весьма детально.

И вот, наконец, после всех мытарств, он предстал перед стражем с готовым желанием в голове и, естественно, предъявил его по первому требованию.

Возражений со стороны стража не последовало, и Хрунов в считаные секунды превратился в хана.

Придя в себя после перехода, новоявленный хан обнаружил, что восседает на мягком персидском ковре, посреди огромного, празднично убранного восточными паласами и гобеленами шатра, на горе мягких подушек.

Ковер, ко всему прочему, был уставлен блюдами с различными яствами, одним своим видом вызвавшими в Хрунове обострение чувства голода, терзавшего его с того самого времени, как он перешел на ведение натурального хозяйства.

В центре ковра возвышался огромный бараний окорок, запеченный с яблоками, чуть поодаль стояло блюдо нежнейшего говяжьего филе, сочившегося жиром и издававшего несравненный аромат. Были там и телячьи ребрышки, должным образом поджаренные на вертеле. Был и молодой поросенок, украшенный зеленью и строжайше запрещенный к употреблению мусульманскими обычаями.

Но Хрунов знал из своей видеобазы данных, что ханы обычно не слишком строго соблюдали законы шариата и лишь от слуг и домочадцев требовали их неукоснительного исполнения, так что присутствие на ковре блюда с поросенком его ничуть не удивило.

Единственное, чего не было среди всего этого съестного изобилия, так это птиц — ни в каком виде! Все последние месяцы Хрунов питался исключительно курятиной, и даже воспоминание об этом блюде вызывало в нем приступ тошноты. Его невидимые благодетели, наверно, учли и это его невысказанное пожелание.

Стояли среди блюд и многочисленные золотые кувшины с напитками, наполненные наверняка чем-нибудь покрепче проклятого тоника, последние годы усиленно рекламировавшегося метрополией.

Несколько удивило Хрунова полное отсутствие слуг среди всего этого великолепия, а главное — полное отсутствие наложниц.

Он был один в шатре, совершенно один… Но затем он вспомнил, что наложницы не смеют нарушать процесс принятия пищи своим господином, а вот слуги… Слуги определенно должны были присутствовать, стоять рядом в ожидании малейшего жеста своего повелителя, наполнять бокалы и подносить новые блюда с пищей.

Недовольно нахмурившись, Хрунов громко хлопнул в ладоши три раза. Полог шатра немедленно распахнулся, и его глазам предстал совершенно голый металлический робот, с идиотской улыбкой, навсегда застывшей на его физиономии.

— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — произнес робот стандартную фразу немного хрипящим голосом.

— Где слуга?! — проорал Хрунов, изливая все свое возмущение на это безропотное механическое устройство.

— Я есть ваш слуга!

— Где остальные?

— Одному клиенту полагается один слуга. Двум клиентам — две слуги.

— Это что еще за чушь? Надо говорить: «Двое слуг». Позови кого-нибудь из людей! С тобой даже разговаривать противно.

— Здесь нет людей, кроме вас самого, мой господин!

— Этого не может быть! Это какая-то нелепость! — Ощутив немедленную потребность подтвердить свою уверенность в ужасной ошибке добрым глотком спиртного, Хрунов рявкнул роботу, чтобы тот подал ему кувшин с вином, что тот немедленно и выполнил, слегка поскрипывая своими металлическими суставами.

Лишь после третьего глотка Хрунов почуствовал, что он пьет чистейшую воду. Не ощущалось никакого вкуса, то есть вообще никакого.

— Ты что мне подал, скотина?

— Лучшее вино этого изысканного пира!

— Какое же это вино? Разве ты не видишь, что это вода? Попробуй сам!

— Я не могу этого сделать, мой господин. Роботы не пьют. Но я точно знаю, что этот кувшин наполнен прекрасным вином. Все дело в том, что вы теперь не в состоянии различать вкус пищи или напитка. Вы в них больше не нуждаетесь. Теперь ваше тело питается чистейшей энергией, которой наполнен эфир этого замечательного мира!

Страх осознания какой-то чудовищной ошибки постепенно, как змея, начал вползать в сознание Хрунова. Побелевшими губами он почти беззвучно прошептал:

— Я не желаю больше с тобой разговаривать!

— В таком случае, выполняя ваше повеление, я буду молчать!

— Пригласи какую-нибудь из наложниц! Робот, молча, отрицательно мотнул головой.

— Отвечай, металлическая скотина! Или я прикажу разобрать тебя на части!

— Но вы же сами повелели мне молчать!

— Зато теперь повелеваю, говори!

— Здесь нет наложниц, мой господин. Здесь вообще никого нет, кроме меня и вас. Создание живых существ в нашем мире строжайше запрещено. Более того, оно попросту невозможно! В далеком прошлом лучшие биоинженеры рэнитов попытались это сделать; о том, что у них получилось, они предпочитают не вспоминать даже сейчас, тысячу лет спустя. С тех пор и был введен запрет на попытки создания живых существ.

Хрунов запустил в голову робота кувшином, но это действие ровным счетом ничего не изменило, разве что он испачкал свой роскошный халат. А золотой кувшин, расплескав свое содержимое, с печальным звоном покатился по ковру.

ГЛАВА 41

Ротанов летел сквозь пространство так свободно, как не летают даже птицы. Среда вокруг него казалась упругой и холодной, она слегка сопротивлялась его продвижению в глубь внутренних слоев, но в общем легко поддавалась незначительным усилиям воли, переносившим его все дальше в недра этого сверкающего нового мира.

Пространство под ним напоминало блестящую поверхность айсберга, кое-где покрытую снегом. Все вокруг выглядело безлюдным и холодным. Он резко изменил направление полета, и в лицо немедленно пахнуло горячим ветром. Пейзаж под ним стремительно менялся, и эти изменения были связаны с направлением движения, которое он выбирал.

Сейчас он летел над морем, не над тем ли морем, из которого пришли гарсты? Берегов не было видно, и ответа на этот вопрос не существовало, вдали от берегов все моря похожи друг на друга.

А кто, собственно, видел этих самых гарстов? — подумал Ротанов. — Их не видел никто. Кого нельзя увидеть? В первую очередь того, кто не существует. Кому нужны те, которые не существуют? Любителям масок. Маски нужны, чтобы скрывать лица… Иногда за масками ягнят скрываются волки, впрочем, волки надевают чужие шкуры — но это не суть важно, все равно это те же маски…

Он по-прежнему старался по возможности запутать ту часть своего мышления, которая облекается в слова и выходит на передний план сознания. Это ему плохо удавалось, потому что в спокойном мерном движении волн под ним не таилось никакой угрозы.

Если гарсты — всего лишь шкуры, нужные для прикрытия, — продолжал он свои рассуждения, — то откуда взялись смертоносные споры, на дне океана? Кто их там отложил и зачем? Зачем — вот главный вопрос… Волки надевают чужие шкуры, чтобы их не узнали, чтобы можно было поближе подобраться к стаду… Колония землян стала для них стадом? Почему? Эти волки не едят мяса. Зато они выпивают чужое сознание…

Он продолжал свои рассуждения потому, что во время этого однообразного полета над морем никакого другого занятия не находилось и надо было самому напяливать на себя маску, чтобы рэниты не догадались о том, что ему становится понятной их сложная игра.

«С помощью похищенных человеческих душ они воссоздают персонажей своего сумасшедшего, не существующего в реальности театра… Теперь он и сам стал одним из таких персонажей, и именно поэтому должен старательно напяливать маску… И опять неясность — что с ними происходит потом, с этими похищенными душами? Именно это он должен выяснить в первую очередь. И по-прежнему оставался извечный вопрос: Какова цель их действий?

Рэнитка сказала — любовь к информации… Скука… Ей стало скучно… Это недостаточная причина, но допустим. Примем, как аксиому, желание собрать объективную информацию о людях, сделать выводы об их психике, характере мышления. Поверим в это до конца.

Тогда чужое сознание должно сохраняться неизменным, так сказать в первозданности, в чистоте, иначе для объективных наблюдений оно станет непригодно.

Посмотрим… Посмотрим, что они делают с захваченными ими человеческими душами… Зачем так громко? Кто говорит о душах? Речь идет о странниках. О добровольных странниках, которые сами выбирают свой путь. Тучки небесные, вечные странники…

Вот только туч здесь отчего-то нет. Одни сверкающие небеса и волны.

Он вновь резко изменил направление полета, ринулся круто вниз, но ожидаемого удара о поверхность воды не произошло. Вместо этого он очутился над городом, над чужим, ни на что не похожим городом. Купола домов, однообразные, как ячейки сот… Пустынные улицы… Ротанов чувствовал запах смерти, исходящий из мелькавших под ним домов.

Здесь следовало задержаться, но он не стал этого делать, возможно оттого, что у него просто не хватило мужества или решимости. В конце концов, это был явно не человеческий город, а у него хватало своих загадок.

Теперь он понял, как прорываться в новые слои пространства. Нужно всего лишь направлять полет вниз…

И вновь удара о поверхность мостовой не произошло, только резко изменилась картина окружавшего его пространства.

Теперь он летел над болотом. В редком тумане, ползущем над трясиной, как заблудившееся облако… В облаках рождаются молнии, и они могут быть опасны… Об этом не следовало думать, потому что над поверхностью болота, словно в ответ на его мысль, сверкнул электрический разряд.

Что-то там двигалось, внутри тумана, нечто светящееся и большое… Ротанов вспомнил о предупреждении рэнитки, электрелы… Почему-то их существование, в отличие от гарстов, не вызывало у него ни малейшего сомнения. Он вновь попытался уйти вниз, но облако тумана вдруг резко увеличило скорость своего, до этого неспешного движения и преградило ему путь…

Возможно, движение в перпендикулярном направлении будет равнозначно по результату? Он резко рванулся вверх… Но там, на безоблачном до сих пор небе, появилась грозовая туча… Странная туча, несущаяся наперерез его движению со скоростью реактивного лайнера…

У него не было оружия… Рэнитка говорила о том, что с электрелами борются с помощью очень мощных электрических разрядов. Подобное уничтожают подобным… Вот только не рискнула предложить ему ничего подходящего для самозащиты. Она сказала, что электрические разряды большой мощности разрушают ткань виртуального пространства… Слишком опасное оружие, которое нельзя доверять неловкому чужеземцу… И теперь у него оставалось только движение, только бегство…

Жаль, скорости неравны, — туча движется намного быстрее, но в запасе у него остается еще маневр и логика… Человеческая логика, которой лишена эта электрическая, смертоносная тварь, стремящаяся его поглотить, растворить в своем разреженном, бесформенном брюхе, еще более бесформенном и нематериальном, чем весь этот виртуальный мир.

Ротанов сделал последний резкий рывок вверх, и, сложившись в движении, изменил направление на сто восемьдесят градусов. Туча рванулась следом, но внизу теперь не было тумана и, пробив неосязаемую поверхность болота, он очутился в пустыне. Один, слава богу. Туча не смогла последовать за ним.

Значит, она действует только в своем объеме виртуального пространства. Как в шахматах — у каждой фигуры собственная клетка, и не каждой фигуре дано право перескакивать на соседнюю линию.

Эти виртуальные гонки основательно вымотали его, он тяжело дышал и обливался потом, он не был уверен в том, что ему удалось окончательно отделаться от своего преследователя, несмотря на пришедшую в голову аналогию с шахматами. Сейчас лучше всего затаиться, сделать вид, что тебя вообще нет на игровой доске… Игра, в которой ставкой являлась его жизнь. Не жизнь даже, а возможность существования. Полное уничтожение его личности в любом из миров…

Он знал по опыту аромской пустыни, как лучше всего замаскироваться… Песок сыпуч, и можно выдать свое, не существующее в реальности тело за песчаный холм, оставить снаружи только лицо… Странно, он все время помнит о том, что находится в воображаемом, искусственно созданном мире, хотя все его ощущения говорят об обратном. Горячий песок давит на грудь, вызывая неприятное ощущение и духоту… В таком случае, чем отличается воображаемый мир от реального? Где проходит грань между ними?

Ротанов не чувствовал ни жажды, ни голода. Но донимала жара, все сильнее пробиравшаяся в его «несуществующее» тело из этого «несуществующего» песка.

Через какое-то время он почувствовал себя заживо погребенным и понял, что не в состоянии терпеть дальше. В конце концов, любая осторожность должна иметь определенные пределы. За те минуты (или часы?), что он лежал здесь, ничего не менялось в мертвом пейзаже пустыни, не было даже намека на тучи в прозрачном голубом небе.

Он сбросил с себя слой раскаленного песка и медленно побрел по пустыне, забыв о том, что может летать.

Где-то впереди, совсем низко над поверхностью песка, отделенный от него слоем раскаленного воздуха, плыл шатер… Скорее всего, это был мираж, но мираж слишком уж реальный.

Ему захотелось узнать, откуда здесь взялся этот шатер? Чья безумная фантазия создала его среди безжизненной раскаленной местности?

Как только мысль Ротанова оформилась в желание, шатер приблизился и прочно встал на песок. Оставалось откинуть полог…

С минуту он медлил. Каждому нужна эта минута перед встречей с неведомым. Но минута прошла вместе с минутной слабостью. Инспектор откинул полог и увидел сидевшего на ковре хана.

— Ты кто? — спросил хан. — Привидение? Галлюцинация? Воображаемая субстанция художественной реальности?

— Я Ротанов. Инспектор внеземных поселений.

— Что здесь делает инспектор внеземных поселений?

Ротанов неопределенно пожал плечами, вошел в шатер и, не дожидаясь приглашения, опустился на ковер. Приподнял валявшийся на боку золотой кувшин, в котором еще плескались остатки жидкости, и с удовольствием выпил ее.

— Вино у тебя немного кисловатое, слабой выдержки, но хорошего вкуса.

— Ты это чувствуешь?! Ты можешь это чувствовать? Тогда почему же я не ощущаю ничего, кроме вкуса воды?!

— Возможно, ты хотел слишком многого? Возможно, твое сознание не в состоянии вместить в себя размеры твоих желаний?

— Ты говоришь непонятно, мне придется тебя казнить. Жаль, что среди моих слуг нет палача, чтобы сделать это немедленно.

— У меня такая специальность. Морочить людям голову и получать из их замороченных мозгов те крохи информации, которые там содержатся.

— По-моему, ты меня оскорбляешь. Возможно, мне все же придется приказать казнить тебя.

— Кому? Кому ты можешь это приказать? Здесь нет никого, кроме нас с тобой.

— У меня был робот. Я не знаю, куда он делся, но, если я его позову, он вернется и произведет необходимый ритуал казни.

— Слушай, хан, перестань молоть чепуху и лучше скажи, почему ты здесь оказался? Какого дьявола тебе не хватало в обычном мире? Зачем тебе понадобились врата?

— Слишком тяжелая жизнь с той стороны. Голодная, несправедливая и тяжелая.

— Мы сами делаем ее такой.

— От этого она не становится легче.

— Ладно. В конце концов это твое личное дело. Скажи мне, ты не знаешь, кто такие гарсты?

— Впервые слышу. Хотя нет, постой. Староста говорил что-то про яйца гарстов, из которых родилась беда, но, по-моему, дело здесь не в них.

— Мне тоже так кажется, но оставим это, сейчас не лучшее время искать виновников катастрофы. Во всяком случае, не здесь их надо искать. Ротанов выделил слова «не здесь», всем своим видом призывая хана к осторожности, и, кажется, тот понял, молча кивнул и отвернулся. Вид у хана был удрученный и какой-то пришибленный. Помолчав некоторое время, Ротанов решился задать свой следующий вопрос, тот самый, ради которого он здесь оказался.

— Скажи мне, хан, ты не жалеешь, что прошел врата? Доволен своей жизнью здесь?

— Не издевайся надо мной! Местное вино и пища не имеют для меня вкуса, женщин здесь нет. Здесь вообще никого нет, кроме этого проклятого металлического болвана, который всегда исчезает в самый нужный момент.

— Тогда, быть может, тебе имеет смысл отправиться вместе со мной обратно и попытаться изменить среду своего существования?

— Как это?

— Да очень просто. Вещи, нас окружающие, и даже атмосфера, которой мы здесь дышим, зависят от нас самих, во всяком случае, большую часть среды, в которой живем, мы создаем сами, нашими собственными усилиями. Стоит захотеть изменить окружающее… Захотеть сильно, по-настоящему, и оно изменится!

— Черта с два оно изменится! Сотни других живущих здесь болванов не желают ничего менять!

— Откуда ты знаешь? Ты их видел? Ты с ними говорил?

— Я же сказал тебе, рядом со мной никого нет! Но где-то они все же есть, и я знаю, чего они хотят или не хотят.

— Возможно, ты ошибаешься. Давай поднимайся со своего ковра. Попробуем поискать тех, кто пришел сюда раньше нас. Уверен, мы их найдем, и, кто знает, вместе сумеем что-то придумать.

— Все инспекторы такие оптимисты? — спросил хан, тем не менее кряхтя поднимаясь с ковра. На какой-то миг в его глазах мелькнуло сожаление. Расставаясь с привычным, маленьким и теплым мирком, человек всегда испытывает сожаление. Некоторые могут с этим справиться и сделать шаг наружу, но большинство вновь опускают свое седалище на привычное место. Особенно если оно согрето мягким ковром…

Однако, к чести хана, он не стал противиться предложению Ротанова и протянул ему руку, словно просил поддержать его в трудный момент.

Мгновение спустя они уже летели сквозь бесчисленные наслоения местного пространства и вскоре оказались в огромной библиотеке, в которой обитал ученый.

В основном ученые делятся на две категории. Одни пытаются изучать то, что нам еще неизвестно. Другие придумывают собственные теории, не имеющие никакого отношения к реальности, и всю жизнь доказывают их правильность.

Доказывать всегда легче, чем исследовать. Но Андрей Дубнин был исследователем, и именно поэтому решил во что бы то ни стало побывать на Ароме, как только узнал о ее уникальном, не похожем ни на одну другую, известную людям планету, биоценозе.

Он использовал весь свой немалый научный авторитет для того, чтобы получить в компании «Инпланет» место научного консультанта на ее аромской базе. И, проведя на Ароме всего два года, пришел к совершенно ошеломляющим выводам.

Биосфера этой планеты, лишенная фауны, тем не менее оказалась способной к саморегулированию, словно представляла из себя единый живой организм.

Вскоре он сделал в своих исследованиях следующий шаг и установил, что такая сложная целенаправленная регулировка всех планетарных процессов невозможна без управляющего центра, или некоего «планетарного мозга», установить местонахождение которого Дубнину так и не удалось.

Результаты получались слишком противоречивыми и невероятными. А данные, доказывающие его выводы, казались Дубнину недостаточными. Управляющие структуры вроде бы были рассеяны по всей планете в виде мельчайшей биологической взвеси, напоминающей земные вирусы. Он отыскал их в воде, в воздухе, в почве, и их присутствие подавляло развитие всех прочих бактерий, что в исторической перспективе могло объяснить отсутствие на Ароме развитой фауны.

Эволюция, подавленная в самом начале, не могла нормально развиваться на этой планете.

Но самым невероятным Дубнину показался его собственный вывод о том, что эти биологические кристаллы в случае угрозы их существованию были способны объединяться в сложнейшие структуры, используя для этого неизвестное земной науке поле биологической энергии…

Открытие выглядело слишком фантастичным, а Дубнин привык к добросовестным научным исследованиям и обоснованным выводам, поэтому он не решился сразу опубликовать результаты своих исследований.

Затем разразилась катастрофа, научный центр на Ароме вместе с большинством материалов и результатов наблюдений ученого был уничтожен, а сам Дубнин, наверно, единственный из всех прошедших врата, оказался по ту их сторону против своей воли…

Это произошло через два месяца после исхода. Дубнина выбрали членом Совета новой колонии, и он, используя свое положение, стал настаивать на организации похода в район бывшего космодрома для того, чтобы попытаться отправить на Землю буйковую радиограмму с основными выводами своих работ.

Материалы, подтверждающие эти выводы, были безнадежно утрачены, но никто не мешал Дубнину отправить на Землю тревожную радиограмму с призывом повторить исследования, а до их завершения объявить Арому закрытой планетой, слишком опасной для человека…

Именно это он и собирался сделать, хотя на Совете, настаивая на необходимости экспедиции к космодрому, выдвигал совершено другие доводы.

Никто не знал, сохранились ли на космодроме спутниковые передатчики, но Совет новой колонии склонялся к тому, чтобы поддержать Дубнина и отправить назаброшенный космодром отряд добровольцев в надежде найти там остатки уцелевшего оборудования, в котором так остро нуждалась колония. Однако накануне решающего заседания совета Дубнин исчез из поселка навсегда…

ГЛАВА 42

Оказавшись в библиотеке и увидев Дубнина, целиком поглощенного чтением лежавшей перед ним старинной бумажной книги, Ротанов на какое-то время забыл о том, где он находится, слишком большую радость испытал инспектор, узнав этого человека. Он узнал Дубнина, хотя никогда не видел его раньше, узнал потому, что обязан был еще на Земле добросовестно изучить личные дела всех представляющих интерес администраторов, научного и технического персонала компании «Инпланет», всех, кто определял на Ароме ее деятельность, и уже поэтому должен был находиться в центре развернувшихся здесь событий.

Дубнин был одним из таких, наиболее интересных для него людей. «Конечно, если это действительно Дубнин!» — поспешил Ротанов вылить на себя ушат холодной воды. «Не забывай, где ты находишься! Не забывай об их возможностях! Им ничего не стоит подсунуть тебе виртуальную копию человека лишь для того, чтобы ты поверил в полученную от него информацию! Прежде всего, следует убедиться в том, что это действительно Дубнин… Что там есть в его личном деле такого, за что можно зацепиться? Такого, о чем он сам не должен знать ни в коем случае?»

Перед отправкой на периферийные планеты весь научный персонал подвергался негласной проверке, не только службой безопасности компании, но и соответствующим отделом его родного ведомства. Так уж повелось издавна, и, хотя особой необходимости в настоящее время в подобных проверках не было, они не раз позволяли выявить людей с чрезмерным индивидуализмом или потенциальных борцов за независимость колоний, за их отделение от Федерации. Именно таких людей больше всего опасались федеральные власти, поэтому и принимали все меры, иногда не слишком законные, чтобы преградить им дорогу в колонии…

Но Дубнин легко прошел проверку, лишь один пунктик его биографии вызвал у инспектора Леднева, подписавшего разрешение на эмиграцию ученого, некоторые сомнения, заставившие отметить эту деталь в служебном примечании, и сейчас фотографическая память Ротанова высветила перед его мысленным взором нужные строки из этого документа… «Излишне самостоятелен в суждениях, не считается с авторитетами. Рискнул на конгрессе биологов оспаривать данные, полученные академиком Левиным».

«Вряд ли он знает, чем закончился его спор с Левиным. Ведь именно Левин потребовал увольнения Дубнина из института биологии, и это была главная причина, повлиявшая на решение эмиграционных властей… Иногда от неудобных людей избавлялись без лишнего шума, буквально подталкивая их к решению об эмиграции. В подобных случаях уже никто не считался с тем, как такой человек проявит себя в колонии, — интересы метрополии всегда оказывались на первом месте… Дубнин неплохо зарекомендовал себя в институте своими исследованиями в области эволюционной биологии — и, если сейчас перед ним действительно Дубнин, встреча с ученым может оказаться чрезвычайно полезной…»

Эти мысли промелькнули мгновенно, нисколько не мешая инспектору сосредоточить все свое внимание на Дубнине. Первое впечатление о человеке Ро-танов всегда считал самым важным.

«…Так, наконец он соизволил заметить наше появление. Некоторое удивление, скорее досада на то, что ему помешали, и никакой радости по поводу такого редкого здесь визита соотечественников…»

Ротанов присел за стол напротив ученого, предоставив на время хана самому себе. Обилие книг на полках и их названия произвели впечатление даже на этого ограниченного человека. Ротанова порадовало согласие хана отправиться вместе с ним, сейчас любой сторонник, любая поддержка ценились на вес золота. Даже такой человек, как хан, мог ему пригодиться. Однако инспектор дал себе слово не спускать с него глаз и ни в коем случае не позволять ему вмешиваться в сложную психологическую и дипломатическую работу, сопряженную со сбором любой полезной информации о новой, встреченной на Ароме космической расе. И вот в этом такой человек, как Дубнин, мог оказать Ротанову просто неоценимую помощь…

— Вы Дубнин, Андрей Петрович?

— Да, а в чем дело? — осведомился тот недовольно, словно Ротанов был всего лишь соседом по гостиничному блоку и без особой нужды оторвал от его важного дела.

— Не могли бы вы просветить меня относительно личности одного человека… Кто такой Левин?

Лишь теперь до Дубнина наконец дошла вся уникальность происходящего.

— Какого…?! Откуда вы здесь взялись и кто вы такие?

— Это мой друг хан, он очень недоволен тем, что рай за вратами оказался не совсем таким, как он ожидал, а вы довольны?

— Вы не ответили на мой вопрос, кто вы такие, чтобы позволять себе врываться ко мне в кабинет и задавать дурацкие вопросы?

— Это не ваш кабинет, Андрей Петрович. Здесь вообще нет кабинетов, и, если мне не изменяет рассудок, все окружающее вас великолепие — всего лишь слепок с вашего собственного воображения. Так кто такой Левин?

— Вначале объясните, кто такой вы?

— Я инспектор внеземных поселений Федерации Ротанов. И вопросы я вам задаю только необходимые. Я выполняю в чрезвычайных обстоятельствах очень важное задание. Так что потрудитесь ответить!

Ротанов умел, когда этого требовали обстоятельства, ломать упрямство и нежелание идти на сотрудничество самых разных людей, от президента отделившейся от Федерации независимой колонии до простого механика, следящего за состоянием дворовых роботов. Но в данном случае он, похоже, перегнул палку, потому что должного впечатления его наскок на Дубнина явно не произвел.

— Дался вам этот Левин! Он придумал нелепую теорию цикличности биоценоза, якобы повторявшуюся на разных планетах со схожими климатическими и биогенными условиями! Он подвел под свои совершенно умозрительные предположения соответствующий математический аппарат и в результате превратил свою собственную гипотезу в общепризнанную теорию!

— Подождите. Не забывайте, что я не биолог, и сейчас меня интересуют не теории Левина, а его научное звание!

— Ну, разумеется, он академик!

— Вы знаете о его конфиденциальном письме в совет Федерации?

— Разумеется, я об этом знаю, он сам переслал мне копию. Видимо, для того, чтобы лишний раз подчеркнуть неравенство нашего положения и свои возможности ломать жизнь неудобных для него людей!

«Похоже, он действительно Дубнин, и, если я не ошибся, этот ученый лучше кого бы то ни было должен понимать, что здесь произошло…» — подумал Ротанов, продолжая изучать лицо сидящего напротив него человека и не забывая ни на минуту, что это всего лишь копия ученого, виртуальная тень, погруженная в недра кибернетического монстра, в котором он и сам теперь пребывал…

— Мой спутник, — Ротанов кивнул в сторону хана, который, забыв обо всем на свете, изучал золотые тиснения на кожаных переплетах книг, — чрезвычайно недоволен тем, что обманулся во всех своих ожиданиях, которые у него имелись по поводу местного рая, — хотя причина этого, как мне кажется, заключена в нем самом. А вы? Вы довольны своим выбором?

— Выбором?! Каким выбором? Меня проволокли через врата силой! Меня никто не спросил о согласии! И, если вы действительно инспектор внешних поселений, вы должны защитить мое право на неприкосновенность личности!

— Именно этим я и собираюсь заняться. Расскажите подробно, что с вами произошло и почему вы здесь оказались?

— Было часа четыре утра. Ко мне заявились двое. После катастрофы колония у нас образовалась небольшая, все знают друг друга наперечет. Но эти двое были мне совершенно не знакомы. У меня неплохая память на лица, этих людей я раньше не видел. Один из них, видимо главный, был одет в темный широкий плащ и шляпу, он все время натягивал ее на глаза, возможно, для того, чтобы скрыть характерный шрам на лбу…

— Какой формы был шрам?

— Что-то вроде рыболовного крючка.

После этого сообщения Ротанов весь напрягся, как охотничий пес, почуявший близость дичи. Теперь он почти не сомневался, что речь шла все о том же таинственном типе — Палмесе, несомненно связанном с инопланетянами, обосновавшимися на Ароме. Возможно, он был их порученцем, а может быть, даже специально созданной для определенной цели личностью, подобной матросу на том одиноком корабле, что плывет одиноко по бурному морю…

О матросе Ротанов вспомнил, чтобы замаскировать свои выводы, но, похоже, на этот раз опоздал и, плюнув на неудавшуюся конспирацию, продолжил разговор уже в другом, откровенном ключе:

— Мне кажется, я встречался с этим человеком и знаю, о ком идет речь. Но для меня до сих пор остается неясным, к какой из двух могущественных сил, противостоящих друг другу на Ароме, он принадлежит.

— Если в качестве второй силы вы имеете в виду гарстов, как их называют наши хозяева, то мне неизвестно ни одного случая создания ими искусственной человеческой личности, хотя об истинных возможностях этого чудовищного мозга, управлявшего всей планетой еще до появления на ней рэнитов, мы не имеем ни малейшего представления.

— В том-то и дело! Именно поэтому у меня возникли сомнения относительно того, что Палмес посредник рэнитов. Все его поведение говорит о том, что он играет какую-то странную, двойную роль. Но продолжайте, возможно, ваша история прольет какой-то свет на эту загадочную личность.

— Эти бандиты вывели меня на улицу, даже не позволив толком одеться. Использовали какой-то газ, которым прыснули мне в лицо, после чего я уже не мог сопротивляться и стал похож на резиновую куклу.

— Парагаз… Это из нашего, человеческого арсенала…

— Что вы имеете в виду, откуда у них человеческий арсенал? От прежней колонии ничего не осталось, а в новой можно было найти разве что мотыгу, чтобы оглушить ею соседа.

— Не важно. Продолжайте!

— Я не мог самостоятельно передвигаться, и эти двое поддерживали меня под руки, чтобы я не упал, но видел я все отлично и все запомнил.

Рядом с моим домом стоял новенький кар. У нас была одна-единственная машина, которой распоряжался староста, или, как его иногда называли по старинке: «председатель Совета колонии», но этот кар ему не принадлежал.

Меня воткнули на заднее сиденье и повезли куда-то в пустыню. Мне очень хотелось выяснить, зачем меня похитили и что меня ждет в конце этого ночного путешествия. Поэтому я внимательно прислушивался, но эти двое всю дорогу молчали, словно роботы, которых забыли включить.

Машина шла очень быстро — это был какой-то вездеход последней модели, которому наши пустынные барханы не казались серьезным препятствием. Остановились мы только в развалинах старой башни.

Едва меня вывели из машины, как я сразу же обратил внимание на столб света, узким пучком пробивавший высокие перистые облака, уже окрашенные начавшимся рассветом.

Вот, собственно, и все мое приключение. Затем меня провели сквозь врата, сорвав с меня мою бренную оболочку, словно изношенную одежду. Теперь, как видите, я здесь…

— Подождите, а страж? Разве у входа не было стража?

— Никого там не было. Мы прошли сквозь светящуюся завесу, а мое бывшее тело осталось снаружи.

— А Палмес? Он тоже вышел из своего тела?

— Как бы не так! С ним ничего не произошло, словно он просто прогулялся под Триумфальной аркой.

— Этот человек, если только он человек, представляет для меня особый интерес. Он играет слишком большую роль во всех развернувшихся здесь событиях, иногда словно подталкивая их и даже в какой-то степени определяя их дальнейший ход.

— У меня тоже сложилось подобное впечатление, но мне все же кажется, что не главная ваша проблема в Палмесе.

— Что вы можете знать о моих проблемах? Мы познакомились всего несколько минут назад! А проблемы инспекции, которую я веду на этой планете, слишком далеки от сферы ваших интересов.

Ученый усмехнулся, и вокруг его глаз появились морщинки, похожие на лучики. Его лицо излучало спокойствие и уверенность, с ним было приятно говорить, но самое главное — он каким-то непостижимым образом вызывал к себе доверие, словно внушал его каждой своей улыбкой, каждым взглядом.

И Ротанов, всегда чрезмерно осторожный, отметив это обстоятельство, не слишком ему обрадовался, потому что все время ожидал какого-то подвоха со стороны рэнитов. Не зря его сюда пригласили, и те, с кем он здесь встречался, наверняка подбирались неслучайно. Видимая свобода передвижения еще ни о чем не говорила, те, кто управлял этим миром, знали его маршрут заранее, они могли подготовить к его визиту всех нужных людей, в том числе и этого симпатичного ему ученого.

На какое-то время Дубнин вынужден был прервать беседу, поскольку хан, слишком увлекшийся изучением позолоченных переплетов старых книг, сваливал их с полок беспорядочной грудой.

— Не могли бы вы поосторожней обращаться с моими книгами? Они представляют значительную историческую ценность…

— Перестаньте. Вы сами создали все это бумажное барахло, здесь достаточно простого желания, чтобы получить любую нужную вам вещь, за исключением женщин.

— Вы не совсем правы. Я действительно могу воспроизвести любую известную мне вещь, но у меня не хватило бы ни знаний, ни времени, чтобы создать подобную библиотеку. Это своеобразный подарок со стороны моих похитителей. Очевидно, они старались как-то скрасить мое заточение.

— Разве у вас нет доступа в их базы данных? — спросил Ротанов.

— В том-то и дело, что есть… Но там слишком много непонятного, недоступного для нашей науки. Я потратил все эти годы на изучение…

— Годы? Вы оказались здесь всего несколько месяцев назад, уже после катастрофы!

— Совершенно верно. Не забывайте только о том, что время здесь, внутри машины, течет намного быстрее, и, пока снаружи проходит месяц, здесь пролетает несколько лет.

— Да, мне говорили об этом, но я не предполагал, что разница так велика…

— Тем не менее это так. И за годы, проведенные здесь, я многое выяснил и кое в чем сумел разобраться. Это касается и тех проблем, которые так мучают вас в данный момент. — И вновь эта фраза ученого заставила Ротанова насторожиться.

— Откуда вам известно о моих проблемах? Вы читаете мои мысли?

— Что вы! Конечно, нет. Но достаточно поставить себя на ваше место, чтобы основная проблема, с которой вы столкнулись, стала совершено очевидна.

— И что же это за проблема? — Ротанов чувствовал, что разговор наконец подошел к своей главной точке, и весь превратился во внимание.

— Вы не знаете, что со всем этим делать. Какими рекомендациями закончить ваш будущий отчет правительству Земной Федерации, если вам повезет и удастся отправить этот документ на Землю.

— Так поделитесь вашими соображениями на сей счет. Я весь внимание! И поверьте, всегда привык считаться с дельными советами специалистов. — Словно желая подчеркнуть серьезность своего заявления, Ротанов достал из нагрудного кармана серебряный карандашик с крохотным диктофоном внутри и, не таясь, нажал кнопку записи. — Я предполагаю, что в данный момент вы говорите не от собственного имени, а от имени хозяев этой фантастической машины. Поэтому и включил запись.

— И совершенно напрасно, поскольку то, что я вам скажу, всего лишь мое мнение. Меня ограничили в выборе места. Я не могу выйти отсюда в реальный внешний мир, но во всем остальном я абсолютно свободен, и уж тем более в собственных мыслях, исследованиях и выводах.

Ротанов на это ничего не возразил, предпочитая оставаться при своем мнении и не ввязываться в бесполезную дискуссию. Между тем ученый выключил дисплей, захлопнул свою толстую старинную книгу, уселся в кресле поудобней, словно готовясь к длительной беседе, и неожиданно для Ротанова начал разговор с самого важного, с той проблемы, которая действительно мучила инспектора с момента, когда он узнал о главном предназначении рэнитской машины.

— Независимо от того, как сложатся ваши дальнейшие взаимоотношения с рэнитами, правительство Земной Федерации никогда не решится нанести вред этому хранилищу знаний, и, следовательно, серьезная военная акция исключается…

— Мы могли бы провести ограниченную акцию, например, попробовать отключить энергетические каналы, питающие машину из каких-то внешних источников…

— Вы ничего не знаете об этих источниках. На самом деле машина выкачивает энергию из магнитного поля планеты без всяких внешних каналов. Но, даже если бы они существовали, вы никогда не решитесь на подобную операцию просто потому, что большая часть памяти находящихся здесь машин, здесь не одна машина, а несколько, выполняющих различные функции, так вот большая часть памяти этих машин — энергозависимая. И в случае прекращения подачи энергии будет необратимо стерта. Это не относится к управляющим и защитным центрам — здесь есть и такие, причем весьма мощные, против которых земная техника будет выглядеть детской игрушкой.

— Мне кажется, вы пытаетесь напугать, если и не меня лично, то тех, кто будет читать мой отчет.

— Отнюдь. Я всего лишь предостерегаю вас от неосторожных шагов. Давайте примем то, о чем я вам сказал, как предположение, и подумаем, что же вам остается делать, если оно верно?

— Думать я все-таки предпочитаю самостоятельно, — сказал Ротанов, поднимаясь и тем самым давая понять, что дискуссия на этом окончена. Он потерял всякий интерес к этой беседе, окончательно решив, что его кормят заранее подготовленной кашей.

— На прощание я хотел бы обратить ваше внимание на одно обстоятельство, — заявил ученый. — Большинство попавших в этот мир землян не смогут отсюда выйти и погибнут в том случае, если машина рэнитов будет остановлена. Это подтверждает мой вывод о невозможности военной акции. Жизнь каждого гражданина Федерации и его судьба имеют первостепенное значение, не так ли?

— А вы, однако, идеалист, профессор Дубнин. Но оставим это. Тут мы ничего не сможем изменить. Большинство людей, прошедших врата, сделали свой выбор совершенно добровольно и знали о последствиях этого выбора. Федерация не в состоянии помочь им, и вся ее военная сила в данном случае бесполезна. Зато вы можете это сделать.

— Каким образом?

— Колонисты, оказавшиеся внутри совершенно нового для них мира, разобщены, растерянны и страшно одиноки. Вы можете помочь им объединиться. Вместе вы смогли бы улучшить качество своей жизни в этом мире, поделиться опытом, постараться изменить параметры внутренней среды обитания. Под руководством ученых, а я уверен, что вы здесь не единственный ученый, это вполне можно осуществить.

— В таком случае, Ротанов, вы даже больший идеалист, чем я. Те, кто выбрали для себя врата, — индивидуалисты. Их выбор доказывает это однозначно. Они не согласятся ни на какое объединение. Каждый из них предпочитает строить свой собственный мирок.

— А вы все же попробуйте. В новых обстоятельствах людям свойственно меняться и проявлять свои доселе скрытые качества. Возьмите хоть этого хана, который так внимательно вас слушает.

Не попрощавшись, инспектор ушел в переход и ничуть не удивился, когда на той стороне туннеля рядом с ним не оказалось хана. Возможно, объединение, к которому он только что призывал ученого, все-таки началось.

ГЛАВА 43

На этот раз его полет через виртуальное пространство проходил не так, как он планировал. Какая-то сила все время сбивала его с выбранного пути, заворачивала в сторону, и, в конце концов, он вновь оказался возле управляющего пульта на том месте, с которого начинал свое путешествие.

За время его отсутствия здесь почти ничего не изменилось, разве что прибавилось красных тревожных огней, и на прекрасном лице оператора появились признаки усталости, которых у компьютерной модели быть в принципе не могло.

— Что-нибудь не так? — осведомился он, не сводя с рэнитки пристального взгляда, словно хотел пробраться за непроницаемую красивую оболочку ее лица. — Я вроде бы не собирался еще возвращаться в ваш зал, у меня были другие планы. Я не встретился и с десятой долей людей, с которыми хотел встретиться.

— Время вышло, инспектор. Вам пора. Ваши товарищи снаружи начинают нервничать. И я не могу больше тратить на вас свое время. Вы пришли к какому-нибудь решению? Согласны обратиться к своему правительству с предложением о союзе с нами?

— Сложный вопрос… В конце концов, в настоящий момент вы не можете представлять собственную цивилизацию.

— Зато мы сможем достойно оплатить вашу военную акцию против гарстов, если ваше правительство согласится нас поддержать.

— Это правда. Но, прежде чем ответить, я должен задать вам некоторые, возможно, не совсем удобные вопросы.

— Так задавайте.

— Кто такой Палмес? Вам наверняка известна роль, которую этот человек сыграл в начале конфликта. Именно он подсунул ученым компании координаты подводной скалы. Вы имеете к этому какое-то отношение?

— В этой скале содержалась жемчужная слизь, которую так мечтали заполучить ваши ученые. На самом деле вся она представляла собой огромную спору, набитую миллиардами мельчайших биообъектов. Это самое мощное оружие гарстов. А Палмес… Вы ведь уже догадались. Палмес — человек, которому было поручено сделать все, чтобы привлечь на нашу сторону земное правительство. Он плохо выполнил свою задачу, мы перестали ему доверять, так что в настоящий момент он никого не представляет.

«Интересно, кто же ему поручил акцию с похищением Дубнина, если все это правда?» Информация, полученная от рэнитки, вызывала у Ротанова все большее недоверие.

— И ради этого вы пошли на уничтожение сотен людей? — спросил он.

— А вот в этом вы не правы. Подошел срок, когда споры гарстов лопаются и их боевые роботы выходят на сушу. Это всегда происходит в одно и то же время. С периодичностью в четыреста пятьдесят лет. Мы знали, что исход должен начаться в ближайшие дни, и лишь немного ускорили его начало.

— Вам необходимо было сделать так, чтобы виновными в произошедшей трагедии оказались сами люди?

— А разве они не были в ней виновны, хотя бы косвенно? Разве не ваши ученые готовы были жертвовать жизнями своих соотечественников ради наживы?

— Подождите, сейчас речь не об этом. Давайте выясним, кто все-таки вызвал появление гарстов и последовавшую за этим трагедию?

— Я ведь уже сказала, никто ничего не вызывал. Время подошло, и гарсты вышли на берег именно там, куда притянула их ваша неуемная алчность. Они способны остро чувствовать страдания живого, и в особенности разумного существа, само это страдание увеличивает их энергетический потенциал. Их появление в вашей гавани было предопределено действиями компании «Инпланет».

К сожалению, вы догадались о том, что Палмес выполнял наши инструкции. Мы надеялись, что это обстоятельство удастся скрыть от земного правительства. Мы и сейчас на это надеемся. Для правительства Земной Федерации все должно выглядеть так, как было запланировано нами с самого начала. Непродуманные действия со стороны поселенцев и ответная силовая акция наших общих врагов, за которой должно последовать возмездие.

— А если я не соглашусь участвовать в предложенной вами инсценировке?

— Тогда мы найдем другого подходящего человека, а вы не вернетесь на Землю.

Ротанов почувствовал, как им постепенно овладевает ярость. Он терпеть не мог, когда его прижимали к стенке, и не переносил угроз, которые в данном случае это компьютерное создание даже не попыталось завуалировать.

И все же он не был бы инспектором внеземных поселений, если бы не попытался, прежде чем ответить, проанализировать ситуацию.

В данный момент он полностью находился во власти этой дьявольской машины, одна незначительная ошибка, мимолетный намек в глубине его сознания, указывающий на его дальнейшие планы, могли стать причиной его гибели. И, если он сейчас ошибется, последствия будут намного значительней, чем исчезновение одного инспектора Слишком важна была информация, которой он уже располагал.

— Я все же хотел бы вернуться… — Он произнес эту фразу самым правдоподобным тоном, на который был способен, и одновременно постарался направить свой гнев на совершенно другой объект: — «Во всем виноват этот Палмес. Он мог пойти на сотрудничество с гарстами за спиной рэнитов, если мне удастся организовать военную экспедицию на Арому, я обязательно найду этого человека, и тогда он ответит за все, даже в том случае, если его матрица существует только здесь, внутри виртуального мира, даже тогда я его найду и заставлю ответить за гибель своих соотечественников!

— Вам непременно нужен виновный?

— Мое управление занимается защитой интересов наших соотечественников на всех планетах, где существуют колонии людей. Ущерб должен быть компенсирован, а виновные в гибели землян должны за это отвечать по земным законам. Таковы наши правила. И, соглашаясь на сотрудничество с вами, я не собираюсь их нарушать!

Удалось ли ему отвлечь внимание рэнитки от подлинной причины своего гнева м уже созревшего в его сознании плана дальнейших действий? Удалось ли заслонить свое решение картонной фигурой Палмеса, которую он теперь использовал так же бесцеремонно, как это делали раньше сами рэниты? Этого он не знал.

Казалось, оператор перестала обращать на него внимание, целиком поглощенная пультом. Ротанов не знал, в какой мере органолептика свойственна компьютерной копии человека, особенно трудно было понять выражение лица существа, которое не было человеком изначально…

Наконец затянувшееся ледяное молчание прервалось.

— Я отпущу вас, Ротанов. Несмотря на то, что вы пытаетесь меня обмануть. И совсем не из тех соображений, которые кажутся вам наиболее вероятными. Мы даже поможем вам вернуться на Землю.

Моя машина способна прогнозировать наиболее вероятное будущее. Сейчас вы еще и сами не знаете, как поступите, когда вернетесь на Землю. Зато я это знаю. И знаю, что в будущем вы сделаете для моего народа гораздо больше, чем можете сейчас предположить. Не сегодня и не на этой планете.

Ее слова были похожи на прощание. Ротанов почувствовал сожаление и грусть от того, что не сможет больше видеть это воплощенное изображение некогда живой женщины.

— Жаль, что мы расстаемся, так и не сумев до конца понять друг друга. — Слова сожаления сорвались с его губ неожиданно для него самого.

— Для этого мы слишком разные. Мы родились в разных мирах. Нас разделяют не только иные цивилизации, но и время, которое кажется вам сейчас непреодолимым и неизменным, но даже это не всегда верно.

Вам еще предстоит в этом убедиться. А теперь прощайте, летите на свою Землю и поступайте так, как считаете нужным… Хотя у меня есть к вам один, последний вопрос… Отчего вы гак боитесь нашего дара? Почему не хотите предложить своему правительству возможность воспользоваться рэнитской информатекой? Ведь именно это главная причина, по которой вы не хотите с нами сотрудничать?

Итак, она знала… А все его ухищрения, все попытки скрыть собственные мысли и планы пропали впустую.

И тогда, отбросив притворство, не думая больше о возможных последствиях, об опасности, которая существовала для него лично, — он открыл ей то главное, что мучило его с того момента, когда он узнал о существовании этого великого дара, несущего в себе — так он считал — проклятие для его цивилизации.

— Знания, полученные в подарок, способны не только затормозить, но и вовсе прекратить развитие нашей науки по ключевым направлениям. Кроме того, я не сомневаюсь, что ко многим открытиям, сделанным вашей цивилизацией, мы еще не готовы… Вспомните историю с аромским жемчугом! Первое, что пришло в голову нашим ученым мудрецам, как только они о нем узнали, — это возможность создания мощного биологического оружия, способного поставить на колени любого потенциального противника. Даже еще не обнаружив в космосе такого противника, они уже готовятся к войне…

— Мне понятны ваши опасения. Благодарю за откровенность. А теперь прощайте. Возможно, когда-нибудь, в далеком будущем, мы еще встретимся — Ролано…

Прежде чем Ротанов успел поправить рэнитку по поводу оговорки в его имени, прежде чем попытался продлить эти драгоценные мгновения полной откровенности и совершенно непонятной грусти, энергетический вихрь сжал его сознание в плотный кокон и унес за собой.

И вновь он стоял перед вратами, теперь уже с их наружной стороны, рядом с ожидавшими его здесь друзьями.

— Тебя не было слишком долго. Я уже собрался идти за тобой! — сказал Зарудный, и Ротанов не сомневался, что этот человек действительно готов был отправиться ему на выручку в самое пекло.

«Вот так, постепенно и неожиданно, я обретаю новых друзей… Уже только ради этого стоит продолжать свою работу».

— Сколько времени прошло?

— Больше часа!

Ротанов усмехнулся про себя, вспомнив, как много всего произошло с ним за этот час во внутреннем, уплотненном времени машины.

Световой столб над вратами поблек и теперь уже почти слился со светлеющим на востоке горизонтом.

— Так что там было? Райские врата работают? Они действительно исполняют желания тех, кто прошел через них?

— Это всего лишь приманка для простачков. Ловушка для доверчивых людей, способ заманить их внутрь и навсегда оставить в параллельном мире.

Он сознательно произнес слова «параллельный мир», избегая даже намека на то, что открылось ему за этой светящейся завесой. Нелегкое решение, которое он принял, уже начало воплощаться в жизнь, и отныне ему придется контролировать каждое свое слово.

— В таком случае, как тебе удалось вернуться?

— Мне повезло. Что-то у них не сработало.

— Значит, за всем этим кто-то стоит? Какой-то конкретный враг?

— Вся планета. Огромный, рассеянный по всей планете мозг управляет протекающими на ней процессами. Иногда он замечает нас, а затем вновь направляет свое внимание к звездам. Но в те моменты, когда внимание этого мозга направлено на людей, на сушу выходят монстры, и на нас нападают чудовища. — Ротанов импровизировал на ходу и даже не подозревал в тот момент, насколько близка к истине его догадка. Версия мозга, способного управлять целой планетой и использовать для своих нужд поистине космические силы, была ему подброшена рэнитами, и, хоть он по-прежнему не слишком в это верил, она ему понадобится после возвращения для того, чтобы охладить пыл министерства космической обороны.

Это было лишь частью его плана. Именно той его частью, которая должна была фигурировать во всех официальных отчетах. Он доверял своим спутникам, но не хотел делать их соучастниками своего преступления. Потому что сокрытие важнейших сведений от федеральных властей являлось преступлением, не менее тяжким, чем прямая ложь. Ему еще предстояло все обдумать, упорядочить все факты, которые станут известны федеральному правительству после его возвращения.

Он знал, какие силы будут задействованы в расследовании, после того как их корабль опустится на космодроме Земли. «Инпланет» никогда не расстанется с мечтой о беспредельной власти, которую подарил ее боссам кровавый жемчуг Аромы.

Ему придегся обосновать бесперспективность всех дальнейших работ на этой планете, ему придется привести убедительные доказательства для планетарной комиссии, которая должна была, по его замыслу, объявить Арому закрытой зоной, опасной для человека. Он знал, какую огромную ответственность взваливает на свои плечи, единолично решая вопрос о запрете дальнейших контактов с рэнитской цивилизацией… Он нарушал все законы, все правила и понимал, какую цену придется за это заплатить… Не знал он лишь одного — удастся ли ему осуществить свой безумный план. Ведь предотвратить новую исследовательскую экспедицию на Арому ему ни за что не позволят, и ею будут руководить уже другие люди… Но он обязан был, хотя бы попытаться, чего бы это ни стоило…

— Ты считаешь, что нам разрешат беспрепятственно покинуть планету?

— Почему бы и нет? Хозяин этой планеты закончил свое исследование человеческой психики и начинает терять к нам интерес. В конце концов, мы для него всего лишь муравьи, занятые своими собственными делами и не замечающие ничего вокруг…

Мое расследование здесь завершено. Нужно как можно скорее доставить на Землю информацию об Ароме.

Я уверен, теперь мы получим доступ к топливу на космодроме. Второй звездолет будет разблокирован, и мы сможем использовать его для эвакуации всех уцелевших жителей нашей колонии.

— А если они не согласятся? — поинтересовался Хорст. Он всегда остро реагировал на любое ущемление гражданских прав поселенцев и сейчас с явным интересом ожидал ответа Ротанова.

— Они получат право выбора, но будут предупреждены о том, что я попрошу Совет объявить Арому закрытой планетой. У нас для этого достаточно данных, и, если Совет согласится с моими доводами — те, кто останутся, будут совершенно отрезаны от Федерации на долгие годы и предоставлены сами себе в этом, полном опасностей мире.

— Можно подумать, сейчас они каждый день видят наши корабли!

— Сейчас у них есть хотя бы надежда. Катастрофа произошла не так давно, а до этого компания «Инпланет» поддерживала регулярные контакты с Землей. Люди верили, что со временем все наладится и им удастся вернуться к прежней жизни. Теперь нам придется лишить их этой надежды.

— Я не уверен в том, что на космодроме нас встретят с распростертыми объятиями! — вступил в разговор Зарудный.

— Ну это уж твоя забота. На корабле остались только твои подчиненные.

— Ты отлично знаешь, что здесь нет никаких подчиненных. Они давно забыли о всякой субординации.

— В таком случае, нам придется напомнить им о ней. Когда они узнают, что появилась реальная возможность возвращения домой, их отношение изменится.

— Я тоже так думаю, — поддержал Ротанова Хорст. — И важную роль в этом сыграет известие об эвакуации местных жителей, среди которых немало молодых женщин. Основной причиной конфликта с десантниками, как ты помнишь, была именно женщина…

— Я помню! — прервал Ротанов Хорста, пожалуй, излишне резко. Напоминание о Линде все еще вызывало в нем болезненное чувство вины.

— А почему ты думаешь, что теперь мы найдем на космодроме топливо? — поинтересовался Зарудный.

— Я ведь побывал за райскими вратами, а те, кому это удалось, получили доступ к богатейшей информации. Ну и кое-какие их желания все-таки исполняются…

— Ты толком так и не рассказал, что там с тобой произошло!

— Я обязательно сделаю это, как только мы уберемся с планеты. Сразу же после старта вы получите доступ ко всей информации!

Ротанов все еще не знал, сумеет ли выполнить свое обещание и сдержать слово, которое не нарушал ни разу во время всех своих предыдущих экспедиций.

ГЛАВА 44

Опасения Зарудного не оправдались. Десантники, измученные полной изоляцией своего крохотного корабельного мирка, встретили их возвращение с радостью и беспрекословно признали полномочия своего бывшего командира.

Несколько раз они собирались отправить отряд на поиски группы Ротанова, но так и не смогли договориться о том, кто останется на корабле. Бросать его на произвол судьбы никто не хотел, и дело так и не сдвинулось с мертвой точки. Так обычно бывает с теми, кто не привык к самостоятельным действиям. Зато сейчас, когда появление Зарудного избавило их от необходимости самим принимать решения, они готовы были следовать за ним куда угодно. И рьяно занялись подготовкой к эвакуации остатков земной колонии.

Ротанова беспокоила нехватка места на кораблях, но после первого же визита в колонию стало ясно, что большинство колонистов не желают возвращаться. Он ожидал чего-то подобного, но не думал, что отказ вернуться будет таким массовым.

Несмотря на все уговоры, на угрозу полной изоляции от родины на долгие годы — половина колонистов решила остаться, невзирая на смертельные опасности, подстерегавшие их в пустыне Аромы, несмотря на красивую приманку райских врат, ежемесячно уменьшавших население колонии, а может быть, как раз из-за них… С мечтой о чуде человек расстается в последнюю очередь.

Известие о гибели Линды было воспринято десантниками довольно равнодушно, и их реакция лишний раз напомнила Ротанову о том, как недолговечна людская память.

Всего месяц назад они готовы были драться за эту женщину, а теперь никто из них не вспомнил о том, что по прошествии сорока дней по древней традиции следовало бы помянуть покойную. Впрочем, она для них всегда оставалась только женщиной, желанной, но чужой.

Инспектор не стал напоминать об этой дате и отправил весь отряд под руководством Зарудного исследовать состояние второго звездолета, люк которого, как он и предполагал, оказался разблокирован к моменту их возвращения.

Сам же заперся в своей каюте, чтобы помянуть Линду и еще раз перед отлетом привести в порядок собственные мысли, проанализировать все, что здесь произошло, и не упустить чего-то важного в своем окончательном решении скрыть от земного правительства существование рэнитской информатеки на Ароме.

За время ею отсутствия ничего не изменилось в этой крохотной каюте, которую он выбирал тогда, когда Линда еще была жива, когда она находилась вместе с ним на этом корабле… Здесь произошла их первая настоящая ссора, после которой они так и остались чужими людьми.

С тех пор разве что пыли в каюте прибавилось. Он вспомнил о том, что они забрали с собой почти всех уборочных роботов, используя их как средство передвижения, а после того как на корабле больше месяца хозяйничали десантники, лишенные общества своего командира, все судно напоминало захламленную холостяцкую квартиру.

Сейчас проржавевшие остовы тех роботов, которые унесли их отсюда, уже заметены песками аромской пустыни. Когда он вспоминал о Линде, его постоянно охватывало сожаление оттого, что первым делом вспоминалось ее роскошное тело, которое уже истлело под теми же вечными песками…

Он достал из сейфа графин с запрещенным на Земле напитком, терпеливо дождавшимся здесь его возвращения, налил две рюмки, накрыл одну из них ломтиком хлеба и, опрокинув вторую до дна, завалился на койку не раздеваясь.

Почему-то этот древний ритуал не смягчил его тоски. Что-то он упустил. Что-то сделал не так. Что-то важное…

Но эти мысли сразу же заслонила более животрепещущая и совершенно неразрешимая дилемма: едва только посадочные опоры звездолета коснутся плит земного космодрома, начнется расследование, проверка и перепроверка его отчета… Слишком серьезное решение он принял единолично.

После эвакуации любой колонии всегда проводилось расследование на самом высоком федеральном уровне. Чиновниками всех рангов подобная эвакуация всегда расценивалась как отступление, как сдача позиций, как сокращение сферы влияния Земной Федерации и, разумеется, они были правы.

Какое-то время его обман не будет раскрыт, потому что на самом деле не было ни одного доказательства существования рэнитской информатеки, — только легенды и предположения. Но, опираясь на показания очевидцев, прибывших на его корабле с Аромы, «Инпланет» обязательно добьется отправки новой экспедиции… Рано или поздно все тайное станет явным… Так стоит ли начинать эту, не совсем честную, неблаговидную игру, если ее конец заранее известен? Стоит ли ее начинать даже из самых благородных побуждений, если добиться положительного результата невозможно?

Ответ на свои сомнения он мог бы еще найти, еще можно было что-то исправить, изменить. У него еще оставалось время.

И, подумав об этом, он поднялся с постели, задержался на минутку, налил себе вторую рюмку водки, осушил ее и уже у двери, с порога, обернулся, чтобы лишний раз убедиться в том, что на пустом месте за столом, напротив рюмки, накрытой кусочком хлеба, никого не было.

Снаружи вовсю шла предстартовая подготовка. Десантники Зарудного под руководством Хорста тянули толстые пластиковые рукава для перекачки горючего, собираясь поровну разделить запас топлива, имевшийся только на одном из двух кораблей.

Его все равно не хватит для того, чтобы довести оба корабля до космодромов Земли, но, по расчетам Хорста, если не случится ничего непредвиденного, они сумеют выйти в район регулярных трасс федеральных звездолетов и подать сигнал бедствия.

Ротанов доверял старому капитану и не стал вмешиваться в его действия. Все его внимание в этот момент было поглощено совершенно другой задачей, никак не связанной со стартом.

В транспортном отсеке только что расконсервированного звездолета был обнаружен в неприкосновенности полный набор стандартных транспортных средств. На этом корабле все выглядело так, словно он только что сошел со стапелей земной верфи, а не простоял несколько лет в законсервированном виде посреди аромской пустыни. Во всяком случае, те, кто на нем прилетели сюда, не успели воспользоваться реактивными флаерами или предпочли более медленные средства передвижения.

Две такие машины, заправленные, стояли в ангаре корабля, готовые к полету.

Включив стандартную процедуру проверки и предстартовой подготовки одного из флаеров, Ротанов уселся в кабину, дистанционно откинул стартовую аппарель и, порадовавшись тому, что недостаток людей и хлопоты, связанные с подготовкой корабля, избавили его от необходимости давать какие бы ни было объяснения своему поступку, уже через минуту оказался в воздухе.

Сделав круг над космодромом для набора высоты, он развернулся в сторону пустыни, дождался, пока на курсографе высветятся цифры знакомого азимута, и плавно увеличил мощность двигателя до максимума.

Этот небольшой летательный аппарат, предназначенный для разведки, мог садиться в любом месте и был способен преодолеть за пару часов путь через пустыню, на который он месяц назад потратил несколько дней.

Пискнула рация, и на пульте замигал красный огонек экстренного вызова. Придется ответить, иначе Хорст, чего доброго, увяжется вслед за ним. Никто ему не был нужен в этом прощальном полете над пустыней Аромы.

Короткий и резкий разговор с Хорстом оставил после себя неприятный осадок. С полным основанием капитан потребовал его немедленного возвращения, но старт еще не был объявлен, и полномочия Хорста даже с официальной точки зрения до старта не распространялись на действия инспектора.

Что же касается неофициальной, они еще успеют объясниться… Ну не мог он улететь с этой планеты вот так — непопрощавшись. Может быть потому, что здесь навсегда оставалась часть его души. А может быть, от того, что будущее в какой-то мере управляет нашими сегодняшними поступками…

Тройная черная вершина, возвышавшаяся над песками Аромы, встретила его неприветливо. Посадить здесь машину так и не удалось, ему пришлось сделать круг и сесть с подветренной стороны, в том месте, где все еще валялись высохшие трупы бандитов, убитых Линдой. Стараясь не смотреть на их обезображенные черепа, обтянутые почерневшей кожей с клочками сохранившихся волос, он направился к тому месту, где узкая извилистая тропинка вела на вершину утеса.

Здесь ничего не изменилось, разве что кусты вереска слегка разрослись да на камнях, прикрывавших могилу Линды, появились следы пустынного загара.

Он сел на камни и долго смотрел на раскинувшийся перед ним мертвый пейзаж, в котором ничего не менялось на протяжении столетий. Видят ли мертвые окружающий мир, а если видят, то неужели время для них течет так же медленно, как для нас, слагаясь в бесконечные столетия? Если это так, тогда не надо никакого ада…

— На самом деле, я знаю… — тихо проговорил он, даже не повернувшись в сторону могилы. — Это не было спонтанным выбросом энергии. Ты сделала это специально, отдав свою жизнь ради того, чтобы сохранить мою…

Сказав наконец Линде самое важное, он поднялся, надел фуражку и, только повернувшись к тропинке, увидел, что он не один на вершине скалы.

Существо стояло здесь давно — с той самой минуты, как Ротанов присел на краю могилы, но проявилось это подобие человека лишь после того, как убедилось, что Ротанов уходит, так и не забрав зарытого здесь бесценного клада.

— Опять ты… Даже сейчас ты не даешь мне покоя!

Палмес кивнул с виноватым видом.

— Это последняя возможность поговорить с тобой.

— Ну что же, говори, раз уж тебе так приспичило!

— Ты не забрал жемчужину.

— Я и не собирался ее забирать!

— Камень может помочь тебе найти те пять своих собратьев, которые попали на Землю.

— Обойдусь.

— Рэнитка говорила правду, — это споры, и они очень опасны.

— Я знаю.

— Каждый раз ты удивляешь меня, Ротанов… — Палмес надолго замолчал, и какое-то время они неподвижно стояли друг против друга, слушая, как свистит ветер в расселинах скалы.

— Я хочу сделать тебе на прощание подарок.

— Не верьте данайцам, дары приносящим… — пробормотал Ротанов и попытался обойти Палмеса, загораживавшего ему узкую тропинку.

— Только кретины, получив в дар деревянного коня, не проверяют, что у него внутри. А поскольку я не считаю тебя кретином, то мой дар абсолютно прозрачен. Ты можешь больше не мучиться, мой безупречный друг, и с чистой совестью рассказать властям Федерации об аромской информатеке.

— Спасибо за совет.

— Это не совет. Это — подарок. В том, что все содержимое рэнитской информатеки, вся ее память, записана в многоуровневом коде, ключ к которому давно утерян, и даже сами рэниты теперь не могут прочитать те бесценные сведения, которые покоятся в этой информатеке и будут лежать здесь бесполезным грузом еще много тысячелетий, пока ваша собственная цивилизация не сумеет построить машину, еще более совершенную, чем рэнитская, способную расшифровать этот код.

Но к тому времени для цивилизации, сумевшей это сделать, данные рэнитской информатеки уже не будут представлять никакой опасности.

— Кто ты такой, Палмес, и почему я должен тебе верить?

— Потому что я был человеком, прежде чем стать таким, каким ты видишь меня сейчас. Потому что рэниты, еще задолго до катастрофы, соблазнили меня сказкой о своем рае, и еще потому, что, несмотря на все их усилия, я так и остался человеком в глубине своей души, которую они снабдили бессмертной оболочкой, не предупредив меня о последствиях подобного шага…

Ты можешь себе представить, Ротанов, что это значит — быть пленником построенного ими железного катафалка не год, не два, не сотню лет… Вечность?

— Мне трудно это представить. Но, может быть, со временем мне удастся это изменить.

И неожиданно для себя инспектор пожал Палмесу руку, оказавшуюся слишком горячей и слишком твердой для человеческой руки, но вполне нормальной, если помнить о том, что это была рука его нового друга.

Евгений Гуляковский Сезон туманов

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БЕЛЫЕ КОЛОКОЛА РЕАНЫ

1

Колония расположилась в долине Трескучих Шаров. Только раз в восемь лет набирали силу для цветения эти странные растения. Раз в сезон наполнялись соком их могучие стебли, несущие на шестиметровых венчиках огромные мятые баллоны спороносов, и тогда без маски нельзя было выйти из коттеджа. Одуряющий запах непостижимым образом проникал сквозь биологическую защиту и сложную систему химических фильтров. В такие ночи Дубров плохо спал. Не помогала даже система аутогенной тренировки. Пронзительный тревожный запах забирался в его сны и звал из коттеджа в долину, туда, где ветер, разогнавшись в ущелье, сталкивал друг с другом огромные белые погремушки. Ему снилось, что это звонят колокола его далекой родины. Белые колокола.

Высоко в небе Реаны прочертила свой след падучая звезда. Она летела медленно, роняя колючие искры, словно капли голубой воды. Дуброву казалось, что он видит звезду сквозь плотно сжатые веки и потолок коттеджа. Галлюцинации в период цветения шаров обладали резкой убедительной силой, к тому же они всегда имели прямую связь с реально происходящими событиями.

Дубров рывком поднялся с постели и нащупал выключатель рации. В шестом квадрате чуткие усики локаторов нащупали ракетную шлюпку… Дубров вздрогнул и, не поверив себе, сравнил цифры, появившиеся на информационном табло, с данными компьютера. Ошибка исключалась. Это был все-таки ракетный шлюп. Радиограмма достигла Земли поразительно быстро. Из этого следовало сразу три вещи. Во-первых, его немедленно отстранят от должности. Во-вторых, в ближайшие дни он навсегда покинет Реану, а следовательно, никогда больше не увидится с Вельдой. Было еще и в-третьих… В-третьих, означало, что загадка Трескучих Шаров никогда не будет разгадана. Любому человеку для того, чтобы подойти к решению так близко, как это удалось сделать ему, потребуется не меньше восьми лет. Сезон цветения шаров кончится через два месяца, а до следующего сезона колония на Реане наверняка будет свернута.

Инспектор внеземных поселений был сух, официален и почти скучен. На его острых скулах выступила рыжая щетина, и Дубров неприязненно подумал, что для инспектора Реана — всего лишь глухая провинция.

В руках инспектор вертел маленький серебряный карандаш. Дубров пристально следил за мельканием блестящей палочки, стараясь взять себя в руки и подавить неуместное сейчас раздражение.

— Вам известно правило, запрещающее контакт с биоценозом чужих планет?

— Я знаю наизусть тридцать второй параграф колониальной инструкции.

— Прекрасно. — Инспектор устало растер виски. — В таком случае я хотел бы выслушать, чем вы руководствовались, нарушив его.

— Вряд ли вы меня поймете. Для того чтобы понять, нужно прожить здесь лет десять. Параграф нарушен. Я согласен принять на себя всю ответственность, разве этого не достаточно?

— Мне необходимо знать мотивы, которыми вы руководствовались. Не всегда инструкция отражает объективные условия конкретной планеты. В таком случае, если доводы обоснованны, мы изменяем инструкцию. Итак, ваши мотивы?

Дуброву стало скучно. Разговор потерял смысл. Мотивы… Как будто он мог рассказать об этом, как будто это можно было понять, не испытав самому.

— Масло трескучек не наркотик. — Он произнес это тихо и убежденно, не надеясь, что ему поверят.

Ротанов закончил расследование поздно вечером. Он сложил кристаллограммы с записью показаний очевидцев в сейф, выключил автоматического секретаря и прошел в тамбур. Загорелось табло с надписью: «Наденьте маску». Противный привкус ментола, пробившись через мундштук, вызвал у него легкий приступ тошноты. Двойная дверь со скрипом ушла в сторону, и ой шагнул на тропинку, ведущую к коттеджу совета старейшин. Ему предстоял еще один неприятный разговор. Он прошел через площадку, сплошь забитую зеленой ботвой огурцов и редиса. Земные овощи легко освоились с непривычной почвой. В этой долине все росло удивительно бурно, хотя остальная поверхность планеты представляла собой бесплодную пустыню. Собственно, именно этот фактор определил судьбу колонии. Десять лет люди топтались в долине трескучек, так и не сумев сделать ни одного шага наружу. Резервация — вот что это такое. Резервация, не имеющая никаких перспектив, к тому же слишком дорогая. Ротанов остановился и зачерпнул из-под ног горсть сухой голубоватой пыли. Смесь песка и глины. Такая же, как в пустыне. Ничем она от нее не отличается, ну абсолютно ничем. Анализ делали по крайней мере раз десять, и вот, поди ж ты, растения здесь растут как на дрожжах, стоит лишь дать им немного воды и минеральных удобрений, а в пустыне они не растут… Ротанов пропустил сквозь пальцы сухую струйку песка и задумался. Ему не хотелось идти к коттеджу старейшин, ему не хотелось выполнять такую очевидную и необходимую миссию. Все дело в том, что это на Земле казалась она такой уж очевидной и необходимой. На Земле, а не здесь.

Они собрались в тесной комнате все четверо. Троим было не больше сорока, и только Крамов мог похвастаться седыми висками.

В дальних колониях срок человеческой жизни отмеряют иные, чем на Земле, факторы. И, подумав об этих украденных у них годах жизни, Ротанов обрел наконец необходимую твердость.

— Я должен сообщить вам решение Главного Космического Совета. Поселение на Реане решено ликвидировать.

Собственно, это было его решение. Для того и существовали инспектора внеземных поселений. Совет не мог оценить всех местных факторов, и последнее слово всегда оставалось за инспектором. Почему-то он не мог сказать им прямо в глаза: «Я решил». Он даже понимал почему. Хотя они ждали от него именно этих слов, готовились к ним, он сразу увидел, как замкнулись, посуровели их лица, резче обозначились скулы. Так уж устроен человек, вложив в кусок чужого пространства годы своего труда, надежды и планы, он превращает это пространство в дом, в маленький кусочек родной планеты, и чем труднее дается борьба за этот клочок земли, тем он ему дороже, и ничего с этим не сделать, за сотни лет ничего не изменилось… Но освоение далеких, не приспособленных к жизни планет обходится слишком дорого. Развитие таких вот оторванных от человечества маленьких колоний чаще всего проходит неблагополучно. На Реане смертность превысила рождаемость, колония с каждым годом уменьшается, попросту вымирает, и он обязан увести их отсюда. Им уже подготовлено место для нового поселения на Регосе. И, понимая все это, он все же отвел взгляд в сторону, прикрыл свое решение именем Главного Совета и теперь слушал их ледяное молчание, в котором ворочались тяжелые, как валуны, возражения и даже обвинения в адрес совета и в его собственный адрес. Он не сомневался, что через минуту они соберутся с мыслями и все ему выскажут. Что совет далеко, что он не понимает, что это лишь временное отступление, что они собирают данные, анализируют причины. Что годы изучения и освоения планеты не прошли даром, что именно сейчас они готовятся к решающему броску… Все это он уже слышал. Чтобы опровергнуть все их доводы, достаточно простого компьютерного расчета, и все же он чувствовал себя виноватым, словно это он сорок лет назад послал их на Реану, словно это по его вине десять лет они ломились сквозь пространство к своему малоисследованному, новому дому, открытому автоматическим зондом. Но раз ему дано право принимать решения, то вместе с этим нелегким правом на человека автоматически ложится и все бремя ответственности за прежние ошибки, совершенные другими и породившие в конце концов условия, приведшие к сегодняшнему нелегкому разговору.

Первым поднялся председатель совета старейшин Крамов и молча положил перед Ротановым пачку фотографий.

— Что это?

— Развалины.

— Что, что? — не поверил Ротанов.

— Развалины. Остатки кладки. Очень древние, не меньше десяти тысяч лет.

Ротанов разложил перед собой пачку так, как раскладывают пасьянс. Это уже третья находка. Остатки стен, где ничего не сохранилось, кроме этих древних камней. Нельзя будет даже установить, что это такое. Скорее всего и здесь был лагерь какой-то чужой экспедиции. Если бы на Реане была своя древняя и вымершая цивилизация, она бы оставила больше следов, Ротанов задумчиво перекладывал фотографии и не спешил с ответом, понимая, что теперь у Крамова появились основания требовать от совета исследовательской экспедиции, что до ее завершения колонию сворачивать нецелесообразно… Вряд ли совет санкционирует такую экспедицию. От развалин почти ничего не осталось, к тому же это не первая находка, две другие так ничего и не прояснили, хотя там было потрачено впустую много сил. Тысячелетия назад кто-то строил в космосе эти стены из камня, строил на разных планетах — вот все, что они узнали об этих развалинах.

— Археология за десять светолет — для нас это сейчас дороговато, может быть, в будущем…

— А мне кажется, я понимаю, в чем тут дело! — перебил его самый молодой из членов совета старейшин, геолог Миров.

— Да? — заинтересованно спросил Ротанов.

— Совет не хочет поддерживать поселения на дальних планетах, потому что в своем развитии они выбирают самостоятельный путь, слишком независимый от Земли!

— Хорошо, — неожиданно для себя согласился Ротанов. — Я посмотрю эти развалины. Если окажется, что они представляют интерес, я буду голосовать в совете за исследовательскую экспедицию. — В глубине души он был уверен, что это бессмысленная затяжка времени, что он все равно не отступит от первоначального решения. Когда все стали расходиться, он задержал Крамова.

— Я хотел бы знать ваше мнение в этой истории с Дубровым. Он утверждает, что сок трескучек не содержит наркотических веществ. Образцы сока исследовали лучшие лаборатории Земли. Результат исследования мы вам сообщали… — Крамов задумчиво покачал головой.

— Тут все не так просто. Полностью законсервировать сок не удается, он начинает изменяться уже через несколько минут после того, как его извлекут из плодов трескучки. В нем происходят сложные химические реакции, а уж через год… Одним словом, Земля исследовала не сок трескучек, а то, что от него остается. Какие-то кислоты образовались, какие-то эфиры разрушились — словом, здесь он совсем другой, и его действие на человеческую психику очень сложно, гораздо сложнее простого наркотика. К тому же, учтите, к наркотику надо привыкнуть, только тогда появится побудительный стимул для его приема. У нас все получается наоборот. Как вы знаете из наших отчетов, два человека уже погибли, попробовав сок трескучки. И все же нашелся третий… Я не знаю, почему он выжил и что теперь с ним будет. А тем более, я не знаю, почему он это сделал… На Земле вам все кажется проще, чем оно есть на самом деле.

— Возможно, вы правы… — Ротанов задумчиво катал маленький бумажный шарик. — Но здесь может быть и другое объяснение, ведь Дубров работал с трескучками, как и те двое?

— Да, конечно.

— В таком случае можно предположить, что наркотик действовал постепенно, малыми дозами проникая через фильтры вместе с запахом. Он накопился в организме в достаточном количестве, и родилось острое желание попробовать его в большой дозе…

— Вместе с ним над трескучками работало еще человек десять, и только один из них… — Ротанов пожал плечами.

— Возможно, у них лучше работали фильтры.

Они надолго замолчали. Крамов нервно комкал пластиковую скатерть на столе.

— Что вы собираетесь с ним делать?

— Полная изоляция и жесткий карантин не менее года в лучших клиниках Земли.

— Он может не согласиться.

— Даже в том случае, если работы здесь будут свернуты? Ведь без карантина возврат на Землю для него исключен.

— Даже в этом случае.

— Я не думаю, что у него останется право на свободу поступков. В случае повреждения психики человек может быть лишен такого права.

— Это жестоко, Ротанов.

— Я обязан думать прежде всего о безопасности всех остальных. Вместе с соком трескучки он мог заразиться каким-нибудь неизвестным вирусом, воздействие чужих биогенов на человеческий организм непредсказуемо. В конце концов, он может стать попросту опасен. И потом мы должны выяснить, как действует на человека сок этих проклятых растений! Хоть это мы увезем отсюда…

— Слишком дорогую цену вы готовы заплатить. Но я думаю, у вас ничего не получится.

— Уж не вы ли мне помешаете?

— Нет. Но я предупредил — все гораздо сложнее, чем кажется с первого взгляда. Когда вы намерены осмотреть развалины?

— Завтра на рассвете. Приготовьте вездеход.

— Вы знакомы с археологией?

— Кладку рэнитов я узнаю! — уже не скрывая раздражения, ответил Ротанов.

— Хорошо. Я распоряжусь насчет вездехода. За вами зайдет Нита и проводит в приготовленный для вас коттедж.

— Я мог бы остаться здесь. Все коттеджи стандартны.

— Как хотите.

Глухая тоска навалилась на Ротанова сразу же, как только за Крамовым захлопнулась тяжелая двойная дверь наружного тамбура. Ну почему он вынужден натягивать на себя непробиваемую носорожью шкуру в разговоре с этими отличными ребятами? Что за проклятая должность! И ведь нельзя иначе. Прежде всего он обязан быть объективен. Любые эмоции, личные симпатии — все это не должно вмешиваться в его работу. Тоска от этих рассуждений не стада меньше. Он знал, что никто к нему не придет, даже эта симпатичная девушка Нита, которую наверняка попросили быть к нему предельно внимательной. В конце концов, долг вежливости они выполнили, параграф соблюден, хоть в этом они имеют право быть с ним на равных.

Оборотной стороной его работы было полное одиночество и отчуждение во всех инспекционных поездках. Он привык к этому и не ждал ничего другого.

Дубров вышел из коттеджа часа в два. С минуту он стоял на пороге, вслушиваясь в ночные шорохи. То, на что он решился, делало для него одинаково опасным и людей, и все остальное. Он не смог бы подобрать более точного определения для этого «остального». Определения попросту не существовало в человеческом языке. Осматривая лагерь, скупо освещенный ночными фонарями, он еще раз проверил поклажу в своем рюкзаке. Здесь были мощный и легкий фонарь, нож, веревка, винтовой пресс, герметический пузырек. На поясе у него болтался тяжелый футляр с излучателем. Дубров проверил заряд, искренне надеясь, что ему не придется пользоваться излучателем. Вообще говоря, на Реане не было животных, вот только в период цветения шаров это оказывалось не совсем верным…

Вечером в своем коттедже он слышал разговор старейшин с Ротановым так отчетливо, словно в их комнате стоял передатчик. С ним это уже бывало, и он знал, что слуховые галлюцинации скорей всего соответствуют истине. Во всякое случае, рисковать он не мог. Времени у него оставалось очень мало. Только до рассвета, часов шесть, не больше.

Поселок колонии располагался у самого края речной долины. Поля и огороды врезались в заросли трескучек, отняв у них порядочный кусок плодородной почвы.

«Словно мы у себя дома, — подумал Дубров. — Словно это лес, который можно корчевать… Но только это не лес». Он сплюнул в песок, растер сапогом пыль, еще раз проверил фильтры и только теперь натянул маску. Снизу пробрался ветер. Большой мягкой лапой он прошелестел в проводах, поднял с тропинки блеснувшее в лучах фонаря облачко пыли и умчался за изгородь к холмам, на которых росли трескучки. Почти сразу же оттуда донесся оглушительный хлопок, словно кто-то взорвал там петарду.

«Началось», — сквозь зубы проворчал Дубров и поежился. Он понял, что если немедленно не уйдет, то скорей всего вернется обратно в коттедж, решимость его улетучивалась как дым. Он вспомнил серебряный карандашик в руках инспектора, зло выругался, подтянул рюкзак и шагнул в темноту. Еще минуту-другую его фигура смутно маячила в неярком свете фонаря, потом она исчезла у ограды поселка.

Тревога не дала Ротанову уснуть всю первую половину ночи. Особых причин для этого вроде бы не было. Все шло как обычно. Ликвидация не оправдавшей себя далекой колонии всегда связана со столкновением различных интересов и нервотрепкой. Скорее всего на него так сильно подействовал необоснованный упрек Крамова в жестокости. А может быть, была другая причина? Ощущение опасности, к примеру? Нет, это не то. Чувство непосредственной опасности было ему слишком хорошо знакомо.

Ротанов терпеть не мог прибегать к услугам химии и предпочел встать. Он смочил виски холодной водой — от бессонницы у него слегка разболелась голова, и решил немного пройтись. Процедура надевания маски прогнала остатки сна. Он пожалел о своей затее, но отступать было поздно.

Странные колючие растения, привезенные не то с Земли, не то с Марса, оплели весь балкон. В полумраке их мясистые стебли казались щупальцами подводных чудовищ. Небо затягивала легкая облачная пелена, такая прозрачная, что сквозь нее неясными размытыми шариками проглядывали звезды. Где-то у самого горизонта вставала одна из двух лун Реаны, и ее призрачный зеленоватый свет окрашивал горизонт на востоке.

Всякий раз, прилетая на чужие планеты, Ротанов испытывал странное чувство — ожидания скрытой здесь от людей тайны и еще удивление. Удивление тому, что стоит сейчас в таком месте, где его не должно быть. Не может быть. В месте, заведомо скрытом, запретном для людей. Отделенном от них бесчисленными километрами пустоты, и вот, поди ж ты…. они сажают здесь салат и эти колючие никчемные стебли.

Возможно, это чувство постоянного удивления помогало сохранить ему остроту и свежесть восприятия, способность замечать детали, столь необходимые в его работе. Но оно же и мешало ему порой, отвлекало, уводило в сторону от сиюминутной, конкретной задачи, правда, потом почему-то чаще всего оказывалось, что этот неожиданный поворот открывает перед ним новые горизонты, выводит из тупика, помогает раскрыть какую-нибудь сложную загадку, решение которой лежало за пределами обычных проторенных дорог. Возможно, именно это называлось интуицией…

Человека у ограды он заметил не сразу. Кому-то еще не спалось в этот поздний час… Вначале он почувствовал всего лишь удивление, но уже через секунду его насторожила странная, крадущаяся походка человека. Он хотел его окликнуть, но мундштук маски во рту помешал это сделать, и человек успел скрыться. Там не было никакой калитки. В той стороне за оградой начинались дикие заросли, и пойти туда ночью мог решиться всего лишь один человек, и если он не ошибся, то эта ночная прогулка Дуброва многое могла прояснить в запутанной истории с соком трескучек…

Замаскированный пролом в ограде он нашел не сразу, к тому же свет далеких теперь фонарей уже не мог ему помочь, и хотя взошла луна, ее призрачный отсвет не пробивался сквозь плотную зеленую подушку листьев, висевшую у него над головой. Ротанов остановился и прислушался. Заросли были полны непрекращавшейся ни на секунду мешаниной непонятных звуков. Что-то шуршало, потрескивало, скрипело и пищало у него над головой. Неожиданно впереди раздался оглушительный взрыв. Рвануло совсем близко и без единого проблеска пламени. Ротанов бросился на звук, выставив вперед руки, стараясь уберечь лицо от хлещущих, плотных, словно вырезанных из железа, листьев. Неожиданно он услышал, как на самом верху, в кронах растений, родился новый непонятный звук. Впечатление было такое, словно кто-то разорвал у него над головой мешок с песком, и целые потоки этого песка хлынули вниз со свистом и шелестом, подминая под себя листья. Ротанов рванулся в сторону, но опоздал. Сухой шелестящий поток обрушился ему на плечи и сразу же, не задержавшись на одежде, скользнул вниз. Почти в ту же секунду Ротанов споткнулся о корень растения и растянулся на земле.

Удар был достаточно силен. Секунду-другую у него перед глазами плясали огненные искры. И лишь окончательно придя в себя, он увидел впереди, в нескольких шагах, неподвижное пятно света. Источник света загораживала от него плотная щетина молодой поросли трескучек. Стебли казались такими плотными и толстыми, словно их сделали из твердой резины. Все же ему удалось ползком продвинуться вперед на несколько метров и осторожно раздвинуть последний ряд растений, отделявших от него источник света. К несчастью, луч фонаря, валявшегося на песке, оказался направленным прямо в лицо Ротанову и на мгновение ослепил его.

Дубров втиснулся в пролом изгороди и очутился в зарослях трескучки. Он знал здесь каждую тропку и знал, что нужно искать. Он не заметил преследования и все же очень спешил. Ему предстояло выбрать достаточно зрелое растение, в то же время оно ни в коем случае не должно было быть полностью созревшим и готовым к выбросу спор. Определить это в темноте, да еще снизу, не видя спороносов, было достаточно трудным делом. В конце концов он остановил свой выбор на толстом шершавом стволе и полез вверх. За долгие годы у него выработалась в этом деле приличная практика. Чтобы не повредить растения, он никогда не пользовался механическими приспособлениями и взобрался на шестиметровую высоту по совершенно гладкому стволу с помощью связанной кольцом веревки, особым образом перекинутой вокруг ствола и служившей опорой для ног. Колючки начались на уровне кроны, и здесь понадобилась вся его осторожность и весь предыдущий опыт, чтобы пробраться сквозь опасную зону.

Наверху, как только он миновал нижний пояс листьев, сразу стало светлее, здесь ствол раздваивался, и Дубров выругался сквозь зубы. Двойной ствол на этой высоте означал, что растение имело два спороноса — случай довольно редкий и достаточно опасный, поскольку спороносы хоть и созревали практически в одно время, все же оставалось небольшое индивидуальное различие, и оно могло окончиться трагически, если второй споронос достиг стадии зрелости раньше первого. Дубров взобрался теперь почти к самой чашечке, увенчанной огромным двухметровым белым шаром со сморщенной оболочкой. Ощупав его, он почти безошибочно смог определить степень зрелости, но второй споронос… Он раскачивался где-то рядом, всмотревшись, можно было различить за спиной бледное белое пятно. Дубров зажег фонарик и теперь смог рассмотреть чуть желтоватую, изрезанную глубокими складками поверхность оболочки. Все равно это ничего не дало. Конечно, можно было спуститься до развилки и вновь подняться к этому второму спороносу. Но, во-первых, определение на ощупь никогда не было особенно точным, все равно приходилось рисковать, а, во-вторых. Дуброва с самого начала, с того момента, как он решился на этот поход, не покидало ощущение, что времени у него в обрез, что он опаздывает и дорога каждая секунда… Он не мог бы объяснить причину этого чувства, но в последнее время привык доверять своим ощущениям и предчувствиям.

Секунду поколебавшись, он решил не тратить время на второй споронос и достал нож. Самым трудным и опасным моментом было вскрытие оболочки. Дубров знал, что если споронос созрел, то на прикосновение он отреагирует взрывом, он помнил, как погиб Кольцов… Взрывом его сбило со ствола и швырнуло вниз на колючки… Можно было, конечно, привязаться к стволу, но он знал, какой силы может быть взрывная волна, и из двух зол выбрал меньшее… Рука с ножом осторожно приблизилась к оболочке и медленно, сантиметр за сантиметром, стала погружаться в рыхлую массу. Лоб Дуброва мгновенно покрылся испариной, он чувствовал себя так, словно надрезал ножом корабельную мину, да так оно, в сущности, и было. Конец ножа уперся в преграду. Это была внутренняя твердая пленка. Если споронос не созрел, то давление газов в нем еще не достигло опасного предела… Весь сжавшись, ежесекундно готовый к сокрушающему удару, Дубров изо всех сил надавил на рукоятку ножа. Раздался легкий треск, и нож, проломив последний твердый слой, ушел в споронос по самую рукоятку. Ничего не произошло.

«Когда-нибудь я все-таки ошибусь…» — подумал Дубров. Если это случится, его похоронят без всяких почестей. Он нарушал закон, то есть попросту был обыкновенным преступником. «Но ведь они не знают… — подумал он. — Не знают и не хотят знать…» — Он вспомнил свою единственную попытку объяснить совету колонии действие масла трескучки. Результат был прост и печален — «галлюцинации, отравление растительными ядами». Таково было официальное заключение на его докладную записку. Наверно, нужно было все оставить, вернуться к нормальной жизни, сделать вид, что ничего не произошло, но для тех, кто попробовал сок трескучки, обратного пути уже не было. На этот раз ему повезло и не стоило заглядывать слишком далеко в будущее.

Оставшаяся процедура уже не представляла никакой опасности. Он легко вырезал в спороносе отверстие достаточное, чтобы внутрь можно было просунуть руку. Нащупал венчик незрелых спор и в самом центре пустое углубление для семени. Оно всегда было пустым. Может быть, на тысячу растений одно завязывало в процессе своего развития это таинственное семя, о котором среди колонистов было сложено так много легенд. Дуброву ни разу не довелось увидеть его самому. Он опустил руку ниже и нащупал расположенные вокруг мясистого семяложа масляничные железы. Никто толком не знал, для чего нужны трескучие эти железы, выделяющие остро пахнущее, одуряющее масло. Биологи считали их атавизмом, остатком органа, который помогал переносу спор в те далекие времена, когда здесь существовали какие-то огромные, исчезнувшие ныне насекомые. Страшно подумать, как много тысячелетий пронеслось над планетой с того момента, как на ней зародились эти могучие зеленые великаны, увенчанные белыми шарами спороносов. Ступни ног у Дуброва затекли, веревка, обхватывавшая ствол, врезалась в подошвы, и все же он решил проделать всю процедуру по добыче масла в этой неудобной позе, не спускаясь со ствола на землю. Почему? Вряд ли он мог это объяснить. Возможно, им руководило все то же таинственное предчувствие, шепнувшее, что так будет лучше всего. Как бы там ни было, он закрепил на поясе фонарь и, вырезав достаточное количество масляничных желез, не стал спускаться, пока не набил ими емкость пресса, не завернул его до отказа и не заполнил склянку маслом до нужной отметки. Только после этого, завернув пробку на драгоценной теперь склянке, он начал спуск. Но, увлеченный выжимкой масла, он начисто забыл о втором спороносе у себя за спиной. От неосторожного движения стебель качнулся под его тяжестью, и Дубров почувствовал, что его спина на мгновение уперлась в мягкую податливую поверхность. В ту же секунду оглушительный взрыв хлестнул по нему сзади. Страшная сила оторвала руки от ствола, приподняла его в воздух и швырнула вниз. Удар был так силен, что на несколько секунд он потерял сознание, а придя в себя, понял, что лежит плашмя на спине, сжимая в руках свою драгоценную склянку. Кости, кажется, не пострадали, впрочем, теперь это уже не имело значения. Фонарь отлетел далеко в сторону, но не разбился и не погас. Дубров хотел до него дотянуться, однако резкая боль в пояснице вновь опрокинула его навзничь. Собравшись с силами, он оперся на руки и сел, превозмогая боль, пронзившую теперь уже все его тело. Оставалось только отвернуть пробку…

Когда наконец глаза Ротанова вновь обрели способность что-либо различать, он увидел сидящего на песке Дуброва. Песок, на котором тот сидел, показался Ротанову не совсем обычным. Он был значительно темнее остального песка, и это темное пятно плотным кольцом опоясывало мощный ствол трескучки, опершись о который сидел Дубров. Казалось, что весь песок вокруг него обильно посыпали черной сажей. Но это было еще не все. Внимание Ротанова было направлено на Дуброва, а все, что произошло затем, заняло не более нескольких секунд. Все же боковым зрением он заметил, что песок словно бы шевелится под Дубровым, будто на него волнами налетала рябь от ветра, хотя никакого ветра здесь не было. Фонарь, который в первое мгновение ослепил Ротанова, валялся в нескольких шагах от Дуброва и освещал его руки, рюкзак и нижнюю часть лица. Их разделяло теперь не больше двух метров, и Дубров, несомненно, увидел высунувшегося из зарослей Ротанова. Нехорошо усмехнувшись, он медленно поднес к губам стеклянный пузырек.

— Не делайте этого! — крикнул Ротанов и, оттолкнувшись обоими ногами, бросил свое тело вперед. Но было уже поздно. Склянка выпала из рук Дуброва, плотные маслянистые капли жидкости стекали по его щекам. Секунду они, не двигаясь, смотрели в глаз друг другу. Постепенно лицо Дуброва начало бледнеть, кожа словно бы становилась прозрачнее. Одновременно Ротанову показалось, что вся его фигура приобрела какую-то странную мешковатость. Исчезли плечи, подбородок безвольно свесился на грудь. На глазах у Ротанова одежда Дуброва стала съеживаться, словно она превратилась в оболочку проколотой футбольной камеры, из которой выходил воздух.

Через минуту одежда лежала рядом с рюкзаком бесформенной пустой кучей. Фонарь отбрасывал на песке резкие тени. Ротанову показалось, что он сходит с ума. Он бросился к одежде и схватил ее, словно надеялся что-то удержать. Потом выпустил куртку осторожно, словно она была стеклянной. Перевернул штаны и заглянул в пустые ботинки, будто надеялся обнаружить там разгадку бесследного исчезновения Дуброва. Вся обратная дорога слилась для Ротанова в бесконечный хлещущий поток ветвей и листьев. Когда он добежал наконец до ограды, одежда на нем висела клочьями, а на исцапаранной коже выступили капельки крови. Теперь придется пройти полный цикл дезинфекции и профилактики… Куда он так спешил? Его руки сжимали рюкзак. Прежде чем уйти, он механически сунул в него одежду Дуброва. Он не верил больше собственным глазам, и единственная трезвая мысль помогала ему сейчас сохранить рассудок. Все, что он видел, могло быть лишь галлюцинацией, навеянной ядовитыми испарениями трескучек… Ноги сами собой принесли его к коттеджу, в котором жил Дубров. В ответ на звонок автомат любезно отодвинул перед ним дверь тамбура. Обычно это означало, что хозяин дома…

Дубров лежал в постели. Увидев Ротанова, он стремительным движением поднялся на ноги. Так встает человек, еще не успевший заснуть и лишь за минуту до этого прилегший в постель. Так встает человек, привыкший к постоянному ожиданию опасности. Не скрывая иронии и неприязни, Дубров пристально разглядывал стоявшего на пороге Ротанова.

— Чему обязан столь неожиданным вторжением?

— С вами ничего не случилось?

— Как видите. А что должно было со мной случиться?

Ротанов уже взял себя в руки.

— Зачем вы выходили из поселка час назад?

— У вас галлюцинации, инспектор. В период цветения шаров это бывает.

— Может быть, вы будете утверждать, что это не ваша одежда? — Ротанов вывалил из рюкзака на пол подобранные в зарослях тряпки. Дубров встал и распахнул шкаф. На плечиках в строгом порядке была развешана обычная рабочая одежда колонистов. Ротанов не мог определить, вся ли она на месте, но это ничего не меняло. История начинала смахивать на какой-то чудовищный фарс.

2

Сразу за поселком речная долина, раздвинув цепочку из невысоких холмов, исчезала, растекалась вширь, полностью терялась в песчаных и каменистых нагромождениях пустыни. Голубовато-зеленый цвет почвы не радовал глаз, выглядел мертвым.

Приземистое тело вездехода, накрытое выпуклым прозрачным колпаком, перевалило через гребень последнего холма и погрузилось в бескрайнее до самого горизонта марево реанской пустыни. Кроме водителя, в кабине сидели Ротанов и Крамов. Кондиционеры работали нормально, и все же каким-то непонятным путем ощущение удушающей жары проникало в кабину. Разговаривать не хотелось. Слова будто запекались на губах. Казалось, вездеход не движется, он словно стал частью пустыни, вплавился в ее поверхность, намертво и навсегда, даже толчки и тряска не могли развеять этого ощущения. Гидравлические рессоры работали с полной нагрузкой. Первозданное лицо планеты так и не пересекли дороги, сделанные руками людей. Хаос, неупорядоченный тысячелетней работой воды, царил на Реане. Вода здесь была, но так глубоко, что на поверхность не проникала. Она отсутствовала везде, кроме одного-единственного места. В долине трескучих шаров.

Вообще говоря, Ротанов хорошо знал, что такие странные исключения из правил только кажутся случайным капризом природы. За ними почти всегда стоит неизвестная людям закономерность.

Одна-единственная живая долина, один-единственный холм с этими развалинами на всей планете, а остальное вот эта пустыня… Тут было над чем задуматься. Вчерашнюю историю с Дубровым Ротанов старался загнать в подсознание, вычеркнув из мыслей. Она мешала ему работать, мешала сосредоточиться и, непроизвольно врываясь в строгий ход его рассуждений, изнутри взрывала все построения. Полное отсутствие логики могло означать лишь одно — на поверхность выплыла какая-то ничтожная часть неизвестной и сложной системы, думать об этом сейчас было бесполезно. В галлюцинации он не верил. И оставалось лишь накапливать новые факты.

С каждым километром, приближающим их к цели, характер пустыни менялся. Спрятались под песчаными наносами выходы скальных коренных пород, исчезли трещины и выбоины, дорога стала ровнее. В конце третьего часа на горизонте появился холм. Ротанов сразу же узнал его по фотографии, хотя самих развалин отсюда еще не было видно. На фоне фиолетового неба Реаны даже издали этот единственный на сотни километров равнины холм казался величественным, и не нужно было обладать особой фантазией, чтобы представить, как строго и пропорционально выглядели бы на нем зубчатые стены, ныне почти исчезнувшие под тысячелетними пластами пыли.

Восхождение на холм началось задолго до того, как они приблизились к нему вплотную. Холм состоял из широких пластов древнего песчаника, наслоенных друг на друга и представляющих собой некое подобие лестницы с многокилометровыми ступенями. Переход со ступени на ступень был довольно плавен, порой было трудно заметить, когда вездеход преодолевал очередной подъем. Наверно, сверху все это природное сооружение походило на стопу блинов различной величины. Самый маленький блин лежал на вершине. До него оставалось не менее двух километров, когда Ротанов попросил остановить машину и вышел наружу. Всплеск раскаленного воздуха был похож на удар, и все же он снял маску и вдохнул воздух Реаны. Здесь, вдали от цветущих трескучек, это было вполне безопасно, хотя горячий воздух и обжег ему легкие. Теперь он смог полнее ощутить обстановку этого места, его настроение. Ему хотелось сделать это прежде, чем они увидят развалины. Минуты три он стоял неподвижно, слушая такую ватную и плотную тишину, какая бывает лишь в космосе, даже дыхание ветра не нарушало ее сейчас. Ротанов повернулся спиной к вездеходу и ушел в сторону от проложенной им колеи. Ему хотелось вычеркнуть из пейзажа все внешнее, искусственно привнесенное людьми. И тогда ему показалось, что тишина и ощущение мертвого покоя в этой пустыне были, пожалуй, слишком полными и от этого чуть театральными.

Последние километры уже не вызывали в нем никакого интереса. До самых развалин он сидел, откинувшись на подушках и нахмурив свое скуластое лицо, рассеченное глубокими складками обветренной кожи. Наконец, подняв целое облако пыли, вездеход затормозил возле развалин. Как и предполагал Ротанов с самого начала, развалины не произвели на него особого впечатления. От стен почти ничего не осталось, а то, что осталось, было скрыто под слоем песка. Неудивительно, что их проглядели во время разведки планеты.

Они привезли с собой универсального кибера, я теперь водитель торопливо навинчивал на него необходимые приспособления. Надо было расчистить песок метра на два в глубину, чтобы обнажить кладку. Ее характер, размеры блоков, качество цемента могли немало рассказать опытному археологу. Ротанов не был археологом, но в каких только ролях не приходилось выступать инспекторам внеземных поселений! Их знания были универсальны, а мнение ценилось зачастую выше мнения экспертов, возможно, потому что обширная практика работы на удаленных планетах освобождала их мысли от готовых шаблонов и стандартов.

Наконец кибер был готов приварить к работе. Со своими навесными лопатами и скребками он стал похож теперь на большого жука, распустившего крылья и вставшего на задние лапы. Водитель подключил к нему кабель питания, и жук решительно двинулся вперед, повинуясь командам выносного пульта. Работа требовала осторожности, и пришлось отказаться от автоматической программы.

Постепенно лопаты кибера углублялись в песок, отбрасывая его назад и в стороны. Траншея вдоль холмика, обозначившего стену, становилась все глубже. Неожиданно мотор кибера противно заурчал. Кибер рванулся в сторону и вдруг стал стремительно погружаться в песок, словно проваливался в какую-то трясину.

— Выключите его! — крикнул Ротанов, но водитель и сам уже догадался это сделать. В полной тишине, с остановившимися двигателями кибер продолжал погружаться. Вокруг него образовалась небольшая воронка, казалось, песок под машиной просыпался в какую-то внутреннюю полость. Водитель раздвинул лапы кибера как можно шире, стремясь заклинить машину в провале. Это ему удалось, кибер остановился, и теперь в немом молчании они смотрели, как песок вокруг машины продолжает просачиваться, утекает как вода, постепенно обнажая стены трещины. Впрочем, это была не трещина. Уже сейчас можно было различить правильный прямоугольник отверстия, ведущего куда-то вниз.

Помещение напоминало ящик. Три метра ширины и два высоты. Когда кибер снял со стены толстый слой грязи и включил дополнительное освещение, кто-то заметил, что одна из стен не совсем обычна. Она была сложена маленькими восьмигранными блоками, плотно пригнанными друг к другу и почти не поддававшимися разрушительной работе времени. Даже в том месте, где стена обрушилась, внутренняя часть блоков сохранилась. Восьмигранные призмы, сделанные из какого-то очень твердого белого материала, уходили в стену на всю ее толщину. Несмотря на необычность кладки, Ротанов отнес ее к рэнитовскому периоду, и только когда кибер начал чистить соседнююстену, они заметили наконец, что при определенном боковом освещении ровный белый цвет блоков начинал меняться…

Им потребовалось не меньше часа для того, чтобы протянуть дополнительные кабели и установить по бокам стены все осветители, какие только нашлись на вездеходе. Водитель снаружи замкнул рубильник и спросил, все ли в порядке. Но ему никто не ответил. Они стояли рядом, плечом к плечу и не могли произнести ни слова. Казалось, минуты текли как тысячелетия, смотревшие на них сквозь эту стену… Еще раньше, до того, как включили освещение, Ротанов с помощью радиоизотопного анализатора определил возраст материала, из которого были сделаны призмы. Едва он нажал кнопку, как в окошечке прибора зажглись цифры: пятьдесят тысяч лет.

Картина проявлялась постепенно, как фотография, по мере того, как водитель регулировал свет. Многое зависело от места расположения источников и от силы света каждого из них. Когда удавалось найти нужный угол и отрегулировать силу света, где-то в глубине шестигранников, а иногда у самой поверхности их цвет едва заметно менялся, словно какой-то невидимый художник трогал их мягкой цветной пастелью. Границы между различными цветовыми оттенками были нечетки, расплывчаты, и потому картина не имела определенных сюжетных контуров, это был просто набор цветовых пятен. Но в их сочетании угадывалось скрытое настроение, какой-то музыкальный, неполно выраженный тон. И чем дольше Ротанов всматривался в эти цветные пятна на стене, тем яснее понимал, что это не абстракция, что на стене изображено нечто вполне конкретное. Они просто еще не поняли, не нашли способа понять, что именно хотел им поведать неведомый художник через тысячелетия… Отчего-то Ротанова не покидала уверенность, что картина адресована именно им, что она, возможно, несет какую-то важную информацию. Это было нелепое предположение, но совсем недавно он столкнулся на этой планете с еще более невероятным фактом…

— Мне кажется, картина не в фокусе, — сказал водитель.

— Как вы сказали? Не в фокусе?!

— Я хотел сказать, она не резка, размыта, наверно, время…

— Нет. Вы сказали «не в фокусе»! — Ротанов на секунду задумался. — Нам нужна планка, линейка, все равно что, нужна достаточно большая ровная поверхность!

Через несколько минут они уже знали, что поверхность стены имела плавную, незаметную для глаза кривизну. Стена представляла собой часть огромной правильной сферы, и теперь уже нетрудно было рассчитать ее фокус. Через час, убрав обломки породы и песок, они обнаружили, что помещение удлинилось на добрых четыре метра. Кривизна была рассчитана так, чтобы фокус находился на уровне глаз человека, стоящего вплотную к противоположной стене. Только один человек одновременно мог видеть картину, словно она несла в себе некую тайну, не предназначенную для посторонних глаз…

Почему-то никто не решался первым встать в это заранее рассчитанное бортовым компьютером место. Нечто величественное и тревожное угадывалось в том, с каким упорством, последовательностью и целеустремленностью была задумана неведомыми конструкторами эта стена, задумана так, чтобы пронести через тысячелетия некий образ, поведать потомкам о чем-то таком, ради чего стоило создавать все это сооружение…

Нужно было сделать всего лишь шаг, один шаг. Ротанов вздохнул, провел по лицу рукой, словно прогоняя неведомое сомнение, и шагнул к точке фокуса.

Картина не была объемной. В первую секунду Ротанову показалось, что она не была даже цветной, и только потом он различил очень блеклые, едва уловимые цветовые оттенки. Зато здесь, в точке фокуса, картина наконец стала резкой. Отчетливо проступили все линии, штрихи, детали… Впечатление разбивалось, дробилось на отдельные, не связанные сюжетно части. Вначале он увидел кусок планетного пейзажа, в центре картины, то, несомненно, была Реана. Реана в глубокой древности, когда здесь еще не было пустынь. Все пространств заполняли огромные, гордые, словно летящие навстречу небу шары трескучек… Планета трескучек? Кто же тогда создал это полотно, какой неведомый художник? Вдруг он заметил в правом нижнем углу картины знакомый холм, на котором они нашли развалины. Он сразу же узнал его, может быть, потому, что башни и зубчатые стены строений на фоне блеклого фиолетового неба выглядели так, как он пытался их себе представить еще там, в пустыне.

Весь холм и эта старинная, защищенная высокой стеной крепость выглядели в пейзаже чужеродным телом. Они смотрелись как остров в зеленом море со странными белыми гребешками волн… Трескучки окружали замок со всех сторон, жались к стенам, гнездились в расселинах скал. Когда Ротанов едва заметно менял угол зрения, часть картины сразу же тускнела, словно пела, зато высвечивалась новая часть, и он никак не мет найти положения, в котором мог бы увидеть ее сразу всю целиком. Впрочем, такое разбитое на отдельные фрагменты впечатление его пока устраивало, оно помогало полнее усваивать информацию. Неожиданно для себя он установил, что светлое округлое пятно над поверхностью планеты вовсе не солнце, а человеческое лицо. Лицо женщины с огромными, чуть разнесенными глазами, смотрящими пристально и тревожно. Чуть позже он увидел ее руки, словно простертые над планетой в немом призыве, в попытке защитить, спасти раскинувшийся под ней зеленый мир от какой-то угрозы. Пожалуй, это было его собственное, субъективное впечатление. Проследив за направлением ее рук, он заметил на поверхности планеты еще одну человеческую фигурку, совсем маленькую и как бы устремленную навстречу женщине. Несколько мгновений Ротанов никак не мог поймать в фокус лицо этой фигуры, по общему облику он не сомневался, что это мужчина, и невольно удивился диспропорции в размерах: огромное летящее над планетой лицо женщины, а на поверхности под ней крошечная фигурка мужчины… Он все еще старался поймать в фокус лицо мужчины, когда заметил у его ног целую шеренгу каких-то загадочных и совсем уж маленьких лохматых существ. Он долго старался понять, что они собой представляют. И вдруг забыл о них, потому что после какого-то непроизвольного движения вся картина стала наконец резкой. Ощущение тревоги и безысходней тоски навалилось на Ротанова с неожиданной силой. За спиной женщины появились пятнышки звезд, они сплелись в незнакомые созвездия. Казалось, женщина летит откуда-то из темных глубин космоса, летит к планете, хочет обнять ее, защитить от неведомой грозной опасности и не успевает… На ее лице ясно видны отчаяние и почти безнадежная мольба о помощи. Какие-то темные могучие силы сминают, разрушают перед ней поверхность планеты. В открывшуюся взору Ротанова воронку голубоватой грязи рушатся скалы и самые стены замка, в ней без следа исчезают белые шары трескучек и беспомощные лохматые существа, сбившиеся у ног мужчины. Ротанову казалось, он слышит некую грозную мелодию разрушения. Мелодию, не затерявшуюся в бездне веков, грозящую неведомой опасностью им самим… Сегодняшнему дню планеты… На самом краю воронки, наполненной голубой грязью, стояла фигурка человека с поднятыми навстречу женщине руками. Но грязь, растекаясь по всей поверхности планеты, отделяла их друг от друга. В лице мужчины Ротанов ясно видел отчаяние, и вдруг это лицо показалось ему знакомым… Ротанов узнал тяжелый разлет бровей, широкий лоб с характерной сеточкой морщин… Картина обладала поразительной способностью передавать мельчайшие детали. Но лица людей часто бывают похожи, к тому же картина ничего общего не имела с фотографией, это было прежде всего художественное произведение, и все же… Сознание отказывалось принять противоречащий логике факт, упорно подыскивало более правдоподобное объяснение. Хотя он больше уже не сомневался в том, что узнал человека, изображенного на картине.

Пока водитель готовил вездеход к обратной поездке, Ротанов и Крамов спустились метров на сто по склону холма. Они шли рядом молча довольно долго. Ротанов был благодарен Крамову за то, что тот дает ему время обдумать все происшедшее и не пытается навязать собственных суждений, не задает ненужных вопросов, просто ждет решения, и все.

Солнце клонилось к закату, и в цвете пустыни наступило странное изменение. Может быть, оттого, что лучи фиолетового светила падали на землю слишком косо, они окрасили ее в голубоватый цвет, очень похожий на тот, что так поразил Ротанова на картине.

— Голубая грязь… Вам не кажется, что в почве планеты все еще есть ее остатки, и именно поэтому она так безжизненна?

— Но ведь анализы…

— Анализы! Анализы не всегда улавливают нюансы, да и химики не всегда ищут то, что нужно. Это придется проверить. Во всяком случае, место то самое… Где-то здесь прямо под нами был центр воронки.

— За десятки тысячелетий слишком многое изменилось.

— Да. Кроме Дуброва, пожалуй. — Они внимательно посмотрели друг на друга.

— Вы его хорошо знали? С самого рождения?

— Да. Мальчишкой он был непоседливым, энергичным, довольно способным, а взрослым… Даже не знаю, что сказать… Была в нем одна черта. Я бы назвал ее повышенным чувством справедливости и еще, пожалуй, замкнутость.

— Сейчас я хочу знать другое. Были ли такие периоды, когда Дубров оставался вне сферы вашего наблюдения? Оставался один на достаточно долгий срок?

— Мы здесь не следим друг за другом. Планета безопасна. Такие периоды бывают у каждого из нас. Конечно, и Дубров вел самостоятельную работу. Мне кажется, ваша версия ошибочна. Даже сейчас в нем мало что изменилось.

— Я обязан проверить любые возможные версии, — сухо возразил Ротанов.

— Надеюсь, вы поняли, насколько все стало серьезней после этой картины. Меня не покидает мысль о самом помещении. Это не зал для демонстрации. Это вообще не зал. Просто каменный параллелепипед. Он чересчур функционален. С одной-единственной задачей — нечто вроде почтового ящика…

— И в нем послание, адресованное именно нам?

— Вполне возможно… Эвакуацию вашей колонии придется отложить до прибытия специальной экспедиции. Хотя я не буду настаивать на такой экспедиции.

— То есть как?

— Я считаю, что у вас в колонии есть все необходимые специалисты. Вам просто нужно перестроить работу. Ориентировать людей на совершенно новые задачи и сделать это немедленно, еще до прибытия транспорта со специальным оборудованием. Меня не покидает мысль, что у нас очень мало времени, может быть, слишком мало… Мы должны разобраться в ситуации, прежде чем она полностью выйдет из-под контроля.

— Вы предполагаете такую возможность?

— Во всяком случае, обязан ее учитывать.

Они надолго замолчали. Ротанов почувствовал, что Крамов что-то хочет сказать ему, но почему-то не решается. Наконец он начал, глядя в сторону:

— Не знаю, поможет ли вам это. Но после истории с картиной самые невероятные вещи кажутся мне заслуживающими внимания.

— А вы знаете еще что-нибудь из этой серии?

— Не знаю, из какой это серии. Думаю, вам лучше всего посмотреть на них самому. Это недалеко. Каких-нибудь двадцать километров в сторону от прямой дороги в поселок. Нам нужно успеть часам к шести. Раньше они все равно не выходят. Только после заката.

Двадцать километров в сторону от проложенной колеи вездеход проделал за полчаса, и перед самым закатом они очутились в русле сухой речки. Еще в дороге, сориентировавшись по фотокарте, Ротанов понял, что долина этой пересохшей речки тянется от самой рощи трескучек. Отсюда до поселка было всего километров восемь. Крамов попросил остановить вездеход и первым скрылся в нагромождении скал, закрывших долину. Когда Ротанов его нагнал, Крамов жестом попросил его не шуметь, хотя сам шел довольно неаккуратно, то и дело задевая толстыми подошвами ботинок за камни. Внизу он выбрал большой гладкий валун, уселся на нем и достал пакетик с орехами. Не скрывая раздражения от его слишком загадочного и несколько театрального поведения, Ротанов остановился рядом.

— Вы бы объяснили, чего мы здесь ждем?

Крамов только пожал плечами.

— Это нужно увидеть самому, наберитесь терпения, до заката осталось всего несколько минут.

Действительно, Гамма, звезда этой далекой системы, уже коснулась горизонта. Ее диск неправдоподобно распух, сплющенный толстым слоем атмосферы. Свет переходил из фиолетового в синий и постепенно сходил на нет. Наконец звезда скрылась за горизонтом, и над пустыней во всю ее необъятную ширь повисли серые сумерки, полные тишины и запахов нагретого за день песка.

Можно было подумать, что во всей этой огромной и мертвой пустыне еще жили и двигались лишь они двое. Неожиданно Ротанов понял, что это не совсем так. Прямо на них, с той стороны, где был расположен лагерь, двигалась какая-то темная масса. Ротанов, привыкший к тому, что любое непонятное движение на чужих планетах предвещает опасность, потянулся к оружию, но Крамов остановил его.

— Они совершенно безопасны. Главное — не двигайтесь, постарайтесь подпустить их как можно ближе, иначе вы ничего не увидите. — Сумерки сгущались, трудно было что-нибудь рассмотреть на таком расстоянии, и все же Ротанову казалось, что темная масса, двигавшаяся вдоль русла, распадается на отдельные пятнышки. Их было не так уж много — штук десять. Какие-то движущиеся предметы. Почему-то пятна казались именно предметами, а не живыми существами. Позже он понял, что в этом виновата их форма. Сейчас их разделяло всего несколько десятков метров, и Ротанов должен был признать, что никогда еще не встречал чего-нибудь более странного, чем эти движущиеся треножники. Три ноги соединены в одной точке. Не было ни головы, ни глаз, ни туловища — только эти три ноги. И по тому, как мягко изгибались эти ноги, как осторожно ощупывали почву, прежде чем сделать очередной шаг, Ротанов понял, что, несмотря ни на что, они все-таки живые… Ни один механизм не мог бы обладать столькими степенями свободы, как эти гибкие лапы, в них не было и намека на шарниры, не было места для каких-то скрытых двигателей, вообще ничего не было, кроме соединенных вместе лап… Рост каждого существа не превышал полуметра, лапы толщиной с человеческую руку заканчивались не ступнями, а какими-то круглыми подушечками или присосками.

Не дойдя до застывших людей метров двадцать, существа все разом остановились. Но они не стали неподвижно, как это сделали бы механизмы. Передние существа переминались с ноги на ногу: то делали маленький шажок вперед, то отступали, словно в нерешительности. Сейчас они производили трогательное и беспомощное впечатление. Те, что шли сзади, остановились не сразу. Натолкнувшись на передних, они отступили назад. Ротанов подумал, что скорее всего они ничего не видят, но все же каким-то образом ощущают присутствие людей. Потоптавшись с минуту, существа начали расходиться в разные стороны.

— Следите за каким-нибудь одним, — прошептал Крамов. — И не двигайтесь.

Одно из существ, пробежав совсем рядом, начало карабкаться на крутой склон. Ротанов только теперь оценил, как хорошо приспособлено их тело к движению по неровной поверхности. Живой треножник сплюснулся, прижался к самой земле и, широко расставив лапы, цеплялся за малейшие трещины и выступы камня. Взобравшись на пологую часть террасы, он остановился, приподнял одну лапу и вдруг начал быстро вращаться на одном месте, как это делают балерины. Вокруг него появилось облачко пыли, одна из лап треножника начала зарываться в мягкую породу, образуя в ней небольшую лунку. Раздался треск, и в том месте, где только что стоял треножник, сверкнула электрическая искра. Существо исчезло.

— Это все, — сказал Крамов. — Теперь вы можете попытаться поймать любого из оставшихся. Бегают они довольно плохо.

Не дожидаясь повторного приглашения, Ротанов бросился к ближайшему существу. Оно тут же пустилось от него наутек. Расстояние между беглецом и преследователем быстро сокращалось, и когда Ротанову оставалось лишь протянуть руку, раздался уже знакомый треск электрического разряда и существо рассыпалось у него на глазах, превратилось в облачко темноватой пыли, медленно оседающей на землю. Порыв ветра подхватил часть этой пыли и унес в пустыню. Пораженный Ротанов обернулся, но увидел только одинокую фигуру Крамова, неподвижно стоявшего на месте. Нигде не было видно больше ни одного треножника.

— Со всеми произошло то же самое?

Крамов молча кивнул.

— Почему вы ничего не сообщали о них в своих отчетах?

— Они появились недавно, всего несколько дней назад. Их появление непосредственно связано с цветением трескучек.

— Интересно. Каким же образом?

— Пыль, которая остается после разряда, на самом деле вовсе не пыль. Это зрелые споры трескучек. Собственно, все тело треножников состоит из этих спор, связанных между собой неизвестной нам энергией. Когда заряд энергии оказывается израсходованным, они распадаются. То же происходит при малейшей опасности. Каши биологи предполагают, что эти образования несут одну-единственную функцию — разнести как можно дальше пыльцу трескучки.

— Ну да, простой и экономичный способ. Как они устроены? Откуда получают энергию? Как получают и каким образом перерабатывают информацию об опасности?

— Этого мы не знаем. Никто еще не держал в руках самого треножника, они всегда распадаются. Установлено, что образуются они в зарослях трескучки сразу после взрыва спороноса и тут же пускаются в путь, стараясь как можно дальше уйти от места рождения. Иногда их встречали в пустыне за десятки километров от дома. Это все, что мы о них знаем.

— Пусть этим займется специальная группа биологов. Необходимо выяснить, как они образуются. Единственная ли это форма спороносителя, или возможны другие, и самое главное вот что… Нужно выяснить пути их миграций. Определить места, в которые они стремятся, если только их миграции подчинены какой-то системе… — Ротанов надолго задумался, стало уже совсем темно, и Крамов зажег мощный фонарь. Луч света сразу же сгустил темноту вокруг них и словно прорубил в ней узкий голубой коридор.

— Вы ничего не заметили знакомого в их облике?

— Знакомого? Они похожи на штатив, на треножник буссоли.

— Я имею в виду не это… Мне показалось, что они очень похожи на те лохматые существа, что мы видели на картине у ног Дуброва, только здесь они гладкие.

— Да. Пожалуй… Дубров. Снова Дубров. Одно из двух: или этот человек проник в загадки Реаны гораздо дальше любого из нас, либо он…

— Вы хотите сказать «нечеловек»?

Ротанов ничего не ответил. Еще с минуту они стояли молча, слушая, как ветер, усилившийся после заката, свистит в трещинах скал у них над головой.

— Пойдемте, — сказал Ротанов. — Дубровым я займусь сам.

3

Ротанов сидел за своим рабочим столом в отведенном ему коттедже. Стол был абсолютно пуст, если не считать открытого чистого блокнота и его любимого серебряного карандашика. Прямо перед ним светился экран дисплея главного информатора колонии, на котором то и дело появлялись слова: «Канал свободен».

Наконец Ротанов потянулся к клавиатуре и отстучал задание: «Все данные о колонисте Дуброве по форме 2К». Ему пришлось набрать специальный шифр, так как эта форма выдавалась только в случае официального расследования. Набрав шифр, он словно поставил некую невидимую точку в своих собственные рассуждениях. Просматривая информацию, поступающую на экран, он делал пометки в блокноте и, когда закончил, удивился тому, как мало их получилось. Родился в колонии тридцать лет назад. Прошел полный курс обучения на биолога. Нет семьи. Это он подчеркнул: для колониста в возрасте Дуброва это было необычно. Специализация: агробиолог. Тема: «Активные химогены в масле трескучек».

Интересующих Ротанова сведений оказалось на удивление мало. Прожил человек тридцать лет, учился, закончил самостоятельную работу — вот и все, что можно о нем узнать из картотеки. Впрочем, Ротанова никогда не удовлетворяли официальные сведения. В личную карточку вносились лишь основные, определяющие события в жизни каждого человека, а его сейчас интересовали нюансы, черты характера, странности, срывы — словом, все то, чего машина знать не могла… Правда, оставался еще медицинский бюллетень. Здесь ему повезло больше, в графе «Приобретенные болезни, связанные с местной фауной», он нашел знакомую запись: «Отравление растительными ядами, галлюцинации», а чуть ниже еще одна строчка: «Описание галлюцинаций соответствует Романовского тесту». Описание… Вот как, описание… Кто же их описывал? Врач или сам больной? Это необходимо выяснить и разыскать эти самые «описания». Первая встреча с Дубровым прошла на удивление бестолково. Он не мог простить себе того, что не подготовился к ней как следует. И конечно, Ротанов не мог знать, что теперь, тщательно готовясь к предстоящей встрече с Дубровым, он совершает вторую, еще большую ошибку, расходуя попусту последние, еще оставшиеся у него часы…

В медицинском коттедже его встретил рыхлый человек со светло-русой бородой и большими голубыми глазами. По всему было видно, что он рад приходу Ротанова. Было очевидно, что пациенты не досаждали ему своими посещениями. Выслушав Ротанова, он долго копался в папках и наконец щелкнул замком дисплея, опустив в него магнитную карточку, но в ней не оказалось нужных инспектору сведений. Человек, описавший галлюцинации Дуброва, месяц назад покинул Реану с очередным транспортом и не оставил этих записей. Почему? В конце концов Ротанову удалось выяснить, что основой для медицинского заключения был личный отчет Дуброва о своих «видениях», переданный впоследствии в медицинский сектор. С отъездом бывшего врача колонии следы его также затерялись. Все это было достаточно странно и наводило Ротанова на тревожные размышления. Должны были быть какие-то весьма веские причины, заставившие бывшего врача, лицо официальное, нарушить правила и увезти с собой документы, если только они вообще не были им уничтожены… Но почему, почему? Ответить на этот вопрос можно было, пожалуй, лишь вернувшись на Землю и разыскав этого самого Гребнева. А сейчас он вынужден был довольствоваться обрывками сведений.

Встретившись со школьным учителем, с научным руководителем и еще с двумя-тремя людьми, знавшими Дуброва лично, он наконец вернулся к себе, выключил всю аппаратуру связи, запер двери коттеджа и вновь уселся за пустым столом. Пора было подвести какой-то итог. Знал он примерно следующее: месяц назад по неизвестной причине Дубров попробовал сок трескучки. Он не стал этого скрывать. Напротив, написал какой-то рапорт на имя председателя совета. На основании этого рапорта его сочли больным и временно отстранили от работы. О характере действия самого сока пока что выяснить не удалось ничего. У Ротанова сложилось впечатление, что колонисты упорно избегают разговоров на эту тему, словно между ними существовало некое тайное табу по поводу всего, что касалось трескучек. Следующий бесспорный факт — его личная встреча с Дубровым, во время которой тот заявил, что сок трескучек не наркотик, и отказался что-либо объяснить… Потом это ночное преследование и исчезновение Дуброва. Ротанов невольно поежился. Это было, пожалуй, самое необъяснимое место во всей истории с трескучками. Если бы не рюкзак с одеждой, он мог бы, пожалуй, поверить в собственные галлюцинации, наконец в то, что Дубров стал временно невидимым. Но подобранная одежда делала эти предположения неправдоподобными, приходилось признать, что Дубров именно исчез, испарился, перестал существовать в данное время и в данной точке пространства и одновременно появился в какой-то другой точке. У себя в коттедже или, быть может, где-то еще?

Ротанов почувствовал, что впервые с начала расследования он наконец напал на какую-то действительно ценную мысль. Ценную потому, что она давала какую-то нить для объяснения этих невероятных фактов.

Парадоксальные факты требовали такого же объяснения. Если принять это как рабочую гипотезу, то следовало дальше предположить, что неизвестные художники много тысяч лет назад встретились именно с Дубровым… От одной этой мысли его лоб покрывается испариной. Если продолжать рассуждать в том же духе, то можно додуматься черт знает до чего… А тут еще эти треножники и вообще вся картина… Он тут же прервал себя: «Стоп. О картине пока не будем. Слишком мало данных. Не надо отвлекаться от Дуброва». Казалось, чего проще — встретиться с ним еще раз… А почему бы и нет? Почему не попробовать честно сказать человеку, что произошла ошибка, что его рапорт неверно поняли, что теперь ему верят и просят помочь. Даже если Дубров откажется, уже само по себе это будет значить немало. Тогда можно заняться второй версией, попытаться доказать, что под личиной Дуброва скрывается кто-то чужой… Пока для этого не было ни малейших оснований.

Еще раз перебрав в уме все доводы, взвесив все полученные заново факты, Ротанов наконец решился еще па одну попытку откровенного разговора с Дубровым. Несмотря на поздний час, он потянулся к селектору. Теперь, когда в его мыслях появился намек на какой-то порядок, не хотелось ничего откладывать. Экран селектора замигал желтым огоньком. Абонент не отвечал на вызов… И когда через полчаса без предупреждения к нему ввалился Крамов, он уже догадался, что опоздал, что встречи с Дубровым не будет…

— Дубров ушел. Совсем ушел.

В минуты сильного волнения Ротанов всегда говорил медленно, тщательно подбирая слова. Вот и сейчас спросил с расстановкой, нарочито спокойно:

— Он ведь и раньше самостоятельно покидал поселок. Может быть, сейчас?..

Крамов отрицательно покачал головой.

— Я думаю, теперь он не вернется обратно. Во всяком случае, пока…

— Пока я здесь?

Крамов кивнул.

— Почему вы это допустили? Как вообще это могло случиться?

— Дубров свободный человек. Я не могу приставить к нему охрану. Для того чтобы лишить человека права на свободу поступков, необходимо решение высшего Совета Земли.

— Не будьте формалистом, Крамов! Вы отлично знаете, о каких серьезных вещах идет речь. Вы не имели права выпускать его из поля зрения!

— Не видел в этом необходимости. Я верю Дуброву. Мне кажется, он знает, что делает.

Ротанову приходилось прилагать все больше усилий, чтобы не сорваться, не высказать Крамову всего, что он думал о его поведении в истории с Дубровым. Не имело смысла ссориться с этим человеком, единственным, на кого он мог здесь опереться.

— Почему вы решили, что Дубров не вернется?

— Он взял с собой полный рабочий комплект полевого снаряжения, месячный рацион, ну и еще кое-что…

— По крайней мере, из этого следует, что искать его нужно здесь, на Реане. — Ротанов мрачно усмехнулся. — Когда вы мне говорило, что с Дубровым все обстоит не так просто, что мне не удастся изолировать его, вы имели в виду именно это?

— Не только. Человек, попробовавший сок трескучки, становится уже не просто человеком. Во всяком случае, не простым человеком. Мне кажется, вы и сами это поняли.

— Да, кое-что я понял, к сожалению, без вашей помощи…. — не удержался от упрека Ротанов. — Вначале вы умолчали о живых спороносителях, теперь чего-то не договариваете о Дуброве. Я ведь не к теще на блины приехал!

— Здесь наш дом. Наши дела. Земля далеко отсюда, а в своих делах мы разберемся сами. Вы здесь гость.

Ротанов отвернулся. Он с трудом подавил в себе гнев. Его полномочия на этой далекой планете стоили не так уж много. В основном они зависели от него самого, от тех взаимоотношений, которые складывались с колонистами. Почти никогда Ротанов не пользовался чрезвычайными правами инспектора, старался даже не напоминать о них. Вот и сейчас одну-единственную вещь сказал он Крамову, не мог не сказать…

— Все мы здесь гости, Крамов. Все люди. И дом этот чужой. Мы даже не знаем, чей он. Подумайте об этом.

«Чтобы понять до конца, нужно испытать самому» — старая истина. Старая, как мир. Ротанов сидел, опершись спиной о толстый ствол трескучки, как совсем недавно в этом самом месте сидел Дубров. Казалось, непостижимым образом время сделало полный круг и вернулось к первоначальной точке. Только на месте Дуброва теперь сидел он сам… Капля за каплей сочился из пресса маслянистый, остро пахнущий сок. Он не хотел рисковать и решил повторить все, что делал Дубров, во всех деталях. Другого пути у него попросту не осталось. Шестидневные поиски Дуброва не увенчались успехом. Конечно, он мог сообщить на Землю о своей неудаче, о том, что расследование, в сущности, зашло в тупик, что сюда необходимо выслать хорошо оснащенную экспедицию… Но пока она прибудет, цветение трескучек закончится и придется ждать еще восемь лет. К тому же в глубине души Ротанов не сомневался, что не количество исследователей и качество снаряжения определяют успех в поисках истины, что-то другое… может быть, умение принимать такие вот решения?

Все. Пожалуй, это последняя капля. С каждой секундой сок изменялся на воздухе, и он не знал, сколько времени он сохранит свои первоначальные свойства. Лучше всего не терять ни секунды. И все же он в последний раз перебрал в уме, не забыл ли чего на тот случай, если не вернется из этого нереального путешествия в никуда… В сейфе заперты его записи, выводы. Оставлено письмо Крамову с просьбой вскрыть сейф через неделю после его ухода… Еще что? Он неплохо экипирован, вооружен. Все необходимое в дальней дороге здесь с ним, в этом потрепанном вещмешке. Осталось поднести к губам пузырек… С чем? В том-то и дело… Двое погибли… Погибли или не вернулись, как Дубров? Чего-то Крамов не договаривает, но это теперь неважно. Скоро он все будет знать сам, без посторонней помощи.

Он говорил и говорил себе разные обыденные слова, пытаясь заглушить самый обыкновенный человеческий страх. Не раз ему приходилось рисковать жизнью в обстоятельствах, гораздо менее значительных, но ни разу еще ошибка не стоила так дорого. Нелепая тайная смерть от растительного яда неземного растения… Что о нем подумают друзья? Поймут ли? Смогут ли оценить все обстоятельства, взвесить их так, как взвесил и оценил он сам? Или скажут, что действие наркотика непредсказуемо, и запретят людям подходить к этой роще? А может быть, и вообще закроют планету… Слишком многим он рисковал. Слишком многое ставил на карту. «Памятник тебе не поставят, это уж точно. Жаль, что Олега здесь нет, посоветоваться толком и то не с кем. Ну, хватит. Довольно сантиментов!» — оборвал он себя.

У жидкости был резкий, ни на что не похожий вкус. Отдаленно она напоминала, пожалуй, смесь каких-то пряностей. Ванили, корицы, еще чего-то знакомого, но забытого в детстве, может быть, вкус туалетного мыла. В следующее мгновение Ротанова оглушила волна подавившего все ощущения тошнотворного запаха. И он не смог уловить момент, когда сознание полностью вышло из-под контроля и все заволокла серая непробиваемая пелена. Это была именно пелена, а не полный мрак, какой бывает, например, в анабиозе или под наркозом. Сквозь эту пелену Ротанов ощущал какое-то движение, словно мир вокруг него начал быстро вращаться. Или это вращался он сам? Таким ли бывает головокружение? Ему трудно было разобраться в своих ощущениях, потому что голова походила на ватный шар. Он почти полностью утратил способность воспринимать окружающее.

Следующим ощущением, поразившим его своей определенностью, было сознание того, что в лицо ему бьет яркий солнечный свет. Он пробивался сквозь плотно зажмуренные веки и почти насильно вытягивал рассудок Ротанова из серого болота небытия. Несколько мгновений Ротанов лежал не шевелясь и не открывая век. Прислушивался к своему телу. Сердце билось часто и мощно, словно он только что бежал в гору. Дышал он легко, не чувствуя никаких запахов. Потом он услышал звуки и поразился их количеству и разнообразию. Все его существо переполняла простая радость. Он жив. Жив! Он прошел через это и все-таки остался жив!

Наконец он открыл глаза и понял, что лежит в чем-то отдаленно напоминающем траву. Со всех сторон его окружали яркие зеленые заросли, а прямо в лицо било утреннее солнце. Пожалуй, самым впечатляющим был именно этот мгновенный переход от ночи к ослепительному сияющему дню. Он еще не способен был анализировать происшедшее и мог только по-щенячьи радоваться солнечному свету и яркой зелени, укрывшей его со всех сторон, как в колыбели. В следующую секунду Ротанов обнаружил, что сравнение с колыбелью пришло ему в голову отнюдь не случайно. Поскольку он был наг. Совершенно наг. Рывком протянув руку к рюкзаку, который лежал рядом, он не обнаружил в этом месте ничего. Даже трава не была примята.

Итак, в этот мир приходят нагими и безоружными… Он должен был догадаться об этом еще раньше, когда подбирал одежду Дуброва… Благодушное настроение мгновенно покинуло его, уступив место ощущению беспомощности. Он рывком сел и, с трудом поборов головокружение, осмотрелся. Он сидел в чаще трескучек. Была примерно середина дня, и вокруг росли не те трескучки. Спороносы у них определенно казались выше и мощней. Стебли толще и раскидистей. Кроме того, между их корнями не гулял ветер, выдувая пыль и песок, как это было на Реане. Здесь все оплела собой пружинистая трава, какие-то незнакомые кусты. Это была другая Реана… Все еще не решаясь до конца поверить в происшедшее, он уже подыскивал подходящее объяснение случившемуся, потому что не мог иначе. Сок трескучек… Наверно, это всего лишь запал, включающий сложнейшую систему перехода сквозь время… Ведь для этого нужна энергия. Уйма энергии… И конечно, не в соке дело. Он вспомнил бегущие по ущелью спороносы. Энергии им не занимать, недаром в районе рощи изменяются магнитные и гравитационные поля планеты… Уцепившись за ствол трескучки, Ротанов поднялся на ноги. Прямо перед ним, буквально в десятке метров, заросли пересекала дорога. Самая обычная сельская дорога, не покрытая ничем, кроме пыли.

— Вообще, все не так уж плохо, — успокоил он себя. — Ты очутился там, куда стремился, конечно, без снаряжения, одежды и запаса пищи долго здесь не протянешь… Нужно срочно что-то предпринять. Прежде всего необходимо одеться. — Он вспомнил стереофильм о дикарях острова Пасхи. Они прекрасно обходились пальмовыми листьями… Правда, здесь нет пальм, но на первое время сойдут листья трескучек. Он сплел из них что-то вроде набедренной повязки. Получилось не очень красиво, зато прочно. Покончив с этим, Ротанов вышел на дорогу. Буквально через сто метров заросли кончились и перед ним открылся холм, на который взбиралась дорога. На самой его вершине темнели знакомые крепостные стены. Сомнений больше не осталось. Он попал в мир, изображенный на картине рэнитов. И хотя он ждал чего-то подобного, оглушение от этого открытия не стало меньше.

К стенам замка ему удалось подойти скрытно, прячась в густых зарослях, вползавших на самую вершину холма. Колючки жестоко царапали его незащищенную кожу, но это приходилось терпеть. Он должен был соблюдать осторожность. Чем ближе пробирался он к замку, тем больше признаков говорило за то, что древнее строение обитаемо. Дымок над крышей, следы повозок, наконец, запах хлева, долетающий с задних дворов. Строение трудно было назвать замком. Это был скорее ряд жилых построек, защищенных мощной высокой стеной. Еще издали Ротанов понял, что стену строил архитектор, хорошо усвоивший законы пропорций и особенности местности. Причем это был именно архитектор, а не военный инженер. Северным крылом крепостная стена вплотную примыкала к скальному выступу, с которого осаждающие в случае необходимости могли бы легко перебросить лестницы и помосты. Но были ли осаждающие в этом диком краю? К чему тогда строить такую мощную стену?

К замку вела одна-единственная дорога, и, пока Ротанов пробирался в зарослях, он не заметил на ней ни малейшего движения. Заросли, наполненные криком невидимых птиц, жили своей собственной жизнью. В них не было ни малейших следов деятельности человека. Наконец Ротанов очутился у самой стены. Она была сложена из массивных каменных блоков, размер которых внушал невольное уважение. Поверхность камня, обращенная наружу, оказалась почти не обработанной, и грубые выбоины позволяли, цепляясь за неровности, подняться довольно высоко, может быть, до самого верха… Еще одна небрежность строителей?

Ротанов не стал испытывать судьбу. Взбираясь на стену, он станет отличной мишенью для охранников в угловых башнях, если там были охранники. Благоразумней казалось подняться на вершину скального выступа, с которого наверняка откроется вид на внутренний двор замка. Почти целый час Ротанов пролежал на вершине скалы, разглядывая пустой двор. И за все это время он не заметил в замке ни малейшего движения. Ничего не стоило перебраться на стену и спуститься во двор. Но он пришел сюда как гость и не хотел придавать своему визиту с первых шагов сомнительный характер. В конце концов, существовали ворота. Те, кто построил этот замок, вряд ли сильно отличались от людей.

Ворота, сбитые из целых стволов трескучек, оказались заперты, но снаружи имелось огромное металлическое кольцо из какого-то красноватого металлического сплава. Ротанов взялся за него и несколько раз дернул. Внутри гулко отозвался колокол, и через минуту ворота неторопливо поползли вверх, открывая вход.

Внутренний двор оказался совсем небольшим. Сверху он казался ему гораздо больше. Едва Ротанов переступил порог, как ворота с грохотом опустились за его спиной. Впереди на стене главного здания возвышался балкон, красиво украшенный резными балюстрадами. Прежде чем Ротанов решил, что делать дальше, дверь на балконе распахнулась, и четыре мужские фигуры, одетые в свободные плащи темного цвета с синей и золотой оторочкой, вышли на балкон и остановились, молча разглядывая Ротанова.

Текли секунды, никто не шевелился, казалось, прошла целая вечность в немой неподвижности. Ротанов жадно вглядывался в их лица. Это были человеческие лица. И они были совершенны, словно их всех четверых изваял один и тот же гениальный скульптор. Так вот какие они, рэниты. Больше двух метров роста — настоящие великаны. У того, что был выше всех, волосы серебрились на солнце. Была ли это седина, Ротанов не мог сказать, ни одна морщина не смела коснуться их лиц. Ни волнения, ни любопытства не отражалось на них, словно это и впрямь были лица статуй. В конце концов Ротанов почувствовал беспокойство. Так не встречают гостей. Во всяком случае, так их не встречают люди… И вдруг он словно бы посмотрел на себя их глазами. Полуголый, исцарапанный дикарь в набедренной повязке стоял во дворе… Зачем он пришел, откуда, что ему здесь надо? Не эти ли вопросы скрывались сейчас за их бесстрастными лицами? Только теперь он ощутил всю невероятную сложность первого контакта. С ним не было его верных электронных помощников, они не поймут друг друга, ни одного слова. Он ничего не сумеет объяснить… И вдруг, разрушая его сомнения, ясный и громкий голос на чистейшем интерлекте, на котором вот уже два столетия разговаривали все народы Земли, спросил:

— Кто ты такой?

Это было настолько неожиданно, что Ротанов произнес первые пришедшие в голову слова:

— Я человек с планеты Земля.

Прозвучало это торжественно и нелепо.

— Это мы знаем. Твое звание и имя?

— Вы знаете интерлект? Откуда?

— Вопросы здесь задаем только мы.

И сразу же Ротанов почувствовал, каким непростым будет этот разговор… Инспектор внеземных поселений обязан быть дипломатом, и он ничем больше не выдал своего волнения.

— Вы можете считать меня представителем правительства Земли. Я осуществляю контроль за внеземными поселениями, созданными людьми. — Ему очень мешало отсутствие одежды, и этот дурацкий балкон, возвышавший собеседников настолько, что ему все время приходилось задирать голову. То ли акустика во дворе была такой, то ли голос говорящего был чрезмерно громок, но Ротанова буквально оглушали величественные раскаты, несущиеся с балкона. Долгая дорога через заросли утомила его, солнце жгло исцарапанную кожу, пот заливал глаза, не очень подходящие условия для первого дипломатического контакта с иной цивилизацией. «Ничего, обойдешься, — сказал он себе, — ты сам заварил эту кашу. И если сейчас ты провалишь дело, тебе этого никогда не простят, да и сам ты себе этого не простишь, так что держись и смотри в оба, что-то здесь не так, что-то ненормально. У них даже любопытства нет. Только эта спесь, не многовато ли ее для затерянного на пустой планете замка? Нужно выяснить как можно больше». Ему нужна была информация, за ней и шел, не считаясь ни с каким риском. Стоящие на балконе о чем-то переговаривались между собой, очевидно, звание Ротанова произвело на них некоторое впечатление. Сейчас до Ротанова не долетало ни звука, словно во дворе выключили громкоговоритель. Но вот самый высокий мужчина обернулся, и вновь над Ротановым загремел знакомый голос:

— Зачем ты пришел к нам?

— Я ищу землянина. Его зовут Дубров. Валерий Дубров.

— Его нет здесь.

— Но он был у вас?

— Был и ушел.

— Был и ушел… — Как эхо отдались эти слова в голове Ротанова. Значит, все было напрасно. И вдруг подумал, что погоня за Дубровым постепенно превращается для него в самоцель, что Дубров в конце концов найдется и дело вовсе не в нем. Неизвестно, сумел ли он до конца раскрыть загадку Реаны, что именно узнал, как глубоко проник в тайны планеты… Теперь, когда он сам был здесь, в далеком прошлом Реаны, он обязан был попробовать пройти этот путь самостоятельно.

— Чего еще ты ждешь? — прервал его мысли голос с балкона.

— Я хотел бы получить информацию… — Слово прозвучало отчужденно, оно не отражало того, что он хотел сказать, и Ротанов поправился:

— Я хотел бы получить знания.

— Мы не раздаем наших знаний даром. Они стоят дорого.

— Земляне не станут торговаться с вами. И нам не нужны одолжения. Мы предоставим в обмен знания и открытия, сделанные людьми.

— Мы не нуждаемся в них. Мы не знаем, что делать с собственными.

— В таком случае мы найдем чем заплатить за ваши знания. Человечество достаточно богато.

— Никакие материальные ценности нельзя пронести сквозь время. Все ваши богатства здесь не имеют цены.

— Что же вы цените в таком случае?

— Только труд. Ты согласен трудиться в обмен на знания?

— Что именно я должен буду делать?

— Все самое необходимое. Ковать железо, возделывать землю, ткать, ухаживать за животными.

— В таком случае я хотел бы знать цену.

— Цена стандартна. Год работы за час.

— За час чего?

— За час ответов на любые вопросы, которые ты сумеешь задать.

Год работы… Совсемнедавно он готов был заплатить за это жизнью.

4

Комната, отведенная Ротанову, оказалась светлой и чистой. Хотя и совсем небольшой. В ней помещался грубо сколоченный топчан, накрытый кошмой. Столь же грубо сделанный стол с табуретом. На вешалке висела толстая полотняная рубаха и что-то вроде рабочего комбинезона. Дверь за ним закрыли, но Ротанов не слышал ни скрежета засова, ни щелчка замка… Как только стихли шаги сопровождавшего его рэнита, он попробовал открыть дверь. Она легко поддалась его усилиям, и он вновь увидел коридор, ведущий во двор. Ну что же, по крайний мере, рэниты сразу же начали выполнять одно из условий договора, он совершенно свободен и в любую минуту может покинуть замок.

Успокоившись на этот счет, Ротанов более подробно исследовал комнату. На топчане в кошме образовалась вмятина, формой напоминавшая человеческое тело. Он измерил примерный рост того, кто лежал до него на этой постели. Рэниты были выше…

Воды и пищи ему не предложили, очевидно, здесь ее сначала нужно заработать, а возможно, просто еще не наступило время трапезы. Он сел за пустой стол и глубоко задумался. Какие-то едва уловимые признаки указывали на то, что здесь до него жил другой человек. Эта вмятина на топчане, потертости на рубахе, словно специально сшитой на рост землянина… Но в таком случае должен быть и более явный след. Он сам, прежде чем покинуть эту комнату, наверняка захотел бы оставить здесь хотя бы знак о своем пребывании… Где-нибудь в таком месте, чтобы он не сразу бросался в глаза и в то же время так, чтобы его можно было обнаружить… Человек часто садится за стол… Он осторожно опустил руку и провел ладонью с внутренней стороны. Вскоре пальцы нащупали неровные царапины. Ротанов опустился на пол и прочел выцарапанные острым предметом две буквы: В.Д. Но почему только эти буквы? Не захотел написать больше, или не смог, или не надеялся, что эта надпись найдет адресата?

Ну что же… Очевидно, ответы на все вопросы ему придется искать здесь самому.

Рано или поздно они встретятся с Дубровым, встретятся на равных, и тогда они поговорят… Сейчас даже трудно представить, каким будет этот разговор.

Ротанов прилег на койку, чувствуя, как каменная усталость этого невероятно тяжелого дня навалилась на него. Но сон не шел, в голове, как на замкнутой кольцом кинопленке, продолжали прокручиваться события этого дня, он вновь видел себя в роще трескучек, держал в руках пузырек с жидкостью, которая могла оказаться обыкновенным ядом. Вновь лежал в зарослях незнакомого мира, входил в ворота замка… Разговаривал с рэнитами. Он почти не сомневался, что встретил именно рэнитов и заключил с ними первый в истории человечества договор о сотрудничестве, нет, не первый, первым наверняка был Дубров… Возможно, были еще и те, кто не вернулся отсюда… Вот откуда они знают интерлект. Договор… Странный получился договор. Кто же они такие, рэниты? Торговцы знаниями? Случайно попавшая на Реану экспедиция? И как могут сочетаться высокие знания, о которых они говорят даже с некоторым пренебрежением, со всей этой примитивной жизнью, с натуральным хозяйством, тяжелым физическим трудом?.. Он не сумел додумать мысль до конца, потому что мгновенный каменный сон наконец сковал его. Ему казалось, что проснулся он почти сразу, но по тому, как сильно сместилось к закату солнце, понял, что прошло не меньше трех часов. Он чувствовал себя бодрым и отдохнувшим, есть только хотелось еще сильнее, и по-прежнему мучила жажда. С этим нужно было что-то решить. Едва он встал с твердым намерением заняться поисками пищи и воды, как над замком проплыл глубокий мелодичный звук. «Гонг или колокол… Может быть, это и есть сигнал к ужину?» — Ротанов натянул рубаху и комбинезон, очевидно, вечернего фрака здесь не полагалось.

Пустой двор, пустая лестница… Местное общество не блистало многочисленностью, но не четверо же их здесь? Или все-таки четверо? Тяжелая двустворчатая дверь, ведущая во внутренние покои замка, оказалась гостеприимно распахнутой. Ротанов не стал ждать специального приглашения и вошел. Здесь было что-то вроде центрального зала для приемов или трапезной, вероятно, самое большое помещение в замке. В центре зала стоял длинный обеденный стол, накрытый к ужину. Четверо знакомых рэнитов молча сидели у своих приборов. Ротанов отметил, что свободны еще два места, в центре стола и с краю. Решив, что центральное место вряд ли предназначалось ему, он скромно устроился с краю. Никто не произнес ни слова и никак не реагировал на его появление. Все продолжали молча и неподвижно сидеть на своих местах, не прикасаясь к пище. Несмотря на мучивший его голод, Ротанов не стал нарушать приличий и терпеливо ждал вместе с хозяевами, только осторожно втянул носом воздух, стараясь по запаху определить, насколько съедобны местные блюда. Еще раньше он заметил, что все предметы в замке: посуда, утварь — носили на себе следы ручного изготовления. Очевидно, серийное машинное производство рэнитам неведомо. Это выглядело довольно странно, если вспомнить, на каком уровне художественного мастерства и техники была выполнена сделанная ими картина. Ротанов знал, как часто ошибочны бывают поспешные выводы. Он провел в замке всего несколько часов.

Кого же все-таки они ждут? От запаха горячей пищи Ротанов испытывал мучительные спазмы в желудке. Пахло довольно аппетитно, чем-то вроде вареного гороха. Большой медный поднос в центре стола наполняло зеленоватое пюре явно растительного происхождения. «С этого я и начну», — решил Ротанов. Он уже собрался, игнорируя приличия, положить себе на тарелку этого самого пюре, как все поднялись. В дальней стороне зала открылась внутренняя дверь, и в комнату вошла женщина. Ротанов забыл о еде. Он узнал ее сразу же, с первого взгляда. Ее и невозможно было не узнать. Там, на картине, огромный до висков разрез глаз казался ему художественным преувеличением. Но глаза и на самом деле были такими. Если не считать этих огромных глаз, во всем остальном ее лицо было той правильной, старинной формы, какими рисовали иногда древнегреческие художники лица своих богинь…

Неожиданно для себя Ротанов обнаружил, что все еще стоит, в то время как все остальные давно уже начали ужин, не обращая на него ни малейшего внимания. Женщина ни разу не взглянула в его сторону, впрочем, она вообще ни на кого не взглянула. Не сказала даже обычного, принятого за столом приветствия. Странным казался этот ужин в немом молчании. Может быть, между рэнитами существовали какие-то другие средства общения, кроме звукового языка? Иногда они обменивались быстрыми, едва уловимыми взглядами, и это было все.

Ротанов не понимал, что именно ел. Обстановка за столом с приходом женщины стала казаться ему почти оскорбительной. Рэниты определенно как-то общались друг с другом. Оказывали друг другу за столом какие-то мелкие услуги. Ротанова же просто никто не замечал. Вокруг него словно сгустился некий вакуум. Так, наверно, чувствовал себя слуга в далекое феодальное время, если бы за какую-то чрезвычайную услугу ему разрешили сесть за один стол с господами. Возможно, приход женщины попросту обострил его чувство самолюбия. Несколько раз он бросал в ее сторону быстрые заинтересованные взгляды и невольно, забываясь, вновь и вновь любовался ее лицом, движениями, одеждой… Она вся казалась произведением искусства. Тяжелые распущенные волосы перехватывала чуть выше лба массивная, из чеканного серебра диадема. На ней были изображены непонятные Ротанову символы и знаки, а в самом центре, отражая блеск светильников, недобрым алым пламенем вспыхивал какой-то камень — не то гранат, не то рубин… Руки женщины, обнаженные до самых плеч, украшали тонкие серебряные браслеты, которые звенели, как маленькие колокольчики при каждом движении.

Ротанов повидал на своем веку немало красавиц. После того как на Земле стал работать универсальный институт красоты с отделениями на всех континентах, любая женщина могла придать своему лицу тот облик, какой ей нравился. И возможно, от этого в лице каждой красавицы ему невольно чувствовалось нечто искусственное. От лица рэнитки веяло древностью, словно оно вместе с диадемой было отчеканено из старинного потемневшего от времени серебра… Такими бывают подлинные произведения искусства. Подделку бы он узнал сразу. Ему хотелось уловить в ее глазах хотя бы намек на недовольство его откровенным разглядыванием, но она его не замечала до такой степени, словно он не отбрасывал в этом зале даже тени. В очередной раз ощутив укол уязвленного самолюбия, Ротанов поспешил закончить трапезу и первым покинул обеденный зал. И опять никто не остановил его, хотя, возможно, следовало остаться и хотя бы убрать за собой посуду. За столом никто не прислуживал. Похоже, в замке вообще не было слуг. Но не могли же эти пятеро сами вести все натуральное хозяйство, одевать и кормить себя, лечить и развлекать и до такой степени оставаться равнодушными к новому члену их сообщества! Чего-то он здесь определенно не понимал.

Выйдя из трапезной, Ротанов обследовал двор и обнаружил в углу у стены хорошо оборудованную мастерскую с горном и приличным набором инструментов. Правда, их качество из-за полного отсутствия машинного производства оставляло желать лучшего. Он не сумел найти ни одного напильника. Очевидно, их в какой-то степени заменяли бруски из точильного камня.

С самой первой минуты, очутившись в этом мире, он остро ощущал не только отсутствие одежды. Ему не хватало оружия, всегда служившего надежной защитой на чужих неисследованных планетах. Теперь у него появилась возможность в какой-то степени восполнить этот пробел. Конечно, бластер ему не сделать, но в юности он увлекался арбалетным спортом. Изготовление самодельного арбалета было там обязательным условием… Покопавшись в груде металлического хлама, он обнаружил гибкую упругую пластину из хорошей стали, это его удивило. Рэниты каким-то образом освоили литейное дело, а вместе с ним и тепловую обработку металлов высокого класса, несмотря на отсутствие машин. Пластину он использовал в качестве основного упругого элемента, без которого невозможно изготовление арбалета. Он старался придать оружию небольшие размеры. Мощная стальная пластина позволяла это сделать. Нужно было лишь найти подходящий кусок древесины для ложи. В этот вечер никто не интересовался его делами, и вскоре в маленькой кузнице жарко запылал горн.

Арбалет был полностью готов через две недели. В тот день, когда Ротанов надел на стрелы тяжелые стальные наконечники, грубые, но хорошо отточенные, он решил предпринять небольшую экспедицию за пределы замка. За две недели он так ничего и не узнал о загадочных существах, бок о бок с которыми прожил все это время. Они вели натуральное хозяйство. Работали не покладая рук с утра до вечера, причем Ротанову редко удавалось видеть, как они это делали. С ним общались по мере необходимости и всегда давали дневное задание там, где не работал ни один из рэнитов. Вечером у него принимали дневную работу и давали задание на следующий день. Во время традиционного ужина он мог сколько угодно пялить глаза на прекрасную, как статуя, рэнитку — этим все его контакты с рэнитами и ограничивались. Возможно, вне замка он найдет какие-то следы, проливающие свет на загадку появления рэнитов на этой планете в далеком прошлом? Кроме того, его интересовали трескучки. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы понять

— здесь встречаются виды и формы, которых он никогда не видел на Реане… Не с ними ли связана загадка обратного перехода? Неплохо было бы заранее подготовить себе дорогу к возвращению без помощи рэнитов. Причин предпринять экспедицию во внешний мир у него было достаточно. В первую же неделю он установил, что один день здесь полностью посвящается отдыху — сегодня был как раз такой день, и он решил не откладывать своего предприятия. Ворота никем не охранялись. Подъемный механизм приводился в действие простым нажатием рычага. Для того чтобы ворота открылись, достаточно было дернуть кольцо. Ротанов закинул за плечи арбалет, котомку с небольшим запасом продуктов, которые взял в кладовке, ни у кого не спросив, давно убедившись, что спрашивать что-либо у рэнитов бессмысленно. Его снаряжение дополняла еще фляга с водой и грубое подобие ножа, приличное лезвие он так и не сумел выковать. Зато рукоять получилась на славу. С некоторым волнением он вышел за ворота, ежеминутно ожидая оклика и приказа вернуться. Никто его не окликнул. Вскоре дорога сделала поворот, и замок скрылся из виду.

Прежде всего Ротанов решил осмотреть место, в которое попал при переходе. Он хорошо помнил карту Реаны и сейчас безошибочно установил, что планета та самая, что никакого пространственного «сдвига» не было, и каким бы невероятным это ни казалось, оставалось лишь одно правдоподобное объяснение. Он попал в прошлое Реаны, очевидно, в то самое прошлое, когда была нарисована картина. Полтора миллиона лет отделяло его теперь от людей. Человеческая цивилизация на Земле еще не успела родиться… Его воображение не способно было вместить тот гигантский отрезок времени, через который легко, почти буднично, перебросили его вот эти странные зеленые растения… Да полно, растения ли они? Может быть, нечто гораздо более сложное, нечто такое, с чем людям еще не приходилось сталкиваться, и потому мы даже не в состоянии определить, что они такое?..

Взобравшись на ближайший холм, он осмотрел рощу трескучек сверху и вдруг с удивлением заметил, что в сплошном океане зелени, затопившем планету, знакомая ему реановская роща сохранила свои прежние границы. Впечатление было такое, будто кто-то специально укоротил растения, подстриг их вершины гигантскими ножницами с одной-единственной целью — обозначить границы зеленого острова, сохранившегося в песках Реаны через полтора миллиона лет. Кто и зачем мог это сделать? Спустившись в рощу, Ротанов, к величайшему своему удивлению, установил, что стебли растений вовсе не были срезаны. На определенной высоте они постепенно становились невидимыми. Сантиметров десять их стебли еще можно было нащупать, дальше они исчезали совершенно… Ротанов вспомнил, в одном из отчетов биологов он читал о том, что трескучки на Реане не имеют корней… Здесь корни были в полном наличии, зато не было цветов и плодов… Впрочем, нет… Это не совсем так, потому что цветы в виде огромных трескучих погремушек здесь тоже были, но только за той границей, где кончалась роща, сохранившаяся на Реане в далеком будущем… Во всем этом была какая-то неясная ему закономерность. Ротанову казалось, что вот сейчас, в эту самую секунду, он поймет нечто очень важное. Известные факты уже сами собой выстраивались в некую еще не совсем ясную систему. «Нет корней в будущем, но зато они есть здесь, в прошлом. Никто никогда не находил настоящих плодов трескучки, споры — это не плоды, он столько слышал о легендарном семени трескучки, все о нем слышали, и никто не видел…» И в эту самую секунду, когда, казалось, он уже ухватил убегающую мысль, прямо над его головой с оглушительным грохотом лопнул зрелый споронос. Лавина спор хлынула на землю и покрыла ее толстым темным ковром. Буквально в двух шагах от Ротанова лежал этот толстый шевелящийся ковер. Казалось, упав на землю, он все никак не мог успокоиться. Заинтересованный Ротанов подошел еще ближе. У него на глазах происходило образование живого спороносителя. Вся масса спор теперь стянулась в тугую плотную массу, напоминающую разлитую по земле ртуть. Она была так же подвижна и, очевидно, так же тяжела. Постепенно из нее вверх начал медленно расти какой-то предмет. Но это не был знакомый и безобидный треножник, что-то другое, достаточно грозное в своей неожиданности, стало обретать жизнь, становилось выше, массивнее, и вдруг он понял, что это такое… Помогла аналогия с хорошо известным ему неземным растением. Мощный темный стебель на глазах вытягивался вверх. Он уже был выше его головы, и на самом верху образовалось утолщение величиной с хорошую тыкву. Оно округлилось, в середине появились широкие глянцевитые лепестки. Потом они раздвинулись, приподнимая укрытое в самом центре массивное образование. Что там было? Тычинки? Пестики? Этого он не помнил, зато хорошо помнил, что цветок этого растения при малейшем прикосновении к тонким, как шнуры, щупальцам выбрасывал в воздух миллионы ядовитых иголок. Яд растения убивал все живое, а иглы иногда пробивали даже силиконовую броню скафандра. Сейчас на нем не было скафандра…

Ротанов почувствовал, как у него пересохло во рту, потому что вокруг, спереди и сзади, уже шевелился темный ковер растущих из стебля щупалец. Извиваясь, они обтекали его, замыкали кольцо… Отступать уже было некуда. Слишком поздно он понял, что это такое… Но откуда, откуда он здесь? Ведь ничего не было, кроме спор!..

И вдруг сзади налетел порыв ветра. Неожиданно цветок сморщился, словно собирался чихнуть, потом медленно стал съеживаться, уменьшаться в размерах. Закрылись лепестки, втянулись внутрь стебля щупальца-ловушки. Словно кто-то прокручивал перед Ротановым киноленту в обратном порядке. Утончился и закачался высокий стебель, потом с сухим шелестом обрушился вниз, рассыпаясь в темную тяжелую пыль, из которой только что возникла эта грозящая смертью ловушка. Сейчас она исчезла, у него на глазах растворилась в ковре тяжелых спор, только что родившем ее. Почти сразу же из него один за другим стали вылупляться, как цыплята из яйца, уже знакомые Ротанову треножники живых спороносителей. Они тут же разбегались в разные стороны и исчезали в зарослях. Через несколько минут ничто уже не напоминало о происшедшем. Потрясенный Ротанов достал флягу с водой и смочил пересохшее от волнения горло. Потом разрядил арбалет, тяжело опустился на песок рядом с тем местом, где только что раскачивался, грозя ему гибелью, стебель растения. Песок в этом месте казался нагретым. Ротанов набрал его полную пригоршню и медленно пропустил между пальцев.

Так что же произошло? Вначале его явно собирались атаковать, но, как только ветер донес его запах, запах человека, цветок стал сворачиваться и в конце концов превратился в эти безобидные треножники. Масса спор не обладает собственной энергией. Это просто микроскопические кирпичики, подчиняющиеся формирующим полям. Из них, наверно, много чего можно построить, не только этот ядовитый цветок…

Энергию и соответствующие команды споры наверняка получают от своего родителя… Ротанов долго задумчиво смотрел на толстый ствол растения с разорванным спороносом. Свесившись набок, он сейчас еще больше походил на белый колокол… «Что же ты такое? — тихо спросил Ротанов. — Твои корни уходят в глубокое прошлое. Они растут здесь уже миллион лет, потом распустятся колокола цветущих спороносов… И только в далеком будущем образуются плоды, оттого никто и не нашел легендарного семени трескучек… Растение, подчинившее себе время или приспособившееся к его течению настолько, что время стало не властно над ним? Его сок, проникая в живые клетки человеческого тела, способен перенести их хозяина в далекое прошлое, к самым истокам… Так растение ли это, или нечто значительно более сложное и, может быть, даже более важное, чем найденные им в прошлом остатки рэнитской цивилизации?»

Ротанов перебросил через плечо ненужный арбалет, потому что вдруг понял: ничто ему не грозит в этой роще. Трескучки прекрасно могут отличать врагов от друзей, а он пока что не сделал ничего такого, чтобы стать врагом этих существ. Здесь у трескучки наверняка есть враги. За одного из них его и приняли вначале. Ротанову вдруг стала понятна толщина и высота стен рэнитского замка…

На этот раз дром был огромен. В два раза больше предыдущего. Четыре гибкие лапы мелькали так быстро, что отдельных движений не было видно. Над ними возвышались массивные челюсти, утыканные острыми как кинжал зубами. Вельда знала, что ей не уйти. Джар, везущий ее повозку, устал, к тому же он не боялся дрома и не очень спешил. Всего несколько метров отделяло ее от дрома, она видела, как аспидным блеском отливают его широкие верные клыки. Вельда изо всех сил хлестнула Джара, но было уже поздно. Дром вытянулся и в последнем броске дотянулся до повозки. Его тяжелые челюсти сомкнулись на ободе колеса. Оно хрустнуло, и во все стороны полетели обломки, повозка накренилась на один бок и остановилась, от резкого толчка Вельда вылетела из нее, откатилась к обочине. Дром, занятый повозкой, не обращал на нее внимания. Она видела, как он в ярости крошит дерево, рвет сыромятные ремни креплений, словно повозка была живым существом.

Вельда знала, что теперь у нее оставалось всего несколько секунд. Покончив с повозкой, дром в любом случае настигнет ее. У него не было глаз, но он хорошо улавливал запахи. Повозка пахла ее телом и именно поэтому вызвала в дроме такую ярость. Вельда вскочила на ноги и бросилась к зарослям. Отчаяние придало ей сил. Но дром уже почуял неладное, он приподнял свою тяжелую, словно выкованную из стали, голову и устремился за ней. Она не заметила, когда из зарослей выскочил человек. Увидела его уже рядом, он оттолкнул ее и встал на пути у дрома. В руках у него было какое-то странное оружие, похожее на рогатину. Раздался резкий свист, и тяжелая стрела мелькнула в воздухе. Дром продолжал бежать, но что-то в его движениях изменилось. Угловатые формы начали вдруг округляться. Дром словно стал ниже. Тяжелая голова опустилась и как будто смазалась.

Только теперь Ротанов позволил себе взглянуть на девушку. Волосы, заплетенные в несколько мелких косичек, отсутствие всяких украшений, простая запыленная одежда, эта повозка… Ничто не напоминало вчерашнюю принцессу из старинной сказки, разве только глаза… Ротанов нагнулся, протянул ей руку и помог встать на ноги. Она оказалась примерно одного с ним роста. И он с удовольствием почувствовал, какой сильной и гибкой оказалась ее рука. Несколько секунд она ее не отнимала, и они молча стояли рядом, разглядывая друг друга. Наконец она отняла руку, отступила на шаг, неловким жестом отряхнула с одежды пыль и вдруг лукаво, совсем как земная девчонка, улыбнулась. Улыбка была такой мимолетной, что Ротанов засомневался, не почудилась ли ему она. Потом рэнитка произнесла несколько слов на певучем непонятном языке, чем-то похожем на язык древней Полинезии. Звучали эти слова примерно как «ларанго тало ароно». Девушка прижала к груди левую руку и чуть наклеила голову. Этот жест, наверно, был бы понятен на любой планете.

Ротанов обругал себя за недогадливость, он считал, что все рэниты должны знать человеческий язык. Конечно, его изучил кто-то один, и, возможно, именно поэтому за столом царит молчание. Наверно, они просто не хотят разговаривать при нем на своем языке, считая это невежливым.

Ротанов помог девушке собрать разбитую повозку. Ему удалось даже связать сыромятными ремнями рассыпавшееся колесо. Девушка вновь запрягла странное животное, больше похожее на огромную толстую гусеницу, чем на лошадь. Ножки у животного были коротенькие, и, пока Ротанов обвязывал вокруг них сложную упряжь, все время путаясь в многочисленных ремешках, он насчитал этих ножек, по крайней мере, пар восемь. Прежде чем уехать, девушка показала на себя рукой и сказала: «Вельда, Арона-ла. — И еще раз повторила: — Вельда». Ротанов церемонно кивнул головой и представился сухо, как на официальном приеме: «Ротанов».

— Ролано? — переспросила девушка.

Ротанов молча кивнул. Пусть будет «Ролано», какая разница…

Повозка, переваливаясь с боку на бок, медленно отъехала, он долго еще смотрел ей вслед, потом перебросил через плечо арбалет, нашел в кустах кетмень и пошел заканчивать выделенную ему в качестве дневной нормы делянку. В одном он мог поклясться — стрела, выпущенная им в дрома, прошла мимо цели…

Вернувшись после ужина в свою комнату, Ротанов лег на топчан не раздеваясь. Прошел почти месяц с того момента, как он появился в замке. Мышцы от физической работы окрепли, и он уже не чувствовал отупляющей усталости, которая заставляла его буквально валиться с ног первые дни. Теперь у него оставались силы и время, чтобы лучше изучить мир, в котором он очутился. Он собирал образцы пород, описывал новые виды растений, уходил довольно далеко от замка, уделял основное время и внимание зарослям трескучки, раскинувшимся на многие десятки километров вокруг. Никто ему не препятствовал, никто не вмешивался в его дела, попросту никто не интересовался им. Лишь бы он выполнял дневную норму работы… Первое время его это вполне устраивало. Но сегодня вдруг навалилась тяжелая гнетущая тоска, скрутила его, лишила всякого желания продолжать начатую работу. Он вспомнил причину, вызвавшую приступ ностальгии именно сегодня, но это мало помогло. Во время ужина девчонка, которую он спас сегодня, не взглянула на него ни разу. Но, видимо, была еще и другая причина для тоски. «Командировка, — утешал он себя первые дни. — Это просто такая командировка…» Но из командировки можно вернуться. Из любой, самой дальней экспедиции в конце концов возвращаются, а отсюда? В том-то и дело, что этого он не знал. Дубров умел возвращаться. Он надеялся найти здесь Дуброва и вернуться с ним вместе и ничего не нашел. Он заключил с рэнитами странную сделку, с одной-единственной целью: узнать о них побольше, наладить обычный человеческий контакт, из которого рано или поздно рождается взаимопонимание, и ничего не добился. Ничего, кроме оглушающего одиночества и чувства безнадежности своей затеи. Кому нужны все эти минералы, образцы растений, описания животных, давно ставших на этой планете палеонтологическими курьезами? Разве что его открытия, связанные с трескучками, имеют настоящую цену, но их еще нужно проверить, а главное — надо суметь донести эти данные до Земли… Рэниты ему в этом не помогут. На какое взаимопонимание можно рассчитывать, о каком контакте может идти речь с существами, лишь внешне похожими на людей? Неспособных испытывать простого чувства благодарности, сумевших отгородиться от него стеной ледяного безразличия… Сегодня он спас девчонку от верной гибели, он сделал это совершенно рефлекторно, как сделал бы на его месте любой землянин, и не нуждался он в ее благодарности! Но и привычного ледяного молчания за ужином не ожидал. Не ожидал, что она вновь превратится в надменную аристократку, увешанную драгоценностями. А он в своей запыленной и изодранной рабочей одежде вновь почувствует себя в обществе рэнитов существом низшего разряда. Он валялся на топчане и думал, какой замечательный человек Крамов и насколько секретарь председателя колонии на Реане симпатичней этой надменной рэнитки. Он убеждал себя в том, что огромные глаза, если разобраться в этом получше, попросту безобразны. Он достиг в этом почти полного успеха, как вдруг заметил на столе маленький листочек бумаги, которого здесь не было раньше…

5

Небо здесь казалось черней. Звезды крупнее и ближе. Огрызок луны висел у самого горизонта. Его свет не мог притушить даже свет звезд. Словно кто-то посадил на небосводе огромный фиолетовый синяк.

Ночью холод легко пробирался под тонкую одежду, и Ротанов продрог, ожидая на площадке башни назначенного в записке часа. Ночи здесь тянулись бесконечно. Может быть, оттого, что ночью никто не измерял время. Не звонили часы на башнях, ни один звук не нарушал мертвую глубокую тишину. Наконец вдали на стене мелькнула чья-то фигура.

Женщина приближалась медленно, вся закутавшись в толстое белое полотно, чем-то похожее в этой мертвой ночи на саван. И все же даже сейчас, сквозь эту толстую, скрадывающую одежду, он угадывал, как величественна ее походка, как гордо откинута под капюшоном голова… Древние легенды говорили о том, что принцессой нужно родиться. Может быть, они были правы. Еще издали он заметил у нее в волосах сверкающую рубиновым огнем диадему. Камень в ней слегка светился.

Рэнитка остановилась от него в двух шагах, откинула капюшон, ее длинные волосы, чуть окрашенные кровавым светом камня, свободно заструились по плечам. Очень долго они стояли рядом совершенно молча, словно погрузившись в ночное безмолвие, во всю эту мертвую нереальную ночь. В ночь, которая прошла миллион лет назад… Ротанов не мог поверить, что это та самая женщина, которая везла в повозке мешки с зерном и которую он спас не далее как вчера… Ему казалось, с тех пор прошло много лет и, наверно, минуло не меньше столетия, пока они молча стояли друг подле друга.

Женщина заговорила медленно и печально, ее лицо оставалось странно неподвижным, невыразительным, точно слова, которые она произносила, не имели к ней ни малейшего отношения. Ротанова поразило, что сейчас она свободно говорит на его языке. Словно угадав его мысли, рэнитка пояснила:

— У нас не принято женщине разговаривать с чужеземцем на его языке. Но закон иногда нарушают.

— Да. Я знаю, — сказал Ротанов. — Чтобы очутиться здесь, мне тоже пришлось нарушить закон.

И снова они надолго замолчали, луна наполовину спряталась за горизонт, сместились на небосклоне ночные созвездия, а Ротанов все стоял неподвижно, не чувствуя холода, и всматривался в черты ее лица, такие прекрасные и чужие, словно хотел запомнить их навсегда…

— Почему ты ничего не спрашиваешь? Люди любят задавать вопросы, много вопросов…

— Я хотел бы задать лишь один. За что дромы так ненавидят вас?

Женщина отступила на шаг, словно отшатнулась, и присела на край холодной каменной балюстрады.

— Ты умеешь выбирать вопросы, чтобы ответить, мне придется рассказать тебе все. Не знаю, поймешь ли, но все равно слушай…

Она говорила медленно, тщательно подбирая слова, словно проверяя их цену. Ночь сомкнулась вокруг них еще плотнее, еще мохнатей и холодней стали далекие созвездия. Ротанову казалось, что он не слышит слов, ему казалось, это он сам спускается к только что открытой планете на гигантском корабле рэнитов…

— Нас было двадцать человек, мы летели быстро, как свет…

Они летели с огромной скоростью и время для них замедлялось. Всего год полета, и они преодолели гигантское расстояние, прилетев сюда с другого конца галактики. Пока длился полет, на их родной планете прошло много тысяч лет. И все же они собирались вернуться, увидеть родных и близких, принести добытые экспедицией знания своему поколению. Это была уже четвертая экспедиция к звездам. Три первые прошли успешно и вернулись обратно в свое время. Их ученые придумали хитроумную штуку… В конце полета они выбирали безжизненную планету, сажали на нее корабль и потом с помощью разряда хронара, в котором хранилась энергия, накопленная еще на родине рэнитов, отбрасывали это небесное тело в точно рассчитанную точку четвертого временного измерения. Благодаря такой операции корабль возвращался к родной планете в то время, из которого он вылетал… Все эти операции проделывали с такой точностью, что две межзвездные экспедиции вернулись через месяц после вылета и привезли ценнейшие сведения о дальних окраинах галактики. Казалось, ничто не предвещало неудачи четвертой экспедиции.

Они опустились на Реану примерно за пятьсот лет до того, как туда прилетели люди. Корабль рэнитов опустился в северном пустынном полушарии…

— Тогда оно не было пустынным. Тогда там кипела жизнь.

— В северном полушарии нет никакой жизни! Там кратеры, следы извержений и мертвая пустыня!

— Это не извержения… Наши правила запрещали использовать для хронара планеты, на которых есть жизнь. Но поблизости не оказалось звезд с другими планетными системами. Топлива оставалось в обрез, только на обратный бросок… Мы хотели вернуться домой…

— И решили погубить планету…

— А что бы люди сделали на нашем месте?

— Не знаю, — честно сказал Ротанов. — Этого я не знаю.

— Мы решились не сразу. Долгое время изучали планету, старались установить, может ли здесь возникнуть разумная жизнь, и ничего не поняли, как выяснилось потом… Наши ученые установили, что на планете преобладает один вид растений. Мы называли их белыми шарами. Этот вид подавил развитие всей остальной биосферы, каким-то образом подчинил ее себе. Ископаемые остатки этих растений почти полностью совпадали с их современным видом. Ученые решили, что бросок во времени на десятки тысячелетий почти ничего не изменит в жизни планеты… Когда очень хочешь получить определенный результат, всегда находится подходящая научная теория… — В голосе женщины звучала неподдельная горечь. — Я одна была против, я говорила, что они недооценивают местную биосферу, что белые шары не простые растения, что может произойти несчастье… Никто не прислушался к моек доводам. Хронар был подготовлен к пуску и в точно назначенный час его включили… — И вновь она надолго замолчала.

— Что произошло потом?

— Потом случилось несчастье… Мы до сих пор не знаем, как именно это им удалось. Корни этих растений уходят в глубокое прошлое, в настоящем расцветают их цветы, те самые, что зовутся у вас белыми колоколами, и лишь в далеком будущем вызревают иногда плоды, содержащие в себе тайну бессмертия…

— Что случилось с планетой?

— Не знаю, как назвать их, существа? Растения? В момент импульса хронара включилось противоположно направленное временное биополе планеты. Чтобы противостоять импульсу хронара, энергия его должна была быть огромной, растянутой во времени и точно рассчитанной… Очевидно, не во всех точках им удалось полностью погасить энергию импульса, начались разрывы пространства, извержения вулканов, планетный катаклизм захватил все материки, но планета уцелела, осталась в настоящем. Правда, они сами почти все погибли…

— Не все… — тихо прошептал Ротанов. Но она услышала.

— Да, уцелела одна маленькая рощица, но и она вымирает. Пустыня наступает на нее со всех сторон. За последнее столетие не прижилось ни одного нового растения, а старые постепенно погибают, кольцо пустыни смыкается вокруг них, и вскоре на планете, которую они отстояли ценой своей жизни, останутся одни пустыни.

Она помолчала, потом тихо продолжала:

— Почва расползалась, превращалась в грязь, затопляла целые материки… Мы ничего не могли сделать. К тому времени нас уже не было на планете. Вернее, не было в ее настоящем… До сих пор мы не знаем, виноват в этом импульс нашего хронара, или это биополе планеты зашвырнуло нас в прошлое, которого мы хотели добиться такой дорогой ценой?

— Вы пришли в этот мир голыми и безоружными, — тихо проговорил Ротанов.

— Да, все снаряжение, оборудование, наш корабль — все это осталось на северном материке, на том самом, где катаклизм достигал наибольшей силы. Видимо, там произошел чудовищный взрыв. Не сохранилось ничего, даже пыли…

В неверном красноватом свете камня он заметил слезы, стоящие у нее в глазах.

Ротанов отошел в сторону, отвернулся, чтобы не видеть ее лица и не мешать ей плакать… Ночь, казалось, придвинулась еще ближе и села как лохматая черная птица на зубцы крепостных башен. Ничто не нарушало тишину, даже дромы угомонились. Звезды чуть сместились к востоку, возвещая близкий рассвет.

— Сколько же лет вам понадобилось, чтобы голыми руками построить этот замок? И сколько мужества? — тихо добавил он.

— Рэниты живут долго… Слишком долго, — еще тише прозвучал ответ. Тогда он повернулся, отыскал в темноте ее руку и осторожно погладил ее:

— А знаешь, девочка…

— Я не девочка, Ролано.

И все равно она казалась ему маленькой заблудившейся девочкой, девочкой, которой надо помочь. Он не стал с ней спорить. Он словно думал вслух…

— Я побывал на разных планетах, бывают безвыходные ситуации, бывают ситуации, из которых невозможно выбраться, но так только кажется, поверь мне! Теперь вы не одни, люди помогут вам вернуться.

— Есть законы, перед которыми бессильны и вы и мы. Это вечные нерушимые законы жизни. Те, кто восстает против нее, сами становятся мертвецами, им уже ничто не поможет.

Но он не слушал ее, он торопливо, почти лихорадочно искал выход.

— Вот посмотри: мы можем послать экспедицию к вашей звезде, не пройдет и года, как рэниты прилетят за вами!

— Пока мы летели сюда, прошли тысячелетия. Не забывай об этом, Ролано. Мы знаем свое будущее. Вся наша цивилизация давно погибла.

— Но ведь Дубров возвращался отсюда!

— Ты тоже вернешься. Уже очень скоро.

— Значит, и вы могли бы!

— Вернуться, куда? В ваше время? Оно чужое для нас. Стать вашими нахлебниками? Это не для нас, Ролано. Рэниты — гордая раса.

— Я знаю.

— Плохо ты нас знаешь, если предлагаешь такое!

— Но ведь не можете вы оставаться здесь одни! Без помощи! Мы могли бы оставить вам всю планету, завезти сюда необходимое оборудование, машины…

— Опять ты о том же… Не такие уж мы беспомощные. Тысячелетние древние знания нашего народа помогли нам выстоять в самое трудное время, теперь наш дом здесь. Другого нет и не будет. У каждого народа свой путь. Теперь ваша очередь летать к звездам. Может быть, вы будете счастливее нас…

— И все же хоть что-то можем мы для вас сделать? Неужели люди не имеют права помочь друг другу в беде?

— Возможно, у вас есть такое право, только вот мы не люди… — Она замолчала, и в ее молчании он угадывал нечто недосказанное, может быть, просьбу, которую не выражают словами, может быть, он должен был понять это сам, но в ту минуту ничего не понял, только почувствовал, что разговор окончен, что истекают последние секунды этой фантастической, невозможной ночи. Не все умеют мириться с неизбежным. Он крепче сжал ее невидимую в темноте руку.

— Послушай… Вельда, мы могли бы вернуться вместе…

— А ты знаешь, сколько мне лет?

— Какое это имеет значение?!

— Имеет, Ролано. Имеет. В первую сотню лет чувства притупляются, отмирают. Остаются лишь память и долг…

— Я не могу поверить, что ваша цивилизация исчезла бесследно. Ваше знание о таком далеком будущем могло оказаться неточным. Люди должны это проверить. Где находится ваша звезда?

— Чужой дом иногда охраняется, Ролано, даже после ухода хозяев. Это может быть опасным.

— Каждый полет к звездам опасен. И все же рэниты и люди летают.

Он заметил, что она взволнована, и не мешал ей думать. Иногда надежда на невозможное ломает самые строгие запреты. Рэнитка отвернулась к каменному парапету и торопливым движением, словно боялась передумать, начертила в пыли целую россыпь точек.

— Это ваше небо.

Ротанов узнал рисунок знакомых созвездий и молча кивнул.

— Вот здесь. — Она обвела кружком одну из точек. Ротанов узнал и эту звезду.

— Альфа Гидры.

— Мы звали ее Дэлой… Если ты кого-то найдешь… Они знают, как пройти сквозь время. Они могли бы найти нас… Но там уже никого нет. А теперь прощай. Я и так сказала тебе больше, чем могла. — Она резко повернулась и не оглядываясь пошла прочь. Темнота почти сразу же растворила ее фигуру.

Ротанов решил вернуться на следующее утро. Он еще не знал, как это сделает, но чувствовал, что время настало и что обратный переход пройдет без труда. Он тщательно убрал комнату. Единственная вещь, с которой он не хотел расставаться, был арбалет. Он понимал, что не может взять его с собой, и не хотел, чтобы эта вещь затерялась в зарослях. Ротанов погладил отполированное ложе и повесил оружие на стену. Кому-нибудь пригодится. Он не мог взять с собой ни образцов, ни собранных с таким трудом гербариев местной растительности. Вообще ничего материального, никаких доказательств… Сейчас он очень хорошо понимал Дуброва и знал, как беспомощен может быть человек, не сумевший подтвердить своих слов. Галлюцинация от растительных ядов… Весь этот мир, со слов Дуброва, показался бы ему сплошной галлюцинацией. Теперь ему самому придется убеждать других. Впрочем, доказательства могут появиться. Цивилизации не исчезают бесследно. Пусть людям пока неподвластно время, но пространство они научились преодолевать неплохо.

Дверь за его спиной тихо отворилась, и вошел Гарт — единственный из рэнитов, снисходивший до общения с ним, ограничивая его, правда, лишь самыми необходимыми словами.

— Ты уходишь совсем? — В который раз Ротанов удивился их проницательности, но не показал виду и лишь утвердительно кивнул.

— Ухожу.

— Мы должны тебе кое-что.

— Я узнал больше, чем заработал. Узнал все, что хотел.

— Нет. Для тебя лично.

— Мне ничего не надо.

— Я не так сказал. Знания, которые ты должен получить, могут принести пользу. То, что ты узнал, бесполезно и для тебя, и для твоего народа.

— Как знать. Я так не считаю. Остальные знания мы добудем сами. Люди тоже гордая раса. Прощай.

— Останься хотя бы на завтрак. У тебя долгий путь.

Ротанов отрицательно покачал головой и прошел мимо посторонившегося рэнита. Он уже знал, что всякие прикосновения как выражение симпатии у них не приняты, и потому не протянул ему руки.

В центре стриженого пятна, обозначившего границы сохранившейся в будущем рощи, было одно растение, отличавшееся от остальных. Ротанов заметил его еще в колонии. Здесь же, среди своих укороченных собратьев, оно сразу бросалось в глаза. Его ствол был толще, крона пышнее и «подрезалась» — исчезала из виду, как будто выше, чем у остальных. Кроме того, ствол этой трескучки расчленялся на сегменты, словно перед Ротановым рос гигантский бамбук толщиной в добрый бочонок. Он постучал по глянцевитой коре, звук казался глухим, очевидно, ствол внутри был полным. Он обернулся и долго сквозь редкие заросли смотрел на дорогу, на которой два дня назад увидел повозку с Вельдой. «Странное создание человек, — подумал Ротанов. — Он упорно добивается истины, ищет ее, не считаясь ни с какими трудностями, а настигнув ее наконец, иногда не может сдержать чувства горечи. Всегда так бывает, почти всегда. Наверно, поэтому древние считали плод познания… горьким». «Мне пора…» — тихо произнес он вслух. И ничего не произошло. Он не почувствовал никакого волнения. То, что должно было произойти, произойдет обязательно, без малейшего участия с его стороны. Он не мог бы объяснить, откуда у него такая уверенность. Он нашел в корнях большой трескучки углубление, сел в него поудобней и стал ждать восхода солнца, только сейчас почувствовав, как устал от этой бесконечной ночи и накопившейся горечи.

Уйдя от рэнитов, он вдруг испытал облегчение, словно все это время нес на плечах вместе с ними непосильную тяжесть утрат, разочарований и безнадежности. Теперь он многое видел иначе, иной меркой судил их. Кем они были? Торговцами, продававшими крупицы своих знаний за чужой труд? Мечтателями, покорявшими звезды?Учеными, подчинившими себе само время? Или всем этим понемногу? Их эпоха прошла. Навсегда сгинула в бездну прошлого, только память осталась, и не стоит тревожить прах этих воспоминаний, вторгаться в их склепы… Потому что здесь, на Реане, осталось от них только прошлое, мертвое прошлое. Впрочем, и на Гидре, наверно, тоже…

Первые лучи солнца согрели его, и он задремал, продолжая слышать шорох листвы над своей головой. Потом его качнуло, легко, как это бывает в кресле глайдера, когда тот идет на посадку. Ротанов открыл глаза, увидел солнце, клонившееся к западу, взглянул на свое обнаженное тело и, поднявшись, серьезно сказал, обращаясь к трескучке:

— Спасибо, друг.

В десяти шагах он нашел свой рюкзак и одежду в том самом месте, где расстался с ними. Значит, в колонии до сих пор не обнаружили его отсутствие… Вот почему он нашел Дуброва в своем коттедже в ночь его исчезновения. Очевидно, все его двухмесячное путешествие заняло по времени Реаны не больше нескольких часов.

Ротанов торопливо оделся и вдруг услышал странный звук, словно за его спиной загудел большой шмель. Ствол большой трескучки вибрировал и слегка раскачивался. Ротанов подошел ближе, он был уверен, что минуту назад ствол был совершенно неподвижен, что бы это могло означать? Раздался резкий звук. Ротанов от неожиданности отшатнулся. Ствол растения расколола снизу доверху продольная трещина. Ее края развернулись, и прямо на глазах Ротанова в совершенно пустом пространстве ствола вдруг появился какой-то предмет… Ротанов смотрел на него долго, не смея двинуться с места, не веря собственным глазам.

Когда робот закончил постройку стандартного коттеджа и возвел вокруг новых владений Дуброва небольшую изгородь, Дубров выключил его и отсоединял от аккумулятора клеммы питания. Это был его личный универсальный робот, такой же, как у каждого колониста. Сегодня он в последний раз воспользовался его услугами. Набор самых простых земледельческих инструментов, немного консервов — вот все, что ему могло пригодиться.

Место он выбирал тщательно. Его не должны были найти, прежде чем он осуществит задуманное. Проще всего было укрыться в горах, где было множество пещер, завалов, ущелий. Но горы его не устраивали, ему необходима была голубоватая почва Реаны. Одинокая скала образовала в этом месте нечто вроде большого грота и закрывала его новое жилище вместе с участком огороженной земли от наблюдений с воздуха. С трех сторон участок скрывала скала, с четвертой робот набросал высокий песчаный вал, и обнаружить укрытый под скалой коттедж можно было, лишь подойдя вплотную. Скалу он нашел года два назад, когда много путешествовал по реанским пустыням в одиночку, пытаясь найти в них следы былой жизни. Еще тогда подумал, что это место идеально подошло бы для небольшого поселения, если бы люди могли, добывать здесь для себя пищу… Все дело было именно в земле. Он надеялся, что, если ему удастся удалить из нее частицы ядовитой голубой глины, земля вновь обретет плодородие… Он знал, что колония трескучей приживается лишь в том месте, где может вырасти маточное растение. Не было у него почти никаких шансов на успех, ко он все же решил попробовать, потому что иного пути не было. Жизнь на этой планете была возможна лишь там, где росли трескучки. В одном инспектор был, безусловно, прав — не могли они рассчитывать на сокращавшуюся с каждым годом резервацию. Если его попытка не удастся, люди навсегда оставят эту планету, и тогда пустыни сомкнут свое смертоносное кольцо над последним живым пятном. Били у него и личные причины, заставившие войти на этот отчаянный, шаг. О них он не стал бы рассказывать никому.

Дубров зачерпывал землю лопатой, рассыпал ее на куске брезента и пальцами зернышко к зернышку перебирал сухую почву. Для этой работы не годилось ни одно механическое приспособление, только человеческие руки могли отобрать ядовитые крупинки. Правда, трескучки каким-то образом росли на этой почве. Вот только новые ростки на ней не приживались. Каждый сезон спороносители уходили в пустыню, сеяли свои споры, из которых ничего не вырастало, и ветер нес по мертвой земле черную пыль.

Каждый вечер, когда новое ведро земли было готово, он шел в свой огород, высыпал землю в заранее приготовленное место, выравнивал и обильно поливал, словно в пустой земле могли быть зародыши какой-то жизни… На что он рассчитывал? Для чего проделывал эту бесконечную и бессмысленную работу?

Каждый вечер, отворив калитку своего огорода, он садился на крыльце дома и ждал, до рези в глазах всматриваясь в пустыню. Человек был так же терпелив, как эта пустыня, много столетий ждущая своего часа, чтобы затянуть петлю вокруг последнего пятна жизни, еще оставшегося на планете. И однажды вечером человек дождался. Вначале на горизонте появилась черная точка. Она постепенно приближалась, увеличивалась в размерах. В глазах человека сменилась целая гамма чувств. Вначале в них было удивление, потом разочарование и затем отчаяние. Это было совсем не то, что он ждал. К его владениям приближался обыкновенный вездеход, и рычание его мотора уже вторглось в величественное молчание пустыни. Его тайное убежище раскрыто.

Из вездехода вышел всего один человек. Больше и не надо. Дубров устал в одиночку нести свой непосильный груз. Им вдруг овладело полное безразличие. Пусть делают что хотят, пусть выполняют инструкции, он пальцем больше не шевельнет, пускай все катится к чертовой матери! Он не двинулся, когда инспектор вытащил из вездехода какой-то мешок и молча прошел мимо него к калитке. Он не произнес ни слова, когда Ротанов вернулся, подобрал лопату, лежащую у крыльца, и снова ушел в огород.

Постепенно им овладевал глухой гнев. Посторонний человек распоряжался в его владениях как у себя дома. Какой-нибудь очередной карантин, какие-нибудь анализы, запреты! Инспектор посреди его огорода копал большую круглую яму. Дубров видел, как его шипастые ботинки рвут и топчут землю, над которой он работал все эти долгие дни, которую отсеивал по крупице. И все-таки он не произнес ни слова. Когда яма была готова, инспектор высыпал в нее мешок земли, привезенной с собой. Выровнял края, сделал в середине небольшое углубление и вернулся к Дуброву. Долго молча он стоял подле него. Дубров не смотрел на инспектора, он смотрел на свой искалеченный огород, в котором по-прежнему не было ни одного ростка. И, только услышав какой-то непонятный шорох, Дубров перевел взгляд, но так и не взглянул а лицо Ротанову, а лишь посмотрел на его руки, большие, ловкие руки, не привыкшие к грубой физической работе, покрытые теперь свежими мозолями и ссадинами. Дубров слишком хорошо знал, откуда на этой планете у человека могут появиться такие мозоли, и почувствовал, как сердце у него замерло. И только потом он увидел, что они не пустые, эти руки. В ладонях Ротанова лежал какой-то предмет, завернутый в выгоревшую мятую тряпку, и инспектор медленно эту тряпку разворачивал. Как зачарованный, следил Дубров за его пальцами, снимающими еще и внутреннюю обертку из мягкой бумаги. Потом Дубров на секунду закрыл глаза и отвернулся, боясь ошибиться. Когда он снова взглянул на руки Ротанова, в его ладонях, соединенных вместе, лежал освобожденный от оберток выпуклый коричневый предмет, покрытый глянцевитой кожицей. Форма предмета чем-то напоминала человеческое сердце. Но это было не сердце. Дубров медленно поднялся с крыльца и протянул к предмету руку, словно хотел погладить его, но так и не решился. Он проглотил комок, застрявший в горле, и глухо спросил:

— Откуда это у вас? — Он все еще боялся ошибиться.

— Это оно, старина. Ты все подготовил как надо. Теперь, если хочешь, посади его сам.

Семя было большим и тяжелым, оно казалось просто огромным, наполненным свежими соками, его прохладная оболочка приятно холодила кожу. Дубров долго держал его на вытянутых ладонях перед собой.

— Биологи оторвут нам голову, когда узнают. Они ищут его много лет. Говорят, оно лечит от всех болезней, говорят, в нем скрыта тайна бессмертия. Ты слышал легенду? — Ротанов молча кивнул. — Оно не всякому дается в руки, только раз в столетие вызревает это семя…

И вновь Ротанов услышал, как гудел и вибрировал ствол растения, словно звал его из какого-то неимоверного далека.

— Наверно, у них есть основания доверять нам. Наверно, мы оправдали это доверие, ведь они знают будущее…

И однажды вечером они дождались. Далеко на горизонте появилась крохотная точка. Она росла, приближалась, и ничего чужеродного, ничего механического не было в ее движении. Небольшой мохнатый треножник на секунду остановился перед калиткой, словно раздумывал, нужно ли входить. Два человека затаили дыхание. Но вот мягкая лапа сделала пробный шаг, осторожно ощупала взрыхленную, обильно политую почву, и существо вошло в огород. Там, в его центре, победно устремлялся к фиолетовому небу Реаны мощный зеленый росток. Существо обошло его вокруг, склонилось, словно обнюхивая, я вдруг завертелось на грядках а радостном танце и почти мгновенно превратилось в пушистое облачко спор, а на горизонте уже появилась новая точка…

— Наверно, их привлекает запах, а может быть, они просто знают, что здесь уже нет пустыни.

— Да, мы разорвали кольцо. Это лишь первый шаг, но кольца уже нет. — И Ротанов вдруг вспомнил руки женщины на картине, руки, которые так и не сумели защитить планету. Кажется, теперь он понял, о чем она хотела его попросить. Кажется, теперь он знал…

А в огороде уже взорвалось новое облако спор. И он увидел, как ряд за рядом поднимается из земли зеленое воинство, как тесна становится для него ветхая ограда и, перешагнув ее, сплошным зеленым потоком оно устремилось в пустыню.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГИДРА

1

Здание Главного Космического Совета Земли напоминало гигантский куб, одним торцом обращенный к морю. Верхние этажи сплошь покрывала зелень террас. Архитектура здания отличалась той особой строгостью, когда рациональность всего замысла переходит в изящество.

Чем ближе подходил Ротанов к зданию, тем больше усиливалось впечатление колоссальной мощи от этого огромного куба, заставившего отступить океан.

Референт Мартынов, приславший ему вызов, сразу же поднялся навстречу, едва Ротанов переступил порог.

— Садись. Извини, что вызвал по официальному каналу. Не было времени для обычной встречи. — Он крепко пожал ему руку и грузно опустился в кресло.

Стола между ними не оказалось. Ротанов знал, что в большинстве комнат совета не было столов, и каждый раз этому удивлялся. Конечно, записи велись автоматически, а все нужные документы и материалы автоматы демонстрировали на экранах, но все же без стола комната выглядела пустовато и как-то не очень серьезно. Возможно, на этот неофициальный эффект она и была рассчитана.

То ли Мартынов действительно спешил, то ли сказалась какая-то другая причина, определившая некоторую сухость их встречи, но референт не стал интересоваться делами Ротанова, как это было в прошлый визит, когда совет рассматривал отчет его экспедиции на Реану.

— Мы получили твою докладную записку. Предварительная разработка вопроса поручена мне. Нельзя ли узнать, чем вызван твой повышенный интерес к Альфе Гидры?

— На Реане некоторые косвенные данные позволили мне сделать вывод, что на Гидре мы сможем найти разгадку многих наших находок, связанных с рэнитами.

Мартынов поморщился.

— Надеюсь, все же не только страсть к археологии тобой движет?

— Там может оказаться кое-что поинтересней. Есть основания предполагать, что именно Гидра была колыбелью рэнитской цивилизации.

— Смелое утверждение. А что это за косвенные данные?

Ротанов не спешил с ответом. Ни в своем отчете, ни в докладной записке он ни словом не обмолвился о том, что побывал у рэнитов. Ему совсем не хотелось повторять опыт Дуброва. Даже намек на то, что он попробовал масла трескучек, мог лишить проект экспедиции к Гидре всякой надежды на успех. Он не собирался держать в тайне свои открытия. Вот только данных для большого настоящего разговора о рэнитах пока не хватало.

— Как вы помните, я первый познакомился с картиной рэнитов, — начал Ротанов, осторожно подбирая слова. — Информация, которую она содержит, значительно больше, чем могут передать самые совершенные фотографии. Нельзя ли…

Мартынов, угадав его просьбу, нажал кнопку, и перед стеной кабинета вспыхнуло цветное объемное изображение картины.

— Видите там, за спиной женщины, пятнышки звезд? Рисунок созвездий нам незнаком. Он и не мог быть знаком, потому что этому небу десятки тысяч лет. Так вот, при определенном ракурсе рисунок этих звезд слегка менялся, а вокруг одной из них как бы вспыхивал ореол. Ничего этого на фотографии не видно. Но вот та, третья слева звезда, это Альфа Гидры. Именно она была Отмечена на картине. На мой взгляд, здесь важнейшая часть информации, которую нам хотели передать в этой картине.

— Допустим. Но ты, конечно, понимаешь, что все это не слишком серьезно, для того чтобы предлагать экспедицию за сорок светолет?

Ротанов угрюмо молчал. Всевозможные доводы он уже изложил в своей записке. Все данные, какие смог собрать в архивах о Гидре, все мало-мальски значительное было там. И он знал, что этого будет недостаточно. Во всем, связанном с Гидрой, ощущалась некая недоговоренность и непонятная таинственность. Создавалось впечатление, что какие-то материалы специально изымались из архивов, и он так и не смог их отыскать, несмотря на свою форму 2К, открывавшую ему доступ к любой секретной информации. Он ждал от совета всего лишь официального отказа, для того чтобы получить право обратиться в Высший Совет Земли. Но вместо стандартной бумажки с отказом вдруг пришел вызов к референту, и это еще больше укрепило его в мысли, что с Гидрой все обстоит не так просто.

— Тебе нечего добавить к своей записке?

Ротанов пожал плечами.

— Раз вы меня вызвали, значит, основания были?

— Не хитри, Ротанов. Что тебе известно об экспедиции к Гидре?

— Первый раз об этом слышу.

— Так. Я предполагал утечку информации. Но не понимаю, каким образом… Впрочем, теперь это неважно. Я вижу, ты хочешь, чтобы я начал с самого начала?

Ротанов утвердительно кивнул, вовсе не желая показать свою полную неосведомленность. Сейчас самым важным было получить новую информацию о Гидре. Нюансы своих взаимоотношений с референтским отделом он сможет выяснить и позже.

— Два столетия назад в район Альфы Гидры отправили экспедицию. В то время расстояние наши предки, очевидно, оценивали не совсем верно. Им ничего не было еще известно о сфере Горюнова. Только поэтому, очевидно, стала возможна нелепая затея с отправкой поселенцев за сорок светолет. С тех пор они молчат. Земля не получила ни одного сообщения. Сто лет назад почему-то было принято решение засекретить все данные по этой экспедиции. Потом эти материалы как потерявшие значение сдали в «мертвый архив».

Ротанов мрачно усмехнулся.

— Еще бы. Совет не любит признавать поражений. За сто лет он так и не нашел нужным выяснить, что же случилось с этими людьми.

— Не было такой возможности.

— Как вы понимаете, это дает мне право обратиться в Высший Совет с требованием послать к Гидре повторную экспедицию.

— Ну и что это даст? В совете слишком большое значение придают сфере Горюнова. И не без оснований.

Ротанов хорошо знал теоретические исследования группы Горюнова. Трудности с колониями начались с момента основания первого поселения землян за пределами солнечной системы. Дело было не в самих расстояниях, а в той изоляции, которая создавалась в колониях из-за времени, затраченного на каждый рейс. Даже радиосообщение до ближайшего поселения шло не меньше четырех лет. Запаздывали новости. Запаздывала самая необходимая техническая информация. Земля лишена была возможности в нужный момент вмешаться и помочь. Фактически колонии были предоставлены сами себе, и это сильно сказывалось на характере тех, кто провел вне Земли долгие годы, не говоря уже о тех, кто родился и вырос на внеземных поселениях, они попросту были оторваны от материнской культуры.

Трудности увеличивались с каждым новым шагом. Чужие звезды не всегда оказывались гостеприимны, и, хотя возможности техники двадцать третьего столетия были велики, само время поставило на пути людей невидимый и непреодолимый барьер. Метод рэнитов годился лишь для исследовательских экспедиций — он не давал возможности основать устойчивые поселения за пределами своей системы. Людям еще только предстояло найти собственную дорогу к дальним звездам.

Теоретические, социальные и экономические исследования, проведенные группой Горюнова, установили предел, за которым начиналась полная изоляция человеческих поселений и, как следствие, постепенный регресс, упадок и возможное вырождение, гибель колоний. Эта теоретически рассчитанная сфера в двенадцать светолет и была названа сферой Горюнова. В нее входило не так уж много звезд и еще меньше планет, пригодных для заселения.

Проверить выводы Горюнова на практике не представлялось возможным. Земля с трудом поддерживала существование тех шести колоний, которые расположились в ближайших звездных системах. Никто уже не мечтал о новых. Не раз возникал вопрос о сворачиваний и эвакуации наиболее отдаленных поселений, но они пока еще держались. Слишком нужны были человечеству, численность которого перевалила за десять миллиардов, новые жизненные пространства. Колыбель солнечной системы стала тесной, а сил оторваться от нее еще не хватало. И вот теперь Ротанов узнал об этой экспедиции. Значит, попытка проникнуть к дальним звездам была! Что, если она удалась? Если колония не погибла? Сообщения через такую даль могли попросту не проходить.

— Но ведь туда улетели люди! Мы должны, обязаны выяснить, что с ними случилось!

— И принести для этого новые жертвы? Не забывай, что прошло двести лет. Самое большее, чего ты добьешься, это отправки автомата-разведчика. Если он долетит благополучно, ответ придет через восемьдесят лет. Тебя это устраивает?

— Меня это не устраивает. Но я не совсем понимаю вашу позицию. Для чего вы меня вызвали?

— Сегодня мы стоим перед проблемой: сворачивать колонии или идти дальше? Слишком многое зависит от того, сумеет ли человечество освоить пространство за пределами сферы Горюнова. Ты знаешь, что мнения в совете на этот счет разделились примерно поровну. Есть достаточно влиятельная группировка, настаивающая на сокращении внеземных поселений. Ты только что отстоял поселение на Реане. Теперь тебе нужна Гидра. Ты беспокойный человек, Ротанов. Беспокойный и не очень удобный. После Реаны не считаться с твоим мнением уже трудно, и кое-кто в совете считает, что сейчас тебе лучше находиться где-нибудь подальше. Этим можно воспользоваться и пробить для тебя экспедицию к Гидре. Она, правда, будет не совсем обычной.

Ротанов все никак не мог уловить, чего хочет от него Мартынов и на чьей он, собственно, стороне. Поэтому он молча ждал продолжения, понимая, что теперь Мартынов уже сказал слишком много и должен будет как-то закончить свое странное предложение.

— О сфере Горюнова попросту забудут, если Земля получит надежную базу за пределами сорока светолет.

— Я не понимаю, при чем здесь база?

— Сейчас поймешь. Сверхпространственный двигатель. Вот что нам может помочь.

— Да. Я о нем наслышан. — Ротанов скептически усмехнулся.

— Твой скептицизм, конечно, оправдан. Мы ждали от него полной победы, а получили практический нуль. И все же теория сверхпространственного перехода существует, несмотря на то, что все экспериментальные корабли с этим двигателем исчезают бесследно. Пока ты был на Реане, пространственникам пришла в голову довольно простая идея. Наряду со сложнейшей автоматикой, которой нашпигованы их экспериментальные корабли, они снабдили свой последний корабль предельно простым и потому надежным автономным устройством с одной-единственной задачей — отправить после перехода мощный энергетический импульс. Нечто вроде бомбы с часовым механизмом.

Ротанов весь напрягся и почувствовал, как подлокотники кресла до боли врезались ему в ладони. Мартынов кивнул головой на его немой вопрос.

— Они получили ответ. Доказано, что переход в принципе возможен.

Эти слова оглушили Ротанова. Может быть, потому, что все так долго ждали, так надеялись победить эту бездну пространства, отделившую одну звезду от другой, а потом уже перестали ждать. Слишком много усилий было затрачено, слишком много надежд похоронено.

— Сколько же времени… — начал он и не смог продолжать, потому что слова получились хриплыми, неразборчивыми, и ему пришлось начать сначала.

— Сколько времени занимает переход с разгоном?

— Да погоди ты радоваться. Этот корабль тоже не вернулся. И по-прежнему никто толком не знает, что с ним произошло.

— Это уже неважно.

— Еще как важно! Не выдерживают автоматы. И никто не смог доказать даже теоретически, что человек выйдет живым из этой математической мясорубки. Ведь обычным языком нельзя даже описать, что происходит с материей во время перехода.

— Что-то все же остается, раз приняли сигнал. Какое расстояние? Куда они его послали?

— Хороший вопрос, — устало улыбнулся Мартынов. — Быстро ты с этим справился. Именно здесь и завязалось все в один узел. База на Гидре и двигатель. Выход в обычное пространство после перехода возможен только за пределами тридцати светолет. Ближе нельзя. Теоретически нельзя.

— Так вот для чего нужна дальняя база…

— Да. Корабли не возвращаются. Что-то там выходит из строя. Автоматика управления или сам двигатель. Никто точно не знает. Необходимо, чтобы корабль в конце перехода кто-то встретил. Чтобы ему было куда сесть, чтобы он мог отремонтироваться, если нужно. Только в этом случае появляется реальный шанс на успех. Сам понимаешь, создание базы на таком расстоянии, когда никто не уверен в результате, — проблема слишком сложная, да и времени у нас нет. Никто не станет ждать сорок лет, пока туда долетят автоматы. В общем, Гидра подвернулась как нельзя кстати. И хоть неясно, уцелела ли там колония, я думаю, при благоприятном стечении обстоятельств что-то ты найдешь. Хотя бы пригодные для работы автоматы, оборудование. Во всяком случае, на такой риск совет может пойти, и если ты согласен…

— А могли они долететь? Все-таки пятьдесят лет полета. Дряхлые старики?..

— Долететь-то они долетели. Экспедиция была прекрасно подготовлена. Ушло сразу три корабля. Хоть один должен был добраться до Гидры. Другой вопрос, что с ними произошло потом. Прав Горюнов или нет. А что касается пятидесяти лет полета — у них были гибернизаторы.

— Гибернизаторы?! Но ведь уже тогда было известно, что после гибернизации не остается ни одного здорового человека. Кто же им разрешил?!

— Летели только добровольцы. Они знали, на что идут, и не нам их судить. Это был подвиг. И если они долетели, основали колонию, значит, во всем этом странном и героическом предприятии все-таки был смысл. Быть может, именно благодаря им Земля выйдет наконец в дальний космос.

Ротанов справился с первым волнением и теперь выжидающе, почти холодно смотрел на Мартынова.

— Что молчишь?

— Жду, что ты скажешь еще. Мне кажется, ты не полностью высказался, и я пока не знаю, с чем, собственно, должен соглашаться.

— Ну и хитрый ты, Ротанов!

— А ты меня и пригласил, потому что я хитрый.

— Твоя правда… Ну, ладно. Значит, так. Мы посылаем один корабль, с одним, пилотом. Его задача испытать двигатель. Только это.

— А Гидра?

— Гидра остается на крайний случай, если после перехода нужно будет совершить посадку, не останется другого выхода, вот тогда — Гидра. При малейшей возможности возврата без посадки пилот обязан вернуться.

— Значит, побывать рядом и без посадки вернуться? А колонисты на Гидре?

— Ну что ты заладил: «Гидра, Гидра», как будто неясно, что, если у нас будет пространственный двигатель, мы сможем послать туда любую экспедицию? Один ты там все равно ничего не сделаешь. И вообще, ты еще не давал согласия. Тебе еще надо встретиться с пространственниками, изучить все детали, и только потом мы с тобой войдем с этим предложением в совет.

Слишком просто Мартынов хотел уйти от ответа. И сразу поднялся, давая понять, что разговор окончен. Но Ротанов продолжал сидеть вытянув ноги и, прищурившись, смотрел на Мартынова.

— А почему бы вам не пригласить для этого профессионального испытателя, наверняка у пространственников есть для этого специально подготовленные люди?

— Конечно, есть люди! Конечно, мы могли пригласить испытателя. Но ведь ни один корабль не вернулся! Почти наверное придется садиться на планету, а там уже нужен совсем другой специалист. Креме всего прочего, у тебя диплом навигатора первого класса. Не каждый испытатель имеет первый класс.

Трансатлантический лайнер выплюнул посадочную кабину на высоте двенадцати тысяч метров, даже не замедлив скорости.

Прозрачный пластиковый кокон некоторое время летел по инерции, потом начал медленно падать. На высоте трех тысяч метров его подхватил силовыми полями диспетчер местной линии и медленно повел по пеленгу. До дома оставалось меньше десяти минут полета. Ротанов откладывал нелегкую для себя встречу с Олегом и дотянул до самого последнего дня. Дел во время подготовки экспедиции в Центрограде было невпроворот, и он подумал с горечью, что оправданий у него сколько угодно. С Олегом они вместе учились в навигаторском, потом Ротанов поступил на курсы инспекторов, а Олег не прошел по конкурсу и остался простым навигатором. Студенческая дружба, несмотря на разную работу, сохранилась, с годами окрепла и превратилась в холостяцкую мужскую привязанность. Каждому из них, возвращаясь из дальних экспедиций, приятно было сознавать, что дома кто-то ждет. Так получалось, что мимолетные знакомства с женщинами в промежутке между двумя экспедициями не выливались ни во что прочное, а дружба с Олегом оставалась. И каждый год они собирались улететь вместе в очередную экспедицию. Уезжая в Центроград пробивать экспедицию к Гидре, он твердо пообещал, что уж на этот раз… Олег знал, что Ротанов не бросал слов на ветер, и теперь, конечно, спокойно сидит дома и ждет вызова.

Кабина пробила слой облачности, и под ней, насколько хватало взгляда, раскинулось зеленое лесное море. Тут и там мелькали маленькие домики одиноких коттеджей. При современном транспорте люди селились где хотели, проблемы расстояний практически не существовало. Перелет с другого полушария с доставкой на дом занял у Ротанова не больше трех часов.

Капсула ткнулась своим округлым носом в зеленый куст и раскололась надвое. Ротанов прихватил сверток с модной курткой из ренилана, привезенной в подарок Олегу, не заботясь о кабине, направился к дому. Кабину поднимут к очередному рейсовому лайнеру.

Дом встретил его запахом некрашеного дерева. Заскрипели рассохшиеся доски крыльца. Ротанов остановился перед дверью и с минуту стоял неподвижно, вдыхая густой аромат хвои. Он любил этот лесной дом. Может быть, потому, что бывал здесь так редко…

Колодец с журавлем во дворе без всяких там автоматических насосов и силовых подбросов. Настоящий колодец. Интересно, наносил ли Олег воды? Наверно, и печь, как всегда, не топлена. Чрезмерная привязанность Олега к старинному укладу жизни имела все же некоторые неудобства. Из последнего робота-уборщика Олег сделал, кажется, ручной пылесос, и с тех пор их совместное холостяцкое жилище было покрыто изрядным слоем пыли. Ротанов усмехнулся, стараясь вспомнить, когда в последний раз они сдавали ключ в бюро обслуживания. Кажется, в прошлом году… Скрипнула дверь. Показалось заспанное лицо Олега.

— Ты чего топчешься на пороге?

— Воздух наш после столицы располагает к раздумьям.

— Ага, понятно. Но ты все-таки проходя. Мне Ирина звонила. Сказала, какой у тебя рейс. Я даже печь истопил. Запомни, теперь твоя очередь.

— Ирина? Она-то откуда знает?

— Это ты у нее спроси. И, между прочим, можешь не мучиться угрызениями совести. Я все уже знаю про твою экспедицию.

— Тоже Ирина?

— У меня свои источники информации.

Можно было избежать нелегкого разговора, но все же чего-то Ротанов не понимал. Слишком просто Олег все это принял. Вряд ли при всем желании ему удалось бы так хорошо разыграть равнодушие. Что-то здесь другое. Интересно, что?

В комнате, заставленной грубой деревянной мебелью, топилась огромная русская печь. Печь — детище Олега. Он сделал эту диковинку по музейным чертежам. К нему даже приезжали какие-то специалисты смотреть на по чудо. В огромном овальном отверстии пылал огонь. Можно было сесть на широкую деревянную скамью и помолчать. За долгие годы, проведенные в космосе, они мучились молчанию. Но там оно было другим. Нашелся котелок душистой вареной картошки, рассыпчатой, с салом. Сало, правда, было вроде синтетическим. Ротанов не стал уточнять.

После ужина образовалась неловкая пауза. Оба понимали, что разговора об экспедиции им все равно не взбежать. Ротанову хотелось узнать, что скрывается за показным равнодушием Олега, но спрашивать об этом не мог, чтобы не причинить другу лишнюю боль. Чтобы сразу со всем покончить, Ротанов наконец сказал:

— О том, что полетит один человек, было решено заранее, еще до того, как меня пригласили.

— Я знаю.

— Ну вот и отлично. Я, правда, не понимаю, откуда тебе все известно. И не знаю поэтому, что бы ты хотел от меня услышать.

— Что ты будешь делать после перехода, когда откажет двигатель или управляющий центр корабля?

— Ты хочешь сказать, если откажет?

— Я сказал то, что хотел.

— Ну, в таком случае мне разрешается сесть на планету.

— Я так и думал. Какой класс корабля?

— Исследовательский. Второго класса.

— Почему второго?

— Первый слишком тяжел для экспериментального двигателя. И команды на борту для первого будет маловато…

После этого опять надолго замолчали. Хорошо, что хоть тишина у них в доме никогда не бывала полной. Все время что-то шуршало, вздыхало, двигалось. Скрипели половицы, щелкали бревенчатые стены. Казалось, дом живет своей, отдельной от них жизнью.

Ротанов проснулся глубокой ночью. Синий неправдоподобный свет тихо лился в открытые окна дома. Почему-то на Земле иногда бывают такие яркие ночи, словно целый день копится невидимая красота, чтобы ночью щедро выплеснуться этой голубоватой прозрачной тишиной.

Ротанов лежал на толстом слое искусственного меха, покрывавшего лежанку на печи. Всегда ему было здесь слишком жарко. Всегда он просыпался среди ночи и лежал потом подолгу в темноте, слушая, как шумит за окном ночной ветер, запутавшийся в кронах деревьев. Он думал о Дуброве, оставшемся председателем совета на Реане. О том, как мало, в сущности, времени отведено в жизни человека на общение с друзьями. Чуть только повстречаешь хорошего человека, а дорога уже свернула в сторону, и опять ты один пробираешься сквозь колючие заросли. И вот уже мысли сами собой сворачивают на запретную тропу, возвращаются к гордой рэнитке, не пожелавшей принять его помощи. Он еще только начинает путь и не знает, куда приведет дорога. Дождется ли она помощи? Гидра была ее домом. Но прошли тысячелетия. На планете, возможно, ничего не осталось — ни памяти, ни пыли. А он все-таки думает о ней и не в силах себе запретить.

Снизу до него донеслось отрывистое нервное дыхание Олега, и Ротанов подумал, что Олег, наверно, тоже не спит и думает о чем-то своем, сокровенном. Неожиданно, без всякой подготовки, словно продолжая недавно прерванный разговор, Олег сказал:

— Ирина очень хотела тебя видеть.

Ротанов не ответил. Лишь беспомощно пожал плечами, словно Олег мог видеть в темноте этот его жест.

— Ты знаешь, какой у тебя срок?

— Срок чего? — не понял Ротанов.

— Если через шесть месяцев ты не вернешься, вылетает второй корабль.

От неожиданности Ротанов привстал на своей лежанке.

— Так. И полетишь, конечно, ты.

— Ты правильно догадался. Вытаскивать тебя из этой дыры на Гидре поручено именно мне.

Наступил наконец день, когда, простившись с командами крейсеров сопровождения, Ротанов подошел на ракетном шлюпе к своему «И-2». Черная труба пространственного конвертера, словно удав, обхватила тело корабля, сделала непривычными для глаза обтекаемые прежде формы. Ротанов подумал, что корабль уродлив, как первый автомобиль. Придет время, и новый, только что созданный двигатель станет сердцем корабля, а не придатком, как сейчас. Отработаются формы, пространственные корабли станут красивее сегодняшних. Но это случится еще не скоро, а пока маленькая неказистая машина — самое совершенное из всего, чем располагает Земля.

В рубке, рассчитанной на четырех пилотов, было просторно. Но это, пожалуй, единственное просторное помещение, оставшееся на корабле. Все остальные, за исключением одной небольшой каюты, переоборудовали под склады и хранилища. Слишком многое нужно было взять с собой. И прежде всего — топливо. Его должно было хватить на обратный бросок к Земле. Ротанов пристегнул амортизаторы и включил бортовой компьютер. Из динамика сразу же раздалось монотонное тиканье хронометра.

— Тринадцать, двенадцать… одиннадцать, — бормотал компьютер. В последний раз замерцал экран связи. На нем показалось озабоченное лицо оператора, а потом руководителя полета. Что-то он хотел сказать, но не успел. Экран отключился. Слишком велика была нагрузка в эти последние секунды перед броском через бездну пространства, и компьютер автоматически отсекал все лишнее, не имеющее прямого отношения к делу. Очевидно, ничего серьезного все же не произошло, потому что отсчет продолжался.

— Девять, восемь… семь…

Вдруг Ротанову стало не по себе. Он подумал о том, что через несколько секунд его сознание исчезнет, растворится в гигантском энергетическом всплеске, возможно, навсегда… Рука непроизвольно потянулась к аварийному выключателю. Но медленно, слишком медленно!

— Пять… четыре… три…

Почему же рука так медлит? Осталось несколько сантиметров, одно движение — и перестанут, как глыбы, падать на него монотонные, равнодушные цифры:

— Два, один, ноль!

2

Ротанов сидел в полной темноте. На пульте не светился ни один огонек. Протяжно свистел воздух в респираторе скафандра, и это был единственный звук. Лицо заливал пот (или кровь?). Он никак не мог сообразить, где находится и почему сидит в скафандре, пока не вспомнил слово «ноль» и вспышку, оборвавшую сознание. Из этого немудреного умозаключения, из самого факта существования памяти, скафандра, пульта, на котором он уже искал тумблеры аварийного освещения, из всего из этого следовало, что он жив и что переход удался…

«Стоп, — оборвал он себя, — могло что-нибудь не сработать в последний момент…»

Наконец над головой вспыхнул мертвенным светом аварийный люминесцентный фонарь.

«Ноль времени… Ноль расстояний… Ноль энергии», — считывал он показания приборов и измерителей. Скорее всего это означало, что ни один измеритель не работал. Тут же он убедился, что не работают и локаторы. Вообще ничего не работало, даже карманный калькулятор. Корабль был похож на консервную банку. Надо было снять заслонки с перископов… Но он все медлил с этим последним, окончательным действием, наверно, потому, что боялся увидеть за бортом пустоту. Наконец решился… Механизмы ручного действия, не связанные с электронным управлением, слушались безотказно. Гидравлические усилители сдвинули в стороны тяжелые броневые заслонки. Это произошло слишком резко, он даже не успел подготовиться и чуть не вскрикнул, когда по глазам ударил сквозь линзы оптики колючий живой свет далеких звезд. Сомнений больше не оставалось, почти сразу он узнал знакомые по тренингу силуэты чужих созвездий. Корабль находился в районе Альфы Гидры. Трудно, почти невозможно было представить, что за несколько кратких мгновений между ним и Землей легла бездна пространства в сорок светолет… Это расстояние было так огромно, что не укладывалось в его сознании. Почему-то он представил его в виде гигантской черной стены, перерезавшей дорогу за его спиной.

«Так оно и есть, если корабль серьезно поврежден, если ты не сможешь отремонтировать его здесь, обратной дороги не будет».

Понадобилось всего полчаса на предварительный осмотр, после которого он уже знал самое основное. Мощные электромагнитные поля разрушили все активные элементы электронных устройств и вывели из строя центральный компьютер. Очевидно, теория не учла это действие полей. Произошел тот самый случай, который невозможно учесть ни в каком теоретическом исследовании, для которого и нужен был экспериментальный полет… Никто не мог предвидеть, что остаточные поля разрушат все транзисторы на всех устройствах корабля… Он понимал, что защита от этого явления не была предусмотрена, что та же самая участь постигла все запасные устройства и блоки на складах корабля и то же самое произойдет с кораблем Олега, когда тот выйдет к планете через шесть месяцев…

«Вот ты и выяснил, почему не возвращались экспериментальные корабли,

— сказал он себе. — И теперь остается только одно — найти колонию и отремонтировать компьютер, вернее, смонтировать новый… Непростая задача… Все зависит от состояния техники и промышленности колонистов, если здесь вообще она есть. Главное я установил — переход возможен, теперь надо создать здесь надежную техническую базу и вернуться, во что бы то ни стало вернуться, чтобы донести до Земли свое открытие».

Он позволил себе потратить еще несколько минут на обдумывание предстоящей работы по переводу всех систем корабля на ручное управление.

Всякий раз при подходе к новой звездной системе в конце долгого пути Ротанов не переставал удивляться тому, как менялись масштабы окружающего мира. Пока корабль находился далеко от звезды, космос казался необъятной черной бездной без конца и края. Редкие россыпи звезд совершенно терялись в его просторах. Но стоило приблизиться к какой-нибудь звезде, и она становилась центром своего собственного мироздания.

Так случилось и сейчас с Альфой Гидры. Лохматое багровое светило пригасило звезды своей короной, заполнило пространство светом и жестким рентгеновским излучением. К счастью, экранировка корабля была вполне надежна. Ротанов знал, что, как только он удалится от звезды на достаточное расстояние и приблизится к нужной ему планете, масштабы мира опять изменятся. Звезда превратится в заурядное светило, а невидимый сейчас шарик планеты станет его новым миром, может быть, домом или последним пристанищем, с которого ему не удастся вернуться…

Корабль вышел слишком близко к Альфе, гораздо ближе, чем предусматривали расчеты. И он потерял целых два часа, переводя реактор главного хода и все рулевые системы на ручное управление. Теперь его корабль больше походил на музейный экспонат, чем на современный звездолет. Мощное притяжение звезды значительно увеличило скорость падения корабля. Его траектория все больше искривлялась, словно сгибалась под непосильной тяжестью гравитационного поля звезды. Еще час, и он не сумел бы вырваться из ее цепких лап, да и сейчас уходить приходилось на форсаже, бросив навстречу звезде всю мощь двигателей. Но, и вырвавшись из ее объятий, он решил всего лишь часть задачи, причем даже не самую трудную. Если в поединке со звездой все решала мощь двигателей, то теперь для выхода к планете, для выравнивания скорости корабля с ее скоростью нужен был сложнейший и точный расчет, выполнить который без компьютера он был не в состоянии, и, следовательно, придется выходить к планете визуально. Хорошо, хоть в системе Альфы была всего одна планета земного типа, и ему не придется дважды повторять сомнительный маневр со сложной траекторией И с колоссальными перегрузками. С каждым новым маневром он подходил к планете все ближе и ближе. Бледный диск превратился в голубоватый шар, постепенно заполнивший горизонт. Планета лежала почти на боку.

Это его удивило. Такие планеты были, как правило, мало пригодны для жизни. На полюсах летом раскаленный ад, а зимой ледяная тундра, и только вдоль экватора должна была тянуться полоса, пригодная для жизни. Очевидно, двести лет назад ракета колонистов вышла в этот район, и выбирать им не приходилось… Хорошо, хоть сужалась зона поисков. Колония могла быть только в экваториальной зоне.

Планета еще больше увеличилась, накренилась и закрыла горизонт. Он выполнил маневр последнего разворота, вышел на линию экватора и еще больше снизился. Мелькали жилы рек, синие пятна морей. Океанов не было. Хотя водой планета богата. Реки тянулись далеко в зону рыжих пустынь, покрывавших полюса. Экватор ощетинился плотной и довольно широкой — в несколько сот километров — лесной полосой. Найти здесь колонию будет непросто. Радиопеленгаторы не работают, а поселение людей на этой дикой планете занимает, наверно, лишь маленький пятачок…

Только теперь он понял, как непроста была его задача. Корабль раскручивал четвертый виток над экватором, а в оптических системах по-прежнему тянулась то фиолетовая, то рыже-зеленая полоса непроницаемых лесов… Вельда оказалась права. Если здесь когда-то и родилась цивилизация рэнитов, то сейчас от нее не осталось ни малейших следов. «По крайней мере, видимых», — тут же поправил он себя. Наконец ему повезло. Одна из редких случайностей, которые выпадают на долю тех, кто не сидит сложа руки. Прямо по курсу в разрывах леса на солидной проплешине, желтой или даже скорее коричневой, он увидел город. Он увидел его настолько ясно, что не оставалось никаких сомнений — это именно город, построенный людьми! И, хотя скорость была все-таки слишком велика и город мелькнул в его телескопах всего на какую-то долю секунды, он уловил в его облике что-то тревожное. Он не мог с уверенностью сказать, что именно. Пришлось ждать следующего витка. Ротанов еще больше снизился, и вокруг корабля то и дело теперь вспыхивали сполохи раскаленных газов. Они его мало беспокоили, потому что обшивка была рассчитана и не на такие температуры, вот только сильно мешали наблюдениям, а снизить скорость он не рискнул и так шел на пределе.

Как только впереди показалась знакомая проплешина, рука механически потянулась к тумблеру фиксатора, и, конечно, он не услышал стрекота кинокамер — все никак не мог привыкнуть к тому, что накорабле не работала автоматика. Он вглядывался так, что на глазах выступили слезы. Город промелькнул и исчез. Лицо Ротанова посуровело и будто окаменело. Этого он не ожидал: город покрывали сплошные развалины. Рэниты? Нет. Это наш, человеческий город. Что же получалось? Долетели, основали здесь поселение, а потом погибли? Значит, прав Горюнов? «Не спеши с выводами», — оборвал он себя. Помощь, во всяком случае, получить здесь будет нелегко. Что у них произошло? Эпидемия? Война? Стихийное бедствие? Теперь это не имело значения. Выбора у него не было. На следующем витке придется садиться поближе к городу, потому что если кто-то и уцелел, то искать нужно именно в городе. По опыту он знал, что поселения людей на чужих планетах всегда концентрировались в одном месте.

Сел он километрах в двадцати от города, на той самой рыжей проплешине, оказавшейся пустырем, сплошь покрытым коркой высохшей глины. Пыль от его посадки заволокла все вокруг и окончательно испортила небольшой обзор, который давала оптика. Он выключил реактор, перевел в режим консервации все энергетические системы корабля. Теперь оставалось ждать, пока осядет пыль. Если в городе кто-то уцелел, они не могли не заметить его посадки.

Он должен вернуться вопреки всему… Не бывает так, чтобы большие колонии погибали полностью даже во время серьезных катастроф. Они начнут все сначала, если нужно, построят заводы… На корабле достаточно механизмов… Пусть это потребует немало лет, прилетит Олег, и вместе они как-нибудь с этим справятся, только бы здесь уцелели люди…

Когда пыль рассеялась, рядом с кораблем стоял каков-то странный продолговатый экипаж. И два человека… Один оставался за рулем, другой ждал у открытой дверцы и, казалось, не проявлял ни особого нетерпения, ни даже интереса к кораблю… Ротанов растерялся. Он ожидал увидеть все, что угодно: толпы инопланетных чудовищ, поглотившие людей, отряд вооруженных до зубов головорезов. Толпу восторженных колонистов. Но только не этот прозаичный экипаж с двумя сопровождающими. «Похоже, за двести лет они не очень соскучились… Или вообще забыли, что такое Земля?» — Он наблюдал за ними в перископ минут пять: полное отсутствие любопытства. Даже не переменили поз, так и стояли как истуканы. Может, это рэниты? Нет. Те были выше, другое строение черепа. Перед ним люди. Обыкновенные люди. «Неужели прав Горюнов, и всех их здесь поразило психическое расстройство?»

Ветер нес от города к кораблю облако рыжей пыли. Этот экипаж, облако пыли и два человека выглядели слишком буднично, слишком по-земному… Казалось, не было ни пространственного перелета, ни чужой планеты, ни двухсот лет, отделявших его от этих людей… Ротанов вздохнул, расстегнул замки скафандра и пошел к выходу.

Дверь шлюза бесшумно ткнулась в мягкую почву. Те двое так и не сдвинулись с места. Молча ждали, пока он сойдет вниз, и даже тогда не сделали ни шага навстречу, не протянули руки… Настолько забыли обычаи Земли? Ротанов не стал подходить вплотную. Небольшая дистанция могла ему пригодиться.

— Здравствуйте. Моя фамилия Ротанов.

Это звучало глупо, но ничего более умного не приходило ему в голову. Нелепо протекала вся их встреча с самого начала. Важно было услышать, что они скажут в ответ. Может, уже и язык родной планеты забыли за двести лет?..

Нет, язык они не забыли.

— Мы посланы, чтобы вас встретить, вас ждут. Просим садиться.

— Кто вас послал?

— Координатор Лор Бэрг. Садитесь.

Не слишком ли настойчиво это «садитесь»? А что ему оставалось? Он сел, все еще чувствуя себя слегка оглушенным от этой встречи. Ровные круглые затылки, одинаковая короткая стрижка. Их аккуратные голубоватые рубахи при желании можно было принять за форму. Оружия, правда, не видно. Впрочем, его необязательно выставлять напоказ. Хорошо, хоть уступили заднее сиденье. Он терпеть не мог, когда в неясных ситуациях вплотную к нему садился человек, которому он не совсем доверял.

Экипаж плавно тронулся с места. По звуку двигателя Ротанов не мог определить принцип его работы — скорее всего электрический. Если так, то за двести лет они недалеко ушли. А впрочем, даже колонии, имеющие постоянный контакт с Землей, отстают в развитии. У них тут вообще должно быть натуральное хозяйство, наверно, все роботы постепенно вышли из строя, и они не сумели наладить производство запасных частей… Да, в таком случае с компьютером дела обстояли не блестяще…

Самое странное — их поведение. Сели на переднем сиденье и как ни в чем не бывало покатили вперед, словно они каждый день подвозят к координатору космонавтов, прибывающих с Земли, и те им настолько надоели, что они просто не знают, что с ними делать по дороге. Ни одного вопроса. Что это — полное отсутствие любознательности или такая дисциплина?.. Тогда дело плохо. То, что сохранился старый титул координатора, ровным счетом ничего не значит. За этим понятием может скрываться совсем другой смысл.

Неуклюжий экипаж обладал завидной проходимостью. Он пер вперед без всякой дороги, перепрыгивая через встречные рытвины и кусты. Альфа палила нещадно. Ее багровый диск занимал добрую четверть горизонта, и, пожалуй, только вид этого непривычного светила напоминал ему о том, где он теперь находится. Дышалось легко, ветерок приятно холодил кожу. «Едем с комфортом. И совершенно ничего нельзя понять», — со злостью подумал он.

— Что случилось с городом? — резко спросил он.

Его спутники даже не обернулись.

— Обо всем узнаете у координатора.

— А вы вами не умеете говорить или вам запретили?

— Нам поручено только доставить вас к координатору.

Примерно такие же ответы он получил на все последующие вопросы. Оставалось дождаться, когда экипаж въедет на улицы города. Их внешний вид, лица встречных людей о многом могли рассказать его опытному глазу, но и тут его ждало разочарование. Экипаж остановился у неказистого строения, напоминающего какой-то сарай, километрах в четырех от города.

— Уж не здесь ли резиденция координатора? — с вызовом спросил Ротанов, не собираясь выходить из машины.

— Нет. Это станция подземной городской, магистрали.

Он с трудом поверил своим ушам. Но его не обманывали. Двери сарая распахнулись, и он увидел транспортную кабину… Не такую, как на Земле, но все же и это было слишком для города, состоявшего из сплошных развалин. Кабина оказалась узкой. В ней с трудом поместились три человека. Один из сопровождавших его парней набрал на небольшом диске цифровую комбинацию и нажал кнопку. Пол кабины загудел, потом ее понесло вниз и в сторону. Они двигалась минут двадцать. У человека, стоявшего напротив Ротанова, были маленькие, словно приклеенные усики. Ротанов чуть насмешливо разглядывал его в упор, но тот не обращал на это ни малейшего внимания и на разу не отвел взгляд. Он словно бы смотрел сквозь Ротанова. Пахло сухой пылью, травой и едва заметно плесенью, словно кабиной очень долго не пользовались.

И вдруг Ротанов почувствовал острое чувство опасности. Он хорошо знал это почти инстинктивное предупреждение, оно его никогда не обманывало и не раз выручало в трудных обстоятельствах. Двое напротив него не шевельнулись, он с трудом подавил желание резко обернуться, потому что знал: за спиной ничего нет, кроме стены кабины. Тем не менее должна была быть какая-то вполне реальная, конкретная причина! Он лихорадочно искал ее и не находил и все же знал, что интуиция не могла его подвести. Он бы обязательно в этом разобрался, но кабина неожиданно резко остановилась, двери распахнулись, и у него не осталось времени. Так он и не понял, что там могло быть угрожающего в этой фанерной, тесной, плохо покрашенной кабине.

Они шли через большой двор, отделенный от улицы высокими каменными стенами, словно здесь была средневековая крепость. Вдоль стен росли колючие, непохожие на земные растения кусты, и вновь Ротанов подумал, как далеко он от дома… Попадались какие-то кучи железного хлама, обломки камня. Вообще двор выглядел так, будто его никогда не убирали. Они вошли в коридор, и Ротанов постарался сосредоточиться на предстоящей встрече. У него был большой опыт делового общения с представителями колониальной администрации, он знал, какой своеобразный отпечаток накладывает на людей долгая изоляция и слишком большая власть. Разговор предстоял не из легких.

Кабинет координатора Бэрга выглядел по-спартански просто. В нем вообще ничего не было, кроме стола, двух стульев и самого Бэрга. Стиль спартанской простоты редко сопутствовал людям, развращенным бесконтрольной властью, да и сам Бэрг мало походил на диктатора. Это был круглолицый, жизнерадостный человек, пожалуй, слишком простоватый для того, чтобы можно было безоговорочно поверить в эту его простоту. Он вышел из-за стола навстречу, но руки не подал, скорее всего этот земной обычай был здесь не в ходу, однако во всем остальном Бэрг просто излучал любезность. Он усадил Ротанова, достал из ящика стола бутылку какого-то прохладительного напитка и, когда Ротанов отказался, с видимым удовольствием опорожнил подряд два стакана. Казалось, он никуда не торопится и рад новому собеседнику. Все выглядело так, словно Ротанов приехал в отпуск к деревенским родственникам, о которых давно и незаслуженно забыл в далекой столице, а теперь вдруг неожиданно вспомнил…

— Вот уж не ждали! Корабль с Земли через столько-то лет! Как же вы долетели?! Неужели специально решили нас навестить, или это, так сказать, вынужденный визит?

Глаза его новоявленного дядюшки хитровато щурились, и Ротанов почувствовал прилив раздражения, может быть, от того, что только сейчас почувствовал, как сильно он устал за эту долгую и нелегкую дорогу, к тому же хотелось пить, и он жалел, что отказался от предложенного стакана.

— Земля систематически проводит проверку всех своих внешних поселений, — устало сказал Ротанов, все еще не зная, какого стиля нужно придерживаться в разговоре с этим круглым, все время ускользающим от него человеком.

— Что вы говорите?! Надо же… Но мы улетели так давно! Последнее поколение почти ничего не знает о Земле. Боюсь, что вы зря проделали столь долгий путь.

— Вы хотите сказать, что вас не интересует ни Земля, ни контакт с ней?

Видимо, Бэрг понял, что несколько переиграл. Он перестал бегать по кабинету, сел за стол и секунду молчал, растирая ладонями свою лысую шишковатую голову. Потом заговорил совершенно другим тоном, словно перед Ротановым очутился новый человек.

— В течение двухсот лет Землю не интересовала наша судьба. Мы давно стали самостоятельным обществом, не считающим себя чем-то обязанным или как-то связанным с планетой, с которой расстались в свое время навсегда. С ее стороны было не очень этично отправлять нас в подобное путешествие. Во время него погибло больше половины всех участников экспедиции, а оставшиеся… Ну, в общем, это неважно. Иными словами, мы не считаем себя ничем обязанными Земле. И ваш, так сказать, дипломатический визит несколько запоздал.

— Он мог бы быть не только дипломатическим. Уверен, что у вас возникло немало трудностей. Надеюсь, вы не станете это отрицать?

Бэрг промолчал, и Ротанов подумал, что беседа становится все более трудной.

— За это время Земля накопила большой опыт по освоению новых планет, у нас есть соответствующая техника, знания, и многие ваши проблемы давно уже решены.

— То есть вы хотите меня убедить, что через двести лет, несмотря на расстояние, Земля решила протянуть нам материнскую руку помощи?

— Что у вас произошло? Давайте поговорим откровенно и перестанем играть в дипломатов с солидным стажем. Что тут стряслось? Эпидемия? Война? Почему разрушен город? Сколько людей осталось?

— Нет. Так дело не пойдет. — Бэрг отрицательно покачал головой. — Сначала я должен все узнать о цели вашего, визита, о возможностях, которыми вы располагаете, о задачах, которые были вам поручены. Поймите меня правильно. За вами стоит колоссальная мощь Земли, за мною только горстка усталых людей, мечтающих лишь об одном: чтобы их оставили в покое. Поэтому ваш призыв к откровенности не совсем равноправен.

Ротанов почувствовал, что разговор окончательно зашел в тупик. Давно нужно было сказать о том, что расстояние перестало быть проблемой и что Земле нужна здесь база, не такая уж и сложная техническая база, для ремонта этих проклятых компьютеров. Тогда бы у них пошел совершенно другой разговор. Но что-то его все время удерживало, мешало говорить откровенно. Что же это было? То самое непроходящее ощущение опасности, возникшее еще по дороге сюда в кабине подземки, или что-то другое? Слишком много странного было в их встрече. Словно он попал куда-то в другое место… Не к людям, двести лет ждавшим помощи, и не к рэнитам, отвергавшим саму идею помощи. Что-то здесь было не так. Он решил начать все сначала. Еще раз сыграть в предложенную ему утомительную игру.

— Ну, хорошо. Допустим, я согласен. Готов ответить на любые ваши вопросы первым. Начинайте.

— У меня не так уж много вопросов. Цель визита?

— Решили наконец выяснить, что случилось с пропавшей экспедицией.

— Неубедительно. Пятьдесят лет полета только в одну сторону. В лучшем случае вы бы послали автоматический транспорт.

— Но Земля решила послать инспектора! Не транспорт, а инспектора с определенными, полномочиями. То есть меня, и в конце концов вам придется ответить на все мои вопросы! — Он тут же пожалел, что сорвался, но было уже поздно. Бэрг задумчиво покачал головой.

— Вот это уже ближе к истине. С этого нужно было начинать. С ваших полномочий, с силы, которая за вами стоит.

— Не будем спорить. Каким образом могу я получить интересующую меня информацию?

— Боюсь, я сейчас не готов к беседе в подобном аспекте. Да и вам не мешает отдохнуть с дороги. Она ведь была неблизкой. Пятьдесят лет, а выглядите вы всего, на сорок, недурно сохранились. — Бэрг вызывающе улыбнулся.

— Послушайте, координатор, я ведь все равно выясню все, что меня интересует.

— Никто и не собирается вам препятствовать. Но на помощь с нашей стороны вы можете не рассчитывать. Наши небольшие преимущества в данный момент состоят как раз в том, что на Земле не знают некоторых обстоятельств, и мы постараемся сохранить это положение как можно дольше.

— Ну хорошо. Тогда еще один, последний вопрос. Кого вы здесь представляете? Какую часть общества?

Бэрг не торопился с ответом, но было видно по напряженному взгляду, что он решает нелегкую задачу.

— Я представляю, как принято говорить в таких случаях, подавляющее большинство нашего общества.

— Хорошо, хоть не всех.

— Вам это ничего не даст. Сила, которой располагает противостоящая нам группа людей, ничтожна. Впрочем, вы получите возможность лично убедиться в моей правоте. Как я уже сказал, вам не будут препятствовать в получении информации. Я прошу вас подождать всего один день.

На этот раз Ротанова даже не проводили во двор. Коридор в том же самом здании, ощущение жаркой духоты и сознание ошибки. Он проиграл по всем пунктам атому ловкому администратору. Первый раунд был явно не в его пользу. Не удалось выяснить самого главного — существует ли принципиальная возможность для создания базы? Не в Бэрге же дело, в конце концов с Бэргом он как-нибудь справится. Лишь бы у них сохранились производственные мощности, чтобы можно было наладить выпуск хотя бы простеньких компьютеров и автоматов, способных управлять кораблем в режиме перехода в тот момент, когда отключается сознание пилота…

Неважно, если они не смогут вывести корабль точно к Земле. Его засекут наблюдательные станции на любой из освоенных планет, выйдут навстречу патрульные корабли… Лишь бы пробиться сквозь безмерную толщу пространства, вставшую между ним и домом… А что касается Бэрга, одного он, пожалуй, все-таки не учел: передышка, однодневная отсрочка в их переговорах выгодна прежде всего именно ему, Ротанову. Даже находясь в полной изоляции, он узнает к их следующей встрече гораздо больше того, что мог бы себе представить этот Бэрг, не имевший ни малейшего понятия о сложных методах исследований, позволявших в незнакомой обстановке по самым незначительным признакам распознать и предотвратить нежелательные, зачастую еще только намечавшиеся сдвиги в социальных структурах таких вот изолированных немногочисленных человеческих поселений.

Комната, в которой его поместили, оказалась просторной и даже с окном. Ротанов заметил, что окон они здесь не любят. Во всяком случае, в кабинете координатора окна не было, и освещался он сверху через стеклянную крышу.

Окно закрывала толстая стальная решетка. Хорошо, хоть декоративная. С литыми украшениями. Услышав, как щелкнул дверной замок, Ротанов усмехнулся. Вряд ли они догадывались, что он пробудет здесь ровно столько, сколько сам найдет нужным. Если понадобится, он разогнет эти прутья и даже разорвет. Конечно, стрессовое состояние, вызванное самогипнозом, никогда не проходит бесследно, но если очень уж понадобится… Ладно. Это не к спеху. Один день можно подождать. Он подошел к окну и внимательно осмотрел двор. Ничего нового. Разве что крыша очень старого здания виднелась из-за забора. Когда-то его покрывали листы лирона, а теперь пластик весь покоробился, съежился грязными рваными валиками. Для этого нужна была солидная температура. Градусов двести, не меньше… Однако здесь у них бывает жарковато…

Он отошел от окна и внимательно, осмотрел комнату. Толстые стены — полметра камня. Что они, осаду здесь собираются выдерживать? В комнате не было никакой мебели, ничего лишнего. Кровать с тощим матрацем, накрепко прикрепленный к полу стул и столик с дымящимся ужином. Они старались быть по возможности вежливы. Ну что ж, попробуем разобраться в этом ужине. Ротанов внимательно осмотрел посуду и пищу. Пища говорила, как он и предполагал, о натуральном хозяйстве и отсутствии развитой пищевой индустрии. Посуда тоже, несомненно, кустарного изготовления… Ему пришлось напомнить себе о скоростных подземных магистралях. Как-то одно с другим не вязалось… Есть он не стал. Завтра потребует доставить корабельные консервы и все его личные вещи, а пока лучше подождать…

Ротанов почувствовал, как непроизвольно напряглись мышцы спины. Кто-то за ним наблюдал. Он никогда не ошибался в этом ощущении. И хотя в двери не было ни единой щелки и само ощущение чужого взгляда шло совсем не от двери, он не мог ошибиться. Медленно, стараясь ничем не выдать своего открытия, повернулся. Четыре стены без единой щели. Такая же дверь… Тогда он закрыл глаза и постарался сосредоточиться. За ним определенно наблюдали. Он решительно подошел к противоположной от окна стене, постучал по ней пальцем. Стена ответила глухим тяжелым звуком. Сплошной камень — так же, как и у окна. Все же это здесь… Он внимательно осмотрел стены. Чуть выше его головы слегка отстал кусочек штукатурки. Едва заметно отстал. Стены давно не ремонтировали, кругом мелкие трещинки, подтеки. И все же его заинтересовал именно этот кусочек штукатурки, нисколько не сомневаясь в том, что именно он является самым интересным в этой стене, Ротанов осторожно подцепил его ногтем. Под ним было маленькое углубленьице, не шире вязальной спицы. Оптический датчик, притаившийся в нем, оказался совсем крохотным. Ротанов с трудом выковырнул его из отверстия.

Нисколько не беспокоясь о том, что они об этом подумают, он разорвал тоненькие проводнички, уходившие от датчика в стенку, и, зажав в ладони свою драгоценную находку, медленно прошел к столу. Он едва сдерживал радость, потому что это был такой подарок, на который он даже не смел рассчитывать, уже и надеяться перестал, и вдруг, на тебе, этот датчик… Ротанов разжал ладонь. Да, все правильно. Там не было никаких световодов. Устройство не больше спички содержало в себе оптический интегратор, превращавший световой поток в систему электрических импульсов. Нечто вроде крохотной телекамеры. Это «нечто» и было для него самым важным. Из него следовало, что колония располагала совершенным электронным оборудованием, и не просто располагала таким оборудованием, но и могла его производить, потому что датчик был местного производства. Такое узкоспециализированное устройство не могло входить ни в один экспедиционный комплекс, к тому же небольшой срок службы подобных миниатюрных устройств говорил сам за себя — его сделали здесь, и недавно. А из всего этого следовало, что теперь проблема с ремонтом его корабельной электроники перестала существовать, и все сразу упростилось, стало почти банальным. Договориться тем или иным путем с этими людьми он всегда сумеет. «Ну что тут у них, диктатура? Рабовладельческое общество? — почти весело думал Ротанов. — Не верю я в это, несмотря на все теоретические изыскания Горюнова. Люди двадцать третьего века не могли до этого докатиться, и даже если предположить самое худшее, все равно в любом человеческом сообществе всегда есть противоборствующие течения, столкновения интересов. Стоит поискать, и я найду тех, кто захочет мне помочь. И раз теперь известно самое главное, принципиальная возможность такой помощи, то беспокоиться просто не о чем. Срок у меня достаточный. Из шести месяцев, о которых говорил Олег, я пока что израсходовал всего три дня».

Ротанов лег на кровать, все еще сжимая в руке свою находку, блаженно улыбаясь и даже не представляя, насколько он далек от понимания истинного положения вещей. Он заснул почти сразу, но спал недолго и плохо.

3

Ему снились непрерывные кошмары. В конце концов Ротанов проснулся, но неприятное, похожее на удушье ощущение осталось.

Он слышал, как за темным окном шумит дождь. В комнате было прохладно и сыро. Постарался вспомнить, что ему снилось. Что-то липкое и вонючее его душило. Оно не имело ни формы, ни лица.

Потом он куда-то падал. Пытался всплыть с большой глубины, рвался наружу к поверхности и все время задыхался от недостатка воздуха. Даже сейчас тело покрывал липкий пот. Всегда так бывает на новой планете, два или три дня, пока привыкнешь к новому климату. Адаптация. Иногда скрутит так, что человек неделю ходят как сонная муха. И всегда снятся какие-нибудь кошмары. Правда, с удушьем что-то уж больно реально, словно он в самом деле едва не задохнулся.

Он поднялся. Все тело ломило как после продолжительной болезни. Медленно прошел к окну. Был тот самки ранний предрассветный час, когда в небе уже можно уловить первые отголоски будущей зари, приглушенные унылым дождем. И еще туман… Он заполнял весь двор белесой мглой, подкрался к самому окну. На секунду ему даже показалось, что белые полотнища у самой решетки дрогнули, когда он приблизился, и отползли дальше.

Не хватало только галлюцинаций. «Завтра надо сказать, чтобы с корабля принесли аптечку. Прививки прививками, но я что-то совсем расклеился». Постоял у окна минуты три, вдыхая сырой промозглый воздух и постепенно приходя в себя. Потом снова лег. Остаток ночи прошел спокойно. Проснувшись утром, с трудом вспомнил ночные кошмары.

В окно светило бешеное огромное солнце, не было даже намека на дождь. Может быть, он ему приснился вместе с туманом. Ротанов еще раз выглянул в окно. Под самым карнизом темнела узкая полоска влажной почвы: значит, дождь ночью все-таки был. Он пригладил волосы, потом решительно постучал в дверь.

Туалет вместе с умывальником и набором бритвенных принадлежностей оказался в соседней комнате. Побрившись, он почувствовал себя более уверенно и почти сразу его провели к Бэргу.

На этот раз Бэрг казался чем-то озабоченным. Он не стал тратить время на дипломатические любезности и сразу же перешел к делу.

— Я хочу сделать вам вполне конкретное предложение, но прежде мне нужны некоторые сведения. Они носят, так сказать, чисто теоретический характер, и, я думаю, вы сможете ответить на мои вопросы без всякого риска.

— Давайте попробуем, — ответил Ротанов, улыбнувшись. Он чувствовал себя отдохнувшим и вполне готовым для нового поединка. Но Бэрг не принял вызова. Ротанов заметил, что он украдкой внимательно разглядывает его, словно видит впервые.

— Предположим, вы, вернувшись на Землю, сообщите, что колония на Альфе полностью погибла. Какая-нибудь эпидемия. Вам подберут вполне убедительные материалы и все необходимые данные. Что за этим последует? Будет ли организована еще одна экспедиция, или Земля этим удовлетворится и нас оставят в покое?

— Трудно сказать… Какое-то время вы, конечно, получите. Но почему вы решили, что я соглашусь на подобную фальсификацию?

— Об этом позже. Давайте сначала рассмотрим второй вариант. От вас никаких известий. Вы ведь можете не вернуться. Несчастный случай на планете или неполадки с двигателем. Неисправность компьютера… Мяло ли что?

— Вы осматривали корабль?

— Корабли всегда осматриваются после посадки. Таковы старые правила, и мы не считали нужным их изменять. А вы что, против досмотра?

Это была правда. Досмотр прибывших кораблей, их технический и медицинский контроль действительно общепринятая вещь в любой колонии, и спросил он об этом скорее для того, чтобы убедиться в том, что они теперь знают.

— Нет, я не против досмотра. Продолжайте. Я вас внимательно слушаю.

— Естественно предположить, что через какое-то время после вашего исчезновения будет послана вторая экспедиция. Как велико это время?

— Мне кажется, оно не будет слишком велико.

— Ну а если не вернется и вторая экспедиция, что тогда?

— Тогда скорее всего сюда вышлют эскадру специально оснащенных кораблей, с которой вы уже ничего не сможете сделать.

— Я так и думал. Постарайтесь меня понять. Сейчас вас просят только об одном — не вмешивайтесь, оставьте нас в покое, хотя бы на время. Поверьте мне, лучше всего, если вы улетите, приняв мое предложение. — В голосе Бэрга звучала неподдельная горечь. Он словно понимал уже всю бесполезность этого разговора и предвидел все, что последует дальше. Почему-то Ротанов не сомневался в его искренности. Наверно, из-за этой горечи.

— Для кого лучше?

— Что? — не понял Бэрг.

— Для кого лучше, если вас оставят в покое? Для вас лично? Для всех колонистов? Для кого?

— Прежде всего для землян.

— Вот как… Ну, земляне в состоянии позаботиться о себе сами.

— Прежде всего для землян, — настойчиво повторил Бэрг. — Потом уже для нас. Большего я не могу сказать, и вы мне, конечно, не поверите. Вы сейчас броситесь все вынюхивать, выворачивать наизнанку, инспектировать. Блестяще выполните свое задание, и пройдет немало времени, пока поймете, что я был прав. Но тогда уже будет поздно… Скорее всего вам не позволят получить никаких сведений.

— Почему бы вам не попробовать еще один вариант?

— Какой же?

— Поверить в мою доброжелательность, позволить самому во всем разобраться и решить, как поступить, но не с завязанными глазами, как вы мне предлагаете, а со знанием всех факторов. Может быть, я и соглашусь с вашим предложением.

— Наверно, я бы так и поступил. Собственно, вчера так и собирался сделать. Но с тех пор кое-что изменилось. Я убежден, что, получив все данные, вы все равно не сможете правильно их понять. Это неизбежно.

— Мы все время ходим вокруг да около. По-моему, наша беседа давно потеряла всякий смысл.

— Ну что же… Я вас не задерживаю.

— Я ведь мог согласиться хотя бы для виду. Мне от вас нужен только компьютер.

— Я знаю. Но вы этого не сделали, и поэтому мне особенно жаль, что нам не удалось договориться. То, что последует теперь, будет одинаково трагично для всех. Для вас, для вас, для всех людей. Я вас не задержу, и вы выйдете отсюда, если вам повезет. Это уже будет зависеть не от меня. Но даже если вам повезет…

— Мне повезет.

— Тем хуже, потому что тогда вы сделаете все, чтобы ускорить прилет следующей экспедиции, и это будет главной ошибкой. Попросту катастрофой. У меня к вам последняя просьба — постарайтесь не спешить с выводами.

— Я постараюсь. — Ротанов поднялся и с минуту стоял прислушиваясь. Где-то очень далеко, скорее всего вне дома и даже вне двора, может быть на окраине города, родился грозный и могучий звук, от которого мелко-мелко завибрировали стены дома. Звук оборвался так же внезапно, как и возник, потом кто-то огромный хлопнул над городом в ладоши, и со стен посыпалась штукатурка.

— Что это такое? — Бэрг пожал плечами.

— Теперь вам все придется узнавать самому, и уверяю, это будет непросто.

Ротанов стиснул зубы, поднялся и вышел. С минуту Бэрг задумчиво смотрел ему вслед, потом повернулся к скрипнувшей за его спиной внутренней двери. Вошел высокий подтянутый человек, его возраст также, как и возраст Бэрга, трудно было определить даже приблизительно. На моложавом, без единой морщинки лице поблескивали маленькие, глубоко запавшие глаза.

— Ну что?

— Все очень плохо, Лан. Мне пришлось его отпустить.

— Куда он денется, пусть походит.

— Да нет, ты не понимаешь… Он… Видишь ли, он не поддается воздействию…

— То есть как?! Не было воздействия, и ты его отпустил?!

— Воздействие было, но безрезультатно.

— Это невозможно!

— Выходит, возможно… Один датчик он уничтожил, но мы все равно контролировали все циклы… Может быть, иммунитет. Я не знаю, в чем здесь дело.

— Надеюсь, ты понимаешь все последствия?

— Еще бы… Нам не удастся его использовать. Я попытался его убедить сотрудничать с нами…

— Это просто смешно!

— Да, ты прав. Очень скоро этот человек станет для нас серьезной проблемой.

— Ну, это мы еще посмотрим. Проблему можно попросту устранить. — Он рванулся к выходу, но его задержал усталый голос Бэрга.

— Не торопись, Лан. Инспектор с Земли не может исчезнуть бесследно. Вспомни двигатель на его корабле. Боюсь, что его ликвидация только ускорит следующий визит.

— Возможно. Но у нас нет выбора. Надеюсь, ты понимаешь, что будет, если он ускользнет от нас и найдет тех.

— Что значит, в конце концов, один человек!

— Ты же сам сказал, что он не поддается воздействию! Что будет, если он узнает?.. И потом, следующий корабль может сесть у них… Нет, Бэрг, убрать его необходимо.

На улице дул сухой ветер. Ротанов стоял, прислонившись спиной к стене дома, из которого только что вышел. Двор лежал перед ним как огромное пустое ущелье, требовалось определенное усилие, чтобы оторвать спину от стены здания и пересечь этот двор. Он еще не понял, почему это так, и поэтому не спешил. Что-то уж больно легко отпустил его Бэрг и слишком неожиданно. Если вспомнить вчерашнюю встречу, его планы изменились довольно круто и достаточно было скрытых угроз… Пожалуй, он поспешил. Нужно было еще потянуть, продолжить дипломатическую игру, собрать новую информацию, а он полез на рожон, обострил ситуацию, дал им в руки ненужные козыри.

Что с ним такое случилось? Почему он сорвался в кабинете у Бэрга и пошел напролом? Что он там такое почувствовал? Какое ощущение подняло его со стула и повело к двери?

Вдруг он вспомнил руки Бэрга. Они лежали на столе как два бесполезных предмета, ни одного движения, словно бы не принадлежали хозяину. Кажется, по правому пальцу проползал какой-то жучок, но палец не отодвинулся, не дрогнул, не попытался смахнуть назойливое насекомое… Во всем этом было нечто такое, что заставило его на секунду утратить обычную рассудительность, хладнокровие… Он до сих пор не мог подавить в себе ощущение брезгливости и холодного, никогда раньше не испытанного ужаса. Самое неприятное, что он толком не мог объяснить, в чем, собственно, дело…

Наконец он оторвал спину от стены и медленно пошел через двор. Ему пришлось совершить над собой почти насилие, и, только поравнявшись с воротами, он понял, в чем дело. Сзади что-то неожиданно хлопнуло, и на него посыпалась кирпичная крошка.

Екнуло сердце, и, еще не сообразив, что произошло, он стремительно бросился вперед и в сторону, за толстую арку ворот. Второй выстрел поднял облако пыли на том месте, где он только что стоял…

Вот, значит, как… Что же, по крайней мере теперь все стало на свои места и позиции определились. Одно оставалось неясным, почему они так долго медлили? Стрелять нужно было гораздо раньше, когда он шел через двор, и проще было вообще его не выпускать. Что-то у них там не ладилось, не сходилось, не было единого мнения. Они не знали, как поступить, ударились в панику. Он воспользуется этим. И раз уж с первых шагов на этой планете определились его враги, то и друзья найдутся.

Если только удастся уйти отсюда… Они долго медлили, но если впереди, на улице, есть посты, ему несдобровать.

Может быть, ему осталось сделать всего несколько шагов, чтобы они добились своего. Выстрел мог прозвучать из-за любого угла. А может быть, это будет не выстрел, энергетический разряд или огненный зрачок лазера?.. Какая разница?

Солнце по-прежнему низко висело над горизонтом. Оно словно не сдвинулось с места с того самого момента, как Ротанов проснулся. «Долгое утро… Оно останется все таким же потом, после выстрела, а я так ничего и не успел узнать, предотвратить… И Олегу будет еще труднее, если я не сумею уйти из этого двора».

Сзади сверкнул ослепительный зайчик, и вокруг, царапая кирпичную кладку, противно взвизгнули осколки. Все: оставаться здесь больше нельзя. Ротанов сжался перед броском, и в этот момент ему навстречу с улицы шмыгнул какой-то человек в плотной, облегающей одежде мышиного цвета. Он, видимо, не понимал, что здесь происходит. Растерянно смотрел на Ротанова и нерешительно тянул из футляра на поясе какой-то параллелепипед. Тащил неуверенно, словно не знал, что ему с ним делать. Ротанов ударил его по руке, человек споткнулся, выронил оружие, и блестящий квадратик упал впереди Ротанова. Он подхватил его и, не останавливаясь, бросился под арку ворот. Над головой опять что-то свистнуло, в лицо брызнуло каменное крошево.

По тому, как был сделан этот выстрел, он сразу же понял, что шутки кончились и игра пошла всерьез. Они слишком долго раздумывали и дали ему возможность добраться до ворот, но это еще ничего не значило, если впереди на улице у них есть посты… Он мельком глянул на параллелепипед, зажатый в руке. Это был тепловой пистолет старого образца. В школе их обучали обращаться с музейным оружием, и, кажется, не зря… У него солидная мощность, но заряда хватит всего на несколько выстрелов… Придется экономить.

Он осторожно выглянул из-за арки. Узкая пустынная улица горбом взбиралась на небольшой холм. Неряшливые низкие стены строений без единого окна убегали в обе стороны. Никакого транспорта, ни одного пешехода. Спрятаться здесь практически невозможно. Дурацкая ситуация, он даже не знает толком, против кого вынужден будет через секунду применить оружие. Кто бы они ни были — убивать он не имеет права, даже если придется защищать свою жизнь, и, значит, сейчас ему нужно скрыться во что бы то ни стало. Не устраивать здесь баталии, а скрыться. Вот только куда? В противоположной от подъема стороне улица упиралась в грязную сточную канаву с высоким каменным парапетом. На первый взгляд ему показалось, что там не пройти, но, еще раз внимательно присмотревшись, он понял, что если сумеет добежать до перекрестка, то у него появится шанс.

Давно он так не бегал. Ветер свистел в ушах, то и дело приходилось бросаться из стороны в сторону, чтобы не стать мишенью для очередного выстрела. Стрелять они начали слишком поздно, иначе бы ему несдобровать. И все же нескольких секунд не хватило, чтобы добежать до угла.

Очевидно, они применяли не только тепловое оружие, потому что над крышами строений, мимо которых он бежал, что-то гулко ухнуло, выбросило ядовитые облака дыма, и сейчас же со всех сторон, как осы, зажужжали осколки. Пришлось ничком броситься на землю. К счастью, теперь между ним и преследователями оказалась бетонная эстакада, пересекавшая улицу поперек метрах в пяти над мостовой. Он заметил ее сразу, как упал, и тут же понял, что нужно делать. В той стороне улицы, откуда он бежал, уже можно было рассмотреть темные фигуры преследователей. Они жались к заборам, опасаясь выстрела, и не очень спешили. Как только от них до эстакады осталось несколько метров, он дважды выстрелил, подрезая эстакаду тепловым лучом с обеих сторон. Еще в воздухе она разломилась на несколько частей и рухнула со страшным грохотом, перегородив улицу грудой обломков. Все вокруг заволокло пылью и дымом. Теперь у него появилось достаточно времени, чтобы завернуть за угол. Вряд ли они могли заметить, в какую сторону он свернул. Он не собирался долго бежать по пустынному проулку. Его план состоял в том, чтобы незаметно, свернув за угол, перелезть через забор и попытаться укрыться в каком-нибудь строении. Если ему повезет и он сразу же не наткнется на жилой дом, возможно, удастся выгадать еще полчаса или час, пока они будут прочесывать улицу в обе стороны, и за это время продумать следующий ход.

Забор был довольно низкий, без всяких там колючих проволок и прочих каверзных штук. Спрыгнув на усыпанный ржавым железом двор, он прислонился к стене и несколько секунд стоял неподвижно, жадно хватая ртом воздух. Немного отдышавшись, двинулся вдоль строения, стоявшего почти вплотную к забору. Одноэтажное длинное здание тянулось бесконечно. Он слышал с той стороны забора крики и топот ног. Но здесь, во дворе, все пока было тихо. Кажется, ему наконец-то повезло. Строение ничем не напоминало жилой дом. Скорее это барак, склад или мастерская. Похоже, тут никого нет. Окончательно он в этом убедился, когда обнаружил на широких, как ворота, дверях висячий замок. Это последнее препятствие показалось ему непреодолимым. Если торчать здесь, на открытом месте, его сразу же обнаружат, перелезать еще через один забор опасно. Нужно попробовать сорвать замок… Он стал торопливо шарить вокруг в поисках подходящего куска железа, переворачивал обуглившиеся обломки дерева и разбитые кирпичи. Было похоже, что кто-то переломал на этом месте все, что здесь было раньше построено, и воздвиг потом это унылое строение без окон, с висячим замком на дверях.

Ничего подходящего, чтобы справиться с замком, ему так и не попалось, и только тогда он вспомнил про тепловой пистолет. Ему не хотелось оставлять следов, но другого выхода не было, каждую секунду его могли обнаружить.

Сунув ствол пистолета под самую дужку, он направил его вверх, так, чтобы не задеть крыши строения, потом отвернулся и нажал спуск. Вместо хлопка раздалось протяжное шипение. Видимо, он израсходовал на эстакаду слишком много энергии. Все же дужка раскалилась почти добела, потом размягчилась и осела, он подцепил ее снизу куском арматуры и разорвал размягченный металл.

Закрыв за собой дверь, Ротанов очутился в темноте. Не было слышно ничего, кроме его собственного прерывистого дыхания. Постепенно глаза привыкли к полумраку, и он понял, что в вентиляционные отверстия над крышей проникает достаточно света. Широкий проход вел от дверей в глубину. По обеим его сторонам до самого потолка высились ряды полок, довольно беспорядочно заставленных грудами ящиков и бочек. На улице он успел заметить, что квартал застроен одинаковыми бараками, так что, возможно, весь этот район отведен под склады. Пока он в относительной безопасности.

Пахло гнилью и чем-то незнакомым, пряным, как корица. Он думал о том, что хорошо бы найти в ящиках что-нибудь действительно полезное. Продовольствие или оружие. Концентраты не требуют для хранения холодильников. Очень жаль, что он с самого начала не сделал запаса пищи. Однако самым необходимым в ближайшее время для него станет вода…

Ротанов несколько раз сглотнул, стараясь избавиться от сухости в горле. «Даже напиться не успел». Впрочем, откуда ему было знать, что события в это утро развернутся столь стремительно. Ну ладно. Придется ночью пробираться к той канаве, которую он заметил в противоположном конце улицы. Там они наверняка выставят посты, а ему нечем обороняться, так что неплохо найти бы здесь бочку с квасом или ящик пива. Мысли возникали простенькие, о насущных проблемах. И это было правильно. Он старался пока не думать о том, что произошло на планете, откуда тут появились люди, непохожие на людей… Достоверной информации у него было очень немного, а стоит начать строить догадки, им числа не будет, и потом, когда информация появится, будет труднее в ней разобраться. Лучше уж думать о пиве… Кстати, раз тут есть бочки, наверняка в них какая-нибудь жидкость. Вполне возможно, что это продовольственный склад. Прямо перед ним на полу стоял контейнер необычной многогранной формы. Словно кто-то вытесал из пластика фигуру около метра в поперечнике для урока школьной геометрии. «Ну что же, с него и начнем».

Контейнер оказался неожиданно легким. Ротанов без всякого труда сдвинул его с места и повернул. Нигде не было видно ни малейшей щели или намека на дверцу. Пластмасса отозвалась на стук глухим звоном и оказалась слишком твердой. «Нужно поискать тару попроще», — подумал он и решил вскрыть ближайший деревянный ящик, привлекавший своими размерами. Подцепил крышку все тем же куском арматуры. Она отскочила сразу, словно ждала, чтобы ее открыли. Но внутри не было ничего интересного. Тяжелые слитки блестящего металла. Титан, а может, вольфрам. Он перешел к ряду огромных, под стать ящикам, бочек. Из пробитого отверстия медленно, словно нехотя, ползла струя вязкой смолистой жидкости. От нее шел знакомый пряный аромат, который он почувствовал сразу, как вошел. По-видимому, сок какого-то местного растения. Без анализа пить его нельзя, и он с огорчением пошел дальше.

Ротанов работал десятый час подряд. За это время ему удалось обследовать лишь небольшую часть склада. Очень много сил отнимала крепко сколоченная тара. Ничего полезного так и не нашел. Склад мог принадлежать кому угодно. Упакованные для отправки или длительного хранения минеральные и сырьевые ресурсы планеты. Здесь не было технических изделий или продуктов сельского хозяйства. Возможно, ему не повезло. В конце концов, продукцию должны сортировать по отдельным видам, и если это действительно так…

Вдруг он вспомнил про тот странный пластмассовый контейнер, на который наткнулся в самом начале. Необычная тара могла содержать что-нибудь интересное. Правда, он был слишком легок и, пожалуй, пуст… Он осмотрелся, в дальнем углу склада на отдельной полке стоял еще один такой же контейнер. Он подошел к нему, раздумывая, чем можно вскрыть неподатливую пластмассу, и уже протянул было руку, но вдруг застыл на месте.

Что-то там блеснуло в темноте за ребром призмы. Что-то едва различимое, тоненькое, как паутинка. Но паутины здесь не было. Целые тонны пыли и ни одногопаука… Лучше всего оставить этот контейнер в покое… Но если там действительно сигнализация, значит, в контейнере что-то важное, нуждающееся в охране, и если он хочет узнать хоть что-нибудь, вскрывать придется именно этот. Больше он не думал о холодном пиве, хотя во рту пересохло. Ради того, чтобы выяснить, что они считают достойным такой защиты, стоило рисковать.

О том, насколько сложная система прикрывала контейнер, ему стало ясно уже через полчаса кропотливой, осторожной работы. Помогло хорошее знание корабельной электроники. И хоть он не знал общей схемы и даже не пытался разобраться в управляющем блоке, в конце концов ему удалось обнаружить и обезвредить основной узел сигнализации, снабженный многочисленными датчиками тепловых и механических воздействии. Система оказалась хорошо замаскированной, и спасло его только то, что за ней, очевидно, долгое время не было ухода. Подгнившая доска в стене раскрошилась и обнажила тонкий, как паутинка, проводок. Возможно, впервые он отыграл хоть одно очко в опасной игре, которую ему здесь навязали.

Ротанов осторожно провел рукой по стенке контейнера. Как будто все в порядке, но если он не обезвредил хоть один датчик… Об этом не стоило думать, потому что он не собирался отступать. Достал тепловой пистолет, подбросил на ладони, словно проверяя вес. Потом приставил к боковой грани и нажал спуск. Уже через несколько секунд стало ясно, что в пистолете еще достаточно энергии для того, чтобы хорошенько разогреть пластмассу. Только она почему-то не желала плавиться, даже раскалившись добела. К счастью, он повредил механизм запора, внутри массивной стенки звякнуло, и неожиданно толстая крышка на шарнире выскочила наружу, больно ударив его по руке.

Потирая ушибленную руку, он задумчиво смотрел на контейнер. Не нравилась чрезмерная толщина крышки. «Сантиметров двадцать, при такой-то прочности… Похоже на радиационную защиту. Только этого не хватало…» Он вытянул ладонь и быстро провел над крышкой. При большой интенсивности излучения он почувствовал бы тепло, но ничего не было, и это ни о чем еще не говорило, потому что все зависело от характера излучения. Наконец ему надоело топтаться около контейнера. Он уже не сомневался, что влипнет из-за него в неприятную историю, и именно поэтому следовало кончать поскорее.

Отшвырнув бесполезный пистолет, в котором не осталось уже ни капли энергии, он сунул руку в контейнер сразу по самое плечо. И ничего не обнаружил. Впрочем, нет, на самом дне было несколько округлых и скользких предметов. Он попытался ухватить один из них и сразу же выпустил, потому что ему показалось, что где-то совсем рядом громко засмеялся ребенок. Его даже передернуло, таким нелепым и неуместным показался детский смех в этом пустом грязном складе. Он мог бы поклясться, что звука не было. Смех он слышал словно бы внутри себя, в голове, но слышал совершенно отчетливо. Такое возможно при галлюцинациях, но он слишком хорошо знал, что у него не бывает галлюцинаций.

Очень осторожно, сантиметр за сантиметром, он снова приблизил руку к неизвестному предмету. Сначала ощутил только легкое покалывание, как от разряда тока, потом рука заныла, и, когда коснулась поверхности предмета, он ее уже не чувствовал. Перед глазами все поплыло. Очень неясно, едва заметными контурами на стены сарая накладывалась какая-то картина…

Чтобы не отвлекаться, он закрыл глаза, и картина стала отчетливей. Комната… Большая комната, залитая солнечным светом, окно распахнуто… Ребенок стоит на пороге, держит в руках пластмассовую игрушку… И что-то колышется у окна, что-то знакомое, какие-то грязные полотнища… Дым от пожара? Остатки занавесок? Картина была неподвижной. Ничто не менялось. Он чувствовал, что онемело уже все плечо. Дальше не стоило рисковать. Стиснув зубы, одним точно рассчитанным движением он подхватил таинственный предмет и рывком выдернул его из контейнера.

По форме эта штука походила на свернутый восьмеркой тор, сантиметров двадцать в диаметре. Она казалась прозрачной и довольно тяжелой. Внутри что-то переливалось. Какое-то жидкое, холодное пламя. В такт с его мерцающими переливами Ротанова бросало то в жар, то в холод, все его чувства необычайно обострились. Это был бешеный коктейль из радости, беспричинного смеха, невыразимой безысходной тоски, острого Пряного страха, в голове что-то гремело и грохотало, словно били в древние негритянские тамтамы, казалось, еще секунда — и он не выдержит чудовищного напряжения, а рука намертво вцепилась в эту дьявольскую штуку и не желала разжиматься. Вдруг, словно пройдя через усилитель, в его сознание ворвались слова: «Эй, ты! Брось это!» Рука разжалась сама собой, сосуд упал в глубину контейнера. Шатаясь, будто только что выбравшись из-под обвала, Ротанов медленно обернулся. Напротив него в конце прохода стоял высокий, давно не бритый человек в рваном комбинезоне, с тяжелым блестевшим от смазки пистолетом в руках.

4

Пистолет, направленный прямо в живот Ротанова, медленно двигался, словно отыскивал подходящую точку, чтобы всадить в нее пулю или чем он там стреляет…

— В чем дело? — как мог осторожнее спросил Ротанов. — Может, вы сначала объясните?

— Жаль, шума поднимать нельзя, а то бы я тебе объяснил…

Ротанов не шевелился.

— Может, все же поговорим? — предложил он, не сводя глаз с пистолета.

Казалось, это предложение развеселило его противника, во всяком случае, тот презрительно улыбнулся.

— О чем можно говорить с синглитом? Лицом к стене!

Ротанов не двинулся. Он совсем не собирался терять из виду ствол пистолета.

— Я не синглит.

— Ты повернешься к стене или нет? — Пистолет перестал рыскать из стороны в сторону и замер, словно нашел наконец точку, которую искал так долго.

— К стене я не повернусь. Можете стрелять так.

Его противник снова усмехнулся, на этот раз скорее удивленно.

— Первый раз встречаю синглита, который так много говорит. Ладно, черт с тобой, можешь не поворачиваться. Иди вперед. Дистанция пять шагов. И запомни: остановишься — выстрелю.

Это уже было кое-что. Не следовало перегибать палку. Ротанов медленно пошел к выходу, надеясь, что в конце прохода, пропуская его вперед, противник допустит ошибку, сократит между ними расстояние. Но тот, видимо, прикончил на своем веку не один десяток этих таинственных синглитов и хорошо знал им цену. Он отступил в самый конец прохода, пропустил Ротанова и теперь был у него за спиной. Нельзя позволять вывести себя из склада, потому что здесь у него сохранялось некоторое преимущество. Он запомнил, что в центральном проходе, недалеко от двери с левой стороны, стоял целый штабель тяжелых ящиков. Ящики эти еле держались. Ротанов пошел по левой стороне и, как только они миновали штабель, изо всех сил ударил ногой по нижнему ящику.

Весь штабель с грохотом рухнул, многие ящики раскололись, и десятки непонятных предметов раскатились по всему полу. Его противник успел увернуться и не выстрелил… Ротанов опасался, что от неожиданности тот нажмет собачку и поднимет тревогу. Но этого не случилось.

Сейчас их разделяла гора рухнувших ящиков, и можно было спокойно уйти. Склад тянулся метров на семьсот, и найти здесь затаившегося человека практически невозможно. Но Ротанов все медлил, стараясь понять, почему не было выстрела… «Он говорил о каких-то синглитах, что это — секта, партия? Люди, захватившие власть? Судя по всему, сам его противник не принадлежал к этой группе, и уже только поэтому нельзя его упустить… Возможно, с его помощью удастся встретиться с теми, кто противостоит Бэргу. Придется рисковать, он ведь тоже может уйти, затаиться…»

— Я сейчас выйду! — громко сказал Ротанов. — Подожди со стрельбой.

Никакого ответа. Но, в конце концов, не выстрелил же он, когда рухнули ящики… Ротанов вышел на середину прохода и остановился.

Теперь он был отличной мишенью, а главное — не видел своего противника.

Несколько секунд стояла напряженная тишина, потом в углу за ящиками шевельнулась неясная тень. Наконец в проходе показался его противник, впервые с опущенным пистолетом.

— Ну? Чего тебе?

— Нуждаюсь в собеседнике… — проворчал Ротанов. — Да спрячь ты свою игрушку. Есть серьезный разговор.

Он сделал пару шагов навстречу Ротанову, но пистолет все же не убрал.

— Здорово вас здесь напугали.

— Кто ты такой?

— Что, непохож на синглита?

— Синглит давно вызвал бы охрану. Так кто же ты?

— Про корабль что-нибудь слышал?

Противник тихо свистнул, спрятал пистолет, но ближе не подошел.

— А чем ты докажешь, что ты с корабля?

— Я об этом не думал, не собирался доказывать. У меня есть документы.

— Документы можно подделать… Ну хорошо. Меня специально послали, чтобы разузнать про корабль. Двое наших видели посадку, но им не очень-то поверили, думали, какие-то штучки синглитов. Им ничего не стоит сделать корабль. Не настоящий, а так… Ладно, придется мне тебя забрать на базу. Там у нас хорошие специалисты. Разберутся, и если ты синглит…

— Да не синглит я, не синглит! Я пилот с этого корабля. И давай выбираться отсюда. Мы тут нашумели, а меня наверняка ищут. Слышал утром стрельбу?

— Так это из-за тебя?

— Сначала они меня вроде бы отпустили, а потом почему-то передумали. Здесь не очень надежное место.

Словно подтверждая его слова, у наружной двери послышался шум. Шаги, скрип засова.

— Ну вот, дождались…

Видимо, его противник наконец принял решение. Он махнул рукой, приглашая Ротанова за собой, и нырнул в боковой проход.

В противоположном от входа конце склада оказался замаскированный хламом лаз. Из него широкая сточная труба вела в соседний двор… В этом городе у его недавнего противника были свои собственные, известные только ему дороги.

Открылась крышка канализационного люка, скрытая под слоем дерна, и они очутились в узком подземелье. К удивлению Ротанова, здесь не ощущалось никаких неприятных запахов и было относительно сухо. Очевидно, канализация давно не работала.

Долгий путь по туннелям, задним дворам и закоулкам вывел их в конце концов в маленький тихий дворик. Здесь они впервые остановились и перевели дух. Они стояли вплотную друг к другу, втиснувшись в узкую щель между стеной здания и забором. Почему-то Ротанову вспомнилась кабина подземки. Там пахло пылью, плесенью, чем угодно, только не человеческим потом, он вспомнил об этом, и, может быть, поэтому несвежий запах от рваного комбинезона его спутника показался ему приятней любых духов.

— Как тебя зовут?

— Вообще-то Филом. Но наши окрестили Филином. Так и ты можешь звать.

В щель забора, за которым они притаились, хорошо просматривалась довольно оживленная городская улица. Транспорта не было совсем, наверно, его полностью вытеснила в городе подземка, зато пешеходы шли довольно часто.

— Чтобы выбраться из города, нам придется пересечь здесь улицу. Другого пути нет. А это очень опасно, потому что, если ты сказал правду, по всему городу объявлена тревога и здесь нас ждут.

Филин достал пистолет, пересчитал заряды и снова сунул его в карман. Ротанов хмуро слушал его и все никак не мог оторвать взгляд от огромного, в полнеба красноватого чужого солнца, висевшего над крышами человеческих жилищ.

— И давно вы так ходите по городу?

— Как? — не понял Филин.

— Да вот так, с оружием.

— Все вас ждали… Когда вы там про нас вспомните, на своей Земле… Лет пятьдесят и ходим. Не больно вы спешили… Мне доктор говорил, что рано или поздно вы прилетите, только я не шибко верил…

Ротанов почувствовал скрытый упрек в его словах, но промолчал. Не пришло еще время для объяснений… Он по-прежнему не знал, чьи интересы отстаивал этот человек, против кого и почему взял в руки оружие…

С того места, где они стояли, хорошо просматривалась улица в обе стороны, и ничего подозрительного на ней не было, вот только Ротанов вообще не знал, что здесь считается подозрительным, и потому полностью положился на Филина. А тот все не спешил выходить и продолжал разглядывать одиноких прохожих. Ротанов отметил, что люди шли быстро, не обращая внимания друг на друга, и как-то слишком уж отчужденно. Обычно в таких изолированных маленьких городках толпа разбивается на небольшие, объединенные общим разговором группы. Здесь этого не было. Филин тронул его за рукав.

— Как только выйдем на улицу, ни в коем случае не спеши. Иди быстро, как все здесь ходят, но не спеши. Ни к кому не подходи, ни на кого не обращай внимания, но самое главное — не спеши и не смотри по сторонам, иначе тебя сразу заметят. Ко мне не подходи ближе трех шагов, что бы ни случилось, даже если начнется стрельба. Ну, пошли! Да, и запомни на всякий случай, мало ли что, если выйдешь из города один, к нашим нужно идти все время на север, километров сорок. Выйдешь на посты, скажешь, тебя Филин прислал. Ну, давай.

— Подожди, минута дело не решит, а там мало ли что… Скажи мне сначала, что там было, в контейнере на складе?

Из всех вопросов, вертевшихся на языке, Ротанов выбрал этот и теперь с напряжением ждал ответа. Но Филин только покачал головой и посмотрел на него неприязненно.

— Этого я тебе не скажу. И у наших ты об этом лучше не спрашивай. Раньше нужно было прилетать, вот что. Пошли! Некогда нам разговаривать! — Он сунул пистолет за пазуху и сразу преобразился. Во всем его облике появилась деловая сосредоточенность. Плечи он откинул назад, и в походке появилась та целеустремленность, которая была свойственна большинству прохожих. Стоило ему шагнуть на улицу, и он сразу же затерялся, слился с толпой.

Выждав немного, Ротанов пошел за ним следом, стараясь в меру сил подражать Филину. Но у него получалось плохо, не было многолетней практики, и вообще он не понимал, почему нельзя проскочить улицу с ходу. Филин зачем-то дошел до перекрестка, потоптался на месте и, неожиданно юркнув между прохожими, сразу оказался на той стороне. Боясь потерять его в толпе, Ротанов прибавил шагу, но перед перекрестком ему на плечо легла чья-то тяжелая рука.

— Стой!

Не оборачиваясь, Ротанов пригнулся и резко рванулся в сторону. Почти сразу Филин выстрелил в кого-то с противоположной стороны улицы, кто-то за спиной Ротанова упал. Сбившаяся на перекрестке толпа бросилась врассыпную. Когда она рассеялась. Филина нигде не было видно. Понимая, что нельзя терять ни секунды, Ротанов шагнул в ближайший подъезд, не раздумывая, поднялся по лестнице примерно до середины и рванул первую попавшуюся дверь. Он был почти уверен, что никто не заметил в сутолоке, как он вошел в подъезд. Занявшись Филином, на какое-то время они потеряли его из виду. Филин выстрелил специально, чтобы отвлечь внимание на себя…

Дверь подалась без всякого сопротивления, от неожиданности он с силой захлопнул ее за собой. Несколько секунд стоял в полумраке, тяжело дыша и с горечью думая о том, что, пока он не разберется во всем, что здесь произошло, он будет обузой, слепым котенком, и кому-то, чтобы вызволить его из беды, придется подставлять себя под удар… Он дал себе слово, что это не продлится слишком долго, и первым делом он разыщет. Филина… Наконец глаза немного привыкли к полумраку коридора. Он увидел, что потолок кое-где обвалился. Там зияли темные дыры, а обои выглядели так, словно кто-то драл их когтями.

Квартира казалась нежилой, но почти сразу из комнаты женский голос спросил: «Кто здесь?» Ротанов молчал, и женщина вышла в коридор. Она словно только что сошла с картинки модного журнала прошлого века. Какая-то немыслимая пушистая шаль, платье из блестящего материала в обтяжку — все это выглядело так нелепо на фоне грязных обоев, что Ротанов буквально остолбенел. Она смерила его спокойным, чуть высокомерным взглядом:

— Что вам здесь нужно? Кто вы?

— Ротанов.

— Ах вот как, Ро-та-нов. — Она произнесла его фамилию с легким акцентом врастяжку. — И что же дальше?

Он пожал плечами.

— Вы слышали шум на улице?

— Это из-за вас?

Он кивнул.

— Хорошо, проходите. — Она не испугалась и даже, кажется, не удивилась. Только плотнее закуталась в свою шаль и пошла вперед, показывая ему дорогу.

Они вошли в гостиную, если можно было назвать гостиной комнату, где не было даже стульев. Валялись какие-то обломки мебели, книжные полки без книг, рама от картины. Ротанов молча смотрел то на женщину, то на эту кучу хлама.

— Вы здесь живете?

— Конечно. Ах, это… — Она перехватила его взгляд. — Это осталось от людей.

— То есть как это осталось от… Вы хотите сказать, что вы сами не…

— Он почувствовал себя так, словно кто-то схватил его за горло и не давал дышать. Еще в кабинете у Бэрга он почти догадался… Даже раньше, в транспортной кабине. Но мозг отказался верить очевидным фактам. А потом этот мальчишка с пистолетом совершенно сбил его с толку… Она смотрела на него совершенно равнодушно и не сделала попытки помочь.

— Надеюсь, вы догадываетесь, что я…

— Что вы человек? Конечно. Это любопытно. Я уже давно не встречала здесь людей.

— Послушайте! — сказал Ротанов, опускаясь на то, что когда-то было диваном. У него голова шла кругом, он был слишком потрясен, чтобы сказать что-нибудь вразумительное. Но она ждала, и было похоже, что она вообще способна простоять, не делая ни малейшего движения, целую вечность.

— Послушайте… Даже на Земле никто не мог бы предположить, что это возможно… Создание таких совершенных моделей немыслимо! Таких роботов не существует!

— А кто вам сказал, что я робот?

— Так кто же вы?!

— Просто нечеловек.

— Ах, ну да… конечно… просто… просто нечеловек… — Ротанов почувствовал, как внутри его что-то взорвалось. Он вскочил и несколько мгновений не мог протолкнуть в себя ни глотка воздуха. Наверно, все вместе подействовало на него так, что на какое-то время: он перестал отдавать отчет своим действиям.

Нечеловек здесь, в человеческом жилище! В человеческом обличье, в человеческом платье!.. Она перестала кутаться в шаль, и Ротанов вдруг заметил царапину на ее шее. Царапина была довольно глубокой и свежей, но вместо засохшей крови под кожей обозначилось что-то белое, и это «что-то» не было похоже на человеческую плоть. Ротанов отвернулся, чтобы скрыть от нее невольную гримасу.

— Вы хорошо держитесь. Другие обычно выпрыгивали из окна или сразу начинали стрелять.

— Их можно понять… — пробормотал Ротанов, он уже почти взял себя в руки. — Ладно. Может, вы объясните, откуда у вас… почему вы так похожи на человека?

— Вы хотели спросить, откуда у меня это тело? Ведь так?

— Ну, допустим.

— Этого я, к сожалению, не знаю. Однажды утром я проснулась в лесу такой, какая есть. Все было немного непонятно, но, в общем, мне было все равно. Что-то я смутно помнила — лицо старой женщины, например. Не знаю, почему именно это лицо я так долго не могла забыть. Какой-то дом… Только это все было так… Ну, неважно, что ли… К людям меня не тянуло. Когда здесь, в городе, поселились наши, я тоже перешла сюда. Вначале здесь было очень неспокойно, часто приходили люди. Они всегда очень громко кричат и всегда начинают стрелять… И знаете, почему я догадалась, что вы хотите спросить меня об этом теле?

— Нет, — хрипло ответил Ротанов.

— Потому что временами мне кажется, что оно не мое. Словно надеваешь чужое платье, только это сложней… Мне давно хотелось спросить об этом, узнать почему. Но наши никогда не говорят. Это считается неприличным. А потом мне стало безразлично. — Она устало вздохнула.

— А эта комната… Как вы тут живете?

— О, мне совершенно все равно, где быть. Здесь или в лесу. Холода я не чувствую. В вещах не нуждаюсь. Иногда меня тянет в лес. Мне нравятся его прохлада и запахи. Но в лесу мне тяжело, все мешает, давит и снова хочется в город… Не знаю, почему я говорю вам все это…

Ротанов почувствовал вдруг огромную усталость, словно все эти двое суток лез в гору и на ее вершине обнаружил, что все напрасно, дальнейшего пути не было. Может быть, и Филин тоже? Удачная подделка, не больше… Он надеялся найти здесь людей, а не чужой враждебный разум. Весь расчет строился именно на этом, и, если людей не осталось, все сразу теряло смысл.

— Чего же вы медлите? — устало спросил Ротанов. — Вы ведь, наверно, должны сообщить о моем приходе? Куда там у вас положено сообщать?

— Это их дело искать вас. Меня это не касается.

— В таком случае дайте хотя бы напиться.

— Воды?.. Я не знаю… Сейчас посмотрю, но, кажется, водопровод давно не работает…

— Как же вы сами обходитесь?

— Мне не нужна вода.

Она вышла из комнаты. Он услышал, как заскрипел кран, потом она пошла к двери и вышла на лестницу. У него не было ни малейшего желания выяснять, куда именно она отправилась. Пусть делают, что хотят. Он сбросил с просевшего дивана обрывки старых бумаг, мусор от обвалившейся штукатурки и растянулся, чувствуя, как усталость постепенно овладевает всем телом, каждой его клеточкой. Сейчас бы выпить чего-нибудь холодного и заснуть. Может быть, на свежую голову он сумеет разобраться в сумасшедшей ситуации, в которой оказался, но не сейчас.

Она вернулась минут через пятнадцать с большой глиняной кружкой, в ней плескалась темная жидкость.

— Я вспомнила, что в подвале остались какие-то бочки. Вот это, по-моему, годится, я видела, как люди это пили.

Он не стал раздумывать. Жидкость по вкусу слегка напоминала пиво, но пахла хвоей. Кружка была огромной, литра на полтора. От жидкости по всему телу разливалась теплота, хотя сама жидкость казалась холодной, даже запотела кружка. Он выпил ее всю до дна и снова развалился на диване.

— Садитесь куда-нибудь. Что вы маячите, как столб перед глазами?

— Я хорошо знаю ваш язык, но многие понятия не имеют для меня смысла. Например, я не знаю, что такое «сидеть», то есть я знаю, что это такая поза, но для чего ее принимают, не знаю. И не знаю, что означает слово «столб».

— Оставим в покое столб. И если я сейчас засну, то постарайтесь меня не будить.

— Хорошо. Я постараюсь, — послушно сказала она и неподвижно застыла в совершенно немыслимой для человека позе. Им овладело некое блаженное безразличие ко всему, глаза закрылись сами собой.

Проснулся он полностью отдохнувшим, с четкой, ясно работавшей головой. Проснулся без всякого перехода и сразу же вспомнил все, что с ним произошло. В комнате ничего не изменилось. Полоса света от окна почти не сместилась. «Сколько же я спал?» — попытался сообразить Ротанов, но сои был глубоким и полным, у него не осталось ни малейшего представления о времени, хотя обычно, просыпаясь, он всегда точно знал, который час. Женщины в комнате не было. Он позволил себе еще минуту поваляться, чувствуя непривычную легкость во всем теле. «Хороший был напиток», — почти весело подумал Ротанов и рывком поднялся.

Он прошел на кухню и здесь увидел женщину. Она стояла единой к окну, широко и как-то неловко расставив ноги. Было в ней все же что-то от механического манекена и еще что-то такое, что невольно вызывало жалость. Он должен был бы чувствовать брезгливость, ужас, но ничего этого не было. Только легкая жалость. И еще ему очень хотелось узнать, откуда она взялась, почему она и все те, другие, так похожи на людей. Он подумал, что сейчас самое время заняться выяснением этой загадки.

— Вы что же, никогда не устаете? Почему вы даже не присядете?

— Так вот почему так часто люди садятся… Нет. Усталости я не чувствую.

— И никогда не спите?

— Не знаю, сон ли это. Когда наступит ночной сезон, меня не станет.

— Вы хотите сказать, что ночью…

— Нет, не той ночью, которая сменяется днем, а тогда, когда ночь длится несколько месяцев по вашему времени, когда наступает холод. Вот тогда…

— Ах да, я совсем забыл, что у вас тут даже на экваторе бывают полярные ночи…

Только теперь он рассмотрел ее как следует. Черные, как воронье крыло, с синевой волосы обрамляли бледное худое лицо с удивительно правильными чертами. Если бы можно было забыть, что она собой представляла, он бы нашел ее красивой. Красивой той безликой стандартной красотой, которая так мало места оставляет для индивидуальности. Он затруднялся определить, сколько ей лет. Кожа была неестественно бледной, и, пожалуй, чересчур гладкой. Ни одной морщинки.

Кухня выглядела подстать всей квартире. Ржавые водопроводные трубы кто-то завязал узлом, над покореженной электрической плитой висел небольшой куб морозильника. И хотя разорванная проводка, зачем-то выдернутая из стены, валялась рядом с плитой, к морозильнику она не имела отношения. Эта марка должна была действовать от автономного питания. Такими аппаратами до сих пор пользовались в некоторых колониях. Он открыл крышку, и морозное облачко пара коснулось плеча женщины. Она дернулась, как от боли, и отодвинулась.

— Зачем вы?..

— Я хочу есть. А здесь, кажется, что-то сохранилось. — Он испытывал зверский аппетит с той самой минуты, как проснулся. В холодильнике лежали куски покрытого инеем неестественно розового мяса и еще банки. Именно на них он и рассчитывал. Этикеток не было. Он взял первую попавшуюся. Там оказалось гороховое пюре со свининой. Он ел его холодным, как едят мороженое. Сейчас ему было не до гастрономических тонкостей. Пережевывая эту ледяную массу, от которой ломило зубы, он продолжал искоса наблюдать за ней.

— Весь этот город, его построили люди, ведь так? — Он спросил это как можно небрежнее, чтобы она не догадалась, какое значение имел для него следующий, уже подготовленный вопрос.

— Конечно. Они все здесь бросили, потом несколько раз приходили, но это было очень давно.

— И с тех пор… Я хочу сказать, в последний раз, когда вы видели человека?

Ему не удалось полностью скрыть волнение.

— Насколько я знаю, людей здесь больше нет. Они все ушли в лес. Потом много лет были стычки между ними и нашими. Если кто-то еще и остался, то только там, в лесу.

Если предположить, что Филин сказал правду, у него оставался шанс найти людей. Но искать их надо не в городе… Он старательно припомнил всю свою встречу с Филином; конечно, все это можно было подстроить специально: и стрельбу на улице, и все остальное. Он не очень-то верил, что они его отпустили без каких-то особых планов, что-то им было от него надо, и тогда этот Филин мог быть подставной фигурой, пешкой в той игре, которую с ним вели. Но он бы наверняка заметил хоть что-то, какую-то деталь, мелочь вроде того жучка… Но ничего не вспоминалось. Жаль, что тогда он был не слишком внимательным. Не было для этого особых причин, да и сама обстановка, темный склад, бегство по улицам, потом стрельба… Все-таки он мог ошибиться, и если Филин один из них… Когда они стояли в подворотне, что-то такое было… Запах… Запах человеческого пота. Вряд ли они и его догадались подделать.

Возможно, у него есть надежда. Нужно найти место, о котором говорил Филин. Наверно, там сохранился последний укрепленный плацдарм, место, где люди сражаются до последнего с этой враждебной планетой…

— Скажи, почему вы воевали с людьми? Чем они вам мешали?

— Мы? Мы никогда не воевали с ними. Только оборонялись, потому что люди хотели нас уничтожить.

— Вас уничтожить?! Как они могли этого хотеть, когда их была здесь горстка, а вас…

— Нас было еще меньше… Это сейчас нас стало больше, а вначале, когда началась война… Нет, я не знаю, почему она началась, но начали ее люди. Люди, наверно, очень злые.

Он смотрел на нее, не пытаясь скрыть изумления. Меньше всего он ожидал услышать что-нибудь подобное. По ее неподвижному лицу невозможно было понять, что она чувствует. Даже глаза ничего не говорили, они оставались холодными и пустыми, словно там застыли два кусочка льда.

— Но в таком случае, если все, что ты говоришь, правда, ты должна была бы ненавидеть людей и меня в том числе. Ведь так?

— Почему? Все это не имеет никакого значения. Наверно, нашим было интересно победить, но на самом деле это совсем неважно. Мы не чувствуем боли. Ненависть, горе, страх — все это чуждо для нас. Мы же не люди, я тебе уже говорила. Только внешне… Поэтому нам было все равно. Дневной сезон слишком короток, за ним приходит ночной, и нас всех не станет. Поэтому, мне кажется, война забавляет наших. Я не уверена, что нашла именно то слово, чтобы ты мог понять. Во всяком случае, им интересно. Но ненавидеть? Почему? За что я должна ненавидеть? Раз это всего лишь игра…

— Но люди?! Для них это не было игрой! Наверно, они по-настоящему умирали и обливались кровью, которой у тебя нет! — Он почти кричал.

— Это их дело. Они сами начали войну.

Он замолчал. Чувствовал, что все время натыкается на какую-то стену, тупик, за которым всякое понимание обрывалось и начиналось нечто совершенно чуждое ему, какая-то черная яма. Он даже не заметил, когда они перешли на «ты». Было совершенно бессмысленно возмущаться и что-то доказывать. Человеческая этика не имела ни малейшего значения в ее мире. Она и слова-то для этого подбирала с трудом, чтобы попонятнее ему объяснить. До конца он не сможет в этом разобраться, наверное, никогда, но кое-что поймет, когда узнает, с чего все началось и откуда появились на планете эти человекоподобные существа, так непохожие на людей.

— Тебе, наверно, пора?..

— Куда пора?

— Ты же хотел выбраться из города?

Ротанов готов был поклясться, что он ей этого не говорил.

— Сейчас самое время — видишь, солнце почти зашло. Все наши уже на местах, но энергию в подземке еще не выключили, и если хочешь, я покажу тебе дорогу.

— Это тоже игра?

— Я не понимаю.

— Ну то, что ты решила помочь мне?

— Ты не такой, как остальные люди. Ходишь без пистолета и умеешь не показывать своих чувств. Мне это нравится, но все равно ты, наверно, прав. Игра — самое точное слово. Все, что происходит вокруг, все это игра. Меняются только правила, иногда сами игроки, часто игру ведут законы природы, суть от этого не меняется. Так ты идешь?

Она провела его по лестнице на задний двор. Кабина подземки оказалась в соседнем доме. Она набрала под схемой линий комбинацию из нескольких цифр. Он ни о чем не спрашивал, решив полностью положиться на нее. Ему хотелось узнать, какое она выберет направление. Он хорошо понимал, что от этого будет зависеть и то, как ему следует относиться ко всему, что она говорила.

Когда она молчала, ее можно было принять за статую. Не шевелился ни один мускул, даже грудь не приподнималась, словно не дышала. Почему-то он не решался спросить об этом. В кабине опять пахло старым деревом, машинным маслом, пахло чем угодно, только одного запаха он совершенно не ощущал, как и в тот первый раз — запаха человеческого пота… Духов она тоже, конечно, не употребляла, ей они просто ни к чему. Он чувствовал, что скоро кабина остановится, и начнется, по ее определению, «совсем другая игра». Возможно, он ее больше не увидит. Странно, он не испытывал от этой мысли ни малейшего облегчения, словно ее общество не было ему в тягость, хотя он прекрасно понимал, что это противоестественно, и понимал тех, кто сразу хватался за пистолет, встретившись с таким вот подобием человека. Чем больше человеческого в чужом, тем это страшнее. Уж лучше гигантские жабы с Арктура… Но если иметь в виду только разум, логику, тогда конечно… И еще, пожалуй, едва заметную, хорошо замаскированную печаль… Несмотря на все ее рассуждения о полном отсутствии всяких чувств, на старательно подчеркнутое равнодушие, а может быть, как раз поэтому…

— Как тебя зовут?

— У меня нет имени.

— Как это?

— Когда ко мне обращается кто-нибудь из наших, я а так знаю, что он имеет в виду именно меня. А с людьми мне не приходилось общаться. Но ты можешь назвать меня как угодно, сам придумай имя, если оно тебе необходимо.

— Это, пожалуй, лишнее. Мы ведь не увидимся больше? — полуутвердительно спросил он.

— Не знаю. Все зависит от того, как сложится игра, которую вы, люди, называете жизнью. Ну вот, мы уже приехали.

Двери кабины распахнулись, и он увидел рыжеватую пыль. Зеленые подушки леса километрах в трех и широкое пустое пространство вокруг. Определенно они были не в городе. Он сделал шаг к выходу и, видя, что она не двигается, тоже остановился.

— Ты возвращаешься?

— Конечно. Здесь мне нечего делать.

— Если понадобится… Я хотел бы знать, как мне найти тебя?

— Это невозможно. Я сама не знаю, где буду находиться завтра. — Она повернулась и нажала кнопку. В последний раз мелькнуло перед ним ее лицо, полузакрытое рассыпавшейся волной волос, потом двери кабины захлопнулись, и он услышал глухой шум включившихся механизмов. Он даже не успел попрощаться и только сейчас, когда она уехала, ничего больше не сказав, понял, насколько это неважно.

Он осмотрелся. Фиолетовое солнце наполовину опустилось за горизонт.

«Слишком долгий день, — подумал Ротанов. — Всего один день, но, пожалуй, слишком долгий…»

5

Далеко на юге горные вершины разорвали зеленую шкуру леса и тянулись вверх словно клыки огромного зверя.

Между лесом и предгорьями пролегла полоса ничейной земли, и, хотя настоящего фронта не было и никто не объявлял войны, полоса была здесь. В редких зарослях усатых перекрученных растений расположились передовые посты колонии. Если смотреть вниз со склона, оттуда, где начинались первые пещеры, пикетов не было видно. Многолетняя, повседневная опасность приучила людей к осторожности.

У выхода одной из пещер стоял высокий седой старик. Ветер развевал его длинные спутанные волосы, играл бородой и полами короткой кожаной куртки. Старик думал о том, как много бесполезных для жизни вещей узнали люди за те годы, пока он медленно старился. Он вспомнил своих родителей, давно уже умерших. Они пересекли бездну, отделявшую звезды друг от друга, чтобы найти здесь новый дом. «И что же? Мы столкнулись здесь с неведомым…

Где-то в глубине души мы считали, что мир создан специально для нас, для нашего удобства, даже далекие звезды… Но это не так, и мы не сразу поняли это. Сожгли за собой все мосты. Когда случилось несчастье, обратного пути уже не было, и нам пришлось принять навязанную битву».

Этот мир со всеми его горестями и ужасами, несмотря ни на что, стал его домом. Ведь он здесь родился и жалел сейчас о том, что с каждым годом пятачок земли, принадлежавший людям, уменьшался все больше, словно смыкался круг…

Когда он был молод, границы колонии проходили далеко на севере, за лесом, но сейчас дела идут все хуже, и он не знает, где выход. Раньше здесь ничто не обходилось без его участия, но сейчас, хотя звание председателя совета осталось пока за ним, со всеми вопросами обращались к другому человеку. Он старался не думать об инженере плохо, потому что боялся оказаться несправедливым, и все же невольно укорял его за ненужные схватки, приводившие порой к новым потерям. Если прислушаться, то снизу, из второго яруса, доносится неумолкающий рокот станков, производящих оружие… Оружие — вот и все, что им осталось. Земля о них забыла… Несколько раз, в самом начале, пока еще не были потеряны город, энергостанции и корабельная рация, они пытались послать сигнал… Ответа не было. Инженер говорит, что на Земле хватает своих забот, что они должны рассчитывать только на себя. Но инженер слишком молод, откуда ему знать, какими были те, кто когда-то отправил их сюда завоевывать новые звезды…

Он глянул на часы. Скоро шесть. Совет назначен на семь. Каждый раз перед заседанием с тревогой сжималось сердце, потому что не знал, какой новый неприятный сюрприз ждет его на этот раз. Инженер не пропускал ни одного случая, чтобы укрепить свои позиции, добиться от совета новых уступок. Зачем ему нужна полная власть? Что он собирается о ней делать? Ускорить их поражение? У него не было фактов, только чутье старого, много повидавшего человека. «Этого, в сущности, мало, чтобы осуждать того, кто сменит тебя на посту…»

Он медленно брел по тропинке вверх к седловине совета. Нужно подняться метров пятьсот, и с каждым годом дорога давалась ему труднее, словно склон становился круче, а расстояние длиннее. Здесь, на большой высоте, растительность поредела, но дышалось так же легко, как внизу. Огромная и плотная атмосфера вдоволь насыщена кислородом. Он часто думал о планете как о хлебосольном доме с лесами, богатыми деревом, с реками, полными пресноводных креветок, с воздухом, перенасыщенным кислородом… Словно дом этот ждал хозяев долгие годы и дождался… Приходите, живите с миром… Они пришли в этот дом, сели за стол, забыли только, что дом чужой… Забыли… и дорого заплатили за свою доверчивость.

Кольцо пещер кончилось. Тропинка шла теперь через редкую рощу карликовых кустов, сквозь которые тут и там виднелись беспорядочно разбросанные бревенчатые домики молодоженов. Люди постарше считали пустой тратой времени строить дом на один сезон, до прихода туманов. Да и молодежь все реже могла себе позволить такую роскошь.

Как только тропинка перевалила через выступ, перед глазами открылась знакомая картина. Широкая каменная чаша уступами сбегала вниз, и там, среди живописно выветренных глыб, около холодного родника стояли скамьи совета. Здесь все дышало суровой простотой первых лет походной жизни, когда победа казалась делом ближайших месяцев, а эпидемия и последовавшая за ней война всего лишь печальным недоразумением. Старик спустился вниз, к самому ручью. Он пришел сегодня, как всегда, раньше времени, чтобы посидеть одному. Но на скамье уже расположился доктор. Так коротко все звали руководителя научной группы, может быть, потому, что в его обязанности входил и уход за редкими ранеными и немногочисленными больными, число которых с каждым годом все сокращалось. С поля боя этой странной войны редко возвращались раненые.

Доктор был сухопар, желчен и неряшлив, в руках он вертел суковатую палку, которой рисовал на земле перекошенные рожи, но старик знал, что таким он был не всегда, в молодости это был общительный, подающий надежды ученый, но, когда из очередной схватки не вернулся его единственный сын, доктор стал вот таким. Не сразу, постепенно. Сначала он пытался потопить отчаяние в работе, в лихорадочных поисках кардинального решения многочисленных проблем. Но постоянные неудачи добавили еще одну ношу, и постепенно он сдал. А может, так только казалось? Вообще-то доктор странный человек. Иногда он думал, что в нем скрыта натянутая пружина, которая ждет своего часа, чтобы выбросить на волю скрытую силу.

Председатель подошел и сел рядом с доктором. Они не обменялись приветствием, не сказали друг другу ни слова. За долгие годы совместной работы и борьбы молчание говорило им иногда больше слов. Доктор продолжал ковырять своей палкой жесткую, словно сделанную из стальной проволоки щетку короткой травы, а председатель смотрел, как со склонов гор рушится вниз голубой водопад плотного густого воздуха.

Подошли еще трое членов совета. Заведующие секторами производства, заготовок и охраны. Не было только Филина и инженера. Но Филин редко приходил на заседания. Охотники вели кочевой образ жизни и в промежутках между вылазками скрывались в лесах и болотах, окружавших город. Инженер задержался. Так он делал довольно часто, наверно, для того, чтобы лишний раз подчеркнуть, какое огромное бремя дел и ответственности ему приходится нести.

Опоздание стало как бы психологической подготовкой, и председатель пожалел, что на заседании не будет Филина. Мнение Филина значило немало. Производственный сектор подчинялся инженеру, недавно инженер добился, чтобы ему передали фактическое управление охраной. Остается доктор и заведующий заготовками, подчиненный Филину, но в его отсутствие и здесь распоряжался инженер… Три голоса против трех, если Боран, заведующий заготовками, сохранит нейтралитет… Все зависит от того, что инженеру потребуется на этот раз…

Наконец на тропинке появилась знакомая сухопарая фигура. В который раз председатель спросил себя, чем неприятен ему этот человек?

Среднего роста, подвижен и деловит, шрам на левой щеке, темные очки: в одной из схваток ему обожгло лицо, и теперь он их не снимает. Резкие складки около губ придавали лицу инженера неприятное выражение брезгливости. Но ведь не во внешности дело…

Заседание началось спокойно с обсуждения обычных текущих вопросов. Долго решали, как переправить очередную партию материалов, захваченную охотниками. Как всегда, очень плохо было с транспортом, не хватало людей… И это послужило для инженера трамплином, с которого он начал свой очередной выпад против научного отдела.

— Сколько у вас человек? — обратился он к доктору.

— Все столько же, как будто вы не знаете? Мы еще не научились создавать гомункулусов.

— Но может быть, вы добились успехов в какой-нибудь другой области? Я хочу знать, чем занимаются ваши люди и почему мы должны кормить бездельников в то время, как…

Спор разгорался, и, не слушая, председатель думал о своем: «Хотел бы я знать, чего он хочет на самом деле. Ведь не председательское же место само по себе? Он человек дела и прекрасно понимает, что колония не продержится долго, что-то тут не так… И каждый раз одно и то же. Он грозит остановкой завода. Как дамоклов меч висит над нами этот завод, и нечего возразить, потому что этот довод неопровержим. Если завод встанет, то колония погибнет, не завтра, не через год или два, а просто немедленно… Нам так и не удалось ни разу создать достаточный резерв боеприпасов и вооружения, но почему? Почему после каждой небольшой передышки все запасы бесследно исчезают?»

Вот и сейчас разговор вертелся вокруг последней стычки в ущелье. Еще минуту назад председатель не собирался ничего предпринимать, но совершенно случайно он знал точное количество израсходованных боеприпасов. «Поймать бы его на прямом обмане хоть раз! Но инженер слишком умен, он вовремя сманеврирует, найдет какое-нибудь объяснение…» Все дело в том, что никто не поверит в злой умысел. Он и сам в него не верит. Не может человек желать собственной гибели, а предательство невозможно, потому что синглитов не интересуют предатели, они, наверно, даже не понимают, что это такое. Но куда же все-таки делись боеприпасы?

— Скажите, Келер, были в эти два дня еще какие-нибудь стычки, где вы расходовали дополнительные припасы? Постарайтесь быть предельно точным. Это очень важно, — вдруг сказал председатель.

«Он и сам понимает, что важно… Ну давай же, давай, ловушка расставлена, рано или поздно это должно было случиться, кто же ты на самом деле, инженер Келер?»

— Расходы… Были, конечно, расходы, у меня все записано, точно я не помню.

— Нет уж, пожалуйста, точно.Где, сколько, когда. Все до последнего ящика.

— Хорошо. Я дам вам полный отчет. Но предупреждаю, я не стану терпеть на совете вместо дела… Я должен сходить за документами.

Инженер ушел, члены совета растерянно молчали. Вряд ли кто-нибудь знал, как развернутся дальнейшие события. Воспользовавшись паузой, доктор пересел к председателю. Никто не смотрел в их сторону, многие опустили головы. Все понимали, что через несколько минут произойдет окончание многолетнего поединка между председателем и инженером.

— Если он принесет документы, все пропало.

— Я знаю. Но он их не принесет. Или принесет фальшивые.

— Но это еще хуже, потому что он вернется с охраной.

— Слишком рискованно. Этого ему не, простят. Но даже если так, нужно наконец все поставить на свои места. Это первый случай, когда я могу поймать его с поличным.

— Нас не поддержат. У него в руках жизненно важные центры, снабжение, охрана, производство…

— Я часто думаю, как это могло случиться?..

— Что именно?

— Как этому человеку, которого все недолюбливали, удалось сосредоточить в своих руках такую власть?

— Он энергичен, жесток, находчив. В сложных условиях, когда идет схватка, у людей нет выбора, они считают, что подчиняются необходимости…

Члены совета по одному, по два покидали свои места, не желая участвовать в том, что должно было произойти через несколько минут. Снизу донесся звук роллера. Было видно, как машина, раскачиваясь на поворотах, стремительно понеслась вниз.

— Инженер уехал!

— Я так и думал, что сейчас он не решится ничего предпринять. Почти все его люди на третьем посту.

— Завтра утром вернется.

— Да, и если Филин не найдется к тому времени, нам несдобровать.

Закончив работу, Анна торопливо шла к выходу по длинному подземному ходу. Сегодня их десятка дежурила в швейной мастерской. Однообразная работа утомила девушку, и она спешила поскорей выбраться на волю, чтобы не потерять драгоценные часы, оставшиеся до захода солнца.

Вместо ламп на низких подземных сводах были развешаны светящиеся плоды кустарников. Их желтоватый свет едва освещал пол, зато крупные грани кристаллов в стенах вспыхивали бесчисленными таинственными огнями. Плоды приносили снизу охотники, а ей еще ни разу не удалось побывать ниже охранного яруса. Только через две ступени, когда она сдаст экзамены, ее впервые возьмут в нижний дозор. В колонии не было различий между мужчинами и женщинами, все пользовались одинаковыми правами, и на всех лежали одинаковые обязанности. Но старшие старались уберечь неопытных юнцов от бесчисленных опасностей, которыми грозил Синий лес. Правила были строги, и никто не смел их нарушать. Еще два бесконечно долгих сезона туманов ей придется провести в наглухо замурованных подземельях, постигая сложную военную науку, прежде чем она хоть что-то узнает об огромном и ярком мире, широко раскинувшемся вокруг. А пока ее крохотный мирок ограничивался подземными переходами, площадкой возле пещеры да еще тропинкой к высокогорному озеру, в котором они ловили креветок. Скоро и этого не станет… До сезона туманов осталось не больше двух неделе… Уже сейчас с наступлением темноты закрывались все входы. Мощные излучатели и силовая защита прикрывали людей как панцирь. Все длиннее становились ночи, все короче дни… Через две недели солнце в последний раз выглянет из-за горизонта, и здесь, в южном полушарии, наступит долгая шестимесячная ночь… Сезон туманов.

Узкая тропинка вывела девушку к озеру. Его длинная зеленая чаша лежала перед ней в кольце рыжеватых скал. На их вершинах кое-где появились уже белые проплешины снега. Воздух становился все холоднее. До захода осталось часов пять, у нее было достаточно времени, чтобы наловить креветок и искупаться. Анна хорошо плавала и любила короткие купания в обжигающей ледяной воде.

Девушка отвязала пластмассовую плоскодонку и резко оттолкнулась. У правого берега под самыми скалами виднелось несколько лодок, но ей хотелось побыть одной. За долгие месяцы ночного заточения в тесных подземельях люди научились дорожить короткими часами одиночества. Лодка шла быстро и легко слушалась двухлопастного весла. Она направила ее к завалу в самом конце озера, туда, где начинался Белый каньон. Его назвали Белым не зря; перевалившая через перемычку вода становилась седой от пены на своем стремительном пути вниз. Шум потока заглушал здесь все другие звуки, и нужны были большое искусство и точный расчет, чтобы удержать легкую лодку на той невидимой грани, где сила устремлявшейся через перемычку воды окажется непреодолимой. На сильном течении брали наживку самые крупные креветки. Она швырнула снасть далеко в сторону, резким толчком весла развернула лодку кормой к перемычке и стала выгребать против потока. Течение отнесло снасть к самому порогу, и вскоре она почувствовала первый рывок добычи.

Больше всего креветка походила на толстую колбасу, составленную из находивших друг на друга сегментов. У нее не было ни ног, ни клешней. Только мощный хвост и большая зубастая пасть. Весила такая колбаска не меньше двух килограммов, и стоило немалого труда перетянуть ее через борт одной рукой, одновременно удерживая лодку на месте. Она еще дважды забросила снасть, и вскоре на дне лодки забилась вторая креветка. На третьем забросе снасть зацепилась. Анна ослабила леску и попробовала рывком в сторону освободить крючок — ничего не вышло.

Еще несколько безрезультатных попыток, и пришлось достать нож, чтобы перерезать леску. В лицо ударил резкий порывистый ветер, погода портилась. Рыбалка явно не удалась. С досадой Анна перерубила леску. Несколько сильных взмахов, но лодка осталась почти на месте…

Вначале это ее не встревожило. Девушка ниже пригнулась, чаще заработала веслом. Но через пять минут продвинулась едва ли на метр. Для того чтобы вырваться из стремнины, нужно было пройти по крайней мере метров десять, и она поняла, что сил преодолеть эти десять метров у нее не хватит. В лодке был небольшой, но мощный электрический мотор. Она не любила им пользоваться, предпочитая весла. Но здесь, у перемычки, с течением шутить не стоило. Щелчок тумблера, нос лодки приподнялся, и суденышко рванулось вперед. Но лишь на секунду… Почти сразу гудение сменилось протяжным свистом, потом шипением, и наступила короткая страшная тишина. Лодку несло к завалу… Анна боролась отчаянно, но теперь это было бесполезно. Она потеряла слишком много времени, запуская мотор. Через несколько секунд яркая лодочка, мелькнув в последний раз на гребне перемычки, понеслась вниз вместе с ревущей водой. Почти сразу Анна поняла, что удержать лодку на поверхности не так уж трудно. Нужно лишь держаться подальше от берегов. Здесь не было ни подводных камней, ни перекатов, слишком велика была сила воды, несущейся по дну каньона.

Она не успела как следует испугаться, не осталось на это времени. Все внимание поглощало управление лодкой. Вспомнила, что некоторые охотники пользовались этим путем, когда очень спешили. Внизу русло потока постепенно распрямлялось. Вода замедляла свое движение, стены ущелья становились не такими крутыми. Если ей удастся удержаться на середине стремнины, не разбить лодку на первых, самых опасных метрах, все еще может обойтись… Она старалась не думать о том, что Белый каньон кончался далеко внизу, в самом центре Синего леса…

Оставшись один, Ротанов определился по солнцу. Возвращаться к кораблю было бессмысленно — там наверняка засада. Теперь у него оставалась только одна дорога, та, которую указал Филин. Сорок километров, конечно, многовато, к тому же скоро наступит ночь, а он ничего не знает об этом лесе… Жаль, у него нет никакого оружия. С ним в чужом лесу чувствуешь себя уверенней. По данным автоматических разведчиков, обследовавших планету задолго до первых поселенцев, здесь не было крупных животных. Но Ротанов не привык полностью доверять отчетам, к тому же таким старым. Чужой лес всегда таит в себе немало опасных неожиданностей.

Вот и здесь с первых шагов начались неприятности, трава подлеска не желала сгибаться под его весом, предпочитала впиваться в подошву. Он представил, каково по такой травке пробежаться босиком. Подлесок почти весь состоял из знакомых «войлочных» кустов, словно связанных из стальной проволоки. Сами же деревья по своей конструкции напоминали земные пальмы. Короткий чешуйчатый ствол и огромные листья, уходящие далеко вверх. Он задрал голову и долго рассматривал эти листья, похожие на крылья летучих мышей, пронизанные фиолетовыми жилками, с полупрозрачной перепонкой. Солнечный свет, просочившись через них, приобретал неестественный фиолетовый оттенок, и, наверно, от этого все вокруг казалось немного ненастоящим, как декорация в театре. Ротанов пожалел, что он выступал не в роли зрителя, потому что хорошо знал, какие «актеры» время от времени появляются на такой сцене.

Проще всего было двигаться сквозь заросли вдоль реки, у берега они всегда реже. Отыскать реку нетрудно при таком обилии влаги. Нужно только определить общий рельеф местности, найти водораздел. Растительность ограничивала обзор. Тогда Ротанов выбрал дерево покрупнее. На чешуйчатый ствол взобраться нетрудно. Интересно, выдержат ли его листья?. Он накинул на толстый водянистый черешок пояс и повис на нем всей тяжестью. Лист даже не наклонился. Ну что же, можно попробовать… Хотя чужие деревья иногда выкидывают фокусы, но если соблюдать осторожность… Дерево казалось вполне миролюбивым. Он поставил ногу на толстую чешуйку ствола, как на ступеньку, и осторожно подтянулся, готовый прыгнуть в сторону. Ничего не случилось. Еще шаг вверх, и новая остановка — все шло благополучно. Минут через пять он добрался до нижнего яруса листьев и только тогда почувствовал запах. Пахло чем-то сладковатым, противным, но запах был несильным. С минуту Ротанов раздумывал, потом полез дальше. Оставалось совсем немного подняться, метра два, и он сможет осмотреться. Запах шеи какой-то въедливый, приторный и все время едва заметно менялся. Ротанов не мог с точностью сказать, чем именно пахло, но пахло чем-то определенно знакомым. Может быть, падалью или порохом, а может быть, кровью… У него слегка закружилась голова. Кажется, пора спускаться, но он уже достиг цели, последнее движение — и в широкой развилке между листьями справа блеснула река, совсем близко. Он засек направление и, стараясь не дышать носом, начал спускаться. Проклятое дерево… Запах проникал сквозь стиснутые зубы, просачивался во все поры его тела. Он видел толстые, как нарывы, узлы на листьях, полные желтоватого сока. Запах шел именно от них. Теперь пахло железом. Ржавым железом. Краской. Металлом и порохом. Запахи шли волной друг за другом в строгом порядке, выстраивались в определенную картину. Словно дерево что-то хотело сказать… Чушь… Просто кружится голова, и нужно скорее вниз на землю, осталось совсем немного, метров шесть, но он уже видел: стальная громада тяжело присела на лапах гусениц, распялив свою широкую глотку в синее безоблачное небо. Густо смазанное, ухоженное металлическое чудовище, до отказа набитое кровью и смертью… Около него застыли маленькие человеческие фигурки, они неподвижны, как и вся картина.

Порыв ветра, и стальная громада заколыхалась, разлетелась клочьями… Он висел на одной руке, пальцы закостенели, голова гудела. Рванувшись, преодолел последние метры, спрыгнул и отбежал в сторону. Ноги плохо слушались, голова кружилась, и к горлу подступала тошнота. Несколько минут приходил в себя. Картина была слишком четкой, слишком реальной… Картина, нарисованная запахом? Дерево — художник? Или фотограф? Скорее всего последнее… Для того чтобы изобразить эту неуклюжую штуку, ее надо было увидеть. Старинная реактивная пушка… Вот, значит, что там такое рявкало, над городом… Да у них здесь настоящие боевые действия, с применением тяжелой техники… Постой, не могло же дерево видеть, у него нет глаз, или могло? Передача видеоинформации с помощью запахов? Для этого нужен сложный приемник, очень сложный… Такой, например, как человеческий мозг, только тогда это дерево имело смысл, и вряд ли оно возникло в результате простой эволюции… Эволюция никогда не создает ничего бесполезного. Все здесь было сложным, слишком сложным, стоило чуть-чуть глубже проникнуть сквозь то, что лежало на поверхности, с виду совсем простое…

Всего через сорок метров он наткнулся на ржавый искореженный остов реактивной пушки. Судя по толстому слою ржавчины, она стояла здесь не один год, и если бы не картина, увиденная с дерева, он не смог бы даже определить тип этого устройства. Кто-то с ожесточением искромсал ее металлическое тело, разбросал во все стороны листы обшивки, расплавил и согнул направляющие полозья. Но, разглядывая эти ржавые металлические останки, он все еще видел ухоженное металлическое жерло, направленное круто вверх… Похоже, эта планета обладала незаурядной памятью… Кто их поставил, эти деревья, зачем? Он еще раз обошел место давнего боя. Время и влага уничтожили все следы… Лет через десять и этот остов превратится в желтый порошок, его развеет ветер, а дерево будет помнить, хранить в своих пахучих недрах некогда полученную информацию… Для кого?

Он пошел дальше. Теперь до берега оставалось совсем немного.

Огромный золотистый жук жужжал слишком громко. И все время назойливо вертелся почти рядом. Анна пыталась отогнать его камнями, но он не обращал на ее усилия ни малейшего внимания, тупо кружась вокруг ведомой ему одному чересчур близкой от нее цели… Прошло не больше пяти минут, как она выбралась из потока. Ее унесло далеко. Слишком далеко… Она промокла до нитки, и теперь от пронизывающего холодного ветра ее всю колотил озноб. Она стояла у самого берега, рискуя снова свалиться в стремнину и не смея сделать лишнего шага, потому что вплотную к берегу громоздились гигантские, усаженные фиолетовыми листьями деревья… Синий лес… Даже самые опытные охотники не смели нарушать его покой в это время. Нет человеку отсюда возврата. Никто не возвращался из леса ночью, накануне сезона туманов… Значит, не вернется и она. До заката оставалось не больше двух часов…

Она оглянулась. Нос лодки плотно заклинило в расселине. Весло сломалось. Да и сама лодка треснула от последнего удара. Там должна быть сумка… Нужно разжечь костер, обсушиться и хоть немного согреться.

Пропитанные смолистым соком ветви занялись ровным коптящим пламенем. Охотники говорили, что особенно опасен в лесу огонь, но она совершенно закостенела от холода… Теперь жаркое пламя высушит ее одежду… Она чувствовала, как живительное тепло постепенно обволакивает ее, и продолжала подбрасывать сучья. В сумке, кроме сухих лепешек и зажигалки, лежали три ребристых стальных цилиндра. Тяжелые и вполне надежные с виду… Протонные гранаты, ее последняя защита. Она подумала, что держится в общем неплохо, почти спокойно готовится к неизбежному и сразу поняла, отчего это. Она просто не верила, что мир для нее может исчезнуть навсегда, не верила, что последний раз видит сегодня закат солнца. Лес притаился совсем рядом, молчаливый и равнодушный, даже жук улетел, отпугнутый дымом костра. Эти деревья стоят здесь, наверно, не меньше тысячи лет. Они появились задолго до того, как люди прилетели на планету, и будут стоять так же, когда нас не станет. Незваные гости, пришельцы — вот кто мы такие для этого леса. Он ждет своего часа, и теперь уже скоро… Скоро здесь не останется людей, и все вернется на изначальный круг. Почти сразу же ей вспомнились леса далекой Земли. Она видела их только в кино. «Конечно, это только красивая выдумка, про земные леса… Там можно развести костер и сидеть у него ночь напролет, никого не надо бояться…» Она сильнее стиснула в руках свою последнюю защиту — сумку с гранатами — и подбросила в огонь новые ветки. Пламя костра порождало иллюзию безопасности, дальше отодвигало круг постепенно сгущавшейся темноты.

Красноватое зарево, видное за много километров на открытом берегу реки, встало над лесом как вызов. Может быть, лес удивился впервые за тысячу лет наивной дерзости человека? Или леса не способны удивляться ни на одной планете? Во всяком случае, что-то шевельнулось в его глубине, что-то вязкое и бесформенное, похожее на липкий клубок тумана дернулось и опало, запутавшись в цепких руках кустов, рванулось раз, другой и снова бессильно опустилось на колючую подушку травы, растеклось по ней, мелкими ручейками просочилось вниз до самой земли и медленно неотвратимо поползло туда, где горел огонь.

Второй час Ротанов шел вдоль берега. Иногда заросли непроходимой стеной подступали к самой воде, и тогда ему приходилось делать далекие обходы, но в общем двигаться вдоль реки стало легче. Река постоянно петляла. Какое-то время она сохраняла общее направление на юг, потом резко свернула в сторону. Ротанов по-прежнему шел вдоль берега, надеясь, что река вновь изменит направление. Но этого не случилось, и он уже совсем было собрался покинуть реку, когда заметил на листьях дальних деревьев красноватые блики, похожие на отблески костра… Он прошел еще немного, осторожно раздвинул колючие кусты и увидел сидящую у огня девушку. «Почти идиллия. Такой мирный, земной пейзаж. Не меня ли она тут поджидает?» После встречи в городе он уже ничему не удивлялся. Если она ждет его, то прятаться тем более глупо… Ротанов медленно вышел на открытое место. Она сразу же вскочила и прижала к груди маленький черный шарик.

— Не подходите!

Он остановился. Смотрел на ее побелевшие пальцы, стиснувшие черный цилиндр.

— У вас тут так принято? Всех встречать оружием? Отпустите чеку! — почти зло крикнул Ротанов, и она послушалась. Может быть, на нее подействовала усталость и злость в его голосе. Он даже не пытался выяснить, какого дьявола она тут делает одна у этого костра, посреди замершего перед закатом леса. Ему начинали надоедать все эти штучки, все эти девицы, похожие на роботов, с человеческой кожей, под которой не было плоти…

Он прошел прямо к костру, присел на корточки и протянул к огню озябшие руки. По крайней мере, огонь настоящий, без подделки. Краем глаза он заметил, что она попятилась при его приближении, и рука ее вновь напряглась, потянулась к цилиндру.

— Не делайте глупостей. Вас же не за тем сюда послали, чтобы устраивать взрывы.

Наконец он оторвал взгляд от огня и посмотрел ей прямо в лицо. Его просто обдало волной ужаса, который исходил от ее побелевших губ и расширенных застывших глаз. Те, кого он встречал в городе, не проявляли подобных эмоций, разве что Филин… Вдруг его взяло сомнение.

— До сих пор меня еще никто здесь не боялся…

— Ну чего вы ждете?! — вдруг крикнула она. — Только у вас ничего не выйдет! Это протонная граната, и я выдерну чеку прежде…

— У вас тут все посходили с ума. Давно. Сумасшедший дом, а не планета. Что у вас с ногой? — Его вопрос слегка сбил ее с толку, он именно этого и добивался. Прежде всего нужно было разрядить обстановку, от страха она и в самом деле в любую секунду могла сорвать чеку.

— Это… Это неважно, царапина, какое это имеет…

— Имеет. Кровь? Ну конечно… Мне надо было сразу догадаться, чего вы так боитесь. Вот смотрите.

Он встал и показал ей руку, которой только что раздвигал кусты. На коже отчетливо проступали следы свежих царапин. Ее глаза потемнели, безвольно опустились и разжались руки. Граната выпала и покатилась по песку.

— Но этого не может быть… Я всех знаю, всех наших, их не так уж много…

— Меня вы не знаете потому, что я прилетел совсем недавно.

— Прилетели?! Откуда?

Он услышал, что ее голос прерывается от волнения, от желания поверить в чудо. Сейчас только чудо и могло ее спасти.

И тогда, усмехнувшись, он просвистел мотив старой песенки о зеленой планете, которая была когда-то своеобразным гимном тех, кто улетел завоевывать новые звезды. Она резко отрицательно замотала головой, и он заметил, как у нее на глазах проступили слезы.

— Не надо! Этого не может быть! Не может!

— Ну вот наконец-то меня встретили как надо. Девушки всегда плачут, когда прилетает корабль с Земли, только они плачут от радости…

И вдруг она ему поверила, поверила потому, что, лишенные всего, забитые, загнанные, все еще не сложившие оружия, но почти потерявшие надежду, они мечтали об этом корабле, ждали его, искали вечерами маленькую огненную точку, прокладывающую среди звезд свой собственный маршрут… И сейчас наступила реакция. Анна почувствовала, как слезы хлынули из глаз неудержимым потоком.

— Ну, ну, полно… Расскажите лучше, как вы здесь очутились.

— Я сейчас, подождите… — Она всхлипнула еще раза два отвернулась, вытерла лицо. И вдруг резко без всякого перехода спросила: — Постойте! А где ваш корабль, почему вы один?

— Корабль? Корабль далеко. Его захватили те, из города. Я прилетел один.

— А оружие, скафандр? Впрочем, скафандр не поможет… Вы же ничего не знаете! — В голосе ее звучала тревога, невольно передавшаяся Ротанову. Теперь она была по-деловому сосредоточена, готова встретить опасность лицом к лицу, как умели они все, дети этого жестокого мира.

— Потушите костер, скорее… Возьмите гранату, ту, на песке. Вы знаете, как с ней обращаться?

— Может, вы сначала объясните, в чем дело?

— Потом. В сумке есть карта, как я сразу не догадалась… Ведь третий пост совсем близко, километров десять. Туда еще можно добраться. Самое трудное — переправиться: нужен плот, потому что от моей лодки почти ничего не осталось.

— Объясните наконец, что вы задумали, зачем нам плот?

— Наша база далеко, там, в горах. — Она махнула рукой в сторону далеких вершин, уже скрытых синевой сумерек. — Меня унесло потоком. Но здесь поблизости есть временная база охотников, мы зовем ее третьим постом, да не стойте же! Ищите дерево для плота!

Древесина была легкой, как пробка, оказалось достаточно всего двух бревен. Прежде чем оттолкнуть плот, она внимательно осмотрелась.

— Приготовьте гранату, но кидайте, только если я скажу. Если что-нибудь случится, вот здесь в сумке карта и компас, азимут я отметила. Через десять километров вы увидите отдельно стоящую скалу, в ней пещера охотников. Будьте осторожны при подходе к пещере. Ночью они стреляют во все, что движется. Вы должны дойти, слышите? Должны!

— Успокойтесь. Мы вместе дойдем.

Он почувствовал, как ее горячая шершавая ладонь сжала ему руку и тут же отпустила.

— Ну а теперь вперед. И молчите! Мне нужно слышать малейший шорох. Иногда их выдает шум…

Она резко оттолкнулась шестом, и течение сразу же подхватило плот. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и заря почти сразу поблекла. Чуть слышно журчала вода под ногами. Ротанов молчал и думал о том, как много мужества нужно людям на этой планете, для того чтобы остаться людьми…

Плот словно растворился в сумерках. Берегов не было видно, река текла бесшумно и плавно, казалось, они никуда не движутся. Плот продирался сквозь плотную серую вату, в которую превратилось окружающее пространство. Но вот резкий толчок едва не сбросил их в воду, и сразу же Ротанов увидел противоположный берег в двух шагах от себя. Девушка спрыгнула и ждала его, повернувшись лицом к реке. Сзади послышалось резкое шипение, словно кто-то стравливал пар под высоким давлением. Ротанов резко повернулся, но ничего не увидел, кроме плывущего над рекой плотного тумана. Но, наверно, все-таки там что-то было, потому что Анна широко размахнулась и бросила в реку гранату. Ослепительный синий протуберанец взметнулся вверх, и стало светло как днем. Но и тогда Ротанов ничего не увидел. Он все еще стоял на плоту. В разные стороны летели разорванные взрывом клочья тумана, клубился пар, и это было все. Горячая волна воздуха толкнула его в грудь. Толчок был гораздо слабее, чем он ожидал после такого взрыва.

— Да прыгайте же наконец! — крикнула Анна, и он почти сразу очутился на берегу рядом с ней.

— По-моему, ничего не было. Зря израсходовали гранату.

— Скорее. Теперь они нас догонят.

Минут тридцать они молча с ожесточением продирались через колючие заросли. Ротанов чувствовал, что задыхается. Все его силы уходили только на то, чтобы не отстать от нее, а ведь он шел вторым… Он уже хотел попросить ее идти потише, наплевав на мужское, самолюбие, но, к счастью, заросли расступились, выпустив их на небольшую поляну.

Анна обернулась, и в эту секунду он перестал ее видеть, потому что глаза закрыла мутная завеса. Впечатление было такое, словно ему на голову опрокинули ведро с молоком. Он услышал, как вскрикнула девушка, рванулся к ней, но не смог двинуться с места. Руки и ноги слушались, но каждое движение стоило огромных усилий, словно на него надели плотный мешок из резины. Он не знал, удалось ли ему продвинуться хоть на метр, потому что больше ничего не слышал и не видел. Потом в ушах раздались ритмичные глухие удары, словно включили метроном, сдавило виски. Но пока он еще контролировал все свои движения, а в ушах просто стучала от напряжения кровь.

Он вновь изо всех сил рванулся, стараясь вырваться из этой непонятной вязкой массы, облепившей все его тело. Ее плотность и давление все время менялись. Она вся пульсировала и то поддавалась его усилиям, то будто застывала в сплошной монолит, и тогда он не мог шевельнуться. Он не знал, сколько времени это продолжалось — минуту или час. Но после очередной попытки освободиться заметил, что пелена вокруг глаз редеет, и почти сразу увидел звездное небо. Что-то беловатое, похожее на клубы пара стекало с его плеч на землю, растекалось по ней плотным слоем метровой высоты и уползало прочь. Анны нигде не было видно. Он вспомнил про гранату, которую она ему дала. Последние хвосты белесой дряни уползали с поляны в заросли кустов. Он метнул им вслед гранату. На несколько секунд стало светло.

Девушка лежала посреди поляны, неловко подогнув руку. Пульс прослушивался очень слабо, а лицо в отблесках догорающих кустов показалось ему смертельно бледным. Ротанов беспомощно шарил по карманам, заранее зная, что аптечки с ним нет. Он подхватил ее на руки, почти автоматически отметил по звездам нужное направление и пошел вперед.

6

Из города Филин выбрался подозрительно легко, и это его не радовало, потому что после такой упорной уличной схватки так просто его не могли выпустить, и, значит, что-то готовилось. До сих пор синглиты не решались преследовать их дальше окраины. Они были мастерами по части неожиданностей и сюрпризов.

Взять хоть историю с пилотом, как ловко они организовали засаду… Даже он со всем своим опытом не заметил сразу, и они сумели отрезать пилота и почти наверняка захватили. Теперь придется его выручать. Будь это пораньше, задача не была бы такой трудной. Летом подавляющий перевес в уличных схватках сохранялся за ними. Другое дело сейчас, накануне сезона туманов, когда ночью из пещер носа не высунешь. Он не стал долго над этим раздумывать, потому что практические задачи привык решать по ходу дела, действием, а не сложными рассуждениями. Знал, что, как только доберется до своих и вернется в город с отрядом, пилота они выручат.

Рыжеватая пыль под ногами сменилась россыпью гладких полупрозрачных камней. В вечерних лучах солнца они были красивы. Бесчисленные цветные зайчики прыгали по полированной поверхности словно подсвеченных изнутри камней. Он терпеть не мог этого места, скользкие камни разъезжались при каждом шаге, и нужна была недюжинная ловкость, чтобы пройти здесь.

Теперь уже скоро должен был показаться четвертый пост. Россыпь кончилась, он стал продираться сквозь кустарники, окружавшие уже самый пост. Такие посты опоясывали весь город радиусом в десять километров и служили опорной базой для дневных операций. На ночь людей там не оставалось. Четвертый пост поставили совсем недавно, за два дня до его последней вылазки в город. Им еще не пользовались, а Филин всегда предпочитал выбирать для возвращения такие вот резервные, наверняка неизвестные синглитам посты.

Долгие годы войны научили его осторожности.

Пост представлял собой маленькую бревенчатую хижину в глубине леса. Там должны были дежурить три человека. Вселен не помнил. Только старшего назначал сам, и это был Гэй, молодой парень, которому Филин втайне симпатизировал, хотя и не подавал вида, так как считал всякие сантименты между мужчинами не только излишними, но и вредными для бойца. Хижина показалась среди зарослей, и он предвкушал уже вкусный обед, короткий отдых и откровенную радость Гэя, которую так и не научил его скрывать.

Однако пора часовому обратить на него внимание. Филин нарочно шел, шумно ломая ветки, чтобы часовой заметил его издали. Пятьдесят метров, сорок… Фил остановился. Что-то не так. Цепким внимательным взглядом он окинул пространство вокруг хижины, отметил про себя полную неподвижность окрестных зарослей, приоткрытую дверь, консервные банки, валявшиеся около самого порога. Гэй никогда не оставил бы здесь банок. Никто из них не оставил бы… Слишком они заметны. Филин медленно и бесшумно опустился в траву, растворился в ней, исчез. Теперь его нельзя было заметить даже в метре от того места, где он лежал. Сине-зеленая пятнистая куртка, такая нелепая в городе, здесь совершенно сливалась с окружающей растительностью.

Прошел час. Казалось, ни в хижине, ни в ее окрестностях нет ни одного живого существа, но Филин уже знал, что это не так. Золотистый навозник, жук величиной с добрую курицу, никак не хотел улетать от кустов, в трех метрах правее хижины. Он то и дело садился на эти кусты, взлетал, описывал короткие круги и садился снова. Там было для него что-то привлекательное. И нетрудно было представить себе, что это такое… Сжав кулаки так, что побелели кисти рук, Филин медленно пополз среди зарослей. Он оставил хижину далеко в стороне и подполз к месту, где сидел жук, с противоположной стороны. Гэй лежал в траве ничком, прикрыв голову руками. Как всегда, на теле не было ни малейшей ранки. Полный упадок сил, потом шок. Они выкачали из него все, что недавно было Гэем, осталась только эта непонадобившаяся оболочка… Какое-то время жизнь еще теплилась в ней. Сейчас тело было уже мертво, а сам Гэй умер гораздо раньше…

Горечь и боль заставили его забыть об осторожности. Он дважды выстрелил в навозника из теплового излучателя. Яркие вспышки были заметны с большого расстояния, но ему стало все равно. Взяв на руки тело юноши, он вошел в хижину. Никого. Повсюду валялись разбросанные вещи, переломанная мебель. Он беспомощно огляделся — Гэя некуда было положить. От стола ничего не осталось. В конце концов он положил его прямо на пол и долго стоял рядом. Рано или поздно он сам будет лежать точно так же, и хорошо, если кто-то из товарищей сможет с ним проститься. Они редко находили тела погибших в этой борьбе, конца которой не видно.

Постепенно Филин стал выбираться из своей непролазной горечи, потому что мысли непроизвольно все время цеплялись за что-то важное, за что-то такое, о чем он не имел права забывать… Пост, ну, конечно, пост. О нем никто не знал, почти никто. Случайно наткнулись? Нет. Это исключено. Для того чтобы захватить пост врасплох, надо знать, где его искать, нужны точные сведения о том, когда именно бывают здесь люди, потому что делать засаду в самом посту бесполезно и опасно. Там оставались мины, ловушки, приборы обнаружения, и они это знали… Кроме всего прочего, для того чтобы захватить людей живыми, а они всегда стремились только к этому, потому что убитые в схватке теряли для этих проклятых пауков всякую ценность. Так вот, для того чтобы захватить их живыми, нужно было знать точные места, в которых выставляются наряды. А об этом, кроме него и тех, кто стоял в этих самых нарядах, знали еще только два человека…

За последнее время все чаще стали погибать их передовые посты. Слишком часто появлялись засады и ловушки именно там, где должны были пройти люди. Слишком часто. Об этом он подумает потом. Когда похоронит Гэя и догонит тех, кто побывал здесь сутки назад. Вряд ли они ушли далеко. Для такой операции им нужно было тащить с собой много барахла. Ему придется действовать вдвойне осторожней, база должна получить известия о пилоте во что бы то ни стало. Он знал, что не имеет права рисковать, и ничего не мог с собой поделать, не будет ему покоя, пока те, кто убил Гэя, ходят по этому лесу.

Трижды он обошел хижину и нашел след. Они не особенно прятались. Кажется, они совсем перестали бояться. Значит, знали, что сюда в ближайшую неделю никто не придет. Он и сам выбрал этот пост в последний момент перед возвращением. Проложенная в кустах тропинка уходила к югу, но ему ничего не стоило находить след даже потом, когда тропинка исчезла.

Он нагнал отряд синглитов незадолго до заката. Времени оставалось в обрез. Двенадцать сгорбленных фигур с тяжелыми заплечными мешками пробирались через заросли. Их было слышно метров за двести. Те, что шли впереди, несли тяжелое реактивное ружье и куб электронного искателя. Нужно было кончить все сразу, одним ударом, потому что, если они уцелеют до темноты, ему несдобровать. Он достал излучатель, опустил предохранитель до отметки максимальной мощности и ударил по ним сзади расширенным до предела лучом. Но он немного опоздал. Тот, что шел впереди с искателем, уже издал предостерегающий крик. И прежде чем он успел опустить излучатель на нужный угол, шестеро или семеро из них лежали в траве. Он срезал четверых, но тех, кто лежал на земле, луч не достал — мешали мокрые плотные кусты. Он ничего не мог сделать. Пришлось отступить. И теперь они сами оказались у него за спиной. В искателе наверняка была кассета с образцом его запаха. Они знали, кто на них напал, и могли следить за всеми его маневрами. Ситуация сразу стала для него чрезвычайно опасной. Теперь это походило на поединок зрячих со слепым. Они могли контролировать каждый его шаг на расстоянии не менее ста метров, он же в быстро сгущавшихся сумерках терял последние возможности ориентироваться и вынужден был прекратить преследование, свернуть к базе, времени уже не оставалось, вот-вот должны были появиться люссы…

Он нырнул в узкую ложбинку, переходившую в глубокий овраг, и побежал по его дну, стараясь оторваться от преследователей. Но овраг вскоре кончился, и, прежде чем подняться на его верх, он замер прислушиваясь. Справа от него, на краю склона, слышался какой-то шорох. Значит, они догадались, опередили, и он проиграл еще одно очко в этом поединке, может быть, последнее… Теперь ему придется подниматься под их выстрелами, и, если он промедлит еще хотя бы секунду, они его накроют прямо здесь. Он рванулся вверх по левому склону. «Только бы успеть выбраться из этого проклятого оврага, прежде чем они начнут стрелять!» Но он не успел. Первый выстрел настиг его метрах в трех от края. Снаряд реактивного ружья ударил чуть ниже, и волной его подбросило почти до самого верха. К счастью, он не потерял сознание от этого удара. Одним прыжком он выбрался из оврага и сразу упал.

Оставляя за собой длинный шлейф дыма, над головой с воем пронесся снаряд и ударил в деревья где-то в стороне. Теперь его не достать. Теперь им самим придется сначала перебраться через овраг, и они, конечно, не такие дураки, чтобы лезть напролом под его выстрелы. Значит, пойдут в обход.

Он прикинул, что минут пять у него есть в запасе, и расстегнул куртку. Вся правая сторона предплечья превратилась в багровый синяк. Боль от последнего удара только сейчас навалилась на него со всей силой. Он пошарил в своей видавшей виды котомке, достал с самого дна тряпичный узелок с корнем красаны, смешал сухой порошок с горстью воды из фляги и тщательно растер ушибленное место. Боль стала отступать. Красана действовала почти мгновенно, без нее не выходил в путь ни один охотник.

Теперь нужно было что-то придумать, найти какой-то выход за те немногие оставшиеся у него минуты. Если он этого не сделает, если и дальше будет действовать вслепую, с ним очень скоро покончат, не они, так люссы… Времени у него нет, в этом все дело. Поздно он ввязался в драку, перед самым закатом… И еще этот искатель с его запахом… Он не ускользнет от них, не сумеет затаиться, спрятаться, придется принимать последний бой. Не зря он ждал какой-нибудь пакости, когда так легко ушел из города. У них была кассета, и откуда-то они узнали о его намерениях. Разгромленный пост был хорошей приманкой. Похоже, он попался на этот раз. Не помог весь его опыт.

Он осторожно приподнялся, осмотрелся, стараясь угадать, с какой стороны они подойдут. Боли не было, но зато он чувствовал слабость. В ушах звенело и подступала тошнота, контузия не прошла даром. Наверно, из-за этого звона он не услышал шума за своей спиной. И когда из кустов на него бросился первый из них, было уже поздно. Его-то он отшвырнул, сбросил с себя, но они все были здесь, подошли раньше, чем он ждал, и теперь на него смотрели со всех сторон ощерившиеся, короткие стволы лучеметов.

Терять было нечего. Единственно, что ему осталось, спровоцировать их на стрельбу, чтобы его не взяли живым, как Гэя. Он прыгнул в сторону, упал и покатился в кусты, каждую секунду ожидая жгущего последнего удара лучемета. Но они не стали стрелять, его расчет не оправдался. На него набросили веревочную сеть и затянули концы. «Все у них предусмотрено. Выходят как на зверей». Он рванулся пару раз, увидел перед лицом терсиловое волокно сети, которое не поддавалось даже автогену, расслабился и закрыл глаза: «Ну все. Недалеко я от тебя ушел, Гэй. Вот и мой черед настал».

Каждый вечер из лесу выплывали густые облака тумана. Наступало их время пока только ночью. Позже, когда повысится влажность воздуха, понизится температура и наступит непрерывная шестимесячная зимняя ночь, они станут безраздельными хозяевами планеты. А сейчас, пока сезон туманов полностью не вступил в свои права, им хватало и ночи.

Слоистые полотнища то расползались по земле, то сливались друг с другом. Издали они напоминали огромную голодную амебу, протянувшую во все стороны щупальца своих ложноножек. Знакомый запах давно не давал ей покоя. Он был где-то здесь, совсем близко. Из каждой щели одиноко стоявшей на опушке леса скалы сочился запах людей. Амеба окутала своим телом всю скалу снизу доверху. Она искала малейшую щель и в конце концов нашла ее. Входная дверь закрывалась недостаточно плотно. Но люди приняли здесь дополнительные меры предосторожности. В коридоре нежное парообразное тело наткнулось на безжалостный поток нейтронов, мгновенно уничтоживший миллиарды живых частиц, проникших в пещеру. Амеба дернулась от нестерпимой боли, на несколько секунд ее тело потеряло устойчивость, расползлось на отдельные, разбегавшиеся в разные стороны клочья, но вот словно неслышный приказ одновременно остановил их движение. Медленно, точно нехотя, клочья поползли обратно, влились в основную массу тумана, окружавшего скалу. Часа три туман оставался совершенно неподвижным, и теперь уже ничем не напоминал живое существо. Необычным было лишь само расположение плотного сгустка, равномерным слоем покрывшего всю скалу от подножия до вершины. Внутри скалы в небольшой пещере на двух десятках квадратных метров пространства, отвоеванных у каменной тверди, спало вповалку человек двадцать.

Двое дежурных, сидевших за столом у входа напротив распределительного щита генератора нейтронов, сразу же заметили скачок мощности, но не увидели в этом ничего необычного. Нападение повторялось каждую ночь. Проникнуть в скалу снаружи, пока работал генератор, было невозможно. Обязанность дежурных как раз и состояла в том, чтобы следить за его бесперебойной работой. Они хорошо знали, что после неудачной попытки прорваться противник будет ждать до утра. Раньше, когда у них была лишняя энергия, люди могли позволить себе ответную атаку. Сейчас они вынуждены ждать наступления утра, когда солнце загонит люссов обратно в их норы.

Оба дежурных обменялись взглядом и поудобнее устроились у своих пультов. Ночь едва наступила, до рассвета не меньше шестнадцати часов, а эта липкая мразь, что растеклась сейчас по поверхности скалы, будет ждать всю ночь, и все последующие, ждать бесконечно долго и терпеливо, раз за разом повторяя свои бесполезные на первый взгляд попытки, но это только на первый взгляд, потому что рано или поздно что-нибудь да случится… Откажет какой-нибудь блок генератора, замешкается дежурный, не хватит энергии в накопителях…

— Может, разбудить инженера? Длительная атака сегодня, хорошо бы врезать этой гадине…

— Он все равно не позволит.

— Зачем вообще он приехал?

— А кто его знает… Он мне не докладывает, но только я слышал, будем возвращаться на основную базу.

— Что-то рано в этом году, синглиты перекроют дороги.

— Что ему синглиты, у него свои планы… Ему ни своих, ни чужих не жалко.

— Да… Совсем ожесточился человек. Филина бы дождаться, он нас в обиду не даст.

Сигнальная лампа на щите ярко вспыхнула и не желала гаснуть. Это означало, что генератор непрерывно забирает из накопителей всю мощность, превращая ее в жесткое излучение. Обычно хватало секундного укола излучения, но на этот раз, не успев погаснуть, лампа вспыхнула снова. Сомнений не оставалось: снаружи происходило что-то из ряда вон выходящее. Оба, не сговариваясь, вскочили со своих мест, включили сирену и бросились к выходу.

Узкий проход сворачивал почти под прямым углом, за поворотом в темное жерло пещеры по направлению к выходу смотрели раструбы резервных излучателей. Стены пещеры еще не остыли от теплового удара и светились в темноте вишневым светом. Узкое ответвление от основного хода заканчивалось небольшой кабиной. Здесь располагалась аппаратура наружного наблюдения. Ее специально вынесли подальше. Провода локаторных антенн и трубы перископов ослабляли естественную защиту скалы, здесь опасность прорыва была особенно велика, и потому сразу же за поворотом располагался третий, резервный, ярус излучателей, который в случае прорыва включится автоматически и отрежет им обратный путь. Но сейчас они не думали об этом. Оба бросились к приборам.

На экранах локаторов плясали одни помехи. Это означало, что люсс полностью экранировал своим телом антенну. На самой вершине скалы были установлены оптический перископ, прожектор и дополнительный излучатель. Им пришлось воспользоваться всей этой аппаратурой, и только через минуту, когда пространство вокруг перископа очистилось, стали видны контуры окружающих предметов. Они не успели включить прожектор, надобность в нем неожиданно отпала: ослепительная вспышка у самого подножия скалы вспорола ночь. Пламяподнялось вверх широким голубым протуберанцем, и в его расширяющемся свете их глазам предстала невиданная доселе картина.

Из ночного леса выходил человек… Он шел медленно, сгибаясь под тяжестью второго, которого нес на руках. В первую минуту они приняли его за синглита. Но синглиты не ходят ночью. Впрочем, и люди тоже…

Атака возникла сама собой, стихийно. Никто не ждал команды. Люди словно вознаграждали себя за долгие ночи бездействия.

От входа до самого подножия скалы пролегла огненная река, выжженная в тумане тепловыми излучателями. В эту ночь не жалели энергии.

Тропинка, ведущая к пещере по уступу скалы, так раскалилась, что ее пришлось охлаждать водой. От входа до самого низа протянули энергетическую арочную защиту.

Минут через пятнадцать после взрыва последней гранаты Ротанов увидел вокруг себя смутные, в облаках пара силуэты людей. Со всех сторон к нему протянулись руки, помогая преодолеть последние метры до защитного коридора.

7

Комната, куда его ввели, походила на рубку корабля. Небольшая каменная ниша, вырубленная в скале, была сплошь забита аппаратами контроля и наружного наблюдения. Здесь едва умещался крохотный рабочий стол. Человек, вставший ему навстречу, был одет в просторную кожаную куртку. Из-под нее выглядывала парусиновая рубаха очень грубой выделки, несомненно, местного производства. Усталому лицу придавали угрюмое выражение розовые пятна от недавних ожогов. Еще больше усиливали неприятное впечатление черные очки. Словно понимая это, он сразу их снял и протянул руку. Ротанов задержал его ладонь чуть больше, чем нужно. Приятно было почувствовать живое человеческое тепло этой руки. Теперь, когда очков не было, лицо инженера, казалось, осунулось еще больше. Вместо бровей виднелась запекшаяся корочка недавних шрамов, но воспаленные глаза смотрели зорко и холодно.

— Келер. Инженер и руководитель боевых групп.

Возникла пауза. Инженер, очевидно, ждал, что Ротанов представится по всей форме, и тот невольно усмехнулся. Он терпеть не мог официальных процедур и еще с Арктура усвоил, что их обилие особенно в начале знакомства с местными руководителями, как правило, ничего хорошего не обещает.

— Ротанов. Пилот корабля И-2.

— Мы получили сведения о вашей посадке. С вами был кто-нибудь еще?

— Нет.

Возникла новая пауза.

— В таком случае вы, очевидно, не только пилот?

— Если для вас это так важно, то я еще и инспектор Главного управления внеземных поселений.

— С этого нужно было начинать. Нельзя ли познакомиться с вашими официальными документами?

— Вот так сразу начнем с документов?

— Поймите меня правильно. Хотя, конечно… Вам это кажется странным. Эта планета преподносит нам слишком много дорогостоящих сюрпризов, здесь бывают и неприятные загадки. Короче говоря, я хотел бы знать, с кем говорю, прежде чем начать беседу.

— А знаете, я здесь новичок и у меня больше оснований опасаться неожиданных сюрпризов после всего, что я видел в городе. И тем не менее мне в голову не пришло подозревать в вашем лице подделку. По-моему, такую подделку, если заранее знать, в чем она состоит, не так уж трудно обнаружить. Так что давайте расставим все знаки препинания. Не нужно делать вид, что вы принимаете меня за кого-то другого, за синглита, например.

— Да, вы правы, но есть одно обстоятельство, которое заставляет быть меня осторожным.

— Можно узнать, что именно?

— Конечно. Дело в том, что еще ни один человек не мог ночью пройти через лес. Нас попросту загнали в щели. — Он обвел рукой тесное пространство рубки, словно приглашая Ротанова убедиться в своей правоте. — А вы свободно разгуливаете по лесу ночью, накануне сезона туманов. Исходя из нашего опыта, вас уже не может быть в живых. Вы меня понимаете?

— Кажется, понимаю… И что же, за все эти годы ни одного случая иммунитета? Никто не смог справиться с нападением этого… Кстати, как вы его называете?

В ответ на его первый вопрос инженер только отрицательно покачал головой.

— Эти существа, хотя мы еще не вполне уверены, что это живые существа, короче говоря, эти образования зовут у нас люссами. Но вы мне не ответили…

— Мне трудно ответить, потому что я сам не знаю, в чем тут дело. Нападение было, и оно оказалось неэффективным. Поскольку ни зубов, ни когтей не было…

— Зубы! Да если бы у них были зубы… Ну ладно. Давайте ваши документы.

Ротанов протянул ему небольшой пластиковый квадрат со сложной системой выдавленных на нем знаков. Инженер повертел его в руках и нахмурился.

— Это все?

— Ах, да, простите… Я забыл, сколько лет у вас не было связи с Землей. Это личная карточка, ее нужно вставить в ваш компьютер с идентификационной приставкой. Подделка абсолютно исключается.

Инженер криво усмехнулся.

— Действительно, так просто. Только у нас тут нет подходящего компьютера. Или вы его захватили с собой?

Ротанову не понравилась его ирония. Вообще весь разговор складывался неудачно, все время вертелся вокруг второстепенных деталей. Но он больше не мог действовать вслепую, пора было установить, что произошло на планете. Вообще ему надоели загадки, слишком их было много для одного дня.

— Есть и другая документация, — сухо проговорил он, протягивая инженеру листок элана со светящимися старинными буквами и печатью Всемирного совета. — Специально для таких вот случаев.

Инженер долго изучал бумагу, и Ротанов терпеливо ждал. Наконец отложил бумагу в сторону и смотрел теперь задумчиво, как бы сквозь Ротанова. Казалось, он вообще забыл о нем.

— Где же вы были раньше?

Этот вопрос он уже слышал сегодня от Филина и отвечать на него вторично не собирался. Вообще решил, что настала пора ему самому задать некоторые вопросы.

— Что произошло на планете?

Но инженер словно и не слышал его.

— За все эти годы… Две сотни лет… Ни одного корабля, ни одного сообщения, и вдруг к нам присылают инспектора… Вы не находите, что это странно?

— Нет, не нахожу. Как только это стало возможным, Земля сразу же выслала корабль. Хотя считалось, что колония погибла, что ее попросту не существует. И я попрошу вас наконец ответить на мои вопросы. Когда вы впервые столкнулись с люссами? Как все это началось и почему? Откуда появились синглиты и что они собой представляют?

— Слишком много вопросов и все непростые… Я попробую вам ответить, хотя и сомневаюсь, что вы правильно все поймете. Для того чтобы верно оценить или хотя бы иметь возможность объективно судить обо всем, нужно было здесь родиться, на этой планете. Но я все же попробую.

Он откинулся, усталым жестом протер свои темные очки и тут же отложил их в сторону. Было видно, что ему нелегко начать, и Ротанов терпеливо ждал, думая о том, что в своей первоначальной неприязни к чужаку все колонисты примерно одинаковы.

— Внешне все выглядит довольно просто. Лет пятьдесят назад… Нет, немного больше, шестьдесят или семьдесят — никто не устанавливал точной даты и никто не знает, когда это случилось впервые, стали исчезать люди. Планета считалась абсолютно безопасной, абсолютно надежной. То есть что значит считалась? Мы были просто уверены в этом, потому что на протяжении почти ста лет ничто не мешало свободному развитию колонии. Мы довольно подробно ознакомились за эти годы с флорой и фауной. Фауна здесь небогата, крупных животных на суше нет, только насекомые. О том, что существует еще один вид, мы тогда не подозревали. И немудрено. Если ночью в лесу появляется туман, вряд ли кому-нибудь придет в голову принимать его за живое опасное существо. — Он устало потянулся, достал очки, снова протер их и надел. Ротанов был ему за это признателен, потому что все время непроизвольно отводил взгляд, чтобы не видеть его изуродованного лица. — Так вот, примерно в это время, около шестидесяти лет назад, стали исчезать люди… Вначале все объясняли несчастными случаями, искали и не находили. Не так уж это часто случалось вначале…

— Подождите! Получается, вы тогда еще ни разу не встречались с синглитами?

— А вы не спешите. Дойдем и до синглитов. В то время их на планете просто не было. А те, кому пришлось встретиться с этой дрянью, уже ничего не могли рассказать. — Он неприятно усмехнулся и снова надолго замолчал. Темные стекла очков холодно мерцали, отражая свет неоновых трубок, кое-как закрепленных на потолке. Ротанов был уверен, что глаза, притаившиеся за этими очками, все еще продолжают недоверчиво ощупывать и оценивать его. «Кажется, он меня просто боится, — подумал Ротанов, — вот только не пойму, почему? Нападение люсса и мое спасение здесь наверняка ни при чем. Он сразу же поверил, что в этом смысле со мной все в порядке, иначе вообще не стал бы разговаривать…»

— Ну так вот. В конце концов, рано или поздно это должно было обнаружиться. Однажды люсс напал на группу людей, двое или трое видели все и уцелели. Так нам стало известно, что происходит. Люсс обволакивает человека, несколько минут тот дергается, словно задыхается, старается вырваться, потом падает. Кстати, вы не почувствовали удушья?

— Нет.

— Странно… Нападение длится недолго, пять минут, может быть, шесть. Потом люсс уходит, и остается недвижно лежащий человек. Кстати, мы далеко не сразу установили причину смерти. На теле после нападения нет никаких следов, вскрытие тоже ничего не дает. Никаких патологических изменений. Ну, об этом вас подробней проинформируют в научном отделе. Общее впечатление такое, словно полностью подавлена активность мозга. Отсутствует альфа-ритм. Сначала мы думали, что это следствие каких-то неизвестных повреждений, тончайших нарушений структуры в организме или, может быть, в самом мозгу, но потом было доказано, что человек умирает оттого, что у него погашен мозг.

— То есть как это «погашен»?

— Может быть, это не совсем, научное определение, но зато вполне точное. Полностью парализуется деятельность нейронов, разрываются все связи, исчезает энергетический потенциал мозга.

— Получается, что люсс ничего не берет от своей жертвы, а нападает, так сказать, для развлечения?

— Я этого не говорил. И вообще не спешите с выводами, пока я вам просто излагаю установленные факты. Люди стали осторожнее, выходили из города только вооруженными группами, надевали защитные скафандры, но все это оказалось неэффективно. К тому же активность люссов возрастала во много раз после каждого нападения. Особенно ночью. Днем они вообще малоподвижны. Зато ночью… Однажды город подвергся массированной ночной атаке. Можете представить себе, как это было. Люди метались по улицам, и их как бы обволакивал туман. Там были женщины, дети… Конечно, они выставляли дежурных, дозоры с лучеметами и энергетическую защиту… Но в то время еще не было найдено ни одного эффективного средства борьбы с люссами. Фактически город был уничтожен за одну ночь. Люсс способен менять свою форму, у него вообще нет постоянной формы, он может просочиться в любую щель… Немногие, оставшиеся в живых, бежали из города. К счастью, город расположен почти на экваторе, всего несколько километров отделяло его от дневной стороны. Инстинктивно люди бежали к солнцу, и это многих спасло. Люссы не стали выходить на дневную сторону, им вполне хватало ночной. Казалось, что все оставшиеся в живых спасены. Планета двигалась вокруг солнца очень медленно, и не представляло большого труда переходить вслед за солнцем с одной стороны экватора на другую. Были построены временные базы по обеим сторонам экватора. Когда люди смогли вернуться в город, прошло уже шесть месяцев, они даже не нашли останков своих близких.

Оборудование, инструменты, снаряжение и оружие — все было вывезено на базы. В городе никто не решился оставаться. Да и не хотел… Было решено строить укрепленные базы, зарываться в землю, в скалы… Вначале казалось, что опасность преувеличена, но после всего, что произошло… В общем, люди уже не могли жить в городе.

Какое-то время никто нас не трогал. Лет десять, пожалуй, прошло спокойно. Мы уже начали надеяться, что самое страшное позади. Постепенно забывался весь этот ужас. Начали рождаться новые дети, и вот тогда… — Было видно, что ему трудно продолжать разговор. Он словно старался что-то проглотить и никак не мог. Ротанов смотрел в сторону, делая вид, что ничего не замечает. Ему хотелось стиснуть руку этому много пережившему человеку, найти слова ободрения, но он понимал, что не имеет на это права. Он был для него всего лишь инспектором, чужаком, прилетевшим с Земли для того, чтобы холодно и спокойно оценить все их беды. Найти правых и виноватых. Инженер уже взял себя в руки.

— Да, так вот, именно тогда группа разведчиков обнаружила при дневной вылазке в город, что там кто-то есть. — Он снова замолчал и долго рассматривал рукоятку какого-то отключенного прибора.

— Это были синглиты?

Инженер кивнул.

— С этого, момента мы уже не знали покоя ни днем, ни ночью…

— Откуда они взялись?

Инженер пожал плечами.

— У научного отдела есть много теорий на этот счет. Они с вами охотно поделятся.

— Ну а вы сами что об этом думаете? Должен же быть у вас собственный вывод.

— Свои выводы я предпочитаю держать при себе. Готов поделиться только известными фактами, а что касается выводов, то, думаю, за этим дело не станет, очень скоро у вас появятся собственные.

— Хорошо, давайте вернемся к фактам. Что собой представляют синглиты?

Инженер встал, давая понять, что разговор окончен.

— Я думаю, для первого раза достаточно, да и времени у нас уже нет. Скоро рассвет, пора готовиться и выходить на основную базу. В научном отделе вам расскажут остальное.

В отряде было сорок человек. Шли плотной группой, ощетинившись стволами лучеметов. Ступали след в след, не было никаких команд. Каждый знал свое место, знал, что ему нужно делать. Само собой получилось так, что в этой плотной массе слитых в одно целое людей Ротанов оказался инородным телом. Вначале он попытался идти в голове колонны. Но очень скоро понял, что мешает, сбивает строй, лишает его монолитности. Никто не сделал ему замечания, все шли молча, стиснув зубы, напряженные до предела, похожие уже не на живых людей, а на хорошо запрограммированные автоматы, настроенные на малейшую опасность. Чтобы не мешать, он вынужден был вернуться в центр группы, туда, где на нескольких карах везли поклажу и где, запакованная в целлофановый пластиковый кокон, лежала Анна. Она так и не пришла в сознание…

Идти было трудно из-за изнуряющей жары и влажного душного воздуха. Желтовато-фиолетовая расцветка местных растений чем-то напоминала земной лес глубокой осенью, но это впечатление сразу же исчезало, стоило взглянуть на дерево вблизи. Собственно, эти пружинистые образования, не имеющие центральных стволов, нельзя было даже назвать деревьями. Бесчисленные тонкие усики беспорядочно росли во все стороны, образуя плотную упругую подушку. Пробираться сквозь подобные заросли было просто невозможно. К счастью, деревья росли довольно редко, между ними оставалось достаточно свободного пространства. Через четыре часа они сделали первый привал у небольшого ручья. Больше всего Ротанова поражала молчаливость этих людей. Они все делали сосредоточенно, почти угрюмо. Он не раз ловил на себе их изучающие любопытные взгляды, но никто не подошел к нему, не задал ни одного вопроса. Даже теперь, когда все, кроме часовых, позволили себе расслабиться, умыться, отложить оружие. Они словно бы избегали его… Что же это такое — приказ, сила дисциплины? Нет. Здесь было что-то другое, потому что в них вовсе не было той забитой приниженности перед начальством, которой обычно сопутствует муштра. Может быть, они считают его виновным в несчастье, случившемся с Анной? Или близкое знакомство с люссом наложило на него какое-то негласное табу?

Короткий привал кончился, и они двинулись дальше… Узкие платформы каров сильно замедляли движение. Благодаря силовой подушке они легко преодолевали мелкие неровности почвы, но их длинные корпуса то и дело запутывались в узких проходах между деревьями. Приходилось останавливаться и вручную вырубать их из жестких, словно сделанных из железа пружин.

Характер местности постепенно менялся. Густые заросли сменились редкими группами отдельных растений, тут и там появились невысокие холмы, поросшие короткой щетиной травы, такой же жесткой и невзрачной, как деревья. Гряда скал, к которой они шли, теперь приблизилась. Ее уже не скрывал лес. Люди приободрились, повеселели. Как понял Ротанов из разговоров, до передовых постов, прикрывавших основную базу колонии, осталось не больше часа пути. И вдруг в кроне дерева, которое только что начали огибать кары, мелькнуло что-то яркое. «Ложись!» — крикнул инженер, но Ротанов замешкался и увидел, как на дереве распустился огненный цветок, тут же превратившийся в вертящийся шар огня с черными разводами дыма по краям. В ту же секунду хлестнула ударная волна. Ротанов не устоял на ногах, сверху сыпались горящие сучья. Он все ждал гула разрыва, но его не было, только тяжело, со свистом ухнуло, словно какой-то великан выдохнул воздух, и сразу же справа и слева появились еще два таких же огненных шара. Они вертелись слишком далеко, на них можно было не обращать внимания, важно было понять, откуда по ним стреляют. Но прежде чем он успел разобраться в обстановке, сразу несколько лучеметов в руках людей выплюнули свои огненные капсулы куда-то вперед и вверх. На вершине ближайшего холма завертелись такие же огненные смерчи, там, пригибаясь, бежали маленькие согнутые фигурки. Оттуда, сверху, отряд должен был быть виден как на ладони. Следующий залп накроет их почти наверняка.

Но шесть огненных шаров развернулись почему-то впереди отряда, и почти сразу же несколько капсул лопнули справа и слева. В пыли и дыму стало трудно что-нибудь рассмотреть. Когда порыв ветра унес дым в сторону, Ротанов понял, что разрывы берут отряд в кольцо, прижимают его к земле, сбивая кроны деревьев над головами, но ни одна капсула не ударила вниз, в центр невидимого круга, за которым лежали люди. Это его так поразило, что он, забыв об опасности, приподнялся на колено, чтобы лучше видеть. На втором дальнем холме что-то происходило. Инженер махал ему, предлагая лечь, но Ротанову было не до него. Показалось, что он узнал очертания предмета на вершине дальнего холма. Предмет напоминал клок ваты, и вокруг него бегали, суетились маленькие фигурки, похожие на людей. Холм был слишком далеко, но Ротанов видел, что несколько стрелков пытаются достать его во что бы то ни стало. Они задрали стволы лучеметов высоко вверх и выпускали капсулу за капсулой. Внизу, у подножия холма, кипело огненное озеро, но ни одна капсула не доставала даже до склонов.

Ротанов бросился к инженеру, сорвал у него с груди бинокль и, оттолкнув вцепившиеся в него руки, побежал вверх. Он приметил плоскую каменную глыбу и надеялся до нее добраться, прежде чем его заметят. Впрочем, он уже почти не боялся выстрелов, очень уж все происходящее походило на какую-то странную игру, а не на бой. И действительно, огненные хлопушки брали его в кольцо, сбивали с ног, но он добрался-таки до своего камня невредимым и прилип к нему. Стоило приставить бинокль к глазам, как окружающее перестало для него существовать. Он весь превратился в зрение.

Это был, конечно, люсс. Он узнал его сразу, но все происходящее на вершине холма было для него совершенно непонятно. Люсс, необычно плотный, с какими-то темными полосами и пятнами, бешено вращался в центре небольшой поляны. Он то расширялся, то опадал и с каждой такой пульсацией съеживался все больше. Вокруг него неподвижно стояли пять или шесть синглитов. Ротанов догадался, что это синглиты, а не люди, по неудобным для человека позам. Когда они двигались, их невозможно было издали отличить от людей, но стоило им остановиться, как они застывали в полной неподвижности и, казалось, были способны прервать начатое движение в любой точке. Замереть с занесенной для шага ногой, например, или остановиться с наклоненным вперед туловищем. Словно им ничего не стоило поддерживать тело в любом неустойчивом равновесии. Еще несколько синглитов вышли из-за деревьев и присоединились к стоящим вокруг этого бешено вращавшегося люсса. Казалось, они совершают какой-то тайный обряд. Вдруг люсс слегка подскочил, вытянулся вверх и быстро утек в сторону. На поляне оставалась только группа синглитов и еще что-то на том месте, где только что был люсс, какой-то предмет…

Бинокль был с электронным умножителем. Подкрутив регулятор, Ротанов смог рассмотреть, что там такое было, хотя почти уже догадался, прежде чем тронул верньер настройки. На поляне в небольшом углублении лежало яйцо… Точно такое же, какое он видел в том странном контейнере на складе. Форму этого предмета невозможно было спутать с чем-нибудь другим. И хотя яйцо, лежавшее на поляне, было матовым, даже каким-то белесым, а то, с которым довелось ему познакомиться раньше, все переливалось радужным свечением, тем не менее он его узнал… И почти не сомневался в том, что последует дальше.

Из группы синглитов двое отошли в сторону и вскоре вернулись со знакомым шестигранным контейнером. Они поднимали яйцо осторожно, словно это был какой-то горячий хрупкий сосуд. Двое других развернули кусок холста и аккуратно упаковали в него яйцо, прежде чем опустить в контейнер. Почти сразу из-за деревьев показался кар, точно такой же, как тот, на котором лежала Анна… Они поставили на него контейнер, водитель долго не мог запустить мотор, что-то у них не ладилось с этим каром. Но вот он тронулся наконец, на поляне никого уже не было. Кар качнулся последний раз и исчез из поля зрения. Больше ничего не было видно. Ротанов опустил бинокль. Бой, по-видимому, кончился несколько минут назад. Отряд собрался у вездеходов и теперь дожидался его. Никто больше не прятался и никто не стрелял. Ротанов встал и пошел вниз. Когда он подошел к инженеру, чтобы отдать бинокль, тот выглядел так, словно был в чем-то виноват перед Ротановым. Он взял у него бинокль, глядя в сторону, только что не извинился, хотя извиняться нужно было, по существу, самому Ротанову. Он помнил, как грубо оттолкнул инженера и почти вырвал бинокль, когда заметил люсса.

— Ну так вот, — сказал Ротанов, потирая ушибленное плечо. — Я хотел бы знать, что это значит.

— Вы видели?

— Да.

— Это яйцо.

— Я так и думал. Для чего оно синглитам?

— На Земле был такой вид комара, кажется, анофелес… Я читал о нем в учебнике биологии. Так вот, этот анофелес, прежде чем снести яйцо, обязательно должен был напиться человеческой крови…

— То есть вы хотите сказать, что люсс, прежде чем… Нет, это невозможно! Здесь не было раньше людей, даже крупных млекопитающих. Этот цикл развития не мог возникнуть. Он предполагает сложный симбиоз, комплекс организмов, а мы здесь чужаки, на этой планете, и не могли войти в эволюционный ряд такого сложного симбиоза.

Инженер пожал плечами.

— Мы не так уж хорошо знаем, что здесь было раньше. И потом, это ведь только мои предположения. Вы, кажется, хотели их услышать…

— Мне нужно осмотреть это место.

— Ничего нового вы там не увидите. — Инженер по-прежнему избегал смотреть на него, и это укрепило Ротанова в его решении.

— Все-таки я посмотрю.

— Ну, если вы настаиваете…

Прежде всего Ротанов с двумя сопровождающими взобрался на холм, с которого по ним стреляли. Как он и предполагал, место, где был обстрелян отряд, отсюда просматривалось как на ладони. Отчетливо виднелся выжженный черный круг, за которым недавно лежали люди.

— Могли бы вы отсюда попасть в центр круга? — спросил Ротанов своих сопровождающих.

Высокий человек в потрепанной кожаной куртке, весь обвешанный какими-то фляжками и ящичками, с двумя вещевыми мешками за плечами, хитровато прищурившись, смотрел на Ротанова.

— Это может сделать любой мальчишка, ни разу не державший в руках лучемет.

— Синглиты всегда так плохо стреляют?

— Если бы они плохо стреляли, половины из нас не ушло оттуда из-за случайных попаданий.

— В чем же дело?

— Убивать нас им ни к чему… Не так уж много людей осталось, каждый из нас ценится на вес золота. Мы им нужны живыми.

— Вы думаете, они действуют заодно с люссами?

— А они и есть одно. И сейчас напали только затем, чтобы нас задержать. Мы ведь могли помешать… — Он кивнул на соседний холм.

Ротанов не стал спорить. Он чувствовал, что в предположении инженера что-то неверно, хотя, казалось, новые факты подтверждают его правоту.

Этот самый анофелес, о котором говорил инженер, прежде чем превратиться в комара, проходит несколько стадий. Из яйца вылупляется не комар, а что-то другое… какая-то личинка… Что, если синглиты?.. Нет, оборвал он себя. Рано делать выводы. Сейчас он будет собирать факты, как можно больше фактов и никаких предвзятых мнений…

Что-то в нем сопротивлялось простым и очевидным выводам, что-то связанное с городом и с той женщиной. Слишком много было в ней человеческого для того, чтобы быть только разновидностью этого чужого, словно пришедшего из кошмара существа.

На втором холме действительно не оказалось ничего интересного. Поляна с утоптанной, словно на ней танцевали, землей, небольшое углубление в центре воронки, где лежало яйцо. Следы тяжелых ботинок. Отпечаток платформы кара, где тот стоял с отключенной подушкой. Ротанов и сам не знал, что он здесь ищет.

— Этот кар, кто его делал? — спросил он хитроватого лучеметчика.

— Синглиты. У нас не осталось заводов и материалов. Едва справляемся с производством зарядов и самого простого оружия.

— Значит, и наши тоже?

— Конечно. Трофейные. Хорошие машины. У синглитов каждый раз бывает что-нибудь новенькое. Заводы им достались сильно потрепанные, но они там все переделали и наладили свое производство.

Это сообщение не понравилось Ротанову: выходило, что главной производительной силой на планете в настоящее время являлись не люди и даже не люссы, ее законные хозяева, если признать за ними наличие какого-то интеллекта, а кто-то третий… И если верны его первые впечатления, люди постепенно сдавали позиции, уступали первенство почти во всех областях. Можно было признать и принять временное поражение, отступление человека под давлением обстоятельств. Наконец, он готов был примириться, если бы человек встретил в космосе разум, равный себе, или даже превосходящий человеческий, каким и был, возможно, разум рэнитов, и отступил в поединке с ним… Но ведь произошло что-то совсем другое, что-то не укладывающееся ни в одну из этих схем… На планете хозяйничают синглиты, почти полные копии людей внешне и интеллектуально; мало того, до появления человека их, судя по всему, здесь вообще не было, с кем же мы тогда воюем? С собственными тенями?

Они начали спускаться с холма, так и не обнаружив ничего интересного. У самого подножия, где совсем недавно рвались их протонные заряды, все обуглилось от высокой температуры. Кое-где дымились и чадили остатки искореженных кустарников. Земля была горячей и смрадной, от нее поднимался пар, пахло чем-то отвратительно зловонным. На самой границе обожженной зоны они наткнулись на обломки. Похоже, здесь взрывом разнесло кар или какую-то другую машину. В оплавленных кусках обшивки трудно было угадать даже общее очертание того, что они собой представляли до взрыва. Вдруг Ротанов заметил на уцелевшем кусте обрывки материи… Больше там ничего не было, только эти обуглившиеся клочки.

— От них никогда ничего не остается. Один туман. Даже если пулей зацепит как следует, повредит внутри что-то важное, синглит сразу начинает распадаться, только облачко пара поднимется, и все.

— Конечно, так и должно было быть, ничего, кроме тумана, ничего вещественного — так, чтобы после побоища не в чем было себя упрекнуть, словно и не было ничего… Один туман… — Ротанов пнул ногой какой-то обломок, железо жалобно скрипнуло. Хорошо хоть это осталось. Он решил взять с собой небольшой обломок, толком еще не зная зачем, просто чтобы что-то противопоставить этому туману, какой-то след, почти улику… Наверно, инженер все-таки был прав, не совсем доверяя ему. Не мог он быть полностью на его стороне. Возможно, потому, что у него в ушах до сих пор звучали слова: «Люди, наверное, очень злые…»

Несмотря на то, что у них не было другого выхода, несмотря на то, что на них предательски напали ночью, они не имели права ожесточаться, слепо хвататься за оружие и бить без разбору во все чужое именно потому, что они люди…

На том же кусте, где висели куски обгоревшей материи, что-то тускло блестело, наверно, обломок, клочок металла… Почему-то он не хотел брать его на глазах у своих спутников, и, только когда они отвернулись, пошли вперед, он протянул руку и быстрым, почти вороватым движением снял железку с куста. Она оказалась неожиданно ровной. Цепочка гладких квадратиков, похожая на браслет. Не раздумывая, Ротанов сунул ее в карман и догнал своих спутников. Они шли спокойно, закинув лучеметы за спину. Былого напряжения не было и в помине, словно знали, что повторного нападения не будет…

Ротанов вошел в помещение медицинского сектора. От стен тянуло промозглой сыростью, большинство приборов стояло зачехленными, без проводки. Даже большой диагностический, судя по всему, работал лишь на половине своих блоков. Доктор сидел сгорбившись и что-то торопливо писал на большой желтой карте. Его халат, давно не стиранный и местами прожженный кислотой, был под стать всему кабинету.

Ротанов со школы не любил врачей, инстинктивно, как всякий здоровый человек, старался избегать контакта с ними, но сегодня, впервые за долгие годы, он вошел в этот врачебный кабинет по собственной инициативе.

— Ну, что там? — спросил он как мог равнодушнее.

— Не торопите меня! — вскинулся доктор. — Я не электронно-счетная машина. Сядьте и подождите, мне надо еще обработать данные.

Ротанов вздохнул и уселся на холодную металлическую табуретку перед диагностическим аппаратом, другого стула здесь не было. И сейчас, пока томительно тянулись секунды в затхлой тишине этого кабинета, нарушаемой лишь монотонным шумом капель, разбивавшихся в тазу, да скрипом пера доктора, Ротанов задумался над тем, почему решился на полное медицинское обследование, которому подвергают космонавтов только после возвращения с планет, признанных зараженными опасной микрофлорой, или еще в каких-нибудь чрезвычайных случаях. Неужели он поверил намекам инженера и всем этим разговорам о том, что человек после контакта с люссом теряет свою индивидуальность, изменяется психика, мотивы поступков?.. Нет. Он чувствовал: ничего в нем не изменилось, все осталось прежним. И все же…

После посещения города и того нелепого боя по дороге на базу он не мог полностью разделять точку зрения колонистов на все происходящее на планете.

Создать бы здесь базу для флота и посадить на карантин всю планету, пока ученые не разберутся во всей этой чертовщине. Взглянув на ржавый корпус диагностического аппарата, он тяжело вздохнул. Судя по всему, эту самую базу не удастся создать так просто. А решение придется принимать уже сегодня на совете. Ему дали два дня на изучение обстановки, но они пролетели слишком быстро. Больше нельзя откладывать, колония находится в чрезвычайном положении, если немедленно не принять каких-то мер. Все люди могут погибнуть… И следовательно, через несколько часов, вольно или невольно, ему придется принять участие в решении вопросов, связанных с судьбой и колонии, и города, потому что инженер, как он понял из документов, вот уже второй сезон подбирается именно к городу, вынашивает какой-то план, связанный «с кардинальным решением проблемы», как было сказано в одном из документов. И то, что он держит в секрете все подробности этого своего «кардинального» плана, тоже не обещало ничего хорошего.

Чтобы быть полностью объективным, ему и понадобился этот кабинет. Прежде чем принять решение, он должен был знать совершенно точно, откуда эта двойственность, неуверенность в себе — от недостаточного знания обстановки, или все же виноват люсс?

Доктор отложил перо и несколько секунд массировал затекшую кисть правой руки. Ротанов терпеливо ждал, ничем не выдавая своего волнения.

— Вы абсолютно нормальны. Абсолютно, — сказал наконец доктор и недовольно пожевал губами, словно нормальность Ротанова чем-то его раздражала. — Этого, в принципе, не должно быть, потому что встреча с люссом не может пройти бесследно, и тем не менее это так. Я проверил все три ваши управляющие системы. Подсознание, кора, биохимическая регуляция — все в абсолютной норме. Никаких сбоев, разве что утомляемость повышена, но это тоже нормально после таких стрессовых напряжений. Так что даже не знаю, что сказать. Это противоречит всем нашим наблюдениям, всем выводам о природе и характере контакта с люссом.

Ротанов слушал не перебивая. Самое главное он уже знал, и внутреннее напряжение спало, теперь он мог позволить себе не торопиться.

— До сих пор при каждом контакте… Кстати, вы знаете, что собой представляет люсс?

— Наслышан, но вы все-таки объясните еще раз.

— Это молекулярная взвесь сложных небелковых молекул, управляемая и формируемая энергетическим полем, возникающим при достаточно плотном сгустке. Энергию они берут извне. Но не от солнца. Для этого их консистенция слишком разрежена. Больше того, солнечная радиация, как и всякая лучистая энергия, губительно действует на их структуру, нарушая сложное и хрупкое взаимодействие молекул сгустка. Отсюда ночной образ жизни. И ничего похожего на интеллект. У нас тут возникло немало нелепых теорий, их легко объяснить, учитывая все, что натворили люссы, но на самом деле тут нет никакой злой воли. Эта молекулярная взвесь не обладает ни волей, ни разумом. Может быть, есть простейшие инстинкты, примерно такие, как в стае мошкары. Их привлекает запах человека, движение, вообще все, что нарушает привычный фон среды обитания. И тогда происходит контакт. Благодаря своей незначительной величине молекулы люсса беспрепятственно проникают в ткани человеческого организма, на какое-то время они перемешиваются с молекулами, из которых состоит тело человека, его мозг. Энергетическое поле люсса в этот момент взаимодействует со всеми электрическими потенциалами клеток, разрушает связи между нейронами. В результате — мгновенная смерть для человека… А с люссом происходят после контакта вещи более чем странные. Его структура полностью сохраняет структуру объекта, с которым он контактировал. Расположение молекул, их связи повторяются в структуре люсса. Вся невероятная сложность человеческого организма, вся сумма информации, содержащаяся в нем в момент контакта, я имею в виду информацию на молекулярном уровне и даже, может быть, еще более тонкую, переносится в структуру люсса, как бы отпечатываясь в ней.

Доктор надолго замолчал. Он взял со стола толстую пачку перфокарт, перетасовал ее и стал раскладывать на столе. Казалось, он забыл о Ротанове.

— Что же дальше происходит с этой информацией? Ведь пока она существует, смерть нельзя считать полной?

— Информация, существующая отдельно от тела, — это уже не есть жизнь… Хотя, может быть, это и не так. Тут все дьявольски сложно. Человек, во всяком случае, погибает, это бесспорно. Хотя и это не бесспорно, если учесть ваш случай и случай с Анной.

— Что с ней?

— Шоковое состояние. Есть надежда на улучшение.

— Послушайте, доктор. Здесь меня очень охотно посвящают во все тайны, связанные с люссами. Но дальше начинается какое-то табу. Все почему-то избегают говорить о том, что собой представляют синглиты, вот и вы тоже…

— Нас можно понять… — Доктор устало вздохнул. — У каждого есть близкие, друзья, превратившиеся в эту самую информацию, так что говорить об этом действительно нелегко.

— Согласен. Но, чтобы хоть что-то исправить в этой кошмарной ситуации, надо прежде всего понять…

— Да, конечно.

— Я хотел бы знать все.

— Я предоставил в ваше распоряжение отчеты нашего отдела за все годы работы. Там есть все данные.

— Для того чтобы в них разобраться, даже для того, чтобы просто их прочитать, нужно несколько недель, я не универсальный специалист, многого вообще не понимаю. Но сегодня… Да, уже сегодня нам с вами придется взять на себя всю полноту ответственности за решения, которые будут приняты на совете.

— Ну хорошо… Я попробую объяснить… Только это непросто понять, особенно вам…

— Потому что я чужой?

— И поэтому тоже. Но главное потому, что тут для нас самих многое неясно, многое из того, что я скажу, лишь интуитивные догадки, не больше. Эксперименты и наблюдения чрезвычайно затруднены, пока происходят эти события… И все же кое-что удалось установить. Лет двадцать назад мой предшественник Халиновский выяснил, что информация, оставшаяся после контакта с человеком в структуре люсса, не поддается немедленному смешению. Возникают какие-то энергетические потенциалы, сохраняющие эту скопированную, чужую для люсса структуру. Затем она начинает уплотняться…

— И возникает яйцо?

— Так это у нас называют. На самом деле это, конечно, не яйцо. Это сгусток информации, если хотите, своеобразная матрица, и она никакого отношения не имеет к размножению самих люссов. Они размножаются простым делением.

— Что же дальше? — Ему все время приходилось подталкивать доктора. Тот говорил с трудом, преодолевая немалое внутреннее сопротивление, хотя для него как ученого проблема должна была хоть отчасти сохранить отвлеченный академический характер.

— Ну так вот, это яйцо… Какое-то время оно неактивно. Должен пройти определенный инкубационный период. Как видите, у него действительно много общего с обыкновенным яйцом. Нужна определенная температура, влажность… Наверно, поэтому первые контакты люссов с людьми так долго оставались для нас неизвестными и не привели ни к каким видимым последствиям. После инкубационного периода яйцо созревает и может находиться в таком подготовленном состоянии неопределенно долго. Оно становится нечувствительным к внешним воздействиям.

— К чему оно подготовлено? Что происходит дальше?

— Вы нетерпеливы… Со стороны это все выглядит, наверно, чрезвычайно интересно… — Доктору не удалось скрыть горечи в этой реплике, и больше Ротанов не перебивал его до самого конца.

— Когда яйцо созрело, оно, как я уже сказал, полностью подготовлено для вторичного контакта с люссом. Если он произойдет, вещество люсса, взаимодействуя с веществом яйца, начинает уплотняться и видоизменяться. Информация, заложенная в яйце, становится основополагающей во вновь образующейся структуре. Примерно через два часа возникает образование, которое мы назвали синглитом… Раньше его называли проще и понятней — копией. И это название было неверно, потому что никакая это не копия. Даже внешне возникший объект никогда не похож на человека, с которого была снята первоначальная информация, к тому же очень часто образование расслаивается. Вещества, содержащегося в самом люссе, чаще всего больше, чем нужно для создания одного объекта, и тогда возникают четыре, пять, до десяти…

Доктор снова надолго замолчал.

— …Синглит не является копией и по своей внутренней структуре. У него отсутствует, например, система кровообращения, пищеварения. Энергоснабжение ведется через кожу, в отличие от люсса, непосредственно солнечной радиацией. Синглит скорее видоизмененный люсс, чем копия человека. Вещество люсса фактически не меняется, изменяется только его организация, строение…

Ротанову хотелось понять другое, то, о чем доктор упорно избегал говорить. Что происходит с человеческим интеллектом, с разумом, насколько сохраняется во вновь возникшем существе человеческая личность? И что оно собой представляет: мыслящую модель человека, нечто вроде биологического робота или что-то гораздо более сложное?.. Обладает ли синглит психикой, памятью… Может ли он чувствовать боль, радость, страдание?

На некоторые из этих вопросов он мог бы ответить сам, на основании собственного опыта, ответить утвердительно, со всеми выводами и последствиями…

Ротанов поднялся. Крепко пожал доктору руку.

— Спасибо. Мне нужно подумать. Встретимся на совете.

— Вы уверены, что этого достаточно? Что вы правильно все поняли?

— Я ведь был в городе… Насколько я знаю, до меня мало кому удавался непосредственный контакт. А если и удавался, так через прорезь прицела не так уж много можно увидеть.

— Вы несправедливы…

— Возможно. Потому и сказал, что мне нужно подумать.

На этот раз совет собрался точно в назначенное время. Не было только Филина. Даже председатель, два последних дня не отходивший от постели больной дочери, сидел на своем месте. Он еще больше осунулся и постарел за эти два дня, чувствовалось, что присутствие на совете стоило ему немалых сил.

Инженер начал с обычного отчета о положении дел. Все это было давно известно присутствующим и говорилось для Ротанова, но тот неожиданно для всех прервал инженера и попросил перейти к утверждению программы мероприятий на ближайший месяц. Сразу же вышла заминка. Инженер не подготовился для решительной атаки, не хотел немедленно раскрывать все карты. Сказал, что программа не может рассматриваться без учета того, что предложит Земля. Все повернулись к Ротанову.

— Конечно, я имею в виду не то, что вы можете предложить нам через пятьдесят лет, когда прибудет очередной корабль. Нас интересует, что вы можете предложить сегодня, в крайнем случае завтра, — закончил инженер свое выступление.

И тогда поднялся Ротанов. Он решил, что скажет им все, еще раньше, до выступления инженера. Скрывать и дальше открытие, с которым он прилетел сюда, не имело смысла. Здесь он был среди людей, на чью помощь и поддержку рассчитывала Земля, отправляя его в этот опасный экспериментальный полет, и поэтому, помедлив еще секунду, он начал рассказ о пространственном двигателе.

Сообщение о том, что расстояние в пятьдесят светолет больше не является проблемой, поразило их как громом. Доктору показалось, что он ослышался, чего-то не понял. Все смешалось, все вскочили с мест, что-то одновременно кричали. Он видел, как толстый непроницаемый и невозмутимый заведующий отделом заготовок вдруг заплакал и не скрывал своих слез, как инженер сорвал очки и уставился на Ротанова. В это мгновение было сметено все, что их разделяло, потому что неожиданно, на секунду, они поверили в то, что их маленькая колония вдруг перестала бытьостровом, обреченной крепостью, а превратилась в форпост человечества. Они не могли сразу осмыслить всей громадности этого события, но, как только установилась тишина, как только вернулась способность рассуждать трезво, сразу же сам собой выпал из общего молчания основной, главный вопрос — где же они, корабли Земли? Чего они ждут?

И Ротанов ответил:

— Все теперь зависит от нас самих. Во время пространственного перехода полностью разрушается компьютер, и вся электроника в остальных механизмах корабля. Пробиваются переходы всех транзисторов, диодов, выходят из строя от воздействия мощных полей все микросхемы. Как только мы сможем оснастить прибывший корабль новым управляющим блоком, переход Земля

— Альфа станет немногим сложнее поездки в соседний город.

Тишина после этих слов показала, как сильно было разочарование только что получивших надежду людей.

— Иными словами, вы сами не можете вернуться и на новые корабли рассчитывать пока не приходится, — подвел итог инженер.

— Не совсем так, — возразил Ротанов. — В принципе я могу вернуться, и корабли могут быть здесь уже через месяц. Нужен всего лишь компьютер!

— Ну да, всего лишь компьютер… — с горькой иронией подхватил инженер. — Всего лишь корабельный компьютер с его сложнейшей программой! Да где вы найдете здесь специалистов, способных рассчитать межзвездные трассы? И не просто рассчитать, но и перевести эти расчеты в программный машинный язык! Где вы собираетесь делать этот компьютер? На нашем заводике? Так там водопроводные трубы не могут выпустить второй год!

— Есть ведь и в городе заводы.

— Их еще надо захватить! И даже если захватим, кто там будет работать? У нас нет техников, не говоря уже о мастерах и программистах этих автоматических комплексов!

— Конечно, их нет, откуда им быть, если все эти годы вы обучали своих людей одной-единственной специальности!

Наверно, Ротанов не сразу понял, какую сделал ошибку. Тишина, повисшая теперь, была полна отчуждения, почти враждебности. Что он мог знать о том, как они здесь жили все эти годы, какое право имел судить их? Ну да, у них осталась одна-единственная специальность… Словно они этого хотели, словно у них был выбор! Ничего не было сказано. Члены совета молча смотрели на Ротанова.

Он попытался исправить ошибку.

— Я ни в чем не хочу упрекнуть вас. Знаю, что не от вас зависело положение, которое сложилось сегодня. Знаю, что люссы напали первыми и что вы должны защищаться. Но теперь на нас лежит ответственность не только за наши собственные жизни и за жизни ваших близких, теперь мы отвечаем перед Землей за судьбу базы на этой планете, за принципиальную возможность идти отсюда дальше к другим звездам! Поэтому так важен этот компьютер и производственный комплекс, способный его создать. Давайте вместе об этом думать, это сейчас главное, только это! Все остальное, все ваши проблемы решатся, если удастся наладить регулярное сообщение с Землей.

Ему не удалось убедить их. Они остались холодны и равнодушны к его призывам. Теперь он был для них чужим. Они не верили уже ни в этот компьютер, ни в сам переход, ни в скорую помощь Земли. Все его обещания превратились в пустые фразы. Он, как детям, подарил им красивую коробку, внутри которой они не нашли ничего и не смогли ему этого простить.

— Все это прекрасно, — сказал председатель. — Давайте все же перейдем к текущим делам. Нам нужно решить вопрос с энергией, потому что иначе защитные комплексы встанут посреди зимы.

— В этот раз мы не сможем обеспечить полный запас. Нужно идти на дневную сторону и там переждать зиму. — Они уже не обращали внимание на Ротанова, целиком уйдя в обсуждение своих насущных проблем. И он больше не пытался изменить ход совещания. Не вмешивался, не вставлял реплик, только внимательно, нахмурившись, слушал каждого выступавшего и делал в блокноте какие-то пометки.

Доктору казалось, что инженер выходит из всей этой неразберихи окончательным победителем. Если ему удастся настоять на походе, они лишатся последней стационарной базы, и все руководство автоматически перейдет к нему в руки, они целиком попадут в зависимость от отрядов охотников и превратятся в кочующее дикое племя… Это будет началом конца… Доктор не пытался возражать, он понимал, в первую очередь такое решение автоматически покончит с научным отделом и с другими жалкими остатками их «цивилизованности», но он устал бороться в одиночку. На серьезную поддержку со стороны председателя рассчитывать сейчас не приходилось, он слишком потрясен несчастьем с Анной. Оставалось проголосовать за поход, а поскольку все, кроме доктора и Ротанова, высказались именно за это, в результате голосования не приходилось сомневаться.

И вдруг, когда инженер поставил вопрос на голосование, снова поднялся Ротанов. Он заговорил очень спокойно, с какой-то скрытой иронией и, наверно, именно поэтому снова заставил себя слушать.

— Поход — это прекрасно. Кочевые племена на Земле охотились на медведей. Здесь, правда, нет медведей. Но можно обойтись растительной пищей и носить шкуры каких-нибудь других животных. Главное не в этом. Энергии у нас больше чем достаточно. Хватит лет на десять не только для того, чтобы снабдить ваши комплексы. Вы могли бы этой энергией залить сорок таких городов, как тот, что уже потеряли.

— О чем вы говорите? — В тоне инженера впервые прозвучали металлические враждебные ноты.

— О корабле, на котором сюда прилетел. Его энергетические установки в полном порядке. И нет никакой нужды в кочевых экспедициях. Нужно лишь вернуть корабль. Он стоит в стороне от города, вряд ли за такое короткое время синглиты смогли там организовать серьезную оборону. Надеюсь, с этой операцией ваши отряды справятся?

— Он очень большой, будто железная гора упала с неба. Я не думал, что он может быть таким огромным.

— Рон не видел корабля раньше. Первый раз это всегда так. Человек просто не может опомниться. Мы все слышали или читали про него, но чтобы он стоял вот так, совсем рядом…

Ротанов молча кивнул. Для него корабль был обыкновенной машиной. Массой хорошо сработанного металла, за которую придется теперь отдать немало жизней. Шесть человек вместе с ним плотно сидели в открытой кабине роллера.

С опушки, густо заросшей кустами, открывался хороший обзор. Металлическая мачта корабля торчала посреди выжженной при посадке поляны. Теперь опаленная земля начала зарастать низкой травой. Не видно было ни малейшего движения внутри этого пустого километрового кольца травы. Никаких укреплений, никаких построек. Вообще ничего постороннего. Если и была охрана, то укрытия глубоко зарыли в землю и тщательно замаскировали. Еще хуже, если их ждали внутри корабля. Внешнюю силиконовую броню не смогут пробить ни излучатели, ни тепловые пистолеты.

Операция началась на рассвете, но теперь солнце стояло уже высоко, заливая все вокруг липким влажным зноем. Сигнала все не было. Ротанов оторвал бинокль от уставших глаз и посмотрел на часы.

До контрольного времени оставалось полчаса. Только когда охотники перекроют подступы к кораблю, окружат его со всех сторон, перережут дороги, идущие к городу, придет сигнал, и их маленькая группа захвата вступит в дело.

Невооруженному глазу громада корабля на фоне рыжих холмов представлялась чем-то неживым, посторонним и нереальным. Его нижняя часть в слое разогретого воздуха слегка изгибалась, словно корабль был всего лишь миражем… Стоило сесть на сорок километров южнее, и все сложилось бы иначе… Но его привлекал город, город, давно утраченный людьми. Конечно, он не мог ничего предвидеть. И теперь вот его первое решение в качестве инспектора Земли привело их всех на эту поляну.

Ротанов думал о том, что предстоящий бой не будет походить на инсценировку, с которой столкнулся отряд инженера по дороге на базу. Из рассказов охотников он уже знал, что, когда нужно, синглиты умеют за себя постоять, они отличные бойцы, не знающие страха, и прекрасно понимают, что может означать для колонии корабль.

Рубашка прилипла к телу. Душно. Даже дышать трудно. В тягучем ожидании, казалось, остановилось само время. Ни шороха… Ни выстрела…

— Что они там, вымерли? Где же ракета?

Ему никто не ответил. Тишина словно придавила лес. Ничто не выдавало присутствия сотен людей, затаившихся в редких зарослях. Инженер бросил на эту операцию все силы, которыми располагала колония. «…Чересчур щедро. И чересчур охотно ухватился он за предложение захватить корабль».

Ротанов почувствовал еще раньше, что этот человек ведет хитрую, сложную и пока не совсем понятную игру. Он и не собирался разбираться во всех ее тонкостях. Если они захватят корабль, положение в колонии сразу изменится, он сумеет покончить со всеми хитростями инженера и сделает все, чтобы прекратить эти бессмысленные стычки, которые, похоже, нравятся инженеру… Ну, не то чтобы нравятся, скорее в них он видит самоцель, словно мирная жизнь потеряла для этого человека всякий смысл.

Ротанов плохо представлял, каким именно способом удастся прекратить эту долгую, въевшуюся во все дела и мысли колонистов войну. Но твердо знал, что сделает для этого все, что сможет.

Ракета вспыхнула на дневном небе маленьким тусклым шариком. Вспыхнула тогда, когда ее уже перестали ждать.

Этот первый сигнал к ним еще не имел непосредственного отношения, он лишь означал, что дороги наконец перекрыты и три отряда охотников могут начинать атаку, расчищая дорогу их группе для последнего броска. Несколько секунд над опушкой все еще висела тишина. Потом долетел многоголосый, усиленный эхом крик. Ротанов видел, как десятки людей поднялись во весь рост и бросились к кораблю. Они бежали сразу с трех сторон, на ходу стреляя из лучеметов. Вокруг корабля плясали маленькие с такого расстояния фонтаны земли. Вспыхивали игрушечные шарики тепловых разрывов. А корабль словно вымер. Ни одного выстрела, ни малейшего движения на всей огромной поляне, по которой бежали люди… Вот уже второй раз на его глазах бой превратился в непонятный фарс, словно противник задался целью всего лишь поиздеваться над всеми усилиями людей. Не могли же они без боя отдать корабль! Должны же были синглиты понимать хотя бы, каким мощным оружием может оказаться корабль!

В чем-то он просчитался, и этот его просчет грозил обернуться бедой, потому что бой в обстановке, в которой не все понимаешь, это уже наполовину проигранный бой… А люди все бежали. Им оставалось сорок театров до корабля, тридцать, двадцать… Постепенно замедлялся темп атаки. Никто уже не стрелял. Опустив оружие, они медленно, даже не пригибаясь, шли к кораблю. Все. Теперь они стояли вокруг плотным кольцом, и достаточно было включить двигатели…

— Вперед! — крикнул Ротанов. Но водитель лишь недоуменно посмотрел на него. Все еще не было условленной для их атаки второй ракеты. — Вперед, немедленно к кораблю!

Наконец водитель подчинился приказу. Роллер сорвался с места и понесся на предельной скорости. Машина раскачивалась, перепрыгивая через кусты и неровности почвы, двигатель рычал на предельных оборотах, но Ротанов понимал, что это не поможет, потому что из корабля противник отлично мог видеть, что происходило вокруг.

Они дождутся, когда роллер подойдет ближе, и тогда уничтожат всех сразу… Секунды растянулись как в замедленной киносъемке. Роллер полз словно большое жужжащее насекомое. «Вот сейчас, самое время…» И ничего не случилось. Ничего. Они остановились. Их окружили люди. Кто-то спрашивал, почему не дождались сигнала, водитель что-то объяснял инженеру… Ротанов смотрел на корабль. Смотрел не отрываясь. Он все еще ждал огненного всплеска двигателей и вдруг понял, что его не будет. Не будет, как не было выстрелов, трупов вокруг корабля. Словно синглиты лишь играли в войну, которую люди вели так серьезно и обстоятельно.

Подчиняясь приказам, отряды медленно начали отходить от молчаливого, точно присевшего перед прыжком корабля. По просьбе Ротанова отошли все три отряда. Осталась только группа захвата — всего пять человек. И они теперь стояли один на один с этим металлическим чужим зверем, в который превратился корабль в результате их странной атаки и долгого, изнурительного ожидания. Что-то должны были им здесь приготовить. Что-нибудь достаточно неожиданное… «Мины, засаду, ловушки? Нет. Это все из арсенала нашей войны, которую ведем мы, люди. Они наверняка приготовят что-нибудь свое, то, чего мы не можем предвидеть и ждать. И нужно идти навстречу неизвестности».

Дверь шлюзовой камеры оказалась открытой, словно их любезно приглашали войти. До нее было метров десять, потом начиналось мертвое пространство, где им уже не страшны будут двигатели. Ротанов шел эти десять метров медленно, осторожно и слышал за собой тяжелое дыхание пяти человек. Ничего не случилось. Они вошли внутрь шлюзовой камеры. Ротанов чувствовал вместо радости какое-то глухое раздражение. Наверно, оттого, что вместо схватки, победы или поражения он превратился в пешку. В простую пешку в игре, правила которой ему были неизвестны.

Если так будет продолжаться до самой рубки, он все же уравняет шансы. Вряд ли они смогли изучить корабль за короткий срок так, как знает его он сам. И если они позволят захватить управляющую рубку… «А что, если они вообще не собирались защищать корабль? Не считали его своим?» Это было слишком неправдоподобно. Таких подарков не делают во время Войны. И тем не менее они беспрепятственно вошли в рубку. Последние метры по коридору перед дверью рубки они бежали и теперь, задыхаясь, стояли на пороге пустого помещения. Даже дверь не была заблокирована. Кресло перед управляющим пультом чуть развернуто влево к выходу. Именно так он оставил его неделю назад, когда покидал корабль. Да, всего лишь неделю… На приборах толстый слой пыли. Их будто старались убедить в том, что здесь вообще не было посторонних. Никто не собирался захватывать корабль, оборонять его. Словно они не знали, что двигатели главного хода в одну секунду могут смести с лица планеты остатки города или испарить целое море… Словно они не понимали, какой грозной и опасной машиной может стать корабль, если его использовать для войны…

Он сел в кресло и секунду сидел неподвижно, стараясь умерить бешеный ход сердца. Потом руки сами собой потянулись к управляющей панели. Вспыхнуло аварийное освещение приборов, щелкнули страховочные ремни. Правая рука привычно легла на плоскую граненую рукоятку главного выключателя реактора. Возможно, его остановил скрип двери за спиной или мысль о том, что все идет слишком уж просто даже для той неизвестной игры, которую ему навязали. Он чувствовал себя так, словно шел по шаткому мосту через пропасть. Шел с завязанными глазами. Но эта дорога касается только его одного. Собственные ошибки надо исправлять самому, он не имеет права рисковать чужими жизнями и обязан предвидеть самую невозможную ситуацию. Например, синглитам могло показаться заманчивым сделать так, чтобы он сам взорвал корабль, своими руками. Технически это не так уж сложно, достаточно отключить магнитную рубашку реактора…

Как бы там ни было, прежде всего он должен остаться на корабле один и осмотреть все, что может осмотреть человек в этом металлическом лабиринте. Никто ему в этом не поможет. Он один знает корабль и один будет отвечать перед Землей за все, что здесь случится.

Он и сам не знал, что именно нужно искать в бесчисленных помещениях корабля, забитых техникой, предназначенной Землей для колонистов. Отсеки, в которых он ни разу не был с самого старта, встречали его запахом плесени и промозглой сырости. Вентиляция не работала с того дня, когда отказала автоматика, и механизмы, заполнявшие отсеки, уже начали покрываться ржавчиной.

Проверил машинное отделение, отсек реакторов, штурманскую рубку и не смог найти никаких следов… Ничего постороннего. Часа через четыре, совершенно измученный, он добрался до своей каюты. Швырнул в мусоропровод грязную изодранную одежду и прошел в душ. Стоя в облаке горячих брызг, со всех сторон упругой волной обдававших тело, он думал о том, что с него, пожалуй, хватит крысиной возни. Сейчас он оденется, пройдет в рубку, включит реактор и начнет обычную стартовую процедуру. В конце концов, он придет именно к этому, не хватит и десятка лет, чтобы одному человеку осмотреть корабль достаточно детально. Если здесь и спрятано что-то чужое, ему придется познакомиться с этим по ходу дела…

Рука медленно, миллиметр за миллиметром сдвигала рукоятку включения реактора. Послышался знакомый щелчок, затем толчок, и по стенам переборок волной прошла вибрация. Низкий гул под ногами рубки означал, что реакция освобождения нейтронов началась. Вспыхнули огоньки на приборной панели, качнулись стрелки приборов. Реактор входил в рабочий режим… Ротанов вытер пот, заливавший глаза, и чуть тронул стартовую рукоятку, проверяя, пойдет ли топливо к планетарным двигателям. Оно пошло. Корабль мелко задрожал. Он увеличил подачу топлива и включил двигатели. Сейчас внизу бушевало зеленое пламя, сжигая все вокруг. Захотел увидеть, как это выглядит. Потянулся к тумблеру оптического перископа, но и после щелчка линзы остались матово-серыми. Это был первый сюрприз. Не работала оптика. Корабль ослеп. Совершенно машинально он повернул тумблер выключателя локаторов, хотя отлично помнил, что они не работали с того момента, как отказала вся электроника. На стенах рубки мягко вспыхнули голубоватым светом четыре глубоких овала. Это было так неожиданно, что ой отдернул руки от рычагов управления, но почти сразу его вдавило в кресло, а на оживших экранах уже проступило изображение. Он увидел, как пламя внизу под кораблем сузилось, набрало силу и поверхность планеты медленно пошла вниз, словно корабль проснулся, обрел собственную волю и выходил теперь на свой, одному ему известный курс. На приборной панели вспыхнуло табло, предупреждавшее пилота о включенной автоматике.

На корабле не было никакой автоматики! «То есть ее раньше не было», — тут же поправил он себя и, уже ничему не удивляясь, рванул рукоятку, отключавшую автоматику. Рукоятка шла ровно, без всякого сопротивления, и он уже знал, что это бесполезно. Так просто ему не удастся подчинить себе вышедшую из повиновения машину. Начался тот самый поединок, без выстрелов и погонь, которого он ждал с самого начала. Поединок, в котором выиграет тот, кто быстрее разберется в обстановке, на мгновение раньше найдет правильное решение…

Значит, в компьютере появилась новая программа? Но для этого ям пришлось бы восстановить заново весь компьютер… Нужны десятки специалистов, сотни сложнейших машин… Даже на Земле создание корабельного компьютера требовало не меньше месяца, что-то здесь было другое… Но корабль, словно опровергая все его доводы, продолжал набирать высоту и медленно поворачивал влево, в сторону от центральной базы…

Он чувствовал по изменившемуся режиму двигателей, по тяжести, вдавившей в кресло, что перегрузка достигала уже четырех единиц и встать с кресла будет теперь непросто. Неожиданный толчок двигателей может швырнуть его на пол. И все же вставать придется. Только так он сможет добраться до этого проклятого компьютера, осмотреть который ему не пришло в голову. Слишком хорошо он помнил, что там не было ничего, кроме сгоревших при переходе блоков…

Он вставал медленно, как боксер на ринге, только что получивший нокаут. Шаг, еще шаг. Ноги точно налились свинцом, подгибаются колени. Корабль продолжает набирать скорость: пять «же», шесть… Хорошо, что плавно, с этим он еще может справиться, только бы не было резких толчков… Вот наконец перед ним стена рубки. За ней панель компьютера, его внутренности. Чтобы снять панель, нужно отвернуть четыре винта. Совсем простая задача. Вот только нужна отвертка… Еще несколько секунд, а взбесившийся корабль продолжал набирать скорость, пер вверх на полной мощности планетарных двигателей. Последние два винта он не стал отворачивать, просто рванул панель на себя и сломал край обшивки.

Четыре светлых небольших куба сразу бросились в глаза. Они притаились среди зеленых блоков компьютера. Словно четыре инородных чужих блока. Их даже не посчитали нужным замаскировать, окрасить под цвет остальных ячеек. Были уверены, что он не полезет в компьютер? Нет, скорее всего где-то есть дублеры… Даже если он найдет способ справиться с этими, включатся резервные… А кстати, как с ними справиться, отверткой? Нужен инструмент, что-нибудь солидное, плазменный резак, например, но он в другом отсеке. При шести «же» уйдет не меньше двух минут, и тогда уже, может быть, будет поздно. Корабль выйдет на курс, отключит двигатели. Неизвестно, включатся ли они снова…

Нужно что-то придумать немедленно, сейчас. Придумать, а не бегать по отсекам. Плазменным резаком он с ними не справится, он чувствовал, что грубые методы будут в этом поединке так же бесполезны, как бесполезны оказались лучеметы и все другое оружие еще в начале атаки.

Сколько у него времени? Корабль пробьет атмосферу минуты через две, если режим разгона не изменится. И потом скорее всего начнет разворот. К тому времени он должен быть в кресле. Каждая проигранная секунда вела его и корабль к неизвестной цели, которую уготовили его противники.

Какое-то время ему казалось, что выхода нет, что он не успеет ничего придумать, что он проиграл и корабль никогда не вернется к людям… Четыре пластмассовых ящичка его доконали… Вдруг он подумал, что они маленькие… Ничтожно маленькие по сравнению с тысячью блоков компьютера, заполнявших всю поверхность ниши за переборкой. Как же они сумели втиснуть в такой объем сложнейшую программу управления кораблем? И вдруг он вспомнил, что автоматика включалась только после того, как он случайно повернул рукоятку локаторов… Тут что-то было, какая-то связь. Автоматика и локаторы… Антенны! Ну, конечно, антенны! Как он сразу не догадался! Нет там никакой программы. Приемник команд, вот что там такое! Кораблем управляют снаружи. А раз так, то корпус должен быть надежным экраном, и если отключить антенны… Он бросился к креслу. Вряд ли его неуклюжие движения под прессом перегрузок походили на бросок. Все же через несколько секунд он втиснулся в кресло, застегнул страховочные ремни. Трудно было предугадать, как поведет себя корабль после отключения антенны. Сможет ли он им управлять? И что они предпримут в ответ?

Щелкнул тумблер, погасли экраны локаторов… И ничего не случилось. Наверное, им потребуется какое-то время для того, чтобы понять, что произошло, и принять новое решение. Этим надо воспользоваться… Он осторожно, буквально по миллиметру потянул на себя рукоятку ручного управления. Корабль слушался! Теперь слушался! Он тут же включил боковые двигатели и сразу до отказа повернул рули, заваливая корабль на бок, настолько круто, насколько могли выдержать перегрузочные амортизаторы и он сам. Его прижало к креслу, мысленно он видел, как нос машины очерчивает в пространстве пологую кривую параболу, постепенно возвращавшую его к планете. Уже через несколько секунд он начнет снижаться, но сейчас скорость корабля упала, и для них это самое удобное время что-нибудь предпринять… Чего они ждут?

И тут он понял. Для того чтобы сориентироваться, чтобы правильно закончить маневр и хоть приблизительно направить машину в нужное место, ему придется хотя бы на секунду включить локаторы, не зря его лишили оптики. Этим они и воспользуются.

Выбора у него не было. Как только на альтиметре появилась цифра восемь тысяч метров, он переключил двигатели и бросил корабль вниз к поверхности планеты по крутой траектории с такой перегрузкой, что в глазах потемнело. Исправлять курс, доворачивать он будет потом, у самой поверхности. Им потребуются считанные секунды, чтобы рассчитать его маневр. Как только они поймут, последует немедленная атака, потому что иначе они вообще не успеют. Он взглянул на секундомер. Вое, больше медлить нельзя. Он вырубил двигатели и включил сразу все локаторы. Прежде чем экраны прогрелись, корабль содрогнулся от серии взрывов.

Вокруг него в пространстве лопались металлические хлопушки ракет. Ротанов почувствовал удовлетворение, потому что это означало, что они растерялись, не смогли выдержать до конца правила игры, которые сами же предложили, не сумели достичь неизвестной ему цели, ради которой и была затеяна вся эта сложная инсценировка. Теперь они пытались попросту уничтожить корабль и тем самым признавали свое поражение.

«Ну, это мы еще посмотрим… Противометеорная защита ближнего действия работает без локаторов, так что прямые попадания мне не грозят, только и для них это, конечно, не секрет. Сейчас они двинут чем-нибудь посолидней».

Экраны наконец прогрелись, и он увидел стремительно приближавшуюся поверхность планеты. Маневр был рассчитан правильно. Ему нужно выиграть еще минуту, не больше, потом им придется бить по поверхности планеты. Вряд ли они рискнут применить там что-нибудь действительно мощное, а обычные ракеты ему не страшны. Так что они постараются врезать ему именно сейчас в эти самые считанные секунды. Нельзя терять из виду ни одного экрана. Снизу идут обычные ракеты, целых пять. Эти не страшны. Вон она… Сверху… Эту хорошо бы перехватить на дальних подступах… Он толкнул плечом турель противометеорной пушки и нажал педаль. Экраны горели ровным, немигающим светом. Выстрела не последовало… Тогда вниз еще круче, это все, что ему остается… Двигатели не включаются!.. К черту локаторы! Ничего с ним не случится, если он не увидит, как врежет по нему эта штука… Вот так, теперь двигатели включились! Пожалуй, достаточно, импульс был сильным. Прядется снова включать локаторы…

Он включил их ровно на одну секунду. За эту секунду он успел убедиться в том, что идущая на него сверху ракета проскочит над кораблем. Даже если она с самонаведением, не успеет скорректироааться, слишком велика у нее масса, и только потом, развернувшись, снова пойдет на корабль. Но тогда уже будет поздно, он успеет приземлиться… Прежде чем он выключил локаторы, двигатели дали дополнительный импульс без всякого его участия. Теперь он не знал, сможет ли затормозить. И даже если успеет погасить лишнюю скорость, сесть без локаторов невозможно. А стоит их включить, управление полностью выходит из-под его контроля… Похоже, они все же его прижали… Он закрыл глаза, чтобы не отвлекаться, и вызвал в памяти изображение поверхности планеты, виденное на экране секунду назад. Мысленно он как бы продолжил ее движение, сам себе пытаясь заменить локатор… Вот! Именно в это мгновение темное пятно радиусом в несколько километров должно было заполнить весь носовой экран. Он толкнул вперед сразу оба тумблера носовых двигателей. Разворачиваться для посадки кормой вперед уже не было времени. Двигатели взревели, и почти в то же мгновение корабль содрогнулся от страшного удара по корме, пробившего поле противометеорной защиты. На секунду он, кажется, потерял сознание, но даже не заметил этого, потому что, прежде чем корабль завалился на правый бок, он успел его выровнять коротким ударом боковых двигателей и еще раз принял всю массу корабля на носовые, сам удивляясь тому, что они еще работали и держали махину корабля на своем огненном столбе. Секунду он висел неподвижно неизвестно на какой высоте, потому что альтиметр как будто взбесился после того удара. С отчаянием он понял, что это последняя секунда, что больше ему не справиться с машиной, не удержать равновесия.

И тогда он плавно потянул на себя рукоятку остановки реактора, миллиметр за миллиметром подтягивая ее к себе, почти физически ощущая, как падает мощность, уменьшается тяга носовых и все ближе, ближе невидимая поверхность планеты. Выбросив носовые опоры, рванул красную рукоятку аварийной посадки. Почти сразу по бокам хлопнули четыре пиропатрона, открывая дюзы резервных двигателей разового действия.

Они выровняли раскачивающийся корабль, повели его вниз. Но их действия хватит на сто метров, и если он просчитался, если до поверхности окажется чуть больше этого расстояния, то корабль всей массой навалится на опоры, сомнет их и рухнет набок… Даже десяти метров будет достаточно, чтобы превратить машину в груду металлолома. Но почти сразу он почувствовал мягкий толчок, двигатели отключились автоматически, как только опоры коснулись поверхности, и все стихло. Еще секунду-другую скрипели амортизаторы, легкая дрожь пробегала по переборкам, потом смолкла и она. Корабль прочно стоял на опорах, и, значит, ему удалась эта немыслимая слепая посадка на искалеченном корабле. Он подождал еще секунд десять, ожидая продолжения обстрела. Взрывов больше не было.

Когда Ротанов распахнул дверь входного шлюза, лес вокруг корабля горел. Он горел как-то нехотя, чадящим красноватым пламенем. Странно выглядел с высоты сорока метров этот горящий под ногами лес. Деревья прикрывали только опоры, вся остальная громада корабля вздымалась высоко над ними и была отличной мишенью. Чего они ждут, почему не стреляют? Тишина, нарушаемая только треском пожара, показалась ему оглушительной. Пожалуй, нет им резона стрелять… Если он просчитался и посадил корабль далеко от базы, они доберутся до него первыми и попытаются захватить корабль, а не разрушать его. Надо готовиться к встрече…

Задрав голову, он осмотрел корму, принявшую на себя тот единственный, прорвавшийся сквозь защиту удар. Сильно помятое хвостовое оперение, возможно, смещены кормовые дюзы. Это все мелочи. Главное — уцелел пространственный реактор… Защита заставила ракету взорваться в стороне от корабля и приняла на себя основной удар.

Пожар постепенно стихал. Чужой лес горел молча и глушил огонь в лохмотьях жирного черного дыма. С востока в пожаре уже появились просветы, похоже, через час-другой огонь вообще сойдет на нет. Но все же вокруг корабля выгорело достаточное пространство, и никто не сможет перейти его незаметно.

Занятый проверкой немногих оставшихся в его распоряжении сторожевых и защитных систем, не связанных с центральным компьютером, Ротанов не переставал думать о том, зачем синглитам понадобилась такая сложная и хитрая процедура. Может, они хотели заставить его запустить пространственный конвертер? Это, пожалуй, всего вероятней. Ведь они незнакомы с принципом пространственного перехода, и конвертер наверняка показался им бессмысленной трубой. Они хотели узнать, для чего служит этот неизвестный механизм. Это была не такая уж нелепая попытка, они не могли знать, что конвертер включается только на околосветовых скоростях в глубоком космосе… Вряд ли он поймет истинные причины, которыми они руководствовались, важно то, что он выиграл поединок, посадил корабль. Теперь все зависело от колонистов. Если бы только их отряды подошли первыми! Может быть, удастся не устраивать здесь баталии, а поднять корабль, например, ночью и отвести его к базе.

Наверно, от дыма пожара Альфа казалась фиолетовой, почти красной. Она уже касалась горизонта, когда он заметил движение на дальних подступах к кораблю. По тому, как свободно, не прячась, шли люди, он почти сразу догадался, что это отряд колонистов.

Они радовались кораблю, как дети новой большой игрушке. Разошлись по всем отсекам, разглядывали каждый механизм. Пришлось временно перекрыть управляющие отсеки и все другие помещения, где незнакомые с устройством корабля люди могли попасть в опасную ситуацию. Он едва успевал отвечать на расспросы. Когда немного утихла радость от благополучного исхода сложной операции, стали думать, что делать дальше.

Охотники захватили на окраине города три ракетные установки, обстрелявшие его корабль, и вывели их из строя. Но могли быть другие, еще неизвестные разведчикам. Поэтому решили подниматься с наступлением полной темноты. До базы оставалось всего десять километров. Ротанов надеялся выполнить этот последний подскок с включенными локаторами.

По сведениям охотников, с наступлением темноты всякая деятельность синглитов прекращалась. Это было как-то связано с их биологией, и в этом еще предстояло разобраться, сейчас же важно другое: управляющие передатчики синглитов не смогут помешать. Ночью страшны только люссы, но ни один люсс не сможет пробиться сквозь поле корабельной защиты.

Через час после наступления темноты корабль плавно опустился на площадку совета около основной базы колонии.

Это было немыслимо! Ротанов отбросил очередной блок. Он сидел перед большим чертежом. Линии прыгали перед глазами. Десятый день он сидит на площадке перед кораблем, стараясь разобраться хотя бы в основном принципе, на котором работала чужая аппаратура, набитая в четыре пластмассовых куба. Примерно девятьсот контактных точек обнаружил он на поверхности. От них вглубь уходили тонкие, как волос, проводники. На экране электронного искателя он мог просматривать все содержимое блока слой за слоем, хоть на молекулярном уровне и все равно ничего не мог понять. Там не было ни одного активного элемента. Ничто не усиливало электрический ток, никуда не подходило питание, и все-таки ток был внутри этой сумасшедшей схемы. Целые потоки электронов шли в различных направлениях, усиливались, ослаблялись, словно бы сами собой, по щучьему велению, меняли направление движения… Мало того, вся схема этого чертового куба не была постоянной. Она менялась и там, где недавно были накопленные на невидимых емкостях электрические потенциалы, при следующем просмотре того же самого места он мог обнаружить все, что угодно, начиная от индуктивности и кончая односторонней проводимостью кристалла. Куб выдавал из своего непостижимого нутра все те команды для исполнительной аппаратуры корабля, которые едва не кончились катастрофой, и сейчас он тоже что-то выдавал на все свои выходные точки, дикую смесь непонятных электрических сигналов…

В этом куске кристаллической массы был ключ к основной проблеме, к возвращению домой земных кораблей… Между прочим, и его корабля тоже… Прежде чем разработать план дальнейших действий, он должен был знать, способна ли их электроника заменить земной компьютер… В том, что она способна на многое, он уже не сомневался, но ему нужно было установить порядок сложности задач, которые может разрешить один такой блок, и узнать хоть приблизительно, сколько блоков понадобится для решения задачи пространственного перехода, возможно ли принципиально решение подобных задач с помощью этой электрической абракадабры.

Два человека спускались к нему по тропинке. Он просил не беспокоить его без крайней необходимости и сейчас с раздражением смотрел на приближавшихся людей. Прежде чем они подошли, он уже взял себя в руки. Само раздражение говорило о том, что пора сделать в работе основательный перерыв.

К нему подошли доктор и председатель совета. После посадки корабля без его участия не решалось ни одно важное дело. Корабль стал как бы центром, вокруг которого сосредоточились все надежды колонии на ближайшее время. Он был еще и символом… символом Земли. Без корабля Ротанов, несмотря на все полномочия и документы, был всего лишь пилотом, и только теперь, когда высоко над зазубренной вершиной хребта вздыбились сверкающие фермы и четкие линии звездолета, он стал для них представителем Земли.

Началось обсуждение текущих дел. Заканчивалась прокладка бронированных кабелей из пещер к энергосистемам корабля, велись работы по освоению техники, привезенной им для колонии. И, хоть большинство аппаратуры вышло из строя во время перехода, все же многое сохранилось, и теперь колония располагала хорошим парком станков для литья из сверхпрочного пластика любых деталей. Можно было не беспокоиться о запасных частях для механизмов и оружия. Трудный ночной сезон впервые пройдет без особых проблем. По настоянию Ротанова заканчивалось проведение подземного хода из пещер к корабельному шлюзу. Как только он будет готов, корабль превратится на всю долгую зиму в главный форпост колонии. Корабельными энергетическими установками и силовыми полями можно будет прикрывать любые опасные участки, если только он сможет восстановить хотя бы простейшие функции корабельной электроники. Все упиралось в электронику. Без нее сложнейший организм звездолета превращался как бы в старинный паровоз, могучий, но тупой и неуклюжий. Хорошо хоть предусмотрели ручное управление главного реактора. Сколько ему пришлось за это биться! И вот теперь они располагают энергией.

Когда с делами было покончено, доктор отвел Ротанова в сторону.

— Одна моя пациентка хотела бы поговорить с вами…

— Какая пациентка? — не сразу понял Ротанов. — Неужели Анна?

— Вот уже третий день… Просила не говорить вам, ждет, что вы сами догадаетесь о ней спросить и придете…

Дорога вниз к жилым пещерам была довольно долгой. Ротанов шел рядом с доктором и думал о том, что повезло только ему да вот еще Анне. Главной проблемой, даже подходов к которой пока не видно, оставалась действенная защита от люссов.

— Как вы считаете, у нас с Анной природный иммунитет?

— Трудно что-нибудь сказать определенно, мы мало знаем о механизме воздействия люсса. То, что я вам рассказывал, это только догадки. А что касается иммунитета… Гибернизация ослабляет наследственность, а мы все потомки тех, кто много лет провел в корабле в замороженном состоянии. Первое время люди сильно болели. Часто рождались калеки. Так что не знаю, с Анной все очень сложно. Может быть, постепенно наследственность стабилизировалась, может быть, она одна из тех, кто пришел в норму.

— Вы хотите сказать, что воздействие люсса на здорового человека с неповрежденной наследственностью безвредно?

— Я не знаю. Это только предположение. Когда прилетят другие люди, можно будет сделать выводы, пока мы имеем всего два случая. Ваш и Анны. Проще всего их объяснить природным иммунитетом. Как у вас дела с электроникой, удалось в чем-нибудь разобраться?

— Нет.

— Я так и думал.

— Почему? — с интересом спросил Ротанов.

— Чужой разум, чужая логика. Чем дольше они развиваются, тем меньше в них человеческого.

— Меня в них поражает совсем не это… Вот вы говорите, чем дольше, тем меньше в них человеческого. Но возьмите ту же электронику. Ведь это творчество, доктор, и какое! То, что они создавали до сих пор все эти роллеры, механизмы, это все они взяли готовым из наших чертежей, книг — повторять могут и роботы. Только творчество — свойство разума. А вы говорите — мало в них человеческого.

— Вы меня не поняли. Разум может принадлежать не только людям. Вы же не собираетесь утверждать, что возможен лишь человеческий разум или только наша логика, наша мораль?

— Ну уж вы и о морали заговорили. Конечно, с этим невозможно спорить. Они другие.

— А знаете, почему? Надкорка, кора — это все они копируют с человека. Мало того, все, что есть в самой коре в момент снятия копии, принадлежит одной конкретной личности. Но только в момент снятия копии. Дальше все меняется, вновь созданная система динамична.

— То есть появляется свой опыт, свои воспоминания?

— Не только это. Дело в том, что подсознание у них вообще не копируется. Я подозреваю, что эту область они целиком наследуют от люссов. И все инстинкты, их способность телепатического общения — это все оттуда… В общем, возникает новая личность, и чем дальше она развивается, тем меньше похожа на первоначальную…

— Я все время думаю, что эти события — результат трагической ошибки.

Доктор с интересом посмотрел на него.

— Вы первый, от кого я это слышу. Но вам легче судить. Над вами не довлеют наши обстоятельства, наши беды.

— Возможно. Мы оставляем планету даже в том случае, если не можем ужиться с местной фауной, если возникает угроза уничтожения какого-нибудь вида, даже тогда люди предпочитают уйти, а здесь разум! Пусть даже он возник в такой странной, неожиданной форме, пусть сами люди явились причиной его возникновения…

— Гибель людей…

— Да. Простите. Но это все равно не меняет сути дела. Войну пора прекращать.

— У вас есть какой-то конкретный план?

— А как вы думаете, они способны соблюдать взятые на себя обязательства?

— То есть можно ли с ними вести дипломатические переговоры? Ну знаете, у нас это никому не приходило в голову!

— А жаль… Надо бы попробовать.

— Вряд ли они вообще поймут вас. В их представлении люди только материал для создания новых синглитов. Они предназначены на эту роль самой судьбой, может, вы и с люссами собираетесь договориться?

Ротанов ничего не ответил. Он думал о том, что они уже проиграли. Если бы не его корабль, предстоящая ночь стала бы для колонии последней.

— Где инженер?

Доктор пожал плечами.

— Последнее время я его редко вижу на базе, наверно, готовит очередную операцию.

— Без этого ему скучно, что ли?

— У него дочь погибла и жена. Я его понимаю.

— А я нет! — резко сказал Ротанов, и вдруг из охватившего его чувства возмущения и гнева неожиданно родился план. Сразу весь, целиком, со всеми деталями. Он резко остановился, так что доктор, идущий сзади, от неожиданности налетел на него.

— Что случилось?

— Ничего. Пока ничего, но, кажется, я знаю, что делать дальше.

В палате, где лежала Анна, тихо гудел кондиционер. Сухой прохладный воздух шевелил колючую рыжую ветку, торчавшую у изголовья ее постели. Ротанов пожалел, что не догадался захватить с собой семена земных цветов. Вместо электронного хлама, который пошел на свалку, нужно было привезти горсточку семян.

Он сидел у ее изголовья и молчал. Не хотелось говорить банальные фразы, которые принято говорить больным, а других, нужных слов у него не находилось. Анна тоже долго молчала, словно понимала, что слова сейчас не нужны. Ротанов потрогал ветку, точно проверял, остры ли колючки.

— Скоро мне разрешат выйти. Я не хотела, чтобы вы приходили сюда.

— А доктор сказал, что…

— Это ему так кажется. Они все думают, что мне скучно. Но это не так, мне бывает грустно, но только оттого, что я боюсь опоздать и не увидеть солнца в эти последние дни, потом его придется ждать так долго.

— Я вам обещаю сделать подарок, когда вы выздоровеете. — Он старался не смотреть на нее, так сильно похудело и заострилось лицо девушки.

Анна улыбнулась.

— Мне все делают подарки. Вот даже инженер раздобыл где-то коробку конфет. Это большая редкость у нас. Почти реликвия…

Ротанов улыбнулся, услышав о конфетах. В плане, который он продумал, спускаясь к Анне, не хватало одной маленькой детали…

— Мой подарок будет совсем другим. Я подарю ваммир.

— Весь, целиком? — шутливо спросила Анна, словно не понимая его.

— Нет. Пока только дневную половину, но зато это будет настоящий мир, без подделки! Без войны, можно будет бегать босиком, ловить рыбу, уходить из дома в походы на десятки километров, разжигать костры… и не надо будет бояться…

— Вы шутите…

Он видел, как заледенели, расширились ее глаза, как секунды две она боролась, но все же показались слезы.

— Не надо так шутить… Это жестоко…

— Я не шучу, Аня! Я вам обещаю, чего бы это ни стоило, так и будет!

Слезы застыли у нее в глазах, а сами глазам бледном лице показались Ротанову двумя огромными черными озерами. И вдруг она ему поверила сразу, без оглядки, как тогда у ночного костра… Что-то дрогнуло у нее в лице, она нашла его руку и сжала.

— Мне трудно представить, как это будет, Ротанов. Никто из наших не сможет даже вообразить такой жизни.

— Ничего. Постепенно привыкнут. — Он поднялся, но все никак не мог преодолеть неловкость. Оставалось еще одно небольшое дело, и он не знал, как к нему подступиться.

— Я хочу попросить вас об одолжении. Дня…

Она смотрела на него выжидательно, чуть удивленно.

— Подарите мне вашу коробку конфет. Она мне понадобится для очень важного дела…

К счастью, она ничего не спросила. Вряд ли он сумел бы объяснить, для чего ему это нужно.

8

Солнце стояло в зените, когда Ротанов миновал последний сторожевой пост и вышел на тропинку, ведущую к городу.

Труднее всего было уговорить председателя отпустить его без охраны и оружия. Он и сам понимал, насколько это опасно. Хотя синглиты стремились избегать кровопролитных стычек и без нужды не применяли оружия. Многие считали, что это происходит вовсе не из их гуманности, просто они «берегли материал», как выразился один из охотников, и, вместо того чтобы убивать пленных, оставляли их связанными в лесу, предоставляя все завершать люссам. На тех же, кого считали особо опасными, синглиты устраивали настоящую охоту и проявляли немало изобретательности. Так что на гуманность рассчитывать не стоило, скорее уж на благоразумие… Должны же они сообразить, что теперь, после угона звездолета, после восстановления связи колонии с Землей соотношение сил изменилось не в их пользу.

«Гуманность, благоразумие… Слишком много я им приписываю человеческого. Мне просто фантастически повезло в тот раз, когда я благополучно выбрался из города. Так нет, меня несет туда снова… Ну почему не дождаться прилета Олега и не попытаться самим наладить компьютер? Сверкнет огненный глазок, вон хоть из-за этого кустика, и все на этом кончится. Радиосвязи у них нет, видите ли. Блоки для корабельных компьютеров у них есть, а связи у них нет, и нельзя предварительно ни о чем договориться. Писем они не читают, в плен не сдаются, остается выступить в качестве мишени. Нет другого выхода…»

Выход, может, и был, но он выбрал самый короткий путь, разработал план, который обещал в случае удачи покончить с войной, и не собирался от него отказываться.

«Вот вернусь на Землю, возьму годовой отпуск, и пусть провалятся все эти Альфы, Гидры, синглиты, люссы…»

Но он совершенно точно знал, что никуда отсюда не денется. Раз в жизни выпадает человеку удача наткнуться на чужих планетах на что-нибудь по-настоящему невиданное, на такое, ради чего, собственно, люди стремились к звездам… Визит к рэнитам по сравнению с этим казался ему теперь пустяковым развлечением.

Горячий ветер догнал его сзади со стороны леса и, подняв облачко пыли, понесся по дороге дальше к городу. Рыжая тропинка, рыжая трава на ее обочинах, даже ветер от пыли кажется здесь рыжим. Стрелять они определенно не собирались. Он дошел до самой окраины, так никого и не заметив, хотя наверняка миновал не один их дозорный пост.

Все заброшенные развалины выглядят одинаково, но в облике города было нечто, говорящее о том, что жизнь не окончательно покинула его руины. Наверно, это впечатление создавала белая башня, взметнувшаяся метров на пятьдесят над центральной частью города. Что у них там — локаторные станции? Труба вентиляции от подземных цехов? С исчезновением Филина колония перестала получать сведения о жизни города. Он один из всех разведчиков умел безнаказанно проникать в город.

Интересно представить, как будут выглядеть города на этой планете лет через двести. Если развитие пойдет дальше своим естественным путем без вмешательства людей, то, пожалуй, города исчезнут вовсе. Синглитам не нужны здания, разве что для производственных цехов. Но их лучше располагать под землей. Сами же они не нуждаются в домах. И не только в домах, одежда им тоже не нужна, она мешает их коже поглощать энергию солнца, так что одежда и здания для них — атавизм, остатки прошлого. Им все равно, где жить, здесь или в лесу. И держатся они за город потому, что в нем сосредоточены их производственные ресурсы.

Как знать, не война ли явилась причиной такого бурного развития их промышленности? Нужно ли будет им производство в мирных условиях? Есть ли вещи, в которых они нуждаются по-настоящему? Даже этого люди не знают, а для успеха его плана было чрезвычайно важно определить какие-то предметы производства или технологические процессы, найти малейшую зацепку, чтобы предложить что-нибудь, с их точки зрения, стоящее, в обмен на их фантастическую электронику…

Печальный скрип и последовавший за ним грохот заставили его резко обернуться. Соседние здание накренилось, упало несколько обломков, секунду стена колебалась в неустойчивом равновесии, да так и осталась, словно раздумала падать.

«Что-то я слишком беспечен… — подумал Ротанов. — С чего бы? Город словно вымер, но это впечатление обманчиво. Надо быть внимательней».

Первого синглита он заметил, когда прошел всю окраину. Синглит стоял у здания, похожего на замок, в котором прошлый раз была резиденция их координатора, назвавшего себя Бэргом. Похоже, это часовой. Синглит стоял у входа в здание неподвижно, положив тяжелый раструб излучателя на сгиб локтя. С виду обыкновенный парень лет двадцати, в коротких шортах и без рубахи. Когда Ротанов подошел шагов на тридцать, он уже так не думал, потому что кожа этого существа вовсе не походила на человеческую. На ней не было ни одной морщинки, ни одного волоска. Атласная ровная поверхность темного, почти шоколадного цвета, казалась искусственной, почти неприличной. Так, наверно, будет выглядеть манекен, если его без одежды поставить посреди улицы.

— Мне нужно видеть Бэрга, — четко, словно разговаривал с глухим, произнес Ротанов.

— Бэрг занят.

— Скоро ли он освободится?

Часовой молчал. Может быть, не расслышал или не желает отвечать?

— Мне подождать?

— Бэрг занят. Можете говорить со мной.

Это неожиданное предложение его не устраивало. Возможно, у них так принято и нет никакого координатора, все равно к Бэргу он привык, приготовился к беседе именно с ним и не желал решать важные вопросы стоя посреди улицы, с первым встретившимся синглитом.

— Мне нужен Бэрг.

— Бэрг занят. — Часовой даже интонации не переменил. Но Ротанову почудилась в его взгляде скрытая насмешка, и он ощутил глухое раздражение. Но тут же напомнил себе, что пришел в чужой дом и, следовательно, нужно было принимать чужие правила такими, какие они есть.

— Хорошо. Я приду позже. — Он повернулся и пошел дальше по улице, все время ощущая на спине холодок, оттого что излучатель был в боевом положении и оттого, что не знал, каким будет следующее правило.

Он прошел своей мягкой, но напряженной походкой до самого переулка. Ни звука, ни шороха не раздалось за спиной. По-прежнему нещадно палило солнце, с него градом катился пот, когда он завернул в переулок, хотя минуту назад вовсе не ощущал жары. Нужно было сразу решить, что делать дальше, потому что самым глупым было вот так расхаживать по улицам, где за каждым углом таилась неизвестная опасность. Еще опасней было бы сейчас прятаться, потому что он пришел открыто, без оружия и не желал без нужды лишать себя этого небольшого преимущества. Часа два нужно чем-то заняться, прежде чем попытаться еще раз увидеть Бэрга.

Ротанов все еще раздумывал, что делать, когда сзади послышались шаги. Он повернулся и стал ждать, стой так, чтобы тот, кто выйдет из-за угла, наткнулся на него неожиданно. В то же время он не прятался, просто стал вплотную к углу дома. Все его предосторожности оказались напрасными, потому что тот, кто шел по улице, отлично разгадал его маневр, словно видел сквозь стены, и остановился, не доходя до угла дома нескольких шагов.

— Ротанов! — позвал его знакомый голос. И сердце вдруг ударило быстрее всего два раза, не больше. Наверно, из-за того, что он только что думал о ней… Об этом существе, похожем на земную женщину…

Она стояла за углом, вытянувшись, словно по стойке «смирно». Он все никак не мог привыкнуть к их неестественным для человека позам.

— Зачем вы прячетесь? — спросила она.

— Я вовсе не прячусь. Услышал шаги и ждал.

— У вас есть оружие?

— Нет.

— Снимите куртку.

Ротанов послушно снял куртку. Достал из внутреннего кармана небольшой сверток и положил на землю.

— Что это?

— Это для вас. Поговорим об этом позже, можете взять сверток себе.

— Ладно. Оставьте. Мне поручено выслушать вас. Зачем вы пришли?

И опять он не знал, что ответить, потому что не хотел сложные вопросы обсуждать на ходу, посреди улицы, под дулом излучателя в сорока шагах.

«Как сильно они нас боятся и как мало знают», — с горечью подумал он, мучительно ища выхода из создавшейся нелепой ситуации.

— Неужели обязательно вот так, здесь?.. Может быть, пройдем к вам? Разговор будет долгим и непростым.

— Нет. Говорите сейчас.

— Но почему, ведь раньше…

— Раньше вы не крали у нас корабли. Теперь вы враг, но мы готовы вас выслушать. Говорите!

— Я не крал у вас корабля. Не забывайте, этот корабль не принадлежал вам, я на нем прилетел.

— Это правильно. Если бы вы улетели на этом корабле. Но вы передали его нашим врагам. Мы этого не забудем.

— Не забывайте также, что ваши враги — мои соотечественники. Но я передал им корабль не для продолжения войны. Только для обороны против нападения люссов. Я обещаю, что корабль не будет использован в войне против твоего народа! Но вслед за этим кораблем прилетят другие. Вам все равно придется рано или поздно вести переговоры с людьми. Не лучше ли начать сейчас? Зачем лишние жертвы? Планета большая, здесь хватит места и вам и людям, зачем уничтожать друг друга?

— Люди сами начали войну. Людям нравится война, а сейчас ты пытаешься нас убедить, что вы хотите мира. Я не знаю, зачем ты лжешь. Люди любят прятаться за углами и нападать из засад, не надо только считать нас простаками. Мы не верим тебе.

— Проще всего не верить… Думаешь, мне легко было убедить наших согласиться на прекращение войны? Но они согласны. Я принес вам их согласие на мир, они готовы забыть все годы войны, им нелегко это сделать, но они обещают, а люди всегда держат свое слово. Вы ведь ни разу даже не пробовали заключить с ними договор, почему бы не попытаться сейчас?

— Пусть ваши корабли прилетают. Мы сумеем подготовиться; к их приходу здесь не останется людей. Нам не о чем говорить.

Он чувствовал себя так, словно все глубже погружался в трясину. Они не понимали друг друга. Наивно было надеяться на легкий успех. Прав был доктор, предупреждая его, что взаимопонимание невозможно. Слишком различны цели, различны критерии в оценке средств, которыми они достигаются. Все напрасно, он проиграл… Груз войны оказался тяжелее, чем он думал. Ничего не даст даже прилет Олега. Они останутся на этой планете на долгие годы, может быть, навсегда… «Ведь мы для них только средство, просто живой материал для размножения себе подобных, они даже не знают другого способа, это просто такие вампиры, разновидность люссов!..» Так ему говорили, а он не поверил… Не верил и сейчас, несмотря ни на что, дорога оказалась дольше, чем он думал, труднее… Ротанов медленно повернулся, прошел шаг, другой и обернулся снова. Она все стояла — точеная, неподвижная статуэтка.

Тогда он вернулся и протянул ей сверток, неловко зажатый под мышкой с самого начала разговора.

— Это тебе подарок. От одной земной девушки. Она любит солнце, любит разжигать костры, любит бегать по траве босиком, не знаю, можешь ли ты это понять… Однажды ты помогла мне… Я никогда этого не забуду. И все равно не позволю вам убивать друг друга, чего бы это ни стоило.

Она взяла коробку, он подавал осторожно, чтобы не коснуться ее холодных пальцев, и заметил, что на запястье у нее блеснуло что-то очень знакомое, какие-то металлические квадратики тусклого матового цвета, почти сливающиеся с кожей.

— Ротанов… Ты не должен больше приходить в город. Больше тебя не пропустят.

Он кивнул ей в знак того, что понял, и пошел прочь, уже не оглядываясь.

Филин проснулся на рассвете. Несколько секунд он тупо рассматривал куст, под которым лежал. Длинная фиолетовая пружина, вся усыпанная холодными каплями росы и ворсистыми пупырышками, раскачивалась над самым его лицом. Он точно помнил, как его несли, завернутого в сетку. Это было вечером, а сейчас утро, и он не знает, когда уснул и как оказался под этим кустом.

С зудящим жужжанием мимо пронеслась стреконожка, похожая на рогатую летающую змею. «Интересно, куда девались синглиты, которые меня схватили?»

— вяло подумал Филин. Ему совершенно не хотелось вставать и выяснять обстановку. Было приятно лежать так, лениво расслабившись, смотреть на застылый под росой куст и ждать, когда первые лучи солнца коснутся его обнаженной кожи… Эта мысль показалась странной, он чуть шевельнул рукой и убедился, что на нем, кроме коротких шорт, не было никакой одежды. Но ему совершенно не было холодно. Может быть, они бросили его здесь недавно или попросту потеряли? К чему утруждать себя сложными рассуждениями, ему хорошо и так. «Вернуться, не вернуться… Какая разница».

— «Пим», — сказал кто-то отчетливо. Он точно знал, что этот звук идет словно бы изнутри, и, лежа с закрытыми глазами, был совершенно уверен, что вокруг никого нет и нечего бояться. А сам этот звук к нему не имеет пока отношения и не будет иметь, прежде чем солнце не коснется его голодной кожи… «Кожа не бывает голодной… — возразил он себе, — ну хорошо, холодной… Зачем цепляться за какие-то пустяки?» — Очень хочется спать, он проснулся слишком рано… Нужно было подождать, пока солнце спустится пониже… Далось ему это солнце… Когда он ел последний раз? Вообще, сколько прошло времени с тех пор, как он так нелепо попался?..

«Спать, — сказал он себе. — Не нужно ни о чем думать, нужно только спать и ждать солнце». Но сон не шел. Мешала странная тревога, совершенно неуместная в таком уютном и спокойном месте. Для того чтобы покончить с ней, он решил пойти на уступки и спросил себя в упор: «В чем дело? Чего тебе надо?» И кто-то маленький внутри него, маленький и совершенно незначительный, но все же дьявольски упрямый, сказал:

«Мне надо знать, какого черта ты валяешься посреди леса голый, вместо того чтобы идти на базу, выручать пилота, и вообще, что, собственно, произошло?»

Вопрос требовал ответа, а его не было. Филин ворочал вопрос как каменную глыбу и чувствовал, что чем сильнее он хотел ясности, тем больше становилась глыба, словно тяжелая рука опускалась на лоб, глушила сознание. Тогда он рассвирепел окончательно, и это помогло ему сесть. Солнце поднялось достаточно высоко, он лежал на самой вершине холма и заметил это только сейчас, когда приподнялся.

Теперь его голова и плечи попали в полосу солнечного света, но он не ощутил тепла. Однако гложущий голод стал его отпускать, исчезли навязчивые мысли о пище и думать становилось с каждой минутой все легче. Но вместе с этим облегчением росла тревога, он будто постепенно приходил в себя после долгого тяжкого забытья и сразу же ухватился за эту мысль, потому что она хоть что-то объясняла.

Они могли ударить его и не рассчитать удара. Решили, что с ним все кончено, и бросили здесь, в лесу… «Ну да, вечером, накануне сезона…» Он тут же отогнал прочь эту ледяную, хватающую за горло мысль. В конце концов, ему могло повезти, никому не везло, а ему повезло, что ж здесь такого?..

«Ведь я же прекрасно чувствую, знаю, что со мной все в порядке…» — успокоил он себя, и потому, что ему приходилось себя успокаивать, ледяная рука на горле сжалась крепче. «Нет, этого не может быть! В этом так просто убедиться! — Он ощупал голову, потом лицо. Это ему ничего не дало. Ровным счетом ничего он не обнаружил. Не было следов удара и не было бороды. — Выходит, они меня побрили…» Он понимал, что эта последняя дикая мысль его уже не спасет. Брился он последний раз на базе дней десять назад. Чтобы не сойти с ума от нарастающего ужаса, он запретил себе думать об этом, запретил анализировать и выяснять. Решил поступать и действовать так, как должен был действовать сейчас Филин, словно оттого, что он не будет думать о том, что произошло, и будет вести себя так, будто ничего не случилось, он сможет отодвинуть этот кошмар, уменьшить его последствий…

— Фил, — сказал голос. — Тебе пора. Мы давно тебя ждем.

— Да, да, — ответил он машинально, — я сейчас… — Значит, нужно встать. Сориентироваться. Местность незнакома, но это ничего, если идти на двадцать градусов левее солнца, он так или иначе выйдет к реке и уж она выведет его к базе…

— Перестань дурить, Фил, тебе надо не на базу, а в город. Работы давно начаты.

— Я знаю. Я иду в город. — Он почти бежал, словно можно было убежать от того, кто приютился у него под черепной коробкой, от этого голоса…

Он бежал минут сорок, все время сверяясь по солнцу, стараясь не ошибиться в отсчете тех двадцати градусов, которые должны были вывести его к реке, и когда взобрался на высокий холм специально, чтобы осмотреться, то увидел прямо перед собой, не больше чем в трех километрах, город и понял, что проиграл. Тогда он сел на вершину холма. Перед глазами все смазалось, поплыло. У него не было даже ножа, чтобы убить себя.

— Не надо, Фил, — сказал голос. — Ты еще ничего не знаешь. Пойдем. — Он встал и медленно пошел к городу.

Выйдя из города, Ротанов первым делом разыскал роллер, который спрятал в кустах, километрах в двух от первых постов. С роллером, как он и надеялся, ничего не случилось. Он проверил и запустил двигатель. Машина задрыгала по ухабам. Им владели тупое безразличие и усталость. Ничего не вышло из его дипломатической миссии. Теперь придется искать какие-то другие, более сложные и долгие пути. Он ехал медленно, не обращая внимания на хорошо знакомую дорогу и не приглядываясь к окружающему.

До базы оставалось не больше получаса езды. Впереди показалась большая поляна, и он совершенно механически затормозил. Сработал рефлекс. На чужих планетах, прежде чем выехать на открытое пространство, следовало осмотреться и прислушаться. Почты сразу он обнаружил присутствие посторонних. Кто-то затаился в кустах по бокам и сзади роллера. Это была хорошо организованная засада. Он чувствовал присутствие нескольких человек и знал, что они слишком близко, для того чтобы дать задний ход и пробовать прорваться обратно. В том, что там засада, он уже не сомневался и не ждал для себя от нее ничего хорошего, потому что, если бы здесь был какой-нибудь неизвестный ему пост, выставленный инженером в его отсутствие, они бы уже не прятались. У них было достаточно времени, чтобы узнать его роллер.

Тихо в лесу. Почему-то здесь всегда становилось тихо в момент напряжения или опасности, словно лес приподнимался на цыпочки, замирал и напряженно ждал, что будет дальше. Даже ветер не шумел в листьях, а только тихо и печально свистел, рассекаемый спиралями местных растений.

Если они хотели начать стрельбу, так уже пора, чего ждут? Незаметным движением он передвинул вперед рычажок включения резервных батарей, чтобы иметь в двигателе лишний запас мощности.

Минут пять они ничем не выдавали своего присутствия, и это ему не нравилось, потому что за эти пять минут он так и не смог определить, что собой представляет их засада. Он понимал, стоит ему двинуть роллер, как они откроют стрельбу, и потому ждал, предпочитая, чтобы они сделали первый шаг. За шумом мотора он ничего не услышит, а так у него все-таки оставался шанс уклониться от выстрела. Шанс очень незначительный, потому что из-за своей беспечности он подпустил их слишком близко. Передний пластиковый щиток прикрывал его от лобового удара, но он хорошо понимал, как ненадежна эта защита, и все же щиток заставит протонную гранату лопнуть чуть впереди, оставляя ему доли секунды для броска в сторону. Это был своеобразный поединок нервов: проигрывал тот, кто начинал первым… Наконец из раздвинувшихся кустов вышел человек. Он шел слишком уж спокойно, словно знал, что Ротанов не вооружен. Ротанов не удивился, узнав инженера. Рано или поздно этот человек должен был решиться на открытые враждебные действия против него. Все шло к этому.

Келер остановился в двух шагах.

— Я ждал вас.

— Это я понял. Что-нибудь еще?

— Да, я хотел бы знать, чем кончились ваши переговоры в городе?

— А почему вы надеетесь, что я стану отвечать, вместо того чтобы…

— Не делайте глупостей! Вы отлично знаете, что я здесь не один и что вы не успеете даже встать.

Он был прав, и Ротанов, расслабившись, вновь опустился на сиденье. Собственно, он и не собирался ничего предпринимать, только хотел проверить, как далеко зайдет инженер. По его ответу можно было не сомневаться в том, что на попятную он уже не пойдет и дела обстоят совсем скверно. Теперь, даже если они о чем-нибудь договорятся, обратного пути на базу инженеру не было. И он это прекрасно понимал. Его попросту арестуют. Сколько у него может быть верных людей? Десять человек? Пятнадцать? Их количество не имело особого значения, потому что после удачной операции с кораблем авторитета Ротанова было достаточно для того, чтобы покончить с авантюрами инженера. Именно это делало их встречу на лесной тропинке особенно опасной.

— Почему вас так интересуют результаты переговоров? — Ротанов старался отвлечь его, затянуть время, надеясь найти выход.

— С самого начала вы стали разрушать то, что я создавал так долго и с таким трудом…

— Что же это? — насмешливо спросил Ротанов. — Упоение собственной властью, возможность безнаказанно проливать кровь своих людей и уничтожать синглитов? Что еще у вас было? — Он специально старался разозлить его, чтобы вызвать на полную откровенность. Терять ему было нечего, в такие минуты человек излишне откровенен, надеясь на то, что его противник не успеет воспользоваться полученными сведениями.

— Нет, Ротанов. Не то. Я не поверил доктору с самого начала. Я был убежден, что после контакта с люссом ваша психика повреждена, в ваших действиях появилась скрытая враждебность к людям, опасность для всех нас, и я решил вам воспрепятствовать. Если бы не захват звездолета… Это перевернуло все мои планы, на какое-то время я даже усомнился в собственной правоте. Но ваш «миротворческий» поход в город убедил меня окончательно. Ждать больше нельзя, и я решил действовать. У меня давно уже был разработан хороший план. Я начал его готовить задолго до вашего появления.

«Он просто маньяк, — подумал Ротанов. — Опасный маньяк. Как я этого не понял раньше? Нужно было давно изолировать его, обезопасить, а теперь слишком поздно…»

— Мне едва не помешали. Председатель, этот выживший из ума старик, стал подсчитывать израсходованные на операциях боеприпасы, взрывчатку. Он чуть меня не разоблачил, но тут появились вы, и всем стало не до меня.

— Зачем вам понадобилась взрывчатка?

— Вы слишком много хотите знать. Последний раз спрашиваю, есть у вас договор?

— А если нет?

— Это было бы печально. Но я надеюсь, что он у вас есть. И постараюсь в этом убедиться. Арон!

И тут Ротанов ошибся. Он решил, что инженер позвал кого-то из своих людей, но это было не так. Из кустов никто не вышел. Ротанов услышал лишь протяжный свист, и, прежде чем понял свою ошибку, тонкая металлическая игла вонзилась ему в запястье. Сразу же он выдернул ее, рванулся, но было поздно. Земля поплыла у него из-под ног, и почти мгновенно он потерял сознание.

Филин стоял у станка. Он точно знал, что нужно делать. Одновременно он чувствовал состояние всех сорока человек, находившихся в огромном подземном цехе. В воздухе плыли запахи разогретого пластика. Тихо ворчали моторы автоматических станков. Пластиковый куб появлялся из щели станка. Филин осторожно брал его, вставлял в коробку контроля и тут же словно превращал самого себя в чуткий измерительный прибор. Если все параметры изготовленной детали соответствовали норме, чувство приятного удовлетворения от хорошо сделанной работы усиливалось. Если же в детали был хотя бы незначительный дефект, он ощущал огорчение тем более сильное, чем серьезней была неисправность. Но такое случалось редко, потому что все сорок человек, работавших вместе с ним в цехе, прекрасно знали свое дело. Он получал возможность пользоваться умением и навыками каждого из них. В любую минуту мог получить дельный совет, не произнеся ни слова, лишь испытав надобность в таком совете или почувствовав затруднение в работе. День подходил к концу. Филин не чувствовал ни усталости, ни тяжести. Его тело теперь не знало усталости. Исчезли мелкие боли, всю жизнь гнездящиеся в человеческом организме. Каждый орган, каждая мышца его обновленного тела функционировали четко и слаженно, без единого сбоя. Он мог бы работать без перерыва несколько суток с небольшими промежутками для облучения и пополнения запасов энергии, но этого не требовалось. Его ждали еще неизвестные удовольствия, которыми может вознаградить себя каждый, хорошо проведший свой трудовой день. Он с нетерпением ждал окончания рабочего дня, потому что чувство любопытства и желание узнать, что еще ждет его, были достаточно сильны. После четырех часов работы каждый мог поступать как ему вздумается. Большинство оставались в цехе еще часа на два-три, но он еще так мало знал о своем новом мире, что вышел из цеха сразу же, как только истекло его рабочее время.

На улице в этот час было много прохожих. Когда кто-нибудь попадал в его телепатическую зону, он чувствовал волну доброжелательства или равнодушия, чаще доброжелательства, потому что встречные каким-то образом узнавали в нем новичка и старались ободрить его, поддержать. Среди прохожих встречалось немало красивых молодых женщин. Ему доставляло удовольствие смотреть на их гибкие стройные тела. Если он слишком пристально вглядывался в какую-нибудь молодую женщину, он чувствовал волну неудовольствия с ее стороны и сразу же отводил взгляд. Жаль, нельзя было понять, что они думали о нем. Только общий эмоциональный фон. Он мог воспринимать конкретные слова и мысли лишь в том случае, если они были обращены к Нему непосредственно. Он уже знал, что семей здесь не бывает, потому что не бывает детей. Хотя почти каждый находит себе пару. Отношения людей слишком коротки — всего один сезон. Все кончается вместе с приходом сезона туманов. Он толком еще не знал почему. Но это его сейчас не волновало.

Пластариум размещался в здании бывшего городского театра. Снаружи такое же запущенное, как и остальные здания города, внутри оно поражало строгой рациональностью отделки. Блестел свежий пластик стенных панелей, никелированные поручни лестниц. Ни одного лишнего украшения, ни одной ненужной детали. Только необходимое. Здесь ничто не должно было отвлекать или рассеивать внимание. Эти залы требовали глубокого сосредоточения, собранности, и уже у входа нужно было создать у тех, кто сюда приходил, соответствующее настроение. Из прихожей в глубину помещений вели два прохода с черной и белой дверьми. Филин впервые пришел в этот зал, но уже знал о назначении дверей, как знал многое другое, не затрудняя себя особенно выяснением источника новых для него сведений. Можно было выбрать только один зал. Слишком сложной оказывалась психологическая настройка. Поскольку он толком не знал, что его ждет за дверями, он остановился в прихожей и стал наблюдать за посетителями. В черный зал входили задумчиво, сосредоточенно и молчаливо. Не было ни групп, ни пар. Туда вели два отдельных входа — для мужчин и женщин. Зато белый зал казался более гостеприимным. Сюда шли вперемежку мужчины и женщины. Шли группами, чаще вдвоем. Наверно, это и определило его выбор.

В зале не оказалось мебели. Стены смыкались в большую ровную полусферу, окрашенную в мягкий кремовый цвет. Стояла абсолютная тишина. Он все никак не мог привыкнуть к этому полному отсутствию разговоров, органически присущих каждому человеческому сборищу. Синглиты все время обменивались информацией. Но услышать телепатический поток мыслей мог только тот, к кому он был обращен. Впрочем, не всегда. Свет в потолочных панелях постепенно стал меркнуть, и вскоре зал погрузился в полный мрак.

Какое-то время тишина и темнота были настолько полными, что он потерял представление о том, где находится. Ему стало неприятно, захотелось выйти — удержало лишь любопытство. Филин чувствовал, что напряжение в зале все возрастает. Все чего-то ждали в этой черной тишине. И вот оно появилось! Это был всплеск, какой-то всполох света. Он родился из темноты, пронизал ее из конца в конец.

Одновременно со световой гаммой зазвучала долгая музыкальная нота. Постепенно Фил становился как бы дирижером неведомого оркестра, и нота, звучащая у него в ушах, превратилась в причудливую мелодию, отразившую его настроение. Мелодия стала частью его самого, и, как только он понял это, родилось ощущение полета. Пол словно провалился из-под ног, исчез, и он понесся сквозь обрывки тьмы на певучем красочном змее. Уголком сознания он понимал, что и мелодия, и световые всполохи, и самый полет — всего лишь иллюзия, созданная коллективным творчеством находящихся в зале, а он сам один из участников этого иллюзиона. Однако это знание не мешало ему испытывать огромное, никогда раньше не изведанное наслаждение. Но вот рисунок мелодии сменился. В ней прозвучали печальные, почти грозные нотки. Сверкающая молния пробила радужные крылья змея в тот момент, когда он вспомнил о маленьком робком существе, притаившемся где-то на дне его теперешнего сознания и представлявшем собой часть другого, прежнего Филина… Мелодия становилась все мрачнее. Сполохи света бились, рушились, старались взвиться вверх и бессильно опадали, разрушенные потоком его воспоминаний.

Вот он стоит на пороге пещеры, и за руку его держит незнакомая женщина… Потом он в классе, на доске учитель пишет слово… Он не может вспомнить, какое именно, очень хочет вспомнить и не может… Сполохи света становятся все слабее, гаснут. Смолкает мелодия. Зажигаются потолочные панели. Публика медленно начинает расходиться. Какая-то женщина о пышной, небрежно взбитой копной волос обратилась к соседу:

— Напряжение телеформации было очень высоким, но кто-то все время мешал. Не понимаю, зачем новичкам разрешают посещать общественные места! Вечно одно и то же! На самом высоком взлете они словно нарочно начинают свои занудные воспоминания! — Наверно, она специально сказала это вслух, чтобы услышал Филин. Он постарался скорее смешаться с толпой. И долго еще не мог опомниться от только что пережитого волнения. Никогда раньше не приходилось ему задумываться над тем, что каждому человеку, лишенному в силу обстоятельств возможности творчества, приходится всю жизнь тяготиться этим, придумывать какие-то суррогаты, и вдруг сегодня… И тем не менее острая, возникшая в зале тоска стала сильнее. Маленький, притаившийся в нем человечек неожиданно вырос, словно то, что произошло в зале, освободило его от невидимых пут. И сразу накалился груз неразрешенных вопросов. Почему он здесь? Почему не вышел к реке, как собирался? Кто привел его в город, и может ли он, как прежде, определять сам свои поступки? Сможет ли увидеть своих ребят? Пусть издали.

Он вышел на улицу. Там теперь было пустынно. Торопливые прохожие расходились. У него не было здесь дома.

Холодные лучи закатного солнца уже не грели. Теперь, выйдя из зала, он вспомнил слово, которое писал на доске учитель: ЧЕ-ЛО-ВЕК.

На окраине обломки зданий перегородили улицу. Здесь уже никто не жил. Стиснув зубы, Филин шел все дальше, несмотря на нарастающую тревогу и ощущение опасности. На этот раз они его не остановят. Он обязательно выйдет к реке и найдет базу, найдет во что бы то ни стало. Чем бы ни закончился поход! Голос внутри его молчал.

Предметы постепенно обрели резкость, и Ротанов увидел склоненное над ним лицо доктора. Он вновь закрыл глаза, стараясь восстановить контроль над ватным бессильным телом.

— Вам лучше? Что с вами произошло? — спросил доктор.

Ротанов хотел приподняться, но из этого ничего не получилось. Мышцы еще не слушались. Зато теперь он смог осмотреться и понять, что лежит в подземной палате базы.

— Давно я здесь?

— Вас привезли полчаса назад. По остаткам в игле я определил наркотик, и мне удалось привести вас в сознание. Синглиты никогда раньше не применяли такого странного оружия.

— Синглиты здесь ни при чем. Что там было? Я имею в виду наркотик.

— Ничего серьезного. Лошадиная доза бруминала из группы барбутантов. Наркотик не имеет остаточных эффектов, но без моей помощи вы бы не смогли прийти в сознание. Теперь вам придется полежать.

— Кто меня нашел?

— Рация роллера оказалась включенной, но на вызовы не отвечала, и председатель выслал поисковую группу выяснить, что произошло.

— Значит, их подвела рация… Простая случайность. Они сделали все, чтобы я не вернулся.

Доктор медленно упаковал инструменты, смахнул со стола остатки ампул и тяжело вздохнул.

— Судя по всему, ваша миссия не имела успеха?

— Если бы только это… — Ротанов ощущал, как тело постепенно наливается прежней силой, и вместе с тем чувствовал странную усталость и безразличие. Может быть, виной тому был вопрос доктора.

Доктор взял свой саквояжик и направился к двери.

— Отдыхайте. Вам теперь нужен покой.

— Сядьте, доктор. Давайте поговорим. Я уже в порядке, только не знаю, что делать дальше…

— Чем я могу помочь? Я предвидел, что из ваших переговоров ничего не выйдет. Хорошо еще, что удалось вернуться.

— Да не в переговорах дело! Вернее, не только в них. Когда я решил встретиться и договориться с синглитами, я не ждал, что сразу достигну конкретного результата, но противодействия, открытой враждебности со стороны людей тоже не ждал. Получается, мир нужен мне одному…

— Кого вы, собственно, имеете ввиду?

— Прежде всего инженера и тех, кто думает так, как он, кто не может жить без войны.

— У инженера мало сторонников.

— А ему и не надо много. Он задумал что-то серьезное, раз решился на открытое выступление.

— Вот даже как…

— Да, доктор, дела обстоят неважно. Больше всего меня беспокоит то, что он сжег за собой все мосты. Он не сможет теперь вернуться обратно в колонию. Чтобы решиться на такой шаг, нужны серьезные причины. Очень серьезные. А я их не понимаю и не знаю, что он задумал.

— Ну это скоро выяснится. Жаль, что с нами нет Филина, он помог бы распутать хитрости инженера Но я думаю, вы преувеличиваете значение той роли, которую может сыграть инженер. Десять-пятнадцать человек… Нет. Не верю, чтобы они были способны на что-то серьезное. Я считаю ваше нынешнее настроение и эти опасения результатом действия наркотика. Такая встряска для психики не проходит бесследно.

— Эх, доктор, вашими бы устами…

— Как только вы отдохнете, вы убедитесь в моей правоте. А сейчас вам не помешает другое общество.

Через несколько минут после ухода доктора в палату вошла Анна, катившая перед собой маленький столик на колесах. Она была в белом халате. Из-под салфетки, накрывавшей столик, вырывались ароматные клубы пара. Палата наполнилась аппетитными запахами мясного бульона и пряностей. Ротанов только теперь почувствовал, как он голоден.

Уплетая румяные куски хорошо прожаренного мяса с хрустящей корочкой, которую он так любил, и запивая его бульоном, он искоса поглядывал на девушку. Сегодня Анна выглядела печальней, чем обычно. Смотрела в сторону, с ним почти не разговаривала. И Ротанов подумал, что вот и это веселое милое существо он успел уже обидеть.

— Здесь я принесла варенье, вы же любите сладкое… — нерешительно сказала она, открывая какую-то баночку.

— Нет, Аня, вы правильно догадались, конфеты я взял не для себя. Только обиделись напрасно.

— А я и не обиделась. Я понимаю, вам нужен был подарок. Такой маленький сувенир для мужчины.

— Ого! Вы, оказывается, не такая уж добрая, как кажетесь вначале.

— Я совсем недобрая. С чего мне быть доброй? Вы мне ничего не говорите, а я так ждала…

— Ждали? Чего?

Глаза у нее стали совсем круглыми от обиды.

— Вы даже не помните?.. Не помните, что мне обещали?

— Ну, такие обещания не выполняются быстро…

— Я и не ждала быстро… Но мне казалось, мы друзья и что вы хотя бы расскажете, как там у вас все получилось. А это правда, что на вас напали люди инженера?

— Правда.

— Я так и думала! Понимаете, перед уходом… Там есть такой неуклюжий Каров. У нас не так много женщин, и он… Только не подумайте, что я говорю вам это специально!

— А я и не думаю, — ответил Ротанов, пряча улыбку.

— Без этого вы не поймете! Ну так вот, этот Каров, он со мной говорил перед тем, как инженер ушел со всеми своими людьми. Он словно бы хотел проститься.

— Подождите, Анна, это очень важно, постарайтесь вспомнить все, что он говорил. — Ротанову больше не хотелось улыбаться.

— Точных слов я не помню. Да он и не говорил ничего определенного. Просто у меня сложилось впечатление, будто он навсегда прощается и может не вернуться больше, а еще раньше до этого я слышала от него про какие-то штольни под городом. О них никто не знает, и там они прячут оружие или что-то другое, что-то такое, что им очень скоро понадобится, и еще он сказал, что я о нем услышу, что мы все еще о них услышим и пожалеем, ну что не ценили их по-настоящему…

— Первый раз слышу об этих штольнях! — Председатель открыл круглый металлический сейф рядом со своим столом и стал доставать какие-то папки.

Ротанов на секунду прикрыл лицо рукой. Он все еще не справился с остатками наркотика. Но после разговора с Анной не мог остаться в постели.

— Инженер что-то такое говорил мне о вашем конфликте по поводу взрывчатки. Что у вас произошло?

— А вот смотрите сами. — Он протянул ему папку. — Здесь у меня анализ расхода. Видите, не хватает почти ста килограммов люзита, это только на одной операции! Я все время пытался выяснить, что он делает с этим люзитом. Если бы я раньше знал о штольнях…

— Вы думаете, он может решиться взорвать заводы?

— Не только заводы…

— Сколько же у него… Какова мощность? Я незнаком с люзитом.

— Это старая взрывчатка, ее рецептуру привезли первые колонисты, они вели с ее помощью горные и подземные работы… — Председатель пожевал губами, что-то подсчитывая. — Если он использует все сразу, от города ничего не останется.

— Неплохой выход, да? — жестко спросил Ротанов, чувствуя, как у него сводит скулы. — Одним ударом избавиться от всех проблем!

— Это ничего не даст. — Председатель покачал головой. — Появятся новые синглиты. Проблема в люссах. Синглиты только производная, и потом заводы… Если он взорвет вместе с городом заводы, колония лишится основного источника снабжения. Вот уже который год наша техника существует в основном за счет трофеев.

— Вы еще не все сказали. Я могу добавить, что если мы лишимся заводов, то исчезнет последняя надежда на ремонт прибывших кораблей, ни один земной звездолет не сможет вернуться обратно. Мы не сможем наладить связь с Землей. В конце концов, это моя задача, — жестко сказал Ротанов. — Я обязан его остановить. Сколько у вас людей?

— Не так уж много осталось тех, кто может носить оружие. Часть людей в караулах… Но вы его уже не догоните. Слишком много времени прошло.

— Я и не собираюсь его догонять.

— Что же тогда?

— Нужно предупредить синглитов.

Он увидел, как побледнел председатель.

— Вы понимаете, что говорите? Узнав об этом, они не остановятся ни перед чем…

— Инженер тоже не остановится.

— С ним еще четырнадцать человек, юнцы, которые ему слепо верят и вряд ли понимают, на что идут, они могут погибнуть.

— Вы знаете другой способ предотвратить взрыв заводов и города? — одними губами спросил Ротанов. Он уже знал, что пойдет до конца.

Роллер вылетел на знакомую опушку. Дальше, до самого города, лежало свободное от леса пространство. Отряд сопровождения, выделенный председателем, остался далеко позади. Ротанов приказал им ждать его возвращения. Он хорошо помнил о предупреждении: больше его не пустят в город. Так она сказала… Ну что же, посмотрим. Может быть, считанные минуты отделяют момент, когда серые полуразрушенные здания города превратит в прах предательский взрыв.

Не раздумывая больше, он двинул роллер вперед. В ту же секунду машина подпрыгнула от удара. Двигатель взорвался сразу, и это его спасло. Взрывная волна сорвала всю верхнюю часть платформы и подбросила ее вверх вместе с Ротановым. Выбравшись из-под обломков, он несколько секунд разглядывал дымящиеся остатки машины. На этот раз они не шутили. Первым же выстрелом роллер разнесло в клочья.

Не отрываясь, он смотрел на город. Ему казалось, что где-то рядом тикает невидимый часовой механизм, отсчитывая последние мгновения жизни города… В хаосе огня и дыма исчезнет все… И та женщина, которая укрыла его, вывела из города. Хотя и женщиной она не была в обыкновенном человеческом понимании, а все же…

Она стояла у него перед глазами такой, какой он видел ее последний раз, в своей полыхающей красной юбочке с шоколадной кожей плеч, с тонкими запястьями рук…

— Постой, — сказал он себе. — Там что-то было, что-то знакомое на ее руке… — Он почувствовал, как сохнут губы от внезапного волнения потому, что уже почти догадался, для чего она носила вместо браслета сероватые кубики металла. Рука сама собой торопливо шарила во внутренних карманах куртки. Вот они здесь, на месте, не понадобились никому, даже инженеру… Его маленький талисман, военный трофей… Пальцы лихорадочно ощупывали знакомую до мелочей поверхность. Где-то на третьем квадрате есть выступ. Он уходит вглубь, если его какследует придавить. Раньше он думал, что это просто замок. Но это не только замок. Ничего не случалось, когда он десятки раз придавливал этот выступ. А все дело, может быть, в том, что браслет нужно сначала надеть на руку…

Не может сложная техническая организация синглитов существовать без дальней связи. Он ощутил легкое покалывание запястья. Какие-то мелкие искорки забегали внутри сероватой металлической поверхности браслета, а потом Ротанов услышал голос. Это был всего лишь дежурный оператор, хотя он надеялся… Но это не имело значения, потому что теперь он знал уже наверняка — взрыва не будет.

За далекими холмами, за лесом, у горизонта висел незаходящий, багровый, распухший до чудовищных размеров кусок чужого светила. Все вокруг: скалы, реку и само небо — он окрашивал в неправдоподобный мертвенно-кровавый цвет. Почти закатившееся светило казалось Ротанову гигантским комом фиолетовой грязи. Никакие законы природы и силы тяготения не могли оторвать от горизонта вспухший уродливый ком. Еще двадцать дней он будет висеть над планетой, постепенно уменьшаясь, словно осьминог втягивая уставшие за лето щупальца, и потом над всем этим чужим, враждебным человеку миром наступит долгая шестимесячная ночь — сезон туманов.

Несколько дней Ротанов провел в помещении научного сектора, разбирая старые архивы и отчеты. Не сумев до сих пор разрешить ни одной проблемы, он теперь вынужден был фактически начинать сначала и все еще не видел выхода.

Что искал он в запыленных, пожелтевших от времени кипах бумаги? Ответа на какой вопрос?

Отряд инженера не вернулся. Сама возможность установления мира и ремонта корабельной электроники с помощью синглитов перестала существовать после попытки инженера взорвать город. Его предупреждение ничего не изменило. Синглиты усилили активность, увеличили количество засад, число нападений. Все больше людей не возвращалось из дозоров и постов.

Через две недели, с наступлением сезона туманов, стычки закончатся сами собой, чтобы вспыхнуть с новой силой следующей весной… А все долгие зимние месяцы они будут сидеть, как крысы, в своих подземных норах и ждать… Чего? Прилета Олега? А что он изменит? Ведь Олег со своим кораблем попадет в те же условия, в ту же самую ловушку… Земля ничего не узнает, высылка следующей экспедиции может быть задержана на неопределенное количество лет, и по всему выходило, что он обязан что-то предпринять именно сейчас, в эти оставшиеся двадцать дней…

Ротанов стоял на площадке перед пещерами. В последнее время он избегал общества колонистов, словно нес незримый груз вины за тех четырнадцать человек, что ушли с инженером и не вернулись…

Он мысленно перебирал бесчисленное количество фактов, которыми теперь располагал о жизни синглитов. Искал малейшую зацепку, чтобы сдвинуть с мертвой точки сегодняшнее положение дел, и ничего не находил… Возможно, прав был инженер, и другого выхода не было. Совместное существование людей и синглитов попросту невозможно.

Из отчетов научного отдела он узнал, что люссы размножаются простым делением, как амебы, а синглиты не размножались вообще… Именно этот факт сводил на нет все его надежды на мир, ибо цивилизация синглитов, если данные отчетов верны, могла существовать лишь за счет человеческих жизней и, следовательно, должна быть уничтожена… Изолированная, она попросту начнет регрессировать и все равно погибнет через короткий срок, лишившись смены поколений. Конечно, синглиты понимали все это, какие уж тут переговоры о мире…

Оставалась надежда, что данные об их биологии ошибочны или неполны. В теле синглитов нет некоторых групп клеток, так что человеческий способ размножения им не подходит, хотя у них сохранилось все, что необходимо для нормального функционирования центральной нервной системы, в том числе и биотоки. Да что толку, если не было детей. Он не встретил ни одного ребенка или подростка ни в городской толпе, ни в домах… Отчеты говорили о том же, но, возможно, у них есть какой-то скрытый, неизвестный людям способ размножения… Это бы надо выяснить… Слишком многое зависит от ответа на этот вопрос, но как выяснить? Вся дневная фаза существования синглитов изучена достаточно хорошо и не оставляет надежды. Зато ночная… «Вроде бы на ночь они засыпают, но кто это проверял? Ночью наблюдения невозможны из-за люссов… До сих пор, во всяком случае, были невозможны. Но если у меня действительно иммунитет, и раз уж я позволил себе быть достаточно жестоким с другими, то мне и предстоит все это выяснить до конца».

Ротанов поднимался по тропинке туда, где сквозь пелену тумана проступали неясные контуры корабля.

Если смотреть с тропинки вниз, казалось, где-то у самой кромки леса, несколько ниже вершин деревьев, колыхалось фиолетовое озеро. Скала совета, ближайшие холмы да и самый лес плавали в этом огромном озере тумана, словно большие неуклюжие острова. С каждым днем становилось холоднее, воздух пропитывался влагой, капли росы покрывали одежду, холодным дождем слетали с кустов деревьев на неосторожного путника, а туман поднимался все выше… Он уже перекрыл тропинки, отрезал друг от друга холмы и лес. Сделал невозможной связь с ближайшими постами. Радиоволны сквозь эту маслянистую густую пелену не проходили, в ней бесследно терялись предметы и люди…

Прежде чем окунуться в это ночное враждебное людям озеро тумана, он обязан был подготовиться к худшему варианту, к тому, что его иммунитет окажется ошибкой или не устоит при повторных многократных встречах с люссами.

Рубка встретила его привычным запахом резины и пластмассы. В воздухе чувствовалась легкая затхлость, которая бывает только в нежилых помещениях. Слишком долго не включалась система корабельной очистки воздуха. Слишком редко бывал он на корабле, предпочитал работать на открытом воздухе. А корабль тем временем, соединенный с пещерами туннелем, превратился в часть подземной крепости. Если удастся вернуться, жить он будет в своей каюте, до самого прилета Олега. Он старался не думать о том, как мало шансов у него вернуться.

Достал кассету с корабельным журналом, секунду подумал и положил ее в аварийный бокс. Так надежнее. Прежде всего Олег вскроет этот бокс и сможет ознакомиться с обстановкой. Неровным почерком, торопливо набросал на двух отдельных листах свои последние наблюдения, предварительные выводы и рекомендации. Олегу это может пригодиться в том случае, если они не встретятся. Ротанов невесело усмехнулся. Слишком ему везло последнее время, так не могло продолжаться бесконечно.

Еще раз перебрал документы, положенные в бокс. Достал из нагрудного кармана браслет синглитов. В который уж раз надел его на запястье и пощелкал выключателем. Связи не было. Скорее всего они выключили его браслет из своей системы. Вряд ли он пригодится Олегу, разве что устройство микропередатчика поможет разобраться в блоках управления. Схема как будто простая, но все равно она оказалась ему не по зубам… Подумав еще с секунду, он вздохнул и опустил браслет в бокс вслед за документами.

«Ну вот, теперь, пожалуй, все…» Закрыв бокс, он прошел в свою каюту, разделся и лег в постель. Нужно было хорошенько выспаться перед уходом. Сон долго не шел. На стене перед кроватью висела большая фотография: два человека летели на глайдерных досках по крутому снежному спуску. Фотограф поймал их в тот момент, когда Олег резко свернул в сторону, чтобы обойти его на повороте. Лица не было видно. Его скрывали очки и низко надвинутый шлем. Но все равно и под этими очками он знал, как выглядел Олег.

«На этот раз ты, пожалуй, не успеешь вытащить меня отсюда…»

Проснулся от резкого звонка зуммера. Четыре часа сна промелькнули как одна секунда. Прежде чем лечь, он закончил почти все, осталось последнее небольшое дело. Наверху, в управляющей рубке, рядом с аварийным боксом была стальная дверь со специальным кодовым замком. Дверь открылась не сразу, наверно, механизм замка слегка заржавел от влажного воздуха. Наконец она со скрипом ушла в стену рубки. Здесь хранилось личное оружие инспектора, пользоваться которым он имел право лишь в чрезвычайных обстоятельствах. Ротанов внимательно осмотрел арсенал, по сравнению с которым лучеметы и тепловые излучатели, бывшие в ходу на планете, казались детскими игрушками. На этот раз ему могло понадобиться что-то по-настоящему мощное. Он остановился на пульсаторе Максудова. Контрольное устройство нейтрализовало внутренний заряд при попытке воспользоваться им кем-нибудь, кроме Ротанова. Весил излучатель килограмма два. Не так уж много для такого вида оружия. Ротанов примерил его черную ребристую ручку, включил активатор. Пожалуй, с помощью этого оружия он справится с люссами.

На складе подобрал себе просторный брезентовый рюкзак с жесткими широкими лямками, положил в него месячный запас концентратов, флягу с водой и надувную палатку. Оставалось перевести реактор на автоматический режим, чтобы колония могла использовать энергию корабля, даже если он не вернется.

Последний раз прошел весь корабль сверху донизу. Закрыл замок на двери шлюза. Теперь в корабль можно было попасть только через подземный ход. Едва вышел наружу, как за воротник куртки попали первые капли росы. Ветер смахнул их откуда-то сверху, наверно, с обшивки. Борт корабля уходил круто вверх, терялся в дымке тумана, он был холодным и влажным на ощупь. Не задерживаясь больше и не оглядываясь, Ротанов пошел прочь. Излучатель на слишком длинном ремне больно колотил по спине при каждом шаге. Пришлось останавливаться и привязывать его к рюкзаку.

Навстречу ему по тропинке поднималась целая толпа. Его сразу же поразило то, как молчаливо шли эти люди. Лицо того, кто был впереди, показалось ему знакомым. Узнав его, Ротанов закинул рюкзак за плечи и медленно пошел навстречу, ему стало тоскливо оттого, что не хватило какого-то получаса. Теперь ему скорее всего не дадут уйти, и он ничего не сделает, чтобы им в этом помешать. Человек, который шел впереди, был Свен. Тот самый охотник, что ушел с инженером в его последний поход.

Охотник остановился в двух шагах от Ротанова, и толпа расступилась, образуя вокруг них круг. «Ну вот, — подумал Ротанов, — вот я и дождался тех, кто имеет право судить меня. Не инспектора Ротанова, потому что инспектор поступил так, как и должен был поступить. А просто меня самого…»

Он окинул взглядом бледный круг человеческих лиц — здесь не было ни доктора, ни председателя, ни Анны. Почему-то от этого ему стало легче.

— Я слушаю вас, — сказал Ротанов, и сам не узнал своего казенного официального голоса.

— Не вернулось тринадцать человек.

После этой фразы повисло долгое тяжелое молчание.

— Но вас было пятнадцать, — сказал наконец Ротанов.

— Инженера я не считал, он нас обманул. Мне сказали, что ты предупредил синглитов. Это правда?

— Да, это так, — сказал Ротанов. — И если бы все повторилось, я опять сделал бы то же самое. Они обещали не причинить вам вреда.

Никто ему не ответил. Они старались не смотреть в его сторону.

— Прежде чем вы решите, что делать дальше, я должен знать, как все было. Это мое право.

Соглашаясь, Свен кивнул головой.

— Мы спустились в шахту, инженер сказал, что нужно забрать там трофейное оружие…

Он рассказывал долго, сбиваясь, останавливаясь и начиная сначала. Ротанов словно видел, как медленно шли эти люди по бесконечному подземному штреку, как метались по стенам тени от их фонарей. Вот дорога наконец кончилась. Они забрали оружие, не спеша пошли обратно, сгибаясь под тяжелой ношей. Инженер задержался и что-то сделал с оставшимися ящиками, потом догнал их и они молча пошли все вместе, потому что о чем говорить, если дело сделано, а дорога известна… Под ногами у них хлюпала вода… Она сочилась из стен штрека… Инженер посмотрел на часы и предложил сделать привал. Он все время смотрел на часы и словно прислушивался, но ничего не происходило. Потом они пошли дальше, инженер то и дело отставал. Он шел, понурив голову, целиком уйдя в свои мысли. Выход из штрека оказался замурован. Инженер даже не удивился, словно ждал этого. Они опять пошли в глубину подземных переходов искать другой выход. Сворачивали в боковые штреки, теряли дорогу, теряли товарищей… Постепенно гасли фонари, не рассчитанные на такое долгое время работы. Они не знали, сколько времени продолжались блуждания под землей. Надежда покинула их. Когда погас последний фонарь, они увидели синглита. Он стоял у поворота из штрека с ярким фонарем в руке и помахивал им, словно приглашал идти за собой. Они пошли. Шли долго. Не помнили, сколько поворотов было в этом подземном лабиринте. К штрекам и штольням, которые построили люди, прибавились бесчисленные новые горизонты. Им уже было все равно, куда идти, многие отставали или терялись при поворотах. Никто не останавливался, не ждал отставших. Те, кто еще шел, давно потеряли всякую надежду. К концу пути их осталось пять человек. Инженер первым вышел на поверхность. Может, это было время короткой ночи, а может, остаток солнца прятался за верхушками деревьев, закрывавших горизонт. Тусклый свет едва пробивал густую дымку тумана, затянувшую все вокруг. Синглит поставил на землю фонарь, повернулся и ушел назад в подземелье… Мы остались в лесу одни.

— Именно это они мне обещали… — сквозь зубы пробормотал Ротанов. — Отпустить вас на все четыре стороны…

— Инженер достал излучатель и выстрелил себе в голову. Почти сразу же мы услышали сухой шелест и увидели, что сквозь пелену тумана со всех сторон на нас ползет что-то плотное, белое, как пар. Тот, кто стоял дальше всех, закричал, все бросились врассыпную… Дальше я плохо помню… Бежал через лес… Стрелял… В общем, повезло.

— Другие тоже стреляли?

— Нет. Я не слышал выстрелов.

— Вас преследовали? Была хоть одна попытка нападения?

— Нет. Я почти сразу влез на скалу и стал стрелять вниз. Может быть, поэтому…

— А потом в дороге? Ни одного нападения?

— Нет. Лес словно вымер… Вы хотите сказать, что я… Что они специально выпустили меня?.. Чтобы я рассказал?

— Возможно. Теперь это не имеет значения. Так что же вы решили?

На некоторое время после его вопроса вновь повисла гнетущая тишина. Потом Свен заговорил, глядя в сторону:

— У нас тут не бывает суда. Тот, кто совершает преступление, попросту уходит в лес ночью.

— Собственно, это я и собирался сделать…

Ротанов поправил рюкзак и пошел вниз. Люди расступились заранее, так что перед ним образовывался широкий коридор.

Подошвы тяжелых ботинок скользили по мокрым, поросшим мхом камням. Он шел медленно и с каждым шагом словно все глубже погружался в воду. Сначала в тумане исчезли выступы пещер, площадка, на которой стояли колонисты. Потом не стало видно корабля, исчезли его бортовые огни, долго провожавшие каждый его шаг, словно глаза живого существа. А внизу из белесого марева, в которое он погружался, доносились протяжные вопли. Это орали цыки — гигантские перепончатые мухи, похожие на летучих мышей. Всегда они так орут накануне сезона туманов.

Формально синглиты выполнили свое обещание. Наверно, с их точки зрения, ему не на что обижаться. Он и не обижался. Не чувствовал даже гнева. Только тоску и горечь. И еще с каждым шагом, удалявшим его от людей, все сильней наваливалось одиночество…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СПИРАЛЬ

1

Никто не остановил Филина ни в городе, ни потом, в лесу… На этот раз ему удалось выйти к реке. Отсюда уже рукой было подать до базы. Он пошел вдоль берега вверх по течению. Река блестела под солнцем, словно зеркало, она то и дело меняла направление, пробираясь сквозь густые заросли и завалы. Совершенно неожиданно, выбравшись к широкой заводи, он наткнулся на кучи белья, разложенные на берегу… Филин остановился, чувствуя, что от волнения кружится голова. В реке, в каких-то десяти шагах, купались его недавние товарищи. Он узнал Гэя и Рона. Забыв обо всем, что с ним произошло, он побежал к ним, крича что-то неразборчивое, нелепое, и вдруг остановился, словно налетел на стену. Они от него медленно пятились в ледяную воду все глубже и глубже, и в глазах у них был ужас.

— Оборотень! — крикнул кто-то. — Это же оборотень!

Так они называли синглитов, не прошедших целого цикла и больше других походивших на людей.

— А ну пошел отсюда!

Они махали на него, плескали воду, словно он был курица, и теперь уже он медленно пятился от них, а они так же медленно, осторожно наступали, и он видел взгляды, которые они бросали на лежащее у берега оружие, и понимал, что, как только они смогут дотянуться до него, сразу же начнут стрелять. Понимал это и тем не менее продолжал отступать все дальше и дальше, позволяя им с каждым шагом приближаться к оружию. Наверно, он заплакал, если бы мог, но в глазах не было ничего, кроме сухого жжения. И вдруг голос в его голове, молчавший с тех пор, как он сбежал из города, впервые пробудился и шепнул: «Беги!» Он повернулся и побежал. Почти сразу за его спиной раздались первые выстрелы. Стреляли они неточно, и, убегая, он успел заметить и навсегда запомнил, как постепенно страх в их глазах переходил в брезгливое, почти животное отвращение.

Оно было хуже всего… Филин бежал по лесу, механически путая след, петляя, как бегал совсем еще недавно, когда его преследовали синглиты. Острые иголки кустарников рвали одежду, вонзались в тело, но он не чувствовал боли, не чувствовал усталости и мог увеличивать скорость все больше и больше, словно не было пределов возможностям его нового тела. Ноги мелькали так быстро, что он не замечал уже отдельных движений. Ветер свистел в ушах, густой кустарник он пробивал с ходу, и долго еще в воздухе кружились обрывки веток и листьев. «Как же сердце выдерживает такое напряжение?» — подумал он, прислушался и не услышал его ритмичных ударов — у него попросту не было сердца. «А легкие? Почему они не разрываются от натуги, силясь протолкнуть очередную порцию воздуха?» И тут же понял, что дышит по привычке, что может вообще не дышать. «Неудивительно, что они испугались. Я бы и сам испугался, встретив такого монстра…»

— Ты не монстр, — сказал голос.

— Кто же я? Я ведь мыслю так, как будто я и есть прежний Филин, у меня его память, его желания. Но Филина нет. Он погиб, уничтожен люссом. Так кто же я?

— Ты — это ты, и не надо забивать голову чепухой. Тебе хочется жить?

— Да.

— Ну вот и живи. Радуйся жизни. У тебя будет долгая жизнь.

— Но ведь этого мало, чувствовать себя здоровым и неутомимым, радоваться солнцу и жизни… — сказал он, и сам усомнился в том, что этого так уж мало. Но голос не стал возражать.

— У тебя будет не только это.

— Что же еще?

— У тебя будет искусство, недоступное людям. У тебя будут друзья настолько близкие, что в человеческом обществе ты не мог об этом мечтать. Люди всю жизнь стремятся к близости и вечно выдумывают себе барьеры — одиночество, тоску, ничего этого не будет у тебя теперь. Ты сможешь жить равным среди своих братьев. Будешь знать все, что знают они.

— Вы отпустили меня к людям специально, чтобы я сам убедился в том, что возврата нет?

— Ты можешь поступать так, как хочешь. Я могу лишь советовать.

— Кто ты?

— Твой наставник. Через много циклов, когда твое знание сравняется с моим, ты сам сможешь стать наставником.

— Что такое цикл?

— Ты хочешь знать все сразу. Цикл — это рубеж времени. Ты не поймешь, если я стану объяснять словами, но очень скоро, как только наступит сезон туманов, ты сам узнаешь, что такое цикл.

Голос умолк. С удивлением Филин вспомнил, что почти забыл о преследователях, перестал думать о направлении, так увлекла его беседа. Теперь он был далеко от реки. Кустарник встречался все реже, местность стала знакомой. Он знал, что за низкими холмами вскоре откроется город…

«В городе мы работаем и воюем, но живем мы не здесь», — сказал ему голос невидимого наставника. И вот теперь он ехал в странном подземном поезде, о существовании которого раньше не подозревал. Прямой как стрела туннель пронизывал планету по хорде и выходил на поверхность за много тысяч километров от города, построенного когда-то людьми и превращенного многолетней войной в груду унылых развалин. Закрыв глаза. Филин мог видеть схему туннеля, устройство этого необычного поезда, не нуждавшегося для своего движения ни в какой энергии, кроме притяжения планеты. В машинном отделении управляющий поездом потянул тормозной рычаг. Поезд тронулся, несколько суток он будет теперь лететь в безвоздушном пространстве туннеля все быстрее и быстрее, чтобы потом, минуя середину, ту точку, где он будет ближе всего к центру планеты, начать замедляться, и совсем остановится у противоположного выхода, словно гигантские качели, завершившие свой единственный мах. Но стоит отпустить тормоза, и он поедет обратно, вновь постепенно набирая скорость.

Самым необычным в его путешествии была, пожалуй, способность участвовать в разговорах с различными собеседниками в противоположных концах поезда. В любой момент он мог отключиться, замкнуться в себе, обдумать услышанное или какую-то собственную мысль. Еще он научился видеть все, что видели его собеседники, как бы смотреть на окружающее их глазами. Отраженная картина увиденного транслировалась непосредственно из их зрительных центров. Однако, попытавшись расширить сферу, в которой мог присутствовать, Филин понял, что она ограничена поездом. Только слова его наставника проникали к нему, словно бы откуда-то извне. Но сам он не мог ни увидеть его, ни даже обратиться к нему без того, чтобы тот первым не начал разговор. Способность видеть окружающее чужими глазами забавляла Фила, он не сразу освоился с этой новой особенностью своего существа и развлекался путешествиями по вагонам всю дорогу.

Поезд, вылетев на небольшую эстакаду, резко затормозил. С коротким шипением открылись автоматические двери вагонов. Путешествие окончилось. Фил с любопытством огляделся. Первое, что бросалось в глаза, был ослепительно сверкавший на солнце полупрозрачный купол какого-то здания, единственного в этом месте. Здание казалось огромным и занимало, наверно, не меньше нескольких квадратных километров. Длинная белая дорожка вела от него к эстакаде. Еще десятки других дорожек ответвлялись в стороны, терялись в зарослях незнакомых ему мясистых деревьев голубоватого, почти синего цвета. Здание расположилось на самом берегу моря. Фил долго стоял неподвижно, пораженный красотой открывшейся ему местности, он и не подозревал, что на этой планете могут быть такие уголки. Золотистый песок пляжа, упругое журчание набегавших волн, солнце, высоко висевшее над горизонтом и обдававшее кожу ласковыми сытными лучами.

«Ну вот, даже о солнце я начал думать словами синглитов, — подумал Фил с горечью. — Скоро я совсем забуду, что недавно был человеком. К этому они меня и ведут, словно за руку. Наверно, и этот райский уголок создан специально для этого. Они контролируют все мои мысли…»

— Ты не прав. Можно научиться полностью закрывать свой мозг от всяких воздействий, у нас считается невежливым надоедать занятому или ушедшему в себя человеку, а на того, кто закрылся, вообще не принято обращать внимания. И ты уже не человек. Чем скорее забудешь о прошлом, тем лучше.

— А если я не хочу забывать? — с вызовом спросил Фил.

— Я выразился неточно. Мы так устроены, что ничего не можем забыть, но сейчас воспоминания о твоей утраченной человеческой сущности занимают слишком много места в сознании, приводят его в болезненное состояние, из-за которого ты не способен объективно воспринимать действительность. Позже эти воспоминания займут подобающее им место, ты будешь вспоминать о своем прошлом с легким сожалением, как иногда вспоминаешь о том, что было в детстве. Помнишь, как ты открыл мальчишкой новый цветной мир, посмотрев сквозь осколок стекла? Он ждет тебя здесь.

— Ты и об этом знаешь?..

— Я буду знать о тебе все, пока ты не научишься закрывать свое сознание от посторонних воздействий, а это случится не скоро, и будет означать, что ты стал взрослым в нашем, новом для тебя мире.

— Оставь меня сейчас, я хочу посмотреть и подумать, оценить все, что здесь увижу без твоей помощи.

— Хорошо, — коротко сказал голос. Мысленно он позвал его, но голос не отозвался. Фил усмехнулся. Правила игры соблюдались полностью, но он все равно не верил в то, что наставник ушел совсем.

Мимо него не спеша шли пассажиры, только что сошедшие с поезда. Они шли отдельно друг от друга, не было веселых компаний, никакой разбивки на отдельные группы, как это обычно случается в большой человеческой толпе. Фил подумал, что у них нет необходимости близко подходить к собеседнику, чтобы перекинуться парой фраз. Еще его поразило, что в толпе не встречались дети и старики.

Филин дождался, пока поезд не спеша втянулся в туннель, и, только убедившись, что вокруг никого нет, медленно побрел по дорожке. Большинство приехавших исчезли в бесчисленных дверях гигантского здания. Филин решил здание оставить напоследок и свернул в парк.

Казалось, парку, раскинувшемуся вдоль побережья, нет конца. Кустарников не было, не было и колючих, похожих на проволочные матрацы деревьев. Мясистые сочные стволы здешних растений походили скорее на абстрактные статуи, чем на деревья. Листья на них отсутствовали, очевидно, деревья обходились бугристой морщинистой поверхностью самих стволов. «Людей в парке немного». Он все никак не мог привыкнуть называть синглитов иначе. Они ходили по дорожкам, лежали на солнцепеке, сидели под деревьями. Больше всего его поражало отсутствие всяких предметов, которыми так любили окружать себя люди даже на отдыхе. Не было ни зонтиков, ни полотенец, ни шезлонгов, ни даже книг… «Где они живут? Неужели все вместе в этом огромном здании?» И тут он подумал, что приехавший на новое место человек прежде всего ищет место, где он может приткнуться, какой-то своей конуры, пусть небольшой, но его собственной. Место, где можно положить вещи, где есть кровать, чтобы отдохнуть с дороги. «Но мне не нужна кровать, потому что я не устал, и вряд ли когда-нибудь устану. У меня нет вещей, похоже, их больше не будет. И значит, дом мне не нужен… Дом для человека — это не только место, где он укрывается от непогоды и растит детей… Дом — это нечто большее — кусочек пространства, принадлежащий тебе одному, крепость, защищающая от врагов, основа семьи…» Дом вплетался в человеческую психологию тысячами незримых нитей, обрастал традициями и неистребимыми привычками, нельзя было человека лишить дома, не нанеся ему глубокой психологической травмы. А раз так, то либо он чего-то не понимает, либо они не все учли в этой хорошо продуманной системе превращения человека в синглита… А может, наоборот, может быть, как раз отсутствие собственного дома составляет основу этой системы?

Он вышел на берег, волны накатывались на песок, обдавали его брызгами. Краем глаза он заметил, что слева под большим скрученным узлами деревом расположилась компания из нескольких синглитов. Никогда нельзя было понять, чем они заняты. Сосредоточенные лица, блуждающие улыбки, сидят словно лунатики, каждый сам по себе… Он уже знал, что это не так, что таков их способ общения. И ничего не мог с собой поделать, все время отыскивал в них чужое, враждебное себе. Это получалось само собой. Вдруг женщина из этой группы поднялась и пошла к нему. Она была высокой и стройной. Фил боялся высоких женщин, может быть, потому, что сам не отличался особым ростом, и поэтому же, наверно, только такие женщины ему и нравились. У нее были рыжие, почти огненные волосы и огромные глаза неправдоподобного изумрудного оттенка. «Как кошка, — подумал Фил. — Рыжая кошка с зелеными глазами».

— Ну, спасибо! — сказала женщина, не разжимая губ.

И он ощутил мучительную неловкость оттого, что каждый мог заглянуть в его черепную коробку, словно она была стеклянной.

— Ладно уж, не стесняйтесь. Я не сразу догадалась, что вы новичок. — Она остановилась рядом, совсем близко от него и, прищурившись, смотрела на море. Ветер шевелил ее волосы. Фил изо всех сил старался не думать о ней, вообще ничего не думать и, чтобы справиться с этой непростой задачей, быстренько стал повторять первую пришедшую на ум детскую песенку: «Жили у бабуси два веселых гуся…»

— Да будет вам! — сердито сказала женщина и вдруг лукаво улыбнулась:

— Слушайте, «бабуся», хотите посмотреть наше море?

— Как это «посмотреть», что я его не вижу, что ли?

— Ничего вы еще не видели! — Она схватила его за руку и потащила за собой прямо в воду. Он инстинктивно сопротивлялся, но это было все равно что пытаться остановить трактор. Его ноги прочертили по песку две глубоких борозды, и почти сразу же он по пояс очутился в воде. Потом их с головой накрыла прибойная волна, женщина нырнула, и, чтобы хоть как-то сохранить остатки своего мужского достоинства, он нырнул вслед за ней. Фил плохо плавал и знал, что дыхания надолго не хватит, а она уходила от него все дальше в синеватую глубину, я тут он вспомнил, что ему не нужен воздух…

Погружение, стоившее ему на специальных занятиях по плаванию стольких усилий, теперь проходило на редкость свободно… То ли вода здесь не такая плотная, то ли его тело стало тяжелее. Раскинув руки, он медленно погружался. «Вот сюда, левее, здесь карниз!» — сказала женщина, не оборачиваясь, и он подумал, что прямой способ обмена информацией иногда может быть удобен. Опустившись рядом с ней на карниз, он осмотрелся. Зрение сохранило под водой свою обычную четкость, словно он нырнул в маске для подводного плавания.

В его комнатке, в далеких и навсегда чужих теперь пещерах, хранилась маленькая старинная статуэтка из прозрачного цветного стекла. Никогда нельзя было точно определить, какой оттенок таился в глубине ее стеклянного тела. Согретая в ладонях, она становилась темно-желтой, почти золотой, прямые лучи солнца рождали в ней глубокий синий цвет, пламя свечи или костра — фиолетовый… Он вспомнил о ней сейчас, чтобы зацепиться за что-то знакомое в этом фантастическом водопаде красок, обрушившемся на него из хрустального волшебного сада, в котором они очутились.

Он так и не понял, были то прозрачные водоросли или минералы. Длинные полупрозрачные ленты, нити и целые колонны этих удивительных образований сверкающей анфиладой закрывали все дно перед ним и полыхали всеми цветами радуги. Как только вверху проходила волна, тональность окраски резко и ритмично менялась, словно на экране цветомузыки. Но никогда не мог экран дать этого ни с чем не сравнимого ощущения огромного простора, по которому гуляли цветные протуберанцы.

Они стояли молча, забыв обо всем. Женщина взяла его за руку, и не нужно было вспоминать этих глупых гусей, потому что в голове у него ничего не осталось, ни одной мысли, кроме безмерного восхищения совершенной, никогда не виданной красотой. Он не знал, сколько прошло времени — час или два? Ритмичность огненного цветного калейдоскопа завораживала, таила в себе почти магическую, колдовскую силу.

Когда вышли на берег, их уже связало это совместно пережитое глубокое восхищение, слова были бедны по сравнению с их чувствами…

«Стоп, — сказал себе Фил. — Остается встать на четвереньки и завыть от восторга. Довольно».

— Что с тобой? — удивленно спросила женщина. — Что тебя тревожит, чего ты все время боишься?

— Я хотел бы остаться человеком, — тихо сказал Фил, — понимаешь ты это?

Она внимательно посмотрела на него.

— Я слышала, что такое бывает. Очень редко, но все же бывает. Был случай, когда тоска по утраченной человеческой сущности не оставила одного из нас и после третьего цикла… Мой наставник объяснял это тем, что многие из нас слишком рано становятся синглитами, гораздо легче проходит переходный период, если человек приходит к нам в пожилом возрасте. С тобой это случилось слишком рано. Но тоска скорей всего пройдет после первого же цикла. Ты о ней забудешь.

— А если нет? Ты говоришь об этом так, словно перестать быть человеком — это всего лишь сменить одежду. И потом этот цикл… Я столько о нем слышал… Можешь ты объяснить, что это значит?

— Почему бы тебе не спросить о нем своего наставника?

— Я попросил его удалиться. Вежливо попросил.

Она улыбнулась.

— Я бы с удовольствием… Здесь нет никакой тайны, но это так же трудно описать словами, как то, что мы с тобой только что почувствовали на дне моря. Через месяц начнется сезон туманов, и ты все ухаешь сам. Зачем спешить? Пойми пока лишь одно — никто здесь не собирается тебе навязывать ни своей воли, ни чужих мыслей.

— Да, конечно… Только вот забыли меня спросить, хочу ли я стать синглитом…

Она повернулась и молча пошла прочь, словно он ее оскорбил. Филин долго смотрел ей вслед, стараясь узнать ее мысли, и ничего не чувствовал, кроме глухой стены. «Придется и мне научиться выращивать эту стену, — с раздражением подумал он и медленно пошел прочь. — Вы подождите, ребята… Я научусь… Я здесь многому научусь… Это ничего, что вы меня испугались там у реки, это совсем неважно. Пусть так. Будем считать, что у меня задание без права на возвращение… Я должен найти их слабое место… Должно быть такое место, не может его не быть, точка, на которой держится вся конструкция. Жаль, не успел спросить, что случилось с тем парнем, который не захотел стать предателем и после этого их третьего цикла. Где он сейчас? И вообще неплохо было бы найти среди них тех, кто думает так же, как я…»

2

Ротанов заметил люсса секунды за две до броска. Наверняка он успел бы за это время вскинуть пульсатор и нажать спуск. Но что-то его удержало. Люсе выглядел как клуб плотного пара. Казалось, верхушку дерева укутала большая снежная шапка. Но вот это уплотнение тумана дрогнуло и потекло к Ротанову. Подавив щемящее чувство опасности, он ждал. Иммунитет? Сейчас я это проверю…

Наконец люсс прыгнул. Больше всего это походило на снежный обвал. Что-то вязкое, плотное, отвратительно пахнущее свалилось ему на плечи, окутало непроницаемой мглой и почти сразу же исчезло; он видел, как стремительно, вытянувшись в длинную вертящуюся трубу, уходил люсс, теряясь среди ветвей отдаленных деревьев. «Значит, я вам не нравлюсь… Не подхожу по вкусовым качествам». Вдруг это не только иммунитет? Вернее, не просто иммунитет, а что-то другое, гораздо более значительное? Что, если люсс вообще не в состоянии напасть на здорового человека? Тогда прав доктор. Тогда за всеми бедами колонистов, за этой войной, за бредовым обществом синглитов стоит одна и та же трагическая случайность — наследственные изменения после гибернизации… Иными словами, все колонисты не совсем здоровы… Во всяком случае, не здоровы с точки зрения люсса… Все это надо еще проверить, пока это лишь предположения, догадки. Фактов ему не хватало. За ними и шел.

Люссы не повторяли нападений до самого города. Как только начались окраины, он повесил пульсатор на грудь и сдвинул предохранитель. После взрыва роллера не хотелось позволять стрелять в себя, да и не парламентером шел он на этот раз в город, он чувствовал, что все мосты сожжены, что после гибели тех тринадцати человек, жизнь которых они обещали ему сохранить, он уже не будет вести переговоров, вряд ли он мог сейчас сказать, как поступит.

С запада город начинался кварталом восьмиэтажных одинаковых зданий унифицированного образца. Строительные роботы отливали их по единому проекту из силикобетона во всех колониях. Даже целыми такие кварталы смотрелись довольно уныло. На вновь осваиваемых планетах приходилось жертвовать красотой ради удобства и быстроты. Сейчас же, с выбитыми стеклами, с сорванными переплетами, с уродливыми язвами пробоин в облицовке стен, здания выглядели мрачно, почти враждебно. Казалось, сам город ополчился против покинувших его людей, затаил на них обиду за нанесенные раны.

Ротанов решил собрать данные о ночном периоде жизни синглитов, заполнить пробел в наблюдениях, а также выяснить все, что возможно, об их семейном укладе, если такой уклад у них вообще существовал. С наступлением сезона туманов активная деятельность синглитов, судя по отчетам научного отдела, прекращается.

Он знал по опыту, как часто ошибаются те, кто пишет такие отчеты, и был готов к любой неожиданности. Первые квартиры выглядели так, словно их покинули много лет назад. Наверно, никто не заглядывал сюда. Огромный город, казалось, вымер. Нигде не светилось ни малейшего огонька, не слышно было ни звука. Туман, забивавший улицы, обложивший старые здания слоем клейкой влажной ваты, сделал весь город похожим на театральную декорацию.

Среди охотников существовало поверье, что с наступлением сезона туманов синглиты уходят в лес… Зачем? Этого никто не знал. Напряжение постепенно спадало. Он уже не ждал выстрела из-за каждого угла. Ближе к центру начинались административные и производственные кварталы города. Где-то здесь была резиденция их координатора. Проплутав около часа, он наконец нашел нужную улицу.

Здание было так же пусто, как и весь город. Старое охотничье поверье казалось правдой. Теперь во что бы то ни стало ему придется узнать, зачем и куда уходят синглиты. Но это потом, сначала надо воспользоваться случаем и провести тщательную разведку в самом городе.

Четыре часа он провел в комнатах со стальными решетками на окнах, с толстыми, в метр толщиной, стенами. Трудно было сказать, кто построил это мрачное здание — люди или синглиты. Во всяком случае, здесь он нашел то, что искал. Место, где до ухода постоянно находились синглиты…

Вначале он был осторожен, опасаясь какого-нибудь подвоха, ловушки или даже засады, но синглиты, очевидно, были уверены, что в это время люссы — лучшая охрана, и не особенно беспокоились о своем оставленном имуществе. Имущества было много, самого разнообразного… Вскоре он понял, что безобидный с виду кабинет Бэрга на самом деле — центр управления какого-то сложнейшего комплекса, со скрытой в стенах аппаратурой. К сожалению, на этот раз его интересовала совсем не электроника… Жилых комнат попросту не было. «Не могли же тысячи синглитов все время, свободное от работы, проводить на улицах! Или могли?» Он надеялся, что, проникнув ночью в неохраняемый город, сможет хоть что-то понять. Но, похоже, запутался еще больше. Вопросов прибавилось, и не было ни одного ответа…

Куда идти дальше? Как найти дорогу или хоть приблизительное направление, по которому ушли синглиты? Где их искать? Ничего этого он не знал.

Филин вошел в здание через одну из многочисленных дверей. Никто ему не препятствовал, не спросил, что ему здесь надо. Прямой узкий коридор вел к центру. Справа и слева бесчисленные одинаковые двери без единой надписи. Учреждение или общежитие? Стеклянное, почти прозрачное сверху здание изнутри было рассечено глухими перегородками, отделено дверями… Что там за ними? Войти? Почему бы нет, раз ему никто не запрещал, вот хоть в эту. Огромная комната. Что-то вроде оранжереи: маленькие растения, большие растения, части растений, казалось, все это растет прямо на полу или на широких пластиковых столах. От веток шли провода, на стволах примостились датчики. Было влажно и душно. Под потолком гудел кондиционер. Где-то в глубине двигалось несколько человек в голубых пластиковых халатах. Они не обратили на Фила ни малейшего внимания. «Здесь ничего интересного, возможно, оранжерея. Здание может быть жилым комплексом, заводом, институтом, оранжерея ни о чем не говорит».

В соседнем помещении в огромных аквариумах плавали местные чудища. В большом центральном бассейне он увидел кедвота, мясо которого считалось у колонистов лакомством. По огромному количеству проводов, опущенных в бассейн, по многочисленным циферблатам и экранам расставленных на столах и развешанных по стенам приборов он уже почти догадался, что это такое… «Центр… Научно-исследовательский центр планеты… О таком мечтал доктор. Только мечтал. Люди не могли себе позволить здесь ничего подобного… Но почему, ведь начинали с одного уровня? — И вдруг он понял, — только начинали, а потом людей становилось все меньше, а синглитов все больше…»

— Ты не знаешь, почему кедвот ест только голубых креветок? Чем они лучше розовых? — спросил его кто-то из исследователей.

— Не знаю! — угрюмо буркнул Фил и повернулся, чтобы уйти. Совершенно случайно он знал ответ, слышал от доктора, что в крови голубых креветок содержится больше меди, необходимой кедвоту для постройки защитных иголок. И не успел подумать об этом, как голос, только что задавший вопрос, произнес у него в голове короткое «спасибо». Он вздрогнул, все никак не мог привыкнуть к тому, что каждая его мысль прослушивалась. «Вот так они и узнают про нас все. Все, что им нужно, — подумал он, закрывая за собой дверь. — Неудивительно, что с каждым годом люди все больше отступали. Все наши знания, любые военные секреты, вот они, пожалуйста. Никого не надо допрашивать, расположи к себе пленника, поговори с ним ласково, назначь наставника, объясни еще, что нет обратной дороги — и вот он уже готов. Потом, стоит только спросить, даже если тот и не захочет отвечать, никто не станет настаивать, рано или поздно случайно подумает, и все сразу станет известно врагу…» Он мучительно старался вспомнить, не спрашивал ли кто-нибудь его, например, о расположении постов перед базой, о времени патрулирования, о запасе оружия… Но ничего подобного вспомнить не мог и на всякий случай торопливо прогнал эти мысли, неизвестно какую штуку выкинет с ним собственный мозг.

Нужно быстрее отвлечься. Он прошел по коридору мимо нескольких дверей. В голове что-то глухо стучало, он чувствовал себя так, словно много часов провел в душном помещении, и ему не хватало воздуха. Он понимал — дело не в этом, воздух ему не нужен. Сказалось напряжение последних дней, мозг с трудом справляется с повышенной нагрузкой. Сколько можно идти по этому бесконечному коридору? Вот боковой проход, еще одна дверь… Огромный зал, не меньше футбольного поля. В центре гигантское сооружение из стекла, стали и пластика. Водопады труб низвергались к этому стальному чудовищу. Ущелья, стены которых выстилали шкалы и экраны неизвестных ему приборов, сходились к центру зала. Стальные леса помостов вздымались на несколько этажей, и среди этого хаоса копошились крошечные фигурки в оранжевых халатах. Их мысли и фразы, обращенные друг к другу, гудели у него в голове, смешивались, уничтожали остатки смысла в том, что он видел.

Бред, сумасшедший дом.

Новый зал. Тишина и покой, длинныеряды раскаленных печных зевов. Он устал… Дьявольски устал… Тело синглита незнакомо с физической усталостью. Усталость засела у него в голове и грызет и гложет мозг, как крыса… Даже у собаки есть своя конура, даже у робота. У него нет.

Новый зал. Колоннады сверкающих шаров. Пахнет озоном, прыгают стрелки приборов, прыгают электрические искры, прыгают, скачут, словно взбесившиеся мысли у него в голове. Ему нужно так немного, всего несколько метров пространства. Кровать, чтобы можно было с головой зарыться в подушку, дверь, чтобы можно было ее закрыть. Четыре стены, чтобы можно было остаться одному… Длинный коридор и снова дверь… Распахнув ее, он остановился, словно налетел на стену. Там была комната. Обыкновенная человеческая комната с картиной на стене. С глиняным горшком на столе, из которого веером растопырились зеленые листочки растения, семена которого привезли с Земли сотни лет назад. Знакомая железная кровать с подушкой, в которую можно зарыться…

Секунду он стоял неподвижно, стараясь понять что-то важное, какую-то мысль… Ведь это была не просто комната, знакомы были не только картина и эта кровать, но что-то еще, что-то такое же милое и близкое, как эти зеленые листочки на столе… И вдруг он увидел. На полке у самого изголовья стояла стеклянная статуэтка девушки… Второй такой не было. Не могло быть на этой планете… Он взял ее в руки, согрел ладонями, заглянул в глубину, где медленно рождались золотые искры. Это была его комната.

Широкое окно во всю стену без рам и переплетов свободно пропускало солнечный свет и не пропускало взгляда. В пещере, где он жил, не было окон и не было пластиковых голубоватых стен. Но все равно эта комната принадлежала ему, ждала его. Со вздохом глубокого облегчения он опустился на кровать. Не разжимая ладоней, поднес к лицу маленькую вещицу, значившую для него так много, закрыл глаза и вслушался в странную мысль, которая тут же всплыла из каких-то мрачных глубин его сознания. В этом здании были сотни коридоров, тысячи залов, миллионы комнат; каким же образом безошибочно, без долгих поисков нашел он именно эту, предназначенную для него, в тот момент, когда больше всего в ней нуждался?

Кто этот невидимый слуга или господин, ни на минуту не оставляющий его в покое? Все тот же наставник? «Ну отзовись же, слышишь! Отзовись! Я сдаюсь. От тебя не спрячешься, не уйдешь, потому что ты сам — часть меня…»

Голос молчал.

Ротанов брел через путаницу улиц, не обращая внимания на бесчисленные повороты, тупики, груды разбитого бетона и тлетворного гниющего хлама. Еще один поворот, покосившаяся стена здания. Знакомый забор… Он вздрогнул, потому что видел уже однажды фасад этого дома и не раз потом вспоминал… Так просто взбежать по лестнице на второй этаж, отыскать дверь под номером шесть… И остановился перед ней, не в силах повернуть ручку, потому что слишком хорошо знал, никого там не было. Но можно ведь и проверить…

Перекошенная дверь никак не хотела отрываться от косяка, наконец, подняв целую тучу пыли, она уступила его усилиям. Багровые отсветы солнца с трудом продирались сквозь разбитые грязные стекла и окрашивали стены комнаты в неправдоподобный кровавый цвет. Ну вот, он и увидел то, что хотел: грязную, усеянную обломками и заставленную полусгнившей мебелью комнату. Даже место, где они встретились, не стоит того, чтобы о нем помнить, а уж все остальное… Вдруг он услышал шорох. В пустой квартире шорох раздался резко, как грохот, и Ротанов сорвал с плеча пульсатор. Секунда, вторая, третья пронеслись в полной тишине, и снова шорох, звук шагов по коридору, ведущему на кухню. Мороз продрал его по коже. Слишком уж неожиданны были эти шаги в заброшенном городе, в пустой квартире, слишком уж хотел он их услышать, хотел и боялся одновременно…

Она остановилась у входа в комнату, небрежно опершись на притолоку, на ней было то самое темное платье, даже наспех сделанный шов сохранился… Он стоял, сжимая в руках свой дурацкий пульсатор, и не знал, что сказать.

— Долго ты, Ротанов. Я уж думала, не дождусь. Все наши давно ушли, а я все жду, жду… Мне хотелось с тобой проститься.

— Как ты могла знать?.. — Голос у него сел, он все никак не мог протолкнуть застрявший в горле предательский клубок.

— Да уж знала… Я многое про тебя знаю. Я даже могу смотреть твои сны.

Он отбросил пульсатор медленно, словно в трансе шагнул к дивану, на котором когда-то, не так уж давно она стерегла его сон. Ротанов обхватил голову руками, будто хотел удержать рвущуюся наружу боль. Боль разрасталась толчками, словно внутри кто-то упорно долбил ему череп.

Несколько секунд она молча смотрела на него. Потом подошла и села рядом, чуть в стороне, сохраняя небольшую дистанцию, словно понимала, что случайное прикосновение может быть ему неприятно.

— Вот ведь как все получилось, Ротанов… Если разобраться с помощью вашей человеческой логики во всей этой истории, то ее попросту не может быть. Потому что меня не существовало раньше…

Было заметно, как трудно ей говорить, она выдавливала из себя слова, точно роняла стальные круглые шарики.

— Тебе трудно понять и еще трудней объяснить. Та девушка… Она ведь была не такой, до встречи с люссом она не была еще мной.

— Ты ее помнишь, ту девушку?

— Я ничего не могу забыть… Иногда это так мучительно и не нужно, но это так. Когда-то я была ею, потом стала вот такой, и я уже не она. Но самое главное… Для тебя главное, — вдруг уточнила она, — что и такой, как ты меня узнал, я останусь недолго…

— Как это — недолго?

— Время кончается, Ротанов. Собственно, оно уже кончилось. Кончается цикл, начнется новый, в нем уже не будет меня… Не будет такой, как ты видишь меня сейчас… Останется только память… Все, что было, все, что ты говорил мне, все, что я думала о тебе, останется, не пропадет. У нас ничего не пропадает, все ценное идет в общую копилку и принадлежит всем… Во время смены циклов все уходит в эту общую память, и из нее возрождаются потом другие личности. Так что я не увижу тебя больше, вот я и хотела дождаться, чтобы ты не искал меня и никого не винил… Потому что я знаю, ты думаешь обо мне иногда… Я даже знаю, когда во сне ты ищешь меня и находишь не такой, как я есть… Не нужно, Ротанов, это все бессмысленно, чудовищно. Я не знаю, как найти слова, какие нужны слова, чтобы тебя убедить, чтобы, когда я ушла, у тебя не осталось ни тоски, ни гнева, потому что никто не виноват в том, что так случилось, что мы встретились и полюбили друг друга… Хотя это и невозможно.

Она была потерянной девчонкой, с холодным бескровным телом манекена в их первую встречу.

Она была суровой посланницей врагов с сухими беспощадными фразами, не оставляющими никакой надежды… И она же, оказывается, могла быть вот такой, какой была сегодня, — попросту влюбленной женщиной.

Он жадно вглядывался в нее, словно старался запомнить навсегда, и вдруг ему показалось, что он уже видел это лицо… Нет, не тогда, когда нашел ее в этой комнате. Раньше, гораздо раньше… Если удлинить разрез глаз, взбить волосы, на которых когда-то сверкала серебряная диадема… Этого не может быть! Все смешалось в нем, заволоклось туманом. Одно только оставалось совершенно очевидным, отчетливым: она сейчас уйдет. Навсегда уйдет из его жизни. Снова он ее упустит и на этот раз уже навсегда. Только поэтому, да еще потому, что она вытащила на свет из потаенных уголков его сознания все мысли, в которых он боялся признаться самому себе. Он понял, как ему нужна эта женщина, и понял, что, если ко всей его горечи прибавится еще и эта потеря, он может просто не выдержать, сорваться…

Пульсатор валялся в углу, он видел, как в полумраке зловеще поблескивает вороненый металл короткого ствола, и думал о том, что инженер, наверно, был близок к его теперешнему состоянию, когда неделю назад ушел в город, чтобы не вернуться. Инженер хоть верил, что может кому-то отомстить за смерть своих близких, она же позаботилась о том, чтобы у него не осталось даже этой горькой возможности… Потому что ведь это правда: та девушка, которая погибла от люссов, не была ею. И следовательно, даже за ее гибель он не может мстить, наоборот, только благодаря этой гибели возникло холодное облако тумана, уплотнилось, принесло с собой частицу памяти о совсем другой женщине, жившей на этой планете тысячи лет назад. Вот откуда это странное сходство с гордой рэниткой. Вот опять, как все нелепо, не было злой воли. Кошмарный бред… Не бывает таких безысходных ситуаций… И наверно, единственный выход — уничтожить все это сразу, весь этот бредовый мир… Казалось, так просто сжать в руках тяжелую ребристую рукоятку и утопить в потоках пламени всю свою тоску и горечь…

— Мне уже пора…

— Я не отпущу тебя!

Он протянул руку и нашел ее ледяные пальцы. Впервые прикосновение к ней не вызвало ни отвращения, ни страха. Он чувствовал только глухое глубокое отчаяние. Он крепко сжал ее руку и потянул к себе. Но холодная, мягкая, почти безвольная ладонь незаметно, без всякого напряжения выскользнула из его руки. Она встала и медленной неуверенной походкой пошла к выходу, остановилась только у самой двери.

— Не так уж все безнадежно, — тихо сказала она. — Мы живем очень долго, я могла бы подождать…

— Но тебя ведь не будет!

— Это зависит от меня… Дело в том, что я смогла бы стать опять такой же, восстановить все таким, как сейчас, такой, какой ты меня видишь и помнишь…

— При чем тут моя память? Объясни же наконец! — почти закричал он.

— Хорошо, я попробую. Если в наше общество приходит новый человек, его память будет использована и учтена. В следующем цикле ты мог бы встретиться со мной… У нас нет такой устойчивой индивидуальности и тем более внешности, как у людей. Но именно поэтому возможна наша встреча. После своего ухода я узнаю, какой ты меня видишь, помнишь, и я захочу стать именно такой, и тогда это так и будет. Мы очень сильно меняемся во время перехода… Твоя память как бы смешается с моей, твоя воля с моей, возникнут два новых существа, дополняющие друг друга, полностью гармоничных, ты и я… Не такие как прежде, может быть, лучше… Что-то исправится, откорректируется в следующем цикле. Вся наша индивидуальность, черты характера — все будет зависеть от нас самих и не будет требовать для своего изменения таких гигантских усилий, как это нужно людям. Поэтому пары у синглитов никогда не расстаются, многие сотни лет они совершенствуются, изменяются, растут вместе — от цикла к циклу… Если хочешь, я тебя подожду…

— Вот ты о чем… Нет, даже это невозможно… Даже если бы я захотел, люссы меня не трогают. Но я и сам никогда не соглашусь… Я ведь человек и даже ради тебя… Нет!

Она кивнула головой, помолчала.

— У меня к тебе просьба. Не ходи за мной.

Тихо скрипнула дверь. Тишина навалилась на него как обвал, только кровь стучала в висках.

3

Шли дни, и постепенно Фил привыкал к своему новому состоянию. Он по-прежнему не чувствовал себя синглитом, все еще тосковал по товарищам, по всему, что принадлежало ему, когда он был человеком. Но его новый приобретенный взамен мир был достаточно разнообразным и интересным.

Каждый день этот мир был к его услугам, и постепенно тоска по прежней жизни становилась глуше. Приспособиться, пережить первые самые трудные дни помогла ему комната, заботливо восстановившая кусочек его старого мира. Вскоре он заметил, что все реже чувствует необходимость в уединении. Слишком много интересного ждало его снаружи, в многочисленных залах-лабораториях, в огромном красочном парке. Новые знания, которые он мог тут же проверить в лабораториях, постепенно изменяли его интересы, рождали новые мысли. Появились и первые товарищи среди синглитов. Вместе с Эл, как назвал он свою рыжеволосую подругу, они часто посещали зал образных гармоний. Фил научился не выдавать во время сеансов своих истинных чувств, чтобы не мешать другим делиться друг с другом радостью. Долгие прогулки по дну моря еще больше сблизили их с Эл. Если бы он мог быть до конца объективным, то, пожалуй, признал бы: его теперешняя жизнь была, по крайней мере, не хуже той, которую он навсегда потерял. Вот только его постоянно мучили мысли о том, что это всего лишь передышка. Подготовка. Рано или поздно из него сделают солдата врагов. И он все время напоминал себе, что за стенами этого прекрасного стеклянного здания шла жестокая, кровопролитная война с его недавними товарищами.

Если бы не эти мысли, не страх, что его попросту завлекают, он бы, наверно, не так тосковал, и его адаптация в мире синглитов прошла бы намного безболезненнее и быстрее. Но с этим он ничего не мог поделать, ему оставалось попросту ждать и стараться сохранить в себе память, остатки прежней ненависти, чтобы в решающий момент не отступиться, не стать предателем…

Человек он или синглит, уважать он себя перестанет, если возьмет в руки оружие и направит его против воспитавших и вырастивших его людей. А раз так, нельзя расслабляться, нельзя забывать… И он старался. Больше всего тяготила неизвестность, связанная с таинственными превращениями, ожидающими каждого синглита во время перехода в новый цикл. Он подозревал, что именно тогда произойдет с ним то, чего он так боялся. Судя по всему день этот приближался. Перестали приходить поезда с новыми партиями синглитов. Жизнь огромного города-дома постепенно замедляла свой ритм. Однажды утром он обнаружил, что все лаборатории центра прекратили работу. В коридорах и на дорожках парка встречались сосредоточенные, спешащие к вокзалу синглиты. О Филе словно забыли… Он пошел на станцию и проводил несколько поездов. Никто не пригласил его участвовать в этом массовом исходе, никто не заставлял и оставаться. Им словно не было до него никакого дела. Он не мог больше уловить ни одной их мысли. Фил подумал, что война, может быть, перешла в какую-то новую фазу. Люди получили подкрепление, связались с Землей, и теперь синглитам грозит полное уничтожение, его новый мир будет уничтожен, разрушен, и он, перестав быть человеком, не станет и синглитом… Будет существом без прошлого и будущего. Эта мысль обдала его холодным страхом, и сразу же он сказал себе: «Вот оно, начинается. Они сумели показать тебе, чего ты можешь лишиться. Теперь нужно совсем немного усилий, и ты побежишь спасать свою новую конуру. Ну нет! Этому не бывать!»

Он повернулся и решительным шагом направился прочь от станции. Нужно попытаться разыскать Эл, пока она не уехала, и узнать, что произошло.

Он вспомнил, как бежал через лес. В конце концов, этот выход у него останется всегда. Он сможет выйти на передовые посты перед базой. Это будет естественным и справедливым концом. Вспомнил, как однажды на рассвете он стоял в дозоре и из лесу прямо на него вышел какой-то одинокий синглит. Вышел и пошел напролом, не останавливаясь, не обращая внимания на окрики. Ослепительная вспышка пламени прервала его долгий путь… Только теперь Фил понял, как долог и нелегок был этот путь…

Обычно они встречались на пляже, у Эл не было своей комнаты, она объясняла это тем, что тяга к одиночеству проявляется только в первом цикле.

На пляже никого. Волны моря набегали на пустынный берег, покрытый шелковистым ласковым песком. Много часов провели они здесь вместе и чаще всего молчали. У них еще не было общих воспоминаний, а своим прошлым она не любила делиться, так же, впрочем, как и он сам. Он заметил, что все связанное с человеческой жизнью стало у синглитов своеобразным табу. Не то чтобы говорить или думать о ней запрещалось, но это было невежливо, потому что причиняло собеседнику невольную боль. Только теперь он начал понимать, что синглиты гораздо более ранимы, чем казались с виду, и что никакие циклы полностью не справляются с болью и тоской по оставленному человеческому прошлому…

Эл работала в биологической лаборатории центра. Она не считала свои занятия там работой. И он понимал ее, сам невольно увлекаясь опытами, которые она ставила. Наверно, этой увлеченности способствовало отсутствие всякого определенного времени занятий, их необязательность, они как бы стали своеобразной игрой, развлечением, а не работой.

Все двери оказались открытыми. Они и раньше не запирались, кроме тех, что вели в опасные помещения или личные комнаты новичков.

Пока Фил бродил по пляжу, здание полностью опустело. Ему казалось невозможным, чтобы она уехала, не попытавшись его увидеть!

Но вся аппаратура, зачехленная и обесточенная, была подготовлена к длительной остановке и хранению чьими-то заботливыми руками. Казалось, здание уснуло. Он еще с полчаса бродил по его коридорам и залам, невольно вспоминая день, когда метался из одного перехода в другой, как загнанная бездомная собачонка… Теперь у него есть хоть комната и ничего другого ему не оставалось, как снова спрятаться за ее дверью от собственного страха и одиночества.

За столом сидел незнакомый светловолосый синглит и задумчиво вертел в руках стеклянную статуэтку. Фил попятился. У синглитов было не принято без разрешения входить в чужую комнату. Грубое вторжение не предвещало ничего хорошего.

4

Ротанов словно плыл в расплывчатом море, у которого не видно берегов.

Уходя из города, он на что-то надеялся, что-то искал… Что именно? Этого он уже не помнил. Хотя если хорошенько подумать, то можно вспомнить, что еще совсем недавно у него была вполне определенная цель: настигнуть синглитов, покинувших город, найти то место, куда они уходят для каких-то неизвестных, тайных от людей дел… Но постепенно, с каждым часом цель становилась все неопределеннее, словно окружающий туман проникал даже в мысли, путал их. Он ведь искал не просто место… Не ответ на загадки планеты… Он искал женщину, вернее, синглитку. Он выполнил ее последнюю просьбу, позволил уйти, навсегда затеряться в белесом болоте и, похоже, заплатил за это слишком дорогой ценой. Обрек себя на дорогу, у которой нет ни конца ни края. Всю жизнь он будет теперь идти вот так, увязая в тумане, не зная, куда и зачем.

Постепенно усталость давала о себе знать. Он все чаще спотыкался, терял представление о времени и пространстве. Иногда ему казалось, что он бредет в этом однообразном сером месиве с самого рождения и будет идти еще долгие годы, без всякой надежды на конец дороги. Чтобы вернуть ощущение реальности, Ротанов сорвал с плеча пульсатор и выстрелил.

На секунду ему показалось, что в тумане чужой планеты взошло обыкновенное земное солнце. Его желтоватый жаркий свет разметал враждебные щупальца тумана, горячий ветер ударил в лицо, смел остатки липкой дряни, а отсвет горящих деревьев высветил склон холма, по которому он шел. Сознание вновь обрело знакомую ледяную четкость, мысли уже не прыгали и не путались. Все упростилось, стало до конца ясным. Он инспектор. У него есть инструкции, там можно найти ответ на самые сложные вопросы. Простой и доступный ответ. Уголком сознания он понимал, что с ним не все в порядке. Он слишком долго шел, слишком устал. Многократные нападения люссов не могли пройти бесследно…

Ротанов достал флягу с водой, но не успел сделать ни одного глотка. Сверху по склону холма ему навстречу спускалась маленькая фигурка, издали очень похожая на человеческую. По походке он сразу же понял, что это синглит. Спрятаться? Пойти за ним следом? Попробовать заговорить? Сейчас все эти очевидные решения казались ему слишком сложными.

Ствол пульсатора описал короткую дугу, ловя в перекрестье прицела тропинку, по которой шел к нему синглит. Оставалось подождать, пока он сделает шагов двадцать, выйдет на эту открытую тропинку, и нажать спуск.

5

Посетитель поставил статуэтку на место и сразу же поднялся навстречу Филину.

— Ну вот мы и встретились. Ты ведь хотел этого с самого начала. Раньше это было бессмысленно, теперь ты готов к разговору. Я твой наставник.

«Вот оно! — обожгла сознание мысль. — Я знал, что они от меня не отступятся, никогда не оставят в покое! Им нужны солдаты…»

— Подожди, Фил. Не надо спешить с выводами. Я пришел не за тем, о чем ты думаешь. Слишком многое зависит от того, поймешь ли ты меня сейчас, поверишь ли, поэтому не спеши и хорошенько подумай, прежде чем примешь решение. А сейчас сядь и послушай.

Филин почувствовал, как его охватывает знакомое щемящее чувство, которое, как он знал, появляется у него накануне боя или в момент сильного нервного напряжения; оно длилось недолго, и на смену ему всегда приходило спокойствие и трезвый расчет, не раз выручавшие его в сложных запутанных ситуациях. Он сел к столу совсем близко от посетителя и пристально посмотрел ему в глаза.

— Я слушаю, хотя и не понимаю. Если ты действительно мой наставник, то, наверно, мог бы внушить мне любое желание, любую свою мысль без этих долгих разговоров. Я уже знаю, что такое твой мысленный контроль.

— Контроль допустим лишь в начальной стадии обучения, ты ее уже прошел. То, что мне от тебя нужно сегодня, не заменит никакое внушение, мне понадобится твоя собственная воля, все твое желание, чтобы добиться успеха.

— Я слушаю.

— Ты помнишь зал пластации?

— Да, я туда не пошел.

— В тот день было еще слишком рано, и ты ничего бы не понял. В этом зале мы можем изменять свою внешность и не только внешность — все тело. Его строение целиком подчиняется нашей воле, желанию; ну так вот, мне очень нужно, Фил, просто необходимо, чтобы ты вернул свою прежнюю внешность, ту, которая была у тебя, когда ты был человеком. Этого никто не сможет сделать, кроме тебя самого, я могу только помочь.

— Зачем это нужно?

— Ты помнишь пилота, Фил?

— Того на складе? Конечно. Конечно, я его помню.

— Мне кажется, этот человек подошел очень близко к решению самой главной задачи…

— Какой задачи?

— Он может прекратить войну. Фил… И не только ее. Кажется, он может найти способ, объединяющий несовместимые вещи — наше общество и общество людей…

— Как же он это сделает?

— Если бы я знал… — В голосе наставника прозвучала неподдельная горечь. — Над этой проблемой работали не один год наши лучшие ученые. Было доказано, что выхода нет. Что наше развитие целиком зависит от захваченных в плен и насильно обращенных в синглитов людей… И все же я никогда до конца в это не верил. Видишь ли, есть древние знания, сохраненные в наследственной памяти самих люссов и переданные теперь нам, мы не можем разобраться в них полностью, потому что родовая память — это только основные инстинкты, законы поведения, там все страшно запутано, неясно. Множество позднейших наслоений, и все же можно сделать вывод о том, что когда-то, чрезвычайно давно, тысячелетия назад, люссы уже имели контакт с другими мыслящими существами. Похоже, им удалось создать объединенное гармоничное общество, я даже подозреваю, что возникновение самих люссов как-то связано с этими навсегда оставившими планету в глубокой древности существами. А потом пришли люди, и произошла какая-то трагическая ошибка, случайность или что-то еще, может быть, за тысячи лет эволюция исказила первоначально заложенные в люссах инстинкты, они одичали, превратились в тех ужасных вампиров, которых вы, то есть люди, так боитесь сегодня. Это все мои догадки — не больше. Но они дали мне право подозревать, что какой-то выход из создавшегося положения возможен, но мы его не знаем. Если бы его знал кто-нибудь из нас, эти стычки, принесшие так много горя и нам и людям, давно бы прекратились.

— Вам-то от них какое горе? Одна польза…

— Ты несправедлив. Фил. Не забывай, что ты сам давно уже наш, и твое личное горе — трагедия всех тех юношей, которые становятся новыми членами нашего общества, сохранив навсегда след насилия над собой, душевного надлома, тоски по оставленному человеческому дому — все это наша общая трагедия. И когда нам приходится брать в руки оружие, чтобы наше новое общество могло продолжить свой род, — это ведь тоже трагедия, Фил… Не зря же ты больше всего боишься именно этого.

— Я никогда не стану предателем!

— Не ты один, Фил. Не ты один. В том-то и дело. Война порождает неразрешимые противоречия. Многие предпочитают уйти совсем. А ты говоришь

— польза… До прилета инспектора мы еще могли надеяться, что она кончится нашей победой, превращением всех людей в синглитов. Конечно, это ничего бы не дало, потому что сразу же прекратилось и развитие нашего общества, неспособного к размножению. Несмотря на долгую жизнь каждого нашего члена, ничего, кроме регресса и упадка, постепенного вымирания, нас не ждало после нашей победы на планете. Теперь же, с установлением контакта с Землей, все противоречия еще больше обострились.

— Что может с этим сделать пилот?

— Не знаю… Во всяком случае, над ним не тяготеют предрассудки, порожденные во всех колонистах многолетней войной. Он может быть объективен. К тому же он официальный представитель землян на нашей планете. В общем, мне кажется, он имеет право решать. И надо ему в этом помочь. Предоставить все данные, все, что от нас зависит. Во время перехода, или «цикла», как ты его привык называть, наше общество становится практически беспомощным, если бы не люссы, люди давно уже воспользовались бы этим. Я хочу предоставить пилоту такую возможность.

— Какую именно?

— Возможность выбора, свободу действий и право принять окончательное решение. Я верю в этого человека. Мне уже приходилось с ним сталкиваться, я ведь не только твой наставник, я выполняю еще и другие функции в нашем обществе. Пилот знает меня как координатора, хотя такой должности у нас не существует, но он хотел встретиться с представителем власти, с руководителем, и мне пришлось сыграть эту роль. К сожалению, во время нашей встречи у него не возникло по отношению ко мне ни доверия, ни добрых чувств. Поэтому сегодня я вынужден обратиться к тебе. Кое-что вас связывает с пилотом, пусть немногое, но все же для человека его склада характера этого может оказаться достаточным, чтобы тебя выслушать.

— Какова будет моя роль, в чем именно предстоит убедить пилота?

— Тебе не надо его ни в чем убеждать. Ты должен будешь привести его на поляну, где проходит цикл. Ты ее найдешь автоматически, инстинктивно. Он ее может не найти вообще — лес для него чужой. И самое главное, если возникнет такая необходимость, если наше предприятие удастся, ты сможешь быть посредником между нами, поможешь мне передать пилоту всю необходимую информацию.

— Или завлечь его в ловушку… — чуть слышно пробормотал Фил.

Наставник сделал вид, что не услышал этого, а может быть, и в самом деле не расслышал, занятый своими мыслями.

— Видишь ли, Фил… Я должен тебе сказать и еще кое-что. Встреча с пилотом — это мое личное решение. Очень многие не разделяют моего оптимизма, не верят в положительное решение наших проблем, предпочитают теперешнее существование. Меня же и еще некоторых, не очень многих в нашем обществе, это не устраивает. Пусть уж лучше решает пилот, и если он не найдет выхода, ну что же. Все кончится сразу, без долгой волокиты. Всех нас попросту не станет. Риск того, что это так и случится, очень велик, и я обязан тебя предупредить, чтобы ты мог все сознательно взвесить и решить.

— А если я откажусь?

— Тогда я попробую сам встретиться с пилотом. Скорее всего из этого ничего не выйдет. Он слишком ожесточен гибелью отряда инженера, считает, что это предательство именно с моей стороны, хотя все происшедшее — чистая случайность. Он не знает, что люссы нам не подчиняются и что мы не можем предсказать их поведения.

Что убедило Фила? Откровенность? Она могла быть нарочитой, разыгранной специально для него. Слишком много в обществе синглитов фальши, мимикрии, игры… Нет, не откровенность. Скорее неподдельная горечь и усталость в тоне наставника, в его последнем признании в том, что это его личное решение…

— Почему вы не поговорили со мной раньше?

— Нужно было дождаться, пока наши покинут город. Немало труда стоило мне задержать тебя здесь до этой минуты. Зато теперь, что бы мы с тобой ни решили, нам уже не смогут помешать.

Фил встал, прошел к окну. За ним ничего не было видно. Ничего, кроме искусственной белой слепой стены. И никто ему не поможет, никто не подскажет решения.

— Что же все-таки должен буду я сказать пилоту?

— Правду, Фил. Только правду.

— Ну, хорошо. Давайте попробуем.

6

Ротанов знал, что стрелять нужно очень точно, так как расстояние было небольшим, приходилось пользоваться минимальной мощностью, и соответственно сокращалась зона поражения. Он сделал глубокий вдох, потом выдохнул воздух, задержал дыхание и упер локоть левой руки, направляющий ствол пульсатора, в бедро. Ствол перестал прыгать. Перекрестье оптического прицела замерло на середине тропинки… Откуда здесь тропинка? Этот вопрос отвлекал его от предстоящего дела, и он от него отмахнулся. Теперь в прицел попали горящие кусты, видимо, огонь только что приполз к ним по тлевшему от термического удара мху, и они неожиданно и дружно вспыхнули.

Он уже видел в верхней части прицела его ноги. Сейчас враг будет уничтожен. Ноги постепенно удлинялись, появились колени, потом живот, грудь, голова… Давно пора было стрелять, а у него рука словно заледенела на спуске. Перед глазами все еще полыхало видение зловещего соломенного факела, и никакое желание отомстить, никакие люссы ничего не могли с этим поделать… Время было упущено. Противник уже заметил его и не дрогнул, не сделал ни одного оборонительного жеста, не попытался бежать и не поднял оружия, он просто продолжал идти по тропинке прямо на Ротанова с какой-то жуткой неотвратимостью, не делая ни малейшей попытки спастись. С каждым его шагом все ниже опускался ствол пульсатора, потому что не было ничего нелепее, чем стоять со вскинутым оружием навстречу идущему к тебе безоружному человеку, даже в том случае, если он и не был человеком…

Синглит остановился, когда осталось всего шагов пять, пульсатор болтался у Ротанова на ремне стволом вниз, но это ничего не значило. Он успел бы его вскинуть и выстрелить, даже в том случае, если противник попытается неожиданным рывком преодолеть эти оставшиеся пять метров. Но его противник ничего не пытался, ничего не хотел, просто стоял и усмехался, и в его ухмылке Ротанов с ужасом находил что-то знакомое.

— Здравствуй, пилот. Мы, кажется, на этот раз поменялись ролями? Помнишь склад?

На секунду все поплыло у Ротанова перед глазами; ночной лес, полыхающий куст и эта жуткая ухмылка.

— Я ведь чуть было не убил тебя, Филин.

— Ну и зря не убил, потому что никакой я не Филин, а самый обыкновенный синглит. Был Филин, да весь вышел. Но раз уж все-таки не убил, то, может, побеседуем?

И Ротанов сразу же поверил ему, потому что не мог Филин пройти ночью через лес и остаться Филином, и раз он стоит здесь, то все так и есть. Не Филин это, а синглит. И странно, это соображение ровным счетом ничего не меняло. Потому что это был все-таки Филин, с его рыжей всклокоченной бородой, с его жуткой ухмылкой, с неровными, изъеденными кариесом зубами… И это лицо всю оставшуюся жизнь стояло бы потом у него перед глазами, если бы он не удержался, нажал спуск секунду назад.

— Ну что же… Рассказывай. Рассказывай, где пропадал…

Странная это была беседа у костра, место которого занял догорающий куст. Филин рассказывал обстоятельно, не спеша, словно все эти долгие дни копил в себе желание высказаться, и вот теперь нашел наконец достойного слушателя. Он рассказывал об огромном городе-доме, о своей тоске, о том, как бежал к реке, и о том, как постепенно, с каждым днем все больше переставал быть человеком. Он рассказывал о своей мечте отомстить тем, кто изуродовал его жизнь, отнял друзей, будущее, цель… И о том, как постепенно тускнела эта мечта, потому что они сумели предложить взамен других друзей, другое будущее, другую чуждую и по-своему прекрасную жизнь, которую он все же не хотел принимать, как часто не хотят люди принимать фальшивки даже в том случае, когда мастерство подделки превосходит натуральный образец по красоте и правдоподобию, просто за то, что это подделка…

Он давно кончил свой рассказ, и оба они молчали, глядя на догорающий куст. Словно время остановилось, застыло, словно все только что рассказанное одним из них и услышанное другим было всего лишь злой сказкой, дурным сном, у которого нет продолжения. Вот сейчас они проснутся, взойдет солнце, туман рассеется… Но солнце все не всходило, только куст догорел, с шипеньем погасли последние красноватые глаза углей, не стало видно лиц, и лишь тогда Ротанов нарушил наконец молчание.

— И что же дальше? Зачем ты меня искал?

— А вот этого я и сам как следует не знаю… Поверил наставнику, что ты можешь что-то изменить, исправить… Как будто это возможно… Ну да ладно. Я обещал проводить тебя на поляну, на ту самую, где проходит цикличный переход. Пойдем.

И Ротанов почувствовал острый, болезненный укол совести, как будто был виноват в том, что ничего не сумел придумать, обманул его надежды, как будто был виноват в том, что сам все еще оставался человеком, в то время как Филин перестал им быть и никогда уже не сможет стать снова.

Он с трудом заставил себя подняться и шагнуть в сгустившийся туман за этой светлой, почти нереальной в темноте фигурой, месяц назад бывшей здоровенным парнем по имени Филин, а теперь вот ставшей синглитом, почти призраком, фантомом из страшной сказки… И он, инспектор Ротанов, каким-то образом был за это ответственным, потому что вовремя не разобрался в ситуации, не принял мер, ни черта не сумел исправить и даже понять на этой планете, и вот теперь бредет в потемках неизвестно куда… И думает о том, что право быть человеком остается за каждым, кто им рождается, до самой смерти, и никто не смеет посягнуть на это право, но вот все-таки посягнули… И раз так, его задача как инспектора предельно очевидна — он должен раз и навсегда сделать это невозможным, а не забивать себе голову сложными проблемами. От этого простого решения стало немного легче.

Тропинка вывела их на вершину холма. Кусты раздвинулись, и оттого, что ветер сносил с вершины туман, здесь было немного светлее. На несколько секунд в разрыве облаков показались звезды. Снизу, оттуда, где они недавно сидели у горящих кустов, тянуло промозглым холодом и не было видно ни малейшего огонька. Сырость притушила все следы пожара. Филин замедлил шаги, дождался, когда Ротанов догнал его, и пошел рядом.

— Мы уже пришли. Это где-то здесь. Я чувствую что-то. Кружится голова. И еще мне страшно. Побудь со мной рядом, это скоро начнется…

Ротанов ни о чем не спросил и только подумал, каким же должен был быть его ужас перед предстоящим, если такой человек, как Филин, признался в своем страхе. Ротанов крепче стиснул пульсатор. Под ногами хрустела галька и прибитая холодом, но все еще колючая и упругая, как стальная щетина, трава. Теперь они шли медленно, молча, почти торжественно, словно приглашенные на какую-то церемонию, таинственную мистерию этой сумасшедшей планеты. До вершины, на которой уже угадывалось широкое открытое пространство, оставалось всего несколько десятков шагов, и Ротанов почувствовал, что Филин незаметно подвинулся ближе к нему, словно во всем этом враждебном и холодном мире он остался для него единственной защитой.

— Может быть, тебе лучше не ходить дальше?

— Я уже не могу вернуться. Меня ноги не слушаются, тянет как магнит. Не хочу идти, а все равно иду…

— Что же ты раньше молчал? — Он схватил его за плечо, пытаясь остановить.

Филин отрицательно печально покачал головой.

— Это тоже не поможет. Уже поздно. Мы давно попали в зону. Да и что мне остается? Я ведь теперь синглит и должен жить как они. И не поймешь ты ничего без меня. Пойдем. Я и так задержался. Внутри смертельный холод, все словно застыло… Мы не можем жить без солнца так долго…

Вдруг Ротанов представил, что совсем недавно по этой самой тропинке, может быть сдерживая такой же леденящий, рвущийся наружу страх, прошла и она тоже… Кажется, он начинал понимать, почему она попросила не провожать ее в этот последний путь… Где-то он читал, в глубокой древности была такая дорога… Дорога на эшафот… Чтобы понять, что могли означать эти пустые для человека двадцать третьего века слова, нужно было побывать на этой тропинке. Скоро это кончится. Он никому не позволит больше испытывать здесь такой вот смертельный ужас.

В сером жемчужном сумраке они видели довольно далеко вокруг. Здесь никогда не бывает такой полной ночи, как на Земле. Виноваты крупные близкие звезды, и только облака да рваные полотнища тумана мешали рассмотреть, что там делалось впереди на огромной пологой поляне, покрывшей всю вершину холма. Кусты кончились, и оба остановились. Они уже стояли на краю поляны. На время Ротанов забыл о Филине, пораженный открывшимся ему зрелищем.

Всю поляну до самого края заполняли какие-то слабо светящиеся голубоватым светом предметы. Их было так много, что поляна походила на ночное небо, сплошь забитое странными холодными звездами. Ближайшие светящиеся предметы лежали у самых ног, и, присмотревшись, он понял, что это такое… Свет был слабым, мерцающим, и все же его хватало, чтобы высветить травинки вокруг, влажные ветви кустов… Округлые изогнутые бока предметов, словно вылепленные неведомым скульптором, странным образом закручивались, смыкались друг с другом своей утонченной частью. Если смотреть слишком пристально, нельзя было уловить форму предмета.

Сколько их здесь, тысячи? Десятки тысяч? Кто и зачем принес их все сюда? Вдруг он вздрогнул, потому что рядом с ним что-то произошло. Он резко обернулся. На том месте, где только что стоял Филин, клубилось плотное бесформенное облако тумана. Оно постепенно расплывалось, меняло форму, вытягивалось вверх грибообразным султаном, наконец оторвалось от земли и медленно, словно нехотя, потянулось вверх.

У самого подножия этого туманного столба Ротанов увидел еще один светящийся предмет. Он мог бы поклясться, что минуту назад его там не было… Он задрал голову, стараясь рассмотреть, куда уходит туманный хвост, только что бывший Филином. Не так уж высоко над поляной висела плотная туча. Облако втянулось в нее, словно всосалось внутрь, послышался слабый чавкающий звук. Вся туча чуть заметно колыхалась. По ней шли от края до края световые волны, слабое мерцание на грани видимости сопровождало волны зеленоватых, розовых, голубых тонов, они шли друг за другом и неслышно исчезали, высвеченные по краям роем искорок.

Пожалуй, это было красиво. И еще он чувствовал странную отрешенность, потому что все происходящее было настолько чуждо, нечеловечно, что утратило тот первозданный оттенок ужаса, который сопровождал его до самой поляны. Он уже не испытывал ни гнева, ни страха. Только горечь да еще легкую грусть, какую всегда испытывает человек, случайно попавший на кладбище, потому что во всех этих гнилушках, рассыпанных по поляне, было что-то от кладбища…

«Ну вот ты и добрался до сгнившего сердца этой проклятой планеты», — сказал он себе и не испытал ни радости, ни удовлетворения. В нем появилась странная двойственность, словно внутри проснулся какой-то новый, неизвестный ему человек и чуть насмешливо и грустно наблюдал теперь за тем прежним Ротановым, который пришел на эту поляну, сжимая в руках оружие, собираясь кому-то мстить, творить суд и расправу, не имея ни малейшего права ни на то, ни на другое, потому что все происшедшее вообще оказалось за рамками обычных человеческих понятий о морали и логике.

Да и не мог он направить огненный смерч на эти кристаллы, в которых, как в спорах, хранились зародыши жизни. Все, что было и еще станет Филином, ею, Бэргом, десятками других существ, способных огорчаться, радоваться, страдать… В потоке пламени может наступить лишь окончательный конец, не он подарил им эту странную вторую жизнь, не ему и отбирать ее…

Он повернулся и медленно побрел обратно. Пульсатор на длинном ремне больно колотил его по плечам на каждом шагу. Он остановился и с раздражением засунул в рюкзак бесполезное и бессмысленное здесь оружие.

Поляна все еще лежала перед ним такая же тихая и странная, больше все-таки похожая на ночное небо, чем на кладбище. «Мы же вас не трогали… Зачем?» — тихо спросил он и, не получив ответа, побрел было дальше, но почти сразу же остановился. Ответ был где-то здесь, совсем рядом. Он выстраивался, возводился как стена из небольших кирпичей, самых разнообразных сведений, фактов, мелькавших в его голове до этого момента бессмысленной путаницей.

«Это такой комар… Прежде чем снести яйцо, он должен напиться человеческой крови…» — сказал ему инженер, и он ему не поверил.

«Вы абсолютно нормальны, абсолютно», — говорил доктор, закончив его полное обследование после первой встречи с люссом… И оказалось, он единственный во всей колонии не пострадал от этой встречи…

«Нет у них никакой злой воли, у этих люссов, — говорил доктор, — это лишь молекулярная взвесь, стая мошкары с простейшей программой поведения». И это уже было важным, потому что откуда-то же она взялась, эта программа, заставляющая люссов нападать на людей, именно на людей… Правда, не на всяких, потому что одним их нападение не причиняет вреда, зато другие… «Гибернизация ослабляет наследственность, а мы все — потомки тех искалеченных полетом людей». «Иными словами, люсс не может повредить здоровому человеку?» — спросил он тогда и не получил ответа. Теперь он знает, это так и есть.

И еще… В свое время, изучив все материалы, которыми располагал, он пришел к выводу, что общество синглитов всего лишь раковая опухоль, способная к развитию только за счет людей. Теперь он знает еще один важный факт. Они не способны к самостоятельному размножению, действительно могут развиваться только за счет людей, но не всяких. Не всяких, а только больных! Пусть даже с их точки зрения больных — неважно, потому что в конце концов больные люди становились здоровыми синглитами… У него кружилась голова от этих мыслей. Он дошел уже до самого края поляны и остановился, опустился на траву. Вокруг все было очень тихо, и от радужного мерцания над головой мысли становились стройнее, словно облако помогало ему думать… Вдруг мелькнула догадка настолько важная, что он сразу забыл обо всем остальном.

В генетическом коде всех колонистов что-то было нарушено, что-то такое, что сделало их, с точки зрения люссов, больными, пригодными для атаки. Не эта ли случайность послужила причиной трагических событий? Но если это так, то получается очень странная и вполне логичная цепь, слишком странная и слишком логичнаядля того, чтобы быть всего лишь случайным стечением обстоятельств… Люссы не трогают здоровых, нападают на больных… Или старых?.. Превращают их в синглитов. В здоровых и молодых синглитов. Ведь у синглитов не бывает стариков. А что, если предположить, что все это не случайно? «Не может быть случайным такое множество совпадений! Ну же! Смелее! — приказал он себе. — Предположим, что рэниты так запрограммировали люссов, чтобы они могли старого или умирающего от болезней человека сохранить как личность, предоставить ему новую долгую жизнь. Пусть другую, непохожую на человеческую, но интересную, полную творчества, поиска, борьбы, искусства, любви, ощущения жизни! Да разве кто-нибудь откажется?!»

Сколько там они живут, эти синглиты, многие сотни лет? Величайший дар, вот что ты нашел внутри этой раковой опухоли, в самой ее сердцевине… Вот что скрывалось за всеми грязными наслоениями, за ошибками, трагическими случайностями, нелепым стечением обстоятельств, непониманием и страхом…

Они и сами не остаются внакладе, эти самые люссы. Они получают за счет человека индивидуальность, становятся личностью, а человеку дарят вторую жизнь. Неплохой симбиоз… Особенно если исправить все ошибки, уничтожить непонимание и сделать контакт человека с люссами абсолютно добровольным… А что в добровольцах не будет недостатка, в этом он уже не сомневался. И это было, пожалуй, самым главным. Стержнем всей проблемы. Он встал и еще раз осмотрел поляну. Теперь огоньки в холодной траве уже не казались ему гнилушками. Они были скорее светляками. Огоньками жизни, бесконечной, как ночное небо. «Если хочешь, я тебя подожду…» — сказала она на прощание. Пройдет еще сорок или пятьдесят лет. Он устанет от дальних космических дорог, одряхлеет его тело, в нем поселятся болезни, старость. И тогда, как знать, может быть, он захочет начать все сначала? Все эти долгие годы кто-то будет ждать его на этой планете. Время не властно над человеческой сущностью, над добротой, над любовью. Сейчас, завершив круг, он понял, что дорога, уведшая его когда-то от далекой Реаны, через бездны пространства и времени вернулась к своей изначальной точке. В белесом мареве тумана Ротанов видел образ женщины, тысячелетия назад родившейся на этой планете. Женщины, которую, несмотря ни на что, он сумел найти здесь вновь и опять потерять. Дорога жизни не имела конца. Он стоял у начала нового витка.

Евгений Гуляковский ДОЛГИЙ ВОСХОД НА ЭННЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОСТИ ИЗ БЕЗДНЫ

1

День начался с обычной рутины. При загрузке перепутали судовые документы, и на Пирену вместо холодильников прибыли ванны для электролизов. Один автоматический транспорт затерялся где-то между Эланой и Торгосом. Патруль запрашивал, нужно ли начинать поиск. На Серпасе председатель Совета требовал отставки из-за того, что не удовлетворили его просьбу о внеочередном отпуске…

Ротанов вздохнул и отодвинул пачку радиограмм. Он не был в отпуске уже два года. Можно найти для этого время, но, оставаясь здесь, на Регосе, он все равно не отключится от повседневной текучки, и отпуск превратится в пустую формальность.

А если лететь на Землю… Месяц разгона, месяц торможения… Внепространственный переход в любой конец занимал не меньше двух месяцев. Слишком долгий срок для пассажирской каюты.

«Тяжеловат я стал на подъем», — устало подумал Ротанов. За последние год-два его не тянуло на Землю. Возможно, причина было в том, что Олег женился. Это событие заставило Ротанова острее почувствовать собственное одиночество. Его личная жизнь так и не сложилась.

В коллективе сотрудников управления внеземных поселений он чувствовал себя отчужденно, изолированно. Кто был в этом виноват? Наверно, он сам.

Пост руководителя управления, который он занимал, являясь, по существу, верховным администратором как самого Регоса, так и многочисленных земных колоний, разраставшихся за последние годы с неудержимой быстротой, невольно заставлял его выдерживать некую дистанцию в отношениях с сотрудниками. Почему-то раньше, в дальних экспедициях, он не испытывал подобной необходимости.

Подчиняясь не совсем понятным закономерностям, его мысль снова вернулась к Земле, к Олегу… Так ли уж он счастлив в своей семейной жизни? Жены его Ротанов не знал; самого Олега не видел больше двух лет, с тех пор как тот перешел в службу дальней разведки.

Дальнюю разведку Ротанов недолюбливал. Возможно, потому, что с каждым новым открытием очередной годной для заселения планеты множилось количество проблем, лавиной обрушивавшихся на Регос, на его управление и на него самого… Но скорее всего причина была в другом. Не мог он спокойно слышать слов: «дальняя разведка». И зависть в них была, и тоска по отшумевшим походам его юности, и горечь. Только в этом он, пожалуй, не смог бы признаться даже самому себе. И потому недоуменно пожал плечами и проворчал, имея в виду Олега: «Как можно жениться, если появляешься дома только во время отпуска?..» Вот и сейчас исследовательский крейсер «Ленинград» под командой Олега седьмой месяц находился в свободном поиске, и не было от него никаких известий… Впрочем, их и не могло быть до истечения срока похода. И хотя Ротанов хорошо понимал физическую невозможность любой связи на сверхдальних расстояниях, он невольно подумал: каково незнакомой ему женщине — жене Олега — жить каждый год в этой звенящей неизвестности… Случалось, и не так уж редко, из далеких неисследованных областей Галактики корабли не возвращались. Бесполезны были тогда любые спасательные экспедиции. Слишком необъятным оказывался район поиска. Особенно если маршрут состоял из нескольких сверхпространственных бросков.

Потянувшись к пульту, Ротанов включил видеоокно. Экран в полстены замерцал и почти сразу растаял, открыв взгляду унылую песчаную равнину, без единого холмика, поросшую редкими синими кустиками регосской колючки. Планета-космодром. Идеальное место для пересылочной и сортировочной базы. Совет решил, что управляющий центр внешних поселений должен находиться именно здесь, поближе к крупным колониям, подальше от Земли… «Но ведь ты же не возражал?» — спросил он себя, все еще стараясь найти в открывшемся пейзаже некую точку, пятно, место, на котором мог бы остановить взгляд. Но его не нашлось. Пустыня казалась совершенно одинаковой, совершенно однородной. Ежедневные старты космических транспортов не могли нарушить экологическое равновесие этой планеты.

«Разве я мог возражать доводам Совета? Все было продумано, логично, безусловно правильно». Ротанов щелкнул еще одним тумблером. Он любил в свободные минуты путешествовать с этажа на этаж своей базы, оставаясь невидимым и неслышимым. Вот и сейчас электронное чрево машины послушно создало полную иллюзию движения в лифте. В объемном экране мелькали многометровые перекрытия этажей. Стальные балки пролетов, кабели энергосвязи. Появилась надпись: «Минус четвертый».

Ротанов остановил падение и направил движение невидимой камеры в глубь этажа. Длинные и узкие проходы складских помещений, забитые контейнерами, не интересовали его.

Шесть минут подряд на экране не прекращалось мелькание глухих, без единого просвета штабелей ящиков, однообразных унифицированных контейнеров, заполненных запасными частями и различным оборудованием для земных поселений на дальних звездах.

С каждым годом возрастал объем перевозок. База постепенно превращалась в гигантский склад. Этого он не мог предвидеть, когда отстаивал на Совете ее проект. «Для чего вы зарываетесь в грунт? — спросили его тогда. — Зачем вообще нужны все эти укрепления, орбитальные станции прикрытия, силовая защита? Что вы там собираетесь строить? Базу или крепость?» И он ответил: «Нам нужен форпост. Защищенная от любых случайностей база для заселения дальних звездных систем. Мы еще юнцы в космосе. Всего лишь несколько десятилетий летаем к звездам и уже натолкнулись на остатки иных могучих цивилизаций. Мы пока не встречали врагов. Но это не значит, что так будет всегда. Мы создаем открытые, ничем не защищенные поселения на чужих планетах. До сих пор это было оправдано. Но по крайней мере у этих поселений должна быть база, защищенная от любых случайностей, чтобы в случае необходимости нам было куда отступить».

Доводы показались достаточно убедительными. Совет его поддержал, и вот теперь они имеют этот мощный, укрепленный склад.

Почти шестьдесят процентов территории базы занимают различные перевалочные грузы, ремонтные мастерские… Ангары забиты транспортниками. На поверхности планеты приходится создавать временные легкие бараки для наименее важных грузов. А ведь он хотел построить базу так, чтобы с воздуха ничто не выдавало могучее, уходящее глубоко под скальное основание планеты сооружение… Оправдали ли прошедшие годы немалые средства и усилия, затраченные на создание этой космической крепости?

Кто знает. Сейчас еще рано судить. Время в космосе измеряется иными мерками. И хотя его опасения встречи с грозным внешним противником как будто уменьшились, появились новые проблемы.

Чем дальше уходят земные форпосты, чем больше осваивается планет и чем больше проходит времени, тем слабее становятся связи с родной планетой, тем независимей чувствуют себя земные колонии, развивающие собственную могучую промышленность, все меньше и меньше нуждающуюся в постоянной поддержке Земли. Как далеко зайдут эти изменения? Какие новые конфликты и проблемы породит раздробленность земной федерации?

Незаметно, исподволь идет процесс изменения самих колонистов. Их физической структуры, их психики. Тех, кто родился на Регосе, не спутаешь с теми, кто провел всю жизнь на Ароне… Как далеко зайдет этот процесс, во что, в конце концов, превратится рассеянное по дальним звездам человечество? Сохранит ли единство, верность своей далекой родине?

Наконец многокилометровые складские коридоры кончились. Камера перенесла Ротанова в рубку управления четвертого этажа.

Дежурил Османов, и, конечно, вместо того, чтобы следить за автоматикой и контролировать проходы между перекрытиями, он читал в микропроекторе какой-то роман.

Впрочем, автоматика не нуждалась в контроле. А дежурства лишь дань уставу. Слишком многое у них на базе постепенно становилось пустой формальностью. В конце концов, никто не считал Регос военной базой.

«Пункт управления, пересыльный ракетодром для грузов. Хорошо оснащенный ангарный склад — вот что мы теперь такое…»

Где-то под потолком раздался густой басовитый звук гонга. Время обеда. Секунду Ротанов размышлял, не пойти ли в общую столовую, но, представив себе интерес, который вызовет там его неожиданное появление, решил не изменять давним привычкам.

Набрав на пульте команду кухонным роботам доставить обед в свой кабинет, он услышал за стеной легкое гудение лифта. Кабинет наполнили запахи восточных пряностей и баранины. Очевидно, обед сегодня приготовлен по старинным тибетским рецептам, а баранина скорей всего синтетическая.

Ротанов не помнил, заказывал ли он вчера это блюдо, но предпочел не выяснять. За последние дни автоповар все чаще проявлял собственную инициативу в составлении меню и вносил коррективы в сделанные заказы.

Чем сложнее система, тем трудней удерживать ее в рамках первоначальных параметров. Что-то постоянно ломалось, выходило из строя, капризничало, и не было ни времени, ни сил заниматься второстепенными мелочами.

С каждым годом все трудней и трудней становилось выбивать новые ресурсы. В Совете прекрасно понимали, что Регос превратился в слишком дорогую затею, так и не выполнившую своей основной функции — защиты землян от внешних враждебных сил космоса.

Ротанов совсем было собрался открыть дверцу кухонного лифта, когда на контрольном дисплее у пульта замерцал сигнал.

— Не дадут пообедать, — сердито проворчал он, однако экран включил и даже не подал вида, что недоволен неурочным вызовом.

— Простите, шеф, но поступила срочная депеша с Алкола. — Дежурный остановился, заметив взгляд, брошенный Ротановым на дверцу кухонного лифта.

— Я слушаю тебя, Антон. Что там у них стряслось? Может быть, подал в отставку председатель Совета колонистов? Этот Сизов испортил нам немало крови.

— Они сообщают, что в этом году не смогут выполнить план поставок иргона. Посылают нам последний транспорт. В результате мы недополучим более четырехсот тонн.

— А наши резервы?

— После срыва в прошлом квартале у нас осталось не более двухсот тонн.

— Хорошо. Я подумаю, что можно сделать.

Ротанов отключился, встал и прошелся по кабинету. В некотором смысле он превратил базу на Регосе в своеобразный буфер между Землей и ее колониями.

Создав здесь огромные склады, накопив запчасти и механизмы, поступающие с Земли, и продукцию колоний, до поры до времени ему удавалось корректировать планы поставок, обходить и сглаживать наиболее острые углы. Смягчать возникающие противоречия. Но все чище появлялись дыры, которые не удавалось заткнуть. Все жестче проявлялась излишне централизованная политика внешнего Совета Земли. Все чаще отдел Ротанова оказывался под двойным прессом. Колонисты жаловались непосредственно в Совет, минуя базу, на урезанные поставки оборудования.

Сизову удалось однажды раскопать для Совета даже дело с исчезнувшим транспортом. На этот автоматический транспорт с отказавшим двигателем случайно наткнулись патрульные корабли базы и вместо того, чтобы переправить адресату, отбуксировали его на Регос. Весь груз пошел на пополнение резервного фонда базы. Используя свой авторитет и старые знакомства, Ротанову удалось в конце концов замять дело с транспортом. Но становилось все очевидней, что на Землю просачиваются сведения о его «складской» деятельности на Регосе, о его самоличных коррективах в планах взаимных поставок.

Со дня на день можно было ждать ревизора… Ну, может быть, не совсем ревизора. Наверное, придумают для инспекции какую-нибудь вполне невинную вывеску. Его вес в Совете все еще достаточен. Противники не пойдут против него в открытую, не имея на руках неопровержимые доказательства. Тем более они постараются сделать все, чтобы получить эти доказательства. Слишком уж независимую самостоятельную политику вело управление внеземных поселений.

Основная причина сегодняшних бед Регоса — в разобщенности отдельных частей Земной Федерации. Полностью с этой проблемой не смогли справиться даже сверхпространственные корабли. На разгон и торможение уходило что-то около двух месяцев, срок вроде бы и не очень большой, но подводила связь. Между колониями не существовало иной связи, кроме почтовой. Радиоволны шли от звезды к звезде долгие годы. Свежие новости приходили лишь с очередным кораблем, с опозданием на два месяца. Дело даже не в этом. Как-то так получалось, что, оторвавшись от Земли, освоив новую планету, люди переставали чувствовать себя гражданами далекой Земли. Они становились патриотами своей новой родины. Ее интересы считали важней всего. И с этими настроениями, с этой разрывающей Федерацию центробежной силой с каждым годом становилось все трудней бороться. Пока на освоенных планетах родилось только первое поколение землян. Память о далекой для них родине была все еще сильна. Но что будет дальше?

«Может, так и должно быть? Чего, собственно, я опасаюсь? Почему так упорно стараюсь удержать развал этого многоликого организма? Если космос и дальше не окажет сопротивления вторжению — тогда все в порядке. Тогда людям не обязательно держаться всем вместе. Однако, разобщившись, мы станем легко уязвимы. Космос велик, велико время, в течение которого под светом далеких звезд могли родиться неизвестные нам цивилизации. Ничего не значит, что сегодня мы еще не столкнулись с ними. Нам просто везло. Ведь были уже рэниты. Были и куда-то бесследно исчезли, оставив после себя условия для зарождения новой цивилизации синглитов. Никто из нас не знает, во что она превратится в будущем. И неизвестно, какие сюрпризы ждут нас на еще не открытых звездах. Мы постоянно должны быть готовы к любым неожиданностям. Слишком дорого давался каждый наш шаг вперед. Наверняка это многие понимают. Только потому Совет и смотрит сквозь пальцы на манипуляции Регоса с поставками. Но это не может продолжаться слишком долго. Еще две-три истории, подобные пропавшему транспорту, и на его месте вполне может оказаться человек, хорошо владеющий инструкциями и недостаточно знающий космос. Тогда все пойдет прахом. Ничего не стоит доказать, что огромные резервы труда и энергии, сконцентрированные на базе, лежат мертвым бесполезным грузом, ржавеют и постепенно теряют ценность. И это будет почти верно… Почти».

Ротанов обошел стол, задумчиво перевернул папку с целой кипой перфокарт. Последняя почта с Земли. Рекомендации, резолюции, инструкции, уточнения, запросы и протесты. Разбираться в этой груде ему не хотелось. Может быть, оттого, что с каждым разом требования Земли становились все нереальней, все дальше от действительных проблем, которыми они здесь жили… Вдруг он подумал, что рассуждает сейчас как заправский колонист. «А я и есть колонист, потому и вижу отсюда всю проблему иначе — отчетливей, острее». Зуммер над дверью пискнул, и Ротанов нажал клавишу, открывавшую входную дверь.

Вошел незнакомый молодой человек. Щелкнув каблуками, он представился по всей форме.

Ну, конечно, он не мог ждать. Конечно, спешил представиться, считал это очень важным. Ротанов вздохнул и взял из рук юноши пластиковую карточку. Естественно, отличник, и хватит его года на два. Два года он будет ждать событий, которые так и не произойдут. Схваток, которые не состоятся. Приключений, которых здесь не бывает. Потом ему надоест. В лучшем случае его охватит тоска по Земле и он начнет искать юридические лазейки в законе, обязывающем его четыре года отработать на выбранном объекте. А в худшем… в худшем он замкнется, упрячет свою тоску поглубже… Постепенно из всего этого родится равнодушие.

Если бы ему дали право сразу же отправлять обратно этих неоперившихся мальчишек! Интересно, что их сюда привлекает? Его личная слава или базу на Регосе все еще считают форпостом человечества, неким космическим бастионом?

— Вы, очевидно, будете настаивать, чтобы я поставил вас оператором защитных блоков, или, на худой конец, собираетесь пострелять из лазерных пушек?

— По специальности я энтропист. В карточке написано…

— Возможно. Я предпочитаю о каждом из сотрудников базы составлять собственное мнение и поэтому редко читаю карточки. Так что же такое энтропистика? Что-то я не слышал о такой науке.

— Это новая отрасль философии. Наука, изучающая особенности энтропии в больших замкнутых системах.

— Да? И что же, на Земле для вас не нашлось подходящих систем?

— На Земле они все находятся во взаимодействии, законы энтропии проявляются не так отчетливо, как здесь. На Земле нет достаточно больших и в то же время полностью изолированных систем, таких, как ваша.

— Не такие уж мы изолированные, — слегка обиделся Ротанов. — Ежемесячно сюда приходят до десятка транспортов.

Юноша молчал, и Ротанов подумал, что он не так прост, как показалось с первого взгляда. Лицо умное, но, пожалуй, чересчур худое. Наверняка увлекается новомодными нынче сверхсенсорными тренировками. Беседа слишком уж затянулась для первой встречи с молодым специалистом. Неожиданно Ротанов почувствовал тревогу. Только контролера ему сейчас не хватало! Сизов в Совете вполне мог устроить для него такой сюрприз, ему давно не нравилась слишком большая и явная автономия Регоса.

— Чем вы конкретно собираетесь у нас заниматься?

— Я буду собирать факты, обдумывать их, делать выводы. Энтропистика сегодня скорее теоретическая наука. Она редко находит конкретные прикладные задачи, но, может, мне повезет.

Ротанов чувствовал, что его необоснованная неприязнь к этому юноше крепнет.

— Иными словами, у вас не будет никакого определенного участка работы?

— Мне придется собирать самый разнородный материал. И пока я еще не знаю, в каком именно месте, на каком участке обнаружится что-нибудь действительно интересное…

— Так дело не пойдет. Здесь не испытательный полигон, а космическая база… — Ротанов чуть было не сказан «военизированная», но вовремя изменил формулировку. — Во всяком случае, у нас действует соответствующий устав, порядок, который никто не нарушает. У каждого человека есть свое конкретное место. Будет оно и у вас.

С минуту он молчал, ожидая возражений. Самое время энтрописту козырнуть своими особыми полномочиями, если они у него были, или хотя бы знакомствами, связями. Но паренек не так прост. Он вытянулся и ел теперь Ротанова глазами, демонстрируя полную готовность выполнять любое распоряжение начальства. Одно из двух: или он ошибся на его счет, или ему попался достойный противник. Так или иначе, беседу давно следовало бы закончить.

— Насколько я помню, энтропистика главным образом занимается изучением баланса энергии между двумя пространственными средами?

Он заметил мелькнувшее в глазах юноши удивление и усмехнулся про себя: «Не такие уж мы тут серые».

— Это один из разделов…

— Ну вот и прекрасно. Займитесь пока этим. Я посылаю вас в отдел главного энергетика.

«По крайней мере, оттуда труднее всего добраться до управляющих центров и до всей нашей документации». Ротанов все еще ожидал возражений, и только когда за юношей закрылась дверь, почувствовал приступ глухого недовольства собой. «Неужели я становлюсь старым брюзгой?» — подумал он и постарался как можно скорее прогнать эту мысль. Обед был окончательно испорчен, и, вместо того чтобы дать команду разогреть его, он с тайным удовольствием вывалил кулинарные шедевры восточной кухни в мусоросборник. Еще раз подошел к столу и прежде, чем отправить в архив папку с текущей документацией, выудил из нее синюю карточку диспетчерской службы.

Рядовая информация шла не по каналам связи, а на таких вот карточках. Он сам установил этот порядок и теперь с удивлением узнал, что к базе идет неопознанный корабль, не отвечающий на запросы.

Впрочем, такое случалось не так уж редко. После больших переходов машинам часто не хватало мощности для дальней связи. Корабль слишком рано вышел в обычное пространство и находился пока еще далеко. Однако, сверившись с реестром, Ротанов установил, что в этом секторе пространства не было никаких запланированных рейсов. Диспетчерская служба совершенно справедливо обратила особое внимание на этот корабль. Что же он собой представлял? Еще один заблудившийся транспорт? Такие удачи бывают не часто… Ротанов взглянул на часы. Пожалуй, сейчас уже можно узнать о нем побольше… Он не стал включать связь и решил сам посмотреть на странного гостя.

В диспетчерской дежурил Клестов. По центральному экрану Ротанов понял, что тот ведет гостя на предельном увеличении. Корабль все еще был слишком далеко и выглядел на экране расплывчатым светлым пятном.

Ротанов грузно опустился в свободное кресло и молча стал ждать. Работа диспетчера достаточно сложна. На боковых табло то и дело вспыхивали индексы кораблей, запрашивавших разрешения на посадку. Клестову одновременно с наведением следящих устройств приходилось то и дело корректировать ответы космодромного компьютера, не понимавшего, почему этому далекому и незначительному кораблю отдается, такое предпочтение.

— Двадцатый, двадцатый! Посадку запрещаю. Уйдите из сектора.

— У меня срочный груз! Срочный груз! Неисправен насос в левом рефрижераторе, на второй круг выйти не могу!

Ротанов потянулся к микрофону и проговорил в него медленно, растягивая слова:

— База — кораблям. Объявляю шестой сектор полностью закрытым. Всем кораблям ждать на внешних орбитах. Старты отменяю.

Почти сразу же в эфире установилась полная тишина. Только теперь радисты и пилоты многочисленных кораблей поняли, что на базе происходит нечто из ряда вон выходящее.

— Все еще молчит? — Ротанов отложил микрофон и повернулся к Клестову.

— Пока да. Хотя он уже в зоне уверенной радиосвязи.

— Вижу. Не удалось установить тип корабля?

— Сейчас еще трудно судить. Похож на крейсер дальнего поиска.

— Если поисковик идет вне реестра, от него можно ждать любых неожиданностей. Их корабли нарушают график полета и маршрут только в случае крайней необходимости…

Нехорошее предчувствие, пока еще туманное, как это пятно на экране, овладело Ротановым.

— Запросите у компьютера массу корабля. Возможно, удастся установить ее по косвенным данным. Подключите, если нужно все наши станции внешнего наблюдения. Есть же у них детекторы массы!

Не прошло и минуты, как он уже знал массу неизвестного корабля. К Регосу, несомненно, приближался тяжелый поисковик. Только один корабль такого класса мог оказаться в этом секторе Галактики. Должно было случиться что-то очень серьезное, чтобы Олег изменил маршрут.

Предчувствие перешло в уверенность, когда пятнышко корабля на экране выстрелило целой цепочкой светлых черточек и точек.

— Телеграфная связь! Он отвечает, видите?! — Шевеля губами, Ротанов уже читал сообщение:

— Я — «Ленинград». Серьезные поломки в навигационном и управляющем секторе. На корабле карантин третьей степени…

— Третья степень… — Ротанов почувствовал, как кожа на скулах у него натянулась. Он видел, как побледнел диспетчер.

— У нас нет карантинных спутников третьей степени защиты! Мы не сможем его принять!

— Отдайте приказ срочно переоборудовать для карантина внешнюю наблюдательную станцию. Кораблю лечь в дрейф и ждать нашего катера.

— Кто его поведет?

— Я поведу!

— Вы не имеете права, есть инструкции, запрещающие…

— Перестаньте, Клестов, готовьте лучше катер и станцию.

— Но ведь это третья степень! В такой момент вы не можете покинуть базу! Мы вообще не имеем права принимать этот корабль!

— Что же нам, на Землю его отправить? Нас для того и строили. Для таких вот случаев. Останетесь за меня, я чтобы через два часа станция была готова к приему экипажа «Ленинграда»!

Ракетный катер оторвался от ангара и крошечной серебряной точкой понесся вверх навстречу разраставшемуся корпусу звездолета. Вблизи борт корабля выглядел обшарпанным и помятым. Стойки крепления двигателя казались искривленными, но Ротанов знал, что это всего лишь иллюзия, создаваемая слишком большим углом зрения. Если бы у двигателя нарушилась центровка, при выходе из подпространства от корабля ничего бы не осталось.

Катер подошел на расстояние, с которого уже можно было включать стыковочные устройства, и резко затормозил.

Ротанов все еще медлил, все еще ждал дополнительного сообщения. Но корабль молчал.

Третья степень… Это могло означать лишь одно — корабль столкнулся в космосе с чем-то неизвестным, представляющим угрозу не только для самого корабля, но и для любого устройства или человека, входящего с ним в контакт…

На памяти Ротанова карантин третьей степени объявлялся всего два раза. Первый раз это было излучение, разрушавшее психику. Каким-то образом болезнь психики передавалась от одного человека к другому. Земная медицина оказалась бессильной. Погибли все врачи, принимавшие участие в спасательной экспедиции.

Во второй раз экипаж удалось снять буквально в последний момент с разваливающегося в космосе корабля… Неведомая космическая проказа разъела весь его корпус. Это была не ржавчина, не окисление — ослабли межмолекулярные связи, и металл превращался в порошок.

Тогда спасателям тоже пришлось несладко. Их корабль подвергся заражению и развалился на подходе к базе. Людей удалось подобрать уже в космосе. Пластик скафандров не поддался неизвестной болезни, поразившей металл…

Что ждет их на этот раз? Почему Олег не сообщает подробностей? Может быть, на корабле уже нет капитана?

Ротанов резко развернул катер и послал его к стыковочному шлюзу.

2

Это был долгий бесконечный день. Восемь рейсов карантинного катера от внешнего спутника до «Ленинграда». Восемь утомительных часов полной неизвестности. Инструкция запрещала пользоваться внутренней связью при карантине третьей степени. Кабина пилота отделялась от карантинного отсека глухой броневой плитой, намертво вваренной в обшивку, и Ротанов не видел даже лиц спасенных им людей. Можно было, нарушив инструкцию, включить дисплей, можно было, наконец, связаться с карантинным спутником. Но он сдержал нетерпение. И твердо решил дождаться последнего, девятого рейса.

И вот стыковочные замки с грохотом сомкнулись в девятый раз. Ротанов слышал, как чавкают топливные насосы, подготавливая катер к последнему броску от корабля к спутника, как поскрипывают шлюзовые сочленения. В космосе все звуки, наложенные на глубокую, звенящую в ушах тишину, отчетливы и громки.

Шаги капитана он услышал задолго до того, как Олег покинул корабль. Он шел медленно, тяжело, и ничего нельзя было понять по звуку его шагов. И когда с чмоканьем сомкнулись створки шлюза, когда заработала автоматика расстыковки, Ротанов впервые за этот день нарушил инструкцию и включил дисплей внутренней связи.

Лицо Олега, слегка искаженное и подсиненное электроникой, выглядело на экране странно спокойным.

— Ну, здравствуй, дружище. Говорят, ты придумал этот карантин, чтобы оттянуть встречу с любимой женой.

Олег усмехнулся одними губами. Сел в кресло, глубоко вздохнул и закрыл глаза, лишь теперь позволяя себе расслабиться и снять с плеч тяжесть похода. Он долго молчал, словно не понимал, как велико нетерпение Ротанова, а когда заговорил, то не повернул головы, будто рассказывал все самому себе, точно все взвешивал еще раз и оценивал теперь глазами друга…

Звезду они увидели, когда «Ленинград» вышел из последнего броска. Экспедиция собиралась установить принципиальную возможность прокладки галактических трасс за пределами звездных скоплений.

Галактика распласталась над ними огромной туманной спиралью, пропитанной светом неразличимых с такого расстояния звезд. А внизу, под этим светящимся пятном, простиралась беспредельная черная пропасть пустого пространства. Лишь в приборы можно было различить в ее глубине пятнышки далеких чужих галактик.

И именно здесь, совсем недалеко от «Ленинграда», сверкал голубой гигант первого класса.

Звезда, которой никак не могло быть в этом районе. Ее место в звездных скоплениях центра галактики.

Уже установление самого факта существования такой звезды-скитальца, выпавшей из галактической системы, было крупным научным открытием. И конечно, они решили ее исследовать.

У звезды оказалась планета, столь же необычная, как и само светило. Орбита звезды проходила перпендикулярно плоскости эклиптики нашей Галактики, и из всего этого следовало, что звездная система пришла к нам из каких-то невообразимо далеких миров.

Олег замолчал, пошевелился в своем кресле и отвернулся. Его взгляд был устремлен куда-то в потолок бронированного отсека. Словно он снова видел там это ослепительное феерическое видение, свою удачу и свою беду…

Чтобы не торопить его, не мешать, Ротанов чуть потянул на себя рукоятку штурвала. Катер плавно и незаметно пошел вверх, удлиняя траекторию полета, увеличивая время короткого и странного свидания двух людей, побывавших вместе в десятках экспедиций, близко знакомых со школы второй ступени и вот теперь вынужденных разговаривать друг с другом через броневую плиту…

Голос Олега звучал в шлемофоне отчужденно и ненатурально. Казалось, говорил совершенно чужой, незнакомый Ротанову человек.

— Большая часть того, что я тебе сейчас рассказываю, — предупредил Олег, — не будет подтверждена официальным отчетом. У нас не сохранилось почти никаких материалов. Большинство пленок размагничено. Даже судовой журнал…

— Ладно. Продолжай. Ты не Совету докладываешь, мне твои пленки ни к чему. Хотя жаль, конечно…

— Жаль — не то слово! Это надо было видеть! Словами я не передам и десятой доли… Так вот. Когда мы приблизились, показалось, что планета окутана плотным туманом. Но потом мы начали в этом сомневаться. Создавалось впечатление, что у нее вообще не было поверхности.

— Что-нибудь вроде Юпитера? Сжиженный газ?

— Если бы. Планета не отражала света. Ни в какой части спектра. Повторяю, это надо было видеть. Под туманным покровом скрывалась темная бездна. У нас работала вся съемочная аппаратура, и потом я десятки раз просматривал пленки. Поверхности планеты на них вроде бы не существовало. Луч локатора уходил вниз, как в масло, и не возвращался обратно. Там бесследно исчезал любой свет, любое излучение.

— И ты, конечно, решил садиться…

— Я бы так и сделал, не оставлять же эту черную загадку. Но мне помешали. Ты когда-нибудь видел шаровую молнию?

— Только в лаборатории.

— Ну так представь себе несколько таких светящихся колючих шаров, увеличенных раз в пятьдесят. Шесть таких штуковин вдруг вынырнули из тумана над планетой и пошли нам наперерез по прямой, словно для них не существовало ни законов притяжения, ни законов баллистики. А может быть они вообще не обладали массой — не знаю. На экране локатора они не появились. Только в оптике были видны их радужные оболочки. Если бы не разность электрических потенциалов на их поверхности, их, очевидно, вообще не было бы видно. Вначале я их всерьез не принял. Они прошли в стороне от корабля. Точнее, разошлись кольцом, и в центре оказался наш корабль.

Но ничего не случилось, мы прошли сквозь их строй как ни в чем не бывало. Потом они вдруг остановились и повисли у нас на хвосте. Это мне не понравилось, и я начал притормаживать, чтобы сбросить скорость и пропустить их вперед. Тут между ними вспыхнули ленты электрических разрядов. Довольно длительные. Получился как бы круг из огненной сети, и через секунду наша защита вошла в соприкосновение с этой сетью.

— А обойти ты их не мог? Уйти от них пробовал?

— Особой свободы маневра у меня не было. К тому времени «Ленинград» подошел слишком близко к планете. Масса ее оказалась неожиданно большой, а тут нас еще зацепила эта сеть и потащила вниз. Тормозные двигатели захлебывались от перегрузок. У меня не хватало мощности, чтобы противостоять одновременно притяжению планеты и давлению сети. Я бросил корабль вперед, на полной мощности оторвался от шаров и по касательной прошел почти над самой поверхностью планеты, рассчитывая, что нас завернет по параболе. Это так и произошло, только разворот оказался гораздо круче, чем должен был бы быть, при той планетной массе, которую рассчитал мой штурман. Мы обогнули планету и стали от нее удаляться. И тут я снова увидел впереди те шарики…

Инструкции по контактам и по неопознанным объектам в космосе запрещают решительные действия в таких ситуациях. Но я не люблю, когда меня насильно куда-нибудь тащат.

— Ты всегда был большим знатоком и поклонником инструкций. Скажи честно, Олег, ты по ним стрелял?

— Только один раз. Да и то скорее не по ним, а по своему собственному катеру. Вот как это было… Корабль снова начал терять скорость в их энергетическом поле. Переборки стонали от перегрузок. Скорость медленно падала. На носовом экране то и дело мелькали ветвистые сполохи разрядов. По сторонам, чуть приотстав, висели шесть голубоватых шаров, светящихся мертвенным электрическим светом.

Казалось, невидимая энергетическая сеть под напором «Ленинграда» слегка прогнулась, но уже становилось ясным — поединок мощностей складывался не в пользу корабля.

— Что будем делать? — спросил штурман.

— Ничего не будем делать. Это не мишени. Неизвестно, что они собой представляют.

— Это могут быть механизмы, животные или еще что-нибудь…

— Ну, насчет животных мы сейчас проверим, зададим им небольшую задачку…

Олег повернул несколько тумблеров на пульте, резко толкнул рычаг старта. Автоматический разведчик оторвался от корабля и, обогнув его, по крутой дуге быстро стал уходить в свободный космос. Было видно, как ровный строй шаров дрогнул и заколебался.

Казалось, несколько секунд их одолевали сомнения, потом два шара, оторвавшись от общей группы, бросились в погоню. Олег немедленно сбросил мощность двигателей наполовину и выпустил второго разведчика в противоположную сторону.

Видимо, решив, что жертва слабеет, еще один шар оторвался от общей группы и бросился за автоматическим катером.

Позволив им отойти достаточно далеко, Олег выпустил третий и последний катер вперед по курсу. Как только он уперся в энергетическую преграду и стал терять скорость перед самым носом корабля, Олег выстрелил по нему из противометеорной пушки…

— Будь уверен, я не поскупился. Заряд был дан на полную мощность. Я боялся, что расплавится обшивка, так перед нами полыхнуло. Потом по кораблю ударила взрывная волна, но и шарам тоже досталось. Их разметало в разные стороны, и тогда я рванул вперед на форсаже всех генераторов. Энергетическую сеть взрыв полностью уничтожил. Перед нами был свободный космос.

— Это ты здорово придумал с катером… А знаешь, в этой ситуации они вели себя скорей как животные. Если бы у тебя оказался разумный противник, он не стал бы распылять силы из-за таких ничтожных целей, как разведочные катера.

— Не спеши с выводами. Это еще не конец.

Убедившись, что они нас выпустили, шары немедленно и, заметь, одновременно прекратили преследование наших катеров и бросились в погоню. Но в скорости они нам уступали, да и время было упущено. Пока они спохватились, мы уже набрали солидную скорость. Вот тогда-то и началось самое интересное…

Словно по команде, все шесть шаров неожиданно изменили направление движения и понеслись навстречу друг другу. Казалось, они должны столкнуться, но этого не произошло. Эти предметы обладали завидной способностью гасить энергию своего движения. Если, конечно, она у них вообще была. В какие-то доли секунды они остановились друг возле друга, а еще через мгновения соприкоснулись своими оболочками и слились воедино.

Теперь это был не шар, а светящийся вытянутый эллипсоид. Сполохи разрядов, до этого беспорядочно метавшиеся по поверхности каждого шара, неведомая сила закрутила в тугую спираль, опоясавшую весь этот странный предмет. Он вытянулся еще больше, мне даже показалось, что с планеты к нему тянулся какой-то луч. Но в этом я не уверен. Впоследствии на пленках мне так и не удалось найти никакого луча. В общем, закончив преобразование, эта штука с места в карьер бросилась за нами. И должен тебе признаться, ее вид мне очень не нравился. Не нравилось и то, что почти без разгона она набрала скорость больше нашей и довольно быстро стала нас догонять. И еще одно я тебе скажу, до этих пор я признавал за ними какое-то право на враждебные действия. В конце концов, корабль без спросу подошел вплотную к их планете. Но теперь мы на полной мощности уходили прочь. Нас разделяло расстояние уже почти в целый парсек, и мне надоело играть роль пассивной жертвы. Я развернул корабль и начал тормозить.

— Этого не следовало делать.

— Они бы нас все равно догнали. Понимаешь, Игорь, я не знаю, что они такое, но убежден, это не последняя наша встреча. Мне хотелось дать им понять, что с нами стоит считаться…

— Считаться или бояться?

— Преследовали меня, я только защищался. И потом неизвестно, кто кого должен бояться… Это электрическое веретено тоже затормозило, однако продолжало с нами сближаться. Я еще больше снизил скорость и решил первым не применять оружия, чего бы это ни стоило. Согласись, в возникшей ситуации от меня нельзя было требовать большего.

Я уже знал, как разрушить энергетическую сеть, если нас снова попытаются в нее поймать. Но видимо, они не собирались повторять прежней неудавшейся тактики.

Примерно в сорока милях от нас эта штука остановилась. К тому времени мы полностью прекратили разгон, но я намеренно продолжал удаляться от планеты, желая показать, что собираюсь уйти.

Всю мощность генераторов мы переключили на защиту и надеялись теперь только на нее. Что-то должно было произойти — не зря же нас преследовали.

— И в конце концов в тебя выстрелили.

Олег мрачно кивнул.

— Ты прямо-таки напросился на этот выстрел. Что называется, подставив под него корабль, ты лишился маневра и слишком понадеялся на защиту.

— В импульсе она должна была выдержать не меньше сорока гигаватт.

— В мощности ты им проигрывал. Помнишь сеть, которую ты так и не смог разорвать одними двигателями?

— Об этом я не подумал… Да и не в мощности дело. Вот ведь какая штука… Кроме меня, никто не видел самого выстрела…

— Как это?

— Не знаю даже, можно ли это назвать выстрелом. От веретена отделился некий сгусток… Но на любое материальное тело аппаратура защиты отреагировала бы однозначно. Точно так же не мог бесследно пройти через нее и энергетический заряд.

— Что значит «бесследно»?

— А так и значит. Не было ни вспышки, ни всплеска мощности на расходомерах защитного поля. Одним словом, ничего не было.

— Так, может, тебе померещился и сам выстрел?

— Если бы… Когда я стал проверять структуру защитного поля после выстрела, то просто-напросто обнаружил в нем дыру величиной с футбольный мяч.

— Этого не может быть!

— Может, Игорь, может… На одной из пленок мне удалось увидеть и сам выстрел. Ракурс камеры позволил снять веретено на фоне Галактики. На этом светящемся фоне совершенно отчетливо обозначился темный след. Что-то похожее на черную молнию прошло через нашу защиту и ударило в нос корабля.

— Но удар, толчок, хоть что-то было?

Олег отрицательно покачал головой.

— Ничего не было. После выстрела наш преследователь дал задний ход и, не разворачиваясь, стал удаляться в сторону планеты. Очень скоро мы остались совершенно одни. И, как ты сам понимаешь, состояние у меня было не из лучших. Я приказал аварийной группе облазить всю обшивку, не доверяя это дело роботам. Ни малейшего следа. Ни вмятины, ни царапины, словно эта штука растворилась в защитном поле…

— Может быть, так и случилось?

— Я тоже так вначале подумал. След на пленке был не очень уж ясным. В конце концов пришлось прекратить поиски. Энергии мы к тому времени сожрали чертову уйму. Я даже сомневался, хватит ли ее на обратную дорогу. Соваться к этой планетке без специальной подготовки мне больше не хотелось.

Короче, мы рассчитали кратчайший путь на базу и беспрепятственно вошли в первый бросок.

Только после выхода из второго штурман заявил, что у него барахлят все навигационные приборы разом; Признаться, я ему не поверил. Но потом неприятности начались с управлением, с центральным компьютером, вообще со всеми механизмами, размещенными в носовом отсеке.

К счастью, после третьего броска мы вышли хоть и в стороне от расчетной точки, но зато достаточно близко к вашей базе на Регосе и решили добираться до нее обычным ходом. С таким состоянием навигационного оборудования о пространственном переходе нечего было и думать. К "этому времени у нас начали пошаливать генераторы…

— Что значит «пошаливать»?

— Совершенно необъяснимая потеря мощности… Накопители перестали держать энергию. Словно она проваливалась в преисподнюю.

Сам понимаешь, ползти на досвете — занятие невеселое. До Регоса нам предстояло тянуть почти четыре месяца. Но уже через месяц у тех, кто нес вахту в управляющей рубке, непосредственно примыкающей к носовому отсеку, обнаружились необъяснимые болезни.

Словом, люди начали разлаживаться, подобно механизмам. Вначале это напоминало простуду, грипп, вирусную инфекцию. Врач сбился с ног. Не помогали никакие антибиотики. Непонятно было и то, что люди, покинув рубку, излечивались словно по волшебству. В конце концов, вахт в носовой рубке стали бояться. Пришлось все, что возможно, переключить на кормовой отсек. Но это не решило проблемы, потому что разладка механизмов катастрофически прогрессировала, постепенно расползаясь по всему кораблю.

Корабль без навигации, без управляющих систем, с ненадежными генераторами, да еще эпидемия гриппа в придачу, если, конечно, это грипп… Вот такие дела…

— Ты правильно сделал, объявив карантин.

— Самое неприятное в этой истории ее неопределенность. Все факты, которые можно установить и доказать, находятся на грани естественных поломок, разладок, невезения, наконец. Связной картины, которую я тебе изложил, в отчете, увы, не получится. Карантин тоже могут отменить. Я уверен, его опротестует большая часть команды. Представляешь, что это такое, после годового похода провести взаперти на станции еще не менее шести месяцев. Их можно понять.

— Что случилось с пленками?

— Размагнитились. И здесь, как и во всем, может быть две причины. Случайно попали под переменное магнитное поле, при наших неполадках в аппаратуре оно вполне могло возникнуть в самых неожиданных местах. В длительных походах в корабельных системах всегда накапливаются неполадки. Чем система сложнее, тем чаще отказы. Мы к этому привыкли, стали дублировать наиболее ответственные узлы. Все дело в количестве таких отказов. Вряд ли мне удастся что-нибудь доказать. Мне скажут: виновато магнитное поле планеты. Оно действительно оказалось необычно сильным. У меня нет доказательств. Нет неопровержимых фактов…

Они надолго замолчали. Только теперь Ротанов взглянул на курсовой экран и увидел, как далеко они отклонились от спутника.

Пришлось поворачивать катер, включать импульсные двигатели. Неожиданно быстро стал приближаться мигающий маячок спутника. Оба поняли, что все уже сказано. Кроме, может быть, самого важного… Сейчас наступит конец их встречи, и всякое общение будет прервано карантином на долгие месяцы. Потом начнутся комиссии, расследования, Ротанова вновь засосет непролазная рутина повседневных дел. То, что сейчас кажется самым главным, постепенно забудется, отойдет на второй план, заслоненное мелкими сиюминутными делами, проблемами… И тогда Олег решился.

— Ты должен мне помочь. Нужна специальная экспедиция к «Черной», так мы назвали планету. Мой отчет наверняка покажется в Совете недостаточным. Понадобится весь твои авторитет…

— Я этого не сделаю, Олег.

— Ты мне не веришь? Тебе тоже нужны доказательства?

— Конечно, нет. Именно потому, что не сомневаюсь, я не стану поддерживать тебя в Совете. Пока ученые не разберутся в том, что произошло, нечего даже думать соваться к твоей «Черной».

— А как они разберутся с нашими куцыми данными без пленок, без экспериментов? Никто даже не знает, какими законами можно объяснить происшедшее. Мы не знаем этих законов. Вот увидишь — большинство ученых вообще будут все отрицать. Мы столкнулись с чем-то принципиально новым, и учти, эта звезда не стоит на месте. Она движется к нашему звездному рукаву. Движется гораздо быстрее, чем ты можешь предположить. У нас, возможно, нет уже времени, чтобы ждать, пока ученые возведут свою теоретическую базу. Защиту придется искать на ходу, возможно, с риском. Тут уж ничего не поделаешь. У нас нет выбора. Мы должны принять вызов, иначе можно опоздать.

— Никто не бросал нам вызова. Все, что с тобой произошло, всего лишь единичный случай. Не стоит поднимать из-за этого шум на всю Федерацию. Нам не позволят рисковать человеческими жизнями. Сегодня мы еще не готовы к исследованию твоей планеты. Ты, видимо, даже не понял, как тебе повезло!

— Да в чем повезло?

— В том, что ты вернулся! В том, что Регос оказался поблизости! В том, что мы сегодня имеем карантин третьей степени вместо еще одного без вести пропавшего корабля! Теперь хоть подходы появились к проблеме участившихся за последние годы исчезновений наших кораблей!

Олег долго молчал. Огни спутника поползли вверх. Стал виден его шершавый, заслонивший Регос борт с пастью стыковочного шлюза. Двигатель рявкнул в последний раз, катер резко затормозил и стал разворачиваться.

— Ты стал очень осторожным, Игорь, — донес до него шлемофон уставший и какой-то погасший голос Олега. — Может быть, это признак старости? — Он словно читал его мысли. — Может быть, ты ищешь оправдания своему нежеланию лететь со мной?

— Можно подумать, ты меня приглашал, — буркнул Ротанов, стараясь не промазать кормой катера мимо шлюза.

— Ты скажи прямо. Я не обижусь. — Олег нарочно старался вывести его из себя, заставить высказаться до конца. Но Ротанов лишь провел рукой по лицу, постарался голосом не выдать своего волнения.

— Мудрым я стал, Олег. Мудрым, а не осторожным. Придется тебе подождать с этой планетой.

Поздно ночью, добравшись до своего жилого отсека на одиннадцатом горизонте базы, Ротанов повалился на раздвижную койку не раздеваясь. Давно у него не было такого паршивого настроения.

Жизнь проходит, сжатая в цепочку незначительных дел. В прошлом остались походы на далекие звезды, иные цивилизации, открытия, потрясавшие всю Федерацию. Теперь он стал администратором. Одним из многих, может быть, даже не очень хорошим администратором. Правда, он научился ставить интересы дела превыше всего. Научился отказывать друзьям и не принимать отчаянных решений, так часто в сложных ситуациях оказывавшихся единственно верными.

Ротанов лежал лицом вверх, невидящим взглядом уставившись в потолок. Ему казалось, что десять бронированных верхних горизонтов базы-крепости физически давят ему на грудь. Что из этой глубокой стальной пещеры ему уже никогда не вырваться на простор к звездам и кораблям… Ему казалось, что сквозь бесчисленные потолки, отгородившие его от неба, он видит мертвый, с погашенными иллюминаторами, оставленный людьми корабль. Видит примелькавшийся за день обшарпанный борт с оплавленными ромбами броневых плит, с задраенными наглухо люками. С обесточенными цепями и навсегда погашенными реакторами. Корабль, который никогда уже не будет летать, скрывший в себе тайну, так глубоко запрятанную под ворохом мнимых причин, незначительных фактов и еще менее значительных последствий, что ее не удастся извлечь оттуда, как бы они ни старались; годами будет ржаветь эта тайна вместе с законсервированным кораблем, окончательно погребенная под грудами ненужных отчетов, бесполезных комиссий, экспертиз и расследований…

В чем-то он был прав, старый его дружище… В чем-то он был бесспорно прав. Время уходит безвозвратно и исподволь незаметно изменяет нас самих, наши решения и мысли. Нужно нечто уж совсем необычное, нечто выходящее за рамки, потрясающее основы, чтобы прервать рутину, засасывающую человека с возрастом. Но такие события случаются редко. Крайне редко.

Мысли стали путаться. Он был уже на грани сна и яви. И сквозь этот странный полусон на секунду ему показалось, что он увидел молнию…

Черную молнию, отделившуюся от борта звездолета и устремившуюся вниз, к ничего не подозревающей планете…

3

На следующий день, едва добравшись до центра управления базы, Ротанов вызвал обоих своих заместителей по научной и технической части, а также заведующих некоторыми отделами. Вообще-то он не баловал их совещаниями, полагая, что на военизированной базе руководство должно быть упрощено до предела и каждый сам должен знать круг своих обязанностей. Если этого не случалось, он быстро подыскивал замену и постепенно создал на базе достаточно квалифицированный отряд руководителей различных подразделений, добившись в конце концов того, что в чрезвычайных обстоятельствах отделы вполне могли бы функционировать самостоятельно.

Однако сегодня ему нужны были не только люди, до конца понимающие поставленную перед ними задачу. Ему нужны были соратники, готовые разделить с ним нелегкий груз ответственности, поскольку задуманное им дело не знало прецедентов в практике федеративного космического флота.

Пока он ожидал вызванных сотрудников, ему пришлось дать повторную команду роботу на уборку помещения. Кругом лежал толстый слой пыли, а в углу даже валялись черепки разбитой вазы.

«Закончу с «Ленинградом», сразу вплотную займусь отделом внутренней кибернетики», — твердо решил он, с раздражением наблюдая, как неповоротливый глупый робот высыпает собранную пыль в тот самый угол, где уже лежали осколки разбитой вазы.

Но как только закрылась дверь за последним из приглашенных, как только он положил перед собой чистый листок бумаги и вынул из нагрудного кармана изрядно потрепанный блокнот с серебряным карандашом, который так и не удосужился заменить на магнитное перо, все посторонние мысли тут же улетучились у него из головы.

— Я хотел бы осмотреть «Ленинград».

Он видел, как поразила их эта фраза, и сразу, не ожидая возражений, продолжил:

— Я понимаю всю беспрецедентность этого решения, а также ту степень ответственности, которую мы на себя берем.

Он говорил так, словно они уже согласились с ним, словно возражений не могло быть в принципе. Некоторое время они молчали, огорошенные услышанным. Первым опомнился Стрехов — заведующий отделом грузоперевозок.

— Рано или поздно Совет об этом узнает… и тогда…

— Я не собираюсь скрывать от Совета свои действия, — резко прервал его Ротанов. — Положение слишком серьезное, а специальная комиссия, затребованная нами с Земли, прибудет не раньше чем через полгода. У меня есть основания предполагать, что через такой длительный срок «Ленинград» поздно будет исследовать.

— Но киберы осматривали корабль!

— Знаю. Придется осмотреть еще раз с людьми.

— И что же, потом на полгода сажать всю бригаду в карантин?

— Если потребуется — посадим. Это будет зависеть от того, что мы обнаружим на корабле.

— Но у нас нет высококвалифицированных специалистов-микробиологов, нет вообще ни одного пространственного биолога.

— Мы не будем искать там следы чужой микрофлоры.

— Что же тогда?

«Если бы я знал…» — подумал он, а вслух сказал:

— Поиск будем вести в скафандрах высокой защиты. Подготовьте необходимую аппаратуру для составления структурных карт магнитных и электрических полей корабля. Постараемся также замерить в пределах возможного, как влияет корабль на поле тяготения Регоса.

— Слишком мала масса…

— Знаю, все-таки попробуем. После инспекции вся задействованная аппаратура, а также скафандры и механизмы, побывавшие на корабле, будут уничтожены. Подготовьте соответствующий акт…

«Семь бед, один ответ, — подумал он про себя. — В конце концов Совет, конечно, до меня доберется и взгреет за все сразу. Но в течение ближайших шести месяцев им это не удастся, и я один буду отвечать за свои действия».

Элсону казалось, что лифт несет его куда-то в преисподнюю. Мелькали светящиеся цифры этажей: «минус девяносто шестой», «минус девяносто седьмой»… Далеко вверху над его головой нависала многокилометровой тяжестью планетная кора. Даже сам воздух казался здесь гуще, пахло горелой резиной, новым пластиком и еще чем-то прогорклым и острым.

Итак, он не сможет всерьез заниматься на Регосе своей работой. По крайней мере два года будут потеряны. Элсон не мог понять, почему Ротанов поступил с ним так несправедливо. «Он просто отмахнулся от меня, как от щенка, и пристроил к первому подвернувшемуся делу. Ему было безразлично даже то, что я совершенно не разбираюсь в энергетике и реакторах! Ему хотелось загнать меня подальше, чтобы я не болтался под ногами, не попадался ему на глаза…» Кое-какие расчеты, наблюдения можно будет, наверно, вести и в этом энергетическом подземелье, постепенно он накопит факты… Тогда они снова встретятся с Ротановым, и он докажет ему, что энтропистика не такая уж теоретическая наука…

«Ленинград» встретил их той особой тишиной мертвых механизмов, какая бывает только на полностью законсервированных кораблях.

Потрескивали панели переборок, уже тронутые космическим холодом. На стенах в лучах нашлемных фонарей сверкали, словно брильянтовые украшения, огромные неправдоподобные кристаллы инея. Кое-где у дверей переборок их образовалось уже так много, что, когда неуклюжие стальные ноги скафандров высокой защиты попадали в иней, раздавался давно забытый скрип, словно они шли по сугробам своей далекой родины.

Вряд ли Ротанов мог объяснить, почему лично принял участие в осмотре «Ленинграда». В этом не было ни малейшей необходимости, и он прекрасно понимал: если им даже удастся найти здесь что-нибудь необычное, то это обнаружится позже, на лентах и картах многочисленных приборов, которыми были обвешаны их скафандры.

Что же он здесь искал? Почему показалась ему необходимой повторная инспекция законсервированного и опечатанного корабля? Он представил, сколько шума вызовут их действия в штабе флота дальней разведки, который ревниво охранял свои владения от вторжения посторонних, и впервые пожалел о том, что ввязался во всю эту историю.

Первый сюрприз ждал их у дверей капитанской рубки. Автомат никак не прореагировал на команду открыть дверь. Голубоватая пластиковая панель, скрывавшая под собой броневую плиту, преграждала им путь в святая святых корабля. Ротанов попытался набрать на замке капитанский код. Тяжелая клешня скафандра с трудом справилась с такой ювелирной задачей, но результат был тот же — дверь не открылась. Пришлось вызвать ремонтного робота и вырезать кусок переборки плазменным резаком. Позже выяснилось, что за дверью, в которую они так исступленно ломились, не оказалось ничего интересного. Разладилась и намертво заклинилась автоматика замка… При дальнейшем осмотре у Ротанова появилась наглядная возможность оценить правоту Олега. Каждая в отдельности из встретившихся им на корабле незначительных неполадок могла быть легко, объяснена. Но все вместе… Их накопилось уж слишком много для стандартных объяснений.

Как только начались чисто технические работы по замеру напряженности полей в различных точках корабля, Ротанов решил осмотреть жилые помещения, не надеясь, впрочем, обнаружить там что-нибудь интересное.

Первые три каюты, тщательно убранные и подготовленные к консервации, показались ему совершенно одинаковыми. Здесь не осталось личных вещей экипажа. Помещения выглядели безликими и холодными. В них не за что было зацепиться взгляду.

Распахнув дверь четвертой каюты, Ротанов остановился как вкопанный. На полу, на диване — повсюду валялись вещи.

Внешний порядок для звездолетчика постепенно становился частью его натуры. За любую небрежность, даже простую неряшливость в полете иногда приходилось расплачиваться слишком дорогой ценой. Должны были произойти глубокие внутренние сдвиги в психике, чтобы привычки, укоренившиеся с детства, привитые еще в спецшколах, вдруг забылись.

Таких кают оказалось немного — всего шесть из сорока семи. Переписав их номера, Ротанов вновь присоединился к группе, уже закончившей замеры и осмотр корабля.

Еще одна странность встретилась им в энергетическом отсеке. В части резервных накопителей, не использовавшихся во время полета, совершенно не осталось энергии. На их пластинах не было даже остаточных статистических зарядов — тех самых зарядов, избавиться от которых при наладке и монтаже энергетических блоков не мог ни один инженер.

Ротанов искал хоть какую-то ясность, какой-то просвет в загадке, с которой столкнулся Олег, но новые факты лишь больше сгущали туман. Он не сомневался, что подробный анализ энергетических карт и структурных полей заведет их в новые дебри. Оставалось ждать прибытия комиссии со специалистами и особым оборудованием, но Ротанову почему-то казалось, что ни количеством, ни качеством новых исследований они ничего не добьются. Если Олег верно описал ситуацию, тогда то, с чем он столкнулся в космосе, могло не иметь материального выражения в нашем мире. Если это так, если они встретились с каким-то особым состоянием самого пространства, непосредственно не связанным с материей нашего мира, то земная наука столкнется с проблемой, которую вряд ли удастся решить традиционными методами. Возможно, именно поэтому так трудноуловимы последствия, атаки на корабль…

Впрочем, только ли на корабль? А внезапные болезни, поразившие экипаж? А эти захваченные хаосом каюты? Ротанов чувствовал, что взялся за дело не с того конца. Пусть ученые разбираются в структуре полей и в физической природе феномена, поразившего земной корабль. Его дело — выяснить, есть ли здесь действия враждебного разума.

Что, если это только первая ласточка, первый шаг неведомого и могущественного врага, способного положить конец стремлениям человечества к звездам?

Если это так — тогда прав Олег. Тогда, отбросив осторожность, которую он так отстаивал, нужно немедленно исследовать планету. Но нужны доказательства — хотя бы косвенные. Не их ли искал он на «Ленинграде»? Искал и не находил…

А в это время человек, который мог бы ответить на многие вопросы Ротанова, от которого по меньшей мере зависела сама возможность получения таких ответов, опускался на лифте в энергетический подземный центр базы, подальше с глаз, как решил для себя Ротанов.

Наконец лифт с грохотом остановился, и створка двери ушла в сторону, открыв перед Элсоном сверкающий чистотой овальный коридор. Мягко горели панели рассеянного освещения, зеленые усики растений спускались вниз из потолочных ниш. И лишь могучее басовитое гудение время от времени напоминало о том, что здесь находится энергетический центр базы.

Машинный зал потряс воображение Элсона. В его многокилометровом пространстве, заполненном колоннами, поддерживающими перекрытия верхних этажей, да однообразными кубами нейтронных генераторов, свободно мог бы разместиться целый город. Зал поражал своим простором и мощью. Казалось, в этом царстве машин, способных накопить в своих чревах энергию целой звезды, не оставалось места для человека.

Ожидавший удушливой жары, Элсон был приятно удивлен свежему прохладному воздуху. Над кожухами генераторов дрожало радужное марево, но, очевидно, энергетическая реакция, превращавшая внутри этих машин материю в холодное нейтронное пламя, не выделяла много тепла.

Под самым потолком, над фантастическим переплетением труб и черных кабельных шин, плавала прозрачная тарелка.

Элсон не сразу понял, что это такое, и, лишь присмотревшись, решил, что там, должно быть, пульт управления энергозала. Совершенно непонятно было, на чем держится эта шестиметровая стеклянная «чечевица». Не было видно ни тросов, ни опор, поддерживавших ее. Зал настолько подавил Элсона, что он совершенно растерялся, не зная, что делать дальше, куда идти.

Стеклянная кабина дрогнула и, медленно снижаясь, двинулась в его сторону.

— Эй, парень, ты долго собираешься тут стоять? — раздался сверху насмешливый голос.

Только через неделю, после длительных медицинских процедур, прививок и осмотров, Элсон наконец смог приступить к работе.

Главный энергетик Гришин оказался тучным человеком с пронзительными, ярко-голубыми глазами, казавшимися совершенно чужими на его шелушащемся от радиационных ожогов лице. Он сидел в просторном салоне, заменявшем ему кабинет, и вертел в руках личную карточку Элсона.

Так и не заглянув в нее ни разу, Гришин задумчиво смотрел на юношу, словно решая, чего тот стоит.

— Вы, очевидно, не рассчитывали на это назначение? — спросил он наконец, и его взгляд, оторвавшись от Элсона, устремился куда-то в сторону, словно внезапно он потерял к нему всякий интерес.

И тут Элсона прорвало. Он говорил о своей науке, о годах, потраченных на учебу. О том, как он мечтал работать по специальности. О том, что значения энтропистики не понимают лишь люди, не следящие за научной информацией.

Гришин слушал его внимательно и согласно кивал головой, чем еще больше раззадоривал юношу. Элсону казалось, что он наконец-то нашел в его лице понимающего слушателя. Не сумев сдержаться, он выложил ему всю накопившуюся на Ротанова обиду. А когда кончил, Гришин в ответ неопределенно хмыкнул и сказал:

— Ротанов здесь ни при чем. Это я просил срочно прислать в мой отдел энтрописта.

Элсон почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

— Вам нужен энтропист? В машинном отделении?

Гришин кивнул, растер свою могучую шею, потом вдруг достал из стола грубо сделанный от руки чертеж и протянул Элсону.

— Вот посмотрите-ка на это.

Недоумевая, Элсон развернул схему, испещренную непонятными значками и линиями.

— Это план машинного зала, это генераторы. — Толстый палец Гришина медленно прошелся по чертежу. — Вот здесь отметки мощностей всех генераторов при одинаковой нагрузке. Видите, они разные. А должны быть одинаковыми.

— Но механизмы не могут быть совершенно одинаковыми, незначительные отклонения в технологии, разная сборка, разные условия эксплуатации.

Гришин кивнул.

— Верно. Но в таком случае неизбежен случайный разброс. У нас же есть определенная закономерность. Машины отчего-то хуже всего работают только в одном участке зала. И началось это совсем недавно, несколько дней назад. Такие вещи у нас замечают сразу. Ну как, не хотите в этом разобраться? — Гришин скептически рассматривал Элсона, словно хотел сказать — пользы от тебя особой не будет, но и вреда, пожалуй, тоже. Вдруг да и отыщешь что-нибудь путное? — Если вам удастся разработать приемлемые рекомендации, позволяющие сэкономить хотя бы десятую часть процента мощности наших машин, можете считать, что вас не зря учили в земных школах.

Элсон потянулся к схемам. Он не ожидал, что этот суховатый, скептически настроенный человек может подсказать ему путь практического применения его науки, но, во всяком случае, то, что он предлагал, было интересно. Чтобы скрыть волнение, он развернул схему и быстро спросил:

— Что находится над этим местом в верхних этажах? Нет ли здесь наводок, магнитных или других полей, идущих сверху?

Гришин вздохнул.

— Ничего нет. Мы проверяли. А вверху накопители. Туда не войти даже в скафандре полной защиты.

— Но делают же там ремонт, профилактику?

— Конечно. Раз в год для этого нам приходится останавливать машины и почти всю энергию перекачивать в резервные конденсаторы. Это сложная операция, и обходится она недешево. Под нами внизу скальное основание, там тоже ничего не увидеть, а на следующем этаже все вроде нормально, да и трудно что-нибудь установить без специальной аппаратуры. Наши техники не знают толком, какие приборы могут помочь разобраться в этой чертовщине. Вот я и попросил прислать к нам энтрописта. Ну так как, беретесь за этот орешек?

— Разумеется, я попробую. Хотя обещать вот так сразу ничего не могу. Буду разбираться.

Жилой отсек, выделенный Элсону на этаже энергетиков, состоял из спальни, крохотной гостиной и маленького чуланчика с кухонным автоматом, заменявшего столовую. В любой момент кухонный лифт готов был предоставить в его распоряжение яства, о которых не смели и мечтать древние бароны. Среди этой немыслимой роскоши он чувствовал себя несколько одиноко и надеялся, что вынужденное одиночество не продлится слишком уж долго. Поэтому, едва приняв душ и переодевшись, Элсон поспешил в центральную гостиную энергоблока.

Это был большой зал-столовая с игральными автоматами и непременным спортзалом. Однако, к его удивлению, и в этом роскошном заведении народу было не так уж много. И что его особенно огорчило — почти совсем не встречались женские лица. Элсон дал себе слово при первой возможности обследовать все вышележащие этажи. Но сегодня после утомительных медицинских процедур и не менее утомительной беседы с Гришиным он не чувствовал себя готовым к исследовательским экспедициям. После некоторого раздумья он решил лечь спать пораньше.

К своему величайшему удивлению, вернувшись, Элсон застал в своих апартаментах рыжеволосого незнакомца, нахально развалившегося на его диване у окновизора.

— А, новичок… — неопределенно проговорил рыжеволосый, не отрываясь от увлекательного фильма, в котором индейцы на старинных авиетках преследовали по пустыне героя в космическом скафандре.

— Что вам здесь нужно? — холодно осведомился Элсон. Его вопрос настолько удивил рыжеволосого, что тот даже выключил окновизор.

— Тебе, что же, не сказали, что мы будем жить вместе?

— Нет.

— Ну, дела… Наш шеф любит поражать воображение новичков приятными неожиданностями. До сих пор он встречал их байкой о блуждающем генераторе, но теперь, видимо, сменил репертуар.

— О чем, о чем? — с подозрением спросил Элсон. — Что это еще за блуждающий генератор?

— Это такой генератор, который неизвестно от чего теряет мощность. Гришин эту байку всем новичкам подкидывает. Своеобразный тест на сообразительность и предприимчивость. Новички, как правило, начинают сучить ногами, суетиться, проверять мощности, составлять таблицы, ну а Гришин делает вывод, что со временем из них выйдет толк.

— Значит, с генераторами все липа? — спросил Элсон, едва сдерживая гнев.

— Я этого не говорил. Генераторы — вещь сложная и не совсем понятная — «черный ящик». И в этом «ящике» всегда что-нибудь барахлит, что-то не совпадает с расчетными параметрами. Вот только никому еще не удавалось найти в этом никакой закономерности.

— Ничего. Я найду.

— Правильно. Дерзай. Гришин это оценит. Ну а мне пора на дежурство. И в следующий раз, маэстро, не забывайте выключать воду в душевой, на нее здесь лимит, между прочим…

Прошел почти месяц, прежде чем Элсону поручили самостоятельное дежурство в энергетическом блоке. К этому времени он закончил сложные теоретические расчеты предполагаемой энтропийной аномалии. Полной картины ее пространственного положения с теми куцыми данными, которыми он располагал, не получилось. Ему не терпелось остаться в энергоблоке одному и основательно все проверить. Провести новые, более подробные замеры. Для этого надо было лишь дать соответствующее задание кибернетическим машинам, обслуживающим энергетический центр. Он мог это сделать и раньше, не дожидаясь дежурства, но после насмешек своего рыжего соседа Рузаева решил все предварительные расчеты делать самостоятельно и по возможности не афишировать их до получения результата.

Наконец долгожданный день настал. После месячной подготовки, теоретических заданий, разборов различных ситуаций, после шести дежурств с напарником в качестве дублера Рузаев наконец проводил Элсона в зал на самостоятельное дежурство.

— Главное, что от тебя требуется, — заканчивал свои наставления Рузаев, — в случае чего повернуть вот эту красную ручку. Больше ничего не трогай.

Элсон усмехнулся. Он прекрасно разобрался за этот месяц в аппаратуре центра, и Рузаев его явно недооценивал, иначе бы он вряд ли так спокойно оставил его на самостоятельное дежурство.

Чтобы окончательно убедить Рузаева в своей полной некомпетентности, Элсон наивно спросил:

— А, собственно, в каком именно случае я должен повернуть красную ручку?

— В любом необычном случае. Сбой, например, перегрузка или сигнал на пульте. Этим ты перебросишь управление в центральный пост и дашь знать о случившемся Гришину. Большего от тебя не требуется. Старайся не вмешиваться в работу машин.

— Слушаюсь, шеф!

— Тебе еще рановато дежурить одному, но Гришин решил, что ты созрел. Так что действуй.

Оставшись наконец один, Элсон расстелил на рабочем столе перед пультом схему машинного зала с пометками Гришина и стал набирать команды центральному компьютеру. Он не был до конца уверен, что к неполадкам в энергетическом отсеке имеет отношение энтропийная аномалия, но по характеру сбоев, по их регулярности и интенсивности надеялся это выяснить.

Элсон прекрасно знал, что энтропия — понятие теоретическое, что под этим термином подразумевается общее стремление материи нашего мира переходить из сложных форм в более простые, безвозвратно утрачивая при этом часть энергии.

Именно поэтому сами собой разряжались аккумуляторы, старели и разрушались сложные молекулярные соединения, и в мире неживой материи распад преобладал над синтезом.

Только жизнь не подчинялась этому всеобщему мировому закону. Только она одна могла преобразовывать простые формы материи в более сложные, увеличивая при этом свой энергетический потенциал.

Закон энтропии одинаков во всех известных человечеству частях Вселенной. Никаких отклонений не бывает. И все-таки, заканчивая набор программ, вопреки всякой логике Элсон представил себе в очередной сводке новостей примерно такие строчки:

«Молодой ученый Элсон открыл на Регосе энтропийную аномалию. Опасность для базы предотвращена смелыми действиями талантливого ученого».

На самом деле в глубине души он в это не верил. Энтропия — вещь серьезная, и всякие там шуточки — дыры, аномалии — это не для нее… Но что же тогда происходит в машинном зале? Если бы можно было обследовать верхний этаж… Возможно, там возникает некое силовое поле, наводки в цепях или утечка из накопителей. При такой концентрации энергии, как здесь, всего можно ожидать… Этот эффект, очевидно, проявляется только при очень большой нагрузке. Элсон закончил ввод данных, набор программ и нажал кнопку «Пуск». Теперь оставалось только ждать результата.

В зале стояла удивительная тишина, прерываемая лишь шорохом и треском статических разрядов, образующихся на кожухах генераторов. Они превращали материю в нейтронную плазму, а затем во втором этаже, в накопителях, она преобразовывалась непосредственно в электрическую энергию.

На пульте компьютера вспыхнул сигнал «Готово». Он щелкнул, выплюнул карточку с результатом расчетов, и одновременно на объемном дисплее появилось странное скелетное образование, похожее на чечевицу и рассеченное надвое горизонтальной плоскостью. Столбцы цифр с обеих сторон этой конструкции Элсону почти ничего не говорили. Его это не устраивало, и он тут же набрал следующее задание компьютеру, сводившееся всего к одной фразе: «Упростить результат». Чечевица на экране дрогнула, заколебалась, но форму в общих чертах сохранила, хотя у нее значительно поубавилось ребер и колонки цифр по краям поредели.

В конце концов он уяснил, что в такой форме на экране высвечивалась объемная структурная карта электрических полей энергозала, которую он и хотел получить. Оставалось непонятным главное — неравномерность напряженности этих полей. Получалось, что в центре чечевицы напряжения отсутствовали вовсе, а по краям постепенно нарастали до обычного уровня фона…

Различия в напряженности были едва уловимы, на грани чувствительности приборов, а центр чечевицы, как теперь уяснил Элсон, находился на верхнем этаже. Не зря ему так хотелось туда добраться…

Элсон решил пройтись по залу и обдумать полученные данные.

Сообщить результат Гришину? Но ведь надо его как-то объяснить… Картина напоминала замкнутое на себя электрическое поле конденсатора, только с обратным отрицательным знаком. Если в конденсаторе накапливались заряды, то здесь они уничтожались. Там и тут был некий геометрический центр, полюс… Необходимо посмотреть, что находится внутри полюса, и сделать это надо сейчас, немедленно, потому что уже через полчаса картина при таких ничтожных напряжениях может измениться. Тогда искать наверху будет нечего… Элсон прекрасно понимал, что просить об этом Гришина совершенно бесполезно. Никто не согласится ради проверки его теоретических исследований рисковать жизнью тех, кого придется послать в энергетический отсек. Кажется, Гришин говорил, что это вообще невозможно. «Но ведь и у меня есть право риска… Оно есть у каждого человека!» Интуитивно он чувствовал, что наткнулся на что-то очень важное, едва уловимое, и понимал, что, если сейчас немедленно не найдет способа проверить, что там такое, не простит себе этого никогда. Центр таинственной чечевицы притягивал его как магнит.

У входа, вдоль овальной стены энергозала, виднелись дверцы каких-то шкафов. Из чистого любопытства он дернул одну, другую… Третья неожиданно открылась. Перед ним, аккуратно сложенный, лежал скафандр высокой радиационной защиты…

«Значит, в случае необходимости, существует способ проникновения в «горячий» радиационный отсек! Не зря здесь лежат эти скафандры».

Тонкая металлизированная пленка, запаянная в двух слоях прозрачного пластика, оказалась мягкой и легкой. Шлем, слегка чмокнув, встал на место, и сразу же включились регенерационные устройства. Потянуло чуть сладковатым, насыщенным кислородом воздухом.

Шнур, болтавшийся на поясе, он обмотал вокруг талии и завязал узлом. Взгляд Элсона упал на заднюю стену шкафа… Ее скрывала шторка из темной материи, но, вынимая скафандр, он слегка сдвинул эту шторку, и теперь там проглядывали какие-то крупные буквы. Элсон отдернул шторку в сторону. Через всю стену шкафа полыхнула красная надпись: «Аварийный шлюз».

4

Ротанов проснулся в пятом часу утра от тихого зудящего звука зуммера. Проснулся, как всегда, мгновенно, но несколько секунд лежал неподвижно, не спеша включить видеофон.

В особо серьезных случаях автоматика включит тревогу, но и ему никто, конечно, не станет звонить в пять утра без серьезного повода. И все же он не спешил. Недоброе предчувствие на какое-то мгновение сковало его волю. Ротанову казалось, что если он отмолчится, не включит аппарат, не даст плохим новостям в ранний час просочиться в свою комнату, то тем самым он отдалит и как бы ослабит их. Но то была лишь минутная слабость, отголосок давно прошедших времен, когда холодок опасности за несколько секунд до ее действительного появления не раз спасал ему жизнь.

Главный энергетик выглядел на экране видеофона всклокоченным и угрюмым. Он долго молчал, даже не пытаясь извиниться за неурочный вызов, и это окончательно утвердило Ротанова в его худших предположениях.

— Так что там у вас стряслось? Опять упала мощность? — спросил Ротанов, все еще надеясь отвести беду.

— Элсон, молодой специалист, которого вы нам направили месяц назад… — Гришин остановился, отвел взгляд.

— Ну! Не тяни!

— Парень полез в «горячий» отсек…

— В скафандре?

— В скафандре. Но защита скафандра не включена… — И только сейчас, словно автоматы ждали этих слов, с опозданием взвыла сирена и на всех экранах вспыхнула яркая мигающая надпись: «Человек в опасности».

Нужное Элсону место находилось около седьмой батареи накопителей.

Каждый накопитель представлял собой десятиметровый, облицованный титановой броней куб. Свет редких фонарей терялся в узких проходах. Кубы стояли друг за другом ровными рядами, и все же пространство между ними напоминало лабиринт, поскольку каждый накопитель был окружен целой системой вспомогательных устройств.

В верхнем зале в отличие от нижнего было довольно жарко. Скафандр почему-то не защищал от тепловой радиации.

«Странно, — подумал Элсон, — этого как будто не должно быть, может, не в порядке защита?» Отмахнувшись от этой мысли, он втиснулся в особенно узкий проход и пошел дальше. Номера на блоках были выведены хорошо заметной светящейся краской, и это помогало ему ориентироваться.

Он недооценил сложности своего предприятия. На каждом шагу зал словно напоминал, что людям не место в этом царстве сконцентрированной звездной плазмы. Со всех сторон до него доносились непонятные странные звуки. Что-то жужжало, потрескивало, посвистывало, скрипело. То и дело щелкали какие-то реле.

Над восьмым блоком вдруг вспыхнуло холодное голубоватое пламя, и оглушительный грохот разряда пригвоздил Элсона к месту. Он подумал, что, если окажется в зоне действия статического разряда такой мощности, его не спасет никакая защита. В этот момент ему очень захотелось вернуться, понадобилось значительное усилие воли для того, чтобы сдвинуть с места непослушные ноги. Проходя мимо пятого блока, он остановился, чтобы перевести дыхание. Пот катился с него градом. Идти становилось все трудней. «Тоже мне герой, — выругал он себя. — Иди, раз полез!» И в этот момент сквозь броню соседнего блока донеслось прерывистое басовитое гудение. Словно это был огромный улей, наполненный пчелами. Почти сразу же ослепительная голубая лента сверкнула прямо перед Элсоном, соединив сверкающим плазменным мостом два соседних блока. «Здесь все насквозь пропитано электричеством. Но ничего, гляну и обратно», — сказал он вслух и удивился, как жалко прозвучал его голос, стиснутый воздушной подушкой шлема.

Еще пятнадцать шагов, еще двадцать. В неверном свете нашлемного фонаря перед ним прыгали изломанные резкие тени. Он то и дело попадал в переплетение кабелей, отводных труб. Дышать становилось все труднее, хотя в скафандр бесперебойно поступал свежий воздух. Сердце стучало неровно и часто. Пот, который он не мог стереть под шлемом, заливал лицо.

Сверившись с планом, он наконец убедился, что стоит перед седьмым блоком, на том самом месте, к которому так стремился. Перед ним открывался еще один узкий проход. То же нагромождение незнакомых механизмов, то же переплетение магистральных линий. «А на что ты надеялся? — спросил он себя. — Ты что, специалист-энергетик? Что ты понимаешь во всем этом? Откуда знаешь, что здесь правильно, а что нет? Это была бессмысленная, глупейшая затея…»

Он представил, как ему придется рассказывать об этой экспедиции Гришину, и жгучая краска стыда выступила на его лице. Бетонный пол покрывал слой пыли. Видимо, роботы-уборщики нечасто появлялись в этом помещении. Поверхность соседнего кожуха слегка вибрировала, как, впрочем, и у всех остальных…

«Если я здесь останусь, меня найдут не скоро», — подумалось ему.

По тому, как засосало под ложечкой и обруч боли стиснул голову, Элсон понял, что очередной разряд вот-вот ударит где-то рядом. Элсон пошатнулся, и в это время откуда-то сверху раздался спокойный, усиленный металлическими тарелками громкоговорителей голос Ротанова.

— Элсон! Слушайте меня внимательно. Медленно сделайте два шага назад и остановитесь.

Он сразу же узнал этот спокойный голос и подчинился ему без сопротивления.

— Так. Молодец. Не шевелись теперь… — И почти в ту же секунду, наискось через то место, где он только что стоял, хлестнул разряд.

Элсон не успел закрыть глаза. И вспышка, длившаяся долю мгновения, застыла в его сузившихся зрачках.

— Что ты видишь? — спросил голос Ротанова.

— Река…

— Какого цвета?

— Красная…

— Так и должно быть. На какое-то время ты ослеп. Зрение скоро восстановится, стой пока не шевелясь. Еще что-нибудь заметил?

— Черные берега…

— Я думал, мне показалось! — Как сквозь сон услышал Элсон голос Гришина.

— Нет. Все правильно. Это необычный разряд. Сейчас его ослепленная сетчатка видит негатив вспышки. Там не было сердцевины. Только края, они-то и показались ему берегами…

Гул накопителей заметно стих, видимо, в центральной рубке делали все возможное, чтобы снизить напряжение в зале.

«Слишком мало у них времени…» — вяло подумал Элсон.

Зрение постепенно возвращалось.

Сквозь радужные плывущие картины он вдруг совершенно отчетливо различил небольшой теннисный мяч, бесшумно и медленно катящийся к нему по воздуху. Мяч возник примерно в середине того места, где только что полыхнул разряд.

— Ты видишь эту штуку? — спросил голос Ротанова.

— Да! — ответил Гришин.

— Что будем делать?

— Нужно стрелять, нет другого выхода!

— У него не включена защита…

Элсону казалось, что он находится в каком-то пустом и страшном царстве снов, где среди голых каменных стен метались мертвые голоса людей. Людей, которых он знал когда-то давно, в другой, уже почти забытой жизни.

«Наверно, я умер», — подумал он совершенно безразлично.

— Элсон! Элсон! — требовательно звали голоса. Они отражались от стен, как упругие мячики, и подбирались к нему все ближе.

— Ты должен включить защиту! Шнур у тебя на поясе! На груди скафандра есть гнездо! Воткни в него вилку шнура! Ты слышишь меня? Элсон!

Только чтобы избавиться от этих назойливых голосов, мешавших ему сосредоточиться на чем-то действительно важном, он сделал то, что они требовали. В то же мгновение с потолка зала, от центрального энерговода протянулся вниз ослепительный луч голубой плазмы. Он обежал вокруг Элсона, нащупал убегающий черный мячик и вдруг взорвался фиолетовой вспышкой.

Врачей вокруг реанимационной капсулы было не так уж много, двое или трое… Ротанов на ходу все никак не мог их сосчитать, так быстро они сновали у пультов и аппаратов реанимации.

Он подумал, что дела, должно быть, обстоят неважно, раз они так спешат.

Некоторое время Ротанов молча рассматривал неестественно обтянутое сухой, как пергамент кожей, лицо юноши.

— Выдержит? — спросил Ротанов.

— Элсон упорный парень. Он выдержит, — произнес за спиной Ротанова Гришин.

— Ты бы лучше не оставлял на дежурстве человека, непроинструктировав его, как пользоваться скафандром!

— Кто мог предвидеть, что ему понадобится лезть в самое пекло… В компьютере энергоблока остались его записи. Он решал какую-то задачу, искал на втором этаже некий непонятный центр. Центр чего именно — не знаю.

По приказу Ротанова в работу включился весь научный отдел. Математики базы подробно анализировали записи Элсона. Ротанов потребовал обследовать все помещение базы по методу, использованному Элсоном, и убедиться в том, что на Регосе не осталось новых центров воздействия.

Поединок с черным шаром зафиксировали многочисленные приборы и датчики энергетического отсека. Хотя непосредственно сам шар нельзя было рассмотреть ни на одной пленке, был наконец найден способ сделать видимой корону окружавших его электрических зарядов. Удалось даже подсчитать объем шара и количество энергии, понадобившейся для его уничтожения.

Хотя никто толком не знал, что, собственно, они уничтожили, не осталось сомнений в одном: черный шар перестал существовать после выстрела мощностью в десять мегаватт. Только сопоставив цифры объема шара — сто пятьдесят кубических сантиметров и мощность, потребовавшуюся на его уничтожение, Ротанов понял, какой ценой досталась им эта победа. Энергетический отсек — сердце базы. Ротанов не верил в случайное появление шара именно в этом месте. Хотя теоретики из научного отдела предложили гипотезу «черной шаровой молнии», которую притянуло в нижний отсек обилие накопленной там энергии, Ротанов, сопоставив все, что ему было известно о нападении на «Ленинград», сделал для себя неутешительный вывод: происшествие на базе не было случайностью, связанной с неизвестным науке природным феноменом. Слишком последовательно выстраивались события… И тогда он первый раз пожалел, что сразу не поддержал Олега, потерял столько времени. Утвердил карантин и отправил его со всей командой «Ленинграда» на Землю в специально оборудованном карантинном корабле. Теперь нужно было как можно скорее заканчивать дела на Регосе и лететь вдогонку…

Он понимал, что центр главных событий неизбежно сместится к Земле. Туда сходилась вся информация, оттуда нужно было готовить новую экспедицию к Черной. Прав был Олег, тысячу раз прав!

Оставалась еще проблема «Ленинграда». Он не мог оставлять над базой постоянную угрозу. Поскольку почти не сомневался, что черный шар — гостинец, привезенный «Ленинградом». Надо было что-то немедленно делать с кораблем…

К вечеру следующего дня, когда, наконец, закончена была обработка данных по инспекции базы, Ротанов вызвал заведующего научным отделом доктора Рестона.

Рестон, известный на Земле физик, на базе фактически был поставлен в положение заурядного инженера. Ротанов не делал никаких различий между своими ответственными сотрудниками.

— Удалось вам установить, что собой представлял гость, посетивший базу?

Рестон задумчиво покачал головой.

— Я мог бы предложить вам несколько названий, но вас ведь не название интересует? — Ротанов кивнул. — Тогда довольствуйтесь таким определением: «Земная наука с этим явлением не встречалась». Это сгусток некой субстанции, противоположной по своим свойствам энергии. Антиэнергия, если хотите. Элсон, очевидно, считал ее энтропийным зарядом. Возможно, он был прав. Обнаружить шар можно только при слабом нейтронном облучении. Именно тогда на его поверхности появляется корона электрических разрядов.

— Но мы же его видели!

— Потому и видели, что Элсон дал команду автоматам энергетического отсека вести поиск, используя нейтронное облучение. Он, видимо, предполагал, что это явление связано с энтропией. Как его самочувствие?

— Мне сообщили, что кризис позади. Сейчас он спит. Врачи вовремя успели сделать пересадку спинного мозга. Возможно, все обойдется, у него молодой крепкий организм.

— Нужно сделать все возможное. На вашем месте я бы немедленно отправил его на Землю. В радиационном институте опыта больше, чем у нас. Вы обязаны сохранить для Земли эту голову.

— Хорошо бы сохранить и еще что-нибудь, кроме головы, — проворчал Ротанов. — Вы познакомились с результатами обследования помещений базы?

— Да. По-видимому, этот гость был единственным. Мы проверили параметры электрических полей во всех помещениях базы, применяя метод Элсона. Если исходить из известных нам данных, на базе больше нет никаких посторонних образований.

— А «Ленинград»?

— Здесь дело сложней. В момент обследования мы еще не были знакомы с новой методикой. Там не применялось нейтронное облучение, и сделать какие-то однозначные выводы я затрудняюсь. Косвенные данные говорят о том, что с кораблем не все в порядке. Видимо, придется все повторить, используя методику Элсона.

— И рискуя при этом вызвать новое нападение на базу. Или поражение людей и механизмов. Благодарю покорно. Кораблем придется пожертвовать.

— Неужели вы решитесь уничтожить крейсер?

— Похоже, у нас нет иного выхода. И ждать нельзя. Корабль слишком опасен. Рискованно лезть туда снова. Распорядитесь поставить силовой экран, нужно немедленно прикрыть от него Регос.

— Это бессмысленно. Никакие наши поля не могут задержать энтропийный заряд.

— Да, вы правы… Никак не могу к этому привыкнуть… Тем более нужно немедленно избавиться от корабля.

Оставшись один, Ротанов потянулся к пульту связи, но рука остановилась на полпути, словно в пальцах не осталось силы для такого простого и окончательного жеста, как поворот рычажка…

Слишком хорошо он знал, что последует за словами команды, которую собирался произнести. Не ответственности он боялся. Сам был звездолетчиком и понимал, что это значит — уничтожить собственный корабль.

Совершенно бессознательно он убрал руку с пульта, взял папку с только что полученной почтой, прибывшей с рейсовым кораблем. Возможно, надеялся, что сведения, доставленные с Земли, подскажут иное решение. А скорее всего лишь оттягивал неизбежную развязку.

Бегло просмотрев пакет пластиковых карт, он выбрал одну, с красной полосой Координационного Совета Федерации, и вставил ее в компьютер. На экране загорелись строчки сообщения:

«Всем кораблям флота, всем поселениям Федерации. Совершено нападение неизвестным противником на колонию Дзеты. Есть человеческие жертвы. Колония срочно эвакуируется. Следует обращать особое внимание на черные объекты, видимые только в нейтронном облучении. Нельзя подпускать их близко к кораблям и поселениям. Немедленно уничтожать энергетическими зарядами максимальной мощности…».

Совершилось наконец то, чего он опасался все эти годы, к чему готовился, ради чего строил эту базу. Человечество встретило на просторах Галактики неведомого грозного противника. Если это не гуманоидная цивилизация, если это вообще не цивилизация — а он не исключал существование разума, не поддающегося даже самым общим человеческим определениям, — переговоры могут оказаться невозможными, и тогда нам придется принять бой. У нас просто не останется иного выхода, нам могут навязать войну. А если бы ее начинал я сам, для первого удара я выбрал бы именно базу на Регосе. Ведь она, в сущности, единственное место, где может укрыться наш пока еще не созданный боевой флот. Отсюда он мог бы совершать рейды, не подвергая опасности ответных ударов противника незащищенные планеты. Правда, противник должен был бы хорошо разбираться в наших силах. Но кто знает, сколько лет они наблюдали за нами, готовились, пока, наконец, решились нанести свои первые удары. Время, оставшееся у нас на подготовку для встречи с врагом, от оружия которого земная техника не знала защиты, измерялось теперь, возможно, месяцами, если не днями…

После того как смолк вой сирен общей тревоги, объявленной во второй раз за эти несколько дней, метроном методично стал отсчитывать секунды, оставшиеся до залпа антипротонных пушек. Люди, сидевшие с двух сторон от Ротанова за главным управляющим пультом, закончили набор команд и выжидающе уставились на него.

До сих пор они не задавали ему вопросы, скованные регламентом и уставом боевой тревоги. Но сейчас Протасов первым разорвал эти тягостные, заполненные щелканьем метронома мгновения:

— Мы готовились к этой операции так, как будто над базой висит вражеский крейсер!

— Считайте, что это так и есть.

Ротанов не повернул головы, не отвел взгляда от таймера. Все в его лице застыло, и в глазах появился несвойственный ему жестокий, холодноватый блеск.

Сорок секунд… Еще можно было отменить приказ, остановить операцию. Даже так, уставившись в панель отсчета, он видел угловым зрением на боковых экранах четкий силуэт корабля, верой и правдой прослужившего людям не один год, преодолевшего бездну пространства; защитившего и принесшего обратно доверившихся ему людей. Он был красив, этот могучий корабль, сконцентрировавший в себе человеческий труд, знания, чаяния. Через тридцать секунд он должен будет погибнуть.

Ротанов приказал рассчитать залп с двух сторон, так чтобы звездное пламя аннигиляции охватило сразу всю обшивку, не оставив ни малейшей щели для притаившейся в недрах корабля черной пакости. Он не пожалел энергии на этот залп… И он никогда не забудет этих секунд ожидания, он еще спросит за них с тех, кто прислал людям свои черные гостинцы…

Ноль один, ноль-ноль… Защитные поля, прикрывавшие планету, должны были прогнуться от этого удара. Клестов боялся, что они не сумеют сдержать волну радиации. Слишком близко висел корабль. Слишком велика его масса для полной аннигиляции. Но Ротанов верил, что защитные системы базы справятся с такой задачей. Он хорошо знал земных инженеров, построивших эту звездную крепость…

И все же, когда на всех экранах полыхнуло фиолетовое пламя, они невольно пригнули головы, ожидая того грозного гула и колебания почвы планеты, которые всегда сопровождали даже учебные стрельбы, а сейчас…

Но ничего не произошло. Вспышка на экранах погасла удивительно быстро, и лишь силуэт корабля растворился, исчез, словно его никогда не было.

Ротанов бросил взгляд на расходомер антипротонов, потом на измеритель радиоактивного и волнового ударов. Их стрелки едва качнулись.

— Что произошло? — спросил он, повернувшись к Рестону.

Тот, пожав плечами, ответил:

— Вы оказались правы. Энергия взрыва в восемьсот раз меньше расчетной. Может быть лишь одно объяснение. Черные заряды на корабле нейтрализовали почти всю энергию нашего удара.

— Они не могли уцелеть?

— Исключено. В этом случае взрыва не было бы вообще. Вспышка, которую мы видели, остаток того, что им не удалось поглотить.

Лайнер «Итель», закончив промежуточный бросок у Регоса, разворачивался для нового разгона. Корабли этого класса не нуждались в подзаправке и не заходили на базы.

На «Ителе» свято чтили старинные традиции, и капитан Громов торжественно прошествовал за свой стол, где в обществе пассажиров класса «экстра» собирался пообедать. Не успел Громов сесть за стол, как в его нагрудном кармане пискнул фонарь. Он нажал кнопку.

— Капитан, Регос просит принять одного пассажира и санитарную капсулу…

Проводив капсулу с Элсоном в медицинский отсек и убедившись, что с ним все в порядке, Ротанов спустился в пассажирский салон.

Элсон будет спать до самой Земли, врачи обещали, что он проснется практически здоровым.

— Хорошо, если так… — Ротанов все никак не мог простить себе, что не разобрался в этом юноше, не сумел оценить ни его способностей, ни мужества.

Не так уж часто случалось ему ошибаться в людях, и если это все же происходило, он старался сделать все от него зависящее, чтобы исправить ошибку.

Если Элсона вовремя поставят на ноги, он обязательно представит его Совету и поможет принять участие во всех делах, связанных с Черной планетой.

«Итель» уже начал разгон, и пассажиров в салоне оставалось немного. Хотя ускорение лайнера было невелико, все же непривычная добавочная тяжесть разогнала людей по каютам. Собираясь в дорогу, Ротанов не рассчитывал, что подвернется попутный пассажирский рейс, не захватил с собой нужных вещей и подходящей одежды. Сейчас он чувствовал себя неловко в своей старенькой элановой куртке в этом мирке давно забытого комфорта.

Тихо играла музыка, свет люстр каскадами падал на резные панели стен, на дубовые стойки бара, где вместо привычного автомата стоял самый настоящий живой бармен в форменной синей куртке.

Встретив его остановившийся, невыразительный взгляд, Ротанов почему-то так и не решился подойти к стойке, хотя ему хотелось выпить чего-нибудь покрепче.

Хорошо, что он отказался от спецрейса, воспользовался этим попутным пассажирским лайнером и впервые за долгие годы почувствовал себя простым наблюдателем, а не участником событий.

Ему хотелось отвлечься от всего, расслабиться, побыть одному. Он знал, что события начали разворачиваться стремительно, как отпущенная пружина, и, возможно, это последний представившийся ему случай для такого вот бездумного отдыха.

Ротанов подошел к большому, затянутому белесой пленкой экрану, вделанному в круглую бронзовую раму, изображавшую иллюминатор корабля, и нажал выключатель.

Пленка растаяла. Теперь это и в самом деле был иллюминатор.

Среди яркой россыпи знакомых созвездий Регоса он легко различил красноватый мячик планеты. Ей он отдал большой кусок жизни и знал, что покидает ее надолго, может быть, навсегда.

5

Бывают планеты, где неохватное небо опускается ближе к людям, где человек перестает ощущать себя центром Вселенной и растворяется в окружающем мире, впитывает его в себя, становится его частицей. Единым целым со звездами, соловьями, огнем костра, лицами друзей…

На одной из таких счастливых планет, позволивших людям построить здесь свой новый дом, в тихом и прозрачном лесу сидела у костра земная женщина.

На минуту она осталась совсем одна, потому что друзья, затеяв игру, убежали в глубь леса по тропинке, освещенной зеленой луной.

Воспоминания долго ждали этой минуты. Они выступили из-за деревьев неслышной толпой, подошли вплотную…

Был в ее жизни случай, когда один человек пообещал ей подарить целый мир. Добрый и ласковый мир под голубым небом, не знающим страха. Он сдержал свое слово.

Отчего же тогда ей так горько? Впрочем, зачем спрашивать… Она слишком хорошо знала ответ…

Анна думала об этом, глядя на огонь костра, веселыми языками лизавший сосновые поленья и бросавший в темноту пригоршни искр. Она вспоминала другой костер. Костер Синего леса. Тогда смерть стояла рядом, за светлым кругом огня, стоило лишь протянуть руку. Но вместо чудовищ Синего леса к костру вдруг вышел веселый обыкновенный человек. Немного поцарапанный, немного сердитый и совершенно невозможный там, в Синем лесу…

Впрочем, он навсегда остался для нее невозможным. Далеким, недоступным миражем. Она знала каждый его шаг. Хранила кристаллы с записями всех его выступлений, отчетов, речей… И только его самого никогда не было рядом. Где уж ей угнаться за ним — слабой земной женщине. Он сражался с чудовищами, покорял чужие миры, возводил звездные крепости. А она любила его, училась. И строила свой собственный мир здесь, на Дзете, таким, каким видела его лишь в снах своей юности, на жестокой и страшной Гидре…

Окончив школу второй ступени на Земле, она вместе с другими колонистами прилетела на Дзету. Это была тихая ласковая планета с кротким и добрым нравом. С ручьями, текущими среди низкорослых сиреневых кустиков, с синими закатами и бирюзовыми восходами.

Они посадили земные сосны и березы. Биологические стимуляторы в десятки раз ускорили рост деревьев, и уже через пару лет на Дзете шумели настоящие земные леса. На планете не было своего животного мира, и скоро здесь поселились олени и лани, зайцы и великаны лоси, привезенные с Земли. На глазах у Анны вырос красивый белый город, утопающий в зелени садов, парков и скверов. На земле города постепенно исчезли, растворились в лесных массивах, распались на мелкие поселения или отдельные коттеджи, оборудованные всем необходимым для жизни двух-трех семей…

В колониях люди стремились жить ближе друг к другу, может быть, потому, что острее ощущали потребность во взаимной поддержке перед лицом чужого мира.

Анне нравились города земных колоний. После пещер Гидры она отогревалась в них всем своим существом. И не чувство полной безопасности, которой она так долго была лишена, согревало ее, нет. Самым ценным в этом небольшом белом городе была удивительная общность людей. Милая ее сердцу провинциальность, позволяющая без особых церемоний войти в любой дом, знать все о своем соседе и так же открыто, на виду у всех, жить самой в едином коллективе, увлеченном одной целью — освоить новый мир. Сделать его удобным и радостным.

Был у них и рудник, в котором автоматы добывали цезий — раз в полгода обогащенную руду забирал транспорт с Земли и взамен привозил им автолеты, одежду, сложные бытовые автоматы, видеокристаллы. Автоматы убирали улицы, города, жилища, готовили пищу, вырабатывали необходимую городу энергию. Практически они избавили людей от всей тяжелой работы.

И теперь, когда монтаж и основные работы по освоению территории были закончены, у них появилось много свободного времени, которое каждый мог использовать по своему вкусу.

Занятия искусством не очень увлекали колонистов. Возможно, виной тому были все те же видеокристаллы, позволявшие с помощью подвижных голограмм знакомиться с работами лучших актеров, живописцев и скульпторов Земли.

Анна все свое свободное время посвящала лесу. Она окончила биологическую школу на Земле, и лес на Дзете был ее детищем. Сейчас она испытывала чувство удовлетворения и радости, слыша доносящиеся из-за деревьев людские голоса, шорох шагов и тихий смех. Вечернее небо озаряли отблески далеких костров. Кое-где виднелись светлые пятна надувных палаток. Колонисты любили свой лес. Она знала, что вопреки ее запретам многие молодые люди жили в надувных палатках все лето. Ничто не предвещало несчастья в эту теплую летнюю ночь. А между тем высоко в небе Дзеты уже появилась хищная черная тень. Не обнаруженная диспетчерским постом, она тихо кралась к планете перпендикулярно плоскости эклиптики, нарушая законы баллистики и притяжения.

Ее заметили лишь утром в виде размытого грязного пятна на фоне светлого неба. С этой минуты наблюдение за ней продолжалось весь день.

После полудня с севера появилось второе пятно. Пятна пошли навстречу друг другу и соединились в пятнадцать часов сорок восемь минут по абсолютному земному времени. Дежурный оператор зафиксировал это событие по всей форме в журнале, не придав ему должного значения, поскольку столкновение пятен не имело видимого результата — после соединения оба они попросту исчезли с небосклона Дзеты.

Дежурный приписал в конце страницы несколько строк своей собственной версии происшедшего:

«Это могли быть пылевые облака или какие-то уплотнения в атмосфере. Возможно, повышенная концентрация влаги в верхних слоях привела к явлению, напоминающему земной мираж».

Это не были ни пылевые облака, ни миражи. Темные тела, подошедшие к Дзете, после столкновения не разрушились и не исчезли. Они лишь распались на десятки более мелких тел, незаметных на большой высоте, и начали свое медленное неотвратимое падение на Дзету.

Отдельные капли, соприкоснувшись с атмосферой планеты, съежились и с легким хлопком исчезли. Но наиболее крупные, хоть и уменьшились в размерах, к ночи все же достигли поверхности планеты.

Утро началось как обычно. Операторы заняли свои места у пультов автоматических комплексов на руднике и энергетическом центре. Целые стаи стреколетов поднялись в воздух, развозя колонистов по рабочим местам.

Анна опустила стреколет на площадке у корпуса городской больницы. Привычно обойдя палаты и убедившись, что у немногих больных все идет как надо, а медицинские автоматы не отклоняются от заданных режимов, она прошла в свой кабинет, находившийся под самой крышей пятиэтажного здания.

Огромные окна делали комнату похожей на большую оранжерею. Сходство увеличивали многочисленные растения, заполнявшие почти все свободное пространство. И здесь она продолжала эксперименты по приживлению земных растений на чужой почве в новых условиях.

Анна прошла с лейкой по рядам своих питомцев, не доверяя столь ответственное дело автоматам. Обобрала несколько пожелтевших листочков, проверила, не завезли ли вместе с новой партией растений земных паразитов.

Карантинный контроль знал свое дело. Растения выглядели совершенно здоровыми. Анна прошла к столу, достала медицинские карты, просмотрела их и, убедившись, что ее вмешательство в заданные программы лечения не требуется, открыла другой ящик.

На самом дне лежала маленькая, потемневшая от времени, отполированная вручную шкатулка, сделанная из твердой, как железо, древесины кустарников далекой Гидры.

В шкатулке были фотографии, голограммы, листочки бумаги с нацарапанными на них буквами.

Анна вспомнила школу первой ступени на Гидре. Там ее учили защищаться и нападать. Стрелять из бластера и выбирать место для засады.

Сейчас все это походило на далекий и уже нестрашный сон. Под грудой фотографий она нашла сухую колючую ветку. Единственный подарок человека, образ которого с тех пор навсегда остался с ней. Настойчиво запищал вызов видеофона. «Анна Петровна, мы только что получили тревожный сигнал. Автомат четвертого сектора сообщает, что с медифора Гая Рудина вот уже полчаса не поступает сигнала. Последний пришел из леса. Видимо, Рудин ночевал там». Голос дежурного был спокоен. Не так уж часто, но все же случалось, что молодые ребята из озорства отключали свои медифоры и служба здоровья получала ложные сигналы тревоги.

— Вам, видимо, понадобится помощь?

— Справлюсь сама, — ответила Анна. — Лес я знаю хорошо и все их места стоянок тоже. Пришлите только санитарный стреколет с сиреной. Надо, наконец, проучить этих шалопаев.

Автопилот стреколета сделал над городом пологий круг и направил машину в сторону леса. Анна, используя время полета, вставила в информатор стреколета личную карточку Рудина. К ее удивлению, это был не мальчишка, а молодой парень двадцати семи лет, электронщик. Она встречалась с ним раза два в бассейне и сразу же узнала лицо, появившееся на экране.

Кажется, он неплохо плавал… Взрослый колонист не станет из озорства отключать медифор. Только теперь она ощутила легкую тревогу. Стреколет уже снижался над местом, из которого автоматы зафиксировали последний сигнал Рудина. Прозрачные крылья сзади приподнялись и мягко посадили машину на поляну.

Палатку она нашла минут через десять. Рядом в траве валялся раздавленный медифор. Но даже после этого она не слишком серьезно отнеслась к происшедшему. На Дзете не было диких животных, кроме безобидных оленей. Лось не подойдет к палатке. Что еще могло здесь случиться?

Она растерянно подбирала в беспорядке разбросанные по поляне вещи, когда заметила на коре дерева странные царапины, словно кто-то голыми руками пытался сорвать с него кору.

Нижние ветви дерева, варварски обломанные; валялись на траве. Только теперь она ощутила наконец настоящую тревогу. Но было уже поздно. С треском обломился огромный сук, и какое-то существо прыгнуло с дерева вниз.

Оно упало на все четыре лапы, приподнялось на задних ногах, и только теперь Анна поняла, что это был человек, едва прикрытый клочьями одежды. По всему его телу шли длинные красные царапины.

Их разделяло не больше трех метров. И прежде чем Анна успела понять, что происходит, человек бросился к ней, выставив вперед кровоточащие руки с содранными ногтями.

Совершенно инстинктивно она уклонилась. Сами собой сработали моторные рефлексы, привитые ей в школе первой ступени на Гидре, где от них зависела жизнь каждого колониста.

Нападавший промахнулся, упал, но тут же вскочил и с удивительным проворством снова бросился на Анну. Она не успела испугаться… Мышцы сами знали, что нужно делать.

Глаза у нее сузились, движения стали резкими, скупыми и абсолютно точными.

Человек снова промахнулся. Он зарычал от бешенства, повернулся и, загородив ей дорогу к стреколету, теперь уже медленно, крадучись, стал вновь приближаться. Только сейчас она узнала его и, отступая так же медленно, как подходил он, не позволяя ему ни на шаг сократить дистанцию, ласково окликнула его:

— Гай! Что с тобой, Гай?

В глазах человека мелькнуло что-то осмысленное, он застонал, сжал голову руками и вдруг тихо и внятно произнес:

— Уходите отсюда!

— Хорошо, Гай, я уйду, но сначала ты скажи, что с тобой случилось.

— Не знаю. Ночью в лесу шел дождь…

— Ты что-то путаешь, Гай. У нас не бывает дождей.

— Это был не простой дождь. Черный. Я помню большие капли, одна из них упала вот сюда. — Он прикоснулся к затылку и поморщился. — Холод. Везде холод! — Его тело била мелкая дрожь, а глаза вновь уже заволакивались дымкой безумной ярости… — Слушай! Ты! Ты не знаешь, не знаешь, какой холод! Согрей меня!

Он снова прыгнул к ней, опять промахнулся, запутался на минуту в кустарнике. Это позволило ей наконец дотянуться до медицинского пояса, достать шприц-пистолет и вставить в него снотворную капсулу.

Для верного выстрела ствол пистолета должен был коснуться кожи больного, и проделать эту штуку нужно так, чтобы Гай не мог до нее дотронуться… Слишком хорошо она знала, какие сюрпризы иногда таят в себе внешне вполне благополучные чужие миры. Если это заражение инопланетным вирусом — дело плохо…

Едва Гай выбрался из кустов, как Анна побежала, увлекая его за собой в погоню. Еще раз увернувшись и оказавшись на секунду позади бегущего, она успела приставить шприц-пистолет к его лопатке и нажать спуск.

Гай зашатался и мягко опустился в траву. Снотворное действовало почти мгновенно.

Вызвав еще один санитарный стреколет и коротко доложив дежурному о происшедшем, она вывела из своей машины робота первой помощи, обвешанного шлангами, зажимами и датчиками. Нужно было немедленно, не теряя ни минуты, определить, что происходит с Гаем.

Едва робот оплел спящего человека паутиной проводов от датчиков и индикаторов, как на диагностическом табло появились первые цифры.

Давление в норме… Пульс слабый, биоритмы мозга заметно понижены… но это все мелочи, это не может быть причиной… Ага, вот, наконец! Температура тела тридцать два по Цельсию… Неудивительно, что ему было холодно. В случае инфекции температура должна бы повыситься. Ее нужно немедленно поднимать, хотя бы градуса на три, иначе не выдержит мозг… Так, теперь пробы крови, анализы во всем диапазоне: на вирусы, на микрофлору, на инородные белки… Ничего нет, странно… Только остатки собственных… Идет интенсивный процесс разрушения белков, но отчего, в чем причина?!

Через несколько минут она поняла, что ничего не сможет сделать. Процесс распада нервной системы и наиболее сложных структур организма с каждой минутой ускорялся, и, когда на поляну опустился второй санитарный вертолет, ничто уже не могло спасти Рудина.

Первым черные кратеры заметил пилот транспортного стреколета. Он вел тяжело нагруженную машину от космодрома к заводскому комплексу, расположенному далеко в стороне от города. Десятки раз в день, пролетая над одним и тем же местом, человек постепенно перестает замечать особенности пейзажа. Зато любые изменения сразу же бросаются в глаза.

Впечатление было такое, словно зеленую шкуру леса изуродовали воронки от мощных взрывов. Здесь не велось никаких работ, и вообще взрывные работы применялись на Дзете лишь в самом начале, несколько лет назад, когда колонисты пробивали скальное основание для фундаментов и складов…

Удивленный пилот развернул машину и еще раз прошелся над лесом, максимально уменьшив высоту. Тяжелая машина не позволяла снизить скорость и детально рассмотреть землю. Но и того, что он увидел, оказалось достаточно. Через пять минут над лесом появились вертопланы карантинной службы.

Руководитель экспедиции запретил садиться. Вертопланы могли неподвижно зависать в любом месте и на любой высоте.

Поверхность планеты словно поразила проказа. Гигантские язвы зияли в десятках мест. На глазах у потрясенных поселенцев в эти провалы рушились деревья и массы земли. Казалось, какая-то огромная мешалка работает внутри каждой такой ямы, все время перемалывая породу и увеличивая размеры кратера.

В некоторых местах кратеры уже достигали десятков метров в поперечнике и все время увеличивали свои размеры.

Они пытались бороться. В воронки полетели цилиндры с антибиотиками, способными подавить любую инопланетную фауну, но это никак не повлияло на процесс разрушения. Облучение жесткими нейтронами лишь ускорило его.

Наконец, и это уже было актом отчаяния, в одну из наиболее удаленных и самых крупных воронок была сброшена нейтридная бомба. Воронка, увеличенная взрывом раз в десять, тем не менее потеряла активность.

Но это ничего не меняло. Кратеров насчитали уже более двухсот, а зарядов такой мощности на Дзете больше не было.

В семь часов вечера собрался Совет колонии. Измученные, мрачные колонисты сидели молча. Один и тот же вопрос читался на всех лицах: что происходит? как остановить распад? Грязные, в разорванной одежде, они походили на бойцов, только что покинувших поле боя. Да так оно, в сущности, и было. Петров, собираясь с мыслями, долго растирал обожженную кислотой ладонь правой руки. Остановившимся взглядом он уставился на пустую поверхность стола, где не было ни клочка бумаги, ни пластиковых карт — ничего. Этот голый стол лишний раз подчеркивал всю невероятность и неотвратимость обрушившегося на них несчастья.

— Мы испробовали все доступные нам способы воздействия, — начал Петров непривычно тихим голосом. — Реакция с каждой минутой ускоряет свое течение, в нее втягиваются все новые и новые массы породы, этот процесс разрастается в арифметической прогрессии. Мы не в силах его остановить…

— Реакция чего? — спросил математик Бромов.

— Если бы я знал! — откликнулся Петров. — Единственное, что нам известно, — причину надо искать не на Дзете. Это очень походит на бомбардировку из космоса. Диспетчерский пост засек посторонние тела, вторгшиеся в атмосферу планеты, и хотя на фотографиях видны лишь размытые пятна, скорее всего это те самые «черные корабли», о которых нас не так давно предупреждала Земля. Если это так, последствия катастрофы трудно предвидеть.

— Их и не надо предвидеть. Нужно что-то делать! Пока мы тут разглагольствуем, площадь поражения увеличивается с каждой секундой. Часа через два ею будет захвачена территория города!

— Спокойней, друзья, спокойней! Сейчас, как никогда раньше, нам понадобится все наше мужество, весь опыт. Нельзя допускать даже малейшей паники. У нас женщины, дети. Любой контакт с черным веществом приводит к гибели людей. Уже есть первая жертва…

Все повернулись к Анне. Она печально покачала головой.

— Когда Рудина нашли, у него начался распад центральной нервной системы и частично белков. Мы делали все возможное. Слишком поздно… И слишком большая доза, организм не справился. Рудин ни разу не приходил в себя. Была только одна короткая вспышка в самом начале. Он говорил что-то о дожде, психика, видимо, уже отказала. Современная медицина не знает такой болезни.

— Вы уверены, что причина в контакте с черной материей? Может быть, это неизвестная нам инфекция?

— Это не инфекция. В организме нет инородных белков.

Тягостное молчание повисло в зале. Наконец Петров откашлялся и, глядя в сторону, твердо сказал:

— Необходимо начинать экстренную эвакуацию. Дальнейшая борьба нашими средствами бессмысленна и опасна.

— Бросить город на произвол судьбы?

— У тебя есть другие предложения?

— Нет, нет у меня других предложений! Трудно с этим смириться, здесь наш дом, и вдруг бегство, да и куда? У нас даже нет кораблей!

— Корабли придут. Нашу радиограмму по аварийному бую приняли на Зидре, самое позднее через три месяца спасатели будут здесь.

— Три месяца! Если развал коры будет прогрессировать с той же скоростью, мы не продержимся столько!

— В таком случае придется временно переселить людей на спутники на карантинную станцию. Продержимся. Надо будет — продержимся. — Угрюмое молчание повисло в зале. Каждый из присутствующих невольно представил себе, что сейчас творится на том месте, где совсем недавно зеленел лес…

Словно подчеркивая всю серьезность положения, донесся гул далекого обвала и в зале мигнул свет.

— Кажется, подземной энергоцентрали больше не существует.

— Сейчас главное — люди, — напомнил Петров. — Мы будем спасать людей. Считайте нашу эвакуацию временным отступлением. Сегодня мы еще не знаем, что собой представляет наш враг. Но мы это выясним, не сомневайтесь. Человечество — упрямая раса. Рано или поздно мы вернемся и найдем способ восстановить нашу изуродованную планету.

— Будем считать митинг законченным, — зло проговорил кто-то в зале, и Анна поняла, что люди не примирились, не простили руководству колонии этого вынужденного отступления. Каждую минуту можно было ждать каких-то неожиданностей, срывов, а возможно, и новых жертв…

Прежде всего решили вывезти из города людей и весь имеющийся наземный и воздушный транспорт. Для временного лагеря место выбрали на берегу моря, вдали от зон поражения.

Одновременно с вывозом людей из города началась переброска первых партий на спутники. Колония располагала всего двумя ракетными катерами, способными выйти на планетарные орбиты. Из-за этого процесс переброски обещал затянуться на долгие месяцы.

Прежде всего отправили самых маленьких детей с двумя воспитателями. Анна вздохнула несколько спокойней. Теперь ей хотелось как можно скорей переправить в безопасное место подростков. Уже дважды карантинным патрулям приходилось вылавливать их самодеятельные группы, отправлявшиеся на борьбу с «черными дырами».

Анна не спала третьи сутки, держалась только на стимуляторах и чувствовала, что ее силы на исходе. После отправки четвертого транспорта на спутники у нее впервые выдалось несколько свободных минут. На сон времени все равно не оставалось, и она решила хотя бы искупаться, благо лагерь стоял на самом берегу.

Не сразу нашла она подходящее для спуска к воде место. Они собирались устроить здесь хороший пляж, с песком и галькой, да все не хватало времени, не доходили руки. «Теперь мы его уже не сделаем. Не сделаем ничего из того, что планировалось на ближайшие годы».

Она села на камень, обхватив колени руками, и смотрела в морскую даль, каждой клеточкой впитывая дыхание этого чужого моря, ставшего своим. Прощаясь с ним навсегда.

«Что бы там ни говорил Петров, мы сюда уже не вернемся, — прошептала она. — Планета слишком изуродована. Скорей всего для них подыщут другое подходящее место. Но меня там уже не будет», — вдруг совершенно отчетливо поняла она. Этот поворот судьбы, ветер перемен, неожиданно ворвавшийся в ее тихую устоявшуюся жизнь, не мог кончиться так просто. Вспомнились строчки из старой книги: «В юности или в старости, рано или поздно — приходит время, когда нас позовет несбывшееся» — ее время пришло.

Сердце ударило неровно, и, наверно, от ветра защипало глаза.

Она вскочила, одним движением сбросила платье и прыгнула со скалы в море.

Вода охладила разгоряченное тело, смыла усталость, вернула ей утраченное самообладание.

6

День начался для Крымова удачно. Он подписал все необходимые бумаги в регистрационном отделе карантинного комплекса и получил наконец на руки карточку 0-1-0, означавшую примерно следующее: «Карантин прошел полностью. Ограничений в контактах нет. Противопоказаний нет».

Олег успел еще застать десятичасовой паром, и в толпе галдящих пассажиров втиснулся в тесный, без сидений, отсек маленькой ракетки.

Лететь предстояло всего минут двадцать, но все равно полное отсутствие комфорта в единственной каюте ракеты, узкие бронзовые поручни вместо сидений — все это его озадачило. И по своему удивлению, по тому, как жадно вглядывался в лица людей, в покрой их одежды, он понял, что слишком давно не был дома…

Ракетка с грохотом и скрежетом приземлилась на пригородном перроне столичного ракетодрома. С круглой бетонной площадки на самой крыше Олег спустился в подземный зал распределителя транспортных потоков.

Здесь, среди стремительно протекавшей мимо него человеческой реки, он понял, что ему необходимо остановиться.

Там, где людской поток разбивался на отдельные ручьи, в центре зала сиротливо стояла скамейка, никто из спешащих пассажиров ее даже не замечал. Олег выбрался из общего потока, свернул к скамейке и подумал, что даже в густом лесу вряд ли можно ощутить такое полное одиночество, как здесь, среди этих сотен незнакомых человеческих лиц.

Буквально в ста метрах, в центральном зале встреч, его ждала Люси… Она ждала больше года, еще пять минут вряд ли имели значение… Он должен был понять, зачем ему понадобилась эта скамейка, почему сломя голову он не летит к эскалатору? И вдруг совершенно отчетливо, с беспощадной и неожиданной ясностью он почувствовал, что его не волнует предстоящая встреча с женой. Это было невозможно, немыслимо, потому что он любил свою жену, тосковал по ней. Весь год ждал встречи, и вот теперь вдруг… Возможно, он отвык от женского общества? В конце концов, длительная изоляция в космосе, а затем еще карантин не могли пройти бесследно.

«Ты просто устал, старина, чертовски устал, — сказал он себе. — Через несколько дней все образуется, придет в норму, а сейчас надо сделать все от тебя зависящее, чтобы Люси ничего не заметила. Только удастся ли? Актер я неважный…».

Ему удалось… Или Люси не подала вида? По ее глазам он никогда не мог угадать, что она о нем думает. Как бы там ни было, они очень мило провели часа два в автоматическом кафе на привокзальной площади. Кажется, Люси была искренне огорчена тем, что они не могут немедленно улететь в свой коттедж в Карпатах. Пару дней придется пожить в столице. У него дела. Очень срочные, неотложные дела.

Дела действительно были. Ему не пришлось ничего выдумывать. После того как Ротанов отказал ему в поддержке, он решил самостоятельно добиваться повторной экспедиции к Черной. Кроме того, необходимо закончить формальности с отчетом.

Важно было выдержать эти первые, самые трудные дни. Он знал, как легко ранима Люси и как тонко ома чувствует все оттенки его настроений.

Следующий сюрприз ожидал его в штабе, когда выяснилось, что они, так же как и Ротанов, не собираются поддерживать его идею с повторной экспедицией. Этого скорей всего и следовало ожидать. В штабе существовало простое правило: стоящая идея, в конце концов, пробьет себе путь через рогатки, и они на них не скупились.

Так что ничего нового для себя в штабе разведки он не обнаружил. Сюрприз заключался в его реакция. Совершенно равнодушно выслушав причину отказа, он пожал плечами и вышел. И сразу же решил, что пойдет к Гафурову, поскольку Гафуров входит в Совет. Гафуров его не любит и знает, что он тоже его не любит, и, следовательно, если теперь явиться к Гафурову с просьбой, то этим самым он весьма польстит его болезненному самолюбию, и единственно по этой причине Гафуров его поддержит.

Именно так все и произошло: Олег рассчитал совершенно правильно. Из всех путей выбрал кратчайший.

Но была здесь одна закавыка, которую он, как ни странно, понимал. Раньше он так никогда бы не поступил. Эмоции, сложные человеческие взаимоотношения, самолюбие, наконец, оказывались для него важней результата. Теперь почему-то это изменилось.

Его мозг работал с предельной четкостью, отмечая и анализируя мельчайшие оттенки поведения и не вызывая в глубине его души даже следов волнений.

Собственно говоря, он действовал наиболее рациональным способом — только и всего.

«Итель» прибыл точно по расписанию. Врачи не ошиблись в своих прогнозах. Через неделю после прибытия Элсон почувствовал себя вполне здоровым, и уже через десять дней ему разрешили приступить к работе. Почти месяц понадобился Ротанову, чтобы войти в курс всех новостей, утрясти многочисленные дела. Устроить Элсона в институт проблемных исследований, добиться для него специальной лаборатории и закрытой темы.

Только после этого Ротанов смог, наконец, заняться организацией экспедиции к Черной планете. Сразу же обнаружились два странных обстоятельства. Во-первых, всю подготовительную работу кто-то уже проделал. Решение провели через Совет и утвердили. Входил в Совет с этим предложением сам Крымов при поддержке Гафурова. Значит, Олег развязался со своим карантином и, не теряя ни одного дня, бросился в атаку. Это на него похоже. Удивляло другое — сроки, за которые он сумел утвердить проект новой экспедиции.

Было и второе, гораздо более странное обстоятельство. Добившись ошеломляющего успеха в Совете, Крымов куда-то таинственно исчез. Пустил все дело на самотек, и оно медленно, со скрипом, отодвигалось на самые задворки, поскольку было связано со строительством совершенно нового корабля, большими ассигнованиями и немалыми хлопотами. Ротанов прибыл как раз вовремя, чтобы не дать окончательно угробить проект. Дважды он пытался дозвониться Олегу, разыскивал его по всем инфорам и каждый раз попадал в какую-то неопределенность, в некую тягучесть ответов: «Недавно был, только что уехал… отдыхает, связи нет». Ротанов совсем уж собрался взяться за это дело всерьез, найти Крымова и впрячь его в работу. Но тут выяснилось, что надо срочно добивать на Координационном Совете монтажное управление, завалившее все сроки создания «Каравеллы», как Олег назвал новый, пока еще существующий лишь в чертежах, корабль.

Заседание Координационного комитета, являвшегося одним из главных подразделений Совета Земли, началось в двенадцать часов. Ослепительное южное солнце било в открытые окна, зайчиками прыгало со стекол на трибуну выступавшего оратора, мешало Ротанову сосредоточиться.

Опасность, неслышно и незаметно подкравшаяся к границам земной Федерации, казалась в такой день далекой, почти несуществующей, а проблемы, обсуждавшиеся здесь, вдали от центра событий, выглядели слишком легковесно. Тонвыступления, чересчур теоретический, отвлеченный от происходящего, вносил свою лепту в общую благодушную атмосферу заседания.

— Мы потеряли одну колонию на Дзете. Происшедшая там катастрофа скорей всего следствие какого-то катаклизма, заложенного в коре самой планеты. Это явление еще только исследуется. У нас нет оснований связывать совершенно разные случаи нападения на корабль Крымова и Дзету…

— Тогда что вы скажете о разрушительном центре на базе Регоса?

— Центре каком? — не понял оратор.

Ротанов вскочил.

— Вам неизвестна вся информация? Тогда почему вы беретесь обобщать и делать выводы? Потрудитесь хотя бы изучить все факты!

— Не так резко, пожалуйста, — поморщился председатель. — Положение действительно серьезно и требует соответствующих мер, хотя я не вижу причин для паники.

— А они есть. Слишком быстро прогрессируют отрицательные явления. Слишком быстро друг за другом последовали: база, корабль Крымова и вот теперь Дзета. У нас есть и первая жертва. Гибель человека от неизвестного фактора, пришедшего из космоса.

— Это не доказано! — крикнул кто-то из зала.

— Так считают специалисты на Дзете, а им на месте видней.

Когда шум несколько стих, слово взял заведующий отделом монтажа космофлота Серовин.

— Я хотел бы объяснить, почему сорваны сроки строительства «Каравеллы».

В зале сразу же установилась тишина, поскольку срыв сроков строительства и послужил формальной причиной внеочередного заседания Координационного комитета.

Ротанов прекрасно понимал, что на самом деле на этом заседании собирались окончательно отделаться от проекта Крымова или, по крайней мере, отодвинуть его на неопределенный срок.

— Прежде всего, — продолжал Серовин, — причина в нечеткости, расплывчатости самого проектного задания. — Серовин откашлялся, развернул папку и водрузил на нос старинные очки в блестящей металлической оправе. — Здесь сказано: «Оснастить корабль всеми новейшими видами оружия и обеспечить максимально возможную защищенность». Последнее понятно. А как прикажете понимать первое требование? Мы строим корабль, а не крепость, поэтому мы не можем оснастить его «всеми новейшими видами оружия». Одни только генераторы антиматерии, установленные на некоторых спутниках, весят больше ста тонн каждый. В принципе их можно было бы установить и на корабле в ущерб другим видам вооружения. Все дело в том, что заказчики сами не знают, какому виду оружия следует отдать предпочтение. И это понятно, одно следует из другого. Пока не будет создано хотя бы приблизительной теории, объясняющей сущность темных космических пятен — «черных кораблей», как их называют в некоторых отчетах, мы не можем гарантировать ни эффективной защиты, ни тем более эффективного оружия.

Сидящий рядом Элсон встрепенулся, но Ротанов слегка удержал его за локоть.

— Не спешите, дайте ему высказаться до конца.

— Заказчикам следовало бы исходить из реальных возможностей, конкретизировать свои требования и откорректировать проектное задание. На это, конечно, потребуется время.

— Проектное задание создавалось на ходу в такой же спешке, как и закладка нового корабля. Конечно, оно некорректно, — неожиданно согласился с оратором Ротанов. — Но сегодня мы можем обрадовать не только строителей, но и наших многоуважаемых теоретиков. Рядом со мной сидит молодой ученый Элсон, имевший возможность изучить явление «черных пятен» на месте. Он был непосредственным участником ликвидации диверсии на базе и теперь закончил теоретическое обоснование этого явления. Его работы в ближайшие дни будут опубликованы, и все желающие смогут с ними ознакомиться. Сегодня же Элсон мог бы изложить вам суть своих исследований.

Теперь все взоры присутствующих обратились на Элсона. Смущенный таким всеобщим вниманием, он встал и неуклюже двинулся к столу президиума. «Только не увлекайся, — вслед ему тихо бросил Ротанов. — Не дай втянуть себя в теоретическую дискуссию — изложи самую суть».

Выйдя на трибуну, Элсон начал чуть торопливо, но почти сразу взял себя в руки и заговорил о расстановкой, умело подчеркивая интонацией наиболее важные места.

— Научной группе, созданной на Регосе, а также в последующих теоретических исследованиях «черных пятен», удалось установить их структуру, или, вернее, полное отсутствие таковой. В зале присутствует много неспециалистов, поэтому я позволю себе опустить математическое обоснование, подтверждающее мои выводы. С достаточной степенью вероятности нам удалось доказать, что «черные пятна» представляют собой сгустки антипространства. — Легкий шумок пронесся по залу. — Я прошу прощения за этот малоизвестный термин, до сих пор встречавшийся только в фундаментальном исследовании по физике пространства академика Грэгори. Он первым предположил и теоретически обосновал принципиальную возможность существования антипространства. Из его работ следует, что если обычное пространство структурно и в принципе вещественно, так как способно в определенных условиях превращаться в материальные частицы, то необходимо предположить возможность существования его антипода. Такого пространства, которое ни при каких условиях не может быть структурно и всегда стремится поглотить любую с ним соприкоснувшуюся материальную структуру. Любую частицу или квант энергии. Разрушая материю нашего мира, такое пространство за счет поглощенной энергии способно увеличивать свой собственный геометрический объем. Грэгори считал, что существование антипространства, окружающего нашу Вселенную, объясняет такое явление, как энтропия.

Еще раз прошу прощения за приведенные здесь хорошо известные специалистам сведения.

Наша группа установила существование зон антипространства в реальной Вселенной. Небольшие объемы, или зоны антипространства, и есть те самые тела, которые здесь называли «черными кораблями» или «черными пятнами». Они действительно черные — в том смысле, что жадно поглощают любую энергию, любые излучения и любые оказавшиеся поблизости материальные частицы. Поверхность этих зон по отношению к нашему обычному пространству представляет собой абсолютно черное тело и не отражает ни радио-, ни каких-либо иных излучений.

— Это означает, что любое энергетическое или материальное воздействие со стороны обычного пространства ведет лишь к расширению зон антипространства. Я правильно вас понял? Иными словами, никакое воздействие с нашей стороны на зоны антипространства невозможно?

— Да, это так, но здесь есть одно исключение: если зоны антипространства невелики по объему, относительно невелики, и в них удается сконцентрировать мгновенные импульсы энергий достаточной мощности, то может произойти вырождение этих зон, их замыкание и исчезновение из-за неспособности поглотить всю излученную в них энергию. Только благодаря этой особенности антипространства нам и удалось подавить очаг на базе. По этой же причине взрыв мощного заряда на Дзете также привел к ликвидации одиночного очага.

— Почему же тогда полностью не подавили процесс на Дзете?

— Очевидно, там зоны поражения были гораздо больше, и, кроме того, обработка высокими энергиями началась слишком поздно, когда они значительно разрослись за счет разрушения структуры вещества самой планеты. Как я уже говорил, любой контакт с веществом нашей Вселенной приводил к разрастанию зон антипространства.

— Таким образом, от нас требуют оснастить корабль оружием против неких стихийных сил природы, бороться с которыми, видимо, бессмысленно. Позвольте спросить, какова тогда вообще цель предполагаемой экспедиции к Черной планете? Дополнительно изучить воздействие антипространства еще на одном земном корабле? Не слишком ли дорогая цена?

Теперь уже самому Ротанову пришлось попросить слова. Он прошел на трибуну и начал в обычной своей, слегка неторопливой и угрюмой манере.

— Мы не собираемся на Черной воевать с антипространством, вовсе нет. Но нам совершенно необходимо установить, что собой представляет источник, выбрасывающий эти сгустки в нашу Галактику. Он может иметь вовсе не стихийное происхождение. — Ротанов переждал гул голосов и поднял руку, требуя тишины.

— Поймите меня правильно, я не утверждаю его искусственное происхождение. Для этого нет достаточных данных. Я лишь не исключаю такой возможности. Не исключаю, что сгустки антипространства используются кем-то в качестве весьма эффективного оружия против наших баз и кораблей. Задачей экспедиции будет выяснение источника нападения. А также выработка средств и методов борьбы с этим, скажем прямо, захватившим нас врасплох новым оружием. Именно поэтому мы требуем оснастить «Каравеллу» всеми мыслимыми сегодня средствами как наступательного, так и оборонительного оружия. Я всегда старался найти мирные пути разрешения любых проблем, возникавших в процессе нашей космической деятельности. Но не исключаю возникновения обстоятельств, когда нам придется продемонстрировать всю мощь и силу земной техники.

Схватка вышла довольно жаркой, но противники проекта не ожидали квалифицированного и сильного противодействия. Они не готовились к серьезной борьбе и проиграли по всем пунктам.

Комитет назначил Ротанова временным руководителем монтажно-строительного управления, занимавшегося закладкой нового корабля.

Только поздно вечером, когда отшумели последние споры, когда было выработано и принято окончательное решение, когда его наконец утвердили и председатель объявил о закрытии этого затянувшегося заседания, Ротанов вдвоем с Элсоном вышли из здания Совета.

И именно здесь, на мраморных ступенях массивного здания Совета, с наслаждением подставляя прохладному ветру разгоряченное лицо, Ротанов подумал о том, что отсутствие Олега на заседании не просто странно…

Конечно, можно было по-человечески понять и объяснить его временное отсутствие — в конце концов, он полтора года не видел жену и имел полное право использовать по собственному усмотрению заслуженный отпуск. Но Ротанов слишком хорошо знал Олега, чтобы не встревожиться.

Если в первые дни он не придавал слишком серьезного значения самоустранению Олега, то сегодня настоящий виновник их победы и торжества просто обязан был быть рядом.

Они уже спустились со ступеней и смешались с толпой нарядно одетых людей, когда Ротанов, резко остановившись, не обращая внимания на спешащих и толкавших их прохожих, повернулся к Элсону и спросил:

— Вы много раз говорили, что чем сложнее система, тем она больше подвержена разрушающему воздействию энтропии. Это в одинаковой степени относится и к биологическим системам?

— Я не биолог. Но если исходить из общих принципов, это несомненно так, хотя биологические системы способны активно сопротивляться и даже изменять направление процесса в обратную сторону.

— И тем не менее, если вы правы, может быть опасен не только прямой контакт с зонами антипространства, но и длительное нахождение людей поблизости от них… Дальше вам придется идти без меня, извините.

Повернувшись, он направился к залу Совета. К инфору, для которого не было «занятых» или «закрытых» номеров.

Они вошли в кафе с загадочной надписью «У нас без Р». Надпись то вспыхивала над входом ослепительным синим огнем, то гасла.

— Ты не знаешь, что это значит? — опросил Ротанов.

Олег пожал плечами.

— Я не был на Земле почти столько же, сколько и ты. Может быть, «без риска».

— Или «без радости», — пошутил Ротанов.

В кафе было довольно многолюдно, но им повезло. Почти у самого окна нашелся свободный столик. Здесь не было ни автоматов, ни официантов. Они ждали довольно долго, и как-то сам собой, без подготовок начался разговор, ради которого, они сюда пришли.

— Почему тебя не было на защите проекта экспедиции?

— Сам не знаю… То есть знаю, конечно, надоело.

— Что именно?

— Да все. Совет, сама экспедиция…

— Ты раздумал лететь?

— Нет, отчего же… В принципе мне все равно, лететь или нет.

— Тебе не кажется это странным?

— Самое странное, что нет, не кажется. Меня это не пугает. Не задевает, не настораживает. Хотя я понимаю, что это выглядит не совсем нормально. За последнее время у меня голова начала работать как хорошая кибернетическая машина, так что я все отлично понимаю и знаю все, что ты обо мзде думаешь.

— В твою кибернетическую голову не приходила простая мысль обратиться к врачу?

— У меня карточка ноль один ноль.

— Я это знаю. И тем не менее?

— Приходила, конечно. В общем-то мне это неинтересно. Но во всем должна быть полная ясность. Я был у Престова.

— Престов… Да, пожалуй, сегодня это лучший специалист по космопсихологии. И что же?

— Снижен эмоциональный тонус. Так он сказал. Со временем пройдет. Следствие долгой работы в космосе. Возьмите отпуск.

— Может, он и прав… Если только это не следствие слишком близкого контакта с Черной.

— Лучшие специалисты не нашли во мне ни малейших отклонений от нормы. Я здоров. Абсолютно здоров.

Он рисовал вилкой на скатерти какие-то замысловатые узоры и избегал смотреть Ротанову в глаза.

Наконец, к ним подошел парень, по одежде мало похожий на официанта.

— Извините, у нас нет роботов. И официантов тоже. Вам самим придется обслужить себя. Вот в том окошечке можете заказать ужин.

— Ну и кафе… Прямо в стиле двадцатого века.

В конце концов им удалось получить незатейливый поднос с набором тонизирующих напитков и легких закусок.

— Несмотря на твое странное равнодушие, ставлю тебя в известность, что проект утвержден. Закладка «Каравеллы» состоялась. И сейчас под эгидой только что созданного специального управления монтаж пойдет полным ходом. Кроме того, мне поручено сформировать специальную группу для исследования Черной. Как руководитель этой группы официально предлагаю тебе войти в ее состав.

— На каких условиях, в какой должности? Насколько я понимаю, место капитана уже занято.

Ротанов несколько растерялся от этих вопросов, но тут же взял себя в руки и проговорил спокойно, отчеканивая каждое слово:

— Если ты имеешь в виду место капитана «Каравеллы», то оно как раз свободно. Но я его тебе не предлагаю хотя бы потому, что, пока ты находишься в этом непонятном для меня состоянии, предложить его тебе я не имею права. А кроме того, у меня с самого начала была идея создать специальную группу для исследования Черной. Как ты понимаешь, капитан корабля входить в нее не может.

— Как будут распределяться обязанности внутри группы?

— Кроме командира и механика, других стабильных должностей у нас, к сожалению, нет. Ты уж извини, заниматься будем каждый чем придется, смотря по обстоятельствам.

Олег поморщился.

— Не люблю неопределенных положений… Но если ты настаиваешь, небольшой перерыв в моих семейных делах, я думаю, пойдет на пользу.

— Иными словами, ты согласен?

— Иными словами — да. — Впервые за этот вечер Олег посмотрел ему прямо в глаза.

На следующий же день Ротанов попросил Элсона организовать их совместную встречу с Престовым и проинформировать ученого о своих предположениях по поводу возможного воздействия энтропии на человеческий организм.

После долгой научной дискуссии, провожая гостей, уже у самого порога Престов задержал Ротанова.

— Хотя опасения Элсона имеют под собой некоторые основания, я вам вот что скажу: человек — постройка надежная, с большими резервами прочности. И самое главное — любая живая система наделена природной способностью не только сопротивляться энтропии, но и побеждать ее, вырабатывая и увеличивая внутри себя запасы энергии. Так что вы не беспокойтесь насчет Крымова. Со временем его психика стабилизируется. Все вернется в норму независимо от причин, вызвавших эти нарушения.

— Хотелось бы знать, как много времени для этого потребуется.

— Здесь трудно сказать что-нибудь определенное. Это слишком индивидуально, но я думаю, месяц-два. Не больше.

— Ну что же… Этот срок у него будет.

7

Капитан Торсон усердно трудился в маленьком огородике, где астры росли вперемежку с капустой, а рыжие хлопушки «пьяных» огурцов причудливо обвивали ограду. Посреди клумбы зрел огромный пестрый арбуз.

Из распахнутых окон коттеджа время от времени доносились звуки электроллы, и тогда Торсон, продолжая возиться над грядкой, представляя сосредоточенное лицо жены, склонившейся над инструментом, улыбался. Капитан Торсон был занят нанесением пыльцы на стерилизованный цветок лилии: он выводил новый сорт.

Не так давно Торсон сделал удивительное открытие: почти любое дело, занимающее одновременно руки и голову, в конце концов увлекает человека. Можно часами копаться в сломанном видеовизоре или выводить новый сорт цветка — неважно, что именно ты делаешь…

Его руки, покрытые шрамами и ожогами, совсем недавно сжимали штурвал звездолета. А сам Торсон заслуженно носил неофициальный титул самого удачливого капитана Федерации. Но, очевидно, везение не может продолжаться бесконечно. В неведомых сферах после каждого счастливого возвращения из сложнейших экспедиций накапливалась некая сумма нереализованных отрицательных возможностей, счет рос, и в конце концов с карьерой звездолетчика было покончено. Это произошло несколько странным и совершенно неожиданным для Торсона образом. Тем более неожиданным, что послужной список Торсона производил внушительное впечатление. Это он открыл двойной оверсайд, увеличивший дальность броска при сверхпространственном переходе. И хотя теоретики до сих пор не могли толком объяснить «оверсайд Торсона», он широко использовался на практике. Это Торсон вторым, вслед за Ротановым, прорвался к Гидре, когда оттуда началась эвакуация остатков переселенцев. И, наконец, это он представил Совету первый отчет о встрече с «черным кораблем», наделавший столько шуму два года назад и послуживший началом конца его блистательной карьеры в звездофлоте.

Теперь Торсон выводил новый сорт лилий, он делал это столь же обстоятельно и неторопливо, как привык делать все.

Капитан так увлекся собиранием пыльцы, что не услышал шума подъехавшего электробиля.

Некоторое время Ротанов стоял молча, разглядывая широкие плечи и морщинистую, продубленную шею капитана Торсона. Звуки музыки неожиданно смолкли, и в окне коттеджа показалось слегка встревоженное лицо женщины средних лет.

Женщины всегда первыми чувствуют прибытие вестников тревог и перемен:

— Витое! К тебе пришли…

Только теперь Торсон обернулся, выронил свои инструменты и шагнул к Ротанову.

Они обнялись, как это принято между звездолетчиками, когда встретишь друга в дальнем космосе.

Не так уж часто в дом Торсонов заглядывали друзья, может, виноват в том был нелюдимый характер Торсона или расположение их дома, удаленного от обычных пассажирских трасс. Как бы там ни было, визит Ротанова переполошил этот тихий дом.

Торсон усадил гостя на почетное место, налил ему чаю из серебряного самовара и пододвинул поближе блюдо с домашним печеньем.

Ротанов, поддавшись обаянию невинной игры в старину, пил чай из блюдца и слегка усмехался. Он все еще не мог решить, с чего начать разговор, и не знал, стоит ли его начинать в присутствии хозяйки дома, а потому не спешил.

Торсон стал говорить о сравнительных достоинствах клубничного и рябинового варенья, где-то за окном однообразно жужжали пчелы, пахло медом. Иногда порывы ветра приносили из сада острый пряный запах цветов, и почему-то хотелось верить, что за окном восемнадцатый век, что звезды приколочены к небосводу серебряными гвоздиками, а человеку некуда спешить…

К счастью, а может быть, к сожалению, все это было не так. Дважды Ротанов осторожно пытался намекнуть на деловой разговор, неинтересный женщинам, но все напрасно. Анастасия Торсон улыбалась ему обворожительной улыбкой, согласно кивала головой, но своего поста не покидала.

Наконец Торсон достал кисет и фантастическую трубку, изображавшую голову дракона.

— Неужели здесь у тебя настоящий табак? — почти с ужасом спросил Ротанов.

— Настоящий, мой друг, настоящий, давно запрещенный ассоциацией медиков. Я ведь люблю нарушать законы, ты знаешь. Выращивать, правда, приходится самому, под видом салата. Так о чем ты собирался со мной поговорить?

Ротанов досадливо крякнул и вновь посмотрел на Настасью. Торсон усмехнулся:

— После моей отставки я дал ей слово, что все дела, связанные с моей работой, решаются отныне только с ее участием. Она у меня психолог, талантливый психолог, да ты знаешь, встречался, наверно, с ее статьями в «Вестнике психологии».

— Ну что же… — вздохнул Ротанов, — в конце концов, у меня нет особых секретов. Я всего лишь хотел предложить вашему мужу место капитана на «Каравелле». Подготовка и руководство экспедицией поручены мне. Что касается формальностей, связанных с вашей отставкой, можете о них не беспокоиться. Совет утвердил для нас режим группы А.

— Какую-то секунду Ротанову казалось, что Торсон не понял или понял не все, не до конца. Поза его не изменилась. Не дрогнул ни один мускул на лице, лишь дым, ядовитый и ароматный одновременно, продолжал клубами подниматься над его рано полысевшей головой. Но что-то за столом неуловимо изменилось. Все так же жужжали пчелы за окном, все так же одуряюще пряно пахли лилии, только руки Анастасии Торсон, державшие у самовара чашку, вдруг задрожали, и кипяток брызнул на скатерть.

Медленно она опустила чашку, закрыла кран самовара и вышла из комнаты, не произнеся ни слова. А Торсон все молчал, и Ротанов не торопил его. Слишком хорошо он понимал, что должно сейчас твориться в душе старого капитана, раз и навсегда простившегося с работой, которой посвятил всю жизнь. Слишком хорошо знал, что аромат чужих планет и запах пластика корабельной рубки въедаются в память крепче всех других ароматов…

Торсон вынул изо рта трубку, долго уминал табак и раскуривал ее заново. Ротанов подумал, что этот древний обычай придуман специально, чтобы дать человеку время подумать, не выдать лишних эмоций, помолчать, прежде чем ответить нечто важное.

И они молчали. Пахло медом, корицей, и тишина стояла такая, что слышно было, как стрекочут кузнечики за рекой в дальней роще.

— Послушайте, Игорь, зачем, собственно, я вам понадобился? Ведь вы зачислили в состав экспедиции Крымова, да и сами, насколько мне известно, навигатор первого класса…

И Ротанов понял, что новости в этот удаленный от столицы коттедж поступают с поразительной скоростью. И еще он подумал о том, как спокойно и точно задал Торсон вопрос о самом главном. Нет, он не ошибся в выборе капитана, что бы там ни говорили в Совете.

— Вы правы. И я и Крымов — навигаторы первого класса. Но на корабле не может быть двух капитанов, поэтому наша специальная группа не войдет в состав команды корабля. Ее задачи… — Ротанов пожал плечами, — сегодня я даже затрудняюсь их сформулировать. Они определятся на месте, исходя из обстоятельств. Одно могу гарантировать. Ни в ваши действия, ни в действия команды я и мои люди вмешиваться не будут. При любых обстоятельствах мы останемся лишь пассажирами.

— Не думаю, чтоб это было так, но хорошо хоть то, что вы это обещаете. Каковы подлинные задачи экспедиции? Об этом много говорят, слухи весьма противоречивы, и, судя уже только по этому, задача экспедиции засекречена, зачем?

— Вы задали сразу два вопроса. Отвечу сначала на второй. Задачу экспедиции решено засекретить до получения результатов именно потому, что сегодня они весьма проблематичны.

— То есть?

— То есть мы не совсем уверены в благополучном исходе. И чтобы избежать плебисцита, который, с большой долей вероятности, запретит нашу экспедицию вообще, Совет решил принять на себя ответственность за выдачу нам открытой карты и режима группы А. По закону он имеет на это право в исключительных обстоятельствах.

— А что, положение настолько серьезно?

— Более чем.

— Выходит, я тоже не имею права знать истинную задачу экспедиции? В таком случае я сразу же отказываюсь от вашего предложения.

— Не горячитесь, Торсон. И не забывайте, что вы еще не дали мне официального согласия. Только после этого я смогу полностью ввести вас в курс дела. А пока могу лишь сказать, что речь идет о «черных кораблях». Если не ошибаюсь, это вы впервые назвали их так?

— Так вот оно что… Вот почему вы обратились именно ко мне…

Ротанов согласно кивнул.

Торсон встал, вытянулся, лицо его посуровело, и Ротанов, незнакомый со старыми традициями космофлота, тоже невольно поднялся, ожидая чего-нибудь торжественного и немного нелепого. Но Торсон ничего не сказал. Лишь пожал ему руку и отвернулся к окну. Прищурившись, он долго смотрел на половодье красок, затопившее сад и луг.

— Да. Вы правы. Мне довелось первым встретиться с «черным кораблем».

И без всякого перехода, так же обстоятельно и медленно, как делал все, Торсон начал рассказ о происшествии с «Реей», о том самом казусном случае, о котором до возвращения Крымова в космофлоте ходило столько противоречивых легенд и слухов.

…Волокнистое «веретено» появилось на оптических экранах неожиданно и в опасной близости от корабля. Вначале Торсон решил попросту замедлить ход «Реи», чтобы дать возможность неизвестному объекту пересечь трассу корабля. Пока штурман и дежурный навигатор спорили о том, астероид это или ядро газовой кометы, корабль тряхнуло в первый раз и стало резко заворачивать в сторону неизвестного тела.

— Ничего не понимаю… — пробормотал штурман, — впечатление такое, словно мы попали в мощное гравитационное поле…

Напрасно бешено вращавшиеся антенны слали во все стороны лучи радаров. Напрасно автоматы изучали окружающее пространство во всех видимых и невидимых лучах спектра — космос был чист и пуст.

Только это странное «веретено» продолжало слабо фосфоресцировать на оптических экранах, и именно вокруг него неведомая сила заворачивала орбиту корабля, постепенно превращая ее в параболу.

— Зря снизили скорость! — сказал штурман.

Торсон отрицательно покачал головой.

— На прежней скорости амортизаторы не выдержали бы перегрузок. Посмотрите на индикатор поля.

Неизвестное тело объемом чуть больше десятка кубических метров обладало чудовищным гравитационным полем.

— Этого не может быть!

— Может, может, — проворчал Торсон. — Здесь все может быть. Из этого района не вернулось уже три корабля. — И он плавно передвинул рычаги главных двигателей, наращивая мощность и одновременно отворачивая корабль. В это же время навстречу незнакомцу был выпущен ракетный разведчик. Маленькая ракетка, двигатели которой не обладали необходимой мощностью, чтобы противостоять полю тяготения, стремительно развернулась и понеслась навстречу «веретену».

Ее передающие камеры работали до самого последнего мгновения. С расстояния сто метров «веретено» казалось чем-то вроде облака. У него не было четкой формы. Оно выглядело размытым, сглаженным. Возможно, какое-то защитное поле закрывало объект, но Торсон заметил, что сквозь «веретено» просвечивают звезды. В следующую секунду разведчик столкнулся с объектом. Не было ни вспышки, ни пламени — ничего.

Разведчик словно нырнул в темную воду и скрылся в ней навсегда. Поглотив разведчика, таинственный предмет изменил направление движения и пошел на сближение с земным кораблем.

«Рея» пробовала посылать ему сигналы и, разумеется, не получила никакого ответа.

Когда до неизвестного тела осталось не больше двух километров, Торсон приказал открыть огонь…

— Мне вовсе не хотелось, чтобы «Рея» повторила судьбу разведчика. И знаете, что поразило меня больше всего?

— Знаю. Не было взрыва.

Торсон вынул трубку, повернулся, и Ротанов впервые за время беседы увидел в его глазах нескрываемое удивление.

— Откуда вам это известно?

— Теперь вы уже не единственный, кому встретился «черный корабль».

— Вот оно что… Да, мы не поскупились на заряд, учли его гравитационное поле. Лазерные пушки не произвели на него впечатления. Тогда я дал серию залпов из синтезаторов — и снова ничего…

Даже антипротоны исчезали бесследно в этом дьявольском «веретене». Оно заглотнуло прорву энергии, почти все, что у нас было в накопителях, оставаясь при этом абсолютно черным. Но с какого-то момента вдруг стремительно начало уменьшаться в размерах. Через несколько секунд «веретено» стало похоже на проколотый футбольный мяч, а еще через мгновение исчезло вовсе.

Энергии практически не осталось. Нам пришлось вызывать спасателей. Они прочесали все окрестности и ничего не нашли — даже остаточной радиации!

«Энергия не могла раствориться бесследно — так не бывает», — сказали мне. И это явилось одной из причин, почему я подал рапорт.

— Я знаю…

— В штабе почему-то решили, что мы заходили на Рогонду, садились там вопреки полетному листу и решили это скрыть… Как будто это возможно!

Торсон замолчал. Он опять стоял спиной к Ротанову, облокотившись о подоконник, словно что-то высматривал в своем саду.

— Почему они нам не поверили?

— Это был первый случай. Слишком неожиданный, слишком невероятный для тех, кто воспринимает Вселенную из окон своего кабинета. Скажите лучше, почему почти ничего из того, что вы мне сейчас рассказали, не попало в отчеты экспедиции?

— А для чего? Чтобы увеличивать количество анекдотов, ходивших о рейсе «Реи»? У нас не было даже пленок. Вернее, они были, но на них не оказалось ничего. Только чистый космос. Никаких фактов, кроме полного отсутствия энергии да наших собственных впечатлений.

Я пытался все рассказать в штабе — мне тактично намекнули, что отчет экспедиции — не фантастическая повесть…

— Понятно… Крымов оказался счастливее — ему удалось открыть планету, с которой стартуют «черные корабли». Если, конечно, его объекты и ваше «веретено» одно и то же… Возможно, они прогрессируют или меняют тактику. Никто не знает, что они собой представляют. Хотя о природе черного вещества, о так называемом «антипространстве», написаны уже целые труды.

Мы слишком заняты собственными делами и по земной привычке воспринимаем космос как нечто созданное специально для нас… Но это не так. В глубине души мы склонны переоценивать свои силы. Но были рэниты, были и исчезли бесследно. И это странно, потому что они бросили вызов самому времени, научились изменять его течение.

— Есть новые данные о рэнитской цивилизации?

— Археологические находки, — Ротанов усмехнулся. — Я разговаривал с рэнитами так, как сейчас говорю с вами, и тоже не сумел написать об этом ни одной строчки — рука не поднялась. Никто бы мне не поверил, так что я вас прекрасно понимаю.

— Неужели никто больше не пытался проникнуть в их тайну?

— Отчего же, на Реане работает целый институт, им руководит человек, первым побывавший у рэнитов. Я не видел его уже несколько лет. В отчетах о его исследованиях нет ничего существенного.

Но мы с вами знаем, как порой неполны бывают такие отчеты. Мне придется у него побывать. Этот человек мне нужен, и кроме того, история с рэнитами за последнее время не дает мне покоя… «Черные корабли» и эта бесследно исчезнувшая могучая цивилизация… Нет ли здесь связи?

Ну вот, теперь вы знаете почти все, что знаю я, и понимаете, зачем нам нужна Черная планета, выплевывающая в наш космос свои смертоносные подарки.

Они надолго замолчали. Ротанов подошел к окну, встал рядом с Торсоном и долго, прищурившись, смотрел на цветущий сад, словно старался получше запомнить его яркие, сочные краски.

— Анастасии нелегко будет смириться с тем, что я снова уеду.

— У вас будет время ее подготовить.

8

А на Реане шли затяжные дожди. И зеленое море трескучек захлестнуло желтые пески пустыни. Еще здесь появились туманы, а иногда ранними холодными утрами выпадали росы. И, как тысячи лет назад, вставало раскаленное красноватое светило. Теперь его тепло жадно впитывали в себя зеленые стволы и листья.

На холме, рядом с развалинами рэнитского замка, гордо взметнулись вверх белые корпуса Института времени. Оранжереи, парники, лаборатории, постепенно разрастаясь, бесчисленными пристройками заполнили двор.

В основном здесь работала молодежь, и мало кто помнил, какой была Реана в годы первых экспедиций.

В этот день директору Института времени Дуброву почему-то вспомнилась майская ночь в долине шаров… Последние годы ему все чаще вспоминалось время, когда он был моложе и счастливее, когда верил в удачу, в успех, когда с помощью другого человека удача наконец пришла к нему и вместе они сумели превратить рыжую безжизненную землю Реаны в зеленый сад.

Это было время больших надежд. Казалось, еще год-два, и трескучки раскроют людям свою тайную власть над временем… Но так только казалось. Годы шли, множились научные публикации, очень обстоятельные, добросовестно выполненные работы по трескучкам. Увеличивалось количество лабораторий и число комфортабельных коттеджей для заезжих гостей. Не было лишь одного — результата. Того, ради чего был здесь построен Институт времени.

Дубров часто вспоминал инспектора, изменившего судьбу всей Реаны и его собственную, Дуброва, судьбу.

Ротанову удалось пройти сквозь временной барьер последним. Маточное семя, принесенное им из будущего и преобразившее растительный мир планеты, наглухо закрыло дверь сквозь время…

Будь этот человек с ними, возможно, годы, потраченные на создание Института времени, прошли бы более плодотворно. Но Ротанов завоевывал Гидру, строил базу на Регосе. Основывал новые колонии землян и не слишком часто вспоминал старых друзей. А может, виной тому была почта, несущая письма четыре месяца только в один конец.

Дубров прошелся по комнате, распахнул окно. С тех пор как трескучки расселились по всей планете, запах их белых погремушек уменьшился настолько, что можно было без фильтров стоять у окна. Знакомый, сладковатый, чуть приторный аромат сразу же ворвался в комнату и вновь, как всегда, пробудил старые воспоминания, разбередил старые раны…

Высоко в небе Реаны прочертила свой след еще одна падучая звезда, и Дубров не знал, что она похожа на ту первую, круто изменившую его жизнь.

Звезда летела медленно, роняя колючие искры, постепенно превращаясь в ракетный шлюп, начинавший спуск к посадочной площадке института.

— Совсем ничего?

Дубров отрицательно покачал головой.

— Совсем. — Он нервно поправил галстук, встал и сразу же вновь уселся за массивный стол ректора. Ротанов проводил его внимательным, чуть прищуренным взглядом.

— Этого не может быть, Сергей. Я читал ваши отчеты.

— Отчеты! — Дубров вновь вскочил и почти пробежал по кабинету, едва не опрокинув стул. — Отчеты! Когда есть настоящий успех — не надо читать отчетов. А когда его нет — остаются отчеты, они для того и существуют. Признаться, после их прочтения мне приходится повторять совершенно очевидную истину: «За все эти годы мы ни разу, ни на секунду не смогли изменить естественного течения времени. И никогда не изменим. Никогда».

— Да подожди ты, не горячись. У вас же есть масло трескучек!

— Ах, масло! Масло это — наркотик, не более. Об этом мы тоже писали в отчетах.

— Ты хочешь меня уверить, что за все эти годы никто так и не попробовал масла, не нашлось ни одного сумасшедшего, ни одного смелого парня, который бы, несмотря на запрет, повторил наш эксперимент?

— Да были, конечно, были. — Дубров безнадежно махнул рукой и тяжело вздохнул. — Я и сам, если честно, пробовал, и даже не один раз. Только с тех пор, как мы с тобой вырастили маточное растение, масло трескучек действительно превратилось в наркотик и сразу же вся наша деятельность здесь стала походить ни какой-то пестрый балаган…

— А сами трескучки?

Дубров подошел к полке, сорвал с нее несколько толстых папок. Поток пластиковых микрописных текстов хлынул на стол.

— Вот это все о трескучках. Восемьдесят докторских диссертаций. Никто не сможет даже прочесть этого. Не хватит специальной подготовки. Если бы мы открыли хоть что-нибудь стоящее, достаточно было бы одной страницы. Мы зашли в тупик и не хотим в этом признаться. Я искал тебя. Мне нужен человек, достаточно мужественный и авторитетный, чтобы поставить на Совете вопрос о закрытии нашего института!

— Пусть он себе работает. Иногда нужны долгие годы постепенного накопления фактов для маленького шага вперед. Это не для тебя. Институт здесь ни пру чем. Тебе надо уходить отсюда.

— Мне? Куда? — Дубров явно растерялся. Очевидно, эта простая истина до сих пор даже не приходила ему в голову. — Кому я нужен? Что я умею, кроме этого? — Он постучал по микропластам. — Я посвятил исследованию трескучек всю свою жизнь.

— Ну не всю. Пока еще, слава богу, не всю. Ты уперся в одну-единственную проблему. Не спорю, это такая проблема, на которую может не хватить и десятка жизней. Которая, возможно, вообще не имеет положительного решения.

— Справились же с ней рэниты!

— Так то рэниты. Не нравится мне, что переход к ним теперь закрыт. Появились «черные корабли»… До вас эти сведения вряд ли дошли, пока это только предположение, но мне кажется, мы вновь столкнемся с проблемой рэнитской цивилизации. Неизвестно, где тебя ждет решение. Я прилетел пригласить тебя в свою экспедицию.

— И бросить институт? Если уж искать ключ к рэнитской проблеме, так только здесь, на Реане.

Ротанов знал, что уговорить Дуброва будет непросто. Поэтому он не стал торопить события. Решил осмотреться, нащупать слабые места в доводах Дуброва и попросил выделить ему коттедж для отдыха.

— Коттедж? Старых коттеджей здесь теперь нет, дорогой мой! — почти с гордостью сказал Дубров, хотя и чувствовалась в его гордости некая тщательно замаскированная горечь.

— А что есть?

— Шедевры современной архитектуры. Все до конца автоматизировано и механизировано, как в лучших столичных гостиницах!

— А те, в которых мы жили?

— Их давно снесли.

— Что делать. Придется спать в шедевре…

Заснуть ему не удалось. Огромная зеленоватая луна Реаны бередила старые воспоминания. Рождала тревожные мысли.

Кто-то закрыл временной переход на Реане или действительно изменились трескучки?

Днем, стараясь разобраться в этой задаче, Ротанов прошел по институту. Его поразило обилие всевозможной аппаратуры. Лабораторные растения, опутанные системой датчиков и проводами, казались пленниками, задыхающимися в неволе… Не здесь ли причина?

Он встал со своей пневмоавтоматизированной постели, погасил услужливо вспыхнувший ночник, которому все равно не под силу было соперничать, со светом реанской луны, и стал собираться в дорогу. Самым трудным оказалось отыскать винтовой пресс. Не желая рисковать, он решил в точности повторить свой старый эксперимент с переходом. В конце концов в суставе робота-уборщика нашелся подходящий винт.

Реликтовой рощи не тронули, и ему удалось даже в полутьме отыскать тропинку к нужному дереву…

И сразу же, как много лет назад, на него буквально обрушился ослепительный свет солнца. Во рту чувствовался горьковатый привкус масла трескучек. Ротанова окружал уже иной мир.

Переход удался. Он осмотрелся, узнал рощу с укороченными макушками, но все еще не мог прийти в себя, потому что в глубине души не верил в возможность нового перехода.

Все, что случилось с ним на этой планете много лет назад, сегодня казалось нереальным, смутным сном.

Вдруг рука его наткнулась на шуршащую ткань силоновой куртки. Что-то было неправильно, ведь неживая материя не могла проходить сквозь барьер… Им владели сомнения: может быть, он просто заснул, масло подействовало как снотворное.

Он вскочил и сразу увидел высокие зубчатые стены замка рэнитов, еще не обглоданные временем. Если бы переход не получился, он не мог бы видеть этих стен, и все же что-то было не так.

Куртка, мелкие вещи в кармане — но если сквозь барьер в принципе возможно переправлять материальные предметы, значит, рэнитам можно помочь выбраться из чудовищной ловушки, в которую они сами себя загнали.

И только теперь ожили тени старых воспоминаний. Перед ним встало строгое удлиненное лицо женщины с серебряной диадемой на голове. Лицо, которое он надеялся забыть, но оно жило все эти годы в уголках его памяти. Лицо гордой рэнитки, что отвергла и его помощь, и его участие в делах своего народа, и его самого…

С тех пор кое-что изменилось. Прошлый раз он был здесь в роли просителя, растерявшегося, подавленного, безоружного, согласившегося на предложенные ему условия, — сегодня это не так.

Он шел по дороге, вспоминая каждый ее поворот. Вот здесь показалась повозка, здесь он выскочил с самострелом в руках навстречу дрому, и она назвала его Ролано…

Последний поворот тропинки — вот и ворота замка. Отсюда уже можно рассмотреть бойницы на башнях и массивное золотое солнце, сверкавшее над аркой. Распахнутые настежь ворота заставили его ускорить шаг. «Кажется, я опоздал, — подумал Ротанов, — кажется, я все-таки опоздал… Я предупреждал их, что рано или поздно дромы проникнут в замок!»

Во внутренних помещениях он не нашел следов разгрома или поспешного бегства. Похоже, дромы тут были ни при чем…

Ветер гулял в распахнутых окнах, заносил пылью мозаичный пол… Исчезло все — даже мебель, даже массивный деревянный стол из трапезной.

«Значит, они ушли. Сложили вещи, забрали их и ушли — но куда?»

Бросить старый замок, чтобы где-то в другом месте планеты строить вручную новую крепость? Нет, это бессмысленно. У них оставалась лишь одна возможность — уйти сквозь время. Скорей всего они нашли способ вернуться на свою родину, отделенную от них тысячелетиями и миллионами километров. Рэниты были могучим и гордым народом — они вполне могли справиться с такой задачей, и они ушли, оставив здесь только эти мертвые стены, словно замок был всего лишь скорлупой огромного яйца, выполнившего свое назначение. Он не мог примириться с тем, что рэниты ушли, не оставив следа.

Он обходил все снова и снова, надеясь найти хотя бы намек на трагедию, которая здесь произошла, но его не было. Стоя у амбразуры замка на верхней галерее, где когда-то Вельда поведала ему историю рэнитов, слушая доносившиеся снизу звуки чужого мира, он ощутил такое беспредельное одиночество и такую тоску, каких не испытывал еще ниразу. Все его надежды рухнули, и разочарование оказалось слишком сильным.

«Она могла бы оставить хоть знак, хоть намек на память обо мне».

Так и не совладав с разочарованием, Ротанов медленно пошел вниз. Смеркалось. Огромное багровое солнце наполовину опустилось за горизонт. Мир внизу, за стенами замка, жил своей полнокровной жизнью. Ему не было дела ни до пришельцев, построивших здесь эти чуждые ему каменные стены, уже тронутые разрушением. Ни до одинокого человеческого существа, запутавшегося в бездне времени, так и не сумевшего преодолеть ее теплотой своего чувства. Холод, мрак, молчание оказались сильнее…

Неужели так бывает всегда и повсюду? Неужели тьма с неизбежностью поглощает все живые огоньки — память, дружбу, любовь? Неужели энтропия прогрессирует даже в мире человеческих чувств? И нет ей преграды, предела?

Он не мог с этим согласиться и не находил другого ответа.

В глубине души он надеялся, что рэниты со своим тысячелетним опытом могли знать о Черной планете — пришелице из иных, чуждых человечеству глубин Вселенной.

«Значит, мы остались совсем одни». И сознание этого, как ни странно, помогло ему выбраться из вязкой, точно глина, горечи. Нужно было возвращаться туда, где его ждали друзья. Им придется пробивать к звездам собственную дорогу и самим решать возникающие при этом проблемы.

Оставалось еще одно, последнее, дело. Почему-то он никак не мог решиться зайти в маленькую каморку, в которой провел в замке шестьдесят долгих дней и ночей. Не хватало духу открыть скрипучую дверь и увидеть на крюке свой арбалет. «Хотя, может быть, они увезли и его?»

Наконец лестница кончилась, и Ротанов остановился напротив маленькой деревянной дверцы. Она не изменилась. Дерево не сгнило, целы были чугунные засовы и петли.

Он медленно протянул руку и осторожно коснулся засова, словно боялся, что дверца исчезнет. Но она не исчезла. Тогда он отодвинул засов, распахнул дверь и переступил порог.

Наверно, он все еще надеялся, потому что вновь ощутил разочарование — в комнате никого не было.

В отличие от остальных помещений замка здесь все осталось нетронутым. И стол, и крюк с одеждой. Даже его самострел висел на обычном месте.

Ротанов подошел и погладил отполированное ложе. Это было доброе оружие… С минуту он стоял раздумывая, не взять ли его с собой, «Зачем, чтобы бередить старые раны?»

Он медленно пошел к выходу, но у самой двери все-таки обернулся. Возможно, это была лишь дань старой привычке — уходя из помещения, проверить, все ли в порядке… И только теперь, в это мгновение, увидел на пустой поверхности стола ослепительную алую искорку. Он готов был поклясться, что, когда входил в комнату, там не было ничего…

А сейчас на коричневой от времени поверхности знакомым алым блеском сиял кусочек алого пламени.

Словно крик, словно призыв донесся до него сквозь бездну пространства и времени.

Задохнувшись от волнения, он преодолел три шага, отделявших его от стола, таких огромных и трудных, как будто шагал по пояс в холодной воде. Он двигался осторожно, точно боялся спугнуть чуткую птицу, ему казалось, стоит сделать резкое движение, и живой огонек исчезнет так же таинственно и непонятно, как появился.

Но он остался. Рука Ротанова протянулась словно сама собой и подняла со стола прозрачный алый камень, сверкавший, как таинственный знак иной касты, в серебряной диадеме гордой рэнитки. Сейчас он держал его на ладони — сомнений быть не могло. Это он. Тот самый камень…

Ротанов все не мог собраться с мыслями и оценить до конца значение своей находки.

Выходит, она преподнесла ему этот дар… Талисман? Зашифрованное послание? Он знал ее настолько, чтобы не верить в излишнюю сентиментальность. Во всем происшедшем таился глубокий и пока совершенно непонятный ему смысл. Он искал в уголках памяти ключ к новой загадке, но не находил ничего.

— Мне это не нравится, — сказал Дубров, сердито отодвигая камень на середину стола, словно боялся об него обжечься.

— Что именно?

— Мне не нравится, что переход, закрытый для всех остальных, оказался открытым для тебя. Мне не нравится, что оказался возможным перенос материального предмета оттуда. Мне вообще не нравится, что ты там был!

— Но ведь ты сам пробовал!

— Пробовал, пробовал — кто не делает глупостей! Но ты…

Дубров встал и нервно забегал по кабинету, стараясь не смотреть на стол, где мягким рубиновым светом тлел камень.

— Ты хоть показывал его физикам?

— Показывал. Обычный циркон с небольшой примесью радиоактивного изотопа, как раз такой, чтобы камень люминесцировал, оставаясь абсолютно безвредным. В какой-то мере его излучение даже оказывает тонизирующее воздействие на человеческий организм.

— Его надо сдать на детальные исследования!

— У вас нет необходимого оборудования. Да и вообще, мне кажется, это личный подарок, и я не собираюсь с ним расставаться.

— Ну, знаешь! — Дубров бушевал минут пять, и по его реакции Ротанов наконец догадался, в чем дело. Не так-то просто заживали старые раны, нанесенные глазами прекрасной рэнитки. Ротанов улыбнулся.

— Да брось. Ты, солидный человек, директор института, а кричишь как мальчишка.

Дубров собрался обрушить на Ротанова новый поток слов, даже набрал побольше воздуха, но вдруг усмехнулся, сел за стол, повертел между пальцами камень, отодвинул его к Ротанову и спокойно спросил:

— Что будем делать дальше? Ведь если переход открылся специально для тебя, значит, трескучки скорей всего здесь ни при чем. Похоже, они вообще не имеют к этой истории ни малейшего отношения, а временным переходом управляли сами рэниты.

— Но тогда получается, что они в любой момент могли покинуть планету?

— А они и покинули. Покинули, как только сочли это необходимым. Для чего-то им понадобилось придумать легенду с трескучками и со своим провалом во временную ловушку — ловушка-то оказалась совсем для других, для нас с тобой!

— По-моему, рэниты не сделали нам ничего плохого.

— Не сделали? Конечно. Если не считать, что все эти годы я занимался здесь черт знает чем! Решал задачу, которой фактически не было!

— Вот ты о чем! Напрасно. Задача была. Переход действует, кто бы им ни управлял. Но установить, каким законам он подчиняется, мы сегодня не в состоянии. Рано. Наша наука не нащупала даже подходов к проблеме управления временем. Ты стараешься пробить лбом стену. Ничего не получается. Но разве рэниты в этом виноваты? Разве они обязаны нам помогать? Вполне возможно, что управление временем принесло рэнитам больше вреда, чем пользы, и уж, во всяком случае, свои проблемы каждый должен решать самостоятельно. Вмешательство извне в ключевые вопросы развития цивилизации попросту недопустимо. И наши сегодняшние задачи нам все равно придется решать самим. Вот для чего ты мне нужен.

— Зачем для изучения Черной тебе понадобилась такая разношерстная группа? Какое отношение к планете имеют проблемы управления временем?

— Сегодня мы просто не знаем, с чем придется столкнуться. Мы довольствуемся предположениями, догадками. Разрозненными и слишком малочисленными фактами. Вот, например, этот…

Ротанов взял камень, положил на ладонь, прикрыл его и открыл снова.

— Что из него следует? Может быть, то, что рэниты имеют какое-то отношение к Черной? Или, во всяком случае, знают о ней? Иначе почему этот камень появился именно сейчас? У меня такое ощущение, что рэниты ничего не делают просто так. И значит, там, на Черной, вполне может найтись работа для специалиста твоего профиля.

Еще в одном я не сомневаюсь. Мне нужны люди надежные, проверенные в сложных и неожиданных обстоятельствах. Умеющие мыслить неординарно. Это главное. И именно поэтому рано или поздно тебе придется прекратить разглагольствовать и начать укладывать вещи. Я без тебя все равно отсюда не уеду.

9

Паром Земля — Верфи начал торможение одновременно с разворотом. В иллюминаторах поплыла россыпь огней, в которых уже угадывался корпус гигантского корабля.

Ротанов, откинувшись в кресле, незаметно наблюдал за Олегом. Постепенно сонное равнодушие сползало с его лица. Вот он подался вперед и приклеился к иллюминатору. Ротанов удовлетворенно улыбнулся. Пожалуй, Престов был прав. Если существуют на свете вещи, способные пробудить интерес в Олеге, то искать их надо здесь, в космосе.

— Такого великана у нас еще не было!

— Лучше бы он получился поменьше. Он слишком неповоротлив. Долго разгоняется и медленно тормозится — пришлось на это пойти. Я хочу стандартную шлюпку заменить небольшим маневренным кораблем типа «разведчик», хорошо оснащенным и подвижным.

— Не проще ли использовать несколько кораблей?

— Наша экспедиция своего рода разведка, и только. Разведка боем, как говорили в старину. Эскадра еще менее поворотлива. При переходе корабли сильно разбрасывает, нужно ждать, пока они сойдутся. Шансов на успех больше у одиночного корабля. Он мог попасть к планете случайно, как твой. С эскадрой они будут вести себя гораздо осторожней.

— Ты все же предполагаешь разумные действия с их стороны…

Ротанов не ответил. Он смотрел на россыпь огней. В свете прожектора стала видна причальная площадка спутника.

В первый же день после прибытия Ротанов решил осмотреть верфи. Он стоял в переходном шлюзе и слушал, как шипит откачиваемый насосами воздух. На табло выскочила очередная цифра. Оставалось ждать еще минуты три.

Помещение шлюза могло вместить целую бригаду монтажников — двенадцать человек — со всем необходимым снаряжением. Сейчас Ротанов был здесь один. Ему стоило немалого труда отделаться от сопровождающих. Первое впечатление не должны искажать посторонние мнения. Что-то уж слишком затянулось строительство «Каравеллы», слишком длинная цепочка неполадок, задержек… Конечно, в деле такого масштаба, как закладка принципиального нового корабля, всегда бывают непредвиденные сложности. Но в данном случае их количество превысило разумный предел. Строительство отстало от графика более чем на два месяца, и он хотел выяснить причину.

Пока насосы выскребали из шлюзовой камеры последние остатки воздуха, Ротанов подошел к шкафчику с дополнительным оборудованием, открыл его и в зеркало еще раз осмотрел скафандр.

Он давно отвык пользоваться планетарным скафандром с индивидуальным двигателем. Не хватало только, отказавшись от сопровождающих, вызывать потом спасателей. Рядом с зеркалом висела инструкция. Крупные светящиеся буквы призывали его проверить давление, работу регенеративных баллонов, герметичность швов, степень зарядки батареи.

Нижняя строчка умоляла не забыть выключить магнитные присоски при включении двигателя. Ротанов усмехнулся и пошел к двери.

Как только в окошечке индикатора выскочили положенные после запятой нули, автомат разблокировал дверь и она, слегка чавкнув, отошла, открыв перед ним черный провал в никуда.

Ни трапа, ни лестницы. Далеко впереди, в свете прожекторов, виднелась изогнутая титановая балка — одно из ребер жесткости в корпусе будущего корабля.

Там и тут сквозь переплетение скелетных балок просвечивали звезды, похожие на синие огоньки плазменной сварки.

Основные работы на сегодня закончены. Он не заметил ни малейшего движения.

Конструкция выглядела скелетом фантастического животного. Трудно было поверить, что титановые балки этого гиганта согнули и собрали в пустоте слабые человеческие руки.

Преодолев холодок, сковавший его перед последним шагом в пустоту, Ротанов отключил магниты и дал импульс ранцевым двигателем. Толчок был мягким, почти неощутимым. Его точно приподняли за плечи и осторожно понесли вперед невидимые руки. Серебристая струя выхлопа осталась позади и завернулась дугой, как только он изменил направление. Собственного движения он почти не ощущал. Казалось, скелет корабля ожил и понесся ему навстречу.

Еще раз изменив направление, Ротанов оказался в огромном пустом провале, не заполненном листами обшивки. Сейчас он видел броню корабля, как бы в разрезе. Она походила на слоеный пирог. Слои отделялись друг от друга легкими отстреливаемыми стяжками. Это было одним из последних новшеств. Идея принадлежала Торсону и стоила им по Крайней мере месячного отставания от графика. Зато теперь в случае поражения «космической проказой», как образно назвал Торсон действие антипространства, у них будет возможность избавиться от внешних пораженных листов обшивки, даже не разгерметизировав корпус…

Стоящая идея. Возможно, это средство окажется более действенным, чем защитные поля. Общая толщина многослойной обшивки была так велика, что Ротанов двигался вдоль среза почти минуту. Наконец мелькнул внутренний слой, и ранцевый двигатель скафандра вынес его наружу.

Теперь он летел спиной к кораблю. Перед ним открылось свободное пустое пространство. Лишь далеко в стороне светился желтоватый огонек триангуляционного пункта. Пожалуй, оттуда можно увидеть панораму всего строительства. Он еще раз подвернул и совместил огонек с указателем азимута.

Пункт представлял собой открытую площадку с лазерными установками. При монтаже крупных блоков сеть таких пунктов с помощью лазерных лучей помогала совмещать в пространстве разрозненные конструкции, точно производить стыковку отдельных блоков.

Уже подлетая, Ротанов заметил темную фигуру человека в скафандре, стоящего на площадке. Рассмотреть его мешала тень корабля, закрывшего свет прожекторов.

Обычно все триангуляционные пункты полностью автоматизированы, и присутствие людей на них совершенно не обязательно.

«Какой-нибудь ремонт или корректировка», — равнодушно подумал Ротанов, разворачиваясь над площадкой и включая магнитные присоски.

Едва подошвы скафандра клацнули о металл, он забыл и о своем соседе, к о месте, на котором теперь стоял. Повисшая в пустоте громада корабля производила отсюда неизгладимое впечатление затаенной мощи. Дела обстояли не так уж плохо. Корпус почти готов. Лишь в отдельных местах не хватало секций обшивки, которые установят после монтажа внутреннего оборудования и механизмов корабля.

Чем-то корабль напоминал беременного кита. Ротанов усмехнулся пришедшему в голову нелепому сравнению и тут же подумал, что оно не лишено логики. Ведь «Каравелла» будет носителем, маткой корабля, который в случае необходимости сможет осуществить посадку на Черную планету.

Чья-то рука осторожно тронула Ротанова за плечо. Человек в скафандре стоял теперь рядом. Светофильтр полностью скрывал его лицо, и от этого фигура казалась безликой, похожей на робота или куклу.

Ротанов вспомнил, что в зеркале, перед выходом, он выглядел примерно так же.

Человек делал какие-то знаки, словно поворачивал выключатель. Очевидно, его просили включить радиотелефон. Ротанов выключил его специально, чтобы разговоры монтажников и команды диспетчера не отвлекали его.

«Кто бы это мог быть и что ему надо?» Ротанов щелкнул тумблером. Глухой незнакомый голос сказал:

— Здравствуйте. Вы включили нерабочую частоту. Но это даже лучше. На ней никто не помешает нашей беседе.

— Кто вы? Представьтесь, пожалуйста, — сухо сказал Ротанов.

— Я Грэгори. Академик Грэгори. В свое время я изложил теорию антипространства.

Ротанов вспомнил, что на Совете Элсон действительно упоминал фундаментальные работы какого-то Грэгори, но что делает академик здесь, на монтажных верфях, да еще в полном одиночестве?

Словно угадав его мысли, академик сказал:

— Вас, наверно, удивляет наша встреча? Но мое присутствие здесь не более странно, чем присутствие члена Координационного Совета и руководителя крупнейшего отдела Земной Федерации. Очевидно, у нас с вами, так же как и у всех прочих, возникает иногда необходимость подумать в одиночестве.

— Возможно. Как вы узнали меня? — все еще ощущая в этой встрече какую-то неестественность, спросил Ротанов.

— По номеру на вашем скафандре. Если бы вы не выключали радиотелефон, то знали бы, что диспетчеры раза три передавали предупреждение всем бригадирам монтажников о том, что вы в пространстве.

— Жаль, я просил этого не делать!

— Их можно понять. Начальство на объекте не очень желанный гость.

— Но вы что тут делаете? В конце концов, верфь не прогулочная площадка.

— Совершенно верно. Дело в том, что все математическое обеспечение проекта этого корабля принадлежит мне. К тому же я руковожу расчетным отделом верфи…

— Достаточно, — сказал Ротанов, — извините меня. Неожиданные встречи в пустоте странным образом действуют мне на нервы.

— Я искал вас специально и вовсе не для светской беседы. Дело в том, что у меня давно возникла потребность поделиться некоторыми мыслями с человеком вашего склада ума и ваших возможностей. И вот представился подходящий случай.

— Хорошо. Давайте побеседуем.

— Насколько я понимаю, вас волнует отставание сроков строительства. Верфь вышла из графика.

На этот раз Ротанов не удивился и не возразил. Он молча и очень внимательно слушал.

— Вы никогда не задумывались над тем, что окружающие нас вещи сопротивляются усложнению своей сущности? Любое усложнение требует все увеличивающихся затрат энергии. Чем выше уровень сложности, тем труднее преодолеть сопротивление. Конструкции достаточно сложные требуют постоянной подпитки энергией извне просто для того, чтобы поддерживать их в данном состоянии. Иначе они нивелируют, распадаются на составные элементы. Даже очень прочные или хорошо защищенные системы, такие, как ген, например, постепенно разрушаются. Накапливаются ошибки информационного кода, так называемые мутации.

— К чему вы клоните?

— Я только, пытаюсь объяснить, почему верфь не выполнила плана.

— Оригинальная теория.

— Если отбросить ваш сарказм, не такая уж оригинальная. Но вы все же послушайте. Представьте себе, что сложность системы превышает необходимый минимальный уровень. Если бы не всеобщая тенденция материи нашего мира к распаду, эта система в конце концов справилась бы с поставленными перед ней задачами. Медленнее, чем система более простая, но все же справилась. Иное дело в реальных условиях.

Ротанов почувствовал, что разговор имеет для него гораздо большее значение, чем он предполагал вначале. История с верфью была всего лишь вступлением.

— Я вас слушаю, слушаю, — подтвердил он, не скрывая проснувшегося интереса.

— Происходит все это потому, что наша Вселенная, весь наш мир как бы вложен в пакет из антипространства. Оба эти пространства связаны, как разные полюса. Раньше влияние человеческого фактора на эту систему совершенно не сказывалось. Замечу, кстати, что только живая материя способна не подчиняться закону энтропии и, как бы противодействуя ему, из простого создавать более сложное. Так вот, уровень космической деятельности человечества ныне стал таков, что равновесие нарушилось, чаша весов качнулась… Во всяком случае, в результате вашей деятельности рано или поздно должно было появиться что-нибудь вроде Черной планеты. Кстати, как вы ее себе представляете?

— Пока никак. Мы собираемся ее исследовать.

— Будьте осторожны. Пока что вы сталкивались лишь с концентрированными областями антипространства. Но берегитесь. Оно способно проникать в ваш мир в виде тончайшей эманации, пропитывать обычное пространство. И тогда уровень энтропии начнет расти. Эскалация этого процесса, вначале незаметная, отразится прежде всего на самых сложных системах. На человеческом мозге, например, на человеческой психике — изменятся, к примеру, некоторые моральные ценности, возрастут равнодушие, усталость. Цивилизация медленно и незаметно начнет двигаться к своему закату, так уже бывало под этими звездами не раз.

— Похоже, вы стараетесь меня запугать.

— Я лишь предупреждаю, — устало сказал академик, — хотя и сознаю всю бесполезность нашего разговора. Поймите хотя бы, что сама по себе Черная планета не имеет особого значения. Она лишь дверь, ворота в иной мир…

— Если через ворота проникает в наш мир нечто такое, чему здесь не место, то, наверное, их следует закрыть.

— Какими средствами вы располагаете? Какими единицами измеряете ваши мощности? Сколько гигаватт способна развить, к примеру, энергетическая установка вот этого корабля?

— Около миллиона.

— Рэниты оперировали гигапарсами. Миллиарды миллиардов гигаватт не могут даже сравниться с этой их единицей. И все, что им удалось, это несколько отсрочить гибель своей цивилизации. Они так и не сумели «закрыть ворота», как вы изволили выразиться.

— Откуда вам это известно? — спросил Ротанов, внезапно почувствовав холодок близкой опасности. Его беспокоил в сказанном какой-то пустяк. И он никак не мог понять, что же именно…

— Я давно слежу за всей вашей деятельностью. Не так уж трудно изучить отчеты экспедиций.

Он мог это сделать. Хотя, чтобы не упустить всех деталей, нужно провести целое исследование. Но, допустим, у него много свободного времени… Однако было что-то еще. Но что же? Что?!

— Вы человек непредсказуемый. Иногда сами не ведаете что, собственно, творите.

— Насколько я понимаю, вы хотите мне что-то посоветовать?

— Оставьте Черную планету в покое. Она опасна. Но еще опасней вмешательство в ее деятельность. Вы лишь ускорите процесс распространения антипространства в вашем мире. Закройте этот район для полетов всех кораблей. Сократите свою безудержную экспансию, уберите поселенцев из дальних колоний, постарайтесь держать прогресс в разумных рамках. Этим вы продлите время существования своей цивилизации еще на миллионы лет. Неужели этого вам недостаточно?

— Нет, — Ротанов покачал головой. — Этого нам недостаточно.

— Чего же вы хотите?

— Прежде всего движения. Постоянного движения вперед, в этом наша суть.

— Прощайте. Я был уверен в бессмысленности нашей встречи. По крайней мере, я вас предупредил.

Он включил двигатель. Клацнули подковы ботинок, алая звездочка выхлопа взвилась вверх и медленно стала удаляться в сторону главного шлюза. И только теперь Ротанов осознал, какой именно пустяк в их разговоре все время не давал ему покоя. Настолько простой и незначительный с первого взгляда, что он понял это только сейчас. Академик Грэгори неправильно употреблял местоимение «вы». Употреблял его так, словно отделял себя самого от всего остального человечества.

— Стойте! — крикнул Ротанов.

Радиотелефон не ответил, тогда он включил двигатель и почти сразу перешел на форсаж, стараясь срезать дугу траектории, ведущую к главному шлюзу. От перегрузки перехватило дыхание, но он знавал и не такие. Красная точка становилась как будто ближе. Во всяком случае, он шел ниже, а значит, его траектория окажется короче, и там, у шлюза должна произойти встреча.

Он опоздал на какие-то доли секунды. Это не имело бы значения, если бы в этот момент шлюз не распахнулся и из него не вывалилась целая бригада монтажников. «Академик» точно рассчитал время: происходила пересмена, и найти его в толпе людей, одетых в одинаковые скафандры, не так-то просто. Оставалась последняя надежда на радиотелефон. Переключившись на общую аварийную частоту, Ротанов тихо сказал:

— Внимание. Сообщение особой важности. Говорит начальник верфи Ротанов. Прошу всех присутствующих войти в шлюз и снять шлемы.

Послышались возмущенные и протестующие голоса.

— Повторяю, всем войти в шлюз. Я задерживаю выход смены.

Он включил на своем скафандре красную аварийную мигалку и решительно шагнул к шлюзу. Когда дверь опустилась, внутри тесной металлической коробки оказалось четырнадцать человек. Ротанов молча ждал, пока насосы наполнят шлюзовую камеру воздухом, и еще несколько секунд, прежде чем они сняли шлемы. Теперь вместо безликих блестящих морд на него смотрело четырнадцать пар живых, искрящихся любопытством человеческих глаз.

— Кто начальник смены? Подойдите. — Ротанов уже ни на что не надеялся. — Вы знаете всех здесь присутствующих? Нет ли среди них постороннего, неизвестного вам человека?

— Нет. Здесь только наша бригада. А что, собственно, случилось?

— Ничего. Все свободны, — устало сказал Ротанов.

Олег, которому он поручил провести расследование этого непонятного случая, вернулся через три часа усталый и злой.

— Никаких результатов. Ты мне даже не объяснил, кого я должен искать!

— А я и не просил тебя искать какого-то конкретного человека. Мне надо было знать, кто выходил в космос в тринадцать сорок или немного раньше. Есть ли случаи незарегистрированного выхода?

— Нет таких случаев. Это был период, когда вторая смена закончила работу и уже ушла, а третья еще не вышла. Только на северном объекте работали четыре монтажника, не успевших закончить стыковку.

— Ты разговаривал с ними? Они не заметили ничего необычного?

— Нет. И, кроме того, этот объект слишком далеко от того места, где ты стоял. А теперь объясни, наконец, что произошло.

Выслушав подробный рассказ Ротанова, Олег надолго задумался.

— Странная история. Грэгори никогда не работал на верфи, и, кроме того…

— Это я уже знаю. Встреча действительно странная, но еще загадочней выглядит расставание.

— Можно предположить, что он все-таки был среди тех четырнадцати человек в шлюзе.

— Это я проверил. Не было его там. Я запомнил его голос, я разговаривал с каждым из этих ребят. Есть только одно разумное объяснение. Каким-то образом ему удалось не войти в шлюз, остаться снаружи, и он сумел это проделать так, что никто ничего не заметил. Одного я не пойму. Зачем ему понадобилось выдавать себя за несуществующего академика?

— Несуществующего?

— Конечно. Грэгори умер два года назад.

— Вот даже как…

— Не укладывается это у меня в голове! Чушь какая-то, мистика! Посторонний злоумышленник — здесь, на Лунных верфях!

— Он не злоумышленник, Олег. В том-то и дело, что он не злоумышленник. Он мог руководствоваться самыми добрыми намерениями. Кроме того, по манере речи, по мыслям, которые он высказывал, он вполне мог быть крупным ученым. Именно поэтому я поверил в академика Грэгори… В его предупреждении, несомненно, был резон, над которым следует серьезно подумать. Особенно мне не нравится угроза рассеянной эманации энтропии. Последствия ее воздействия на человеческую психику могут быть совершенно непредсказуемыми. При небольшой дозе и медленном изменении психики мы можем не заметить этого!

— То есть как?

— Очень просто. Заметить такие изменения может лишь тот, кто сам стоит в стороне. Эталон нужен. А если его не будет, представляешь, во что это может вылиться, особенно в закрытой, наглухо изолированной системе?

— Такой, например, как корабль во время длительного полета…

— Вот именно.

— Это серьезно. Может быть, стоит подождать? Предложить медикам поработать над проблемой? Должны же быть какие-то средства, чтобы вовремя обнаружить болезнь, какие-нибудь психологические тесты…

— Над этим придется думать. А ждать? Ждать нам некогда. Ожидание тоже своего рода энтропия. Только действием, созиданием можно справиться с сюрпризами Черной планеты. Для начала мы должны найти того, кто преподнес нам эту задачу.

— Кого же нам все-таки искать?

— Будем искать скафандр. Уж он-то не мог исчезнуть бесследно!

— Вот номера всех скафандров монтажников, побывавших в космосе в нужное нам время. Необходимо установить через контрольные автоматы выхода хотя бы номер неизвестного нам скафандра! Не с неба же он свалился!

— А если с неба?

— Ты хочешь сказать… Да, это тоже надо проверить…

Он повернулся к пульту связи и запросил данные обо всех кораблях и шлюпках, посещавших верфь за время, предшествовавшее выходу в космос. Они учли все. Время действия регенеративных баллонов. Заряд батареи. Расстояние, которое человек в скафандре мог преодолеть на тяге собственных двигателей, и, введя все эти данные в компьютер, получили ответ: никакой посторонний транспорт не замешан в истории с «академиком Грэгори». Скафандр следовало искать здесь, на месте.

Через два часа после того, как были приостановлены все работы на верфях и специально созданные бригады поисковиков начали прочесывать окружающее пространство, на столе у Ротанова звякнул наконец селектор связи.

На экране появились спины столпившихся людей. Когда они расступились, стал виден лежащий неподвижно на полу человек в скафандре.

— Переверните его, — распорядился Ротанов, и тогда в луче фонаря под ранцем вспыхнул номер, не значившийся в реестрах верфи.

— Пульс? — спросил Ротанов.

— Не прослушивается. Рация не работает. В баллонах нет воздуха.

Только после того, как буксировщик оттащил наглухо заваренную капсулу в открытый космос и отбросил трос, Ротанов дал команду роботам вскрыть скафандр.

— Не слишком ли много предосторожностей? — скептически спросил Олег.

Он сидел в кресле сбоку от стола Ротанова, оттуда ему было удобней руководить всеми подготовительными работами.

— Скафандра нет не только в реестрах верфи. Даже центральный справочный компьютер не может до сих пор объяснить, что означает этот номер. Судя по всему, ему лет пятьдесят, не меньше. Откуда он взялся на верфи, ты можешь объяснить?

Олег не ответил, потому что робот на экране уже вскрыл магнитные швы, крепившие шлем к корпусу, слегка повернул его и откинул в сторону. Под шлемом не было ничего.

— Он пустой! — разочарованно сказал Олег.

— Ну да, такой простенький пустой скафандр, который сам собой разгуливает по верфи и беседует с ее руководителем на философские темы.

— Ты уверен, что это именно он?

— У меня хорошая зрительная память. Он держался в тени, поэтому я не разобрал номера. Но общие очертания старых моделей трудно спутать с нашими — это тот самый скафандр, который я видел.

— Тогда что все это означает? Человек, который говорил с тобой, забирается в укромное место, стаскивает с себя скафандр, снова его заваривает и голенький бежит в открытый космос?

— Чепуха получается на первый взгляд.

— Только на первый?

— Остается еще возможность управления скафандром извне.

— Это же не робот, всего лишь скафандр!

— Но там есть система сервомоторов и магнитных мышц, позволяющая космонавту работать в условиях повышенной гравитации.

— Эта система способна действовать лишь при непосредственном контакте. Она управляется биотоками человека, надевшего скафандр, у нее нет координирующих центров и приемных узлов.

— Мы слишком мало знаем о способах передачи биотоков на расстояние.

— Ты полагаешь, что есть некто, знающий о них больше нас?

Ротанов не ответил. Олег набрал на клавиатуре очередную команду роботу, и тот снял нагрудную крышку скафандра. За ней опять открылась странная, почти зловещая своей неопровержимостью пустота. Олег с минуту рассматривал пустой скафандр, потом сказал:

— Теоретически с тобой, пожалуй, можно согласиться. Но я не вижу способов, как такое управление осуществить.

— Рэнитам удалось осуществить многие невозможные вещи.

— Думаешь, это они?

— Нет, я вспомнил о них лишь в качестве примера. Рэниты гуманоидная раса, но если эта история связана с теми, кто управляет «черными кораблями», все может оказаться гораздо сложней и опасней.

Словно желая лишний раз убедиться в правильности своих слов, он нащупал под курткой рубиновый камень. Когда он прижимал его к коже, камень казался теплым, почти ласковым.

— Нужно как можно скорей заканчивать монтаж «Каравеллы». Мне кажется, только на Черной мы сможем узнать, кто прислал нам этого странного вестника. — Он кивнул на похожий теперь на кучу ненужного хлама пустой скафандр. — Одно мне ясно: кому-то очень нежелательно наше появление на Черной.

10

Настал наконец долгожданный день. После выхода из последнего пространственного броска на носовых экранах «Каравеллы» появился голубой мячик одинокой звезды, вокруг которой вращалась пока еще невидимая Черная планета.

Корабль начинал долгий цикл торможения и подхода к цели.

Странно выглядела звезда, висевшая в абсолютно пустом пространстве. Лишь в невообразимой дали светились пятнышки галактик и туманностей, принадлежавших иным мирам, отдаленным от владений Земной Федерации такими безднами расстояний, преодолеть которые люди пока что не могли.

Корабль вышел за пределы своей родной Галактики, раскинувшейся теперь над «Каравеллой» сверкающей спиралью звезд.

Картина казалась слишком грандиозной, а пустота, окружавшая корабль, слишком всеобъемлющей для того, чтобы не подавить человеческого воображения. Длинных вахт у экранов наружного обзора не выдерживали даже видавшие виды навигаторы межзвездных трасс. Одинокая звезда на носовых экранах лишь подчеркивала беспредельную пустоту вокруг.

Здесь не было ни метеоритов, ни газовых скоплений. Даже частички водорода, столь редкие в межзвездном пространстве за пределами силовых полей звездных скоплений, стали еще реже.

Сама пустота казалась тут гуще, плотнее. Она точно сдавливала корабль своими призрачными лапами, стараясь проникнуть сквозь хрупкую скорлупу его брони к тем, кто посмел бросить ей вызов.

Человеку не было места в этом мире — и однако вопреки всем законам логики корабль, построенный его руками, под равномерный свист двигателей приближался к звезде.

Жизнь на корабле текла размеренно и однообразно. Вахты не входили в обязанность спецгруппы Ротанова, и ее членам было особенно трудно выдержать изнурительные месяцы похода. Бесконечными казались дни ожидания…

На «Каравелле» не было ни театральных залов, ни спортивных стадионов, ни висячих садов, столь обычных для рейсовых пассажирских кораблей того времени.

Пустая скорлупа корпуса, поразившая когда-то Ротанова своими размерами, оказалась до отказа заполненной. Каждый кубометр пространства был взят на учет.

Мощность корабля, сопротивление его защитных полей, огневая сила его дальнобойных нейтронных генераторов — все определялось массой топлива. Инертной и холодной массой, способной превратиться в корабельных энергоблоках в звездную плазму, питающую корабельные установки. Именно она, эта масса топлива, заполнявшая резервные отсеки, делала корабль тем, чем он был на самом деле, — посланцем Земли, способным бросить вызов не только биллионам километров окружавшей его пустоты, но и сюрпризам Черной планеты.

Нижнюю палубу занимал ангар, в котором, словно гигантский снаряд в тесном орудийном стволе, примостилось тупорылое двухсотметровое тело корабля-разведчика, способного садиться на любых планетах. И лишь на маленькой верхней палубе располагались жилые помещения, навигационные и управляющие рубки.

Каюта Ротанова ничем не отличалась от остальных, за исключением пульта прямой связи с капитанской рубкой. Да и тот установили по настоянию Торсона.

На полукруглом надувном диване, огибавшем боковую стену каюты, сидели все четверо членов его особой группы. Сам Ротанов разместился напротив, за маленьким столиком. Так ему удобней было видеть их лица и одновременно делать пометки в своем крошечном блокнотике, снабженном микрокалькулятором с кристаллическим блоком памяти, хранившем в себе огромное количество записей.

— Итак, мы почти у цели. Я собрал вас, чтобы в последний раз в спокойной обстановке обсудить детали предстоящей операции. С момента выхода в этот район могут возникнуть любые неожиданности.

Ротанов внимательно всмотрелся в лица сидящих напротив него людей, словно хотел их запомнить. Олег, Элсон, Дубров и Фролов. Фролова он включил в группу в последний момент. Ему нужен был хороший механик. Человек, на которого он рассчитывал, неожиданно заболел, и пришлось взять Фролова. Он почти не знал его лично, только по отзывам людей, которым доверял, и все никак не мог составить достаточно полного мнения об этом человеке.

Фролов редко вступал в разговор, держался в стороне, обособленно. Но дело свое знал прекрасно.

— После выхода к Черной, если ничего особенного не случится, мы используем наш корабль и попробуем сесть.

— Скорей всего атмосфера планеты состоит из той же субстанции, что и «черные корабли». Вряд ли нам это удастся.

— В таком случае мы хотя бы убедимся в этом.

— Как же ты собираешься передать информацию? В таких условиях с нашим кораблем будет покончено довольно быстро.

— Этот вопрос продуман. На корабле есть специальный ракетный буй, он снабжен микродвигателем и благодаря ничтожной массе способен почти мгновенно уйти в подпространство. Короче, кассеты с нашими записями будут доставлены на Землю. Конструкторы об этом позаботились.

— Спасибо хоть на этом.

— Я не собираюсь вести корабль на верную гибель. Но если появится хоть малейший шанс, мы сядем.

— Хотел бы я знать, что ты имеешь в виду под этим шансом, может быть, радиограмму с Черной планеты, что-нибудь вроде «садитесь, дорогие гости»?

— Перестань паясничать, Олег, положение настолько серьезно, что Совет в данном случае счел возможным пойти на любой риск. Нам самим предоставлено право решать, как поступить.

— А что будет с командой «Каравеллы»?

— В случае надобности они уйдут к Рэгосу. Оттуда навстречу им выйдут другие корабли, они уже наготове.

— Что-то мне все это не очень нравится, — мрачно сказал Дубров, и все повернулись к нему.

— Почему? — невинно, спросил Олег. — Это же обычная хорошо разработанная и продуманная операция. Вы еще новичок в наших делах и плохо знаете Ротанова. Иначе вы бы сразу отказались.

— Я хорошо знаю Ротанова и именно поэтому согласился. Но часть операции, связанная с возможной посадкой, кажется мне попросту авантюрой.

— Далась вам эта посадка! — Ротанов недовольно пододвинул к себе блокнот и что-то быстро в него записал. — Я же сказал, садиться будем только в том случае, если появится шанс на благополучный исход.

— А по-моему, садиться совсем не обязательно, — впервые за все время вступил в разговор Фролов. — Я имею в виду людей. Вполне достаточно выслать на разведку планетарный автоматический комплекс.

— Автоматы не всегда возвращаются, часто замолкают. Как ни странно, практика показала — люди надежнее. Но, конечно, мы попробуем.

Еще с час они обсуждали различные варианты разведки Черной. Наконец он их отпустил. Остался, как всегда, только Олег — официально заместитель Ротанова, неофициально — человек, имеющий право задавать ему любые вопросы.

— Ты действительно давно знаешь Дуброва?

— Давно. Еще по Реане. Не обращай внимания на его мрачность. Он вообще пессимист и индивидуалист, но любое дело привык доводить до конца, несмотря ни на что. Хотя вначале ему требуется своеобразная раскачка. Вот Фролова я знаю мало.

— За Фролова можешь не беспокоиться. Это человек дела. Он не умеет, да и не любит теоретизировать. Он привык работать руками. Нет такого механизма, который бы его не послушался в любой мыслимой ситуации. За него я могу поручиться.

Они обсудили еще несколько вариантов возможных сюрпризов, ожидавших их на планете. Когда Олег ушел, Ротанов долго не мог заснуть. Мысли все время возвращались к Черной. Его не покидала тревога. После сегодняшнего разговора он особенно отчетливо почувствовал, как мало, в сущности, они знают… Лежа на спине с открытыми глазами, он постарался еще раз выстроить известные факты хоть в какое-то подобие системы.

Уже месяц, как «Каравелла» вышла в обычное пространство. Ее нельзя не заметить с планеты, и тем не менее Черная никак не прореагировала на появление земного корабля. Что это, полнейшее равнодушие к противнику или они ждут, когда «Каравелла» подойдет ближе? С «Ленинградом» они вели себя активней, Правда, их корабли поднялись с планеты, когда «Ленинград» подошел достаточно близко. И что из этого следует? Ровным счетом ничего. Даже неизвестно, стоит ли нам подходить к планете или есть смысл подождать, пока они продемонстрируют заинтересованность нашим появлением.

Совсем уж нелепой и странной казалась ему сейчас история с «академиком Грэгори». Она походила на фарс, на плохо поставленную инсценировку. Кто ее режиссер? Рэниты? Опять-таки нет никаких доказательств…

Была еще Дзета и черный шар в энергетическом отсеке базы. Они ведут себя непоследовательно. То как неразумные животные устремляются к добыче. То как опытный и грозный противник, атаковавший «Ленинград».

Утром Ротанова разбудила непривычная тишина. Он не успел еще толком понять, что произошло, как на столе засветился экранчик прямой связи с рубкой и Торсон сказал:

— Мы прекратили торможение. Наша скорость сейчас чуть больше скорости планеты. Корабль находится на ее орбите. Постепенно нагоним Черную. Предлагаю не форсировать события.

— Хорошо, подождем.

Ничто не нарушало плавного неощутимого движения корабля вдоль планетарной орбиты, максимально приближенной к звезде. Вторую неделю «Каравелла» постепенно нагоняла убегавшую от нее Черную планету, и теперь та своим непроницаемым кругом закрывала часть галактической спирали.

Корабль, оснащенный новейшей техникой и самым совершенным оружием, каким только располагала Федерация, ждал стычки-противодействия. Он специально был создан для боя. Мощь, закованная в броню, чувствовалась во всем: и в гуле нейтронных генераторов, и в километровых всполохах защитных полей. Но вот цель достигнута. От Черной их отделяло расстояние, которое могучие двигатели корабля могли бы преодолеть за несколько часов.

Планета никак не прореагировала на появление чужака. Космос казался совершенно мертвым и спокойным.

Где-то за тысячи километров в стороне мелькнул метеорит; поравнявшись с «Каравеллой», он вспыхнул и превратился в медленно распадающееся облачко газа.

Некоторое время ничто больше не нарушало тишину и покой вокруг корабля, серебряный кит вновь задремал.

Лишь внутри, неощутимое и незаметное снаружи, постепенно нарастало напряжение.

Ротанов метался по своей каюте, с трудом сдерживаясь, чтобы не включить наконец селектор и не вмешаться в действия капитана «Каравеллы». Затянувшееся тягостное выжидание изматывало нервы. Все же он взял себя в руки и вновь, в который уж раз за эту неделю, отошел от селектора.

Было отчего потерять терпение. Затратив уйму энергии, преодолев гигантское расстояние, они бессмысленно растрачивали время намедленное, едва заметное сближение с планетой, которая вообще игнорировала их присутствие!

Чтобы ускорить события, существовал, собственно, совсем простой выход: в любой момент Ротанов мог ввести в действие свою особую группу, стартовать с «Каравеллы» на корабле поиска и давно уже сесть на планету. Однако с этим решением он почему-то медлил и лишь метался по каюте, может быть, впервые в жизни не зная, как поступить.

— Происходящее с нами напоминает мне детскую игру «Кто первый», — признался он однажды Олегу после заседания корабельного совета, на котором не было принято никакого решения. Торсон внимательно выслушал все мнения, загадочно покивал головой, и они разошлись.

— Почему ты не вмешиваешься наконец?!

— Именно из-за этой игры: «Кто первый».

— Кто первый что?

— А это неважно. Проигрывает тот, кто сделает первый решительный ход.

— Странная игра.

— Не такая уж странная, она учит выдержке. И кроме того, там предусмотрен особый случай, когда сделавший ход первым безусловно выигрывает. Но угадать, когда его надо сделать, трудно, почти невозможно. Кроме знания всех правил игры, нужна еще незаурядная интуиция…

— Никогда не играл в такие игры.

— И совершенно напрасно. Мы столкнулись в космосе с силами не только могущественными, но и действующими неординарно, непредсказуемо. Потому так важно первыми не сделать ошибочного хода.

Его рассуждения прервал басовитый рев корабельной сирены общей боевой тревоги. Дни тягостного ожидания кончились. Черная планета наконец-то напомнила о своем существовании. Первый ход был сделан.

11

В центральной рубке «Каравеллы» стояла напряженная тишина. На своих местах застыли двое дежурных техников, навигатор, энергетик и сам Торсон. Присутствие капитана здесь, а не в капитанской рубке лишь подчеркивало напряженность обстановки.

Половину передней стены занимал квадратный панорамный экран совмещенного обзора, на котором компьютер проектировал результат суммарной информации об окружающей обстановке. Сюда поступали данные ото всех наружных корабельных датчиков, часть из них была вынесена далеко в сторону на катерах внешнего наблюдения.

Повинуясь команде Торсона, изображение синего светила из центра экрана ушло в глубину, а сбоку появился маленький кружок планеты. Словно кто-то повесил в углу рубки матово-черный мячик.

— Максимальное увеличение, — коротко бросил Торсон. Изображение планетарного диска на экране раздалось в стороны, и только теперь Ротанов заметил на его поверхности крохотную, медленно ползущую искорку.

Столбик цифр, высвеченных рядом с ней компьютером, говорил о многом.

Неизвестное тело не было метеоритом, поскольку медленно изменяло направление своего движения и постепенно замедляло скорость. О его размерах судить было невозможно. Оптические системы не действовали на таком расстоянии, а локаторы давали единичный импульс. Однако и этого импульса было достаточно, чтобы сделать вывод: огибавший планету объект не был черным кораблем, его поверхность не отражала радиоволн.

Тогда что же там? Это должно было выясниться в ближайшие полчаса, если расстояние будет сокращаться с прежней скоростью.

Искорка ползла по диску планеты, к тому ее верхнему краю, куда компьютер протягивал расчетную линию трассы «Каравеллы». Где-то над самой планетой должна была произойти встреча. «Стоит нам слегка замедлиться, и он успеет, обогнув планету, уйти по параболе в открытый космос. Тогда его придется догонять…» — подумал Ротанов.

— Идет как после оверсайда, — сказал навигатор, и Ротанов сразу же согласился с ним. С такой скоростью в космосе до сих пор ходили только земные корабли.

— Повторите вызов и вызывайте его непрерывно в автоматическом режиме.

Оператор сразу же выполнил новую команду капитана, и цепочка световых точек протянулась от «Каравеллы» к таинственной искорке.

"Значит, Торсон тоже считает, что там скорей всего земной корабль, — подумал Ротанов. — Но откуда он здесь? Курьер? Случилось нечто из ряда вон выходящее, нечто такое, что Совет решил послать вслед экспедиции второй корабль?

Маловероятно… В этом случае он сам стал бы нас вызывать и уж, во всяком случае, давно должен ответить на наши сигналы. А он молчит. Да и траектория… Странная у него траектория. Вот почему Торсон объявил тревогу. Уж больно подозрительно он идет. Слишком близко к поверхности планеты. Выходить из оверсайда в такой близости от материальный массы опасно… Неужели это тот самый «первый ход», которого я так ждал?.. Сейчас посмотрим… осталось минут десять-пятнадцать. Торсон наверняка выслал в точку встречи ракетный буй. Так и есть, вон его след. Уже совсем близко. Пора…"

Словно отвечая его мыслям, в правом темном углу экрана высветился новый квадрат — включились камеры разведочного катера. Вначале изображение долго не могло стабилизироваться, по нему ползла рябь помех. Наконец передатчики связи отстроились от помех, и автоматы наведения поймали цель.

В центре квадрата появилось вытянутое изображение щучьего, остроносого тела. «Разведчик класса А2, индекс корабля неизвестен, на сигналы не отвечает. Выходит из оверсайда. Скорость уменьшается недостаточно эффективно, возможна авария двигателя…» — приглушенно забормотал компьютер, мгновенно анализируя вновь поступившую информацию.

«Значит, все-таки земной корабль, — почти разочарованно подумал Ротанов и тут же поправил себя: — Ничего это еще не значит. Слишком мала вероятность встречи с аварийным кораблем именно здесь, похоже, они мастера на подделки…» Он по-прежнему не знал, что собой представляют таинственные «они». Но теперь разгадки ждать недолго.

— Шесть десятых мощности левого борта на излучатели. Старт по готовности, — тихо проговорил Торсон, и он одобрил его действия никому не заметным кивком. «Каравелла» покатилась в сторону, отводя на экране проекцию своей орбиты от чужака. Не следовало подходить к нему слишком близко. Если это аварийный корабль, он не сможет изменить траекторию. Сблизиться мы еще успеем.

Изображение неизвестного корабля на экране становилось все четче и детальней по мере того, как катер подходил ближе к цели. Теперь они могли различить неподвижные тарелки локаторных антенн, задраенные двери люков и черные сопла ходовых двигателей. Лишь носовые выбрасывали перед кораблем тормозную корону плазмы. Слишком короткую для нормального торможения.

— Возможно, он хочет использовать гравитационное поле планеты для дополнительного торможения и потому идет так близко к ее поверхности? — высказал предположение второй навигатор. По тому, как поежился Торсон, было видно, что он не одобряет в рубке никаких отвлекающих разговоров.

Однако в предположении навигатора был известный резон, и его следовало проверить. Ротанов отвернулся к свободному дисплею связи с компьютером и затребовал информацию о моменте появления неизвестного корабля.

Так и есть, корабль вынырнул неожиданно из-за планеты, обогнул ее и теперь уходил, и ничего определенного о том, откуда он там взялся, сказать было нельзя. Оставались одни догадки, вот почему поежился Торсон.

Ротанов выключил дисплей и вновь повернулся к центральному экрану. Катер находился теперь в нескольких километрах от неизвестного корабля и начинал безнадежно отставать. Его двигатели не способны развить скорость сверхпространственных кораблей, и это был последний момент, когда можно было со всеми подробностями видеть на экранах неизвестный корабль.

Разведчиков класса А2 во флоте Федерации не так уж много. Ротанов мог бы их все пересчитать по пальцам. Он точно помнил, что за последние десять лет с этими кораблями не случалось аварий, все они к моменту старта «Каравеллы» находились на своих базах, так что вполне возможно, это все-таки курьер, посланный им вдогонку. Двигатели могли выйти из строя при подходе к планете… Вот только полное молчание корабля оставалось необъяснимым.

Если даже не работают рации и энергоблоки, он мог бы им ответить световым сигналом…

Испорчены локаторы, не заметил катера? Казалось, Торсон вновь угадал его мысли. На катере вспыхнул яркий прожектор и осветил удаляющуюся корму незнакомца ослепительно белым светом. Прожектор мигнул раз, другой, потом зачастил свои точки и тире, требуя немедленного ответа на вызов.

Корабль молчал.

— Может, они все погибли или ранены? Может, они не могут нам ответить? — не выдержал оператор, и на этот раз Торсон повернулся к нему.

— Постарайтесь выполнять свои обязанности без разговоров.

Оператор покраснел до корней волос, и Ротанов подумал: два-три таких замечания, и люди начинают держаться с тобой отчужденно. Зато свои обязанности они выполняют с максимальным вниманием и быстротой. Вот так и обрадуется всегда неприятно поражавшая его дистанция между руководителем и подчиненными.

А ведь в чем-то этот мальчишка прав, и если неизвестный корабль не изменит режима полета, им в конце концов придется к нему подойти. Возможно, на этом и строится весь расчет. И значит, снова начинается знакомая игра: «сделавший ход» может проиграть. Опять игра на выдержку. Если его худшие опасения подтвердятся, если это и в самом деле корабль-ловушка, то самое лучшее, что могли бы сделать их противники, это не делать ничего, а лишь ждать. Потому что мы попросту не сможем пройти мимо, потому что оператор прав. На корабле действительно могли быть люди, нуждавшиеся в помощи, и никуда нам от этого не деться…

Изображение корабля на экранах катера превратилось в едва различимую светлую черточку. На центральном экране было видно, как чужой звездолет, не изменяя траектории, продолжал свой неудержимый бег прочь к краю экрана. Диск планеты должен был вот-вот скрыть от них корабль. Увидят ли они его снова? Сейчас еще не поздно что-то сделать. Мы не должны терять его из виду ни на секунду! И снова Торсон в этой сложной ситуации нашел единственно правильный выход.

Развернув «Каравеллу» вслед уходящему кораблю и выйдя на его орбиту, Торсон коротким рывком послал «Каравеллу» вперед. Как только расстояние вновь сократилось до сорока тысяч километров, «Каравелла» замедлилась и выровняла скорость.

Теперь корабли шли точно друг за другом и казались совершенно неподвижными. Лишь диск планеты медленно поворачивался под ними.

Сейчас, когда скорости уравнялись, появилась возможность выслать вслед за разведчиком новый автоматический катер.

Его двигателям пришлось развить совсем небольшое ускорение, чтобы преодолеть оставшиеся сорок тысяч километров. Подходя к борту неподвижного, казавшегося ко всему безразличным кораблю, катер притормозил. На борту маленького ракетного катера находились автоматы, предназначенные для стыковки обследования аварийных кораблей. В случае необходимости они были способны вскрыть корабельную броню, прожечь в ней отверстие, достаточное для прохода.

— Управление автоматами на центральный пульт. Приготовиться к абордажной стыковке, — негромко произнес Торсон. Ротанов замер. Сейчас все должно было выясниться. Если корабль захвачен противником — кто бы они ни были, они не могли позволить автоматам проникнуть на корабль, а значит, Торсон оказался умней и получил возможность сделать первый ход, заранее не проигрывая его…

Торсон вел «Каравеллу» след в след, точно выдерживая скорость. Их тормозные двигатели работали в режиме впереди идущего корабля.

Расстояние между разведчиком и автоматическим ракетным катером неуклонно сокращалось, тысячи километров превратились сначала в сотни, потом в десятки, и вот уже на экране вновь медленно стал вырастать борт чужого корабля.

Вытянутая носовая часть катера заканчивалась специальной присоской. Весь он напоминал гигантскую пиявку, готовую вцепиться в серебристое брюхо корпуса чужого корабля. Оставались считанные мгновения. Сейчас они, наконец, узнают, кто ведет этот корабль, вот сейчас…

Ротанов подался вперед к экрану, словно хотел сократить расстояние между катером и бортом, словно хотел его подтолкнуть, помочь.

Вдруг изображение на экране слегка смазалось и поплыло в сторону.

— Держать связь! — рявкнул Торсон.

— Он включил кормовые двигатели! Уходит!

— Ну, это вряд ли ему удастся…

Торсон двинул рукоятку ускорения ракетного шлюпа. Ротанов знал, в коротком импульсе двигатели катера способны придать ему большее ускорение, чем может корабль, гигантская масса которого требовала времени для разгона. Несмотря на несоизмеримые мощности, у катера еще оставался шанс…

Борт корабля, уплывший было в сторону, вновь стал приближаться к центру экрана. Лишь ослепительная корона плазмы работавших на пределе двигателей, время от времени попадая в поле зрения камер, портила изображение… И только сейчас Ротанов полностью оценил поведение незнакомца.

Корабль пытался уйти от ракетного шлюпа. Он избегал контакта, и его двигатели были в полном порядке. Ротанов знал, что теперь произойдет, понимал уже, что катер доживает свои последние мгновения. Он хотел вмешаться, но не успел.

Самого выстрела на экране не было видно. Лишь вспыхнул косматый огненный шар. Не слишком яркий, густого оранжевого оттенка с завихрениями по краям. Оттуда летели черные обломки, только что бывшие умной, хорошо сработанной машиной, созданной для того, чтобы оказывать помощь попавшим в беду людям…

Почти сразу сила инерции швырнула его вперед. Ротанов едва успел ухватиться за скобу, удержаться на ногах стоило невероятных усилий. В уши лез отвратительный вой и скрежет. Тормозные двигатели «Каравеллы», неожиданно включенные Торсоном на полную мощность, казалось, отбросили корабль назад.

— Зачем так резко? — прохрипел Ротанов, но его никто не услышал: пилоты, стиснутые в креслах противоперегрузочными ремнями, пригнулись к экранам. Рванувшиеся к красным секторам стрелки приборов на пульте говорили о том, что капитан не жалеет мощности на торможение.

В первое мгновение Ротанов не понял, что случилось, и лишь теперь увидел — серебристая дуга трассы идущего впереди корабля стремительно загибается вниз. Разведчик тормозил и проваливался к планете, рассчитывая, очевидно, пропустить над собой идущую сзади «Каравеллу», поймать ее в секторы всех своих бортовых противометеорных орудий. Торсон предугадал и упредил его маневр на несколько секунд, но на таких скоростях эти несколько секунд оказались решающими.

«Каравелла» тормозилась теперь быстрее разведчика, и расстояние между ними начало медленно увеличиваться.

Это продолжалось недолго. Их тяжелый корабль проигрывал более легкому разведчику в маневренности. И хотя Торсон, раньше начавший торможение, вначале увеличил дистанцию, теперь она вновь быстро сокращалась.

— Носовыми заградительный огонь по курсу! Не давать ему приблизиться на выстрел!

Перед «Каравеллой» один за другим вспыхивали косматые клубы пламени. Временами приближавшийся к ним корабль не успевал отвернуть, и тогда пламя обтекало его защитное поле, превращая корабль на какие-то доли мгновения в сверкающий огненный шар почти километрового размера. Но пламя гасло, и снова они видели на экранах хищное поджарое тело своего противника, продолжавшего, несмотря на огонь «Каравеллы», сокращать расстояние.

— А почему, собственно, мы от него уходим? Всей его мощности не хватит, чтобы пробить наши защитные поля.

— Я не измерял его мощности, — сухо отозвался Торсон. — Никто ее не измерял. Земной корабль не станет стрелять по спасательному шлюпу.

И вновь Ротанову пришлось согласиться с несокрушимой логикой капитана. Корабль, внешне выглядевший как земной разведчик, мог оказаться чем-то совершенно другим. Машиной, обладавшей неизвестными им свойствами и, возможно, несущей на борту неземное оружие. Ловушка для дурачков — вот что это такое. Вся эта погоня со стрельбой явно не входила в их первоначальные планы. И Торсон безусловно прав: их ни в коем случае нельзя подпускать к «Каравелле». Но как? Баланс массы не в нашу пользу, и хотя двигатели «Каравеллы» в несколько раз мощней, инерция сотен тысяч тонн сводит на нет это их преимущество. Разведчик тормозился быстрее, гораздо быстрее…

Оба корабля неслись по одной и той же траектории, все ближе подходя к Черной планете. К той точке над ее поверхностью, где притяжение планеты должно было развернуть «Каравеллу», а все еще не погашенная инерция движения — унести в открытый космос, прочь от планеты, по гиперболической орбите. Из-за неравномерного торможения траектория все время меняла на экране свои очертания. Недалек был уже предел, когда оставшейся скорости не хватит, чтобы уйти от планеты. Опять баланс не в пользу «Каравеллы». Из-за огромной массы ей раньше придется прекратить торможение…

Ротанов представил, как это будет. В конце концов чужой корабль настигнет их. Начнется ближний бой, в ход пойдет самое мощное оружие. Защитные поля не выдержат, и какой-то из двух кораблей превратится в облако раскаленной плазмы… Одинаково немыслимой казалась гибель любого из них.

В ближнем бою все решит перевес в мощности. Если на разведчике нет «черных пузырей», напавших на «Ленинград», или чего-нибудь подобного, — ему несдобровать. В ближнем бою «Каравелла» окажется сильней. Ее генераторы способны создать такие энергетический заряды, которые и не снились этому старенькому разведчику. А значит, ловушка поймает сама себя, и все произойдет справедливо, правильно, вот только в ядерном пламени вместе с чужим кораблем сгорит и разгадка тайны. Им все придется начинать сначала. Кто знает, каким оно будет, новое начало?

Странная это была погоня. Оба корабля неслись по планетарной орбите кормой вперед. Разведчик впереди, «Каравелла» — уже в тридцати тысячах километров позади. Кормовые, самые мощные двигатели кораблей, работали на форсаже, максимально замедляя их скорость. Но, поскольку разведчик тормозился быстрей «Каравеллы», она медленно, против воли своего капитана, настигала чужой корабль. Они пытались уйти в сторону, изменить, насколько это возможно на такой скорости, Траекторию движения. Но преследовавший их корабль в точности повторял маневры, и вновь они шли по одной и той же орбите. И вновь неуклонно сокращалось расстояние.

Ротанов взглянул на расчетное табло, где компьютер выдавал основные результаты своих прогнозов, и похолодел. Гравитация планеты росла раз в десять быстрей, чем ей было положено. «Каравелла» находилась у той роковой черты, за которой скорость корабля окажется недостаточной для преодоления притяжения планеты. А если гравитация будет расти с такой же силой, может не хватить и всей мощности двигателей, чтобы вырвать из поля притяжения этой странной планеты гигантскую массу корабля. Нужно было немедленно прекращать торможение. С каждой секундой работы двигателей точка, в которой «Каравелла» должна была изменить свою траекторию, опускалась все ниже, вплотную подходя к атмосфере планеты. Торсон нажал на черный рычаг. Рев двигателей смолк, и сразу же светящееся веретено чужого корабля на экране, словно сорвавшись с цепи, понеслось к «Каравелле».

Корабль содрогнулся от залпа заградительных пушек, еще и еще раз пророкотал этот безопасный для противника залп, окативший его защитные поля огненной пеленой разрывов.

Все, пора… Больше нельзя медлить. Иначе не хватит времени. Ноги плохо слушались, голос сел, и Ротанов подумал, что он все еще способен испытывать страх. В секунду, когда он шагнул к пульту, в его голове со всеми деталями сразу целиком встала картина того, что последует через несколько минут. Ротанов перегнулся к микрофону через плечо Торсона и проговорил обычным своим, чуть усталым и почти равнодушным голосом.

— Спецгруппе занять места по стартовому расписанию. Старт «Икара» через десять минут. «Каравелле» ждать в условленной точке встречи.

С этой секунды он брал руководство экспедицией и всю ответственность за принятое решение на себя.

Он видел осуждающий, почти возмущенный взгляд Торсона. И, выключив микрофон, попытался объяснить, хотя знал уже, что объяснения не получится, что ему придется приказывать, и все же он попытался:

— Старт «Икара» уменьшит массу корабля на сорок процентов. Даже если противник решит вас преследовать, вы легко уйдете от погони.

— Он не станет нас преследовать. У него появится более легкая, беззащитная добыча. Мы постараемся прикрыть вас, но это сложно, корабли разойдутся, и тогда…

— Вы не станете нас прикрывать. Вы немедленно покинете этот район и на форсаже уйдете в точку встречи. Как только стартует «Икар», включайте двигатели на разгон, на полную мощность.

— Он представления не имеет, на что мы способны! Я не использовал и десятой доли мощности. Кинжальным залпом мы расколем его защитные поля как скорлупку!

Секунду они молча смотрели в глаза друг другу, потом Ротанов тихо сказал:

— Я знаю. Но мы прилетели сюда не за тем, чтобы устраивать сражения. Мы прилетели сюда, чтобы понять наших противников и узнать, что им нужно от нас. Если в контрольный срок «Икар» не появится в точке встречи, продолжайте экспедицию самостоятельно. И помните: Земля ждет от вас не победных рапортов о выигранных баталиях. Если вместо нас придет буй с информацией — немедленно возвращайтесь на базу.

Не слушая возражений, не добавив ни слова, Ротанов шагнул к приемнику компьютера и проиграл на его клавиатуре предстоящий маневр.

— Должно получиться. Как только вы включите двигатели на разгон с облегченной массой, ваша орбита пройдет почти на десять тысяч километров выше. Они не ожидают этого. Разведчик проскочит ниже. В любом случае кратковременную атаку ваши поля выдержат. Не отвечайте на его огонь. Уходите, догнать вас они уже не смогут.

12

Толчок стартовых ракет швырнул «Икар» вниз", навстречу неизвестности. Ротанов, сидя в кресле пилота, чувствовал себя совершенно беззащитным перед надвигавшейся громадой чужого корабля. Он думал о том, что на этот раз ему, пожалуй, не выкрутиться.

Дурацкая фраза вертелась в голове: «Он повел корабль на верную гибель и не вернулся…» Примерно такое сообщение получит Земля.

У них не было защитных полей. Все их оружие составлял противометеоритный разрядник, не способный разрушить массу больше килограмма. На них надвигался корабль, мезонные заряды которого могли превратить в осколки планету средней величины…

Во всем этом было лишь одно светлое пятно. Одна мысль, помогавшая им выдержать: «Каравелла» ушла, маневр удался, Торсон выполнил приказ, и мы отвлекли противника на себя. Мы добились своего, нам не на кого пенять, и остается лишь ждать развязки".

На маленьком экранчике перед пультом вспыхивали все новые цифры. Ротанов знал, что до корабля их противников остается совсем немного километров. Совсем немного секунд отделяло их от встречи и от возможного выстрела в упор… Но об этом не стоило думать, тут они бессильны. Ничем не защищенная мишень — вот что такое «Икар», и если выстрел состоится, они не успеют ничего понять…

Говорят, что звук в пустоте не распространяется. И в общем это, конечно, верно, но не всегда. Потому что порой пустые металлические предметы, например корабельные корпуса, способны улавливать необъяснимые волны вибраций, резонировать и рождать целые гаммы собственных звуков, сопровождающих внешние события.

Вот и сейчас впечатление было такое, словно на них надвигается курьерский поезд. Давно не ходили по Земле такие поезда, но люди все еще помнили из старых фильмов грохот металлических колес по стальным рельсам и то ощущение неизбежности, которое рождает у одинокого человека несущаяся на него стальная громада. Но их было пятеро, и наверно, поэтому они все вдруг приподняли головы и посмотрели друг другу в глаза в тот миг, когда звук достиг наивысшего напряжения.

Возможно, они подбадривали друг друга этим взглядом или прощались — кто знает. Невыносимый визг вибраций стал затихать. «Икар» качнуло, словно он был утлым челноком в океане. Чужой корабль пронесся мимо. Ничего не случилось. Они все еще сидели в своих креслах, сжимая поручни, и лишь на заднем экране стремительно уменьшалось серебристое пятно кормовых выхлопов уходящего от них разведчика.

— Я был уверен, что он выстрелит. По всем пунктам он должен был ответить, «Каравелла» обстреливала его почти непрерывно…

— А он и «Каравелле», между прочим, не ответил ни разу.

— А челнок? Помнишь, как крутилось пламя? Мне и сейчас еще кажется, что там могли быть наши обломки.

— Челнок? А как бы ты поступил на их месте, если бы какая-то посудина, набитая автоматами, собиралась вскрыть борт твоего корабля, как консервную банку!

— Откуда они могли знать, что там автоматы!

— Это все-таки земной корабль, на нем тоже есть челноки…

Им всем хотелось сейчас говорить, спорить. Этого требовало только что пережитое напряжение, радость от того, что опасность миновала, а они вот живы, приглушенно рокочут двигатели, горит свет в рубке, и только оптика напоминала о том, что они остались здесь один на один с Черной планетой…

Ее поверхность угадывалась где-то под ними непроницаемым сгустком мрака. Да еще на экранах маячило уменьшенное, но все еще грозное изображение чужого корабля…

Впрочем, такого ли уж чужого? Он был рожден на Земле. Руками земных конструкторов создавались его чертежи. Руки монтажников околоземных верфей собирали его корпус… Но затем случилось нечто такое, что сделало земной корабль чужим для людей. Вот это и надо выяснить в первую очередь.

И никто не возразил, когда Ротанов двинул рычажки двигателей да ускорение и довернул корабль к траектории только что ушедшего разведчика.

Лишь Элсон тяжело перевел дыхание да Дубровин, очень разбиравшийся в маневрах кораблей, спросил:

— Разве мы его догоним при его скорости?

— У нас такая же, надо лишь немного уравнять разницу.

И вновь на экране начало увеличиваться изображение закованного в светящийся панцирь защитных полей чужого корабля.

— Почему светятся их поля, здесь же нет ни газов, ни пыли? — спросил Олег, и Ротанов только теперь обратил на это внимание.

— Действительно, странно… Замерь еще раз расстояние до поверхности Черной планеты.

— Луч локатора не отражается.

— То есть как? Я проверял всего минуту назад, было около ста тысяч!

— А теперь она не отражает нашего луча, ей надоело. Но и сто тысяч слишком близко, здесь могут быть остатки атмосферы, оттого и светятся поля.

— Гравиметр сошел с ума. Он показывает массу в двести шестьдесят солнечных.

— Здесь врут почти все приборы. Слишком близка эта странная планета.

— Если из ее атмосферы образуются пузыри антипростравства, кто знает, из какого вещества состоит она сама. Мне не нравится, что она так близко, — заметил Олег.

— Думаешь, мне это нравится?

— Тогда зачем тебе понадобился разведчик? Если мы даже подойдем вплотную, через его поля нам не пробиться. Фотороботы сняли его со всех сторон. Этого достаточно. Надо уходить, пока не поздно. Гравитация здесь растет скачками, вопреки логике и законам тяготения. И я вовсе не уверен, что гравиметр так уж врет!

— Ты хочешь сказать, что планета может обладать звездной массой?

— Мне кажется. — Но Олег так и не успел закончить свою мысль, потому что светящийся пузырь на переднем экране вдруг погас, и одновременно с этим исчезли огни двигателей разведчика.

— Что с ним? Куда он девался? — Ротанов включил самый мощный носовой прожектор, и в этом едва заметном в пустоте луче вдруг засверкал совсем близко поджарый металлический корпус.

— Он выключил поля и двигатели! Не приглашают ли нас в гости?

— В таких случаях не гасят бортовых огней.

— Может, у него отказали энергетические установки?

— Все сразу? И аварийные тоже?

— Зачем гадать, сейчас узнаем.

Ротанов плавно нажал на педаль носовых двигателей, еще раз корректируя скорость.

Все пространство впереди заполнил крутой, изъеденный язвами и проплешинами борт чужого корабля. Он медленно поворачивался, проваливался вниз, открывая все новые ряды антенн, имитаторов защитных полей.

— А если он сейчас включит поле, — спросил Элсон, — что тогда?

— Догадливый мальчик. Нас отожмет в сторону, но, послушай, Игорь, не лучше ли выслать сначала катер?

— Там уже был один катер… У нас нет времени на эксперименты. Скорость все время падает, он слишком сильно затормозился. Еще час-два, и мощности двигателей не хватит, чтобы вытащить нас отсюда. Мы провалимся с орбиты спутника на планету. Если же гравитация возрастет еще хоть немного, то нам можно будет вообще не торопиться.

— Ничего себе утешил… Но разве мы на орбите спутника? Мы же шли по параболе…

— Давно, Олег, и мне кажется, ты прав, у планеты необычно большая масса.

Они не стали продолжать этот разговор. Обстановка и без того была достаточно тревожной; взглянув на внимательно прислушивавшегося Элсона, Олег сразу переменил тему.

— А как ты собираешься поступить, когда мы причалим к кораблю? Подойдешь, выдвинешь переходник, дашь сигнал стыковки и включишь автоматы на зацепление?

— Именно так.

— Неужели вы всерьез собираетесь лезть внутрь этого корабля? — спросил Дубров, с недоумением глядя на обоих пилотов.

— Эх, дорогой Семен Семенович! Я куда хочешь полезу, лишь бы узнать, откуда на наши поселения сыплются эти черные подарки… Помните дождь на Дзете?

— Но это же безумие! Они вас уничтожат!

— Не такое уж безумие. Они могли нас уничтожить десятки раз и не сделали этого. Что-то им от нас нужно. И мы сейчас попытаемся узнать, что именно. Дубров, Элсон остаются на корабле. Остальным подготовиться к выходу, — добавил Ротанов официальным, не допускающим возражения, тоном. — По возможности держите связь. Но только без паники. На корабле надежная экранировка, и как только мы войдем внутрь, связь прервется. Ничего не предпринимать. Ждать нашего возвращения. Контрольный срок два часа. После этого можете поступать по собственному усмотрению.

Стыковочные амортизаторы выдвинулись вперед, и корабль слегка тряхнуло, когда они коснулись причальной площадки в левом борту разведчика.

Насосы качали воздух, автоматы вытягивали переходную гармошку. Все шло слишком буднично и чересчур просто для встречи, которую Ротанов искал так долго… Что-то здесь было не то. Беззвучно поднялась и исчезла в своем гнезде часть переборки, закрывавшая наружный выход. Ротанов сдвинул последние рычаги, и они вошли в переходник. Люки чужого корабля открылись раньше и сейчас зияли перед ними черными провалами.

— Как в склепе, — зло бросил Фролов, и Ротанов понял, как труден для всех первый шаг в неизвестность.

— Это наш земной корабль, мы обязаны выяснить, что случилось с командой. Нет у нас другого выбора, — произнес он в зияющую пустоту, и слова бесследно утонули в ней. Выбора действительно не было. Даже если справедливы его худшие опасения и ловушка сработает, они все равно войдут, не могут не войти. Не имеют права.

Внутренние двери шлюзовой камеры открылись, и они очутились в узкой лифтовой кабине.

— Сразу в рубку?

Ротанов кивнул.

— У нас нет времени на осмотр всего корабля. Да это и не нужно. Самое главное мы сможем выяснить только там.

— А ты знаешь, что есть это «главное»? — своим обычным насмешливым тоном спросил Олег, и Ротанов понял, что они уже справились с растерянностью, побороли в себе чувство подавленности и леденящего кожу страха перед этим кораблем.

— Да, я знаю, — кивнул он Олегу без тени иронии. — Самое главное узнать, кто им управлял.

С протяжным скрипом лифт остановился. Двери долго не открывались, словно в их шарнирах не осталось смазки. Наконец с грохотом, заставившим их вздрогнуть, дверь подалась, и они очутились в управляющей рубке.

Запустением пахнуло на них с темных запыленных экранов. Не двигались стрелки приборов, не бегали сигнальные огни по разрядам вычислителя… Не похоже было, что всего полчаса назад этот корабль совершал маневры — вел бой.

— Фролов, выясните, что с вычислителем, отключен или неисправен? Нужно установить номер корабля, проверить, на месте ли кристалл с бортовыми записями… — Он не договорил.

Чуть ниже штурманского пульта, в глубине, над экраном, там, где ему и положено, темнело выдавленное в металле имя. Имя корабля. «Симанс».

— "Симанс"? Его долго искали, почти десять лет. Он пропал" где-то вблизи альфы Веги, прервалась связь, и с тех пор о нем ничего не известно. На борту был обычный исследовательский экипаж, штурмана я даже знал немного… Его звали Греков. Эдвард Греков. Что с бортовыми записями?

— Кассета пуста, командир. Блоки памяти в компьютере стерты…

— Похоже, тут мы больше ничего не узнаем. Придется все же осмотреть корабль, хотя бы частично. На детальный осмотр нет времени, поэтому давайте разделимся. В первую очередь необходимо обследовать навигационную и энергорубки. Постарайтесь выяснить, откуда он шел. Я займусь жилыми помещениями. Может быть, там удастся узнать, что случилось с экипажем. Встречаемся здесь через час.

Через час они не узнали почти ничего нового. Ротанов выслушивал их сообщения так, словно заранее предвидел результат.

Почти все исправно. Часть аппаратуры отключена, часть демонтирована. Планетарное снаряжение и шлюпка на месте. Похоже, они никуда не садились, но самое странное… Фролов неуверенно замялся, посмотрел на "Олега, словно просил у него поддержки, но тот угрюмо молчал, отвернувшись.

— Самое странное то, что у них совсем нет энергии. И нет уже давно. Лет десять, не меньше, в накопителях не было плазмы.

— Откуда такая точность? — Ротанов отреагировал на это так, словно Фролов подтвердил его худшие опасения.

— Ну, есть много признаков… Нет остаточной радиации на стенках камер. Затвердела смазка в управляющих механизмах, и везде эта странная пыль — в принципе ее быть не должно, потому что регенераторы и фильтры исправны и должны были работать автоматически в аварийном режиме. Они и работали, а пыль везде.

— Могу добавить: личные вещи в каютах экипажа не тронуты. Словно они вышли ненадолго и не вернулись. Никаких следов аварии, катастрофы — скафандры тоже на месте.

— Скажет мне кто-нибудь, каким образом этот катафалк преследовал «Каравеллу»?! — вдруг взорвался Олег. — Чем, скажите на милость, он взорвал наш катер и кто им управлял все это время?!

Ротанов хорошо понимал своего старого друга, он знал его как никто другой. Олег терпеть не мог неопределенных ситуаций со многими неизвестными. Он старался сложные задачи разделять на более простые и решать их последовательно, спокойно. Ротанов и сам, когда это было возможно, предпочитал подобный образ действий всем остальным. Но эта задача не делилась и не становилась по мере накопления новых данных проще, скорее наоборот.

Ротанов встал, медленно прошел по рубке и остановился напротив экрана внутренней связи. Несколько секунд-он всматривался в его слепую холодную поверхность, словно там хотел прочитать ответ на вопросы Олега.

— Главное, нужно понять не то, каким образом летал этот корабль, хотя это тоже, конечно, интересно. Главное, нужно понять, зачем он летел за «Каравеллой». Что им от нас нужно? Что они хотели узнать?

— Кто-то нашел в космосе этот мертвый корабль и направил его сюда к нам.

— Без энергии, с неработающими приборами? Как они могли это сделать, на чем работали его двигатели?! — Олег почти кричал.

— Я не знаю, Олег. Пока не знаю. Не это важно понять. Зачем? Вот что важно… Может быть, они хотели что-то сказать нам или узнать?.. Хотели посмотреть, как мы поведем себя в сложной ситуации, сможем ли пройти мимо? Может быть, они и сейчас на нас смотрят?

— Никого здесь нет. Это пустой мертвый корабль.

— Нам пора, — напомнил Фролов. — Контрольное время на исходе, командир. Жалко бросать корабль. Двигатели в порядке, реактор тоже — хорошая машина.

— Ты бы смог здесь остаться? — Олег внимательно смотрел на Фролова.

— Пожалуй, нет…

— То-то и оно. Без энергии ему уже не помочь. Пора уходить.

— Да, конечно.

Но Ротанов все медлил, все вглядывался в слепые экраны запыленных приборов, в холодную броню переборок. Казалось, еще одно усилие мысли, какой-то совсем маленький, не замеченный ими факт, и он найдет ответ… Но корабль молчал. Ротанов повернулся и медленно пошел к выходу вслед за остальными. И все же обернулся еще раз. Возможно, он прощался с мертвым кораблем, навсегда уносившим с собой свою тайну. А может, все еще ждал ответа? Ответа не было. У самых дверей рубки стоял аппарат связи с внутренними помещениями корабля. Что привлекло внимание Ротанова к этому прибору? Он не знал. Скорей всего его жест был последним прощанием или, может быть, извинением.

Ротанов подошел к прибору, провел рукой по холодной мертвой поверхности экрана, стирая пыль, и совершенно механически надавил кнопку выключателя. Мгновенная вспышка осветила экран. Настолько короткая и тусклая, что не было уверенности в ее появлении. Но Олег, смотревший в его сторону, остановился.

— По-моему, что-то мелькнуло.

— Мне тоже так показалось. Если в конденсаторах прибора случайно оставалась энергия, это вполне возможно.

— Нет… Мне показалось, там какие-то очертания… Ты стоял слишком близко, отсюда видней. Определенно что-то было!

— Хорошо. Давайте проверим. Статистические заряды с экрана не исчезают мгновенно.

Через минуту электрометр выбросил карту точечных зарядов, распределенных по площади заинтересовавшего их экрана.

Они столпились вокруг серого куска пластика, на котором, словно разорвав пелену небытия, проступили черты странного человеческого лица… Лица женщины.

Левый глаз, непропорционально увеличенный, в упор смотрел на потрясенных людей. Больше ничего нельзя было разобрать. Карта напряжений напоминала сильно увеличенную газетную фотографию, состоящую из отдельных размытых точек.

— Значит, на корабле кто-то остался!

Фролов, как всегда немногословный, уже проверял линию подключения.

— Прибор не подключен к внутренней сети.

— Вообще никуда не подключен?

— Нет. Тут есть линия. Сейчас еще проверю… Но мне кажется, да — она идет к наружной антенне локатора!

— Вот и ответ, — тихо проговорил Олег. Кто-то должен был управлять кораблем. Экипажа не было. Им управляли извне, извне снабжали его энергией! Один раз мы с этим уже сталкивались… Помнишь скафандр «академика Грэгори»?

— Мне нужно знать, куда ориентирована эта антенна. Определите точное направление. — Распоряжение Ротанова прозвучало резко, почти сурово.

13

Ротанов вновь сидел в кресле пилота. «Икар» медленно отключил и складывал стыковочные устройства.

Они могли уйти. Одного взгляда на компьютер было достаточно для того, чтобы оценить ситуацию. Несмотря на потерю времени и скорости, несмотря на близость планеты, выбор все еще был за ними. Значит, он ошибался. Значит, в корабле не таилось ловушки… Выбор… Могли ли те, кто следил за ними, больше он не сомневался в их существовании, могли ли они предвидеть заранее, каким он будет, выбор? Возможно, могли. Возможно, лишь надеялись на то, что мы сами примем верное решение.

Так что же там, внизу? Смертельная атмосфера или жизнь? Шел же оттуда луч! Шел. И это тот самый шанс, о котором он говорил Олегу. Шанс, дающий им право надеяться на успех.

Интересно, простит ли ему когда-нибудь Олег, если он сейчас уведет корабль вверх, прочь от смертоносной планеты? Простит ли он себе сам, вот главное.

Никто не задал ему ни одного вопроса, с тех пор как они покинули «Симанс». Экипаж ждал его решения и не сомневался, каким оно будет.

— Готовность ноль. Подтвердить.

Четыре ответа: готов, готов, готов… — и старт.

Почти сразу «Икар» стал круто уходить вниз к планете. Курсограф строго, выдерживал азимут, снятый с локаторной антенны «Симанса». «Икар» по пологой спирали, закрученной вокруг линии азимута, штопором ввинчивался вниз. Равномерно свистели двигатели, коротко всхлипывали сервомоторы управления, чавкали гидравлические амортизаторы.

— Пятьдесят тысяч метров до отражающей плоскости! Сорок тысяч! Двадцать! — чуть охрипшим голосом докладывал Фролов.

Что там? Облачный покров? Густая атмосфера? Отчего так странно, почти полностью отражается импульс локатора? Скорей всего ионизирующий слой… Все. Пора гасить скорость.

— Десять тысяч!

— Азимут?

— Выдерживаем!

Странная пелена затягивала экраны. Спираль Галактики постепенно гасла. Едва мерцала каким-то мутным, потускневшим блеском голубая звезда, светило этой необычной планетной системы. Они никак не могли "отделаться от ощущения, что «Икар» медленно погружается в морскую пучину.

— Почему на левом только девять десятых мощности? — тихо спросил Ротанов, и Фролов сразу же ответил.

— Мы не успели прогреться. Двигатели на форсаже.

— Тянет же правый.

— Левый всегда прогревался медленней.

— Может понадобиться вся мощность.

Фролов поколдовал с рычагами. Надсадный визг с левого борта усилился, и стрелка медленно поползла к последней отметке шкалы.

— Вот теперь нормально. Расстояние?

Молчание в ответ. Ему некогда отвлекаться, чтобы взглянуть на приборы. Корабль все время уводит в сторону. Автоматика не успевает откорректировать курс.

— Расстояние!

— Его нет, командир! Импульсы радаров снова не отражаются!

Корабль неожиданно рвануло вперед. В ушах зазвенело от прилившей крови, кресла заскрипели от перегрузок. Едва справляясь с отяжелевшими, похожими на колоды руками, Ротанов развернул «Икар» кормой вниз и включил двигатели на полную мощность, стараясь замедлить падение. Это мало что изменило. Корабль продолжал стремительно проваливаться.

— Что он, с цели сорвался? — прохрипел Олег, с трудом разлепляя губы. Стрелки гравиметров как будто сошли с ума. Визг тормозных двигателей переходил уже в ультразвук. И хотя чудовищные перегрузки, навалившиеся на корабль снаружи, проникали внутрь ослабленными защитными устройствами в десятки раз, Ротанову казалось, что это он сам на своих плечах несет груз, обрушившийся на корабль.

Волна грохота и резких коротких ударов, дополнительно хлестнувших по «Икару», заставила Ротанова взглянуть наконец на экраны. Вокруг бушевала гроза, которой по всемфизическим законам здесь не могло быть. Километровые полотнища молний били по кораблю. Пространство вокруг светилось сиреневым фантастическим светом. Казалось, еще секунда-другая, и шпангоуты лопнут, переборки сойдут со своих мест.

Приходилось вручную, почти интуитивно, менять режимы тормозных двигателей, потому что в этой дьявольской тряске полетела почти вся автоматика. Ротанов давно уже сорвал ограничители и, сжигая двигатели, на предельном форсаже тормозил корабль, удерживая его на той грани, за которой перегрузки должны были разрушить корпус.

На центральном управляющем табло полыхала надпись: «Опасность! Запредельный режим! Двигатели выходят из строя!» — как будто они сами этого не знали. Не оставалось времени даже на то, чтобы заткнуть глотку аварийной сирене, и она своим визгом дополняла хаотическую какофонию звуков, заполнявших корабль.

И вдруг все кончилось.

Ротанов осознал себя сидящим за штурвалом. Его руки — на рукоятках управления, лицо заливал холодный пот, но двигатели уже молчали. Исчез пресс перегрузок, сковывавших тело, не дрожали переборки, не сыпались осколки пластиковых панелей со щитов управления. Только болела прикушенная губа и противно завывала так и не отключенная аварийная сирена.

Ротанов потянулся к выключателю; надсадный, раздиравший нервы звук наконец смолк.

Где-то капала вода из разорванного трубопровода, свистел воздух в регенераторах, по-прежнему горел свет в плафонах рубки. Постепенно они приходили в себя.

— Все, ребята, приехали, — сказал Олег, но шутки не получилось. Усмешка на его губах походила скорей на гримасу.

— Почему остановились двигатели?

— Думаю, сместило со своих мест фундаменты генераторов. Сработали те самые аварийные предохранители, которые не отключаются с пульта. Они срабатывают лишь перед самым взрывом. — Фролов укоризненно смотрел на Ротанова.

— Что с наружным обзором?

— После того как вырубились генераторы, все линии обесточились. Сейчас попробую подключить аварийные аккумуляторы… Фролов склонился над своим пультом, щелкнули переключатели, и овальные вогнутые экраны на стенах рубки вновь осветились…

На секунду Ротанов прикрыл глаза, словно защищаясь от удара. Мозг отказывался принять и объяснить картину внешнего мира, представшую перед его глазами.

Корабль казался впаянным в центр залитого грязно-багровым туманом мира. Мира, в котором не было ни верха, ни низа, ни звезд, ни ориентиров, ни движения. Свет шел отовсюду. Им пропиталось само пространство экраны, стены и потолок рубки. Все выглядело грязно-розовым, нерезким и размытым.

— Где мы? — спросил Фролов. — И куда девалась планета, к которой мы спускались?

— Нет здесь никакой планеты. И никогда не было. Это гравитационный коллапс. Купол свернутого пространства, вокруг коллапсировавшей звезды. Дорога без возврата. Вот что это такое. — Олег хлопнул ребром ладони по пульту. — На этот раз мы, кажется, действительно приехали.

— Нельзя ли поспокойней, — поморщился Ротанов. — Я не вижу никакой коллапсирующей звезды.

— А я ее тебе сейчас покажу. Гироскопы еще работают.

Олег взялся за рычаги и медленно, осторожно стал разворачивать корабль вокруг центра тяжести. Свет в нижней части окружавшей их розовой пустыни сгустился, и в углу экрана вдруг появилась багровая раскаленная точка, словно там тлел непогашенный уголь.

Несколько минут они молчали, будучи не в силах принять и осознать происшедшее.

Вокруг лежала бездна, с трудом поддающаяся анализу, пониманию. Перед ними тлела звезда, убившая сама себя, сжавшаяся до размеров планеты, скрутившая пространство вокруг себя так, что оно изменило почти все свои физические свойства. Здесь должен был нарушиться даже самый ход времени…

То, что они приняли за планету, на самом деле было куполом закрытого пространства, спрятавшего внутри себя погибающую звездную систему.

Каким-то непостижимым образом «Икар» провалился внутрь купола. И похоже, Олег прав — обратной дороги отсюда не было.

— Если это так, — тихо проговорил Элсон, — то все пространство вокруг нас вместе с кораблем должно стремительно уменьшаться в объеме и смыкаться к центру бывшей звезды…

— Но мы же стоим на месте!

— Изнутри наше падение невозможно засечь никакими приборами. Для нас оно как бы не существует, потому что чем дальше мы падаем, тем сильнее замедляется время…

— Сколько это будет продолжаться?

— В принципе вечно. Внутри этого мертвого мира ничто уже не может измениться. — Гримаса исказила лицо юноши. Он пытался справиться с собой, но мышцы не слушались…

— Ну что же, — сказал Ротанов, отстегивая ремни крепления амортизаторов. — Поскольку делать нам все равно нечего, по крайней мере в данный момент, и впереди у нас, как здесь было справедливо замечено, целая вечность, давайте обсудим создавшееся положение.

Три пары глаз внимательно уставились на него. Одни, чуть насмешливые, глаза Олега, другие, с откровенной надеждой, Элсона. Он не умел еще верить в ситуации, из которых взрослые мудрые люди не нашли бы выхода. Грустные и усталые глаза Фролова, готового действовать, если это еще возможно, но уже не верящего в успех. Один Дубров не смотрел на него, уставившись на экран так, словно искал там какой-то одному ему известный ответ.

— Прежде всего я хочу отметить, что за всю экспедицию это, пожалуй, первый столь благоприятный для обсуждения момент. Мы никуда не спешим.

— И, судя по всему, — не удержался Олег, — долго еще не будем никуда спешить.

— Так что, во-первых, у нас есть время. Обычно его не хватает, — продолжал Ротанов, никак не отреагировав на реплику Олега. — Во-вторых, у нас накопилось достаточное количество разноречивых фактов, требующих точного анализа и размышлений.

— Начнем с гравитационной ловушки, из которой нет выхода, — вновь перебил его Олег.

— С твоего позволения, я ею закончу, а начну с другого. С неожиданного прибытия на базу Регоса некоего корабля. Его капитан ныне присутствует среди нас. Он первым познакомился с Черной планетой. Оставим пока это название, хотя теперь мы знаем, что оно не соответствует истине.

Сейчас, как мне кажется, настало время напомнить кое-что из моей личной беседы с этим капитаном. Он тогда говорил об опасности, настолько большой для всей Земной Федерации, что мы обязаны немедленно принять меры, не дожидаясь выводов научной экспертизы, по результатам его экспедиции. Он настаивал, требовал немедленного исследования Черной. И вот мы здесь. Его желание исполнилось.

Олег отвернулся, и Ротанов заметил, что скептическая усмешка впервые сползла с его губ.

— Анализируя вместе с Крымовым поведение напавших на «Ленинград» неизвестных космических объектов, я уже тогда начал сомневаться в том, что это природные образования, как считало большинство экспертов, скорее всего черные шары походили на автоматические устройства, управляемые с планеты.

Через некоторое время достаточно странным способом человечество в моем лице было предупреждено о том, что район Черной планеты небезопасен, вмешиваться в ее дела не стоит, и лучше всего оставить все как есть. При желании предупреждение об опасности можно было понимать и как угрозу. Затем последовала диверсия на базе…

— Но ведь она была раньше! — вмешался Элсон, — до нашего отъезда на Землю.

— Совершенно верно, но сейчас нам важно рассмотреть события не во временной, а в некой внутренней, логической связи. Так вот, диверсия. Достаточно странная, если учесть ее ничтожный результат. Зачем все это было затеяно? Пытались лишить нас единственной укрепленной базы? Вначале я так и думал, но потом, после событий на Дзете, когда стало ясно, что противник располагает гораздо более мощными средствами, я понял, что ошибался. Скорее всего кто-то пытался привлечь к себе наше внимание достаточно эффективными средствами. И он в этом, бесспорно, преуспел. Мы начали строить «Каравеллу» и готовить экспедицию к Черной. Ну а события на Дзете… они, пожалуй, не укладываются в мою гипотезу. Поэтому пока оставим их в стороне.

— Довольно странный способ рассуждения; если игнорировать факты, не укладывающиеся в принятую схему, можно доказать все, что угодно, — проворчал Олег.

— Я не игнорирую факты, а лишь временно отдаляю их, потому что они могут не иметь отношения к тому ряду событий, который нас интересует. Мир достаточно сложен. В нем зачастую действуют противоречивые силы. Поэтому, если учитывать сразу все факты, можно ничего не понять. Давайте продолжим. У нас есть еще один факт, который стоит всех остальных.

— Ты имеешь в виду «Симанс»?

— Я имею в виду управление «Симансом» по лучу, несомненно направленному из района, в котором теперь находится наш корабль. Но прежде чем анализировать этот последний и самый важный факт, мне хотелось бы услышать мнение специалиста о той зоне пространства, в которой мы оказались.

— Разве среди нас есть такой специалист? — удивленно спросил Олег.

— Элсон занимается проблемами энтропии, но они, насколько я знаю, тесно связаны с переходными областями нашего пространства. С зонами, названными астрономами «черными дырами».

— Хорошенькое название, — мрачно одобрил Олег.

Элсон смутился, по-мальчишески покраснел, потом достал из нагрудного кармана плоскую дощечку карманного дисплея, словно собирался продемонстрировать им все математические тонкости теории «черных дыр».

— Спрячь эту штуку, парень, — попросил Фролов, — если что-нибудь нельзя объяснить нормальным человеческим языком, значит, это вообще нельзя объяснить.

— Хорошо, я попробую без математики. Место, в котором находится «Икар», по своим параметрам действительно очень сильно напоминает «черную дыру»…

— А это и есть «черная дыра», — изрек Олег. — Только в «черной дыре» может существовать такое отвратительное освещение и полное отсутствие пейзажа к тому же. Гнусное место.

— Не могу я с вами согласиться. Любой ученый Земли не задумываясь отдал бы все на свете за возможность на минуту очутиться здесь вместе с нами.

— Хорошо, что я не ученый.

— Я успел проделать кое-какие расчеты, столь ненавистные нашему механику, и у меня получилось, что Эпсилон, извините за вольное название звезды, с которой мы имеем дело, пройдя обычные ступени эволюции, в конце концов потерял устойчивость и стал переходить в состояние гравитационного коллапса. Иначе говоря, его масса, преодолев все силы, поддерживающие атомы в нормальном состоянии, начала проваливаться, охлопываться.

— Что и доказывает, что мы имеем дело с обычной «черной дырой», лишенной примитивных удобств.

— Это не совсем так… Дело в том, что процесс гравитационной смерти Эпсилона явно не завершился… Он был приостановлен на той фазе, которую мы сейчас наблюдаем, и поскольку в природе не существует сил, способных приостановить гравитационную смерть звезды, то я склонен предположить… Гравитационные поля такой мощности должны были замедлить время, и именно поэтому мы не в состоянии видеть процесса гибели звезды.

— Это верно только для внешних наблюдателей. Но не для нас. Мы находимся внутри купола. Для нас весь процесс должен был протекать долю секунды! Корабль должен был почти мгновенно переместиться к центру «черной дыры» и погибнуть. И уж, во всяком случае, мы не могли бы наблюдать никакого остатка Эпсилона.

— Впечатление такое, будто кто-то внутри этой системы искусственно остановил или сильно замедлил время…

— Я знал звездную цивилизацию, способную это сделать… — тихо проговорил Ротанов. Он надолго замолчал, вглядываясь в экраны, на которых ничего не было, кроме розового тумана, созданного несметным количеством пылевых частиц, засосанных гравитационным полем погибающей звезды.

— Завершился процесс образования «дыры» или нет, не так уж важно. Выхода из свернутого пространства не существует даже теоретически, — вставил Олег.

— Теории начинают трещать по всем швам, когда в естественный ход вещей вмешивается разум. Может быть, отыщется и выход, — вмешался в разговор Ротанов. — На обычную «черную дыру» находящееся под нами образование не похоже. Гравитационный коллапс протекает внутри системы мгновенно. Здесь Элсон безусловно прав. Для внешнего наблюдателя поверхность свернутого пространства совершенно непроницаема. Здесь все иначе. Действительно, создается впечатление, что процесс схлопывания системы искусственно приостановлен. Пространство местами не замкнуто. В нем есть разрывы. Ни с чем подобным нам еще не приходилось сталкиваться. Действовать вопреки законам природы может лишь разум. Вот теперь самое время вспомнить о луче, управлявшем «Симансом». В ряду с остальными фактами он выглядит достаточно убедительно. Разнообразные и грозные события, с которыми мы сталкивались последнее время, не могли исходить из «мертвой космической ямы». Я был убежден в этом, когда направил «Икар» вниз по лучу, убежден и сейчас.

— Но здесь же нет ничего! Наши локаторы охватывают огромную зону. Ничего, кроме пыли и умирающей звезды!

— И тем не менее здесь должна быть жизнь. А следовательно, база, на которой она могла развиться. Нам нужно искать здесь планету.

— Ты очень убедительно говоришь. Жаль, что тебя не слышат те, кто создал эту яму. Нет здесь планет. Посмотри на экраны. Зона замкнутого пространства не так уж велика. Даже во время прохода через купол, когда нас так потрепало, мы не могли уклониться настолько, чтобы локаторы не засекли планеты, если луч действительно шел с нее!

— И тем не менее она должна быть. В чем-то мы, возможно, ошиблись. В направлении, быть может, или в расстоянии, но не в главном, понимаешь, не в главном!

— Кажется, я знаю, в чем мы ошиблись, — неожиданно сказал Дубров, впервые за весь разговор оторвавшись от созерцания экранов. — Когда вы определили направление с антенны «Симанса»? В какое время?

— Сразу же, как только установили, что аппаратура связи подключена к этой антенне.

— Вот именно. Но корабль не стоял на месте. Он двигался. И к моменту ваших замеров антенна уже не была повернута в сторону передатчика.

— Ну, конечно! Эх мы, навигаторы! Момент, когда антенна перестала следить за управляющим лучом, должен совпадать с прекращением передачи энергии. Собственной на корабле не было. Момент выключения механизмов слежения антенны должен совпадать с остановкой двигателей «Симанса». Именно тогда корабль и получил извне свою последнюю команду.

— И с тех пор до наших замеров прошло что-то около двух часов. При скорости «Симанса» это солидное расстояние. Неудивительно, что здесь ничего не оказалось. Планету надо искать… Сейчас, минуту… — Олег потянулся к расчетному табло. — Около двух миллионов километров западнее.

— Интересно, как ты здесь определишь, где запад? — спросил Дубров.

— По гироскопам и по направлению гравитационного поля… Нет проблем.

— Хотел бы я знать, что это вам даст, — мрачно спросил Фролов.

— То есть как? — не понял Олег.

— А так, что, даже если вы найдете планету, сесть мы не сможем. У нас полетели генераторы. Когда смещаются фундаменты у этих механизмов, корабль не всегда берутся ремонтировать даже в доке, проще построить новый.

— Сядем без корабля. У нас есть посадочная шлюпка. Была бы планета, а уж сяду я на нее даже на парашюте! Это я вам обещаю.

Олег прав — главное, найти планету, а уж с посадкой они как-нибудь справятся.

Необъяснимым седьмым чувством Ротанов ощущал, что она где-то здесь, рядом! От этого теплей становилось на сердце. А может быть, не на сердце… За последние несколько часов он стал ощущать под курткой, в том месте, где висел на цепочке никому не видимый алый камень с Реаны, странное живое тепло. Словно камень, согревая его, хотел сказать: «Смелее, вперед; Ты на верном пути…»

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛАНЕТА БЕЛЫХ НОЧЕЙ

1

Планета надвигалась на них непроницаемой мрачной массой. Не хватало света, чтобы с такой высоты рассмотреть что-нибудь на ее поверхности, приборы шлюпки, не рассчитанные на работу внутри свернутого пространства, мало чем могли им помочь. Когда высота упала до десяти тысяч метров, шлюпка попала в сплошную пелену облаков и шла в красноватом тумане не меньше двух часов.

— Спускаться ниже?

— Подождем. Мне показалось, что облачность не сплошная, должны быть разрывы. К тому же надо дать время автоматике закончить анализы.

Еще через час полета облака разошлись, и они увидели под собой океан. Свинцово-серый, неподвижный, он раскинулся под ними до самого горизонта и казался таким же мертвым, как весь этот мир. Никто не сказал ни слова. Эта последняя неудача была уже бессильна изменить что-либо в их настроении.

— Я не знаю планет, состоящих из сплошной воды. Здесь должен быть материк или хотя бы остров!

— А Лидос?

— Лидос исключение. Он единственная планета без суши, которую мы обнаружили.

— Считай, что это вторая, — мрачно подвел итог их бесплодному многочасовому полету над океаном Фролов. От напряжения слезились глаза, словно они стояли на ветру. Полумрак мешал рассмотреть детали, они не видели даже волн.

— Кстати, на Лидосе есть цивилизация, и достаточно развитая.

— Подводная? — спросил Элсон.

Олег кивнул.

— Рептилии. Если бы там была суша, со временем они бы вышли на поверхность.

— Нам от этого не легче.

Фролов отвернулся к иллюминатору. Они шли теперь совсем низко и впервые увидели волны, короткие и плоские, бежавшие впереди шлюпки. В ста метрах уже ничего нельзя было рассмотреть, и поэтому, когда под ними мелькнуло темное пятно, испещренное, как оспинами, зеленоватыми проплешинами, они не сразу поняли, что это такое.

— Остров! Под нами остров!

Ротанов положил шлюпку в крутой вираж, стараясь не потерять этот крохотный клочок суши, и тут слева они увидели целый архипелаг островов, широкой полосой уходящий далеко за низкий горизонт. Вначале Ротанов свернул вдоль береговой линии, собираясь составить хотя бы приблизительное представление о его размерах, но уже через минуту бросил шлюпку вниз, к самой земле.

— Садимся.

— Может, закончим облет?

— Успеем. Сначала нужно узнать, можно ли здесь дышать, можно ли пить эту воду. В скафандрах мы долго не выдержим.

Они выбрали площадку недалеко от побережья. Заросли, отступившие в этом месте от берега, образовали зеленовато-фиолетовую излучину, на добрый километр отстоявшую от воды. На последнем вираже перед посадкой шлюпка пронеслась над самой поверхностью низкорослых, словно сплюснутых деревьев, жавшихся друг к другу.

Как только оборвался свист двигателей, Ротанов включил наружные микрофоны.

Планета молчала. Ни звука, ни шороха. Лишь далекие электрические разряды время от времени грозными раскатами врывались через динамики в тесную кабину шлюпки. Вдалеке шла гроза.

— Выходим?

— Да. Пора. Дождь прошел стороной. Автоматы закончили анализы.

Но они все медлили, все не решались откинуть колпак кабины и ступить на поверхность планеты, с которой уже не было для них обратной дороги.

— Климат как в тропиках. Двадцать семь градусов. Воздух пригоден для дыхания, нет ядовитых газов, микробов тоже. Не планета — сад.

— Да, только солнце забыли повесить.

Фролов сердито щелкнул замком, и колпак кабины откинулся. Они приняли сообщение экспресс-лаборатории как должное, словно не знали, что вытянули из тысячи шансов один-единственный счастливый билет, потому что лишь на одной планете из тысячи встречался такой диапазон внешних условий, словно специально подобранный для людей…

Четыре человека спрыгнули на землю и встали рядом, всматриваясь в темные заросли, лишь Ротанов все еще сидел в своем кресле и думал о том, что такие совпадения невозможны, что за всем этим стоит нечто иное… Он взял свой тяжелый рюкзак с планетарным комплектом и выпрыгнул вслед за остальными на хрусткий песок.

Они стояли кольцом вокруг своей шлюпки и сжимали в руках оружие. Со стороны могло показаться, что люди заняли круговую оборону неизвестно против кого. Так требовали инструкции, годами выработанная привычка. При посещении чужой планеты осторожность чаще всего оказывалась оправданной.

После первых минут тишины теперь их поразила какофония странных звуков, несущихся из зарослей. Какие-то животные истошными голосами орали «ку-ку». Это ничего общего не имело с кукованием земной кукушки, кроме сочетания похожих звуков, и само сходство придавало крикам еще более зловещий характер.

Больше всего поражали не звуки, а мягкий рассеянный свет, струящийся отовсюду. Из кабины шлюпки они не могли получить об этом явлении полного представления, и хотя знали уже, что здесь вечно царит полумрак, только сейчас, полностью погрузившись в эту бесконечную серую ночь, поняли, что это такое. Казалось, планета навсегда застряла где-то между рассветом и вечерней зарей.

Розоватый, робкий свет струился здесь изо всех уголков небосвода, а постояв несколько минут неподвижно, можно было ощутить, что странная чужая ночь не лишена своеобразного очарования. Словно желая избавиться от этого размягчающего ощущения, Элсон включил мощный фонарь, и его широкий ослепительный луч уперся в синеватую стену колючих зарослей. Ни движения, ни звука, все замерло вокруг. Остался только луч света, чуждый, почти вызывающий. Казалось, темнота сразу же сомкнулась вокруг них, подкралась со всех сторон, и за пределами светового конуса зашевелились тысячи неведомых существ.

— Да выключи ты его! — первым не выдержал Олег.

— Нужно привыкать к естественному освещению и без необходимости не жечь батареи, — поддержал Ротанов. — Здесь достаточно светло.

Несколько минут они ничего не видели, но вскоре глаза действительно освоились с сумеречным освещением.

— Почему небосвод излучает этот свет? На нем же нет ни звезд, ни спутников? — спросил Фролов.

— Это остаточный свет, — пояснил Элсон. — В замкнутом пространстве он не может рассеяться и не может выйти наружу, все излучение, в том числе и тепловое, остается внутри гравитационного купола, здесь жарко, несмотря на то, что звезда почти не греет.

Животные в зарослях снова завопили. Но теперь они уже немного привыкли к их голосам. Все стояли плотным кольцом, по-прежнему не выпуская оружия. Фролов вдруг шагнул к шлюпке, откинул крышку кабины и швырнул на сиденье свой бластер.

— Мы здесь недолго протянем, если начнем стрелять. По-моему, вообще не стоило садиться для того, чтобы стоять вот так, с оружием на взводе.

— Интересно, что ты будешь делать, если выскочит какая-нибудь арктуровская Кика. Ты знаешь, кто там орет в этих зарослях?

— А он не был на Арктуре и предпочитает поэтому роль бифштекса.

Смех немного разрядил обстановку. Люди задвигались, опустили оружие. Дубров поддержал Фролова.

— В сущности, он прав. Нам надо быть осторожней с оружием.

— Если здесь есть люди, искать их надо на побережье. Море где-то здесь. Совсем рядом.

— Ты все еще надеешься? — удивленно спросил Олег.

Ротанов пожал плечами.

— Я слишком хорошо знаю, какие странные формы может иногда принимать чужая жизнь и разум в том числе. То, что мы не увидели городов, не услышали передач, это еще ровно ничего не значит.

Им предстояло пройти метров пятьсот и пересечь узкую полоску кустов. Заросли казались неведомой враждебной страной, а близость шлюпки внушала иллюзию защиты.

— Может быть, стоит подождать рассвета? — осторожно спросил Элсон. И сразу же вспомнил: — Ах да, рассветов здесь не бывает…

— Ну, какой-то рассвет бывает, — возразил Ротанов. — Когда планета повернется нашей стороной к остатку Эпсилона, света станет больше.

— От этого огарка? — не поверил Фролов.

— Не только от него. Гравитационные поля стягивают свет к центру, небосклон со стороны Эпсилона значительно светлее.

Растянувшись цепочкой один за другим, они медленно шли к морю. Ротанов не стал зажигать фонарь даже тогда, когда в зарослях обнаружилась довольно широкая тропинка, по которой два человека свободно могли идти рядом. Он лишь остановился и долго осторожно ощупывал песок, словно проверял, можно ли по нему идти.

— Что ты там нашел?

— Ничего, кроме этой тропинки. Странная дорожка, не правда ли? На звериную тропу она не похожа, нет следов, и ветви растений не обломаны, словно ее специально здесь прорубили, чтобы удобней было ходить от побережья к морю.

— По-моему, ты ошибаешься. Такие просеки возникают иногда совершенно случайно от частых ветров, например, дующих в одном направлении.

— Что ж, возможно. — Ротанов встал, отряхнул с ладоней песок.

Метров через двести заросли кончились, и они оказались на узкой полосе пляжа. Долго слушали, как шипит прибой, набегая на песок, и Элсон разочарованно сказал:

— Даже звук волн здесь необычный, прибой не плещется, не бормочет, как на Земле, он почему-то шипит. И все же по-своему это море красиво.

Никто ему не возразил. Все смотрели, как сгущается над водой у горизонта серебристая дымка рассвета; волны, набегая на берег, загорались изнутри синеватым электрическим светом, это не были живые огоньки, похожие на звезды, какие бывают лишь в земном море. Холодно светилась сама вода. Фролов первым сделал шаг, отделявший их от этого чужого прибоя, и подставил набегавшей волне свой ботинок. Всхлипнув, словно живая, вода перехлестнула через его ногу и откатилась.

— Отойди, — попросил Ротанов. — Ты ведешь себя как ребенок.

По опыту, он знал, что на чужих планетах, как правило, наиболее враждебным и опасным оказывалось то, что с виду выглядело безобидно. Словно подтверждая его опасения, сзади раздалось странное цоканье, будто кавалькада маленьких коней мчалась к побережью. Но это были не кони… Водная поверхность океана отражала достаточно света, и они хорошо видели странное животное, показавшееся на краю зарослей. Толстые трубы ног или щупалец отходили от продолговатого овального тела сначала вверх, а потом, изогнувшись широкими дугами, упирались в землю. Ног было шесть или восемь, они не могли рассмотреть, так быстро мелькали в воздухе эти мягкие бессуставчатые ноги. То, что им показалось вначале маленьким туловищем, скрытым за ритмично мелькавшими ногами, оказалось всего лишь головой, прикрытой блестящим панцирем, в вырезе которого светилось четыре глаза. Увидев группу людей, животное замедлило свой бег и шагах в двадцати остановилось совсем. Три бластера поднялись как по команде. Никто не двигался. Вдруг животное, широко расставив ноги, повернулось к ним боком, и только теперь они заметили всадника… Выпрыгнув из удобной лодочки седла, привязанного на спине у животного, стройный и гибкий юноша неторопливо пошел им навстречу.

— Опустите оружие, — негромко приказал Ротанов.

С каждым шагом спешившегося всадника их изумление возрастало все больше. Сначала они видели лишь общие контуры его фигуры, но теперь могли уже рассмотреть бледное, слегка вытянутое худое лицо с большими голубыми глазами, одежду, весьма похожую на старинный расшитый кафтан, широкий и тоже расшитый узорами пояс.

— Это гуманоид, — тихо проговорил Олег.

Ротанов сразу же возразил:

— Слишком большое сходство с нами. Или его отдаленные предки родились на Земле, или… — Он не договорил, что именно скрывалось за этим «или», но Олег, хорошо помнивший Гидру, понял, что он хотел сказать этим «или». Имитация, копия человека, биоробот…

— "Та, что прячет свое лицо" приветствует вас, чужестранцы.

Голос юноши, искаженный киберлингвистом, звучал словно бы у них за спиной, из рюкзаков, набитых планетарным снаряжением.

Никто не двинулся, не произнес ни слова, слишком буднично, по-земному, прозвучали эти слова, несмотря на странное имя передавшей им это приветствие. Они знали, что в тех случаях, когда в словарном запасе нет подходящего слова, лингвист подбирает наиболее близкое по значению словосочетание, и оттого имя прозвучало так длинно. Они ожидали продолжения и все никак не могли прийти в себя от этой встречи… Прорваться сквозь барьер свернутого пространства, провалиться на дно гравитационной бездны, опуститься на планету, у которой не было даже солнца, и вдруг такая встреча? Им даже не удивились, за ними послали гида, пажа, слугу… Кто он на самом деле? Каким образом узнал об их приземлении? Почему в его поведении нет ни страха, ни удивления? Это человеческое лицо, прямой нос, голубые глаза, смотрящие на них спокойно и серьезно. Словно их здесь ждали, словно Ротанов был прав, словно он мог предвидеть, что все предыдущее было лишь неким странным, специально подготовленным для них спектаклем… Они все еще боялись поверить.

— Кто она, «Та, что прячет свое лицо»? Жрица? Предводительница вашего племени? — спросил Ротанов. Посланец сделал вид, что не услышал вопроса или не понял. Киберлингвист долго и певуче переводил слова человеческого языка на чужую, незнакомую речь. Но уже сам факт перевода, говорил о том, что в его огромном словарном запасе было нечто близкое, знакомое. Язык, на котором говорили здесь, не был полностью чужд им, как не была чуждой эта одежда и это лицо, и лишь странное животное, на котором прибыл посланец, неподвижно стоящее в отдалении, напоминало о том, что это все-таки иной мир.

— "Та, что прячет свое лицо" приглашает вас принять участие в празднике, — проговорил посланец.

— Ты что-нибудь понимаешь? — прошептал за спиной у Ротанова Фролов, и Ротанов вдруг неожиданно для себя усмехнулся.

— Так уж обязательно сразу все понимать? Ты же слышал, нас приглашают на праздник, вот и пойдем посмотрим.

Словно удовлетворившись этой фразой, юноша повернулся и медленно, не оглядываясь, пошел к своему чудовищному коню. Ротанов первым закинул бластер за спину и последовал за ним. Не произнося ни слова, двинулись остальные.

Тропинка вскоре раздвоилась и повела их в сторону от шлюпки, куда-то вдоль побережья. Всадник ехал медленно, и Ротанов без особого труда поравнялся с ним.

Заметив, что Ротанов держится поодаль от быстро мелькавших лап животного, юноша, натянул повод, и животное еще больше замедлило шаг.

— Это «странник». Он безопасен. Не нужно его бояться.

— Я не боюсь твоего коня. — Ротанов подошел ближе, приноравливаясь к размеренному мельканию над своей головой широких и толстых раструбов лап, покрытых мелкими блестящими чешуйками. — Куда мы идем?

— На праздник. Сегодня день Дрона.

Как обычно, фраза, переведенная киберлингвистом, была максимально краткой.

— Часто вас навещают чужестранцы?

— Часто. Некоторые приходят из-за моря, а иные, как вы, прилетают на огненных колесницах.

Ротанов не подал вида, как поразил его этот ответ… Вот, значит, в чем дело, вот почему такой будничной получилась встреча, выходит, их действительно ждали. Вернее, не их, кого-то очень похожего, «тех, кто прилетает на огненных колесницах»…

Ротанов постепенно отстал, поравнялся с остальными и тихо сказал:

— Возможно, нас приняли за кого-то другого. Не задавайте лишних вопросов, пока не разберемся, что к чему.

2

Правая часть горизонта постепенно наливалась темно-багровым отсветом, словно там разгорался далекий пожар. Весь остальной низкий купол неба, завешанный лохмотьями облаков, по-прежнему выглядел сиреневым.

Стало заметно светлее. Заросли изменились, теперь они состояли из низких пушистых кустов, ветви которых напоминали перья диковинных птиц. Сами кусты больше не закрывали пространство, и впереди как-то сразу открылся далекий простор, заполненный бегучими огнями. Цепочки этих голубоватых огней перестраивались на ходу и все вместе двигались в ту же сторону, куда шел их отряд. В распадающихся багровых сумерках в низине, где мелькали огни, можно было рассмотреть неясные очертания приземистых строений. Отряд остановился.

— Подождите здесь, — попросил проводник и, сделав несколько шагов, исчез в зарослях.

— Странное место, — проговорил Олег. — Внизу наверняка поселок. Очень маленький. Скорей всего они ведут натуральное хозяйство, ты заметил, как выделана кожа на сбруе этой, с позволенья сказать, «лошади»? Наверняка сыромятная, кустарного производства.

— Быстро ты делаешь выводы, — откликнулся Ротанов. — Однажды на Гидре я уже сталкивался с чем-то подобным… Там наряду с внешней, примитивной стороной существовало нечто неразличимое с первого взгляда… Я чувствую, здесь тоже не все просто… Этот Странник… Природа редко создает таких животных. Он слишком рационален, слишком уж приспособлен для передвижения по пересеченной местности. Почти идеальный транспорт для перевозки людей и переноски небольших грузов.

— Особенно если не очень спешить.

— Мы не знаем, на какую скорость он способен. Скорее всего наездник применялся к скорости пешего человека.

Они замолчали, прислушиваясь к надрывному крику «ку-ку», всмотрелись в бегучие огни на тропинках, ощутили аромат странных цветов.

— Здесь может быть хорошо, если привыкнуть, — тихо сказал Элсон.

— По-моему, у нас хватит для этого времени, — мрачно пообещал Олег.

Снизу от поселка к ним шла группа людей. Впереди четверо слуг или охранников несли факелы. Совсем не было дыма, и вместо красноватого пламени вокруг туго свернутого кома каких-то листьев плясали маленькие язычки голубого огня. Свету они давали немного, но, наверно, глаза жителей этой планеты давно привыкли к полумраку и вряд ли могли переносить слишком сильное освещение.

Люди, несущие факелы, остановились и разошлись в стороны. Вперед вышли старик в одежде, расшитой замысловатым узором, с ожерельем из блестящих непрозрачных камней, и рядом — тоненькая фигурка женщины, лица которой Ротанов не мог рассмотреть, как ни старался, — мешал направленный на них свет факелов да еще, похоже, она прятала лицо за куском полупрозрачной ткани. Черты смазывались, нельзя было даже с уверенностью сказать, молода она или нет. Платье на женщине казалось белым без единого украшения, лишь на правой руке блестел тоненький браслетик, да в волосах, будто случайно, запутался живой огонек: то ли светлячок, то ли фосфоресцирующий камешек.

Минуты две длилось молчание, пока обе группы рассматривали друг друга. Ротанов подумал, что для этих людей они выглядят достаточно нелепо в своих защитных скафандрах, словно обливших тело сверкающей серебряной пленкой, с тяжелыми рюкзаками за плечами, со странным оружием в руках. Сейчас их наверняка спросят, как они тут очутились, и неизвестно, чем закончится беседа. Вряд ли они поймут, вряд ли поверят пришельцам со звезд. Но старик спросил о другом.

— Дорога не показалась вам трудной? — Вопрос прозвучал неожиданно насмешливо в напряженной, настороженной тишине.

— Легкие дороги редко ведут к интересным местам, — неопределенно ответил Ротанов, и старик улыбнулся.

— Достойный ответ. Я надеюсь, мы еще побеседуем позже, когда вы поймете, где очутились, и лучше разберетесь в обстановке.

— А вы не хотите нам в этом помочь? — Он шагнул было вперед, но один из охранников, держащих факел, сделал предостерегающий жест, и Ротанов остановился.

— Каждый сам проходит свою дорогу. — Повернувшись к женщине, старик вдруг спросил у нее: — Эти люди в самом деле прилетели в огненной колеснице?

Женщина молча кивнула.

— Ну что же, в таком случае, проводите их на праздник Дрона.

Двое охранников с факелами пошли впереди, показывая дорогу, Ротанов обернулся, но старик и девушка уже скрылись в зарослях.

— Как странно он говорил. Слишком сложно и странно… И он нисколько не удивился нашему появлению, — задумчиво проговорил Олег.

— Кажется, тебя тоже начинают посещать сомнения, это очень хорошо, мой друг, потому что истина — сестра сомнений.

— Что это ты расфилософствовался?

— Мне показалось, что здесь живут только философы и поэты, ну и еще красавицы. Почему бы нет? Славная планета, аромат цветов, торжественное шествие. Все как в старинном театре.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что сказал. Наша встреча смахивает на какую-то театральную постановку, и я никак не могу понять, кто режиссер. Может быть, этот старик? Но тогда зачем за подтверждением обстоятельств нашего прибытия он обратился к женщине, к той, что все время молчала?

— И прятала свое лицо… — напомнил Элсон. — Помните, что сказал посланник, приехавшим за нами на побережье? Он сказал: «Та, что прячет свое лицо» приветствует вас, чужеземцы".

— Да. Над этим стоит подумать.

Тропинка, идущая между невысоких холмов, стала забирать круто вверх. Они шли уже больше часа. Проводникам время от времени приходилось останавливаться и поджидать порядком уставших людей. Строения и огни исчезли, тропинка петляла теперь по дну ущелья. Наконец стены раздались в стороны, и они очутились на широком ровном плато, окруженном с трех сторон почти отвесными скалами. В самом центре высилась темная масса, смутно напоминающая человеческую фигуру метров трех высотой. Справа от нее на небольшом возвышении, укрытом не то ковром, не то шкурой, сидел человек, на первый взгляд казавшийся непомерно толстым. Только присмотревшись, можно было заметить, что оброс он не жиром, а горой непропорциональных, почти безобразных мускулов. Рядом с ним несколько человек, одетых в широкие балахоны из кожи, подбрасывали в костры охапки хвороста.

Видимо, местные растения были перенасыщены эфирными маслами, потому что костры, как и факелы, полыхали синеватым, прозрачным пламенем, почти совсем не дававшим света, словно горел не хворост, а спирт. Над кострами висели чаны, в которых что-то варилось. Человек шесть, стоявшие отдельной группой, время от времени дули в большие закрученные раковины, извлекая из них ревущие, душераздирающие звуки.

Как только в освещенное кострами пространство вошли люди с факелами, все смолкло, все лица повернулись к прибывшим, все глаза уставились на пришельцев. Проводники жестом предложили им подойти к возвышению. Огромный грузный человек, опершись на плечо одного из слуг, с проворством, какого трудно было от него ожидать, вскочил на ноги и шагнул навстречу гостям.

— Чужестранцы! — воскликнул он с радостью. — Нам не хватало для праздника чужестранцев! Сажайте их на самые почетные места! — Он взял Ротанова за локоть, безошибочно определив в нем главного, и, не дав опомниться, увлек за собой на помост.

— Я правитель этой страны, и я заверяю вас, что вы прибыли в доброе время. Будут пиры. Будут молодецкие забавы и богатырские игрища. Будет и змееборство.

— Змееборство тоже? — спросил несколько ошарашенный Ротанов.

— Пренепременно, какое же богатырское игрище обходится без змееборства?

— А змеи… настоящие?

— Самые доподлинные. Вы каких предпочитаете? Есть плавучие, летучие, бронеголовые, плюющие ядом, есть просто шипящие, но обладающие дурным глазом.

— Я предпочел бы обойтись без змей. Ведите ли, я не специалист по змеям…

— Жаль! В этом деле лучше быть специалистом. Квалифицированным специалистом.

Правитель хлопнул в ладоши, кто-то за их спиной ударил в медный гонг, и протяжный, отраженный скалами звук поплыл по ущелью вниз, туда, откуда слышался гул приближающейся толпы, где мелькали многочисленные синие огни, замеченные Ротановым еще по дороге.

— Пока готовят первое испытание, поведайте мне о дальних странах и удивительных делах, коим вы свидетелями были.

Странное чувство овладело Ротановым, ему почему-то казалось, что этот огромный потный человек, замотанный в расшитые шкуры странных животных, с амулетами из зубов на шее, на самом деле вовсе не так прост. В глазах его то и дело зажигались хитроватые огоньки. Да и само их появление на этом празднике выглядело так, словно все было готово заранее, словно их ждали. Неведомый режиссер продолжал свою непонятную постановку. Усмехнувшись, Ротанов поведал правителю о могучем звездолете «Каравелла», о «черной дыре», в которую проваливается весь этот мир вместе с предстоящим празднеством, о множестве обитаемых миров, расположенных на далеких звездах, и о Земной Федерации, расселившейся на многих планетах. Правитель слушал его внимательно, кивал головой и жевал сочный кусок мяса, с которого капали на помост тяжелые капли жира.

— Далекие поселения — это хорошо. У нас тоже есть поселения на дальних островах. Когда у нас плохо уродятся плоды мангароидов, мы привозим их с Каруты, а взамен отдаем излишки нашего сого. — Лицо его приняло задумчивое выражение. — А что такое звезды, чужестранец?

Ротанов объяснил.

— Ты хочешь сказать, что за небесной твердью мир не кончается, что там есть другие острова?

— И острова и моря. Там живут другие народы, светят другие солнца.

Правитель нахмурился и отложил на поднос недоеденный кусок мяса.

— Не рассказывай этого никому, чужестранец. Тебя здесь не поймут. У нас иные законы, свое представление о мире. Наш мир устроен просто. Небесный шар, внутри которого мы живем, висит на серебряной цепи, и за ним уже нет ничего. Впрочем, там живут еще боги… Надеюсь, ты не бог?

— Богов я там не встречал, правда, попадаются кое-где существа, могуществом похожие на богов.

Сделав вид, что не услышал последних слов Ротанова, правитель отвернулся к одному из стоявших у них за спиной мрачного вида стражей, поманил его. Страж нагнулся, выслушал какое-то приказание, поклонился и тут же исчез. Из толпы вышли вперед бородатые люди, одинаково одетые, с тяжелыми бронзовыми щитами в руках. Они поставили щиты на песок вплотную друг к другу, образовав кольцо непроницаемой металлической ограды, отделившей центр площади вместе с помостом от остальной толпы.

Ротанову не очень понравились эти непонятные приготовления, и он стал искать взглядом своих спутников. Там, где они сидели, видимо, все было пока спокойно. Ротанов видел, как из кипящего чана им подносят какой-то напиток, и Элсон решительно отказывается отведать неизвестное зелье.

К возвышению подошел худой высокий человек в простой полотняной одежде, перепоясанной кушаком, с выбритой наголо головой. По его аскетическому лицу и гордому взгляду, по тому, что этот человек не склонился перед правителем, Ротанов заключил, что он занимает высокое положение в здешнем обществе, возможно, жрец или представитель высшей знати. Правитель привстал ему навстречу, и они отошли на край помоста, оставив Ротанова одного. Воспользовавшись этим, он незаметноповернул браслет с транслятором универсальной связи в сторону костра, у которого сидели его спутники, и тихо спросил:

— Фролов, ты слышишь меня?

— Да, командир.

— Вызови шлюпку и переведи ее поближе, она вскоре может понадобиться.

— Я уже пытался, командир. Сигналы не проходят. Нет связи. Похоже, сели батареи передатчиков.

— Только этого нам не хватало… Будьте наготове. По-моему, здесь что-то затевается. Держите трансляторы включенными, и по моему сигналу все вместе пробиваемся к выходу, оружие применять запрещаю, что бы ни случилось.

— Все сделаем.

Ротанов не мог понять, почему исчезла связь. Батареи? Вряд ли они сели все сразу… Могли быть неизвестные им физические причины, структура пространства в непосредственной близости от центра «черной дыры» так сильно изменена, что законы прохождения радиоволн здесь никому не известны. Ротанова тревожило то, что связь исчезла именно сейчас. Хорошо хоть трансляторы работают на близких расстояниях и они могут разговаривать друг с другом.

Между тем события на площади развивались своим чередом. В центр круга, освещенного синим пламенем костров, вошло четверо воинов. Ротанова удивило, что у них нет никакого оружия. Один из воинов положил между кострами тяжелый сверток, сдернул с него шкуру и сразу же отошел в сторону, явно избегая прикосновений к засверкавшей в лучах костров остро отточенной стали. Там были двуручные мечи, боевые топоры, огромные шиповатые палицы, и копья с широкими зазубренными наконечниками. Заметив, что Ротанов внимательно разглядывает эти предметы, предводитель сказал:

— Воинам нашего племени нельзя касаться оружия, несущего смерть. Потому мы так рады чужеземцам. На наших богатырских игрищах им одним дозволяется в схватке с врагом потешить себя окровавленной сталью.

Снова раздался удар гонга.

В верхней части ущелья послышался тяжелый топот. Воины оттеснили толпу и образовали узкий проход, идущий от центра площади до входа в ущелье. В полумраке Ротанов плохо видел, что там делалось, но какая-то темная масса, приземистая и подвижная как ртуть, двигалась вдоль бронзовых стен, составленных из щитов, к центру круга.

— Есть ли среди вас тот, кто хочет помериться силой с дроном?! — закричал глашатай с противоположной стороны, и почти сразу же из толпы, раздвинув щиты воинов, выпрыгнул в центр круга коренастый приземистый человек. Если Ротанова поразили мускулы предводителя, то воин, вышедший в круг, оказался еще массивнее. Толпа приветствовала его восторженными криками. Человек пригнулся, чуть расставил руки, в которых не было никакого оружия, и застыл. Толпа тоже замерла, шум стих, и отчетливо стал слышен тяжелый топот несущегося вдоль ущелья зверя… Теперь Ротанов наконец увидел его. Животное было пониже носорога, но, пожалуй, тяжелее и гораздо подвижнее. Тупорылая морда заканчивалась костяным панцирем, уходящим за плечи и мешавшим животному повернуть голову. Костяные пластины впереди заканчивались четырьмя острыми выростами — не то рогами, не то клыками. Четыре пары немигающих злобных глаз, расположенных далеко друг от друга, видимо, обеспечивали животному хороший обзор. Выскочив в центр освещенного круга и увидев стоящего у него на пути человека, животное издало хриплый низкий визг и, не снижая скорости, бросилось на смельчака. Казалось, гибель человека совершенно неминуема, но, когда острые рога уже почти вонзились воину в живот, он сделал едва уловимое, очень точное, почти изящное движение в сторону, и дрон промахнулся. Толпа восторженно взревела.

С разбегу животное ударилось в бронзовую стену щитов. Удар был так силен, что воины, державшие щиты, не устояли, в стене образовалась брешь. Но зверь не расположен был убегать, хотя мог бы теперь это сделать. Подавшись назад, он развернулся и снова бросился на своего противника. Все повторилось, но теперь воин, отклонившись, успел нанести молниеносный удар вытянутой рукой в щель между костяными пластинами на голове животного, где, видимо, был расположен какой-то нервный центр. Животное заревело от боли и ярости. Вновь раздался тяжелый удар в щиты, и вновь распалась живая стенка. В облаке пыли несколько секунд ничего не было видно, а когда оно рассеялась, все снова увидели дрона, несущегося на своего обидчика. Теперь он, подбежав к человеку, неожиданно затормозил и резко изменил направление, стараясь упредить движение воина в сторону. Это ему почти удалось, человек не сумел полностью избежать удара, и хотя он уклонился от острых клыков, удар бронированной головой животного, по-видимому, был достаточно силен, воин упал и, откатившись в сторону, остался лежать неподвижно. Дрон опять с разбега налетел на щиты и теперь медленно разворачивался, чтобы окончательно разделаться с противником.

— Неужели никто ему не поможет? — спросил Ротанов.

— Это запрещено. Но наши правила не распространяются на чужеземцев…

Ротанов понял, что имел в виду предводитель. Движением плеч он сбросил на землю рюкзак со снаряжением, сковывавшим движения, и выхватил бластер.

— Твоя дубина легковата для этого зверя. Ты можешь выбрать любое оружие.

Не слушая, Ротанов прыгнул вниз. Толпа мешала ему прицелиться. Луч бластера достаточно широк, он боялся задеть кого-нибудь из людей и потому, раздвинув воинов, бросился на арену. И вовремя, зверь уже пригнул свою широкую толстую морду, его клыки задевали землю, и нетрудно было представить, что ждет неподвижно лежащего беззащитного человека. Ротанов очутился между зверем и его жертвой. Позиция была удобной, и, вскинув бластер, он нажал спуск. Вместо синего луча плазмы, все испаряющего на своем пути, бластер выплюнул сгусток красноватого пламени и сразу же поперхнулся. Огненный шар ударил в бок животного, опалил шерсть, обжег и разъярил зверя, но не причинил ему ощутимого вреда. Низко взревев, забыв о своей жертве, зверь бросился на нового противника. Ротанов жал и жал на гашетку, но повторного выстрела не было, бластер неожиданно превратился в ту самую легковатую дубину, о которой предупреждал его предводитель.

Расшвыривая песок, зверь несся прямо на него, их разделяло не больше трех шагов, и все, что теперь осталось Ротанову, — это применить ту же тактику, которую использовал его предшественник. Здесь самое главное было выждать, отпрыгнуть в последний момент, чтобы дрон не успел развернуться. Вот когда пригодились долгие часы занятий в гимнастическом зале. Ротанов прыгнул, и зверь пронесся мимо. Кольцо зрителей наградило его восторженными криками, но он не собирался разыгрывать роль гладиатора. Нужно было что-то немедленно предпринять, пока не вмешались остальные члены экипажа, тогда уж в общей свалке кто-нибудь обязательно пострадает. В себе он был уверен, к тому же универсальный защитный костюм, который он не снимал с той минуты, как покинул корабль, обладал замечательным свойством: в случае любого внешнего воздействия он поддавался только до определенного предела, безопасного для человека, а затем его ткань превращалась в монолитную броню, которую не пробил бы и снаряд. Ротанова можно было втоптать в землю вместе с костюмом, его можно было сбить с ног, но ему нельзя было нанести серьезных повреждений. Единственное, что его сейчас беспокоило, это неожиданный отказ бластера. Если причина в батарее — защитный костюм без энергии превратится в обыкновенную тряпку, и тогда ему несдобровать. Нужно как можно скорей убраться с арены и при этом спасти жизнь человеку… Но как? Времени у него почти не осталось. Угловым зрением он видел, что Олег лезет в круг, отталкивая воинов и размахивая бластером.

Зверь уже совсем близко. Ротанов нагнулся, чтобы схватить хоть какое-нибудь оружие из кучи, лежащей рядом. Палица не годилась, у него не хватит сил, чтобы оглушить зверя. Меч слишком тяжел, он стеснит движения — не успеешь уклониться. Копье недостаточно прочно и вряд ли остановит такую массу. Широкое лезвие топора не причинит вреда этому бронированному чудовищу. Наконец его внимание привлекло узкое, голубовато блеснувшее лезвие, длинное, с удобной рукояткой.

Олег прорвался сквозь ограждение, разбросав воинов. Видно, как катится в сторону выбитый им щит. Поздно. Еще один прыжок, не очень удачно, краем головы зверь все-таки зацепил его, и хотя он устоял на ногах, острая боль пронзила правый бок, значит, защита не действовала… Можно попробовать включить аварийное питание, но даже на это у него не осталось времени. Зверь затормозил на этот раз слишком быстро, а у него уже нет прежней подвижности, правая нога онемела от удара, и в это время Олег выстрелил. Его выстрел получился еще слабее, чем у Ротанова, но огненный сгусток угодил в голову зверя и на какое-то время ослепил его. Взревев, зверь завертелся на месте. Вот он, удобный момент. Шаг, еще шаг — нога почти не слушается, еще рывок, еще, он почти рядом. Теперь выждать, не вечно же он будет вертеться. Так — остановился, принюхивается, выбирая направление для броска. Видны бельма обожженных глаз, следовательно, с этой стороны дрон не видит. Последний рывок, и Ротанов рядом. На уродливой, покрытой наростами голове зверя отчетливо виднелась щель между костяными пластинами, в нее бил воин. Размахнувшись, он подался вперед и вложил в удар вес своего тела, как делал это в фехтовальном зале, когда хотел достать противника на самой дальней дистанции. Лезвие почти без сопротивления вошло в щель, и в грудь Ротанова ударила струя черной крови. В ту же секунду страшный удар отбросил его в сторону…

3

Стены комнаты, в которой лежал Ротанов, были сложены из толстых стеблей могучих местных трав. Они и пахли соломой. А может быть, аромат сухой травы шел от подстилки. Ротанов пришел в себя несколько минут назад, чувствуя покой и легкость, как всегда бывает после приема дезина.

Не торопясь, словно это было самым важным, он внимательно осмотрел помещение, в котором очутился. Стены, пол, легкая мебель в комнате — все было сделано из круглых стеблей, не было ни одной ровной поверхности. У него зарябило в глазах от этих толстых травяных трубок, из которых состоял теперь мир вокруг него. Он закрыл глаза и задумался. После того удара на арене прошло, очевидно, немало времени, он смутно помнил, как с него снимали защитный костюм, резкую боль в разбитом теле… Сейчас боль ушла. Он мог даже пошевелить правой ногой, на нее пришелся основной удар. Скорее всего универсальная аптечка из их корабельного снаряжения сделала свое дело. И было что-то еще, чьи-то заботливые, ласковые руки, менявшие повязки, поившие его. Руки он помнил, а вот лица человека, который ухаживал за ним, в памяти не осталось. Мышцы, скованные долгой неподвижностью, казались чужими. Ротанов закрыл глаза, сосредоточился и сел на своем ложе. Боли по-прежнему не было, но резкая слабость не дала встать на ноги. Закружилась голова, он оперся о стену, пытаясь подняться, но в это время послышались шаги у входа. Ротанов замер. Скрипнув, дверь открылась, и вошла женщина. Ее лицо скрывала плотная, непроницаемая вуаль. В толпе перед поединком он видел немало женских лиц, отметил про себя, что местные женщины отнюдь не безобразны, и, во всяком случае, их лица были открыты. Значит, здесь это не обязательное для всех правило — ходить с закрытым лицом.

Заметив, что он сидит на постели, женщина резко остановилась, дымящаяся жидкость из чаши в ее руках выплеснулась на пол.

— Не бойся меня, я хотел лишь узнать…

— Почему я должна тебя бояться?

— Кто ты?

— Меня называют здесь «Той, что прячет свое лицо». Правила запрещают мне разговаривать с чужестранцами. Сейчас я позову твоих друзей.

— Подожди! Мне так много надо спросить у тебя! Она отрицательно покачала головой:

— Время еще не пришло. Скоро ты все узнаешь.

Женщина поставила чашу на столик и поспешно направилась к двери. Ее мелодичный и несколько печальный голос еще звучал у него в ушах, когда дверь вновь отворилась. В комнату вошли все четверо, весь его экипаж. Они так шумно радовались выздоровлению Ротанова, так преувеличенно бурно и весело рассказывали о теплом приеме, оказанном им местными жителями, что Ротанов заподозрил неладное.

— Хватит. Выкладывайте, что произошло?

— В сущности, ничего особенного. Тебя неделю лечили универсальным дезином, Элсону пришлось порядком повозиться, чтобы срастить перебитые кости. Ты лежал без сознания, как всегда бывает при этом лечении.

— Как лечат дезином, я знаю не хуже вас. Что произошло, пока я был без сознания? Кто эта женщина?

— Отношения с бореями, так себя называют наши хозяева, сложились просто прекрасные.

— Что случилось со связью, со снаряжением? Скажете вы мне наконец, что произошло, или будете продолжать эту детскую игру?

Отстранив Элсона, вперед вышел Фролов.

— Дела, в общем, неважнецкие, капитан. Мы полностью лишились связи и практически всего нашего оборудования. Все батареи вышли из строя. Рации и оружие не действуют. Защита тоже. Почему это произошло, неизвестно. Батареи в полном порядке, но даже загерметизированный аварийный комплект не держит энергии. У Элсона есть теория на этот счет, но никакая теория не вернет нам энергию. Мы практически беззащитны…

— И в этих условиях, как ты понимаешь, мы вынуждены были пойти на некоторые уступки местным обычаям, — перебив Фролова, заговорил Олег, и по ухмылке, которую он изо всех сил старался сдержать, Ротанов опять заподозрил что-то неладное. — Нам пришлось заключить с нашими хозяевами определенный договор…

— И что же это за договор?

— У этого племени много странных законов…

— У каждого народа свои законы, продолжай, не тяни.

— Ну, после твоей победы над дроном ты стал чем-то вроде местного героя, и вот, чтобы доказать свою лояльность, свои добрые намерения в отношении племени бореев, мы вынуждены были согласиться на твою свадьбу…

— На мою что?

— Ты, главное, не волнуйся, это чисто символический обряд, после которого мы все вместе с тобой автоматически становимся членами племени… Понимаешь, в конце празднества, видеть которое ты уже, естественно, не мог, королева праздника выбрала тебя своим женихом…

— Так… Прекрасные новости… В моем согласии, естественно, не было никакой необходимости.

— Ты ведь был без сознания…

— Ну да, конечно, извини, я забыл.

— Поэтому мы за тебя дали согласие на этот, я повторяю, чисто символический обряд. Через час после свадьбы невеста исчезнет, а мы навсегда станем членами племени бореев.

— То есть как это исчезнет?

— Вот этого я, признаться, не понял. Местный жрец говорит нечто чрезвычайно туманное о змееборстве, о похищении — у них вообще масса мистики. Да это и не так уж важно. Главное мы выяснили: жить с этой женщиной ты не обязан и в дальнейшем можешь даже жениться на другой, если тебе захочется.

— Я вижу, вы вовсю занимались устройством моей личной жизни. Так куда же все-таки денется невеста после свадьбы?

— Ну, не знаю, не знаю! Спроси у жреца, если хочешь. Он тебе ответит, что ее похитят.

— У них всех невест похищают или мой случай особый?

— Нет, не всех. Раз в год, на празднике Дрона, героем которого ты изволил стать, королева праздника выбирает себе жениха. Жених не может увидеть даже лица своей нареченной. Через час после свадьбы он с ней расстается навсегда. Естественно, от этого выбора нельзя отказаться. Не полагается по их законам. Это было бы смертельным оскорблением, так что мы сочли за лучшее для всех нас от твоего имени дать согласие.

— Ну хорошо. Допустим. Тут я кое-что уразумел. А что вы еще выяснили за эту неделю? Кто они, эти бореи? Откуда взялись на планете? Как пережили катастрофу? Есть ли здесь другие племена?

— Получать информацию для нас не так-то просто. Пока мы для них чужестранцы. С нами держатся дружелюбно, но настороженно. К тому же у этого Рэта, которого ты спас на празднике, немало друзей и родственников, и все они настроены к тебе враждебно.

— Это еще почему?

— Ну, во-первых, помочь воину во время поединка — это значит нанести ему смертельное оскорбление. Они предпочитают погибнуть, но не принять такую помощь, а во-вторых, Рэт, очевидно, не без оснований, рассчитывал, что выбор королевы празднества падет на него, так что он дважды тобой опозорен и ждет лишь удобного случая, чтобы отомстить.

— Этого еще не хватало…

— Кое-что мы все же узнали. Племя бореев на планете не единственное, на других островах обитают племена, которые все время между собой враждуют. Бореи в этих конфликтах не участвуют, они вообще не признают войн. Непонятно, правда, каким образом им удается сохранить мир при таком окружении. С их появлением на планете тоже не все ясно. Дело в том, что, по нашим наблюдениям, их община не могла развиться до нынешнего состояния на этой планете. Племена здесь слишком малочисленны, слишком разобщены, и тем не менее они уже знакомы с металлургией. Складывается странное впечатление, что биосфера планеты развивалась своим собственным путем, не имеющим ничего общего с людьми, ее населяющими. Взять хотя бы анатомию. После твоего лечения Элсон стал здесь главным лекарем. Боюсь, что местный жрец из-за него вскоре потеряет всех клиентов. Правда, болеют бореи редко, но дело не в этом, ему удалось взять у них пробу крови, так вот, плазма, состав крови, все абсолютно соответствует нашей, есть даже резус-фактор… А в крови местных животных вообще нет красных кровяных телец, у них кровь на основе меди, она голубая, как у земных осьминогов. Ряд других вторичных признаков говорит о том же: бореи не могли родиться на этой планете… Они здесь такие же чужаки, как и мы.

— Подожди. Мне нелегко переварить сразу столько информации. Дай-ка стимулятор, Олег. Сколько я провалялся?

— Пять дней, как всегда при лечении дезином.

Ротанов проглотил красную таблетку в безвкусной, чуть сладковатой оболочке. Минуты две он лежал расслабившись, в ожидании, пока лекарство подействует. Вскоре он почувствовал, как по всему телу прошла волна тепла, исчезла слабость, пришло удивительное ощущение прозрачности мысли.

— Так вот, друзья. Не забывайте, что мы особая группа. И нашей основной задачей по-прежнему остается выяснение главного: кто угрожает Земле, нашим поселениям и нашим кораблям. Кто и почему. Бореи, вероятно, не имеют к этому отношения. Скорей всего они лишь косвенно связаны с проблемой, которая нас интересует. Тем не менее дружба с ними может нам пригодиться и для получения информации, и на тот случай, если у нас произойдет столкновение с иными силами.

— Ты все еще не отказался от своей теории о существовании здесь достаточно развитой цивилизации?

— Видишь ли, Олег, одну вещь, во всяком случае, мы выяснили. У Эпсилона только эта планета. Других нет. И если не будет обнаружено каких-нибудь совершенно непонятных для нас форм жизни в самой «черной дыре», то искать тех, кто напал на наши колонии, надо здесь. Вот вы считаете, что бореи не могли появиться на острове. Это, конечно, верно. Фактов уже достаточно для такого вывода, но почему не предположить, что они пришли с материка?

— Разве здесь есть материк?

— Мы не успели облететь планету. Большая часть атмосферы была закрыта облаками. Здесь может быть все, что угодно, и материк в том числе, мы пока только еще приступаем к накоплению информации. Открытия возможны самые неожиданные. Вот почему так важно сохранить хорошие отношения с бореями. Если они поделятся с нами своими знаниями, это намного упростит нашу задачу.

Дни стояли на редкость теплыми даже для Энны, как бореи называли-свою планету (а может быть, остров. Слово «Энна» скорее всего означало просто мир, в котором живут люди). За последние годы климат изменился в лучшую сторону, он стал ровнее и теплее. Это объяснялось постепенным накоплением тепла в замкнутом пространстве Эпсилона, который, хоть и излучал в настоящее время лишь незначительную часть своей прежней энергии, все же ее постепенное накопление сказывалось на общем балансе тепла в системе. В будущем, когда тепла накопится слишком много, температура на планете должна чрезмерно возрасти, но пока здесь повсюду преобладал мягкий климат земных субтропиков.

В результате смещения излучения звезды в инфракрасную область изменился цвет растительности. Из некогда зеленого он стал бархатно-черным, не отражающим ни единого лучика света. Большинство форм погибло, зато те, что уцелели и сумели приспособиться к новым условиям, разрослись до гигантских размеров и очень быстро заполнили все свободное пространство суши.

Поселение бореев утонуло в море гигантских черных трав. Их верхушки порой вытягивались гораздо выше хижин и смыкали над жилищами людей непроницаемый плотный купол своих шуршащих мягких листьев. Ночами и днями, которые здесь почти не отличались друг от друга, Ротанов слышал однообразный шепот этих листьев, похожий на шум морского прибоя.

Почувствовав себя лучше, Ротанов все чаще стал покидать хижину и знакомиться с поселком. За ним повсюду следовали два молчаливых стража. Очевидно, его новая роль жениха требовала к его персоне особого внимания, поскольку остальные члены экипажа передвигались по поселку свободно и могли идти куда угодно. Первое время Ротанов тяготился этой охраной, но вскоре привык к ней и перестал обращать внимание на молчаливых суровых людей, сменявшихся каждые шесть часов и не отвечавших ни на один его вопрос… Впрочем, так поступали не только стражи. На Ротанова словно было наложено некое табу, ни один житель поселка не вступал с ним в разговор и сразу же при его приближении уходил прочь; так вели себя все, кроме жреца…

Закончив обед, состоящий из мяса, обильно политого соком пряных трав, Ротанов вышел из хижины и отправился на поиски жреца.

Большинство мужчин в этот час уходили на охоту и рыбную ловлю, в поселке оставались юноши и женщины. При приближении Ротанова они сразу же разбегались. С остальными членами экипажа они вели себя по-другому, и Ротанова порядком раздражало его «особое положение». Посреди поселка, между двумя хижинами, протянулся странный деревянный помост. Вчера его не было. Ротанов, стараясь понять, что это такое, подошел поближе. Помост оказался огромным столом. В обеих хижинах сняли передние стены, и стол шел теперь из одной в другую, перегородив улицу. Приготовления к свадьбе почти закончены… Оставалось всего два дня, а он до сих пор так и не сумел выяснить, что собой представляет обряд «похищения невесты» и какова его собственная роль во всей этой истории… Со дня прибытия его не покидало ощущение участия в театральном спектакле. Этому способствовали многочисленные условности и обряды, сопровождавшие каждый шаг бореев, возможно, был и еще какой-то фактор, понять который до сих пор он так и не сумел. Пройдя вдоль стола, Ротанов заглянул в хижину и вдруг увидел жреца. Этот человек, единственный из всех, не уходил при приближении Ротанова и хоть неохотно, все же поддерживал вежливую беседу, пока Ротанов не начинал задавать своих бесконечных вопросов. Жрец поднял голову. Глубокая задумчивость, почти печаль читалась на изуродованном морщинами и шрамами лице этого человека.

Ротанов подошел и молча сел рядом, пододвинув к себе тяжелую узорчатую чашу, но и она оказалась пуста, как та, что стояла перед жрецом.

— Эти чаши наполнят через два восхода. В день твоей свадьбы.

— Почему ты не хочешь, чтобы я поговорил с «Той, что прячет свое лицо»? Она ведь моя невеста.

— Таков закон. Поговорите после свадьбы, если останется время. Из храма часто не возвращаются.

— Все пугаешь?

— Зачем мне тебя пугать? Разве я не знаю, что те, кто прилетает на огненных колесницах, ничего не боятся? Но есть вещи, которых не дано избежать никому: за рожденьем следует смерть, за свадьбой — разлука, человеческая жизнь в нашей стране коротка.

— Да, ты философ, жрец. А что касается неизбежности и предопределенности, навязанной чужой волей, мне приходилось с ними встречаться. Ты знаешь, что такое мужество? А что такое дружба, ты знаешь?

Жрец кивнул.

— Странный у нас с тобой разговор. Да, я все это знаю и потому стараюсь понять: чего вы ждете? Люди, стерегущие тебя, не так уж бдительны, а ночи у нас темны, никто не трогал вашу колесницу. Почему вы не уходите, разве у вас мало своих дел?

— Кому-то мы здесь здорово мешаем. Может быть, тебе, жрец? Молчишь? А мы не уйдем, пока не узнаем, для чего здесь похищают невест. Что с ними происходит потом и почему так коротка жизнь в вашей стране?

— Через два восхода свадьба. — Жрец поднялся. — Тогда и узнаешь. Подумай хорошенько над тем, что я тебе сказал. — И, уже отвернувшись от Ротанова, он вдруг произнес в сторону очень тихой скороговоркой: — Я всего лишь служитель богини, но я придумываю законы, простой человек не может изменить предначертанное, но вы, люди, летающие на огненных колесницах, можете многое. Я покажу тебе дорогу.

Не добавив ни слова, жрец ушел, и Ротанов, оставшись один, долго рассматривал замысловатый узор на тяжелой кованой чаше. Неведомые чудища гнались друг за другом по кругу, и не было конца этому бегу. Кто же такой жрец, друг или враг? И кого он боится? Кого может бояться здесь человек, занимающий в племени столь высокое положение, что сам повелитель входит в его хижину с низким поклоном? Какую дорогу имел в виду жрец? Одни вопросы. Вопросы без ответов…

Странные ночи стояли на Энне. Полные розовых сумерек. Шепота огромных бархатных листьев. Пахнущей травами тишины, прерываемой лишь далекими криками куков. Ротанов лежал в своей хижине с открытыми глазами и ждал прихода Олега. Днем они обменялись условным знаком, и теперь, как только стражи у входа отвлекутся, Олег будет здесь.

Что-то случилось. Что-то такое, чего не скажешь по селектору связи. Ротанов не разрешал без крайней необходимости этих тайных ночных визитов, но ему самому нужен был Олег. Послезавтра свадьба, и он чувствовал, что события все время опережают их, что они к ним не готовы… Наконец послышался шорох под полом хижины. Ротанов отодвинул циновку. Люк, который они сделали специально для таких неофициальных визитов, откинулся, и появился Олег. Его коренастая массивная фигура угадывалась во мраке лишь смутным контуром. Он все никак не мог отдышаться.

— Сегодня твои охранники внимательны как никогда. Мне пришлось бежать от них в рощу, битый час путать следы и потом возвращаться снова.

— Послезавтра свадьба, и наверно, охрана получила приказ удвоить бдительность. В конце концов там, где похищают невест, никто не знает, что может случиться с женихом.

— Ты все шутишь, а мне не нравится комедия с твоей свадьбой. Она зашла слишком далеко.

— Мне это тоже не нравится, да в чужой монастырь со своими законами не ходят.

Они замолчали, прислушиваясь, но снаружи все было спокойно.

— Половина охраны ищет меня сейчас в роще, а те, что остались, не войдут в хижину, жрец сказал, что им это запрещено.

— Я знаю. Что там у вас случилось? Почему ты подал условный знак?

— Жрец передал мне вот это. Сказал, ты поймешь. Не знаю, что он имел в виду, это похоже на какой-то план, но я в нем ничего не разобрал.

Олег протянул ему шуршащий листок рота. Бореи использовали это растение вместо бумаги. Если по листу рота провести острым предметом, выступал белый сок, хорошо видный на черном фоне, потом лист высушивали, и надпись или рисунок могли храниться сколько угодно долго. Ротанов поднес шуршащий лист к светящемуся плоду гинго. Холодного желтоватого света было вполне достаточно, чтобы разобрать каждую закорючку. Это, несомненно, был план местности. Всмотревшись, Ротанов узнал ущелье, где проходил его поединок с дроном. Стрелка указывала на ущелье, идущее вверх от этого места. В самом конце его была нарисована еще одна стрелка и стоял небольшой крестик. Жрец обещал показать дорогу и сдержал обещание. Вот только забыл объяснить, куда она ведет. Ротанов свернул лист в трубочку.

— С этим я разберусь. Теперь слушай внимательно. Нужно пробраться к шлюпке. Ее наверняка охраняют, поэтому пойдешь ты один. Постарайся не ввязываться в драку. В самом крайнем случае используй сонный газ. Нужно перегнать шлюпку в такое место, где она будет в безопасности и в то же время поближе к поселку. Пока ее обнаружат, пройдет какое-то время. Скоро она нам может понадобиться. И вот еще что… Попробуй зарядить от ее генераторов два-три комплекта батарей. Элсон считает, что заряд в них держится здесь часов пять-шесть, этого может оказаться достаточно, если ты правильно рассчитаешь время.

— Ты имеешь в виду защитные костюмы?

— Разумеется, не бластеры. Костюмы, связь со шлюпкой. Мы тоже должны подготовиться к свадьбе. Чувствую я, что за ней сразу же последуют бурные события. А теперь иди, пока из рощи не вернулась охрана.

Олег бесшумно исчез в люке, и Ротанов вновь остался один.

Итак, жрец сдержал обещание… План… Что там может быть? Засада? Ловушка? Провокация с целью скомпрометировать «жениха» накануне обряда? Он лежал, вытянувшись на циновке, и вслушивался в розоватую, мягкую, как вата, тишину Энны. Больше всего Ротанов не любил неопределенность и неизвестность. В таких ситуациях он всегда предпочитал ускорять события, идти при малейшей возможности им навстречу. Сегодня такая возможность у него была.

Он бесшумно поднялся со своего травянистого ложа и осторожно, крадучись, подошел к двери хижины. Ни один стебель не скрипнул под его ногами, казалось, во мраке хижины движется лишь тень человека, так осторожны были все его движения. Убедившись, что возле хижины по-прежнему всего два стража и что внимание их приковано к зарослям, где уже слышался шорох ветвей и шум шагов возвращавшихся из неудачной погони за Олегом воинов, Ротанов вернулся к люку. Хижина стояла на столбах. Между землей и полом оставалось достаточное пространство, чтобы в нем мог свободно проползти человек. Ротанов осмотрелся и длинной незаметной тенью нырнул в заросли трав позади хижины.

Судя по тишине, царившей в поселке, его уход остался незамеченным, вот когда пригодилась фотографическая память и долгие прогулки по поселку, позволившие ему составить в уме точную и подробную карту и самого поселка, и его ближайших окрестностей. Сейчас ему не стоило большого труда привязать к ней план, нацарапанный жрецом.

Выскользнув из поселка, он медленно стал подниматься по дну ущелья, стараясь не выходить из густых зарослей, росших по краям. Розоватая мгла охватывала весь горизонт, и нельзя было понять, где здесь восток, где запад. Обойдя стороной площадку, на которой две недели назад он, спасая жизнь неизвестного ему человека, бросился на разъяренного дрона, Ротанов углубился в узкую расщелину, в конце ее на плане стоял крест — неизвестная цель его путешествия. Отвесные обрывистые скалы подступили вплотную. Заросли истончились и почти исчезли. Идти скрытно становилось все труднее. Впрочем, теперь это уже не имело такого значения, как вблизи поселка. Место, отмеченное на плане, должно быть совсем рядом, но он не видел ничего, кроме зарослей и обрывистых стен ущелья. Едва заметная тропа уперлась в камень. Дальше пути не было. Ротанов остановился в недоумении. Он ожидал ловушки, засады, но не обмана. Что-то здесь не так. Может быть, он ошибся, перепутал ущелья? Он закрыл глаза. Память, словно на фотографии, высветила белые линии чертежа. Нет, все правильно, крест стоял именно здесь, на этой стенке. Он протянул руку и провел по гладкой шероховатой поверхности скалы, и вдруг ниже, там, где плотные невысокие заросли полностью скрывали камень, рука нащупала пустоту.

Лаз оказался узким и неудобным, явно не рассчитанным на его комплекцию. К счастью, ему не пришлось слишком долго протискиваться сквозь эту расщелину, ведущую в неизвестность. Через несколько метров ход изогнулся в сторону и впереди забрезжил тусклый желтоватый свет.

Осторожно пододвинувшись к краю отверстия, Ротанов заглянул внутрь освещенной пещеры. Собственно, это была не пещера. Гладкие ровные стены просторного помещения говорили о его искусственном происхождении. Посреди вырубленной в скале комнаты стоял стол, за которым кто-то сидел. Слишком низкие своды лаза мешали Ротанову приподнять голову, и он не видел лица сидящего. Зато стол он видел хорошо. На нем лежали толстые связки листьев рота и стояли какие-то непонятные инструменты. Там был, например, хрустальный граненый шар, зажатый в бронзовых захватах, странный тикающий механизм в прозрачном корпусе, сфера с нанесенными на нее непонятными значками. Руки сидевшего человека быстро двигались, торопливо раскладывая на столе мелкие предметы, не то фишки какой-то игры, не то крупные зерна неизвестного ему растения. Вдруг человек нагнулся и пристально посмотрел в его сторону. Ротанов вздрогнул, почти физически ощутив этот взгляд, и только сейчас узнал женщину, сидевшую за столом. Слишком хорошо она запомнилась ему во время болезни.

— Разве в вашей стране принято, чтобы гость лежал у порога?

— Нет. Но мне забыли сказать, что меня здесь ждут.

Ротанов спрыгнул внутрь пещеры и осмотрелся. Сухой прохладный воздух шел откуда-то сверху. Желтые светящиеся плоды, развешанные по стенам, создавали мягкое ровное освещение, узкая постель, застланная шкурой, очаг с набором кухонной утвари — здесь было как будто все, чтобы человек мог тут жить долго. Но Ротанов не привык доверять первому впечатлению. Посуда была слишком новой, не тронутой пленкой окиси, вокруг дымового отверстия очага не видно было сажи, а шкура казалась слишком пушистой, слишком ровной. Стилизация, хорошо и старательно выполненная под бронзовый век. Интересно, как она догадалась о его присутствии. Он был уверен, что последние несколько метров полз совершенно бесшумно.

— Тебе не нравится мое жилище?

— Нет, почему же, оно рационально.

У очага стояла скамейка, и Ротанов, пододвинув ее к столу, сел, так и не дождавшись приглашения.

— Это всего лишь убежище. На всякий случай. Я не живу здесь, и о нем никто не знает, кроме меня и моего отца.

— Ты дочь жреца?

— Он мой отец, но я не его дочь.

— Как это понять?

— Он считает меня своей дочерью. Но это не так.

— Значит, он твой приемный отец?

— Это слово мне непонятно.

— Ну хорошо. Оставим это… Давай поговорим лучше о завтрашней свадьбе. Я не знаю ваших законов и хочу быть уверен, что ты согласилась на этот обряд по доброй воле, и еще скажи мне, что означает похищение невесты?

— Сразу столько вопросов… Я не могу тебе все объяснить, но завтра ты многое поймешь сам. В обычаях бореев скрыт глубокий смысл, они… Как бы это получше сказать, чтобы было понятно твоему механическому слуге, который переводит мою речь на твой язык… Ты так сказал об этом помещении.

— Рациональны?

— Да. Но не все. Есть законы и правила, совершенно непонятные чужеземцам. В тот день, когда ты победил дрона, я была в глубоком смятении. Королева праздника обязана выбрать своим суженым победителя, таков закон. Но им должен был стать Рэт. Я не любила этого человека. Он постоянно преследовал меня и наконец добился своего. Подстроил так, что королевой праздника избрали меня… недолго живет та, которой выпал этот жребий. Рэт — сын вождя, у него много родственников, отец пробовал помешать им, но у него ничего не вышло. Рэт предупреждал меня, что так будет, если я не соглашусь стать его женой, и, как видишь, сдержал слово. В последний свой день я должна была сделаться игрушкой для человека, которого ненавижу. И вдруг вмешался ты. Это было как дар богов, как судьба.

Ее огромные глаза блестели, как синие влажные звезды, и Ротанов почувствовал странное волнение. Он как зачарованный мальчишка ловил каждое ее слово, каждый звук ее голоса… До него вдруг дошел смысл фразы: «Недолго живет та, которой выпал этот жребий…»

— Ночь коротка, и у нас мало времени. Мне надо объяснить тебе, как поступить в храме Юстары. Ты незнаком с нашими обычаями и вовсе не обязан соглашаться, никто тебя не упрекнет.

— Соглашаться на что?

— Ты не должен оставаться со мной после обряда. Отказаться очень просто. Когда жрец разломит пополам священный плод таны, брось свою половину в источник — это и будет отказ, тогда ты будешь свободен и в любой момент, как только захочешь, сам сможешь выбрать другую девушку. Ту, что тебе понравится.

— Могу я, по крайней мере, узнать имя своей невесты?

— До того, как я стала жрицей богини Юстары, меня звали здесь Элной.

— Скажи, Элна, а если я не захочу отказаться, что тогда?

— Не надо с этим шутить, Ротанов. Ты должен отказаться.

— Позволь мне подумать хотя бы до завтра.

— Ты просто не знаешь, насколько это опасно, не знаешь будущего. Это принесет несчастье прежде всего тебе самому.

Она не смогла бы, наверное, найти лучших слов, чтобы заставить его принять окончательное решение.

4

Разговор закончился быстро. Пожалуй, слишком быстро. Чего-то она все время боялась или кого-то ждала, «Та, что прячет свое лицо»… Не зря она его прячет. Сегодня наконец Ротанов почувствовал, что вплотную приблизился к разгадке какой-то важной тайны…

Как только он протиснулся в узкую расселину, соединявшую второй выход из пещеры с незнакомым ему рукавом ущелья, он остановился и прислушался. «По старой дороге не ходи, там тебя могут ждать, я покажу другой выход», — сказала она, и вот теперь он стоял на едва заметной тропе один. Скользящие сумеречные тени вновь окружили его со всех сторон. «Слишком долгий восход», — подумалось ему. Или, быть может, закат? Скорее закат, ведь у этого мира нет будущего. Все закончится в гравитационном коллапсе, а коллапс — это попросту смерть для всего живого, вообще для всего сущего, даже для мертвой материи… может быть, тысячу лет продержится сегодняшнее состояние неустойчивого равновесия, а может, всего десять, невозможно предсказать, поскольку неизвестны причины, поддерживающие этот остановленный кем-то космический взрыв… Для этого нужны силы и энергии, о которых человечество сегодня не смеет и мечтать, шутка сказать, остановить гравитационный коллапс звезды… Неужели нашелся разум, способный это осуществить? Или они столкнулись с очередным природным феноменом, которому пока нет объяснения? Бронзовый век? Да, возможно, вот только слишком много несуразностей, противоречий. В одном он сегодня убедился окончательно: «Та, что прячет свое лицо» не принадлежала к племени бореев. Приемная дочь жреца прекрасно владела собой, она великолепно научилась скрывать свои знания и мысли. Наверно, для бореев этого было достаточно, но в мельчайших нюансах ее поведения, в манере построения фраз он почувствовал интеллект, по крайней мере равный его собственному.

Кто же она такая? Нужно предпринять разведку, немедленно выяснить, есть ли здесь другие земли и народы. Даже если генераторы шлюпки израсходуют весь запас активного вещества, даже вообще без шлюпки, используя местный транспорт, им все равно придется провести детальную разведку, потому что больше ждать нельзя. Элсон не в состоянии рассчитать, как сильно замедляется время внутри этого несуразного мира, насколько оно отличается от внешнего времени. Возможно, прошли все контрольные сроки, возможно, Торсон давно уже вернул «Каравеллу» на базу, поднял тревогу и теперь сюда спешит весь резервный флот Федерации. А у них по-прежнему почти нет никаких конкретных данных, они по-прежнему не готовы к решительным действиям — одни догадки да предположения… «Ничего, — успокоил он себя, — завтрашняя свадьба многое должна прояснить. Не зря ее все ждут, ждут и боятся. Вот мы и посмотрим, кого они так боятся… Возможно, удастся приобрести в лице бореев друзей, да и тайну "Той, что прячет свое лицо" он никогда не узнает, если не доведет обряд до конца. Бореи могут оказаться неплохими проводниками, они мало что знают о загадках своего странного мира, но уж местность-то они знают наверняка. С их помощью мы найдем тех, кто управляет этой планетой, кто устанавливает на ней нелепые и жестокие законы». Сквозь привычные шорохи и звуки ночных зарослей Энны, между периодически разрывавшими тишину воплями куков ему послышался посторонний звук, словно камень сорвался со склона под чьей-то неосторожной ногой… Впрочем, камень мог сорваться и сам по себе. Ротанов осторожно двинулся по тропе, стараясь совсем не показываться на открытом пространстве, обходя проплешины и подолгу задерживаясь в боковых ущельях, пробитых в скалах некогда бурными, а теперь уж навсегда исчезнувшими потоками. Не хватало, чтобы его обнаружили. Сколько он там нарушил этих священных запретов племени, покинув хижину и увидевшись до свадьбы с «Той, что прячет свое лицо»?

Вдруг Ротанов резко остановился. Новый звук, долетевший до него, был едва различим, зато он показался ему совершенно чуждым всем остальным шорохам, наполнявшим заросли. Далекий звон струны? Он не успел понять, потому что спустя ничтожную долю секунды раздался резкий свист, и нечто тяжелое с силой ударило в толстый стебель перед ним.

Мгновенно по-кошачьи распластавшись на земле, Ротанов замер. Но ничто больше не нарушало обычных звуков сумеречных зарослей, и если бы не этот предмет, вонзившийся в ствол и теперь слегка раскачивавшийся у него над головой, Ротанов мог бы подумать, что все происшедшее лишь игра его воображения. Он ждал долго, до последнего разумного предела, понимая, что от выдержки, от того, кто первый обнаружит себя, зависит исход дальнейшего поединка. Он был безоружен, но ему необходимо вернуться в хижину до того, как проснется поселок. Больше ждать он не мог.

Плавно и осторожно Ротанов передвинулся вплотную к стволу и снова замер. Ничего не произошло. Тогда одним резким движением он переметнул свое тело на противоположную сторону, так что ствол теперь оказался между ним и этим неведомо откуда взявшимся предметом, и снова ничего не произошло. Ротанов медленно поднялся, вплотную прижимаясь к могучему стеблю, толщины которого было достаточно, чтобы прикрыть сразу двух человек.

Теперь предмет, застрявший в стебле, оказался напротив его лица с противоположной стороны, оставалось лишь протянуть руку…

Это был трехгранный стальной клинок с двумя лезвиями и рукояткой посредине. Нож, специально приспособленный для метания, и не только вручную. На краю рукоятки он заметил скобу для тетивы и вспомнил звон струны… Нечто вроде арбалета, метающего стальные клинки. «Сложноватое оружие для бронзового века. Кому-то мы тут сильно мешаем, и вряд ли это бореи…» Он подумал о том, что это мог бы быть Рэт, неудавшийся жених, оскорбленный им на празднике Дрона, и тут же отбросил этопредположение, слишком хорошо успел он за эти дни познакомиться с характером бореев. Рэт не стал бы устраивать на него тайной засады, такая победа не принесла бы ему ничего, кроме позора, да и само оружие говорило против этого. Тот, кто стрелял, собирался покончить с ним одним выстрелом. Лишь предчувствие опасности, выработанное годами, внезапная остановка спасли его от этого удара. Ротанов примерил рукоятку. Его ладонь удобно поместилась в ребристом углублении. Что ж, теперь можно поговорить на равных… Выждав еще с полчаса, Ротанов медленно двинулся дальше, никто больше не попытался остановить его.

Стражи возле хижины мирно дремали на своих постах, и когда багровое пятнышко Эпсилона показалось над горизонтом, он уже лежал на циновке, словно и не покидал хижины всю эту ночь.

Утро самого праздника началось торжественной и нелепой процессией. Ротанова водили от стола к столу, от хижины к хижине. Голову его украшал не то венок, не то шляпа, сплетенная из цветов и листьев. Столы ломились от фруктов, рыбы и мяса, неизвестных ему животных. Это была щедрая планета, и она обильно снабжала плодами своей земли народ бореев, не требуя взамен чрезмерных усилий. Ровный и мягкий климат, почти не разделенный на день и ночь, отсутствие в атмосфере сильных воздушных течений — все это вместе создавало впечатление убаюкивающего покоя, почти скуки, и, если бы не его ночное путешествие, Ротанов, пожалуй, смог бы в это поверить. Тревогу вызывало то, что остальных космолетчиков все время держали в стороне от основной группы наиболее высокопоставленных участников торжества.

Наконец после десяти часов непрерывного рева труб, хмельных криков и непонятных тостов Ротанов понял, что праздник подходит к концу. Предводитель племени произнес заключительную речь, полную тревожных намеков и не менее тревожных поздравлений. Он говорил что-то о вековой каре, о расплате за нарушение традиций, о забытых заветах предков, о том, что чужестранцы, прибывающие на огненных колесницах, позволяют себе слишком много вольностей в их стране. В заключение он сказал, что ждать осталось недолго, расплата близка. И предложил выпить за счастье, которое ждет их всех в недалеком будущем, а Ротанова уже сегодня. Пока под приветственные крики передавали друг другу очередную круговую чашу с хмельным напитком, Ротанову, наконец, удалось протиснуться к Дуброву.

— Крымов не вернулся, батарей нет. Держись. Мы попробуем прорваться к храму Юстары, как только начнется обряд.

— Даже не думайте. С этим я справлюсь сам. Выясните, что со шлюпкой, куда девался Олег.

Дуброва оттеснили, к Ротанову подошел почетный эскорт воинов. Приближалась заключительная церемония, ради которой он терпеливо сносил весь этот балаган.

Храм богини Юстары расположился у подножия горного хребта, разорвавшего сплошное море черных трав, в двух километрах от поселка. «Долина шепчущих листьев» — так называлось это место. Ротанов не раз поражался точности и своеобразной поэтичности местных названий.

Торжественная процессия, возглавляемая помощником жреца, шла по дну постепенно поднимавшегося по склону хребта ущелья. Дышалось с трудом то ли от подъема, то ли оттого, что воздух здесь был до предела насыщен влагой. Наконец в глубине на фоне серого неба обрисовалась громада какого-то строения. И чем ближе они подходили к храму, тем больше Ротанов поражался мрачному величию этого сооружения. Сложенные из огромных неотесанных глыб серого камня, стены производили почти циклопическое впечатление. Никакие механизмы не смогли бы разместиться в узком ущелье и поднять эти массивные глыбы на такую высоту. И тем не менее стены храма торжественно и величественно стояли здесь, прочно врезавшись в землю планеты.

Седой древностью веяло от изъеденных временем замшелых глыб. "Слишком много противоречий, — подумал Ротанов, — натуральное хозяйство, бронзовый век, и вдруг стальные лезвия, самострелы, теперь этот храм, сделанный наверняка не руками людей. Тогда кем же? Слишком много загадок, слишком много тайн на этой планете. А узнали пока так мало… Почти ничего существенного. Ничего такого, ради чего стоило очертя голову бросаться в гравитационную бездну. Где те, кто направляет к Земле «черные корабли»? Где подлинные хозяева планеты? Что, если он ошибся, если планета не имеет ни малейшего отношения ни к пузырям антипространства, ни к нападению на земные колонии, что, если врагов следовало искать совсем в другом месте? Если здесь специально создана хитрая и запутанная ложная приманка, обманный ход противника, желание увести их в сторону, выиграть время… В одном он был совершенно уверен: кто-то очень хотел, чтобы они опустились на Энну, кому-то это было надо. И кому-то еще они здесь сильно мешали.

Он нащупал под одеждой длинное лезвие кинжала, который вырвал из стебля в ночном лесу. Лезвие казалось холодным и надежным. «Конечно, это не бластер, но и я не простой охотник, как бы дичь не поменялась ролями с теми, кто затеял этот мистический спектакль». Отстранив провожатых, Ротанов решительно шагнул к огромным, похожим на ворота дверям храма. Ворота со скрипом, тяжело приподнялись при его приближении, открывая мрачный и темный вход, из которого пахнуло холодом. Не раздумывая больше, Ротанов вошел внутрь.

К его удивлению, в храме оказалось достаточно светло. Свет шел сверху, из узких щелей в потолке и от вездесущих здесь универсальных светильников — плодов гинго. Сделав несколько шагов, Ротанов остановился и даже не обернулся, когда с грохотом за ним захлопнулась дверь. Он не собирался показывать своим неведомым противникам, какое впечатление произвели на него эти захлопнувшиеся позади каменные врата. И хотя теперь он остался как будто один, он не сомневался, что за ним наблюдает не одна пара глаз.

Храм был прост, величествен и мрачен. Никакие перегородки не разделяли внутреннего пространства огромной конической башни, форму которой он не мог определить снаружи. Сложенные из грубо вытесанных камней стены поддерживали терявшийся во мраке свод. В центре храма, в сотне шагов от входа, возвышалась статуя женщины. От самой позы женщины веяло безысходной тоской, обыкновенным человеческим горем. Мрачноватый храм, слишком мрачноватый для свадьбы. Ротанов подошел ближе к статуе. Лицо ее скрывало едва намеченное покрывало. Что означает этот повторяющийся символ — женщина без лица? Безликая судьба? Или их боги так жестоки, что предпочитают прятать свои лица? Но тогда почему живая женщина тоже должна прятать свое лицо? Во всем этом некогда разбираться, да и не нужно. Есть вещи, не предназначенные для посторонних, принадлежащие только этому народу и этому месту. Он отошел от статуи и лишь сейчас заметил у ее подножия небольшой каменный бассейн, в котором плескалась вода. «Наверно, это и есть священный источник», — подумал Ротанов. Его мысли прервал голос, раздавшийся высоко под куполом храма. Усиленный и отраженный стенами, он, казалось, шел со всех сторон.

— Чужеземец, желающий взять в жены «Ту, что прячет свое лицо», чисты ли твои намерения? Нет ли в мыслях у тебя коварства и зла, скрытых под покровом внешнего? Зачем ты пришел сюда?

— Слишком много вопросов. Я отвечу лишь на последний. Я пришел, чтобы защитить «Ту, что прячет свое лицо».

— Достойный ответ… — Только теперь Ротанов узнал в этих повелительных мрачных интонациях голос жреца. — Подойди же ближе, и да исполнится предначертанное…

Долгий печальный звук, не лишенный мелодичности, пронесся под сводами храма — не то гонг, не то стон… Ротанов подошел вплотную к источнику. Он дал себе слово не оглядываться, не оглянулся и сейчас, хотя отчетливо различил звук шагов за спиной и вздрогнул лишь тогда, когда в его левую руку легла узкая, прохладная женская ладонь. Две или три фигуры, с ног до головы закутанные в темные покрывала, остались у них за спиной. Подошел жрец в оранжевом плаще со своим неизменным ожерельем из прозрачных камней. Он подал знак, и снова прорыдал гонг. Руки статуи, до этого в скорбном жесте прижатые к груди, вдруг распрямились и оказались теперь протянутыми к Ротанову. На раскрытых ладонях статуи, сделанных из неокрашенного дерева, лежал золотистый неведомый плод. «Наверно, это и есть священный плод таны», — подумал Ротанов. Он стоял неподвижно и прищурившись смотрел на ослепительно желтый плод, казавшийся единственным живым и ярким пятном в этом мертвом храме, в мертвых деревянных руках статуи. Возможно, он должен был сам сделать то, что в конце концов сделал жрец. Шагнув к статуе, он молча взял плод с ее ладоней, разломил его над источником, и Ротанов заметил, что несколько капель сока, красных как кровь, упали в воду. Одну половину плода жрец протянул Ротанову, другую женщине.

Взяв свою часть плода, Ротанов повернулся к «Той, что прячет свое лицо». Сегодня покрывало на ее голове было глухим и непроницаемо-черным, он не смог увидеть даже глаз. Вся ее фигура показалась ему неподвижной, похожей на изваяние богини. Голос под куполом храма спросил:

— Согласен ли ты, чужестранец, победивший дрона, соединить тропу своей судьбы с судьбой женщины, что стоит с тобой рядом? — Ротанову почудился какой-то подвох в этой фразе, но он ответил сразу же.

— Да, согласен.

— Тогда вкуси от священного плода таны.

Ротанов отрицательно покачал головой, повернулся к «Той, что прячет свое лицо» и отчетливо произнес:

— Пусть она сделает это первой. В моей стране женщина имеет такое же право выбора, как мужчина.

Тишина, повисшая в храме, выдала замешательство тех, кто режиссировал этот спектакль. Наконец голос под куполом произнес:

— Хорошо, чужеземец. Богиня удовлетворяет твою просьбу. Пусть «Та, что прячет свое лицо» первой совершит обряд. — Не переменив позы, деревянным движением, словно она и впрямь была статуей, «Та, что прячет свое лицо» приподняла покрывало, поднесла к губам плод таны, надкусила его, и темная, похожая на кровь струйка сока потекла по ее одежде. Торопливо опустив покрывало, женщина шагнула к статуе и вложила в ее протянутые ладони остатки плода.

Доли мгновения оказалось Ротанову достаточно, чтобы узнать «Ту, что прячет свое лицо». Сомнения отпали. Теперь он знал, что делать дальше.

— Твоя очередь, чужеземец! — произнес голос под куполом.

И Ротанов, по-прежнему не отрывая взгляда от темного покрывала, поднес плод к лицу. В эту секунду сдавленный, сбивчивый шепот коснулся его слуха:

— Не делай этого, я тебя прошу, умоляю! Ты погубишь себя, а мне все равно не поможешь. Брось плод в источник!

Плод был терпким, почти горьковатым на вкус. У Ротанова пересохло во рту, и он проглотил душистый, густой сок, затем шагнул к статуе и вложил ей в ладони остаток плода. В последний раз ударил гонг, померкли светильники.

Ротанов заметил, как в почтительном поклоне склонились перед ним служители храма, и понял, что обряд закончен.

Их пригласили к боковому проходу. Ротанов, не отпуская узкой прохладной ладони, чтобы не потерять женщину в этом полумраке, пошел за служителем. Перед ними открылась узкая каменная лестница. Подъем продолжался долго. Они, очевидно, находились уже у купола храма, в каких-то его верхних, расположенных над крышей этажах. Лестница закончилась узкой дверью, почти щелью. Ротанов с трудом протиснулся сквозь нее следом за «Той, что прячет свое лицо». Служители храма остались снаружи, и едва Ротанов переступил порог, как глыбы за его спиной дрогнули и сошлись вплотную, намертво закрывая выход.

Они очутились в небольшом цилиндрическом помещении метров семь в поперечнике с совершенно гладкими, уходящими вверх стенами. Пол, устланный пушистыми шкурами, был заставлен блюдами с плодами и местными яствами. Стояли кувшины с соком и брагой. Тут и там тускло светились оранжевые плоды, освещая странную, почти нереальную картину окружающего. Окон не было, лишь узкие, в ладонь шириной, щели связывали с внешним миром их новое жилище. Или темницу? Ротанов заметил, что рука его спутницы слегка дрожит. Он провел по ее волосам, едва коснувшись их торопливым движением, как гладят маленьких детей, чтобы их успокоить. Ни слова не было сказано с той самой минуты, как он услышал ее сбивчивый шепот у священного источника.

— Интересно, как долго мы здесь пробудем? — спросил он, осмотревшись.

— Совсем недолго, только до полуночной зари.

Ее рука снова вздрогнула, и он не стал спрашивать, что случится потом. По местному времени до этой самой «полуночной зари» оставалось не больше двух часов. Он осторожно отпустил ее руку, шагнул к щели, заменявшей окно, приподнялся на цыпочки и выглянул наружу. Перед ним внизу раскинулся весь остров. Если бы не полумрак, он бы, наверное, смог отсюда рассмотреть побережье.

— Больше всего я боялась, что ты не послушаешься меня. Я просила тебя не шутить с будущим, которого ты не знаешь.

— Да, я помню. Именно поэтому я предоставил право выбора тебе первой. Ты ведь тоже могла отказаться.

Она отрицательно покачала головой.

— Для меня выбор был определен судьбой.

— И все же ты могла отказаться, ведь могла? Ну скажи, могла?

Он заметил, как дрогнули ее плечи.

— Тогда здесь вместо меня оказалась бы другая женщина. Ты не должен был этого делать, Ротанов.

Несмотря на темную вуаль покрывала, несмотря на то, что он по-прежнему не видел ее лица, он понял, как сильно было ее волнение. Голос стал глуше, и снова чуть заметно дрогнули плечи. Стоило рисковать. Стоило проделать все это хотя бы ради того, чтобы узнать, чего она так боится.

Медленно и осторожно Ротанов обошел по кругу все их небольшое помещение. Он старался не упустить ни малейшей детали. Невеселое место. Похоже на крепость. Только осаждающим сюда не добраться. Он вновь подошел к щели, заменявшей окно, и поразился толщине стен. Не меньше двух метров. Очевидно, снаружи стены сложены из тех же грубо отесанных глыб, только здесь есть штукатурка… Неожиданно это открытие заинтересовало его. Почему внизу в храме штукатурки не было, а здесь она была? Он попробовал ковырнуть стену осколком сосуда, валявшимся на полу. Стена оказалась твердой. Обожженная глина не оставила на ней даже царапины. Цемент? Во всяком случае, что-то не менее твердое… И кому-то было нужно сделать здесь гладкие стены, именно изнутри.

Чем внимательней Ротанов осматривал помещение, тем меньше оно ему нравилось. Не видно ни единой щели, ему пришлось нагнуться, чтобы обнаружить место, где сошлись плотно подогнанные глыбы, закрывавшие вход.

— Отсюда не выйти, но и сюда не так-то просто войти. Как именно они собираются тебя похищать?

— Давай не будем говорить об этом. И не будем думать. Ты все равно ничего не сможешь сделать. У нас осталось мало времени, стоит ли тратить его на бессмысленные теперь вопросы? Отсюда никто никогда не возвращался. Не вернемся и мы.

Впервые он по-настоящему почувствовал, насколько серьезна ее уверенность в безысходности их положения. Это был не страх, не женская боязнь неизвестной опасности. В ее голосе слышалась спокойная уверенность и безнадежная горечь. И он невольно подумал, сколько же мужества нужно этой женщине, чтобы так держаться.

— Ты можешь съесть что-нибудь или выпить. Здесь много вкусных плодов. Вот, например, плод глада, он очень ароматен, попробуй.

Ротанов отрицательно покачал головой. Во рту у него все горело после сока священной таны. Очевидно, он содержал какие-то возбуждающие, наркотические вещества. Ротанов чувствовал легкое головокружение и теплую волну, распространявшуюся по всему телу. Ему было знакомо это состояние, оно обычно наступало после приема стимуляторов, и он знал, что сумеет держать себя под контролем, какая бы сильная доза ни оказалась в соке.

— Скажи, а на твоей родине, когда мужчина выбирает себе женщину, у вас тоже бывает обряд, скрепляющий этот выбор?

— У нас выбор всегда взаимен. А обряд… Что ж, пожалуй, это можно назвать обрядом. Мы рисуем наши имена в большой красивой книге.

— И ты уже рисовал там свое имя?

— Нет. Не приходилось.

— Значит, я первая твоя женщина?

Ротанов почувствовал, что настала пора объясниться, расставить все по своим местам. Но он медлил, боялся начать, понимая, что своим объяснением скорей всего оскорбит ее, и не мог поступить иначе.

— Я ведь не успел узнать тебя как следует, я даже не видел твоего лица. У нас выбор не бывает таким скоропалительным. В моей стране мужчина и женщина сначала знакомятся, долгое время дружат друг с другом, иногда эта дружба переходит во что-то большее, и, лишь убедившись в этом…

Он замолчал, чувствуя, что постепенно вязнет в болоте бессмысленных слов и что сказанного уже не вернешь назад. Она долго молчала. И вдруг заговорила как будто совсем о другом.

— Хочешь знать, почему существует обычай, запрещающий открывать мне лицо?

Он молча кивнул.

— Я говорила тебе, что в обычаях бореев много рационального. А этот помогает мужчине, после того, как он останется один, не вспоминать лица той, которая его выбрала. Чтобы для него встреча не стала слишком значительной, чтобы некого было вспоминать. Чтобы навсегда, на всю жизнь, во всех твоих последующих знакомствах, «которые» могут перейти во что-то большее", ты вспоминал меня лишь как «Ту, которая не имела лица», не имела права даже на твою память.

Ротанов чувствовал мучительный стыд и не находил слов, чтобы возразить ей.

И вдруг медленным, спокойным движением она сняла серебряный обруч вместе с темной вуалью, закрывавшей ее лицо. Волосы водопадом рассыпались по плечам, открывая высокий лоб, может быть, чуть слишком высокий, нос слегка вздернутый и, кажется, усыпанный веснушками, хотя в этом он не был уверен, и огромные синие глаза… Тысячи лет на его родной планете отделяли от него эту индивидуальную, слишком уж личную красоту. Смешение рас, смешение стилей и как следствие этого неизбежная унификация сначала одежды, а затем и эталонов женской красоты. Нет, она не казалась ему красивой, но почему же тогда как зачарованный не мог он отвести взгляд от ее лица, словно заглянул в родник с чистой водой, увидал в нем русалку и не отрываясь все пил и пил из этого родника чистую холодную воду. А она не отводила глаз, смотрела на него сурово и строго, словно ни секунды не сомневалась ни в себе, ни в том, какое впечатление произведет на него, словно знала заранее, что наказание за его чрезмерную и неуместную гордость будет действенным и суровым.

В нижних помещениях храма зарыдал гонг. Его звук, густой и вибрирующий, вырвался на свободу и поплыл от храма куда-то вниз, в долину. На секунду Ротанову показалось, что эхо, рожденное горами, вернуло им этот звук, и он упал на них откуда-то сверху едва различимым сдержанным вздохом, словно вздохнуло само небо.

— Надо что-то делать. Надо попробовать вырваться отсюда. Покорность не лучший способ справиться с судьбой.

Она отрицательно покачала головой.

— Отсюда не возвращаются, хотя ты мог бы еще отказаться. Еще не поздно, хочешь, я вызову жреца?

— Вызывай! Пусть они только откроют дверь. Мы уйдем отсюда вместе.

Она вновь покачала головой.

— Стражи на лестнице? Они нас не удержат.

— Я знаю. Но тогда сюда приведут кого-нибудь другого. А жребий пал на меня. По твоим правилам можно так поступать?

— Ну нельзя, нельзя так поступать по моим правилам! Хорошо. Мы останемся здесь и посмотрим, чем оно кончится, это их похищение!

И тогда опять откуда-то сверху донесся могучий и грозный гул, словно вибрировали и стонали сами горы. Ротанов поднял голову и только теперь заметил, что у башни не было крыши. Кусок бледного серого неба очерчивал ровный круг стен, почти сливавшихся с его темным фоном. Но сейчас небо посветлело перед рассветом, и он разглядел то, чего не видел раньше. Обозримая поверхность круглых стен была иссечена глубокими бороздами, словно кто-то рвал их гигантскими когтями. А звук, падавший сверху вдоль этих изодранных стен, становился все грознее, переходил в вибрирующий визг, на который мелкой дрожью отозвались двухметровые крепостные стены храма.

5

Получив задание Ротанова, Олег решил найти проводника. Всего несколько часов ходьбы отделяли поселок бореев от побережья, где приземлилась шлюпка, но в чужой стране лучше не путешествовать в одиночку. Нужен был человек, на которого можно полностью положиться. Ротанов просил сохранить экспедицию к шлюпке в тайне, и, наверное, для этого у него были серьезные причины. После долгих раздумий Олег решил побеседовать с Лартом, дальним родственником хозяина хижины, в которой его поселили. Между ними установились почти дружеские отношения. Ларт нравился Олегу немногословностью и открытым добродушием, которым зачастую в избытке обладают сильные, легко преодолевающие трудности люди. В дополнение ко всем своим достоинствам Ларт считался одним из лучших охотников племени и наверняка хорошо знал окружающую местность и обычаи племен, живущих поблизости.

Ларт встретил Олега как старого друга, усадил на лучшее место, и между ними завязалась неторопливая беседа о погоде, о ближайшей охоте и о прочих малозначительных вещах. Бореи не любили излишней торопливости ни в делах, ни в серьезных разговорах. Наконец Олег решил, что этикет соблюден, и перешел к делу.

— Тебе приходилось бывать на южном побережье?

— Конечно. Сто ночей назад я ставил там силки на курланов. Там много дичи. Раньше мы часто охотились на юге.

— Ты не мог бы проводить меня к тому месту, где опустилась наша огненная лодка?

Олег решил не скрывать цели своего похода от Ларта. Он считал, что если уж приглашать человека для такого дела, то ему следует доверять полностью. Ларт раздумывал минуты две. Наконец он заговорил, глядя в сторону, и было видно, что ответ ему неприятен:

— Теперь там чужая территория. Мы не можем ходить на южное побережье без разрешения роев.

Олег не знал, кто такие рои, в данный момент это его не особенно интересовало, но дополнительное препятствие вызвало тревогу, и поэтому он постарался уточнить.

— Один из бореев встретил нас, как только мы приземлились, разве он спрашивал разрешения у роев?

— Последние сто ночей бореи не ходят к побережью.

— Но человек, который проводил нас до поселка, разве он не борей? Он приветствовал нас от имени «Той, что прячет свое лицо».

— Так называют богиню Юстару и ее жриц, она почитается у разных племен нашего острова. Человек, приведший вас в поселок, не был бореем. Он был роем.

— Хорошо, пусть рой. Мы же не собираемся охотиться на их территории. Раз он свободно пришел в поселок, почему бы и нам не сделать то же самое? — продолжал гнуть свою линию Олег.

— У роев нет своего дома, они ходят везде, где хотят. Им не нужен дом.

— Нет домов, но есть своя земля? Я тебя не понимаю.

— Земля на побережье была наша, но рои сказали, она им нужна. Теперь туда нельзя ходить без разрешения роев.

— Хорошо, давай спросим у них разрешения, раз так нужно.

— С роями может разговаривать только жрец или правитель.

Проблема становилась все сложней; Олег и так уже нарушил указания Ротанова, посвятив в свои планы Ларта. Теперь во что бы то ни стало нужно было найти способ довести дело до конца, уговорить Ларта обойтись без жреца и правителя.

Они сидели у очага и пили из глиняных чаш нечто вроде чечевичной похлебки. Олег уже достаточно разбирался в местных обычаях, эта чаша давала право задавать хозяину любые вопросы и рассчитывать на правдивый и исчерпывающий ответ, поскольку такую похлебку предлагали лишь тому, кого считали другом. Другом в доме Ларта Олег стал с тех пор, как научил хозяина способу особой закалки наконечников специальных копий, единственного оружия, которым разрешалось пользоваться во время охоты. Копья запрещалось вносить на территорию поселка. Во всем, что касалось оружия, у бореев существовал целый свод сложных правил, иногда противоречивых и запутанных. Складывалось впечатление, что часть из них навязана племени извне. Не этими ли самыми роями?

Олег понимал, что разговор о роях не доставляет охотнику особой радости. И хотя положение друга этого дома давало ему большие права, нельзя ими злоупотреблять. Все же он рискнул спросить прямо:

— Скажи, Ларт, кто такие рои, почему ты должен их слушаться?

Ларт ответил тотчас же, хотя Олег заметил, как напряглись мышцы его больших рук, выдавая скрытый гнев или волнение.

— Рои обладают большой силой. Они могут повелевать случаем.

— Повелевать чем? — не поверил своим ушам Олег.

— Человек, ослушавшийся роя, легко может сломать ногу на охоте, у него может загореться дом, он может заболеть, встретить опасного зверя за пределами охотничьей зоны, у него неожиданно может сломаться копье.

— Иными словами, заклятье рано или поздно сбывается… Ловко придумано.

— Ты не прав. Рои не колдуны. Но они могут подменить хороший день плохим, и человеку не будет удачи. С роями нельзя ссориться. Они приходят и уходят, когда хотят. Мы видим их редко, иногда раз-два за всю жизнь.

— Что им нужно от твоего племени? Вы платите им дань?

— Что такое дань?

— Даете вы им продукты, инструменты, оружие?

— Роям ничего такого не нужно. Они не охотятся, дичь сама приходит к ним, когда надо. На дереве, с которого рой сорвал плод, всегда растут самые лучшие, самые спелые плоды. Если рой захочет напиться, источник найдется от него не дальше, чем в двух шагах. У роев не бывает врагов. Любой зверь, любой охотник, даже воины племени даров, которые не боятся никого, и те всегда уступают дорогу роям. Есть только один остров в нашем мире, над которым рои не властны. Но почему это так, я не знаю. Люди нашего племени не бывают в других землях, нам хватает своей.

— А разве вы не обмениваетесь товарами с другими землями?

— У нас все есть. Зачем?

— А ты сам разве не хотел бы поохотиться в новых местах, увидеть новых людей? — не сдавался Олег. Ларт долго молчал.

— Ты говорил мне о своем мире. Он устроен иначе. В нашем мире человек живет недолго. Нам не хватает времени на чужие земли.

Ларт заметно помрачнел, и Олег вдруг вспомнил, что все люди племени бореев молоды, среди них почти нет стариков, разве что жрец да правитель… Он подумал, что должна быть серьезная причина для того, чтобы люди умирали молодыми в этой стране сплошного изобилия, где съедобные плоды растут круглый год чуть не на каждом шагу. И еще он подумал, что расспрашивать об этом Ларта не очень тактично, есть вещи, о которых тяжело говорить чужим. Но пройдет время, и они перестанут здесь быть чужими. Чтобы это произошло, нужно уметь считаться со здешними обычаями и нравами, даже если тебе это не слишком удобно. Олег медленно поднялся, простился с хозяином и пошел к выходу. Ларт остановил его уже за порогом.

— Тебе очень надо побывать на земле роев?

— Там осталась моя лодка. Вы называете ее «огненной колесницей».

— Скажи, а в твоей лодке есть копья?

— Копья?

— Копья с очень острыми наконечниками, какие ты научил меня делать, очень длинные и сильные копья, которые могут достать до неба?

Олег постарался не показать, насколько его поразил этот вопрос.

— Да, в моей лодке есть такие копья. Зачем они тебе?

Обычно добродушное лицо Ларта помрачнело. На широком открытом лбу появились морщинки, он откинул назад длинные пряди волос, спадавшие из-под широкого бронзового обруча на плечи. Казалось, он пожалел, что затеял этот разговор.

— Мне нужно не простое копье. Мне нужно копье, которым можно убить стрика.

— Какой он, этот «стрик»?

— Ты еще очень мало знаешь о нашей земле. Стриком пугают наших детей. Мой отец и моя мать умерли молодыми… Ларт замолк и отвернулся.

— Это случилось из-за стрика?

Не поворачиваясь, Ларт кивнул.

— Я думаю, в моей лодке найдется копье, которым можно убить любого стрика.

— Тогда я пойду с тобой.

— А как же рои?

— Сначала приходят рои, потом прилетает стрик. Они всегда вместе. Еще никогда и никому не удавалось убить стрика. Сами по себе рои не так уж страшны, но вместе со стриком они непобедимы. Ты хорошо знаешь силу своего копья?

Теперь уже Олег пожалел, что затеял этот разговор. Он помнил правила, запрещавшие применение земного оружия на чужих планетах с разумной жизнью. Правила, продиктованные не прихотью кабинетного чиновника, а долгим и не таким уж безоблачным опытом общения людей с иными мирами. Вот и здесь вслед за уничтожением этого таинственного стрика на острове может вспыхнуть война, так уже было на Гарте, где свирепые хищники, напавшие на землян, считались у местного племени священными животными, принадлежавшими какому-то неведомому божеству… Слишком мало они пока знали об этой планете: слишком велика вероятность ошибки, ложного, неверного шага. Обманывать Ларта он не мог и не знал, как объяснить ему всю сложность создавшейся ситуации. Все же надо было попробовать, не было другого выхода.

— Не знаю, поймешь ли ты меня, друг, но у нас тоже есть свои законы, и они запрещают применять наше оружие, то, что ты называешь «сильными копьями», в чужой стране… Может быть, позже, когда мы лучше узнаем вас, мы сможем помочь твоему народу, а сейчас ты должен помочь нам.

— Ларт не требует платы за свою помощь! Но обещай мне взять с собой свое сильное копье. Я покажу тебе стрика, и ты сам решишь, что нужно делать.

Такое условие устраивало Олега, и больше они не затрагивали этой темы. Сборы не были долгими. Утро следующего дня они встретили у излучины реки, за которой начинались владения роев.

Мрачный и молчаливый, Ларт оттолкнул от берега сломанный бурей ствол и, убедившись, что он выдержит двоих человек, жестом предложил Олегу следовать за собой. Ни звука, ни шороха не долетело с противоположного берега, в который теперь ткнулся ствол дерева, направляемый уверенной рукой Ларта. С минуту он стоял неподвижно, прислушиваясь, потом осторожно скользнул в заросли, сделав знак следовать за собой. Ларт вел его новой, более короткой дорогой, и все же Олег вскоре узнал излучину, запомнившуюся при посадке. Их окружали знакомые заросли, из которых выбежал на своих паучьих лапах «странник». Ларт удвоил осторожность. Его движения стали медленны и плавны. Казалось, он все время прислушивался к чему-то. Но тишину не нарушал ни один звук. Даже крики вездесущих куков, доносившиеся с противоположного берега, звучали здесь приглушенно и редко. Сердце Олега забилось учащенно, когда, раздвинув ветви, он увидел прогалину, посреди которой лежала шлюпка. Тусклые серебряные отсветы играли на ее бортах. Старые следы занесло песком, а новых не было видно. Казалось, за все это время ни одно живое существо не приближалось к шлюпке. Олег знал, что иначе и не могло быть. Защитное поле, автоматически включившееся после их ухода, не пропустит на поляну никого чужого. На открытой прогалине, отделявшей их теперь от шлюпки, не было ничего угрожающего, но Ларт застыл на месте, выставив вперед свое короткое копье. Олег, привыкший доверять чутью своего друга, последовал его примеру. В полной тишине одна за другой текли секунды, и ничего не происходило, но вот наконец Ларт шевельнулся и произнес одними губами:

— Там рои…

Словно подтверждая его слова, справа на прогалину вышли три человека и остановились метрах в сорока от зарослей, скрывавших Олега и охотника. Теперь они преграждали им дорогу к шлюпке, и хотя их руки не сжимали оружия, а в небрежных позах, казалось, не было ничего угрожающего, тревога Ларта наконец передалась и Олегу. Слишком уж неожиданным было появление незнакомцев. Одеты все трое были чрезвычайно просто: в короткие полотняные рубахи, стянутые у пояса кушаками и украшенные не то орнаментом, не то символическим узором. Ноги обуты в сандалии из сыромятной кожи, должно быть, удобные и легкие. Тот, что стоял поодаль, держал в руках странные деревянные трубки, входящие одна в другую, не то посох, не то копье без наконечника. Судя по тому, как расположились рои, по насмешливым взглядам, направленным в заросли, они действительно знали об их присутствии. Повернувшись к Ларту, Олег сказал:

— Что бы ни случилось, не двигайся. Жди меня здесь.

Не обращая внимания на протестующий жест Ларта, он раздвинул кусты и шагнул на прогалину. Рои не изменили поз, не повернулись, и лишь тот, что стоял на тропе, ведущей к шлюпке, сказал, надменно глядя в сторону:

— Сюда нельзя, чужестранец.

— Это наша лодка. И мы будем ходить здесь тогда, когда нам нужно, — спокойно ответил Олег и неторопливо шагнул к человеку, стоявшему у него на пути. Небольшой камешек, этакий округлый, скользкий булыжничек, оказался на тропе как раз в том месте, где опустилась его стопа. Нога подвернулась, и совершенно неожиданно Олег растянулся на земле.

— К роям не подходят без разрешения, это знает любой дикарь.

Ах вот как… Олег сел, приподнял этот камешек и вдруг очень точным и неожиданным движением, почти щелчком, послал его вперед. Камешек ударил стоявшему на тропе человеку в солнечное сплетение, и тот согнулся от боли.

— Это тебе за дикаря. Невежливо так встречать гостей.

Олег поднялся, отряхнул песок. Стоявшие в стороне рои оказались теперь на тропе, преграждая ему путь к шлюпке. Олегу очень не нравились деревянные трубочки, угрожающе выставленные навстречу, они могли оказаться незнакомым оружием, и он уже совсем было собрался попробовать выбить их из рук роев, как вдруг тот, кого он весьма чувствительно щелкнул камешком, предостерегающе поднял руку.

— Подождите. Пусть он сначала покажет дорогу в небесную лодку.

— Ну что же, — усмехнулся Олег, — это совсем несложно. Идите за мной.

Он знал, что защитное поле настраивается индивидуально и никого постороннего не пропустит к шлюпке, так что он ничем не рисковал. Обернувшись на всякий случай и убедившись, что Ларт не показался из зарослей, Олег удовлетворенно улыбнулся. Этот человек нравился ему все больше. Несмотря на всю свою гордость и прирожденную независимость, он прекрасно понимал, как важна дисциплина в сложной обстановке, и если в дороге через заросли Олег беспрекословно подчинялся всем его указаниям, то теперь, у шлюпки, он так же безоговорочно выполнил его распоряжение, — и можно было не сомневаться: он останется в зарослях до тех пор, пока не вернется Олег.

Дальнейшее было совсем просто. Олег свободно, будто здесь и не существовало никакой преграды, прошел сквозь защитное поле, а трое роев, идущие за ним шаг в шаг, отпрянули, получив ощутимый упругий толчок. Почти сразу же тот, что нес деревянные трубочки, приподнял одну из них, и на границе защитного поля, в том месте, где секунду назад была спина Олега, сверкнуло пламя. Не зря он опасался этих трубочек. Люк открылся при его приближении, а на границе защитного поля сверкнула еще одна вспышка. Судя по мощности, там было что-то вроде реактивного ружья… вот тебе и деревянные палочки, примитивное оружие древних. Одно очевидно: не так просты эти рои, как хотели бы казаться. Где-то у них должна быть производственная база, не на деревьях же растут такие трубочки…

Как только захлопнулся люк и Олег повернулся к пульту, его взгляд приковал к себе уровнемер топлива. Активного вещества оставалось совсем немного, гораздо меньше, чем после посадки… В условиях этой планеты защитное поле сжирало столько энергии, что накопители работали почти на пределе, еще пару недель такого режима, и у них вообще не останется энергии. Олег сел в кресло пилота и задумался. Батареи разряжаются через несколько часов, не работает индивидуальная защита, оружие, передатчики. Энергия словно проваливалась в какую-то дыру. Планета высасывала ее, как насос. С этим что-то нужно делать немедленно. Но что? Можно переключить защиту так, чтобы она включалась, лишь когда датчики дадут сигнал опасности. Это не так надежно, как постоянное поле, зато продлит их энергетические ресурсы почти на месяц. Найти бы здесь активное вещество, способное заменить топливо… Да где его взять? В принципе преобразователи шлюпки могли использовать обычную воду для водородного синтеза, но в том-то и дело, что вода этой планеты оказалась необычной, в ней совершенно отсутствовал дейтерий — изотоп тяжелого водорода, а без него реакция не пойдет. Годились и тяжелые урановые элементы, но, чтобы найти их, надо вести специальные геологоразведочные работы, для бурения скважин опять нужна энергия — получался замкнутый круг.

Месяц не такой уж малый срок, однако если за это время они не придумают чего-нибудь стоящего, со шлюпкой вообще придется расстаться, иначе она попадет в чужие руки, не зря тут дежурят эти рои. Он вспомнил, каким беспомощным почувствовал себя на арене, когда дрон бросился на Ротанова, а его бластер вместо плазмы выплюнул безобидный огненный факел. Судя по рассказам Ларта, здесь есть звери пострашней дрона. Да и вообще, не применяя оружия против людей, лишь располагая надежной защитой, они чувствовали бы себя намного уверенней на чужой планете и смогли бы заставить с собой считаться тех же роев… Что-то нужно придумать уже сейчас. Потому что, как только он выйдет из шлюпки, рои не останутся в долгу… Он вспомнил синеватую вспышку у себя за спиной и поежился — конечно, защита скафандра будет действовать часа два на свежезаряженной батарее, но где гарантия, что за это время им удастся избавиться от роев? Что, если они последуют за ними в поселок? Ротанову тоже понадобится помощь, не зря он послал его к шлюпке. Мысль Олега лихорадочно работала, он упорно и последовательно искал выход, перебирал и отбрасывал различные варианты — все упиралось в энергию. Все механизмы планетарного комплекса, вообще все земные механизмы работали от маленьких, чрезвычайно емких мезонных батарей, и, лишившись их, они, по существу, стали беспомощны… Но раньше, до того, как стали применяться эти батареи, на Земле существовала неплохая техника и оружие было… «Стоп, над этим стоит подумать». Он понял, что наконец натолкнулся на действительно ценную мысль. Раз не работает современное оружие, нужно сделать что-нибудь попроще, что будет действовать в условиях этой необычной планеты. К тому же правила внеземных контактов разрешают в случае необходимости использовать оружие и снаряжение, принципиально не отличающееся от известного местной цивилизации. И если удастся изготовить такое оружие, он, пожалуй, сможет выполнить просьбу Ларта… Рои применяют реактивные ружья, значит, здесь годятся химические взрывчатые вещества. Дело за немногим: надо определить состав, рассчитать скорость истечения газов во время взрыва и изготовить оружие, способное действовать на такой основе. Пока работают механизмы шлюпки, изготовить все нужное для этого нетрудно, сложней будет с расчетами, вряд ли в памяти малого мозга, управляющего шлюпкой, найдутся нужные данные. Придется вспомнить все, что он знал из школьной программы. Включив экран дисплея, Олег сделал предварительный расчет и теперь в общих чертах знал, что ему нужно. Все же без эксперимента не обойтись, и значит, нужно дать предварительное задание планетарному производственному комплексу. Понадобятся чертеж и общий принцип действия, исходные данные. Все остальное сделает расчетный центр… Пока есть энергия, он хозяин положения. Итак, что нам нужно? Прежде всего химическое вещество, которое при нагревании или ударе выделяет достаточное количество газа. Причем скорость истечения не должна быть слишком большой, иначе не выдержит ствол. Какое-нибудь азотистое соединение… Несколько раз Олег набирал на пульте разные комбинации, и конвертер послушно выдавал небольшие порции веществ. Олег испытывал их в закрытой камере, измерял давление и давал новое задание. Наконец после двух часов напряженной работы пироксилиновый порох, основательно забытый на Земле, был вновь изобретен… Затем он приступил к расчетам качества стали, толщины стенок ствола. Цифры предварительных расчетов ложились на чертеж. Наконец в общих чертах Олегу стало ясно, что у него получилось. Это было нечто среднее между древним пороховым карабином и реактивным ружьем. Оружие достаточно портативное и в то же время способное поразить любого зверя. Пришлось пойти на увеличение массы пули и калибра оружия. Зато ствол получился коротким, а если к нему добавить съемный приклад, карабин можно будет носить на поясе… Оставался прицел, тут уж Олег не пожалел времени. Бластеры стреляли широким лучом, и не нужно было заботиться о точности попадания, так что снайперскими навыками они не обладали. Из этих соображений он и исходил, пристраивая наверху ствола мощную современную оптику с корректировкой. Закладывая чертеж и окончательные расчеты в машину, он задумался. Рои располагали реактивным оружием, бореи — примитивными копьями, да и те фактически находились под запретом. Остров не такой уж большой, и с этими реактивными ружьями роям ничего не стоило обезопасить поселения бореев от опасных животных, однако бореи почему-то умирали молодыми, и роев, похоже, это не беспокоит.

Имеют ли они право вмешаться в этот запутанный баланс сил, не разобравшись толком, кто есть кто? Вполне может случиться, что у них не останется времени разбираться; оружие легко пустить в ход, и гораздо трудней ликвидировать причиненное им зло. А исполнительные механизмы в нижнем этаже шлюпки безостановочно урчали, выполняя его задание. Люди не могли стать пешками в чужой игре, не затем послала их сюда Земля. И не стоит сейчас думать об общих стратегических вопросах. Его задача гораздо проще — вернуться к Ротанову и помочь, если успеет. Дорога оказалась слишком сложной, сложней, чем он ожидал. Слишком много времени потеряно. Зачем роям понадобилась шлюпка? На простое любопытство невинных дикарей их действия мало похожи… После того очень уж кстати подвернувшегося под ногу камешка его скептицизм к рассказам Ларта о сверхъестественных возможностях роев несколько поубавился. Конечно, в основе их умения управлять случаем лежат объективные причины, но если такое управление в принципе возможно и если они действительно им владеют, справиться с роями будет нелегко, и его пороховые ружья окажутся против них жалкими игрушками… Ну, это мы еще проверим. Несмотря на свое могущество, в шлюпку рои не вошли. Там, где требуется одной силе противопоставить другую, они чувствуют себя неуверенно, но там, где можно схитрить, нанести удар из-за угла, они не знают себе равных, недаром Ларт говорил о неожиданно ломающихся копьях, о замаскированных ямах, попадающихся на пути неугодного роям охотника, Лучше всего было бы не связываться сейчас с роями, поднять шлюпку и перевести ее в другое место, как просил Ротанов. Еслибы не дефицит топлива, он так бы и поступил. Но в условиях Энны полет даже на самое близкое расстояние полностью лишит их всех остатков активного вещества. Олег вздохнул и пошел к люку, ведущему в машинный отсек. В конце автоматической линии формующих агрегатов, соединенных с конвертером, производящим любые нужные материалы, мигала зеленая лампочка, сигнализируя о том, что его заказ выполнен. Олег достал из приемника еще теплое оружие, оно получилось неказистым и, пожалуй, не очень удобным. Зато в мощности и точности боя сомнений у него не было… Заказав две сотни зарядов и еще четыре таких карабина, Олег вышел из шлюпки с твердым намерением проверить свое оружие.

Рои находились неподалеку и, как только увидели Олега, тут же подняли свои деревянные трубочки. Две вспышки на границе защитного поля заставили их прекратить бессмысленную стрельбу. Видимо, они не понимали, в чем тут дело, и не могли объяснить неуязвимости человека. Защитное поле обладало односторонним действием. Извне оно не пропускало никакие посторонние материальные предметы, зато наружу путь был открыт. Этим Олег решил воспользоваться. Интересно, как себя поведут избалованные безнаказанностью надменные повелители случая, если с ними поменяться ролями? Не торопясь он поднял карабин и стал крутить кольцо наводки. Приклад оказался неудобным, зато оптика превзошла все его ожидания, он мог рассмотреть аккуратно выщипанную клинообразную бородку того, чье лицо заполняло сейчас перекрестье прицела. Он опустил ствол карабина ниже, отвел его чуть правее и плавно нажал спуск. Тяжелая пуля с визгом ударила о камень в полуметре от роя. Осколки камня и брызги свинца заставили его подпрыгнуть. Он с криком бросился к зарослям. Второй выстрел выбил у него из-под ног изрядный кусок земли. Рой споткнулся и трусливо юркнул в расселину. Второй рой поднял свою трубку и выпустил в Олега три заряда подряд.

— Давай, давай… Привык стрелять по безоружным, а как тебе это понравится?

Олег поймал в перекрестье прицела конец деревянной трубки, прицел позволял класть пули с точностью почти до сантиметра, он убедился в этом, когда после выстрела расщепленные остатки оружия выпали из рук его противника. Еще два-три выстрела, и роев с поляны как ветром сдуло. Путь был свободен. Вернувшись в шлюпку, он забрал боеприпасы, остальные карабины, комплект батарей и уже совсем было собрался уходить, когда подумал о том, что на этой планете слишком много случайностей… Слишком много неожиданных и непредвиденных обстоятельств. А если они сложатся так, что никто из них к концу этого месяца не сможет сюда вернуться? Нельзя рисковать. Подойдя к пульту, Олег, отстучал управляющему центру шлюпки программу, по которой последние остатки энергии в накопителях будут израсходованы на уничтожение шлюпки. Теперь, по крайней мере, можно быть уверенным, что она не попадет в чужие руки. Олег вскинул за плечи изрядно потяжелевший мешок, подключил к костюму свежую батарею и покинул пределы защитного поля.

Ларт ждал в том месте, где он его оставил. Видимо, баталия, разыгравшаяся около шлюпки, произвела на него неизгладимое впечатление. Охотник был мрачнее тучи.

— Рои отомстят нам обоим.

Олег усмехнулся.

— Теперь у нас есть копья, о которых ты просил. С ними не страшны никакие рои.

— Копья роев сильней. И они никогда не прощают обид.

Словно подтверждая это, огромный стебель, мимо которого они проходили, вдруг обломился у самой вершины. Тяжелый ствол с острыми как бритва краями ударил Олега в спину. Если бы не включенная защита костюма, он был бы убит на месте. Удар оказался настолько силен, что костюм, ставший монолитным в момент удара, на несколько сантиметров вдавился в землю, а обломок отлетел в сторону.

— Основательно они действуют, — пробормотал Олег… — Если так будет продолжаться, нам не поздоровится. Должно же быть и у них какое-нибудь уязвимое место! Надо выяснить, откуда они пришли и что собой представляют в действительности их таинственные способности по подстраиванию таких вот неожиданных пакостей.

— Вся их сила от стрика. Когда прилетает стрик, умирает много бореев, а рои становятся непобедимы. Если твое копье победит стрика, мы сами справимся с роями.

— Ну что же, давай искать твоего стрика.

— Его не нужно искать. Он пролетит мимо вон той скалы. Если мы сможем добраться до вершины, если рои не убьют нас по дороге, ты увидишь стрика.

6

Гигантское сорокаметровое тело крылатого змея обвило храм. Шесть пар перепончатых кожистых крыльев сложились в уродливые бугры на спине. Тяжелая обрубленная голова оканчивалась узкой, вытянутой вперед пастью, усеянной острыми и длинными зубами. Сейчас из пасти то и дело показывался и исчезал раздвоенный розовый язык, шершавый и покрытый пеной. Змей тяжело дышал. Полет отнял у него много сил, и сейчас он отдыхал, удобно разместив свое длинное тело между выступами храмовых стен. Много лет подряд прилетал сюда змей, и мельчайшие детали того, что должно было произойти через несколько минут, всегда повторялись. Рождались ли какие-нибудь мысли в этой крошечной по сравнению с гигантским телом голове? Или там находили свое место лишь одни желания: жрать, спать, пить?

Как бы там ни было, змей привык к повторявшемуся ритуалу. Он был стар, безнадежно стар, и потому его одолевали усталость и голод. Вот он зевнул, потянулся, тысячи суставов в его многометровом позвоночнике захрустели. Пора было приступать к делу.

Ротанов со дна каменной чаши не мог видеть всей картины в целом и не представлял себе размеров чудовища. Наверно, поэтому голова, показавшаяся в овале стен, не произвела на него особого впечатления. Возможно, он ожидал чего-то большего. Трехметровая пасть, источавшая зловонное дыхание, с тарелками бессмысленных мутных глаз, показалась ему слишком уж простым решением вопроса. Не таких монстров встречал он на Земле Брамова. Он не растерялся, не потерял ни секунды. Шея у огромной головы змея была слишком толстой, слишком неповоротливой. Чудовище не спешило, и у Ротанова оказалось достаточно тех растянутых долей секунды, которые приходят к хорошо тренированному человеку в напряженный момент. Он успел отбросить женщину, увернуться от щелкнувших рядом с его рукой зубов, успел достать нож и нанести первый удар, прежде чем голова отпрянула в сторону и вверх. Удар был неудачен. Лезвие скользнуло по роговым чешуям, не задев глаза, и лишь сбоку располосовало язык змея. Рев его был ужасен. Казалось, не выдержат барабанные перепонки и рассыплются каменные стены храма.

Только сейчас по этому реву Ротанов почувствовал и оценил всю титаническую мощь чудовища, напавшего на них. И почти сразу же последовал следующий бросок, теперь уже направленный на одного Ротанова, гораздо более точный и более стремительный, чем первый. И все же Ротанов вновь сумел увернуться. Голова змея со страшным грохотом ударилась в стену храма. Во все стороны брызнули осколки камня, стена треснула, змей вновь взревел и на секунду потерял ориентировку после удара. Этого оказалось достаточным для того, чтобы Ротанов оказался рядом и глубоко, по самое плечо, погрузил руку с ножом в пасть змея. Он сделал это почти инстинктивно, не особенно рассчитывая на успех, лишь отыскивая уязвимое место в бронированной со всех сторон, похожей на наконечник огромного тарана голове. Нож был длинным, казалось, неведомый оружейник специально рассчитал длину и прочность этих голубоватых негнущихся лезвий. Змей попытался сомкнуть челюсти и окончательно заклинил нож, причинивший ему неожиданную боль.

Теперь на какое-то время он был лишен возможности пользоваться своим главным оружием — острыми полуметровыми клыками и длинными рядами челюстных зубов, но и Ротанов остался без ножа… Чудовище разъяренно ревело, ослепленное болью. Ротанов обернулся к женщине. Она стояла у стены, совсем не в том месте, куда он отбросил ее в начале поединка. Стояла спокойно во весь рост, гордо скрестив руки на груди и откинув голову. Ни тени страха или тревоги не было на ее лице, он почувствовал, что в ее неестественном спокойствии кроется нечто важное.

Змей изловчился и ударил снова. Ротанов рванулся в сторону, но на этот раз не совсем удачно. Его нога попала в скользкую кашу из плодов. Он почувствовал, что теряет равновесие, и в ту же секунду оказался на полу. Высоко над ним толстая двухметровая шея сократилась и раздулась. Щиток головы был теперь направлен прямо в его грудь. Он подумал, что на этот раз ему уже не увернуться. Подумал об этом совершенно спокойно и отрешенно, словно речь шла о ком-то постороннем. Смерть под этой многотонной глыбой мяса казалась ему слишком нелепой и оттого нереальной. А между тем голова уже двинулась вниз, ускоряя свое смертоносное движение. Женщина, до сих пор безучастная, вдруг сделала шаг вперед и выбросила руку, словно закрывая его беспомощное тело. Ее губы шептали что-то, какие-то слова, незнакомые и странные. Голова змея вдруг дернулась, словно наткнулась на невидимую преграду. Рванулась назад и исчезла.

Ротанов уже был на ногах. Несколько секунд он смотрел на женщину, стараясь осмыслить только что виденное.

— Я знаю древнее заклятие, иногда оно помогает…

— Ну конечно, заклятие… Как я сразу не догадался! Это же так просто!

— Ты мне не веришь?

— Я во что хочешь поверю, если этот монстр оставит нас в покое.

Она отрицательно мотнула головой.

— Это невозможно. Он не оставит нас в покое… Я не должна была, но он хотел тебя убить, и вот теперь он знает…

— Знает что?

Она молчала, он бросился к ней, схватил за плечи и встряхнул. Наверху, у кромки стен, ворочалось и шуршало чудовище, и Ротанов подумал, что короткая передышка сейчас кончится.

— Ну же, у нас мало времени! Скажи, что он знает, что?

— Он понял, что я не борейка. Они охотились за мной много лет и теперь не оставят в покое… Змей, это так… Змей не самое страшное. Гораздо страшней остров Рин. Если бы ты послушался меня и остался в храме. А теперь…

Она не договорила, потому что сверху на них обрушился тяжелый шелестящий клубок щупалец. Ротанов боролся несколько минут. Но противостоять этим живым канатам было невозможно. Они оплетали, сдавливали тело, мешали дышать. Толстые и мощные, похожие на тело земного питона, необычайно гибкие и подвижные щупальца в несколько минут сделали то, что было не под силу клыкастой пасти. Ротанов почувствовал, что не может двигаться. Он был скован, он задыхался и почти ничего не видел вокруг, кроме этих извивающихся, покрытых сухой и горячей кожей, отвратительно упругих и живых веревок.

Змей расправил одну за другой пары шелестящих и звенящих крыл, похожих на паруса древних фелюг, тяжело оторвавшись от здания храма, взлетел и медленно начал набирать высоту, унося с собой плотно спеленатых Ротанова и женщину.

Позиция, выбранная Лартом, казалась удобной, почти неприступной. Единственная тропинка, ведущая между осыпей по крутому склону горы, здесь обрывалась. На вершине горы оказалась небольшая, плоская как блюдечко площадка, защищенная со всех сторон обломками скал и тяжелыми валунами. Олег прилег за выступ и осмотрелся. Ни один человек не смог бы подняться сюда незамеченным. Пока не кончатся заряды, им здесь ничто не грозит. Роям дорого обойдется этот бой.

Два часа, с той самой минуты, как на Олега обрушился обломок ствола, рои гнали их через лес, прижимая к скале и отрезая от поселка бореев.

Казалось, реактивные снаряды падали с деревьев, как перезревшие плоды. Им ни разу не удалось увидеть своих преследователей, так искусно маскировались рои. Когда Олег понял, что батареи, заряженные в шлюпке, вновь начинают терять свою силу, они сменили позицию. И вот теперь они на вершине скалы стрика. Рои наверняка уже окружили эту одинокую гору и не выпустят их отсюда. До заката, возможно, удастся продержаться, а там посмотрим, ночью у них появится шанс прорваться.

Олег повел прицелом вдоль тропинки. Ни движения, только мертвые камни поблескивали в голубоватом окуляре прицела. Рои осторожны, они не станут, лезть напролом, подставлять свои драгоценные головы под выстрелы. Они придумают что-нибудь иное, какую-нибудь очередную пакость. «Честный поединок не для роев», — заметил Ларт, а он хорошо знал тех, о ком говорил. Не прошло и получаса, как внизу, на тропинке, показался парламентер, размахивающий черным листом джуты, — у бореев это означало что-то вроде белого флага.

— Не верь ему. Рои предложат мир, они дадут тебе награду, если ты согласишься уйти с этой скалы.

— Давай хотя бы послушаем, что он скажет.

— Слушать роя опасно. Убей его.

— Разве бореи убивают тех, кто приходит с веткой джуты?

— Нет. Но для тех, кто начал войну с роями, не существует законов.

— Значит, мы не первые? Кто-то уже пробовал справиться с роями?

— У бореев много храбрых воинов. Они нарушили запрет и не вернулись. Никто не узнал, как они погибли. Мы тоже не вернемся.

Олег поставил карабин на предохранитель и прислушался. Звук шагов идущего по тропинке человека не долетал до них, он слышал лишь свист холодного предрассветного ветра.

— У нас тоже есть свои правила. Мы их не отменяем даже для роев.

Олег расстегнул рюкзак с немудреными запасами, взятыми с собой из шлюпки, и достал несколько банок с яркими этикетками. Здесь были консервированные соки, фруктовое желе — пожалуй, это подойдет. Расстелив на камне бумажную обертку, он стал сервировать на ней импровизированный ужин, добавив горсть душистых плодов, сорванных по дороге.

— Зачем ты это делаешь сейчас, ты голоден? — не выдержал наконец Ларт, со все большим изумлением наблюдавший за его приготовлениями.

— У людей принято встречать гостей за столом.

— Это рой гость? Ты хочешь угостить роя?! — Ларт попятился. — Он не примет твоего приглашения, человек, а если примет, так знай — отведавший пищу за одним столом с роем не может вернуться в племя. У него одна дорога — остров Рин.

— Мы уважаем чужие законы и правила. Но сейчас это касается только меня одного. Ты можешь не есть. Никто тебя не принуждает.

Ларт, не скрывая своего возмущения, отошел в дальний угол площадки. Послышался шум осыпавшейся земли, и через несколько секунд на площадке показался рой. Это был важный и очень серьезный рой. Три сверкающие полосы, украшавшие его плащ, говорили о высоком ранге посла. Олег шагнул навстречу.

— Легка ли была дорога? — начал он разговор с обычного приветствия бореев.

Рой усмехнулся.

— Ты хорошо узнал наши обычаи, чужеземец. Дорога была нелегка, и я пришел сюда не для пустых разговоров.

— Не спеши. Утоли сначала голод, если дорога была нелегкой, это поможет нашей беседе.

— Рои знают силу тех, кто летает на огненных лодках, и потому мы хотим предложить тебе договориться на честных и почетных условиях, — сказал рой, полностью проигнорировав предложение Олега к совместной трапезе.

— Те из вас, с кем я встретился раньше, не хотели разговаривать…

— Они простые воины. Им было поручено охранять лодку, они не могли говорить с тобой. Для этого пришел сюда я.

— Что же хотят предложить нам рои? — спросил Олег, непринужденно и как бы невзначай пододвинув к себе салфетку с обедом.

Бореи считали, что, если один из собеседников во время важных переговоров уделяет время для пищи — это свидетельствует о его мирных намерениях, а ему очень хотелось закончить начавшийся конфликт с роями мирным путем. Для того чтобы разобраться в обстановке на планете, им нужен был мир со всеми племенами, населявшими ее. С другой стороны, он понимал, как невыгодно и даже опасно показывать свою слабость. Слишком откровенное желание мира могло быть истолковано превратно, и потому, подержав в руках плод, он положил его обратно на место и стал ждать ответа на свой вопрос. Рой, внимательно наблюдавший за всеми его действиями, и не упустивший ни одного жеста, нахмурился.

— Те, кто летает на огненных лодках, часто вмешиваются в дела, в которых ничего не понимают, это всегда кончается плохо.

— Для кого? — с невинным видом спросил Олег.

— Прежде всего для тех, кто вмешивается, а также для тех, кому вы хотите помочь. — Рой метнул многозначительный взгляд в сторону Ларта. — Это скала стрика, ты пришел на нее с оружием, нарушив все наши законы. Человек, который привел тебя сюда, заплатит за это жизнью. Тебе же лучше всего уйти обратно в свою страну. Тебе никто не помешает. Дорога открыта. Рои готовы забыть нанесенные им обиды, если ты уйдешь с миром.

— Не так уж много обид нанесли мы вам. И прежде чем ответить, я хотел бы знать, за что вы преследуете наших друзей бореев?

— Мы никого не преследуем. Мы лишь управляем нашей страной, а управление без суровых мер невозможно. Каждому народу определено его собственное место на Энне.

— Кто же определяет это место?

— Ты хочешь знать слишком много, чужеземец.

— Вами тоже кто-то управляет?

— А разве вы не подчиняетесь своей судьбе?

Олег усмехнулся.

— Не всегда. Иногда мы ее изменяем.

— Никто не может противиться неизбежному, а человек из двух зол всегда выбирает меньшее. Вот и вам придется покинуть эту скалу.

Олег, не переставая улыбаться, взял плод, надкусил его и только после этого проговорил:

— Не раньше, чем я узнаю, что собой представляет стрик.

— В таком случае вы оба погибнете.

— Тем не менее мы останемся здесь.

Рой вздохнул и поднялся.

— Я знал, что не смогу тебя убедить. Но мне нравится ваше мужество, и на прощанье я скажу: не рои желают вам зла.

Посланец поднялся и неторопливо пошел по тропинке вниз. Вскоре звук шагов затих, затерялся в свисте холодного ветра, навалившегося на вершину скалы с востока. Казалось, ветер плакал о чем-то, разрываясь на иззубренных скалах. Несколько минут прошло в полном молчании.

— Все, что предсказывают рои, всегда сбывается, — мрачно пообещал Ларт, и, как бы подтверждая его слова, скала дрогнула у них под ногами. Гул тяжелого подземного удара прокатился во все стороны. Очертания окружающих предметов размазались. Олег увидел, как с ближайших скал отрываются огромные куски породы и с грохотом катятся вниз. Второй подземный толчок сбил его с ног.

Ротанов не чувствовал боли. Его как будто запеленали в толстый резиновый шланг, податливый и упругий, плотно обволакивающий тело, сковывающий движения, но не причиняющий боли. После упорной борьбы ему удалось согнуть в локтях руки и подтянуть их к туловищу. Упираясь коленями и локтями, он слегка ослабил хватку щупалец, создавалась даже иллюзия их слабости, но он уже узнал, что это не так. В определенный момент мускулы напрягались, и тогда пружина, обернувшая его тело, становилась твердой как сталь. Хуже всего полная физическая беспомощность, он даже не мог узнать, что произошло с «Той, что прячет свое лицо». Ротанов пытался окликнуть ее, но скорость полета была слишком велика, и свист ветра заглушал голос. Он не оставлял попыток освободить хотя бы голову. Наконец ему удалось образовать узкую щель, сквозь которую можно было смотреть. В багровом свете утра он видел под собой смутные очертания лесов и холмов, над которыми они летели. Он не знал, сколько прошло времени. Очевидно, остров в эту сторону вытягивался далеко, во всяком случае, моря пока не было видно. Ротанов сосредоточился на проплывающей внизу местности. С такой высоты она казалась грубо нарисованным куском холста, и не составляло особого труда в уме перевести ее в картографическую схему. Змей летел теперь медленно, и Ротанову показалось, что они начинают терять высоту. Изрезанные ровными просеками заросли стали как будто ближе. Далеко впереди он заметил высокую, отдельно торчащую скалу, словно каменный зуб, вознесшийся к горизонту. Змей явно направлялся к этой скале. Далекий и непонятный гул донесся оттуда. Очертания скалы дрогнули и расплылись. Казалось, какая-то неведомая чудовищная сила встряхнула ее с вершины до самого основания. «Землетрясение, — догадался Ротанов, — там внизу землетрясение или, быть может, извержение вулкана… Вряд ли он будет сюда садиться…» И действительно, змей вновь часто и тяжело захлопал крыльями, стараясь вернуть потерянную высоту. Ему удалось это сделать уже перед самой скалой. Вершина скалы пронеслась под ними. Это произошло так быстро, что Ротанов не успел рассмотреть ничего, кроме небольшой красноватой вспышки, мелькнувшей внизу. И почти сразу же резкий звук выстрела разорвал воздух. Еще и еще раз мелькнули внизу вспышки, и раскаты второго и третьего выстрелов нагнали их в полете. Но прежде, чем звук третьего выстрела хлестнул в уши, змей дернулся так, словно раскаленная игла пронзила его тело. Щупальца судорожно сжались, и Ротанову показалось, что это конец, такой нестерпимой была боль от железных тисков, сдавивших ему грудь. Это продолжалось всего несколько секунд, змей выровнял свой полет, однако крылья хлопали теперь чаще и не так ритмично, как раньше. Живые канаты, сжимавшие тело Ротанова, неожиданно ослабли. Упираясь подошвами ног и локтями, он смог теперь продвинуться вперед настолько, что голова оказалась свободной. Эта маленькая победа придала ему новые силы, и, протиснувшись еще на несколько сантиметров, он сумел наконец повернуть голову и посмотреть, что случилось с девушкой. Однако его ждало разочарование. Живой кокон щупалец, скрывавший ее, остался непроницаемым. Ни движения, ни звука не долетало с той стороны. Возможно, последняя конвульсивная хватка змея оказалась слишком сильной, и «Той, что прячет свое лицо» уже не было в живых. Возможно, она лишь потеряла сознание, помочь ей он пока не мог. Змей летел теперь быстрее, чем прежде. Ротанов всмотрелся в однообразную поверхность, простиравшуюся внизу, и понял, что это уже море.

Прошел час, может быть, больше, Ротанов терпеливо выжидал момент, когда чудовище ослабеет. Он не сомневался, что выстрелы, прозвучавшие с вершины горы, не прошли для змея бесследно. Лишь бы дотянул до какой-нибудь суши. Но змей слабел гораздо быстрее, чем хотелось Ротанову. Поверхность воды становилась все ближе, и все реже, все судорожней бились над головой перепончатые кожистые крылья. Теперь разжать кольца щупалец оказалось уже нетрудно. Он освободил руки, и передняя часть его туловища повисла в пустоте. Несколько раз он пытался ухватиться за костяные выступы, тянувшиеся вдоль всего тела чудовища, и наконец после очередной попытки ему это удалось. Выступ оказался иззубренным, неровным, держаться за него было не так уж трудно. Отталкиваясь ногами от слабо сопротивлявшихся щупалец, Ротанов медленно, сантиметр за сантиметром, стал подтягиваться вверх и наконец, обхватив гигантскую лапу, оказался сидящим на широком кожистом основании, из которого росли щупальца пальцев. Теперь он мог дотянуться до кокона, спеленавшего девушку. После долгих усилий раздвинув, наконец, живую пружину, он освободил ей лицо.

Порыв свежего ветра принес с собой мелкие водяные брызги. Женщина открыла глаза и посмотрела на Ротанова.

— Где мы?

— Жива! Самое главное, ты жива… Летим пока что, но кто-то подстрелил нашего змея, и, похоже, лететь нам осталось недолго.

— Подстрелил змея? Этого не может быть. Змей неприкосновенен для всех племен. К тому же его охраняют, разве только кто-то из ваших…

— Я посылал своего друга к шлюпке, но стреляли не из нашего оружия. Далеко ли до ближайшей земли? Если мы упадем в океан, оттуда не выбраться.

— К острову Рин змей обычно прилетает к вечеру. День пути… Но сегодня он очень спешит, слышишь, как часто бьют крылья? На нашей планете нет ничего страшнее острова Рин. Если мы туда долетим, нас ждет рабство. Унизительное, бесправное рабство, о котором вы не имеете ни малейшего представления. Ни ваши исторические книги, ни видеокристаллы не могут передать чувства того, кто сам его испытал… И неизвестно еще, сумеем ли мы что-нибудь изменить.

— Постой… Я не понимаю… ты знаешь о наших книгах, о видеокристаллах? Откуда?

— Я многое знаю, Ротанов, и ты давно догадался, что я не простая борейка. Когда-то я была хозяйкой этой планеты, и тогда здесь не было рабства. Но это долгая история, и ни к чему тебе теперь бесполезные сведения. Если мы долетим, я расскажу все.

— Давай я помогу тебе выбраться, щупальца слабеют все больше…

— Не надо. Если змей почувствует, что в лапе ничего нет, он может повернуть обратно. К тому же у меня не хватит сил держаться наверху.

Она надолго замолчала. Ветер постепенно усиливался. К счастью, он дул им в спину и лишь ускорял полет. Совсем уже близко под ними плясали яростные гребни покрытых пеной валов Ветер пропитался влагой как губка, и если бы не плотная ткань скафандра, Ротанов промок бы насквозь. Он подумал, каково сейчас девушке, и нагнулся, чтобы хоть немного прикрыть ее от воды. Но, к его удивлению, она оказалась совершенно сухой. На ее платье вода не задерживалась и стекала крупными блестящими каплями, словно грубое домотканое полотно было пропитано каким-то гидрофобным составом. Даже на лице он не увидел капель, и лишь глаза сверкали в полумраке непередаваемым синим светом.

— Не жалеешь, что вышла за меня замуж? Муж из меня неважный, охотиться я не умею, да и на змеях раньше не летал, не знаю, как это правильно делать. — Ротанов хотел пошутить, но шутки не получилось, а она ответила неожиданно серьезно:

— Я долго решала, поверь. Мне нелегко было сделать выбор, потому что я искала не мужа, а человека, способного разделить со мной ответственность за судьбы многих людей на этой планете. Ты оказался настоящим мужчиной. Когда вы встретили в космосе старый корабль, вы не посчитались с опасностью, рискуя жизнью, пошли на стыковку и сделали все, чтобы выяснить, что случилось с его экипажем. И потом, уже на планете, после твоей схватки с дроном я поняла, что нашла тех, кого ждала так долго, что мое страшное одиночество кончилось.

— Откуда ты знаешь о старом корабле? — Он спросил ее о том, что поразило его больше всего, словно все остальное было не так уж важно.

— Я видела вас.

Только теперь он вспомнил фотографию, снятую с прибора «Симанса», и понял, почему ее лицо казалось ему знакомым.

— Жаль что я не знал этого раньше.

— Почему?

— Мы нашли бы способ избежать этого бессмысленного полета, ненужного риска.

— Но ведь мы летим на остров Рин. Туда нет иного пути. И только там может решиться судьба этого мира. Так что все правильно, и ты бы все равно полетел со мной. Если у нас хватит мужества и сил, если мы сумеем победить и нам помогут твои друзья, все еще может изменяться, еще не поздно… Но об этом потом, сначала нужно долететь до острова, а змей совсем ослабел, жаль, если так нелепо закончится наше путешествие, этого я не могла предвидеть…

Змей падал, как огромный аэростат. Его неуклюжее тело все еще висело в воздухе, поддерживаемое судорожными рывками беспорядочно хлопавших крыльев, но хвост уже задевал гребни волн, и в море за ними тянулся отчетливый пенный след.

В последний раз Ротанов осмотрел горизонт и не увидел ничего, кроме равномерной серой поверхности моря, испещренной гребнями волн. Впереди сверкнула далекая зарница, и в ее неверном свете на какую-то долю мгновения он заметил очертания скал, но уже в следующую секунду молния ослепительным блеском озарила все небо, и огромный ветвистый разряд понесся от этих призрачных скал к поверхности океана, и он подумал, что там скорее всего лежала низкая грозовая туча.

Сколько могут они продержаться на поверхности моря? Полчаса, час. Нелепо вот так погибнуть, пролететь бездну пространства, почти вплотную подойти к разгадке тайны Энны, встретить эту женщину, завоевать ее доверие и после всего этого очутиться в холодном враждебном море без всякой надежды добраться до берега… Их полет закончен. До воды оставалось всего несколько метров. Каждую секунду чудовище могло рухнуть вниз и раздавить их своей массой. Нужно было немедленно прыгать. За свистом ветра и грохотом волн слов не было слышно. Он попытался жестами объяснить девушке, что делать, и не знал, поняла ли она его. Решительно раздвинув оплетавшие ее живые, но уже почти бессильные канаты, он подхватил девушку, прижал ее к себе и прыгнул, стараясь сохранить равновесие, чтобы не удариться о воду боком. Все же он неправильно рассчитал высоту. В полумраке, среди кипящей под штормовым ветром валов нетрудно было ошибиться. Удар оказался сильнее, чем он предполагал, и на несколько секунд оглушил его. Этого оказалось достаточно, чтобы оказаться на значительной глубине под поверхностью моря. Ротанов отчаянно боролся, но руки были заняты, и он поднимался слишком медленно. Перед глазами шли уже темные круги, когда он наконец вырвался на поверхность и, едва отдышавшись, увидел, как впереди в какой-то сотне метров от них змей с ревом обрушился в воду. Он был слишком велик, чтобы противостоять волнам. Несколько минут его голова еще торчала над водой, то и дело захлестываемая валами, но вскоре они остались совсем одни на безбрежной поверхности чужого океана.

7

А на Земле тем временем шли незапланированные дожди. Обширный циклон, перемещаясь с экватора в северном направлении, не поддавался никаким воздействиям метеорологов. Погода словно взбесилась. За последние два года, с тех пор как вернулась из своей неудачной экспедиции «Каравелла», потерявшая без следа особую группу, циклоны следовали один за другим, игнорируя все усилия земной службы погоды. Словно планета решила доказать своим самоуверенным детям, что, несмотря на все их могучие технические игрушки, в природе существовали силы, неподвластные им.

Рейсовик Земля — база обогнул Луну и, раскрыв невидимые купола гравитационных парашютов, начал медленно спускаться. В иллюминаторы светило солнце. Светофильтры не могли полностью подавить его ослепительный режущий блеск. Прищурившись, Анна старалась рассмотреть приближавшуюся поверхность лунного кратера. Самой базы не было видно. Ее основные помещения, ангары звездных кораблей, мастерские, жилые отсеки — все ушло глубоко под поверхность Луны, и только диспетчерская рубка старого космодрома выделялась на сером фоне однообразных скал.

С высоты рубка казалась увеличенным кристаллом горного хрусталя, естественным порождением дикой лунной природы. Ее вытянутые стеклянные грани сверкали в солнечных лучах сотнями разноцветных огней. Словно среди безжизненных черных провалов и серых хребтов лежал драгоценный камень.

— Через пять минут наш ракетоплан совершит посадку, пожалуйста, пристегните ремни, закройте кресла…

Анна слегка запоздала исполнить последнюю просьбу, и темный защитный купол, подчиняясь команде автомата, опустился сверху без ее участия, отрезав ее от внешнего мира. На небольшом экранчике перед самым ее лицом бежали строчки последних сообщений:

«…Закончено строительство флагманского корабля «Орфей». Эскадра в сто сорок кораблей готова к старту в район Черной. На внешних базах седьмой колонии состоялась новая стычка с "черными кораблями". Атака отбита. Погашены восемь кораблей из десяти нападавших. С нашей стороны потерь нет. Сегодня Высший Совет утвердил кандидатуру Торсона на должность командующего эскадрой. Старт к Черной назначен через месяц, подбор участников экспедиции уже завершен. Из двухсот тысяч добровольцев комиссия отобрала восемьсот специалистов, не входящих в экипажи кораблей. Ученые, инженеры и техники, вошедшие в эту специальную группу, составят научное ядро экспедиции и будут обеспечивать выполнение проекта энергетического прорыва оболочки Черной планеты…»

Анна закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она не вошла в эту группу счастливцев, хотя сделала все, что могла, все, что от нее зависело. Слишком высокие требования к подготовке и физическому состоянию кандидатов предъявляла комиссия, слишком тяжелый груз достался ей в наследство от Гидры, слишком много испытаний, болезней и горестей вместилось в ее не такую уж длинную жизнь, иным хватило бы и на две… Она невольно позавидовала молодым, загорелым парням и девушкам, воспитывавшимся в интернатах Земли, не знавшим жесткой хватки чужих планет. Им открыта дорога, а не ей. Она надеялась, что будет принят во внимание ее опыт, но, видимо, медицинское заключение оказалось настолько неблагоприятным, что ей все же было отказано, и вот теперь у нее оставался один-единственный шанс. Руководитель экспедиции мог своей властью включить в состав экспедиции десять человек, не считаясь с заключением комиссии… Вот только захочет ли? Сумеет ли она в течение короткой беседы убедить Торсона? Как передать ему ощущение безысходности, безвозвратной утраты самого близкого человека? Поймет ли, согласится ли с тем, что она должна быть там, не может не быть… Захочет ли вообще ее выслушать, ведь он так занят в эти предстартовые дни! Что ему просьба какого-то незнакомого биолога, бывшей колонистки, летевшей с Гидры на его корабле? Он и лица ее, наверное, не запомнил, прошло столько лет…

Корабль едва заметно тряхнуло. С протяжным свистом защитный колпак ушел вверх и сложился у нее над головой едва заметной гармошкой. В иллюминаторе виднелась бетонная поверхность щита, закрывавшего причальный шлюз. Через несколько секунд над ними мелькнула широкая арка входа, и корабль прочно стал на причальные опоры ангара. Они уже находились под поверхностью Луны, все вокруг заливал мягкий рассеянный свет люминофорных покрытий… Можно было выходить. Пассажиры задвигались и нетерпеливо потянулись к выходу. Одна Анна все еще сидела в кресле, словно ждала какого-то продолжения, знака; может быть, она надеялась, что Торсон пришлет кого-то или хотя бы известит ее по информационной сети о том, что ее радиограмма получена… Но ничего подобного, конечно, не случилось, и она одиноко побрела к выходу.

В штабе ей сказали, что ответа на радиограмму пока нет и что командующий никого не принимает без специального вызова. Придется ждать. Анна предвидела подобный результат своей эскапады и потому предприняла на Земле кое-какие шаги. Она обратилась за помощью к своему учителю — члену Совета профессору Грунскому, и он совершенно определенно пообещал оказать поддержку в ее деле. Она не знала, в какой форме он это сделает и хватит ли ему времени для того, чтобы довести результаты своих действий до Торсона. Времени оставалось мало, слишком мало…

Удивительная вещь время. В юности оно стремительно несется и кажется бесконечным, в зрелые годы постепенно и незаметно снижает скорость, и только тогда человек начинает замечать, как мало его осталось…

Торсон сидел за столом, заваленным перфокартами, заставленным автоматами прямой связи с различными цехами и кораблями, с центральным информатором Земли. Напротив находились пятеро его ближайших помощников. В данный момент, стараясь перебить друг друга, говорили сразу двое. На столе мигал красными вспышками экран вызова прямой связи с Советом. Центральный информаторий начал, наконец, выдавать на дисплее запрошенные еще вчера расчеты пиковых траекторий при подходе к Эпсилону, и Торсон впервые ощутил, какую непосильную громаду дел взвалил на свои плечи, чувствуя, что запутывается в них, теряет ощущение важного и второстепенного, тонет в лавине информации.

Почему, собственно, он согласился с этим назначением? Ведь он же прекрасно понимал, что должность не для него, что она намного превосходит его возможности? Что заставило его согласиться? Совершенно отчетливо, ярко, со всеми мельчайшими подробностями и деталями вспомнился день, когда к нему пришел человек, пришел и вернул ему дальние звездные трассы. Потом они часто спорили, не раз между ними возникали неразрешимые разногласия, этот человек так никогда и не стал его другом. Но остался долг. «Каравелла» вернулась на Землю, оставив часть своих людей на Черной. Прошло два года. Земля до сих пор не знает, живы ли они. И не было у него иного выхода. Он должен был вернуться на Черную. Если для этого понадобилась эскадра в сто сорок кораблей, что ж, он вернется во главе этой эскадры…

Конечно, Земля снаряжала такую огромную экспедицию не только для выяснения судьбы группы Ротанова. Нужно было установить, кто бросил вызов земной цивилизации. Чьи неуловимые корабли все чаще и чаще атаковали границы Федерации? Какие цели они преследовали, почему до сих пор не удалось установить с ними контакт, кто определял их маршруты, ставил им задачи? Земля до сих пор сомневалась даже в том, есть ли у нее разумный противник, или человечество столкнулось с какими-то изощренными, злобным", но все же неразумными силами природы? Все это и было задачей второй экспедиции на Черную.

Спорившие за столом люди замолчали вдруг все разом, и это вернуло Торсона к действительности; они смотрели на него выжидающе, словно ждали ответа или решения, но он не знал даже, о чем шла речь.

— Ну что же, с этим мы разобрались, — сказал он неопределенно и выжидающе замолчал. Никто не возразил. — Что там у нас дальше?

— Колосовский сообщает, что энергоприемники не выдерживают расчетной мощности.

— В линиях энергопередачи должен быть тройной запас надежности, — жестко сказал Торсон. — Тройной. И не расчетный. Они должны выдержать тройную нагрузку во время полигонных испытаний…

— Это же девятьсот гигаватт на каждый канал! Это невозможно даже теоретически!

— Значит, нужна другая теория и другие линии. Вы что, не понимаете, что «Орфей» будет висеть на этих линиях как на канатах? Стоит отказать одной из них, и кораблю уже не справиться с гравитацией Черной. Одним словом, нужна тройная надежность.

Торсон поднялся, давая понять, что на сегодня с него довольно.

— Все остальные вопросы на ваше усмотрение. В конце концов, для чего-то существует штаб экспедиции? А за надежность энерголиний отвечать будет лично Ланов. Я потом проверю.

— Линии — это не мое дело. На мне и так все хозяйство экспедиции!

Торсон несколько секунд в упор смотрел на своего щеголеватого заместителя, с трудом сдерживая гнев. Его морщинистая, словно продубленная, шея покраснела, но, когда он заговорил, ни в движении, ни в интонации голоса ничего не изменилось, разве что голос стал грубее и как-то шершавей.

— А проверять ваши ведомости по два раза — это, по-вашему, мое дело? И давайте сразу договоримся. Для тех, кто полетит к Черной, такого слова не существует. Каждому из вас я могу поручить любое дело и хочу быть уверен, что оно будет выполнено добросовестно. Сейчас еще не поздно отказаться, желающих, как вы понимаете, достаточно.

Он вышел не попрощавшись. Дурное настроение кралось за ним по пятам с самого утра, то и дело заставляя говорить людям резкие, порой незаслуженно обидные слова.

Он не взял кара и пошел пешком. Он шел мимо каменных домиков по широкой площади центрального проспекта. Под кратером геологи обнаружили гигантские пустоты, и, когда строили базу, места не экономили. Большинство окон в домах закрывали непрозрачные экраны, и хотя сквозь щели кое-где пробивался свет, ему казалось, что дома ослепли. Часы на табло показывали четыре часа утра по земному времени… Вторая смена еще не заступила, но люди, наверное, уже пьют кофе. Ему казалось, что он ощущает в воздухе легкий пряный аромат, Торсон подумал, что свои маленькие привычки, делающие жизнь такой уютной, человек унесет с собой на любые звезды.

Огромное квадратное здание Луна-парка было ярко освещено, оттуда слышался смех, музыка, ему захотелось войти, но он поборол искушение, понимая, что своим появлением помешает веселью собравшейся там молодежи. На улице почти никого не было в этот срединный между двумя сменами час, и Торсон шел не торопясь, с удовольствием вдыхая прохладный стерильный воздух, чуть пахнувший резиной и пластиком регенераторов. Постепенно улица становилась уже, дома стали попадаться реже, а искусственный небосвод с голубым шаром Земли наклонился и стал как будто ниже. Уже виделся конец проспекта — глухая стена из серого базальта словно отсекла живое тело города, расколола и погасила небосвод за собой. Где-то здесь должен был быть лифт. Только сейчас Торсон почувствовал, как ему не хватает широкого, ничем не ограниченного простора, без этого экрана над головой. Рука сама собой нащупала в кармане его личный универсальный ключ, открывавший на базе любую дверь. Шахта этого лифта соединяла нижние этажи базы с диспетчерской старого, законсервированного ныне космодрома. Вот уже третий год космодром бездействовал. Его оборудование и навигационные приборы безнадежно устарели, а вся управляющая аппаратура нуждалась в модернизации. Базе пока хватало двух запасных площадок. Все резервы были отданы его экспедиции, у администрации не хватало рабочих рук для космодрома. Сейчас это его устраивало. Торсон не нуждался в обществе дежурных диспетчеров. Хотелось побыть совершенно одному.

К его удивлению, специальный ключ не понадобился — кабина лифта, связывавшего город с диспетчерской, оказалась открытой. «Разгильдяи», — подумал Торсон. И еще он подумал, что люди все никак не могут поверить в серьезность этой войны, в реальность противника. В необходимость быть собранней, осторожней. «Наша беспечность нам дорого обойдется. Надо спросить Логнева, почему не выставлены посты у всех наружных выходов. Впрочем, в рубке нет шлюзов, и вряд ли кому-нибудь удастся проломить снаружи ее ситаловую прозрачную оболочку…» Маленькая кабинка неохотно, со скрипом понесла его вверх.

Когда Торсон вошел в рубку, в глаза ему ударил голубой свет Земли, слишком яркий для него после сумрачной кабины лифта. Несколько секунд он почти ничего не видел, кроме горного кольца, такого же яркого, как и вся остальная лунная поверхность, не попавшая в тень. Совершенно непроницаемые куски черной тьмы, заменявшей на Луне тени, выхватывали из горного хребта отдельные скалы и прятали их под своим покрывалом.

В рубке было сумрачно и тихо. Едва слышно щелкал какой-то дежурный прибор, да желтый огонек светился на правом пульте. Постепенно из полумрака выступили контуры предметов. Торсон, все еще ощупью, нашел кресло.

Прошло, наверное, несколько секунд, прежде чем он понял, что в соседнем кресле слева от него кто-то есть. Рука механически метнулась к пульту в поисках знакомых переключателей корабельного освещения, которых здесь не было. Прежде чем он успел что-либо предпринять, глаза окончательно освоились с полумраком, и он разглядел наконец своего соседа. Это была спящая женщина… Он не видел ее лица, но слышал ровное дыхание, видел волосы, широкой волной раскинувшиеся попульту. Она спала, уткнувшись лицом в сгиб локтя.

— Что вы здесь делаете? — непроизвольно спросил Торсон.

Она проснулась сразу, мгновенно, как просыпаются люди, ждущие неведомой опасности. Резким движением откинула назад волосы, и ее голос прозвучал в пустом помещении рубки звонко и отчетливо, словно она и не спала вовсе секунду назад:

— Я жду здесь одного человека, а вы кто?

— Какого человека? — еще более сурово спросил Торсон, досадуя на себя, что прервал ее сон, и в то же время не будучи в силах смириться с явным нарушением устава. В диспетчерской рубке не имел права находиться ни один посторонний человек. В конце концов, это же не зал свиданий.

— Капитана Торсона.

— Я Торсон.

Она недоверчиво хмыкнула, потом протянула руку и щелкнула на своем пульте каким-то выключателем. Боковая потолочная панель осветилась, и теперь, наконец, они смогли рассмотреть друг друга. Это была совершенно незнакомая ему женщина с излишне суровым, но все же красивым лицом. Ей было, наверное, около тридцати. Она сразу же узнала его, потому что вся сникла и явно растерялась.

— Простите… Мне сказали, что вы здесь бываете, что это единственный способ встретиться с вами, в общем-то я не очень поверила, тем не менее я дежурю здесь третьи сутки. У меня не осталось иного выхода.

— Почему бы не прийти ко мне обычным путем, как это делают все, кому я нужен? — проворчал Торсон.

— А вы как-нибудь попробуйте записаться к себе на прием под чужой фамилией, тогда узнаете, как это просто.

— Не пускают?

Наконец-то он улыбнулся. Женщина вздохнула.

— Не то слово. Наверное, в прошлом легче было получить аудиенцию у какого-нибудь короля.

— Что делать. Слишком много людей хотели бы меня видеть, и чаще всего по пустякам. У меня не хватает на всех времени. Зато у меня есть заместители. Целая куча заместителей!

— Я не могла обратиться к заместителям, мне нужны были вы.

— Хорошо, слушаю вас.

— В двух словах: мне нужно попасть в вашу экспедицию. — Она явно волновалась, говорила сбивчиво, отрывисто. — Очень нужно. Необходимо.

— Я вам верю, — неожиданно мягко сказал Торсон. — Иначе бы вы не сидели здесь трое суток. Но все же не волнуйтесь и постарайтесь яснее изложить причины.

— Вы меня совсем не помните? Впрочем, конечно, нет… Десять лет назад экспедиция к Гидре, эвакуация остатков Земной колонии, я была в числе колонистов, которых эвакуировал ваш корабль. Еще раньше вас на Гидре побывал Ротанов… Так вот, Ротанов…

— Какая у вас специальность?

— Я космобиолог. У меня есть опыт лечения людей после контакта с антипространством… Я была в числе колонистов на Дзете.

— Вы обращались в комиссию?

— Да.

— Отказ?

— Не знаю точной причины, но, очевидно, не все в порядке со здоровьем, после Гидры это не удивительно. — Он долго молчал, и Анна растерянно спросила: — Вам нужны еще какие-нибудь данные?

— Нет, того, что вы сказали, достаточно. — Торсон не знал, что ей ответить. Он не мог просто так подарить этой женщине одно из своих резервных мест и лишиться в результате какого-то нужного специалиста. Кроме того, ему не хотелось создавать прецедент отмены решения комиссии. Если бы она обратилась к нему раньше, до того, как получила официальный отказ, вопрос решался бы проще. С другой стороны, он понимал, что не юношеская погоня за романтикой и не пустой каприз привели ее к нему. Здесь что-то серьезное. Что-то очень серьезное. Ротанов, Ротанов… Ну а допустим, летел бы не я, а Ротанов, взял бы он ее с собой?

— Почему вы не хотите ждать на Земле, как ждут все?

— Потому что я слишком долго ждала как все, много лет, потому что экспедиция вообще может не вернуться обратно. Но и в этом случае я должна знать, что там… Потому что, кроме этого последнего шанса увидеть его, у меня ничего больше не осталось, даже надежды…

Торсон думал о том, почему люди не могут жить просто. Почему они никогда не довольствуются тем, что им по силам. Однажды он попытался, и ему почти удалось начать новую жизнь так, как учили древние философы, — в тишине и смирении. Но потом пришел человек, которого звали Ротанов, и вновь подарил ему эти звезды… И вот теперь он получил право решать судьбы других людей… Он уже почти знал, каким будет его решение, когда она заговорила вновь.

— Ждать на Земле может лишь тот, кто знает, что он ждет. Человек, которого ищу я, не вернется ко мне даже в том случае, если вернется на Землю. Он строит воздушные замки, гоняется за химерами. Но только его замки почему-то иногда оказываются крепче каменных, а химеры… Слишком живыми… Где-то на перекрестке пути я должна встретить его еще раз, как встретила однажды. Только так может что-то свершиться, нечаянно, вдруг. Ждать… мне больше нечего.

— Не очень-то вы смиренны…

— Смиренна? Нет, не такое племя меня воспитало. Вспомните Гидру, вы ведь хорошо ее знали… Смиренные там не выживали. Но меня воспитали гордой, и только поэтому я все же ждала так долго; Сейчас ничто меня уже не остановит.

— Скажите, только честно, как вы поступите в том случае, если я откажу в вашей просьбе?

— Тогда мне придется проникнуть на один из ваших кораблей нелегально. Я знаю одиннадцать способов.

— В ваши годы я знал пятнадцать. Оставьте ваше заявление в штабе. То есть нет, не оставляйте. Дайте мне его сейчас. Так будет надежнее. Я вовсе не хочу, чтобы у меня на кораблях появлялись зайцы. Да, и вот еще что. Старт решено ускорить. Так что летите на Землю, заканчивайте все свои дела и прощайтесь надолго. Это будет трудная экспедиция. Может быть, самая трудная из всех, какие я знал…

8

Карабин заклинило после четвертого выстрела. Олег заметил взметнувшееся на тропинке легкое облачко пыли в том месте, куда ударила последняя пуля. Почти сразу же рядом с ним раздался глухой звук разрыва. Костюм действовал, батарея сохранила заряд, и только поэтому он остался жив. Но в голове от контузии все помутилось. Поплыла и изогнулась линия тропинки, земля стала неустойчивой, зыбкой. Он еще видел вскочившего во весь рост Ларта, на которого навалилось сразу человек десять. Мелькали копья, но все это он воспринимал нечетко, словно во сне. Последнее, что он вспомнил, прежде чем рухнул под тяжестью навалившихся на него тел, была мысль о том, что все три выстрела достигли цели, разворотив внутренности летающему монстру, которого так ненавидел и боялся Ларт. Змей судорожно задергался в воздухе, беспорядочно захлопал крыльями. «Недалеко теперь улетит этот ваш стрик», — подумал Олег, и это была его последняя мысль.

Очнулся он на рассвете от свежего морского ветра, холодившего кожу. Защитного комбинезона на нем уже не было… Он приоткрыл слипшиеся веки и увидел себя сидящим на палубе какого-то примитивного судна, использующего для своего движения ветер. Грубые растительные веревки стягивали тело и причиняли сильную боль. Они обхватывали его несколько раз, прочно притягивая к мачте и лишая возможности двинуться… Только изодранное белье прикрывало его избитое, израненное тело. Рюкзака с планетарным комплектом тоже, конечно, не было. «Плохо дело, — уныло подумал Олег, — совсем плохо».

Палуба судна, собранная из травянистых стеблей, казалась непрочной, да и само судно не внушало доверия. Олега поразило почти полное отсутствие команды, только на носу маячила фигура человека. Во все стороны до самого горизонта расстилался безбрежный чужой океан. Бежать отсюда было некуда и незачем. Хотелось пить, левое плечо, поврежденное во время последней свалки, распухло и сильно болело. Стиснув зубы и не обращая внимания на боль в плече, Олег напряг все мышцы, стараясь разорвать или растянуть стягивавшие его путы. Из этого ничего не вышло, но неожиданно сзади он услышал стон. Насколько возможно, он повернул голову и увидел, что с противоположной стороны мачты, спиной к спине вместе с ним был прикручен Ларт. «Хорошо, что мы вместе». Ему сразу стало легче, даже боль стала глуше. «Вместе мы что-нибудь придумаем, выберем момент, и тогда это судно пойдет туда, куда нам надо. А куда, собственно?» — сразу же спросил он себя и понял, что без карт и без навигационных приборов они будут совершенно беспомощны в чужом море. «Интересно, умеет ли Ларт плавать? Кажется, он говорил, что никогда не покидал своего острова. Значит, придется ждать конца путешествия». Оно окончилось быстрее, чем он предполагал.

К вечеру следующего дня на горизонте показался большой остров. Очевидно, над ним бушевала сильнейшая гроза, каскады молний водопадом обрушивались со скалистых вершин в море. Такой грозы Олегу никогда не приходилось видеть, в ней было что-то неестественное, грозное. Подошел рой, единственный рой, составлявший всю команду судна. Молча, как делал все, рой протянул каждому пленнику чашу с зеленоватым растительным соком. Жажда была настолько нестерпимой, что Олег не стал раздумывать и осушил свою одним глотком. Сразу же предательское расслабляющее тепло поползло по всему телу. Несколько минут он еще пытался бороться, потом его обмякшее тело бессильно повисло в петлях канатов. Рой поднял толстую раковину и, повернувшись к берегу, протрубил сигнал. В грохочущем каскаде молний образовалась узкая щель. Направляемое уверенной рукой судно скрыла полыхнувшая позади него огненная завеса молний.

Человек стоял в ряду одинаковых, похожих друг на друга как две капли воды, обритых и обнаженных люден, странно безликих, странно равнодушных, странно покорных. Человек не знал, кто он. Не знал, почему здесь стоит, и лишь смутно помнил, что в этой шеренге есть кто-то, кого он знает, кто ему нужен. Человек старался вспомнить, старался найти знакомое лицо, но все лица выглядели как зеркальное отражение друг друга. Те, кто стоял впереди него, по команде, один за другим, через равные промежутки времени, исчезали в распахивающихся дверях. Тогда весь ряд продвигался вперед, и двери продвигались навстречу человеку. Он понимал, что лицо друга необходимо обнаружить, прежде чем его поглотит эта страшная дверь. Почему-то ему казалось это очень важным. Важным для чего? Важным кому? Он не знал, но с каждым шагом, с каждой секундой, проведенной в молчаливом строю, в мозгу человека рождалось все больше вопросов и мыслей. Мысли не были равноценны. Одни вызывали в его голове мягкое ласкающее тепло и улыбку на лице, другие почему-то рождали боль. Он думал о том, как хорошо стоять вот так тихо и ровно, как все. Ни о чем не думать, ничего не хотеть, и на лице блуждала улыбка. Когда же он пытался понять, как он здесь очутился, резкая боль словно простреливала его голову от лба до затылка. Тогда он разбил эту простую, в сущности, мысль на еще более простые. На еще более элементарные мысли. Вот он входит. Дверь закрывается. Но до этого он стоял совсем в другом месте. Можно его представить: низкий, сводчатый потолок. Хороший, надежный потолок из бетона. Длинный металлический стол, ремни, приковавшие тело к его поверхности… Укол. Еще укол… тонкое жужжание в ушах… и потом у него не стало имени… А раньше? Раньше имя было… Но об этом сейчас не надо, потому что обманутая боль возвращается с новой силой. Постепенно вызывая ее и укрощая, человек изучал характер этой боли, находил в ней слабые места, учился бороться и думать вопреки запрету… У него было слишком мало времени, слишком неравными казались силы, и потому он стал искать в череде однообразных лиц лицо друга… Искал и не находил. А до двери оставалось всего четыре шага. Четыре минуты. И тогда, приказав себе вытерпеть все до конца, он преодолел болевой порог и включил закрытое от внешних воздействий подсознание. Когда-то он умел это делать, когда-то его этому учили. Он не помнил, кто и где, да и неважно это было, важен был результат. В глубинных слоях памяти, в подсознании хранилось не только имя… И, покачнувшись, едва не потеряв сознание, едва не упав, Олег все же выпрямился и замер с неподвижным лицом. Теперь он вспомнил все и был готов к продолжению своего нелегкого пути. Боль, побежденная просветленным сознанием и волей, загнанная в угол, уже не властвовала над ним.

Олег снял со своего мозга чужое воздействие, чужие запреты, чужую волю. Он снова стал человеком. «Прежде всего Ларт. Необходимо найти Ларта». Но Ларта не было. Олег стоял последним в ряду. Значит, Ларт вошел раньше, с тем, что ждет его за этой дверью, ему придется встретиться один на один, без помощи друга. Дверь открылась, и Олег вошел внутрь. Небольшая комната, голые стены и стол посредине. Лишь через секунду он понял, что это не стол. Вернее, не совсем стол. Четыре ножки, широкая поверхность с рулонами и карточками, все это было, но, кроме этого, было еще и человеческое лицо. Голова была огромна и безобразна. Она уставилась на Олега немигающими глазами и пожевала губами, затем две маленькие ручки, росшие откуда-то из шеи и не замеченные им вначале, начали шарить по ровной поверхности стола. Нашли какую-то карточку, приподняли ее, и немигающими глазами голова стала разглядывать эту карточку. Затем тонкий, до смешного визгливый голос пропищал:

— Имя, фамилия, должность! Отвечать сразу и быстро!

— Должности нет, имени не помню! — не задумываясь ответил Олег, не желавший раньше времени показывать, что к нему вернулась память.

— Правильно. Должность получите позже. Задаю следующий вопрос: кто является главным врагом нашего горячо любимого острова?

— Врагов не знаю! — четко отрапортовал Олег и сразу же понял, что на этот раз промахнулся.

— Вы не знаете врагов? — Стол заволновался, его поверхность слегка изогнулась, и огромный лоб нахмурился, а ручки беспорядочно забегали среди бумаг. — Чем они там занимаются, в отделе нормативов! Ко мне поступает совершенно неподготовленный материал! Придется отправить на повторную обработку!

Олег понял, что терять ему нечего. Перед ним был робот. Обыкновенный биологический робот, довольно примитивного класса. Вот только вел он себя несколько странно для робота, слишком по-человечески он удивился… Роботы не умеют удивляться. Тем не менее в таком узкоспециализированном существе — механизме не может быть большого интеллекта. На этом он и решил сыграть, да еще на том, что в роботах должна быть определенная программа, руководство к действию. Нужно было поставить робота в тупик, выбить из привычной колеи, заставить принять нестандартное решение. Как минимум это даст ему дополнительное время, а там посмотрим, как сложатся обстоятельства.

— Обработке не подлежу! — все тем же казенным уставным тоном заявил Олег.

— Не подлежите обработке? Это еще почему? — Искренне удивился робот, и его удивление укрепило в Олеге убежденность, что он действует правильно.

— Это тайна. Но вам, только вам, я могу ее доверить.

Олег хотел приблизиться к роботу, но тот сразу же отскочил.

— Но, но! Соблюдать дистанцию! Никаких фокусов я не позволю!

— Я только хотел вам, лично вам… — Олег оглянулся: — Кругом враги, вы понимаете, тайну нельзя разглашать!

— Врагов на острове нет! Можете говорить. У меня хороший слух!

— Дело в том, мой дорогой друг, что я Человек. Человек не подлежит обработке.

— Человек, человек, человек… — забормотал робот, его толстые уродливые губы скривились не то в усмешке, не то в гримасе непонимания. Одна из ножек стола дрогнула и вдруг, нелепо изогнувшись, почесала голову. Если бы не трагизм положения, в котором находился Олег, этот забавный уродец вызвал бы у него улыбку. Маленькие ручки торопливо перебирали карточки на столе, словно отыскивали среди них ответ. Видимо не найдя его, робот наконец спросил:

— Что такое «человек»?

— Человек — это существо, обладающее свободой воли и разума. Ты знаешь, кто тебя создал?

— Конечно. Великий Эсхин. Высшее счастье состоит в выполнении воли Эсхина. Тебя надо исправить, дорогой «человек». Тебя надо отправить на переделку, чтобы ты мог постигнуть высшую истину и познать наконец, в чем состоит счастье любого живого существа.

— В чем же оно?

— В выполнении божественной воли Эсхина, только его предначертания…

Олег перестал слушать. У него не было времени вникать в смысл этой бредовой проповеди. «Похоже, с ним не договоришься. У него сняты все ограничители, бредовая программа, заложенная в его блоки, требует беспрекословного подчинения, нашел с кем спорить о высоких материях, к нему нужен ключ, простой и безотказный, как правила, вбитые в него этой чертовой программой… Интересно, есть ли у них тут охрана? Или этот ходячий буфет сам управляется со своими жертвами? Что-то наверняка должно быть, хотя бы оружие, к тому же он настороже, и стоит применить силу… Да и как ее применишь, если неизвестно расположение его нервных центров… Есть, наверно, выключатель программы. Может быть, словесный, какое-нибудь кодовое слово, но его надо знать. Фролов умел разговаривать с этими тварями». Биороботов Олег всегда недолюбливал.

— Эсхин — человек? — Почти выкрикнул он в широкое лицо робота свой вопрос, следуя внезапно родившемуся в его сознании плану.

— Эсхин — это Эсхин.

— Эсхин — человек. Я тоже человек. Мы с твоим господином одного племени. Ты можешь послать в обработку Эсхина?

Он заметил, как мелко затряслись ножки и унылое лицо покрыла предательская бледность.

— Что ты говоришь, человек! Эсхин велик! Только почтение…

— Да погоди ты со своим почтением! Представь себе, что я и он одного племени, что с тобой будет, если ты сейчас ошибешься, как у вас поступают с роботами, нарушившими основные правила программы?

— У меня нет данных, что Эсхин человек! Нигде нет таких данных! — в отчаянии воскликнул робот.

— Может быть, у тебя есть данные, что Эсхин не человек? — задал свой самый коварный вопрос Олег, надеясь, что этот орешек из логики древних окажется не по зубам роботу. У него были все основания продолжать эту дурацкую беседу хотя бы для того, чтобы выиграть время. С каждой секундой он чувствовал, как его тренированный организм справляется с отравой, введенной в его кровь. Все четче становилась мысль. Стальной обруч боли, стискивавший виски, слабел. Медленно, осторожно он напряг мускулы, глубоко вздохнул и задержал воздух. Пожалуй, можно попробовать… В помещение вели две двери, через одну он вошел и не хотел возвращаться обратно, там слишком сильная охрана, оставался один путь — вперед. Четыре шага, отделявшие его от двери, он проделал в одно мгновение, распахнул ее и исчез, прежде чем робот сообразил, что, собственно, произошло. Отчаянный вопль робота долетел сквозь захлопнувшуюся дверь.

— Эсхин — человек! Эсхин может быть человеком, потому что нет данных, опровергающих это! Теперь я знаю — великий Эсхин человек!

— Ну все, этого ему хватит надолго, — пробормотал Олег, стремительно продвигаясь вдоль длинного, ярко освещенного коридора. Сюда, видимо, поступал обработанный и прошедший контроль «материал». Охранять этих несчастных уже не было надобности. Впервые за весь сегодняшний день он почувствовал, как удушливая волна гнева перехватила дыхание, и понял, что окончательно пришел в норму.

— Ну я вам покажу «великого Эсхина»!..

Коридор тянулся метров на пятьдесят. Первым делом надо было сбить с толку погоню и раздобыть какое-нибудь оружие. Еще одна дверь… Хорошо, что нет запоров — запоры им здесь не нужны, те, кто идет этим путем, вряд ли справятся с запорами.

Огромный, вытянутый в длину зал. Четыре узких прохода, перегороженных невысокими, не доходящими до потолка стенами. Между этими стенами узкие длинные ячейки. В них неподвижные, похожие на мумии фигуры. Роботы? Скафандры? Вдруг он понял, что это такое… Где-то здесь среди этих безвольных, усыпленных кукол должен был быть Ларт… Он задержался, вглядываясь в одинаковые, похожие друг на друга лица… Зал слишком велик, на поиски уйдет много времени, и ничем он не сможет ему сейчас помочь, даже если найдет… Надо добраться до тех, кто управляет этим паноптикумом, до тех, кто позволил себе превращать живых людей в механических кукол… Ларт поймет… На его месте он сделал бы то же самое. Вот, значит, куда деваются вошедшие в возраст, набравшиеся опыта охотники племени…

Он услышал за дверью грохот тяжелых ботинок. Погоня уже совсем близка. Судя по звуку, там закованные в тяжелые скафандры роботы внешней охраны. Ему показалось, что по коридору несется стадо слонов, и он понял, что не успеет перебежать зал, не успеет достичь противоположной двери — охранные роботы наверняка вооружены. Достаточно одного выстрела, они не промахнутся… Надо что-то немедленно придумать, у него оставалось две-три секунды. И вдруг, взглянув на серые лохмотья, заменившие его одежду, он понял, что нужно делать… Пустая ячейка нашлась почти сразу, вполне возможно, что она предназначалась именно для него…

Втиснуться в каменный четырехугольник, замереть, заставить тело окостенеть — все это было не так уж сложно. Гораздо труднее оказалось ждать. Все внутри его клокотало от гнева. Его, звездолетчика, землянина, побывавшего в десятке труднейших экспедиций, хотели превратить в механическую куклу, лишить памяти, воли. «Вы у меня еще узнаете, что такое человек». Шаги все ближе, сквозь прищуренные веки он видит, как разделилась охрана. Их четверо, и четыре прохода. «Значит, здесь пройдет лишь один…» Он с трудом сдержал искушение броситься на бронированную глыбу робота с голыми руками. Но лишь задержал дыхание. Слился со стеной, стал неотличим от сотен серых недвижных фигур, втиснутых в каменные ячейки. Робот промчался мимо. Грохнула дверь, послышался удаляющийся топот. Охрана миновала зал, но все ли они ушли? Или оставили засаду? Не надо недооценивать противника. Не так уж глупы эти охранные роботы. Он имел возможность познакомиться с ними, когда корабль пристал к берегу. Первая схватка закончилась его полным поражением. Оглушенного и беспомощного, его приволокли на операционный стол, сделали инъекцию — больше он им этого не позволит.

Осторожно и плавно, стараясь не издать ни одного лишнего звука, он выглянул из своей ниши. «Так и есть. Один робот остался у двери». Он даже не очень скрывался. Уставился в проход своей безликой тупорылой мордой. Щитки на шлеме скафандра тускло поблескивали. Электронный разрядник он держал стволом вниз — но Олег уже знал, какова реакция этих механизмов, и не сомневался, что стоит ему обнаружить себя, как его уложат на месте… Мощность выстрела таких разрядников регулировалась, он почти не сомневался, что его не станут убивать, но от этого не легче… Что же делать? Через дверь не прорваться. Возвращаться назад? Бессмысленно, там этот стол, и вряд ли он теперь один… Может быть, подождать? Не вечно же там будет стоять пост… Вряд ли у роботов меньше терпения, чем у него, в конце концов он выдаст свое присутствие. Если ушедшая в глубь помещений погоня не увенчается успехом, пост здесь они скорей всего не снимут… Горячка первых минут прошла, и теперь он чувствовал озноб и усталость. Все-таки уколы не прошли для него даром, и неизвестно, надолго ли хватит сил. Нужно немедленно что-то предпринять… Еще раз внимательно, не упуская ни малейшей детали, Олег осмотрелся. Он мог видеть только часть потолка, пол и противоположную кабину прямо перед собой, в которой стояла неподвижная окостеневшая фигура. «Как-то они их включают, наверное, как-то передают им команды, должна быть хотя бы линия связи…» Он обернулся и увидел у себя за спиной медные шины контактов. «Так и есть — вот она, линия…» Он почувствовал, как похолодела спина от мысли, что мог бы сейчас стоять здесь неподвижно, ко всему безучастный, а эти контакты прикасались бы к его обнаженной коже… Неожиданно послышался щелчок, и между шинами проскочила синяя искорка разряда. Фигура стоящего напротив него человека-робота дернулась, вытянулась и медленно поползла вверх. Очевидно, полы в каждой ячейке одновременно были плитами подъемника, медленно поднимавшегося теперь к потолку, где уже открылись квадратные люки.

Вот он, выход! Но его собственная кабина оставалась неподвижной. Медленно и бесшумно справа и слева от него оживали ячейки, унося свое содержимое в какой-то верхний ярус. «Тревога, тревога по всему острову — им понадобилось подкрепление, и это хранилище роботов получило команду оживить свое содержимое, вот откуда этот разряд, и вот почему осталась неподвижной его собственная кабина! Ее контакты оказались не замкнуты человеческим телом…» Можно было поискать какой-нибудь металлический обломок и замкнуть контакты, но Олег не хотел рисковать. Сопротивление между зажимами должно быть вполне определенным, и он хорошо понимал, каким именно… В конце концов, это не так уж страшно — разряд пройдет лишь через руку, не задев жизненно важных органов. У него не было времени раздумывать. Кабины справа и слева почти достигли потолка, позже его собственный подъемник вообще может не сработать. Стиснув зубы, он схватился левой рукой за обнаженные шины контактов. Удар был резкий, но не сильный — все же рука онемела на некоторое время, но теперь это не имело значения, потому что его кабина быстро поползла вверх, догоняя остальные.

9

Вода была теплой. Высокие плоские валы то и дело подбрасывали Ротанова на несколько метров вверх, и тогда он видел прямо перед собой мрачную тучу, лежащую на поверхности моря. Ветвистые разряды молний летели из нее во все стороны. Ему нужен был какой-нибудь ориентир, а так как ничего другого не было, он старался держать направление на эту тучу. Впрочем, они почти не двигались. Одной рукой он поддерживал ослабевшую девушку, другая уже плохо слушалась от усталости. Все же туча постепенно становилась больше и ближе. То ли ветер гнал ее к ним, то ли течение несло их вперед, навстречу грозе. Только сейчас Ротанов заметил странную особенность: очертания тучи со временем не менялись. Приблизившись вплотную, он прокричал, что это может быть остров. Она согласно кивнула.

— Не понимаю, откуда тогда эти молнии?

— Это не молнии. Это электрические орудия острова Рин.

Ему показалось, что он ослышался. Слишком уж неправдоподобным выглядел фейерверк яростных разрядов, направленных против бушующего пустого моря.

Теперь он уже не сомневался — перед ними земля, и течение несло их прямо в зону разрядов. Кипящая от непрерывных ударов молний полоса воды была уже совсем близко. Девушка что-то крикнула ему, но из-за сплошного рева ничего не было слышно… Неожиданно наступила странная, неправдоподобная тишина. Плеск волн и свист ветра после раскатов грома казались шепотом.

— Интервал полчаса. Сейчас, пока они накапливают энергию, надо успеть проскочить зону защиты, может быть, нам повезет…

Она старалась помочь ему как могла, но сил у обоих осталось немного. Все же Ротанову показалось, что они двинулись вперед быстрее. Через некоторое время он заметил, что темнота перед ними уплотнилась, превратилась в сгусток, в верхней части которого угадывались неясные очертания горных вершин. Неожиданно вновь сверкнула молния. Широкий плоский разряд осветил небо и ударил в море позади них. Вода забурлила. Несмотря на то что место удара отделяло не меньше ста метров, Ротанов почувствовал, как по ногам прошел слабый электрический разряд. В трепетном свете молнии ясно виднелись очертания берега. Они находились уже в мертвой зоне и через полчаса стояли на берегу. Бухточку, в которой они очутились, отделяли от берега отвесные скалы. Недалеко от линии прибоя нашелся защищенный от ветра небольшой грот, выбитый в скалах морскими валами. Здесь было тепло и тихо.

Вода попала за воротник защитного костюма, и Ротанов чувствовал себя так, словно все его тело обложили солеными компрессами.

— Извини. Я должен раздеться и вылить воду.

Она усмехнулась.

— Ничего. Ты же теперь мой муж. Можешь не стесняться.

Он стянул с себя защитный комбинезон. Убедившись, что она все же отвернулась, снял и выжал белье.

Темный рубиновый огонек тлел у него на груди. Камень из диадемы рэнитки стал его постоянным спутником. В трудные минуты его странный живой свет, принесенный неведомо из каких миров, согревал его. Вот и сейчас он снял с шеи цепочку и положил на ладонь трепетную алую искорку и, уже одевшись, заметил, что девушка не отрывает взгляд от его руки. Ее лицо исказило волнение, а губы шептали срывающиеся сбивчивые слова: «Этого не может быть… Не может!» Она едва владела собой.

— Откуда это у тебя, Ротанов? — Она указала на камень дрогнувшей рукой.

— Подарок. Я тебе говорил, что наши колесницы летают на далекие звезды, на одной из них прекрасная принцесса подарила мне этот талисман.

— Перестань разговаривать со мной как с дикаркой и оставь свои шутки. Это слишком серьезно!

— Ну а если серьезно, так в одной из дальних экспедиций я встретился с рэнитами. Так себя называли пришельцы из далекого прошлого, победившие, казалось, само время и жестоко наказанные этим самым временем за свое чрезмерное самомнение. — Он осторожно погладил широкие светлые грани и улыбнулся, вспомнив лицо рэнитки, в диадеме которой некогда сверкал этот камень. — Ее звали Вельда. Это ее подарок. Все, что осталось от рэнитов, кроме развалин на далеких планетах и еще, пожалуй, памяти…

— Ты хоть знаешь, что это такое?

— Я же тебе сказал — талисман. Талисман на счастье.

— Это не талисман, Ротанов. Это ключ от Хронара.

— Ключ от… — И вдруг он осознал то, что она сказала. — Ты знаешь, что такое Хронар?!

— Еще бы мне не знать! Я была его хранительницей целых… Впрочем, это неважно. Так, значит, ты знаком с моим народом?.. Как странно… Иногда мне кажется, что у времени есть своя душа и свой разум. Не зря многие народы строили ему храмы. Иногда в будущем угадываются ростки далекого прошлого. Кто мог подумать, что именно ты знаком с рэнитами? Что именно тебе сделают такой подарок?.. — Расскажи мне подробней о вашей экспедиции, — потребовала она. — Как это случилось? Когда?

И он рассказал ей о планете Реане, о своем броске сквозь время, о Женщине, что называла его коротко и певуче Ролано…

— Перед тем как лететь сюда, на Энну, я побывал на Реане еще раз и не нашел там никого. А в комнате, где я жил когда-то, на столе лежал этот камень. Вот, пожалуй, и все. Теперь твоя очередь рассказать все, что ты знаешь о Хронаре.

— Это долгая история, Ротанов. Долгая и печальная.

— Однажды мне уже пришлось выслушать долгую и печальную историю, связанную с Хронаром. Наверное, в глубинной структуре времени скрыты вещи, на изменение которых человек не имеет права.

Она молчала, словно обдумывала услышанное, а может быть, собиралась с духом, и Ротанов не торопил ее.

— Кажется, я знаю, о какой экспедиции ты рассказывал. Наша была значительно позже. В каждой экспедиции, чтобы избежать случайностей, необдуманных поступков, злоупотреблений, наконец, всегда назначалась хранительница Хронара. Как правило, это была женщина. Может быть, потому, что женщины острее чувствуют ответственность за все живое, а использование Хронара всегда сопряжено с опасностью для различных форм жизни. Без согласия хранительницы нельзя воспользоваться Хронаром. Он мог быть включен только таким вот ключом и только в присутствии той, чьи биотоки отпечатаны в структуре этого кристалла. Я уничтожила свой кристалл. Не было другого выхода. — Она надолго замолчала. И он тоже молчал, понимая, что бывают минуты, когда неосторожный вопрос может причинить человеку слишком сильную боль.

Волны с шумом разбивались о камни одна за другой. Казалось, в самом ритме их скрыто все то же время, все тот же огромный маятник, отмеряющий прошлое и будущее, ошибки и заблуждения, дороги и тропинки, несмотря ни на что, ведущий вперед в будущее…

Наконец она продолжила свой рассказ:

— На каждом корабле рэнитов был свой Хронар. Наши корабли летали со скоростью, близкой к скорости света, и время многократно замедлялось во время полета. К далеким мирам мы прилетали в их будущее, на нашей родной планете проходили сотни, тысячи лет, и вот тогда на специально выбранной планете включался Хронар.

— Чтобы уничтожить этот мир в настоящем, отбросить его в далекое прошлое!

— Значит, ты знаешь и это… Мы выбирали безжизненную планету.

— Так не бывает, не бывает полностью безжизненных планет! Вы не могли знать, какие формы жизни зародились бы на них в последующие тысячелетия!

— Да, ты прав. Но в данном случае мы выбрали планету, которой в недалеком будущем грозила гибель. Наши ученые рассчитали, что Эпсилону грозит гравитационная смерть, вместе со звездой должна была погибнуть и Энна. Я дала согласие на включение Хронара… Тогда мы еще не знали, что области «черных дыр» соприкасаются с иной Вселенной. И что время в таких районах относительно, иногда условно…

— Что значит «условно»?

— Сейчас ты поймешь… Экспедиция еще не выполнила своей основной задачи… Наши ученые, да и не только они — весь народ рэнитов не мог оставаться безучастным к тому, в чьи руки попадет наследство рэнитской цивилизации. Ученые знали, что развитие любого народа имеет конец и начало. Рэниты уже клонились к закату, а на одной из планет в окраинном рукаве Галактики разведчики, улетавшие в далекое будущее, обнаружили ростки новой жизни, обещавшие дать в будущем обильные и разумные всходы. Время нашей экспедиции было рассчитано так, чтобы можно было убедиться в том, справедливы ли надежды. Но это не главное. В том, что жизнь на этой планете развивалась так, как мы рассчитывали, мы убедились сразу же, перед нами стояла еще одна задача, гораздо более важная. Мы хотели помочь молодой цивилизации в ее развитии… Хотели ускорить и облегчить ей путь вперед, постараться выпрямить зигзаги истории. Вывести эту расу на ровную и верную дорогу. Здесь очень велика вероятность ошибки, никакие расчеты не могли бы дать правильного ответа. Нужен был социальный эксперимент.

Ротанову показалось, что он ослышался:

— Социальный эксперимент? Как это понимать?

— Брались несколько особей разных племен, помещались в изолированные тепличные условия, и на них проверялись воздействия различных факторов, как положительных, так и отрицательных.

— Это людей вы называли «особями»? На них проверяли воздействие отрицательных факторов?

— Не спеши, Ротанов, не все так просто. Мы еще только подходим к понятию «мнимое время». Представь теперь, что такой эксперимент проводится на планете, которая затем, после получения всех ответов, отбрасывается назад, в прошлое. Как, по-твоему, что произойдет с участниками эксперимента?

— Ну, те, что были подопытными кроликами, вероятно, попросту будут уничтожены.

— Нет, Ротанов, они вернутся в свое начальное состояние, поскольку к прошлому этой планеты они отношения не имеют, все время, проведенное здесь, будет для них мнимым, иными словами, как бы не существовавшим.

— А горе, а боль утрат, а потеря близких, наконец, просто обыкновенные физические страдания, они что, тоже были мнимыми?

— Конечно. Ведь даже памяти об этом не остается в сознании тех, кто участвовал в эксперименте.

— А в тот момент, когда вы проводили этот свой «эксперимент», они что, ничего не чувствовали, были куклами, роботами?!

— Ни одной секунды времени не должно было исчезнуть в их настоящей жизни на родной планете. Как только включался Хронар, они возвращались в то самое мгновение, из которого были изъяты. И не было для них никакого эксперимента, не было, понимаешь?!

— Зачем же ты кричишь?

— Извини. У тебя какой-то странный взгляд на вещи. Как будто средства важнее цели. Мы хотели создать счастливую жизнь целого мира, для всех народов, его населявших.

— Где-то я уже слышал нечто подобное, несколько в другой формулировке: «Цель оправдывает средства». Правда, потом оказалось, что счастливое общество невозможно построить грязными руками. И кто вообще дал вам право вмешиваться в развитие чужой цивилизации? Тоже мне «боги», носители «лучшей доли». Следили бы лучше за своей собственной планетой! Знаешь ты хоть, во что превратилась в конце концов ваша собственная Гидра?

— Что такое Гидра?

— Так люди назвали вашу Лаолу. Чудовищные, искаженные остатки вашей научной деятельности дошли до нашего времени.

— Не наша в том вина… Мы искали бессмертия, победы над временем. Придет пора, и ваша собственная цивилизация займется этими же проблемами. Ты судишь нас слишком строго.

— Возможно, ты и права. Слишком много развалин остается после неудавшихся экспериментов, слишком много они приносят с собой людям самого обыкновенного горя.

— Успокойся, Ротанов. Из нашего эксперимента ничего не вышло. Во всяком случае, не вышло ничего хорошего.

— Вот как? Интересно, что ты называешь «плохим», если все остальное было «хорошим»?

— Ты заставляешь меня пожалеть о начатом разговоре. Я бы вообще его не начала, если бы не этот камень на твоей ладони — его не дарят кому попало.

— Хорошо. Я постараюсь тебя не перебивать. А все, что думаю, выскажу в самом конце. Сейчас самое важное — информация, которой ты располагаешь, а не твое уязвленное самолюбие… В конце концов нам всем вместе придется исправлять сделанные на этой планете ошибки.

Она долго молчала, и он не знал, хватит ли у нее мужества признать его правоту. Но он не мог иначе, не мог не сказать ей всего, что думал, потому что искал в ней друга, союзника и не хотел становиться причастным к тому, что они сделали раньше на этой планете и на далекой отсюда Реане.

— Что собой представляет остров Рин? Это тоже ваше детище?

— Это наша бывшая база. Здесь располагалась биологическая лаборатория, здесь изготовлялись различные биороботы, необходимые для наших экспериментов. Кроме того, здесь был установлен Хронар. Однако после его включения произошло… Не знаю, сумею ли я объяснить… Мы сами многого не понимаем до конца. Скорее всего в момент включения мощный энергетический импульс вызвал смещение времени в обратную сторону, так иногда бывает вблизи больших масс, предрасположенных к гравитационному коллапсу…

— Иными словами, время стало ускоряться, и система вместо прошлого сдвинулась в будущее?

— Да, но ненамного. В обычных условиях такой выброс в будущее легко компенсировался, но здесь он попал на момент гравитационной смерти звезды. Звезда вместе с планетой начала проваливаться в «черную дыру». Весь процесс вышел из-под нашего контроля. В принципе коллапс должен быть мгновенным, но в данном случае этого не случилось. Создалось впечатление, что внутри самой системы кто-то «выключил» время, остановив все процессы в неустойчивом равновесии. Имевшимися средствами в данной ситуации мы ничего не могли изменить. Даже Хронар вел себя необычно, он не выключился полностью после завершения цикла. Часть энергии из него продолжала поступать к звезде, и мы вынуждены были смонтировать специальные энергетические установки для его подпитки. Установившееся равновесие было настолько неустойчивым, что мы боялись предпринять что-либо, чтобы не вызвать катастрофы. Нельзя было трогать ни одной установки, связанной с Хронаром. Мы знали, что в системе Центавра одновременно с нами работает другая наша экспедиция. Корабль и большинство членов группы улетели к Центавру за помощью.

Они так и не вернулись, и я не знаю, что с ними произошло. Здесь, на Энне, осталось всего три человека: я, как хранительница Хронара, обязана была остаться. Мы ждали примерно год по местному биологическому времени. За это время за пределами нашей закрытой системы должны были пройти десятки, а может быть, и сотни лет, но никто так и не пришел к нам на помощь. А потом появилось озеро Забвения… И при очень странных обстоятельствах пропал руководитель нашей экспедиции командор Слэнг.

— Что собой представляет озеро?

— Собственно, это не озеро. Воды в нем нет. Это некая неизвестная нам субстанция, проникшая в наш мир из другой Вселенной. Ты знаешь, конечно, что «черная дыра» — ворота в иной мир. Наша оказалась воротами, открытыми в обе стороны. Через них чужой мир проник в нашу Вселенную. Я слишком мало знаю об этом. Сразу же после появления «озера» исчез Слэнг, и Эсхин захватил власть. На острове началась схватка между роботами, программа которых осталась неизменной, и теми, которых Эсхину удалось использовать в своих целях. С роботами вообще творилось что-то странное, порой они выходили из-под контроля и начинали действовать самостоятельно… Во всяком случае, я потерпела полное поражение в своей борьбе с Эсхином. Он захватил Хронар и остров, правда, Хронаром без ключа он все равно не мог управлять, именно тогда я уничтожила свой ключ. Мне удалось бежать и скрыться у бореев под видом дочери жреца, не этого жреца… Этот родился значительно позже. С тех пор у бореев сменилось уже два поколения, и все это время я оставалась «Той, что прячет свое лицо». Не знаю, искал ли меня Эсхин или моя судьба стала для него безразлична… Он воспользовался станцией для своих собственных целей. Для установления господства на всей планете, для подчинения всех местных племен и использования их для каких-то своих, неведомых мне целей.

— Как он это сделал?

— С помощью биороботов. Эсхин предпочитает не покидать острова, но он вывел целые стада различных монстров, приблизил к себе, а затем полностью подчинил своей воле племя роев и сделал их своеобразными надсмотрщиками.

Как бы подтверждая ее слова, над островом прокатился удар грома, от которого содрогнулись скалы. Ослепительное синее полотнище молнии заполнило весь горизонт.

— Почему так расточительно действует защита острова?

— Защиту Эсхин создавал уже значительно позже, когда он не располагал всеми нашими техническими средствами. К тому же с тех пор, как появилось «озеро», энергетический баланс планеты нарушился. На всей Энне образовался острый дефицит энергии, она стала вырождаться, исчезать. Зато здесь, на Рине, вблизи самого «озера», наоборот, образовался ее избыток, мне даже кажется, что Эсхин был вынужден построить эти установки, чтобы избавляться время от времени от лишней энергии, переполнявшей его хранилища, сбрасывать ее в море. Вот почему так расточительно работают электрические пушки острова.

— Похоже, это своеобразные разрядники… Но тогда, если это так…

Он не договорил, сдерживая волнение, рванул застежку рюкзака и вынул мезонную батарею. Индикатор разряда чуть заметно тлел у самого нижнего деления, а это означало, что в полностью разряженной батарее появилось пока еще ничтожное количество энергии. Ротанов знал, что в определенных условиях, в сильных электрических полях, например, батарея обладала способностью к самозаряду, и похоже, чтоздесь по истечении какого-то времени защита вновь начнет действовать. Теперь важен каждый лишний час. Он осмотрелся. Волны по-прежнему с грохотом набегали на песок, уже ослабленные узкой горловиной бухты, и обдавали берег каскадом брызг. Прямо за их спиной вверх уходили мрачные громады скал, вершины которых тонули в темном беспросветном небе. То и дело ослепительно сверкали сполохи молний, и каждый раз глухие удары грома били сверху в уши как молот.

Скалы казались ровными и гладкими, а бухта, примостившаяся у их подножия, совсем крохотной. Здесь не было ни крупных камней, ни растительности, только пятачок песчаной отмели у самого подножия скал да неглубокий грот.

— Негде даже укрыться, мы здесь как на ладони, как только начнется рассвет, нас обнаружат.

— Нас давно обнаружили. На острове очень чувствительные биологические детекторы, кроме того, Эсхин наверняка следил за полетом змея.

— Так где же он?

— А зачем ему спешить? Мы полностью в его власти. Возможно, ему интересно наблюдать за нашим поведением.

— Ты думаешь, он нас видит?

— Почти наверняка. Скажи, тебе страшно?

— Обычно у меня не остается на это времени, — проворчал Ротанов.

— Я всегда мечтала, что придет день, когда я вновь буду стоять на берегу этого проклятого острова и рядом со мной окажется такой человек, как ты.

10

Шум возник внезапно, на границе слышимости. Вначале Ротанов не обратил на него внимания. Но постепенно звук окреп, превратившись в назойливое жужжание. Неожиданно в скале перед ними образовалось отверстие. Монолитный гранит в этом месте рассыпался, превратившись в раскаленный дымящийся песок. Все стихло. В тишине и напряженном ожидании прошло еще несколько минут. Казалось, тот, кто проложил этот ход сквозь гранитную скалу, не очень-то спешил им воспользоваться.

Наконец в глубине хода послышались чьи-то тяжелые шаги. Судя по звуку, шло сразу несколько человек. Ротанов почувствовал, как горячая ладошка Элны сжала его руку.

Из прохода появился высокий человек, закутанный в длинный темный плащ. За его спиной виднелись фигуры охранных роботов с тупорылыми, блестевшими металлом мордами. Незнакомец показался Ротанову очень худым, очень высоким и очень старым. Сумеречный рассеянный свет позволял хорошо рассмотреть черты его лица. Мертвенная, слегка желтоватая кожа плотно обтягивала широкий лоб и казалась иссушенной временем. Глаза так глубоко запали в глазницы, что почти не были видны. Незнакомец поежился и плотнее закутался в свой плащ, словно ему было холодно, хотя от разогретого песка несло нестерпимым душным жаром. Ротанов осторожно высвободил руку, но прежде, чем успел сделать шаг, Элна шепнула:

— Будь осторожен. Это сам Эсхин. Не верь ему.

Ротанов кивнул, шагнул наконец вперед и остановился перед Эсхином.

— Добро пожаловать на остров Рин, чужестранец. Я давно жду вашего прибытия.

Ротанов не решил, как держаться с этим надменным человеком, в презрительной улыбке которого ему чудилось что-то знакомое, виденное, и он никак не мог вспомнить, что именно.

— После столь трудной дороги следует отдохнуть. Пойдемте.

Эсхин круто повернулся и шагнул к туннелю, словно ни минуты не сомневался в беспрекословном исполнении своих пожеланий, весьма смахивающих на приказы. Роботы расступились в стороны, открывая проход, но Ротанов не двинулся с места. Уже у самого входа Эсхин обернулся и, удивленно приподняв бровь, спросил:

— В чем дело?

— Дело в том, что мы пока предпочитаем остаться на этом месте.

— Мне кажется, вы неправильно понимаете ситуацию.

— В чем же?

— В сущности. Вы мой пленник. Не советую злоупотреблять моим терпением.

— Другой разговор, — спокойно сказал Ротанов. — Теперь, по крайней мере, все стало ясно. Но вам придется увести меня отсюда силой, если, конечно, удастся.

Было заметно, как побледнело от ярости и без того бледное лицо Эсхина. Быстро справившись с собой, он кивнул роботу:

— Стул! — Робот приподнял пистолет, похожий на ракетницу, навел его на кучу песка и нажал кнопку. В том месте, куда ударил невидимый луч, образовалось невысокое завихрение, через секунду уплотнившееся и принявшее очертания удобного гранитного кресла, в точности повторявшего все особенности тощей фигуры властителя острова. Тяжело опустившись в кресло, он кивнул на Ротанова: — Ему тоже.

Ротанов, не дожидаясь приглашения, уселся напротив Эсхина. Несколько секунд длилось напряженное, гнетущее молчание. Добившись пусть маленькой, но, если учесть их положение, не такой уж пустяковой уступки, Ротанов не стал перегибать палку и заговорил первым, стараясь смягчить слишком напряженную обстановку.

— Давайте сразу уточним ситуацию. Кто я, вы, очевидно, знаете. В данном случае я официально представляю на вашей планете Земную Федерацию. Но мне не совсем понятно, кто вы.

Эсхин презрительно хмыкнул:

— Бросьте, Ротанов, никого вы не представляете. Ваш корабль ушел, шлюпка не может двинуться с места, а экипаж… В настоящее время это кучка разобщенных людей. Мы оставили вас в покое только потому, что не было необходимости в вашей изоляции.

— Если все так, стоит ли тратить ваше драгоценное время на эту беседу?

— Почему нет? На нашем острове довольно скучно, отчего не побеседовать со свежим человеком? Что касается вашего вопроса о том, кого я представляю, то представляю я самого себя. — Он хрипло рассмеялся. — Не правда ли, это приятно — всегда представлять самого себя?

— Не знаю, не пробовал, — сухо ответил Ротанов.

Он все не мог понять, чего, собственно, добивается от него Эсхин. Зачем ему понадобилась эта встреча, что за всем этим кроется? Поэтому он не спешил, стараясь получить максимум возможной информации. Собранные факты рано или поздно выстраивались в стройную систему, превращались в знание. В оружие, которое помогало ему с честью выходить из самых сложных обстоятельств. И сейчас, разглядывая Эсхина, его надменную позу, он подумал о том, что Эсхин больше играет в могущество, чем обладает им на самом деле. Остатки техники, на им созданной и, вероятно, уже изрядно потрепанной, роботы да несколько диких племен, подчиненных роям и, вероятно, недовольных своим положением. Не так уж велика его власть… Вряд ли он имеет отношение к «черным пузырям»… Хотя, кто знает, Элна намекала, что как-то он связан с этим таинственным «озером». Вот где надо искать разгадку. Значит, нужно договориться с ним, во что бы то ни стало остаться здесь на острове, в любом качестве… Найти дорогу к этому «озеру», узнать больше, а тогда посмотрим… Нельзя дать Эсхину понять, как важен сейчас для него этот договор.

— Собственно, я не спешу, — мрачно усмехнувшись, вновь заговорил Эсхин. — У меня уйма времени. А вот вы — долго ли сможете быть в этой бухте без воды и пищи? Предположим, нам не удастся договориться, и я предоставлю вас своей судьбе… С острова не уйти. Подумайте, стоит ли нам ссориться.

— Может, и нет. Может, вы и правы. Но если вы действительно собираетесь со мной договориться, то признайте во мне равного партнера и попробуйте толково и откровенно изложить суть дела. Что вам от меня нужно?

— В сущности, ничего. Ничего важного. Это простая формальность, или, если хотите, предосторожность. В вашем нынешнем качестве вы не представляете для меня интереса. Однако существует очень незначительный шанс, пусть даже один на миллион, что обстоятельства изменятся… Но ведь вы все равно ничего не поймете и ни во что не поверите, пока не убедитесь во всем сами. Я слишком хорошо изучил вас за это время, Ротанов. Противника всегда нужно хорошо знать. Итак, я вам предлагаю пойти со мной в центральный пост моей базы. Я кое-что вам покажу. Заметьте, я приглашаю туда далеко не всякого…

Ротанова удивило, что Эсхин намеренно демонстративно не замечает присутствия Элны. Что-то за всем этим крылось… Что-то очень важное. Больше он не стал возражать.

Они шли вырезанным в скале проходом, и Ротанов, внимательно всмотревшись в отполированные до блеска стенки, подумал, что здесь скорее всего поработал молекулярный резак. Может быть, фотонный. Неплохая техника, совсем неплохая…

Коридор вскоре кончился, и они вошли в зал, вид которого заставил Ротанова тихонько присвистнуть. Если Эсхин собирался поразить его, то ему это удалось. После поселений бореев, после храмов и замков рэнитов он ожидал чего-то старинного, древнего или хотя бы стилизованного под глубокую старину. Но они очутились в современном управляющем центре. Сюда сходились исполняющие и командные устройства, индикаторы и дисплеи, волноводы и энерговоды… Вогнутые зеркала огромных пустых экранов заполняли почти все стены. Назначение многих устройств казалось Ротанову непонятным, но в общих чертах рубка чем-то напоминала корабельную и не вызывала ощущения, что ее создатели — существа иного разума… Вот разве что мебель… Все кресла, столы, рабочие шкафчики были какого-то однообразного пепельного цвета и очень странной формы.

Не задерживаясь, Эсхин подошел к центральному пульту. Элна и Ротанов остановились у самого входа. Девушка шепнула:

— Когда-то мы принимали отсюда наши корабли. Мне кажется, с тех пор прошла вечность. Странно, что аппараты все еще действуют…

Элна не скрывала своей печали, и он хорошо понимал ее состояние. Эсхин тем временем поворачивал рукоятки и переключатели. Загудели скрытые под полом моторы, шторки на центральном экране раздвинулись. Но прошло достаточно времени, прежде чем экран осветился тусклым желтоватым светом. Может быть, Эсхину трудно было справиться с управлением, в конце концов, здесь должен был бы работать не один оператор. Да и сами механизмы, странный светящийся пластик экрана, следы желтых потеков, поврежденные кожухи устройств — все говорило о том, что время не пощадило это некогда совершенное творение чужого инженерного гения.

Ротанов начал уже терять терпение, ему показалось, что Эсхину так и не удастся справиться с аппаратурой, когда по экрану одна за другой побежали темные полосы… Что-то не ладилось. Барахлила развертка, капризничали волноводы, видимо, датчики изображения находились слишком далеко отсюда… Страшно было подумать, где они должны были находиться, если это не запись… Потому что на экране постепенно наперекор всем помехам проступило изображение кокона, некоего темного яйца, занимавшего полэкрана. Со всех сторон этого темного образования пылали огоньки звезд!

Ротанову достаточно было одного взгляда на экран, чтобы узнать это небо. Перед ними была система Энны и Эпсилона, кокон свернутого пространства, и, следовательно, датчики находились снаружи и каким-то непостижимым образом передавали информацию внутрь купола. Эсхин проворчал: «Не та сторона. Придется поворачивать изображение!» Он начал крутить ручки, похожие на штурвалы и явно не относящиеся к первоначальной конструкции рубки, приделанные позже, что называется, на живую нитку. Таких штурвалов было четыре — по одному у каждого операторского кресла. Эсхину приходилось то и дело бегать между этими креслами, доворачивать то один, то другой штурвал. Видимо, он старался не нарушить синхронную работу внешних систем, и, судя по тому, что звезды на экране наконец дрогнули и поплыли в сторону, ему это наконец удалось. В полной тишине, нарушаемой лишь тяжелым дыханием Эсхина, купол замкнутого пространства на экране начал медленно поворачиваться. Изображение стало отчетливей, ближе, и Ротанов едва сдержал крик, потому что сбоку, из-за края черного яйца, вдруг выплыла сверкающая огненная пирамида, нацеленная своим острием в скорлупу кокона свернутого пространства.

Острие погрузилось уже достаточно глубоко, и там, внутри кокона, его конец светился тусклым оранжевым светом. Ротанов сразу понял, что это такое. Пирамида состояла из отдельных огненных точек, связанных между собой жгутиками раскаленных до синевы нитей. Точек было много, слишком много, он никак не мог сосчитать их, не смел надеяться, не хотел произнести вслух название этих точек, словно боялся спугнуть, боялся разрушить то чувство огромной гордости, силы, уверенности в себе, которым веяло на него от этой пирамиды, потому что каждая точка была отдельным, самостоятельным кораблем. Потому что синие нити были энерговодами, передающими в эту секунду от корабля к кораблю целые реки энергии, способные испепелить планету, высушить море или зажечь звезду! Потому что острие этой огненной пирамиды все глубже уходило внутрь кокона, изливая вокруг себя сверкающий водопад энергии, противостоять которому, казалось, не могло уже ничто. Даже Эсхин молчал, потрясенный и завороженный этим грандиозным зрелищем.

— А ведь они скоро прорвутся, им осталось не так уж много! — не в силах сдержать торжества, произнес Ротанов.

— Сопротивление возрастает с глубиной. Они еще не прошли зону наибольшей плотности. Теоретически это вообще невозможно. Но кто знает, при таких мощностях многие физические законы нарушаются и материя ведет себя иначе… — Эсхин бросил в его сторону быстрый взгляд и продолжил: — Боюсь, вам меня не понять, Ротанов, вы еще молоды, слишком молоды по сравнению со мной и потому не поймете… Я устал ждать, устал балансировать на грани пропасти. Вы многого не знаете, и пока что я не готов поделиться с вами всей информацией. Достаточно с вас и того, что я отдам вам эту планету со всеми ее потрохами и проблемами в обмен на энергию вашего флота. Мне хватило бы пяти минут, чтобы зарядить свои пустые емкости, и тогда я прощусь с вами и оставлю вам Энну. Что ж вы молчите? Устроят вашего капитана эти условия? Ведь я прошу не так уж много…

— Я не уполномочен говорить от имени командира флотилии. В вашем предложении многое неясно. Мы не собираемся мстить вам или наказывать здесь кого бы то ни было. Мы не имеем на это права. Но мы должны быть уверены, что наша помощь вам не будет использована во зло другим существам. Для чего вам энергия? Что именно собираетесь вы с ней делать? Кораблей у вас здесь нет, насколько мне известно. — Эсхин молчал. — Думаю, все это вам придется объяснить, прежде чем соглашение будет достигнуто.

— Вот поэтому мне и нужны вы, чтобы не отвечать на некоторые вопросы. Узнав, что вы мой заложник, командир флотилии не будет слишком требователен, а, Ротанов? Он ведь согласится ограничиться той информацией, которую я ему предоставлю, не так ли? Это будет вполне добротная, хорошо подобранная информация, ее будет достаточно для любого отчета.

— Вряд ли это пройдет. Так или иначе мы узнаем правду, прежде чем примем решение о серьезных действиях. Наши принципы…

— О принципах мы поговорим позже, когда ваш флот прорвется сквозь купол. Это не так-то просто. Я вам уже говорил, шанс прорыва ничтожен. Исчезающе мал…

— Так ли? — насмешливо спросил Ротанов. — Вряд ли вы разговаривали бы со мной здесь, если бы всерьез не опасались вот этого, — Ротанов кивнул на огненную пирамиду, вгрызавшуюся в черный купол сжатого пространства, и оба они некоторое время вновь молча рассматривали это грандиозное зрелище.

— Будущее покажет, кто из нас прав. — Эсхин наконец отвернулся от экрана. — И раз уж мне не удалось сделать вас единомышленником, я хочу иметь хотя бы заложника. В каком качестве вы предпочитаете остаться? В качестве гостя или в качестве пленника?

— Собственно, мне все равно. Я не стану возражать, если в наш договор будет включен еще один пункт.

— Какой же?

— Вы освободите Элну.

— Она меня давно не интересует. Пусть отправляется куда хочет.

Какую-то странную грусть подметил Ротанов в этой фразе, а может быть, не такую уж странную.

— Ей предоставят транспорт и отправят, куда она пожелает.

Ротанов посмотрел на Элну:

— Можно ему верить?

— В этом да. Когда ему выгодно, он умеет держать слово.

— Ты вернешься к бореям? Где тебя искать?

— Я найду тебя, когда придет время. Не беспокойся обо мне и будь осторожен.

«Стоило проделывать столь трудный путь на остров, чтобы согласиться так просто вернуться. Впрочем, если ее целью было лишь доставить меня сюда, тогда конечно…» Тревожные мысли приходили в голову, и где-то в глубине сознания он понимал, что не последнюю роль играли здесь обида и уязвленное мужское самолюбие. Слишком легко согласилась она с ним расстаться, слишком уж легко…

Странные сны снились Ротанову. Странные и беспокойные… Вечерами, когда бессонница наваливалась на него, как глыба, он ничком валился на койку в своей роскошной комнате, излишне просторной. Свобода передвижения сохранялась за ним в известных пределах, он мог подниматься и выходить на внешнюю обзорную галерею острова, расположенную выше кольца электрических батарей. Мог скитаться по всем этажам среднего яруса, запущенным и покинутым много лет назад, и лишь вниз, в действующие жилые и рабочие помещения базы, путь для него был закрыт. Вначале он считал, что и этого слишком много, что Эсхин предоставил ему слишком большую свободу, но уже через несколько дней понял, что его противник неплохо все рассчитал. Шли дни полного одиночества. Казалось, время остановилось. Информация о далеком прошлом рэнитской базы могла бы, наверное, заинтересовать земных археологов. Но он не был археологом, его деятельная натура плохо переносила бездействие и изоляцию. Кроме охранных роботов, он не видел больше никого, ни одного живого существа, и по вечерам его грызла глухая тоска… Не в силах справиться с ней, не в силах заснуть, он доставал свой заветный алый камень, и, глядя в текучие разводы красноватых огней в его глубине, вспоминал оставшуюся за барьером времени, растворившуюся в каких-то неведомых мирах гордую и смелую женщину, что звала его певуче и странно: «Ролано…» Ее биотоки записаны в этом камне, крохотная частичка ее сущности. Он сжимал камень, закрывал глаза и старался представить ее лицо, но вместо этого отчетливо и объемно, словно разорвал некую завесу, увидел однажды лицо совсем другой женщины — той, что осталась на далекой Гидре в племени синглитов, столь далеком и странном, что понять его до конца люди оказались не в состоянии. Может быть, потому он все время видел между собой и ее лицом сверкающий прозрачный барьер, стеклянную стену — ту самую, что невозможно разбить, невозможно разрушить и разорвать, несмотря на всю ее кажущуюся непрочность. Стену непонимания, стену иной, нечеловеческой сущности… Вот и о ней осталась лишь память, горькая память… Потом он увидел лицо своей «жены», жрицы племени бореев. Своими слабыми и беспомощными руками она заслонила его от клыкастой пасти чудовища. Казалось, все эти образы жили в кристалле красного камня. Казалось, он копил их специально, чтобы в причудливом сплетении снов преподнести Ротанову квинтэссенцию собственной памяти. Что-то в них было общее, во всех этих лицах. Что-то глубинное, тайное, понять этого он не мог и знал, что, пока не поймет, будет вечно метаться среди пыльных дорог по чужим мирам, по чужим тропинкам, не находя своей собственной, что ведет человека к такому простому, казалось бы, счастью. К ощущению дома, близкого человека. Но так уж устроена жизнь, что сильным людям нередко достаются трудные дороги, приносящие им удачу, славу, почет, — все, что угодно, кроме обыкновенного человеческого счастья.

У каждого человека бывают горькие минуты, когда все ему видится в черном свете, — простые истины кажутся безнадежно запутанными, очевидное — тайным, истина — ложью. В такие минуты больше всего человеку нужен друг, но рядом с Ротановым не было друга, разве что этот камень… Из его глубин всплывало новое лицо, лицо, которое он не помнил, которое когда-то значило для него немало и которое он давно и основательно забыл. Забыл так прочно, что даже сейчас, засыпая, не мог вспомнить, кто она, из какого далекого неведомого мира, и лишь губы почему-то шептали имя родной планеты…

11

Центр пирамиды неумолимо сносило. Ни один прибор не мог уловить вертикаль в этом смятом, повернутом сразу вокруг нескольких осей пространстве. Луч лазера искривлялся, закручивался жгутом, уходил в сторону. Направляющие пеленги локаторов вообще не доходили до впереди идущих кораблей.

То и дело рвалась связь между идущими рядом кораблями. Ко всему этому добавились еще и временные разрывы. Иногда капитаны кораблей вдруг получали еще не отданные приказы, иногда получали их с запозданием в несколько дней.

Единственным надежным каналом остались энерговоды. Огненные реки мощностью в сотни тысяч гигаватт, низвергавшиеся от кораблей поддержки к атакующей десятке центра, прожигали в изуродованном пространстве свой собственный, независимый от него канал. Если бы не это обстоятельство, флот давно вынужден был бы прекратить прорыв.

Связисты приспособились с помощью модуляции мощности передавать по энергетическим каналам самую необходимую информацию, и только в одном они не могли помочь — в установлении направления атаки флагманскому кораблю. Перед «Орфеем» не было энергоприемников. Вертикаль ускользала, корабль то и дело сносило в сторону. Нужен был луч огромной мощности, способный пробить себе дорогу в пространстве. Время от времени Торсон давал залп всеми носовыми батареями, и тогда фиолетовый столб пламени, прямой, как древко копья, уносился перед «Орфеем» в непроглядную черноту спрессованного пространства.

Торсон сидел в своей адмиральской рубке, связанной с центральной рубкой корабля прямыми каналами. На его экраны поступала информация со всех кораблей поддержки. К сожалению, информация то и дело искажалась во времени, и, хотя в энергетических каналах влияние временных разрывов не сказывалось так сильно, как на остальных каналах связи, все же и здесь ошибки постепенно накапливались и линии траекторий на объемном экране, выводимые компьютером по мере поступления данных, то и дело искривлялись.

Ровный строй пирамиды сминался. То и дело недопустимо растягивались энерговоды, грозя разрывом. Один из четырех каналов уже был разорван; если выйдет из строя еще один, «Орфей» не выдержит повышенной гравитации и, оторвавшись от кораблей поддержки, рухнет внутрь гравитационного купола. Никто не мог предсказать, куда вынесут их тогда завихрения сжатого пространства…

Второй канал выдавал всего семьдесят процентов мощности. Положение становилось угрожающим. Торсон до минимума сократил расстояние между «Орфеем» и первой линией поддержки, надеясь вновь поймать энергию на разорванный канал. Но это не помогло. Дальнейшее сближение кораблей в ненадежном изменчивом пространстве грозило столкновением. То и дело возникали неожиданные рывки, скачком сближавшие корабли или, наоборот, разбрасывавшие их в стороны. Понимая, что постепенно он теряет контроль над движением «Орфея», Торсон вызвал в рубку главного энергетика.

— Когда закончат ремонт преобразователей второго канала? — В минуты серьезной опасности Торсон всегда разговаривал с подчиненными мягко, стараясь по возможности разрядить напряженную обстановку.

— Мощность непостоянна. В этом все дело. Энергетические каналы не приспособлены для передачи информации. У нас все время выбивает фильтры в преобразователях.

— Так замените их!

— Мы уже дважды меняли пластины во всех четырех каналах. Все резервные запасы израсходованы. Необходимо немедленно затребовать дополнительные комплекты решеток с кораблей поддержки!

— Это в такой-то обстановке? Где я вам возьму шлюпку, которая сможет подойти к кораблю в этой дьявольской мешанине?

— В таком случае максимум через два часа потухнет и третий канал.

Секунды две Торсон раздумывал.

— Хорошо, я попытаюсь. У нас не остается иного выхода. — И, переключив селектор на связистов, приказал: — Передайте на «Н-15»: пусть срочно подготовят десять ракет с решетками и высылают их одна за другой с разных направлений в сторону «Орфея».

Он отключился и откинулся на спинку кресла, сомневаясь в том, что хоть одна из этих десяти ракет достигнет цели.

Через полчаса на пульте запрыгали зеленые огоньки, подтвердившие, что флот начал беспорядочный обстрел своего флагмана грузовыми ракетами. Автоматика отказывала, пять ракет подряд бесследно исчезли, едва оторвавшись от кораблей. Седьмая и восьмая разбились о борт флагмана, разбросав в пустоте свой бесценный груз, и лишь девятую удалось наконец состыковать с грузовым ангаром. Не успел Торсон оценить эту дорогостоящую победу, как с «Н-17» сообщили, что на одной из первых бесследно исчезнувших в пространстве ракет находился человек.

Ночь смотрела в иллюминаторы корабля. Плотная ночь открытого космоса. «Н-17» не участвовал в штурме свернутого пространства. Он находился в самом верхнем слое пирамиды, направленной своим острием к закрытой и невидимой планете. В задачу этого корабля не входил прорыв. Он не должен был совершать посадки даже в случае успеха, а лишь оставаться на внешней орбите вместе с другими кораблями поддержки, обеспечивающими бесперебойное снабжение энергией группу прорыва, состоявшую из тринадцати кораблей. На «семнадцатом» находились биологи, физики, математики — научный центр экспедиции.

Анна не совсем понимала, что должны делать биологи внутри железной коробки корабля, лишенного права посадки на планету. Она вообще многого не понимала. Не понимала, почему Торсон так осторожен и медлителен. Почему прорыв к планете проходит так неудачно. Почему их, несмотря на чудовищные мощности, затраченные на прорыв, раз за разом выбрасывает наружу. Наконец, она не понимала уже и того, для чего вообще оказалась здесь. В конце концов поверхность Черной осталась для нее столь же недоступной, как и там, на Земле. Столь же далекой, почти нереальной.

Разве что изображение всех ста сорока кораблей на экранах центрального информатора создавало некое ощущение надежды, некое ощущение пути, еще не пройденного до конца. И цели, столь же далекой и нереальной, как раньше. Только теперь во всем этом появился еще и оттенок безысходности. Потому что с каждым днем, с каждым часом она все больше и больше теряла веру в себя. Теряла веру в успех экспедиции, в то, что когда-нибудь еще раз хоть на секунду увидит лицо человека, память о котором позвала ее в эту дальнюю и нелегкую дорогу.

Знакомые до последней мелочи стены ее маленькой каюты окружали Анну, знакомые вещи, знакомые кристаллы видеокниг. Ее рабочее кресло у письменного стола. Она не чувствовала больше желания сесть в него. Даже работа, всегда дарившая ей забвение и утешение, казалась теперь бессмысленной. Расслабившись, Анна лежала на узкой койке и старалась заснуть. Не помогали с детства заученные правила аутогенной тренировки. Оставалось последнее средство. Она потянулась к коробочке с красной полосой, лежавшей на столике у изголовья, — нетрин даст ей долгий и спокойный сон. Забвенье и потом на некоторое время притупление всех рефлексов и эмоций. Она ненавидела это лекарство и все же была вынуждена теперь все чаще прибегать к нему. Ей казалось, что ядовитое химическое соединение разрушает даже память. Делает ее равнодушной, бесчувственной куклой… Она отшвырнула коробочку, так и не открыв ее, и рывком приподнялась на койке. Было от чего.

Секунду назад ее рабочее кресло, находившееся прямо у нее перед глазами, было пустым, а теперь в нем сидел человек… Она совершенно точно знала, что не спала. И никто не открывал дверь. И не было сигнала входного инфора. И все же в кресле сидел незнакомец в планетарном скафандре высшей защиты. Инспекционная служба? Чушь! В таком скафандре никто не станет разгуливать по кораблю. Черт возьми, не хватало только галлюцинаций! Кажется, она довела себя до самой последней точки и пора обратиться к психологу. Пусть будет нетрин, что угодно, только не это! Она потянулась к коробочке, угловым зрением наблюдая за посетившим ее призраком. Он сидел в кресле, вытянувшись, опустив плечи, и казался усталым, лица за непрозрачным светофильтром шлема не было видно, а сквозь лежащие на подлокотниках руки едва заметно просвечивали стены каюты. Больше она не сомневалась, что перед ней самая обычная галлюцинация, оставалось принять таблетку.

— Не спешите, Анна, нам надо поговорить, — сказал призрак и совершенно домашним жестом попробовал растереть себе шею — впрочем, сквозь воротник скафандра вряд ли ему это удалось.

— Убирайтесь к дьяволу, не хватало только разговаривающих призраков.

— Я не призрак.

— Да? Кто же вы?

— В прошлом один из звездолетчиков, раньше вас посетивших эту планету. А ныне, впрочем, этого вы, пожалуй, не поймете.

— Ах, в недавнем прошлом звездолетчик… — Она не скрывала насмешки, скорее всего адресованной самой себе.

— Вы помните синглитов?

— Как вы сказали?.. — Впервые она растерялась.

— Тогда вам нетрудно будет меня понять. Считайте меня синглитом, если хотите, хотя это далеко не так, но у меня нет сейчас времени объяснять вам все. Важно, что я ваш друг, что недавно я был мыслящим существом, хотя и принадлежал к другой, малознакомой вам звездной расе, и еще важней то, что я должен вам сообщить. Поэтому постарайтесь не перебивать меня и выслушать внимательно. И не просто выслушать, вы должны поверить, что все, что я говорю, истина.

— Почему я должна вам верить?

— Потому что от этого зависит слишком многое.

Она быстро овладела собой и сидела теперь на своей койке, выпрямившись, уставившись на него чуть расширенными, внимательными глазами, и ни испуга, ни сомнения не было в ее взгляде. Только безграничное удивление и интерес.

— Я слушаю вас, слушаю. — Она положила коробку с таблетками на столик.

Человек в скафандре взглянул на часы. Времени для долгих объяснений не было. Он должен был убедить ее сразу же, или все теряло смысл.

— Итак, слушайте. Ровно через сорок две минуты с флагманского корабля поступит приказ выслать ваш резервный катер с ремонтным оборудованием. Запомните — катер номер пять, он находится в пятом шлюзе. Вызнаете расположение нижних помещений на корабле?

— Я знаю расположение помещений, продолжайте.

— Так вот, этот катер не долетит до флагманского корабля… Благодаря нашему грубому вмешательству в законы природы на этой планете в далеком прошлом образовались разломы в пространственно-временном континууме. Главное сейчас то, что в окружающем ваши корабли пространстве-времени есть трещины. В одну из таких трещин и провалится теперь уже через сорок минут ваш пятый катер. В этой трещине время течет в обратную сторону, катер опустится на Энну в далекое прошлое. В момент, когда туда только что прибыла наша экспедиция. Рэниты, так зовут мой народ, найдут этот катер, а в нем они найдут ребенка… Маленькую девочку. Они воспитают ее, примут в свою семью, сделают рэниткой… Этой девочке суждено будет сыграть важную роль в развитии целой цивилизации… Она станет хранительницей Хронара, не позволит совершить предательство и чудовищную ошибку, потом она будет жрицей богини Юстары в диком племени бореев, потом встретится с человеком, которого полюбит… станет его женой, поможет ему победить зло на этой планете, поможет ему исправить совершенные ошибки. Удивительная и прекрасная жизнь будет у этой женщины… Но ничего не дается даром. За это ей придется расплатиться памятью о прошлом, своей прежней жизнью… Правда, не навсегда, возможно, придет час, когда разрывы во времени затянутся, скрученное, изуродованное пространство выпрямится, и тогда она, может быть, вспомнит, кем была на далекой планете Земля… Это будет зависеть от нее самой и от того человека, которого она встретит и полюбит на Энне… Этого человека она знала и раньше, от судьбы в ее главных, узловых моментах не уйти, не сбежать и сквозь время…

— Кто он? — дрогнувшим от волнения голосом спросила Анна.

— Игорь Ротанов.

Она долго молчала.

— А что будет, если в катере никого не найдут?

— Судьбы целой цивилизации в этой части космоса изменятся, изменится сама реальность. Бывают узловые моменты, поворотные пункты, которые определяют всю дальнейшую дорогу истории, весь ход становления реальности… Если девочку не найдут, хранителем Хронара впервые в истории рэнитской цивилизации будет избран мужчина. В самый ответственный момент он примет неверное решение, и эта планета будет уничтожена, а в вашей Вселенной образуется брешь, которую уже невозможно будет заделать. Все силы вашей цивилизации уйдут на бесконечную, бессмысленную войну. Ни конца, ни победы в ней нет.

— Откуда вы это знаете?

— Я знаю теперь все. Прошлое и будущее едины и открыты в том мире, где я нахожусь. Я сделал все, что мог. Теперь и ты знаешь будущее. Судьбы вашего мира и твоя собственная судьба в течение оставшихся тридцати минут будут зависеть только от твоего решения. Прощай.

Никого не было в кресле. Человек исчез сразу. Какую-то долю мгновения она еще видела его неясные, туманные контуры, обрисовавшие фигуру в скафандре, и вот нет уже ничего… И лишь часы на крошечном табло у изголовья неумолимо отсчитывали секунды.

Чтобы добраться до катера, ей нужно минут пятнадцать. Значит, еще есть время. Немного, но есть. Есть время, чтобы одуматься, чтобы стряхнуть наваждение, навалившееся на нее. Что это было? Кто?! Существо иного мира, могущественный враг? Ну а если все так и есть, как он сказал, что тогда?.. И по тому, как оборвалось сердце, она уже знала, что поверила ему и не станет больше мучить себя. Такие решения надо принимать сразу без фальши, без жалости к себе, чтобы не грызть потом локти от бессильного сожаления. Такие мгновения бывают лишь раз в жизни. Один только раз.

И вдруг иная, страшная мысль сковала ее: «Потеря памяти — это же фактически смерть… Смерть ее личности, всего, что ей сегодня принадлежит; все, что ей дорого, будет уничтожено забвением, даже ее любовь. Там, у рэнитов, другая женщина, кто знает, какой она будет… Мог ли он до конца заглянуть в столь далекое будущее, и даже если он прав, что ей от того, ей, Анне?»

А минуты шли, она видела, как зеленые цифры на циферблате сменились. Осталось всего тринадцать минут, ей уже не добежать до катера, не надо себя обманывать, все это бред! Образы больного, измученного воображения! Через тринадцать минут последний раз мелькнут цифры — все будет кончено. Раздастся стартовая команда, корабельные переборки отзовутся на легкий толчок уходящего пустого катера. А она навсегда останется здесь, в этой железной коробке корабля. Наедине со своим знанием и со своей совестью…

И вдруг как вспышка сверкнула мысль, все определившая и все расставившая на свои места: если все происшедшее бред, галлюцинация — так и не будет никакой стартовой команды! Катер останется в ангаре. В грузовом отсеке одни автоматы, даже объяснять ничего не придется, и она, ничем не рискуя, через пятнадцать минут спокойно вернется в свою каюту!

По коридору она бежала так, как когда-то бегала на соревнованиях, вкладывая в этот бег всю себя без остатка, словно гналась за собственной тенью… Поворот, еще поворот. Лифт наверху! Не ждать! Во втором ярусе есть еще один! Вниз по лестнице. Кто-то стоит на пути, энергетик Семин, не останавливаться, не задерживаться. Он что-то крикнул ей вслед — неважно! Все теперь неважно. Вот еще поворот, и кабина лифта: «Девятая грузовая палуба» — лифт тронулся. Бешено, у самого горла, колотилось сердце, а может быть, это стучал мотор над кабиной лифта…

Упругий толчок. Двери распахнулись, и она очутилась в грузовом отсеке. На аппарелях лежали длинные сигарообразные тела грузовых ракет, наполовину утопленные в герметических стартовых шлюзах. Первая, вторая, четвертая, следующая должна быть пятой… но завыли сирены, замигал красный свет. Как она могла забыть! Две минуты предстартовой подготовки, сейчас будут заблокированы все выходы, все люки ракет! Она опоздала! И уже по инерции, не снижая скорости, ткнулась в корпус с огромной белой цифрой 5. Рванула на себя и повернула по часовой стрелке ручку люка. К ее удивлению, крышка поддалась. Уже внутри, завинтив за собой люк, она поняла, в чем дело: пока в ангаре находился человек, автоматы блокировки не могли включиться. Зато теперь сирена с новой силой взывала в последний раз и умолкла. В полутьме она с трудом нащупала кресло пилота, застегнула ремни. Вообще-то эти ракеты не были предназначены для людей и только в случае аварии могли быть использованы как спасательные шлюпки, потому тут и стояло это кресло.

Кровь неистово стучала в висках, а мысли текли неторопливо и холодно, почти отрешенно, словно все происходящее уже не касалось ее, словно она думала о ком-то другом, совсем постороннем для нее человеке. В конце концов, сама по себе сирена еще ничего не значит, это могло быть простым совпадением, могли отправить совсем другую ракету! Но в глубине души она уже знала — никакое это не совпадение, не бывает таких совпадений, и именно эту ракету через несколько секунд автоматы вышвырнут в космос…

Новая мысль уже ничего не добавила к ее состоянию… Она задержала старт, пока бежала по ангару, она не знала точно, на сколько, может быть, всего на минуту. Но и этого могло оказаться достаточно для того, чтобы траектория ее ракеты не попала в ту трещину, о которой ей говорили… Что же тогда? Куда она приземлится? Может быть, никуда? Вечно будет кружить в пустоте? Или через полчаса в ангаре флагмана она увидит разгневанные и удивленные лица своих товарищей? Что она скажет Торсону? Как объяснит свой поступок? Но ничто не могло уже вывести ее из каменного оцепенения. Все страхи, опасения, расчеты скользили по краю ее сознания, не проникая внутрь ее существа, сжавшегося в маленький испуганный комочек, и лишь секунды звучали там, секунды, которые отсчитывал неведомый метроном… «Все это чушь! Не будет вообще никакого старта! Ракета останется в ангаре!» И в эту секунду шумно вздохнули вакуумные насосы, и невидимая лапа гидравлического поршня толкнула ее ракету вперед.

Ровно через четыре минуты стартовавшая к флагману грузовая шлюпка под номером пять исчезла сразу со всех экранов.

Эсхин сдержал слово. Корд взмыл в небо, и Элна осталась одна. Она стояла у входа в свое тайное жилище в ущелье племени бореев. Пещера показалась ей холодной и чужой. До последней мелочи знакомые вещи вызывали раздражение. Странная пустота и безразличие овладели ею. «Все сделано правильно, — успокаивала она себя, — так и должна была поступить хранительница времени. Законы звездолетчиков не отменяются никогда… Ты выполнила пожелание своего командира, приказ, если угодно». Беда была в том, что Эсхин перестал быть ее командиром с тех пор, как захватил власть на планете, нарушил устав и закон своей родины. С тех пор, как в неравной схватке был убит и брошен в озеро Забвения ее названый брат. «Ну что же, — жестко сказала она себе, — в таком случае ты можешь считать, что выполнила просьбу Эсхина, пусть теперь не командира. Пусть он ошибся, совершил преступление, но он человек твоего племени, и ты должна была выполнить его просьбу — это вполне естественно. В предстоящей схватке с чужеземцами ты должна быть на стороне племени, которое вскормило тебя, воспитало, вложило в твои руки знание и почти неограниченное могущество…» Где оно, это могущество? И где это племя? Жалкая горсточка, рассеянная на дальних звездных системах, все, что осталось от великой цивилизации…

Жестокая правда, холодная и безжалостная, вдруг встала перед ней без единого покрова. Она еще пыталась оправдаться. У нее еще были в запасе серьезные доводы. В конце концов, она не совершила даже предательства. Она не виновата, что желания разных людей совпали в одном-единственном пункте. Один из них во что бы то ни стало хотел разгадать тайну Энны и для этого должен был попасть на остров Рин. Второй просил ее любой ценой доставить на остров Рин руководителя земной экспедиции. Каждый из них получил то, что хотел. Землянин был так наивен и доверчив… И у него были такие добрые руки… Вдруг что-то на нее нахлынуло — боль какая-то, неизведанная раньше, сладкая и горькая. Она даже названия ей не знала… Только слез сдержать не смогла, согнулась от этой боли, ощупью нашла скамейку и опустилась на нее. Сидела неподвижно и тихо. Очень долго сидела, а по лицу, незамеченные, одна за другой катились крупные слезы. Человек этот, чужого племени, оказался ей вовсе не безразличен. «Это невозможно, неправда! — крикнула она себе. — Он чужак, он человек чужого племени!» Слова звучали пусто и жалко. Она продолжала казнить себя. «Ты ведь знала, что его ждет. Ты догадывалась, что не заложник нужен Эсхину. Дорога к озеру Забвения — вот что ему предстоит!.. Нет, Эсхин не посмеет. В конце концов, землянин не первобытный дикарь — его мозг способен сопротивляться постороннему воздействию, Эсхин побоится рисковать, с «озером» шутки плохи…» Элна металась по пещере, не находя места. И воспоминания, яркие как видения, подстегивали ее… Вот опустились вниз деревянные руки богини, открывая священный плод, и он предоставил ей право выбора, право решения… Вот отшвырнул ее прочь от пасти змея и загородил своим телом… Вот он борется с волнами, ни на секунду не выпуская ее обессилевшего тела, не давая себе передышки. А потом там, на острове Рин, когда Эсхин так легко согласился освободить ее и она промолчала, принимая это условие, он не сказал ни слова, лишь посмотрел на нее. Теперь она будет помнить этот взгляд всю оставшуюся жизнь.

И, не сопротивляясь, каким-то мертвенным, сломленным жестом она, не зажигая света, нашарила на столе граненый стеклянный шар, так удививший Ротанова, когда он впервые пришел к ней сюда. Стеклянным — шар осветился, наполнился клубами тумана. Туман сгустился плотным светящимся облаком, приобрел форму, и вот уже знакомая хищная усмешка скривила губы человека, которого она так ненавидела и боялась…

— Ну, что тебе? У меня мало времени.

— Мне нужен землянин, Эсхин. Я передумала. Верни мне его.

— А больше тебе ничего не нужно? — Эсхин пожевал губами, и на его костлявом лице словно из самых глубин проступила издевательская усмешка. Ей показалось, что он видит ее насквозь, и она даже передернулась от внезапного чувства гадливости, так неприятна оказалась для нее его догадливость.

— Увы, девочка. Пожалуй, в этом я не смогу тебе помочь. Землянин нужен мне самому. К тому же я не меняю своих договоров.

— Ты не сможешь отдать его «озеру» — это слишком опасно. Верни мне его.

Она сама почувствовала, как неубедительно звучит ее голос, как откровенно слышны в нем растерянность и мольба. На этот раз он даже не усмехнулся.

— А вот это уж не твое дело. Я сам решу, как поступить с землянином.

Внезапно она почувствовала гнев. Все ее существо охватила неведомая раньше ярость, а в голосе зазвучал металл, несвойственный и незнакомый ей.

— Послушай, Эсхин. Если ты не вернешь землянина, ты пожалеешь об этом, я тебе обещаю.

Несколько секунд он молча разглядывал ее.

— Видимо, я поспешил отпустить тебя с Рина. Но это еще можно исправить.

Он сразу же отключился, и волна холодной ярости помогла ей справиться с извечным страхом перед этим человеком. Теперь, по крайней мере, она знала, что надо делать дальше. В глубинах ее памяти много лет хранились бесполезные знания бывшей звездолетчицы, хранительницы Хронара, знания жрицы, богини Юстары. В них было немало такого, о чем до сих пор не подозревал даже Эсхин. Ей были известны тайные пути, ведущие на остров и к его сердцу — Хронару, пути, о которых, кроме нее, не ведал никто.

Так, значит, она снова увидит землянина… И сразу же перед ней со всей очевидностью встал вопрос: «Что дальше?» Что она ему скажет, что сделает? Был один-единственный путь победить Эсхина и освободить землянина из его рук. Один-единственный, сомнительный и рискованный путь. Она знала, зачем Ротанову понадобился остров Рин. Без ее помощи он никогда не сможет осуществить задуманное. И он даже не скрывал своих планов.

Он хотел остановить, а затем и совсем уничтожить механизм, управляющий временем, охранять который ей было поручено много лет назад. Старые законы и правила прочно сидели в ее голове, вбитые вместе с первыми шагами, с первыми словами родного языка… Впрочем, родного ли? Почему она так и не смогла узнать, кто были ее родители? Почему вообще от нее скрыли тайну ее рождения? Разве это важно сейчас? Разве не для того, чтобы оправдаться в собственных глазах, вспоминала она сейчас все мелкие обиды, все, что могло пошатнуть, разрушить ее привязанность к родному племени? «Чужеземец не имеет права видеть Хронар, не имеет права знать о нем. В интересах других народов это устройство не может быть использовано никогда» — так гласили правила, часть из которых она уже нарушила, а оставшиеся… Впрочем, она не была уверена в том, что, принеся ему в дар все, что могла принести, свою любовь и свой попранный долг, она добьется успеха даже такой ценой… Никто не смог бы теперь предсказать, к чему приведет остановка Хронара после того, как на планете появилось озеро Забвения…

Сомнения обессилили ее, и она отложила решение самой важной проблемы на более поздний срок, как будто это что-то меняло… Главное, она увидит его снова, и эта простая мысль заслонила все остальное, оказалась важней всех ее рассуждении, высоких обязанностей, долга… Она не ведала, сколько времени будет продолжаться это наваждение, не желала ничего рассчитывать, предугадывать. Она знала, что летит к нему, летит сейчас же! Не одному Эсхину подвластны корды, у нее есть своя птица, о которой не знает никто. Она берегла ее на самый крайний случай, кажется, теперь он настал. Ей хотелось выглядеть перед ним так, как выглядят женщины его страны, но, к сожалению, она не знала о них ничего. И в конце концов решила одеться как можно проще, распустила волосы широкой светлой волной. Мудрый глубокий инстинкт руководил каждым ее поступком, словно стоял у нее перед глазами образ женщины из далекого далека… Не зная ничего об Анне, она неосознанно подражала ей. И, уже не скрывая от себя обжигающей радости, помчалась навстречу человеку, которого видела так мало и которого любила так, будто знала его долгую жизнь, словно могла она поверить в обряд, совершенный в храме Юстары, словно была она с ним одной крови, одного племени…

И как только решение было принято, как только корд взмыл в воздух, за тысячи километров отсюда, за барьером свернутого пространства, в одном из кораблей поддержки открылся грузовой люк, и гидравлический поршень вытолкнул в пространство крошечную ракетку, в которой, сжавшись от страха и уже победив его, сидела другая женщина… Но соединилось кольцо разорванного времени, и странные картины, рожденные пробуждающейся памятью, проносились в голове той, что летела сейчас по небу Энны к человеку, которого ждала так долго…

Корд сложил крылья и ринулся вниз с огромной высоты. У Элны заложило уши, а плотный поток воздуха рвал волосы, забивался в легкие, мешал дышать. Она туже затянула ременные тяжи, крепящие ее тело к седлу корда. Внизу под ней вращался игрушечный остров Рин — крохотное колечко гор среди безбрежного океана. Наблюдатели сразу же заметили чужой корд, и уже на высоте в два километра защитные батареи открыли огонь. Элна знала, что батареи не рассчитаны на атаку сверху и надежно защищают остров лишь с моря. Племена, живущие на Энне, не располагали летательными аппаратами, и Эсхин не опасался вторжения извне, сквозь купол свернутого пространства.

Несмотря на опасность, вопреки страху странная пьянящая радость завладела всем ее существом, словно залпы электрических батарей были всего лишь фейерверком, зажженным в ее честь, словно она мчалась на праздник…

12

Наверно, нет ничего тоскливей штормового пустынного моря без паруса, без клочка суши на горизонте. Лишь свинцовая, испещренная рябью поверхность воды раскинулась во все стороны, постепенно растворяясь во мраке. Даже горизонта не было видно.

Ротанов стоял на верхней галерее один. Давно заброшенные помещения верхнего яруса не нуждались в охране, отсюда был один выход — вниз.

Шаги он услышал сразу же, но не показал вида. Кто-то крался у него за спиной. Это не были шаги робота, но в верхних галереях острова не встречались люди… Может быть, Эсхин? Человек подошел уже совсем близко, Ротанов не стал больше ждать и резко обернулся.

Перед ним стояла Элна. Широкий светлый плащ волнами окутывал ее фигуру, незнакомая прическа так сильно изменила лицо, что в первую секунду он ее не узнал и удивился своему волнению:

— Ты? Но откуда? Как ты здесь очутилась?

Она ответила едва слышно, одними губами, и не отрывала глаз от его лица, словно видела впервые:

— Когда-то я была хозяйкой этого острова. Мне известны тайны, о которых не знает даже Эсхин… Но ты, кажется, не рад мне?

— Не знаю, — честно признался он, — слишком это неожиданно.

Никогда его не подводила память, а вот сейчас он не мог сказать, почему таким знакомым и одновременно чужим показалось ему ее лицо, словно встретил другую женщину… А она без улыбки, серьезно и испытующе смотрела ему в глаза.

— Ты знаешь, почему я здесь?

Он отрицательно качнул головой.

— Со мной произошла странная вещь. Когда мы расстались с тобой, когда Эсхин отпустил меня с миром, мне казалось, что все правильно, что я сделала все так, как должна была сделать. Ты попал туда, куда стремился… Я тоже выполнила свои обязательства, одним словом, оставалось улететь со спокойной совестью. Не получилось. Не должна я была возвращаться, не должна была говорить тебе то, что собираюсь сказать. И вот, однако… — Она замолчала, и он не произнес ни слова, чувствуя, что в эту минуту ничем не может помочь ей, только она сама имела право решить, что делать дальше. — Ладно. Как говорят бореи: «Никто дважды не может пройти мост, не возвращаясь». Нельзя дважды принимать решение. Да и некогда нам раздумывать. Эсхин уже знает, что я здесь. Слышишь свистки охраны? Через минуту они будут здесь. Пойдем.

— Но куда? Отсюда один выход в галерею, там роботы.

— Пойдем. Я покажу тебе Хронар. Самое большое достижение нашей цивилизации и самую большую ее тайну.

— Разве ты имеешь право это делать?

— А ты как считаешь?

— Может быть, я сам?

— Туда не сможет войти никто посторонний. Пойдем, а то передумаю.

Совсем уже недалеко, за поворотом, послышался лязг металлических подошв. Охранные роботы не теряли времени даром… Она достала откуда-то из складок своего плаща небольшой предмет, больше всего похожий на игрушечный карманный пылесос, и нажала кнопку. Ничего особенного не случилось, лишь прибор протяжно взвыл и тут же смолк. Она схватила его за руку и толкнула к стене. Все еще не понимая, чего она хочет, инстинктивно, от ее толчка, он оперся о стену и почувствовал, что рука свободно входит в вязкую массу. Она опять подтолкнула его — ну же! И тогда он шагнул прямо в стену. И стена раздалась, пропустила его и сразу же сомкнулась вновь. Элна была уже рядом, и оба они стояли в соседнем помещении. Очевидно, это была комната для наблюдений и подслушивании. Странные механические уши уродливо присосались к стенам, сверкали линзы, направленные в щели… Сейчас здесь никого не было. Элна вновь приподняла свои «пылесосик» — молекулярный дезинтегратор, ослабляющий на время связи между молекулами любого вещества.

— Ты не мешкай при переходе, а то можешь оказаться замурованным в стене.

И вновь она нажала кнопку, снова взвыл прибор, и вот они как во сне проходят сквозь стены из комнаты в комнату, мелькает длинная анфилада залов, коридоров, складов… В одной из комнат он увидел ошарашенные лица охраны… Коридор, еще коридор. Очень толстая стена в конце. Показалось, что не хватит энергии прорваться. Он шел вслед за Элной и, собрав всю силу, рванулся вперед. Стена уступила, и оба они теперь стояли в огромном зале… Зал был почти пуст, лишь в центре, на каменном постаменте, покоился огромный куб из серого металла. Десяток наклонных колонн шли к нему с разных сторон. По их вибрации, по смрадному жару, пахнувшему в лицо, по отвалившейся кое-где термоизоляции он понял, что эти колонны — энерговоды, каждую секунду поставлявшие в холодное металлическое тело этого куба целые реки энергии. Они подошли ближе, и лишь теперь Ротанов оценил размеры всего сооружения. Куб был высотой с двухэтажный дом. Ни трещины, ни единой ссадины не оставило время на его матовых, тускло блестевших боках.

— Хронар?

Элна молча кивнула и отвернулась. Он хотел было обойти куб, но она рывком остановила его.

— Не спеши. Часть защиты я отключила, но тут могут быть блоки, неизвестные даже мне. Посторонним не полагается разгуливать по этому залу. Не отходи от меня.

— Покажи мне пульт управления.

Она усмехнулась.

— Наши инженеры в отличие от вас не любили сложных устройств. Вот он, перед тобой.

Она нажала маленькую, почти незаметную кнопку, и в стене куба открылась узкая ниша. Там было всего две кнопки — красная и голубая, две рукоятки с непонятными шкалами да еще посредине узкое граненое отверстие. Именно это отверстие и хотел увидеть Ротанов. Сейчас он мысленно сравнил его размеры с размерами рубинового камня. Совпадали и размеры и форма. Это была скважина для ключа. Ротанов расстегнул воротник, достал камень и осторожно разогнул оправу кулона. Сейчас камень лежал у него на ладони, холодный и совершенно бесцветный, словно никогда раньше не прятал в своей глубине игру таинственных огней. Он подбросил камень на ладони, словно прощаясь с ним, и протянул его Элне.

— Зачем он мне?

— Не любоваться же этим кубом мы сюда пришли. Попробуй, кто знает, может быть, ключ все-таки сработает. Возможно, запись биотоков не изменилась за это время.

— Пока цела кристаллическая решетка камня, будет цела и запись.

— А что случится, если Хронар включить чужим ключом?

— Этого я не знаю. Этого никогда и никто не пробовал. Возможно, сработает защита. Возможно, Хронар остановится…

— Вот и давай попробуем.

— Но если он действительно остановится, ты представляешь, что произойдет?

— Я думаю, энергия, необходимая для того, чтобы удержать звезду в полуколлапсирующем состоянии, на несколько порядков превосходит все, что может дать это устройство.

— Равновесие неустойчиво. Легкий толчок, незначительное изменение одного из факторов приведет к катастрофе.

— Скажи, правда, что ваши ученые могли предвидеть будущее?

— Среди нашего народа иногда рождались люди, наделенные особым даром проникать в информативное поле будущего. Это редкий природный дар, и наука здесь ни при чем.

— Видишь ли, мне кажется, я знал одного такого человека. Женщину, подарившую мне этот ключ…

— Ты хочешь сказать, что она могла предвидеть?.. Что она хотела именно этого, чтобы мы?..

— Мы должны попробовать, Элна. Мы должны попробовать остановить Хронар. Работа Хронара, нарушая естественное течение времени, противоречит неизвестным нам глубинным законам природы и почти всегда приводит к несчастью. Мы обязаны восстановить равновесие, хотя бы попытаться это сделать. Рано или поздно приходится исправлять ошибки…

С минуту она молча смотрела на него, и он понимал, что творилось у нее в душе. Гнев и горечь от того, что он, чужеземец, пытался несколькими словами перечеркнуть высшее достижение ее народа.

— Рано или поздно вы, люди, столкнетесь с теми же проблемами, вам самим придется решать их, и тогда…

— Ты, конечно, права. Но я уверен — нельзя грубо вмешиваться в сложнейшие закономерности природы, не взвесив до конца все последствия… И потом, почему ты говоришь со мной так, словно сама все еще принадлежишь к цивилизации рэнитов? Тысячелетия пронеслись над вашей родной планетой, я был там после того, как последний рэнит ушел с нее навсегда. Разве ты сама не принадлежишь теперь к другому племени?

— О чем ты говоришь?! — Она почти кричала.

— Ты человек, Элна, и ты моя жена… — Он попытался найти ее руку, но она отстранилась.

— Это была лишь игра. Обряд чужого для нас обоих народа…

— Обряды имеют лишь тот смысл, какой вкладывают в него люди… Решайся, Элна. Я не знаю, сколько минут отпущено нам на раздумье. Вот тебе камень. Только ты одна можешь вложить его в Хронар. Только твою руку знают его защитные и исполнительные механизмы. Попробуй. Риск есть, конечно, но он не больше, чем был в тот момент, когда ты впервые включила здесь эту машину… Скорей всего искаженное разорванное время вернется в свое нормальное русло. В природе много здоровых сил, и она умеет залечивать раны.

Он сказал теперь все, почти насильно вложил в ее горячую сжатую ладонь ключ от Хронара и отвернулся, чтобы не мешать ей в эти секунды, когда человек должен остаться один. И только когда скрипнули механизмы на пульте, он повернулся к ней вновь. Обе рукоятки стояли теперь на нулях в крайнем нижнем положении.

— Ты знаешь, что случится с нами, если время вернется в исходную точку, в момент, когда впервые был включен Хронар? Ты окажешься на своей планете, дома, и никогда уже не вспомнишь обо мне. Да и некого будет вспоминать. Вся моя жизнь — следствие больного, искаженного времени. — И, не дав ему ответить, лишь посмотрев прямо в его глаза, словно молча попрощавшись с ним, Элна разжала пальцы и опустила камень в отверстие.

Послышался глухой протяжный звук, похожий на стон. Звук нарастал, поднимался вверх, разрывая барабанные перепонки. Волна вибраций прошла по самому кубу, потом странная живая дрожь передалась полу и стенам. Казалось, некий вихрь пронесся по залу, сделав неустойчивыми, эфемерными каменные стены, весь окружающий мир. Но уже через минуту звук стал слабеть, переходить на нижние октавы и где-то там, в нижнем регистре, затерялся, исчез совсем. Элна стояла у пульта совершенно оглушенная, сжав виски руками.

Что-то неуловимо менялось в ее чертах, разгладились горькие складки губ внизу, у подбородка. Исчезли морщинки в уголках глаз, чуть посветлели волосы, чуть прозрачнее стали глаза, а может быть, только казалось ему все это. Но почему же вдруг до боли знакомым, родным стало для него это лицо? Почему странные картины прошлого заслонили от него этот зал? Почему видит он девушку, одиноко сидящую у костра в Синем лесу? Вот одним взмахом швыряет она в ползущую, смертельно опасную дрянь свою последнюю протонную гранату, спасая ему жизнь… Вот он несет ее на руках через Синий лес, а губы шепчут давно забытое простое имя Анна… Видела ли она то же самое? Вспомнила ли это имя? Кто знает. Она не тронулась с места. Не бросилась к нему. Справилась сама со своей болью и отвернулась. Тихо было в машинном зале, не вибрировали энерговоды, не качалась стрелка на единственном приборе, отмечавшем мощность поглощаемой энергии. Хронар остановился навсегда…

И тогда на шершавой каменной стене напротив них высветился голубой овал, и хищное, остроносое лицо Эсхина появилось в его глубине; он усмехался.

— Это был опасный эксперимент, а, девочка? Но ты справилась блестяще. Сорок тысяч гигаватт ежедневно. Неплохой подарок! Я направлю их на дезинтеграторы, на планетарную защиту. Ни один чужой корабль не сможет отныне появиться в небе Энны. Только ты могла это сделать, только он мог заставить тебя это сделать! Вы оба прекрасно справились с отведенными вам ролями.

— Как только ослабеет гравитация, как только распрямится Купол сжатого пространства, ничто уже не остановит наш флот! — угрожающе произнес Ротанов, невольно подавшись к этому светящемуся овалу.

— Гравитация не ослабеет. Пространство не раскроется, потому что время изменяется мгновенно или не изменяется никогда! Вы остановили Хронар, но планета осталась в той же самой точке пространства-времени.

Эсхин почти кричал, и такая злобная радость слышалась в его голосе, что Ротанов уже не сомневался в том, что их постигла неудача. Почти сразу же погас свет, и они остались одни.

— Может быть, остановка Хронара скажется не сразу? Может быть, Эсхин попросту солгал, надо подождать?

Элна отрицательно покачала головой.

— Эсхин сказал правду. Время изменяется сразу или не изменяется совсем. Видишь слой пыли на этих стенах? Если бы время вернулось в первоначальную точку в тот момент, когда был включен Хронар, этот зал выглядел бы иначе. Но все осталось по-прежнему… Этого я не ожидала. Мне казалось, все сейчас кончится, и планета в ничтожные доли мгновения рухнет в недра коллапсирующей звезды. Такой конец был самым вероятным, но этого не произошло. Это странно… С того самого мгновения, когда здесь был включен Хронар, чья-то чужая воля все время вмешивается в наши действия. Не грубо, иногда почти незаметно. Но силы, которыми управляет этот неведомый нам разум, настолько могущественны, что мы не можем даже представить масштаб их воздействия на окружающий мир.

— Мне тоже все время казалось, что на этой планете действуют не стихийные силы природы, а чья-то враждебная воля. И все время я искал ее источник у бореев, у Эсхина. Может быть, озеро Забвения имеет к этому отношение?

— Озеро скорей всего только следствие, только часть того, что проникло к нам из соседней Вселенной. Кстати, этот разум не обязательно враждебен. Просто он чужд всему человеческому миру. Чужд нашей Вселенной. И потому непонятен для нас.

— Неплохо бы с ним познакомиться.

— Мы для них муравьи, быть может… Впрочем, попытки были. Один из наших пытался. Его звали Лонгом. Он пошел к озеру Забвения и не вернулся… Никто оттуда не возвращается. Но с Лонгом произошло что-то странное. Уже после того, как он исчез, его видели несколько раз. Не саму фигуру, но голос, какой-то светящийся силуэт… Заметив, что люди пугаются его, он стал появляться в скафандре с закрытым шлемом. Нечасто, лишь в те моменты, когда назревали события, способные изменить весь ход времени. Говорили, что он может предсказывать будущее… Не знаю, я смутно помню, что однажды говорила с ним уже после того, как он ушел к «озеру».

— Возможно, разгадка лежит в самом «озере»… Что касается Лонга, кажется, я тоже встречался с ним, но в то время я не знал всего, что знаю сейчас, и мало пользы было от нашей встречи.

— Теперь у Эсхина развязаны руки. Мы не нужны ему больше, мы сделали все, что он от нас ожидал. Хронар остановлен… Правда, пока я нахожусь в этом зале, он ничего не сможет сделать. Охранные механизмы настроены только на меня, и всякий, кто попытается…

Он ее не дослушал, он не принял ее неловкой попытки увести разговор в сторону.

— Послушай, Анна…

— Как ты меня назвал?

— Извини, я оговорился.

— Но мне кажется, это имя… Мне кажется, так меня когда-то уже звали, очень давно, в каком-то ином времени, как странно все это…

Он не слушал ее, поглощенный своими мыслями.

— Понимаешь, Элна, я должен увидеть это «озеро». Мне кажется, времени осталось совсем немного, что-то изменилось после того, как мы отключили Хронар.

— Я не знала, что этим кончится! Что ты захочешь пойти туда! Это невозможно, нет, я не пущу тебя, слышишь?!

— Мне надо, Элна. Ты же понимаешь, не в Эсхине здесь дело и даже не в Хронаре. Все гораздо серьезней. Кто-то замахнулся на границы Земной Федерации, кто-то бросил нам вызов… Всему нашему миру и во все его времена, в рэнитском прошлом и в нашем, человеческом, будущем… Я должен знать, кто это, что ему нужно от нас. Возможно, эксперименты рэнитов со временем открыли кому-то лазейку в наш мир. Может быть, сейчас еще не поздно что-то изменить, что-то исправить. Но главное, мы должны знать. Так уж устроены люди, и ничего тут не изменишь.

— Я не пущу тебя, не пущу! Оттуда никто не возвращался, слышишь, никто!

— Я вернусь. Обещаю тебе. Я знал одну земную девушку, очень сильно похожую на тебя… Она жила в суровом и яростном мире, не знала другого и не задумываясь бросила ему вызов, когда пришло ее время… Теперь мы должны сделать то же самое; если нас постигнет неудача, придет еще кто-то, рано или поздно люди справятся с прорвавшейся к ним бедой. Но мне вспоминается, что там, в башне храма, некая жрица, ставшая моей женой, не согласилась поменять свою судьбу, отдать свой нелегкий жребий кому-то другому. Зачем же ты меня об этом просишь? Дай-ка мне свой интегратор. Сколько там у нас осталось энергии? Вижу. Немного. На двоих не хватит. Не выходи из этого зала. Жди меня здесь.

13

Человек в космическом скафандре высшей защиты сидел напротив Эсхина в глубоком кресле. Поза его казалась напряженной и неестественной, но Эсхин знал, что ему безразлична любая поза. Лица за серебристым светофильтром шлема не было видно, и труднее всего воспринималась мысль о том, что за пластиком шлема нет ничего. Физическая сущность собеседника оставалась для Эсхина загадочной, и, пожалуй, он не стремился к разгадке. Его вполне устраивало то, что визиты странного гостя до сих пор были не слишком часты, и им почти всегда удавалось прийти к соглашению.

— Как ты думаешь, что произойдет, если землянин найдет дорогу к «озеру»?

— Ты спрашиваешь об этом меня, Лонг? Тебе же открыто будущее, не мне. Я всего лишь простой управляющий этого острова.

— Не паясничай, Эсхин. — В голосе Лонга слышалась усталость, почти горечь. Не всякое будущее можно предвидеть. Когда шансы дальнейшего развития равны, получаются две расходящиеся линии, вилка. И никто не знает, на какую из двух дорог свернет время. Я лишь частица скрытого в «озере» разума. Небольшая изолированная частица, мне неподвластны ни его воля, ни его решения. Большая часть этого разума вообще закрыта для моего понимания, слишком велики различия… Но не об этом я пришел говорить с тобой. Мне кажется, ты опять начал недостойную игру и нарушил наш договор. Почему остановился Хронар?

— Откуда мне знать! Я сразу же предложил избавиться от землян. Их надо было уничтожить! Едва лишь они появились.

— Тебе бы только все уничтожать, но ты плохо их знаешь. Они пришли бы сюда снова. И не они виноваты в том, что ты никогда не слушал моих предостережений. Разве я не говорил, что Хронар рано или поздно остановится, если ты не прекратишь своих безумных экспериментов? Разве я не говорил тебе, что чужая боль, чужая беда рано или поздно обернется собственной? Разве можно превращать космос в источник угрозы человечеству?

— Не я остановил Хронар! И не мне он нужен! Какое отношение имеет все это ко мне? Почему ты мне задаешь эти вопросы?

— Вот видишь, ты даже не слышишь меня, даже не пытаешься понять… А Хронар уже остановлен. И в обоих рукавах будущего твоего острова попросту нет, тебя тоже там нет, что скажешь?

— Какое мне дело до твоего будущего? Оно не наступит. Завтра вообще не может наступить до тех пор, пока не кончился сегодняшний день. И я знаю, что нужно делать для того, чтобы он длился бесконечно. Хронар остановлен, но вместе с ним остановлено и время. Разве ты сам не говорил, что с остановкой Хронара время замедлится еще больше? Разве это не так? Я перехитрил вас всех.

— Безумец! Что может быть страшней никогда не проходящего дня? Но тебе грозит совсем другое, слышишь шаги? Слышишь топот за дверью? Это твоя судьба.

— Топот? Это меняют караул охранные роботы. — Эсхин встал, тяжело подошел к стоявшему посреди зала треножнику со стеклянным шаром и нажал кнопку у его основания. Шар осветился и растаял, оставив вместо себя изображение пустого коридора.

— Странно… Куда девалась охрана?

— Ее больше нет и не будет. Не думай о пустяках, у тебя осталось слишком мало времени. Скажи, ты разве не жалеешь, что так нелепо прожил жизнь? Дал ли тебе счастье тот странный дар, который ты предпочел?

— Меня обманули. Подло обманули. Этот несчастный остров, свихнувшиеся роботы, разве о такой власти шла речь? Разве этого я просил?

— Власть всегда власть. В большом или в малом — какая разница! Ты познал ощущения, доступные лишь цезарям и императорам. Ты повелевал и управлял, решал судьбы людей. Ты получил сполна все, что просил.

— Обман! Один обман! Даже на этом жалком острове я не знал ни минуты покоя! Мне все время казалось, что эти каменные стены рухнут, что роботы рано или поздно предадут меня, а те, кого я превратил в роботов, потребуют возмездия!

— Такова цена. Ее платили все тираны, все, кто избрал твой путь.

Кабины остановились, и толпа биороботов хлынула в наружную галерею. Олег отстал, никто не обращал на него внимания, никто не отдавал никаких приказов или команд, каждый действовал согласно вложенной в него программе.

Внешняя галерея представляла собой невысокий каменный козырек, опоясывавший, очевидно, весь остров. За козырьком расположился карниз, на котором через равные промежутки стояли хорошо смазанные и ухоженные установки энергетических разрядников. То там, то тут с их длинных спаренных антенн, вытянутых вперед и вниз, срывались ослепительные синие сполохи разрядов, и грохот сотрясал скалы.

Каждый из вновь прибывших роботов занял свое место у орудий, и Олег понял, что теперь все резервные, бездействовавшие ранее установки открыли огонь. Безразрывное огненное кольцо опоясало остров, и вода внизу, казалось, кипела. Непосредственной цели не было. Но, очевидно, тревога объявлена не зря, цель должна появиться.

Вдалеке, у самого поворота, маячила неподвижная фигура охранника. Возможно, с такого расстояния он принимал Олега за такого же, как он, охранного робота; но текли драгоценные секунды, и Олег чувствовал, как все меньше остается минут, дающих ему возможность подумать, охватить взглядом всю обстановку, найти выход. Броситься на охранного робота с голыми руками? Героически погибнуть у всех на глазах? Его не поддержат, даже не поймут. Скорей всего никто не увидит этого бессмысленного поступка. «Должно же хоть что-то вас разбудить! Есть же какое-то средство…»

И в эту минуту, когда он был близок к отчаянию, высоко над пустым белесым горизонтом Энны появилась блестящая точка, быстро увеличивающаяся в размерах. По хвосту раскаленных газов, по тому, что точка вскоре превратилась в светящуюся чечевицу, он понял, что это шлюпка. Значит, они нашли топливо… Или, быть может, не нашли и летят сюда на последних резервах, потому что не могли больше ждать, потому что точно так же поступил бы он сам, оказавшись на их месте… Он словно увидел их всех сразу: сосредоточенное хмурое лицо Фролова, склонившегося над рычагами управления, тонкое нервное лицо Элсона, задумчивое, испещренное грубыми морщинами лицо Дуброва… Все они неслись к острову Рин с невиданной здесь скоростью… Но шлюпку уже поджидали. Жала орудий дрогнули, выбрасывая бесчисленную череду огненных стрел. И тут же он понял, что защитное поле на шлюпке выключено; она заложила крутой вираж над островом, стремясь уйти из зоны обстрела… Если бы у них была энергия, Фролов не стал бы маневрировать. Одного попадания этих рокочущих, ни на минуту не умолкающих огненных водопадов будет достаточно, чтобы покончить со шлюпкой. Неожиданно он понял, что нужно делать… Те, кто наводил орудия в его друзей, действовали не по своей злой воле, а лишь повинуясь приказу, не выполнить который они не могли. Нужно было искать совершенно новый, непривычный для него путь…

А шлюпка тем временем, уходя от очередного каскада разрядов, круто нырнула вниз, к самой поверхности океана, почти задела ее, потом, внезапно выровнявшись, снова резко взмыла вверх. И тогда Олег шагнул к орудию. Отодвинул плечом заряжающего, встал в общий строй, превратился в одного из тех, кто наводил на его друзей эту летающую смерть, взвалил на свои плечи часть их страшной работы. И, сделав это, он понял, что под серым пеплом внешнего безразличия бьются живые человеческие сердца, тлеет огонь, неугасимый и грозный. Тогда он постарался передать им свою боль, свое отчаяние и ощутил что он на правильном пути, он уже знал, что делать дальше… Самым важным и самым трудным теперь было не упустить ощущение этого общего внутреннего ритма, раскачать его, усилить, провести сквозь глухую пелену запрета и боли, как это он уже проделал однажды со своим собственным сознанием… Ему казалось, что он не выдержит, что разорвется сердце от чудовищного, почти непосильного напряжения… Пот градом катился с его лица, он чувствовал, что задыхается, сознание медленно и неумолимо покидало его… И тут он увидел перед собой живые и осмысленные человеческие глаза… Кто-то встал в строй с ним рядом, кто-то взял на себя часть тяжести, кто-то еще пытался помочь, и вон там, чуть дальше, вспыхнул и заискрился мыслью еще один взгляд, и еще… Словно живые нити потянулись к нему со всех сторон, и одновременно с этим слабели, отклонялись в сторону несущие смерть огненные стрелы, летевшие навстречу его друзьям. Завеса уже не была сплошной. В ней появились разрывы, сначала редкие, а затем вдруг почти одновременно умолкли все орудия северной стороны… И Фролов сейчас же воспользовался этим, бросил шлюпку в образовавшийся разрыв, в считанные секунды проскочив линию огня. Шлюпка пошла на посадку и прилепилась к крохотному ровному пятачку в нескольких метрах позади Олега.

— Ты помнишь ночь, когда впервые пришло к нам озеро Забвения?

— Я ничего не помню. Ничего! — Эсхин отвернулся, чтобы не видеть блестящей безликой поверхности, заменявшей лицо его собеседника. Ему все время казалось, что там, под металлической пленкой, невидимо блестят живые человеческие глаза, и оттого, что он знал совершенно определенно, что в шлеме не было ничего, кроме пустоты, иллюзия становилась еще сильнее.

— Мы оба были тогда так молоды, Эсхин! Живые соки жизни бродили в нас, и ты не выдержал искушения… Кто-то из нас двоих должен был стать жертвой — ты выбрал меня, и вот теперь я здесь для того, чтобы наблюдать и анализировать твои последние мгновения.

— Довольно! Уходи! У меня больше нет сил, возьми обратно все свои дары, оставь мне лишь покой!

— Ну нет, ты сполна воспользовался нашими дарами. Пришел час расплаты, ты слышишь крики в коридоре?

— Там нет никого! Экран пуст?

— Откуда же эти крики? Где твои охранные роботы, Эсхин? Что это за толпа разгневанных людей появилась в конце коридора, ты видишь? Некому преградить им путь. Некому защитить тебя в эту минуту. Теперь я ухожу, чтобы оставить тебя один на один со своей судьбой. Я запомнил твои глаза. Мы в расчете, больше ты мне уже ничего не должен.

И в то мгновение, когда под натиском нападавших затрещали двери, никого уже не было в кресле напротив Эсхина. Фигура человека в скафандре сделалась прозрачной и за секунду до того, как рухнули двери, исчезла совсем.

14

Прежде чем Анна успела возразить, прежде чем успела что-то сделать, Ротанов перевел рычаг прибора на максимальную мощность, направил раструб себе под ноги и нажал кнопку. Пол лопнул, как туго натянутая резиновая мембрана. Сверху еще сыпались куски штукатурки, еще не исчезло фосфоресцирующее свечение в том месте, где интегратор разорвал молекулярные связи, а он уже стоял на ногах. Падение с высоты трех метров слегка оглушило его, зато теперь он находился в нижнем ярусе.

Несколько секунд Ротанов не двигался, привыкал к тусклому освещению. Он все еще боялся, что Анна последует за ним, найдет способ догнать его, остановить самим своим присутствием. Но все было тихо. Он находился в огромном пустом помещении, стены и потолок которого терялись в полумраке, свет из запыленных потолочных панелей едва струился. Все же он понял, куда попал. Здесь находился машинный зал, способный когда-то развивать мощности, необходимые для того, чтобы останавливать и изменять само время.

В машинном зале, растянувшемся на целые километры, было несколько этажей. Ротанов все время старался спуститься ниже, понимая, что только в самом низу должен быть путь в глубины острова, к его сердцу, порождавшему «черные корабли»… Озеро Забвения? Странное название, странное и поэтичное, как все, что исходило от племени бореев. Он вспомнил обряд в храме Юстары, вспомнил Элну и улыбнулся, словно увидел в глубинах этого зала живой огонек костра. Существует ли вообще выход к этому мифическому «озеру». Он бродил среди мертвых механизмов второй час, все еще надеясь найти выход или хотя бы ответ на свои сомнения, но лишь запутывался все больше в лабиринте загадок, в металлических развалин-ах прошлого, в собственных сомнениях. Наконец усталость окончательно сломила его волю. Сегодня был очень трудный день, слишком трудный даже для его могучего организма. Сильно хотелось пить, кругом была гнилая, отравленная остаточной радиацией вода, и ее присутствие лишь усиливало жажду. На стенах кое-где светились фосфорическим светом гигантские слизняки, местами светились и сами стены. Несмотря на прошедшую бездну лет, зал все еще таил в себе смерть и опасность. Надо было поскорей выбираться отсюда, но теперь он уже не смог бы найти направления, откуда пришел. Груды искореженного мертвого металла и пластика преграждали ему путь. Здесь был ядовит и сам воздух, индикатор отмечал наличие неизвестных частиц, голову сдавливали железные тиски. Они мешали думать, действовать.

Все же он пересек этот многокилометровый зал, набитый радиоактивным металлом, наполненный зловонием тяжелых испарений. Постепенно начали уже проявляться первые симптомы радиоактивного поражения. Симптомы были какими-то необычными, слишком уж быстрыми для простой радиации. Жажда становилась невыносимой. Изменилось ощущение времени. Он поминутно вынужден был поглядывать на свои часы, чтобы не потерять чувства реальности. В приглушенном сознании человека рождались странные искаженные картины и звуки… Тик-так, тик-так… словно тихо и настойчиво у самого уха тикал будильник. Он заметил его не сразу. Может быть, потому, что существо больше всего походило на игрушечного механического цыпленка и слишком уж не вязалось с обстановкой мертвого радиоактивного зала.

Такие игрушки ему покупали в детстве. Треугольное тельце, узкое внизу и широкое вверху, покачивалось на тонких цыплячьих ножках, а огромные глаза-плошки не мигая уставились на Ротанова. Каждый раз, когда цыпленок перебирал ножками, слышалось это «тик-так».

— Привет, — сказал цыпленок. — Ты почему здесь ходишь?

— Говорящих цыплят не бывает.

— Я не цыпленок.

— Кто же ты?

— Я робот-информатор.

— Ну и чего тебе от меня надо?

— А меня за тобой послали, чтобы найти и проинформировать.

Робот развернулся и важно прошелся туда-сюда по выступу, заложив за спину крохотные тонкие ручки, точь-в-точь как университетский преподаватель перед аудиторией. И по тому, что робот воспринимался им без всякого удивления, как нечто само собой разумеющееся, Ротанов понял, что с сознанием у него не все в порядке. Радиация ощущалась почти физически, она давила, мешала дышать, мешала думать. Пора было уходить.

— Покажешь дорогу?

— А куда тебе надо?

— Я ищу озеро Забвения. Знаешь, как пройти к нему?

— Вообще-то это плохое место, но если тебе очень надо…

— Ты кого-нибудь уже провожал туда?

— О да, многих. Иногда тех, кого превратили в роботов, охватывает странная тоска, и они уходят к озеру…

— Зачем?

— Озеро дает энергию, взамен оно берет тех, кто хочет забыться. Оттуда еще никто не возвращался. Это непростое озеро. Оно не убивает, вернее, убивает не совсем… Ты не будешь чувствовать смрада, жажды, даже боли. Озеро даст тебе покой и оставит сознание.

— Хорошо. Покажи мне его.

Робот запрыгал перед ним маленьким серым мячиком, и с каждым его крохотным шагом слышалось уютное, успокаивающее «тик-так».

Шли они недолго, минут двадцать, и радиация начала слабеть, разжимать свои чугунные лапы…

Наконец робот остановился перед гранитной стеной. Первой естественной каменной стеной в этом железном лабиринте. Глубоко в нише виднелась крышка круглого люка с мощными стальными запорами, словно здесь был кессон или переходный шлюз корабля.

— Что там снаружи? — хрипло спросил Ротанов, но робот ему не ответил, словно знал, что этот вопрос не нуждается в ответе. Молча он подошел к люку, нажал какие-то кнопки, и невидимые механизмы пришли в работу. Затворы лязгнули, приоткрывая свои пасти, крышка люка медленно, будто во сне, подалась назад и в сторону, обнажив метровую толщу брони. Из круглого прохода за люком пахнуло холодом и сыростью. Темнота, густая и плотная снаружи, мешала что-нибудь рассмотреть. Ротанов сделал шаг вперед и остановился. Что-то его удержало. Что-то подсознательное, он совершенно определенно почувствовал: если сделает сейчас еще один шаг, обратно уже не вернется. В нем проснулась воспитанная годами осторожность, он медлил, хотя знал, что теперь уже все равно не отступит, все равно сделает этот последний шаг… Он обернулся. Робота не было. Секунду назад он стоял сбоку, у люка, и вот теперь его не было. Исчез, растворился — проводник сделал свое дело. Дальше все зависело от него самого.

Ротанов вернулся в зал, нашел обломок толстой металлической балки, прочной и надежной, с трудом подтащил ее к люку и, заклинив его намертво, сделал наконец шаг наружу. Несколько секунд он неподвижно стоял в белесом тумане, ничего не видя, прижавшись спиной к шершавой и холодной поверхности камня. Постепенно глаза привыкли к рассеянному наружному освещению, и медленно со всех сторон стали появляться нечеткие контуры предметов. Он стоял на узком каменном карнизе, шага два отделяли его от отвесного обрыва, впрочем, не очень глубокого: где-то внизу, совсем близко, тихо плескалась черная вода… Впрочем, это была не вода. То, что лежало у его ног, словно темный водоем, замкнутый в кольце гор, не было озером. Ледяным холодом тянуло снизу от этого распластанного неподвижного мрака. Поверхность, разделявшая границу двух сред, слабо светилась, и видны были мельчайшие детали… Вот только чего? То, что лежало внизу, не было плотной массой, не было жидкостью, но не было и паром или туманом. Нечто еще более легкое, более эфемерное, чем пар.

Он видел только, что поверхность под ним волнуется — не так как вода, а иначе, легче. Тоньше были движения отдельных струй, идущих из глубин этого феномена, и каждое движение вызывало на границе раздела целый фейерверк световых всплесков. Странная волна звуков в такт с этим эфемерным движением световых полотен, мелькавших на поверхности мрака, приглушенно доносилась до его слуха. Звуки сплетались всего из двух-трех нот, то протяжных и печальных, то резких и грубых, как вой ветра. Казалось, огромный орган внизу пробует свои силы. Постепенно отдельные движения темной массы внизу стали упорядочиваться, выстраиваться в некий странный хоровод. Темная пустота под световой пленкой начала медленно вращаться, вспучиваясь и поднимаясь в центре, словно там рождался некий гигантский круговорот. Вдруг от центра образования к окружающим скалам метнулись ветвистые лапы электрических разрядов, и гром, зарокотавший внутри каменной чаши, усиленный и отраженный ее стенами, оглушил Ротанова. Но это было только началом. Через минуту черный столб в центре озера стал расти, вытягиваться все выше и раздуваться, как гигантский аэростат, втягивая внутрь себя находившуюся под ним поверхность озера. Самым необъяснимым Ротанову казались мелодичные звуки, сопровождавшие рождение шара. В них определенно был какой-то музыкальный рисунок, ритм, они совсем не походили на случайный набор звуков. И все грандиозней, все величественней становилось зрелище по мере того, как рос шар. Он занимал теперь в поперечнике не меньше двухсот метров и продолжал вращаться. Поверхность озера, следуя тактам странной музыки, едва заметно вибрировала, и вместе с нею, казалось, вибрировали окружающие скалы. Внешняя граница шара была уже совсем близко от человека, каких-то несколько метров отделяло их друг от друга.

Ротанов понял, наконец, что происходит перед ним. Он присутствовал при рождении «черного пузыря», одного из тех, чье нападение заставило земных колонистов покинуть Дзету. Впрочем, было ли то нападением? Были ли атакой встречи в космосе, закончившиеся столь трагически для многих земных кораблей?

Перед ним вращался и пульсировал радужный снаружи, черный и холодный внутри гигантский сгусток чужого мира, «выброс антипространства», «черная дыра», «гравитационный коллапс». Мы любим придумывать звучные названия необъяснимому, нам кажется, что, прикрыв этим словесным покровом грани неведомого, мы сделаем его уютней и проще. «Черная дыра» — о ней теперь знает каждый школьник, и каждый школьник верит, что если он сам и не понимает, что это такое, то зато мудрые бородатые дяди, придумавшие название, наверняка во всем хорошо разобрались и за словесной абракадаброй, за математической шелухой спрятали простую и ясную истину, известную, правда, лишь посвященным.

Ротанов, став одним из таких посвященных, давно уже понял, как часто суть подменяется формой, не содержащей в себе даже крупицы смысла.

Так вот откуда стартуют «черные корабли»! Теперь он знал хотя бы это.

— Мы заткнем твою жадную глотку, слышишь, ты! — крикнул он безликой черной поверхности, и слова потонули в ней без ответа. Тогда он нагнулся, нашел камень, размахнулся и швырнул его вниз, в озеро. Не было ни всплеска, ни вспышки. Камень просто беззвучно растворился, исчез, не оставив после себя ничего. Только что он был, и вот уже его не осталось в этом мире…

«Мы для нихмуравьи», — сказала Элна. И, вспомнив ее слова, он вдруг почувствовал гнев на безликое чудовище, рождавшееся у него на глазах, готовящее в себе смерть живому человеческому миру.

У него была еще батарея… Он взглянул на индикатор заряда. Энергии накопилось достаточно, вполне достаточно для того, что он задумал. Возможно, взрыв будет слишком силен, возможно, он уже не уйдет отсюда, потому что никто не смог бы предсказать того, что последует за этим взрывом. Он останется без защиты, и ему не пройти без костюма через зал, лежащий за его спиной, но он знал, что не может позволить безнаказанно родиться еще одному смертоносному шару… «Индикатор на максимум, надо выдернуть предохранитель, разбить крышку, замкнуть контакты, дать хорошенько прогреться распределительному блоку и затем бросить…» Руки делали нужную работу сами собой, и он усмехнулся, подумав, что уж теперь он наверняка заставит себя заметить… Бросок надо было рассчитать так, чтобы взрыв произошел где-то на границе двух сред, он понимал, что не сможет отбросить батарею слишком далеко и не успеет даже отскочить, взрывная волна прежде всего ударит по нему самому. Но он представил, как все его четыре тысячи гигаватт разорвут и разметают в клочья оболочку «черного пузыря». Он видел эту картину и старался не думать ни о чем постороннем.

Руки быстро закончили работу, и не останавливаясь, не давая себе ни секунды на колебание, он размахнулся и швырнул начавшую раскаляться батарею высоко вверх и в сторону по касательной к поверхности «пузыря». Маленький квадратик мелькнул в воздухе, почти коснулся поверхности шара и взорвался в каком-то десятке метров от Ротанова… Странный это был взрыв. Раскаленная, сверкающая плазма, брызнув во все стороны, вдруг замедлила свой стремительный бег… Ротанов видел, как огненные завихрения, несущиеся к нему, тормозятся, меняют форму, закручиваются, протуберанцами взлетают вверх, отклоняются в стороны, словно чья-то огромная невидимая ладонь прикрыла стоявшего на скале человека. Затем шар издал чавкающий звук, выбросил в сторону взрыва черную непрозрачную кляксу и погасил его вовсе… После этого поверхность шара вспыхнула ослепительным радужным сиянием, он замедлил свое вращение, остановился, раскачиваясь, и медленно потянулся к человеку, словно желая рассмотреть его поближе… Но основание шара вдруг сократилось, рвануло его вниз, к озеру, и почти сразу же шар начал наливаться малиновым светом и оседать, уменьшаться в объеме. Все повторялось в обратном порядке, утолщалось основание «пузыря», волновалась и тянулась к нему поверхность озера, словно всасывая в себя недавно извергнутую наружу массу. Наконец «пузырь» исчез вовсе, сгладился, слился с поверхностью озера. Не осталось ничего, даже выступа, напоминавшего о его недавнем рождении. И тогда озеро сначала медленно, а затем все стремительней начало наступать на берега, повышать свой уровень, сокращая те немногие метры, что отделяли его поверхность от стоявшего на карнизе человека. Ротанов услышал шум. Вначале это был просто пронзительный свист, словно сверху на него налетел ветер. Впечатление усиливалось странным давлением на плечи и голову, точно кто-то гнул его книзу со всевозрастающей силой. Казалось, озеро возмутилось дерзким поведением человека, казалось, оно хотело возразить ему… В глубинах темной массы озера возникли тонкие сверкающие линия.

Вместе с тем свист перешел в мелодичную гамму звуков, она притягивала к себе внимание человека, парализовала волю. Наверное, так пели сирены в древнегреческом легендарном море. Ротанов сделал шаг вперед, еще один. Теперь всего несколько сантиметров отделяло его от края обрыва. Он стоял и смотрел, не двигаясь и ничего уже не опасаясь, потому что все время помнил о руке, прикрывшей его от взрыва.

И тогда он услышал голос, печальный и в то же время ласковый, словно с ним говорила женщина, говорила так, как говорят с человеком лишь один раз в жизни…

— Разве ты не устал от борьбы, от каменистых дорог?

— Нет.

— Как странно, ведь многие так ценят покой… Но не только покой я могла бы подарить тебе. Мои возможности неограниченны в вашем мире, хочешь власти? Этот напиток любит твое племя, я знаю, хочешь власти такой, какой не знал ни один человек?

Твои соплеменники преклонятся перед тобой, обожествят твое имя, ты будешь единолично управлять и распоряжаться судьбами миллиардов, подумай об этом…

— Я думаю. Слишком тяжела расплата. Многие из тех, кто стремился к власти, кто отдал за нее свою жизнь, так и не перенесли последнего своего часа, они ушли с горьким и слишком поздним сожалением о содеянном.

— О какой расплате ты говоришь?

— О бесцельно растраченных годах, об искусственной жизни вокруг, о фальшивых улыбках, о притворном покорстве, о рабской лести, о последнем часе, наконец, когда груз становится невыносим, когда совесть спросит, что же ты сотворил с собой и с теми прекрасными мгновениями, что были подарены тебе под жарким солнцем? Где твои друзья, человек? Где вершины, которые ты покорил, где женщина, которую ты любил? Что я отвечу? Разве власть не убивает все это? Разве не потребует она на свой алтарь беспрерывных и страшных жертв?

— Тогда, быть может, ты хочешь безмерного богатства, хочешь, все ценности мира будут принадлежать тебе?

— Ты опоздала со своим предложением на добрую тысячу лет. Но и в далеком прошлом богатство было лишь средством к той же власти, а чаще не дарило и этого. Жадность ослепляла, заставляла безумца кружиться по замкнутому кругу, навсегда делала человека рабом самого себя. Те времена прошли. Теперь даже власти нельзя купить за все сокровища мира. А то немногое, что нужно человеку для удовлетворения его собственных нужд, дарится ему природой и обществом бесплатно, как солнечный свет, как воздух, так зачем мне оно, твое богатство?

— Тогда, быть может, ты хочешь молодости, вечной жизни?

— От вечной жизни человек устанет, что же касается долгой и здоровой жизни, каждый человек хотел бы этого. Но ты потребуешь за свой дар слишком высокую цену.

— Ты упрям, человек, упрям и неразумен. — Голос перешел в протяжный свист, и вновь страшная тяжесть обрушилась на плечи Ротанова. Странные картины рождались на поверхности радужной пленки. Он видел там свое детство и молодость, видел чужие миры, которые покорил, видел образы родных и близких ему людей, словно зеркало собственных мыслей лежало перед ним. Словно озеро жадно ловило каждый отблеск его мысли, стараясь понять, разобраться в глубинной сущности его поступков. Что-то грустное появилось в мелодии, прорывавшейся сквозь свист, тяжесть чуть ослабела, и Ротанов медленно, с трудом передвинув ноги, сделал шаг назад, еще один, еще… Спина уперлась в камень. Он нашарил рукой отверстие, пригнулся и отпрыгнул в люк. Задыхаясь, выхватил балку и защелкнул стальные запоры. Он подпирал люк балкон, когда вновь услышал голос.

— Я могла бы растворить эти стены в одну минуту. Ты слышишь меня, человек?

— Я слышу. Чего же ты медлишь? Я обещаю, что, если ты отпустишь меня сейчас, я уничтожу тебя.

— Ты уже сделал все, что нужно, остановив Хронар. Я лишь ждала нашей встречи, чтобы не совершить ошибки, а теперь ухожу навсегда. Мир, в котором разум осознал свое назначение, священен. Прощай.

Обессиленный, он прислонился к стене; капли пота сбегали по его лицу. За метровыми стенами из брони и камня он не мог видеть, как стремительно начало мелеть озеро, сжимаясь и откатываясь назад. Как медленно оторвался от планеты невидимый извне черный рукав, соединявший ее с коллапсирующей звездой, и, неуклонно сокращаясь, стал уходить в сторону Эпсилона, словно огромный осьминог втягивал в себя свое гигантское щупальце.

ОБИТАЕМАЯ ВСЕЛЕННАЯ

Есть писатели, которые рассказывают нам об отдельных невероятных, по нашим земным меркам, событиях, происшедших с людьми на Земле или во Вселенной. А есть те, кто создает целые миры, населенные существами с иными, чем земной разум, формами мышления, живущими по иным законам, стремящимся к иным, нежели человечество, целям.

Среди таких творцов фантастических реальностей — писатель Евгений ГУЛЯКОВСКИЙ. Его миры реальны постольку, поскольку автор заставляет в них поверить. Они не выдуманы, подобно сказкам или небылицам, а увидены неким внутренним, мысленным зрением, проникающим гораздо дальше, глубже, чем зрение обычного человека. Недаром четыре его фантастические книги переведены на многие европейские языки.

«Создать единый фантастический мир, — пишет в предисловии к переводу книги Евгения ГУЛЯКОВСКОГО „Сезон туманов“ болгарский критик Василь Райков, — к тому же населенный нечеловеческим разумом, поистине трудно. Потому это и удавалось до сих пор немногим писателям, и их произведения выделяются яркими звездами в лавине фантастических книг, заполнивших мир в последние десятилетия. Гуляковский — один из таких немногих писателей… Покойный писатель Павел Вежинов поставил „Сезон туманов“ в один ряд с „Левой рукой тьмы“ Урсулы Ле Гуин, „Днем Триффидов“ Джона Уиндема и некоторыми другими книгами всемирно известных писателей‑фантастов».

Романы «Сезон туманов» и «Долгий восход на Энне» — действительно лучшее из того, что написал Евгений Гуляковский в жанре фантастики. Это не два романа, а дилогия, поскольку оба романа связаны едиными героями, но главное — между ними существует некая глубинная связь, о чем мы будем говорить ниже.

Писатель вполне владеет секретами приключенческой литературы. Каждый роман, а они выходили в отдельности и в разное время, я прочитал на едином дыхании.

Кто не мечтал об иных мирах, с детства сказочных, «в некотором царстве, в некотором государстве…»

И вот мы вместе с главным героем «Сезона туманов», инспектором внеземных поселений Ротановым, в космическом корабле, который, «роняя колючие искры, словно капли голубой воды», медленно (для космических кораблей, разумеется) опускается на планету Реану, попадает в долину Трескучих Шаров, где расположилась одна из неперспективных, как это видится из метрополии, колония землян.

И сразу окунаемся в тайну, в окружение неразрешимых для поселенцев загадок. Лишь один из них, некий чудаковатый простак, кажется, нападает на верный след, ведущий к разгадке.

А тайн на Реане немало. Что такое эти трескучие шары («трескучки») — единственная форма жизни, рожденная именно здесь, на этой пустынной планете, или они принесены из других миров? И что они собой представляют — растения, потому что растут и обладают теми же признаками, что и земные растения, или это некая переходная форма — полурастения‑полуживотные, ибо производные их, точнее, произведенные ими организмы способны передвигаться и реагировать на внешние воздействия.

И что это — низшая форма жизни, ибо, по всей видимости, они не обладают разумом, или какая‑то высшая, так как продуцируемые ими организмы способны дематериализоваться и превращаться в энергию? А может быть, это некие биологические машины времени, ибо с помощью сока трескучек возможно путешествие в прошлое?

Словом, еще только начало произведения, еще не прочитана первая глава, а загадок окружает нас столько, сколько хватило бы иному писателю на целый том.

Читая роман Гуляковского, ты не просто перелистываешь его страницы, а как бы сам переживаешь приключения, происходящие с героями. Постепенно этот эффект усиливается, достигая иллюзии соприсутствия, соучастия. Это происходит благодаря напряженному сюжету, к минимуму сведенным описаниям. Однако это не означает, что Гуляковский не владеет образным описательным словом. Он лишь использует его предельно скупо, отдавая предпочтение напряженному, динамичному действию, стремительному диалогу. Возможно, из‑за этого предлагаемую автором игру читатель воспринимает всерьез. Ибо ты не читаешь о тайне, а сам вместе с героями романа участвуешь в ее раскрытии.

В «Сезоне туманов» много тайн. И те, о которых уже говорилось, лишь прелюдия к главной — тайне древней цивилизации рэнитов, представленной автором в форме мифа. Мифотворчество — это еще одна особенность стиля Гуляковского.

Многие загадки не разрешаются до конца автором в первой части дилогии, и нетерпеливому читателю, любящему заглядывать в конец книги, придется‑таки смирить свое нетерпение и прочитать вторую часть дилогии ‑«Долгий восход на Энне».

Терпение читателя будет вознаграждено сторицей, поскольку вторая часть дилогии еще более увлекательна, чем первая, и герои в ней испытывают еще более головокружительные приключения.

Здесь, на планете Энна, читатель встретится еще с одним ответвлением рэнитской цивилизации, познакомится с гуманоидными племенами, находящимися на стадии развития, соответствующей земному каменному веку, а также с разумом, пришедшим на Энну из иной Вселенной и обладающим такой мощью, которая в состоянии остановить гравитационный коллапс звездной системы. Ее гравитационную смерть.

В «Долгом восходе на Энне» обогащается изобразительная палитра писателя. Еще четче проявляются фольклорные мотивы в виде мифа о Богине, которой поклоняются гуманоидные племена, в виде своеобразной парафразы русских сказок с замком и Змеем‑Горынычем, уносящим оттуда свои жертвы. В виде всякого рода нечисти, обитающей в лесах Энны, воскрешающей в памяти, с одной стороны, чудовищ ранних геологических эпох Земли, а с другой — вполне репрезентативных экземпляров малой демонологии, которыми русский крестьянин заселял окружающий его мир природы.

Однако не спешите принимать авторские фантазии за чистую монету. Автор лукавит с нами, мистифицирует, соединяет фольклорные образы с фантазиями эпохи НТР конца двадцатого века, и вот уже звероподобные существа превращаются в биороботов, сконструированных причудливой фантазией высокоразвитого разума, опирающегося на прапамять в своей прихотливой игре.

Мистификация — один из любимых приемов автора. То он нас совершенно серьезно уверяет, что сок трескучек позволяет переходить из одного временного измерения в другое, а позже выясняется, что сок тут совсем ни при чем.

То автор рисует нам историю любви Ротанова и молодой беззащитной бореянки, историю, замешанную на дакарском свадебном обряде и сказочных мотивах, которая (не история, а любовь) превращается в выполнение некоего задания суперсовременного злодея, а затем вновь трансформируется в зарождающееся чувство.

Любви в романе отведено не так уж много места, однако играет она существенную роль. И потому, что она очеловечивает космические миры, напичканные ультрасовременной техникой, среди которых, кажется, нет места человеку. И потому, что она одно из вернейших средств воздействия на читателя, усиленная в интерпретации автора тем, что это чувство способствует постижению философии жизни во Вселенной. В дилогии немало таких глубинных раздумий, адресованных пытливому читателю, способному проникнуть за внешний покров приключенческого сюжета.

В обоих романах автор развертывает перед нами философскую концепцию жизни, но не как зарождение живого из неживого, не как развитие от низших форм к высшим.

Для автора не существует вопроса, есть ли жизнь» в том числе и жизнь разумная, во Вселенной, обитаемы ли иные миры. Отвечая на оба вопроса однозначно утвердительно, автор подкрепляет это одним из самых поэтических человеческих чувств.

Впервые Ротанов встречается с женщиной своей судьбы на далекой Реане. Причем встречается в ином, отстоящем от жизни Ротанова на тысячи лет временном измерении. Образ ее остается с ним отныне и навсегда. И не только образ.

Пространственно‑временные перемещения Ротанова приводят его к встрече с другими женщинами, чем‑то отличающимися от первой встреченной им рэнитки и в то же время настолько похожими на нее, что они являются как бы различными временными воплощениями одного и того же образа.

Писатель не случайно сталкивает Ротанова с различными ипостасями по сути дела одной‑единственной женщины, оставшейся навсегда в его сердце. Как и звенья рэнитской цивилизации, разбросанные по Вселенной, различные пространственно‑временные воплощения прекрасной рэнитки (есть в романе и ее земное воплощение) говорят нам о том, что Вселенная, хоть и состоит из разных миров, по сути дела едина, пронизана взаимосвязями. И одна из таких взаимосвязей представлена автором в виде поэтической метафоры — объединяющей миры силы Любви.

Поскольку герой фантастического произведения действует в необычных обстоятельствах, в необычном окружении, попадает во всякого рода экзотические миры, поскольку поражает воображение его техническая оснащенность, постольку этот герой приобретает черты человека всемогущего, супермена. Автор понимает это и старается максимально заземлить образ Ротанова, сделать его более реалистическим. И это ему удается. Ротанов действует как вполне земной человек, хоть и попадающий в исключительные условия.

Обитаемая Вселенная — вековая мечта землян. Читая этот роман, ты живешь с его героями, свыкаешься с ними, видишь в каждом из них яркую личность, цельную натуру, благородный характер, широкий пытливый ум, живущий не каждодневной суетой, но большими идеями и неутолимым стремлением к постижению истины.

Общение с героями дилогии Гуляковского не может пройти бесследно, не вызвав стремления хотя бы мысленно дотянуться до них. Его романы — это гимн человеческому разуму.

С особым волнением написаны автором последние страницы дилогии.

Что есть власть, что дает она человеку? И что требует взамен? Какова цена богатства? Нужна ли человеку вечная жизнь?

Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдете в предлагаемой книге.

Эти мои размышления хочется закончить одной фразой, которую я поставил бы эпиграфом ко всей дилогии:

«Мир, в котором разум осознал свое назначение, священен».

Построение такого священного мира, к сожалению, еще не факт, а всего лишь цель человечества. Люди вот уже много веков ищут пути к этой цели, предлагают варианты, ошибаются и вновь ищут. Намечают такие пути и писатели‑фантасты. Как знать, может быть, именно их наметки и сбудутся. Реализован же предсказанный ими гиперболоид. Художник выше мыслителя, не стоит забывать об этом.

И. Скачков, кандидат филологических наук

Валентина Колесникова Попаданка: выжить любой ценой Глава первая

- Ты уверена, что мы идем правильно? – Марина смотрела на карту вместе с Игорем, пыталась сдержать волнение и не нагнетать обстановку.

- Уверена, - спокойствие в моем голосе было фальшивым. Мы застыли на берегу огромного озера, смотрели в карту и ничего не понимали.

Горный маршрут знаком мне с детства. Каждый год еще до поступления в институт мы приезжали сюда с отцом. Много раз я блуждала по этим тропам, много раз устраивала привалы, охотилась вместе со взрослыми и знала каждый куст! Но это…

Озеро возникло на нашем пути внезапно. Стоило свернуть в сторону крутого подъема, как вместо отвесной скалы мы вышли к низине, которой здесь отродясь не было.

Ничего не понимаю…

- Да ладно вам, зато красиво, – Светлана в подобных походах участвовала впервые, все ее вещи тащил на себе несчастный Антон, не терявший надежду на совместное размещение в палатке. Оба прекрасно понимали, кто чего хочет, надежду не теряли, но чую парня ждет облом.

- Красиво, не спорю, - прошептала я, сбрасывая походный рюкзак со снаряжением на землю. Плечи болели, спина ныла – на ногах мы уже вторые сутки, дорога не из легких, но по плану мы почти дошли до стоянки.

Еще раз посмотрев карту, я ничего не смогла понять – тут нигде не было озера. Вообще нигде! Да его по логике вещей тут не должно быть, мы в горах, тут ландшафт другой, откуда здесь вообще это место взялось? Устье горной реки должно быть чуть выше… Не могло же за год образоваться огромное озеро?

- Если честно, я устал, - Игорь последовал моему примеру, сбросив снаряжение, - нас впереди еще подъем в гору ждет, давайте передохнем. По плану привал должен быть на стоянке, но в принципе мы и здесь можем его организовать. Вода есть, огонь разведем, у нас для этого есть все, что нужно и даже больше. Лера нам дичь поймает… Верно, Лер? А я помогу, давно не практиковался…

Идея не показалась мне хорошей. Охотничья лицензия была только у меня, маршрут этот довольно знаменит, да и давать кому-то свой лук я была не намерена.

- Зря ты это предложил, - хмыкнула Света, наблюдая за моей реакцией, - лук для Леры – святое. Она его никому не дает даже подержать, а ты практиковаться вздумал. Лучше помогите с палатками, дров нарубите, хворост принесите, а девочки вам обед организуют. Сухпаек, конечно, здорово, но у меня в холодильной камере есть вкусняшки…

- Так вот, чего рюкзак такой тяжелый… - нервно заметил Антон, явно недовольный тем, что его заставили тащить еду. Он сбросил вещи на землю и демонстративно отвернулся.

- Чую, кто-то останется голодным, - со вздохом заметила я, в очередной раз убеждаясь, что на имя “Антон” мне катастрофически не везет. Я понимаю, что где-то среди бесчисленного множества Антонов есть тот, кто и палатки ставить умеет и у кого руки из нужного места растут, да и вообще человек сам по себе хороший, даже если не умеет выполнять некоторую мужскую работу, но пока что такой мне не встречался.

Я бросила в сторону Антона мимолетный взгляд, полный разочарования, а тот только и мог, что возмущенно устанавливать палатку в совсем не подходящем для этого месте.

- Может, скажем ему… - заметила Марина, завязывая волосы в низкий тугой хвост, - он же спать не сможет…

- Зато опыта наберется.

            Света прекрасно знала, что Антон меня бесит, но расценивала мои чувства в несколько странном ключе, решив, что я просто не понимаю своего счастья и мое раздражение – проявление пока еще неосознанной мною любви.

            И при этом она с ним заигрывала, в то время как мне просто хотелось его придушить.  Антон не сделал мне ничего плохого, но я на дух его не переносила и объяснить себе эти чувства я не могла.

            Осмотрев выбранную нами местность, я тяжело вздохнула, довольно быстро закрепила палатку, успела разложить вещи и с чувством облегчения опустила руки в ледяную воду горного озера.

            Боже, как же хорошо…

            Тишина и покой… Безмятежность…

            Ни единого дуновения ветра, яркая, безумно красивая птичья трель, где-то вдалеке плескалась рыба, за спиной Марина с Игорем разводили костер и уже скоро я почувствую вкус нормальной человеческой еды.

            Я смотрела на водную гладь, поражаясь цвету озерной воды – голубая… Небесно-голубая, будто кто-то пролил в нее тонну акварельной краски. Большая часть береговой линии была скрыта зарослями, наш же участок берега оказался пологим, земля плотной и удобной для входа в воду.

            Потрясающе…

            - Красиво… Да, Лерочка? – голос Антона раздался почти у самого уха. От неожиданности я вздрогнула, чуть не выбив несчастному зубы. Драться я не умела, но всегда инстинктивно защищалась от резких звуков как могла. Такой реакции парень не ожидал, явно обиделся, но попыток завязать разговор не оставил, - ну ладно тебе, чего ты как не родная?

            - Я и не родная, - тихо заметила я, отходя от Антона. – Ты палатку установил?

            - Естественно, как два пальца об асфальт!

            - Естественно… - прошептала я, удивляясь, как он вообще согласился на этот поход.

            Антон принадлежал к другому социальному классу. Его родители были не просто обеспеченными, они были до омерзения богатыми, поэтому парень привык жить в роскоши и если ему захотелось полететь на вертолете куда глаза глядят, то он просто звонил личному пилоту, тот все организовывал за считанные минуты и вуаля – наш парень уже в воздухе, снимает очередное видео для инстаграм, где невероятное количество женщин жаждут привлечь его внимание. Там, в сети, он образованный, успешный в себе мужчина, который смог достичь всего сам, несмотря на жизненные трудности и испытания. Пройдя через ужасы долговых ям и попыток сбежать от коллекторов, он все же нашел способ, как выйти на иной уровень дохода, открыть он-лайн школу бизнеса с нуля и конечно же, практически бесплатно, подарить рецепт счастья простым обывателям, мечтающим изменить свою жизнь.

            На деле этот человек одна сплошная фальшивка. Имея в своих руках все инструменты для открытия бизнеса, промотав миллиарды из семейного бюджета, наняв команду профессионалов за бешеные деньги, он получил готовый бизнес-план, сценарий его “несчастной” жизни, а так же огромную прибыль.

            Простыми словами – он ни дня не пахал, чтобы заработать. Не могу сказать плохо это или хорошо, но честно, иногда мне так хотелось, чтобы он остался без всего… Чтобы этот человек познал истинный голод, холод и отчуждение. Чтобы с головой окунулся в другую, местами сложную, но не менее прекрасную жизнь, где ради достижения успеха нужно много работать и тратить свои деньги, а не средства родителей.

            Возможно, я не права. Возможно, мне просто не дано понять… А может, я просто завидую…

            - Эй, ты чего так на воду уставилась? – Антон не успокаивался, вился вокруг меня, пытаясь выйти на разговор, но все, что я с ним обсуждала, касалось исключительно похода.

            - Устала просто, хочу отдохнуть. Мне кажется, Свете нужна помощь…

            Мужчина скривил губы, все понял правильно и наконец-то оставил меня в покое.

            - Знаешь, он еще с института за тобой ходит, - Марина наблюдала за нами со стороны, наслаждалась ярким солнцем, опустила ноги в холодную воду и получала истинное удовольствие, - я понимаю, что он довольно… безалаберный, но может, дашь ему шанс? Он с тебя взгляд не сводит, а со Светой рядом только для того, чтобы тебя позлить.

            - Я для него очередное имя в списке, не более. Поэтому и ходит за мной из-за бесконечных отказов. Просто понять не может, что меня в нем раздражает, а ответ простой – совершенно все, что в нем есть, меня бесит. Даже его выразительные голубые глаза, которыми восхищается многомиллионная аудитория. Не вижу в нем искренности – одна сплошная фальшь.

            - Я же не замуж за него тебя выдаю… Можно просто повстречаться, пообщаться… Съездить куда-нибудь… Он все равно за все платит… В нем не так много плохого… В каждом из нас есть свои тараканы.

            - Не мое.

            Тараканов в нас и правда много, а во мне их, как и в любом из нас, целый вагон и маленькая тележка. Просто у каждого свои приоритеты, характер, а так же отношение к жизни, которое может не совпадать с собеседником, что вполне нормально.

Марина меня понимала, она сама была такая же, поэтому не сильно лезла ко мне в отличие от Светы. Та до сих пор считает меня полной дурой, говорит, что мужиками нужно пользоваться и тогда будешь счастливой. Как там говорится? Эгоистичные люди живут дольше? На самом деле верно сказано, но я не хочу себя переделывать.

            - Мне кажется или там тучка на горизонте? – в голосе Марины прозвучало сомнение, я мельком глянула на маленькое черное облако, удивляясь тому, насколько оно было темным, пожала плечами и легла на землю.

            - Ветер не в нашу сторону, все хорошо.

            Ох, как же я ошибалась…

            ***

– Да хватит уже буравить меня взглядом! – рыкнули в ответ, раскладывая спальный мешок возле стеночки. Тем временем за пределами палатки разверзлась самая настоящая буря. За каких-то несколько минут небо заволокло такими страшными тучами, которые я лишь на картинках в интернете видела.

Да что не так с этим местом?

Я знала, что моя палатка ураган выдержит, но даже не предполагала, что я вообще окажусь в подобной ситуации! В этих местах отродясь ничего подобного не происходило!

– Я тебя не трону, перестань нож в руках вертеть и отвернись. У меня такое чувство, что мясную похлебку ты из меня собралась варить… Ну улетела моя палатка… Вон, застряла среди веток… Вещи-то в рюкзаке, а он непромокаемый… Все нормально, завтра как проснемся, освобожу я твое царское ложе… Было бы к чему стремиться…

            Последнюю фразу Антон прошептал тихо, но я все услышала. Мужчина с презрением осмотрел старую палатку, доставшуюся мне от отца, был недоволен тем, что тут не ловит вайфай, отвернулся к стеночке и волшебным образом уснул…

            Я так хотела пойти в поход одна, но испугалась. После смерти отца я в одиночку не рискнула идти так далеко в горы, и все было бы хорошо, если бы Света не намекнула Антону о моем маленьком путешествии…

            Стоило наконец-то прилечь, найти удобное место, как в палатке раздался храп…

            Да чтоб тебя…

            Может идея с похлебкой не такая и плохая?

            Это лето в Питере выдалось на редкость жарким. Зимы как таковой не было: осень плавно перетекла в весну, все восемь месяцев город радовал нас тяжелым темным небом, ледяным промозглым ветром и псевдо-депрессией из-за отсутствия солнца, а потом пришло лето. Резко, без предупреждения температура поднялась до тридцати градусов выше ноля и мы не выдержали.

            Я мечтала снова увидеть горы Алтая, прикоснуться не только к истории, но и к той энергии, о которой все твердили в моей семье. Будто есть в той земле нечто волшебное, что-то настолько мощное, что забыть уже не получится.       

            - Лера, мы его храп даже сквозь ураган слышим! – проорали откуда-то из соседней палатки, - накрой его лицо подушкой, придави как следует, оставь так минут на десять, а потом мы одного не досчитаемся! Скажем, что медведь к себе забрал, поиграть!

            - Я все слышу, сволочи! – храп резко прекратился, Антон мигом встал с подстилки, сложил перед собой руки и уставился на меня как баран на новые ворота, - ты зачем стрелы достала? Убери свой лук, еще не дай бог мне стрелу в зад пустишь!

            Да не вопрос… Хоть все пять…

            - Я просто все проверяю, - спокойно ответила я, достав из рюкзака охотничий нож, - спи, Антон, завтра нам еще до стоянки идти.

            - Надо будет в инсту видео выложить… Вот черт, я озеро так нормально и не снял…

            Эпоха технологий и интернета… Интересно, он успел заметить, насколько это озеро красивое? Без этих его фильтров и обработки?

            Тем временем ураган усилился, я начала паниковать, а спустя мгновение в небе возникла огромная яркая сеть молний. Гром прогремел настолько внезапно, что я тут же подпрыгнула на месте. В горах подобная буря ощущалась совсем иначе, не так, как в городе – тут намного, намного опасней!

            Стало страшно… Впервые за многие годы я сжалась в комок, прижимая к себе рюкзак, а затем…

            Затем в палатку вошла вода…

            Нет…

Нет-нет-нет!

            Вода проникла мгновенно, с каждой секундой ее становилось больше, будто вот-вот и нас смоет горным речным потоком!

            - Мы в низине… Она наполнилась, – прошептала я, не в силах кричать, - мы идиоты!

            Стоило ухватиться за рюкзак, как палатку сорвало…

            Все крепления лопнули, меня сбило с ног порывом ветра, а поток воды накрыл с головой.

            Тьма… Беспроглядная, пугающая тьма…

            Дышать не могу…

            Холод сковал тело, паника проникла в каждую клеточку, хотелось орать от страха, но голос пропал. Я оцепенела, не могла шевелить руками, только и делала, что держалась за рюкзак, боялась потерять прикрепленный к нему лук и умереть, утонув непонятно где.

            Я не слышала голосов, не видела, что случилось с Антоном и друзьями, а затем яркая молния вновь вспыхнула в небе…

            Горный хребет…Острые шпили врезались в черное, мазутное небо…

Все не то…

Это река…Огромная, широкая и быстрая! Вода сошла с гор?

            Ледяная вода накрывала с головой, я выныривала снова и снова, захлебывалась, пытаясь удержаться на поверхности, но снаряжение тянуло на дно! Нельзя отпускать рюкзак… НЕЛЬЗЯ! Без него не выживу!

Затем все прекратилось.

            Поток реки замедлился… Он петлял, словно змея, начал сужаться и вскоре я смогла достать ногами дна.

            Меня прибило к берегу… Яркая луна освещала землю, в небе проносились стаи огромных птиц, а где-то позади слышались голоса людей, наполненные ужасом…

            Господи… Если я умру… пусть это будет безболезненно… Умоляю… Только без боли…

            Не помню, как выползла из воды, сил почти не осталось… Руки утопали в мягкой жиже, на лицо налипла паутина, дышать стало очень тяжело, а затем я наконец-то почувствовала твердую почву и толстые корни.

            Обхватив дерево руками, я прижалась к нему, продолжала держать рюкзак с вещами и тряслась как осиновый лист, не в силах успокоиться.

            Хоть кто-нибудь… Кто-нибудь здесь есть?

            Антон… Марина… Хоть кто-нибудь!

            Не знаю, сколько прошло времени. Я смотрела на то, как огромная луна довольно быстро скрылась за горным хребтом, как небо на мгновение стало иссиня-черным, а уже через секунду появились первые лучи восходящего солнца.

            Небо стало алым: привычные мягкие нежно розовые оттенки отсутствовали напрочь. Вместо этого багрово-красный рассвет сменился светло фиолетовым, линия горизонта озарилась яркими лучами солнца, и на улице стало невыносимо жарко.

            Да что же это такое…

            Сил в теле не осталось. Из-за того, что произошло, я не могла двигаться. Закрыв от бессилия глаза, я отключилась, не понимая, насколько ужасные события могут ждать меня дальше.

            Надо найти всех… Всех отыскать…

Всех найти…

            Голова тяжелела, мысли не давали покоя. Не знаю, сколько я находилась в беспамятстве, но за это время меня никто не съел.

            Я так и лежала под деревом в обнимку с рюкзаком. Лук со стелами были в чехле, еще до потопа я прикрепила их карабином. Охотничий нож тоже смогла сохранить, благо вовремя в рюкзак положила! Сухой спирт точно не уцелел, но огниво, может, и осталось – я его в водонепроницаемый чехол еще до похода положила, на всякий случай… Веревка тоже была…

            С трудом открыв глаза, я чувствовала тяжесть в голове. Руки дрожали, на ноге красовалась огромная гематома, на левом плече болел порез, но благо неглубокий. Никаких переломов – повезло.

            Держась за ствол, я смогла подняться на ноги и осмотреть территорию…

            - Это какое-то издевательство, - прошептала я, смотря на острые горные хребты черной породы, которых на выбранном мною маршруте отродясь не существовало! Вдалеке виднелись горные вершины, покрытые снегом, солнце отражалось в воде, а береговая линия походила на пляжный курорт, нежели на природу Алтая, причем сам песчаный пляж резко упирался в высокие скалы!

            - Твою мать… - это единственное, что пришло мне в голову и самое цензурное, что можно произнести вслух, с учетом того, что передо мной находилось море. Не озеро, не река, а именно море…

            Соленая вода оказалась на редкость гадостной. Как в таком месте выжила рыба – понятия не имею, но несколько небольших хвостов вдалеке виднелось.

            - Я словно в другом мире очнулась, - прошептав это, я упала на колени, вновь обняла рюкзак и замерла, пытаясь осознать, что произошло и как мне выбраться.

            Карта намокла, от нее почти ничего не осталось. Жара на улице стояла неимоверная – пришлось раздеться, немного просушить одежду и заодно попытаться понять, куда меня унесло потоком реки.

            Телефон не работал, рация сдохла. Из провизии осталось несколько сухпайков, яблоко и огрызок от сыра. Несколько стрел все же сломались, но самое главное - лук остался цел. Натянув тетиву, я тут же надела наруч, подаренный мне отцом, вставила нож в специальное отделение и, приняла простое решение – идти в обратную сторону вдоль речного протока. Меня ждал безумно крутой подъем в горы, но раз вода вынесла меня к морю, которого в Алтае в принципе не существует, то возможно и к озеру вернет, которого раньше тоже не существовало.

            Думать о друзьях я боялась, все мысли гнала прочь, пыталась реанимировать рацию, несколько раз останавливалась, чтобы перевести дух, но снова и снова вспоминала Марину с ребятами… Я слышала чьи-то крики… Надеюсь, с ними все в порядке.

            Природа вокруг казалась странной: деревья высокие, кроны пышные и густые, само основание стволов лысое. Корни мощные, довольно часто выходили на поверхность земли, вновь вгрызаясь в нее. Трава под ногами сухая и часто обламывалась при контакте.

            Я замерла рядом со скалой и уставилась наверх, круто запрокинув голову назад.

            Боже… Да я пониматься целую вечность буду! Наверху, у самого края обрыва, я видела нависшие длинные ветви с густой зеленой кроной. Темные корни не просто ветвились где-то там, они свисали вниз, образовывали крепкую, мощную сеть и вгрызались в камень… Я такого раньше не видела.

Черные скалы имели странные темно синие вкрапления. Присмотревшись внимательнее, я ударила рукояткой ножа по маленькому уступу, и тот мигом откололся, обнажая внутреннюю структуру небесно-голубого цвета…

Потрясающе…

Отколов еще несколько кусков, я с удивлением обнаружила, что внутренний окрас у них почему-то разный, и цвет отличался сильно: небесно-голубой сменился розовым, а следующий осколок внутри был белым с вкраплением серебра.       

Все это не логично… Не могла же я настолько сильно головой удариться, что изменилось цветовосприятие?

Размышляя о том, как подняться наверх, я вновь вспомнила про реку. Я ведь не падала с такой высоты, а значит рядом есть более удобное место для того, чтобы забраться наверх.

Река, чьи воды вынесли меня на берег моря, постепенно высохла, но влажный след породы все еще служил ориентиром.

И правда… склон не настолько крутой…

Я поднималась так быстро, как могла, отмечала дорогу, пыталась найти злополучное озеро, но в конце концов пришла к…

Обрыву…

Природная тропа просто закончилась… Я замерла на краю земли, держалась за ствол дерева и не могла поверить своим глазам – бушующие волны с силой врезались в скалы, вспенивались, накрывали собой с трудом различимую линию берега.

От высоты под ногами голова шла кругом, я не верила своим глазам!

Где-то там, внизу, были видны парусные корабли! Корабли! Деревянные! Небольшое поселение заняло лагуну, разглядеть какие-либо детали было невозможно, но и дойти живой до людей тоже представлялось мне с трудом. Да до них три дня пути, не меньше! И это при условии хорошей дороги! Как мне к ним спуститься?  Не со скалы же в воду бросаться? Это верная смерть!

Сама скала шла как бы полукругом. Я видела в ней огромные дыры – явно чьи-то гнезда, а затем увидела тех, кто в них обитал…

Огромные черные птицы с легкостью бросали в сторону кричащих птенцов крупную толстую рыбу. Похожие на воронов, они делали небольшой круг, прежде чем отдать добычу своему семейству, а затем пикировали вниз, ныряя в морскую воду на огромной скорости.

И все бы ничего, но… У них было четыре крыла… ЧЕТЫРЕ!

Не верю… Это не Алтай…

Это не Алтай…

Но тогда ГДЕ Я?

Руки дрожали, я закрыла лицо ладонями, тяжело дышала и пыталась не плакать.

Дыхание сбилось, я ощущала панику, понимала, что еще немного и все, не смогу сдержать отчаяние, а затем…

Огромная черная птица приземлилась прямо на краю обрыва…

Глаза белые… Зрачка не видно… Они словно туманной пленкой покрыты. Острые когти вспороли землю, окровавленный желтый клюв был не просто острым – на самом конце он загибался так, что вырваться из этой чертовой пасти целиком не выйдет.

Птица замерла, резко наклонила голову набок. Она будто принюхивалась, а затем издала гортанный звук, больше похожий на гогот гиены.

Огромные верхние крылья по строению ничем не отличались от таких же у обычной птицы, но под ними шло два дополнительных, маленьких крыла. Хвост длинный, не пышный, но перья широкие.

Я медленно отходила назад, ощущая биение сердца уже в висках, тянулась к ножу в наруче, почти не дышала, а затем наступила на сухую ветку…

Существо сорвалось с места в мгновение ока, я даже опомниться не успела, как вырвала из наруча нож. Лезвие не задело птицу, даже близко не подошло к ней, потому что существо заметило опасность и среагировало мгновенно. Сменив траекторию броска уже в полете, тварь воспользовалась нижними крыльями! Так вот, для чего они нужны! Ни одна нормальная птица не способна на такие резкие движения будучи в полете!

Гортанный вопль больше походил на удивление, нежели раздражение. Существо отскочило в сторону, вновь наклонило голову набок, а затем зацепилось когтями за ствол дерева и…

И замерло параллельно земле. Оно держалось только когтями, сложило крылья вдоль туловища, вытянулось стрелой и уставилось на меня своими огромными глазами, раскрыв клюв.

Да как… Как так? Как оно держится в воздухе? Да еще и головой как сова крутит?

Стоило пошевелиться, перехватить нож покрепче, как тварь сорвалась с места, будто кто-то стрелу пустил, а ствол был словно натянутая тетива!

Я чудом ушла в сторону, а затем…

За моей спиной упало огромное дерево.

Птица проломила ствол, толщиной примерно с двухкамерный холодильник… Дерево накренилось, раздался скрип, звуки лопнувшей древесины. А затем вся эта махина рухнула с обрыва вместе с птицей, которая в мгновение ока набрала высоту.

Вот черт!

Я рванула в сторону, неслась куда глаза глядят. Прекрасно понимая, что мяса во мне куда больше, чем в рыбе! За спиной что-то словно взрывалось, я чувствовала резкие порывы ветра – так хлопали крылья в воздухе и когда я потерла равновесие, когда сбилась с ног, пропахав землю своими руками, впереди послышался крик…

- АУ! А-А-У-У-У! Есть хоть кто-нибудь? ЛЕРА! МАРИНА! Да где вы все, что б вас!

Антон…

- БЕГИ! – только и могла проорать я что было сил, но черная тень уже пронеслась у меня над головой.

Я видела, как птица набрала высоту, как унеслась вертикально вверх, а внизу показалась до боли знакомая фигура Антона. Парень еле шел, заплетался в ногах, падал, пытался дышать, но получалось у него с трудом.

Мой крик заставил его встрепенуться, подскочить на ноги и тут же застыть на месте.

Он видел черную тень в небе, видел четыре крыла…

И неверил…

Не знаю, откуда во мне взялись силы, но стрела в мгновение ока разрезала воздух. Я даже не сразу осознала, что держу лук в руках, лишь боль ощутила от отдачи – тетива сильно по коже резанула. Направление стрелы из-за этого сбилось, но к великой удаче та попала куда надо – в яблочко! Глазное! Стальной наконечник вошел четко в мозг этой твари!

Птица упала замертво к ногам Антона, парень замер над телом, через мгновение потерял сознание, а я расплакалась от счастья, что хоть кто-то выжил.

            Куда… Куда мы попали?

            Добежав на трясущихся ногах до Антона, я упала рядом с ним на колени, крепко обняла и лишь через несколько минут смогла привести его в сознание.

            Чую, не зря папа в детстве меня охоте учил, ой не зря…

            Кто же знал, что пригодится…

глава вторая

ГЛАВА ВТОРАЯ

            - Это чушь, так не бывает! – Антон не унимался. Он сидел возле небольшого костра, разведенного в одной из найденных мною пещер в скале и паниковал. – Мы не могли просто взять и уплыть черт знает куда, черт знает как, и почему! Телефон не работает! У меня с собой из вещей только одежда и чертова зажигалка с промокшими сигаретами! И все это нахрен никому не нужно!

            - Успокойся…

            - КАК Я МОГУ УСПОКОИТЬСЯ? – он не унимался, перешел на повышенные тона, но я его осадила:

            - С медведем сам биться будешь…

            - Каким еще медведем? – Антон гневно рыкнул, с силой ударил кулаком о стену пещеры и проиграл в этом неравном бою.

            - Которого ты привлечешь своим воплем.  У меня всего четыре стрелы, и я не уверена, что сталь возьмет шкуру хищной твари.

            - Хорошо… молчу…- мужчина сел возле огня, подставил руки и дрожал, не в силах успокоиться, - но какого лешего мы тогда в пещере? Она тупиковая! Тут нас сожрать любой сможет, мы даже сбежать не успеем!

            - Если развести костер на открытой местности или даже в лесу, он привлечет куда большее внимание хищников, чем здесь, в пещере. А так как я понятия не имею, кто здесь водится, лучше нам держаться вместе и скрывать свое присутствие… а ты как думаешь?

            - Так и думаю! – рыкнули в ответ, сложив перед собой руки, - Лера, ты нас сюда завела, ты сама говорила, что знаешь эти горы! Так вот и ответь мне – где мы?

            - Антон, ты когда-нибудь видел четырехкрылую птицу?

            - Не уходи от темы!

            - А я и не ухожу. Нас снесло потоком реки, я очнулась недалеко от морского побережья, а затем повстречала огромную птицу с четырьмя крыльями. Ландшафт другой, горная порода странная… Простыми словами – это не Алтай и я понятия не имею, где мы.

            - В смысле, не Алтай? – Антон хмыкнул, - ты что, шутишь так? Ах да… ты просто хочешь снять с себя всю ответственность за то, что потерялась и не смогла привести нас на стоянку! Замечательная попытка, дорогая моя, но давай на чистоту – ты или выведешь меня или я тебя брошу здесь умирать в горах, поняла меня?

            - Ты сейчас серьезно?

            Руки невольно сжались в кулаки. Свой рюкзак я всегда держала при себе, но Антон в первую очередь мужчина, а мужчина чисто физически сильнее женщины. Если он отберет лук… Если посмеет это сделать, то…

            - Серьезно, женщина!

            - Ну, тогда забирай, - я швырнула несчастному рюкзак со всем снаряжением, - пользоваться-то умеешь? А стрелять в цель? Попадешь стрелой в глазное яблоко как я недавно? Или, может, знаешь, как разделывать тушу и что некоторые ягоды в этом лесу ядовитые? А починить рацию сможешь? А костер развести без сухого спирта? Он не вечен, скоро закончится… чего смотришь на меня?

            Антон молчал, а я думала лишь о том, что даже если он и уйдет с моим добром, то не далеко. Чую, только и останется, что наблюдать за тем, как тело предателя поедает неведомая тварь. И когда трапеза закончится и все разойдутся, я смогу забрать свое.

            Не быть нам товарищами… с такими угрозами…

            - Прости, я не хотел, - он буркнул себе под нос, голову опустил, но я видела – задумал что-то. Просто в очередной раз притворился хорошим парнем, поддавшимся панике. - Просто сильно напуган, вот и запаниковал.

            Я ничего на это не ответила, но поняла сразу – предаст.

            Мясо птицы оказалось на удивление мягким и во многом похожим на обычную курицу, вот только его оказалось катастрофически мало. Я не знала, ядовитое оно или нет, но Антон довольно быстро развеял мои сомнения – даже не подумав о последствиях, он схватил поджаренный на костре кусок и вгрызся в него зубами, обглодав косточки. Я даже рта открыть не успела, так и застыла, не произнеся ни звука, а он уже проглотил увесистый кусок, даже не жуя его при этом.

            - Антон… мясо же…

            - Не мешай и заткнись! Вы, женщины, никогда не замолкаете! Ни на секунду! Бесите! Чего мясо не ешь?

            - Жду, когда остынет. Меня тошнит, так что я чуть позже поем…

            Я даже не думала, что мне надо было его предупредить о возможных последствиях, сидела и смотрела на то, как он поглощает мясо, а затем, довольный как слон, ложится спать на прогретую солнцем землю.

            Ну, раз не помер, значит, птица съедобная…

            ***

            - Эй, ты чего мясо не съела? Совсем с ума сошла?

            - Мне плохо было, не могла есть, - я смотрела на то, как ведет себя Антон и не увидела никаких отклонений ни в его поведении ни во внешнем виде. Уснув рядом с потухшим костром, я провалилась в сон почти мгновенно, мечтая наконец-то поесть, но кто его знает… Говорить мужчине об истинной причине голода я не стала – целее буду и целее будет, но вот холодное мясо на завтрак съела с превеликим удовольствием.

            - Смотрю, кому-то стало лучше, - тихо заметив это, Антон скривил лицо, сложил перед собой руки, а затем выдал: - ты что, проверяла умру я или нет? Поэтому ничего не ела?

            - Я не ела, потому что меня бы сразу стошнило. И доказать что-либо я не могу, так что оставь свои мысли при себе, ладно?

            - Хорошо… Я даже не подозревал, что ты можешь быть такой…

            - Думай, что хочешь, а заодно поразмысли над тем, куда нам идти, где искать друзей и что очень важно – найти пресную воду! Если без еды мы проживем, то без воды не выживем.

            Он меня бесит, но что еще важнее – представляет угрозу!

            Проверив рюкзак, я огорчилась – дистиллятор сделать не смогу. У меня было все, кроме стеклянной бутылки. Трубка в аптечке выдержала бы температуру пара, но вот пластиковая бутылка – нет. Надо как-то соорудить приемник так, чтобы при этом дистиллированная вода не выветрилась, не пролилась и спокойно остыла…

            Собирались мы молча, Антон все порывался рюкзак взять, но я не дала, в конечном итоге он его просто выхватил:

            - Лера, я не идиот, - хмыкнув, этот гад преградил дорогу, - в твоем рюкзаке есть все для того, чтобы выжить. Неужели ты думала, что я настолько глуп? Эй… Ты куда?

            - К морю…

            Стрелы я перевязала веревкой, ей же прицепила к себе за спину лук. Таким образом, я и оружие свое при себе держала и веревку, которая в будущем может понадобиться. Наруч с ножом были при мне, вот только оружие я к ноге привязала – под штанами не видно, пусть Антон думает, что лезвие в рюкзаке, зато несколько кубиков для розжига в наруч я спрятала.

            - Зачем нам к морю? Нам своих искать надо! Надо вверх идти, в гору!

            - Там отвесные скалы, все снаряжение для подъема осталось в лагере, мы не сможем забраться, но нам нужна пресная вода. Думаю, я смогу сделать дистиллятор, если мы найдем стеклянную бутылку на берегу. Наверняка хоть что-то подобное, но будет в песке… там пляж широкий, мне кажется, что не безлюдный. Есть шанс встретить туристов, а у них наверняка есть рации или телефоны работают.

            Антон тяжело вздохнул, как-то расслабился и видимо почувствовал облегчение.

            Я дала ему странную надежду. Как можно думать о людях, когда на нас четырехкрылая птица размером с волка напала? У нас таких не существует…

            Ужасная мысль не давала мне покоя, а кадры из фантастических фильмов о пришельцах и других планетах просто съедали мне мозг. Я вспомнила истории про охотников, когда жертв высаживали на другую планету, про порталы между миров, а так же про рай и ад после смерти. И что самое ужасное – подходили все три варианта.

            - Когда мы выберемся, я закроюсь дома на неделю, напишу книгу и продам ее за баснословные бабки, - мечтательно заявил Антон, устремив свой взор в бескрайнее небо. – Как думаешь, сколько я заработаю?

            - Понятия не имею, - идиот, мы еще не выбрались и я даже не уверена, что вернемся домой…

            Никогда не думала, что подумаю об этом, но как хорошо, что дома меня никто не ждет. Если бы родители были живы, они бы сошли с ума, узнав, что я пропала. И я не знаю, что хуже: смерть или сумасшествие.

            - Эй, а это еще что такое? – Антон внезапно замер, указав куда-то в сторону гор, - там кто-то есть… Эй… Ле-ера… Там точно кто-то есть!

            Вот черт…

            - Дай нож… НОЖ ДАЙ ГОВОРЮ!

            Мужчина полез в рюкзак, но даже раскрыть его не успел…

            Вдалеке показался кот… Пушистый, рыжий кот… Размером с медведя…    Он несся в нашу сторону с невероятной скоростью, приближался настолько быстро, что я заранее ощутила себя мертвой, сожранной и переваренной в его желудке!

            - Бежим… БЕЖИМ! – проорала я и ринулась с места, понимая, что никакая стрела ему не помеха! Да мой лук ему даже не игрушка, а нож -простая зубочистка!

            Мы сорвались с места, но было поздно! Тварь в один прыжок преодолела несколько десятков метров, раскрыла огромную пасть, но промахнулась только из-за того, что я споткнулась! Просто споткнулась, зацепив ногой торчащий корень! Упав на землю, я с силой ударилась головой, и, кажется, откусила себе язык… Во рту появилось много крови, меня тошнило, а кот уже вовсю играл с жертвой…

            Огромная рыжая тварь резвилась с черной птицей… Четырехкрылое существо, видимо, преследовало нас…

            - Идем… Идем от сюда! – Антон схватил меня за руку, но из-за удара я не ориентировалась в пространстве, - черт, да у тебя рот весь в крови!

            Закинув меня к себе на плечи, он побежал куда-то в сторону. Я ничего не видела, чувствовала, что теряю сознание, но единственное, что продолжало удерживать меня в этом мире – боль. Боль в голове, в языке, в руках… Меня будто сломало в нескольких частях сразу.

            - Эй… ЛЕРА! ЛЕРА! Ты живая? ОЧНИСЬ!

Он перепрыгнул что-то, меня тут же подкинуло, и я вновь ударилась.

            Ненавижу… ненавижу себя за беспомощность!

            - Лера… Черт… приди в себя, он за нами бежит! ЗА НАМИ НЕСЕТСЯ!

            Но я молчала, не в силах ответить…

            - ЛЕРА! Вот черт… Черт… черт! – внезапно Антон замер, опуская меня на землю… Ничего не понимаю… Зрение постепенно возвращалось… Я видела перед собой высокую траву, она почти полностью скрыла меня с головой. Чуть вдалеке замер огромный кот, он застыл прямо на границе – участок с зеленой травой начинался резко, сменяя при этом сухую, выжженную солнцем землю.

            Что-то не то… Это странно… Хищник не нападает… Почему?

            - Антон… АНТОН! – кричать сил не было, я обернулась, но увидела лишь убегающую мужскую фигуру, - АНТОН!

            - Прости… Но так ты позволишь мне убежать…

            Я не сразу осознала смысл слов… По всему телу пробежался холод, меня вновь стало тошнить, но уже от стресса. Я поняла, что стала банальной приманкой – меня съедят, так он убежать успеет…

            Живой не дамся… Я НЕ СДАМСЯ!

            С трудом выхватив нож, я крепко сжала его в руках, пыталась подняться, но ничего не получалось…

             Кот не нападал… Он сел возле зеленой границы и…

            Ждал…

            Но чего?

            За спиной внезапно раздался шорох. Стоило обернуться, как я чуть не лишилась рассудка – огромные корни оплетали тело Антона прямо на бегу, с силой сжали его, повалили на землю и…

            Утащили куда-то в сторону гор… Они почти полностью его сковали! Даже для глаз лазейки не осталось!

            Нет… Нет!

            Земля под ногами бурлила, я понимала, что это конец…

            Прижав к себе нож, я направила его лезвием от себя, скрестила руки перед собой и в этот же миг из-под земли вырвались толстые, гибкие словно змеи корни, похожие на лианы.

            Они сковали тело в мгновение ока, образовали кокон, но стоило им коснуться острия ножа, как несколько ветвей немного разошлись в стороны как раз на уровне глаз. Из глубокого пореза сочился темно-фиолетовый сок, он раздражал кожу, обжигал ее, но при этом никаких покраснений не вызывал.

            Лианы тащили меня по земле, били о камни, но из-за кокона я не получала сильных ударов. Перед глазами все кружилось, вкус крови вызывал тошноту, головная боль стала невыносимой, я пыталась дышать, но захлебывалась слезами и собственным ужасом. Даже кричать не могла – тело словно онемело.

            Это конец… Так ведь?

            Внезапно меня оторвало от земли, а уже через мгновение я застыла, повиснув в коконе…

            Тишина… Ужасная, леденящая душу…       

            Я дышала часто, дрожала, но руки сжимали лезвие. Из-за того, что нож ранил неизвестную мне тварь, лианы немного распустились. Нет, они не ослабили хватку, но по крайней мере я хоть что-то перед собой видела.

            Поляна… Поляна в лесу! Тут так много деревьев… И Коконы…

            Они были везде, висели словно трофеи… Сквозь некоторые из них торчали чьи-то лапы, на земле под жертвами образовались лужи крови, в ближайшем ко мне коконе повис Антон – узнала его благодаря ногам, часть обуви торчала из своеобразной камеры, а прямо передо мной…

            Прямо передо мной висел некто очень странный… Я не видела лица, но вот руки…

            Человеческие…

            Тонкие запястья, на указательном пальце перстень… Длинные острые когти! И что самое важное – цвет кожи. Темно-фиолетовый, ближе к синему. Это из-за сока лианы? Она делает кожу такой странной? Цвет похож, но… Но он не такой темный…

            Я пыталась произнести хоть слово, но из-за паники не могла контролировать голос. Только и оставалось, что слышать истерику Антона и видеть, как он пытается выбраться, дергая ногами.

            Я хотела кричать, хотела сказать хоть слово, но мгновенно замерла, когда увидела его…

            Длинное высокое тело… Кожа плотная, черная, грубая… Когти длинные, заостренные… Существо чем-то напоминало человека, но было больше в размере. Строение черепа сильно отличалось – голова маленькая, но вот рот поистине огромный. Прорези на месте носа с шумом вдыхали воздух, глаза были закрыты, длинный лысый хвост с силой бил по земле.

            Антон не видел тварь, но ощутил, как изменилась атмосфера. Он замер, но я слышала, как стучат от страха его зубы.

            Существо принюхалось к нему, облизнуло пересохшие губы, но сорвало кокон, висевший рядом. Разбив одним ударом высохшие лианы, хищник достал изголодавшуюся, обессилевшую жертву – собаку, и мигом откусил ей голову…

            Твою ж…

            Я закрыла глаза, не в силах смотреть на то, что там творилось. Лианы при этом снова и снова пытались закрыть небольшое окно, создав плотный контур, но снова и снова нарывались на лезвие… Оно ранило их, хоть и несильно, так что даже после трапезы неизвестной мне твари я смогла видеть окружающий мир.

            Боже, уж лучше бы во сне умерла… Как папа… Просто уснула и не проснулась… Самая гуманная смерть!

            - Н-нет… Нет… нет-нет-нет… Не может быть… Это не я… Не со мной…

            Антон пищал, его кокон дрожал вместе с ним, я видела, как дергались его ноги.

            - Это все она… Все она виновата! Я видел, тебя тоже схватили, тварь! Это ты нас завела сюда!

            - Замолчи, - я пыталась рассмотреть землю под ногами, видела краем глаза свой рюкзак, а сверху на нем красовался разломанный лук… Чуть сбоку, к моему счастью, лежал еще один, чужой, но без тетивы. На земле были разбросаны странные вещи: рваные куски тряпок, обглоданные кости, поломанные лезвия, а так же различные емкости вроде склянок и колб. Как последние не разбились – уму не постижимо.  - Я не виновата. Хватит.

            - Заткнись! Ты виновата! Только ты! Ты и только ты! Ненавижу тебя! Строишь из себя неприступную королеву, а на деле гнилая тварь!

            - Ты бросил меня умирать, забрал мое снаряжение, угрожал при этом… Антон, даже если случится чудо, и мы выживем, будь уверен, я убью тебя.

             Не знаю, что случилось со мной, но я почему-то успокоилась. Точнее не так – жажда жить во мне была столь сильной, что заменила собой страх.

            Сейчас не нужно думать о том, где я. Сейчас нужно понять – как выбраться.

            Антон не замолкал. Он снова и снова называл мое имя, бился в истерике, а затем вновь просил прощение. Он оправдывался, на время успокаивался, наступала тишина, которая сменялась всхлипами и очередной волной гнева.

            - Если бы не этот чертов поход…  Я пошел с вами только из-за тебя!

            - Хватит. Ты привлекаешь их внимание, - не выдержала я, - чем громче шумишь, тем быстрее тебя съедят. Я вижу щель в твоих лианах, ты видел, что сделали с собакой. Так что заткнись и думай, как выбраться. В одиночку мы не справимся, нужно…

            - Да пошла ты!

            После этого больше никто из нас не разговаривал.

            Мы долго висели в коконах, положение тела практически не менялось, я уже не чувствовала рук, но благодаря ножу меня держало не так крепко, как остальных. Я хоть немного, но могла двигаться.

            Думай, Лера… Думай…

            Любое резкое движение приводило к тому, что начинали реагировать лианы. За спиной тут же слышалась тяжелая поступь, глубокое дыхание непонятной твари и ее причмокивания. Намек самый прямой из всех прямых, что доводилось слышать – молчите, иначе вас съедят. Но тогда как выбраться?

            Вскоре наступила ночь… В небе появились звезды, а огромный диск луны озарил собой землю. Я слышала вдалеке шум прибоя, а так же птичьи крики. В коконах многие скулили, но еле заметно, тихо, пытаясь продлить минуты жизни и все еще надеясь, что удастся выжить… Или умереть до того, как тебе откусят голову.

            В некоторых коконах сидели огромные быки – рога торчали, а где-то я видела лишь мощные копыта. Судя по всему, это существо любит гастрономические излишки…

            - Ты… сможешь… - голос раздался внезапно. Я мигом встрепенулась, понимая, что источник находился в том самом коконе, где был пленен неизвестный мне человек.

            - Не понимаю, как, - шепнула я, боясь говорить громко.

            - Только… когда кокон… раскроется… Лезвие… Оно… - говорил пленный с трудом, лица его я не видела, лишь руки с длинными когтями, - лезвие всади… в ноздри – единственная точка… Не сможешь – умрешь.

            - Хоть у кого-то получилось? Нужно… всадить нож в…

            - Всех съели…

            - А ты? Как же ты?

            - У меня нет ножа… И я не могу двигаться. Тело уже не слушается… сил не хватит… Я почти ничего не вижу… Яд попал в глаза… Промыть нечем…

            Незнакомец зашелся кашлем, пытался произносить слова как можно тише, но все равно привлек к себе внимание.

            - Нож… какой нож? – Антон проснулся вовремя, - не понимаю, о чем вы говорите! Так ты что, не в рюкзак его положила? Так он у тебя? Лера… Лерочка, мы должны выбраться! Любой ценой, слышишь? Не смей оставлять меня здесь!

            - Замолчи, - пленный не выдержал, - гранвы ненавидят громкие звуки. Если не прекратишь, тебя сожрут первым. Они твою тушу дней двадцать переваривать будут…

            - Да что ты несешь? Я ни слова не понимаю! – Антон рычал, вновь встрепенулся.

Дней двадцать переваривать будут? Выходит, мы все будем висеть тут еще двадцать дней? Но тогда я умру… Без воды и еды… Я умру…

            - Тогда вы все тут сдохните! – паника полностью овладела Антоном, он уже не контролировал себя, - если меня сожрут, то и вас тоже! Помрете голодной смертью! Ты это заслужила!

            - Замолчи! – шепнула я, чувствуя за спиной волнение, - Антон, хватит! Ты не оставишь нам шанса!

            - Да подавись ты своим шансом!

            - Замолчи, ты разбудил ее… - пленный не шевелился, шептал очень тихо и мигом умолк, стоило услышать тяжелые шаги за моей спиной.

            Гранва – так он назвал это существо? Она приближалась медленно, громко принюхивалась и, судя по тому, как раскрыла огромную пасть, готова была уничтожить источник звука…

            Вот черт…

            - Нет… НЕТ! УЙДИ! ОСТАВЬ МЕНЯ! – Антон орал во все горло, полностью теряя над собой контроль. Я видела сквозь лианы, как длинные острые когти тянулись к основному канату, готовые его перерезать…

            Если гранва его заберет – я умру.

            Думай… Надо что-то делать… Надо выжить, но как? Любое резкое движение дает сигнал этой твари через лианы… Они, видимо, выступают в качестве паучьей сети и стоит зашевелиться, как эти чертовы ветки сильнее сжимают ноги и руки!

            Надо привлечь внимание… Если бежать, то сейчас…

            Я не видела другого выхода, прекрасно понимая, что умру либо голодной смертью, либо от зубов хищника. И несмотря на будущую адскую боль, нужно попытаться выжить…

             - ЭЙ! ЭЙ! – я стала орать, пытаясь перекричать Антона. Острое лезвие ранило лианы, я стала сильно дергаться, бить ногами и руками внутри кокона как могла, что мигом привлекло гранву. От такого вопиющего непослушания она засомневалась в выборе, разозлилась, но от Антона не отошла.

            - Сюда иди, - рычала я, чувствуя, как от страха отнимаются руки. Боже… Я сейчас от ужаса сознание потеряю… - ну давай, чего ты ждешь?

            Сок лианы брызнул в лицо, но в глаза не попал – я успела отвернуться. Странно – новых порезов не было, а значит, существо дало какой-то сигнал своим путам, верно? Пленный в соседнем коконе сказал, что почти ничего не видит…

            Кожу лица обожгло, от неожиданности я вскликнула, резко дернулась, дав гранве сделать свой выбор…

            Она отошла от Антона в сторону, замерла на месте, вдыхая своими ноздрями воздух, высунула длинный язык, достающий кончиком до колен, и резко выпустила вперед руку…

            Началось…

            Сейчас или никогда…

            Я ощутила свободное падение – лианы раскрылись, позволив выдернуть ноги. Несколько отростков пытались меня обездвижить, но наткнулись на лезвие. Они словно змеи начинали виться после ранения, трепетали, дергались и нападали снова, подчиняясь непонятным мне законам.

            Гранва рванула в мою сторону, я видела огромную тварь, размером с одноэтажный дом! Она издала невероятно пронзительный вопль, полный голода и безумия, а затем резанула когтями воздух, пытаясь меня задеть.

            Она явно не была готова к тому, что жертва будет двигаться, а лианы не смогут ее обездвижить.

            Из-за того, что тело долго находилось в статичном положении, я терялась, падала на землю, утопала руками в кровавой грязи, но вовремя ушла в сторону от острых когтей.

            Она схватила меня, продолжала истошно орать, раскрыла огромную пасть, переполненную зловония и…

            Я резко воткнула лезвие ей в ноздрю. Ударом снизу вверх, протолкнула нож до самого мозга!

            И после наступило молчание.

            Гранва застыла… Она все еще выла, но хватку ослабила.

            Мы начали падать, ее ладонь раскрылась и я с шумом грохнулась на землю, мгновенно подскочив на ноги.

            Лианы двигались, даже ночью, при свете луны, можно было увидеть огромную сеть, раскинувшуюся среди верхушек деревьев. Все эти отростки дрожали так, будто получали какие-то импульсы. Они начали подбираться к истекающей кровью гранве и вместо того, чтобы оттащить тушу твари в сторону, впились в ее тело!

            Надо бежать… СЕЙЧАС!

            Первым я схватила рюкзак, затем подняла чей-то лук - их тут оказалось довольно много. Стрелы четко вошли в сцепление лиан с коконами и уже спустя минуту на земле в куче тряпок, смешанных с грязью, лежало двое – Антон и пленный мужчина.

               - Ты… Ты меня… Ты… спасла… - Антон плакал, ноги его не слушались, подкосились, и вместо того, чтобы бежать со мной вместе в сторону побережья, он рванул куда-то в лесную часть.

            Я хотела крикнуть, заставить его прийти в себя, но не успела…

            Гранва была не одна… Я видела, как с верхушек огромных толстых деревьев спускаются твари меньшего размера, как несутся они в нашу сторону, желая восстановить свою паутину.

            - Беги, глупая… - голос раздался внезапно… У самого уха… хотя…. Хотя нет, будто в голове… Незнакомец оттолкнул меня от себя, - со мной не выживешь…

            - Черта с два я тебя брошу!

            Не знаю, почему, но что-то меня заставляло хвататься за этого человека. Он повис на моем плече, а я тем временем тащила нас в сторону побережья. Высокая зеленая трава покрывала собой не всю низину, а лишь один ее участок. Я неслась в обход этим зарослям, слыша, как за спиной орут твари, как кричит Антон, поглощенный собственным страхом, как голос его резко обрывается и наступает зловещая тишина…

            Горло сдавило, слезы застилали глаза, но я шла вперед, не понимая, откуда во мне столько сил.

            Недаром говорят – адреналин творит с нашим телом страшные вещи.

            - Там… Там моя мантихора… - голова незнакомца раскачивалась из стороны в сторону. Он часто бился о мое плечо подбородком и как умудрялся при этом четко слова произносить - загадка. Мантихора? Что за…

            Да ла-адно!

            КОТ! Тот самый рыжий огромный пушистый кот! В нашей мифологии такие были, я вспомнила! Так вот, что он тут делал! Но… Он же меня… он меня съест…

            - Не тронет тебя… Защитит… ты спасла меня…

            Слова звучали ровно, четко, но с перерывами и будто бы у меня в голове.

            Я продолжала нестись вперед, гонимая страхом и переполненная надеждой на то, что кошак окажется хорошим парнем. В тот самый миг, как мы почти добрались до границы зарослей с твердой каменистой почвой, меня схватили за ногу…

            Я летела вперед, вновь ударившись головой, но успела выставить перед собой руки. Пленного не тронули, просто не успели. Путы обвязывали мои ноги, они резко покрывали собой тело, я вновь забыла, как дышать, а потом…

            Мантихора выскочила из груды камней. Впиваясь острыми когтями в лианы, она рвала их зубами, пыталась снять с себя эти чертовы отростки, защищая хозяина, но вместо этого просто отвлекла внимание на себя.

             В то время как я оттащила пленного к камням, мантихору почти полностью опутали лианы!

Стрел осталось две, но нож я не потеряла! Острое лезвие впивалось в отростки, яд попадал на кожу, вызывал дикую боль, но я не останавливалась!            Лианы оплетали ноги – я рвала их на части. Они пытались проткнуть запястья, но я чудом умудрялась вырваться и вновь и вновь наносить удары, прекрасно понимая, что если сдамся – они нас поймают. Просто не позволят дойти до береговой линии.

            Кот рвал врага на куски, орал в ночи, рычал, хлестал хвостом, на конце которого появился шип, а затем все резко стихло.

            Стоило первым лучам солнца коснуться горизонта, как лианы замерли, встрепенулись и…

            Скрылись в густой зеленой траве, оставив нас в покое…

            - Твою ж мать… - простонала я, упав на колени, а дальше перед глазами все поплыло, и я потеряла сознание.

глава третья

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

            Шум прибоя… Что-то теплое под боком и пушистое…

            Как же хорошо…

            Холодный ветер мягко касался плеч, я чувствовала, как пульсировала кожа ладоней, как что-то прохладное прикасалось к пальцам…

            Чьи-то руки… движения мягкие, аккуратные, словно…

            Словно меня боялись…

            Мысли в голове метались со страшной скоростью. Я вспоминала отца, в эти моменты в груди возникала резкая боль и я ощущала, как по щекам текли слезы.

            Может я умерла? Может все это мое проклятье?

            Я с трудом открыла глаза. Ощущая в воздухе запах свежеприготовленной на костре рыбы мне стало дурно – есть хотелось просто зверски.

            И стоило мне очнуться, как…

            Я увидела его…

            Он сидел возле костра с закрытыми глазами… Дышал ровно… Руки сильные, тело жилистое и при этом очень гибкое. Мокрые темные волосы доставали до талии, на плече я видела черную татуировку – знак солнца, внутри каждого луча которого был вписан символ.

            Мощные длинные когти на руках могли смело заметить ему лезвия, а острые уши, как у эльфов из сказок, казались самым настоящим пустяком в сравнении с цветом кожи пленного…

            Нет…

            Он не человек…

            - Ты быстро очнулась, - он не открыл глаз, прислушивался к звукам. За моей спиной тут же зашебуршал огромный кот, возле которого я спала. Мантихора зевнула, клацнула зубами и замурчала так громко, словно внутри нее застрял товарный состав. Она подвинула лапами мой порванный рюкзак, а вместе с ним и своеобразное седло с небольшими, прикрепленными к нему мешками. Видимо, там были вещи этого пленного… - прости, я не вижу тебя. Сильных повреждений я не нашел, постарался смыть с тела яд, но мне кажется, тебе стоит самой проверить мою работу. Надеюсь, что твои глаза целы.

            - Целы, - только и могла ответить это, еле заметно кивая головой.

            Что. Это. За. Тварь?

            Я смотрела на то, как незнакомое существо водит головой, как глубоко дышит, приходит в себя. Как снимает с открытого огня огромную рыбу, спокойно рвет ее на части и передает мне на огромном зеленом листе.

            - Как… Как ты попал к… к ним? – я понятия не имела, с чего начать разговор, но точно не с того, что я пришелец из другого мира! Да тут вообще люди-то есть, а?

            - Наш отряд угодил в ловушку, - тихо ответил незнакомец, отгрызая огромный кусок рыбы. Я успела увидеть острые клыки, а так же заметить, что один из них был немного обломан. – Я единственный выживший благодаря тебе. Мне жаль твоего друга…

            - Он не был мне другом, - в сердцах молвила я, пробуя на вкус рыбу. Боже, она прекрасна! – Он предал меня, сбежал, оставив как приманку…

            - Тогда зачем спасала?

            - Он… Он просто запаниковал… - сама не верила, что говорю это.

            - И показал свое истинное “я”. В любом случае, ты его уже не увидишь.

            - Прости, но… Что с твоими глазами?

            Говорить с незнакомцем было тяжело – я его боялась. Откуда он знает язык? А его цвет кожи? Почему он темно-фиолетовый? Я словно в онлайн игру попала, где бродят ночные эльфы… или как их там называют…

            - Яд лианы попал, морской водой не промыть, а питьевой у меня уже нет. Думаю, к вечеру я окончательно потеряю зрение. Уже сейчас я вижу все огромными пятнами, практически не различая цвета. Я слышал, как тебя называли…эм… Льерой… Могу я так же к тебе обращаться?

            - Можешь… Знаешь, мне кажется, я смогу сделать питьевую воду…Но мне нужна стеклянная емкость…

            - Ты ведьма? – удивленно заметило существо.

            - Я умная, - скептически ответила я, косясь в сторону походной сумки, - рядом с котом твои вещи, там случайно никакой колбы не лежит? Или бутылки? Или еще чего стеклянного?

            - Открой, посмотри. Может, что и уцелело.

            В его голосе возникли подозрения, мантихора при этом тоже напряглась, но усиленно делала вид, что ей на нас плевать.

            Внутри сумки лежали книги, какие-то мешки с порошками, пучки трав, метательные звезды, какие-то шарики, но самое главное – склянки! Пустые, целехонькие!

            - Надо же, уцелели… - прошептала я, вынимая из своего рюкзака котелок, а так же полый жгут из походной аптечки.

            Набрав в котелок морской воды, я поставила его на огонь, накрыла крышкой. Пока вода закипала, вырыла рядом в песке ямку, закопала в нее под наклоном склянку и протянула жгут, в надежде на то, что все получится и конденсат все же получится собрать…

            - Что ты делаешь? – мужчина хмурился, щурился, но его глаза нагнаивались и он правда ничего не видел. Его огромный кот смотрел на меня с удивлением, нервно мотал хвостом из стороны в сторону и громко принюхивался.

            - Дестилятор, - чисто на автомате ответила я.

            - Дисти… что?

            - Я из морской воды делаю пресную… Питьевую…

            - Без магии? – с подозрением заметил незнакомец, напрягаясь всем телом.

            - Без магии, - тихо ответила я, думая о том, что только магии мне для полного счастья не хватало!

            Мы молча сидели и ждали, а спустя примерно двадцать минут я начала пищать от восторга, потому что получить дистиллированную воду у меня получилось. Конечно же, ее было очень мало, но небольшая склянка наполнилась на половину, а следом за ней еще одна и еще одна.

            Оторвав от своей одежды кусок ткани, я прокипятила ее, собралась с духом, села рядом со своим странным собеседником и боялась даже дышать рядом с ним…

            - Сейчас, возможно, будет…

            - Подожди, - он остановил меня, мягко касаясь руки, - ты правда смогла сделать питьевую воду? Возьми в моей сумке перемолотые вместе листья серебренника и соцветия авиры. Их нужно добавить в воду – так яд быстрее нейтрализуется. Сможешь?

            Соцветия… чего? Авиры? Да что ж ты делать-то будешь…

            Я замерла возле сумки, мои руки дрожали, дыхание сбилось, и почему-то я безумно боялась того, что незнакомец меня скоро увидит…

            Мне кажется, его отношение ко мне резко изменится…

            - В твоей сумке столько всего… Какой цвет у порошка?

            - Зеленый… - с подозрением заметил незнакомец, вновь нахмурился, и прежде чем я добавила порошок в воду, понюхал содержимое склянки. Судя по всему, я уже выдала себя…

            Вода успела остыть, за счет порошка приобрела зеленоватый оттенок. Я мягко касалась кожи век, стирала гнойные корки, размачивая их при этом. Мужчина стал часто моргать, открыл наконец глаза и…

            Мое дыхание перехватило…

            Синие… Синие, будто сумеречное небо… с мириадами звезд внутри… В этих глазах словно целая галактика уместилась…

Боже, как красиво… Я застыла, не в силах отвести взгляд, от неожиданности раскрыла рот и не понимала, что со мной происходит.

Время замерло на мгновение… Всего-лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы ощутить дикое волнение с примесью ужаса, паники и восторга.

            Пленный моргал, сам принял из моих рук отвар, протирал глаза, рычал от боли, оголяя клыки, а я тем временем тихонько схватила лук… Положила его перед собой и замерла, будто вкопанная…

            Судя по тому, как он уставился на море – он его видел…

            Медленно повернул голову в мою сторону…

Замер на месте и…

Лицо его исказилось гримасой ужаса…

            - Ты… человек… - столько ненависти и презрения в каждой ноте… Сколько ярости во взгляде… Он видел лук в моих руках, мигом подскочил с места, оскалился, но ближе подходить не стал. Смотрел только с лютым отвращением…

            Мы оба молчали…

            Он тяжело дышал, я сжимала стрелу. Он пытался совладать с ненавистью – я со страхом и паникой.

            И лишь мантихора как мурчала все это время, так и продолжила мурчать.

            - Зачем спасла? – мужчина рычал, щурился, уставился на дистиллятор и с удивление перевел на меня взгляд, - отвечай, человек!

            Он словно о чем-то вспомнил, стал смотреть на свои ладони, но так ничего на них и не обнаружил.

            Я молчала.

            - Печатей нет… Ты меня не сковала… В чем дело? Что тебе от меня нужно?

            - Ничего не нужно, - только и смогла выдавить из себя, продолжая испытывать ужас, - я спасла, потому что ты был еще жив.

            - Ты… Ты и спасла дроу! ТЫ? С каких пор люди так благосклонны к заклятому врагу?

            Он видел, как я внезапно натянула тетиву, оскалился, будто был рад тому, что я оказалась врагом. Хотел было нанести удар, но выпущенная мною стрела прошла мимо.

            Я видела, как огромная черная птица начала пикировать в нашу сторону. Наконечник вонзился в ее тело, стрела прошла насквозь, существо резко вскрикнуло, захлопало всеми четырьмя крыльями и упало в песок. Судя по всему, я никаких важных органов не задела – птица барахталась, пищала, и по размерам оказалась заметно меньше той, что напала на нас ранее.

            - Ты что делаешь? – эльф, а если я правильно помнила, то дроу –эльфийская порода, с непониманием смотрел на то, как я ищу стрелу.

            - У меня их всего две, - я волновалась, смотрела на птицу, нашла свою стрелу и только сейчас осознала, что промазала – снаряд задел крыло, но не сильно его повредил. Думаю, пернатая тварь сама по себе была с изъяном… Одно из нижних крыльев заметно меньше другого, да и когти на лапах тоже не такие острые. – Я тебя спасла, так?

            - Так, – хмыкнул мужчина, прекрасно понимая, к чему я веду, - будешь требовать награду?

            - Буду. Здесь есть неподалеку озеро? С водой цвета неба?

            - Есть, - дроу откровенно смеялся, смотрел на меня как на ненормальную и ждал продолжение просьбы.

            - Отведи меня к нему…

            Не знаю, что такого я сказала, но он расхохотался. Дроу смеялся так громко и искренне, что мне стало не просто стыдно, а до ужаса паршиво. Горло сдавило, губы дрожали, руки тряслись так, что с трудом держали лук…

            - Сама дойду, - я не знала, что мне делать. Только и могла, что глотать слезы, поднимая с песка рюкзак с вещами.

            Один из карабинов повредился, большую часть вещей пришлось выбросить – они пришли в непригодность из-за гранвы. Надев рюкзак, я забрала самодельный дистиллятор, пыталась не смотреть на дроу и молча ушла в сторону гор, продолжая глотать слезы.

            Я видела, с каким непониманием мужчина уставился на то, что я выкинула из рюкзака. Как вертел в руках сломанную рацию, а затем перевел на меня взгляд. Кажется, он только сейчас понял, что на мне даже одежда странная…

            - Ты умрешь одна, - спокойно заметил дроу, держась при этом от меня на расстоянии.

            - Знаю, - согласно кивнула я, не останавливаясь, - зачем идешь за мной? Ты же сам сказал – мы заклятые враги.

            Вновь наступило молчание, но потом дроу его все же нарушил:

            - Прозвучало так, словно ты впервые об этом слышишь, человечек…

            В его голосе больше не было издевки, а вот нотки страха очень даже проскальзывали.

            Мантихора при этом шла рядом. Огромный пушистый кот с интересом обнюхивал мои волосы, слегка прикусил за плечо, потом тут же фыркнул, скривив морду:

            - От моей крови комары дохнут, - выпалила я, пытаясь оттереть кошачью слюну с порванной кофты, - не стоит меня кусать.

            - Ты шутишь или серьезно?

            - Я…

            Ответить я не успела. Дроу внезапно оступился, запутался в ногах и упал, сильно ударившись плечом. Мужчина взвыл, что-то рыкнул, но мигом замер, не понимая, почему я вновь пытаюсь ему помочь.

            Я и сама не понимала, что делаю… Как только он упал, я тут же подбежала, села рядом и замерла будто вкопанная.

            Его взгляд… он пленил, заставлял трепетать… Я никогда в жизни не видела столь прекрасных глаз… Да что это за чертовщина?

            - Тебе плохо?

            - Я много дней в коконе провисел. Как думаешь? – тихо заметил эльф, немного отодвигаясь от меня в сторону. Его острые уши при этом чуть дрогнули, на лице отразилась боль.

            - Значит, ты хочешь пить и есть, - заметила я, тяжело вздохнула и протянула ему руку.

            Дроу уставился на меня как на полную идиотку, смотрел на мою ладонь, будто в ней бомба лежала. Он скалился, но сил сражаться со слабым человеком у него точно не было.

            Руку мою он не принял, хотя прекрасно видел, что я боюсь его до состояния паники.

            Мы так и сидели – он возле черной скалы, а я на тропе. Дроу было плохо, он тяжело дышал, не выдержал и закрыл глаза, немного скалясь при этом. Только сейчас я заметила, как он сидит – еле заметно прикрывает ладонью живот…

            - Покажи… - шепнула я, сильно нервничая, но дроу так и не ответил. Вместо этого он отключился, тело мигом обмякло, а кот стал нервничать. Мантихора пушила хвост, выпускала острые когти и вспарывала землю. Рыжий печально мурчал, ходил из стороны в сторону и не понимал, что делать.

            Одежда на дроу была порвана и выглядела странно – ткань прочная, будто пропитана чем-то. Под верхней кофтой тонкая кольчуга, но даже сквозь нее пробился тонкий острый шип.

            А кровь-то красная…

            В походной аптечке не все уцелело, но бинт и антибактериальный порошок, несмотря на все происшествия, остались. Единственное, мне было непонятно, как эльф отреагирует на лекарства.

            Боже, как хорошо, что я попала сюда со своими вещами… Не представляю, что делала бы без своего рюкзака… Как вообще выжить в другом мире, когда ничего не знаешь ни о местных травах, ни о лекарствах… Ни о тварях, что в нем обитают…

            Вынув шип, я тут же прижала его ветошью. Пошла кровь, но не сильно, как я думала, значит, внутренние органы не задеты… Хотя черт его знает…. Рану очистила водой, ничего другого просто не осталось. В сумке у мантихоры перед всем этим действием я нашла иглу в кожаном чехле. Разведя костер, я прокалила ее, обработала нить из лопнувшейтетивы и зашила рану как умела. Присыпав порошком, я наложила повязку дрожащими руками, стянула с дроу верхнюю кофту, попыталась снять кольчугу, но не нашла как! Помог кот, он когтем указал на петлю. Стоило потянуть за нее, как защита ослабла, и я спокойно стянула ее. Ну… как спокойно… на вид тонкая, а на деле весила так много, что я вообще не понимала, как этот эльф носил ее на себе все это время…

            Неужели боялся, что я его раню? Поэтому не снимал? На его месте я бы тоже не доверяла…

            На теле дроу было много ран, но ему повезло – все они не были смертельными. Я видела старые шрамы, следы от ударов плетью, ожоги на спине и руках. На плече виднелись следы от укуса, на бедре старая рваная рана зажила так, что остались рубцы.

            Закопав импровизированный дистиллятор в землю, я тяжело вздохнула, взяла лук со стрелами и пошла к морю за водой. Никогда не думала, что буду так сильно мечтать о дожде… Как же хочется пить, а времени на обработку воды уходит так много, что от жажды помереть можно.

            Я боялась идти вперед, мантихор вначале хотел последовать за мной, но своего хозяина не оставил. Он метался из стороны в сторону. Пытаясь сделать выбор, но в конечном итоге я стала спускаться к воде в гордом одиночестве.

            Лук в руках придавал сил, но количество стрел огорчало.

            Где-то там мы птицу оставили… Ее можно приготовить…

            Я внимательно осмотрела берег, но как оказалось – черная пернатая тварь была еще жива. И не просто жива, она бродила из стороны в сторону по береговой линии, кидалась головой в песок, била клювом в камни, будто хотела умереть раньше времени. Да что не так с ней?

            Стоя в стороне, я видела, как среди низких облаков парили ее собратья. Я видела их крылья, к тому же несколько перьев упало на землю, а затем они начали пикировать…

            Они хотели убить птицу… Но та успевала отскочить в сторону. Почему? Она же такая маленькая в сравнении с ними и хрупкая, с виду подросток, который еще просто не до конца сменил оперение…

            Может, она слабая? Что, если они убивают слабых, ради того, чтобы выводить исключительно сильное потомство?

            Долго думать я не стала, одна из птиц отбилась от стаи, к тому же была чуть меньше остальных, но все равно крупнее той, что лежала на песке, готовая к смерти. Первая стрела попала в горло, вторая пронзила еще одну пернатую из стаи.

            Надо же, я и не думала, что могу так стрелять… Видимо, в подобной ситуации ты всегда быстро учишься, если хочешь выжить.

            Стая мгновенно разлетелась в разные стороны. Проорав что-то своим громким криком, они спрятались в облаках, а затем устремились в сторону скал.

            Я подошла на дрожащих ногах к убитой твари, вынула последнюю стрелу из тела и несколько раз убедилась в том, что она действительно мертва.

            Вот и ужин…

            Морской воды я тоже с собой взяла, тяжело вздохнула, бросила печальный взгляд в сторону пернатой птицы, что все еще лежала на песке и тяжело дышала. Ее глаза казались огромными от страха, крыло хоть и было повреждено стрелой, но летать она могла. Ее острый клюв был обломан – тот самый цепкий крюк отсутствовал и как мне кажется, это стало одной из множества причин изгнания ее из стаи.

            В любом случае, меня это не касается.

            - Что ты делаешь? – голос дроу дрожал, ему было плохо, он часто дышал, но все же пришел в себя уже за полночь. Благодаря мантихоре я смогла отвезти мужчину в ту самую пещеру, где мы пережидали опасность вместе с Антоном, вновь развести костер, собрать питьевую воду в котелке и хранить ее, как зеницу ока.

            - Держи, - я протянула дроу котелок, наполненный водой почти доверху, - позади тебя птица лежит. Ты же это ешь?

            Мужчина молчал. Он вообще довольно странно отреагировал на то, что пришел в себя. Все на свои руки смотрел, будто пытался разглядеть на них что-то.

            - Как ты смогла меня вылечить? Рана была смертельной…

            - Вынула шип, все промыла… Прижгла ее потом… остальное ты сам сделал.

            Про лекарство я говорить не стала – видимо подобных антибиотиков в этом мире не существует, да и осталось их у меня совсем немного. К тому же я не уверена, что именно они помогли дроу выжить.

            - Что с тобой? – он видел, что я была на грани. Голова кружилась и от усталости меня мутило.

            - Он не уходит, я боялась, что если усну, он нас убьет… А стрела у меня теперь одна осталась.

            Дроу посмотрел в ту сторону, куда я указывала, раскрыл от удивления глаза, потом на меня взгляд перевел, затем снова на черную птицу. Ту самую, что я в итоге не тронула.

            - И давно гриф тут сидит? – голос мужчины дрогнул. Интересно, почему.

            - Он следовал за мной от самого берега, сам дополз до кота, смотрел, как мы в пещеру идем, а потом занял этот камень и теперь не сводит с меня взгляда. Я ему немного воды дала, еще яблоко кинула… Но, видимо, ему нужно мясо. Поэтому я и не спала.

            Гриф, значит… да уж, ничего общего с грифами из моего мира.

            - Что тебе от меня надо, женщина? – голос дроу изменился, стал более уверенным, громким. Как мне показалось, даже сам эльф был этому удивлен, медленно поднимаясь на ноги, - надо же… Я не умер… Что ты со мной сделала? С каких пор у людей такие знания? Даже это устройство… И долго ты преобразовывала воду, человеческий алхимик?

            Человеческий алхимик? О Боже…

            - Ты только что выпил все, что я сделала за целый день, поэтому нам нужен дождь или озерная вода. Может, твой огромный кот подскажет, как найти ее?

            - Здесь ты ее не найдешь…

            - Но как же озеро? С голубой водой? Ты сам сказал, что оно есть, что оно существует… - по щекам невольно потекли слезы, нижняя губа задрожала, а дыхание стало прерывистым. Эльф смотрел на меня неотрывно, был удивлен, даже не скрывал этого, а затем решил окончательно меня добить:

            - Закрытое озеро – легенда. Ты можешь его увидеть, но не прикоснуться. Об этом месте знают все жители нашего мира, как ты можешь задавать такие странные вопросы, женщина?

            - Что значит “увидеть, но не прикоснуться”?

            Я проигнорировала его вопрос, чем разозлила эльфа. Дроу не верил, думал, что я над ним издеваюсь, поэтому рассмеялся, но встретившись со мной взглядом, резко остановился. Мне было не до шуток.

            - То и значит: ты видишь лечебные воды гор Ардоган, но не сможешь прикоснуться к ним. Кто-то считает Закрытое озеро насмешкой этого мира, кто-то говорит о том, что окунуться в его воды достоин лишь тот, кто чист душой.

            - А мост между мирами? Может он служить переходом? Что, если это озеро существует не здесь, а где-то еще? И вы видите лишь точку соприкосновения миров, не в силах совершить переход?

            Дроу молчал. Долго молчал, но потом все же не выдержал:

            - Невозможно. Другие миры? О чем ты? Это фантазии человеческих колдунов и ведьм. Если кто-то способен открыть дверь между мирами, то почему наш мир до сих пор не уничтожен? Одна дыра в пространстве способна дать цепную реакцию и уничтожить все…

            - Или же лазейка существует миллионы лет и стала единым целым, обмениваясь энергией, а заодно и местным населением… твою ж мать… Я сейчас просто с ума сойду… Еще этот гриф на меня таращится так, будто я ему печень свою завещала… Я просто пошла в поход… Я знала эту дорогу как свои пять пальцев, каждый куст, каждый поворот! Но теперь я охочусь на грифов, меня чуть не съела гранва, я чудом осталась жива и разговариваю с мужиком темно-синего цвета, чьи когти способны мне брюхо вспороть...

            - Мряу…

            - Ах да, еще ты… Ты тоже меня чуть не съел… Мантихора… - огромный кот, о существовании которого я не догадывалась, смотрел на меня своими огромными зелеными глазами, облизывался, потом почему-то вильнул длинным пушистым хвостом и резко прижал к себе. Я тут же утонула в кошачьей шерсти, ощутила его мурчание, а следом и тяжесть лапы, которой он придавил меня к своему пузу. Когти он спрятал, шип на конце хвоста тоже… Словно от дроу защищал…  Даже морду положил так, будто я в коконе лежала…

            У эльфа нервно дернулся глаз…

            - Я сейчас будто умер, - прошептал мужчина, затряс головой, не в силах поверить своим глазам, - Мирр, с каких пор ты позволяешь к тебе прикоснуться чужаку? Я вообще не понимаю, почему ты все еще жива и почему даже гриф тебя не тронул… Хотя обычно он ест людей… и эльфов тоже ест, а не сидит в сторонке… Видимо сам в ужасе от всего, что видит… Чтобы человек и дроу вместе… Еще и разговаривали… Уму не постижимо…

            - Почему?

            - Что почему? – уши дроу дернулись, голос перешел на ультразвук. Он клацнул зубами, уставился на меня, и было видно, что вновь готов расхохотаться. Злобно так… Противно…

            - Почему дроу и человек не могут находиться в одном месте одновременно, разговаривать друг с другом и помогать в случае беды? – меня трясло, я не могла успокоиться, явно совершила ошибку, задав этот вопрос, а потом решила, что хуже уже не будет. – Почему люди и дроу стали заклятыми врагами? И почему ты смотришь на свои ладони? Как будто должен что-то на них увидеть… И назови хотя бы свое имя, хоть это ты можешь сделать?

            - Что… Что, прости, назвать тебе? – мужчина был в шоке. В его глазах я видела полное непонимание, удивление, а так же подозрение на то, что я банально сошла с ума.

            - Любое имя, - поправила я, - какое угодно… Мне так легче будет… Чуть-чуть…

            - Зови меня… Даже не знаю… - мужчина сильно нервничал, сложил перед собой руки в защитном жесте, а потом все же придумал имя, - Сирин… эй… Ты меня слышишь? Женщина человека, очнись!

            Я бы может и хотела очнуться, но не могла… Силы будто полностью исчезли, тело не слушалось, тепло от мантихоры убаюкивало, и я просто уснула. Последнее, что я увидела, это бездонные яркие синие глаза дроу, с удивлением смотрящие на то, как я засыпаю. Он что-то говорил, но я уже не слышала. Видела, как губами шевелил, но все без толку.

            ***

            Движение… Что-то мягкое под рукой… Голова качается из стороны в сторону…

            Запах странный, пахло мокрой шерстью, да и под щекой было что-то влажное…

            Я с трудом открыла глаза, ощущая невероятно острую головную боль. В животе урчало так, что мне уже заранее стало стыдно. Земля подо мной качалась… Что-то не… не так…

            Сфокусировав взгляд, первое, что я увидела – мощные лапы мантихоры, тихо переступающие через огромные валуны. Кот прыгал настолько легко и грациозно, что я не ощущала свободного падения, лежа при этом у него на спине.

            Мамочки…

            Дроу шел рядом. Я видела его голую спину сквозь слегка приоткрытые глаза.

            Широкие плечи, шрамы, что я обрабатывала… Походка уверенная, крепкая… Руки сильные… Он забрал черные волосы в низкий хвост и из-за высокой влажности их кончики слегка вились.

            Кольчугу Сирин не надел - сложил в походную сумку. Он держал в руке толстую палку, опирался на нее при ходьбе, всматривался вдаль, и только сейчас я осознала, что мы поднимаемся не просто в гору, а идем по краю обрыва!

            - Мррр…

            Кот осторожно отошел к скале, замахал хвостом, привлекая к себе внимание, и в этот же миг дроу обернулся:

            - Ль.. Льерра… Верно запомнил?

            - Лера…- прошептала я, не в силах шевелить руками от усталости, - где мы?

            - Поднимаемся к озеру, - тихо заметил дроу, указывая острым когтем куда-то в небо, - немного осталось. Что это?

            Эльф держал в руке последний сухой паек, запакованный в серый непромокаемый пакет, и явно не понимал, что с ним делать.

            - Разорви бумагу.

            - Тут нет бумаги…

            - Обертку… Порви аккуратно то, что блестит… Там внутри еда…

            Сирин с подозрением повертел в руках то, что возможно спасет мне жизнь, потом аккуратно разрезал острым когтем защиту и передал мне, как только мантихора опустилась на землю, позволяя слезть с ее спины.

            - Что это? – дроу смотрел на то, как я судорожно вгрызаюсь в печенье “Мария”, - а это что такое?

            - Консервы, - открыть тушенку у меня не вышло – сил отодрать злополучную крышку даже с наличием открывашки не получилось. Сирин на удивление послушно дернул за заветное кольцо, баночка тут же и открылась…

            - Какая мерзость, - дроу скривил нос, отодвинул от себя еду и прошептал, - если решила помереть, то чего сразу не сказала? Мы бы тебя со скалы скинули…

            - Не смешно…

            - А я и не шучу… как ты эту дрянь есть можешь? От нее воняет отходами…

            Ничего не ответив, я лишь засунула в рот большой кусок тушенки, простонала от счастья и расплакалась от осознания, что таких баночек у меня больше не осталось. Я молчала, смотрела в бескрайнее небо и думала о том, что все это просто кошмарный сон. Ужасный, чудовищный сон, из которого я все никак не могу вырваться.

            Сирин смирно сидел рядом и смотрел, как я облизываю крышку, причем его взгляд уже нисколько не смущал меня. Мне вообще стало плевать, что он обо мне подумает – голод куда сильнее, а вкус пищи из родного мира так вообще бесценен.  

            - Что это такое? – мужчина держал в руках мой смартфон. Я тихонько подползла к нему, прикоснулась к панели. Отпечаток пальца хоть и считался, но заряда батареи хватит лишь на пару минут… Телефон тут же замигал, экран пошел рябью и…

            Зазвонил будильник…

            Громкий звон привел лишь к тому, что дроу мгновенно подскочил на ноги, как ошпаренный взвыл от страха и чисто инстинктивно выбросил в обрыв то, что в моем мире стоило две месячных зарплаты…

            Наступило молчание… Гробовое причем.

            Я замерла с открытым ртом, мантихора вжалась от страха в скалу, поджав хвост, а Сирин уставился в обрыв, затем перевел виноватый взгляд в мою сторону.

            - Знаешь, эта вещь была очень дорогая… - устало сказала я, опуская плечи, - мне ее отец подарил, еще пока был жив… Прошу, не выбрасывай больше мои вещи, даже если они кажутся тебе странными и опасными. Каждая из них может спасти мне жизнь…

            - Прости, - стоило дроу извиниться, как мантихора тут же поднял уши, удивленно косясь в сторону хозяина. Что, раньше таких слов из его уст никто не слышал, что ли? – а это что такое?

            - Это сломанные часы… а это то, что осталось от карты… а это фотография… Так, хватит все трогать, это не твои вещи, не нужно их так пристально рассматривать! Я терпеть не могу, когда мое без спроса трогают!

            - Фотография? – удивленно проговорил дроу, - настоящая? Но почему она такая странная… И что за бумага такая гладкая… И во что вы одеты с этим мужчиной? И что это за… странная коробка… Не понимаю.

            Коробка – это машина. Она частично попала в кадр. А мужчина – мой отец. Я выхватила фотографию из рук дроу, прижала к груди и насупилась, искренне злясь на то, что мой рюкзак весь распотрошили. Сирин вновь взял паузу в разговоре, внешне казался опечаленным, но при этом в его глазах ненависти и злости я больше не видела. Скорее в них появилось удивление и интерес вместе с подозрением.

            - Что ты будешь делать, если мы не найдем озеро?

            - А ты… м-м-м, - протянула я, забираясь на спину к мантихоре, - ты сможешь отвести меня к людям? Хотя бы на безопасное расстояние и просто дорогу показать, куда идти? Или это совсем невозможно?

            Дроу молчал. Остановился возле меня, долго всматривался, будто взвешивал все “за” и “против”, но потом все же дал свое согласие. В этот миг у меня будто камень с души упал, я невольно улыбнулась, но и это не понравилось эльфу.

Сирин нес мой рюкзак, с интересом рассматривал карабины, крутил в руках сломанную рацию и больше не проронил ни слова.

Мы так и шли втроем, медленно поднимались в гору, я с удивлением отметила, насколько удобно было ехать на мантихоре и какое же это чудесное существо, когда сытое и не пытается тебя съесть. Кот был очень пушистый, он сильно взмок, тяжело дышал, но шел вперед, заодно позволил осмотреть окрестности.

Как же тут было красиво…

Разрывы черных скал сияли в свете солнца разными оттенками: от ярко-красного до нежно голубого. В некоторых разломах можно было увидеть смешение нескольких цветов, а в скалах, где строили свои жилища грифы, внутренние стены их гнезд почему-то были белые… кстати, о грифах…

Обернувшись, я тут же увидела черную тень, парящую в облаках. Гриф летел с трудом, терял поток ветра, выбился из сил, но продолжал лететь следом.

- Почему он летит за нами? – тихо спросила я, указывая в сторону четырехкрылой птицы.

- Не знаю, - дроу даже не обернулся, и так понял, о ком я, - его поведение странное. Он не нападает, но преследует, не лезет, но охраняет: пока ты спала, к входу в пещеру пробралась одна из лиан. Я не услышал…

Последняя фраза была произнесена очень тихо. Дроу передернулся, сама мысль о том, чтобы снова угодить в капкан его пугала.

- Что сделал гриф?

- Молча разорвал ее на части. Яд ему не страшен: перья и лапы имеют природный жировой слой, который не пропускает большую часть дряни. Единственные зелья, способные воздействовать на грифа те, которые он съест или выпьет и то не обязательно. Некоторые из смертельных ядов он с легкостью переварит, а часть выплюнет. Причина, по которой стая не порвала нас с тобой на побережье очень простая – мы чужая добыча. Даже мантихора не способна остановить грифа, если он изъявил желание кем-то полакомиться, поэтому я понятия не имею, почему он за тобой следует.

- А если за тобой? – с сомнением спросила я, без сил положив голову на шею мантихоре. Кот при этом довольно муркнул, стал идти еще мягче.

- Точно не за мной, - Сирин остановился возле резкого подъема на скалистый выступ. Мантихора с легкостью преодолела препятствие, да и сам дроу тоже оказался невероятно сильным и ловким. Он за один прыжок умудрился забраться туда, куда бы я вместе со снаряжением лезла минут пять-десять, не меньше! Оказывается, он такой сильный…

            Я смотрела на дроу с восхищением, а его мой взгляд напугал…

            - Что такое? – не понял мужчина и почему-то оскалился.

            - Все в порядке…

            - Ты странно смотришь…

            - Ты сильный, - я лишь пожала плечами, не найдя, что ответить, - я так не умею… И никогда не смогу…

            - Не хватало еще, чтобы люди так умели, - нервно прошептал эльф, а затем резко замер. Он уставился куда-то вдаль, где ярко светило солнце. Я пыталась разглядеть что там, на линии горизонта, и лишь после того, как глаза привыкли к яркому свету, наконец-то увидела долгожданную небесно-голубую водную гладь…

            Озеро… ЭТО ОНО!

            Силы в теле хоть и не было, но я слезла с кота, выхватила из рук эльфа рюкзак и мигом рванула к берегу! Мне что-то кричали за спиной, но разве в такой момент можно хоть что-то услышать?

            Сердце бешено стучало, я молила всех известных мне богов, чтобы никто, кроме меня и Антона не попал сюда!

            Я бежала так быстро, как могла, и, конечно же, Сирин быстро нагнал меня, схватил резко за руку и остановил у самого берега.

            - Ты чего? Сирин, отпусти!

               - С ума сошла? СМОТРИ ВНИМАТЕЛЬНО!   КАКОГО ЧЕРТА Я ВООБЩЕ ТЕБЯ СПАСАЮ?

            Его голос сорвался, мужчина сильно разозлился и нервно указывал пальцем на воду, которая…

            Которая шла рябью… Вода как вода… Ничего не понимаю, что не так с озером?

            - Смотри внимательно, человек… Иначе это будет наша с тобой последняя встреча. И причиной твоей смерти стану не я…

            Меня будто холодной водой окатило. Я сжалась в комок, стала внимательно всматриваться в воду и только потом поняла, о чем говорил мне дроу…

               Ветер в горах дул в одну сторону, но волны на поверхности воды шли в противоположную… Даже деревья двигались не так, как должны были…

            Аномалия… Одна сплошная аномалия!

            Но даже так, я не понимаю…

            - Сирин, это просто вода, я не вижу ничего, кроме воды, а еще… - мой взгляд привлек один предмет, - о нет… Нет-нет-нет!

            Дроу отпустил меня, я рванула в сторону низко растущих кустов и тут же подобрала с земли рюкзак…

            Рядом, на знакомой до боли поляне, были разбросаны вещи: моя одежда, сломанный фонарик, а так же разломанная палатка…

            Вещи внутри того, что осталось от палатки Антона, перемешались. Большая часть оказалась сломана, но что важно, я нашла еще один котелок, а вот в аптечке, вместо нормальных лекарств, лежали они…

            - А это еще что такое?

            Дроу с интересом рассматривал заветную коробочку, не понимая, что держит в руках. Я смотрела на него огромными глазами, не понимая, как объяснить так, чтобы не затронуть струны его тонкой душевной организации, а то, кто ж его знает…

            - Это чтобы детей не было, - буркнула я, наблюдая за тем, как эльф с подозрением вскрывает один из квадратиков. Неужели в этом мире нет ничего подобного? - Сирин, у вас что, при физическом контакте… ну… ничего…

            - У нас все дети желанные, - с удивлением заметил мужчина, выбрасывая коробочку, - затем тогда в постель ложиться, если семья не нужна?

            - Не все родить могут… Не все воспитать могут… На ноги поднять… Не каждый выкормить сможет и обучить…  Я могу долго перечислять… А кто-то просто не готов к серьезным отношениям…

            Дроу лишь плечами пожал, а потом произнес:

            - Люди довольно плодовиты, в отличие от моего вида. Может вам такое и надо, но… оно странное… А чего с ним делать-то? Куда прикреплять? Эй, ты чего покраснела?

            - Да так… Забудь…

            - Мне теперь дико любопытно… А что значит: не готов к серьезным отношениям?

            Я не ответила, дала понять, что мне нужно время все осмотреть и найти нечто очень важное. Дроу не лез, отошел в сторону, наблюдал, сложив перед собой руки, пока я бегала по береговой линии в поисках доказательств, а потом…

            - Слава Богу… - по щекам текли слезы, руки дрожали и я в очередной раз не смогла совладать с эмоциями, - их тут нет… Не попали…

            - О ком ты?

            - О друзьях, - голос дрожал, я шептала, уставилась в бескрайнее небо, затем подобрала с земли камень и бросила в воду… Вот только вместо ожидаемой ряби на поверхности воды я не увидела ровным счетом ничего – пустота, скрытая миражом… Бездна, черный провал в земле! Звук камня, упавшего на дно глубокого туннеля, раздался далеко не сразу…

            - Кроме того мужчины был еще кто-то? – эльф пытался казаться безучастным, но актер из него плохой. Его уши дрогнули, в глазах появилось беспокойство.

            - Да… Были еще… Мы сбились с пути, хотя это было почти невозможно. Остановились возле озера с небесно-голубой водой… Как и здесь, оно находилось в низине… Ночью начался сильный ураган, такого ветра я еще в горах не встречала, а потом сильный поток воды вынес меня к побережью… которого в горах Алтая тоже отродясь не было…

            - Алтай? – то, как эльф произнес это слово, дало мне понять, что это название он слышит впервые, - что за Алтай?

            - Край… эм… - и как объяснить, чтобы понял? - Город… Огромный, красивый город с богатой дикой природой…Но это уже совершенно не важно… Я боялась, что мои друзья тоже окажутся в беде, что их схватили, но тут нет следов их стоянки. Ни вещей, ни палаток, ни креплений… Хорошо… Раз я все равно ничего не понимаю в том, что произошло, у меня есть вопрос…

            - Какой же?

            Дроу, к моему ужасу и смущению, продолжал вертеть в руках ту злополучную коробочку с защитой от деторождения. Смотрел на меня при этом очень странно, будто подозревал в чем-то не хорошем…

            - Насколько сильно я отличаюсь от людей, которых ты видел до меня?

            - Тут такое дело, Лера… - эльф удивленно поднял брови, его уши опять задрожали, он подошел к мантихоре и запрыгнул к нему на спину. Руку мне протянул… надо же… - что людей я вблизи редко видел… живыми… Обычно мы воюем… А на поле боя все в защитных латах… Да я и не особо всматривался… Женщины редко выходили драться с нами, а если и рисковали своей жизнью, то я опять же не разглядывал их. И это было давно…

            - То есть… - я нервничала, запнулась ногой о камень, тут же прорычала благим матом на всю поляну, ощущая, как боль расползается по всему телу, закрыла глаза, пытаясь отдышаться и прийти в нормальное состояние, - как же больно… То есть ты вообще не знаком с людьми? Верно?

            - Не совсем… Садись, женщина… Нам о многом придется поговорить, судя по всему. И понять, что с тобой дальше делать.

            Ох, чую, разговор будет не из легких…

            Я приняла руку дроу, он посадил меня перед собой, крепко обхватил за талию и дал команду Мирру.

            Кот сорвался с места, я невольно вскрикнула, но Сирин держал меня крепко. Усмехнулся при этом, свободной рукой ухватился за шерсть на загривке и прижал меня к себе еще крепче…

            Да от него даже пахнет… странно…

            Сладковатый запах… с кислинкой… Не знаю, как объяснить, но он привлекал внимание и очень мне понравился.

            Пока мы перепрыгивали через валуны, поднимались по скале под углом, в перерывах между молитвой и мысленным криком о помощи, я рассматривала руки дроу.

            Действительно сильные и крепкие. Пальцы тонкие, когти очень острые и прочные: они немного загибались на конце, имели слегка металлический оттенок, но при этом были покрыты слоем засохшей грязи.

            - Ты смотришь так, словно вырвать мне пальцы хочешь…

            - И в мыслях не было, - удивленно прошептала я, когда мы наконец-то ушли от опасного горного участка и вышли по тропе в густой, труднопроходимый лес. Хребет черных скал остался позади, так же, как и море, так же, как и грифы… Кроме одного – наш обретенный спутник следовал за нами по пятам, будто хвостик. Он с легкостью преодолевал препятствия, несколько раз даже ловил на лету каких-то кровососущих тварей, при виде которых у дроу сводило челюсти. Он рычал при этом, скалился, уверенно орудовал длинным самодельным шестом, но все же испытывал к грифу благодарность. – Мне просто любопытно…

            - Я не люблю, когда меня трогают, - сухо заметил эльф, сбивая на лету очередную мелкую черную тварь, пасть которой была переполнена острыми рядами зубов, - что именно любопытно?

            - Все… Весь ты… Полностью… - когда мантихора замедлила ход, я повернулась к дроу лицом и вновь уставилась в его синие, невероятно красивые глаза, - это плохо?

            - Это странно… Слезай… Почти пришли.

            - Куда пришли?

            - Туда…

            Эльф указал мне в сторону огромного широкого поля. Мы замерли на самой границе густой лесополосы, после которой вся земля оказалась перерыта, выжжена и частично засыпана песком, а сразу после сияло нечто странное…

            Полупрозрачная стена… Я с трудом ее видела, и то благодаря солнечному свету. Темно-синий отблеск, еле заметный у границы с землей… Множество огней за пределами… чего? Барьера?

            - Это… что это?

            - Мне кажется, что ты надо мной издеваешься, - тихо заметил Сирин, помогая слезть с кота, - это граница. Мир людей и мир нечисти отделены друг от друга защитной стеной. Просто так попасть друг к другу мы не можем. Эти земли принадлежат людям, но они могут пройти сквозь защиту, в отличие от таких, как я. Стену возвели после многолетней кровавой войны, где каждая сторона понесла ужасные потери. Как ты можешь этого… а хотя можешь… ладно… В общем там – люди. Ваше поселение, огромный город. Там же идет дорога к академии магии, алхимики, и простая рабочая сила. Пройди сквозь барьер и все, ты на своей земле. Спросят откуда ты, скажи, что потерялась и все забыла. Головой ударилась, ничего не помнишь и… Имя свое не называй. Оно очень странное. Лира больше подходит. Я благодарен тебе за спасение, хоть до сих пор не понимаю, почему ты так поступила… В любом случае, молись, чтобы мы не встретились вновь, потому что в следующий раз я не буду столь доброжелателен. Чего застыла? Там люди… Там твой новый… дом?

            - А я… Сирин, я сильно от них отличаюсь? Ты так толком мне и не ответил… А тут точно можно сквозь барьер проходить? А как же стража на входе? А проверки? А какая-нибудь сыворотка правды?

            - Меня это уже не касается… Свои вещи тебе точно придется выбросить – они странные. Веревку оставь… Лук и стрелы…  В общем, прощай, Лира.

            - Прощай, - тихо прошептала я и села на землю, обхватив себя руками. – Спасибо за помощь…

            Дроу ничего не ответил, только лишь на мантихору запрыгнул, тихо развернулся и ушел обратно в лес так быстро, будто его и не было вовсе…

            И что мне теперь делать?

глава четвертая

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

            - Ты же сказал, что уйдешь…

            - Ты тоже… женщина.

            Дроу стоял за спиной, нервно дышал и не понимал, почему я все еще сижу на земле и не иду к людям.

            - Я все понимаю, ты многое пережила, но это уже слишком. Лира, ты на земле нечисти и нежити. Тут под каждым кустом прожорливые твари… То, что люди возвели здесь барьер – совершенно верное решение. Это я отношусь к существам разумным, но помимо меня есть те же гранвы, которые похищали детей и слабых людишек, поедали их и приходили за новой порцией мяса. У нас вокруг каждого города стоит подобная защита – это все правильно. Так чего ты боишься?

            - Что барьер меня не пропустит, - эта мысль сидела в моей голове весь день. Я же не родилась здесь, что он сделает с человеком из другого мира? А если не примет? Если подумает, что я какая-нибудь неведомая тварь и не пропустит? А если поднимется тревога и за мной начнется охота? А если меня просто убьет?

            Я весь день сидела и наблюдала за барьером. Он довольно часто мерцал, шел рябью, но не пропускал чужаков: несколько грифов пытались проникнуть к людям, но стоило им коснуться поверхности защиты, как их оперение вспыхивало синим пламенем, и птички летели прочь со всех крыльев…

            Несколько раз с той стороны выходили люди в одинаковых костюмах. Издалека сложно разглядеть детали, но судя по всему это местная стража.

            - Стражи делают обход каждые три часа, - заметил дроу, присев со мной рядом, - несколько раз в день совершают вылазки на Дальние Земли – там много древних артефактов, редких трав и прочих ценных природных элементов. Знаешь, ты хорошо владеешь луком, а в такие отряды всегда нужны добровольцы даже нам, дроу.

            - У вас такая же система защиты?

            - Похожая, - заметил Сирин, отгоняя Мирра прочь. Кота могли заметить, это привлекло бы лишнее внимание, - но у нас тоже есть отряды стражей, которые рискуют собой, избавляя земли от нежити и кровожадной нечисти.

            - Так ты из такого отряда! – догадалась я, резко поворачиваясь к дроу. Он не ожидал от меня такого движения, но среагировать не успел: мы почти столкнулись лбами, чему я сильно смутилась. – Я права, верно?

            - И да, и нет, - мужчина отодвинулся, но взгляд не отвел, - Лира, тебе пора решать. Или ты идешь к людям или тебя тут кто-нибудь съест, и вся твоя борьба за жизнь окажется напрасной. Мне нужно возвращаться домой, к своей семье. Нужно сообщить им, что я жив и выяснить, что произошло…

            - Ты о том, что ваш отряд предали, верно? Ты сказал это еще будучи плененным…

            Дроу молчал, а я не лезла. Сделав глубокий вдох, я взяла с собой фотографию отца, лук с единственной стрелой, веревку и нож. Все остальное пришлось оставить – оно показалось странным для этого мира. Я обернулась в сторону леса, где сидел эльф, от волнения сжала губы, но сделала шаг вперед, чувствуя, как сильно колотится мое сердце.

            Каждый шаг давался с трудом, чуть в стороне от перекопанного поля я увидела широкую дорогу, по которой шло несколько одиноких повозок, запряженных лошадьми. Судя по форме – везли ткани. Кучер выглядел довольно упитанным, он погонял животину, и выглядел до ужаса гордым собой в отличие от тех, кто ехал чуть позади. Некоторые деревянные повозки были наполнены лишь на половину, управляли ими мужчины в немного грязной, застиранной и выцветшей на солнце одежде. Когда я подошла ближе, смогла заметить, как сильно отличались их руки: у того, кто ехал впереди всех, почти не было мозолей, а у остальных даже кончики пальцев были перебинтованы и кое-где подкравливали.

            Я тихо вышла на дорогу, одиноко шла вперед, пыталась не расплакаться, но чувствовала, что силы мои на исходе.

            Я ведь не просто в другой стране оказалась… Это совсем другое… Это, что б вас, вообще ни в какое сравнение!

            И что мне делать? Кем работать? Куда вообще податься? Да я же… Я же без крыши над головой, без семьи, без денег и поддержки! В этом мире я пустое место!

            От осознания ужаса стало дурно. Голова закружилась, меня немного повело в сторону, к своему позору я запуталась в ногах и…

            - Вам помочь? – голос раздался внезапно, со спины. Я подскочила мгновенно, мигом пришла в себя и обернулась.

            Мужчина ехал верхом на гнедом коне. Широкоплечий воин был полностью одет в кожаные доспехи, покрытые грязью и, судя по цвету, запекшейся кровью.

            - Голова кружится, - прошептала я, - а так все хорошо… А с вами что произошло?

            Мужчина хмыкнул, спешился, сплюнул на землю кровавую слюну, а так же расстегнул верхнюю, порванную в клочья, кофту:

            - Отряд в засаду попал. Там в горах кто-то разворошил логово гранвы, так ее детки нам такого жару дали… Нас трое выжило…  А вы, я смотрю, тоже у кого-то в пасти побывали…

            - Можно и так сказать…

            Детки… Так у той особи еще и детки были? От одной мысли об этих чудищах я сжала кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Я невольно зубами скрипнула, тяжело вздохнула и тихо побрела в сторону барьера.

            Мужчина больше не лез, раздевался прямо на ходу, сбрасывал порванную одежду, снимал покореженную защиту, рычал, когда доставал из плеча обломок какой-то железки и тихо ругался, когда с нами поравнялась та самая повозка, наполненная товаром:

            - Рик! А ты, я смотрю, прям цветешь и пахнешь! – на месте кучера сидел толстый дядя-толстосум. Иного сравнения в голове не возникло. Теперь я могла разглядеть его одежду – ткани на вид дорогие даже для моего мира. Они были расшиты тонкими нитями золота. Воротник верхнего кафтана украшен камнями размером с фалангу большого пальца, а на голове красовалась шапка из плотной ткани с какими-то амулетами по всему контуру.

            - Иди в зад, Кирк, - страж рыкнул, показав мужчине неприличный жест. Надо же, в этом мире тоже туда посылают… - еще твоего дерьма мне не хватало. Ради таких, как ты, мои ребята жизнью рискуют, мог бы проявить хоть каплю уважения!

            - Да ради бога, - и, достав из бархатного мешочка золотую монетку, Кирк кинул ее прямо под ноги стражу, - не благодари.

            - Скотина…

            Мужчина рыкнул, сжал кулаки, но нападать на торговца не стал. Не до этого было. Я встала чуть позади стража, и когда он ушел чуть дальше по дороге, подняла с земли монетку, думая о том, что хоть на крошку хлеба-то мне должно хватить, верно?

            Какой ужас…

            - Вы враги? – страж сердился, смотрел на повозку торговца гневным, раздраженным взглядом и полностью увяз в своих мыслях.

            - Можно и так сказать, - откинув со лба черные грязные волосы, покрытые землей, сажей и чем-то невкусно пахнущим, Рик показал свое лицо, исчерченное тонкими линиями шрамов. На вид лет сорок, борода черная, густая, но короткая. Лицо загорелое, руки сильные и все в мозолях: кое-где они треснули, было видно, что мужчине больно, но он терпел. – Штэрн Кирк главный торгаш. Эта сволочь захватила почти всю торговлю в Академии, теперь в Североморье лезет! Куда маги глядят, а? Он же всех мелких торговцев скоро уничтожит! Эй, свинья! А где ж твоя хваленая стража? С каких пор столь высоко-почтенный господин разгуливает один со своим товаром, да еще и с одной повозкой? Где еще десять голов потерял?

            Но господин Штэрн ничего не ответил, только передернулся, зубами скрипнул, да погнал и без того уставшую лошадь быстрее к барьеру.

            - Он помощь и вызвал, - гневно рыкнул страж, - гранвы на его людей напали, но мы так никого и не нашли живьем. Ненавижу этих тварей, и откуда только берутся? Эй, а тебя звать-то как?

            - Лира, - я пыталась отвечать спокойно, не вызвав при этом подозрений, - а где остальные выжившие?

            - Прошли барьер уже, я последний остался… Хм… Глаза у тебя странные… А ты откуда идешь к нам, Лира?

            - Я… я из… - и вот что мне ответить? – Подожди, а что не так с моими глазами?

            Я ушла от темы моей родины, но судя по тому, как отреагировал страж, выбрала совсем не верное направление разговора.

            - Ну… просто они у тебя зеленые, это странно… с чего вдруг? - Рик назвал цвет так тихо, что мне невольно пришлось подойти к нему как можно ближе. И что, что они у меня такого цвета? Тут это проблема? – Лира, а ты…

            Но договорить мужчина не смог. Он резко замер, а у меня от сердца отлегло. Страж смотрел куда-то в сторону горизонта, застыл на месте, как вкопанный, затем резко обнажил меч и оскалился:

            - ТОРГАШ! БЕГИ! – скомандовав, Рик дал сигнал, выстрелив чем-то в воздух. Я не видела в его руках какого-то оружия или прибора – с его ладони просто сорвался огромный огненный пульсар, устремился в небо и тут же со стороны барьера послышался звук гонга.

            Ясное, практически безоблачное небо в считанные секунды заполнилось тяжелыми, низко летящими темными тучами. Они закрыли собой солнце, а так же скрывали кого-то внутри себя…

            Мельтешение… Скрежет…

            Там было что-то в облаках… Огромное…

            - Грифы? – шепнула я, держа в руках последнюю стрелу.

            - Хуже… Гарпии…

            Стоило произнести это слово вслух, как со стороны леса раздался душераздирающий женский вопль, а затем…

            Огромная стая вырвалась из своего укрытия.

Крылья невероятных размеров заполонили собой небо! Тела женщин, совмещенные с птичьими, искаженные яростью лица и голоса, похожие на звуки из преисподни…

            Все, кто был рядом с барьером, рванули в сторону защищенного города, но я видела, что было уже поздно.

            Я не успею добежать…

Даже запряженные товаром повозки не успеют.

            Рик обнажил меч, провел по лезвию ладонью, и в это же мгновение оно вспыхнуло алым пламенем!

            Это и есть магия? Потрясающе…

            Мужчина играл мечом, размахивал им, перебрасывал из одной руки в другую, а затем резко выпустил, направив в одну из полуптиц-полуженщин…

            Лезвие вошло прямо в туловище, гарпия громко заорала, вытянула к небу руки и рухнула с шумом на землю.

            Какие же они огромные…

            - Беги к барьеру! Чего застыла? – страж смотрел на меня огромными глазами, затем выругался, схватил за руку и утянул в сторону города. – Не успеем… Черт… Не успеем! Они барьер поднимают! БЕГИТЕ БЫСТРЕЕ!

            Немногочисленные повозки и так мчались на всех парах к городу, но спустя мгновение барьер внезапно вспыхнул белым светом, стал матовым и не пропускал сквозь себя никого, даже людей.

            Кто-то не справился с управлением, колея оказалась глубокой, и колесо на высокой скорости вырвало с мясом! Повозка тут же накренилась, с грохотом упала на землю и развалилась на части. Запряженные лошади рванули в сторону, но часть крепления мешала быстро двигаться, вгрызалась в землю и с силой хлестала по крупу.

            Конский крик смешался с человеческим, я слышала за спиной громкий грозный командный голос, хотела посмотреть, что там, но Рик перебил:

            - Первая линия защиты активирована, цвет белый, значит все еще хуже, чем я думал, - рычал себе под нос страж, но я вообще не понимала, что к чему. Главная мысль - все плохо. – Вот черт, они второй барьер возводят! Нас что, со всех сторон атакуют?

            Стоило Рику увернуться от брошенного в нашу сторону огромного куска камня, как магическая защита полыхнула синим пламенем, а затем откуда-то издалека послышался взрыв, сменяемый грозным, пробирающим до глубины души ревом!

            Небо озарилось алым, земля покрывалась дымом, а гарпии продолжали нападать снова и снова. Они громили повозки, хватали запряженных лошадей, утаскивали скот, кто вел на продажу коров или свиней, но при этом самих людей не трогали – вместо гарпий человечиной не брезговали…

            Гранвы…

            - Рик… Там лианы…

            - Что? О чем ты? Это невозможно! – мужчина достал из кожаного ремня метательные звезды и одним легким движением снес голову странной серой птицы. Из открытой раны брызнула кровь, но стоило каплям коснуться земли, как та мгновенно чернела.

            - Рик… Здесь гранва… - я указала в сторону леса, там что-то шевелилось, нечто тонкое, - на змей похоже… Они будто землю взрывают…

            - Только не это…

            Глаза мага наполнились священным ужасом – иначе и не скажешь. Он выбросил ладонь в небо и в это же мгновение огромный шар красного света взорвался чуть ниже уровня облаков, задев при этом одну из гарпий.

            - ГРАНВЫ! – послышалось со спины, - боевая готовность! Седьмой отряд на позицию!

            Барьер выпустил отряд стражей, облаченных в латы, а так же несколько отрядов дальников – те держали луки наготове, и колчан каждого был полон!

            - Почему нечисти так много? – я орала на бегу, пытаясь увернуться от камней. Гарпии на людей не нападали, но убивать – убивали! Причем явно с удовольствием.

            - Понятия не имею!

            Рик колдовал на ходу, создавал прямо в воздухе огненные пульсары, от одного вида которых мое сердце трепетало. Невероятная сила! Боже, магия существует! МАГИЯ!

            Я неслась прочь, не видела перед глазами ничего из-за взвеси пыли, а потом…

            Потом мы с Риком резко затормозили, упав в песок прямо под ноги одной из гарпий…

            - Ой, закусочка подъехала, - хмыкнула женщина, облизываясь на Рика, - мужчинка в самом соку! А давайте его вместо коровы слопаем, а? В нем мяса на неделю хватит, я супчик сварю!

            - Подавишься, - прошептала я, округляя глаза от ужаса, - у него кость широкая, в горле застрянет…

            Гарпии тут же замолкли, переглянулись, явно были не готовы к разговору и одномоментно напали, выпустив перед собой огромные когти.

            Рик рванул меня в сторону, что-то орал в ухо, но я на время потерялась в пространстве. Перед глазами все шло кругом, дыхание сперло, а гарпии наносили удары снова и снова. Они били крыльями, поднимая пыль, пытались схватить нас когтями на толстых огромных птичьих лапах, что-то грозно кричали, посылая весь человеческий род в такие дали, о которых я не знала.

            - Людишки! Мерзкие поганые твари! – одна из полуженщин перехватила лошадь, впилась в тело когтистыми лапами и с легкостью поднялась в воздух! – Да убейте их всех, только мешают! Улетать пора, тут гранвы пришли! И еще вот… эти летают… Мерзкие поганые пернатые твари!

            Одна из гарпий все же догнала нас с Риком. Как бы мы не бежали, но обогнать крылатую женщину мы были не в силах. Маг отбивался как мог, но каждая его атака была воспринята противником как оскорбление, поэтому гарпии хохотали, оголяя острые клыки, а так же хлопали крыльями и вечно чесались…

            Периодически их всех передергивало, как от удара током, а потом одна из них не выдержала, села на землю и…

            - Твою ж … мать…

            Под крыльями полуженщин сидели какие-то… блохи? Вошки? Что это? Красные лапки, кровавые разводы… Пузики наполнились кровью, как у клещей! Они ели гарпий, вгрызались в кожу, проедали ее до мяса! Раны нагнаивались, воспалялись…

            - Чертова вошкара! – одна из полуженщин с силой рванула перо под крылом, взвыла от боли, сложила пред собой руки и приняла самое логичное из всех возможных решений, - людишки на гуляш пойдут. Эй, тетки! Хватай этих гадов! Я из костей себе стульчик сделаю!

            - Да не вопрос, Кайка! – расхохоталась рядом стоящая гарпия, что подошла к нам со спины, - ну что, девка явно вкуснее будет… так что…

            Я видела, как она замахнулась своей когтистой рукой, как возникла ярость в ее глазах. Я видела, как вторая гарпия непонятно откуда взявшимся хлыстом с силой ударила Рика, что мужчина на время перестал видеть – она попала прямо в голову, задела висок, но не убила стража. Он упал на колени, взвыл от дикой боли, пытался протереть глаза, но их застилала кровь из раны на лбу.

            Я думала, что на этом все… Что мне конец и я не выживу, но…

            Гарпия резко застыла. Она продолжала ухмыляться, затем округлила глаза от ужаса и…

            Упала замертво…

            Время замедлилось… Застыло…

            Я видела, как вытекает темная бордовая кровь из огромной дыры в области сердца гарпии, а рядом с ней сидит гриф… тот самый, что преследовал меня от морского побережья…

            Гриф раскрыл свои крылья, клацнул обломанным клювом, затем как-то странно кивнул головой несколько раз и…

            Замер, будто в статую превратившись…

            - Фу, какая мерзость эти грифы, - послышались голоса полуженщин, - смотри, Лийку убил. С одного удара…

            - Этот-то? Ты в своем уме, Кайка? – одна из нечисти с удивлением уставилась на птицу, - он мало того, что еще птенец, так у него крылья недоразвиты! Он не спосо…

            Но договорить гарпия не успела.

            Гриф внезапно сложил крылья, резко вытянулся, а затем сорвался с места будто спущенная стрела… Он проткнул тело существа клювом, прошел его насквозь и застыл на камне, держа в клюве еще трепещущее сердце.

            Меня почти вырвало. Когда гриф принес к моим ногам то, что вырвал из гарпии, я думала, что рехнусь…

            - Я что, - не понимал Рик, протирая глаза от крови, - умер? Мне все это снится? Это же… Это же гриф! ГРИФ! На твоем плече гриф!

            Гриф и правда перебрался на мое плечо. Я не хотела этого, но разве можно возразить тому, кто только что продемонстрировал свою силу весьма кровавым способом?

            Он смотрел мне в глаза, его окровавленный клюв был у моего носа, от него воняло, мое тело меня не слушалось, я будто перестала ноги чувствовать, в голове царил хаос. Рик замер с огнем в ладонях и направил его на меня, но не выпускал, будто ждал чего-то. Я рыдала, испытывая дикий, лютый, поглощающий каждую клеточку тела страх и смотрела на мужчину широко распахнутыми глазами.

Маг был в шоке, искренне боялся ту тварь, что сидела на мне, но больше всего его пугало то, что мы с этим грифом были явно знакомы.

            - Лира, - голос стража дрогнул, он немного пошатнулся, почти теряя сознание. Огонь в его ладонях колыхнулся, почти сорвался в мою сторону, а затем…

            Затем мага снесло с ног сильным, мощным ударом…

            Он появился внезапно… Возник из неоткуда, заставив всех резко замереть на своих местах…

            Стражи сражались с гарпиями, отбивали атаки лиан, пытались отыскать гранв, но к появлению дроу явно готовы не были.

            - Тронешь ее – убью, - рыкнув, Сирин подал мне руку, но я не могла пошевелиться, - уйди от нее!

            Шикнув на птицу, Сирин прогнал грифа с моего плеча, направил острие меча в сторону Рика и прорычал куда-то в бок:

            - Не вылезай! Гарпии заражены!

            Судя по тому, что в кустах в лесной части мелькнул рыжий хвост, это все говорилось Мирру. Мантихора послушалась хозяина, осталась ждать и в битву не лезла.

            А затем мир замер.

            Стражи смотрели на дроу, дроу смотрел на меня, я и слова сказать не могла, даже пошевелиться. Гриф рвался в мою сторону, прыжками подбираясь к моему плечу, но мигом получил пинок от эльфа, который тут же начал рычать на нечисть:

            - Куда лезешь, у тебя на когтях яд…

            Птица тут же встрепенулась, распушила грязные крылья и просто села со мной рядом как послушная псина.

            Дроу поднял с земли чей-то меч, глянул в сторону остолбеневшего стража, и молчал.

            Они оба молчали, скалились при этом, испытывая искреннюю не поддельную ярость.

            Маг явно был не готов к битве с дроу, но и Сирин не желал сражения с человеком, иначе бы давно снес ему голову.

            - Ты… ты что… - Рик говорил тихо, но уверенно. Его глаза все еще заливало кровью, он щурился и с трудом стоял на ногах. Хотел еще что-то сказать, но не успел.

            Земля под ногами зашевелилась.

            Она кипела, бурлила! Будто кто-то рвался наружу! А затем дроу сорвался с места.

            Его меч сверкал в свете ярких солнечных лучей, дроу управлял им с такой скоростью, что я не видела всех движений. Я просто застыла, сжалась в комок и смотрела на то, как эльф рвет на части подкравшиеся к нам лианы. Он уклонялся от захвата с такой легкостью, уходил от расставленных ловушек с поразительной гибкостью! Яд попадал ему на кожу, Сирин испытывал сильную боль, но ни один мускул на его лице не дрогнул.

            Даже гарпии застыли с открытыми ртами, пятились назад, но не видели при этом главного…

            Лиан было много…

            Как только гранвы осознали, что на одном из участков находится сильный противник, тут же сменили направление. Лианы незаметно устремились в другую сторону и пока гарпии пребывали в шоке от увиденного, схватили в плен нескольких из них! Полуженщины орали низким противным гортанным ревом, хватались руками за землю, впивались в нее когтями, но коконы уже сплелись и с силой тащили нескольких из них в лес.

            -НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ! – орала одна из существ! – НЕ ОСТАВЛЯЙ!

            - Сама виновата! – рявкнула одна из женщин, резко взмыла в небо, но улететь не успела – лианы схватили за птичьи лапы, с силой сжались и переломили сустав. Гарпия заорала ультразвуком, с шумом рухнула на землю и ударилась головой. Судя по всему – намертво.

            - Нет… - кричала та, что все еще сопротивлялась. Она успела схватиться когтями за камень, держалась из последних сил, - НЕТ!

            Я видела этот момент… Понимала, что еще секунда и эту гарпию ничто не спасет…

            Не понимаю…

            Не понимаю, почему делаю это…

            Единственная стрела в моей руке рассекла воздух и вонзилась четко в узел на конце кокона. Лианы на мгновение ослабли, раздвинулись в стороны, но мигом сплелись снова. Этих секунд хватило, чтобы гарпия успела перегруппироваться и с силой рубануть острыми когтями по оставшимся путам. Яд брызнул ей на лицо, было видно, что останется шрам, но при этом женщина выбралась…

            Она смогла…

            - Ты что, девка, из ума выжила? – полуженщина шаталась из стороны в сторону, путалась в лапах, указывала на меня пальцем, - я ж тебя сожрать хотела!

            - Я же сказала – подавишься, - прошептала я. Мы замолчали, уставились друг на друга, а затем я заметила одну очень интересную деталь – капли яда, что попали на паразитов, прожигали их тела, впитывались, но не попадали на кожу гарпии при этом. Вошкара, как назвала ее полуженщина, от боли отсоединялась, прекращала проедать кожу и падала на землю целыми гроздьями.

            Мерзость-то какая…

            - Они… они уходят, - заметив это, я сделала шаг ближе, пытаясь рассмотреть, - падают…

            - Конечно, падают! Они дохнут от яда гранвы как и любая нечисть! – гаркнула гарпия, встрепенулась, рыкнула, а затем оттолкнулась от земли, улетая прочь вместе с остальной стаей.

            Сражение на этом не закончилось, я обернулась в сторону дроу и Рика, которые замерли на своих местах с открытыми ртами.

            - Что не так? – спросила я, подбирая с земли чью-то стрелу. Наконечник металлический, но при этом на нем стояла гравировка – какая-то узорчатая печать. Стоило поставить ее в колчан, как символ тут же сверкнул и оба мужчины сделали уверенный шаг назад, - в чем дело?

            - Так ты… ты тоже из боевого отряда? – ошарашено прошептал маг, прижигая рану на лбу собственным огнем. Тут же запахло паленой плотью, из-за чего дроу сморщился, - по тебе и не скажешь… Слушай…

            Рик обернулся к дроу, отошел от него на всякий случай и продолжил:

            - Если честно, я не в состоянии с тобой сражаться.

            - Я тоже, - после долгого молчания заметил Сирин, - предлагаю временно… не замечать… друг друга…

            Судя по выражению лиц, оба были в ужасе от собственного предложения, которое хоть и озвучил дроу, но мысль-то общая была.

            - Согласен… - маг побледнел, его тут же повело в сторону и он невольно упал на одно колено, - я после боя с гранвой…

            - Я тоже в коконе просидел… - рыкнул Сирин.

            - Да ладно… и как выжил?

            - Она спасла, - с подозрением указав в мою сторону, оба мужчины уставились на меня как на врага народа номер один и вновь сделали уверенный шаг назад.

            - Я вас не съем, - шепнула я на всякий случай и в этот же миг гриф вновь сел ко мне на плечо. Что странно, его когти изменились в цвете… Успел где-то их помыть?

            - А он? – голос мага окончательно перешел на ультразвук.

            - Без понятия, если честно…

            Дальше Рик прорычал что-то очень нецензурное, потому что даже дроу изменился в лице, но при этом был с мужчиной солидарен. Сирин хотел что-то сказать мне, но передумал. Он смотрел мне за спину, затем припал к земле и рванул в сторону леса, где его ждал огромный рыжий кот.

            Битва на этом не закончилась. Отряд стражей, что стоял за моей спиной, прекрасно видел дроу, а так же грифа, что все еще сидел на моем плече. Они смотрели на живого Рика, переводили взгляд на меня, а затем устремили оружие в сторону нечисти.

            Гранвы ушли, но при этом они успели схватить нескольких воинов.

            - Надо идти к барьеру, - Рик осторожно взял меня за руку, когда гриф сорвался с моего плеча и устремился в небо, - когда его откроют на вход, можем успеть войти.

            - А как же остальные?

            Мы стояли чуть в стороне, перед нами была линия отряда ближнего боя, а чуть позади стреляли лучники. Их стрелы сияли в момент полета и при соприкосновении с нечистью взрывались.

            Я многое в жизни видела, но что бы такое…

            - Лира, нужно идти! Мы не выстоим!  - Рик тянул, но я будто к земле приросла, - Лира! Мы безоружны! Мы беззащитны! Моя магия истощена, я не смогу защитить даже себя, я ничего не вижу, сил почти не осталось! Мы только мешать будем! ЛИРА!

            Громкий голос мага сменился сильным взрывом недалеко от нас. Прямо посреди огромного поля выжженной земли возникла фигура. Облаченный в обычную одежду, без какой-либо защиты, среди пыли и песочной взвеси появился мужчина. Испачканный в крови дорожный плащ, руки, наполненные силой, а так же тяжелый острый взгляд…

            Черные волосы коротко стрижены, все тело покрыто символами, а на шее повис небольшой амулет в виде солнца. Маг что-то очень быстро шептал, затем замер и все, кто видел это, рванули врассыпную.

            Стражи ближнего боя оторвались от нечисти, припали к земле и воткнули в нее мечи. Тут же вокруг них возникли защитные барьеры, а спустя секунду раздался взрыв…

            Огромная волна невероятной силы вырвалась с ладоней мага. Он будто высвободил энергию, которая мигом устремилась в сторону леса, уничтожая все живое… Эта сила не жалела никого, сжигала траву, уничтожала часть лесного массива, но пламени при этом я не видела – все иссыхало, теряя жизненную энергию.

            Барьер возник и передо мной – Рик защитил нас, но в конечном итоге остался без сил и потерял сознание.

            Мне ничего не оставалась, кроме как сесть с ним рядом и ждать приговора.

            ***

            - Ничего не помнишь, значит? – камера оказалась на редкость мерзким местом. Прогнившая солома, следы крысиных лапок, плесень на стене… Воздух затхлый, очень душно и дышать с каждой минутой становилось сложнее. Легкие горели, в них словно песка насыпали, голова при этом кружилась и я не понимала, что со мной происходит. – А если подумать?

            За пределами камеры стоял тот самый маг, что уничтожил нечисть одним мощным ударом. Боялась ли я его? Еще как… Боялся ли его Рик? Нет. Более того, смотря на этих двоих, я удивлялась их сходству.

            За время, проведенное в камере, Рик пришел в себя, помылся, сбрил отросшую бороду, заметно укоротил волосы и переоделся в повседневную одежду. Льняная рубаха с нашивкой на груди и темные штаны – никакой защиты, по крайней мере, внешней.

            - Я очнулась у побережья… - вновь и вновь повторяла я, - меня смыло потоком горной реки, я стала подниматься вверх по высохшему руслу, но повстречала на своем пути гранв… Мне обязательно повторять эту историю снова и снова? Я ее уже наизусть знаю, она мне уже снится! Вы – маги! Ну влейте мне сыворотку правды, черт возьми и узнайте все, что хотите!

            Хоть дроу и говорил молчать, я понимала, что так не получится. Говорить о своем происхождении я не стала, рассказывать про озеро тоже, но вот все то, что происходило со мной после, скрывать не стала.

            - Хорошая идея, - маг всплеснул руками, - знать бы рецепт этой твоей сыворотки, ведьма!

            - Я не ведьма, - уверенно заявила я, смотря на мужчин исподлобья, - совсем не ведьма. Ни капельки.

            - Сказала та, что смогла активировать стрелу… - незнакомый мне мужчина не выдержал. Он сел на стул, обхватил голову руками и уже в сотый раз задал один и тот же вопрос:

            - Зачем ты спасла гарпию? Хорошо гриф – он сам тебя выбрал… Я пока не понимаю, за что и почему, но выбрал… И теперь сидит на жердочке в соседней камере, пугает моих стражей, долбит клювом к тебе проход и, мать моя женщина, почти продолбал! Пришлось заделывать! И что самое поразительное – мы его не ловили. Он просто внезапно упал с неба, сел на тебя сверху, пока ты в беспамятстве лежала рядом с моим братом, еще и сам в камеру зашел!

            - Вообще, с ним одни проблемы, - тихо заметил Рик, стоя позади брата. Все же я оказалась права на счет их схожести, - он много ест. Умял корову…

            - Главное, что не человека, - заметила я, тут же прикусив язык. Мужчины переглянулись, тяжело вздохнули, и все началось по новой:

            - Как тебя зовут?

            - Лира.

            - Откуда ты?

            - Не помню…

            - Ты служила в отряде?

            - Понятия не имею… говорю же, очнулась у побережья… Одна. Со мной лук и стрелы… А, еще нож был…

            - Я хотел по-хорошему… - незнакомец не выдержал, засучил длинные рукава, гневно скрипнул зубами и уверенно проорал куда-то наверх, - поднимай! Вышли все из зала! А ты, Рик, останься…

            - Понял, - то, что происходило, Рику не нравилось. Когда его брат отошел чуть в сторону, что-то переговорить со стражем, быстро прошептал, - Лира, лучше сознайся. Я понятия не имею в чем, но говори правду. Мой брат в любом случае докопается до сути – он некромант высшей степени! Ему намного проще тебя убить, на время вернуть к жизни и ты, как послушная кукла, все ему расскажешь…

            “Вот он охренеет, когда узнает…” – подумала я, но вслух ничего не сказала.

            Некромант, значит. И что это такое? Понятия не имею… И в смысле: “проще убить”? Он что, может мертвых к жизни возвращать?

            - Если твой брат такой могущественный, то пусть к жизни гранв вернет. Те с радостью поведают ему о том, как их убили.

            - Вернул бы, но вот есть одна проблема, - хмыкнули рядом с камерой, - они не разговаривают. Ни единого звука не произносят, и ты должна была это знать…

            - Они орут как не в себя, о чем вы вообще? – возмутилась я, с трудом удерживаясь на полу. Хотелось лечь, упасть прямо в грязь и плевать, что будет дальше.

            - В смысле, орут? – хором спросили мужчины и тут же переглянулись.   

            Кажется, я сказала что-то не то…

            - В тот самом, что они кричат. Мерзко, низко, гортанно, - перечислила я, - а так же очень чувствительны к острому лезвию…

            - С этого момента подробней… - тихо заметил незнакомец, сложил перед собой руки и смотрел на меня так, будто готов расхохотаться.

            Я молчала. Рик опустил голову, будто стыдился всего, что здесь происходило, а потом не выдержал:

            - Брат, да она понятия не имеет, кто ты, - маг указал на меня рукой, - более того, ее спас дроу!

            - Он и тебя спас, - рыкнула я, - не забывай об этом!

            - Да, я это прекрасно помню, но причиной данного жеста была именно ты!

            Мы вновь все замолчали, а потом незнакомец не выдержал.

            Он щелкнул пальцами, перед глазами все мгновенно исчезло и единственное, что я могла видеть, это тьму.

            И больше ничего.

            Ни единого звука, ни намека на запах… Пустота в пространстве во всех смыслах. Я смотрела на свои руки и не видела их, пыталась прикоснуться к своему лицу, но не могла, потому что вообще ничего не ощущала.

            Не могу сказать, что это страшно, скорее непривычно и… немного пугает. Почему немного? Да потому что быть съеденной какой-нибудь тварью намного страшнее, чем провести время в своего рода невесомости в темноте.

            Я просто представила, что нахожусь в темной комнате, как в ресторане… Был такой в Питере – в зал заходишь с повязкой на голове, ничего не видно, тебя ведут к столику и даже еду не показывают…

            Только я вспомнила о запеченной курочке, как меня дернуло, будто статическим электричеством. Толика света – маленькая искорка чуть сбоку…

            Нет, не хочу… Наверняка очередная колдовская гадость… Иди от сюда!

            Я махнула рукой и свет исчез, но на мгновение. Буквально через секунду он возник снова, но в другой стороне. Я вновь махнула на него рукой, представляя, как свечу ветром задувает и искорка тут же исчезла.

            Так повторялось снова и снова до тех пор, пока меня не вернули в реальность.

            Я открыла глаза… В нос мигом ударил невероятно отвратительный затхлый аромат вони! Солома в камере к моему удивлению высохла, в животе урчало так, будто я будильник проглотила. От голода затошнило, в горле дико пересохло, а за пределами камеры сидело два заросших мага, в глазах которых читалась усталость, агрессия, злость и непонимание.

            - Рик, ты что за тварь из леса привел к нам? Я не могу влезть в ее голову!

            - Это не я, она сама, - прошептал маг, косясь на брата, имени которого я так и не узнала.

            Стоп. Влезть мне в голову?

            - В чем дело? – с трудом прошептав эти слова, я дико захотела пить. Горло саднило, голова шла кругом, а за стенкой в припадке бился гриф. Я слышала дикий ор, тут же закрыла руками уши, - почему он так орет? Что вы с ним делаете?

            - Он не орет, он чуть слышно рычит, что странно для птицы, - тихо и до ужаса устало заметили мужчины, а потом Рика будто бы осенило:

            - Подожди… Гарпии… Ты говорила с ними…

            - Я сама с собой говорила, - ну уж нет, мы это уже проходили! Уж лучше сумасшедшей прикинуться, чем сознаться в том, что ты каким-то чудом нечисть понимаешь! – приятно иногда поговорить с умным человеком, особенно перед смертью. Вы определитесь уже – если убивать будете, то можно быстрее? Я спать хочу… А если не будете, то выпустите… Или хотя бы воды налейте… Я ничего плохого не сделала, еле выжила, потеряла память и теперь еще и тут страдаю… За что вы так со мной?

            - Каил, - Рик обратился к брату, - наших гранвы утащили. Они добычу в коконах держат примерно семь-восемь дней. Времени осталось мало…

            - Рик, ты никуда не пойдешь! Еще не хватало тебя потерять! Ты не восстановился! Мы не знаем дороги к логову! Живым еще никто не вернулся!

            - Я пойду… - сухо заметила я, и все резко замолчали, - меня к ним пустите. Я дорогу запомнила…

            - Лира, я, по-твоему, настолько глуп?

            - С нами идите, - я смотрела на Каила, отмечая невероятно глубокую зелень его глаз. В этом мире у всех такие красивые глаза? Яркие, цвета насыщенные… В отличие от кареглазого Рика, второй мужчина даже внешне казался больше и шире, но при этом он не был толстым. Он был большим, сильным и что самое удивительное – в каждом его движении чувствовалась власть. И почему я вообще говорю с ним так, будто мы давно знакомы? Странно, что меня все еще не прибили… Мне, наверное, просто уже терять нечего…

            А еще я устала… Морально и физически, устала настолько сильно, что готова расплакаться прямо сейчас, а так же уснуть так, чтобы уже не проснуться.

            - Брат, ты магистр первой степени, ты при дворе служишь… Ты главный защитник Североморья… Тебе нельзя…

            - Можно, - странно, но магистр будто ожил. Он тут же выпрямился, явно что-то задумал, а потом щелкнул пальцами, - мне нравится ее предложение. А чтобы не сбежала, на ногу ей браслет наденем… Стража!

            В камеру вошло трое мужчин. Все они боялись меня, выставили перед собой руки с клинками. Один из них держался впереди всех и выглядел очень покоцанным. Гриф, видимо, отыгрался, судя по ранам на руках.

            - Ногу вытяни, мы твою магию заблокируем, - подсказал Рик, - колдовать не сможешь, даже простого пульсара не создашь.

            - А это больно? – смутилась я.

            - Если сопротивляться не будешь, то не больно, - рыкнул страж, раскрывая тонкий серебреный браслет. – Вытяни ногу, ведьма!

            Да не ведьма я. Хоть всю браслетами закройте - это ничего не изменит.

            Я спокойно протянула ногу, смотрела на то, как страж аккуратно, не сводя с меня глаз, застегивает магическое устройство и как только в камере вспыхнула искра света, все тут же облегченно выдохнули.

            Тоже хочу облегченно выдохнуть. У себя дома. В кровати.

            - Гриф со мной полетит, - и откуда во мне столько уверенности? Хотя это не так… Это не уверенность – это обреченность.

            - Чтобы он мне всю стражу поел? – голос магистра первой степени резко ушел в высокие ноты, - это тебя он не трогает, а остальным чуть сердца не выел, девочка моя.

            - Отпустите его, он вас от гарпий спас, пусть летит…

            - Лира… о чем ты? Он же…

            Договорить Рик не смог. В соседней камере внезапно что-то бухнуло, посыпался кирпич, а уже спустя мгновение толстые прутья решетки погнулись, выпуская на волю нечисть.

            Твою ж…

            Мне стало стремно, остальным страшно до облысения. Стражи чуть в обморок не попадали, а птичка просто расправила свои четыре крыла, довольно приземлилась ко мне на плечо и замерла.

            Боже… А меня-то он не съест?

            В эту же минуту рядом с моим ухом что-то заурчало…

            И это не был голодный желудок…

            - Он что.. Он как кот мурлыкает? – прошептал Рик, вылезая из-под разломанного стола, - я думал, она его магией привязала…

            - Я тоже так думал… - Магистр дернулся, тяжело вздохнул и протянул мне серебреную цепь. – Не знаю, как ты будешь с ним договариваться, но без привязи я его никуда не пущу. И если он захочет кого-то сожрать, то лучше этим кем-то будешь ты, чем мои парни.

            Я приняла из рук мага цепь, долго смотрела на нее, не решалась прикоснуться к грифу, но птица решила все сама. Она перестала урчать, послушно выпрямила лапу и смиренно ждала, когда я зафиксирую кольцо.

            - Я… мне… Мне не хочется, - почему-то я чувствовала себя виноватой, смотрела на птицу и тут же услышала:

            “Знаю”.

            В своей голове… Голос в своей голове…

            Я сошла с ума… Я окончательно рехнулась!

            Все-е, мне пора на покой…

            И, почувствовав, как теряю равновесие, меня резко повело в сторону, гриф тут же спрыгнул с моего плеча, уселся на обломки прутьев, смотря на то, как Рик вовремя подставляет мне свое плечо.

            Если так и дальше пойдет, то я умру еще до того, как встречусь с гранвой.

            Боже, и на что я подписалась? Только что ведь спаслась оттуда! Так на кой леший опять туда иду?

            Мы все молчали, никто из присутствующих не проронил ни единого слова.

            Меня вывели в тускло освещенный зал, заполненный камерами. Все они оказались пустыми, но почти в каждой из них я заметила примятую солому, где-то валялись остатки пищи, а где-то на стенах были глубокие следы от когтей. Так все же тут кого-то держали?

            “Держали” – голос птицы в очередной раз взорвал мне голову! Я мгновенно подскочила на месте, тут же всех вокруг перепугав! Стража взвыла, на меня клинки направила, магистр рванул к стене, его брат пригнулся, а я тихонечко пискнула:

            - Меня… меня укусил кто-то…ко..? – я хотела было сказать “комарик”, но меня вновь перебили:

            “Комары огромные. Скажи кум. Просто кум”.

            - Кто тебя там покусал? – тихо поинтересовался магистр, глаза которого тут же вспыхнули алым.

            - Кум… - выпалила я и все тут же выдохнули.

            - Да, их в последнее время развелось много… Надо вытравить, а то так всех пленных пожрут… - заметила стража, вот только Рик с братом прекрасно видели, как я на грифа смотрела… Интересно, они догадались, что я его слышу?

            “Нет” – сухо ответили мне, от чего я вновь подпрыгнула на месте.

            - Пойдемте отсюда уже! – не выдержала я, - что надо? Цепи на меня надеть? Надевай! Только выведи на свежий воздух!

            Каил слегка опешил, чуть ли пальцем у виска не покрутил, но оковы на запястьях застегнул.

            - Куда рванула, а? Кто тут из нас пленный?

            - Я есть хочу! И пить хочу! – взмолилась я, убегая вперед всех, - я писать хочу! А позориться я не хочу!

            Гриф тут же гортанно заклокотал, изображая смех, мужчины смутились, помогли открыть огромную тяжелую металлическую дверь и указать в сторону общего туалета…

            - Там для стражей… ДЛЯ МУЖИКОВ! КУДА ТЫ ПРЕШЬ, ЖЕНЩИНА?

            - ПЛЕВАТЬ! ОТВЕРНИТЕСЬ ВСЕ! – крикнула я, скрываясь за небольшой дверью, за которой не стояло никаких унитазов, а просто кто-то вырыл глубокие ямы с зияющими в них широкими трубами…- как вас тут много… Простите, мальчики…

            И, скрываясь за небольшой перегородкой, я наплевала на то, что сейчас происходило. Господи, хоть бы в эту дыру не свалиться…  

            Я не знаю, что было на лицах стражей в этот момент, но поперхнулись все разом, по приказу магистра глаза закрыли, но я все равно была за ширмой. Так что меня никто не видел, да и я тоже никого не видела.

            - ПТИЦУ ЗАБЕРИ! ОНА НА НАС СМОТРИТ! – взревели из-за двери, - ЛИРА! БЫСТРЕЕ! ОНА КЛЮВОМ СКРИПИТ! ЧЕГО ЦЕПЬ ТАКАЯ ДЛИННАЯ?

            “Жирненькие какие”, – услышала я в своей голове и мигом запротестовала:

            - НЕ ЕЩЬ ИХ! ОНИ НАМ ЕЩЕ НУЖНЫ!

            “А потом можно?”

            - Лучше не надо…

            “Понял… Жаль”.

            - Это с кем она разговаривала? – послышалось из-за ширм, и тут я поняла, что лучше молчать.

            В этом мире вообще лучше молчать – целее будешь.

            ***

            - Ты как? – Рик смотрел на то, как я уплетала хлеб, запивая его молоком. Даже знать не хочу, какая крылатая корова его дает и корова ли это вообще, но мне стало так хорошо…

            - Уже лучше.

            - Ты сколько дней не ела? – Каил сидел вместе с нами в небольшой комнате. Он следил за каждым моим шагом, движением и выглядел очень напряженным, - и как ты выжила без воды?

            Я ничего не ответила, только продолжила есть, оставив хлеб в покое. Передо мной поставили тарелку с мясом, картофелем, а еще кружку с горячим чаем…

            И вот тут я не выдержала.

            Слезы катились по моим щекам, но я продолжала есть. Голову опустила, давилась, плечи дрожали, руки тоже не получалось успокоить, но само осознание того, что я все еще жива, придавало сил и надежду на то, что хуже уже не будет. Не будет ведь, верно?

            Меня не трогали, дали возможность наесться вдоволь, а затем указали в сторону неприметной двери, пояснив, что я найду там все необходимое.

            Под всем необходимым понималась ванная, множество деревянных баночек с непонятными мне кремами, а так же огромные мягкие полотенца из непонятного материала и простая на вид сорочка.

            - А воду где взять? – тихо спросила я.

            - В ванную сядь… Она сама наполнится, - тихо заметили мужчины, и в их голосе при этом звучало столько удивления…

            Стоило последовать их совету и забраться в ванную, как та волшебным образом наполнилась водой… Теплой, мягкой, ароматной водичкой…

            Блаженство… Боже, как же мало для счастья надо! Вода, еда и крыша над головой! И что бы без нечисти…

            Я лежала в ванне, пыталась стереть с себя засохшую грязь, отодрать ее губчатой мочалкой. Снова и снова наносила поставленный рядом с бортиком раствор на кожу, но запекшаяся кровь не смывалась…

            Да что ж ты делать-то будешь…

            - Рик! – позвала я мужчину, понимая, что никто никуда не ушел, - а кровь чем смывается у вас? Из какой банки лить надо? И… И как воду сменить? Она вся грязная.

            - Лира… Ты меня пугаешь… Ты не могла НАСТОЛЬКО все позабыть, - не выдержал маг, стоя за дверью. Его голос очень отчетливо слышался, он явно был ближе, чем до того, как я вошла в комнату, - встань, и вода смоется. Снова сядь, и она наполнится. Кровь ничем таким не смывается, только руками и мочалкой…

            Я послушно встала и мигом запищала от восторга – вода и правда смылась! Потрясающе! Стоило сесть снова, как ванная наполнилась кристально чистой свежей водичкой, снова приятно благоухающей, будто до этого в ней не мылась одна грязная свинка человеческого происхождения.

            Кровь я все же оттерла. С трудом, но я справилась. Волосы долго промывала, вытаскивая из них пух, перья, грязь, камни! И ошметки кого-то… или чего-то…

            В этот момент я была рада тому, что в ванной нет зеркала… Увидь я себя, точно бы не сдержалась и снова начала плакать от ужаса.

            Рядом с ванной на небольшом стуле висело простое белое платье в пол: совершенно обычное, без каких-либо украшений или рюшек, которые я терпеть не могла, на тонких лямках, но при этом с довольно глубоким вырезом на спине. У нас бы такое, если честно, дома как комбинацию носили…

            Я переоделась, вышла в комнату и тихонько замерла у двери.

            Мужчины о чем-то спокойно говорили, но стоило меня заметить, как оба замерли. Что удивительно, глаза Рика изменили свой цвет… Они стали зелеными – такими же, как и у брата. Странно, с чем это может быть связано?

            “Тебе не понравится. Синий лучше” – раздалось в голове, но на сей раз я была к этому готова.

            Синий, говоришь, лучше…      

            - И правда человек, - удивленно прошептал Каил, встав с широкой кровати. Мужчина как-то странно выпрямился, тихонько указал мне на кресло и тут же предложил чашку чая. – Держи, там успокоительные травы. Они расслабят и помогут выспаться.

            Магистр первой степени даже в голосе изменился. Говорил тише, спокойней и немного неуверенно. Я согласно приняла из его рук небольшую чашку белого цвета, принюхалась к аромату и тут же услышала:

            “Яда нет”.

            Невольно глянув на птицу, я мысленно поблагодарила грифа.

            - Ты… Ты сейчас говорила с ним? – неуверенно заметил Рик, присаживаясь в кресло напротив.

            - Нет, грифы не говорят, верно? – устало прошептала я и впервые за столько времени смогла как следует рассмотреть братьев.

            Оба высокие и широкоплечие, оба черноволосые и статные, но все же было отличие – глаза. Не могу объяснить, но их оттенок менялся, причем заметно сильно: от бледно серого до яркого зеленого. Спрашивать причину я не стала, и так уже столько подозрений на мой счет.

            Интересно, добрался ли Сирин до дома…

            - Как тебе чай? – Рик искал повод для разговора, он, как и брат, замер в кресле, внимательно всматривался и будто бы не мог понять что-то.

            - Вкусный.

            И вновь наступило молчание.

            Мужчины синхронно вздохнули, плечами пожали и к моему удивлению встали на ноги:

            - Отдыхай, Лира. Тебе сильно досталось. Завтра покажешь дорогу… Если выживешь…

            И с этими словами оба мужчины вышли из комнаты, оставив меня наедине с грифом. Они не подходили к птице, боялись ее, но старались при этом держаться уверенно и не выглядеть слабыми.

            Стоило двери захлопнуться, стоило ей засиять по контуру, как я облегченно выдохнула.

            Хвала Богам, я осталась одна…

            Гриф при этом резко повернул на меня голову, вновь вытянулся, округляя и без того большие глаза, а затем…

            Чихнул…

            - Знаешь, я так от страха седой стану. Ты меня пугаешь…

            Гриф молчал. Голову набок наклонил и выглядел так, будто не понял ни единого слова.

            - Почему ты идешь со мной?

            “Ты сильная”

            Надо же… ответил…

            - С чего ты это взял? Я слабая… Очень слабая… Я же человек…

            “Я слабый. Ты сильная”

            - А если я стану слабой? Что тогда?

            “Убью тебя”.

            Ну, зашибись перспективка… Я уставилась на грифа во всю ширь своих глаз, встрепенулась, отодвинулась как можно дальше, а этот паршивец начал резко и громко гоготать!

            - Ты что, пошутил?

            Но гриф не ответил.

Вот так и гадай – съедят тебя ночью в период депрессии и эмоционального раздрайва или теперь всю жизнь придется держать себя в руках, не плакать и быть могущественной одинокой женщиной с сорока кошками в комнате? Так себе перспектива, скажу я вам.

- Почему я тебя понимаю?

“Другая”

- И что это значит?

“Другая” …

Отличное объяснение, ничего не скажешь. Я и так понимала, что для этого мира не просто другая, а вообще инопланетянин во всех смыслах этого слова! А судя по тому, как все на меня охотятся – еще и вкусная!

Забравшись под одеяло, я мигом утонула в ворохе мягких подушек, уставилась в расписной потолок и замолчала.

Тишина… Звенящая в ушах, напрягающая своей тяжестью…

Я тихо рассматривала комнату: окна большие, панорамные, но с тонкими решетками цвета серебра, плотные портьеры светло-коричневого цвета, несколько прикроватных тумб с ящичками, в которых лежали заколки, расчески и прочие женские принадлежности. Судя по всему – все новое, ни где даже намека на волосинку не было. Все заколочки оказались невидимками, но на их конце то цветок приклеен, то перышко.

Так же на тумбе стоял графин с водой, поднос с булочками, какая-то склянка, закупоренная крышкой. Открывать я ее не стала – от греха подальше. А то, кто его знает…

Комната сама по себе была очень большой с высокими потолками. Свод каменный, кладка кирпичная… Хм… Кирпичная…

Встав с кровати, я подбежала к окну и убедилась в своих догадках: ну куда в подобной истории без замка, верно? Еще дракона в небе для пущей радости не хватало…

“Драконы людей не любят. Редко прилетают”.

П…Простите… ЧТО? Драконы существуют?

Я даже озвучить не успела свои мысли, а гриф уже ответил:

“Да”.

Радует то, что я хотя бы знала, кто такие драконы…

Сев на широкий подоконник, я уставилась вниз, на бушующее море. Огромные волны разбивались об острые камни, мимо пролетали белые птицы, похожие на чаек: они кричали даже так же. Чуть сбоку был виден кусочек берега – там, за заграждением, занимались отряды стражей. Они применяли магию, создавали пульсары, как и Рик во время боя, но судя по всему, у них эти самые шарики получались намного хуже.

Интересно, а правитель у Североморья есть? А архимаг? А академия магии? И что это за деление на магистров? Может Каил и есть правитель? Он явно занимает высокую должность, раз ему стражи подчиняются. Ничего не понимаю…

Мельком глянув на грифа, я все же решила ни о чем его не спрашивать… Что может знать птица, которая живет не в городе и не знает человеческих законов?

“Спи”

            Хм… Самое верное решение…

            Вновь забравшись под одеяло, меня отключило.

глава пятая

ГЛАВА ПЯТАЯ

            - А есть такие же, но с ядом?

            Я стояла посреди выжженного поля, того самого, где вчера все воевали друг с другом и смотрела на то, что осталось от лиан гранв.

            - Зачем? – Рик внимательно наблюдал за тем, как я осторожно поднимаю один из слабо сохранившихся отростков и изучаю его. – Они тебе не нужны.

            “Гарпиям нужны… Возможно…” – подумала я, но вслух так ничего и не сказала.

            Светало в этом мире рано, я совершенно не выспалась, встала как обезумевший воробушек и смотрела на мир широко раскрытыми глазами, так и не осознав, где нахожусь и почему. Рик принес мне форму стража-лучника: тканевая основа, но плотная при этом. Некоторые надевали кольчугу, но мне такой чести не положено.

            Стражи смотрели на то, как сияет мой браслет на ноге. Я не понимала, с чем именно связано их волнение, но решила пока ни о чем не спрашивать, потому что обязательно не просто опозорюсь, а всячески поспособствую тому, чтобы потерять какое-либо доверие к своей персоне.

            На сборы мне дали мало времени, но и собирать особо нечего.

            - Ты главное дорогу покажи, а дальше мы сами, - заметил Рик, провожая к выходу из замка.

            Мне было не по себе, голова все еще кружилась от усталости и жуткого волнения, но когда мужчина вручил мне лук и стрелы, стало намного спокойней. Я вновь обрела часть себя, прижала инструмент к груди и выдохнула с облегчением.

            - Девочки обычно так по заколкам сохнут, а эта с луком обнимается, - раздался шепот со стороны длинного коридора, где стояла группа мужчин облаченных в легкие доспехи. – Рик, чего так долго?

            - Я после битвы еле живой, вас ничего не смущает? – маг с силой бросил походную сумку одному из стражей, приказав следовать за нами следом. То, что я шла впереди, никому не нравилось. Стражи этим были явно недовольны, но Рик быстро их осадил. – Хватит рычать. Мужики вы или кто вообще?

            - Мужики, чьи сердца хотят биться в их телах, а не в желудке у грифа, улепетывающего следом за вашей женщиной.

            Рик удивленно поднял брови, затем резко обернулся и остолбенел. Гриф и правда был с нами, но не летел в коридоре. Он даже ко мне на плечо не стал садиться, чтобы никого особо не смущать, но уверенно клацал острыми хищными коготками по каменному полу, сильно царапая его при этом.

            Я указала жестом себе на плечо, и птица послушно вскарабкалась на свое место, раскрыла четыре крыла и положила голову мне на макушку.

            Интересно, это он так свой будущий обед воспитывает или тут в другом дело?

            Жест грифа окончательно добил стражей, больше они со мной не разговаривали, да и Рик смотрел на меня с опаской.

            Чего уж говорить о магистре, что ждал нас возле выхода…

            Он тут же скривил лицо, наблюдая, как гриф проявляет свою нежность и заботу, нервно кашлянул и молча кивнул в сторону леса, откуда явились гранвы.

            - Доброе утро, Лира, - Каил не сводил глаз с птицы, понял, что гнать ее бесполезно и тут же обратился к отряду: - Верхом нет смысла ехать. Там не пройти. Пешком долго, ничего тяжелого с собой не брать. Поход наш больше разведывательный,прошу учесть этот момент. Я не уверен, что если мы найдем гнездо гранв, увидим наших товарищей живыми. В любом случае любое действие согласовывается либо со мной, либо с Риком. Неповиновение карается сами знаете, чем…

            После этого все двинулись в сторону леса, вот только направление выбрали странное… они шли по дороге, где я встретила Рика, но я этого пути не знала.

            - Каил, нам туда, - тихо указав в сторону лесной части, я уверенно развернулась в нужную мне сторону, вот только согласия не ощутила. – В чем дело? Вы же просили дорогу показать… Я только этот путь знаю…

            - Там территория дроу, женщина. Они убьют нас еще на подходе, ты с ума сошла? – один из стражей мне дико не понравился. – Как только пересечем нейтральные земли – мы трупы.

            - Энтони прав, господин Каил, - заметили остальные, не горя желанием слушать ту, на чьем плече сидит их возможная будущая смерть.

            Кстати об Энтони… Так на Антона смахивает, что я вообще не удивлена, что этот страж мне не понравился. Ну не везет мне на это имя! Вот нельзя ему с нами ехать… Чую, повторит судьбу…

            - Я пришла тем путем, иного не знаю. Показать дорогу к гнезду там, где я не ходила, я не смогу. Решайте: или идем через земли дроу или тогда без меня, потому что я лучше в камере посижу, чем сунусь в ваш лес, кишащий тварями с теми, кто явно не готов прикрыть мне спину.

            - Зря ты так, Лира. Сама же из боевого отряда. Каким бы не было наше к тебе отношение – ты под защитой. – Рик видел, что назревает конфликт, переглянулся с братом и дал команду следовать туда, куда я указываю.

            Что-то не то…

            Не может быть все так легко и просто…

            “Проверяют” – подсказал пернатый, но не пояснил в чем именно проверка состоит.

            Думаю, они просто наблюдают за мной, пытаются понять, а так же вычислить обман.

            Самое странное было то, что я хорошо запомнила дорогу через лес. Одно дело держать в памяти истоптанный до мозолей в пятках маршрут, совсем другое - с первого раза выстроить в своей голове нужную дорогу. Я подмечала на пути кошачью шерсть – несколько волосков застряли между листьев деревьев, так же на земле остались следы мантихоры.

            - Эти чертовы коты меня раздражают, - Энтони не унимался, злился и был единственным из стражей, кто выражал свое недовольство физически: он с усилием рвал траву на нашем пути, не сводил с меня взгляда и был сильно недоволен.

            - Чем тебя мантихоры не устроили? – тихо поинтересовалась я, думая, что мне съязвят, но к удивлению, получила нормальный ответ:

            - Тем, что они хищники размером с быка, - страж недоуменно пожал плечами, - только не говори, что помимо грифа ты подружилась еще и с тварью попушистее? Ты же понимаешь, что мантихоры людей могут на части рвать, а уж если они себе хозяина выберут…

            - То, что? – мой голос дрогнул, я старалась не злиться, но почему-то не получалось.

            - То сделают ради него все… - недоуменно заметил Каил, - Лира, ради своего хозяина мантихора убьет любого, даже собой пожертвует…

            Мы шли через густой ельник, потом вышли на огромное поле и осторожно пересекли его. На привале я замерла возле небольшого кустика, удивляясь тому, насколько его листья были похожи на нашу крапиву, и только потом, присмотревшись, осознала, что это и правда была крапива, только сам лист больше, шире и… На всей его поверхности сияли мелкие, будто тонкие иголочки, зазубринки.

            Одна из мошек села на поверхность листа и застряла, причем выбраться она уже не смогла – каждое ее движение приводило к тому, что острые грани отростков банально рвали ее на части.

            Да что за чертов кровавый мир?

            - Домой хочу, - еле слышно шепнула я, не заметив, что за моей спиной стоял Рик.

            - Я тоже, - так же тихо заметил мужчина, - не подходи к крапиве близко, еще не хватало потом неделю в лазарете лежать. Они жалят насмерть, если упасть в куст.

            Жалят насмерть… Крапива…

            Отлично просто… Это, конечно же, сарказм.

            Шли по тропе мы довольно долго, привал сделали небольшой, и держались как можно дальше от леса.

            Я почти ни с кем не разговаривала, несколько раз проверила колчан и стрелы, рассматривала наконечник, вылитый из металла, проводила пальцем по гравировке и тяжело вздыхала.

Мой нож был при мне, что странно. С каких пор пленным оружие дают с собой носить? Я не против, но все же, это не логично. Стражи не спускали с меня глаз, относились с подозрением, замечали каждое движение и будто бы чего-то ждали. Иногда мне казалось, что они наготове снести мне голову. Будто вот-вот, но я превращусь в чудовище, и их догадки окажутся верными. К счастью, я не нечисть, но они в этом не уверены.

Осознать то, что я возможно уже никогда не попаду домой было сложно. Меня искренне радовал тот факт, что там, на родине, меня никто не ждет. Ни мужа, ни детей, ни родных. Конечно же, семья как таковая у меня была, но после смерти папы они все пропали, да и я не особо горела желанием с ними видеться.

- Мы скоро пересечем границу, - заметил Каил, снимая походный рюкзак. В этом мире он ничем не походил на тот, что я привыкла носить: обычный тканевой мешок, набитый вещами. У кого-то он был кожаный, но у братьев на первый взгляд вообще льняной, - если на нас нападут дроу, мы домой не вернемся. Ты точно уверена, что нам туда?

- Точно, - жестко заявила я, не понимая, почему же дроу должны непременно всех убить. Меня же не убил…

- Лира, - Рик сел рядом с братом, изнывал от жары и жадно при этом пил воду из фляги, - так все же, как тебе удалось поговорить с дроу? Они же презирают людей, ненавидят нас… Идут на переговоры лишь в сугубо крайнем случае… Никогда не пускают на свои земли и уж точно не спасут в случае беды…

            - Он меня не видел. Лежал в коконе, его глаза были залиты ядом… Нам повезло, что мы выбрались, но по одиночке мы бы точно погибли. Я вылечила его, обработала раны, добыла воду, и лишь после этого он понял, что я человек… Когда смог наконец меня разглядеть. Думаю, поэтому и не убил.

            - Да он, видимо, от шока тебе шею не свернул. Что бы человек дроу спас…

            - Сирин хороший…

            - Сирин? – хором спросили мужчины и уставились на меня как на истинное зло этого мира, - он тебе что, свое имя назвал?

            - Оно не настоящее, - запротестовала я, понимая, что не только с глазами, но и с именами тут какая-то история связана, - не могла же я обращаться к нему вечно “эльф” или “эй ты”… попросила любое назвать.

            Все слышали наш разговор и все застыли с открытыми ртами.

            “Странно все это”, – шептались стражи. – “Она меня пугает. ”

            Это я пугаю? Да вы все себя видели вообще? Ваш мир один большой испуг!

            “Дроу не называют имен, их же пленить можно через имя”, - заметил Энтони. – “врет она все, не бывает такого”.

            Пленить через имя? Так вот почему Сирин так странно отреагировал тогда… и почему-то все время на свои руки смотрел… Как бы узнать…

            У Рика спрашивать не стала, решила повременить с этим до лучших времен.

            Когда наш небольшой перерыв закончился, мужчины резко встали с места, собрали немногочисленные вещи и пошли в указанное мною направление, оставляя при этом метки на деревьях.

            Через каждые триста метров (примерно), стражи выжигали небольшие магические печати на стволах деревьев – своего рода указатели. Думаю, за нами следом еще кто-то идет, это было бы логично.     

            Мы медленно подходили к незримой границе. Я не понимала, как стражи определяют где какая земля кому принадлежит, но вскоре отряд замер как по команде.

            - Нам туда, - тихо заметила я, указывая в сторону побережья. Я слышала шум прибоя.

            - Не может быть, чтобы логово гранв было так близко к Североморью, - Энтони не выдержал, резко ударил кулаком в дерево и указал на меня пальцем, - это все чушь! Она же нас в ловушку ведет! Да я ни за что не поверю, что дроу помог человеку! Каил, она же чудовище! У нее на плече сидит монстр, она каким-то чудом выбралась из гнезда, откуда никто и никогда не выбирался живым! Да мы вообще не знаем, говорит ли она правду! Все ее слова у меня в голове не укладываются! Как она смогла разрезать лианы? Как смогла выбраться из кокона? Как вообще умудрилась дроу вытащить?

             - Я просто жить хотела, - прошептала я, - очень сильно хотела жить. Настолько, что мне стало плевать на то, кем является Сирин. Вы хоть что-то о гранвах знаете? Боитесь их, будто никогда не побеждали…

            - В том и дело, что не побеждали, - Рик выдохнул, опустил голову, убрал широкой ладонью волосы со лба и произнес, - ты первая, кто выбрался. И я не понимаю, почему. Сколько бы мы ни отслеживали их, сколько бы приманок ни ставили… Все в пустую… мы даже не знаем, сколько у гранв детей и как они размножаются, откуда взялись и почему внезапно начали есть все, что движется… Ты первая, кто выбрался… Поэтому сложно поверить в то, что ты была в гнезде.

            - Там коконы висели над землей. Их было много. Животные и птицы, люди и даже дроу – все были. Лианы туго фиксируют руки и ноги, гранвы ждут, пока жертва ослабнет и только после этого приступает к еде – так мне Сирин сказал…  и я была не одна…

            - Ага, значит о чем-то, да умолчала! – Каил хлопнул в ладоши, - и где же этот несчастный?

            - В желудке гранвы…- холодно ответила я и все тут же замолчали, -  он… Он шумел… А шуметь нельзя… Чем громче звук, тем сильнее он раздражает эту тварь. Я понимала, что если его съедят, то переваривать еще неделю будут, а я семь дней не проживу без воды. Я стала тоже шуметь… Мне нужно было привлечь внимание, сделать так, чтобы кокон ослаб… У меня с собой был нож, я перерезала лианы… А дальше вы все знаете. Мужчина, что был со мной, не выжил. Он сошел с ума, впал в истерику, не смог сбежать… Там, рядом с границей их логова, дроу ждал кот. Мантихора пыталась отыскать хозяина, но подойти не могла к гнезду… зато мы успели выбежать. Об этом я уже говорила вам, вы все знаете.

            - У нас нет мантихоры, - заметила стражи, - но есть магия.

            - И есть оружие, - подтвердил Энтони, меняясь в лице, - но если их логово так близко к нашему городу, значит рано или поздно, но гранвы нападут стаей. Не уверен, что барьеры выдержат. Город защищен хуже, чем остальные магические города, к тому же нам не повезло с соседями – то гарпии нападут и весь скот испортят, то дроу свои земли защищают, убивая любого еще на подходе. Даже если человек просто заблудился.

            - Почему все так друг друга ненавидят? – я не выдержала, резко выдохнула, схватилась за голову и сделала несколько шагов вперед. Судя по реакции окружающих – явно что-то пересекла… - ну почему, почему все друг друга убивают? Почему нельзя договориться?

            - Многие пытались, но ничего хорошего из этого не вышло, - заметил Каил и тут же замер.

            Со стороны леса подул холодный ветер, он ударил мне в спину, будто гнал с чужой территории, а затем за спиной раздался тяжелый грохот.

            Лица стражей побледнели, Каил мигом создал огонь в своих руках так же, как и его брат, и все молчали.

            Я обернулась, догадываясь, кого могу там увидеть.

            - Так и знал, что ты поведешь их в гнездо, - Сирин стоял возле дерева. Облокотился на его ствол, а за его спиной выглядывало еще двое воинов. Дроу смотрели с интересом, щурились, а потом спросили:

            - Это она тебя спасла?

            - Да, она.

            - С виду слабая… И гриф до сих пор не ушел… надо же… И почему ты ее не убил? Она же человек.

            - Она мне жизнь спасла, хотя бы поэтому.

            - А вас ничего не смущает? – удивленно проговорила я, глядя на то, как общается незнакомая мне троица.

            Дроу мгновенно замерли, их уши дернулись, а лица удивленно вытянулись. То же самое произошло и со стражами, которые сделали уверенный шаг назад и направили свое оружие…

            На меня…

            - Ты что, с нами разговариваешь? – недоуменно поинтересовался один из дроу. В отличие от остальных, его волосы были короткими, а на лице от уха до угла челюсти шел глубокий шрам.

            - С вами, - тихо ответив, я сложила перед собой руки. Глаза всех пришлых были оранжевые, но стоило мне заговорить с ними, как цвет сменился на алый. Так у них что, цвет определяет отношение к тому, кого видишь? Красный – агрессия и ярость, а оранжевый более легкий вариант этих эмоций?

            “Верно” – подсказал гриф, расправив крылья.

            И что же означает синий?

            “Сама поймешь”.

            Здорово… сама пойму… А я это сделаю до того, как с меня шкуру стянут или после?

            “Конечно же, до…”

            Птица резко вытянулась как тогда, во время боя, чем смутила всех присутствующих и дроу в том числе:

            - И правда защищает… - второй эльф носил очки. Дужки крепились к голове цепочкой, стекла на вид были очень тонкими и имели слегка голубоватый отлив, но даже через него был виден алый цвет его глаз. – Эй, человек. Как твое имя?

            - Свое сперва назови, - я не собиралась отступать, хоть и боялась. Все дело было в самом Сирине. Он выглядел так, будто отдавал команды этим двоим, хоть и стоял в тени, не вмешиваясь в разговор.

            Он не сводил с меня глаз, уставился так, будто не верил в то, что видел. Присматривался, слегка голову наклонил, выглядел задумчивым и напряженным.

            - И правда понимает нас… - двое дроу резко выпрямились, округлили глаза и их уши затряслись. – Надо же… Как такое возможно? Кто научил? Эй, девушка… И каким таким волшебным образом ты выучила наш язык? И произношение такое чистое…

            - …Я на своем языке говорю…

            И вот тут до меня окончательно дошло… Гарпии… дроу… люди… гриф… Я всех их понимаю, но они друг с другом не разговаривали… Надо же, а почему так происходит?

            - Каил, я сейчас на каком язы… а хотя не отвечай, я по вашим глазам и так все поняла…

            Стражи вместе с магистром и его братом чуть ли не крестили меня все разом. В принципе, это же и дроу готовы были сделать.

            Наступило неловкое молчание, я чувствовала страх и смущение, а так же опасность. Что они со мной сделают? Они же и так прекрасно понимают, что со мной что-то не то… Я сама виновата – веду себя неразумно. В моей ситуации нужно было играть, вести себя тихо, притвориться кем-то, но не быть собой, а я вместо этого иду на поиски гранв, о которых никто ничего толком не знает, общаюсь черт знает с кем, и делаю леший знает что!

            - Ты что, плачешь? – Сирин вывел меня из состояния задумчивости. Я тут же подняла глаза и резко дернулась. Дроу стоял совсем близко, склонил надо мной голову и немного хмурился. Только сейчас я осознала, что он на целую голову выше меня.

            - Нет, с чего бы мне?

            Я не плакала, но была на грани. Я все, совершенно все делала не правильно.

            - Действительно… с чего бы, - так же тихо ответил эльф, - что ты задумала?

            - Гнездо найти. Я помогу стражам, а меня в ответ не убьют. Как-то так.

            - Наивная, – один из эльфов вмешался. Он подошел так же близко, как и Сирин, рассматривал меня так, будто я какой-то редкий экспонат и скалился, но я видела, что цвет глаз у него немного изменился: красный сменился оранжевым, а теперь он желтый. И что это значит? – Люди - это люди. И ничто этого не изменит. Тобой воспользуются, а когда станешь не нужна – выбросят.

            - Вы нам поможете? – я не стала отвечать или как-то реагировать на слова дроу, хоть и понимала, что он прав.

            - Нет, - ответил тот, что в очках, - тебе уже давно долг вернули, теперь ты сама по себе.

            - Позволите пройти до гнезда? Насколько я понимаю, я стою уже на вашей территории… Но другой дороги я не знаю.

            Дроу молчали. Двое незнакомцев уставились на Сирина, ждали его решения, явно надеялись на отказ, но вместо этого были поражены его  решением:

            - Идите, - судя по реакции стражей, это слово он сказал на человеческом языке, - но с нашим сопровождением. Я не позволю кому-то из вас “потеряться” в нашем лесу.

            - Я прошу принести клятву, что вы не тронете моих стражей, - Каил говорил холодно, грозно и уверенно. Было видно, что он боялся дроу, но и сами дроу боялись людей. Никто из них не показывал своей слабости, каждый стоял с гордо поднятым подбородком, но в глазах при этом отражалось недоумение, а так же страх от того, что происходило сейчас между нами.

            - Мы не тронем вас только при условии, что никто из ваших людей не навредит лесу, не нападет на моих соплеменников и будет вести себя на нашей земле как гость. Никакой клятвы, человек. Ты либо рискуешь, либо не видать тебе гнезда.

            - Вам гнездо тоже нужно, - Каил не злился, был готов к подобному ответу, но на своем настаивал, - происхождение гранв дроу тоже не известно или ваш правитель решил утаить важную для всех информацию? Я дума… Ты куда? Стой, Лира! Ты что творишь?

            - Да вы пока рогами своими бодаетесь, я уже поседею от старости лет! – рыкнула я, растерла ногу, где кольцо висело и скривилась из-за жжения: магические оковы раздражали кожу, - у нас уговор простой – я вам гнездо, а вы меня отпускаете.

            - И ты не боишься умереть там? – изумились дроу, - а как же чувство самосохранения? А как же семья-дети-любовь-продолжение рода?

            - Я одна. К тому же с чего вы все взяли, что я согласна пойти в само гнездо? Я вам его покажу, а дальше сами… В отличие от вас, у меня ни навыков, ни магии, ни поддержки… Кого и съедят первым, так это меня.

            - И чую, сразу подавятся, - заметил Энтони, кивая своим товарищам в мою сторону. Те юмор не оценили, - готов поспорить, ее кости поперек горла встанут у любой твари.

            - Зато тебя быстро проглотят, - холодно заметил Сирин, тихо свистнул и тут же из-за густых огромных кустов вышел Мирр. Мантихора выглядела довольной… или довольным… Смотрел на всех слегка презрительным взглядом, ко мне тут же подошел, обнюхал с ног до головы и…

            Чихнул.

            Мурчание кота стало для меня сюрпризом, гриф тут же ощерился, распушил перья и выказывал свое недовольство – кто-то посмел прикоснуться к его имуществу, видимо. Я уже давно поняла, что мое плечо как насест довольно удобно.

            - Привет, Мирр, - тихо шепнула я, но кота погладить не решилась. Кто его знает – пасть огромная, на хвосте шип с ядом, а в голове может твориться все, что угодно.

            Кот в ответ тихонько вильнул хвостом, вновь чихнул и спокойно ждал, пока Сирин заберется на его спину.

            Дроу просто кивнул всем молча, я тут же пошла рядом, ощущая за спиной невероятную волну негодования, возмущения, а так же непонимания.

            Стражи не подходили близко к Сирину, остальные дроу рассредоточились среди деревьев, скрылись в густых кронах и будто бы исчезли, но то здесь, то там я замечала краем глаза быстрые и легкие движения этих невероятных существ. Сколько же в них грации, а какая ловкость тел!

            Люди тоже были сильные и ловкие. Лучники уступали дроу разве что в росте и, судя по всему, стреляли из лука ничуть не хуже. Имен стражей я так и не узнала, они переговаривались между собой, но я не все слова слышала. Энтони был в ярости, его раздражало то, что я шла рядом с котом, а не с ними:

            - Если ей синеголовые так нравятся, то почему бы и не жить с ними? – мужчина говорил тихо, но так, чтобы я слышала, - ах да, они же не принимают людей… Ненавидят их...

            - Энтони, - Каил резко прервал речь своего стража, - ты жить хочешь?

            - Хочу…

            - Тогда замолчи. Прояви уважение – дроу могли нас и не пустить.

            - Пошли бы другой дорогой! Простите, этого больше не повторится.

            - Сирин, - после долгого молчания, я все же тихонько обратилась к эльфу, - а можно мне у тебя кое-что спросить?

            - Можно, - мужчина даже головы не повернул в мою сторону, а вот остальные дроу не сдержались:

            - Вежливая какая, надо же… И главное искренняя даже… точно с неба свалилась…

            - Кто такие гранвы? Я не совсем понимаю, что это за существа, а спросить у людей боюсь. Да и не думаю, что они мне все расскажут…

            - То есть у своих ты спросить боишься, а как у нас спрашивать, так значит мы не обманем? – изумился дроу, что в очках. Эльф сделал обход территории, ушел немного вперед в лес вместе с одним из стражей Каила, а затем так же незаметно вернулся обратно. Мой вопрос его удивил, он тут же глянул в сторону магистра, которому дико не нравилось то, что он не понимает наш разговор, - ваши маги скоро в тебе дыру просверлят. Лучше говори на всеобщем, Лира.

            Знать бы еще этот всеобщий…

            Сирин молчал, затем на время исчез из поля зрения вместе с остальными дроу, пока мы шли вперед, пробираясь сквозь лес.

            Я видела береговую линию, а со скалистого выступа могла разглядеть тот самый злополучный подъем, который вел к озеру, но до него еще идти и идти.

            - Ты выглядишь уставшей, - заметил Рик, помогая стянуть оружие и куртку. Мне было очень жарко, я тяжело дышала в то время как остальные, казалось, наоборот мерзли. – и напуганной.

            - В этом нет ничего странного. К тому же я безумно боюсь идти дальше… Видите? Вон там, рядом с пустырем, вдалеке… - я указала на участок скалы, где безжизненная на вид земля прерывалась густым слоем зеленой травы, похожей на осоку. Страж достал подзорную трубу, затем подал мне сигнал, что видит место, куда я указываю, - лианы в траве прячутся. К тому же сама трава будто не настоящая. Там земля сухая, везде камни.

            - Хочешь сказать, гранвы не только лианы выпускают, но и влияют на природу каким-то образом? – Рик внимательно рассматривал побережье и в этот же момент к нему присоединился один из дроу, что носил очки. Мужчины молча переглянулись, для приличия оскалились, но спорить не стали.        

            - Или же способны создавать маскирующий слой для своих отростков, - дроу принюхался, закрыл глаза, а затем сказал: - аромат в воздухе сладковатый. Разложения не чувствую… Ты уверен, что это то место?

            - Уверен.

            Сирин спрыгнул с Мирра, встал рядом со мной и еле заметно, явно случайно, коснулся ладони…

            По всему телу тут же заряд электричества пробежал… Я невольно вздрогнула, сжалась и сделала еле заметный шаг в сторону. Я ни в коем случае не боялась его и конечно же не презирала, но чувствовала себя так неловко…

            Сирин застыл, посмотрел на меня, затем вздохнул и немного отодвинулся. На его лице при этом не было видно ярких эмоций, но почему-то мне кажется, моя реакция ему не понравилась.

            - У них в гнезде должна быть гора трупов, - стражи недоумевали, - почему же пахнет розами?

            - Потому что если бы пахло сгнившей плотью, мы бы гнездо быстро нашли, - Рик попросил у брата другую подзорную трубу. Судя по форме прибора, она позволяла видеть на куда большее расстояние, - ничего не вижу, далеко. Странно… Там дальше гнездуются грифы – эти птицы не селятся рядом с потенциальным врагом.

            - Зато враг с большим удовольствием поселился рядом с ними. Да еще и так близко к людям и дроу… мы спустимся туда уже к закату, но идти к гранвам ночью нельзя, - Рик еще раз внимательно осмотрел территорию и вернул трубу брату, - предлагаю сделать привал на безопасной территории… Я говорю что-то не так? Вы странно смотрите…

            Сирин слушал Рика, ловил каждое его слово, хмурил брови, затем все же кое-что рассказал:

            - Мы получили донесение, что где-то в этом районе были замечены гранвы. Наш отряд так же расположился как можно дальше от возможного гнезда, но именно ночью нас всех и схватили. Я думаю, что с заходом солнца эти отростки выбираются за пределы своей территории и начинают искать жертв. Не уверен, что тут безопасно.

            - Вы выставляли защиту? – Каил говорил с Сирином на равных. Судя по всему, дроу и правда имеет какой-то высокий ранг.

            - Наша магия имеет природный источник, гранвы с легкостью сломали барьеры… Я не видел, как это произошло, проснулся от сильного удара в плечо, а дальше меня уже тащило по земле с невероятной скоростью. Каил, Лира показала вам место… И она человек. Все это странно, и я никогда не думал, что вообще произнесу подобные слова, но отпустите ее. Она не справится без помощи, но в тоже время может быть полезна, но не здесь.

            Каил долго молчал, думал о чем-то, потом перевел на меня взгляд и ответил тихо-тихо:

            - Мы не собираемся лезть в гнездо гранв, это верная смерть. Наша задача просто наблюдать. Лира сдержала слово, но главного не рассказала, а я не принимаю тех, кому не могу верить. Это не означает, что девушка будет наказана, нет. Это значит, что ей придется доказать, что она не враг.

            - Каил, - я не совсем поняла его слова, - почему мы не полезем в гнездо? Там же ваши люди, вы решили оставить их?

            - Лира, они мертвы, - к разговору подключился Рик, но маг при этом стоял чуть позади нас, не решаясь подойти к Сирину ближе. Все стражи вели себя крайне аккуратно, стараясь не злить дроу, - то, что вы выжили – случайность.

            - Но…

            Я запнулась, наступило гадкое, неприятное молчание, от которого стало не по себе.

            - А если Каил в гнездо попадет? Тоже его оставите? – Я не унималась, просто не могла понять, как можно взять и оставить кого-то? Там же их стражи, их друзья и товарищи, которым больно, которые умирают и ждут помощи.

            - Если я попаду в гнездо, - холодно ответил маг, заглядывая мне прямо в глаза, - то сам лишу себя жизни. Но перед этим сделаю все возможное, чтобы убить как можно больше этих тварей. И я не позволю своим стражам идти за мной. И они это знают.

            Да что за гранвы… Черт возьми, объяснил бы кто! Я больше не могла стоять рядом с мужчинами, да и они хотели разойтись каждый к своему лагерю. Дроу терпели присутствие людей лишь из-за Сирина, в то время как сам он тоже с трудом переваривал общение с магами. Его лицо хоть и оставалось спокойным, но в глазах такая чернота возникала…

            Он настолько ненавидит таких, как я? Но… Я же ничего ему не сделала, почему он испытывает презрение, почему говорит, что мы враги?

            Я ничего не знала об этом мире, боялась всего, любого шороха, вздрагивала каждый раз, когда слышала резкие звуки, но при этом старалась не показывать своей слабости. Это так трудно – быть сильной, вопреки всему.

            Я отошла в сторону еще одного скалистого выступа и села на теплый, прогретый солнцем камень. Гриф уже давно слез с моего плеча, взлетел в бескрайнее небо и исчез в облаках. Тут его дом, его бывшая стая, к тому же он хорошо знает территорию. Может, он и вовсе не вернется?

            Гриф меня пугал не меньше дроу и гранв, я видела, на что способна эта птица, знать бы, почему она на самом деле за мной следует.

            Небо постепенно окрасилось алым, я смотрела на то, как солнце касается линии горизонта, как кровавый закат знаменует окончание еще одного тяжелого дня. С каждой минутой дышать становилось легче, я ловила теплые мягкие воздушные потоки, щурилась, а потом незаметно для себя смахнула слезы.

            Хорошо, что никто не видит…

            - Так все же плачешь, - Сирин стоял за спиной, я тихо обернулась, смотря на то, как дроу осторожно садится рядом, но при этом соблюдает дистанцию, - не переживай, я больше не стану тебя касаться.

            - Почему не станешь?

            - Потому что тебе неприятно… разве не так?

            Сирин нахмурился, прикусил нижнюю губу.

            - Мне не неприятно. Я тогда дернулась потому, что просто не ожидала прикосновения, вот и все. Я сейчас всего боюсь…

            - Ты? Ты боишься? – дроу еле слышно рассмеялся, стянул с волос льняную нить, распустил волосы и разворошил их рукой, - ты кажешься очень сильной, но сейчас, когда я увидел твои слезы, то понял, что ты действительно сильный человек. Знаешь, есть кое-что общее между мной и Каилом.

            - И что же это?

            Сирин замолчал ненадолго, смотрел вместе со мной на то, как заходит солнце, а потом решил ответить:

            - Страх, что в конечном итоге ты окажешься врагом.

            - Только если вы этого захотите. Сирин, лучше расскажи мне про гранв. Прошу тебя… Я же ничего о них не знаю.

            Мужчина глубоко вздохнул, подозвал к себе Мирра, позволил коту усесться за нашими спинами и сыграть роль своеобразной мохнатой подушки. Сидеть на скалистом уступе, смотреть на то, как бушует море, как летают вдалеке огромные стаи птиц, как ветер гоняет волны и опираться спиной на мантихору – бесценно. Я чувствовала, как кот мурчит, а так же видела недоумение Сирина:

            - Он кроме меня никого к себе не подпускал… Знаешь, я спас его котенком. Мантихоры в юном возрасте еще не имеют ядовитого шипа, да и размером они небольшие. Мирр родился совсем крохотным, довольно часто с семьей подходил к границе нашего города, но никого не подпускал к себе… В тот день мы охотились, выслеживали нечисть, что повадилась похищать детей и стариков. Мы никак не могли понять, как эта тварь это делает… Всегда бесшумно, незаметно, не оставляя ни одного следа. В тот вечер моя жизнь перевернулась, Лира. Я был юн и слаб, как мне казалось на тот момент. Следовал приказам и верил, что мы всегда будем побеждать, но… Гранва все изменила.

            Сирин замолчал на время, но стоило небу потемнеть, стоило солнцу окончательно упасть за горизонт, как дроу продолжил:

            - Они напали внезапно, со всех сторон. Мы не понимали, что это за лианы, рубили их и мгновенно получали травмы из-за яда. Дроу сражались, как могли, защищали друг друга, пытались помочь раненым, но любое промедление стоило стражам жизни. Тогда мы не знали, что лианы всего лишь часть проблемы. На моих глазах погибла примерно половина отряда, их обмотало в коконы, но мы успевали рубить отростки, не позволяя утащить их в лес. Затем вышла гранва. Я впервые в жизни видел нечто подобное, в наших краях таких тварей никогда не водилось. Она молча набрасывалась на моих друзей: кого-то убивала сразу, а кого-то оставляла в живых, утягивая в лес. Мы пытались их выследить, но все впустую. Неподалеку от того поля, где мы вели сражение, как раз и жила семья мантихор. Лианы утащили все семейство, а Мирра забрали последним. Я успел выпустить стрелу, она перебила узел и кокон распался. С тех пор котенок не отходит от меня. Мы ничего не знаем о гранвах: ни их происхождение, ни откуда они пришли, ни как размножаются. Все попытки найти гнезда оказывались провальными. Мы цепляли к приманке магические маячки, преследовали коконы, пытались их отравить, уничтожить, но все напрасно. С каждым годом сила гранв растет, они стали больше в размерах, в численности, а так же хитрее, чем раньше. Они быстро учатся, подстраиваются под жертву, не позволяют себя ранить, а так же найти их логово. За то время, пока я был в плену, я понял, что их кормушка находится недалеко от гнезда: гранвы никогда не ночевали рядом с пленными, они приходили всегда парами, выбирали жертву и уходили. Самих тварей мы не слышали, а вот крики жертв – очень даже.

            - Тебя не смутила трава? – тихо заметила я, указывая рукой на тот самый участок земли, где впервые встретила Мирра, - я еще в первый раз обратила внимание на то, что она странная.

            - О чем ты?

            - Она сочная, зеленая… будто растет не на скалистом участке земли, высушенным испепеляющим солнцем. Что так питает семена?  А если это не трава вовсе?

            Сирин хмурился, смотрел на меня с удивлением, довольно долго все обдумывал, а потом тихо позвал Кайла с его братом. Мужчины были удивлены приглашению, но стоило озвучить им мое предположение, как те тоже замолчали.

            - Я не знаю, что на это ответить, - Каил ходил из стоны в сторону, - мы всегда встречали гранв в лесу, где и так много зелени…

            - Дай трубу еще раз, - Рик принял из рук Каила прибор, загнул какие-то шестеренки на боковой поверхности, выдвинул на всю возможную длину и начал всматриваться куда-то в область скалы. – Странно, там грифы прилетели. Целая стая… Смотри сама.

            С этими словами он передал мне подзорную трубу, помог направить ее в нужном направлении, потому что я не сразу смогла сориентироваться с таким увеличением, и стал ждать.

            Мои руки дрожали, картинка сильно дергалась из-за этого, но даже так я смогла разглядеть трех грифов, с осторожностью подходящих к границе скалистого участка с травой. Солнце давно зашло, но все еще было светло при этом. Как будто белые ночи в Питере.

            - Грифы зашли на участок с травой, - шепнула я, передав трубу Сирину.

            - Далеко зашли, - заметил эльф, а затем удивленно произнес: -  трава сухая. Она будто выгорела на солнце… И грифы тянут что-то… Не вижу, не могу разобрать… Мне кажется, или твой гриф тоже там летает? Со сколотым клювом… Это точно он… Подлетел к стае со спины и… Наш малыш что-то стащил…

            Все замерли в ожидании, а так же в надежде, что гриф принесет находку к нам, в лагерь, а не съест ее по пути.  Мы все всматривались в ночное небо, пытались разглядеть хоть кусочек черной птицы, как…

            - ДА ЧТО Б ТЕБЯ! – громогласный ор раздался со стороны высокого дерева, в кроне которого прятались двое эльфов, - УБЕРИ ЭТУ ГАДОСТЬ! ОНО ШЕВЕЛИТСЯ! ОНО ЖИВОЕ! СИРИ-И-И-ИН!

            Эльфы рванули с веток на такой скорости, что любой гонщик обзавидовался бы. Темнокожим ушастым товарищам стало откровенно по барабану, что они вломились к людям, встали прям в центр защитного круга, распугали всех магов, включая Энтони: этот кричал тоньше всех, а главное громче.

            Мы тут же подбежали к ним, замерли буквально в метре от скопления людей и дроу, и застыли на месте как вкопанные…

            В клюве грифа слегка шевелился кусок лианы… Еле подрагивал, будто был на последнем издыхании. Извивался, словно дождевой червяк, дергался, но с каждым разом все слабее и слабее. Из открытых порезов в стебле шел яд, но он даже по цвету отличался от того, который вытекал из более живого представителя этого вида.

            - Сирин… СИРИН! – вопили эльфы. Тот, что с очками, все же очки потерял: они в костер упали, пока дроу пытался найти укромное место, - убери это… СОЖГИТЕ ЕЕ! НА КОЙ ЛЕШИЙ ОН ВООБЩЕ ЕЕ ПРИНЕС СЮДА?

            - Хотел сказать, что с гнездом что-то случилось, - Рик щелкнул пальцами, в воздухе тут же возникла алая магическая печать. Тонкий контур оплел лиану и перенес ее к нам по воздуху. Никто не подходил близко, все боялись и не скрывали этого. Стражи достали клинки, дроу скалились и выставили перед собой острые когти, а Сирин достал из-за пазухи клинок, направив лезвие прямо в лиану.

            Все молчали, с ужасом рассматривая находку, а вот гриф, напротив, казался счастливым. Черная птица играла с лианой, цепляла ее когтями, наблюдала за тем, как та дергается и в конечном итоге окончательно замирает. Стоило отростку застыть, как он высох у нас на глазах, стал истончаться и превратился по внешнему виду в обычную ветку.

            - Не понимаю, - заметил Рик, встав ко мне ближе. Маг рассматривал то, что держал в когтях гриф, - почему она стала такой? Прежде лианы просто замирали, стоило их обрубить, но при этом они не иссыхали.

            - А что вы делали с ними?

            - Сжигали, - так же тихо ответил Рик, - с чем это может быть связано?

            - Защита слабеет, - начал перечислять Каил, - сменили гнездовье, старость свое берет, до нас кто-то подрал усиленно, что тоже возможно. Простыми словами – это может означать что угодно, но в костер эту дрянь лучше бросить. Так, на всякий случай.

            Спорить с магистром никто не стал, все лишь закивали головами и недоуменно смотрели на то, как я аккуратно поднимаю обрубок лианы с земли, цепляя ее наконечником стрелы.

            - Яд другой, густой очень. Будто запекшаяся кровь…

            - Положи гадость, - шепнул Энтони, - а вдруг оно все еще живое?

            - Я ни на что не намекаю, - шепнула я в ответ, рассматривая лиану, - но ты мясистее.

            - Меня тащить тяжелее.

            - Зато крови много и ты вкусный.

            - А ты что, людей тоже ела? – тихо шепнул дроу, что был в очках. Он сел со мной рядом, слегка ушами дергал, но после последней фразы задумался, - и как, вкусно? А то я не знаю, не пробовал… Вдруг мы многое теряем…

            - Любое мясо вкусное, если его правильно приготовить, - с сомнением прошептала я, и в этот же момент на поляне воцарилось гробовое молчание.

            Только жучки трещали в кустах, да кто-то стрекотал как цикада.

            - Я, кажется, понимаю, почему гриф от нее почти не отходит, - шепнул второй эльф, чьего имени я не знала, - он просто нас от нее защищает….

            В этот момент черная птица резко вытянулась, сложила свои крылья так, что стала сама похожа на тонкий ствол дерева. Мы все перепугались, потому что обычно грифы так начинают атаковать, когда впадают в ярость, но вместо кровавой бойни нас ожидал смех… громогласный ор черной птицы, что запрокинула назад голову и ржала будто конь, ужаленный в подхвостье…

            - Я хочу домой, - шепнула я, глядя на то, как гриф заливается в истерике. Что ж, хоть кому-то сейчас хорошо.

            - Он слегка болен, да? – Рик кивнул на птицу, округляя и без того выразительные глаза.

            - Мы все слегка больны, - вместо меня ответил дроу, что с грустью в глазах доставал из небольшого костра свои очки. Стекла треснули, эльф казался печальным, тяжко вздыхал и чуть ли не плакал, - мои любимые… Вся оправа сгорела…

            Каил щелкнул пальцами, в руках дроу мгновенно возник свет и уже спустя несколько минут эльф держал в руках вполне нормальные очки, будто они и не были сломаны.

            - Магии до утра хватит, потом все рассеется, но хотя бы так…

            - Спасибо…

            Дроу ответил с сомнением, на очки свои глянул и…

            Выбросил их.

            - Мы разговариваем друг с другом из-за нее. Если бы не Лира и не приказ Сирина, мы бы давным-давно прогнали вас со своей земли. Не забывайте об этом.

            А так все хорошо начиналось. Что странно – никто не стал возражать или вмешиваться. Все выглядело так, будто поступок дроу был логичным, но у меня это не укладывалось в голове. Не важно, кто починил очки, важно то, что они целые, разве не так? А если бы он не знал, что оправу создал человек, то что? Носил бы их? Или даже не взглянул бы?

            Сирин тоже не стал вмешиваться, более того, он смотрел с одобрением на своего воина, как будто тот сделал все правильно.

            Я тяжело вздохнула, а затем снова и снова говорила себе, что этот мир чужой для меня, и что раз я теперь живу здесь, значит надо подстроиться и жить по местным законам и правилам. Вот только как же это раздражает – не знать всего, видеть лишь результат и не понимать, что стало причиной такого отношения друг к другу.

            - Нужно проверить, - Рик вмешался в спор, - спуститься и посмотреть, что происходит. Это определенно что-то значит.

            - Согласен. Идти надо со стороны моря, - Каил отбросил в сторону лиану, сжег ее с помощью пламени, - но на рассвете. Наша магия отличается от вашей, сквозь мои барьеры лианы не пройдут. Мы дежурим, вы спите. Только так.

            - Согласен.

            Разговор короткий и по делу, без воды и выяснений отношений. Сирин оказался сговорчивым, к тому же сам хотел спуститься к лианам, но прекрасно понимал, что один может не справиться.

            Спать ночью в лесу было страшно – это не палатка, не Алтай и рядом со мной нет друзей.

            Эльфы, что пришли вместе с Сирином, бесшумно растворились в ночном лесу. Они с легкостью забрались на ветки деревьев, скрылись в густых кронах и не показывали себя. Ни единого звука, ни единого намека на присутствие, будто бы их и не было вовсе.

            Сирин все это время находился со мной рядом, стоял чуть позади, наблюдал за тем, как магический контур постепенно выстраивает защиту и, к всеобщему удивлению, не ушел.

            - Мирр, тебе нужен отдых, - шепнул дроу и кот его тут же послушал. Мантихор довольно мявкнул, сладко зевнул, а затем тихо подошел ко мне, плюхнулся рядом и как бы пригласил к себе присоединиться.

            Мне дважды предлагать не надо, я мигом устроилась рядом, почувствовала мурчание кота за спиной и тихо уснула.

глава шестая

ГЛАВА ШЕСТАЯ

            - Сладко спит, да? – голос звучал тихо, почти неслышно. Перед тем, как уснуть, я видела Каила: мужчина раздавал команды, создавал магический контур, а так же выставлял стражей на определенных точках. Мне показалось или он подпитывается от них? Будто энергию для колдовства забирает…

            - Да.

            Звучание голоса Сирина оказалось неожиданным. Эльф находился рядом, как и остальные дроу. Я чувствовала тепло тела Мирра, кот будто обнял меня своим хвостом, накрыл сверху лапой и мурчал, убаюкивая.

            - Ты так и не ответил, какого цвета ее глаза, друг, - эльфы задали вопрос с каким-то благоговением в голосе.

            - Зеленые.

            Наступило молчание, судя по звукам, дроу были не довольны ответом.

            - Сирин, ты нам что-то не договариваешь. Я все понимаю, она тебе жизнь спасла, но… Это все очень странно. Она точно человек?

            - Точно.

            - Ты уверен? – из-за того, что эльфы шептались друг с другом, я не могла разобрать кому чей голос принадлежал. Судя по всему, оба сейчас сидели рядом с Сирином и допытывались до истины, в то время как я подслушивала, в надежде понять, что же означает цвет глаз в этом мире.

            - Уверен, хватит задавать мне этот вопрос, лучше подумай, что будешь делать, если гранвы в наш город проникнут. Они еще никогда не создавали свои гнезда так близко.

            - Ты от темы не уходи… Знаешь, что самое странное?

            - Что?

            - У нее глаза не меняются. Как были зеленые все время, так зеленые и остались. Разве такое возможно? Люди эмоциональны: ярость быстро сменяется страстью, а любовь глубинной ненавистью. К тому же страх этому виду наиболее характерен, чем тем же оборотням или например гарпиям с их паразитами. Почему у нее зрачки зеленые все время? Не может же она к каждому из нас испытывать одинаковые чувства, верно?

            - А может и может, - я невольно дрогнула, но Мирр в этот же миг шевельнул хвостом, поэтому никто не заметил, что я не сплю. Голос Рика прозвучал чуть в отдалении. Судя по всему, колдун только проснулся, - хотя вопрос хороший. Даже в момент опасности, когда она понимала, что умрет, ее глаза не изменились…

            - Во-от! Вот видишь! – судя по всему, голос принадлежал второму эльфу, что не носил очки. Как бы мне так их различить между собой? Может клички уже дать? Неудобно без имен… - Она странная. Даже для людей странная…

Сирин ничего не ответил, как и Рик. Судя по звукам, некоторые стражи уже начали сборы, тихо просыпались, проверяли оружие, начинали готовить завтрак и не будили тех, кто недавно дежурил.

Скорее всего дроу ушли, я чувствовала дуновение ветра, как от движения. Хотела уже глаза открыть, но вовремя остановилась:

- “Странная” – не то слово, - голос Сирина прозвучал у самого уха, а затем…

Затем я ощутила прикосновение к своей щеке. Мягкое, аккуратное… будто он боялся ранить или разбудить. Я чувствовала, как эльф убирает прядь волос с моего лица, аккуратно заводит ее за ухо, а потом шепчет:

- Ты не спишь, у тебя зрачки шевелятся. Все слышала?

- Что не так с моими глазами? Ты же понял откуда я… Объяснишь?

- Потом…

Сирин выглядел уставшим, но собранным. Сидел напротив меня на корточках, протянул мне руку и помог встать. Я отчаянно зевала, прикрывая рот рукой, потягивалась, разминая затекшие плечи, и почему-то вызвала при этом усмешку со сторону эльфа.

- Чего смеешься?

- Ты как Мирр, - дроу кивнул в сторону развалившегося на земле кота, вытягивающего свои лапки и выпускающего когти размером с мизинец…

- Опасная? – шепнула я, глядя на то, как на кончике хвоста проступает шип.

- Милая, пока спишь. Вставай, нам пора спускаться вниз. Магия людей и правда никого не подпустила к нам, но мне кажется, дело не только в ней.

Сирин вновь подал мне руку, со стороны деревьев тут же послышались смешки, а спустя еще несколько минут мое в меру хорошее настроение омрачил один из стражей:

- Может, ты полукровка? – не унимался Энтони, - тебе в детстве уши не обрезали? Цвет кожи ведь выбелить можно, сверху иллюзии добавить, да и клыки сточить лобзиком. Может ты замаскированная эльфийка? Иначе как объяснить то, что дроу тебя не убивает, а нашу помощь принимает со скрипом в зубах…

            - Просто я миленькая, - фыркнула я, принимая из рук Каила кусок булки.

            - А я что, не миленький? Когда надо, я само милашество!

            Я посмотрела на Энтони, в его хитрые, не самые честные глаза, на оттопыренные уши, и выдала:

            - Я же сказала, ты вкусненький. “Вкусненький” и “миленький” понятия кардинально разные. Можно водички?

            Энтони скривился, глянул на Сирина довольно злобным взглядом, но воду мне все же передал, хоть и сделал вид, будто в стакане смертельный яд.

            Дроу отошли от лагеря чуть в сторону, но за границу барьера не выходили. Защитный контур еле заметно сиял в свете солнечных лучей, с каждой минутой становился тоньше и когда Каил хлопнул в ладоши, а затем развел их в стороны - исчез совсем.

            - Тебе лучше остаться, - Рик, как и все остальные, уже давно был готов к походу, - Сирин прав, ты свое дело сделала.

            - Я с вами пойду. Тут тоже может быть опасно, к тому же я могу пригодиться.

            Я дико боялась спускаться к логову, от одной мысли об этом у меня сердце готово было выпрыгнуть из груди, но так же я понимала, что оставаться одной в лесу не менее опасно.

            Мужчины были против, их даже Сирин поддержал, но я нутром чуяла, что мне нужно идти с ними. Странное чувство, какое-то глубинное. Интуиция меня довольно часто подводила, мне с ней не везло, но сейчас я ощущала странную потребность быть рядом с дроу и остальными.

            Хотя может все намного проще – мне страшно остаться одной. Страшно стоять тут, на скалистом выступе и смотреть, как они сражаются и умирают.

            Спорить дальше смысла не было, мой выбор приняли, напомнили о последствиях, и отговаривать не стали.

            - Зря, - Рик проверил браслет на лодыжке, что-то сделал с ним, из-за чего металл стал холоднее, а вокруг моей стопы вся трава резко пожухла, - там может быть крайне опасно. Я понимаю, что это твой выбор, но и смотреть, как тебя съедают зрелище то еще… Ты ведь понимаешь, что если тебя поймают, мы вряд ли сможем тебя спасти? И это не только к тебе относится, а к каждому из присутствующих стражей.

            - Брат прав, мы же не сражаться идем, - Каил давал указания своим стражам жестами, говорил тихо, перестал пользоваться магией и не терял дроу из вида, - мы просто изучим местность, поставим точку на карте и вызовем отряд для помощи в битве. Нас мало, мы не выстоим в прямой схватке.

            Я ничего на это не ответила. Просто знала, что мне нужно с ними.

            Мы спускались медленно и очень аккуратно. Разговоры прекратились, все общались жестами и даже дроу больше не перешептывались друг с другом.

            Лесополоса резко закончилась. Мы вышли на скалистый берег, следили за каждым шагом. Со слов Рика тут много морских ежей, а так же других опасных острых тварей.

Все это время стражи сменяли друг друга в построении. Каил отдавал приказ, и маги тут же еле заметно подсвечивали мутную воду, разгоняя взвесь из песка. На дне и правда было много ракушек, а так же остроконечных раковин небольшого размера – наступи голой ногой на такую и все, это будет конец отпуску, хорошему настроению, а в этом мире еще и жизни.

Мы осторожно вышли из воды, тихо и незаметно крались к линии высокой травы, которая при свете дня действительно выглядела иначе. Она потеряла цвет: сочный зеленый стал темно-коричневым, стала хрупкой и ломалась с каждым резким порывом ветра. В воздухе тут же возник неприятный запах и чем ближе мы подходили к границе, тем ярче эта вонь становилась.

- Тут явно где-то кого-то закопали, - Рик прикрыл рукой нос, кривил лицо, но из-за вони даже у дроу глаза слезились. Мирр не хотел идти дальше, начинал чихать, поэтому коту пришлось остаться на том самом месте, где он и подобрал нас с Сирином.

- Держись за моей спиной, - шепнул дроу, - если что – беги к Мирру. Поняла?

Я лишь согласно кивнула, натянула тетиву лука и медленно пошла вместе с отрядом.

Трава будто питание перестала получать, словно кто-то пуповину обрезал и все… Она погибала. Из-за этого стало хорошо видно землю – почва была рыхлой, но покрытой каким-то тонким темным слоем грязи, высохшим на солнце. Я стояла у границы, рассматривала эту гадость, еле заметно прикоснулась кончиком стрелы, так и не поняв, что же это, а вот дроу…

Эльфы побледнели. Как и люди. Все смотрели на землю и были готовы убежать, наплевав на межрасовые распри и конфликты.

Тишина напрягала, меня передергивало, я пыталась справиться с внутренним страхом, но чуяла, что все только начинается.

            “Что это?” – я молча кивнула в сторону земляного покрова, но ни Сирин, ни Каил с Риком мне так ничего и не ответили.

            - Не трогай землю, - печально шепнул Энтони, опуская глаза, - я тебе потом скажу, что это…

            Да я, кажется, уже сама догадываюсь, что служило подпиткой для этой сочной зеленой травы…

            Начало тошнить, но я сдержалась. Теперь идти вперед мне стало еще труднее, внутри каждая клеточка тела орала “беги!”, но тем не менее я шла вперед, аккуратно наступая на пустые участки земли.

            Трава при прикосновении с чем-либо тут же рассыпалась, а с очередным резким порывом ветра практически полностью превратилась в прах…

            - Это засохшие лианы, - шепнул Сирин, отодвигая в сторону носком ботинка отростки этого странного растения, - гнездо пустое. Они ушли…

            - Или все умерли, - заметил Рик, - вы же убили кого-то, верно? Может у них как у пчел – если королеву убить, весь рой гибнет?

            Надо же, какие у них пчелы… Я старалась не думать, что у меня под ногами и молча шла вперед, надеясь на лучшее. Я искренне желала увидеть все еще живых стражей, которых просто оставили.

            Отряд рассредоточился, каждый кусочек периметра внимательно просматривался, ни один из стражей не отвлекался на посторонние звуки, если они исходили не с их участка. Каил четко раздавал команды, оружие наготове, каждый шаг продуман до мелочей, а роль прописана от и до.

            Дроу не мешали, стояли чуть в стороне – они и не должны были лезть, но Сирин шел со мной рядом, что дико не нравилось остальным эльфам. Они не хотели принимать участия в битве, но за своим товарищем все же пошли.

            - Только ради тебя, ушастый! – шепнул тот, что в поломанных очках, -  ты сошел с ума! Тут одна сплошная могила! И ты лезешь в самую гущу!

            - Гнезда там, - Сирин проигнорировал эльфа, указал рукой в сторону тропы, что вела выше в гору, и стоило нам подойти к ней, как в нос тут же ударил умопомрачительный запах разложения.

            С непривычки меня почти что вырвало. Ком в горе не просто застрял, казалось, все содержимое желудка скоро из ушей потечет.

            На земле, под ногами, валялось много высохших отростков лиан, они хрустели под ногами. В первый раз мы перепугались, что на нас нападут, ждали этого момента, но в итоге ничего не произошло.

            - Вот тут мы и висели, - стоило подняться на площадку, окруженную высокими деревьями, как я мигом узнала местность. Коконы… десятки коконов…  

            И все пустые.

            - Они и правда бросили свое логово, - Каил тихо опустил меч, но при этом был начеку, - там, за густым кустарником, пещера в скале. Нужно подняться. Судя по следам от острых когтей, забирались в нее часто.

            Маг создал руками прямо в воздухе неизвестную мне печать и весь наш отряд медленно начал подниматься. Участок земли оторвался от основного пласта и начал подъем. Некоторые обломки корней с шумом падали на землю, но мы продолжали движение, пока не приземлились на уступе возле пещеры. Дроу при этом запаниковали, явно не ожидая, что маг способен на такое. Каил при этом хмыкнул, Рик гордо выпрямил спину и весь отряд направился в неизвестность.

            Пещера не была глубокой, но вонь стояла отвратительная.

            Стены черные, пропитаны какой-то слизью, в которой запутались мошки, мухи и прочие гады. Энтони шел впереди меня, как и несколько стражей, а затем…

            Затем все замерли.

            Кого-то стошнило. Страж припал к земле, зажал рот руками и… Выскочил из пещеры, дав увидеть то, что лежало на алтаре.

            Обглоданные кости… Куски мертвых тел и…

            Одежда. Много вещей…

            И вещи Антона в том числе.

            Я не могла на это смотреть. Вышла из пещеры, упала на колени и пыталась дышать, но не выходило. Руки тряслись, сердце стучало с такой силой, что будто вот-вот, и вырвется из груди. Глаза мгновенно наполнились слезами, и я уже не понимала, что со мной происходит.

            Вещи Антона, его ботинки и ободранная кофта – все это застыло перед глазами, я продолжала задыхаться, теряясь в пространстве.

            Я все это время сдерживала внутри себя панику и ужас. Глубинный страх, проедающий внутри меня путь наружу, но после увидено…

            Стон сорвался с моих губ, я взмахнула рукой, пытаясь не упасть и тут же почувствовала крепкую хватку.

            - Дыши… Глубоко дыши, иначе сознание потеряешь.

            Сирин сел рядом, на колени, держал меня за руку, вторую положил на плечо. Рик замер чуть в стороне, не сводил с меня печального взгляда и хоть и мысленно, но тоже поддерживал.

            Я не могла говорить, со мной подобное происходило впервые.

            - Лира, тебе стоит уйти, - маг говорил тихо, но проникновенно. Его слова были мною услышаны, - я поэтому и не хотел, чтобы ты шла сюда. Ты можешь сражаться, но…

            - Ты не воин, - за Рика закончил Сирин, - маг прав. Садись на Мирра и уходите. Мантихора тебя не бросит, ты сможешь дойти до города и…

            Я наконец-то избавилась от слез, продолжая часто дышать, я уставилась на эльфа, схватила его за воротник и притянула к себе. Чуть коснулась лбом его груди…

            - Можно… можно немного… просто посидеть вот так?

            Эльф молчал, но не отстранился. Он положил ладонь мне на голову, я немного успокоилась, чуть отстранилась, а затем…

            Я услышала лишь легкий шелест… Еле заметное движение…

            Сознание не успело сработать как надо – тело опередило мысли. Я видела, как что-то подбирается к нам, успела резко вдохнуть и…

            - СЗАДИ! – голос сорвался, я с силой оттолкнула Сирина в сторону, и в этот же момент острый отросток вонзился в скалу между мной и дроу…

            А дальше все как в замедленной съемке. Как в фильме ужасов…

            Сирин мгновенно подскочил на ноги, рванул за мной, но не успел. Лианы, словно тысячи ядовитых змей, накрыли наш отряд со всех сторон. Они хлестали по каменной площадке, частично разделив стражей: те, что остались в пещере, оказались заперты в ней. Отростки создали что-то вроде прочной стены, но все же были уязвимы: стражи рубили их острыми клинками, пронзали магическими атаками, заставляя с каждым ударом рушить сцепление между отростками. Яд обжигал открытые участки тела, но люди не сдавались.

            Каил атаковал со всей силой – огненная магия охватила большую часть лиан, но с каждой новой сожженной веткой приходили новые. Сирин отбивался клинками, рубил их снова и снова, тут же возник гриф – он спикировал с неба, но ударил врага чуть поодаль пещеры. В это мгновение лианы замерли, словно что-то пронзило их сердце, и успокоились…

            Выход из пещеры был открыт, стражи мгновенно выскочили из ловушки, смотря на всех огромными, полными ужаса глазами. Да, они боялись, но не бежали. Они стояли насмерть за своих товарищей, держались рядом с дроу, а Рик помогал одному из них перевязать рану на руке. Эльф хоть и шипел, но дотронуться до себя позволил.

            Мы вместе с Сирином подошли к краю обрыва, благодаря Каилу все разом спустились и тут же застыли.

            Гриф стоял посреди того самого поля, где опала вся трава. В его клюве было зажато что-то странное, похожее на комок грязи, истекающей темной жижей. Птица при этом резко мотала головой, впивалась когтями в куски этой дряни, и в конечном итоге порвала на несколько частей.

            Как только это произошло, за нашими спинами что-то вздрогнуло, множество лиан резко устремились к небу, а затем замерли, иссыхая прямо на глазах.

            Я сделала шаг вперед на трясущихся ногах.

            Потом еще один… И еще…

            Гриф с силой бил клювом в комок грязи, при этом даже не кричал и с каждым ударом мир вокруг будто сходил с ума.

            Еще ближе…

            - Лира, лучше не надо, - голос Энтони дрогнул. Он, как и все вокруг, не горел желанием приближаться ни к птице, ни к тому, что она уничтожала, - пойдем отсюда. Я жить хочу…

            Я замерла рядом с грифом, смотрела на разорванные ошметки, перемешанные с листвой, шелухой, ветками деревьев и елочными иголками. Внутри всего этого находилось нечто маленькое, круглой формы: оно пульсировало, но с каждой секундой частота ударов становилась меньше, а затем и вовсе пропала.

            В это же мгновение лес изменился.

            Все, что росло на скалистых выступах, на высушенной земле и даже рядом с гнездом гранв стало гнить. Оно опадало, разрушалось прямо на глазах, превращаясь в грязную массу, смешанную с пеплом. В конечном итоге осталась лишь горная порода, следы запекшейся крови и отвратительная вонь.

            Неужели… Неужели на этом все? Мы что, правда можем уйти? Мы же не пойдем искать дальше, верно?

            Я развернулась в сторону отряда, смотрела на Сирина, на то, как он протягивает мне руку, а затем…

            Замирает, как и двое эльфов, что стояли рядом с ним.

            Со стороны леса раздался взрыв.

            Следом за ним земля дрогнула.

            Дроу изменились в лице, резко развернулись и мгновенно, никому ничего не объясняя, сорвались с места…

            - СИРИН! – я кричала, но это было бесполезно, - ЧТО ПРОИСХОДИТ?

            Каил побледнел, он растерялся, что для всех было чем-то новым, странным. Рик тоже молчал, глядел в сторону лесной части, смотря на то, как к небу поднимается черное облако пыли.

            - Барьер дроу пал, - тихо, еле слышно прошептал Энтони, стоя со мной рядом, - невероятно… Это конец. Им всем…

            Город… Город дроу? Дом Сирина? Гранвы напали на…

            - Это так близко, - шепнула я, с силой сжимая чудом уцелевший лук.

            - Да, Североморье стоит почти на границе с землями нечисти, - Рик схватился за голову, - это катастрофа, но нам нужно возвращаться домой. Им конец, их уже ничто не спасет.

            - Пал только первый барьер, - тихо заметил Каил, - осталось еще два.

            Стоило произнести эти слова, как в небе возникла еще одна вспышка. Ярко-синее облако пыли приняло форму гриба, затем стало осыпаться и в этот же миг все услышали крики отчаяния и ужаса.

            - Мы слышим их голоса – пал второй барьер, - Энтони нервно сглотнул, закрыл лицо руками, - если гранвы способны уничтожить защиту такого уровня, то наш город тоже не выстоит. Мне трудно признавать, но наша магия ненамного сильнее их…

            - Наша магия имеет другой источник, - заметил Каил, отдав приказ возвращаться в город, - у нас больше шансов, к тому же есть я.

            - Тогда помогите им, - мой голос дрогнул, стал ледяным, будто целый айсберг, - почему вы не идете на помощь?

            - Они ее не просили, - сухо заметил Рик, - дроу ненавидят людей, презирают нас. Они ни разу за всю историю существования не позволяли войти в их город. Все переговоры велись на отдельной земле, и если хоть один из нас случайно ступит за границу, то все – это смерть… Эй… ЭЙ! ТЫ КУДА? Идиотка…. ДУРА! Ты что творишь? Да что ты можешь сделать, одна? Лира, мы не пойдем за тобой, даже не проси!

            - Я и не просила, я хочу видеть. Я хочу знать, что происходит.

            - Ты умрешь там!

            - Когда гранвы съедят их город, - рычала я, глотая горючие слезы, - они придут и в Североморье. Насколько я понимаю, у вас каждый сам за себя и даже если вы позовете помощь, она явится с опозданием. Сколько выживет при этом людей?

            - Нам нужно наращивать силу, а не тратить магию на дроу! – рычал Энтони, схватив меня за руку.

            - Не трогай меня. Ты можешь просто стоять в стороне и слушать, как там умирает целый вид. Как новые гнезда гранв наполняются едой, как эти твари становятся сильнее и в следующий раз, когда придется вступить с ними в бой, ты не будешь знать, что делать. Потому что испугаешься. Потому что будешь знать, что никто не поможет.

            - Ты ошибаешься, - Рик ходил из стороны в сторону, большая часть стражей была против похода, мужчины крутили пальцем у виска, но с каждой новой волной крика вздрагивали, замирая на месте, - они не придут к нам на помощь, если мы им поможем. Эта вражда длится многие столетия, Лира, и такой помощью этого отношения не изменить.

            Я выхватила руку, отошла от Энтони, развернулась на пятках и рванула в сторону леса, где раздавались крики эльфов и отчаянные вопли о помощи.

            Я видела, как летел за мной гриф, как со стороны белых скал покидали свои гнезда огромные черные птицы, как взмывала их стая в небеса, боясь того, что происходит сейчас в этом мире.

            Сирин…

            Его глаза в момент осознания – боль и страх, дикий ужас и паника. Я неслась вперед, понимая, что их город стоит катастрофически близко, пробегала через густые заросли ельника, перелетала овраги, проносилась мимо огромных полей, не чувствуя под собой ног, а затем меня что-то подняло в воздух…

            - Каил! Я не пойду с вами! Мне надо…

            - Я знаю, - магия сковала меня за талию, подняла над землей, а затем унесла в сторону источника криков, - я предупреждал тебя, Лира. Нас не пустят. Мы увидим их гибель, но помешать не сможем…

            Плевать. Нужно найти Сирина!

            Маг колдовал непрерывно, снова и снова разводил руками, воссоздавал связи и держал нас с Риком и еще несколькими стражами в воздухе.

            - Я так долго не протяну, - нервно заметил магистр, - это не моя стихия…

            - Опусти не у самого города, нужно оставаться неза… Твою… мать…

            Город дроу стоял в огромной низине, окруженный невероятным множеством чертовых лиан…

            Отростки хлестали по барьеру снова и снова, они рвали магические связи на части, травили ядом, заливая щели. Из-за барьера я не видела того, что происходило внутри самого города, но прекрасно все слышала: звон мечей, приказы командиров, крики эльфов…

            Несколько лиан были настолько длинными, что смогли добраться почти до самой верхушки магического купола! Они рвали его на части, но барьер успевал восстановиться.

            - Недолго осталось, - с ужасом шепнул Каил, - сверху скоро пробьет, но там дроу при удачном раскладе смогут их уничтожить, а вот те, что рвут защиту у земли… Посмотри…

            Мужчина указал в сторону барьера, где лиан скопилось невероятное множество. Было видно, что по ту сторону защиты эльфы снова и снова восстанавливали связи, но этого было мало: барьер трещал, искрился и вскоре должен был рухнуть.

             - Там центр связи? – Рик хмурился.

            - Там один из главных узлов, - я не совсем понимала, о чем речь, но ясно одно: катастрофа! – Как только его сломают, лианы хлынут в дыру и доберутся уже до главного узла, полностью разрушив защиту…

            - Ты сможешь помочь? – я смотрела на Каила, он на меня. Мы оба молчали, потом маг не выдержал:

            - Только изнутри. Чтобы восстановить хотя бы временный барьер, мне нужно попасть в город. Сила дроу имеет природный источник, никто из эльфов не обладает огненной магией, но именно огонь является основным оружием против гранв, которые, между прочим, пока не появились. К тому же нужна будет помощь. Мало просто залатать дыру, нужно уменьшить частоту ударов лиан, иначе они разнесут барьер к чертям собачьим.

            - А если ударить волной, как тогда, близ Североморья? – я начинала паниковать, не понимая, как поступить лучше, - огонь уничтожит большую часть лиан…

            - И привлечет тех, до кого не доберется, - Рик отклонил идею, но потом предложил свою, - нужно дождаться, когда они прорубят окно в барьере возле земли, ударить огненной волной и дать деру так, чтобы нас видели. Это привлечет внимание оставшихся лиан, они начнут нас преследовать, и тогда у Каила будет шанс проникнуть в город, восстановив его защиту. Проблема в том, что дроу могут его убить…

            - Я пойду, я ведь смогу поговорить с ними!

            - Тут не до разговоров, - тихо шепнули маги, не решаясь оказать помощь врагу, - а ты можешь… можешь как-то связаться с Сирином?

            Связаться с ним… А ведь если подумать…

            - Гриф… Поможешь? – я резко повернулась к пернатому, чего тот вообще не ожидал. Он встрепенулся, наклонил голову набок так резко и быстро, будто шею себе сломал, а затем кивнул…

            “Мирр” – услышала я имя мантихоры, и этого было достаточно.

            - Он согласен, - стоило произнести эти слова, как тело предательски обмякло. Меня колотило так, что зубы стучали, а с каждой новой волной криков со стороны эльфийского города, на душе становилось хуже.

            - Ты должна взять себя в руки, иначе нам всем конец, - тихо заметил Рик, положив мне на плечо руки. Он крепко меня держал, в глаза смотрел, будто пытался понять, способна ли я сражаться. - Лира. Вдох… Выдох…

            Вдох… Выдох…

            Твою ж…

            Вдох…

            Выдох…

            Только не плакать… Нельзя плакать!

            Я думала о том, что где-то там, внутри барьера, сражается Сирин. Он воюет за свой дом и за свою семью, и ему нужна помощь. Возможно, он уже ранен и…

            Мы ждали. Каил дал своим стражам выбор – идти с нами или не влезать в битву. Это личный выбор каждого, но даже Энтони согласился помочь, хоть и было видно – боится, но меч крепко держит.

            - Ждем… Почти сломали… - шептал Каил, распределив роли. Мы медленно приближались к врагу, стараясь не производить много шума. - ждем… А дроу молодцы, долго держат… Ждем…

            Я видела, как барьер трещал, как искрился с каждым ударом, а затем…

            - ДАВАЙ!

            Мы рванули вперед, как и было условлено. Я неслась навстречу смерти, в то время как чертовы лианы пробили дыру в барьере! Каил был прав – в это же мгновение большая часть отростков рванула в сторону прорыва, пытаясь сделать его еще больше, но тут вмешался Рик…

            Колдун, как и его брат возле Североморья, замер посреди широкой пустой полосы земли, выставил перед собой руки в странном жесте, упал на одно колено и…

            Лианы рванули в его сторону, резко сменив направление, я видела, как огромный пучок отростков откололся от общей массы, но добраться до мага не успел.

            Огромная огненная волна невероятной силы возникла из самой земли! Она сорвалась в сторону нечисти, поглощая большую ее часть!  Тут же возник визг, во все стороны брызнул яд лиан– они почти задели Рика, но второй страж, что выступал подстраховкой, успел защитить их обоих. Магическая печать была создана им в считанные секунды, и когда выжившие лианы рванули в их сторону от пролома барьера, маги уже были в воздухе.

            Мы бежали в сторону огромной, зияющей в пространстве дыры! Гриф влетел в нее первый и тут же все услышали гортанный вопль сошедшей с ума птицы! О да, ты точно привлек внимание Мирра, если он еще жив!

            Мы ворвались в разрыв вместе с магом, затормозили почти у границы барьера, встретились взглядом с армией… АРМИЕЙ дроу! Облаченные в боевые костюмы, они держали оборону, восстанавливая барьер снова и снова, не позволяя разрушить лианам основной магический узел связи.

            Их глаза… Их безумие…

            Каил кивнул мне прямо в движении, развернулся к эльфам спиной, из-под его ног вырвались клубы пыли, а с кончиков пальцев срывались искры. Он выставил перед собой руки и…

            Нет, он не успел создать защиту, но вовремя заметил летящую в нас лиану. Огненная магия сорвалась с его рук, дотла сжигая врага, а затем маг начал движение. Стоило пламени ослабнуть, как структура барьера начала меняться, дыра стягивалась огненными нитями и стоило лианам коснуться их, как те получали ожоги.

            - МЫ ПОМОЖЕМ! – закричала я, стоило дроу направить на нас боевые копья! – МЫ НЕ ВРАГИ!

            - Ты… Знаешь наш язык? – один из эльфов уже замахнулся, он почти выпустил копье, но мой голос его остановил. Я не видела самого движения, осознала опасность момента как только металлический наконечник сверкнул в свете солнца.

            Страшно…

            - Знаю, - кивнула я, - если ваш город падет, нам всем конец. Мы уйдем, как все закончится. Мы…

Дроу и так были в ярости, но наше появление стало последней каплей. Они не слушали.

Столько злости и глубинного, искреннего презрения в глазах. Их лица исказились, словно они видели перед собой нечто отвратительное, прогнившее насквозь.

            - Люди… На нашей земле… - рычал один из воинов, натягивая тетиву. Он почти спустил стрелу, но вмешался…

            Гриф.

            Птица спикировала дроу прямо на руки, но не причинила особого вреда, лишь выбила оружие, не позволяя меня ранить. Пернатый запрокинул назад голову, раскрыл свой обломанный клюв и закричал… Закричал так, словно призывал самого дьявола из преисподни…

            Крик птицы заставил многих прикрыть уши ладонями. Его звучание оказалось настолько болезненным, что дроу невольно выпустили оружие из рук и упали на землю. Они скалились и кричали, не в силах выдержать этот звук, но стоило нечисти привычно уместиться на моем плече, как повисло очередное гробовое молчание.

            - Я долго не удержу! – Каил нарушил паузу, - я понятия не имею, о чем вы рычите, но если не восстановите сейчас свой чертов барьер, я рисковал зря!

Внезапно еще одна часть барьера была прорвана. Я видела, как лиана рванула в сторону дроу, и чисто инстинктивно выпустила стрелу.            Острие вошло в отросток, сбило его направление, а затем лиану обрубили другие дроу.   Снова и снова я выпускала стрелы, уклоняясь от атаки. Вновь и вновь Каил латал барьер, не позволяя ему пасть. Дроу не понимали, что мы делаем, но не тронули нас – сейчас не до этого.

- Ой, зря мы помогаем, - шептал Каил, - зря… Нас или казнят сразу, или будут долго и упорно убивать… Все из-за женщин… Вообще все! Пригнись!

Каил замахнулся, выпустил несколько огненных пульсаров, сбив очередные отростки и спасая тем самым жизнь одному из дроу. Тот никак на это не отреагировал, тут же поднял с земли клинок и продолжил бой.

- Где Мирр? – рядом с нами находился тот самый эльф, что почти выпустил копье, - где мантихора?

- Откуда ты…

            - ГДЕ МИРР?

            - Он и его хозяин должны быть на главной площади, они должны защищать свою семью, если еще живы…

            Семью… Если живы…

            - ГРИФ! – прокричала я птице, вошедшей во вкус. Война привлекала это существо, оно упивалось битвой, наслаждалось ей, с радостью разминая огромные крылья. Услышав мой голос, он тут же сменил направление полета практически у самой земли, рванул в мою сторону и приземлился возле ног, - ты видел Мирра и Сирина?

            Птица согласно кивнула.

            - Отведешь? – меня трясло, но и грифа тоже, вот только причина такого состояния у нас явно разная.

            “Тебе не понравится. Отведу.”

            - Какого… - глаза дроу округлились, он испуганно сделал шаг назад, - ты что, его понимаешь?

            - Так же, как и вас… Сирин… Он так себя назвал… тот дроу, что вместе с Мирром… Я не знаю, как это объяснить, но…

            - Идем, - дроу и сам не понимал, зачем это делает, но осознавал, что происходит нечто важное и значимое для этого мира. – Защищать мага! Огонь нам нужен! Не дайте расширить прорыв!

            Каил не понимал ни единого слова – дроу говорили не на всеобщем языке, а на своем родном. Я кивнула магу, дав понять, что все идет по плану и что его не тронут, а затем…

            Затем в барьере появилась еще одна дыра.

            Огромная… На вершине купола…

            - Прямо над площадью, - в ужасе шептали эльфы, теряя всякую надежду на спасение. Над площадью? Там, где Сирин? Над той самой? - СТОЙ! ТЫ КУДА? МЫ ПРОИГРАЛИ!

            - Еще не проиграли! – я и сама не ожидала столь яростного рычания в голосе, а затем, как по волшебству, прямо посреди широкой мощеной дороги возник Мирр.

            Я сразу узнала мантихору – кот искал меня огромными, полными ужаса глазами, он паниковал, растерялся и не понимал, что делать. Стоило мне крикнуть, как существо рвануло в мою сторону, будто я та последняя соломинка, за которую еще можно ухватиться. Преодолев расстояние в несколько прыжков, мягко приземлившись на лапы, он послушно позволил запрыгнуть себе на спину, от чего у увидевших это эльфов чуть припадок не случился, и сорвался с места.

            “Все плохо. Тебе не понравится”.

            “Я это уже поняла”, – мысленно крикнула я, отвечая грифу.

            Я не видела ничего вокруг, не замечала самого города. Везде царила паника и хаос, посреди дорог лежали раненые, кто-то бесперебойно кричал, хватаясь за голову, а кто-то молча смотрел на то, как рушится барьер. Многие дома разрушены, под обломками лежали еще живые эльфы, их пытались вытащить свои же, но лианы…

            Лианы будто команду получили… Они стали оплетать эльфов, стягивать свои узлы, лишая возможности выбраться.

            Один из отростков почти добрался до нас, но Мирр среагировал быстро – он хлестнул хвостом, обрезая шипом лиану, а гриф принял удар на себя, с другой стороны.

            Наконец мы добрались до площади…

            Огромная, разрушенная… прямо над ней зияла дыра в барьере. Я видела огненный поток Каила, как пламя поднимается к отросткам по остаткам барьера, а так же Сирина, что защищал окровавленным мечом…

            Ребенка.

            Маленький мальчик не переставал выть, смотрел на все огромными, лишенными рассудка глазами, хватал эльфа за плечи и постоянно дергался, не понимая, что мешает.

            Лианы окружили их…

            - Ему… Не выжить, - слышала я вокруг, - наш капитан… Лиам не выживет…

            Так его настоящее имя Лиам?

            - Он умрет, как и его брат… Сирина уже не спасти…

            Сирина? Так он назвался именем брата, и…

            - СВЕРХУ! – крикнула я, видя, что лианы волной набросились на эльфа. Мирру не подойти ближе – от площади нас отрезали эти чертовы путы, они хватали любого, кто выходил на каменную кладку и тут же обматывали в свой кокон!

            Сирин… точнее Лиам, услышал мой голос, вздрогнул, развернулся, выставив лезвие, но мальчик помешал: он начал верещать, орать мужчине прямо в ухо, не понимая, что это приведет к смерти.

            Дроу услышали меня, застыли, не в силах осознать, что я сижу верхом на мантихоре. Они готовы были свернуть мне шею, но их остановил эльф, что встретил нас с Каином возле разрыва:

            - Он не бросит его… Они оба погибнут… Я не знаю, что вас связывает, но тебе стоит уйти и забрать мага, пока остальные вас не убили. Город не выстоит, мы уходим.

            - Да вас всех в гнезда утащат! – рыкнула я, и тут же выпустила стрелу, не позволяя лиане пронзить грудь Лиама насквозь. Тот увидел меня, не верил своим глазам, и продолжил бороться.

            Мирр пытался подойти, но его почти тут же схватили. Всех жителей пытались вывести из города, это обернулось катастрофой – судя по воплям, в гнездах гранв будет много… много запасов пищи!

            Город не просто пал… Город уничтожен… он стерт с лица земли! Он и все его жители!

            Огонь Каила тем временем почти добрался до разлома, в это же время оставшиеся эльфы закрывали трещины в других, более доступных для них разрывах. Им уже было плевать, кто оказывает помощь. Главное – выжить.

            - Уходи! – Лиам крикнул мне, отбивая очередную атаку.

            Я молча выпустила стрелу, понимая, что их у меня осталось всего три.

            - Ты еще можешь уйти!

            - Только с тобой! – вновь стрела и вновь в цель. Это дало возможность мантихоре резануть по узлу, обрезая огромный кусок лиан. Некоторые из дроу пускали клинки, попадали в цель, но оружие заканчивалось, а себя защищать тоже нужно. В это же время в бой вмешался и гриф – он снова и снова врезался прямо в разлом на вершине купола, проходил насквозь отростки и возвращался к нам на невероятной скорости. Птицу не успевали схватить – гриф быстрее.

            Когда огонь Каила добрался до разлома, многие лианы стали биться в конвульсиях, из их ран потек яд, и это позволило Лиаму вырваться из ловушки.

            Он бежал в нашу сторону, эльфы тянули к нему руки, Лиам пытался бросить к нам мальчика, мы почти схватили ребенка за руки, как…

            Лианы в мгновение ока опутали Сирина, вырвали его из наших рук и утянули вверх, создав прочный кокон… И не только его… Еще с десяток жителей города…

            Я видела, как коконы, словно виноградные гроздья, со свистом устремляются вверх…

            Лиам застыл, открыв рот. Тяжело дышал… В глазах ужас и паника. Он не верил в то, что произошло, не мог осознать трагедию.

            С губ эльфа сорвался стон… такой, от которого жить больше не хотелось…

            Будто весь мир из-под ног ушел…

            Время замедлило ход, все вокруг разрушалось. Деревья трещали, каменные строения превращались в руины…

            Я видела, как сотни пленных уносит в гнездо гранв, которые даже не появились…

            - Его, - шепнула я, - всех нужно найти…

            - Никто никогда не находил логово гранв, - эльфы плакали, не могли сдержать слез. Женщины держали детей, мужчины истекали кровью, но до последнего защищали свои семьи, - никто и никогда…

            - Лиам… Лиам, - я села рядом с эльфом, - ты найдешь… найдешь ведь?

            - Оставь его, - тихо шепнул дроу с копьем в руках, - он тебя… он не слышит…

            Вокруг нас все еще шла битва. Звон мечей и отблеск металла в свете солнца… Рычание и крики, смешанные с плачем и чьим-то воплем…

            Приглушенные звуки битвы сменялись звенящей тишиной, затем шорох спущенной тетивы вновь врывался в сознание.

            Я смотрела на то, как по щека эльфа текли слезы… Как дрожали его руки, как медленно он поворачивался в сторону пойманного гранвами брата.

Лиан почти не осталось, они не успевали хватать эльфов и образовывать коконы, но вот разрушать дома у них получалось отменно. Рядом с площадью остались руины торговых лавок, а среди них было то, что нужно…

            - Лиам…

            - Лира, я…

            Руки эльфа дрогнули, голос сбился.

            - Лиам, ты ведь вернешься за мной? – я плакала от осознания того, на что готова решиться, - придешь?

            - О чем… что ты собралась… ЛИРА!

            Рядом с нами лежали мешки с мукой. Гнездо найти не могли из-за травы – лианы не подпускали отряды, путали след, хватали пленных. Но ведь теперь Сири… Лиам знает об этом…

            - ОСТАНОВИСЬ! ТЫ СОШЛА С УМА! – Каил выскочил на площадь, но не успел помешать. Я уже держала в руках огромный мешок с мукой, выставила перед собой клинок, как и в первый раз, а затем…

            Затем почувствовала, как лианы опутывают ноги, и мир перед глазами превратился в сплошное безумие.

            Как только меня подняло в воздух, я успела выхватить ногу из ботинка, согнув ее в колене. Это позволило сохранить больше пространства, да и нога осталась свободной. Лезвие ранило путы, они не стягивались так крепко, как должны были.

Меня поднимало прямо к кокону, в котором сидел мальчик. Он уже не визжал, и не дергался… Кажется, потерял сознание.

            Нас вырвало за пределы барьера, лианы подняли коконы над землей на невероятную высоту, а затем резко опустили. Как в свободном падении. Я давно так не орала, думала, что с ума сойду.

            Лезвие при этом вновь ранило отростки, те тут же разошлись в стороны, но меня не выпустили, пытаясь перехватить руки и ноги иным способом, но я вновь и вновь наносила удары.

            Мешок с мукой был не самой лучшей идеей, но вдруг… Лианы обхватили его, держали крепко, а вот меня…

            Меня они решили отпустить…

            Из-за острого лезвия они ослабили хватку и будто бы выплюнули меня на полном ходу, но я успела ухватиться за отростки. Нас несло к морю, но на другую часть берега. Подбрасывало вновь и вновь, но я держалась – лианы невольно защищали меня от сильных ударов, принимая весь урон на себя.

            Я видела, как множество коконов внезапно стало разносить по разным сторонам, видела, как промелькнула в небе тень грифа и, улучшив момент, когда скорость движения снизится, прыгнула в сторону кокона, в котором был заперт ребенок.

            Наивная дура…

            Лианы мгновенно оплели мои руки! Я не могла шевелить пальцами, держала клинок, но без толку! Форма кокона начала меняться, он будто раздваивался и я понимала, для чего!

            - Очнись же… - кричала я, - ПРОСНИСЬ!

            Но мальчик не реагировал.

            - ОТКРОЙ ГЛАЗА! – на очередном повороте меня сильно хлестнуло ветками по спине, будто огнем обожгло, и я тут же закричала.

            Мальчик дернулся, но глаза не открыл.

            - Ну… Давай… ДАВАЙ! – пытаясь хоть как-то шевелить пальцами, я осознала, что лезвие не достает до лиан, которые тем временем уже почти намертво меня сковали! – Да чтоб тебя… ПРОСНИСЬ! СИРИН!

            Мальчик ожил. Не знаю, что послужило причиной, но он очнулся, тут же заорал, увидев перед собой человека, но мгновенно заткнулся, осознав, что я говорю с ним:

            - Лезвие! ЛЕЗВИЕ!

            - Руки связаны, - прошептал в ответ ребенок, не в силах изменить свое положение.

            Черт… ЧЕРТ!

            Мы тем временем приближались к обрыву и я понимала, что у меня лишь два варианта: умереть от удара или спастись, но позволить себя пленить… Так себе перспектива что в первом, что во втором случае.

            Гриф не успевал за нами. Я видела тень в облаках, так же слышала кошачий крик за спиной, но они не успевали!

            Обрыв был все ближе…

            Кокон за спиной почти сомкнулся, но я специально дернулась, как бы пытаясь проникнуть к ребенку. Навалилась всем весом, и, как только мы ощутили свободное падение, лианы и правда сомкнулись надо мной…

            Дура… Меня прокляли… отняли мозг и прокляли!

            Эльфу на вид было лет пять-шесть, но я понятия не имела, как развиваются дроу. Мы оба кричали, боясь удара, но его не последовало. Коконы замерли почти у самой воды, а затем резко изменили направление, проносясь вдоль скал. Сквозь зазоры в лианах я понимала, что нас несут на полуостров. Более того, нас перебрасывают от одних отростков другим! Сами путы не были столь длинными, но их было много! И все их действия были скоординированы!

            - Если не выберемся сейчас – нам конец… НЕ ОРИ! – рыкнула я, смотря на то, как паника вновь захлестывает ребенка, - выпусти когти и впейся ими в лианы! Давай же!

            - Мне… мне больно! Там же яд!

            - Тебя съедят, Сирин… на твоем месте я бы лучше рукой пожертвовала, новыбралась живой…

            Мальчик не понимал, что делать, выл. Смотрел на меня огромными глазами, но все же впился когтями в лианы. Ему было очень больно, он рыдал, но это помогло: хватка на моем запястье ослабла и я смогла перехватить нож, всадив лезвие в лианы. Тут же брызнул яд, но я не переставала рубить кокон снова и снова. Ребенок орал у самого уха, я думала, что оглохну навсегда, но вскоре многое изменилось…

            - ПРОНЗИ КОКОН! – я орала, перехватив ребенка и падая вместе с ним в открытое море, - МЕШОК!

            Гриф не успевал, он мчался вперед так быстро, как мог, но не успевал.

            А Каин успел…

            Он сидел за спиной Лиама верхом на Мирре, и пока эльф держался за кота и позволял тем самым магу держаться за себя, последний выпустил какой-то острый, тонкий световой луч… Он пронзил кокон, в котором меня держали изначально, а потом я уже ничего не видела.

            Огромная волна накрыла нас с головой и я узнала, что ребенок не умеет плавать.

            Мальчик схватил меня за шею, стал карабкаться вверх, путался, тянул нас обоих вниз, хватался так крепко, что я не могла от него избавиться…

            Он нас утопит… УТОПИТ!

            Я думала, что это конец, но ошиблась.

            Кто-то с силой рванул нас в сторону, я ощутила острую боль в шее, а потом все пропало.

            Мир стал черным… И наступила тишина.

глава седьмая

Боль… во всем теле. Дикая, яркая… От такой конечности сводило и тошнило все время.

            Голоса… Их так много… Спорят о чем-то… Кричат… Так много странным слов…

            Ногу жжет… Там, где кольцо надето… Щиколотка будто в огне горит…

            “Я лучше знаю” – чей-то голос… мужской…

            “Наши лекари – лучшие, так что не мешай…те…”

            Вновь возня…

            “Она сейчас очнется из-за ваших криков! Хватит! Ей нельзя просыпаться так рано!”

            Вновь тишина.

            Голос Сири… Голос Лиама… Рядом с ним ребенок… Чей это мальчик? Его сын? А хотя… Хотя нет, это брат… или все же сын?

            Совсем запуталась… Даже в именах запуталась…

            Хочу домой. К папе хочу… Хочу обнять его… Прижаться к нему… Вновь дернуть за густую бороду…

            Не хочу сражаться, хватит! Это не моя война, не мой бой…

            Не моё…

            Мысли метались в голове со страшной силой. Я думала, что умерла, но в итоге выжила.

            Вновь и вновь я пыталась открыть глаза, но что-то не позволяло, и даже острая боль при смене повязок не помогала очнуться.

            - Терпи, - шептал Лиам, держа меня за руки, - скоро станет легче.

            Терплю… Легче не становится.

            С меня словно сдирали кожу, боль была адской, и как бы эльф ни старался меня усыпить, я все равно очнулась:

            - Больно! – стон сорвался с моих губ, переходя на крик. Стоило открыть глаза, как боль усилилась в десятки раз, - что… что со мной?

            - Да так… - на стуле возле окна сидел Каин. Маг внимательно следил за тем, что и как делают… дроу…ого…Мне что, надо было умереть, чтобы они разговаривать начали? – Несколько переломов, колотые раны, пробитое легкое, трещины…  Ожоги по всему телу тебе эльфы убрали, на твое счастье они в этом лучшие, а вот с переломами уже мы, люди справлялись. Твое легкое восстановилось, большая часть ран уже затянулась, но рубец на спине останется. Ах да… с твоей помощью моя жизнь уже никогда не будет прежней… Ты уничтожила наши устои, сломала моральные принципы до такой степени, что теперь этих ушастых  товарищей не выгнать! И кто дернул меня им помощь предложить, а?

            - Хватит уже, Каин, - тихо прошептал Рик, сидя напротив брата. Маг читал книгу, выглядел до ужаса уставшим, но был искренне рад тому, что я очнулась, - Лира, представляешь, мы эльфов к себе пожить пустили… У них много раненых, некоторые бы не дошли до их второго города… Что тут творится… Тебе все Лиам расскажет, если силы остались.

            - Лиам, - я говорила с трудом, в горле будто иглы застряли. Кашлять не получалось, голова болела, но даже так я обязана была спросить кое-что очень важное, - твои глаза… Они изменились! Они же…

            - Тсс, - эльф быстро прикрыл мне рот ладонью, видя, как у всех любопытствующих от жажды подробностей аж уши горели. Причем как у людей, так и у эльфов! – Потом…

            - Но…

            - Не сейчас. Как ты?

            - Меня сломали, - выдохнула я, - а как твой брат?

            - Живой… Пока что.

            - А… а почему вы все друг друга понимаете? – до меня не сразу дошло, что все друг с другом спокойно разговаривают, не имея при этом каких-либо преград.

            - Нас пустили в Североморье с условием, - еле заметно хмыкнул Лиам, косясь при этом на Рика, - так как здесь мы гости, то должны чтить традиции, а так же проявить уважение и говорить на всеобщем языке. Мы и не против… нам не до языковых барьеров…

            - Ты остался без дома, - с печалью сказала я, не в силах встать с кровати. Голова вновь закружилась, я укуталась теплым одеялом и просто лежала, набираясь сил, - и брат твой тоже… Гранвы многих утащили?

            - Многих, но мы их вернули, - вместо Лиама ответил Каил. Маг постоянно зевал, опустил плечи, немного осунулся и был бледен будто сама смерть. Он устал, хотел куда-нибудь приткнуться, но статус обязывал стоять с гордо поднятой головой и излучать при этом вокруг себя ауру сильного и могучего воина.- Мешок с мукой… Мы так тоже пробовали, но протыкали намного раньше, чем это сделала ты. Простыми словами – след исчезал примерно на середине пути. Никто из наших не рискнул бы добровольно шагнуть к гранвам… Я благодарен тебе за этот риск, но… Лира, давай договоримся – не делай так больше. Я скажу сейчас обидные для Лиама слова, но надеюсь, он поймет меня правильно: тот мальчик – его брат, не твой. Его семья, не твоя. Это он должен рисковать в первую очередь, а не ты. Повторю снова: ты не воин и все, что с тобой происходило до этого – везение. И я искренне верю, что ты больше не будешь столь безрассудна… Словно ты ничего не боишься, но так не бывает. Тебе будто жить не хочется…

            Хочется, еще как хочется!

            Я и сама не понимала, почему делала все эти вещи. Просто на тот момент они казались мне правильными. Видимо, я и правда такими темпами скоро совершу фатальную ошибку с летальным исходом.

            Вспоминая все то, что я творила в этом мире, мне стало неловко, дурно и стыдно. Я резко закашляла, пыталась выровнять дыхание, но получалось с трудом.

            Внезапно дверь в комнату открылась и на пороге застыла молодая девушка. Она смотрела на Каина огромными, полными ужаса глазами и пролепетала:

            - Простите… Господин Каин… Тут послание из Ковена магов. Срочное!

            Мужчина взвыл, почесал рукой затылок, лицо скривил и, пожелав всем спокойного вечера, нехотя вышел из комнаты. Его брат довольно долго косился на дверь, тоже был недоволен, но все равно остался проверять баночки и склянки, что оставили на прикроватной тумбе:

            - Я удивляюсь, - рычал маг, смешивая несколько жидкостей в одной колбе, - вначале Ковен исключает его из своего состава, а чуть что, так “Каин! Помоги!” или “Как ты мог так поступить? Плохой, плохой маг! Вот тебе наказание!”… Они когда-нибудь уже угомонятся? Странно, что за тобой до сих пор не пришли, Лира…

           Не пришли… За мной?

            Я хотела было задать вопрос, но Лиам меня остановил. Мягко касаясь моей ладони, он дал понять, что лучше промолчать на сей раз. Конечно же от Рика это не укрылось, мужчина сложил перед собой руки и не выдержал:

            - Я не понимаю… Почему ты нам не доверяешь? Мы даже не знакомы, ты ничего не знаешь обо мне или моем брате, но уже заранее не принимаешь нашу сторону. После всего, что произошло недавно… Лира, я не знаю, что с тобой случилось, но прошу все же быть осторожной, иначе как и Каил попадешь в немилость…

            После этих слов Рик поставил рядом со мной стакан, налил в него смешанный раствор и молча попросил Лиама заставить меня его выпить.

            Дроу спокойно принял лекарство, так же безмолвно кивнул в знак согласия и после этого мы остались с ним совершенно одни.

            - Выпей, на вкус гадость, но тебе станет лучше, - эльф дрогнул ушами, передал мне стакан и попросил осушить его до дна, залпом.

            Вот чую какую-то подставу...

Принюхавшись к зелью, я не почувствовала никаких запахов, даже тонкого еле уловимого аромата не было. С виду простая вода, прозрачная, без каких-либо примесей…

            Я уже заранее скривилась, сделала глубокий вдох и, видя, с каким ужасом на лице за всем наблюдает Лиам, выпила лекарство одним махом…

            - На вкус как… - все тело резко передернуло, большей дряни я в жизни не пробовала! – сейчас вырвет…

            - Нельзя, терпи, - эльф подставил мне маленький тазик, невольно сжал губы, пока меня вело из стороны в сторону. Я боролась с тошнотой, но казалось, содержимое желудка скоро из ушей пойдет…- живая?

            - Что это такое? – говорить я смогла не сразу. Лиам будто отсчитывал необходимое время и только после этого дал попить обычной воды. Горечь мгновенно пропала, как и привкус болотной жижи.

            - Североморье славится своими лекарствами, настойками. Это один из видов промысла в этом месте. Между дроу и людьми был заключен договор – мы снабжаем вас редкими ингредиентами, а вы в ответ делитесь вот этим самым зельем. Рецептура неизменна многие столетия, но эльфийский народ так и не смог разгадать формулу. Все же алхимия и лечебное дело сильно отличаются от таковых среди наших народов. Тебе станет лучше, не беспокойся об этом. Раны затянутся, но шрамы останутся, хоть и неглубокие.

            - Каина из-за этого исключили из ковена? А что за ковен?

            Лиам рассмеялся, устало посмотрел на меня, затем не выдержал и забрался ко мне на кровать. Эльф лег рядом, поверх одеяла, запрокинул руки за голову и выдохнул с облегчением:

            - Я знал, что ты спросишь… Тебе историю покороче или долго, нудно и со смыслом? И давай ты сразу все вопросы мне задашь, какие вспомнишь.

            - Со смыслом, но короткую… Для начала… А вопросов много… Очень много…

            - Начинай, - эльф зевнул, потом повернулся ко мне лицом, причем его ухо прижалось к уголку подушки и выглядело это до ужаса забавно.

            - У меня так много вопросов, что я даже не знаю, с чего начать… Давай… Давай тогда с того, кто вообще есть в вашем мире? Нечисть, нежить… Само устройство…

            - Не самый удачный вопрос, - Лиам нахмурился, - наши с тобой миры очень отличаются, тут лучше выкроить время и пойти в библиотеку. Есть много книг об устройстве природного мира и ландшафта. Вспомни хотя бы грифа – понятие одинаковое, но птицы-то разные.

            Лиам был прав, я тяжко вздохнула и решила идти от последнего:

            - Тогда про Каина расскажи. Мне кажется, ты его знаешь…

            - Я слышал о нем… - эльф поправил ухо, с трудом сдержал зевок и начал свой рассказ: - Начну с ковена… Ковен магов имеет в своем составе примерно двадцать человек. Суть в том, что между ними идет распределение власти, а так же выделяется земля по уровню силы. То есть чем сильнее маг, тем он важнее для нашего мира, а значит более ценная единица. Таких колдунов чаще всего оставляют при дворе в Академии Магии. Что бы ты понимала, академия – это не просто замок, где обучают ворожбе, а огромный, невероятных размеров город, где проходит обучение. Он разделен на сектора по уровню силы, а самый главный у людей – архимаг. Именно он управляет ковеном, но в тоже время сам ковен имеет много власти над миром людей. Академия Магии занимает не только участок земли, но и воздушное пространство… Парящие острова, где так же проходит обучение, всегда меня привлекали, но я никогда не видел их в живую. Туда не пускают представителей других рас, если они не являются учениками академии. Как-то так.

            - То есть выходит, что Каин раньше входил в ковен?

            - О да, причем о нем даже дроу передавали рассказы… - Лиам на время задумался, подбирая правильные слова, затем потянулся, разминая затекшие плечи и вновь продолжил: - Каин обладает очень высоким уровнем огненной магии. То, что ты видела – лишь часть того, на что он способен, но как и любая сила, этот вид энергии имеет особенности в использовании. Я думаю, Каин не может долго сражаться с помощью огня, он будто сам при этом сгорает…  Но исключили его из ковена не из-за этого, а из-за инакомыслия.

            - Что за инакомыслие? В этом понятии  много составных частей.

            - Верно. Простыми словами – Каин, как и ты, пытался изменить мировой порядок. Мирным путем. До эльфов он не дошел, но его часто ловили на общении с представителями других видов нечисти, что дико не нравилось ковену. Вообще-то, Каину пророчили место архимага, но думаю, сам архимаг был от этого не в восторге… Так что магистра первой степени быстро сослали в самый дальний, самый опасный уголок нашего мира. Тут и соседи – злобные дроу, на побережье целое семейство грифов, а в лагуне вообще  много кто живет… К тому же в наших лесах водится невероятное количество опасных хищных видов…

- Почему мне кажется, что ковен просто рассчитывал на то, что Каина съедят, а?

            - Верно кажется,- хмыкнул эльф, а потом пододвинулся ко мне чуть ближе. Я видела, как слипаются глаза Лиама, но в тоже время в них все еще горел интерес к разговору. – Рик – его брат. Он раньше тоже в ковене состоял, но при этом они умалчивали о своем родстве… Они не родные братья, родители у них разные, но на удивление оба очень похожи друг на друга. Так вот совет магов очень рассчитывал на то, что Рик окажется более сговорчивым, а тот взял, да и последовал за братом в Североморье. Просто представь, в одночасье Академия лишается двух очень сильных, и самое главное, верных своему делу магов, способных повлиять на многие решения при заключении союзов. Что к Рику, что к Каину всегда прислушивались. Именно поэтому дроу в основном и согласились принять помощь… Тут было несколько составляющих: ты и твоя внутренняя сила, а так же братья, с похожим образом мышления, как у тебя. Я думаю, ты можешь доверять этим двоим, если честно. Хотя странно, что я вообще о подобном говорю.

            Надо же, оказывается эти братья и правда очень сильные… Увидеть бы академию… Хоть одним глазком… и что это за парящие острова? Уверена, что видела подобное в телевизоре, но тут в живую!

            - Лиам, а почему ты не говоришь свое имя? Да и вообще все дроу так же делают…

            - Эм… Не совсем верно… - эльф нахмурился, было видно, что это не самая приятная для него тема, - нам при рождении дают два имени. Первое – то, которое мы используем при общении друг с другом, а вот второе – имя души. Имя души называть нельзя, чернокнижники научились пленить нас, ставить оковы, заставлять подчиняться против воли. Простыми словами – эльфа можно пленить, если знать как. Я назвался именем брата просто потому, что не доверяю людям… Да и Лиам – это не имя души…  Пойми, дроу очень редко, когда общаются с людьми, потому что вы больше всех остальных способны причинить вред нашему виду. Одно дело когти и стрелы, а совсем другое – глубинная, черная магия, против которой нет лекарства. И кстати, к слову… Каин – чернокнижник. Как и все в его отряде. И Рик тоже. Прежде, чем мы вошли в этот город, он поклялся на крови, что наш народ не тронут. Клятва на крови нерушима – если он пойдет против нее, то умрет. Это закон мироздания, его не изменить, поэтому мы в какой-то степени уверены, что можем провести в Североморье немного времени. Дроу скоро покинут эти земли… Мы уйдем…

            - Вы… - я нервно сглотнула, - далеко вы уйдете?

            - Три дня пути верхом до переправы, в море пять дней, а затем еще день в дороге.

            Далеко. Очень далеко…

- Три дня пути верхом до переправы, в море пять дней, а затем еще день в дороге.

            Далеко. Очень далеко…

            - И мы… Мы с тобой…

            - Что мы с тобой? – Лиам перебил, посмотрел на меня пристально, замер, будто хотел сказать нечто странное, что-то, что его пугало, - я же эльф, а ты человек. К тому же… к тому же из далекой… страны…

            Он не произносил вслух то, что я пришла из другого мира, будто и сам этого боялся, но и не допускал возможности того, что об этом узнают, если будут подслушивать.

            Я замолчала, испытывая боль в груди. Смотрела на Лиама, чувствуя, как в горле комок образуется, а затем сменила тему:

            - Объясни мне про ваши глаза. Я же все равно узнаю… Почему они цвет меняют?

            - А у вас не так? – изумился Лиам.

            - Нет. Я как родилась с серо-зелеными глазами, так с ними и живу. Цвет можно изменить, но искусственным образом, а не как у вас: капля гнева и вместо окуляров пылает жерло вулкана…

            Эльф посмеялся, вновь удачно поборол зевоту. Он явно подбирал слова, для него это было чем-то сложным.

            - Глаза – зеркало души. Что ты чувствуешь, они покажут. Зеленый – принятие, спокойствие, отсутствие ненависти и злого умысла. Желтый – подозрение, алый – гнев и ярость… Красный ближе к закатному – страсть, а если яркий будто пламя – ненависть. Градаций много.

            - А синий? – с сомнением поинтересовалась я, видя, как дроу явно уходит от этого оттенка.

            - А что синий?

            - Твои глаза были синие… В них словно тысячи звезд сияло… Что это значит?

            Лиам молчал, я начинала злиться, хотела повторить вопрос, но не успела.

            Дверь с шумом раскрылась, на пороге застыл разозленный Каил… с грифом на голове…

            - ЛИРА! Эта тварь меня общипывает!

            “Ищу блох” – гордо заявили мне в ответ, раскрывая огромный клюв.

            - Блох ищет, - повторила я, наблюдая, как гриф огромными когтями аккуратно копается в густых черных волосах магистра, - что у вас за пергамент в руках?

            - ЗАВЕЩАНИЕ! – рявкнули мне в ответ, - я ж думал, он меня сейчас порвет, сожрет и переварит, а тут… блох, видите ли, ищет… да нет у меня никаких паразитов, чтоб тебя!

            Гриф резко сорвался с плеча магистра, оставив на коже глубокую, немного кровоточащую царапину. Каил тут же взвыл, показал нечисти неприличный жест, на что птица разобиделась, тут же стрелой вытянулась, тонко намекая, что еще шаг и маг останется без сердца.

            - Я тебя сожгу еще в полете, - Каил даже не смутился, - можем проверить. Помрем оба, значит такова судьба!

            - Я тебе помру! – за спиной магистра стоял его брат. Рик выглядел не менее печальным и… Обслюнявленным, - прошу вас, Лиам, заберите вашу мантихору! Он с людьми как с мышками играет, того и гляди хвостом заденет кого, а меня, судя по всему, вообще переварит…

            - Он тебя слюной покрывает для защиты, - смутился Лиам, явно не ожидая такого отношения от Мирра, - чтобы другие мантихоры тебя не съели.

            - М-м-м… - протянул в ответ маг, - надо тогда с ним еще поиграть… Какая полезная слюна, хоть и вонючая… Чего лежим? Отдыхаем? А у нас проблемы! Мы тут позаимствуем из личных запасов кое что и уйдем, а вы дальше спите… Общайтесь… Знакомьтесь…

            - Что случилось? – я прекрасно поняла намек мага, что знакомство дроу и человека не самый лучший выбор в этом мире. Такую дружбу вряд ли примут, еще и на кол посадят…

            - ГАРПИИ! – взревел Каил, намешивая за столом какую-то гадость, - мы почти всех прогнали, так они умудрились упасть прямо в коровник! В коровник! Чтобы эти твари все облысели! Нет, ну это нормально? Стащили трех коров, а своими вошками тридцать голов попортили! Нам теперь еще и их хоронить!

            Мужчина не выдержал, с силой ударил кулаком по столу, опустил голову, тяжело вздохнул, а потом выдал:

            - Так… ладно… Я магистр, я сильный мужик… я со всем справлюсь… Рик, а где там мой топор? И яда надо больше набодяжить! Больше яда Богу Яда!

            - Мне уже страшно, - шепнув, я тихонько слезла с кровати. Лиам помог удержаться на ногах, спросил, хочу ли я посмотреть, что происходит из-за гарпий со скотом и повел к выходу, помогая сохранить равновесие.

            Каждый шаг давался с трудом, голова все еще кружилась, но мне заметно стало легче, как только я вышла из комнаты в…

            Замок.

            Я не особо замечала раньше, просто было не до этого, но замок Североморья имел длинные коридоры, каменные стены, множество вбитых в них держателей для факелов. С потолков свисали кованные люстры с вставленными в них восковыми свечами, а на одиночных тумбах – канделябры. Много гобеленов, огромные панорамные окна, магические знаки в арках, неизвестные колдовские печати на полу в каждом огромном зале, через который мы шли к главной лестнице, ведущей к выходу из замка.

            Широкие ступени были одинаковой высоты, застелены ковровым покрытием темного бордового цвета. Они вывели нас на улицу, где во всю наступило адское пекло, а жара стояла настолько невыносимая, что мне резко стало плохо.

            - Вода, - Рик передал мне флягу, - можешь всю выпить, она колодезная, с немного ржавым привкусом, но близ Северного моря другой пресной воды нет. Уверена, что хочешь идти с нами?

            - Уверена, - согласно кивнула я, и меня тут же передали Рику. Маг запрыгнул на огромного гнедого коня, схватил меня за руку и поднял в седло, словно я ничего не весила.

            Лиам остался стоять в тени, махнул на прощание рукой и скрылся, явно желая убежать от темы разговора! Повезло эльфу, ничего не скажешь…

- Рик, - я верхом раньше ездила, но это было очень давно и неправда, как принято говорить у меня на родине. Простыми словами, я за каких-то пять минут отбила себе не только полупопия, но еще и зубами клацала, спину потянула и в пояснице что-то хрустнуло… - Рик, а куда мы… Ого!

            Говорить на бегу я не могла, боялась язык себе откусить, но стоило магу остановить нас, как все вопросы отпали разом.

            Огромное поле было полностью устлано коровами. Точнее тем, что от них осталось.

            Я видела, как в тени деревьев спрятались малочисленные эльфы, с каким ужасом они смотрели на животных, с трудом сдерживая слезы на глазах. Одна из эльфиек решила помочь Каину. Она что-то спрашивала у мага тихим голосом, затем приняла из его рук несколько склянок и позвала своих друзей. Те хоть и нехотя, но стали помогать разливать раствор из склянок по большим ведрам с водой, а затем выливать его на мертвых коров…

            Вокруг каждого тела прыгали огромные, чтоб тебя, блохи! ОГРОМНЫЕ! Тонкие лапки быстро передвигались,  твари прыгали от одной туши к другой, вгрызались в них, а затем… затем Каин щелкнул пальцами, пустил искру и…

            Все поле воспламенилось разом.

            - Чертовы гарпии, - рычал маг, - грязные, отвратительные твари с их мерзкой вошкарой… Энтони! Ты каким местом смотрел? Тебе что, гранва глаза на филейную часть натянула?

            - Простите, - стража, судя по всему, отчитывали уже не первый час, - больше не повторится.

            - Рик, а что произошло?

            Маг с недоумением посмотрел на меня, затем вспомнил, что я “потеряла” память и начал разъяснять причину катастрофы:

            - Гарпий ты видела, они в горах живут, а там мяса мало. А мясо они любят. В основном раз в семь дней они слетаю в низины, охотятся на живность, но в последнее время повадились лезть на наши земли.

            - Они воруют скот?

            - Только скот, людей не трогают… Пока не трогают, - Рик спешился, передал мне поводья, оставив сидеть верхом в седле, - ладно бы они просто воровали, так их паразиты после такого набега почти все стадо убивают! Вошкара проедает тонкую кожу, она догрызает их до костей! У гарпий кожа плотная, прочная и грубая. Очень толстая – такую стрелой не всегда пробить выходит, но даже ее эти твари умудряются проесть! И от них никак не избавится, понимаешь? Людей вошки не трогают, наша кровь им не годится, хвала богам, а вот коровы и овцы… Черт… Зима уже совсем рядом – через пару месяцев ударят морозы, а мы лишились тридцати голов…  Гарпии к нам в город не могут проникнуть из-за барьера, но после битвы с гранвами защита сильно ослабла… Черт… И ведь не скоро восстановим!

            Я смотрела, как в огромном высоком пламени сгорают большие, размером с ладонь букашки, как темные эльфы собираются вместе и…

            Медленно, осторожно гасят пламя, замещая его странными, непонятными мне потоками энергии. Все, что осталось от тел животных – исчезло. Оно впиталось в землю, покрылось ровным слоем зеленых ростков, и в конечном итоге поле осталось простым полем.

            - Я так не умею, - печально заметил Рик, рассматривая силу дроу, - ускорять процесс разложения, превращая его в удобрение… Хорошо, что с живыми они так делать не умеют, верно?

            Да уж… не то слово…

            Гарпии… кстати, о гарпиях… Я ведь совсем забыла о своей идее, как выйти с этими полуптицами на контакт.

            - Рик, а ты помнишь, еще в начале похода я попросила собрать обрубленные части лиан?

            - Помню, - мужчина вновь запрыгнул в седло позади меня, - мы собрали несколько после последней битвы, чтобы исследовать яд. Впервые получилось собрать так много!

            - Хорошо, а можно мне…

            Договорить я не успела, откуда-то со спины послышался дикий рев, а так же женский пронзительный хохот…

            В этом мире будет хоть один день, когда никто ни на кого не нападет, а?

***

            - ГОНИ ЕЕ! – Каин вышел за барьер, создавая огненные пульсары. Он направлял их в гарпий, пытаясь прогнать нечисть, но тех было слишком много.

            - Где… Ну где… - слышала я скрежет женского голоса. Гарпии будто что-то искали, хлопали крыльями, теряя по пути мелких вошек, - где коровы, Кайка? ГДЕ? Ты же сказала, что они все скопытились!

            - Я те чего, провидица? – рычала в ответ гарпия, которую я недавно спасла. – замолкни и ищи! Не сожгли же они их! Воняло бы!

            Гарпии летали над городом, барьер не пропускал их мелких паразитов, при этом некоторые из крылатых женщин резко падали на землю и начинали чесаться, разрывая старые нарывы до крови.

            От их вида становилось дурно, а сил делать что-либо просто не было.

            - Лира, умоляю, не мешай, - тихо шепнул Рик, вновь оставив меня верхом на коне. Сам при этом он вышел за пределы барьера, присоединившись к брату и его отряду. Они не подпускали гарпий близко к городу, но те не сдавались. – Да что вам всем надо, а? Вам тут что, медом намазано?

            - Еще как намазано, красавчик! – хохотали в ответ полуженщины, - гранвы всех поели, мы к вам и пришли! Эй, Кайка, а давай человечинку возьмем? Смотри, опять тот бородатик вышел! Ну вкусно же получится, я постараюсь!

            Хвала богам, Рик и Каил не понимали ни единого слова. Гарпии этим нагло пользовались, поливая весь род человеческий грязью и похабными фразачками.

            Я стояла за барьером, смотрела, как нечисть передергивается, бросается на землю, затем взлетает вновь и…

            - Каил! – прокричала я, - ПОЙМАЙ МНЕ ОДНУ ИЗ НИХ!

            - СДУРЕЛА? – хором прорычали все и гарпии в том числе, - на кой леший нам это надо?

            - Вам этого не надо! Вообще не надо! – тут же запротестовала Кайка – та самая гарпия, что ближе всех к нам стояла. Ей тоже стало больно, поэтому и приземлилась недалеко от барьера.

            - Как зачем? – удивилась я, - они из нас суп сварить хотят, а чем мы хуже? Скот же погиб! На зиму запасов нет, так гарпией закусим!

            - Эй, Кайка… Смотри вон… верхом которая, - рядом с гарпией приземлилась ее подруга, крыльями хлопала, лапами когтистыми землю взрывала, да магов к себе не подпускала, крича на них благим матом, - я ее съесть хотела… давай не будем, а то отравимся!

            - Дело говоришь, - хмыкнула в ответ вторая полуптица, - давай лучше дроу сожрем, они наверняка вкуснее!

            - Слушай, а чего эти эльфы к людям пришли?

            - Да чтоб я знала… Хватай кого и потащили! От голода живот сводит!

            - Вот эту хватай, - рыкнула я, указывая на Кайку, - они дроу хотят съесть…

            Ох, зря я это сказала…

            Замерли все, даже конь подо мной, казалось, обалдел от одной простой истины: я понимаю, о чем говорят гарпии. Гарпии, между прочим, тоже были не в восторге, а уж как дроу обрадовались их шикарной идее пообедать кем-то из них!

            Каилу даже делать ничего не пришлось! Под командованием Лиама дроу активно воспользовались магией: земля под лапами гарпий забурлила, толстые прочные корни близко растущих деревьев будто бы ожили и в считанные секунды оплели тело орущей, несчастной, бранящейся на весь белый свет Кайки. “Подруга” ее тут же бросила, крикнув, что черт с нами со всеми, а “эту пусть сами едят”. Думаю, не нужно говорить о том, что Кайка была не рада такому раскладу?

            - ТВАРЬ! – рычала та гортанным низким голосом, - и ты тоже так еще стер…

            Гриф мигом заставил гарпию умолкнуть. Ему было достаточно сесть на мое плечо и ничего не делать.

            - Спасибо, - Каил обратился к Лиаму, - а то я кроме как все сжигать уже ничего не умею…

            - Суровые времена требуют суровых решений, - тихо заметил эльф, благодаря своих товарищей за помощь. Те тихо кивнули, хмыкнули, глядя на то, как гарпия извивалась в путах, намекая на то, что эльф эльфа не предаст, и шла бы она лесом со своими гастрономическими идеями прямиком в желудок к гранве. – Но я все равно не понимаю, зачем она тебе?

            Я спешилась, размяла хрустящие суставы в пальцах, заметила, как испугалась Кайка, глядя на то, как горят мои глаза от предвкушения, а потом…

            - Несите лианы, что еще с ядом!

            - ЧЕГО? – Кайка взвилась, стала рвать корни когтями, но дроу держали крепко, - ДА ЛУЧШЕ СРАЗУ СДОХНУТЬ! Я гранве не дамся! Не дамся живой!

            - А кто говорит о живой гранве? – я слегка нагнулась, попросила Лиама с помощью корней приподнять насильно крыло гарпии. Тот тихо сглотнул, явно ничего не понял, но ориентировался по жестам. Видимо, говорила я на каком-то другом языке, раз все так остолбенели.

            Под огромным грязным крылом копошились мелкие твари. Чтобы они не разбежались, Каил довольно быстро возвел вокруг гарпии барьер:

            - Когда она статична, я могу так сделать, - пояснил маг, - но в движении это бесполезно. Рик, принес?

            - Несем, - нервно заметил маг, заставляя всю грязную работу делать Энтони, - чего ревешь, парень? Эти лианы почти померли, они связаны цепями и точно никуда тебя не утащат.

    - Вы уверены? – шептал страж, теряя на ходу сознание, - а вдруг они мне сердце вырвут? А если голову проткнуть? За что ж вы так со мной…

            - За тридцать сожженных голов, - холодно объяснил Рик, приказывая кинуть отростки мне под ноги.

            Я взяла из рук Лиама клинок, с силой резанула по лиане. Из разреза тут же пошел яд, я смазала им кусок ткани ( нашла его на земле, недалеко от гарпии), а к клинку примотала маленький обрубок с чистым ядом.

            - Держите ее, - холодно заметила я, готовая на все, лишь бы проверить свою идею.

            - А может не стоит? –  Рик сомневался, - она живая, как ни как… душа там в ней есть…

            - ЕСТЬ! ЕСТЬ ВО МНЕ ДУША! ОГРОМНАЯ ДУША! ПРЯМ ВСЕ ДУША ДУША!

            - Держите, - глаза гарпии готовы были из глазниц выпасть. Она орала, визжала, посылала меня в несусветные дали, пыталась вырваться, но я была непреклонна.

            Стоило смоченной в яде тряпке прикоснуться к паразитам, как те… Иссыхали. Они не просто пугались этого яда и разбегались в сторону – нет, они при контакте лопались! Проблема была в том, чтобы не причинить гарпии боль, но удавалось не всегда.

            -  Ты что задумала? – Энтони стоял в стороне, как можно дальше.

            - Принеси еще лиан, - скомандовала я, - нужно много. Сейчас мы из гарпии… гарпию сделаем, верно? Подруга?

            Но “подруга” рада не была, бранилась, визжала, а ближе к вечеру сдалась.

            Я вычищала ее перья, стоя вместе с ней под барьером, пока остальные крепко держали гарпию и если вначале она орала как не в себя, то потом стихла.

            - Что тебе от меня надо, чудовище? – надо же, Кайка расплакалась. Она смотрела на меня огромными, полными ужаса глазами.

            - Я тебя от паразитов избавляю, - устало заметив это, я еще раз проверила крыло, а затем перешла к другому, - а потом помою.

            - Это невозможно… От паразитов не избавиться! – тихо стонала гарпия, -  если они прицепились, то не успокоятся, пока не съедят добычу! Не мучай меня, дай ты мне уже сдохнуть!

            - Вот еще, ты мне нужна, - много яда не требовалось, а вот найти мелких тварей было сложно. Одно дело, когда они уже наполнились кровью хотя бы немного, а совсем другое, когда только-только присосались к жертве, - так вы что, все-все вот так мучаетесь?

            - Не все, - печально заметила Кайка, - нас из стаи выгнали. Мы же теперь заразные. Наши гнезда сожгли, и всех со скалы скинули. Я и еще несколько выжили… А толку-то? Нас все равно каждый день постепенно съедают…

            - Так, основных тварей я убрала, - сев на землю, я готова была выть от усталости, - я вычистила места, где уже рана нагнаивается. Лиам… Каил… А у вас скипидар есть?

            - Что, прости? – не поняли мужчины, и я взвыла еще сильнее, - ну… от паразитов средство… Оно из хвойных деревьев делается… смола такая… Как бы объяснить…

            - Я понимаю, о чем ты, но в случае с вошкарой это не поможет, - заметила гарпия, - мы чем себя только не мазали…

            - Каил…

            - Да, мое маленькое чудовище, - прошептал маг, сидя на земле и косясь на меня как на истинное зло, - повторяю в третий раз – от этих гадов спасения нет. Их либо огнем либо ничем. Ну… теперь вот этим ядом можно… К тому же я не уверен, что твоя работа не напрасна. Эти твари откладывают яйца глубоко в ранах.

            - И долго вызревают? – я была  на грани, воняла грязью, хотела есть и в туалет.

            - Семь дней примерно. И тут же откладывают новые…

            А-а-а-а-а-а…..

            Хотя не так…

            А-А-А-А-А-А-А…

            - Слушай, а перья у тебя долго отрастать будут?

            Мы смотрели с Кайкой друг на друга. Молчали.

            А затем гарпия разревелась:

            - ОТПУСТИИИИ!

            - Даже я понял, что она хочет быстрой смерти, - с сомнением заметил Лиам, - ты о чем у нее спросила? Небось про перья, да? Если их сжечь, то уже не отрастут. Не успеют, точнее. Гарпия без крыльев уже не гарпия – ей конец придет. Это тоже самое, как у грифа клюв обломать – свои не примут уже никогда.

            - Мне нужен перерыв, - я выползла из барьера, но далеко пройти мне не дали, - вы чего?

            - Как чего? – возмутились все, - раздевайся! Тебя не едят, но ты теперь носитель. Одежду сжигаем, тебя в кипяточек окунаем… Спиртиком тебя всю натираем… И на лысо бреем…

            - Они в воде долго не живут, - подсказала Кайка, - так как людей не кусают, можно просто в бочку с водой нырнуть… Но сидеть долго придется…

            Я подсказала мужчинам идею, те ее мигом одобрили, тут же мне ширму организовали, бочку подогрели, я устало разделась и с превеликим удовольствием нырнула в нее с головой. Сидеть, судя по всему, мне нужно примерно десять минут. Десять минут под водой не выныривая. Мне дали трубку деревянную, полую внутри. Через нее я и дышала.

            У воды очень хорошая проводимость, кстати, так что я слышала всю брань, относительно того, сколько с моей одежды этих гадов посыпалось. Да и с самой меня тоже. Каил предварительно меня барьером окружил. Крикнул, чтобы я трубку под воду убрала на минуту и, судя по всему, щелкнул пальцами…

            То есть простыми словами – я сидела в бочке посреди кострища… Голая…

            Почему-то стало смешно, так что когда огонь успокоился, бочка еще и булькала.

булькала.

            На следующий день все повторилось, но уже с некоторыми изменениями. Я стала натирать раны гарпии мазью – бесполезно, потому что новые твари тут же переползали на другие участки кожи. Пришлось и Кайку в бочку засунуть, подогреть слегка… Ну… Так, чтоб прям пекло хорошо… И яд лиан в воду добавить…

            Гарпия вначале от такого предложения чуть сознание не потеряла, но потом решила, что ее, видимо, и так убьют. А так хоть быстро…

          На удивление способ подействовал – из бочки мигом повалила огромная орава паразитов. Открытые раны у гарпии безумно болели, полуженщина орала на весь лес, как всегда посылала меня далеко не в райские кущи, но терпела при этом.

            - Ты как? – тихо поинтересовалась я, сидя в соседней бочке. От усталости я готова была плакать, если честно.

            - Как, как… - ныла Кайка, - живая… Странно, что не сдохла…

            - Ну, еще не вечер, - подсказала я, а потом добавила, - да шучу я! Шучу! Понимаешь, идея у меня есть, как вам еды добыть честным путем и при этом не портить людям жизнь. Но нужно найти способ, как избавить тебя от паразитов…

            Кайка на это ничего не ответила, долго на меня смотрела, а потом не выдержала:

            - А тебе оно зачем надо вообще?

            - Я жить хочу, - зевнула я, прикрывая рот рукой, - а не сражаться каждый день. Надоело уже…

            - А-а… Ты как этот ваш… как его… Каил… - хмыкнула Гарпия, - тот тоже все дружбу водить пытался с гномами… Потом с русалками… даже нимф искал, то те его выставили вон, даже на глаза не показались. Че, дочь его, что ль? Большевата чего-то, поди…

            Да какая дочь? Я ему в жены гожусь, а тут дочь… Тоже мне… Интересно, а Лиаму я в жены тоже гожусь? Или в дочери?

            - Слушай, Кайка, - спросила я, отмокая в бочке, - а можно спросить кое о чем?

            - Меня? – ужаснулась гарпия.

            - Именно что тебя. Мне вот все эти мужчины не отвечают, так может хоть ты подскажешь… Что не так с моими глазами?

            - Ты серьезно?

            - Вполне…

            - Женщина, ты с какой планеты на наши головы свалилась, а?

            - С земли… - тихо прошептала я, смотря на то, как округляются глаза полуженщины, - расскажи, прошу. Что значит этот синий цвет, а? А голубой?

            - О, дорогая моя, ты что, серьезно? – гарпия аж встрепенулась, мигом оживилась, да глазами своими водила так, будто сейчас соберет кучу сплетен, чтобы потом на лавочке сидеть и всем всё рассказывать, - ты синие глаза видела?

            - Я слышала, что это что-то необычное, но мне не говорят толком, что в них такого…

            Гарпия сделала вид, что поверила мне, скривилась, а потом выдала:

            - Каждая женщина нашего мира, будь то нечисть или человеческая особь, мечтает встретить синие глаза… Синий цвет – цвет чистоты и истины. Своего рода – предназначение. Если ты видишь синие глаза, значит это твой человек… ну, и кто этот счастливчик? Каил, небось? Он ничего такой, самец прям! Или Рик? Этот тоже сильный, мясистый!

            - Ни кто из них, - честно ответила я, - говорю же, для себя спрашиваю.

            - Ну да, ну да, - хмыкнула женщина, но при этом так на магов глянула, что те аж поперхнулись.

            - Вы что, шашлычок из нас мысленно делаете? – поинтересовались колдуны, - мы не вкусные…

            - Предназначение обсуждаем, - печально вздохнула я, невольно посмотрев в сторону Лиама. Эльф тем временем с Мирром общался, вычесывал мантихору, собирал огромные клоки шерсти и складывал в мешки. Тут из этого добра потом зимние вещи валяют.

            - О, вы про синие глаза, судьбу и истинную пару? – колдуны видимо такой темы вообще не ожидали, - а гарпии что, тоже так определяют? Тоже видят наши чувства и эмоции?

            - Конечно, видим, колдун! – возмущенно рыкнула Кайка, - мы что, по вашему, не достойны счастья?

            - Достойны, просто вы… необычные, - я переводила то, что отвечала гарпия, а мужчины в это время испытывали странные, смешанные чувства. Цвет их глаз и правда менялся, что было до ужаса непривычным и странным. – Все, вам вылезать пора. Хватит отмокать. К тому же мы в бочку к Кайке добавили еще белил, они грязь с перьев отлично выводят, проверено на курицах…

            Белила в моем мире и здесь – вещь разная. Тут это скорее легкий вариант белизны, если честно. Даже по запаху похоже.

            Пока я переодевалась за ширмой, Кайка отряхивалась возле бочки, а Каил уже привычно подсушивал ее белым, мягким, не обжигающим пламенем.

            И когда огонь потух…

            - Ого, - я была поражена увиденному, - ты такая красивая, Кайка…

            Грязный серый цвет, смешанный с землей, ошметками какой-то гадости, запекшейся крови, сгнивших листьев и прочей гадости полностью исчез.

            Перья Кайки сверкали чистотой... И оказалось, что гарпия изначально была белого цвета… да и волосы… Даже волосы стали другие – от грязно-коричневого цвета ничего не осталось, теперь был благородный каштановый… даже под длинными когтями грязь почти полностью ушла, а какие у нее оказались красивые крылья! С серебристым отливом!

            - Хватит так на меня смотреть, че надо?

            Гарпия к вниманию явно не привыкла, но даже Мирр застыл от удивления, пеерстав обращать внимание на то, как Лиам пытается вычесать огромный колтун. Эльф тоже замер, уставился на гарпию и первый нарушил молчание:

            - Почаще мойся, тебе идет…

            - Пошел в… - да уж, внешне она хоть и стала чистой, но вот язык так и остался грязным, хотя после этой фразы, как мне показалось, Кайке стало немного стыдно, - прости… эм… не переводи ему, Лир, не надо. Я что… Я правда раньше была такой? Я и не помню уже… Мы же белые только при рождении, а потом перья темнеют…

            - Скорее просто грязнеют, - тихо прошептала я, разрушая барьер прикосновением. Каил объяснил, что делать, так что труда это не составило, - знаешь, давай я завтра тебя еще раз проверю, нужно понять, не навредил ли тебе яд и новый состав, что маги в бочку вылили. Есливсе хорошо, то нужно будет позвать остальных, а так же сжечь ваши гнезда. А лучше новые построить.

            Кайка меня, судя по всему, не слышала. Все себя рассмотреть пыталась, потом не выдержала, села на землю и чуть ли не расплакалась.

- Каил, по поводу гарпий. Они сильно портят вам жизнь?

            - Сами гарпии не очень, вред больше от их паразитов… Что ты хочешь сделать? Помыть всех? Это не реально…

            Мужчина запротестовал, стал активно головой качать, явно не веря в положительный исход событий.

            - Обмен – они не трогают ваш город, а вы очищаете их от этих тварей. Думаю, сами гарпии тоже не хотят быть съеденными, верно? Нужно просчитать затраты на зелье и яд… кстати, по поводу последнего… Тут без алхимиков не обойтись, лиан хоть и много осталось, но они не бесконечные.

            - Вот именно, это главная проблема, с которой столкнется твоя идея – когда-нибудь лианы закончатся и нам ради гарпий придется жизнью рисковать. Ну нет, пусть лучше скот воруют.

            - А если они сами его достанут? К тому же повторюсь, алхимики нужны. Если они смогут повторить формулу, то пустят этот яд в производство… эм… в общем продавать его можно. И договориться с гарпиями… Что они могут вам дать? Защиту? Может какие-то редкие ингредиенты, которые растут далеко и высоко и ни маги, ни эльфы не в состоянии до них добраться? Наверняка что-то  есть…

            - Мы могли бы охранять город с неба, - Кайка и сама не поняла, что вмешалась. Гарпия находилась в состоянии эйфории, ее глаза светились белым, а руки все время вздрагивали, - или доставать Белые Розы с вершин Крутого Ската…

            Колдуны внимательно слушали то, что я говорила и не верили. Несколько раз они переспросили одно и тоже, переглянулись, затем посмотрели на Лиама и выпалили:

            - Надо попробовать! Не обижайтесь, господин эльф, но ваши Розы стоят как наши почки – дорого что ужас как…

            - Я так понимаю, Лира только что лишила мой народ оной довольно крупной ветви в торговле… - эльф нервно дернул ушами, глазами стрельнул в мою сторону, клыки оголил, но все это было больше для вида. Глаза его при этом были небесно-голубые… Кстати, о голубом…

            - Кайка, - я обратилась напрямую к гарпии, чтобы остальные не поняли, о чем я спрашиваю, - а голубые глаза? Если синий меняется на светло-голубой?

            - Да ты чего-о-о? Серьезно? Ну кто, кто он? Каил или Рик? Ну кто-о-о… Не томи, подруга, я так от жажды сплетен все перья растеряю!

            - Кайка… просто объясни, какого черта происходит…

            - Любовь… Любовь происходит… Вот только твои глаза… Они не меняются… Неужели тебе на этого несчастного совсем плевать? Дружбу только предложить можешь? Обидно… У нас же как все устроено – истинность пары не заключается в ее взаимности. У одного существа таких предназначений может быть несколько, вот только это и так редкое явление… Сейчас сложно семью создать крепкую даже нам, гарпиям, а уж мы не так чтобы прихотливы. Главное, чтобы не страшнее обезьяны, верно говорю? И что причендал бы нужного раз…

            - Я тебя поняла, - перебив гарпию, я мигом покраснела… - давай без этих подробностей…

            Полуженщина на меня глянула, удивленно прыснула, да уж больно развратно на мужчин глянула. Те от такой щедрости аж побледнели, вообще не понимая, что происходит.

            - Это не верное решение, - тихо заметил Лиам, - мы не понимаем, о чем вы говорите. Это неуважение к нам.

            - Да вы как бы сами грешны, - возмутились маги, но все же встали на сторону эльфа, - правда в связи с последними событиями снизошли до рода людского, так что да, мы тоже знать хотим, о чем болтают эти две женщины…

            - Она говорит о том, что у вас ниже пояса все в порядке… - буркнула я, - а я не хочу поддерживать разговор…

            - Ч… чего?

            Каил побледнел, Рик покраснел, а вот Лиам рассердился: зубами скрипнул, выдохнул резко, но потом взял себя в руки и принял невозмутимый вид.

            Надо же…

            Голубые глаза… Но ведь… Разве эльф и человек в этом мире могут быть вместе?

            Я понимала, что если задам Кайке этот вопрос, она мигом обо всем догадается.

            Я невольно смотрела на Лиама, ловила себя на мысли, что веду себя рядом с ним странно. Рискую… Спасаю… Он в ответ делает тоже самое, как будто мы давно знакомы или же близкие друзья. Сложно описать то, что я ощущала, но тепло в сердце я чувствовала однозначно.

            Эльф как почувствовал, тихонько на меня посмотрел, но встретившись взглядом, быстро отвернулся.

            Мирр при этом его лапой толкнул, пузо подставил, прося чесать дальше.

            - Думаю, нам пора спать, - сурово заметил Каил, - скажи своей подруге, что спать она будет вновь под барьером… Я прикажу принести ей… а на чем гарпии обычно спят? Я как-то кроме их гнезд большего и не знаю.

            - Попроси. Чтобы они мне чего помягче принесли, а? – взмолилась “подруга”, смотря на меня с надеждой.

            - Матрас есть? Мягкое что-то…

            Каил согласно кивнул, поручил дело Рику, так же отдал приказы стражам на смотровых площадках, расположенных вдоль стен и занялся делами города, подготавливая его к ночи.

            Я встала рядом с Лиамом, помогла собрать кошачью шерсть, и не выдержала:

            - У меня к тебе еще вопросы есть… Ты посидишь со мной в комнате? Или ты устал и…

            - Хорошо, - голос эльфа немного дрогнул, - мне нужно проведать брата, я обещал ему зайти в лазарет еще раз… Иди вперед, я приду.

            - Точно придешь?

            - Точно…

            Я тихо побрела в сторону замка, держа на плече клюющего носом грифа. Птица за весь день притомилась, устала и перенервничала из-за гарпии. Как только у меня началось с ней общение, он места себе не находил, вечно кричал, головой водил странно и был рядом. Глядя на это, я решила что пора кое-что изменить и дать, наконец, ему имя.

            Так что теперь Пернатый немного успокоился, удобно уместился на плече и даже ни разу не царапнул кожу своими острыми когтями. Рик как-то подал идею хоть немного укоротить их, но птиц воспринял это как оскорбление высшего уровня, показал мужчине подхвостье и как истинное зло – нагадил в тапки. Мирр оценил, а вот Рик не очень.

           Я шла по широкой мощеной дороге и глубоко дышала. С заходом солнца ветер становился холодным, местные начинали кутаться в шали или небольшие платки, а я наслаждалась такой переменой.

            Голова лучше работала, когда жара спадала.

            Вдоль улицы шли ряды фонарных столбов – каждый вечер фонарщик зажигал магические фитиля, которые гасли лишь с восходом солнца либо по команде самого фонарщика. Так же я видела скамеечки, на которых уютно устроились эльфы, и небольшие маленькие домики на территории замка, защищенные высокой каменной стеной. Североморье оказался огромным городом, со слов Рика одна из его частей имеет выход в море, но идти долго, да и там сейчас дико холодно. Простыми словами – это не маленький городок по типу деревни в ленинградской области, а конкретный город, в котором можно заблудиться.

            Постепенно город засыпал, внутри замка большая часть слуг уже вернулась домой, а те, что остались, готовились ко сну. Я медленно поднялась на третий этаж, добрела до отведенных мне покоев и, скинув с себя обувь, с трудом переодевшись в ночную рубашку, тут же забралась под одеяло.

            Я так хотела поговорить с Лиамом… Но видимо, я усну раньше, чем он придет.

Голова наливалась тяжестью, глаза слипались, я проваливалась в сон, о всякий раз вздрагивала, пытаясь заставить себя дождаться, а заодно придумать очень важные и обязательно срочные вопросы, но в голове царила пустота.

            Как на зло…

            Я лежала с закрытыми глазами, тяжело дышала, а потом…

            Кто-то сел ко мне на кровать, но я так сильно устала, что не сразу отреагировала!

            - Уже уснула, - мягкий голос эльфа заставил вздрогнуть, - спи, я не буду мешать…

            Ответить не получилось, сил не хватило. Я пыталась глаза открыть, но усталость взяла свое и…

            И я уснула.

            Нечестно… Хочу, чтобы он был рядом…

глава восьмая

Синие глаза с множеством звезд… Картинки сменяли друг друга с невероятной скоростью…

            Я видела голубые воды Закрытого Озера, прикасалась к воде ладонью, ощущала тепло и влагу. Я всматривалась в зеркальную поверхность, видела саму себя, а так же птиц, что пролетали высоко в небе.

            Дно казалось таким близким, но я понимала, что все это обман зрения.

            Тишина в лесу… Покой и легкие дуновения ветра… Потоки воздуха касались озерной воды, вызывали рябь, а затем…

            Затем мое отражение изменилось.

            Гранва резко вытянула свою морду, зарычала мне прямо в лицо и…

            Я проснулась.

            Озеро… Место, где все началось… Место, где кишат твари, нечисть и всякая нежить…

            Сердце билось часто и громко. Вся подушка оказалась мокрой из-за холодного пота. На губах привкус крови – прикусила во сне. Все тело ныло, недавние раны зудели, принять удобное положение тела не получалось, я вечно ерзала и, стоило наконец-то замереть, укутавшись в тонкое одеяло, как дверь в мою комнату открылась…

            Мягкая поступь… Еле слышные движения…

            Мурчание под боком…

            Мирр – огромный кот размером с лошадь, забрался ко мне в кровать, он накрыл меня сверху лапой, уткнулся мордой в лопатку! Боже, что происходит?

            - Мирр! – шепот Лиама заставил меня вздрогнуть на месте, - а ну вернись! Не мешай спать! Разбудишь же!

            Но кот не слушался, лишь сильнее ко мне прижался, полностью игнорируя хозяина.

            - Ого, как необычно… - если голос Лиама был неожиданностью, то вот голос Каила стал мягко говоря большим сюрпризом, - я мимо шел, честное слово… Просто мимо – водички попить! А тут такое… А он ее не раздавит?

            - Может, - тихонько шепнули в ответ, - я сам случайно проснулся… Мирр разбил в коридоре вазу, я прошу прощение…

            - Это ту, которой больше ста лет? – пропищал Каил, стараясь не проявлять грусть, тоску и печаль по поводу утраты.

            - Видимо, - совестливо заметил Лиам.

            - Ну вот и славненько! Мне ее бывшая жена подарила. Выбросить рука не поднимается, а так страшнющая-я… Ваза, в смысле, а не жена… Ваза!

            - Я так и понял…

            Судя по всему, ничего Лиам не понял. Его голос был слабым, низким и очень уставшим. Видимо Мирр вытянул его из сна против воли.

            - Мирр не уйдет, - хмыкнул маг, подавляя зевок, - оставайся с ними, какая уже разница? Скажем, что ты ее от мантихоры охранял, благое дело делал…

            - Не совсем понимаю, о чем ты…

            Маг хмыкнул, явно что- о показывал, но я не видела движений, потому что лежала с закрытыми глазами. Мирр тем временем окончательно придавил меня к кровати, навалившись всем телом, и я тут же взвыла!

            - Слезь! Мамочки… дышать нечем!

            - Вот видишь, ей и правда защита нужна! – я резко села в кровати, тут же встретившись взглядом с мужчинами. Каил выглядел ужасно: синяки под глазами, глаза красные от усталости, кожа бледная, как у вампира, да и руки дрожали. Лиам тоже был весь взъерошенный, сонный и дико уставший. – Простите, мои гости, но я от усталости скоро сам перепонки склею… Готов рядом с мантихорой лечь, вот прям… прям сейчас упаду…

            - Держитесь, - я думала, эльф высмеет Каила, но вместо этого он помог магу присесть на стул в моей комнате, - почему не спите?

            - Над ядом работал… Вот чертовщина… Я вдохнул случайно его пары, голова кружится сильно… и пить хочется… Рик помог вовремя, но теперь есть небольшие последствия.

            - Вы точно не умираете?

            - Точ… то… - ответить мне Каил не успел: его выключило.  Мужчина не потерял сознание, он уснул, причем так резко, что мы вначале перепугались.

            Эльф тяжело вздохнул, с трудом раскрывал глаза, хотел было поднять Каила, но я не позволила:

            - Оставайтесь оба, - махнула я рукой, - Мирр, слезай. Пусть Лиам ляжет на кровать, а Каил на кушетке поместится…  А ты, мой мохнатый друг, ложись с нами рядом, у кровати, хорошо?

            Такой расклад мантихоре понравился. Кот мигом спрыгнул на пот, подбежал к Лиаму, с силой пихнул того в спину, да лапой в сторону кровати толкнул.

            Эльф с удивлением забрался на кровать, положив перед этим Каила на большую, широкую кушетку, а затем не выдержал:

            - Я что, правда не помешаю?

            - Кровать двухметровая. При всем желании не помешаешь, - спокойно заметила я, чувствуя, как трепещет мое сердце. Лиам поежился, сильнее в одеяло укутался, а затем уснул так же быстро, как и Каил… Буквально секунда и в моей комнате наступило молчание, нарушаемое мурчанием мантихоры, хлопаньем крыльев грифа во сне и тихого сопения мужчин.

            Я подождала немного, убедилась, что Лиам и правда спит, а затем…

            Затем пододвинулась к нему! Тихонечко, так, чтобы не разбудить. Я вновь и вновь смотрела на то. Как он спит, как еле заметно поджимает нижнюю губу, и впивается когтями в подушку.

            Я так и уснула – рядом с эльфом, чувствуя его теплое дыхание, ощущая горячую кожу при малейшем прикосновении, а на утро все стало еще более запутанней…

            - Нет, нормально вообще? – мужской голос раздался внезапно,  громогласно и, судя по интонации, Рик и сам не ожидал от себя подобной реакции. – Я тут бегаю везде, ищу его, думаю, что все, съели, а он тут в кровати со всеми нежится! Я, может, тоже так хочу! Как вы вообще все уместились?

            Мы лежали рядом с Лиамом: эльф закинул на меня свою ногу, руку на спину положил, в то время как Мирр не просто в ногах улегся, а еще и выгнулся сосисочкой, чтобы не упасть на пол. Каил каким-то чудом лежал прямо поверх мантихоры, храпел аки ржавый паровоз и постоянно вздрагивал во сне, явно раздавая кому-то приказы.

  Пернатый все это время бегал вокруг кровати, цокал по каменному полу острыми когтями, явно искал место, чтобы присоединиться к нам, но тут точно не судьба – не втиснуться при всем желании. Гриф разобиделся, нахохлился, но не терял надежды, продолжая нарезать круги вокруг кровати.

            - Доброе утро, - прошептала я, не горя желанием просыпаться, - а можно еще поспать немного?

            - Спи, сколько хочешь! – Рик всплеснул руками, возмущенно на брата уставился, подошел к нему и с силой потянул за уши, - вставай! Вставай давай! Тебе тут править всеми надо, приказы раздавать, проблемы города решать, а эти пусть дрыхнут хоть до посинения.

            - А можно и мне до посинения? – взмолился Каил, не имея никаких сил для того, чтобы встать, - тут так хорошо, Рик… Кровать мягкая, мантихора мурчит… Тепло и уютно, как в гнездышке… Не хочу работать, хочу к маме… на ручки…

            - Я тоже, - отозвались все хором и даже Мирр печально мурлыкнул, затем медленно повернулся, прищурил хитрый глаз и…

            Скинул задними лапами бедного уставшего Каила.

            - Конец дружбе, что ли? – чуть ли не рыдал мужчина, вставая с пола, - чего ластишься, мохнатый пушистый чрезмерно опасный огромный котяра?

            Но Мирр лишь хитро улыбался, насколько это возможно, выглядел довольным и, вильнув огромным пушистым хвостом, поманил Каила вон из комнаты.

            - Есть просит, - подсказал Лиам.

            - Да я уже понял, - хмыкнул маг и, зевая, медленно вышел из комнаты, немного пошатываясь, - надо как-то спрятаться от всех вас, я же человек, я не какой-нибудь фамильяр, я устаю, у меня сил нет.

            Фамильяр? Как интересно, что-то знакомое…

            - Это душа, привязанная магией к магу, - пояснил Лиам, - но все на добровольной основе. Обычно фамильяр выбирается из рода самого мага, принимает любую форму и встает на его защиту. Да, он не может устать, но вот лишиться сил очень даже.

            - Ваш мир такой… многогранный, - тихо заметила я и замолчала.

            Мы смотрели друг на друга, оба молчали. Эльф явно хотел о чем-то поговорить, да и я тоже, но чувство стеснения, непонимания того, что происходит как будто рот закрывали.

            -  Ты скажешь им? – Лиам первый нарушил молчание, - о том, где твоя родина?

            - Я боюсь. Не понимаю, как они отреагируют.

            - Поверь, любой маг будет в полном восторге, - хмыкнув, эльф медленно встал с кровати, замер, как будто боролся с головокружением и произнес, - почему я тоже такой уставший? Это не нормально… Что Каил, что ты… Даже Рик, хотя он и держится из последних сил.

            - Мы через многое прошли, - тихо заметив это, я наблюдала за тем, как эльф подходит к небольшой двери, молча спрашивает разрешение и на время пропадает в ванне.

            А ведь действительно. Ладно я – слабая, неуверенная в себе, действующая наперекор всему по собственной глупости и ведомая страхом, но остальные - воины, закаленные в боях. Я думала, что просто этих самых сражений было много, но что, если причина в чем-то другом?

            - Лиам… - я встала с кровати, взяла со спинки стула подаренную ме Каилом одежду и стала переодеваться. Все равно эльф только пошел мыться, не выйдет же… Ой…

            - Прости, - мужчина отвернулся, хоть и нехотя. Интересно, а как по их темной коже понять, что они краснеют? Лично я стояла пунцовая аки солнечный закат.

            - Ты быстро, - выпалив это, я мигом надела белое хлопковое платье чуть выше колен, по воротнику которого шел этнический, неизвестный мне узор из таких же белых плотных нитей, - я думала, ты пробудешь там еще какое-то время.

            Мы замолчали. Я смотрела на то, как с волос Лиама медленно стекали капли воды, как падали они на светлую льняную рубашку. Он держал в руках полотенце, тяжело вздохнул и спросил:

- Что ты хотела узнать?

            - Что, если яд из лиан на самом деле нас отравляет? Его попало не так много на кожу, но все же.

            - Я думал об этом, - эльф кивнул, - Каил провел несколько опытов вчера вечером. Я не ожидал, что у людей настолько хорошо развита алхимия… Сок лиан не совсем яд, точнее яд, но не смертельный. Он нужен для раздражения, для того, чтобы вызвать сильную боль, но при этом в кровь он почти не впитывается. Открытые раны он прижигает, вызывает сильный зуд и раздражение, так же забирает жидкость. Поэтому паразиты с гарпий так среагировали… Почему мне кажется, что это не единственный вопрос, который ты хотела задать мне?

            - Твои глаза голубые, - тихо прошептала я, - а до этого синие были…

            - Мне нечего тебе ответить, - Лиам сильно разозлился, мгновенно развернулся на пятках и тут же вышел из комнаты, - собирайся. Гарпия давно ждет.

            Гарпия… Ждет…

            А ты? Ты ждешь?

Собралась я быстро, а вот встречи с эльфом теперь боялась. Как ему в глаза смотреть? Хотя почему я вообще об этом думаю? Ну голубые у него глаза, ну и что? Предназначение, говорите? Я из другого мира, о каком предназначении может идти речь? Да нам вообще не суждено было встретиться. Если бы не озеро…

            Я шла по знакомому коридору, но почти никого вокруг не замечала. Мимо пробегали слуги, девушки разносили еду, чистую одежду, подметали полы, протирали пыль, да и в принципе занимались обычной домашней рутиной, но в больших объемах, нежели в моем мире. Попробуй замок убери…

            - Ну и какие? Какие у него глаза? – тема цвета мигом вырвала меня из состояния задумчивости. Передо мной довольно медленно шли две служанки. Они несли большие корзины с бельем – не тяжелые, но широкие, из-за этого передвигаться было сложно.

            - Серые, - тихо, сквозь слезы ответила вторая, - знаешь… Мне так стыдно за свои чувства… Я не хочу, чтобы  он знал, но он теперь знает… Я думала, что хотя бы зеленые будут, а тут…

            - Нейтральный цвет, даже ближе к безразличию, - так же печально прошептала первая девушка, - мне жаль…

            - Да ничего страшного, - вторая служанка пыталась держаться, не плакать и выглядеть немного счастливей, чем была на самом деле, но цвет глаз выдавал ее с потрохами, - возможно, где-то на этом свете есть тот, чьи глаза при первом же взгляде станут небесно синие… И я утону в их глубине, окруженная нежностью и заботой…

            - Или болью и ненавистью, - подсказала первая, - судьба - судьбой, но с чего все решили, что она принесет счастье? Может он будет тираном или жестоким убийцей? А может захочет на ужин крови младенцев?

            - ФУ! – вся грусть из девушки мигом вышла. Я не видела ее глаз, но предположила, что цвет они изменили и ей действительно стало легче, - какая мерзость! Да о чем ты вообще? Меня теперь мутит!

            - Я о том, что у некоторых судьбой написано быть убитой собственным мужем, - нервно произнесла первая, перехватывая покрепче корзину. Она почти ее уронила, не удержала равновесие, но я успела вовремя. Служанки тут же прекратили разговор и…

            Их глаза стали черного цвета… Какого черта?

            - П-простите, - девушки поклонились, насколько могли это сделать, тут же перехватили свои корзины и постарались сбежать, но маневр не вышел. Та, что задавала вопросы, запнулась, оступилась и почти полетела лицом с лестницы, но я вновь вовремя вмешалась.

            - За что вы извиняетесь? – не понимала я, чувствуя какую-то обиду.

            - Вы… просто вы… Спасибо и простите.

            - Не пугай мне слуг, - когда служанки сбежали, не оглядываясь назад, с верхнего этажа по лестнице спустился Рик. Маг выглядел уставшим, но старался взбодриться, - они думают, что ты чудовище.

            - Почему? – от такого заявления я даже опешила.

            - Потому что привела грифа на своем плече, обнимаешь мантихору, общаешься с дроу, сражаешься с гранвами, а еще гарпию заковала и насильно лечишь… Не обижайся, но в жены я тебя точно не возьму, не хочу, чтобы мне на шею ошейник нацепили, да хлыстом подгоняли, а я весь такой рыдаю, плачу…

            - Смотрю, фантазия у тебя прям богатая…

            - Вообще богатая! Особенно на всякие ужасы… - Рик хмыкнул, подавил зевоту и резко замотал головой, - да что такое… Я так спать хочу, это какой-то кошмар. Сегодня все какие-то сонные, тебе не кажется?

            - Не кажется, ты совершенно прав.

            Странно, судя по всему, подобное состояние для магов непривычно и даже после боя усталость они ощущали несколько иначе. Но тогда в чем причина? Я могла ориентироваться лишь на свои чувства, и да, я дико хотела спать. У меня все тело болело, голова казалась ватной, а сознание спутанным, но простите: я сражалась, боролась за жизнь, видела смерть и повстречала на своем пути много кровожадных тварей. Тут любой устанет, разве нет?

            Мы шли с Риком молча, оба слегка подвисли, как будто вообще не спали. Из подобного состояния меня вылавливали голоса людей и дроу – многие жаловались на усталость, на тревожные сны. Девушки чаще всего обсуждали мужчин, какие-то книги и меня…

            Да, именно, что меня. Пока я оставалась в тени, я узнала, что оказывается смогла влюбить в себя самого Каила… Ага.. ну-ну… и Рика тоже, между прочим!

            - Слушай, - я дернула мага за рукав, - вы с братом когда драться будите?

            - Не понял, - мужчина аж проснулся, - из-за чего это вдруг?

            - Из-за меня, - хмыкнув, я указала в сторону идущих неподалеку девушек, - мы же в меня влюблены, тут без крови вообще никак!

            - Мать, ты чего? Сдурела?

            - Я не мать и в своем уме, а вот они…

            Стоило указать на служанок, как до Рика наконец-то дошло, о чем я. Мужчина печально опустил голову, тяжело вздохнул и не выдержал:

            - Вечно они нас женят… Были мы там с братом – не понравилось, - бубнил под нос маг, - вот скажи мне, зачем выходить замуж за стража боевого отряда, чтобы потом ему этим мозги ложечкой поедать? Ну если ты видишь, что мужик сражается в первых рядах, проводит спасательные вылазки, выслеживает врагов, убивает нежить и противную нечисть, ну вот зачем за него замуж выходить, если тебе все это не нравится?

            - Надежда исправить его, - предположила я, - желание благополучия и защищенности. Желание иметь полноценную семью и детей и не воспитывать мелких в одно лицо, зная, что твоего мужа съели гранвы, например. Совершенно нормальная, обычная ситуация, если честно.

            - Вот ты меня сейчас как припульснула прям, - я не знала, что означает “припульснуть”, но думаю, это что-то вроде “забросать пульсарами”, - о какой стабильности идет речь, когда мужчина из “боевых”?

            - А если мужчина из “боевых” детей захочет, то он все равно будет рисковать своей жизнью, зная, что у него его любимая жена на сносях? Или что дети совсем крохотные, и в случае его смерти они даже лица его помнить не будут?

            Рик замолчал, тема для него явно была неприятная, да и я зря влезла. Хотела уже извиниться, но маг опередил:

            - Да не любили мы друг друга, вот и все… О какой семье может идти речь, когда ее глаза зеленого цвета? Не хочу я детей от той, что считает меня просто другом… Но, в общем, это уже личное, а мы с тобой не так чтобы близко знакомы… Так что там с гарпией?

            - Скоро узнаем.

            Рик прав: мы чужие. Пока чужие, а дальше как сложится.

            Пройдя за пределы защитного барьера, что ограждал город от внешних земель, я вновь ощутила усталость, причем намного сильнее, чем в замке.

            Ноги заплетались, я не переставала зевать, с трудом подошла к Кайке, которая все еще дрыхла… И это с учетом того, что гарпии, как мне объяснили. Всегда встают очень рано.

           Может, это все же лианы виноваты?

            - Ее бесполезно будить, - Каил стоял рядом с полуженщиной   недоумевал, - даже если я рядом взорву что-нибудь, она не проснется. Может мы что-то упустили, брат? Могли алхимики напутать?

            - Не думаю, мне в замке было легче, - гневно заметил маг и развернулся в сторону леса, - оттуда. Не могу объяснить, но нутром чую – там что-то есть.

            - Опять сражаться? – выпалила я, - у них там что, какое-то особое расписание? Сегодня одна тварь на город нападает, а завтра другая? И кстати, где мой Пернатый?

            - Спит на жердочке рядом с Мирром, - за спиной раздался голос эльфа. Я не повернулась к нему, но резко вздрогнула, - кота будто усыпили, грифа тоже. Я еле на ногах держусь, но стоило выйти за пределы барьера – все стало в разы хуже. Это не яд, это воздействие извне.

            Рядом с Лиамом стоял небольшой отряд из эльфов. Судя по всему, им всем было плохо: постоянное зевание, воспаленные красные глаза, руки хоть и держали клинки, но у некоторых мышцы дрожали. Дроу переглядывались друг с другом, не понимали, что происходит, и явно не хотели никуда идти.

            - Это в воздухе, - предположила я, - есть какие-нибудь маски? Или специальные фильтры? Хоть что-то, что не пропустит неизвестный яд?

            - Знать бы, что такое “фильтры”, - с сомнением заметил Рик, создавая вокруг себя светло-желтый барьер. Он постоял немного, будто ждал чего-то, да и все остальные тоже смотрели с интересом. Маг в итоге нахмурился, махнул рукой и стал снова, и снова создавать различные контуры, подбирая под ситуацию.

            В конечном итоге он не выдержал:

            - Никак состояние не меняется, это не магическое воздействие, - заключил Рик, смотря на то, как Кайка во сне дергает большими мощными лапами. Женщина нахмурилась, что-то рыкнула, а затем стала улыбаться, оголяя острые белые клыки, - хоть кто-то видит что-то хорошее… Спорим, она кого-то убивает во сне?

            - По-моему, ответ очевиден, - тихо прошептал Каил, обращаясь к эльфам, - нам нужно выяснить, есть ли источник этого состояния и что происходит в лесу. Я чую – нужно к вашему разрушенному городу.

            - Только если наш глава даст разрешение, - тихо ответили эльфы, - но он в другом городе, даже с магическим телепортом сообщение будет идти день, а сам ответ вряд ли будет положительным. Он еще не прибыл на место разрушенного замка и не знает до конца всех деталей.

            - Он пришел в ярость, когда узнал, что нам понадобилась ваша помощь, - заметил Лиам, - так что хуже не будет, я думаю. Сделаем вид, что нас похитили и там мы уже встретились.

            - Отличная идея с похищением, - хмыкнул Каил. Кайка в этот момент резко очнулась, расправила крылья, напугала всех до чертиков, прокричала какую-то чушь и так же резко уснула обратно.

            - Она что-нибудь сказала? – с сомнением поинтересовались мужчины.

            Я отрицательно покачала головой, тяжело вздохнула и постаралась осознать, что этот мир хочет моей смерти. Если не от рук чудовищ, то от инфаркта уж точно.

            - Лира, останься в замке, - уверенно заявил Каил и в этот же момент его качнуло так, будто вот-вот, но он потеряет сознание, - да твою ж… Что за черт?

            - Я с вами, - ответила я с печалью, понимая, что из всех присутствующих тверже всех стою на ногах, - вы словно скоро уснете… Может просто вернуться всем в кровать?

            - Нет, есть вероятность, что мы не проснемся, - в голосе Лиама звучало раздражение, он с силой сжал кулак, потом не выдержал, - тебе лучше остаться. Ты человек, а мы в плохом состоянии. Не уверен, что в случае беды мы сможем спасти друг друга. Лучше не рискуй.

            - Со мной у вас больше шансов. К тому же судя по всему это нечто воздействует на нечисть, а на людей влияет не с такой силой. Твои стражи скоро сознание потеряют, как и ты, Лиам, а вот Каил и Рик себя хоть и плохо чувствуют, но меч в руках держать могут.

            - Она права, как на зло, - заметили маги, - меня это бесит, но Лира может оказать помощь в нужный момент.

            - Ага, умереть за кого-то, за кого не должна, - грозно прорычал Лиам, - у вас же была настойка с семенами лир’а, чтобы не спать? Ваши алхимики ее уже давно продают в обход казне.

            - Она запрещена! Даже не думай!

            - Рик, я без нее усну…

            - Да ты потом неделю спать не будешь! – возмутились в ответ, отрицательно качая головой, - нет, нет и еще раз нет! Мы ее запретили, она на мозг действует не самым лучшим образом. Твои клетки будут так возбуждены, что тебя начнет трясти, появится тошнота, дикое желание спать, но ты не сможешь! И в конечном итоге это может привести к куда более ужасным последствиям, нежели ты помучаешься денечек. Даже не вздумай, Лиам, оно того не стоит.

            - Что за настойка? – мужчины по приказу Каила быстро ушли собираться в поход. Я тоже побежала в сторону замка вместе Риком, требуя выделить мне нормальную форму и выдать оружие. Маг упирался всеми силами, но в итоге сдался. Кряхтел, возмущался, ставил на воротник формы какие-то магические печати, был не доволен тем, что вообще это делает:

            - Как назло времени нет! Я бы больше защиты поставил… Так… Несколько защитных барьеров в случае удара… Вот сюда тоже печать поставим… Стрелы есть? Колчан полный? Защиту надела? Тетиву проверь… А хотя дай я сам проверю…

            - Так что за настойка? – полноценная форма стражей мне нравилась – удобная, не сковывает движений, легкая и самое главное – защищена магическими печатями от и до.

            - Алхимики наши придумали настойку для стражей, чтобы те не спали на постах в неположенное время, - начал маг, еще раз все внимательно проверяя. Печать защитную даже на колчан поставил, хотя чует мое сердце – перебор. – Эксперимент провалился, многие тогда ушли из своих отрядов по состоянию здоровья, а на деле несчастные мужчины просто не могли спать уже дней десять… никому не пожелаю! Но они знали, на что соглашались, все эксперименты проводятся только с учетом добровольного согласия. Даже заключенные могут отказаться, хотя куда им, смертным…

  - Настойка просочилась в массы? – догадалась я, потом пояснила: - Ее стали продавать тайно?

            - Именно! И больше всего она теперь нужна наемникам, убийцам и любителям кого-нибудь помучить… Ладно, ты готова. Смотри, чтобы твой Лиам ничего в рот не тянул, особенно если это что-то в склянке и по запаху похоже на лаванду.

            - Он не мой, - сухо ответила я, на что мужчина лишь плечами пожал.

            - Он с тебя глаз не сводит. Злится очень, постоянно раздражен, но когда ты рядом – меняется. Знаешь, мне кажется, ему очень больно, но я причины не понимаю. Складывается впечатление, что он что-то о тебе знает, но не говорит. Может он сделал что-то, о чем ты забыла? Как, кстати, память? Возвращается?

            - Я путаюсь во всем, поэтому пока ничего не говорю, - я не соврала, потому что и правда запуталась в событиях, своих чувствах да и вообще во всем, - слушай, пока мы не присоединились к остальным… Что ты можешь мне рассказать про Закрытое озеро? Его я хорошо помню.

- Закрытое озеро? – Рик точно не ожидал услышать подобный вопрос, поднял с пола огромный походный рюкзак, достал из него толстую прочную веревку и прицепил ее к себе на пояс, - оно на эльфийской стороне… Оно не существует… Мираж или иллюзия… К воде не прикоснуться, ее попросту нет. Ты видишь водную гладь, тянешься к ней, чувствуешь, что вот-вот прикоснешься, а на самом деле твоя ладонь проходит насквозь, а дальше бездна. Честно говоря, никто понятия не имеет, что это за аномалия. Ее до сих пор пытаются изучить, но из-за гранв это дело забросили как люди, так и нечисть. Дроу повезло – озеро к ним ближе. Прав на него как таковых они не имеют, но чтобы пройти к нему нужно разрешение их главы, потому что основная дорога идет как раз через эльфийский лес. Можно и воздушным путем пройти, и в обход, но там гранвы.

            Я задумалась на мгновение. Шла вперед, держась ближе к магу, ловила на себе пристальные взгляды прохожих, видела, как меняется цвет их глаз при этом.

            На самом деле это не так и хорошо – знать, что человек к тебе чувствует. В некоторых случаях хочется скрыть душевные терзания… например, когда влюбляешься в женатого мужчину или когда испытываешь ненависть к родственнику, которого должен терпеть ради всеобщего блага. Или когда любишь его, а его чувства к тебе безразличны и ты это понимаешь и не хочешь озвучивать… Вариантов много…

            Даже сейчас я видела, как менялся цвет радужки у слуг. Они боялись меня, но в тоже время уважали.

            Просто не понимали, кто я. Да я и сама уже не понимаю. Мне дико страшно, но приходится держать все в себе, чтобы не казаться слабой. Хорошо, что мои глаза не меняются.

            На поле перед замком нас уже ждали. Каин сидел верхом на огромном гнедом коне, держал второго, чуть меньше, за поводья и кивком указал мне на место.

            Я нервно сглотнула…

            - Каин, я… лучше не стоит, - запротестовала я, понимая, что не смогу ехать верхом на уровне стража.

            - В смысле? – не понял маг. Судя по всему, верховая езда для боевых стражей – часть обязательной программы.

            С трудом вспомнив, какой ногой нужно упираться в стремя, я забралась в седло, взяла поводья в руки, Лиам тихо подъехал ко мне и немного поправил пальцы, молча объясняя, где я ошиблась.

            - И тут память отшибло? – с сомнением заметил Энтони, оглядываясь по сторонам, - я думал, это мо конь…

            - Ты не идешь с нами, - суровость Каина подкреплялась жесткими нотками в голосе.

            - Почему? – Энтони рад точно не был, - чем я хуже? Я всегда служил в боевом отряде!

            - Ты еще очень юн, у тебя сестра – младенец, а родителей у вас нет. Что будет, если ты погибнешь? Я уже много раз говорил тебе – подожди, пока она подрастет. Сегодняшний поход очень опасен. Это не разведывательная миссия, проваленная нами с потрохами, по поиску гранв. Тут что-то другое, неизвестное и наверняка очень опасное. Лучше не мешай нам. К тому же у тебя коня нет!

            Энтони возмущался, он был против, протестовал, но Каин был непреклонен.

            Оставив стража и еще нескольких его товарищей позади, мы выдвинулись в сторону леса. Конь подо мной шагал уверенно, я боялась его. Но помнила, что эти эмоции губительны – животное все чует, может не так среагировать.

            Ну ла-адно… Будем искать в себе остатки храбрости… Главное, чтобы мы рысью не… Ай…

            Мужчины с шага перешли на бег, мой конь мигом присоединился к нашей стае, я чуть не откусила себе язык, но мигом вспомнила все, что было на уроках верховой езды еще до первого класса начальной школы…

            Лиам откровенно хохотал, все остальные моего позора не видели! Я сильно отстала, чуть не свалилась, эльфы при этом недоуменно смотрели на то, как меня захлестывает паника и все же смилостивились…

            - Ты что, верхом не ездила никогда? – поинтересовался один из дроу.

            Я отрицательно покачала головой, чувствуя, что уже отбила себе всю пятую точку.

            - Тогда лучше ко мне садись, - Лиам перестал смеяться, подал мне руку и вот этот момент видели остальные стражи. Рик заметил то, что я отстала, смотрел недоуменно, не понимая, как такое возможно, а затем резко взвыл:

            - Я же сказал, что нельзя! – голоса магов прозвучали чуть ли не хором. Что Рик, что Каен уставились мне за спину, жестикулировали и явно были против того, чтобы Энтони принимал участие в походе.

            - Я раздобыл коня, - тихо заявил страж, - готов к сражению, полностью восстановил защиту, мой магический резерв полон… Я иду с вами!

            Каил высказал все, что думает, махнул на юного стража рукой и дал команду всем следовать дальше. Шаг он сбавил, направил отряд в сторону лесной тропы, по которой верхом не проедешь быстро и бурчал себе под нос что-то неразборчивое.

            - Ты уверен, Энтони? – тихо заметила я, поражаясь его решению.

            - Уверен! – смелый ответ, в голосе ощущалась уверенность и ни капли страха.

            Тем временем я отказалась от руки Лиама, вздохнула с облегчением, а затем увидела, как стражи с трудом сохраняют свое сознание в сознании.

            - Как ты? – я спросила у Лиама. Эльф выглядел до ужаса уставшим, опустил голову, пытался сконцентрироваться, но получалось с трудом.

            - Держусь пока, - голос дроу дрогнул, остальные его товарищи тоже почти что уснули, но пока были в состоянии контролировать себя.

            - Я так бежал за вами, что уже не хочу спать, - страж и правда запыхался, но на самом деле отошли мы от Североморья не так далеко, как хотелось бы. – Если надо, буду дежурным!

            Каил лишь рукой махнул, да направил коня по тропе в гущу леса.

            Мы все молчали, боролись с усталостью, много пили воды. На первом привале несколько стражей и правда уснуло, но возникла одна проблема… Большая такая проблема…

            - Не реагируют. – Рик побледнел не из-за усталости, а из-за ужаса, - вообще не реагируют. Спят глубоким, хорошим, просто отличным сном. И не просыпаются…

            - Твою ж… - Каил опустил голову, - это не яд, это явно какая-то магия. Только этого нам еще не хватало!

            - Возвращаемся назад? – спрашивали некоторые стражи, явно надеясь на положительный ответ, но братья-маги остались непреклонны. Они оба считали, что если мы повернем обратно, то даже в самом городе нас не минует участь двоих спящих людей и одного дроу. 

            - Мы в таком состоянии меч держать не сможем, - печально заметили те, кто был в сознании.

            - Чую, эти железки нам и не понадобятся, - зевая, Рик приказал всем вновь собраться, - против магии они бессильны. Нужно источник воздействия искать, иначе нам всем конец. Так что держитесь, ребята, держитесь.

            Мы и держались, как могли, но совсем молчать тоже было сложно.

            - Слушай, - голос Энтони заставил вздрогнуть, зато отвлек от окружающего мира, - я все понять не могу, почему ты так рвешься в бой? Неужели никто не ждет? У тебя семья-то хоть есть или ты о них забыла?

            - Я помню свою семью, - тихо ответила я, - и маму и папу…

            Внезапно голова резко заболела, я тут же рыкнула, меня немного повело в сторону, но в седле я удержалась.

            - Что с тобой? – Лиам все время был рядом, шел чуть позади, - нужна помощь?

            - Спасибо, не надо… отпустило…

            Головная боль прошла так же внезапно, как и возникла. Вот только подобное случалось не только со мной. Спустя какое-то время Энтони тоже скривился:

            - Черт… Как будто по голове камнем ударили, - страж опустил голову, стал растирать переносицу пальцами, - я все равно не понимаю: почему к родным не вернуться?

            - Они далеко, - заявила я и тут же добавила, - но где именно - не помню. Надеюсь, что выживу и… Найду свой дом.

            Я не врала, но и недоговаривала.

- Везет… у тебя есть семья, - заметил страж. Я не стала его разубеждать в его  выводах, но в сердце тут же сильно кольнуло: родных давно нет, но им это знать не обязательно, - я вот думаю, ты такая молодая и уже в стражах… Сражаешься хорошо, понимаешь, как ведет себя нечисть… Видимо родители тебя хорошо тренировали. Верно?

            - Верно, - сухой ответ Энтони явно не понравился, но это уже его проблемы.

            - Прости, что лезу с вопросами, - страж попытался улыбнуться, но получилось с трудом, - просто я из-за напряжения так с ума сойду. Нужно с кем-то хоть о чем-то поговорить…

            Ну и говори… Только не со мной! Почему меня выбрал? Я вообще молчать привыкла, никогда не была душой компании и чаще всего отмалчивалась, строя свои выводы у себя в голове.

            - Держи. – страж еще что-то спросить хотел, но Лиам вмешался. Эльф передал мне флягу с водой, смотрел, как я жадно делаю глоток и невольно улыбнулся, хоть и взял себя быстро в руки. – Рик скоро на галоп перейдет… Ты в седле не удержишься.

            - Не понимаю, ты же страж! Такое не забывается… - возмутился Энтони и прибавил ходу.

            Рик и правда дал команду, но все же с некоторым изменением. Он подъехал ко мне, взял у себе в седло, прочертил пальцем что-то на моей спине и я мигом ощутила, что больше не касаюсь седла! Маг прицепил меня к себе карабином, отдал моего коня Лиаму итот взял на себя его контроль.

            Это был мой первый галоп. Мой первый громогласный позор всем нежитям на покатушки. Рик держал меня крепко, рычал прямо в ухо, шептал, что когда-нибудь он узнает всю правду обо мне и вообще я плохая. Отчасти я с ним согласна, но только отчасти.

            Из-за того, что ему пришлось следить за мной, Рик проснулся. В нем появились силы, взор стал ясным и сам он будто ожил.

            - Вы как?

            - Сойдет, - ответил отряд магу. Все чувствовали, что чем ближе мы подъезжали к замку, тем усиливалась усталость и жажда сна. Ни один из барьеров Рика не помогал, магия эльфов тоже не защищала от странного воздействия и в итоге мы спешились, не в силах идти дальше.

            - Может идея с настойкой не такая и дурная, - заметил Рик.

            - Даже не думай! – перебил его брат, - спать ты не будешь, но усталость никуда не денется… О, какой поле огромное… Мне память изменяет или тут раньше огромные валуны стояли?

            - Стояли, - с подозрением заметил Лиам и мигом притих, - слушайте…

            Со стороны леса прослушивались характерные шаги… Поступь тяжелая… судя по звукам кто-то прорубал себе путь клинком или мечом…

            - Враг? – с подозрением поинтересовались эльфы.

            - Не понятно, - ответил Рик. Большая часть дроу с легкостью заняла позиции на деревьях. Они взлетели на ветки так, будто бы сами ничего не весили и тут же растворились в пространстве, сливаясь с природой.

            Тем временем шаги усиливались, я достала лук и стрелы, натянула тетиву, а затем…

            Внутри все застыло… Камнем застряло в области горла.

            Дыхание сбилось, я ощутила головокружение и… тошноту…

            - Эй… Путники! – до боли знакомый голос резанул по ушам. Я ощутила, как глаза наполняются слезами, - вы мне не поможете? Я сбился с пути и потерял свою… свою…

            Мужчина замер посреди поля, смотрел на меня огромными, выразительными, полными жизни глазами и не мог проронить ни единого слова.

            - Что происходит? – Рик направил в сторону путника меч, - Лира, вы знакомы?

            - Знакомы, - с трудом прошептала я, - это… это мой…

            - Дочка… Доченька! – глаза отца наполнились слезами, Каин смотрел на мужчину с удивлением, потом перевел в мою сторону радостный взгляд:

            - Лира, это же подарок судьбы! Это твой оте…

            Договорить Рик не успел.

            Мое средце сжалось. В него будто сотню игл воткнули… Я спустила тетиву и стрела попала прямо в голову.

            Наступило молчание… Гробовое…

            - Не понял, - в ужасе прошептал Энтони, - ты… это же… ты…

            - Мой отец мертв.

            Я не узнала свой голос. Он был больше похож на рычание разъяренного хищника, готового порвать жертву на множество кусков.

            Стрела летела одна за другой, попадала в цель и все видели, что кровь из тела моего “отца” не шла.

            Вместо этого из ран сочился ядовито-желтый, дурно пахнущий яд. Тело жертвы дрогнуло, его пронзило судорогой, а затем…

            Затем морок исчез.

            Вместо человека перед нами стоял сгусток из лиан, каких-то ветвей деревьев, кровавых следов и чьих-то вещей. Все это задергалось, взревело так, что еще немного и мои барабанные перепонки лопнули бы, а затем распалось на части, иссыхая у нас на глазах.

            - Он… Почему он был так странно одет? – ошарашено поинтересовался один из стражей, - что это вообще за одежда такая?

            Мне вот тоже интересно… КАКОГО ЧЕРТА?

            Мы даже шагу сделать не успели, как поле стало резко наполняться едким туманом. Каил среагировал мгновенно, выставил перед собой руки, совершил несколько движений ладонями и сразу после этого вокруг нас образовался защитный барьер, через который туман не мог проникнуть.

            - Ты так хладнокровно всадила стрелу в того, кто носил лицо твоего отца, - Энтони трясло, меня тоже, - я бы не смог…

            - Мой отец мертв!

            - А мама? Мама где?

            - Мама… мама жива…

            Я соврала. Сама не поняла, почему, но соврала. Причем Лиам это сразу понял. Эльф держался рядом со мной, встал чуть впереди, защищая, но не мешая при этом стрельбе. В его руках блестел острый клинок, он припал ладонью к земле, будто готов был колдовать наравне с магами. Тоже самое и другие эльфы сделали – будто землю вокруг нас контролировали.

            - Движения нет, - заметили они, - под землей все спокойно. Мы не чувствуем лиан или тяжелой поступи гранвы, разве что…

            - Разве что - что? – не унимался Каил.

            - Кто-то идет… Бежит от кого-то… Близко совсем… - уши эльфа из отряда Лиама дрогнули, он внимательно прислушивался к звукам и продолжил: - петляет… уходит от преследователя… Скоро покажется!

            Не прошло и минуты, как на поляну выскочила женщина… Мое сердце вновь перестало биться, я вновь натянула тетиву и вновь спустила ее.

            Я видела до боли родное женское лицо… Видела, как мама с силой тянула за собой Марину, связав ее ноги и руки лианами! Подруга уже не могла кричать, хватала ртом воздух, смотрела на мир огромными глазами и истекала кровью.

            - Марина… - голос сорвался, их не должно быть здесь! Не должно! Но что, если… Что, если…

            - Ты ее знаешь? – стражи не нападали, наблюдали, но следили за каждым движением в меру своих возможностей. Судя по всему, воздействие извне на наше сознание стало в разы сильнее. За спиной один из эльфов упал, провалившись в сон, а следом за ним отключился еще один из стражей.

            Плохо… Мы попали в ловушку… сами же себя и загнали в нее!

            - Марина… - вновь прошептала я, делая шаг вперед.

            - Стой! – Энтони с Лиамом меня остановили. Страж схватил меня за руку, я вновь ощутила приступ боли в голове, а затем увидела, как Марина начинает медленно вставать. Она падала на землю снова и снова, ползла как можно дальше от леса и беззвучно рыдала.

            Она сошла с ума… А затем посмотрела в нашу сторону…

            - Ты… Ты же… - девушка не верила, расплакалась еще сильнее, - ты ведь… Помоги мне… умоляю… Они всех убьют! Помоги…

            Меня словно молнией ударило, я слетела вниз с коня, за мной следом рванули мужчины, они не пускали меня к Марине, а я только и могла, что твердить:

            - Это же Марина… Марина… Она выжила! Она смогла!

            Энтони отпустил первым, просто не смог удержать. Каин с Лиамом будто все силы растеряли, еле на ногах стояли, а я рвалась вперед из последних сил.

            - Помоги мне… Умоляю… - я все же избавилась от мужской хватки и рванула к подруге, - Лира… Помоги мне, Лира…

            Л… Лира?

            Тело среагировало быстрее, чем сознание. У меня почти весь колчан был полон… Стрела рассекла воздух, пронзила “Марину” в самое сердце, а та застыла, как вкопанная:

            - Лира… Но почему? Почему, Лира?

            - Догадайся, тварь! – выпалила я, возвращаясь назад к мужчинам.

            Подменыш иссох так же, как и предыдущие твари…

            - Почему я? – я смотрела Каилу в глаза и не понимала, в чем причина этих образов, - почему мое прошлое?

            - Понятия не имею…

            Подмененные люди и существа выходили из леса, но дальше чем предыдущие. Мы стреляли во всех, никого не щадя, а те продолжали играть на моих нервах.

            - Стой, подожди! – Рик остановил всех. - Они нас заманивают куда-то… каждая новая тварь выходит все дальше, к разрушенному замку… Нельзя туда идти!

            Он был прав, и когда озвучил свою догадку, со стороны леса раздался дикий, гортанный, полный ярости крик.

            Судя по всему, лианы, что служили основой для создания этих тварей, отличались от тех, что хватали жертв и создавали кокон: прочность меньше, быстро иссыхали, но при этом все равно источали яд.

Терять такое добро было нельзя. Мы с Каилом сообразили быстро – он защищал барьерами от атаки лиан, а я на невероятной скорости умудрилась схватить охапку еще слегка дергающихся отростков. Лиам при этом обрывал отростки, что умудрялись обойти защиту мага, сам при этом еле на ногах стоял и в конечном итоге с трудом вернулся обратно в седло.

- Что-то подавляет, - шептал он, помогая мне залезть к нему, - меня насильно пытаются усыпить…

Глаза эльфа покраснели, губы дрожали, остальные его товарищи повисли в седлах и больше не могли управлять, выпуская из рук поводья.

- Рик! – Лиам указал на эльфов.

- Понял! – ответил маг, в очередной раз выставляя защиту. Несколько стражей и эльфов попеременно приходили в себя и помогали отбивать атаки – лиан становилось больше, но нам везло, это были не те, что плели кокон.

Рванув с места, мы чуть не выпали из седла – Каил вовремя помог, поймал Лиама и усадил обратно.

- Черт… Он так не выдержит! – Маг и сам почти спал, но все же переносил странное воздействие легче, чем представители нечисти. Люди хоть и были в сознании, но судя по всему это не на долго.

- ЛИРА! – голос отца со спины заставил вздрогнуть,  - ЛИРА! ВЕРНИСЬ! ЛИРА! Я ВЫЖИЛ!

Да черта с два ты выжил!

Мы пробегали мимо многовековых огромных деревьев, кони с легкостью преодолевали препятствия, гонимые страшными звуками за спиной. Что-то шло на нас: поступь тяжелая, грубая и мощная. Со стороны леса раздавался стрекот, и стоило мне обернуться, как…

То, что приняло форму отца, начало меняться.

И нет, это были не лианы.

Гранва… На лысом черепе, покрытом грубой плотной кожей, выступала широкая, тонкая на вид перепонка. Она тряслась, вибрировала и чем сильнее была эта вибрация, тем хуже нам становилось.

Стрелять на ходу я не могла, даже стрелу поставить не получалось. Более того – я большую часть растеряла из-за неудачных попыток! Проклиная себя, я пыталась найти способ остановить тварь, но меня опередили:

Лиам резко выпустил что-то из руки. Остроконечная звезда рассекла воздух, мужчина припал при этом двумя пальцами к губам и стоило твари увернуться от оружия, как эльф шепнул что-то и снаряд разделился на две части.

Острие пронзило перепонку, гранва взвыла, встала на задние лапы, показывая свое тощее пузо, покрытое прочной броней и рванула в лес, вереща и теряясь в пространстве: она набрасывалась на деревья, путалась в ногах и падала снова и снова.

Как только Лиам отогнал от нас тварь, всем стало заметно легче…

Эльфы пришли в себя первыми. Резко мотая головами, отгоняя остатки сна, они правильно перехватили поводья и рванули вперед, в сторону Североморья. Люди делали тоже самое, но при этом еще и колдовали намного чаще, чем раньше. Под командованием Каила они на ходу выпускали магические печати – ловушки. Об их действии я не знала, но судя по глазам Лиама – средство действенное.

И действительно, буквально через несколько минут послышался резкий вопль, а затем хруст костей.

- Капканы одноразовые, - прошептал Рик, - много энергии жрут… Энтони! Твоя очередь!

- Я без энергии! – паниковал страж.

- Плохо, - заметили стражи, - мы так не успеем.

Судя по звукам – тварей, что воздействовали на сознание, было несколько.

Мы выбежали на огромное поле, прекрасно понимали, что до замка еще скакать и скакать, хоть отошли мы не очень далеко от города. Стоило пересечь поле, как я обернулась – две гранвы мчались следом.

- Они меньше! – рыкнул Лиам, направляя коня в нужную сторону, - меньше тех, что были в гнезде! Строение тела другое! Череп больше, жилистые лапы, глаз в глазницах нет – кожей перетянуто!

Эльф видел лучше, чем люди. Намного лучше!

Маги ничего не ответили, коней дальше погнали, но ловушки ставить перестали:

- Нам нужно время! – скомандовал Каил, - моя магия на ходу не создается! Нужно твердо стоять на ногах!

- Понял, - эльф передал мне поводья, шепнул у самого уха, чтобы я летела быстрее ветра и…

Спрыгнул…

- ЛИАМ! – да как я могу лететь быстрее ветра? Натянув поводья на себя, я чуть не выпала из седла, когда конь подо мной ушел в свечу с диким ревом. Как я не свалилась – непонятно, но перепугавшись до мозга костей, при первой же возможности я выпрыгнула из седла, натянула тетиву и заняла позицию, готовая защищать эльфа.

Лиам припал к земле. Он стоял на одном колене, прислонился ладонями к неровной поверхности и что-то шептал.

Голос его эхом отражался в лесном массиве. Шепот усиливался, звук нарастал и когда гранва нас почти нагнала, когда я готова была выпустить стрелы, поднялся сильный ветер…

Воздушные потоки с силой ударили в гранв, снося их в сторону. Я слышала при этом голос Лиама внутри завихрений, видела, как нечисть оказалась прибита ветром к земле, не в силах сопротивляться магии эльфа.

- Бежим, - скомандовал Лиам, - надолго не хватит!

Надолго и правда не хватило.

Ветер ослабевал, но дал возможность подготовиться магам. Мы отстали от Рика и Каина, пытались их нагнать, уносясь вперед по лесной тропе. Поворот за поворотом, прыжок через поваленное дерево и…

Когда конь прыгнул, а я в очередной раз чуть не откусила себе язык, я увидела под нами стражей. Они сидели на коленях, что-то шептали, быстро, синхронно повторяли одни и те же движения, создавая в воздухе огненный контур магических печатей.

Как только гранва выбежала на прямой участок тропы, стражи замерли, застыли. Словно истуканы, а затем высвободили силу…

Темно-фиолетовое пламя охватило собой землю. Лиам при этом не просто испугался, он запаниковал, не в силах даже кричать! Прижал меня к себе так крепко, будто понимал, что все – это конец…

Что происходит?

Ничего не понимаю…

Конь не успел коснуться земли – Каил создал вокруг нас очередной защитный барьер, охвативший копыта и круп коня. Животное пронеслось через пламя, дико ржало, затем выбежало на поляну рядом с Риком, где магический огонь полностью отсутствовал.

- Прости, но это показалось нам верным решением, - шептал маг, удерживая под собой огромный энергетический контур.

Магия… Какая же она странная! Рик стоял дальше всех, но судя по всему, был одной из самых важных цепей в их связке: он будто создавал резерв, распространял его в сторону стражей, что боролись против гранв, давал им подпитку и защиту, в то время, как его подчиненные воевали в первых рядах.

- ЗАМЕНА! – скомандовал Рик и стражи, что создавали печати, один зза другим сменились другими.

- Почему… Почему гранвы до сих пор живы? – Энтони паниковал, его трясло, страж почти потерял сознание, но держался из последних сил, - не понимаю… Лира, я не понимаю! Что за Марина? Почему твой мертвый отец? Одежда странная… И что не так с твоим именем? Да что вообще происходит?

- Потом, Энтони, все потом!

Гранвы горели, но при этом их пленило магией. Темно-фиолетовые путы врезались в кожу, оставляли ожоги, причиняя боль. Каил ласкрыл ладонь над магической печатью, что-то прошептал и дал команду:

- ОТСТУПАЕМ!

Стражи среагировали молниеносно. Вскочив в седла, они рванули в сторону замка!

Мы снова неслись вперед, надеясь, что успеем выйти на открытоую территорию, что стражи и эльфы в Североморье все еще в сознании и способны оказать поддержку, иначе всем нам конец.

Когда мы выскочили на полосу выжженной земли, я чуть ли не расплакалась от счастья. Мы бежали в сторону города, Рик подал сигнал, чтобы открыли барьер, но…

- СТОЯТЬ! – Лиам развернулся прямо перед Каилом, преграждая путь, - они не преследуют… Больше не преследуют…

- ДА ПЛЕВАТЬ! НУЖНО УСПЕТЬ ВЕРНУТЬСЯ! – Энтони трясло, а затем произошло нечто странное.

- Слезай, - Лиам направил в стража клинок, - я сказал: слезай!

- Лиам… ты что творишь?

Голос сорвался, я задыхалась, в груди сильно болело, и сил перехватить оружие из рук эльфа попросту не было. Если честно, я бы и не смогла этого сделать!

- Слезай…

            Энтони дрожал, спешился, как и все стражи вместе с эльфами. Никто ничего не понимал, но не лез.

            - В чем дело? – Каил был готов атаковать. Он смотрел на Лиама так, будто эльф был под чьим-то воздействием!

            - С чего ты взял, что ошибка в ее имени? – Лиам рыкнул, оскалился, слегка повел головой и… Земля под ногами дрогнула. Такого даже маги не ожидали…

            - Я… Я не понимаю… Лиам, вы в своем уме? – Энтони задрожал еще сильнее, глаза его наполнились слезами, а лицо исказилось страхом, - я…

            - Ты не вступал в бой, задавал странные вопросы Лире и лишь после этого появились гранвы…

            - Лиам, это за уши притянуто, - тихо заметил Рик, стараясь не раздражать эльфа. В это время остальные дроу приняли сторону своего товарища, достали клинки, но на Энтони не направили.

            - Так с чего ты взял, что проблема в имени?

            - Я… я просто предположил, я… Да я просто… - маг сделал шаг в сторону, его повело, ноги дрожали и он вот-вот, но потеряет сознание.

            - Руку дай… - Лиам рычал, - все руки выставите!

            - Лиам, зачем? – меня и саму трясло.

            - У той нечисти кровь не красная…

            Все мигом замолчали, посмотрели на Энтони, перевели взгляд на Лиама, хотели было разрешить ситуацию мирно, но вмешался Каил:

            - Да на здоровье, - он выставил руку перед собой, полоснул лезвием по мизинцу левой руки и все увидели красную кровь, - если ты считаешь, что кто-то мог пробраться в наши ряды, то… я не против проверки, я даже за… Чего встали? Руки перед собой! Разрез в той части, что бы потом держать меч могли! По очереди! Энтони первый… Так проще, мой мальчик,  это снимет с тебя подозрения, хотя я ни черта не понял про имя…

            Маг на меня взгляд перевел, а я пояснила:

            - Да не в самом имени дело, - врала я, - но Лиам прав. Лучше проверить всех нас. На всякий случай. К тому же Энтони присоединился к отряду позже всех.

            Лиам не позволил взять стражу в руки клинок. Первым же движением выбил его из ладони. Энтони успел убрать руку, за что тут же поплатился ударом в поддых.

            - Я не подменыш! Я ЭТО Я!

            - Так докажи! – рыкнули все без исключения, понимая, что реакция стража не нормальная. Уже и люди мечи обнажили, шаг в сторону сделали, кто-то уже себе руку порезал, доказав, что человек, а кто-то колдовать начал, подготавливаясь к битве, - ты не сражался. Энтони. Ты не мог использовать магию! Либо ты сам себе разрез делаешь, либо тебя проткнут в самое сердце…

            Энтони вытянул перед собой трясущуюся руку, смотрел на то, как сиял рядом с нами защитный барьер Североморья, начал плакать, а затем…

            - Эй, вы чего встали? Почему барьер не поднимаете?

            С той стороны стоял…

            Энтони.

Настоящий Энтони, судя по его реакции. Страж уставился на свою копию, обомлел, дар речи потерял и даже не успел в себя придти, как лже-страж вступил в бой.

            Так вот, почему голова болела… Он касался меня, я чувствовала боль…

            - Каил, вы с братом мне в голову залезть пытались, - шептала я, смотря на то, как тело “стража” меняется у всех на глазах. Лиам и остальные ждать полной трансформации не стали. Эльфы ясно дали понять – не мешать им и не лезть под руку. Маги устали, потеряли свои силы на тех странных ловушках, так что дроу давали небольшую возможность восстановить хоть какой-то резерв, - боль была такая же… Как только он касался меня… Я думала, что причина во всеобщем воздействии и никак не связывала это с Энтони.

            Руки стража стали длиннее, нижняя челюсть выдвинулась вперед. Лиам нападал резко, с легкостью уходил от атак, хоть и был сильно уставшим. Он шептал что-то снова и снова, глаза его наполнялись светом, а затем земля будто ожила. Она бурлила под ногами нечисти, засасывала подменыша, но тот выбирался снова и снова.

            Рик и остальные стражи готовились. Я не понимала, что они делают. Но видела – осталось немного. Совсем немного до их удара.

            Шаг влево.. Поворот… Лиам ушел от мощного удара огромной когтистой лапы. В это время остальные дроу сражались клинками, почти проткнули тело гранвы, но попали в лианы. Сок из пореза стрельнул прямо в лица, дроу невольно заорали, но не позволили себя коснуться. Даже в слепую, но они уходили от атак.

            Поразительно…

            - Слушают землю, - тихо шепнул Рик, глаза которого в прямом смысле горели пламенем. Фиолетовым…, - ЛИАМ! В СТОРОНУ!

            Стоило дать команду, как все эльфы рванули в рассыпную.

            Гранва орала, рванула ко мне, тянула свои длинные лапы, выпуская острые когти, но добраться не смогла.

            Маг высвободил энергию, фиолетовое пламя охватило тело существа и та, крича от боли, вскоре скончалась.

            В этот момент в голове что-то резко щелкнуло, я закричала, а потом потеряла сознание…

глава девятая

            - Как ты? – я ожидала проснуться где угодно: в темнице, в подвале, в пыточной, но никак не в лазарете. Со мной рядом сидел Лиам. Он казался раздраженным, озлобленным и смотрел куда-то в сторону.

            - Пока не понимаю… Что происходит?

            В комнате лазарета, где все вокруг было белым, на прикроватной тумбе стояли настойки с какими-то гадами внутри, а за полупрозрачной дверью ходили лекари в халатах, царила атмосфера напряженности.

            Рик и Каил сидели возле стены, смотрели на меня пристально, переводили взгляд на эльфа и были многим не довольны.

            - Они правду хотят знать, - тихо заметил эльф, - требуют имя назвать, рассказать все, что я о тебе знаю.

            - Ты ж ничего обо мне не знаешь, - голова болела адски, я хмурилась, смогла привстать с кровати, - мы с тобой почти не знакомы…

            - Лира, если честно, - эльф глубоко вздохнул, зажмурился на мгновение, вновь посмотрел на меня, - думаю, все же стоит кое-что им рассказать.

            Маги не вмешивались. Молчали. Явно спугнуть боялись! О-очень надеялись, что Лиам на меня хоть как-то повлияет…

            - Они тебя попросили, да? – шепнула.

            - Они не просили, они требовали, но я уже пять дней им отказываю, пока ты лежишь в лазарете. Без твоего согласия я ничего говорить не стану, тем более ты права – я о тебе мало что знаю. Лира… Я думаю, им можно доверять…

            - Рик, я ослышался? – тихо возмутился Каил, хлопнув в ладоши, - да его слова услада для моих ушей… Сам дроу говорит о доверии к людям, да еще и к тем, кто по специализации чернокнижник…

            -Да вообще, брат. Мой мир не будет прежним… Сейчас окажется, что она мужик… давай поспорим?

            Мой глаз нервно дернулся, Лиам скривился, мы с ним на магов глянули, но тех было не остановить:

            - Или узнаем, что она не человек, а очередное чудовище…

            - Или еще лучше, - заметил Каил, - она все внутренности этой милой девочки съела, а кожу на себя натянула… Поэтому грф от нее и не отстает – родственную душу чует!

            - О, точно! А может она вообще свалилась не с той луны… Или может старуха! Да такая, что от вида ее рехнуться можно! То-то Лиам от нее не отходит, за немощной следит, а то вдруг она кони двинет…Ну, так с какой луны ты на наши головы свалилась?

            Судя по всему, это выражение про луну и правда было просто выражением, но они даже не догадывались, насколько близки к истине…

            - А если они меня убьют? – прошептала я, глядя на Лиама.

            - Вот теперь мне еще интересней, - весь смех из голосов магов как рукой сняло. – с чего бы нам тебя жизни лишать? Мы, конечно, против межвидовых браков, но раз такое дело…

            - Каких таких межвидовых браков? – Рик чуть челюсть не потерял, на нас с Лиамом глянул, - ты чего, совсем дурак? Они же… ну… они не могут… Не-ет, не могут же… А вы чего, уже, что ли? Ну… вместе, да?

            - Нет, - хором ответили мы с Лиамом, - с чего ты вообще взял?

            - С того, что ваша Кайка нам всю плешь проела, - печалился Каил, не сдержав смешок, - она все на нас смотрела похабно, глазами хлопала своими, грудями размахивала, я чуть сам не поседел от такой перспективы. Думал все – конец мне, еще гарпии для полного счастья не хватало. Но потом до меня дошло, что именно она спросить-то хотела… Понимаешь, ну не любим мы тебя так, чтобы наши глаза были синие… уважаем, относимся по-доброму, любим, все же, но как… даже не знаю, как это сказать…

            - Ты ворвалась в нашу жизнь с пинка, мы ничего о тебе не знаем, но защищаем при этом, Лира, но наши глаза точно не синие… - заметил Рик, потянулся за графином с водой, - а вот Лиам… Понимаешь, он тебя, по всем правилам нашего мира, должен был хотя бы допросить. Вообще-то, у нас как бы конфликт. Был…И дроу очень трепетно относятся к границам своих земель…  И уж точно никто из них не стал бы провожать девушку до человеческого города. И откуда свалилось на нас столь странное предназначение?

            - Из озера выползло, - Лиам взял меня за руку, пропустил мимо ушей слова магов, прекрасно понимая, что те просто сильно волновались, да и правы были во многом.

            - Не смешно…

            - А я и не смеюсь. Понимаете… Я в поход с друзьями шла… мы в горы поднимались и вышли к озеру. Я знала ту тропу с детства, но ничего подобного ни разу не встречала.

            Я рассказала обо всем медленно и очень тихо, наблюдая, как глаза магов чуть ли на лоб не вылезли. Они оба сидели ровно, смирно, боялись дышать, рты раскрыли, и кажется, потеряли дар речи…

- В моем мире нет магии, - я смотрела на Лиама, который тоже мало что знал обо мне. Он слушал, старался скрыть удивление, но у него плохо получалось, - вообще нет магии. В моем мире есть наука… мы не создаем волшебные печати… у нас нет эльфов… Нет колдунов… Только люди, понимаете? Люди и никакой нечисти или нежити… Я никогда в жизни не встречала дроу, потому и не понимала, как себя вести. Я не видела гранв, не ездила верхом и не стреляла из лука для того, чтобы кого-то убить… Я не сражалась ради собственного спасения…

            Я сделала глубокий вдох, пыталась унять дрожь, но ничего не получалось:

            - У меня никого нет… Там… там никто меня не ждет… Родители умерли, друзей нет… Мне было хорошо одной, я никогда не боялась одиночества… Я даже влюбиться не смогла, просто не понимала, зачем мне это надо. Как будто на земле не было того, кто предназначен, понимаете?

            - Это мы понимаем? – взревели мужчины, - да мы вообще ничего не понимаем после твоих слов об озере! ЧТО ЗА ОЗЕРО? Только не говори, что ты про Закрытое… Лиам… Это же НЕВОЗМОЖНО!

            - Возможно, я видел странные вещи на берегу, - подтвердил эльф.

            - А нам показать? А мы тоже хотим! Нам тоже надо! Подожди… Так как вы на самом деле спаслись?

            Мы с Лиамом тяжело вздохнули, я укуталась в одеяло, поняла, что допроса не избежать и позволила начать историю эльфу. В принципе, он почти все рассказал сам, разве что никак не мог объяснить, что такое дистиллятор и как его сделать из подручных средств. Раньше я не вдавалась в подробности, не говорила, как именно сделала прибор. Ох, чую будет мне плохо здесь… Ой, плохо…

            Наступило гробовое молчание… Тихое такое. Напряженное. Я вжалась в подушку, крепче сжала ладонь эльфа, зубами скрипнула от напряжения, а затем…

            На меня посыпался шквал вопросов…

            - Как нет магии? Вообще нет магии? В смысле, летать умеете? БЕЗ МАГИИ? А это как? То есть ты хочешь сказать…

            Мне стало дурно не из-за того, что вновь появилась усталость, а из-за того, что пришлось очень много говорить на странные для меня темы. У них нет электрических чайников, в этом мире не существует телевизоров, но после моего объяснения, что это за зверь, я узнала, что нечто подобное все же имелось – “транслятор”, если по-простому. Они не верили, что “зомби” только в книгах и на экране, а так же не могли понять, что такое “зажигалка”. Когда я стала объяснять, что на лошадях мы тоже уже давно не ездим, мне никто не поверил. Даже Лиам удивился! Пришлось объяснять то, в чем я вообще не разбираюсь! А уж как им всем понравилось то, что все женщины в моем мире ноги бреют… И подмышки… О-о-о…

            - Хорошо в вашем мире… чудовищ нет, - заметил Рик, чуть ли не плача.

            - Люди и есть чудовища, - холодно заметила я, - самые страшные. Одним ударом человек способен уничтожить не только город, а целый континент…

            - Это как? – мужчины не верили, но испугались, а когда я им про ядерную бомбу рассказала, пришли в ужас, - не может быть. Ты говоришь, что магии у вас нет, но пойми, Лира: магия – энергия. Вы используете энергию, но совсем в другом русле! Только представь – ты могла просто взять и поговорить с человеком, который находился леший знает где и все это без проблем, за каких-то несколько секунд! Потрясающе…

            Телефоны на всех тоже впечатление произвели…

            - Лира… Лир, - Каил реально чуть ли не плакал. – Пусти меня к себе в голову, а?  Очень хочу все увидеть… Прям очень-очень!

            - Нет уж, мои мозги – это мои мозги.

            Я запротестовала, долго возмущалась и все же отстояла свое право на неприкосновенность.

            - Вы понимаете, что все это значит? – судорожно шептал Рик, ходя из одного угла комнаты в другой, - если Лира пришла откуда-то с той стороны озера, то и гранвы могли… Никто понятия не имеет, что это за твари! Мы веками о них ничего не знали, а потом они внезапно появились, как из-под земли! Что, если ваше озеро и правда портал? Божечки… это ж скольких еще тварей он мог сюда перенести?

            - Вопрос в том – сможет ли он их обратно забрать? – ошарашено прошептал Каин, не имея возможности пересилить себя и отвернуться, - потрясающе… Это что-то… Это… Лира, понимаешь, в нашем мире не существует порталов! Точнее они как бы есть, но это больше телепорты, а так, чтобы между мирами… Потрясающе! Ой… Прости, ты потеряла дом, а я радуюсь.

            - Все нормально, - горло сдавило болью, я начала кашлять, мужчины испугались, тут же встали со своих мест, и подошли к кровати, - все хорошо, просто нужно воды попить…

            Каил щелкнул пальцами, и стакан с водой мигом оказался в моих руках.

            - Боги… Так ты раньше не сражалась… - до магов только сейчас дошло, что я и правда не сражалась, не держала меч в руках, да и верхом толком не ездила… Детство не считается, – а как тогда… Я не понимаю, как человек без подготовки способен на такое?

            - Жить захочешь и не так раскорячишься, - прошептала я, - из лука я давно стреляю - это было увлечением в моем мире. А выжила во многом благодаря тому, что меня в ваш мир вместе со снаряжением перенесло. Не будь у меня моего рюкзака, мы бы точно не выжили. Не думаю, что я могла бы убежать от гифов… Тем более отбиться от мантихоры или уйти из гнезда гранв.

            - Ты бы в него и не попала, если бы не твой знакомый, верно? – сухо заметил эльф, - ты бы выжила, Лира. Со снаряжением или без, но думаю, что ты бы выжила. Просто пошла бы другим путем, вот и все. Ты сама говорила, что отец всему тебя обучил, что вы часто ходили в походы. Ты подготовлена, просто не для боя с нечистью. Теперь о главном – идти к озеру одним нельзя, это станет нашим концом.

            - Согласен, - грустно ответили маги, переглянувшись, - хотим мы того или нет, но придется собрать Общий Совет… к тому же ваш правитель и так скоро явит свои чресла по наши души…

            Лиам хмыкнул, не сдержал улыбку и произнес:

            - Да, наш правитель людей терпеть не может. Если к остальным расам он терпимо относится, то к вам…

            Мужчины печально вздохнули, смотрели друг на друга, задавали вопросы, начали обсуждать про сбор каких-то средств и возможные пути обхода, если на Совете примут не угодное им решение.

            - Что за Совет? – я чувствовала усталость, хотела спать, но в тоже время не могла заставить себя всех выгнать – интересно же, до чего они додумаются, - и кстати, что с Энтони? Который настоящий…

            - Жив твой Энтони, отпивается эльфийским элем, - Рик махнул рукой, затем встал со стула и тихо снял с себя кожаный защитный жилет. Маг плюнул на приличие, избавился еще и от сапог и вздохнул с диким облегчением, - прошу прощение, но я так скоро сойду с ума… В общем с Энтони все хорошо, но он, как мне кажется, слегка того… крышей поехал. Мне кажется, что гранва что-то с ним все же сделала. Страж все время смеется, затем начинает резко плакать, потом впадает в ярость и затем наступает бессилие. От службы мы его временно отстранили, поставили наблюдателей. А по поводу Совета – есть же не только Академия Магии с Ковеном, где состоят лишь колдуны и ведьмы. Есть общий Совет, куда входят представители всех разумных рас и принимать столь важное решение по уничтожению Закрытого Озера, которому больше нескольких тысяч лет без единого согласия нельзя. И самое главное…

            - Мы одни не справимся, - Каил последовал примеру брата, в комнате лазарета тут же запахло грязными портянками, я скривилась, но промолчала. Судя по лицам магов – облегчение их ждало то еще, - сил не хватит, нас просто съедят. К тому же ни я, ни Рик уже который день не можем восстановить свой резерв. Нам нужно время, дополнительная защита, а так же стратегия. И сделать все это надо тихо, чтобы гранвы не узнали… А то кто знает. На что еще эти твари способны… Короче. На входе будем всех проверять… нужно как-то объяснить нечисти, на кой черт мы требуем их кровь свою пустить.

            - Вампиры будут в восторге, - тихо заметил Лиам, резко округляя глаза, - ты чего? Я сказал что-то странное?

            - А у вас что, вампиры есть? – сон как рукой сняло, усталость от информации тоже прошла, я просияла так, что напугала мужчин, которые вообще не смотрели ни “Сумерки”, ни “Интервью с вампиром”, ни другие фильмы подобного рода.

            - Да ла-адно, - не поверил Каил, - и что, он ее не выпил, что ли? Да она ж для него еда!

            - Любооффь у них, - тихо прошептала я, вспоминая, что в молодости пересмотрела фильм раз пятнадцать, если не больше, - а у вас вампиры какие? Как выглядят?

            - Да как тебе сказать: лысые, бледные, кожа да кости. Я б в такого точно не влюбился… - с ужасом ответил Рик, проверяя магические печати на своих наручах, - в нашем мире они не мертвы, они как бы на грани жизни и смерти… И чтобы сохранить себя, крови нужно много, очень много. Характер у них полный кошмар, клыки острые, глаза в темноте хорошо видят, а благодаря присоскам на ладонях они отлично по стенам ползают… Одним словом – фу.

            - Никакой романтики, - опечалилась я, представляя это чудо в своей голове.

            - Вообще никакой! – хором заявили все присутствующие, - а вот драконы… Драконы – чертовы обольстители…

            - У вас есть драконы? – можно ли было пищать от восторга? Еще как можно, именно этим я и занялась, сидя в кровати.

            - Драконы-оборотни, если точнее, - судя по всему, моя реакция Лиаму не очень понравилась. Я всем телом ощутила волну гнева, а так же ревности, - все как на подбор: сильные, волевые, красивы… можно долго перечислять, но людей не любят…

- А эти за что нас так невзлюбили? – да что ж за мир-то такой? - И чем таким люди провинились?

            - А мы сильные, - хмыкнул Каил, - не все, конечно, но многие. Клыков у нас нет, крыльев тоже. Живем не так долго как те же эльфы, к примеру. На вид слабые, но вечно во все щели лезем, земли свои отвоевываем…

            - Загрязняя окружающую среду своими алхимическими отходами… - подсказал Лиам.

            - И при этом производим настойки, лечебные зелья, растворы всякие, которыми в итоге все начинают пользоваться. Короче, - не выдержал Рик, - умные мы, бесим всех, понимаешь?

            - Наверное, понимаю, - тихо заметила я, возвращаясь к куда более интересной теме, - так что там с красавчиками драконами? Они тоже будут в Североморье?

            - Еще как будут, - рыкнул Лиам, - наверняка Диего пришлют… Глаза б мои его не видели… Уже бесит…

            Я понятия не имела, что за Диего, улыбнулась с его имени, на Лиама глянула. И все же непонятно, в этом мире столько существ, а гранв победить не могут…

            - Не можем, потому что гранвы до сих пор не вылезали так близко к городам, - Каил ответил резко, и было видно, что его этот вопрос тоже мучил, - про их гнезда ты знаешь и так, а вот про то, что они еще и психосоматики… Это полная жо… ну вы поняли. Я и предположить не мог, что эти твари на мозг влияют…

            - И что лианы другие используют… И что облик придают другой как себе, так и тем зловонным кучам, - продолжил Рик, вставая со своего места, - Кайка, кстати, от новой порции яда в восторге. Гарпия рвется в бой, позвала своих “подруг”, уже который день ходит гордая, хвастается, всем видом показывает, что они ничто в сравнении с ее величием, домогается нас…В общем, Лира, поправляйся быстрее, а то твои гарпии нас скоро насильно женят, ладно? Пойдем, брат, нашей гостье отдохнуть надо.

            - Да, только браслет сниму, все равно он не нужен, раз в ней магии нет, - Каил подошел к моей кровати, расправил пальцы, схватился за кольцо на моей ноге, - будет немного щипать, но не бойся, это защита от взлома. Вообще, эти оковы должны были тебя магии лишить, но смысла носить их я не ви…

            Стоило щелкнуть замком, как комната тут же взорвалась…

            ***

            - Он живой, - слезы катились градом, руки дрожали, нога болела адски, ожог на коже был сильный, но после специальной мази я хотя бы не так сильно орала от боли, - он ведь живой?

            Каил лежал без сознания…

            - Живой, - ошарашено шептал Рик. Маг стоял все время с открытым ртом, смотрел на брата, переводил взгляд на меня, держал свою раненую руку: Лиам успел защитить его, отбросил в сторону, но несколько осколков стекла ранили мужчин. Эльфу повезло больше – просто кожу распороло, а вот Рик… Рик получил множественные оскольчатые ранения, но хотя бы выжил. – Лира… Какого черта было?

            - Я не знаю… - шептала я, не в силах успокоиться.

            Стоило Каилу расстегнуть оковы, как из меня будто поток энергии вышел. Я ощутила всем телом, как внутреннее напряжение вырывается наружу, видела, как волна сносит всех в стороны, как разбивается стекло в комнате, как подрывается моя кровать, как лазарет буквально подбрасывает в воздухе!

            - Ну что там? – Рик перевел взгляд на лекаря. Мужчина в возрасте уже несколько часов изучал мою кровь, проводил какой-то анализ, вводил катализаторы, рассматривал все в микроскоп местного производства и лишь недоуменно развел руками:

            - Она не ведьма, - уверенно заявил он, - мне жаль, господин Рик, но я не вижу следов магии, даже крупиц связей в составе крови… Думаю, дело в самих оковах, но никак не в носителе. Они словно не подходили ей, понимаете? Так бывает, когда подобные устройства крепят не на человеке, а на, скажем, драконе. Магические печати выстроены под каждого представителя в устройствах подобного уровня… Не понимаю, что могло пойти не так…

            Алхимик носил длинный, заляпанный чем-то халат, сверху не менее пыльная мантия. Его волосы были убраны в пучок, на глазах – огромные окуляры с увеличением. Кожа рук грубая, потрескавшаяся, в бороде было видно несколько розовых и зеленых пылевых следов – видимо порошки остались после смешивания ингредиентов.

            Алхимик разводил руками, не понимал, что произошло, но продолжал исследовать мою кровь дальше.

            - Я понимаю, в чем ошибка, - спустя некоторое время Рик отвел нас в покои, в которых мы находились до всех этих происшествий. Мне все еще было плохо, чувствовала я себя отвратительно, но лазарет разметало на множество кусочков к чертовой матери, и благо почти никто не пострадал, - без Каила нам конец…

            - Мне так жаль…

            - Ты не виновата, - Рик отмахнулся, смотря на то, как я до сих пор продолжаю глотать слезы, - успокойся, вам обоим нужно набраться сил. К тому же мой брат сильный – он успел себя хоть немного защитить. Ну, ударился головой, с кем не бывает, верно? Придет в себя, еще потом все это вспоминать будет… Спите, завтра к нам правитель эльфов прибывает, а вечером ненавистный Диего… А там и до Совета не долго… Спасибо, Лиам… Благодаря тебе меня не сильно задело.

            Эльф устало кивнул, махнул на все рукой, тяжело вздохнул и тихонечко закрыл за Риком дверь.

            Лиам спокойно помог мне сесть в кровать, тихонько налил в рифленый стакан воды и выглядел так, словно вот-вот, но начнет серьезный разговор, после которого мне станет еще хуже.

            - Ты что-то в воду добавил? – с сомнением спросила я, только потом осознав, что странный привкус – это моя собственная кровь. Судя по боли в языке – я его сильно прикусила. Хорошо, что не отгрызла, верно?

            Эльф так и не сказал ни слова, тихо ходил по комнате, проверял все углы, будто искал что-то…

            Гриф тем временем сидел на высокой жердочке. Деревянный ост был красив, с рельефной поверхностью, на которой были вырезаны неизвестные мне символы. Судя по всему – эльфийские. Пернатый после воздействия гранвы совсем сник, часто засыпал, казался слабым и практически не подходил ко мне в течение дня. Я не трогала птицу, не хотела навредить, но всегда разговаривала с ним по мере возможности, ну… когда в  сознании была…

            - Лиам, я вижу, что ты хочешь о чем-то поговорить со мной, - лежать в кровати было уютно и тепло, я начинала успокаиваться, но чуяла – еще все впереди.

            - Лучше в другой раз, - тихо отмахнулся эльф, - я все проверил, магические печати целы, ничего не сломано, можно спокойно спать.

            - Лиам… Лучше сейчас, иначе я не усну, пока не узнаю, что за мысли в твоей голове… Ты из-за приезда правителя переживаешь?

            - Немного, - эльф сощурился, значит не договаривает. Судя по всему, приезд самого главного ушастого товарища пройдет не так безобидно, как многие надеются, - я не из-за этого волнуюсь.

            - Лиам…

- Лира, я не хочу говорить об этом, потому что тебе не понравится то, что я скажу. Я хочу, чтобы ты набралась сил, пришла в себя и…

            - Лиам. Я взрослая девочка. Я уже через многое прошла, поэтому прошу тебя утолить мое любопытство и наконец рассказать то, что тебя гложет.

            Я думала, он начнет разговор о межрасовых конфликтах, о гранвах и потерях среди близких, о своем брате, который хоть и находился влазарете, но не пострадал при взрыве, но никак не об этом…

            - Предназначение, - твердо начал эльф, сев со мной рядом. И вот тут я поняла, что мне станет очень плохо. Действительно, очень плохо, - синие глаза и последствие. Ты уверена, что хочешь говорить об этом сейчас?

            - Уверена, - мой голос не дрогнул, но в душе я чувствовала себя ведьмой, которую собираются сжигать на костре.

            - Синие глаза в нашем мире – большая редкость. Судя по всему, Кайка тебе обо всем рассказала, к тому же маги не так слепы, как мне бы того хотелось. Они прекрасно видят то, что я к тебе чувствую…

            Эльф сделал глубокий вдох, я видела, что говорить ему трудно, но он не прятал глаза, смотрел пристально, подбирал слова так, чтобы не обидеть.

            Я молчала.

            - И эти чувства неправильны, - приговор свершился. Я впервые ощутила, как словами убивают, и не понимала, как такое возможно. Сердце словно раскаленным клинком пронзило, хотя если говорить совсем откровенно: мы с Лиамом друг о друге почти ничего не знаем. – Если мы с тобой… если мы будем вместе, нас не примет ни одна из сторон. Нам придется всю жизнь жить в изгнании, наших детей не возьмут ни в одну из школ, не примет ни мой род, ни людской – Каил исключение, как и его брат. И скоро ты это сама увидишь. Просто подумай, какая жизнь нам уготована, если мы примем это предназначение. Сейчас чувства не столь сильны, но рай в шалаше бывает лишь до поры до времени, а затем наступает реальность. Я не хочу, чтобы ты страдала рядом со мной и не желаю видеть, как страдают мои дети, а мучения эти будут невероятно сильными.

            - Лиам…

            - Подожди, - голос мужчины дрогнул, но он довольно быстро пришел в себя, - прости, но мне сложно… Прошу, дай договорить… Лира, ты пришла к нам из… из другого мира! Тебя принесли седа воды Озера, но так же они могут и забрать обратно. Мы не знаем, зачем ты здесь и для чего, не понимаем, как произошедшее возможно, но прекрасно осознаем, что этот переход работает в две стороны. Ты можешь быть к этому не готова, но внезапно проснешься в лесу, в своем мире, на берегу Закрытого Озера с другой стороны… А теперь представь, что это произойдет не завтра, а через пять – десять лет…

            - А еще мне на голову кирпич упадет, - признать слова Лиама оказалось сложно, - а еще я могу утонуть случайно. А еще я могу остаться в этом мире навсегда, умереть старой страшной девой, так и не познавшей, что такое настоящая любовь…

            - Это слова романтика, - эльф тепло улыбнулся, но было видно, что такая улыбка далась ему с большим трудом. Ему тоже было больно и к огромной внутренней злости, в его словах было много правды, - ты не знаешь наш мир, Лира. Город, в котором я жил, стоит на окраине рядом с Североморьем не просто так. Сюда ссылают всех неугодных, всех тех, кто мыслит иначе, но делают это не на глазах у всех, а тихо.

            - Ты мыслишь иначе? – я усмехнулась, причем довольно злобно.          Лиам понимал причину.

            - Если бы я мыслил как надо, то уже был бы женат в угоду семье. Из-за того, что я не захотел подчиняться, меня отлучили от рода, лишили звания, и я был счастлив. Моя радость всех бесила, а вера в предназначение выводила из себя, но я на примере брата понимал, что синие глаза – это реальность.

            Наступило молчание.

            Я отвернулась от Лиама, смотрела в распахнутое окно и думала о том, что не собираюсь никого ни в чем переубеждать.

            - Я тебя услышала, - горло сдавило, стало больно. От злости я скрипнула зубами, что казалось мне вполне допустимым, - не переживай, я переживу.

            “Он любит”, - тихо заметил Пернатый.

            “Понимаю”, - мысленно ответила я.

            Слова эльфа были сравни гильотине. Он говорил правду, делился чувствами и мыслями, подкрепленными фактами. Я и правда ничего не знаю о том мире, куда попала, не представляю, что происходит в других городах и…

            И я не хочу, чтобы мои дети росли в страхе…

            Повернув голову к Лиаму, я невольно вздрогнула. Он смотрел на меня с такой печалью в глазах…

            - Можно я побуду одна?

            - Конечно…

            Он медленно вышел из комнаты, тихо закрыл за собой дверь, а наконец смогла себя не сдерживать и, вопреки собственному желанию, в очередной раз разрыдаться, уткнувшись лицом в подушку.

            Больно.

            Черт…

            Как больно…

            Выть хотелось, хоть головой я понимала, что это все странно! Мы не знакомы, я ничего о нем не знаю, я не видела его в обычной жизни, не понимаю их устоев, религии, законов и ритуалов! А если у них многоженство? А если многомужество? А если разрешено насилие? Да этих “если” может быть вагон и огромный товарный поезд в придачу!

            “Слабеешь”, - хмыкнул Пернатый, довольно “тонко” намекая на вырывание моего сердца из груди.

            - Имею на это полное моральное, физическое, психологическое право! – рявкнула я, но все же слова грифа меня успокоили.

            Птица лишь хмыкнула, распушила перья, раскрыла огромные крылья и… Вновь уснула.

            - Что с тобой? – я подползла к грифу ближе, - ты странно себя ведешь… эй… Проснись, нам нужно поговорить.

            “Жарко”

            Прикоснувшись к птице, я не понимала, что происходит – температура вроде нормальная, но кто ж его знает.

            - Эй, Пернатый… Если тебе плохо, надо с этим что-то делать…

            “Зачем?”

            - Как, зачем? А если ты умрешь?

            “Ну и что?”

            - В смысле “ну и что”? Ты же умереть можешь!

            “Я поправлюсь. Спать.”

            Спать… Да ты все время спишь…

            Гриф вновь уснул, клювом водил, крылья опустил. Походив вокруг него несколько раз, я хоть и понимала, что из-за слабости сама скоро упаду, но волнение за птицу не давало покоя.

            Так… Нужно кого-то спросить… Рик занят братом, остальные тоже при деле, но… наверняка у них есть какой-нибудь ветеринар или тот, кто разбирается в нечисти… Наверняка же есть!

            Лиам… Мне нужен Лиам для начала! Думаю, эльфы помогут! Или Кайка… Точно, Кайка!

            Не успела я обрадоваться своим мыслям, как грифа качнуло и… Птица упала на пол…

            Да что же это…

            Схватив Пернатого на руки, я рванула из комнаты, и как на зло на этаже никого не было!

            Под крыльями гриф будто горел! Его сердце былось с бешеной скоростью! Но почему? Что не так? А вдруг его ранили? Почему не сказал?

            Я неслась по коридору, влетела в пролете в служанку, устаилась на нее огромными глазами, но девушка, вместо того, чтобы выслушать меня, настолько сильно испугалась и грифа и меня саму, что мигом потеряла дар речи.

            Следующая встреча с прислугой ни к чему хорошему не привела, мне только и делали, что говорили о том, что ничего о грифах не знают и нужно искать либо мага из ковена, либо из совета, и что даже местные звереводы вряд ли мне помогут…

            Да чтоб тебя!

            Грифа затрясло, он начал хрипеть, я паниковала, спускалась по лестнице все ниже и ниже, а потом…

            - ЛИАМ! – мой голос был сравни грому. Эльф стоял с кем-то из своих, о чем-то тихо разговаривал, судя по всему – злился, но вникать в подробности времени не было, - Лиам, с ним что-то не то! Он весь горит!

            Подлетев к эльфу, я не могла успокоить себя, вновь с трудом сдерживала слезы, а так же ощутила невероятную, яркую, искреннюю ненависть…

            - Это что за… Тварь у нее на руках? – голос низкий, гортанный, грубый и озлобленный.

            Плевать, мужик, иди лесом!

            Я проигнорировала собеседника, смотрела Лиаму в глаза и шептала:

            - Я ничего не знаю о грифах, он весь горит! Лиам, куда мне его отнести кто может помочь? Он же умрет, верно?

            - Лира, я… Я не знаю… Грифы, как и гарпии, нам мало известны. Они никогда не подпускали к себе, убивали любого, поэтому если мы и лови их, то уже мертвыми. У тебя в руках одна из самых смертоносных тварей нашего мира… Они не нападают на эльфов или людей, если не трогать их гнезда, и  не лезут на наши земли…

            Я взвыла, прижала пернатого к себе, нервничала и повернулась ко второму эльфу:

            - Вы тоже? Вы не поможете? – не знаю, что именно его поразило – то, что человек просит о помощи или то, что говорит на языке дроу, но эльф настолько сильно исказился в лице, что отделить ярость от ужаса уже не получалось.

            Я рванула с места, пролетая пролеты. Выбежала на улицу, понимая, что незнакомый эльф вместе с Лиамом следуют за мной, а затем, заметив впереди знакомый пушистый хвост, сильно удивилась, когда Мирр, тряхнув головой, спокойно подпрыгнул ко мне, немного присел, как бы приглашая к себе на спину, и рванул с места, направляясь прямиком к гарпии.

            Грифу становилось хуже, с его клюва начала капать желтая жидкость птицу трясло, а я паниковала.

            Мне было плевать, кто и что подумает, и стоило мне пересечь барьер, как мы тут же выбежали на выжженный участок земли, подлетели к Кайке и я дрожащим голосом просто начала выть!

            - Ух ты, живая, девка! – вначале скрипнула полуженщина, но увидев в моих руках грифа, мигом перестала улыбаться, - дело дрянь. Вообще дрянь. Его в холодную воду, причем со льдом, причем прямо сейчас.

            Рика рядом не было, а вот Энтони – был. Страж молча выполнил мою просьбу, даже с расспросами не лез, просто притащил с помощью магии большую бадью с водой, после чего я поместила туда грифа.

- Дальше что?

            - Как только лед станет черным – нужно вынуть его весь и запустить новую порцию, - тихо заметила гарпия, не позволяя эльфу, что пришел вместе с Лиамом подойти ко мне ближе. Полуженщина рыкнула, расправила крылья, повела хвостом и высказала все, что думает об этом ушастом не самыми цензурными словами.

            Огромные кубики льда и правда почернели. Я вынула их, предварительно защитив руки перчатками, как подсказала Кайка, и бросила на землю. Та мигом пошла пузырями! Никогда подобного не видела…

            Новый лед окрасился так же быстро, я вновь поменяла его, затем напоила грифа чистой холодной водой. Птицу стало тошнить, и на землю гриф выплюнул огромный сгусток каких-то странных остатков…

            - Теперь нужно ему в глотку засунуть полынь, перетертую с ладаном, - нервно заметила гарпия. Как только Энтони притащил все необходимое, полуженщина предусмотрительно сделала шаг назад и…

            Пожелала мне удачи:

            - Его нужно держать за крылья крепко, девочка. За все четыре… Он начнет рвать тебя когтями… И клювом долбить в беспамятстве…

            - Я не удержу… - прошептала я, - а если связать?

            Гарпия тяжело вздохнула, голову наклонила, лицо скривила, а потом подошла ко мне, крепко перехватив голову грифа руками

            - Вот никогда бы в жизни не подумала, что ради человека буду спасать какого-то там грифа: мир сошел с ума, я сошла с ума, мы все рехнулись! Готовься… Сейчас начнется…

            Как только перетертые травы оказались в глотке грифа, причем сыпали мы их туда через специально поставленную трубку, пернатого начало мотать из стороны в сторону… Сколько же в нем силы!

            Лиам перехватил крылья, он с силой держал верхние, пока Кайка пыталась ненароком не придушить птицу, а я веревкой удерживала лапы, когти на которых обострились, будто у кошки!

            Грифа трясло не долго, он внезапно замер, вновь выплюнул на землю остатки какой-то дряни и, наконец, успокоился.

            Дышал ровно… Будто бы просто спал. Его жар постепенно снижался, он укрыл себя крыльями и что-то клокотал во сне…

            - Ну ты, мать, даешь, - прорычала Кайка, - вот делать тебе нечего, как всякую гадость спасать! Чего на меня уставилась? Я не в счет, я хорошая! Бываю… Иногда… Да ну вас всех!

            - Кайка, спасибо… Без тебя я бы не знала, что делать.

            И почему я восприняла все это так близко к сердцу?

            Не понимаю…

            Но вот точно знаю одно – моих с гарпией обнимашек не ожидала не только сама гарпия, но и эльфы, и стражи, и тот самый ушастый, что пришел вместе с Лиамом…

            - Нас за измену на костре сожгут, – пропищала полуженщина, но отстранилась от меня чисто ради сохранения собственной жизни. На ее лице при этом сияла безумная улыбка, и судя по всему она была очень рада, что кто-то проявил к ней нежность, - вон, смотри, как правитель эльфов на нас свои уши точит… Они от возмущения скоро огромными станут. Того и гляди взлетит от гнева. Фу, противный мужик, хорошо, что он нас с тобой не понимает, когда мы друг с другом разговариваем, правда? Я вот никогда эльфятинки не ела, если честно. Но мне дико любопытно – вкусные или нет?

            - Не знаю, я тоже не ела эльфов, - сказала я, глядя на Лиама, - но мне кажется, у них мясо жесткое, как у людей…

            Кайка в лице изменилась… Эльфы, кстати, тоже… Они мигом на стражей глянули, недоуменно на меня покосились и тут до меня дошло:

            - Я что, на эльфийском сейчас все сказала, да?

            Лиам тихо кивнул, чуть ли не перекрестился, на правителя глянул, бледнея на глазах, и говорил одними губами: “беги”.

            А куда бежать-то? Мне надо грифа защищать, я ж его не брошу…

            - Какого демона эта людская особь женского пола знает наш язык? – правитель оказался очень “любезен”, - я сплю, мир сошел с ума? Как она посмела осквернить наш язык?

            - Я ваш язык не оскверняла, вы для этого слишком стары, - буркнула я, не сдержав свое нутро. Язык мой – враг мой. Вот ду-ура…

            Кайка заржала аки укушенный в подхвостье конь, Лиам изобразил самый конкретный знак “рука-лицо”, а подоспевший ко всему этому ужасу Рик и вовсе не понял фразу, вырванную из контекста:

            - Я смотрю, вы уже познакомились с нашей юной ведьмой, - на слове “ведьма” Рик сделал еле заметное ударение, - она обладает поистине чудесным даром к обучению, правитель Зелар. А что тут прои… ого… КАЙКА! Какого лешего ты опять в земле валяешься? Ты же ЖЕНЩИНА! Хватит хохотать! Чего ты вопишь на меня? Уйми своего внутреннего дьявола, он меня пугает! Чего ты свой хвост пушишь передо мной? Я мужик человеческий, я не из гарпий! Хватит тут меня соблазнять, ненормальная баба!

       Когда у правителя эльфов дернулся глаз, Рик начала гонять гарпию по всему двору, крича ей в след кучу лестных и не очень эпитетов.

            - Достала меня… Издевается вечно… И чего она меня своей жертвой выбрала, а?

            Рик не мог отдышаться, правитель Зелар был в предобморочном состоянии, я же обнимала грифа, смотря на все глазами полными непонимания и усталости.

            - А что случилось?

            - Да он просто так забавно реагирует, - хохотала гарпия, все больше подначивая Рика, - этот человечек тако-ой смешной! Жену ему надо найти, такую же безумную, как и ты, верно?

            Кайка все решить не могла, у кого из братьев глаза синие… Ох, если она узнает, ее ждет сюрприз…

            - Синие глаза не у него, - сказала я уже на своем языке, после чего правителя эльфов вновь затрясло как при Паркинсоне.

            - Эта особа еще и предназначение свое нашла? – его голос дрогнул, - думаю, в ее случае это больше проклятье, мой сын. Нам пора, Лиам, тебе больше нечего делать среди этих отбросов…

            Стоп… ЧТО-О-О?

            СЫН?

            П…пого…погодите-ка… СЫН?

            - Я бы тоже сбежала, - в сердцах молвила я, - думаю, мне и правда пора идти… Рик, скажи пожалуйста, а есть в городе хоть кто-то, кто мог бы хоть чем-то помочь?

            Мне срочно нужно было уйти. Информация о родителях Лиама повергла меня в шок, теперь я совсем иначе смотрела на этого эльфа, искаженного яростью. Он прекрасно понял, о ком я говорила.

            - Мерзкая девчонка, ты даже смотреть на меня недостойна, как смеешь ты обращаться к моему сыну? Что за неуважение?

             Ответить я не могла, прекрасно понимая, что статус не позволяет. Я проглотила оскорбление, прижала к себе грифа, мысленно расчленяла гада, но помог мне в этом вопросе Лиам:

            - Еще хоть слово скажешь о ней, можешь разворачивать свое войско “милосердия” и идти на все четыре стороны.

            - Лиам, ты в своем разуме? Нам нужно серьезно с тобой поговорить, мой заблудший сын, прямо сейчас!

            - Мы поговорим…  - сколько в голосе Лиама было ярости… В этом он ни сколько не уступал своему отцу, а тот вообще не понимал, что происхоидт.

            - Нам конец, - пропищали все хором, и даже эльфы, что стояли с нами рядом. Зелар этого уже не слышал, но я видела, как он реагировал на то, что его эльфы говорят на всеобщем языке. Его коробило как никогда.

            - И так что… Вот так у вас все друг к другу относятся?

            - Нет, что ты… - запротестовала Кайка, а потом задумалась, – а вообще все… Как мне матушка рассказывала, такого раньше не было. Торговля процветала, мирное население друг друга не трогало, драконы частенько нисходили до наших земель и бухали эльфийский эль похлеще заядлого пьяницы-гнома. Даже нам раньше хоть что-нибудь, да перепадало, а теперь… Каждый сам за себя.

            - Это он еще не знает, что Каил без сознания… - прошептал Рик, - мой брат единственный, кто мог поставить эту эльфийскую… прошу прощение, мои дорогие друзья… в общем на место его поставить.

            - Да мы поняли, - опять же хором отозвались эльфы, - надоело это все. Вечно воюет, никого не признает… Мы поэтому и ушли за Лиамом, хотели мирной жизни.

            - Это точно, - слышались тихие разговоры.

            Так вот что произошло, оказывается вслед за Лиамом и остальные ушли прочь… Надо же…

            Я почувствовала гордость, смотрела вслед удаляющимся мужчинам.

            - Ты чего смотришь на эльфа как самка в брачный период, а? – с сомнением поинтересовалась Кайка, - бросай это дело, подруга. От предназначения еще никто не уходил. Вот Каил проснется, обидится же! Мужчины ваши очень ранимые…

            - Ага, не то слово, - буркнула я, направляясь обратно в замок.

            Ох, чую впереди меня ждет кое-кто похлеще гранвы…

            Предназначение… Что б его…

глава десятая

- Да уймись ты уже, сил слушать больше нет! Чего пришел по мою душу и влез без очереди? Становись в очередь, Зелар!

            Каил очнулся. Причем быстро. На вопрос – кто ж его так уделал, просто показал на меня пальцем.

            Глаз Зелара дрогнул вновь, руки тоже, кстати.

            - Почему она все еще жива? – голос эльфа звучал надменно, но уже без ярко выраженной агрессии, - я за такое своих слуг не прощаю…

            - Зелар, не зли меня, - Каил встал с кровати, немного пошатывался, схватился за голову и, о Боги, посмел прикоснуться к его сиятельству! Эльфа как током дернуло, но Каил на этом не остановился, - ох, плохо мне, плохо. Постой смирно, я ж так иначе еще упаду на тебя. Вот смеху будет. Правда?

            - Да вы тут все слегка того, крышей поехали? – охрана Зелара тоже была в шоке. Одна из эльфиек-стражей смотрела в мою сторону, всем видом показывала презрение,а уж как на Лиама глазела… Так глазами сверкала, что стрела амура от отчаяния разбивалась еще в полете: Лиам ее вообще не замечал.

            - Ты мою крышу не тронь, она единственная, что еще не уехала! – рыкнул Каил, указал Зелару на кресло, попросил слуг принести эльфу эльфийского эля, сваренного людьми по стыренному рецепту ушастых, надеясь на то, что тот не почувствует подмены. Все люди замерли в ожидании, правитель Зелар пригубил “божественный” напиток и остался доволен:

            - Истинное удовольствие осознавать, насколько твои земли плодотворны, а народ богат и процветает, верно, Каил?

            - Верно, верно, Зелар, - хмыкнул маг, подмигивая Рику. Видимо рецепт тот стащили, раз само “божество” оценило. – давай сразу к делу.

            Маг начал свой рассказ издалека, но довольно быстро перешел на ситуацию с гранвами. Я не до конца понимала, для чего меня позвал сам Зелар (со слов Рика эльф настоял на моем присутствии), но стоять среди высших чинов было не комфортно.

            Грифу стало лучше, я боялась оставить его одного, поэтому попросила Кайку подежурить и в случае опасности дать  стражам сигнал. Маги для собственной безопасности окружили птицу барьером, сильно боялись Пернатого и отошли дальше обычного – птица, мягко говоря, опасная. И я прекрасно понимала, что в случае его сумасшествия исход один – смерть.

            Я с трудом стояла на ногах, опускала голову, злилась на Зелара, но тот, судя по всему, был прекрасно осведомлен о моем состоянии, поэтому я часто ловила на себе его презрительный взгляд полный недовольства.

            Интересно, что было бы, узнай он о предназначении сына… Это был бы полный… ну вы поняли.

            В кабинете мага присутствующих было мало: помимо меня и Рика, были лишь двое стражей Зелара, Лиам и все. Женщина-воин продолжала смотреть на сына правителя эльфов томным взглядом. Уж не знаю, какой цвет видел в ее глаза Лиам, но я в свою сторону ловила лишь кровавые краски заката.

            - Ты старательно избегаешь темы спасения моего сына, - Зелар, казалось, пропустил мимо ушей все, даже гранв.

            - Я думал, что Лиам уже и так все рассказал, - Каил нахмурился, на Лиама глянул, но тот отрицательно покачал головой.

            - Хорошо. Лира – моя ученица. Поэтому всегда со мной. Ну, еще она любит всяких тварей больных подбирать с дороги… Вашего отпрыска тоже подобрала, кстати…

            Судя по всему, Каил в прошлом спас Зелара от неминуемой гибели раз двадцать, раз позволяет себе такой тон.

            Все мигом увидели ярость в глазах правителя:

            - С гранвами разбирайтесь сами. Я не намерен рисковать жизнями своих стражей ради человеческого благополучия!

            - Тогда к вам погоним, - спокойно заметил Каил, - зачем нам их убивать? Тут под боком целые гнезда, нам нужно лишь показать, где мяско помягче, нежнее и более благородней, верно?

            - Ты ублюдок, Каил.

            - Даже отрицать не стану, - изумился в ответ маг, - я всего лишь помог спасти твоих многострадальных эльфов, приютил их на своей земле, нашел каждой семье крышу над головой, придумал, как сделать так, чтобы мы все от голода не подохли, а вообще-то скоро зима. Зелар, я тебя сюда не просто так пригласил, я настоятельно прошу предоставить ТВОИМ эльфам все условия для того, чтобы ТВОЙ народ смог благополучно добраться до ТВОЕГО города. И раз ты признаешь свою слабость в борьбе с общим врагом, то не мешай нам спасать твой многострадальный зад!

            Эльф простить такого не мог… Априори не мог! Но тогда почему он…

            - Каил его раз двадцать спас в прошлом, - тихо шепнул мне на ухо Рик, - они еще подростками были… И я тоже его спасал… но три раза… Не везло Зелару раньше, сильно не везло, а мой брат реально случайно рядом оказывался: то поскользнется и заденет бочку с маслом, а та на наемника опрокинется, в чьих руках уже огненный пульсар горел, то окликнет эльфа вовремя, тот развернется и клинок мимо… сама понимаешь…       

            - Ангел-хранитель, - заключила я и не выдержала, сев на свободный стул, - а я вам зачем нужна?

            - Я требую рассказать, откуда ваша… ученица… знает наш язык! – грозно обратился к Каилу Зелар.

            - А она не помнит, - хмыкнул маг, намекая, что “обломись, товарищ”, - память потеряла, почти все забыла. Я к ней в голову пытался пролезть, но не вышло.

            - Ты меня совсем за идиота считаешь, - сколько терпения в отношении Каила у этого эльфа… поразительно…

            - Ни сколько, Зелар. Глупо следующим принципам своих родных – да, но никак не идиотом.

            - С меня хватит! Почему вы позволяете ему так с собой разговаривать? – женщина эльфийка не выдержала, - он постоянно унижает вас! Как смеет этот человечишка вам перечить!

            - Как смеешь ты влезать в их разговор? – зачем-то прошептала я и все мигом заткнулись. Говорила я глядя женщине в лицо, а значит – на ее языке. Я давно осознала – на кого смотрю, того и понимаю.

- Ты первая сдохнешь на поле боя, - как бы намекнула мне страж.

            - Явно не от твоей тощей руки, - так же спокойно заметила я, - мне надоело. Разбирайтесь сами.

            Слушать пререкания, смотреть на то, кто кого переиграет, я не хотела.

            - Забери меня с собой, - шепнул Каил, за что тут же получил пяткой под столом от Зелара, - на самом деле, Лира, тебе стоит остаться. Зелар никогда не ходит в обществе двух стражей, отсюда встает закономерный вопрос = где еще один и почему он до сих пор не напал на ту, кто посмел осквернить своим языком язык вашего сиятельства?

            - Да вы издеваетесь, - выдохнула я, поймав на себе победоносный взгляд эльфийки, - ну пусть нападает, сколько хочет, можно я уже пойду? Мне гарпию кормить, перья ее проверять, грифа тоже проверить надо, Мирра погладить – ваша мантихора без этого не может, постоянно преследует меня… Но самое главное – мне нужен сон. А чтобы ваш эльф меня не тронул, я могу спать в одной постели с Лиамом, чисто чтобы меня возненавидели еще больше. Можно же, да?

            Лиам нервно опустил голову, его отец схватился за сердце, а вот женщина не выдержала: она сорвалась, рванула в мою сторону и тут же об этом пожалела.

            Я видела, как он летает за открытым окном…

            Пернатый ворвался в комнату мгновенно, раскрыл огромные четыре крыла, прокричав так, что чуть барабанные перепонки не лопнули. Эльфийка успела увернуться в последний момент, сильно испугалась, хоть и пыталась держать лицо.

            “Я нашел эльфа”

            - Скажи, что он живой, - я даже побледнела от осознания того, что гриф мог сотворить.

            “Живой. Из-за тебя. Спасибо”.

            Странно… мне кажется или пернатый стал больше? Конкретно больше, вообще-то…

            - И где эльф? – все прекрасно слышали, о чем я разговаривала с птицей. Вначале эльфы решили – издеваюсь над ними, но увидев реакцию Каила и Рика, изменили свое мнение.

            “На твоей кровати”.

            Ч… ЧТО?

            Стоило озвучить ответ, как все рванули в мои покои. Каил несся впереди всех, а вот гриф будто бы насмехался над нами…

            - А тебе не кажется… - начал было Рик, смотря на то, что птичка на моем плече уже не помещается, - что он как-то… изменился…

            Я ничего не могла ответить – бежала как могла, запыхалась, устала как собака, хотела есть, а заодно кого-нибудь убить…

            Несчастный эльф и правда лежал на кровати…

            Голый…

            - Етишкина жизнь, - ошарашено пролепетала я, глядя на то, как ушастый извивается змейкой, - за что ты с ним так?

            “На хвост, гад, наступил…”

            - А-а-а, - протянула я, - тогда ладно… надеюсь, ты ему его хвост не отдавил?

            “Фу, гадость какая. Нет. Больно надо”.

            Осознав, что их страж цел и условно невредим, Зелар потерял дар речи. В глазах его не просто пламя ада горело, он явно намеревался сварить моего грифа!

            - Анико, - правитель резко выдохнул, - помоги ему одеться… А ты, мелкая, перна…

            Договорить эльф не успел…

Видимо, сегодняшний день какой-то особенный, он прям напичкан событиями!

            Мы стояли рядом с Лиамом, он невольно схватил меня за руку, когда Пернатый стал… ОБРАСТАТЬ ПЕРЬЯМИ!

            Гриф внезапно рыкнул, его повело в сторону, он вытянул свою шею, расправил крылья и… Завернулся в перья, будто в кокон… К тому же этих самых перьев становилось невероятно МНОГО!

            - Так много… - Каил пытался успокоиться, но ничего не выходило, - мне нужно выпить. Срочно… Что за день такой…

            - А что за день, мои милые человечки?

            Голос за спиной раздался внезапно, прозвучал довольно слащаво, зато заставил всех ошарашено повернуться.

            - Диего… ДИЕГО! – правитель первый пришел в себя, - изыди, демон! Кто позвал дракона? Кто посмел осквернить его присутствием это и без того оскверненное людьми место?

            - Тебе лечиться надо, мальчик, - хмыкнул дракон, размером с… Шкаф. Огромный такой, мускулистый мужик, в обтягивающей рубашке и с невероятно кошачьей ухмылкой на устах, - ну, где тут моя старая компания, кого мне вывести из себя, на чьих нервах играть долго и страстно? Кого я еще не знаю? Есть свежак?

            - Его свежуй, - указала я на Зелара, после чего тот из темно-синего цвета стал светло-голубеньким. Так во-от, как эльфы бледнеют…- А МНЕ ДАЙТЕ ПОСПАТЬ! Да что за день такой? Откуда вы все вылезли на мою голову? Я вообще отдохну хоть в этом мире, а? Сколько можно? Какого лешего на моей кровати голый эльф? Как он вообще остался без одежды? ПЕРНАТЫЙ! Что ты с ним сделал? Почему гриф стал огромным комком перьев и что за Диего?

            - Ого, - присвистнул новоприбывший, разглядывая меня с ног до головы своими огромными глазами с узкими, будто щелочки, зрачками, - ого-го-го-о-о-о… И как звать тебя, дева?

            - Лира, не разговаривай с ним, - затараторил Рик, - Диего на всю голову ненормальный!

            - Да вы все тут слегка шизанутые! – все, хватит с меня! Я топала ногами, рычала, стоя на одном месте, но это нисколько меня не успокаивало!

            - Лира, что с вами? Кто посмел обидеть столь чудный, невероятно редкий… Объект моего бесконечного восхищения? – Диего расплывался не просто в мартовской улыбке готового на все кота, он будто видел перед собой сокровище, мешок золота, пещеру, наполненную платиной… Ну, вы поняли, - не ограненный алмаз моего трепещущего сердца… Как я мог пропустить столь великолепное создание? И кто владеет вашим сердцем, юная особа?

            - Он владеет! – ляпнула я, указывая на Лиама, - а все вот эти моими нервами ой как владеют!

            - Пфф, - хмыкнул в ответ дракон-оборотень, разминая большие, сильные загорелые плечи. – Я сейчас сам ими всеми ой как завладею, что долго пощады просить будут. С кого начнем?

            - Говорю же – вот с этих вот! – и я указала на несчастного, что все еще был голым. Ему принять должный вид эльфийка помогала, но не успела, мы все всё прекрасно видели.

            - Вижу, не угодил вам, милая Лира… Плохо старался, эльфеныш, да?

            - ДА НЕ В ЭТОМ ДЕЛО! – запротестовала я.

            - Тогда кто ж его так? – вот вроде только познакомилась с Диего, а мы с ним прям так сроднились за эти секунды… Словесно…

            - Гриф… - я указала на кучу перьев, что с каждым мгновением становились все больше…

            - Диего, - Каил, судя по всему, кому-то молился, - забери меня от сюда…

            - Да не вопрос, маг, - лицо дракона изменилось. Челюсть отвисла, голос стал серьезным и он не отводил взгляд от того, что творил с собой гриф, - я и сам не против свалить, пока не поздно… Какого лешего эта тварь тут делает? И делает ЭТО ТУТ?

            - А что именно он делает? – мой голос дрогнул.

            Все замолчали, напряглись, на нас с Диего смотрели, который уже наматывал на указательный палец свои длинные вьющиеся черные волосы. Имя Диего ему очень подходило, если честно…

            - А я не могу вам рассказать, - судорожно прошептали в ответ, - не смотрите на меня так… Чего уставились? Сами в свой дом притащили это чудовище, теперь меня вперед выпихиваете? РИК! Хватит меня в спину толкать!

            - Ничего не хватит, тебя не жалко… - прошептал в ответ маг, за что тут же получил огненным залпом.

            - Да мне вас жалко… я то выживу… - ошарашено заявил дракон, - как он тут оказался? А ну кратко и по делу!

            Лиам все довольно быстро объяснил: чисто факты, никакой воды. Мы так и стояли с ним рядом, оба боялись, но я за грифа, а эльф – за меня. Я чувствовала его волнение, видела, как сильно он злится на отца и испытывает стыд перед магами. Надо же… никогда бы не подумала, что такое возможно…

            - Чего молчишь,  - пролепетала я, глядя как глаза дракона расширяются, а нижняя челюсть чуть ли не падает на пол! -  скажи уже хоть что-нибудь? Нам всем… нам всем…

            - Ага, причем по-олный… - я не знала о местных драконах совершенно ничего, но когда Диего отошел к дверям комнаты, всем стало не до шуток, - дети мои… Спешу вас всех поздравить… Вы сейчас увидите рождение своей смерти… Драконы одни из самых сильных существ среди разумной нечисти, но гриф… гриф – это то, что убивает всех. Даже драконов…

            - Это ж птица! – рыкнула эльфийка, указывая острием меча на кокон, который перестал расти. – просто птица, хищная!

            - Вы - люди, и вы – эльфы, вообще ничего о грифах не знаете… - дракон вздохнул, схватил с книжной полки графин с водой и осушил его до дна одним глотком, - а я, как существо всезнающее, не имею права выдать вам их главную тайну… Грифы выживают благодаря тому, что вы все, любители подраться, ничерта о них не знаете… Молитесь, что бы он признал вашу Лиру… Иначе даже я убежать не смогу…

            - Я что, после смерти высплюсь, да? – прошептала я, крепче сжимая ладонь Лиама. Эльф отвел меня чуть в сторону, пытался прикрыть собой, но судя по всему это было уже бесполезно.

            - Да там тоже работать заставят, - “обрадовал” меня Диего, нервно прикусывая нижнюю губу, - гриф скоро вылупится… Боги. Хоть бы признал тебя… На кой черт я вообще ответил на это человеческое приглашение? Каил, это все ты виноват! Мне больше трех тысяч лет, а помру я из-за того, что ты научился подделывать эльфийский эль!

            - Чего он там научился? – взвыл Зелар, - а ты чего ее за руку держишь? Не смей защищать человека!

            - Да вы мертвого из могилы поднимете! – прошептал Рик, обнажив меч, - хватит орать, уже даже меня бесит.

            - Убери железку, - сухо заметил Диего, показывая раздвоенный змеиный язык, - она его разозлит, а вреда не причинит никакого. Кто ж такой умный помог ему, а?

            - В смысле?

            - Грифы перед тем, как перейти в новую форму, проходят через трансформацию… Их тело отторгает некоторые внутренние органы, но частенько это заканчивается летальным исходом… А этот мало того, что сам по себе слабый… БЫЛ… так теперь еще и до кокона дожил…

            - Я помогла, - пропищав в ответ, я окончательно сникла, - мне гарпия подсказала.

            - Гарпия? – радостно завопил дракон, подскочив ко мне в эту же секунду, - а ты еще и с этими тварями дружбу водишь? Хор-рошая девочка, хор-рошая!

            - Руки убрал от нее! – рыкнул Лиам, - Лира, этот психопат коллекционирует редкие вещи... а так же драконы видят суть вещей, если вкратце…

            Судя по тому, как уставился на меня эльф, Диего понял, что родина моя далеко от сюда.

            - Раз наш дракон такой всесильный, то может он хотя бы намекнет, что нас ожидает? – я больше не могла это выносить, начинала окончательно сдавать. Мне настолько все осточертело, что я отпустила руку Лиама и села на кровать: рассматривать отсюда перья было удобней.

            И правда огромные… Как же их много!

            - Подвиньтесь, смертные, - Диего попытался втиснуться между мной и Лиамом, но эльф его мигом спихнул на пол, - да ладно вам… кровати жалко, что ли? А я вам расскажу, что такое гриф и почему его стоит очень сильно бояться…

            Когда волнение и страх сменились всеобщей обреченностью, в комнате воцарилась тишина и покой. Все немного пришли в себя, расселись по местам кто куда успел, и уставились на Диего.

            Дракон мигом достал откуда-то очки в тонкой оправе, самозабвенно и до жути медленно водрузил их себе на переносицу и с умным видом заявил:

            - Грифы – оборотни, но не до конца!

            - Это когда жопа волка, а голова эльфийская? – подсказал Рик, за что мигом получил заклинанием от брата.

            - Нет… а хотя… - засомневался Диего и вот тут всем стало интересно, что куда у грифов и откуда. Даже эльфы замолчали! – грифы много лет находятся в своей обычной птичьей форме. Они создают стаи, наращивают силу, охотятся мастерски! Нам повезло, что эти представители нечисти не нуждаются особо в еде, да и неприхотливы. Рыбку любят… Да и вообще все морское… Тех, кто на суше живет в основном убивают ради защиты, а защищают свои гнезда они жестоко: итог всегда один – смерть несчастной жертвы. Грифы всегда избавляются от слабых, потому что потом, когда наступит время образование кокона… в общем, слабые грифы сходят с ума и убивают всех подряд… И своих, и чужих… И их почти не остановить…

            - И что происходит с ними в коконе? – шептала я, понимая, что мы и правда влипли. Тут уже не до гранв, до них мы можем и не дожить.

            - Они принимают форму своего родителя… начинается… Ой, мамочки… Я умереть в горах хотел, а не вот это вот все…

            Родителя? Птицей, что ли, снова станет, но огромной?

            Внезапно перья стали опадать, кокон начал рассыпаться, мы все застыли на местах, забыв, как дышать, а затем…

            - Да вы издеваетесь? – Лиам первый не выдержал. Пока я была в шоке, эльф пришел в себя, - ПОЧЕМУ ТАМ ГОЛЫЙ МУЖИК?

            Вместо грифа посреди комнаты стоял он…

            Апполон…

 Мечта любой двинутой на фэнтези поклоннице… крылатый, мускулистый мужик с невероятно сильным, мощным взглядом. Он смотрел на меня пристально, казался внешне спокойным, расправил огромные, словно паруса, крылья, и сложил их за спину! Нет, чтобы срам прикрыть! Гриф с интересом рассматривал свои руки, его черные густые волосы вились слегка у самых кончиков так же, как и у Диего… Дракон фыркнул, но язвить не стал.

            И было во всем этом одно ма-аленько НО…

            - Я… Я все понимаю, - шептала я, забыв, как дышать, - но… Но почему и у него глаза СИНИЕ?

            Вновь наступило гробовое молчание… гриф при этом как-то многозначительно хмыкнул, на Лиама уставился… Только не говорите мне, что….

            - Рик… - чуть ли не плакал Каил, тряся брата за руку, - умоляю, скажи, что ты тоже видишь синие глаза? Умоляю… Иначе я жить так не захочу…

            - Вижу… - ошарашено ответил маг.

            - Хвала богам, это не предназначение, - выдохнули все хором, осознав, что у бывшей птицы сами по себе глаза синие… После этого гриф лишь бровью повел, моргнул как будто специально и…

            Изменил цвет глаз:

            - Мы всегда рождаемся с синими глазами, - Боги, а голос-то у него какой… Мед… Сахарный, сладкий, растопленный мед!

            Гриф недоуменно глянул в мою сторону, посмотрел себе… кхм… между ног и выдал:

            - А как вы этим пользуетесь? За Лирой я подсмотрел, у нее такой штуки нет, а как мужчины с таким обращаются ни разу не видел…

            И главное стоит… рассматривает… В краску ВСЕХ вгоняет. Лиам так вообще растерялся, того и гляди за сердце схватится!

            - Я что, умер? – Зелар рыдал, Диего ржал, обещая научить грифа всем человеческим премудростям, я краснела, Лиам злился, но держал себя  в руках, - я умер и попал в Огненные Воды… Все это мне кажется… это мой кошмар наяву!

            - Да я вроде бы ничего, - гриф погладил себя по мускулистой груди, - не страшный.

            Все, если у кого-то из мужчин в этой комнате были комплексы, то их после такого представления явно стало больше.

            - Можно мне одеться, мама?

            Ч… Что, простите?

            Я застыла с открытым ртом, Диего продолжал хохотать, и до меня дошло… Принимает форму родителей… Я что… Он… он меня родителем своим считал?

            МЕНЯ?

            - Да, - холодно и тихо ответил “сын”, - ты вырастила меня, спасла от смерти. Теперь ты для меня мама… М-м… А тебя мне отцом тоже можно называть?

            И главное смотрит на Лиама… Пристально так, полностью пропалив нам всю контору!

            - Не понял, а Лиам тут причем? - судя по всему, Зелару нужен будет доктор. Его голос перешел в ультразвук, эльфийка, что наконец-то помогла одеться горе-наемнику, тоже дар речи потеряла, но смотрела на меня уже так, словно я и правда до завтра не доживу.

            - Предназначение, - скрывать смысла не было, Лиам это понимал, злобно посмотрел на грифа и мигом испытал удивление:

            “Вы предназначены. Ее не спасти от тебя. Как и тебя от нее”. – голос звучал в голове, но на этот раз не только в моей. Лиам явно слышал слова грифа.

            - Я ничего не понимаю, - я вновь села на кровать, чувствуя, что ноги скоро откажут, – вообще ничего!

            - Мы тоже, - подтвердили все присутствующие, после чего синхронно на грифа уставились…

            - Ты должна дать мне имя, - голос существа изменился. Гриф догадался набросить на себя покрывало, затем сел напротив меня и смотрел так, словно меня скоро не станет, - назови любое.

            - И что будет, когда я это сделаю?

            - Увидишь. Так надо. Любое.

            - Назови Пушком, - подсказал Каил, - я на поле боя так прям и буду кричать: “Пушок – фас! Взять его!”

            - Впервые в истории бой закончится не кровавой бойней, а массовым сердечным приступом, - заметил Лиам. Все нервно хохотнули, но потом резко замолчали: Пушку такой вариант явно не понравился, от него стала такая аура зла исходить, что я не выдержала и мигом прошептала:

            - Сириус.

            “Хорошо” – кивнул гриф и тут же ухмыльнулся…

            Так он еще и с клыками… как у саблезубого тигра… Такими можно кровать разгрызть… Причем случайно и снится ему будет явно не кошмар…

            - Прошу прощение, а… Можно поинтересоваться? – не выдержал Каил, глаза которого готовы были из орбит вылезти, - вот раньше, когда вы весь были в облике птицы, при нападении так шею сильно вытягивали, она будто вырастала в несколько раз, и голова… точнее сам череп тоже становился каким-то вытянутым…

           - И в чем вопрос?

            - Сейчас в момент атаки так же будет? – выпалил маг, - просто если ответ “да”, сердечный приступ грозит не только врагам, но и нашим…

            - Сейчас я так сражаться не смогу. В этом нет смысла. Я стал намного сильнее.

            - В этом иужас ситуации, - дракон вышел немного вперед, поправил вьющиеся волосы, заправил выбившиеся пряди за ухо, - судя по всему, грифы добились успеха и… это конец… конец всему сущему… Лира, не знаю, что ты… точнее знаю, но… Ты породила чудовище страшнее гранвы…

            - Что может быть страшнее гранвы? – не поверила я, но в тоже время Сириус почему-то не стал опровергать слова дракона… твою мать… У меня в голове теперь одни эпитеты… Что на этот раз? Всем смерть?

- Я не должен был стать таким, - тихо ответил гриф, разминая огромные крылья. Каил тихонько передал ему одежду, найденную в ближайшем шкафу, а Рик помог одеться. Несмотря на то, что подобное Сириус видел каждый день, управлять руками он не мог полноценно: двигался медленно, иногда чересчур резко. Стоял на ногах тоже с трудом, но даже в таком состоянии производил неизгладимое впечатление, - я должен был умереть… Грифы убивают слабых не просто так…

            - А можно подробней?  - Рик помог застегнуть рубашку, распорол задние швы для крыльев и чуть ли не трепетал от счастья, когда прикасался к ним. Я тоже хочу… Мать я или не мать?

            “Мать. Лучше “мама”. Мне так нравится”, – произнес мысленно Сириус, затем ответил магу: - Диего прав, мы почти оборотни, но на деле еще и паразиты. Когда надо, гриф выбирает себе другую семью ради того, чтобы впитать в себя энергию родителя и измениться, став сильнее. Когда среди стаи появляется новая форма, остальные тоже могут со временем подстроиться.

            Как кукушка, видимо. У них яичная скорлупа подкидыша тоже может измениться, приняв цветовую форму как у яиц другой птицы… Надо же, и так бывает…

            Одно дело – цвет скорлупы, а совсем другое, когда птица получеловеком становится… Это совсем не кукушка, такое ни одной кукухе не снилось. Разве что той, которая поехала вместе с крышей. Моей крышей.

            - Среди разумных рас не было тех, кто принял бы к себе грифа, - удивленно заметил Сириус.

            - Ясное дело, вы же убиваете всех еще на подходе… Почему вы сами-то раньше дружелюбнее не были? Если так нужна человеческая форма… - не понимал Лиам.

            - Нам просто не надо, мы и так сильны. Многие не принимают третью форму, как я сейчас. Умирают в стае. Слабых убивают не просто так… С возрастом труднее контролировать агрессию и злость, а так же жажду крови. После сотни лет такие грифы сходят с ума. Они кидаются на своих же и убивают куда более яростней, чем в сознательной форме.

            - Поэтому тебя не принимала стая? – с ужасом осознала я.

            - Поэтому, - подтвердил Сириус, - я должен был умереть, но ты вмешалась. Зачем-то спасла… Не стала добивать… Мне стало любопытно. Потом ты не стала прогонять… Потом начала кормить… Зачем-то прикасалась ко мне… Помню, что это вызвало ненависть, но затем чувства изменились. Я хотел быть рядом, наблюдать за вами. Не понимаю, почему. Я не передам форму другим грифам, я умру в одиночестве, без продолжения рода, но это к лучшему.

            - В смысле, без продолжения рода? – возмутилась я, аж на кровати подпрыгнув, - как это, в одиночестве? А любовь? А птенцы? Или как вы там… рождаетесь… Почему у моего незапланированного ребенка не будет девушки? Сириус, ты себя в зеркало видел? Да будь ты хоть семь раз грифом, это не уменьшает твоей невероятной привлекательности!

            - ТА-АК! – запротестовал Каил вместе с Зеларом. Последний так вообще бился мелкой дрожью, смотря на то, как Лиам садится со мной рядом и берет за руку, - только рехнувшихся с возрастом полукровок нам не хватало! Давайте мы это обсудим уже после того, как уничтожим гранв, а? Я так не выдержу… Мои нервы не железные! Я жить хочу, а вы меня с ума сводите!

            - Чем тебе полукровки не угодили? – холодно заметил Лиам.

            - Не начинай! – взмолились маги.

            - По мне, так пора менять устои нашего мира…

            - Лиам, ты нагло, очень нагло пользуешься моментом! – хором голосили мужчины, откачивая от шока Зелара. Эльф-таки не выдержал, вначале его повело в сторону, затем он почти упал, но эльфийка своего правителя все же успела поймать.

            - Лиам! – вмешалась женщина, нервно дергая острыми длинными ушами, - о каких полукровках ты говоришь? Ты сошел с ума? Как ты вообще можешь думать о подобной мерзости?

            - Я о ней уже много дней думаю, - резко ответил эльф, вгоняя меня в краску. - Твое мнение мне не интересно, Арида.  

            - А должно быть! – взревела женщина, с трудом сдерживая свои эмоции, - ты будущий правитель! Ты поведешь наш народ!

            - Я отрекся от всего этого, - запротестовал Лиам, - мне и даром правление не нужно, разбирайтесь сами, “наказание”отца за неподчинение стало подарком Богов.

            Ох, что началось потом… Зелар во всем винил мать Лиама, за которую почему-то вступился Каил, а Рик переводил все стрелки куда угодно, но лишь бы от главной проблемы. Сириус сидел с каменным лицом, вечно зевал, привыкал к ногам-рукам, тяжко вздыхал и выглядел до ужаса уставшим. Арида о чем-то яростно шепталась с наемником , который еще после первой встречи с грифом все никак в себя прийти не мог. Мне все же любопытно, как Сириус смог заставить эльфа раздеться? Да и зачем? Зачем ему это было надо?

            Лиам молчал, он сидел рядом, выглядел невероятно уставшим, затем не выдержал и шепнул мне:

            - Ложись спать, судя по всему, ты уснешь даже под такой шум.

            - А ты останешься со мной? – прошептала я, забираясь с ногами под одеяло.

            - Останусь, - мягко заметил эльф, - куда сына денем?

            - Я на кушеточке посплю, - радостно произнес Сириус и, теряясь в пространстве и пыхтя, расталкивая всех в комнате, мигом упал на единственный свободный диван в этой комнате, расправив при этом крылья. Судя по всему, гриф уснул… Уснул еще до того, как коснулся головой подлокотника.

            Все резко замолчали, не понимали, как себя вести, хотели завалить меня вопросами, но я прикинулась мертвой… Для правдоподобности даже похрапела немного… никто не поверил, но я честно старалась.

            - Ладно, живите… - Каил и сам был рад тому, что появился шанс закончить спор, - Диего, нам нужно срочно все обсудить…

            - Конечно, мой старый друг, - радостный ответ дракона никому не понравился, - только мне нужно самому крылья размять, а то все кости болят… Старость, что еще сказать можно… Эх… Я если ипостась на поле с ромашками сменю, ничего не случится? Ничьих душевных струн я не задену? Не оскорблю честь цветка, как в прошлый раз, наступив на чью-то клумбу?

            - Это были кактусы, - Рик устало щелкнул пальцами, воссоздал все магические барьеры, защитив нас при этом от спящего грифа, и приказал страже дежурить у дверей. Арида при этом пыталась присоединиться к защитникам, но ее тихо попросили не мешать.

            Что было потом, я не знаю, потому что уснула. Уснула рядом с Лиамом, держа его за руку, чувствуя его запах и слыша, как бьется его сердце.

            Всегда бы так…

***

            Стук в дверь оказался чересчур настойчив. Я что-то промычала в ответ, но с кровати встать не смогла.

            Через несколько секунд стук вновь повторился,  я попыталась проснуться, но мне не дали:

            - Спи, сами во всем разберутся, - Лиам не просто лежал рядом, он забрался ко мне под одеяло, сопел в подушку, обнимал меня, прижимал к себе и выглядел при этом катастрофически мило.

            Стук повторялся снова и снова, он вырывал из сна эльфа, но тот был без сил и лишь сильнее прижимался ко мне, не в состоянии очнуться.

            - А вдруг на нас напали?

            - Тогда предлагаю сбежать…

            - Я вам сбегу! – прорычали из-за двери, - открывайте! Ваш “сын”ушел в разнос! Ему помощь нужна!

            Какой такой сын… не помню, что бы…

            А-а-а-а…. Гриф….

            О-о-о-о…

            Мы резко встали с кровати, оба лохматые, взъерошенные, с синяками под глазами, устремили взгляд на диван, но тот был пуст.

            - Сириус, - хором прошептали мы, путаясь в одеяле, - а вдруг  его мучают?

            - Вполне возможно. Нужно найти его, - согласно кивнул Лиам, но Рик за дверью нас быстро переубедил в выводах:

            - Да чтоб меня так мучили!

            Ситуация оказалась странной. Стоило нам всем таким же взъерошенным, немытым, сонным выбежать из комнаты, как уже в обеденном зале нас ожидало кое-что интересное…

            - Я думаю, ему тяжко придется, - заметил Лиам, глядя на то, как Сириус отбивается от женского внимания.

            - Ты чего, об этом же мужчины мечтают, что бы девушки сами к ним шли, разве не так?

            - Ага, ты туда глянь, - заметил эльф, указывая на… Гарпию…

            Сказать, что Кайка была в шоке, это ничего не сказать, но поделать с собой гарпия ничего не могла, вилась вокруг грифа, чуть ли не брачный танец плясала, и ее совершенно не смущало то, что объект вожделения не обращает на нее ровным счетом никакого внимания.

            Сириус ел приготовленное кем-то мясо, с удивлением рассматривал прожаренные на костре куски, нюхал их и вроде даже остался доволен:

            - Доброе утро, - тихо проговорил гриф, указывая нам с Лиамом на гарпию, - что с ней? Мне кажется, что ее все же кто-то кусает…

            - Страсть ее кусает, прям съедает, бедную, - заметил Каил, выходя из тени.

            - Он просто издевается над ней, - прошептал Рик, - снова свои глаза синими сделал, но мы-то знаем правду, а все остальные – нет. Видишь стражей-мужчин возле стеночки? Бледные стоят, молятся? Это они так отходят от новости про ложное предназначение. Радуются!

            У меня дернулся глаз. Сириус на меня мельком глянул, вроде как даже подмигнул но лицо при этом сохранил серьезное… Актер из него вышел отличный…

            - У нас вначале всегда глаза синие или голубые, - судя по взгляду, гриф впервые попробовал вареную морковку, причем принесла ее ему молоденькая служанка и судя по ее лицу, это была любовь с первого взгляда. И нет, любовь не к вареной морковке, а к крылатому мужику-Апполону! – примерно через тридцать дней они изменят цвет уже на постоянный. Какой именно? Не знаю. Почему так происходит, тоже не скажу, мне не объясняли в стае.

            - Какие люди и снова в шоке! – со стороны дверей раздался громогласный мужской голос, это был Диего собственной персоной! – все же странно это все, не понимаю, как предназначение настолько может идти вразрез со вкусом родителя, а?

            - Ты о чем? – не понял Лиам и мигом напрягся. Ой, чую Диего сейчас как ляпнет чего не следует…

            - Как о чем… - дракон сделал вид, что не расслышал скрип моих зубов, Сириус при этом с интересом стал разглядывать буханку мягкого вкусного хлеба, а маги развесили уши, впитывая новые знания. Интересно, а эльфы все где? Почему Зелар не почтил всех своим присутствием? Видимо, в кому впал, не иначе. – Гриф за время, проведенное с выбранным им спутником, считывает с него информацию. Его облик полностью соответствует вкусу Лиры, вообще-то. И вот тут возникает вопрос: как этот красавчик с завитушками в волосах и крыльями за спиной схож с темным ушастым эльфом, чей характер оставляет желать лучшего, но при Лире почему-то сдерживается? Ладно комплекция, оба не худые доски, но все остальное… Как день и ночь!

            - Просто ее волнует в нем внутреннее содержимое, а внешность не так важна, - холодно заметил гриф, доедая морковку, - гадость, как вы это едите? А мне сырое точно нельзя? Почему люди не едят сырое мясо?

            - Помрут долгой мучительной смертью в обнимку с унитазом, - холодно заметил Лиам, смотря на Сириуса довольно странным пристальным взглядом. Что-то не то… определенно что-то не так…

            - Какой кошмар… Я так не хочу, - заметил “сынок”, тяжко вздыхая.

            - Хочешь, я поймаю тебе свежей рыбки? – проворковала гарпия, не сводя глаз с крылатого мужика, - тебе ведь ее можно?

            - Не знаю. У мамы спроси…

            - У мамы? – до гарпии не доходил смысл его слов, а так же тот факт, что почему-то взрослый крылатый дядя интересуется подобными вопросами у своей мамы. Вместо подозрений, полуженщина заворковала как голубь в брачный период.

            - Да, вот у нее, - Сириус указал на меня пальцем и у гарпии мигом отвисла челюсть.

            - Не поняла…

            - Это долгая история… - пролепетала я, пытаясь успокоить гарпию.

            После того, как бедная полуженщина осознала всю суть своей ошибки и внезапного помутнения рассудка на фоне возможного семейного счастья, она задала лишь один вопрос:

            - Так он - гриф? ОН? ТОТ САМЫЙ? Да ла-адно… Лира, тебя что, проклял кто?

            - Скорее благословил, - заметил Диего, - у вашей девочки природный дар, очень редкий, между прочим.  Она хоть и не ведьма, но вполне себе может войти в ковен магов с ее талантом понимать каждого присутствующего в этом зале. Мне потребовалось много веков, чтобы выучить десятки языков, а она даже не понимает, что говорит на разных диалектах… Потрясающе!

            - За нее все государства биться начнут, - печально заметил Каил, - когда узнают об этом даре. А где талант, там и противники с завистниками…

            - О да, - заметил Диего, - но думаю. Когда все узнают о предназначении эльфа и человека, начнется такой хаос, что их обоих будут пытаться убить раз по двадцать за день… Лиам, прости меня, но я споил твоего батю “эльфийским” элем человеческого производства. Он всю ночь изливал мне душу, но кровью поклялся не трогать Лиру и ее семью. Держи, друг, теперь я тебе ничего не должен!

            - Ты серьезно? – Лиам не верил, он взял из рук дракона пергамент, уставился на него, долго смотрел и невольно схватил меня за руку, - это его подпись… А он помнит об этом?

            - Помнит, - хмыкнул Диего, - поэтому его здесь нет. Ему стыдно. Знаешь, Лиам, твой отец потрясающий эльф: он умудряется быть жестоким, свирепым воином, сильным правителем со своими убеждениями, а так же милым, загнанным в угол эльфенком. На самом деле он тобой гордится, потому что несмотря ни на что ты идешь своим путем, хоть этот путь его и бесит. Особенно она… Слушай, Лира, в том месте, где ты жила… там ведь не было эльфов, верно? И как тебе? Чувства сразу охватили разум или постепенно? Мне просто так любопытно!

            - Не лезь, - тихо, без агрессии, попросила я. – сами не разобрались.

            - Понял! Не дурак! Эй, кто-нибудь! Оживите гарпию! Она от шока  все еще в ступоре и неподвижна как мраморная колонна! Девушке срочно нужна помощь! Ей только что обломали предназначение!

            Кайка и правда чуть ли не плакала, но после слов Диего и правда пришла в себя, тут же встрепенулась, тяжко выдохнула и прокричала:

            - Вот все женщины дуры… Как мужик красивый, так сразу мозг отключается… Тоже эля хочу… Можно мне бочку?

            Судя по всему, вид у Кайки был настолько несчастный, что фразу про бочку даже переводить не нужно было: маги и сами ей прикатили бочонок, радостно разлили напиток по кружкам и, произнеся тост за сумасшествие мира, залпом все выпили.

            Лиам тем временем аккуратно свернул пергамент, взволнованно выдохнул, притянул меня к себе и произнес у самого уха:

            - Нам нужно поговорить. Да и себя в порядок привести…

            Я заметила, как по нам скользнул взгляд грифа, он явно все слышал, следил за каждым, кто находился в зале и…

            И я так испугалась… Эмоции мои он тоже считывает? Судя по всему – да…

            “Верно мыслишь. Лира, я не трону тебя. Я останусь рядом и буду защищать. Ты для меня – целый мир. Я хочу быть частью этого мира. Лиаму повезло. Тебе с ним тоже. Вам пора узнать друг друга. Впереди битва. Сейчас ваше время”.

            Сейчас наше время…

            Правильные слова, но в тоже время такие сложные.

            Мы вышли из зала под всеобщий шум, молча поднимались в комнату, я нервничала, потому что фраза “нам нужно поговорить” редко когда означает что-то хорошее. Чаще всего – это выяснение отношений, но у нас ведь и отношений-то нет никаких, верно?

            Я держала Лиама за руку, удивляясь, насколько красивым оказался эльф с таким цветом кожи, насколько он необычный сам по себе, насколько сильный и загадочный. Я всячески гнала от себя подобные мысли, но пергамент будто надежду дал…

            Как только дверь в комнату захлопнулась, мы остались наедине и молчали.

            Лиам выглядел взволнованно, затем произнес:

            - Лира, я не возьму назад свои слова, - начал эльф, - я боюсь, что… что если мы с тобой будем вместе, ты умрешь. Я не всегда буду рядом, а враги будут везде. И когда-нибудь они доберутся… Будет охота, нападения, гонение отовсюду…

            - Лиам, с чего ты взял, что нам обязательно рассказывать всем и каждому о нас?

            - Не получится скрывать долго, - уверенно заявил мужчина, - Диего споил моего отца, но всех и каждого он так подкупить не сможет. Я очень сильно боюсь за тебя. Мне страшно, что из-за нашей связи тебя будут истязать, а затем убьют… Наш мир жесток и… Лира…

   Жестокий мир… Коварный мир… Ужасный мир с каким-то там предназначением…

            - А как же чувства? -  я сделала уверенный шаг вперед, встав непозволительно близко к Лиаму, - а как же любовь и искренность? А как же простое желание быть счастливым и жить в свое удовольствие? А что, если мы не единственные, кто так предназначен друг другу? Что, если на самом деле таких пар много, но они скрываются? Или просто не знакомы из-за предрассудков? Кто установил эти правила? Кровосмешение – позор? Полукровки – ошибка природы? Если бы это было так, то твои глаза не были бы сейчас голубого цвета.

            - Я все это понимаю, Лира, - Лиам невольно положил руки мне на бедра, просто не мог сопротивляться своим желаниям, - и я хочу, чтобы вначале ты познакомилась с нашим миром, увидела то, что происходит в городах своими глазами и приняла взвешенное решение. Так будет правильней… наверное...     

      Мы на мгновение замолчали, смотрели друг на друга, а затем…

            Затем он медленно стал приближаться ко мне.

Все ближе… И ближе…

            Я замерла на месте, ощущая волнение. Хотела отступить, но…

            Поцелуй оказался таким мягким и нежным. Аккуратным и в какой-то степени детским.

            Он мягко обнял меня за талию, осторожно касался волос, словно боялся спугнуть, а я растерялась.

            Как приятно он пахнет…  Кожа ладоней грубая, шершавая – не такая, как у людей. Я мягко ответила на поцелуй, не до конца понимая, что все это – реальность.

            - Стой, - Лиам замер, тяжело вздохнул и повернулся к выходу.

           - СЫНОК! – за дверью кто-то стоял. Я даже знаю, кто... – Нам надо поговорить…

            Мы замерли…

            - Давай притворимся, что нас тут нет, - шепнул Лиам.

            - ЛИАМ! Я тебя слышу… - голос отца эльфа звучал надрывно, - сынок, нам срочно надо поговорить! 

            - Ты не вовремя… - тихо ответил Лиам.

            - Я вовремя! Я все слышу, развратник чертов! – Зелар ударил кулаком в дверь, - выходи, сын! Пора решать вопрос с гранвами! Давай так – если оба выживите, живите как хотите… Но защищать я вас не стану… Боги, что я несу…

            - Правитель! Что вы творите? – голос Ариды прозвучал внезапно, грозно и до ужаса едко, - они же там… там… Господин! Этот союз токсичен! Он может подвести наш мир к пропасти! Он может…

            Мы не слушали их, просто застыли посреди комнаты,  обнимая друг друга.

            Мир словно замер и эти мгновения были только наши…

            А что будет дальше – не представляю.

глава одиннадцатая

            - Ты. Наступила. Мне. На. Хвост! – возмутились откуда-то сбоку, - ЗАБЕРИ ЕГО!

            Посреди выжженной земли рядом с городом, сразу же после границы барьера, сидел дракон. Несчастный такой, грустный… И явно обиженный. Сириус времени даром не терял, он молчаливо смотрел Диего прямо в глаза, застыл на месте и выглядел как статуя…  Хвост у дракона и правда был длинный, после того, как они с грифом играли в гляделки примерно минут пятнадцать, огромная чашуйчатая тварь не выдержала:

            - Он так и будет на меня пялиться? – Диего взвыл, дыхнул на грифа клубами серого дыма, “тонко” намекая на огненный залп и подпаленные перья, но Сириусу, казалось, было все равно: он не дрогнул даже, только и делал, что смотрел за Диего неотрывно, руки перед собой сложил, да как-то пошатывался странно.

            - Он у тебя это… немного того… - нервно заметил дракон, раскрывая огромные красные крылья. Боже, если бы я не знала о существовании драконов, я бы точно сошла с ума при виде Диего… С виду тварь та еще! Клыки острые, когти еще острее, лапы мощные, а крылья как два паруса: того и гляди снесут к чертовой бабушке при первом же взмахе! И чего гриф к нему пристал?

            - Сириус, с тобой все в порядке? – тихо спросила я, но гриф на меня не реагировал. Он так и продолжил стоять смирно, будто статуя, да пялился прямо в глаза Диего…

            - Лира, я для таких игр стар, у меня нервная система нежная, чуткая и очень хрупкая! Убери свое чудовище от меня, а то оно меня съест!

            - Сириус, - Лиам подошел к грифу очень осторожно. Был при этом готов дать отпор в случае нападения, понимая, что с Крылатым и правда что-то происходит, - в чем дело?

            Гриф не двигался, дракон нервничал. Выпускал дым из ноздрей, дергался странно, за сердце хватался, да вроде как даже молился.

            - Лира, я хочу еще раз напомнить… Так, на всякий случай… Я стар. Немощен и…

            - Доброе утро, - голос Сириуса прозвучал тихо, низко и внезапно. Он словно вышел из транса, если честно, - в чем дело? Почему я здесь? Ты что, меня съесть хочешь?

            Гриф обратился к дракону, окинул Диего голодным взглядом и…

            Облизнулся…

            - Знаешь, да твои кости поперек любого горла встанут! – Диего рявкнул в ответ, тут же хвост поджал и выглядел при этом до ужаса обиженно, - я тут спал себе, никого не трогал, встречал рассвет с кукушками, а этот ваш “сыночек” внезапно прилетел, пока я был в полудреме, встал рядом со мной и начал пялиться на меня! И ладно бы просто смотрел, с чем не бывает. Так нет же! Стоит тут над моей душой, раскачивается из стороны в сторону! И главное улыбается так, будто собрался из меня шашлык сделать!

             - Шашлык не интересно, - холодно заметил Сириус, - лучше продать. Кожа на запрещенном рынке дорого стоит, особенно твоя. Оборотни за драконью печень душу продать готовы, а маги за твои мозги весь род продадут…  Так что не переживай, я не хочу убивать тебя сразу…

            И, сказав последнюю фразу совершенно спокойным, тихим голосом, гриф резко развернулся на пятках, насупился и молча двинулся в мою сторону.

            - Я есть хочу, - печально прошептал Крылатый, хлопая крыльями, - драконы и правда вкусные… Может попробуем?

            - Я ТЕБЕ ПОПРОБУЮ! – взревели с задних рядов, - ОТРАВИШЬСЯ, ГАД! ЛИРА! УГОМОНИ СВОЕГ ОТПРЫСКА! ТЫ ЧЕМУ ДИТЯТКУ УЧИШЬ?

            - Выживать в любых условиях и при любых обстоятельствах, - хмыкнула я, прекрасно понимая, что Сириус банально издевается над Диего. Ка-аки-ие бесы в его глазах плясали при этом, словами не передать. И ведь голос сам по себе ровный, с оттенком грусти и печали, на лице тоска и голод, но глаза… глаза выдают его с потрохами…

            - Так вот и скажите, что обстоятельств для подобного богохульства просто нет! Где это видано, что бы гриф драконом на завтрак закусывал?

            - Лир, пойдем спать, - зевнул Лиам, не в силах сдержать свои эмоции, - они пока разберутся, к обеду придут в себя, а к ужину перейдут на составление плана…

            - Да мы уже все составили, - Каил стоял рядом с Зеларом за нашими спинами. Эльф выглядел ужасно – было видно, что он не спал всю ночь, глаза при этом на мокром месте, а уж как на меня смотрит… Словно я у него сердце живьем вырвала и обратно поставить забыла. – Не обращай внимания на грифа, он просто ходит во сне, вот и все, верно?

            Каил, как и Рик, прекрасно понял идею Сириуса довести дракона до нервного срыва. Думаю, у них вполне может получиться, главное не переиграть свою роль.

            - Верно, - Сириус посмотрел на Диего, медленно повернулся к дракону спиной, затем резко взмахнул крыльями и…

            Взлетел…

            Матерь Божья, я тоже так хочу…

            - Не честно, - огромный алый дракон чуть ли не плакал, глядя на то, как фигура грифа исчезает среди густых облаков, - мне так никогда не взлететь, всегда разгон нужен или много времени для создание потока… Не честно… Вообще не честно! Ни разу!

            - Зато ты мудрый, - тихо заметил Рик.

            - В твоем понимании, это скорее как затычка в любой бочке, - заметил Диего, меняя ипостась у меня на глазах. Все давно привыкли к подобному зрелищу, а вот я впервые видела, как огромное существо размером с дом банально выворачивало наизнанку.

            Меня чуть не стошнило… Я не была готова к такому…

            - Чем старше оборотень, тем медленней смена, - заметил Лиам, - тем больнее и опасней. Скоро Диего предстоит выбрать, кем он хочет умереть:  человеком или драконом. Чаще всего драконы выбирают второй вариант, улетают высоко в горы и редко спускаются. Как ты?

            - Не дождешься! – рявкнули в ответ, принимая из рук Рика длинную мантию черного цвета. Боже, да когда уже это все закончится? Почему что ни день, так обязательно голый мужик? – я жил, живу и буду жить вопреки вам всем!

  - Про наследство не забудь,  ты мне должен, - хмыкнул Каил, - ты только с эльфом расплатился… но об этом потом. Сейчас нам нужно дождаться совета магов, ночью я получил подтверждение о сборе, так что скоро Североморье наводнят столичные маги и прочие представители нашего мира.

            - И не все разделяют взгляды Каила и Лиры на чудесное совместное сосуществование, - Рик передал Диего еще и обувь, за что тот чуть ли не разрыдался от счастья, - в общем, чувства напоказ не выставляем, никуда не высовываемся. В случае чего, прикидываемся глухонемыми, все понятно? Кстати, по поводу гарпий…

            Пока Диего что-то обсуждал с мужчинами, Каил отвел меня чуть в сторону, чтобы не мешать остальным. Я узнала, что метод работает, что помимо Кайки есть еще три гарпии, чьи перья наконец-то стали чистыми, белыми и при этом ни единой дряни у основания стержня больше не висело! По указу Кайки, перед тем как прилететь к Североморью, гарпии должны были избавиться от своих гнезд. Всех предупреждали, что будет, если они вернуться в старый “дом” и почему им снова помогать не станут. Гарпии человеческий язык понимали прекрасно, но с самими людьми общались исключительно жестами, причем из-за паршивого характера сопровождали свой театр далеко не самыми лестными эпитетами. Видимо, подобное у них в крови. Интересно, а мужчины у гарпий как выглядят?

            - Никак, - ответил на мой вопрос Лиам, чем обескуражил, - гарпия – это один из видов нечисти в Круге Перерождения… Как бы объяснить… Вот умирает кто-то, причем не важно, кто, пусть даже эльф, а затем с его телом что-то происходит и… он становится гарпией. Мы не знаем причины, раньше думали, что все дело в проклятье или это своего рода наказание Богов за прошлые грехи, но гарпией мог стать даже тот, кто вел честную размеренную жизнь, даже маленький ребенок. Обычно такое тело не успевают закапывать, оно меняется почти сразу после смерти, обрастает перьями и всегда имеет женский род.

- Точно не яд? – с сомнением спросила я, удивляясь всему услышанному, - точно не проклятье? А если это ведьмы или колдуны постарались?

            - Не знаю, - честно ответил Лиам, - раньше мы не могли поговорить с гарпиями…

            Намек я поняла сразу, в глазах моих воспылал огонь, Каил с Риком перемену во мне спиной почувствовали, встрепенулись и во время разговора с Диего одновременно развернулись:

            - Ты что-то задумала, - хором отрапортовали мужчины, - что на этот раз? Мы чуем очередные приключения…

            - Она просто решила уничтожить наш мир, - гневно бросила в мой адрес Арида, неизвестно когда подошедшая к нашей компании. Эльфийка была сильно раздражена, не скрывала ненависти ко мне, на Лиама смотрела так, будто его околдовали, и он насильно стоит со мной рядом и дышит одним воздухом с человеком. Рядом с женщиной замер Зелар, он не то чтобы смирился, скорее его мир перевернулся и нужно время на переосмысление своих ценностей. Ненависть ко мне не прошла и вряд ли пройдет, но судя по всему, сына своего он не готов терять.

            - Все возможно, - я лишь пожала плечами и вместе с Лиамом направилась к Кайке, которая взрывала землю недалеко от защищенных барьером гарпий, проходящих курс лечения.

            Полуженщина прекрасно ощутила лавину дикого любопытства, мигом встрепенулась, хотела было сбежать, но… Не успела…

            - Ты серьезно? – стоило задать вопрос, как гарпия чуть на землю не села.

            - Серьезней некуда!

            - Нам всем любопытно, - послышались голоса из кустов с Диего в первых рядах, - я, кстати, тоже не в курсе, почему гарпиями некоторые становятся…

            - Да чтоб я знала, - голос Кайки дрогнул, она явно врала, но никто ее не понимал, продолжая испытывать надежду и мое терпение, - просто кто-то становится гарпией, а кто-то нет. Причины мне не известны.

            Женщина не смогла сдержать грусть, встрепенулась, расправила крылья и устремилась прочь, в сторону города. В Североморье ее пускали, некоторые стражи все еще опасались гарпии, но она несколько раз успела помочь мужчинам с крышей – подлатала дыры, смогла добыть редкие травы для лекарей и какие-то шишки для алхимиков. Да и вести себя она стала не так дико, вечно свое отражение в зеркале ловила, явно наслаждаясь белыми перьями и тем, как они блестели в лучах солнца.     

            - Прости, - извинилась я, следуя за гарпией. Кусты за моей спиной обидно хрюкнули, но преследовать не стали, - я не понимаю, что такого в моем вопросе, но если не хочешь, то…

            - Я правда не знаю, - выпалила женщина, замерев напротив большой витрины, под которой были разложены красивые женские украшения. Ювелирная лавка славилась амулетами, а так же драгоценными камнями, - я не помню, кем была до того, как переродилась. Гарпия и гарпия… Всегда терпеть не могла таких, как я… Прекрасно понимала, что мы грязные, озлобленные…

            - Но почему? Озера и реки же есть… Почему ты вела такой образ жизни. Если осознавала, что он тебе не нравится?

            Кайка молчала. Долго молчала, а потом выпалила, печально опустив голову:

            - Потому что так все жили, Лира. Ты сильная, тебе не понять. Ты можешь просто встать и уйти, если что-то не нравится, жить так, как тебе хочется, и не бояться того, что скажут другие…

            - Видимо поэтому у меня и не было друзей, - печально хмыкнула я, - правда не всем нравится, тем более прямолинейность.

            - Прямолинейность бывает разная. Чаще всего она обижает, когда бьет по самому больному, но одно дело, когда это горькая правда, а совсем другое, когда эта же правда приправлена  надменностью в голосе и ядом во взгляде. Гарпий все ненавидят, я не понимала, куда мне идти. Боялась остаться одна, даже поговорить было бы не с кем – нас никто не понимает. Ну… Никто, кроме тебя. Мы пытались вести себя иначе, даже гнезда чистили, но паразиты уже поселились в наших перьях, это бесило. Характеры у нас вообще не подарок, да и само отсутствие мужчин тоже сказывается. Почему их нет? Почему гарпия может быть только женщиной? Несправедливо…

            - А ты сама что об этом думаешь? – мы шли с гарпией мимо лавок, тихо разговаривали друг с другом, привлекая внимание. Я замечала новые лица… Конечно же, запомнить каждого в этом городе не было возможности, но по глазами вижу – новенькие. Маги и ведьмы в длинных темных мантиях, какие-то мужчины в плотной, похожей на кожу, одежде…  Узкие зрачки, когти на руках… символика в амулетах… Много защитных доспехов, какие-то новые стражи в серебренных латах… И все, совершенно все замирали на своих местах, стоило им увидеть маленькую стражницу, идущую с гарпией чуть ли не под руку. А за нами еще и Лиам шел… Чуть в стороне держался, мешать не хотел – видел, что разговор довольно тяжелый для Кайки, поэтому не лез.

            - Я думаю, что это наказание, - тихо заметила Кайка, - наказание за то, что мы не любим себя. Словно то, что было внутри нас, вылезло наружу… И теперь все это видят.

            - Интересный вывод, - ответила я, ловя на себе убийственный взгляд очередного представителя эльфийской расы. Мужчина даже не скрывал презрения ко всему людскому… О Боже, да тут даже в воздухе ощущается вся эта злость и агрессия… - Но ведь ты красива. Сама по себе очень красива… И теперь ты здорова и можешь лететь, куда захочешь. Тебя никто и ничто не держит, Кайка, разве я не права?

            - Права, - нервно выдохнула женщина, - но я пока все равно боюсь, нужно время… Время для того, чтобы внешние изменения затронули внутренние… Лира, а ты мне… ну… Поможешь? Если сможешь, конечно?

            - Постараюсь, - ответила я, чувствуя к гарпии все большую симпатию, - если это будет в моих силах. Слушай, а кто эти мужчины?

            Я указала в сторону огромных статных воителей с топорами за спиной. Их тела были покрыты символами, руки сильные, взгляд тяжелый, на лице то улыбка, то оскал. Такой если ударит – от меня ничего не останется…

            - Это же… - договорить гарпия не успела…

            Со стороны воителей вырвался огромный черный пес! ОГРОМНЫЙ! Он бежал в нашу сторону с такой скоростью, что того и гляди раздавит и даже не заметит! Я запаниковала, но зря…

            Псина пронеслась мимо, будто бы ошпаренная кипятком! Мужчины что-то рычали ему вслед, но остановил блохастого Каил!

            - ДАЖЕ НЕ ДУМАЙ! – взревел маг, воспользовался магией и взлетел как можно выше от земли! Это не остановило псину: он подпрыгнул, схватил мужчину за подол плаща и повалил его на спину, придавил сверху и вилял своим толстым длинным хвостом как пропеллером, облизывая Каила и поскуливая от радости встречи… - слюни… ВЕЗДЕ СЛЮНИ! Хватит… отзовите уже его! Да что же это такое!

            - Да ладно тебе, друг! – профырчал… пес… глядя на мага, - давно ж не виделись. Чего зубы точишь?

            - Ты меня с ног, гад, сбил! Всего обслюнявил и поставил в неловкое положение!

            Каил оттолкнул от себя пса, который стал менять ипостась…

            Оборотень…

            Опять… Я опять вижу голого мужика…

            - Меня это бесит, - тихо заметил Лиам, - не смотри на него.

            - Не смотрю, - тихо ответила я, - бедные оборотни, это же так не удобно… Хотя… Они, скорее всего, к этому просто привыкли.

            - Конечно, привыкли! Вот еще, мозги свои по этому поводу трепать… Не нравится – отвернитесь, - хмыкнул Диего, подходя к товарищу по сменам ипостасей и принимая рукопожатие, - как жизнь, Рой?

            - Хорошо было, пока Каил не вызвал, - хмыкнул оборотень, представ передо мной одетым, - от информации в письме я обзавелся парой-тройкой десятков седых волос… Чего грустишь?

            - Я. Весь. Слюнявый…. – Каил рычал похлеще оборотня, - и ты мне должен, гад.

            - Ой, подумаешь, жизнь мне спас, - отмахнулся кареглазый брюнет, зрачки которого мигом окрасились в темно-зеленый оттенок при взгляде на Кайла, - с кем не бывает. Я свой долг отдам, ты не переживай. Вот гранва тебя за попку кусит, а я рядышком либо могилку помогу выкопать, либо спасу твою шкуру, если повезет.

            - Либо я тебя налысо побрею, - более серьезно заметил маг, принял из рук Рика какой-то пергамент, хмыкнул и выпустил в небо небольшой желтый пульсар. Сигнал был принят, сопровождался колокольным звоном, что означало начало собрания.

            Как и во многих городах моего мира, в Североморье было несколько больших площадей, но что самое важное – рядом с центральной находился небольшой двухэтажный дом, куда Каил и пригласил всех, включая меня и Лиама.

            Я старалась не выделяться, больше за руки мы не держались, старались казаться холодными и равнодушными, что лично у меня получалось с трудом. Я присоединилась к обществу Рика и Каила, слушала их разговоры с оборотнями, отвечала на вопросы Диего, и отметила про себя, что больше не испытывала раздражения к Энтони, довольно быстро оправившегося после происшествий.

Эльфы так же отдалились от людей, шли обособленно и те, кто пришел в город этим днем, недоумевали, наблюдая за тем, как их собратья спокойно торгуются на людском рынке и нисколько не брезгуют элем местного производства. Среди пришедших в город были не только оборотни, но и представители Ковена магов. Колдуны и ведьмы выглядели впечатляюще, я бы такие костюмы для фотосессии с удовольствием использовала, особенно если верхом на коне, да еще и с исторической тематикой! Подстежка под доспех черная, кожаная, множество заклепок, каких-то углублений, развивающиеся плащи за спиной, острые блестящие мечи/сабли/клинки за поясом. Металлические вставки, наручи, у лучников тонкие классические луки и полные колчаны стрел с магической основой! Все ведут своих коней, облаченных в рыцарский доспех, гривы у них такие, что мама не горюй! Копыта мощные, ноги сильные, походка не то что бы уверенная в себе, а можно даже сказать – бронебойная. Такой затопчет и не заметит…

            - Каил, - один из магов, на вид самый старший и более опытный в сражениях, еле заметно поклонился магу в знак приветствия, - рад встречи.

            Не рад. Вообще не рад и все это понимали. Дело не в самом Каиле, а в ситуации, из-за которой всем пришлось собраться.

            Мы вошли в огромный зал с множеством скамеек, внутри стояла небольшая сцена, Каил дождался, когда все сядут на места и начал доклад.

            Он объяснял ситуацию с гранвами, рассказывал детали похода, иллюзией воссоздавал картинку, практически ничего не упустив из виду!

            Когда все собравшиеся увидели, что я рванула в сторону города эльфов, требуя их спасения, то мигом удивились. Когда осознали, через что пришлось пройти – хотели завалить меня вопросами, ну а когда увидели, как я окончательно сошла с ума и позволила себя пленить ради эльфенка…

            Начался балаган…

            - ЭТО НЕ ВСЕ! – голос Каила стал громче, заставил всех успокоиться.

            - В смысле? – не поняли маги, - а будет еще что-то?

            - Ты себе даже не представляешь, - печально заявил Каил и показал отрывки с подменой… Он показал Энтони, то сражение возле барьера… Да в принципе, почти все, что было необходимо, старательно убирая кадры, где мы с Лиамом вместе. Он вообще почти не показывал нас вдвоем, чтобы не навести подозрения.

            Я думала, меня атакуют вопросами, но вместо этого возникла гробовая тишина… На меня смотрели, как на чудовище…

            Ничего не понимаю.

            - Я знаю, что сейчас будет, - тихо произнес один из оборотней, - мы знаем тебя, Каил. И твои слова, что все мы братья, здесь вообще не уместны. Спасли эльфов – ваш выбор. Правильно вы поступили или нет, узнаем через несколько лет, когда будут видны последствия. Надеюсь, что это к лучшему, иначе нас ждет очередная война…

            - Она нас может и ждет, а вот мы ее как-то не очень, - заметив это, Рик подошел к брату, что-то шепнул ему на ухо, - мы передали вам информацию, пора переходить к обсуждению. Просим остаться лишь предводителей, остальные стражи свободны! Лиам, тебя тоже прошу остаться.

            - Он не во главе! – резко ответили маги.

            - Ошибаешься, - спокойствие в голосе Каила казалось мне чем-то удивительным, - Лиам мне нужен, это не обсуждается. Ах да, я еще забыл…

            Двери в зал открылись и на пороге застыл…

            Сириус…

            Гриф – грифом, но Каил сохранил секрет птицы, не выдал тайну, зато впечатление произвел… У-у-у-у…

            Стоило всем увидеть Сириуса, стоило осознать, что два огромных крыла за спиной – не бутафория, как на нас обрушилось просто невероятное молчание. Тишина скрипела, бурлила и… трещала по швам, готовая разорвать нас на множество кусочков.

            Все были в шоке…

            - Какого… - не выдержал Рой, смотря на то, как меняется цвет глаз у грифа, - ты кто вообще?

            - Ее сын…

            Ну зачем… НУ ЗАЧЕЕЕЕМ????

            Все, мне конец. Судя по взглядам присутствующих, меня ждут смерть и пытки… Просто так от меня не отстанут…

            - Шучу, - хмыкнул гриф, подойдя к Каилу, - мне с вами?

            - С нами…

            - Пустишь? – обратился ко мне Сириус, тонко намекая всем на то, что в каждой шутке лишь доля шутки…

            - Пущу, - выпалила я, осознав, что меня одну среди голодных волков оставляют.

            “Ты не одна. Кайка за воротами. Мирр тоже. Нужно выяснить все. Каил не справится один”.

            “С Богом” – подумала я.

            “У нас их много”, - хмыкнул в ответ гриф и под всеобщие отвисшие челюсти произнес: - так и будем сидеть на месте?

            Собравшиеся нервно дернулись, резко встали со своих мест, не сводили ошарашенных глаз с Сириуса и не могли вернуть на место свои челюсти.

            О да, сыночек у меня что надо…

            - Мирр защитит, - шепнул Лиам, - не уходи далеко, тут много врагов.

            Я ничего не ответила, просто кивнула в знак согласия, глубоко вздохнула и вышла на волю. Я чувствовала взгляды на своей спине, во мне раз сто уже дыру проделали…

            Мирр и правда ждал снаружи, стоило заметить меня, как мантихор довольно мурлыкнул, завилял своим хвостиком, обошел меня раз десять, тихо фырча себе что-то под нос и не выдержал: кот разлегся прямо посреди площади, требуя ласки и чеса его пушистого пуза…

            - Я многое видел в этой жизни, но чтобы так… - Рой, тот самый оборотень, замер за моей спиной и мягко говоря – недоумевал, - какого черта? Лира, ты откуда свалилась? С луны? Ты демон? Ты чем-то всех опоила? Ты посланник других миров и пришла к нам всех уничтожить? Хотя нет, не так… Ты просто хочешь поработить наш мир!

            -Вот делать мне больше нечего, - удивленно прошептала я, мягко поглаживая кота. Мирр перестал мурчать, глаза прищурил, делал вид, что Роя не тронет и ему на него плевать, но все прекрасно видели ма-а-аленький кончик ядовитого шипа на кончике его хвоста. А яд-то все стекал, а яд-то смертельный… Опасный котик!

            - Я наслышан о Лиаме и его коте, -  с сомнением ответил Рой, присаживаясь недалеко от меня на скамейку. Мужчина чесал пятерней голову, хмурился, и явно был намерен выведать обо мне все, что возможно, - Мирр жесток, его хозяин жесток не меньше. Странно видеть их обоих среди людей, да еще и так мирно беседующими с магами. А с его отцом ты уже знакома?

            - Видела его, - ответила я, немного скрывая правду.

            - И как он? Жив? Странно, что после всего увиденного у старика не случился инфаркт. А ты знаешь, что у тебя странный запах?

            - В смысле? – не поняла я.

            - В прямом, - гаденько ухмыльнулся оборотень, намекая на то, что я ношу на себе мужской эльфийский запах одного определенного ушастого товарища…

            - Рой, от меня пахнет мантихорой, грифом, гарпией, ядом гранв, самими гранвами, конским потом, навозом и прочим дерьмом… И да, с эльфами я общаюсь, так что ими от меня тоже пахнет.

           Ну уж нет, волк, я так просто не поддамся. Унюхал он там что-то… Себя нюхай!

            Рой вновь нахмурился, было видно, что провокация не сработала и все надежды “разоблачить” Лиама канули в лету.

            - И вы не пытаетесь ее убить за это? – послышался шепот откуда-то со спины. Голоса незнакомые, но точно эльфийские, - она мантихору гладит… Мантихору самого Лиама! И тот не пытается откусить ей голову…

            Ответов местные эльфы не давали, лишь плечами пожимали хоть и догадывались о многом. Тут сложно не догадаться, особенно после приезда Зелара и его свиты. Кстати, о свите…

            Арида следила за мной. Я засекла ее на крыше недалеко от площади.

            - Эта остроухая жаждет твоей смерти, - тихо шепнул Рой, не сводя с меня взгляда, - ты ей сильно чем-то насолила. Арида – одна из лучших эльфов-воительниц, предана Зелару, стоит на страже порядка и всегда выступает за чистую кровь. Даже оборотней гоняет, хоть мы и красавчики…

            - Ничего себе, самомнение…

            - В смысле, самомнение? – удивление в голосе Роя поддельным не было, - я, между прочим, очень красив! И прекрасно об этом знаю, юная леди!

            - Да из нее леди как из меня вожак волчьей стаи, - Арида и правда была рядом, более того, стояла уже совсем не на крыше. Кралась эта женщина невероятно тихо, но глаза Мирра обладали поистине зеркальным блеском: эльфийку я видела издалека.

            Ответить я ничего не успела, потому что Мирр не позволил. Кот гортанно рыкнул, зашипел так, словно готов был съесть Ариду вместе с костями. Такое поведение мантихоры не просто всех удивило, оно еще и унизило эльфийку: где это видано, что огромный кот принимает человека и при этом нападает на эльфа?

Лицо Ариды изменилось сильно, она и не пыталась скрыть своего гнева, но не нападала прилюдно. К тому же, я находилась на территории людей, не думаю, что она нападет в Североморье на меня, а вот за его пределами…

            - Глаза у нее какого цвета? – тихо прокурлыкала гарпия, спокойно подойдя ко мне и Мирре. Оборотень при этом дар речи потерял, так как настолько близко с гарпиями еще не общался.

            - Алые, - хмыкнула я в ответ, - кроваво-алые…

            - Ненавидит, причем искренне. Причем смакует эту ненависть и получает от нее особое удовольствие, - заключила Кайка, показывая мне свою руку, - смотри, что мне подарили!

            - Ого! – тут же воскликнула я, рассматривая красивое колечко на пальчике гарпии. Несмотря на грубую кожу и острые когти, подобрано украшение было идеально.

            - Хозяин той лавки заметил, что я смотрю на кольцо и представляешь, взял и подарил… Чудесный, прекрасный мужчина!

            Так мало, оказывается, для счастья надо. Кайка сильно изменилась, причем не только внешне и это было видно. Даже ее лицо… Оно стало более… Как бы так выразиться… Стало более человечным, что ли. Да и тело тоже…

            Изначально мне казалось, что кривые длинные птичьи пальцы на руках были страшными, огрубевшими, с толстым слоем грязи везде и под когтями тоже, но теперь руки Кайки изменились.

            - Тебе не кажется, что твои когти стали меньше? – с сомнением заметила я, указывая в нужном направлении, - да и кожа тоже.

            - Не знаю, - удивленно прошептала гарпия, полностью игнорируя злость и агрессию со стороны Ариды, а так же шок и непонимание со стороны Роя. – я только недавно научилась мыться, милая. Кто ж его знает, какая я была и какой теперь стану? Я еще спросить хотела кое-что… Как думаешь, почему одну из гарпий никак отмыть не выходит? Вроде делают тоже самое, что и ты со мной.

            - А другие гарпии что?

            - Чистенькие, в себя приходят после того, как им зеркала дали. Одна лишь черная осталась.

            - так может она просто черная по окрасу своему? – предположила я самое логичное.

            - Может… Она и по характеру чернее черного… Та еще стерва… Хотя мы все хороши.

            - Ты стала лучше, - подбодрила я гарпию, - и красивее. Колечко потрясающее, оно очень тебе идет, Кайка.

            Гарпия улыбнулась, встрепенулась, расправила крылья и взмыла вверх, окрыленная похвалой и комплиментами.

            - Ты и правда чудовище, - тихо заметил Рой, вжимаясь в скамейку, - и ты не просто говоришь на разных языках, ты даже не понимаешь того, что произносишь слова для всех по-разному… Теперь я понимаю, почему Каил скрывает свою ученицу… А мы все удивлялись – чего он себе ведьму или колдуна в ученики не возьмет? А он, оказывается, давно взял… Да еще какую…

            Я ничего на это не ответила, просто пожала плечами в ответ и обняла покрепче Мирра, радуясь тому, что хоть сейчас у меня есть защитник.

            ***

            “Идем к озеру” – голос грифа в голове раздался внезапно, но мягко. После знакомства с Роем, я довольно долго сидела рядом с ним и Мирром на скамейке. Мы просто молчали, смотрели на то, как в небе проплывают низкие темные тучи, как резвятся небольшие маленькие черные птички, похожие на ласточек, а так же гоняли мошкару.- “Не подходи сразу к Лиаму. Заподозрят. Был спор”.

            Как же хорошо, что Сириус способен общаться мысленно…  Я и так не хотела сразу мчаться к Лиаму, но все равно могла нас выдать.

            “Я для отвлечения внимания. О тебе временно забыли. Каил все правильно сделал. Они хотят порвать его на части из-за меня. Наивные”.

            “Наивные” люди и нелюди были не так наивны, как хотелось бы. Предводители кланов вышли на свет Божий спустя пять часов, выглядели обессилевшими и раздраженными, смотрели на Сириуса как на врага народа номер один и судя по ухмылке самого грифа – он старался… Старался понравиться так сильно, что довел всех до точки кипения.

            Я слышала, как оборотни не переставали задавать вопросы о его происхождении, на что гриф отмалчивался, ухмылялся или говорил что-то вроде: “не в этой жизни”, что разумеется всех бесило.

            На него смотрели как на Бога, а через секунду ненавидели, что в принципе логично. У нас же часто так бывает – любят, когда удобно, а когда неудобно, то иди ты лесом на все четыре стороны. Потом еще атеистами себя называют, не имея полного понятия того, что же такое этот несчастный атеизм из себя представляет.

            - Вы воспитали гадкого сына, - буркнули оборотни, смотря на то, как гриф расправляет огромные крылья и вновь исчезает среди облаков, - отвратительный характер! Ты ему слово, а он тебе десять! Ты ему вновь что-то скажешь, а он отмалчивается и делает вид, что оглох…

            - Он характером в отца, - тихо заметил Лиам, проходя мимо нас, - у того он тоже мерзкий.

            - Лиам! – тут же воскликнули оборотни вместе с колдунами, - чего молчал? И кто он? Кто второй родитель?

            Но эльф прикинулся глухим…

            Верно ведь сказал – весь в папочку.

            Каил шел следом, ответ Лиама прекрасно видел и слышал, за что пригрозил тихонько кулаком.

- Вы приняли решение? – поинтересовалась я, подходя к Каилу с Риком. Братья выглядели уставшими, измученными и нервными. Они оба поглядывали в сторону представителей человечества и многим были недовольны.

            - Да, идем с нами. Обсудим детали, заодно я проверю все необходимое… - устало прошептал Каил, - Рик, помоги всем устроиться, а? Просто если этим я займусь, то случайно кого-нибудь убью. Чуть-чуть так… Капельку…

            - Ага, - хмыкнул в ответ маг. – где капелька, там и река… Понял, с тебя должок…

            Я видела, каким меня провожали все взглядом… как смотрели на братьев, а затем пытались найти Сириуса…

            - Идем к озеру, все согласны, что нужно изучить территорию, - быстро сказал маг, скрываясь ото всех в замке, - решение единогласное, несколько дней на подготовку отрядов. С каждой стороны будет выделено довольно много воинов, оружия и припасов. Лира, я не уверен, что тебе стоит идти с нами… Конечно, ты уже много раз доказала, что являешься достойным воином, но… Я боюсь за тебя.

            - Ты знаешь мой ответ, - я прекрасно понимала, что как бы страшно мне ни было, идти к озеру придется. Возможно, я найду там дверь в свой мир, а может что-то еще. То место стало для меня началом  истории, я хочу видеть, что произойдет, хоть и осознаю опасность такого выбора.

            - Ты понимаешь, что если нам придется уничтожить озеро, то… то ты…

            - Понимаю, - кивнула я, додумывая мысленно: “то ты не вернешься домой”, - как я и сказала, там меня не ждут.

            - Тут будет много проблем и трудностей, - Каил намекал на союз с эльфом, - уже раз сто об этом сказали, но ты… упертая… да и он тоже…  А хотя знаешь. Можно же и домик в лесу построить… Иллюзию там какую придумать. Если вдруг родится кто… кто необычный… Эх, молодость… Я вот все думаю, что тоже бы семью хотел… Но это уже другая история. По поводу гранв – мы придумали систему защиты от ментального воздействия, но как ты понимаешь – проверить ее не на ком и некогда, но от меня она ненадолго смогла защитить волка…

            - Каил, а как ты… Как ты пролезаешь в голову? – мы зашли с магом в его кабинет, оба сели на широкий мягкий диван и резко выдохнули, осознав, что наконец-то можно просто расслабиться и не ходить с прямой спиной на глазах у всех жителей города.

            - Вначале усыпляю жертву, - шепотом проговорил маг скрипучим голосом. Он выпучил глаза, пытался напугать, но ничего у него не вышло, - потом через физический контакт нащупываю нужные мне потоки энергии, а дальше уже без местных понятий и терминологии объяснить что-либо я не смогу: это высшая магия, она трудная, хрупкая и опасная. Ей можно овладеть, но если нет располагающего к ней дара, у мага мало что получится.  Еще многое зависит от силы воли подопытного: чем сильнее желание выжить, к примеру, тем сложнее вскипятить его мозг.

            - Ничего себе, - заметила я, думая о том, насколько же сильный этот маг, - но твоя сила ограничена…

            - О да… любая сильная магия имеет свой резерв, побочные эффекты, а так же огромный расход энергии. Именно по этой причине я не стану вступать в бой с гранвами до тех пор, пока не буду уверен, что без массовой атаки мы не справимся. Сражаться придется тем, кто еще не до конца понимает, куда мы идем и зачем. Да я и сам мало что смыслю… Что нам с этим озером делать? Эльфы за то, что его нужно сохранить, ведь ему больше тысячи лет. Лично я выступаю за уничтожение озера, если окажется, что это портал для гранв: взять и уничтожить, пока из него новые твари не вылезли.

            - А что, если этот мост нерушим? – предположила я. – Где гарантия того, что “разрушив” его там, в горах, это озеро не возникнет где-нибудь еще?

            - Об этом мы тоже говорили, предугадать не глядя на озеро не выйдет. Проблема в том, что само озеро находится где-то еще, а не в нашем мире… Как уничтожить то, что просто видимо, но не осязаемо? Ума не приложу… 

            Каил вздохнул, налил себе в стакан воды, выпил залпом и молвил следующее:

            - Ты пойдешь в объединенной группе вместе с Лиамом, Риком, Сириусом и Кайкой. Да, не удивляйся – гарпия сама пришла к нам, кое-как объяснила, чего хочет… Я до сих пор в шоке, - поставив стакан на стол, маг вновь замолчал, явно был чем-то обеспокоен. - Отрядов будет несколько, предугадать все мы не сможем, поэтому я прошу тебя не рисковать без причины и не рваться в бой как следует всё не продумав, хорошо?

            - А как же вы? В какой группе будите вы?

            - В той, что на подстраховке. Мы вместе с Зеларом оба обладаем редким даром и оба понимаем, что сражаться на высоком уровне долго не сможем. Если все станет совсем плохо, то вмешаемся, если влезем в самом начале, можем не оказать нужную помощь в критической ситуации. Ладно, Лира. Я услышал все, что хотел. На сборы мало времени, я хочу, чтобы ты все обсудила еще раз с Лиамом и Сириусом и пусть Кайка еще раз как следует все обдумает… Кстати, ты заметила перемены в ней? Мне кажется, или у нее когти меньше стали? Да и само тело тоже не такое какое-то…

            Заметила… Еще как заметила…

            Мне казалось, что сама гарпия еще не до конца осознала, насколько изменилась, понять бы, в чем причина этого и как относиться к подобному.

            Мы довольно долго молчали вместе с Каилом, так же долго разговаривали на отвлеченные темы и параллельно решали вопросы связанные с гранвами. Я поняла, что финальная битва уже близко, чувствовала, что скоро наступит кромешная тьма и будут кровавые жертвы.

            Хоть бы мы выжили… Хоть бы смогли найти источник этих существ или хотя бы понять, что они такое и откуда взялись…

            И самое главное, я искренне желаю раскопать эту информацию с как можно меньшими потерями…

            В глазах Каила сияла усталость… Она имела серый оттенок с примесью болотной зелени. Цвет красивый, хоть и странный.

            - Знаешь, я рад что ты появилась в моей жизни, Лира, - прошептал маг, когда я собралась уходить, - в моем окружении появился еще один человек, рядом с которым не нужно казаться сильным и могучим магом, способным защитить всех.

            - Ты правда способен всех защитить, - я тихо пожала плечами, - но не в одиночку. Хорошо, что нас много.

            Мужчина лишь хмыкнул, устало закрыл глаза и, судя по всему, налил себе в стакан далеко не простую воду…

            ***

            - Ты выглядишь уставшей, - Лиам обнимал меня крепко-крепко, прижимался ко мне, вдыхал запах волос и не пытался скрыть своего беспокойства, - измученной, испуганной, но сильной. Лира… Ты уверена, что…

            - Лиам, подумай сам – я не из этого мира. А что, если мое происхождение играет особую роль? Почему я попала сюда? Почему именно сейчас?

            - Тебе просто не повезло…

            - Или само мироздание через нее хочет очистить наш мир от гранв, - подсказал Сириус, выходя из ванной комнаты. Спустя несколько дней подготовки и обсуждения планов, гриф обзавелся своей собственной комнатой. Ее двери были напротив нашей комнаты, но “сынок” все равно частенько находился рядом с нами и рассказывал разные истории о своем виде и других грифах. Помимо Крылатого нашу комнату оккупировали Каил с Риком: они прятались от остальных магов и оборотней,  желая побыть в тишине и покое, иногда прячась от всех то в шкафу, то под кроватью. Однажды Зелар сумел подкрасться так тихо, что никто ушастого не заметил. Маги спохватились поздно, полностью спрятаться не успели, так что отец Лиама успел лицезреть улепетывающие пяточки наших героев.

            - Мне бы свой мозг очистить от осознания родины твоей… Предназначенной…

            Зелар, естественно, никуда не ушел. Он вообще как-то странно преследовал Каила, вечно пытался его поддеть то делом, то словом, из-за чего я сделала один простой вывод: к нам в команду хочет, хоть признать дружбу с магами человеческого происхождения он все еще не в состоянии.

            Ариды и еще других эльфов-стражей рядом с ним не было. Думаю, они прекрасно понимали, где находился Зелар, но сделать ничего не могли, поэтому и скрывались, тайно охраняя своего правителя. Эльфийка, чую, принесет проблемы на своих ушастых ушах… разгрести бы их, да не вляпаться…

            - Хватит уже стоять рядом! – рыкнул Зелар, перекрестив меня каким-то странным жестом. Я так и не поняла – благословил он или проклял, но чую тут есть и третий вариант, - оборотни учуют ваш запах за милю! Во мы с гранвами разберемся, в нашем мире наступит мир, а дальше развязывайте свою межрасовую войну, но без моего участия…   

            - Хватит, отец, - отношения у них странные, но глядя на Зелара я понимала, что он просто не понимает, как подойти к сыну: они очень разные, - скоро выдвигаемся. Каил, хватит выщипывать перья Сириуса! Сколько можно уже?

            - Я для благих целей! – смутился маг, после чего тихонько подобрал с пола маленькое черное перышко, - амулет себе сделаю… Еще чего придумаю…

            - Алхимикам отдашь для изучения, - совершенно спокойно ответил гриф, посмотрев на Каила так, что тот невольно позеленел. Да, Сириус умеет одним взглядом пригвоздить… надо же…

            Гриф с каждым днем все больше очеловечивался и дело здесь не во внешности, а в поведении. Он научился улыбаться, до сих пор не может скрывать хитрый взгляд, больше не скалится по любому поводу, если чует хоть малейший намек на агрессию, но при этом он смотрит так, что враг сразу понимает: смерть уже близко. Я не видела на что способен Сириус. Точнее этого никто не видел. Рик часто пытался выяснить, но в конечном итоге был повален на землю в считанное мгновение. Гриф с такой легкостью пригвоздил его на тренировочной площадке, что я невольно восхитилась и тут же испугалась.

            - Вырастили на свою голову! – рыкнул в тот день маг, отплевываясь песком.

            Мы с Лиамом невольно плечами пожали, испытали гордость за грифа, а тот в свою очередь впервые на моей памяти улыбнулся. Ну… как улыбнулся… Скорее оскалился как сошедший с ума доктор Зло, после чего я пообещала научить его улыбаться правильно.

            Отряды Каил и другие правящие члены общества сформировали быстро, вот только почему-то о нам маг вообще не говорил, а если кто и спрашивал, то отвечал односложно и не по делу…

            - Лиам, - я ехала верхом на Мирре. Темный эльф принял решение уступить мне мантихору, потому что на спине огромного кота я держалась легко, а вот верхом на коне – нет. Вообще нет! – Почему мы вышли первые?

            - Так Каил и остальные решили. – голос эльфа ровный, не прикопаешься, но я же чуяла, что что-то нетто.

            Мы шли по уже знакомой мне дороге довольно быстро. Мирр с такой легкостью подстраивался под меня, что невольно становилось стыдно. Рик с братом усилили защиту на наших с Лиамом защитных костюмах, так же поставили маячки на случай похищения и магические печати на оружие. Мой колчан был полон, лук лежал в руке как влитой, если так можно выразиться, клинок в сапоге придавал храбрости, а нож, принесенный из моего мира так вообще душу согревал!

            Но все же что-то не то…

            Кайка и правда пошла с нами, она в основном молчала, радовалась доспехам, подаренным ей Риком, выглядела до ужаса воинственно и судя по всему уже давно хотела надрать кому-нибудь то самое место, что ниже пояса. И Кайка и Сириус скрылись в облаках – они следили за местностью с высоты птичьего полета и по плану в случае чего должны защитить нас. Я смотрела на то, как ведет себя Лиам и остальные и окончательно убедилась в том, что что-то не то.

            - Лиам, все же почему Каил отправил нас первыми? Они сделали небольшие группы по пять-семь единиц с четким распределением ролей и силы внутри отрядов. Мы не вписываемся… В чем дело?

            - Мы уже знаем друг друга, - тихо ответил эльф, кивая в сторону побережья. Мы подошли уже близко, но недостаточно, - смотри, что стало с землей после нашего нападения…

            Мы все застыли на своих местах. Каика приземлилась вместе с Сирисом за нашими спинами, застыла как вкопанная и открыла рот, округляя и без того выразительные глаза:

            - Ничего себе…

            Ни единого зеленого листочка… Высохшие деревья, израненная земля… Засохшая, мертвая природа, от которой почти ничего не осталось. Я стояла на краю утеса, на пока еще безопасном расстоянии и видела как почернела земля, как от скалы откололся огромный кусок, как длинные мертвые лианы, почти полностью высохшие под палящим солнцем, будто тысячи змей тянули свои застывшие отростки в сторону той тропы, где мы впервые поднялись с Лиамом к озеру.

            Зрелище завораживало, пугало, но доказывало, что путь к озеру – верный.

            - Они словно спасения искали, - прошептал Лиам, - и много их там?

            - Почти до самого озера доползли, - подтвердил Сириус, - подлететь ближе не могу, там есть живые лианы. Они медленные, но все еще прожорливые.

            - Нужно идти тихо, - шепнул Рик, - поставив на дереве магическую метку, - я выставлю здесь защитный контур на случай нападения. Лира, запомни это место – если лианы нападут или еще какая тварь появится – беги сюда. Барьер пропускает лишь наших, но держится не долго. От кучи лиан не защитит, к сожалению.

            Рик выставлял подобные защитные круги примерно каждые триста метров, начиная от утеса.

            Мы медленно шли вперед, старались не производить шума, вышли на береговую линию, приняв решение дать круг. Но хотя бы не столкнуться с мертвыми лианами – кто знает, на что они способны?

Маг послал брату послание, он прикоснулся к виску двумя пальцами правой руки, что-то шепнул и тут же на самых кончиках ногтей появился прозрачный шарик света.

            - Скажи, чтобы в воду не заходили, - успел предупредить Лиам, кивая на водную гладь, - все дно в лианах. Странно, что они не рассыпались.

            Стало страшно. Опять. СНОВА!

            Хотелось сбежать, я корила себя за то, что пошла со всеми, но в тоже время гнала эти мысли прочь, прекрасно понимая, что страх всему виной, а своих бросать нельзя.

            Мы медленно шли вперед, старались не заходить в воду, аккуратно переступали остатки лиан, а затем…

            - Тс-с! – шепнул Сириус, замирая на месте. Гриф шел впереди всех, мигом затормозил, выставил руку, предупреждая об опасности, и указал в сторону кучки веток. В ней что-то шевелилось, еле заметно шуршало, и стоило нам всем застыть, как из середины своеобразного гнезда показалась лиана… маленький кусочек… Странный кусочек…

            Я присмотрелась внимательней, тянулась за стрелой и лишь после заметила, что место. Где находилась лиана и правда когда-то было птичьем гнездом! Отросток разрушил скорлупу, впился в зародыш и выпивал его, наполняясь силой: сама форма лианы становилась более прочной, гибкой и опасной…

            Рик запустил огненный пульсар, точечно попав прямо в цель.

            - Как так? – недоумевал маг. – Я думал, лианы имеют начало, своего рода тело, от которого выползают потом в мир, но это… Она сама по се… а нет, не сама и не по себе…

            Огонь уничтожил лиану не полностью и не сразу. Отросток начал дрожать, распадаться на куски, но мы все успели заметить странный клубень на конце, скрытый остатками птичьего гнезда. Как луковица, из которой и тянется эта чертова лиана!

            - Я хочу посмотреть, - с сомнением произнес Рик, - но не буду… Или посмотрим?

            - Брать с собой точно не будем, - заметил Лиам, - отойдите…

            Эльф припал к земле, что-то прошептал, закрывая глаза, и в это же мгновение земля вокруг остатков лианы дрогнула, верхний слой поднялся в воздух и приблизился к нам уже после того, как Рик создал защитный барьер.

            - Нам пора, - Сириус прервал нас, заставляя отвлечься от лицезрения клубня-убийцы, и кивнул в сторону воды, - на дно посмотрите…

            Мы и посмотрели… А там…

            - Твою ж… - глаза Рика округлились, он мигом взлетел в седло и мы тут же дали деру, стараясь не задевать лианы и внимательно смотреть, куда ступаем. Хвала Богам – на побережье этой дряни было мало, зато в воде… Лианы как пиявки – присосались к рыбе… И рыба уже явно была не первой свежести, но из маленького тельца выпивалось все до последней капли, лишь бы выжить!

            - Тут вроде безопасно, - заметил Лиам, осматривая скалистый берег, - дальше идет подъем к озеру, как раз мимо гнезд грифов.

            - Гнезда разорены, - сухо заметил Сириус, - грифы бросили их еще до того, как лианы доползли до них. Я уже посмотрел, там на скале застывшие отростки: многие высохли, кто-то еще еле шевелится, а некоторые уже распадаются на части.

            - Я думала, грифы дадут отпор…

            - А смысл?  - совершенно без эмоций заметил Сириус, - в подобном состоянии лианы в десятки раз опаснее – они цепляются за последнюю каплю крови, пытаясь найти источник пищи. Раньше им еду гранвы таскали, но гнездо разорено и некоторые из этих тварей убиты. Самый верный способ снизить численность врага – обмануть его ожидания. Грифы вернутся, стая не бросит свои гнезда, но они выждут время.

            В это же мгновение к нам приземлилась Кайка. Гарпия улетала на разведку, проверить поселение людей, которое я видела еще в первую встречу с Лиамом:

            - Там пусто, - заметила гарпия, - дома оставлены, не разрушены, мертвых лиан много, но они не успели добраться до деревни.

            Я перевела всем слова гарпии.

            - Люди видели, что грифы улетают, - Рик пожал плечами, - когда огромная стая хищных птиц внезапно покидает свой дом – это сигнал к беде. Деревенские поступили правильно, хоть до этого и не слушали брата…

            - Кто-то может не слушать Каила? – для меня слышать подобное казалось чем-то странным.

            - Каил не правитель, - заметил Рик, - он лишь за Североморьем следит, а это уже чужие земли. Ну что, идем выше?

            Стоило нам подняться по каменистой тропе, стоило тихо прокрасться мимо окаменевших лиан и выйти на более-менее просторную, защищенную с одной стороны скалой площадку, как внизу послышались крики…

            Я мигом рванула в сторону, но Лиам остановил…

            - Нам нужно идти вперед, - тихо прошептал эльф, - такой уговор.

            - Лиам… ЛИАМ! – я рычала, но не повышала голос. Смотрела на то, как отряд попал в беду! Да еще и не один! Магия возникла в воздухе внезапно и резко, она трещала, давала сигнал, что кто-то пришел к той самой земле, где некогда было гнездо! – да вы чего, они же… Они же…

            И тут до меня дошло…

            Каил знал…

            - Маленький отряд перед основной группой, - прошептала я, с трудом сохраняя спокойствие, - они взяли удар на себя… Они знали?

            - Нет, - Рик смотрел на то, как разгорается алое пламя внизу, как выпрыгивает из-за скалы ослабевшая, израненная гранва, но даже в таком состоянии она умудрялась причинять непоправимый вред стражам, - Каил понимал, что они привлекут внимание, что план основной группы провальный. Его никто не слушал, все считали, что небольшие группы по семь-десять участников смогут пройти…

            - Видимо не смогли, - прошептала я, наблюдая за тем, как очередной кокон утаскивает кого-то в сторону скалистого выступа – как раз там и было спрятано разоренное нами гнездо.

            Появилось еще две твари… А вместе с ними и лианы… Даже те, что мы видели впереди, на каменной тропе на пути к озеру внезапно ожили, стали дергаться и медленно поползли туда, где капала кровь…

            Наш путь постепенно очищался…

            Каил… да как же…

            - Они же умрут, - не понимала я, глотая слезы, - они же все…

            - Не все, - уверенно проговорил Лиам, - кто-то выживет. Рик не просто так ставил печати. Не все из них защитные…

            И в эту же секунду раздался взрыв. Огромное облако пыли смешанное с землей и каменной крошкой взвилось в воздух, принимая форму грибной шляпки. Взвесь застыла на мгновение, а затем резко стала падать обратно. Несколько гранв наступили на ловушки, их мигом разбросало в разные стороны, лишив при этом пары конечностей, а кого-то и головы.

Стражи сражались во всю силу. Огромные волки рвали тварей в клочья, но те вырывались, нападая на отряды снова и снова. Гранв становилось все больше, они шли волной, выползали со скал и мчались на запах крови…

            Эльфы виртуозно управлялись с луком, я видела, как почти что каждая выпущенная ими стрела достигла цели, но этого было мало. В ход шли мечи и клинки, огненная магия и ловушки…

            Вот только гранв становилось все больше…

            - Мне их жаль, - тихо прошептала Кайка, - Каил в какой-то степени спас нас… как же много этих тварей… Я вижу еще десять – они со скалы слеза…БЕЖИМ!

            Мы рванули со своих мест по команде гарпии, хоть и не видели источник опасности!

            Гранва выпрыгнула на нас внезапно, выставила огромные острые когти, но достать до Рика не успела: Лиам с одного удара отсек конечность, развернулся и вновь нанес удар, снеся голову твари.

            - Мелкая была, - рыкнул эльф, забираясь на коня, - быстрее, нам нужно дойти до озера!

            - Да там, судя по всему, рассадник гранв, - шепнула Кайка, не решаясь подняться в воздух, чтобы не привлекать внимание.

            - Поэтому Каил их и отвлекает, - Рик вновь и вновь ставил за нами ловушки. Обозначая их для отрядов определенным знаком, так же не забывал и про островки с барьером, в которых можно было спрятаться.

            Я не видела части сражения, мы быстро поднимались по горе, но стоило выйти на очередной каменистый выступ, как нам вновь открылась битва.

            Многие защитные купола были использованы: маги лежали в них, восстанавливались, принимая помощь эльфов. Последние обладали каким-то даром исцеления, видимо…

            - Эльфы прекрасные лекари, - заметил Сириус, - и себя исцеляют быстро, если в ране нет яда, и других, если захотят.

            - Хотят редко, - тут же пояснил Лиам, видя, что в моей голове созрел вопрос, - почти никогда не хотят, если жертвой не стал эльф.

            - Там твой отец, - шептала я, указывая на поле боя, - а что. Если…

            - Он сильный, - голос Лиама все же немного дрогнул, но мужчина взял себя в руки, сделал глубокий вдох и продолжил, - как бы сильно я не хотел оказаться сейчас там, рядом со всеми, но нам нужно идти вперед. Возможно, чем быстрее мы уничтожим озеро, тем меньше этих тварей из него сейчас вылезет.

            Спорить было бессмысленно. Мирр сам последовал за хозяином, хоть и понимал, что меня сильно трясло от всего увиденного.

            Позади все еще раздавались звуки битвы, а так же крики и волчий вой. Огонь вздымался к небу, а затем…

            Затем земля дрогнула…

            - Ковен, - подсказал Лиам, - держитесь крепче…

            Земля дрожала сильнее, со скалы начали откалываться целые куски! Они с шумом падали в обрыв, погружаясь в глубокую воду, тропа рушилась, случались обвалы, а внизу снова и снова раздавались толчки, что доходили и до нас тоже.

           - Быстрее! – скомандовал Лиам, указывая Мирру на тот самый участок дороги, где пройти сложнее всего. Мантихор мигом сорвался с места, с легкостью преодолел преграду и уже спустя несколько минут мы все застыли рядом с той самой злополучной площадкой, густой лесополосой на горизонте, огромному полю и… Ненастоящему озеру.

            Я думала, что возможно оно хоть как-то изменится, но нет… Мираж остался миражом, и что с этим делать мы пока не понимали.

            Да тут даже земля не дрожит… Как такое возможно?

            - Закрытое озеро, - прошептал Рик, - все как обычно, оно никак не изменилось.

            Маг спешился, поднял с земли камень и кинул в воду…

            Тишина… И лишь спустя продолжительное время мы услышали стук камня о дно глубокой ямы.

            - Я не чую гранв, - прошептала Кайка, заметно нервничая, - и ветра нет. Странная тишина. Я тут не была ни разу, это место всегда пугало – сколько мимо не пролетала, так вечно таким холодом тянуло снизу…

            - О чем она говорит? – тихонько поинтересовался Рик, и я тут же все рассказала, - холодом, говоришь…

            Мы подошли к самому краю озера, поражаясь звенящей вокруг тишине. Это место как будто само по себе в другой реальности находилось, будто мы уже касались чего-то запредельного, чего-то необычного и опасного.

            Сириус сел на корточки, коснулся когтем поверхности воды и с интересом смотрел на то, как тот проходит насквозь. Я оглядывалась по сторонам в поисках хоть какой-то зацепки, но так и не могла сосредоточиться – звуки борьбы и приглушенные голоса стражей пугали и заставляли поддаться панике.

            Берег не изменился – я все еще видела в кустах остатки от вещей из моего мира. Рик миогм подбежал к ним, стал рассматривать кусок ткани, создавать в руках магические печати и смотреть на предметы через них. Он явно искал хоть какую-то зацепку, заодно и предметы изучал, что для него немаловажно.

            - Словно время тут идет иначе, - заметил Лиам, обходя вокруг старого огрызка от яблока, - уже должен был сгнить, а на вид ему дня три…

            - Верно, - а ведь он прав, как такое возможно?

            - Тут на ткани нет следов от дождя, - так же заметил Лиам, подойдя к Рику.

            - Я тоже заметил. Она чистая, немного прикрыта ветками и пылью, но с учетом погоды, что была недавно, на ней невидно ни единого следа прошедшей бури. Лиам, ты чего?

            Маг заметил, что эльф уставился куда-то в сторону, стал всматриваться вдаль и тут же замер, как вкопанный.

            Я ничего не видела, не обладала таким шикарным зрением, как маги или эльфы, но стоило аккуратно последовать за мужчинами, как я тут же испытала очередную паническую атаку.

            Хотелось не просто выть от ужаса, а заодно орать, но страх горло сковал, да и тело не слушалось, замерло на месте и не двигалось…

            - Там явно сидят лианы, - заключил Рик, указывая на множество сплетенных друг с другом лиан, скрытых водами Закрытого озера. Сквозь “водную” гладь с трудом проглядывалось огромное гнездо, созданное из отростков! Они все тянулись через озерную гладь, выползали из укрытия и устремлялись к горному хребту, используя для маскировки природу.

            Огромный рой этих тварей каким-то образом крепился ПОД водой, которой не существует на самом деле… Как так-то?

            Рик вновь направил брату послание с воспоминаниями, нервно сглотнул, но ближе к гнезду не подошел.

            - Мне кажется, что это не гранвы управляли лианами, - прошептал Сириус.

            - А лианы гранвами, - заключил Лиам, нисколько не скрывая своих эмоций, - или тут симбиоз…

            - Скорее последний вариант, - заметила я, аккуратно исследуя территорию, - смотрите… вам не кажется, что тут следы свежие? К тому же еще и мокрые…

            Я уставилась на четкий отпечаток лап гранвы… Но почему он влажный? Земля вокруг сухая, а тут…

            - Так они что, с той стороны лезут? – Кайка не двигалась с места, боялась подходить к нам и выглядела крайне недовольной, - но как? Там же обрыв… Ладно лианы – они могут прикрепиться к скале, но огромные страшные твари…

            - Вода, - прошептала я, - они каким-то образом переходят сквозь озерную воду…

            - Знать бы, каким имен…

            Мы не успели договорить. Было видно, как сквозь фальшивую водную гладь стало просматриваться чье-то лицо. Тело вырисовывалось довольно быстро, мы сразу поняли, что это гранва, поэтому мигом спрятались кто куда, но рядом, чтобы не упускать друг друга из вида и внимание не привлечь случайным чихом.

            Вода дрогнула! Я почувствовала дуновение ветра, затем от середины озера пошла рябь, она словно разгоняла мираж, будто одно заменялось чем-то другим, дополнялось, перестраивалось, а потом…

            Потом вышла она… Огромная тварь срывала с себя отростки лиан, рычала, издавала гортанный рык. Длинные когти с силой вспарывали землю, мощные ноги при каждом шаге будто силой наливались… Не понимаю, как описать то, что я видела иными словами…

            Гранва несколько раз качнулась, оторвала от себя последнюю лиану, будто пуповину перерезала и рванула в сторону отрядов…

            Затем появилась еще одна… и еще…

            Мы переглянулись, прекрасно понимая, что момент настал. Рик среагировал молниеносно – он не стал пускать огненную волну, как делал его брат, тут такой вариант не поможет, а сделает только хуже. Маг создал множество маленьких пульсаров белого цвета. Шарики сорвались с его ладоней, направились прямо к озеру и вошли в воду как раз в тот момент, когда из глубины вылезло две твари немного меньше размером, чем были до этого!

            Взрыв… Должен быть взрыв, но…

Ровная водная гладь в мгновение ока покрылась рябью – со дна озера метнулись лианы. Они будто бежали от собственной смерти, уносились прочь, огромной массой пытаясь выбраться из озера, но от магии уйти не успели. Стоило пульсарам погрузиться в воду, стоило лианам рвануть на волю, как взрыв действительно произошел. А за ним и взрывная волна… А за ней пыль и грязь, что летела в глаза, дикий умопомрачительный вой гранвы в уши, а так же высокий писк еще кого-то… Думаю, что эти звуки раздавались из приоткрывшегося нам гнезда…

            Дальше все смешалось… Я ничего не видела, разве что вспышки магии и жар огня. Рик преобразился, я впервые видела мага таким… Он не просто создавал огонь руками, он словно сам был объят пламенем!

            Огненные волны импульсами врезались в лианы, уничтожали их и природу вокруг нас. Мы с Лиамом лежали на земле, не в силах поднять головы – защитный барьер не позволял – Рик все продумал. Глаза мага почернели, огонь толстым потоком окружал мужчину, не позволял подойти врагу ни к себе, ни к нам.

            Кайка видела движения мага и вместе с Сириусом успела рвануть в небо.

            Как только гранва, охваченная пламенем, отползла в сторону, Рик дал сигнал и в этот же миг огонь погас. Его как будто и не было вовсе.

            Лиам рванул вперед, он атаковал гранву снизу, пересекая ей сухожилия первым движением клинка. Второе движение отрубило руку. Сириус пикировал сверху – острые когти на руках вонзились в глотку, вырвали трахею, а затем защитили себя от лиан – пучок этих чертовых отростков подобрался со спины, но Рик увидел это вовремя – огонь охватил отростки.          

            Кайка видела все с высоты птичьего полета и по сигналу Рика дала клич – еще до похода мы договорились о сигналах, и небо затем окрасилось фиолетовым цветом:

            На поле, внизу, разверзлась кровавая бойня. Фиолетовый сигнал означал, что они не успеют прийти вовремя.

            Рик чертыхнулся, отошел назад вместе с остальными, наблюдая за тем, как из озерной воды поднимается очередная тварь, намного больше той, что они сейчас победили. Самое ужасное было то, что пока гранва стояла в воде, она как бы была не с нами. Она видела нас, просчитывала каждого, но добраться до нее не выходило – она не пересекла границу миров, осталась где-то там, в своем мире или пространстве – не понимаю, как такое вообще возможно!

            Лиам заметил движение первым – гранва резко выпрыгнула из озера и рванула в мою сторону, посчитав, что среди всех я слабое звено. Она была права, но это слабое звено способно за себя постоять.

            Стрелы срывались одна за другой, они рассекали воздух с невероятной скоростью, подгоняемые магическим усилением. Острие впивалось в плотную, прочную кожу твари, некоторые так и не смогли проткнуть ее, но одна все же попала в раскрытую пасть…

            Стрела вонзилась между ребер, ее одна попала подмышку, и самое главное: один из снарядов угодил в раскрытую пасть, после чего Лиам одним резким движением направил клинок в шею гранвы.

            - Черт, - выругался эльф, понимая, что лезвие насквозь не прошло, оно застряло, не задев нужные органы… Судя по всему, просто кожу прорубило… - они отличаются защитой… БЕГИ!

            Дважды повторять не пришлось, я мгновенно сорвалась с места, и в этот же миг на гранву рухнул Сириус. Гриф обхватил сильными руками голову твари, мешал ей ориентироваться в пространстве с помощью крыльев. Лиам вновь и вновь наносил колющие удары, в то время как Кайка наблюдала за боем внизу. Гарпия давала важные сигналы, пока не вмешивалась и направляла стражей своим криком.

            Хруст костей заставил всех замолчать. Сириус свернул гранве шею, Рик не подпустил к нам лианы, но я видела, что магия колдуна уже заметно ослабла…

            Плохо!

            - Кайка! Что у них там? – кричала я, поднимаясь с земли.

            - ЛОЖИСЬ! – вместо ответа проорала гарпия, и мир дрогнул…

Каил ударил во всю силу…

Земля под ногами будто ходуном ходила. Лиам успел подбежать ко мне в тот самый момент, как началось землетрясение, после которого в небо взмыл столб огня…

- Будто до небес, - шептала я, не в силах осознать всю мощь магии Каила. Пламя жгло все живое, со слов Кайки все стражи внизу, кто выжил, успели спрятаться за барьерами Рика. Жар был дикий, щеки пылали, глаза слезились, а сердце от волнения готово было выпрыгнуть из груди.

Как только пламя утихло, наступила тишина, а затем…

Земля вновь дрогнула…

Но виной тому не Каил или кто-то из отрядов…

            Озеро… Озеро будто ожило…

            Ветер поднялся внезапно. Его резкие порывы не позволяли дышать полной грудью, нас относило в сторону, я терялась, но Лиам держал меня крепко, с силой воткнув в землю клинок для опоры.

            Вода в озере будто бы бурлила, она насыщалась светом, становилась более материальной, а потом…

            Потом вышли они…

глава двенадцатая

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

- В СТОРОНУ! – Лиам рванул меня вперед, позволив уйти от острых когтей. Гранвы посыпалиськак снег на голову – они лезли отовсюду, из всех кустов и щелей, но каждая, совершенно каждая тварь была ранена или же получила страшные ожоги после атаки Каила.

Лиам не подпускал никого к озеру, он убивал гранв еще на подходе вместе с Сириусом и мной. Пока эльф рубил тварей клинком, Сириус нападал сверху будто хищная птица – он цеплялся острыми когтями и душил жертву. Некоторым из них переламывал шеи, но если гранва оказывалась сильной – душил.

            Кайка объединилась с Риком, больше гарпия не следила за отрядами, поэтому вступила в бой. Она, как и я, стреляла из лука, не позволяя гранвам подойти к озеру, в то время как Рик защищал наши границы с обратной стороны: твари ползли отовсюду, из озерной воды тоже. Маг снова и снова направлял огненные волны над поверхностью воды, и стоило гранвам показать свой нос, как они тут же получали сильные ожоги и прятались обратно.

            - Что у вас тут? – скомандовал Рой, вылезая из кустов. Оборотень был весь в грязи, ранен: рука распорота, ее чем-то уже прижгли, воевать с такой конечностью в полную силу он не мог, но метать кинжалы с ножами и звездами здоровой рукой был в состоянии. – А… Вижу… У нас так же…

            Нам везло в том плане, что гранвы уже были ранены – Каил постарался, да и остальные тоже. Казалось бы все, еще немного и победим, но…

            Но это было лишь только начало.

            Они вышли на поверхность, с легкостью пройдя через огонь Рика. Все сразу поняли – будет трудно.

            С одной стороны к нам подступали раненые гранвы, а с другой вышли огромные твари, размером с одноэтажный дом!

            Они замерли на берегу, скалились… Кожа темная, синеватая и грубая. Судя по всему, распороть ее клинком с первого раза не получится…

            Сириус не стал нападать первым: заметив новых тварей, он сменил направление и замер на скалистом обрыве, наблюдая за врагом и изучая его перед битвой.

            “Они намного сильнее”, - раздался голос грифа в моей голове, - “не подходи к ним. Близко даже… Странно… На тебя уставились…”

“Да у них же нет глаз!” – хотела прокричать я, но Сириус уже ответил:

“Есть. Все их тело воспринимает сигналы. Орган глаза им не особо нужен – они чуют тебя всем телом. Ты нужна им, я вижу это”.

Нужна им? Да на кой…

Додумать не дали, потому что напали.

Резко… Внезапно и сразу в атаку!

Лиам держал удар, уходил от атак снова и снова, но сколько бы раз он ни попадал по гранве – той было плевать. Ни ран, ни боли… ничего!

Сириус  не вмешивался, огонь Рика не имел должного воздействия, а Каил, застывший в стороне с рассеченным когтями лицом, пытался как можно быстрее восполнить магический резерв, иначе всем нам конец!

Я видела, как огромная тварь замахнулась длинной жилистой рукой с невероятно острыми когтями. Лиам отбился, но не от второго замаха. Выпустив стрелу, я попала прямо в раскрытую ладонь гранвы в тот самый момент. Когда когти практически коснулись эльфа.

            Тварь застыла, недоуменно уставилась на застрявшую стрелу в середине ладони, резко вырвала ее, оборвав наконечник и, истекая желтой, пахучей тухлыми яйцами кровью, резко сменила цель.

Она рычала так, словно дьявола призывала… Следом за диким гортанным воем, кожа над глазами слегка разошлась, и мы все увидели глаза гранвы – черные, без единого намека на белок.

- Лира, - с ужасом шептал Лиам, понимая, что сейчас будет, - беги… БЕГИ!

Гранва сорвалась с места, я успела упасть на землю и в этот же миг когти рассекли воздух над моей головой. Тварь рычала, издавала странные звуки и нападала на меня снова и снова, но Сириус защищал, я издали выпускала стрелы, пытаясь найти наиболее уязвимое место, Лиам страховал грифа и в нужный момент они менялись. Тоже самое делал Рик с Кайкой – когда эльф и гриф уставали, к ним на подмогу приходили другие.

Выжившие стражи не все добрались до озера, многие раненые были оставлены внизу, но те, кто смог подняться, замер от ужаса – таких огромных гранв стало уже три и все сражались с ними как могли, в полную силу, хоть этих самых сил уже было недостаточно.

- Да когда они уже сдохнут? – рычали оборотни, подменяя Лиама. Эльф отлетел в мою сторону, замер рядом, внимательно следил за битвой и подсказывал мне, когда спускать тетиву.

Много раз я не позволяла твари нанести смертельный удар, много раз уходила от ее атак благодаря Лиаму, но в конечном итоге разозлила нечисть еще сильнее.

Гранвы рвались ко мне, но я не понимала, почему. Они будто боялись чего-то… опасались, что я смогу выведать их секрет… О каком секрете может идти речь, если мы и так знаем, что Озеро – это портал! Хотя раньше этого никто не знал… или делал вид, что не знает…

- КАИЛ! – Рик орал на брата, отбиваясь от гранвы, но маг уже ступил в воду. Стоило колдуну это сделать, как твари, что вышли на берег. Взревели – они рванули к нему, но он успел окружить себя огнем, а заодно отрезать им путь к воде!

Проблема была в том, что и в самом озере было опасно – Каил контролировал пламя, оно вращалось огромной сферой, захватило берег, но самого мага защищало слабо. На помощь к нему пришел Рик: его пламя слабее, но было способно сдержать лианы, что рвались к нам со дна.

Других гранв из озера не вылезало.

- Лиам, когда озеро стало озером, проход закрылся… Смотри, со дна только лианы ползут и судя по их внешнему виду – это те, что смогли выжить после того, как разорили гнездо.

- Вижу… Но как закрыть сам портал?

- ПОДМЕНИТЕ МЕНЯ! – прокричал Каил, обращая на себя внимание. Тут же вызвалось несколько стражей и Энтони в том числе. Они смогли пройти сквозь череду атак со стороны врагов благодаря эльфам и оборотням – те защитили, не позволили убить товарищей по несчастью.

Пять стражей вошли в воду, молча кивнули друг другу и прислонились ладонями к спине Каила.

- Отдают ему свою энергию, - забеспокоился Лиам, направляя Мирра жестом как можно дальше от места битвы. Эльф дал сигнал своим, предупредил Кайку, и та уже прокричала во все горло, дав понять стражам, что скоро что-то будет.

- КАИЛ НЕ СМЕЙ! – маги из ковена выглядели особенно… особенно… кроваво. Не передать словами, насколько их вид был зловещим… А лица… - КАИЛ!

- ЭТО ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД! – рычал в ответ маг, не позволяя никому подобраться к себе и брату. Он быстро восполнял резерв, приказал Рику защищать тех, кто остался без энергии, а так же указал нам с Лиамом уходить как можно дальше.

- КАИЛ! – на мага рычали свои же, он  пытались подобраться к нему, но мешала гранва. Троих из этих тварей уже убили, осталась одна – самая большая, самая крупная и сильная! Она одна сражалась с семерыми, многих ранила, орала во всю глотку, призывала лианы, но те не успевали создавать коконы, потому что были слишком ослаблены. Я обрывала эти отростки вместе с Сириусом, но держалась от гранвы подальше – тут и гадать не нужно, я в битве с этой тварью точно проиграю… - НЕ НАДО! Каил!

- Вы хотите изучить портал, - рычал в ответ маг, - хотите увидеть. Куда он ведет, а я хочу жить спокойно! Это чертово озеро рядом с моим домом, а не вашим! Мне не нужны здесь твари из других миров!

Я видела, как гранва выбралась из плена магов ковена, как рванула она в сторону Каила как раз в тот момент, когда маг начал колдовать. Лиам пытался помешать, смог немного затормозить тварь, но не прикончить… Сириус спикировал на гранву сверху, но та с легкостью отбросила грифа в сторону, чуть не сломав ему при этом крыло! Она бежала к озеру, понимая, что портал скоро будет уничтожен…

Гранве стало плевать на окружающих, она больше не жаждала порвать нас на куски – она хотела сбежать, пока портал позволял, но…

Как только вода дрогнула, как только поверхность озера пошла рябью, а сквозь толщу воды стал просматриваться контур другой местности, кишащей  гранвами, ни у кого не возникло сомнения, что Каил был прав…

Огненная масса сорвалась с рук мага. Пламя обжигало ладони, все почувствовали запах паленого мяса…

Крик Каила пробирал до самого нутра, но маг не сдавался. Я видела, как гранва рванула к нему, как выставила перед собой когти. Сириус успел схватить ее за ногу, Лиам так же рванул в сторону Каила как и Кайка, что выпустила последнюю стрелу!

Они все пытались задержать тварь, я выпускала стрелы снова и снова, подходила ближе. Оборотни не позволяли остальным гранвам, что меньше в размере, вмешаться, обрывали остатки лиан вместе с эльфийским народом, но…

Все видели, как острые когти рассекли воздух, как впились они в тело мага, как в самый последний момент Каил успел высвободить энергию невероятной силы и…

Я ослепла. Вспышка света оказалась настолько яркой, а последующий взрыв настолько громким, что ничего, кроме звона в ушах, я уже не слышала. Перед глазами все плыло, светилось пятнами, к горлу подступила тошнота…

Кто-то закрывал меня собой… Лиам… это был Лиам… Земля тряслась, от скалы словно кусок откололся и мы все летели вниз, на морское дно…

            Я открыла глаза с трудом, пыталась бороться с сильным ветром, но ничего не получалось.

            Каил ударил со всей силой в тот самый момент, когда портал полностью еще не успел сформироваться, но и не пропал совсем – как раз тогда и нужно рушить связи, когда они еще не окрепли. Верно?

            Мы видели, как там, на другой стороне, твари бросились врассыпную. Их было так много… Целая армия… Они ждали… Ждали подходящего момента!

            Сильные потоки ветра врезались нам в спины, меня с Лиамом стало затягивать в это чертово озеро! Мы держались изо всех сил, но получалось с трудом! Гранва орала, она не могла выбраться, ее затягивало в озеро вместе с обрывками лиан. Тварь истекала кровью, пыталась поймать хоть кого-то, но не выходило. Она хватала ртом воздух, цеплялась когтями за землю. Но ее это не спасло.

            Каила и Рика не засосало в воронку – Сириус вовремя их спас, с трудом унеся магов ближе к нам с Лиамом.

            Мы видели калейдоскоп из разных цветов, как магические связи рушатся, как вода то возникает в нашем мире, то пропадает, создавая странную, никому непонятную иллюзию…

            Гранву стало затягивать. ЕЕ уносило прямиком в озеро.

            Я подняла с земли последнюю стрелу и без единой капли сожаления выпустила ее прямо твари в раскрытую ладонь. Острый приступ боли заставил существо вскрикнуть, передернуться и…

            Увязнуть в воронке, скрываясь в ней с головой.

            Спустя минуту все затихло.

            Спустя еще минуту от озера ничего не осталось – лишь мертвая, выжженная земля… Кратер, дно которого оказалось выстлано старыми костями, черной землей и иссохшими остатками лиан…

            Мы все молчали. Просто не понимали, что говорить…

            Каил потерял сознание, но дышал. Рик смотрел на брата с открытым ртом, позволяя эльфам заживлять раны брата. Оборотни чуть ли не крестились, Лиам с Сириусом облегченно выдохнули, ну а я задала самый логичный из всех вопросов:

            - И куда затянуло их всех? – мой голос дрогнул.

            - Уверена, что они не уничтожены? – Роя трясло, волк бледнел, зеленел, и было видно, что с трудом сдерживал тошноту.

            - Более чем… - ошарашено пролепетала я, вспоминая то, что видела: - гранву утянуло в портал, Каил разрушил его но гранвы остались на той стороне… и вот куда попала наша, а? Уж точно не к себе домой…

            - Главное, чтобы не к тебе, - шепнул на ухо Лиам, но был сильно удивлен моим ответом:

            - Да даже если и ко мне… У нас огнестрельное оружие есть, бомбы и прочие виды смертоносных приборов… Лучи смерти там… Банальное отравление мухоморами чего стоит! Если гранва попала ко мне на родину – ей конец. Ее убьют в лучшем случае.

            - А в худшем? – прошептал очнувшийся Каил, прося дать ему воды.

            - Оставят в живых и будут изучать, - серьезно ответила я, только сейчас осознав, что от ужаса и усталости просто не чувствую ног.

- Это ж где ты родилась, ведьма? – со вздохом поинтересовались оборотни, догадываясь, что кое-что Каил умолчал о своей ученице.

            - Далеко, - уверенно заявила я, - очень далеко отсюда. И вряд ли туда вернусь…

            Руки дрожали… Ноги тоже. Голова казалась чугунной и дико болела. Лиам стоял рядом, сильно нервничал, потом не выдержал…

            Эльф обнял меня одной рукой, прижал к себе и мочал смотрел на то, как маги ковена с ужасом поднимают со дна бывшего озера огромные кости.

            - Не хочу знать, чье это… - прошептал Рой, - хочу домой… Забыть все это… Наших столько полегло на том поле… Гранвы всех на части рвали, даже в коконы не прятали…

            Никто не верил, что это конец. В глазах у каждого были сомнения…

            - Сириус, - позвала я грифа, - как думаешь…

            - Без понятия, - честно признался крылатый, пожимая плечами, - думаю, следует защитить это место, изучить его, наблюдать за территорией и временно забыть про разногласия – в одиночку не справится никто. Нужно убедиться, что портал не откроется вновь.

            - Главное, чтобы он не открылся где-нибудь еще… - прошептал Лиам, озвучивая всеобщую мысль, - иначе мы можем этого не пережить.

            - Мы все справились, - уверенно заявили маги ковена, недоумевая из-за того, что мы с эльфом стояли рядом и обнимались так, будто были друзьями. – самое главное не усугубить и изучить…

            Судя по взгляду магов, изучать они собрались не только гранв, но и меня с Сириусом… Ага… сейчас… Не в этой жизни!

            - Ты как, красавица? – Диего не стал менять ипостась, дракон всматривался в территорию и был чем-то недоволен, - ходить можешь?

            - Не понимаю, если честно…

            Я говорила тихо, голос дрожал, как и все тело. Лиам поддерживал меня, как мог, но я чувствовала, что эльф тоже на грани. Ковен жаждал изучить местность, допросить всех нас под предлогом изучения гранв. Я видела, как они нацелились на меня, как просчитывали шаги, как пытались обойти Каила с Риком, но… Все испортил дракон…

            - Садитесь! Друзья моих друзей мои друзья несмотря на сумасшествие! – дракон хмыкнул, подставил нам с Лиамом огромную спину.

            Мы недоуменно переглянулись с эльфом: судя по его реакции верхом на подобной нечисти он еще не ездил, так что грех отказываться. Ковен было пытался вмешаться, но помимо нас с эльфом на спину к Диего перебрался и Каил с Риком:

            - Вы и так сильнейшие мира сего, - буркнули маги, обращаясь к стражам ковена, - если чего, кричите… Хотя не уверен, что услышу. Кажется, я сейчас сознание потеряю… Лекарей вызвали?

            - Вызвали, - сурово подтвердили маги, прекрасно понимая, что ни о каком допросе в ближайшее время и речи быть не может.

            Я впервые сидела верхом на драконе…

            Странное чувство, как будто ты умер и родился заново, особенно, когда это существо разгоняется, довольно зрипит, выпускает плами и бросается камнем вниз со скалы, пытаясь поймать нужный поток ветра.

            Орала я знатно, если честно. Да так сильно, что Лиам почти оглох. Диего при этом хохотал, указывал на летящих рядом Сириуса и Кайку, резко стал набирать высоту, и мы скрылись в густых, высоко летящих облаках.

            - Боже, я на спине дракона, - шептала я, чувствуя, что от переизбытка эмоций могу с ума сойти, - на спине живого дракона!

- Знаешь, милая, - заметил Диего, - это уточнение вообще прям в тему… Не дай Боги я слегка протухну, вот честное слово… Хана вам всем, зуб даю… Мертвый дракон – мертвый мир, если не хуже. Становиться нежитью нам нельзя, мы звереем, свирепеем и едим всех подряд. Даже гадких великанов… даже низкорослых гномиков… И самое примечательное, что ничего из этого не помним.

- То есть вечерком ты закусил деревней, где привык покупать яблочки на базаре, - предположила я, - забыл об этом, а на утро, на все том же базаре, ходишь и возмущаешься: какая же гнида всех поела?

- Именно! – заверил всех Диего, позволяя мне насладиться полетом. Ветер не просто играл в волосах, он будто обнимал все тело, обволакивал, придавал сил и в тоже время дико нервировал: под ногами я видела широкие поля, острые шпили скалистых хребтов, башни Североморья, а так же верхушку огромного защитного барьера вокруг города.

- Слушайте, - не унималась я, - мы так просто ушли… А если гранвы еще остались? А если помощь нужна? Они же перекроют там все, могут не пустить потом…

- Безусловно, все так и будет, - серьезно ответил Рик, - но нам нужно срочно вас спрятать. Ковен многое видел, прекрасно понимает, что ты странная и по-своему сильная, а там таких гостей не особо жалуют. Тем более в комплекте с остроухим темным эльфом, в чьих жилах, вообще-то королевская кровь течет. Вам срочно нужен отдых и подготовка – приказ о назначении Лиры может прийти с дня на день, ее могут призвать в академию для допроса, а могут вообще попытаться убить… Все сложно, вы и так это знаете.

- Ты сделаешь ее своей ученицей по всем правилам, - холодно заметил Лиам. И нет, он не спрашивал, он приказывал, что магам не понравилось. Но в принципе они были не против его решения.

- Сделаю, но ей придется поступить в академию… - Диего не вмешивался в наш разговор, слушал Каила с Риком внимательно,  тяжело вздыхал, разрезая огромными крыльями белые облака, а затем перебил всех нас:

- Остановитесь, люди. И нелюди… Я вас с собой не просто так взял. Просто почувствуйте этот момент… Прекрасный момент жизни, когда все самое страшное осталось позади. Когда под ногами распростерся любимый город, а вокруг вас проносятся мимо огромные пушистые облака. Замрите в этом мгновении, осознайте его силу, вдохните полной грудью и наконец-то поймите, что вы… Живы. Ветер играет в ваших волосах, вы летите верхом на драконе, что безусловно войдет в историю… Просто представьте, как обалдели все, кто нас видел… да маги ковена от зависти на литры яда изойдутся!

- Они и так этим занимаются, - Лиам кивнул в сторону пролетающих радом грифа и гарпии, - стоило увидеть этих двоих вместе с нами, так все… Я нутром чую – гранвы лишь начало.

- Конечно, начало, - хмыкнул Рик, придерживая брата в момент снижения. Все же верхом на драконе путешествовать оказалось в разы быстрее и, что важно, безопаснее. Жаль Диего так всю армию перенести не мог…

Дракон вначале выровнял ход, затем замер на месте, как мне показалось по ощущениям, а потом…

Потом Диего пошел на снижение. Огромная тень от драконьих крыльев заслонила выжженное Каилом поле, находившиеся внизу гарпии кричали от возмущения. Жители города с нескрываемым волнением ожидали хороших новостей, ну а я…

Я хотела застыть на месте. Хотела тишины. Хотела обнять Лиама и услышать, что все это наконец-то закончилось…

***

- Тебе нравится? – эльф проводил по моей шее широкой шершавой ладонью. Он видел мое смущение и еле заметно улыбался при этом.

- Очень, - тихонько шептала я. Мы сидели на кровати, поверх покрывала и тихонько разговаривали. Как же мне не хватало таких моментов! Простого общения, тишины и покоя и чтобы никто не беспокоил.

- А вот так? – хмыкнул мужчина, мягко целуя меня в плечо. Я тут же смутилась, покраснела до самых кончиков ушей и ответила дрожащим от волнения голосом:

- Д-да…

Сразу после того, как Диего нас сбросил со своей спины, Каила определили в лазарет, а Рик временно принял на себя его пост. Маг не просто усилил защиту города, он готовился к приходу ковена магов, оборотней, других драконов и прочих тварей, жаждущих ответов не меньше нашего.

Вопреки ожиданиям, Зелар принял нашу сторону. Ковен был уверен в том, что эльф будет всячески вредить магам, маги тоже были в этом уверены, но ушастый поверг всех в шок, сказав, что если Североморье готово принять эльфийские семьи, которые хотят тут остаться, то он на их стороне. От такого заявления в шоке были все, даже сам Зелар, но Каил был ему благодарен за предоставленный выбор. Самое удивительное то, что среди эльфов и правда нашлись те, кто захотел остаться здесь. Не очень много, но они были.

- Ты об этом пожалеешь, - уверенно заявила мне Арида, прежде чем покинула город, - Лиам одумается, будь в этом уверена.

Ага… одумается и сделает мне предложение… Интересно, а как тут свадьбы проходят? Хотя о чем это я… Сейчас точно не до этого…

“Женщины” – хмыкнул Сириус, вычищая из перьев тонкие веточки, - “чуть что, сразу о свадьбе”.

“Имею полное право”, - хмыкнула я мысленно в ответ, глядя на то, как гриф устремил свой взор вдаль. Сириус выглядел печальным и потерянным. Иногда он пропадал целыми ночами, словно искал что-то… Или кого-то.

После долгих походов гриф часто заваливался спать к нам с Лиамом, но всегда перед этим предупреждал о своем визите громогласным вздохом печали и разочарования. Диван был его территорией, но пользовался он им редко. Сириус стал молчалив, предпочитая держать все переживания внутри себя.

В такие моменты мне становилось за него страшно…

- Сириус, - когда солнце зашло, а луна в небе дарила всем свой ледяной свет, мы вышли с Лиамом на небольшой балкончик, сели рядом, обняли друг друга и укрылись теплым одеялом, накинув на крылатого “сына” сверху покрывало, - что тебя тревожит?

- Много чего, - гриф, не отрываясь, следил за горизонтом, будто ждал чего-то.

- Расскажи…

- Не уверен, что надо…

- Ты сам меня отцом назвал, гад, - рыкнул эльф чисто для вида, - давай признавайся, чего натворил?

- Пока ничего… папочка, - хмыкнул гриф. Глаза Сириуса потемнели, стали черными, как и его крылья. Сам мужчина внешне не изменился, но вот перьев явно прибавилось… Бледная кожа в свете луны выглядела немного устрашающе, но весь образ в целом, честно говоря, был шикарный… Интересно, сам Сириус понимает, что по нему добрая половина Североморья сохнет? – маги вокруг бывшего портала установили еще один барьер и он реагирует. Иногда по ночам я чувствую странную вибрацию в тех скалах… и эта вибрация исходит из-под порталов.

- С той стороны кто-то идет? – печально спросила я.

- Не знаю, - честно признался Сириус, обернувшись назад, - я чую. Всех вас. Хватит подслушивать…

- Да мы… Мы не специально, - тихо прошептали мужчины, осторожно присаживаясь рядом с нами. Каил шел на поправку, но рана, оставленная гранвой, все еще его беспокоила: нагнаивалась, ныла, плохо заживала и постоянно болела. Рик сильно устал, он не подпускал к городу ковен, и я не имела ни малейшего понятия, что именно и как он это делал. – Оборотни ушли из Североморья. Рой тебя искал, Лира…

Лиам тут же рыкнул. Рой его раздражал тем, что вечно лип ко мне. Он никак не мог понять, почему же от человека пахнет эльфом и как такое вообще возможно, чтобы мы так близко дружили со всеми. Волчара караулил нас в кустах, следил в замке, вел себя паршиво, за что и был послан в несусветную даль прямиком к себе на родину.

- Рой вернется, - заверил нас Каил, - обязательно придет по мою душу. И по ваши…

Нам только и оставалось, что ответить: “да они все придут, не только Рой”, что было истинной правдой.

- Ты смог посмотреть кратер? – Лиам с трудом сдержал зевок, затем положил голову мне на плечо.

- Смог, - хмыкнул Рик, - более того, я в него свалился. Случайно… правда случайно! Ковен с эльфами достали вначале друг друга, выпотрошив все мозги своей неприязнью, а затем кости жертв, которых по примерным подсчетам больше двух тысяч… Знаешь, не сложится у них командной работы… Я среди такого напряжения и сам долго не могу находиться – того и гляди драться начнут. Ковен все тебя требует привести для переговоров с эльфами и гарпиями, но я ляпнул, что ты замуж выходишь.

- За кого я там замуж выхожу? – побледнела я, сжимая ладонь Лиама.

- Как за кого? За своего эльфа… - уверенно ответил Рик, а потом окончательно меня добил, - да шучу я… Я же не совсем еще крышей поехал… Просто сказал, что ты не пришла в себя еще. До сих пор ничего не помнишь и вообще противная женщина… Да шучу я! Шучу! Прости. Это нервное… О, смотрите! Кайка внизу! Вам не кажется, что с гарпией опять что-то не то?

- Она уменьшилась в размере, - сухо заметил гриф, - ее голос перестал быть скрипучим, но при этом стал каким-то… мужским? Вам не кажется, что в ней появилась некая хрипотца, совершенно не свойственная девушкам? Кайка уже не та, что была прежде.

Мы все ждали, что гриф продолжит умозаключение, но Сириус нагло молчал. Наш “сынок” явно знает больше…

“Я не знаю. Я предполагаю. Надеюсь, что мои догадки верны”.

Может и верны, но знать бы, что за догадки…

- Ты говорил, что барьер пульсирует, - заметил Каил, пытаясь найти удобное место на полу, - что именно происходит? Ночью туда никого не пускают…

- Он становится слабее, - Сириус медленно встал с пола, потянулся, разминая затекшие плечи и произнес: - его структура как бы истончается, становится более прозрачной. Мне кажется, что энергия этого места уничтожает все барьеры за ночь, и магам приходится ставить их по новой, а этот вид защиты один из самых трудно-затратных, верно?

- Верно, - Каил клевал носом, но из-за бессонницы не мог уснуть. Магу приходилось пить снотворное, но помогало оно не сразу, так что мужчина ждал, когда же его действительно потянет в сон, - из центра кратера энергия бешеная бьет… и самое ужасное в том, что есть еще один подобный источник…

Мы все удивленно подняли брови, уставились на мага, требуя ответов.

- Есть низина среди Северных Скал парящих Островов… - маг тяжело дышал, видимо лекарство начало действовать, - там уже много сотен лет возникает волнообразный выброс энергии, после чего камни парят над землей примерно сутки. Левитация там имеет незнакомый нам источник, до того места сложно добраться, изучить его не получилось… Многие погибли, так что…

- А долететь? – не поняла я.

- Не вариант, если у тебя нет крыльев, - заметил Каил, покосившись на Сириуса, - даже не думай, там с притяжением проблемы, с левитацией все крайне плохо, а сколько там вихревых потоков! Острова вечно скрыты облаками, в скалистый край постоянно бьют молнии, а внутри бушует ураган. Может долететь ты и долетишь, а вот как обратно – не представляю…

Сириус ничего на это не ответил, зевнул сильно, крылья расправил, а затем попрощался со всеми:

- Идите спать. И мне пора. В библиотеке про острова есть что-нибудь?

- Пойдем, я тебе покажу, - Рик помог брату встать, посмотрел мельком на повязку на руке, что была пропитана какими-то травами и, спустя несколько минут, мы с Лиамом остались одни.

- Он ведь полетит, - грустно заметил эльф, всматриваясь в линию горизонта.

-  Я тоже так думаю. Но он волен делать, что хочет, верно?

- Верно, - Лиам прижал меня к себе, вновь уткнулся носом в плечо, затем не выдержал и поцеловал, - вот только он сам не понимает, чего хочет.

Мужчина обнял меня так крепко… Я мигом заулыбалась, пыталась совладать с эмоциями, но ничего не вышло.

Мы лежали вместе на кровати, валялись почти до самого утра и разговаривали. Просто разговаривали обо всем на свете: о моем мире, а том, как жил Лиам до встречи со мной. О законах этого мира, о том, что такое мороженое и почему это так вкусно.

Хотелось сохранить эти моменты, продлить их как можно дольше, наслаждаться друг другом, слушать истории из жизни, узнавать все больше и больше различных моментов и удивляться поступкам. Мне нравилось слышать его голос, смотреть в красивые, переполненные заботой и нежностью глаза. Нравился его запах до дрожи в коленях, то, как он выглядит и как одевается, как общается с людьми и братом, с каким трепетом он к нему относится и заботится после нападения гранв. Маленький эльф не понимал, как реагировать на меня, да и вообще на все, что происходит, поэтому пока просто отмалчивался, но я видела в его глазах раздражение и глубинную, навязанную взрослыми ненависть ко всему людскому.

Да, будет сложно…

- Куда собрался? – Лиам заранее предугадал действия Сириуса, так что мы опередили пернатого.

- На острова, - гриф даже хитрить не стал, говорил все в лоб, искренне полагая, что никто не в состоянии ему помешать.

- А мы? – Из-за угла вышел Рик с Каилом. Последний все еще был ранен и не способен толком колдовать, но это не уменьшало его любопытства.

- В смысле? – не понял гриф.

- А прямом, пернатый! – удивленно прошептали маги. Рик вышел чуть вперед, - нам интересно, вообще-то. К тому же с чего ты взял, что справишься один? Более того, нам нужно ковен опередить, а для этого…

Маг внезапно замолчал, хитро улыбнулся, да покосился куда-то в сторону…

Огромная драконья тень возникла внезапно и так же внезапно исчезла. Диего предстал перед нами обернутый в занавесочку, ухмылялся, на меня косился, да Лиама подначивал:

- Ну как, дети мои? Чего желает ваша душа? На какие извращения вы опять хотите себя подписать?

- На острова лечу. Парящие…

Улыбка с лица Диего исчезла в мгновение ока. По реакции дракона всем стало понятно, что направление Каил подсказал верное…

- Диего, - я невольно рыкнула, дракон мигом вздрогнул, - говори…

- А может не надо? – с мольбой в голосе пролепетал дракон, нижняя губа которого начала нервно трястись, - давайте вы просто дома посидите, а?

- Вот еще, - уверенно заявил Лиам, встав рядом с Сириусом. Гриф был недоволен, он явно рассчитывал полететь в одиночку и пока не понимал, что делать с полученной информацией, - и что там спрятано в этих островах?

- Ну-у-у, - протянул дракон, - без понятия…

- Тогда точно летим! – заявила я, потирая ладошки от предвкушения, - а тебя в качестве ковра-самолета возьмем…

- Да конечно! Бегу и падаю, тапочки…. Ой… - Диего прокололся… Сильно, причем. Мы уставились друг на друга, не сводили взгляд, в то время как остальные вообще не поняли, что за ковер-самолет и откуда такой взялся, да что за слово такое “самолет”…

- Знакомая фразочка, - хмыкнула я, сложив перед собой руки, - ничего не хочешь рассказать? Признаться в чем-то?

- Моя душа кристально чиста! – заявил дракон, делая уверенны шаг назад.

- Отбеливателем прополоскал? – хмыкнула я, наступая на дракона.

- Смотри, твоя женщина драконов одним взглядом пугает… - заметил Каил, - я уже не хочу брать ее в ученицы. Она меня в зубах тапочки носить заставит… Я не понял, мы чего-то не знаем? Что за отбеливателель?

- Да чтоб тебя, - взревел дракон, прекрасно понимая, что из-за возраста быстро ипостась сменить не успеет. – ну не могу я говорить вам так прямо и в лоб… Давайте вы сами до островов доберетесь, а?

- Это ты так тонко намекаешь на нашу верную смерть? – прошептал Лиам, - не в этой жизни, Диего.

- Ты понял, откуда я… Почти сразу понял еще во время первой встречи… и как много в этом мире таких переходов?

- Не очень много…

- И как часто ты бываешь у меня в гостях?

- Не очень, - смутился Диего, опуская голову, - просто если бы мы, драконы, поведали людям или еще кому эту тайну, начался бы хаос. Причем во всех мирах. Мы не вмешиваемся в ход истории, всего лишь наблюдаем. К тому же так просто это не работает…  Нельзя взять, прийти и уйти в твой мир. Портал может перенести куда угодно, хоть на высоту птичьего полета… Или в земле открыться и тогда будешь похоронен заживо… Я уже лет сто как не путешествовал никуда, потому что мой брат так и не вернулся, застрял навсегда в скале где-то в горах Кавказа.

- У меня это в голове не укладывается…

- Он врет, - холодно заметил Сириус, смотря на Диего уж больно злобным взглядом. От такого даже у меня поджилки затряслись, - обо всем. Диего, так откуда пошел драконий род? Каким из миров вы были созданы?

- Сириус, - Каил не верил своим ушам, как и все остальные, впрочем, - это невозможно…

Но Диего молчал. Дракон не ожидал такого поворота событий, растерялся, сделал шаг назад, а затем молча стал менять ипостась, сдавшись под всеобщим натиском.

Мы все застыли рядом с драконом, который решил закончить разговор подобным образом, а затем…

- Готовьтесь в поход, я покажу вам проход на острова, - проревел Диего, дав нам время на сборы, - но вы должны понимать, что это невероятно опасно. И что портал так просто не работает… И что сколько бы мы ни пытались, так и не смогли уничтожить его… И что гранвы – только начало.

Кажется, моя жизнь уже никогда не будет прежней…

Кажется, наша история только начинается.

эпилог

ЭПИЛОГ

Наш мир. Через несколько дней после уничтожения Закрытого Озера.

- Кристина! – голос отца заставил вздрогнуть, но не меня, а лошадь подо мной. Ромашка всегда боялась его низкого баритона, поэтому, никогда не позволяла старому вояке сидеть на ней верхом. Скинуть отца она не могла, а вот упасть и притвориться мертвой – очень даже. – Сектор “А” чист! Вертолет летит на дозаправку!

- Возвращаемся в лагерь? – Ромашка с радостью отнеслась к перспективе поесть от брюха свежих яблок, да кто ж даст-то!

- Нет! – отец подъехал к нам ближе, внимательно рассматривая карту местности. – Ничего не понимаю. Я знаю эти места как свои пять пальцев. Как группа туристов могла пропасть посреди дороги? Что вообще за чушь про озеро?

- Тесты на наркоту отрицательны…

- Ты знаешь, чьего сына мы ищем, - отец скривился, - отрицательны они на бумаге, а что в анализах уже неизвестно. Тут озера отродясь не было! Я уже молчу про горные реки…

Рошар заржал – большой гнедой конь под отцом был недоволен, устал и хотел свободы, но выбора ему особого не оставили.

Мой отец уже много лет занимается спасательными операциями, недавно он ушел на заслуженный отдых, но звонок на рассвете испортил все планы. Военные разделили зоны на сектора, призвали волонтеров, так что я стала помогать отцу,, вовремя напоминать ему о том, что он уже в возрасте и таблетки стоит принимать вовремя, даже если не хочется.

- Мы уже были здесь, - заметила я, перехватывая поводья, - система gps упорно указывает нам в гору. Именно в гору… Как такое возможно? Это же военный прибор, верно? Он не может ТАК ошибаться.

- Не может, - отец злился, хоть и не выдавал себя, но я видела раздражение в его глазах, связанное с беспокойством и непониманием ситуации. – Нам будто что-то недоговаривают. Я же на пенсии, мне всего знать не положено…

Последняя фраза звучала с издевкой. Папа проверил патроны от винтовки, перезарядил кольт, передал мне топор и тяжело вздохнул.

Он устал. Давно уже устал.

И мечтает об отдыхе.

Хотя даже не так – он мечтает о тишине и покое, о том, чтобы его больше никто не трогал, но вместо этого всякий раз именно ночью раздается звонок, а результат разговора: “мы без вас не справимся”. Это раздражает.

- Давай проверим еще раз на обратном пути. Хочу пройти чуть вперед, там крутой подъем по плану на карте…

Связавшись со своими по рации, мы продолжили искать пропавших ребят.

Совсем молодые… Хотя я сама не старуха, конечно, но все же.

Солнце припекало, хотелось пить, в тоже время с боялась того, что могло произойти с пропавшими – дикий зверь напал? Или что хуже? В показаниях свидетелей так много всего странного… Что за озеро? Откуда эта низина? И я уже молчу про потоки воды и бурю в горах, когда по анализам данных над указанной областью не было ни единой тучки…

Внезапно Ромашка споткнулась – бывает, но…

О нет, не споткнулась…

Кобыла начала паниковать. Она мотала головой, замерла на месте и стала идти задом!

- Эй… Ромашка, ты чего?

Рошар делал тоже самое…

- Крис… - отец схватил кольт, я крепче сжала древко топора. Мы замерли, прислушались, но ничего кроме гуляющего среди деревьев ветра так и не услышали.

Рошар внезапно встал на дыбы! Рошар! Тот, кто беспрекословно слушается отца! Да что за…

Кобыла не унималась, паниковала, я с трудом удерживала ее на месте до тех пор, пока отец на нее не рыкнул. Та среагировала мгновенно – стала делать вид, что заваливается набок и вот-вот “помрет”, да только судя по поведению Рошара, именно это всем нам и предстояло в ближайшем будущем.

Ладно, Ромашка – она с придурью, молодая еще, но Рошар…

Внезапно возник запах…

Вонь… Настолько отвратительная, что глаза заслезились, а к горлу подступила тошнота…

Так воняет разложившийся труп, провалявшийся на солнцепеке неделю, если не больше.

Я мигом прикрыла рукой нос, сморщилась, переглянулась с отцом, прекрасно понимая, что возможно мы скоро найдем пропавших без вести.

Судя по координатам, от лагеря недалеко – если этих двоих и утащил дикий зверь, то вполне себе съесть мог где-то поблизости.

- Запах странный, - в отличие от меня папа даже не сморщился, - я чую формалин… гниение… еле заметный запах яблок… Зарин?

- Ты что, про отравляющий газ? – меня передернуло, мы с Ромашкой развернулись лицом к папе, а затем…

Затем его лицо изменилось.

- В СТОРОНУ! – я среагировала мгновенно – пригнулась, пытаясь увести Ромашку! За спиной раздалось рычание…

Гортанное, низкое и…

Запах…

Сердце билось с бешеной скоростью – топор в руке лежал крепко, управляться с ним я умела.

Выстрел за выстрелом, тишина в ответ, какое-то мельтешение за спиной, а затем я развернулась…

Нет…

Не верю…

Тварь… огромная… Больше медведя. Ранена.

Кровь темная, густая… С какой-то желтой жижей…

Орать не получалось – страх сковал горло. Ноги ТВ стременах одеревенели, а отец пытался зарядить ружье…

Существо еле заметно шаталось… Из открытой пасти шел мерзкий, отвратительный запах… Между зубов застрял кусок чей-то плоти… И, кажется, чей-то палец…

Глаза… Глаз не видно… они все кожей покрыты…

Да как оно ориентируется вообще?

Мы все замерли. Я от ужаса, пап от шока.

Я боялась двигаться, отец же изучал чудовище, внимательно следил за каждым движением, и стоило твари резко вытянуть когтистую руку вперед, как он выстрелил!

С такого расстояния пуля должна была пройти ладонь насквозь, оставив зияющую рану, но вместо этого она застряла. Она просто застряла, слегка поранив кожу…

- УХОДИМ!

Дважды повторять не пришлось – рванули мы с места со скоростью пули. Рошар гнал вперед, Ромашка мчалась на уровне, но немного отставала – возраст давал знать, да и вещей на ней было больше! Отец отстреливался как мог, пытался затормозить тварь, дал сигнал своим по рации, но вертолет улетел, а отряд чуть в стороне! Черт… ЧЕРТ!

Тварь прыгнула… острые когти почти задели Ромашку, но кобылка вовремя ушла в сторону, запнулась в ногах и почти упала.

Существо обогнало нас, отрезало путь к отступлению, почти задев Рошара.

От страха Ромашка встала на дыбы, я не удержалась – впервые за многие годы меня выбросило из седла!

И произошло это вовремя!

Тварь вновь прыгнула, приземлилась на лошадь сверху, но намеревалась схватить меня! Когти чудом прошли мимо, кобылка упала, тварь отскочила от нее, порвав когтями седло и рванула на меня, как…

Выстрел из двустволки оказался намного точнее.

Громкий выстрел… Возникшая тишина… топор в руках…

Тварь замерла на месте с пробитой грудью, открывала огромную пасть, высовывала невероятно длинный язык и хватала ртом воздух!

- Крис… КРИС!

Перезарядил… Выстрел…

Снова перезарядил…

Выстрел…

Тварь упала замертво и мир рухнул вместе с ней.

- П… папа…

За его спиной деревья странно шевелились. Кто-то крупный… Точно больше медведя…

Время замедлило ход, перед глазами темнело от страха. Отец успел перезарядить ружье, направил в сторону источника шума.

- Надо бежать…

Змеи… хотя нет… Что-то другое.

Оно тихо выползало из леса, будто изучало местность вокруг… мы рванули в сторону коней вместе с отцом, но в этот же миг небо резко потемнело. Тучи возникли как по волшебству – черные, летящие низко.

Ураганный ветер тормозил, не позволял разогнаться. За спиной шипели змееподобные существа, а затем появилась еще одна тварь – такая же, как и та, что лежит пристреленная на земле!

Пуля вошла в черепную коробку, прямо между предполагаемых глазных яблок, существо удивленно качнулось, ее передернуло и затем она упала замертво.

Мир дрогнул. Земля словно ходуном ходила! Кони паниковали, Рошар не слушался, отец не мог успокоить коня, а затем…

Затем чертовы лианы, похожие на змей, рванули в нашу сторону!

Хватить меня помешал Рошар. Конь вновь и вновь бил их копытами, но спастись самому у него не вышло – лианы опутали тело коня, он визжал, не мог вырваться.

Я резко перерубила целую сеть лиан топором, их сок тут же попал на кожу, я взвыла из-за боли – стоило этой дряни попасть на царапину, как мигом пошло раздражение.

Небо заволокло тучами, день как будто сменился ночью! Раздался гром невероятной силы, а затем…

Затем в землю ударила молния.

Огонь охватил ствол дерева, но имел белый цвет…

Очередная огромная тварь, что спряталась в кустах, замерла, не успев добежать до отца. Пламя стало вихриться, как бы окутывать ствол дерева, а потом…

Потом обрело форму овала… Как разрыв между пространством…

Сильный ветер стал затягивать всех внутрь, сопротивляться невозможно!

Я кричала, тянула руки к отцу, но…

Но он не успел.

Все просто исчезло в одно мгновение…

Нас тянуло вместе с Рошаром. Ромашку тоже затягивало, но она была дальше…

А потом…

Потом ничего.

Остался лишь обезумевший от ужаса отец, не осознающий до конца, что произошло с его семьей. Труп неизвестной никому в нашем мире гранвы и бедная, израненная лианами Ромашка, истекающая кровью.

История не закончилась…

В обоих мирах все только начинается…

КОНЕЦ

Валентина Колесникова Попаданка: Выжить после

Глава первая

Если вас съели, у вас есть два пути...

Н.Фоменко

- Слушайте, - прошептал Каил, сидя в кустах, - а может не надо?

Все мигом призадумались...

- Знаете, - тихонько сказала я, сидя в соседних с Каилом зарослях, наблюдая за тем, как в небе разверзлись врата в ад, не иначе. Уж точно не в рай. Там, в Раю, таких молний не должно быть, тем более кровавых взрывов в небе и животрепещущих оров голодных тварей. - В моем мире обычно после такой фразы начинается полная жо.

- Мы поняли смысл сей невероятно умной, а главное высокоморальной фразы, -печально прошептал Диего, с ужасом всматриваясь в огромные грозовые облака невероятных размеров, потрясающей красоты, но смертоносных, что просто кошмар. -Очень хорошая фраза, смею заметить, поэтому соглашусь с Каилом: а может не надо? Я прям подхвостьем чую, что кого-нибудь из нас определенно точно съедят.

- Если тебя съели, мой милый друг, - заметил Рик, рассматривая на коленях древнюю карту местности, отрытую в старых комнатах библиотеки, - то тут либо борись и вырвись, либо смирись и жди света в конце туннеля. Во всех смыслах.

- Надо идти, - холодно ответил Сириус, дав понять, что идет туда либо один, либо с нами. - Не могу объяснить, но надо. Я чувствую, чтодолжен быть там.

После сражения с гранвами гриф начал странно себя вести. Лиам наблюдал за нашим “сыном” издалека, не вмешивался, но однажды не выдержал:

- Тебе не кажется, что наш пернатый родственник стал более человечным? Я не про внешность, а про манеру общения.

- Учится, - заметила я.

- Вот именно... А еще я только недавно понял, что не видел его в деле... Там, в низине, где шло сражение с гранвами, он не показал себя. Лишь физическую силу, но грифы способны на большее.

- Он может сам не знать, на что способен, - в тот вечер Сириус улетел далеко от нас для осмотра территории. Он часто покидал лагерь, охотился вместе с Диего, после чего всех ждал потрясающий ужин, но так же эти вылазки позволяли нам безбоязненно обсудить с Лиамом свои опасения насчет него, потому что гриф знает, о чем мы думаем. Буквально! - Ты боишься его?

- Не его, - покачал головой эльф, осторожно прикасаясь к моей ладони. Лиам часто гладил подушечкой пальца родинку на запястье, даже не замечая за собой этой особенности. В такие моменты он всегда улыбался, а я замирала, словно испуганный кролик. - А того, что он один. И что стая грифов может начать мстить нам за создание Сириуса, либо захотеть таких же изменений. В любом случае, время покажет.

К походу вместе с драконом мы готовились недолго, но тщательно. Самое главное было опередить ковен и слетать на парящие острова хотя бы на разведку, а там ситуация уже надиктует свои правила.

Но кто ж мог знать, что мы увидим ТАКОЕ?

- Диего, мне кажется, или ты забыл сказать очень важную деталь относительно этих островов? - пропищала я, наблюдая за тем, как жерло огромного вулкана извергает из себя нечто прозрачное, больше похожее на волны энергии.

- Да какая к черту разница, если мы все равно сюда летим? Маги и так знают, что острова парят в воздухе из-за того, что в земле источник энергии, благодаря которому огромный кусок земли застрял в небе и не падает!

- Маги может и знают, - прошептала я, наблюдая, как от острова откалывается огромный кусок и падает прямиком в море. Ах да, забыла сказать. Жерло вулкана образовалось посреди моря... или океана... То есть тут тройное комбо за то, что нам всем конец. - А вот я в ужасе. В священном ужасе.

- Естественно, - хмыкнул Диего.

- Да мы тоже в ужасе, - спохватились Каил с Риком, - Академия Магии с другой стороны Парящих островов стоит, с такого ракурса я эту прелесть еще не видел. И часто тут молнии все взрывают?

Вопрос был задан вовремя. Стоило Рику его озвучить, как гром накрыл нас с головой, а молнии изрезали береговую линию на протяжении примерно километра.

- И как мы попадем на острова, если то тут, то там бьют молнии, везде все гремит, берег сыпется, а ветер завывает так, будто в нем стая бешеных волков застряла... и самое главное... Где портал?

- Боюсь, Лира, - больше дракон не улыбался, он стал вести себя серьезно, выглядел обеспокоенным и явно прятал испуг, - что весь этот остров и есть портал. Смотри на кратер внимательно, что ты видишь?

- Кратер и вижу. Огромный, необъятный. Я вижу кусок горы, торчащий из океана. Вижу, как из него выделяются какие-то волны, а над ним парит остров размером с мой город! И главное так завис ровненько, не падает. Еще я вижу огромные облака, сквозь которые с трудом этот самый остров просматривается, множество нескончаемых молний, гром, какие-то вспышки света и, судя по всему, во-он там сбоку не переставая идет ливень.

- Сириус, ты точно уверен? - Лиам видел настрой грифа, понимал, что не сможет отговорить, но надеялся на лучшее. Отношение “сына” настораживало, но игнорировать его чутье мы не могли.

- Там что-то есть, - уверенно заявил Сириус, неотрывно смотря на остров, - не знаю, что это. Не понимаю, какое подобрать слово, но я будто знаю, что там кто-то есть. Кто-то важный.

- Кто-то или что-то? - на всякий случай уточник Каил, поправляя повязку на своей руке. После битвы с гранвами мага сильно ранили, но магия Лиама довольно быстро подлечила вояку.

Сириус не ответил на поставленный вопрос, лишь плечами пожал. Весь путь до островов он молчал, изредка перекидывался со всеми парой слов, но мигом уходил на охоту, погружаясь в омут собственных мыслей. Его что-то беспокоило, и никто не понимал, с чем это связано.

- Кайка близко, - Лиам смотрел на черную точку, летящую в нашу сторону прямиком от кратера. Г арпия наверняка принесла интересные новости, но я не уверена, что они мне понравятся.

Гарпия, как и гриф, менялась. Очень медленно, постепенно, но ее физическая форма становилась . как бы так. Мягкой, что ли. Черты лица стали более человеческими, угловатые скулы уже не казались острыми, когти больше не были столь длинными, но все равно остались смертоносными. Иногда Кайка находила водоем на нашем пути и в момент привала долго рассматривала себя, не понимая, что происходит и что будет дальше.

- Вы не поверите! - гарпия неудачно приземлилась. Из-за усталости, она поскользнулась, мигом расправила огромные белые крылья и тут же свалилась сверху на Каила. Маг успел воспользоваться защитой, выставил барьер, да и гарпии помог найти равновесие. - Простите. Я просто так торопилась. В общем, эта гадость везде.

Я перевела слова Кайки для всех. Гарпия хоть и делала успехи в произношении, но ее речь больше походила на вопль бешеной гиены. В случае с ней я всегда выступала переводчиком, чувствуя, что на данный момент это неудобно и может помешать.

- В смысле? - недоверчиво спросил Лиам, ожидая услышать совсем другой ответ, -ты хочешь сказать, что молнии бьют по всему периметру? Даже просвета нет?

- Никакого! - рыкнула Кайка, очищая перья, - нет закономерности в ударах, молнии бьют всегда группой, вгрызаются в береговую линию множество раз и всегда вразнобой, но это еще не все! Видите грозовые тучи? Так вот, ливень льет не переставая! Что вообще за место такое? Мы сюда никогда не летали, я и не знала, что все эти рассказы о смелых идиотах верны. Насколько я помню, никто из двуногих так и не вернулся на родину, верно?

Под двуногими Каика подразумевала всех: людей, эльфов, оборотней и прочих тварей, о чем мне тут же сама и сообщила.

- Туда левитацией не полетишь, - печально заметил Каил, - обычному магу сил не хватит, а крылья за спиной, в отличие от некоторых драконов, не все имеют.

- Вот не надо тут шпилек в мою спину! - хмыкнул Диего, явно испытывая гордость за свой вид, - ничего не знаю, вам это знать вообще не положено! Это священное место, оно древнее ваших людских городов, самих вас, да и вообще... Хватит на меня смотреть, я первый не полечу! Я большой, меня прибьет сразу.

- Но ведь ты говорил, что был там. - с сомнением заметил Сириус, выпрямляясь во весь рост. Он невольно взмахнул крыльями, резко отбросил рукой летящий в него с потоком ветра камень, и явно был готов рвануть на острова хоть сейчас. Именно в этот миг за его спиной вспыхнули молнии, на фоне которых гриф выглядел крайне волнующе.

Боже, да он мечта любой девушки, помешанной на фэнтези!

- Это было давно, - дракон обижено надул губки, искренне не понимая, почему восхищаются какой-то пернатой курицей, а не его чешуйчатым достоинством. В отличие от Диего, Лиам уже привык к моим слюням относительно Сириуса, а так же к бесконечным ночным историям о книгах из моего мира, где все наши друзья, и сам эльф в том числе, для любого читателя могли хоть на мгновение стать реальными. - Я был мал, да и грозы тогда такой не было. С каждым столетием погода над островами становится хуже. Мы перестали сюда прилетать, когда один из наших так и не вернулся.

- Простыми словами, - хмыкнул Лиам, слегка оголяя кончики острых клыков, -Диего струсил.

- Диего жить хочет, - дракон на провокацию не повелся, - очень хочет. Я, конечно, стар, но из ума еще не выжил. И вообще, я вам что обещал? Что просто покажу куда лететь. А вы чего? Теперь туда свой нос сунуть хотите? Без меня, я туда ни ногой!

Глянули мы на Диего как-то уж больно синхронно, хмыкнули слажено, да подумали, что если не ногой, так хвостом, а не хвостом, так крылом или мордой, но сунем его туда обязательно!

- Вы чего, - Диего нервно сглотнул, - гуляш из меня решили сделать? Смотрите так, будто с костями съедите. Лопните, деточки, я толстенький.

- Диего, ты как-то узко мыслишь, - выбираться из кустов я не хотела, как и все остальные, а причина простая: помимо самих островов вокруг летали еще и камни, деревья, песок, листья, ветки и прочие прелести. Причем летали активно, достаточно высоко, но по голове со всей дури врезать могли, а в кустах сиделось прям отлично. Я бы даже сказала: замечательно. - Во-первых, твоя печень на черном рынке стоит бешеных денег. Оборотни за нее душу продать готовы... Я, правда, пока не понимаю, почему, но поверь, на любой товар найдется свой покупатель. Во-вторых - чешуя. Гномы за нее мне столько золота отсыплют, что я купаться в нем буду. Из нее же броню делают, верно? А если твои клыки и кости перемолоть в муку.

- То можно вообще не работать, - мечтательно заметил Рик, уже совсем иначе поглядывая в сторону Диего, - слушай, Лира. Мне очень нравится ход твоих мыслей.

- Я вас всех сейчас сожру, - ошарашено взревел дракон, чисто на эмоциях высунул голову выше положенного, за что тут же получил летающей веткой по голове, - ай!

Больно!

- Карма, - заметили мы хором, - она, родненькая.

- Диего, - Лиам вмешался, не выдержал, - ты прекрасно понимаешь, что нам нужно осмотреть острова. Если мы соберем очередной отряд стражей, это привлечет внимание ковена, а так среди нас все, кто нужен. Даже гарпия. Более того, даже гриф! И это я еще молчу про трусливого дракона. Он у нас тоже имеется.

- Лиам, бесишь! - Диего рыкнул, опять чуть было голову не высунул, но вовремя спохватился, - я не трусливый, я разумный! И я понимаю, что нас всех может так сильно ранить, что мы не выживем!

- Диего, - я сложила перед собой руки, - с учетом твоей драконьей хитрости, а так же нежелания делиться информацией, смею предположить, что ты знаешь дорогу.

- И я с ней полностью согласен, - Лиам не сводил с Диего глаз, смотрел на него так, что не оставлял дракону и шанса. Чешуйчатый нервно сглотнул, прижался к земле и замолчал.

Ага. Значит и правда знает.

- Вот вы когда оголубели, то прям спелись, - обиженно рыкнул Диего, - воркуете как стадо бешеных коров в брачный период! Куда Лира, туда и ушастый! Прям рыцарь на мохнатой кошке! Еще не хватало потом ваших детей няньчить.

Мы все многозначительно переглянулись, тяжело вздохнули, и значение “оголубели” дошло до меня лишь через пару минут.

- Лира, - гарпия хмыкнула, - давай я его за хвост держать буду, а мужчины за лапы? Сможешь клык выбить? Мне очень надо.

- Да не вопрос, по выбиванию клыков я мастер, - улыбнулась я, глядя на то, как оживилась Кайка и совсем пригорюнился Диего:

- Я понимаю по гарпийски, демоны. Да какие вы маги и эльфы? Вы истинные рогатые твари! Все вам не то, везде не так! Чуть что, так Диего рисковать своей шкурой должен! А чего это вдруг я вам что-то вообще обязан показывать? Не хочу и не буду!

- Не рискуй своей шкурой, - Сириус не понимал причины страха, это было видно по его лицу. Он смотрел на дракона с недоумением, переводил взгляд на яркие огненные вспышки света среди облаков и искренне верил в свою удачу. Ключевое слово здесь “в свою”, ибо наша судьба его не сильно волновала, - просто покажи на карте Каила дорогу. Отметь ее, а дальше я сам.

- Мы сами, - поправила я его.

- Не уверен, - заявил Сириус, вновь расправляя свои огромные черные крылья, - не вижу смысла рисковать собой, Лира. Я чувствую, что должен быть там, но не уверен, что тебе нужно лететь со мной. И это относится ко всем вам. Меня тянет туда...

- Вот вроде птицей был, а думает правильно.

Диего настаивал на том, чтобы мы не лезли на остров, но почему? Что такого есть на этом острове помимо портала, что дракон так сильно не желает показывать, скорее всего, единственную верную тропу? И почему он молчит обо всем? Он знает о грифах больше нашего, но не рассказывает. Думаю, что и про гарпию догадывается, но молчит.

- Слушай, - шепнула я Рику на ухо, - а у вас сыворотка правды для драконов имеется? Я не про сейчас, а вообще.

- Имеется, - хмыкнул в ответ маг, - слабительное, если по-простому. Такое, что даже если ты не дракон, все равно пронесет по драконьи. При чем так, что расскажешь все, что требуют, лишь бы лекарство дали.

- Там может, мы ему это. подсыплем, а?

- Я. Все. Слышу.

- А я знаю, - мы уставились с Диего друг на друга. Причем до меня только сейчас дошло, что я угрожаю дракону. Надо же, как быстро я адаптировалась в чужом мире, - а еще никак понять не могу, чего ты свой язык в узел завязал и из ничего делаешь какую-то невероятную тайну!

- Ладно, изверги, - Диего сдался, почуял, что такими темпами мы перейдем с тайн острова на что-то более волнительное, - покажу. Но это опасно. Очень опасно! Летим по очереди, друг за другом. Сразу говорю - как только с неба молнии рухнут, нам конец. Никто не спасется, даже не мечтайте. В отличие от меня, вы не покрыты драконьей чешуей. На островах нужно внимательно смотреть под ноги. Даже если вам кажется, что вы стоите на ровной каменной поверхности - не верьте. В любой момент любой кусок может отвалиться вместе с вами. Всего в облаке летает три острова, причем один из них вечно скрыт туманностью, а на втором беспробудно льет дождь. Я был лишь на одном из островов, туда и поведу. Захотите на другие перебраться - это без меня. Эти острова парят над землей уже столько тысяч лет, что я даже думать не хочу о тех тварях, что там живут. Кто его знает, каким образом там все эволюционировало? И еще, кому-то нужно будет остаться для подстраховки. Либо одному из магов, либо гарпии - если кто-то из нас начнет падать, вы сможете помочь нам не убиться. Все ясно?

- Я останусь, - вызвалась Кайка, - думаю, магия на островах куда важнее, к тому же братьев разделять нельзя.

- Мы все пойдем, - я не успела перевести слова гарпии, Каил и так все понял. Мужчина отрицательно покачал головой, явно был не доволен предложением дракона и тут же объяснил, почему: - острова огромные, заряды молний достигают поверхности моря. Если Кайка и увидит, как мы летим вниз, я не уверен, что она успеет спасти хоть кого-то.

- Каил, - тихо позвала я мага, вспоминая кое-что из прошлого, - ты же говорил, что Академия Магии имеет какое-то отношение к Парящим островам, верно?

- Верно, - маг проверил защитные печати, тяжело вздохнул и выглядел взволнованно, - таких островов целая сеть. Некоторые из них доступны, и добраться до береговой линии ни у кого труда не вызывает. Тут совсем другое...

- И в чем отличие? - становилось страшно, если честно. Я смотрела в сторону очередной волны молний, ударивших в берег острова, и думала о том, что подмога была бы кстати.

- Да во всем, - за Каила ответил Рик. Маг проверял склянки в походной сумке, тяжело вздыхал при этом, но держался из последних сил, хоть и волновался, - тут один сплошной катаклизм. Просто представь - этим островам много сотен лет, судя по грозам и ливням, покинуть их так же сложно, как и пробраться туда. Просто задумайся на минуту, какие твари там могут обитать. И они уж точно не будут нас бояться просто потому, что таких как мы вряд ли видели.

- Драконов они точно видели, - заметила я, косясь в сторону Диего. На мои вопросы чешуйчатый так и не ответил: ни по поводу заявления, что в моем мире есть магия, ни по поводу того, откуда пошел его род. Все это казалось мне подозрительным и с каждой минутой вызывало внутри все большее желание поймать Диего за хвост и нагло пытать его, пока тот не расколется.

- Я подозреваю, что гранвы не только дракона видели, - голос Рика, в отличие от Каила, прозвучал грозно и раздраженно. Глаза мага изменились, при взгляде на Диего они еле заметно покраснели, говоря о злости и раздражении мужчины, - но кое-кто об этом умолчал!

- Вот только не надо на меня все смертные грехи вешать, - дракон оскалился, причем выглядело это очень даже устрашающе, - я понятия не имел, что гранвы лезут из того злополучного озера! Теорий происхождения этих уродцев много, но ни одни из них не включают в себя часть про иные миры, порталы и прочие прелести жизни! Ну, так что? Летим или как? Коридор откроется совсем скоро, нужно быть готовыми! И я предупреждаю, что понятия не имею, насколько все изменилось за время моего отсутствия, так что в случае чего, не обижайтесь, что вас слегка поели.

- Лира, - пока все отползали от территории аномалии в сторону для продумывания плана, Лиам не выдержал, подошел ко мне вплотную, немного отстав от нашего отряда, -может, не пойдем? Мы лезем непонятно куда, непонятно зачем и для чего. А если там полчище гранв? Одно дело спастись из гнезда, которое висит над землей, совсем другое, когда это гнездо леший знает где, а вокруг молнии, гром, ливни и твари.

- Предлагаешь отправить Сириуса туда одного? - в словах эльфа было много правды, но я так же, как и Сириус, чувствовала, что должна там оказаться.

- Я предлагаю дать ему выбор, за результат которого он сам будет нести ответ. Заметь, он не просит следовать за ним, не настаивает на твоем присутствии рядом, а наоборот снова и снова предупреждает нас об опасности. Это о многом говорит, Лира. Сириус взрослый гриф, со своим опытом и знаниями. Он волен распоряжаться своей жизнью так, как ему заблагорассудится.

Наступило молчание. Судя по всему, слова Лиама слышали все, и даже гриф. Сириус молча кивнул, как бы соглашаясь с “отцом”, а затем снова влез в голову:

“Он прав. Во всем прав. Подумай, Лира”.

Я и думаю! Уже который день все думаю! И как объяснить то, что я нутром чую: нужно попасть на остров.

- Ты тоже это чувствуешь, - мягко заметил Сириус, убирая за спину крылья, -необходимость быть там. Думаю, что вы все это чувствуете... И все равно в очередной раз говорю тебе снова и снова: “подумай”. Подумай, потому что назад дороги не будет.

Я ничего не ответила, просто уставилась на Лиама, а тот в ответ согласно кивнул:

- Ты неисправима, нужно отправить в Североморье послание. Если мы не вернемся, жители должны знать, где нас искать.

Его слова прозвучали не очень, я на мгновение засомневалась, но затем внутренняя необходимость оказаться на острове вытеснила зарождающуюся в сердце панику.

- Зелар получит весточку завтра рано утром, - Каил невольно улыбнулся, - вот он обалдеет от новостей. “Привет, ушастый правитель! Мы на время взяли твоего сына для похода к Парящим островам. Сильно не волнуйся, он пока жив, но раз ты читаешь это послание, то возможно мы все слегка того. Нам помощь нужна, зови всех, кого можешь, но только не ковен!” Жаль, я не увижу его лица. Кстати, Лиам, а темные эльфы седеют от ужаса? Как у вас с нервными клетками обстоят дела?

- Не восстанавливаются, - тихо заметил Лиам, не понимая, пошутил маг или серьезно решил довести его отца до инфаркта, - совсем не восстанавливаются, в отличие от людей. У вас хотя бы шанс есть стать снова человеком после нервного срыва, в нашем случае без вариантов.

- Тогда твоему отцу с нами не повезло, - Рик проверял запасы еды в походных сумках, пересчитывал склянки с зельями, а так же подбирал пучки каких-то трав, -странно, что он все еще живой. Вспоминая прошлое, могу смело заметить, что его нервные клетки почти иссякли.

Стоило закончить все приготовления, как Диего дал сигнал. В небе прямо над островами образовался грозовой вал невероятных размеров. Черные, густые, низколетящие тучи приняли форму длинного облачного коридора, внутри которого бушевала гроза: молнии срывались вниз, гремел гром, возникали странные алые вспышки где-то внутри всего этого действия.

- Пора! - скомандовал Диего, и мы все рванули вперед.

Облачный коридор менял форму, становился уже. Поднялся сильный ветер, но Диего справлялся. Сириус летел рядом с нами, Каил и Рик помогали всем обойти летающие предметы, либо уничтожали их налету. Довольно часто энергетические пульсары давали сбой - они либо долетали до цели, но ничего с ней не делали, либо вообще пропадали на полпути, распадаясь на атомы еще в полете. И это при том, что Каил с Риком очень сильные маги... ОЧЕНЬ сильные маги...

Стало темно, солнечный свет практически не проникал сквозь толщу облаков, все вокруг будто было наэлектризовано: волосы на руках и голове встали дыбом. Я впервые испытывала подобное! Казалось, что ни будь волосы убраны в хвост, они бы встали торчком так же, как и челка!

Вместе с Лиамом мы сидели на спине Диего, Сириус рвался вперед, всматривался куда-то в сторону, а затем.

- ОСТОРОЖНО! - гриф первый заметил опасность. Диего среагировал молниеносно и резко ушел вниз, напрочь позабыв о том, что везет на себе двух пассажиров.

Я орала как не в себя, точнее пыталась, но выходило плохо. Ветер с такой силой хлестал по лицу, что дыхание замирало где-то в области сердца, внутренний рев не достигал связок, а в горло как будто влили литр анестезии.

Яркие вспышки света возникли со всех сторон, Лиам крепко держал меня руками, я слышала звон карабина, какой-то треск, а так же драконий рев.

Диего резко ушел в сторону, и огромный огненный шар пронесся мимо.

- ШАРОВАЯ МОЛНИЯ! - заорал Каил откуда-то снизу, - НИКАКОЙ МАГИИ!

Судя по тому, как бранился Рик, дела обстояли плохо. Стоило Диего выровнять ход и поймать ветряной поток, как прямо впереди возникло три огромных огненных шара.

- Твою ж ма-ать, - прошептали все, и даже я громче всех, - они на магию реагируют?

- Да, - нервно заметил Лиам, - любая магическая печать для них как магнит. Огромный такой, смертоносный, огнеопасный, гадостный магнит размером с летающую корову. Диего, вы с Сириусом на одной линии!

- Понял! - рыкнул дракон, уходя на уровень ниже. Я не сразу поняла, зачем так надо было делать. Шаровые молнии на наши действия отреагировали мгновенно: каждая выстроилась по уровню. Простыми словами: каждой магической твари по молнии и не везло больше всех Каилу с Риком.

Маги использовали левитацию, но Каил дополнил свой полет наличием земляного пласта - они сидели вместе с братом на нем, как на ковре-самолете, держались за корни, но бранились на чем свет стоит - землю в небе магия держит, а магия.

- БЕРЕГИСЬ! - Сириус и Кайка среагировали одновременно. Стоило первой шаровой молнии сорваться с места, как гриф рванул за Каилом, а гарпия за братом мага. Они перехватили их в самый последний момент, после чего от земляного пласта не

осталось даже песчинки - огненные пульсары как прожорливые демоны уничтожили все подчистую.

Кайка мигом забросила себе на спину мага, с трудом, но выровнялась в полете, а вот Сириус...

Гриф не привык таскать груз, к тому же при этом руки были заняты, что заметно снижало шанс выжить.

Как только шаровая молния поглотила магически поднятую землю, ее масса стала увеличиваться.

- И что на этот раз? - я догадывалась, что все плохо, но надежда умирает последней, верно?

- ЛЕТИМ! - Диего рванул вперед как мог. Мы улепетывали от стихии, будто ужаленные в попу розовые пони, гонимые страхом, опьяненные надеждами на светлое будущее, а так же слегка сошедшие с ума от возможной перспективы поджариться даже не долетев до этих чертовых Парящих островов!

- Я ВИЖУ ПРОСВЕТ! - Лиам указал Диего в сторону еле заметного зазора между облаков. Дракон рванул туда вместе с остальными, мы набирали скорость, шаровые молнии нас почти нагнали, а потом.

Первым из грозового вала вылетел Сириус с Каилом. Они кубарем упали на край острова, за что мигом поплатились - огромный кусок земли треснул, откололся от общей массы и начал падать в океан. Мужчины бежали вперед так, как, наверное, не бегали никогда в своей жизни. Диего при этом рычал, пытался поймать нужный ему поток и не раздавить грифа с магом своим телом.

Кайка приземлилась чуть дальше и более удачно - вокруг нее ничего никуда не отламывалось, никуда не падало, и в принципе походило на обычную землю, а вот мы.

Стоило Диего по указу Лиама уйти резко в сторону от шаровой молнии, как карабин, что держал нас с Лиамом друг с другом, сломался.

Я слышала этот щелчок, затем ушла в свободное падение.

Я падала вниз, видя, как Диего пикирует вслед за мной, как преследует его шаровая молния, как тянется ко мне Лиам, округляя глаза от ужаса.

Сириус расправил крылья прямо над ним, он что-то кричал эльфу, но я не понимала ни единого слова из-за охватившего меня ужаса.

Я видела, как Лиам отстегнул последнее крепление, как оттолкнулся от спины Диего и уже в следующее мгновение схватил меня за руки. Лиам прижал меня к себе, гриф перехватил нас обоих, позволив Диего уйти от опасности, сменить траекторию полета и ответить стихии не менее огневой мощью.

Когда мои ноги ощутили под собой землю, я готова была расцеловать каждый куст, что меня окружал, но ужасы на этом не закончились.

- Лиам... ЛИАМ! - за нашими спинами земля не просто трещала и бурлила, она откалывалась от самого края острова!

Найти равновесие было сложно, перед глазами все кружилось. Эльф тянул меня вперед, Сириус с трудом сопротивлялся сильным порывам ветра, спрятав крылья, а Диего кубарем грохнулся чуть впереди нас, поднимая в воздух столб пыли.

Мы видели, как от острова откололась земля, ощущали ее движение под ногами, успели выйти на безопасный участок, надеялись, что на этом все, конец, но.

Стоило Сириусу выпрямиться во весь рост, стоило слегка расправить крылья в возникшей тишине, чтобы проверить все ли в порядке, как резкий порыв ветра сбил нас с ног, а грифа унес к самому краю.

Ветер дул снова и снова, он поглощал звуки, не позволял сделать полноценный вдох, затмевал глаза, хлестал по рукам и ногам. Я пыталась рассмотреть Сириуса, найти его черную тень, но как только порыв ветра сменился временным затишьем, мы все осознали, что влипли по самые гланды.

Сириус не упал с острова, но ветер не позволил ему вернуться, забросив грифа на соседний остров.

И если вначале мы думали, что пернатый без труда вернется к нам, то потом осознали, что не все так просто.

Соседний с нами остров накрыло пеленой дождя, причем поток его был настолько сильный и мощный, что вода мгновенно намочила крылья.

- СИРИУС! - орала я, что есть сил, но гриф не отвечал, - СИРИУС!

“Я живой”, - голос раздался в голове, - “ничего не вижу. Тут очень темно и постоянно льет дождь. Крылья тяжелые, я не долечу до вас”.

- Диего. Ты ведь. - дракон и сам хотел рвануть за грифом, вот только яркие вспышки молний изменили наши планы. Они били в край острова снова и снова, а затем.

- ДИЕГО! - Каил заметил молнию первым, начал было колдовать, чтобы защитить дракона, но шаровая молния почуяла магию, тут же упала рядом с магом и взрыв раздался практически одновременно с молнией, попавшей в хвост дракона.

Диего отлетел в сторону, его всего передернуло, дракон потерял сознание и против воли, почти мгновенно, сменил ипостась. Его тело продолжало трясти, мышцы спазмировались, острые когти впивались в землю возле края обрыва. Даже с такого расстояния я видела, как полопались сосуды его глаз, окрашивая белки в красный цвет. Он с такой силой впивался в землю, что обломал острые когти.

Каил тоже пострадал. Если бы не Рик, успевший вовремя привлечь на себя внимание шаровых молний, от магистра первой степени осталась бы головешка, либо чистый скелетик без единого кусочка плоти, потому что огромные энергетические шары явно жаждали крови, мяса, мести и утоления своих садистских наклонностей.

- Хорошо, что мы живы, - Лиам подбежал к Диего вовремя. Еще немного и дракон свалился бы в обрыв, - Лира, нам нужно найти пещеру. Затишье долго не продлится.

Мы все понимали, что временная тишина, больше похожая на глубокий вздох перед главным нападением, скоро сменится куда более ужасной непогодой, чем сейчас.

- КАИЛ! - кричала я, смотря на то, как на высоком уступе маг пытается то ли Богов призвать, то ли послать их куда глаза глядят, то ли он просто сходит с ума, что вполне логично, - нам нужно искать пещеру!

- Желательно без местных гадов! - подсказал Рик, нервничая из-за очередного светящегося шарика в воздухе, - и главное без шаровых молний!

Полностью согласна...

Эльф тяжело вздохнул, отпустил мою руку, перекинул себе на плечи Диего, предварительно одев его ради приличия, и двинулся в сторону горных хребтов, где уже чисто по статистике везения должны быть хоть какие-то подобия укрытий, пещер и углублений.

Идти было тяжело, тело не слушалось. Лиам с трудом шел вперед, тяжело дышал и постоянно мотал головой, будто пытался избавиться от наваждения.

- Дышать тяжело, с давлением что-то, - прошептал эльф, - голова кругом идет. Как

ты?

- Тоже самое, - подтвердила я.

Шаровые молнии продолжили циркулировать над островом, они пролетали над нашими головами, будто ждали, что вот еще немного и кто-то, но воспользуется магией.

- Есть шанс от них избавиться? - Кайка помогла нам с Диего. Оставив магов возле черных скал, она забрала дракона себе на спину, покрепче перехватила его и унесла прочь.

- Не думаю, - Лиам и без моего перевода понял, что спрашивала Кайка. Ее взгляд был столь красноречив, что пояснять что-либо уже не требовалось.

Вскоре наступило затишье.

Перед бурей.

Иначе назвать ту атмосферу, что царила на этих островах, мы просто не могли.

Стоило подняться в гору, стоило дойти до Каила и остальных, как Лиам мигом сел на землю, пытался выровнять дыхание, как и маги, смотрел на все затуманенным взглядом и молчал.

Я замерла на самом краю скалистого выступа, пытаясь осознать увиденное, уставилась на огромные грозовые облака, окружающие три острова по периметру. Мы и правда парили в воздухе, под нами бушевала глубокая вода, вокруг сверкали молнии и яркие алые вспышки света. С периодичностью в несколько минут появлялся стрекот, будто усиленный стократно треск цикад. Сразу после все слышали, как где-то под нами от

острова откалывается кусок земли, а уже через несколько секунд он с шумом падает в океан.

В воздухе парило так, словно гроза, которая обязательно начнется, будет последним, что мы увидим в этой жизни...

- Смотри, там вдалеке, среди облаков, парит огромный остров.

Каил указал в просвет между грозовыми тучами. Яркие солнечные лучи с трудом пробивались сквозь их толщу, и лишь с третьего раза я смогла увидеть то, что пытался показать мне маг.

- Что это?

- Это Парящие Острова со стороны Академии Магии. Ни грозовых туч, ни катаклизмов. Ни чертовых шаровых молний!

- Каил, ты же послал сообщение нашим, верно? - с надеждой в голосе спросила я, решив удостовериться в правильности выбора магистра.

- Я не идиот, - печально заметил маг, - говорю же, на подстраховке Зелар. К тому же Энтони и мой отряд чернокнижников тоже знают, в какую задницу мы ввязались и наверняка кроют меня бранью по самые уши за то, что не взял с собой.

- И правильно, что не взял, - тяжело вздохнул Лиам, не в силах подняться с земли, -кто-то же должен нас отсюда вытащить. Или сообщить родне, что мы не вернемся. Как Диего?

- Дышит, это уже достижение, - Рик осматривал дракона. Большая часть тела Диего покрылась ожогами, они кровоточили, но затягивались прямо на глазах. Регенерация у этого существа была на высшем уровне, что не могло не радовать. - Я не понимаю, почему меня тошнит, почему кружится голова и такое ощущение, что меня вырвет внутренностями.

- Со мной все в порядке, - заметила Кайка, - а ты как?

- Меня трясет из-за паники, - прислушавшись к своим ощущениям, я четко и ясно осознала, что не испытываю ничего схожего с тем, из-за чего страдают наши мужчины.

- Магия, - хором прошептали все вместе взятые, - вы не маги. Что ты, что Кайка. Что Сириус. Так, надо кое-что проверить.

Рик отошел от нас чуть дальше, по его виду было ясно, что от страха он готов перекреститься раз сто, но маг быстро взял себя в руки, резко выпустил пульсар, рванул в сторону чисто на всякий случай и.

Шаровая молния среагировала мгновенно. Точнее две молнии: одна врезалась в то место, где недавно стоял маг, вторая поглотила пульсар и стала больше.

- До нас тут явно кто-то был, - Каил хлопнул брата по плечу, подбадривая, -шаровые молнии разного размера, а вон те, что летают высоко в небе, похожи на обожравшиеся комочки темной энергии. Они будто змеи, переваривают кого-то особо аппетитного.

- Не хочу стать ужином для какой-то светящейся дряни, - прошептала Кайка, затем...

Гарпия замерла. Глаза выпучила, пыталась дышать, но ничего не получалось.

Я испугалась, подбежала к ней, не понимала, что доставать из походной аптечки, но полуженщина будто в статую превратилась. Лишь перья шевелились из-за легкого ветерка.

- К. Кайка, - шептала я, глядя на то, как гарпия пытается сделать вдох. Она схватилась за горло, не могла произнести ни единого звука, затем снова застыла, согнувшись пополам и.

С ней происходило что-то странное. Ее тело как будто меньше стало, да и лицо.

Когти на руках уже не были столь острыми, птичьи лапы тоже изменились, да и бедра уменьшились!

Мы застыли, готовые к чему угодно, но не к этому.

- Я сейчас сдохну! - гневно прорычала женщина, с трудом произнося слова. Человеческим языком. - чего уставились, ироды? Полезли в задницу мира без подготовки, мы теперь все страдаем, а они свои глаза лупоглазят! Лира, угомони этих писяносцев, бесят меня. Чего уставились?

- Кайка, - проблеяла я, делая уверенный шаг назад, - лучше молчи.

- Чего молчать-то? Поверь мне, девочка, от мужиков, особенно магов, вечно одни неприятности! На магию свою надеются, а как потом источник перерубает, так плакать начинают. Вон, смотри на Рика, он точно слезу пустит! А с виду грозный огромный мужик. И чего так смотрите? Только ты не переводи им все, ладно? Я на нервах много гадостей говорю.

- Мы заметили, - хором отозвались все, после чего до Кайки наконец дошло.

- Не поняла, - полуженщина резко выпрямилась, крикнула несколько слов, как и раньше, на языке гарпий, но потом, не понимая ничего, повторила то же самое на всеобщем, - подождите. я что. вы меня понимаете?

- Еще как понимаем, - с интересом ответил Лиам, борясь с головокружением, - и понятия не имеем, что происходит, и как ты это делаешь, Кайка.

- Может ее прокляли, как и всех гарпий, а тут магия не работает? - ошарашено предположил Каил.

- Или это эволюция? - шепнул Рик.

- Или она просто меняется сама по себе, - тихо ответила я, - Кайка и до острова становилась другой, а сейчас на стрессе процесс усилился.

- И кем я стану? - гарпия прижала к себе крылья, уставилась на меня огромными глазами, как будто я знала все ответы на любые вопросы.

- Понятия не имею, - ответили все хором.

- Главное, что крылья при тебе, - Лиам все же смог встать на ноги с моей помощью. Я дала эльфу руку, замерла с ним рядом, пока он не нашел равновесие и не сфокусировался на гарпии, - и что когти все еще острые. Судя по тому, как парит в воздухе, на нас обрушится очередная гроза и чую, на этих островах подобное явление сравни концу света. Нам нужно укрытие, причем срочно. И Диего не пришел в себя, а дракон нам нужен.

- Нам и магия нужна, - ошарашено проговорил Рик, понимая, что шаровые молнии просто так от всех нас не отстанут, - они вьются над нами словно коршуны над будущим трупом. Это бесит, но зато заставляет идти вперед. Встаем, друзья, пора выбираться отсюда, но перед этим придется остров изучить. Иначе все зря.

Зря или не зря, умирать никто не хотел.

- Давайте так, - Каил указал всем в сторону очередного скалистого выступа, -спрячемся на время, все обсудим, еще раз проверим дальность действия шаровых молний, вернем Сириуса и отправимся на землю. Одно дело, когда ты лезешь в пасть к врагу подготовленный, совсем другое, когда ты лишаешься сил принудительно. Мы сюда попали, теперь знаем дорогу, понимаем, что тут чертовски опасно.

- Предлагаю запустить сюда ковен, - махнул рукой Лиам, - их не жалко.

- Какой ты добрый! - хмыкнул Рик, - но этот вариант не подходит, хоть и звучит заманчиво. Среди ковена и друзья есть, кстати. Мы просто тихоримся...

- То есть общаетесь тайно? - словечко из моего мира Рик услышал от меня, а вот Лиам не понял, что маг имел ввиду.

- То есть на людях мы злейшие враги, а под покровом ночи можем запросто винца хлебнуть.

- А винцо стащить у эльфов. - рассмеялся Каил, вспоминая что-то хорошее, -теперь главное, чтобы наши друзья это самое винишко на наших могилах не стали распивать.

- До этого не дойдет, - Лиам с каждой минутой становился мрачнее, - если помрем, могилу нам некому вырыть будет.

Как только все, кроме Диего, пришли в себя, мы продолжили восхождение в гору, с ужасом смотря на соседний с нами остров - там лило, не переставая, и если так пойдет дальше.

Как нам достать оттуда Сириуса?

Ума не приложу.

Острова были довольно близко расположены друг к другу, мы видели темную крылатую фигуру, мелькающую на открытых участках земли, думали, что гриф следует за нами, ищет путь к свободе, но...

Явно ошиблись.

Взрыв на соседнем острове произошел внезапно: стоило огромному столбу пыли и комкам грязи взметнуться к небу, как Сириус сорвался с места. Он словно цель увидел.

Мы все слышали крики тварей. И понимали, что гриф может не выжить.

- Безрассудство, - гневно прорычал Каил, - он с ума сошел! Боги, весь в мамочку! Да и в папочку тоже! Как он собрался сражаться? А если там гранвы?

- Видимо, там появилось что-то важнее гранв, - тихо заметил Лиам, помогая тащить Диего вверх, - Сириус сильный, умный. Не уверен, что он будет рисковать зря. Нам нужно привести Диего в чувства, без дракона пересечь границу между островов мы не сможем, так что. Вперед!

Лиам был прав, я паниковала, маги делали вид, что они сильные, но все равно дико переживали, Кайка пыталась прийти в себя и осознать, что говорит с людьми на всеобщем, хотя сама понятия не имеет, как она это делает.

А я просто шла вперед, держала крепко лук, думала о том, сколько стрел у меня в колчане и сколько метательных звезд за поясом.

С оружием легче, особенно, когда магии с вами больше нет.

Глава вторая

КРИСТИНА. После перехода через портал.

- ВПЕРЕД! - Конь был ранен, но гнал со всей силы. Тварь преследовала нас, несмотря на глубокие раны и переломанные конечности. Гортанный рык пробирал до самых тонких струн души, хотелось рыдать, но нельзя. Нельзя, иначе съедят.

Вперед, Рошар. Вперед, миленький!

Конь истекал кровью, еще немного и он просто свалится: загнанный, истерзанный и доведенный до смерти.

Не умирай. Богом молю. Не умирай!

Никогда не вспоминала Всевышнего. Кто мог знать, что все так изменится.

Яркие вспышки света и дикое головокружение сменились резкими порывами свежего воздуха, наполненного цветочными ароматами.

Я понятия не имела, что произошло, пыталась сказать хоть слово после того, как меня с Рошаром утянуло в воронку, но все впустую.

Страх сковал тело. Голос застрял где-то в горле, а сердце болело так сильно, что я не могла встать на ноги.

Черные тучи, тяжелые грозовые облака... Огромные капли дождя, бьющие с такой силой, что их можно смело перепутать с градом.

Да что происходит?

Сразу после перехода я оглянулась по сторонам.

Огромная низина среди горных хребтов, а впереди зеленое поле, уходящее в горизонт.

Горизонт, заполненный грозовыми облаками и бесконечными вспышками молний. Так это что. Это.

Портал?

Как в тех фильмах?

Осознать правду сложно и в моем случае почти невозможно. Я понятия не имела, что делать, но знала: тварь была настоящая, чертовски опасная, почти непобедимая один на один и, что важно, тут может быть ее гнездо. или логово.

- Рошар. Миленький. - стоило ветру усилиться, стоило раздаться хрусту за спиной, как я мигом пришла в себя, - да где же ты.

Крупные, но редкие капли сменились проливным дождем. Сильные порывы ветра били по рукам и ногам, ничего не было видно. Даже понять, с какой стороны раздается конское ржание невозможно!

Я ползла на коленях, держала в руках топор и никак не могла выровнять дыхание - с каждым порывом ветра оно сбивалось, я понимала, что глаза у меня на выкате от ужаса, а голова кружилась из-за шока и паники. Я не просто испугалась. Нет.

Это что-то другое.

Что-то совсем чужое. Что-то, что заставляло двигаться, несмотря на боль, ползти вперед, несмотря на панику и ужас, а так же не оглядываться назад, ибо тварь размером с корову была не просто голодной.

После переноса я видела ее. Видела это чудовище. Огромную пасть, острые кровавые клыки и вязкую слюну, стекающую по большой нижней губе.

Она рванула ко мне, но добраться не успела.

Молния попала прямо в существо.

Не знаю, из чего сделано это чудовище, но после удара даже такая прочная кожа обгорела дотла.

Как Рошар смог освободиться - понятия не имею, но лианы отступили после смерти твари, уползли куда-то вглубь густого леса, оставив нас с конем под проливным дождем, бесконечным потоком молний, что рвали небо на куски, вгрызались в землю снова и снова, поражали пламенем стволы многовековых деревьев.

Не помню, как влезла в седло, не помню, как дала команду... Очнулась уже, когда Рошар стал терять равновесие, когда молнии били в землю со всех сторон и встречной волной энергии нас отбрасывало в сторону.

Сквозь пелену дождя я не понимала, преследуют ли нас, не понимала, как вообще спрятаться от стихии и что делать дальше, но если мы остановимся.

- Миленький, - я не могла сдержать слез, - миленький. Только не упади. только не помри у меня! Мы справимся. СПРАВИМСЯ!

Конец уже близко. Я чувствовала, что еще немного и загоню коня - он умрет.

Сквозь потоки дождя я ничего не видела, даже понять не могла где мы, но свет молний снова и снова освещал горные вершины, в которых наверняка были какие-нибудь пещеры.

Рошар наконец сбавил ход, я всеми силами пыталась успокоить и его и себя, но выходило с трудом. Постепенно дождь начал успокаиваться, ветер стих. Ноги утопали в воде, мимо проплывали ветки, похожие на змей, и в эти моменты я молилась, чтобы шипение мне просто казалось.

Рошар пугался всего, что выглядело подозрительно, паниковал, но шел вперед, пытаясь выбраться на сушу и спрятаться от потоков воды.

Боже. Если сейчас ударит молния.

Мы стояли по колено в воде. Один удар и мы трупы.

Тучи сгущались. Дождь резко прекратился, но тут же раздался гром.

- Может, этот мир умирает? - плакала я, не до конца осознавая, где нахожусь и как мне выжить. Черт. Я только ГОСы сдала. Через три дня вручение диплома! - Рошар. миленький, надо идти. Гроза не закончилась. если молния попадет в воду, нам конец.

Конь не понимал, но чувствовал страх в моем голосе, так что послушно шел вперед, шатаясь и путаясь в ногах.

Как только мы вышли на сухой участок земли, как только добежали до черного провала в скале, как только спрятались в неглубокой пещере, гроза началась с новой силой.

И молния ударила в землю.

И в свете яркой вспышки мы увидели, какнесколько тварей шли по нашим следам, а теперь горели, объятые пламенем вместе с десятком лиан.

Я выживу. Черт возьми, я выживу!

Я вернусь домой... ВЕРНУСЬ! Чего бы мне это ни стоило, но я не брошу отца одного... никогда не брошу!

На этом мои мысли резко оборвались. Как бы сильно я не желала вернуться домой, сознание решило отключиться.

***

Холод.

Холод и чье-то дыхание у самого уха. Открыв глаза от резкой боли в боку, я надеялась, что страшный сон наконец закончился, но нет.

Все только начиналось.

Со свода пещеры капала вода. Рошар лежал со мной рядом, трясся, мял губами мое ухо. Как копытом во сне не прибил - не понимаю. Не судьба, видимо.

Встать оказалось трудно - голова чугунная, тошнило сильно, тело не слушалось, а боль в боку казалась нереальной. Меня будто ножом пырнули. Раз двадцать.

Наступать на ногу тоже было больно. Это точно почки.

- Сдохнуть в другом мире от воспаления почек, - нервно хохотала я, запрокинув голову и глотая крупные слезы, - знаю, умею, практикую. Черт. Сумки же не потеряли, верно?

Конь достался мне не просто с седлом, а еще и с вещами. В аптечке отца всегда было все, даже антибиотики! В моей тоже, но Ромашка осталась где-то там.

Выпив таблетки, мне было плевать, есть воспаление у меня или нет. Лучше выпить на всякий случай, а то мало ли. Чую, что лишним точно не будет.

Замерев на мгновение, я стала глубоко дышать, пыталась прийти в себя и побороть панику.

Ничего не получалось! И боль лишь усиливала это состояние. Открыв рюкзак, я вновь впала в истерику, глотая слезы:

Охотничий нож сохранился! Стоило взять рукоять в руку, почувствовать вес оружия, как на душе стало чуточку легче.

Выровняв дыхание, смахнув со щек слезы, я полезла дальше смотреть содержимое сумок:

Подстилка есть. Салфетки влажные. Я оказалась черт знает где, с каминной зажигалкой, походным котелком, спичками, запасной парой мужских носков, длинной мужской фланелевой рубашкой в широкую клетку и сменной парой кроссовок, промокших насквозь, а так же с рваными штанами, в которых папа обычно коня чистит, если уж совсем беда.

Более того, отец положил к себе дождевики, и теперь я готова расцеловать его при встрече.

Передвигалась я с большим трудом. Со мной было что-то не то: я чувствовала, что заболела, причем очень серьезно. Переодевшись, я пыталась согреться, в то время как Рошар тихонько высунул голову за пределы укрытия, затем аккуратно вышел наружу, нашел ближайший куст с травой и тихонько, стараясь лишний раз не сильно хрумкать, стал завтракать.

Как же хорошо, что у отца еще и кусок сыра остался... Боже... Да чтобы я вообще без вещей тут делала? А без лекарств? Померла бы.

Слезы сдавливали горло, а головная боль вызывала тошноту. Я тяжело дышала, пыталась прийти в себя, но не могла.

Страшно.

Черт возьми. Очень страшно!

Рошар довольно быстро спрятался в пещеру: стоило услышать странный шелест, как конь пригнулся, запутался в копытах, но не произвел при этом ни единого громкого звука. Мы замерли, дышать лишний раз боялись, но в итоге оказалось, что шумела ветка, гонимая ветром.

- Потрясающе, - заметила я, стоя у выхода из пещеры, - воды вообще нет.

За ночь земля высохла. Низина под нами шелестела сочной зеленой травой, вот только ветра нет.

Ветра нет.

Но как тогда.

Дошло до меня не сразу, но мысль все равно возникла в голове вовремя.

Ветра нет. Шелест ветки? Но ведь ветра же нет.. .Трава шуршит?

Времени на раздумья не осталось. Несмотря на адскую боль, вызывающую слезы, я влетела на Рошара, мы выпрыгнули из пещеры и в этот же самый миг на нее ринулись.

Лианы.

Полчище тонких, прочных, с виду сухих веток, проникли в наше временное укрытие, заполнили его полностью, ломали внутри камни, образовывали страшные узлы, а затем всем этим чертовым потоком рванули за нами!

Конь летел, не бежал! Он рвался вперед на такой скорости, что я уже не могла держаться. Я не понимала, куда бежать, не знала территории, слышала странные звуки за спиной, а потом в небе в очередной раз разверзлась молния! Огромная волна ярких белых вспышек обрушилась на землю, следом возник гром, похожий на выстрел пушечного ядра, а спустя еще мгновение грозовые облака наполнились такой чернотой, что день сменился ночью против воли.

За спиной слышалась тяжелая поступь... Шелест ветвей... Странный стрекот...

Рошар резко затормозил, я была не готова, чуть не вывалилась из седла, удержалась в нем каким-то чудом!

Мышцы ног болели адски. По ощущениям они готовы были разорваться от напряжения! Сидеть в седле с каждой минутой становилось сложнее, а удержаться в нем.

Конь мигом рванул в сторону, пытался сохранить равновесие и не свалиться.

В МОРЕ!

Остров. Мы на ОСТРОВЕ!

Я видела обрыв. Сквозь грозовые облака я видела. ОСТРОВА ЗЕМЛИ В НЕБЕ! Твою. МАТЬ!

Ну нет. нет же.

Да не может быть.

В воздухе. ЗЕМЛЯ ПАРИТ В ВОЗДУХЕ! На черт знает, какой высоте! А под нами океан! Вода бушует! Острые пики скал над поверхностью выглядывают! Волны с шумом разрывает на несколько потоков, где-то внизу летают какие-то светящиеся птицы или. или шарики? А за спиной по ощущениям собралась целая армия нечисти, нежити и прочих гадов, желающих вкусить человеческого мяса!

Рошар не сдавался, он рвался вперед изо всех сил.

Я же от напряжения перестала чувствовать поводья пальцами.

Посмотрев назад, я увидела такую же тварь, что гналась за мной еще в моем мире, но в разы меньше! Она словно управляла лианами, бежала за нами следом, хоть внешне, на первый взгляд, не имела глаз.

- Да как она нас видит вообще? - рычала я, радуясь тому, что конь ушел в сторону от обрыва.

После очередной волны грома и молний, начался ливень.

Поток воды скапливался в низинах, наполнял их, затем вода выходила из берегов и, образуя русла, вытекала в океан! В такие моменты с островом что-то происходило, он будто менялся или начинал движение в воздухе, потому что земля уходила из-под ног!

Я думала, Рошар не выдержит психологически, но конь не сдавался. Он шел вперед против течения, выбрался из низины на более-менее ровную поверхность и продолжил бег.

Не могу.

Упаду сейчас.

Голова шла кругом, погоня за нами продолжилась, я слышала бурление за спиной, видела боковым зрением движение лиан, не понимала, где мои слезы, а где капли дождя, а затем...

Рошар споткнулся, мы потеряли равновесие и стали падать. Я успела выскочить из седла, с силой ударилась боком о землю.

Ногу будто прострелило, я заорала, не в силах сдержать голос, тут же рядом конь бил копытом, я по счастливой случайности ушла в сторону, иначе бы получила прямо в голову!

Мир замер.

Ливень не прекращался, Рошар пытался встать, но его оплетали лианы. Они создавали кокон, пытались утянуть коня в низину. Существу не хватало сил, лианы рвались, а затем.

Появилось оно.

Огромная клыкастая тварь забралась на берег, раскрыла пасть, полную острых зубов, запрокинула голову и взвыла.

Она давала сигнал.

Острые когти вгрызлись в мокрую землю, кожа плотная, темная. Тело непропорциональное: вытянутые мощные руки, длинные пальцы с ярко-выраженными суставами и неимоверно острые когти. Подобная человеку, подобная животному.

Запах разложения из раскрытой пасти отрезвлял, но вызывал тошноту. Я видела, как тварь ползала ко мне, как принюхивалась своими огромными широкими ноздрями, как желтая тягучая слюна капала на землю .

Ну, нет...

К такому меня жизнь не готовила.

Топор отстегнулся от седла, я схватила рукоять и замерла.

Совсем близко.

Почти добралась.

Существо ползло медленно, цель уже определило и скалилось. Тело двигалось грациозно, все мышцы напряжены, ее трясло от желания кого-нибудь съесть и этот кто-то - я.

Ближе.

Еще ближе. Ползи, тварь, давай.

Я ударила инстинктивно. Стоило существу замереть со мной рядом, как я замахнулась -лезвие распороло кожу под горлом, брызнула кровь, крик застрял в глотке твари, но замертво она не упала.

Мелкая... Она намного меньше той, что появилась возле нас с отцом! Кожа не казалась столь прочной, зато когти и клыки были явно острее. Она напала снова, но на этот раз ее движения не были быстрыми и резкими. Лезвие топора пробило череп, тонкая кожа над глазницами как бы раскрылась и я увидела черный провал. Бездну. Тьму в этих страшных, до одури пугающих глазах.

Не понимаю, что было после.

Помню, как я кричала. Как сжимала руками древко, как наносила удары снова и снова, пока тварь не замерла окончательно. Пока я не пробила ее череп насквозь.

Руки болели, душу на части рвало, и стон срывался с губ. Стоило добить тварь, как лианы за спиной мигом высохли и Рошар был свободен. Он тяжело дышал, кричал и не мог встать: в могучем сильном теле почти не осталось сил.

Все мое тело было в крови, на губах отвратительный привкус горечи, гниения и крови. Под обломанными ногтями грязь смешалась со слюной чудовища, боль в боку на время стихла, но я понимала, что это связано с состоянием аффекта. Как только меня отпустит, все тело взвоет со страшной силой.

Вдох.

Выдох.

Руки дрожат, ноги тоже.

Перед глазами все плыло, я видела лишь пятна, слышала голос коня и бесконечный шум воды.

- Да что же. Что же это.

Ливень не прекращался, я отползла от мертвой твари в сторону, не подходила к коню - он молотил копытами, пытаясь встать, держала в руках топор настолько крепко, что уже не чувствовала собственных пальцев рук.

Как спастись? Если мы на острове. Где выход? А он вообще есть? И сколько здесь хищных существ? Люди вообще существуют?

А если я одна такая?

Холодный поток воды с силой бил по плечам, с каждым порывом ветра крупные капли врезались в лицо, но я уже не чувствовала боли, продолжая балансировать где-то на грани реальности и сумасшествия, а затем.

Затем я увидела, как еще одно чудовище медленно спускается со скалы.

Мне конец...

Рошар замер.

Я крепче схватила древко топора, прикусила нижнюю губу, пыталась поверить в собственные силы, но ничего не выходило.

Рошар не видел тварь, но чуял ее и ощущал мой страх. Конь резко взвыл, как бы прося о помощи, он словно молился, понимал, что умрет...

А я сидела на земле и смотрела на то, как исчадье ада подбирается к нам все ближе, как шелестит за его спиной высокая ярко-зеленая трава, как ползут в ней лианы, намного толще, чем те, что сейчас померли.

Даже сквозь стену ледяного дождя я все видела. Как это возможно?

Нормальный человек под таким ливнем дальше вытянутой руки ничего не увидит, так почему я вижу?

Вижу, как тварь подходит к нам, как облизывается, как трясется в предвкушении погони.

Надежда, говорят, умирает последней, да? Вот только разум не обманешь.

Я без сил, с простым топором против чудовища, за спиной которого столпились прислужники: мелкие длинные змееподобные твари.

Без шансов.

Конь пытался встать, но лианы успели повредить ему ногу. Из-за ливня я не могла понять, что случилось, да и саму тварь в мельчайших деталях я не видела - она выделялась светлым пятном на черном фоне скалы.

Мы замерли.

Все трое.

Существо подобралось близко, повернулось в сторону мертвого собрата, принюхалось огромными ноздрями, как будто едко хмыкнуло, развернулось в мою сторону и прыгнуло.

Я видела, как смерть приближается, как острые когти желают разорвать меня на части. В эти секунды я испытала настолько глубинный, животный страх, что уже не могла двигаться.

Могла лишь смотреть.

Смотреть на то, как огромная черная тень сбивает чудовище с ног. Как сильные мощные руки сдавливают толстую шею. Я слышала визг и рокот в горле, как вспенивается земля под острыми когтями существа.

Огромные черные крылья обнимали тварь, мощные руки рвали огромный рот, и как бы ни боролось это существо, ему просто вырвали нижнюю челюсть.

Оторвали. Одними пальцами.

Пальцами, с острыми когтями, как у птицы.

Мгновение и шея сломана.

Дождь лил не переставая, но мир, казалось, замер.

Огромные черные крылья за спиной вздымались с каждым глубоким вздохом крупного, сильного мужчины.

Я видела острые когти на его руках, цепкий зоркий взгляд... Черные, облепившие лицо волосы, и оскал на лице.

Он стоял спиной, медленно повернулся ко мне, резко выхватил топор из моих рук и метнул его в сторону.

Лезвие пробило череп существа насквозь, а незнакомец сорвался с места, вступая в бой.

Он брал их силой, впивался когтями на руках и ногах, закрывал обзор крыльями и сворачивал шеи.

Одна тварь сменялась другой, мелкие особи уже не подходили, лианы пытались образовать кокон, но вмешался Рошар. Осознав, что есть шанс выжить, конь пришел в себя. Он встал на ноги, поджимал переднюю, но задними топтал лианы с диким остервенением.

А затем наступила тишина.

Звенящая в ушах, клокочущая где-то в области сердца.

Незнакомец замер посреди горы трупов.

С рук его стекала кровь, ее смывало дождем вместе с едкой желтой слюной мертвых существ.

В кулаке он держал длинный, словно змея, язык, а ногой раздавил только что вырванное сердце.

Он выдрал его! Выдрал голыми руками! С одного удара сломал грудную клетку!

Прижав к себе огромные крылья, мужчина внезапно припал к земле.

Лицо его безразлично, ни единой эмоции, но глаза.

Глаза смотрели с дикой ненавистью.

Секунда и он сорвался с места, а дальше я уже ничего не видела, потому что банально потеряла сознание.

Фырчание над ухом... Что-то влажное прикасается к носу... Шелест бумаги?

Резкая боль в боку оказалась настолько внезапной, что я взвыла даже не проснувшись. Тошнота. Боль в животе адская.

Лучше бы не просыпалась.

- Как же больно, - каждое слово давалось с трудом, голос эхом отразился от стен пещеры, разглядеть которую оказалось сложно. Темнота была не полной, что-то мелькало перед глазами пятнами, но что именно - я не понимала.

Рошар стоял рядом и перед тем, как я взвыла от боли, облизывал мои волосы. Передняя нога коня была забинтована, он с трудом наступал на нее, и стало понятно, что ни о каком быстром беге и речи быть не может.

Он сидел чуть в стороне.

Спал.

Или делал вид.

Огромные крылья раскинулись возле тускло догорающего костра, он опустил голову, клевал носом, выглядел до ужаса спокойным. Будто совсем недавно не сражался с тварями. Словно все то, что происходило - в порядке вещей.

Нервно сглотнув, я попыталась встать, но не вышло:

- Нужно съесть корень мандрагоры, - холод в голосе, глаза так и не открыл. Даже не шелохнулся. Мужчина продолжил клевать носом и медитировать на камне, он сидел на нем, будто огромная птица. - Снимет воспаление. Но будет больно. Корень перед тобой. На камне.

- Он весь в грязи, - ошарашено заметила я, пытаясь рассмотреть нечто, лежащее возле меня.

- Ешь, если жить хочешь. Бери в руку. Грызи его, даже если будет тошнить. Ты умираешь. Твои лекарства не справляются. Как ты попала сюда?

Но я молчала. Голос в горле застрял, я пыталась ответить, но один вид непонятного мне крылатого мужчины приводил в неописуемый ужас, смешанный с восторгом.

Корень выглядел как грязная длинная морковка с пушистой ботвой, которую уже кто-то переварил. Весь в какой-то жиже. Меня уже начало тошнить, но то, что произошло потом, я не забуду никогда.

- ААААААААААааааааАААААА

- ТВОЮ Ж. - стоило коснуться корня, как он. ЗАОРАЛ! - ОНО ЖИВОЕ!

- Да, - сухо заметило существо, слегка приоткрывая глаза. - Как и все, что тебя окружает. Даже огурцы, что ты крошила когда-то в салат, живые. И что с того?

- Огурцы не орут, стоит к ним прикоснуться, - ошарашено пролепетала я, пытаясь отползти как можно дальше от трепещущего корня, ботва которого исходила на дикий ор, похожий на детский плач.

- Как я и сказал. У тебя нет выбора. Я не буду тебя спасать. Просушу крылья и уйду, как закончится дождь. Чем громче орет мандрагора, тем больше она привлечет к нам тварей.

И ты сама по себе.

Сама по себе? От этих слов стало страшно, внутри меня теплилась надежда на счастливый конец, но все разлетелось вдребезги. Хотя о каком счастливом конце может идти речь, когда я разговариваю с крылатым мужчиной в пещере!

Корень двигался, самым странным образом пытался сбежать, шевеля при этом мелкими отростками.

КАК Я ДОЛЖНА ЭТО ЕСТЬ?

- Это мандрагора, - не унимался мужчина, - это не человек, не гном, не живая птица. Это корень растения, цена на рынке которого в три раза больше, чем наши с тобой внутренности. То, что ты видишь - защитная реакция. Это маскировка. Я не ожидал найти его здесь. Тебе повезло. Откусишь кусок, и корень успокоится.

- Помрет, видимо, - шепнула я, схватив растение. С виду и правда морковка, но откуда звук идет? Присмотревшись к корню, я заметила небольшое углубление на его поверхности округлой формы, без каких-либо намеков на рот, зубы и прочие прелести. Стоило отломать маленький кусочек, как звук прекратился, широкие листья ботвы мигом опали, корень больше не трепыхался, и стал похож на самую обыкновенную морковку.

- А я не умру? - на мой взгляд, вопрос логичный.

- Не знаю. Ты не из этого мира.

Ответ оказался не менее логичным.

Крылатый выпрямил спину, широко раскрыл свои большие, выразительные глаза и с диким, каким-то нездоровым любопытством стал следить за тем, что и как я делаю.

- Ты словно ждешь, что я умру, - заметила я, - чтобы меня съесть.

- Раньше я бы... - он вовремя заткнулся, будто осознал, что некоторые вещи мне знать не обязательно... И что ж он там раньше делал? Только не говорите мне, что и правда людей ел! А если я для него - обед? Надо бежать. но куда? Этот полуголый Аполлон с шикарными крыльями меня везде достанет! А если не он, так остальные твари!

- Как вкус? - стоило проглотить кусочек корня, как все мы замерли. Даже Рошар смотрел с интересом, явно желая откусить кусок от “лакомства”.

- Морковь обыкновенная, - заметила я, - не мытая. Даже запах похож. А коню можно?

- Нужно. Как твое имя?

Я протянула корень Рошару и тот с остервенением стал его пережевывать, приняв лакомство с ладони своими мягкими теплыми губами.

- Кристина, а тебя как зовут?

- Откуда ты пришла? - мой вопрос нагло проигнорировали, поэтому я замолчала.

Ну уж нет, так не пойдет. Это я в чужом мире чуть с жизнью не рассталась, а не он. Хоть какие-то ответы мне положено знать!

- Заставить могу.

- Можешь, - я резко выдохнула, ощущая приступ боли в боку. Я тут же согнулась пополам, перед глазами все потемнело, Рошар нервно забил копытами, но близко не подходил. Я довольно долго не могла двигаться, а затем отскочила в сторону как ужаленная, стоило крылатому мужчине расправить крылья. С перьев тут же разбрызгалась вода, и стало видно, насколько тяжелыми после ливня были крылья.

Вот его слабость...

От резкого движения боль усилилась, я взвыла и замерла у стены, пытаясь прийти в себя. Странно, его лицо на мгновение изменилось. Это беспокойство?

Да нет. не может быть, мне просто показалось.

- Что ты делаешь в этом месте, если твои крылья не предназначены для полета под проливным дождем?

- Я искал кое-что, - голос мужчины дрогнул, руки невольно дернулись. И что же он искал?

- Нашел?

- Не уверен. Так откуда ты пришла? Меня зовут Сириус. Что произошло с тобой? Как долго ты на острове и как сбежала от гранв?

- От кого сбежала? - я не расслышала последнее слово, вновь скривилась от боли и лишь спустя некоторое время осознала, что меня еще и от холода трясет. - Нужно нормальный костер развести, иначе мы так.

- Нельзя. Тепло привлечет гранв. Их тут очень много. Нам нужно перебраться на соседний остров. Там нет проливных дождей. Там меня ждут.

- И как это сделать?

Говорит странно. Будто языка не знает и обрывает предложение, упрощая речь.

- Пока не понимаю. Нужно дождаться просвета и просушить крылья. Иначе я проиграю бой.

Господи... Да о чем мы с ним говорим? Даже не так... о чем Я беседую с НИМ? А он реальный? Или все это плод моего больного воображения? А может я уже умерла и попала в ад? Ну не рай же это.

- Жить надоело, женщина? - фыркнул объект моей больной фантазии, наблюдая за тем, как я ме-едленно тяну к нему свои руки.

- Нет, - спокойно ответила я, продолжая мечтать о выдранном из его крыла перышке. -Мне нужно убедиться, что ты реален. И что я не рехнулась.

Прикоснуться к себе он не дал. Резко перехватив ладонь, он застыл будто статуя, смотрел пристально, заглядывал прямо в глаза и еле заметно скалился.

Я не ощущала в этом агрессии, скорее необходимость. Ему нужно было показать границу дозволенного, но.

Черт возьми, да он же крылатый мужик! Дайте хоть перед смертью его пощупать! Когда еще такое будет возможно?

- Я не люблю, когда меня трогают.

- Прости, но ты сам по себе будто божество для меня.

- Скорее чудовище.

Больше Сириус не задавал вопросов, не лез ко мне и не разговаривал. Он закрыл глаза, слегка опустил голову, вновь и вновь пушил перья, размахивал крыльями с периодичностью в несколько минут и пытался как можно быстрее просушить их, не позволяя мне вновь совершить попытку вандализма.

Какие же они красивые! Даже здесь, сидя в небольшой пещере почти без света, я понимала, что мое сердце отплясывает канкан далеко не из-за страха.

Сириус вновь сел на корточки будто птица, так и не открыл глаза, как будто спал, изредка напрягая руки перед тем, как сделать очередной взмах крыльями. Когти на его ногах я рассмотрела с трудом, но то, что они были очень острые, сомнений не возникло - они вгрызались в камень, цеплялись намертво.

Изредка Сириус скалился, и я могла разглядеть кончики его острых клыков. До вампира ему далеко, но эффект он произвел потрясающий.

- Сириус, - прошептала я, прижавшись ближе к Рошару. Конь все понял, лег на землю, позволил уместиться с ним рядом и гладить по крупу, пока тот дремлет, - кто ты?

- А ты?

- Я человек.

- А я нет.

- Да ты что-о, - тихо протянула я, только сейчас осознав, что металлический отблеск исходит не от когтей на его руках, а от лезвия моего топора, нагло приватизированного существом, - я бы так сразу никогда не догадалась.

- Сарказм себе оставь. Я думаю.

Думает он... Я тоже подумать хочу, что дальше делать.

Глядя на Крылатого, я понимала, что наши дороги могут разойтись, причем по его инициативе. Мне оставаться одной в чужом мире не хотелось совершенно, путь домой я не знала, но Сириус определенно точно что-то тут ищет, да и о порталах знает!

- Как домой вернуться? К себе домой, - пояснила я на всякий случай.

- Без понятия. Спросишь у той, что до тебя сюда перенеслась. Если выживешь.

“Если выживешь” - ключевая фраза. Подождите, кроме меня есть кто-то еще?

Я ожила мгновенно, даже боль чувствовать перестала, но ни на один из заданных после вопросов Сириус не отвечал. Он просто смотрел на меня, причем с явным ужасом, будто я смертельно опасна.

Я.

Я. Смертельно. Опасна.

Серьезно?

В его глазах читался страх. Я видела, как Крылатый подавлял его, словно прогонял прочь назойливые мысли. Как смотрел на меня, теряясь в пространстве и времени и явно не видел.

Он казался мне божеством, сошедшим с небес или демоном, чей путь полон кровавых историй.

Вскоре Сириус закрыл глаза, слегка опустил голову и резко выдохнул.

Я не понимала, что нужно делать. Не представляла, что ждет меня дальше, но четко осознавала одну простую истину: я хочу жить.

Лира.

- Диего. - дракон очнулся, замер на мгновение, руки ноги свои рассматривал, а потом. Потом он взвыл аки тысяча ужаленных в подхвостье чертей, подскочил на ноги, словно не

валялся только что без сознания и никакая молния никуда его не сшибала. Дракон метался в пещере, только и делал, что орал, затем выл и ни на один из вопросов не отвечал!

- ДИЕГО! - Каил не выдержал. Маг жевал соломку, выглядел уставшим, нервным и дико злобным, - угомонись, иначе на котлеты пущу!

- Кааааа-ааааил! - проорал дракон, обливаясь горючими слезами, - не могу... НЕ МОГУ!

- Диего. Вдох, выдох. И снова вдох, затем выдох, - Рик пытался успокоить дракона, в то время как Лиам предложил его упокоить. Мы все думали, что язвительность эльфа хоть как-то подстегнет дракона, заставит переключиться, но куда там. - Да чтоб тебя. мужик ты или дохлый кролик? Какого черта ты орешь как потерпевший? Ну, ударила тебя молния, с кем не бывает? Вы, драконы, в небе часто летаете и вас вечно то по хребту жахнет, то еще куда!

- Летаем, - провыл мужчина, хватаясь за голову, - вот именно что летаем. ЛЕТАЕМ!

- Только не говори мне., - соломинка изо рта Каила выпала. Маг замер на месте, нервно сглотнул, охнул, чуть ли за сердце не схватился, - ты чего. Ты теперь.

- Я НЕ МОГУ СМЕНИТЬ ИПОСТАСЬ! - вопль дракона перешел на ультразвук, а затем мы все хором сматерились так, что и пьяному сапожнику не снилось после самой жестокой пьянки! - не могу. Я не могу!

- Слышь ты, не может он! - Кайка не выдержала, подпрыгнула на месте, руки перед собой сложила, оскалилась, - еще как можешь! Или жить надоело?

- Иди лесом, пернатая! - Диего хамил, но делал это чисто на стрессе, - я не шучу! Руки-ноги человеческие! С каких пор драконы после удара молнии ипостась меняют? Меня эта гадость тысячу раз в хвост била и ничего! Я же дракон! Для меня это как укус комара!

- Это что же за молнии тут такие? - удивился Лиам, смотря на то, как пещеру снаружи заливает потоком воды. Судя по всему, гроза закончится не скоро, если вообще закончится в ближайший день.

- ДА ЧТОБ Я ЗНАЛ! - дракон с силой ударил кулаком в стену и. - ТВОЮ Ж МА-А-А-АТЬ.

Больно! Диего было очень больно физически, а нам стало больно морально, потому что, по ходу дела, мы потеряли дракона.

- Угомонись! - Лиам рыкнул, Диего мигом зашелся слезами, протянул к эльфу руку и тонким голосом обиженного на всех ребенка пролепетал: - залечи, а?

- Не могу, на магию шаровые молнии реагируют. Начну лечить - нас поджарит.

И если вначале Диего не поверил, то увидев лица братьев, окончательно потерял дар речи. Ох и влипли мы. По самые гланды!

- А теперь представьте, если бы мы сюда с отрядами полезли. - сухо заметил Рик, -потеряли бы многих. Очень многих. Причем уже при переходе.

- Ой, не факт, - заметила я, смотря на то, как Диего трясется, слегка подвывает и гладит свою руку, еле сдерживая горючие слезы, - может все обошлось бы. Как избавиться от шаровых молний?

- Никак, - Каил схватился за голову и взвыл в унисон дракону. Так и сидели они рядышком, рыдали, сопли на кулак наматывали. Сильные, могучие мужики! - Это неизвестное никому явление. Я еще со студенческой скамьи запомнил, что ни один из способов борьбы с этими шарами не закончился успешно. Всегда исход один - смерть. Они поглощают энергию, питаются ей, становятся больше и сильнее. Если в шаровую молнию попадет кто-то живой, то от него только скелет останется, и то не всегда.

- А радиус воздействия? Они же не могут быть везде и всюду... - Лиам встал у выхода из пещеры, щурил глаза, пытался что-то разглядеть, - даже сейчас летают, несмотря на ливень. Вон, я вдалеке вижу несколько шаров. Я слышал об этих молниях, среди эльфов говорят, что они высасывают энергию, иссушают тела нечисти, но никто так и не смог разгадать тайну их создания. Отец полагал, что источник заразы - ковен, но доказать не смог.

- Ковен! - Рик всплеснул руками, округляя глаза от возмущения, - чуть что, так во всем ковен виноват! Там не все идиоты сидят, есть хорошие, благоразумные, воспитанные мужики со стальными. сердцами.

- Ага, сердцами, - хмыкнула Кайка, - именно что сердцами, мальчики. А женщины в этом вашем ковене имеются? Или власть поголовно в мужских руках сосредоточена?

- Женщин нет, - шепнул Каил, - а стерв хоть отбавляй. Но они этого и не скрывают.

- Молнии на пульсары похожи, - прошептала я, помогая дракону перевязать рану на руке,

- на огромные пульсары, живущие своей жизнью.

Ливень не прекращался ни на секунду. Столь сильного дождя за всю свою жизнь ни разу не видела. Даже когда мы с семьей попали в грозу, когда я думала, что на нас небеса рухнут - подобного не происходило! Дождь падал на землю стеной, резкие порывы ветра завывали, будто голодные волки в ледяную стужу, и при этом в небе снова и снова возникали вспышки света, а земля под ногами тряслась так, будто вот-вот, но огромный кусок отколется и рухнет в океан.

- А почему те куски земли, что обламываются от острова, падают вниз, а не парят как оставшаяся часть?

- Из-за площади соприкосновения с потоком энергии, - пояснил Рик, - чем больше эта величина, тем стабильнее положение в воздухе. Чем меньше обломок, тем больше у него шансов сгинуть в морской пучине. Тоже самое и к нам относится - если упадешь, в воздухе не повиснешь. Наверное.

Наверное. Это слово так много меняет и в тоже время заставляет задуматься о действиях.

- Понять бы, что скрыто за стеной дождя, - Лиам нервничал, хоть внешне и оставался спокойным. За время, проведенное вместе, я стала лучше понимать его жесты, а так же улавливать некие нотки в голосе. Вот так и сейчас: эльф замер, расслаблен с виду, но на самом деле сильно переживает. Он то и дело поглядывает в мою сторону, не в силах

справиться с беспокойством. - Пока что мы ни одну тварь не встретили, но так не должно быть. Какие-то животные обязательно приспособились к местному климату.

- В земле вряд ли кто-то живет, - заметил Каил, - особенно в низинах: их постоянно топит. Либо твари каким-то образом не дышат... вообще не душат... Этакие ходячие трупики. Думаю, что основное место обитания - горы. И от воды далеко и спрятаться можно.

- И мы как раз в горах, - нервничал Диего, невольно оглядываясь по сторонам, - примерно лет сто назад я видел тут огромных полосатых кошек с длинными клыками, похожими на две сабли!

- Вовремя ты нам об этом сказал, - Каил готов был убить дракона на месте, да и Рик тоже, если честно, - о чем еще умолчал?

- Портал может открыться где угодно, даже здесь, - судя по тому, как Диего изменился в лице, он ожидал расправы над его бренным телом, но дракона никто не тронул.

- Мы это и так поняли, - маги ходили из стороны в сторону, жевали куски хлеба, заметно нервничали и поглядывали на Кайку, которая вновь стала внешне немного другой. Раньше ее волосы больше походили на длинную шерсть - прочные, плотные, густые и по ощущениям напоминающие леску. Сейчас они стали шелковистыми, мягкими и гладкими.

- У тебя крылья не изменились? Потому что если и ты не сможешь взлететь, я не представляю, как выбираться отсюда.

Гарпия послушно расправила крылья, внимательно их рассмотрела и осталась довольна -размах тот же, да и качество пера не изменилось.

- Когда дождь закончится, придется вылезти из укрытия. Нужно осмотреть территорию, вдруг увидим выход?

- Верно мыслишь, - заметил Лиам, - но судя по всему, этот момент наступит прямо сейчас.

Я не сразу поняла, в чем дело. Резкий толчок в бок с последующим гортанным рычанием заставил мгновенно подлететь к своему луку и натянуть тетиву: Лиам инстинктивно отодвинул меня в сторону, защищая от опасности, но не рассчитал силу.

Она появилась внезапно. Тень, что ходила рядом с пещерой.

Так близко и.

Мы все замерли, схватились за оружие. Лиам слегка припал к земле, держал перед собой клинок, не позволял мне выйти вперед, защищая собой.

Мы не понимали, кто ходит снаружи. Тень казалась огромной, за стеной дождя понять что-либо было невозможно, а спустя мгновение поток воды прекратился.

Он просто исчез. Воду выключили как по щелчку пальцев, словно там, высоко в небе, кто-то закрутил кран, осознав, что лить так много воды банально дорого.

Он стоял у входа. Огромный. Покрытый черной шерстью.

Самый обычный, огромный, прямо как у меня на родине!

Я тут же выпрямилась, а вот мужчины напряглись сильнее.

- Привет, - сказала я мишке, который ну никак не ожидал увидеть человека. Судя по всему

- сытый. И выглядел он совсем не агрессивно. Странно...

Медведь затряс головой, стряхнул с шерсти воду, зевнул, огромной мощной лапой почесал за ухом и спокойно, будто не видел нас вовсе, отошел от пещеры, всматриваясь куда-то вниз, в низину...

- Это. Что. За. Тварь? - судорожно прошептал Рик, округляя глаза.

- Вы чего, это же медведь. - не сразу сообразила я, а потом наступило всеобщее осознание:

- Из твоего мира, верно? - Лиам оживился, - значит, портал здесь есть! А они что, не хищники? Он не напал на нас.

- Очень опасные хищники, - заметила я. - Судя по всему, он сыт, и детенышей рядом нет, иначе бы он нас разорвал на части.

- Ничего себе у вас звери. А что это он делает?

Каил указал в сторону медведя, который встал на задние лапы, выпрямился во весь рост и как-то странно стал мотать передними лапами, словно. Подождите-ка.

Я такое в цирке видела. И не напал на нас. Так он что, он.

Я вышла из пещеры, смотрела на то, как огромный черный медведь тихонько сел на свои полупопия и заревел настолько грустно и печально, что невольно сердце сжалось. Он смотрел в сторону обрыва, плакал и выл так, будто от него кусок души оторвали. И вздыхал при этом очень грустно.

- Эй, миша, - ошарашено позвала я, понятия не имея, что делать дальше и как себя ведут медведи, лишенные родины, - ты. ты как?

- А он что, тебя понимает? - удивленно прошептал Лиам.

- Нет, - заверила всех я, - но поговорить с ним мне хочется. Он такой грустный.

Внезапно животное повернулось ко мне, будто впервые как следует разглядело, завопило, раскрывая пасть с острыми зубами, указало лапой в сторону обрыва.

- Мне туда? Ты уверен? - я нервничала, потому что вниз спускаться не хотела, но делать было нечего. Вся эта ситуация заметно напрягала и оставить ее без внимании я не могла.

Мы шли осторожно, смотрели по сторонам, нервничали из-за шаровых молний, а медведь. медведь шел следом!

Надо же... дожили... МЕДВЕДЬ! Да как такое вообще произойти могло? Может, я головой ударилась? Или это иллюзия? Или ловушка.

Мыслей много, вариантов ответа - мало.

В конечном итоге с горы мы спустились. Благо забрались не так высоко, как показалось вначале. Мы подошли к огромной, зияющей в земле дыре, дно которой частично было разрушено. Огромный кусок упал в океан, но часть осталась.

И именно на этой части кто-то лежал. Человек. Одежда явно из моего мира.

- Мне. Мне жаль, - прошептала я, понимая, по кому плачет миша.

Медведь сел у края и снова заревел, затем отошел чуть в сторону, встал возле высокого дерева и стал чесаться о его ствол, не прекращая слегка подвывать.

- Кто это? - Лиам не смог бы спуститься вниз - дно скоро обрушится полностью.

- Без понятия. Судя по одежде, кто-то с моей родины. У него хлыст в руке зажат. Мне кажется, такой для выступления используют. Я в этом вообще ничего не понимаю, если честно. Медведь явно ручной, но все равно опасный. И чем же он питался все это время?

Ответ не заставил себя долго ждать.

За нашими спинами что-то хрустнуло, миша вгрызся зубами в лиану и был явно всем доволен.

А вот мы недовольны. Совсем недовольны!

- Почему ему не больно? - Лиам смотрел на медведя как на чудо света.

- Не знаю, - честно ответила я, наблюдая за тем, как животное совершенно спокойно перегрызает лианы, огромными мощными лапами рвет те, что решили напасть на него, а затем вгрызается в них, сплевывая оболочку. Животное хрустело, фырчало, спустилось еще ниже на уровень, стало жадно пить воду и в конечном итоге скрылось в густом лесу, расположенном неподалеку от нашей стоянки.

- Это, конечно, не мантихора, - уверенно заявил Каил, - но как вы его приручили? Я имею в виду, что. Он же дикий, верно? И судя по всему, не выбирает себе хозяина сам, это просто животное, оно не относится к нечисти. Тогда почему медведь так себя ведет?

- Тут так много вариантов, - я невольно всплеснула руками, - думаю, его воспитали с малых лет, обучали трюкам. Постепенно приручали. В моем мире нет такого, что животное выбирает себе кого-то и больше не отходит от хозяина.

- Почему мне кажется, что не все так просто? - с сомнением заметил Лиам, смотря в сторону недавно ушедшего медведя.

- Не всегда способы приручения гуманны. Раньше специально отлавливали мишек, издевались над ними. Да и не только над ними, ради того, чтобы те выступали и зарабатывали деньги. Это было ужасно. Я с детства ненавижу цирки с животными. Во многих странах ввели запрет на подобные заведения и сейчас в основном люди берут к себе лишь тех животных, кто уже не выживет в дикой природе. На самом деле у нас есть огромное сообщество по защите прав животных. Люди помогают раненым, тяжелобольным, вымирающим видам. На это тратится много средств, в таких мероприятиях всегда участвует много людей... С каждым годом ситуация все лучше, но...

- Но на любое действие есть противодействие, - тихо заметил Лиам, - интересно, что у вас за мир. Я бы хотел посмотреть.

- Если попадешь к нам когда-нибудь и встретишь на своем пути людей в форме, да и просто людей, говори сразу, что ты с фотосессии.

- Запомним! - хором отозвались все и даже гарпия. Если под Лиама еще можно было как-то загримировать человека, то вот гарпию из человека сделать ой как сложно . Даже не знаю, кто больше привлечет внимания. Хотя в современном мире чего люди только не делают.

Мы замерли каждый на своих местах.

Природа будто застыла, но лишь на мгновение. Легкие порывы ветра заставляли огромные капли дождя падать на землю, и казалось, что там, в лесной части, все еще идет дождь.

Черные облака окружали со всех сторон, часть густого смога медленно проникала на сам остров, стелилась по земле, заполняла низины.

Крики птиц. где-то там, со стороны леса.

Треск шаровых молний и вспышки света в небе.

То тут, то там часто мелькали молнии, а спустя еще мгновение все окончательно стихло.

Тишина пугала. Отсутствие звуков. движение угадывалось с большим трудом. Даже облака и те словно замерли.

- Сейчас увидим, - голос Диего прозвучал очень тихо. Я не сразу поняла, о чем он говорит, но потом.

Облака немного рассеялись, и мы увидели соседние острова.

Окруженные черной туманностью, они парили над землей, и так же с треском разрушались после каждого удара молнии.

Один из них визуально находился на нашем уровне, второй чуть ниже. На последнем постоянно лил дождь, почти не переставая, при этом молнии там не сверкали, но вся территория была скрыта густыми облаками. Они не позволяли рассмотреть ландшафт и понять, что происходит на той земле.

- Там что-то шевелится, - с ужасом заметил Диего. Зрение у дракона было лучшим среди нас даже с учетом того, что звериная ипостась временно недоступна. - Такого раньше не было.

- А ты был здесь после того, как гранвы появились на наших землях? - уточнил Каил, пытаясь хоть что-то рассмотреть на том острове. Мужчина хмурился, был недоволен и в конечном итоге бросил это дело - все равно ничего не видел.

- Нет, - дракон заметно нервничал, не переставал хмурить лоб и глубоко вздыхать, -говорю же, мы этот путь использовали редко и о-очень давно. И если ответить на твой вопрос, Лира, то... Мне кажется, наш вид существует сам по себе в обоих мирах... Я встречал одного из представителей в детстве. Но это было так давно. И сказать, кто и где появился первее невозможно. Драконы много где обитают, так что.

- Так ты все же тут родился? - не знаю, в чем причина, но почему-то от этой информации мне стало грустно.

- Да, - хмыкнул Диего, - и я долго отказывался от перехода в другое пространство. Боялся

- не то слово. Чуть не позеленел от страха!

- Нет, нормально вообще? - возмутился Рик, - чуть не позеленел он! Бедненький! Мало того, что вы тут пространство рвете при переходе, так вы еще и специально от всех такую возможность скрывали! Ты, Диего, можешь прикрываться чем угодно и как угодно, но если говорить откровенно: вы банально захватили себе власть над переходами, сделали это втихаря и никому не рассказывали, прекрасно зная, что мой брат искал способы, а так же доказательства существования других миров! На кой леший оно вам все было надо, а?

- Хватит тут на меня свои зубы точить! - Диего рыкнул, но не злобно. В словах мага была весомая доля истины, с ней не поспоришь, - как будто ты с братом спешишь докладывать в ковен обо всех ваших находках! Оу, Рик, я - дракон! Дракон я! Не маг, не человек, а огромная летающая огнедышащая ящерица! Я никому ничего не должен!

- Не должен, - серьезно заметил Каил, - но вот я прекрасно помню, как ты наслаждался эльфийским элем в моем кабинете, слушая мои теории существования других миров, а так же мечты о том, что когда-нибудь, но я найду нечто подобное. А еще я прекрасно помню твои слова: “Эх, мой милый друг. Мечты. Мечты.”. Гавнюк ты, Диего, редкостный! Если уж знал о том, что мои теории возможны, то хоть молчал бы! И вот надо было тебе, а?

- Надо! - рыкнул дракон, сложив перед собой руки, - откуда я мог знать, что ты нормальный мужик? То, что мы пьяные под окнами похабные частушки горланили еще ничего не значит!

- Каил? - с удивлением спросил Лиам, косясь на мага, - да ладно, ты на такой способен?

- Он когда пьяный и не на такое способен, - Рик явно вспомнил что-то из прошлого, раз покраснел до самых кончиков ушей, - я однажды доставал его из пасти кикиморы. Бедная нечисть не знала, куда спрятаться, а тот решил ей зубы пересчитать и удалить наживую парочку чисто ради эксперимента. На болоте такой ор стоял, я думал убивают кого. Так в итоге, Диего. Почему скрывал? Зачем вообще нужны другие миры драконам? Вы же понимали, что с каждым переходом разрываете тонкую материю мироздания.

- Магия. Вы себе даже не представляете, насколько сильная, мощная в мире Лиры энергия! Она настолько невероятна, что если бы Лира оказалась ведьмой, то при переходе в наш мир разрушила бы его под самый корешочек. Причем случайно. Там, на ее родине, колдовать сложно. Энергии мало, и управлять ей не каждая ведьма сможет - полярность другая, если простыми словами. У них есть целые тайные сообщества, попасть в которые обычному человеку практически невозможно... В общем, везде свои заморочки.

- То есть если я попаду к ней на родину, - с удивлением заметил Каил, - то вполне вероятно не смогу колдовать?

- Ты, может, и сможешь. - с сомнением заметил Диего, оглядывая друга обиженным взглядом. Чую, этот разговор он просто так не забудет. Как и все мы. - Создашь ма-аленький огненный пульсарчик точно, но на большее будешь неспособен.

- Ничего себе... - маги переглянулись, на меня уставились, будто ждали, что я сейчас такая “юху, мальчики, а я ведьма! А вы не знали? Подождите, я сейчас решу все ваши проблемы! Один взмах мизинчика и мы дома в постельке, а вокруг нас пляшут с листьями пальмы в руках десять голеньких, умазанных маслом, афроамериканцев, кубики пресса которых прочнее самой стали”. Как понимаете - чуда неслучилось.

- Каил, ты не понял, - вмешался Лиам, разрушая всеобщую фантазию, - если мы попадем в портал, то назад можем не вернуться. Сил не хватит. И я не думаю, что мы сможем найти тайное сообщество магов в огромном мире, где магия скрыта от всех.

- Не хватало мне еще в своем мире магов искать, - ошарашено пролепетала я, ощущая, как нервно дергается глаз, а за компанию с ним и нога, - если легенды и мифы моего мира основаны на реальных событиях прошлых лет - нам может наступить вселенский.

- Да мы поняли, - договорить мне не дали, прекрасно понимая, что без брани объяснить всю суть ситуации будет проблематично. Рик тяжело вздохнул, задумался на мгновение, затем указал на соседний остров, где должен был быть Сириус, - смотрите, там ливень тоже закончился. Диего, мне кажется, или там полчище каких-то тварей?

- Ага, - прошептал дракон, нервно передергиваясь, - там лианы. Много лиан. Так много, что они перемещаются волной по всему острову. Я не знаю, как Сириус будет справляться. Если он вообще еще жив.

- Жив, - мы ответили хором с Лиамом, после чего передернулись от холода, - нужно изучить остров. Может где-то есть незримый, скрытый в облаках кусок земли, который близко расположен к нему.

- Это шутка такая, что ли? - Диего чуть ли молиться не начал, - тут если и есть гранвы, то не в таком количестве, как там!

- Там Сириус.

- Это его проблемы! Он сам туда хотел.

- Ну, - заметил Лиам, сложив перед собой руки, - если вдруг ты в гнездо к гранвам попадешь, мы так же подумаем. На кой леший тебя спасать, если у тебя мало шансов? Рисковать собой, что ли? Ну уж нет. Одним драконом больше, одним меньше.

- ДА ПОНЯЛ Я!

Диего паниковал. Судя по всему, он сам был в шоке от своего поведения, но лишиться драконьей сущности оказалось для него крахом мира, не иначе. Он в одночасье потерял себя: свою защиту, свой огонь, силу и когти! По какой-то причине Диего стал простым смертным... Правда... сильным, но не по драконьим меркам, конечно.

- Пойдемте уже, - взмолилась Кайка, - почему мужики вместо того, чтобы просто взять и сделать, долго-долго разговаривают?

- Надеемся, что конфликта можно избежать, - Каил даже не посмотрел на гарпию, выглядел уставшим и немного обескураженным. Последние события его выводят из равновесия, а это плохо. Очень плохо!

Мы стали подниматься в горы, забрали все свои вещи, глянули на шаровые молнии, хором чертыхнулись и продолжили восхождение.

Троп как таковых тут не было, но следов диких животных - тьма. Причем, судя по лицу эльфа - ничем хорошим встреча с хозяевами этих отпечатков не закончиться.

- Совсем все плохо? - Лиам присел возле огромного отпечатка трехпалой лапы.

- Ты себе даже не представляешь, насколько, - он вместе с Каилом изучил след и понюхал почву. Судя по изменившимся лицам - существо опасно как тысяча чертей, - вымершие виды тут явно не редкость.

- Огромные, опасные, злобные вымершие виды, - тихо заметил Рик, - а еще они голодные и, судя по всему, редко когда лакомились человечинкой. В следующий раз, брат, мы берем с собой ковен магов. Если кого не жалко, так это их. Пусть вначале их пожуют, а мы уж как-нибудь подтянемся.

- Согласен, - хмыкнул в ответ магистр, прекрасно понимая юмор своего брата.

Гарпия держалась немного обособленно, сильно боялась, но старалась не подавать виду. Маги не колдовали, чувствовали себя некомфортно, оба держали мечи наготове. Мой лук всегда был при мне, а Лиам, как обычно, сжимал в руке клинок. Раньше я не обращала внимания, но сейчас заметила одну особенность - оружие выглядело довольно просто. Я имею в виду то, что не было гравировок на лезвиях или каких-то отличительных знаков на всю рукоять. Я не видела драгоценных камней размером с кулак или, например, надписей на лезвии, как любили делать подобное господа из высших сословий.

С виду простое оружие, может, и выглядело неказисто, но рубило оно знатно. Лезвия клинков и мечей были не просто острыми: они перерезали тонкие листы, опавшие с деревьев легким движением. У меня в голове не укладывалось, насколько прочной была кожа гранв, если после удара подобным оружием на ее поверхности оставались лишь царапины или неглубокие раны!

От воспоминаний стало не по себе, и я мигом передернулась.

- Что-то слу.

Лиам видел мою реакцию. Хотел было спросить что-то, да не успел.

Судя по звукам, откуда-то сбоку острова, совсем недалеко от нас, откололся огромный кусок земли. Весь остров зашатало, земля начала уходить из-под ног, мы теряли равновесие, злились и дико волновались, затем замерли на своих местах и.

- СВЕРХУ! - проорал Каил, успев уйти от камнепада в самый последний момент. Он не хотел пользоваться магией, но сделал это чисто рефлекторно! Защитный барьер сработал как надо - нас закрыло на мгновение от каменной лавины, но спустя мгновение мы бросились врассыпную уже по другой причине.

Помимо огромных валунов, что внезапно стали падать на наши головы, с неба пикировали шаровые молнии. Нам всем повезло в том плане, что светящие смертоносные шары незадолго до этого отлетели чуть дальше от нас. Сейчас же два сгустка энергии чуть ли не с чавканьем поглощали остатки защитного барьера, в то время как Каил в самый последний момент успел уйти от взрыва: шарик света врезался в землю, оставил после себя кратер и...

Пропал...

- Не понял, - ошарашено прошептал Рик, смотря на то, как в земле зияет провал! - она исчезла? Ее не стало? Она спряталась? Закопалась в землю и ждет?

- А может, померла? - с надеждой поинтересовалась Кайка, говоря со всеми на всеобщем языке, - вдруг нам повезло? Но почему? Почему шарик исчез?

- Да чтоб мы знали, - хором отозвались маги. Рик помог брату встать на ноги, отряхнул его плащ, привел магистра в чувство, - я не понимаю, где мы. Может в этом месте со стороны океана идет другой вид энергетических волн. В таком случае из-за резкого перехода от одного состояния в другое молния может распасться. Это если вкратце и без научных понятий, касающихся происхождения этой дряни.

- Откуда камни? - Кайка замерла рядом с Диего. Дракон настолько боялся своей слабости, что первым рванул в кусты. Сейчас, правда, выполз.

- Сверху упали, - промычал Диего, - просто возникли как из ниоткуда. Будто наколдовал кто.

- Или их перенесло снизу, - заметил Лиам, - может и совпадение, но камни откололись от острова за несколько минут до этого.

Мы все замолчали, не понимали, что делать с полученной информацией и тем более не знали, как можно ее проверить.

Ох, чую, весело совсем не будет. Совсем!

глава третья

Кристина

Река бурным потоком падала вниз, в океан, с шумом разбивалась об острые скалистые выступы. Часть воды оставалась в воздухе, висела неким подобием волны, перетекала из одной формы в другую, затем замирала и распадалась на множество капель, которые спустя мгновение смешивались с океаном.

Меня трясло от переизбытка эмоций, от осознания реальности. Никогда в жизни я не видела ничего подобного, не ощущала буйства стихии и не стояла рядом с крылатым существом.

Мы замерли на краю обрыва. Сириус стоял чуть впереди, я же рассматривала его крылья, не справляясь с внутренним волнением.

- Как крылья? - судорожнопоинтересовалась я.

- Все еще тяжелые, - голос казался ледяным. Он изредка смотрел в мою сторону пронзительным взглядом, от одного вида которого становилось не по себе. Я испытывала дикий страх без единой примеси восторга с учетом того, что крылатых красавцев-аполлонов в своей жизни видела впервые. Каждое его движение вызывало нервный тик, я вечно дергалась вместе с Рошаром, после чего Сириус не выдержал:

- Успокойся. Бесишь.

Не в бровь, а в глаз...

- Я не специально. Просто ты так когти выпускаешь. Пугающе.

Он и правда выпускал когти: острые, закругленные на конце. Как у ястреба, к примеру. Такими можно не просто порвать на части, такими обычно глотки с мясом вырывают, причем за одно движение. И много тут таких как он водится? Не нравится мне этот чертов мир! Тут все проклято!

- Они не спасут нас от полчища гранв, - существо крепко держалось когтями за край скалы, пушило перья, часто раскрывало крылья, пытаясь просушить их, но судя по всему получалось не очень, - не защитят от падения и уж тем более не помогут выжить, если на нас нападут лианы.

- Знаешь, - заметила я, подбираясь ближе к обрыву, - уж лучше с когтями и крыльями за спиной, чем без всего этого с простым топором.

- Есть кое-кто, кто без всего этого уже меняет наш мир, - он явно намекает на человека, что тоже вляпался в этот мир по самые гланды. И что же он там меняет? - у нее нет ни когтей, ни крыльев.

- А что у нее есть?

- Мы, - уверенно заявил Сириус, указывая рукой в сторону соседнего острова, - вон они. поднимаются выше в горы. Все живы. Почему Диего в такой форме?

Я ничего не видела из-за тумана, что отделял наши острова. И уж тем более не понимала, что за Диего и что за “другая форма”. Точнее не так - услышав эту фразу, я первым делом вспомнила множество историй про оборотней и вампиров, которыми кишат книжные полки магазинов, но озвучивать догадку не стала. От греха подальше. Божечки, еще мохнатых мужиков-перевертышей мне не хватало. Не буду уточнять, кто такой Диего.

- Он дракон, - как нечего делать прошептал Сириус и уставился на меня так, словно еще немного и скажет “бу!”

- Очень смешно, - не поверила я, готовая покрутить пальцем у виска, - я не настолько ослепла, чтобы быть не в состоянии увидеть огромную летающую огнедышащую ящерицу в небе... И где дракон? Почему не летит за тобой?

- Хороший вопрос, - холодно заметил Сириус, сохранив на своем лице каменную маску. Так, я не поняла. Он шутил про драконов или как?

Мужчина как будто понял, о чем я думаю, хмыкнул, указал в сторону крутого отвесного участка горы и молча двинулся вперед, как бы следуя за каким-то там драконом на другом парящем в небе островом.

Я шла следом и думала: а может я и правда рехнулась? Бывает же, верно? Может мне все это кажется? И ничего из того, что я вижу, на самом деле не существует?

Как бы мне ни хотелось поверить в то, что все вокруг иллюзия, боль в боку была настоящей.

- Легче? - мужчина подал когтистую руку, аккуратно перехватил мою ладонь и с легкостью забросил меня на крутой уступ, будто я вообще ничего не весила. Надо было видеть глаза Рошара, когда Сириус проделал с ним тоже самое. Бедный конь чуть инфаркт не схватил, да копыта не отбросил. Уставился на Сириуса вначале как на чудовище, но потом явно смекнул, что шансы выжить в компании крылатого парня у него выше, так что.

- Предатель, - изумилась я, наблюдая облизывание шевелюры Сириуса некогда моим Рошаром, - легче.

Я понимала, о чем спрашивал мужчина. Боль в боку стала не столь яркой, пульсация все еще сохранилась, но при этом не была похожа на раскаленные иглы, застрявшие в моих мышцах.

Когда Сириус поднял нас с конем, вызвав при этом невероятную волну ужаса и восхищения, он резко выпрямился, и мы застыли друг напротив друга почти вплотную.

Стояли так. Просто смотрели. Его черные, будто враное перо волосы успели высохнуть, они еле заметно вились на самых кончиках. Взгляд мужчины оставался ледяным, обжигающим, и в тоже время пронзительным. На каменном лице ни единой эмоции - это напрягало. Словно он не человек вовсе. Больше всего поражал цвет глаз - глубокий синий. Неестественно синий. Даже линз таких не видела.

- У тебя глаза синие, - зачем-то сказала я, делая уверенный шаг назад.

- У тебя разного цвета, - заметил Сириус, на что я лишь пожала плечами:

- Моя особенность с рождения. Один глаз синий, другой зеленый. Явление не очень частое, но встречается. У вас подобное существует?

- Нет, - все так же холодно ответил мужчина, резко отошел от меня и начал восхождение.

Он внимательно наблюдал за всем, что происходило вокруг нас, шел очень тихо, практически не производил шума. Я старалась молчать, не мешать ему, и вновь и вновь напоминать себе о том, что если бы не Сириус, меня бы сейчас тут не было.

Я крепко сжимала в руке топор, пытаясь подготовить себя к худшему, затем прикрепила его на самодельный карабин, разместив оружие за спиной, и последовала за Сириусом.

Звуки тонули в шуме воды. Водопад ревел, в воздух поднимались брызги - они мешали смотреть вперед. Я щурилась, ощущала, что происходит нечто странное. Чутье подсказывало - рядом есть что-то, а потом...

Потом я резко замерла.

- Сириус, - мой шепот был больше похож на дуновение ветра. Мужчина сразу понял, что дело - дрянь. Стоило увидеть, куда я смотрю, как глаза его расширились от ужаса.

Гранвы. так он их назвал.

Гранвы столпились на вершине скалы. Окруженные лианами, они молча следовали за нами, ступали практически бесшумно и не нападали.

Какого. Черта.

Сердце отплясывало канкан, Рошар, казалось, хотел броситься с обрыва чисто на удачу - а вдруг не потонет? Эта идея уже не казалась мне такой безрассудной. Уж лучше утонуть или разбиться насмерть мгновенно, чем быть медленно съеденной в течение нескольких дней. Если и выбирать смерть, то первый вариант.

- Почему они не нападают? - Сириусу это не нравилось. Мне, что странно, тоже.

- Тут есть кто-то хуже них? - предположила я. - Или тут опас.

Договорить я не успела.

Земля под ногами дрогнула, гранвы резко взревели, бросились врассыпную прочь от нас.

Я вообще не понимала, что происходит. Мигом вскочила в седло, запуталась, куда бежать, потому что все, вообще все, рушилось!

- Сейчас упадем! - взревел Сириус и рванул прочь. Бежать быстрее Рошара он не мог из-за крыльев, так что конь держал на себе нас обоих и рвал копыта в сторону быстро образовывающейся трещины.

Земля не просто бурлила под ногами, она трещала, обламывалась, а уже спустя минуту огромный кусок острова просто откололся. Он, чтоб его, взял и откололся!

ОТКОЛОЛСЯ!

Я не знала ни одной молитвы. Честно. Но даже сейчас чуяла, что если мой бог и существует, он ничего не сможет сделать.

Рошар успел в последнее мгновение. Он оттолкнулся от края платформы, перелетел через стремительно расширяющийся обрыв, пролетел вперед еще несколько метров, каким-то чудом не упал при приземлении, затем замер, не понимая, куда бежать и что делать.

Конь растерялся, он видел перед собой полчище тварей, они заполонили огромное поле, жаждали крови, раскрывали огромные пасти и высовывали длинные языки, с которых стекала ядовито-желтая слюна.

“Уж лучше бы упали.” - подумала я, а затем я ощутила свободное падение.

Земля ушла из-под ног, и мир вокруг стал черным.

- Живая? - Сириус лежал на мне сверху. Он раскрыл крылья, защитил нас от камней, был сильно ранен, но даже в таком состоянии на его лице не дрогнул ни единый мускул.

- Ж.. .Живая, - пролепетал я, смотря на то, как часто дышит Рошар. О нет.

- Мне жаль, - даже голос не дрогнул. Нет, ему не жаль. Ни капельки не жаль, - он не выживет с переломанными ногами.

Рошар не просто сломал ногу. Закрытый перелом коленного сустава! Это конец.. .Острые камни оставили глубокие порезы на шее, седло защитило от удара в круп, но все это было ничто в сравнении со сломанной ногой.

Нет. нет.

Ну нет же. Не может быть.

Я начала часто дышать. Руки тряслись, я почти ничего не видела, голос застрял в области горла, не получалось даже прошептать хоть какое-то слово.

Нет...

Рошару становилось хуже. Он паниковал, испытывал адскую боль, дергался из-за мышечных спазмов и прекрасно осознавал, что дальше - хуже.

- Мы в какой-то пещере, - холодно заметил Сириус. Ему как будто было все равно. Плевать. Рошар умирает, а ему плевать. - это твой конь, не мой. Для меня это просто животное. Я не человек, ваши эмоции мне чужды. Не забывай об этом. Лучше сразу шею свернуть, чем потом.

- НЕТ! - резко выкрикнула я. Рошар отреагировал мгновенно, подал голос, встрепенулся, но встать не смог. - Я должна. Должна подумать.

- Времени нет. Я не понимаю, где мы. Вода шумит, водопад близко, но мы провалились куда-то. Тут есть тоннель, нужно идти. Наверх нельзя - там гранвы. Я слышу звук движения лиан. Они близко. Идешь со мной? Или будешь умирать вместе с конем? Могу свернуть шеи вам обоим.

- Иди к черту, - рыкнула я, смотря на Сириуса, как на чудовище. То ли мне показалось, то ли и правда промелькнуло удивление на его лице, но мужчина замолчал, сложил крылья и стал ждать.

Рошар понял, что с ним хотят сделать. Я стянула с коня седло, полностью его освободила, делала все дрожащими от ужаса руками. Глаза застилали слезы, но я молчала при этом, боясь того, что если начну говорить, то разрыдаюсь.

- Отойди.

- НЕ ПОДХОДИ К НЕМУ! - я понимала, что Сириус прав. Я все знала, но одно дело понять, совсем другое - осознать и сделать. Крылатый злобно оскалился, грубо схватил меня за воротник и тихо приподнял от земли, отставив в сторону. Я не сопротивлялась -просто смысла в этом не было. Смотрела ему в глаза, испытывала ярость и боль, а затем...

- Терпи, - от звучания голоса я невольно вздрогнула, а затем услышала характерный щелчок. Рошар резко взвыл, но не дергался. Он смотрел на Сириуса огромными, полными ужаса глазами и лежал на земле, боясь шевелиться, - если не выберемся в ближайшее время, сама ему ногу отрубишь.

Сириус нашел корни деревьев, с трудом оборвал их, достал из моей походной сумки бинты, с интересом рассматривая упаковку, затем наложил шину:

- Я не намерен умирать, женщина, - заметил Крылатый, наблюдая за тем, как конь молча поднимается на ноги. Рошар терпел адскую боль, смотрел на Сириуса злобным, полным гнева взглядом, не опирался на больную ногу, скрипел зубами и ясно дал понять, что готов бороться за свою жизнь, - твой конь, видимо, тоже. Идем.

Легко сказать. Сириус резко встрепенулся, как будто пытался сбросить с себя наваждение, затем направился куда-то в темноту, грубо схватив меня за руку. Я ничего не видела, Рошар тоже. Мы ориентировались лишь благодаря Сириусу, который все же смилостивился над больным конем и сбавил шаг.

Не понимаю, как долго мы шли, даже осознать не получалось, где именно мы находились, но с каждым шагом звуки падающей воды слышались все отчетливей.

Наконец показалась крупица света. Маленькая, в конце тоннеля. И с каждым мгновением она становилась все больше, ярче. Я не могла ускориться из-за Рошара, радовалась тому, что в пещере уже не темно, а вот мужчина заметно приуныл.

- Вода, - обреченно прошептал тот, замирая на самом краю обрыва. ЗА ВОДОПАДОМ! Стена воды бурлила прямо перед нами!

Как в каком-то приключенческом фильме! Я замерла на месте, боялась подойти к краю, смотрела на то, как вздымаются за спиной Сириуса огромные крылья, как мышцы рук напрягаются и белеют костяшки пальцев.

Из-за взвеси воды его волосы снова намокли. Черные пряди облепили лицо, крылатый хмурил брови, искоса глянул в сторону коня, явно недовольный тем, что тот еще не помер.

Возможно, Сириус прав. Даже не так... Я знала, что он прав и от этого на душе становилось паршиво, в горле ком застрял, а в сердце образовалась огромная зияющая дыра. Рошар боялся, в его огромных глазах не просто сиял страх, там читался ужас, а так же осознание того, что из-за него мы можем умереть.

Казалось бы. Просто конь. Общаясь с ним, я иногда ловила себя на мысли, что Рошар понимал каждое слово, просто ответить не мог.

Я невольно положила руку ему на шею, смотрела на то, как трясутся его ноги, как кровоточит рана на шее.

Сириус это тоже видел, а еще он принял решение - как только конь станет обузой, а он станет ей совсем скоро, он убьет его. Не раздумывая. Убьет сам, чтобы Рошара живьем не съели.

Сжав в руках топор, я сделала глубокий вдох, и меня тут же повело немного в сторону.

- Что с тобой? - Сириус отреагировал мгновенно. Он тут же подал мне руку, на его лице отразилось беспокойство, к которому я не была готова.

- Стало очень жарко, - внутри меня будто пламя разгорелось! - очень жарко. Но сейчас уже легче. Вроде.

- Дыши глубже. Умойся - вода ледяная, достать до нее не сложно, просто протяни ладони.

Я замерла на месте, упираясь о стену туннеля. Рошар стоял хоть и не у самого края, но довольно близко, что меня беспокоило.

Вода, как и сказал Сириус, действительно оказалась ледяная. Стоило прикоснуться к мощному потоку, как все тело будто стрелой пронзило! Ледяной стрелой! Да у меня, считай, пальцы обледенели!

- Ты чего? - Сириус явно не понимал, почему я так резко одернула руки, - больно?

- Не то слово! Ой, - внезапно остров снова задрожал, но не сильно. Вместе с потоком воды в океан полетело несколько довольно крупных камней, мы оба смотрели за тем, как они несутся в глубокую воду, но потом. Потом кое-что произошло.

- Не поняла, - удивленно прошептала я, наблюдая, как камни исчезли прямо в воздухе! -Это что такое?

- Это портал! - ошарашено прошептал крылатый, глаза которого мигом засияли надеждой. Судя по всему - это наш шанс на спасение, вот только. - не понимаю. Почему какие-то камни переносит, а какие-то нет.

Следом за двумя валунами полетело бревно, которое спокойно добралось до океана, врезалось в острые скалистые пики и разлетелось на кусочки где-то там, внизу... далеко внизу...

Я почти не слышала голоса Сириуса, к тому же в голове что-то перещелкнуло. Я стала плохо соображать, как при лихорадке - вроде все видела, но сказать толком ничего не могла. Тошнило сильно. Запахи полностью пропали.

В горле мигом пересохло, я сделала глубокий вдох, все еще держа в руках топор, слегка повернула голову в сторону туннеля, пытаясь справиться с очередной волной жара и.

И мой мир полностью изменился.

За считанную секунду.

Как по щелчку пальцев.

Время замедлилось, поток лиан, будто тысячи ядовитых змей, клубился за нашими спинами и ни я, ни измученный Рошар и даже Сириус ничего не услышали из-за громкого рычания водопада.

Я видела движение. Видела, как сорвались они со своих мест, как лианы устремились в нашу сторону.

Рошар почувствовал испуг, не понимал, что происходит. Нога его подвела, коня увело в сторону и, громко крича, он свалился в обрыв.

Когда лиана почти коснулась моей ноги, когда я еще не успела осознать, что это мой конец, я.

Я зачем-то толкнула его в спину...

Сириус даже не понял, что произошло, успел лишь крылья расправить.

Мы оба сорвались в обрыв, вот только.

Он видел уже в полете, как огромная волна длинных “змей” почти мгновенно оплела мои ноги. Он кричал, округляя глаза от ужаса, сильно злился, но ничего не мог изменить.

Я видела, как тело Рошара внезапно исчезло, как скрыло Сириуса в неизвестном портале. Я видела, как мужчина тянул ко мне свои руки, но тяжелые, наполненные влагой крылья не позволяли изменить хоть что-то.

Боль в лодыжке... Схватили мягко, будто сломать боялись. Я не кричала просто потому, что не слышала своего голоса из-за рева воды. Может, я орала. Может. Но я не уверена в этом.

С каждым мгновением кокон становился плотнее, меня подбросило в воздух легким движением, я даже топором замахнуться не успела - лианы полностью лишили движения.

Они тащили куда-то. Кокон било о камни, рвало на части в узких переходах. Что-то с силой садануло по руке, и я мигом взвыла, не в силах пошевелить рукой.

Я рыдала, не могла изменить положение топора из-за лиан - они сцепили запястье, и с ужасом осознавала, что одно неверное движение с моей стороны и лезвие проткнет сонную артерию!

Черт. Топор.

Топор прямо у моей шеи!

В какой-то момент я забыла о том, куда меня тащат. Я понимала, что в самом конце меня не ждет ничего хорошего, но умереть от кровопотери из-за того, что ты сам себе артерию перерезал.

Внезапно движение кокона стало менее хаотичным, меня будто в воздух подняли, а затем с силой ударили о землю.

Жар тела стал невыносимым. Перед глазами все плыло, но я все еще была в сознании. Черт. Я выживу. Я ВЫЖИВУ!

Мне плевать, что эти твари едят на ужин, но меня в их меню точно не будет! НЕ БУДЕТ!

Я хоть и думала о том, что справлюсь, думала, что смогу сбежать, но в тоже время понимала, что не для каждого героя в сценарии прописывают счастливый конец.

Когда кокон замер, когда меня резко подвесило к какому-то дереву, сквозь еле заметные щелочки между прутьев я увидела их.

Гранвы.

Огромные. Кожа плотная. Пасти, полные зубов и.

И кости.

Кости были везде, как и вещи, разбросанные повсюду.

Чей-то старый компас. деревянный, будто из средневековья. Странные копья, сгнившие луки. Кровавая, покрытая плесенью, порванная одежда.

Запах стоял настолько мерзкий, что меня почти стошнило. Помимо нервного тика, все мое тело в прямом смысле колбасило, зуб на зуб не попадал, пальцы на ногах тряслись, даже руки, что сжимали топор, я была не в состоянии успокоить.

Не могу пошевелиться. Только дрожать. Даже пальцы рук не слушаются.

А лезвие топора упирается в шею .

Неужели это судьба?

Умереть вот так, но в чем смысл?

Почему я сюда попала? Почему портал открылся именно в тот момент, когда моя семья оказалась рядом?

Это так несправедливо...

Несмотря на дикую панику, я понимала, что Сириус не придет.

А зачем? Зачем ему рисковать своей жизнью ради той, кого он толком не знает?

В сердце больно кольнуло. Я мигом вспомнила синие, невероятно красивые глаза Сириуса, а затем резко выдохнула, осознав, что глаза застилает слезами, а нижняя губа дрожит из-за подступающей истерики. Все тело вновь и вновь охватывало волной жара.

Огонь внутри разгорался со страшной силой, капли пота смешались со слезами и понять, что есть что, было непросто.

Ощущение схоже с лихорадкой: температура зашкаливала настолько, что дышать становилось трудно.

Я больна.

И я не хочу умирать.

Набравшись смелости, я заставила себя отрыть глаза и вновь посмотреть на гранв.

Они ходили внизу.

Прямо подо мной.

Гранвы ругались, будто бы спорили. Я слышала возню, стрекот и тихое бормотание. Мне казалось, что нас окружало полчище змей: они шуршали между толстых корней многовекового дерева, подползали к гранвам и утаскивали часть наживы.

Лианы. На кой черт лианам нужны кровь и мясо?

Толчок, одна из тварей врезалась в дерево. Меня развернуло и.

Лучше бы я этого. Не видела.

По ощущениям сердце остановилось. Я не чувствовала его биения, видела лишь, как гранвы поедают кого-то. Они вгрызались в тушу, рвали ее острыми зубами. Животное все еще было в сознании, оно упивалось болью, а гранвы насыщались ее мучениями.

Я так не хочу...

Разобрать что-либо сквозь маленькую щель сложно, видно лишь малую часть территории, но даже в таком положении было ясно одно: гранвы облюбовали огромное, старое дерево с пушистой кроной и длинными ветвями. Прямо подо мной раскинулась мощная корневая система. Она создавала целые тоннели, изгибалась в форме арок, позволяла более мелким животным строить свои гнезда. Когда-то в прошлом, потому что сейчас от них остались лишь кости.

Широкая крона накрывала логово тварей, не пропускала дождь, который уже вовсю молотил по широким листьям.

Природный зонт...

Почему трава вокруг неестественно зеленая?

Лианы действительно копировали змей, прекрасно сливаясь с внешней средой. Они подползали к гранвам, оплетали огромные куски мяса и тащили добычу прочь.

Жертва была мертва, но перед смертью испытала невероятную боль. Как долго ее истязали? Сколько измывались над живым существом?

Гранвы резко замолчали, две из них вытянулись, словно прислушивались к чему-то. Странно, как таковых ушных раковин я не видела. Как они чувствуют? А видят как? У них же глаза кожей покрыты.

Одна из тварей принюхалась к ближайшему кокону, облизнулась и с силой рванула на себя.

Лианы распались, из них вылетел чей-то разложившейся труп. Понять чей - невозможно. Тухлятину мигом выбросили в сторону, ее даже лианы есть не стали.

И сколько тут таких? Сколько я провишу здесь до того, как умру? Голодная смерть? Смерть от обезвоживания? От зубов хищника?

Гранва замерла возле моего кокона. Она рычала, дышала очень глубоко, повернула в мою сторону голову и медленно потянула носом воздух.

Длинный язык с наслаждением прикоснулся к лианам, после чего по всему телу твари прошла волна дрожи.

Голодная смерть мне явно не светит.

Гранва что-то рыкнула остальным, твари задумались, будто решали - сейчас или чуть позже.

Нет. Нет, только не так.

Я закрыла глаза. Сделала глубокий вдох.

Если выжить я не могу, то умру так, как сама того желаю .

Лезвие топора упиралось в сонную артерию. Одно движение.

Просто одно движение.

Сердце готово было порвать грудную клетку, перед глазами все поплыло, жар во всем теле усилился стократно.

Я видела острые когти, что тянулись к лианам, чувствовала запах разложения из открытой пасти .

И понимала, что мне не спастись.

Одно движение...

На счет три.

Крепче сжала древко топора.

На счет три. Просто на счет три.

“Раз. Два.”

Не могла надышаться, жарко. Как же жарко. Все пылает внутри, словно огонь уничтожает внутренности. Адская боль пронзила голову в области висков, я скривилась, не различала цвета, понятия не имела, насколько гранва ко мне близко.

Еще немного и я не смогу. Физически не смогу.

Раз.

И мир замер.

^Два.

Рука не дрогнула и.

Три...

ЛИРА

- Там словно война началась, - я смотрела на соседний остров с открытым ртом: стоило грозовым облакам слегка разойтись, мы сразу увидели огромное количество гранв.

- Будто весь остров заполонили змеи, - прошептала Кайка, - отвратительно. Хорошо, что у нас такого нет. Интересно, почему гранвы не смогли перебраться на этот остров? Лира. По поводу грифа.

- Я не уверен, что Сириус жив, - прошептал Лиам, закончив мысль за гарпию. Он взял меня за руку, пристально смотрел в сторону острова и не мог справиться с волнением.

- Гранв от остального мира сдерживают острова. Они не могут с них выбраться. Каил, это катастрофа.

- Я вижу, - маг казался бледнее обычного. Лицо его выражало беспокойство, он поджимал нижнюю губу и не понимал, что делать дальше, - если с островом что-то случится, если порталы внезапно сработают не так, как надо и эти твари рухнут к нам... Мы не выживем. Они всех сожрут. Одно дело пять-десять гранв, совсем другое - армия. К тому же мы понятия не имеем, на что они способны. Вспомнить хотя бы тех, кто влиял на наше сознание.

- Ничего не понимаю, чем они питаются? - Кайка пушила перья, сильно волновалась, ходила из стороны в сторону и заламывала себе руки до хруста в суставах, - они же должны были всех съесть на этих островах!

- Порталы, - я резко выдохнула. - Судя по всему, сюда многих переносит. Причем из разных точек необъятной вселенной.

Лиам сильнее сжал мою ладонь, обнял крепко, к себе прижал. Его лицо оставалось безразличным, но глаза выдавали дикий страх и ужас. Никто из нас не знал, что делать дальше и какой шаг на пути к спасению будет верным.

- Думаю, Сириус успел сбежать: полчище тварей собрались в одном месте явно не из-за победы над птичкой. Они будто пытаются прорваться куда-то, - Рик смотрел в небо, наблюдал за шаровыми молниями, - эти шарики бы в гранв направить. Распугать их, уничтожить стаю. Увидеть, что происходит.

- И остров разрушить, - шепнул Каил, - от одного мощного удара этих шаровых молний все может рухнуть. Хотя с другой стороны, если все молнии ударят одновременно, они уничтожат большую часть гранв. Но я понятия не имею, как это сделать! Я даже нашим магам сообщить ничего не могу!

- Там что-то пульсирует, - заметил Лиам, указывая в сторону огромного водопада, - плохо видно, может это иллюзия или блики от проблесков света, но там за потоком воды что-то ес..

Договорить Лиам не успел. На этот раз я заметила лавину из камней первая, тут же рванула в сторону вместе с эльфом, вот только помимо камней на нас упал.

КОНЬ!

КОНЬ, ЧТОБ ТЕБЯ!

Огромный ЧЕРНЫЙ конь с. С ПЕРЕЛОМАНОЙ НОГОЙ!

- ЛИАМ! - проорала я, указывая на то, как тело животного пролетело на огромной скорости мимо нас, - у него шина на ноге! ШИНА!

- Вижу! - злобно рыкнул эльф, готовый сражаться. Мы все уставились на небо, но кроме небольших камней и непонятно откуда возникшего коня на нас никто не свалился. -надо же. Живой.

Мы подбежали к животному, поражаясь его живучести. Он часто дышал, не прекращал дергаться. Сломанная нога после падения вывернулась в обратную сторону. Тело изранено, на шее огромные порванные раны. Грива заплетена. В косы заплетена.

И фенечки вплетены... Фенечки...

- Лиам, - я дар речи потеряла, - это же. А что если он.

Договорить я не успела, потому что с неба на нас вновь что-то падало.

Огромная тень. Черная тень.

СИРИУС!

Мы рванули к грифу, но мигом затормозили. С ним что-то происходило.

Его лицо. оно переполнено ужасом.

- Си. Сириус, - мой голос дрогнул. Гриф, казалось, не слышал меня. Он тянулся рукой куда-то. За кем-то. Что-то шептал, а потом.

Сириус заорал так громко. Его голос был переполнен ужасом и дикой, невероятно огромной, всепоглощающей болью.

- Сириус. СИРИУС! - я пыталась его перекричать, но ничего не выходило. Гриф согнулся пополам, обхватил голову руками. Его вой казался настолько душераздирающим, что мне стало больно.

- СИРИУС! - голос Лиама достучался до грифа. Тот замер.

Он увидел нас.

- Мне нужно вернуться.

- ТАМ ПОЛЧИЩЕ ГР.

- МНЕ НУЖНО ВЕРНУТЬСЯ! - гриф перебил Диего, внимательно осмотрел дракона с ног до головы. Было видно, что он все понял - дракон больше ипостась не сменит. Сириус на нем будто красный крест поставил, затем резко встрепенулся, расправил огромные крылья, наполненные влагой, рычал, но осознавал - не долетит, - она там. Она ТАМ!

- Сириус, - я не плакала просто потому, что сильно испугалась. Я никогда. НИКОГДА не видела его ТАКИМ! - Кто. Кто там?

- Нужно туда. мне нужно туда! - гриф ходил из стороны в сторону, не слышал нас, будто не видел больше. - Вылечи Рошара. Ты можешь, Лиам!

- Не могу, - даже у Лиама голос дрогнул, - шаровые молнии нас убьют. Они реагируют на любую магию, даже природную.

Конь уже не шевелился.

Гриф смотрел на него в упор. Замер на мгновение.

Уставился на меня огромными, полными непонимания глазами, а затем.

Он начал меняться. Как в тот раз, в комнате...

“Прощай” - услышала я в своей голове и уже спустя минуту перед нами замер огромный птичий кокон из перьев.

Я видела, как лицо Сириуса протыкало острыми иглами, они шли прямо изнутри, из-под кожи. Обрастали пухом, затем превращались в перья.

Все его тело менялось, кокон получился огромным, молнии на него не реагировали, я паниковала, не понимая, что, черт возьми, происходит!

- Кто-то пришел сюда, - Кайка замерла рядом с Каилом, - запах от коня странный. Да и сам конь странный. Лира, а что если этот кто-то.

- Не знаю, - выпалила я, не решаясь близко подойти к кокону, который уже начал шевелиться. Лиам отвел меня чуть в сторону, боясь того, что гриф не выдержит, сойдет с ума, о чем нас давным-давно предупреждал Диего, да и сам Сириус впоследствии.

- Он перерождается, - Диего шептал, прикусывал нижнюю губу, - я не знал, что они так могут. И что за тварь вылезет на этот раз?

- Не знаю, - судорожно ответил Каил. Маг выставил перед собой меч, его брат сделал тоже самое, а вот я. Я не понимала, что делать. Это же Сириус. Наш Сириус.

И если он действительно станет чудовищем, то я не уверена, что мы сможем сбежать. Мы даже не заметим, как наши сердца будут выдраны из грудных клеток.

На соседнем острове происходило нечто странное. Я видела, как волна лиан унесла что-то в сторону гор. С такого расстояния я ни черта не видела, могла угадать лишь по очертаниям предметов, что этим чем-то был кокон.

Кого поймали гранвы?

Внезапно гриф начал шевелиться. Перья опадали с невероятной скоростью, их тут же разносил сильный, порывистый ветер, а уже спустя мгновение перед нами застыла огромная, черна птица, метра два ростом.

Крылья невероятных размеров. острые когти и ярко-желтый клюв.

Гортанный, приземленный крик чудовища. От взмаха крыльев нас немного отбросило в сторону ветряной волной.

Я не верила своим глазам, пыталась осознать увиденное, но Сириус уже готов был лететь.

- Сириус! - прокричала я, хоть и понимала, что не остановлю его.

- Я с тобой! - Каил с легкостью взлетел грифу на спину, что-то шепнул ему.

- Брат! - Рик растерялся, - ты что творишь? Вы оба сошли с ума!

- Есть идея! Ловите нас!

- Да знать бы, где именно вас ловить и в каком состоянии вы к нам прибудете, - ответил маг, наблюдая за тем, как гриф срывается с места.

Сириус вытянулся, как и раньше, перед атакой. Его шея удлинилась, лапы поджал уже в воздухе... Он оттолкнулся от земли с такой скоростью, что после него осталось две глубокие ямы в земле. Нас отбросило в сторону волной ветра, а уже следом за парой устремились и шаровые молнии.

- Надеюсь, Каил знает, что делает. - Рик невольно сел на землю. Маг не мог стоять на ногах, его трясло, я же вообще не понимала, что говорить, делать и как жить дальше, - ты что. Лиам, ты что творишь? Нас же сейчас поджарит!

- Он назвал имя коня, - эльф замер возле тела животного. Прислушался к нему и с невероятным удивлением отметил, что тот все еще жив, - значит, для кого-то Рошар что-то значит. В противном случае Сириус свернул бы ему шею. Конь уже никогда не будет. прежним. Если выживет. Рик.

- Понял, - маг глубоко вздохнул, отошел от всех нас чуть дальше и стал следить за небом,

- как появятся, я дам залп пульсарами и сигану в кусты. Надеюсь, успею. Никогда не думал, что буду рисковать своей жизнью ради незнакомого никому коня только потому, что наш гриф кого-то там на том острове нашел! ВОТ ПРЯМ ЧУЮ, ЧТО ЭТО ЖЕНЩИНА! Начинай. Я готов.

Мы все стояли на своих местах. Дышать боялись, даже лишнее слово сказать. Я переживала так сильно, что уже была не в состоянии справиться с эмоциями: меня трясло.

Лиам начал колдовать постепенно, как будто делал это втихаря. Рик внимательно смотрел в небо, готовый взять на себя шаровые молнии. Странно, но те не появлялись.

- Они будто исчезли, - не верила я своим глазам, - но почему?

Лиам усиливал колдовство, лечил коня как мог, восстанавливал самые тяжелые раны, пока появилась такая возможность. Эльф торопился, он явно боялся, что может не успеть защитить нас.

- Потому что нашли источник намного сильнее, чем магия эльфа.

Стоило Диего произнести эти слова, стоило нам хотя бы просто попытаться осознать их смысл, как земля дрогнула.

Огромная волна огня возникла внезапно. Она озарила светом весь остров, заставила всех вздрогнуть. Скрытый грозовыми облаками, огонь столбом устремился в небо. Крики живых существ, скрежет породы, звуки разрушения. Мир будто выворачивало наизнанку, мы не понимали, куда бежать и что делать, а затем, стоило грозовым облакам полностью исчезнуть, увидели, как пламя снова и снова расходилось волной по всему острову.

Огонь поедал гранв, он сжирал лианы, уничтожал все живое, не щадил никого.

- Я и не знал, что Каил способен на такое, - Лиам замер, пытаясь осознать увиденное.

- Я не уверен, что это Каил, - Рик побледнел, нервно сглотнул и уставился на Диего.

Дракон обхватил голову руками, слегка подвывал и явно мечтал о том, чтобы повернуть время вспять и свалить из этого мира.

- Если не Каил, то тогда кто?

- Понятия не имею, Лира, - шепнул Диего, не в силах отвести взгляд от очередной огненной волны.

Да как там вообще можно выжить? Не понимаю...

НИЧЕГО НЕ ПОНИМАЮ!

Соседний остров вновь дрогнул. Грозовые облака закружило в вихре, они собирались вместе, рассеивались, и мы все наконец смогли увидеть, что же за вспышки света возникали в небе.

- Твою ма-ать, - простонал Рик, округляя глаза,- ТВОЮ МАТЬ!

Порталы. Нереальное множество. ПОРТАЛЫ!

То тут, то там. Каждая вспышка лишь секунда, но как оказалось, этого достаточно для перехода.

Некоторые вспышки больше походили на пульсары, которые пропадали в ту же секунду, как образовывались, но были и те, что обретали форму окна, немного расширялись и тут же исчезали.

Я видела, что на той стороне что-то было. Я видела густой лес, а где-то из портала лил поток воды. Где-то сыпался песок, а откуда-то камни.

Иногда в портал попадали чьи-то огромные длинные лапы, как у паука. Вот только паук, судя по размерам, не меньше трехэтажного дома.

- И как это все закрыть? - Лиам от шока пошевелиться не мог, - Рик, пока шаровые молнии улетели, надо послать сообщение вашим. И нашим тоже. Да вообще всем. Отдельно никто из нас с этим не справится.

- Если вообще справится, - маг начал колдовать, Лиам с Кайкой внимательно смотрели по сторонам в ожидании прилета молнии, но смертоносный шарик так и не появился, а это значит, что.

- Диего! - спохватилась я, - молний нет, меняй давай ноги на хвост! Ты нам нужен!

- Я не могу! - дракона хоть уже и не трясло, но судя по голосу, дело дрянь, - не могу, Лира. Я не понимаю, почему!

- Потом выясним! Нам нужно понять, связан ли какой-то из порталов с Закрытым озером. Если да - это наш возможный выход.

Лиам оглядывался по сторонам, внимательно следил за вспышками, но они появлялись хаотично, всегда в разным местах, и открывались в разных мирах или местностях.

- Не понимаю, куда они ведут, - Рик ждал брата, ничего не мог сделать, потому что на соседнем острове все еще бушевало пламя, - эти порталы не обязательно идут в другой мир... Тот, что паучьей лапкой не считается... туда я точно не хочу! Боги, сколько же тварей пришло на эти острова и скольких сожрали гранвы? Этим островам больше миллиона лет.

- Рик, такого не было! - Диего встал на ноги, пришел в себя, встрепенулся, сделал глубокий вдох и продолжил: - когда я прилетал сюда, грозовые облака были просто облаками, в них не возникали яркие вспышки, а молнии не обрушивались на острова! Да, здесь всегда были какие-то катаклизмы, но не такие же! Я думаю, проблема с порталами возникла не так давно. Мы не знаем, с какой скоростью, и каким образом размножаются гранвы, так что.

- Кайка, - пока мужчины беседовали, пока Лиам продолжал лечить коня, я подошла к гарпии, - нужно лететь туда. Я не могу объяснить, но.

- Я тебя понимаю, - гарпия кивнула, хоть по ее лицу и было ясно, что она против. Категорически против, - я тоже это чую. Какая-то странная потребность быть там. Словно что-то или кто-то. Там есть.

- Я без понятия, кто и что там есть, - заметил Диего, - и явно ничего хорошего нас там не ждет, а вот та черная тень, парящая над пламенем, судя по всему, принадлежит обезумевшему грифу!

Это и правда был Сириус, но Каил-то где? Не вижу мага.

Лиам видел, как я с легкостью забралась на Кайку, сжал зубы до скрипа, но мешать не стал. Он закрыл глаза, сделал глубокий вдох и тихо, еле слышно, пожелал удачи.

Гарпия не гриф - она не может нести сразу двоих, а если и сможет, то сражаться уже будет не в состоянии. К тому же если Каил ранен, а Сириус рехнулся, мага нужно будет уносить от огня как можно дальше.

Взмыв в воздух, меня мигом повело в строну - сильные потоки ветра сбивали, гарпия летела не ровно, она же не самолет. Ее подбрасывало в разные стороны, полуженщина ловила потоки воздуха, ускорилась, кричала мне держаться за ее плечи и поджать ноги -так мы долетим до острова без последствий. Сказать легко - осуществить сложно. Стоило поднять ноги чуть выше, как меня почти вынесло с ее спины!

Летели мы не долго, а вот то, что увидели - не забудем никогда.

Гранвы. Полчище гранв. Огромная волна сгорающих в пламени лиан.

Крики ужаса, голодный ор. Сириус завис в небе вместе с Каилом! Завис прямо над воронкой! Остатки лиан все еще были живы, мы видели, как они подбираются к огненному кокону, как защитное пламя гаснет, как маг не справляется с собственной силой и снова и снова уходит от мелких шаровых молний!

- ЛИРА! - взревел Каил, указывая в сторону кокона, - они сейчас ее съедят!

- Убирай огонь! - скомандовала я, обнажив клинок, - мы прикроем!

Стоило Каилу утихомирить пламя, как лианы мгновенно рванули к практически сломанному кокону. Сириус спикировал вниз, выставил лапы вперед как хищная птица, готовая схватить жертву. Как только он коснулся кокона, как только рванул в сторону от острова, волна все еще догорающих лиан практически достала их с Каилом. Мы вмешались с Кайкой вовремя, налету перебивая лианы. Острое лезвие перерубило ослабевшие отростки, те мигом превратились в пепел, а Сириус с магом успели отлететь на безопасное расстояние.

Гриф держал кого-то в своих когтях, я видела тонкую руку... Лезвие топора...

Человек разжал ладонь и оружие сорвалось вниз, в пропасть, но мы с Кайкой и его успели перехватить.

- СИРИУС! - кричала я, - ОСТОРОЖНО!

Гриф среагировал мгновенно. Прямо над его головой возникла вспышка портала. Крылатый ушел в сторону и в это же мгновение остров под нами начал рушиться.

Мы летели к нашей команде, а земля за нами трещала, обламывалась, скрипела и бурила. Она падала в океан огромными кусками, вызывала волну невероятной силы, и стоило приземлиться к остальным, как и наш остров зашатало.

- Надо валить отсюда! - взревел Рик, мгновенно перехватывая руку брата. Маги создали пласт из земли. Основу держал Рик, Каил на подхвате как защита от шаровых молний. Сириус принял на свою спину Диего, сжимая в когтях чье-то тело, а Лиам с трудом забрался к Кайке.

- Я могу упасть в воду! - рыкнула гарпия, - надеюсь, вы умеете плавать!

- Главное падай не на острые скалы, - шептал эльф, прижимая меня к себе, - Каил! КОНЬ! Коня забыли!

- Да что б тебя!

Маг ругался знатно, колдовал быстро, коня мигом оторвало от земли, а дальше мы сорвались с места, гонимые природными катаклизмами, целой сетью порталов и череды молний, что начинали проявляться рядом с нами в воздухе.

Хоть бы на этом все. Хоть бы это закончилось!

Но, судя по тому, как действует закон подлости, все только начинается.

Глава четвертая

- Каил. Это что за. у тебя за спиной?

Ковен магов, мягко говоря, охренел от того, что мы “случайно” разрушили остров.

- Мы на разведку слетали, - пропищал маг, прижимая к себе окровавленную руку .

- И РАЗРУШИЛИ ОСТРОВ? - один из магов ковена взревел так, словно его медведь за пятую точку укусил.

- Подумаешь... с кем не бывает. Мы случайно, - шепнул Лиам и мигом замолчал. Весь собравшийся Ковен смотрел на нас огромными, обалдевшими от всего увиденного глазами и терял дар речи. Маги разве что могли браниться, да так искусно, что я ни черта не понимала. А вот Лиам все слышал.

- Мне показалось или там с острова гранвы в океан падали?

- Вообще не показалось, - печально заметил Рик, - лучше бы показалось, но не показалось. Я тоже думал, что мне кажется, пока не осознал, что жопа.

- А ЭТО ЧТО ЗА ТВАРЬ? - ковен уставился на грифа. На огромного грифа. На огромного злобного грифа!

- Гриф слегка вышел из себя, - тихо ответила я, невольно встав перед птицей, как бы защищая его от людей. Ковен пока не знал, что гриф и есть Сириус, так что.

- Слегка? Это ты называешь СЛЕГКА?

У магов начался нервный тик, но он довольно быстро усилился, когда из кустов вылез Диего.

- Не могу. НЕ МОГУ! - орал дракон, роняя крокодильи слезы, - Каил. я не могу-у-у-у -

у.

- Диего, успокойся, - маг видел, что дракона захлестнула паника, - мы во всем разберемся.

- НЕ МОГУ-У-У! - дракон рыдал, бился в истерике и совсем не был похож на того сильного и могучего Диего, каким был буквально несколько дней назад, - что же это. как же это?

- Чего не можешь? - злобно спросили маги, облаченные в черные латы.

Мы все мигом уставились на Диего, дракон замер, осознал, что ляпнул лишнее, затем прикинулся мертвым и картинно грохнулся в обморок.

Мы сделали вид, что ему поверили, маги Ковена явно были в шоке от столь явной игры на публику, а вышедший из кустов Мирр, казалось, облысел от ужаса. Мантихора осталась внизу, все видела воочию, явно мысленно нас хоронила, но в конечном итоге обрела вновь. Огромный кот кинулся к Лиаму, облизал его с ног до головы, затем перешел на меня, мурлыкая как скрипучий заржавевший паровоз и резко ощерился, стоило из кустов выползти Зелару.

- ЛИАМ! - простонал правитель эльфов, нервно смахивая слезу со своей щеки, - сын. СЫНОК! Живой. живехонький!

Судя по лицу Лиама, таких слов в свой адрес он точно не ожидал, тем более слез в глазах отца, тем более распростертых объятий. Дроу подскочил к сыну, крепко его обнял и.

- Да вы тут все окончательно рехнулись! - голос эльфа обрел тиранические нотки. Если бы голосом можно было кого-нибудь заколоть, он бы истыкал всех раз десять, не меньше, причем с улыбкой на лице, причем с удовольствием. - Какой идиот решил сунуться в центр аномалии? Вы на кой леший остров разрушили? Ладно там, город... но ОСТРОВ!

- Мы не специально, - хором отозвались маги. Как только Зелар увидел братьев, точнее осознал, что окровавленные, истерзанные, ошалелые от происходящего маги с ужасом пытаются придумать, как бы свалить от Ковена подальше, эльф все сделал за нас, - мы, эльфы, искусны во врачевании! Несите вашего дракона к нам, мы его быстро одраконим!

- А мы с вами пойдем! - обрадовались братья, мигом подскочив на ноги, - без нас вы можете не справиться!

- К сожалению, вынужден признать, что я солидарен с вами! - хлопнул в ладоши правитель эльфов и под тяжелые взгляды ковена мигом организовал носилки.

- Стоять.

Леденящий душу голос главнокомандующего заставил всех замолчать. Самый главный среди магов вышел вперед. Облаченный в черный кожаный доспех, за его спиной красовался огромный лук размером с самого воина. Колчан был не просто переполнен, каждая стрела сияла магической печатью, силой, энергией и бронебойностью.

Мы с Лиамом невольно дернулись, но я от неловкости ситуации, все же остров сломали, а эльф для защиты. Вон. даже рычит немного.

- Малек, - не выдержал Каил, - у нас сейчас конь умрет.

- Какой конь? - маг явно ожидал услышать о ком угодно, но не о коне, про которого все благополучно умолчали, - что за конь? Зачем вы его спасли? Он не жилец, у него ноги, считай, нет. Калеб, твою ж мать, ты мне все расскажешь! Причем на этот раз принудительно, мой старый недруг. Ладно, озеро разрушил, но тут ОСТРОВ! Ты водишь дружбу с эльфами, твою ученицу облизывает мантихора, а огромная хищная злобная пернатая тварь явно нацелилась на мое сердце. Да и в лапах кого-то. кого-то. Что у него в лапах?

Сириус не стал объяснять ничего и никому. Он резко вытянулся, как при нападении, мигом напугал всех кроме нас с Лиамом и рванул вперед, прихватив с собой Каила. Маг хотел что-то сказать, но не успел - его нагло украли.

Наступило неловкое молчание.

- Тогда Диего мы сопроводим, - шепнул Рик, невинно хлопнул глазками и, делая вид, что он непричастен к разрушениям, тут же пристроился к эльфам, мило заулыбался и попытался свалить с тонущего корабля.

Не тут-то было.

- Наивный какой, - изумился Малек, потирая отросшую трехдневную щетину. И глазами так зыркал, главное, будто бы сейчас с нас всех скальп снимет! - Я с вами.

Остров мы не просто разрушили. Когда все начало падать, мы успели вылететь из зоны поражения, все выжили, но получили сильные травмы. Кайка молчала всю дорогу - на нашем пути возникла мелкая шаровая молния. Гарпию она не задела, но пролетела настолько быстро, что с существом стало что-то происходить прямо в воздухе. Ее тело вновь изменилось, и на землю она упала уже совсем иной гарпией. Кайка молча рассматривала свои руки... Совершенно человеческие руки! Трогала ими лицо и не понимала, что происходит.

Малек, конечно же, заметил, насколько гарпия изменилась. Он уставился на нее своими черными пронзительными глазами, в которых сияла бездна, делал вид, что просто мимо проходил, но дал сигнал своим стражам следить за Кайкой.

Нам с Лиамом повезло - никаких особых травм, разве что царапины и ушибы. Эльф не держал меня за руку на глазах у всех, не хотел вызвать подозрений, но уже сам факт того, что мы идем рядом вызывал у многих сомнения.

- Так как ты грифа приручила? - этот вопрос мне уже сотню раз задавали маги из ковена еще во время первого совета. Самого Малека там не было. Кто же он такой?

- Я его не приручала. Я ему жизнь спасла, и он пошел следом.

- И не ранил тебя. И даже не пытался вырвать сердце.

- Ему с лихвой удалось утолить свои садистские наклонности на поле боя, когда на Североморье напали гранвы и всем пришлось отбиваться от них без подготовки. Я все никак понять не могу, почему столь сильный маг, как Каил, не состоит в ковене? Его огонь настолько разрушителен.

- Мы и сами в шоке от того, насколько он разрушителен, - Малек указал пальцем в сторону парящих камней - все, что осталось от острова, - и даже не подозревали, насколько опасен для этого мира.

- Для общества магов, - беззлобно поправил мага Лиам, - говорите, как есть. Он опасен для ковена, но не для мира.

- Надо же, эльф человека защищает.

- Иногда мне жаль, что он не эльф, - тихо произнес Лиам, - его характер, сила духа, образность мышления очень нам подходят. В любом правиле есть исключения.

- У вас их несколько, - скривился Малек, поправляя черные волосы, забранные в низкий хвост, - ученица самого Каила. Долго же он вас скрывал. Мне доложили, на что вы способны.

Ох, ты себе даже не представляешь, на что я способна. Я и сама не представляю.

Я ничего не ответила магу, шла вперед, следуя за Лиамом. Возле лесной дороги нас ждали кони - травку они общипали с лихвой, никуда не сбежали, защищенные магией Каила и смиренно ожидали своих наездников.

Лиам дал сигнал, Мирр мигом подставил мне спину, сам эльф взлетел в седло, а маги остались разгребать то, что мы натворили.

Малек следовал за нами вместе с небольшой группой магов и задал логичный, но опасный для нас вопрос:

- Где ваш Сириус? Рой мне все уши прожужжал тем, что в нашем мире завелся крылатый мужик со взглядом убийцы.

- Не знаю, - честно ответила я, - он не сказал, куда улетел.

Самое интересное то, что я говорила правду, но куда более интересней оказался браслет на запястье Малека - он реагировал на каждое мое слово... И всегда горел зеленым светом.

Лиам знал, что это, но молчал, потому что ученица Каила не может не знать таких вещей, поэтому и объяснять при всех он не мог.

Меня раздирало любопытство, Малека тоже, но по другой причине. Самое главное сейчас

- не дать ему возможности понять, что огромный гриф и есть Сириус. И что с острова мы кое-кого прихватили.

Знать бы, кого именно.

- Что вы видели на островах? - в голосе мага проскальзывала ярость, злость и нетерпение.

Удивительно, как обстоят дела - окажись мы в нашем мире, никто из вышестоящих чинов даже разбираться бы не стал кто виноват, а кто нет. Всех бы схватили и на допрос. Малек из ковена, имеет власть, но нас не трогает. Это из-за Лиама и Каила? С эльфийским народом понятно - войны никто не хочет, тем более Лиам - сын правителя. Но как же я? Все дело в том, что я “ученица” Каила?

- Полчище гранв, - за меня ответил Лиам и браслет на запястье мага вновь окрасился зеленым. Малек удивленно поднял бровь, не ожидая того, что разговор начнет эльф, - их было так много, что они заполнили собой целый остров. Каил их сжег, но не всех, скорее всего. К тому же в небе парит еще несколько островов.

- Про гранв я уже понял, - тема тварей для Малека была больной - он мигом рыкнул, невольно сжал кулаки до такой степени, что побелели костяшки пальцев, - но откуда они там вообще появились?

- Вы уже были на Закрытом озере? - Лиам снова ответил вместо меня. Судя по всему, разговор с эльфом для мага был в новинку. Малек не совсем понимал, как реагировать на то, что с ним никто не пытается воевать, перерезать горло или свернуть шею. - Оно было порталом.

- Только не говорите, что там, среди аномалий.

- Много. Много порталов, - обреченно заметил эльф и на этом все замолчали.

За нами следовала небольшая группа из ковена. Думаю, они подчиняются Малеку. Слова Лиама заставили всех на мгновение сбросить маски брутальности и отчужденности, показав истинное беспокойство и ужас - мирной жизни ждать не стоит.

- Не видать мне старости, - печально прошептал главнокомандующий ковена, выравнивая с нами своего коня, - на других островах тоже порталы?

- Они открываются хаотично. Последовательности на мой взгляд нет никакой, но в этом вопросе Каил разбирается намного лучше. Он сможет все показать так же, как и на первом собрании - иллюзии у него на высоком уровне. Кстати, проблема острова была еще и в том, что там нельзя колдовать. Теперь представьте, что было бы, если бы ковен полез туда первый во главе с самыми сильными магами. Мы чудом выбрались.

Всю дорогу эльф отвечал на вопросы, перетянув внимание на себя. Мы с Кайкой молчали, гарпия совсем пригорюнилась и тихо плакала, смотря на свои руки.

Что не так с этими молниями? Что они сделали с Диего? Дракон полностью принял человеческую форму, но Кайка... Ее молния не задела, а просто пролетела рядом.

Гарпия хотела поговорить со мной, тяжко вздыхала и нервничала, не в состоянии справиться с дрожью в руках.

Не представляю, как ей помочь. Хотя даже не знаю, нужна ли ей помощь на самом деле. Вопросов в голове было так много, а ответов - ноль.

Кристина

Жарко. Как жарко.

Горло сдавливало тисками волной, голова раскалывалась с такой силой, что я теряла сознание.

Мозг закипал.

Последнее, что я помнила - свое решение. Лезвие у самого горла. Отсчет. А затем жар.

Тело будто что-то высвободило. Я видела, как гранва тянула свои тонкие пальцы к кокону, как раскрыла пасть, оголяя омерзительные острые зубы с застрявшей между ними чей-то плотью .

Я ведь сделала разрез.

Ветер с силой хлестал по рукам и ногам - значит, живая.

Хотелось открыть глаза, но в них попало что-то едкое. Яд вызывал боль, а так же резь. Мне словно песок насыпали.

Тело подбрасывало в воздух снова и снова, но руки и ноги при этом не были связаны.

Я чувствовала, как воздух вокруг накаляется, дышать стало сложно - легкие обжигало моментально. Любые попытки понять, что происходит, ни к чему хорошему не приводили

- только боль во всем теле усиливалась.

А затем все прекратилось.

Как будто кто-то поставил запись на паузу.

Шелест перьев... Чей-то голос у самого уха... Сильные мужские руки... Царапанье когтистых лап и низкий, гортанный рев, пробирающий до глубины души.

Я вновь и вновь пыталась открыть глаза, но тщетно:

- Не надо, - голос незнакомый, мужской и обеспокоенный, - ты не сможешь. Тебе в глаза попал яд лиан, их нужно промыть как можно быстрее иначе потеряешь зрение. Так. Лазарет. Сириус, нам надо срочно созвать лекарей и выстроить линию защиты от огня!

У меня резерв почти истощился!

Вновь шелест перьев. Сириус. но это не он несет меня на руках. Да и молчит все время.

Как он смог спасти меня? Там же было так много чудовищ.

Я чувствовала всеобщую панику. Голоса смешивались со звоном склянок, рядом с кроватью бурлила какая-то жидкость, а затем что-то обжигающее попало в горло. Мне насильно промывали глаза, что-то гневно рычали, но я не понимала ни единого слова.

- У нее нет дара, как у Лиры, - тихо заметит мужчина, что донес меня до лазарета. Где Сириус? - Может, из разных миров?

Лира.

Боль сдавливала тело, огонь внутри разгорался с новой силой и внезапно все начало трещать. Я ничего не видела, почти перестала слышать. Разве что крики и чью-то безумную брань, а потом вновь стало легче. Мне, но не остальным.

- Если так и дальше пойдет, нам всем наступит полный.

- Мы поняли, Рик, дальше можешь не продолжать.

Вновь незнакомый голос.

- Барьеры сдерживают?

- О да, но разово, - мужчина, что принес меня сюда, говорил странно. Слова произносил с трудом, иногда долго молчал, чтобы подобрать то или иное выражение. Думаю, его язык заплетался от усталости. - Я чернокнижник, один из сильнейших магов и не могу совладать с ней!

- А я говорил. Ведьмы из мира Лиры о-очень сильны. Нам повезло, что она не ведьма!

- Диего, - чье-то гневное рычание. Мужское, вновь незнакомое, - ты сам себе противоречишь! В смысле, не ведьма, когда она конкретная такая ведьма! Ты лазарет видишь или тебе шаровой молнией зрительный нерв перекосило? Мы как бы горим! И она, кстати, тоже! КАИЛ! ТЫ ГОРИШЬ!

- ДА ЧТОБ ТЕБЯ! - судя по звукам, кто-то стал активно хлопать себя по одежде, - вы это видели? Вы ЭТО видели? И как мне дальше жить? Мое Североморье может не выстоять!

- Каил, я ни на что не намекаю, - грубый голос звучал тихо и обеспокоенно, - тут как бы наш мир может вполне не выстоять... Нужно как можно быстрее вернуть ее на родину-мать! Иначе от нашей матери останутся руины в бескрайнем потоке космического мусора!

- Как загнул-то, - судя по всему, голос принадлежал мужчине по имени Каил. Он тяжко вздыхал, качественно матерился, затем разрыдался над моей постелью, - Лиам, миленький! Родненький! Лечи ее, не отвлекайся. Мне еще каким-то чудом нужно от ковена избавиться. Эти маги всю плешь проели, возмущаются, что мы тут с огнем экспериментируем! Наивные.

- Не думаю, что наивные, - видимо, ответил Лиам. - Диего, лучше объясни, что ты имел в виду, пока не поздно.

- Если бы в своем мире она умела колдовать, Каил не смог бы защитить нас барьером, -голос еще одного незнакомца звучал уставшим и потерянным. Я вообще не понимала, что происходит, только боль дикую испытывала и пыталась успокоиться, но разве это возможно? - Говорю же, в их с Лирой мире магия настолько труднодоступна, что даже если девушка и имеет дар, она просто не в состоянии его проявить. Зато здесь энергии хоть отбавляй. На нее сейчас все потоки разом хлынули, и кстати, не советую надевать на нее ограничители . Если тебя Лира случайно чуть не прибила, то эта дама нас всех к праотцам за секунду отправит. И мир заодно. давайте не будем ускорять сей процесс?

Не будем. Вообще не будем! На кой леший мне ваш мир сдался? Я в свой хочу! Сами свои миры уничтожайте! И где Сириус?

- Эй, пернатый! - судорожно позвал кто-то из мужчин, - может, уже станешь прежним? Меня твой вид до чертиков пугает! Мало того, что стал смертоносней, чем раньше, так еще и везучий оказался! Я вообще ипостась потерял! Вот как мне теперь летать, а? Как сжигать огнем целые деревни? Как наводить ужас и панику?

- Твое пивное брюшко разве что кикимору доведет. До истерики. - Каил рыкнул, судя по звукам что-то разбил, затем грозно высказал все, что думает и молча начал мешать стеклянной палочкой раствор - уж больно характерный звук, я бы даже сказала -узнаваемый. - А если серьезно, как долго гриф будет насиловать нервную систему моим соклановцам? Вообще я не против, если он съест кого-то из ковена, я очень рад буду, честное слово!

Ковен. что за ковен?

- Он не может, - голос женский, тихий и нежный. Надо же, сколько в нем мягкости, - сам не знает, почему. Более того, он даже не понимает, как смог стать таким. Крылья изменились, если в прежней форме они тяжелели от соприкосновения с водой, то сейчас перо покрыто жировой прослойкой, которая отталкивает влагу. Простыми словами -водопады теперь не помеха.

- Я уже привык видеть Сириуса... Сириусом, - заметили люди, а затем умолкли.

Я пыталась шевелиться, хотела открыть глаза и это явно заметили.

- Смерть шевелится, - прошептали у самого уха, - сейчас всех в ад отправит. А там же котел.

- Иди в зад, Диего! - рыкнули все хором, - достал уже со своей паникой! Хватит молиться! Где это видано, чтобы драконы так себя вели? Эй, Кристина! Очнись, девочка! Ты, когда без сознания, опасна аки тысяча чертей в свои лучшие кровожадные годы!

Очнуться. легко сказать! Я бы с радостью, но не судьба, видимо!

Боль в голове все еще была адской, в какой-то степени она помогала держаться в сознании. Голоса над ухом раздражали, их спор нервировал, а непонимание ситуации до чертиков пугало.

Несчастные чертики - за всю свою жизнь я ни разу не вспоминала их ТАК часто.

Собравшись с силами, осознав, что я все же могу говорить, я сделала попытку произнести хоть какие-то слова:

- Больно, - простонала я пересохшими губами, с трудом открывая глаза, - очень больно. Картинка перед глазами размазана, четкости нет - лишь пятна цветные, не более.

- Где, где больно? - кто-то схватил за руку, но лица я не видела. Рядом, судя по звуку, прошелестело огромное перо.

- Везде. Сердце от жара рвет. Ничего не вижу.

- Как я и думал, ее тело постепенно сгорает. Может мы ей поможем?

- Диего. Мы сейчас сами тебе поможем! - хором приструнили того, кого я заведомо уже ненавижу.

- А я добавлю, - прошептала я, внезапно чихнув.

Не знаю, что было дальше. После чиха мне стало заметно легче, но все почему-то матерились и, судя по всему, предложение некоего Диего уже не казалось столь неприемлемым.

Да что происходит? И что значит - тело сгорает?

- Рошар.

- Что за Рошар? - не сразу поняли незнакомые мне люди и нелюди. Я чувствовала, как ко мне прикасаются, как что-то втирают в кожу над ключицей, как против воли собирают слюни, а так же явно вытягивают кровь! Не иначе как на анализы! Но я, между прочим, против!

- Мой конь.

- Он выжил, но ходить не может. Мы думаем, как ему ногу смастерить... Конь свалился нам на голову, так что.. .Сириус не позволил бросить его, он спас твоего коня.

Г олос Лиры успокаивал. Всякий раз при его звучании мне становилось легче, я словно возвращалась домой, к папе.

Как жаль, что все это просто моя фантазия.

- А сам Сириус? Где он? Я видела, как он исчез в портале.

- Жив, - сказали, как отрезали: резко, явно нехотя. Что не так с крылатым?

- Он жив и цел, или жив, но частично?

- Сразу к делу, - нервно хмыкнули в ответ, - живой. Полностью. Когда сможешь видеть, сама все поймешь. Заодно и нам объяснишь, какого черта происходит.

Да если бы я знала.

- Твоя рана на шее, - чье-то мягкое прикосновение к коже, - ты почти достала до сонной артерии. Сириус вмешался вовремя. Шрам останется, но думаю, со временем Лиам и его уберет, если ты захочешь. Я смотрю, в вашем мире все девушки сильные.

Сильные? Я слабая.

По щекам текли слезы. Я лежала на мокрой подушке, металась в бреду, пыталась выровнять дыхание. С каждым разом с губ срывался стон, меня начинало трясти и это пугало всех, кто находился в комнате. Рик все ждал взрыва, Диего пел молитвы, Каил нервировал Лиама, прося того лечить меня как можно быстрее, но в ответ помимо звенящей тишины ничего не получал.

Мужчина с именем Лиам делал что-то странное - он водил руками по телу, как будто собирал что-то, вытягивал на себя и выбрасывал в сторону. После этого жар внутри стихал, и мне становилось легче дышать. Я не понимала, что со мной делают, но чувствовала прикосновения к рукам и ногам: хватка сильная, крепкая. Сразу понятно -тот, кто лечит, полностью уверен в том, что делает.

В воздухе стоял терпкий травяной аромат, довольно часто меня обтирали влажной ветошью, по ложке вливали лекарство в рот с мерзким мятным вкусом: он казался настолько сильным, что вызывал тошноту.

Иногда я могла понять, о чем говорят посетители, а иногда их речь становилась настолько сложной, что даже мысленно воспроизвести некоторые звуки казалось невозможно: певучесть голосов сменялась раздражающей гавкающей речью. На слух оба этих языка воспринимались сложно, а последний пугал до чертиков.

Не знаю, сколько прошло дней, не понимаю, где же Сириус и самое главное - почему я все время о нем думаю?

Глаза крылатого мужчины. Я часто видела их во сне, еще чаще - в бреду. Сириус стал для меня навязчивой идеей, как какое-то наваждение.

Ненавижу состояние беспомощности, так что лучше посплю. Все равно ничего не могу сделать...

***

Лира и остальные.

- Я вот думаю, - Диего рыдал над своим отражением в зеркале, - а может мы ее того, а?

- Того это кого? - ошарашено переспросил Каил, смотря на всех огромными глазами. Маг устал настолько, что у него тряслись руки. Нервный тик стал привычным, речь прерывистой, а кожа лица бледненькая, будто его вампиры покусали.

- Кристину! КРИСТИНУ! - взмолился бывший дракон, за что мигом получил клювом по голове. Сириус больно остро реагировал на любые предложения навредить попаданке, особенно точил зуб на Диего: генератор идей по убиванию пришлой ведьмы забывал свое место. - И вот чего ты мне копчик жалишь, а? А? Я тебя спрашиваю! Гриф переросток! Хватит мне тут свои крылья распахивать! Я страдаю, у меня мою сущность отняли! БРОВИ СПАЛИЛИ! БРОВИ! Мои бро-овки. Каил, а они ж вырастут, да?

- Да чтоб я знал, чего у вас и как растет! - маг не выдержал, сел на участок выжженного поля перед Североморьем и закрыл голову руками.

- У них все плохо растет, мы проверяли, - властно заметил Зелар, тихо кивая в сторону страдающего Диего.

- И что именно вы проверяли? - ужаснулась я, прекрасно понимая, насколько отец Лиама кровожаден.

- Да когти они драконам выдирали! - как бы между прочим отмахнулась Кайка, - ловили тех, что мелкие, и опыты ставили. Даже хвосты отрезали, думали, что отрастут как у ящериц.

- И чего? - прошептала я, округляя и без того полные ужаса глаза, - росли? Росли хвосты?

- Вообще не росли! - гарпия махнула рукой, затем на Диего уставилась, - а ты не знал? Темные эльфы грешны по всем фронтам! У них подпольная торговля всяким дерьмом хорошо развита! Начиная от ресничек древесной феи, заканчивая какахами саблезубого червяка!

Я даже знать не хотела, как выглядит саблезубый червяк! Более того, само по себе сочетание казалось безумным. Мне только и оставалось, что смиренно опустить руки, поднять челюсть, да на Лиама уставиться:

- И по этой причине я тоже от отца сбежал. Он главный извращенец.

- А с виду такая лапочка, - хмыкнула Кайка, за что мигом получила пульсаром в подхвостье, - слышь ты, человеческий кусок безрассудства! Жить надоело?

- Не забывай, Кайка, - напомнил Рик, - что в твоем списке грехов тоже целая куча. Давайте не будем переходить на ли...

- Ах ты ж остроухая сво.

Диего закипал долго, но взрывался быстро. Договорить дракону не дали: Рик с Каилом мигом товарища осадили, да что-то про изучение его проблемы на ухо нашептывать начали. Зелар при этом даже не шелохнулся, разве что бровкой удивленно повел, да незаметно для дракона фыркнул себе под нос.

- Все ради исследований, - возмутился правитель эльфов, - как будто можно как-то иначе проверить - вырастит у дракона хвост или нет.

- А голова? - рыкнул Диего, - голова у эльфа вырастит, если ее оторвать? А?

- Не вырастит, - холодно ответил Лиам, - на поле боя много раз проверяли. Хватит уже! Мне уже после нашего побега с острова плохо, еще хуже стало после огненных атак Кристины, а теперь вы решили добить меня окончательно своей бранью! Давайте мы просто в тишине побудем? Мне еще себя каким-то чудом залечить надо!

После того, как Кристина попала в лазарет, все стало плохо. Настолько плохо, что огонь уничтожил весь корпус. Каил заблаговременно приказал освободить все помещения, так что никто кроме нас не пострадал, что уже хорошо.

Множество ожогов на теле девушки пугали, ее тело спазмировалось, его как будто наизнанку выворачивало. Кожа восстанавливалась поразительно быстро - будто Кристина и не человек вовсе, зато сколько при этом она испытывала боли!

Сириус не отходил от Кристины. Теперь его крылья не только не боялись воды после смены ипостаси, но и огня. Тонкая жировая прослойка защищала от многих смертельно опасных факторов, но даже так при прямом контакте с девушкой пернатый испытывал адскую боль.

В Североморье держать ведьму никто не хотел и понятно почему - она может разнести город. По приказу Каила за пределами барьера на выжженной земле довольно быстро возвели переносной госпиталь - так бы его назвали в моем мире.

Жители были в ужасе от того, что у их порога лежит бомба замедленного действия, но доверяли Каилу. А вот ковен не доверял! Поэтому куда-то пропал, что странно. Наверняка гадость затеял!

- Слушай, Кайка, - устало прошептал Рик, присаживаясь на землю рядом с братом, - вот скажи мне. Почему та гарпия как была черной тварью, так ею и осталась? А остальные, беленькие, теперь самые настоящие лапочки?

- Без понятия.

Гарпия развела руками, смотрела в сторону, куда указывал Рик, и удивлялась тому, что в этом мире еще есть те, кто ничего в своей жизни менять не хочет. Одна из гарпий и правда осталась черной, но в отличие от оперения Сириуса, ее оттенок был грязным и некрасивым.

“Ты перестала ругаться”

Голос грифа возник неожиданно. Маги мигом подскочили, чертыхнулись с непривычки и замолчали, хватаясь за сердце.

- Так вот как вы общаетесь, - Каил смотрел на Сириуса с открытым ртом, - а чего ты с нами раньше так не общался? Почему только с Лирой?

“А зачем мне вы?”

Логично...

Ответить на это заявление ничего не смогли, поэтому просто приняли как данность. Сириус - это Сириус. И с этим ничего не сделать.

- Что делать будем, товарищи? - не унимался Диего, - меня нужно обратно драконом сделать, Сириуса, кстати, тоже не мешало бы слегка общипать. У Лиама кровь идет -нужна перевязка, а Лира сейчас от усталости прям на земле уснет! И все это с учетом того, что под боком сопит в обе дырочки чудовище, каких мы еще не видывали! АИ! ЗА ЧТО?

“За все хорошее” - без эмоционально ответил гриф, даже не извинившись за то, что клюнул дракона в плечо. Сильно клюнул, между прочим. Думаю, если бы Диего сохранил драконью форму, то не позволил бы пернатому так с собой обращаться.

- Да чтоб я знал, что делать! - Каил окончательно выдохнул, от бессилья лег на землю, раскинул руки в стороны и начал выть, - надоело! На пенсию хочу. Диего, я проверил образец крови и он. Ничего не дал. Так что с тебя слюни, сопли, мочу тоже надо и даже какахи давай! И волосы! И ногти!

- Мать честная, - Диего взвыл, опустил голову, покраснел словно сваренный только что рак, прослезился и тихонечко молвил: - а можно слюнями пока обойтись? Я хоть сейчас куда угодно тебе наплюю .

- Можно! - истерично ответил Каил.

Что-то не то.

Было в словах мага еле заметное напряжение в разговоре с Диего, которое все заметили. Лиам невольно в мою сторону глянул, затем на Кайку взор перевел, но та не слушала нас

- на гарпий смотрела, словно вот-вот, но полуженщина сможет найти ответ на вопрос о том, что с ней не так и почему кто-то из ее вида до сих пор отличается.

“Диего теперь человек, - голос прозвучал тихо и немного печально. - Я чую, как изменилась его суть. Каил не хочет говорить дракону об этом. Бережет его.”

Плохо. Очень плохо.

Лиам тоже слышал слова Сириуса, не мог сдержать эмоций и тихонько отвернулся, чтобы Диего не видел беспокойства на его лице. Не представляю, что будет, когда дракон узнает...

- Слушайте, а чем воняет? - Рик морщился, - словно кто-то рядом полил радугой цветочную клумбу с сахарным удобрением.

- Ничего не чувствую, - смутились все, мигом принюхавшись.

- Кажется, что ли. - маг опустил плечи, зевнул, да с трудом встал на ноги, - нужно проведать Рошара. Коня залатали. Я договорился с дворфами - они переплавят доспех.

- Проверь, чтобы место оставили для нейронной сети, ладно? А то потом. - Каил внезапно замер, оборвал речь на полуслове и мигом сморщился, - фу. гадость какая. Что за запах? Кого-то радугой стошнило. Приторность на уровне безумия!

Я ничего не чуяла. Принюхивалась, как и все остальные, но результата ноль.

- А-а, я теперь тоже чую! - Диего аж подскочил на ноги, - мерзость-то какая! Моя бывшая свекровь такими духами пользовалась! Выливала половину флакона. Между прочим, очень удобно - дохли не только мухи, но и вражьи гады, не ожидавшие такой подлой атаки газами.

- И что твоей бывшей свекрови нужно в Североморье? Я хоть переживу встречу с этой маразматичкой?

- Понятия не имею, это не она, - Диего пожал плечами. - Я же сказал - она так делала раньше, но мир наш уже покинула. Да и запах куда более резкий. Может, пойдем, а?

- Никуда мы не пойдем, - Зелар нервно дергал ушами, замер, на сына бросил кроткий взгляд и оба эльфа мигом обнажили клинки, - многие твари распрыскивают яд в воздух, чтобы притупить сознание. Каил, барьеры поставь. Наши не помогут. Думаю, с этим кем-то мы примерно на одном уровне по виду энергии.

Сказано - сделано. Маг долго не думал, мигом пальцами щелкнул, возведя над нами барьер. Защита казалась хрупкой, не вызывала доверия, но только лишь на первый взгляд. Мы знали, что эту тонкую пленку никаким ножом не порвешь, топором не сломаешь и даже стрелой не проткнешь!

- Ну, и что дальше? - возмутился Диего, - может просто кто-то цветочные духи разбил поблизости. А может просто.

Договорить бывший дракон не успел. замер, уставился нам за спины, да рот открыл от. Умиления.

- Да ладно! Какая лапочка! Вы посмотрите, какая пусечка!

Из лесу и правда выползла пусечка. Небольшая совсем, мохнатая тварь размером чуть больше ладони. Некий комочек шерсти чем-то напомнил мне клубок, который так любят теребить кошки, вот только у клубка не было трех пар глазок-бусинок, маленьких черных роговых отростков на головной части, а уж паучьих мохнатых лапок и подавно!

Тварь хоть и выглядела пушистой лапочкой, но доверия не внушала от слова совсем!

- Это кто такой? - не удержалась я, нарушая всеобщее молчание.

- Да чтоб я знал... - ответил Зелар и тут мы поняли, что происходит что-то не то... - твою ж... мать.

Со стороны леса что-то ползло. Быстро ползло.

Но это точно были не лианы - звук иной, отличается сильно. Сейчас он более мягкий и частый, а в случае с лианами гранв - шуршащий и стрекочущий.

- Каил. КАИЛ.!

- Я ВИЖУ! - маг остолбенел от увиденного! Полчище мохнатый пауков! ПОЛЧИЩЕ! НАШ МИР ПРОКЛЯТ!

И главное у всех такой милый взгляд. Вот только клыки кровавые. да и на шерсти что-то прилипло.

- Мне кажется или у этой твари на лапке застрял чей-то кусок плоти? Мяско явно свежее, -судорожно заметив это, я натянула тетиву. Такими темпами с луком можно даже ночью не расставаться - на всякий случай. Ну, а чего? Спишь ты, никого не трогаешь, а тут внезапно с потолка на тебя неведомая мохнатая тварь прыгает! Хотя в таком случае лук не поможет.

Пушистые пауки волной выбрались из леса. Со стороны Североморья мигом возвели дополнительный барьер по сигналу Каила и выставили защиту на стенах.

С высоты замковых башен разглядеть новых тварей было сложно, но на наше счастье солнце еще не ушло в закат, хоть и подкралось достаточно близко к горизонту.

Мы, как обычно, в эпицентре очередных событий. Кровавых событий!

Паучьи твари замерли.

- Чего они застыли? - пропищал Диего, встав поближе к Зелару, - явно ждут кого-то.

- Мне больше интересно, как они функционируют, - холодно заметил эльф, с трудом сдерживая жажду познаний. Судя по взгляду, он намерен поймать тварь и изучить ее во всех местах.

- Лира, умоляю, - Лиам не сводил взгляда с тварей, - даже не думай спасать кого-то из них. Они не гарпии. И не грифы. Они - что-то новое.

Шерсть темного серого цвета, с виду гладкая, причесанная, что странно. Со стороны казалось, что кто-то просто потерял мешок с мягкими игрушками и теперь они все рассыпались по земле в поисках хозяина, вот только лапки их смущали. острые, будто иглы. И кровавые, судя по следам на брюшке.

Пауки стали стрекотать, быстро-быстро мельтешить вокруг барьера, смотреть на то, как защита мерцает, и пытаться пробовать ее на зуб! Одна из тварей самозабвенно раскрыла пасть, которая размером была... с саму эту тварь! ОГРОМНАЯ! Полная острых зубов пасть троглодита! Милого, обворожительного, но троглодита!

Комочек счастья превратился в прожорливую тварь с огромными зубами, леший знает, как вообще поместившимся в глотке!

- Лира. - Лиам отвел меня чуть назад, - умоляю, не лезь. Лук не поможет. Мишеней много и они мелкие.

- Я не уверена, что стрела их возьмет, - заметила я, смотря на то, как тонкие с виду паучьи лапки самозабвенно, ПО КОМАНДЕ, начинают слажено рыть подкоп ПОД наш барьер! -К. КАИЛ!

- ВИЖУ! - скомандовал маг, но вовремя среагировать не успел. Твари оказались шустрее

- как только второй защитный барьер практически сомкнулся под нашими ногами, кровожадный пушистик успел-таки прорваться!

- Может пусечка нас не тронет? - воцарилось молчание, Диего все еще на что-то надеялся.

Стоило дракону подать голос, как “пусечка” среагировала молниеносно! Раскрыв огромную пасть, она сиганула Диего прямо на одежду! От кровавой бани мужчину спас Лиам - он вовремя резанул клинком, но промазал, только лишь отогнав тварь от дракона!

Диего больше не надеялся.

Диего разозлился.

Как и Каил.

Огненная струя довольно быстро достала до кровожадной твари, та мигом вспыхнула, не ожидая такой ужасной подставы, да тихо померла, сгорая до самых костей.

Стая смотрела с интересом.

Стае результат ой как не понравился!

- Каил. Они явно с мозгами. - заметил Рик, держа в руках огненный пульсар, -перестраиваются! ГОРОД!

Волна пушистых тварей мгновенно разошлась в сторону! С высоты замковых стен прекрасно видели, что происходило с нами под барьером, так что Каилу даже команду отдавать не пришлось - в первые ряды выстроили маги-стихийники и как только твари подбежали к барьеру, стали жечь так, что земля дрожала.

- Как хорошо, что мы под барьером, да? - заметил Зелар, смотря на то, как алое пламя охватило нашу защиту, - Каил, миленький. Мы же не поджаримся?

- Мы- нет. А вот лес - ДА! Да ну не может быть!

Пушистых пауков мгновенно охватило огнем, вот только они не померли так быстро, как всем того хотелось.

Они стали бегать... Бегать по выжженной земле, трещать, орать и явно что-то выпускать в воздух, потому что от приторности запаха ужасно тошнило! Я прикрывала рот ладонью, Сириус хлопал крыльями, вертел головой, никак не мог прийти в себя и громко кричал.

“Лира. Что-то не то.”

Гриф упал на землю, его лапы стали подгибаться как у мертвой птицы!

- СИРИУС! - но птица не отвечала. Он лишь снова и снова раскрывал клюв, зрачки глаз помутнели и тело деревенело! - Да что же это. СИРИУС!

Я мотала грифа из стороны в сторону, дала затрещину, пыталась поднять голову, но это было невозможно!

- Лиам, да он окоченел! Он тяжелый!

- И правда. - эльф не смог поднять крыло грифа. - Смотрите. На небо смотрите!

Зелар все это время молчал, но не сейчас.

Эльф простонал, словно не верил своим глазам. Он открыл рот от удивления, с губ его сорвался стон, а маги тем временем пытались хоть что-то придумать.

Птицы.

Много птиц.

Море птиц.

Целые стаи падали на землю замертво. Мы видели, как темные пернатые тушки каменели прямо в воздухе, они уже в полете теряли способность себя контролировать и, не в силах голос подать, просто падали.

Деревья при этом сильно наклонялись.

Словно в лесу спряталось нечто огромное.

А затем все услышали хруст и чавканье. Довольное чавканье.

- И где этот ковен магов, когда он ТАК нужен? - прошептал Каил, - Рик, я устал. У меня много сил ушло на борьбу с Кристиной.

- Понял, - на самом деле устали все. Каждый из нас был на грани, без отдыха, без нормальной еды.

- Зелар, попробуй с мелкой тварью что-нибудь сделать. Нам нужно понять, не питается ли она природной энергией, - Рик кивнул в сторону маленького пушистого шарика, который бегал по полю и визжал дивным басом. Огонь его не сильно задел - лишь лапка подгорала, до шерсти пламя не дошло.

Эльф смотрел на существо, выдохнул, прикрыл глаза и в этот же миг атмосфера вокруг нас изменилась. Ветер поднялся ледяной. Земля под ногами дрожала, а потом.

Потом пушистый комочек “счастья” с превеликой радостью вгрызся в ближайшие к нему корни и спустя мгновение огонь на его тельце исчез.

- Черт, - выругались все кроме меня, - не просто питается, а сжирает все под ноль. Еще и лечится... Каил, то, что прячется в лесу, огромное. И если оно решит выйти и пока...

Не видать нам спокойной жизни, ой не видать!

Оно вышло.

А мы не заметили.

А не заметили, потому что оно огромное. Оно, чтоб его, громадное! На длинных тонких лапках!

- Я умер и попал в ад, - прошептал Диего, смотря на то, как над нами нависла огромная мохнатая паучья туша, к животу которой были прикреплены сотни мелких пушистых комочков “счастья”, - я вижу кровавого пушистика с рогами на голове, на тонких паучьих лапках, пукающего цветочным ароматом.

- Я думаю, все дело в питании, - заметил Зелар.

- Предлагаешь тоже птичками закусывать? - Каил нервно дергал глазом, - не уверен, что от нас цветочками пахнуть будет.

- Я хочу его в коллекцию, - в глазах правителя эльфа разгорелась жажда знаний, - очень хочу. Давайте не будем его убивать до конца? Так. слегка. совсем чуть-чуть? Ты же чернокнижник, Каил.

- Вот потому, что я чернокнижник, я знаю, что бывает, когда ты своего врага слегка того, а он потом оживает и слегка уже тебя. Ну уж нет, ушастый, не в мою смену!

Рик подал сигнал в воздух, и над Североморьем тут же возникла система барьеров, как в случае нападения гранв. Было слышно, что жители паниковали, как отдавались приказы стражами, как выстраивалась защита.

Существо над нами стало наклоняться. Оно сгибало длинные конечности и в этот же миг на нас сверху падали ее милые кровавые детки. Детки, в пасти которых кто-то пережевывался.

И мы их не особо интересовали.

В отличие от Сириуса.

Большая часть малявок столпилась за барьером именно рядом с грифом.

- Птицееды чертовы! - Диего рычал, злился, смотрел на свои руки. - Ну почему в такой момент? В ТАКОЙ момент? Я же дракон. Я бы спалил их уже к чертовой матери!

- Не в этот раз, друг. Нужно выжить, сообщить ковену магов о новых тварях и придумать отмашку, что мы тут не причем. Они точно нас обвинят. Скажут, что мы остров с порталами разрушили, а значит что-то там впринципе нарушили и вот вам результат.

Тем временем тварь приближалась. Она будто раздавить нас хотела, но наткнувшись на барьер, мигом отскочила в сторону. Рик прикоснулся к защите и по всей ее поверхности пошел слабый заряд энергии, это отпугнуло существо, заставило запутаться в длинных лапах и упасть набок.

Мы видели, как паукообразное существо верещит на земле, как дергается, не в состоянии встать на лапы, как разбежались в стороны ее детки и замерли на своих местах.

- Сейчас что-то будет, - судорожно заметила я, все еще пытаясь привести Сириуса в порядок. Я чувствовала его сердцебиение, гриф был еще жив, но обездвижен. Иногда я чувствовала его попытки связаться со мной мысленно, и это давало надежду на то, что гриф выкарабкается.

Я оказалась права. Эти твари как по команде набросились на ту, что упала и...

Стали рвать ее на части.

- Меня сейчас стошнит, - прошептала я, отворачиваясь в сторону.

- Не смотри, - Лиам сидел рядом, держал голову грифа, - их очень много. Стоит барьеру пасть, они ринутся волной, и мы не успеем отбиться.

Сириус начал постепенно оживать, он уже мог разогнуть лапы, с трудом шевелил клювом и водил головой, но так и не заговорил с нами.

Со стороны Североморья появился просвет в барьере. Стражи пытались прийти нам на помощь, но мелкие твари мигом перестроились и рванули к ним. Пушистые комочки передвигались до ужаса быстро, слажено, и на своем пути рвали все, что движется и имеет хотя бы каплю крови в своем теле!

А Каил тем временем не выдерживал.

Рик поддерживал брата, но и его резерв был на исходе. К подпитке магистра подключился Зелар, думаю маг держит барьер лишь благодаря эльфу.

- Твоя сила сейчас намного важнее, - сказал правитель эльфов, - сможешь разом нанести удар?

- Смогу, но тогда ты нужен мне весь, без остатка.

- Да как бы вариантов нет. Тут либо съедят, либо мы выживем. Я за второй вариант.

Как Каил поглощал энергию я не понимала, но после разрешения Зелара, эльфу стало заметно хуже. Через несколько минут его начало качать из стороны в сторону. Лиам не ожидал подобного решения от отца, нахмурился, будто искал подвох, но почему?

- Потом объясню, - шепнул Лиам, продолжая поддерживать Сириуса. Гриф уже мог держать голову, шевелил крыльями, чем бесил тварей снаружи. Они же его съесть хотели, но не выходит!

- Смотри, как стараются. Не щадят себя, все газы выпускают. - Лиам с отвращением смотрел на то, как в воздухе повисла розовая взвесь, - запах отвратительный, но само вещество не проникает к нам. Смотрите, на барьере пленка образуется... Эм... Каил, а эта самая пленка случайно барьер не разъедает?

- Где? - взмолился маг.

- На самом верху.

Мы все уставились туда, куда Лиам указал и дружненько проматерились.

Барьер истончался. В тех местах, где розового осадка было больше, магическая связь ослабевала.

- Как жаль, что тут нет гранв, - заметила я, - они бы стали друг другу замечательными соперниками. Главное, чтобы они не объединили усилия.

- Вот именно! Вот именно, Лира! - Рик выключился. Он отдал всю энергию без остатка. Зелар тоже еле на ногах стоял, а вот Сириус ожил.

Гриф встал, выпрямился, вытянул шею и гортанно зарычал. Его голос будто из самой преисподни шел, но при этом пугал тварей! До ужаса пугал! Птицееды ощерились, запищали и мгновенно разбежались в стороны!

Гриф раскрыл огромные крылья, в глазах его сияла ненависть, когти вспарывали землю, и мысленно достучаться до него не получалось!

Как бы я ни звала, чтобы ни делала - ничего.

Сириуса охватила злость, он раскрыл клюв, явно готовый к нападению, смотрел за тем, как барьер начал пропускать розовую пыльцу и кивнул Каилу.

Лиам среагировал мгновенно. Он мигом прижал меня к себе и, стоило магистру опустить защиту, упал на землю, прикрывая меня собой.

Я ничего не понимала.

Вообще ничего!

Видела лишь, как пушистые твари мгновенно бросились в нашу сторону, как образовали огромную волну! Как лес зашатало и с его стороны вышло еще две огромные паучьи твари! Я не понимала, почему нужно лежать!

- ЛИАМ! ЛИАМ! - я орала, но эльф молчал, не в силах побороть волнение и ответить. Огонь.

Черное пламя.

Пламя, которого эльфы боятся больше всего. Сила чернокнижника.

Я всегда знала, что Каил не простой маг и что его сила многих пугает. Я видела мужчину в действии, когда гранвы напали на Североморье, но даже тогда он не использовал эту силу.

Черный огонь не просто вгрызался во все живое, он его на атомы расщеплял! От врагов даже костей не оставалось, лишь пепел, толстым слоем оседающий на выжженную землю.

Пламя полыхало, его языки устремились в сторону леса, они касались невероятно длинных тонких паучьих лап, взбирались ввысь, до тела, где пищали мелкие твари. Они мельтешили по брюху взрослой особи, не понимали, куда бежать, в итоге всем скопом кинулись вниз, прямо в объятья черной смерти.

Каил все это время стоял на месте и не двигался. Его руки выставлены перед собой, а глаза почернели. От мага исходила сильная пульсация, будто бы чье-то сердцебиение. Лицо исказилось гневной ухмылкой, с губ сорвались неизвестные мне слова и стоило ему сомкнуть пальцы в кулак, как черное пламя усилилось в стократ!

Лиам смотрел на все огромными глазами и крепко-крепко держал меня, прикрывая собой. Чуть в стороне очнулся Зелар и, осознав, что черный огонь пылает над его носом, начал кому-то молиться.

Каил и нас защитил барьером, успел каким-то образом создать его за считанные секунды. Защита мерцала, как обычно трескалась, вызывала панику у эльфов.

- Я знал, что Каил силен, - шептал Лиам, наблюдая за тем, как черный огонь достигает лесополосы, - но никогда не думал, что настолько.

- Почему пламя черное? - так же тихо шептала я, боясь лишний раз шевелиться.

- Огонь бывает разный. Белый - исцеляет, а черный - уничтожает. Причем его не погасить.

- В смысле? - я не совсем понимала как это - не быть способным погасить пламя. Но если Лиам прав, как нам тогда спасти лес? Он же будет уничтожен!

- Черное пламя гаснет само, когда энергия хаоса истощается, - Лиам немного подвинулся в сторону, позволил чуть изменить положение тела и прижаться к нему крепче. Когда он рядом, мне уже не так страшно... - Лира, смотри...

Я с трудом повернула голову чуть в сторону и.

В лесу кто-то был. И это не гранва.

Среди языков черного пламени на нас уставилось множество пар ярких зеленых глаз...

Лиам докричался до отца, тот с трудом смог разглядеть очередных врагов и тяжко вздохнул, прижимая к себе эльфийский клинок.

- Когда глаза Каила наполнятся чернотой, его нужно привести в чувство! - прокричал правитель эльфов, - кто рискнет?

- Я! - Лиам меня опередил, для лучшего успеха мне рот рукой зажал, да губы скривил, -даже не думай, Лира. Я тебя не выпущу отсюда!

- Ты умереть можешь.

- Ты тоже!

- Лиам, ты, прошу заметить, - пролепетал Зелар, глядя на сына, - мой наследник! Наследник! Давайте лучше Диего пустим? Он все равно уже не летает, свое отработал...

- Я тебе сейчас отработаю свое, гад остроухий! - взревели откуда-то за кольцом черного пламени, - сам иди! Вон, у Каила уже слезы черные! Много слез. Вот ведь. плохо.И Рик сознание потерял, как не вовремя!

- Лира, если выживем, - внезапно шепнул Лиам мне прямо в ухо, - я детей хочу! И домик на необитаемом острове.

- КАКИХ ДЕТЕЙ! - мне даже ответить не дали, - сын, угомонись! Ваш союз я до сих пор принять не могу, хоть и стараюсь, но внуков. ВНУКОВ! Давайте лет этак через цать, а?

“Я бы понянчил”, - печально прозвучал голос Сириуса, а затем он вытянул шею, раскрыл острый клюв и резко вылетел из-под барьера.

глава пятая

Кристина

Земля дрожит. Жарко.

В полудреме звуки казались отдаленными, в какой-то степени смазанными. Все тело ныло, горло сдавливало жаждой, и каждый глоток давался с трудом.

Пустой зал.

Никого.

Стоило открыть глаза, как с потолка что-то упало. Каменная крошка.

Осознав, что что-то не то, я мигом пришла в себя. Окна в лазарете были открыты - я видела яркие вспышки света, а в само помещение проникали лучи кровавого солнца.

Испытывая боль во всем теле, я все же встала на ноги. Голова кружилась сильно -возникло чувство тошноты и перед глазами все мерцало.

Внезапно земля вновь дрогнула, меня качнуло в сторону, и в этот же миг откуда-то с улицы раздался душераздирающий, невероятно громкий сигнал сирены.

“Барьеры поднимают! - кричали с улицы. - На нас напали!”

Кто на нас напал?

“Каил в эпицентре!”

Каил...

Я помню это имя - один из магов, что лечил мои раны. Что значит - в эпицентре? В эпицентре чего?

С каждым ударом пол под ногами трясся, стены, казалось, сейчас рухнут, а с потолка сыпалась мелкая каменная крошка.

Стоило открыть глаза, как снова во всем теле возник этот мерзкий животный страх! Меня парализовало, дышать стало сложно, все кружилось перед глазами, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Я уже ничего не понимала, просто пыталась устоять на ногах, пока все вокруг рушилось.

Стекло билось - склянки сваливались на пол, разлетались на множество осколков и как только один из них впился в ногу, я мигом зарычала.

Дверь из комнаты не заперта - ни замков, ни стражи рядом. Открыв ее, я выбралась в коридор.

Каждый шаг давался с трудом - острая боль из-за проткнувшего стопу осколка заставляла выть, а за спиной виднелись кровавые следы. Я с ужасом смотрела на то, как на потолке из стороны в сторону раскачивается кованная люстра с толстыми восковыми свечами, как портреты с меня ростом падают на пол, как бьется все вокруг.

- Си. Сириус.

Почему его имя? Его имя пришло в голову первым?

Отогнав от себя его образ, я пошла по коридору к единственному просвету, толкнула тяжелую дубовую дверь с металлическими задвижками и.

И замерла, как вкопанная.

Земля черная. Выжженная дотла!

Яркие лучи кровавого заката освещали за моей спиной нечто огромное, полупрозрачное. Нечто, что служило границей.

На вид тонкая мыльная пленка отделяла меня от высоких замковых стен, на вершине которых по всему периметру бегали люди, облаченные в черные костюмы. Разглядеть что-либо с такого ракурса было невозможно, я замерла, боясь дышать, рот невольно открылся, и я в очередной раз испытала шок.

Настоящий шок. Такой, в который не веришь.

Огромные знамена развивались на ветру высоко, на шпилях смотровых башен. Я видела яркие вспышки света на острых наконечниках стрел, слышала, как натягивается тетива, как отдаются приказы громким, низким, гортанным голосом.

И все это в лучах закатного солнца.

Меня передернуло из-за холода и боли в стопе - благодаря этому я немного пришла в себя, замотала головой и вспомнила, что в книгах подобные энергетические заслонки называли барьерами.

Магическими барьерами...

А это значит.

На огромном выжженном поле кто-то был.

Стоило отвести взгляд от замка, как я увидела еще один магический купол, внутри которого столпилось довольно много народу.

Я никого из них не знала.

Не понимаю . Что это за мельтешение на поле?

Вначале думала - обман зрения, последствия после ударов и прошлых сражений, но приглядевшись.

- Да вы серьезно? - прошептала я, присматриваясь к бесконечному множеству маленьких пушистых комочков. комочков, от которых воняло отвратительным, мерзким цветочным запахом, отдаленно напоминающим зарин!

Если у этого газа есть хоть что-то схожее с зарином, нам всем конец! Вот только в отличие от последнего, здесь запах очень концентрированный. До отвращения цветочный.

Под куполом кто-то лежал.

Черные перья. Перья. Не вижу, так далеко. Так это же.

Сириус?

Разглядеть с такого расстояния хоть что-то более четко было сложно, к тому же фигуры внутри купола двигались и явно паниковали, пытаясь найти решение проблемы, которая как раз вышла из леса.

Твою ж мать.

Пауки. Огромные, мать вашу, пауки..

ПАУЧИЩЕ!

Я мигом сделала шаг назад, в сторону лазарета.

Первая мысль: бежать! Как быстрее, как можно дальше от этой дряни и чтобы никаких пушистых исчадий ада!

Господи боже. Пушистые убийцы.

Горящие пушистые убийцы!

Стоило подумать про ад, как врата, кажись, решили разверзнуться.

Огромные паучьи лапы будто вгрызались в землю, они грациозно, уверенно шли вперед, параллельно что-то теряя по пути. Странные комочки будто откалывались от основного тела, но при ударе о землю никто не умирал! Наоборот, будто бы и вовсе приходил в себя!

Тварей становилось все больше, их действия явно были скоординированы, к тому же огонь поглощал их маленькие тушки со страшной силой.

Справятся? Или...

Или.

Огонь наносил сильный вред, но судя по всему, эти существа изучают врага. Они будто заставляют более мелких и слабых особей принять весь удар на себя, чтобы потом выйти из тени самому, да и что делают эти. колдуны?

Мужчины стояли близко друг к другу, держались за руки, как будто что-то шептали или к ритуалу готовились. Благодаря тому, что они замерли, я смогла внимательней разглядеть огромные крылья.

Сириус. Нутром чую - это он!

Но к нему не подойти.

Более того - к нему нельзя идти, меня съедят, как только обнаружат! И что они там все соби.

Додумать я не успела.

Мир замер, земля под ногами дрогнула, меня вновь качнуло в сторону, и в этот же миг в воздухе возникла волна энергии.

Черное пламя вспыхнуло как по щелчку пальцев! Вихревые потоки поглощали тварей, прикасались к земле, и та закипала, взвесь пыли поднималась в воздух.

Огонь трещал, шумел как водопад! С каждым новым мгновением черных вихрей становилось больше, они уничтожали все живое подчистую! Ни скелетов, ни пушинки, ни листа - ничего не оставалось!

Какого.

Когда огонь дошел до лесной части.

Деревья скукоживались - из них будто жизнь высасывали. Стволы многовековых растений трещали, ломались, но не успевали упасть на землю - пламя съедало все, к чему прикасалось.

Страшно.

Я снова отошла назад, чувствуя жар во всем теле.

Снова это ощущение...

Волна внутри. Снова и снова.

Щеки горели, руки тряслись, а перед глазами все плыло. Боль в груди стала невыносимой, дышать с каждой минутой становилось сложнее.

Я с трудом могла разглядеть то, что происходило на выжженном поле. Видела сквозь пыль и черное пламя проблески защитных барьеров, как маг, что создавал огонь терял свою силу, как оседал на одно колено, не в состоянии сражаться дальше.

Огонь был все ближе.

Черное пламя устремилось в мою сторону - я видела его завихрения, но не ощущала идущего от него жара.

Голоса людей. Кто-то кричит?

Точно, те, кто под барьером - они не могут выбраться, но видят меня. Они все видят. Почему я не могу сойти с места?

Я смотрела, как огонь приближается, но боялась не боли, а того, что во мне не осталось страха.

Ни капли.

Твари окружили лазарет, нужно бежать, спасаться, но вместо этого я замерла на месте и зачем-то тянула руки к огню.

Каил. Тот, кто создал черный огонь, орал что-то, но я не слышала ни единого слова. Все, кто был под защитой, махали руками, что-то показывали мне, но.

Почему огонь кажется холодным?

Почему так хочется прикоснуться к нему?

Силы мага не хватало для того, чтобы победить тварей. С каждым мгновением пауков становилось все больше, а сладковатая вонь в воздухе вызывала тошноту. С неба падали птицы - небольшие стаи замирали, их тельца сводило судорогой, а с той части леса, куда огонь не добрался, показалась новая волна существ.

^Дру^гие.

Совсем другие.

Солнце почти скрылось за горизонтом, с каждым мгновением становилось темнее, черное пламя в какой-то степени остановилось, но не гасло полностью.

Ничего не понимаю, за счет чего идет подпитка? Оно же не может само по себе гореть, верно?

Я сделала шаг вперед, не в силах отвести от огня взгляд.

Со мной происходило что-то странное - я с трудом стояла на ногах, меня шатало как при интоксикации, но, тем не менее, к огню я тянулась.

На выжженном поле все мелкие твари были уничтожены. Огромные пауки тоже были объяты огнем и доживали последние секунды, но то, что вышло из лесу...

Барьеры, что защищали группу магов в эпицентре пали. Я видела, как Каил упал на одно колено, а затем его вырубило. Мужчина завалился набок, потерял сознание и судя по всему это означало конец битвы - он главное звено или я ошибаюсь?

Они вышли на выжженное поле.

Огромные пауки с множеством пар глаз. Лапы толстые и прочные, очень острые. Само тело чем-то покрыто - капли влаги сверкали в сумерках. Если мелкие твари и те, что с длинными лапами, уже сгорели, то эти вряд ли подвластны огню.

Их тела не были покрыты шерстью, то, что их защищало больше походило на прочный панцирь.

Как их много.

Со стороны замковой стены возник просвет - барьер на мгновение дал возможность выйти подкреплению, но стоило стражам показать свой нос, как пауки в мгновение ока преодолели расстояние до них в один прыжок, а затем проткнули их тела насквозь.

Твою.

Мать.

Трое стражей упали замертво. Твари их не трогали - они не ели людей, просто отбрасывали в сторону, а вот птицы. птичьи тушки поглощались с большим удовольствием - именно поэтому оставшаяся группа магов окружила Сириуса. или же это не.

Я видела птицу.

Огромную птицу. И крылья у нее были такие же, как и у Сириуса. Не понимаю, как такие мысли вообще могли закрасться в мою голову, но это он.

Это точно Сириус!

Твари рванули как по команде. Преодолевая расстояние за пару прыжков, они нарвались на острые клинки какого-то синего мужика! Боже! Синий мужик! СИНИИ МУЖИК! Я только сейчас заметила - в ночи ж его совсем не видно!

Ого, как дерется.

Я не успевала следить за движениями - грация и сила, ловкость, отточенное годами, если не веками, мастерство.

Их оказалось двое - они не подпускали пауков, но и особого вреда нанести не могли -лезвие не сильно ранило, больше царапало броню, вызывало дискомфорт, но до смертельной раны было еще далеко.

Твари нападали снова и снова, один из магов вмешался - огненные пульсары ранили сильнее холодного оружия, либо просто пугали тварей. Мелкие огненные шарики врезались в противников, ни разу не промазали, отгоняли их, но этого было маго.

Очень мало!

Единственная среди мужчин девушка отстреливалась из лука - с каждым попаданием наконечник давал сигнал в виде синей вспышки света, сразу после этого раздавался хлопок и на поле были разбросаны ошметки свежего мяса.

А черное пламя при этом горело... И твари к нему не прикасались - обходили стороной!

- Им не интересны люди, - шептала я, невольно делая шаг вперед. Огонь ко мне стал еще ближе. - Им нужен Сириус.

Сама мысль о том, что его убьют, не давала мне покоя. Хотя казалось бы.

Нельзя. Нельзя туда идти, я же буду мешать! Я ничем не помогу, только ускорю гибель

- причем свою, остальные скорее всего выживут!

Я уговаривала себя остаться, думала о том, что все это нелогично, что так нельзя поступать, что я могу подвести их всех, но.

Ноги сами шли, а руки тянулись к пламени.

Черный огонь действительно оказался холодным. Его языки мягко коснулись ладони, сердце при этом будто остановилось, я резко выдохнула, а затем.

Затем меня будто выгнали из тела, и перед глазами все резко потемнело.

Запахи такие резкие.

Я чую кровь. Паленую шерсть. И страх.

Воздух пропитан ужасом и паникой уже многие годы, выжженная земля будто сочится кровью, она пропитана ею.

Во рту пересохло, звуки вокруг стали слишком громкими. Тело трясло, пальцы рук напряжены так сильно, что стало больно.

Что-то хрустнуло. Ветка.

Хотя нет - это тварь оттолкнулась от земли, рванула в мою сторону.

Я видела ее - только ее. Ни мир вокруг, ни людей вдалеке - только тварь.

Огонь в руках не ранил, наоборот - с ним мне стало намного легче. Он словно забирал всю лишнюю энергию, напитывался ею до отвала, и стоило твари приблизиться, как я просто взмахнула рукой.

Оттолкнуть хотела.

Не понимаю, почему именно это движение, но оно сработало.

Огонь охватил тело существа. Он уничтожил ее в мгновение ока, не оставив даже пепла.

Лишь взмах... Как все просто... Это и есть магия? Но как ей управлять? Это так опасно...

Люди на площади не видели того, что я делала - они сражались и были в это не одиноки.

Постепенно чувства возвращались, вместе с ними и зрение. Черное пламя бушевало, твари нападали на странное крылатое существо - явно женщина, но тело будто ополовинили. Точнее не так - словно птицу с человеком объединили.

Крылья большие, но на первый взгляд меньше, чем у Сириуса. Перья белый - настолько чистые, что казалось они сияли даже в темноте. Полуженщина что-то кричала, указывала в сторону леса, стояла возле повалившихся пернатых тел похожих на нее существ и охраняла их с помощью боевого копья. Она не подпускала врагов, рвала их когтями, ловко цепляла паучьи тела птичьими лапами и тут же протыкала копьем.

Шорох за спиной.

Они крались ко мне.

Пять пар зеленых глаз - восемь пар паучьих лапок. Мы смотрели друг на друга, замерли на своих местах.

В моей ладони все еще теплилось черное пламя, оно почти полностью погасло, но след был виден.

Твари облепили здание лазарета, рушили его своими острыми лапами, проникали в камень, будто в масло. От стен откалывались огромные куски - пришлой уйти в сторону. Причем как мне, так и неизвестным существам.

Они не трогали людей - их привлекали птицы.

Волна чудовищ пробежала мимо - они будто крысы заполонили собой все пространство, рванули в сторону Сириуса и крылатой полуженщины и источали при этом отвратительный цветочный запах.

Нет, это не Зарин, конечно, но было видно, что яд действует на нервную систему. Сириуса водило из стороны в сторону, он кричал так, будто призывал демонов из самой перисподни. Сражаться не мог - даже ровно на одном месте стоять не получалось. Тоже самое и с полуженщиной - она теряла равновесие, смогла подойти ближе к группе магов, которые более менее пришли в себя, но были почти без сил.

Со стороны замка особой помощи не было - огненные стрелы жалили пауков, но те быстро адаптировались, явно ориентируясь на звук. Как только тетива была спущена - те расходились в сторону волной, и стрела попадала в землю. Редко, когда она задевала паука.

Огня простого не сильно боятся, а вот черное пламя...

Шаг за шагом, но я неосознанно шла вперед.

Видела, как сражаются маги, как странные существа с темной кожей не подпускают к Сириусу пауков, но последние уже почти прорвали линию защиты.

- Сириус. - имя сорвалось с губ, - Сириус.

Птица замерла. Мгновенно голову ко мне повернула.

Черное пламя разгоралось в ладонях. Один из магов посмотрел в мою сторону и я увидела невероятный ужас в его глазах.

Со мной что-то не так. огонь поглощал тело, обволакивал его волнами. Завихрения становились больше и выше, а потом.

- ПРИГНИЛИСЬ ВСЕ! СЕЙЧАС!

Колдун припал к земле, что-то шептал. Глаза его налились чернотой, и вокруг них возник высокий, полупрозрачный барьер.

В это же мгновение напряжение внутри лопнуло, как будто кто-то нажал на спусковой крючок и.

Черное пламя вырвалось на свободу.

ЛИРА

Стоило Каилу проорать во все горло, как мы мигом обернулись.

Она стояла так близко.

Кристина.

Черные волосы развивались на ветру, бледная кожа, потрескавшиеся от обезвоживания губы.

Глаза, наполненные густой синевой.

Черное пламя вихрем кружилось вокруг ее хрупкого тела. Оно мягко касалось босых ног, перебиралось по телу на руки и не уничтожало при этом одежду. Белая, немного порванная ночная сорочка, не пострадала из-за огня.

Огонь не просто защищал ее, он словно питался ей, как Каил другими магами... Он забирал энергию, которой в девушке было так много.

Каил смог воздвигнуть барьер лишь благодаря Зелару и Лиаму - те среагировали быстро. Диего сильно ранили - дракон истекал кровью, но защитил Рика, потерявшего сознание и Сириуса, не способного контролировать себя из-за яда. Гарпия успела не только защитить двоих своих сородичей, не успевших спрятаться в городе, но и вовремя бросить их под барьер, прекрасно понимая, что от черного пламени спасения нет.

Я смотрела на то, как тело Кристины поднимается в воздух, как пауки замирают на своих местах, не в состоянии определиться с истинным врагом и перестроить схему атаки.

Черное пламя сорвалось с ее рук настолько мощной волной, что она поглотила все поле. Она разнеслась по лесной части, уничтожая все живое, натолкнулась на защитные барьеры Североморья, разнесла два из них, но не проникла за третий!

Г ород устоял. Со скрипом, но устоял.

Я впервые видела, чтобы Каил молился. Не знаю, о чем он просил своих богов, но ведьмы он боялся как. огня.

Лиам держал меня за руку, в глазах его замер ужас.

Сириус не выдержал - он упал на бок из-за яда, его тело охватила судорога. Рядом упала Кайка, но гарпия находилась в сознании - почему? Почему яд на них действует иначе?

- КРИСТИНА! - орал Каил, - КРИСТИНА! ХВАТИТ! ТЫ ВСЕХ УНИЧТОЖИШЬ!

Но Кристина его не слышала.

С каждым мгновением волны усиливались, барьер Североморья трещал, люди и существа в городе кричали от ужаса, не понимая, как спастись от черного огня.

- КРИСТИНА! - мы орали все хором, но вихри становились все больше.

Барьер треснул.

Барьер Североморья стал падать.

Мы видели, как огонь проник за его пределы, слышали, как орал Каил, не в силах что-либо предпринять, а затем.

Молнии возникли в небе как по щелчку пальцев. Семь ударов в одну точку - вновь и вновь.

Они били в самый центр - в Кристину, но вреда не причиняли - пламя защищало.

Вновь и вновь. Но кто это?

С каждым ударом пламя слабело - оно будто живое, всю силу направило на защиту ведьмы.

Стоило молниям исчезнуть, как и пламя погасло, а девушка мягко приземлилась на землю, застыв в одной точке будто мертвая кукла...

- Малек. - шепот сорвался с губ Каила, - скотина. ТЫ ГДЕ, МАТЬ ТВОЮ БЫЛ?

- Малек, - голос Лиама звучал тихо. Эльф будто глазам не верил, - что произошло?

Маг вышел на середину поля. Весь в крови.

Защитная одежда порвана, одна рука не двигалась - жгут не давал потерять сознание, но все видели разодранные в клочья мышцы. Все лицо было залито кровью, она не останавливалась.

За спиной Малека из леса вышли маги ковена - не в самом лучшем состоянии. Большую часть везли в повозках, полностью замотанных в ткани. Трупы они не оставили, значит.

Да что происходит?

- Каил, там еще волна.

На этом маг отключился, упал на землю, а Каил отдал приказ:

- ЗАЩИЩАТЬ ГОРОД ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ! ВОЗДВИГНУТЬ БАРЬЕРЫ! Уходим.

Мы ринулись к Североморью, с его стороны уже вышли несколько отрядов магов и эльфов - они помогали раненым, тащили повозки. Личный отряд во главе с Энтони (страж чудом остался жив после боя с гранвами возле Закрытого озера), делился энергией с Каилом. Маг восстанавливал силы, но времени было мало.

- Каил, какого черта? - Энтони трясло от злости и бессилия, - это не твой огонь! Черное пламя было раз в сто сильнее!

- А это и не мой огонь! - взревел маг, смотря на то, как эльфы аккуратно переносят Кристину. Девушка упала рядом с Сириусом, дышала редко. - Малек. Приведите его в чувство! Какого черта произошло? ЧТО ЭТО ЗА ПАУКИ?

- Мы сами не знаем! - маги ковена не могли ответить на вопросы. Те, кто был в состоянии говорить, находились в дозоре и не знали, что произошло на островах. - Малек взял группу стражей и направился ближе к парящим островам. Они не лезли туда, господин Каил. Такого приказа главнокомандующий точно бы не отдал! Но. Но.

- Но остров упал. - первый выживший не мог говорить, он плакал от ужаса. Вместо него продолжил рассказ второй страж. На удивление его раны были легкие, поверхностные. Повезло же, - его раскололо на части! Мы стояли в дозоре на самой дальней позиции, видели, как это произошло, как циклон над островом рассеялся и с потоком воды в океан рухнули обломки. Огромные обломки!

- А вместе с обломками самозабвенно упали и неизвестные никому твари, многие века эволюционировавшие отдельно от этого мира, - Диего с трудом сдерживал слезы гнева. Дракона трясло из-за беспомощности. - Каил, я понимаю, что не так чтобы вовремя, но...

- Нам нужно вернуть тебя в форму, - закончил за него маг, - это не прихоть, это необходимость. Другие драконы нам помогут? Ты сможешь связаться с ними?

- Смогу, но результат непредсказуем. Ты нас знаешь, мы гавнюки те еще.

- О да, - магистр схватился за голову, - всем отрядам! Седьмое построение! Чернокнижники атакуют последние! Копим энергию сколько можем! Число противника неизве.

Договорить Каил не успел.

Лиам схватил меня вовремя, от удара в барьер земля задрожала.

- Лира, - голос эльфа дрогнул, - я говорил тебе уже много раз, ты не готова к битвам такого уровня!

- Лиам, да мне же идти некуда!

Эльф печально опустил голову, тут же прижал к себе крепко-крепко, наплевав на окружающих.

Малек пришел в себя, видел нас, удивленно поднял брови - явно решил, что после удара глюки пришли, но нет. Любовь - она такая.

- Я хочу, чтобы ты ушла, - голос Лиама звучал твердо, - при первой же возможности! Прочь из этого города!

- Не думаю, что такая возможность у нее появится, - Малек держал руку, магия эльфов остановила кровотечение, но этого было недостаточно. Вместо того, чтобы позволить себя залатать полностью, мужчина встал на ноги, выпрямился во весь рост и подошел к нам, -Североморье не защищен. Более того, на нас напали гранвы. КАИЛ!

Маг дал сигнал залпом пульсаров. Магистр мигом все понял, матерился как умел, скрипел зубами и быстро менял тактику боя.

Следом за сигналами Малек с помощью магии отправил сообщение - светящийся пульсар, внутри которого была скрыта магическая печать, а так же голос самого мага.

- Гранв было не много, но они отличались, - мы шли к стене, поднимались по лестнице, направляясь в сторону Каила. Рик тоже пришел в себя, сейчас он восстанавливал силы с помощью эльфийской магии. - Каил!

- Какого черта ты даешь сигнал, Малек? - очередная волна пауков набросилась на барьер. Тот трещал по швам, но не ломался. Помимо пушистых гадов со стороны леса выползли гигантские змеи! Вы когда-нибудь видели гадюку, способную проглотить дом?

Маленький так домик. деревянный. нет? А вот мы - ДА!

- Там были гранвы. Каил, они другие... Намного сильнее... Будто следующая ступень эволюции.

- И в чем отличие? - Каил давал команды и пока что успешно защищал город.

- Да во всем. Они разумны. Ими руководит не только голод и жажда крови, там что-то еще, понимаешь? Я видел их - после крушения острова они не напали! Тихо выползли из воды, замерли, осмотрели территорию. Они даже стояли не так, как прежние гранвы! Выпрямились во весь рост, будто люди! Они. КАИЛ! НА СЕВЕР!

Малек опередил магистра. Я не понимала, что и как он делает, но с неба в сторону полчища тварей обрушились молнии. Невероятное множество молний! Они били снова и снова, оставляли в земле кратеры, испепеляли врагов, но.

Но не всех.

- Лира, смотри, - Лиам указал в сторону горизонта. Там, на фоне пылающего огня, застыли фигуры.

Гранвы.

- И правда. - я пыталась рассмотреть их, но расстояние не позволяло, - они и правда другие. Более. Более человекоподобные. О Боже, они бегут сюда!

Две твари отделились от стаи. Они преодолевали расстояние до города на неимоверной скорости!

И никаких лиан. Почему нет лиан?

- Каил, куда лианы делись? - Лиам судорожно осматривался по сторонам, - такого раньше не было. Их симбиоз доказан: где гранва, там и эти чертовы отростки!

- Если бы у меня были ответы на эти вопросы, мы бы сейчас тут не страдали! Вот черт.

Да они огромные!

- Каил.

Лиам с магом переглянулись, явно думали о чем-то нехорошем, а затем.

Затем маг дал сигнал, совершенно мне незнакомый. Множество красных импульсов озарили небо, весь город словно замер, местные жители не верили своим глазам, а потом как по команде стали расходиться в трех направлениях. Женщины хватали детей, оставляли почти все вещи. Мужчины крепко держали оружие. Кто мог - шел на стены, кто в возрасте или же инвалид - не мешали стражам, но оказывали помощь раненым и.

- Ты дал сигнал об эвакуации? - мой голос дрогнул. Слово оказалось всем незнакомым, так что пришлось пояснять, - местные бегут? Они покидают город? Ты оставляешь Североморье?

- Я спасаю их жизни, - тихо, в какой-то степени мягко, ответил Каил, затем отвернулся, бросив напоследок: - уходите. Лира, это не твоя битва. И я не уверен, что она моя.

Помоги людям выжить. Малек, Академия Магии - тоннели ведут на Свободную дорогу. По Северному краю вплоть до разлива, а дальше ты знаешь.

- Знаю, - холодно заметил маг, соглашаясь с решением.

- Каил, я не уйду... - я рычала, злилась, но даже Лиам был не на моей стороне:

- Барьер рушится, - заметил эльф, указывая на верхушку купола, - врагов очень много, мы понятия не имеем, на что они способны. Змеи окружают город по периметру - смотри, их тела невероятно мощные. Они начнут сдавливать купол, защита не выдержит. Лира. Нам нужно уходить. Живые мы намного полезней, чем мертвые. Нужно брать Сириуса, Кайку и Мирра. Нужно уводить всех прочь из города! Потом будет поздно!

- Не смотри на меня так, девочка, - Каил выдавил улыбку, - капитан не покинет свой корабль. Уводите ведьму как можно дальше, берите все, что нужно, но умоляю вас -выживите!

На этом маг щелкнул пальцами, перед глазами все поплыло, кусок каменной стены довольно резко отделился от основной своей массы и унес нас вниз, на землю.

Я говорить не могла. Голос застрял где-то в области сердца - не иначе.

Мы. Мы бежим.

Мирр был рядом - мантихора тут же подставил свою спину, но я не залезла на нее. Лиам тянул меня в сторону корпуса лазарета, куда увели Сириуса с Кайкой. Там же и ведьма лежит.

Малек все это время молчал - ему было плохо, он сплевывал кровь на землю, изредка скрипел зубами от боли, но не жаловался и не сбавлял темпа.

Люди и эльфы уходили. Первые показывали дорогу вторым. Зелар во главе с Диего помогали всем, чем могли, и шли в качестве главной защитной силы.

Мы вбежали в лазарет, где царил хаос. К Сириусу никто не подходил - гриф очнулся, разнес ко всем чертям огромный зал и не позволял себя успокоить. Лекари боялись его, ничего не могли сделать, поэтому с радостью отошли в сторону, как только я показалась на горизонте.

Кристина лежала рядом, кожа лица бледная, губы синюшные.

Она умирает? Только не это.

- Сириус! - позвал “сына” Лиам, - Сириус, успокойся! Нам нужно уходить. Сириус!

- Он пытается, - с трудом заметила Кайка, - но не может. Нужно время. Эти твари. Они не просто усыпили всех пернатых, они их считай убили! Этот чертов яд замедляет сердцебиение! Причем настолько, что тело коченеет! Не понимаю, почему я не упала замертво. И почему грифу так досталось сильно? Он же не в себе!

- Причина в том, - Лиам говорил мягко, ровно. Так, чтобы его голос не раздражал грифа, а наоборот успокаивал, - что ты наполовину человек, Кайка. Сейчас Сириус полностью в птичьей форме, поэтому и яд на него подействовал сильнее. Если твои ощущения верны, то наш гриф почти умер. Либо он и правда умер, но чудом очнулся... и теперь главный вопрос...

- Кем именно он очнулся, - я закончила за Лиама. От собственных слов стало дурно. Мы все уставились на Сириуса, невольно отошли назад и в этот же миг гриф вытянул шею...

Твою ж.

- Лира. - Лиам закрыл меня собой, - медленно уходи. Если перед нами уже просто гриф, они терпеть не могут зрительный контакт.

Я не могу уйти, только не от Сириуса! И дело не в моей глупости и вере, что все закончится хорошо! Все дело в том, что все мы связаны! И оспаривать эту связь смысла нет!

Гриф прокричал запрокинув назад голову, с силой ударил лапой пол и раскрыл огромные крылья. Из-за резкого взмаха, он задел кровать, на которой лежала Кристина, перевернул ее и девушка упала!

Я пригнулась, смотрела, как гриф клокочет, как мотает головой, будто борется с чем-то, и тихо обходила его со спины.

Мы видели, что Сириус постоянно смотрел на Лиама. Он то отворачивался, то вновь обращал на него внимание. Малека к себе не подпускал - стоило магу шаг сделать в его сторону, как Сириус реагировал мгновенно - острые когти почти задели мага. Более того

- они почти ему руку не оттяпали.

- Я уже его ненавижу, - тихо заметил Малек, - почему гриф так важен? Я молчу о его размере, между прочим.

- Потому что он часть нашей семьи, - холодно заметил Лиам и в этот же миг Сириус замер. Он встрепенулся, в какой-то степени ощерился, втянул обратно шею и перестал крушить все подряд.

Я добралась до Кристины, схватила ее за руки, но не тянула в сторону, боясь произвести много шума. Кто его знает, как на это отреагирует слегка сошедший с ума гриф способный убить нас с одного движения?

Девушка оказалась ледяной. Ее кожа. Пальцы рук.

Бледная, будто мертвая. Она редко дышала, казалась безвольной куклой, пыталась согреться, обхватив себя во сне руками, но тщетно.

В этот же миг за пределами лазарета что-то громыхнуло, а потом мы услышали голос Каила.

- Первый барьер пал, - нервно заметил Малек, - я почти без сил, потерял много крови. Нам нужно уходить иначе умрем и тогда все, что делает сейчас Каил - напрасно!

- Он делает это не ради нас, а ради всего города! - рыкнула я. Малек раздражал и пугал одновременно.

- Он оставил вас со мной, - тихо ответил маг, - значит, дорожит вами. Я не просто так занимаю высокую должность... Нам нужно ид...

Очередной взрыв не просто заставил всех вздрогнуть. Нет.

Нас в воздух подбросило! Здание лазарета начало рушиться! Потолок треснул, за нашими спинами обвалилась большая его часть! Сириус усугубил ситуацию своими крыльями - он размахивал ими, с легкостью отправил в нашу сторону несколько больших камней, чуть не прибив при этом Лиама!

Нет. Ну нет же!

Взрывная волна отбросила меня вместе с Кристиной в сторону образовавшейся дыры в стене. Нас выбросило наружу, от удара головой меня тошнило, но вот Кристина. девушка начала приходить в себя:

- Больно, - она с трудом села на колени, держала голову руками и тихо взвыла, - господи, как же больно.

- Кристина! - я говорила с трудом, сдерживала тошноту, пыталась найти равновесие, но меня вело в сторону. Лиам не мог выбраться на улицу из-за Сириуса - гриф закрыл крыльями проход! К тому же явно готовился атаковать! - Кристина. Я не уйду без него. Не уйду без Лиама!

Попытка встать успехом не увенчалась.

- Без кого не уйдешь? - девушка почти ничего не видела. Она водила перед собой руками, не понимала, где находится, - это же. Сириус.

- Ты его узнала? - я не верила ее словам, - но как? Он что, рассказал, кто он?

- Нет, не говорил, - ведьма с трудом встала на ноги, - но я чую, что это Сириус. Почему все вокруг рушится?

- Потому что на город напала нечисть и скоро барьеры падут. Нам некогда объяснять детали, нужно бежать! Но Лиам.

Эльф показывал рукой, чтобы мы уходили. Он уворачивался от когтей Сириуса - гриф не понимал, что делает, как не в себе был, но не желал убивать эльфа, иначе бы с легкостью это сделал!

Кайка, наконец, пришла в себя - ее тоже выбросило в дыру.

- Милая! Нам пора валить отсюда! Мужик мужиком, но жизнь одна! - гарпия вытянулась во весь рост. Кристина явно видела таких существ впервые, поэтому ошарашено замерла на месте с открытым ртом, - хлебало прикрой. Гриф залетит.

- Оно еще и матерится. - в ужасе ответила девушка, снова делая шаг назад, - какая прелесть. И главное говоришь верно, но. Без него не пойду.

Кристина резко развернулась в сторону Сириуса. Глубоко вздохнула и.

Ее голос звучал гортанно и очень низко. Всех мигом передернуло, грифа тоже.

Он невольно повернул голову в сторону Кристины.

- Сюда иди...

- Он же не собачка, - прошептала я, вновь вздрагивая от звучания голоса, - он не знает команд! Он же... Да ну ладно...

Сириус тут же опустил крылья.

Успокоился.

- Подойди...

Гриф наклонил голову набок. Потом на другой бок. Затем встрепенулся, но.

Подошел. И замер рядом с Кристиной.

- Хороший мальчик, - менее уверенно заявила она, - а человеком снова станешь?

На этом гриф раскрыл огромные крылья, качнулся, стал резко мотать головой, как будто пытался прогнать какие-то мысли и установил зрительный контакт с ведьмой.

Он злился. Злился на то, что она приказывала, но хотя бы мог сконцентрироваться на этом!

Кристина не отводила взгляда, боролась, не позволяла себе сдаться, а я тем временем пыталась хоть что-то придумать!

В его глазах что-то пульсировало - причем это не аллегория. Будто попало что-то.

Я смотрела, как мелкие алые кристаллы скапливаются в уголке глаз, подошла к Сириусу, пока он уставился на девушку и осторожно, кончиками пальцев, достала эти самые кристаллики.

Один. Второй. третий. В конечном итоге на моей ладони было примерно десять странных, граненых камней алого цвета. Лиам стоял со мной рядом, собирал камни в склянку, удивлялся поведению Сириуса. А потом.

“Наконец-то! - раздалось у всех в голове, и у Кристины в том числе. Ведьма настолько не ожидала этого, что тут же вскрикнула, потеряла равновесие и почти упала, но Кайка поймала ее. - “Эта дрянь вызывает зрительные галлюцинации. Я видел гранв, но голоса слышал ваши. Что происходит?”.

- Город скоро падет, - Лиам, как и я, обнял Сириуса. Мы облегченно выдохнули, вызвали тем самым нервный тик у Малека, после чего маг нас перекрестил, прошептал что-то вроде: “у Каила все друзья на голову больные”, и перевел взгляд на Кристину, - ведьма, ты словно только что из могилы поднялась.

- Можно и так сказать, - уклончиво ответила Кристина, смотря на то, как мы обнимаем грифа, - я ничего не помню. Черный огонь в руках - да. А вот что после - нет... И что самое странное - мне стало легче, словно всю лишнюю энергию выкачали. Почему Сириус в форме птицы?

- Меня больше волнует, что ты имеешь в виду говоря, что он в форме птицы? - Малек понизил голос, говорил спокойно, но в глазах при этом врата в ад открылись и черти, черти оттуда полезли! Как она вообще поняла, что гриф — это Сириус? Более того, она сейчас выдаст его! Никто ж из ковена не знает о нем!

- Он такой большой, - как ни в чем не бывало ответила Кристина, заправляя за ухо прядь черных волос, - с каких пор он стал таким огромным?

Не знаю, увидела ли девушка в моих глазах благодарность, хотя. Чую, тут сам Сириус помог.

Гриф при этом еле заметно кивнул, дав понять, что действительно причастен.

Кристина не сводила взгляда с грифа, немного хмурила брови, хотела что-то сказать, но затем вытаращила глаза и молча указала за спину.

Ямигом развернулась и остолбенела.

- Это то, о чем я думаю? - последний барьер сдерживал натиск. Змеи. Огромной, невероятных размеров змеи!

- Галиф, - прошептал Малек, бледнея на глазах, - они вымерли больше века назад. Их же истребили всех до одного!

- О чем надо знать, помимо того, что пасть змеи в распахнутом виде больше меня раза в три?

Мой голос дрогнул. Галиф раскрыл пасть, с длинных, острых клыков капал зеленоватого оттенка яд. Капли касались земли, и тут же раздавалось шипение. Верхний слой песка бурлил, будто туда кислоты капнули.

- Они едят все, что движется, - Малек пожал плечами, - и способны разрушать барьеры. например, как сейчас.

Стоило змее распахнуть пасть, как она резко метнулась к защитному заграждению.

Острые клыки впились в барьер и проткнули его насквозь!

- Твою ж мать. - голос Каила раздался совсем рядом, - ИХ ТРОЕ! РИК! ТЫ НУЖЕН!

Огненные залпы не стихали. Стражи вновь и вновь наносили удары по нечисти, а Каил с помощью левитации поднялся в воздух. Клыки галефа как бы застряли в барьере. Змея не могла их вытащить из-за того, что сами зубы росли под острым углом - это не позволяло добыче вырваться, а если та очень пыталась, от нее просто отрывался кусок. Сейчас происходило то же самое. Клыки разрушали барьер, поэтому Каил за два удара мечом перерубил их.

- Поразительно, - тихонько прошептала Кристина, подойдя к Сириусу, - а галеф яд выпрыскива... А, уже вижу.

Да, галеф прыскает ядом. Очень далеко прыскает, да так много, что мешает обзору стражам!

После того, как магистр перерубил клыки, змея начла биться в конвульсиях. Она металась из стороны в сторону, била хвостом по барьеру, шипела и источала яд во всех смыслах этого слова. Тут же раскрылся капюшон как у кобры, она стала клокотать, низко шипеть и в какой-то степени рычать. Я думала, что она продолжит рушить барьер, но ошиблась.

- Почему галеф поедает пауков? - мы рванули в сторону от барьера. Рядом с разрывом находиться было опасно, к тому же Каил уже отдал приказ восстановить дыру и побежал чуть в сторону, параллельно всеми командуя.

- Он восполняет запас, - пояснив это, Лиам увел нас чуть в сторону. Именно в этот самый момент с неба рухнуло дерево. Ствол раскололся при ударе: полетели опилки и ошметки коры, а так же острые ветки, - а еще забрасывает нас всем, чем только можно. СВЕРХУ!

- Нужно уходить, - Малек указал здоровой рукой на темно-фиолетовый шар, возникший в небе, - Каил приказывает покинуть Североморье немедленно. Это значит, что примерно через десять минут все барьеры падут и волна тварей хлынет в город.

- Но не все успели уйти, - Кристина оглядывалась по сторонам, видела панику в глазах людей и эльфов, чей вид несомненно пугал ее. Она даже на Лиама без дрожи смотреть не могла, хоть и было понятно, что он ее не тронет.

- Все и не уйдут, - холодно ответил маг, направляя нас в сторону храма с тремя куполами,

- жителей Североморья много, к тому же тут эльфы есть, хоть и не должны быть. Ковен не допустит упадка Академии Магии, он сделает все возможное, чтобы сократить население, а эльфов точно вышлет к Зелару. Не думаю, что твой отец, Лиам, успел подготовить за столь короткое время новые дома для своего народа. Это физически не возможно. нам нужно успеть добраться до храма - там самый ближайший вы.

Договорить Малек не успел.

Барьер рухнул под тяжестью змеиного тела. Галеф упал прямо на храм, разрушая его до основания.

Мимо пролетели обломки камней, воздушная волна отбросила всех в сторону. Лиам успел схватить меня, прижать к себе и не дать упасть.

Галеф раскрыл пасть, с клыков его капал яд, а по всей разрушено площади разлетались обломки барьера. Магические связи распадались прямо в воздухе, они светились в свете огней, создавая видимость сумерек посреди глубокой ночи. Змея раскрыла огромный капюшон и.

Прыгнула.

глава шестая

Яркие вспышки света.

Перед глазами все плыло, разобрать что-либо в темноте было сложно. Дыхание сбилось, хотелось кричать, но нельзя.

Страх сковывал тело, приходилось вновь и вновь напоминать себе о том, что главное -выжить. И не просто выжить, а вывести всех.

После удара галеф, нас всех отбросило в стороны. Малек в самый последний момент успел выставить барьер - магия подчинялась ему даже со сломанной рукой. Глаза колдуна налились чернотой, а затем яркие вспышки молний пронзили змеиное тело. К сожалению, она не умерла, но отступила, явно неготовая к подобному сопротивлению.

Все как в замедленной съемке.

Мы не сговариваясь вскочили с земли, рванули в сторону от галеф, но бежать было некуда.

Змея разрушила храм, подземный ход завалило обломками!

- Далеко до следующего выхода? - кричал Лиам, отбивая мечом паучью тварь.

Барьер разрушался начиная с купола и те, кто смог допрыгнуть до границы, проник в город. Мы слышали крики стражей, звуки клинков и команды Каила.

Каил все еще там. В самой гуще! И Рик тоже!

Сама мысль об этом терзала изнутри, она душу на части рвала.

По щекам побежали слезы, я прикусила нижнюю губу, не в силах справиться с эмоциями.

- Далеко, - Малек взревел, стоило нам выйти к еще одному храму, - теперь далеко, чтоб тебя!

Галеф преследовал нас. Стоило змее прийти в себя, как эта тварь кинулась следом как какая-то ищейка.

- Мы не успеем, - холодно заметил Лиам и остановился.

Он выставил перед собой клинок, воткнул его в землю, припал на одно колено и стал шептать что-то. Я редко когда видела магию эльфов, знала лишь, что она имеет природный источник и совсем не похожа на то, чем занимался Каил с братом.

Вот и сейчас все выглядело так, словно начиналось землетрясение.

Земля уходила из-под ног, все вокруг дрожало и рушилось. Прямо перед Лиамом образовывалась щель в земле. Она расходилась, становилось больше и глубже, стремительно превращаясь в обрыв. Змея могла его перепрыгнуть, но пауки. мелкие твари замерли у самой границы: кому не повезло, тот упал в бездну, остальные замерли, возмущенно шелестя тонкими лапками.

- Надолго не хватит, - голос эльфа дрогнул. Магия давалась ему с трудом.

- Хватит. - Малек вновь создал электрический заряд. Направив его в расщелину, он высвободил много энергии. Она мигом образовала высокий столб света, резко уходящий вверх. - Теперь я полностью пустой. На молнии не рассчитывайте, нужно время, чтобы восполнить запас. На этой стороне города остался лишь один выход. Молитесь, чтобы его не разрушили...

За все время Кайка не проронила ни слова. Несколько раз среди разрушенных домов мы видели других гарпий, они неслись мимо нечисти, сражались рядом со стражами и многие терпели неудачу.

Со всех сторон.

- Малек, как убить галеф? - Кристина бежала наравне со всеми.

- Отрубить голову, - рыкнул маг, указывая куда-то в сторону. Лиам отреагировал мгновенно - клинок тут же перерубил несколько пушистых тварей. Сириус при этом ловил тех, кто больше еще до того, как они пускали яд в воздух, - да твою ж. мать!

Последняя надежда на побег была разрушена вместе с храмом. Причиной отсутствия храма стала не змея, а полчище пауков, под тяжестью которых все разрушилось.

Они мельтешили на обломках, явно кого-то ели, пытались урвать кусок получше, но стоило Сириусу показаться.

- Улетай, - хором проговорили все, и даже Малек, - Сириус, как можно дальше лети! И ты, Кайка, тоже!

“Не брошу тебя! - голос раздался у всех в голове. Кристина от неожиданности подпрыгнула, она не привыкла, когда мысленная речь возникает настолько внезапно. -Даже не думай! Я вас не оставлю!”

- Сириус, если ты надышишься ядом, - Лиам положим руку ему на голову, - можешь ускорить нашу кончину. Ты - гриф. И ты для них - еда. А для нас твое безумие может обернуться смертью. Улетай, помоги Диего и моему отцу, беги как можно дальше!

“НЕТ!”

Гриф резко раскрыл крылья, невольно вытянул шею, раскрывая огромный острый клюв.

Все, кроме меня и Лиама испугались. Даже твари, что уже начали окружать нас, замерли, с недоумением смотря на птицу.

- Сириус, - мужчины выставили перед собой клинки, готовые сражаться, я же обращалась к грифу, - забирай Кристину и бегите вдвоем. Тебя не просто так на остров тянуло, верно?

Сложно не догадаться. Я не видела его глаз, ко мне он всегда относился с теплотой, но к незнакомой девушке. И без слов все понятно.

- Лира, ты не можешь просто взять и умереть, - Кристина смотрела на нас с ужасом, - как вы можете вот так просто взять и сдаться?

- Мы не сдаемся, - невольно рыкнула я, отпихивая от себя грифа. - мы на вещи смотрим реально. Сириус - мишень. Ты не выстоишь против тва...

Кристина спокойно прервала наш разговор одним резким движением. После того, как она подняла с земли обломанный наконечник стрелы, девушка запустила его прямо в пауков с такой точностью, что мне стало даже неловко.

- Мой отец - военный в отставке. - холодно заметила девушка, спокойно наблюдая за тем, как тварь истекает кровью. - Дайте мне топор или клинок. Нам нельзя разделяться. А ты лети! Если яд и правда тебя с ума сводит - не мешай!

Малек поднял с земли чей-то клинок: весь в крови, рукоять немного погнута, но лезвие острое. То, что надо!

Кристина не просто взяла его в руки, о нет. Она мастерски перекинула его в ладони, лезвие сделало росчерк полумесяцем и зазвенело от предвкушения боя:

- Вспомню молодость, - хмыкнула та, - и чего они стоят? Почему не нападают?

- Да от твоего вида кирпичей наложить можно. - тихо шепнул Малек, - я б тоже лишний раз подумал, надо ли оно. Вся в крови, зело злобная, с клинком в руках, да еще и стойка странная. Скалишься, будто год не ела, а тут вон какое раздолье!

- Хочу попробовать паучьи лапки, - хмыкнула в ответ ведьма, и мы с Лиамом невольно переглянулись, - особенно в винном соусе. Ну, так кто первый?

- Судя по всему, у этих тварей есть мозги, - тихо заметил эльф, стоя со мной рядом, - они способны оценить возможный уровень боли.

- Думаю, проблема немного в другом, - Малек указал пальчиком нам за спины.

Змея-таки нас догнала.

Галеф замерла в тени обломков, сверкала глазами, цвета янтаря, выпускала тонкий раздвоенный язык. Огромная змея была голодной, да к тому же еще и не одинокой - на горизонте маячил хвост побольше, но судя по крикам Каила и шипению галеф, больше похожему на мольбу о скорой смерти, там дела обстояли иначе.

- Да крути ее! Крути! - крик магистра обратил на себя всеобщее внимание. Даже пауки обернулись, лапки поджали. - Да куда ж вы ее крутите-то? Руби голову! Голову руби! Это задница, Энтони! Ты где там голову увидел? Хватит истязать тварь! Ей еще умирать надо, а ты ее.. .Эх, где ж наша Лира? Она бы эгегей как душу отвела!

- Где бы я там душу отвела? - не знаю, что было написано на моем лице, но наш галеф явно передумала нападать. Уж не знаю, каким местом, но она словно почуяла, что девочка по имени Лира сейчас здесь.

- На поле боя, - хмыкнул Лиам, - ты так рвешься впереди всех, что иногда кажется, ты создана для битв. Смотри, там чей-то лук!

Оружейную лавку разгромили в процессе побега, но большая часть товара осталась не тронутой. Легкий, классический лук с легкостью лег в мою ладонь, светящиеся стрелы полыхали магической печатью. Стоило вернуть себе оружие, как во всем теле кровь забурлила!

- Еще и улыбается, - Малек на мне крест поставил. Это не лечится. - С виду милая девушка, а в душе чудовище. Я не понимаю, мы сражаться будем? Если нет, то может, мы пойдем уже?

Последняя фраза была адресована нечисти. Надежда на то, что нас отпустят, не просто исчезла, она рухнула вместе с волной птицеедов. Колдун в последний момент успел создать вокруг Сириуса с Кайкой защитный барьер - он временно не пропускал яд, но надолго этого пузыря не хватит.

Первыми рванули пауки! Я была готова выпустить стрелы, но Лиам меня остановил!

- Ли...

- Смотри! - Эльф пригнулся, начал уходить чуть в сторону, держа меня при этом за руку. Мы все стали пятиться назад, потому что галеф спутала карты, но не нам. Змея пировала. Она с упоением заглатывала мелких тварей, загребала хвостом тех, кто не успел сбежать, хрумкала от удовольствия и не сводила с нас глаз.

Мы рванули в сторону рухнувшего барьера - надежда спрятаться в лесу еще осталась.

На соседней улице сражался Каил с братом и отрядом стражей. Они и правда схватили галеф! Рик всеми силами пытался вытащить меч из ее черепа, а Энтони слезал с хвоста существа, трясущимися руками пытаясь что-то объяснить. Страж весь был в какой-то жиже, кожа лица бледная, руки дрожат.

- Его активно пожевали! - радостно завопил Диего, непонятно откуда свалившийся на наши головы, - два раза! Я сам видел! Живучий ты страж, Энтони!

- Ага. - передернулся тот, стирая с лица слизь, - и везучий, видимо, тоже. Эм. А вас ничего не смущает?

Энтони указал нам за спины, мы мигом обернулись и.

- Это не нормально, - ошарашено заявил Малек, смотря на то, как наш галеф спокойненько поспевает за нами, параллельно похрумкивая пауками.

- Сириус! - догадалась Кристина, - он приманивает птицеедов, а те в свою очередь служат едой для галеф. Безопасней слопать пауков, чем нас, видимо.

- Да пусть хоть всех их съест! Я не против! Бежим от сюда!

Дважды повторять не пришлось. Стоило нашей группе объединиться, как мы, не сговариваясь, рванули в сторону леса.

И галеф, между прочим, следовал за нами.

Огромная змея вошла во вкус! Осознав, что мы полезны, и что среди нас есть лакомый пернатый кусочек, тварь не отставала, держалась на определенном расстоянии и поедала все, что движется!

- Да у нее там что, черная дыра? - взмолилась Кристина, стараясь не отставать от группы.

- Да хоть бездна! - тут же прокричал Каил, перепрыгивая на бегу руины.

- А что будет потом? - Кристина заметно устала, но не жаловалась. Я видела, что кожа ее лица стала намного бледнее, а губы начинали синеть. - Она просто ляжет переваривать или за нами последует?

- За нами! - рыкнул Рик, отстреливаясь пульсарами. - Галеф тварь бездонная! Она ест, пока ее желудок не порвет на радостях, поэтому даже не думайте останавливаться! И еще момент - ее чешуя по прочности примерно такая же, как у гранв!

Здорово... Замечательно! Как у гранв... Это именно то, что я хотела услышать!

Птицееды сменили тактику. Осознав, что всех мелких гадов такими темпами съедят, они все как по команде замерли на месте, резко развернулись и волной ушли в сторону.

Галеф растерялась, но мы - нет! В отличие от змеи все прекрасно понимали, что если мелкие твари создают волну, значит, кое-кого ждет кровавое месиво и участвовать в нем не хотелось от слова совсем.

Свои мысли даже озвучивать не пришлось: волна птицеедов напала на змею, окружив ее в прочное кольцо, но та не сдавалась. Галеф раскрывала пасть, с упоением вкушая пищу богов. Звуки хруста и чавканья вызывали чувство омерзения, зато подгоняли.

Я изредка оборачивалась назад, видела разрушенный город, как твари сражаются друг с другом, напрочь о нас позабыв, как.

Лиам затормозил так резко, что я со всей дури врезалась эльфу в спину. В носу что-то хрустнуло или мне показалось? При этом он не дал мне выйти вперед, потому что.

Гранва.

Одна. Прямо на границе города с выжженной территорией перед Североморьем.

- Мироздание жаждет от нас избавиться, - заметил Малек.

- Мне кажется, нас прокляли, - шептал Диего, прижимая к груди ладони.

- А я домой хочу, - Энтони рыдал, не в состоянии взять себя в руки. Страж сдавал позиции, не справлялся с эмоциями и из последних сил заставлял себя не истерить.

- Я тоже хочу домой, - тихий голос Кристины заставил гранву встрепенуться. Какого черта?

Все заметили это движение - как будто для твари голос девушки что-то значил.

Гранва качнулась, передернулась как после удара током, затем от ее головы отделилась перепончатая пластинка - так значит эта тварь из вида “подменышей” . Плохо, очень плохо!

- Я ранен и без сил, - Малек с трудом стоял на ногах, - надо галефу эту тварь скормить!

- Вот только как это сдела...?

Кайка развела руками, но договорить не успела.

Стоило показаться твари, как галеф за нашими спинами свернулась в огромные кольца, затем резко прыгнула в сторону гранвы.

- Она явно удивлена такому исходу событий, - Каил недоумевал, встряхнул головой и указал всем в сторону леса, - впервые вижу, чтобы гранва кого-то боялась!

- Она может заманивать змею, - Кристина с каждой миной выглядела все хуже. В конечном итоге сам Сириус подхватил ее на спину сразу же, как только девушка в ногах запуталась. Вначале она опешила, не знала, как реагировать, но гриф взмыл над землей и устремился в сторону леса.

Он возвращался за нами снова и снова до тех пор, пока мы не сбежали из города, оставив позади себя руины, птицеедов и поедающую гранву змею...

Галеф победила.

- Ладно там мы, идиоты, остров разрушили, - Каил не мог успокоиться, подбрасывал сухие ветки в костер и бубнил себе под нос, пытаясь справиться с чувством негодования, - понятия не имели, куда лезли, но ты. ТЫ! Малек! Я же тебе все рассказал, я же говорил про шаровые молнии и прочую дрянь!

- Каил, я не лез на остров! - уже раз в десятый рычал в ответ маг, искоса посматривая на то, как я лежала у эльфа на коленях, прижала к себе ноги и тряслась от холода. Лиам пытался меня согреть, растирал пальцы рук, а так же гладил по спине. Я замерла как мышка, и боялась того, что эльф остановится. - Еще эти тут. обнимаются. И ведь никого не смущает, что у них цвет кожи разный, кровь другая да и вообще - не по закону?

- Да нам по барабану, - тихо хмыкнула Кайка, вздергивая бровь, - любовь зла! И этот вот. пользуется!

Странно, Кайка в последнее время стала чаще ругаться, было видно, что гарпия себя еле сдерживала, и перья ее при этом стали темнеть.

Да и черты лица заострились.

Интересно.

- Скорее наслаждается, - Кристина подала голос впервые за несколько часов. Все это время девушка сидела возле костра, обнимала колени и смотрела на пламя. Ее трясло больше от эмоций, чем от холода, а в глазах сияла паника, которую она была не в состоянии перебороть. - Мне не хорошо. Голова кружится и холодно очень.

Голос тихий, еле различимый среди звуков ночного леса. Все тут же замолчали, посмотрели на Кристину с сочувствием, не понимая, с чего начать.

Сириус сидел в стороне. Он будто избегал общения с Кристиной, а на вопросы об этом не отвечал, игнорируя и меня, и Лиама.

Внезапно гриф вышел из тени. До этого Сириус сидел далеко от костра, прятался в ночном лесу, наблюдая за нами издалека, но в итоге не выдержал.

Гриф медленно подошел к костру, замер возледевушки и тут же обнял ее своими огромными крыльями, прижимая к себе. Я видела в его глазах новые эмоции - не понимала, какие именно, но чуяла, Кристина, как и я, увидит синие глаза... Если уже не увидела - мы об этом пока не говорили.

В отличие от Малека, который удивлялся всему, что связано с грифом, мы боялись того, Сириус вообще не сможет больше измениться. И что тогда делать? Я так привыкла к нему в человеческом облике.

“В таком не примешь?”

“Глупый вопрос” - мысленно ответила я, жестом показывая, что тоже хочу к нему под крыло. Гриф ничего не ответил, но я ощутила облегчение, идущее от него.

Кристина прижалась к огромной птице, обхватила его руками, глубоко дышала и прикрыла глаза, еле-еле шепча при этом:

- А барьер нас точно защитит? Не представляю, как можно спать в такой обстановке.

Да мы тоже не особо представляли.

Сбежать-то мы сбежали, но птицееды померли не все. Довольно большая часть их стаи умудрилась нас выследить. К тому времени Каил уже поставил несколько барьеров, поэтому пушистые твари просто замерли неподалеку от нас, выжидая, когда мы все уснем.

Но не тут-то было!

Уснешь так. как же.

Малек отдавал Каилу свою энергию. До него этим делом занимался Диего, но маг его выпил почти досуха, поэтому дракон находился в нирване, ловил каких-то мушек в воздухе и шептал, что жизнь тлен. Ему было плохо, щеки впали, руки тряслись. Вскоре дракон свернулся калачиком, тяжко вздохнул и уснул, послав птицеедам не самый приличный жест.

Пушистые твари намека не поняли, никак не отреагировали, продолжая смиренно ждать, когда барьер падет. На Сириуса они смотрели как изголодавшиеся по куску мяса шакалы.

Внутри барьера нас собралось довольно много. Рядом с Диего дрых Энтони - страж не выдержал напряжения, метался во сне, постоянно хмурился и прижимал раненую руку к груди. Ему повезло, в отличие от Малека, крупные сосуды задеты не были.

Мирр сидел рядом с нами, развалился возле костра, делая вид, что он безобидный славный котик, но все видели, как он выпускал когти, как капли яда с его шипа на кончике хвоста то и дело шипели при контакте с землей.

Кристина при этом смотрела на всех нас огромными глазами, полными вопросов.

- Мы ведь толком и не поговорили, - Каил начал разговор первый, - Кристина, расскажи хоть что-нибудь... о себе...

- Не буду, - девушка нахмурилась, брови недовольно сдвинула, но свой ответ пояснила: -Вы на меня смотрите так же, как птицееды на Сириуса, вот только его хотят съесть, а меня уничтожить.

- Мы тебя, вообще-то, боимся, - промямлил Диего, пытаясь прийти в себя, но не тут-то было - сил в драконе почти не осталось, - чертов Каил. Не мог мне хоть немного. этой. как ее. энергии оставить!

- Да не вопрос! - хмыкнул магистр, - только мы бы без барьера остались. Возвращаясь к теме разговора. Кристина, Диего прав - мы тебя боимся и я объясню, почему. понять бы, с чего начать.

- Да ведьма она! - промямлил Диего, не удержал равновесие и с силой ударился затылком о землю. Проматерив всех и вся, дракон чуть ли не расплакался от бессилия, но больше пытаться встать не пробовал. - Кристина, а ты у себя дома случайно колдовать не пробовала?

- Колдовать - нет, не мой профиль. - девушка говорила спокойно. Так, будто этот разговор для нее был делом привычным, но в глазах при этом отражалось столько ужаса, что словами не передать, - а в нашем мире что, правда есть магия? Я почему-то всегда думала, что это сказки, отголоски прошлого. И что на самом деле все можно объяснить физикой и химией.

- Мы не знаем ничего о том, что такое физика и химия в вашем мире, - Рик развел руками, поправил волосы, с трудом сдержал зевок и готовился сменить Малека, - зато у нас есть алхимия.

- Академия Магии, - продолжил Малек, - стихийные потоки. зельеварение.

- Некромантия, - добавил Каил.

- А еще тут водятся эльфы, - хмыкнула я, - а Диего вообще дракон.

Кристина не поверила, а мужчина в ответ картинно расплакался. Он молил не наступать на больную точку и не сыпать соль на рану, но объяснить все равно пришлось.

- Надо же. Странно, что люди тут - люди. Хотя у вас у всех есть одна странность, - все ожидали услышать от Кристины фразы про цвет глаз, но то, что она сказала, повергло всех в шок. - почему у вас у всех глаза синие?

Наступило молчание. Даже Мирр замер, прекратив вылизывать свой хвост, да и Сириус тоже встрепенулся.

- Я сказала что-то не то? - девушка смутилась, и, видя недопонимание, пояснила, - у вас у всех как бы два цвета. Есть основной, но поверх зрачка идет синяя пленка -полупрозрачная, слегка сияющая...

- У всех? - уточнила Кайка, стараясь сдержать волну любопытства. - Даже у меня? У меня тоже? А какие они? Ну, я имею в виду, под синей пленкой.

- У вас глаза черные, - Кристина нахмурилась, - я думала, они сами по себе такие, но видимо ошиблась. В них нет белка - лишь тьма и ничего большего. И на виске, чуть сбоку, черный сосудистый рисунок, который идет к затылку. Такого не должно быть?

- Н-нет. - гарпия, а вместе с ней и мы заодно, осознали, что дар Кристины не только с огнем связан. Надо же. И что это за сетка? - Лира, а ты тоже видишь на мне какую-то чертову сеть?

- Нет, ничего подобного. И глаза у тебя не черные, а стальные. Кристина, а что еще?

Но Кристина молчала. Она вжалась в Сириуса, как будто ощерилась, чувствуя, что скоро придется защищаться.

Каил тоже молчал, но глаз с девушки не сводил.

Да уж, наше с ней знакомство с этим миром кардинально отличается .

Малек щурился, разорвал физический контакт с Каилом и облокотился на одинокую березку, медленно снимая повязку с раненой руки. Магу было больно, запекшаяся кровь отдиралась вместе с тканью, но на лице колдуна даже мускул не дрогнул. Он хотел было что-то сказать, но Диего его опередил.

- А я говорил, лучше ее сварить и проблемам конец! - дракон вечно трепал свои черные вьющиеся волосы. Рубашку расстегнул, напоказ выставил прекрасную, мускулистую, кучерявую грудь, а уж каким голосом сладким запел, мамочки родные! Сразу видно - в себя приходит.

- Диего, лучше молчи! - хором отозвались все, и даже Сириус, казалось, что-то гневно шикнул.

- В смысле, молчи? Да перед нами исчадье вселенского зла, снизошедшее на наши головы! Что один, что вторая!

- Вы сейчас обо мне и. о Сириусе? Он разве опасен? - Тишина на площадке сменилась дружным нервным смехом, а Диего так вообще взвыл, не в силах больше сидеть на месте.

- Хорошо, давайте обсудим! Вот как. как она поняла, что этот огромный пернатый ЗВЕРЬ! Точнее ПТИЦ! И есть Сириус? Вот КАК? Она же не видела его в таком виде!

- Логику включила? - предположила я, посматривая в сторону Диего. Дракон скоро так доиграется, что Каил вновь его энергию всю высосет. Чисто чтобы на всякий случай.

- По глазам узнала, - ответила Кристина, - они у него тоже синие, но оттенок. Глубокий синий. Как бескрайнее небо, понимаете? И в них так много ярких маленьких вкраплений. будто звезд.

Если раньше на поляне возникла гробовая тишина, то после этих слов она стала особенно гробовой. Такой, которая одним своим возникновением способна уничтожить армию врагов, прикопать ненавистные тельца сверху песочком и сказать “А что такого? Так и было!”.

- Прости, - голос Каила дрогнул, - какого там у него глазки цвета?

- Синие. Как в принципе и у всех вас, я говорила уже.

Вновь молчание.

Только теперь все рты открыли. Даже Диего перестал ерзать, ходить из стороны в сторону и вечно бубнить себе что-то под нос. Он просто уставился на Кристину как на исчадье зла, будто вот-вот, но на ее голове рога вырастут, а за спиной крылья кожистые появятся и она всех съест. Живьем. И даже не подавится.

Истинность пары, да?

Все тут же на Сириуса глянули, прекрасно понимая, почему именно его глаза имеют особый яркий оттенок...

- Знаете, я прям чувствую, как земля под ногами дрожит от того, насколько мы все с вами сейчас охреневаем от происходящего. - Рик в основном молчал и наблюдал за всеми, но не сейчас. - А можно про цвет глаз подробней? Просто опиши все, что видишь, а мы разберемся.

Но Сириус явно не хотел этого разговора. Гриф встрепенулся, резко фыркнул, но помешать не мог - все еще не восстановил силы после воздействия яда. Рик удивился его реакции, и ответил:

- Надо же, он защищает кого-то кроме своих родителей.

- Слушай, мать чернокрылого демона, - Диего ко мне обратился, на что у Кристины глаза чуть не вылезли. Она покосилась на Сириуса, но никакого ответа от него не получила, - а если судьба? Вообще многое сходится. Мы сейчас еще рассказ ее услышим, так чую, вообще охренеем.

- Чернокрылый демон? - переспросила ведьма, - мать? Кто мать?

- Я его мать.

- А я отец, - заметил эльф, нервно дергая ушами.

- В смысле? - пролепетала девушка, искренне считая, что мы все слегка сошли с ума.

- Во всех смыслах, - Каил щелкнул пальцами и спустя мгновение возник еще один барьер. Подобное птицеедам не понравилось, большая стая взбунтовалась, стала возмущаться, только нам было все равно. - Лира - мама, а Лиам - папа. Чего непонятного?

- Это что нужно было сделать, чтобы у человека из другого мира и темного эльфа родилась огромная птица в итоге? Вы ее как рожали вообще? Или Сириус все же человеком с крыльями вылез?

- Ну-у, - протянула я, пытаясь подобрать слова, - понимаешь, тут все так...

- Сложно, - хмыкнул в ответ Лиам, прижимаясь к моей щеке. Эльф невольно заулыбался, как будто котенка пушистого к себе прижал, - давай все по порядку. Что с глазами? Это очень важно, поверь.

- А у меня какие глаза? - Диего опередил Каила и прервал Лиама. Магистр явно хотел что-то спросить, но не успел, - что ты видишь?

Диего хоть и пытался казаться сильным и могучим драконом, но выглядел при этом невероятно потерянным и слабым.

- Тусклый синий цвет. Ваши глаза ярко-желтые, окантовка радужки зеленая. Цвет красивый. потрясающе красивый, но поверх идет синяя пленка, как и у магов, но в отличие от них, у вас она тусклая, еле заметная. Да и синий больше уходит в серый, грязный, с какими-то странными черными пятнами. - Кристина на мгновение задумалась, слова подбирала, судя по всему, а потом сказала то, чего многие не ожидали услышать, -словно ненастоящие глаза. Очень странные.

- Ведьма, а у меня? Ну, посмотри ты внимательней! - Кайка готова была лопнуть от нетерпения, - что у меня видишь? Ну не может же все быть черным? Что за гадство? Ну, так что в моих глазах? Может есть какие-то пятна?

- Ничего.

- В смысле? - Кайка не верила, - а можно как-то конкретней?

- Ничего нет. Чернота. Есть лишь тонкие нити паутины на голове, шеи и, судя по всему, на всем теле.

Она хотела еще кое-что сказать, но замолчала. Ведьме резко стало хуже, она уставилась в одну точку и боялась говорить - ее словно вот-вот вырвет.

Никому подобное состояние не понравилось, маги напряглись, Малек даже оскалился.

Сириус мгновенно встал на защиту Кристины, выставил крыло перед ней, не позволяя причинить вред, и смотрел на колдуна с таким холодом, что даже нам с Лиамом стало не по себе.

- Кристина, - мягко позвала я, пытаясь привлечь внимание, - что происходит? Мы можем как-то помочь?

Вместо ответа девушка схватила себя за горло, пыталась выровнять дыхание, что получалось с трудом. Ее лицо покраснело - щеки стали алыми, затем резко появилась бледность, как при лихорадке.

- Горячо, - она глубоко дышала, сжалась, смотрела на то, как Лиам медленно подходит к ней, как протягивает руки и осторожно, боясь напугать, мягко прикасается ладонью к лбу:

- Ты горишь, - эльф хмурился, молча глянул на Сириуса, наблюдая за его реакцией, - жаль мы не в лаборатории. Это ведь не болезнь, верно? Каил, ты многое знаешь о черном пламени. думаю, настало время рассказать о нем чуть больше.

Лиам сел рядом с девушкой, держал ее за руку и тихо подозвал меня. Как только Кристина ощутила поддержку, хотя бы ее намек... Как только осознала, что в этом мире она все же не одна и есть хоть кто-то, кто готов помочь, по ее щекам потекли слезы.

Она плакала тихо, губы сжала, руки ее дрожали, и дыхание было прерывистым. Изредка поднимала голову и смотрела на Каила, затем переводила взгляд на Малека с Риком и сильнее начинала прижиматься к Сириусу. Гриф не отталкивал ведьму, но и не поддерживал так, как сам того хотел. Почему? Почему он так себя ведет? И ведь молчит же, не отвечает!

“Потому что нельзя”

Сколько прозвучало горечи в его голосе! Сердце невольно сжалось от этого, мы с Лиамом мигом переглянулись, не понимая, как помочь грифу и стоит ли вмешиваться.

“Я не человек. Мне нельзя создавать пару. семью. Предназначение ошиблось”

Мы с Лиамом вновь переглянулись и в этот момент я решила, что если и вмешаюсь, то в крайнем случае.

Сириус не человек, тут он прав. И он понятия не имеет, как мы чувствуем, как живем и что необходимо делать ради создания человеческой семьи.

Ох, будет тяжко. Всем нам, а уж Кристине особенно.

Стоило Каилу воздвигнуть еще один барьер, а ведьме успокоиться, маг начал свой рассказ:

- Я еще с первого курса академии мечтал овладеть черным пламенем, - магистр подбрасывал сухие ветки в костер, печально смотрел на пушистых тварей, проклиная их за все плохое, что они сделали и с трудом сдерживал зевоту, - это не совсем огонь, понимаете?

Я отрицательно покачала головой, в отличие от большинства, кто родом из этого мира.

- Диего.

- Сам рассказывай, я не в состоянии слагать легенды о драконьем пламени. - отмахнулся Диего, делая вид, что вообще не при делах. Странно, раньше он бы с радостью рассказал пару историй, упустив как обычно самые важные детали. Каил при этом устало взвыл, так что продолжил за него Малек:

- Черный огонь - не совсем огонь, - мужчина осматривал рану, хмурился, промывал ее остатками воды и был не доволен тем, как все срастается. После недолгих уговоров, он все же позволил Лиаму заняться его рукой, а я при этом объяснила Кристине, что сила эльфов поистине уникальна - они залечивают даже смертельные раны, главное успеть вовремя. - Каил правильно привел пример с драконами. Многие из их вида могут менять силу пламени, а вместе с этим меняется и его цвет. Белый - теплый, не обжигает. Синий проедает дерево, но стекло к нему устойчиво, а вот фиолетовый огонь наоборот все склянки уничтожит, но при этом не причинит вреда коже. Градаций очень много, но черный огонь.

- Черный огонь - самый опасный, самый смертоносный из всех существующих в нашем мире, - Рик принял на себя эстафету, помог брату окончательно восполнить резерв и, помахав нам ручкой, уснул почти сразу, стоило коснуться головой коленок гарпии. Кайка удивленно ухнула, но сгонять мага не стала.

- Овладеть стихией огня сложно, потому что эта энергия одна из самых разрушительных, -Каил кивнул в сторону Малека, - кстати, молнии частично к огненной магии относят. Это одно из разновидностей в нашей системе... А хотя ладно, об этом потом. Короче, этот огонь своенравный, он съедает много энергии, выпивает меня почти досуха! И это с учетом того, что я могу создать лишь малую волну, в отличие от Кристины.

- Не понимаю, Каил, - девушку знобило, она бледнела, и с каждой минутой ей становилось хуже. Каил явно знал, что делать - напрягся, не сводил с нее взгляда и выставил ладони таким образом, чтобы можно было быстро создать защитный барьер, - я ничего не понимаю!

- Что бы создать поток черного пламени подобного тому, который на поле боя создала ты, мне нужно высушить досуха весь свой отряд, а вместе с ним и ковен магов, Кристина.

Ты же не просто создала пламя, ты управляла им так, словно внутри тебя бесконечный резерв энергии! Этот огонь опасен - он смертелен и не гаснет! Его нельзя потушить водой, нельзя засыпать песком! Самое ужасное в том, что он как бы сам выбирает, когда стоит исчезнуть. Именно поэтому я так редко его использую! Без подпитки со стороны своих ребят, я способен небольшой черный пульсар создать! И этот самый пульсар высушит меня почти на половину, но ты.

Каил замолчал, тяжело вздохнул и продолжил:

- Этот огонь уничтожает мага, применяющего его, изнутри. Чем чаще я призываю его, тем меньше я живу на этом свете, но с тобой другая история. Что ты чувствовала, когда огонь возник?

- Облегчение, - прошептала девушка, смотря на всех нас огромными глазами. Она не боялась нас, она была в ужасе вообще от всего в целом, - сейчас мне вновь жарко. Я будто сгораю изнутри, мне становится плохо, тошнит и голова кружится. В тот раз, когда возникло черное пламя, оно словно уничтожило нечто, что меня изнутри убивает. Я ощутила холод и спокойствие. Но при этом меня на мгновение будто не стало. Я смотрела на все со стороны и ощущала, что не владею телом в полной мере.

- Есть в закрытой секции пара научных работ на эту тему, - заметил Малек, хмурясь от боли. Лиам работал четко, не церемонился, прекрасно знал, что магу больно, но делал все возможное, чтобы быстрее залечить рану. Я смотрела на его работу, на то, как он прикасается тонкими пальцами к коже Малека, как внимательно следит за каждым своим движением, а затем я ощутила гордость за него. Странное чувство.

- Ты о тех, где говорится, что черное пламя своего рода злобный мерзкий огненный дух?

- Именно! - Малек рыкнул, дернул руку, тут же прищурился, но смог успокоиться, - черт, еще немного и я лягу рядом с Риком. Лиам, я от боли сейчас сознание потеряю.

- Терпи. Иначе руку потеряешь и колдовать не сможешь.

И Малек терпел как мог. Бранился, правда, тихонько, но терпел.

- Что еще за огненный дух? О чем вы? - было видно, что Кристине становилось лучше -цвет кожи стал слегка розоватым, да и Сириус позволил прижаться к себе еще сильнее.

- Ох, долго же это все объяснять... У каждой стихии есть свой проводник. Дух, простыми словами. Это нечто неосязаемое, что обитает в нашем мире, но не способно на него влиять до тех пор, пока кто-то его не разозлит. Когда магу не хватает силы, он пытается найти дополнительный источник энергии.

- Это запрещено, - Малек облегченно выдохнул, когда Лиам, стирая пот с лица, закончил лечить мага, - в Академии Магии нельзя обращаться к духам ради их силы. При неправильном использовании энергии такого рода можно уничтожить город. По поводу черного огня споры идут уже вечность - Каил редкий пример того, как нужно управлять этой силой. Все, кто был до него, скончались из-за неправильного использования пламени.

- Да вы объясняете так, что я сам ни чёрта не понял, - прохрипел Рик, слегка приоткрывая сонные глаза, - короче. Мой брат не может просто взять и создать огонь - резерва мало. Ради этой силы он берет энергию у нас, а мы потом валяемся вот в таком раздавленном состоянии, потому что сил даже на то, чтобы до кустиков дойти, уже нет! В туалет хочу. бесит!

- Ползи, мой друг, ползи! - хмыкнул Диего, - Каил благоразумно взял под барьер маленький кустик слева от тебя. И пусть птицееды будут в шоке от зрелища.

- Сил нет даже на то, чтобы с вами спорить. Короче, Лира, мой брат - вор. Но в хорошем смысле этого слова. А вот наша Кристина - демон, по ходу дела, раз способна с такой легкостью вытворять то, на что мой братик не способен. После всего увиденного я молю богов о том, чтобы в наш мир реальную ведьму не занесло!

- Если в наш мир занесет подобную тварь, - прошептала Кайка, явно чем-то обеспокоенная, - нам всем конец. Мне кажется мы даже не поймем, что мир умер. Нас просто не станет. вот и все.

- Пессимистично, - заметила я, - давайте пока решать существующие проблемы, иначе. Кристина?

Но Кристина нас уже не слышала. Девушка стала задыхаться, округлила от ужаса глаза и мигом оттолкнула от себя Сириуса.

Взрыв возник внезапно.

Огонь столбом взметнулся в небо, и яркие языки пламени расползлись вокруг барьера.

Каил успел вовремя - он видел, что происходило, изменил структуру барьеров, позволив энергии ведьмы выйти наружу. Девушка мигом потеряла сознание, но невольно уничтожила большую часть птицеедов, что нас окружала.

Не просто нам будет, ой не просто!

- А давайте мы ее убьем? - стоило Кристине потерять сознание, как все мигом задумались о своем будущем. Особенно Диего!

- Диего, угомонись. Ты же дракон, - заметила я, смотря на то, как мужчина отпрыгивает от языков черного пламени. Кристина в итоге все барьеры Каила разрушила, но установила свой, огненный. Явно того не желая. Черное пламя теплилось вокруг нас, защищая от врагов, и не подпускало никого, кто находился за пределами круга. Даже простых животных и птиц. - Драконы сильные и храбрые!

- Да, я дракон. Прожорливый дракон, который хочет спасти этот мир от чудовища!

- Она человек...

- ВЕДЬМА ОНА! - взревел Диего. - Зело злобная и опасная!

- Лира тоже злобная и опасная, когда надо, - тихо заметил Лиам, указывая на меня пальцем, - наше счастье, что она на нашей стороне, верно?

- Тоже верно, - хором заметили маги, помогая Кайке сохранить спокойствие. Они снова и снова напоминали ей о чистоте духовных помыслов, о важности медитаций, а так же о том, что если гарпии хочется кого-нибудь убить, то пусть она жертвой выберет кого-то более подходящего, нежели Кристина, которая этот путь не выбирала и не была виновата во всем происходящем. - Лира сильная, но в другом плане. Кристина не уступает нашей девочке, смею заметить. Она понимала, что гранвы ее съедят, и выбрала смерть от собственной руки. Ей повезло, что сил почти не осталось, и что Сириус успел вовремя, но подумайте, насколько сильной нужно быть, чтобы решиться на подобное?

- Лучше бы не успевал, - фыркнул Диего, за что мигом получил крылом по лицу. Сириус хоть и молчал, но за Кристину готов был сражаться. Надо же.

“Сириус, - позвала я грифа. - Есть вопрос”.

“Задавай”

“Ты следовал за мной, потому что я сильная, верно? Кристина намного сильнее. Твоя привязанность к ней.”

Сириус задумался, перевел взгляд на меня, а затем ответил:

“Не знаю. Она сильнее в другом плане. Вы обе сильные. Очень сильные. ”

Что, если гриф следует за ней не из-за синего цвета глаз, а из-за того, что теперь она стала его путеводной звездой? Что, если раньше я была важна, а теперь.

“Ты очень важна. Очень! Ты значишь для меня очень многое, Лира. Кристина - иное.”

Иное. Я не ревновала, нет. Совсем нет. Я пыталась разобраться в грифе, а точнее в его привязанности. У них же по правилам стая следует за вожаком, и если гриф ориентируется по этому критерию, то возможно причина его поведения кроется именно в этом. Хотя с другой стороны - предназначение.

Глядя на то, как гриф боится ведьмы, как мучается из-за сомнений и непонимания собственных чувств, я думала о том, что возможно даже мое появление в этом мире не случайно, и что все это закономерно.

Мысль о паре Сириуса не давала мне покоя до тех пор, пока Лиам не озвучил мои догадки самостоятельно:

- Наши глаза для нее разные, но почему? Почему она видит два цвета?

- А мои вообще не видит! - вмешалась Кайка. Было видно, что этот вопрос гарпию дико волновал. - А у Диего вообще глаза странные! И чего это они с пятнами? И почему цвет не тот?

- Причин множество, - заметил Рик, сдерживая зевок. Он потряс за плечи Энтони, который, наверное, уже третий сон видит. Страж не проснулся, только тихо рукой махнул, как будто назойливую муху прогонял.

- Она видит истинность пары, - предположил Лиам, будто и сам боялся этих слов, - мы с Лирой вместе... Это уже давно не секрет... У меня никогда не было никаких вкраплений в зрачках... А вот у Лиры есть. И глаза у нас не разного цвета, в отличие от гостьи. Диего, чего это у тебя тусклый синий цвет, а?

Дракон молчал, хотел было рявкнуть что пообидней, но передумал. Мужчина долго собирался с мыслями, затем махнул рукой, дав понять, что ничего он рассказывать не собирается.

- Диего потерял кое-кого, - тихо заметил Каил, игнорируя рычание дракона, который уже готов был съесть всех нас с потрохами, да только ростом не вышел, да чешуей не оброс, -и если этот кое-кто была его синеглазкой, то многое встает на свои места.

- Предназначение, - хором выпалили все и даже Кайка. Гарпия страдала, ее сильно напугали слова Кристины:

- Но тогда почему мои черные? Почему в моих глазах пустота?

- Мы с вами немного не то обсуждаем сейчас, - Лиам хотел сменить тему, но Кайка его не слышала:

- Я что, и правда проклята, обречена на вечное одиночество? Вон, даже у грифа синие глаза! Нет, я знала, что мужиков у гарпий не бывает, конечно, но вдруг они просто вымерли? Вдруг где-то в горах обитает какой-нибудь задохлик? Прячетсяот нас. Страдает. Боится! И именно этот задохлик послужит началом продолжения моего рода?

- Не делай так рано выводы, - тихо заметил Рик, пытаясь приободрить гарпию, - мы ничего не знаем о Кристине и ее роли в нашей истории. Зато прекрасно помним, что Сириус интуитивно рвался на острова, да и сама Лира с Лиамом тоже. Это все связано. Таких совпадений не бывает!

- Более того, если бы Лира не появилась в нашем мире, гриф скорее всего умер бы от когтей своей стаи, - Каил кивнул грифу, как бы прося того не обижаться на слова, но Сириус, судя по всему, вообще в облаках витал. Он был где угодно, но не в нашей реальности. Вечно опускал голову, щерился, пушил перья и вздыхал так, словно его жизнь скоро кончится.

“Сириус... В чем дело?” - я задала вопрос мысленно, обращаясь к птице. Тот тяжело вздохнул.

“Я запутался. Она сразу узнала меня, - он все же ответил, - как она могла узнать так легко? Я же птица. Я же не крылатый человек, она не видела меня в этой форме на острове. Почему не испугалась? Ведет себя странно. Почему глаза синие? Я запутался, Лира.

Со мной подобное впервые”.

Вместо ответа я подошла к Сириусу как можно ближе, слегка приподняла огромное черное крыло и обняла пернатого как могла.

“А вдруг судьба” - мягко заметила я, после чего гриф нервно хмыкнул:

“Невозможно. Я не человек.”

“Лиам тоже слегка синеват для меня, ты не находишь?”

“Вообще-то я вас слышу, - внезапно раздался голос “папочки”, чему я сильно удивилась, -но Лира права. Я слегка мрачноват для нее. Может Кристина любит пернатых.”

Внезапно гриф запрокинул голову и резко хрыкнул, как бы смеясь над словами Лиама.

Это произошло для остальных настолько неожиданно, что даже Диего чуть не подавился.

- Вы хоть предупреждайте, когда мысленно шутите, - забеспокоился Каил, - сердце у меня уже старенькое, вообще-то.

- Это истерический смех, - Лиам переживал за грифа, никак не понимал, что делать дальше, - мы получили источник информации, а так же новой силы. Помимо этого, разрушили парочку островов, выпустили неизвестных гадов, настроили против себя ковен. Все верно?

- О да, - Каил резко встал на ноги, передернулся, схватился за голову и взвыл, - я сейчас лопну от передоза приключений. Где там моя пенсия, а?

- Ковен срок продлил, - хищно рыкнул Малек, - работай, раб! Тебе еще пахать и пахать, мой старый недруг!

- Да я уже упахался по самые гланды! Причем гланды не мои, а гранвы! У меня все это поперек горла вот уже где! - Каил указал на шею, нервно дергал руками и психовал, снимая с себя маску сильного предводителя и защитника местного народа, - а давайте мы для отчетности еще какой-нибудь остров сломаем? У нас же там еще что-то летает!

Одним больше, одним меньше. Кристина оказалась девочкой сильной. Чуть все Североморье к праотцам не отправила после первого же чиха! Вот пусть она на остров чихнет, огоньком подпалит, а я помогу если что?

- Тогда если чихать, то в сторону ковена, - заметил Лиам, - а еще можно светлых эльфов припугнуть.

- Ну, давайте мы тогда сейчас всех обчихаем на радостях! - рыкнул Диего, нервно топая ногами, - чего мелочиться-то? У кого какие враги есть? Я может, тоже себе клык точу!

- Всего лишь клык? - заметили все, кроме меня. Я вообще молчала, видела, что все совсем плохо, раз разговор зашел в настолько “истерический” вариант развития событий, - чего так мало?

- А я всех врагов съел, - совершенно спокойно заметил дракон, не понимая, почему я в лице меняюсь, - и в отличие от грифа, делал это быстро и не столь кроваво.

- Они просто живьем в твоем желудке от кислоты помирали... Серной... - ответил Рик, смотря на Диего не столь дружелюбно, как раньше, - ты ж говорил, что на диете.

- Я готов с нее слезть, - неуверенно ответил дракон, отвернувшись от нас в сторону.

- Так ты ж вроде уже. причем давно, - Каил сделал глубокий вдох, обхватил голову руками, - жаль твоего пламени нет, Диего. Ты бы сейчас всех сжег к чертовой матери.

- Или съел, - предположил Малек.

- И заработал несварение, - заметила Кайка, - кто знает, что у этих птицеедов внутри. Может у них какой-то яд в крови, который даже дракона способен на тот свет отправить? Диего, не ешь каку, а то вдруг помрешь. Мертвый дракон не самый лучший союзник против гранв, смею заметить. И вообще, я вот про нашего господина Малека ни черта не знаю. Вы же вроде как враги с Каилом, так какого лешего за одним костерком вместе сидите? Еще хорошо, что ты не тот самый, который кровавые бани устраивал, и гарпий на кол сажал.

После слов Кайки на поляне воцарилось поистине гробовое молчание. Даже птицееды притихли, облизнулись, нервно дернулись, но с куда большим интересом покосились на колдуна.

- Малек. - прошептала Кайка, до которой постепенно начал доходить смысл собственных слов, - так ты. вы. вы это. Тот самый, что ли?

- Ну, про реки крови это ты загнула, милая, - тихо ответил маг, бросая в сторону гарпии убийственный взгляд.

- Да ладно. - протянул Рик, округляя глаза.

- Я гарпий не сажал на кол, вообще-то!

- Ну ты и... - стоило гарпии произнести совсем плохое слово, как когти на ее руках заострились - они стали такие же, как и при первой нашей с ней встрече. Кайка менялась не в лучшую сторону, это и пугало и напрягало одновременно просто потому, что мы не понимали связи всего этого с ее эмоциями.

- Кайка, ваши гарпии из-за паразитов могли уничтожить триста голов скота! И ведь вы могли бы охотиться где-нибудь в лесу, так нет же! Вам коров подавай, что поближе. Я защищал Академию, выполнял свой долг и не давал вашему виду уничтожить наш в период суровых заморозков. Злись на меня сколько угодно, хоть всю свою жизнь, а заодно объясни, какого черта гарпия всеобщий язык вдруг знает! Вы, дорогие мои, порвали все мои шаблоны! Снесли к чертям собачьим все устои, выжили в битвах с гранвами, разрушили чертов остров, и сейчас сидите вместе со мной в самом сердце черного круга из пламени ведьмы, еще и про какие-то там реки крови говорите! Мало того, что союз человека и темного эльфа сам по себе не вписывается в устройство мира, так у вас еще и дракон теперь не дракон, гарпия вообще другая, чистая, разговаривает ведь! Ведьма из другого мира сжигает все духовным пламенем, о силе которого Каил мечтал всю свою жизнь, а сам магистр обрушил остров, покинул Североморье и скрывает, чем кормил грифа, что тот вырос размером с корову! И я все еще помню про крылатого мужика! Ничего не упустил? Ладно хоть Энтони и Рик нигде не косячнули... или было дело?

Мы в ответ лишь печально вздохнули, Энтони так вообще во сне поперхнулся, стал ворочаться, но глаз не открыл. Мне бы так спать сладенько.

- Так поспи, - Лиам шепнул на ухо, я тут же вздрогнула от неожиданности, затем наплевала на присутствие Малека и тихо устроилась на эльфийских коленях. Если мне и суждено умереть, то можно хоть сейчас немного отдохнуть?

Лиам положил ладонь мне на голову, стал аккуратно перебирать пальцами волосы, мягко прикасаясь к ушам и затылку. Прикосновения были приятными, хотелось обнять его, прижаться как можно крепче, да только не на людях же.

- Вас за это убить могут, - голос Малека звучал спокойно, но холодно, - ты понимаешь это, эльф?

- Понимаю.

- А Лира понимает? - колдун нервно сглотнул, - Каил, я вижу, что ты довольно сильно привязался к ним. И прекрасно знаю, что ты встанешь на их сторону. Да против вас весь мир восстанет!

- Давайте к нам, у нас хорошо, - зачем-то прошептала я, поежившись от холода. Весь мир против нас? Да он уже изначально против. Начиная с гранв.

- А ведь я могу согласиться. Чернокнижников и так мало, не убьют же сразу двоих.

- Наш Каил вас в обиду не даст, - хмыкнул Лиам, но при этом тяжело вздохнул. - А сколько в ковене всего чернокнижников? Насколько я помню, кроме вас двоих был еще Гиермо.

Каил, услышав заветное “наш”, аж просиял. Слова эльфа были ему очень приятны, это все видели. Рик братом тоже гордился, невольно похлопал того по плечу и улыбнулся, будто говорил всем, что “вот он, мой братик! Смертоносное оружие, которое улыбается и не даст никого в обиду”. Только кто его самого при этом защитит?

- Гиермо стар, уже не ходит, - заметил магистр, - он был учителем Малека и сейчас уже давно лишен магии. С возрастом тело становится невосприимчивым к потокам, связи ослабевают и маг к концу жизни, если доживает до старости, становится простым человеком, оставив после себя наследие.

- Ничего себе, наследие! - хмыкнул Рик, кивнув в сторону Малека. - Это его наследие наследило уже по самые гланды везде и всюду! Наш Малек реки крови после себя оставляет, вечно поднимает из земли трупы, черт знает, на кой леший проводит запрещенные эксперименты, рубит врагов с улыбкой на устах и сверкает своей идеально ровной белозубой ухмылкой, от которой меня тошнит! Наш мужик жесток, коварен, помимо всего прочего прекрасный воин и потрясающий зельевар. Он один из лучших чернокнижников, обожает пленить темных эльфов и делать их рабами ковена. Он манипулятор, продумывает план на десять шагов вперед и бесится, если жертва нелогична в своей логике. И у меня возникает вопрос - какого лешего ты за нами увязался, исчадье вселенского зла, а?

- Весело с вами! - с каждым произнесенным Риком словом, брови Малека поднимались все выше и выше, а глаза округлялись, - ничего себе у вас представление обо мне! Да я по сравнению с Гиермо лапочка, вообще-то! И подумаешь, трупы поднимаю... Их все поднимают!

- Но не десятками за раз, - тут уже Лиам вмешался, а следом за ним и Сириус:

“Лира, ты мыслишь иначе, не так, как большинство. У каждого из нас свой психотип, и когда Малек определит твой, если еще не определил, то обхитрит тебя, будь в этом уверена. Не доверяй ему”

- А давайте мы его отравим? - предложила я самое логичное, от чего маг аж поперхнулся,

- зачем он нам нужен? Меньше Малеков в нашей жизни, меньше проблем потом.

- Шикарный ход мыслей, - вздохнул Диего, - но он в этом плане прошаренный, яды на него почти не действуют.

- Топор никто не отменял, - начала перечислять я, - отравленные метательные звезды, стрелы, ловушки в земле, сети под напряжением, моральные издевательства, раскаленные иглы под ногти. Чего уставились?

- А вас не смущает, что я тут сижу и все слышу?

- Вообще не смущает! - хором ответили все и даже Энтони во сне что-то пробурчал.

- Чего-то ты сегодня кровожадна, - прошептали мужчины, и даже Лиам уставился на меня, приподнимая брови, - Малек, мне тебя жаль.

- Да все хорошо, - искренне заверив всех, я продолжила понравившуюся мне тему, -просто, судя по всеобщей реакции, от вас, Малек, одни проблемы. И если простым путем эти проблемы решить не удастся, то взорвать несчастного можно, верно?

- Ага, проще простого, - прошептал Каил, - но не в этой жизни. Даже не думай, Лира. Наш маг по твоим глазам поймет, что ты жаждешь снять с него кожу живьем.

- Я не настолько кровожадна, - обижено заявила я, после чего гриф многозначительно фыркнул.

- Да ну-у, - протянули все и даже Лиам, - но ход мыслей хороший.

- Я повторюсь. Вас не смущает, что я тут рядом дышу и все слышу?

- Малек, - хмыкнула гарпия, - никого этот момент не смущает. Вообще никого. Даже птицеедов. Не обижайся, нам просто плохо.

- Ага... И судя по всему вы все хотите и мне плохо сделать... Давайте-ка разъясним ситуацию, я как бы могу за себя постоять. Даже с раненой рукой.

- Да-а, - тихо протянули все, - конечно, можешь.

После неловкого молчания мы с Лиамом не выдержали, рассмеялись, Каил с улыбкой на лице похлопал товарища по плечу, а Рик вернулся к изначальной теме разговора:

- Брат не просто чернокнижник, он еще и стихийный маг. Как и я, это у нас наследственное. И Малек, к нашему ужасу, тоже входит в нашу банду, и управляет.

- У меня уже зад горит от ваших обсуждений. Пригорает прям знатно. ВАС НЕ СМУЩАЕТ, ЧТО Я ЗДЕСЬ СИЖУ? Да, чтоб вас, я управляю молниями и да, я чертов ненавистный всеми чернокнижник, поработитель темных эльфов, поедатель младенцев. кем там меня еще прозвали?

- Похотливым самцом, - как ни в чем не бывало ляпнул Диего, - подробностей не знаю, не в курсе. Свечку не держал!

- Да что б ты там мне еще свечку держал! Я после развода уже как лет десять в себя прихожу, - удивленно пробурчал чернокнижник, - кто обо мне говорит подобное?

- Бывшая, - хмыкнул Каил, - вообще она тебе репутацию подмочить пыталась, но результат вышел немного иным. Вместо “козел-бабник” в Академии прошел слушок, что очень даже самец, да еще и с придурью, а это многим нравится. У нас же женщины нормальных мужиков не хотят, им бешеных подавай.

- Слушайте, а давайте мы обсудим что-нибудь другое, а? Мне уже самому плохо.

Малека словно иголкой проткнули, если раньше он держал себя в ежовых рукавицах и не позволял показывать эмоции, то сейчас резко плечи опустил, выдохнул, даже покраснел немного и вроде как расслабился.

- Давайте придумаем, как мы оставшуюся часть птицеедов на тот свет отпустим! -хлопнул в ладоши Диего, - мне надоело тут сидеть, уже скоро рассвет, а эти твари все не уходят! Хорошо, что гранв тут нет. К тому же пламя ведьмы начинает гаснуть. Ка-аил.

- Понял, не дурак! - маг дождался нужного момента, щелкнул пальцами, возвел защиту как раз тогда, когда черный огонь полностью погас и не позволил пушистым тварям нас съесть.

Кристина постепенно приходила в себя, начинала двигаться, мы же печально вздыхали и, судя по всему, все разом мечтали о тишине и покое.

Будет ли он, этот покой, хоть когда-то?

Глава седьмая

КРИСТИНА

- Так может и третий остров так же разрушить? - голос принадлежал Диего. Разобрать интонации в полудреме было сложно, но почему-то с каждым разом, как дракон начинал разговаривать, меня передергивало как от удара током. Только его голос... Почему? -Выставить барьер внизу, отловить всех, кто попадал в океан, а затем поджарить. Как вам моя невероятная идея?

- Жесть, а не идея, - сухо заметил Малек, осушая флягу до дна. Откуда она взялась? Мы же без вещей из города сбежали.. .Судя по глазам, колдун не сразу понял, что ему подали алкоголь. Маг резко выплюнул все под ноги, уставился на Рика, затем возмутился: - там гранв полчище целое! И им нечего есть. судя по всему, кормились они на втором острове. Там зафиксировано много вспышек порталов. Какого черта ты мне флягу со спиртом подал?

- Это коньяк! - возмутился маг, - ему двести лет!

- Да хоть все триста, я не пью!

- Да ла-адно, - протянули все вместе с Кайкой, нервно кусающей когти, - почему?

Я лежала возле слабо горящего костра посреди поляны. Никаких магических барьеров вокруг нас не стояло, так же и самих тварей больше не было. Почему? Признаваться в том, что я очнулась мне не хотелось, а вот подслушать разговор - очень даже. Сириуса рядом не было - я не ощущала грифа рядом, но поймала себя на мысли, что чувствую грусть из-за этого.

- Я не пью, - холодно ответил Малек. Его голос стал острым, словно лезвие. Мужчина бросил в сторону Рика пронзительный взгляд, мигом перевел его на Лиама, - не люблю спирт. Лучше чай с травами - и то вкуснее.

- Малек, да ты вымирающий вид. - тихо шепнула Лира, подбрасывая в огонь сухие ветки. - В моем мире ты уже был бы женат, хотя. Судя по садистским наклонностям, навряд ли этот брак был бы счастливым.

Голова кружилась. Внезапно сознание провалилось куда-то, меня выдернуло из реальности. Я не слышала голосов, ничего не видела перед собой - лишь темноту. Ощущала холод всем телом и дикую слабость, от которой сильно устала. Хотелось встать на ноги, размять затекшие плечи, выпить воды и немножечко прийти в себя, но, видимо, не сегодня.

- Возвращаясь к островам - мы явно что-то упускаем, - голос Диего вновь выдернул из сна. Я слышала скрежет металла, как будто в нем звучал чей-то еще голос. низкий, скрипучий. гортанный. Боже, я явно головой ударилась.

- Предлагаешь вернуться? - хмыкнул Рик, позвякивая чем-то металлическим. В воздухе мгновенно запахло мясной похлебкой, после чего мой желудок чуть узлом не завязался!

- Именно! - Диего хлопнул в ладоши, а мне при этом стало не по себе. Может его внутренний дракон просыпается? Он же когда-то менял форму, верно? Я с большим трудом разлепила отекшие веки, пыталась сфокусировать взгляд на Диего и лишь спустя долгое время увидела темную тень вокруг его тела. Она пульсировала. Изгибалась в свете костра, увеличивалась в размерах и явно не принадлежала человеческой форме. Я видела очертания хвоста, а так же длинных лап, но все это было таким расплывчатым и почти что прозрачным! Интересно, а как он выглядит в драконьей форме? Насколько огромный? И как вообще меняет свою ипостась?

Договорить дракон не успел, мой желудок привлек к себе внимание громким урчанием, после чего на поляне наступила гробовая тишина, сменившаяся одобрительным бурлением других воинов.

- С добрым утром, ведьма, - по-дружески поздоровалась гарпия, раскрывая большие белые крылья.

- С добрым... А где птицееды? Почему мы без защиты и где черные перья?

- Ты тоже заметила? - Кайка встрепенулась, явно чем-то гордилась, мягко провела широкой ладонью по перышкам и заулыбалась ровной, белозубой улыбкой, - я смогла перебороть в себе желание убивать! Мой внутренний садист, а так же конченый эгоист... я, правда, не понимаю до конца, что это такое, но Лира сказала, что эти самые -ист во мне померли.

Гарпия сияла, и что странно, казалась более привлекательной, чем прошлой ночью. Я замерла на месте, пыталась прийти в себя, с трудом рассмотрела свои руки. Судя по ощущениям, я похожа на Кощея Бессмертного, причем не в самые свои лучшие годы. Злость внутри все еще бурлила, так что я чувствовала некое родство с тысячей чертей, оставшихся без ужина, смотрела на похлебку в половнике как на манну небесную и готова была захлебнуться слюной.

- Она еще не готова, - судорожно прошептал Рик, помешивая в походном котелке мясную прелесть.

Я нервно сглотнула, давясь слюной.

- Если ты хочешь кого-то схомячить, то милости прошу начать с него, - Диего указал пальчиком в сторону Энтони, который смотрел на девушку широко раскрытыми глазами. Страж все время молчал, выглядел уставшим - щеки впали, тело осунулось и со стороны казалось, будто его накачали чем-то.

Странно все это.

- Во фляге вода или спирт?

- Спирт! - выпалил Малек.

- Коньяк! - рыкнули в ответ братья.

- Яд, - махнула на всех рукой Кайка, - не пей эту дрянь, девочка. Алкоголь обычно развязывает язык и уносит разум в несусветные дали. А я жить хочу! Как ты себя чувствуешь?

- Терпимо. - шепнула я, а затем.

С моих губ сорвался дымок. Тонкая такая струйка. Прям как с пасти дракона.

- Мне жарко... - в горле пересохло, шепот больше походил на скрежет. Я медленно стала убирать назад грязные, слипшиеся волосы, все тело чесалось, и я мечтала о ванне. - Где мы? Что произошло?

- Ты не поверишь! - Каил хлопнул в ладоши, - с восходом солнца птицееды разбежались кто куда! И я не шучу! Как только лучи солнца коснулись нежной шерстки, они поддались панике и сбежали. Думаю, у них глаза чувствительны к солнечному свету - на островах это редкое явление, но не уверен. Галеф мы тоже не встретили, долго не думали - сбежали в безопасное место ближе к Североморью, заодно и в город наведались.

- Он пустой, - печаль в голосе Лиры сложно было не заметить, - никого. Никого и ничего. Почти большая часть жилых домов разрушена. Хорошо, что жители успели уйти вовремя.

- Я не понимаю, как это возможно, - вода в команде все же была. Мне бережно передали флягу, после чего я осушила ее полностью, - целый город не мог просто так взять и опустеть. Сколько в Североморье жителей? Не могут же они исчезнуть с этой земли как по команде?

- Конечно, не могут! - Каил гордо выпрямил спину, - город большой, он разделен на зоны. В случае беды они отделяются друг от друга специальными барьерами, которые имеют дополнительный источник подпитки энергии! Нашу зону прорвали, но по системе тоннелей местные жители ушли на другие территории. Я не озвучивал этого раньше, потому что боялся, что среди врагов окажется гранва. Пусть лучше все думают, что Североморье пал, и в городе больше никого нет, а то не дай боги еще нападут! Точно придется ВЕСЬ город уводить! А у нас на это нет ресурсов!

Постепенно мне рассказали, что произошло со мной за последние сутки. Я внимательно слушала каждое слово, мысленно подгоняла Рика с его похлебкой, а уж когда мне дали тарелочку в руки.

- Пища богов, - я чуть ли не плакала, - как же вкусно. Мамочки.

- Слушай, а сколько тебе лет? - вопрос задала Кайка. Гарпия смотрела в мою сторону с прищуром, но по-доброму. Надо е, как у нее отношение к миру меняется резко.

- Тридцать один, - созналась я.

- А на вид не больше двадцати, - изумились мужчины.

- Я ветеринар, - резко выдохнув, я все же хоть что-то начала рассказывать о себе, - у меня дома своя конюшня на десять голов, а еще я довольно часто принимала участие в спасательных операциях в качестве волонтера. Мой отец брал меня с собой, если это было возможно. Так как он военный - я с детства на полигоне. Если честно, мы не должны были искать тех подростков. Отец на пенсии, но его вечно дергают, если в деле возникает что-то из ряда вон.

- Что за подростки? - тихо спросила Лира и после этого меня как будто током ударило.

Я смотрела на нее в упор. рот раскрыла.

Боже. она же все время была у меня перед глазами!

- Подожди, - начала я, - тебя же не Ли...

- МОЛЧИ! - Лиам шикнул первый, да так злобно, что я от испуга чуть тарелку не пролила, - прости, я чуть позже объясню, почему ее имя нельзя называть. Она Лира и точка. Хорошо?

- Х.. .Хорошо, - когда на тебя злобно смотрит синий остроухий мужик, невольно хочешь ему не сопротивляться. Чисто на всякий случай. - Эм. Если вкратце, то отца попросили разобраться в ситуации с пропавшими подростками. Их группа отправилась в поход с палатками, но они свернули не туда. Твердили про озеро, но на той дороге ничего подобного отродясь не было. Мы долго исследовали местность, сверяли карты, отклонились от маршрута, и на нас напала гранва.

- Погоди. Гранва? - Диего от изумления даже привстал с места, - как такое. Так они что, прошли через портал и не сгинули? Я надеялся, что они сдохли.

- Видимо нет, - Рик молча передал мне кусок хлеба, я вгрызлась в него как будто это самое вкусное, что вообще было на земле. От удовольствия меня начало трясти, а затем все тело охватила паника. Справиться с нахлынувшими эмоциями оказалось трудно, но все ждали, когда я снова заговорю и не мешали мне, - она напала на нас, но уже была кем-то ранена. Отец убил ее из двустволки довольно быстро.

- Твой папа просто взял и убил гранву? Не владея магией? - Энтони впервые за долгое время подал голос. Со стражем происходило что-то странное - он будто на глазах таял. Я видела его глаза - они тускнели, но почему?

- Да, магией мы не владеем, но огнестрельное оружие в некоторых случаях куда действенней ваших пульсаров. Если честно, то при должной подготовке в нашем мире гранвам придется не сладко. Одно дело простой пистолет, совсем другое - огнемет с дробовиком.

- А лучше бензопила. - подсказала Лира.

- О да, она чудесно пилит кости!

- А еще мне бы парочку гранат сюда, - мечтательно заявила девушка.

- Согласна с тобой полностью! И шумовых тоже надо бы. и световых. Что бы эти твари ослепли, оглохли.

- И сдохли, - мечтательно пролепетала Лира с улыбкой на устах. Мой человек. Надо же. - А что потом? Твой папа убил гранву. Выходит, у людей теперь есть тело неопознанной твари.

- Напала еще одна тварь, меньше размером. А потом открылся портал, и нас с Рошаром затянуло на острова. Дальше вы все знаете.

- Получается, ваш мир стал еще опасней, - заметил Диего, - нам бы не помешала подмога ковена, если честно. Без дополнительного оружия и магической помощи велика вероятность проиграть.

Каил покосился на дракона с недоумением:

- Я отправлял запрос, мой дорогой друг, я же при тебе это делал. Ответ отрицательный, но это было до того, как мой город попытались съесть. Ладно... Давайте на время прервемся, думаю Кристина будет дико рада узнать, что рядом есть небольшое озерцо, в котором можно искупаться и привести себя в порядок, а то у нее на голове скоро птички птенчиков выведут - с гнездом гриву спутают. Кстати, Сириус скоро вернется. Он для кое-кого решил ягод насобирать. Не будем показывать, для кого.

- В общем, приходите в себя, а потом возвращаемся в Североморье, - скомандовал Рик, -идти придется не очень долго, но между зонами все же достаточно большие территории. Энтони, мне страшно на тебя смотреть. Чем ты болен?

Страж глянул на Рика затуманенным взглядом, хотел было что-то ответить, но его резко вырвало.

Все молчали, с сочувствием смотрели на стража и ждали ответа.

- Я сам не знаю, но из меня будто все соки выпили. Голова кружится, тошнит все время. Я справлюсь, как раз есть время.

Странно все это.

Я медленно встала на ноги, стряхнула с себя пыль, грязь, какие-то листики. Из волос вынула перья, ветки и прутики - да, озеро мне необходимо.

Лира помогла добраться до него, молчала при этом всю дорогу, а потом не выдержала:

- Как ребята? Что с ними случилось после того, как мы с Антоном пропали?

- Они говорили, что в палатки хлынула вода, но потом все резко стихло. Я не общалась с ними лично, отчет тоже не читала - не положено, я же волонтер, а там данные засекречены из-за семьи Антона. Его родители очень богатые люди со связями, о которых мне лучше не знать. Знаешь, я думаю вы с тем парнем угодили в портал, он успел захлопнуться до того, как разрушил оставшиеся палатки. Погода пришла в норму, озеро исчезло, а ваши товарищи остались наедине с собой, ошарашенные и напуганные до икоты. Подруги плакали недолго, но не из-за того, что не скучали, а потому, что очень сильно боялись. В целом, с ними все хорошо, никто не пострадал. А что с Антоном случилось? Он в Североморье?

- Нет, - Лира печально вздохнула и рассказала мне ту часть истории, когда она только-только попала в этот мир. Я слушала затаив дыхание, с каждым ее словом мои глаза становились больше от удивления и я не понимала, как такая хрупкая девушка смогла не просто выжить среди хищников, но и приручить некоторых из них. кстати, о хищниках.

- Я ему не нравлюсь, - тихо заметила я, глядя на то, как Мирр прячется в кустах. Ну, как прячется. Мантихор голову в кусты прятал, забывая о том, что его тело всё еще все видят, а уж хвост с шипом на кончике.

- Нравишься, - хмыкнула Лира, - я спасла Лиама, поэтому Мирр принял меня почти сразу. Он видел, что мне можно доверять, а с тобой он пока близко не знаком.

- Тоже верно.

Стоило пересечь поле, на котором был разбит лагерь, как мы и правда вышли к небольшому озеру. Лесное, маленькое... наполненное веточками и опавшей листвой. То тут, то там кто-то жалобно квакал, а уже через секунду издавал прожорливый вой лося в период гона. Звуки те еще, надо сказать.

Лира оставила меня одну, мягко позвала за собой Мирра, сказав на последок, что будет неподалеку и в случае чего прибежит.

- Холодная, - тихо заметила я, слегка касаясь кончиком пальца ноги воды, - ледяная даже.

Как жаль, что Рошара здесь нет. Думать о коне было тяжело - мысли давили прессом, сердце в момент воспоминаний сжималось, и слезы сдержать становилось трудно. Мне обещали, что выведут его, но. Кто же знает, что могло произойти с калекой?

Ледяная вода отрезвляла. Стоило опуститься в нее, как вокруг тела образовалась грязная пленка на поверхности озера. Я долго вымывала из волос ветки и листья, оттирала грязь из-под ногтей, тряслась от холода, но радовалась тому, что уже не чувствую жара, как.

В глубине души как будто кто-то огонек зажег.

Все тело вспыхнуло, черное пламя прошло волной по воде и спустя мгновение озеро стало теплым. не как парное молоко, конечно, но температура заметно изменилась.

Ого. Как говорили маги? Черное пламя - это дух?

- Ты так всю рыбу нам поджаришь, - хмыкнули за спиной. От неожиданности я подскочила на месте, тут же чертыхнулась и опустилась в воду почти до кончика носа. Каил! - Ты чего, женщина? Чего я там не видел? Вот, я ягод принес. ты ж ничего не ела толком. как надоест одиночество, возвращайся к нам, есть, что обсудить.

Каил удивленно поднял брови, смотрел на меня так, будто видел перед собой маленького нашкодившего ребенка, что злило и смущало одновременно.

Может он там и видел у других что-то, но меня-то он не видел!

Подобное поведение я никогда не приемлю, даже от мужчины, который спас мне жизнь.

Магистр устало зевнул, потянулся, прикрыл рот рукой и тихо скрылся в кустах, оставив на земле горсть черных ягодок, похожих на голубику. Красивые. Наверно, они очень вкусные.

Интересно, а мне от местных ягод плохо не станет? Я смотрела на пригоршню и сомневалась, слюной давилась, дико хотела съесть хотя бы одну и.

- Ладно, просто попробую, - решилась я, аккуратно взяла две ягодки, как только вышла на берег, и тут же их раскусила, - кислятина-то какая. гадость.

Большей дряни еще поискать надо! Все тело мигом передернуло, во рту появился вяжущий привкус, я стала отплевываться, но даже вода из озера не смогла убрать этот ужасный вкус! Как там говорят? Добрыми намерениями стелется дорога в ад? Верно говорят! Очень верно! Горло начало саднить, я пыталась откашляться, но выходило с трудом...

Простояв на одном месте примерно минуту, я все же выровняла дыхание, собралась с мыслями и, расчесав мокрые волосы пальцами, направилась в сторону нашей стоянки.

В принципе, присутствие Каила рядом с озером логично. Не оставят ведь меня совсем одну или же.

Сириус прилетел.

Я сразу увидела огромную черную птицу. Гриф замер возле костра, в его клюве была плетеная корзинка, переполненная ягодами - местной голубикой, от которой мне стало плохо. Меня невольно передернуло, в этот же миг я зашлась кашлем и долго не могла остановиться.

- Каил... - я шептала с трудом, боль в горле нарастала, - что ты мне за ягоды дал?

- Ты о чем? - колдун стоял со мной рядом, как и гриф с Лиамом.

- Ты же. на берегу озера. - последнее слово я шептала, горло драло изнутри, а затем острая боль перешла на желудок. Резко вдохнув, я не выдержала, упала на землю и. Начала задыхаться.

- КРИСТИНА! - Каил сел со мной рядом, - кто? Кто тебе ягоды дал? КТО?

- ТЫ! - выпалила я с большим трудом. Глаза магистра расширились от ужаса.

- Я не покидал стоянку. Открой рот. ОТКРОЙ! - я испугалась, послушалась, смотрела на Лиру, что села рядом.

- Каил. - Рик что-то видел на моем языке, - это же. Это же.

- Вижу, - злобно рыкнул маг, - волчья ягода. Да чтоб тебя!

Что. Что происходит?

Удушье усиливалось, маг схватился за кинжал, мигом стал накаливать лезвие в пламени костра и до меня дошло, что он собирается делать.

- Это яд. Сколько ягод съела? СКОЛЬКО? - Руки Каила дрожали, он что-то искал на земле, но не находил.

- Две. выплюнула их.

Воздуха не хватало, начало сдавливать легкие. Я чувствовала, как кожа лица горела от напряжения, как сознание постепенно гасло, как перед глазами все темнело, как.

Как Сириус замер рядом, не в силах сделать хоть что-то.

Мир будто замер и все звуки исчезли.

В широко распахнутых желтых глазах грифа я видела страх и ужас. Все перья встали дыбом, огромное птичье тело увеличилось в размерах, а затем из его клюва вырвался дикий рев, похожий на скрежет металла с примесью медвежьего ора. Сириус хлопнул крыльями и песок взметнулся в воздух. Он паниковал, затем замер рядом со мной и не отводил глаз.

Я почти не видела его...

Все что-то говорили, пытались успокоить нас обоих. Рик что-то искал в сумке, Каил рычал, не в силах сделать все необходимое. Лира сооружала полую трубку из какого-то жгута, что дал ей Лиам.

Они хотят сделать разрез гортани. вставить трубку, чтобы я могла дышать. Но. Я спазма не чувствую, это другое!

- Ли. Лира. - я показывала на горло, уводила руку вниз, к легким и отрицательно мотала головой. Каил при этом чертыхнулся, все бросил и что-то говорил, но я не разбирала слов. Маг вновь открыл мне рот, вытянул язык и снова выругался. Видимо ягода была не волчьей.

Все тело будто высыхало, я теряла энергию. Неподалеку лежал Энтони, вокруг него беспокоилась Кайка - видимо стражу тоже плохо.

Диего что-то говорил Каилу, но маг перестал его слушать, а затем.

Затем нечто теплое разлилось по всему телу.

Мир замер снова, я застыла на мгновение и с трудом повернула голову.

Лиам.

Эльф осторожно держал мою руку, затем мягкими, плавными движениями переводил ладони к горлу. В его глазах при этом что-то мерцало - как будто в них тысячи звезд загорелись одновременно.

- Я не удержу яд, - шептал Лиам, - что за ягоды?

- Синий белохвост! - голос магистра дрогнул. Лиам замер, я вновь ощутила острый приступ боли и взвыла.

- Что за ягоды? Как противоядие сделать? Куда идти? - Лира встала с земли, готовая запрыгнуть на Мирра, но это оказалось бесполезным.

- Только . - договорить Каил не успел. Стоило произнести вслух название яда, как Сириус рванул с места. - До ягод только долететь можно. Они парные, на одной ветке белая и темно-синяя ягодка. это очень редкий яд, дорогой и почти всегда смертельный. Его достать сложно - белые ягодки всегда спрятаны под синими, а те, если попадут на кожу, отравят несчастного.

Говорить я не могла. Лиам сдерживал отраву в моем теле, я смотрела на Каила в упор и ничего не понимала.

Там был он... ОН!

- Кристина, я не уходил с поляны, - нервничал мужчина, - клянусь тебе, я не уходил!

Я не могла ответить.

Сириус улетел, он может не успеть, а что если он сам отравится? Каил сказал, что достать ягоды сложно, что.

Внезапный порыв рвоты вывел меня из равновесия. Такого со мной еще не происходило! Сидеть не получалось - я легла, боясь шевелиться. Руки и ногти трясло, все тело при этом ощущалось каменным. Перед глазами все сверкало, возникали вспышки, затем все погружалось во тьму. Голоса смешивались друг с другом, я испытывала дичайшую боль во всем теле. Меня будто скручивало внутри, при этом поднялся жар, я уже не могла сдержать огонь.

Не знаю, что произошло, понятия не имею, сколько прошло времени, но.Холодное прикосновение рук к губам. Меня передернуло.

- Кристина. открой рот. ОТКРОЙ!

Каил кричал, а я себя не контролировала.

- КРИСТИНА!

Перья. Я чувствовала их руками, видела глаза Сириуса. Почему он весь в крови?

Не могу зубы разомкнуть. Больно.

Кажется, я вырвала перья грифу. Кажется, он кричал, но.

Я уже ничего не видела.

Лира

- Каил, нужно запрокинуть голову! - я пыталась справиться с Кристиной, но ее мотало из стороны в сторону. Если вначале ее тело будто парализовало, то сейчас эпилептический припадок был в самом разгаре. Кто бы мог подумать, что удержать хрупкую девушку окажется так сложно!

Рик держал ее ноги, я руки. Лиам всеми силами сдерживал яд - со слов Каила нельзя допустить, чтобы отрава добралась по сосудам до сердца. Кайка рядом приводила в чувство Энтони - страж грохнулся в обморок! Между нами носился Диего, матерясь на весь белый свет - как только ведьму начало трясти, она тут же заехала ему кулаком в глаз, а затем и в нос. Дракон отошел в сторону, показав жестом, что все пустяк и черт с ним, с этим самым носом.

Все внимание было приковано к Кристине, удержать девушку не получалось, но к всеобщему счастью она смогла открыть глаза, стоило Сириусу приземлиться рядом с нами на полной скорости.

Гриф был... был...

“Это не кровь” - прорычал Сириус, раскрывая клюв и выплевывая много белых и темных ягод!

- НЕЛЬЗЯ ТЕМНЫЕ ТРОГАТЬ! ТЕМ БОЛЕЕ ЕСТЬ ИХ! - проорал Каил, сдерживая пламя Кристины - девушка себя не контролировала! - открой рот. ОТКРЫВАЙ, ЧТОБ ТЕБЯ!

Но она не слышала.

Она видела Сириуса - смотрела на него в упор, пока гриф сходил с ума. Он то замирал на месте, то громко кричал, вытягивая шею. В его глазах смешалась паника и гнев, а так же страх!

- Лира. Лира! - рычал магистр, - я не успею всех защитить, если огонь рванет! Бери Кайку с Энтони и прочь от сюда на Мирре!

- ДАЖЕ НЕ СПОРЬ! - рыкнул Лиам, не справляясь с ведьмой. Яд подбирался к сердцу, сдерживать его распространение оказалось крайне сложно, - сил не хватает! Лира, уходите! Диего! Уведи ее!

- Даже не думай! - я отошла на шаг в сторону. Хватит меня гнать! Дело не в том, что это опасно, а в том, что КТО-ТО дал Кристине ягоды! И этот кто-то был в облике КАИЛА!

Я следила за всеми. За всеми нами. Черт.

Все ведут себя как обычно! Энтони плохо. Но он точно Энтони! Раны на его руках кровоточат и кровь красная! Диего точно Диего, как и все остальные! Что, если гранва не заменила кого-то из нас, а просто облик приняла? Кристина одна у озера осталась -похищать кого-то было не обязательно, тем более убивать!

Внезапно Кристина замерла.

И мы все тоже.

Сириус. Она схватила рукой грифа за клюв.

И мигом остановилась.

Крепко держала, смотрела в глаза грифу, а затем.

Затем из-под ее пальцев начал проступать черный огонь.

- СИРИУС! - я рванула к грифу, но тот внезапно распахнул крылья, не позволяя подойти к себе ближе, - СИРИУС! УХОДИ!

Но он замер. Почему. ПОЧЕМУ?

Пламя охватило тело грифа, но не разрушало его... Ничего не понимаю!

Кристина как будто дышать перестала, кожа лица бледнела, руки белели, но за клюв держали поразительно крепко.

Черное пламя полностью охватило тело грифа, оно сжигало перья, проникало в поры! Почти полностью скрыло птицу, оставив разве что крылья.

Мамочки.

Я не могла сдержать слез, села на корточки, руками себя обхватила и смотрела на то, как с грифом что-то происходило.

Он не вырывался, стоял на месте, как будто ему не было больно. Достучаться мысленно не получалось - Сириуса просто не стало.

Я не понимаю, что происходит!

Внезапно его тело стало меняться, но не как тогда, в коконе. Огонь не просто избавлял Сириуса от лишних перьев, он позволял принять другую форму.

Гриф стоял среди нас, объятый черным пламенем. Человеческая ипостась не изменилась, но крылья стали мощнее.

Сириус мигом рванул на себя Кристину, взял в рот несколько белых ягод и насильно, через поцелуй, протолкнул их в рот ведьме.

Как только это произошло, огонь погас.

Перья. Везде черные перья!

Наступило молчание. Гробовое.

Малек при этом выглядел как охреневший от всего Кощей Бессмертный, он замер с открытым ртом, с его губ срывался тихий стон, а в глазах отражалась паника и недоумение.

- Ты б прикрылся, - проблеял Малек, - не хватало мне еще комплексов неполноценности. Я так и знал, что с грифом что-то не то, но что бы это что-то не то, было настолько не то, даже не догадывался.

- Я в первый раз тоже чуть седым не стал, - Каил отошел от Сириуса, взял Малека под руку и увел чуть дальше, - будь осторожен, грифы после таких трансформаций могут быть немного не в себе, верно, Диего?

Диего промолчал, ничего не стал отвечать, и смотрел на грифа не менее охреневшим взглядом:

- Почему он жив? - голос дракона дрогнул, - я не против, честно, но черный огонь.

- Да чтоб я знал. - Каил покосился в сторону друга, пожал плечами, выдохнул с облегчением, когда увидел очнувшегося Энтони, - мальчик мой, ты тут такое пропустил!

- Я вижу, - промычал страж в ответ, после чего его мигом стошнило, - Каил, мне нужна помощь. Я понимаю, что не вовремя, но...

Сириус держал Кристину на руках, прижимал к себе и в нашу сторону даже не смотрел. Глаза девушки были открыты, но выглядели при этом стеклянными.

Гриф сложил крылья, накрыл ими их обоих и не выпускал ведьму из рук.

“Лира. Что мне делать?”

“Дождаться, когда она очнется” - мысленно ответила я, борясь с диким желанием подойти к Сириусу и обнять его.

“Я не об этом”

“Постараться принять” - голос Лиама возник в голове мягко. Эльф взял меня за руку, мы оба подошли к грифу и молча обняли его, без слов показывая, что будем рядом несмотря ни на что. Сириус слегка качнулся, всхлипнул носом, и Кристину к себе еще плотнее прижал, как будто боялся, что она исчезнет.

- Мне бы выпить, - вздохнул Малек, - коньячку бы.

- Ты ж не пьешь! - устало шепнула Кайка, так же подходя к Сириусу.

- Да уже готов всю бутыль вылакать! Фраза “мой мир уже никогда не будет прежним” обретает совсем иной смысл с вами! Вы хоть понимаете, что ждет всех нас в будущем? Я молчу про Лиру и Лиама - это отдельная глава истории, где обязательно будет прописана в сюжете война и реки крови, но гриф. Точнее Сириус. С ним крови будет больше. Море. ОКЕАНЫ крови! Новый вид! Да еще какой! Теперь и грифы его в покое не оставят, когда узнают, что их секрет про оборотничество выдан кое-кем с потрохами!

- А ты не говори никому, - рыкнула Кайка, - сам не знал, что он меняться может, вот и молчи в трубочку! И так проблем уже сколько! То гранвы, то птицееды, то подменыши, то Кристина! Не в обиду сказано, но ведьма она опасная, но и наша команда ей вполне подходит. Верно, Диего?

Но Диего молчал. Он не сводил взгляда с Сириуса.

- Что с тобой? - дракон будто не мог в себя прийти, - Диего, тебе тоже плохо? Что не так? Но дракон молчал, а Кристина начала приходить в себя.

Запах лаванды и. свежескошенной травы.

Кто-то крепко держал меня на руках. Шорох перьев. слегка вьющиеся черные волосы.

Я с трудом подняла руку, коснулась пальцами кончиков волос и.

Я смотрела ему в глаза, аккуратно прикасалась ладонью к лицу, с трудом выравнивала дыхание и пыталась вернуть полноценное зрение: цвета казались приглушенными, как будто кто-то залил все серым цветом, вот только.

Стоило слегка прищуриться, как я заметила в воздухе странные тонкие черные нити. Как туманность. Еле заметная, как бы не настоящая.

Она мерцала, то пропадала вовсе, то появлялась снова, но в другом месте и форме. Тонкие нити напоминали змей, медленно тянулись в нашу с Сириусом сторону, а источник.

Кайка. Кайка и Диего.

“Кристина” - голос звучал мягко, не вызывал боли и казался таким нежным.

Я хотела ответить, но не понимала, как. Мне словно сознание вернули, но не полностью -все внимание концентрировалось на гарпии и драконе!

“Кристина, в чем дело?” - снова мягкость в голосе, но еще я слышала беспокойство.

Лира и Лиам стояли рядом - они осторожно обнимали Сириуса за крылья, наблюдали за тем, что со мной происходит, и не видели главного.

Гарпия и Диего.

Тело Кайки словно запуталось в рыболовной сетке, но многие узлы уже были оборваны. Их остатки свисали с перьев и когтей, цеплялись за шею, но с каждым дуновением ветра расщеплялись на мелкие кусочки.

С Диего все было иначе.

Я невольно оттолкнула Сириуса, гриф сразу понял, что со мной что-то не то. Он смиренно выжидал, наблюдал за мной и явно к чему-то готовился.

- И сейчас она как жахнет черным пламенем, да? - “догадался” Рик, скривив лицо от предвкушения боли, - домой хочу. В кроватку.

- Я тоже, - заметил Малек, - очень хочу. Может ну его? Пусть и правда Ковен разбирается.

- Так ты ж и есть ковен! - недоуменно спросила Кайка, в то время как Энтони снова стало плохо и стража вочередной раз вырвало.

- В отставку пойду. Хватит с меня. - Малек говорил совершенно серьезно. Каил хлопнул того по здоровому плечу и радостно сообщил:

- Добро пожаловать в семью! Чай, кофе? Просто водички?

- Поспать бы. Но видимо, не в этой жизни. Все видят, что у ведьмы глаза черным пламенем горят? Никого это не пугает? Меня прям до глубины души тревожит!

- Вижу. Боюсь. Делаю вид, что храбрый! - отрапортовал Каил и мигом просиял, стоило в воздухе появиться небольшому светящемуся шарику, внутри которого явно что-то было, -ура! Сообщение от Зелара! Я сейчас его открою... расшифрую... дайте пару минут и постарайтесь не убить нас, ладно, дети мои?

Дети на “папу” косо глянули, тяжело вздохнули, и нисколечки не расслабились.

Я смотрела на то, как меняется тень возле Диего. В нем будто что-то заперли, закрыли на тяжелый засов, не дают вырваться на свободу!

Я медленно опустилась на землю, почувствовала холод голыми ногами, не сводил взгляд с гарпии.

- Эй, женщина? Ты чего? - Кайка паниковала, - зачем руки свои ко мне тянешь, а? Так, убери от меня свои лапы! Иначе я больше не буду белой и пушистой тварью, а стану злобной гадиной и отгрызу тебе руку! Причем по колено!

Но я ее не слушала.

Каждый шаг давался с трудом, голоса исчезли, мир вокруг так и был серым, но вот дракон.

Внутри него таилось что-то огромное. Нити оплетали его тело, создавали цепи, образовывали сеть намного крепче той, что висела на гарпии.

- Дорогой Каил! Надеюсь, ты не помер! - маг достал из светящегося шарика кусок пергамента, щурился, что-то пальцем выводил на его поверхности и быстро расшифровывал послание, - ну, Зелар. Что б я помер тебе! Так. тут дальше говорится о том, что они сбежали. отлично! А вот тут. Ковен рвет и мечет. Хочет моей смерти. Замечательно! Ничего не изменилось! Что там дальше? ...

Я подошла к Диего ближе. Дракон напрягся, щурился, но не понимал, что я собиралась сделать.

-. Твои подопечные нам уже всю плешь проели! - Каил хмыкнул, продолжая расшифровывать послание, - угомони отряд, иначе я их всех упокою! И попроси... Попроси...

Каил прищурился. Я видела, как округлились его глаза, как он перевел взгляд на всех нас, и в это же мгновение я резко выставил руку вперед.

Я видела сеть, сковывающую дракона, вот только.

Я ошиблась в выводах.

-.Попроси Диего не приставать к эльфийкам... - закончил фразу магистр, и мир наш резко изменился.

Стоило черному пламени коснуться сети, что оплетала дракона, как его облик начал меняться, а сама сеть стала видимой. Он не ожидал подобного, на лице Диего отразился ужас и паника, он скалился, начал рычать, а затем замер.

Голос другой. Низкий и грубый. тело менялось у всех на глазах, становилось больше. Сириус резко схватил меня за воротник и дернул на себя как раз вовремя - острые когти практически вспороли мне живот. Если бы не гриф, я бы точно умерла. Боль возникла резко, я не увидела движения твари, что все это время претворялась Диего.

Лишь царапины на животе, а затем.

Все бросились врассыпную. Первым среагировал Каил - огненные пульсары вновь и вновь попадали в гранву, что приняла облик Диего, вот только для нее они были как мертвому припарка. Малек создавал молнии свободной от перевязки рукой - стоило им коснуться твари, как ее тело начинала бить дрожь. Рик с силой вонзил клинок в огромные ноздри, повернул лезвие по часовой стрелке, протолкнул глубже и тварь замерла.

Лиам защищал меня, встав спереди, Кайка была наготове хватать Рика - он ближе всех стоял к врагу.

Темная кровь медленно стекала по рукоятке. Руки мага тут же окрасились темной, почти что черной жижей. Из раскрытой пасти капала едкая слюна желтого цвета. Руки гранвы безвольно повисли.

- Это еще не все, - мой шепот заставил всех вздрогнуть. Я смотрела на Кайку, прекрасно понимая, что она следующая.

- Не может быть, - Лира смотрела на гарпию не в силах скрыть ужас, - нет, гранва не могла так точно. или.

- Эй, вы там совсем рехнулись? - Кайка раскрыла крылья, отпрыгнула от меня в сторону, выставила перед собой когти, - хватит свои лапы ко мне тянуть! Я не эта тварь!

- Придется доказать, - неуверенно заметил Каил, - не верю, что говорю это, но.

- Да у нее в руках ЧЕРНЫЙ ОГОНЬ! Она спалит меня к чертовой матери! Вы с ума сошли? Ну уж нет!

- Кайка, - Лиам выпрямился, смотрел на гарпию в упор, - выбора нет. И у Энтони тоже.

- А Я ТО ТУТ ПРИЧЕМ? - страж от усталости даже двигаться не мог, - черт. странно, почему голова больше не кружится?

- Тошнота прошла? - Каил сощурил глаза, - Кристина, а от нашей мертвой твари в сторону Энтони никаких связей не идет?

Я присмотрелась более внимательно:

- Есть, вообще-то. Но сам Энтони - Энтони. Он человек, вокруг него нет черной сети. От гранвы к его голове идет тонкая, еле заметная нить. К затылку.

Я медленно прикоснулась к черной пульсирующей нити. Огонь мгновенно разрушил связь и маг тут же ожил:

- Ох, ничего себе! - Энтони вскочил на ноги как от удара тока. Его шатало, вело в сторону, - что это было?

- Судя по всему, кое-кто из тебя все соки выпивал для поддержания своей новой формы, -Каил протянул Кайке руку, - я уверен, что с тобой все будет хорошо. Если ты - Кайка, то докажи это, но если ты - тварь... Пойми, я не дам тебе жить. Или по собственной воле или через силу!

- Да идите вы все в. - Кайка послала нас далеко не в Райские кущи, тут же расплакалась, уставилась на меня огромными, полными страха глазами, прижала к себе крылья и тихо прошептала: - давай. Пока я не передумала!

Стоило черному пламени коснуться остаткам от сети, как.

Как тело гарпии стало меняться.

- Не может быть, - Лира не могла сдержать слез. Каил с трудом вздохнул, выставил перед собой клинок и.

- Стойте! - я остановила всех, - смотрите. Тут что-то другое.

Кайка и правда менялась иначе, не так, как лже-Диего. Огромные птичьи лапы становились меньше, когти медленно исчезали, белые крылья. Крылья исчезали у всех на глазах! Перья растворялись в воздухе, как и длинные белые волосы, а затем.

- Да чтоб я сдох, - ошарашено пролепетал Малек, сев на землю, - что это? КТО ЭТО?

- Не имею ни малейшего понятия.

Стоило черному пламени исчезнуть, как рядом с нами на промозглой земле, в куче опавших перьев лег.

Человек. Точнее. мальчик.

Мальчик с белыми, словно снег, волосами, острыми небольшими ушами, худощавым, изрезанным телом. Кровавые раны покрывали его спину и ноги, почти все пальцы рук были вывернуты из суставов, но постепенно, с каждой секундой, все менялось.

Раны превратились в царапины, шрамы растворились, кости вправились на место и спустя мгновение он сделал свой первый вдох.

- Я хочу на пенсию, - прошептали хором маги, не готовые выдержать все происходящее морально, - что происходит? Кристина, что ты сделала?

- Если мои ощущения верны, то будто бы очистила. - тихо прошептала я, прижимая к себе руки, - больше вокруг Кайки ничего нет. Ничего не понимаю .

Мы все ничего не понимали. Более того - мы даже дышать боялись.

Я прижалась к Лиаму, смотрела на ошарашенного всем произошедшим Сириуса и не понимала, какого черта тут происходит.

ЛИРА

Глаза большие и ясные. Цвет лазурный, словно море. Вкрапления желтые с зеленым по всей радужке. На вид незнакомому мальчику лет пятнадцать, тело худощавое, жилистое, но при этом не выглядело слабым.

Он медленно приподнялся на локтях, смотрел на всех обезумевшим взглядом, а затем.

- Я что. Живой?

- Угу. - ответили все хором.

Каил быстро снял со своих плеч дорожный плащ и бросил его незнакомцу. Мальчик не сразу понял, зачем ему вообще одежда, затем принял плащ и судорожно натянул его на себя, обхватил руками колени.

Мы все молчали.

Смотрели, как он раскачивается из стороны в сторону, как округляются его глаза от ужаса и непонимания всего происходящего, как дрожат губы и острые, как у эльфа, ушки.

- Лиам, - прошептала я, - ты говорил что-то про светлых эльфов.

- Говорил, - так же тихо ответил эльф, - это действительно один из них. Ничего не понимаю. Эм. Кайка?

- Кайка? - резко рыкнул незнакомец, - какая к черту я теперь вам всем Кайка? Ты где Кайку видишь? Крылья там за моей спиной, а? А когти? КОГТИ ГДЕ? Твою ж. это ж я. ДА Я ЖЕ УМЕР! Я помню, как меня казнили! Как ваш чертов ковен магов начхал на то, что делает ваш чернокнижник и просто закрыл на все глаза!

Изменившийся эльф встал на ноги, потерял равновесие, тяжело дышал, но все же удержался на ногах.

Мирр при этом возмущенно хвостом вилял, уши поднял, морду лица так вытянул, что было видно - мантихор тоже в шоке.

- То есть ты хочешь сказать, что.. Умер? - тихо поинтересовался Каил, делая шаг назад. Странно. почему все так опасаются этого. эту. то, что стало с гарпией?

“Темные эльфы покажутся тебе лапочками, в сравнении со светлыми. Они жестокие, коварные, очень живучие. Честь и достоинство — это не к ним, поверь мне.”

Сириус ощерился, начал глубоко дышать, Кристину к себе прижал, несмотря на то, что в руках ее все еще теплилось черное пламя.

- Умер? - незнакомец остановился, резко повернулся к Каилу и как будто бы его узнал... -о нет, мой дорогой маг. Я не просто умер. Меня пытали. долго и упорно. Ваш обожаемый Гиермо с упоением каждую ночь выкручивал мне пальцы в суставах, с наслаждением сдирал кожу, наблюдая за тем, как скоро работает регенерация и все. совершенно все записывал в свой чертов блокнотик, листики в котором были сделаны из кожи темных эльфов! Так что, Каил. Я УМЕР! Причем давно. И тебя я помню. Малец, что всего боялся. о да, ты боялся Гиермо не меньше пленных. тварь. Что ты, что твой братец. Вы оба все прекрасно видели!

- Подожди. Ты же. Люци. - глаза Рика расширились от ужаса, - тот мальчик. Это было больше. тридцати? Нет. пятидесяти лет назад?

- Что за Люци? - хором спросили все, кто был не в курсе происходящего.

- Гиермо, как мы и говорили раньше, был той еще тварью. - Малек нервно сглотнул, явно припоминая Люци. - Чернокнижник применял запрещенные методики для опытов. В ковене обо всем знали, но ничего не делали - он слишком многое знал о каждом из магистров. Если ты тот самый Люци, то.

Договорить Малек не успел. Светлый эльф резко схватился за голову, сжался, а затем заорал. С его губ сорвался дикий, вызывающий страх стон. Ему было очень больно, причем настолько, что он не мог сдержать этого в себе.

- Но как же тогда эльф стал. гарпией? - я невольно сделала шаг вперед, хоть и боялась эльфа. Лиам мигом меня остановил, покачал головой, дав понять, что разговор и дружеские объятья никого не спасут.

Люци снова взвыл, затем откашлялся кровью и. потерял сознание.

- Каил, - Рик смотрел на брата умоляющим взглядом, - а давай на пенсию в другой мир свалим, а? Я чую, что мы банально до старости не доживем.

- Я с вами, - согласно кивнул Малек, - как покончим со всей этой чертовщиной, уходим. Хватит уже. Что ни день, то очередная гадость.

- ЧТО ЗА ЛЮЦИ? - Кристина вернула всех к нужной теме, - нам нужно его бояться?

- Нужно! - хором ответили маги. Каил тут же создал вокруг эльфа барьер, после чего скривился и ответил: - не думаю, что это его сдержит, если честно. Люци - светлый эльф, которого Гиермо поймал для опытов. Редкий образец. И единственный на тот момент. Чернокнижник так увлекся, что долгие. очень долгие годы пытал его. В итоге у Люци поехала крыша и однажды, когда он смог выбраться из камеры, он перебил примерно. двести стражей, да?

- Двести двенадцать, - холодно заметил Малек, - одним из тех стражей был мой наставник... Эльф отсек ему голову у меня на глазах... Его когти вошли в плоть как лезвие в масло. Я понимаю, что идея не новая, но. давайте его убьем, а?

- Нельзя, - Сириус меня опередил, - каким образом светлый эльф стал гарпией? А остальные тогда кто? Другие гарпии? Это все как-то связано, нельзя просто так взять и убить только что. родившегося заново эльфа! Лиам, ты же сам говорил Лире, что гарпия

- это еще один круг перерождения, так?

- Так, но мы ничего об этом не знаем, - тихо ответил Лиам, смотря на Люци, - мы не знаем, почему только что погибший человек, эльф. да любое существо, не умирало окончательно, а перерождалось в гарпию. Сами гарпии не понимают этого, да и не особо помнят. Кайка не имела ответов на эти вопросы, лишь предположения. Это может быть проклятьем, а может и чем-то иным, что пока не доступно нашему пониманию. Я даже не думал, что Кайка - мужик.

- Сириус, я боюсь, что он не просто безумен, - Рик создал дополнительный барьер вокруг Люци. Похожий на клетку, тот, судя по всему, был под напряжением, - из-за угрозы распространения информации среди светлых эльфов, ковен боялся, что про опыты Г иермо узнают за пределами академии. Они обвинили Люци в нападении, обставили все так, словно эльф явился инициатором бойни. Конечно же, клан светлых эльфов не поверил, но доказательств обратного не было. К тому же про Гиермо столько слухов ходило, что его весь мир боялся. и светлые эльфы в том числе. Как только правитель услышал имя чернокнижника, он изменил решение. На Академию не напали. И это странно - за своих ушастые готовы порвать в клочья самого дьявола.

- Кайка и лже-Диего не связаны, - заключила я, - это явно совпадение. Гранва питалась энергией от Энтони, поддерживала облик с его помощью, но Кайка. Она же сама по себе начинала меняться, верно? После того, как ее отмыли, как привели в должный вид, она стала другой!

- А когда злилась или сквернословила - возвращалась к прежней себе, - заключил Малек. Затем маги переглянулись и хором молвили:

- Да не-ет, на проклятье не похоже.

- Если не проклятье, тогда ЧТО? - Энтони сидел рядом с Каилом и нервно грыз ногти, -наказание богов? Что такого сделал Люци, что ТАК изменился? Да и не он один, если учесть то, как именно появляются гарпии.

- Проклял всех, - голос эльфа заставил всех дрогнуть, - перед смертью я проклял весь мир за то, что со мной сделали. Я ненавидел всех и каждого, но еще больше я ненавидел себя за то, что не смог вырваться. Я хотел всех уничтожить, выпустить кишки и намотать на шпиль самой высокой башни.

Люци довольно быстро пришел в себя. На этот раз он был спокоен, по крайней мере внешне. Он смотрел на нас, щурился, закрывал глаза и тяжело дышал:

- Я помню все, что делал в теле гарпии. Боги, я ел мышей. Оо. Я был падок на мужиков и возмущался, что в моей жизни все через задницу. Я хочу забыть все это. Я вил гнезда! Наматывал кишечки на гарпий. Был просто до невозможности омерзительной тварью! У меня мозг сейчас вскипит!

Руки эльфа дрожали, его колотило, он то злился, то успокаивался, затем скалился и все по новой.

- Гранва-то каким чертом так долго среди нас смогла быть? - ушастый перевел тему, -хотя не отвечайте, это и так понятно...

- Мне вот вообще ничего не понятно, - тихо ответила я, после чего Люци рыкнул и оскалился, уставившись на меня во всю ширь своих глаз. Боже, какой он бледный! И его кожа будто мраморная!

- Гранвы и раньше принимали облик Энтони, значит создать связь с этим стражем легче, чем с кем-то новым. К тому же среди вас он самый слабый, а вы обе вообще из другого мира, к вам сложнее всего присосаться! Не обижайся, страж, но магистры в силу своего возраста банально сильнее. А облик Диего они приняли, потому что ваш обаяшка-дракон с виду похож на шкаф! Огромный мускулистый мешок с внутренностями! К тому же из-за его проблем с внешним обликом, многие странности в поведении можно списать на стресс и бесконечные огорчения. Еще вопросы? Ах да, по поводу нашей любимой всеми Лиры.

Люци уставился на меня и улыбнулся:

- Даже не думай подходить ко мне. Я людей ненавижу, и неважно, из какого они мира. Спасибо, конечно, что составила компанию, когда я был. гарпией, но теперь держись от меня подальше.

- Помните мое предложение? - сухо напомнил Малек.

- Помним, - с куда большим энтузиазмом ответили маги. Люци при этом благосклонно улыбнулся, как будто прекрасно понимал, о чем речь.

- Не стоит, - ответ дала Кристина. Ведьма смотрела на эльфа с прищуром, как будто видела что-то, - он провоцирует. И Лиру он не тронет, она единственная, кто был с ним добр. Меня больше пугает то, что гранвы могут оказаться среди выживших. Они проникли в наши ряды, наверняка многое знают. И даже если мы пошлем сообщение, нет гарантии, что оно попадет в руки настоящему Зелару.

- ТАК! - Каил не выдержал, - хватит! Идем в Североморье! Я сейчас со всеми вами рехнусь на радостях! И эту. гранву с собой берем. Мертвая она все равно полезная! Хоть узнаем, что это за дрянь у нее на лобной доле, каким образом она принимает сигнал или тело меняет. Чего молчим? Кого ждем?

Я нервно вздохнула, взяла Лиама за руку, и мы тихо последовали за Каилом, молча наблюдая за тем, как защитный кокон вокруг Люци мерцает будто маяк в ночи.

Что-то я как-то устала. От всего устала!

Да когда уже наступит передышка?

глава восьмая

ЛИРА

- Какой это по счету Диего? - возмущенно поинтересовался Каил, наблюдая за тем, как помирает очередная гранва.

- Седьмой, - взволнованно ответила Кристина, пытаясь усмирить черное пламя в своих руках. С каждым разом это удавалось ей все легче.

Стоило нам прибыть в город, как у одного из заваленных выходов нас уже ждали.

Окровавленный, истерзанный в бою Диего мчался к нам со всех ног, но был быстро нейтрализован всеми нами, причем разом. Помимо стрелы, вонзившейся в ноздрю, а целилась я в печень, гранву поджарили всеми доступными видами огня, закололи всеми возможными видами оружия, а потом еще и прокляли напоследок. Та же участь ожидала и остальных тварей.

- Диего не повезло, - устало заметил Малек, перевязывая руку, - главное, чтобы среди наших был настоящий дракон, а не очередная гранва. Иначе можно не ждать возвращения чешуйчатого друга.

Несмотря на то, что Североморье было огромным, та часть строений, что стояла возле барьера, почти полностью оказалась разрушена. Уцелело несколько мелких домов, а так же часть замка, где мы и спрятались. Каил с братом занялись защитой, но видимо гранвы уже давно поджидали нас в городе - пройти сквозь барьер извне они точно не могли.

На пути мы встретили несколько птицеедов, но быстро от них избавились, к тому же пока не зашло солнце, Малек оградил нас двойным барьером еще и от этих тварей.

- Нам нельзя тут долго оставаться, - Лиам склонился над картой. Каил уже битый час пытался понять, как вывести нас из западни и при этом выжить, - думаю, море тоже не вариант. Если лиан окажется много, мы не выживем.

Кстати о лианах... Где же они?

Гранвы либо полностью сменили тактику, либо это совсем другой вид гранв. Может те, что обитали на разрушенном острове, создали иной вид симбиоза? Нам всем казалось, что гранвы каким-то образом повлияли на появление птицеедов, но каким именно?

- Идем, - Лиам осторожно протянул мне руку, помог встать с пола и, молча поклонившись всем в знак прощания, тихонько направился к защищенным покоям, - нам нужен отдых.

Да. Нужен.

Когда Лиам вот так держал меня за руку, я. Я чувствовал прилив тепла. Несмотря на ужасы вокруг и трудности, мне так не хватало тишины и покоя.

- Знаешь, когда все это закончится, я хочу уехать с тобой, - мечтательно произнес эльф. Его уши при этом слегка дернулись, а ладонь сжалась сильнее.

- Я тоже этого хочу, - тихо ответила я, понимая, что щеки краснеют.

Мы вместе вошли в покои, тихо забрались в кровать. Я тут же притянула Лиама к себе и крепко обняла, наслаждаясь молчанием и тишиной.

Эльф нежно гладил меня по спине, прикасался самым кончиком пальцев, боясь навредить острыми когтями. Мне было слегка щекотно, но я терпела.

- Ты так забавно вздрагиваешь, когда я прикасаюсь к спине чуть ниже лопаток, -ухмыльнулся эльф, смотря мне прямо в глаза, - а здесь щекотно?

Он дотронулся до места на шее, чуть ниже затылка и по всему телу мигом прошла волна дрожи. Я тут же передернулась, а Лиам рассмеялся.

- Да, я боюсь щекотки...

- Это забавно выглядит, - он разжал объятья, перехватил меня за талию и осторожно положил на себя сверху, тут же крепко обнимая. - Иногда мне хочется прижать тебя к себе так сильно, что боюсь, тебе будет больно. Как думаешь, долго еще нам осталось воевать?

- Не знаю, я чувствую, что мы не видим чего-то очень важного.

Я нависла над эльфом, мои волосы упали ему на лицо, после чего Лиам тут же чихнул и начал отряхиваться.

- Гранвы другие, - заметил он, - они будто бы умнее. Словно раньше они полагались на силу лиан, а теперь на свои собственные.

- А ты не думаешь, что кто-то из ковена мог создать портал? Что кто-то специально их пустил в наш мир?

- Раньше думал, - Лиам тихо кивнул, - но теперь не уверен. То место с парящими островами само по себе одна сплошная аномалия, которой уже много сотен лет. Система островов возникла еще до рождения того же Гиермо, например, так что чернокнижник точно не имеет отношения к возникновению порталов.

- Думаешь, порталы сами по себе открываются?

- Это похоже на правду.

Я слезла с Лиама, легла с ним рядом и обняла, нежно целуя в щеку.

- В щеки целуешь, а в губы нет, - обижено прошептал эльф, - не честно.

Я лишь ухмыльнулась, притянула его к себе ближе и поцеловала.

Как же мне не хватает таких моментов в жизни. Моментов счастья, хоть и мимолетного, но счастья.

Не хватало нежности, мягкости прикосновений. И тишины.

Эльф тихонько опускался все ниже, покрывал поцелуями шею и плечи, осторожно гладил спину, смотрел на то, как я реагирую.

- Знаешь, я рад, что Кристина попала в наш мир, - я не сразу поняла, что он имел ввиду, -она видит предназначение, так что... Вдруг мы с тобой такие не единственные? И если ты права и многие просто не догадываются о том, что их пара среди другого вида.

- Это может стать началом очередных кровавых приключений.

- Так-то да, но. - уши эльфа нервно дернулись, он не смог сдержать удивления, - но вдруг все пройдет мирно?

Может и пройдет мирно. а может и нет.

Я не хотела думать об этом прямо сейчас, мне хотелось насладиться тишиной, так что ни я, ни Лиам больше не поднимали эту тему. Мы просто лежали в кровати и молчали, смотрели друг на друга и тихонько улыбались.

Кристина

- Ты меня смущаешь, - Сириус помахал перед моим носом рукой, - еще немного и на моей груди образуется дыра.

- А можно мне тебя потрогать? - мои слова заставили грифа испытывать смущение. Надо же, он так мило краснеет.

- Можно, - пробурчал тот в ответ, но почему-то отодвинулся подальше.

После обсуждения плана все разошлись по покоям и вели себя тихо. Каил и Малек остались дежурить и следить за Люци вместе с мантихорой. Мирр в последнее время стал вести себя спокойней в моем присутствии, это уже говорило о многом.

Впервые за долгое время мы остались с Сириусом наедине и теперь сидели друг от друга подальше, в разных частях комнаты. Гриф вначале даже не смотрел в мою сторону, а теперь не мог отвернуться.

Я почти валилась от усталости, использование черного огня придавало сил, но тело не выдерживало - хотелось лечь в кровать и не двигаться.

- Ты меня боишься? - я нервничала, хотя сама не понимала, почему. Сириус выглядел таким. таким сильным и.

И сейчас, когда ничто не отвлекало, когда никто не нападал и не пытался нас убить, я могла внимательно рассмотреть грифа.

- Нет, - холодно ответил мужчина, но невольно передернулся при этом. Такая реакция ему не понравилась, он скривился, чувствуя смущение, а затем вновь дернулся, стоило подойти к нему близко, - что ты делаешь?

- Ты сказал, что мне можно тебя потрогать, - тихо заметила я, мягко касаясь груди Сириуса. Голой груди Сириуса - после изменения формы он только штаны нашел, и то в Североморье. Так что смущались все и даже Люци не сдержался, пару колких фраз в сторону Сириуса бросил.

- Я думал, ты хочешь потрогать крылья...

- И их в том числе. Кожа как у человека. Мягкая. Я думала, она будет грубее, если честно. Неужели не холодно, когда ты летишь? А если выше облаков подняться?

- Не холодно.

- А как же крылья? Они кажутся такими тяжелыми. Неужели спина не устает?

- Устает, - тихо заметил гриф, - кости полые. Я легче Каила. Строение костей скелета птичье, иначе бы я не смог оторвать себя от земли. Кристина, ты трогаешь меня за плечи и мне не по себе.

- Почему? - я оторвала взгляд от тела грифа, и увидела румянец на его щеках.

- Потому что я реагирую на то, что ты делаешь, и мне это не нравится, - Сириус кивнул вниз, - я человеком недавно стал, для меня все-все новое. И то, как ты меня трогаешь и то, как смотришь - все это раньше в моей жизни отсутствовало. И если честно, я в замешательстве, да и голова почему-то рядом с тобой плохо работает.

Плохо голова работает? Я невольно улыбнулась, прекрасно понимая причину, почему разум притупляется.

- Так выходит, ты. - я пыталась подобрать слова, но сама из-за этого покраснела, - ты ни разу не. ну. не целовался даже, верно?

- А это важно? - Сириус нахмурился.

- Это любопытно.

- Нет, я девственно чист, - лицо Сириуса при этом выглядело настолько сурово, что я невольно рассмеялась, - не смешно, женщина.

- Я не поэтому смеюсь, просто ты выглядишь таким серьезным.

- Ты что, готова помочь мне исправить столь важный для себя момент в моей жизни?

- Нет. - тут же ответила я, прекрасно понимая, что Сириус издевается. При этом мне почему-то хотелось согласиться.

Я прислушалась к своим чувствам, тут же отогнала прочь все пошлые мысли из своей головы и сделала шаг в сторону крыльев.

Перья жесткие. такими порезаться можно.. .И убить тоже.

Сириус ежился от моих прикосновений, я проводила рукой по его плечам, мягко касалась места, куда крепились крылья - к лопаткам, как оказалось. Если надавить ладонью, то

можно почувствовать, что эта кость по строению сильно отличалась от человеческой -намного больше. Парная, она закрывала собой большую часть спины.

- Кристина, ты рискуешь, - мужчина не выдержал, резко встал со своего места и развернулся ко мне лицом. Он оскалился, показал клыки и... - Кри... Кристина... ну что ж ты... творишь?

- Трогаю твои клыки! Ой, они острые!

- А твоя кровь сладкая! - рыкнул Сириус, слизывая красные капли со своих губ.

- Тебе не кажется, что твои руки лежат не там, где им положено? - гриф посмел коснуться моей шеи, а затем медленно, явно с издевкой начал опускать ладони ниже, к груди. - Я делаю все тоже самое, что и ты.

- И как? Нравится? Нет, Сириус, ты не смутишь меня подобным. Скорее раззадоришь, и я просто полезу еще куда-нибудь, что бы все как следует пощупать. Любопытно же.

- Ты чудовище, - холодно заметил гриф, делая шаг назад.

- Ты тоже не фея, - сложив перед собой руки, я не отступила. Гриф отходил от меня, я его догоняла, но при этом не трогала. - Сириус. Я хочу все знать.

- Я плохой рассказчик.

- Ты самый лучший рассказчик, - уже более мягко заметила я, держа свои желания при себе. Больше я грифа не трогала, хоть и очень того хотела. - Пожалуйста, я не знаю, почему, но очень сильно хочу узнать о тебе.

- Обо мне? Я думал, ты про наш мир в целом и историю отряда.

- История отряда безусловно важна и интересна, но ты для меня как. как магнит. Расскажи хоть что-нибудь, я обещаю, что не испугаюсь!

- Да неужели, - мужчина сложил перед собой руки, мышцы его при этом напряглись, а я невольно сглотнула.

Да что же это. За предназначение такое! А если это проклятье, а? Как история Люци? Что, если мы просто прокляты?

- Я не понимаю! - выдохнула я, не в силах держать в себе эмоции, - как. как мы можем быть предназначены друг другу? Ну вот как? А Лира и Лиам? Да они же разные! Вообще разные! Во всех смыслах разные! И мы с тобой тоже!

- Это не ко мне вопрос.

- А к кому еще? Ты не просто птица - ты гриф! И судя по тому, что я узнала от остальных

- самая сильная, смертоносная пернатая тварь, которая оказалась оборотнем и теперь заполучила себе человеческий облик! И именно в этот момент в вашем мире как по волшебству появляюсь я - тридцатилетняя тетка верхом на коне, с мешком проблем за плечами, охреневшим от всего мозгом, с диким желанием не рехнуться окончательно!

- Женщина, верхом на коне, которая смогла выжить несмотря ни на что, обрести силу, которая неподвластна даже чернокнижнику и доказать, что способна не просто дать отпор гранвам, а уничтожить их и их силу. Что ты, что Лира - на моей памяти вы две самые сильные женщины, которых я встречал среди людей. И не забывай о своем выборе там, в коконе. Ты готова была лишить себя жизни. И почти сделала это.

- А еще я бываю милая, - прошептала я, ощущая себя каким-то рыцарем в латах или амазонкой на дереве, живущей в гордом одиночестве, - и добрая...

- Не сомневаюсь, - Сириус довольно долго молчал, смотрел на меня неотрывно и все же нарушил молчание. Затем глубоко вздохнул, молча кивнул в сторону кровати, намекая на то, что пора спать и набираться сил.

Я испытывала стеснение, мои щеки пылали, я корила себя за это, мысленно говоря о том, что я уже не ребенок и эти эмоции странные, хотя. наверное, когда ты находишься рядом с тем, кто тебе нравится. хотя разве Сириус мне нравится?

Да нет. Не нравится. не нравится же, да?

“Понятия не имею” - прозвучало в моей голове и тут же наступило гробовое молчание.

“Гад” - мысленно рычала я, медленно поднимаясь с кровати. Я толком-то и лечь в нее не успела, а тут такое! Сириус и сам не понял, что натворил, а когда до него дошло.

- Перья не вырывай, они мне дороги не только как память. прости, я больше не буду лезть. к тебе лезть. в голову к тебе лезть. Без спроса лезть к тебе в голову! Обещаю!

- И как часто ты подслушивал мои мысли? - я с такой силой сжала кулаки, что костяшки пальцев побелели.

Гриф молчал. судя по тому, что он не отвечает - делал он это чуть ли не постоянно.

- И как тебе в моей голове? Много нового узнал?

- Достаточно, чтобы понять, что ты хорошая. и милая. очень милая! И добрая, Кристина. Ты така-ая добрая.

- Кажется, нашего сыночка убивают, - послышалось из-за стенки. Судя по всему, Лиам с трудом сдерживал смех, - как там в вашем мире говорят? Милые бранятся.

- Только тешатся, - подсказала Лира громким голосом, - ну и слышимость! Как в новостройке!

- Что за новостройка? - не понял эльф.

- Сейчас я тебе все-все расскажу!

- А можно мне тоже послушать? Но в комнате? Не хочу, чтобы меня ощипали! -взмолился Сириус, прижимая к себе перья.

- Ты не переживай, - тихо, почти без эмоций прошептала я, - я тебе тоже сейчас все-все расскажу.

- Прощай, сыночка! - хором проржали соседи, после чего явно уткнулись в подушку, пытаясь сдержать хохот. Не тут-то было, мы все прекрасно понимали.

- Ма-ам, - прошептал гриф, делая уверенный шаг в сторону выхода, - спасите...

Но ни мама, ни папа так ничего и не ответили, а я, возмущенная тем, что личные границы нагло и без предупреждения постоянно нарушали, искренне обиделась и быстро легла в кровать, укутавшись до самого кончика носа.

- Прости, Кристин, - Сириус осторожно присел рядом, стараясь не задеть меня крыльями, - я не думал, что снова стану. таким. В тоже время я не мог справиться с желанием узнать о тебе как можно больше. Я не оправдываю себя Предназначением, но признаюсь в том, что ты меня сильно волнуешь. Почему-то я постоянно о тебе беспокоюсь и если честно, не всегда рад этому. Подобные чувства грифам неприемлемы, и теперь эмоций так много и они настолько разные, что я путаюсь в них. Поэтому давай спать. Я не хочу ругаться или спорить с тобой. Мы все равно не поймем друг друга. Сейчас.

Я промолчала в ответ, проглотив обиду. И судя по всему, Сириус это тоже почувствовал. Я понимала, о чем он говорил, но при этом мужчина подобрал не совсем верные слова.

Гриф тяжело вздохнул, замотал головой, прогоняя не самые хорошие мысли и тихо залез под одеяло. Его крылья не помещались, он все никак не мог их пристроить, пока не выдержал и просто не накрыл меня одним из них сверху.

Боже, как тепло!

- Не против? - его голос прозвучал почти у самого уха.

- Не против, - ответила я, разглядывая черные перья с синим отливом.

Если честно, под таким одеялом можно спать вечность.

Я думала, что усну сразу, как лягу в кровать, но.

Нет.

Глаза слипались от усталости, голова раскалывалась и начинало немного подташнивать, но из-за перенапряжения я не могла уснуть. Стоило сомкнуть веки, как те тут же размыкались.

Закон подлости.

Будить Сириуса не хотелось - он сильно устал, к тому же недавно пережил изменение тела, да и дежурить он должен после Каила. Как бы мне так.

- Постарайся расслабиться, - прошептал гриф, - не думай ни о чем. У тебя в голове самая настоящая война из эмоций и мыслей.

- Не могу я расслабиться, - пробурчала я, прижимая к себе ноги. Под одеялом и под крылом было так тепло! И хорошо, но почему уснуть не выходит?

- Помочь? - с сомнением поинтересовался Сириус, смотря на меня в упор. В его синих глазах не было даже намека на усталость. Как так?

- Помоги...

И что он собрался делать? Почему крылья поднимает и. ко мне лезет?

- Си. Сириус, ты что собрался де. А-а-а..

Шея. Он просто прикоснулся к шее пальцами, слегка сдавил мышцы и меня будто бы отпустило.

- У тебя плечевой пояс каменный. Повернись. ляг на живот. И спи.

Стоило закрыть глаза, как сильные мужские руки аккуратно, но достаточно больно стали разминать затекшие плечи. К голове мигом подступило тепло, я ощутила жар во всем теле и покалывания.

Голова тут же закружилась, я вроде бы что-то пролепетала в ответ, но в конечном итоге меня отключило.

Сон без снов. наконец-то.И. Мне кажется, или меня кто-то обнимает?

Наверное, кажется. Кажется же, да?

***

Запах сена и утренней росы. Что-то мягкое и теплое упирается в щеку или. или это я упираюсь в кого-то щекой.

Стоило открыть глаза, как мой мир в очередной раз сделал финт ушами и всколыхнул сознание до такой степени, что пора бы уже попросту сойти с ума.

Сириус. Я упиралась Сириусу в грудь щекой! Ногами выпихивала во сне с кровати КАИЛА! Рукой держала подушку и прикрывала ею. лицо МАЛЕКА!

На все на это тихонько смотрели Лиам с Лирой и застывшим от умиления Мирром, а позади них маячил Рик с окровавленной рукой. Маг гневно шептал что-то про чокнутых эльфов, а Люци, что поразило меня больше всего, балансировал где-то под потолком, на кованной люстре в коридоре. Я видела лишь те моменты, когда он молча раскачивался из стороны в сторону - в проходе то исчезал, то появлялся хвост из длинных белых волос, а так же слышался тихий шепот, как будто кто-то кого-то расчленить хотел для проведения ритуала.

- Доброе утро, - Лира явно встала раньше остальных, гневно косилась в сторону Люци, а Лиам тем временем тыкал когтем Каила, пытаясь привести мага в чувство, но не тут-то было, - спит как мертвый. Надо ему помочь.

- Пнуть? - с надеждой спросили прямиком с люстры и спустя секунду в комнате появился Люци собственной персоной. Одетый.

Волосы длинные, белые, будто снег. Кожа его тоже белая, как будто в белила кто-то эльфа окунул! Губы бледные, но глаза... Глаза на этом фоне выглядели просто ослепительно!

- В чем дело? - я с трудом сдержала зевок, пыталась оттолкнуть Каила, но попытка провалилась.

- На нас напали, пока все спали, - Лира кивком головы указала на Люци, который будто бешеный кот раскачивался уже на стуле, не в силах успокоить нервы, - а он всех перебил. Там у порога примерно семьдесят трупиков птицеедов, а сверху на них взгромаздились мертвые гранвы, куча лиан, а так же еще какая-то неописуемо вонючая мерзость.

- Кишечки там, уж сколько можно говорить? КИ-ШЕ-Ч-КИ! - отрапортовал светлый эльф, облизываясь у всех на глазах, - вот знаете, на нас напали, а мне прям вот легче стало! Я душу отвел, всю свою нервозность как на духу выплюнул!

И главное при этом Люци себя когтями до крови расчесывал, да и головой дергал.

- Твари не вовремя к нам полезли, - обеспокоенно заметил Лиам. Было видно, что Люци он, мягко говоря, побаивался.

- Так Люци же под барьером спал, - не понимала я.

- Да сдались мне ваши барьеры! - расхохотался истинный дьявол, да так громко, что Каил начал ворочаться во сне, - я зол как тысяча чертей! Мне нужно было выпустить пар, размять мышцы, вспомнить былое, осознать настоящее. Я думал - они со мной хотя бы поговорят перед смертью, а они все нападали и нападали. нападали и нападали! А я их все резал и резал. все убивал да убивал. никакого разнообразия!

- Кайка не была столь кровожадной, - зачем-то ляпнула я. Лицо Лиры тут же вытянулось, но слово не воробей.

- А над Кайкой чернокнижники не издевались, - совершенно серьезно ответил эльф, - ее не подвешивали на крюки за ребра. Не ломали руки и ноги. Не прокалывали глаза. Кстати, таким образом я узнал, что глаза можно отрастить. Удобненько, но вот больноватенько. Я вот думаю. А может гарпиями становятся все, кто умирал насильственной смертью и при этом проклинал всех и вся? Своего рода второй шанс на жизнь?

- Вот не уверена, что эта жизнь была тебе по душе, - почему-то я перестала бояться Люци, а тот в ответ на мою фразу хмыкнул, уставился на меня, да плечами пожал:

- Как будто я в чем-то уверен. Но вообще проклятье за проклятье. Я слышал о подобной каре - это своего рода ответ мироздания на гнев и ненависть умирающего, к тому же, это что-то вроде второго шанса на искупление. Я же стал настоящей лапочкой в теле пернатой женщины!

- Остальные гарпии в прошлой жизни могли быть кем угодно, - рассуждал Лиам, - так же это объясняет, почему Кристина видела глаза Кайки черными - она видела след от проклятья.

- Гранву никто не проклинал, - вставать с кровати не хотелось. Я нежилась под одеялом, мечтала о том, что все разойдутся кто куда, но не тут-то было.

- Она своровала облик, - Каил с трудом разлепил веки, стал сладко зевать, потягиваться и всем своим видом показывать, как же ему хорошо в теплой постельке, - да и по словам нашей ведьмочки сами сети отличались. В общем, товарищи... объясните мне, какого лешего вы сюда все приперлись и почему мешаете нам спать? Под крылышком Сириуса так тепло и хорошо. Можно мне иногда пользоваться тобой, Сириус, а? Готов кормить тебя вкусняшками!

- Маг, почему именно наша кровать?

- Кристин, - возмутился Каил, - не могу же я к нашим молодым присоединиться. откуда мне знать, чем там они занимаются? Вдруг решили от поцелуев к делу перей. ЛИ!

Лира мигом стукнула мага по ноге, гневно на него шикнула. Девушка покраснела, засмущалась, невольно на Лиама посмотрела, а тот лишь опустил голову, сдерживая себя от очередного язвительного ответа.

- Да быстрее рак на горе свиснет, чем они наконец. - договорить Рику не дали. На этот раз уже Лиам наподдал магу, причем Каилу тоже досталось.

- ЗА ЧТО?

Магистр растирал ушибленное колено, обиженно смотря на эльфа.

- Так ты ж наверняка глупость в ответ сморозил бы, так что я на опережение сработал.

- Дурдом. - Малек пытался не вмешиваться, но получалось с трудом. Особенно Люци его нервировал, когда перепрыгивал через обломки и балансировал на подпотолочных балках. - Давайте будем как-то посерьезней. Нас впереди твари ждут.

- Не ждут! - уверенно заявил Люци, - я рядом с барьером Каила их внутренности разложил. Отпугивает даже самого кровожадного монстра! И черепушку гранвы на кол наколол. Ну а чего без дела валяется? Так хоть какая польза будет.

Вначале Люци никто не поверил. Затем все как-то синхронно переглянулись, Каил обреченно сполз с кровати, молча схватил Малека за воротник и маги вышли на улицу.

- Да чтоб я сдох! - послышалось снаружи, - он не шутил! Ну и вонь. Да это ж полный. ЛЮЦИ! ТЫ БЕЗУМЕН! На всю голову, причем!

- Да ладно вам! - возмутился эльф. Светлый, смею заметить, эльф! - че опять не так? Я за вас вашу работу сделал, дал всем поспать, врагов четвертовал долго и упорно, весь свой гнев на них выплеснул! Все искал этих птицеедов, надеялся, что они придут, а эти твари все разбежались кто куда! Ну не свиньи же, а? Мне теперь с кем сражаться?

- Я на их месте тоже бы сбежал, - Малек вернулся бледный, как саванн. - Девочки и мальчики. кто особо впечатлительный, за порог пока не выходите.

- Там оригами из трупов, - пояснил Сириус, злобно посматривая на эльфа, - а еще говорят, что грифы безумны. Люци, хватит точить клыки о спинку стула!

- Я просто слегка перенервничал! - с улыбкой на устах заметил эльф, затем как-то по-собачьи почесал за ухом и резко замер на месте. Его будто на паузу поставили.

- Нам нужно в ковен, - Малек нарушил молчание первым.

- Да не в этой жизни! - спокойно ответил Люци, практически не двигаясь при этом.

- Значит ты с нами не идешь, - Малек говорил уверенно, он не проверял эльфа, не пытался вывести его из себя, просто ставил перед фактом, - нам нужно выяснить, не затесалась ли гранва в наши ряды. Это раз. Во-вторых, одни мы не справимся - лично я не намерен идти в одиночку к Парящим островам. После второго крушения там очень опасно и это мягко сказано. В третьих - там находится лаборатория Гиермо. Наш чернокнижник уничтожил записи перед смертью, но все прекрасно знают о том, что он вел двойные записи. Ковен не смог найти результаты его опытов, может нам повезет больше? Я не думаю, что Г иермо как-то связан с порталами, но уж с Люци... И еще одно - главный корпус лаборатории Гиермо находится на одном из Парящих островов близ Академии - нам так и так придется туда идти.

- Нужно заключить союзы с эльфами, оборотнями и дождаться ответа от драконов. - Рик продолжил идею Малека, - Диего должен был договориться с ними о взаимопомощи, хотя я понятия не имею, что маги могут дать этим крылатым ящерицам.

- Мир и спокойствие - прекрасный обмен, - заметив это, я все же встала с кровати, невольно потянулась, прикрывая зевок ладонью и уставилась в окно, - вы не шутили. Люци и правда постарался, вот только у нас есть повод выпустить его на волю еще раз.

- Там кто-то есть? - с надеждой спросил эльф, дергая от радости ушами, - кто? Уже хочу его увидеть!

- Гранвы. Трое.

Стоило отойти от окна, как земля под ногами задрожала. Передышка была явно мнимой -твари готовились, а мы так и не пришли в себя после всех происшествий.

Меня повело в сторону, равновесие поймать оказалось сложно, Сириус в последний момент схватил меня за руку и крепко обнял, закрывая крыльями. В этот же самый момент окно разлетелось в дребезги - потоки лиан хлынули в нашу спальню, врезались в опорную балку и.

С потолка посыпались камни и песок.

- НА КРЫШЕ! - скомандовал Лиам, бросая Лире лук и колчан со стрелами. Девушка поймала их прямо в прыжке, резко развернулась и выпустила стрелу куда-то мне за спину. Я ничего не успела понять, даже осознать случившееся, а где-то там уже чавкало и захлебывалось кровью существо.

Гранва на вид оказалась совсем мелкой и судя по тому, что магическая стрела порвала кожу - не столь прочной, как другие собратья.

Наконечник мерцал синим светом - его даже сквозь поток крови было видно, а затем печать взорвалась.

- Не смотри, - Сириус прикрыл мне глаза, - я чувствую, что тебя сейчас вырвет.

- К такому не привыкнуть, - резко ответив, я вытащила из ножен клинок.Понятия не имею

- чей, но оружие лежало возле кровати. Гриф при этом оскалился, а маги огнем и молниями уничтожали лианы. Похожие на змей, отростки не успевали создавать коконы. Как только один из пучков цеплялся к ногам или рукам, мужчины или сжигали их, или перерубали не щадя никого и ничего.

- Я не могу вызвать молнию здесь! - Малеку повезло меньше. Из-за своей травмы он не мог сражаться в полной мере, поэтому эту роль на себя взял Энтони. Страж вышел вперед мага, отбивал атаки в ближнем бою, пока маг создавал искрящиеся пульсары и атаковал с дальнего расстояния.

- СВЕРХУ! - скомандовал Сириус и в этот же миг с крыши, через небольшой разлом, в комнату свалились птицееды. Пушистые паучьи твари рванули к грифу, но добежать не успели.

С победоносным криком победителя, Люци ворвался в битву! Столько счастья и радости в его глазах мы не видели даже тогда, когда он в виде гарпии кольцо мерил, а ведь Кайка любила украшения и дорожила ими!

Как только птицееды увидели светлого эльфа с огромными, полными восторга и эйфории глазами, несчастные твари бросились в рассыпную, чем смутили гранву, так и не успевшую напасть на Кайла.

Тварь застыла на месте, на лобной доле тут же приподнялась тонкая перепонка и задрожала, будто принимала сигнал. Писк с визгом стоял знатный, гранва тут же дала деру, но Люци было не остановить.

Вновь заорав от счастья, светлый эльф со всей силы оттолкнулся от земли и...

Рванул вперед так, словно где-то сзади к нему приделали ускоритель! Острые когти мигом впились в плотную, почти что пуленепробиваемую кожу, и застряли в шее!

Мы испугались, что для эльфа это конец, но не тут-то было! На это ушастый и рассчитывал!

- И ведь на цепь его не посадишь, - печально заметил Каил, наблюдая за тем, как гранва отчаянно пыталась отодрать от себя обезумевшего эльфа.

- Усыпить тоже не вариант, жалко. - Рик смахивал со лба капли пота, смешанные с грязью, помог Энтони вправить вывих плеча - страж неудачно упал, защищая себя от удара в живот.

- Жалко у пчелки, - я ответила чисто на автомате, вспомнив знакомую фразу из детства, - а у этого не когти, а клинки, острые зубы, словно бивни, да еще и мозг, поехавший от жестокости. Усыпить не выйдет, а вот вернуть на родину.

- Светлые эльфы о-очень обрадуются, - с сомнением заметил Лиам, смотря на то, как Люци рывками вытягивает когти из шеи твари, а та все еще надеется на то, что выживет. Наивная.

- Да помрешь ты или как вообще? - возмущаясь живучести твари, светлый эльф решил добить гранву окончательно. Он с силой дернул когти на себя, развернулся и резанул ими как ножами - резко, четко. По звуку было схоже с рассечением клинком воздуха.

Пробить толстую шкуру не вышло, но тварь померла от потери крови, медленно осела на пол, а затем упала.

- И это все? Я еще хочу...

- Обидели дитятку, поиграть в войнушку не дали, - шептал Каил, - все игрушки поломали! Как теперь с этим жить?

- Да ни как! - Люци не церемонился. Схватив гранву за голову, он одним легким движением выбросил тело в провал в окне. - Наверное зря выбросил. Так бы еще кто пришел, а с трупом у порога они раз десять подумают, прежде чем свой нос сюда совать.

Люци говорил совершенно серьезно, но выглядел при этом так невинно! Да еще и молодо!

- Вообще я добрый, - эльф тут же встал как по стойке смирно, уши острые опустил, как будто нашкодивший пес, которого сейчас ругать будут.

- Иногда, - тихо заметила Лира, все еще крепко держа лук в руке, - когда спишь зубами к стенке.

Люци лишь плечами пожал, изобразил невинность и с умилением глядя на забившегося от страха в самый дальний угол птицееда, аккуратно поманил тварюшку пальчиком:

- Иди ко мне моя пушистая радость, - голос эльфа наполнился медом, - подойди к папочке, не бойся. Я тебя не трону, точнее больно не будет.

Птицеед глянул на Сириуса, как будто бы нервно сглотнул, да деру дал в противоположную от Люци сторону.

- Умный, значит, - заключил Рик, - судя по всему огромные птицееды ими не управляют. Интересно, как они координируют свои движения так че. Твою ж мать.

Мы не поняли, с чего вдруг мать появилась в разговоре, но по лицу Рика стало ясно, что он явно что-то понял и дела наши плохи.

- Говорите уже! - Энтони не выдержал, скрипел зубами, все еще был бледен после связи с гранвой, но держался из последних сил.

- Симбиоз, - выпалил маг, - птицееды умные твари, причем как мелкие, так и крупные.

Что, если с координированием движений им помогали гранвы? Либо же они каким-то образом создали связь с тем, кто может управлять мелкими и крупными особями. Как вариант.

- Как вариант - вполне возможно, но как истина - черт его знает. Мы пока не поймаем их живьем, не выясним ничего, поэтому, Люци. - Малек смотрел на то, как эльф оттирает кровь с пальцев, - умоляю, хоть кого-то оставь в живых! Очень надо! Прям позарез! Желательно гранву помельче, да птицееда среднего размерчика. Остальных хоть четвертуй, мне все равно. И еще момент - в ковене ни слова о том, что гарпия по имени

Кайка чудесным образом превратилась в эльфа по имени Люциус, который помер много лет назад, а сейчас восстал и жаждет мстить! Нас на костре сожгут всех! Причем я не шучу по поводу всех! “Чисто на всякий случай” никто не отменял!

- Заказ принят, - пробурчал Светлый, тяжко вздыхая, - живьем так живьем... Слышали, твари? Сейчас вас ловить буду!

Твари и правда слышали. За пределами руин тут же кто-то зашебуршал, закопошился, а потом метнулся в сторону, одолеваемый жаждой выжить. Эльф на это рыкнул, на Лиру с Лиамом покосился, да тяжко вздохнул:

- Это сложнее, чем я думал.

Что имел ввиду эльф так никто и не понял, ничего объяснять он нам не собирался, молчаливо вышел на улицу и с победоносным криком ужаленного в попу маньяка кинулся в ближайшие кусты.

- Какая же интересная, разнообразная у меня жизнь, - Рик стоял с открытым ртом рядом с Мирром, чья пасть тоже не закрывалась. И мантихора и маг испытывали схожие чувства, -с каждым днем все любопытнее и любопытнее. Чудеса так и валятся на мою больную голову. Все! Хватит с нас! Идем в ковен! Кристиночка, как там твое черное пламя?

- Пока на волю не рвется, - обращение Рика оказалось для меня неожиданным, я встрепенулась, прислушалась к внутренним ощущениям и ничего не почувствовала, - все хорошо, в жар не бросает.

- Адаптация проходит успешно, да? - спросила Лира с надеждой в голосе, на что Каил лишь молча кивнул в знак согласия. Не знаю, обрадовало это меня или нет, но остальные облегченно выдохнули и даже Сириус невольно улыбнулся.

Собирались в дорогу мы не долго, вещей с собой брали мало, а вот волновались сильно.

Академия Магии со слов Кайла - не простое место. Я с трудом могла представить себе город, который создает ежегодно чуть ли не армию магов.

Сириус помог мне переодеться - он нашел одежду среди руин, так же принес уцелевший гребень и пару полотенец. Лира завязала Лиаму низкий хвост, пока он собирал походную сумку и проверял оперение на ее стрелах, а потом, думая, что их никто не видит, крепко обняла эльфа.

- Ой не могу-у, от милоты сейчас стошнит, - пробубнил Люци, скривив лицо при виде объятий, - господа, давайте сделаем ставки? Кого в ковене четвертуют первым? Эльфа или Лиру?

- Вот что в тебе не изменилось, так это юмор, - заметил Каил, - что гарпией дерзил, что теперь гадости говоришь. Хватит их нервировать, и так история не простая. Кто сказал, что мы наших близких в обиду дадим? У меня есть план! Прорвемся! И вообще, может у меня моя истинная предназначенная несчастная леди тоже не из людей.

- Ага. бегает по полю вся в шерсти и вычесывает блох, - хмыкнул Люци, - и прям жаждет заключить в объятья мага. чтобы сожрать его с потрохами.

- Боже! Люци! - я не выдержала, от возмущения даже привстала немного, - а если ты сейчас свою пару описал? С чего ты взял, что твоя дама сердца не носится сейчас по полю и не ловит кроликов на обед?

Люци явно хотел ответить нечто едкое, но внезапно передумал, неожиданно для себя смутился, плечи опустил, да вздохнул тяжко.

Светлый эльф прикусил нижнюю губу, о чем-то задумался, а затем...

Резко выхватил клинок.

- ЛЮЦИ! - Лира не успела его остановить, а мы не сразу поняли, что он задумал!

- Что опять Люци? Я знаю, что я Люци! Они мешают!

- Ты. ты. ну заче-ем! - Лира держала в руках длинные белые волосы и искренне рыдала над ними. Ее ладони тряслись, она подняла на эльфа глаза, и даже слов подобрать нормальных не могла, - Люци, они же такие красивые! Твои волосы. Они такие. мягкие. пышные! И белые, словно снег!

- Они мешают.

- Каким образом? - девушка ногой топнула, трясла толстой прядью в своих руках, - ты спокойно косил нечисть с ними!

Эльф в ответ лишь хмынул, затем оскалился, в мгновение ока оказался рядом с девушкой. Я думала Лиам ее защитит, как-то оттолкнет эльфа, но нет. Почему-то он не стал вмешиваться. Вместо этого будто ждал чего-то. Команды ждал!

- Я понял, - тихо прошептав это, Лиам принял из рук Лиры обрезанные волосы и что-то начал с ними делать. - Лира, дай свой лук, пожалуйста. Я все объясню.

Девушка молча послушалась, выглядела обиженной, но вот Энтони, например, наоборот смотрел на пряди как на манну небесную!

- Нас отлавливают по нескольким причинам. И это - одна из них. - Люци сложил перед собой руки в защитной жесте, стоял с гордо поднятой головой и смотрел на то, как Лиам аккуратно обращается с тетивой, созданной им же при помощи магии. Тонкие мягкие волоски переплетались прямо в воздухе, повинуясь шепоту темного эльфа, они искрились серебром и еле заметно сияли. В воздухе возникло напряжение, и стоило Лиаму взять стрелу и натянуть новую, только что созданную им тетиву, как металлический наконечник стал сиять холодным белым светом.

У магов при этом рот открылся, все испытывали чувство благоговения, а я ничего не понимала при этом!

- Светлые эльфы обладают поистине невероятной красотой, - Сириус нарушил молчание первым, встал со мной рядом и тоже смотрел на то, как сияет тетива в натянутом виде. -Но помимо красоты, в их облике кроится сила. Если темные эльфы обладают даром влиять на природу и исцелять, то светлые сами по себе - дар. Их волосы обладают силой -стоит создать из них тетиву и скорость стрелы увеличится с сотни раз. Если содрать с Люци кожу, можно сделать самый прочный кожаный доспех, а если смолоть кости в порошок, то получить лекарство от смертельной болезни. На черном рынке его кровь стоит безумных денег, а глазное яблоко вообще бесценно. К тому же есть одна очень важная особенность - все эти зверства нужно делать, пока эльф еще жив. В противном случае сила ингредиентов значительно слабеет.

- Знаешь, Кристина... Когда я был гарпией, все никак понять не мог, почему твой поступок там, на островах, вызвал такой сильный отклик в груди. А теперь понял - мне не хватило смелости лишить себя жизни, когда стражи Г иермо меня поймали. Шанс был, но я его упустил.. .И ведь я знал, что меня ждет. Я слабее тебя. забавно, правда?

- Ничего забавного в этом нет, - во рту пересохло, - но у меня возник вопрос. А слюни светлого эльфа на черном рынке ценятся?

- Ну ты меня еще пописять заставь, - хмыкнул эльф, - я могу, если что обращайся!

- Нет, Кристин, - Каил показал эльфу кулак, тот лишь фыркнул, - слюни и когти сами светлые эльфы продают, причем не на черном рынке, а на обычном. А вот волосы - нет. Берегут их как зеницу ока, и чем длиннее волос, тем больше в нем силы.

- Спасибо, - Лира держала в руках лук, словно он был бесценным сокровищем, прижала его к себе и невольно поглаживала по корпусу. Лиам при этом ухмыльнулся, и был очень благодарен Люци за столь необычный дар. - Но. Но ты больше не отрезай себе волосы.

- Не такие уж они и короткие. А ты мне заплетешь косу?

Девушка тихо кивнула, тут же отдала лук Лиаму, схватила гребень и с превеликим удовольствием стала расчесывать Люци. Темный эльф при этом тут же погрустнел, а светлый ему неприличный жест показал. Дело чуть до драки не дошло, но Каил вовремя на всех нашипел, с просьбой сохранить его шаткую нервную систему.

- Сложно нам будет, - тихо заметила я, невольно взяв Сириуса за руку.

“Люци станет частью команды. Нужно время. Мы друг другу нужны”

Гриф не хотел озвучивать мысли, и я понимала причину.

Со стороны светлый эльф казался безумным, но это логично и вполне предсказуемо - он в прошлом пережил многое, да и в облике Кайки тоже не меньше. И теперь ему нужно как-то уместить в своей голове две жизни сразу, а так же принять тот факт, что у него началась новая, третья жизнь.

Косу Лира заплела чудесную, Малек приготовил всем завтрак, а Энтони рыдал над тетивой, явно желая себе такую же. Оставшиеся сборы прошли в тишине, никто друг с другом не воевал и нечисть на нас не нападала.

Пока не нападала.

Чую, что все это просто затишье перед бурей, а дальше. Дальше война, кровь, попытка выжить.

“Ты забыла про Академию. Надо вначале в ней выжить, - хмыкнул мысленно Сириус, -нечисть в сравнении с тем местом покажется просто лапочкой”.

Я ничего на это не ответила, но клинок решила оставить при себе.

Так, на всякий случай. И топор тоже не помешает!

глава девятая

ЛИРА

- Каил... Академия Магии в другой стороне...

- Я знаю, Малек, - совершенно спокойно ответил маг.

Мы с Лиамом переглянулись, Кристина с Сириусом тоже.

Малек явно ничего не понял. И мы тоже.

- Каил. Мы договорились идти в ковен. Ковен находится в Академии Магии.

- Я знаю, все верно, - спокойствие в голосе Каила не вызывало сомнений в том, что он знает, что делает. Точнее он единственный, кто знает, что делает.

Мы с Лиамом снова переглянулись. Кристина глянула на Сириуса, но гриф лишь пожал плечами:

- Он не пускает меня к себе в голову, - спокойно заметил гриф, после чего магистр так же спокойно показал пернатому не совсем приличный жест. Сириус в ответ лишь ухмыльнулся, как бы намекая, что защита мага скоро разойдется по швам.

- Каил. - Малек не сдавался, - Академия Магии в другой стороне. Куда мы идем?

- В Академию Магии, - голос магистра не дрогнул, а вот Малек начал багроветь.

- Все правильно мы идем, чего пристали к нашему отшельнику? - возмутился Люци, перепрыгивая с ветки на ветку огромных деревьев, - Каил наверняка знает секретное место, о котором не знают в ковене. Он же магистр, он же интриган! Он не может без тайны, верно, Каил? Так куда мы идем?

- В Академию, - сказал колдун, как отрезал, - слушайте, ну не могу я озвучить. а вдруг рядом кто-то подслушивает? Вдруг в кустах птицеед или гранва сидит, а мы не знаем? Сказал же - идем в Академию! Не паникуйте раньше времени!

- Прозвучало так, будто паниковать все же стоит, - тихо прошептал Лиам, проверяя Энтони. Стражу в очередной раз стало плохо, он повис безвольной куклой на коне, с трудом шевелился, чем вызывал море беспокойства, - Лира, а давай мы ему пальчик кольнем? Вдруг среди нас еще один подменыш?

- Да ради бога, - Каил на предложение эльфа не обиделся, сам себе прокол сделал, показав, что кровь у него красная, человеческая, - довольны? Все нормально, не волнуйтесь. Я приведу вас в Академию, просто не совсем обычным путем.

- Через жопку дракона, видимо, - хмыкнул Люци, - легких путей не ищем, верно? Слушайте, а вас не смущают тучки в небе? Лично меня - очень...

Тучи и правда были. Черные. На фоне яркого голубого неба пролетали огромные темные кляксы. Их гнал сильный ветер, с каждым порывом лес трепетал, деревья клонило к земле, а мы хватались друг за друга как могли.

Мирр вез нас с Лиамом на себе, всегда вовремя предугадывал начало апокалипсиса и припадал к земле, чтобы нас не снесло в сторону. Каил с Малеком нашли военных лошадей, которым улыбнулась удача - благодаря нам у них появился шанс спастись и не быть съеденными какой-нибудь злобной тварью. Энтони досталась пони. Но и на этом спасибо!

Кристина в седле держалась великолепно. Я наблюдала за тем, как она вела себя с конем, с какой легкостью управляла животным, как запрягала мерина под себя, пытаясь найти седло в развалившейся конюшне. Каил отказался использовать магию левитации - на это много сил уходит, поэтому поиск скакунов затянулся, отнял время, но зато теперь мы идем через дремучий лес не своими двумя.

- Каил, ты хоть намекни, как долго нам бродить по болотам. Я устал отпинывать кикимор, - Рик загрустил, он явно не понимал, куда ведет его брат, а это значит, что у того были от него тайны, - я как в кусты не зайду, они меня словно ждут!

- Ждем, молодчик! - прохрипели скрипучим, низким, как будто прокуренным голосом, -конечно же, ждем! Иди к нам! Мы голенькие!

- Сочувствую, - рассмеялся Лиам, - ты им понравился. Это проблема?

- Это травма! - возмутился Рик, - психологическая! Ты кикимор видел? Голенькими? То еще зрелище. И чего им в их болотах не сидится? Приставали бы к лешему!

- Леший один! - тут же прокричали из кустов, - а нас много! Его на всех не хватит!

Я не могла сдерживать улыбку, Каил явно стыдился всего, что происходило, уши его покраснели, и плечи он опустил, сгорбился при этом немного. Малек расхохотался, но быстро стих, взяв себя в руки. Маг все чаще стал обращаться к Лиаму за помощью, магия эльфов быстро восстанавливала руку, но на это требовалось много сил.

- Кикиморы похожи на высохших старушек, - закончив лечение Малека, Лиам вернулся ко мне, с легкостью запрыгнул на Мирра и сел за спиной, тут же крепко обнимая за талию.

Он положил мне голову на плечо, мягко поцеловал в щеку, я тут же покраснела до самых кончиков ушей, что явно нравилось эльфу. - Их тела худые, как будто истерзанные временем и созданные из древесины, тины и прогнивших листьев. Сами по себе кикиморы не опасны - они, как и лешие, защищают лес от вредителей. Точнее болота - все, что связано с водой на совести кикимор, а земля уже на леших.

- Каил! - мне так хотелось увидеть кикимору, но все они кричали исключительно из кустов, причем густых и труднопроходимых, - давненько ты к нам не захаживал, молодец!

- Да глаза разуй, какой он тебе молодец? - хмыкнули из соседних кустов, - щетину отрастил, синяки тоже под глазами размером с мою задницу! Худой как глиста, да и брат его не лучше! И что вообще за компания такая? Какого лешего темный эльф человеческую девочку обнимает? Убери от нее свои загребущие лапы! Она ж для тебя ребенок совсем!

Я хотела было ответить, но передумала. Как мне показалось, на эти слова не стоит реагировать, да и на любую провокацию со стороны незнакомой нечисти тоже. Лиам в решении меня поддержал, сделал вид, что слегка оглох, сильнее меня к себе прижал.

- Ты глянь-ка! Пристает средь бела дня! - кусты активно зашевелились, явно требуя зрелищ. - И вообще, а это что за черт с крыльями? Вы от кого перья отрезали, ироды? На кой леший пришили их к мужику? К такому красивому, между прочим, мужику?

- Да делать им нечего! - возмутился Люци, - Каил нечисть всякую отлавливает, все чего-то делает с ней... Я вот недавно вообще мертвый был! А сейчас почему-то живой... Слу-ушай, маг, а тебе кикимора для счастья случайно не нужна?

- Если для счастья, то мы и сами не против сдаться! - проорали в ответ, - а если для этих ваших чернокнижных экспериментов, то идите лесом!

- Второй вариант! - мы единогласно ответили хором, чем возмутили жительниц болота, но зато те от нас отстали, послав всех напоследок в такие дали, что стало не по себе.

- Каил, я все же спрошу. Мы идем в Академию Магии? - Малек не сдавался.

- Мы идем туда, откуда проще всего попасть в ненавистную мне академию, Малек. И если хоть кто-то из вас проболтается о том, что скоро увидит, я буду долго и упорно вас истязать голодом, холодом и насмешками!

- А можно мне спросить? - Кристина с удивлением смотрела в сторону густых кустиков, -а откуда кикиморы вас знают?

- Однажды мы все же смогли найти общий язык с ними и хорошо побеседовали, - Каил уходил от ответа, - но это было давно.

- Да набухался он! - меня распирало дикое любопытство! Да как же они выглядят-то, а? -потерялся в лесу, страдал и выл на берегу, на камушке сидел, слезы глотал, возмущался, что в вашем ковене одни идиоты сидят и не понимают, насколько нечисть может быть мила и лучезарна!

- Особенно лучезарна, - прошептал Сириус, удивленно посматривая на Каила. Маг краснел сильнее, уши его стали пунцовые, а ручки нервно задрожали, - в перерывах между поеданием костей, мяска. человеческих глазок.

- И дамских пальчиков! - мечтательно заявили откуда-то с боку и. - ох уж эти ваши пальчики, девочки! Особенно поджаренные! Ух.

Одна из представительниц слабого пола все же решила показать себя во всей красе. В принципе, я примерно так себе ее и представляла, но вот череда острых как бритва зубов в картину мира не вписывалась. Когти у кикиморы острые, тело и правда иссохло, кожа дряблая, с зеленцой. Щеки впалые, глаза огромные, того и гляди из глазниц вообще выпадут!

- Чего вышла? - Сириус вел себя спокойно, но кивнул Мирру в знак того, что если мантихора не против, может обглодать эту косточку, - у нас нет жертвы, тем более крови, тем более того, кого не жалко.

- На тебя глянуть, крылатый молодец! - кикимора сложила перед собой тонкие ручки, да воздушный поцелуй послала, - уж больно ты выделяешься, душенька!

“Душенька” удивленно поднял бровь, наклонил голову на бок, явно размышляя о том, какой псине скормить эти голые кости, а затем...

- Ну ты даешь, - присвистнул Люци, - ну ты мужик, брат! Вот прям уважаю. И на кой леший нам кикимора сдалась?

Сириус настолько быстро метнулся к нечисти, что никто, даже Каил, не успел вмешаться. Движения Сириуса были легкими, невесомыми и настолько мощными, что все застыли с открытыми ртами, а Кристина. В глазах ведьмы я видела толику восхищения. Она смотрела на мужчину с интересом, в тоже время с трепетом, и при этом боялась его.

Кикимора верещала, она орала как маленький кролик, пойманный цаплей за горло. Крик, похожий на плач младенца пробирал до дрожи в коленях.

- Он бы не стал просто так реагировать на ее слова, - Лиам достал клинок из ножен, - в чем дело?

- Они рядом с нами не просто так держатся, верно? - голос грифа стал похож на мед. Сладкий, низкий, в какой-то степени тягучий. Но с огро-омной ложкой дегтя. Он так соблазнительно шептал эти слова, что я нервно сглотнула, а потом.

- Сириус. Мне кажется, ее лучше отпустить, - голос ведьмы дрогнул. Мы все видели, как раздвинулись заросли густорастущего кустарника, как вышли на лесную тропу десятка два кикимор.

- Не собираюсь, - голос грифа сравни лезвию клинка - нечисть вроде не вздрогнула, но волна беспокойства ощущалась сильно, - они преследуют нас, надеясь на то, что птицееды не тронут магистра. Верно? На одно болото приходится три-четыре кикиморы, их же намного больше. В чем дело?

- Ты б меня отпустил, молодец, - прокряхтела кикимора в руках грифа, - мы уже поняли, что ты сильный. Вот только мы сильнее, нас таким не напугать.

- А таким? - в руках Кристины возникло черное пламя. Всего секунду пульсар продержался в ее ладони, но этого хватило, чтобы по-настоящему напугать нечисть, - в чем дело? Отвечайте, раз уж преследуете. Иначе придется вас поджарить.

Большая часть кикимор мигом рванула в разные стороны, прячась в лесу, но пойманная нами тварь не могла вырваться из цепкой хватки грифа. Мы все подошли поближе, сложили перед собой руки и стали ждать, когда старуха угомонится, перестанет верещать и наконец расскажет очередную животрепещущую историю о горе-судьбе.

- Да птицееды всех мелких тварей поедают! - наконец призналась кикимора, - они ж не только пернатых едят, но и нас тоже! Лес вычищают! Простых животных не трогают, а как лешим закусить - так милости просим!

- Так бы и сказала, что вы стали обедом... костлявым обедом... и совершенно невкусным...

Люци хмыкнул, спрыгнул с низко растущих веток, да на кикимору уставился.

Нечисть тут же сжалась в комок, монотонно раскачивалась в когтях Сириуса, на светлого эльфа уставилась как на собственную смерть, затем выдала:

- Я, признаться честно, боюсь птицеедов прям до глубины своих внутренностей. Но вас, дамы и господа, боюсь до усрачки! Вы себя со стороны вообще видели? С каких пор люди и эльфы вместе? С каких пор светлые и темные эльфы вместе? Откуда взялся крылатый мужик с прекрасно-божественным телом, я молчу уже про ведьму с черным пламенем? Какого черта мантихора человека на себе везет? И почему магистры ковена не убивают друг друга?

- Мы большая, дружная семья, - тихо ответив, я развела руками, после чего нечисть уставилась на меня как на умалишенную и стала дико хохотать, впав в истерику, - а что я такого сказала?

- Вы - семья? - тут хохотали уже из соседних кусов, - да ваша компания уже сама по себе под запретом! Семья они, ну-ну! Вы как так в ковен-то явитесь?

- Не переживай, - Каил не выдержал, создал пламя в руках, а следом и волну из белого огня, - разберемся без твоей помощи. Пошли вон! И так привлекли к нам столько внимания!

Огонь окружил всех нас, его языки плавно передвигались в воздухе, мягко касались деревьев, но не причиняли им вреда, а вот нечисти. Стоило кикиморе коснуться огня, как та тут же взвизгнула, подпрыгнула на месте и рванула прочь:

- Больше не будем с тобой пить, пьянь!

- Да больно надо, - Каил пожал плечами, - я помню, как вы меня тогда чуть не съели. Идем. семья. До места недолго осталось. Должны успеть до бури.

Тучи над нами сгущались, наливались чернотой. Мы все шли за Каилом, больше не задавали вопросов и тихонько надеялись на то, что кроме кикимор на нашем пути больше никто не выскочит.

Мы все устали, были выбиты из колеи, но больше всех страдал Энтони. Мы не произносили это вслух, но страж будто угасал на наших глазах.

Я прижалась к Лиаму, тихонько его плечом толкнула. Эльф все понял сразу - крепко за талию обнял и мне сразу так хорошо стало... Тепло и уютно. Несмотря на внешние обстоятельства, рядом с ним я ощущала себя защищенной.

Поскорее бы вся эта война закончилась.

Каил достал из кармана большой компас, открыл крышку и стал ждать чего-то, в то время как Сириус был прикован взглядом к Кристине. Он не сводил с девушки глаз, дышал ровно, но со стороны казалось, что с трудом себя сдерживал. На лице не проскакивало ни единой эмоции, показывающей его волнение, но я знала... Я видела в его глазах столько непонимания...

Кристина тоже не была слепой. Иногда она останавливала себя от того, чтобы повернуться в сторону грифа. Ею двигало любопытство, а так же дикий интерес. Иногда, когда Сириус вырывался вперед, она направляла коня таким образом, чтобы успеть поймать выпавшее черное перо из крыла грифа. Сириус этого не видел, но ведьма перышки рассматривала очень внимательно, осторожно гладила их пальчиками, аккуратно прятала в карман походной сумки, и стоило ей заметить, что я наблюдаю за ней, как мигом краснела, испытывая неловкость, и невольно опускала голову.

Надо же. Это так мило!

- Я твое умиление кончиками ребер чую, - хмыкнул Люци, приземляясь рядом с Мирром. Кот и ухом не дрогнул, а вот я чуть не закричала. Светлый эльф обладал потрясающей способностью исчезать в мгновение ока и так же неожиданно появляться, спрыгивая на нас с очередной ветки дерева, - будь я Кайкой, точно бы ревновал!

- Люци. - прошептала я, смотря на эльфа, - ты чего?

- Как чего? Кайка - женщина, она мечтала о сильном, здоровом, прекрасном мужике, как и любая представительница ее пола! Я ведь даже на Каила засматривался. и на Рика. как вспомню, так сразу тошнит.

- Не вспоминай! - хором заметили мужчины.

- Легко сказать, мальчики, - Люци говорил с томным придыханием, на магов смотрел как гиена на лакомый кусочек, клыки скалил. Простыми словами: издевался. - Ну, скоро мы на место придем? Дождь будет сильный. Деревья нас не спасут, а я мокнуть не люблю, сразу мерзну!

- Почти.

Каил спрятал компас, указал всем на заросшую высокой травой поляну. Лошади идти туда не хотели, начали волноваться, но маг был непреклонен. Раз сказал - надо, значит надо.

Мы спешились, ничего не понимали, смотрели на магистра так, будто готовы были продырявить ему спину в то время, пока маг спокойно, тихо, практически бесшумно пробирался в самый центр поляны.

- Это явно не Академия Магии, - прорычал Малек, надув от возмущения губы.

- Да ладно? А я как-то не заметил, - Люци встал со мной рядом, наклонил голову набок, выглядел серьезным, а затем начал улыбаться так, будто окончательно рехнулся.

Скалился, как маньяк, приметивший жертву - то еще зрелище. - Слушай, Каил. А тебя не смущает, что среди нас есть те, кто может не пережить то, что ты хочешь сделать?

Все тут же на магистра глянули, Каил даже бровью не повел:

- Все выживут, не пугай мне товарищей!

- А я не пугаю, что ты! Я говорю о простых, понятных любому магу вещах... Телепорт-то явно старый. он хоть работает?

- Телепорт? - Кристина чуть вперед подалась, Малек оскалился, Рик явно обиделся за то, что ничего об этом месте не знал, мы же с Лиамом промолчали, смотря на то, как Сириус обрывает соломинку и тихонечко ее пожевывает.

- Работает, я его сам строил!

Каил замер на месте, а затем.

Затем глаза его вспыхнули синим пламенем, в ладонях возник огонь цвета морской волны и вся поляна тут же изменилась.

Маг припал к земле, что-то шептал при этом, устремляя свой взор куда-то в бездну. С каждым новым словом земля вокруг нас бурлила, трава превращалась в пепел и спустя мгновение ничего, кроме огромной каменной площадки под нашими ногами не осталось.

Я видела, как куски сырой земли иссыхали, как резкие порывы ветра уносили прочь все лишнее.

Старая, потрескавшаяся от времени каменная плита имела на своей поверхности магические печати, заключенные в круги.

Рик, как и Малек, не верили своим глазам, Люци хохотал, а вот Лиам с Сириусом лишь сдержанно подняли брови.

- Наш Каил не без греха, - заметил Лиам, глядя на то, как гриф выплевывает соломинку.

- Это точно, - Сириус кивнул в знак согласия, осматривая вспыхнувшие синим пламенем печати. - Но где гарантия, что на той стороне все сохранилось?

- Нет гарантии, - хмыкнул Каил, после чего Люци явно хотел сказать какую-то гадость, но не успел. Маг опередил его, - зато есть окно!

Окно и правда было. Небольшое, размером с человека. Похожее на портал, оно возникло прямо в воздухе, окруженное искрами, но если присмотреться, через него проглядывались очертания комнаты и старых, покрытых многовековой пылью книг.

- Это не портал, - пояснил Каил, - это возможность проверить, все ли в порядке. Своего рода ключ к использованию двери.

- Если бы на той стороне печати оказались сломаны, - Лиам сделал уверенный шаг вперед, не выпускал моей руки и явно не хотел пользоваться предложенным Каилом вариантом, -мы не увидели бы это окно. Насколько я помню, колдуны создавали своего рода якоря на тот случай, если придется бежать. А так же Зеркала, чтобы можно было увидеть ту сторону перехода.

- Но это же запрещенная магия, - Малек всплеснул руками, - порталы нестабильны! Малейший сдвиг в энергопотоке и нам наступит полный .

- Все будет хорошо! - Каил перебил товарища, но товарищ перебиваться не хотел:

- Да ну? Гарантии дать сможешь? Каил, да это же магия высшего уровня! Ее сложно контролировать, а пункт назначения и подавно! А если в стене застрянем? А если нас под воду унесет? Или в пасть гранве? Или еще лучше в небе оказаться, на высоте птичьего полета, без крыльев, но зато верхом на коне!

- Малек, если бы я не был уверен в этом портале, я бы не привел вас сюда. К тому же это самый короткий путь до Академии, и ведет он в безопасное место, где нас никто не достанет и не выследит! Я, между прочим, вас к себе домой веду! А я гостей вообще ни разу не приглашал!

- Только не говори, что мы появимся УЖЕ на территории Академии...

Каил промолчал, Малек от удивления раскрыл рот, Рик же не проронил ни слова, но смотрел на брата как на врага народа.

- Мог бы и сказать.

- Не мог, потому что думал, что никогда им не воспользуюсь, а ты бы точно оприходовал! Рик даже возражать не стал - с братом был полностью согласен.

- А нам кто-нибудь объяснит, что это такое? - Кристина выглядела обескураженной и немного напуганной. Больше всего ее впечатлил Каил, объятый синим пламенем, спокойно расхаживающий по выжженной поляне, - и что нас ждет в ближайшем будущем? И почему так плохо сразу оказаться на территории города?

- В Академию Магии просто так не попасть, - Малек внимательно следил за тем, что делал Каил. Магистр проверял печати, направлял в каждую сгусток энергии и следил за тем, как та медленно угасала, - нужно приглашение, разрешение. Причина, почему ты идешь в город, в котором все порталы под строжайшим запретом.

- Ну, поплачь мне еще тут, - когда проверка закончилась, Каил встал в самый центр площадки, щелкнул пальцами и тут же синее пламя загорелось вновь, проникая в начерченный контур, - я этот портал создал еще ДО запрета, когда вы все меня достали в своем ковене и нужно было спрятаться в лесу. Тут тихо, спокойно, никто не пытается меня убить и самое главное - не знает о портале! В общем. Дети мои! Все в центр! Лошадей оставьте, их перенести не выйдет. Расседлайте их только.

- Всегда ненавидел порталы, - Люци был не в восторге, - то руку оторвет. то ногу. То голова в жопе единорога застрянет, то жопа в пасти гиены окажется. Может пойдем простой дорогой, а? Никого не смущает, что за нарушение правил ковена обычно секира над головой пролетает? Раз десять, пока цели не достигнет?

- Не бойся, мой светлый друг, - Каил хищно огрызнулся, прижал к себе Люци, послал ему воздушный поцелуй, как бы намекая, что тоже умеет шутить подобные шутки и. щелкнул пальцами. - Мы с тобой выживем! Это я тебе не обещаю, но гарантирую!

- Да ты рехнулся! - светлый эльф активно вырывался из цепкой мужской хватки, но синее пламя поубавило его пыл. Мы все застыли в центральном круге, жались друг к другу,

Кристина смотрела на всех нас так, будто прощалась с этим миром. Сириус тоже был не рад всему происходящему и кажется, только Каил получал от процесса удовольствие.

- Готовы оказаться у меня дома? - радостно поинтересовался магистр, после чего круг из синего пламени замкнулся, и все печати разом вспыхнули. Шесть ровных кругов горели огнем по краю платформы, пламя трепетало, взмывало все выше, создавало столбы, вокруг которых сверкали искры.

Мое сердце готово было вырваться из груди, я не могла сдержать внутреннюю тревогу, совладать с дрожью в коленях и спрятать ужас на своем лице.

- НЕТ! - хором завопили все мы, и Каил щелкнул пальцами.

А затем мир перед глазами просто исчез.

И последнее, что я увидела - ярость в глазах гранвы, прыгнувшей в портал в самый последний момент...

- ТВОЮ Ж МА-А-А-АТЬ!

Ор Люци не расслышал разве что глухонемой сердобольный старик глубоко преклонного возраста кому за двести и более. Кричал эльф благим матом на всю округу. точнее на весь, чтоб его, НЕБЕСНЫЙ ПРОСТОР!

- СКОТИНА! - Каил орал ничуть не тише Люци, закидывал озверевшую от происходящего гранву огненными пульсарами, пока та пыталась прийти в себя и осознать, что мы все ПАДАЕМ! Падаем с высоты птичьего полета! - ВОТ НА КОЙ ЧЕРТ ПОЛЕЗЛА? МЫ ТЕПЕРЬ ВСЕ ПОМРЕМ!

Гранва и сама задавала себе этот вопрос, судя по ее писку и визгу. Тварь прижимала к себе длинный хвост, открыла зловонную пасть, из которой кусками вырывались густые едкие слюни, и что-то громко попискивала, наплевав на всех нас вместе взятых.

- Держись крепко! - Лиам держал меня за руки. Мы неслись вниз в свободном падении, приняли позу звезды, хотя я понятия не имею, поможет это хоть в чем-то. Ветер не просто хлестал по лицу - нет, он, казалось, готов был все мое тело на кусочки порвать! Смотреть вниз, когда ты падаешь с такой высоты было не сколько страшно, а очень больно! Сердце свое я уже не чувствовала, как и ног.

Я с трудом могла услышать Лиама, не понимала, что он от меня хочет, кивая куда-то в сторону. Рика.

- Во.ми. За. ру. ВО. - чтобы Лиам не орал, я не понимала его! В итоге эльф немного изменил положение тела в воздухе слегка иначе выставил руки и мы мигом полетели к магу! Рик был в ужасе, что-то шептал, затем тут же схватился за наши с Лиамом руки и нас таким образом в цепочке стало трое. Затем четверо - Люци матерился даже в воздухе... Потом смогли поймать Малека, а вот Сириусу повезло больше. Гриф схватил вначале Кристину, которая уже была на грани потери сознания, но вместо того, чтобы унести ее прочь и к земле поближе, отдал ее в нашу связку, устремляясь потом в сторону мантихоры. Бедный кот потерял сознание, врезался в мимо пролетевших птиц и не сопротивлялся грифу.

Я молилась. Как и Кристина.

Мы уставились друг на друга, но это длилось мгновение - смотреть из-за сильного потока воздуха было больно! Каил был выше нас, что-то колдовал в полете, пытался отвести гранву в сторону, но тварь хотела жить и шла на мировую. Да только кто ж ее примет-то, а?

- Да сдохни ты уже! - Каил орал так громко, что даже я услышала, - все из-за тебя! Нас теперь увидят!

- Тебя только ЭТО волнует? - орал Малек. Маг отсоединился от нашего сцепления, перевернулся в воздухе, перехватил потерявшего сознание Энтони и, подлетев к Каилу, что-то стал орать ему. Уж не знаю, до чего они договорились, но прервал их общение Сириус. Гриф вовремя вернулся, схватил меня с Кристиной и кинулся камнем вниз!

Я не орала просто потому, что голос застрял где-то в пятках, уже даже не в горле. Меня колотило, я не чувствовала своего тела, готова была потерять сознание прямо здесь и сейчас вместе с ведьмой, руки которой. руки которой стали ОЧЕНЬ горячими!

О нет. только не это.

Сириус видел, что происходило с Кристиной, понимал, что нас ожидает уже в ближайшем будущем, нырнул в густые облака, пронзая их насквозь и, когда с моих губ сорвался дикий, умопомрачительный крик, несся в сторону какой-то башни!

Я вообще не понимала, что происходит, ничего не видела и не слышала! Просто молилась всем известным мне богам, прося о помощи и.

Мир в очередной раз резко замер.

Гриф не стал снижать скорость плавно, думаю, это было невозможно.

Мы влетели прямо на огромную площадь, заполненную людьми, упали на нее с неба, я видела каменную кладку перед глазами, она приближалась, собственный крик оглушил, от страха мозг уже не работал, но потом Сириус все же раскрыл крылья.

Он распахнул их в самый последний момент, когда казалось, что все - вот она, смерть!

Нас отбросило в сторону, завертело в вихревом потоке, но мы все же остановились .упав прямиком в фонтан.

Вода скрыла нас полностью, я захлебнулась, пыталась выбраться, но совершенно потерялась в пространстве!

Господи. да я же тону.

Все смешалось перед глазами, боль пронзила каждую клеточку тела, я тянулась руками, но не понимала куда, а воздуха уже почти не осталось...

Легкие сдавило, из-за страха и паники я все же открыла рот - не возможно не открыть, ты пытаешься вдохнуть воздух, которого нет, но сопротивляться этому не можешь!

Вода попала в горло.

Я ни разу в жизни не испытывала ничего подобного.

Мир стал гаснуть. Цвета исчезали. холод не ощущался, а вот боль.

Я думала, что умру. Пока кто-то с силой не потянул меня из этого ада!

- Лира. ЛИРА! - я не отвечала. Слышала голоса, видела яркие пятна, но не могла дышать - воды слишком много, мир продолжал гаснуть.

Кто-то надавил на грудь, поставил меня на колени и сжимал руки снова и снова, пока я наконец не выплюнула всю воду.

- Лира. ЛИРА! Лира очнись.

Руки Лиама. Это точно его руки.

- Лира.

Это он. это точно он. его ладони. Ни с чем не спутаю.

- Как вы. Что.

- Тише. - он шептал у самого уха, прижимая меня к себе, - гранва тоже выжила. Не выходи на площадь!

Что? Гранва. выжила? Но. но КАК?

Дальше все смешалось, я уже ничего не понимала, могла лишь лежать на холодном камне и пытаться прийти в себя.

КРИСТИНА

Жарко. ЖАРКО!

Огонь просыпался, я чувствовала его каждой клеточкой тела, ощущала вибрацию в воздухе, подступающий к горлу страх и панику.

Жар охватил так быстро. почти мгновенно! Меня будто в костер бросили.

Я думала, мы упали в фонтан, но стоило выкарабкаться на площадь, как я поняла, что это был огромный, неимоверно глубокий резервуар с водой!

- СИРИУС! - крик сорвался с моих губ, - я потеряла ее... ПОТЕРЯЛА!

Я же держала ее за руку. Лира. ЛИРА!

Гриф не мог нырнуть из-за крыльев, при падении он вывихнул сустав и с трудом мог сдержать стон! Я замерла у самого края бездны, выставила перед собой руки и стонала, не понимая, что делать.

- Не вижу. НЕ ВИЖУ ЕЕ!

Вокруг слышались голоса, какие-то вспышки в небе. Земля вокруг задрожала, то здесь, то там что-то взрывалось. Сириус при падении ударился головой, он судорожно пытался сконцентрироваться, но кровь застилала глаза, а затем.

- Там. ОНА ТАМ!

Как только гриф указал направление, я нырнула.

Я ничего не видела. не видела Лиры.

Вода в резервуаре оказалась кристально чистой. Лучи яркого солнца пронзали ее насквозь, позволяя видеть все до мельчайших деталей.

Замерев в пространстве, я стала оглядываться.

Пузырьки воздуха - цепочка маленьких растворяющихся в воде колец.

Лира уходила все глубже, она не понимала, куда нужно плыть, запуталась, а затем стала дрожать.

Черт.

Я плыла так быстро, как могла, схватила за воротник, тянула на себя, но сил не хватало.

С каждым рывком воздух в легких заканчивался, а хватка слабела.

Не отпущу. НЕ ОТПУЩУ!

Все темнело перед глазами, я видела яркие вспышки света сквозь толщу воды, тянула девушку на себя, гребла так сильно, как могла, но этого не достаточно.

Что мне делать? Мы же утонем с ней вместе.

Я тянула руку к поверхности, держала Лиру из последних сил, чувствуя, как каменеет тело.

Крепкая хватка Лиама вытянула нас обеих, эльф с силой дернул меня на себя, перехватив Лиру. Он замер над ней, руки его дрожали.

- СЛАВА БОГУ! - простонала я, отплевывая воду, - о нет...

Нет, все совсем не слава богу.

Мы грохнулись с неба посреди огромной площади. Нас окружали множество магов в длинных мантиях, тучи в небе сгущались, а магические искры в воздухе готовы были взорваться. Не понимаю, как Каил с Малеком умудрились всех спасти, но вот гранва.

К сожалению, она выжила, и если на высоте птичьего полета тварь казалась мелкой, то на деле все выглядело совсем иначе.

- КАИЛ! - проорал Лиам, перехватывая Лиру.

- ВИЖУ! - магистр дал команду и в это же мгновение трое мужчин объединились. Малек и Рик начали колдовать, вступая в бой. А где Люци? И Энтони. Не вижу Энтони!

Лиам схватил Лиру руками, стал часто сдавливать грудную клетку. Раз на седьмой она пришла в себя, выплюнув большой объем воды и широко распахнув обезумевшие от страха глаза.

Она тут же обхватила эльфа руками, крепко обнимая его и пытаясь выровнять дыхание. Ее трясло от холода, а меня от жара.

- Ведьма, - голос Люци вознику самого уха, - сдерживай огонь, умоляю! Что хочешь делай, хоть танцы с бубном устраивай, но если маги увидят, насколько ты сильная тварь, поверь - мое место в качестве пленного будет ждать тебя в подземельях Академии.

- Я. Мне очень жарко.

И не просто жарко, черное пламя вырывалось наружу, оно искрило на кончиках пальцев.

Сириус сел рядом с нами, Лиам вправил ему крыло, несмотря на то, что столпившиеся вокруг нас маги направили в наши стороны огненные пульсары.

Они кричали что-то, но я не слышала их. Я могла думать лишь о том, что не сдерживаю черное пламя!

Воздух в небе искрился от множества атак. Каил сражался не один, но он потратил много энергии на защиту товарищей. Малек защищал его в то время, пока Рик делился остатками силы.

Гранва рвала камни на куски! Ее мощные когти разламывали брусчатку!

Но почему.

- Почему остальные не вмешиваются? - я кричала, указывая в сторону гранвы, - вы же маги! Помогите же!

- Они не помогут, - Люци наблюдал, щурился, скалился и сильно злился, - это ученики первого курса. Мы упали в один из корпусов стихийной магии. Судя по резервуару - тут обучают контролю над водной стихией, а нашивки на мантиях говорят о том, что ведьмы и колдуны на первом курсе. Плохо.. Так плохо, что просто жесть! ЧЕГО ВСТАЛИ,

НЕУЧИ? ЭТО ГРАНВА! ПОШЛИ ВОН! ПРОЧЬ! ВСЕ ПРОЧЬ! Еще не хватало потом ваши трупы соскребать со стен...

Гранва вошла во вкус. Она нападала невероятно быстро, уходила от атак и совершала обманные маневры. Студенты первого курса замерли на своих местах, большая часть сбежала, но были те, кто остался.

- Это же магистр первой степени, верно? - рыжая, совсем юная девушка, присела рядом с Лирой. Она уставилась на Лиама, с ужасом смотрела на Люци, а вот на Сириуса. На грифа она даже взгляд боялась поднять. Ее руки тряслись, а друзья, что стояли за спиной, гневно рычали и орали, что она идиотка.

- Каил, - прошептала я, пряча руки за спиной, - это Каил.

- А эта тварь.

- Гранва, - прохрипела Лира, вновь сплевывая воду, - уходи, тут будет месиво.

Вместо этого ведьма замерла на месте, бледнела на глазах, затем взяла себя в руки и, когда тварь в очередной раз прервала контакт Рика с братом, подошла к резервуару с водой.

- Дура, ты на первом курсе, что ты можешь? - Люци схватил девочку за руку, одернув ее на себя. Ведьма шарахнулась в сторону, испытывая дикий ужас перед светлым эльфом.

- Я могу, - ответила та дрожащим голосом, - не мешай. Хуже точно не сделаю. Господин Каил - чернокнижник. Я знаю, что делаю!

- Альви, НЕТ! - группа студентов пыталась подойти к ведьме, но их спугнули. Тварь с силой ударила по стене, та разлетелась на куски и, схватив камни, гранва запустила ими в сторону магов. Те отбивались как могли, но потеряли время.

Гранва с силой ударила рукой, задев Малека. Маг ушел в сторону, но когти повредили и без того больную руку. Мужчина взвыл, потеряв равновесие, но остался жив. Каил ответил ударной волной и, судя по всему, на это он потратил много силы.

- Мне нужно к Каилу, - я шепнула Лире, - я отдам ему. огонь отдам.

- Нужно как-то придержать гранву, - Лира смотрела по сторонам, пытаясь найти хоть что-то, что нам поможет в борьбе, - отвлечь на себя, дать возможность Каилу наполнить резерв. ЭЙ, ТЫ!

Девушка резко встала на ноги, указала рукой на совсем юного мага, что держал лук. В его колчане было всего три стрелы и, судя по форме, он либо возвращался с тренировки, либо шел на нее, но планы резко изменили мы в компании с гранвой.

Лира выхватила оружие, уже готова была выпустить стрелу, но Люци ее остановил. Он достал из-за пазухи пучок светлых волос.

- Я поменяю тетиву, - Лиам взял это на себя, - хорошо, что есть запас, да, Люци?

- Я ж не идиот... но кто мог знать, что мы грохнемся с неба и потеряем драгоценный лук, цена которого больше, чем жизнь десятка собравшихся вместе первокурсников?

Первокурсники смотрели на то, что мы делаем широко раскрытыми глазами. Молодые маги вообще не верили во все происходящее и если бы не гранва, которая то и дело пыталась убить Каила, точно бы решили, что это все мираж.

Пока Лиам колдовал над луком, маги сражались с гранвой. Она рвалась в нашу с Лирой сторону, отбивала атаки Рика, швыряла Малека в сторону и плевать хотела на молнии, что он создавал прямо в воздухе.

Несколько раз она пыталась разорвать учеников в клочья, но те вовремя сбежали, выставив перед собой барьеры. До них наконец дошло, что здесь опасно.

- Почему ковен не идет? Мы же в Академии!

- В Академии вечно кто-то взрывается, на подобный шум тут не особо обращают вни. а, уже обращают. - хмыкнул Люци, указывая на то, как в небе появляется огромный купол. Магия барьера вначале была похожа на вспышку, как будто невидимый шар с водой лопнул и теперь весь поток устремился вниз, к земле, принимая форму шара.

- НЕ УЙДЕШЬ! - рычал Каил, вновь и вновь отбивая атаки гранвы.

- Все, я не могу стоять в стороне! - как только Лиам подлечил Сириуса, мужчины рванули на подмогу, вот только гриф все еще не мог полноценно пользоваться крылом.

Гранва не уступала, маневрировала, просчитывала каждый наш шаг наперед! Как такое вообще возможно?

Острые когти рвали воздух, но лишь потому, что наши воины были достаточно опытны и знали, как атакует противник.

Лиам сражался в полную силу. Темный эльф будто резкий поток ветра оказывался то в одной стороне площади, приняв бой на себя, то в другой. Неимоверная скорость и ловкость, он отбивал атаки гранвы обоюдоострым клинком, но с каждым ударом мог лишь поцарапать тварь!

Каил забрасывал существо пульсарами, но обычный огонь и даже молнии Малека оказались бесполезны.

- ДА ТВОЮ МАТЬ! - Рик ставил ловушки. Пока брат с магами сражались, он успевал создавать печати, используя магию земли - на поверхности камней появлялись формулы, неизвестные мне символы и стоило гранве задеть один из них, как тот мигом взрывался. Проблема такого стиля боя заключалась в том, что взрывная волна задевала союзников.

Каил умоляюще смотрел в мою сторону, но я не могла подобраться. Гранва чуяла, что я опасна, как будто знала это. Стоило сделать шаг вперед, как тварь меняла стиль боя и бросалась в мою сторону. Лиам перехватывал бой на себя, отвлекая, но так и не смог нанести существенной раны.

- Люци! - я видела, как светлый эльф о чем-то говорит с юной ведьмой и не имела ни малейшего понятия, что он задумал.

- Подожди, ведьма! Сейчас все будет...

Рыжая девочка замерла на самом краю резервуара. Лира мигом встала чуть впереди нее, натянув тетиву, свет которой привлек внимание учеников. Те с искренним непониманием смотрели на все, что происходило и эта волна ужаса, что пронеслась над нами, отразилась в глубине души паникой и отчаянием.

Альви... Так зовут ту рыжую? Ведьма откинула капюшон, закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться и.

И от нее мигом пошла волна энергии.

Сила и мощь.

Руки ведьмы напряжены, выставлены перед собой. Тонкие длинные пальцы дрожали, сжимались. Губы шептали слова, но это точно не заклинание. скорее всего она себя успокаивала.

Вода в резервуаре дрогнула, и гранва мигом замерла.

Весь мир будто замер.

Я видела, как с внешней стороны барьера столпились колдуны, понимала, что это были далеко не ученики, а куда более высокая каста, но они не вмешались. Почему? Почему Каил дал им сигнал не лезть? Почему рычит на них и машет рукой?

Ах. Барьер. если я успею добраться, то черное пламя вырвется со страшной силой и защититься от него не успеют.

Вода не просто дрожала, она поднималась в воздух, замерла на мгновение, а затем.

Затем как по щелчку пальцев приняла форму копья.

Ведьма дала знак рукой, как будто высвободила невидимую тетиву и снаряд сорвался с места.

Она била гранву снова и снова, всегда попадая в цель! Вода меняла форму, копье превращалось в сеть, разбивалось на множество кусков, стоило когтям повредить ее, но собиралась вновь, оплетая ноги и руки твари.

- КРИСТИНА! - скомандовал Каил и я сорвалась с места.

Гранва видела, что я уже близко. Рванула к Каилу, но стрела Лиры вонзилась той в лодыжку. Металлический наконечник проткнул толстую шкуру гранвы насквозь! Стрела, мощь и скорость которой усилилась благодаря магии Люци, напугала тварь. Она стала верещать, изгибаться из-за боли, затормозила движение. Я бежала к магу так быстро, как могла. Сириус прикрывал со спины, он успел отбить атаку гранвы, когда та прыгнула в мою сторону. Вместе с Лиамом они отбросили тварь в сторону, но та успела полоснуть эльфа по плечу.

Брызнула кровь.

Стрела Лиры тут же вонзилась в бок твари, но органы явно не задела - наконечник полностью кожу не проткнул! Видимо на ноге она тоньше...

Малек уже не мог создавать молнии - рана на руке открылась, и маг заливал площадь кровью, теряя равновесие. Незнакомый мужчина с внешней стороны барьера пытался проникнуть внутрь, чтобы помочь, но маг довольно грубо дал понять, что это плохая идея.

- ВСЕМ ВОЙТИ В ПЕЧАТЬ!

Я почти добежала до Каила. Черное пламя вырывалось, я не могла его сдерживать. Все тело не просто горело, его трясло от напряжения и боли. Перед глазами картина мира стиралась, я дико боялась не успеть, в то время как магистр тянул ко мне свои руки.

Рик создавал печати снова и снова, но на этот раз защитные.

И я прекрасно понимала, для чего.

Я почти коснулась Каила. Тянулась к его ладоням.

Гранва метнулась в мою сторону, выставив перед собой острые когти, она рычала, пытаясь добраться до меня, но не успела.

Крепкая хватка мага сменилась резким щелчком. Как будто ключ к замку подошел и, наконец, смогли открыть дверь.

Огромный поток энергии вырвался наружу, черное пламя столбом взметнулось вверх, тут же распространилось внутри выставленного кем-то барьера и охватило гранву полностью .

Она горела всего несколько секунд, прямо в полете тело стало распадаться, превращаясь в пепел, и вскоре совсем исчезло.

Языки черного огня как будто стая голодных львов набрасывались на защитные печати, внутри которых успели спрятаться товарищи.

Я видела, как люди снаружи испугались, как те безрассудные студенты, что посчитали барьер надежной защитой - бросились врассыпную вместе с подоспевшими на помощь магами.

Сколько страха и ужаса ощущалось в воздухе.

- Кристина. - голос Каила хрипел, губы потрескались, из глаз текла кровь, - запомни. Ты

- моя ученица. Ты - дополнительный источник энергии. Ни слова о черном пламени! Ни единого! Поняла?

Я просто кивнула, а затем отключилась. Нет, сознание я не теряла, но само тело больше не слушалось - оно повисло безвольной куклой в объятьях мага.

Огонь не скоро исчез, я смотрела, как он постепенно стихал, как медленно успокаивался вместе со мной, отступал от края барьера, растворяясь искрами в воздухе.

Не знаю, сколько прошло времени, но чую, появились мы не вовремя, не там, где надо, не так, как надо и вообще, лучше бы не появлялись...

И судя по тому, с каким хищным взглядом смотрят на нас незнакомые маги и ведьмы по ту сторону барьера, впереди нас ничего хорошего точно не ждет.

Домой хочу. К папе. На ручки, а не вот это вот все.

глава десятая

ЛИРА

Огромный зал был наполнен светом, солнцем и запахом грязи. Источник аромата - наша компания, свалившаяся на учебный корпус Академии Магии, когда не ждали и не так, как ждали.

Архимаг сидел в своем царственном троне с гордо поднятой головой, смотрел на всех охреневшим взглядом и ничего, кроме как эпитеты в нашу сторону не шептал.

- Да мы не специально, - Каил пожал плечами, - так случайно получилось. Честно.

Архимаг взял драматическую паузу, глубже вдохнул, да снова выдал череду эпитетов, не переводимых на человеческий язык.

- Господин архимаг, - Малек с трудом стоял на ногах, к тому же потерял много крови. По-хорошему, его надо в лазарет. Даже не так - его как угодно в лазарет надо, даже по-плохому, но почему вместо помощи к его горлу приставили острие меча, а? - Мы сражались с гранвами в Североморье. Город разрушен, но жителей удалось вывести. не всех, правда.

- Я знаю, - рыкнув, архимаг не выдержал, встав с места, - ваш похотливый ящер мне все уши прожужжал! Причем на пару с правителем темных эльфов! Я думал - сплю и вижу страшный сон! Это как надо было надраться, чтобы видеть дракона и ушастого в одном отряде, да еще так слажено сработавшимся? Думал, что хуже не будет, пока ВЫ не появились! Какого черта вы все друг друга не поубивали?

- А надо было? - выпалила я, разведя руками.

- Это он тонко намекает на союз магистра, темного и светлого эльфа.

- Рик, ты забыл про крылатого мужика, а так же человеческих ведьм!

- Я не ведьма! - выпалила я.

- А я богиня красоты и плодородия! - отмахнулся архимаг, сжимая кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев, - Каил. Это все ты, гад. Я тебе жизнь сохранил, а ты мне в душу плюешь? Ты что творишь?

- Я не творю, Борн, я вытворяю, - усмехнувшись, Каил мигом получил под дых. Страж послушно выполнил команду архимага, дав понять, что милой беседы точно ждать не стоит.

Сразу после того, как пламя погасло, нас взяли под стражу. Барьер сняли, всех в магические оковы заковали, на Сириуса чуть ли не молились, а вот от Лиама шарахались -видели, как он сражался. Про Люци я вообще молчу - его запястья оказались настолько тонкими, что ни одни оковы на них не держались, а если и держались, то эльф спокойно доставал большой палец из сустава и стягивал с себя железки, благополучно возвращая палец на место. И на лице его даже мускул не дрогнул. Стражи от такой наглости слегка обалдели, но сделать ничего не могли - со светлого эльфа, как оказалось, любая магия как с гуся вода - не работала!

- Опять Академия Магии, - рычал Люци, скалясь на стражей, - опять катакомбы... опять этот черт лысый в царском кресле! Надо будет ножку подпилить. Что бы этот гад грохнулся! Че уставились? Может, хватит уже мне запястья пытаться сковать? Я седьмой раз себе сустав выворачиваю! И так иду сле. Да ла-адно, вы совсем идиоты?

Стража не растерялась, надела оковы на лодыжки, но и тут Люци оказался не так прост. Эльф изобразил возмущение, тяжко вздохнул, да. Разломал магическую цепь.

- Оставь его, он же светлый. - прошептал страж, после чего я уставилась на эльфа с куда большим интересом, чем раньше. Мое любопытство и так было сильным, но теперь.

- Выживем, познакомимся поближе, - хмыкнув, Люци подмигнул Лиаму, после чего темный эльф закатил глаза и пока все взгляды были прикованы к бывшей гарпии, последовал примеру, незаметно подставив оковы к ладоням Кристины.

Ведьма поняла все сразу, искру черного огня пустила прямо в сцепление оков с цепью, то и треснуло.

- Каил, как думаешь, нас приговорят к смерти через повешение или к смерти через изгнание?

- Да ты пессимист, Рик, - шепнула Кристина, встав поближе к Сириусу.

- Писси чего я там? Ист? - не понял маг, но после короткого объяснения некоторых понятий из нашего мира согласно закивал, - естественно! А ты где оптимизм-то видишь? Архимаг нас вздернет в лучшем случае.

- А в худшем? - тихо поинтересовалась я, смотря на то, как страж лапает мой лук с волшебной тетивой. У меня сердце екнуло, зубы скрипнули, а в душе возникло дикое желание убивать. У стража, напротив, в глазах сияло удовольствие, обожание и счастье. Он осматривал оружие трясущимися руками, дышать на него боялся, не верил в свою удачу.

- В худшем он нас потом оживит, - подсказал Люци. Светлый эльф глянул в сторону моего лука, ухмыльнулся, показал клыки, а затем в его глазах что-то вспыхнуло. Еле заметное сияние появилось лишь на мгновение, но стоило ему погаснуть, как тетива, созданная эльфами, лопнула. Ого. - Борн чернокнижник, но до Гиермо ему как до звезды.

- Да нам всем до Гиермо как до звезды... - подсказали стражи, - ну вы и появились... Господин Каил, может, все обойдется?

Надо же, оказывается, стражи его не просто знали, они ему еще и сочувствовали.

- Не обойдется. Появление гранвы посреди Академии Магии само по себе призыв к войне. Слушайте. ладно мы. но студентку за что сковали? Она ни в чем не виновата.

Альви вели вместе с нами, бедная девочка смотрела на всех огромными, полными ужаса глазами и вообще не понимала, что происходит. - Не переживай, - Кристина

пыталась успокоить ведьму, но проще, судя по перспективам, ее упокоить, чтобы не мучилась вместе с нами, - ты ни в чем не виновата, случайно оказалась рядом с нами и просто себя защищала. Тебя не должны жестоко наказать. Да, Каил?

- А тут как звезды в небе сойдутся, - тихо ответил магистр, - Борн - зверь в волчьей шкуре. То есть он как бы и так выглядит далеко не лапочкой, но стоит узнать его поближе, тут же понимаешь, что помимо твари в нем сидит полчище кровожадных гиен, демонов и прочих ползучих гадов. Все его семейство с приветом, особенно дети. Я не всех знаю, но о сыновьях наслышан. те еще варвары.

- Сириус. а где.

Я вслух вопрос полностью не произнесла, но гриф мысленно все услышал:

“Я Мирра кинул на сеновал. Тут недалеко”

Хорошо хоть мантихору не поймали.

- Хорошо, что мы коней оставили, да? - рассмеялся Люци, запрокинув назад голову, - а то представьте это зрелище! Ладно там мы летели, но кони! Кони бы тоже летели! Небесный конепад!

- Вот на коней у меня бы точно сил не осталось! - рыкнул Каил. - Я нас-то с трудом спас, все силы потратил! Так что летели бы кони не долго, померли бы прямо в небе - уж лучше так, чем в лепешку.

Я хотела подойти ближе в Лиаму, но не стала этого делать. Мы, мягко говоря, привлекли лишнее внимание, а если еще и за руки держаться будем.

Эльф как почувствовал, что я о нем думаю, повернул ко мне голову, но эмоций на лице никаких не показал.

Дело - дрянь!

Стражи вели нас в сторону огромного замка. Хотя слово “огромный” тут не совсем уместно. Масштабы строения внушали благоговейный трепет, но стоило нам покинуть разрушенную после битвы площадь, как я вместе с Кристиной потеряла дар речи.

Мы так и застыли на своих местах, стоило выйти из арки на еще одну площадь.

- Вот это да. - ведьма выдохнула, уставилась на все огромными глазами и не проронила больше ни единого слова.

- Говоришь так, будто не была тут ни разу, - с сомнением заметили стражи, но ответа так и не получили.

Не были. Ни разу...

Огромная мощеная площадь занимала центральное положение. От нее, будто лучи солнца, в разные стороны расходились каменные тропы, а между ними располагались глубокие резервуары с водой. Множество магов, одетых в тренировочные формы Академии Магии, учились управлять водной стихией. Они создавали пласты из воды, делали их структуру твердой, превращая в лед, а затем пытались удержать равновесие посреди резервуара.

Если на одном водном участке тренировали равновесие, то на другом учились летать.

Я шла вперед с открытым ртом, смотря на происходящее так, будто ребенку впервые в жизни дали попробовать кусок сладкого торта. Маги и ведьмы двигались словно в танце. Каждый их жест что-то значил, вода слушалась любого шороха, даже намека на движение. Создавался поток, своего рода столб воды, который поднимал студента высоко вверх. Некоторых прямо очень-очень высоко!

Мы прошли чуть дальше, и я вновь не верила своим глазам.

Боже. Как же это красиво.

- Это студенты старших курсов, - со всхлипом подсказала Альви, - они способны создавать ледяные скульптуры и оживлять их.

- Да, - печально выдохнул один из стражей, - я так и не смог освоить этот вид боевой магии. Моего резерва недостаточно.

- Тебе усидчивости недостаточно, дурень! - заметил Каил. - Я говорил тебе, что делать! Так нет, в стражи подался. Зачем ты бросил Академию? Ты талантливый маг, мама тобой так гордилась!

- Она умерла год назад, - голос стража дрогнул. Надо же, так он был учеником Каила? Или наш магистр просто наблюдал за тем, как тренируются студенты? И как давно они знакомы? - Мне пришлой бросить учебу и найти работу, чтобы прокормить нас с сестрой. Но я все еще надеюсь, что в будущем закончу высшую ступень и добьюсь такого уровня мастерства.

- Добьешься, - Каил не скрывал того, что был опечален известием о смерти женщины.

- Брат прав, ты умный парень, в отличие от большинства олухов. Ну вот ка-ак, ну как он пытается создать водного дракона с таким уровнем прочности узлов, а? - Рик возмущенно указал в сторону студента, пытавшегося создать какое-то заморское чудовище. Лично я дракона не узнала, да и сам образ распался в считанные секунды. - Слушайте, что с нашим Энтони? Он бледный, словно мертвый.

- Живой, но на грани, - голос подала Альви. Энтони парил в воздухе при помощи левитации, его тело нашли недалеко от места битвы в очень плохом состоянии. Нет, переломов или ушибов не было, но энергии. - Его словно высасывают. Как будто вампиры покусали.

Ох, покусали его точно не вампиры, а твари похуже...

Гранвы... Чертовы гранвы каким-то образом продолжают его убивать, медленно, но верно высасывая все жизненные соки! Если вначале Каила не подпускали к стражу, то после небольшого разговора стражи сжалились:

- Только пока к главной дороге не подошли! За нами и так следят, - бывший студент указал куда-то в небо, я ничего не поняла, но судя по тому, как изменилось лицо Люци -там что-то парило, причем что-то не очень хорошее.

К удивлению стражей, к Энтони подошел не наш магистр, а Лиам. Мой темный эльф прикоснулся к стражу, прямо на ходу что-то сделал, и щеки бедняги немного порозовели. Он даже зашевелился, подав сигнал о том, что живой.

- Его не просто опустошили, он болен, - заметив это, Лиам посмотрел стражам в глаза, -ему нужен лазарет. Как и Малеку. Судя по всему, его вы любите не столь большой любовью, как, например, нашего Каила.

Фраза “Нашего Каила” произвела неизгладимое впечатление на всех, кто не знал нашей истории, даже Малек подал голос:

- Вот прям обидно стало.

- Ты тоже наш, - Лиам пожал плечами, - но если Каила любят и уважают, то тебя уважают и боятся.

- Если вы эти слова архимагу скажете, вас убьют, - Альви с трудом подала голос, смотря на то, как мы общаемся. Присутствие эльфов ее пугало, нервировало, а Сириус при этом вызывал чудовищную бурю любопытства. Она все время смотрела в его сторону, но после того, как пернатый взял Кристину за руку, покраснела до самых кончиков ушей. От возмущения.

- Это он еще не знает, что ты моя мамочка, - хмыкнул гриф, кивая в мою сторону.

Стражи явно не поверили, рукой на грифа махнули, но из-за того, что никто из нас не рассмеялся, призадумались. В каждой шутке лишь доля шутки, осталось понять, сколько в этой фразе запрятано правды.

Лиам лечил Энтони пока мог, немного расслабился благодаря разговору сопровождающих нас стражей с Каилом. Все же эти люди уважали магистра и явно не намеревались причинять нам всем вред, хоть и принимали грозный вид.

Стоило покинуть тренировочную площадку с резервуарами, как мы вышли на очередную площадь. большую, парящую над обрывом!

Мимо нас пролетали огромные пушистые облака! Стаи птиц курлыкали где-то ПОД длинным широким мостом, соединяющим основную часть Академии с телепортом, а ничем иным, как телепортом, я это назвать не могу.

- Напомнило компьютерные игры, - шепнула Кристина, указывая в сторону большой, изящно построенной арки. - Белый камень. Наверняка эльфийская работа, судя по узорам и гравировке. Печати магические везде.

- Да, - согласно кивнула я, наблюдая за тем, как несколько студентов прислоняют какой-то металлический символ к поверхности синего кристалла, парящего в воздухе на уровне глаз. Магические печати тут же вспыхнули, и арка, что стояла посреди пустой на первый взгляд площадки, наполнилась сгустками энергии голубого цвета. Студенты шагнули в неизвестность и куда-то испарились.

Точно... Как в компьютерной игре... Надо же...

Стражи провели нас к арке, но в отличие от студентов пропуск приложили не к синему кристаллу, а к красному. Несколько таких пород летало прямо в воздухе, и по размеру они были примерно с корову - большие.

Как только печать сработала, нас окружил вихрь, и в отличие от студентов, никто не повел нас в арку. Вместо этого пол под ногами дрогнул. Магические символы окрасились в алый, и уже через мгновение перед глазами все исчезло.

Просто белая пелена, как будто экран сломался. Ни пола под ногами, ни неба над головой

- никого рядом! Испугаться не успела - белое пространство мигом наполнилось красками, а уже спустя секунду мы стояли посреди огромного шикарного зала с яркими витражными окнами, высотой в несколько этажей. Как в готических замках.

- Каил, что б тебя. - мужчина замер прямо напротив магистра. Высокий, широкоплечий. Этакий воин, но без доспехов. Походный плащ разодран у подола, лицо со шрамом, в глазах гнев похлещи ярости пылает. Он нервно топал ногой, сложил перед собой руки и с трудом сдерживал все, что о нас думает, - ладно ты, но ТЫ! Ты, РИК! Какого черта вы творите? Гранва в Академии? Вы серьезно? Слушай, мой старый добрый недруг. ты что ж такое там в своем Североморье жрал, что твой огонь стал таким сильным? И ладно бы просто алое пламя, так нет же - черное! ЧЕРНОЕ! Я все видел! Я смотрел через Небесный Глаз и ВСЕ видел!

- Это все от стресса, - выпалила я, смотря на то, как Каил почему-то бледнеет. Он боится архимага? Но почему?

- А я, по-вашему, сутками успокоительные песнопения горланю. на кладбище. при полной луне. когда покойников с того света воскрешаю, да допрашиваю их!

- Вот они “счастливы”, - хмыкнул Каил, - только померли, как тут архимаг со своим баритоном. Бубен с собой тоже берешь?

- Убью.

- Можешь, - синхронно вздохнули маги, после чего главный не выдержал, сделал вокруг нас круг и вернулся в свое величественное кресло. точнее трон.

- Вначале я думал, что рехнулся, когда Зелар самозабвенно, в своей величественной манере ввалился в тронный зал. Весь заляпанный кровью, трясущимися от гнева руками, ушастый посылал всех магов на тот свет через такие тернистые тернии, что я заслушался. Я, естественно, удивился, но когда следом за ним появился Диего. ДИЕГО! Орущий, что пора созывать драконов и идти на войну! ПОСРЕДИ СОВЕЩАНИЯ СОВЕТА КОВЕНА! Где мне читали доклад о том, что одна гнида волосатая мне остров сломала, а вторая доломала! И что сразу после этого ВНЕЗАПНО появились такие стра-анные

твари.. .Которые разрушили к чертовой матери основную, я бы даже сказал - главную

часть Североморья! И теперь все население, успевшее сбежать ПОД ГЛАВЕНСТВОМ ЭЛЬФА, разместилось в Академии! Каил, я никогда... НИКОГДА не принимал СТОЛЬКО темных эльфов и гарпий в стенах Ковена. Точнее, я их ВООБЩЕ НЕ ПРИНИМАЛ! Да наши маги не поняли, какого черта происходит! Мы уже было решили, что все - война, так эти ушастые смирно сидят, все о твоем мерзком великодушии толдычат, МИРА ХОТЯТ! Но что больше всего поразило, так это пернатые особи женского пола, которые, мать честная, водички помыться попросили.. .И с каких пор у тебя ученицы, Каил? Я сто миллионов раз просил тебя взять на обучение своих детей, а ты что? Ты повернулся ко мне задницей и сделал все, чтобы тебя отлучили от Академии! Каил. Вы там что все вместе курили? Почему без меня? Я тоже хочу!

- Мы воевали, - совершенно серьезно ответил магистр, - звали на помощь ковен, но он не откликнулся. Более того, еще и Озеро себе забрал. И Малека подослал!

- Кстати, Малек, - архимаг вновь встал с трона, подошел к шатающемуся магу и зарычал на него низким голосом с хрипотцой, - я знал, что у Каила есть верный враг в рядах ковена, но не думал, что это ты! И давно вы дружбу водите за моей спиной?

- Лет тридцать, - устало ответил Малек.

- Теперь понятно, чего ты вызвался идти в Североморье. Отличная игра, я думал, вы друг друга ненавидите.

Архимаг резко выдохнул, окинул нас всех грозным взглядом, да. сказал кое-что своему стражу с улыбкой на устах. Я понимала каждое слово, но по лицам окружающих видела, что Борн говорил не на всеобщем, а на каком-то другом языке. Лиам оскалился, Малек тоже нахмурился, Люци так вообще рассмеялся, как будто и без перевода все прекрасно понимал. Со стороны казалось, будто архимаг жалуется на нашу компанию, но на деле.

- Говорить на мертвом языке при живых свидетелях некрасиво, - заметил Рик.

- Дело привычки, - Борн пожал плечами, - я приказал отвести всех раненых в лазарет, господина Лиама отправить к отцу, ведьм по корпусам распре.

- Каила убить, Рика переманить, - зарычала я, смотря на то, как меняется лицо Борна, -Лиама убить в лесу, тело закопать. Люци на органы.

- Ничего нового! - светлый всплеснул руками, как будто мы тортик сейчас на день рождение резать будем, а не его в качестве главного блюда, - а чего еще он там наобещал?

- Малека приговорить к смерти через огонь, Сириуса в катакомбы на опыты, ведьм проверить на энергоуровень, дочь отвести в покои и запереть! Альви оказалась с приветом, видимо.

Я обернулась к рыжей ведьме, после чего та мигом выпрямилась, приняла расслабленную позу и.

- Тебя сделали, - хмыкнула та, поправляя прядь рыжих волос, - как мальчишку. А я говорила, что так и будет!

В мгновение ока от милой рыженькой студентки не осталось и следа.

- Вот ведь ведьма волосатая! - прошептал Люци, - следила за нами... на кой леший в бой вмешалась?

- Да что бы вас спасти, бледнолицый, - хмыкнула рыжая, - тот барьер с сюрпризом был.

Он не только защищал мирных жителей от гранвы, но и вас мог спалить к чертям на тот свет. И я не могла позволить умереть столь разноплановой, интересной, вызывающей компании существ, которые по всем правилам нашего мира чисто физически не могли воевать на одной стороне. А уж какие искры летали между вами.

- Какие искры? - взревел архимаг, сильно злясь на свою дочь. Она ему, бедному, все карты попутала. Обожаю эту девочку! - Альви, какие, я спрашиваю, искры?

Мы с Лиамом уставились на рыжую так, будто прямо сейчас готовы были сделать из нее жаркое, но та почему-то приняла нашу сторону:

- Искры взаимопонимания, всепрощения, единения и желания выжить, папочка. Команда у них слаженная, они друг с другом не из-за какой-то там пресловутой выгоды, а потому, что доверяют друг другу. В принципе, Каил сделал то, о чем всегда мечтал - нашел друзей среди нечисти. причем какой нечисти! Один светлый эльф чего стоит.

- О да, я много стою . - печально заметив это, Люци улыбнулся, глядя на архимага, -слушайте, а Гиермо сдох быстро и спокойно или долго и мучительно?

- Очень долго, - сухо заметила Альви, прищурившись, - неимоверно долго, очень мучительно и крайне тяжело. Недавно, кстати. Стало легче?

- Ни сколько. - Люци сложил перед собой руки, явно чего-то ждал, потом не выдержал: -чего вылупился на нее, архимаг? Лира у нас девушка умная, много языков знает. С ней интересно, между прочим. Каил, кстати, сильнее тебя будет. Убить его ты точно не сможешь, уже хотя бы потому, что его пламя тебя просто сожрет. Лиам сам по себе товарищ сильный, да и отец у него как-никак правитель, нашему Каилу с Риком доверяет, и если с его сыночкой что-то случится, пусть даже в лесу и далеко от сюда, войны не миновать. Зелар найдет причину отомстить гадким людишкам. Про Диего ничего сказать не могу, он явно в загул ушел. Дракон же. То тут огнем пыхнет, то здесь.

- То одну обрюхатит, то другую, - подсказал архимаг, скрипя зубами, - так вы все. совершенно все меня достали!

- Господин. - не понял страж, так и не дождавшись команды к исполнению, - так что нам с ними делать?

- В гостевую их! - Борн рявкнул так, что стены задрожали, - никакого удовольствия от наказания! Это же надо так все испортить! А мантихора где? В докладе ясно сказано, что мохнатый кот их везде сопровождает!

Вот ведь. и кто ж такой хороший докладывал на нас, а? Неужели Малек?

- Не нашли, - со страхом в голосе отрапортовала стража, дико боясь наказания архимага.

- Советую найти. и как можно быстрее. В ГОСТЕВУЮ! И лекаря позовите! А ты, дочь, ко мне! Сейчас же!

Рыжая лишь плечами пожала, бросила в сторону Сириуса заинтересованный взгляд, потом на Люци покосилась и явно осталась чем-то довольна...

Ох, чую, проблемы нас ждут похуже смерти.

- А чего все такие грустные? - не понимал светлый, пока нас вела молчаливая стража. Мы проходили через огромные, поистине великолепные залы, наполненные светом, яркими красками витражных окон и чистотой.

- Да нас как бы убить хотели, - заметил Рик, смотря перед собой пустым взглядом.

- Тебя хотели переманить, - поправил брата Каил, - как всегда. А вот всех остальных убить.

- Не всех. Меня на опыты, - голос Сириуса не дрогнул. Гриф понимал, что может измениться и банально сбежать, но вот все остальные.

- А меня на органы! - хихикнул Люци, - снова! Никакого разнообразия!

- А я зачем-то себя выдала, - прошептав эти слова, я почувствовала обреченность.

- В данном случае правильно сделала, - на сей раз голос подал тот самый страж, что вел нас на протяжении всего пути. Остальные его товарищи были не столь разговорчивы, - вы живы остались. Архимаг слов на ветер не бросает.

- Вот именно! - Рик всплеснул руками, - где гарантия того, что ночью на нас не пошлют мертвяков?

- Вообще никакой гарантии, - печалился страж, лицо которого выражало искреннюю обеспокоенность.

- Тебя как зовут, хоть? - я не выдержала, - а то мы разговариваем, а имени не знаем, как-то некомфортно.

Наступило неловкое молчание, страж вылупился на меня, затем кашлянул, кивая в сторону своих товарищей, которые были не меньше удивлены вопросом. Я уставилась на Сириуса, но тот недоуменно пожал плечами, затем покосился на Каила и все же пояснил:

“Каил говорит, что в стенах Академии стража при архимаге не имеет права разглашать свою личность”.

Да ладно. Что ж вы все такие на имена падкие?

- Ну хоть какое-то назови, а? - проходили мы это уже, знаем! - придумай его, а то так ведь неудобно.

- Прости, не могу, - на вид стражу было лет двадцать. Среди своих товарищей он выглядел моложе всех и неопытней, но при этом казался самым сочувствующим. Рост невысокий, волосы черные, будто мазут, глаза такие же, словно кто-то черную тушь пролил, а лицо бледное.

Когда мы прошли мимо множества огромных залов, заполненных светом и пустотой, нас привели-таки в гостевую комнату. Точнее сказать - гостевой этаж...

- Если это наша камера, то я согласен, - присвистнул Люци, принимая блаженную позу на огромной кровати, - всегда бы так, а то сено. крысы. влажность. Фу!

- Этот этаж выделен для гостей, - страж начал говорить осторожно, покосился на других стражей и явно не мог что-то при них вслух сказать. Что же он недоговаривает?

- А Всевидящее Око тоже тут? - фыркнула Кристина, - куда рукой махать, чтобы поздороваться?

Стражи не смутились, но удивились.

- Да бросьте, это же логично! - ведьма возмутилась, уставилась на незнакомых мужчин в доспехах, - чтобы архимаг просто взял и поселил нас в самой обычной гостевой. Какие тайны она хранит? Где потайные ходы? Где штыри и колья спрятаны? Они с потолка стреляют или из стен?

- Из пола, - хмыкнул Каил, - видишь, какой чистенький? Явно кровь отмывали. И кровать новая, значит и под ней какая-то острая дрянь имеется.

- Тогда где мы спать будем? - не поняла я.

- Лично я в ванной, - Люци поднял руку, как первоклашка, - надежно, практично и тепленько.

- Я на люстре, - тихо заметил Сириус, - высоко, и судя по пыли, там явно давно никто ничего не протирал. И крови там тоже нет.

- Тогда можно я в коридоре, а? - возмущалась я не долго, меня быстро обломали:

- Нельзя, вы отсюда сами никогда не выйдите, - с печалью в голосе сказал страж и.

Дверь за отрядом архимага мигом захлопнулась.

Что б тебя.

- И где нам спать? Где вообще ходить можно?

- Лира, да где угодно, - Каил с Малеком переглянулись, улыбнулись ехидно, всех к себе подозвали.

Барьер зачем-то над нами создали.

- Готовы, дети мои? - прошептал магистр, прижимая Кристину к себе. Он явно использует ведьму, но та и рада. Судя по тому, как в ее ладонях искрит черный огонь, ей необходимо сбросить энергию как можно скорее.

- Неа, - хором ответили “дети” и на всякий случай зажмурились.

Черное пламя охватило все. В буквальном смысле! Даже то, что было спрятано иллюзией! Кровать с балдахином превратилась в пепелище, под которым самозабвенно зияла нехилая такая дыра, прикрытая теплым, заляпанным кровью ковром. Из этой дыры торчали колья...

В стенах виднелись отверстия, точнее следы от них, но пламя добралось и в эти щели. Видимость заслонки тут же превратилась в ничто, оголяя острые стрелы, смазанные какой-то черной дрянью.

- Надо же, давно яд не обновляли! - расхохотался Рик, после чего мы с Кристиной передернулись, - эй, Борн! Чего это ты так расслабился? Давно гостей не принимал?

- Ну почему же, - заметил Сириус, - колья под кроватью явно кровавые. Да и запах чистоты уж больно. чистый. недавно все мыли.

Огонь уничтожил огромные деревянные шкафы, съел все тумбы и портьеры, перебрался на подоконник, после чего зашел на стены и начал уничтожать множество спрятанных снарядов.

- Да ваш Борн чокнутый, - Кристина покрутила пальцем у виска, пока Каил делал вид, что именно он управляет черным пламенем. На самом деле же наша Кристина просто высвободила силу, а она пошла гулять дальше сама по себе, мирно успокаиваясь по мере того, как все ловушки были обнаружены.

- Он очень гостеприимный, - Рик пожал плечами, - но осторожный. И да, слегка того. поехал не туда. крышей.

- Интересно, а в ванне тоже есть ловушки? - с сомнением поинтересовался Люци, после чего пламя добралось и до этой двери, проникло внутрь, полностью разрушило косяк и. -Вот и ответ. Ну, Борн точно немного переборщил, вам не кажется?

Стоило огню коснуться металлической ванны, как он изменил свой цвет на зеленый. Я вообще не поняла, с чем это связано, пока Лиам не объяснил мне про яд, действующий на светлых эльфов как сильное снотворное. Простыми словами, если бы Люци туда забрался, он уснул бы аки младенчик.

- Кристин, я немного возьму у тебя энергии, правда ведь можно? - Каил оскалился, готовый действовать, а ведьма и не сопротивлялась. Она лишь хмыкнула в ответ, протянула ему свою руку и в этот же самый миг пол под нашими ногами начал трещать, ломаться, образуя пласт. - держитесь, мои родные. Сейчас полетаем!

Мы держались, как могли. И летели тоже, как умели. Все вместе. На выдранном с клочьями половом покрытии! Каил выбросил всех нас в окно, мы на мгновение замерли, паря над.

ПРОПАСТЬЮ! Прямо над ней! В самой середине! Зачем? Зачем он нас сюда вывел?

А затем, хмыкнув, будто так и было запланировано, магистр просто шепнул:

- Увидимся на берегу! Правая сторона! Под черным мостом с повешенной ведьмой!

И щелкнул пальцами.

И пол под нашими ногами разрушился.

И полетели мы все вниз, окруженные магическим барьером, словно защитной капсулой, матерясь на весь белый свет, посылая несчастного архимага в такие дальние дали, что сами не поняли, куда его послали...

Защитный барьер нас тормозил, он не позволил врезаться в воду со всей дури, но все равно при соприкосновении с ее поверхностью разрушился.

Поток реки, непонятно откуда взявшейся в Академии, захлестнул с головой. Мы держались вместе, больше всех повезло Сириусу - он вовремя рванул в сторону, не намочив крылья. Хотя после последней трансформации вода пернатому не помеха.

Я схватила Лиама за руку, успела потянуть на себя, когда волна накрыла его. Бешеный поток реки нес нас вперед, Люци при этом хохотал во все горло, потом захлебывался водой и снова хохотал. Нас несло прямо в канал, точнее даже в целую сеть каналов, откуда вода потом расходилась по секторам Академии, а часть наверняка наполняла резервуары.

Каил кричал, чтобы мы держались правой стороны, успел вовремя направить Малека в сторону.

- Почему Сириус Кристину не унес? - не понимал Рик, но ответ не заставил себя долго ждать.

Стражи.

Один за другим ничего не понимающие воины падали в ледяной поток реки. Сириус пикировал на них сверху, раскрывал крылья, и людей, а так же некоторых нелюдей, просто сносило в очередной канал, мимо которого мы проплывали.

- МОСТ! - скомандовал Рик, - на берег! БЫСТРО!

Черный мост. А что за ведьма, о которой Каил гово.. .а-а-а-а.. Теперь понятно.

Лиам перехватил мои руки, с силой потянул на себя, понимая, что я не справляюсь с течением. Мы первые успели выбраться на сушу еще до висевшей в петле ведьмы. чучело это или дань прошлому - понятия не имею, но впечатление производит то еще. Тело обвисло, голова неестественно наклонена в сторону, скелет рук обмотан веревкой и запах стоял тот еще.

- Держись! - Сириус успел схватить Кристину и Энтони. Наш бедный страж, судя по всему, уже просто хотел на тот свет. Его сознание то покидало, то вновь возвращалось, но только благодаря Лиаму, который постоянно его поддерживал.

Каил ухватился за кусты, что свисали прямо у опоры моста, выпустил магические путы и помог Малеку выбраться. Следом откашлялся Рик, а вот Люци. Люци поддался течению и просто булькал носом. Он был крайне недоволен, зол, но успел выйти на сушу до того, как доплыл до водопада.

- Каил, о таком надо предупреждать! - Кристина не выдержала. Сплевывая воду, она с ужасом смотрела на то, как почти сразу после Ведьминого Моста огромный поток воды обрушивался куда-то вниз! В очередную бездну! Водопад ревел так, будто кто-то выпустил всех существующих в этом мире голодных тварей вместе взятых. Приходилось орать, чтобы услышать хотя бы свой голос.

Я часто дышала, старалась унять дрожь, не отпускала Лиама, который прижал меня к себе и молча смотрел на то, как светлый эльф отряхивается возле кустов, указывая нам куда-то наверх.

Стражи...

- Каил.! - Малек взревел, хотел было молнию выпустить, но вовремя вспомнил, что весь мокрый, - у нас проблемы!

- Не вижу никаких проблем!

Магистр хмыкнул, показал стражам неприличный жест, затем со всей дури шлепнул ладонью по опоре моста и.

Активировал магический телепорт.

Секретный магический телепорт, о котором, судя по всему, никто кроме самого Каила и знать не знал.

Исчезли мы все разом, оставив после себя пустое место.

Вот архимаг удивится, когда узнает.

- Холодно? - рыкнул Люци, с трудом сдерживая дрожь во всем теле. Светлый эльф прыгал на одной ноге, отжимал промокшие волосы и, наплевав на приличия, раздевался на глазах у всех, - мне плевать, каким огнем вы зажжете этот чертов камин, пусть даже черным, но сделайте хоть что-нибудь, пока я тут себе бубенцы не отморозил!

- ЛЮЦИ! - возмутилась я, сама с трудом сдерживая дрожь, - ну не при мне же!

- А ты у нас что, еще ребенок, что ли? - возмутившись, светлый покосился на Лиама, который показывал тому кулак, - так вы чего, еще не того? Ну ладно, бывает. мужик, а ты чего ее еще не.

- ЛЮЦИ! - возмутились все, включая Сириуса, - замолчи, ради богов этого бренного мира!Умоляю!

- Ну, раз вы меня умоляете.

- Хорошо, что телепорт сработал, - Каил последовал примеру Люци. Видимо тоже не хотел ничего себе отморозить.

- В смысле? - Рик тут же возмутился, смотря на брата огромными глазами, - только не говори, что решил нами рискнуть и проверить его пригодность!

- Именно, именно это он и сделал, - голос Энтони звучал еле слышно, казался тонким, уставшим... умирающим! - объясните мне, что происходит? Почему архимаг хочет нашей смерти? Мы же на одной стороне.

- Ничего мы не на одной стороне! - Малек не выдержал, ударил со всей дури по дверному косяку здоровой рукой, тут же скривился и протянул больную конечность Лиаму. Мой эльф тяжко вздохнул, но продолжил лечить мага, - Борн ненавидит Каила испокон веков, вечно с ним соревнуется и прекрасно понимает, что наши братья - любимчики народа. Он боится потерять власть, поэтому и изгнал его. Рика не хотел изгонять, сильный маг ему нужен, но он не знал тогда, что они братья. Само поведение нашего магистра возмутительно, оно противоречит тем законам, которые ввел Борн и его прапрапрадет еще леший знает сколько лет тому назад. Ну, нет союзов между нечистью и магами! Деловые отношения - да, но союзов - нет! Это противоестественно, понимаешь?

- Мне уже пытались объяснить, - Малек обратился к Кристине, которая не выдержала, последовала примеру Люци, но встала за старую, потертую ширму. Сириус тут же крылья свои раскрыл, чтобы не дай боги кто его ведьму увидел, а перед этим бросил ей какое-то платье, найденное в старом платяном шкафу, - а куда мы попали? Это чье-то тайное место?

- Мое тайное место, - Каил глубоко вздохнул, глянул в сторону камина, бросил искру, и комната наконец-то озарилась светом и теплом, - я сбегал сюда еще студентом, пытался спрятаться от наших учителей, которые готовы были печенку проесть, лишь бы вылепить из меня стоящего мага.

- Вылепили? - хмыкнул Люци, рассматривая полки с книгами.

- Ну так, попытались.

- Ты был недобросовестным учеником? - Лиам удивился, встал ближе к камину, достал несколько поленьев, пролежавших на подставке уже очень много лет, но в огонь не бросил - дерево отсырело, сгнило и не годилось для использования.

- Крайне недобросовестным, - магистр встал в середине комнаты, откашлялся, хлопнул в ладоши и в помещении мигом зажглись десятки белых пульсаров. Маленькие шарики парили высоко под потолком, не причиняли никакого вреда, но и не грели, к сожалению, -я вообще плохо учился, пока в моей жизни не появился Рик.

- Наши родители встретили друг друга на кладбище, - хмыкнул Рик.

- Как романтично! - Люци всплеснул руками, - кого выкапывали? Или закапывали? Кто кого убил, чей труп покоится с миром в этом бренном мире?

- Мандрагору они копали! - возмутились братья. Каил при этом что-то искал в старом шкафу, потом стал доставать оттуда одежду, полотенца, несколько покрывал и прочие нужные вещи, чтобы мы могли переодеться. Рик продолжил:

- Мандрагора собирается в третье полнолуние, на могиле старого колдуна или ведьмы. Конечно, можно ее просто так выкопать, но если хочешь сварить зелье чернокнижников для особого вида допроса - корень должен быть особенным. При этом мандрагора не должна проронить ни единого ора, а это самое сложное. В общем, родители подрались, моя мама будущему мужу чуть глаза не выдрала, а он на святое посягнул - на волосы! Чуть не обрезал толстую косу русых волос, после чего был послан в несусветные дали.

- И кто выиграл? - усмехнулась Кристина.

- Оба проиграли, - Каил бросил Лиаму плащ, затем добавил несколько искр в огонь, и взял с полки огромную толстую книгу, - подрались, проклинали друг друга, потом вечно говорили друг о друге гадости, пока мы не заперли с Риком их в кладовке...

- А через девять месяцев на свет родилась наша сестренка. - Рик невольно улыбнулся, а мы немного были в шоке. Молчали все, даже Люци. У светлого эльфа рот вообще не закрывался, глаза на выкате были. - Да-да, у нас есть сестра, но из-за того, что Академия была против союза магистра первой степени и преступницы, им пришлось сбежать. Моя мама перешла дорогу Борну, точнее отказалась принять его предложение уничтожить Каила. И прекрасно знала, к чему это приведет, потому что подобное уже. Не важно.

Так подобное уже было? Что же произошло на самом деле?

- И так как этот гад злопамятный, противный, кровожадный ублюдок, родных пришлось спрятать. - Каил подозвал к себе все еще ошарашенного Люци и показал на страницу книги. Эльф не сразу понял, что от него требуется, все никак от Каила глаз отвести не мог, а затем.

- Ты чего мне в книгу пальцем тычешь? - возмутился ушастый, - то есть где-то в этом мире бегает милая, прекрасная, красавица лапочка-девочка? Я хочу ее увидеть! Вы себя в зеркало видели? Да вы оба мужики нарасхват, я еще когда Кайкой был, это понял. Ужас какой. сделайте вид, что не слышали этого! Просто представьте, какая красотка родилась, с учетом вашей внешности, изворотливости ума и невезучестью влипать в истории?

- Люци! Сюда смотри, изворотливый ты мой! В книгу, в книгу смотри, кому сказал! -Каил вновь и вновь указывал пальцем на страницу, потертую и местами прожженную, после чего не выдержал, - ну? Сможешь?

- Ты просишь меня отдать тебе мою. мочу, слюну, кожу, несколько волосяных луковиц. и печень. Если пописять в котел я еще могу, это вообще не проблема, то с печенкой возникнут трудности, мой милый маг!

Каил нервно ухмыльнулся, постарался принять спокойный вид, но.

- Только не говори, что ты. - Люци побледнел. Он и так выглядел как существо, ни разу не выходившее на солнце, но сейчас. - лаборатория Гиермо охраняется так же сильно, как и жопка самого архимага. Невозможно пробраться незаметно в святая святых Академии, где хранятся са-амые редкие препараты.

- Все ингредиенты должны принадлежать одному и тому же эльфу, - тихо заметил Каил, -ты единственный, кого Гиермо смог поймать.

- Да, я помню, как он на живую отрезал кусок моей печенки, - Люци сложил перед собой руки, озлобился и имел на это полное право, - твою ж мать... Я мечтал тогда, что сдохну...

- Зачем все это нужно? - Кристина переоделась в мужскую рубашку, выцветшую со временем и штаны, которые были ей явно велики, но при этом ей было тепло, что важно.

В моем случае постарался Рик - он дождался, когда я разденусь, завернусь в покрывало и отдам ему вещи для сушки. Белое пламя прекрасно справлялось со своей задачей.

- Мы воскресим на время гранву! - радостно сообщил Каил, и я окончательно запуталась:

- Но зачем? Мне казалось, что чернокнижники и так способны оживить кого угодно, разве нет?

- Оживить - да, но на время, - пояснил Рик, - дело в том, что мы можем вернуть мертвого лишь на пять-десять минут, к тому же он сам при этом отвечает на вопросы. Его мозг практически мертв, главное, чтобы определенные участки были целы, а это значит, что тело должно быть свежим. С гранвой так не получится - она может рычать в свое удовольствие хоть до посинения, мы ни слова не поймем, а вот если ее полностью воскресить, дать вторую жизнь, подчинив при этом, то тут совсем другая история. Брат сможет проникнуть в ее голову, увидеть все своими глазами и понять, откуда эти твари пришли и как их всех убить. Многие чернокнижники мечтают о проведении подобного ритуала, но светлого эльфа так и не поймали. Каил, а тебе не кажется, что Борн будет ждать этого? Думаешь, он не узнал Люци?

- Люциус мертв, сам Гиермо подтвердил это в записях, - магистр на время задумался, а потом произнес: - Гиермо никогда не подчинялся архимагам, не думаю, что он рассказал в своих записях о том, что эльф стал гарпией.

- Каил, - в разговор вмешался Сириус, - судя по всему, Борн умен. Если и лезть в лабораторию, то с учетом того, что он обо всем догадался. Нам нужно придумать план, опираясь на то, что Люци раскрыт. И не забывайте, что если это правда, архимаг знает, что эльф был гарпией.

- Значит, он захочет узнать, как вернуть полуженщину обратно к прежней жизни, -заключила Кристина, упав на пыльную кушетку. После того, как ее волосы высохли, они стали похожи на пушистый одуван черного цвета. Гриф при этом постоянно накручивал пряди на свой палец и преследовал девушку везде, куда бы она ни шла. Мне кажется, он и сам не отдавал себе отчета в действиях, а вот Кристина смирилась и позволяла творить то, что он хочет. Надо же.

- Более того, он знает о даре Лиры, - Лиам выглядел крайне обеспокоенным, нервничал, хоть и пытался это скрыть, - и мы понятия не имеем, где на самом деле держат Диего и моего отца.

- Ты думаешь. - ведьма смутилась, отрицательно покачала головой, не веря в то, что архимаг мог пленить этих двоих, но Малек подтвердил догадки:

- Я согласен с Лиамом. Как бы много и часто не бухал наш дракон, он даже в лютом угаре присоединился бы к битве с гранвой в стенах Академии. Более того, Зелар не бросил бы свой народ, но вы где-нибудь видели темных эльфов?

- Мы бежали по тренировочной зоне, - Рик покачал отрицательно пальцем, стал внимательно изучать фолиант брата и пытался достать чугунный котел. Сдвинуть с места он его не смог, пнуть тоже не получилось. Пришлось тянуть втроем: Малек с Сириусом помогали, чем могли, с трудом водрузили его над дырой в полу и тут же обреченно выдохнули, - старые методы всегда работают, а чугун на века останется с хозяином... если не упадет ему на голову сверху. В зонах тренировок не может быть посторонних. Лишь ученики, а так же профессорский состав. Тут даже слуг нет - все убирается с помощью магии учениками. Книги в библиотеке охраняются, из лаборатории ничего не стащить, а в столовке подают отвратительный суп. Тут молодежь вкалывает как не в себя, падает замертво в комнате и постоянно учится.

- Как вспомню, так вздрогну, - закончил Каил, посмотрел на бледнеющего Энтони и молча полез на полку, где стояли какие-то склянки.

Я смотрела на все с диким интересом. И не я одна, кстати. Лиам и Сириус осторожно рассматривали полки Каила, Кристина с разрешения брала те или иные пергаменты с заклинаниями, а уж когда наш магистр достал из закромов самогонный аппарат.

- Надо же. У нас через подобные конструкции сидр делают. а потом кальвадас, -прошептала я, встретившись со стеной непонимания. Даже ведьма не знала такого слова, -это сильно-алкогольный напиток, своего рода домашний коньяк. У меня отец много лет назад этим занимался, но я не помню, что он делал и как.

- Мы зелья варим, яды. Но от винишка я б не отказался. Давай Рик, зажигай. Где там трубка-переходник? Неси сюда, сейчас мы сделаем все, чтобы с того света гранву вернуть, ибо достало уже!

Люци смотрел на все со стороны и нервно дергал глазом. Он скрипел зубами, опустил голову, чтобы мы не видели его лица. Я думала - плачет, но ошиблась. Стоило заглянуть в его полные ярости глаза, как мне сразу стало плохо. По всему телу прошла волна холода, я передернулась, но эльф этого даже не заметил. Он смотрел с такой злостью, что казалось, готов был всех нас на тот свет отправить.

- Лира, - Кристина подозвала меня к себе, - смотри.

Она держала в руках рукописи и, судя по почерку - автором творения был Каил.

Подробные описания вскрытия каких-то тварей, пометки о том, как долго та или иная нечисть оставалась в живых после применения какой-то методики. Переливание крови, воскрешение из мертвых, способы заставить трупы говорить, как призвать и пленить душу, и самое важное - как поставить печать на дроу. Лиам смотрел на последний лист с презрением, казалось, он внезапно вспомнил, кем был Каил и кем остается. Чернокнижник.

- А вы думали я добрая фея? - изумился магистр, прикручивая стеклянную трубку, - да весь мой отряд состоит из темных магов, чего вы так на меня смотрите?

- Я знал, кто такой Каил, - Лиам наклонил голову набок, смотря мне в глаза, - и я говорил о том, что он чернокнижник.

- Д-да, - я прекрасно помнила этот момент, знала, что дроу можно пленить, но одно дело знать, а другое видеть подтверждение этой информации. Кристина в отличие от меня не была подготовлена к подобным зрелищам, где в подробностях описывается какое конкретно ребро нужно отломать от грудной клетки нимфы, чтобы перетереть его в порошок и смешать с глазной жидкостью той же несчастной.

- И ты все это делал? - голос ведьмы дрогнул, она смотрела на Каила не так, как раньше...

- Да. Я один из лучших в своем деле. после Г иермо. И прятался я в этом месте не потому, что мне было грустно, а потому, что хотелось сдохнуть. Из-за того, что мой магический поток идеально подходил для изучения основ темной магии, меня не спрашивали о том, кем я вижу себя в будущем, просто определили все заранее. И как бы отец ни сопротивлялся, идти против архимага он не мог. У чернокнижников есть три уровня погружения в своем направлении. Уровень зависит от расшатанности нервной системы. Первая ступень подходит всем, на вторую допускается обычно половина потока, а вот третья. До третьей доходят единицы, уже хотя бы потому, что при прохождении экзамена можно умереть.

- Ты на третьей? - Лиам больше не сдерживал своего волнения. Он уставился на Каила вовсю ширь своих глаз и невольно дернулся. Он боялся его. Лиам его боялся!

- Да, - так же спокойно ответил магистр, - однажды я понял, что не могу сбежать от правил и законов, созданных архимагом того времени. И чтобы изменить что-то, нужно иметь власть в своих руках, а так же голос народа. Я хотел достичь вершины правления, чтобы стереть к черту все то дерьмо, которое вы сейчас держите в своих руках. Я прошел на третью ступень, делал действительно страшные вещи, из-за которых до сих пор не сплю по ночам, осознал, что таким образом и сам стал монстром, а потом захотел все исправить. Я хотел отказаться от титула, делал все возможное, чтобы овладеть огненной магией, твердил всем, что смогу пленить черное пламя лишь бы от меня отстали с вопросами: почему я не в склепе и почему никого не мучаю и не истязаю при полной луне, принося благо Академии. Архимаг не идиот, видел, что большая часть жертв куда-то исчезала, ритуалы волшебным образом срывались, а я выходил чистым из воды. Я многих спас, между прочим. И помню Люци.

- Так это ты. - светлый эльф вытянулся по струне как гриф в образе птицы. До него явно что-то дошло. - я сбежал тогда. Это ты замок сломал.

- Да, только я не ожидал, что после этого академию реки крови зальют. С другой стороны чернокнижников не так чтобы жалко - большая их часть еще те мрази. Гиермо тогда рвал и метал, он клялся уничтожить ту тварь, что обломала ему удовольствие. и поручил мне поиск сбежавшего эльфа, кстати.

- А я возьми и превратись в гарпию . не помню, как умер. Я не видел, кто меня убил -этот кто-то стоял за спиной. Надо же, наш Каил с сюрпризом. А Рик чего? Тоже по кладбищам трупы закапывал? Чего мы о твоем братике должны знать?

- А я в свое время охотился на дроу, - признался Рик, - ловил морских дев. саламандр. занимался изучением ядов. Вы уверены, что сейчас самое время вспоминать прошлое?

И так понятно, что чернокнижники не агнцы, и рыльце наше ни разу не в пуху. Разница вся в том, что и я и Каил ушли из ковена как раз по этой причине - наша магия может и темная, как ее называют, но это не значит, что мы рождены для того, чтобы стать монстрами. Мы с братом и так пошли против системы. Борн тогда чуть с ума не сошел, мечтал снять с Каила шкуру живьем, был уверен в том, что он ни при каких условиях не захочет покидать Академию и ехать в Североморье, мечтал о том, как убьет его, а тот возьми и согласись на ссылку. Все планы испортил. Снова! А еще и я ушел. Борн многие годы искал доказательства того, что Каил мешал обрядам и ритуалам, что брат водил дружбу с нечистью и всячески оказывал им поддержку. Еще хорошо, что о сестре ничего не знает...

- В общем, мы с Борном не дружим, - подытожил Люци, - ладно, хватит с нас откровений. Тошнит уже. Не хочу портить образ братьев кровавым месивом. Делайте свою чертову машину и давайте думать о моей печени. О той, что в лаборатории! Это я так, на всякий случай уточнил.

Люци стало не по себе, даже он смотрел на Каила уже не так дружелюбно, а я вместе с Кристиной не могла осознать до конца, насколько магистр сильный и на что способен в порыве гнева. И что тогда с отрядом Каила? Чем они занимались? А Энтони? Через что ему пришлось пройти, чтобы в итоге оказаться в отряде магистра?

Что еще мы друг о друге узнаем?

глава одинадцатая

- Я взял их, потому что сжалился, - Каил долго сооружал свою машину, все мужчины ему помогали. Молча. Кристина не выдержала - уснула на старом диване. Сириус был с ней рядом, томно вздыхал и постоянно дергал ее волосы, радуясь тому, что она не видит его в таком состоянии. Я тоже была на грани, к тому же после полуночи все и правда пошли спать, оставив машину работать самостоятельно.

- Кого взял? - не сразу поняли мы с Лиамом, пытаясь уснуть между похрапывающим Риком и загруженным своими мыслями магистром.

- Стражей в свой отряд, - пояснил маг, - они уйти хотели из Академии, когда поняли, что их ждет. Уход равен позору. Это поставило бы клеймо на их будущем. Энтони и остальные - чернокнижники первой ступени, когда я привел их в Североморье, стал многому обучать, но при этом не показывал зверских ритуалов, лишь то, что в принципе не сильно пошатнуло бы их тонкую душевную организацию.

- А как ты их привел к себе, не понимаю.

- Вначале направил запрос, что мне не хватает людей, а там уже они стали добровольцами. Ко мне родители Энтони обратились, пока живы были. Просили о переезде сына, а когда девочка родилась, сбежали сами. Сестренка нашего стража уже в пеленках произвела фурор. Борн пророчил ей стать магистром первой степени. Чуть ли не вторым Гиермо.

- Совсем не комплимент, - пролепетал Энтони. Я думала, он спит, но ошиблась. Страж почти не двигался, худел на глазах, и уже не мог встать с кровати, - скорее приговор и рождение нового чудовища. Хватит вам, мы все не являемся примером добродетели. Не поверю, что господин Лиам за всю свою жизнь не убил ни одного человека. Или Люци. даже в облике гарпии он был той еще стервой! У нас в команде лишь Лира и Кристина без кровавого прошлого.

Все тут же вздохнули, резко выдохнули и продолжили молчать. Энтони был прав - в мире, кишащим тварями, где среди людей и других существ нет ни доверия, ни общения, а лишь кровопролитие, не нужно надеяться на то, что все они были добрыми и милыми в прошлом. Даже мы с Кристиной...

- Мне кажется, если бы я родилась в этом мире, - прошептала девушка, медленно прогоняя дремоту, - тоже бы имела кровавое прошлое. Если бы выжила. Давайте спать, завтра тяжелый день. Исповеди полезны, но всему есть мера. Мы же не слепые, видим, кто есть кто на самом деле, к тому же у меня создалось ощущение, что наша команда сильно породнилась. Это хорошо, вы все сильные, и сила эта есть в вас благодаря прошлому, так что.

- Поняли, - хмыкнул Рик, - всем спать!

Ну, раз спать, так спать. Я не против.

Повернувшись лицом к Лиаму, я обняла его, уткнулась носом в грудь и мигом уснула. Его запах успокаивал, мне становилось хорошо на душе, я будто ощущала себя дома, в безопасности, где никто и никогда меня не обидит. Это потрясающее ощущение, оно согревает изнутри, придает сил и уверенности в завтрашнем дне.

На новом месте спалось не очень, я довольно часто просыпалась, как и Каил с Кристиной. Рик ворочался, Малек постанывал во сне, Энтони дышал громко, что уже хорошо. Единственный, кто дрых в обе дырки - Люци. Светлый эльф забрался на кованную люстру, уместился каким-то чудом между цепей и креплений и спал в такой неестественной позе, что любой йог бы точно позавидовал. Из его слегка приоткрытого рта стекала слюна, а внизу. Внизу Рик подставил мисочку - собирал добро явно для благих целей.

- Чего? - прошептал тот, смотря на то, как я пытаюсь подобрать слова к увиденному, - он слюнями разбрасывается, а они на рынке на вес золота! Хорошо бы он еще расплакался.

- Нет уж, - Люци проснулся резко, просто раскрыл глаза и уставился на мага как на врага народа, - даже если кто-то из вас помрет - не расплачусь! Чего проснулись так рано? Еще даже петухи не встали, ни одного горлодрания не слышу! Хотя мы в укрытии. Ну, какой план?

- Выжить и не сдохнуть, - резюмировал Каил, резко поднимаясь с кровати, - мне не уснуть. Это уже мучение какое-то. Нужно выпить сонного зелья, иначе подведу. Так, товарищи, кто встал - собираемся, одеваемся, завтрак готовим и обсуждаем план действий! Лиама не будите, пусть восстанавливается - нам его дар необходим. Сириуса тоже не трогайте, он и так с трудом уместился .

Гриф и правда выглядел не очень, было видно, что спать в позе креветочки ему неудобно, но усталость взяла свое, и Сириус вырубился. Кристина старалась не разбудить его, очень осторожно выползала из-под тяжелой руки, но гриф схватил ведьму в охапку, прижал к себе крепко-крепко и тихо похрапывал из-за неудобной позы. Девушка промолчала, замерла на мгновение и решила остаться. Кристина успела отвернуться, но я видела, как покраснели кончики ее ушей. Засмущалась. Надо же, это так мило выглядит со стороны.

Лиам во сне тоже ворочался, хмурился, было видно, что от любого громкого звука дроу тут же проснется, но пока нам везло.

- Каил, а ты уверен? - шептала я, смотря на то, как маг достает яйца из холодильной камеры. - Тебя тут много лет не было.

- Я же не идиот, - хмыкнул в ответ маг, - еще в студенчестве на кухне печать переноса поставил! Яйца свежайшие, как и хлеб с масличком. Правда, больше ничего перенести не смогу - заметят... Смотри сюда...

Я подкралась к Каилу на цыпочках, заглянула в небольшой квадратный короб, похожий на минихолодильник и ничего там не увидела. Пустота, разве что магическая печать высечена чем-то острым на дне устройства.

Каил щелкнул пальцами, что-то шепнул, а затем.

- Неожиданно. - мы оба уставились на бутерброд. хороший такой. с куском мяса.

- Вообще не яйца. - удивленно заметил Рик, стоя за моей спиной. Мы втроем склонились у холодильника, засмущались, к бутерброду принюхались и.. - записочка! Тут записочка в мясе!

Рик обрадовался, тут же в ладоши хлопнул, окончательно разбудив всех, кто пытался уснуть.

- Что опять вы натворили? - прохрипел Сириус, падая на пол. Мужчина стонал, выл из-за затекшей шеи, пытался прийти в себя, но получалось с трудом. - Чем так вкусно пахнет?

- Мяском, - Каил, как и я, глотал слюни, но никто из нас к шедевру рук человека не притронулся.

- Печать опять сияет, - засмущался Рик, - кто же на той стороне такой щедрый, к тому же знает о том, что мы тут, а?

- Именно это меня и смущает, брат.

А ведь правда. Каил же сказал, что это его тайное место, так? Но тогда.

- А что в записке? - Кристина с диким интересом протиснулась между нами, уставилась на новую порцию мяса в ажурной тарелочке, но притронуться к нему не рискнула.

- Сейчас узнаем. - Лиам осторожно принял из рук Каила послание, замер, уставился в записку, моргнул несколько раз, явно не веря в увиденное, и прочитал:

“Сволочь ты, Каил. Я к тебе со всей душой, а ты, гад, поднасрал везде, где только можно. Мы с Диего в плену. Были. Нас морили голодом, но мы сбежали. На кухню. Дракон вернул частично свое пламя, так что поварскую свинью мы оприходовали. В смысле не самого повара, он, конечно, жирненький и та еще свинья, а вот добротного хряка очень даже. Нас какая-то рыжая студентка случайно освободила. Долго плакала, умоляла молчать, но мы не против. Нас пытали! Но мы выжили... Диего рассказал про эту печать. Уж не знаю, в какой заднице вы сидите, но так хоть с голоду не помрете. С любовью. Зелар. PS: судя по крикам архимага, нас всех убьют.”

- Были в плену? - Лиам не верил, он несколько раз перечитывал послание, смотрел на Каила, а затем...

- Уходим! - голос магистра дрогнул, Каил рванул в сторону стеллажей, что-то шептал на ходу, волновался так, будто не успевал, а затем.

В тот самый миг, когда ладонь мага коснулась каменной стены, вокруг нас возник барьер, пол под ногами вздрогнул, мы с трудом устояли на своих местах, с потолка посыпалась многовековая пыль вместе с пауками и прочими гадами, а стены. стены вокруг начали трещать так, будто еще мгновение и все рухнет.

- ВСЕ СЮДА! - Каил с трудом удерживал защитный барьер, Рик тем самым помогал Энтони доползти до брата, все остальные скомпоновались, встали как можно ближе и даже Люци при этом молчал, стараясь не язвить и не нервировать и без того озверевшего Каила, - твою мать! Узнал. Борн узнал, гад! РИК! ЗЕЛЬЕ! Тащи вместе с котелком, оно почти готово!

Сказано - сделано.

Я паниковала, дико волновалась, в то время как Кристина с трудом сдерживала черное пламя. Девушка выглядела бледной, кусала от напряжения губы, была на грани срыва, но все же контролировала магию. Сириус не отходил от нее, Лиам прижал меня к себе, ожидая от Каила каких-то действий. Стоило всем собраться возле магистра, как тот тут же взял Кристину за руку, глаза его окрасились в черный, мужчина припал на одно колено, и прикоснулся ладонью к магическому символу на полу. Черный огонь не просто активировал печать переноса, он напрочь разрушил убежище мага в тот самый момент, когда стражи Академии ворвались в наши стены.

Мы исчезали у них на глазах, окруженные черным огнем, среди обломков и напрочь разрушенного убежища. Пламя съело все книги, оно уничтожило мебель, одежду. ВСЕ! Все то, что могло хоть как-то помочь архимагу нас вычислить.

Перед тем, как перенестись в новое место, я заметила копну рыжих волос.

Альви.

Перед глазами все кружилось, но недолго. Я думала, мне станет плохо, как минимум появится тошнота и ненависть к этому миру, но обошлось.

Мы стояли посреди леса. Темного, дремучего леса. Совершенно голые гладкие стволы деревьев заканчивались пышной, сочной кроной вьющихся ветвей. Толстые лианы свисали к земле, на них раскрывались яркие алые бутоны, источающие сладкий, приторный аромат. Земля под ногами влажная, она чавкала при каждом шаге, больше походила на коричневое месиво, смешанное с болотной жижей и прогнившим нечто. При этом вокруг нас росла высокая, примерно по пояс трава, острые края которой рвали одежду.

- Каил, - Люци уставился на мага огромными глазами, - какого черта лысого, я тебя спрашиваю? Ты же говорил - убежище! Нас никто не найдет, мы в полной безопасности! Что за дрянная записка, вообще? С любовью Зелар посылает разве что своих врагов прямиком в желудок гранве!

- Это писал мой отец, - Лиама трясло, меня тоже, если честно, - почерк его, да и пахнет тоже им. Писал под диктовку.

- От себя пару фраз добавил, - Рик схватился за голову, чуть не уронил Энтони, но сам страж смог удержаться, окинуть нас умирающим взглядом и прошептать бледными губами:

- Да дайте вы мне уже помереть, а? Я сейчас просто сдохну... Мне так плохо... я же вас торможу...

- Энтони, - Каил рыкнул, - иди-ка ты в.

Непереводимое слово заставило даже Люци покраснеть, а Сириуса поперхнуться. Мужчины уставились на магистра, не ожидая от него столь интересных познаний, затем гриф задал самый логичный на данный момент вопрос:

- В какой заднице мира мы на этот раз?

- На кладбище! - взревел Каил, а затем его нервная система окончательно сдала. Оно начал орать, схватился за голову, посылал весь мир в несусветные дели, пока мы молча наблюдали за его безумием. Маг рычал, проклинал Борна и все его поколение, успел убить какого-то ползучего гада, попавшегося под ноги, а еще сжечь пульсаром неведомую мне летающую дрянь размером с кулак. Кровожадную летающую дрянь, смею заметить.

- Впервые его таким вижу, - Рик не верил своим глазам, - бывало, конечно, когда он сходил с ума, но чтобы так.

Его брат тем временем, раздвинул ближайшие высокие, густорастущие кусты и продемонстрировал старый, каменный, покосившийся крест, а в земле, если внимательно присмотреться, лежала разломанная каменная плита покрытая противной жижей.

- Что произошло с кладбищем? - Кристина по просьбе Рика вместе с Сириусом стирала остатки магической печати ногами. Вначале символ еле заметно мерцал, что по словам магов означало, что за нами идут. Они дождались, когда магический телепорт засияет чуть ярче и уже потом дали команду портить это место всеми возможными способами.

- Его затопило! - рыкнул Каил, уничтожая сапогом внутренний круг магической печати, -тогда Борн еще не был зазнавшимся уродом. Ой, я не могу. Меня сейчас стошнит.

- Короче, до того, как Рик с Каилом породнились, у каждого из них был свой круг общения, - Малек помогал сдержать печать, стирал ее снова и снова, но она восстанавливалась! Мы присоединились к уничтожению, делали все, что могли, не позволяя линиям вновь соединиться, - Каил не понимал, что Борн та еще сволочь и искренне верил в успех его правления. До первого предательства. На этом заросшем поле раньше проходили экзамены чернокнижников первого уровня. Своего рода с начальной ступени нужно было перейти на более высшую. Борн подсыпал нашему будущему магистру сонного зелья, надеясь, что тот провалит испытание.

- Но он не учел, что на нашего мага большая часть сонных трав действует как алкоголь на дракона - выносит мозг так, что после этого замок по кирпичикам собирать приходится. -хмыкнул Рик, - Каил вместо трех трупов, поднял все кладбище! А потом они вместе танцевали в обнимку. Зрелище отвратительное.

- Я этого не помню! - магистр чуть ли не плакал, в то время как Люци аккуратно гладил его по голове, приговаривая, что по нему дурка плачет. Как и по всему этому миру, - я вообще ничего не помню!

- Зато я помню! Я же всех упокаивал! И тебя оттаскивал! - Малек злился, печать переноса восстанавливалась снова и снова, - да твою ж мать! Кто эта рыжая тварь? Это ее сила, я нутром чую!

- Дочь Борна, - хором ответили мы с Кристиной, - коварная рыжая лже-студентка. И судя по генам - двинутая на всю голову.

- Я не все понял из сказанного, но согласен полностью! - Малек продолжал стирать внутренние символы, не позволяя с той стороны прорваться к нам, - так вот. По поводу экзамена... Каил его не сдал, что логично, но силу свою показал. Его тут же заметили, приняли на дополнительное обучение, к тому же давали индивидуальные занятия, что бесило Борна еще сильнее. Не сложились у них отношения, вообще ни разу! Каил, я не понимаю, что происходит!

- Кто-то восстанавливает то, что разрушено! - рыкнул магистр, - как нас вычислили? Так быстро? Даже я так не умею!

- Я уверен, что это Альви. Голова у нее явно работает не так, как у вас, - хмыкнув, Люци уселся на расколотую мраморную плиту и с улыбкой на устах предложил решение проблемы, - Кристина от переизбытка энергии скоро нас всех взорвет. Так может дадим ей насладиться пепелищем? Пусть эта девка появится со своей свитой, а мы такие Н-НА тебе черным пламенем!

- И укокошим дочь архимага, окончательно поставив на себе клеймо убийц, нарушителей спокойствия, самых ужасных мучителей, - перечислял Энтони, пока Сириус осматривал местность.

- Ее еще надо постараться укокошить, - Люци вел себя странно, смотрел на печать с прищуром, будто знал, что сейчас произойдет.

- Он ждет этого, - прошептала Кристина, глядя на светлого эльфа, - тебе не кажется, что его и без того зверский оскал становится куда более. мне даже слов не подобрать.

- Будто он хочет растерзать живьем бедную рыжую ведьму? - уточнил Сириус, - дело не в этом. В нем нет ненависти. Тут что-то другое. Но Люци невероятно зол.

Гриф расправил крылья, оскалился, отвел нас с Кристиной чуть в сторону, защищая от возможного удара. Лиам тем временем готовился к атаке - помимо острого клинка в его руке, все видели, что земля начинала беспокоиться. Дроу воздействовал на нее, делал более зыбкой прямо рядом с печатью, надеясь тем самым затормозить врагов.

- Она восстановит печать, - рыкнул Малек, - мы будем с ней бодаться вечность, нужно принять бой.

- Согласен!

Каил дал команду и в это же мгновение мы с Кристиной под защитой Сириуса спрятались за ближайшим широким деревом. Энтони тоже увели в сторону.

- Сохрани огонь, - шептал гриф Кристине на ухо, - если поймешь, что достигла предела -кричи. Каил даст сигнал, когда его резерв будет наполовину пуст, я приду за тобой или притащу его сюда. Теперь Лира... Что?

Гриф уставился на меня, замер, словно не понимал, почему я улыбаюсь в такой ситуации как мартовский кот.

- Ты такой милый, когда командуешь, - выпалила я, - мой сынок уже совсем взрослый. Я не шучу. Просто почему-то захотелось это тебе сказать.

- Я понимаю, - вся серьезность и сосредоточенность мигом испарилась с лица Сириуса.

Он не смог сдержать улыбки, невольно сложил крылья и выглядел невероятно смущенным.

- А еще когда делаешь вид, что спишь, тоже очень милый, - тихо заметила Кристина, - и когда я делаю вид, что сплю, а ты тем временем перебираешь мне волосы, это тоже до ужаса мило.

- Так. Женщины. Мне сражаться надо. Хватит вгонять меня в краску.

Мужчина резко развернулся и дал деру в сторону будущего сражения. Мы сидели вместе с Кристиной в кустах, нервничали и дико хотели присоединиться к битве.

- Он и правда милый, - вздохнула девушка, опустив глаза, - это какой-то кошмар. Я на старом кладбище посреди болота, в чужом мире, сражаюсь с тварями.. .и с гранвами тоже.

- Тварь, видимо, и есть архимаг? - догадалась я.

- Естественно! Та еще тварина. Не знаю, от кого больше проблем. Если мотивы гранв более-менее ясны, и главная их задача порабощение через брюхо, то с Борном все сложнее. Он умный, знает Каила, просчитывает все на десять шагов вперед и явно что-то сделал с отцом Лиама и драконом. Если гранву видно издалека, то подельников Борна -нет. Он может ударить в спину в любой момент.

- Я думаю, его дочь как раз сумеет продемонстрировать нам месть любимого папочки, -мы вместе наблюдали за всем, продолжая прятаться в густых зарослях. Даже Энтони и тот оживился, тяжко вздыхая по поводу отсутствия мантихоры. Мирра нет с нами, надеюсь, он успел спрятаться. Хотя бы он.

- Знаешь, я впервые отсиживаюсь вот так, - удивленно заметила я, - до этого всегда была в гуще событий.

- До этого к тебе не относились как к сестре, как к любимой и как к другу. С появлением крепких связей отношение меняется.

- Тебя тоже берегут.

- Я это вижу и. счастлива. Особенно счастлива, когда кое-кто пернатый рядом. Это катастрофа, Лира. Какое-то чертово предназначение! Да еще и с кем? С крылатым богом любви и плодородия, окрыленного во всех возможных смыслах! Мне объяснили, почему гриф выглядит таким образом, так что я очень признательна тебе за твой отменный вкус в мужской красоте... Начинается!

Я хотела было ответить, хоть как-то разбавить дикое волнение, но это стало бессмысленно.

Печать и правда быстро восстановилась. Стоило магам перестать разрушать ее структуру, как символ в болотной жиже вспыхнул, высушил небольшой участок земли, окрасился алым и.

- Надо же, и правда на старом кладбище, - Альви замерла прямо. За спиной Кристины. Не перед Каилом и остальными, ни даже рядом с ними или хотя бы в соседних кустах. нет. Она сидела на корточках в красном обтягивающем платье, смотрела на наших мужчин как на полных идиотов и тихо возмущалась их некомпетентности, - Каил совсем сдал в последнее время. Его так легко предугадать. И чего мой отец сам его не вычислил? Сириус ваш, конечно, сильный, но с балансом проблемы.

И, щелкнув пальцами, девушка каким-то образом сбила с ног самого грифа! Сириус вообще не понял, что происходит! Просто в один момент поток воздуха ударил по крыльям, гриф тут же наклонился в сторону и не выдержал собственного веса!

В шоке были все.

- Какого.

- Черта? - подсказала Альви Каилу, продолжая сидеть рядом с нами. Обычно подобный образ девушки сочетали с высоченными каблуками, но наша ведьма оказалась особой практичной - резиновые сапоги подходили под местность намного больше, чем наши с Кристиной походные ботинки, уже давно хлюпающие из-за грязи.

- Именно что черта, рыжего такого, наглого и хамоватого! - рыкнул магистр, создавая огненный пульсар, - ну, так какого черта, ведьма?

- Уж точно не лысого, - Альви рассмеялась, а затем резко ушла в сторону, стоило Рику спустить тетиву, - как не красиво! В девушку своими зубочисками стрелять. Вы бы постеснялись, что ли. Господин Рик.

- Что тебе от нас нужно? - Кристина вышла из укрытия, в котором уже не было никакой необходимости, - не поверю, что ты пришла одна!

- А мне что, кто-то нужен? - искренне недоумевала Альви, - ты и правда думаешь, что ваша компания сможет меня остановить?

- Зачем ты здесь? - я тоже вышла вперед, хоть Лиам и был против.

- Любопытно. Мой отец всю Академию на уши поднял. кстати, Диего оказался менее сговорчивым, нежели господин Зелар. Смотрю, послание вы получили.

Альви кивком указала на записку в руках Лиама, тот в ответ прищурился, невольно оскалился, готовый в любой момент порвать ведьму на части.

Что-то не то... Почему Альви одна? А где стражи? Где армия тварей самого архимага с архимагом во главе его звериного стада? Или рыжая отвлекает от чего-то более важного?

- Альви, - Каил хмыкнул, глядя в лицо ведьме, - неужели ты думаешь, что я поверю в то, что твой отец поймал Диего. Ладно Зелар, он хоть и дроу, но крайне невезучий на этот счет, но дракон.

- Смею огорчить вас, господин бывший магистр, но вы прекрасно знаете, что ваш любвеобильный Диего больше не может менять ипостась. Откуда я это знаю? Просто я та, кто его поймал. Точнее заманил в ловушку. Падкий он на рыжих. да и вообще на все, что с грудью. Я готова была сражаться с драконом, но вместо этого повстречала задохлика, неспособного отличить опытную ведьму от ученицы первого курса. Кстати, Зелар пытался его вразумить, но. Не сложилось. Их бросили в темницу, на са-амый низкий уровень.

- Это там, где плесень, темно и пахнет тухлыми яйцами? - с ужасом спросил Люци, присаживаясь рядом с рыжей ведьмой рядышком на камушки. И главное ручки так перед собой сложил, словно сдавался, вот только оскал на лице принадлежал сошедшему с ума клоуну, нежели светлому эльфу. Зрелище то еще, даже мы с Кристиной передернулись, а вот Альви. Альви никак не отреагировала, точнее, сделала вид, что Люци ей не страшен от слова совсем.

- А еще там солома гнилая и крысы размером с теленка, - рыжая говорила с каменным лицом, я думала, что она шутит, но судя по реакции Люци - говорила правду.

- Они бы не смогли сбежать сами. Зачем помогла? Да еще и в обход папочке?

- С чего ты решил, что в обход отцу?

- Ты дурочку не включай, тебе не идет, рыжая! - внезапно эльф зашипел! Да так, что даже Каил с Малеком назад отошли, чисто на всякий случай. Еще и Лиама утянуть хотели, но тот наоборот встал ко мне как можно ближе. - Я не слепой, видел, как Борн на тебя отреагировал.

- И как же?

- Никак. Ты для него пустое место. Что, решила отомстить? - не знаю, что происходит сейчас на кладбище, но Люци рискует. Понятия не имею, что это за игра, но она, черт возьми, до ужаса опасна! Лицо Альви не изменилось, ни единый мускул не дрогнул, но взгляд. Ох, этим взглядом не просто убивают, а потом еще и оживляют жертву и снова ее убивают! Непередаваемые ощущения!

- Она его сейчас четвертует, - шепнула Кристина, делая шаг в сторону, - Люци, лучше молчи.

- Не указывай мне, женщина! - рявкнул в ответ светлый, с трудом сдерживая океан гнева. Кристина замолчала, но момент этот явно не простила. - Я прекрасно знаю, о чем говорю! Борну было начхать на то, что Альви стояла внутри барьера. Как нам там говорили? Защитный барьер мог нас уничтожить? С каких пор такая сволочь, как архимаг Академии, внезапно кичится о здоровье своего отпрыска? Ты не мужик, бедная, а баба. Рыжая и страшная! К тому же рожденная от нелюбимой женщины. Откуда я знаю, спросишь ты?

Да это все знают! Особенно Каил! И гарпия по имени Кайка тоже сплетен за свою жизнь насобирать успела...

Альви наклонила голову набок, еле заметно повела бровью и. Чуть дунула в сторону Люци.

Казалось бы, простой жест, но эльфа унесло в сторону валунов с такой скоростью, что всем стало как-то не по себе. Альви не производила впечатление сильной, опытной ведьмы, да и вообще сильного человека, а на деле. На деле оказалась чудовищем в обличии ангела.

- Живой? - хмыкнула та, наблюдая за тем, как грязный, потрепанный эльф вылезает из болотной жижи, - какая жалость. Люци. Так вас зовут, верно? Так вот, мне не нужно снимать пелену с глаз, я и так все прекрасно понимаю. И у меня нет цели услужить папочке, поймав вас среди грязи и чьих-то останков, как нет желания идти на встречу. А вот понаблюдать за ходом истории - очень даже.

- Альви, почему ты нас преследовала? - Лиам как-то резко выдохнул, как будто за всех решил, что никакого сражения не будет. Он смотрел на девушку печальным взглядом, а затем продолжил: - для чего-то ведь ты рвалась к нам, верно? Если не по приказу отца, то по чьему приказу?

- По своему собственному, - женщина уставилась на Лиама с диким интересом, потом и сама не выдержала, - вы же все вместе. Просто взяли и появились в стенах Академии. Эльфы и люди. Крылатый мужчина и женщина, чье пламя Каил пытался выдать за свое. Попытка засчитана - отец купился, но я смотрела за всем происходящим под несколько иным углом. При этом я молчу о Лире. Ее дар - наиредчайший! Даже не так - на сегодняшний момент он единственный! Понимать чужой язык, не имея ни малейшего барьера. Поразительно! Кстати, всех вас приказали убить. Я против. ну. разве что тебя, бледнолицый, не жалко.

- Жалко только в жопке гранвы, - Люци не унимался, дико злился, уже успел отряхнуть грязь и вновь вернуться на место, примостившись рядом с рыжей ведьмой, что совершенно не укладывалось в моей голове, - я вот думаю, может нам тебя убить? Месть архимагу, так сказать.

- Он даже не заметит, - Сириус опередил Альви с ответом, после чего наступило довольно продолжительное молчание, я нервничала, Кристина тоже была на грани. Ее пламя из-за постоянного стресса возросло, и с пальцев начинали срываться черные искры. Каил это видел, махнул на рыжую рукой, подошел к Кристине и взял ее ладони в свои. Маг как бы поглощал энергию, медленно выпускал ее в землю, после чего болотная жижа начала высыхать и под ногами уже ничего не хлюпало.

- Знаешь, это прозвучало обидно, - за Альви ответил Люци, - я бы точно обиделся. А эта сидит, на Каила смотрит, слюни на него пускает и делает вид, что слова пернатого красавчика ее нисколько не задели. Хорош играть, ведьма. Из тебя актриса как из меня гарпия - хреновая!

По-моему, гарпия из Люци вышла просто отменная, но так как Альви на эту фразу никак не отреагировала, а только лишь носиком покривила - она не знала о том, что светлый эльф когда-то был убит Гиермо.

- А я и не играю. Слова Сириуса - истинная правда. И Каил прекрасно знает причину... правда ведь? Я все думала в детстве, когда наблюдала за вашими успехами - что было бы, если бы вы стали моим отцом? Но потом я выросла и поняла, что тогда бы меня в принципе не существовало.

- Не начинай.

Магистр закончил вытягивать черный огонь из Кристины, после чего девушка облегченно выдохнула, стерла со лба капли пота и села на землю.Сириус стоял с ней рядом, взял за руку и позволил опереться на себя.

- Ого, наш магистр перешел дорогу Борну в любовных делах, тот озлобился, и теперь мы страдаем, - заключил Люци, - замечательно!

- О нет, - хмыкнула Альви, - ни разу не угадал, ушастенький. Ну, так чего вы задумали? Сместить архимага, захватить власть, уничтожить академию?

- А простой вариант с убийством гранв никем не рассматривается? - взмолился Энтони, с трудом подав голос, - милая рыжая ведьма, да мы все устали уже. Постоянные сражения, битвы, кровь из всех щелей хлещет. Нас постоянно пытаются сожрать. Да Каил насрать хотел на твоего отца, верно говорю? Тем более на власть и ковен! Так ведь?

- Была бы возможность, построил бы себе домик в лесу и жил бы в свое удовольствие, -заметил магистр.

- Я бы тоже, - мечтательно прошептал Рик, - еще бы лошадок завел. и курей. лабораторию построил, всякие эксперименты экспериментировал бы. Эх.

- А я бы детей завел, - так же размечтался Люци, затем встретился с волной непонимания и на всякий случай добавил, - своих! Своих завел бы! Не в смысле чужих на супчик, а своих для радости!

- Какое интересное уточнение, - Альви удивленно на эльфа глянула, затем на Лиама взгляд перевела, - а вы молчите. Делаете вид, что как бы со всеми, но в тоже время от Лиры не отходите и постоянно за ней следите. Она тоже, кстати. Не в смысле за собой следит, а за вами. Я так понимаю, ваша компания еще и межрасовые пары наклепала, пока остальные воевали. И как оно?

- Тебе зачем знать? - Сириус помог Кристине подняться, и ведьма, устояв на ногах, тут же задала вопрос.

- Просто так. Кто его знает, может моя судьба среди волков бегает по полю, пузико травкой щекочет, а я не знаю! Я бы, может, тоже по полю побегала.

- Составить тебе компанию? - хмыкнул Люци.

- Не в этой жизни. Значит так. Времени у меня мало. С сегодняшнего дня вы все преступники Академии. Я не шучу, приказ почти готов, он уже подписан, нужно лишь печать всего ковена поставить. Много времени это не займет, награду за ваши головы назначат, а в качестве наказания - ведьм сожгут, а колдунов гранвам кинут.

- Ничего нового, - Люци всплеснул руками, - а если перевести на нормальный язык, то нас кинут в темницу, будут долго допрашивать и заставлять совершать всякие непотребства до тех пор, пока мы будем нужны ковену. Точнее архимагу. Он не упустит шанс использовать Лиру, тем более пустить меня на органы, а Лиама переубедить идти войной... хотя не уверен... может Борну как раз война и нужна. Он же все мечтает убить Каила, еще со школьной доски, между прочим! Ты чем ему, гад, так насолил?

- Понятия не имею!

- Выигрывал всегда, - подсказала Альви, - то тут экзамен с отличием сдашь, то лучшая девочка на потоке в тебя влюбится.

- Не начинай!

- Почему же? - рыжая сложила перед собой руки, уставилась на магистра и продолжила, -чтобы победить врага, нужно знать его мотивы, а так же понимать, что им движет. Так что когда я уйду, всем следует узнать, что такого произошло в прошлом, верно? Кстати. раз уж мы так разоткровенничались - Диего и Зелар правда сбежали. И эта записка - не подделка. Они не знают, что я дочь архимага, думали - наивная первокурсница, а “С любовью. Зелар” - тонкий намек на то, что ваше место вычислили. Стражи сейчас везде, на всех уровнях, во всех блоках, на каждом этаже Главной Академии. Простыми словами

- бежать некуда. Разве что уйти обратно в Североморье, найти-таки гнездо гранв и уничтожить его. Вы можете послать запрос о помощи каждому члену ковена в обход архимагу, таким образом, все будут знать, что ваша группа идет на смертный бой и вряд ли поддержит Борна в отказе о помощи. Ковен ему подчиняется, но не следует за ним вслепую. И напоследок.

Альви уставилась на Энтони, мы тоже с непониманием смотрели на стража, которому и без того было худо.

- Ему стало плохо после ментального контакта с гранвой, - заключила Альви, - думаю, твари все еще имеют с ним связь, иначе как объяснить его состояние? Вы не думали, что через него они знают все, что мы обсуждаем? И что происходит во внешнем мире. Я бы от него избавилась.

- От себя избавляйся, рыжая тварь! - с трудом прорычал Энтони, мигом зашелся кашлем и больше не мог проронить ни единого слова.

- Я имею в виду, что вам бы оставить Энтони в покое и не брать с собой, - Альви пыталась казаться каменной стеной, от которой отскочили слова Энтони, но все же было видно, что они ее задели. Причем сильно. - Наши лазареты и так переполнены жертвами гранв, к тому же можно затеряться среди жителей Североморья.

- Я не доверю тебе своего стража, - сложив перед собой руки, наш маг явно принял решение, - и бежать от твоего отца я тоже не намерен. И я прекрасно знаю, что ментальная связь с гранвой у Энтони сильна. И ты не поверишь - это нужно! Иначе каким таким волшебным образом я смогу его спасти? Вытянуть стража, чья жизнь постепенно угасает можно лишь одним способом - убить то, что высасывает из него жизнь.

- Ошибаешься, - Альви встала со своего места, бросила в сторону Люци раздраженный взгляд, не скрывая своего к нему презрения и начала водить указательным пальцем в воздухе, создавая под ногами магическую печать блеклого зеленого света, - связь можно оборвать не только убив гранву, но и запечатав ее в своем мире. Закрой портал - вот, что требуется. И засунь перед этим в него гранву, что логи...

Договорить Альви не успела. Рыжая ведьма внезапно замерла, нахмурилась, посмотрела себе под ноги и.

- В СТОРОНУ! - скомандовал Рик, бросаясь к камням неподалеку от Малека. Сириус среагировал мгновенно - он рванул в воздух вместе с Кристиной и мной, в то время как Лиам вытащил клинок и вступил в бой с... МЕРТВЕЦАМИ!

- Да ну-у, - провыла Кристина, глядя на то, как дроу сечет головы направо налево, - только зомби апокалипсиса нам тут еще не хватало для полного счастья! Сириус! Опусти меня, я их всех сожгу!

- Не выйдет! - рычал гриф, уместившись на высокой, толстой ветке дерева, - с ними что-то не то. Смотрите!

Рик создал красное пламя, направлял его на тела, восставшие с того света. Мертвяки прорывали землю, тянули свои обглоданные кости к нашим товарищам. Некоторые имели сгнившую плоть, из тела с трудом передвигались, но при этом не помирали! Помирать-то уже некуда и так мертвее мертвых!

- Эм, - заметила я, глядя на то, как Каил успел вовремя уйти от атаки, - мне показалось или мертвяк кинул в нашего мага своей нижней челюстью?

- Не показалось, - хором ответили гриф с девушкой и нервно сглотнули.

- Смотри! - Крис указала на дерево, - сюда лезут.

- Пусть лезут, - Сириус расправил крылья, оскалился, - чем ближе к нам, тем проще их разорвать. Следите по сторонам, нас могут отвлекать от чего-то более важного.

Энтони. Черт.

Страж не успевал уйти в сторону. Лиам защищал его, но тварей становилось все больше.

Я никогда еще в своей жизни не видела ТАКОГО! Как в фильмах. Реально как в наших фильмах! Медленные, переломанные тела с гниющей плотью, оголенными костями и жаждой. жаждой чего? Жизни?

- Что им надо? - Сириус сорвался с ветки, камнем падал вниз, в полете сорвал с дерева мертвяка и порвал его на части, возвращаясь обратно, - эм. Сириус. у тебя тут. чье-то ухо на плече застряло.

Гриф щелкнул пальцами, и чья-то ушная раковина временно научилась летать.

- Мой мир уже никогда не станет прежним, - заметив это, ведьма прижалась к дереву как можно крепче.

Сириус защищал нас, он сбивал трупы со стволов, периодически помогал Каилу, в то время как Лиам защищал Энтони. Альви не была чернокнижником, с такой магией она не знакома, но сражаться умела. Рыжая ведьма делала что-то с восставшими телами, вытягивая из них остатки жидкости. Такие кости быстро становились хрупкими, и Люци завершал весь процесс снесением голов, с последующим растаптыванием тел.

Рик сжигал останки, а вот Каил довольно быстро чертил на земле магическую печать черного цвета. Он водил руками у самой земли, замер на мгновение, а затем... Затем эта самая земля вздрогнула. Стоило магу прислониться к ней ладонями, стоило его глазам почернеть, как все трупы мигом остановились на своих местах, дернулись, как будто что-то осознали и как загипнотизированные стали рыть себе могилы. Причем довольно быстро. Настолько, что спустя минут десять все закончилось, так толком и не начавшись.

- Я домой хочу, - выпалив это, Кристина тут же замолчала, невольно посмотрев на Сириуса. Гриф пытался сделать вид, что не услышал, но печаль в глазах так легко не скроешь.

- А я хочу тишины и покоя...

Как только все прекратилось, мы слетели вниз, Лиам тут же прижал меня к себе и молчал, тяжело дыша.

- А я хочу поесть мяса, - Люци тоже не выдержал, - хочу принять ванную, выпить винишка, переодеться, кого-нибудь убить, почитать книгу и наконец ни с кем не сражаться!

- Вот про кого-нибудь убить вообще неожиданно, - заметил дроу, - что это было? Месть архимага?

- Да нет. это не месть, это наша глупость, заметил Каил, - мы землю потревожили, влагу всю убрали, вот старое кладбище и отреагировало. Все живы? Никого не ранили? Противоядия нет, но сварю его быстро.

Все было нормально, мертвяки и правда никого не тронули, но Альви так и не успела перенестись в Академию. Она застыла рядом с Люци, смотрела на землю огромными, полными неприязни глазами и совершенно не выглядела милой девочкой.

- Мне кажется, будто чудовище на себя шкуру овцы натянуло, - прошептала Кристина, стоило нам оказаться на земле, - точнее рыжей милой овечки с явно необычным даром. Как нам маги сказали? Она лечит то, что сломано?

- Нет, - Альви даже не повернулась в нашу сторону, все с Люци ненавистными взглядами друг в друга стреляли. От них такие искры ненависти шли, что вполне могло хватить на пожар, - я не лечу людей или животных. Я вообще никаким образом не могу воздействовать на чью-либо жизнедеятельность, если только это не касается проклятий или каких-то поломок на энергетическом уровне. ты меня понял, Каил?

- Ты так тонко намекаешь на причину, по которой к Диего внезапно вернулось пламя?

- Что ты, никаких намеков. - рыжая не выдержала. - Все, белобрысый, с меня хватит! Ты хоть и светлый эльф, но ведешь себя как злобная нежить! Хватит источать вокруг себя ненависть, злобу и прочие негативные флюиды своей жизнедеятельности! Побереги всю эту дрянь для моего отца, если тебе посчастливиться добраться до него живым. Я сказала вам все, что хотела. Да и увидела тоже многое. Что вы планируете делать дальше, меня не касается, но больше я ваши шкуры спасать не стану.

Больше девушка не проронила ни единого слова. Она припала к земле на одно колено, ухмыльнулась, а затем активировала магическую печать, след от которой вспыхнул фиолетовым пламенем.

Ее тело исчезло мгновенно, будто и не было вовсе, а я застыла на месте, поражаясь тому, на что способна магия в этом мире...

Каил... Ох, милый Каил. тебе придется отвечать.

***

- Ты серьезно? - Малек сидел возле костра, как и все остальные выглядел до ужаса уставшим и хотел одного - спать, - Каил, Борн же не конченный идиот, чтобы и свою жизнь гробить.

- Вот у него сам и спрашивай. - магистр подбросил несколько сухих веток в костер и замолчал. Мы все молчали, слушая историю Каила, и не верили, что такое возможно, - я же говорю, что понятия не имею, с чего все началось. Борн всегда был со мной рядом, мы дружили. На первом году обучения были неразлучны, а потом он подставил меня с этим кладбищем. Я не понимал, в чем дело, пытался выяснить, но тот отнекивался, делая вид, что не причем, и понятия не имеет, кто мешал мне.

- Расскажи о том, что произошло с Альви и ее мамой, - Кристина озвучила вопрос, который интересовал всех без исключений, - это важно. Это правда важно.

- Ну-у, - наш маг не хотел, ему было больно и неприятно вспоминать о том, что произошло много лет назад, но так же он прекрасно понимал, что назад дороги нет.

Костер тем временем разгорался все сильней. Воздух становился заметно холоднее, я не выдержала и от усталости легла Лиаму на колени, чувствуя его беспокойство. Мужчина положил свои руки мне на плечо, гладил спину, но выглядел при этом так, словно в скором времени произойдет что-то очень плохое. Он так сильно переживает из-за архимага, из-за отца или все вместе? На его месте, от волнения и ужаса я бы впала в истерику, но Лиам держится, кажется внешне спокойным и сильным, в то время как внутри он изранен и. нуждается в заботе и спокойствии.

Сириус единственный, кто не мог усидеть на месте и постоянно ходил вокруг костра. Он о чем-то думал, смотрел на Кристину, затем переводил взгляд на Люци, висевшего на ветке дерева высоко над пламенем и не мог успокоиться.

В итоге Каил резко выдохнул и начал свой рассказ:

- Вы все знаете, что предназначение не означает взаимность. И что иногда синие глаза не сулят ничего хорошего.. Так вот. Рэлея - мое предназначение. Парадокс заключался в том, что мои глаза для нее были синие, а вот ее. Изумруд. Яркий, насыщенный, с еле заметной синевой. То есть как бы дружба, но в тоже время есть что-то большее. Я влюбился по уши, думал только о ней и знаете, что? Это ужасно. Это кошмар наяву, когда ты пытаешься осознать ненависть этого бренного мира, что обрушилась на твои плечи, потому что та, которую ты любишь всем сердцем, та, которая для тебя Та Самая, оказывается лишь судьбоносной встречей. Борн все видел, он понял, что Рэлея не просто мимолетная влюбленность, а нечто гораздо большее.

- Только не говори, что она в него влюбилась... - Кристина, как и я, слушала затаив дыхание, боялась перебивать рассказ.

- Борн умел ухаживать, в отличие от меня, - смутился Каил, чего от него никто не ожидал,

- я же при виде женщины, которая мне нравится, тупею на глазах, вы чего? Я тогда и двух слов связать не мог. к тому же Рэлея прекрасно знала о моих чувствах. Тут и озвучивать смысла не было. Борн не просто соблазнил ее и влюбил в себя, о нет. Он сделал ее своей женой, с превеликим удовольствием наблюдая за тем, как мне больно.

- Сердечные раны не затягиваются, - Малек не знал этой истории, смотрел на своего товарища с сочувствием, но нисколько не жалел его. Он понимал, что Каил сильный. Несмотря ни на что, он очень сильный!

- Не затягиваются, - подтвердил магистр, - но и любить себя насильно ты никого заставить не можешь. Она же вышла за него замуж не из-за статуса и власти. Ее семья и так из знатного рода. Рэлея правда любила этого человека. А он играл свою роль до тех пор, пока я и сам не женился. Я подумал, что раз предназначение не для меня, то может брак, основанный на дружбе, станет чем-то большим.

- Такие браки и правда довольно крепкие, - подтвердила я, кивая головой, - в моем мире нет возможности понять, кто есть твоя судьба. Так что. дружба и взаимопонимание не самый плохой вариант.

- Не сложилось, - Каил замолчал.

Все это время Сириус наматывал круги, Лиам молчал, а Рик медитировал, восполняя резерв. Кристина наблюдала за грифом и не отводила от него взгляд. Малек разминал руки, радуясь тому, что все раны наконец-то затянулись, а вот Энтони спал. Страж не выдержал, хотя мне кажется, наши маги помогли ему в этом, дополнительно окружив барьером. Все это время Люци свисал с ветки, раскачивался на ней как обезьяна и выглядел невероятно обескураженным, потерянным и запутавшимся. Да что происходит со всеми?

- В итоге мы развелись, что вполне ожидаемо, но суть не в этом. Как только Борн узнал, что я женился, его интерес к Рэлее полностью угас. И не только к ней, но и к своим детям. Насколько я помню, у Альви была сестра, но что случилось с малышкой - не знаю. Они тогда были совсем маленькие... Я пытался выяснить, пробирался в Ковен, пытался заполучить власть, чтобы вытащить Рэлею из всего этого. Мои цели на тот момент изменились, я уже не хотел спасать мир, мне было достаточно спасти ее. Но я не успел. Жену архимага нашли мертвой в своей постели.

- Так вот, почему твой синий цвет такой тусклый, - прошептала Кристина, - ты потерял свое предназначение. Но у Диего тоже похожие глаза.

- Диего романтик, - с теплотой отозвался Рик, - он всегда, когда напивался, рассказывал истории о том, что где-то на этом свете его ждет его судьба. Он мечтал о крепкой семье, о маленьких драконятах, о красавице-жене, но с каждым прожитым годом все чаще осознавал, что предназначение дано не всем. Диего не просто разочарован, он разбит.

- Выходит, Борн испытывает к тебе дикую ненависть, - нахмурился Люци, продолжая висеть наверху. Мы все его прекрасно слышали - ночью даже шелест травы вдалеке можно было заметить, - если честно, больше на ревность смахивает. Он стремится тебя уничтожить, а так же все, что тебе дорого. Тебя сослали в Североморье, лишили титула, отняли любовь, а ты все равно живучий. Теперь еще и с нами дружбу водишь... Выходит, нам всем грозит смерть, архимаг просто так никого не отпустит. Он будит нас мучить на глазах друг у друга и получать от этого удовольствие. Знаете, что, друзья мои, если нас поймают, а когда-нибудь это случится, и меня начнут пытать у вас на глазах - молчите. Я серьезно. Ничего не говорите этому больному на всю голову исчадью вселенского зла. Пусть подохнет от своего яда, договорились?

- Не смешно, Люци, - заметил Лиам, - мы все в большой опасности. С одной стороны гранвы, с другой стороны архимаг.

- И весь мир против, - прошептал Сириус, - не забывай о мире. Вы с Лирой. Мое существование. И. И Кристина. Проблема в нас с вами. Мы устали. Раздавлены. Сил на борьбу все меньше. Нам нужен план.

- Я устал от планов, - резко выдохнул Каил. Магистр опустил плечи, не скрывал своей усталости и внутренней тревоги. - Устал сражаться.

- Так может тогда пусть архимаг сражается? - мое предложение казалось логичным, -почему мы всегда в гуще событий? Почему мы лезем вперед, рискуя собой? Почему другие этого не делают?

- Милая Лира, - Малек мягко улыбнулся, - многие лезут, поверь. Очень многие. Просто мы выживаем, а они нет. В этом и разница. На перемирие с архимагом идти нельзя - он обманет. Возвращаться в Академию - такое себе решение, а что если.

Но договорить Малек не успел.

Прямо под нашими ногами вспыхнула магическая печать. огромный красный символ горел оранжево-алым пламенем. Мы двигаться не могли, оказались скованны в мгновение ока.

Страшно.

Лиам сильнее сжал мою ладонь, но на большее был не способен. Я не видела, что происходило по сторонам, но вот в самом центре.

Мужская фигура, как и печать, была объята пламенем. Полы длинного походного плаща развивались из-за потоков энергии, что исходили из места переноса.

Ненависть в глазах. Истинная злость и ярость. жажда крови и. Дикое, искреннее желание уничтожить давнего врага.

Борн не просто мечтал убить Каила. О нет, он хотел уничтожить на его глазах все, что было тому так дорого.

А дороги ему сейчас мы.

Как только огонь погас, Борн ринулся в бой, а я так и не могла пошевелиться.

глава двенадцатая

Огонь был везде. Земля дрожала под ногами, Лиам в последний момент успел отбросить меня в сторону, за пределы ловушки.

Архимаг пришел за нами... Он создал барьер прямо в ходе битвы, я не видела, как на нас опускается купол, а вот эльф заметил. как и Сириус.

Магическая печать держала крепко, я не могла шевелиться, лишь наблюдать за всем со стороны. Каким чудом Лиам смог снять с себя магические оковы - не понимаю, но первым же делом он с силой рванул меня в сторону и.

Барьер сомкнулся.

Полупрозрачная завеса лишь на первый взгляд казалась тонкой, но как бы я ни рвалась внутрь, как бы ни стремилась помочь, все оказалось напрасным - защита стояла намертво, не пропуская даже птиц.

- ЛИАМ! - голос сорвался, я била кулаками снова и снова, пока кто-то с силой не дернул меня в сторону.

Кристина.

- УСПОКОЙСЯ! - голос девушки отрезвлял, но страх при этом остался, - его не разрушить! Даже от лезвия никаких царапин!

Сириус так же, как и Лиам, успел выбросить ведьму за переделы барьера. На грифа, в отличие от остальных, магия архимага почти не действовала, именно это и спасло всех. Борн почти добрался до Каила, но Сириус помешал - он отбросил архимага в сторону крылом, ударил когтями, но Борн извернулся.

Они все застыли на своих местах. Помимо Борна внутри барьера стояло еще три стража.

И все, совершенно все понимали, что бой - насмерть.

- Кристина. - мой голос дрожал, я уже не могла сдерживать эмоции, смотря на то, что происходит, - силы. равны?

- Не знаю . Плохо, что Каил не имеет ко мне доступ, - шептала девушка, смотря на свои руки, - как думаешь, черное пламя разрушит барьер?

- Думаю да. А ты можешь это сделать?

- Могу. Но нужно время. Я не чувствую огня, энергии недостаточно, но обычно резерв наполняется быстро. Протянули бы.

Первым сорвался Борн. Архимаг смотрел с прищуром, создал руками огромный пульсар и направил его в Каила. Как только энергетический шар почти достиг магистра, он разделился. Второй комок света резко направился в Рика, который ожидал чего-то подобного. Маги с легкостью отбили пульсары, но проблема возникла сразу после -стоило энергетическим шарам коснуться барьера, как они тут же отскакивали в обратном направлении!

- Борна не трогают, - Кристина скрипнула зубами от напряжения. Ее лицо осунулось, выглядело измученным, а под глазами появились большие синяки. Она устала, злилась, сражалась и чувствовала бессилие одновременно, как и я, - пульсары огибают создателя.

Тем временем стражи, что явились вместе с врагом, так же вступили в бой. Лиам не подпускал никого к Каилу, с легкостью парировал атаки, уходил от прямых ударов, предвидел обман и не позволял себя тронуть. Малек пытался помочь Каилу, передать ему свою энергию, но Борн не позволил. Как только архимаг осознал, что на клочке земли нас много, то расширил границу барьера. Защитная стена начала двигаться, они применала под себя траву, раздавливала камни, а значит и нам могла сделать больно. Мы отскочили с Кристиной в сторону, но не ушли далеко.

- Ну как? - тихо шептала я, надеясь на черное пламя.

- Мало, - Кристина и сама паниковала, хоть и пыталась сохранять спокойствие, - что... что он делает?

Печати. Всюду внутри барьера.

Я видела в глазах Каила ужас- он не готов! Но почему? Каил сильный или тут дело в другом?

Лиам тоже видел, что происходило, резко затормозил, практически проткнув клинком грудную клетку стражу, и замер. Эльф медленно повернул ко мне голову, и даже закричать не успел.

Я все поняла по его глазам.

- СЗАДИ!

Мы рванули в сторону вовремя. Сильный удар пришелся по барьеру, но защита устояла.

Несколько магических печатей возникли вне барьера, вот только они не взрывались, не засасывали в мир иной и никого не взрывали.

Все хуже. Намного хуже!

Они перенесли к нам гранву. Некогда прикованную металлическими штырями к железным пластинам огромными крепежами. И тварь освободили.

Мы молчали, переглянулись с Кристиной и рванули в разные стороны.

Гранва особо не выбирала - раненая, голодная и озлобленная на все живое, тварь взревела так злобно, что сердце почти ушло в пятки. Я слышала за спиной тяжелое дыхание, но боялась оборачиваться. Схватив с земли клинок Рика, я успела развернуться, выставив перед собой лезвие. Из раскрытой раны брызнула кровь - я попала в старую рану и это спасло!

Гранва замерла, как будто не понимала, как подобное вообще произошло, а затем закричала вновь.

Я увернулась от острых когтей, тварь же побежала в сторону.

Кристина...

Ведьма все видела. Она стояла на месте и не двигалась. Тварь преодолела расстояние за два прыжка, выставила перед собой когтистую лапу, замахнулась, раскрывая зловонную пасть, но добраться до Кристины не смогла.

Черное пламя объяло их обоих, но от гранвы не осталось ровным счетом ничего. Огонь сильный, он разрастался со страшной силой, теплился при этом в ладонях девушки. ее глаза. Черные. Иссиня-черные! Огонь оплетал ее тело, подобрался к волосам, он словно встраивался в их структуру, проникал внутрь, не причинял вреда, а затем произошло то, чего даже архимаг не ожидал.

Она направила огромную волну черного пламени в сторону барьера.

Вот только тот устоял. Магическая защита дрогнула, все бросились врассыпную, но.

Все напрасно. Кристина не верила, что это не сработало, как и Каил, а вот Борн. Борн рассмеялся:

- Она. Не ты. Она приручила огонь, а не ты! НЕ ТЫ!

- Не я, и что это меняет? - Каил говорил ровно, перебрасывал перед собой меч, создавая прямо в воздухе огненные пульсары.

- Да по сути дела ничего, просто ты оказался слабее. Этот барьер я создавал лет. десять? Специально для тебя, мой дорогой Каил. Знаешь, до суда вы не доживете, просто не успе.

- Болтаешь много! - Малек опередил Лиама. Маг в последний момент успел воспользоваться тем, что страж замешкался, с легкостью перехватил его, сжал шею руками и. свернул врагу шею, - минус страж, упс.

Борн создал барьер против Каила? Плохо. Это отвратительно!

- Как ты? - Кристину трясло, ей стало еще хуже. Огонь съедал много сил и энергии, а так же ресурсов тела. Девушка держалась, но было видно, что на много ее не хватит.

- Мне плохо не из-за огня, - прошептала та, - мне просто плохо. Я не выдерживаю. Лира, если я отключусь - пинай меня как можешь. Это не огонь, черное пламя мне вреда не приносит, я это чувствую. Все дело в. в. бессилии.

Я понимала ее. Смотрела на то, как тлеют остатки и прекрасно во всем понимала.

Бой в барьере продолжился. Малек помог Рику схватить еще одного стража, они почти убили его, но помешал архимаг. Чертов чернокнижник не останавливался, он вновь и вновь создавал печати, и земля под ними бурлила!

- ОСТАНОВИСЬ! - орал Каил отбиваясь алым пламенем. Наш магистр создавал огонь снова и снова, он отбивал атаки, парировал удары, добрался до борна, со всей силы нанеся удар в лицо, но тот успел увернуться в самый последний момент.

Это разозлило Борна. Сильно разозлило!

А вот смерть стража не тронула. Он, кажется, даже не заметил этот момента. Взгляд архимага был прикован лишь к Каилу.

- Борн... ТЫ ИДИОТ! - взревел Каил, когда из земли вновь полезли мертвяки... - Черт... ЛИРА БЕГИ!

Земля будто ожила.

- Лира, - голос Кристины дрожал. Она смотрела на то, как рядом с нами что-то пытается вырваться наружу и изо всех сил старалась не поддаться паники, - огня мало, я не успею. не сейчас.

- Тогда стой в стороне. У тебя нет оружия.

Сириус сражался со всеми, нападал на архимага вместе с Каилом, смог нанести глубокую рану в ногу, но до сердца не добрался.

Битва шла быстро. Колоссально быстро! Я не успевала следить, а сейчас не могла вовсе.

- Там не просто трупы. - Кристина шептала, указывая на самую дальнюю от нас магическую печать, - там что-то большое.

Большое? О нет, что вы. Это чертов гигант! Огромная тварь размером с медведя! Мертвая, чтоб ее, мантихора! Очень мертвая и старая!

Сгнившая плоть свисала с морды, грудная клетка оголена, внутренних органов почти не осталось. Думаю, не стоит говорить о том, что кишки наружу выглядели не очень.

Мантихора хоть и стояла, но задняя лапа явно потеряла парочку косточек. Точнее половину ноги. И это не мешало рвануть в нашу сторону на огромной скорости!

Да что же это такое?

- МЫ НЕ УБЬЕМ ЕЕ! - кричала ведьма, - БЕЖИМ!

Бежим. да, мы бежим - сражаться против чудовища зубочисткой не вариант, а клинок для мантихоры, пускай она мертвая, больше похож на зубочистку, нежели смертельное оружие.

Мы бежали, а мужчины под барьером сражались. Печати не только мантихору вызвали. Внутри купола разгорелась кровавая бойня.

Борн отошел в сторону, это все видели - он ухмылялся, будто бы был рад тому, что сейчас происходило, а затем. Щелкнул пальцами, покидая барьер.

Лиам не успел, Сириус тоже... А вот твари внутри успели - несколько мертвых волков вгрызлись в руку Малеку. Маг взревел, но быстро отсек головы восставшим с того света. Не проронив ни слова, колдун быстро достал из поясной сумки какие-то порошки и высыпал себе все содержимое в рот. Противоядие.

- БОРН, СВОЛОЧЬ! - орал Каил, - я доберусь до тебя, тварь!

- Я этого жду.

Он вышел, а это значит.

Мы с Кристиной переглянулись, сделали шаг назад, понимая, что против архимага не выстоим.

- Я знаю, что одна из вас предназначение. Ну, и которая? - Борн возник рядом со мной как по щелчку пальцев. Крепкая хватка на шее. Дышать нечем. Кристину он отбросил в сторону как мусор. Девушка взвыла, рана от лезвия на лбу кровоточила так сильно, что застилала глаза!

- Жители Североморья не сговорчивы, но судя по рассказам, ты сдружилась с Каилом. И он так отчаянно тебя защищает. Неужели магу настолько повезло, что он встретил еще одни синие глаза?

Тварь. Убью.

Я пыталась вырваться, но Борн с легкостью поднял меня над землей.

Пальцы сжимались сильнее. Он упивался моей болью. Перед глазами темнело, боль была невыносимой, орать не получалось, лишь хрипеть.

Я видела, как Борн создал еще один барьер вокруг Кристины, она билась внутри снова и снова, пыталась разглядеть хоть что-то, но кровь мешала. Она кричала, звала меня, но бесполезно.

Не верю. Это конец? Вот так просто?

- Ему будет больно, - хмыкнул Борн.

- Да неужели.

Секунда. простое мгновение, один единственный шанс на победу и Люци его использовал. Светлый эльф сидел все время на дереве, он не спускался, а значит, не попал под воздействие архимага. Острые когти порвали руку Борна. Люци не церемонился, он рвал врага на части с каменным лицом, в глазах его при этом сияла ярость.

Архимаг молчал. Он испытывал боль, его рука не двигалась, текла кровь, но Борн не проронил ни единого слова. Он не ждал Люци.

- Светлый эльф на стороне дроу. Да чем вас всех опоили в Североморье? - с сомнением прошептал архимаг, с трудом отбивая атаку. Люци молчал. Он не реагировал на провокации, не велся на подставные движения, шел напролом, оттягивая время. Кристина внутри своего барьера что-то делала руками. Она словно богов о спасении молила, но глаза ее при этом окрасились черным. Каил и Сириус уничтожили стражей, Лиам сражался с мертвецами, отрубая у них все по одной схеме: руки, ноги, голова - все прочь! И все отдельно!

Я же пыталась прийти в себя. Перед глазами все плыло, говорить не могла... Отдышаться тоже не получалось.

Я думала, что Люци сможет. Думала, что он убьет архимага. Эльф наносил удары снова и снова. Он ранил Борна, точечно пронзал кожу, мог бы с легкостью задеть важные органы, но архимаг успевал защищать себя.

Боже, насколько же он силен?

Битва внутри барьера закончилась, Кристина пыталась вырваться наружу, она встала с земли, замерла.

- Ты такой идиот.

В это мгновение время замедлилось.

Я видела, как что-то светлое сорвалось с пальца архимага, как Люци в ужасе отпрянул в сторону от врага, пытаясь перехватить атаку, как Кристина высвободила пламя невероятной силы, но.

Луч света летел в мою сторону. А я не успевала уйти. Под ногами сияла магическая печать - она крепко держала.

Световой луч был все ближе. Перед глазами темнело, от ужаса начинало тошнить.

Я видела, как пал барьер Кристины, смотрела на то, как исказилось лицо Борна победоносной улыбкой, а затем.

Мой мир рухнул.

Каил с силой ударил архимага. Кристина смогла. она разрушила барьер, но было поздно. Лиам. Лиам успел.

Он защитил меня.

Собой...

И замер.

И мир тоже замер.

И я будто умерла вместе с ним.

КРИСТИНА

Я не успела.

Я видела сигнал Каила - ударить пламенем с двух сторон, я пыталась сконцентрироваться, не отвлекаться на битву, ударить со всей силы, как только мы оба будем готовы, но... мы видели движение Борна и оба ударили раньше.

Барьеры пали, черное пламя ударило в структуру магической защиты, пошли трещины и магистр тут же этим воспользовался.

Как и Лиам.

Время будто застыло, я подобного никогда не ощущала, словно оказалась в вакууме, уже понимала, что увижу в конце. Острый светящийся осколок света приближался к Лире все ближе, магическая печать крепко держала ее ноги и сковывала тело, я невольно кричала, не в состоянии сдержать стон и тот ужас, который ощущала каждой клеточкой тела.

Сириус тоже сорвался с места, я видела в его глазах отчаяние, но никто. Никто не успевал сбить снаряд.

Молния, созданная Малеком, лишь на мгновение замедлила ход. Колдун орал, он рычал словно бешеный зверь, вложив в удар последние силы. Траектория луча изменилась, скорость замедлилась, затем все вернулось на место.

Лиам не успевал отбить магическую атаку, зато успел подставить себя.

Острый осколок света врезался ему в спину, проткнул насквозь грудную клетку, вспыхнул белым пламенем.

Мы все замерли.

Не верили.

Сковывающая печать все еще действовала. Дроу оседал на землю на глазах Лиры, а она не могла даже пошевелиться. Менялось лишь ее лицо - ужас и паника сменились дикой болью и невероятной, яркой ненавистью, а потом.

Крик.

Похожий на вопль. Лицо Борна исказилось гримасой победы, он утопал во всеобщей боли, получая истинной удовольствие, но тут же замер с пульсаром в руках, видя, как Лира успевает поймать Лиама. Печать под ногами все еще сияла, но девушка двигалась. Вопреки всему. Против его магии.

Она часто дышала, глотала горючие слезы, держа на коленях потерявшего сознание дроу и не понимала, что делать.

Борн отвлекся, он заметил атаку Каила слишком поздно, когда увернуться уже не было возможности.

Ни восставшие с того света, ни даже вновь ожившие стражи не успевали помешать магистру с Риком и Люци. Все ударили почти одновременно.

Архимага не отбросило в сторону, нет. Его не растоптало на месте и не порвало на множество кусков. Его крепко сковало магической печатью. Огненные цепи оплели его запястья, с силой прижали к земле, заставляя врага принять статичную позу.

Борн смеялся...

Эта сволочь хохотала, получая удовольствие.

- Тебе больно, Каил. Все равно больно. Предназначение. Так кому ты предназначена? ДРОУ? Он защитил тебя. ЧЕЛОВЕКА! ДРОУ? Этот мир вас уничтожит. Он сотрет вас с лица земли и без моего участия. Никто и никогда не признает смешанных пар, это невозможно! Хотя о чем я. синеголовый мертв.

- Лира. - Сириус сел рядом с ней, раскрыл огромные крылья, внимательно осматривал тело Лиама, - он еще жив, но. Каил, эта рана.

- Вижу.

Магистра трясло, Лиру тоже. Глаза девушки стекленели, она двигаться не могла и казалось не слышала внешних звуков.

Я и сама замерла, не понимала, что делать. Я никогда не видела, как кто-то умирал вот так. одно дело - убийство кровожадной твари. Другое. Совсем другое - друга. А за время похода мы все стали. мы все.

Я смотрела на архимага и огонь невольно трепетал в моих ладонях. Пламя, как и я сама требовало крови.

- Не трогать архимага, - голос Каила прозвучал как гром среди ясного неба, - убив его, мы не докажем, что эта мразь рехнулась.

- Каил, - Борн хмыкнул в ответ, - милый добрый Каил. Это лишь вопрос времени, когда вас всех убьют. Приказ подписан, за ваши головы назначены награды. Вас не оправдают. Куда бы вы не пошли - вас уничтожат, у кого бы не попросили помощи - откажут. Ковен не примет ни тебя, никого-либо из твоих друзей. Вас убьют медленно, очень медленно. Палач получит истинное удовольствие прежде, чем отрубить ваши головы.

- Наш мир уничтожают гранвы, а ты гонишься за Каилом, - шептал Люци, замирая рядом с Лиамом, - я не целитель. С такой раной дроу сможет помочь лишь дроу. И не здесь. Но времени нет. И не в Академии - стоит сунуться туда и нас убьют.

- Мы столько сделали для этого мира. мы сражались с гранвами. Получили невероятно ценную информацию. - шептал Рик, - мы теряли друзей, умирали в гнездах. Нас съедали заживо.. .Мы сражались. за что?

Борн лишь хохотал, стоя на коленях, скованный огненными цепями, он не мог сдержать своего триумфа.

Люци склонился над Лиамом, я не видела, что он делал... Кажется, вливал свою кровь ему в рот. Светлые эльфы на рынке ценный товар - верно?

- Люци, а ты. - голос сорвался, говорить было трудно.

- Его рана смертельна, - прошептал тот в ответ, - я могу убрать яд из раны, очистить ее, отодвинуть смерть, но не вылечить. Если бы Лиам был человеком, все было бы проще, но наши виды. Мы не сочетаемся, так сказать. Нужен дроу.

- Конец вашему дроу, - Борн хмыкнул, - стоит Каилу или кому-то из вас появиться в Академии и вас убьют. Рисковать собой ради дроу. Смотрите, как он умирает. Вы будите дохнуть как крысы, я все равно победил.

Все смотрели на то, как дрожали руки Лиры. Она не могла говорить, ее лицо сделалось каменным, а в глазах бушевала ярость, а затем.

- Тебя спасает лишь то, что ты нужен нам живым, - прошептал Каил, - ты всю жизнь следил за мной, но так и не понял.

Магистр осторожно перебросил Лиама через плечо. Лира в это мгновение будто ожила, словно осознала, что маг собирается делать.

Я не понимала. Видела, что Сириус общается с Лирой, научилась различать мысленное общение - их лица менялись. Судя по всему, Люци тоже с ними беседовал. Что задумали?

- Кристина, - голос Сириуса заставил дрогнуть. Мысленная речь причиняла боль, но с каждым разом все меньше, - мы с тобой, Лирой и Люци остаемся. Нас поймают, но не убьют, а будут пытать. Нам нельзя идти с Каилом.

- Не понимаю. Куда идти? - но ответить Сириус не успел.

Магический символ на земле изменился, окрасился синим светом. Каил держал на себе Лиама, Рик и Малек молча зашли внутрь круга, притянув к себе магией скованного архимага. Борн подобного решения не ожидал. А затем.

Столб огня взметнулся ввысь, Лира запрыгнула в него в самый последний момент, Сириус кричал, что она сошла с ума, а затем и Люци рванул внутрь печати.

- НЕТ! - гриф орал, он злился, выходил из себя, затем огонь полыхнул снова, внутри явно шла какая-то борьба, и стоило огню погаснуть, как внутри печати остался лишь Малек.

- Чертов Люци. - рычал маг, с силой сжимая кулаки, - ЛЮЦИ, СВОЛОЧЬ!

- Сириус, что происходит?

Меня трясло, я не могла унять дрожь, к горлу подступала тошнота, пламя в руках усиливалось. Не имея возможность отдать энергию Каилу, я прислонилась к ближайшему дереву и оно вспыхнуло. Черный огонь устремился вверх по стволу и спустя несколько минут от него ничего не осталось. Лишь пепел. И пустота.

- Люци и Лира совершили ошибку, - гриф схватился за сердце, его губы дрожали, глаза были огромные, - она должна была остаться. Я не могу потерять сразу обоих... Черт... Почему так больно?

По его щекам текли слезы. Судя по всему, это его первые слезы.

Затем он подошел ко мне, положил голову на плечо и замер.

Это. Это наш конец?

ЛИРА

Огромная площадь переполнена магами. Парадный вход в главное здание Академии охранялся множеством стражей. Нас окружили со всех сторон, выставили перед собой оружие, но не тронули.

Все застыли на своих местах.

Не верили глазам.

Они раскрыли рты.

- Господин. Каил? - неуверенный голос прозвучал сбоку, но я не обернулась. Смотрела лишь на Лиама, а так же на то, как Каил с большим трудом удерживает почти что сомкнувшийся над нашими головами барьер алого цвета.

Каил проигнорировал вопрос.

Маг слегка обернулся, скрипнул зубами, молчал. Затем на время прикрыл глаза, пытаясь побороть в себе дрожь.

- Прости, - Люци пожал плечами, - я не мог вас оставить.

- Ты же знаешь, что нас ждет, - прорычал Каил, - и ты. Ты не должна была идти со мной! Лира, о чем ты думала?

- Я не могла вас бросить. Всех вас. - слова дались мне с трудом. Голос был тихий, в горле пересохло. За моей спиной столпилась стража, а тот самый воин, что обратился к Каилу, вновь подал голос:

- Ты что, гад творишь... - незнакомец рычал, меч в его руках дрожал, но не от злости, а от возмущения, - я же тебя обязан убить. У нас приказ, Каил! Ты зачем меня так подставляешь? ЗАЧЕМ ты.

Но договорить страж не успел. Каил что-то шепнул и оковы, заставляющие Борна пасть лицом вниз, слегка ослабли и изменили положение тела пленного.

Все видели архимага.

Все видели плененного архимага! И если раньше Борн хохотал, то сейчас играл роль страдальца, умирающего от тяжелых ран.

- ЗЕЛА-А-АР! - не знаю, что сделал Каил, но его голос усилился. Если до этого по всей площади шел гул из голосов, то сейчас все замерли.

Тишина звенела в ушах, ноги дрожали. Люци взял меня за руку и я почувствовала его страх. Борн при этом улыбнулся, стражи ждали его приказа.

- Каил. ты идиот. Тебе конец.

Но маг словно не слышал Борна.

- ЗЕЛА-А-АР! - Каил рычал как разъяренный зверь, - ЗЕЛАР! ЛИАМ УМИРАЕТ! ЗЕЛ-А-А-АР!

Вновь тишина, нарушаемая лишь истерическим хохотом архимага. Борн смотрел на нас, чувствовал победу, видел своих стражей, наблюдал за барьером.

- Правитель эльфов. ты зовешь правителя эльфов? - стражи недоумевали, следили за печатью под нашими ногами, а так же за тем, как магия барьера постепенно побеждала Каила. Маг не выдерживал нагрузки, он продолжал держать Лиама на плече и смотрел в небо, запрокинув голову.

Его лицо озлоблено, в глазах боль и ярость.

Я встала позади, прикоснулась к его спине, а затем обняла. Крепко обняла. Так сильно, как могла.

И это все видели. Все, кто был рядом, видели наши слезы.

- ЗЕЛАР! ТЫ НУЖЕН ЕМУ!

“Дроу.”

“Человек и светлый эльф. вместе?”

Голоса слышались отовсюду. Архимагу это не нравилось, он дернулся, но Каил со всей силы ударил его ногой в лицо. Кажется, выбил зуб. Магистр прошептал слова, оковы Борна стали ярче сиять алым, затем архимага распластало по земле и Каил поставил на него ногу. Прямо ему на грудь. И даже не посмотрел в глаза.

- ЗЕЛАР!

- Он не придет... Он гниет в камере, как и ваш чертов Дие...

Договорить архимаг не успел. Небо внезапно стало темным. Вся площадь вздрогнула, люди и нелюди в ужасе оборачивались на источник звука, кто-то ругал нас не самыми приятными словами, кто-то проклинал, но большинство вообще не понимали, что происходит.

А происходит Диего.

Огромный алый дракон появился внезапно, сорвавшись камнем со шпиля высокой смотровой башни. Он расправил крылья в полете, сменил траекторию, и только после этого я увидела на его спине правителя дроу. Зелар наклонился в бок, с легкостью отбросил от себя несколько боевых пульсаров. Поток воздуха сбивал всех с ног, но Каил стоял. Он с диким ревом противостоял магии барьера и как только Диего смог подлететь к нам ближе, бросил тело Лиама в воздух.

Зелар поймал сына, перекинул через дракона прямо на ходу - Диего не сбавлял скорости, все произошло невероятно быстро, вот только.

Барьер тут же схлопнулся и все ощутили дикую, невероятно пронзительную боль.

Как только Каил совершил последнее усилие, он уже не мог сопротивляться. Как только Лиам оказался за пределами барьера, магистр потерял контроль над магией. Он знал, что так будет, поэтому и не хотел, чтобы мы шли. Рик молчал все это время, держал Энтони, опустив голову. Сам страж был без сознания и судя по всему - умирал.

На наших запястьях появились ожоги - они проступали постепенно,словно невидимое тонкое раскаленное лезвие вырисовывало магический узор на коже, вызывая невероятную боль. До тошноты.

Люци даже не дернулся. Он смотрел на свои запястья и с ужасом осознавал, что ждет нас дальше. Что его ждет.

Площадь магов гудела. Все видели архимага и то, в каком он был состоянии. Все видели Каила и не понимали, что происходит, требовали разбирательства, объяснений.

Как только кровавые узоры сомкнулись вокруг суставов, окружающий нас барьер лопнул, из меня будто высосало все силы и мы упали.

Просто свалились на землю, не имея возможности даже пальцем пошевелить.

- Ты проиграл, Каил, - архимаг освободился, было видно, как он жаждет причинить всем нам боль, но он не может себе этого позволить на глазах тысячи магов и гостей города. -Надо было бежать.

- Ошибаешься, - спокойно ответил магистр и потерял сознание.

Мы лежали рядом с Люци и держались за руки. Нас подняло в воздух вместе с остальными и медленно несло по воздуху в сторону огромной белокаменной лестницы. Борн быстро освободился от оков, натянул на свое паршивое лицо маску скорби и боли предательства, вот только стражи, следившие за нами, с большим беспокойством смотрели на братьев, чем на своего правителя.

Архимаг усилил свой голос, говорил что-то о предательстве, обращаясь к народу, но я плохо различала слова, все тонуло в усиленном шуме, приглушалось магией. Я видела, как смотрели на нас люди, с каким отвращением наблюдали за нами маги, стоило заметить то, что мы держимся за руки и с какой жадностью некоторые колдуны уставились на Люци... Да они его уже мысленно четвертуют...

Я почти ничего не видела, не могла крутить головой. Нас вели по широким коридорам и залам в полной тишине. Стражи обступили со всех сторон, приставили к горлу клинки, как будто в таком положении мы могли сбежать, затем стали опускать нас куда-то вниз, ведя по более узким и затхлым лестницам.

Темница. Ну, куда же без нее, верно?

Перед глазами стояло лицо Лиама. Я все еще ощущала тепло его рук. Запах кожи. Прикосновения. Что, если его не спасут? Что, если Зелар не успеет?

Этих “что если” бесконечное множество, сейчас главное понять, что с нами собираются сделать. И как выжить.

Диего. Диего и Зелар. Сириус и Кристина с Малеком, а так же Мирр - они надежда на наше спасение или же нет? Думаю, что нет - им нельзя рисковать, иначе все станет в разы хуже.

Думая о Сириусе, я отчетливо понимала, что не хотела его вмешательства. Я не хотела, чтобы он рисковал собой, чтобы его поймали и засунули в клетку.

Как только мы оказались в темнице, как только магический замок щелкнул, мы получили возможность двигаться.

- Опять. Опять это место! - рычал Люци из соседней камеры, - опять камера! Гнилая солома. ПЫТКИ! Слушай, страж! А можно меня просто убить, а? Сразу! Я разрешаю, мне так проще!

- Заткнись! - рыкнул в ответ незнакомец, - Каил. Ты же знаешь, что тебя ждет. Смерть лишь в приказе, но на деле. Да вас же пытать будут! Каил, почему?

Страж повернулся ко мне, и я впервые смогла разглядеть его лицо. Мужчина лет сорока на вид. Кожа смуглая, через все лицо - шрам. Мочка уха оборвана, нос с горбинкой. руки сильные, а глаза. Переполненные ужасом от осознания будущего.

- Мне жаль, Торуэн, - шептал Рик, понимая, что Каил не в состоянии говорить, - но иначе было нельзя. Энтони. Тот мальчик, что без сознания. Он умирает, но он важен. Гранва каким-то образом вытягивает из него все жизненные силы, и мы не понимаем, как и для чего. Мы может сейчас и враги Академии, но Энтони важен для борьбы с тварями.

- Понял, - Торуэн опустил плечи, с горечью оглядел камеры, - а этот каким чертом тут оказался? Что вообще происходит? Дроу, магистр. люди и драконы. Светлые эльфы. и все вместе. Каил.

Договорить страж не успел. На его запястьях что-то сверкнуло, и я увидела толстые серебреные браслеты. Они будто заряд тока пустили. Торуэн замолчал, с силой сжал рукоять меча, гневно рыкнул, кого-то проклиная, и вышел вон из подземелья.

Ну... вот мы и в плену...

- Дура, - шепот мага сравни грому средь ясного неба, - Лира. как ты могла. Я же просил. Я же говорил не ходить за мной! А ты. ТЫ! Люци, ты паршивая овца! Тебя разберут по частям! Я же ясно приказал Сириусу запретить вам идти с нами!

- Он передал все в точности, - Люци подполз к решеткам, просунул свой нос и тут же чихнул, - понимаешь, Каил. Так уж сложилось исторически, что вместе мы сильнее. И раз мы все так хотим жить, нам следует подумать о том, как покинуть злачное место. кстати, с голоду мы не помрем - тут пробегают умопомрачительно жирненькие крысы!

- Все шутишь, - рычание магистра отрезвляло, - Гиермо может тебя и пытал, но ты кое-что упустил из виду. В отличие от Борна, у того хоть чувство меры было! Гиермо пытал ради исследований, а архимаг кожу живьем сдирает ради собственного удовольствия! Чуешь разницу? Я знал, на что иду! И Рик знал! И Энтони мы не могли оставить - в лесу он бы точно умер, а так есть шанс, что выживет! Малек должен был переубедить Борна убивать стража! И что теперь? Мы в ловушке, среди жирных крыс, а уже совсем скоро придет палач! Хоть бы не Торуэн. Боги, хоть бы не он.

- Почему не он? - говорить было страшно, смотреть на Каила еще страшнее.

- Потому что когда-то мы были друзьями, - ответил Рик, - потому что Торуэн никогда не ослушается приказа. И если ему скажут убить - убьет. Скажут выдавить глаза -выдавит. Когда-то он был нам другом, но потом изменился, стал жестоким, и полностью вычеркнул нас из своей жизни. Он всех. вообще всех вычеркнул из своей жизни.

- Знаете, вселенная на нашей стороне, - зевнул Люци, - вот гранвы завтра как возьмут, как прибегут в Академию свои коконы набивать, всех украдут, погрызут, мы тут тихонько пересидим, потом спокойненько выйдем. И вообще, откуда у архимага гранва? Ты знал, что он их ловит живьем?

- Догадывался, - заметил Каил уже более спокойным голосом, - это логично. Ловить врага и изучать его. Я сделал бы так же, если бы мог.

- Но мы не могли, - тихо заметил Люци, - у нас сил не хватило, и это при том, что вместе мы сильнее архимага. Каил, он явно что-то знает. Намного больше, чем мы в Североморье. И еще момент, нужно выведать, куда он дел жителей твоего города. Думаю, с дроу Зелар сам разберется, как сможет. Я видел его верхом на Диего - зрелище, щекочущее нервишки! Уставший, озлобленный, простыми словами - охреневший от всего происходящего!

- Я смотрю, слово прям прижилось, - прохрипел Рик, - но в Академии его лучше не произносить. Никто кроме нас не знает, откуда Лира. Жители Североморья догадываются, но доказательств нет, а это важно для Суда.

- Я тебя умоляю, какой суд? - Люци всплеснул руками, - да нас тихонько четвертуют. потом оживят. потом снова четвертуют и так по кругу раз десять! И Энтони тоже.

- Молчи. - прохрипел страж. Я видела его, он лежал на полу в камере напротив, пытался подползти к решетке, но стоило прикоснуться к ней кончиком пальца, как его тут же вырвало, - черт. Каил, я не понимаю, что со мной происходит. Это не отравление, это не проклятье, это не.

- Гранва тебя во всех смыслах высасывает. Она вытягивает из тебя жизненные соки, получает нужную ей информацию, а это значит, что нам очень надо, чтобы ты как можно быстрее от нас ушел. - Магистр все же встал с пола, отряхнул колени, прикрыл лицо руками, затем протяжно взвыл, пытаясь придумать решение. - Пойми меня правильно -нам нужно, чтобы тебя как можно быстрее доставили в лазарет. В Академии лучшие лекари! И нам нужно, чтобы ты не слышал, как мы обсуждаем план, это тоже очень важно.

- Я все прекрасно понимаю, Каил... Слушайте... если вы выберетесь...

- Энтони. - прошептала я, не желая даже думать о том, что он умрет.

- Я серьезно. Я не идиот, Лира, и все вижу. У меня сестренка. вы же знаете об этом. Не бросайте ее, она без меня не выживет.

Больше страж не разговаривал, его вновь вырвало, затем он отполз в сторону и потерял сознание.

- Черт.

Каил с силой ударил по стене, затем сел на пол и стал думать.

Никто его не трогал, никто не шевелился и все будто дышать боялись. Мы не хотели мешать.

Я тихо осматривала камеру - классическое место для того, чтобы умереть голодной смертью среди крыс и гнилой соломы. Романтика, что уж говорить.

Решетки были под напряжением - стоило прикоснуться, как по всему телу шел сильный заряд.

- Люци, а почему тебе не больно? - спросила я, смотря на то, как эльф спокойно высовывает нос через прутья.

- Больно, - прошептал тот в ответ, - просто я привык, она для меня как зудящая царапинка, не более того. Каил, что будет, если за нами придет Торуэн?

- Нам конец.

- Ну, тогда нам конец, - ухмыльнулся эльф, отполз глубже в камеру и в этот же момент в огромное подземелье, заполненное камерами, вошел. Торуэн. Он держал в руках хлыст. Длинные иглы. В его глазах читалась лишь пустота. и слепое повиновение приказам архимага.

- Мне жаль, Каил.

- Мне тоже.

- ДА ТЫ ДАЖЕ ВОПРОСОВ НЕ ЗАДАЕШЬ! - я орала как могла, пытаясь сдержать слезы, но в ответ все слышали лишь крики Каила. - ХВАТИТ!

Молчание...

Страж приковал нашего магистра к стене, подвесил его за запястья и со всей силы всадил острые колья в ноги. Каил орал, запрокинув голову. А Торуэн ничего не спрашивал. Молчал. Все время молчал.

А мы слушали.

- Слушай, я, конечно, все понимаю, - тихо заметил Люци, видя, как Каил истекает кровью,

- но тварь ты та еще. Истинное лицо всего человечества. Слепое подчинение приказам безумца.

Внезапно Торуэн замер, сделал глубокий вдох и развернулся.

Его лицо. Боже. Он не оборачивался до этого, я не видела его красных, воспаленных глаз, не видела дрожащих губ, искусанных до крови. Что происходит?

- Слепое подчинение? - тихо ухмыльнулся страж, - ты видишь эти браслеты на моих руках, эльф? Если я не подчинюсь, они взорвутся. Точно такие же на моих подчиненных. Если хоть кто-то из нас ослушается приказа - итог один.

- Судя по всему, приказа молчать тебе не давали, - с дрожью в голосе заметил Рик, понимая, почему страж остановился. Настал его черед.

Каила бросило на пол, как только Торуэн щелкнул пальцами. Цепи ослабли, магические печати на запястьях окрасились алым, затем брызнула кровь. Каил почти без сознания.

Страж достал небольшой металлический ключ с гравировкой у основания - клубок сплетенных между собой змей. Очень символично.. .И повернул его в замочной скважине. Камера открылась, магическая печать на прутьях временно не действовала, тело Каила осторожно положили на солому.

- Надо же, какая забота, - прохрипел Люци, наблюдая за тем, как Рика куда-то уводят.

- Ты себе даже не представляешь, какая, - с горечью заметил страж, скрываясь в тени вместе с братом Каила.

Наступила тишина.

- Эй. Каил. КАИЛ! - Люци бросил в камеру мага откуда-то отковыренный камушек, -ты живой? Каил! Хотя бы хрюкни, гад!

- Хрю. - пролепетали в ответ, пытаясь сесть, но ничего не вышло, - как больно. черт. Безумно больно.

- Он не задел внутренних органов?

- Нет. Торуэн выбирал места для удара с особой тщательностью. да и бил в половину силы. А вот бедро распорол. Судя по всему - приказ Борна.

- Каил, - я наконец смогла себя пересилить и подала голос, - когда Торуэн перестал общаться с вами? Вы же были друзьями, верно?

- Сразу после того, как вступил в ряды высшей касты среди стражей. Он занимает очень высокий пост, под его началом больше сотни стражей-магов. Именно что магов, а не просто бойцов. Я долго пытался переманить его в Североморье, но теперь понимаю, почему он отказывался... Борн... скотина... Ублюжья тварь!

- Ты только сейчас это понял? - Люци всплеснул руками и тут же что-то начал делать за стенкой. Я не понимала, что эльф творит, но судя по звукам, а так же магическому стрекоту - идет против системы. - Проще говоря - твой бывший друг хотел спасти близких. Небось, и жены с детьми у него нет, верно?

- Не знаю, - с трудом заметил Каил, продолжая истекать кровью, - я так сдохну, если меня не вылечат.

- ЛОВИ! - внезапно маленький камень, отколупанный от стены, пролетел между прутьев прямо Каилу в лоб. Маг прохрипел, что-то рыкнул, но за передачку был благодарен, -извини, не рассчитал. Я перемазал его в своей крови, нужно сделать так, чтобы кровь попала в рану, но я не уверен, что этот вариант сработает.

- Работает, - шепнул маг, - слабо, но работает. Я чувствую, когда прикладываю его к ране. Спасибо. А должно щипать?

- О да, должно прям жечь, тогда хорошо, а если просто щиплет, то значит, моя кровь работает, но очень слабенько. Лира. Лир. Ты как?

Я молчала, только плечами пожимала все время, а Каил этот момент комментировал Люци, дав эльфу понять, что я нахожусь в некой прострации.

- Простыми словами, если архимаг прикажет Торуэну нас убить, то страж нас убьет, потому что в противном случае умрет сам, а так же примерно сотня его подопечных, верно я понимаю?

- Верно понимаешь, - двери открылись бесшумно, мягкая поступь. знакомый до омерзения смех и. Лицо архимага, - твоя очередь, моя милая, все понимающая девочка.

Борн приказал своему стражу меня выпустить, Каил в этот момент что-то говорил, но я плохо слышала из-за страха. Все звуки разом куда-то делись, а потом.

Потом крепкая хватка Торуэна меня немного отрезвила. Он держал меня, помогал прийти в себя, заслонил собой, не дав архимагу увидеть, насколько мне страшно. Он смотрел пристально, в глазах его читалась ярость и злость, но во всем этом изобилии алого, я видела белые вкрапления. Белый цвет. Что значит белый цвет?

- Надо же, лицо сухое, - обиженно заметил Борн, проведя ладонью по моей щеке, - я думал, ты будешь рыдать, умолять моего стража остановиться.

Я молчала. И рыдала. В глубине души я даже орала как не в себя.

Меня вывели из зала с решетками, закрыли дверь на магический засов, посадили на железный стул и приковали запястья к ручкам.

- Ничего нового, - холодно заметила я, поражаясь самой себе, насколько ровно звучал мой голос, - что на этот раз? Раскаленные иглы под ногти?

- Ну что ты, твои ногти нам еще нужны, - обиженно заявил архимаг, кивая Торуэну, -понимаешь, я знаю Каила и его брата... Кстати, Рик за твоей спиной. И он не сдается, что тоже ожидаемо.

Рик и правда находился в зале, он сидел на таком же стуле, на его голове был надет шлем, а вокруг шеи витала тонкая пылевая взвесь. Она сверкала фиолетовыми искрами, проникала в глаза и уши.

- К сожалению, чтобы проникнуть в разум братьев, без дополнительных конструкций не обойтись. Они оба преуспели в этом виде магического искусства, но я все равно все узнаю, - Борн склонился надо мной, чувствуя триумф от скорой победы, - к моему удовольствию, и к несчастью братьев, именно ты, моя юная маленькая всезнающая ведьма, расскажешь мне все. ВСЕ! Более того, ты мне это покажешь.

Внезапно Рик хмыкнул, потом вовремя опомнился и сделал вид, что чихает, захлебываясь в страшных муках. Борн не понял его реакции, а вот судя по лицу Торуэна, тот сразу смекнул, что дело со мной не чисто.

Подключали меня к прибору не долго, просто надели шлем, закрепили его под подбородком и провели рукой по его поверхности.

Я сидела. Ждала. Довольно долго ждала, наблюдая за тем, как радость на лице архимага сменяется непониманием.

- В чем дело?

- Господин. Господин архимаг. - в комнате помимо нас находились помощники. Незнакомые мужчины и женщины выполняли приказы Борна, но на этот раз их ждало несчастье, - почему-то.

- Думаю, стоит повторить подключение снова! - радостно вызвалась одна из помощниц, -разрешите приступить!

Архимаг кивнул, да на меня криво глянул. Судя по всему, до него что-то начало доходить.

- Как ощущения? - тихо поинтересовался Торуэн, склоняя голову на бок.

- В туалет хочу, - призналась я, - сейчас вам тут все уделаю . я не шучу. Еще и расплачусь заодно.

Я не шутила. По поводу слез уж точно.

Торуэн покосился на архимага, но тот мои слова пропустил мимо ушей. Борн что-то видел в приборе, что-то, что ему не нравилось.

- Что не так? - рыкнув, он сильно разозлился и.. .Достал из своей сумки. Магический браслет, ограничивающий силу ведьмы. - наденьте ей на щиколотку. Мне не хватает для полного счастья сильной ведьмы в рядах этих идиотов.

О да.. ДА! Браслет... Надевай!

Я пыталась сдержать эмоции, зашлась кашлем, снова и снова говорила себе о том, что радость нужно скрыть, но моя реакция все равно никому не понравилась.

- Зря ухмыляешься, ведьма, - с сомнением заметил страж, - с этим браслетом он залезет к тебе в голову и без этого шлема. Будет больно. Очень больно.

Но больно не было. Ни со шлемом, ни без него. Как бы архимаг ни пытался, чтобы он ни делал - ничего! Я помнила попытки Каила и Рика выяснить, откуда я явилась, они вдвоем действовали слаженно, смогли погрузить меня в непонятную темноту, но Борн. Он даже этого не смог.

Не зря Каилу предлагали место архимага. Он сильнее.

Борн злился, выходил из себя, орал на стражей ниже рангом, с силой сжимал кулаки и в итоге не выдержал.

- УБРАЛ ОТ НЕЕ РУКИ! - Рик ничего не видел из-за шлема, но все прекрасно слышал. Удар, который пришелся мне по щеке, не расслышал бы разве что мертвец, которого еще не подняли с того света. Перед глазами все потемнело, я впервые потеряла зрение от боли, ощущая глубинное чувство отвращения к человеку.

Постепенно во мне просыпалась жажда. Жажда убить эту тварь.. .Отдать гранвам на растерзание. Уничтожить!

- Ох уж этот взгляд поразительно зеленых глаз, - с сомнением прошептал архимаг, -сколько бы я тебя ни мучил, цвет не изменился. С чего бы это? Что Каил сделал с тобой? Он явно держит тебя при себе не просто так. Он не брал учеников, никогда не учил никого лично, тем более не принимал в подмастерья, но ты. Чем ты отличаешься?

Да тем, что я не ведьма. Но тебе об этом знать не обязательно! Браслет на щиколотке начал привычно щипать, и я радовалась этому - стоит накопить в нем больше энергии, как раздастся взрыв! И мы сбежим. Мы сможем! Наверняка нас можно будет как-то защитить от самого взрыва. Наверное. Господи боже, хоть бы Каил или Рик смог оградить нас от действия браслета и. Хоть бы архимаг не приказал его снять раньше. А если его вообще не снять? На моей ноге бомба замедленного действия.

Борн пытался влезть в мою голову снова и снова, затем резко выпрямился, посмотрел в сторону Торуэна. Страж невольно дрогнул, от архимага это не укрылось.

- Что, встреча с давним другом вывела на эмоции? Не забывай, что будет, если цепной волк ослушается. Влезь к ней в голову, если не сможешь - скормлю ее тварям. У тебя время до захода солнца. К клетке Каила не подходить, не оказывать ему и его друзьям никакой помощи. Надеюсь, ты помнишь последствия.

И архимаг вышел. И вывел с собой всех помощников, оставив Торуэна наедине со мной и Риком.

- Мы в полной заднице, - внезапно страж не выдержал, резко сел на пол и обхватил голову руками, - Рик.

- Я все знаю, ты не можешь ослушаться. Лира... Тебе придется показать ему.

- Но.

- Придется, - маг сделал глубокий вдох и его голос дрогнул, - покажи ему все. То, как ты пришла в Североморье, то, как встретила нас. Все покажи.

Торуэн скривился, он явно понял, что Рик дал мне какое-то ограничение, но сделал вид, что не заметил.

Показать, что произошло близ Североморья. То есть показать то, что было уже в этом мире.

Нам важно растянуть время, нужно понять, как сбежать - для этого придется дать кусок информации, хоть какой-то!

- Со шлемом удобней, да? - наигранно хмыкнул Рик, - можно узнать все сразу.

- Естественно, - страж подошел ко мне ближе, внезапно прикоснулся к пульсирующей скуле, на кончиках его пальцев блеснули искры, и я ощутила холод, - он нашел вас из-за Альви. Его дочь даже не догадывалась, что ее любопытство сыграет с вами злую шутку. Он прекрасно понимал, что она последует за Каилом. Знаешь, она очень умная. Не понимаю, правда, в кого такая.

- О чем ты? - Рик зашелся кашлем, в этот же момент шлем на его голове съехал на бок и Торуэн спокойно его снял, отложив в сторону.

- Я о том, что Альви совсем не похожа на своего отца. Изворотливостью ума она не в него.

- Но и не в мать уж точно, - печально заметил Рик, а потом резко замолчал, - стой. ты же. да нет.

- Не знаю, Рик. Не могу дать ложной надежды, но свадьбу сыграли уж больно быстро.

- Торуэн, Каил не подходил к ее матери, он ее даже за руку боялся держать. Альви точно не дочь Каила, в этом я полностью уверен. То, что эта рыжая ведьма пошла не в папочку -хорошее известие. По крайней мере, она не рехнется от жажды крови, а так же не станет преследовать кого-либо в этом мире.

- Она помешана на Каиле, - сухо заметил страж, растирая передо мной ладони. Я молчала, с трудом понимая, о чем говорят мужчины, - Борн так часто упоминал его. Боюсь, эта особенность передалась. И как мне кажется, ведьма в тайне надеялась на то, что Каил окажется ее отцом. Борна она ненавидит. Ну что, готова? Мне жаль, Лира, но я не могу ослушаться.

- Я это уже поняла. Торуэн. Прежде чем ты начнешь, можно спросить? Это ни коем образом не относится к нашему спасению, так что ты не нарушишь приказа.

- Спросить можно что угодно, ответ дать не обещаю.

- Как именно работают оковы на ваших запястьях? В чем принцип?

- Каил изобрел... его и спрашивай...

Шепот прозвучал у самого уха, а затем. затем в моей голове.

Не знаю, в чем дело, но Торуэн оказался намного сильнее архимага. Намного.

глава тринадцатая

- Это все, что ты увидел? - архимаг злился, я чертову тучу времени провалялась без сознания и пока приходила в себя, смогла услышать лишь часть разговора, - все, что ты мне показываешь, я и так знаю! Мне нужно знать, откуда она появилась! Где родилась, к какому роду принадлежит, в каких войсках сражалась! И что самое главное - что за крылатый мужик, по которому все бабы Североморья сохнут? Ну что. Действует?

- Да, она собой не владеет, - подтвердил страж, и тут до меня дошло, что не так. Я не просто не могла двигаться, я как в вакууме находилась. Более того, меня словно напоили текилой, а запить дали квасиком.

- Ты что ей в рот влил? - судя по всему, локацию мы сменили. Сквозь пелену я видела огромный темный зал, к стене цепями был прикован Каил, а в камерах сидели все остальные.

- Сыворотку правды! - архимаг хлопнул в ладоши, - надо же на ком-то эксперименты ставить! Твоя Лира идеально подходит! Такого раньше еще не было! Начинаем!

- Лира. - голос стража волшебным образом убаюкивал. Я видела лицо Торуэна и вместо ненависти и злости испытывала. тепло и. уют. Что за черт? - Лира, кто такой Сириус?

- Прынц из сказки. - пролепетала я заплетающимся языком. и ведь не врала же! Я серьезно!

- Лира. Откуда ты знаешь Сириуса?

Я молчала, пыталась сдержать себя, но не получилось. Каил при этом печально опустил голову, Люци грыз ногти, а Рик кого-то проклинал. Энтони с нами не было, кстати.

- Он мой. Мой. сыно-очек. - проворковала я, опять же сама того не желая.

- Какой к чертям собачьим СЫН? - архимаг взревел, со всей дури ударил кулаком в стену, но я даже не дрогнула, просто была не в состоянии реагировать, - какой к лешему сыночек? Он старше тебя раза в два, ведьма!

- Ничего не старше. - прошептала я на выдохе, пытаясь проснуться и найти равновесие. Меня вело в разные стороны, я шептала какой-то бред и вечно хохотала, впадая в истерику, - мой са-амый люби-имы сыну-уля! Ха. А папочка у него.кхх. ЛИА-АМ!

- Все, с меня хватит! - Борн скрипнул зубами, схватил со стола какую-то колбу и, несмотря на то, что Торуэн пытался о чем-то предупредить архимага, тот влил почти все ее содержимое Каилу в рот. - КТО ТАКОЙ СИРИУС?

- Черт из перьев... - прохрипел Каил, сплевывая зеленую жижу, - мерзость-то какая... ф-фу... Борн. ты идиот. Я всегда думал, что ты кретин, но ошибался, ты конченная мразь, Борн. Что ты мне влил? Я хочу испепелить тебя взглядом, уничтожить словами, станцевать на твоей могиле!

- О, я присоединяюсь! - хохотала я в ответ, пытаясь избавиться от действия этой дряни, - а еще его можно оживить, чтобы он смотрел, где мы танцуем! Слу-ушай, Каил. А можно только голову оживить?

- Это чтобы тело в могилке, а глазки зрячие? - прыснул Каил, - не знаю, но хочу попробовать.

- Страж, они так от ваших зелий скоро еще большую чернуху нести начнут, мне страшно. - серьезность в голосе Люци меня позабавила, я сложилась пополам, сдерживала истерику, и указывала на беловолосого пальцем, хохоча как ишак в брачный период.

- Противоядие есть? - с сомнением спросил архимаг, глядя на стража, - ты же принес его, да?

- Конечно.

- Тогда вливай. Зелье явно не действует как надо. сыночек, чтоб его. Мне бы такого сыночку! А дроу - папочка. Что алхимики в зелье подмешали, что человек ТАКОЕ несет?

Торуэн плечами пожал, решил промолчать от греха подальше и на рожон не лезть, что правильно. Архимаг долго сокрушался, затем не выдержал, взял себя в руки, натянул на лицо маску уверенного в своей силе и могуществе мага, и вышел прочь, отдав приказ следить за нами.

Наступило молчание.

- Сыночка? - тихо спросил страж, вливая мне в рот очередную дрянь,- не отвечай, даже знать не хочу. а хотя нет, я хочу! Я очень хочу знать, какого черта у вас там все происходит, но вместо этого вынужден пытать! Каил, ты когда эту систему создавал, не думал о том, какие последствия ждут тех, кто попадет в немилость архимагу?

- На вкус как мужские грязные носки. - прошептала я, отвлекая мужчин от важной беседы. - Я никогда не пробовала их на вкус, честно, но мне кажется, что это именно тот самый чертов алтарь из мужских носков, вокруг которых можно петь песни под гитару, а если еще недельку подержать, то носок превращается в кинжал и им можно убить!

- Лире хуже всех, - Люци чуть ли не плакал, - мои носки не пахнут, я их вообще не ношу!

- ЕЩЕ ХУЖЕ! - заверила всех я и замолчала.

Торуэн потряс перед лицом магистра серебреными браслетами, напоминая о своем вопросе, при этом он посматривал в мою сторону и шептал вроде что-то: “да чего все женщины пристали к нашим носкам? Носки как носки. ну. пахнут. и что с того?”

- Я выполнял приказ, - хихикнул в ответ Каил, почти теряя сознание из-за боли и потери крови. Ран на его теле прибавилось. Кстати, у Люци тоже. Я только сейчас заметила, что эльф как-то неестественно сгибает руку... - я вообще не знал, что тут замешан архимаг! А когда понял - стало поздно. Пытался уничтожить записи, но не успел. Точнее успел, но Борн каким-то образом восстановил то, что уже уничтожено. А-а-а. Альви. Она восстановила, да?

- Угу, - кивнул страж, сев на пол, - причем случайно. Она маленькой проникла в запретную зону и случайно колданула над выжженными клочками бумаги.

- Какая милая девочка! - Люци всплеснул руками, - а давайте мы все же поговорим об Энтони, а? Его увели черт знает куда, и будут с ним делать леший знает, что!

- Пытать его будут, - подсказал страж, - но после того, как вылечат. Связь энергоуровня с гранвой мы не обнаружили, а вот уничтоженный внутренний резерв - да. Его будто перемололи, затем собрали заново по кускам, а сцепить забыли, понимаешь? У вашего Энтони изменилась полярность распределения потока - вместо того, чтобы накапливать силу, он ее раздавал во внешний мир. И как это исправить лекари пока не знают.

- То есть наш Энтони никак не связан с гранвой? И она не следит за нами через него? -действие зелья постепенно проходило, я уже могла спокойно сидеть и не хохотать, держа себя в руках, - и она не пытается все о нас разузнать?

- Нет, она тут вообще не причем. В данном случае никаких связей с тварями я не вижу.

- Слу-ушай. Пока архимаг там тебе не приказал мне глаза выколоть. подойди ближе, а? Я тебе кое-что шепну.

- Каил. - страж скривился, но договорить не успел:

- Не бойся, я люблю другую! - промычал магистр, - подойди, я ж не собираюсь тебе уши отрезать. Просто скажу кое-что ва-ажное.

Страж подошел. Сел рядом. склонился над Каилом и.

Я понятия не имею, что ему сказал магистр, но Торуэн изменился в лице. Страж стал бледнее похоронного саванна, резко притих, замер на месте и долго смотрел на Каила в упор.

- Я всегда. - голос магистра стал ровный, уверенный в себе, насколько это возможно в его состоянии, - всегда продумываю все до мелочей. Ты же знаешь об этом. И даже то, что ты меня пытаешь. Все равно Борн ничего не узнает, потому что мы ничего не скрываем. Он просто хочет нас истязать, верно? И то, что происходит в этом зале - просто пытка. Причем с тобой в главной роли, потому что мы раньше дружили.

- Я. Это. Знаю.

Торуэн резко встал, стоило браслетам на его запястьях вспыхнуть. Он посмотрел на них, будто там было чье-то послание, довольно долго молчал и так же тихо посмотрел на Люци.

- Да ладно, - прохрипел эльф, - серьезно? Я следующий?

- Жаль ему... ага, - хмыкнув, Люци спокойно встал с пола и протянул боевому стражу свои тонкие запястья, просовывая их через прутья, - жалко у гранвы в попке, а тут топор, ятаган, сдирание кожи и прочие прелести... Чего стоишь? Светлого эльфа никогда не видел? Поздравляю, со мной это у тебя впервые!

- Люциус, - Торуэн начинал выходить из себя, но явно не из-за слов Люци. Что же Каил ему сказал? - Держи себя в руках. Мне не дадут к тебе прикоснуться.

- Ух ты-ы! Неужто сам Борн сподобится снизойти до моих кишечек? Я прям животом чую, как во мне архимаг начнет копаться своими тонкими грязными лапами.

Меня сейчас стошнит.

- Не бойся, милая, - обратился ко мне эльф, - я и не через такое проходил. К сожалению, в этом мире очень мало людей, знающих, что такое совесть, честь, сострадание там. и человечность!

Люци вывели из клетки, протащили через весь зал, а затем увели в соседнее помещение. Таких дверей с сюрпризом тут было три: комната, где надевали “шлем правды”, комната где сейчас находился Люци и комната, куда вечно сбегал архимаг.

- Сейчас начнется, - хмыкнул Рик, - больной ублю .

Договорить маг не успел.

- ДА ЛАДНО! БОРН! ТЫ СЕРЬЕЗНО? - хохот эльфа сотрясал стены, с потолка посыпалась пыль и куски плесени, - мне же ЩЕКОТНО!

- Господи, что они с ним делают? - голова после зелья все еще кружилась, тошнота не отпускала, но я могла держать равновесие.

Никто из мужчин ничего не ответил.

Мы слышали возню, чье-то шипение, возмущенное недоумение и тихий возглас. Явно был звон металла, затем пошел странный запах. как будто кто-то что-то жег.

- ПФФФ, Я ТЕБЯ УМОЛЯЮ! - хохот Люци постепенно превратился в истерический конский ржач, - раскаленные иглы под ногти? Серьезно? Борн, у тебя фантазия как у моего пупочка в юные годы! Ну, давай, ставь, как будто это что-то даст!

Судя по запаху - действительно вставил. Воняло паленой плотью и меня все же вырвало.

- Держись, Лира. Люци сильный, он проходил через худшее, - обреченно шепнул Рик, окончательно придя в себя. Маг сел на пол, скрестил ноги и о чем-то думал, я же не могла унять дрожь и вздрагивала всякий раз, когда за дверью раздавался голос эльфа:

- Гиермо был куда изощреннее, Борн, - о нет. Люци, только не упоминай Гиермо! Ты же себя выдашь! - мы знаем, что он был той еще тварью! Хотя о чем я. вы, люди, любите нас, светлых, за наше невероя-ятно красивое тело, волосы, ногти, глазные яблоки,

вкусную печеночку... О, ты взял в руки фигню для ломания пальчиков? Прелесть просто, все как я люблю!

- Я понятия не имею, что такое это твоя “фигню”, но я тебя сломаю, эльф, - судя по голосу, Борн был вне себя, он не понимал, что делать или же мне просто хочется на это надеяться?

Хруст. Потом еще один.

- Господин архимаг, - мучение продолжалось долго, и в конце концов Торуэн не выдержал, - он нужен нам живым. Мертвый светлый эльф мало стоит. Пытками его не разговорить.

- Да мне и не нужно, чтобы он говорил, - дверь в зал раскрылась и я увидела Люци, - мне нужно, чтобы она сама все рассказала.

Борн. Он улыбался, а меня вело в сторону. Люци истекал кровью и сидел в кресле без сознания, а меня вновь начало тошнить.

- Ну что, хочешь так же? - голос архимага даже не дрогнул, - ты следующая. Убери ушастого в клетку, пусть восстановится и все заново. Я буду истязать его до тех пор, пока Каил или его подопечная мне все не расскажут и не пустят в свою голову. И да, кстати. Мы заметили на территории Академии подозрительно знакомую мантихору. Мирр, верно? Ну, что я могу сказать - давно мечтал о коврике для ног из кошачьей шерсти. Это будет невероятно!

- Я убью тебя, - стоило Торуэну бросить Люци в солому, как эльф тут же прорычал эти слова глядя архимагу в лицо, - тебя и твою чертову рыжую дочь. Я буду долго и упорно сдирать с нее кожу живьем у тебя на глазах.

Архимаг остался спокойным, внешне. Ничего не ответил, закрыл за собой дверь, и мы вновь остались наедине с собой.

- Люци, - мой голос дрожал, слезы затмевали глаза, я с каждым мгновением сжималась в комочек, боясь того, что может сказать светлый эльф, - Люци.

- Я быстро восстановлюсь, - тот сплюнул на пол кровь, вытащил коренной зуб и засунул его в карман, - эй, Каил! Я свой зуб раздобыл! Можно его переработать, в порошок растереть, и будет тебе счастье.

- Люци, ты. ты сошел с ума, Люци. - Каил не верил своим глазам, когда эльф бросил ему “добытый” зуб.

- Слушай, его растереть в порошок надо, под язык положить и тогда тебя не убьют. Даже смертельные раны будут быстро затягиваться, но, опять же, не всегда. Ты у нас огнем владеешь, да и в ближайшее время тебе явно больше всех достанется. Так что я специально лицо под его кулак подставил. Чего ревешь, маг? Еще только твоих слез мне тут не хватало! Я же сказал, я знаю, на что иду! И знаю, что без меня вы можете не выжить, а вот со мно-ой. Кстати, как думаете, этот гад дочь свою приведет на казнь?

- Зачем ты его спровоцировал? - прошептала я, пододвигаясь ближе к прутьям. Я хотела видеть Люци, испытывала при этом ужас и стыд из-за того, что не способна защитить их, но в тоже время радовалась, что все живы. Пока живы, видимо.

- Альви не виновата, - эльф пожал плечами, - рыжая меня хоть и бесит, но я знаю, что архимаг просто ее использовал. Я боюсь, что она ему больше не нужна и раз он убил свою жену, то давненько разрабатывает план исчезновения своей дочурки. Я дал ему прекрасный повод привести ее сюда и если она девочка умная, то сможет нам помочь. Наверное. Хотя не знаю, она для умной молода слишком.

Раны Люци затягивались с невероятной скоростью. Я смотрела на эльфа во всю ширь своих глаз и испытывала чувство восторга, он же эту свою особенность ненавидел.

- Ты не представляешь, сколько светлых эльфов раньше похищали... Наши города разрушали, воровали младенцев. - шептал Люци, - потом мы решили исчезнуть. Кстати, мы долго живем. Очень долго. Мы почти не умираем. Я старше всех вас вместе взятых.

- Ты серьезно? - мы говорили шепотом, я боялась привлечь внимание, - и сколько же тебе лет?

- Не помню, - эльф вздохнул, запрокинул назад голову, а затем широко-широко открыл рот, указывая пальцем на некогда отсутствующий зуб, - видишь? Новый растет! Удобно, правда?

- Ты не помнишь возраст из-за того, что уже очень стар или из-за того, что был гарпией?

- Нет, Рик, я ничего не помню потому, что Г иермо довольно часто лазил мне в голову и явно что-то повредил. Причем что-то, что отвечает за воспоминания. Я плохо помню семью, вообще не помню, где жил раньше. Постепенно прошлое возвращается, но отрывками. Как-то так. Кстати о Гиермо. Не знаю, как вы, но я бы хотел взглянуть на его записи, тем более прочитать его выводы относительно моего прекрасного вида. Он же не просто так меня истязал годами.

- Все записи Гиермо уничтожил перед смертью, - прохрипел Каил, сплевывая кровь на пол, - Борн тогда рвал и метал. Но мы же знаем, что этот маг был очень хитрым и наверняка просто спрятал свои трактаты бытия. Вот только я не представляю, где их искать.

- Есть еще вариант - Борн их нашел и отлично сыграл свою роль, - заметил Люци, - на самом деле нам важно сбежать от сюда. Как можно быстрее. Как нога?

- Браслет жжет, - я стала часто прикасаться к ноге из-за жжения, это все заметили, но радости не испытывали, - Каил, если его взорвать как тогда.

- Не выйдет. Мы все помрем. В тот раз мы чудом выжили, если честно, да и ты пролежала без сознания много дней. Оградить энергетический взрыв такой мощности в подобных условиях почти невозможно. Для того, чтобы ты не осталась без ноги, нужен либо магический амулет, который создаст барьер вокруг твоего тела, исключив из своего покрытия сам браслет, либо же магические печати, ставить которые даже я буду пару часов, если не больше.

Я смотрела на браслет и пыталась отогнать мысль, постоянно вертевшуюся в голове... Взрыв... Магические оковы и архимаг... Что, если Борн будет снимать ограничитель? Он умрет от кровопотери и смертельных ран или же выживет? А если этим кем-то будет Торуэн? Я не испытывала к стражу жалости, хоть и понимала причину, по которой он подчиняется архимагу. Почему Каил не говорит нам, что сказал ему на ухо? Почему нам нельзя знать? Или все дело в том, что нас могут прослушивать?

Мне дико не хватало речи Сириуса, его голоса в моей голове, а так же простых, таких редких объятий. Я смотрела на темные стены, но перед глазами видела Лиама. Я так боялась думать о том, что он не выживет. Всякий раз при этом сердце сжималось, я невольно скрипела зубами, начинала часто и глубоко дышать, чтобы побороть панику.

- Лира, - прошептал Каил, с трудом меняя положение тела в пространстве, - а расскажи что-нибудь о себе. Я понимаю, что место то еще, но. Кто его знает. Я бы хотел послушать о том, кем был твой отец.

- На тебя похож, если честно, - я довольно долго молчала, а потом решила, что хуже точно не будет, - даже тембром голоса. Вы когда с Риком вместе говорите что-то хором, меня иногда в дрожь бросает - похоже очень. Интонации, сама манера речи. Он был большим и сильным, с виду казался грозным и озлобленным, но в душе был той еще лапонькой. Мы часто играли в шахматы, он учил меня никогда не сдаваться и всегда идти до конца, даже если мне казалось, что выхода нет. У нас было много проблем с деньгами, ему приходилось много работать, чтобы отдать долг . эм. Это как если бы я взяла у тебя золото, но не просто так, а с условием, что верну раз в пять-десять больше.

- Это что за грабеж? - возмутились все чуть ли не хором, - это что за Хранилища там такие? А почему вы были должны?

- Мама заболела сильно. Помочь могло только лекарство, которое создавали в другой стране, а оно очень дорогое. Папа старался, как мог, но ничего не вышло. Раньше мы часто ходили в походы все вместе, потом после смерти мамы перестали это делать, но в итоге отец смилостивился надо мной.

- Мне очень жаль, - голос Каила неожиданно дрогнул, затем маг случайно прикоснулся к решеткам, и его мигом пронзило магическим импульсом, - черт. БОЛЬНО!

-Да ну-у, не так, чтобы очень, - хмыкнул Люци, почти полностью восстановив свое здоровье. Эльф мог встать, пройтись по камере, облокотиться о решетку, из-за чего та сверкала как от перенапряжения. Он будто не замечал этой боли, словно ее и вовсе не было. - вообще-то это странно. Раньше было намного больнее.

Эльф смутился, долго смотрел на решетку, прикоснулся к прутьям, прислушался к собственным ощущениям и чем-то был недоволен. Затем до него будто что-то дошло:

- Каил. уголек сделаешь?

- Тебе зачем?

- Очень надо.

Я увидела вспышку света в камере магистра, запахло паленой плотью, но уже через несколько минут в камере Люци оказался маленький брусочек:

- На большее не способен, моя сила почти полностью ограничена. И с каждым мгновением ее все меньше и меньше.

- Борн вытягивает энергию, - хмыкнул эльф, что-то выцарапывая на куске ткани. Он с легкостью оторвал клок от рубашки, но для чего? Спрашивать никто не стал - знали, что не ответит, потому что у этих стен точно есть уши.

Вот только надежда начала теплиться в сердце, вдруг он придумал, как сбежать?

Железная дверь, что вела к единственному выходу из этого зала, открылась. Я думала, что увижу Торуэна, но ошиблась.

Архимаг вошел в зал с каменным лицом. Полный спокойствия и умиротворения, он явно страдал расстройством личности. Интересно, сколько голосов он слышит в своей голове? За его спиной тихо брела Альви, она боялась отца, даже взгляд на него не поднимала, а когда ее подвели к Каилу...

- Смотри, дочка, - от слова “дочка” Альви встрепенулась. Видимо, не ожидала услышать подобное. Странно, что задумал архимаг? И почему без своего стража? Почему только рыжая ведьма? - вот твой обожаемый Каил. Предатель Академии.

- Он не мой, - голос ведьмы хоть и не звучал удивленно, но вот беспокойства в нем хоть отбавляй. Люци при этом хмыкнул, оскалился, мигом встал с пола и замер будто зверь, учуявший жертву. Сколько же злости было в его глазах.

- Что уставился, светлый? - надо же, как изменился голос Борна. Стал слаще меда. Мягкий такой. шелковистый. таким любят, а затем так же нежно убивают, приговаривая, что обязательно вернут к жизни, но немного в ином амплуа.

- Совсем идиот? - голос Люци подвел, от волнения дрогнул. - Или забыл, что я сказал?

- Эльф, что бы ты ни говорил, ты сидишь за решеткой, любое движение в сторону Альви, и тебе конец - заряд энергии разорвет твое сердце, а оно, как мне известно, ни у кого не восстанавливается.

Люци прищурился, не сводил с ведьмы глаз, оскалился:

- Пусть подойдет. узнает.

Борн ухмыльнулся, глянул на Альви, будто и сам этого хотел. Ведьма все видела, прекрасно понимала, для чего ее привели, вот только. Что-то тут не так.

- Где страж? - прошептала я, обращаясь к Каилу.

- Минут через пять будет, - холодно ответил магистр и явно угадал со временем. Архимаг не смог сдержать еле заметной ухмылки.

Альви слегка наклонилась в сторону Люци, так же, как и он, оскалилась:

- Ты словно цепной пес - лаешь много, но ничего сделать не можешь. Цепь коротка, тебе так не кажется?

- А ты ближе подойди.

- Как будто это что-то изменит...

- А давай проверим?

Люци был похож на сбежавшего из Кунсткамеры демона, от его вида стало не по себе, но Альви как будто не видела всей ярости, что бурлила в его глазах. Это яркий красный цвет. Боже, я еще такого не видела.

Шаг. Еще шаг. Альви шла урывками, Люци внешне не реагировал.

- Отец, ты хотел показать мне Каила. Я все увидела. Ты выиграл, я поняла это. Зачем я здесь? Мне нужно идти, я хочу выйти отсю.

Договорить Альви не успела. Люци с легкостью схватился за решетку, просунул длинную руку и со всей силы дернул ведьму за волосы. Он рванул ее настолько резко, что девушка не просто налетела на прутья, ее мигом отбросило от них из-за заряда. Сам эльф при этом как будто ничего не чувствовал, а вот Альви. Ее била дрожь, руки неестественно выгнулись, она запрокинула назад голову, пытаясь выровнять дыхание, что удавалось с большим трудом. В дверях, как по команде, появился Торуэн. Он не сразу понял, в чем дело, ему явно приказали появиться чуть позже, как будто Борн хотел, чтобы Люци убит его дочь. Действительно, зачем марать свои руки, когда на роль Ганнибала есть подходящий актер?

Люци успел отойти от решетки вовремя - страж выпустил пульсар, тот прошел через прутья, но эльфа не задел. А вот вмятину в стене сделал.

- Альви. - склонившись над ведьмой, страж с ужасомосматривал ее голову, - кровь идет, но не сильно. Ей повезло. Но нужно в лазарет, быстро!

Борн даже скорбь изображать не стал, лишь презренно фыркнул, смотря на Люци, как бы говоря ему, что “кишка тонка”. Торуэн довольно быстро сбежал из подземелья вместе с девушкой, Борн так же покинул зал, а вот Люци. Люци резко выдохнул, пытаясь подавить ненависть.

- Успел передать? - с сомнением поинтересовался Рик, - ты же не просто так ее за волосы дернул, верно? Что написал ей?

- Все, что нужно для побега, - тихо шепнул эльф, встрепенулся, - это оказалось сложнее, чем я думал. Надеюсь, она не сильно на меня разозлилась. Я успел подставить руку, она не ударилась о прутья, но заряд все равно попал. Не понимаю. она играла, что ей больно или ей и правда стало так паршиво?

- Если второй вариант, то плакал наш побег.

Я смотрела на эльфа и видела его беспокойство. Люци. Беспокойство. Что не так?

Мне хотелось его спросить, но опять же - не то место.

После этого случая мы все молчали. Говорить было тяжело, в горле пересохло и с каждым часом тело слабело. Эти камеры будто энергию высасывали.

- Уже ночь, - еле слышно прошептал Люци, - улицы города пусты... Я слышу это...

- Я не знал, что светлые эльфы ТАК хорошо слышат.

- Теперь знаешь, Рик, - ответ прозвучал еле слышно, - это работает только когда источников звука мало. То есть в лесу такие расстояния мне недоступны - там изначально вокруг меня много шума. Животные там. птицы орут.

- Ты беспокоишься из-за ведьмы, - Рик не выдержал. Думаю, он тоже заметил странное поведение эльфа, - в чем дело?

- Я не из-за Альви волнуюсь, а из-за того, что она может сделать и может не сделать. Борн не идиот, он понимает, что ночь - идеально время для побега, но и его дочь тоже не дура. Надеюсь на это. К тому же они Мирра где-то видели. Надеюсь, мантихора последует за Лиамом, а не за нами, иначе коту придет конец. Борн про коврик не шутил.

Вновь молчание, вновь волнение и вновь сердце отплясывает канкан в моей груди! Черт. Как же это все надоело!

- Ты что-то передал ей? Помимо послания, верно?

- Да, Каил. И теперь очень многое зависит от того, как она поступит. Черт. Наша судьба висит на волоске, а спасти нас может дочь врага. Отличная история для романтического женского чтива!

Да уж. очень романтично. Вся моя история одна сплошная, чтоб ее, романтика! Куда ни плюнь, так страсть и приключения!

Я передернулась, с трудом сдержала смех, а затем опустила голову и начала истерически хохотать, не в силах сопротивляться.

- Ух ты, Лира сошла с ума, - хмыкнул Люци, - ты это.. Не надо, слышишь? Лиам не обрадуется, если увидит тебя в таком состоянии.

- Если увидит, - поправила я его и все вновь замолчали.

КРИСТИНА - Вы правда идиоты. Кретины! Полнейшие!

Она появилась так же внезапно, как и в прошлый раз. Магическая печать образовалась на стене за считанные секунды, но мы узнали этот узор сразу.

Альви. Рыжая ведьма. Дочь врага.

- Как они? - Сириус встрепенулся, оскалился, выпустил когти, но сдержал себя в последнюю секунду.

- Лучше отойди от меня, пернатый, иначе ничего тебе не скажу, - хмыкнула в ответ рыжая, но я видела - боится. Она боится нас очень сильно и нашла нас не просто так.

- А тебе не обязательно говорить, - злость закипала внутри настолько сильно, что сдерживать огненную бурю я уже не могла. Из-за того, что Каила рядом не было, мне приходилось учиться выпускать черный огонь порциями, чтобы не разрушить Академию и не выдать себя при этом. Давалось с трудом... Я боялась, что в один прекрасный момент просто взорву всех, кто со мной рядом, но ситуацию спасли птицееды.

- Убери от моего лица этот чертов черный огонь! - Альви протянула Малеку руку, разжала пальцы и на ладонь мужчины упало что-то светлое, а так же кусочек ткани, - я рискую своей жизнью, появляясь здесь! Ваш чертов эльф сделал.

Договорить ведьма не смогла, но зубами скрипнула так, что все поняли, что Люци явно успел где-то накосячить.

- Я не знаю, что он сделал, но хочу его увидеть! - Диего сидел в кустах и растирал собранные Малеком травы. Он готовил зелье в походных условиях, пока Зелар восстанавливал тело Лиама. Я подогревала все черным огнем - как выяснилось, с ним эффект заклинаний и зелий, связанных с магией подобного рода, усиливается. Узнали мы это опытным путем. когда Малек бросил несколько молний в сторону озверевших от голода птицеедов, а я в этот же момент выпустила черный пульсар, сама не понимая, как смогла его создать. В конечном итоге бежали все - и мы и враги, потому что взрыв состоялся колоссальный, но нас почему-то не задело.

В тот момент Диего чуть лысым не стал, хвост драконий поджал и напрочь отказывался менять ипостась. Пришлось заставить, иначе нас бы мигом заметили.

- Это кусочек зуба, - с радостью завопил дракон, после чего Зелар просиял как новогодняя звезда, - ура! Боженька на нашей стороне! Лови, ушастый! Тут еще что-то нацарапано. не понимаю .

- Дай мне, - Сириус протянул руку, внимательно пробежался по письменам и злобно рыкнул, - Борн рехнулся. Его цель - Лира. Каил умрет последним. Ему нужен амулет Авиля. Что за амулет?

- Это редкая вещь, - Малек хмурился, взял из рук Сириуса послание и долго над чем-то думал. Я стояла рядом с Сириусом, пыталась сдержать внутри себя пламя, периодически выпускала его, когда видела вдалеке птицееда. Эти твари нашли нас в лесу довольно быстро, как они смогли так легко подобраться к границе академии - непонятно, но после первой же атаки мы их разгромили. Просто знали уже, к чему готовится. - Судя по всему, Борн Лире на ногу ограничитель надел, верно?

- Верно, - Альви не понимала нашей радости, смешанной с беспокойством. Я хоть и не присутствовала тогда в момент взрыва, но уже наслышана о том происшествии. Если правильно помню - Каил тогда чуть не погиб. - В чем дело?

- Амулет защитит ее от взрыва, - пояснил Малек, - точнее он направит энергию в нужном направлении, а это значит, что они смогут сделать дыру в стене и убежать.

- Убежать не смогут - везде стражи, - протестовала Альви, - вам придется вмешаться. И еще кое-что. Какого черта вы меня в это втянули? Я, вообще-то, за академию. И кстати о мантихоре - его почти поймали. Борн обещал содрать с него шкуру. И он не шутил.

- Понятия не имею, почему Люци тебе доверился, - Диего мешал палочкой зелье, склонился над ним словно сумасшедший профессор над эликсиром жизни, свободной рукой трепал отросшие вьющиеся волосы, хрипел и сгорбился, как горбун из Нотрдама. Простыми словами - выглядел как чудовище. - Но я дико хочу увидеть светлого эльфа! Мне нужно пережить то осознание, что гарпия оказалась противным мерзким мужиком с отвратительным характером!

- П.. прости... ЧТО?

Дракон... проговорился. И когда Диего осознал свою ошибку, было уже поздно. Альви уставилась на него как будто впервые видела, она потеряла дар речи. Я думала - сбежит, но вместо этого ведьма села на корточки, обхватила голову руками и прошептала:

- Если отец это узнает, Люци будут истязать до конца его дней. Диего, если ты проговоришься, я сама с тебя шкуру сдеру, ты понял?

Голос ведьмы стал ледяным. Загробным. В глазах ее искры сверкали, и кроме ярости я видела яркий синий свет. очень яркий. Вот только оттенок был разный, прямо как у.

Додумать мне не дали. Зелье в котелке вспыхнуло, Диего тут же торжественно прошипел что-то вроде “конец вражьему царству” и захлопал в ладоши, подпрыгивая на месте.

Мы все молчали, смотрели лишь на то, как Зелар молча намазывал черную жижу на ветошь, прикладывал ее к ране дроу, закрывал глаза и делал что-то непонятное. Земля вокруг нас словно высыхала. Трава теряла свой цвет, деревья истончались, а спустя мгновение теряли влагу настолько, что ломались от дуновения ветра. Влажная почва превращалась в куски сухой грязи, а листья растворялись прямо в воздухе. Все это спустя несколько минут стало сверкать еле заметным зеленым сиянием, отблеск тысячи светлячков, что тянулись к ране эльфа. они проникали под темную, синюю кожу, кровь дроу начинала шипеть, она бурлила, словно закипала внутри, и вместе с зеленоватой пеной на поверхность выходил яд.

Если до этого Лиам не двигался, то сейчас он сделал глубокий вздох, хоть и не пришел в сознание.

Зелар плакал. Он не мог сдержать эмоций, крепко держал сына и глотал огромные слезы. Сириус отвернулся, прикрыл себя крылом, но я видела, сколь велико его беспокойство.

- Не нужно отворачиваться, - шепнула я, обнимая грифа. Я думала, он отстранится, как обычно, но все оказалось совсем иначе. Сириус обнял меня, прижал к себе и молчал. И я молчала, вдыхала его запах, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение в своей груди.

- Кристина, - гриф взял мою руку, на кончиках пальцев вспыхивали еле заметные черные искры, - твое пламя больше не обжигает. Но почему?

- Я не знаю, - шептала я, - но оно само по себе стало другим. Словно адаптировалось.

- Каил предположил, что черный огонь - это своего рода дух, - Малек, как и все остальные, прекрасно нас слышал, но мы и не скрывали ничего, - возможно твой огонь больше не навредит тем, кто на твоей стороне. Если у него есть собственная воля, а ты тот сосуд, который способен вместить его внутри себя полностью, то...

- То мой отец захочет Кристину к себе в лабораторию. - холодно ответила рыжая, после чего встала с земли и вновь осмотрела нас пронзительным взглядом ярких зеленых глаз. -Я понятия не имею, с какой луны вы все свалились, но зная Борна - он всех вас хочет четвертовать, выпустить кишечки и изучить каждый кусочек ваших тел. Не уверена, что вам стоит спасать Каила. Это определенно ловушка. Стоит вам сунуться в Академию - вас поймают.

- Только в том случае, если мы не придумаем, как отвлечь магов. - Сириус хмурился, но у меня уже была идея.

- Я знаю, как, - прошептала я, ощутив ужас от собственной идеи, - но вам не понравится. Вам всем дико это не понравится.

- Говори, ведьма, - холодно заметил Зелар, - я на многое готов ради того, чтобы всадить клинок в сердце архимага. Даже если после этого меня казнят!

Ну. Я и сказала. А потом началось самое сложное - принятие того, что от Академии может ничего не остаться.

ЛИРА

- Ты уверена? - архимаг склонился над Люци, но обращался явно ко мне, - так и будешь молчать? Ты же понимаешь, что мне доставляет удовольствие все, что здесь происходит?

Я молчала. Какой смысл разговаривать с больным на всю голову садистом? Все всё прекрасно понимали, даже Торуэн, который никак не мог изменить своего положения. Он выполнял приказ Борна, ненавидел все, что делал, смотрел на Каила с мольбой в глазах, но тот не вмешивался.

Браслеты на запястьях стража сияли с каждым новым приказом и всякий раз мы вздрагивали, понимая, что ничего хорошего это нам не даст.

- Ненавижу, - рычал Торуэн, опуская голову Каила в ледяную воду буквально на секунду по времени. Борн приказал магистра слегка притопить, для разнообразия, но страж явно делал что-то не так. Интересно, почему? - и тебя, Каил, и все то, что ты напридумывал за годы службы в Ковене! Вот на кой черт эти браслеты? Ну зачем? ЗАЧЕМ?

- Это были. не. браслеты. Ну хватит уже! - взревел маг на пятое опускание его головы в бочку, - ты во вкус вошел, я это чую!

- Конечно, вошел! - хмыкнул страж, - радуйся, что успел объяснить мне, как обойти приказ Борна! Иначе бы плавал у меня пузиком кверху сейчас!

Суть магии браслетов не только в тотальном подчинении с угрозой для жизни сотни стражей, но и в самой особенности ее понимания. Простыми словами: “убей Каила” и “убей Каила немедленно” - приказы разные. Очень многое зависело от понимания приказа самим Торуэном, как выяснилось... И теперь страж мстил... Мстил Каилу за то, что тот не оставил подсказок.

- Торуэн! Хватит, мне уже холодно и мокро, - хмыкнул магистр, получив небольшую передышку. - Я же говорю, я не изобретал браслеты! Эту форму уже создали после того, как я осознал, какую формулу открыл! Но я же не дурак, я придумал план отхода!

- О да, шикарный план, - страж печально опустил голову, - главное, чтобы мне приказали убить тебя не сию же секунду, а без какого-либо уточнения времени. Это ко всем относится. И как я раньше сам не догадался? Хотя Борн мне устроил наглядную демонстрацию. Там было не до угадываний.

- Мне жаль, - Каил раскаивался, он искренне сожалел о том, что происходило с его знакомым. Я видела в глазах Торуэна печаль, а так же горечь и боль - все это отражалось цветом радужки, и скрыть подобные эмоции он не мог. Проблема в том, что это и Борн видел.

- Мне тоже. Что делать, если архимаг прикажет тебя убить?

- Это не.

Договорить Каил не успел. Страж резко оборвал разговор тем, что с силой опустил голову мага в бочку с ледяной водой и уже через несколько секунд дверь в зал открылась. Борн стоял на пороге и улыбался, явно наслаждаясь зрелищем. Он молча дал сигнал Торуэну остановиться, достать Каила и перейти уже к Люци.

Раньше, когда я смотрела фильмы с подобным сюжетом, я всегда сопереживала героям, но понимала, что они выживут. Из-за этого чувство испытываемого ужаса немного притуплялось. Сейчас же кино обрело жизнь, и счастливый конец никому из нас может не достаться. Что тогда? Что делать, если Каила не станет? А если поймают Сириуса и остальных или. или.

Я даже думать не могла о Лиаме - к горлу сразу подступал комок, я начинала задыхаться и паниковать.

Браслет на ноге продолжал обжигать кожу, я знала, что впереди у меня еще много дней на накопление им энергии, но что будет, если не снять ограничитель вовремя? Хотя к чему этот вопрос? И так понятно, что от меня ничего не останется. Ну, раз так, то нужно забрать с собой и архимага.

Чтобы Борн ни делал - все молчали. Со стороны могло казаться, что всем стало все равно, но на самом деле это было не так. Мы испытывали боль и ужас, но показывать все это не хотели - какой в этом смысл, если эти эмоции лишь доставят большее удовольствие мучителю?

- Я вот думаю, а не попробовать ли мне.

Договорить архимаг не успел, его прервали...

- ГОСПОДИН АРХИМАГ! - топот ног со стороны комнаты, куда вечно уходил Борн, усиливался с каждым мгновением. Вскоре в подземелье появилось два стража и их лица были искажены ужасом. Искренним таким, ни капельки не поддельным.

- В чем дело?

- Там. ТАМ. ТАМ. - стражи открывали рты, но говорить толком не могли, а затем. -ГРАНВЫ!

- Ч. ЧТО?

- ГРАНВЫ! МНОГО! ОНИ ВЕЗДЕ! ОНИ У ПОРОГА АКАДЕМИИ! - стражи голосили в унисон, тряслись от ужаса. Они указывали руками куда-то в стороны, пытаясь показать, что дело совсем плохо, - их много. Очень много! Не просто стая, а огромная толпа вместе с пушистыми тварями! Птицееды рушат барьеры на окраине! Они все идут со стороны Североморья! ИХ МНОГО! ОЧЕНЬ МНОГО! И лианы. ВЕЗДЕ ЛИАНЫ!

Борн ничего не ответил, все резко бросил, почти выбежал из зала, как.

- Торуэн, - архимаг развернулся в самый последний момент и произнес то, от чего мне стало дурно, - убей всех присутствующих в зале. Всех, кроме Каила. НЕМЕДЛЕННО! Думал, я не знаю об особенности твоих оков, мой мальчик? Это приказ!

И архимаг вышел из зала.

И наступило гробовое молчание.

А затем браслеты на запястьях Торуэна сверкнули.

- Да твою ж мать, - прошептал страж, отойдя от Каила в сторону. Он с силой ударил кулаком по стене, напряжение на решетках тут же исчезло, - и вот как, как мне обойти ТАКОЙ приказ?

- Давай думать! - скомандовал Люци, мигом приняв бой, - пока мы с тобой друг друга убиваем, наш милый Каил и его умный братик придумают план, как нам всем выбраться отсюда! А ведь я был прав! ПРАВ! Гранвы сейчас всех съедят, как я и хотел! Просто преле. ЭТО СВИНСТВО! Ты мне чуть нос не отсек!

- Меньше болтай, эльф!

Торуэн нападал, причем бил он в полную силу. Я мигом выбежала из клетки, стараясь помочь Каилу снять с себя металлические оковы, но ничего не выходило. Магия постепенно покинула обоих братьев - они были без сил и это просто катастрофа!

- Ты же без магии не справишься! - простонала я, в самый последний момент уворачиваясь от пульсара стража, - возьми мою энергию, ты ведь делал так с Кристиной!

- У Кристины резерв раз в пятьдесят больше моего, из него можно пить, пить и еще раз пить. А тебя я осушу за мгновение! Так что это исключено!

Рик пытался открыть дверь, но ничего не выходило. Ее заперли с помощью магии!

- Черт... Ее не сломать! - мужчина пытался выбить проход, набрасывался на дверь снова и снова, бил со всей силы, но все в пустую - ни царапинки, - это ведь тоже твое изобретение, Каил!

- Да что все опять я виноват? - прохрипел магистр, пытаясь оттолкнуть от себя Торуэна. Как только страж “забывал” об остальных, оковы ему мило о нас напоминали, поэтому приходилось не просто делать видимость атаки, а реально атаковать, надеясь на лучший исход, - Торуэн, прости, но нам придется тебя. Слегка того.

Что именно “того” Каил не объяснил, но я и так поняла, что стражу будет плохо.

- Нам нельзя его вырубить! - Рик отбил атаку стража, перенаправил пульсар остатками магии, чуть не задев при этом Торуэна, - если он не выполнит приказ и потеряет сознание

- умрет, верно?

- Да почему же? - Каил не сдавался, но из-за слабости, ран и потери крови проигрывал, -черт тебя дери, Тор! Ну хоть чуть-чуть то ты можешь поддаться?

- Не могу! - рявкнули в ответ, - Люци, ну хоть ты меня в состоянии победить? Я же так долго могу!

- Да на здоровье! - хмыкнул эльф, вот только одолеть Торуэна не смог. Страж предугадал движение эльфа и отразил удар, с легкостью бросив того в стенку, - вот же. умный, что ли?

- Один из лучших, - с печалью заметил Каил, сдерживая атаки стража.

Торуэн умудрялся быть везде и в тоже время нигде. Он атаковал Рика, отражал удары Каила, следил за Люци, но. Но про меня как будто бы забыл.

На земле лежали обломки камней. Я невольно взяла один из них в руку и, улучшив момент, со всей силы бросила несколько снарядов. Первый попал Рику с бедро. Второй Люци в ногу. А вот третий. Третий угодил прямиком в голову Торуэну.

Страж застыл, затем медленно обернулся, слушая возмущенные вопли “раненых” мною солдат и. потерял сознание.

- Он сейчас очнется, - прохрипели маги, с трудом сдирая с себя оковы. Рик разломал цепь Каила булыжником, а Люци как обычно истязал собственный сустав, что оказалось довольно действенным способом.

- Бежим? - с надеждой спросила я.

- Ну уж нет! - Торуэн и правда быстро очнулся! Да что же это такое? - Каил. как отменить приказ?

- Позволить себя сильно ударить, перед этим дать нам выйти отсюда и уже потом, когда ты придешь в себя, возобновить преследование! Может, к тому времени мы уже убьем архимага!

- Не сработает! - рыкнул Торуэн.

- Да ну-у! - хмыкнул Люци, запрыгнул стражу на плечи и с силой сжал шею руками. Страж краснел, пытался вырваться, его губы начали синеть, сосуды в глазах полопались, тоже произошло и на лице - кожа стала крапчатой. Как бы он ни старался, вырваться так и не смог. Эльф понимал, что все это может быть уловкой, довольно долго не отпускал стража, затем молча дал сигнал и мы, не сговариваясь, рванули к выходу.

- Я слышу крики, - Люци беспокоился.

- Я пока ничего не слышу, - заметил Рик, огибая очередной лестничный проем, - разве что скрип собственных зубов, а так же бесконечные проклятья в сторону архимага. Что будем делать? Сражаться с гранвами?

- Вот еще! - Каил рычал на бегу, двигался при этом медленно из-за усталости и боли, -сколько можно рисковать собственной шкурой?

- Каил...

- Да знаю я, Лира! - магистр чуть ли не плакал от безысходности, - я знаю, что если не мы, то возможно уже никто. И что есть большая вероятность того, что Ковен без нас проиграет, а это значит, что гранвы займут не просто какой-то рядовой город на карте, а Академию Магии! Тут им еды на столетие вперед! И больше всего бесит то, что это на руку архимагу и что он сам лично во всем этом дерьме не участвует!

- Значит нам надо, чтоб его кто-нибудь съел! - радостно завопил Люци, выбил ногой единственную дверь, после чего мы все вылетели в огромный зал, переполненный светом, и замерли, пытаясь вернуть зрение.

- Я боюсь, что если мы скормим Борна драконам, у тех начнется дичайшее несварение. Только представьте - летит Диего и прям в воздухе “душу” изливает. То еще зрелище. -шепнул Рик, медленно подходя к огромным витражным окнам. - Посмотрите. Это же. Катастрофа.

Академия магии пылала. Во всех смыслах. Огненные вихри поднимали в воздух тела гранв, водяные потоки уничтожали птицеедов, земля под ногами дрожала, после чего за пределами защитных барьеров образовывались глубокие кратеры - твари падали в них, а затем неизвестные нам маги запечатывали земляные дыры очередным пластом грязи, не позволяя существам вырваться наружу.

Академия во всех смыслах трещала по швам, с потолка падали обломки балок, камни, сыпалась многовековая пыль. Стражи, подчиняясь приказам, паниковали, но оборону держали!

Вдалеке раздавались приказы, тут же чуть в стороне произошел мощнейший взрыв, после чего нас отбросило в сторону!

- Ковен! - грозно зарычал Каил, указывая в сторону источника взрыва, - три главы вместе! Надо же, мой мир не будет прежним! Как в их дом гранвы пришли, так это значит мы забудем старые обиды и объединимся, а как эти твари к Североморью подошли, так извини нас, Каил, справляйся сам! Мы ж друг друга терпеть не можем! Сволочи.

Я с трудом поднялась на ноги, подошла к окну и увидела три выделяющиеся на всеобщем воне фигуры. Облаченные во все черное, они стояли внутри магической печати, создавая одновременно потоки яркого алого пламени. Огонь прямо в воздухе принимал форму ядра, затем кто-то давал команду и снаряд летел за пределы барьера, поражая врагов.

- Гранвы контролируют птицеедов, - заключила я, - пушистые твари защищают их ценой собственной жизни. Это противоречит законам природы... Во всех мирах!

- Симбиоз, - Каил указал в сторону лестницы и мы все рванули как можно дальше от окон. Спустя мгновение один из огненных снарядов попал в стекло и тысячи осколков разлетелись по всему залу. Нас спало то, что мы вовремя успели спрятаться! - Я почти без магии! Мне нужен хоть полудохлый страж! Иначе я просто бесполезен!

Рик развел руками - он тоже пустой, архимаг высосал всю энергию, а мы с Люци не подходили.

- Каил, но почему сейчас? Так удачно пришли гранвы, как будто их кто-то надоумил. К тому же их так много. Тебе не кажется.

- Понятия не имею! БЕЖИМ!

Очередная взрывная волна отбросила нас в сторону. От множества осколков нас защитил Рик - он использовал последние крупицы магии для создания барьера и судя по всему остался совершенно пуст.

Нас бросало из стороны в сторону, замок будто вот-вот, но развалится! Сквозь обломки мы видели тысячи лиан, они рвали барьеры вновь и вновь, но те быстро восстанавливались, не позволяя проникнуть врагу на территорию Академии. Гранвы рычали, они злились, выходили из себя, нападали и пытались воздействовать ментально.

Я видела, как одна из тварей как будто околдовала стража - он стоял ближе всех к барьеру, в структуре которого появилась трещина. Мужчина замер, его слегка качнуло, он перехватил оружие, но ничего сделать не успел: свои же нанесли удар, тот потерял сознание, а после ему на голову накинули плотный черный мешок, лишая зрения. Несколько магических печатей сковали его тело и не позволяли двигаться.

- Они его слуха лишили, - прошептал Рик, - зрения и возможности двигаться. Верное решение. Думаю, эту информацию они от Энтони получили.

- Или же архимаг и без нас многое знал, но скрывал ради собственного удовольствия, -заметила я, пытаясь проползти мимо обломков деревянных рам. - Через сколько примерно очнется Торуэн?

- СЕЙЧАС! - скомандовал Люци, тут же схватил меня за талию и отшвырнул в сторону! Удар пульсара пришелся в стену, где я находилась секунду назад, проделал в ней дыру. Думали мы все не долго - шмыгнули в проделанное отверстие, стремглав мчались к лестнице, пролетели мимо стражей, на запястьях которых подозрительно одинаково сияли точно такие же браслеты, как и на запястьях Торуэна. - Вот черт.

Люци все понял сразу, как и Каил с Риком, я же не разбиралась в магии, поэтому не сразу сообразила, куда мы попали.

Сколько там стражей под командованием Торуэна? Сотня? Ну так вот примерно двадцать из них направили на нас свои копья, следуя приказу Борна.

- Да когда ж это закончится? - взмолился Каил.

- Никогда, если вы что-нибудь не придумаете, - очень тихо ответил незнакомый страж, перебрасывая из одной ладони в другую боевой шест. Выглядело захватывающе, но лучше бы я за всем этим со стороны посмотрела, нежели принимала непосредственное участие. - Нам приказали всех вас убить незамедлительно. Мне жаль, господин Каил.

- Да уж точно, - рыкнул магистр, видя, что нас окружили.

- Торуэн, нас размажет по стенам Академии, если через пять минут мы их не прикончим, -стражи не хотели подчиняться, но идти против архимага были не в состоянии, - что делать?

- Молиться...

Голос раздался откуда-то со спины. Властный, сильный и до ужаса родной! Я мигом обернулась и застыла на месте, теряя дар речи.

Кристина. Ведьма, объятая черным пламенем. Алые на фоне бледной кожи губы будто в крови измазаны, руки расставлены перед собой так, словно она создает магический шар, ладони напряжены, тонкие пальцы больше походили на когти. Со стороны она походила на обворожительное чудовище, готовое порвать всех на части. Всех, но не меня с магами, что важно! Черные потоки распространялись вокруг, образуя купол, они вгрызались в камень, дробили его в мелкую крошку, не позволяли проникнуть к нам кому-либо. Стражи испугались, даже Торуэн отступил назад, не понимая, как реагировать.

Браслеты на его запястьях пульсировали.

- КРИСТИНА! - Каил орал во все горло, - если мы прервем бой, умрет сотня магов!

- Каким таким образом они помрут? - возмутились за спиной ведьмы и мы увидели до слез родного Малека. Маг сидел верхом на Мирре, в глазах его сверкали молнии и всякий раз, когда энергии становилось достаточно, он выпускал их в черное пламя, объединяя силу с ведьмой.

- Архимаг приказал их убить! - орал страж, показывая оковы на запястьях, - немедленно! Если ослушаюсь, все, кто подчиняется мне, умрет! И я тоже!

- Отлично просто! - К черному пламени присоединилось алое и в это же мгновение все вокруг нас взорвалось к чертовой матери. Мы слышали чью-то брань, но в основном орали прорвавшиеся вглубь Академии гранвы. Диего мстил всем с лихвой! - мы же не ищем легких путей, мальчики! Гланды через попку удалять будем! А давайте мы им всем просто руки отрубим, а?

- Вообще не вариант! - хором отозвались стражи, пуская в нашу сторону пульсары чисто для вида, так сказать, в обход приказу, но в тоже время показывая, что мы вроде как сражаемся.

- Оковы завязаны на Торуэне? - голос Сириуса стал последней каплей - я разрыдалась, пыталась держать себя в руках, но ничего не получалось. Гриф мягко приземлился со мной рядом, крепко обнял и указал в сторону Мирра, где за спиной Малека, верхом на Диего, восседали дроу... И Лиам в том числе.

- Д-да. - шептала я, - на Торуэне.

Живой. Он живой.

Диего пронесся мимо нас, поливая всех врагов драконьим пламенем, мы слышали крики магов, видели, как искрится защитный барьер в воздухе, как спустя мгновение от него во внешнюю сторону вырвались молнии, и от этого залпа полегло множество птицеедов. Гранвы тоже попали под обстрел, но в меньшем количестве - умнее оказались, не подходили близко.

- ТОРУЭН! - Кристина сама на себя была не похожа. Точнее похожа, но весь ее вид вызывал во мне искренний ужас и панику - она словно силу обрела, не просто приручила ее, а овладела полностью. Весь ее образ никак не вязался с добрыми волшебницами, и больше подходил злым воительницам в латах, за спинами которых стояли умные крылатые воины. Сириус смотрел на женщину с восхищением, я с трепетом в сердце, Люци так вообще дар речи потерял:

- Ты хоть живая? - ляпнул светлый эльф, отражая атаки Торуэна. Люци вступил с ним в бой, пока Кристина позволяла Каилу восполнять резерв и передавать энергию брату. Я понятия не имела, сколько это займет времени, Диего при этом сбросил со своего плеча Лиама и тот уже мчался к нам, с легкостью сражаясь со стражами. Он причинял им боль, наносил глубокие раны, но все прекрасно понимали, что никакими уловками приказ, усиленный магией, не обойти.

- Лира. - мои руки дрожали. Правда живой. ЖИВОЙ! Я схватила его ладони, пыталась успокоиться, но ничего не получалось. Его тепло. Его запах. - Не плач, иначе я не выдержу.

Я не могла не плакать, мне было страшно.

- Люци! - Альви встала на нашу сторону, она выпустила несколько пульсаров, защищая эльфа, вот только. явно “случайно” промазала, подпалив эльфу кончики волос, - прости, ушастый!

- Ничего странного, ведьма! Я еще успею отомстить! - рассмеялся эльф, запрыгнув Торуэну на плечи. Он вовремя увел его руки в стороны, не дав стражу запустить снарядом в сторону Каила, который, судя по всему, уже готов был сражаться.

- И даже не надейся! - рычала рыжая в ответ, выставляя магические блоки на спине Сириуса. Несколько птицеедов прорвались сквозь дыру в барьере, которая довольно быстро затянулась. Твари рванули в сторону грифа, но были пойманы в ловушки дочерью архимага. Как только пушистые создания прикоснулись к контуру печати, та вспыхнула приглушенным светом, замерцала и сковала их тела полностью, создавая подобие кокона гранвы.

- Это вы пригнали сюда гранв? - прошептала я, принимая из рук Лиама лук и магические стрелы. Боже, когда оружие оказалось в моих руках, у меня словно второе дыхание открылось, и крылья за спиной выросли!

- План Кристины, исполнение Альви и Малека, - прошептал Лиам, бросая метательные звезды, - я все еще ранен, Лир, очень сильно. Внешне этого не видно, но я не смогу защитить тебя, если ты попадешь в беду. Не рассчитывай на меня, я могу не успеть. И не спасай - я сейчас обуза.

- Обуза он! - рычал Люци, пытаясь отодрать от себя Торуэна. Страж силен - он держал эльфа, пытался побороть, почти смог, но светлый не сдавался. Остальные стражи тоже боролись, но до своего предводителя им еще далеко. - Ты нас видел, а? Ты хоть знаешь, ЧТО там с нами делали? Да пошел этот чертов мир ко всем чертям! Я клянусь вам, как только мы разберемся с гранвами, я убью Борна! И делать это буду ДОЛГО!

- Вставай в очередь! - рявкнул Рик, направляя пульсары в Торуэна, - ты хоть кричи, если браслеты начинают жечь кожу! Мы поддадимся, чтобы ты не взорвался... наверное... попробуем, по крайней мере!

- Это лишнее, - Кристина наконец отошла от Каила, глянула в сторону стража и тот мигом замер, сам того не ожидая.

- Чудовище. - прошептал тот, пытаясь оторвать Люци волосы.

- Даже не сомневайся в этом, - шепнула Кристина, после чего Сириус лишь горделиво улыбнулся, позволяя делать своей ведьме все, что ей вздумается. Когда она стала ТАКОЙ сильной? Сколько нас не было?

Черное пламя в руках ведьмы трепетало, оно обретало форму, истончалось, становилось похожим на иглу. В глазах девушки при этом резвились бесята, а ухмылка на лице не говорила ни о чем хорошем.

Она просто выпустила черную иглу, как будто дротик метнула. Торуэн пытался уйти в сторону, но Люци не дал - держал крепко. Остальных стражей сдерживал Каил с братом, а Малек при этом участвовал в борьбе с тварями извне, постоянно выпуская молнии и не позволяя птицеедам подойти к нам ближе положенного.

Диего с Зеларом уже давно вели битву с воздуха, а вот Кристина.

Стоило черной игле коснуться оков на запястьях стража, как те... Превратились в прах.

И все тут же замерли.

Стражи как по команде глубоко вдохнули, прикрыли глаза, молились, ожидая боли и последующей смерти, но.

Ничего.

Мы отошли подальше, на всякий случай. Люци слегка ослабил хватку, понимая, что оков больше нет, а значит, сражаться смысла не было. Торуэн не верил своим глазам, все смотрел на руки, трогал запястья и чуть ли не плакал.

- Если разрушить самый главный узел - падет вся система, - пожала плечами Альви, - чем сложнее магические связи, тем труднее их удержать между собой. Изобретение Каила само по себе очень сложное, а сколько потребовалось времени, чтобы придать им форму оков... Отец будет в бешенстве.

- Если доживет! - Торуэн взревел, тут же вытянулся, как по приказу, уставился на Каила огромными глазами, а потом просто обнял его, - наконец-то свободен. Столько лет. настоящая свобода!

- Я рад твоему возвращению, - магистр облегченно выдохнул, остальные стражи тут же опустили оружие, но битву при этом не закончили, - Академия не выстоит. Откуда вы приманили гранв?

- С оставшегося острова, - Кристина усмирила огонь, вновь пришла в себя и уже не напоминала безумного вампира, жаждущего крови этого мира. Она стояла рядом с Сириусом, который не переставал меня обнимать вместе с Мирром и тихо улыбалась. -Мы приманили не только гранв, к сожалению.

- А кого еще? - с ужасом шепнул Каил.

- Не кого, а что. Молнии. Шаровые молнии. И они как раз должны вырваться из огненной ловушки.

- Черное пламя их разрушает, но они восстанавливаются снова, - пояснил Сириус, - мы пытались ослабить их, ставили ловушки, но ничего не помогло. Так что скоро они будут здесь. Насколько я помню, ты не особо любишь Академию, верно?

- Да как сказать, - голос магистра изменился, он побледнел, осознавая весь ужас, который ждет магов, ведущих бой с гранвами по ту сторону барьера, - я люблю Академию, а вот власть не очень. Но у меня есть идея.

- Сумасшедшая, надеюсь? - хмыкнул Люци, присоединяясь к нашим обнимашкам.

- Безумная на всю голову. - Каил оскалился и мы поняли, что главная битва совсем близко. Очень близко!

глава четырнадцатая

- Мне кажется или я вижу знакомую фигуру? - с сомнением произнес Каил, прячась за жилым домом. Битва за пределами Академии разыгралась не на шутку. Маги держали оборону, больше гранвы не прорывали барьер, но вся защита висела на волоске. Простыми словами - стоит хотя бы одному звену слегка ослабнуть - конец основному барьеру наступит незамедлительно.

- Рой и его стая, - с сомнением уточнила я, наблюдая, как огромная волчья стая с упоением вгрызается в очередную гранву, - Каил, почему здесь оборотни? Неужели стая подчиняется Борну?

- Нет, - Торуэн не переставая, косился в сторону Сириуса, гриф не сводил со стража сурового взгляда и кто кого переглядит мы так и не выяснили. - Архимаг попросил оборотней о помощи. Он хоть и ненавидит нечисть всей душой, но разумные расы игнорировать не может, так что.

- Рой - мой давний друг, - рыкнул Каил, перебрасывая Рику несколько мешочков с порошком, скомунизденных из ближайшей Лавки Зельевара, - и если его убьют, то я буду страдать... Дальше продолжать?

- Не надо, - прошептали все хором, прекрасно понимая, почему именно стая Роя находилась в центре событий, ожидая поддержки со стороны оборотней.

- Борн не мог отправить призыв о помощи лишь ему, - заметил Малек, не переставая тяжело дышать. После битвы он выглядел уставшим, успел за время нашей бойни с Торуэном уничтожить парочку мелких гранв, - думаю, остальным стаям послания придут с опозданием. Каил, я вот все думаю. А если в результате твоего плана мы Академию потеряем, а?

- Я буду искренне опечален данным происшествием, - ответил маг, положа руку на сердце, - и чтобы этого не произошло, нам нужно четко следовать плану.

Безумному плану. даже не так - невероятно безумному плану!

- Но тогда мы не убьем архимага, - Люци чуть ли не плакал, смотрел на магов щенячьими глазками, умоляя слегка скорректировать то, что напридумали мужчины.

- Люци, нельзя просто взять и убить Борна у всех на виду. Нас казнят.

Рик чертил на клинке магическую печать, я тем временем помогала Лиаму обрабатывать рану, смазывая ее пахучей мазью. Зелар не переставал лечить сына, но даже ему требовалась передышка.

Я аккуратно проводила рукой по следу от раны, Лиам при этом слегка морщился и кончики его ушей дрожали. Мне самой было больно, я понимала, что все, что я делаю -необходимость, но.

- Не волнуйся, - Лиам говорил еле слышно, постоянно смотрел на меня и вел себя непривычно тихо, что напрягало, - ты сильная. Очень сильная.

Он аккуратно убрал прядь моих волос за ухо, мягко коснулся щеки кончиками пальцев, стараясь не задевать меня при этом когтями. В его глазах при этом будто весь бездонный океан уместился. Сердце невольно щемилось в груди, я застыла, не в силах отвести взгляд и ловила его теплую, уставшую улыбку.

- Ты тоже сильный, - тихо прошептала я, помогая зафиксировать повязку.

- Я люблю тебя.

Лиам взял мою руку, притянул к себе и поцеловал запястье, еле касаясь его губами. Он прижал мою ладонь у своей щеке, закрыл глаза и будто бы уснул на мгновение, пытаясь восполнить силы любым способом.

Любит. Он любит меня.

Мои губы дрожали, я все же взяла себя в руки, сделала глубокий вдох, крепко сжала его ладонь и никуда не отходила.

Зелар все видел, как всегда делал вид, что недоволен, затем словно опомнился и махнул на все рукой.

Надо же... Меня, кажется, приняли...

- Чего уставилась на них, рыжая? - Люци следил за Альви, будто жаждал увидеть ее смерть на костре.

- Да вот думаю, что будет дальше, - несмотря на то, что эльф и ведьма могли общаться лишь огрызаясь друг на друга, сейчас девушка говорила серьезно, - мир уничтожит их или они изменят мир?

- Они такие не одни, - Люци ответил еще более резко, чем раньше. Со стороны казалось, что он даже воздухом рядом с Альви дышать не хочет. Я не понимала причины, да и не я одна. Все знали, что светлый эльф не подарок, но что бы так. Все дело в ее крови? Это из-за Борна?

- Верно, - рыжая согласно кивнула, - но поддержат ли их остальные?

- О чем ты? - Кристина не выдержала, отползла в сторону от магов, оставив их наблюдать за всем, что происходило за пределами первого защитного барьера.

- Я о том, что некоторые необычные пары могут и не захотеть озвучивать то, что Предназначение связало их с кем-то, кто принадлежит другому виду.

- Вы уверены, что правильно понимаете саму суть предназначения? - слова Сириуса, произнесенные шепотом, привлекли всеобщее внимание куда сильней, чем яростное чавканье гранвы за барьером.

- О чем ты? - даже Каил и тот нахмурился.

- С чего вы все взяли, что предназначение всегда означает именно любовь? С чего вдруг это истинность пары? Пример Каила доказывает обратное. Для него глаза той женщины сияли синим, но это чувство было односторонним. Разве такое возможно, когда речь идет именно о предназначении как о паре?

- Сириус, умоляю, - Торуэн замотал головой, выглядел уставшим, - давай по-простому, я иначе вообще ничего не пойму.

- Предназначение может означать Судьбоносную встречу, - пояснила за грифа Кристина, -своего рода “эта встреча была предназначена нам судьбой ради свершения определенных поступков и получения определенного результата”. Если бы Лира не отправилась в поход, то не попала бы сюда, верно? Она бы не встретила Лиама и Сириус был бы мертв - его бы убила стая. Если бы не она, меня бы тоже здесь не оказалось. Кайка осталась бы Кайкой и скорее всего умерла от вошкары. А Североморье ужа давно бы пало под натиском гранв, точно так же, как и город дроу. Изменения в мире начались именно с ее появления, она как катализатор, понимаете? Но для химической реакции недостаточно одного компонента. Я же вижу ваши глаза. Они для меня все синие, вы не забыли об этом? Я вижу не так, как Лира. Вы все. как будто вы все предназначены друг другу. Просто в разной степени. И если уж говорить о Предназначении, как о любви, то кое-кто.

- Мы поняли! - Люци не выдержал, невольно глянул в мою сторону, затем встал с места, чем выдал себя с потрохами.

Наступило неловкое молчание, мы наблюдали за тем, как эльф раздувает ноздри, как закипают в нем эмоции, как дрожат руки. По ощущениям он испытывал ужас, не в силах принять что-то важное.

- Я бы не лезла, - шепнула Кристина, - но боюсь, это важно. Сейчас мы команда, я понимаю, что каждый из нас не обязан признавать те или иные моменты жизни, но... просто прошу подумать, насколько то, что происходит с тобой, Люци, отразится в будущем на плане Каила.

- Не волнуйся, ведьма, - эльф внезапно застыл на месте. Он стоял к нам спиной, выпрямил спину, затем встал в пол-оборота. В глазах его кипела ярость, которая, как мне кажется, не угаснет уже никогда. - То, что ты узнала, на план не повлияет. И да, мои чувства и эмоции

- это мои чувства и эмоции. Поняла?

- Поняла, - спокойно шепнула ведьма, дав всем понять, что никому ничего не расскажет.

- Какого черта? - Рик развел в сторону руки, - вы с ума сошли? А ну быстро все рассказали! Лира, я видел, как он на тебя по.

Договорить Рик не успел.

Один из барьеров Академии пал, распадаясь на множество осколков и на незащищенную территорию хлынули гранвы.

Все разговоры потом. Обо всем потом. Я и сама хочу знать, какого лешего происходит? Вот только. во мне ли на самом деле дело?

Сириус не сводил с Люци взгляда, как и Лиам. И ни один из них не показывал злости или раздражения, лишь понимание и интерес, а это о многом говорит.

- Я нужна им, - Альви немного вышла из укрытия, пытаясь оценить обстановку, - я смогу быстро восстановить защиту.

- Тебе самой при этом нужна будет защита, а Борн вряд ли ее даст, рыжая!

Светлый эльф успокоился, заправил за острые уши белые волосы, оскалился, затем с трудом подавил зевок.

- Ты прав, - Альви не реагировала на слова, точнее на дерзость в интонации, - но я могу оказать существенную помощь, как в случае с Диего, вообще-то.

- Ты так и не рассказала, как вылечила его, - Рик вышел из-за руин первый, мы разбились на пары, проходили от одного дома к другому перебежками, пытаясь не привлечь внимание стражи. Нам главное сейчас выбраться из Академии незамеченными и действовать как можно быстрее! - Диего сейчас сражается, отвлекая внимание, но мы все равно его расспросим.

- А смысл расспрашивать? - не понимала Альви, указывая всем оставаться на местах. Она заметила отряд Борна, направляющийся к еще одному барьеру, который хоть и трещал по швам, но пока стоял, - я же говорила, что не целитель. Я не умею лечить раны, как, например, дроу, но я чиню то, что сломано. Диего не был ранен, но его, как оборотня, будто сломали. Я впервые с таким столкнулась... Если честно, я и сама не знала, что у меня получится. и причины, из-за которых его энергетические связи с внешним миром были раздроблены, я тоже не знаю. Эй. Там. в небе.

Девушка остановилась резко, Люци этого не ожидал, тут же врезался в нее, но почему-то не стал рычать или скалиться как обычно. Вместо этого он уставился куда-то в небо, печально опустил плечи и прошептал:

- Начинается. Бежим! Как можно быстрее бежим!

Мы и побежали. Шаровые молнии блестели вдалеке в свете солнца, они пульсировали, мчались в сторону источника магии, как будто голодные шакалы на запах крови.

- Академия перейдет на холодное оружие, - мы не успевали. Судя по тому, как беспокоился Каил -сильно не успевали, - среди стражей все обучены воевать, молнии начнут рушить источник магии, но самих магов не достанут, пока те колдовать не начнут.

- Им всем придется не сладко, - Рик следовал за братом, держал перед собой клинок.

- Нам тоже, вообще-то, - Торуэн и Малек бежали рядом, в основном молчали и даже не скрывали того, что испытывали ужас.

Тем временем Академия превратилась в поле боя!

Искры в небе возникали со всех сторон, словно кто-то взорвал разом тысячи фейерверков. Гремело так, как будто началась война, хотя. Война и правда началась.

- Мы справимся, - Лиам бежал со мной рядом, по его лицу было невозможно сказать -больно ему сейчас или нет, но я видела, с каким беспокойством смотрит в его сторону Зелар.

- Справимся, - согласно кивнула я, следуя за Торуэном.

Страж знал все ходы и выходы, построенные Борном уже после того, как Каил покинул академию, благодаря этому нам удавалось проскочить посты стражей и не вступать в конфликт.

Люци часто исчезал из поля видимости, затем на нашем пути мы встречали сопящие в обе дырочки тела воинов академии, проигравших в битве со светлым эльфом. Люци не только расчищал путь, он часто спасал нас от рикошета магических снарядов.

- Диего должен был вызвать своих на подмогу, - напомнила Кристина, сидя рядом с Сириусом. Гриф передвигался хуже всех - ему мешали крылья, они выдавали его, но Рик и Люци всегда спасали положение, убирая стражей на нашем пути. Каил тем временем как обычно копил силы, частенько принимая от нашей ведьмы еле заметные черные искры.

- И вызвал, - Сириус на мгновение как будто бы слился с тенью, а затем с крыши дома свалился страж. Малек поймал несчастного, не дав разбиться о камни, затем провел по его лице рукой и тот уснул. - Драконы могут не прийти на помощь, у них свое видение происходящего.

- Они нужны нам для отвлечения внимания, - Торуэн дал знак замереть на месте и ждать.

Мы послушно расположились за домами Академии, прекрасно понимая, что граница барьера уже близко. Сбежать незаметно вряд ли получится - там, вне стен Академии, так много магов... И так много тех, кто служит Борну даже не догадываясь о его истинном лице...

В небе взрывались огромные пульсары, затем земля под ногами стала дрожать и уже через минуту я не могла стоять ровно. Мы все легли на землю, предварительно защитив себя барьером, потому что в бой вступили стихийные маги!

- Магия земли, - прошептал Рик, указывая в сторону небольшой группы совсем юных стражей. Они были легко одеты и что самое главное - не носили обувь, - сложная, многоступенчатая связь. Потрясающе, они владеют ей на высшем уровне! Смотрите!

Три женщины двигались слажено, они не всегда могли видеть друг друга, но при этом будто чувствовали свои движения. Стоило одной из ведьм припасть к земле, как та начала бурлить. Откололся огромный пласт, образовалась глубокая яма, постепенно превратившаяся в расщелину. Маги направляли туда гранв и птицеедов с помощью огня, пока что им удавалось сбрасывать тварей, но лишь мелких особей. Те, что были крупнее, с легкостью преодолели ловушку в земле лишь одним прыжком.

Ведьмы что-то сделали руками, и земля вновь задрожала - расщелина закрылась так же быстро, как и была образована.

Мамочки.

- А вы говорите, что я опасна, - прошептала Кристина, отряхивая волосы от пыли и грязи.

- Ты куда опасней их всех, - хмыкнул Каил, - для подобной магии этим троим пришлось использовать всю свою силу и сейчас они беззащитны как никогда.

- И к ним бегут гранвы. - рыкнул Торуэн, - Каил.

- Вижу.

- Каил.

- Я тебя понял. Сидите здесь!

Последняя фраза была брошена нам уже в прыжке. Маг довольно быстро преодолел препятствие из разрушенных стен и огромных расколотых валунов. Несколько гранв мчалась к ведьмам, желая уничтожить тех, кто опасен для их вида. Маг магу рознь и эти твари это прекрасно понимали. Ведьмы сражались, как могли, они танцевали в этой битве, уходили от смертельных атак, но магия забрала много сил.

Торуэн с Каилом успели вовремя - еще мгновение и острые когти гранвы разорвали бы девушек.

Черное пламя охватило тела существ, в то время как Торуэн снес им головы мечом лишь с третьего раза.

Наступило молчание...

- Нам было приказано вас убить, - я даже отсюда слышала слова, слетевшие с губ ведьм. Девушки припали к земле, измазанные кровью тварей, они смотрели на магистра широко раскрытыми глазами, полными горечи и ужаса и не понимали, как поступить правильно.

- Мы знаем, - хором отозвались мужчины, затем дали сигнал и все мы последовали дальше, - выбор за вами.

Ведьмы видели, как мы вышли из укрытия, и стоило нам поравняться с ними, как.

- ПТИЦЕЕДЫ! - девушки прокричали хором, рванули с места одновременно, что-то сделали руками в воздухе и глаза их при этом наполнились чернотой. Ни единого просвета. одна сплошная тьма.

Земля под ногами дрогнула, мир словно замер на месте, я слышала за спиной рычание и шорох мелких лапок, а затем.

Затем, по ощущениям, прогремел взрыв. В земле образовалась дыра, огромный пласт земли как бы сплющился вглубь и птицееды, не успев сменить направление, огромной волной упали в ловушку. Сил на то, чтобы закрыть дыру, у ведьм уже не осталось.

Кристина была ближе всех, да и на пальцах ее уже давно сияли черные искры. Она безжалостно махнула рукой, черный огонь поднялся столбом, возвышаясь до самых шпилей башен Академии, а затем, стоило ей как бы прочертить в воздухе невидимую линию, пламя погасло так же резко, как и возникло.

- С каждым разом управлять им все легче, - прошептала ведьма, глядя мне в глаза, - и понимание того, как делать те или иные вещи тоже откуда-то приходят.

- Связь с космосом, - прошептала я, не сдержав ухмылку.

- Она самая.

Ведьмы застыли на месте, не в силах осознать то, что увидели, глянули на Каила, затем перевели взгляд на Торуэна с поравнявшимся с ним Сириусом и прошептали:

- Спасибо.

Мне кажется, в Академии магии не так много людей и нелюдей, готовых пройти против Каила и его брата. Магистр любим народом, я не побоюсь этого сравнения. Но вот Борн. насколько ему доверяют маги? Не представляю.

Мы пробирались к границе барьера, стараясь уйти как можно дальше от основного боя. Гранвы нападали волной, призвав на помощь лианы. Этих тварей уже давно не было, но в отличие от тех, что мы уничтожили близ Озера, они разрушались намного быстрее. Думаю, за то время, пока гранвы проникли в этот мир и сбежали с тех островов, они смогли стать сильнее, но те, что остались на островах.

- Эти твари для нас новый вид, - заметил Лиам, пробегая мимо разрушенного дома, - они даже внешне немного отличаются, к тому же действуют более осторожно, как будто не знают, на что мы способны.

- За несколько десятилетий пребывания на наших землях гранвы адаптировались, изучили нас и действовали намного умнее и изощреннее. Да и кровожаднее тоже, надо сказать, -Торуэн вечно поглядывал в сторону Кристины. Демонстрация ее силы повергла стража в ужас, - Каил... скажи, что ты взял ее в ученицы, и будешь делать все возможное, чтобы она не разрушила наш мир, а?

- Ну, даже не зна-аю... - протянул Каил, поглядывая в нашу с Кристиной сторону, - я не против, на самом деле. Если сами захотят. Это к вам обеим относится, девочки.

На самом деле отвечать было не обязательно. Мы и так прекрасно понимали, что если выживем, не оставим Каила ни при каких обстоятельствах. Главное - выжить, верно?

Да и Кристина. Она же стремилась вернуться домой.

- Я не вернусь, - тихо ответила ведьма, прекрасно понимая мой молчаливый взгляд, - я уже поняла, что это почти невозможно, и я понятия не имею, как послать отцу весточку, что я жива, здорова и меня не надо искать.

- А может, получится его к нам перенести? - Сириус и сам давно думал о ситуации Кристины, явно боялся, что она примет решение уйти домой, но и останавливать ее он бы не стал. С большей вероятностью он бы сам за ней пошел, наплевав на все ужасы.

- Порталы из вашего мира в наш - аномалия, - Альви молчала всю дорогу, не вмешивалась и просто наблюдала, - нужно оказаться в нужном месте, в нужное время и желательно с оружием, как вы обе. Просто подумайте, чтобы было, окажись вы на нашей земле без коня или снаряжения. Возможно, вы бы смогли выжить, но.

- Я точно нет. Мы смогли убежать лишь благодаря Рошару, - прошептала Кристина, -который теперь непонятно где, с кем, и жив ли вообще.

- Живой, - хмыкнула Альви, - я бы даже сказала: живее всех живых, несмотря на раздробленное колено, переломанную в трех местах ногу. У него отвратительный характер, он перебил всех стражей моего отца, одному умудрился сломать руку, второму ребра.

- Зачем он это делал? - Кристина тут же побледнела, - его что, мучили?

- Пытались понять, откуда он, - Альви не дала утвердительного ответа, что напрягло еще сильнее, - Борн считает, что этот конь не наш, но сам Рошар при этом отстаивает свою неприкосновенность как может. Его успокаивают лишь дротики со снотворным зельем, только так и смогли ногу собрать, но бегать он, конечно уже не может.

- Лиам, а дроу способны залечить такие раны? - наша ведьма нервничала, но взяла себя в руки.

- Только свежие.

- А если ему заново ногу сломать?

- Шанс есть, но сама понимаешь.

Наступило молчание, а затем мы вышли к границе защитного барьера.

- Ну что, ждем, когда его прорвут или сами ломаем? - Торуэн смотрел на Малека, Малек на Каила, а магистр думал за всех нас, пытаясь решить, как поступить правильней, - Каил, барьер истончился, он скоро лопнет как мыльный пузырь.

- Знаю, - магистр не сопротивлялся, - просто я не хочу быть тем, кто его сломает, в таком случае вина будет лежа...

Договорить Каил не успел. Со стороны Академии прогремел взрыв, защита пошла рябью, а еще спустя мгновение барьер лопнул, распадаясь на множество сияющих капель. Поток воды хлынул вниз, с шумом упал на землю, впитываясь в сухую почву. В наступившей тишине звенел ужас происходящего, я чувствовала это всем телом. Даже гранвы не сразу осознали, что произошло, застыли на своих местах, как будто опасались, что это очередная ловушка, а затем.

- БЕЖИМ! - скомандовал Лиам, схватил меня за руку и все мы устремились прочь из Академии.

За нашими спинами раздавались звуки борьбы, над головами пролетали яркие вспышки, крики тварей пробирали насквозь, до самых костей.

Мы должны успеть.

И выжить.

Мы одновременно переглянулись с Лиамом, устремились вперед с новой силой и молчали большую часть дороги.

***

- Зелар, ты уверен? - Каил лежал на земле, пытался отдышаться, пока дроу что-то творил над небольшим осколком какого-то камня, - Диего может не увидеть.

- Если эта ящерица не увидит, я сам ему глаза выколю! - рыкнул эльф в ответ, - он мне на кой леший дал эту гадость? Что это вообще такое?

- Один из способов призвать дракона, - подтвердил Рик, рассматривая кусок породы в руках эльфа, - точнее в нашем случае, это один из способов. Раньше Призывной камень использовали в ритуалах ведьм, для призыва какого-то там владыки, но что-то шло не так, владыка призываться не желал, поэтому наши милые женщины заимствовали этот артефакт, используя его в личных целях. Суть в том, что когда ты насыщаешь его магией, он излучает свет определенного спектра, который видит какой-то там владыка, драконы, нимфы.

- И светлые эльфы, - прохрипел Люци, прикрывая глаза руками, - когда ты уже уберешь эту дрянь? Светит как солнце - прямо в глаза! Выжигает их, между прочим! Диего может не видеть, он может сражаться, быть ранен, соблазнять очередную грудастую ведьму.

- Какого ты обо мне хренового мнения, - из кустов послышалось пыхтение, затем сопение и, под всеобщий шум клинков и мечей, резко потерявших свои ножны, на маленькую

полянку вышел никто иной, как Диего... - не понял, с каких пор вы дракона встречаете столь любвеобильно, что свои зубочистки мне в сердце направляете?

- Я целюсь не в сердце, - хмыкнула Альви, опуская руку с пульсаром чуть ниже поясницы.

- А Я ВИЖУ! Я НЕ СЛЕПОЙ!

- Руку порань, - подсказала я, вспоминая, что было в прошлый раз, когда мы поверили лже-Диего.

- Да на здоровье! - дракон лишь делал вид, что обижен, на самом деле все прекрасно понимал. Стоило ему поранить мизинец, как вы выдохнули с облегчением, - мне Зелар все рассказал, но. А где Кайка? И. А какого лешего среди вас светлый эльф? Да еще такой древний, старый и зело сильный? Каил, ты чем подкупил это исчадье вселенского зла?

- Слушай. тут такое дело, - начала я издалека, но меня опередили.

- Я и есть Кайка, кудрявый, - Люци сложил перед собой руки, оскалился, насупился, а потом выдал, - привыкай.

Диего молчал. Долго молчал. Ему никто не мешал это делать, потому что принять этот факт и правда сложновато.

- Это что надо съесть, чтоб грудь отпала и краник вырос где надо? - пролепетал дракон, хватаясь за голову, - где моя крылатая леди? Г де мой источник нескончаемого сарказма? Где ее вечное недовольство миром, ненависть ко всем мужикам и искреннее желание любить и быть любимой?

- Диего. - рыкнул Люци, - твоя крылатая леди сейчас сидит перед тобой и думает, как лучше достать твою печень. Знаешь, на черном рынке она стоит бешеных денег. Оборотни за нее душу продадут. и тело. и даже самого Борна. Кстати, о птичках. А может мы.

- Даже не думай! - дракон сделал уверенный шаг назад, не в силах отвести взгляд от Люци, - гарпия стала мужиком. Это надо пережить. Более того - это надо осознать! И что же это получается - все наши крылатые дамы на самом деле не дамы вовсе?

- Диего, это сейчас не так важно, - заметила Альви, смотря на то, как закипает светлый эльф, - лучше расскажи, как ты?

- Я постепенно восстанавливаюсь, моя милая рыжая ученица Академии! Тебя ниспослали нам сами боги, моя красавица!

- Она дочь архимага, - подсказал Люци, после чего с уст дракона мигом исчезла лучезарная ухмылка, - так что боги послали нам демона, но никак не милую рыжую ученицу Академии.

- А ее отец знает, что дочурка переметнулась на вражью сторону? Или вражья сторона не в курсе, что этот ослепительный объект обожания может напакостить в угоду папочке аж до смертельного исхода?

- А ничего, что я тебе жизнь спасла? - Альви развела руками, уставилась на Диего, да щелкнула пальцами... Дракона мигом повело в сторону, он начал задыхаться, глаза его наполнились слезами. Мы даже среагировать не успели, как ведьма перестала мучить дракона, - как починила, так могу и сломать. Прошло мало времени с тех пор, как я помогла тебе. Не переживай, через пару недель ты уже никак не будешь поддаваться воздействию с моей стороны, но все же. Прикуси язык.

- Вот тебе и милая рыжая ведьма, - хмыкнул Люци, глянул косо на Альви и поступок ей не простил.

- ХВАТИТ! - Каил остановил эльфа в самый последний момент. Еще немного и Люци добрался бы до ведьмы. Рыжая все видела, не шелохнулась, смотрела в глаза Люци пристально, как будто не верила в серьезность его намерений, - вы тут что, все с ума посходили? У нас за спиной война! Впереди твари, сбоку нехристь, под землей наверняка тоже какая-нибудь гадость, а вы мне тут бойню устраиваете? Если так и дальше пойдет, то я оставлю вас здесь, на берегу! Мы с вами одна команда! От наших действий зависят наши жизни! И если кто-то против сражения, то пусть скажет об этом прямо сейчас!

- Ты такой милый, когда злишься, - неожиданно для всех заметил Зелар, сложив перед собой ручки, - надо же, я впервые вижу в твоих глазах столько возмущения. Не переживай. Люци достойно сопротивляется своей судьбе.

- О чем ты? - не поняли маги, но эльф ничего не ответил, да и я тоже не совсем поняла.

Мы переглянулись с Кристиной, пожали плечами и лезть не стали: захочет, расскажет все сам.

План Каила казался простым, но лишь на первый взгляд. Долететь до острова мы можем, но как обратно?

- Что ты делаешь? - Диего внимательно смотрел на то, как магистр с братом мастерили магические ловушки, - зачем это? За нами никто не гонится или я чего-то не знаю?

- За нами гонятся шаровые молнии, мой чешуйчатый друг, - заметил Малек, помогая Торуэну вычерчивать огромный магический символ на земле, - наша задача - заманить их обратно на остров.

- Вы сейчас так миленько пошутили, да? - голос Диего дрогнул, - или реально хотите сказать, что я лечу в то место, в котором меня самого себя лишили?

- Поэтому я с вами, - Альви пожала плечами, - если шаровая молния тебя заденет и снова разломает энергетические связи, я смогу их восстановить. Это единственная причина, по которой Каил меня не убил, верно?

- Умница, - спокойно ответил маг, - но вообще-то ты не права. Убивать тебя я не намерен. Даже мыслей таких не было. Мы не выбираем родителей, к тому же не забывай, что в тебе течет не только кровь Борна. Но то, что ты обладаешь редким даром - безусловно, сыграло в твою пользу. Каждый из нас нужен, поверьте. Мы все встретились в этом мире не случайно, я не верю в подобные совпадения. Через несколько часов мы закончим создавать телепорт, надеюсь, за нами никто из тварей не прыгнет, пока он будет открыт.

- Насчет этого, - Торуэн поднял голову, по его лбу стекали большие капли пота, руки дрожали из-за перенапряжения. Лиам присел рядом, начал по привычке лечить стража, на что тот странно отреагировал - шарахнулся в сторону, как от прокаженного. Все же к такой близости с дроу нужно время привыкнуть... Торуэн извинился, взял себя в руки и смиренно ждал, когда Лиам закончит. Зелар не вмешивался, никому не помогал в плане лечения, все силы тратил на Лиама, и был крайне недоволен тем, что его сын участвует в битве. - Не забывайте, что портал за нами закроется не сразу, а через какое-то время. Поэтому если перед переходом на нас нападет гранва, спрятаться на острове мы не сможем, придется вступить в бой здесь, на этой земле.

- Лиам, тебе нельзя. - мы стояли вместе с эльфом. Он тихонько обнимал меня за плечи, наблюдая за тем, как колдуют наши маги, - ты же понимаешь, что.

- Я иду, - ответил эльф, прищурившись, - Лира, я прошу тебя быть крайне осторожной. Как я и говорил раньше - я выгляжу здоровым, но это своего рода иллюзия. Мои раны глубоки, они болят, ноют.

- Нагнаиваются там. Кровоточат. - начал перечислять Зелар, разводя руками, - ты как бы вроде умираешь. чуть-чуть. совсем немножечко!

- Не преувеличивай!

- Да как не преувеличивать? Обнимаешь тут своего человека, обманываешь, что здоров как дракон, а на деле на ладан дышишь!

- Лиам, - я смотрела на эльфа, злилась, ничего не могла с собой поделать.

- Я все равно пойду.

- Я не смогу тебя отговорить?

- Не сможешь.

- Он говорит правду, - Сириус все это время находился рядом с Кристиной возле нашей с Лиамом стоянки. Эти двое тоже молчали. Кристина рассматривала ладони грифа, аккуратно водила по ним кончиками пальцев и смущалась. Я видела, как краснели кончики ее ушей, как Сириус с трудом сдерживал улыбку, как снова и снова заправлял прядь черных волос ей за ухо. надо же. сколько во всем этом нежности и заботы. -Мы все важны, господин Зелар. И даже вы.

- Кто-кто я там? - усмехнулся эльф в ответ, - господин? Я? Надо же. Что, горы рухнули, пока я спал? Мир перевернулся? Небеса раскололись? Вы все слышали? Ваш гриф меня впервые господином назвал!

- А обычно он как вас называл? - тихо поинтересовалась Альви, косясь на Сириуса.

- Эй ты, как там тебя. - начал перечислять дроу, - или эй ты, иди сюда! Но обычно он молчит. Просто смотрит. Или кивает головой в знак того, чтобы я проваливал. Я! А я, между прочим, правитель темных эльфов, так-то!

- Господин Зелар, - тихо начал Сириус, от чего мне стало как-то не по себе, - не соблаговолите ли вы изволить откланяться и убрать свои чресла с моих перьев? Мне не больно, но я становлюсь зело злобной тварью. Вы наступили мне на перо!

После недолгого молчания, дроу все же отошел назад, тяжело вздохнул и ответил:

- “Эй, ты” звучит не так кровожадно, нежели “господин, не соблаговолите ли вы” ... Да и смотришь ты так, словно готов из меня гуляш сделать. Я костлявый и не вкусный!

- Дело говорит! - подтвердил Диего, хлопнул Зелара по плечу, - мой дед еще мне в детстве рассказывал, как один из дроу у не между зубов застрял. Долго выковыривал потом косточки, да и на вкус гадость редкостная!

- Каил, - Зелар скрипнул зубами, опустил голову, сдерживал себя с трудом, - я понимаю, что Диего банально желает драки, но богами клянусь, что вырву его зубы вместе с челюстями. Чтобы ничего больше там у него не застревало!

- Какой ты заботливый! - Диего всплеснул руками, подмигнул Лиаму, и отошел в сторону, как только Каил дал сигнал, - до активации портала целая ночь. Приведите себя в порядок, выспитесь, как следует поешьте. Встаем на рассвете, а дальше и сами все знаете.

Знаем. Еще как знаем!

Не представляю, как в такой обстановке можно уснуть? Кристина помогла Каилу создать усиленные барьеры - теперь ни одна тварь мимо не пройдет и к нам не проникнет. Дозор все равно выставили, перед сном как следует поели: Диего любезно приготовил пойманную Торуэном дичь. точнее он просто огнем плюнул в тушки кроликов, те мигом и подрумянились.

- Ты лучше любой мультиварки, Диего! - хмыкнула Кристина, после чего пришлось объяснять, что такое мультиварка и для чего она вообще нужна. Мужчины мигом оценили, Альви тоже, кстати.

Разговоры мы вели не долго, я легла рядом с Лиамом поверх походного плаща, крепко обняла его, уткнувшись в грудь, и прошептала:

- Как думаешь, Мирр смог сбежать от архимага?

- Думаю, что смог. Иначе бы Борн уже воспользовался этим, чтобы окончательно подорвать нашу силу духа. Мирр нас догонит, будь в этом уверена. Он очень умный, сильный и самое главное - преданный кот.

Надеюсь, что ты прав.

Я думала, что еще долго не усну, но ошиблась. Ощущая тепло Лиама, я впервые за долгое время смогла действительно выспаться.

глава пятнадцатая

- Ой, не нравится мне все это! - лепетал Диего. - Ой, не нравится!

- Ничего не знаю! Ты нужен! - хором ответили все без исключения.

- Да я как бы сам себе тоже очень даже нужен! И не в качестве чучела!

Каил и правда открыл портал, который вел к ближайшей к островам территории, проблема была в том, что просчитать конечный пункт назначения сложно. Из-за большой погрешности нас разбросает по территории, вплоть до Североморья. Это опасно, но выбора нет - если не рискнуть, гранвы все уничтожат.

- Каил, ну почему мы опять туда свои головы суем, а? - Диего не унимался, паниковал, грыз когти на руках, смотря на то, как в земле образуется черная бездна, как раз по форме магической печати, - тебе мало что ли? Давайте туда ковен отправим, пусть они сами сражаются! Ну, помрут поди, почти все... Сколько уже можно рисковать собой ради них?

- Диего, я рискую не ради ковена. Мне плевать на него, на архимага и в какой-то степени на Академию. Я просто хочу жить спокойной, мирной жизнью без чудовищ под боком. Я хочу знать, что если отпускаю ребенка гулять, его не утащат лианы и не измучают другие твари.. .Я для себя хочу лучшей жизни, так что в этом плане я эгоист.

- Мы тут все слегка эгоисты, - напомнила Альви, смотря на то, как бледнеет дракон, смотря на свои руки, - Диего, я восстановлю то, что сломано.

- А если ты умрешь еще до того, как мы на остров попадем? Или прямо при переходе? А если тебя съедят или утащат в гнездо до того, как мне потребуется помощь? Моя жизнь зависит от тебя, рыжая!

- Диего, прошу заметить, что если ты потеряешь драконью форму, мы все окажемся слегка в заднице, - напомнил ему Малек, - у нас только у Сириуса за спиной крылья. И вытащить всех он не сможет в случае беды. Так что защищайте Альви и Диего, как можете! Эти двое

- наш путь домой.

- Мы все друг другу путь домой, - шепнула Кристина, - мы все связаны. ну что, ты готова?

- Прыгать в черный провал в земле? - уточнила я, косо смотря на языки синего пламени, вырывающиеся из дыры.

- Ага! - улыбка не сходила с лица ведьмы, от чего мне стало как-то не по себе, - надеюсь, мы и правда окажемся счастливчиками. Все готово?

Кристина кричала, гул из портала нарастал, земля под ногами дрожала, Каил и Рик что-то ждали, мы стояли по периметру и мысленно молились всем известным нам богам.

- Готова? - тихо прошептал Лиам, крепко держа меня за руку.

- Готова, - уверенно заявила я и, как только Каил дал команду, мы тут же прыгнули в неизвестность, наполненную тьмой, синим огнем, чьими-то криками, а так же моим внутренним воплем. Я не орала вслух лишь потому, что мне стало безумно страшно. Свободное паление то еще удовольствие, особенно в тот момент, когда осознаешь, что ноги не привязаны к спасательному тросу.

Больше всего повезло Сириусу и Кристине - портал выплюнул их высоко в небе, гриф мигом перехватил ведьму и мягко приземлился на берегу бушующего моря, в волнах которых оказалась я, Лиам и Малек. Вначале я решила, что нам повезло - вода есть вода, мы не на глубине очнулись, но это оказалось диким заблуждением. Чем ближе мы подбирались к берегу, тем опасней становились волны, а острые скалы впереди лишь добавляли градус ужаса.

- ЛИАМ! - кричала я, захлебнувшись в соленой воде, - Малека под воду утянуло!

Я указывала в сторону пропавшего мага, ныряла снова и снова, но кроме черноты ничего не могла разглядеть. Лиам смог вытащить мужчину на поверхность, но доспехи тянули их обоих вниз!

- Черт, - рычал дроу, пытаясь стянуть с мага верхнюю защиту. Нагрудник не поддавался, меня все сильнее уносило течением дальше от берега, - заело! Мне не разломать крепление!

- Дело - дрянь, - хрипел Малек, затем указал в мою сторону, - меня на скалы брось, я удержусь до прилета Сириуса или Диего... Лиру уносит в открытое море!

Меня не просто уносило, нет. все было хуже! Меня несло в ту сторону, где волны становились невероятно огромными, где вершины бурлили словно вулканы, которые с шумом разбивались об острые скалы и как бы я ни старалась, как бы не гребла в сторону, ничего не помогало!

Где же остальные. ГДЕ ДИЕГО?

Я видела Лиама, как он с трудом забросил стража на скалистый выступ, как постоянно оглядывался назад, боясь, что тот сорвется и утонет, а затем Лиам нырнул, вливаясь в поток нарастающей волны.

- Держись! - крепкая хватка эльфа ощущалась как спасательный круг, я мигом ощутила в себе силы, лишь потом осознав, что эльф своим прикосновением лечил мое тело.

- Держусь! - прошептала я, а затем нас накрыло волной.

Она подкралась незаметно. как часто и бывает, накрыла с головой, утянув на глубину. Я почти ничего не видела, совсем запуталась в том, где дно, а где поверхность. Держалась за Лиама, но ощущала его страх. Он тоже запутался.

Спокойно. Нужно успокоиться.

Нас дергало из стороны в сторону, я видела лишь взвесь песка, поднятую со дна моря, а так же черные тени - скалы, скрытые морской пучиной.

Удар пришелся в плечо. Я рыкнула, потеряв драгоценный воздух, но смогла найти равновесие. Глаза довольно быстро привыкли к темноте, я видела пену от волн чуть сбоку, затем ощутила руками твердый выступ, попыталась зацепиться за него, но пальцы соскользнули. Я не понимала, в сознании ли Лиам, пыталась не волноваться, но в итоге.

В итоге нас вытащил Торуэн.

- Успел! - маг нырнул за нами, сбросив с себя все доспехи на берегу. Каил поднял стража в воздух и доставил к нам, а Рик тем временем уже донес Малека до берега.

- Спасибо, - прохрипел Лиам, не отпуская моей руки. Мы оба дрожали, смотрели на мир огромными глазами, понимая, что еще немного и мы бы... мы бы утонули...

- Вот именно поэтому я ненавижу порталы, - прохрипел Торуэн, пытаясь дотащить нас до берега, - держитесь! Магия Каила как всегда имеет ограничения, он много сил на портал потратил, а Кристина до него еще не добежала! Их с Сириусом выплюнуло очень-очень высоко над нами! Там ужасные вихревые потоки, но гриф справится.

Магия Каила и правда иссякла, нас вновь бросило в море, но уже на безопасной территории, так что мы вчетвером спокойно доплыли до берега, где нас уже ждал Зелар.

- Да я за всю свою жизнь не лечил тебя так часто и долго, как сейчас! - отец рычал на сына, беспокоился и не скрывал этого. Я лежала на песке лицом к солнцу, тяжело дышала и приходила в себя, в то время как Торуэн помогал Малеку снять доспехи. Крепления и правда заклинило, с ними пришлось возиться в четыре руки - Рик тоже помогал, а вот Люци и Альви.

- Господи боже, - прошептала я, смотря на то, чем были заняты все остальные из нашей команды, - Диего. Что с Диего?

- Дракон в скале застрял, - голос Каила звучал обреченно, - но нам повезло - его задняя часть с нашей стороны, а морда вышла с другой части горы. То есть ему есть чем дышать и выпускать газы.

- Да будь проклят этот мир! - Диего сдерживал слезы, но в итоге не выдержал. Горя тряслась вместе с его задними лапами, - за что? Ну почему-у-у-у именно ТАК? Каил, ну почему-у-у-у?

- Потому что тут рядом аномальная зона, - маг указал в сторону знакомой дороги. До Парящих островов рукой подать, - я выставил якорь максимально близко на безопасное расстояние, но. Кто ж знал, что один идиот примет решение сменить ипостась? Ты, старик, совсем в маразм впал? Ты что творишь, я тебя спрашиваю?

После этих слов Каил самозабвенно треснул дракона по заднице.

- КАИЛ!

- ЧТО ОПЯТЬ КАИЛ? - мага было не остановить! - Когда еще я смогу отшлепать старика-дракона, если не сейчас, когда эта скотина заперта в ГОРЕ! И хватит тут мне своим хвостом возюкать из стороны в сторону! Кристина, сможешь разрушить гору? Мы в сторонку отойдем, с Диего ничего не случится. Откопаем.

- ОТКОПАЕМ? - взревел в ответ дракон, ударив хвостом по песку с такой силой, что скала дрогнула, - ОТКОПАЕМ? Да я вас всех закопаю! Эй. ЭЙ! ЧТО ВЫ ТАМ ДЕЛАЕТЕ? КТО ЭТО? ЭЙ!

- Когти тебе стрижем, - монотонно и хором ответили Люци с Альви, - они целое состояние на рынке стоят! Мы еще и чешуи с хвоста обдерем, пока можем! Не переживай, сдерживаться мы не собираемся.

- СВОЛОЧИ! - драконий рев расслышали все, даже глухие... Диего орал как не в себя, за что мигом получил барьером по голове - то есть только мы, кто находился под куполом, слышали всю несусветную брань, направленную в наш адрес.

- Никогда не думала, что буду откапывать дракона, застрявшего в скале. - Сириус с Кристиной все же добрались до нас. Гриф сильно устал, с его лица стекали огромные капли пота.

- Как ты? - я тут же подошла к грифу, обняв его за плечи.

- Нормально, - шепнул в ответ Сириус, - высоко было. Я на так не поднимаюсь.

- Мы еле выжили, - шепнула ведьма, - если бы не Сириус, я бы сейчас тут не стояла. Далеко мы от острова?

- Нет, - Сириус указал рукой направление, - за тем горным хребтом начало аномальной зоны.

- Мы будем подниматься в гору?

- Нет, там ущелье, - Сириус расправил крылья, продолжал тяжело дышать, лег на спину и закрыл глаза, - мне нужен отдых. Перед глазами все плывет. Кристина, ты сможешь скалу огнем разрушить? Черное пламя на это способно, главное, чтобы оно до Диего не добралось.

- Если Каил объяснит, что делать.

- НЕТ! НЕТ и еще раз НЕТ! - взревел Диего, услышав предложение Сириуса, - вы рехнулись?

- Хочешь умереть настолько позорной смертью? - удивился Люци, допиливая кончик драконьего когтя, - давай склянку, тут как раз чешуйка отходит.

- Ага, - Альви и Люци как будто забыли о разногласиях, зато как сияли их лица, когда они общипывали Диего словно курицу! Какая слаженная у них команда получилась. -подожди, вот тут еще смотри какая красивая чешуйка! Перламутровая. С огненным отливом!

- О да, давай и ее выдерем! - светлый эльф сиял аки новогодняя елка, а вот Диего уже даже не плакал.

- Это все, безусловно, весело, - вздохнул Малек, избавившись наконец от одежды, - но давайте станем хоть чуточку серьезней.

- А куда серьезней? - так же хором удивились Альви с Люци, - если смешать пыль из драконьего когтя с кровью светлого эльфа, добавить капельку белого пламени, приправить все это слезой девственницы. или девственника. тут как повезет, то мы получим исключительно идеальное лечебное зелье!

- Ага, - хмыкнул Диего, - ты где тут девственников искать собрался?

- В смысле, где? Так вот же... - и Люци пальцем указал на Альви, щеки которой в начале порозовели, а затем стали багровыми словно закат, - чего краснеешь? Ты сейчас наш самый главный источник, девушка! Давай сюда палец, не обижайся на меня, пожалуйста.

- Я и не обижаюсь, - тихо шепнула рыжая, - и много крови надо?

- Каплю всего, это древняя запрещенная магия, о которой мало кто знает.

- Потому что достать ингредиенты крайне сложно, - Каил щелкнул пальцами, создавая белое пламя, затем дал команду Кристине, пока Альви с Люци создавали что-то в склянках, и как только магистр дал знак, черное пламя вначале врезалось в верхушку скалы, отрезая вершину, а затем пластами рушила все остальное. Рик и Торуэн защищали Диего, не позволяя засыпать дракона камнями, и уже примерно через полчаса перед нами предстал печальный, грустный, смущенный всем происходящим дракон, понуро опустивший голову.

- Ну что, все готово? - Диего хлюпал носом, вздрагивал, пытаясь побороть истерику, - я с вами скоро весь седой стану! Моя чешуя побелеет!

- Это же так красиво, - ответила я, представляя Диего чисто белым.

- Позор! Это позор, Лира! Но сейчас не об этом. Все готовы? Все высохли? Все всё починили? Если да, то давайте уже придерживаться плана! Иначе я так скоро сойду с ума.

Диего сменил ипостась, переоделся у всех на глазах, забив на приличия, которые у оборотней немного рознились с человеческими. Дракон сложил перед собой руки и был явно сильно смущен и расстроен, но зато живой, что намного важнее.

Каил дал команду, как только все мы пришли в себя, высохли и проверили целостность запасов. Путь впереди был легкий, зато потом.

До ущелья мы шли не долго, как и сказал Сириус - дорога близкая, но все же опасная.

Узкое ущелье не позволяло идти всем вровень. На тропе помещалось лишь трое и то, если комплекция позволяла. Например, из-за крыльев рядом с Сириусом могла идти только Кристина, зато мы с Лиамом шли рядом с его отцом, а Альви и остальные позади. Высокие скалы закрывали солнечные лучи, с вершины падали мелкие камни и песок, стоило подняться ветру, но мы уже знали этот путь, во второй раз было не так страшно.

- Кажется, у меня клаустрофобия, - шепнула Кристина, держась за Сириуса.

Пришлось объяснять остальным, что ведьма имела ввиду.

Из ущелья мы вышли быстро, на нас никто не напал, никто не съел и не переварил, что важно.

- Ох, ничего себе, - выпалили те, кто не был еще в этом месте.

- Каил, да это же верная смерть, - голос Торуэна дрогнул.

- Тут было немного иначе с нашей последней встречи, - ошарашено пролепетал магистр, наблюдая за тем, как в воздухе летало нереальное множество обломков от двух разрушенных островов, - шаровых молний больше... Но почему? И смотрите... над третьим островом грозовые облака стали плотнее. И молнии не заканчиваются.

- Не забываем, что мы расставили ловушки для шаровых молний, - тихо напомнил Люци, -и скоро они будут здесь.

- Не обязательно, - Каил опустился на землю, - большая часть разрушит наш портал, а остальные успеют переместиться. Но вот куда - не понимаю. Аномалия их обязательно привлечет, они не разлетятся по миру. Главное помним, что магией мы пользоваться не сможем. Нам не обязательно сейчас лететь на сам остров - источник аномалии находится под ним.

- Мы помним план, - Торуэн следил за перемещением обломков и чем ближе мы подходили, тем мрачнее становилось его лицо, - Каил, мне кажется, тут два источника. То, что осталось от двух островов не упало в море, но вся эта масса не летает судорожно в небе.

- Я вижу, - Лиам указал на огромные куски земли, - они застыли на определенном расстоянии от острова и двигаются по его траектории с небольшой задержкой по времени. Это плохо. Отец, долго ждать? Судя по положению солнца.

Зелар в ответ ухмыльнулся, сложил перед собой руки, глянул на печального Диего, затем кивнул нам за спину:

- Я отвечаю за свои слова, мой мальчик. Дроу не подчиняются архимагу и уж тем более не боятся развязать войну с человечеством.

- Драконы тоже.

Я обернулась и мигом застыла на месте.

По всему телу волна холода пробежала, я тут же передернулась, не в силах сдержать эмоции.

^Др°у.

На вершине ущелья. Среди высокой листвы. На деревьях вокруг. Я и не заметила сразу.

Лиам ухмыльнулся, Каил выдохнул с облегчением, а потом.

Потом небо закрыло огромными крыльями. Три дракона. Три ОГРОМНЫХ ЧЕРНЫХ дракона заполонили собой все пространство! Они вышли из облаков, сделали круг вокруг нашей стоянки, затем стали менять ипостась прямо в воздухе и уже через минуту рядом с Каилом и Диего замерло трое мужчин. Облаченные в длинные черные плащи из, на минуточку, драконьей кожи, они окинули всех презрительным взглядом, ядовито фыркнули, как будто видели мусор под своими ногами, а затем.

- Я думал, не доживу до этого момента! - один из драконов хлопнул магистра по плечу, затем обнял как старого друга, - не пугайся, Каил, я тебя не съем! Просто рад, что этот момент настал. Диего все рассказал. То, что острова стали источником гранв для нас стало ударом.

- Это для всех удар, - рыкнула Кристина. Ведьма сильно злилась, но почему - не понимаю. Сириус сдвинул брови, расправил крылья, готовый ее защищать, что не укрылось от прибывших. Дроу, кстати, тут же спустились со скал и не присоединились к драконам.

Они замерли на своих местах так, будто готовы были защищать нас... Не понимаю...

- Конечно же, это удар, - Зелар вступил в разговор, понимая, что для Каила это может закончиться печально, - потерять переход в другой мир. да еще в КАКОЙ мир!

- Понятия не имею, о чем вы, - лица драконов никак не изменились, зато взгляды, направленные в сторону Диего, излучали лучи смерти.

Зелар ничего не ответил, это не требовалось.

- Так, я думаю, надо прояснить ситуацию, - один из драконов, чье лицо было изрезано шрамами, все же нарушил молчание, - порталы в нашем мире есть, это ни для кого не секрет. Создавать их сами мы не можем, что тоже известно. Да, на тех островах возникал переход и да, один из наших пропал там больше века назад. Но ничего о гранвах мы не знали! И сейчас, видя, как один из островов притягивает к себе огромные куски земли, могу с уверенностью заявить, что второй источник аномалии - дракон. Мы сами по себе древние существа, в нас энергии на века хватит. Отсюда и шаровые молнии. На кой леший им здесь летать все время? Они чуют, что где-то рядом есть огромный источник, но найти его не могут, а это значит, что.

- Что наш сородич мертв, - закончил Диего, - погребен где-то под завалами или лежит на дне озера. Или его порвало на части при переходе и останки сгнили и впитались в почву. Это объясняет, почему молнии тянет к островам.

- То есть раньше была просто аномалия, - заметила Кристина, сложив перед собой руки, -существовала себе спокойно и никого не трогала. А затем какая-то ящерица сдохла, расплескала там свою энергию, внесла изменения в энергопоток, после чего в пространстве стали открываться порталы в РАЗНЫЕ миры? Поговорка “любопытной Варваре на базаре нос оторвали” начинает приобретать новые краски!

- Во всем виноваты драконы, - заключил Люци, радостно хлопнув в ладоши, - точнее их любовь к секретам и тайнам. Короче, план действий все тот же, неважно, кто нам подгадил, главное все это дерьмо убрать. Верно, говорю? Каил.

- Мы уже были на островах, - маг указал на всю нашу команду, - знаем, к чему готовиться. Вы должны понимать, что те, в чьих жилах течет магия, будут в опасности в первую очередь. Сам остров как бы вытягивает энергию. Нам всем было плохо. Кроме Лиры.

Она не ведьма, простой человек. Нам нужно разрушить оба источника и сделать это одновременно, иначе одно перевесит другое и будет огромный взрыв. Помирать я не хочу, как и все мы. Взрывная волна будет такой силы, что никто из присутствующих даже с помощью крыльев не успеет улететь. Вы все должны это понимать. Все, без исключений!

- Каил, - изумились драконы, делая шаг вперед, - с чего ты решил, что ты главный?

Магистр не успел ответить. За него все сделали дроу и наша команда. Столько оголенных клинков я еще в своей жизни не видела, особенно впечатлило то, с какой синхронностью они были обнажены. Драконам ясно дали понять, что слушают магистра и доверяют ему.

- На меня даже не смотрите, - хмыкнул Зелар, - я на его стороне, иначе бы не привел своих стражей. Я прекрасно понимаю всю важность сегодняшнего дня и знаю, к чему приведет успех, а так же крах нашего плана. Лишь об одном прошу - не мешайте. Насколько я помню, Диего звал вас на помощь в Академии, где вы были сильно нужны.

- Мы ж не идиоты, - удивились драконы, вновь глянув в сторону Диего, - Каил это Каил. Он всегда выживает.

- А если бы я умер?

- Такова твоя судьба...

- Как все просто, - шептала Альви, - умер - судьба, выжил - судьба.

- И главное даже оправдывать не надо, - закончил за рыжей Люци, - ладно, хватит спорить. Нам пора мир спасать. Начнем?

- Начнем! - хором отозвались все и даже дроу, что до этого стояли совершенно беззвучно. Ох, чего-то мне стало совсем страшно.

- Я так понимаю, первый источник мы нашли, - мокрые, злобные, вконец озверевшие драконы по воле Каила не просто намочили перышки, а чуть не сгинули в морской пучине. Прямо под островом образовалась воронка, куда потоком воды затягивало все и всех без исключения. Именно в нее падали гранвы, большая часть которых не выбралась, и теперь мы узнали, почему.

- О да! - рыкнули черные драконы, выжимая волосы. Они назвали свои имена при знакомстве, но если честно, я не запомнила. Очень сложные, длинные и на таком витиеватом языке, что любой китаец обзавидуется. - Там на дне СТОЛЬКО костей! Каил да там кладбище размером. размером. да что б тебя, размером с академию! А сила притяжения колоссальная! Я не понимаю, как гранвы вообще смогли выбраться из этой воронки!

- Скорее всего они не в саму воронку попали, - заметил Люци, смотря на то, как мокрые, покоцаные дракончики отряхивают плащи от какой-то черной жижи, - что за гадость?

- Без понятия, - те пожали в ответ плечами, - все дно под островом выстлано этой дрянью. Оно вязкое, липкое и. черт. Волосы придется отрезать, оно не смоется.

- На мазут похоже, - шепнув, Кристина кивнула в сторону черной массы, - оно только под островом?

Драконы хором подтвердили свои слова, оскалились, заметно нервничали, что даже Каила напугало.

- Мне не нравится, как они реагируют, - хором прошептали Сириус с Альви, - с каких пор драконы чего-то так сильно боятся?

- Они чуть не утонули, - Рик пожал плечами, - я бы тоже не был этому рад. Точнее я и сейчас не рад, я просто в ужасе! Это же как сила притяжения действует, что даже драконы еле-еле перепонки свои унесли?

- Огнем разрушим, - рыкнули крылатые ящерицы, с отвращением смотря на воду, - но нужно, чтобы кто-то из магов воду раздвинул, иначе сила удара при таком потоке будет слишком мала, а умирать от взрыва не хотелось бы.

- Умирать в принципе не хочется, - Торуэн вызвался первым, - я помогу в этом, останусь с вами,но нужен кто-то наподхват.

Рик поднял руку, кивнул брату и сделал шаг вперед. И почему мне кажется, что это было заранее спланировано? Братья следят за всеми, особенно за драконами.

В отличие от родственников Диего, дроу вели себя тихо, казались призраками, растворившимися в тишине и покое. Эльфы сливались с внешним миром настолько профессионально, что я не сразу могла понять, что рядом в кустах засел в засаде очередной ушастый. Это напрягает, но в тоже время придает уверенности в том, что если Каил или Рик не заметят подставы, то уж эти...

За нами наблюдали, эльфы не подходили близко, держались обособленно, но не испытывали ненависти, как, например, в день моей встречи с Лиамом и его товарищами в лесу, когда мы отправились искать гнездо.

- Лира, - внезапное прикосновение к руке выдернуло из раздумий, - не переживай сейчас. Ты не обязана идти, помни об этом.

Лиам расценил мое молчание правильно, крепко обнял, тяжело вздохнул, но настаивать не стал. Он прижимал меня к себе теплыми ладонями, мягко проводил рукой по волосам и сильно волновался, не в состоянии скрыть эмоции.

Пока что мы не принимали участия в поиске источника - драконы первые, кто смог нырнуть на нужную глубину. Ни у кого из магов не получилось добраться до дна, все вернулись без положительного результата, так что Каилу пришлось менять план на ходу, точнее делать рокировку ролей, что логично. Это мало кому нравилось, но не потому, что действия магистра были не логичны, а потому, что они в принципе совершались, показывая, насколько несовершенен и опасен план.

В конечном итоге Рик, Торуэн, семейство черных драконов и большая часть дроу остались внизу, а дальше предстояло самое сложное.

- Ну что, готовы? - голос Диего не выражал ничего хорошего.

- Готовы, - выдохнул Каил, дав сигнал, - Мирр так и не пришел?

- Нет.

Мы все ждали мантихору, надеялись, что кот вернется, что сможет найти выход, но его все не было... Не уверена, что это плохо, возможно так он выживет в случае нашей неудачи.

- ВПЕРЕД!

Диего нес на своей спине всех, кроме Сириуса и Кристины. Гриф устремился вперед, с легкостью лавируя между плотными, грозовыми облаками. Он исчез в них сразу перед тем, как раздался раскат грома, и вспыхнули молнии. Я испугалась, но Лиам лишь крепче прижал к себе:

- Мы бы почувствовали, - шепнул дроу на ухо, а затем улыбнулся. - Ты быстрый.

Сириус лишь кивнул в ответ, замер в воздухе напротив Диего, стараясь попасть в нужный поток, перехватил Альви, и вновь устремился в неизвестность. Постепенно он смог перенести большую часть отряда, разгрузив Диего перед самым сложным для дракона переходом - череда молний возникала то тут, то там, шаровые молнии хоть и летали вдалеке, но чуяли приближение очередной огромной волшебной твари. Медлить было нельзя, попасться под шквал из молний и дождя тоже не хотелось, а уж умирать тем более в наши планы не входило.

- Приготовьтесь, сейчас начнет трясти, - заметил Каил и тут началось.

О нет, нас не трясло, нас швыряло из стороны в сторону, вертело как в мясорубке. Небо и земля смешались в единую массу, я перестала различать что-либо, могла лишь чувствовать Лиама рядом и изредка ловила взглядом Каила, с трудом державшегося на шее Диего.

Дракон уходил от молний, пробирался сквозь черные тучи, и стоило нам пройти грозовой вал насквозь, как появились они.

- Да твою ж мать! - Диего рычал, несся вперед, пытался скрыться от шаровых молний, но те догоняли!

Диего для них лакомый кусочек, но вот Малек. Он стал колдовать, вновь и вновь выпуская снаряды в воздух. Нет, это не заставило молнии сменить направление, но вот затормозить очень даже - они будто пытались понять, где более лакомый кусок.

В конечном итоге мы врезались в остров на полном ходу, пропахали землю, оставили след в виде огромной ямы с каналом и застыли на месте. Диего начал сразу же менять ипостась, стараясь не привлекать внимание. Шаровые молнии при этом пролетели мимо, они врезались в скалу, откололи здоровый кусок от нее и исчезли.

Остров. мы снова на острове!

Скалистый выступ перед нами начал рушиться, трещать, разламываться на несколько огромных кусков. Лиам схватил меня за воротник, увел в сторону вовремя - спустя мгновение огромный камень приземлился там, где я стояла. Диего тоже успел увернуться, бранился при этом на чем свет стоит, кутался в брошенный ему Лиамом плащ, рылся в походной сумке и пытался надеть штаны.

- На покой хочу! - не выдержал дракон, - так, чтобы никто не трогал! И чтобы ни один чернокнижник оживить не смог! Надоело... Мать честная, как надоело!

- Крепись, немного осталось, - Каил помог нам. Указал дорогу в сторону очередного скалистого выступа, более-менее приемлемого для того, чтобы разбить в его тени лагерь.

- Все целы?

- Да вроде бы все, - Альви сидела на корточках, обхватив голову руками, смотрела на всех огромными глазами и явно не понимала, что вообще происходит, - это место проклято. Каил, да оно все переломано! Все энергетические потоки разломаны, истончены и изничтожены! Конечно, тут будут появляться аномалии! Странно, что эти самые порталы не уничтожили наш мир несколько веков назад!

- Я так понимаю, починить не сможешь, - подытожил Люци, осматривая территорию, -скоро ливень начнется. Нужно укрытие. Молнии возвращаются, я их затылком чую. Если мы и хотим колдовать, то прямо сейчас, пока есть такая возможность.

- Понял, - Каил команду принял, незамедлительно воспользовался магией, создав в скале подобие неглубокой пещеры, в которой мы все смогли бы уместиться на время проливного дождя. Стоило закончить работу, как в небе вновь засверкали молнии, а уже через секунду на остров обрушился поток воды такой силы, что дальше собственной руки ничего видно не было.

- Я вот думаю, - Люци забрался как можно выше, стараясь следить за всеми, а точнее за Альви. Рыжая ведьма не могла скрыть панику, невольно грызла ногти и постоянно вздыхала. - Может мы просто сотрем этот остров с лица земли? Зачем нам искать источник магии, если можно щелкнуть пальцем и послать всех к черту?

- Я к черту послать и так могу, - Малеку предложение Люци не понравилось, - не забывай, одна ошибка и нам конец. От взрыва помрем не только мы, но и все те, кто внизу. Атаковать нужно одномоментно с Зеларом и остальными.

- Значит, пора искать источник всех проблем, - Кристина как всегда стояла рядом с Сириусом, в последнее время она редко когда уходила от него, предпочитая оставаться близ молчаливого грифа.

- Как вообще может выглядеть наш источник проблем? - Кристина стала реже подходить к Каилу, чтобы поделиться силой. Сейчас она могла более-менее контролировать свои способности, что вызывало дикую усталость, но все понимали, что ей это необходимо, иначе в будущем она не сможет сдержать себя.

- Весь остров и есть проблема, - Каил лишь ухмыльнулся, с трудом удерживая равновесие,

- вот ведь. И тут тоже действует. Из нас силы вытягивают, так что готовьтесь. Малек.

- Я в норме, - страж побледнел, стал задыхаться, упал на одно колено, но показал жестом, чтобы никто к нему не подходил, - ты предупреждал, что так будет. Мне нужно время.

Плохо стало всем, как и в прошлый раз. Я смотрела на магов, ожидая того момента, когда они придут в себя и смогут принять свое состояние. Головокружение ничто в сравнении с тошнотой, а так же дезориентацией в пространстве.

- Почему я себя нормально чувствую? - Кристина никак не изменилась. Стоя рядом с Сириусом, она лишь пожимала плечами, не понимая, что происходит, - в первый раз я еще не пробудила свой дар, но сейчас ведь все иначе.

- Черное пламя - своего рода загадка этого мира, так что я даже рад, что с тобой все хорошо, - магистр первым пришел в себя, с силой тряхнул головой, потянулся всем телом и пытался казаться бодрым.

Мы стояли вместе с Кристиной и Сириусом, вместе поддерживали Лиама с его отцом, который, несмотря на отвратительное состояние, продолжал поддерживать сына, залечивая его невидимые раны. Конечно мы боялись, что это привлечет молнии, но выбора нет, Лиам нужен живым и не только как оружие. Мне нужен... Очень нужен.

- Смотришь на меня так, словно прощаешься, - шепнул эльф, мягко проводя рукой по голове, - я в порядке. Поверь, с каждым днем все лучше.

- Ага, как же, - рыкнул правитель эльфов, - залез как обычно в самую задницу и с гордым видом твердит, что он бог и царь! Молись, чтобы я выжил, потому что в случае чего, только я смогу быстро залатать твои раны, мой милый неуклюжий сын! Понял?

- Понял, - Лиам не стал спорить, не стал язвить, лишь еле заметно улыбнулся. Кажется, его отношения с отцом постепенно восстанавливаются, надеюсь, так будет и дальше.

В конечном итоге все молча уселись на свои места, наблюдая за тем, как за пределами созданной Каилом пещеры льет дождь. Своего рода стена из бесконечного потока воды, настолько мощного, что стоит выйти наружу и тебя мгновенно унесет в неизвестную сторону.

- Ни разу в жизни такого не видела, даже по телевизору, - шептала Кристина, обнимая Сириуса у всех на глазах. Гриф прикрыл ее крыльями, его щеки слегка порозовели, а остальные сделали вид, что ничего не заметили. Только улыбку прятали, не сдерживая своего умиления.

- Словно в небе был огромный пузырь с водой и теперь он лопнул, - шепнул Люци, восседая на корточках на высоком выступе, - остров не большой, драконьи кости за многие годы поросли травкой там. еще какой гадостью, но основной хребет по любому остался. Нам нужно найти гору, похожую на Диего.

- И назвать ее в его честь, - хмыкнула Альви, тяжко вздыхая при взгляде на проливной дождь, - дракон дракона всегда чует. Ну, как ощущения?

- Меня сейчас стошнит, как тебе такое ощущение? - Диего бледнел, чувствовал себя отвратительно, постоянно высовывал раздвоенный язык и лепетал им как змея, - как ливень закончится, надо подняться над островом. Сириус?

- Сделаю.

- Хвала богам. Я уж думал, мне придется.

Диего лег на землю, часто и тяжело дышал, сжимал кулаки и выглядел все хуже и хуже. Все понимали, что с этого острова надо бежать как можно быстрее, это еще при том, что мы никаких гранв с лианами не встретили. и других неизвестных тварей.

- Я вот думаю, если галеф в нашем мире появилась, упав с этого острова, может тут нет гранв и птицеедов? - Альви подошла к краю пещеры, как будто надеялась, что вот-вот и ливень закончится. - Змеи сильнее, это очевидно. Два острова разрушены, судя по тому, что говорил отец, условия жизни на них были более приемлемы для тварей, нежели здесь. В отличие от гранв, галеф обожают сырость.

- Тогда все очень плохо, - Каил пожал плечами, - с гранвами мы знаем, как сражаться, а вот от галеф придется только убегать. Я тоже думал об этом. Странно, что нас не обнаружили сразу, и что пещера не заполнилась лианами по самый свод, но это и хорошо. От галеф, хотя бы, можно улететь, а вот от длинных кровожадных лиан - не всегда. О, дождь заканчивается...

Ливень и правда стал слабее, уже через несколько минут тучи расступились, обнажая кусок голубого неба, где-то за пределами пещеры послышалось пение птиц, и яркие лучи солнца осветили весь остров.

- Зловещее место, - Сириус передернулся, раскрыл крылья и взлетел. На фоне густых черных туч, его крылатая тень лишь усиливала чувство тревоги. Гриф летал из стороны в сторону, пытался найти баланс, сопротивляясь потокам сильного ветра, старался не улететь в густую массу туч, вновь образовавших грозовой вал. Тучи перетекали из одной в другую, лучи солнца освещали яркую зелень острова, но при этом и темное небо казалось таким, что вот-вот, но наступит конец света. Вдалеке вновь возникли импульсы молний, они били в соседний участок парящего над землей острова и в конечном итоге тот раскололся на две части. Гром и скрежет стояли такие, что невольно все прикрыли уши ладонями. Мы видели, как огромные куски начинали падать вниз, а потом их словно подбрасывало в воздух и они замирали примерно на уровне нашего острова, встраиваясь в энергопоток.

- Придется бежать, - гриф указал в нужную сторону, как только вернулся к нам, - горный хребет образует подобие полукруга, там низина, покрытая густой зеленью, но сквозь верхушки деревьев видны белые кости. Огромные белые кости. Диего, я знаю драконов, но никогда не видел, чтобы вы достигали таких размеров. в чем дело?

- Ты меня спрашиваешь? Я же не видел кости сородича!

Дракон всплеснул руками, прищурился, наблюдая за тем, как сгущаются тучи и молча дал сигнал, чтобы все выдвигались в нужную сторону.

- Знаете, я все чаще думаю о том, что котлеты из драконятинки вполне себе достойная пища, - тихо заметил Люци, недовольный всем, что происходило на острове, - вы как хотите, но лично я намерен разобрать кости и перетереть их в пыль. На черном рынке это целое состояние, а если там и правда лежит древний представитель вашего рода, то я стану богатым светлым эльфом, куплю себе домик, окружу его смертельными ловушками и заживу в тишине и покое.

- Еще один воробушек-социофобушек в нашей компании нашелся, - улыбнулась я, вспоминая слова Каила о диком желании отдохнуть в одиночестве, - вставай в очередь. Чувствую, мы все хотим одного и того же.

- Ну уж нет, - возмутилась Альви, протестующее пригрозив всем указательным пальчиком, - я детей хочу, нормальной семейной жизни, и чтобы единороги в небе. Я и так всю жизнь в одиночестве провела, хватит с меня этих ваших воробушков.

- Надо же, - удивился Люци, смотря на Альви в упор, - да из тебя мать как из меня отец. Чему и сможем научить, так это как лучше разделывать тушку врага, если какая-то дрянь наступила тебе на ногу.

Альви передернулась, посмотрела на эльфа косо, затем тихо ответила:

- Я понятия не имею, какой там из тебя отец и уж явно никогда об этом не узнаю. Так что чему ты там своих детей учить будешь мне не интересно.

- Ну-ну, - Люци рыкнул, оскалился, уставился на рыжую ведьму, делая при этом такое лицо, словно знает все ее ответы и действия наперед.

- Кристина, - до меня хоть и медленно, но начало доходить, - только не говори мне, что у Люци и Альви глаза такие же, как у меня с Лиамом...

- Не говорю, - хмыкнула в ответ ведьма, дав понять, что я мыслю в верном направлении, -удивительно, правда? Особенно волнительно за ними наблюдать. Кусают друг друга, жалят, а исподтишка смотрят. Альви с интересом, а Люци, не побоюсь этого слова, с какой-то странной нежностью во взгляде.

- Странной нежностью? - переспросил Сириус, смотря на светлого эльфа, - не совсем понимаю.

- Так смотрит голодный волк на свежеприготовленный бифштекс, - Кристина лишь плечами пожала, - характеры у них своеобразные, как и чувство юмора. И если честно, я не уверена, что они смогут вытерпеть друг друга. Между ними такие искры летают, что можно целый город сжечь.

Больше мы эту тему не поднимали, но многое для меня встало на свои места. В тот день, когда Альви нам помогала. Она видела Люци, не могла не заметить синих глаз. Это и стало ее истинной причиной вмешательства? Поэтому она приняла сторону Каила? Может и правда мы все предназначены друг другу.

Выстроив в голове последовательность из прошедших событий, я испытывала не только удивление, но и некое подобие шока. Так много нюансов, так много сражений, а в итоге все это как будто было судьбой уготовано еще до нашего рождения. Но ведь так не бывает, верно?

Поход к месту много времени не занял, на нас никто не нападал, не пытался съесть и даже намека на то, что тут ползают зловещие, кровожадные твари не было.

Мы двигались быстро, преодолевали преграды, перелезали через огромные скалистые выступы, проходили на первый взгляд бескрайние поля, заканчивающиеся очередным обрывом, через который приходилось перелетать с помощью магии. Всякий раз, когда Каил колдовал, всем становилось не по себе. Вдалеке виднелись шаровые молнии, но почему-то они не летели в нашу сторону с жаждой кого-нибудь съесть.

- Тут и так слишком мощный поток энергии, - пояснил магистр, - думаю, они путаются в источниках, поэтому и не летят нас уничтожить. Это хорошая новость.

Вскоре мы все же добрались до места.

Стоило забраться на вершину невысокой горы, как...

- Матерь божья, - прошептал Малек, не в силах прикрыть рот, - это же. это же.

- Невероятно, - продолжила я. Дыхание перехватило, сердце стало биться с бешеной скоростью. Я невольно схватила Лиама за руку, но эльф так ничего и не сказал. Только смотрел на все широко раскрытыми глазами.

Скелет дракона. То, что от него осталось.

Огромные ребра словно врастали в землю, покрывались у основания густым плотным мхом. По их поверхности тянулись лианы, еле заметно циркулируя от одного ребра к другому. Множество гнезд гранв были выстроены прямо в низине. Верхушки деревьев скрывали большую часть территории за счет своей густоты, но даже так было понятно, что ничего хорошего там внизу нас не ждет.

- Вот и источник, - шепнул Лиам, заметно нервничая при этом, - если нас заметят, нам конец.

- Именно это нам и надо, - Каил хмыкнул, заметил недоуменные взгляды и молча указал в небо, - молнии. Шаровые молнии, мои дорогие друзья. И Кристина.

Ведьма тяжко вздохнула, выглядела так, будто бы молча крестилась, затем согласно кивнула и отошла чуть в сторону.

- Все готовы? - голос Малека дрогнул.

- Готовы, - ответили все хором и мигом приступили к исполнению плана.

глава шестнадцатая

По команде Каила черное пламя сорвалось с ладоней Кристины. Ведьма выпустила разрушающую энергию не в сторону гранв, а в небо. Это безусловно привлекло всеобщее внимание, лианы у подножия скалы мигом очнулись, почуяв опасность, а вместе с ними и гранвы подскочили, вот только было поздно.

Молнии.

Множество шаровых молний, привлеченных к гнездовьям гранв, со всей силы врезалось в область низины. Кристина направляла черное пламя вниз, к останкам древнего представителя драконьего рода, от вида которого даже у Диего дыхание перехватило. Судя по всему, он и сам не знал, что бывают такие огромные огнедышащие древние ящеры.

Черное пламя волной спустилось в низину, оно пожирало гнезда со страшной силой, встало столбом и именно в этот момент небо осветило множеством вспышек.

Шаровые молнии почуяли новый источник, они ринулись к нему, с упоением врезаясь в землю, разрушая гнезда и клубки лиан, извивающихся из-за огня. Кристина не прекращала колдовать, она снова и снова направляла огонь вниз, прерывала поток лишь на мгновение, меняла свою позицию, боясь привлечь к себе внимание шаровых молний.

На этот случай была страховка в виде Малека с Каилом - в любой момент они были готовы начать колдовать, лишь бы отвлечь источник нашей возможной свободы от лакомого кусочка в виде ведьмы, управляющей черным пламенем.

Мы стояли на страже, распределились по секторам, а затем...

Затем шаровых молний стало больше.

- В СТОРОНУ! - прокричала я, резко толкнув Лиама в сторону. Я успела вовремя, еще секунда и нас бы разорвало в клочья. Она взялась из ниоткуда, вылетела стрелой из потока густых черных туч, образующих завихрения и врезалась в землю рядом с нашими ногами.

Взрывная волна отбросила нас в сторону, а сама молния при этом оставила огромный след в земле, по форме кратера.

- СВЕРХУ! - прокричал Сириус, забирая Кристину. Ведьма мгновенно перестала колдовать, отдав бразды правления Каилу и в этот же миг шаровые молнии стали падать с неба как звезды. Они врезались в скалы, поражали гнезда взбесившихся гранв, уничтожали лианы, почти задели Диего, который в открытую молился каким-то там своим богам, с ужасом наблюдая за тем, сколько прилетело шаровых молний.

Гриф ушел в сторону вовремя, успел отбросить крылом Зелара, благодаря чему эльф выжил. Дроу мигом подскочил к Сириусу, провел руками по его плечу, залечивая раны, тут же ушел в сторону, потому что даже такая магия привлекала шаровые молнии.

- ГРАНВЫ! - Альви объединилась с Люци, дав отпор первым тварям, поднявшимся из низины. Они сражались на пределе возможностей, рубили мечами врагов, успевали уйти в сторону от острых когтей благодаря Малеку. Маг страховал их, вовремя выпускал привычные всем молнии и сам при этом уходил в сторону, ускользая от атаки с неба.

Гранвы поднимались к нам, помимо этого все слышали до ужаса знакомый шелест лиан, а уже через мгновение одна из них попыталась схватить Зелара, но не успела - шаровая молния помешала случайным образом, уничтожив целый клубок этих чертовых отростков.

Я выпускала стрелы снова и снова, магические наконечники не только сверкали в темноте, но и оставляли за собой световой след. Он освещал местность вокруг, что помогало, потому что солнце не только скрылось за тучами, но и сами тучи настолько плотно закрывали небо, что казалось вот-вот наступит ночь.

- БИТЬ НУЖНО В ЦЕНТР ДРАКОНЬЕЙ ГРУДНОЙ КЛЕТКИ! - все это время Каил наблюдал за местностью, следил за тем, что происходит в низине, выпускал несколько пульсаров с определенной последовательностью, - ДИЕГО!

- ПОНЯЛ! - дракона трясло, он смотрел на всех огромными глазами, но не сбежал, начав менять ипостась. Малек защищал его вместе с Зеларом, мы с Лиамом сражались с гранвами, отбивая мелких тварей, Альви с Люци взяли на себя лианы, но во многом уступали им, выживая лишь благодаря магии Кристины и скорости грифа.

Диего принял форму дракона, Каил выпустил в небо фиолетовый пульсар, в этот же миг раздался гром и по периметру острова ударили молнии. Они вгрызались в землю снова и снова, распугивали тварей, заставляя тех возвращаться в гнезда...

- Сейчас что-то будет, - с ужасом прошептала я, поднимая голову. Дождь начинал накрапывать, атмосфера создалась такая, будто сейчас что-то произойдет и от нас ничего не останется. В принципе, я оказалась права.

Молнии.

МОЛНИИ БИЛИ СНОВА И СНОВА! Они врезались в землю, но тут же под ногами возникали еле заметные вспышки, из которых затем выстреливали огненные снаряды! Остров превратился в кровавое месиво, мы не могли предугадать где и когда вылетит очередная тварь, а откуда выстрелит молния. Лиам схватил меня за руку, мы петляли с ним как могли, двигались наугад. Казалось, гранвы забыли про нас, они рванули вниз, к своим гнездам, несмотря на черное пламя, а это значит, что.

- ВНИЗ! - мы проорали все хором, поняв все с первого раза.

Все в этом острове завязано на аномалии, не затронут лишь эпицентр - там и засели твари!

Радиус небольшой, но его хватило для того, чтобы Диего смог подняться в воздух, не опасаясь поджарить собственный хвост.

- ПРИГОТОВИЛИСЬ! - проорал Каил, щелкнул пальцами, и прямо над нами возникло несколько барьеров.

Диего выпустил пламя. Яркое, алое пламя. оно мощным потоком обрушилось в низину, заполнив ее полностью. Гранвы орали, они пытались сбежать и многим это удавалось.

Лишь благодаря тому, что целей было много, шаровые молнии не сразу врезались в барьеры. Вначале они поражали эпицентр аномалии, и делали это с таким остервенением, как будто только сейчас осознали, что источник энергии находился именно там. Они вгрызались в землю, образовывали глубокие кратеры. Земля под ногами бурлила, казалось сам остров начал кренить в сторону и в этот же миг, в просвете грозового вала, мы увидели еще один фиолетовый пульсар.

Сейчас.

- Каил. КАИЛ! - мы орали как могли, но маг не успевал. Он видел сигнал, но из-за гранв и постоянного поддержания барьеров не мог оставить нас внизу.

Сириус мигом схватил Кристину, уставился на меня и Лиама, прикусил нижнюю губу и, как только огонь слегка утих, вырвался наружу. Мы видели, как пламя поразило его крыло, слышали, как он орал во все горло от боли. Гриф со всей дури бросил ведьму к Каилу, тот поймал ее в последний момент и, как только они объединились, барьеры над нами приобрели совсем иную форму.

- Земля. - слезы застилали глаза. Мы сидели на земле, окруженные пламенем и боялись того, что будет, - земля дрожит.

- Остров рушится, - Лиам прижал меня к себе. Мы все собрались в кучу, готовые к худшему развитию событий, как...

Остров и правда начал обрушаться... Земля под нашими ногами трещала по швам, она как будто откалывалась снизу, словно что-то проедало путь изнутри. Я не сразу поняла, что будет дальше, но стоило огню погаснуть, как.

Огромный поток энергии пронзил остатки острова, нас всех подбросило в воздух, а затем куски земли устремились в морскую пучину.

Аномалии пришел конец.

Лианы и гранвы. какие-то другие твари. дикие крики птиц, чей-то голос у самого уха. Свободное падение, росчерк черного пера перед самым носом.

Крепкая хватка Лиама.

Я видела его лицо, весь ужас, что отразился в его глазах.

Мы падали. ПАДАЛИ!

Среди обломков деревьев и кусков земли, среди бушующего урагана и бесконечного числа шаровых молний. Среди черных туч в небе, которые быстро растворялись у всех на глазах, открывая то, что было скрыто все это время.

Бесчисленное множество порталов вспыхивали то здесь, то там. Они возникали рядом с нами, затем пропадали, распадались на мириады частиц, превращаясь в пыль.

Только не упасть в новый мир. ТОЛЬКО НЕ ЭТО!

Мир вокруг рушился, бушующее море приближалось, возникли сильные потоки ветра, они отбрасывали нас в сторону, в глаза летела пыль, что-то с силой ударило по голове, но я не потеряла сознание, лишь заорала, вернув при этом себе голос.

Я видела черные тени, слышала крики где-то внизу, а затем.

Затем один из черных драконов, возникший из ниоткуда, с легкостью перехватил нас с Лиамом, не дав упасть в море, прямо в возникшую после магической атаки воронку.

- Живы? - раздалось в воздухе драконье рычание.

- Ж. Живы, - пролепетала я в ответ, продолжая держать Лиама за руку. Дроу молчал. Почему молчит? - Лиам. Лиам, ты в порядке?

Голос подвел, я охрипла, была не в состоянии говорить громко, но это все связано с напряжением и страхом.

Лиам. почему же ты молчишь?

- Ли. ЛИАМ! - но дроу молчал не просто так. Он находился без сознания, по его щеке текла кровь, а на плече зияла огромная рваная рана.

О нет...

НЕТ! Только не это!

- Лиам. Лиам, открой глаза. ЛИАМ! - но эльф не реагировал.

Рядом с нами возник Диего, на его спине летел Зелар с Каилом и что-то жестикулировал магу, но стоило увидеть сына, как дроу мигом замолчал.

Не прошло и секунды, как темный эльф прямо на лету перепрыгнул со спины Диего к сыну, он что-то рычал, но я не могла разобрать ни единого слова.

Я не видела Сириуса. Кристины тоже. Держаться на спине у дракона было сложно - он лавировал между обломков, а перед тем, как выпустить пламя, изгибал шею так, что я теряла равновесие и с каждым разом начинала паниковать, думая о том, что все мы вот-вот упадем.

Помимо обломков и пролетающих мимо нас гранв, шаровые молнии тоже никуда не делись. Они потеряли источник, что привлекал их, устремились куда-то в небо, задев при этом хвост Диего.

- АЛЬВИ! - голос дракона был переполнен ужасом, он начал менять ипостась против воли прямо в воздухе! - ТЫ НАМ НУЖНА!

Но Альви не было рядом. Как и Люци.

- ТВОЮ МАТЬ!

Эти слова были последними перед тем, как Диего упал в море вместе с Каилом и Малеком. Огромные волны накрыли их с головой.

- Да чтоб тебя! - Зелар не мог отойти от Лиама, - Лира. Я остановил кровь, если она пой.

- Не смей! - прорычал черный дракон, - вода тебя уничтожит. Я скину вас возле берега. Постарайтесь выжить.

Постарайтесь. что?

Ах. вот что. Дракон и правда нас скинул. В воду. ДАЛЕКО от берега! Ему может и близко, а вот нам ДАЛЕКО!

Волны не были высокими, они не уносили обратно в море, но все равно забирали много сил. Мы с трудом держались на поверхности, Зелар умудрялся использовать магию, влияя на поток воды. Я видела, как с береговой линии в нашу сторону бросились остальные дроу, как они пытались добраться до нас, и как на них напали гранвы.

Выжили не только мы.

С неба падали обломки, они вызывали волны, море как будто кипело, оно ревело от всего, что с ним происходило, скрывая острые скалы под нашими ногами.

Несколько раз я задела ногой край рифа, тут же ощутила острую боль и закричала, не в силах сдержаться. В этот же миг рядом с нами с неба упала гранва, но нам повезло - ее утянуло глубже из-за собственного веса, и спустя мгновение вода окрасилась темным непонятным грязным цветом.

- Под нами что-то очень острое, - судорожно заметил Зелар, не в силах больше держаться на поверхности. - Лира, отпусти Лиама, он утянет тебя...

- Нет.

- На дно утянет!

- НЕТ!

- Вот же непослушная ведьма!

Не отпущу! У меня еще есть силы! Есть!

- Вот и хорошо, что непослушная! - голос Торуэна прозвучал как манна небесная! Как и Каил, он воздействовал на пласт земли, но было видно, что сил у стража почти не осталось. Схватив лишь Лиама, он дал нам с Зеларом шанс выжить, - я вернусь, не утоните!

- Лети уже! - рыкнул дроу, - а ты не отплывай от меня далеко! Слышишь?

Слышу!

Вода ледяная, я чувствовала, как сводит ноги, меня трясло толи от страха, толи от холода. Плыть становилось с каждым разом все сложнее, и в эти мгновения на помощь приходил Зелар. Он прикасался к моей спине ладонью, вызывал тепло во всем теле, позволяя жить дальше. Его губы при этом дрожали, силы покидали тело и эльф часто захлебывался.

- То. Торуэн. ТОРУЭН! - голос тонул среди звуков борьбы. Чем ближе мы были к берегу, тем отчетливей становилось видно, что гранвы не померли!

Страж не летел к нам.

Я перевернулась на спину, расставила руки в стороны, пытаясь немного отдохнуть. Зелар сделал тоже самое, затем внезапно ухмыльнулся и указал пальцем в небо:

- Внучок мой ненаглядный прилетел! Я уж думал, позабыл про старика!

Сириус от такого заявления чуть на нас сверху не грохнулся, но вовремя опомнился, уставился на эльфа так, словно только сейчас осознал всю суть бытия, схватил нас за руки и, не поднимая, потянул к берегу.

- Крыло повреждено, - рычал гриф, - Кристина и Каил спасены, Лиама и Альви выловили у берега, они пока без сознания. Диего жив, но вновь стал человеком. Торуэн защищает Лиама, но гранв слишком много. В основном сражаются дроу и к нашему счастью -побеждают.

Оказавшись на берегу, мы попытались встать на ноги, но с первого раза не смогли - не удержали равновесие, упав в песок.

Твари окружили нас, но выглядели намного меньше тех, с кем мы сражались у Закрытого Озера. Дроу хоть и с трудом, но могли перерубить гранвам шеи, а значит эти особи совсем еще юные и слабые.

- Даже не думай! - Люци возник как из ниоткуда, - сражаться вздумала? Жить надоело?

Ты себя видела вообще? Лиама охраняй! Тут не все так страшно, как кажется!

- Но...

- Никаких “но”! Альви сейчас у Диего, через некоторое время с нами снова будет наш дракон, так что не мешайся под ногами, лучница!

Зелар сидел на месте, не мог встать, жестом подзывал меня к себе, указывал рукой в сторону Лиама, что все еще лежал без сознания. Я помогла ему добраться до сына, схватила с земли чей-то лук, натянула тетиву, поставив обычную стрелу и охраняла дроу. Пока отец лечил сына, я не подпускала к нам гранв, окончательно растерявшихся из-за всего происходящего.

Черные драконы потеряли много сил из-за разрушения аномалии, как и Каил с Кристиной. Рик и Торуэн тоже почти лишились сил, но все равно, даже при таком раскладе мы побеждали. То тут, то там мелькали молнии Малека. Он создавал магические снаряды, разбрасывая их в стороны скоплений лиан и гранв, разрушал прочные парные связки, не позволяя тварям действовать слаженно. Черный огонь Кристины хоть и выглядел слабым, но это никак не сказывалось на том, что он не гас, пока жертва не погибала.

Все вокруг казалось не реальным. Меня трясло, зубы стучали от напряжения, пальцы не слушались из-за холода, а сердце казалось, вообще не работало, просто я пока этого не осознала, продолжая держаться и натягивать тетиву, периодически выпуская стрелы.

- Немного осталось, - голос Лиама стал для меня светом в конце туннеля. Стоило эльфу очнуться, как его отец тут же облегченно взвыл, откинулся на спину и упал на землю, расставив руки в стороны, - смотри, сейчас Сириус последнюю тварь убьет.

Гриф и правда убил гранву. Он вырвал ее сердце голой рукой, раздавил его пальцами, и в этот же миг на берегу воцарилось гробовое молчание.

Никто не верил.

Все озирались по сторонам, как будто вот-вот, вот сейчас выскочит очередная гадость, жаждущая крови, мяса и мести.

- Мне кажется. - неуверенно начал Каил, оглядывая всех испуганным взглядом, - или мы. мы вроде как. всё?

Никто не ответил. Дроу смотрели в сторону моря, они ждали новых гранв, выживших после падения, и лиан за компанию.

- Я даже говорить боюсь, - Торуэн сел в песок, обхватив голову руками, - Каил. неужели мы. КАИЛ!

Страж не успел предупредить магистра... Да я и сама не сразу поняла, что случилось...

Архимаг... Борн. Он стоял за спиной Каила, чем-то ударил его. Магистр даже не понял, что произошло, мгновенно теряя сознание.

- Всегда прикрывай спину, - холодно заметил Борн, - ничему жизнь не учит.

Все замерли. Стояли с открытыми ртами, смотрели на то, как Каил истекает кровью, как из колотой раны течет красная кровь.

- Предатель заслуживает смерти, - холодно ответил архимаг, идти против которого сравни самоубийству. Глава Академии. Напасть на него сейчас значит развязать войну.

Каил лежал без сознания, его слегка трясло, значит, клинок отравлен. Из слегка приоткрытого рта начала выделяться пена.

За спиной Борна стояла стража. Верные слуги, готовые убивать ради удовлетворения собственных садистских потребностей.

- Унести прочь. Остальных под стражу, - приказал архимаг, - дроу тоже. Эльфы нарушили границу, предали давнее соглашение. Зелар. Ты понимаешь, к чему все ведет, верно?

- Естественно, - прохрипел дроу, еле заметно касаясь моей ладони. Правитель эльфов стоял за моей спиной, все еще с трудом держал равновесие из-за дикой усталости. Не понимаю, что он хочет мне сказать. зачем ладони касается?

Снова прикосновение. Еле заметное, затем уже более настойчивое.

- Небо, - шепнул он, - небо сегодня особенно прекрасно, не правда ли, господин архимаг?

- Для того, кто видит его в последний раз. - Борн ухмыльнулся, схватил Каила за волосы, приподнимая его голову над землей. В его руках сверкнуло лезвие, я тут же резко выдохнула, боясь того, что мог сделать Борн, а затем.

Кристина заметила их первая. Точнее то, что от них осталось. Аномалия аномалией, но шаровые молнии больше небыли привязаны к островам. Они освободились, не перестав при этом чувствовать некий голод.

Вспышки среди густых облаков, атмосфера накалялась с каждой секундой. Борн видел, что с нами что-то происходит, но не понимал, что именно. Он остановил своих стражей, сковывающих пленных в магические оковы, застыл на месте, не успев перерезать Каилу горло, затем перевел взгляд на Кристину и.

- ВЗЯТЬ ЕЕ!

Стражи не успели. Точнее не так - они не поняли истинной проблемы. Кристина отвлекала архимага черным пламенем от главного - шаровые молнии не просто так летели в нашу сторону. Теперь мы - самый большой источник магической энергии в ближайшей округе. Помимо магов и эльфов, среди нас все еще находились драконы.

- Ты. ТЫ! - Борна будто осенило. - Черный огонь Каила. Его сила и мощь. Это была ТЫ! ВСЕГДА ТЫ!

- Поздравляю с осознанием проблемы, - ведьма хмыкнула, с легкостью вырвалась из цепкой хватки стража, вызвав вспышку черного огня. Пламя попало на форму, мигом распространилось по ткани, сжигая ее до самой ниточки, но тело мужчины не тронуло... Разве что обожгло ладони до такой степени, что тот не мог колдовать.

Мы все рванули в стороны, слышали скрежет в воздухе, ощущали каждым волоском, что сейчас будет, а затем.

Они врезались в береговую линию. Изгрызали ее снова и снова. Молнии били хаотично, они оставляли после себя огромные кратеры, превращали в пепел любого, кто попадал под обстрел, поглощали каждую крупицу магии!

Мы не колдовали, просто бегали из стороны в сторону, понимая, что если воздвигнем хотя бы простенький барьер - от нас ничего не останется.

Стражи Академии не сразу поняли, что происходит. Некоторые создавали пульсары, пытаясь уничтожить нас, но все зря - молнии прямо в полете меняли свое направление, сжирая на своем пути все, что относилось к магии, а так же тех, кто являлся источником это силы.

- Да это же лютый ... - драконы договорить не успели, бросились врассыпную, как и все, кто был на берегу, и судорожно меняли ипостась прямо в движении - человеческая форма не так сильно привлекала молнии, в отличие от огромных крыльев, хвоста и когтей.

Архимаг упустил Каила. При первой же возможности Сириус забрал мага, дотащил его до Зелара, но из-за молний мы ничего не могли сделать. Гриф прижимал рану, я смотрела по сторонам, затем схватила стрелу, накалила ее в пламени, оставшемся от молнии, и тут же прижгла рану на спине магистра. Он при этом даже не дернулся.

- Что за яд? - я не могла не плакать, пыталась держать себя в руках, но это было выше моих сил.

- Не знаю, - Зелар рычал, смотрел по сторонам и как только молнии отлетали в сторону, чуть-чуть, еле заметно пускал импульсы по телу мага. Сразу после этого приходилось бежать в сторону, даже такие крупицы магии привлекали внимание. - если они не прекратят колдовать, молнии не улетят! И мы все поджаримся!

- Нужно вынудить Борна колдовать, - рычал Рик, освободив Сириуса. Гриф выпрямился во весь рост, расправил крылья и вступил в схватку со стражами. Мы не лезли, потому что точно бы помешали.

- Уже, - Рик кивнул в сторону высоких деревьев чуть дальше береговой линии.

Люци.

Люци сорвался с высокой ветки, клинок в его руках сделал полукруг, оставив за собой яркий след, но цель не поразил. Борн ушел в сторону в самый последний момент.

Они вступили в схватку, яростную и беспощадную. Я никогда в жизни не видела, как сражаются светлые эльфы в полную силу и сейчас. Сейчас стало страшно. Он будто земли не касался - летел над ней, наносил удары снова и снова, отбивал атаки архимага,

но не пытался при этом убить. Нет, Люци прекрасно понимал, что за убийство Борна его как минимум казнят.

- Чертов эльф! - рычал архимаг, - я все равно тебя достану! Ты долго... очень долго будешь гнить в камере!

- Да на здоровье! - рыкнул в ответ Люци, сделал вид, что взял передышку, затем извернулся волчком и с силой резанул архимага по ноге.

Борн заорал, в бой тут же вмешались остальные стражи, но их остановил Сириус. Гриф взял на себя остальных врагов, часть отвлекал Малек, Лиам крался чуть сбоку, держа в руках метательные звезды. Стоило стражам отвлечься, как дин из снарядов попадал им прямо в горло. Лиам мигом менял свое положение, сливался с внешним миром вместе с остальными дроу, и не лез на рожон.

Молнии тем временем перестали бить так сильно, как до этого, но они словно коршуны летали над нашими головами в ожидании сигнала к атаке.

Люци нападал на архимага снова и снова, он уклонялся от клинка, уходил в сторону, дразнил врага:

- Ты слаб, Борн! Всегда был на втором месте! - Люци смеялся в голос, издеваясь над магом, - а ты знаешь, что твоя дочурка учудила?

Люци указал в сторону Альви. Она сидела рядом с Диего, была наготове и в любой момент могла “починить” нашего дракона, нужно лишь дождаться момента.

- Мне все равно! - рычал в ответ архимаг.

- Ну да, конечно, тебе все равно! - хохотал Люци, затем резко подпрыгнул, приземлился на острие меча архимага и каким-то чудом извернулся от встречной атаки. Он достал Борна, когтями порвал ему щеку, отскочил в сторону и замер, смотря на то, как враг орет от боли. - Ты всю жизнь пытаешься превзойти Каила, а он все равно сильней тебя! Ты вечно соревнуешься с ним, а он все равно побеждает. Больше скажу. Тебе нужно было приказать Гиермо меня убить. Знаешь, почему?

- Я убью тебя собственными руками!

- О нет, не сможешь. Как же ты поступишь столь жестоко со своей дочерью? Убьешь ее Предназначение. Забавно вышло, правда? Я столько страдал, чтобы потом выяснить, что все это было не напрасно, и что судьба подложила мне очередную свинью. На сей раз рыжую. Готов няньчить эльфят-полукровок? Нет? Тогда этим займется Каил! Именно Каил станет заботиться о твоих внуках, мой дорогой архимаг!

Это стало последней каплей. В глазах архимага что-то сверкнуло, в его руках заиграло пламя, и этого оказалось достаточно. Он рванул в сторону Люци, полностью поглощенный ненавистью и злобой. Он почти достал до эльфа, почти проткнул его горло острием кинжала, но.

Молнии успели вовремя.

Три заряда врезались в то место, где стоял архимаг одновременно. Взрывная волна оказалась настолько сильной, что Люци унесло далеко в море. Сириус тут же рванул за ним, успев вытащить эльфа до того, как волна накрыла бы их с головой.

Стражи Академии замерли...

Их предводитель был мертв, но проблемы на этом не закончились.

- Малек! - Торуэн что-то кричал магу, показывал в сторону скал и тот в ответ лишь согласно кивнул.

- Я с вами! - присоединился Рик, затем обратился ко мне с Зеларом, - мы отвлечем молнии на себя, вы уходите на безопасное расстояние и лечите Каила и остальных. Как только выпущу пульсар - бегите. Все ясно?

Мы согласно кивнули, Сириус при этом связался с остальными, мысленно передав информацию. Черные драконы лишь пожали плечами, я думала, они больше не будут участвовать в сражении, но.

- Мы отвлечем, - заметили трое, - если Каил выживет и станет новым архимагом, мы, наконец, заживем спокойно. Ради этого стоит рискнуть.

Сказано - сделано. Рик рванул вдоль берега, Малек и Торуэн держались от него на расстоянии. Все приготовились бежать по сигналу, и как только пульсар был выпущен, рванули в сторону от береговой линии. За нашими спинами все еще продолжалась битва, я видела, как Малек устанавливал ловушки для молний, затем убегал как можно дальше, пока Рик отвлекал на себя энергетические шары. Мы скрылись в лесу, не видели, что происходило, могли лишь слышать крики, и взрывы.

Зелар останавливался, лечил Каила, затем мы бежали вперед. Молнии нагоняли, но Малек и остальные отвлекали их на себя.

Дроу менялись, они позволили своему правителю отдохнуть, несли Каила. Зелар дал добро Сириусу, гриф перехватил магистра и устремился вперед, стараясь оторваться от молний. Он возвращался за дроу, перетаскивая их к Каилу. Это позволило выиграть время.

Затем вмешалась Кристина.

- Уверена? - я видела взгляд ведьмы. Стало не по себе.

- Да, уверена.

Черное пламя взвилось стеной, оно поглотило руки девушки, достигло верхушек деревьев, и как только молнии врезались в преграду, то почему-то взрывались прямо в воздухе.

- Всему есть предел, - пояснила ведьма, - их голоду тоже. Надолго меня не хватит.

Бегите.

- Незачем, - заметил Лиам, - я больше ни одной не вижу. И не слышу взрывов. И вспышек в небе тоже нет. Лечитесь. Все. Мы близко к Североморью, если там остались птицееды или галеф, это станет очередной проблемой.

Галеф...Птицееды... Да когда же это уже все кончится?

Я не верила, что мы разрушили остров. Не верила, что аномалии больше нет и что Каил ранен. Я смотрела на Лиама и мне казалось, что все это не по-настоящему, что вот-вот, прямо сейчас появится архимаг и снова вонзит клинок в чью-то спину.

Я молчала, как будто забыла, как вообще разговаривать. В руках держала лук с лопнувшей тетивой, в колчане осталось лишь две стрелы, одна из которых магическая.

Руки в крови. Дыхание сбилось.

Лиам рядом. Тоже молчит. Только за руку держит, крепко сжимая ладонь.

Не понимаю, что делать дальше.

Не понимаю, что ждет нас всех в будущем.

И от этого все еще страшно.

***

- Ну, в принципе ее можно оставить, - Каил лежал в лазарете. После битвы в Североморье уцелело одно здание, нам даже повезло найти все необходимые зелья и настои. Как Лиам и предполагал, в руинах пытались свить себе гнезда птицееды, но их быстро прогнали, а в подвале нашли маленькую змею. галеф.

- Оставить эту смертоносную тварюшку в живых? - глаз Торуэна дернулся, - ты часом рассудок не потерял? Всему есть предел, даже тварелюбию.

- Посмотри на нее! - Каил указал на клетку, где извивалась с виду совсем простая, белая змея с еле заметным синеватым отливом. Она лепетала языком, смотрела на всех выразительными голубыми глазками, строя из себя невинность, - она прекрасна. К тому же вымирающий вид. Точнее представитель исчезнувшего вида.

- Который скоро вырастит и сожрет все, что движется. - заметил Малек.

- Это если ее не приручить! - возмущению Каила не было предела. Магистр лежал в кровати, кутался в одеяло, разрабатывал руку, и не мог колдовать. - Торуэн, хотя бы ты меня поддержи!

- Я тебя поддержу, - заметил Сириус, принимая к себе клетку с галефом, - заодно станцую на твоей могиле.

- Да чтоб тебя, гриф! - возмутился маг, скривив лицо от боли, - я же не шучу, я серьезен! Галеф - это наша история! Это неизвестное никому существо! Оно разумное! Вон, у Кристины же Рошар тоже не дурак! Все понимает, хоть и конь! Как он, кстати?

- Хромает, - заметила Кристина, отряхивая с одежды сено. В последнее время девушка пропадала на конюшне сутками, она не отходила от Рошара, проверяла его здоровье, бесконечно обнимала, причем до такой степени, что даже Сириус ревновать начал, -боевым конем он уже не станет, но я думаю, что он с радостью будет учить таких ведьм, как Лира, верховой езде. Или детей... Спасибо...

- Зелару говори спасибо, - Каила зашелся кашлем, затем скривился от боли, - он защитил Рошара. Что с Мирром?

- Кот спит с нами, - я не смогла сдержать улыбку, - соскучился. Мы нашли его в лесу, недалеко от Североморья.

- Весь грязный, измученный, озверевший, - начал перечислять Лиам, - учуяв нас, рванул в объятья с такой силой, что чуть не прибил на радостях. Я не сразу его узнал, вся шерсть в клочьях. пришлось все сбрить.

- Так наш Мирр теперь лысый мантихор? - Каил улыбнулся и тут же за окном раздался жалобный мяфв. Затем на подоконник приземлилась мохнатая рыжая лапа, а в окне показалась лысая кошачья морда. В глазах мантихоры отчетливо читался ужас, смешанный с позором, - какой лапочка. Не расстраивайся, зверь. Это временно.

Мирр ничего не это не ответил, лишь жалобно профырчал, обреченно опустил мохнатые уши и выглядел при этом крайне депрессивным.

Мы все разговаривали с Каилом, навещали мага и внимательно следили за тем, что и как он делает. Магистр частенько пытался сбежать, но Сириус возвращал его в постель. В конечном итоге гриф не выдержал, приковал магистра к кровати, за что узнал о себе много нового.

Североморье постепенно восстанавливалось. Жители не захотели оставаться в Академии, предпочитая отстроить дома заново. Мы все сплотились, помогали друг другу, дроу даже приняли нашу помощь в возведении их родного города, договорившись о том, что приступят к очистке территории сразу после Североморья. Зелар временно принял на себя управление, многие из представителей его расы были против, но спорить не стали. Все же для того, чтобы изменить сознание, требуется время. Темные эльфы, что пришли с других городов, во многом не понимали отношение их правителя к Каилу, но после того, как история была рассказана, хотя бы переставали огрызаться на людей.

Гранвы не исчезли полностью. Диего взял на себя ответственность и патрулировал окрестности с неба. Остальные драконы пожелали ему удачи и влезать не стали. Что же, и на этом спасибо.

- Это конец? - мы сидели с Лиамом в комнате, и каждый занимался своим делом. Я учила письменность, Лиам читал книгу о галеф, придумывая различные эксперименты ради Каила. Магистр не оставлял надежды приручить змею. Даже отдельный вольер для нее построил, в надежде на то, что та вырастит прекрасной пушистой лапочкой. Мирр был против, как и все остальные.

- Только начало, - Лиам отложил в сторону книгу, посмотрел на меня теплым, полным любви взглядом и жестом приманил к себе. - Ты милая, когда хмуришь брови. Что-то не понимаешь?

- Да, вот тут. Смотри. Почему один и тот же символ вписывается в разные углы квадрата, если читается все одинаково?

- Потому что все зависит от построения в самом предложении, - Лиам взял листы пергамента, немного прищурился, принял из моих рук перо и... - так не честно...

Я легонько поцеловала его в кончик носа, улыбнулась, мягко провела ладонью по его волосам и наслаждалась тем, что происходило в комнате. Я любила эту атмосферу тишины и покоя, как будто впереди нас ждали не очередные приключения, а спокойная размеренная жизнь.

- Все честно, - шепнула я в ответ, не переставая смотреть Лиаму в глаза. Дроу выглядел довольным, его раны почти полностью затянулись. С виду казалось, что он полностью восстановился за последние несколько месяцев, но иногда я замечала, как он дергается, разминая плечи. Будто что-то все еще мешало. - Пойдем, узнаем, как у Каила дела. Я обещала ему сдать письменность сегодня к обеду, он хотел проверить. Заодно вопросы задам, их много накопилось.

- Тебе через три дня в Академию лететь, - тот факт, что я приняла предложение временного архимага помочь с переводом некоторых диалектов, Лиаму не нравилось. Торуэн принял на себя ответственность за восстановление Академии и причиненного в ходе битвы ущерба, тут же позвал нас на переговоры, которые ни к чему хорошему не привели: все разругались, гриф не выдержал первым, с силой ударил по столу и высказал все, что думает о людях в целом. Этого никто не ожидал, поэтому споры оставили на потом, когда эмоции у всех улягутся.

Сириус злился. Сильно злился. Точнее он был в бешенстве и все чаще прятался от магического мира где-нибудь высоко в скале, куда не ступала нога, рука и прочая часть тела человека. Кристина понимала его, не мешала, просто ждала каждый вечер на ужин, много времени проводила в конюшне. Сириус помогал ей, за несколько месяцев он возвел такой дом, что даже я поперхнулась. А какие он цветы приносил Кристине. он срывал самые редкие сорта, помогал девушке освоить зельеварение, опираясь лишь на свои знания, а они у грифов ой как отличаются от человеческих. Тут уже Рик взвыл, все выпрашивал рецепты, но Кристина заявила, что это секрет и пока производство не наладит, никому ничего не расскажет. Мы все ее в этом поддерживали. Кроме Рика. Маг рыдал, причем во всех смыслах.

- Она нашла свое дело, - успокаивали мы мага вместе с Лиамом, - Рик, сам подумай. Кристина из другого мира, она тут никто, без крыши над головой, работы. Каил дал ей пристанище, и она хочет отплатить ему за это.

- И Сириус тоже, - заметил Малек, сбрасывая с себя рабочую рубашку, пропитанную потом, грязью, опилками и каменной пылью, - устал как дракон, честное слово! Гриф для Североморья делает очень многое. Он научил наших травников выращивать редкие сорта цветов, это помогло создать новые рецепты.

- И теперь Сириус богат как боженька, - всплеснул руками Рик, - он недавно человекоподобным стал, а уже себе женщину нашел, дом отстроил, везде деревья посадил, от вида которых душа в пятки от восторга уходит, а еще они вместе готовятся лавку открыть!

- Я такой хорошенький благодаря родителям стал, - гриф появился как всегда из ниоткуда, я тут же подскочила с места, принимая его в объятья, а тот и рад, - я тебе тоже принес семена. Прорастил уже.

- Уже? Так быстро? - Лиам с интересом смотрел в небольшой горшок, из которого торчало несколько палок с ветвистыми листьями на верхушке, - у меня пока только один лист появился...

- Добавь три кубика льда и поставь на солнце в полдень, - подсказал гриф, радуясь тому, что у кого-то хоть как-то получилось вырастить необычное растение, - это дерево плодородия. Они в теплое время года красиво цветут, а их корни хорошо помогают при отравлении. И когда женщина беременна тоже можно.

И чего это все так на меня покосились?

- Я не беременна, - уверенно заявила я, немного сомневаясь в своих словах. Чего уставились-то, а?

- Когда-нибудь будешь, - хмыкнул гриф, - заранее все подготовим.

- Ага, - заметил Рик, - только дайте нам мир изменить. Помним, что у нас полукровки -исчадье вселенского зла, да?

Как такое забудешь.

Североморье постепенно отстраивалось. Дроу во многом помогали улучшить город, и благодаря такому союзу к Каилу пришли оборотни. Огромная стая во главе с Роем вначале подначивала магистра принять на себя роль архимага, потом уже откровенно угрожала, тонко намекая, что никого лучше на эту роль просто нет.

Каил был против.

Оборотни с его решением не согласились, поэтому частенько наведывались в гости, разносили местные таверны, за что получали уже от дроу и людей совместных люлей. И это определенно всех сближало.

Информация о том, что Каил сохранил галеф разлетелась по всему свету. И впервые за многие столетия к магистру прилетели нимфы.

Сами прилетели.

В ту ночь он орал как не в себя то ли от ужаса, то ли от счастья, мы так и не поняли. Причина криков была в том, что раньше все думали, что нимфы - красивые, благородные маленькие леди с миловидным личиком, а на деле это были те еще мерзкие твари со страшными мордами, больше похожие на крылатых домовых в лохмотьях из листьев и веток, нежели идеал женской красоты.

В ту ночь Каил не только впервые увидел нимф, но и разругался с ними в пух и прах. Они настаивали на том, чтобы он передал им галеф, Каил был категорически против. Когда гостьи приняли самое логичное решение - украсть змею, Каил принял решение не вмешиваться. Галеф сама все сделала. Змейка хоть и была все еще небольшой, но подпускала к себе лишь магистра, меня и Лиама. На остальных она шипела, раскрывала капюшон как у кобры, всем видом показывая, что лучше ее не трогать. В ту ночь нимфы осознали, что с Каилом лучше дружить, так что им потребовалось много времени для восстановления дружеских отношений: Каил позволял наблюдать за галеф, а нимфы давали ему информацию о своем виде, отвечая на вопросы, позволяя читать старинные рукописи.

Ковен магов был в шоке. Вообще все магическое сообщество разругалось так, будто скоро наступит еще один конец света. Сторонники Борна требовали наказать Каила и всех нас за убийство архимага, но факт того, что тот умер из-за шаровой молнии, мешал совершить казнь. Конечно же, про нас не забыли. Стражи Североморья часто отлавливали лазутчиков, тонко намекая на то, что галеф голодна.

К нам вернулся Энтони! Живой, почти здоровый, с напрочь переломанной психикой. Он сильно изменился, боялся резких звуков, оставил службу и полностью посвятил себя своей маленькой сестре. Он нашел свое призвание в пекарне, а мы с Кристиной помогли ему с рецептурой из нашего мира, так что теперь Энтони знаменит на все Североморье и его булочки с воздушным кремом и корицей раскупают со скоростью звука. Он благодарен нам за это настолько, что готов был отдавать огромную часть прибыли, но мы отказались.

Малек оставил Ковен, примкнув к Каилу. Наш страж мечтал обрести свой дом, создать крепкую семью и на старости лет разводить бабочек. В этом мире эти насекомые называются несколько иначе, да и выглядят тоже... Огромная усатая мохнатая тварь с разноцветными крыльями используется в качестве ездового насекомого. И естественно она хищная, куда же без этого!

Рик помогает восстанавливать город, но помимо этого начал тренировать новобранцев. Было видно, что ему это очень нравится, а еще ему нравится одна очень милая дама. Юная ведьма с длинными светлыми волосами, чьи глазки сверкают синевой.

- Как думаешь, это спокойствие надолго? - мы шли вместе с Лиамом и держались за руки, рядом бегал Мирр, ловил насекомых в высокой траве, чуть сбоку пробегал Рошар, с большим удовольствием неся на себе маленькую эльфийку. Кристина взяла на обучение двух девочек, ее конь вновь почувствовал себя нужным, напрочь забывая о том, что у него больное колено, да и нога была переломана в нескольких местах.

- Я надеюсь, что насовсем, - заметил Лиам, махнув рукой Сириусу. Гриф сопровождал Кристину, что-то ей с упоением рассказывал, а та еле сдерживала улыбку, смотря на Сириуса влюбленными глазами. - Смотри, он ее опять изводит.

Лиам кивнул в сторону тренировочной площадки.

Люци и Альви. Ох уж эти двое.

- Они друг друга стоят, - тихо заметила я, наблюдая за тем, как светлый эльф нападает на рыжую ведьму. Они сражались на длинных деревянных шестах, причем делали это с такими лицами, как будто готовы были поубивать друг друга. Альви уступала Люци в силе и ловкости, эльф подстраивался под ее ритм боя, но все равно не давал и шанса на победу. Ведьму это бесило, но она не позволяла себе использовать магию.

- Люци провоцирует ее, - Лиам прищурился, закрыл лицо от яркого солнца, - он все еще видит в ней Борна, тебе так не кажется?

- Он видит в ней сильную, властную ведьму, которая в скором времени осознает свою силу. И если не воспитать ее характер, то из милой и прекрасной рыжей девушки, она станет вторым архимагом, - прошептала я, - это мне Люци сам сказал. Он учит ее не только сражаться, он будто бы пытается ее сломать, хотя иногда это выглядит иначе.

- Нам второго Борна еще только не хватало! - дроу всплеснул руками, затем резко пригнулся, успев уйти от выпущенного огненного пульсара, - нас то за что?

- Я случайно! - прокричала Альви, - прости! Вы не ранены?

- Нет! Все в порядке! - прокричал Лиам в ответ, а затем уже обратился ко мне, - если бы я тебя так изводил, ты бы меня головы лишила.

- Каждой твари по паре, - заметила я, прекрасно зная, что Люци такой только на тренировочной площадке. Дома эльф менялся, как день и ночь! Всегда помогал Альви с готовкой, частенько позволял тренировать на себе заклинания, а девушка в ответ баловала его не только вкусняшками. - Люци постепенно начал вспоминать свое прошлое. Кстати, Каил нашел старые записи Гиермо, он рассказывал?

- Да, - мы с эльфом мигом передернулись, вспоминая подробности, - отвратительно... После всего, что с ним сделали, странно что он весь Ковен не вырезал. Смотри, у Каила гости.

Мы понимались на небольшой холм, где в отдалении от окружающего мира стоял одинокий деревянный домик, наполненный уединением, тишиной и любовью к природе. Магистр непросто пожелал остаться один, он вообще горел желанием уйти в отшельники! Но ему не давали.

Торуэн.

Подойдя к дверям, мы четко и ясно услышали знакомый всем голос стража:

- Каил, я тебя молю! Я на колени готов встать перед тобой! - голос Торуэна звучал обреченно, - большая часть представителей нежити готова идти на переговоры, но только лишь при одном условии - ты будешь архимагом!

- Какого черта все диктуют ТЕБЕ кем МНЕ быть, а? - Каил не унимался и был в своем решении непреклонен, - Торуэн, я не хочу править! Сколько раз можно говорить одно и то же? Я хочу жить! ЖИТЬ ХОЧУ! У себя, в любимом Североморье, среди друзей! Я хочу защищать ЭТО место, а не Академию, пропитанную ложью, предательством и грязью.

- Мне не очистить Академию без тебя, - временно исполняющий обязанности архимага громко упал в кресло, которое тут же заскрипело под тяжестью воина, - Каил, там в Ковене настоящий бардак. Я так скоро седым стану. Я готов принять на себя все, что касается ловли предателей, но переговоры с нечистью. Тебе верят, Каил. Да ты же сам раньше мечтал об этом! Ты сам говорил мне о том, что хочешь, чтобы все мы жили дружно и счастливо и теперь, когда мир повернулся к тебе лицом, ты отворачиваешься от нас!

- Мир ко мне передом повернулся, а не лицом, тут много нюансов, мой юный друг! -протестовал магистр, - а я к нему задом, потому что надоело. Торуэн, я хочу покоя и тишины. Я столько сражался. Я стольких потерял. Я семью хочу, детей. Я устал от кровопролития! Сам подумай, что будет, если я приму пост архимага. Все, кто мне дорог, тут же станут целью. Они наконец свободны. Лира и Лиам. Люци! А что будет с

Сириусом, ты подумал? Да за его голову и так назначена награда! А Кристина? Ее огонь набирает силу, она с такой легкостью его контролирует! За ее дар уже идет борьба среди государств, в скором времени ее попытаются переманить... Это лишь вопрос времени. Не забывай про Альви - для одних она дочь архимага, для других - дочь тирана и убийцы. И те и другие просто так от нее не отстанут, поэтому светлый эльф сражается с ней почти каждый день до крови в руках! Он боится, что она не справится. и я этого тоже опасаюсь, ее дар необычный, он редкий, но не способен защитить ту, что им владеет.

- Поэтому Диего в кустах прячется? Из него охранная собачка как из меня милая добрая гранва.

- Диего хотя бы бдит за всеми.

- Каил. Я не верю в то, что говорю ТЕБЕ это. но ведь ты же не дурак.

- Пффф, - возмутился магистр, щелкнул пальцами и дверь перед нами открылась настежь,

- чего стоим, кого ждем? Хватит подслушивать, милые гости. И смотреть с такой жалостью тоже не стоит, я еще не так стар, чтобы умирать.

- Каил, да мы уже все мишени, - Лиам вмешался, сел рядом с магистром и тяжело вздохнул, - все мы. Лира уже знаменита за счет ее дара. Академия жаждет заполучить ее в Ковен. Тоже самое касается Кристины и Сириуса. Все мы - заметный перевес в силе. Наше влияние на тебя, то, как мы отстаиваем свои права. Все это злит и бесит соседей. Уже весь мир знает, что на твоей стороне не только дроу, но и один из самых древних светлых эльфов, который лишился своего статуса из-за предательства. Люци многое вспомнил. даже то, что когда-то вел за собой целый народ. И на фоне всего этого наша общая проблема с предназначением кажется никчемной.

- Вот тут ты ошибаешься, - Торуэн запротестовал, - эта проблема весьма обсуждаема среди Ковена. Оборотни пока держат оборону, вас никто не сдал, но тем не менее все догадываются, что за ручки наши пары держатся далеко не из-за взаимной ненависти.

- Я так понимаю, что для того, чтобы защитить тех, кто мне дорог, я должен подвергнуть их еще большей опасности, - Каил не спрашивал, он утверждал. Сложил перед собой руки, резко выдохнул и выглядел крайне болезненно.

- Вместе мы - сила, - за нашими спинами возникли Кристина и Сириус. Гриф сел напротив магистра, сложил крылья, показывая всем видом, что готов защищать семью любой ценой.

- И как подсказывает опыт, - Люци тоже все слышал, как и Альви, - нам разделяться нельзя. Если уж влезли во все это вместе, то вместе и вылезем. Предлагаю для начала сыграть свадебку! Пусть враги локти грызут. Колени там тоже подгрызают. Можно еще чьих костей подкинуть.

- Лично я За! - Малек и Рик заглянули в раскрытые окна, - думаю, Диего и Зелар против не будут. Да и Рой со своей стаей рвется в бой, уже сил нет терпеть их! Прекрасная грубая сила, если что, пустим их на мясо для галеф! Как там нимфы, кстати?

- Готовы украсть любые тайны, - прохрипел тонкий писклявый голосок откуда-то с потолка. Я подняла голову, но так никого и не увидела, - лишь бы галеф позволили наблюдать. Эта змея прекрасна! Она чудо природы, последняя в своем роде! Подарок судьбы для ценителей жизни.

- Каил, ты не один, - Торуэн сидел рядом с другом, - и никогда не будешь один. И править один ты тоже не станешь, мы всегда будем для тебя опорой.

- Не дави, - заметил Лиам, - не нам решать. Что бы ты не принял, мы всегда будем на твоей стороне, маг.

В этот момент я почувствовала себя дома. Ощутила не просто крепкие семейные узы, а любовь. Настоящую, верную и искреннюю.

Мы все есть друг у друга, будем друг у друга, и никогда не повернемся спиной.

Чтобы ни случилось, какая бы ни произошла катастрофа, мы не бросим друг друга в беде.

Я видела это в наших глазах, я знала это благодаря событиям в прошлом. Я помнила наши сражения, видела боль, страх и слезы. Я безумно не хотела окунаться во все это вновь, но понимала, что если мы хотим для себя светлого спокойного будущего, за него придется бороться.

В тот момент мы приняли решение. В том доме Академия обрела нового архимага.

В ту минуту Каил понимал, что у него и правда есть семья и есть те, кто пойдут за ним до самого конца. Он понимал, что за каждого из нас готов отдать жизнь...

Мне было страшно идти в неизвестность, я не понимала, как вести себя и общаться с остальными, но Лиам был рядом. Всегда.

Когда мы вновь прибыли в Академию, нас встретили не как врагов. Вопреки страхам и ожиданию ненависти, в небе взрывались огромные фейерверки, множество корпусов академии оказались украшены праздничными лентами, и Каил на церемонии передачи власти выглядел потрясающе. А сколько восхищенных взглядов было обращено в его сторону. мамочки!

Сириуса заставили прийти с нами. Гриф сопротивлялся, но как только выяснилось, что Кристина не оставит меня на растерзание оборотням и магам, изменил решение. Надо сказать, что взглядов он приковывал к себе намного больше, чем Каил...

- Они меня взглядом убивают, - шептал гриф, держа Кристину за руку.

- Взглядом они убивают меня, - заметила ведьма в ответ, - а тебя они раздевают. Так что не нужно жаловаться, я чувствую, что над моим бокалом капля яда сегодня упадет раз двадцать. Случайно, конечно же.

- Я первым выпью из твоего бокала, - серьезно заметил гриф, прикрывая крылом ведьму.

- На нас смотрят странно, - все, что происходило в Академии, меня смущало.

- Да что ты говоришь, - хмыкнул Диего, выставляя волосатую грудь на показ. Мужчины мигом послали его куда подальше, а вот женщины были не против познакомиться со столь примечательным объектом мужского пола, - все женщины смотрят на меня! Только на меня!

- Ага-ага, - Люци шел следом, насупился, держался рядом с Мирром и Альви, понимая, что обязательно найдется тот, кто захочет убить дочь бывшего архимага. Мы все ожидали подставы в тот день, но...

На удивление все прошло удачно.

Каила слушали, затаив дыхание. На церемонию были приглашены не только люди, но и многие разумные расы, среди которых выступали представители власти, жаждущие заключить очередной договор, либо же отменить старый.

- Тяжело нам придется, - Лиам стоял позади Каила по правую руку, я сидела рядом, внимательно слушая все, что говорил архимагу маленький человечек из древнего рода дворфов. Их сложный язык мало кто понимал, я же переводила все с легкостью, пытаясь контролировать и свой дар тоже.

- За Лиру назначена награда, - как бы между делом шепнул Каил, продолжая вникать в суть просьбы гнома, - ее все хотят, понимаешь? За ее умения готовы душу продать. да что там душу? Мать родную! Вы не обращайте на нас внимания, мой дорогой друг, говорите. говорите. я очень внимательно вас слушаю. очень!

Гном шмыгнул носом, насупился, почесал густую рыжую бороду и продолжил жаловаться на ужасные условия работы, прося архимага вмешаться в дела ИХ правителя, что бы ТОТ изменил СВОЕ отношение к СВОИМ же подданным.

- Да пусть подавятся своей душой! - чуть слышно буркнул Лиам, - я ее тоже хочу и что дальше?

Последняя фраза прозвучала с особой обидой и с далеко не самым безобидным контекстом. Даже Каил смутился, явно жаждал подробностей, да кто ж ему чего расскажет.

- Так вот чего ты такой злой в последние несколько дней. Лира, лапонька, позаботься о добром настроении своего жениха, не трави мне душу. Он же из меня скоро всю кровь высосет. то тут ему не так, то здесь. То перина слишком мягкая, то горошинка мешает.

- Господин архимаг, - как бы между делом проговорила я, даже не повернув головы в сторону Каила, - как давно вы были на свидании? У меня тут подруга есть .

- Не начинай! Намек понял. так, возвращаемся к насущной проблеме.

Спустя примерно полгода после того, как Каил стал архимагом, он ввел новое правило: любой желающий может прийти к нему в тронный зал и высказать все, что хочет. Точнее любое пожелание или предложение, а так же попросить оказать помощь в решении проблемы или в споре. Вначале люди к этом отнеслись с недоверием, но потом втянулись. толпа к главному корпусу Академии выстраивалась знатная, причем большая часть очереди состояла не из местных жителей или магов, а представителей иных рас! Каил лишь руками разводил, говорил о том, что их просьбы надо озвучивать ИХ правителю, но уговоры не работали, а очередь становилась все больше.

- Если они вам надоели, - одна из крылатых нимф взяла себе привычку прятаться под троном архимага. Она там себе уже даже гнездо свила! - их всегда можно скормить галеф! Наша лапонька подрастает, а какая красавица получается!

- Всеядная красавица, - нервно напомнил Лиам, - которая питает особую любовь к Каилу, мне и Лире. Мне интересно, каким боком тут я вписался? Ладно Лира - у нее дар, ты тоже мужик с поехавшей крышей, но я же нормальный!

- Ты вкусный, - хором ответили все и даже дворф, что проблему свою высказывал по пятому кругу. В принципе, по ходу дела он просто пришел нас послушать, прекрасно понимая, что вмешаться в дела чужого народа Каил не сможет.

- Обидно прозвучало, - Лиам опустил голову, шмыгнул носом, - думал мы друзья, а я просто ее обед.

- Не переживайте, дроу, - нимфа подошла к делу серьезно, - мы всегда хорошо кормим Галю перед вашим приходом! Знаем, что госпожа Лира будет в печали, если вас переварят!

- Теперь я спокоен!

Кстати о Гале... это имя всем понравилось, а меня забавляло обращаться к огромной всеядной твари таким образом. Да и самой змее тоже нравилось, она всегда наклоняла голову чуть набок, показывая тем самым свое отношение.

Постепенно все восстанавливалось, жизнь налаживалась, а потом.

Потом произошло нечто, что уже никогда и никого не оставит равнодушными.

- Я. - Люци блеял, не в силах взять себя в руки. Вечером мы частенько собирались в кабинете Каила и обсуждали насущные проблемы. В один из таких вечеров к нам ворвался светлый эльф, долго жестикулировал и никак не мог выдавить из себя ни единого слова. Лично я за эти несколько минут вся испереживалась, как и остальные. Кто его знает, вдруг очередная война? - Я.

- Люци, ближе к делу, - не выдержал Рик, - мы твое “Я” уже раз пятьдесят слышали! Хватит хватать себя за голову, так все волосы вырвешь, а они дорого стоят! Что случилось?

- Я. Я. Я стану папой.

Гробовая тишина сменилась истерическим кукареканьем где-то за окном.

- Чего? - не сразу понял Торуэн, пролив себе на штаны свежезаваренный чай с мятой. Его нервная система в последнее время сдавала, а тут такое. Вон, даже глаз дергается.

- Отцом я стану. Папкой. Альви того. ну. вы поняли.

Вновь гробовое молчание. Даже Мирр не смог хрюкнуть от удивления, просто замер на месте, да когти выпустил.

- Ты уверен? На старости лет. в твоем возрасте. Ты ж на ладан дышишь.

- Рик, на ладан у нас дышишь ты, а я по меркам эльфов еще в самом соку! Ты слышишь о чем я только что сказал? Я стану отцом! Отцом Я стану! Это же что получается... Я смогу научить его сражаться.

- Или ее, - Альви стояла за спиной эльфа, смотрела на него в упор и сама не могла до конца осознать, что скоро станет мамой.

- Я смогу пойти с ним на охоту.

- С ней. - добавила Альви.

- Или смогу научить его. или ее. Да чему угодно смогу научить.

- Так вот почему ты пропускала тренировки, - хмыкнул Лиам, - я уж подумал, что вы поругались.

- С ним поругаешься, - хмыкнула в ответ ведьма, - он же от природы та еще язва. Люци, угомонись! Хватит круги нарезать, я еще не родила, а ты уже ведешь себя странно!

- Это я себя странно веду? - эльф замер на месте, - я радуюсь, пытаюсь осознать свое счастье, утопаю в мечтах о семейной жизни, а ты смотришь на меня так, будто бы я тебя против воли беременной сделал!

- Люци, - Альви закипала, в глазах ее тут же загорелись огоньки, а кулаки недобро побелели, - в отличие от тебя, это мне придется корячиться, рожая полукровку! Неужели ты думаешь, что мне не страшно? А если что-то случится? А если мы не совместимы и что-то пойдет не так? А если.

- В общем, я понял, - Каил всех перебил, - начало конца нашему миру положено. Я искренне верил в то, что источником этого всего станет Лира и ее любовь всей жизни, но подстава пришла откуда не ждали. Люци, чтоб тебя. хватит прыгать на месте! Уже даже мне страшно, а я с тобой даже не живу! Что будет, когда появится ребенок?

- Что будет. что будет. - волновался эльф, кусая когти, - счастлив я буду, вот, что будет. Хоть на старости лет! Так. ты должна знать все особенности родов эльфов. Я сейчас тебе все-все расскажу!

Судя по тому, как изменилась в лице Альви, она готова была родить уже прямо сейчас.

- А ты мне тоже потом расскажешь об особенностях родов у дроу? - с интересом спросила я, глядя на Лиама, - мне любопытно, в чем отличия.

- Женщина встает на голову, ноги врозь и тужится как может в позе креветочки, - с серьезным лицом ответил Лиам, - шучу. Отличий нет никаких. Что за странные вопросы? Лично мне больше интересно, как драконы рождаются, если женщина находится в человеческой ипостаси.

- Надо будет Диего спросить, - заметила я, - вот он удивится.

- Скорее облысеет от страха, - хмыкнул Рик, - мы ж ему не скажем, по какому именно поводу интересуемся, верно?

- Конечно же не скажем! - хором согласились все присутствующие, - пусть для приличия хотя бы попаникует. А то возомнил себя чуть ли не богом после того, как выжил.

Я смотрела на всех присутствующих в кабинете, вспоминала тех, кто рядом с нами, думала о будущем и внезапно осознала, что счастлива.

Я счастлива, потому что на своем месте, среди своих близких. Я счастлива, потому что нашла свое место под солнцем, потому что меня понимают и принимают такой, какая я есть, несмотря ни на что. Чтобы я ни сказала, чтобы ни натворила - я не останусь одна.

Это такое счастье, найти близкого по духу человека... такое счастье, осознавать, что ты не одинок в этом огромном мире.

Иногда для того, чтобы понять ценность жизни, нужно пройти ни одно испытание. У каждого из нас свой путь и своя дорога, но идти в одиночку сложнее.

Я хочу пожелать нам всем свободы. Свободы от стереотипов и от окружающего мнения, свободы от собственных страхов перед будущим. Я искренне хочу пожелать всем нам счастья, душевного спокойствия и принятия своего пути.

Без трудностей не добиться успеха, без препятствий не стать сильнее и без ошибок не найти желаемое.

Так давайте наслаждаться жизнью!

Алексей Иванов Расколотый трон

Пролог

Когда дракон Третьего Быстрого пал, Дорг понял — сражение окончательно проиграно. Почуявшие сладость скорой победы клановые бойцы просто истребляли легионеров. Лишенные защиты от объемных техник легионеры третьего умирали. Их сжигали, замораживали, сводили с ума, заставляя бросаться на своих же товарищей. Не битва — избиение. Демонстрация рискнувшей обозвать себя воинами безродной черни ее места.

И Второй Крепкий ничем не может помочь братьям легионерам. Слаженный удар лучших клановых бойцов в стык построения двух легионов разрезал мятежную армию. Половина сигнумов Второго потеряна, и остатки пяти когорт выстроились «крепостью» вокруг легионного дракона, в последней надежде на его защиту.

Давно у двухцветных^[287] не было возможности показать доступную кланам мощь. Но теперь пришло их время! Давившие мятежи кланов сами вдруг оказались мятежниками. И двухцветные свой шанс не упустили. Позабыв былую вражду, созвав все родовые дружины, кланы выступили единой силой, словно и не было Времени Раздора. И сейчас эта единая сила истребляла два лучших легиона Третьей Империи.

Нет, легионеры сражались. Никто не смеет упрекнуть их в трусости. Много воинов с двухцветными гербами останется лежать на этом поле. Но один из двух драконов пал, а значит и для второго скоро все будет кончено. Они разбиты. Пора спасать то, что еще можно спасти.

Их пока что не трогали. Окружили тонкой, слабой на первый взгляд цепью воинов. Но Дорг не сомневался, что даже самое слабое звено этой цепи превосходит среднего легионера на ступень мастерства, а то и две.

— Эй, гряземесы! — раздалось откуда-то справа. Один из клановых бойцов нагло прошелся прямо перед стеной сомкнутых щитов. — Хватит прятаться за своими зачарованными деревяшками. Я, Альд из рода Доргон, клана Вэйр, мастер пятой ступени. Кто из вас гряземесов, не помнящих предков, готов принять мой вызов и сразиться один на один. Как это и подобает настоящим воинам? Что, никто?! — молодой одаренный показательно плюнул в сторону одного из поднятых сигнумов. — Гряземесами родились, ими и умрете!

— Лар, позвольте! — центурион «крылатых» Дарий с надеждой посмотрел на своего легата.

Со своей пятой ступенью мастерства и светло-красным истоком он вполне мог попытать счастья в одном из кланов, вступив в младшую ветвь одного из родов. Но предпочел судьбу имперского офицера и ненаследуемый титул лара^[288].

Справа полыхнуло огнем. Не дождавшись ответа на вызов, потерявший терпение двухцветный ударил техникой. Сотканная из пламени плеть врезалась в башенный щит одного из легионеров. Полыхнули ярким цветом защитные руны на древке ближайшего сигнума, ему вторили руны легионного дракона. Способная срубить вековой дуб техника потеряла изначальную силу и просто заставила воина отшатнуться. Резко отступив назад, он едва не повалил стоявшего за ним легионера.

Издеваются! Они просто издеваются!

Дорг сжал рукоять меча так, что побелели пальцы. Бросив последний взгляд на остатки истребляемого Третьего, он принял решение.

— Дарий! Готовь крылатых.

Стоявший рядом с легатом первый центурион, только молча кивнул в ответ и зло оскалился щербатым ртом, сделав рукой знак последнему резерву Второго легиона — стоявшей возле дракона ветеранской центурии.

Отдав приказ, Дорг подошел к хранителю, крепко сжимающему украшенное рунами черное древко. На его вершине гордо восседал расправивший крылья дракон. Безмолвные рубиновые глаза серебряной фигуры равнодушно взирали на разгром, только защитные руны тускло мерцали от обилия близких техник, да ветер играл продырявленным в паре мест прямоугольным полотнищем самого правильного — серого цвета.

Взяв у хранителя древко, Дорг сжал его в руках и в порыве внезапного благоговения прижался лбом к черному как ночь дереву. Вот оно, совершенное из творений Первой императрицы, позволившее переломить ход затяжного Восстания Ярости. Рожденная астшанкой создала то, что позволило изгнать астшанских захватчиков из империи, вдохнуть в нее новую жизнь. Возродить древние традиции полумифической Первой Империи, существовавшей до Падения Божественного дракона и Холодных Лет. В те славные времена все решала добрая сталь, а не техники одаренных.

— Легион — наша семья, дракон — наш бог, девиз — наша молитва, — прошептал Дорг, вливая силу своего истока в черное древко. — Зеленый двор! — крикнул он, взмахнув драконом. — Единорог танцует!

— Второй Крепкий! Здесь стоим мы! — слаженно выдохнули потерявшие былой блеск, но все такие же ровные ряды клинков.

Грозный девиз Второго Крепкого вдохнул в легата новую жизнь. Кровь забурлила, пел опустошенный Исток. Усталость ушла, давая место вспыхнувшей как пламя ярости.

Двухцветные думают, что все кончено? Они ошибаются!

С этой мыслью Дорг Хромец, легат Второго Крепкого, мастер шестой ступени, и повел последний мятежный легион на прорыв…

Глава 1 Опасный покой ​

Дождь… Скоро будет дождь, даже ливень. Именно поэтому так болят и ноют старые раны, так нестабилен исток.

Отступив от высокого стрельчатого окна, Гехан Третий поморщился от болей в суставах и с трудом опустился в массивное резное кресло. Укутавшись в теплый плед, он вытянул ноги к растопленному камину.

Эти старые кости слишком быстро теряют тепло.

— Время… о время! — медленно протянул император Арвона, смотря на огонь, словно старался увидеть в нем, сколько ему еще осталось. Боялся ли он смерти? Пожалуй, что нет. И все же немного жалел, что его час уже близок.

Годы идут…

Кто придумал подобную глупость? Годы летят. Стремительно! Неотвратимо! Сила, власть, богатство — все пустое. И только время властвует над всем! Куда же девался тот чернокудрый, кареглазый горец — гроза девичьих сердец высокогорных долин Альона. Или хотя бы тот много всего повидавший и переживший предводитель Восстания Ярости против астшанских захватчиков. Дважды Бастард, презрительно называли его враги. Яростный Вихрь, восхищенно шептали друзья. Но все это прошлое. Далекое прошлое. Теперь он всего лишь больной, измученный старик. Его некогда темные как южная ночь волосы поседели, да и осталось их не так чтобы много. Лицо изъели складки морщин. Былая сила — а именно она, а не дальнее кровное родство с вырезанной астшанцами императорской семьей, вознесла его к вершинам власти — все чаще отказывалась подчиняться ослабшим мышцам и иссыхающему Истоку.

А ведь ему нет и семидесяти. Возраст почтенный, но все же не запредельный даже для обычного человека. А тем более для одаренного, достигшего двенадцатой, наивысшей ступени боевого мастерства. Полубога, способного в одиночку разметать небольшую армию.

За всю историю Второй и Третьей империи только пять одаренных, достигли этой вершины. Да что двенадцатая! Даже мастеров одиннадцатой ступени за всю историю было чуть больше двух десятков.

В его распоряжении целая плеяда лучших целителей. Самые выдающиеся алхимики империи готовы создать любое из известных целительных зелий, невзирая на дороговизну и редкость ингредиентов. И все же он одной ногой стоит в могиле.

За все приходится платить. Его поврежденный при внезапном пробуждении темно-красный Исток окончательно пошел вразнос, ставя крест на присущем одаренным долголетии. Тридцать лет славы самого сильного одаренного мира. Два десятилетия власти над сильнейшей из империй Запада. Стоило ли оно того? Может — да, а может — нет.

Император так увлекся воспоминаниями, что не обратил никакого внимания на беззвучно вошедшего в его личный кабинет человека. Только когда тот осторожно кашлянул, Гехан словно очнулся от сна, удостоив раннего визитера равнодушным взглядом блеклых карих глаз.

— Что там у тебя, Кесс? — устало спросил он.

Вместо ответа императору был продемонстрирован поднос с серебряной чаркой, наполовину заполненной мутно-зеленой жидкостью с резким запахом трав, доставленных морскими левиафанами с Забытой земли, принявшей на себя удар павшего с небес Божественного дракона.

— Время пить лекарство, Вихрь.

На фамильярное обращение старого соратника император не обратил ни малейшего внимания. У него осталось слишком мало друзей и Кесс Родор один из них. А друзьям позволено многое. Эти постоянные «Ваше Императорское Величество, почтенный слуга просит владыку» тешат самолюбие только первые два года, а потом начинают просто раздражать.

Давно стоило упростить этот излишне утяжеленный церемониалом придворный этикет, оставшийся с полумифических времен Первой империи. Ну да чего теперь сожалеть.

— Лекарство, — скривился он, скептически разглядывая содержимое миниатюрной чарки. — Налей-ка мне лучше доброго эншайского. Вот это настоящее лекарство! И не в этот наперсток!

Еще раз смерив содержимое чарки презрительным взглядом, он небрежно подхватил ее двумя пальцами, словно нечто невообразимо мерзкое, и выплеснул содержимое на тлеющие в камине угли. Вспыхнули и погасли причудливые сине-зеленые язычки пламени, в один миг пожрав труды лучших алхимиков империи и ценные ингредиенты стоимостью не меньше десятка золотых ильсаров^[289].

Чувствуя, что владыка империи явно не в настроении, Кесс ударил кулаком правой руки в раскрытую перед грудью ладонь левой и склонил голову в древнем жесте почтения младшего перед старшим.

— Смиренный подданный принял приказ владыки, — торжественно провозгласил он. — Живу, чтобы служить!

Это столь нехарактерная для старого соратника выходка помогла. Поначалу император смерил его полным недоумения и недовольства взглядом. А затем, когда пришло понимание, рассмеялся хриплым каркающим смехом.

— Старый разбойник! Все же мне следовало сделать тебя шутом, а не главой Палаты Теней, — погрозив сухим пальцем, беззлобно попенял император другу, вспоминая лихие годы Восстания Ярости. Да, славные были времена. Страшные, но славные.

— Лет десять назад я бы с удовольствием принял это повышение, но теперь… — Кесс демонстративно погладил золотую цепь со знаком своего статуса. — А где у тебя тайник с вином?

— Вот только не делай вид, что не знаешь, — сварливо отозвался Гехан, кривя сухие губы. — Думаю, тебе все докладывают: с кем я сплю, что ем. И даже сколько раз по нужде хожу и чем именно.

— Придворный целитель ведет самые подробные записи, — отстраненно кивнул Кесс Родар, шаря пальцами по настенной панели из красного дерева. — И что, и чем. А ты не знал? — удивился он, заметив, неприкрытое удивление в глазах императора. — И нет, я их не читаю. Просто знаю, что они есть.

Отыскав искомое, глава Теней с силой надавил не едва заметно выступающую доску. Тихо щелкнула освобожденная из плена запора пружина. Одна из настенных панелей медленно отворилась, явив миру свое великолепное содержимое. Шесть небольших, но приятно округлых глиняных бутылей стояли в ряд, словно ветераны легиона перед триумфальным шествием.

Открыв ближайшую бутыль, Кесс понюхал содержимое, сделал приличный глоток прямо из горлышка и довольно кивнул. «Молодость дракона», любимое вино императора. В свободной продаже его не купишь ни за какие деньги. А получить в награду бутылку «Молодости» считается честью сравнимой с награждением «Золотым щитом». Двадцать лет выдержки. Лучший белый виноград. Мягкое послевкусие, типичное для белого эншайского вина, но с легкой ни с чем не сравнимой горчинкой, особый признак именно «Молодости» — ровесника их походов и побед. Горечь пролитых слез, горечь пожара десятилетий войны. И вместе с тем сладость, сладость надежд и веры в победу — несравнимое сочетание.

Дорогое вино славной своими виноградниками провинцииимперии наполнило два массивных серебряных кубка. Протянув один из них императору, Кесс тщательно запечатал бутылку артефактной пробкой-печатью с изрезанным рунами золотым листом и вернул ее на законное место. Подхватив второй кубок, он опустился в соседнее кресло возле камина.

Некоторое время старые друзья отдавали должное искусству виноделов империи.

— Интересная штука наша жизнь, — задумчиво протянул Гехан Третий, сделав очередной глоток. — Если бы в тот злосчастный день астшанцы не пришли за мной, то я бы никогда не узнал о своем происхождении, не пробудил Исток. Я бы прожил спокойную, тихую жизнь пастуха. Любил свою единственную жену, воспитывал двух прекрасных дочерей. Пас коз, делал сыр…

— Сильнейший одаренный нашего времени? — скептически усмехнулся глава Палаты Теней.

Император посмотрел на старого друга с нескрываемым сочувствием. Нет, не поймет. Род Родар — подлинные лаэры, представители старшей знати империи. «Двухцветные» с гарантированным местом в Палатах Власти. А Кесс еще и принадлежит к старшей ветви рода — родовитый из родовитых. Он встал на путь изучения техник раньше, чем толком научился читать. А потому, даже несмотря на весь свой ум и жизненный опыт, просто неспособен понять — цвет истока и ступень боевого мастерства вовсе не показатель счастья. Это в среде старшей знати эти слова — синонимы. Культ личной силы, возведенный в абсолют! Именитые предки, ум, знания — все это меркнет перед цветом истока и ступенью мастерства. Сильный одаренный из младшей ветви вполне может стать главой рода, а то и клана, обойдя более именитых предками наследников из старших ветвей. Разумеется, если сможет выжить в клубке вечных интриг близких и дальних родственников и соклановцев.

— Го-о-оры… — мечтательно протянул император, решив проигнорировать замечание старого друга, — я так по ним скучаю. В это время года они особенно прекрасны. Это не описать словами, это надо видеть. — Он закрыл глаза, погружаясь в далекие воспоминания молодости. На мгновение показалось, что даже морщины на его лице разгладились. — Суровые пики вырастают до самых небес. Ледники сверкают на солнце, словно серебро. Предгорья покрыты зеленой травой. Настоящее изумрудное море. А воздух! Какой чудесный там воздух! Запах цветов и пряных трав пьянит лучше всякого вина.

— Даже эншайского двадцатилетней выдержки, — шутливо отсалютовал ему кубком Кесс.

— Ну, разве что старое доброе эншайское может с ними потягаться, — согласился император, подавив тяжелый вздох. — Да, только оно… Что там Красный и Синий двор? — внезапно спросил он, одарив главу Палаты Теней жестким, цепким взглядом, — уже начали грызню за мой трон?

— Нет, они ждут пока ты умрешь, — честно ответил Кесс, обнажив в усмешке белые зубы.

— Тогда пусть подождут еще немного, — благосклонно кивнул император, вновь устало сомкнув веки. — Я дождусь его. Должен дождаться! Мне хочется посмотреть, как вырос и возмужал мой первенец.

— Он не простил, — тихо заметил Кесс, — и все еще тебя ненавидит.

На это замечание император лишь небрежно манул иссохшей рукой.

— Ха, — с его губ сорвался грустный смешок, — можно подумать, остальные принцы сильно меня любят. Величайший парадокс всей моей жизни состоит в том, что вышвырнуть астшанцев и восстановить империю оказалось гораздо проще, чем создать счастливую семью. Дважды на такой подвиг неспособен даже император. И меня называют Мудрым, Великим, Справедливым?

— Яростным Вихрем, — наиграно льстиво вставил Кесс.

— Эй! — погрозил старому другу пальцем Гехан. — Это прозвище дали мне мои легионы. Я его заслужил!

— Убийца тоже честно заслужил свое прозвище.

Гехан с немым укором посмотрел на друга. Он не любил, когда его первенца именовали одним этим словом.

— Тар хотя бы честен в своей ненависти. И он единственный из моих сыновей, кто имеет на нее полное право. Выбирая между поддержкой Палаты Власти и его матерью, я выбрал Палату Власти.

— Сохранив мир в империи.

— Да-да, — отмахнулся император, — я не ставлю под сомнение правильность того выбора, Кесс. И сделал бы его снова. Но мне жаль, что все так обернулось.

На такое замечание глава Палаты Теней лишь многозначительно хмыкнул.

Метаний своего владыки он не разделял. Наказание за мятеж одно — смерть. И неважно, что послужило ему причиной. Первая императрица сама выбрала свою судьбу, двинув два легиона на столицу.

— Ты поступил правильно. Твои деяния сравнимы с легендарными императорами-основателями. Не зря же еще при жизни люди назвали тебя Великим. Ты создал Третью империю, вернул Золотой век.

— Лесть, всюду одна лишь лесть… Ты говоришь об императоре. Но я тоже всего лишь человек, а человеку свойственно ошибаться. Возможно, хоть я в этом сильно сомневаюсь, из меня вышел прекрасный правитель. Но отвратительный муж и тем более отец. Перед самим собой можно быть честным. Скоро я умру и мои сыновья, подзуживаемые этими драконицами, вцепятся друг другу в глотки.

— Палата Власти строго проследит за выборами наследника. Проведет их по всем правилам. Все еще помнят, чем закончилась предыдущая Война Знати. Повторения Времен Раздора они не допустят!

— Мне бы твою уверенность. Палату Власти и двухцветных может объединить только общий враг.

Искра понимания мелькнула в глазах Кесса, он с неприкрытым восхищением посмотрел на своего друга и владыку.

— Кажется, я начинаю понимать, почему ты разрешил ему вернуться, — поспешил поделиться догадкой он. Теперь многое становилось ясным.

— Разрешил? Мне пришлось его уговаривать! Мне! Уговаривать! Ты же знаешь, как я это ненавижу. Непокорное дитя…

Кесс согласно кивнул.

Значит, Первый принц не горит желанием возвращаться на родину предков? Интересные новости. А главное — неожиданные. Даже немного обидно, что прежде он думал иначе. Палата Теней не всесильна, увы. Скала слишком далека, а поэтому и донесения с нее приходят крайне редко. Да и в близкое окружение излишне подозрительного сына мятежной императрицы попасть ох как не просто.

— Пожалуй, я пойду Вихрь, — заторопился глава Палаты Теней, полученные новости следовало хорошенько обдумать. Возвращение Первого принца пошатнет устоявшееся равновесие. С одной стороны — это плохо, а с другой… Двухцветные нуждаются в хорошей встряске.

— Ступай, Кесс, — с улыбкой заметил император, читая мысли старого соратника и друга, словно открытую книгу. — Да! Извести их всех, пусть готовятся. Он уже близко. Я чувствую, как западный ветер наполняет паруса его корабля. Он почти пришел. Им полезно вспомнить, что такое страх. А знаешь что! — внезапно решил император, потирая вышитого золотой нитью дракона на своей груди. — Я сам сообщу женам эту новость. Им полезно напомнить, что прозвище моего первенца убийца… убийца дракона.

* * *

Даже среди роскоши резиденций Белого города императорский дворец выделялся особо. Воплощение богатства и могущества империи, зримый символ ее могущества. Резные колонны из серого мрамора украшали каменные листья и цветы, делая их похожими на диковинные деревья. Яркие фрески на стенах перемежались гобеленами, собранными со всех концов обширной империи. Придворные знатоки могли часами спорить мастера Эншая, Альона или Трилла приложили руку к той или иной работе. Широкие окна украшали цветные витражи.

Шепотки, презрительные смешки. Плевать! Он уже давно к ним привык. Также как и к боли. С ней они и вовсе добрые приятели, друзья. Почти любовники. С самого первого вздоха вместе. Первый крик, сорвавшейся с его губ, был криком боли.

Подволакивая некстати разболевшуюся ногу, Тибер шел по натертому до блеска паркету, презрительно игнорируя немногочисленных придворных.

— О! — обрадовано воскликнул он, заметив у входа в Зал малых приемов две знакомые фигуры. — Младший братик и моя. Один… — Глотнув вина из зажатой в левой руке бутыли, Третий принц начал старательно загибать пальцы. — Два… Три… Четыре… Пять. Точно! Пятая мама. Мама, мамочка! — фальшиво пропел он, ковыляя к входу.

Выкрик не остался без внимания. Новые гости дворца заметили его. Стройный юноша, едва вошедший в пору совершеннолетия, поморщился, а молодая огневолосая женщина одарила Третьего принца сочувственным взглядом. От этого Тиберу страстно захотелось блевануть прямо на начищенный до блеска паркет. Нужна она ему эта жалость! И почему Милева не может его презирать или хотя бы игнорировать, как все остальные? Добрая душа. Ей здесь не место.

— Ты снова пьян, — попенял ему Лорс, одарив презрительным взглядом.

Вот это другое дело, привычное. Братская любовь она такая… блядская.

— Почему же снова, братик? Я всегда пьян. Всегда! — Распахнув незастегнутый камзол, Тибер поскреб ногтями по голой груди и наставительно поднял вверх указательный палец. — Пора бы тебе это уже запомнить.

Стоя рядом, два брата являли собой разительный контраст, заставлявший усомниться в их родстве. Золотоволосый, стройный, подтянутый Лорс Валлон. Немало девичьих сердец замирало, уловив на себе взгляд синих как небеса глаз. Окрашенная в цвета Красного двора одежда четвертого принца соответствовала всем нормам придворного этикета и канонам Гармонии. Длинные волосы были собраны в тугой пучок на темени и скреплены золотой шпилькой с красными рубином. Такой же красный рубин украшал навершие тонкого парадного меча в золоченых ножнах.

Тибер Валлон являл собой его полную противоположность. Черноволосый, как их отец. Он казался каким-то недоделанным. Правое плечо Третьего принца было существенно больше и выше левого, противоестественно длинная рука свисала до самого колена. Правая нога же ровно наоборот, была несколько короче левой. Но хуже внешнего уродства был поврежденный, нестабильный Исток — наказание за преждевременное появление на свет.

Темно-красный камзол третьего принца был небрежно распахнут, а обнаженная грудь говорила о том, что надет он прямо на голое тело. О происхождении пятен на светло-зеленых штанах знать и вовсе не хотелось.

— Да, братец, я снова пьян. — Покаянно склонил голову Тибер. — Такая новость! Наш дорогой, наш любимый старший брат Тар… — взяв паузу, он картинно всхлипнул. От его проницательных глаз не ускользнуло, как Милева вздрогнула при упоминании сына мятежной императрицы. Прибавив апломба, он с удовольствием продолжил: — Первый принц империи, мастер восьмой ступени, лорд-стратег Скалы и Убийца дракона возвращается к родным берегам. Вот как за это не выпить?

— Ерунда, — нахмурился Лорс, кинув быстрый взгляд на Милеву. — Кто разрешил ему вернуться?

— Как это кто? — разыграл удивление Тибер. — Его Императорское Величество, наш досточтимый отец, да будет править он… ладно, это опустим за ненадобностью… разрешил Первому принцу вернуться из изгнания.

— Он сошел с ума! Жители столицы не примут сына мятежной императрицы!

— Жители или лаэры двухцветных родов? — уточнил Тибер, приобняв брата за плечи. Ошарашенный новостями Лорс даже не заметил, что таким нехитрым образом старший брат вытер заляпанную вином ладонь о его новенький шелковый плащ.

— Я должен с ним поговорить! Немедленно! — сказал Лорс, вывернувшись из объятий брата.

Отвесив легкий полупоклон Пятой императрице, Четвертый принц поспешил в сторону кабинета императора.

— Я бы на твоем месте несильно торопился, — крикнул ему в спину Тибер. — Сейчас отец сообщает эту новость нашей матери… Не хочу быть свидетелем размеров ее радости, — пробормотал он, вновь прикладываясь к бутылке.

Не вняв предупреждению брата, Лорс быстро преодолел зал и скрылся в лабиринте дворцовых коридоров.

— Стоять! — приказал Тибер проходившему мимо слуге и протянул ему пустую глиняную бутыль. — Взял! П-шел! — придав слуге пинка для ускорения, он повернулся к Пятой императрице. Оценил свое отражение в начищенном до блеска анатомическом панцире и небрежно провел ладонью по волосам, словно прихорашивался перед зеркалом.

Не так давно Милева достигла шестой ступени мастерства, и возглавила всю стражу Белого города. В редкий день Пятую императрицу можно было увидеть без доспехов и меча на поясе.

— Так это правда? — тихо спросила молодая женщина.

— О, огненная роза Желтого двора, — велеречиво начал было Тибер, но осекся, наткнувшись на строгий взгляд серых глаз.

— Прекрати паясничать!

Милева с трудом удержалась от того, чтобы отвесить принцу подзатыльник. Как же жаль, что они давно не дети!

— Да, он возвращается, — серьезно кивнул Тибер, сверкнув холодными черными глазами. — Не знаю зачем, но он возвращается.

— Вот как… — Милева задумчиво накрутила на палец рыжий локон. — Интересная новость… Его Величеству, похоже, не до меня. Лучше я проведаю сына.

— Передавай привет самому младшему из моих братьев, — криво усмехнулся Тибер. — То ли бордель горит. То ли корабль тонет, — посетовал он, ни к кому не обращаясь. — А ведь братишка еще даже не высадился. Что же дальше-то будет? Так… И в какой из борделей мне следует поспешить, чтобы сообщить эту чудесную новость? Красный двор или Дом Фиалок. Пожалуй, сначала загляну к фиалкам. Эти шлюхи относятся ко мне куда лучше маминых.

Глава 2 Тихие воды

Играя бликами, высоко стоящее солнце золотило поверхность океана. «Императрица Имсаль» жадно ловила ветер белыми полотнищами парусов. Корабль-крепость, корабль-флот, морской левиафан империи Арвон — гордость ее корабелов и книжников, ужас врагов, тяжело переваливался по волнам. Только этим несущим драконов на знаменах и парусах кораблям покорился смертельно опасный Великий океан.

Среди прибрежных скорлупок, и даже стремительных «касаток» Королей Клыка, морской гигант выделялся, словно матерый волкодав промеж тощих подзаборных дворняг. Двойной тиковый корпус, богато украшенный вязью магических рун, мог бросить вызов любым трудностям долгого плавания в темных водах. А четыре высокие мачты несли достаточно парусов, чтобы позабыть о веслах и гребцах. Грозя небесам остриями зачарованных копий, на носу и корме вдоль бортов стояли четыре массивных метателя. И горе глупцам, дерзнувшим бросить вызов океанскому владыке! Но от моря Пряностей до моря Симсидар мало найдется в мире подобных глупцов.

Подставив лицо под холодные злые порывы северо-западного ветра, Гварт Одноглаз довольно прищурил свой единственный глаз.

Пять лет! Сожри демоны его потроха! Пять долгих лет он любовался морем лишь со стен Скалы, словно какой-то гряземес, а не выходец с Клыка.

— Хэй! Хэй! Хэй!

— Шевелитесь, крабы криворукие! — грозно прикрикнул бывший пират на травящих фал соленых клинков и зло скривился, подавив в себе стойкое желание сплюнуть на палубу.

Имперцы, что с них взять? Корабли строить научились, а вот настоящими моряками так и не стали. Куда им до лихого островного братства. Но до боя злы. Этого не отнять. Иначе стоял бы он сейчас тут.

Лениво прохаживаясь по палубе, он вновь с удовольствием подставил изъеденное морщинами лицо соленому ветру.

Как же хорошо вновь почувствовать под ногами скрипучую палубу! Особенно когда зануда Моран и носа не кажет из своей каюты. Не нравится капитану «Императрицы Имсаль» острый на язык пират, волей Первого принца попавший на имперский флагман.

До чего же причудливые узлы завязывает порой судьба. Когда-то именно Моран, ходивший в то время на обычном имперском охотнике, потопил его «Сирену». Небось теперь жалеет, что не вздернул его на рее.

Но и сам он хорош. Был вольный морской король, а стал шавкой имперской. Псом сторожевым.

Гварт поморщился. Пути назад уже нет. А выбора ему не дали. Виселица? Это не похоже на выбор.

Он посмотрел наверх.

Добрый сегодня ветер. Гонит их подальше от темных вод, с их опасностями и чудовищами. Даже завидно, что только имперцы столь свободно ходят через Великий океан. Иные тоже пытаются; и островное братство, и астшанцы, и даже Белые жрецы через море Мелей и Холодный океан рвутся на закат к Забытой земле, да результаты малоутешительны. Гибнут корабли! Если один из десяти вернется, то повезло. А если на этом корабле уцелела хотя бы половина изначального экипажа, то поход успешен.

От острого взгляда старого пирата не ускользнул тот факт, что наблюдатель в «вороньем гнезде» воровато поглядывает вниз. Безусый соленый клинок явно что-то задумал. Да, так и есть. Вот он скрылся из вида, но вскоре появился, утер ладонью рот и довольно втянул носом воздух. Не иначе сумел протащить наверх мех с вином и теперь прикладывается, не отрываясь от несения службы. Рисковый малый! Узнает Моран, скормит его рыбам, чтобы другим неповадно было.

Признаться, еще два дня назад Одноглаз и сам бы с удовольствием проучил дерзкого щенка. Просто залез наверх и скинул вниз поганца. Темные воды не прощают ошибок и не щадят неумех. Своенравен и капризен Великий океан и не счесть опасности, притаившиеся в темных глубинах. Гигантские морские вирмы, кракены. Огромные акулы, способные проглотить целую лодку. Морской народ, не терпящий вторжения чужаков. У Брошенного архипелага можно нарваться на стаю виверн. А корабль для них, что накрытый к обеду стол.

Драконов только нет. Хоть с этим повезло. Впрочем, под этим ли знаменем бояться детей Илшаны^[290]?

На центральной мачте расшалившийся бродяга ветер играючи развернул во всю длину огромное полотнище. С темно-зеленого шелка грозила океанским просторам черная голова дракона, пробитая насквозь белым мечом.

Убийца дракона возвращается к родным берегам. И только глупец дерзнет встать на пути сына мятежной императрицы!

Да, хорошо все же, что самый опасный участок пути позади. Второй день они идут в спокойных водах моря Ветров, оставив за кормой опасный Великий океан. Теперь можно не слишком усердствовать в наблюдении за водным простором. Пираты? Их скорлупки просто не рискнут напасть на океанский левиафан империи. Богатая, но больно зубастая добыча, лучше держаться от нее подальше. Тем более сейчас…

Так что ну его, этого наблюдателя. Он не имперский офицер, чтобы прививать дисциплину соленым клинкам. Пусть Моран сам этим занимается. В конце концов, ему за это жалование платят.

Прислонившись спиной к обвивающим мачту просмоленным канатам, Гварт бросил завистливый взгляд наверх. А хорошо сейчас пропустить стаканчик хлебного вина. Прозрачного, словно слеза. Крепкого! Это вам не какое-то там винцо южных провинций, коим только благородные да дамочки балуются. Настоящий жидкий огонь! Даже запах бьет в голову, что атакующая техника. Самое оно на таком-то ветру. Сделал один маленький глоточек — телу радость, а душе веселье.

Но его личные запасы уже давно вышли, а положенная дневная норма винного довольствия больше похожа на изощренное издевательство. Жалкий наперсток красненького. Тьфу!

И до корабельных запасов не добраться. Моран бдит над бочками, словно сторожевой пес. Остается разве что принц, но он все время безвылазно сидит в своей каюте. А вход надежно охраняет эта черноволосая бестия.

Может и правда залезть наверх и отобрать у молокососа выпивку? Да стребовать, чтобы подогнал еще!

Мысль не успела толком оформиться, как со стороны высокой носовой площадки с метателями послышался отчаянный крик:

— Тревога! Морской народ!

От ведь кишки демона! Сглазил!

Тревожно загудел корабельный колокол. Словно дожидаясь этого сигнала, морские воды с левого и правого борта вспенились, взметнулись вверх двумя огромными волнами. Взлетев выше мачт, они столкнулись и словно две гигантские руки потянули «Императрицу» вниз, в глубину. Вздрогнув всем корпусом от носа до кормы, огромный корабль заскрипел, застонал украшенными рунными цепочками досками обшивки. Слегка завалившись на правый борт «Императрица» выпрямилась и начала кренится на левый. Вновь выпрямилась. Рванулась вверх, силясь вырваться из плена морской стихии. И волны отхлынули, отступили, забрав с собой дань из вопящих и отчаянно кричащих, но пока еще живых мертвецов. Взамен они оставили на мокрых досках не меньше двух десятков уродливых существ: покрытых чешуей, гротескных пародий на людей, с короткими ногами и длинными плоскими хвостами. Глубоководные или морской народ — одно из проклятий Великого океана, сделавших дальние плаванья столь опасными.

Атаковали они молча. Воинственные кличи — удел наглых теплокровных, чьи вкусные тела и теплая кровь — законная добыча повелителей глубин. Кривые, словно сабли кочевников, темно-синие когти на скрепленных перепонками пальцах с легкостью распарывали набитые конским волосом куртки соленых клинков. И не дай боги упасть за борт! В воде против десятка глубоководных даже у сильного одаренного мало шансов.

Когда огромная масса воды обрушилась на палубу, Гварт намертво вцепился обеими руками в мачту и сумел устоять на ногах.

Укрывшись за своей спасительницей от похожего на бросок змеи выпада ближайшего глубоководного, он одним быстрым движением высвободив из плена ножен кривую фалькату, столь удобную в абордажных схватках.

— Когда шлюх нет, сойдет и драка, — зло оскалился он в лицо рыболюду. В ответ раздалось злое шипение, жабры на шее глубоководного вздулись, а на голове раскрылся ярко-красный плавник, больше похожий на петушиный гребень.

— Страшно, аж жуть, — усмехнулся Одноглаз, приглашающее взмахнув мечом. — Иди ко мне, рыбка моя.

Глубоководный ударил, но кривые когти разрезали только воздух в том месте, где только что стоял Гварт. Ухватившись за свисающий канат, старый пират подпрыгнул и ударил двумя ногами точно в челюсть твари. Глубоководный отлетел назад и порядком приложился спиной о борт. Шипя от боли и ярости, он упал на палубу.

Одним хищным броском переместившись к пытающемуся встать врагу, Гварт с наслаждением врезал ему ногой по голове. Фальката упала вниз. Перерубив позвонки, острое лезвие глубоко вошло в шею, почти отделив голову рыболюда от тела. Резко запахло тухлыми яйцами, зеленая кровь толчками выходила из глубокой раны.

— Эх, а сила уже не та, — пожаловался пират бьющемуся в предсмертной агонии мертвецу. — И зрение испортилось, — добавил он, окинув беглым взглядом палубу левиафана, и начал медленно отступать назад. — В глазах вон троится. Не-е-е, ребята. Больно вас много!

Кровавая схватка кипела уже по всему кораблю. И если в центре она плавно перетекала в бойню, то на носу и корме соленые клинки успешно сдерживали глубоководных. Но те не убывали. Да куда там! Океан вокруг левиафана просто кишел сотнями змеевидных тел. Рыболюды накатывали на корабль вместе с волнами. Облепив все его борта, они карабкались наверх, цепляясь острыми когтями за доски.

Впервые в своей жизни старый пират видел столь крупную стаю морского народа. Глубоководные не любят солнечный свет, это даже дети знают. Они живут в глубине, куда не достают лучи злого светила, а нападают чаще всего по ночам или в сумерках. А тут солнце над головой и до дна доплюнуть можно! А ведь с ними, походу, еще и Заклинатель вод!

В подтверждении этих мыслей старого пирата на нос «Императрицы» обрушилась очередная волна. Разом смыв за борт трех глубоководных и двух стражей, она вернулась в океан, оставив на палубе новую партию атакующих.

— Пожалуй, хватит с меня развлечений, — прикинул расклад Гварт, медленно отступая к корме.

Пусть его высочество сам разбирается с пришедшим по его душу, а иного и быть не может, морским народом. Бедный морской народ… но они сами виноваты. Его высочество будет очень зол. И Гварт возблагодарил богов, в которых не верил, что принц найдет на ком сорвать свое плохое настроение.

Отбросив с дороги еще одного рыболюда, он пробился к каютам офицеров, полностью отданных на откуп принцу. Нырнул в полутемный коридор, захлопнул дверь, задвинул засов. Повернулся и замер, обнаружив в опасной близости от горла тонкое острие. В тусклом свете масляной лампы в эфесе короткого меча блеснула черная жемчужина.

Рукоять этого меча крепко сжимала молодая девушка в элегантном костюме для верховой езды, выгодно подчеркивающем ладную фигурку. Гварт против воли сглотнул слюну. Опасно ходить в такой провокационной одежде среди давно не знавших женской ласки мужчин. Неблагоразумно. Да еще с такими аппетитными округлостями.

Острие меча кольнуло его шею, разом вернув пирату ясность мыслей. Тонкие брови девушки выгнулись дугой в немом вопросе.

— Расслабься, крошка. — Гварт осторожно схватил клинок двумя пальцами и отвел в сторону. — Это всего лишь я — старый, добрый Одноглаз. Не стоит тыкать в меня этой железкой.

Все-таки у жизни в Скале есть и свои плюсы — выпивка и шлюхи всегда в шаговой доступности. А на корабле, идущем через Великий океан, их недостаток чувствуется особенно остро. Даже сейчас, когда адреналин битвы будоражит кровь. Особенно сейчас! Мысли вон в голову лезут — глупые, опасные.

— Для тебя лари Овейн, пират, — отозвалась девушка.

— Ох, малышка, ты хочешь поучить меня хорошим манерам? — не удержался от подначки Гварт. — В другой раз, милая. Поднимай его высочество. Эти на палубе, что-то слишком расшалились. Очень много жертв, — откровенно признал он. — Давай же, шевели своей аппетитной попкой, лари Кэра Овейн. А я пока пригляжу, чтобы твои булочки никто не обидел.

— Жди здесь, — хмуро бросила Кэра.

— А куда я к демонам нижнего мира денусь? — хмыкнул пират, провожая красавицу маслянистым взглядом.

Эх, хороша! Кто же знал, что из гадкого утенка вырастит столь яркая красотка. Он бы и сам не отказался от такой «личной ученицы». Кто сказал, что ему нечему учить одаренную? Хе-хе, ритуалами и боевыми искусствами жизнь не ограничивается.

Кэра кипела.

Что принц нашел в этом мерзком висельнике? Она затылком чувствует его похотливый взгляд! Передернув плечами от отвращения, девушка плавно проскользнула в каюту капитана и замерла.

Узкие, похожие на бойницы окна были плотно закрыты штормовыми крышками, но под потолком мерно раскачивались в такт качке небольшие масляные фонари. Зачарованные погаснуть если разобьется тонкое стекло, они давали достаточно света. Еще одним источником освещения служила магема. Тусклый белый свет магической печати исходил прямо из досок, очерчивая заключенную в рунный круг двенадцатилучевую звезду.

В центре круга сидел обнаженный по пояс мужчина с длинными волосами. За противоестественно белый цвет обладателя подобных волос в землях Белых жрецов сразу же отправляют на костер.

Казалось, что Тар Валлон, Первый принц империи, Убийца Дракона, лорд-стратег Скалы просто спит. Пусть и в весьма причудливой позе. Грудь его мерно опускалась и поднималась в такт дыханию. Покрытое шрамами и страшными рубцами от ожогов тело было расслаблено.

До встречи с первым принцем она и представить не могла, что один человек может иметь на теле столько шрамов.

На появление Кэры он никак не отреагировал, словно и не заметил.

— Господин, — тихо позвала девушка, старательно держась подальше от магемы.

Веки первого принца затрепетали и поднялись, явив миру угольно-черные провалы глаз. Ни зрачка, ни радужной оболочки, ни белка — сплошная чернота, лишенный жизни сгусток первозданной тьмы. Порождение пламени и едкой крови убитого дракона.

— Кровь… — Ноздри его по-звериному расширились, жадно втягивая воздух. Иссеченная рубцами грудь высоко поднялась и тут же опала. — На нас напали?

— Морской народ, — кивнула девушка.

— Дети Улахебери^[291] так близко к берегу? — В голосе Тара послышался отстраненный интерес. — Надо посмотреть. Выпусти меня.

— Сперва зелье, — напомнила Кэра, открыв стоявший на столе ларец. Слегка сместившись после ужасающей трепки, устроенной «Императрице» Заклинателем вод, он каким-то чудом не упал.

— На это нет времени, — поморщился принц. — Там люди гибнут! Мои люди! Выпусти меня, немедленно! — властно приказал он.

— Сперва зелье, — нахмурилась девушка, прикусив губу.

Достав фиал с темно-красной жидкостью, она осторожно шагнула к кругу. Внешне все такой же спокойный Тар требовательно раскрыл ладонь.

Не поддавшись на провокацию, Кэра просто катнула фиал с зельем в сторону принца. Поймав его, Тар вздохнул и едва заметно поморщился. У всех алхимичеких составов есть одна общая черта — чрезвычайно мерзкий вкус. Выдрав зубами пробку, он залпом выпил зелье, и для верности продемонстрировал пустой фиал девушке.

— Выпускай! — раздраженно процедил он сквозь сжатые зубы.

— Рот, ваше высочество, — не уступила Кэра, уже зная, что последует дальше. Да, все признаки налицо…

— Что?!

— Откройте ваш рот.

В награду ей достался яростный взгляд. Не дождавшись ответа, девушка повернула кольцо на пальце правой руки и резко раскрыла ладонь, направив ее в сторону рунного круга с принцем. На короткий миг ровный белый свет залил всю каюту. Лицо первого принца перекосилось в дикой гримасе, а из груди вырвался рев, в котором не было ничего человеческого:

— Су-у-ука! — взвыл он, выплюнув на доски пола так и не выпитое зелье. — Тварь! Я буду тебя насиловать и пожирать еще живую. Да, живую. Запомни это, шлюха!

— Мечтай, демон, — зло процедила девушка. — Только это тебе и остается.

Новая вспышка света и новый крик боли. Первый принц дернулся. Все его тело выгнулось дугой. Вскочив на ноги, он бросился на девушку, но отлетел назад едва его тело достигло границы магемы. Он закричал, завыл. Страшно! Отчаянно! Царапая ногтями обнаженную грудь, словно силился разорвать ненавистную оболочку.

— Стой! — внезапно взмолилось заключенное в плен рунного круга существо. — Я и он — мы едины в этой проклятой оболочке! Ты мучаешь и его тоже.

— Учитель меня простит.

И показное смирение вновь сменяется приступом ярости:

— Я все равно вырвусь. Слышишь! Все ваши уловки неспособны меня остановить! Он сдастся! Примет меня и сдастся! И тогда…

Кэра уже хотела в третий раз использовать артефактный перстень, усиливающий ее довольно слабые техники школы света, но тут тело Первого принца обмякло. Издав тихий стон, Тар Валлон кулем повалился на пол и затих.

Глава 3 Убийца дракона

Быстрый как молния удар выбил из груди воздух, заставив скорчиться на земле, цепляясь непослушными пальцами за траву. Единственное о чем он может сейчас думать, это как удержать в себе недавний ужин.

Но суровый голос бьет словно хлыст.

— Встать!

Пошатываясь, он вновь принял вертикальное положение и встал в стойку.

— «Доспех»!

Опять он не успел! Техника только формировалась, когда в живот прилетел новый удар. Резкий! Внезапный! Наспех поставленный блок не помог. И снова он летит на землю, хрипя, словно загнанная лошадь.

— Медленно, слишком медленно. Ты снова убит. Для одаренного манипуляция эмиром — дыхание. Ты не думаешь — дышишь! Встать!

И все повторяется. Раз за разом, пока сознание не покидает измученное тело. Но передышка коротка — холодная вода вырывает из блаженного забытья.

— Ты слишком жестока с мальчиком, Имсаль.

— Он не мальчик, а Первый принц. Отдохнул? Тогда продолжим. Повтори триаду и попробуй меня атаковать.

Заученные слова сами отскакивают от языка.

— Сила тела — крепость духа. Крепость духа — мощь истока. Мощь истока — совершенство техни-кх. Кх-хах!

— Отвлекся, пропустил удар, умер. Встать, юный дракон! Раз болит, значит ты все еще жив!

Дракон? Дракон мертв! Все мертвы, никого не осталось. Здесь только он, его убийца.

— Учитель! Проснитесь, мой господин!

Голос был другим, неправильным. Но тоже знакомым. Хорошо знакомым. Он манил, вел словно маяк.

Открыв глаза, Тар не сразу понял, где находится. Это явно не его привычные апартаменты в Скале и не полевой лагерь за Последнем рубежом^[292].

Скала… Ненавистная и любимая Скала. Опасная и неуязвимая. Место ссылки, ставшее ему домом.

Утерев обратной стороной ладони сбегавшую с краешка губ тонкую нить слюны, он перевел взгляд на замершую за линией сторожевых рун Кэру и тихо спросил:

— Что мой сосед, сильно буйствовал?

В памяти зияли провалы, а значит демон вновь повелся на возможность хоть на какое-то время завладеть его телом. Это помогает его ослабить. Унять в ушах постоянный шепот. Не дает ему окончательно потерять остатки своего Я и стать полноценным одержимым.

— Все как обычно, мой принц, — пожала плечами девушка. — Немного угроз, капелька лести и море лжи.

— Да, все так же, — согласно кивнул Тар. Он уже давно научился сосуществовать с этим ненавистным соседством. Ведь только благодаря ему эта искалеченная плоть еще трепыхается, отрицая, что мертва. — Что там происходит? На нас напали?

— Морской народ, — вторично пояснила девушка, ничуть не удивившись его забывчивости.

Простому человеку, даже сильному одаренному, сложно ужиться с подселенным демоном. И провалы в памяти тут просто мелочь, недостойная даже упоминания.

— Ваше лекарство, — еще один фиал укатился в центр магического круга.

Безропотно его опустошив, Тар открыл рот, высунул язык и поводил им из стороны в сторону, демонстрируя, что в этот раз все честно.

Кивнув, Кэра встала рядом с кругом и протянула ему руку, помогая пересечь рунную границу — непреодолимое препятствие для существ с нижних планов.

— Ваша одежда…

— Оставь, — отмахнулся он. — Времени нет.

— Вы Первый принц империи и Убийца дракона, — насупилась девушка, — а не варвар Диких лесов, чтобы полуголым бросаться в битву.

— Девичьи фантазии, — вздохнул Первый принц, подарив наперснице легкую улыбку. С кем ему только не приходилось биться и лесные варвары тут не исключение. — Варвары не такие глупцы, чтобы драться без доспехов. Плохих, но все же! — нравоучительно пояснил он. — А по пояс они обнажаются только во время ритуальных поединков.

Пока он все это рассказывал, Кэра быстро подхватила упавший с кровати на пол темно-зеленый плащ и набросила его на плечи принца, надежно закрепив изящной фибулой в виде драконьей головы, пронзенной мечом.

— Хитрая, — поведя плечами, пожаловался Тар потолку каюты и требовательно вытянул в сторону девушки правую руку. Сняв с оружейной стойки длинный меч, Кэра почтительно протянула его рукоятью к принцу.

Обнажив клинок, Тар прижался лбом к холодному лезвию. Несколько раз глубоко вдохнул и резко выдохнул, заставляя медлительное сердце активней гнать по венам слишком густую для живого существа кровь.

— Следуй за мной, дитя, — кивнул он, и глазом не поведя на явно задетую этим обращением девушку.

* * *

Дверь ощутима вздрагивала. Толстые доски скрипели и гнулись под ударами, но пока что держались.

«Похоже, верхняя палуба уже того, — подумал Гварт. — Глубинные оттеснили стражей вглубь левиафана. Глубинные, вглубь».

— Ха-х, — нервно хохотнул он, крепче сжимая рукоять фалькаты.

Дверь в каюту принца распахнулась и Гварт расслабленно выдохнул. Слава всем богам, в которых он не верит, вот и его высочество.

— Открывай, Одноглаз, — равнодушно бросил принц, нежно, словно младенца баюкая в руках любимый меч. — Видишь, как им не терпится умереть.

— С радостью, твое высочество, — осклабившийся пират, изобразив что-то среднее между воинским приветствием и придворным полупоклоном. — На счет три… Три!

Скрипнув, отошел из плена тяжелый засов. Одноглаз резко распахнул дверь и вжался спиной в стену, пропуская принца и его ученицу. Стоило им выйти, он тут же захлопнул дверь и прислушался. Злобное шипение перешло в невнятное бульканье и стук агонизирующих на палубе тел.

— Бедные рыбки, мне их почти жаль, — вздохнул пират, почесав наметившееся брюшко. — Да нет, это просто выпить хочется. Кстати, насчет выпить, — он алчно посмотрел в сторону гостеприимно распахнутых настежь дверей каюты принца.

* * *

Зло ругнувшись, когда болт разминулся с головой перевалившего через борт на палубу глубинного, Родерик судорожно передернул рычаг, вновь взводя тугую тетиву.

До чего же быстрые твари!

Вложив в ложе очередной промасленный болт, молодой соленый клинок прижал приклад к плечу, но стрелять не спешил. А куда торопиться? На него глубоководные пока не обращают внимания, слишком высоко «воронье гнездо», а в притороченном к мачте коробе осталось всего пять болтов. Стоит их приберечь на крайний случай.

Родерик не был трусом. Держаться подальше от опасности — это ведь не трусость, а естественное желание нормального человека. Пусть одаренные высоких ступеней мастерства подвиги совершают, им оно по статусу положено. А ему бы просто спокойно отслужить свой срок, скопить деньжат, получить положенный ветерану небольшой надел. Да, размеры этого надела зависят и от ступени мастерства. Но получив минимальный для соленых клинков первый, Родерик не видел смысла рвать жилы в стремлении взойти на новую ступень боевого мастерства. Он спящий с так и не пробудившимся истоком, а значит, выше третьей ступени ему не подняться… лет через двадцать… если очень сильно повезет. А ведь есть немало соленых клинков, что все жалование спускают на дорогие снадобья сверх тех, что положены им в качестве месячного довольствия. Изнуряют себя постоянными тренировками. Обращаются к частным учителям. Все тешат себя надеждой пробудить исток или хотя бы пройти экзамен на новую ступень мастерства.

Нет, яйцо сегодня, лучше курицы завтра. Тем более даже до этого яйца нужно еще дожить, больно плотно глубоководные их обложили.

Появление Первого принца Родерик сначала почувствовал, и только потом увидел его самого.

Царапающие дверь глубоководные застыли на миг в недоумении от того, что дверь распахнулась, а потом разлетелись, словно опавшая сухая листва.

Тар Валлон, лорд-стратег Скалы, Первый принц империи не шел — шествовал. Медленно. Торжественно. Небрежно и даже с какой-то ленцой отмахиваясь от глубоководных, бросившихся в яростную атаку на принца, едва тот шагнул на палубу. Покрытой легкой изморозью длинный меч танцевал в воздухе, порождая одну технику за другой.

Выпад! Соткавшиеся прямо в воздухе ледяные иглы сносят сразу трех глубоководных, решивших атаковать принца. А четвертый корчится на острие его меча и отлетает прочь, но уже разрезанный на две неравные части.

Море с правого борта взметнулось вверх гигантской волной девятого вала, но стоило принцу небрежно указать на нее мечом, как по воде пошло белое свечение. Не успев обрушиться на корабль, волна застыла. Задрожав, она разлетелась тысячами сверкающих осколков в противоположную от борта сторону. По кишевшему глубоководными морю словно коса смерти прошла. Острые ледяные осколки пронзали чешуйчатые тела насквозь. Соленые морские волны окрасились зеленой кровью.

Пожалуй, впервые в жизни Родерик пожалел о своем спящем истоке. Такая мощь, такая сила стоит жестоких тренировок, через которые проходят одаренные, выбравшие путь воина.

Принц сделал короткое, похожее на танцевальное па движение всем телом. Длинный клинок белой молнией рассек воздух. Целая группа глубоководных замерла, застыла, превратившись в ледяные скульптуры. Широкий взмах и вот они уже разлетаются мелкой ледяной крошкой, весело хрустящей под ногами исходящего ледяным паром первого принца. Мелкие частицы воды вокруг него застывают, и снежинками падают на палубу.

Вьюга смерти, вспомнил Родерик. Теперь он понял, откуда взялось это прозвище.

Не отставала от принца и его ученица, а то и любовница. Слухи на этот счет среди команды «Императрицы» ходили разные, а количество неприличных шуточек и вовсе перешло все границы. Увидев лари Кэру Овейн в бою, Родерик возблагодарил богов, что ни одна из пошлых шуточек не достигла ушей девушки.

Первый принц уничтожал глубоководных десятками. Кэра предпочитала разделываться с ними по одному, но быстрота и жестокость, с которой хрупкая на вид девушка расправлялась с противниками, поражали воображение.

С появлением Первого принца рисунок боя переменился. Теперь уже соленые клинки успешно теснили глубоководных. Все больше воинов и не только первой ступени поднималось с нижних палуб. Многие из них сменили длинные ножи на мечи, надели доспехи. Все больше чешуйчатых тел валилось на палубу, окрашивая доски зеленой кровью. Уцелевшие глубоководные, стали бросаться в воду, стремясь укрыться от ярости соленых клинков и губительных техник одного из сильнейших одаренных империи.

Внезапно за спиной принца вверх взметнулась массивная фигура. Притворившись мертвым, один из глубоководных выждал нужный момент, когда прикрывавшая принца Кэра отвлеклась, и тут же атаковал.

— Сзади! — крикнул Родерик, вскидывая арбалет.

* * *

Отчаянный крик Тар решил проигнорировать. Особой опасности этот чрезмерно хитрый глубоководный не представлял. Может он давно уже не тот гений, что прежде, но на постоянную поддержку в бою «доспехов духа» его сил еще хватает.

Прилетевший откуда-то сверху арбалетный болт прошил низкорослое тело насквозь и просто пришпилил к доскам палубы. Еще живой глубоководный отчаянно зашипел, задергался, невзирая на сочившуюся из раны зеленую кровь.

Поняв свою промашку, Кэра одним смазанным движением «воздушного шага» подскочила к глубоководному сбоку. Лезвие короткого меча сверкнуло на солнце — аккуратно срезанная голова покатилась по палубе, пачкая и без того залитые красной и зеленой кровью доски.

Тар даже не обернулся. Посмотрев наверх, принц холодно кивнул сидевшему в «вороньем гнезде» юнцу с арбалетом. Вот он — герой дня, «спаситель» принца! Людям нужны герои, пусть и ложные.

Уцелевшие глубоководные стали бросаться за борт.

— Дракон мертв! — крикнул кто-то из соленых клинков и десятки глоток подхватили этот клич.

— Дракон мертв! Дракон мертв! Дракон мертв!

Каждый вкладывал в этот крик что-то свое: ярость недавней битвы, радость победы, счастье, что все кончилось и ты жив.

— Дракон мертв!

Грозный девиз проник под палубу и с новой силой полетел над океанскими просторами, гоня уцелевших врагов в глубину. Там, в царстве холода и тьмы, можно укрыться от ярости теплокровных, выжидая новой возможности для реванша.

Великий океан должен принадлежать детям Улахебери и только им!

Когда клич перешел в настоящий звериный рев, Тар поднял вверх руку. Крики смолкли.

— Где Моран? — тихо спросил первый принц, но его услышали.

— Я здесь, сир, — капитан «Императрицы» отсалютовал обнаженным мечом и мрачнопосмотрел на палубу. Его душила злость.

Слишком дорогой ценой досталась сегодня победа. Прежде глубоководные не смели нападать на имперский левиафан. Такая огромная стая! И где были глаза впередсмотрящих?! В заднице?! Почему тревогу подняли так поздно? И не спросишь теперь. Двое погибли при нападении, смыло за борт огромной волной, как говорят очевидцы, третий умудрился одним выстрелом избавить себя от плетей. Как наказать того, кто спас жизнь принцу империи?

Насчет последнего Моран не был столь уверен. Даже он со своей четвертой ступенью способен создать и поддерживать «доспех духа». Недолго, но все же. Что уж говорить про принца. Но люди своими глазами видели, как Родерик убил того глубоководного. Зная принца, он обязательно захочет наградить мальчишку.

Небрежно пнув одно из тел, Тар отыскал взглядом Кэру. Цела и невредима, но снова излишне увлеклась, о чем свидетельствует распоротый касательным ударом когтей левый рукав камзола.

«Опять она забыла про „доспех“ — подумал он, прикидывая число дополнительных тренировок. — Дар есть — ума не надо. Учить ее еще и учить. В первую очередь думать, и только во вторую — действовать».

Отбросив эти мысли в сторону, он посмотрел наверх.

— Кто?

— Клинок Родерик Тегн, мой принц, — скрипнув зубами от досады, поспешно ответил Моран.

Не награждать этого слепого лентяя нужно, а хорошенько высечь! Сегодня им повезло. Но далеко не всегда при переходе через Великий океан на твоем корабле один из сильнейших одаренных империи.

— Позови.

Казалось, что слова даются первому принцу с трудом.

— Клинок Тегн, к принцу! — крикнул Моран, выискивая замену последнему впередсмотрящему.

Услышав приказ, Родерик ни секунды не колебался. Он никогда не рвался в герои, но раз так получилось, то только глупец не воспользуется подвернувшейся возможностью!

Убрав арбалет в водонепроницаемый короб к его друзьям — болтам, он бодро съехал вниз по канату. Безусое лицо сияло радостью и самодовольством. От грядущих перспектив захватывало дух! На титул лара рассчитывать глупо, но серебряный, а то и золотой «щит»^[293] он точно получит, сменив обычную, положенную легионерам и соленым клинкам медяшку.

Знакомый запах Тар почувствовал сразу, стоило юнцу замереть перед ним, преданно поедая глазами.

Встав перед Родериком, он наклонился к нему и принюхался. Взгляд черных глаз не читался, но соленый клинок против воли почувствовал, как по спине бегут мурашки, целый табун мурашек. Улыбка сползла с его лица, а в груди засвербело предчувствием скорой беды.

— Ваш наблюдатель пьян… — слова принца прозвучали приговором.

— Я не… — начал было Родерик.

— Хочешь прибавить к своим проступкам ложь перед лицом принца? — вмешался капитан Моран, всем своим видом говоря, что делать этого не следует.

— Глоток! Один глоток всего и сделал, ваше высочество. Холодно было…

Но принц уже не слушал жалкий лепет оправданий.

— Половите рыбу, пусть освежится. Три раза, — небрежно бросил он, проходя мимо капитана обратно в свою каюту, потеряв всякий интерес к несостоявшемуся герою.

Капитан Моран едва заметно вздрогнул. Плети были бы милосердней. Сейчас, когда от корабля на милю несет кровью, в воду лучше не лезть. Пусть это уже не Великий океан, но и не почти спокойные прибрежные воды. Акулы, бритвозубы, морские змеи — опасностей не счесть.

Ошалевший от такой резкой перемены Родерик проводил принца непонимающим взглядом. Как же так? Ведь он спас ему жизнь! Несправедливо! Эта мысль все еще билась в голове, когда на его ногах затянули петлю каната перекинутого через блок нижней реи. Хмурые соленые клинки подхватили Родерика под руки, подтащили к борту и выбросили в море, отдавая его судьбу в руки кровожадных вод.

— Кэра, дверь!

Только когда лязгнул наложенный засов, Тар позволил себе опереться на стену. Сухой кашель вырвался из его груди, заставив сплюнуть вязкую, черную словно смола кровь вперемешку со слюной. Вместе со слабостью пришел шепот демона.

— Обопрись на меня, — заперев дверь, Кэра привычно подставила ему свое плечо и тихо охнула от боли, когда крепкие пальцы сжали ее предплечье, словно хотели раздавить хрупкие кости.

Надо сдерживаться, но это так трудно, когда столь громко шепчет демон.

Пошатываясь под весом с трудом переставлявшего ноги принца, Кэра подвела его к двери в капитанскую каюту.

— Все, дальше я сам, — отстранился от девушки Тар.

Одноглаза они нашли за рабочим столом. Нет, пират не работал с бумагами. Кэра сильно сомневалась, что Одноглаз вообще умеет читать на имперском. Поставив на небрежно сдвинутые бумаги початую бутылку, бывший пират покачивался на стуле, насвистывая веселый мотив.

— Твое высочество, ты представляешь, какая наглость! — рыгнув, пожаловался он Тару. — Какая-то сука выжрала у тебя все вино. Я нашел только одну бутылку, да и то с каким-то приторно сладким сиропом для дамочек. Совершенно не вставляет!

— Это любимое вино моей матери.

— Вот я и говорю, дивная вещь, — тут же нашелся Гарт.

Трепетное отношение принца к мятежной императрице не располагало к шуткам. Это не любовь сына к матери — одержимость. Гарт, как никто другой знал, что Тар может простить пренебрежение к себе, но стоит задеть Первую императрицу… Всегда спокойный, словно айсберг Холодного океана, он тут же впадает в ярость. А впавший в ярость одаренный восьмой ступени…

— Убирайся, — отстраненно бросил Тар, оценивая учиненный старым приятелем разгром. В поисках вожделенной выпивки тот умудрился перемешать все его бумаги. А на накладной с грузом «Императрицы» теперь стоит огромная винная клякса.

Гарт не заставил себя уговаривать. Все что нужно он уже нашел. Тар — парень славный, но злить его не стоит. Сейчас лучше просто заткнуться и делать что велят.

Встав из-за стола принца, он дернул подбородком в сторону открытой бутылки.

— Забирай, — поморщился Тар, допивать за пиратом он не собирался.

— Почему вы его терпите, мастер? — спросила Кэра, когда фигура Гарта скрылась за дверью каюты.

— Однажды Одноглаз спас мне жизнь, — пожал плечами Тар. — А я всегда плачу свои долги.

— Но он…

— Оставь Одноглаза в покое! — Сев на свое законное место, принц устало закрыл глаза. — Узнай лучше, что там с этим юнцом-впередсмотрящим? Если выжил, то вот. — Достав из стола серебряный медальон, он придвинул его к девушке. — Вручи.

— Может мне лучше…

— Ступай! — резко бросил принц, зло скривив сжатые губы.

Кэра прикусила губу, но нашла в себе силы молча кивнуть и поспешила уйти.

— Болит, значит жив, — криво усмехнулся Первый принц, проглотив вязкую кровавую слюну. — Как же это мерзко — жить.

* * *

Воздух! Такой вкусный, сладкий воздух! Почему он раньше не замечал, как он прекрасен. Выблевывая из желудка и легких соленую морскую воду, Родерик дышал и не мог надышаться.

Ему повезло. Сказочно! Невероятно! Кишевшим вокруг императрицы острозубы предпочли терзать тела глубоководных, обильно выбрасываемые за борт очищающими палубу солеными клинками. А когда стайка мелких, проворных рыбок с непропорционально большой головой и выступающей вперед внушительной челюстью заинтересовалась им — срок наказания вышел.

Только оказавшись вновь на палубе, когда ему развязали ноги, Родерик понял, что все кончилось. Он жив! О боги, как же это прекрасно — жить! Только на последнем пороге понимаешь, как ярок мир, сладок воздух, вкусен простой хлеб.

С трудом удержавшись, чтобы не поцеловать заблеванную палубу «Императрицы», Родерик с трудом сел, привалился спиной к мачте и закрыл глаза, продолжая хватать ртом такой вкусный воздух.

Капитан Моран подошел к соленому клинку и некоторое время молча на него смотрел, хмуря густые брови.

Родерику было все равно. Два раза за один проступок не наказывают. А за тот маленький глоточек, будь он проклят, его уже наказали.

— Тебе повезло, — хмуро бросил капитан «Императрицы». — А им, — он указал на аккуратно уложенные вдоль борта тела. — Нет. Надеюсь, ты усвоил урок. В следующий раз я лично отдам приказ протянуть тебя под килем. Чтобы наверняка!

Имперский левиафан не какая-то там прибрежная галера. Огромный корпус не давал при таком наказании никаких шансов на выживание. В лучшем случае — просто захлебнешься, в худшем — так искалечишь тело об острые края ракушек, которые в изобилии покрывают подводную часть судна, что тебя из милосердия просто добьют.

Родерик мог бы сказать; что это не его вина, что другие впередсмотрящие тоже ничего не заметили. Мог бы, но благоразумно смолчал, просто наслаждаясь жизнью. Как же это прекрасно — жить!

Глава 4 Разноцветные игры

Серебряная монета аккуратно легла в грязную ладонь.

Сидевший возле стены нищий ощерил свой щербатый рот и на всю улицу принялся сыпать здравицами.

— Красный двор! Да здравствует Лорс Валлон, Четвертый принц! Добрый принц! Защитник людей!

Лорс тепло улыбнулся и дружески погладил грязного старика по плечу. Ему нравилось слышать похвалы в свой адрес, купаться в почитании людей. Но, проклятье, как же от этого старикашки воняет!

В сущности, управлять толпой не так уж и сложно.

Не швыряй деньги нищим, словно грязь. А аккуратно вкладывай монеты в миску, а то и сразу в руку. Скажи им пару добрых слов. Прояви участие. Сделай вид, что тебе не наплевать. Если это ребенок, то вместе с подаянием подари ему сладкую булку или леденец. Нищие — глаза и уши улицы. Ее голос. Будь ласков и щедр с нищими и людская молва назовет тебя добрым человеком.

Избирательно обличай вороватых чиновников. Периодически скармливая молоху правосудия тех, кто не по рангу берет. И тебя назовут честным.

Наказывай зарвавшихся городских стражников, обличай жадных ростовщиков. И станешь справедливым.

Толпа опасна, как любой сильный зверь, но наивна и глупа. Глупец, попытавшийся ее обуздать, обречен. Но в руках человека умного, она — послушный пес, готовый вцепиться в глотку любому, кто косо посмотрит на ее любимого господина, поставив под сомнение его авторитет.

Один из сопровождающих подал ему надушенный шелковый платок. Вытерев руки, Лорс вернулся к привязанной у коновязи Палат Правосудия лошади. Но не успел он забраться в седло, как рядом остановилась богатая повозка, украшенная хорошо знакомым ему двухцветным гербом — на сине-зеленом фоне скалил клыки дикий степной кот.

— Залезай! — донеслось из-за шелковых занавесок.

— Дядя? — удивился Лорс, погладив по шее своего рысака. Кого он не ожидал здесь увидеть, так это брата своей матери. Элай Зогн, глава клана Вэйр, редко бывал в столице, предпочитая управлять делами из клановой резиденции в окрестностях Авенторга, столицы одноименной провинции.

— А кто еще?

Едва заметно кивнув своим сопровождающим из малого двора, Лорс легко запрыгнул в повозку и устроился на свободном месте напротив дяди и его спутника.

С момента их последней встречи, что была более года тому назад, дядя Элай практически не изменился. Сухощавый, невозмутимый, строгий мужчина средних лет, с крючковатым носом и холодным взглядом желтых глаз, он всегда напоминал Лорсу хищную птицу, парящую где-то в вышине, равнодушно высматривая добычу.

Его спутник тоже был ему знаком. Лаэр Этор из рода Суан занимал в клане Вэйр туже должность, что Кесс Родор — глава Палаты Теней, при его отце императоре.

— Дядя, лаэр Этор Суан, — кивнул Лорс, устраиваясь на жесткой скамье и жалея, что нельзя вытянуть ноги.

— Все заигрываешь с гряземесами? — недовольно проворчал Элай Зогн, смерив племянника цепким, внимательным взглядом.

— Они не гряземесы, дядя, а жители империи, ее подданные, — возразил Лорс, нацепив на лицо маску легкого негодования.

— Ты слишком вошел в роль. Оставь эту патетику для наивных и невинных, пока не станут объектом твоего внимания, девиц, — отмахнулся глава клана Вэйр. — Императора выбирает Палата Власти, а не толпа на площадях.

— Даже Палате Власти придется услышать мнение толпы на площадях, если эта толпа будет большой, — возразил Лорс, обдумывая замечание дяди. Простая оговорка? Или демонстрация осведомленности о его невинных развлечениях? Что именно и как много он сумел вызнать? Дядя не выдаст его тайны, но раз вызнал дядя, то может узнать и кто-то другой! А это недопустимо!

— Расскажи это пеплу кланов Амен, Хару и сожженным районам столицы. Что смогли твои гряземесы против двух легионов?

— А что кроме ненависти получила мятежная императрица, устроив в столице бойню? — парировал Лорс. — Она была героиней империи, и в единый миг превратилась в кровожадную астшанскую ведьму. Да и разве мои действия хоть как-то мешают планам матери? — уточнил он, подразумевая не столько планы Третьей императрицы, сколько планы клана Вэйр и самого Элая Зонга.

— Нет, — признал Элай. — Развлекайся, раз тебе это нравится. Хотя лучше бы ты потратил время на тренировки, — посетовал он. — Лиара совсем тебя избаловала! В твоем возрасте я уже имел четвертую ступень! И готовился сменить ее на пятую!

Лорс погрустнел. Его довольно скромные успехи на поприще боевого мастерства, особенно на фоне остальных братьев, исключая разве что калеку Тибера, всегда были для него больной темой. Разве он виноват, что родился со слабым желтым истоком? То, что он сумел развить его до стабильного желтого, уже можно считать неплохим достижением. Но его матери и дяде этого мало. И всегда будет мало. Клановая знать, подлинные лаэры — этим все сказано. Людей без рангов они просто не замечают, а низкоранговых могут принять только в качестве слуг.

— Ладно, — Элай сменил гнев на милость. — Я приехал в столицу не за тем, чтобы тебя ругать.

— Мой самый старший брат? — бросил наугад Лорс и угадал.

— Да! Твой отец что-то замышляет. Именно поэтому он призвал в столицу сына мятежной императрицы. Я выехал, как только получил эту новость. А вчера мне доставили новое сообщение. Гонец загнал трех лошадей, но даже император еще не знает — два дня назад с Одинокого стража прилетел почтовый голубь. «Императрица Имсаль» пришла в порт. Ты знаешь, что это значит?

— Два дня назад? — Лорс прикинул расстояние между самым западным, не считая Скалы, владением Арвона и ближайшими портами империи. Сомнительно, что Первый принц поплывет в Велост. А значит… — Корабль Тара должен быть уже на подходе к Ульнсту.

— Верно, племянник, — кивнул Элай. — Левиафан твоего старшего брата пересек Великий океан.

— Но ему еще надо добраться до столицы, — мягко заметил Лорс, смерив внимательным взглядом главу Теней клана. Не зря же дядя привез его с собой в столицу.

Элай проследил за направлением взгляда племянника и довольно улыбнулся. Все же из Лорса выйдет толк. А ступень боевого мастерства — дело наживное. Да и нужен ли кланам император с высокой ступенью? Гехан Третий в ранние годы правления никого не слушал и мало с кем считался. Со своей двенадцатой ступенью, верными легионами и девятой ступенью Первой императрицы он перекраивал империю, как ему хотелось. Именно тогда кланы лишились значительного куска былых привилегий. Одно уменьшение числа слуг рода чего стоит! Раньше с помощью принятия в слуги рода можно было обходить ограничение на численность родовых и клановых дружин. Но после мятежа кланов Амен и Хаару, Гехан третий, а скорее Первая императрица, продавили в Палатах Власти закон, закрывший кланам эту лазейку.

Хорошо, что поле мятежа Первой императрицы Гехан Третий начал сдавать. Не сразу, но постепенно, шаг за шагом, кланы возвращали свои права.

«Законные права!» — добавил Элай про себя.

— Ты думаешь правильно, но не в том направлении, — сказал он. — Тар — не главная наша проблема. И Этор приехал со мной не из-за него. Завтра твой брат Бадрис станет Стратегом Юга. Проклятые эншейцы купили нужное число голосов. Даже часть наших союзников поддержали это назначение! Теперь у твоего младшего брата, а значит и Красного двора три легиона. А раз они купили должность стратега. То кто может поручиться, что не купят корону императора? Да и шевеление посланника Астшана меня беспокоят. Почитаемый Сетт ати Унсан что-то задумал. И это что-то может быть ставкой на твоего брата… Что помрачнел? Это тебе не твои гряземесы!

— Зато мои гряземесы точно знают причины подозрительного шевеления этого астшанского выродка. — Лорс был рад, прояснить этот вопрос. Дядя Элай его недооценивает. Они все его недооценивают! — Скоро в столицу должна прибыть Эльгери ати Унсан, дочь почтенного посланника.

— Вот значит как… — Элай задумчиво огладил короткую бородку. — Беру свои слова назад — даже от гряземесов бывает польза. Этор, что думаешь?

— А что тут думать? Почитаемый Сетт ати Унсан хочет пристроить дочь к одному из принцев, — прервав молчание, глава Теней клана Вэйр начал быстро обрисовывать сложившийся расклад: — Наш малыш Лорс пролетает, так же как и Тибер. Оранжевый двор? Вторая императрица все так же заперта в своей резиденции. А принц Харус, никогда не проявлял интереса к борьбе за власть. Зачем послу Астшана делать на него ставку? Первый принц? Это даже не смешно. Остается только Бадрис. За спиной Синего двора стоят кланы Эншая, а им выгодно дальнейшее улучшение отношений империи с Астшаном.

— Четко, точно и по существу, — кивнул Элай. — Учись, племянник! И расскажи мне, что мы должны сделать?

Лорс мысленно взвыл. Дядя неисправим — любой разговор превращает в экзамен. Хорошо, что ответ на поверхности…

* * *

— Он уже должен быть в Ульнсте!

Когда его мать, четвертая императрица, ворвалась на тренировочную площадку, Бадрис едва не пропустил удар. На остатках скорости он все же успел отвести клинок Раса в сторону, но потерял равновесие и открылся. Сделав полшага в сторону, Рас рубанул снизу вверх. И этот удар Бадрис блокировать уже не смог. Деревянный клинок ударил в бок. Больно не было, было немного обидно.

— Доброе утро. Я тоже рад тебя видеть, мама, — недовольно вздохнул пятый принц, опустив меч. Он не любил проигрывать, пусть и в учебных поединках. — Рас, на сегодня мы закончим, — коротко кивнул он другу.

Дураком Рас не был. Намеки понимал. Поклонившись принцу и императрице, он забрал у Бадриса тренировочный меч и поспешил оставить мать и сына наедине.

Неспешно подойдя к матери, Бадрис взял со стоявшего у стены стола кувшин с лимонной водой, заранее приготовленной слугами. Сделал из него жадный глоток.

— Ты не слышишь, что я говорю? — удивилась равнодушию сына Медея. — Первый принц…

— Первый принц! Первый принц! — вспылил Бадрис. Он с такой силой поставил кувшин обратно на стол, что глиняная ручка не выдержала — сломалась. Кувшин качнулся и упал. Вода залила стол. — Я только это и слышу! — продолжал горячиться Пятый принц. — Он никто! Просто жалкий изгнанник. Зеленый двор пал, драконы мятежных легионов сожжены и забыты. У него ничего нет — союзников, свиты, друзей. Почему же все так его боятся?!

Медея посмотрела на него с легким сочувствием. И вздохнула, немного сожалея о потакании попыткам сына сравняться или даже превзойти старшего брата. Детская мечта превратилась в страсть, страсть переросла в манию. А ведь Бадрис действительно талантлив! И это не какая-то там слепота, присущая всем матерям к собственным детям. Пятая ступень мастерства в неполные семнадцать лет и недавнее назначение стратегом всегда беспокойного юга — свидетельство признания талантов ее мальчика.

Да, для назначения пришлось привлечь родичей из кланов Доан и Хейши, но разве Первому принцу кто-то ставил в вину протекцию мятежной императрицы?

Проблема Бадриса в том, что ему никогда не избежать сравнений со старшим братом. И сравнения эти не в его пользу. Даже спустя восемь лет кажущегося забвения Тар Валлон сияет, словно недосягаемая вершина, делая все достижения ее талантливого мальчика вторичными.

Но плохо другое.

Из-за того, что Бадрис всю юность посвятил погоне за своей глупой мечтой, он плохо разбирается в скрытом противостоянии Дворов и борьбе за власть. Одним этим вопросом он раскрыл свою главную слабость.

Но это и к лучшему. Другие императрицы сотворили из своих детей слишком искусных интриганов. Они не понимают, что эти молодые драконы выросли и не станут делиться с ними властью. А вот ее мальчик: умный, храбрый и такой… подверженный влиянию. Ее влиянию! Станет прекрасным императором.

— Он первенец твоего отца и с ним слава Зеленого двора и Первой императрицы.

— Былая слава! — губы Бадриса задрожали, а в глазах появился нездоровый блеск. — Мятеж все перечеркнул!

— Ты меня пытаешься убедить или себя? — вздохнула Медея, с тревогой глядя на сына. — Пройдись по улицам города — что ты на них услышишь? Столица помнит и боится. Помнит ту былую славу и боится того, чего по твоим словам больше нет.

— И все равно я не понимаю этого переполоха! Да, он возвращается! Что с того?

— Твой отец что-то задумал! Иначе бы он не разрешил ему вернуться.

— Завещание? — быстро сообразил Бадрис. — Невозможно! У Тара нет голосов Палаты Власти! Ни единого!

Со времен Второй Империи новый император Арвона выбирался большинством голосов Палаты Власти из числа представителей императорского рода. Но завещание или прямое волеизъявление императора сразу дает одному из потенциальных наследников четвертую часть голосов.

— Уверен? Или ты просто забыл про Вторую императрицу?

Мысли Бардиса понеслись вскачь. Он прикинул возможный расклад и успокоился.

— У нее тоже нет нужного числа голосов!

— Трюмы корабля Первого принца забиты мистическим жемчугом и редкостями Забытой земли. И золотом! Сколько он его скопил на своей Скале. Ему есть чем заплатить за голоса колеблющихся.

— А они остались? За эти годы ты и императрица Лиара разобрали всех.

— Все так, но ты не учитываешь еще один вариант. Редкий, но возможный. Сейчас у тебя и Лорса примерно равное число голосов. Но что произойдет, если в установленный срок никто не наберет нужного большинства?

Если бы перед Бадрисом ударила сейчас молния, то он не был бы так поражен.

— Право последней воли императора… — прошептал он одними губами. — Этого нельзя допустить!

* * *

Продолжая работать бедрами, Тибер жадно приложился к кувшину. Красные струйки похожего на кровь вина потекли по подбородку Третьего принца, капая на обнаженную грудь.

— Да!

Ополовинив кувшин, он вылил остатки вина на спину шлюхи. Та вздрогнула, рассмеялась, подмахивая пухлой задницей в такт его движениям, и продолжила активно, но несколько фальшиво стонать.

* * *

— …и настанет царствие Твое. И придет благодать! От мира земного до мира небесного. Да будет вечен твой свет!

Закончив молитву, брат Анато с трудом поднялся с колен. Отряхнув белую рясу от придорожной пыли, он оперся на посох, посмотрел на валявшиеся вокруг тела разбойников и, позвякивая серебряными колокольчиками в бороде, побрел дальше по дороге.

Еще много погрязших во тьме невежества, отравленных богомерзкой магией душ нуждались в его мирных проповедях.

* * *

— Пришло послание от друга. Он нуждается в нашей помощи! Сколько человек мы сможем собрать?

— Это надо хорошенько обдумать…

— Мне не нужен подсчет каждого клинка! Примерное число.

— Не больше двух сотен.

— Так мало? Неужели они забыли наши старые клятвы.

— Ключевое слово, старые. Восемь лет прошло. Кто-то попался Теням и клановым, кто-то просто умер. Другие предпочли оставить прошлое в прошлом. Но остались лучшие. Самые проверенные и непримиримые. Они не предадут, не отступят.

— Хорошо. Собирай всех в столице. Единорог танцует.

— Здесь стоим мы!

* * *

— Нет!

Крик перешел в кашель. Проснувшись в холодном поту, император Гехан Третий еще долго не мог восстановить дыхание и унять расшалившееся сердце. Одаренному двенадцатой ступени боевого мастерства нечего бояться, кроме своих собственных кошмаров. Вернее, всего одного кошмара, благодаря которому он и побудил свой исток. Будь он трижды проклят!

Снова он вспомнил крики жены и дочерей. Смех астшанцев. Свое бессилие и ярость. Проклятый исток! Почему он не пробудился раньше? Жалкие четверть часа!

— Уже скоро, — прошептал император одними губами, вспоминая столь дорогие лица. — Подождите еще чуть-чуть. Этому старому телу немного осталось.

Он отдал бы всю свою силу, всю власть, чтобы вернуться назад в то время, когда он не был императором, зато был счастлив и любим. Но вернуться назад нельзя. Все это глупые мечты.

— Ваше величество? — в дверь опочивальни робко поскребся старший из ночных слуг. — С вами все в порядке?

— Не дождетесь! — отмахнулся Гехан. — Просто дурной сон.

Встав с широкой, мягкой, но такой пустой и холодной постели, он накинул на плечи теплый халат, открыл дверь и вышел на широкий балкон.

Ночь выдалась безлунной, но звездной. Белый город мирно спал. Дремала вечно шумная имперская столица. Но Гехан Третий знал, насколько иллюзорен этот покой, призрачна тишина.

На короткий миг его охватило чувство неуверенности. Правильно ли он сделал? Еще не поздно все изменить, переиграть.

Нет! Решение принято! Фигуры расставлены, игра началась.

— Скорее возвращайся домой, сын мой, — прошептал он, наслаждаясь дивным видом пока еще спокойной столицы. — Тебя ждут.

Глава 5 Мирная гавань

«Насытившись, дракон стремится в свое гнездо, чтобы в тишине и покое переварить пищу. Там он погружается в долгий сон, который может длиться несколько месяцев или даже лет. Именно в этот момент дракон наиболее уязвим. Сон детей Илшаны чуток, но сразу после пробуждения дракон медлителен, неуклюж, скован — лучшее время для нападения».

Интересно, писавший всю эту чушь хоть раз видел дракона? Нет, возможно, все написанное и было справедливым… для привычных молодых драконов-самок.

Когда в глубине Пепельных земель подрастает молодняк очередных кладок, несколько молодых дракониц часто перебираются через хребет Альонских гор и пытаются обосноваться в предгорьях. Дело это привычное. Главное вовремя их обнаружить и убить. Медлить тут не стоит — вставшая на крыло драконица развивается слишком быстро. Взрослая, набравшаяся сил, она становится по-настоящему грозным противником.

Слухи про поселившуюся осенью в горах самку ходили давно. Две группы опытных охотников отправились на поиски ее логова. До первого снега ни одна из них так и не вернулась назад. Зимние горы опасны сами по себе и до весны про поиски логова опасной гостьи пришлось забыть. Но как только солнце прогрело землю, а высокогорные перевалы стали проходимы, вопрос крылатой соседки встал ребром.

А потом был скрепленный императорской печатью приказ, полностью изменивший жизнь Первого принца и Стратега Севера.

Сразу после пробуждения дракон медлителен…

Сравнимый с вспышкой молнии удар когтей рвет словно бумагу зачарованный панцирь Нетра. Брызжет красным. Опытный воин пятой ступени сломанной куклой летит в сторону.

Неуклюж…

Не меняя положения гигантского тела, дракон выгибает шею. Из распахнутой пасти бьет струя пламени. Смотреть горячо! На оплавленных камнях корчатся фигуры, запекаясь в собственных доспехах. Защитные амулеты, руны на латах, личная ступень мастерства — все это ничто перед силой дракона. Пепел! Пыль! Прах!

Скован…

Громадная черная туча, сгусток мрака, с похожими на раскаленные угольки красными глазами обрушивает один удар за другим, сея смерть. Совершенный хищник и убийца. Куда там жалким двуногим! Черви, возомнившие о себе слишком многое! Они ничто! Они падут!

За свою недолгую, но весьма насыщенную жизнь, Тар повидал немало пугающего, способного вселить страх даже в самое храброе сердце. Безумные атаки не ведающих боли и вечно терзаемых ненавистью и злобой одержимых. Искаженные, что уже и не люди вовсе. Леденящий душу вой накатывающих словно приливная волна боевых химер. Пустой взгляд предвестников и воплощений Пресветлого. Он пережил пять покушений, семь крупных битв и немыслимое количество мелких схваток. Он по праву считал себя одним из лучших одаренных своего поколения. Он гордился своей взятой в восемнадцать лет восьмой ступенью боевого мастерства. Но никогда ему не было так страшно.

Легендарный высший дракон! Лучше бы он остался в легендах! Легенды не умеют столь совершенно убивать.

Драконы малочисленны, а драконы-самцы и вовсе крайне редки. Они в два раза крупнее самок и в десять раз опаснее. Практически неуязвимы для обычного оружия, маловосприимчивы даже к техникам высоких ступеней.

Молодая, только вставшая на крыло самка дракона — грозный противник. Не каждый одаренный справится с ней в одиночку. На взрослую самку нужно собирать целый отряд с двумя-тремя бойцами шестой ступени. Но высший дракон — это иное. Последняя охота на самца была еще до Войн Знати и стоила империи одного мастера девятой ступени и четырех восьмой. А всего для охоты задействовали почти сотню одаренных. Да в иной битве того времени участвовало меньше!

Их осталось только двое. Двое из дюжины не самых слабых бойцов империи. Остальные мертвы. Весь цвет Зеленых, весь его младший двор. Все кого он мог называть друзьями.

Наверное, он мог сбежать. Он принц империи, лучшие доспехи, лучшие защитные амулеты, до выхода хватит. Да и сам боец не из последних. Восьмая ступень в восемнадцать лет — достижение достойное гения.

Да, он мог бы убежать, спастись. Или не мог?

Долг! Проклятый долг, что крепче любых цепей. Он Стратег Севера, его защитник и хранитель. И сейчас перед ним угроза, которую необходимо устранить. Цена — значения не имеет! И приказ отца-императора тут не при чем.

Изгнанного новым самцом в западные предгорья Альонских гор старого дракона следует убить. И убить быстро! Того и гляди, следом заявятся несколько самок и тогда для очистки предгорий понадобится целая армия.

Если они не справятся, то весь север провинции будет опустошен. Пограничные легионы стоят дальше на западе, закрывают от лесных дикарей границу. Без его свиты в Ренгронге есть еще шесть одаренных из лэров. Но ни один из них не достиг даже пятой ступени. Про городскую стражу и учебную когорту и вспоминать не стоит. Что вчерашние крестьяне, еще недостойные носить гордое звание легионера, могут против высшего дракона? Закормить его до смерти? На это уйдет слишком много крестьян.

В камнях у соседней стены пещеры укрылся Милад. Вечно неунывающий, весельчак, балагур, любитель и любимец женщин… обожженный калека, с трудом сжимающий в правой руке меч.

Поймав взгляд Тара, он все понял, принял и согласно моргнул чудом уцелевшими глазами на месте сплошной раны некогда красивого лица.

— Ко мне, червь! Я еще жив! — хрипло прокричал он, вкладывая последние крохи силы в удержание «доспеха».

Пламя дракона бьет его в грудь, и в бессильной злобе обтекает, охваченную свечением защитной техники фигуру. — Это все на что ты способен? — рассмеялся Милад. Подхватив с пола пещеры камень, он с силой запустил его в морду дракона. — На-а-а! Иди ко мне, ящерица!

Высший дракон взревел. Он не понимал человеческую речь, но совершенно очевидно, что эта козявка смеет его оскорблять?! Сжечь! Растоптать! Сожрать!

Такой молниеносный бросок вперед можно было ожидать от ловкой кошки, но не от огромного дракона. Милад умер, прежде чем успел среагировать. Только хрупкие человеческие кости хрустнули под гигантскими лапами.

Все, младшего двора больше нет… Но и дракон близко, а ему нужен всего один удачный выпад! Всего один! Ну же, тварь, откройся!

Питающиеся верой жалких смертных боги его услышали или вечно равнодушные аспекты снизошли. Но дракон сделал шаг назад, склонился над раздавленными и обожженными телами одаренных. Огромная пасть распахнулась, явив миру острый частокол треугольных зубов и покрытые копотью пламявыводящие железы. В зобу дракона заклекотало, зашипело.

Сжечь до пепла тела жалких червей! Сжечь до пепла и сожрать!

И в тот же момент Тар бросил свое тело верх. Прыжок на камень. Оттолкнуться. Сотворить на острие эмироемкий, но пробивающий любую защиту «холодный шип».

Всю скорость, силу, дар и злость он вложил в этот последний выпад!

И почти успел. Но «почти» — это просто оправдание неудачи. Струя пламени ударила его прямо в лицо, обтекла со всех сторон. Острие длинного меча вошло в черное небо дракона, и пошло дальше вглубь черепа.

Защитные техники и зачарованный доспех не выдержали. Не причинявшее прежде урона пламя обожгло плоть.

Выпустив из рук меч, Тар закричал, но короткий вскрик тут же перешел в хрип сожженных легких. Рядом взревел дракон. Мотнув головой, гигант резко захлопнул пасть, окончательно вогнав острие меча глубже в череп.

На холодных камнях в предсмертной агонии корчился комок обожженной плоти, еще недавно бывший молодым, цветущим юношей. А рядом с ним жизнь нехотя покидала огромное тело высшего дракона…

— Горячо!

Тар проснулся в холодном поту. Но легкие горели огнем, как тогда, когда он умер…

— Мой принц? — Рваный свет масляных светильников вырвал из полумрака бледное лицо Кэры. Теплая рука опустилась на его голову, поглаживая по волосам. — Вам больно? Мне принести лекарство?

— Всего лишь кошмар… — отстранился от девушки Тар. — Скоро там порт?

— Капитан Моран сказал, что к пятому удару колокола мы уже будем в Ульнсте.

Тар хотел уточнить подробности, но звон колокола избавили Кэру от дополнительных вопросов.

— Ну что же, — вздохнул Первый принц, — пора предстать перед империей во всем своем сомнительном блеске. Помоги мне одеться.

Ульнст встретил «Императрицу Имсаль» характерным для крупного портового города шумом, криком чаек, запахом рыбы и нечистот городской канализации, сливаемых прямо в районе порта.

За прошедшие годы он изменился мало. Все такой же шумный, грязный — Тар втянул воздух полной грудью и поморщился, — и вонючий. Хотя последнее, скорее особенность порта возле Канала Торговцев, выносившего в залив все сточные воды главных морских ворот Империи Арвон.

Тар, Кэра, Одноглаз и недовольный соседством с пиратом Моран, стояли на мостике «Императрицы» и лениво наблюдали за все увеличивающейся с подходом имперского левиафана суетой на каменной пристани. Еще на подходе к порту их заметила одна из патрульных галер. С ее борта в порт тут же улетел почтовый голубь с сообщением о возвращении первого принца.

— О, да нас встречают, — радостно осклабился Одноглаз, заметив группу чиновников городского магистрата. Подпоясанные сообразно рангу разноцветными поясами, их строгие черные мантии колыхались на ветру, раздуваясь словно паруса. Головы чиновников украшали высокие остроконечные шапки, отдаленно напоминающие шлемы лесных дикарей.

Старый пират не ошибся. Ульнст готовился к торжественной встрече. Принц, пусть и опальный, остается членом императорского рода. Его игнорирование можно расценивать как неуважение к императорской фамилии, а там и до обвинения в мятеже недалеко. Лучше несколько раз склонить голову в поклоне, чем один на эшафоте.

Тар не ответил, только крепче вцепился в борт, царапая ухоженными ногтями крепкие доски. Изрезанное шрамами лицо превратилось в восковую маску, а из черных глаз исчезли последние проблески света.

Ему было плохо. Все кости ломило. Грудь сдавила тяжесть. Першило горло. А в висках поселился противоестественный колючий жар. Шепот демона становился все громче.

А еще солнце! Это проклятое солнце слепит глаза! Хотелось запереться в темной комнате. Забыться сном или провалиться, словно в омут в глубокую медитацию. Подальше от этой изматывающей тело и душу боли. Прочь от этой ненавистной реальности.

Не так он представлял свое возвращение. Да и, что скрывать, не очень-то и хотел возвращаться в империю. Друзья мертвы, связи разорваны, ничего не осталось. Месть? Да, только она.

— Грязь, вонь и чиновники — мы в империи, — продолжал разглагольствовать Одноглаз, маслянистым взглядом посматривая на высыпавших к пристани женщин. Судя по общему потасканному виду и довольно откровенной одежде, были они не самого тяжелого поведения и входили в славные ряды многочисленных портовых шлюх. Хотя в набежавшей на бесплатное зрелище толпе виднелась и представительницы менее древних и более почетных профессий.

Нет, толпу привлекла не «Императрица». В портовом Ульнсте морские левиафаны — гости частые. Но чтобы весь городской магистрат соблаговолил поднять толстые зады из теплых кресел. Да пришел в самый злачный из районов города — портовый. Про такое детям потом будешь рассказывать, а то и внукам! А раз пришли, то интересно посмотреть на причину переполоха.

При виде развернутого над «Императрицей» флага, зеваки зашумели, заволновались. А причина появления в порту всех городских чиновников стала понятна даже распоследнему идиоту. Первый принц, убийца дракона, Тар Валлон. Одни этому имени молятся, другие — проклинают. Равнодушных нет!

Империя в лице немногочисленных свидетелей его возвращения вздрогнула и затаила дыхание, ожидая, что же будет.

Благодаря слаженным действиям соленых клинков, швартовка «Императрицы» проходила быстро и гладко. Даже ревнивый Гарт не смог заметить своим единственным глазом ошибок команды.

Огромный левиафан аккуратно приткнулся к причальной стенке, словно ребенок к материнской груди, и замер, надежно привязанный швартовочными канатами.

Продолжая сохранять ледяное спокойствие, Тар равнодушно окинул беглым взглядом группу встречи из «чернильных мантий» и замер. Ноздри его расширились, затрепетали, как у почуявшего добычу волка, но он тут же успокоился. И только сердце в груди билось все быстрее и быстрее. Ушла прочь апатия, усталость. Боль прошла. Ее нет! Пусть на время. Пусть! Оживший исток запел, забурлил, наполняя избитое, отравленное жизнью тело пьянящей силой, с кровью расходившейся по жилам. А терзавший разум и душу демон забился на самые задворки сознания и не смел тревожить его даже шепотом. Да, расплата за этот короткий миг былой мощи будет велика. Но все это потом, потом! А сейчас есть только он — невысокий, пухлый человек средних лет, возглавляющий четкий строй чиновников городского магистрата.

С трудом дождавшись, когда поставят сходни, принц быстро спустился на пристань. Холодный влажный воздух клубился вокруг него хлопьями снежной взвеси, возвещая о скорой жатве.

Отряд чернильных мантий заколыхался, словно море. Чиновники склонились, выставив перед руки в древнем знаке почтения.

— Недостойные слуги почтительно приветствуют Первого принца, — хором выдали они, так дружно, словно заранее репетировали. Впрочем, общая любовь жителей империи Арвон к строгим нормам этикета всю известную историю была предметом общих насмешек.

В три быстрых шага преодолев разделявшее их расстояние, Тар застыл перед своей целью.

— Ваш верный слуга, сановник четвертого ранга лар Линар Кос бесконечно рад чести приветствовать Первого принца, — почтительно, но слегка нервно выдал глава городского магистрата.

Было прохладно, но на лбу и толстых щеках чиновника выступили капли пота. Внимание Первого принца его совершенно не радовало.

Да лучше бы он никогда не возвращался! Сидел на своей Скале или просто сдох, избавив мир от выблядка мятежной императрицы.

Думал так лар Линар Кос или нет, Тар знал, что нужно делать.

— Уже четвертый ранг, да еще и лар, — сказал он отстраненно, словно о чем-то задумавшись. Рука Первого принца стремительной змеей рванулась вперед. Толпа зевак ахнула. Сжав горло главы города, он с легкостью поднял жирное тело в воздух. Голос его стал довольным, мечтательным: — Как же долго я ждал этой встречи!

Стоявший чуть в стороне от чиновников воин в доспехах, глава городской стражи, судя по трем перьям на шлеме, потянулся к оружию. Но тут же замер, обнаружив под кадыком острие кинжала.

— Давай, петушок, дай мне повод, — по-доброму предложил Гарт, медленно надавив на рукоять кинжала. Спавший с лица глава стражи привстал на носочки, чтобы уберечь свою шею от излишне близкого контакта с острием.

Техники и ступень мастерства не имеют значение, если смерть уже у горла. Вдруг пират окажется быстрее? Глава города, он ему, конечно, родственник. Брат жены, если быть точным. Но своя жизнь — она дороже. А третья ступень мастерства — не тот ранг, с которым стоит геройствовать.

— Аг-ха, к-ха!

Под испуганными взглядами чернильных мантий и толпы, городской глава бился в воздухе и смешно дергал ногами в хватке принца. От тела Тара повеяло ледяным холодом. Шея главы города, а следом и вся голова покрылись изморосью, а потом и вовсе заледенели. Принц сжал пальцы — треск расколотого льда разорвал повисшую тишину. Голова еще только что всесильного лара легко отделилась от упавшего кулем на пристань тела. Ударившись о деревянный настил, она тут же раскололась, словно зрелый арбуз. Кто-то в толпе зевак закричал. Несколько особо впечатлительных женщин упали в обморок.

Не то чтобы жирную свинью Коса сильно любили. Но быстрота и безжалостность расправы поразила горожан, порождая в памяти воспоминания о том, что сейчас перед ними стоит не только сын своего отца, но и матери — первой императрицы. Мятежной императрицы! Астшанской ведьмы! Палача имперской столицы!

— Приговор приведен в исполнение, — возвестил Тар и его каркающий, сорванный голос вызывал дрожь. Мертвенный взгляд лишенных белков глаз вновь прошелся по бледным от страха, дрожащим лицам чиновников городского магистрата. — Империя благодарит вас, почтенные сессы^[294]. Ваша честная служба… — кривая полуулыбка уголком губы больше походила на оскал. — Не останется без должной награды. Бывший главный интендант Линар Кос, — небрежный кивок на обезглавленное тело, — тому доказательство.

Потеряв к чиновникам всякий интерес, принц небрежно перешагнул через еще теплое тело.

— Одноглаз, отпусти уже главу стражи или прирежь.

— А можно? — уточнил бывший пират, кровожадно ухмыляясь.

— Можно, — равнодушно кивнул Тар. — Но потом мне придется тебя повесить.

— Это еще почему? — искренне удивился бывший пират.

— Таков закон.

— Умеете вы уговаривать, сир, — вздохнул Гварт, опустив кинжал. — Живи, петушок, — он небрежно потрепал главу городской стражи по щеке, — и помни доброту его высочества. Хорошее у него сегодня настроение, прозаконы вон вспомнил. Так что город, скорее всего, уцелеет.

Глава стражи шумно сглотнул и отшатнулся, испуганно косясь на принца.

— Оноглаз! — раздраженно рявкнул Тар.

— Да все, все. Я уже с этим петушком кончил. — Убрав кинжал, пират издевательски отсалютовал силам городского правопорядка и поспешил за принцем.

— Кэра, — позвал Тар, небрежно указав на парализованных страхом чиновников. — Приведи это крапивное семя в чувство. Мои вкусы ты знаешь. На рассвете мы продолжим путь.

Глава 6 Розы с шипами

— К шлюхам, твое высочество? — тихо спросил Одноглаз, когда ученица принца и «чернильные мантии» остались за спиной. Он сразу понял причину исключения девушки из свиты.

— В Дом Цветов, — благодушно поправил его Тар, с трудом забираясь в повозку, похожую на огромный, поставленный на два высоких колеса паланкин, запряженный парой лошадей. — Я хочу выпить хорошего вина, насладиться музыкой и красивым танцем.

— Значит к шлюхам, — подвел итог пират, — вечно вы аристократы придумываете сложные слова для простых вещей… Свали в нижний мир! — пинком столкнув с облучка возницу, он небрежно подхватил брошенные вожжи.

— Охрана, мой принц! — напомнил подбежавший к повозке Моран. — Позвольте, я выделю вам людей из команды «Императрицы»?

Быстрый взгляд в сторону скалящегося Одноглаза был весьма говорящим. Несмотря на долгое совместное плаванье, старому пирату капитан «Императрицы» не доверял.

— Хорошо, — согласился Тар. — Только быстро. И позаботься об «Императрице». Команде разрешено спуститься на берег. Пусть парни отдохнут после перехода.

— Будет исполнено! — Моран ударил сжатым кулаком в открытую ладонь в жесте почтения.

— Но вести себя пристойно!

— Ваше высочество… — он укоризненно посмотрел на принца.

— Пусть хотя бы попытаются — вздохнул Тар, прекрасно зная буйный нрав соленых клинков. Лицо его посерьезнело. — Доступ в нижний трюм запрещен под страхом смерти! Стражу не снимать! Ты лично отвечаешь за сохранность груза. И не забывай его кормить, — уже тише добавил принц, склонившись к самому уху Морана.

— Повиновение империи! — вновь ударил кулаком в открытую ладонь верный служака.

Получив приказ, Моран развел бурную деятельность. Не успел Одноглаз толком освоится на месте возницы, как повозку окружило шесть соленых клинков, присланных капитаном «Императрицы».

— А-а-а, и наш любитель выпить здесь! — обрадовался Гварт, узнав среди прочих соленых клинков Родерика. — Рыбки тебя все же не сожрали? Ну, это временно, — «обрадовал» он удачливого впередсмотрящего, вздрогнувшего от воспоминаний о недавнем купании.

Окруженная солеными клинками повозка медленно двинулась по улицам города.

Со времен Первой Империи все города Арвона строились по одному типовому проекту. Кто-то из острословов древности метко заметил, что имперский город — это тот же военный лагерь легиона, только больше. Но портовый Ульнст был редким исключением из этого правила. Его кривые улочки представляли собой целый лабиринт и вводили в ступор и ужас любого чужака, привычного к похожим как однояйцовые близнецы городам империи, с расположенными по всем канонам Гармонии кварталами и улицами.

Припортовый район Ульнста слыл одним из самых опасных мест в империи. В кривых, полутемных переулках, с нависающими над ними домами обитали самые страшные из хищников — люди. Это было настоящее царство местечковых банд, нищих, контрабандистов, воров, портовых шлюх, беспризорных детей и прочей сомнительной публики. Поэтому только очень глупый чужак рискнет свернуть с широкой, главной улицы, идущей вдоль канала Торговцев.

Но вот остался позади порт, с его шумом и вонью, и ворота внутреннего города, отделенного от портового района невысокой, но вполне представительной крепостной стеной. Миновав торговую площадь перед зданием городского магистрата, свита первого принца углубилась в Золотой район, облюбованный богатыми купцами и представителями немногочисленной знати. Кривые улочки сменились широким бульваром. В связи с прибытием в город члена императорской семьи из окон домов свисали широкие полотнища империи.

Заметив их, Тар нахмурился. Ни клочка зеленой ткани, только величественный пурпур императора! А ведь по строгим канонам этикета и Гармонии при торжественной встрече лица императорского рода флаги императора должны чередоваться с флагами двора или дворов, к которым принадлежат почтившие своим визитом город члены императорской фамилии. В ином случае — это нарушение. Официально не наказуемое. Но найдутся ли в империи глупцы, готовые оскорбить представителя одноцветных дворов? Один вот нашелся.

— Хорошо, что я его убил, — едва слышно пробормотал принц, жалея, что не может проделать это дважды.

Очевидно, что это именно скрытое оскорбление, а не обычная промашка чинуш. Даже самые строгие нормы этикета не требуют вывешивания гербовых флагов, достаточно просто цветной материи. Если первого на городских складах и запасниках магистрата точно нет, то достать второе не проблема.

Гневно поджав губы, Тар сделал глубокий вдох и попытался успокоиться. Удивительно, как столь мелкий укол проворовавшегося чинуши смог уязвить его гордость. Империя забыла былую славу Зеленого двора? Придется вспоминать! Не будь он Первым принцем!

«Одно твое желание и весь мир падет к нашим ногам! Сколько можно сопротивляться? Противиться нашей сути? Прими! Смирись!».

— Исчезни! — тихо посоветовал он оживившемуся демону. — Ты должен сейчас спать, набираться сил.

В ответ в голове послышался только злой смех, а затем демон затаился и затих.

Дом Цветов был заметен издалека. Ничуть не таясь, он стоял на главной улице, напротив лучшего постоялого двора города. Украшенные цветочным орнаментом колонны были окрашены в нежный, розовый цвет. Вечером на них зажигали цветные, бумажные фонари. Из открытых настежь дверей доносились звуки музыки, завывая случайных прохожих. А два дюжих охранника у входа строго следили, чтобы случайные визитеры не были случайными. Не каждый купец или лар может себе позволить визит в Дом Цветов, что уже говорить про простых горожан.

Немолодая, но не растерявшая былой красоты женщина, встретила их на входе.

— Ваше высочество! — грациозно склонилась она в низком поклоне. Если хозяйка элитного дома удовольствий и удивилась визиту принца, то искусно это скрыла. — Какая честь для моего скромного заведения! Прошу! Прошу!

Внутри Дома Цветов играла музыка, пахло благовониями. Из восьми столиков в нижнем зале были заняты только три. Но это не мешало атмосфере удовольствия и веселья.

Не переставая кланяться, хозяйка проводила принца и увязавшегося следом Одноглаза в отдельный кабинет на втором этаже. Здесь их уже ждал низкий столик, окруженный ворохом мягких подушек, приглушенный свет масляных светильников из цветного стекла и множество блюд с легкими закусками.

В Дом Цветов приходят не за тем, чтобы набить брюхо. Но хорошее вино, фрукты и редкие деликатесы — это то чем славились дома удовольствий наравне с искусными куртизанками.

— Мы сюда что, жрать пришли? — не понял Гварт, разглядывая дорогую обстановку кабинета. Определив наметанным глазом, что позолота ручек и светильников ненастоящая, он тут же потерял к ним всякий интерес.

— Принц пришел отдыхать, а как принц будет это делать, не твое дело, — осадил пирата Тар, привычно усаживаясь на мягкие подушки.

Одноглаз попытался повторить его действия, но в коленях что-то подозрительно хрустнуло и он, наплевав на нормы имперских приличий, сгреб гору подушек и улегся на них, подперев рукой голову.

— Какое вино желает принц? — уточнила хозяйка, в очередной раз проигнорировав изучающий, липкий взгляд Одноглаза.

— Десятилетние «Слезы Талшатнара», очень давно я не чувствовал его вкус.

— Отличный выбор, ваше высочество, — одобрила хозяйка. — Если не возражаете, я сама буду вам прислуживать.

— Этот принц не возражает, — кивнул Тар, а Гварт разом насторожился.

Что-то было не так. Первый принц говорит о себе в третьем лице, только когда сильно раздражен болями или чувствует опасность — то есть, почти всегда.

— Что… — начал было он, но Тар прервал его, легко хлопнув ладонью по столу.

— Отдыхай. Наслаждайся. Когда еще доведется побывать в подобном заведении.

Гварт расслабился.

— Да что я тут не видел? Музыкантов? Или вон этих червяков… — он презрительно ткнул пальцем в ближайшую тарелку.

— Это маринованные язычки хоршей.

— Да-а-а? Разве этих мелких грызунов вообще едят? — с сомнением уточнил пират, взяв двумя пальцами лакомство. — А похоже на червяков.

— Не нравятся блюда, наслаждайся музыкой и танцами, — сказал Тар, небрежно кивнув на стоявший на первом этаже помост с танцующими девушками и молодым юношей, поющем высоким, женоподобным голосом.

— Да что там смотреть? Танцы, музыку или этого кастрата? После такого долгого похода хочется только одного. И вот что я тебе скажу, твое высочество. Песни, танцы… без одежды и боевой раскраски все шлюхи одинаковы. А если нет разницы, зачем платить больше?!

— Дикарь, — сокрушенно вздохнул Первый принц. — Нет в тебе чувства прекрасного.

— Ага, — согласился Гварт, погладив заплетенную по морскому обычаю косичкой бороду. — И я этим горжусь!

Хозяйка вернулась с кувшином вина и двумя небольшими серебряными чарками.

— Это что за наперстки? — возмутился Гварт. — Можно мне что-нибудь такое, чтобы разом поместилась треть вот этого кувшина?

— Еще одно слово и я отправлю тебя на улицу, — пригрозил Тар. — Ты в моей свите, будь любезен соответствовать.

— Надо мне оно очень, соответствовать, — проворчал Одноглаз и замолк, сосредоточив свое внимание на хозяйке борделя, разливающей вино. Рука пирата поднялась в воздух, чтобы отвесить ей добрый шлепок, чуть пониже спины.

А что? Пусть хозяйка немолода, но и старухой ее не назовешь. Да после Великого океана ему кто угодно сойдет, лишь бы сиськи побольше были. И хозяйку в этом плане природа не обидела.

Хозяйка что-то почувствовала, оглянулась. Рука Гварта застыла, наткнувшись на ее строгий взгляд. Он и сам удивился, почему это произошло. Чувство такое, словно его шаловливые руки ему просто оторвут, а потом кое-куда засунут.

Сомнительно. Но рисковать не хотелось.

Нет, портовые бордели нравятся ему куда больше. Там все просто, без всех этих ненужных прелюдий.

«И вино лучше, — добавил он про себя, одним глотком опустошив чарку. — Потому что крепче».

Тар на терзания старого пирата не обращал никакого внимания, просто наслаждаясь давно позабытой атмосферой Дома Цветов. До Скалы — города ссыльных и авантюристов всех мастей, цивилизация в лице элитных домов удовольствий еще не добралась. А те, что там есть — просто жалкое подобие этого заведения.

— Что сегодня с программой? — уточнил он у склонившейся в очередном поклоне, выгодно демонстрирующем глубокий вырез платья, хозяйке.

— Вашему высочеству невероятно повезло! Вот уже десять дней как в моем заведении дает представление группа «огненных». — Она сделала знак рукой, музыка в общем зале смолкла, чтобы через несколько ударов сердца заиграть в новь. Но теперь слащавые тягучие мелодии сменились грохотом барабанов, отбивающих быстрый ритм.

К барабанам добавилась виола, затем присоединилась флейта. Бодрая мелодия растеклась по Дому Цветов. Разговоры немногочисленных посетителей разом прекратились, смолк мелодичный смех прислужниц. Все взоры обратились в сторону небольшого помоста, в ожидании зрелища. И зрелище последовало. На помосте появились четыре танцовщицы Золотого архипелага. Их полупрозрачные, воздушные одеяния не столько скрывали от жадных мужских взглядов все девичьи прелести, сколько подчеркивали их. Дразнили! Манили, обещая неземное наслаждение.

Мир застыл, замер, зачарованный начавшимся танцем.

Не зря слава об огненных танцовщицах гремит далеко за пределами Золотого архипелага. Короли Юга и Сиятельные ваны Хиндана платят за труппу таких танцовщиц серебром по весу прекрасных прелестниц.

И на сцене Дома Цветов исполнялся танец, из-за которого огненные и получили свою славу. Танец четырех стихий — танец самой страсти. Нужно быть мертвецом, чтобы от такого зрелища у тебя не кипела кровь.

Полунагие тела изгибались, сплетались в причудливые, соблазнительные формы. Даже ценивший в женщинах исключительно размер задницы и сисек Одноглаз застыл с блаженной и мечтательной улыбкой на губах, не в силах оторваться от этого великолепного зрелища.

Время текло незаметно, тоже очарованное соблазнительным танцем. Наконец, выстроив настоящую живую башню, танцовщицы расцепились, разбежались по углам помоста и застыли в соблазнительных позах. Музыка смолкла.

Нижний зал взорвался аплодисментами и криками одобрения. Зрелище королей и императоров! Своим детям про такое не расскажешь, а вот перед друзьями-приятелями похвастаешься. Пусть завидуют!

Хозяйка Дома Цветов подлила Тару вина и вопросительно выгнула густо накрашенную бровь.

— Прекрасно! — кивнул Первый принц, буравя задумчивым взглядом танцовщиц.

— Ваше высочество желает что-то еще?

— Пожалуй, что желаю, — согласно кивнул Тар, указав пальцем на стоявшую ближе всех рыжеволосую девушку. Ей, как никому другому, подходило звание огненной.

— Хороший выбор, — одобрила хозяйка, поманив танцовщицу. — Садия, — сказала она, когда та быстро поднялась в кабинет, — проводи нашего дорогого гостя в Алмазные комнаты.

— А я? — встрепенулся Одноглаз.

Вместо ответа Тар ловко бросил ему монету.

— Полновесный ильсар? — не поверил своему единственному глазу пират, перехватив ее прямо в воздухе. — Каким-то шлюхам? — Хозяйка Дома Цветов поджала губы, но смолчала. — Да им и трех саров^[295] жирно будет!

— Трать, как хочешь, — отмахнулся Тар, делая приглашающий жест танцовщице. — Ведите, моя лаэри. Сегодня я полностью ваш.

А в спину ему неслось ворчание старого пирата:

— Ильсар, подумать только! — горячился Гварт, прикладываясь к горлышку кувшина с вином. Принц не видит, так чего стесняться? — Да я за золотой всех портовых шлюх сниму, а на сдачу мне их «мамок» отдадут. Ладно бы саор^[296], но ильсар!

Далеко идти не пришлось, Алмазные комнаты располагались напротив их кабинета. Никаких алмазов в небольших, но уютных двухкомнатных апартаментах не оказалось. Но общее убранство было роскошным.

Садия зажгла несколько ароматических палочек — пряный запах заполнил комнату, щекоча ноздри.

— Господин, позволи-ит его раздеть или-и предпочитает сдела-ать это сам? — На языке империи она говорила с легким, певучим акцентом, излишни растягивая некоторые слова. Рыжеволосая девушка не походила на смуглокожих выходцев Золотого архипелага. Скорее всего ее родиной были Вольные города или королевства Юга. Очередная пленница морских пиратов Клыка, в раннем детстве проданная ушлым островным работорговцам.

Тар молча кивнул, дозволяя ей снять с него пояс с мечом. Любимый длинный меч остался на «Императрице», тонкий придворный меч, с украшенной драгоценными камнями рукоятью, занял его место.

С ловкостью, говорившей о немалом опыте, огненная танцовщица быстро избавила его от остальной одежды.

Взгляд чарующих зеленых глаз завораживал, соблазнял, манил. Томный, уверенный, распутный — он заставлял сердце биться чаще. Кровь, кипевшая после соблазнительного танца, уже просто бурлила.

— О-о-о, — мелодичный смех девушки напоминал перезвон серебряных колокольчиков, — ви-ижу младший господи-ин уже готов к бою. — Она шаловливо облизнула пухлые губы. — Сегодня вы узнаете, что такое любовь огненной девы. Ложитесь, мой принц. Вас ждет незабываемая ночь.

Ее акцент волшебным образом исчез, но кто в такой момент станет думать о подобной мелочи? Одним плавным движением сбросив с себя одежды, Садия осталась перед принцем в первозданной красоте. Высокая грудь с набухшими, возбужденными сосками колебалась в такт глубокому дыханию.

Самообладание окончательно оставило Тара, открыв дорогу прежде сдерживаемой похоти.

Одним небрежным движением опрокинув девушку на кровать, он жадно навалился сверху. Но желанная добыча оказалась с норовом. Ловко извернувшись, куртизанка сама забралась на него.

Запах ароматных палочек стал нестерпим. Возбуждение достигало апогея. Все прочие мысли ушли, хотелось только одного — сжать это гибкое тело в своих объятьях и забыть про все на свете.

Куртизанка была настоящей мастерицей. Наслаждение от соприкосновения двух обнаженных тел было таким острым, что Тар закрыл глаза, полностью отдавшись на волю страсти.

Проведя тонким розовым язычком по его соскам, оседлавшая принца Садия хищно улыбнулась.

Сейчас!

В приглушенном свете светильников молнией сверкнуло острие стилета. Тонкий клинок вошел в грудь Первого принца практически беззвучно. Садии никогда не требовались техник, чтобы нанести подобный удар. Тело Тара вздрогнуло, то ли от боли, то ли от наслаждения и… исчезло. А удивленная девушка обнаружила, что сидит на одной из длинных подушек, в которой и торчит стилет.

— Телесная иллюзия? Но это же… — еще успела удивиться она.

— Хорошая попытка, — раздалось сзади и в шею кольнуло холодом.

«Невозможно!» — еще успела подумать Садия, потеряв сознание.

Вырубив куртизанку, Тар лизнул пальцы и потушил ароматические палочки.

— Сладкий дурман — это лишнее. Только нос чешется, — сообщил он телу танцовщицы. Даже у смерти есть преимущества. Кровь дракона была таким сильным ядом, что все прочие отравы на него теперь не действовали. — И кто же нас послал?

Потерявшая сознание куртизанка молчала. Но это поправимо. Тар не любил пытать, особенно женщин. Но всегда стоял за свободу выбора, особенно такого простого: пытка или добровольный рассказ.

Действовать нужно было быстро. Сомнительно, что в Доме Цветов всего один убийца.

— Опять клановым удалось испортить мне отдых, — вздохнул принц, приоткрыв дверь.

Кабинеты второго этажа были все так же пусты. Только позабытый всеми Одноглаз продолжал уничтожать дорогое вино, улегшись вдоль низкого стола на сваленных в кучу подушках.

— Одноглаз! — тихо позвал Тар, гоня прочь неожиданный приступ слабости и боли.

Проклятое тело! Такое послушное прежде и такое неуступчивое теперь. Шепот демона в голове усилился, предлагая избавить от боли, вернуть прежнюю силу и мощь. Покорить империю! Весь мир!

Прикусив губу от боли, Тар вновь воззвал к истоку. Слабость ушла. Боль осталась. Но боль — это привычное, почти родное. В такие моменты он как никто другой понимал своего младшего брата Тибера, искалеченного при рождении.

Шепот демона затих. Отступил на задворки сознания, чтобы вернуться вновь при первом же приступе слабости.

Восемь лет борьбы. Восемь лет войны с самим собой. Иногда ему хотелось закончить это раз и навсегда. Мертвец не боится смерти. И только воспоминания о матери бьют, словно плеть. Побуждая бороться. Он не может проиграть. Не должен!

Встать, дракон! Болит — значит ты все еще жив!

— Твоему величеству нужна помощь с девкой? — осклабился пират, посмотрев на побледневшего принца. — Это мы с радостью!

— Заткнись и давай ко мне!

Единым махом допив вино из кувшина, Гварт нехотя встав с оказавшихся неожиданно удобными подушек.

— Твое прекрасное высочество, ты совсем сдурел, да? — запричитал он, едва переступил порог Алмазных комнат. — Такие сиськи! Не понравилась тебе девка, убивать-то зачем? Ни себе ни людям, — горестно вздохнул он, облапав тело куртизанки под видом обыска.

— Вообще-то она пыталась меня убить, — холодно пояснил Тар, кивнув на пробитую стилетом подушку.

— Продумаешь, первый раз что ли? Такие сиськи! А попка! Эх, в мире так мало прекрасного!

— … и она жива.

— А-а-а, тогда другое дело! — оживился пират. — Хочешь ее допросить, а потом трахнуть? Или сперва хорошенько трахнуть, а потом допросить? Хорошая идея! Может и слугам твоим верным чего перепадет?

— Тебе лишь бы кого-нибудь трахнуть, — усмехнулся Тар, пересиливая боль. Цинизм старого пирата его всегда забавлял.

В ответ Одноглаз только пожал плечами, выдав неожиданно глубокую, граничащую с философской мысль.

— Не я такой — жизнь такая. Если ты никого не трахнешь — трахнут тебя… Как я понимаю, нам нужно ее аккуратненько унести в тихое, спокойное местечко? Где мы ее того? Это мы сейчас! Это мы быстро! — Цокнув языком, он принялся сноровисто заворачивать тело куртизанки в дорогой ковер. — Ба-а-а! А девочка с сюрпризом! Смотри, какая интересная картинка. — Убрав длинные рыжие локоны куртизанки в сторону, Одноглаз продемонстрировав принцу татуировку, спрятавшуюся за ухом — три черные, едва заметные точки. — Это то, о чем я думаю?

Тар тихо выругался. А он-то думал, что наркотик в ароматических палочках предназначен ему.

— Призрачный прайд! Нужно уходить!

— И быстро, — согласился Одноглаз, взвалив завернутое в ковер тело куртизанки на плечо. Связываться с легендарной школой убийц далекого Хиндана ему не хотелось. — Готово, можем двигать! Тяжелая какая! А на вид — чистая тростинка.

— Стой тут, я проверю путь.

Открыв двери, Тар осторожно огляделся, прислушался. Музыка стихла. Да и вообще Дом Цветов, казалось, опустел. Из вечно шумного нижнего зала не доносилось ни звука. Откуда-то снизу потянуло дымом.

— Пожар! — Одноглаз тоже почувствовал этот запах. — Они что, хотят нас поджарить?!

— Скорее, скрыть следы.

— Да какой идиот поверит, — Гварт поправил сползающее с плеча тело куртизанки, — что одаренный восьмой ступени боевого мастерства, да еще и школы льда погиб в огне?

— Мало ли в мире глупцов? — Дойдя до лестницы, Тар сделал спутнику жест двигаться за ним. — Особенно если найдется тот, кто готов заплатить ищущим правду за их глупость и слепоту.

— Убийство принца не поручат простым ищущим! — авторитетно заметил Гварт. — Это дело Палаты Теней, а то и специальной группе во главе с одним из принцев.

За пять лет, проведенные подле принца, он весьма неплохо изучил порядки империи.

— Еще лучше, — на губах Тара появилась кривая усмешка. — Да половина моих братьев спят и видят себя расследователями моей смерти или организаторами торжественных похорон. Это их самая заветная мечта.

Они спустились по лестнице в общий зал. И замерли. Из места веселья и отдыха, он превратился в склеп. Расправа была тихой и молниеносной. Недавние гости, музыканты, куртизанки валялись в живописных позах там, где встретили свою смерть. Умерли они столь быстро, что едва ли поняли, откуда она пришла. Только один из низких столиков оказался опрокинут. Фрукты и деликатесы валялись на полу рядом с разбитым винным кувшином. Сидевший за ним дородный мужчина, явно понял, что сейчас его будут убивать. Единственный из всех! Но это ему не помогло.

Главный вход в Дом Цветов пылал. Пламя гудело, жадно обгладывая сухие деревянные балки и потолок. Стремительно разбегалось по шелковой драпировке. Черный, вонючий дым застилал глаза, мешая дышать.

— Нужно убираться, а то задохнемся! — прокашлял Одноглаз, зажимая нос согнутым локтем.

— Готовься! — внезапно тихо прошептал принц.

— К чему?

— Сейчас нас будут убивать… Сверху!

Три кажущиеся в дыму бесплотными тени выпрыгнули из кабинетов второго этажа. В свете пламени разгорающегося пожара серебром сверкнули острые клинки. Оттолкнув застывшего в изумлении — не каждый день на тебя бросаются три полуголые куртизанки — Одноглаза в сторону, Тар сотворил на полу россыпь острых ледяных шипов, длинной в ладонь. Часть из них же разлетелись от встречных техник приземлившихся убийц. Но принц и не рассчитывал поймать их в столь простую ловушку.

«Один воздух, огонь и молния», — мысленно отметил он, прикрывая Одноглаза.

— Береги ковер!

Ценность пленницы росла на глазах, как и его интерес. Убийцы из Хиндана — гости в империи не просто редкие. До недавнего времени они считались не более чем красивой легендой.

Призрачные прайды, наводящие ужас на земли Сиятельных Ванов. Неуловимые, не знающие страха убийцы. Рассказы про них в империи все слышали, а вот живьем никто не видел.

Убийцы атаковали молча, приняв огненную технику на меч, Тар ушел в сторону от глубокого выпада. И ударил в ответ. Почувствовал движение справа, повернулся, парируя удар. Контратаковал. Просто, незатейливо, без применения техник.

Если столкнулся с легендой, то надо хотя бы узнать, насколько она легендарна. Пока что Прайд его откровенно разочаровал. Пятая ступень, возможно шестая, втроем против его восьмой у лжекуртизанок нет ни единого шанса.

Одна из убийц попыталась проскользнуть мимо него к Одноглазу, но просвистевшее перед лицом «ледяное копье» охладило ее порыв. А последовавший следом удар, заставил отскочить назад. Слишком медленно! Меч принца вскользь зацепил руку, сбивая «доспех».

Нет, это не пятая ступень. В лучшем случае, третья. Пора заканчивать, он уже все узнал.

Не заметив опасности, лжекуртизанка поскользнулась и полетела на услужливо выросший из пола ледяной шип, острый как копье. Девушка не успела удивиться или испугаться, как оказалась наколота на шип, словно редкая бабочка на булавку коллекционера.

Молниеносный, невидимый глазу обычного человека удар напитанным силой школы льда клинком в середину тела второй лжекуртизанки. «Доспех духа» развеял силу льда, но распался, не сумев победить силу стали. Разрез казался просто тонкой царапиной. Но вот хлынула кровь, вторая убийца схватилась за живот, пытаясь унять кровотечение и удержать в себе внутренности. Это и стало ее концом. Одно небрежное и какое-то ленивое движение. И к ране на животе добавляется тонкий, но смертельный порез на шее.

Несколько мгновений убийца стояла на ногах, пытаясь зажать раны, не понимая, что уже мертва, а затем пошатнулась и упала.

Зря лжекуртизанки пренебрегли доспехами. Защитные техники — это хорошо, а с крепкими латами — еще лучше. Как вооруженный мечом одаренный при прочих равных превосходит безоружного, так и одоспешенный одаренный превосходит безбронного.

Последнюю убийцу смерть подруг это не остановила. Новая огненная техника. Как будто в горящем Доме Цветов мало огня. Продолжая прикрывать Одноглаза и пленницу, Тар снова принял ее на меч. Перед лицом полыхнуло. Огненная волна прошлась по телу истончая «доспех духа», но силы техники не хватило, чтобы полностью развеять защиту принца.

Не столько заметив, сколько предвидя атаку, ослепленный на короткое мгновение Тар бросил разом веером три ослабленных версии «ледяного копья» — «ледяные стрелы». Две из них попали в цель — последняя несостоявшаяся убийца отскочила назад, явно не в силах больше поддерживать «доспех».

— Ваше высочество! — с черного входа в общий зал Дома Цветов ворвались шесть оставленных охранять повозку соленых клинков во главе с Родериком. Быстро сориентировавшись, они начали обходить последнюю из лжекуртизанок, беря ее в кольцо.

Не решаясь атаковать, красивая брюнетка только водила изогнутым мечом из стороны в сторону, да зло скалила жемчужно-белые зубы.

— Сдавайся, — великодушно предложил Тар. Два пленника лучше одного. На положительный ответ принц не надеялся, но вдруг произойдет чудо.

Чуда не произошло.

— Сэйханг дааули!^[297] — провозгласила убийца, вогнав охваченный огнем клинок в свой живот. Миг — и все тело куртизанки охватило пламя.

— Уходим, — приказал Тар. — Где выход?

— Я покажу, ваше высочество, — крикнул Родерик, с трудом давя кашель. — Идите за мной.

— А скажут, скажут, что это мы бордель подожгли и шлюх перебили, — пожаловался Одноглаз, бережно сжимая в руках свою ценную добычу. — Но отдохнули неплохо. С огоньком!

Глава 7 Вольные мечники

Пиво было дрянным!

Драгор приложился к кружке и печальным взором окинул зал. Взгляд молодого горца пробежался по убогой обстановке, скользнул по грязным стенам. Потом вернулся на кружку с мутным подобием пива, почему-то отдающим тухлой рыбой.

Впрочем, тухлой рыбой пропах весь зал убогой таверны. В портовом районе Ульнста их немало, но эта самая убогая из убогих, хоть и расположена рядом с каналом Торговцев. Он точно знает, ведь побывал во всех, ища для отряда угол, куда можно приткнуться за те несколько быков^[298] и нищих^[299], что еще оставались в его тощем кошельке. А завтра и из нее их выпрут.

Рука горца легла на рукоять меча. Если продать что-то из снаряжения отряда то… То что? А ничего! Протянут еще три-четыре дня, не больше. Все что можно было продать, уже продано. Осталось только оружие и доспехи, но их с младших сыновей Искана можно снять только после смерти.

Может не стоит так упрямиться и принять ту «непыльную» работенку от представителя контрабандистов? Это куда лучше, чем продавать свои клинки клановым выблядкам. Да и работа будет гораздо честней.

Кружка стукнула о давно не знавший мокрой тряпки стол, горец потер мозолистыми руками лицо, поморщился, чувствуя подступающую рвоту и набухший мочевой пузырь.

Отхожего места в таверне не было. Даже ведра в каком-нибудь грязном закутке, а чистые закутки тут были разве что при строительстве, и того не нашлось. До ветру нужно было идти к каналу Торговцев.

Кивнув своему заместителю Анку, дремавшему на одной из лавок, Драгор выбрался из полутемного зала таверны. На улице воняло еще хуже, к запаху тухлой рыбы прибавилась вонь нечистот, пота и выделываемых кож из квартала кожевников, примыкавшего к отделившей порт от остальной части города стене.

Спустившись по обшарпанной каменной лестнице к воде и наплевав на немногочисленных прохожих, Драгор повернулся к стене набережной и справил нужду.

— Посторонись! — грубый окрик встретил горца, стоило ему только подняться обратно.

Переваливаясь с боку на бок на неровной мостовой, мимо проехала богатая повозка, непонятно каким чудом оказавшаяся в городских трущобах. На набережной канала еще безопасно. Да и то днем. А вот стоит свернуть на одну из боковых улочек, и до места назначения столь роскошный экипаж точно не доедет.

— Опять какой-то чинуша, — вполголоса пробормотал Драгор, разглядывая богатую повозку. — Жирные задницы!

Имперских чиновников он не любил. Именно благодаря имперским чиновникам его отряд оказался в такой заднице.

Повозка остановилась. Сомнительно, что неизвестный чиновник услышал его слова, но Драгор на всякий случай положил руку на рукоять меча. С горцами Искана даже клановые стараются лишний раз не связываться.

И тут до Драгора дошло, что главного он и не заметил. Шесть охранников! И это явно не городские стражники, в большинстве своем с трудом влезающие в форменные кирасы. На клановых, из младших ветвей, тоже не походят.

Легионеры? А что они здесь забыли?

Мысленно выругавшись, Драгор приготовился к неприятностям. А затем сообразил, что причиной остановки стали не его слова. Путь неизвестной повозке и легионерам перекрыла телега, груженная большой, замызганной бочкой. В кварталах что поприличней, но лишены канализации, в таких бочки золотари вывозят нечистоты.

Но в Портовом районе Ульнста золотарь с такой бочкой выглядел, как дешевая тифозная шлюха, заявившаяся на прием двухцветных лаэров. Нечистоты тут обычно выливали прямо на улицу или в узкие дождевые канавки. Именно поэтому в портовом районе стояло такое дивное амбре. Периодически чиновники городского магистрата издавали угрожающие указы, грозя всевозможными штрафами и карами за выливание помоев на улицу. Но городская стража, изредка все же выползавшая на кривые улицы припортового района, предпочитала закрывать на нарушения глаза и не докучать «почтенным» жителям незначительными мелочами. А то ведь, если будешь докучать, можно и с патруля не вернуться… всем отрядом.

Остальные мысли из головы горца вылетели вместе с взрывом.

Очнулся он уже на мостовой. На месте телеги с бочкой остались только ошметки худой лошаденки, которая привезла этот смертельно опасный груз. Да и было их не сказать, чтобы много.

— Огненная пыль! — сообразил горец, почувствовав стойкий алхимический запах. — Огромная бочка хинданской огненной пыли!

В голове его против воли защелкали костяшки счет — издержки должности командира отряда наемников.

Небольшой мешочек этой алхимической дряни продается за два ильсора. А тут бочка! Кто же ехал в повозке, раз на него не пожалели несколько сотен, если не тысяч золотых. Да и откуда в Ульнсте целая бочка огненной пыли?

Драгор неплохо знал хинданцев, в Нисторге они частые гости. И слышал, что Сиятельные Ваны запретил продажу огненной пыли чужеземцам. Частенько ушлые хинданские торговцы обходят этот запрет, но контрабандой привозят в лучшем случае два-три мешка огненной пыли.

Да о чем он думает!

Тряхнув головой, Драгор первым делом ощупал свое тело. Руки-ноги целы, тело тоже. Хотя спина побаливает. Встав на ноги, наемник посмотрел в сторону того, что осталось от повозки и легионеров. Хотя, что там могло остаться?

Лошади погибли мгновенно. Сама повозка была опрокинута и горела, шелковые занавески больше напоминали решето. Одно из огромных колес оказалось оторвано и теперь плавало в канале.

Шесть легионеров валялись на мостовой, но один явно подавал признаки жизни и пытался встать.

— Вот везунчик! — изумился Драгор. — Демоны преисподней! — пораженно выдохнул он, когда из груды обломков, выбрался человек… два человека.

— Девка мертва, надо было сразу пользовать, а не для задушевных разговоров беречь, — сообщил первому второй, прикрывая правый глаз. На месте левого виднелся лишь уродливый рубец. Старый, уже давно заросший, а не свежая рана. — Дырявая шлюха! Чуть последнего глаза не лишился! Это что, нас второй раз убить пытались? Твое высочество, может ну ее к демонам, эту империю? На Скале и то спокойнее! Всех проблем — лезущие на Последний рубеж твари. Неужели я это сказал?

Высочество?

После этого обращения. Драгор сразу узнал другого спасшегося из повозки человека. Белые волосы и примечательные шрамы на лице, переходящие на шее в отвратительные рубцы — Убийца дракона! Одержимый принц империи Арвон!

Горец сглотнул, разом позабыв про гудящую после взрыва голову. Не каждый день ты нос к носу сталкиваешься с живой легендой. Лучше с ними вообще не встречаться. Легенды хорошо слушать у костра или во время пирушки с побратимами. А вот так, лицом к лицу… Никто не смеет называть его трусом, но больно специфическая у первого принца империи слава. А восемь лет — слишком малый срок, чтобы стереть все ее следы.

— Брат Драгор! Ты в порядке?!

Из трактира высыпали его побратимы, возглавляемые Анком. Все при оружии, кое-кто успел прихватить шлем. А Анк даже как-то исхитрился надеть кирасу.

Ответить Драгор не успел. На крыше двухэтажного дома, что стоял возле разбитой повозки Первого принца, появилась какая-то тень.

— Опасность! — успел крикнуть Драгор, и в тот же миг на улицу полетели хинданские громовые шары. Но еще раньше, опережая их падение, в сторону крыши улетела россыпь ледяных копий.

Улица потонула во вспышках взрывов. Но когда они прошли, Тар Валлон все так же стоял на ногах. Целый и невредимый, как и прочие его спутники. Стелившийся по земле дым обтекал фигуру принца, словно боялся той грозной славы Зеленого двора, отголоски которой все еще терзали покой империи.

Принц опустил выставленные вперед руки, и тихо выругался.

— Одноглаз, ты там как?

— Цел, твое высочество, — откликнулся его спутник, — и мальца под купол перетащил. Везунчик, только свеженький наградной амулет его и спас. А где эта шлюха?

— Глава прайда всегда мужчина. Именно поэтому группу хинданских убийц называют прайд, — наставительно заметил принц, настороженно оглядываясь по сторонам.

— А мне насрать! Я все равно хочу его трахнуть!

— В переулке посмотри. Там должен валяться.

— Это я сейчас!

Бодро вскочив с мостовой, спутник принца заковылял на боковую улочку.

— Готов, твое меткое высочество! — вскоре донеслось оттуда. — Узкоглазый уродец словил глазом «ледяное копье». И это наш старый знакомец — кастрат из борделя. Повезло тебе, шлюшка. На мертвую макаку даже у меня не встанет! — Послышался приглушенный звук ударов, словно кто-то с чувством пинает набитый шерстью мешок… или тело мертвеца.

Отвлекшись на этот звук, Драгор не сразу сообразил, что Тар Валлон направляется в их сторону. А когда сообразил, потянулся правой рукой к берету, да так и застыл, не найдя головного убора на положенном ему месте.

— Мы не сними! — поспешил сообщить он. Мало ли, как принц империи отреагирует на вооруженных людей.

— Исканские горцы? — Тар Валлон даже не пытался скрыть своего удивления. Выглядел он совершенно спокойно и даже как-то благодушно, словно это не его только что пытались убить. — Что отряд наемников забыл в империи?

Драгор нутром почуял, что это их шанс. Если вляпался в легенду, то держи глаза открытыми и нос по ветру. Можно быстро разбогатеть и так же быстро потерять голову. Слухи про принца ходят всякие, но в нарушении своего слова он замечен не был.

— Превратности судьбы наемников, ваше высочество. — Драгор даже не пытался изобразить поклон с жестом почитания. Все равно это будет походить на передразнивание. Так мартышки Хиндана подражают человеку. И просто ударил кулаком по груди.

— Вторые сыновья? Далеко же от Берега Торговцев вас занесло.

Исканские горцы предпочитали служить недалеко от родных гор. Берег торговцев, Вайскар, Зинг, Тель-Ассар, — каждый год сотни молодых горцев продавали свои мечи почтенным главам торговых домов или мелким королям Юга.

— Так получилось, — не стал скрывать Драгор. — Мы нанялись к почтенному Сорею из Нисторга. Сначала охраняли его городской дом и склады, а затем берегли его корабль во время плаванья в Ульнст. Но по прибытию в порт он расторг контракт. Просто кинул нас! Бросил в порту!

— Причина? — заинтересовался принц.

— Он думает, что я спал с его дочерью.

— А на самом деле ты безвинен словно младенец? — усмехнулся Тар Валлон.

— А на самом деле, — Драгор позволил себе ответную усмешку, — его дочка трахалась с половиной моего отряда и с интересом поглядывала на вторую.

— А этот парень мне нравится! — С боковой улицы появился одноглазый спутник принца. — Твое высочество, возьмем его себе? Где еще ты найдешь отряд бесхозных горцев?

— Как долго вы в городе и почему все еще без найма? — продолжал допытываться принц.

— Почтенный Сорей, — слово почтенный Драгор в этот раз почти выплюнул, — распустил про нас слухи среди владетелей. На берег Торговцев нам больше ходу нет. Ни один капитан из Блерга, Фелорга или Нисторга не согласится принять нас на борт. Ни один владетель не решится нанять. Но в Ульнсте мы застряли не из-за этого. Не только из-за этого, — поправил себя Драгор. — У двух моих побратимов возникли трения с местной стражей, — честно признался он.

Возможно, сейчас он рискует их последним шансом, но лучше самому все рассказать первому принцу. А то ведь потом обязательно найдутся доброхоты и красочно распишут свою версию произошедшего.

— Какого рода трения?

— Местное ворье хотело их обчистить, когда ребята немного выпили. Побратимы намяли им бока, да сгоряча немного поколотили подошедший на шум драки патруль стражи. Странно вовремя подошедший, должен заметить, — добавил Драгор.

— Патруль стражи… — вот теперь принц был по настоящему заинтересован. — Это же шесть человек, из которых как минимум один с первой ступенью мастерства.

— Восемь, — потупился Драгор в притворном смущении. — Меньшим числом стражники в портовый район не суются. Первая ступень была одна. Зато двое имели вторую.

— Восемь и две вторые ступени… — Тар Валлон был впечатлен. — Приятно, что слава сынов Искана не увяла.

— Она вечна, пока стоят сами горы! — гордо вскинулся горец.

— Что дальше?

— Побратимов все же повязали. Да они и не сопротивлялись, рассчитывали отделаться штрафом. По закону так оно и должно быть, но дело затягивалось. Мы тратили деньги, ждали. Я пробился на прием к городскому главе, чтобы разобраться. А он мне намекнул, что наши проблемы можно решить, если мы согласимся поработать на один имперский клан.

— Какой конкретно? — в черных глазах принца появилось что-то хищное, пугающее. Слово клан подействовало на него, словно красная тряпка на быка.

— Не знаю. Я отказался, — признался Драгор. — Но смогу узнать!

— Не сможешь, — вздохнул принц, явно о чем-то сожалея. — Лар Линар Кос мертв. Я казнил его.

От подобных новостей Драгор почувствовал необъяснимый прилив симпатии к своему императорскому собеседнику. После отказа, жирная жаба попила у него немало крови, прямо заявив, что его побратимы будут гнить в камере до Второго Падения Божественного дракона. Он уже прикидывал, как можно половчее напасть на городскую тюрьму и куда потом бежать. Не в обычаях вторых сыновей бросать своих побратимов. Но если городской глава — все, то дело парней сдвинется с мертвой точки, особенно если они обзаведутся поручителем в лице принца империи.

— Сколько вы берете?

Этого вопроса Драгор ждал, только на него и надеялся. Но будущему нанимателю лучше этого не знать. Он задумчиво сморщил лоб, окинув принца взглядом, многозначительно посмотрел на улицу с остатками повозки и телами легионеров.

Опасности он не боялся. Трусы не идут в наемники. Да и не рождают горы Искана трусов! Но он не один — за его спиной побратимы, он за них отвечает. Несмотря на плачевное состояние финансов отряда, бросаться в сомнительные предприятие Драгору не хотелось. Горцы Искана — чужаки в империи. А обмануть чужака — это и не обман. Именно поэтому он не рвался на службу к клановым. Используют, подставят, бросят — это ведь чужаки, их не жалко.

— Зависит от срока найма и прочих условий, — осторожно заметил он.

— Срок? — принц задумался. — Для начала, два месяца. С возможностью продления. Основной вашей работой станет моя охрана.

— Охрана одаренного вашего ранга?

— Даже одаренному нужно когда-то спать.

— И девок драть, — похабно добавил тот, кого принц называл Одноглазом. — Он будет драть, вы —охранять.

— Десять саров в день на человека! — выпалил Драгор, поражаясь собственной наглости. Четыре cара в день были для наемников весьма щедрой платой. Но это принц империи. А значит, плата должна быть королевской… как и риск.

— Четыре.

— Восемь.

— Я не люблю торговаться, горец, — предупредил принц.

Драгор облизнул пересохшие губы и покосился на замерших за его спиной побратимов, жадно вслушивающихся в разговор.

— Трофеи? — поинтересовался он, практичная жилка взяла свое, требуя выбить как можно более лучшие условия. Да и опасность не эфемерна, судя по разбросанным на улице телам.

— Ваши. Но за мной право выкупа.

— Шесть ноготков в день и наши мечи ваши.

— Хорошо, — кивнул принц, сняв с пояса кошель, и достал из него три золотые монеты. — Этим золотом плачу за вашу кровь. Этим золотом требую вашу верность.

— Этим золотом присягаю первому принцу империи Арвон. Этим золотом скрепляю свою клятву. Пока это золото звенит в наших карманах наша кровь принадлежит Первому принцу империи. — Закончив ритуальную фразу, Драгор взял монеты. Все, теперь пути назад нет. Бывает, что отряды вторых сыновей гибнут целиком, но еще не было такого, чтобы горцы Искана предавали своего нанимателя. — Так что с моими безвинно заключенными побратимами?

— Вытащим, — кивнул Тар. — Они в городской тюрьме?

— Да!

— Двигаем прямо туда.

— Бордель, улица, а теперь еще и городская тюрьма, — сплюнув на мостовую, вздохнул Одноглаз. — К вечеру от города вообще ничего не останется.

Глава 8 Странная встреча

Из «гостеприимного» Ульнста они выехали рано утром. Запуганные расправой над главой чиновники были только рады обеспечить свиту Первого принца всем необходимым, лишь бы его высочество убралось подальше и никогда более не приезжало в их прекрасный город. А когда пришли новости о резне в Доме Цветов и покушении, энтузиазм чиновников только возрос.

Лучшая повозка, взамен уничтоженной. Лошади, включая запасных, для всей свиты. Припасы. Разве что денег на дорогу не предложили, да и то потому что боялись оскорбить Первого принца.

Первые два дня путешествия прошли спокойно, разве что одна из лошадей сломала ногу и ее пришлось добить. Большую часть времени Тар читал, а на привалах гонял Кэру, подтягивая в двух первых и главных из Десяти Благородных Искусств^[300].

— Давай, дитя, попробуй меня достать, — предложил Тар, даже не удосужившись встать в боевую стойку.

Про неудачное покушение он больше не вспоминал. После изгнания на Скалу убить его пытались с завидной регулярностью. Словно знали, что даже опасности и чудовища Забытой земли не в силах разделаться с сыном мятежной императрицы.

Когда количество покушений перевалило за пять, Тар просто перестал их считать. Да и расследованием лично больше не занимался, свалив на подчиненных. Что кланы научились делать, так это прятать следы. Впрочем, про астшанцев тоже забывать не следует. Да и Белые жрецы не откажутся заполучить его голову. Лесные дикари, опять же, хотят того же, что и все остальные. Да, посылать наемных убийц не в их духе. Но империя так долго несла на север цивилизацию, что они могли научиться истинно цивилизованным приемам.

Это покушение выделялось из числа прочих только личностями убийц — хинданцев по его душу посылали впервые. И только поэтому Первому принцу было немного интересно. В последний раз подобный интерес он испытывал, когда за его головой послали семейную пару. Сильные были одаренные и когда-то принадлежали к фракции его матери.

Сомнительно, что убийца призрачного прайда знала заказчика, но все же жаль, что ее не удалось допросить, но тут он сам виноват. Забыл, что у прайда есть вожак. Да и кто же мог предположить, что для второго покушения используют хинданскую огненную пыль?

И все равно просчет остается просчетом. Это злило. Именно поэтому Тар так активно гонял свою ученицу, пытаясь отвлечься. Он не любил проигрывать. Ты либо побеждаешь, либо ложишься в землю. Исключения случаются, но они только подтверждают правило.

— Я не ребенок, мне пятнадцать лет! — возмутилась Кэра и тут же смешалась, осознав, как по-детски это звучит.

Уголок рта принца изогнулся чуть вверх, что должно было обозначать улыбку. Ему всегда нравилось выводить ученицу из себя. В гневе она так напоминает… Неважно!

— Дитя, чтобы я перестал считать тебя ребенком, тебе надо суметь нанести мне хотя бы три удара.

— В реальном бою мне хватит одного! — запальчиво воскликнула девушка.

— В реальном бою никто не станет тебе поддаваться… Начали!

Кэра не стала тут же бросаться в атаку. Это глупо, недальновидно и весьма болезненно. Заставив себя успокоиться, она принялась обходить по кругу казалось бы лениво стоявшего в центре поляны принца, подбирая момент для атаки.

Одна из лошадей испуганно всхрапнула.

Сейчас!

Усиленное эмиром тело выполняло отработанные связки с недоступным неодаренным скоростью. Проблема в том, что именно Тар и научил ее большинству связок. Обманка! Шея, корпус, корпус, подсечь колено!

От первых трех ударов принц лениво уклонился, третий принял на жесткий блок, больше походивший на встречный удар. Правую ногу Кэры обожгло огнем. Зашипев от боли, она попыталась тут же разорвать дистанцию, но Тар уже перешел в контратаку.

От первого удара в голову она ушла, второй сумела заблокировать, третий… пропустила. В голове взорвалась ракета хинданского фейерверка. Хоть Тар ей и поддавался, но никогда не сдерживался. Кэра пошатнулась, и тут все тело словно взорвалось огнем. Воздух пропал из легких, выбитый ударом. В голове разом взорвалось сразу два фейерверка. Про тело лучше и вовсе не вспоминать. Три или четыре молниеносных удара по болевым точкам заставили ее просто захрипеть (кричать не было сил) от боли. Она вновь попыталась разорвать дистанцию, но сознание решило, что подвигов на сегодня хватит и отключилось.

Подхватив Кэру на руки, Тар не дал потерявшей сознание ученице упасть.

— Не слишком ли это жестоко? — Одноглазу редко доводилось наблюдать за тренировочными боями одаренных. А те, свидетелями которых он был, всегда поражали старого, несклонного к сантиментам пирата своей жестокостью.

— Я предлагал ей стать книжницей, но она сама выбрала путь меча. А на этом пути твердость учителя граничит с садизмом, — нахмурился принц. — Пусть знает, что если я ее не жалею, то и враг не станет.

— Ты настроишь девчонку против себя.

— Возможно, но таков путь меча. Моя мать каждую неделю избивала меня для полусмерти. А потом обливала холодной водой и заставляла тренировать техники или проводила спарринги с оружием. Думаешь, она делала это потому что не любила меня? Хотела поиздеваться над слабым мальчишкой?

— Гребаные аристократические заморочки. Хорошо, что я так далек от этого.

— У тебя стабильный желтый исток, — заметил Тар. — Это потенциальная третья, а то и четвертая ступень.

— Старого пса не научить новым фокусам, — отмахнулся пират, поежившись от воспоминаний недавней тренировочной схватки. По меркам принятых в империи боевых рангов он и так вполне может претендовать на вторую ступень, но зачем? Что это ему даст, кроме официально подтвержденного боевого ранга? Если бы он состоял на службе в одном из легионов — это прибавка к жалованию и возможность выбиться в ветераны или даже офицеры. А так… ну их всех. Он не гордый, походит безранговым.

Она очнулась, когда знакомый аромат медицинских мазей стал щекотать ноздри. Руки первого принца ловко скользили по ее обнаженному телу, даря приятное тепло. И от этих прикосновений боль сразу отступала.

— Я снова проиграла? — спросила Кэра, открыв глаза. Стеснения перед Таром она уже давно не испытывала. За редким исключениям их тренировочные схватки оказываются именно так — она лежит голая в постели, а принц делает ей массаж, втирая в кожу целительные и восстанавливающие мази.

Она — его меч. Разящий клинок! А клинок должен быть хорошо наточен, ухожен и смазан.

— В чем была твоя главная ошибка? — спросил Тар, не переставая массировать ноги девушки, убирая с них последние следы недавней схватки.

— Согласие стать твоей ученицей? Ой! — воскликнула Кэра, когда ладонь принца совершенно немассажным движением опустилась на ее попу. — Злой ты! Уже и пошутить нельзя.

Сейчас, когда они одни, можно позабыть про условности.

— Отвечай на вопрос!

— Мне не хватает скорости. Ой! — Еще один шлепок, не болезненный, но обидный. — После Дома Цветов у вашего высочества появились очень странные пристрастия, — не сдержалась от упрека она и тут же прикусила язык. Не ее дела обсуждать мимолетные увлечения учителя. Да и о ветрености детей императора ходят легенды. Ни один из пяти принцев ни разу не был женат, зато любовниц они меняли словно перчатки.

Впрочем, такое поведение было характерно для ларов. Договорные браки, заключенные ради союзов между кланами и родами не способствуют любви. Долг, который нужно исполнить, и не более того.

Принц на ее обиду не обратил ни малейшего внимания. Словно и не заметил.

— Тебе не хватает фантазии! Ты мыслишь и действуешь шаблонами заученных связок. А это только основа. Фундамент, на котором ты должна построить собственный, неповторимый стиль боя. И не пытайся меня бездумно копировать! Моя любимая школа — лед. А тебе больше нравится воздух. Лед — монолит, мощь, неторопливость. Воздух — скорость, постоянное движение, полет. Не блокируй мои атаки — уходи от них.

Очередную лекцию Кэра слушала вполуха. К тому же Тар повторялся. Растекшееся по телу тепло начинало обжигать. Особенно там, внизу. Тяжело дыша, она до боли прикусила губу, но это не помогало. Легкие, почти воздушные касания заставляли все ее тело дрожать от возбуждения.

— Тар, — жалобно позвала девушка, даже не почувствовав быстрый укол техники в область шеи.

— Спи, дитя.

Проведя ладонью по волосам заснувшей ученицы, Тар поцеловал ее в макушку и вышел из шатра.

* * *

Лес казался бесконечным. Не зря эти земли назвали Лесным краем. Узкий, мощенный камнями тракт выглядел в этом царстве растений и деревьев противоестественным. Каждый год молодая поросль наползала на него с двух сторон, стараясь поглотить, уничтожить. И каждый год бесславно гибла под безжалостными топорами жителей прижавшихся к тракту редких селений.

— И зачем мы в Ульнст пришли? — В седле Одноглаз чувствовал себя уверенно, но неуютно. Палуба коня морского нравилась ему куда больше спины коня наземного. — Надо было в Велост идти. Там по Двум сестрам до Эншая, а уже оттуда прямая дорога к столице.

— А ты неплохо разбираешься в географии империи. Готовился грабить имперские города и изучал обстановку, — не удержалась от шпильки Кэра. Хоть какое-то развлечение в долгом пути.

— А то! — не стал отрицать Гварт.

— Там же не только картинки, но и буквы! Их то как разобрал?

— Я для этих дел специально обученную рабыню держал. Очень удобно. И постель есть кому согреть, и письмо прочитать.

— Старый пират, — раздраженно фыркнула девушка. — Интересно сколько золота ты отвалил судейским чинушам, чтобы отделаться всего лишь ссылкой на Скалу?

— Много, деточка. В том борделе, из которого тебя вытащил первый принц, столько и за две жизни не заработать.

Выпад был четко выверен и попал точно в цель.

Родителей своих Кэра почти не помнила. Какие-то смутные образы, тени теней. Лучше всего ей почему-то запомнился большой красивый дом, и цветущий сад. А может это был просто плод разыгравшегося воображения маленькой девочки, ожидавшей чуда. В любом случае, как и все ссыльные первой волны, ее родители оказались среди тех, кто поддержал Мятежную Императрицу. Они были недостаточно влиятельны и опасны, чтобы их приговорили к смерти. Но достаточно влиятельны и опасны, чтобы не попасть под амнистию. Затем Скала закончила то, что не смогли палачи, оставив ее проданной в бордель сиротой.

— Я всего лишь мыла там пол за миску еды, — зло скрипнула она зубами и тут же поняла, что это больше походит на оправдание.

Щеки ее залила краска легкого румянца. Снова ее поймали, заставили оправдываться! В этот раз этот мерзкий висельник.

— Только потому, что на твои детские телеса никого не нашлось, — осклабился старый пират, блеснув жемчужно-белыми, несмотря на почтенный возраст зубами.

— Кого-то вроде тебя?

— В точку, деточка, — хохотнул он, окинув фигурку девушки изучающим взглядом. — Но ты и сейчас ничего так, смазливая. Разок можно. Будет желание, обращайся.

— Только в твоих мечтах, пират.

— Что я проделываю с тобой в своих мечтах, тебе лучше не знать. Хотя, с другой стороны, ты бы расширила кругозор и узнала много нового. Пригодится, если решишь вернуться на первое место работы.

Сдерживая злость, Кэра покинула насиженное место рядом с Родериком, ставшим возницей принца (как это произошло, соленый клинок и сам не знал), и перебралась в повозку. Главное не видеть мерзкой рожи старого пирата!

— Бежишь с поля боя? — усмехнулся Тар, отрываясь от книги.

— Как вы его только терпите, мастер?

— Одноглаз верен мне, словно сторожевой пес. И он спас мне жизнь.

— Он пират, убийца и садист.

— У всех есть недостатки, — пожал плечами принц, ласкающее проведя ладонью по ее щеке. Это было так на него не похоже, что Кэра разом растеряла весь свой апломб, наслаждаясь этим коротким приступом ласки. Тар склонился к самым губам девушки и тихо добавил, обжигая своим дыханием: — Он мой пират, убийца и садист. А что мое, то мое. Помни об этом.

Первыми неладное почуяли лошади. Умные животные обладали феноменальным чутьем на манипуляции с эмиром. И старались держаться как можно дальше от одаренных и мест проведения ритуалов, делая просто невозможным для всадников любые, даже самые простейшие техники. Нет, всадник может попробовать, но лошадь просто взбесится под своим седоком. Именно поэтому сильные одаренные редко ездили верхом, предпочитая всевозможные повозки. А кавалерия практически исчезла с полей сражений.

Когда показался очередной поворот, лошади нервно всхрапнули, забили копытами и остановились. Нервно косясь на дорогу впереди.

— Что там стряслось, — недовольной внезапной остановкой Тар выглянул из повозки.

— Лошади испуганы, ваше высочество, — пояснил Родерик.

— Испуганы? Спешиться! — Подавая пример, Тар спрыгнул на землю. — Всех лошадей назад! Одноглаз, бери двух горцев и давай к лесу справа. Драгор, ты идешь слева!

— Твое высочество, да эти клячи просто волков почуяли, — возразил Гварт. Пират не любил лошадей, но топать на своих двоих ему не улыбалось.

— Хватит выть, словно дряхлый волк. Долго идти нам не придется. Обещаю, — отмахнулся Первый принц, обнажив меч. Ближайшая к нему лошадь испуганно взвилась на дыбы, почувствовав сотворенную технику.

— Да откуда ты знаешь? — возмутился Гварт.

— Чувствую, — отрезал принц, зло сверкнув бездонными глазами.

— Чувствует он, а волком обзывает меня. Да еще и дряхлым!

— Кэра! Если Одноглаз немедленно не заткнется, можешь его прирезать.

— С радостью! — хищно улыбнулась девушка.

Гварт открыл рот, чтобы возразить. Постоял немного. Закрыл рот и больше не спорил, благоразумно решив последовать совету принца.

— Вы двое, за мной, — ткнул он пальцами в ближайших горцев и пошел к лесу.

Оставив Родерика и еще трех горцев приглядывать за лошадьми, небольшой отряд растянулся цепью в лесном дефиле и двинулся к повороту дороги. Гнетущую тишину нарушало только хлюпанье раскисшей почвы под сапогами, да тихая ругань Одноглаза.

Дорога за поворотом больше походила на поле недавней битвы. Возле перевернутой на бок, богато украшенной повозки валялось не меньше трех десятков тел. Кто-то оказался достаточно богат, чтобы озаботиться внушительной охраной, но недостаточно удачлив, потому что охрана эта ему не помогла.

— Разбойники? — удивленно спросила Кэра, разглядывая разбросанные на дороге тела.

— Похоже, как учитель я провалился, — вздохнул Тар, подавив в себе стойкое желание отвесить ученице легкий подзатыльник. — Смотри внимательно! С каких это пор дорожные мытари используют объемные техники?

— Всякие ситуации бывают, — насупилась девушка, внутренне кляня себя за промашку. Следы использования атакующих техник скрыть не так-то просто. А тут их и вовсе никто не скрывал. — Как минимум двое одаренных, — поспешила исправиться она. — Огонь и лед. Четвертая ступень, возможно пятая.

Вставший на путь боевого мастерства чаще всего сосредотачивается на одной-двух школах. Но никогда на таких противоположных, как огонь и лед. Тут даже усиливающие артефакты не помогут. Не дружит огонь с водой, а тем более льдом.

— Уже что-то, — согласился Первый принц.

— Это часом не нас ждали? — спросил Одноглаз, перевернув носком ноги тело оного из разбойников.

— Не уверен, — нахмурился Тар, аккуратно осматривая тела нападавших и защитников повозки.

И тела эти ему не нравились. Во-первых, сами разбойники, хотя понятно, что никакие это не разбойники.

Тар встал над одним из тел и внимательно его изучил. Нарочито грязная, больше похожее на тряпье одежда и вместе с тем очень чистые руки, с довольно ухоженными ногтями. Костяшки сбиты. На ладонях мозоли, характерные для рукояти меча. Возможно, этот мертвый разбойник был редкостным чистюлей и очень любил тренировки, как с оружием, так и без. Но скорее всего это…

— Клановый боец, — вынес вердикт он. — Из слуг рода.

Картина нападения прояснялась. Два лаэра четвертой, пятой ступени и не меньше дести слуг рода от первой до третьей. Весьма приличный отряд! Кто-то явно не хотел, чтобы хозяин этой повозки добрался до места назначения.

Теперь пришло время узнать, на кого же они напали?

Охранники повозки не походили на одаренных. И вместе с тем назвать их простыми людьми сложно. Простой человек не сможет сражаться, если ему оторвало руку техникой. И это сразу навело Тара на неприятную мысль.

Только не они! — мысленно взмолился он, но небеса остались глухи к этим мольбам.

Помимо людей и лошадей на дороге валялись тела двух крупных животных. Подойдя к одному из них, Тар замер.

— Какой странный волк, — заметила Кэра.

— Это не волк, — брови принца сошлись на переносице. Давно он не видел этих существ. — А астшанский волкодав.

— Это что, собака? — удивилась девушка. Тело твари мало напоминало собачье, да и волчье, если подумать, тоже.

— Когда-то ею была, — кивнул Тар. Присев на корточки перед могучим телом, он с неожиданной нежностью провел ладонью по окровавленной шерсти. — До подселения в нее сущности с нижних планов. Перед тобой лежит результат работы касты призывающих — астшанская боевая химера. А среди мертвых стражников есть парочка измененных из касты воинов.

— Астшанцы!? Что они забыли в лесу в центре империи?

— А вот это хороший вопрос, моя дорогая ученица. Но ответа я не знаю… Одноглаз! Проверь повозку. Драгор посмотри вон там, возле леса.

Результат осмотра не заставил себя ждать.

— Тут два тела, — сообщил Драгор, стоило ему шагнуть к лесу. — Вроде бы два, — добавил он, с трудом удерживая в себе завтрак. — Их просто выпотрошили.

— Думаю, это наши одаренные, — протянул Тар, прикинув, откуда летели техники.

Нападавшие просчитались. Посланный отряд выполнил задание ценой своих жизней. Или именно на это и был расчет? С этими проклятыми кланами никогда не знаешь чего ждать! Послать парочку неугодных одаренных на верную смерть — это вполне в духе внутриклановой грызни.

Но кто уничтожил одаренных? Да еще и разделался с ними столь жестоко? Следы на земле наводили на неприятные мысли. Ни одно из существ этого мира таких не оставляет. А значит…

Из перевернутой повозки выбрался Одноглаз. Да не один, а с трофеем.

— Ух-х, твое величество. Ты смотри, какая девка! — он продемонстрировал принцу свою добычу, оказавшуюся молодой девушкой, немногим старше Кэры. — Чистенькая, ладная и сиськи ничего так. Жаль, что дохлая и на лбу татуировка. Только какая-то убогая, мои лучше.

— Красный треугольник с черными краями? — Вот и разгадка странных следов.

— Он самый. Ты ее знаешь?

— Призывающая! — выплюнул, словно выругался Первый принц. Представителей высшей касты Астшана он не любил.

— Эй, а астшанская сука еще жива! — заметил Одноглаз, шаря руками под платьем девушки. — Добить?

— Не искушай меня, Одноглаз, — сокрушенно покрутил головой Тар. В этот момент он ничуть не шутил. Еще недавно в списке его многочисленных врагов астшанцы высшей касты стояли на втором месте, уступая только двухцветным империи. С тех пор они сместились на одну ступеньку вниз, пропустив вперед Белых жрецов. Но исключать их из этого почетного списка совсем Тар не собирался.

— Это правильно — одобрил Одноглаз его решение, — такие сиськи не должны пропадать зря.

— Ты как младенец, — вздохнул принц, убрав меч в ножны, — все время тянешься к груди.

— Да ты сам посмотри, твое высочество! — обнажив объемную грудь астшанки, Одноглаз с удовольствием ее помял. — Тут есть к чему тянуться.

— Держи свои руки при себе, иначе быстро их лишишься. Девушка, которую ты столь беззастенчиво лапаешь, может сотворить с тобой такое, что смерть покажется благословеньем.

— Но твое высочество меня спасет? — с опаской уточнил пират.

— Неуверен. Единственной знакомой мне призывающей я всегда проигрывал.

— А кто это был?

— Моя мать.

— Понятно.

Нарочито аккуратно поправив помятую одежду девушки, Одноглаз огляделся, прикидывая куда можно положить свою опасную ношу.

— Неси ее в мою повозку, — вздохнул Тар. — Мы в ответе за тех, кого приручили.

Глава 9 Погонщица демонов

Эльгери ати Унсан не сразу поняла, что произошло. Отчаянное ржание лошадей заглушил рык боевых химер. Весь мир перевернулся. И она оказалась погребена под грудой подушек.

Рык химер перешел в вой боли и злобное рычание. Звенела сталь.

На них напали? Кто? Зачем? Это случайность, глупость или чей-то холодный расчет?

Выбравшись из перевернутой повозки, Эльгери сразу оценила ситуацию. Их ждали. И не просто ждали, а точно знали примерную численность ее свиты. А ведь в Астшане идея отправиться с небольшой охраной казалась ей очень удачной. Большой кортеж — это внимание. А лишнего внимания хотелось избежать. Отсюда и такой хитрый маршрут, через Велост. Даже всех своих сопровождающих она одела на имперский манер, чтобы не выделяться. Просто богатая лари или даже сесса путешествует с охраной.

— Госпожа!

Верный Эвар оттолкнул ее в сторону и упал, практически разрезанный выскользнувшей из леса огненной плетью из пяти языков. Она всегда заботилась о своих слугах, даровав каждому из них защитный амулет, но его слабого заряда не хватило для полноценной защиты против мощной техники.

Одаренные! За ней пришли одаренные! А значит, про случайное нападение можно забыть!

Еще одна огненная техника ударила в нее и бессильно растеклась, поглощенная многочисленными защитными артефактами. За века вражды с одаренными Арвона именно астшанцы создали первые рунные цепочки для защитных артефактов и слыли настоящими мастерами в их производстве.

Эльгери не строила иллюзий. Еще три-четыре техники ее защита выдержит, а затем падет. На стражу надежды мало, как и на химер. А значит…

Призывающие слабы в прямом бою, но они призывающие — высшая каста Астшана, те кто поет Песнь, открывает и закрывает Врата.

— Защищайте госпожу! — верная Зура, баюкая противоестественно вывернутую руку, бросилась к ней. Закрыла своим телом, позволяя совершить то, что не следовало бы совершать.

Выхватив из ножен кривой нож, Эльгери резанула себя по запястью, щедро окропив землю кровью, и хорошо поставленным голосом затянула Песнь.

Слепой призыв…

Призыв из нижних планов всегда сопряжен с риском. Существа, которых глупцы и белые святоши (Впрочем, это одно и тоже!) называют демонами, от дармовой силы срединных миров просто пьянеют, впадая в буйство. Одновременно с этим они испытывают жуткую боль, что не добавляет им хорошего настроения. Мир словно чувствует противоестественность нахождения в нем существ с нижних планов. Старается отторгнуть их от себя, изгнать. И существа нижних планов чувствую этот гнев мира, испытывая страшные муки и вместе с тем пьянящее наслаждение дармовой силой — ужасающее сочетание.

Призыв без должных расчетов, подготовки, защитных магем всегда считался просто изощренной формой самоубийства. Но сейчас у нее нет выбора. В плен она попасть не должна!

Впав в транс, Эльгери полностью отстранилась от мира, вкладывая всю силу истока в заученные слова. Напитывая их. Делая больше, чем просто набор мелодичных звуков.

Опытному призывающему не нужна Песнь, достаточно просто силы истока и воли. Но Эльгери до этих высот было еще далеко.

Земля под ее ногами покрылась коркой льда, вверх разом взметнулись десятки острых, ледяных кольев. Эффектная, но не слишком сильная техника школы льда, зато сразу по площади. Артефакты Эльгери и ее служанки выдержали этот удар, а вот одной из боевых химер, крутившейся рядом с девушками не повезло. Пронзенная насквозь ледяными шипами, она зависла на них, дергая лапами и зло рыча, а затем затихла.

Со следующим ударом одаренные не успели. Песнь была допета!

Воздух возле леса словно загустел. Клочок мироздания вздрогнул, исказился, разошелся, словно края разорванной раны. «Рана» расширилась, открыв окно в нечто неизвестное, непонятное (нет слов, способных это описать), но пугающее до дрожи. Страшный вопль выдернутой из родного плана сущности сотряс небеса.

Пригнувшись к земле, перед лесом стояла огромная фигура — уродливая помесь человека, быка и крокодила. Впрочем, даже это описание не более чем тень описания того, что пришло на ее зов.

Один из Высших! Бичеватель!

По спине Эльгери пробежал холодок. Такие сильные сущности очень сложно изгнать. А подселив в одержимых, практически невозможно контролировать.

Закончив Песнь Призыва, она тут же затянула новую — Изгнания. Поздно! Бичеватель ее заметил!

Небрежное движение похожих на костяные лезвия когтей — два сцепившихся в схватке воина летят на землю, так и не поняв, что их убило. Теперь в красных глазах Бичевателя только одна цель — она. Нет для существа нижних планов награды слаще, чем разорвать, растерзать, уничтожить тех, кто его призвал.

Помощь пришла неожиданно. То ли напавшие одаренные оказались неопытными, то ли случайно так получилось, но именно в этот момент они прекратили кидать дистанционные техники и бросились в атаку. И именно Бичеватель первым оказался на их пути.

Одаренные не думали — атаковали. Охваченный пламенем меч ударил Бичевателя по правой ноге, рассчитывая с легкостью разрубить слабую плоть. Второй одаренный атаковал левую ногу.

Бичеватель взревел, скорее от раздражения, нежели от боли. Жалкое оружие смертных ничто по сравнению с болью от простой материализации на чужом плане. Молниеносно развернувшись к одному из противников, он схватил его. Крепкие когти продавили защитные техники и мощь артефактов и начали сминать стальную кирасу, выдавливая хлипкое человеческое тело из доспехов.

Одаренный, мужчина средних лет с каким-то блеклым, совершенно незапоминающимся лицом, отчаянно закричал, неуклюже размахивая мечом, на его губах пузырилась кровь. С клинка сорвалась огненная волна. Ударив Бичевателя прямо в открытую пасть, она словно впиталась в демона.

— Гха-кха-кха! — мерзко расхохотался Бичеватель. Что ему, порождению вечного пламени, слабые огненные техники глупых смертных?

Похожие на несколько рядов частокола зубы сомкнулись. Обезглавленное, измятое тело полетело на землю, чтобы быть тут же втоптанным в грязь лапами ошалевшего о крови и призыва демона.

Второй одаренный оказался умнее своего менее удачливого собрата. Рубанув мечом левую ногу и не получив желаемого результата, он поспешил разорвать дистанцию, продолжая закидывать демона техниками. Но ледяные и воздушные стрелы разбивались о прочную шкуру, не нанося твари никакого вреда.

Бичеватель оскалился, продемонстрировав окровавленные зубы. И это стало последней каплей. Метнув еще одну технику, последний одаренный рванул что есть силы к лесу. Задание, честь, долг, награда — для мертвеца это просто слова.

Демон мотнул головой, рог на его лбу удлинился, раздвоился, стал гибким. Толстые, похожее на бичи щупальца, давшие созданию имя в мирах смертных, синхронно ударили почти сумевшего добраться до спасительных деревьев одаренного в спину.

Защита выдержала, но не ожидавший удара одаренный споткнулся и упал, потеряв меч. Охваченный ужасом, не думая ни о чем кроме бегства, он пополз к спасительному лесу, жадно загребая землю руками.

Щупальца почти ласково опутали его ноги и потащили назад к хохочущему демону. Один небрежный рывок! Несколько ударов когтей! Крики одаренного смолкли, а в придорожную грязь упало выпотрошенное словно туша на бойне тело, в распоротом словно гнилая рубаха панцире.

Залитый кровью и внутренностями Бичеватель развернулся к Эльгери.

Демон вновь расхохотался. Злорадно! Победно! Предвкушающе! И в этот самый момент последние слова Песни Изгнания сорвались с губ девушки.

Бичеватель замер на несколько мгновений, взревел от ярости, уже чувствуя, как энергия родного плана зовет его назад. Да как эти жалкие смертные смеют призывать и отзывать его по своей прихоти, словно какого-то лакея?!

Мышцы на его руках и ногах вздулись от напряжения, сделав уродливое тело еще более отвратительным. Наклонив голову, словно разозленный бык, он сделал мощный рывок вперед.

Сокрушить жалкую смертную! Пожрать ее сладкую плоть!

— Спасайтесь, госпожа!

У Зуры не было оружия. Касте слуг запрещено его носить. А даже если бы оно и было, то что такое простая сталь перед гневом демонической твари? И все же служанка не отступила, до конца закрывая собой госпожу. Не каждый воин способен с таким мужеством принять смертельный удар.

Демон врезался в Зуру и исчез, не в силах противиться изгнанию. Изломанное тело служанки ударило в Эльгери, словно выпущенный из баллисты камень. Девушка почувствовала, что летит назад. Толстый полог повозки и многочисленные подушки смягчили удар, избавив ее от серьезных травм. Но опустошенному призывом и изгнанием разуму этого хватило, чтобы провалиться в темноту забытья.

Очнулась она, когда ее куда-то несли. Перед глазами все поплыло, а тело ощущалась, как один сплошной синяк. Любое движение — боль. Знакомое чувство — откат после призыва. Чем сильнее призванная сущность, тем сильнее будет откат.

Бичеватель! Ей повезло, что она вообще жива.

А повезло ли? Вся ее свита перебита. Это она помнила точно. Впрочем, сразу перед изгнанием демона, последняя химера перед смертью сумела завалить двух не одаренных «разбойников». Кажется, они также были последними.

— Твое высочество, пташка очнулась! Ресницами вон двигает. И взгляд шальной. Можно я ее тут на травке положу?

Высочество? Тут же выделила главное Эльгери. Какое именно из высочеств? Четвертый принц? Третий? Пятый? Второй? От ответа на этот вопрос зависело многое.

Ее положили на землю, и это помогло прийти в чувство. Мир перестал плясать перед глазами, только шатался.

— Одноглаз, обыщи повозку. Нашей гостье потребуется сменить одежду.

— Надо было ее сразу добить — меньше возни.

Вещи! Груз! Эльгери попыталась возразить. Но смогла выдавить из себя только больше похожий на писк стон.

Ей приподняли голову, а затем в рот полилось что-то отвратительно горькое, с неожиданно приятным послевкусием цветущих трав. В голове окончательно прояснилось, и она смогла рассмотреть своих спасителей.

Большинство воинов оказались исканскими горцами. Только эти наемники, жизнь которых так коротка, обряжаются столь ярко: дублеты с широкими, разноцветными рукавами и такими же штанами, бархатные береты с перьями экзотических птиц, яркие плащи. Но воинами, несмотря на любовь к диким нарядам, исканцы были хорошими. На уровне воинов младших ступеней боевого мастерства империи или касты измененных — станового хребта армии Астшана.

В еще одном старом, но крепком воине, Эльгери безошибочно опознала моряка. Он ходил вразвалочку, широко расставляя ноги, словно боролся с качкой.

«Нет, не моряк!» — поняла она, заметив на шее незнакомца часть скрытой одеждой татуировки. Щупальце кракена — это пират Клыка! Далеко же его занесло!

На девушку молодая призывающая внимания практически не обратила. Смазливая, гибкая, явно одаренная, но из младшей знати. Последний мужчина, придерживающий ее голову, вот кто полностью завладел ее вниманием. Когда-то он был очень красив. Но сейчас, с черными провалами вместо глаз и изуродованной шрамами половиной лица вызывал сначала оторопь, а затем и страх от понимания того, кто стоит перед тобой.

Первый принц империи Арвон. Одержимый, так и не ставший одержимым.

* * *

— Мертвецов обыскали? — спросил Тар, когда слегка пришедшая в себя астшанка скрылась за шелковыми занавесками его повозки с чистым дорожным платьем, добытым Одноглазом из упавшего на землю тюка.

Сомнительно, что нападавшие оставили следы участия кланов, но всегда есть место случайности.

— Да, никаких знаков принадлежности к клану или роду. От тел одаренных мало что осталось. Сомневаюсь, что кто-то сможет их опознать. Защитные амулеты — обычные медяшки, — доложил Драгор, не без сожаления протянув принцу горсть похожих на монеты амулетов на медных же цепочках.

Жаль, что это не их трофеи. Медяшки-то они медяшки, а стоят не меньше трех саоров! В отряде только он имел подобный амулет. Да и тот, наверное, уже давно разрядился и требует подзарядки у какого-нибудь книжника.

— Раздели между своими побратимами, — отмахнулся Тар. — Только отдай сперва Кэре, пусть зарядит.

— А госпожа, — Драгор бросил быстрый взгляд за спину Тара, на повозку в которой переодевалась астшанка, — не будет против. Это же ее слуги их перебили.

— Не буду.

По расширившемся зрачкам и общему ошарашенному виду горца, Тар сразу понял, что астшанка закончила приводить себя в порядок, явив миру во всей красе.

Он оглянулся, окинув девушку оценивающим взглядом. Хороша. Женская красота бывает разной: теплая — домашняя, яркая — обжигающая, холодная — неприступная. Красота астшанки была… величественной? По другому не скажешь. Каждое движение выверено, каждый жест отточен и сквозит скрытым благородством.

Забавно, но она его не боится. Или просто великолепно играет невозмутимость. Неужели даже в Астшане ничего не осталось от былой славы Зеленого двора?

— Первый принц? — поклон соответствовал всем нормам придворного этикета империи и был сделан девушкой с грациозной ловкостью, говорившей о немалом опыте.

— Похоже, вы уже знаете меня, лаэри? — скрепя сердце, Тар заставил себя сделать ответный поклон вежливости. Высшие касты Астшана вполне наравне с клановой аристократией империи и такое обращение будет приемлемым.

«Она не враг, — повторял он про себя. Не враг. Война давно закончилась».

Война закончилась, но что делать с памятью выросшего на этой войне ребенка, в семь лет убившего своего первого врага? Астшанский убийца посчитал, что дети новоиспеченного императора — отличная цель.

Тар плохо помнил тот день — свалился от истощения, разом опустошив свой исток. И только гримаса удивления на лице превращенного в ледяную статую убийцы отчетливо въелась в его память.

— Эльгери Ати Унсан, призывающая дома Унсан, дочь посланника Астшана в империи Арвон, — представилась девушка и сразу же разъяснила причины своего появления на лесной дороге: — Следую к отцу, в столицу империи… Осторожней! — воскликнула она, видя как Одноглаз достает из разбитой повозки длинный, вместительный сундук. — Там очень ценные вещи.

— Только очнулась, а уже командует, — пробурчал пират, поставив свою ношу на землю. — Мало ему одной, теперь у нас их целых две.

— Кого две? — уточнила Кэра, бросив на астшанку дерзкий, ревнивый взгляд.

— Прекрасных госпожи, лари Кэра Овейн, — елейным тоном добавил Одноглаз, особо выделил титул ученицы принца, подчеркивая ее принадлежность к младшей знати. — А лари что подумала?

Поняв, что и в этот раз говорливого пирата ей не победить, Кэра решила не вступать в спор.

— Что делать с телами? — спросил Драгор. Вспомнив о долге, он слегка пришел в чувство.

— Сообщим старосте в ближайшем селении, крестьяне похоронят, — отмахнулся Тар. Задерживаться дольше необходимого он не собирался.

— Моя служанка, — вмешалась Эльгери. — Я хотела бы организовать ей огненное погребение.

Тар помнил, что по астшанским верованиям, проведенное по всем правилам огненное погребение позволяет получить хорошее перерождение. Но обычно, в бедном лесами Астшане, подобной привилегии удостаиваются только представители высших каст, а не презренные и слуги.

— Огненное погребение служанке?

— Она спасла мне жизнь и достойна, — вздернула подбородок Эльгери. — Я прошу Первого принца империи оказать мне эту услугу, — уже более ровно добавила она, склонив голову.

— Хорошо, — решил Тар. Задержка выйдет недолгой. — Драгор, помоги лаэри организовать погребальный костер. Он должен быть расположен с восхода на закат.

— Вы неплохо знаете наши обычаи, — удивилась Эльгери.

Тар посмотрел прямо не нее, черные глаза встретились с золотыми глазами.

— Я родился и вырос во время войны с астшаном. Естественно, я неплохо знаю ваши обычаи… Все ваши обычаи, — он помрачнел. В памяти вновь всплыли поляны проведения ритуалов призыва, вырезанные не сумевшими сдержать своего демона одержимыми селения. Боевые химеры, терзающие плоть мертвецов.

В некоторых аспектах даже кланы с их вечной грызней за власть и презрительным отношением к гряземесам, как они называют не пробудивших дар, куда лучше пошедших по пути обуздания тварей с нижних планов астшанцев.

— Вы видели войну, а не Астшан, — мягко заметила Эльгери, словно прочитав его мысли. — А лицо войны одинаково отвратительно.

— Возможно, — не стал отрицать Тар. — Но я видел слишком много… Кто на вас напал?

Эльгери пожала плечами.

— Они не представились. — Свои мысли, кто из кланов может быть причастен к нападению, она решила оставить при себе.

Собрав сухой валежник, горцы быстро соорудили деревянное ложе погребального костра.

Эльгери открыла свой дорожный сундук с необходимыми вещами, небрежно провела пальцами по внутренней стороне излишне толстой крышки.

— Дозволено ли мне будет взять с собой свои вещи? — уточнила она у Тара. — У меня только этот дорожный сундук, — добавила она, стараясь сохранить лицо, чтобы это не выглядело как упрашивание.

— Не вижу сложностей, — пожал плечами принц. — Их погрузят в мою повозку.

— Моя благодарность Первому принцу!

Достав из сундука отрез некрашеного шелка, Эльгери подошла к телу Зуры. Удар демона стер с лица молодой служанки былую красоту. Широко открытые глаза недоуменно, словно не веря, что все уже кончилось, смотрели мертвым взглядом прямо в синие небеса.

Закрыв их, Эльгери приступила к подготовке похоронного ритуала. Жаль, что нет чистой воды и времени, чтобы обмыть тело. И придется обойтись без хинданских благовоний и ароматических масел. Только шелк и огонь, но и этого немало. Достойная награда за храбрость и верность!

— Легкой дороги, — глухо начала она, водрузив закутанное в шелк тело на сухие ветки. Затем голос ее окреп, звеня в напряженной тишине: — Пусть огонь очистит твои грехи! Эльгери Ати Унсан просит почтенных предков облегчить путь Зуры из касты слуг. И даровать ей милость достойного перерождения.

Взяв из рук Драгора заранее зажженный факел, она поднесла его к веткам. Огонь, словно голодный зверь, жадно набросился на сухие дрова. Вскоре вся конструкция пылала. В небеса поднялся столб густого черного дыма. Унося с собой душу верной служанки, пожертвовавшей собой ради госпожи.

* * *

Когда казалось бы бесконечный лес закончился, зарядил мелкий, но частый и раздражающе противный дождь, окрасив мир в серые цвета.

Закутавшись в мокрый плащ, Одноглаз с завистью посмотрел на роскошную повозку Первого принца.

Тепло, сухо и бабы под боком. Причем сразу две! О чем еще можно мечтать? Разве что о выпивке. Но тут он подстраховался.

Не здесь! Слишком много желающих!

— Проверю, что там впереди! — Съехав с дороги, он пустил коня в галоп, только комья мокрой земли летели из-под копыт.

Повозка принца и передовой дозор остались за спиной. Скрылись за серой пеленой дождя.

Откинув полу плаща, старый пират ухватился за ремень на груди и подтянул к животу объемистую кожаную флягу, висевшую на перевязи вместо ножен. Меч и к седлу можно приторочить, а самое ценное лучше держать ближе к телу. Исканцы — ребята ушлые. Чуть зазеваешься — и нет твоей прелести, только пустая фляга и честные, хоть и слегка мутные глаза проклятых горцев.

В постоялых дворах, на которых они останавливались во время пути, он постоянно обновлял ценные содержимое фляги. Без особых затей мешая крепкий сидр с хлебным и рисовым вином. От чего и сам не знал, что за напиток в ней теперь плещется. Но горло дерет знатно!

Пустой желудок протестующее екнул. Зато по телу расползлось приятное тепло.

Причмокнув губами от удовольствия, Одноглаз закрыл флягу и воровато огляделся — пусто. Дождь. Дорога. Поля. Редкие деревья.

Впереди, в серой пелене дождя появились крыши какой-то деревеньки. Ухоженной и аккуратной, как и все имперские поселения.

Он сплюнул.

Не страна, а один сплошной военный лагерь. Даже селяне на общинные поля чуть ли не строем ходят.

Ему вновь захотелось оказаться на скрипучей палубе корабля. Своего корабля! Чтобы ветер нес в лицо соленые брызги, а не мерзкий дождь!

Мечты…

Пути назад нет. Клык не примет продавшегося имперцам капитана. И ждет его не палуба корабля, а мешок с камнями и короткая прогулка за борт.

Яркие черепичные крыши селения приближались, вскоре из дождя появились беленые известью стены домов.

А это что за сборище?

Одноглаз придержал коня. Всмотрелся. Потер для верности глаз. Мало ли, может крепкое пойло так шибануло в голову.

Неуклюже развернув лошадь, он помчался во весь опор к повозкепринца.

— Твое величество, — сообщил он, резко отдернув шелковые занавески, словно надеялся застать принца и его спутниц за чем-то непристойным. — Ты своим глазам не поверишь! Там гряземесы местные хотят повесить белого жреца!

Глава 10 Дружеский хор врагов

Схватка была напряженной, яростной. Никто из соперниц не желал отступить. А тем более сдаться.

Короткий стук кубиков. Четверка и тройка! Прикинув расклад, Кэра позволила себе довольную улыбку и переместила две фишки в зону «леса». Выстроив подряд две высокие башни, непробиваемые без шестерок.

Эльгери недовольно засопела и сделала свой бросок, но именно тут в игру решительно ворвался Одноглаз.

— Белого жреца? Повесить? — Отложив книгу, Тар наградил пирата недовольным взглядом. — Ты выпил?

— Было дело, — не стал отпираться тот. — Но там действительно белый жрец! Слегка побитый и немного помятый, но пока что живой. Хотя петлю крестьяне уже вяжут. Если поторопимся, то успеем к главному зрелищу!

— Хочешь посмотреть на свое будущее, пират? — не сдержалась Кэра. Больно подходящим показался ей повод!

— Мое будущее — тихая, спокойная старость. Моя дорогая лари, — не моргнув глазом, тут же нашелся Гварт.

Попытки ученицы принца хоть как-то его словесно задеть, вызывали у него только несвойственное старому пирату умиление. Так матерый пес смотрит на щенка, пытающегося укусить его за хвост.

— Я не твоя дорогая!

— Именно поэтому старость моя будет спокойной… Так что, мы едем любоваться казнью?

Тар выглянул из повозки, пытаясь оценить расстояние, но ничего не увидел.

— Родерик! Прибавь ходу! — приказал он сидевшему на месте возницы соленому клинку.

Щелкнул бич. Повозка дернулась и затряслась, подпрыгивая на неровных булыжниках дороги.

Сделав вид, что потеряла равновесие, Эльгери опрокинула игровую доску. Фишки рассыпались.

— Прошу прощения, я такая неловкая, — неискренне повинилась она, стрельнув взглядом в сторону Первого принца.

— Ничего страшного, лаэри, — также неискренне отозвалась Кэра. — Вы сильно ударились головой, поэтому так неуклюжи.

В который уже раз за время путешествия Тару почудилось, что в повозки затрещали погремушки двух громовых змей. Очень глупых громовых змей. С ученицей все понятно, причем давно — принц, чудесное спасение с самого дна. Признание, почет и уважение. Как не влюбиться в того, кто ей все это дал? Кто ее учит, как настоящую лаэри из двухцветного рода?

Трудно? Больно? Сжать зубы и терпеть. Путь наверх не бывает простым! А Кэре пришлось подниматься с самого дна.

А вот интерес астшанки к его скромной персоне Тара настораживал. В любовь с первого взгляда он не верил. Такая любовь приходит быстро, а уходит еще быстрее. Для подобного интереса астшанки должна быть причина. Эльгери ати Унсан не похожа на романтическую дурочку, просто весьма старательно ее играет. Возможно, так она дразнить Кэру, но Тар в этом сильно сомневался. А значит, тут замешана политика. Ненавистная политика…

Впору задуматься, а не было ли все подстроено? После некоторых размышлений, он отверг эту мысль — слишком сложная комбинация. Следы боя, тела, призыв демона — все было настоящим! Хотя сама встреча весьма подозрительна. Эльгери ати Унсан могла специально так подгадать время своего путешествия, чтобы столкнуться с ним в пути. А нападение — это ход другой стороны. Знать бы еще, какой именно.

Повозка остановилась. Тар выбрался наружу.

Это возможно не безымянное, но совершенно неинтересное ему селение походило на множество таких же крестьянских общин империи Арвон, обрабатывающих обширные императорские и клановые земли. Широкая центральная улица, с обязательными дождевыми канавками по бокам, переходила в круглую площадь. На площади, согласно канонам Гармонии, располагался Зал Поминовения предков и сельская управа. Вдоль прямых улиц стояли аккуратные домики с черепичными крышами и крашеными известью стенами. За домами находились сады и сельскохозяйственные постройки, как общинные, так и личные.

При появлении окруженной всадниками повозки, толпа селян на площади замерла в испуге, и дружно повалилась на колени. Кое-кто прямо в лужи.

Тар нахмурился.

Его отец отменил унизительное падение ниц на вежливый поклон со знаком почтения. Но крестьяне вдали от городов все равно предпочитают падать на колени перед любым лаэром. Но кто он такой, чтобы учить их этикету?

— Что здесь происходит? — спросил принц, окинув строгим взглядом внушительную толпу мужчин и женщин, а затем посмотрел на связанного пленника.

Действительно белый жрец!

Потемневшая от сырости и дорожной грязи, но все еще местами белая хламида. Борода стянута витыми шнурами и шелковыми лентами, с цитатами священного писания и обетами. На раздвоенных кончиках бороды маленькие серебряные колокольчики.

Редкая птица в этих краях! На востоке империи, в Авенторге или Трилле, даже в самой имперской столице, влияние белых сильно. Но на западе их не любят.

— В чем вина этого человека? — спросил он. — Почему вы решили его повесить? Что-то я не вижу среди вас искателей истины, судей и наказующих.

— Лаэр… — замялся один из крестьян, видимо, местный староста.

— Лаэр?! — предпочитавший больше молчать, чем говорить Родерик едва не подавился воздухом. — Протри глаза, земляная душа! — возмутился соленый клинок, хоть и сам не мог понять, что его побудило выступить в защиту чести Первого принца. — Перед тобой Тар Валлон, Первый принц империи Арвон, Лорд Страте…

— Достаточно, — остановил его Тар и порыв Родерика угас. Буркнув что-то невразумительное, соленый клинок решил озаботиться ослабшей подпругой у одной из лошадей.

— Ваше Высочество! — староста, а следом за ним и все остальные жители деревни вновь дружно упали на колени.

— Встать! — разозлено рявкнул Тар. Окрик подействовал. Крестьяне вскочили, словно их ударили плеткой. — Если кто-нибудь еще упадет — ему отрежут ноги, — ласковым голосом, от которого по спине бежали мурашки, пообещал принц. Проверять, шутит сын Мятежной императрицы или нет, никому не хотелось. — Я жду ответа на поставленный вопрос, — добавил он, когда молчание затянулось.

— Так у нас того, — замялся староста, подбирая слова — Дом Предков вчера сгорел, — он указал на обгоревшие руины. — А сегодня, того… этот пришел, белый. Речи стал вести про своего бога. А кто-то возьми и крикни, что именно он наших предков, того, — поджег. Вот мы значит всей общиной и решили его того, — излив все свое красноречие, староста затравлено посмотрел на принца.

— А ты что скажешь, белый?

— Ваше высочество, — даже с петлей на шее белый жрец выглядел уверенно. Настоящий фанатик, из тех, кто с радостью умрет за своего бога. Тар хорошо знал эту породу людей. Знал и не любил. — Эти не знавшие света истиной веры люди ошибаются, обвиняя меня в поджоге, — продолжил жрец. — Пользуясь милостивым разрешением вашего императора, я хожу по этим землям с мирными проповедями. И вчера я весь день проповедовал, — он потер пальцами заплывший глаз, — в Шарте, это селение к востоку.

— А синяк под глазом — результат религиозного диспута? — криво усмехнулся принц.

— Только сильный духом может нести свет истиной веры! — гордо посмотрел на него белый. В догматах его веры смирение было, но стояло на одном из последних мест. Да и касалось больше отношения к Пресветлому.

— Свет твоей веры — огонь костров, — нахмурился Тар. — Развяжите его. Единственная вина этого человека — глупость. А если вешать всех глупцов, то в империи никого не останется.

— Ты уверен? — уточнил Одноглаз. — Твое Высочество, это же такая возможность отомстить за…

— Оставь мою мать в покое, пират! — разозлился Первый принц. — Иначе я найду применение этой петле!

— Все, умолкаю. Просто предложил.

Боязливо косясь на принца, пара дюжих крестьян сняли с белого жреца веревку, развязали руки.

— Благодарность Пресветлому! — провозгласил тот, растирая затекшие запястья.

— Тебе не твоего бога нужно благодарить, а милость Первого принца, — заметил Гварт.

— Я помолюсь за его отравленную даром душу, — кивнул жрец и хорошо поставленным голосом продолжил: — Маги должны служить людям, а не править ими. Магия — суть зло. Проклятие, павшее на землю кровавым дождем после низвержения с небес Вечного Предателя.

— Маги? — Кэра непонимающе выгнула бровь.

— Так в землях белых жрецов называют одаренных, — пояснила Эльгери, выбираясь из повозки следом за ученицей Первого принца. — А энергию мира, то что вы называете эмиром, а у нас в Астшане предпочитают хинданское слово Ци, Белые именуют маной.

— Нечестивая! Слуга Вечного Предателя! — взбеленился белый жрец на астшанку.

— Белый фанатик. Лживый святоша, — выдала в ответ Эльгери, закатив глаза. — Приятно познакомиться.

Астшан и земли Белых Жрецов никогда не жили в мире. Если с Арвоном Астшан по большей части просто соперничал за наследие Первой Империи, то противоречия с белыми жрецами давно переросли во взаимную ненависть. Только Сверкающие пески — огромная пустыня, разделившая этих непримиримых противников, не давали разгореться войне на полное уничтожение.

Зато Белые и астшанцы активно интриговали на землях Арвона, стремясь заручиться поддержкой кланов империи, а то и одноцветных дворов. И чем острее становился вопрос о наследнике империи, тем активней шло это незримое, но безжалостное противоборство.

— Дозволено ли мне будет предложить принцу и его свите ночлег и попросить о милости? — спросил староста. Былой страх оставили его вместе с косноязычием. Теперь он и сам не понимал, с чего жители так обозлились на безобидного белого жреца с его проповедями.

Найти бы того крикуна, да навалять ему хорошенько бока!

Закон защищает всех, даже Белых жрецов. Вмешательство Первого принца избавило его от визита искателей правды и возможных проблем.

— Сесс? — выгнул бровь Тар.

— Падар Радор, ваше высочество, — неловко поклонился староста. До чиновников городского магистрата Ульнста ему было далеко.

— Родор?

— Радор.

— Жаль, — вздохнул Тар, — знаю я одного Родора. Он был бы рад родственнику.

Сомнительно, чтобы глава Палаты Теней и верный соратник его отца обрадовался бы факту существования таких родичей. Но кто знает? После Времени Раздора, вторжения астшанцев и Восстания Ярости от некогда многочисленного рода остался один единственный представитель. Восемь лет назад была еще одна представительница, связанная с ним весьма дальним, но все же родством, да и та стала Пятой императрицей.

Вообще-то ночлегом Тар планировал озаботиться ближе к вечеру. Но по такой погоде… Он посмотрел на серое небо, перевел взгляд на промокших горцев.

— Мы примем ваше гостеприимство, — решил принц. — Выкладывай, свою просьбу.

Староста нервно облизнул губы.

— Моя дочь вошла в возраст и скоро выходит замуж. Я прошу у принца даровать ей Первую ночь.

Чего-то подобного Тар и ожидал. Западные провинции империи всегда славились своей верностью древним обычаям. Это не испорченный влиянием белых жрецов восток, не частично перенявший культуру астшанцев и их мятежный дух юг. Не постоянно воюющий с лесными дикарями север. Эти земли — настоящее сердце империи, ее подлинная суть, которая всегда крутилась вокруг одаренных, личной силы и развития.

Вот и мирные казалось бы землепашцы такие же.

— Хорошо, — кивнул он. — Твоя дочь получит эту милость. Но только она!

— Что-то я не понял? — тихо уточнил Гварт, склонившись к уху принца. — Этот старик так искусно под Твое Высочество девку подложил. А мне так можно?

Тар закатил глаза. Этот похотливый старик неисправим. Иногда ему кажется, что именно Одноглаз является настоящим одержимым. Люди, принявшие в себя сущность нижних планов, часто теряют голову, отдаваясь во власть похоти, чревоугодия и прочих излишеств.

— Это древний обычай этих земель, — снизошел он до пояснения. — Попытка заполучить в свой род одаренного. Даже слабак с едва окрашенным желтым истоком способен стать неплохим книжником. Ритуал плодородия, вызова дождя или снятия болезней он точно освоит. А большего для крестьян и не надо. Такой книжник или книжница, в селении наподобие этого, будут пользоваться уважением и почетом, куда там иным заезжим лаэрам.

— А боевой ранг?

— А зачем он ему?

— Я думал в империи настоящий культ силы. Все эти ваши ступени, школы и прочее.

— Путь меча труден и не всякому подходит. Книжников среди одаренных куда больше чем воинов. Особенно теперь, когда границы империи защищают легионы, а не клановые дружины.

— И тебя не смущает, что тут останется твой ребенок?

Слышать такой вопрос от старого пирата было удивительно. Гварт Одноглаз не казался человеком, склонным к излишним сантиментам.

— По обычаю, отец в таких случаях не может претендовать на дитя — раньше одаренному во время ритуала даже глаза завязывали. Да и шансов мало.

— Почему? — не понял Гварт.

— Потому что одаренные прокляты бесплодием, — влез в разговор брат Анато. — Это их кара за использование противоестественных сил Вечного Предателя.

— Одаренные не бесплодны, — хмуро отрезал принц. — Одаренным трудно завести детей. Это разные вещи. Одаренная женщина очень редко может родить больше одного, двух детей. Да и то третий ребенок точно не будет одаренным. Именно поэтому среди двухцветных является нормальным иметь несколько жен и наложниц.

— И требовать у крестьян права Первой ночи! — кипя от возмущения, просипел белый жрец.

Тар посмотрел на него почти с сочувствием. Вот за это люди и не любят белых фанатиков. Не пытаясь понять причин тех или иных обычаев, они всюду лезут со своим наставлениями и нормами. Но кто дал им право решать, что правильно, а что нет?

— Ты видишь, чтобы я его заставлял, жрец? Принуждал? Он попросил меня о милости, а не я стребовал с него какую-то постыдную подать. Ты настолько глуп, что не видишь разницу? Дикость — это ваши костры из живых людей.

— Только огонь может очистить нечистые души и даровать грешникам шанс на прощение Пресветлого! — начал было жрец.

— Не рассказывай мне про огонь! — грубо перебил его Тар. — А лучше просто исчезни! Даже у моего терпения есть предел.

— Я прошу прощения у Первого принца империи, — внезапно поклонился жрец. — Я — брат Анато, смиренный последовательПресветлого. Могу ли я следовать вместе с достославным принцем империи, прозванным Убийцей Дракона?

Тар задумался. Белый жрец не внушал ему доверия. Да и встреча их настолько случайная, что случайной быть просто не может. Не так трудно прикинуть его возможный маршрут и организовать подобную «случайную» встречу. Даже насчет астшанки он не уверен.

Ладно, убить его не пытаются, что странно. А шпионы… пусть. Одним больше, одним меньше.

Именно за этим он и приехал — вытащить всех своих недругов на свет, заставить действовать, а потом… уничтожить.

— Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Ты можешь следовать с нами, жрец. Но не рассчитывай, что тебе и мне это понравится.

— Благодарю принца империи за оказанную милость.

— Милость? Я не хочу, чтобы ты лил свой белый яд в уши наивных селян.

«Таким как ты самое место в столице, все дерьмо империи отстаивается там» — хотел добавить он, но вовремя вспомнил, что и сам стремится в столицу и фраза выйдет двусмысленной.

— Я несу им свет истины! Освобождение от лживой власти проклятых магов!

Тар не ответил, только усмехнулся краем губ. Из-за чего изуродованная шрамами левая половина лица стала похожа на карнавальную маску какого-то чудовища. Те, кто хорошо знал принца, в такие моменты старались держаться от него как можно дальше. Гнев Убийцы дракона проявлялся в разных, зачастую весьма изощренных формах.

С тихим шелестом покинул ножны длинный меч, повертев его в руках, словно примериваясь, Тар положил клинок плашмя на правое плечо жреца.

Брат Анато не двигался, но стоял решительно и гордо, смело глядя прямо в лицо Первого принца, всем своим видом показывая, что не боится.

— Белый фанатик, — вздохнул Тар. Он хорошо знал эту породу людей, ведь и с ними ему приходилось воевать. Атака впавших в религиозный экстаз флагеллянтов так же неудержима и безумна, как волна боевых химер.

Он бы не удивился, обнаружив на теле брата Анато следы самобичевания. Пресветлый любит боль. Такое вот воплощение света и доброты кормят своей верой попавшие под влияния белых жрецов королевства востока. Одаренным в этих землях лучше не рождаться. Стоит белому жрецу обнаружить проснувшийся исток, как ребенка тут же заберут из семьи, что бы он «искупил грех богомерзкой магии» став флагеллянтом, предвестником или воплощением Пресветлого.

Меч вернулся в ножны.

— Веди меня, сесс Падар, но не забудь устроить моих спутников, — сказал Тар, потеряв к жрецу всякий интерес.

* * *

Поглаживая огромного, но добродушного пса, Кэра пыталась отвлечься. Могучий, напоминающий маленького медвежонка, зверь с густой шерстью, тяжелыми лапами и огромными клыками просто таял под ее ласками. Он падал на спину, старательно подставлял ей то правый, то левый бок. Затем вскакивал, требовательно тычась холодным носом прямо в руки девушки и лизал ей пальцы.

Кэру это умиляло, но отвлечься все равно не получалось. Юную одаренную снедала мучительная ревность и злость.

«Почему он постоянно выбирает каких-то девок?» — с горечью подумала она, бросив злой взгляд в сторону дома старосты, приютившего Первого принца и его временную избранницу.

Призывающая подошла тихо, хотя и не таилась.

— Хороший зверь, — сказала она, оценив взглядом знатока ластящегося к Кэре пса.

— Не такой кобель, как твой господин, — донеслось из-за угла ближайшего дома и возле бревна, на котором сидела Кэра, появился белый жрец.

Брат Анато следил за астшанкой и даже не пытался это как-то скрыть.

— Ты просто завидуешь, святоша, — усмехнулась явно недовольная его появлением призывающая. — Твой-то старый корень уже давно иссох.

Решив не спорить с проклятой, брат Анато только зло плюнул на землю и скрылся в сумраке. Но далеко не ушел, продолжая приглядывать за вечным врагом.

Довольная своей маленькой победой астшанка рассмеялась и вновь повернулась к Кэре.

— Сегодня ты не слишком разговорчивая, — попеняла она девушке, но та не ответила. Постояв еще немного, Эльгери тоже ушла, оставив юную одаренную наедине с псом.

* * *

Замерев перед большим зеркалом, Тибер придирчиво осмотрел свое отражение. Повернулся полубоком, чтобы диспропорции тела не так сильно бросались в глаза. И вздохнул. Кого он пытается обмануть? Урод останется уродом, пусть он и облачен в парчу. Впрочем, иные писаные красавцы тоже те еще уроды.

Сегодня он не поленился хорошенько отмокнуть в огромной кадке с обжигающе горячей водой, стирая с тела и лица следы вчерашнего загула. Сменил одежду на чистую. И даже заставил слуг (немало удивив их подобным приказом) уложить его длинные волосы как полагается.

Решительно кивнув своему отражению. Он шагнул к дверям в покои матери. Остановился, набираясь храбрости, и толкнул двери.

— …ни один из кандидатов не набирает нужное количество голосов, — дядя Элай оглянулся на шум открытой двери, хмуро кивнул ему и продолжил: — то новым императором станет тот, кого указали в завещании.

Тибер сразу понял, о чем идет речь. «Право последней воли императора» — гарантия того, что Палата Власти не устроит в империи кризис, затянув с выборами. После смерти императора у Палаты Власти есть два месяца на выборы его приемника из числа наследников. Победителем станет тот, кто наберет больше пятидесяти пяти процентов голосов.

Он быстро прикинул сложившийся расклад. Сейчас общее число голосов в Палатах Власти равно шестидесяти. Тридцать семь голосов приходится на двенадцать оставшихся в империи кланов. Одно место принадлежит клану по праву принадлежности к старшей знати, дополнительные даются за каждого мастера восьмой ступени и выше. Десять голосов у пяти Палат имперской администрации. Еще тринадцать голосов принадлежит родам ларов, представители которых смогли достичь восьмой ступени, но так и не вступили ни в один из кланов. Плюс завещание императора, равное четверти всех голосов Палаты Власти. Обычно именно оно становится решающим.

Сорок два голоса — вот сколько нужно набрать для победы в этой гонке. Или же напевать на правила, устроив в империи очередную Войну Знати.

Тибер прикинул, сколько голосов его любимая мамочка успела обеспечить своему ненаглядному Лорсу. Клан Вэйр — это сразу четыре голоса. Своей третьей супругой, да и четвертой, Гехан Валлон выбрал представительницу одного из самых сильных кланов империи, дабы заручиться его поддержкой. Перелом в войне с Астшаном был уже очевиден и кланы с радостью пошли на союз с будущим императором.

Клан дяди поддержат кланы его первой и второй жены — это еще три голоса. Будущему императору также понадобятся жены. По этому вопросу Тибер ничего не знал, но по некоторым обмолвкам догадывался, что кланы Сенуд, Нуго и Баэль готовы заключить такой брак, а это еще семь голосов.

Четырнадцать гарантированных голосов… Вроде бы немного, но у главного конкурента — Синего двора, вряд ли больше. Еще голосов пятнадцать под сомнением, это кланы и лары близкие Красному двору, но Синие вполне могут предложить им больше.

Пяти палат администрации: Теней, Правосудия, Монет, Ритуалов и Войны — тут голоса разделятся между Синим и Красным двором практически поровну. Где-то удалось купить главу, пообещав сохранить за ним должность. Где-то наоборот, делалась ставка на заместителя, обещая ему должность купленного конкурентами главы. Исключение — Палата Теней. Весьма знаковое исключение, ведь лаэр Кесс Родор — это сразу два голоса. Один за главенство в Палате Теней, а второй за клан Родор, одноименный с его родом. И неважно, что Кесс последний представитель этого клана.

От размышлений его отвлек голос матери. Выслушав брата, императрица Лиара наконец-то обратила внимание на сына.

— Подойди, — слегка поморщилась она.

Тибер старался держать спину ровно и поменьше хромать, но проклятая нога встретила эти потуги неожиданно резкой болью в колене. Пересилив боль, он припал на больное колено перед матерью, сложив руки в жесте почтения.

— Сын приветствует мать! Подданный склоняется перед императрицей!

Разрешения встать он так и не дождался.

— До меня дошли нелицеприятные слухи о твоем поведении, — голос матери дрожал от еле сдерживаемого негодования. — Ты только и делаешь, что пьешь, ввязываешься в драки и болтаешься по борделям! Это недопустимо! Твое поведение бросает тень на Лорса.

— Мое поведение, это мое поведение! — дерзко возразил Тибер. Снова Лорс, всегда Лорс! Даже сегодня она вспомнила только о нем!

— Нет! — притопнула ногой Третья императрица. — Ты тоже представитель Красного двора. Так что будь любезен соответствовать! Если ты не исправишься, я добьюсь, чтобы Палата Монет лишила тебя содержания! На этом все. Убирайся с глаз моих!

Тибер встал. А он то надеялся… Наивный глупец!

— Спасибо, мама, что поздравила меня с днем рождения! — отвесив издевательский поклон, он поспешил выйти из покоев матери. Но на прощание не удержался и от души хлопнул массивной дверью.

За дверью что-то упало. Императрица тихо вскрикнула, ругнулся дядя Элай.

«Надеюсь, это была любимая мамочкина ваза из розового фарфора», — зло подумал Тибер, хромая к выходу из поместья.

Содрав себя чистый красный плащ, он даже не заметил боли, когда острие серебряной фибулы прокололо ладонь. Выступила кровь. Вытерев ее о штаны, Тибер поднес ладонь к лицу и некоторое время задумчиво смотрел, как новая тонкая струйка крови сочится из глубокой ранки. Приложив большой и указательный пальцем к губам, он развел их стороны, заставляя губы исказиться в улыбке.

Запрет? Плевать! На всех и на все, плевать! Сегодня он пойдет в бордель, снимет двух-трех шлюх, напьется до полусмерти, порядком проблюется и заснет в грязной канаве.

Хороший будет праздник!

Глава 11 Дорожные хлопоты

Долгое путешествие подходило к концу. Тар рассчитывал прибыть в столицу к вечеру, но погода внесла свои коррективы в планы принца. Мелкий дождик, периодически терзавший их в пути, сменился грозовым ливнем. Лошади устали, да и людям было не легче.

— Привал, — смилостивился Тар, когда ливень стал затихать. — Заночуем здесь. — Днем раньше, днем позже. Зачем торопиться туда, где его никто не ждет?

Промокшие насквозь и потерявшие былой лоск горцы восприняли приказ с неподдельным воодушевлением. Быстро насобирав мокрого хвороста, они сложили в стороне от дороги высокий костер. Лед Тара не дружил со школой Огня, зато Ветер и Свет Кэры вполне с ним уживались. Особых огненных техник девушка не знала, но для розжига сырых дров ее сил хватило. Пламя сперва неохотно, а затем с жадностью голодного нищего глотало ужин из веток, даря столь необходимое уставшим и промокшим путникам тепло.

Из седельных мешков появилось вяленое мясо и сушеная рыба, свежий хлеб, еще утром томившийся в печи, зелень. Готовить ничего не стали. Как показал долгий путь, никто из спутников Первого принца не умел этого делать на сколько-нибудь приличном уровне.

Расправившись со своей долей обеда, Тар повертел в руках медовые соты. Сладкое лакомство удалось закупить у удачно встреченного на дороге бортника, но было его немного. Каждому досталось по кусочку чуть меньше саора.

В дороге он всегда ел то же, что и остальная свита, будь то свежая дичь или черствые, заплесневелые сухари — привычка, въевшаяся в него еще со временно походов с легионами. Сначала под началом отца и матери, затем самостоятельно. «Легат должен есть то же, что ест легион», — любила говаривать его мать. «И из того же котла, — мог добавить отец. — Иначе, даже если в его миске плещется та же самая каша, найдутся те, кто решит, что ее больше или она чем-то лучше. Нет ничего хуже мелочной зависти, сын. Не стоит плодить ее на пустом месте».

Мягкий воск просто таял в руках. Зажав соты между двумя пальцами, Тар повернулся к Кэре. Покончив с обедом, девушка увлеченно точила короткий меч.

— Открой рот, — с улыбкой потребовал он, продемонстрировав лакомство.

Кэра нахмурилась, обиженно надув губы. Она не ребенок — воин! Разящий меч своего господина… но против свежих медовых сот так трудно устоять.

— Как мило, — пробормотала Эльгери, ни к кому не обращаясь, когда Кэра послушно открыла рот.

Щеки Кэры залило румянцем. Не поднимая глаз и не чувствуя вкуса, она просто проглотила сладкое лакомство и полностью сосредоточилась на своем мече.

Довольно улыбнувшись своей маленькой победе, Эльгери подняла руки и потянулась всем телом. Кто-то из горцев подавился. Улыбка на лице астшанки стала еще шире.

Она знала, что красива и ей нравилось привлекая к себе жадные взгляды, наслаждаться повышенным мужским вниманием, купаться в нем. В родном Астшане подобное просто невозможно. Призывающих мало, да и нормы этикета Великих Домов немногим уступают имперскому. Не перед слугами же ей красоваться. Да при встрече с призывающей все низшие стараются смотреть в землю, дабы не навлечь на себя гнев той, кто с легкостью (как они думают) усмиряет существ с нижних планов.

Единственный, кто оставался равнодушен к ее красоте и практически не обращал внимание — принц Тар. Это интриговало, пробуждая в Эльгери какой-то почти охотничий азарт. Да и, что скрывать, ей очень нравилось злить ученицу Первого принца, волчицей смотревшую на любую особь противоположного пола рядом со своим господином.

— Анк, сыграй нам что-нибудь, — попросил Драгор, у своего заместителя.

Сдернув с головы берет с орлиными перьями, молодой, веснушчатый горец достал из-за спины небольшую гитару. Толстые, мозолистые пальцы на удивление легко перебирали струны.

Когда плавная мелодия поднялась над ночной поляной, он красивым чистым голосом запел:

Священен майорат и неделим.

Все старшему, так издревле ведется.

А младшие, приняв на плечи холод лат,

За счастьем на чужбину подаются.

Меч и доспех, котомка на плечо,

И горсть родной земли под сердцем.

В далекие края, вторые сыновья,

Уходят. Горцев дух храня!

Остальные исканцы подхватили припев. Добавляя свою толику грусти по оставленной родине в древние слова.

В далекие края, вторые сыновья

Уходят. Горцев дух храня!

За звонкие монеты продают мечи.

Чужим знаменам присягают.

Вдали от гор родных, вторые сыновья,

Воюют. Горцев честь храня!

Вдали от гор родных, вторые сыновья,

Воюют. Горцев честь храня!

Но если вражеский сапог.

Покой родимых гор нарушит.

Возмездием горя, вторые сыновья,

Вернутся. Край родной храня!

Возмездием горя вторые сыновья,

Вернутся. Край родной храня.

Песня закончилась и в мире стало чуточку меньше красоты. Анк отложил гитару и пошел проверять посты.

Тихо звякнули серебряные колокольчики, брат Анато задумчиво почесал украшенную лентами со знаками обета бороду.

— Первый принц империи, горцы Искана, астшанская ведьма из касты призывающих и пират Клыка — странная подобралась компания, — заметил он, ни к кому вроде не обращаясь.

— Ты не посчитал себя, — усмехнулся Гварт. — Вот странность всем странностям. Принц не жалует белые рясы. Не стоило вам сжигать его мать. Нам тут только лесного дикаря не хватает и какого-нибудь узкоглазого хинданца. А лучше хинданку, они такие затейницы… Твое Высочество, — оседлавшего волну внимания Одноглаза заткнуть было не проще, чем остановить впавшую в панику от близкой техники лошадь, — я давно хотел тебя спросить. Вот есть одаренные, со своими техниками. На юге; в вольных городах, золотом архипелаге и королевствах — маги с магическими заклинаниями. А в чем разница между техникой и заклинанием? Только простое объяснение, для такой каменной головы как моя.

Некоторое время Тар молчал, собираясь с мыслями, а затем ему на глаза попался один из горцев, несший воду для лошадей.

— Подойди, — поманил его принц. — Смотри, Одноглаз. — Тар взял кружку и зачерпнул ею из принесенного исканцем ведра. — Ведро — это исток, вода в кружке — техника. — Выплеснув воду, он поставил кружку на землю перед собой, взял ведро и стоя попытался вновь наполнить кружку. Часть воды пролилась на землю, но и в кружку попало немало. — А вот это заклинание.

— В общих чертах понятно, — Гварт потеребил косичку в бороде. — А зачем тогда магам заклинания?

— Путь меча труден и начинать лучше с самого детства. Средним магом стать куда проще, чем получить хотя бы четвертую ступень. Империя пошла этим путем после породившего аспекты Падения Божественного дракона и Холодных Лет. Южные земли выбрали другую дорогу. Астшан — третью. Белые жрецы — четвертую. Кто прав, покажет только время.

— Не сравнивай веру в Пресветлого с вашей богомерзкой магией, — вскинулся брат Анато. — Не было никакого Падения Божественного дракона, было низвержение с небес Вечного Предателя! Великий Пресветлый сражался с ним три дня и три ночи, а затем низверг с небес. Тело Вечного Предателя упало в глубине земель, что ныне называются Забытыми, породив Холодные Лета. А его мерзкая кровь еще три дня лилась с небес кровавым дождем. Те, на кого падали эти капли и чьи души были преисполнены злобой и гордыней стали первыми одаренными! — торжествующе закончил он, оглядев внимающих ему людей гордым взглядом праведника.

— В разных землях, разными словами, рассказывают про одно и то же, — подвел итог Тар.

Горячая речь белого жреца его не впечатлила. Это неодаренные слушают белых, развесив уши. Приятно ведь, когда твой непробудившийся исток — признак праведности. А все одаренные, перед которыми ты гнешь спину — прокляты. Глупцы не понимаю, что белые сражаются не за всеобщее благо, а за благо конкретных людей в белых рясах.

Демоны и боги, нижний план и верхний — особой разницы между ними нет. И те, и другие жаждут одного — силы. Первые получают ее через призыв и подселение в сосуды, одним из которых волей матери стал он сам. Вторые — через веру. Но и те и другие если и желают блага, то только себе.

— На дороге огни! — внезапно сообщил Анк, вынырнув из темноты. — Много огней.

— Кого это несет в такую ночь? — проворчал Одноглаз, придвинув к себе на всякий случай ножны со снятой с седла фалькатой. Так, на всякий случай. А случаев этих, с момента его знакомства с Первым принцем было много. Никогда не знаешь, чего ожидать.

Первыми в свет костра выскочили два огромных существа. С горящими глазами и уродливыми телами, покрытыми густой, черной шерстью, неизвестные чудовища казались живыми сгустками мрака. Отродьями низших планов, пришедшими по их души. Горцы выругались и потянулись к оружию.

— Спокойно, — остановил их Тар. — Они не нападают.

— Опять химеры! — удивилась Кэра, внимательно разглядев непонятных существ. — Я что-то пропустила и мы попали в Астшан.

Объяснение появлению химер пришло с первым всадником, вынырнувшим из темноты ночи. Судя по характерной одежде, он был астшанцем. Каста воинов, быстро определил Тар, но не измененный — принявший в себя одну из низших сущностей с нижних планов. Нет характерных для измененных красных глаз, горящих, словно раскаленные угли.

— Кто вы такие и что здесь делаете? — грозно спросил астшанец, поднимая выше зажженный факел.

Тара охватила злость. Рука привычно легла на рукоять меча.

— А кто ты такой, чтобы задавать вопросы принцу империи?

Лошадь под всадником почувствовала бьющий еле сдерживаемой силой исток принца. Отступив, умное животное полуприсело на задних ногах, готовясь при первой опасности встать на дыбы и умчаться в наступающую ночь. Всадник покачнулся, выругался, едва не свалившись с седла. Рванув поводья, приводя лошадь в чувство, он потянулся за мечом.

Вертевшиеся рядом с ним химеры зло зарычали на Тара, безошибочно определив источник угрозы. Но нападать без приказа не решались.

— Стоять! Хейт! — выступила вперед Эльгери.

Стоило слову ключу прозвучать, как химеры резко присмирели. Почувствовав кровь призывающей, они тут же перестали скалить зубы, захлопнули пасти и уселись, преданно пожирая астшанку взглядом, словно обычные сторожевые псы.

— Назовись, воин! — властно потребовала она. — Я помню твое лицо, но не имя!

— Госпожа! — удивленный, но явно обрадованный всадник оставил в покое рукоять меча, спрыгнул на землю, припал перед Эльгери на одно колено и смиренно поцеловал край ее одежды. — Я Азиз Шартан из касты воинов! Верный слуга Дома Унсан. Ваш высокочтимый отец ищет вас!

— Отец!? — удивилась девушка.

— Да, почтенный Сетт ати Унсан получил анонимное письмо. В нем говорилось, что вам угрожает опасность.

Слова воина не ускользнули от Тара.

Письмо с предупреждением, если оно было, явно запоздало. Не спаси он астшанку (раз не стал добивать, считай — спас), то подозрения в нападении на дочь посла пали бы на него. Да и посол Сетт слывет человеком горячим. Что бы произошло, встреть он на дороге, по которой должна была приехать его дочь, известного своей нелюбовью к Астшану Первого принца?

Комбинация вырисовывалась сложная, но Тар оценил ее красоту. Не успел он доехать до столицы, а уже стал целью чьих-то интриг. Впрочем, этого и следовало ожидать. Глупо надеяться, что его враги будут терпеливо ждать и не попробуют использовать его возвращение в своих целях.

Следом за боевыми химерами и всадником появился целый отряд, сопровождавший повозку посла. Один из всадников, явно из касты слуг, ловко спрыгнул на землю и пал ниц перед повозкой, образовав настоящую живую ступеньку.

Сетт ати Унсан оказался довольно грузным мужчиной средних лет, с одутловатым лицом, испорченным двойным подбородком, длинными черными усами и пытливыми светло-голубыми глазами. Наступив на спину слуги, он сошел на землю, бросил быстрый, внимательный взгляд на дочь и склонился в жесте почтения.

— Моя благодарность принцу империи за спасение дочери. Не будет ли дерзостью с моей стороны узнать, что произошло?

Раскланиваться с послом Астшана Тару не хотелось. Ему всегда не хватало такта, как неоднократно говорила ему мать, но меняться в угоду окружающим он не собирался. Да и выбранная роль требует обратного.

Пересилив себя, он все же склонил голову в ответном поклоне, но тот больше напоминал какой-то кивок. А затем равнодушно добавил, махнув рукой в сторону Эльгери:

— Думаю, лаэри сама вам все расскажет по пути в столицу.

Намек граничил с оскорблением, но Тару было плевать. Нужно четко обозначить границу. Он не станет затевать с послом Астшана драку, но и в друзья не рвется. Если посол не дурак, то поймет.

— Еще раз благодарю принца за спасение моей дочери, — вновь поклонился Сетт, держа на лице учтивую улыбку. — Эльгери, мы уезжаем!

— Моя благодарность Первому принцу, — вторила отцу призывающая. А вот ей выдержки не хватило, больно гневным был взгляд, брошенный напоследок.

Тар принял его с равнодушным спокойствием и вернулся к костру, выкинув астшанцев из головы.

* * *

Кипя от раздражения и гнева, Эльгери долго не могла устроиться на мягких подушках. Как же не вовремя все случилось!

С одной стороны, она была рада долгожданной встрече с отцом, которого не видела больше трех лет. А с другой, Тар Валлон являл собой настоящую неразгаданную загадку. А Эльгери любила загадки. Даже его холодность казалось ей какой-то излишне напускной. Это не отталкивало, а наоборот — интриговало.

— Что произошло? — спросил Сетт, когда они отъехали от ночного лагеря. — Как ты оказалась в свите Первого принца?

— На меня напали. Два одаренных и слуги. — Без источника раздражения перед глазами гнев призывающей стал отступать. Этот ледяной принц еще пожалеет, что не обращал на нее внимание!

— Груз?

Мысленно усмехнувшись, отец такой отец, она открыла любезно загруженный горцами в повозку сундук. Тонкие пальцы нашли скрытую пружину, нажали. Нижняя часть крышки отошла, открыв доступ к тайному отделению, заполненному небольшими плотными мешочками. В воздухе повис приятный сладкий запах.

— Вот. Как ты и просил.

— Хорошо, — кивнул Сетт. — Принц будет доволен.

— Ты рад, что я жива или что сладкий дурман уцелел? — уточнила девушка.

— Разве я не могу радоваться и тому и другому? — рассмеялся отец, приобняв ее за плечи. — Ты так выросла!

— Мог бы и соврать! — вздохнула она, положив голову ему на плечо.

Некоторое время они молча ехали.

— Спрашивай. Я же чувствую, что ты напряжен, — сказала Эльгери, отстранившись от отца.

— Как тебе Первый принц?

Эльгери задумалась, взвешивая все впечатления последних дней.

— Холодный. Скрытный. Опасный.

— Из твоих уст это звучит, словно комплимент, — натянуто улыбнулся Сетт.

— У него очень сильная воля. Принц до сих пор не принял своего гостя. Не могу сказать, что он его полностью подчинил, как это делают измененные с низшими сущностями, но точно подавил и контролирует.

— Ты смогла определить кто? — подобрался Сетт. За века практики призывов, высшая каста Астшана неплохо изучила сущности с нижних планов. Но само существование Первого принца говорило о том, что все их знания не стоят и ломаного ора.

— Это точно кто-то из высших. Но кто конкретно, я определить не смогла. Принц очень хорошо держит его в тисках самоконтроля и воли.

— Похоже, тебе он понравился, — заметил Сетт, пощипывая длинный ус.

— Возможно, — не стала отрицать Эльгери. — Хотя скорее, мне просто интересно, что могло родиться из пламени и крови дракона, сильного одаренного и высшей сущности с нижних планов.

— Ты забыла про магию Первой императрицы. Тар Валлон должен был умереть еще в пещере дракона, но как-то сумел прожить до ритуала «Запечатывания сущности». Эта загадка волнует меня куда больше его странной одержимости… — Сетт замолчал, внимательно глядя на дочь. Красавица и умница, вся в мать. В глазах посланника Астшана появилась легкая грусть. — Надеюсь, ты понимаешь, что с ним у нас ничего не получится? — добавил он. — Ставки сделаны и слишком велики, что бы что-то менять.

— Я помню свой долг, если ты про это, — нахмурилась Эльгери, задетая неверием отца.

Симпатия и антипатия — все это не имеет смысла, когда речь идет не просто о власти над империей. Само существование Астшана поставлено на карту. Сила Белых жрецов растет. Если империя не устоит перед их влиянием, то Астшан обречен.

— Хорошо, — расслабился Сетт. — Сын Первой императрицы не тот принц, на которого мы можем сделать ставку. Он ненавидит Астшан, впитал эту ненависть с молоком матери.

— Которая была призывающей из Великого Дома Илех, — тихо напомнила отцу дочь.

— Да-а-а, — вздохнул Сетт, закрыв глаза. — Величайшая ошибка Дома Сенхар, стоившая нам победы в войне.

Эльгери хорошо знала эту историю. Кто среди высших каст ее не знал? Ради победы в затянувшейся войне с погрязшим во внутренних смутах Арвоном, правящий тогда Астшаном дом Сенхар решил провести один сложный ритуал, для которого пустил на жертвенный алтарь всех представителей соперничавшего с ним дома Илех.

Что же, ритуал оказался успешен, и спустя годы принес победу в войне. Вот только победила противоположная сторона, ведомая спасшийся призывающей из дома Илех, ставшей Первой императрицей Арвона.

Гехан Третий в те времена был всего лишь Дважды бастардом, незаконно рожденным сыном, последствия одного из ритуалов Первой ночи. Сильным одаренным, пожалуй, самым сильным в империи, но еще толком необученным, без значимого числа последователей и сил. Фактически, просто опасным разбойником, пусть и с частичкой императорской крови. Да в империи, даже после планомерного поиска и изничтожения всех хоть сколько-нибудь причастных к императорскому роду, оставалось еще немало претендентов на опустевший более десяти лет назад расколотый трон.

Кто же знал, что именно этот человек станет знаменем Восстания Ярости? Ключевое слово «знаменем».Но именно Имсаль ати Илех была тем знаменосцем, что понесла это знамя от победы к победе. Двенадцатилетняя пигалица, полностью отринувшая наследие предков, встала на одну ступень с сильнейшими боевыми мастерами империи. А как тактик и стратег она превзошла их всех.

До ее появление практически завоеванный Арвон был спокоен, устрашен жестокостью одержимых и искаженных. Уцелевшие Кланы сидели в осаде по своим резиденциям, ведя неспешные переговоры об условиях принятия власти Астшана. Мятежники во главе с Дважды Бастардом? Они были сродни клопам — вонючие, неприятные, но безвредные.

Но пришла она и все изменила, перевернув мир.

* * *

Враг близко!

Он проснулся с твердым осознанием этой простой мысли, внушенной ему два дня назад. Потянулся всем телом, настороженно прислушался, принюхался. В полутьме сверкнули белым длинные клыки.

Враг близко! Он где-то здесь, совсем рядом! Убить!

Рядом с входом на сеновал, на котором он укрылся еще утром, прячась от дневной жары, послышались чьи-то шаги.

— Дикарь! Иди есть! Где ты спрятался? — В дверном проеме появилась тонкая девичья фигура. — Вот ты где! Опять на сене валяешься. Охранничек.

Враг пах чем-то знакомым, родным. Это его смутило, породив в душе сомнения. Но в голове снова появился четкий приказ: «Враг! Опасность! Убей!». Злобно рыкнув, прогоняя ненужные сейчас воспоминания, он прыгнул вперед, целясь точно в горло…

Глава 12 Любимый город

Брат Анато исчез под утро, да так ловко, что никто не заметил, как это произошло. Драгон был в ярости. Плевать на жреца, но куда смотрела стража?! Три горца остались без пятидневного жалования.

Впрочем, о пропаже жреца никто не сожалел. Для шпиона тот оказался слишком говорлив. А в том, что это именно шпион, Тар не сомневался. Оставалось надеяться, что белый увидел то, что хотел увидеть.

— Стой!

Когда Родерик выполнил приказ, Тар выбрался из повозки и остановился на вершине холма, молча разглядывая открывшуюся его взору картину.

Умытый утренним дождем Хагронг, столица империи Арвон, лежал перед ним, как на ладони. Прямые как стрела улицы, ровные квадраты кварталов, отделенных друг от друга низкими декоративными стенами из беленого известью кирпича и противопожарными канавами.

Восемь лет прошло, а город словно застыл во времени. Хотя, нет. Тар пригляделся к юго-западной окраине — развалины почти исчезли. Следы давнего восстания против императора отступили к городской стене. Сердце империи исцелялось, затягивая шрамы пожарищ. А ведь долгое время пережившие поход возмездия жители боялись приближаться к сожженным районам.

Когда ведомые его матерью легионеры Второго Крепкого и Третьего Быстрого вошли в мятежную столицу, улицы покраснели от крови, а противопожарные канавы и пруды были завалены телами. В тот день в империи стало на два двухцветных клана меньше, а поддавшиеся на их уговоры Хагронг лишился пятой части жителей.

Кровавая императрица, так называли императрицу Имсаль до того, как она стала мятежной.

У самой глади озера виднелся ровный прямоугольник стен Белого города — сердца не только столицы, но и всей империи Арвон. Квартал одноцветных дворов, императорского дворца и Палат. Ненавидимый и любимый. Лучшие воспоминания его жизни связаны с этим местом, множество худших — тоже.

— Драгор, хочешь прокатиться в повозке принца? — спросил Тар, посмотрев на горца.

— Да мне и так неплохо, — попытался отвертеться от сомнительной чести командир наемников.

В первые дни это предложение принца его бы обрадовало. Ехать в повозке и любоваться двумя красотками, куда лучше, чем трястись в седле, разглядывая лошадиные задницы. Но за время пути вкусы молодого горца резко поменялись — спасибо лари Овейн и лаэре Эльгери.

Чем дольше они ехали вместе, тем меньше ему нравились. Бойкие на язык и скучающие в пути девушки — хуже сочетания нет. От их едких замечаний даже бывалым наемникам хотелось зажать уши. На этой почве ученица Первого принца и астшанка очень быстро сошлись. Противостоять этому тандему могли только принц и Одноглаз. Тар Валлон их словно и не замечал, а много всего повидавший пират брал пошлыми шуточками и обилием ругательств.

То, что астшанка их вчера покинула, не успокаивало Драгона, а ровно наоборот. Без подруги-соперницы лари Кэра Овейн стала и вовсе невыносима. Столько яда в одной хрупкой на вид девушке!

— Ты меня не понял, Драгор, — многозначительно добавил Тар. — Ты хочешь прокатиться в повозке принца.

Тяжело вздохнув, горец покорно спрыгнул с седла и подвел свою лошадь Тару, прикидывая, не может ли он, вместо сомнительного удовольствия общества с ученицей принца, занять одну из лошадей, груженую припасами.

— Кэра, — повернулся Первый принц к повозке. — Достань мой личный штандарт. Пора вечно сонному Хагронгу напомнить про Зеленый двор.

Получив приказ, девушка с легкостью переместилась «воздушным шагом» на крышу повозки. Здесь, среди прочих взятых с «Императрицы» вещей было длинное древко со свернутым прямоугольным полотнищем.

Повозившись немного с крепкими веревками, Кэра не вытерпела и просто порвала их, высвобождая штандарт из плена грубой холстины, защищавшей его от дождя.

Шелк трепетал на ветру, словно живой. Встав перед знаменем, Тар погладил ткань. Она немного выцвела, но зеленый цвет сразу бросался в глаза. Как и выразительные желтые глаза убитого дракона. В далеком прошлом у него были точно такие же.

«Белому единорогу больше не танцевать на лугу зеленого шелка. Мертвый дракон займет его место» — подумал принц, вернув древко штандарта ученице.

Наблюдавший за вереницей телег перед воротами Одноглаз оживился.

— Твое Высочество, там это… скачет кто-то и руками машет. Похоже, это к нам.

Скачет — было слишком громким словом. Человек на осле никуда не торопился. Помахивая зажатым кувшином с вином в одной руке и копченым окороком в другой, Тибер Валлон неспешно двигался навстречу кортежу брата.

— Тар! — громко крикнул он, поднимаясь на холм. — Дай-ка я посмотрю на тебя, мой недожаренный братец! Вижу, ты все такой же урод!

— А ты, Тибер, все такой же пьяница, — усмехнулся Первый принц. Если кого из братьев он и рад был увидеть, так это Тибера Валлона, Третьего принца империи Арвон.

— Да, хорошо, когда в мире есть постоянность. — Охнув, Тибер сполз со спины осла, несколько картинно выпрямился, насколько его искореженное тело могло провернуть этот фокус, выставил руки с кувшином и обкусанным окороком перед собой и важно склонил голову. — Младший брат приветствует досточтимого… Ай, к демонам эти ритуальные танцы. Не хочешь обнять младшего братика?

— Обойдешься. У тебя руки жирные. Кстати, твой осел убежал.

— А он не мой, — безмятежно пожал плечами Тибер, провожая вовсю улепетывающего «скакуна» взглядом. — Возле ворот стоял. Сколько мы не виделись?

— Ты навещал Скалу Пять лет назад.

Не считая самого Тара, Тибер был единственным из принцев империи, кто рискнул пересечь Великий океан.

— А ведь ты мне тогда говорил, что не вернешься в наш разноцветный серпентарий.

— Старик нашел, чем меня убедить.

— Он это может, — согласился Тибер и посмотрел на Кэру. — Ба-а-а, не малышку ли Кэру я вижу?

— Мое почтение, принц Тибер, — отвесила поклон вежливости ученица принца.

— Прелестно! — улыбнулся тот и, подавшись вперед, мягко, почти воркующе, добавил: — Для тебя просто Тибер, моя прелесть.

— Хватит смущать мою ученицу, — остановил брата Тар. — Лучше сажи, как ты узнал, что я приеду именно сегодня?

Тибер пожал плечами, сделал глоток из кувшина, после чего небрежно сунул кувшин и остатки окорока Одноглазу. Пират не стал возражать.

— Тоже мне секрет. Столица гудит, словно рассерженный улей. Прислушайся, — скорчив настороженную гримасу, Тибер приложил ладонь к голове, смешно оттопырив ухо. — Разве ты не слышишь? Жу-жу-жу, жу-жу-жу.

— Хватит корчить из себя дурака, мы не при дворе, — попытался урезонить брата Тар.

— Быть дураком среди мудрецов легко и приятно, братец. Гораздо сложней быть мудрецом среди дураков. Приходится опускаться на их уровень, чтобы не слишком бросаться в глаза, — покачал головой Тибер, на короткий миг на его лицо набежала тень. — Высовываться опасно. — Он улыбнулся. Весело! Беззаботно! — Почтовый голубь о прибытии «Императрицы» прилетел восемь дней тому назад. А дальше — обычный расчет. Кстати, зачем ты сжег Ульнст?

— Какой Ульнст? — удивился Тар. — Один Дом Цветов, да и тот потушили. И поджог его не я!

— Что, и резни не было? — глаза Тибера стали огромными словно блюдца.

— Я казнил только городского главу.

— Штурм тюрьмы?

— Какой штурм? Мы мирно вошли и так же мирно вышли! Правда несколько тюремщиков споткнулись и разбили себе морды в кровь. Так аккуратнее надо быть… с пленниками.

— Что же ты такой скучный! — всплеснул руками Третий принц. — А разрушенный порт? — уточнил он с надеждой в голосе.

— Цел твой порт. Просто на меня покушались. Причем дважды!

— Всего два раза! — Изумление на лице Тибера просто читалось. — Братец, они перестали тебя уважать!

— Зато в этот раз это был хинданский призрачный прайд. А не привычные наемники, из которых самыми запоминающимися была парочка глупых одаренных, решивших одним ударом вернуть свой титул ларов.

— Веселая у тебя жизнь, разнообразная. А у меня все тоже, — Тибер неуверенно покосился на Кэру, подхватил Тара под локоть и в полголоса сообщил. — Шлюхи, пьянки, новые шлюхи и очередные пьянки — скучно. Хочется чего-то светлого, возвышенного, например новых высокородных шлюх. Но теперь, когда мой старший братишка в городе — скучать не придется, — подмигнул он брату. — Надеюсь, у тебя найдется местечко в свите. Не хромать же мне теперь в город на своих двоих.

— Садись в повозку, — согласился Тар, бросать брата на дороге он не собирался. Вот будь это Четвертый принц или Пятый, тогда разговор был бы иным. Да и Тибер, несмотря на показную простоту, весьма хитер, и многое знает о происходящем в столице. — Кэра, тебе придется проехаться верхом. — Он не без сожаления вручил ученице поводья лошади Драгора. — Будешь моим знаменосцем.

— А вот это зря, — заметил Тибер, с трудом забираясь в дорожную повозку Первого принца. — Когда я возражал против прекрасной компании твоей ученицы? У тебя глаз алмаз, братец. Взял себе такую красотку, — он небрежно отправил в сторону Кэры воздушный поцелуй.

— Неисправим, — вздохнул Тар, забираясь в повозку следом за младшим братом.

— Неплохо! — Присев и пару раз подпрыгнув, Тибер оценил мягкость подушек на сидении. Лениво разворошил кипу книг на специальной подставке. — Только книжек слишком много. Ты решил стать книжником, как наш второй брат?

— Надо же чем-то занять себя в пути, — пожал плечами Тар.

— Да? Выжри пару кувшинов крепкого вина, и дорога не запомнится, — авторитетно посоветовал Тибер. — Я так через Великий океан плавал. Проследил, как в мою каюту загрузили несколько бочек, попробовал их содержимое, а очнулся уже на Скале.

— А обратный путь? — заинтересовался Тар.

— А трюмы на корабле зачем? — отмахнулся Третий принц. — Там было еще несколько бочек, как раз на обратную дорогу.

Улыбнувшись немудреной шутке, а может и не шутке, Тар сунул руку под одно из сидений.

— У меня для тебя подарок к прошедшему дню рождения! — сообщил он, достав небольшой мешочек, и протянул его брату. — Держи. С Днем Рождения, третий. Ты все же докашлял до двадцати.

— Что это? — приняв мешочек, Тибер развязал шелковые тесемки и с любопытством заглянул внутрь. На его губах появилась мечтательная улыбка одобрения. — Ягоды Чель! Помнишь мой заказ! — Он взвесил мешочек на руке. — А почему так мало.

— Я привез тебе три бочки. Но их доставят позже.

— Старший братик так добр к своему младшему! — Тибер утер несуществующие слезы полой плаща и бросился на шею брата. — Дай я тебя обниму!.. Ай, проклятье! — отпрянул он, потирая грудь. — Твоя проклятая лошадь опять жжется! — палец Третьего принца уперся Тару в грудь.

— Не лошадь, а единорог, — попенял ему Тар, убрав под одежду амулет в виде вставшего на дыбы единорога. — Это подарок моей матери, ты же знаешь.

И артефакт, спасший мне жизнь в логове высшего дракона, — мог бы добавить он, но не стал.

Некоторые тайны лучше оставить тайнами, в том числе и причину, по которой он не умер тогда. Вернее умер, но не окончательно, и матери хватило времени провести запрещенный ритуал.

Взяв из мешка сразу три ягоды, Тибер забросил их в рот и с наслаждением начал жевать.

От этого зрелища Тара передернуло.

— Не понимаю, как ты можешь их есть? Они же горькие и рот вяжут!

— Горькие, вяжут — подтвердил Тибер, забросив в рот еще одну ягоду. — Но фсе фафно фкусно! — Язык его теперь двигался с трудом.

— Много не ешь, — напомнил Тар. — Разговаривать не сможешь и зубы почернеют. На Скале из этих ягод варят неплохой краситель.

— Фнаю, — кивнул Тибер. — Есть чего ф-фыпить? — Приняв из рук брата кожаную флягу, он сделал из ней большой глоток и закашлял. — Что это фа гадость?

— Вода.

— До чего же дерьмовый ф-фкуф. — Смочив горло, Тибер стал говорить заметно четче. — Ты все такой же правильный, братец. Никаким демонам этого не изменить. Даже злость берет!

— Что нового в вашей прекрасной столице?

— Главная новость сидит сейчас передо мной. А так — все по-старому; интриги, скандалы, подкупы. Все ждут и никак не могут дождаться, когда Старик уйдет к предкам. А он, такое чувство, не собирается этого делать просто из вредности. Палата Власти расколота. Никто не набирает нужного большинства голосов. Даже близко не приблизился!

— Дворы? — уточнил Тар.

— Оранжевый в стороне от драки. Императрица Сейлан уже восемь лет как под домашнем арестом в своей резиденции. Наш второй братец Харус все возится со своими книгами, чертит магемы, да рунные цепочки. Признаться, я его немного боюсь, — доверительно сообщил Тибер, наклонившись к уху брата. — Как бы он нам не устроил что-то похлеще Падения Великого.

— Не преувеличивай, — не поверил Тар. — Харус — разумный парень. Мы с ним часто переписываемся.

— Он разумен ровно до того момента, как не загорится очередной идеей, — возразил Тибер, нервно передернув плечами, и продолжил повествование: — Кто там у нас дальше? Красный двор моей дорогой маменьки, — на его лице появилась презрительная гримаса, — усиленно интригует в пользу нашего четвертого братца. Маленький засранец вырос в большого говнюка, но весьма искусно это скрывает. Если он станет императором, то я свалю к демонам из этой империи. Примешь на Скале беглеца?

— Посмотрим на твое поведение. Синий двор?

— Копят золото для решительной покупки голосов Палаты Власти. И лезут в управление легионами. Три легата уже от Синих. Плюс Бадрис получил звание Стратега Юга. А это еще три легиона. За красных только легат седьмого. Но тут есть одно маленькое, но большое «но» — Седьмой Храбрый всего в четырех переходах от столицы. А силы синих разбросаны по всей империи.

— Желтый двор? — Тар хотел, чтобы этот вопрос прозвучал максимально равнодушно, но что-то его выдало.

Правая бровь Тибера пошла вверх в немом вопросе, а на губах появилась понимающая ухмылка.

— Ах, Милева! Наша огненная розочка. Знаешь, она весьма похорошела после родов. — Руки Тибера очертили в воздухе явно приукрашенные пропорции Пятой императрицы. — Очень у отца это удачно получилось, ты не находишь? Над нами он несколько лет трудился. А тут, три ночи во время инспекции северных легионов и здравствуй новый принц, и новая императрица. Желтые стоят над дракой, — добавил он уже более серьезно. — У Милевы нет ярых сторонников. Но и непримиримыми врагами она так и не обзавелась. Но Рантор еще слишком мал. И не рассматривается как кандидат. Возможно это и к лучшему. Лучшая драка — это та, в которой ты не участвуешь.

По мере приближения кортежа Первого принца к воротам столицы, дорога расчищалась словно по волшебству. Спешившие в город купцы, завидев зеленое знамя с драконом, отводили в сторону телеги с товаром. А дежурный десяток стражников выстроился вдоль дороги, приветствуя возвращение Первого принца.

— А передо мной они таких танцев не устраивают, — наябедничал Тибер, ткнув пальцем в самого пузатого стражника, безошибочно определив в нем командира.

— Может, стоит хотя бы изредка одеваться как принц империи и брать с собой свиту?

— Кого? Младший двор усиленно лижет задницу Ларсу. Скоро залижут ее так, что он срать не сможет. А теперь еще и дядюшка Элай в городе и работы у них стало в два раза больше. Как бы языки от усердия не стерли, — притворно посетовал Тибер, но от Тара не укрылось, как зло сжались его кулаки.

Нестабильный исток сделал Тибера изгоем в глазах Третей императрицы и ее семьи. И что с того, что вины самого Тибера в этом нет?

Предпосылки грядущей бури стали заметны сразу, как они въехали в город, и не смогли проехать по улицам. Толпа перед воротами была слишком большой, для обычного дня. И что-то подсказывало Тару, что собралась она не для его торжественной встречи. Вернее, для его встречи, но далеко не торжественной.

— Сиди тут, — приказал он брату, выбираясь наружу. Он никогда не прятался от опасности за спинами охраны и привык встречать ее грудью, глаза в глаза.

— Смотрите! — завопил кто-то. — Вот оно — мерзкое отродье проклятой императрицы!

Из задних рядов полетел первый камень. Задние ряды всегда самые смелые. Они не стоят лицом к лицу с угрозой, и из задних рядов проще удирать. Первый камень никого не зацепил, зато второй просвистел прямо над плечом Тара, угодил точно в шелковую занавеску повозки и упал под колеса. Третий камень попал особенно удачно — прямо в плечо Драгора. От неожиданности горец покачнулся и едва не вывалился из седла. Это вызвало в толпе прилив энтузиазма и взрыв хохота. Словно почуявший первую кровь жертвы хищник, она становилась все смелей, беря свиту принца в полукольцо.

Тар быстро нашел виновников нападения. Да они и не таились.

— Не бойтесь! Пресветлый защитит своих детей. Всем мученикам вечное блаженство в цветущих небесных садах! — вещал молодой низенький жрец в белой рясе.

— Снова белые! — Сейчас Тар был как некогда близок к тому, чтобы поддаться шепоту демона, как восемь лет назад на перешейке еще не ставшим Последнем рубежом, и начать убивать. Чудовища Забытой земли или жители столицы — плевать. И те и другие должны запомнить, что не стоит злить Первого принца.

— А я предлагал тебе его повесить, — заметил Гварт. Встав рядом, пират обнажил фалькату.

— Так это другой.

— Да какая разница?

Придерживая зеленый штандарт, Кэра ловко соскочила с седла. Следом за девушкой на земле оказались и исканцы, удерживая нервничающих лошадей, наемники потянулись к мечам.

— Назад! Все назад! Дорогу принцу империи!

Подоспевшие от ворот стражники попытались оттеснить толпу древками алебард, частично им это даже удалось, но расчистить дорогу они не смогли.

— Смелей! — не унимался жрец. — Все разом! — подавая пример, он проскользнул под древком алебарды одного из стражников, подобрал с земли огрызок яблока и метнул его, целясь в зеленое знамя.

Перехватив левой рукой снаряд прямо в воздухе, Тар сделал несколько быстрых шагов к толпе. Правая рука Первого принца змеей метнулась к горлу замершего жреца, сжала его. А когда тот открыл рот, не столько для крика, сколько в попытке сделать вдох, Тар ловко запечатал его грязным огрызком.

Рука принца разжалась, хрипящий и кашляющий жрец повалился на мостовую.

— Бей его! — крик из задних, а откуда же еще, рядов, не произвел на возбужденную толпу нужного эффекта. Под взглядом черных глаз первые ряды замялись, сразу вспомнив про грозную славу Первого принца империи. Наиболее умные, попытались потихоньку пробраться назад. Да куда там! Задние давили вперед, заставляя ругающихся стражников медленно отступать. Возникла давка. Кто-то закричал.

— А-а-а! Демоническое отродье! — нищий с совершенно сумасшедшим взглядом прополз между ног одного из стражников, вскочил на ноги и бросился прямо на Тара. Следом за ним кинулся какой-то безоружный мастеровой, совсем мальчишка.

Кэра рванулась им наперерез, но помощь девушки запоздала. Две ледяные стрелы сорвались с рук принца и двумя вопящими телами на мостовой стало больше.

— Смерть отродью!

Копошащийся под ногами Тара жрец выхватил кинжал и ударил, целясь в бок. С таким же успехом он мог бы попытаться нанести удар крепостной стене. Остановленное «доспехом духа» тонкое острие замерло в воздухе, не сумев повредить даже одежду.

Жрец дернулся, бросил кинжал и захрипел, схватившись за горло.

— Ты слишком с ними миндальничаешь, братец, — сообщил Тибер, вытирая лезвие длинного ножа о тело несостоявшегося убийцы.

— Убили! Белого жреца убили!

— Бей-убивай!

— Назад! Это мятеж! Вас всех повесят!

Толпа в едином порыве шагнула вперед, стражники едва держались. Одного из них обезоружили, повалили на землю и начали избивать.

Тар не стал ждать, пока эта плотина рухнет окончательно. Медленно вынув меч — последнее предупреждение, грохот погремушки громовой змеи — он вздел клинок к небесам, выждал немного, и небрежно указал им перед собой. Испуганно заржали лошади. Закричали люди. Ледяные шипы взметнулись в воздух, вознося к крышам домов десятки вопящих от ужаса и боли тел. Ошалевшая от вида мгновенной и быстрой расправы толпа замерла и подалась назад. Постояв мгновение, шипы рассыпались ледяной крошкой. Раненые и убитые посыпались на мостовую, словно чудовищный град. И это стало сигналом к бегству. Обезумевшие от страха люди бросились прочь, толкаясь и давя друг-друга. Те, кому не повезло упасть, оказались просто затоптаны.

— Один удар и в столице все спокойно, — заметил Тибер, с чувством плюнув на тело белого жреца.

— Я не хотел их убивать.

— Их убил не ты, братец, а их собственная глупость. — Ничуть не стесняясь, Тибер бодро обшарил карманы жреца. Нашел увесистый кошелек и довольно улыбнулся. — Напасть на принца в столице империи… — взвесив кошелек в ладони, он быстро пересчитал тела на мостовой. — Всего десять трупов и десятка два раненых — они легко отделались. И да, добро пожаловать домой.

Глава 13 Старые друзья, новые враги

День выдался жарким. Молчун лежал на дороге, ведущей к дому Богини и наслаждался теплом, с трудом проникающим в его старые кости. Да лениво щелкал пастью, гоняя надоедливых мух.

На скрип ворот он поначалу не обратил никакого внимания. Просто не поверил, что подобное возможно. После смерти Богини — хоть подобная мысль казалась кощунством, Молчун сердцем чувствовал, что та мертва — редкие визитеры заходили в дом, где она жила. Даже шум у ворот, который раньше заставлял его бросаться вперед и заходиться яростным лаем, показывая, что дом Богини под надежной защитой, уже давно не беспокоил старого пса.

Ворота скрипнули, распахнулись. Вспомнив о долге, Молчун тут же угрожающе залаял и бросился вперед. Да, он стар, но еще способен защитить если не саму мертвую Богиню, то хотя бы память о ней.

— И ты тоже меня не узнал, старина, — донеслось от ворот.

Помутневшие от катаракты глаза старого пса не могли видеть вошедшего. Какая-то нечеткая тень, в пятне серого света. Но не потерявший чуткости нос уловил его запах. Смутно знакомый, он пробуждал в Молчуне приятные воспоминания прошлого, когда Богиня была еще жива, а он сам — молод и силен. Обладатель этого запаха смеялся и маленькими ручками цеплялся за его шерсть. А он возил его на спине, гордый и довольный тем, что ему позволили нести ребенка Богини.

Мотнув хвостом, Молчун бросился вперед к знакомому запаху.

* * *

Урока, полученного жителями Хагронга возле городских ворот, оказалось достаточно. Больше свите Первого принца никто не мешал. Небольшая заминка вышла только перед въездом в Белый город. Мост оказался поднят. Пришлось ждать, пока его опустят вниз и поднимут решетку.

— Дальше без меня, — сказал Тибер, когда впереди показались ворота бывшего поместья Первой императрицы. — Днем тебя вызовет Старик, а потом… — Третий принц мечтательно улыбнулся. — До вечера, братец.

Неловко спрыгнув с высокой повозки, он зло зашипел, ударившись больной ногой. Злила не боль, к ней он давно привык, а неуклюжесть. Подмигнув Кэре, он махнул рукой Одноглазу, которого знал еще со Скалы, и заковылял прочь.

Следом за младшим братом выбрался и Тар. Некоторое время он молча стоял перед покрашенными в зеленый цвет воротами. Краска кое-где облупилась, начала опадать. Висевший над воротами гербовый щит с вставшим на дыбы белым единорогом, оказался заляпан грязью. Похоже, его пытались очистить, но бросили это дело, так и не закончив.

— Дом, милый дом, — пробормотал Тар, толкнув тяжелые створки.

Порядком проржавевшие петли надсадно скрипнули. Ворота распахнулись, и в тот же миг из глубины заросшего сада послышался сперва недовольный, а затем яростный лай. По давно нечищеной дорожке несся астшанский волкодав, размерами сделавший бы честь боевой химере.

Грудью перегородив дорогу к видневшемуся невдалеке входу в поместье, пес лаял. Скалил длинные клыки. Шерсть на его загривке стояла дыбом.

— И ты тоже меня не узнал, старина? — с горечью спросил Тар. Неужели время способно уничтожить даже собачью преданность?

Волкодав замер. Жадно втянул носом воздух. Недоуменно мотнул головой. Хвост его неуверенно дернулся вправо, затем влево. И тут злой лай перешел в счастливый визг. Матерый, старый волкодав махал хвостом и визжал, словно одуревший от счастья молодой щенок. Огромное тело сделало последний рывок и врезалось в Тара. Не устояв на ногах, принц упал на дорожку, и принялся закрываться от шершавого языка. А затем сдался и дал вдоволь облизать свое лицо.

— Да, Молчун, я вернулся. Как же ты постарел, старый друг. — Он сжал пса в объятиях, а тот, довольный и счастливый, положил огромную голову ему на грудь, продолжая лизать шею и подбородок.

— Ну все, будет, — мягко оттолкнув пса, Тар встал на ноги и потрепал волкодава по холке. — Пошли, посмотрим на твои владения.

— Молчун! Ты чего лаешь, старый обормот? Кошку увидел?

Из-за разросшихся и давно не знавших садовых ножниц кустов шиповника, появился старик. Он шел, прихрамывая, опираясь на посох, совершенно седой, но все еще крепкий, словно старый дуб, выдержавший не одну яростную бурю.

— Учитель! — припав на одно колено, Тар склонился в жесте почтения младшего перед старшим. Что с того, что он принц империи? Нарт Росн, бывший Великий Лорд Стратег империи Арвон, правая рука Первой императрицы, мастер седьмой ступени был одним из тех немногих, перед которым не зазорно склонить голову даже принцу.

— Тар? — если Нарт Росн и удивился его появлению, то искусно это скрыл. — А ты не торопился! — сварливо проворчал он, встав перед ним. — Дай этим старым глазам на тебя посмотреть. — Сухая ладонь прикоснулась к шрамам Тара на лице, прошла ниже, к шее с бугристыми, коричневыми рубцами. — Дракон хорошо тебя отделал. Да, боюсь, этот урок прошел впустую. Как был молодым, горячим дураком, готовым чуть что ринуться в драку, — ладонь учителя со звучным шлепком впечаталась в лоб принца, — так им и остался.

— Учитель, — обиженно протянул Тар, потирая лоб.

— Ладно, — отмахнулся Эварт, сжав его в объятиях, которые оказались все такими же крепкими, как в былые годы. — Все же я рад, что ты жив и вернулся домой.

— Почему поместье в таком запущенном состоянии? — спросил Тар, представив учителю своих спутников. Лицо бывшего лорда стратега помрачнело.

— Деньги… — сообщил он. — Палата Монет прекратила выплачивать содержание. А моих личных средств недостаточно.

— А Палата Монет не забыла, что Зеленый двор принадлежит теперь мне, а не матери?

Тар почувствовал, как где-то в глубине поднимается гнев. Чиновники — второй бич империи после кланов. Особенно когда они начинают играться в политику, потворствуя этим самым кланам.

— Ты же знаешь чинуш, — скривился Нарт. — Голова у них начинает работать после хорошего пинка под зад. А я, увы, для этого слишком стар.

— Император?

— Ты думаешь я стану жаловаться этому предателю? — раздраженно сплюнул на землю старый лорд стратег. — Вон, кстати, — оглянувшись, он указал рукой в сторону ворот, — уже пожаловали по твою душу. Вспомнишь и появятся…

Тар оглянулся. У распахнутых ворот, сразу за въехавшей на территории Зеленого Двора повозкой, мялся имперский герольд, в парадных пурпурных одеждах с вышитым золотом драконом.

Слухи о произошедшем перед городскими воротами расползались по городу со скоростью пожара, обрастая новыми, сочными подробностями. Счет убитых уже шел на сотни, а вечером будут говорить о заваленных трупами улицах, а потому герольд чувствовал себя весьма неуютно.

Поняв, что стал объектом самого пристального внимания, он все же пересилил себя и на негнущихся ногах, четко, словно на параде легиона, промаршировал к принцу. Правая рука держала перед собой словно щит свиток с приказом.

— Его… — голос герольда дал петуха. — Его Императорское Величество, — кашлянув, смог продолжить он более нормальным тоном, — Гехан Третий, Император Арвона, Повелитель Трилла, Эншая и прочих земель, немедленно желает и требует к себе Тара Валлона, Первого принца империи, Лорда Стратега Скалы!

— Желает и требует? — не без иронии заметил Тар, приняв свиток с приказом. — Передай Его Величеству, что я иду!

Молчун поддержал его слова радостным лаем.

* * *

Элай Зогн, глава клана Вэйр, был раздражен. Ранним утром в столицу вернулся, сорвавшийся внезапно в ночь, Сетт ати Унсан. Что самое обидное, посол Астшана вернулся живым и невредимым, и привез с собой такую же живую и невредимую дочь, которая к этому времени должна была быть мертва!

— Почему астшанская ведьма еще жива?

Стоявший перед главой клана навытяжку, словно легионер на плацу, Этор Суан постарался отвечать ровно, чтобы это не выглядело, словно глава Теней клана Вэйр оправдывается.

— Я послал четыре свои лучшие Тени. И два десятка наемников. На свиту астшанки этого должно было хватить.

— Но не хватило! — несколько резко, на грани потери лица, заметил Элай. — Ты разочаровал меня, Этор! Теперь астшанцы будут настороже и девчонку нам не достать. У Синих появилась еще одна сильная карта… Нужно выяснить, почему Сетт ати Унсан так поспешно покинул столицу навстречу дочери. Я не верю в дар предвидения! Кто-то его предупредил!

— На этот вопрос я могу ответить прямо сейчас, — небрежно обронил Этор, полностью завладев вниманием погрузившегося в свои мысли главы клана. — Он получил анонимное письмо о возможном нападении.

— И кто его написал?

Глава теней клана Вэйр стукнул себя пальцами по груди.

— Я! Первый принц… — намекнул он, видя непонимание в глазах главы. — На конечном этапе пути он едет той же дорогой. Да и время практически совпадает. Был шанс, столкнуть его лбом с почтенным Сеттом. Тот вполне мог посчитать принца главным виновником произошедшего нападения.

— Один план в другом плане, — задумался Элай. — Я бы сказал, что придумано неплохо, если бы хоть что-то из этого сработало. А так мы имеем живую астшанскую ведьму, посла и принца. Последний, как я слышал, и спас дочь Сетта. Мало нам проблем с Синим двором, теперь его Императорское Величество подбросил хлопот с Зеленым! А главное, почему про твой хитрый план я узнаю только сейчас? Ты же знаешь, Этор, как я не люблю, когда действуют за моей спиной!

— Эта мысль пришла мне спонтанно, а времени было мало.

Некоторое время Элай молча смотрел на своего главу Теней.

«Род Суан в последнее время слишком усилился», — подумал он, прекрасно понимая, что не сможет сместить главу разведки клана. Как власть императора ограничена Палатой Власти, так и власть глав кланов ограничена Советами Старейшин, в который входят представители старших ветвей всех родов, входящих в клан. И для Совета столь мелкая промашка — не повод. Да и время слишком неподходящее, только внутриклановых разборок им сейчас не хватает.

— В этот раз забудем! — сыграл великодушие Элай. — Но помни, кто из нас глава клана! Сейчас мне больше интересно, почему сразу четыре тени не справились с одной призывающей.

— Мой просчет. Готов принять любое наказание главы, — склонился Этор, сделав жест почтения, и глава клана не заметил хищного блеска в глазах своего главного шпиона.

* * *

Предвестники присоединились к нему уже возле храма. Все время недолгого путешествия они держались где-то рядом, готовые не только прийти на помощь, но и умереть по первому его зову.

Все прошло настолько гладко, что брат Анато сам поразился.

Проследить за принцем и подгадать нужное время было непросто, а спровоцировать глупых селян — легче легкого. Его расчет оказался верен, несмотря на всю нелюбовь к жрецам, Тар Валлон не стал молча смотреть, как его казнят. Несмотря на грозную славу и жестокость, Первый принц не был лишен благородства. Именно на нем брат Анато и сыграл.

Интересно, изменилось бы решение принца, узнай он, что обвинения справедливы?

Чего брат Анато не ожидал, так это появления астшанской призывающей. Неужели Астшан ищет подходы к Первому принцу? Он и предположить такое не мог — досадное упущение с его стороны. У проклятых призывателей есть неоспоримое преимущество — они не причастны к гибели Первой императрицы.

А еще это глупое нападение перед воротами! Анато не понимал причин, побудивших одного из его белых братьев спровоцировать толпу. Сомнительно, что это глупая инициатива исходила от убитого младшего жреца. Тут замешен кто-то из старших! Скорее всего, сам экклезиарх Филан.

И теперь брату Анато предстояло разобраться, что это — глупость или предательство?

Главный храм Пресветлого был одним из самых новых зданий имперской столицы. Только восемь лет назад, после помощи в подавлении мятежа Первой императрицы, Священный Белый Совет получил право построить в столице империи Арвон величественный храм, с экклезиархом и полным комплектом жрецов.

Семь долгих лет шло строительство, пока сверкающий витражами из цветного стекла и высоким посеребренным шпилем храм Пресветлого не освободился из плена строительных лесов, явив миру свою красоту и величие Солнечного бога.

Переступив порог святой обители, брат Анато подавил в себе первый, порыв пасть ниц перед священным огнем — отражением божественного света Пресветлого, а пошел дальше, вглубь храма.

Святая обитель была оскорбительно пустотой. На солнечных алтарях не курился священный ладан — приношение прихожан в дар Пресветлому. Никто не отбивал поклоны сверкающим ликам на мраморных колоннах.

Брат Анато знал, что жители империи очень неохотно тянутся к свету истиной веры. Яд Вечного Предателя, именуемый магией, слишком глубоко укоренился в их грешных душах.

Трудна задача последователей Пресветлого. Опасен путь. Но тем славнее будет победа!

«Не ради славы своей, ради вечной славы Твоей!» — брат Анато не удержался и быстро припал на колени перед одной из колон, следовавшие за ним предвестники повторили его действия, словно были его тенью. При виде света священного огня в начищенном до блеска серебряном зеркале, в душе жреца сразу же поселилось знакомое тепло. Пресветлый видит его! Пресветлый ведет! Пресветлый хранит!

Закончив короткую молитву, брат Анато встал и продолжил поиски.

Экклезиарха они нашли во внутренних помещениях храма. Столкнулись с ним нос к носу, когда тот выходил из положенных ему по статусу покоев. Назвать обширные апартаменты скромной келью не повернулся бы язык даже у самого ревностного последователя Пресветлого.

— Что? Кто вы такие!

От экклезиарха Филана несло потом и вином. Голые чресла были наспех закутаны белой тканью, в которой Анато с негодованием узнал рясу. А ведь он говорил Белому Совету, предупреждал. Филан недостоин звания экклезиарха! Мелочный человечек, для которого вера служит лишь инструментом для обделывания собственных делишек.

Увы, но интриги высших иерархов Пресветлого если и уступают интригам кланов империи Арвон, то ненамного.

— Здравствуй, брат. Неужели ты не узнал меня? — спросил Анато, добавив в голос смирения и уважения, которых, увы, не испытывал. Как это недостойное ничтожество может считаться служителем Пресветлого?

Судя по дернувшейся щеке и испугу в глазах, Филан его все же узнал. Недовольство сползло с лица экклезиарха, чтобы тут же смениться испугом. Покосившись на закрытую дверь, он замер перед Анато, словно кролик перед удавом.

— Верховный предвестник!

— Кто натравил толпу на Первого принца? — Голос Анато звучал тихо и ровно, но экклезиарх тут же вспотел, кляня себя за поспешное решение. — Мне нужен ответ… брат, — добавил Анато уже строже, но впавший в ступор и парализованный страхом Филан молчал, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба.

То, с каким испугом экклезиарх косился на дверь в свои покои, насторожило Анато. Грубо оттолкнув жирное тело в сторону, он открыл дверь и замер. На смятой постели испуганно кутался в простыню обнаженный юнец, явно из мелких прислужников.

— Брат мой, ты помнишь, что сказано в священный свитках? — спросил Анато. Прихватив даже не пытающегося оправдаться экклезиарха под локоть, он небрежно подвел его к юнцу и грубо толкнув на постель.

— Я все могу об…

— Да не возляжет муж с мужем. А пойманные за греховным деянием сим да очистятся пламенем.

— Верховный предвестник!

— Очистится пламенем, — по-отечески ласково повторил брат Анато, склонившись к самому его уху экклезиарха. — Я повторяю свой вопрос, кто натравил толпу невинных агнцев на Первого принца?

— Я! Я хотел показать жителям империи всю жестокость Одержимого! — Экклезиарха словно прорвало. Сбиваясь, он торопился выложить все свои планы. — Всю его кровожадность! И величие Пресветлого, способного справиться с демоническим порождением Великого Предателя! В толпе было пять флагеллянтов, они должны были напасть и покончить с этим отродьем.

«Не предатель, — с тоской подумал Анато. — Хуже — просто идиот! Пять флагеллянтов на восьмую ступень боевого мастерства. Толпа еще легко отделалась».

И теперь ему предстоит расхлебывать последствия! Мужеложество он еще мог простить, но глупость…

— Да очиститесь вы в пламени! — торжественно провозгласил Анато, отступив от постели.

Юнец завизжал. Экклезиарх дернулся, попытался встать. Поздно! Огненная плеть перерубила стойки ложа, парчовый балдахин упал вниз, поймав любовников словно сетью. Вспыхнуло противоестественно яркое и горячее пламя. Один удар сердца и все ложе было охвачено им. Крики сгорающих заживо людей быстро перешли в хрипы, затем стихли и они.

Оставив провонявшие дымом и тошнотворным запахом горелого мяса комнаты, Анато вернулся храмовый зал и пал ниц перед священным огнем.

— Прости Пресветлый за использование грязной силы Предателя. Только ради вящей славы Твоей. Ради воли Твоей. Ради всеобщего блага и торжества вечного света беру на себя этот тяжкий грех.

Глава 14 Отец и сын

Малый тронный зал хоть и назывался малым, с легкостью вмещал в себя сотни две бездельников, именующих себя придворными. И сегодня он был заполнен до отказа. Новость о возвращении Первого принца пронеслись по столице со скоростью пожара. А жалобы на устроенную им при въезде в город бойню прилетели в императорский дворец чуть ли не раньше самой новости.

Когда раздувшийся от чувства собственной важности распорядитель громко провозгласил:

— Его Высочество Тар Валлон, Первый принц империи Арвон, Стратег Скалы, Великий адмирал Западного флота, Убийца Дракона! — тронный зал затих.

Тар шел неспешно, с достоинством. Эмоции на его изуродованном шрамами лице почти не читались. Лишенные зрачков, черные глаза смотрели прямо, точно на возвышение с троном, на котором сидел совершенно поседевший, но еще крепкий старик, которого он когда-то называл отцом.

Достигнув возвышения, принц небрежно откинув полу зеленого плаща и припал на одно колено. Выставив перед собой сцепленные в жесте почитания руки, он склонил голову и громко провозгласил:

— Верный подданный склоняется перед императором! Сын почтительно приветствует отца!

Ни один знаток придворного этикета не усмотрел бы в его поведении ни малейшего изъяна. Четко выверенные жесты, каждое движение, слово — все в соответствии со строгими канонами этикета и Гармонии. Любой сторонний наблюдатель решил бы именно так. Любой… не знавший Первого принца прежде. А те, кто знал, сразу все поняли. Столь точное следование канонам этикета — просто завуалированная форма издевки принца над отцом-императором.

Седые брови Гехана Третьего сошлись на переносице. Он тоже слишком хорошо знал коленопреклонного юношу. Хотя… Какого юношу? Когда он им был и был ли вообще? Его старшему сыну пришлось повзрослеть очень рано. Слишком рано!

Его гордость, боль… и вина.

— Оставьте нас! — Взмах сухой руки был решительным и твердым.

— Ваше Величество? — подал голос кто-то из придворных сановников, но тут же пожалел о своей смелости под гневным взглядом императора.

— Оставьте нас! Все вон! — повторил Гехан Третий уже не сдерживаясь.

Придворные поспешили к выходу из зала. Так вода стремится в пролом прорванной плотины. Зал опустел. А налетевший порыв ветра с силой захлопнул двери.

Сев обратно на трон, Гехан Третий некоторое время буравил сына взглядом.

— Хватит устраивать спектакль, зрители ушли, — хмуро бросил он, не испытывая больше пусть и скрытой, но радости от встречи со своим первенцем.

Как же непокорно это глупое дитя! Как упрямо.

— Что отец-император имеет в виду! Недостойный сын не понимает.

— Хватит, я сказал!

— Хватит, так хватит, — мирно согласился Тар, избавив голос от притворного почтения. — Не нервничай, Старик, в твоем возрасте это вредно. Надеюсь, зрители остались довольны зрелищем. — Оглядев зал, он подошел к одному из стульев у стены, взял его, поставил перед троном императора и сел, не дожидаясь разрешения. — Плохо выглядишь. Волос вон почти не осталось. Зачем ты меня вызвал? Неужели решил все же порадовать меня и сдохнуть.

— Вставай в очередь, мой дорогойпервенец, — усмехнулся Гехан Третий потрескавшимися губами. — Но ждать придется очень долго.

Тар окинул отца весьма скептическим взглядом.

— Да не похоже.

— Как там поживает твой сосед? — сменил тему император. Сколько не храбрись, а он и сам прекрасно понимал, как мало ему осталось.

Принц пожал плечами.

— Подбивает на всякие мерзости: почитай отца, люби семью, заботься о братьях. Настоящий демон!

Встав с трона Гехан Третий прошелся по тронному залу, остановился перед широким окном. Сколько раз он представлял себе эту их встречу, но теперь не знал, о чем ему говорить с сыном:

— Так что там произошло на въезде в город? Ты и стражи не провел в столице, а тебя уже обвиняют в резне! Зачем ты убил белого жреца и тех несчастных?

— Оскорбление лица императорской крови действием приравнивается к мятежу, — напомнил Тар. — Не я писал этот закон.

Император поморщился.

— Я не хуже тебя знаю законы. Но если убивать всех недовольных, то кем мы будем править? Ты одаренный восьмой ступени! Неужели нельзя было наказать этих дурней как-то иначе?

— Иначе? — Тар почувствовал, что опять начинает злиться. В последнее время, на радость демону, это происходит слишком часто. — Я с двенадцати лет воюю за эту твою империю. Астшанцы, эделийцы, лесные варвары, мятежные кланы, дракон. И вовсе не для своей славы. Жители столицы меня не любят? Переживу. Ненавидят? Плевать мне на их ненависть. Боятся? Их проблемы. Но кто им дал право меня оскорблять? Метать в меня камни и грязь? Или я не твой сын? Не член императорской семьи?

— Ты же понимаешь, что толпу спровоцировали и сделали это не просто так. Даже белый жрец тут просто инструмент.

— А кто в этом виноват? — изумился Тар. — Ты слишком распустил кланы. Двухцветные загребают под себя все больше власти. Им давно следует надавать по рукам — отрубив излишне наглые.

— С их точки зрения они всего лишь возвращают свое исконное, — заметил император.

— Вот только своим исконным они считают слишком много чужого, — парировал Тар.

— Двухцветные важны!

— Когда они подчинены центральной власти и действуют в интересах империи, а не интригуют за ее спиной в своих!

— Ты все такой же, — вздохнул Гехан Третий, поражаясь насколько его старший сын напоминает ему Первую императрицу. Сколько копий было сломано в их спорах с Имсаль, сколько потрачено времени.

Империя, что норовистый жеребец, запрячь его, не значит управлять. Иногда нужно применить кнут, но иногда нужна и ласка, со сладкой морковкой и соленым хлебом.

— А я должен был измениться?

— Я надеялся на это, — кивнул он, скривив сухие губы. — Рассчитывал, что ты повзрослел. Видимо, зря. Проблемы империи нельзя решить одним взмахом меча.

— Значит нужно взмахнуть два, три… десять раз! — громко заявил Тар, рубанул ладонью по колену.

— Глупое решение, — нахмурился император, силясь разгадать игру сына — подобное заявление слишком, даже для него. И в качестве провокации добавил: — Такое же глупое, как твой поход на Высшего дракона.

— Я получил приказ, скрепленный печатью. Твоей печатью! — возмутился Тар, зло скрипнув зубами. Проклятое письмо! Вся его жизнь разделилась на «до» и «после». И виновник все еще не найден!

— Я не посылал никаких приказов. Тем более столь глупых!

— Возможно, — не стал отрицать Тар, — но кто-то же сумел заполучить твою печать? Мне нужно это имя!

— От меня ты его не получишь, — вздохнул Гехан Третий.

— Тогда я более не вижу смысла в дальнейшем разговоре. — Не дожидаясь разрешения удалиться, Тар резко встал со стула и направился к выходу из Малого тронного зала. — Вздумаешь подыхать, не зови меня, чтобы попрощаться. И да, я надеюсь, ты не впал в маразм настолько, чтобы вписать мое имя в завещание?

С этими словами он и вышел.

— Вот и поговорили, — вздохнул Гехан Третий, сделав главе Палаты Теней знак выбраться из тайной ниши за шторой.

— А ведь я… — начал было Кесс, но был резко перебит.

— Предупреждал? — поморщился император.

— Он все такой же — прямой, словно меч. Убил одного проворовавшегося чиновника и думает, что решил проблему. А ведь мы только начали распутывать всю сеть. Пять лет работы спущены в нижние планы.

— А может это твои Тени слишком медленно работают, — вступился за сына Гехан. — Если бы мои люди умирали с голоду из-за того, что вороватый интендант забил трюмы гнилой провизией, то он умирал бы очень медленно, — в голосе императора послышались мечтательно-мстительные нотки, заставившие Кесса против воли вздрогнуть. Многие забыли, что сидевший на троне старик был когда-то главой Восстания Ярости. Многие, но не он.

— Так что, мы меняем наши планы? — спросил Кесс.

— Нет, — решительно покачал головой Гехан Третий. — Планы остаются прежними. Он думает, что ему незачем сражаться за власть. И хочет одного — мести. Но мы оба с тобой знаем, что он ошибается.

* * *

«Надеюсь, я не переиграл, — подумал Тар, когда за его спиной закрылись двери тронного зала, и быстро оценил скопившихся перед дверьми придворных. — Судя по вытянутым лицам и страху в глазах — нет. Вот и отлично! Кто испугался — уже побежден!».

То, что отец не захотел ему выдать имя императрицы, подделавшей то злосчастное письмо, Тара не удивило. Старик давно уже не тот, что в былые годы. Стал слишком осторожен, аккуратен. Запутался в своем лавировании между интересами империи и кланов. Но так ли оно ему нужно это имя? Красный двор, Синий — все они ненавидели и боялись его мать. Все радовались ее смерти. А потому… пощады не будет.

Он в столице и достаточно их напугал, чтобы они начали действовать. А там… даже Старик с его любовью к законам не сможет помешать, если двухцветные совершат промашку. А они совершат, нужно только подождать.

Еще раз мазнув быстрым взглядом по столпившимся в приемном зале придворным и не отыскав среди них никого, кто был ему интересен, он неспешным шагом направился к выходу из дворца. А затем передумал и решил просто пройтись по таким знакомым комнатам.

Он еще помнил то чувство детского восторга, когда впервые попал в эти огромные залы с широкими и высокими окнами. Хорошее было время. Простое. Без всей этой гнили борьбы за власть в империи. Когда все переменилось?

В этой части императорского дворца они с Тибером и Харусом играли в прятки, доводя до белого каления присматривавших за ними слуг. А вот в этом атриуме он тренировался с…

Картина была настолько нереальной, что впору было заподозрить качественную иллюзию. Атриум оказался занят. Смутно знакомый мальчишка семи-восьми лет, в свободной тренировочной одежде отрабатывал хорошо знакомые Тару связки. Да что там хорошо знакомые — точно такие же, как когда-то отрабатывал в этом портике он сам.

Стиль кота! А с учетом возраста мальчишки, скорее стиль котенка. Простота в освоении, сделала этот стиль одним из излюбленных среди новичков, решивших встать на путь боевого мастерства. Он и сам учил ему Кэру. Идеальный вариант для ее Воздуха. Ставка делается на увороты и контратаки.

Отработав связку, мальчик внезапно резанул ладонью перед собой. Волна воздуха пронеслась по атриуму. Она вряд ли могла нанести урон или хотя бы опрокинуть противника, но какие у мальчишки годы? Манипуляции эмиром сложны. Освоить технику в таком юном возрасте — это как минимум показатель хорошего потенциала. Если мальчишка не гений, то весьма близок к этому званию. К четырнадцати годам, когда он сможет сдавать экзамены на боевой ранг, то может сразу замахнуться на третью, а то и четвертую ступень мастерства.

Правда, сам Тар к этому возрасту был уже на пятой ступени. Но его не зря считали гением… впрочем, это было давно.

В памяти Первого принца всплыло недавнее замечание Тибера, брошенное казалось бы вскользь: «Очень у отца это удачно получилось, ты не находишь?». Тогда он не придал этим словам какого-то значения, но сейчас при взгляде на тренировку мальчишки…

«Да нет, быть не может», — отмахнулся он. Но червячок сомнений уже поселился в душе Первого принца.

Шестым чутьем определив, что за ним кто-то наблюдает, мальчишка остановился и оглянулся.

Тар вздрогнул. У мальчишки оказались желтые глаза!

На лице мальчишки появилась сначала недоумение и задумчивость, а затем понимание, кого он видит.

«Вряд ли в империи найдется второй такой урод», — с горечью подумал Тар.

Сделав три шага в его сторону, мальчик замер и склонился в поклоне, выставив перед собой руки в знаке почтения.

— Младший брат приветствует досточтимого старшего брата, — голос его слегка дрожал, но был звонким.

— Так вот ты какой — самый младший из моих… братьев, — медленно протянул Тар. — А где же твоя мать, Пятая императрица?

У него и раньше хватало вопросов к Милеве, а теперь, глядя в такие знакомые глаза, их стало еще больше.

— Она ушла на доклад к отцу, досточтимый старший брат, — вновь поклонился слегка нервничающий Шестой принц.

— Когда мы наедине нет нужды в этих глупых условностях. Можешь называть меня просто Тар.

— Хорошо, брат Тар, — покладисто кивнул Рантор.

Удостоверившись, что никто за ними не наблюдает, Тар вошел внутрь атриума и присел на корточки перед своим новообретенным братом.

— Вижу, ты уже практикуешь школу Воздуха, почему именно ее?

— Эта любимая школа нашего отца, — сообщил Рантор, как нечто само собой разумеющееся. — А еще… — голос его упал до заговорщического шепота. — Школа воздуха позволяет сделать вот так!

Разбежавшись, он прыгнул прямо в бассейн в центре атриума, но не упал в воду. Даже ноги не замочил. Казалось, что Шестой принц просто оттолкнулся от воды, сделал два шага прямо по ней и приземлился уже на противоположной стороне бассейна.

— Ты освоил «воздушный шаг»? — сразу определил технику Тар.

— Пока что больше двух шагов мне не сделать, — признался Рантор, смущенно утерев нос. Затем он вспомнил, что подобное поведение не подобает принцу, еще больше смутился и потупился.

Тар улыбнулся. Как и во всех детях, в Шестом принце было что-то такое, заставляющее испытывать умиление, зачастую против воли. Это потом милые зверята превращаются в зверей и скотов.

— А сколько воздушных шагов можешь сделать ты, брат Тар? — заинтересовался Рантор, сверкнув желтыми глазами. Он вырос на слухах о силе Первого принца, и не мог упустить случая проверить их правдивость.

— Ни одного, — усмехнулся Тар. — Зато с помощью моего льда можно сделать вот так. — Присев перед бассейном, он хлопнул ладонью по воде. Сразу следом за поднявшейся волной по воде расползлась толстая, ледяная корка, превратив бассейн в каток.

— Поберегись! — Разбежавшись, Тар с легкостью проскользил по льду к Рантору.

— Ух ты, здорово, — искренне восхитился Шестой принц. — Можно? — он просительно посмотрел на брата.

— Дерзай, — улыбнулся Тар.

Обрадованный Рантор отступил к стене, чтобы разбежаться получше и тут же замер, заметив вошедшую в портик молодую рыжеволосую женщину в доспехах стражи Белого города.

— Рантор! Вот ты где! Я уже с ног сбилась! Опять у… — заметив Первого принца женщина замерла. Да и сам Тар застыл на месте, не в силах оторвать от нее взгляд.

Тибер не соврал, — подумал он. — Милева и правда похорошела после родов.

Некоторое время они молча стояли, глядя друг на друга. Наконец губы Тара раздвинулись в грустной улыбке:

— Привет, Огонек, ты все так же прекрасна.

Пятая императрица вспыхнула.

— Рантор, найди своего воспитателя. И немедленно возвращайся в Желтый двор. Повозка у входа!

— Но мам… — заканючил мальчик.

— Немедленно! — зло рявкнула Милева на сына.

Тот вздрогнул, с удивлением посмотрел на мать и на негнущихся, деревянных ногах покинул атриум. Вскоре послышался быстро удаляющийся топот ног по паркету.

— Зачем ты так сурово с ним, Огонек? — спросил Тар, проводив Шестого принца взглядом.

— Не смей так меня называть! — насупилась Милева, крепко сжав рукоять меча.

— Мой Огонек злится. Неужели ты забыла, как этому принцу нравится злить Огонек?

— Замолчи!

— А иначе что?

Вместо ответа с рук Пятой императрицы сорвалась огненная плеть. Ударив точно в Тара, она рассыпалась, не причинив принцу вреда.

— Что же так слабо, Огонек, — осклабился Тар, сверкнув злым взглядом. — Бей в полную силу! Ты же хочешь этого! Давай!

От первого одного огненного шара он уклонился, тот в бессильной ярости врезался в стену и взорвался снопом ярких искр. Хорошо, что кругом сплошной камень, иначе пожара было бы не избежать. Еще два шара разбились о «доспех», который полностью рассеял их яростную мощь. Последний огненный шар завис прямо перед Таром. Когда принц протянул к нему руку, он спланировал на его раскрытую ладонь, словно охотничий сокол.

Заключив огненный всполох в ледяную сферу, Тар легко бросил ее обратно Пятой императрице.

— Кто сказал, что огонь и лед несовместимы, Огонек?

Машинально поймав ледяной шар с все еще горящим внутри пламенем, Милева бросила его на пол. Ледяная сфера рассыпалась на кусочки, а горевший в ней огонь развеялся.

— Сильнее, ты все еще сильнее меня, убийца, — горько признала она.

— Раньше ты называла меня иначе, — заметил Тар.

— Это было очень давно. Зачем ты вернулся, убийца? Ты прошлое. А прошлому здесь нет места.

— Ваш супруг… — Одна мысль об этом выводила его из себя. Он помнил, в какую ярость впал, получив новости о новом увлечении отца. — Возжелал перед своей кончиной увидеться со своим старшим сыном. Похоже, остальные детишки этому старому хрену порядком надоели. Теперь вся надежда только на такого замечательного меня.

— Тебе никогда не получить корону! Палата Власти будет против. Двухцветные ненавидят и боятся тебя.

— Первое у нас взаимно. Все чувства хороши, когда они взаимны. А вот страх… после встречи с высшим драконом я весьма смутно помню, что означает это понятие. Ты спрашиваешь, зачем я вернулся? Я хочу, чтобы все мои враги перестали прятаться в тени и вышли на свет. И если для этого нужно занять эту расколотую нефритовую глыбу, именуемую троном, я займу его!

— Одержимый безумец!

— Спасибо! Нельзя быть нормальным в этом безумном мире, где братья грызутся за власть словно голодные псы.

«А отцы уводят невест у своих сыновей, — хотел добавить он, но смолчал, пораженный внезапной мыслью. — Хочешь что-то спрятать — помести это на самое видное место».

— Родерик очень похож на своего отца! — растерянно выдохнул он, все еще пытаясь осмыслить невероятную догадку. Проклятый Старик и Кесс Родор — такая комбинация вполне в духе этих двух старых интриганов.

— Я знаю, о чем ты думаешь, убийца! — рассмеялась Милева. Несколько нервно, как показалось Тару. — Он не твой сын. Ему всего семь, и родился он через полтора года после твоей ссылки на Скалу. Так что оставь нас в покое! Он Шестой принц, а я — Пятая императрица!

— Ты очень быстро меня забыла, Огонек.

— Сказал человек, не написавший мне ни одного письма! Ты мог просто позвать! Поманить пальцем, я бы все бросила и пришла!

Тару было что ответить на этот упрек, но он сжал зубы и смолчал. Что рассказывать? Как валялся в полубреду во время путешествия через Великий Океан? Или как изгнанники дрались за выживание с опасностями Забытой земли? Корабли выбросили их на пустой берег, сгрузили припасы и ушли.

— Твоих писем я тоже не видел, — огрызнулся он.

Милева замерла, открыла рот, чтобы возразить, а затем передумала:

— Давай отпустим прошлое, и будем жить дальше? — вместо этого предложила она.

— Я бы отпустил прошлое, да прошлое меня не отпускает, — откровенно признался Первый принц. — Что мое, то мое, Огонек.

— Не смей называть меня Огонек!

В этот раз огненная плеть больше походила на канат. Взлетев в воздух, она ударила Тара в грудь, наискосок. Принц пошатнулся и упал.

Ошарашенная таким исходом Милева бросилась вперед, но тут же заставила себя замедлить шаг.

— Вставай, Тар! — сказала она, упрямо притопнув ногой. — Ни за что не поверю, что такой легкий удар может тебе навредить. — Постояв немного над неподвижным телом, Милева присела и уже тише добавила: — Увижу, что ты хочешь втянуть моего сына в какое-то свое безумство, убью. Но лучше бы нам тебя вообще не видеть.

Быстрый топот шагов известил принца об уходе самой молодой из императриц, бывшей некогда не только ученицей его матери, но и его первой любовью.

Когда шаги стихли, он открыл глаза. Выждал для верности немного и только после этого позволил себе зайтись кашлем. На мраморный пол упало несколько перемешанных со слюной капель густой почти черной крови.

— Ты стала очень сильной, Огонек, — прошептал Тар, цепляясь пальцами за стену, что бы встать. — А вот лгать так и не научилась… Так вот что ты задумал, Старик? Признаю, я тебя недооценил. — Ноздри его раздулись, почувствовав близкий и чужой запах, чье-то возбуждение и страх.

Их кто-то заметил и подслушал! И сейчас этот кто-то торопится убраться прочь по одному из неприметных коридоров для слуг.

«Наконец-то мы кого-то убьем!»

Стряхнув с себя остатки слабости, принц внял призыву демона и устремился по следу неизвестного.

Глава 15 Братские чувства ​

С трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег, Негарт прикидывал, в какой из дворов ему следует сообщить подслушанный спор Первого принца и Пятой императрицы. А главное, сколько за это затребовать! Выводов дворцовый служитель третьего ранга предпочитал не делать. Не его это дело, пусть принцы сами со своим родством разбираются.

Свернув к лестнице, он резко остановился, заметив возле искомого выхода беловолосого мужчину с черными провалами вместо глаз. Мысленно выругавшись, дворцовый служитель хотел отступить назад, но принц небрежно поманил его к себе.

Заметил! Остается надеяться, что это просто случайность.

— Ваше высочество что-то желает? — стараясь скрыть испуг, Негарт склонился в угодливом поклоне.

Крепкая рука схватила его за правое плечо, вывернула руку и Негарт сам не понял, как оказался прижат лицом к каменной стене коридора, а возле его горла обнаружилось начищенное до блеска лезвие парадного меча Первого принца.

— Мое Высочество желает укоротить одни слишком длинные уши, — раздалось над его ухом.

Негарт дернулся, силясь вырваться. Глупый поступок, настоящий жест отчаяния. Острие меча оцарапало его кожу.

— Я ничего не слышал! — поспешил заявить Негарт и тут же понял, насколько нелепо звучат эти оправдания. — Помилуйте, Ваше Высочество! Я никому ничего не скажу! У меня дети! Трое! Буду нем, словно рыба.

— Дети? — голос принца стал задумчивым. — Дети — это хорошо. — Хватка на плече слуги ослабла. — Так и быть, ради твоих детей я тебя отпущу, но сперва…

Когда шаги принца стихли, Негарт сполз по стене. Ноги ему отказали. Жадно хватая ртом воздух, он закрыл глаза. Сердце билось о ребра с такой силой, словно готово было их сломать.

Что там принц шептал ему на ухо напоследок? В памяти зиял провал, словно кто-то выдернул из нее целый кусок.

Да неважно! Он жив и это замечательно!

С трудом придя в себя, Негарт кое-как поднялся с пола, воровато огляделся, прислушался. Ушел. Действительно поверил и ушел! Вот и прекрасно! А теперь следует прикинуть, Синий или Красный Двор заплатит больше за такие сведенья. В идеале неплохо бы получить деньги от обоих императриц. Но идеал, увы, недостижим. Подобную предприимчивость ни один из дворов не оценит. Жалостливые сказки про семью и малых деток тут не помогут. Слугой больше — слугой меньше. Вон их сколько по Белому городу бегает. Пропажу одного из них заметит разве что какой-нибудь мелкий чиновник, занимающийся делами дворца. Да и то лишь потому, что один из слуг не явится за положенным жалованием. Заметит, и тут же забудет. Потому что это плохо для карьеры, замечать подобные мелочи. Да и невостребованное жалование можно положить в свой карман.

Занятый этими мыслями Негарт и сам не понял, как ноги принесли его к распахнутым воротам в окрашенной красной краской стене.

Красный Двор? Хорошо, пусть будет Красный Двор! Склонив голову, он смело шагнул в ворота…

* * *

Площадь перед дворцом встретила Тара криками, но в этот раз причиной переполоха стал не он. В восточной части небольшой площади, у подножия одной из башен, использующихся глашатаями для объявления указов императора, собралась настоящая толпа. Слуги, придворные, немногочисленные зеваки — все устремились туда, к кровавому, отвратительному, а значит и притягательному зрелищу.

— Твое Высочество, ты представляешь, только что с вершины башни человек прыгнул, — сообщил Одноглаз о причинах столпотворения. — Прямо рыбкой. Ух-х-х! Головой шмяк, все пустое содержимое наружу. И лицо такое вдохновенное, радостное! Бр-р-р-р! — сплюнул пират, нервно дернув плечами. На время визита во дворец он занял место Родерика и снова стал возницей Тара. Сам же соленый клинок, вместе с наемниками и Кэрой остался обживаться в поместье Зеленого Двора.

— Все пустое содержимое… Это ты точно сказал, — согласился Первый принц. Он давал глупому слуге шанс спастись, но тот сам выбрал свою судьбу. То, что его любимая школа Лед, не означает, что он не владеет несколькими фокусами из других школ. А школа Иллюзии всегда занимала в его душе особое место. — Нашел место, счеты с жизнью сводить.

— Псих какой-то, — согласился Одноглаз, придерживая поводья лошадей.

— Дерьмово выглядишь, мой недожаренный братец, — сообщил Тибер, появившись возле повозки, словно демоненок из шкатулки-сюрприза. На губах Третьего принца играла неизменная улыбка. — Виделся с нашим отцом? — понимающе добавил он: — Плюнь! Плюнь и забудь, братец! Ты же знаешь этого упрямого старика. Все ради блага империи! — провозгласил Тибер, попытавшись вытянуться, словно ветеран легиона. Получилось у него плохо — неправильные пропорции тела стали еще больше бросаться в глаза. — Двигай за мной, братец. Пора отметить твое возвращение. Мы будем пить вино, драть шлюх и что-нибудь обязательно сожжем.

— Как ты тут оказался? — удивился Тар. Он не рассчитывал увидеть младшего брата, как минимум, до вечера.

— Пришел на запах крови, — Тибер небрежно кивнул в сторону тела слуги и все прибывающей толпы зевак. — Он всегда рядом, преследует тебя, словно зверь, мой дорогой старший брат.

Тар не стал комментировать это заявление Тибера или как-то оправдываться. К тому же его младший брат совершенно прав. Случайно или нет — это уже другой вопрос.

Ехать с Тибером ему не хотелось, но он знал, что избежать этой сомнительной чести не получится. Тибер обидчив. Нет, он не подаст виду, в случае его отказа, но обиду затаит. В свете недавних новостей — это будет лишним. Зачем плодить врагов на ровном месте? У него и так их слишком много, а скоро станет еще больше.

Забравшись в повозку, он протянул Тиберу руку, но тот гордо ее проигнорировал и залез сам.

— Я видел нашего Шестого брата, — закинул пробный шар Тар, устраиваясь на мягких подушках. Кто как не Тибер, может знать правду? Многие недооценивают принца-калеку, не обращают на него внимание. И делают это совершенно зря.

— Смышленый паренек, — кивнул Тибер в ответ. — И выглядит куда старше своих лет, ты не находишь?

— Да, дети быстро растут.

Тар прикрыл глаза. Намек более чем прямой. Значит, как минимум Тибер догадывается. Но пять лет назад, во время своего визита на Скалу он ни словом не обмолвился о своих подозрениях. Не знал? Или не захотел делиться своими догадками с братом?

Несмотря на напускные кривляния, Тибер всегда оставался себе на уме. Впрочем, этим он не отличался от прочих братьев Тара. Да и сам Тар не спешил раскрывать все свои карты. Такая простая непростая у них семья — всегда нужно быть настороже и держать оружие наготове.

«Сын… У меня есть сын! — эта мысль была для Тара чем-то новым и никак не хотела укладываться в его голове, заставляя чувствовать несвойственную Первому принцу неуверенность. Тар ненавидел это чувство! — Проклятый Старик!».

Одна маленькая, неучтенная деталь и весь стройный план летит кувырком. Пожалуй, даже хорошо, что Тибер его перехватил — нужно отвлечься, сейчас он просто неспособен рационально мыслить, а тем более действовать. Тот же слуга, зачем все эти сложности с внушением и иллюзией? Достаточно было его просто прирезать, обвинив в нападении на принца.

— Знаю я тут одно местечко, — продолжал разглагольствовать Тибер, активно жестикулируя руками. — Там такие девочки, — он причмокнул губами от возбуждения. — А что творят! Куда там этим куртизанкам из Домов Удовольствия. Снимем одну из них и обработаем по-братски. Насадим на твой нефритовый жезл, как говорят хинданцы, и мое адамантовое копье.

— А про копье кто говорит? — уточнил Тар, едва сдерживая улыбку. Все же Тибер — это что-то. Рядом с ним все мысли о предстоящей драке за престол уходили куда-то на второй план.

Как среди лицемеров Красного Двора могло вырасти подобное чудо?

— Это я говорю, и этого достаточно, — гордо подбоченился Третий принц. — Зачем скрывать то, чем наделила тебя природа? Тебе достался большой исток, у меня тоже есть кое-что большое.

— Самомнение?

— Может забьемся и сравним? — азартно предложил он.

— Избавь меня аспекты от подобных соревнований. Верю тебе на слово.

— Ты просто боишься проиграть. А ты так не любишь проигрывать, — мерзко хихикнул Тибер. — Одноглаз, здесь нам направо! Направо! Да, вот сюда! — приказал он, выглянув из повозки. — А теперь прямо, до самого конца улицы… Так на чем мы остановились?

— Твое… Э-э-э, ваши Высочества, — поправил себя Одноглаз. — Тут сборище какое-то, вся улица перекрыта.

Откинув в сторону занавеску, Тибер высунул из повозки голову, а затем жестом привлек внимание Тара:

— Смотри на эту забавную картину, мой прекраснолицый брат. Наш младший братец опять играет в благородство. Бедные овечки так боятся волка, но чаще всего их режет пастух. Стрижет и режет. Режет и стрижет.

— Ты к чему это? — не понял Тар, силясь разобраться, что происходит. Перегородившая улицу толпа вела себя спокойно, да и украшенная зеленым шелком повозка не была в фокусе их интересов. Сейчас в центре внимания горожан оказался молодой юноша в красном плаще.

Они не виделись больше восьми лет, но Тару не потребовалось много времени, чтобы узнать своего четвертого брата, еще одного сына Третьей императрицы. Утешая рыдающую девушку, Лорс Валлон терпеливо выслушивал сбивчивый рассказ какого-то старика. Мастерового, если судить по заляпанному глиной фартуку. Рядом с мастеровым, в сопровождении двух дюжих охранников, стоял еще один участник развернувшейся драмы — дородный богач, сжимающий в руках какой-то свиток.

— К тому, о мой мудрый и недалекий брат, — Тибер наставительно вздел указательный палец, — как просто обмануть толпу. Особенно если она хочет быть обманутой. Толпа любит добрые сказки со счастливым концом. Героев. И герои эти всегда прекрасны. Такова природа мира. Его высшая справедливость. А таким, как мы, остается только роль злодеев. Ими нас видит толпа, а кто посмеет возразить толпе? Ты правильно сделал, перебив тех глупцов перед воротами. Толпа хотела увидеть чудовище — она его получила. Больше они к тебе не полезут. А прояви ты тогда слабость или никому не нужное милосердие — в тебя бы и дальше продолжали швырять камни и грязь. Неважно, что они тебя ненавидят — главное, что теперь они тебя вновь боятся! Нам не суждено стать в их глазах героями, так будем же шутами и злодеями, мой брат. Шутами и злодеями! Плевать на всех!

А действие на улице продолжалось. Старик мастеровой упал в ноги Четвертому принцу, а толстяк — богач с поклоном протянул Лорсу свиток и начал что-то горячо объяснять, с неприязнью косясь на мастерового.

Тар понял, что насторожило Тибера. Все выглядело слишком… наиграно? Особенно в плане актерской игры принца и купца. Словно спектакль, поставленный не самой талантливой труппой бродячих артистов. Хотя, нет. Труппа-то как раз весьма талантлива. Многочисленные зрители ловят каждое движение и слово, завороженные развернувшийся на их глазах историей. И верят!

— Глупые слепцы, — пробормотал Тибер, вторя его мыслям. — Режут глотки за пару медяков, а за серебряный — лижут задницы. Верят слухам больше чем своим глазам. И думают только о том, чтобы набить себе брюхо и кого-нибудь трахнуть. Их жизнь нелепа и пуста. Впрочем, я тоже только об этом и думаю, — улыбнулся Третий принц, хлопнув Тара по плечу. — Пойдем, поприветствуем нашего младшенького. Испортим ему спектакль. Пора злодеям появиться на сцене! Хороший злодей, мой дорогой брат, зачастую куда интересней посредственного героя.

* * *

— Все бумаги верны! — громко провозгласил Лорс, вернув свиток утирающему пот с лысины Ронгу Лану, известному в городе ростовщику. — Сесс Сален пропустил срок выплаты. Чего он и сам не отрицает. А потому, согласно заключенному договору, сесс Ронг Лан вправе требовать досрочного погашения всей суммы долга. Мне жаль… — помедлив добавил Четвертый принц, как бы стесняясь того, что ничем не может помочь.

Толпа зевак разочарованно загудела. Предмет спора — юная девушка, зарыдала. Ее отец, горшечник, мастерская которого недавно сгорела, вновь упал на колени перед принцем, сжав край его плаща.

— Пусть он возьмет в долговое рабство меня, но не мою дочь!

— Зачем ты мне нужен, старый дурак! — поморщился ростовщик и маслянисто улыбнулся девушке, все еще с надеждой взирающей на принца. — Собирайся, красавица. Поработаешь сперва в моем доме. Будешь со мной ласковой — быстро отобьешь всю сумму, а может и заработаешь чего. — Хохотнул он, сложив руки на объемистом животе.

— Стоп! — несколько картинным жестом остановил его Четвертый принц. Достав кошель, он вынул из него золотую монету и вручил ростовщику. — Я при свидетелях выплачиваю весь долг сесса Салена, включая возможные проценты. И выкупаю его долговую расписку. Сесс Лан, вы согласны принять мой золотой в счет уплаты долга?

Ронг Лан уставился на монету, словно принц вручил ему не золотой, а какой-то раскаленный уголь. Толпа недовольно загудела, намекая на то, что молчание ростовщика затянулось, побуждая его принять верное решение.

— Да, Ваше Высочество, согласен, — бросив еще один маслянистый взгляд на дочь гончара, покорно кивнул Лан. Золотая монета перекочевала в его кошелек.

— Держи, красавица! — Улыбнувшись самой обворожительной из своих улыбок, Лорс протянул долговую расписку дочери горшечника. Взгляд Четвертого принца против воли задержался на прелестях девушки.

«Не сейчас, — одернул он себя. — Поиграем в рыцаря».

Долг можно стребовать позже, в приватной обстановке, когда никто не сможет помешать. Он против воли почувствовал прилив возбуждения.

Раздавшиеся совсем рядом, скупые и какие-то явно издевательские хлопки сбили его с мысли.

— Браво, братец! — возвестил за его спиной Тибер.

«Опять этот пьяный калека!» — полыхнул гневом Лорс. Развернулся… и замер, осознав, что сегодня ненавистный старший брат заручился внушительной поддержкой в лице Первого принца.

— Наша мамочка плохо тебя учила, — продолжал изгаляться Тибер, не переставая хлопать в ладоши. — Выходишь из образа. Сейчас ты должен изобразить радость встречи и поприветствовать нашего старшего брата. По всем канонам этикета поприветствовать! — добавил он тоном строгого учителя, отчитывающего нерадивых учеников.

Лорс скрипнул зубами. Плохо не то, что это недоразумение, называемое его братом, над ним издевается, а то, что он прав!

Нацепив на лицо маску почтения, Лорс склонился в жесте почитания младшего перед старшим.

— Младший брат приветствует досточтимого старшего брата!

— Братьев, братишка. Я тоже тут! — Тибер небрежно помахал ладонью пред его лицом. — Надо меньше дергать своего малыша, тогда и со зрением проблем не будет.

— Младший брат приветствует досточтимых старших братьев, — терпеливо повторил Лорс, в тайне сожалея, что не может придушить острого на язык калеку.

— Старший брат приветствует досточтимого младшего брата, — отзеркалил его поклон Тар. А Тибер только небрежно кивнул:

— Виделись уже, братик. С памятью у тебя тоже плохо… Какая бездарная постановка, — горячо прошептал Третий принц, склонившись к уху младшего брата. — Ты ленишься, Лорс. И этот твой ростовщик выглядит слишком карикатурно. Ну, сам подумай, кто на выбивание долгов станет одеваться, словно на придворный бал?!

— Не понимаю, о чем ты говоришь? — холодно отстранился Лорс.

— Да, ты всегда был тугодумом, — согласился Тибер. — Двигай за мной, Тар. Тут недалеко! Оставим нашего младшенького в плену его фантазий. Я бы позвал его с нами. Но мы с тобой, два старых извращенца, пользуем только женщин. И то традиционным способом! Ему с нами будет скучно.

* * *

Несмотря на все грозные заявления, Тибер привел его не в какой-то захудалый вертеп, а вполне приличное заведение средней руки. Пол и столы тут по крайней мере были чистыми, да и «жрицы любви» не выглядели потасканными.

— Ваше Высочество! — расплылся в улыбке хозяин заведения, явно узнав Третьего принца.

— Высочества! — важно поправил его Тибер. — Я привел в твое заведения не кого-нибудь, а самого Первого принца, страх и ужас нашей славной империи. Впору требовать с тебя долю, почтенный… Как там тебя? Да неважно! Но Мое Высочество милостив. Тащи все самого лучшего. И пригласи к нам для начала Жанет и Вирену. Вижу, они свободны.

— Будет исполнено в лучшем виде Ваши Высочества.

От внимания подоспевших на зов хозяина девушек Тар отказался, а принесенное пиво с удовольствием попробовал. Пенный напиток оказался весьма неплох.

— Что же тебя снедает, братец? — спросил Тибер, приобняв сразу двух красавиц. — Тот Тар, что я помню, всегда любил рыжих.

— Нет настроения…

— И почему?

— Думаю: вступить мне в борьбу за трон или оставить схватку нашим младшим.

Подавившись пивом, Тибер едва не опрокинул свою кружку.

— Дерьмовая шутка, братец! — с трудом прокашлялся он, сделав девушкам знак убраться прочь.

— А с чего ты взял, что я шучу? — удивился Тар, сделав еще один глоток пива.

— Старик? — задумчиво спросил Третий принц, небрежно вытирая стол полой своего плаща.

— Скорее обстоятельства, — поморщился Тар. — Но он приложил к ним руку.

— Да, Старик может. — На губах Третьего принца появилась ехидная ухмылка. — Я знал, что будет весело, но не рассчитывал, что будет так весело. И чего тут гадать, братец? Кинем монетку! Пусть судьба подскажет тебе путь.

Он бодро выудил из кошеля серебряный саор.

— Решать такой серьезный вопрос с помощью серебряной монеты? — попенял брату Тар.

— Да, ты прав, — серьезно кивнул Тибер, — нужен золотой!

Сменив серебряный на ильсар, он ловко подбросил монету в воздух. Сделав несколько оборотов, золотой кругляш упал в его раскрытую ладонь.

— Орел? Решка?

— Неважно, — отмахнулся Тар. — Я уже вступил в эту игру.

Глава 16 Братья

Любой, кто хоть раз посещал Зал Предков, знает — это особое место. В простых на вид деревянных табличках столь явственно чувствуется затаенная и непонятная сила, что сразу становится ясно — предки здесь. Они видят, слышат, знают. Пусть они не говорят, но их присутствие ощущается почти физически.

Даже одержимые астшанцев, вырезая и сжигая целые селения, никогда не трогали Залы Предков.

Пряный сандаловый дым щекочет ноздри. Повинуясь отточенным движениям, дымный след чертит в воздухе знакомые символы.

Первая руна Сэг — жизнь. Первый поклон солнцу восходящему.

Жизнь правит всем.

Вторая руна Тах — смерть. Второй поклон солнцу заходящему.

Смерть придет за каждым.

Третья руна Унэ — память. Третий поклон холодному северу.

Останется лишь память.

Четвертая руна Эсгг — покой. Четвертый покой жаркому югу.

Спите спокойно.

Начертив дымящийся палочкой четыре руны, Тар повернулся обратно к алтарю. Закрыв глаза, он некоторое время прислушивался, впитывал энергетику этого места.

— Здравствуй, мама, — тихо прошептал он. — Как видишь, я вернулся в этот проклятый город. Астшанцы, белые жрецы, кланы — все идут ко мне, словно мотыльки на огонь. Осталось их только сжечь. Это не трудно — трудно не сгореть самому. Но я справлюсь. Всегда справлялся. Что еще сказать? У тебя есть внук. Сам не знаю, как так получилось…

Нарт Росн дожидался его на выходе из Зала Предков, притаившегося в глубине Зеленого двора. Здесь же обнаружился Молчун. Старый пес не мог составить Тару компанию в городских прогулках, но стоило принцу оказаться в поместье — следовал за ним, словно тень.

— Так значит, ты решился? — спросил Росн.

В свое время бывший Главный Стратег уцелел после устроенных кланами чисток Зеленым только в силу своего почтенного возраста, заслуг и уважения в армии. Да и мятеж, ушедший к тому времени в отставку Росн не поддержал. Хотя злые языки утверждают, что он просто не успел. И втайне готовил выступление Зеленого двора в столице. Но никаких доказательств кланы не нашли. Возможно, их не было, а возможно — не захотели искать.

— Да, — кивнул Тар. — Мне не нужна власть, но раз все так складывается, то бегать от нее я не стану.

— Кланы взвоют, — предрек бывший стратег и довольно улыбнулся, словно только этих новостей и ждал. — Славная выйдет драка! Сколько голосов у тебя уже есть?

— Ноль, если не считать завещание Старика.

— Ты уверен, что оно будет в твою пользу.

Тар задумался, а затем кивнул.

— Не потому, что Старик этого очень хочет. Просто у него нет выбора. Он желает единства Палаты Власти. А что объединит Красных и Синих лучше общего врага?

— Противоречия велики, — не согласился учитель принца.

— Старик думает, что кланы договорятся. Всегда договаривались.

— Война Знати говорит об обратном.

— И это дает нам возможность сыграть в эту игру по своим правилам, — согласился Тар.

— Но в одном ты ошибаешься, — улыбнулся учитель ученику. — Палата Войны… У тебя есть как минимум два голоса… Что ты на меня так смотришь? Если я стар и давно отошел от дел, это не значит, что я ничего не могу. В армии мое слово все еще что-то да значит.

— Я удивлен, такой мелочи, — вернул ему усмешку Тар. — Почему только два голоса?

— Не наглей, ученичок! — Не удержавшись, Нарт Росн отвесил принцу легкий подзатыльник. Как делал это очень давно, гоняя тощего, но крепкого мальчишку с весьма непростым характером. — Тебе нужны еще голоса. Куда направишься в первую очередь?

— Оранжевый двор. Нужно проверить моего второго брата и Сейлан. Слышал, она до сих пор под домашним арестом?

— Да. Но Харуса ты у нее не найдешь. Он предпочитает жить за городом. У него резиденция к западу от столицы, на берегу озера.

— Это похоже на моего второго брата, — губы Тара исказились в усмешке. — Вроде бы в стороне, но всегда где-то здесь, рядом.

Росн понимающе кивнул — в этом весь Оранжевый двор.

— Кэра! — позвал Тар, заметив на посыпанной песком тренировочной площадке рядом с Залом Предков знакомую фигуру ученицы. Забыв про все на свете, одетая в легкую рубашку девушка отрабатывала заученные связки.

Наскоро утерев пот лежавшим на траве полотенцем, Кэра поспешила к ним.

— Учитель!

От такого обращения к принцу Росн слегка поморщился. Для него Тар всегда оставался непутевым учеником, и вот теперь кто-то называет его «учителем». Почему-то именно сейчас старый стратег почувствовал себя по настоящему старым.

— Найди мне Одноглаза, — приказал ученице Первый принц. — Сегодня он опять побудет возницей — мне нужно сделать несколько визитов.

— Когда отправляемся? — с надеждой уточнила девушка, но Тар в словесную ловушку не попался.

— Не отправляемся — отправляюсь.

— Но учитель?!

— Для тебя у меня особое задание… — сказал Тар. — Трудное и опасное. Даже не знаю, — добавил он разыгрывая неуверенность, — сможешь ли ты справиться.

— Смогу! — вскинулась Кэра, всем своим видом демонстрируя готовность прямо сейчас броситься в любую, пусть даже смертельную битву.

— Хорошо, — серьезно кивнул Тар, с трудом сдерживая улыбку и сохраняя серьезную мину. Мысль эта пришла ему в голову внезапно, но чем больше он ее обдумывал — тем занятнее находил. — Найди мне щенка астшанского волкодава. Кобеля. Чистокровного, с хорошей родословной. Месяцев трех, можно пяти. Но не больше! Это очень важно!

— Ще-щенка? — поразилась Кэра, глаза ее расширились от изумления. Она ожидала чего угодно, но щенок? Где она возьмет чистокровного астшанцав в столице империи. Да что она вообще знает о собаках? Четыре лапы, блохи, хвост. Но породы — в них Кэра совершенно не разбиралась.

— Времени тебе даю до вечера. Приступай!

* * *

Поместье Харуса Валлона, Второго принца империи Арвон, прозванного за любовь к изучению ритуалов «Книжником», располагалось недалеко от городских стен. Фактически, из-за обильно разросшегося пригорода, его можно было посчитать частью имперской столицы.

— А твой второй брат неплохо устроился! — оценил открывшийся вид Одноглаз, когда украшенная зеленым шелком повозка Первого принца въехала в любезно распахнутые при ее приближении ворота.

Не стесненный ограничениями Белого города, Харус отстроил себе поместье раза в два больше далеко не маленьких резиденций императриц, прозванных Одноцветными дворами. А в обширном парке, не будь он столь ухожен, можно было бы устроить императорскую охоту.

— А почему тут столько баб? — наметанный глаз старого пирата, тут же определил главную странность. Стражницы на воротах, ухаживавшие за цветами и растениями слуги — все были женщинами. Причем, довольно молодыми.

— Теперь ты знаешь главную тайну моего второго брата, — хмыкнул в ответ Тар.

Что бы там не думал Тибер о своих постельных подвигах, до Второго принца Третьему было далеко. Прозвище Книжник вовсе не означало, что Харус Валлон интересуется только книгами. Если судить по его Младшему двору, книги у Второго принца только на втором месте.

Перед повозкой появилась девушка в одеждах служанки Оранжевого двора, но с тонким мечом на поясе. Да не обычной железкой, а богато украшенной. И было заметно, что носит она его не для красоты.

— Прошу за мной, Ваше Высочество! — низко поклонилась она с жестом почтения. — Ваш брат ждет вас в саду.

— Он уже знает, что я прибыл? — Не сказать,чтобы Тар сильно удивился этому факту, но небольшое беспокойство ощутил. Равнодушный ко всему Харус слишком внимательно следит за тем, что происходит в столице.

«Они все против тебя!» — шепот демона в голове усилился, стал невыносим и Тар в который уже раз пожалел о том, что решил сегодня заняться делами, променяв на них столь нужную ему сейчас глубокую медитацию в защитной магеме. Это простая процедура временно позволяет ослабить демона, делает его не таким навязчивым.

Сад поместья Второго принца поражал симметричностью планировки и строгой выверенностью каждого элемента. Настоящая империя строгих форм: прямые, словно стрела, аллеи, тщательно подстриженные, травинка к травинке, газоны. Ровные прямоугольники зеленых изгородей, похожие на капли или же идеальные шары кроны деревьев.

Служанка-стражница отвела его к беседке из белого мрамора, расположенной на берегу прекрасного, идеально круглого пруда. Именно в беседке Тар обнаружил своего второго брата.

Харус Валлон возился с огромным куском камня, изрезанным магическими рунами. Издалека камень походил на огромную руку. Подойдя ближе, Тар понял, что ему не показалось — в расчерченной прямо на мраморной столешнице магеме лежала искусно вырезанная из камня рука, а точнее кисть и часть предплечья.

После калеки Тибера, Харус Валлон меньше всех его братьев походил на отца. Возможно, всему виной оливковый цвет кожи, доставшийся ему от матери. Вторая императрица происходила из древней, потомственной семьи ларов с Островов Китов. Во Время Раздора островитяне стали большими пиратами, чем выходцы с Клыка, наводя ужас на моря Ветров и Висельников. Экзотическая для империи внешность досталось Второй императрице от захваченной во время таких походов матери, бабки Харуса, происходившей с Золотого Архипелага.

— Ты их привез? — нетерпеливо спросил Харус. В карих глазах, том единственном, что досталось ему от отца, появился жадный блеск. Пожалуй, только цвет глаз и форма носа не давали злопыхателям делать недвусмысленные намеки на сомнительную верность Второй императрицы мужу.

Слухи такие ходили, но Тар в них никогда не верил. Если хоть одна из императриц и испытывала к императору какие-то чувства, то именно Вторая. Даже о своей матери Тар такого сказать не мог. Их союз с отцом был вынужденным, таким же впоследствии стал и брак.

— А где твое «здравствуй, дорогой брат!», — усмехнулся Тар, устраиваясь за столом рядом с братом. — Мы так давно не виделись? Я так по тебе скучал?

В ответ Харус небрежно махнул рукой.

— Да-да, рад тебя видеть! Просто счастлив! Обними вон Нею, — дернул он ладонью в сторону служанки, — если хочешь. Ты их привез?!

Все еще улыбаясь, Тар достал из кармана кожаный кошель и бросил его Харусу. Он уже давно привык, что всем его младшим братьям что-то от него нужно. Но не получив свой заказ, Харус будет недоступен. Так ли неправ Тибер, опасаясь неуемного исследовательского пыла Второго принца?

— Десять красных мистических жемчужин. Как ты и просил. Пришлось лично лезть в джунгли и добыть их с чудовищ.

Открыв мешок, Харус высыпал похожие на застывшие капли крови жемчужины на ладонь. Взяв одну из них дрожащими от нетерпения пальцами, он поднес ее к глазам и полюбовался на свет.

Мистический жемчуг — вот то, что гонит всевозможных авантюристов через Великий Океан и заставило империю, несмотря на все трудности, обустроить Скалу.

— Они великолепны… — прошептал Харус, забыв поблагодарить Тара. Вернув жемчужины в кошель, он азартно потер руки. — Сейчас попробую запитать рунные цепочки!

Посадочные гнезда в каменной руке оказались слишком большими — жемчужины из них выпадали. Но Харус не сдавался. Повинуясь одному жесту принца, Нея поставила перед ним тигель с расплавленным прямо тут же серебром — служанка оказалась весьма сведуща в школе огня.

— Тар, мне нужен твой лед! — потребовал Харус, аккуратно заливая серебро в гнезда с установленными в них жемчужинами.

Мысленно выругавшись и поразившись наглости брата, Тар сотворил на пальцах одну из слабейших техник школы льда «ледяное касание». Знали бы создатели этой техники, как ее будут использовать, перевернулись бы в своих могилах.

— Здесь! И здесь! И вот здесь! Все!

Когда три жемчужины заняли предназначенные им места, начерченная прямо на столе магема засияла тусклым светом. Огромная каменная рука в центре стола неуверенно шевельнула пальцами. Сжала их в кулак. Разжала.

— Да! Оно живое! Тар, смотри, оно живое! — радостно расхохотался Харус, смотря на свое создание взглядом отца, впервые видящего собственное новорожденное дитя.

— Рад за тебя, — кивнул Первый принц, отступив на всякий случай от магемы. Ритуалы достаточно просты и не требуют большого количества эмира, потому и практикуются слабыми одаренными, но весьма капризны. Чуть что неправильно рассчитаешь — последствия могут быть весьма неприятными. — И что это такое?

— Будущее, Тар. — Харус с нежностью повел пальцами по изрезанному магическими рунами каменному предплечью. — Перед тобой первые ростки будущего! Самодвижущийся боевой голем. Как тебе такое?! Неуязвимый для оружия и техник. Они изменят лицо войны! Совершенное оружие! Настолько сильное, что войны потеряют всякий смысл!

Тар оптимизма брата не разделял.

— Совершенное оружие не отменяет войны, а делает их только более беспощадными и злыми.

Харус деактивировал магему, каменная рука замерла. Склонившись к ней, Второй принц стал внимательно изучать рунные цепочки и посадочные гнезда с мистическими жемчужинами.

— Значит, войны должны стать настолько страшными, чтобы люди боялись их начинать, — отстраненно бросил он, и недовольно скривился, заметив изъян в одной из использованных жемчужин.

— Сомневаюсь, что подобное возможно. Вся наша история — это история войн… — Обойдя заключенную внутрь магемы каменную руку, Тар с интересом провел пальцами по корешкам книг, сложенным тремя стопками прямо на скамейке. Все толстые фолианты, заключенные в плен качественных кожаных переплетов, оказались посвящены ритуалам и рунам. Что-то Тар читал, что-то — нет. — Ты стал настоящим книжником! — попенял он брату, оценив собрание сочинений, место которому в библиотеке, а не на свежем воздухе.

— Это плохо?

— Нет, но за это время ты мог с легкостью взять шестую, а то и седьмую ступень боевого мастерства. А не торчать столько лет на своей пятой.

— Для моего истока, седьмая ступень — предел. Вершина! Да и тебе самому не надоела эта гонка за боевыми рангами? Одаренные слишком зациклились на войне! Они не видят тех перспектив и потенциала, что заложен в манипулировании эмиром посредством рун и ритуалов.

— Наш мир жесток, — равнодушно пожал плечами Первый принц. — Чтобы в нем выжить, нужно уметь убивать.

Тягу младшего брата к изучению ритуалов и рун он не разделял. Впрочем, и не считал такое увлечение предосудительным, недостойным настоящего лаэра, а тем более принца. Книжники тоже нужны. Просто чаще всего ими становятся слабые одаренные, с едва окрашенным истоком. А потенциал Харуса куда выше среднего. Намного выше, пусть брат это и скрывает.

Седьмая ступень — вроде бы звучит незначительно и не предполагает места в Палате Власти, но для девяносто девяти одаренных из ста — это недостижимая мечта. Монстры вроде их отца, с потенциалом и возможностью посягнуть на двенадцатую ступень, рождаются крайне редко. Да что там двенадцатая! Даже десятки рождаются раз в поколение! Большинство одаренных на всю жизнь застревают на пятой-шестой ступени, только мечтая о большем. Да и эту пятую-шестую ступень они получают в зрелом возрасте. Исключения случаются, но они только подтверждают правило.

— Расскажи это миллионам крестьян, мирно возделывающим землю или ремесленникам! — парировал Харус. Выковыряв кинжалом дефектную жемчужину, он посмотрел ее на свет. Недовольно хмыкнул и отложил в сторону.

— Ты не крестьянин, брат мой. — Тар обвел руками внушительный сад. Несмотря на отсутствие поддержки сильных кланов, Оранжевый двор никогда не испытывал недостатка средств. Род скромных островных ларов почему-то мог позволить себе совершенно нескромные траты. — Да и крестьянин мирно пашет землю лишь до тех пор, пока границы надежно защищены клинками имперских легионов. А внутренний покой империи охраняется законом. Будь он неладен! И наш священный долг, как представителей императорского рода, делать все, чтобы клинки легионеров были остры, а законы — справедливы.

От подобного заявления старшего брата Харус опешил настолько, что перестал возиться со своей каменной игрушкой.

— Старик тебя случаем не покусал? — уточнил он. — Говоришь, как он!

— Вчера с ним встречался, — подтвердил Тар опасения брата.

— Оно и видно. — Потеряв всякий интерес к дальнейшему разговору, Харус вернулся к возне над каменной рукой. — Лицемер! А еще обвиняешь меня в недостаточной радости по поводу твоего визита, — попенял он брату. — Если тебе нужна поддержка Оранжевого двора, то за этим иди к моей матери. Хочешь побороться за власть? Вперед, Вьюга! А я лучше займусь своими поделками.

Тар понял, что визит можно заканчивать. Жемчуг отдан, нужные слова сказаны — можно уходить. Но перед этим…

Дав волю своему обострившемуся чутью, наследию ядовитой крови дракона и сущности с нижних планов, он прошелся вдоль росшего полукругом возле беседки, аккуратно подстриженного кустарника, в половину человеческого роста.

— Мы сами не знаем, чего хотим, — сказал он, отыскав нужное место. Харус должен знать, что остаться в стороне будет труднее, чем ему кажется. — Тщательно скрываем это от других. Или думаем, что тщательно скрываем. Удачи тебе в твоих делах… и извини за газон.

Лезвие меча полыхнуло на солнце. Молниеносный удар в бок, в сторону кустов. Отход назад. Меч возвращается в ножны, а под ноги Тара валится выпавший прямо из воздуха человек.

Нея, служанка-охранница Второго принца, воскликнула и потянулась за оружием. А вот выдержке Харуса можно было позавидовать.

— А если это кто-то из моих слуг? — спросил он, мазнув равнодушным взглядом по мертвому телу.

Отвечать Тар не стал, махнул на прощание рукой и молча отправился к торчавшей на дороге повозке, со скучающим Одноглазом.

Некоторое время Харус смотрел в спину брату, а затем жестом подозвал к себе молчавшую все это время служанку.

— Кто? — тихо спросил Второй принц, дернув подбородком в сторону тела неудачливого шпиона, а то и убийцы. Последнее сомнительно, но все же возможно. А Тар, как это обычно бывает, поспешил устранить неизвестную угрозу. Кто, зачем, почему — все эти вопросы Первого принца не волновали. Впрочем, Харуса это не удивило. О встрече никто не знал, а значит — целью был он. И ответы нужны тоже ему, а не Тару. Но неприятно чувствовать себя щенком, которого только что ткнули носом в собственную лужу.

— Я узнаю, господин! — припав на одно колено, сказала девушка. — Это моя вина. Приму любое наказание Вашего Высочества.

— Это не твоя вина — моя, — ладонь Второго принца легла на ее щеку. Этого ласкового жеста оказалось достаточно, чтобы служанка испуганно вздрогнула. — Я стал непозволительно небрежен, мягок… Проверь весь сад! Все поместье! Твое наказание будет зависеть от полученных результатов. А пока…

Волна боли прошла по телу Неи, просто вышибив из служанки сознание.

Глава 17 Пришествие демона

— А это точно щенки астшанских волкодавов, — с легким подозрением в голосе спросила Кэра.

Жавшиеся друг к другу маленькие пушистые комочки вызывали у девушки здоровое недоверие. Не походили эти создания на могучих астшанских волкодавов. Особенно ее смущали слишком большие и какие-то лопоухие уши, делавшие щенков до невозможности милыми.

Будь они более взрослыми, а не несколько дней отроду, можно было бы сделать какие-то выводы. Но других щенков астшанского волкодава, да и щенков вообще, на городском рынке не нашлось.

— Точно, точно, красавица! — подтвердил улыбчивый торговец.

— Чистокровные?

— Да у них родословная, что у императора! — соврал торговец, даже несколько испугавшись собственной наглости.

Щенков этих он просто нашел. И посчитал достаточно чистыми и милыми, чтобы попытаться втюхать их какому-нибудь легковерному… продать уважаемому покупателю. Если астшанская кровь в этих собаках и была, то в весьма незначительном количестве, но это сомнительно. Астшанские волкодавы не пользовались популярностью в империи. Всему виной глупые слухи, что каждый такой волкодав — потенциальный сосуд для существа с нижних планов. Глупость, призывающий способен проделать подобное практически с любым существом, но простой народ склонен к суевериям. А просвещать по этому вопросу юную одаренную торговец не собирался.

— Лари Овейн!

Знакомый голос заставил Кэру едва заметно вздрогнуть. Обернувшись, она заметила Эльгери ати Унсан. Взятая в полукольцо четырьмя стражами из касты воинов, призывающая стояла прямо у нее за спиной.

— Лаэри Унсан, — поклонилась Кэра, втайне кляня себя за невнимательность. Так отвлеклась на этих проклятых щенков, что не заметила соперницу. Если не сказать больше…

С другой стороны, кто как не астшанская ведьма должна знать про астшанских волкодавов?

— Не разрешите наш спор, лаэри, — нашлась Кэра, небрежно кивнув на корзинку. — Почтенный торговец утверждает, что это щенки астшанских волкодавов, а я думаю обратное.

— Хм… — Эльгери ати Унсан аккуратно подняла одного из щенков за шкирку, придирчиво осмотрела, а затем довольно улыбнулась. — Разумеется, это чистокровные астшанцы.

— А я что говорил! — обрадовался внезапной поддержке слегка побледневший при появлении астшанки торговец.

Кэра его уже не слушала. Именно по улыбке Эльгери она тут же поняла, что не учла в своем прекрасном плане одну маленькую деталь — проклятая астшанка могла слышать ее разговор с торговцем. И теперь просто нагло врет, глядя ей прямо в глаза. Да еще и улыбается!

— Спасибо, что разрешили наш маленький спор, — Кэра нашла в себе силы поблагодарить соперницу и пошла прочь.

Проигрывать тоже надо уметь, как говорит учитель… который никогда не проигрывает!

Да и в чем проигрыш? Наоборот, теперь она точно знает, что это не те щенки, которые ей нужны.

Обрадованная этой внезапной мыслью, она победно оглянулась, но Эльгери ати Унсан исчезла также внезапно, как и появилась. Остался только торговец с корзинкой, крайне недовольный упущенным «уважаемым покупателем», которого не удалось обмануть.

Проклятье! И все же, где ей найти щенка астшанского волкодава? На короткий миг девушкой завладела мысль просто взять и купить щенка у ушлого торгаша. И будь что будет! В конце концов, она не разбирается в породах и не виновата в том, что ее столь нагло обманули.

Представив разочарование в глазах Тара, Кэра тут же отмела эту мысль. Она справится! Докажет учителю, что способна решить любую, даже такую нелепую задачу!

С этими мыслями Кэра и пошла вновь по торговым рядам. К сожалению, поиски ничего не дали — больше собак на городском рынке никто не продавал.

— Кого я вижу!

Третий принц появился не так внезапно, как астшанка. От Тибера Валлона слегка разило крепким вином, но пьяным он не выглядел.

— Ваше высочество! — Кэра попыталась поклониться, но Тибер на удивление крепко сжал ее плечо.

— Не здесь, — одними губами прошептал он. — Не порть мое инкогнито! И вообще, можно просто Тибер, мы же договорились.

Кэра неуверенно огляделась. К счастью, ее восклицание затерялось в общем шуме рынка и не привлекло к ним внимание. Если Тибер Валлон хочет остаться неузнанным, то мешать ему она не собиралась. Хотя сомнительно, что жители города не узнают принца-калеку, печально известного своими дикими выходками. Больно примечательная у Тибера внешность.

— Так что же ученица моего любимого брата делает в таком месте? — несколько развязно спросил Тибер, прихватив Кэру под локоть.

— Исполняет приказ, — вздохнула Кэра. — Тар… учитель зачем-то захотел себе щенка астшанского волкодава.

— Астшанского волкодава? — удивился Тибер. — А Тар не мелочится. Почему не звезду с неба? Это не самая популярная порода в империи. Особенно в столице! Первая императрица, память ее пеплу, любила астшанских волкодавов, а наш беспокойный Хагронг не любит все, что связано с памятью Первой императрицы.

— У меня приказ, — насупилась девушка. — Буду искать!

— Упрямая! Сразу видно, кто тебя учит. Кстати, какой у тебя боевой ранг?

— Четвертый, — потупилась Кэра.

— Неплохо. Для твоих юных лет так и вовсе замечательно.

— Учитель был на пятом.

— Тар? Мой дорогой братик монстр, каких еще поискать. А тренировала его Первая императрица. Я как-то видел одну такую тренировку — на всю жизнь хватило. Впервые в жизни обрадовался, что мой покореженный исток несовместим с путем меча.

— Можно стать книжником, — совершенно искренне посочувствовала Кэра, не заметив, как Тибер при этих словах сжал кулаки.

— Как братец Харус? — криво усмехнулся Третий принц. — Нет, спасибо. Мне и так хорошо живется. Я все же принц и, что бы там себе не думала моя дорогая мамочка, вполне обеспечен. Мне уже давно не нужны подачки Палаты Монет и моего дорогого семейства. Только тс-с-с! — он прижал палец к губам и весело улыбнулся. — Это тайна! Не говори никому, даже Тару. Пусть думает, что его братец бестолковый разгильдяй, неспособный ни на что дельное.

— Тар так не думает, — бросилась на защиту Первого принца Кэра.

— Думает, моя дорогая. Просто у него хватает такта молчать. Он вообще довольно скрытый тип, и ты это прекрасно знаешь.

— И чем же Ваше…

— Тибер! — требовательно остановил ее Третий принц. — Просто Тибер.

— И чем же ты, Тибер, занимаешься? — спросила Кэра, решив сменить тему. Раз принцу не хочется, чтобы она называла его принцем — пусть так и будет. Как проще было на Скале, где можно забыть все это глупое титулование. Лары на нем не столь помешаны. А лаэры в Скалу приезжают редко. Опасное это место, особенно для двухцветных. За Последним рубежом их ждут чудовища, а внутри охраняемого периметра — Первый принц. И еще неизвестно, что опаснее для клановых.

— Таверны и бордели, — ничуть не стесняясь пояснил Третий принц и весело добавил: — Нужно заниматься тем, в чем хорошо разбираешься.

— И почему я не удивлена? — на губах Кэры появилась легкая улыбка. С Тибером Валлоном всегда просто и довольно весело.

— А почему ты должна быть удивлена? Особенно с учетом твоей истории? — Тибер несколько смутился. — Прости, если обижу, но Тар нашел тебя, когда ты была служанкой в борделе. И пришел он туда точно не за тем, чтобы провести проверку жриц любви на предмет пробуждения у них Истока, — победно подытожил он. — Или я неправ?

Парировать подобный выпал Кэре было нечем.

— Прав, — кивнула она.

Покосившись на девушку краем глаза, Третий принц несколько поспешно, словно в качестве извинений, добавил:

— Пожалуй, я могу тебе помочь… С этим твоим заданием, — сказал он, видя непонимание в ее глазах.

— У тебя есть щенок астшанца? — не поверила своей удачи Кэра.

— В данный момент — нет, — признал Тибер почесав бровь. — Но утро мудрее вечера! Завтра у тебя будет щенок астшанца. Слово принца!

— И что я буду за это должна? — с подозрением поинтересовалась девушка. Сомнительно, что Третьему принцу нужны деньги. А бесплатные одолжения очень часто обходятся слишком дорого. Особенно одолжения со стороны лаэров и принцев!

— Умная девочка! Если я скажу — ничего, ты тут же заподозришь меня во всяких гнусностях… Чему ты опять удивляешься? Тар — мой брат. А паранойя — эта наша фамильная черта. За свою услугу ты будешь должна мне одну прогулку по городу. Бродить одному по этим хмурым улицам мне быстро надоедает.

Кэра хотела отказаться, но затем вспомнила про задание и обреченно кивнула:

— Хорошо. Договорились. Щенок в обмен на одно свидание.

— Умная и догадливая, — обрадовался Тибер, сверкнув белыми зубами. — Не переживай, я буду вести себя прилично, как настоящий принц.

— Слова приличный и принц никак не сочетаются, — вернула ему улыбку Кэра.

— Я слышу шутку? — изумился он. — А ты точно ученица моего брата Тара?

Кэра хотела ответить, но чуть в стороне кто-то громко испуганно заголосил.

— Что там за шум! — насторожился Третий принц, положив руку на торчавшую из-за полы плаща рукоять. Меч он носил редко, отдавая предпочтение не слишком «благородному», но такому удобному длинному ножу. Скорее даже короткому тесаку, столь любимому пиратами Клыка и удобному в абордажных схватках… и трактирных потасовках.

Искателей истины они заметили быстро. Служащие Палаты Правосудия стояли полукругом возле открытой повозки. На повозке лежало что-то весьма напоминающее тело, накрытое снятым одним из искателей форменным, мышиного цвета плащом.

— Что здесь происходит? — строго спросил Тибер, протиснувшись к оцеплению.

— А ты кто… — раздраженно начал было один из искателей истины, но осекся, все же узнав Тибера. Принц империи остается принцем и не ему, простому служаке, задирать перед ним нос. — Убийство, Ваше Высочество, — четко доложил он. — В переулке обнаружили тело молодой девушки. То, что от него осталось, — пробормотал искатель совсем тихо и поежился от воспоминаний об увиденном.

— И с каких пор это повод для подобного безобразия? — уточнил Тибер, махнув рукой на все скапливающуюся толпу, почти окружившую повозку искателей.

Искатель понизил голос.

— Несчастную просто выпотрошили и люди заметили это, когда мы грузили тело. Человек такое сотворить просто неспособен! Есть подозрение, что это сделал одержимый, — шепотом закончил он, не желая будоражить и так взбудораженную толпу.

Тибер хотел было двинуться к повозке, чтобы посмотреть на тело, но другой искатель, явно старший в этой группе, преградил ему путь.

— Искатель пятого ранга, Натран Лерт, — быстро представился он, отвесив короткий поклон, и просительно добавил, указав взглядом на толпу: — Не стоит, Ваше Высочество.

Намек Тибер понял и отступил. Он как никто другой знал, на что способна испуганная или разозленная толпа.

Благодарно кивнув Третьему принцу, искатель пятого ранга забрался на телегу с телом и тронул возницу за плечо.

— Давай… Расступись! — потребовал он хорошо поставленным командным голосом. — Дорогу! Именем Палаты Правосудия!

Толпа нехотя разошлась. Возница лихо щелкнул вожжами, лошадь вялой рысцой двинулась по площади, увозя тело. Но переулок остался все так же оцеплен.

— Идем! — Тибер решительно потянул Кэру в полутьму. Оставшиеся без старшего искатели не посмели ему мешать.

Место преступления они нашли сразу. Сложно было его не найти. За время своего ученичества у Первого принца и постоянных схваток на Последнем рубеже Кэра много чего повидала, но увиденное в переулке впечатлило даже ее.

— О боги! — прошептала она, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Искатель истины ничуть не преувеличивал, когда говорил, что жертву просто выпотрошили.

— Осторожно! — Тибер аккуратно придержал ее за локоть, не давая наступить на темное пятно высохшей крови. — Убийство произошло еще ночью! — констатировал он, осматривая оставленные следы. — Проклятье! У Тара проблемы!

— Невозможно! — возмутилась Кэра, сразу поняв намек принца.

Тибер вопросительно выгнул бровь.

— Эту ночь он провел с тобой?

— Нет, — смутилась Кэра, не объяснять же Третьему принцу, что его брат любит спать один. — Но учитель прекрасно себя контролирует!

— Это знаешь ты, — отозвался он. — Это знаю я. Но жители города быстро найдут виновного. Одержимый принц прибыл в столицу и тут же нашли изуродованный труп. Дальше продолжать?

Кэра прикусила губу. Третий принц совершенно прав!

— Но это же очевидная ловушка на Тара! Любой дурак это поймет!

— Ты слишком высокого мнения об умственных способностях наших славных горожанах, — пророчески изрек Третий принц, ведя ее обратно на рыночную площадь. — К вечеру весь город будет знать, что одержимый принц начал убивать.

* * *

— Желаете что-то еще, господин? — Одетая только в легкую нижнюю рубашку служанка выгнулась. Мокрая ткань прилипла к ее телу, соблазнительно обрисовав высокую грудь безупречной формы.

Полюбовавшись немного, Лорс небрежно махнул ладонью в сторону выхода из купальни.

— Справлюсь сам.

«Послушная кобылка ничто по сравнению с необъезженным скакуном», — подумал он, проводив разом погрустневшую служанку взглядом.

События прошедшей ночи вновь всплыли в его памяти, даря приятные, возбуждающие воспоминания. Как же редко он позволяет себе так хорошо отдохнуть.

— Надоело прятаться! — сообщил Лорс лепнине на потолке купальни и с головой погрузился в горячую воду.

Губу обожгло неожиданно острой болью. Та необъезженная кобылка все же сумела его укусить, прежде чем стала такой отвратительно послушной.

Дверь в купальню распахнулась от резкого удара.

— Какого демона ты творишь! Совсем мозги потерял?! — от яростного рева дяди Элая дрожали цветные витражи.

— Дядя? — Лорс попытался встать, но от удивления поскользнулся и вновь рухнул в воду, породив в небольшом, исходящем паром бассейне настоящий шторм. — Что происходит? — спросил он, вынырнув во второй раз.

— Твои ночные развлечения! Вот что происходит! — раздраженно сообщил племяннику Элай Зогн, рухнув на одну из мраморных лавок.

— Какие ночные развлечения? — Даже перед лицом разоблачения Лорс предпочитал играть невинность.

— Хватит корчить передо мной Тибера! Я все прекрасно знаю! Просто всегда закрывал на твои шалости глаза! В молодости можно немного пошалить, на то она и молодость. Та девка, которую ты изнасиловал ночью, мертва.

— Стоп! Как мертва? — не поверил Лорс, но по выражению лица дяди понял, что тот не шутит. Его охватила легкая паника: — Это не я! Зачем мне ее убивать?!

— Чтобы скрыть твои маленькие шалости! Тебе мало служанок? Зачем тебе еще и городские девки?!

Эта вспышка гнева дяди Элая Лорса поразительным образом успокоила.

Что же, раз дядя все знает — можно играть открыто. Особой вины за собой он не ощущал — все развлекаются в меру собственной испорченности, а неиспорченных людей не существует. У него, как у принца, просто больше возможностей.

— Говорю же, я ее не убивал! — резко заметил он, выбираясь наконец-то из бассейна. — Попользовал разок, сунул золотой, чтобы молчала. И я был в маске!

— С твоими золотыми локонами и синими глазами маска тебе сильно помогает! — осадил племянника Элай. — Почему ты всегда выбираешь только тех девок, с которыми хотя бы поверхностно знаком?

— Так интересней, — откровенно признал Лорс. На самом деле маска это так… Чаще всего его довольно быстро узнают. И, что самое обидное, перестают сопротивляться. — Да и не станет дочь горшечника ничего рассказывать. Ей же никто не поверит!

— В одном ты прав, — кивнул дядя, — не станет. Ее убили! — напомнил он. — Выпотрошили и порубили, словно тушу в лавке мясника. Представь, что будет с твоей столь тщательно выстраиваемой у гряземесов репутацией «доброго принца», если пойдут слухи о твоей причастности к убийству?

— Да не убивал я ее!

— Если ее убил не ты, то кто? В подобные совпадения я не верю.

— Тар! — вспомнил Лорс. — Он видел меня с этой девкой!

— Первый принц слишком умен и осторожен, чтобы так подставляться. Изуродованное тело — верный признак одержимого.

— Но он же одержимый — никогда не знаешь, что от них ожидать! Либо его тоже хотят подставить под удар. А значит, это Синие!

— Возможно, — не стал сходу отрицать предположение племянника Элай. Если это предположение верно, то Синий двор разыграл великолепную комбинацию, подставив разом Зеленый и Красный двор. Слухи… Эти проклятые слухи! Зря Лорс думает, что никто не знает про его шалости. — Нужно перевести все подозрения на Зеленый двор! — принял решение он.

Виноват Первый принц или нет — толпа и слухи сделают его виновным. Уже сделали, если подумать. И это плохо! Почему? Потому что кто-то другой додумался до такого отличного хода!

Глава 18 Последний игрок

Оранжевый двор остался таким же, каким Тар его запомнил. Если Харус тяготел к строгим геометрическим формам, то его матери, Второй императрице, нравилась почти природная естественность. Небольшой парк на территории Оранжевого двора больше напоминал дикий лес. Деревья и кусты почти не знали садовых ножниц и росли, как им вздумается. Высокая трава в ряде мест вымахала по колено.

В свете недавнего происшествия в поместье Харуса, Тару почему-то подумалось, что такая высокая трава не оставляет шпионам под «скрытом» ни единого шанса на спасение. Какой толк от невидимости, если любой твой шаг с дороги будет обнаружен из-за примятой травы?

Оживившаяся паранойя тут же потребовала отменить приказ Нарту, нанять слуг и привести Зеленый двор в порядок. Ведь «порядок» означает и стрижку заросших газонов. А недремлющий демон и вовсе предложил решить дело радикально — просто убить всех потенциальных недругов. Но чего еще ждать от демона?

Подражая сыну, или это сын подражал матери, императрица Сейлан дожидалась его в парке, но не в открытой беседке, а в поставленном прямо на дорожке плетеном кресле. Смуглокожая, черноволосая, с пронзительно зелеными глазами — прошедшие годы оказались не властны над этой молодой женщиной. Хрупкая и тонкая, словно тростинка, гибкая и изящная, она словно застыла во времени, оставшись той нескладной девушкой-подростком, что играла с ним в детстве. Милое лицо с чуть вздернутым носиком и какой-то совершенно детский взгляд только усиливали это впечатление. Многие обманывались и верили в искреннюю наивность этих детских черт, недооценивая скрытый за ними ум Второй императрицы, ее ловкость и безжалостность. Именно эти качества позволили Сейлан отделаться домашним заключением за участие в мятеже Первой императрицы и помощи ей с запретным ритуалом, спасшим жизнь Тару.

Задумавшись о чем-то своем, женщина лениво поглаживала ухоженного толстого кота, дремавшего на ее коленях.

— Тар!

Заметив его, она попыталась убрать кота. Недовольный подобным кощунственным отношением (что эти наглые слуги-людишки себе позволяют?!), кот раздраженно муркнул, цепляясь когтями за платье императрицы.

— Перестань! — пожурила любимца Сейлан, терпеливо отцепив от себя. — Иди, погуляй!

Предложение было настолько нелепым, что кот его картинно проигнорировал. Одарив подходившего Тара высокомерным и презрительным взглядом — понятно ведь, кто виноват, — он завалился прямо на дороге, поднял заднюю лапу и начал ее вылизывать, демонстрируя принцу толстый зад и свое отношение.

Тару страстно захотелось пнуть это блохастое недоразумение, ошибочно возомнившее себя божеством. Какой толк от этих кошек? Собака — это друг, верный и полезный товарищ, для которого хозяин — божество. Кошки же совершенно бесполезны! Ловля мышей? Пара простеньких рун избавит подвалы от грызунов лучше десятка котов! Да и одного взгляда на этого пушистого обжору достаточно, чтобы понять — если он и способен поймать мышь, то только дохлую.

Обойдя наглое животное, он припал на одно колено перед Второй императрицей.

— Хорошеешь день ото дня, Сей. Смотреть больно.

Их отношения всегда были скорее отношениями брата и старшей сестры, нежели пасынка и мачехи.

— Льстец! — края губ Сейлан слегка приподнялись, в намеке на улыбку. Окинув принца оценивающим взглядом, она ласково провела ладонью по его белым волосам. — Жаль, что не могу сказать о тебе то же самое.

— Я так плохо выгляжу?

— Лучше, чем в нашу последнюю встречу, — признала она, проведя пальцами по его шрамам. — Тогда ты был просто куском обгоревшей плоти. — Подцепив длинным, ухоженным ногтем серебряную цепочку на шее принца, она вытащила на свет амулет с вставшим на дыбы единорогом. — Вижу, ты все еще носишь эту игрушку. Второй раз она не сработает.

— Знаю, — согласился Тар, — это просто память.

Сейлан осторожно провела подушечками пальцев по рогу единорога и тут же отдернула руку.

— Все кусаешься? Значит, часть заряда еще сохранилась. Лучшее из наших с Имсаль творений, — мечтательно констатировала бывшая наперсница и подруга Первой императрицы. — Вершина рунного мастерства империи и запретных знаний Астшана. Сколько бессонных ночей мы с Имсаль бились над совместимостью рунных цепочек и деталях ритуала. — Она зажмурилась, погружаясь в теплые воспоминания далекого прошлого.

Но прошлое — это прошлое. В него нельзя вернуться! День сегодняшний диктует свои законы.

— Я… — начал Тар, но Сейлан не дала ему закончить, зажав губы пальцем.

— Все потом! Уверена, ты с утра на ногах и ничего не ел! — припечатала она и требовательно хлопнула в ладоши. — Эй, кто там? Немедленно накройте нам с Первым принцем!

Слуги на дорожке появились с такой скоростью, что впору было заподозрить их в умении телепортации. К первому плетеному креслу прибавилось второе, а за ним появился небольшой стол, сделанный в том же стиле, но явно зачарованный на прочность. Иначе он должен был просто рухнуть под тяжестью блюд, натащенных старательными слугами Второй императрицы.

Устроившись с удобством в кресле, Тар с тоской оглядел обилие яств. Сейлан прекрасно знает его вкусы, и это плохо — повара у нее всегда были отменными.

— Я же лопну! — попытался возмутиться он, заранее зная, что бунт обречен на провал.

— Не переживай, — отмахнулась императрица. — Зашью, если что. Попробуй лучше вот этого кролика в сметанном соусе. Мой повар улучшил рецепт и добавил немного той травы, что ты прислал с последним письмом. Получилось весьма пикантно.

Страдальчески подняв глаза к небесам, Тар все же решил подчиниться диктату своей второй матери. Сопротивляться бесполезно — проще дракона победить. Да и завтрак он действительно пропустил.

За обедом говорить о делах не принято. А после обеда говорить о них просто не хотелось. Чувствуя себя давешним котом, Тар лениво развалился в кресле, не в силах двигаться. Напади на него сейчас убийцы, тот же хинданский прайд, у них был бы не иллюзорный шансы на победу.

Давно он не позволял себе такого чревоугодия. И долго еще не позволит.

Инициативу начать разговор о цели его визита взяла на себя Вторая императрица.

— Я знаю, зачем ты пришел, — сказала она, повертев в руках изящный кубок, украшенный ограненными под рубины шпинелью.

— Разве я не могу просто навестить свою вторую мать? — разыграл удивление Тар, за что заработал легкий шлепок по предплечью.

— Раньше мог, а теперь… — Поставив кубок Сейлан склонилась к принцу и в очередной раз погладила его по волосам. — Все течет, меняется. Порой довольно резко… У Оранжевого двора всего три голоса, но все они твои. Если тебе нужно золото на подкуп…

Тар отрицательно покрутил головой.

— Трюмы «Императрицы» забиты мистическим жемчугом, редкими травами и шкурами чудовищ Забытой земли. Это куда лучше любого золота.

— Тогда я могу дать тебе список тех одноцветных, кто готов продаться за должную цену. Еще я неплохо знаю заместителя Палаты Монет, но тип он ненадежный — может предать.

— Даже меня?

Сейлан задумалась, а затем кивнула.

— Даже тебя, но за очень большие деньги.

— Табличке в Зале Предков деньги не нужны. Так ему и передай!

— Ты все такой же гордый и прямой, словно меч. А в борьбе за власть нужно быть гибким.

— Хороший меч — гибкий, — возразил Тар. — Место главы Палаты Монет, высший ранг и почетное звание из рук императора твоего знакомого устроят? Не считая денег? Но вместе с моим предложением передай ему и мои первые слова про Зал Предков.

— Передам, почему не передать, — согласилась Сейлан. — И? Сколько их уже? — нетерпеливо спросила она, сделавшись на короткий миг той любопытной девчонкой, что возилась с ним в детстве.

— Двадцать один голос, — ответил Тар, быстро произведя в уме нужные подсчеты. Хорошо, что Тибер еще в первую встречу нарисовал ему полный расклад. — Но это с завещанием императора.

— Значит, до меня у тебя было два голоса. — Сейлан тоже быстро считала, знала расстановку сил в Палате Власти и умела делать правильные выводы. — Нарт?

— Да, — не стал отрицать Тар. Глупо отрицать очевидное!

— Приятно, что у старого волка еще остались клыки, — задумчиво заметила императрица.

— Он не простил? — осторожно уточнил Тар, прекрасно зная о старой ссоре между бывшим верховным стратегом и Второй императрице.

— Нет. Я ведь бросила Имсаль тогда.

— Спасая меня после запретного ритуала! — напомнил принц.

— Я бросила ее, оставила одну сражаться с белыми жрецами.

— Ты книжница, а не боец!

— Но третья ступень боевого мастерства у меня есть. Плюс наша свита. Отряд жрецов был не таким большим, мы могли бы отбиться!

Иногда Тара тоже посещали подобные мысли, но он гнал их прочь. Никто не ожидал, что Белые жрецы договорятся с императором и ударят мятежникам в спину. Оголенная после ухода двух легионов граница пала. Восточный Страж оказался в осаде. А внушительный отряд белых двинулся вглубь равнин Трилла. Жрецы точно знали, куда им следует идти. И свита Мятежной императрицы оказалась отрезана как от ушедших на столицу легионов, так и от сильнейшей крепости, бывшей ядром восстания.

— Это был ее выбор, — сказал Тар. — Я не виню тебя за то, что ты тогда ушла… Хватит о прошлом! Я не с пустыми руками. — Достав из внутреннего кармана флакончик из хинданского розового стекла, он поставил его на стол перед Сейлан. — Позволь преподнести тебе небольшой подарок, достойный твоей красоты. Мои алхимики на Скале, в своей вечной погоне за новыми рецептами, получили совершенно дивный аромат. Таких духов нет ни у кого. Цветы — цветку.

— Все такой же ловелас, — пожурила его женщина, приняв флакон с духами. — И не посматривай так многозначительно в сторону ворот. Не стану я тебя больше задерживать.

Тар решительно поднялся из-за стола.

— Тогда, я откланиваюсь.

Дождавшись, пока Первый принц покинет поместье, Сейлан задумчиво посмотрела на стоявший перед ней на столе флакон. Достав из волос серебряную шпильку, обильно украшенную едва заметными рунными письменами, она открыла подаренные духи и осторожно опустила в них кончик шпильки. Подождала немного, убрала шпильку обратно в волосы и только после этого поднесла флакон к носу, наслаждаясь приятным ароматом.

* * *

Кесс Родор любил вечерние доклады. Слуги, охрана, дворцовые прихлебатели остаются за массивными дверьми. Щелкает замок. Император и глава Палаты Теней исчезают, остаются только два старых друга.

За эти годы сложился определенный ритуал, обязательной частью которого была дегустация хорошего вина. Но время и имперские целители постоянно пытались внести в него свои коррективы. С первым Кесс и Гехан поделать ничего не могли, зато пожелания вторых могли смело игнорировали.

Если следовать всем рекомендациям целителей, то жить ты будешь долго, но ужасно скучно. А зачем нужна такая скучная жизнь?

Разлив из невзрачной глиняной бутыли вино, Гехан Третий небрежно кивнул другу на соседнее кресло, стоявшее рядом с камином.

Стянув с рук перчатки для верховой езды, в отличие от многих одаренных, Кесс любил ездить верхом, глава Палаты Теней не сел, а просто устало рухнул в предложенное кресло. Вытянув ноги к огню, он некоторое время наслаждался теплом и только потом потянулся к кубку.

— Хм, — задумчиво крякнул он, сделав глоток. Вино оказалось крепким, жгучим. Поначалу Кесс даже решил, что Гехан решил над ним пошутить, налив в кубок хлебного или рисового вина, которые только называется вином. Но послевкусие напитка оказалось весьма приятным — медово-цветочным. Именно оно подсказало Кессу нужный ответ. — Что-то новое, но явно с виноградников Трилла, — сказал он, сделав еще один глоток.

— Трилл большой, — усмехнулся император. — Но ты прав, это «Ночная грусть», семилетней выдержки. — Согласись, интересный вкус.

— Крепковато, на мой взгляд. — В отличие от своего императорского друга, Кесс любил более легкие вина.

За первым кубком последовал второй. За вторым — третий. Разве не об этом они так долго мечтали, бегая от карательных рейдов астшанцев во время Восстания Ярости? Победить, разбогатеть и спокойно себе попивать вечером вино возле камина. Хотя мечты насчет спокойствия так и остались мечтами.

Прикрыв глаза Кесс только сейчас понял, насколько же он устал. Вино в компании старого друга — это хорошо. Но больше всего ему сейчас хочется хорошенько попариться в ванне, съесть добрый кусок мяса, а потом сразу перебраться на перину. И спать! Спать! Спать!

Но он знал, насколько наивны эти мечты.

— Может хоть ты мне объяснишь, что там, демоны их забери, происходит? — спросил император, отставив в сторону пустой кубок. Ритуал закончился, пришло время вернуться к делам. — У меня лежит четыре жалобы на Тара и пять прошений заключить его под стражу из-за какого-то ночного убийства?

— Так мало? — искреннее изумился глава имперских Теней. — После устроенных у ворот бойни их было два десятка.

— Тар был в своем праве! — напомнил другу император.

Пусть он и отчитал сына, но все жалобы на него сразу же отправились в камин. Прожив огромный кусок жизни с непробужденным истоком, император никогда не испытывал неприязни к простым людям. Но думать надо, когда нападаешь на принца империи! Тар совершенно прав — он его сын и никто не смеет его оскорблять! Нападения на принца империи — это мятеж!

— В городе произошло убийство, — зевнул Кесс. Скорей бы закончить доклад. — Молодую девушку изнасиловали, а потом убили.

— Прискорбно, но при чем тут Тар?

— Дело не в самом убийстве, столица огромна, на окраинах каждый день кого-нибудь режут, а в способе. Ее просто выпотрошили! А многие еще помнят астшанцев с их одержимыми.

— Интересно, как жители столицы могут их помнить, — сварливо заметил император. Хагронг, как и многие крупные города, сам открыл астшанцам ворота, избежав разграбления. — Астшанцы держали одержимых вне городских стен. Измененные, те да, входили в город. Но не одержимые!

— Это не мешало одержимым развлекаться в предместьях. А развлечения одержимых не так-то просто забыть, сам знаешь. — Даже спустя стольколет Кесса передернуло от воспоминаний.

Во время Восстания Ярости они с императором много чего повидали, но кровавые чудачества одержимых стоят на особом месте. Не сказать, что лучшие воины астшанцев вырезали все живое, хотя такое тоже случалось. Вполне возможно, что те же измененные, обуздавшие слабые сущности нижних планов, перебили куда больше мирных жителей. Но если астшанский воин или даже измененный просто насиловал и убивал, то существа, называть их людьми у Кесса не поворачивался язык, ставшее сосудом для высших сущностей нижних планов, всегда делали это с какой-то запредельной жестокостью.

— Выбор жертвы тоже интересен, — продолжил он. — Дочь владельца гончарной мастерской на Тростниковой улице. Мастерская ее отца сгорела, а на ее покупку он взял деньги у Ронга Лана… — глава Палаты Теней выразительно замолчал.

— Это тот ростовщик, которого ты подозреваешь в связях с Лорсом, — припомнил император.

— Он самый!

Для Кесса не было секретом то, что в своей гонке за уличной популярностью Лорс Валлон использует весьма грязные методы. Ссудить через подставное лицо деньги, разорить, а затем картинно вытащить из долговой ямы — это вполне в духе Четвертого принца. Но доказательств у главы Теней не было. А без доказательств Гехан не станет ничего делать, но напомнить императору о своих подозрениях лишний раз не помешает.

— Я все еще не вижу связи с Таром, — заметил император, с сожалением посмотрев на пустые кубки и кувшин. Хорошего вина никогда не бывает много.

— Первый принц стал свидетелем устроенного принцем Лорсом спектакля…

— Последнее, просто твои предположения, — напомнил Гехан Третий, недовольно поджав губы, а затем добавил: — Нет, это не Тар. Он привык убивать открыто, никого не боясь и не прячась.

У главы Палаты Теней на этот счет было свое мнение, но спорить с императором он не стал. Тем более в этот раз Гехан Третий совершенно прав — Первый принц ночью не убивал… а если и убивал, то не ту несчастную, чье тело лежит сейчас в леднике Палаты Правосудия. Но жителям города этого не объяснишь.

— Столица взбудоражена, — сообщил он, подавив очередной зевок. Проклятая должность! — Она еще не отошла от бойни перед воротами, а тут жестокое убийство. Слухи…

— Слухи пресекать! — жестко отрезал император. — Вызови в город когорту… две когорты, Первого Всесокрушающего. Пусть легионеры патрулируют улицы — это успокоит горожан.

— Сделаю, Вихрь, — вздохнул глава Палаты Теней. Пресечь слухи… Приказать легко — выполнить трудно. Слухи, они на то и слухи.

— Что там по нападению на дочь посланника Астшана?

— Странное нападение. С одной стороны, хорошо подготовленное, а с другой… странное. Такое чувство, что тот, кто его готовил, специально дал астшанке шанс на спасение, послав только двух одаренных. И Эльгери ати Унсан им воспользовалась. И я подозреваю, что при этом она нарушила законы империи!

— Подозрения, это не доказательства, — отмахнулся император. — Да и не будем же мы обвинять дочь посла в том, что она посмела защищаться? Никаких следов значит?

— Думаю, это дело рук Красного двора. Теней клана Вэйр, если быть точным.

— Но доказательств у тебя нет, — подвел неутешительные итоги император. — Еще новости?

А вот и время десерта. Кесс даже про усталость позабыл.

— Экклезиарх Филан сгорел, — невинно бросил он и замер, дожидаясь реакции императора.

— Туда ему и дор… — начал было Гехан. — Стоп! Что значит сгорел?

— Официально Белые утверждают, что экклезиарх скончался от затяжной болезни. Но мне удалось разузнать, что он был казнен Верховным предвестником, — и вишенка на торте, — следовавшим до столицы в свите принца.

— Значит Белый Совет тоже решил поучаствовать в игре, — отстраненно заметил император. — Странно, что они выступили так открыто.

— Не только открыто, но и довольно нагло. Это тот самый предвестник… — многозначительно добавил Кесс. — Верховным он стал после казни Имсаль.

— И он путешествовал вместе с Таром? Действительно, нагло… — Гехан Третий задумчиво потеребил кончик тонкой седой бородки. — А давай мы устроим большой императорский прием! — внезапно предложил он. — Давно мы не собирались всей семьей. Пора бросить пауков в один кувшин. Будет интересно наблюдать за их возней.

— Большой императорский прием? — Кесс едва не застонал. Это императорское «мы» очень быстро превратится в «ты», а он так устал. Впрочем, внезапно вспомнил он, во дворце есть главный распорядитель, вот пусть он и думает, как в кратчайший срок выполнить это невыполнимое распоряжение императора.

Глава 19 Залы власти

Кэра не любила платья, предпочитая им мужскую одежду или охотничьи и тренировочные женские костюмы. Но прием в императорском дворце диктовал свои правила, которых следовало придерживаться.

— А может не надо? — жалобно прошептала она. — Я могу и в поместье посидеть.

— Думаешь мне это нравится? — заметил Тар. Обряженный по такому случаю в парадные придворные одежды Зеленого двора, которые ненавидел точно так же, как его ученица платья. — Я страдаю, и ты страдай.

— Жестоко… Надо было брать пример с Одноглаза, — буркнула девушка в ответ.

Чутьем опытного морского волка, пират сразу понял, откуда дует ветер, и еще два дня назад исчез из поместья принца. Вернулся он только вчера вечером, пьяный до такого состояния, что едва держался на ногах. И отсыпался в поместье вместе с Нартом Росном и двумя горцами, оставленными для охраны Зеленого двора.

— У кого-то очень много свободного времени, раз глупости всякие в голову лезут, — задумчиво вздохнул Тар. — Придется усилить твои тренировки.

После такой угрозы Кэра смирилась с судьбой. Один вечер в платье можно потерпеть — синяков меньше, а свободного времени больше.

Новость о большом императорском приеме стала неожиданностью и взволновала Белый город даже больше возвращения Первого принца в империю. Обычно такие масштабные приемы готовятся загодя, а известно про них становится и того раньше. А тут два дня… Слугам императорского двора можно было только посочувствовать, вот только сочувствовать было некому. Вся столичная знать, а значит и все слуги лаэров и ларов, получивших приглашение, стояли на ушах. Императорский прием — это… императорский прием! Праздник роскоши и тщеславия. Начинался он во второй половине дня, а заканчивался глубокой ночью и состоял из нескольких этапов. Сначала общий сбор всех гостей в тронном зале и приветственная речь императора, а затем празднество расползется по открытой части императорского дворца. Кто-то будет танцевать, другие предпочтут дегустацию вин и закусок, третьи захотят сойтись в учебных поединках на тренировочной площадке в парке. Раньше случались и дуэли, но Гехан Третий их запретил.

Даже Тара эта лихорадка не миновала. В былые времена он мог себе позволить заявиться на подобные празднества в дорожной одежде, зачастую не слишком чистой. За что постоянно получал нагоняй от матери. Но теперь, раз он решил бороться за этот трижды проклятый трон, приходилось соответствовать и играть по правилам.

Дарий, Родерик и прочие его спутники обзавелись новой одеждой и зелеными плащами с гербом Первого принца. Весь прошлый день горцы были заняты только тем, что полировали свои доспехи. Теперь их кирасы можно было спутать с зеркалом. Пусть все видят, что Зеленый двор жив и возрождается из пепла забвения, словно мифический феникс!

Из-за объявленного приема и связанной с ним суеты, недавнее убийство отступило на второй план. Хотя слухи о причастности Первого принца ползли по городу. Но когда Тара волновали какие-то слухи?

Повозка остановилась на площади перед императорским дворцом, порядком запруженной прочими экипажами.

— Драгор! — позвал Тар, выбираясь наружу и помогая Кэре. — Остаетесь здесь, будете поражать всех своим бравым видом.

— Будет исполнено, — сухо кивнул исканец, несколько пришибленный тем фактом, что оказался со своими побратимами в самом сердце империи.

Первым, кого они встретили во дворце, не считая многочисленных слуг, стал Тибер. Лениво разглядывая идущих на прием императора людей, Третий принц подпирал одну из колонн перед Парадным тронным залом.

— А вот и мой недожаренный братишка! — оживился он, заметив Тара и его спутницу, отлипнул от колонны и поспешил навстречу.

Хорошо пошитые придворные одежды не могли скрыть его физического уродства полностью, но делали фигуру Тибера не такой гротескной.

— Неплохо, — оценил Тар. — Тебе стоит чаще так одеваться?

— Метать золото перед свиньями? — зло усмехнулся Тибер. — Зачем? Среди моих пороков нет скотоложства. Оу, — он картинно зажал себе рот, а затем коротко поклонился Кэре, следовавшей за принцем. — Прошу прощения, лари Овейн. Язык мой — враг мой. Кстати, позвольте высказать мое восхищение. Я преклоняюсь перед Вашей красотой и грациозностью. Великолепно выглядите!

— Ты прочитал сборник самых банальных комплиментов? — уточнил Тар.

Тибер протестующее скрестил руки перед собой.

— Читать? Что это вообще такое? Банальным комплиментам я научился у тебя! — Он вновь посмотрел на Кэру. — Как поживает щенок?

Пришлось потрудиться, но он выполнил свое обещание. На следующий день после столь неудачно закончившийся прогулки Кэры по рынку, неприметный человек доставил к воротам Зеленого двора простую корзинку с чистокровным щенком астшанского волкодава.

— Учитель еще вчера отправил его в Желтый двор в подарок принцу Рантору, — не без сожаления пожаловалась Кэра.

Щенок оказался весьма забавным, и она успела к нему немного привязаться, пока присматривала за двойным подарком. Любопытный и бесстрашный, он храбро бросался на хвост Молчуна и умилительно рычал.

— Да? — удивленным Тибер не выглядел, просто пытался разыграть удивление, да и то без особого старания.

— Я совсем забыл про подарок самому младшему из наших братьев, — пояснил Тар, внимательно наблюдая за реакцией брата.

— Бывает, — небрежно пожал тот плечами. — Я тоже постоянно забываю, что Рантор мой брат.

Какая многозначительная фраза. И как по-разному можно ее толковать. И все же Тар был неуверен. Тибер что-то подозревает — это очевидно. Но вот знает ли он правду? Впрочем, что ему делать с этим знанием?

— Его Высочество Тар Валлон, Первый принц империи Арвон, лорд-стратег Скалы, Великий адмирал Западного флота, Убийца Дракона! Лари Кэра Овейн! — громко провозгласил стоявший возле дверей распорядитель, когда они подошли к залу. — Его выс… — вновь затянул он хорошо поставленным голосом, но проходивший мимо Тибер внезапно прихватил его за подбородок и с силой захлопнул рот, заставив замолчать.

— Во мне и так все прекрасно, так что тс-с-с! — предупредил он, проникновенно глядя слуге императорского двора прямо в глаза.

— Хватит! — приобняв брата за плечи, Тар отвел его от порядком испуганного распорядителя, который, похоже, еще и язык себе прикусил. — Праздник только начинается. Не стоит портить его так рано. Старик появится, тогда и начнешь.

— Раз ты просишь, то так и быть, подожду, — согласился Тибер, плотоядным взглядом окинув тронный зал.

Парадный тронный зал императорского дворца был не просто большим — огромным. В детстве он казался Тару пугающим. Большая часть его ранних лет прошла в армейских лагерях и походных шатрах. Счастливое, несмотря на войну, время. Впервые оказавшись в Парадном тронном зале, он подсознательно боялся, что крыша сейчас обрушится вниз и его завалит. Детский страх давно ушел, но все равно, под этим сводчатым, поддерживаемым десятью толстыми колоннами потолком, он чувствовал себя неуютно.

Забавно, но это было одной из причин, по которой он не рвался к императорской короне.

Во главе зала, на полукруглом возвышении, куда вели три ступеньки, стоял высеченный из единого куска зеленого нефрита трон. И даже от входа в тронный зал была видна глубокая трещина. Она шла практически ровной чертой сверху вниз, разделив спинку трона на две неравные части. Еще одно наследие смутного времени получившего название Войны Знати.

Неизвестно, откуда в те времена на императорском троне появилась трещина. Но именно из-за нее прежде нефритовый трон и стали называть расколотым.

— Я бы приказал ее заделать, — отстраненно бросил Тар. В детстве он нередко забирался на трон отца — жутко неудобная штука.

— Что? — не понял Тибер.

— Трещина, — пояснил Тар, дернув подбородком в сторону трона.

— А-а-а, та старая легенда, — догадался Тибер. — Вернется истинный император, который объединит страну. И когда он воссядет на престол — трещина исчезнет. — Что же, император появился, страна объединена, а вот трещина все так же на своем месте. — Хорошая идея. Стану императором, так и сделаю, — шутливо добавил он.

Сегодня в тронном зале собрался весь цвет имперской знати: императрицы, принцы, представители от кланов и сильнейших родов империи. Не всегда это были главы кланов, но обязательно кто-то из правящего рода, оставленный в столице именно на подобный случай или же заседающий в Палате Власти вместо главы.

Появление Первого принца не осталось незамеченным, но подходить к Тару никто не стал. Он тоже не жаждал общения, а потому не пошел ближе к трону, где находились самые почетные места, а остался возле дверей.

— Ты слышишь это дружное шипение, — прошептал Тибер, склонившись к уху брата, — грохот погремушек. Люблю такие праздники — весь серпентарий в сборе. — Жадно втянув носом воздух, он вновь оглядел зал, задержав взгляд на Третьей императрице, красное платье которой было особенно хорошо заметно совсем рядом с ведущими к трону ступеньками, и почти умоляюще добавил: — Давай сходим к моей матери. Испортим ей настроение!

— Без меня, — проследил Тар за его взглядом. — Сам знаешь, если громовая змея гремит погремушкой, лучше отступить.

— Или свернуть ей голову… Ты стал таким скучным, братец. — Ловким движением проскользнув за спину Тару, Тибер галантно склонился перед Кэрой. — Лари, — голос его стал воркующим, — могу ли я, скромный слуга вашей красоты, рассчитывать на ваш первый танец?.. Не коситесь на этого зануду. Первый принц настолько суров, что не танцует. На самом деле он просто не умеет, — доверительно сообщил он, склонившись к уху девушки.

— Развлекайся, — неожиданно благодушно кивнул Тар Кэре, поразив подобным замечанием не только девушку, но и Тибера. Третий принц прекрасно знал, какой собственник его старший брат. Или слухи действительно врут и Кэра для него просто ученица? А впрочем, любовница, ученица или все вместе — да какая разница!

— Я неуме…

— Кхм! — многозначительно кашлянул Тар, не давая Кэре солгать столь нагло. Даже на далекой от империи Скале он нашел ей нужных учителей этикета и танцев. Да и намек более чем очевиден, она научилась понимать их с полуслова — учитель хочет остаться один.

— Очень плохо танцую, — поправила себя девушка, с укором посмотрев на Первого принца. Как учитель мог так с ней поступить?! Не то чтобы Тибер ей неприятен, скорее наоборот. Но если она и хотела с кем-то потанцевать, то только с учителем! Да и какой смысл тащить ее на прием и сразу бросать?

— Сомневаюсь, что хуже меня, — заметил Тибер, стукнув себя по ноге. Сегодня он почти не хромал. — Пожалуйста, лари.

— Хорошо, — сдалась Кэра и мстительно добавила. — Но не жалуйся, если я отдавлю тебе ноги!

— Почему за словом «если» мне слышится «когда», — мягко улыбнулся Тибер. — Но не переживай, я не хуже Тара умею терпеть боль. Лари даже не представляет, насколько мы с моим недожаренным братцем похожи.

Дальнейшие их препирательства были остановлены распахнутыми дверьми во внутренние покои дворца — явный знак скорого появления главного действующего лица сегодняшнего празднества.

Первым из дверей появился один из личных слуг императора. Сделав шаг к стене, он четко, словно легионер, развернулся к затихшему залу и громко провозгласил:

— Его императорское Величество Гехан Третий император Арвона; повелитель Трилла, Эншая и прочих земель.

Слуга императора не стал мучить гостей, ограничившись кратким титулом, чтобы подчеркнуть неофициальный характер внезапного торжества. Едва он замолчал, из дверей появился Гехан Третий. Не обращая внимания на склонивших головы подданных, император прошествовал к трону, сел на него и махнул рукой, давая разрешение начинать празднество.

— А где приветственная речь? — удивился Тибер. — Как-то непохоже это на нашего старика.

— Старческий маразм? — предположил Тар.

— Скорее природная вредность. Мы теперь стоим и гадаем, а он сидит и втайне веселится.

— Это вполне в духе Старика, — согласился Тар.

— Слава предкам, наконец-то можно сходить к столам, чтобы перекусить и выпить, — пробормотал Тибер, протянув Кэре руку. — Не хотите ли оценить искусство имперских поваров? На вашей Скале вам таких деликатесов видеть не приходилось. Тар, ты же не против, если я украду твою партнершу?

Вместо ответа Тар только равнодушно махнул рукой, несознательно копируя недавний жест императора.

Мягко подхватив растерянную Кэру под локоть, Тибер увлек ее к расставленным вдоль стен столам.

Праздничный прием отличается от официальных в лучшую сторону — меньше официоза и ритуальных расшаркиваний. Сгруппировавшиеся в преддверии прихода императора перед троном гости стали расходиться по залу. Тут же образовались группы и группки по интересам, некоторые гости вышли на мраморную террасу, ведущую во внутренний сад императорского дворца.

Будь у Тара больше времени на подготовку, он бы прикинул, с кем из ларов, входящих в Палату Власти и приглашенных на прием следует переговорить. Но в последние дни спешной подготовки было не до этого.

Поглаживая эфес тонкого парадного меча, он неотрывно наблюдал за залом, отслеживая свою цель.

— Императрица Милева, — выждав момент, Тар как бы случайно перегородил дорогу спешивший куда-то Пятой императрице. Ладно, неслучайно. Именно ее перемещения он и отслеживал, дважды сменил свое укрытие, чтобы добиться этой «случайной» встречи.

— Т… принц Тар — вовремя остановившись, сумела поправить себя последняя жена императора. — Ты что-то хотел?

Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неестественной и кривой, а попытка императрицы совладать с непослушными губами сделала ее и вовсе похожей на оскал.

— Ты так и не научилась контролировать эмоции… — Тар не стал смущать Милеву, называя шутливой кличкой «Огонек». — Нам нужно поговорить.

— Нам не о чем говорить! — гордо вздернула голову она.

— Думаешь?

— Отпусти мою руку, — тихо не прошептала, а скорее прошипела Милева. — Я ведь не сдержусь — ударю!

— А я не боюсь щекотки, — резко заметил он, чувствуя прилив раздражения, но ее руку все же отпустил.

— Да, ты мало чего боишься, — согласилась Милева. — И еще меньше думаешь, — мстительно добавила она, направляясь к выходу из тронного зала.

— Демоны, Огонек, как же с тобой сложно, — прошептал он одними губами.

Извиниться? Неважно за что? Перед Милевой он был готов извиниться хоть сейчас, а перед императрицей Милевой делать этого не намерен. Но их сын… Его сын!

— Похоже, встреча старых друзей не задалась, — заметил Тибер, вернувшийся от столов без Кэры, зато с двумя серебряными бокалами вина.

— Не понимаю, о чем ты.

— Упрямцы, — вздохнул Тибер, одним махом опустошив бокал с вином, а затем и второй. — Вы мне горных кошек напоминаете. Тех… — всучив Тару пустой кубок, он прищелкнул пальцами, пытаясь вспомнить, — с белым мехом.

— Снежные ягры?

— Точно, они самые! Которые перед спариванием между самкой и самцом ритуальный поединок устраивают. Вот и вы с Милевой рычите друг на друга, клыки скалите, пытаетесь повалить друг друга. А закончится все одним… — Тибер сделал бедрами быстрый, но характерный жест.

— Ты не забыл, что она одна из жен нашего отца? — попытался осадить брата Тар. Слишком много лишних глаз на них сейчас смотрит, слишком много ушей может слышать.

— И когда тебя это останавливало? — бросил Тибер, резко развернувшись на каблуках обратно к столам. — О-о, мое любимое розовое эншейское принесли, я туда!

* * *

Вечер давно вступил в свои права и готовился сдаться перед стремительным наступлением ночи.

Устроившись на открытой веранде поместья принца Нарт Росн налил себе кружку горячего травяного чая и приготовился наблюдать за магическим фейерверком, должным ознаменовать завершение имперского приема. Рядом с бывшим стратегом, прямо перед центральным входом в поместье устроился Молчун. Старый пес не любил фейерверки, боялся их. В дни шумных празднеств, когда цветные взрывы в небесах превращали ночь в день, рисуя причудливые огненные картины, он предпочитал укрыться в глубине поместья в бывших комнатах Первой императрицы. Забирался там под кровать, сворачивался в клубок и пытался отвлечься, вспоминая хозяйку и счастливые годы своей молодости. Но сегодня, несмотря на то, что первые пробные фейерверки нарисовали яркие цветы на ночном небосклоне, Молчун решил остаться с Нартом. Когда сын Богини вернется, он не должен увидеть его слабости!

— Тише, Мальчик, — сухая ладонь бывшего легата Первого легиона опустилась на голову пса. — Сегодня их надолго не хватит.

Имперские фейерверки многое взяли от своих хинданских прародителей, но их главный ингредиент нужно готовить заранее. Их делают из крайне слабого подобия хинданской огненной пыли, так еще и с хранением не все гладко. Три-четыре дня, и состав полностью теряет все свои свойства. Это не продукты, срок хранения которых можно продлить с помощью ритуалов и магем.

Слова, а вернее уверенность в голосе Нарта успокоила старого пса. Сложив голову на передние лапы, Молчун попытался отвлечься, но какое-то непонятное предчувствие заставило его вновь открыть потемневшие от катаракты глаза. Он и днем плохо видел, а уж ночью…. Неважно! В доме Богини и его окрестностях ему знаком каждый камешек, куст, закуток, а где подведет память, поможет все такой же острый нюх.

И сейчас этот острый нюх говорил ему — пахнет кровью! В дом Богини пришли враги!

Глава 20 Горячий прием

— Ты даже не представляешь, как трудно добиться стабильного рунного канала, — продолжал азартно вещать Харус, не обращая никакого внимания на совершенно отсутствующий взгляд своей матери и старшего брата.

Оседлав любимую тему, Второй принц мог говорить без перерыва. Погружаясь в свой мир, он игнорировал окружающих, давно потерявших нить превращенной в монолог беседы.

— Хватит, Харус, — взмолилась Сейлан, пытаясь остановить этот словесный поток. — Прошу тебя! Больше никаких разговоров о магемах, рунных цепочках и големах… Иногда я жалею, что в нем нет частички безумства Тибера, — через силу улыбнулась она Тару. — Смешав их двоих, мы могли бы получить одного нормального принца.

— Нормальность в нашей «дружной» семье? Что за извращение? — фыркнул Харус, и обиженно замолчал, но Тар знал — надолго брата не хватит. Одна лишняя фраза или тем более простой вопрос вежливости — временная плотина будет прорвана. Он и в детстве был излишне увлекающимся.

Воспользовавшись наступившей паузой, Тар поспешил откланяться и отошел в свое излюбленное укрытие в тени одной из колонн, рядом с выходом на террасу, ведущую в сад.

Ему было скучно. Он и раньше не любил подобные приемы, считал их бесполезной тратой драгоценного времени, а теперь и вовсе просто ненавидел. Неподвижный воздух, отравленный человеческим дыханием. Слишком много людей! Взглядов! Шума! Запахов!

Последнее, его особенно раздражало. Ядовитая кровь дракона всему виной, подселенная сущность с нижних планов или все вместе, но его обоняние стало не хуже, чем у собаки. Иногда, как в саду у Харуса, это помогает, но сегодня не просто мешает — сводит с ума. Впрочем, его и так считают безумным.

«Смотри на своих врагов и представь, как будешь их убивать, — посоветовал проснувшийся демон. — Станет легче».

А может не демон и это его собственные мысли? Иногда, в минуты гнева или крайнего раздражения Тар переставал их различать. Поэтому и старался держать эмоции под жестким контролем разума и воли.

— Принц Тар.

Укрытие вышло плохим — его тут же нашли.

— Лаэри Унсан, — склонил голову Тар, обозначив поклон подошедшей астшанке. Он давно уже заметил ее в зале вместе с отцом, как и выразительные, приглашающие взгляды, которые девушка на него бросала. Но подходить не стал. О чем ему разговаривать с бывшими врагами, пусть и такими красивыми?

Надо признать, одетая по излишне открытой астшанской моде Эльгери выглядела по настоящему обольстительно. Высшие касты Астшана — прямые родственники древних родов империи Арвон, сбившихся в двухцветные кланы. Такие же наследники полумифической Первой империи, закончившей свое существование во времена Холодных Лет. А среди столь древних родов одаренных сложно найти уродов.

— Я хотела еще раз поблагодарить тебя за мое спасение, — сказала Эльгери, не найдя лучшего повода для начала беседы.

— Я сделал то, что должен был сделать.

Это прозвучало довольно холодно, но именно этого Тар и добивался. Интерес астшанки ему не нравился.

Но Эльгери его холодный тон нисколько не смутил, отступать она не собиралась.

— Слышала, в столице произошло странное убийство. Подозревают одержимого, — она многозначительно посмотрела на Тара, не добилась никакой реакции и продолжила: — Тебя что, совершенно не заботят все эти слухи? — брови ее пошли вверх, выражая крайнюю степень удивления.

— В столице империи слухи, что воздух, — отозвался Тар. — Ими дышат, без них — умирают. Ты обращаешь внимание на воздух или просто дышишь?

Эльгери сделала глубокий вдох, проверяя слова принца, а заодно ненавязчиво демонстрируя смелое декольте и идеальную форму груди, скрытую за невесомым шелком платья.

— Никогда об этом не думала, — признала она. — Но я удивлена, что ты так пренебрежительно ко всему относишься. Эта империя существует только благодаря тебе и твоей матери!

— Слишком громкие слова, — поморщился Тар. — Империя была до меня, будет и после.

— Не будь твоей матери, и астшанский Дом Сенхар давал бы в этом зале приемы. Те еще уроды были, если честно, — откровенно признала она. — А не будь ты на юге во время последней войны, нам бы удалось отнять у империи Эншай.

— Разве что на время, — не согласился Тар. — Подошедшие на помощь легионы…

— Уперлись бы в Старшую сестру, на противоположном берегу которой их бы уже встречала наша армия, — отмахнулась Эльгери. — Да и не было у вас свободных легионов из-за волнений на северной границе. Все что у тебя было — это один легион. Четвертый, если мне не изменяет память.

— Два легиона.

— Второй находился возле Велоста, — напомнила она. — И подошел, когда все уже закончилось. Это твоя победа. И какова благодарность? Такое отношение к герою… Не понимаю!

Герою?! Тару захотелось сплюнуть. Двенадцатилетней мальчишка, назначенный отцом Стратегом Юга. Хорошо, что у Старика хватило мозгов, послать с ним Нарта, который и выиграл ту короткую, но ожесточенную войну. Плюс находившаяся с Тибером и Харусом в Эншае Сейлан взяла на себя организацию снабжения. А из самого Тара в те времена стратег был еще тот.

— В Астшане твои таланты ценят по достоинству, — добавила Эльгери. — Даже теперь, когда ты стал одержимым. Особенно теперь! Кому как не призывающим знать о сущностях с нижних планов?

— Думаю, теперь я знаю не меньше.

Эльгери не успела подобрать достойный ответ, как в дело вмешалась третья сила.

— Не успел я отбить у тебя одну красотку, а ты уже с другой, — раздалось из-за спины Тара — Тибер вновь отыскал старшего брата.

— Отбить?

— Не обращай внимание на мои детские мечты, — отмахнулся Тибер, несколько невежливо пожирая астшанку глазами. — Лучше представь меня прекрасной даме.

— А где ты потерял Кэру? — с подозрением поинтересовался Тар.

Тибер упрямо вскинул голову, выдвинув вперед подбородок.

— Сначала представление, потом ответ!

— Эльгери ати Унсан, позвольте представить вам моего брата Тибера Валлона, Третьего принца империи, — монотонно сказал Тар, закатив глаза. Как хорошо было на Скале без всех этих расшаркиваний и ритуальных танцев. — Тибер, позволь представить тебе Эльгери ати Унсан, призывающую из Дома Унсан, — мстительно добавил он. Все же репутация у высшей касты еще та, а Тибер, хоть и был тогда ребенком, должен помнить последнюю войну с Астшаном.

К чести Тибера, он и глазом не повел, отвесив Эльгери учтивый полупоклон.

— Лаэри, вы ослепительны.

— Принц Тибер, — склонила голову Эльгери, подавив лукавую улыбку. — Рада знакомству.

— Так я жду ответа на поставленный вопрос, — напомнил Тар.

— Какой вопрос? А-а, ты про Кэру? Посмотри на террасе, она должна быть там. Ушла подышать воздухом.

— Признай, что она просто сбежала, — усмехнулся Тар, поворачиваясь к Эльгери. — Лаэри Унсан, мне нужно найти мою ученицу.

— Да, тут и правда довольно душно, — согласилась девушка. — Выйдем в сад.

«Хороший был план, жаль не сработал. Давай ее просто убьем!».

Этот проклятый шепот в голове становился совершенно нестерпим. Да еще астшанка прилипла, словно пиявка и делает вид, что не понимает его намеков. Про Тибера тоже забывать не стоит. Он как крепкое вино — хорош только в малых дозах, но стоит перебрать — начинается тошнота.

На террасе Кэры не оказалось.

— Хватит буравить меня взглядом, — сказал Тибер, ловко укрывшись за Эльгери. — Наверное, она ушла в парк.

— И как мы ее теперь найдем? — раздраженно спросил Тар, окидывая взглядом освещенные тусклым светом рунных световых столбов дорожки.

— Пойдем на шум драки? — весело предположил Тибер.

— Интересное предположение, не лишённое смысла. Но откуда ты так хорошо знаешь Кэру?

— Все просто, братец. Ученик — отражение учителя. Дуэльная площадка! Спорим, что она там!

— Дуэльная? — удивленно уточнила Эльгери.

— Тренировочная, — поправился Тибер. — Дуэли у нас запрещены эдиктом императора. Зря! Прекрасный был способ уменьшать число дураков.

— А что, всегда побеждает самый умный? — изумилась астшанка.

— Умный просто не станет участвовать в такой глупости как дуэль.

В тени старого фонтана они заметили пару, которая укрылась здесь вместо того, чтобы дожидаться начала танцев в тронном зале дворца. Девушка уронила голову на плечо своего кавалера, губы их слились.

— А можно я тут останусь? — громко, так чтобы парочка влюбленных услышала, предложил Тибер, улыбаясь той самой улыбкой, недвусмысленно намекавшей, что ее обладатель задумал что-то очень и очень каверзное. — Смотри, как много всего интересного?

Проигнорировав слова брата, Тар только ускорил шаг. Чувство тревоги и беспокойства все росло, но причину он понять не мог. Императорский дворец не то место, где ему или Кэре может угрожать смертельная опасность.

Впереди показалась песчаная площадка, заключенная в круг изрезанных рунами камней. И знакомая фигура Кэры в полукольце группы юнцов в Синих плащах.

— Вон твоя ученица. А кто это с ней рядом? Щенки Синего двора? Ба-а-а, да это же наш… — Словно позабыв счет, Тибер начал загибать пальцы. — Недожаренный братец, полоумный братец, великолепный и умный братец, говн… — он покосился на шедшую рядом Эльгери и внес правки, — говорливый братец и… мизинчик. Значит это наш пятый, воинственный братец. Самый младший, — губы Тибера исказились в усмешке. — Не считая Рантора, — добавил он, выдержав паузу.

Тар мысленно поморщился. Бесит! Снова эти намеки! Может взять и просто спросить? Но Тибер не ответит — отшутится. А неосторожный вопрос может превратить обычную догадку в уверенность. Пусть Тибер и не выказывает своих предпочтений и показательно игнорирует мать, но он все же из Красного двора.

Из всех своих братьев с Бардисом, сыном императрицы Медеи, Тар общался меньше всего и не знал, чего ожидать.

— До первой крови, лари, — донесся до Тара голос Пятого принца. — Мне интересно, чему мой старший брат успел вас научить.

— Невежливо подначивать девушку, Бардис, — окликнул брата Тибер. — Хочешь потерять невинность — обратись к старшим. Мы тебе покажем нужные места.

— Тибер-р-р! — прорычал Бардис, обернувшись и тут же слегка побледнел, заметив Тара.

— Смотри, Тар. Наш щеночек научился грозно рычать, скалить зубки. Какой милашка!

— В чем-то Тибер прав, — заметил Тар. Раз Бардис не желает его приветствовать, то и он этого делать не станет. — Невежливо бросать вызов девушке, особенно когда она ниже рангом.

Вспомнив про вежливость, Бардис все же нашел в себе силы отвесить стандартный полупоклон. Следом за Пятым принцем поклонилась и его молчаливая свита.

— Брат Тар, Тибер, лаэри Эльгери. Это не вызов. А простая тренировка.

— Тренировка, это хорошо, — протянул Тар, несколько удивленный тем, что Пятый принц уже знаком с дочерью посла Астшана. — Раз мой брат так хочет потренироваться, то я готов дать ему урок.

— Я готов! — гордо вскинулся Бардис. Трусом он не был. — С оружием будем тренироваться или без?

— На твой выбор.

— Тогда с оружием! Рас, дай нам тренировочные мечи!

— Какие мечи?! Что тут вообще происходит! — раздался неподалеку властный голос Кесса Родора. Глава Палаты Теней сполна оправдал свою должность, появившись внезапно и бесшумно, словно настоящая тень. — Нашли место и время! — отчитал он принцев и посмотрел на Тара. — У меня плохие новости, Зеленый двор горит!

* * *

Почувствовав смерть, Молчун хотел было зайтись лаем, но передумал. Этот враг не испугается. Не сбежит. Вскочив на ноги, пес тихо зарычал. Шерсть его вздыбилась на загривке, обнажив богато украшенный рунами ошейник из нашитой на кожаную основу серебряной чешуи.

— Тише, мальчик, — ладонь старого стратега легла ему на голову. — Я уже знаю.

У ворот вспыхнуло алое зарево. От огненной техники загорелся небольшой домик, прижавшийся к стене поместья принца. Обычно в нем отдыхали несшие службу у ворот стражники. Но сегодня там пусто — Тар забрал почти всех исканцев. А те двое, что несли ночной караул на входе, уже мертвы.

Глупый поступок… не убийство стражей, а поджог. Огонь поднимет на уши весь Белый город. Это императорский дворец — один сплошной камень. А поместья императриц принцев и большая часть строений «столицы в столице», как называют Белый город, построены из дерева. Простражников Белого города тоже забывать не стоит, пусть большая их часть и стянута сейчас к дворцу.

— Они не пошли к поместью. Идут вдоль стены… — задумался старый воин и тут же понял: — Зал Предков! Что за подлецы! Даже в смерти не можете оставить ее в покое. Пойдем, встретим гостей, — сказал он, обнажив спрятанный в посохе длинный кинжал с плавным изгибом лезвия.

Враги не боялись, не таились — шли открыто и даже как-то неспешно. Словно знали, что никто не сможет их остановить. Восемь черных силуэтов почти неразличимых в темноте.

Глаза Нарта сверкнули, на короткий миг ночная тьма отступила, обрисовав сад причудливыми противоестественными цветами. Особенно ярко выделялись восемь ярких пятен, исходивших от фигур незваных гостей. Четыре темно-желтых истока, два светло-оранжевых и еще два насыщенных оранжевых, один из которых готов перейти в красный.

Дело дрянь! Хоть техникой «истинного взора» можно увидеть цвет истока, а это показатель потенциал противника. Потенциал, конечно, не ранг, но первые выводы можно сделать и так. Как минимум один из «гостей» — это потенциальная шестая, а то и восьмая ступень. Последнее сомнительно. В преддверии скорых выборов императора никто не станет рисковать голосом в Палатах Власти. Но даже шестая — это много. Тем более «красный исток» пришел не один, а привел с собой представительную группу поддержки из одаренных.

— Много. Сильные, — тихо прошептал Нарт на ухо псу, словно Молчун мог его понять.

А для Молчуна все было просто. В саду Богини враги — врагов надо уничтожить. Как они смеют осквернять своим присутствием ее дом. Жечь его огнем?

Он тихо зарычал.

— Тс-с-с! — остановил его Нарт, укрываясь в тени разросшегося кустарника. — Вспомни свое имя. Ждем, они сами к нам придут.

Никакого «скрыта». Просто ночь и тень. Опытный одаренный чувствует волнение энергии мира не хуже лошади. А если на пустом месте есть это волнение, то там точно прячется шпион или убийца, отводящий взгляд.

Пригнувшись к земле, он жестом приказал Молчуну лечь. Боевой пес послушно притаился в густой траве. Активированный небольшим вливанием эмира артефактный ошейник делал его грозным противником даже для одаренного под «доспехом духа».

Но восемь одаренных и шестая ступень… Нет, слишком много.

Нарт вздохнул. Им не пережить эту ночь. Лет десять тому назад у него были шансы, но время не щадит даже горы. Он слишком стар и слаб. В теле давно нет былой силы, техники даются с трудом. Его седьмая ступень теперь просто почетное звание, а не показатель мастерства. И все же в этот момент бывший стратег и легат Первого легиона был почти счастлив. Если пришло время умирать, то лучше вот так — в бою, а не в своей постели, ходя под себя и впав в старческий маразм.

Это была долгая и славная жизнь. Время поставить жирную точку. И лучше если она будет частью восклицательного знака.

Нарт не знал, но чувствовал, что в собачьей голове Молчуна ходят те же мысли. Старый пес готовился уйти к своей Богине. Ждал этого. Жаждал. И хотел только одного — забрать с собой как можно больше врагов, желательно всех. Это станет достойным подношением его божеству.

На первый взгляд нападавшие выглядели как обычные горожане среднего достатка. Впрочем, наивно было рассчитывать, что враги заявятся в поместье Первого принца обвешанные гербами кланов или дворов, что их послали. Все они были вооружены короткими мечами и в темноте больше походили на какие-то причудливые тени, чем на людей.

Совсем близко. Сжав рукоять кинжала, Нарт задержал дыхание, готовый в любой момент броситься в атаку.

Прошли в трех шагах и даже не заметили? Им же хуже! Сейчас! «Морок» на самый слабый исток. «Призрака» на дорогу перед незваными гостями. Бросок вперед. Походя рассечь бедро тени справа. «Доспеха» нет! Добавить в открытый бок. Уйти в кусты на противоположной стороне дороги и дальше к стене, вдоль нее идет неприметная тропа.

Минус один!

За спиной запоздало полыхнуло огнем, послышался треск молнии. Нежеланные гости не скупились на техники. Вот только большая их часть досталась безвредному «призраку», который не выдержал такого буйства и развеялся.

Попавший под «морок» воин ударил мечом своего соседа. Но тот оказался достаточно осторожен или силен, чтобы поддерживать «доспех» и не пострадал, только удивился.

— Какого демона ты творишь?

— Э-э-э, Конс? Клянусь это был не ты!

— Заткнулись! — резко осадил их кто-то видимо главный.

— Шугар мертв. А Конни какая-то тварь горло разорвала!

— У нас тут «шутник»!

— Заткнулись, я сказал! Круг! Смотреть в оба!

Нарт хотел двинуться вперед, но в темноте послышалось тяжелое дыхание и на тропу у стены выбежал Молчун. Подбежав к Нарту, он ткнулся носом в его ладонь. Пасть пса была в крови.

Минус два!

— Хорошая работа.

Нарт почувствовал удовлетворение и усталость. В молодости это было как-то проще. Гораздо проще!

Большинство одаренных не жалуют школу иллюзий. Считают, что слишком она… непрактична. Задурить голову обмануть гряземеса или неопытного одаренного — это все на что она способна. А вот с атакующими техниками все очень плохо. Даже наемные убийцы и шпионы предпочитают тот же воздух, а не иллюзию. Техники «скрыта» похожи, а атакующих и защитных гораздо больше.

Во многом они правы, но иллюзии всегда давались нарту проще всего, определив выбранный им путь развития боевого мастерства. И даже в чем-то пренебрежительное прозвание «шутник» он носил с гордостью.

«Теневой клинок» продолжал тянуть из него силы, но Нарт не стал его развеивать. Слишком эмироемкая техника. Создать ее второй раз он просто не сможет, а глупцов, пренебрегших «доспехом», среди неизвестных врагов уже не осталось.

А нападающие непросты. Чувствуется в них выучка и дисциплина. Клановые бойцы или тени? Добив своего же раненого, они сбились в тесную группу и молча продолжили движение вперед, постепенно переходя на бег, пока очередной «морок» не заставил одного из них споткнуться.

Последовавшая за этим ругань была для Нарта словно музыка.

Проклятье, но где эта стража, когда она так нужна?!

— Мне нужно их отвлечь, малыш, — вздохнул он, погладив махнувшего хвостом пса. — Молчун, взять!

Грозно и зло рыкнув, волкодав бесстрашно бросился через кусты в свою последнюю атаку.

Глава 21 Держи друзей близко…

— Хороший был план, братец, — сказал Тибер Бадрису, когда Тар вместе с Кэрой покинули парк императорского дворца, спеша вернуться в Зеленый двор. — Но зачем тебе это понадобилось?

— Не понимаю, о чем ты? — отозвался тот, пытаясь разыграть полное недоумение.

Тибер бросил взгляд за спину, убедился, что Эльгери отошла на достаточное расстояние, понизил голос и пояснил:

— Ты дерьмовый актер, мой воинственный братец. Учись у Лорса. Вот где настоящий талант! Устроить ссору с лари Кэрой, чтобы спровоцировать Тара — ход некрасивый, но хороший, признаю. Сам бы ты до такого не додумался, умишка не хватит, — продолжал рассуждать Тибер, немало не заботясь о том, что младший двор Бадриса может их услышать. — Значит, императрица Медея. Эхо былой любви?

Бадрис вспыхнул. Как смеет это красное ничтожество смеяться над Синим двором?

— Заткнись! Иначе…

— Что? — Тибер заинтересованно склонил голову на бок, словно филин.

Этот вопрос, а особенно шутливо-пренебрежительный тон старшего брата окончательно взбесил Бадриса.

— Трус и подлец! Я вызываю тебя на тренировочный бой!

И плевать на возможные последствия! Да и кто вступится за это недоразумение, по какой-то нелепой прихоти судьбы считающееся принцем? Красный двор? Даже императрица Лиара считает своего сына мозолящим глаза ничтожеством. Да одно его существование бросает тень на Красный двор! Плюс вызывающе-непристойное поведение и злые шутки, благодаря которым Тибер обзавелся массойнедоброжелателей.

Да, дуэли в империи запрещены. Но тренировочные поединки мало чем от них отличаются. Убить в ходе них сложно, защитные руны тренировочных полей не позволят, а вот покалечить — запросто. Особенно если поставить себе именно такую цель.

— Мой горячий, но недалекий младший брат, — вздохнул Тибер, постучав по лбу средним пальцем. — Мой ответ в начале твоего вызова!

— Что?

— Раз я трус и подлец, — в очередной раз сокрушенно вздохнул Третий принц, переходя на менторский тон учителя, объясняющего нерадивым ученикам прописные истины, — то я просто не стану принимать твой вызов? Бывай!

Издевательски помахав ладонью, он развернулся на каблуках и поспешил вернуться к фонтану. Пусть Кэра улизнула с приема, но еще оставалась Эльгери ати Унсан. Возможно, астшанка любит танцы?

— Одно твое слово, я подстерегу его в темном уголке и переломаю ноги, — вполголоса предложил Бадрису верный Рас.

— Нападать на принца, да еще и на императорском приеме? — удивился Бадрис наивности друга. — Боюсь, тени моего отца тебе этого просто не позволят.

Может дракон и стар, но он все еще дракон. Не стоит дергать его за хвост, находясь в его логове.

— Позже, в городе, — пояснил Рас, бросив опасливый взгляд по сторонам, словно вездесущие императорские тени могут их подслушивать. — Никто не узнает.

— Многие пытались, но никому это не удалось, — вздохнул Бадрис. Гнев оставил его, осталось только глухое раздражение. А раздражать Тибер умел. Единственный его талант. — Не ты первый хочешь проучить Третьего принца. Красный двор, Синий двор, кланы — многие хотели бы сделать то же самое. Но калека скользкий, словно змея. А опасность чует лучше любой крысы.

— И все же, я попробую, — сказал Рас.

— Мешать не буду, — пожал плечами Бадрис. — Но никаких нападений в стенах Белого города! И сообщи моей матери, что ничего не получилось. Хотя… не надо, я сам это сделаю. А ты займись мечами, — он небрежно кивнул на руки друга, все еще сжимавшие два тренировочных меча, один из которых был совсем не тренировочным, а прекрасно заточенным клинком, еще и зачарованным на прочность и остроту.

Провоцируя Тара Валлона, Бадрис не видел ничего зазорного в том, чтобы несколько уровнять шансы. На победу он не рассчитывал. Если разрыв в одну ступень еще можно как-то компенсировать с помощью артефактов, зачарованного оружия или брони, то пятая ступень против седьмой — без шансов. Но есть ли эта седьмая ступень у искалеченного драконом Первого принца?

Слухи на этот счет ходят разные. А донесения шпионов ничего не проясняют, внося еще большую сумятицу. Одни считают, что Тар Валлон уже давно превзошел свою седьмую ступень в любимой школе льда. Некоторые так и вовсе говорят, что он догнал по силам стареющего императора. Другие наоборот считают, что Первый принц ослаб. Не сильно, но все же. А даже если не ослаб, то неспособен выдержать долгую схватку.

Искать мать Бадрису не пришлось. Покинув тронный зал, в котором, судя по льющейся через открытые двери в сад музыке, начались танцы, Четвертая императрица дожидалась сына на террасе.

— Судя по твоему хмурому и не побитому виду, у тебя ничего не получилось, — заметила Медея, поигрывая новинкой из Вольных городов — богато украшенным веером.

Черноволосая, гибкая, с большими изумрудными глазами и влажными, чуть припухшими, словно только что целованными губами, она не зря считалась одной из первых красавиц империи.

— Этот план не нравился мне с самого начала, — отозвался Бадрис, небрежно облокотившись на перила террасы рядом с матерью. — Да и низко это провоцировать девчонку.

— Ты хочешь получить трон, оставаясь в белых перчатках? — выгнула точеную бровь императрица. — Нет, мой дорогой, привыкай возиться в крови и дерьме! Его будет много, — жестоко добавила она.

— А ты хочешь узнать силу Первого принца или отомстить своему бывшему любовнику? — поинтересовался Бадрис и закатил глаза, заметив, как изменилась мать. — Не делай такое удивленное лицо, мама. Стоило ему вернуться и весь императорский двор вспомнил про твою связь с Первым принцем!

Последнее было откровенной ложью. Тибер не в счет! Калека бьет редко, но выбирает самые болезненные точки. Но Бадрис вырос, на этих слухах. Эту застарелую обиду он всегда чувствовал особенно остро, а теперь и подавно. И выплескивал на мать боль своих детских воспоминаний.

Небрежный, но довольно сильный шлепок веером по щеке стал для него полной неожиданностью.

— Успокоился? — холодно уточнила Медея. — Или еще добавить?! Ты меня должен слушать, а не вздорные слухи. Кто мог такое ляпнуть? Тибер? Меньше его слушай! В калеке говорит его природная завись к тем, кому повезло родиться здоровым. Больше всего на свете он желает обладать тем, что есть у его старших братьев.

— Я должен знать, что это не обычная месть, — насупился Бадрис, буравя мать злым, упрямым взглядом.

— Прошлое осталось в прошлом, — криво улыбнулась Медея, поигрывая веером.

— Звучит неубедительно… Ты сама не знаешь! — внезапно понял он. — Прекрасно! Просто прекрасно!

Императрица Медея предпочла оставить эти слова сына без ответа и промолчала.

* * *

Зал Предков не горел, а скорее полыхал, словно гигантский костер, щедро разбрасывая искры в небеса. Расположенная слева от него стена поместья почернела. Занялся огнем один из домиков прислуги. Да и главное поместье в паре мест уже дымило. То здесь, то там в свете пожара виднелись фигуры в украшенных серебряными крыльями шлемах. Не дожидаясь приказа или разрешения, стражники Белого города пытались потушить огонь, нося воду из декоративного пруда и двух расположенных на территории Зеленого двора колодцев.

Пахло дымом и свежей кровью.

Первые трупы обнаружились в траве, чуть в стороне от главных ворот. Два исканца мертвыми глазами удивленно смотрели в ночное небо. У обоих было перерезано горло, и умерли они прежде, чем что-то поняли. Что уж говорить о каком-то сопротивлении.

— Зарезали, словно свиней! — зло выругался Драгор, проверив мертвецов.

— Соболезную твоей утрате, — сказал Тар, вглядываясь в темноту.

То, что пожар не случаен и на Зеленый двор кто-то напал, было понятно изначально — таких совпадений просто не бывает. Но раз в поместье хозяйничают Серебряные крылья, то спешить некуда — все уже кончено.

— Такова судьба наемника, — вздохнул исканец, закрыв мертвецам глаза. — Это далеко не первые наши потери… просто… — он с силой ударил кулаком в землю. — Проклятье! Я не люблю терять своих людей!

— Мы можем разорвать наш договор.

— Золото принято, клятва произнесена, — хмуро отозвался горец. — Что встали? — зло рявкнул он на остальных исканцев. — Анк! Возьми трех человек, на тебе охрана ворот. Остальные защищают принца. — Он вновь посмотрел на мертвецов. — Кто знает, какие неприятные сюрпризы подстерегают нас в темноте.

Они лежал на дороге, перед пылающим Залом Предков, там где приняли последний бой. Пес и старик. Пусть гор вражеских трупов перед ними не было, но одних следов крови было достаточно, чтобы понять — неизвестный враг дорого заплатил за свою победу.

— Глупый старик! Хоть раз в жизни можно же было отступить, — с горечью пробормотал Тар, подавив в себе порыв упасть на колени перед двумя телами. Он тоже не любил терять людей, особенно таких близких и дорогих.

Ладонь Кэры опустилась на его плечо.

— Тар?

— Я в порядке! — резко осадил принц ученицу. И только побелевшие костяшки крепко сжатых кулаков выдавали внутреннюю бурю, бушевавшую в его душе. На скорбь сейчас нет времени! — Ты! — указал он на одного из суетившихся с ведрами стражников Белого города, и ткнул пальцем в землю перед собой. — Идешь сюда… Бегом!

Оставив ведро, слегка спавший с лица стражник подбежал к принцу и замер, словно кролик перед удавом.

— Как это произошло?

— Не знаю, Ваше Высочество. Мы прибыли, когда начался пожар. А тут вот, — смутился стражник, указав на тела. — И у ворот еще двое.

— Кто-то еще в поместье был? — уточнил Тар без особой надежды. Кто бы не совершил это дерзкое нападение, следов он не оставил.

— Не было никого! — не задумываясь отозвался стражник, молясь всем богам, что бы его скорее отпустили. Таскать тяжелые ведра куда лучше, чем отвечать на вопросы Первого принца. — И тихо было…

Он хотел было добавить: «Как в могиле», но вовремя замолчал.

— Свободен, — махнул рукой Тар. — Немедленно потушите дом прислуги!

— А-а-а? — открыл было рот стражник, косясь в сторону пылающего Зала Предков, но быстро сообразил, что приказы принцев лучше не обсуждать. — Слушаюсь!

Стянув мешающие перчатки с разом похолодевших рук, Тар небрежно бросил их Кэре и посмотрел на полыхающий Зал Предков. Сейчас он видел перед собой не яростное пламя — слепую и бездушную стихию, а врага, посмевшего посягнуть на память его матери.

Спасать тут уже было нечего. Тонкие дощечки с именами уже давно сгорели, да и крыша вот-вот рухнет.

«Убить! Уничтожить!».

Почувствовав переполнявшие принца эмоции, демон отчаянно рвался из клетки разума. Шептал. Убеждал. Призывал и искушал.

С шумом втянув в грудь горячий воздух и не чувствуя жара, Тар шагнул к Залу Предков. Оставалось надеяться, что смерть этого огня хоть немного успокоит тот пожар, что полыхает у него в душе.

Поток ледяного воздуха сорвался с его ладоней, породив перед принцем настоящую вьюгу. Лед столкнулся с пламенем. Вступил с ним в битву. Огрызаясь, огонь начал отступать. Медленно, неохотно, то и дело контратакуя по сухим перекрытиям, он откатывался назад, уходил в глубину.

Крыша Зала Предков с грохотом обрушилась. Но эта была последняя победа огня, и вскоре все остатки здания покрылись тонкой ледяной коркой. В двух или трех местах еще пробивались робкие струйки дыма, но вскоре исчезли и они.

Тар опустил руки. Порядком опустошенный исток породил в теле слабость и тошноту. Зато шепот демона почти исчез. Но Тар знал — это просто отсрочка и скоро его вечный спутник вернется с утроенными силами.

— Агх-х, кто там шумит? — раздалось из кустов. — Задницу порву на щупальца осьминога!

На дорожку выбрался помятый, окровавленный, но живой Одноглаз. Обозрев внушительную группу встречи, старый пират приложил руку к гудящей голове.

— Это вино было крепленое? Или меня скамьей приложили?

— Что произошло? Кто напал на поместье? — взвилась Кэра, опередив принца.

Одноглаз смерил девушку непонимающим, мутным взглядом.

— Напал? Не помню. Не знаю, — он попытался мотнуть головой, но едва начал движение и резко передумал. Зато это пробудило в нем некоторые воспоминания. — Я спал, а тут шум боя. Схватил меч, — бывший пират потряс пустыми ножнами. Понял, что они пустые, с удивлением огляделся, пытаясь найти свою любимую фалькату. — Где мой меч?

— Потом найдешь, что было дальше? — потребовал Тар.

— Дальше? А-а, дальше! Бросился на звук. Кого-то ударил, а потом в меня словно из катапульты как… — Одноглаз покачнулся. — Больше ничего не помню. Ох-х, как же болит голова. И мой меч. Никто не видел мою фалькату? Может в кустах? Драгор, мой дорогой друг, — из-за контузии старый пират перешел на высокий слог, словно какой то лаэр. — Посмотри, там в кустах нет моего меча?

— Думаешь, я его найду в такой темноте? — здраво рассудил исканец, не поддавшись сладким речам пирата.

— Лари Кэра Овейн? — Одноглаз просительно посмотрел на девушку.

— Кэра, создай «светляк», — поддержал молчаливую просьбу пирата Тар.

С подавлением последних очагов пламени в парке стало остро нахватать источников света. Рунными светильниками, что стоят в императорском дворце, Зеленый двор похвастаться не мог. Две исходящие тусклым светом изрезанные рунами колонны стояли на главной дороге, подсвечивая вход в центральное поместье. Факелами Тар также не озаботился, и теперь приходилось полагаться на знания ученицы.

Поморщившись — глупо использовать ослепляющую технику в качестве источника света — Кэра создала на ладони яркий белый шарик.

— Да тут тело! — сообщил Драгор, едва заглянув в кусты, из которых выбрался Одноглаз.

— Тащи его сюда, — распорядился Тар, здраво рассудив, что это кто-то из нападавших.

— Сейчас. Вернор, помоги!

Вскоре в пятне света оказалось тело молодого мужчины, одетого добротно, но совершенно неприметно. Выделялся только слишком яркий и дорогой плащ из синего шелка.

— О, мой ножичек, — обрадовался Одноглаз, заметив торчавшую из живота мертвеца фалькату. Серповидный меч был загнан почти по рукоять и едва не пробил тело неизвестного насквозь.

— Синий двор? — удивилась Кэра, разглядывая потемневший от крови плащ неизвестного.

Вроде бы цвет ни о чем не говорит, но такие плащи обычно носят только те, кто принадлежит к Синему двору или его поддерживает. Носить одноцветные плащи, не будучи таким приверженцем, не слишком благоразумно и даже опасно. Особенно в столице. А не так давно, во времена Второй Империи, подобный плащ мог носить только представитель императорского рода или его ближайшее окружение. Да и вообще яркая цветная одежда была привилегией лаэров и ларов.

— Вспомнил! — обрадовался Одноглаз, выхватывая из памяти все больше подробностей. — На нападавших были эти самые синие плащи. Человек десять-двенадцать. Двух Нарт убил на дороге перед Залом Предков, я тела видел, когда им на помощь бежал. Еще четверых они с псом завалили прямо здесь. А потом меня кто-то вырубил.

— Мы не нашли никаких тел, — напомнил Драгор.

— Зато нашли следы, — парировала Кэра. — Тут крови на десять человек хватит. А тела могли забрать.

— А этого почему не забрали? — Исканец указал на мертвеца носком правой ноги.

— Торопились и просто не нашли, — пожал плечами девушка.

— По-моему, я на него упал, — подал голос Одноглаз. Судя по следам крови на одежде пирата, это заявление было недалеко от истины.

— Кэра, подсвети! Мне нужно его осмотреть! — потребовал Тар, присев рядом с вытащенным из кустов трупом. — Костяшки не сбиты. Но на ладонях мозоли от долгих тренировок с мечом, — заметил он, после недолгого осмотра рук мертвеца и словно о чем-то догадавшись потребовал: — Переверните его!

— Эй, а моя фальката! — потребовал Одноглаз, прежде чем исканцы выполнили приказ принца. Но Тар уже одним резким движением выдернул меч из живота мертвеца. — Благодарствую, твое высочество… — кивнул пират и, видя что принц даже не думает возвращать ему меч, добавил: — Можешь пока что оставить его у себя.

Когда мертвеца все же перевернули, Тар срезал с него плащ, распорол рубаху мертвеца, обнажив спину. Ровный свет «светляка» упал на отчетливо заметные глубокие рубцы, оставленные бичом из воловьей кожи. Свежие и застарелые, их было так много, что становилось непонятно, есть ли на спине неизвестного неповрежденные участки кожи.

Прежде такое количество ран Кэра видела только на теле Тара — следы огня дракона.

— Его так часто пороли? — удивилась девушка. — Может это раб.

— Почти угадала, — угрюмо кивнул принц. — Но его не пороли, он проделал это сам. Это флагеллянт белых жрецов. Бедняге не повезло родиться с даром на землях этих фанатиков.

Фанатичные воители светлого бога внушали Тару отвращение даже больше, чем боевые химеры астшанцев. Если химеры изначально были просто животными, превращенными в незнающих сомнения и страха, кровожадных чудовищ. То белые жрецы пошли еще дальше, проделывая все то же самое с живыми людьми. Даже у одержимых и измененных в голове больше собственных мыслей, чем у фанатичных последователей белых.

«И этот принц оставит это вот так? Простит?»

Утомляющий шепот вернулся, нарастал, бил раскаленной иглой боли точно в висок. Тар покачнулся и с трудом встал.

Нельзя давать волю гневу!

Бросив быстрый взгляд на Одноглаза, он перехватил фалькату за лезвие и рукоятью вперед протянул ее пирату.

— Кровь начала засыхать, — проворчал Одноглаз, забирая меч. — Замучаюсь теперь чистить.

Но принц его уже не слушал.

— Драгор, позаботься о телах, — приказал он. — Неизвестного отдай стражникам. Нарта и своих отнеси в погреб. Знаешь где он находится? Молчуна, — только при имени старого пса голос принца едва заметно дрогнул, — закапай под вишневым деревом возле ворот. Он любил это место. Кэра, ты идешь со мной.

Внутри поместья все еще воняло дымом, кое-где на полу виднелись лужи и мокрые следы. И Тару почему-то вспомнилось, что он так и не обзавелся слугами. Может это и к лучшему, меньше крови пролилось сегодня ночью.

Развеяв «светляк», Кэра сняла со стены одну из масляных ламп и намотала ее медную цепочку на руку словно браслет.

— Странное нападение, — внезапно заметила она. — Если они просто хотели сжечь Зал Предков, то нападать нужно было с северной стороны. Там есть ворота для слуг, они совсем рядом с Залом Предков и не охраняются. Да и вообще, что стоит одаренному перемахнуть через низкую стену?

— Приятно, что мои уроки не прошли впустую. И какой же из этого можно сделать вывод? — подначил девушку Тар, поощряя продолжать.

Кэра прикусила губу.

— Они хотели убить Нарта? Нет! Все равно глупо.

— Умей смотреть глубже, моя дорогая. Ни одного следа нападавших, и забытый всеми труп флагеллянта…

— Следы? Они хотели, чтобы мы его нашли? Но тогда получается, что Одноглаз…

— Лжет? Умная девочка, наконец-то догадалась.

— Зачем ему это? Он что, решил тебя предать?

— Разве может предать тот, кто никогда не был верен? — мрачно усмехнулся Тар, погладив Кэру по щеке. Руки принца были обжигающе холодными, да и сам он выглядел каким-то потухшим и уставшим. — Он шпион одного из дворов. Всегда им был. Ты задавалась вопросом, как ему удалось избежать петли? Надеюсь, теперь тебе понятен ответ?

— Он же спас тебе жизнь! — воскликнула девушка.

Усмешка принца стала напоминать оскал. В свете светильника блеснули белые крепкие зубы.

— Скажем так, — прошептал Тар, склонившись к самому уху ученицы, — я дал ему возможность и он ею воспользовался. Ловкий он малый, наш Одноглаз, умеет бить в спину. Должен же я был найти способ приблизить к себе столь явного шпиона. Правда, в то время я думал, что его послал отец. Держи друзей близко, а врагов еще ближе! — добавил он уже громче и его голос растекся по пустому коридору поместья.

— А почему я ничего не знала? — спросила Кэра, удрученная недоверием принца.

— Теперь знаешь, — ответил Тар, отступив от нее на шаг. И внезапно с силой ударил кулаком в стену. — Они думают, что я бык. Достаточно помахать перед мордой тряпкой — брошусь вперед. Глупо! Да замолчи ты уже! — еще громче, почти крича, добавил он, сверкнув черными провалами глаз.

— Но я ничего… — попыталась оправдаться Кэра, но была остановлена повелительным жестом.

— Это не тебе, — вздохнул Тар, выдохнув облачко пара, словно они были на морозе. — Сосед опять буянит. Магема в подвале готова?

— Да! — отозвалась девушка, радуясь тому, что хоть как-то может помочь. — Я занялась этим сразу, как мы приехали в столицу.

— Она рабочая? Ты ее проверила?

— Конечно, — кивнула Кэра, немного обиженная подобным вопросом. Уж она-то никогда не давала повода усомниться в ее верности и готовности выполнить любой приказ.

— Идем туда! И как можно быстрее!

Глава 22 Полночный гость

Рунных светильников здесь не было, только несколько масляных ламп на стенах. Зато все они были заправлены маслом и снабжены свежим фитилем. Кэра знала, как Тар не любит темноту. Особенно когда остается запертым в комнате без окон или подвале, вроде этого. Впрочем, яркий свет принц тоже не любит. А в особо солнечные дни становится крайне раздражительным.

Пока девушка возилась с лампами, разжигая их от захваченного с собой светильника, Тар придирчиво осмотрел магему, скрупулезно нарисованную отдаленно напоминающим белую краску алхимическим составом прямо на каменном полу. Одна малейшая ошибка, неправильно нанесенная руна — и магема не сработает. Это в лучшем случае. В худшем, последствия могут быть самыми разными, даже смертельными. Книжники не зря усердно корпят над трактатами, высчитывая и перепроверяя правильность рунных цепочек, совместимость рун.

Удостоверившись, что магема начерчена правильно, он расстегнул зеленый плащ. Снял с себя одежду, обнажившись по пояс. В подземелье было холодно, но Тар любил холод. А во время глубокой медитации ему и вовсе становилось плевать на все, что происходит за границами магической печати. Главное, что уставший от вечной битвы с насильно подселенной сущностью с нижних планов разум наконец-то получал долгожданный отдых. Ведь обычный сон — привычное спасение от усталости ему практически недоступен. Сон — это вечные кошмары, и только глубокая медитация дарит долгожданный покой.

Переступив нанесенные на камни белые линии и цепочки рун, Тар привычно сел на колени. Даже самый усердный в вере флагеллянт белых мог бы только позавидовать изрезанному тонкими шрамами и грубыми рубцами телу Первого принца. Слишком дорого далась ему победа над Высшим драконом. Да и по прошествии стольких лет Тар все меньше считал ее победой. Шрамы — ерунда. В той проклятой пещере он потерял своих друзей, а потом и мать. Одна продуманная провокация, и от славы и влияния Зеленого двора остался только пепел и искалеченный принц.

Продолжая всей душой ненавидеть, Тар не мог не восхищаться подобным ударом, нанесенным рукой настоящего мастера… а вернее, мастерицы.

— Подвал запереть! Хорошо! — приказал он. — До вечера завтрашнего… этого дня, — и тут же поправился, вспомнив, что до рассвета осталось не так много времени, — никто заходить не должен. — Поставь дополнительную печать на вход.

— Магема надежна! — отозвалась Кэра, даже не пытаясь скрыть недовольство. Если Одноглаз оказался шпионом, посланным одним из дворов, то при чем тут она? — Ты даже мне не доверяешь?

— Дело не в доверии, — ответил и вместе с тем ушел от ответа принц. — Они сумели меня разозлить, и сегодня даже самой хорошей магемы может не хватить.

Кэра поежилась. Думать о том, что будет, если на время взявший под контроль тело принца демон вырвется, ей не хотелось. Особенно в свете обещаний, что эта тварь обильно раздает при каждом их столкновении.

Похоже, спать ей сегодня не придется. Ни то, чтобы она боится… Ладно, боится!

— И дополнительная печать поможет? — уточнила она с надеждой в голосе.

— Этот подвал строили еще во времена Второй Империи, если не Первой, — успокоил девушку Тар. — Из подземелий не вырваться никакому демону, главное чтобы дверь выдержала.

Было еще несколько тайных ходов, но о них говорить необязательно, да и ведут они в город. Его не жалко.

Есть в их странном с сущностью с нижних планах соседстве одна особенность, демон не может читать его воспоминания, не обладает знаниями. Он действительно просто сосед, со своей личностью и желаниями. Характерного для настоящих одержимых слияния двух сущностей так и не произошло.

Доработанный Первой императрицей ритуал не позволил сущности с нижних планов захватить тело и поглотить личность полумертвого сына. А затем уже Тар, вылеченный и практически воскрешенный силой демона, сдерживал его потуги завершить это слияние. По крайней мере, Тар на это надеялся. Иначе придется признать, что слияние произошло и он просто сумасшедший.

Медлить Кэра не стала. Едва Тар активировал магическую печать, она поспешно покинула подземелье.

Наверху хлопнула тяжелая дубовая дверь. Заскрежетал задвигаемый засов. И Тар точно знал, что скоро на крепких досках появится очередная магема, способная отвадить от дверей любого званного и незваного гостя с нижних планов.

«Трус и слабак! Тебя снова обыграли, но тебе не хватает духу, чтобы отомстить».

— Какая детская подначка, — сказал Тар в пустоту. Оставаясь один на один со своими мыслями и незваным гостем, он не видел ничего зазорного в том, чтобы перекинуться с ним парой слов. Редкому безумцу дана возможность поспорить со своим безумием.

«Да, да! Мы ждем! Выжидаем! Дожидаемся! Чего? Уничтожим их всех — покараем виновных!»

— А невиновные?

«Можно подумать тебе есть до них дело? Я — это ты, это мы. Можно обмануть всех, но нельзя обмануть себя. Ты прекрасно знаешь, кто виноват, но продолжаешь медлить».

— Подозреваю, это другое. — Несмотря на нелюбовь к кланам, начинать войну в империи он не собирался. Дело еще можно решить малой кровью… даже если это только его кровь. В одном демон прав — нельзя обмануть себя. Пусть империя неидеальна, а кланы слишком обнаглели, это все еще лучше не столь давней войны. Так что империя должна стоять. Проклятый Старик сделал из него патриота своей страны, никаким огнем дракона этого теперь не выбить.

«И сколько глупых привязанностей должно погибнуть, прежде чем ты решишься?»

— Столько, сколько нужно для выяснения правды.

«Правда? Зачем ее искать, если можно уничтожить всех? Не слишком дорого она тебе обходится? Или ты готов пожертвовать всеми? Даже той рыжей императрицей и своим сыном?»

— Я устал от этого глупого спора, — проворчал Тар. — Чем раньше ты заткнешься, тем быстрее получишь контроль.

«Контроль? Да кому он нужен такой контроль?!»

Несмотря на возражения, голос в голове затих. Соблазн заполучить тело в свое полное распоряжение оказался для демона слишком велик. Пусть на время, запертым в клетку магической печати, но полный контроль. Так сидящий на сладком дурмане наркоман, презирает себя за пагубную слабость и не может устоять перед очередной щепоткой белого порошка, жадно втягивая его в себя покрасневшим носом.

Оставшись в благословенной тишине, Тар выровнял дыхание. Расслабился, стараясь игнорировать зудящую боль в теле. Сознание его провалилось в пустоту, даря полузабытое ощущения покоя.

* * *

— Проклятая паутина! — пробормотала Милева, испепеляя факелом перегородившую коридор плотную как одеяло преграду из множества тончайших нитей. Плод работы десятков, а если судить по объему паутины, сотен пауков мгновенно охватило пламя, волной разошедшееся по нитям, сжигая их дотла.

Если подумать, то откуда здесь взяться паукам? Да еще и, судя по количеству паутины, огромным? Чем они питаются? Затхлый воздух говорил девушке о том, что подземный ход не открывали с момента смерти Первой императрицы. А то и дольше!

Милеве вспомнилось, как по этому ходу они с Таром убегали из Зеленого двора, чтобы тайком пробраться в город. Счастливое время! Без интриг, предательств и борьбы за власть. Не принц и не императрица — просто юноша и девушка. Юные, беззаботные и, зачем отрицать очевидное, влюбленные друг в друга.

Свет факела вырвал из темноты похожие на зубы хищника зубцы решетки, надежно сокрытой под потолком подземного хода. Насколько она помнит, в стене по ее правую руку должна быть глубокая ниша с рычагом. Достаточно его дернуть и решетка упадет, отсекая убегающего по подземному ходу человека от возможной погони. Как-то они с Таром ее даже использовали. Первая императрица очень не вовремя решила провести ревизию подвалов. А может просто проследила за сыном или своей ученицей. В тот вечер им в последний раз удалось удрать в город этим подземным ходом. О расплате, последовавшей утром следующего дня, Милеве вспоминать не хотелось. Это было не столько больно, сколько стыдно.

Она остановилась, оперлась о стену и тяжело вздохнула, прикрыв глаза. Нужно было просто послать письмо, а не пробираться тайно в Зеленый двор. Слишком многое тут напоминает о прошлом.

А может, где-то в глубине души, она хотела именно вспомнить? Пережить еще раз, пусть и в воспоминаниях?

Тряхнув головой, она подошла к стене, перегородившей путь. Пора покончить с глупым прошлым! Расставить все точки!

Ровная каменная кладка казалась несокрушимой. Но достаточно повернуть держатель для факела и стена уйдет в пол. Ни единой руны или магемы — чистая механика.

Держатель для факела тоже оказался покрыт вездесущей паутиной. Нашелся и паук — хозяин этих мест. Первый за все время пути. Почувствовав приближение смерти в виде огня факела, он спешно выбрался из своего дома и забился в ближайшую щель. Откуда и наблюдал, как огонь безжалостно пожирает его жилище.

Скрытый механизм — как-то Тар пытался до него добраться, но ни лед, ни прихваченный из оружейной двуручный топор не помогли ему пробить стену — сработал четко, как и прежде. Едва слышимый скрип, шелест уходящей в пол стены, да небольшое облачко пыли — и проход в подземелье центрального поместья Зеленого двора открыт.

Свет в подземелье заставил Милеву насторожиться. Одним быстрым движением загасив свой факел, она отступила назад и затаилась в темноте коридора.

Лампы? Обычные лампы?

Развешанные на стенах они, распространяли мягкий таинственный свет, но ясности это знание не принесло. Зеленый двор не бедствует, но разве это повод жечь без всякой пользы масло светильников, освещая никому ненужное подземелье? А раз лампы горят, значит это кому-то нужно.

Она прислушалась. Тихо. Осторожно шагнула вперед и тут же застыла, услышав знакомый голос.

— Хватит играть в прядки, Милева.

— Тар?

— А кого ты рассчитывала найти? — донеслось из центра зала. — Запертого в клетку дракона? — По подземелью разнесся едкий загадочный смешок.

Выглянув из подземного хода, она наконец-то заметила того, ради кого зажгли столько ламп. И Милеве вспомнилось, как Тар не любит темноту. Он даже спать ложится при свете свечи или лампы. А один раз они так увлеклись, что перевернули эту лампу и едва не спалили походный шатер.

Щеки девушки залил легкий румянец. Проклятые воспоминания! Почему именно сейчас?

Задержав дыхание, словно перед прыжком в холодную воду, она вошла в подземный зал. Тар сидел на коленях в самом его центре. Глаза его были закрыты, тело расслаблено. Прямо из пола вокруг фигуры принца струился слабый свет от нанесенной на камни и активированной магемы. Милева напрягла зрение, пытаясь разобрать руны, но она всегда была слаба в Третьем Благородном Искусстве. Ей просто не хватало усидчивости вычислять совместимость рунных цепочек и возможный эффект от полученной комбинации.

— Что за магема? — уточнила она, настороженно разглядывая Тара. Взгляд ее против воли задержался на глубоких шрамах и рубцах.

— А ведь еще совсем недавно, кто-то воротил нос от этого принца, не желал разговаривать, — напомнил Тар, открыв глаза.

— Я могу уйти, — ровно заметила Милева, подавив вспышку гнева. Она пошла на огромную уступку, прокрадываясь в Зеленый двор, словно какой-то воришка. Если Тару этого мало, то пусть катиться к демонам!

— Прости, — Тар опустил подбородок, изображая поклон. — Я рад, что ты пришла.

— Так что это за магема? — вновь спросила Милева, довольная этим небольшим отступлением.

— Кэра рисовала, — равнодушно пояснил Тар. — Помогает при медитации. И приглушает боль этой полумертвой оболочки… — Он небрежно провел пальцами по самым глубоким и длинным рубцам. Начинаясь возле плеч, они шли наискосок, скрещиваясь в районе живота. — Чем обязан столь позднему визиту? — Черные провалы глаз выразительно посмотрели прямо в лицо девушки. — Ни за что не поверю, что столь поздний визит связан с беспокойством о моем здоровье.

Милева хотела возразить, но природная вредность взяла свое.

— Тут ты прав, — согласилась она, обойдя магему по кругу. Печать казалась знакомой. Такую комбинацию рун она уже где-то видела. Но где? — Кажется, ты хотел о чем-то поговорить.

— Да! — Тар начал вставать, но тихо охнул и осел на каменный пол, опершись двумя руками позади себя так, чтобы не упасть на спину. — Ноги затекли, — пожаловался он девушке. — Помоги подняться.

Хоть просьба и слегка насторожила Милеву — тот Тар, что она помнила не любил показывать собственную слабость и просить помощи — она все же протянула ему руку.

— Печать высших планов. Она же печать света! — вспомнила она внезапно, наконец-то узнав цепочки рун.

Стальные пальцы сжались на ее запястье, заставив тихо вскрикнуть от боли.

— Верно! — провозгласил Тар.

Нарушенная внешним вторжением магема тревожно полыхнула багровым светом и погасла.

Долго Милева не думала, сразу ударила, поняв свою ошибку.

Печать света используют астшанцы для контроля одержимых. И раз Тар дал загнать себя в эту печать, то Тар в печати опасен. Правая ее рука все еще находилась в стальном захвате освобожденного существа. Но если с Третьим Искусством у нее все было плохо, то с боем без оружия — ровно наоборот. Охваченный огнем кулак полетел вперед, целясь точно в челюсть. Но резкая вспышка боли в правой руке заставила потемнеть в глазах. Милева почувствовала, что летит на пол, и попыталась сотворить «доспех». Но тяжелое тело, навалился сверху, стараясь подмять ее под себя и не давая завершить технику.

Некоторое время они просто катались по полу подземелья, но Тар был сильнее. Вновь оказавшись придавленной к полу. Милева дернулась. Раз! Другой! Силясь вырваться из железной хватки. Она понимала, что это последняя возможность отстоять свою жизнь, но все было тщетно. Тар, а вернее то непонятное нечто, захватившее тело Первого принца держал крепко. Холодные пальцы так сдавили ее запястья, что хрустели кости.

Она никогда не считала себя слабой, но тут ощутила полную беспомощность. И впервые за очень долгое время по-настоящему испугалась.

Подавив сопротивление, существо склонилось и провело языком по ее щеке, словно пробуя на вкус.

— Сладкая! — торжествующе заявил демон. Пока его правая рука сжимала запястья Милевы, левая грубо мяла ее грудь. — Я даже не стану тебя убивать — просто изнасилую. Это будет так забавно! — с его губ сорвался пугающий до дрожи смешок. — Последняя капля и он наконец-то примет неизбежное. Примет меня! Нас! Мне надоело быть на вторых ролях. Раз мы навечно связаны, то пора стать одним!

Язык демона вновь коснулся ее щеки. Резко дернув головой, Милева попыталась вцепится в него зубами, но демон отпрянул назад и довольно расхохотался, ни на миг не ослабив хватку.

— Какой огненный дух! Теперь я понимаю, что этот глупый принц в тебе нашел. — Лицо его вновь приблизилось, обжигая горячим дыханием. — Люблю, когда вы сопротивляетесь.

Тонкая ткань платья-сорочки беспомощно треснула, и ее грудь лишилась последней пусть и эфемерной защиты. Дыхание демона стало отрывистым, жадным. Продолжая рвать платье, он еще больше навалился на нее всем телом. И в этот момент Милева почувствовала, что может высвободить левую ногу. Недолго думая, она извернулась и с силой ударила демона в пах. От неожиданной и резкой боли он судорожно вздохнул и тут же со свистом выдохнул содержимое своих легких.

Хватка на ее руках ослабла. Столкнув с себя обмякшее тело, Милева откатилась в сторону. Быстро вскочила на ноги и бросилась в подземный ход, к счастью девушки оказавшийся совсем рядом. Чувствуя, как остатки порванного платья сползают вниз, словно змеиная кожа, она одним броском достигла спрятанного в стене рычага и дернула его вниз.

Лязгая давно не смазанными цепями, ухнула вниз тяжелая решетка, надежно отделив ее от демона.

Придерживая остатки платья на теле, Милева активировала «доспех». Кровь из порезанной щеки стекла на губы. Она облизнулась и, почувствовав соленый привкус, сплюнула, вглядываясь в сторону светлого пятна входа.

Страх ушел, дав место злости. Проклятый безумец! Что бы она еще хоть раз!..

— Милева? — послышался хриплый, искаженный болью голос и в светлом пятне появилась скрюченная тень. — Почему так больно?

Что-то неуловимо изменилось. Этот Тар был другим. А вернее, этот Тар был тем самым Таром. Настоящим. А если нет, то теперь между ними эта отличная, крепкая решетка. И она готова к бою.

— Я заехала тебе по яйцам, — не без скрытого удовольствия сообщила она. Маленькая месть, за пережитый страх.

— Понятно, — хмуро кивнул принц, отрывисто хватая ртом воздух. — Извини… — неуклюже добавил он. Попытался разогнуться, а затем вновь скрючился, схватившись за промежность. — Сожги меня дракон! Как же это больно!

— Постой на пятках, — посоветовала Милева. Злость уходила следом за страхом. Им на смену приходила невероятная легкость, как после смертельного боя, в котором они с Таром вновь уцелели. Давно она не ощущала этого пьянящего чувства. Почти забыла его. И не хотела вспоминать.

Но к следующей встрече, если таковая случится, следует лучше подготовиться: меч, доспехи, пара амулетов.

Она погладила пальцем глубокую царапину на щеке. Шлем тоже стоит взять. Да и десяток другой стражников Белого города лишними не будут.

— Откуда такие познания в свойствах мужского организма? — донеслось от входа в подземный ход.

— Знай врага своего, — хмыкнула Милева. — Кажется, я нашла новый способ изгнания демонов.

— Плохой способ, — сообщил Тар, следуя совету девушки. — Мне он не нравится.

— А мне нравится, — парировала она. — Действенный!

— Как ты оказалась в подземелье? — спросил принц. — Ах да, подземный ход! — вспомнил он, медленно проковыляв к решетке. — Вижу, защита еще работает.

— Что это было? — спросила Милева.

Он пожал плечами.

— Демон… Как ты сама поняла. А что с твоей одеждой? — удивился он, самостоятельно нашел ответ и нахмурился. — Понятно… — А после небольшой паузы добавил: — Кстати, прекрасно выглядишь.

— Отвернись! — потребовала Милева, только тут вспомнив в каком жалком состоянии прибывает ее платье.

— Что я там не видел, — проворчал принц в ответ, но все же отвернулся и сел на пол, прислонившись спиной к разделившей их решетке. — Еще раз прости. Ему все же удалось вырваться из магемы!

Рассказывать о своей ошибке Милева не стала. Пусть Тар помучается раскаянием. Ему полезно! Иначе окажется, что именно она виновата, хоть и частично. А это недопустимо!

Да и платье жалко. Все же, хинданский шелк.

Несмотря на ситуацию, она не сдержалась и тихо, хоть и слегка нервно хихикнула. Что за глупая мысль? Похоже, это нападение подействовало на нее куда сильнее, чем она думала. Давно ей не было так страшно. Лет восемь…

— Чем обязан столь позднему визиту? — спросил Тар, все еще не поворачиваясь. Милева вздрогнула, сделала шаг назад. Снова тот же вопрос. — Или новость о нападении уже разошлась по столице? — продолжил принц, успокоив и одновременно с этим несказанно удивив девушку.

— Нападении? Я слышала, это был пожар.

— Одно другому не мешает. Пока мы веселились на приеме Старика, в Зеленый двор пришли убийцы, — сообщил он ровным, невыразительным тоном. Но это показное равнодушие Милеву не обмануло.

— Кто? — с тревогой спросила она, предвидя ответ.

— Нарт и Молчун. Помнишь Молчуна?

— Пес твоей матери… — кивнула Милева, вспомнив огромное лохматое чудовище. — Соболезную. Мне жаль. Зря я пришла.

— Нет! Это был дерьмовый день, но все самое плохое с нами уже произошло.

Милева хотела напомнить, что день только начался, а затем решила промолчать

Глава 23 Опасные улицы

Проклятая тварь! Если бы я только мог тебя уничтожить!

Демон не отвечал, затаился где-то в глубине и терпеливо ждал нового шанса. Собрав волю в кулак, Тар заставил себя успокоиться. И не поверил своим ушам, когда за его спиной послышался тихий шелест. Кое-как поправив сползающее платье, Милева села на пол и прислонилась спиной к решетке с противоположной стороны. Совсем рядом, только руку протяни, и все так же недосягаема.

Что же, именно такое отношение он и заслужил. Можно считать удачей, что она не бежит в страхе прочь. Хотя, это же Милева, она не бежит от своих страхов, а просто бьет их между ног.

Тар поморщился от боли. Если дело и дальше пойдет такими темпами, то он скоро сможет петь фальцетом, как убитый на улочках Ульнста евнух, возглавлявший прайд хинданских убийц.

— Как поживает мой подарок? — спросил он, стараясь хоть как-то сгладить неудачное начало этой ночной встречи.

Милева пожала плечами.

— Спит, гадит. Рантор в полном восторге.

— Я рад, что ему понравилось. Небольшая компенсация за то, что столько лет о нем не знал.

— Он не твой сын!

Заявление прозвучало громко, но неуверенно.

— Ты можешь повторить эти слова тысячу раз, — ворчливо заметил Тар, — но что они изменят? Ты знаешь, я знаю. Старик и Кесс точно знают. Тибер если не знает, то явно догадывается.

— Он не… — начала было Милева, а затем прервалась на полуслове и тяжело вздохнула. Повисла долгая пауза. — Как ты догадался? — все же спросила она, принимая неизбежное.

— Когда ты врешь… — теперь уже Тар остановился. — Знаешь, этот секрет я лучше придержу.

— Мерзавец! — беззлобно припечатала она. Не столько стараясь оскорбить, сколько констатируя давно известный ей факт.

— Всегда к вашим услугам, моя императрица, — склонил голову Тар.

— Не твоя! — тут же возмутилась Милева.

— Снежные ягры… — Принц задумчиво посмотрел на свои руки, словно рассчитывая найти на них когти.

— Что? — не поняла Милева.

— Ничего, просто кое-что вспомнил. — Он решительно хлопнул себя по бедру. — Так о чем ты хотела поговорить?

— Не поговорить, а честно предупредить, — подобралась Милева и решительно добавила: — В этой драке на меня можешь не рассчитывать. Я останусь в стороне и не стану тебе помогать. Прошлое — это прошлое.

— Ты так часто это повторяешь, потому что сама не веришь своим словам, — пророчески изрек Тар. — К тому же у нашего прошлого теперь есть собственное имя.

— Это ничего не меняет! — вспыхнула Милева. — На меня не рассчитывай! Найди себе другую молодую восторженную дурочку, готовую в любой момент прикрыть твою спину. Ах да! Ты же ее уже нашел! Кэра? Или как там ее зовут?

— Мне кажется или ты просто ревнуешь? — Тар даже не пытался скрыть своего изумления.

— Ревную?! Я?! — Милева сжала кулаки, пересилила себя, и по возможности ровно парировала: — Ты принимаешь желаемое за действительное! Держись подальше от Рантора! Ты герольд смерти Тар, — перешла она в атаку. — Старый Нарт может это подтвердить!

— Жестокие слова, — поморщился Первый принц. События прошедшей ночи вновь встали у него перед глазами. — Ты все так же безжалостна, Огонек. И прямолинейна! А если я не хочу?

— Получишь еще одного врага! — процедила Милева, из последних сил сдерживая гнев. Она уже и забыла, как несносен он может быть. Упорен, упрям и несносен! — Если из-за тебя, твоих прямых или косвенных действий с Ранторомчто-нибудь случится, я приложу все силы, чтобы тебя уничтожить. Испепелить так, что и памяти не останется. Я не позволю сыну стать жертвой твоих амбиций!

— Снежные ягры, — вновь повторил Тар, вспоминая слова Тибера. — Рычим друг на друга, скалим клыки… Я тебя услышал. А теперь послушай меня. Одно твое слово и я могу все бросить. Заберем Рантора и сбежим на Скалу. Красный двор, Синий, кланы — да даже император, кто бы им не стал, пусть попробуют нас там достать!

Если удивить он ее сумел, то убедить не мог.

— Зачем им тебя доставать? Достаточно просто прекратить поставки продовольствия через великий океан — и твоя Скала вымрет.

— Это Старик тебе сказал? — Тар позволил себе кривую усмешку. — Его данные устарели. Скала давно обеспечивает себя необходимым продовольствием. Почти все, что везут через океан, идет сразу в хранилища. Восточная бухта превращена в большую рыбную ферму. На склонах Безымянной скалы разбиты террасы. Крыши домов превращены в огороды. Так что Скала выживет и без поставок с материка. Мне нужно только твое решение.

— Бежать неведомо куда с сумасшедшим принцем одержимым демоном? — уточнила Милева, нервно отбросив пядь волос со лба.

Тар нахмурился. Он не любил оправдываться. Даже когда был неправ.

— Я его контролирую! И раньше он никогда не вырывался из печати. Произошедшее, просто случайность.

Милева знала, что у этой случайности ее имя, но вновь смолчала. Они оба всегда были слишком упрямы, чтобы признавать свои ошибки.

— Чем Старик сумел тебя так привязать к своей империи? — гневно бросил принц и тут же пожалел об этой вспышке.

К его удивлению, начавшая было остывать Милева не разозлилась вновь, а только несколько разочарованно заметила:

— Этот старик сделал для моего сына больше, чем его отец. Благодаря этому старику Рантор не только жив, но счастлив и в безопасности. Пусть так и остается! — подытожила она, поднимаясь с пола. — Мне пора идти. Сообщи, когда будут похороны Нарта. Он был и моим учителем.

* * *

Вечер выдался холодным, словно вместо теплого лета царила поздняя осень. Плотнее запахнув плащ, Рас втайне пожалел, что выбрал для оттачивания боевого мастерства школу воды, а не огня или льда, способную помочь своему адепту в подобной ситуации. Считается, и не без основания, что выбранная школа постепенно меняет Исток одаренного, подстраивает его эмир под себя. Выбравшему огонь для защиты от холода достаточно сотворить «доспех», и текущий по энергоканалам каналам эмир избавит его от холода. А избравшим лед просто наплевать на холод. Выбрось их зимней ночью голым в сугроб, они не только выживут, но и отлично выспятся.

«А ублюдку сейчас тепло и весело!» — зло подумал Рас, прислушиваясь к звукам. Из наполовину открытого окна второго этажа доносился смех женщин и пьяный голос Третьего принца, фальшиво напевавшего какую-то незнакомую песню.

Рас в очередной раз подавил в себе порыв ворваться в публичный дом и просто вышвырнуть Тибера из этого самого окна, по какой-то прихоти судьбы оказавшегося точно над его укрытием.

Но нельзя! На Синий двор не должна упасть даже тень. Иначе караулил бы он второй день этого уродца, ища подходящий случай для нападения.

Отсутствие запрета на нападение со стороны Бадриса можно считать даже не разрешением, а практически приказом. Рас с детства в свите Пятого принца и научился понимать его желания — идея хорошенько отделать старшего брата ему понравилась. Особенно если это сделает кто-то другой. Нет, сам Бадрис ничуть не боялся калеки, просто считал его недостойным внимания. Победа над подобным ничтожеством не принесет ему славы, до которой Пятый принц жаден. А если и принесет, то весьма дурную. Бросать вызов заведомо более слабому противнику не запрещено, но считается делом весьма предосудительным, недостойным. А Бадрис и так привлек к себе ненужное внимание попыткой спровоцировать ученицу Первого принца. Никто же не знает, что главной целью был именно Тар Валлон. Но не получилось, Кесс Родор и непонятный пожар в Зеленом дворе помешал им схлестнуться.

И все же Тибер Валлон заслужил хорошую трепку! Для столь ничтожного принца у него слишком острый и ядовитый язык. Пришло время его немного укоротить! Будет знать на кого не стоит гавкать!

И для Раса это шанс! Очередная возможность продемонстрировать Пятому принцу свою незаменимость. Еще один маленький шажок к скромному и незаметному месту в тени трона будущего императора.

Так ли важно кто сидит на нефритовой глыбе, если он просто озвучивает замаскированные под советы приказы того, кто стоит рядом? Императрица Медея ошибочно думает, что это будет она, но Рас имел на этот счет другое мнение. Бадрис Валлон не так послушен матери и давно уже тяготиться ее излишней опекой.

Но все это пока что планы. Даже мечты. А сейчас у него есть простая задача — немного покалечить калеку. Простая задача, которую он все никак не может выполнить!

Скользкий словно змея, заметил Бадрис, характеризуя брата. И оказался прав. Лучших слов не подобрать! Второй день Рас пытается подловить его на городских улицах, вне людных мест. И второй день Тибер Валлон ловко избегает этой встречи и участи быть избитым. Рас даже начал подумывать, а не знает ли калека, что за ним охотятся? Но отмел эту мысль. Тибер вел себя, как обычно: пьянствовал, ходил по шлюхам, устраивал дикие выходки. И вместе с тем, когда казалось, что Третий принц вот-вот окажется в руках Раса, тот каким-то почти мистическим образом исчезал, чтобы появиться в новом месте и продолжить свои безумства. Может, лесные дикари правы? И пьяным покровительствуют сами духи?

В дальнем конце улицы послышался шум. Из полумрака стремительно наступающей на город ночи вынырнула груженая сеном повозка. Скрипя давно несмазанной осью, она проехала мимо подпиравшего стену Раса. В соседнем доме залаяла собака, встревоженная шумом на улице, но стоило скрипу повозки отдалиться, она успокоилась и замолчала.

Рас вновь прислушался к крикам наверху. Когда этот проклятый калека закончит очередную пьяную оргию? Нет, Рас не завидовал… разве что самую малость. И не столько разгульному образу жизни Третьего принца, сколько его разухабистой безбашенности и свободе. Тибер Валлон просто жил так, как хотел, наплевав на мнение окружающих. Говорят, что если общество плюнет в ответ — ты утонешь. Но он не тонул! Впрочем, это неудивительно — одна известная субстанция очень плохо тонет.

От возвышенных, можно даже сказать философских размышлений Раса отвлек новый шум. В этот раз это были звуки шагов. Шум приближался — множество людей шли по улице в его сторону.

Прикрыв полой плаща ножны с мечом, он положил руку на эфес. Чем ближе ночь, тем опасней становятся городские улицы. Особенно для одиночек, даже если они имеют несколько ступеней боевого ранга. Да и столица такое место, где боевым рангом никого не удивишь. А одаренные встречаются даже среди бандитов.

В дальнем конце улице в полумраке появилась первая фигура, за ней еще одна и еще. Два десятка человек молча шли по улице.

«Только этого не хватало! Местная банда вышла из убежища на ночной промысел?» — подумал Рас.

Крепче сжав рукоять меча, молодой одаренный подобрался, готовый в любое мгновение высвободить клинок из плена ножен.

Странная группа прошла мимо. Шедший первым человек, чье лицо было скрыто накинутым на голову капюшоном плотного дорожного плаща, одарил его быстрым взглядом, а остальные и вовсе не удостоили вниманием.

Неизвестные молча скрылись за поворотом. Шаги их удалялись и вскоре стихли. Рас позволил себе слегка расслабиться, отпустил рукоять меча и вновь задумался. Чувство беспокойства не отпускало. Было в этих людях что-то неуловимое и странное, но он никак не мог сообразить, что именно его насторожило. Обычная банда! В столице их полно! Сколько крыс не бей — всех не истребить даже самой смертоносной техникой.

Нет, если «ночные работники» становятся излишне наглыми, то городская стража проводит показательные рейды и самые наглые отправляются развлекать горожан «пеньковой пляской» на площади Казней.

Но неизвестная группа не походила на банду, скорее на отряд… легионеров?

Раса так поразила эта мысль, что он даже тихо рассмеялся. Какая чушь лезет в голову! Легионеры! Славно он придумал!

Наверху хлопнули ставни, раскрытые не иначе как ударом.

— Дамы! Сейчас вы увидите секретную императорскую технику школы воды! — пьяно провозгласил Тибер Валлон, громко рыгнул и внушительно добавил: — Сильнейшую в мире!

Словам принца вторил женский смех.

Рас насторожился и удивился. Все знают, что Тибер Валлон — бездарность. Какие техники?! Калека не сдал даже на первую ступень мастерства! А на это способен любой гряземес, если его хорошенько погонять годик-другой.

— Раз! Два! Три! — Сверху послышались громкие звуки шагов. — Поворачиваемся. Прицеливаемся. Да обрушится на головы врагов Всесокрушающий Водопад Яростного Возмездия!

Вовремя сообразив, что за секретную технику решил применить Третий принц, Рас поспешно отскочил подальше от окна и тихо выругался, когда в то место, где он только что стоял прилетели первые капли характерного желтого цвета.

— Вот свинья! — тихо прошипел одаренный. Желание избить калеку сменилось в нем жаждой убийства, а ему на смену пришло чувство брезгливости.

Да пошел он к демонам этот Тибер Валлон! Куча дерьма в шелковых одеждах!

Зло сплюнув на мостовую, Рас резко развернулся и пошел прочь. Хватит с него приключений! Эта пьяная скотина уже набралась до такой степени, что скоро просто вырубится. Рас не собирается ждать его всю ночь под дверью, словно какой-то лакей!

Темнело. Свернув на соседнюю улицу, молодой воин Синего двора едва не столкнулся с дородной женщиной, зажигавшей масляный фонарь перед входом в лавку.

— Прошу прощения, сесса, — поспешил извиниться Рас, прежде чем набравшая воздуха в грудь женщина успела закричать.

— Не стоит извиняться, лар, — лукаво улыбнулась ему незнакомка, быстро определив по богатой одежде, что перед ней представитель знати. — Это я припозднилась, фонарь не зажгла, как того требует установление городского совета. Возможно, вы желаете что-то приобрести? — Она ненавязчиво продемонстрировала ему внушительную грудь. Казалось, что та готова просто порвать шнуровку платья. И намекающее добавила: — У меня лучшие сладкие булочки в столице.

Поправлять ее, что он не какой-то лар, а очень даже лаэр, Рас не стал. Как и принимать приглашение. Будь это молодая, смазливая девица, можно было бы разыграть оскорбленного в лучших чувствах представителя клановой знати, принять извинения, приглашение и перевести знакомство в горизонтальную плоскость. А так… хозяйка пекарни совершенно не в его вкусе, несмотря на все неоспоримые достоинства.

Оставив разочарованную таким исходом ночного приключения женщину за спиной, Рас продолжил путь.

Сумерки сгущались. Рас не боялся темноты, но и задерживаться на ночных улицах не собирался, а потому прибавил шаг.

Впереди, появился свет. Тусклый, почти неразличимый, он шел со стороны узкой боковой улочки. Рас не обратил бы на это никакого внимания. Но внезапно до него донесся очень характерный звук металла, упавшего на камень. Кто-то впереди уронил на мостовую оружие.

Он остановился. Шагнул в тень, тихо обнажив меч. Выждал немного — ничего не происходило, только со стороны переулка доносился шум тихого разговора, да плясали на стенах и мостовой причудливые тени.

Сделав несколько осторожных шагов, Рас спрятался за вертикально стоявшей на углу бочкой. Под ногой громко хлюпнуло. Бочка оказалась наполнена дождевой водой и немного протекала.

— Тогар! Глянь что там! — раздалось в переулке.

— Отставить! Это просто крысы. Времени нет! Дарий ждет сигнал.

Переведя дух — чуть не обнаружили — Рас осторожно выглянул из-за бочки и тут же спрятался. Одного короткого взгляда ему хватило, чтобы понять, что ничего не понятно. В переулке стояла давешняя повозка с сеном и та странная банда, что он встретил на той же улице.

Сено из повозки было выброшено, а под ним находился целый арсенал: мечи, шлемы, слегка потрепанные временем, но все еще прочные щиты легионеров. И все это богатство подготовлено явно не для разборок городских банд, предпочитавших использовать ножи или длинные палки.

На клановых бойцов неизвестные тоже не тянули. Клановые больше полагаются на защитные техники и практически не используют щиты. Остается только одно — легионеры! Но что они забыли в столице и к чему все эти предосторожности?

Раса снедало любопытство. Да и чужие тайны можно обратить себе на пользу.

Разобрав оружие, неизвестные как-то самостоятельно, без всяких приказов быстро построились в колонну. А стоявший возле повозки человек, тот самый незнакомец в накинутом на голову капюшоне, достал из нее что-то длинное, похожее на копье.

Рас с трудом сдержался, чтобы не выругаться. Это же легионный дракон! Ладно сигнум! Хотя даже это было удивительно, но дракон! Священная реликвия легиона?! Здесь?! Что вообще происходит! Он вгляделся, пытаясь разобрать номер и девиз, вышитый золотыми нитями на сером шелке прямоугольного полотнища. Но человек с драконом в руках стоял далеко, свет факелов на него почти не падал.

Ответ пришел откуда Рас его не ждал.

— Здесь стоим мы! — тихо, но слаженно выдохнул молчаливый до этого строй.

Рас похолодел. Кто не знает этот девиз? Мятежный легион! Остатки мятежного легиона в столице! Что они задумали? Этот отряд, судя по оговоркам неизвестных, явно не единственный. На атаку Белого города их сил точно не хватит. Да и место сбора для подобной атаки неудачное. Их цель гораздо ближе. Что в окрестностях могло заинтересовать недобитых мятежников?

Рас судорожно огляделся, пытаясь вспомнить, какие важные городские постройки находятся поблизости. Городской арсенал расположен возле Белого города. Там же находится зал городского совета. Да и зачем им здание совета? Взгляд его зацепился за прямой столб света, поднимающийся в ночное небо где-то справа.

Вот он ответ! Храм Белых жрецов! Награда за помощь в подавлении мятежа Первой императрицы!

Мятежники решили разделаться со старыми врагами? Подобные новости следует как можно быстрее сообщить Бадрису или сразу императрице Медее. Все же пока что Синим двором управляет именно она. Но об этом можно подумать на пути к Белому городу, а пока что стоит убраться подальше.

Рас сделал осторожный шаг назад. И еще один. Подавив желание бросится прочь, он медленно отступал, прячась в тенях.

Опасный переулок становился все дальше. Перестав пятиться, Рас развернулся и нырнул на ближайшую боковую улочку. Прибавил шаг. Теперь он почти бежал.

Стоит поторопиться! Новости, особенно такие, имеют свойство быстро устаревать. Сначала Бадрис! К нему он сумеет пробиться даже ночью. А вот с императри…

— Кх-ак-х! — выдохнул Рас вместе со сгустком крови, удивленно глядя на белые волосы появившегося из темноты и хорошо знакомого ему мужчины, кулак которого одним неуловимым движением пробил ему грудную клетку.

Глава 24 Игра теней

На храм в столице прежде враждебного к ним Арвона Священный Белый Совет не поскупился. Величественное здание возвышалось над домами, словно император среди коленопреклонных поданных. Демонстрируя столице враждебной империи всю силу, мощь и славу единого божества.

Первый, маленький, но такой важный шаг!

Но сейчас прекрасный храм был объят пламенем. А на площади перед ним шел настоящий бой, словно вернулось не столь давнее время смуты, восстаний и возрождения империи.

Первый натиск мятежных легионеров застал белых жрецов врасплох. Но сумев совершить задуманное нападение, легионеры встретили внутри храма неожиданно жестокое сопротивление. Дорг Хромец на него не рассчитывал. Что жрецы могут противопоставить полусотне легионеров? Но вместо жрецов в храме оказалось не меньше трех десятков флагеллянтов — фанатичных воинов Белого Совета. Да еще парочка предвестников, защищавших странного жреца, оказавшегося самым настоящим магом. С его помощью защитники не без труда, но все же оттеснили легионеров назад на площадь.

Волна пламени захлестнула пятящийся подальше от пылающего храма строй и безвольно опала, не причинив вреда.

— Спокойно парни! — подбодрил старых соратников легат. — Дракон с нами. Второй Крепкий!

— Здесь стоим мы!

Как мало этих «мы» осталось. И они не столько стоят, сколько медленно отступают. Но сейчас это неважно. Что их жизни — пепел и прах. Но дракона они должны спасти.

— Откуда у них гребаный маг? — спросил Дарий, баюкая окровавленную и израненную щепками от разбитого щита левую руку, крепко стянутую кожаным шнуром на середине плеча — результат встречи с прямым ударом заклинателя. Лицо первого центуриона побелело от потери крови, но он все еще крепко стоял на ногах.

— Да только их пресветлый знает! — скупо отозвался Дорг, лихорадочно обдумывая сложившуюся ситуацию.

Именно маг спутал им все карты и заставил отступить из храма, оставив на мраморном полу пять собратьев. Еще три легионера погибли на ступенях к храму. И то, что у белых погибло на одного человека больше, в том числе и один из предвестников, Дорга не утешало. Все должно было пройти быстро и без потерь.

Проклятый маг!

Остатки флагелляндов и последний предвестник не спешили атаковать, прикрывая странного жреца, что с легкостью метал огненные техники не меньше восьмой ступени. Только легионный дракон и спасал, да и то, не всегда. Дарий — наглядный пример.

А ведь поначалу Дорг не хотел брать на столь плевое дело легионную реликвию. Но затем здраво рассудил, что легионерам будет полезно вспомнить то чувство единения от наличия в их рядах священного дракона. Да и хватит штандарту Второго Крепкого пылиться в тайном схроне. Легионный дракон сотворен, чтобы лететь над полем сражений, ведя за собой легионы к победам и утешая при поражениях. Пока жив легионный дракон — жив и легион! И неважно, тысячи людей видят равнодушные рубиновые глаза серебряной фигуры или несколько жалких десятков — тень его величия падает на каждого. Укроет и защитит.

— Отступаем! — принял решение Дорг. Дело сделано — храм полыхает. С таким пожаром даже огненный маг не сразу справится. Жаль, что всех жрецов белых не удалось вырезать, но и этого достаточно. Первый принц будет доволен!

В подтверждение его мыслей внутри полыхающего храма что-то громко хрустнуло. Горящие балки не выдержали веса крыши, и та с грохотом обрушилась. Пламя внутри центральной высокой башни с яростным гулом взметнулось вверх. Башня вздрогнула и начала разваливаться.

На защитников храма полетели камни и искры, отвлекая мага. Именно это и позволило легионерам отступить с площади без потерь.

Освещенная пламенем пожара площадь осталась позади. Фонарей на улице практически не было, за исключением одного, который висел над входом в лавку, судя по вывеске, мясника.

— Что теперь? — несмотря на спасение и сомнительную победу Дарий был мрачен. — Из города нам теперь не уйти. Разве что с боем. Мы перебудили всю городскую стражу, скоро к ним подтянуться клановые. А у нас много раненых.

Предыдущий план, спрятать оружие, рассеяться и покинуть столицу по одному, явно не сработает — слишком они наследили, устроив настоящее сражение на площади перед храмом.

Раз так, то выход только один — затаиться где-то в городе. И Дорг знал одно такое место.

— За мной! Тут недалеко, — принял решение легат мятежного легиона.

Принц будет недоволен, но у них нет выхода.

* * *

Яркая вспышка резанула по глазам. Один короткий миг, но его хватило. Разрывая дистанцию, Тар почувствовал, как по бедру чиркнуло острие меча.

— Уже лучше, — признал он, ободряюще кивнув тяжело дышавшей Кэре. Сам принц даже не запыхался. — Ладно, хватит на сегодня.

Опустив тренировочный меч, Кэра облегченно перевела дух. Она так вымоталась, что редкая победа совершенно не радовала. Зато сегодня обошлось без новых синяков, что тоже можно считать успехом. Или наоборот? Ведь массажа от Тара тогда не будет?

— Мойся! Переодевайся! — продолжил Первый принц. — И иди завтракать.

— Кстати, насчет жратвы, — влез дремавший на лужайке Одноглаз. — Когда твое высочество наберет нормальных слуг? Я устал давиться подгоревшей кашей. Эти исканцы совершенно не умеют готовить!

— Что тебе мешает есть в городе?

— Жадность, — сообщил пират как само собой разумеющееся. — Я вроде как в свите принца империи состою. И заметь, денег за это не требую! Ну так хоть кормить меня можно по-человечески, а не по-легионерски?

— Будут тебе слуги и нормальная еда, — сообщил Тар, мазнув по пирату равнодушным взглядом. На кого же он работает? Одноглаз не знал, и не мог знать, что отсутствие ответа на этот вопрос — одна из причин, почему он еще жив. — Днем из императорского дворца прибудут два десятка человек. Зал предков восстанавливать и вести хозяйство Зеленого двора.

У него за спиной нет сильного клана или хотя бы рода, который может прислать верных, проверенных людей, чтобы они заняли места слуг. Пришлось отдать этот вопрос на откуп распорядителю императорского двора. Но шпионов среди присланных им слуг будет не меньше половины.

Одноглаз повеселел. Новость пришлась ему по душе.

— А симпатичные служанки среди них будут? — уточнил он, мазнув липким взглядом по фигурке удаляющейся девушки.

— Тебе борделей мало? — нахмурился Тар, проследив за направлением взгляда старого пирата.

— Какие бордели? Я уже целую вечность безвылазно сижу в поместье.

— С момента нападения прошло всего два дня, — напомнил Тар.

— Это в твоем возрасте два дня — ничто, а в моем — вечность. А у тебя в поместье даже нормального винного подвала нет, — пожаловался Одноглаз. — Вернее, он есть, но пустой!.. Так что насчет готовых на все служанок?

— Посмотрим на твое поведение, — отмахнулся Тар.

Устроившись в тени вишневого дерева, он прислонился спиной к стволу и закрыл глаза. Не только Молчуну, от которого остался только неприметный холмик свежей земли, нравилось это место.

Вчера старый Нарт нашел свое последнее пристанище на кладбище легионеров недалеко от стен столицы. Церемония была простой и даже скромной. Семьей отставной стратег так и не обзавелся, а родственников потерял еще во времена Восстания Ярости.

Тар давно уже привык к потерям. Не любил их. Ненавидел! Но привык, зачастую поражаясь своему равнодушию. Кто-то ложится в землю, а ты идешь дальше, потому что должен идти, а не оплакивать павших. И все же без старого Нарта Зеленый двор окончательно опустел. Стал чужим, порождая сомнения в сделанном выборе.

О появлении незваного гостя он узнал, стоило тому только шагнуть с посыпанной песком дорожки на траву, но не подал виду.

— Рад тебя видеть, Тибер, — сказал Тар, когда младший брат пригнулся и стал осторожно подкрадываться к нему маленькими шагами.

Тибер замер. Выпрямился, дернув кривыми плечами. Подошел и, как ни в чем не бывало, присел к дереву рядом с ним, прислонившись плечом к его плечу.

— Утро доброе, братец. — Радостно помахал он рукой и поморщился, уловив запах пота, все еще витавший в воздухе. — Судя по дивному амбре, ты опять тренировался?

— А ты, судя по тому же запаху, беспробудно пьянствовал всю ночь, — заметил Тар, недовольно покосившись на брата.

— Подлая ложь! — возмутился тот, подобрав с земли один из тренировочных мечей. — Только до часа Волка — второй стражи. — Сделав неуклюжий, рубящий удар, он вернул деревянный клинок обратно в траву, поднес к носу правую руку и тщательно принюхался. — Что, неужели действительно пахнет? Я же мылся!

— Лаванда и крапива, — подтвердил Тар. — Но запах перегара и ягод Чель все еще чувствуется. Но не переживай, сомневаюсь, что кто-то другой это учует… А по какому случаю ты так вырядился? — спросил он, наградив брата придирчивым взглядом. А выглядел Тибер Валлон непривычно чисто. На камзоле темно-красного бархата отсутствовал даже намек на винные пятна, ставшие вечным спутником Третьего принца. Да и длинные волосы Тибера были вымыты так, что блестели на солнце, отливая чернотой. — Ты на императорский прием так не прихорашивался!

— Так, то императорский прием, — пожал плечами Третий принц. — А сегодня у меня свидание.

— И кто эта несчастная? — притворно посетовал Тар, предвидя ответ.

— Не завидуй, братец? — Тибер легко толкнул его плечом. — Я же тебе никогда не завидовал!

— Врешь, — не поверил Тар.

— Вру, — легко согласился Тибер, на короткий миг покаянно склонив голову. — Кстати, не мог бы ты отпустить Кэру прогуляться со мной в город?

— А ты уверен, что она с тобой пойдет?

— То есть, ты не против?

Тар пожал плечами.

— Кэра взрослая девочка и я ей не отец, чтобы мешать встречам со всякими мутными личностями. Но если она на тебя пожалуется, во мне проснуться отцовские чувства, — честно предупредил он брата.

— Только отцовские? — удивился Тибер.

— Откуда такой пристальный интерес?

Тибер нахохлился, словно этот вопрос его сильно уязвил.

— Может у меня серьезные намеренья, — обиженно протянул он, излишне переигрывая.

— У тебя? Серьезные? Лучшая шутка за день! — хмыкнул Тар и внушительно добавил: — Смотри, я предупредил!

— Все будет в лучшем виде, мой недоверчивый брат. — Кривая улыбка вернулась на лицо Третьего принца. — Я просто покажу ей город. Так что не переживай… папочка, — едко добавил он, бодро вскочив на ноги. — В тебе точно говорит нереализованный отцовский комплекс, — задумчиво добавил Тибер, сделав несколько шагов назад, чтобы Тар не мог его достать. — Жениться тебе надо, братец. Бери пример с нашего славного старика. Он даже на смертном одре сумел завести себе молоденькую императрицу и заделать нам братика.

— Когда доживу до его лет, тогда и пример брать начну.

Все-таки Тибер все знает! Поэтому с таким удовольствием топчется на больных мозолях! Не зря его еще в детстве прозвали Ядовитый Язык.

— Да ты оптимист. Слышал, что на тебя опять напали?

— Не на меня, на поместье, — поправил младшего брата Тар.

— И кто в этот раз?

— Флагеллянты белых жрецов, замаскированные под воинов Синего двора.

— Какая интересная у тебя жизнь, — притворно восхитился Тибер. — О-о, а вот и наша красавица, — вновь улыбнулся он, отвесив вернувшейся Кэре низкий полупоклон. — Несравненная, вы хорошеете с каждым днем. Пожалейте простых смертных, скоро они не смогут на вас смотреть, боясь ослепнуть.

Комплименты посыпались, словно зерно из разорванного мешка, но особого впечатления на девушку не произвели.

— Принц Тибер. — Ответный поклон Кэры был настороженным. Она напоминала хрупкую лань, склонившуюся к водопою, но готовую в любой момент сорваться с места, если в воде мелькнет тень.

— Лари, вы мне должны. И я при свидетелях пришел требовать с вас этот долг, — решив сменить тактику, строго заметил Тибер, нацепив на лицо серьезную мину.

— Долг?

— Прогулка, лари. Вы должны мне прогулку! — напомнил принц и лукаво улыбнулся, довольный недоумением и смущением девушки.

— Учитель? — Кэра с надеждой посмотрела на Первого принца, но поддержки не дождалась.

— Долг есть долг. Да и тебе полезно проветриться, — кивнул тот в ответ и вновь задремал.

— Все же, братец, со зрением у тебя совсем плохо, — пробурчал Тибер. — Или дракон тебе что-то не то поджарил?

— Ты что-то сказал? — уточнил Тар, не открывая глаз и Третий принц шестым чувством, расположенным где-то чуть ниже спины понял, что пришло время удалиться.

— Замечательная сегодня погода, говорю. Лари, позвольте вашу руку. Экипаж ждет.

Стоило повозке Тибера скрыться за воротами поместья, Тар поднялся с земли, подобрал тренировочные мечи и пошел в сторону главного здания Зеленого двора. Но не дошел до него и свернул к конюшне, притаившейся за разросшимися кустами справа от поместья. Помимо нескольких лошадей в ней находилось две клетки с голубями, взятыми с «Императрицы». И одной из них предстояло сегодня опустеть.

Достав одного из голубей, он тонкой ниткой привязал к его лапе еще утром приготовленное послание. Погладил испуганную птицу и подбросил ее в воздух. Голубь затрепетал крыльями, качнулся из стороны в сторону, обрел равновесие и, словно прощаясь, сделал круг над поместьем.

— Пора добавить свежую приманку, — тихо обронил Тар, наблюдая за его полетом, пока голубь не исчез в небесах.

— Твое высочество! — Запыхавшийся Одноглаз нашел его, когда он возвращался назад к вишневому дереву. — Стража! Целая куча городской стражи! — сообщил пират, с тревогой оглядываясь на ворота.

— И чего ты волнуешься? — удивился Тар, не понимая причину переполоха.

— Но они окружают поместье!

— Зачем?

— Откуда мне знать! — возмутился пират. Хлопнув себя по бедру, он неожиданно вспомнил, что безоружен. — Мне нужен меч!

— Если там и правда так много стражников, то меч тебе не поможет, — справедливо рассудил принц. — Идем, посмотрим, что им понадобилось.

Перед воротами их уже дожидался встревоженный Драгор и подтянувшиеся со всех концов поместья горцы.

— Там настоящая армия, — сообщил исканец и спокойно уточнил: — Нас атакуют?

— Сомневаюсь. И оставь в покое меч, — остановил его Тар. — Сначала нужно узнать, что им нужно.

— Откройте! Именем императора! — раздалось за воротами.

Драгор вопросительно посмотрел на принца.

— Открывай, — распорядился Тар. — Мне не терпится узнать, по какому случаю переполох.

Командир наемников сделал разрешающий жест. Горцы открыли тяжелые створки.

Первым в Зеленый двор вошел старый, но еще крепкий мужчина, с тронутыми сединой волосами.

Тар подобрался. Если Кесс Родор, глава Палаты Теней, почтил его своим присутствием, то это значит — случилось что-то действительно важное. Следом за главой теней вошла Милева. А вот отряд стражи остался стоять на месте.

— Императрица Милева. Лаэр Кесс. Чем обязан вашему столь раннему визиту? Да еще и с такой представительной свитой? — Тар бросил скептический взгляд за их спины. На широкой улице стоял целый отряд стражи. Но еще больше стражников растянулись длинной цепью вдоль невысокой стены поместья, словно боялись, что он сбежит. Остановить они бы его не смогли, а вот поднять тревогу — да.

— Тар! — холодно кивнул принцу глава Теней. — У меня приказ императора осмотреть поместье Зеленого двора.

— Осмотреть? Надеюсь, приказ письменный?

Кесс молча протянул ему свиток, украшенный массивной императорской печатью. Внимательно осмотрев печать, Тар вернул свиток главе Палаты Теней и сделал приглашающий жест рукой.

— Прошу, лаэр Родор. Кто я такой, чтобы противиться воле вашего императора, — добавил принц, не упустив случая отвесить хотя бы небольшой словесный укол отцу, которому обязательно донесут эти его слова.

— Не злись, Тар, — неожиданно миролюбиво посоветовал Кесс Родор, шагнув к принцу и в полголоса добавил: — Город опять стоит на ушах. Ночью сгорел храм белых жрецов.

— И? Мне объявить по этому поводу траур?

— Белые жрецы хотят крови. Твоей крови! Им вторит Синий двор. Недалеко от храма нашли изуродованное тело лаэра Раса Нерра, а он был близким другом твоего брата Бадриса. В свете недавних событий, все естественно подумали, что это твоя месть.

— Мстить надо так, чтобы никто ничего не узнал, — не согласился Тар. — Причем тут я?

— Это был Дорг Хромец, — вмешалась Милева. — Только не говори, что не помнишь это имя.

— Легат Второго Крепкого жив? Спасибо, императрица, это хорошая новость.

— Все думают, что ты с ним. А вернее он с тобой как-то связан, — добавила она.

— К сожалению, это не так.

— Значит, ты тем более не будешь против небольшого осмотра Зеленого двора, — сказал Кесс Родор, делая знак отряду стражи. — Мы ничего не обнаружим и снимем с тебя все подозрения.

— Этот проклятый город будет подозревать меня во всем, даже если я буду находиться на Скале, — отмахнулся Тар.

Рассыпавшись цепью, стражники начали прочесывать сад, внимательно осматривая все постройки.

— Собери всех своих людей возле ворот, — приказал Кесс, одарив проницательным взглядом Одноглаза и Драгора.

— Все мои люди уже здесь. Хотя… Нет, — припомнил Тар. — Родерик в конюшнях, ухаживает за лошадьми.

— Хорошо, а мы с Милевой осмотрим твои комнаты.

— Надеюсь, ты еще помнишь, что в императорском приказе написано осмотр, а не обыск? — напомнил Тар.

— Помню, — согласился глава Теней. — А тебе что, есть что скрывать?

— Все мы что-то скрываем. И ты не исключение. Лаэр Родор, императрица Милева, следуйте за мной!

— А твои вкусы не изменились, — заметил Кесс, когда они вошли в комнату принца. — Предпочитаешь обходиться минимумом вещей.

Кинув заинтересованный взгляд на письменный стол и не найдя на нем ничего интересного, кроме писчего набора, нескольких листов бумаги, он подошел к массивной кровати. Заглянул под нее и удостоверился, что и там нет ничего кроме пыли.

— Лаэр! — десятник стражи замер на пороге комнаты принца, не решаясь зайти.

— Да, что-то нашли?

— Мы все осмотрели, — сообщил стражник. — В поместье никого нет. В конюшне спал один из людей Первого принца.

— А подземелье? — спросила Милева.

— Мы его осматривали, — подтвердил десятник. — Там только продукты.

— Другое подземелье! То, что под главным поместьем! Вход тут недалеко, скрыт за гобеленом.

— Раз недалеко, то мы сами его осмотрим, — сказал Кесс. — Десятник! Пусть стражники еще раз внимательно проверят сад и ждут нас возле ворот, — распорядился он.

Печать света, нанесенная на дверь, не вызвала у главы Теней особого интереса или удивления. А вот Милева едва заметно вздрогнула, вспомнив обстоятельства своего последнего визита в это подземелье и свою ошибку.

Запах крови Тар почувствовал еще на лестнице. Слабый, почти неуловимый, он щекотал ноздри. Дремавший в глубине души демон встрепенулся.

— Давно хотел спросить, — протянул принц, бросив быстрый взгляд на своих спутников. — Это твои люди перехватывали все мои письма Милеве?

— Письма? — Оступившись на лестнице, Милева схватилась рукой за стену, и с трудом сохранила равновесие. — Ты говорил, что не было никаких писем!

— Ничего подобного! — возразил Тар. — Это ты так решила, а я не стал тебя переубеждать. Естественно я был зол, узнав о том, что ты стала пятой императрицей. И тут же тебе написал. Были и другие письма, позже. Да и ты, думаю, мне все же писала.

— Дважды. Ответа не было. Как и твоих писем… Дядя?!

— Ты всегда был умным мальчиком, — усмехнулся Кесс, стараясь не смотреть на племянницу. Хотя их родство было не таким прямым и несколько более запутанным, он привык считать ее именно племянницей. — Ничего личного, ты же понимаешь?

— Это был приказ моего отца, — покивал Тар, дольный тем, что его догадка попала точно в цель. Замерев на предпоследней ступеньке, Милева смотрела на него расширенными глазами. — Старику нужен был рычаг влияния. Цепь, за которую в нужное время можно дернуть, — грустно улыбнулся он пятой императрице. — Почему из всех принцев именно меня он хочет контролировать больше других?

— Одержимость…

— Это началось до моей встречи с драконом! — резко осадил Тар главу Теней. — Мой Младший двор… Сколько там было твоих, а значит и отцовских шпионов? Я знаю про Нетра, но он был не единственным. Ведь так?

— Милад, был одним из имперских Теней, — нехотя признал Кесс. — Но их главной задачей была твоя охрана.

— Что же, — Тар вспомнил, как ныне мертвый друг пожертвовал своей жизнью, чтобы он смог достать дракона, — свой долг они исполнили до конца. Я прощаю их. Давно простил. Но ты так и не ответил на мой вопрос? Почему Старик так меня опекает?

— Ты никогда не думал, что это выражение его любви?

— Любовь и Старик — вещи несовместимые. Он любил только свою первую жену и дочерей. Императрицы и мы, его сыновья, просто инструменты. Нужные, ценные, но не более того!

— В чем-то ты прав, — согласился глава Теней. — И одновременно с этим не прав, — задумчиво добавил он. — Гехан, сложный человек. Но прежде чем его осуждать — посмотри в зеркало. Ты видишь в нем свое отражение или более молодую копию своего отца?

Половина ламп в подземелье не горела, но оставшихся хватало, чтобы увидеть — тут пусто.

Бросив быстрый взгляд в сторону еще одной магической печати, Кесс посмотрел на Милеву.

— Пусто, — констатировала императрица, бросив извиняющийся взгляд на Тара. Если новость о перехваченных письмах и стала для нее болезненным ударом, то она быстро взяла себя в руки. — Зря спускались.

Проводив очередных незваных гостей до ворот, Тар вновь спустился в подвал. Снял одну из ламп и подошел к стене. Нужный камень ничем не выделялся среди прочих, но он сумел бы его отыскать даже с закрытыми глазами.

Стоило каменной стене исчезнуть, как в ноздри шибанул запах пота и крови, а ему в грудь уперлось сразу два острия меча.

— Спокойно! — раздалось из темноты хода. — Второй Крепкий приветствует Первого принца!

— Легат Дорг? — кивнул Тар, когда свет лампы упал на лицо говорившего. — Надеюсь, хоть ты мне объяснишь, что здесь, забери вас демоны, происходит?

Глава 25 След единорога

— Ваше Высочество? — вопрос принца удивил и озадачил Дорга. И он даже не пытался это скрыть.

— За какими демонами… — начал было Тар, но остановился, видя потрепанное состояние бывших легионеров. — Ладно, об этом потом. Сначала нужно позаботиться о раненых. Заносите их в подземелье. А я сейчас.

Поднявшись по лестнице, он осторожно открыл дверь. Вышел из подземелья.

«Хорошо, что я так поздно озаботился слугами» — подумал принц, направляясь в свои покои.

Достав из сундука с личными вещами два небольших ларца, Тар поставил их на стол. Откинул крышки. Зелья стояли в сделанных под размер флакончиков гнездах словно легионеры, готовые к битве. Но один из ларцов оказался наполовину пуст. Интенсивные тренировки с Кэрой сделали свое дело.

— Должно хватить, — пробормотал Тар, переложив из полного ларца несколько зелий в полупустой. Взяв вновь заполненный ларец, он стянул с постели простыню. Все равно все ночи проводит в глубокой медитации.

Перед тем как вернуться в подземелье, он некоторое время просто стоял в длинном коридоре поместья, ловя звуки и запахи, словно вышедший на охоту волк. И только удостоверившись, что за ним никто не следит, вернулся в подземелье.

— Целителя мне вам не найти, — сообщил принц, всучив свою ношу заместителю Дорга. Лицо он помнил, как и звание, а вот имя забыл. — Поэтому вот. Оранжевое — лить на рану, оно останавливает кровотечение и ускоряет заживление ран. Красное пусть выпьют те, кто потерял много крови. Смотрите не перепутайте! Вкус мерзкий, — предупредил он, — но нужно выпить все. Простыню можете пустить на повязки. Тяжелые у вас есть?

— Нет, Ваше Высочество, — сказал Дорг.

— Столица гудит, словно встревоженный улей. Вам придется сидеть тут дня два, возможно больше. Чуть позже я принесу теплые одеяла, еду и воду. Центурион, — принц повернулся к Дарию. — На стене, справа от подземного хода, держатель факела. Поверни его вправо.

Передав зелья и простыню одному из легионеров Дарий споро проделал требуемое. Подземный ход закрылся.

— Вот и славно, — задумчиво покачал головой Тар. — Больше с этой стороны вас никто не побеспокоит. «А то знаю я одну любительницу внезапных ночных походов в подземелья», — добавил он про себя.

Осталось найти замок, чтобы надежно запечатать вход, ведущий в подземелье из поместья. Массивный засов на дверях его теперь не устраивал. Он предназначен, чтобы никто не покинул подземелье, а сейчас важно, чтобы никто любопытный в него не заглянул. Та же Кэра вполне может это проделать, когда вернется со свидания с Тибером.

— Дорг, ты со мной, — распорядился принц. — Оружие оставь. Если наткнемся на кого-то из моих людей, ты посланник из имперского дворца насчет слуг. Одежда у тебя подходящая.

— Но не возраст, — справедливо возразил Хромец, сняв пояс с коротким мечом. — Лучше я буду старшим слугой.

Оставался вопрос, а не задастся ли возможный свидетель вопросом, как этот слуга попал в поместье, но об этом можно будет подумать, если такая встреча произойдет. Да и кому интересен какой-то слуга?

— Так зачем вы напали на храм белых? — спросил Тар, когда они дошли до его покоев. — Он мне тоже не нравится. И сжечь его — хорошая затея. Но не настолько, чтобы устраивать городские бои.

— Мы не знали, что там столько флагеллянтов. И это месть за нападение на Зеленый двор, — глухо пояснил Дорг, с самого появления принца предчувствуя неладное. — Мы выполняли ваш приказ! — добавил легат, хватаясь за эти слова словно за спасительную соломинку.

— Мой приказ? — от наглости подобного заявления Тар даже опешил. Не зная, что сказать в ответ.

Совершенно очевидно, что за нападением на Зеленый двор стоит кто угодно, но точно не Белые жрецы. Кто-то усиленно хочет столкнуть его лбом со Священным Советом. Но кто? Красный двор? Синий? Цвет плаща найденного в саду мертвеца ничего не говорит. Может Синие специально его использовали, чтобы привлечь к себе подозрения и разбить в пух и прах возможные претензии.

Про астшанцев тоже забывать не следует. Они не любят белых, он не любит белых — чем не повод объединиться? Особенно если белые закусят удила и захотят отомстить.

Одноглаз? А знает ли старый пират, кому он служит? Да и трогать его нельзя… пока что. Придет время, и Тар стребует с него все долги, но нужно ждать.

Кубок сплелся такой, что не расплести. И ударом меча его не разрубить, пусть он и утверждал перед Стариком обратное.

— Да! — подтвердил Дорг. — Как и раньше, я получил свиток перевязанный зеленой лентой и скрепленный печатью вашей матери.

— Как и раньше? Были другие послания?

— Несколько, — вновь подтвердил легат.

Предчувствия его не обманули — он допустил серьезную ошибку. Проще всего обмануть того, кто и сам хочет быть обманутым. Увидев в первый раз знакомую печать он был по-настоящему рад, что дело Зеленого двора и Первой императрицы еще живет. Нет, определенные подозрения о ловушке поначалу были. Но в первых посланиях не требовали ничего чрезмерного. Обычные распоряжения: затаиться, спасти как можно больше верных людей, наладить с ними связь инекоторое время бездействовать.

Уже многим позже, года через три или более того, пошли иные приказы. Убить чиновника, совершить налет на торговый караван или мелкий род. Но эти приказы не вызвали у Дорга подозрений. Так что на последнее задание, сжечь храм белых жрецов в столице, он и его люди шли с твердой уверенностью, что действуют от имени и во благо Первого принца. А оказалось…

— Прекрасно. Просто прекрасно! — Меряя шагами пол, Тар задумчиво прошелся по покоям. — А с чего ты взял, что печать матери у меня?

Дорг сник. Зло сжал кулаки. А что тут можно сказать? Разве что признаться в собственной глупости.

— Значит… — глухо начал он.

— Печати матери у меня нет. И я не слал никаких писем. Просто не мог! Вас попользовали словно дешевую шлюху! — Тар не стал щадить чувства старого легата. Дорг — молодец, сохранил часть своих людей. Но сделал он это под чутким контролем кого-то другого и явно враждебного Первому принцу. — Как ты получал эти приказы?

— В разное время их приносили разные люди, которые точно знали, где меня можно найти, — Дорг был в ярости и с трудом сдерживался. Столько лет его просто водили за нос! И потери! А они за эти годы были! Почти три десятка верных и преданных Зеленому двору людей погибли, выходит, ни за что?

Уши Тара уловили звук чьих-то шагов в коридоре, и он жестом приказал легату Второго легиона замолчать.

— Так вы говорите, что слуги прибудут во второй половине дня? — спросил он, выждав некоторое время, чтобы неизвестный мог дойти до распахнутых дверей в его покои.

— Точно так, Ваше Высочество, — и глазом не моргнув, поддержал игру принца легат.

— Хорошо… Одноглаз? — крикнул Тар в сторону дверей, заметив мелькнувшую в проеме фигуру старого пирата. — Не стой на пороге, заходи. Ты что-то хотел?

— Твое Высочество, — развязно зайдя в покои принца, Гварт наградил Дорга быстрым взглядом, но тут же потерял к нему всякий интерес, — можно я схожу в город? Кэру же ты отпустил. Или мы до сих пор на осадном положении?

— Ладно, иди, — смилостивился Тар. — Но будь осторожен, в городе неспокойно.

— А когда в имперской столице было спокойно? — беззаботно заметил Гварт. — Разве что, когда один принц сидел на Скале. Но я сильно в этом сомневаюсь.

— Вернемся к нашим делам, — Тар вновь посмотрел на Дорга, а когда Одноглаз вышел, указал подбородком на дверь. Обостренные кровью дракона чувства — хорошо, но лишняя осторожность никогда не бывает лишней. — Я просмотрел предложенный вами список слуг. В целом он меня устраивает…

Поняв невысказанный приказ, легат осторожно подошел к дверям. Выглянул в коридор.

— Все чисто, он ушел.

— Ты уверен, что печать моей матери была подлинной? — продолжил прерванный разговор принц.

Дорг задумался, а затем решительно кивнул:

— Да. Я видел ее десятки раз. Танцующий единорог — это был именно он.

Никто уже не помнил, почему вставшего на дыбы единорога, герб Императрицы Имсаль, прозвали танцующим, но это название прижилось. А в последствии стало девизом первой императрицы.

— Рассказывай, во всех подробностях, — приказал Тар, усаживаясь в одно из кресел. — Садись и рассказывай…

Когда Дорг ушел, Тар потер лоб. Судьба личной печати матери все никак не шла у него из головы. Одна такая печать, только отца, один раз полностью перевернула всю его жизнь. Разделив на «до» и «после». И вновь в игру вступает печать. Случайное совпадение или все та же безжалостная рука? Один раз сработало, почему бы не провернуть все вновь?

Что могло произойти с печатью его матери?

Личная печать — это магический артефакт. Подделать ее сложно, но вполне возможно. Дорг мог ошибаться, и настоящая печать погибла в огне, вместе с первой императрицей. Разъяренные белые весьма спешили с ней расправиться, устроив очищающий костер прямо на поле последнего боя. Им было с чего рассвирепеть. Мать Тара не зря считалась одной из самых искусных одаренных империи. Одно воплощение Пресветлого, три предвестника и десятки флагеллянтов — слишком высокая цена за одну императрицу.

Если печать не сгорела, то логично предположить, что она досталась белым. Но зачем белым нападение на свой храм? Схватка, судя по ранениям легионеров и потерям, была жестокой. Да одно то, что у белых в храме оказался маг, предвестники и куча флагеллянтов говорит против этой версии. Белым жрецам придется немало потрудиться, чтобы объяснить императору, откуда у них столько воинов в столице империи и зачем они им понадобились.

Хотя с последним, судя по этой ночи, проблем не будет.

Что еще?

Жрецы могли передать печать одному из кланов Авенторга, что равносильно передаче Красному двору. И императрица Лиара решила сыграть в свою игру, укусив руку дающего.

Вполне возможен и иной вариант, печать никогда не попадала в руки белых, а осталась у одного из приближенных его матери.

Кто?

Он плохо помнил те дни. Абсолютная темнота и дикая боль. День за днем. Неделя за неделей. Это сводило с ума без всякого демона. Сначала, загоняя коней, его полумертвое тело везли из Ренгронга в Восточный Страж, ставку матери, где Первая императрица спешно собирала стоявшие на границе легионы, чтобы двинуть их на столицу, посмевшую покуситься на ее сына.

Красный двор, Синий, сам император — ей было все равно!

Потом был ритуал, из-за подготовки к которому мать отстала от двинувшейся в поход армии. Вмешательство Белых жрецов, спутавшее восставшим все карты. Отчаянное бегство и жертва матери.

Сейлан? Она была в то время с его матерью и даже помогала готовить ритуал. Это вовсе не означает, что вторая императрица причастна, но она может знать, кому досталась печать с танцующим единорогом.

Но все это потом, а сейчас нужно позаботиться об остатках Второго Крепкого, скоро ему понадобятся верные клинки.

Много верных клинков…

* * *

К долгожданному свиданию Тибер подготовился основательно. Даже повозку подобрал по вкусам Тара. Ведь вкусы Тара — это вкусы Кэры. Других, у одержимой учителем ученицы, просто нет. Неоткуда им было появиться.

— Расслабься, — дружески посоветовал он зажатой и настороженной девушке. — Я не кусаюсь. Знаю, последнее наше свидание закончилось не слишком хорошо, но сегодня обойдемся без мертвецов. — Заметив на улице отряд стражников, который шел по направлению к Зеленому двору, он небрежно задернул шелковую занавеску и излишне живо, отвлекая внимание Кэры от происходящего на улице, продолжил: — Куда лари желает поехать? Имперский дворец? Улица Пряностей? Там лучшие лавки в городе? Или на озеро? Погода прекрасная, можно взять лодку.

— Не знаю. Все равно, — вздохнула Кэра.

Эту повинность придется отбыть. Тибер сдержал свое слово — нашел нужного ей щенка.

Нет, Тибер не был ей противен. Уродом она его тоже не считала, даже находила достаточно симпатичным. Да и характер у Третьего принца легкий. Правда, его насмешки бывают довольно злы, но она никогда не становилась объектом этих насмешек. Главная проблема Тибера в том, что он не Тар.

Настроение Кэры испортилось окончательно.

— Может немного вина? — предложил Тибер. Ловко достав из-под сидения корзинку, накрытую тканью, которая при ближайшем рассмотрении оказалась плащом. Картинным жестом откинув плащ, он достал из корзинки глиняную бутыль с яркой рунической печатью.

— Благодарю. Нет.

— Это очень хорошее вино. И совсем не крепкое, — в голосе Тибера появились просительные нотки. — Я не имею привычки спаивать женщин, — хмуро заметил он. Помедлил и добавил: — Разве что шлюх, но они и сами рады.

— Откровенное признание. Странную манеру ухаживания ты выбрал, — природная вредность взяла свое, заставив Кэру сделать едкое замечание.

— Зато я честен. А это уже немало, — Тибер пожал плечами. — Нет, так нет, — он не без сожаления убрал глиняную бутыль обратно в корзинку. — Позволь совет. Не путай влюбленность с любовью. Вглядись в себя, ты любишь Тара Валлона или некий нарисованный в своем воображении образ. Школа моего брата лед и он сам похож на ледяную гору. На ярком солнце она сверкает так красиво, что глаз не оторвать, но дотронься — обожжет своим холодом. Я не помню, чтобы было иначе. А после смерти Первой императрицы все стало только хуже. Он не любит тебя, ценит, как полезный инструмент, но не более того.

— Я знаю, что всего лишь меч, — согласилась Кэра. — Но я его меч! И всегда рядом с ним!

— Ты достойна большего, чем быть просто мечом. Но это твоя жизнь…

— Вот именно! — резко оборвала его девушка. — Моя! И выбор тоже только мой!

— Лучшая из форм принуждения — заставить человека поверить в то, что он сам делает свой выбор, — заметил Тибер несколько более резко, чем сам того хотел: — Извини, наболело, — повинился он, подарив Кэре слабую улыбку. — Наверное, во мне говорит зависть. Я всегда хотел быть таким как Тар, но мне этого не дано: покореженный исток, покореженное тело. Если с последним еще можно было смириться, то первое делает меня отверженным в глазах одаренных. Одна императрица умерла, ради своего сына. Другая, сделала своего калекой, стремясь к власти. Самое забавное, что все было зря. Не торопись моя мамаша произвести на свет именно Второго принца, словно эти цифры что-то значат, я бы стал главным претендентом на трон. Харус, не рвется к власти. Тар после мятежа матери и одержимости тоже весьма спорный кандидат. Лорс и Бадрис? Они слишком молоды и весьма подвержены влиянию матерей. Палата власти таких марионеток не любит. И тут я — весь такой замечательный, состоявшийся… Но наш разговор зашел куда-то не туда, — криво усмехнулся Третий принц. — К демонам прошлое! Нужно смотреть в светлое и прекрасное будущее! Едем на улицу Пряностей. Слышал краем уха, что при ухаживании надо дарить подарки.

— Я не люблю украшения, — попыталась отвертеться Кэра.

— А кто говорит про украшения? — удивился Тибер. — Там отличные оружейные лавки. Лучшие в империи! Оружие на любой вкус, в том числе и зачарованное.

— Хм… — задумалась Кэра и согласилась: — Хорошо, пусть будет улица Пряностей.

Тибер знал, чем ее соблазнить. Тар любил оружие, эта любовь передалась и его ученице.

— Овейн, — тихо проговорил Тибер. — Лари Овейн, — повторил он медленно, словно пытался что-то вспомнить. Скажи, ты не помнишь своих родителей?

— Весьма смутно, — ровно ответила Кэра. Воспоминания о детстве всегда были какими-то смазанными. Словно светлый сон. Возможно, именно им они и были. Однажды она с ужасом поняла, что совершенно не помнит лиц своих отца и матери. Но затем смирилась и редко о них вспоминала. — А почему ты спрашиваешь?

— Твоя фамилия кажется мне знакомой? Вспомнил! — обрадовался он. — Род Овейн! Был такой среди сторонников Первой императрицы. — Он замер. Нахмурился и яростно почесал подбородок: — Нет, все же это не то. Я слышал эту фамилию уже после мятежа. Где-то через год или чуть больше. Полтора года, когда имперские левиафаны совершили четвертый переход туда и обратно через Великий океан… — Внезапно Тибер замер, лицо его закаменело, он бросил на Кэру почти испуганный взгляд, а потом неуверенно добавил: — Впрочем, это уже давно просто история.

— Какая история? — неожиданно заинтересовалась девушка.

— Давняя, — заюлил Тибер.

— Если начал рассказывать, то рассказывай!

Прежде Кэра не интересовалась судьбой родителей, сгинувших где-то за стенами Скалы в смертельно опасных джунглях. Но эти недомолвки разожгли в ней азарт, сравнимый с охотничьим.

— Да и я мало что помню, — отмахнулся Тибер, нервно дергая себя за пальцы. — Так, какие-то обрывки. Вспомнил, вот, что твою фамилию видел в одном из отчетов Тара, написанных для отца. Тар их дважды в год отправляет. В начале и в конце. Этот был в конце второго года. Но тут я могу ошибаться. Времени прошло много.

— Да какая разница? — поскучнела Кэра. — Кто мне эти отчеты покажет?

Тибер открыл рот. Закрыл. Подумал немного и осторожно спросил:

— Разве у Тара нет копий? Я же был на Скале и помню его страсть делать дубликаты всех посланий для Старика. Он их потом хранит в такой толстой папке, обшитой зеленым бархатом. — Папку Кэра помнила. Видела ее несколько раз на рабочем столе учителя, но не придала этому значение. — Думаю, если ты попросишь моего брата показать тебе этот отчет, он не откажет. Но лучше просто забудь… И снова наша беседа идет как-то не так. Я немного нервничаю, это мое первое свидание, вот и болтаю без умолку. Да все не о том, что нужно, — лучезарно улыбнулся Третий принц.

Но его слова уже крепко засели в голове Кэры.

Глава 26 Ненужные ответы

— И все же я настаиваю… — почтительно, но непреклонно заявил брат Анато.

Перед таким количеством представителей дворов и кланов он не мог взять и так просто отступить.

— Настаиваете? — Если прежде Гехан Третий был слегка раздражен, то теперь император начинал злиться.

«Что этот белый жрец себе позволяет?» — читалось на его лице.

— Я лично осматривал поместье Первого принца, — вмешался стоявший рядом с троном императора Кесс Родор, стараясь заполнить неловкую паузу, повисшую в воздухе. — Мы проверили каждый угол, даже в подземелья залезли. Никаких мятежников там нет. Последние два дня люди Тара Валлона практически не покидали Зеленый двор. Принц непричастен к нападению на храм Пресветлого.

Подобный ответ брата Анато не удивил, да и не расстроил. Но жрец счел нужным нацепить на лицо должную моменту маску крайнего раздражения. Пусть сторонние наблюдатели видят, кого представитель Священного Совета считает виновным в возникшем кризисе. Даже если это не так…

— Мятежники не могли раствориться в воздухе! — запальчиво воскликнул он, рубанув ладонью воздух.

Это было лишним. Пребывавший в не самом благостном расположении духа Гехан Третий нахмурил седые брови. Правая рука императора легла на пояс, словно ища рукоять меча.

— Расследование продолжается, — дипломатично заметил глава Теней. — И мы непременно сообщим вам о результатах.

— И сколько нам еще ждать? — уже более спокойно спросил Анато, пытаясь погасить конфликт. Пьеса разыграна, теперь можно сделать шаг назад.

— Столько, сколько понадобится. Ты получил свой ответ, жрец, — холодно заметил император, опередив Кесса Родора. — Сейчас меня больше интересует, откуда в моем городе взялся ударный отряд Белого Совета. В разрешении на строительство храма было четко указано количество служителей и всего два флаггелянта охраны. Два! А не два десятка, включая предвестников!

Брат Анато мысленно скривился, проклиная сгоревшего в очищающем пламени экклезиарха Филана. То глупое нападение на Первого принца и так привлекло к последователям Пресветлого излишне пристальное внимание императора. Анато не тешил себя иллюзиями, что Кесс Родор, этот цепной пес правителя Арвона, не узнал о причастности к инциденту бывшего главы храма.

А теперь еще и вернувшийся из небытия мятежный легион открыл то, что должно быть скрыто.

— Это были мирные паломники, нашедшие ночной приют в храме. — Нелепое объяснение, но ничего лучше Анато придумать не смог.

— И сколько таких вот «мирных» паломников в моей столице? — ядовито поинтересовался Гехан Третий.

«Все еще слишком мало» — отстраненно подумал Анато, молча сжимая сухие губы.

— Хорошо, — не стал давить император, — оставим этот вопрос… на время. Ты можешь идти, жрец.

Он небрежно махнул рукой, словно Анато был каким-то слугой, которого милостиво отпускают прочь.

Низко поклонившись, Анато развернулся к выходу. Внутренне кипя от злости и возмущения, он прекрасно держал лицо, не позволяя пробиться наружу даже тени гнева.

Отвык он от подобного отношения. Прежде одного его взгляда хватало, чтобы короли падали перед ним ниц, каясь в грехах и моля о прощении. Ведь нет для Пресветлого ни короля, ни раба! Ибо все равны перед Его священным ликом и в глазах носящих белую рясу представителей. «Это ее рук дело», — зло подумал Анато, бросив быстрый взгляд в сторону застывших у подножия трона императриц. Он прекрасно понимал, что отнюдь не храм был главной целью ночного нападения.

Под этими небесами только два человека точно знают, кто предал Первую императрицу. Догадываются многие, но знают — двое. Для такой тайны это слишком много.

Придется поторопить принца! И нужно стянуть в город больше флагеллянтов. Раз грешные души не хотят очиститься светом веры. Их очистит огонь Его праведного гнева. А орудие… Пути Пресветлого неисповедимы!

С этими мыслями белый жрец покинул тронный зал.

* * *

Свою излишне любопытную ученицу он нашел возле двери в подземелье. Гобелен, скрывавший проход от любопытных глаз, был убран в сторону, а Кэра с задумчивым интересом рассматривала массивный замок, взвешивая его в ладонях.

Бесшумно подкравшись, Тар заглянул через ее плечо. Увлеченная изучением замка, Кэра на это никак не отреагировала, в очередной раз пробуждая в принце мысли о полном провале как учителя.

Да, он не шумел. И привык двигаться тихо, словно тень. Но нельзя же быть настолько беспечной! Подобная беспечность легко может стоить жизни.

— И что мы делаем? — спросил он, дунув в ухо девушки.

Кэра вздрогнула. Отпрянула, чуть не запутавшись в сдвинутом набок пыльном гобелене с изображением спящего в траве единорога. Развернулась. Оставленный в покое замок с глухим стуком врезался в крепкие дубовые доски, слегка повредив нанесенную на дверь магему.

— Тар? — Из ее груди вырвался вздох, в котором смешались облегчение, удивление и небольшая толика гнева.

— Ты ожидала увидеть кого-то еще?

— Да… Нет… Зачем ты так тихо подкрался?! — возмутилась Кэра, вспомнив, что лучшая оборона — наступление.

— Это не я тихо подкрался, а ты была слишком беспечна. — Откинув длинную челку с лица ученицы, Тар легонько стукнул ее пальцами по лбу.

— Ай! Я хотела проверить магему в подземелье, — пояснила Кэра, потирая лоб, — а тут замок. Откуда он взялся?

— Я повесил.

— А зачем?

— Так надо.

Кэра обиженно надулась. Тайны! Всюду эти тайны! Хоть она и старается в них не лезть, но порой, как сейчас, просто обидно, что ей недостаточно доверяют.

Тар не смог сдержать смешок: настолько забавной показалась ему недовольная гримаса ученицы. Ребенок. Сущий ребенок.

— Слуги… — односложно пояснил он.

— Что? — непонимающе огляделась Кэра, ища слуг, о которых говорил учитель.

— В поместье появились слуги, — напомнил принц.

Десять человек, шесть мужчин и четыре женщины, прибыли еще вчера. Впрочем, Кэра вернулась довольно поздно и могла про них просто не знать.

— Но вход спрятан! — возразила Кэра, потрепав гобелен. Пыль защекотала нос, и девушка оглушительно чихнула.

— Будь здорова… — Заметив на ее щеке темную полосу, Тар достал платок и убрал с лица ученицы этот мелкий недостаток. — Поверь моему опыту, слуги — странные существа. Эту дверь они обязательно найдут.

— А где ключ? — спросила Кэра, наслаждаясь редким мгновением заботы со стороны учителя. — Мне нужно проверить магему!

— В ближайшие дни она нам не понадобится, — отмахнулся Тар, прислушиваясь к собственным ощущениям. Разочарованный своей последней неудачей демон крепко заснул или просто затаился в глубине сознания, дожидаясь шанса для нового удара. Даже боль отступила куда-то глубоко, напоминая о себе резкими, но болезненными уколами.

Похоже, Милева нашла по настоящему действенный способ. Вот только применять его не стоит.

— Как прошло свидание с Тибером? — спросил он.

Кэра неопределенно пожала плечами, а затем все же нехотя признала:

— Довольно неплохо. Меня не часто приглашают на свидания, — пробормотала она уже тише.

— Вижу, у тебя новая игрушка.

Девушка нехотя вытащила из-за пояса ножны с тонким стилетом, подаренным Тибером на прощание.

Освободив из плена ножен прямой двухлезвийный клинок, украшенный растительным орнаментом с вкраплением рун, Тар придирчиво осмотрел подарок и вынес вердикт:

— Непрактично, но работа красивая. Вижу рунную цепочку на укрепление и остроту. Но без этих красивостей можно было добавить еще рун.

— А мне нравится! — решительно вступилась за подарок Тибера Кэра, требовательно протянув к учителю раскрытую ладонь.

Ничего не сказав, Тар убрал клинок обратно в ножны, ловко крутанул стилет между пальцами и рукоятью вперед вернул в ладонь девушки.

— Мне нужно проведать Оранжевый двор императрицы Сейлан, — сообщил он. — Остаешься за главную. Озадачь слуг, пусть приведут поместье в порядок. И начинают с правого крыла.

Кэра хотела возразить, но вспомнила про вчерашний разговор с Тибером и сдержалась. Если она хочет заглянуть в одну папку, то лучшего времени не найти. Конечно, можно просто попросить Тара. Сомнительно, что в старых отчетах есть что-то секретное, но так будет неинтересно.

Еще раз окинув ученицу задумчивым взглядом., слишком тихой та сегодня была, Тар ушел.

Прогулявшись по длинному коридору до двери в покои учителя, Кэра выждала немного, тревожно вслушиваясь в тишину опустевшего поместья. Шагнула к двери.

Медная ручка показалась обжигающе холодной, когда она потянула ее на себя. Дверь тихо скрипнула и в тишине этот звук казался на редкость противным, почти зловещим.

Искомая папка лежала прямо на столе. Словно Тар ее нарочно оставил на самом виду. Притягивая к себе взгляд, она даже не просила, а умоляла: «Открой меня!».

Кэра прикусила губу и воровато огляделась по сторонам. Коридор поместья был все так же пуст.

Проклятый Тибер! Это все из-за него! Зачем он напомнил ей про родителей? Разжег интерес!

Отступить назад и забыть? Ну уж нет!

Решившись. Она зашла в покои. Сделала несколько шагов к рабочему столу учителя. Замерла перед ним. Осторожно, словно боясь, что та может ее укусить, провела пальцами по бархату папки. Небрежно стукнула ногтем указательного пальца по серебряной цепочке. Вновь прислушалась, а затем открыла папку.

Исписанные мелким почерком листы действительно оказались простыми докладами, со скрупулезным перечислением важных событий, отчетом о понесенных потерях и исследовании Забытой земли.

Первый лист практически целиком состоял из ругательств и жалоб на плохое обеспечение посланных через Великий Океан кораблей. Принц клятвенно обещал оторвать отвечавшему за снабжение чиновнику голову.

Ей вспомнился городской глава Ульнста, лар Линар Кос. Что же, Тар Валлон всегда выполняет свои обещания. Это хорошо! Потому что одно такое обещание есть и у нее…

Но почему имена ее родителей упомянуты в одном из докладов? Что там говорил Тибер? Середина или конец второго года. Четвертый поход флота через Великий Океан. Судя по датам, один лист это один поход. Значит, ей нужен четвертый лист.

А вот и он. Уже с измененной печатью Первого принца. Расправивший крылья черный дракон на зеленом фоне исчез. Осталась только его голова, пробирая белым мечом. Дракон мертв! Но какой именно дракон? Высший, убитый в пещере? Или тот черный, бывший гербом Первого принца?

Самое важное она отыскала быстро. Глаза сами прыгнули на нужные строчки. На месте даты чернила смазались, сделав цифры нечитаемыми. Зато все остальное разобрать было легко.

«… очередное покушение. Исполнители, семейная пара лишенных титула ларов: Нея и Гарус Овейн. Нея Овейн, убита на месте. Гарус Овейн, умер во время допроса. Вероятный заказчик: Красный двор».

Вот и все. Две… Три судьбы в нескольких сухих строчках.

— Эй, а ты что здесь делаешь?

В этот раз Кэре хватило самообладания не вздрогнуть. Возможно, все дело было в том, что говоривший не подкрадывался к ней со спины и оказался вовсе не принцем, а всего лишь Одноглазом.

— Учитель просил меня навести порядок на его столе, — соврала она, небрежно закрыв папку. — И это я должна задавать тебе этот вопрос. Что ты тут делаешь?

— Так я это… Мимо шел, — нашелся Одноглаз. Смотрю, а двери в покои принца открыты. Вот и решил проверить, что к чему. В поместье много новых людей.

Кэре вспомнилось, что после боя на «Императрице» они нашли пирата за рабочим столом Тара. Неужели и тогда поиски вина были просто оправданием, чтобы сунуть свой нос в рабочие бумаги и письма принца? Или старый пират просто совместил приятное с полезным? Да и на Скале было несколько похожих случаев.

Насколько же она была слепа, что не замечала столь очевидные вещи!

— Посмотрел? — Кэра многозначительно выгнула бровь. Держать все эмоции в узде воли, как учил ее тот, кто убил ее родителей, оказалось невероятно легко. Или все дело в том, что это всего лишь Гварт?

— А-а? Да! Не буду тебе мешать.

Правильно поняв намек, пират хотел уйти, но был остановлен повелительным окриком девушки:

— Стой! Собери мне всех слуг. Его Высочество хотел привести поместье в порядок.

— Сделаю, — отозвался Одноглаз.

Побуравив невидящим взглядом место, где только что стоял старый пират, Кэра положила папку на место и оставила покои принца.

* * *

— Я убью его! — ярился Бадрис, расхаживая взад-вперед перед спокойно потягивающей вино матерью. — Вызову на тренировочный поединок и убью!

— Если кто-то и умрет на тренировочном поле, то это будешь ты, — холодно заметила четвертая императрица, равнодушно наблюдая за метаниями сына.

— Тогда убийцы! Нужно послать к нему убийц! Или набрать сил и атаковать поместье. Сжечь этот проклятый Зеленый двор!

— После недавнего нападения? Отличное решение, сын мой, — скептически заметила Медея.

— Ты предлагаешь мне забыть про смерть друга? — еще больше разгорячился Бадрис. — Раса выпотрошили! Словно он какая-то свинья, попавшая на бойню!

— Я предлагаю тебе думать, прежде чем действовать, — резко осадила сына Медея. — Думать! Ярость — плохой советчик!

Бадрис недовольно засопел. Опять наставления! Надоело!

— Выпотрошили! Ты понимаешь, выпотрошили! — вновь повторил Пятый принц. — Он был мне ближе всех моих братьев вместе взятых!

С этим замечанием Медея мысленно согласилась. Она уже давно заметила, что Рас Нерр постепенно оттеснил остальной Младший двор сына и старался стать для Бадриса незаменимым.

Наглец! Друзья — это прекрасно. Но друзья будущего правителя должны быть проводниками его воли, а не кукловодами, что будут дергать за ниточки, стоя в тени трона. Эту роль четвертая императрица отдавать не собиралась. Особенно молодому выскочке!

Рас слишком много о себе возомнил! Сожалеть о нем она не станет. Даже хорошо, что все так обернулось. Иначе вскоре ей самой пришлось бы устраивать обнаглевшему юнцу несчастный случай или нападение неизвестных убийц.

— Терять друзей всегда тяжело. — Медея постаралась придать голосу как можно больше теплоты. — Иди сюда! — позвала она, раскинув руки.

Бадрис замер, гордо выставив вперед подбородок. Немного поколебался. Что он, ребенок что ли, искать утешение в объятьях матери? Но затем все же подошел к Медее сел на пол возле ее ног и положил голову к ней на колени.

Вот и славно!

Медея утешающее погладила сына по волосам и Бадрис вздохнул с облегчением, отпуская свой гнев.

— Мне уже его не хватает, — пожаловался он.

— Ты привыкнешь, — сочувственно сказала императрица. — Все привыкают.

— И все же, я постараюсь отомстить!

— Стань императором и мсти, кому хочешь. У тебя будет море возможностей. Но делай это с холодной головой. Месть, как выдержанное вино — со временем становится только вкуснее.

— Тар не стал медлить! Сразу отомстил!

— Думаешь? Ты плохо знаешь своего старшего брата. Более терпеливого человека трудно найти. Скрытого, осторожного, опасного. Он никогда не действует сгоряча. Порой кажется, что он вообще ничего не делает. А потом, хлоп! — Перестав перебирать волосы сына, императрица щелкнула пальцами. — И все враги повержены!

— Ты слишком идеализируешь его, мама, — нахмурился Бадрис. Ему не нравились похвалы в сторону Тара, особенно из уст собственной матери. — Он одержим! Помни об этом!

— Если Тар одержим, то прекрасно это скрывает. Покрась ему волосы и от нормального человека не отличишь.

— А глаза?

— Повязка? — пожала плечами четвертая императрица, внутренне радуясь тому, что сумела отвлечь сына. Теперь требовалось развить успех. Не должен будущий император так переживать о гибели какой-то метившей в ферзи пешке. — Я думаю, он уже набрал не меньше десяти голосов Палаты Власти. Прибавим к этому завещание Гехана, он всегда благоволил к своему первенцу.

Бадрис задумался и небрежно дернул головой.

— Этого все равно мало.

— Мы собрали меньше, — раздраженно пояснила императрица. Порой ее сын становится таким тугодумом. — Да и красные недалеко ушли. А колеблющиеся любят ставить на победителя. Выигрыш невелик, но и проигрыш исключен. Вот так действует твой старший брат. А не глупыми нападениями и ночными убийствами. Все остальное — просто дымовая завеса.

— Ты говоришь так, словно восхищаешься им, — ревниво заметил Бадрис. — Это потому, что вы были любовниками?

Эти проклятые слухи выводили его из себя.

— Оставь в покое мои отношения с Таром! — полыхнула гневом Медея, с трудом удерживаясь, чтобы не отвесить сыну звонкую пощечину. — Я была очень молода. Тар был совсем юн. А твой отец уже тогда был стариком и мало интересовался своими женами, иначе не имел бы таких ветвистых рогов. Впрочем, ему всегда было на них плевать. Случилось то, что случилось. И да, мой глупый, но любимый сын, я восхищаюсь Таром. Даже врагом можно восхищаться! Но мое восхищение и былые чувства не помешают мне отправить его прямиком к Первой императрице. Но сейчас нам нужно придумать, как заполучить еще несколько голосов Палаты Власти. Договоренности с астшанцами оказались не такими выгодными, как я надеялась. Сетт ати Унсан ведет свою игру. Не удивлюсь, если именно… — она замолчала, не решившись закончить. Бадрис только успокоился. Не стоит напоминать ему о том, что одержимые — создания Астшана.

Особенно если Раса действительно убил одержимый. Сама Медея в этом сильно сомневалась.

— А еще нам нужно стянуть верных людей поближе к столице, — задумчиво протянул Бадрис. — Они пригодятся, если голосов будет недостаточно.

Выбор Палаты Власти — священный закон. После Войны Знати никто не решится пойти против ее решения. Но у Палаты Власти может не остаться выбора, особенно если уменьшить число принцев.

Глава 27 Маски, которые мы носим

За прошедшие годы Оранжевый двор перестроили, и без помощи молчаливых слуг Тар мог бы заблудиться в многочисленных комнатах. Сейлан встретила его на пороге небольшой, но уютной гостиной, задрапированной на манер выходцев с Золотого архипелага яркими коврами с густым, пушистым ворсом.

Сейлан никогда не бывала на далекой родине своей матери, но всегда тяготела к моде островитян, вводя в исступление любителей имперских традиций и старины.

— Тар! — Не дав ему склониться в поклоне, вторая императрица по-матерински обняла его, клюнув теплыми губами в щеку. — Слышала о нападении и гибели Нарта. Прими мои соболезнования. Я бы пришла на похороны, но сам понимаешь. — Отступив на шаг она махнула рукой, словно очерчивая место своего заключения. — Мне нужно личное разрешение императора, чтобы покинуть Оранжевый двор… Так что привело тебя ко мне на этот раз?

— Разве я не могу просто зайти? — спросил Тар почти обиженно.

В ответ Сейлан только рассмеялась.

— Можешь, но только если я тебя позову. Харус поступает так же, — из ее груди вырвался тяжелый вздох. — Совсем позабыл свою старушку мать.

Тар многое мог сказать насчет вечно юной «старушки», но решил промолчать.

— Я…

— Сначала приляг, — потребовала Сейлан, окинув принца проницательным взглядом зеленых глаз. — Ты выглядишь, словно вставшая на след гончая. А значит, опять весь день проведешь на ногах и даже не подумаешь поесть. Мальчишки такие мальчишки… — вздохнула она, накручивая на палец длинный локон. — Сейчас я распоряжусь насчет еды.

— Не стоит.

— Тогда чай. Родственники прислали мне дивный чайный лист этого года сбора.

— От чая не откажусь, — сдался Тар. Сейлан умела готовить этот не слишком популярный в Арвоне напиток, как никто другой.

— Таша! — Сейлан хлопнула в ладоши. — Малый чайный набор, — распорядилась она, когда рядом появилась служанка. — И поторопись!

Мягкие подушки пахли пряностями и благовониями. Приятный запах успокаивал, клонил в сон. Устроившись на ложе, Тар подпер голову рукой и прикрыл глаза, наблюдая через полуприкрытые веки за ловкими действиями своей второй матери.

Служанки принесли чайный набор, аккуратно уложенный в лакированную шкатулку из сандалового дерева. Сейлан быстро расставила необходимую посуду, разожгла миниатюрную жаровню и стала подогревать воду. С ледника принесли чайные листья. В землях Сиятельных Ванов ходит поверье, что правильный чай с теплом сталкивается только дважды в своей жизни. Первый раз, когда покупатель пробует этот чай в чайном магазине. И второй раз перед тем, как быть заваренным.

Когда ароматный напиток был готов, Тар сел на пятки. Взяв одну из чашек, он вдохнул аромат. Сделал маленький глоток, покатал напиток на языке, наслаждаясь всеми оттенками вкуса и только потом проглотил.

— Прекрасный чай. — Похвала была искренней. Чай всегда навевал на него приятные воспоминания. Правда чай этот должен быть заварен именно Сейлан. В любом другом случае напиток казался не таким вкусным.

— Все же мне удалось вбить в твою испорченную императором голову капельку изящного хинданского этикета, — улыбнулась вторая императрица.

— Имперский этикет не хуже, — не согласился Тар. — Просто людям свойственно превозносить чужое, забывая свое.

— Возможно, ты прав, — не стала спорить она. Сделав маленький глоток из чашки, Сейлан с интересом посмотрела на Тара. — Рассказывай, что там у тебя опять приключилось?

— Танцующий единорог…

Если Сейлан и удивилась, то не подала виду. Веселье ушло с ее лица, сменившись маской серьезности, но в глазах не было тревоги, только вопрос.

— Герб твоей матери? — осторожно уточнила она.

— А точнее ее личная печать, — кивнул Тар. — Что с ней случилось?

Наморщив лоб, императрица поставила чашку и прикрыла глаза.

— Боюсь, у меня нет ответа на этот вопрос, — признала она после долгой паузы. — В личных вещах Имсаль ее точно не было. Но мы удирали так, что пятки сверкали. И часть вещей могли потерять. А почему тебе это так интересно?

— Дорг Хромец. Помнишь еще это имя?

— Легат Второго Крепкого и самый разыскиваемый преступник империи. За его голову дают тысячу ильсаров.

— Всего тысячу? — Уголки губ Тара слегка приподнялись. — Старик слишком жаден. Дорг связался со мной и сообщил много всего интересного. Все эти годы остаткам мятежного легиона отдавал приказы кто-то владеющий печатью моей матери.

— Странно… А ты уверен? Это может быть просто подделка?

— В таком случае это должна быть весьма качественная подделка, способная обмануть одаренного, прекрасно знавшего оригинальную печать. Ты одна из лучших книжников империи. Вот и ответь мне — это возможно?

Сейлан вновь задумалась, постукивая длинными позолоченными ногтями по низкому столику.

— Рисунок и рунные цепочки повторить не сложно, — признала она и тут же добавила: — Но для полноценной подделки нужна кровь. Ведь подлинность печати проверяется простейшим ритуалом. Так что либо подделку сделали до смерти твоей матери… Да и не подделка это, а полноценный дубликат. Либо у кого-то есть настоящая печать. Кровь используется только при создании, а пользоваться печатью может кто угодно.

— Именно поэтому личные печати делаются только в одном экземпляре, — подтвердил Тар, погладив перстень с личным гербом, с которым никогда не расставался.

— Белые жрецы! — вскинулась Сейлан, пытаясь найти ответ. — Печать могла достаться им!

— Я думал об этом. Но зачем им нападение на собственный храм?

— Обвинить тебя, — пожала плечами вторая императрица.

— Тогда они выбрали слишком сложный путь и порядком наследили. Старик может стерпеть многое, но не предвестников в столице. Даже он не настолько безумен, чтобы позволить белым фанатикам такие вольности!

— Белые могли передать печать своим союзникам в империи, а уже они использовали ее, в том числе и против жрецов. Союзники приходят и уходят, а интересы остаются, — заметила императрица, всем своим видом показывая, что не согласна с данным утверждением. — Вовремя предать — предвидеть. Кланы всю свою историю живут по этим простым правилам. Пусть это едва не привело их к полному уничтожению — меняться они не собираются.

— Своим союзникам? Говори уже просто — Красный двор, — криво усмехнулся Тар. — Зачем скрывать очевидное? Я думал об этом. Но опять же зачем? Ключевое слово «вовремя»! Если Красный двор и решит порвать с белыми жрецами, то сделает это не раньше, чем Лорс сядет на трон.

— Красный двор не так монолитен, как ты думаешь. Если забыть про трепетную любовь кланов друг к другу, остаются еще отдельные рода. Клан или даже отдельный род мог начать свою собственную игру, — не согласилась Сейлан.

— Или никакой игры нет, и у белых никогда не было печати, — заметил Тар. Сделав последний глоток чая, он придвинул пустую чашку ко второй императрице.

— Да, мы бродим в темноте, — сказала Сейлан, вновь разливая чай, — не зная где выход.

— Вещи моей матери, — напомнил Тар. — Предположим, печать достигла столицы. Кто мог ее забрать?

— Кесс Родор с его тенями, — вновь пожала плечами императрица. — Он конфисковал все, что принадлежало Имсаль.

— Кесс равносильно император, — задумался Тар.

Втайне использовать мятежников — интрига вполне в духе старика. А что? Сдерживающий фактор для кланов. Полезный инструмент для грязных непубличных дел. И даже с тем же нападением на храм белых… Что если Старик прекрасно знал про предвестников и флагеллянтов?

Тар вновь почувствовал себя подвешенной за множество невидимых ниточек марионеткой. Если кукловод опытный, создается впечатление, что марионетка двигается сама по себе. Но это не отменяет тот факт, что она всего лишь марионетка.

— Этот вариант я не учел, — с горечью признал он.

— Ты же понимаешь, что Гехан никогда не откроет тебе правду? — посочувствовала Сейлан. — Он ведь не изменился. Многие думают, что он был всего лишь мечом в руках твоей матери. Это справедливо про войну, но в интригах твой отец настоящий мастер.

— Отсутствие ответа тоже ответ, — не согласился Тар. — Мне нужно идти.

— Только не принимай поспешных решений! Именно поспешные решения погубили Имсаль.

— Ты же меня знаешь, Сей. — Тар посмотрел ей прямо в глаза. Черные зрачки затягивали, словно в водоворот. — Я никогда не спешу.

Когда первый принц ушел, императрица Сейлан некоторое время просто сидела, баюкая в руках чашку. Затем она поднялась и повелительно махнула служанке.

— Таша, убери тут все. Я буду в своей лаборатории. Меня не беспокоить.

Упрятанная в подземелья лаборатория всегда была ее убежищем. За эти годы она приучила слуг к тому, что может запереться в ней на несколько дней. Выбираясь только чтобы поесть.

Поначалу это было сложно. Первые пару лет вынужденного заключения за ней плотно следили. Подкупленные слуги или незваные гости постоянно беспокоили ее убежище, даже запертые двери их не останавливали. Занимались этим не столько императорские тени, сколько представители Красного и Синего двора. Избавившись от угрозы в лице первой императрицы, Лиара и Медея были бы не прочь проделать тоже самое и со второй. Но уличить ее в нарушении приказа императора им так и не удалось. В последние годы все успокоилось, внезапные визиты прекратились, как и попытки подкупа слуг. А те две тени Кесса Родора, что еще остались в ее окружении, не станут поднимать тревогу.

Лаборатория встретила ее привычной тишиной и запахом трав. Проигнорировав оставленный на столе незаконченный артефакт, над которым работала несколько последних дней. Сейлан открыла скрытое отделение, извлекла из него смену одежды и неприметный серый плащ, в котором так удобно выходить в город, оставаясь неузнанной.

Пальцы против воли задержались на скрытой в глубине шкатулке. Давно она ее не доставала. Немного помедлив, императрица извлекла и ее. Поставила на стол, откинула крышку. В свете масляных ламп тускло блеснул серебром вставший на дыбы единорог.

— И у кого же оригинал? — пробормотала Сейлан, осторожно погладив перстень-печать пальцами. — Мятежный легион… Я ведь искренне верила, что никого не осталось.

* * *

Летний ливень обрушился на столицу внезапно. Крупные капли задорно стучали по крышам домов и булыжникам мостовой. Потоки воды весело несли по канавам мусор. Казалось, кто-то продырявил небеса и направил все воды бескрайнего океана вниз, стремясь смыть с лица земли жалких смертных с их проблемами, интригами и вечной борьбой за власть над себе подобными.

— Проклятый дождь. Ненавижу сырость, — проворчал себе под нос Тибер, накинув на голову капюшон плаща из некрашеной шерстяной ткани.

Сегодня он решил не корчить из себя павлина и оделся попроще, как всегда любил.

В сущности, что такое павлин? Та же курица, только с большими перьями в заднице. Даже если он красив, летать все равно не может.

Выпитое пиво приятно плескалось в животе, мысли текли ровно. И даже проклятая больная нога его почти не раздражала. В отличие от дождя! Вот не мог он пойти чуть позже, когда он бы уже сидел возле растопленного камина, предаваясь блаженному ничегонеделанью.

— Поберегись!

По улице прогрохотала груженая пустыми бочками телега. Промокший возница нахлестывал коней, словно за ним кто-то гнался.

Тибер отступил к стене, но это не помогло. Левое колесо телеги подпрыгнуло на выступавшем из мостовой камне и с силой ухнуло в лужу, забрызгав ему сапоги и штаны.

Тихо ругнувшись, Третий принц проводил спину устроившего на улице гонки колесниц возницу злым взглядом. Жаль, лица разглядеть не удалось.

Внизу живота поселилась тяжесть. Выпитое пиво решило, что в желудке скучно и стало давить на мочевой пузырь, просясь наружу.

Сплюнув на мостовую, Тибер нырнул на один из боковых переулков, зажатый между домами. В нос ударил запах нечистот. Похоже, кто-то из жителей окрестных домов нагло игнорировал приказ городского совета и по привычке выливал содержимое ночного горшка прямо на улицу.Запах так въелся в стены, что никакой ливень тут не поможет.

С опаской покосившись на закрытые ставнями окна вторых этажей, Тибер прошел дальше, пока впереди не появилась глухая стена, превратив переулок в тупик.

Возле стены валялся разномастный мусор той породы, когда хранить вещь вроде бы не нужно, а выбросить все же жалко: тачка без колеса, пустая, потемневшая от времени бочка, чуть треснувшая лохань, остатки рыболовной сети.

Убедившись, что над ним нет окон, из которых на голову может прилететь ароматный душ из нечистот, Тибер развязал завязки штанов. Чуть дальше в углу, со стороны перевернутой набок бочкой донеслось какое-то шуршание, но занятый важным делом принц не обратил на это никакого внимания.

Справив нужду, он подставил ладонь под падающие с крыши капли, вытер руку о плащ и досадливо цокнул языком, когда одна из капель попала ему точно на нос.

В углу снова что-то зашуршало. Раздался тихий, жалобный скулеж.

Заинтересованный Тибер повернулся, сделал два шага вперед. Скулеж повторился. И шел прямо из бочки. Хотя назвать столь дырявую конструкцию бочкой было бы оскорблением ремесла бондарей.

Тибер наклонился, заглянул внутрь.

В бочке лежал маленький щенок нескольких месяцев отроду. Весь сырой и грязный, он дрожал от холода и тихо как-то потерянно скулил, свернувшись в клубок.

Заметив неожиданного гостя, щенок поднял голову, наградив принца внимательным взглядом. Взглядом животного уже познавшего всю жестокость людей, но все еще чего-то ждущего, надеющегося. И не понимающего, что он сделал не так, чтобы заслужить к себе такое отношение.

— А ты ведь у нас породистый, — сразу определил Тибер, узнав в щенке чистокровного представителя исканской пастушьей собаки. — Прямо как я. И почему тебя бросили?

Он склонился ниже и наконец-то понял, что было не так. На месте правой глазницы щенка был грубый, едва заживший рубец, лишивший того той умиляющей щенячьей привлекательности, способной растопить даже самое черствое сердце.

— Да ты у нас калека? — усмехнулся Тибер, поражаясь очередному совпадению. — Прямо как я, — повторил он. — Породистый. Покалеченный. Брошенный. Всеми забытый. Поганое это дело быть брошенным и забытым. Я знаю это лучше, чем кто-то другой.

Он потянулся к щенку, чтобы взять его на руки, но тот вскочил на ноги, испуганно отпрянул, забился в самый конец бочки и тихо зарычал, склонив голову вниз. Надежда надеждой, но доверять людям он больше не собирался.

— Как хочешь! — зло бросил Тибер. Разогнувшись, он перекинул через плечо сползшую назад полу плаща и решительно вернулся к входу в переулок. Замер. Оглянулся. Постоял немного.

— И зачем мне все это? — Тихая жалоба улетела в прохудившиеся небеса, но даже они не дали ответ.

Оглядевшись по сторонам, Тибер заметил на противоположной стороне улицы мокрую вывеску с грубо намалеванной свиной головой. Вновь оглянулся и направился к ней.

Звякнул дверной колокольчик. Скучающий за прилавком мясник встрепенулся, нацепив на лицо подобострастное выражение истинного торговца. День не задался. Утром покупателей было мало, а теперь еще и этот проклятый ливень. А его товар не вино, чтобы дорожать со временем.

Бегло оценив внешний вид внезапного визитера, мясник сразу поскучнел.

— Не подаем! — зло рявкнул он. Вечно эти нищие пытаются получить от него хотя бы требухи.

Раскрыв припрятанный во внутреннем кармане кошель, Тибер вытащил из него первую попавшуюся монету и швырнул перед мясником. Кругляш ударился об прилавок, подпрыгнул и был тут же прижат широкой ладонью.

Приподняв ладонь, мясник застыл, не в силах поверить своим глазам. Золотой ильсар! За всю свою жизнь подобное богатство он держал в руках только дважды.

— Без сдачи! Только быстро! — требовательно поторопил его Тибер, стукнув ногой в прилавок.

— Чего изволит благородный лаэр? — тут же сменил тон мясник, готовый за золотой обозвать Тибера даже высочеством, которым тот на самом деле и являлся.

— Круг колбасы. Вон тот, — холодно бросил принц, указал пальцем на подвешенные под потолком колбасы. — Свежая?

— Свежайшая! — похвастался мясник. — Еще вчера хрюкала.

— Надеюсь, ты не врешь. И колбаса действительно хрюкала, а не мяукала, гавкала или пищала.

— Как можно, господин, — обиделся мясник. — Если вам не понравится, я верн… — он вспомнил номинал зажатой в руке монеты. Да за золотой можно купить всю его лавку! — Выплачу вам ее полную стоимость, — нашелся мясник, не уточнив, что цена колбасы меньше сара.

Пахла колбаса неплохо. Покинув лавку мясника, Тибер не удержался и откусил солидный кусок, снимая пробу, и вернулся в тупик между домами.

Щенок оказался на месте. Все такой же мокрый и жалкий он высунул голову из своего убежища и настороженно следил за Третьим принцем единственным глазом. Отломив кусок колбасы, Тибер присел на корточки перед бочкой и поманил его к себе. Щенок попятился. Но затем голод взял свое и он несмело, боясь что его ударят или прогонят, подошел к Третьему принцу. Понюхав кусок колбасы, он все так же насторожено взял его, едва не уронив в лужу. Убежал обратно в бочку и только затем быстро проглотил.

— Обжора, — улыбнулся Тибер, отломив от колбасы еще один кусок. — Иди сюда! Хватит прятаться.

Съев второй кусок колбасы щенок окончательно перестал бояться. Хвост его начал бешено болтаться из стороны в сторону.

— Вот и хорошо. — Тибер поднял щенка на руки, прикрывая полой плаща от дождя. — Я тоже всего лишь хочу, чтобы меня любили. Разве это так много?

Щенок доверительно лизнул его в подбородок, показывая всем своим видом, что готов.

— Ты, конечно, не астшанский волкодав, — хмыкнул Третий принц, крепче прижимая к себе неожиданную находку. — Но и я не мой привереда братец, который забирает себе все самое лучшие. И щедро делится тем, что ему не нужно. Но как мне тебя назвать? Ладно, потом придумаю, — решил он и исчез в потоках ливня

Глава 28 Истина где-то рядом

— Родерик, почему мы остановились? — спросил Тар, когда повозка внезапно замедлилась и встала, явно не доехав до императорского дворца.

— Дорога перекрыта, Ваше Высочество, — сообщил ставший практически бессменным возницей бывший соленый клинок. В подтверждение своих слов он слегка откинул передний полог повозки.

Сверкая начищенными шлемами и доспехами по улице двигалась стальная змея. Новая когорта шла через Белый город, одним своим бравым видом внушая спокойствие.

— Первый Всесокрушающий, — Тару хватило одного взгляда на сигнум, чтобы узнать легион. — Хороший ход, Старик, — пробормотал он, ни к кому не обращаясь. — Напоминание, кто главный в этой империи.

Вот только с кем остальные легионы?

Добиться встречи с императором оказалось на удивление легко. Стоило ему сообщить стоявшему перед входом в рабочий кабинет императора распорядителю о желании увидеться с отцом, как его тут же пропустили внутрь.

Гехан Третий сидел за рабочим столом и возился с бумагами. Знакомая картина. Одна из тех, из-за которых Тар никогда не рвался на расколотую нефритовую глыбу. Бумажная работа… Что может быть хуже!

— Верный подданный склоняется… — Тар сделал вид, что припадает на колено, но остановился на полпути. Выпрямился и небрежно махнул рукой: — И так далее.

— Люблю, когда ты не корчишь из себя шута, — заметил император, продолжая чиркать пером по очередному листу. — Что же произошло, раз ты сам решил ко мне зайти? — спросил он вместо приветствия.

Не дожидаясь разрешения, Старик не даст его просто из природной вредности, Тар устроился в одном из свободных кресел.

— Печать моей матери? Она у тебя? — спросил он, пересилив стойкое желание положить ноги на стол. Это будет уже чересчур. Старик и так знает, как он к нему относится.

Аккуратно положив перо, император отложил в сторону лист и посмотрел на сына.

— Зачем тебе это знать?

— А зачем тебе знать, зачем мне это знать? — передразнил его Тар. Он прекрасно понимал, что ведет себя словно упрямый мальчишка, но удержаться не мог. Хотелось хоть немного уязвить самолюбие отца. Пробиться через его ледяную броню равнодушного высокомерия.

— Почему ты такой упрямый? — Понимая, что ответа не будет, Гехан Третий досадливо мотнул головой и провел пальцами по волосам.

— Возможно потому, что я твой сын?

— Возможно, — согласился император. Уголки его губ пошли вверх обозначив легкую улыбку. Он всегда выделял это непокорное дитя среди прочих. И не только потому, что Тар самый старший из его сыновей. — У меня нет печати твоей матери. И никогда не было. Зачем она мне?

— Мятежный легион… — отстраненно бросил Тар, наблюдая за реакцией отца.

Гехан Третий задумался, а затем на его лице появилось понимание и легкая заинтересованность.

— Многое проясняется… — медленно протянул он, теребя кончик бороды. — Они получали приказы с личной печатью Имсаль? Кто бы мог подумать! И как давно?

— С самого начала. Интрига вполне в твоем духе, — добавил Тар. — Мятежники — полезный инструмент против кланов.

— Да, это в моем духе, — не стал отрицать император. — Но в этот раз я совершенно ни при чем. Хочешь — верь, хочешь — не верь.

— Последнее, — кивнул Тар.

Не похоже, что отец врет. Но согласится вот так просто… Этого Старик от него не дождется!

— Ты любишь строить хитрые комбинации, — продолжил император. — Подозреваешь всех и всюду. Этому ты научился у меня. И взгляни на все моими глазами. Если остатками мятежного легиона управляет кто-то обладающий печатью твоей матери, то почему этот кто-то не ты сам? Имсаль могла оставить печать тебе. И ты мог отправлять послания из Скалы.

— Твои тени проверяют всю почту, — напомнил Тар.

— Морские левиафаны огромны. И тайно переправить нужное послание не сложно.

— Я этого не делал!

— Ты не веришь мне. Я не верю тебе. Гармония! — пожал плечами император. — Тар, доверие — это дорога, по которой идут двое. Когда по ней идет один — это наивность. А когда никто — упрямство.

— Сказал человек не сделавший мне ни шага навстречу, — парировал Тар, недвусмысленно напоминая отцу, про их первый разговор после его возвращения в столицу и нежелание императора раскрыть тайну появления скрепленного императорской печатью приказа. — Лучше быть упрямым, чем наивным.

— Правда — очень крепкое вино. Оно ударит тебе в голову, и ты наделаешь дел…

Гехан Третий встал. Прошелся по кабинету. Остановился перед большой картиной, на которой была изображена вся императорская семья. Тар помнил, как ее писали. Это было незадолго до его назначения Стратегом Севера в тот редкий момент, когда императорское семейство целиком собралось в столице.

— Ты хочешь, чтобы я сделал первый шаг? — спросил император, резко отвернувшись от полотна. — Хорошо! Я дам тебе небольшую подсказку, но взамен ты дашь мне обещание.

— Небольшое, как и подсказка? — уточнил Тар. Со Старика станется провернуть все ровно наоборот. И за небольшую подсказку стребовать что-то значимое.

Ерничанье сына император проигнорировал.

— Ты дашь слово не трогать своих братьев.

— В тебе заговорили отцовские чувства? Не поздно?

— Ты все такой же жестокий… — вздохнул император, с трудом опускаясь обратно в кресло.

— Я не стану их трогать, — поморщился Тар, ничуть не кривя душой. Бадрис и Лорс в то время были слишком малы, чтобы что-то решать. А что выросло, то и выросло. Но у меня будет встречное условие. Прощение для всех оставшихся мятежников!

— И ты говоришь мне, что кто-то другой отдавал им приказы? — раздраженно заметил император. — Неприемлемо!

— В таком случае замени смерть ссылкой на Скалу, — тут же нашелся Тар. Первое требование после предыдущего заявления действительно наводит на подозрения.

— Требуй большего — получишь столько, сколько и хотел, — усмехнулся император. — Похоже, кто-то неплохо выучил мои уроки.

— Их было так мало — просто запомнить.

— И все же ты не ответил. Мне нужно слово, Тар.

— Даю слово, что не буду пытаться убить своих братьев. Ни до выборов Палаты Власти, ни после.

— Каким бы этот выбор не был и какую бы правду ты не нашел?

— Каким бы этот выбор не был и какую бы правду я не нашел… — терпеливо добавил Первый принц и тут же пояснил свое обещание: — Надеюсь, ты понимаешь, что если кто-то из них сойдет с ума настолько, что решит меня убить, я отвечу?

— И все же постарайся. Ответить не значит убить, — кивнул император, приняв решение. — Два легиона, Тар. За Имсаль пошло два легиона. Всего два! Не восемь, не шесть. Два! Даже стоявшие на севере Первый и Четвертый не сдвинулись с места. Ты никогда не задумывался над этим?

Не задумывался?! Да что этот старик может знать?! Прежде Тар думал, что для старых легионов были только их драконы и первая императрица. И они исполнят любой приказ ее матери. Он ошибался. Они ошибались!

Чувствуя прилив гнева, он резко сжал и разжал кулаки, пытаясь успокоиться. Старик, как и Тибер знает, куда нужно уколоть, чтобы сделать больно.

— Кругом измена, предательство и обман. Мои легионы не пошли, потому что сменившая меня Милева не отдала нужный приказ.

— Она спасла тебе жизнь! Именно она подняла тревогу, когда твой отряд ушел в горы и не вернулся в срок.

— Но на помощь матери она не пришла!

— Как и многие другие… Не было никакого предательства. Оставь свои обиды и подумай, почему легионы не пошли за первой императрицей?

— Я не… — начал было Тар и замолчал. Мятежный легион. Печать. Приказы. Разорванная картинка сложилась в одно целое, дав ответ. — Они получили приказ не вмешиваться? — неуверенно начал он и по довольному лицу отца понял, что угадал. — Приказ, скрепленный печатью моей матери? Ложный приказ!

— Точно в цель, Тар! Отправив Второй и Третий легион на столицу Имсаль думала, что по пути к ним присоединится как минимум Первый. Остальные просто не успевали подойти.

— А вместо этого легионы встретили армию кланов… — И погибли, даже не зная, что они в ловушке и дело их уже проиграно. — И? Это все?

Долгожданные ответы принесли новые вопросы. Кто подменил приказы? Или их не подменили, а перехватили гонцов, заменив их своими? И печать! Опять эта проклятая печать! Подлинник? Невозможно! Мать не расставалась с ней даже ночью. Значит дубликат. Но откуда он взялся?

— Для того, кто умеет думать. Этого более чем достаточно, — отрезал император.

— Какой ловкий способ обозвать меня дураком, — нахмурился Тар, строя в голове возможные варианты и очерчивая круг главных подозреваемых. Последний, впрочем, не изменился. Все те же лица и имена.

— Послушай добрый совет, помирись с Милевой. Сядьте и поговорите нормально, без ваших ритуальных схваток. Два упрямых гордеца! Тем более, сейчас она на меня зла из-за перехвата писем. У тебя все шансы.

— Я не ссорился с твоей женой, Старик. Хотя за Рантора мне все же нужно сказать тебе спасибо.

— Почему мои сыновья так плохо знают законы моей империи? — внезапно посетовал император.

— Что…

Дверь распахнулась и в кабинет императора ввалился запыхавшийся Кесс Родор.

Властным жестом руки остановив вопрос сына, Гехан Третий насторожился и встал. Глава Палаты Теней имеет право заходить к нему в любое время дня и ночи. Но правом этим старый друг не злоупотребляет. А значит, произошло что-то по настоящему важное.

— Что там у тебя, Кесс?

— Покушение на принца Харуса, — сообщил глава Теней. — Яд.

— Что с ним?!

— Выжил, но довольно плох. Одна из служанок, пробовавшая еду, погибла. Повар принца исчез. Сейчас его ищут.

— Столицу… ах демоны, Харус живет за городскими стенами, — вспомнил император, понимая всю бесполезность закрытия города. — Словесное описание повара разослать по всем имперским городам. Тысяча ильсаров тому, кто приведет мне его живым.

— А мертвым? — уточнил Кесс Родор.

— Зачем мне труп? — равнодушно пожал плечами император, справедливо рассудив, что от мертвеца не получить ответов. А ему нужны ответы, а не голова исполнителя.

Тар слишком хорошо знал своего отца, чтобы обмануться. Такое показное равнодушное спокойствие означает только одно — Гехан Третий в ярости.

«Интересно, а когда на меня покушаются, он впадает в такую же ярость?» — молнией промелькнуло в голове принца. Промелькнуло и пропало. Сейчас его больше заботило состояние младшего брата, а не внезапно обострившиеся отцовские чувства императора.

— Я немедленно еду к Харусу! — сообщил он. — Мне нужна лошадь!

— Бери любую! — махнул рукой император. — Для гонцов в конюшне всегда держат под седлом парочку. Кесс, отправь послание Сейлан, пока она не рванула к сыну. Я временно отменяю ее домашний арест. Отправь…

Дальше Тар не стал слушать.

Вскочив с кресла, он выскочил в приемную, порядком испугав и так уже испуганных внезапным пришествием Кесса Родора просителей и поспешил прочь из дворца.

С Тибером он столкнулся случайно, уже на подходе к конюшням. Сегодня Третий принц тоже решил посетить дворец и как раз выбирался из повозки.

— Тар! — если он и удивился, то не подал виду. — Да на тебе лица нет! Что происходит?

— Извини, тороплюсь, — бросил Тар брату, отыскав взглядом предназначенных для гонцов лошадей. Парочка тонконогих меринов стояла на самом краю длинной коновязи. — Харуса пытались отравить.

— Ты к нему? — сразу понял причину спешки Тибер. — Я с тобой!

Как и все одаренные, Тар не любил ездить верхом, но прекрасно держался в седле. Отвязав лошадей, он бросил поводья одной из них Тиберу.

— Тебя подсадить? Смотри не упади!

— Справлюсь! О себе беспокойся, братец! — резко ответил Третий принц, не без труда забираясь в седло.

— Держись за мной! Хей, пошла!

Скачка не запомнилась. Мелькали дома. Щедро рассыпая проклятья, шарахались в сторону повозки и люди.

На воротах города их попытались остановить стражники, но Тар зло рыкнул на них и, не слушая воплей, вырвался за городские стены.

Тибер не отставал. Проклиная все на свете. Особенно лошадей, с их неудобными седлами, Третий принц мчался следом за братом.

Поместье Харуса встретило принцев суетой граничившей с паникой. В политическом раскладе империи Харус никогда не считался значимой фигурой, и покушение на него стало совершенной неожиданностью. Нарушением негласных правил, когда отказавшийся от своих амбиций на трон член императорской фамилии становится неприкосновенен для тех, кто все же решил бороться за трон.

Распугав суетящихся служанок и целителей, принцы ворвались в спальню брата.

Закутанный в одеяла Харус больше всего напоминал ожившего мертвеца. От молодого мужчины только недавно прошедшего пору юношества не осталось и следа. Бледно-синий, резко похудевший труп с почерневшими, выступающими венами занял его место.

Поначалу Тар даже не поверил, что это его брат — слишком разительным был контраст.

А вот в Тибере внешний вид Харуса породил неуместную сейчас веселость.

— В нашей семье красавчиков пополнение? — слегка нервно хохотнул он, а затем осторожно, но достаточно крепко сжал правую руку брата. — Не вздумай сдохнуть. Кстати, ты же не забыл упомянуть меня в завещании?

— Разумеется, — улыбка Харуса больше всего напоминала гримасу боли. — Там так и записано, Тиберу, которому я обещал упомянуть его в своем завещании, передаю пламенный привет.

— Тогда тем более не смей умирать, — хмыкнул Третий принц, найдя ответ обнадеживающим, и уже не так весело добавил: — Дерьмово выглядишь, второй братец.

— Лечебный артефакт моей матери, — пояснил Харус. — Что-то вроде амулета Тара, — кивнул он на брата, — только хуже. Спасает жизнь, но задействует все доступные ресурсы организма.

— Зато какое отличное средство для похудения, — заметил Третий принц, приподняв одеяло. — Наладь производство, озолотишься! Ты ведь у нас гениальный артефактор.

— Неплохое, — согласился Харус, — но слишком радикальное.

Он с трудом поднял сухую руку. Посмотрел на нее с удивлением. Сжал кулак, наблюдая, как под истончившийся кожей судорожно дергаются остатки мышц и перевел взгляд на Тара.

— Растревожил ты осиное гнездо, брат. В ход пошли площадные техники, чтобы зацепить если не тебя, так тех, кто за твоей спиной… Ты не думай, я тебя не обвиняю! — всполошился он, пытаясь встать. Но Тар и Тибер вдвоем ловко прижали его к постели.

— Лежи.

— Тебе нельзя вставать.

— Да не настолько я плох, — возмутился Второй принц и захрипел, роняя на одеяло кровавые сгустки.

— Целитель! — рявкнул Тар, повернувшись к дверям. — Второму принцу плохо!

Вместо целителя в спальню Харуса ворвалась бледная и взъерошенная, словно дикая кошка, Сейлан.

Бегло оценив обстановку, она смерила братьев строгим взглядом, хлопнула в ладоши и не терпящим возражений тоном приказала:

— Так, мальчики. Все вон! Харусу нужен полный покой и отдых.

— Пойдем, старший брат. — Перехватив Тара под локоть, Тибер оттащил его от постели больного брата. — Ни ты, ни я ничего не смыслим в целительстве, так что нам здесь не место.

* * *

— Ушли?

— Да, — подтвердила Сейлан. Плотно закрыв дверь, она прижалась лбом к прохладной поверхности, глубоко вздохнула, стараясь себя успокоить. Вернувшись к постели сына, вторая императрица поправила ему одеяло и села рядом, поглаживая по безвольно лежавшей руке.

— Чувствую себя отвратительно… — проворчал Харус.

Сейлан прикусила губу, с болью посмотрев на сына. Его состояние ее порядком испугало. На подобный эффект нейтрализации яда она даже не рассчитывала. Будь у нее больше времени, она бы придумала что-то другое. Но Тар со своими вопросами возник слишком внезапно. И она… испугалась. Запаниковала.

— Прости. Я не думала, что это будет так опасно.

— Ты прекрасно знаешь, что дело не в яде, — зло отозвался Харус. На мать он старался не смотреть. — Мерзко все это. Поэтому я никогда не стремился к власти.

— Прости, — вновь повинилась императрица.

— Прощаю, — пересилив себя, Харус накрыл ладонь матери своей. Да, они его братья, но мать — это мать. Какой бы не была ее вина, он всегда будет на ее стороне. — Ты сказала, это вопрос жизни и смерти, только поэтому я согласился. Мне даже пришлось убить служанку и повара.

— Служанка работала на Красный двор. Повар — на Синий. И тебе это известно, — отстраненно заметила Сейлан, быстро взяв себя в руки. — Ты держал их при себе, потому что это было удобно. Известный шпион практически безопасен.

— И все же я хочу знать, почему понадобились все эти жертвы? Знать все!

— Уверен? — уточнила Сейлан без особой надежды. Правда — слишком крепкое вино, как любит говаривать Гехан. Она не боялась, что сын ее предаст, больше всего она боялась, что он ее возненавидит.

Иногда, оглядываясь в прошлое, ей становилось мерзко от того, во что она превратилась, и как быстро это произошло. Как одна маленькая интрига переросла в большое предательство?

Рука Харуса со всей оставшейся силой сжалась на ее запястье.

— Я должен знать! — повторил Второй принц.

— Хорошо, — сдалась императрица. — Надеюсь, ты сможешь простить свою глупую мать. — С чего же начать? Собираясь с мыслями, она вновь поправила Харусу одеяло и тихо произнесла: — Четыре императрицы… Сначала между нами не было вражды. Соперничество, легкая неприязнь клановых к безродным выскочкам, занявшим места первой и второй императриц, на которую мы с Имсаль отвечали той же картой. Но не вражда, а тем более ненависть. Ты этого не помнишь, был слишком мал. Но одно время хотя бы раз в десять дней мы собирались все вместе на общий обед. Играли счастливую семью, — губы Сейлан исказились в намеке на улыбку, — внутри которой царит полная гармония, как того требуют все каноны.

— Не самое плохое притворство, — обронил Харус. — Что пошло не так?

— Вы росли. Гехан старел. Он ведь годился нам в отцы. Одаренные живут несколько дольше обычных людей, но исток Гехана поврежден внезапным пробуждением и на долгую жизнь он может не рассчитывать. Все понимали, что однажды встанет вопрос, кто станет следующим императором. Все знали, что им станет Тар. С поддержкой Первой императрицы и преданных ей, а не императору легионов выбор Палаты Власти был предрешен. Там ведь не дураки сидят в этой палате. Да и Гехан всегда благоволил к своему первенцу, видя в нем себя. И в трех оставшихся не у дел императрицах поселилась зависть, а потом у них созрел этот глупый план…

Глава 29 Тенёта интриг

Черты лица Сейлан заострились, взгляд потух, а фигура поникла, словно увядающий цветок. Уголки губ императрицы скорбно опустились, а ссутуленные плечи, казалось, взвалили на себя непосильную ношу памяти и вины.

— Мы давно искали способ спровоцировать Исмаль, — глухо начала рассказывать она бесцветным, лишенным эмоций голосом. — И тут с севера пришли новости о появлении в предгорьях Альонских гор очередного дракона. Тогда-то и родился план послать Тара на его убийство. Тар уходит в горы. А Имсаль получает послание о подложном приказе императора и тяжелом ранении своего сына. Зная характер первой императрицы, предсказать ее реакцию было нетрудно. Сложная, но изящная интрига, не более.

— Отлично исполнено, мама. Снимаю шляпу! — зло бросил Харус, гневно сверкая глазами. — Но каков итог? Тар стал калекой. Твоя лучшая подруга мертва.

— Откуда нам было знать, что дракон окажется Высшим! Никто на это не рассчитывал! И смерти Имсаль никто не хотел! — горячо заверила сына вторая императрица. — Получив новости, что с Таром все в порядке, Имсаль бы не пошла на обострение. Но Гехану все равно пришлось бы ее наказать. Просто, чтобы успокоить кланы и Палату Власти. Мы рассчитывали, что он отстранит Имсаль от командования легионами, удалит от дел и посадит под домашний арест…

— Забавно, что в результате под домашним арестом оказалась именно ты, — невесело усмехнулся Харус, перебив мать. — Не рой яму другому? Да, мама? И ты еще легко отделалась!

— Год-два, и от былого влияния Имсаль не осталось бы и следа, — продолжила Сейлан, не обратив никакого внимания на замечание сына. — А с уменьшением влияния первой императрицы, уменьшались шансы Тара получить императорский престол.

— Ты недооцениваешь моего старшего брата, — вновь вмешался Второй принц. — Он и теперь, после всего, что вы натворили, главный претендент.

— Там где раньше была гладкая дорога, теперь опасная горная тропа, — не согласилась с сыном императрица.

— Зачем ты в это ввязалась? Мои шансы ничтожны! Меньше разве что у Тибера. Да и то ровно до того момента пока жив Лорс. Да и не нужна мне корона.

— Твои шансы маленькие, только если учитывать в этой цепочке Тара. А без него все становится не так очевидно, как тебе кажется. А твое явное, показное нежелание дает тебе неплохие шансы стать компромиссной фигурой, которая устроит всех.

— Ты не слышишь меня? Мне не нужна корона!

— И ты откажешься от нее, если ее предложат? Если Палата Власти выберет именно тебя?

Харус замолчал. Отвел взгляд. Что скрывать, не раз и не два он задумывался над тем, как поступил, будь на месте императора. Не всерьез! Обычная игра ума!

Одаренные империи слишком сосредоточены на боевых аспектах развития дара. Это глупо и недальновидно. Император, благоволящий к книжникам, может это изменить.

— Вот видишь, — подвела итог Сейлан, правильно поняв его молчание. — Кто, если не мать, может угадать тайные чаянья сына? Все что я делала, я делала ради тебя!

— И своих скрытых амбиций! — отстраненно вставил Харус, все еще пребывая в плену собственных мыслей.

— И моих скрытых амбиций, — не стала отрицать она. — Столько лет рядом с троном… Увидеть на нем тебя, мою плоть и кровь — искушение было слишком велико. Даже маленький шанс — это шанс.

— Предательство, остается предательством. Как ты можешь смотреть в глаза Тару?

— Мне важно лишь то, как на меня смотрят твои глаза, — тихо заметила Сейлан.

От беспокойства она сжала кулаки так сильно, что длинные ногти впились в ладони не хуже когтей. Пошла кровь, но императрица не обратила на это ни малейшего внимания.

— В рассказанной тобой истории нет самого главного. — Гнев Харуса слегка утих. Он никогда не мог долго злиться на свою мать. Негодование осталась, а злость ушла. — Как во всем этом оказались замешаны Белые жрецы?

Сейлан вскинулась.

— Я не знаю! Подложные приказы верным Имсаль легионам вышли из под моей руки. Но это произошло до того, как мы узнали, что Тар действительно пострадал. Гонцов с подлинными приказами Имсаль перехватывал клана Вэйр и Красный двор. Синие подогревали столицу и Палату Власти, вынуждая Гехана действовать. Все-таки он… любил? Нет, не то слово. Твой отец неспособен любить! Скорее, просто ценил Имсаль. И долго не решался действовать. Появление Белых стало для всех нас неожиданностью!

— Уверенна?

— Да! — твердо подтвердила Сейлан. — Для меня, так точно! Если бы Имсаль не осталась прикрывать наше бегство, то мы сгорели бы с ней на одном костре.

— Возможно, это было бы к лучшему, — раздраженно бросил Харус. И тут же пожалел о сказанном.

— Возможно, — не стала спорить спавшая с лица императрица. — Надеюсь, ты меня простишь.

— Ты просишь прощения не у того принца.

— Думаешь, если я повинюсь, Тар меня простит?

— Нет, — дернул плечами Харус. — Он тебя убьет… Оставь меня, мама. Мне нужно подумать, — тихо попросил он.

Вторая императрица хотела склониться над постелью сына, чтобы поцеловать его в лоб на прощание. Она часто делала так, когда он был маленьким. Но остановилась в нерешительности.

— Выздоравливай, — вздохнула она. — И прости свою глупую мать.

Оставшись наедине со своими мыслями, Харус некоторое время молча смотрел в потолок.

С одной стороны, рассказ матери его разозлил. Он догадывался, что в той давней истории что-то нечисто. Слишком мать не любила вспоминать о гибели первой императрицы и ритуале, проведенном над Таром. Но открывшаяся правда превзошла все, что она раньше надумал, взвешивая все известные ему факты.

А с другой, весь этот разговор затронули в его душе скрытые, доселе дремавшие струны. Император книжник… Как же это заманчиво!

Побелевшие и потрескавшиеся губы Второго принца разошлись в мрачной усмешке.

«И я обвинял Тара в лицемерии? — Он ненавидел себя за подобные мысли, но разве можно запретить человеку мечтать? — Все мы братья и дети нашего отца. Столько лет рядом с троном… Так близко и так далеко…».

Да, теперь он лучше понимал поступок своей матери. Не одобрял его, но понимал. Власть манит сильных, завораживает слабых. Она делает глупцами мудрецов, а героев превращает в подлецов и предателей. Но разве кого-то это хоть раз останавливало?

— Нея! — тихо позвал он в потолок. И не удивился, когда воздух в углу комнаты пошел рябью, выпустив из тени тяжелых штор гибкую фигуру девушки в одежде служанки.

— Я здесь, господин! — Сняв «скрыт», личная служанка Второго принца послушно припала на одно колено перед его постелью.

«А мать начинает сдавать, — отметил Харус. — Тар так точно заметил, что рядом кто-то есть, хорошо хоть не стал сразу мечом тыкать, как он это любит. Сообразил, что это может быть кто-то из моих слуг. А может и он не заметил, в последнее время Нея делает успехи в „скрыте“. Такая верная, талантливая, а теперь еще и много всего знающая Нея. И что мне с ней делать?».

Словно читая его мысли, служанка достала из ножен на поясе короткий кинжал и приложила его к своей груди острием к сердцу.

— По вашему слову, господин.

— Просто забудь этот разговор, — посоветовал Харус, отрицательно дернув подбородком. Он вложил в Нею слишком много своего личного времени, чтобы вот так просто ее потерять из-за тайны восьмилетней давности.

Да и кому Неи ее нести, а главное — зачем? От него она получит гораздо больше, чем от кого-то другого. Особенно если он…

Харус прикусил губу.

Снова эта ставшая почти навязчивой мысль о троне. О пользе, которую он может принести. Тар — это смута, возможно даже война. Лорс и Бадрис — это снова всесилие кланов с их вечной грызней. И еще неизвестно, что хуже.

Может и правда…

Нет! К демонам нижних планов все эти мысли!

Молча кивнув, Нея вернула кинжал в ножны и почтительно замерла возле изголовья постели своего господина. Не выдержала, и отвела взгляд, зло сжав кулаки.

Не ей осуждать поступок принца. Его жертву ради второй императрицы. Но не слишком ли велика цена?

Харус вновь задумался, вспоминая недавний рассказ матери. Не сказать, что история его потрясла — просто удивила. И все же, было в ее рассказе что-то еще, неуловимое и настораживающие.

— Что ты думаешь о рассказе моей матери? — бросил он. Не затем, чтобы получить ответ, а просто потому, что хотел разрывать эту тягостную тишину. Он видел жалость в глазах личной служанки и прекрасно знал, как выглядит со стороны. Да и чувствовал себя не лучше. Но умирать точно не собирался! Так что не стоит Нее стоять над его постелью с таким скорбным видом, словно ей скоро придется омывать его мертвое тело.

— Каком рассказе, — сделала непонимающий вид служанка.

Уголки губ Харуса дернулись вверх. Ну да, он же сам приказал ей забыть.

Умная девочка! Преданная и исполнительная… иногда чрезмерно.

— Забудь, когда покинешь эту комнату, — приказал он. Сейчас его переполняют эмоции, и сторонний взгляд будет не лишним. А раз Нея все знает, то глупо этим не воспользоваться.

— Слишком много странностей, — посерьезнела служанка. — Или ваша мать что-то не договаривает, или ее просто использовали.

Харус насторожился. Вот оно!

— Поясни! — властно потребовал он, пытаясь сесть.

В глазах потемнело. Он покачнулся и стал заваливаться набок, рискуя сверзнуться с постели.

— Ваше Высочество!

Нея подхватила его, уложила обратно. Когда в глазах прояснилось, Харус с удивлением отметил. Что руки служанки раза в полтора толще, чем его собственные. Он никогда не отличался крепким телосложением, как тот же Тар. И тренировкам с мечом предпочитал работу с рунами. Но и первые никогда не забрасывал окончательно.

— Все в порядке! — соврал он, благодарно погладив служанку по руке. — Правда! Поясни, свои слова.

Удостоверившись, что с принцем все хорошо. Если подобное слово применимо к его состоянию. Нея осторожно заметила:

— Кто-то должен был предупредить Белых жрецов. Если императрица Сейлан этого не делала. Значит, это сделал кто-то другой. Кто-то у кого были нужные связи, знания и возможности.

— Красный двор… — взвесил слова служанки и вынес приговор Харус. — Интрига в интриге. Да… это очень похоже на третью императрицу.

Да и четвертая могла знать или хотя бы догадываться, что простого домашнего ареста для устранения Имсаль будет мало. Тигра можно запереть в клетку, но это не сделает его домашним котенком.

Догадывалась ли об этом его мать? Искать ответ на этот вопрос Харусу не хотелось. Он не был уверен, что ему понравится ответ.

* * *

Воздух покинул легкие, выбитый быстрым ударом. Тело обожгло холодом техники и огнем боли. Сознание померкло. Очнулась она уже на земле. Слегка придя в себя, Кэра попыталась встать, но все тело вновь скрутило от приступа нестерпимой боли. Желудок противно екнул. Она попыталась удержать в себе недавний завтрак, но изо рта исторглась порция вонючей субстанции, заливая зеленую траву.

— Ты снова мертва. — Хуже боли и унижения были оттенки раздражения и разочарования в голосе Тара. — Так открыться! Проклятье, это ошибка новичка! Ты встала не стой ноги?

Кэра молча вытерла губы тыльной стороной ладони, ощущая на лице прилипшие комья грязи и вновь подняла деревянный меч, встав в стойку. От усталости она уже перестала чувствовать тело. А измочаленная от ударов деревяшка казалась тяжелой, словно огромный кузнечный молот.

— Слишком слаба. Тебе стоит стать книжницей.

Эти замечания били больней ударов.

— Я воин! — зло прорычала она.

— Тогда продолжим, — Тар приглашающее указал острием деревянного меча перед собой. — Мы еще не закончили.

Он отвернулся и Кэра тут же ринулась вперед, целясь в обманчиво открытую спину принца. Желая только одного, чтобы острие меча достигло цели.

Еще чуть-чуть!

Она и сама не поняла, каким образом Тар сместился в сторону.

— О-о-о, ты разозлилась. — Пропустив девушку, он издевательски хлопнул ее тренировочным мечом плашмя по заднице, словно отец нашкодившего ребенка. — Злость, это хорошо. Но твоя злость делает тебя слепой, а значит слабой. Я разочарован…

Резко развернувшись в сторону голоса, Кэра метнула очередную «вспышку» сама же на несколько мгновений ослепла, но все равно ринулась вперед.

Деревянный клинок в ее руках дернулся, встретив блок. Руки загудели. А затем она поняла, что просто падает, не в силах остановиться.

Чьи-то крепкие руки сжали ее в объятиях, а знакомый голос прямо над ухом произнес:

— Привет, братец. Может уже хватит издеваться над бедной девочкой?

Когда зрение прояснилось, она увидела, что прилетела точно в объятия Тибера. Как и когда Третий принц появился на импровизированной тренировочной площадке Кэра не знала, но сейчас это было совершенно неважно. Измученная тренировкой, она почти потеряла сознание и даже не пыталась высвободиться. Просто наслаждалась внезапной передышкой и теплом.

— Это наша обычная тренировка, — равнодушно заметил Тар. — Одно ее слово и все прекратится.

— Она не ты, мой всесильный старший брат. — Тибер ласково погладил Кэру по волосам. — А твои «обычные» тренировки больше похожи на пытки.

— Стальной прут раскаляют в горне, бьют молотом, остужают. Именно так рождается меч.

— У всех есть свой предел, — покачал головой Третий принц. — И она опасно близко к нему.

— Кэра крепче, чем тебе кажется. А может, ты хочешь вспомнить детство и занять ее место? Так смелей! — Тар приглашающе взмахнул мечом.

Тибер скривил губы.

— Какая дешевая подначка. Не ожидал. А давай! — азартно согласился он. — На что только не пойдет этот принц, чтобы поразить сердце прекрасной лари. Даже на схватку с драконом!

— Прекрасная лари оценит твой порыв, — зловеще пообещал Тар, поняв, что брат нагло передразнивает его привычку говорить о себе в третьем лице, во время приступов крайнего раздражения. — И даже немного поплачет над телом принца. Этот принц обещает.

— Позвольте ваш меч, лари. — Взяв руку Кэры, Тибер ловко высвободил тренировочный меч из онемевших пальцев девушки, а затем поднес ее ладонь к губам и поцеловал. — Пожелай мне удачи. — С сожалением отстранившись, он повернулся к брату. — Без техник! Надеюсь, ты будешь поддаваться.

— Надейся, — милостиво разрешил Тар и тут же взорвался градом ударов.

Тренировочные клинки сталкивались. Сухо трещало дерево. Первый натиск старшего брата Тибер выдержал. Не без труда, дважды деревянный меч едва не пробил его защиту, но в последний момент Третий принц успевал поставить блок или неуклюже разрывал дистанцию, уходя от удара.

— Неплохо, — отступил назад Тар, оценив скорость реакции брата. Блоки вышли не идеальными, да и бил он не в полную силу, но Тибер справился.

— А то! — гордый своим достижением Тибер шутливо отсалютовал ему мечом. — Как думаешь, братец, — спросил он, переходя в атаку, — кто покушался на Харуса-а? Ай! — увлекшись, он все же пропустил удар по запястью и выронил тренировочный меч. — Больно, — пожаловался он, тряся рукой. — Не быть мне победителем драконов.

— Не понимаю, кому это вообще могло понадобиться, — признал Тар, опустив деревянный меч.

— Вот и я о том же! Никому это не выгодно! Шума много, а пользы никакой.

— Да, — задумчиво кивнул Тар. Эта мысль не давала ему покоя. — Шума много. Даже Старик всполошился.

— Откуда такая трогательная забота к нашему второму брату? — удивился Тибер. — Ладно мы и Сейлан, но чтобы император? Можно подумать его детей в первый раз кто-то пытается убить. Сколько раз на тебя покушались, пока ты ехал в столицу?

— Два раза. Это если не считать нападение морского народа.

— А тот жрец с толпой на въезде в город? — напомнил Третий принц.

Тар презрительно скривил губы.

— Это было не покушение, а попытка массового самоубийства.

— Три раза, — подвел итог Тибер. — И что наш славный отец-император?

— Ничего, — пожал плечами Тар. — Меня столько раз пытались убить, что он уже просто привык.

— Не-е-ет, бра-а-тец, — певуче протянул Тибер, покачнувшись на пятках. — За эти годы не только на тебя покушались. Про Бадриса не знаю, а Лорса дважды попытались укокошить. К сожалению, неудачно, — он картинно-сокрушенно вздохнул. — Так что такая забота не похожа на Старика. Если только… — Тибер еще раз покачнулся на пятках, но внезапно его правая нога поехала вперед. Ругнувшись, он плюхнулся на задницу. — А скажи-ка мне, братец, — продолжил он, как ни в чем не бывало, — ты уверен, что Старик именно тебе отдал голоса в своем завещании?

Глава 30 Опасные ответы

Если слова младшего брата, как-то задели Тара, то он не подал виду.

— От нашего Старика всего можно ожидать, — согласился он. В черных глазах не отразилось даже искры удивления.

С негодованием покосившись на лежащий в траве деревянный меч, словно именно он виновник недавнего поражения, Тибер неуклюже встал.

— Ты так равнодушно об этом говоришь, словно тебе все равно, — заметил он, растирая саднящие запястье.

— С Харусом я всегда смогу договориться.

— Тогда, братец, ты должен сделать императором меня, — хохотнул Третий принц, выпятив колесом худую, костлявую грудь. — Со мной ты договоришься еще проще.

— А если я захочу голову твоей матери?

— Забирай, — великодушно разрешил Тибер. — Она все равно никогда не считала меня сыном.

Его губы исказились в горькой улыбке.

Сколько попыток он предпринял, чтобы заслужить ее одобрение. Да даже ласкового слова или взгляда было бы достаточно! Но в глазах императрицы Лиары всегда был только Ларс.

— Значит тебе осталось только получить голоса… Продолжим? — предложил Тар, крутанув тренировочный меч.

Тибер поднял правую руку вверх, в древнем жесте сдачи в плен.

— Все-все, сдаюсь! Ты победил! Ты все так же велик, могуч, умен и прекрасен. А я — это я. Все то же самое, только в два раз лучше.

— Всего в два?

— Излишняя скромность — самый мелкий из моих пороков, — потупился Тибер. —Знаешь, — добавил он, — когда Харус выздоровеет, надо нам собраться втроем и отпраздновать это дело по-братски. Давно наша троица не собиралась.

Ответить на предложение брата Тар не успел. Со стороны ворот в поместье послышались крики несших стражу исканцев.

— Что там происходит? — насторожился Первый принц, бросив быстрый взгляд в сторону оставленных возле дерева ножен с мечом.

Но крики не походили на сигнал тревоги, да и вообще были какими-то… веселыми? Причину долго искать не пришлось. По ведущей от ворот дороге бежал щенок. Видимо именно он развеселил исканцев. Заметив Тибера, щенок замер, а затем весело взвизгнул и бросился вперед.

— Надо же, увязался следом! — удивился Третий принц, подхватив щенка на руки. — Знакомься, братец, это Раздор. Раздор, это мой прекрасноликий братец, — продолжил он, терпеливо выдержав процедуру вылизывания своего лица, которую довольный щенок тут же проделал.

— Ты завел себе собаку? — спросил Тар, с интересом разглядывая питомца брата, оказавшегося исканской пастушьей собакой.

Сейчас это просто комок шерсти с толстыми лапами. А взрослый пес больше походит на медведя, соперничая по силе и массе с астшанским волкодавом.

— Хочется, чтобы и меня кто-нибудь искренне любил, ждал возвращения, — пожал плечами Тибер, бросив быстрый взгляд на Кэру. Но девушка сидела на траве и устало дышала, равнодушная ко всему, что происходит вокруг.

— Дай посмотреть. — Тар протянул руку к щенку, но тот вжался в тело Тибера и недовольно зарычал, демонстрируя маленькие, но достаточно острые клыки.

— Ах ты мой защитник, — умилился Третий принц. — Когда просишь, нужно говорить «можно» а не «дай посмотреть», — попенял он брату, поглаживая щенка между ушами.

— А с чего ты взял, что я прошу? — усмехнулся Тар, но все же отстал.

Решив, что угроза миновала, Раздор еще раз лизнул подбородок Третьего принца и начал внимательно обнюхивать его грудь.

Понимая желание щенка, Тибер только рассмеялся:

— Маленький обжора, я же недавно тебя кормил, а тебе все мало? Нет, малыш, у меня ничего нет.

Словно поняв его слова, щенок грустно вздохнул, уткнулся холодным носом в шею принца и засопел, довольный одним тем фактом, что хозяин рядом с ним.

— Самое ненадежное в этом нелепом мире — человеческое сердце, — сказал Тибер, перебирая шерсть питомца. — Настоящая верность есть только у собак.

Тар помрачнел. Ему вспомнился погибший Молчун. А следом за образом старого пса пришел и Нарт. Враг, как и прежде, целился в него, но попал в тех, кто стоял рядом.

— Их верность протекает из глупости — собаки очень плохо разбираются в людях. — Взяв оставленные у дерева ножны с мечом, он безучастным взглядом посмотрел на тяжело дышавшую Кэру. — Присмотришь за моей ученицей?

— С радостью! А ты куда?

— Просто прогуляюсь по городу, — соврал Тар.

— Сдается мне, Раздор, прекрасноликий братец хочет нас обмануть, — сообщил Тибер щенку, когда Тар отошел на достаточное расстояние. — Глупо! Ведь мы с тобой прекрасно знаем, что он идет к ней. Знаем… Пришли в себя, о прекраснейшая? — улыбнулся он с трудом поднявшейся с земли Кэре. — Как лари верно слышала, мой брат дал мне небольшое, но ответственное поручение, присмотреть за вами. И я намерен выполнить это поручение со всем возможным чаяньем. Позвольте вашу руку, лари.

* * *

— Спина! — Легонько стукнув Рантора жезлом из виноградной лозы, Милева заставила сына выпрямиться. — Руку выше! Резче удар! Ты бьешь или хочешь кого-то погладить? Еще раз!

Отступив назад, Рантор привычно встал в стойку.

— Спина! — вновь напомнила сыну Милева, демонстративно покрутив в руках жезл.

Рантор поспешно исправил стойку. Оценив ее, пятая императрица довольно кивнула и едва заметно поморщилась.

Чувство чужого взгляда не отпускало. Внутренний двор поместья был пуст, но она привыкла доверять своим ощущениям. В мире, где властвуют одаренные и техники, если рядом никого нет, это вовсе не значит, что за вами никто не следит.

Нет! Сколько можно это терпеть!

— Ладно, на сегодня хватит. Ты молодец! Беги домой! — Скрывая охватившее ее раздражение, она тепло улыбнулась сыну.

Начавший уставать, тяжело дышавший Рантор ответил ей такой же улыбкой.

— Гром, за мной! — крикнул он, полубегом-полупрыжками устремляясь к входу в дом.

Дремавший в тени рослого каштана щенок поднял голову, поднялся и вальяжно, с чувством собственного достоинства побежал за мальчиком. Заметив, что непозволительно сильно отстал, он разом растерял всю свою важность и бросился вперед, высунув язык от усердия.

Убедившись, что сын скрылся в доме, Милева неспешно поднялась на длинную, открытую галерею, связавшую центральное здание со стоявшими чуть в стороне купальнями. Если она все правильно рассчитала, то ее не должны заметить. Ловко перепрыгнув через резные перила с противоположной стороны, пятая императрица быстро вернулась к поместью, одним смазанным прыжком запрыгнула на крышу, не потревожив ни единой черепицы при приземлении, и тихо двинулась вперед.

Обладая отличным боевыми навыками, Милева никогда не могла похвастаться хорошими сенсорными способностями, и чувствовала волнение энергии мира только в непосредственной близости от себя. Но помимо навыков есть простой расчет. Для наблюдения за внутренним двором лучше всего подходит выступающий за край крыши конек второго этажа. Традиционно его делали в виде головы какого-нибудь животного. В древности считалось, что подобное украшение служит для защиты от духов. В Желтом дворе, как и в прочих резиденциях императорской семьи, это была голова дракона.

Пригнувшись, Милева осторожно двинулась вперед.

Вот оно! Слабое марево, похожее на пар. Чем ближе она подбиралась, тем четче на казалось бы пустом коньке вырисовывалась сидящая на корточках фигура. Одним броском преодолев остатки разделявшего их расстояния, императрица с силой ударила призрачную фигуру в спину, стремясь сбросить с крыши. Для одаренного такое падение неопасно, но как минимум неприятно. Необходимую для «скрыта» концентрацию точно не сохранишь.

Внезапно призрачное марево рассеялось, нога ее провалилась в пустоту, и Милева поняла, что падает. Чья-то сильная рука схватила ее сзади за пояс с мечом. Дернула назад, силой заставив вернуться на крышу.

— Хорошая попытка, Огонек, — сообщил знакомый голос. — Но неудачная. Приятно удивлен, что ты смогла обнаружить мое присутствие.

— Тар, — вздохнула она сквозь зубы. Худшее из предположений сбылось. — Сколько раз мне нужно тебя избить, чтобы ты оставил нас в покое?

— Избить? — короткий смешок раздался над самым ухом. — Не бросайся такими громкими словами. Я просто хотел увидеть своего сына…

— О котором ты до недавнего времени даже не знал! Отцовские чувства проснулись в тебе слишком поздно!

Резко развернувшись, она внезапно поняла, что стоит слишком близко к принцу. Но и отступать было некуда, за спиной находилась пустота.

— Это у нас семейное, — сообщил Тар, явно наслаждаясь ее беспомощностью. — Вини Старика. Если ты не заметила, я больше не ищу с тобой встреч. Не вмешиваюсь в твою жизнь или жизнь Рантора. Но если я захочу увидеться с сыном, то в мире не найдется силы, способной меня остановить.

Он говорил спокойным, даже каким-то равнодушным голосом. Но Милева почувствовала, как по спине бегут мурашки. Целый табун мурашек размером с хинданского слона. Ее слова явно задели Тара.

— Или скинь меня с крыши, или сделай шаг назад. — Она гордо вздернула голову вверх, от чего их губы едва не соприкоснулись. Показывать ему свой страх? Этого он точно от нее не дождется.

Некоторое время Тар молча стоял, буравя черными глазами лицо некогда любимой… Ладно, кого он обманывает, все еще любимой женщины. Пересилив вспышку гнева, он все же отстранился и отступил.

— Видел вашу тренировку. Зря ты его жалеешь.

— Ему же всего семь лет! — возмутилась Милева.

— Скоро будет восемь, — отстраненно отметил Тар. — Двенадцатый день первого месяца осени… Ничто не дается просто так, — продолжил он. — Только через пот и боль приходит настоящее мастерство.

— Кому нужны эти ступени мастерства! — раздраженно заметила императрица. — Я просто хочу, чтобы он прожил счастливую жизнь.

— Тогда он родился не в той семье. В императорской, да и любой другой клановой, без силы не будет не только счастливой, но и жизни вообще.

Милева знала, что Тар прав. Но также она понимала, что ей не хватит твердости, чтобы тренировать сына так же, как это делала Первая императрица. Зачастую казалось, что она просто истязает Тара, получая от этого удовольствие. Глупость, конечно. Про первую императрицу можно сказать много хорошего и плохого. Но ради своего сына она без колебаний пошла на смерть.

— Он еще мал. Пусть подрастет. — Она сама поразилась, как жалко это прозвучало и уже тверже добавила: — Не вмешивайся! Я знаю, как воспитывать моего сына.

— Нашего, — поправил ее Тар, усаживаясь на конек крыши. — Недавно я виделся со Стариком. Когда речь зашла о тебе, он бросил одну любопытную фразу. Что-то о том, что его дети не знают законов его империи. Не знаешь, что он имел в виду?

— Понятия не имею, — быстро ответила Милева, делаясь недвижимой, словно статуя. Она хорошо запомнила слова Тара о том, что как-то выдает себя, когда начинает лгать. И быстро сообразила, что речь идет о каком-то характерном жесте.

Угадав, она все же ошиблась, дав своими действиями нужную подсказку.

— Еще одна хорошая попытка, — подбодрил Тар пятую императрицу. — Но ты опять лжешь!

Лицо Милевы вновь ожило.

— Тебе надо, ты и ищи ответ, — по возможности небрежно отрезала она, и зло добавила: — Я не обязана отвечать на твои вопросы!

— Скажи, мы все время ссорились? — внезапно спросил Тар. Улегшись на спину, он молча уставился в небеса, вспоминая прошлое, значительной частью которого была стоявшая рядом молодая женщина.

Это было незадолго до взятия Восстанием Ярости столицы. Астшанцы чувствовали, что земли империи утекают из их рук. Север уже отвалился, как и восток с большей частью запада. Они еще удерживали центральные и южные провинции. Знали, что проиграют, но цеплялись за них с каким-то непонятным, остервенелым упрямством.

Разоренные чередой долгой смуты и войн земли империи терзали шайки дезертиров и разбойников. По лесам бродили стаи обезумевших, отбившихся от армии астшана боевых химер. Под шумок кровавой вакханалии сводили старые счеты рода и кланы. Многие города лежали в руинах, целые кланы исчезли, что уж говорить про отдельные рода. По дорогам бродили нищие и беженцы, ища спокойного пристанища.

Пока недавно ставший императором Гехан Третий готовил легионы к последнему походу против астшанцев, первая императрица моталась с внушительным отрядом по дорогам, пытаясь навести хоть какое-то подобие порядка. Разбойников и дезертиров вешали. Бродячих химер добивали.

И однажды из одного такого рейда императрица привезла чумазую, испуганную девчонку.

— Сколько я себя помню, — подтвердила выросшая и похорошевшая девчонка. — А еще дрались, — улыбнулась она.

Немного подумав, Милева перестала нависать над принцем и села на крышу рядом с ним. Нервно потеребив эфес любимого меча, она внезапно вспомнила, что это подарок Тара на ее пятнадцатилетие. И тут же отдернула руку, словно меч стал обжигающе горячим.

— Огонь и лед… — задумчиво добавила императрица, бросив быстрый взгляд на Тара. — Нам сложно ужиться вместе.

— И плохо без, — тихо протянул принц и Милева не стала с ним спорить.

— Пусть письма перехватывали, но ты все равно мог найти способ связаться со мной! — непреклонно заметила она, вздернув подбородок.

— Я могу сказать то же самое, — равнодушно отозвался Тар. — Доверие — это дорога, по которой идут двое. Когда по ней идет один — это наивность. А когда никто — упрямство. Два упрямца… Ладно, не будем о прошлом… Хотя, нет! — вспомнил он нечто важное. — Раз я все равно уже здесь и речь зашла про письма, то должен узнать. Северные легионы не пришли на помощь Второму и Третьему потому что ты получила приказ от моей матери?

— Да, — подтвердила Милева, несколько уязвленная столь стремительной сменой разговора. — Сразу перед тем, как отправить тебя к первой императрице.

Она поджала губу, вспоминая обиду и злость, от того, что Тар отослал ее прочь, а сам полез с малым двором в горы. Страх, когда отряд не вернулся в срок. Отчаянные поиски. И еще больший страх, почти панику, когда они все же увенчались успехом.

— Ты уверенна? — насторожился Тар. Что-то здесь было не так.

— Да! — вновь подтвердила Милева, смерив его удивленным взглядом. — Я еще удивилась, что приказ прибыл в тот же день, как я отправила гонца с новостью, что тебя нашли и доставили в Ренгронг.

— Но гонец скачет до Восточного стража не меньше трех суток! — внезапно понял Тар. — И столько же обратно. Ты получила письмо с приказом не вмешиваться в мятеж, который еще просто не мог начаться!

— Но у твоей матери могли быть свои… — Милева замерла. Даже если предположить, что кто-то из людей императрицы Имсаль был среди тех, кто оправился на поиски в горы. Новости о практически смертельном ранении принца просто не могла так быстро дойти до Восточного Стража. А значит, все началось еще раньше! Гораздо раньше!

— Ты хочешь сказать…

— Получается, что моя мать подняла мятеж, даже раньше, чем узнала, что со мной что-то произошло… — судорожно цепляясь за мелькающие словно молнии образы, Тар пытался выстроить в голове четкую картину. — Поддельный приказ императора. Поддельные приказы верным моей матери легионам. — При этих словах Милева дернулась. Глаза ее расширились, но она смолчала, не желая сбивать его с мысли. — Почему бы не быть и поддельному сообщению, что со мной что-то случилось, — внезапно понял он. — Сообщению, которое и спровоцировало мою мать поднять мятеж. Сообщение, а вовсе не мои раны — вот первопричина! А значит встреча с Высшим драконом… случайность?

Он быстро прикинул, что бы произошло, не будь высшего дракона. С обычной самкой одаренный его ступени, да еще с поддержкой младшего двора, справится без особых проблем. Он героем возвращается в Ренгронг, а мать уже подняла мятеж. Что дальше? А ничего! Мать не стала бы начинать войну, узнав, что с ним все в порядке. Никакого разгрома мятежных легионов! Никакого уничтожения сторонников Зеленого двора! Никаких смертей! Но вместе с тем его мать и Зеленый двор с ног до головы вымазаны в одной не слишком приятно пахнущей субстанции. Мать и сторонников Зеленого двора оттесняют от командования легионами. Его позиции, как главного кандидата на престол существенно снижаются.

— Красивая интрига, — пораженно заметила Милева, быстро просчитав картину похожую с увиденной Таром.

— Да что там, великолепная, — откровенно признал Первый принц. Задумать — легко, а вот свести все нити воедино и не оставить следов… — Какой-то двор весьма неплохо потрудился. Вот только появление Белых жрецов в эту картину никак не вписывается. Уничтожить мою мать? Остаюсь я, здоровый, злой и жаждущий мести.

— А с чего ты решил, что действовал только один двор? — заметила Пятая императрица и Тар замер, пораженный внезапной мыслью, которая так и не успела оформится в его голове.

— Где Рантор? — внезапно спросил он, одним резким движением вскочив на ноги.

— В доме.

Чувство опасности уже не ныло, а надсадно выло, словно волк на луну.

— Иди к нему, — сказал он, обнажив меч и накинув «доспех» на тело. — Этого принца сейчас будут убивать.

Глава 31 Схватка мастеров

В противовес своему обычному поведению, в этот раз Милева не стала спорить. Молча спрыгнув с крыши, она поспешила в поместье, призывая к себе стражу.

Вот и славно.

Мягко приземлившись во внутренний двор, Тар прикинул направление возможной атаки и свои шансы против нескольких мастеров немаленьких ступеней. А прийти за ним должны именно они.

Игры кончились.

Кто бы не послал убийц, он должен понимать, что делает. Это все же Белый город, а не забытая всеми богами, включая Пресветлого, лесная дорога. Да и про стражников Оранжевого двора забывать не стоит. Их у Милевы два десятка, пусть и не слишком высоких ступеней. Атака должна быть быстрой и мощной, чтобы не успела подойти помощь. А значит… Четыре-пять мастеров седьмой ступени. Или парочка семерок в сопровождении восьмерки.

Рассчитывать на победу при таком раскладе глупо. Это на Скале он сильнейший одаренный, а в империи всегда найдется рыба покрупнее. Или хотя бы равная по силе. Немного, меньше двух десятков, но все же.

Но сегодня ему не нужно побеждать — достаточно всего лишь выжить. Продержаться до тех пор, пока не придет помощь.

В идеале следует просто сбежать. Это не трусость, а обычный здравый расчет. Но и тут неизвестный кукловод подстраховался и выбрал идеальное место для удара. Даже если не знать, что Рантор его сын, остается Милева, теплые чувства к которой никогда не являлись тайной для любого, кто озаботился хоть немного разобраться в жизни Первого принца империи Арвон.

Тар мрачно усмехнулся. Тут неизвестный кукловод немного просчитался. Даже загнанная в угол крыса становится опасна. А он далеко не крыса. Почувствовав, что скоро вновь прольется кровь, обрадовано взвыл пробудившийся демон, заставив на время отступить назад вечную спутницу принца — ноющую боль.

По правой руке прошла холодная волна, перекидываясь на меч. Блестящее на солнце лезвие покрылось тонким налетом инея.

«Интересно, они за мной следили или за Милевой, — мысленно прикинул Тар. — Скорее всего именно за Милевой. Один-два наблюдателя. А отряд бойцов прятался в одной из резиденций, спокойно дожидался моего появления».

Победить готового к бою одаренного его ступени чистыми техниками можно, но довольно сложно, а главное — долго. Площадные техники эмироемки и слишком медленно истощают «доспех духа». Дистанционными нужно еще попасть, а это не так-то просто сделать, по такой верткой цели, как другой одаренный.

А значит, все опять будет решать простая сталь и техники ближнего боя, но не сразу…

Три фигуры в скрывающих лица масках перемахнули через низкую стену поместья и бросились к нему.

Земля вздрогнула. Взметнулась вверх острыми шипами «каменного леса» и Тару сразу стало не до отвлеченных размышлений. Роняя ледяную крошку, меч принца сделал круг, срубая вырастающие из земли «шипы», и те рассыпались. Данная техника школы земли относится к эффектным, а не эффективным.

А вот это уже интересней!

Бежавший в центре убийца резко взмахнул мечом перед собой. Похожий на раскрытые крылья птицы огненный росчерк сорвался с его клинка. С легкостью срезав стоявшее на пути декоративное дерево, «крылья» устремились к Тару, заставив принца спешно выстроить перед собой ледяную стену.

«Крылья феникса» — довольно редкая и весьма опасная техника.

Все же за ним прислали как минимум одного бойца девятой ступени. Причем школы огня. В одноцветных родах одаренных такой силы нет, а значит это кто-то клановый. Красные или Синие не просто повысили ставки, а решили их задрать до неприличия.

Стоит ему прикончить «девятку» и пославший столь ценного бойца клан разом потеряет внушительную часть своего влияния и голос в Палатах Власти. Да что там влияние и голос! Голову можно потерять! Девятка — это четкий след. Бойцы такого ранга наперечет. Лично Тар знает про семерых. И только трое из них огненные.

Впрочем, что это он размечтался? Убить девятку? Придется постараться даже чтобы просто выжить.

С легкостью сокрушив ледяные глыбы, огненные крылья все же слегка замедлились, а затем и вовсе упали на землю, не долетев до принца. После чего полыхнули яркими искрами и развеялись.

После обстрела техниками убийцы бросились в атаку. Стандартная тактика, когда преимущество на твоей стороне, а затягивать бой нельзя.

Шаг в бок, пропустить чужой клинок мимо себя. Подшаг вперед. «Ледяное копье» во второго противника, попытка достать мечом первого. Неудача! Отпрыгнуть назад, уходя от резкой контратаки. И снова назад, уворачиваясь от выросшего из-под земли острого шипа.

Очередная огненная техника прошла совсем рядом, слегка опалив волосы. Не столь убийственная, как «крылья», которые способны пробить даже его «доспех», но тоже малоприятная.

Пока что Тара спасало то, что убийцы, несмотря на свои силы и опыт, впервые действовали совместно. Это сразу бросалось в глаза. Против сработанной тройки подобных мастеров у него не было бы ни единого шанса. А так, они больше мешают друг другу, нежели помогают.

Смущал последний убийца. Он еще ни разу не использовал атакующих техник. И его школу определить не удавалось. А знание школы противника — основа основ. Как для защиты, так и для атаки. Да и примерную ступень можно легко определить по техникам. А темная лошадка — это темная лошадка. Никогда не знаешь, куда и когда она лягнет.

Снова назад и вбок! Отвык он от подобных танцев. Привык сокрушать противника голой силой техник и клинка. Если так и дальше пойдет, придется открыть пару припрятанных в рукаве козырей. А делать это не хочется. Слишком рано.

Вновь отступив, он едва заметным взмахом меча сформировал в том месте, где он только что был небольшой ледяной шарик. Наседавший на него огневик девятой ступени так увлекся атакой, что не заметил новой угрозы. Зря! Стоило убийце оказаться рядом с оставленным подарком — белые глыбы взметнулись вверх, заключив его в кокон «ледяной темницы».

А теперь вперед! Пока девятка выбирается из ловушки, у него есть шанс немного увеличить свои шансы.

Удар, выпад, «ледяное копье», блок, «ледяное касание». Перехватив инициативу, Тар вынудил двух оставшихся убийц обороняться. Блок, блок, рубящий сверху, и тут же глубокий выпад вперед. Сместиться вправо, блок, удар, «ледяное копье». Он наседал, выжимая из своего тела все силы. Но убийцы не за красивые глаза получили свои ступени боевого мастерства и держались.

Со стороны это казалось, каким-то безумным, диким танцем. Смертельно опасным и вместе с тем завораживающе-прекрасным.

«Ледяная темница» пошла трещинами и лопнула, словно скорлупа яйца. Вот только выбрался из этого «яйца» не слабый птенец, а разозленный мастер девятой ступени.

Огневик направил на Тара меч, но в последний момент принц резко ушел в сторону, закрываясь одним из убийц, и отпрыгнул назад.

Огненный поток, сорвавшийся с острия меча огневика, врезался в спину союзника. Обтек, не причинив вреда, но значительно ослабив «доспех духа». Добавив по ошарашенному убийце «ледяным копьем», Тар опять перешел в атаку, стремясь завершить начатое.

Минус од…

Прилетевший сбоку удар отшвырнул его в сторону, словно тряпичную куклу. Не только он углядел свой шанс. Последний убийца тоже выложил на стол пару сильных карт, оказавшихся козырями школы воздуха.

Тело обожгло огнем боли. Но раз болит — значит, он все еще жив! В который уже раз он поблагодарил дух матери за ее безжалостные тренировки.

Россыпь «ледяных копий», брошенных вслепую, наугад, заставила убийц на короткое мгновение забыть об атаках и уйти в глухую защиту. Воспользовавшись этой заминкой, Тар перекатился в сторону. Вскочил на ноги. Земля в том месте, где он только что столь красочно лежал, хватая ртом воздух, вновь взметнулась вверх острым каменным шипом. Туда же прилетело и «огненное копье» с «воздушным кулаком». Поздно!

Выстроив еще одну «ледяную стену», защищаясь от слишком разошедшегося воздушника, Тар схлестнулся с сократившим дистанцию огневиком.

— Все вместе! Вперед!

Долгожданная помощь пришла внезапно, но вовремя. Схватка, несмотря на свою скоротечность, уже порядком вымотала принца, а некоторая легкость в теле и колющая боль в висках говорили о приближении скорого отката.

Со стороны центрального входа в главное здание появилась Милева, а во внутренний двор со всех концов поместья бежали стражники. Вряд ли они могли похвастаться высокими ступенями, зато их было много.

В воздухе перед пятой императрицей сформировалась длинная огненная плеть. Изогнувшись, словно живая, она хлестанула воздушника, заставив его забыть про атаку техниками и развернуться к новой угрозе.

Поставь убийцы себе цель выполнить задание ценой собственных жизней — у них был бы еще шанс. Но такой задачи им никто не ставил.

Сообразив, что дело пахнет жареным, они бросились бежать. Огневик и воздушник запрыгнули на крышу. Здраво рассудив, что таким образом они здорово уменьшат количество возможных преследователей. А если за ними кинется один зажившийся на этом свете принц, то есть шанс завершить начатое.

А вот любитель школы земли выбрал для бегства путь через сад. И это стало его ошибкой. Пропоров в земле пылающую полосу, кончик огненной плети настиг его уже возле стены поместья, а следом влетело сразу два «ледяных копья».

Бой закончился так же внезапно, как начался. От небольшого, но весьма уютно устроенного внутреннего дворика Желтого двора, зажатого между главным зданием и купальнями, не осталось и следа. Только изъеденная рытвинами, обожженная земля с жалкими остатками опаленной травы. Клумба с цветами и пять низких декоративных деревьев вместе с небольшой беседкой исчезли, словно их и не было. На месте выложенного белым камнем декоративного пруда оказалась воронка. В грязной луже на ее дне отчаянно билось несколько золотых рыбок.

Грудь пылала огнем. Одно ребро ему точно сломали. Опустив меч, Тар упер острие в вывернутый из земли камень, оперся на него, словно на дорожный посох.

— Проверить! — приказала Милева стражникам, махнув рукой в сторону тела убийцы.

Хотя, чего там проверять? Было бы удивительно, если тот еще жив. Если не считать торчавших из тела ледяных копий, похожих на огромные сосульки. Огненная плеть пятой императрицы отрубила убийце голову.

Тар покачнулся. Выпрямился, вцепившись в рукоять меча. Перед глазами все плыло. Проклятый откат! Слишком быстро и рано! Одно хорошо, даже если он сейчас потеряет сознание — ни один демон не заставит двигаться этот смертельно уставший кусок плоти.

Он выложился полностью. Выжал из себя все, без остатка. И выстоял!

Шепот демона в голове усилился. Незваный гость почувствовал очередной шанс и бросился в атаку даже яростней сбежавших убийц.

«Возьми мою силу! Решайся! Ты не любишь быть слабым. Так давай же станем сильными! Самыми сильными! Все женщины мира будут твоими! Империи падут к ногам. А враги станут трепетать при звуке твоего имени!»

— Слова твои, пустые обещания, — тихо прошептал Тар, едва шевеля губами.

— Что? — спросило яркое пятно, пахнущее любимыми духами Милевы.

— Ты же сказала, что не станешь больше прикрывать мне спину, — заметил принц, игнорируя настойчивые увещевания демона.

— Если не я, то кто? — вздохнула пятая императрица. Уголки ее губ дернулись в намеке на улыбку.

— Да, Огонек. Ты, как всегда, права, — глухо согласился Тар, чувствуя, что проваливается в темноту.

* * *

Лиара дожидалась брата в своем кабинете, ставшем как-то незаметно для третьей императрицы кабинетом главы клана Вэйр.

Неожиданный и срочный созыв императором Палаты Власти не предвещал ничего хорошего. Причина очевидна. Дело не в очередной попытке устранить неугомонного Первого принца. Сколько их уже было, этих покушений? Сама Лиара организовала три. А всего… должно быть даже Тар уже перестал их считать.

Но нападение разом трех мастеров немаленьких ступеней! Да еще и в сердце столицы — Белом городе…

Но кто?! Кто осмелился? Посмел? Решился?

Осторожный стук в дверь отвлек императрицу от размышлений.

— Ваш брат вернулся, — сообщила одна из служанок, боязливо выглянув из-за приоткрытой двери. — Вы просили предупредить. Ой!

Служанка дернулась вперед, едва не ввалившись в кабинет. Оглянулась и исчезла. Дверь распахнулась, пропустив пышущего раздражением Элая. Следом за главой клана Вэйр в кабинет вошел Этор Суан. Глава теней клана держал лицо куда лучше брата императрицы, но в жестах сквозило напряжение и усталость.

— Император в ярости, — сообщил Элай, зло бросив на стол скомканные перчатки. Давно глава клана Вэйр не чувствовал себя мальчишкой, получившим порку от строгих родителей. Даже то, что порку получила вся Палата Власти, его не радовало.

Гехан Третий словно преобразился, став тем самым Геханом, имя которого заставляло дрожать врагов, да и друзей.

Дракон постарел, но он все еще дракон! Кто рискнет бросить ему вызов? Многие про это забыли, но один грозный, раздраженный рык быстро прояснил всем память.

— И я его понимаю! — неожиданно встала на сторону мужа третья императрица — Сначала принц Харус, а теперь еще и принц Тар — есть от чего разозлиться! — Она не стала бы проливать слезы в случае их гибели, в борьбе за власть не до сантиментов. Но что если следующей целью станет Лорс? — Я хочу, чтобы мой сын все время находился под охраной. Приставь к нему несколько клановых теней. На младший двор, в свете произошедшего, надежды мало, — поделилась она своими опасениями с братом.

— Этор?

— Выделю лучших, — клятвенно пообещал глава клановых теней.

— Хорошо!

Заложив руки за спину, Элай прошелся по кабинету, стараясь успокоиться.

Проблема не в том, что Гехан Третий выразил свое недовольство Палате Власти. А в том, что это ударило по Красному и Синему двору. Ударило сильно! Колеблющиеся теперь трижды подумают, а стоит ли вставать на сторону столь неосторожных игроков? Два покушения разом! Да еще и неудачных! Да еще и в столице! Считай, что перед глазами может и не здравствующего, но вполне себе живого императора — наглость, граничащая с глупостью!

Красный двор ни при чем? А кто в это поверит? Отсутствие доказательств тут не помогает, а скорее только вредит.

— Что по покушению? — резко развернувшись, он посмотрел на главу теней. Надеясь, что кажущийся вездесущим Этор нашел ответ. — Удалось что-то прояснить?

— Убитым одаренным седьмой ступени, школы земли оказался лар Корхал Сомир, — сообщил Этор. — Сорок пять лет. Семьи нет. До недавнего времени проживал в столице и никак себя не проявлял.

Элай нахмурил лоб.

— Сомир… Сомир… Не знаю такого рода, — признал он, вопросительно посмотрев на сестру, но та только отрицательно дернула головой.

— Одноцветный? — спросила она.

— Да, — подтвердил Этор. — Во втором поколении.

— Седьмая ступень и все еще не в клане? — удивился Элай.

Седьмая ступень может и не девятая, но большинство одаренных не достигнут даже ее. К тому же, седьмая ступень — это один шаг до голоса в Палате Власти.

— А вот тут интересно, — оживился Этор. — Официально за ним числится только четвертая ступень, а проверка показывала стабильный желтый исток.

— То есть четвертая ступень — это его предел? Понятно, почему им никто не заинтересовался.

Четвертая ступень к сорока пяти годам — достижение посредственное. Этого недостаточно, чтобы заинтересовать двухцветную знать. В лучшем случае такого одаренного могут пригласить стать одним из теней. Да и то предпочтение отдадут более молодым кандидатам. И тем, кто хотя бы теоретически способен осилить пятую ступень. А для этого нужен хотя бы слабый оранжевый исток.

— На кого он работал? Синие?

— Этого мне выяснить не удалось.

— Плохо, — скривился Элай и как бы равнодушно бросил: — Как поживает патриарх рода Суан?

Показное равнодушие главы клана Этора не обмануло.

— В империи есть еще как минимум два мастера девятой ступени школы огня, — заметил он, понимающе выгнув бровь. — А мой дед последний год безвылазно провел в нашем родовом поместье.

— Вызови его в столицу, — потребовал Элай.

— Это привлечет внимание императора, — осторожно заметил Этор. Явно намекая, что внимание императора им сейчас совершенно не нужно.

— Это я как-нибудь переживу, — отмахнулся Элай. Пусть дракон себе гневно рычит. Кусаться он не станет. — В отличие от вконец обнаглевших Синих!

— У нас нет доказательств.

— По-моему, брат, мы зря сбрасываем со счетов Оранжевый и Желтый двор, — поддержала главу теней императрица.

Два последних покушения и поднявшийся из-за этого шум были слишком невыгодны как Красному, так и Синему двору.

— Сейлан? Это возможно! — согласился с сестрой Элай. — Я никогда не доверял этой затворнице. Но Милева? Зачем ей покушение на Первого принца?

— А было ли покушение? — осторожно заметила третья императрица. — Или Первый принц и Желтый двор решили сыграть в унисон? А если было, то Милева могла все организовать, чтобы привлечь Первого принца на свою сторону. Коварные кланы все не успокоятся, — красивые полные губы Сейлан искривились сардонической, полной жестокой иронии улыбкой, — а рядом она, вся в белом. Готовая, подставить плечо, как это было раньше!

— А девятая ступень?

Сейлан на короткий миг задумалась. Вновь зло улыбнулась.

— Если семерка долгое время скрывалась под личиной четверки, то кто сказал, что так нельзя спрятать девятку?

— Голос в Палате…

— Всего один голос! — напомнила императрица, поигрывая золотым пером, украшенным ярким рубином. — Им можно пожертвовать! Особенно когда на твоей стороне нет или слишком мало других голосов.

— Это возможно, — повторил Элай, признавая правоту сестры. — Этор, проверь.

— Займусь этим немедленно! — подтвердил глава теней клана. — Глава. Императрица, — коротко поклонился он и, дождавшись двух разрешающих кивков, покинул кабинет.

Глава 32 Забытый обычай

Столичное гнездо рода Суан встретила Этора тишиной. Лишних слуг глава теней клана Вэйр не любил и привык обходиться малым. Профессиональная болезнь. Он, как никто другой знал, каким ценным источником информации становятся незаметные и вроде бы не причастные к делам клана и рода слуги.

В гостиной царил легкий полумрак. Близилась ночь, солнце склонилась к самым крышам домов. К тому же тяжелые шторы высоких сводчатых окон оказались наполовину задернуты, а все свечи погашены.

Несмотря на это, гостя Этор заметил сразу. Это был невысокий, крепкий старик с пожелтевшим словно старый пергамент лицом. Он сидел рядом с потушенным камином, по-хозяйски развалившись в любимом кресле самого Этора.

— И как тебе Первый принц? — спросил Этор. Подойдя к столу с вином и фруктами, он небрежно подхватил с подноса яблоко и небольшой десертный нож.

— Волчонок вырос и превратился в матерого волка, — отозвался из темноты Басор Суан, патриарх рода Суан и единственный мастер девятой ступени клана Вэйр.

— Но он не развивается! — заметил Этор, срезая кожуру с яблока с такой старательностью и удовольствием, словно эта была кожа его врагов.

— Сказал человек, седьмой год прибывающий на шестой ступени мастерства, — попенял дед внуку. — Если это так просто, что же тебе мешает?

Этор помрачнел.

— Не всем суждено родиться гениями. — Слова деда безжалостно били по самолюбию главы теней клана Вэйр. Выше седьмой ступени ему не подняться при всем желании. Да и эта седьмая ступень, когда она еще будет? — Он мог тебя узнать? — уточнил он, стараясь вернуть разговор в нужное русло.

Басор Суан задумался, а затем отрицательно покрутил головой.

— Сомневаюсь. Столько лет прошло. Те несколько тренировочных схваток, которые я провел с ним по просьбе императрицы Имсаль, уже давно выветрились из его памяти. Да и было ему тогда лет десять. А больше мы не общались. Лучше скажи мне, как на покушение отреагировал Элай? Ты добился своих целей?

При упоминании имени главы клана, соперника и друга детства Этора перекосило.

Он всегда старался сдерживать свои эмоции. Но наедине с дедом можно отбросить прочь ненужные маски.

— Добился, но частично, — подтвердил он. Хорошая интрига всегда должна преследовать сразу несколько целей. — Элай подозревает Синий двор, но не только их. Кстати, он вызывает тебя в столицу.

— Ты предлагаешь мне уподобиться гонцу? Я не в том возрасте, чтобы блохой метаться между Хагронгом и Авенторгом, — сварливо проворчал Басор.

— Ты еще достаточно крепкий старик, — не поверил в игру деда Этор.

— Но все же старик, — вздохнул сильнейший одаренный клана Вэйр.

Он прекрасно понимал, что придется ехать. Да что там ехать — нестись во весь опор, меняя лошадей на почтовых станциях, словно пресловутый имперский гонец. Главу клана Вэйр можно считать кем угодно, но только не дураком. Гонец с приказом к единственному одаренному девятой ступени клана Вэйр уже должен быть в пути к Авенторгу. Хорошо, что они это предвидели. В резиденции рода Суан гонцу сообщат, что патриарх рода изволит отдыхать в отдаленном загородном имении. Которое, вот ведь совпадение, расположено как раз по пути из столицы. И гонец проскочил его полтора дня тому назад. Три дня выигрыша по времени. Если отправиться этой ночью, то можно не спешить.

— Я все же полагаю, что зря ты связался со второй императрицей, — вновь попенял Басор внуку. — Не стоит ее недооценивать. Она не так проста, как тебе кажется.

— А никто не говорил, что будет просто. Ты знаешь, ради чего все это! Мне надоело терпеть эту посредственность Элая на месте главы клана. Наш род — род основателей! Мы стояли у истоков создания клана Вэйр, а предки Элая из рода Зогн в это время перекидывали навоз в конюшнях.

Спорить с этим довольно спорным утверждением Басор не собирался. Желание внука полностью совпадало с его собственным. Род Зогн подсуетился, сумев пропихнуть Лиару Зогн в императрицы. А затем, опираюсь на полученное третьей императрицей влияние, они протолкнули на место главы клана Вэйр ее брата. А роду Суан, несмотря на наличие в их рядах мастера девятой ступени, пришлось уйти на второй план. Но это не значит, что они смирились с подобной несправедливостью! Поставить на императорский трон ставленника клана — это хорошо, но только если власть в клане находится в правильных руках, а не у выскочек из рода Зогн!

— Все же будь осторожен, — посоветовал Басор. — Она с легкостью достала вроде бы из неоткуда двух мастеров седьмой ступени! И сколько еще таких вот невзрачных четверок и пятерок прячется в городе?

— Вряд ли много! — нахмурился Этор, появление бойцов такой ступени стало для него настораживающей неожиданностью. — Иначе она бы кинула их на Первого принца. Она его боится.

— Потому что знает — принц Тар не простит. Только не ее. Но это вовсе не значит, что ее действиями движет только страх. Она будет не прочь посадить на престол своего сына. Желания и нежелание принца Харуса тут ничего не значат. Императрица Сейлан обманет, надавит на жалость, но найдет способ его убедить.

— И это я тоже прекрасно понимаю, — вновь согласился с дедом Этор. — Мы с Сейлан просто попутчики, а не союзники, как ты верно думаешь. Помогая ей, я помогаю нашему роду.

— Полагаюсь на тебя, — согласился Басор, подавив тяжелый вздох. Старый мастер прекрасно знал, что плохо разбирался в хитросплетениях интриг вокруг императорского трона. И опасался только одного — чтобы его внук не запутался в этой паутине интриг.

— Знаешь, — задумался Этор. — Больше всего императрица Сейлан боится встреч с Первым принцем. Боится до такой степени, что теряет голову. А Тар словно нарочно ищет этих встреч. И я думаю, может он уже все знает? И просто играет с ней, словно сытая кошка, поймавшая мышь. Играет со всеми нами. А мы просто не понимаем, что уже давно в его когтях?

Мысль была пугающей. Но после коротких раздумий Басор ее отверг:

— Разве это в духе Первого принца? Он не думает — сразу бьет.

— Надеюсь, что ты прав, дед. Просто люди меняются. А огонь дракона и Скала изменят кого угодно.

* * *

— Не понимаю… Не понимаю… — лар Иридис Канн, личный целитель пятой императрицы, выглядел удивленным. Да что там — потрясенным. Раз за разом проводя руками над телом Первого принца, он как заведенный повторял одни и те же слова.

— Лар Канн? Лар Канн! — Милеве пришлось повысить голос, чтобы привлечь внимание старика. А делать она этого не любила. Иридис один из немногих, кто знает тайну рождения Рантора и настоящий возраст Шестого принца, да и в целом много ей помогал на севере.

— Ах, да! — очнулся от транса целитель. — Я не знаю, что тут можно сделать, чтобы не навредить, — честно признал он, поражаясь происходящим в теле принца процессам. — Это тело живет только за счет истока, который у Его Высочества восполняется с поразительной легкостью. Видимо, в этом и состояла задумка первой императрицы. Поразительный результат! Жаль, что повторить подобное больше никто не сможет.

— Почему он до сих пор без сознания? — нетерпеливо потребовала ответа Милева.

— Обычный упадок сил! — раздраженно махнул рукой возбужденный целитель.

— И что мы можем сделать, чтобы ему помочь?

Лар Канн задумчиво огладил короткую бородку, от былой черноты которой осталось только несколько темных нитей, затерявшихся среди седых волос.

— Общие укрепляющие составы принцу точно не повредят. Можно добавить к ним обезболивающие…

— Никаких обезболивающих, — резко отрезала Милева.

Любой, кому повезло или не повезло, тут каждый решает сам, расти под присмотром первой императрицы, неплохо разбирался в целительстве. Иные книжники, посвятившие этому всю свою жизнь, дели это хуже. Все обезболивающие, известные Милеве, так или иначе дурманили сознание. И какой эффект они произведут на одержимого принца? Пятой императрице не хотелось увидеть в своем доме того, другого Тара с которым она столкнулась в подземельях Зеленого двора.

Целитель недовольно дернул губой, но спорить не стал.

— Воля ваша. Я оставлю Его Высочеству укрепляющие отвары. Нужно чтобы принц их выпил.

— Лично за этим прослежу, — согласилась Милева.

— Тогда позвольте откланяться.

Когда целитель ушел, императрица побуравила задумчивым взглядом оставленные им глиняные бутылочки с лекарствами, больше похожие на миниатюрные горшки. Названия, заботливо указанные на прикрепленных к пробкам шнурами бирках были ей прекрасно знакомы. Да и лар Канн не давал ни единого повода усомниться в своей верности.

Но все же…

Открыв одну из сосудов, она некоторое время рассматривала его содержимое. Понюхала темную, похожую на масло жидкость. Ноздри защекотал знакомый запах целебных трав.

Вроде бы все в порядке.

Поставив лекарство обратно, Милева бросила на Тарараздраженный взгляд и только тихо хмыкнула.

Когда она стала такой мнительной?

— Это ты на меня так плохо влияешь! — попеняла императрица пребывающему без сознания Первому принцу.

Взгляд ее против воли задержался на его теле. Шрамы, рубцы, шрамы. Маленькие и большие. Широкие и узкие. Они пересекались, двоились, накладывались друг на друга, создавая на теле Первого принца причудливый узор. Неповрежденные участки кожи тоже встречались, но было их так мало.

Он выжил из своего тело все, а затем магия матери вернула его обратно, заставив сделать еще больше.

Вновь взяв оставленное целителем лекарство, Милева попыталась напоить им Тара. Но все, что она вливала, немедленно извергалось обратно. Организм Первого принца рефлекторно отторгал жидкость.

Когда в первой глиняной бутылочке осталось лекарства на пару глотков, Милева прекратила попытки. Взяв смоченное в уксусе полотенце, она тщательно обтерла лицо Тара, убирая следы своих неудач. Подумала немного. Набрала остатки лекарств себе в рот. Склонилась. Замерла. Присмотрелась с подозрением… и проглотила лекарство.

— Может откроешь глаза? Хватит притворяться! — Чуть не попалась! Хитрый ублюдок! — Тар, я серьезно! — добавила она. — Или мне тебя ударить.

— Я понял тебя. Не бей меня. Злой Огонек! — недовольно проворчал принц, открывая глаза. — Разрушила такой момент. А я уже надеялся на поцелуй.

— Мечтай! Ты перечитал романов, — усмехнулась императрица, втайне радуясь, что с ним все в порядке.

Тар огляделся.

— Постель, а не темница — я удивлен! — заметил он, отстраненно изучая обстановку.

— Посмотри на свою правую ногу, — довольно посоветовала Милева.

Только после этих слов Тар почувствовал небольшой дискомфорт именно в правой ноге. Последовав совету, он слегка приподнял одеяло. Пока он был без сознания, Милева или кто-то из ее слуг снял с него верхнюю одежду, оставив только нижнее белье. Но когда он стеснялся своего тела? Важно было другое. На голени правой ноги оказался надет толстый серебряный браслет кандалов-подавителей. Длинная цепь шла куда-то под кровать. И пусть стороннего наблюдателя не смущает то, что серебро, довольно мягкий метал. Главное руны, обильно покрывшие всю поверхность артефакта. С подобным украшением на руке или ноге ни один одаренный не сможет сотворить ни единой техники.

Тар расхохотался. Задорно! Весело! Давно ему не было так смешно.

— Ах, Огонек. — Остановился он, только когда едва залеченные ребра стрельнули острой болью. — Только ты могла додуматься приковать меня.

В ответ Милева только пожала плечами.

— Разумная предосторожность, после нашей последней встречи.

— Разумная, — согласился Тар, хоть и сомневался, что кандалами, пусть и артефактными, можно остановить демона. И тут же потребовал: — Сними! Понимаю твое беспокойство, но теперь я в полном сознании. И полностью себя контролирую.

— Либо рунные оковы, либо ты тут же покидаешь мой дом, — не согласилась Милева.

Некоторое время они бодались взглядами.

— Хорошо, — внезапно решил Тар, удивив своей покладистостью пятую императрицу. — Пусть будет цепь. Не так плохо быть прикованным к твоей постели.

— Это не моя постель! — щеки Милевы слегка порозовели. Вообще-то это случайно получилось! Просто ее покои оказались совсем рядом, а ближайшие гостевые находятся в дальнем крыле. Но если она сейчас начнет это объяснять…

— Огонек все еще пытается меня обманывать, хотя прекрасно знает, что я легко читаю Огонек, — Тар непринужденно насмехался и не скрывал этого.

— Проклятье, как же с тобой просто, когда ты валяешься без сознания! — С силой хлопнув себя ладонью по колену, Милева задумчиво посмотрела на голову Тара, словно прикидывая куда и чем можно ударить, чтобы добиться нужного эффекта.

— Все, сдаюсь. Не надо меня бить! Я и так порядком побит.

— Только это тебя и спасает! — пригрозила она.

— Только это? На самом деле, ты рада, что я здесь.

— Заткнись!

Вспышки гнева Милевы действовали на Тара словно бодрящие зелья — вредные, но снимающие усталость. Начав злить пятую императрицу, он уже просто не мог остановиться. Да и когда еще представится такая возможность?

— И что там Старик говорил про законы его империи? Мне тут вспомнился один, касательно звания имп…

— Просто заткнись! — вскочив на ноги, Милева нависла над постелью. Зеленые глаза метали искры, которые вот-вот должны были превратиться в молнии. Если бы она знала, как соблазнительно выглядит в этот момент, то не стала бы провоцировать Тара. А так память принца внезапно прояснилась, действительно вспомнив один древний, почти забытый закон. Он даже не помнил, откуда его знает. Просто тот всплыл в его голове.

— Императрицей могут называть не только жену императора. Раньше существовал почетный титул императрицы, который может быть пожалован любой представительнице императорского рода…

— Замолчи! Это все равно ничего не меняет!

Решив, что простыми словами не обойтись, Милева предприняла попытку заткнуть Тару рот. Крепкие пальцы сдавили ее запястье. Сильные руки потянули вперед, заставив потерять равновесие.

Упав на грудь Тара, она ошарашено посмотрела ему прямо в глаза. Черные непроницаемые, словно два куска гранита, они все же не казались ей такими пугающими, как раньше. А еще Милева внезапно поняла, что они слишком близко друг к другу и чуть ли не соприкасаются губами.

— Пусти! — она попыталась отстраниться, но Тар держал крепко. А попытка нанести удар привела только к тому, что и левая ее рука оказалась зажата в тисках крепких пальцев.

— А если не пущу? — Он не предпринимал попыток притянуть ее ближе, но и не ослаблял хватку. — И я еще не закончил рассказ про древние законы и почетный титул императрицы, который может получить дочь императора или же… жена одного из его сыновей. Обычно к этому титулу идет какая-то красочная приставка: Добродетельная императрица, Сиятельная императрица. И какая приставка досталась тебе?

— Это просто твои догадки! — Милева прекратила вырываться и расслабила тело. Пусть только немного расслабится и потеряет бдительность, а там!

— Ты снова пытаешься врать, Огонек, — усмехнулся Тар. — А мне нужен правдивый ответ. — Он чувствовал, что попал точно в цель. И это знание с одной стороны радовало, а с другой — больно било по самолюбию принца. Проклятый Старик и здесь умудрился его переиграть. А он, как последний дурак, попался на уловку. Злился! Страдал! А все так просто — почетный титул! Кто вообще помнит про подобную традицию?

— И кто стал счастливым женихом? Неужели этот принц?

— Ни слова больше! Это все равно ничего не меняет! — вновь зло прошипела Милева. Поняв, что попытка разыграть безволие ничего не дает, она попыталась освободиться, но это привело лишь к тому, что Тар еще крепче прижал ее к себе, практически забросив на постель.

— Мама? Брат Тар? А что это вы тут делаете? — раздалось от дверей.

Хватка на запястьях Милевы исчезла. Почувствовав свободу, она поспешно отпрянула назад, вскочила с постели и развернулась к дверям.

— Рантор! Что я тебе приказала?

Милева сама не знала, на кого она сейчас больше злится. На императора, с его интригами, замаскированными под руку помощи? Который организовал тайную церемонию бракосочетания с сыном. Такую тайную, что жениха даже не поставили в известность. А все устроили так, что все решили, что им стал император. Тара — одно появление которого в который уже раз перевернуло всю ее жизнь с ног на голову? Рантора, который пришел так не вовремя? Или же она злится на саму себя?

— Но все ведь уже закончилось, мам! — заметил Шестой принц, прижимая к себе щенка астшанского волкодава. — Я хотел проверить брата.

— Позволь ему остаться, — вставил Тар.

— Вот еще! — вскинулась, все еще пылая гневом и раздражением Милева.

— Позволь… ему… остаться! — повторил Тар медленно, словно роняя тяжелые камни, и уже более спокойно добавил: — Я тебя прошу. А ты знаешь, как не любит просить этот принц.

Милева не стала указывать, что просьба больше походит на требование — в этом весь Тар Валлон.

«Интересно, он действительно потратил много сил или просто нашел отличный повод задержаться в гостях?»

— Хитрый ублюдок, — вторя мыслям, зло прошипела она, едва шевеля губами. В ответ Тар только обезоруживающе улыбнулся.

Посмотрев на Рантора, он полусидя устроился в постели и хлопнул рядом с собой.

— Прыгай сюда. И представь меня своему лохматому приятелю.

— Я назвал его Гром! — гордо сообщил Шестой принц. Подойдя к постели «брата», он положил на нее щенка, а затем и сам забрался, устроившись под боком у Первого принца.

— Грозное имя. Ему подходит, — важно кивнул Тар, неуклюже приобняв сына за плечи.

Милева нервно дернулась вперед, вспоминая злосчастную ночь в подземельях Зеленого двора. Это она способна дать отпор дремлющему в сознании Тара демону, а Рантор еще слишком слаб. Но Тар, предугадав ее опасения, молча посмотрел ей в глаза. И в этом непроницаемом взгляде было столько скрытого укора, обиды и злости, что Милева отступила.

Глава 33 Примирение

— Скала прекрасное и пугающие место, — голос Первого принца звучал мечтательно успокаивающе. — Величественный город-крепость. Последний или первый, тут как считать, оплот цивилизации в неисследованных. А кто-то говорит, что просто забытых землях за Великим океаном.

— А чудовища?! Я слышал, что на город нападают чудовища? — вскинулся Рантор, отчаянно борясь с зевотой. Рассказ Первого принца был интересным, но все равно действовал на него успокаивающе.

Других своих братьев и отца-императора мальчик почти не видел, встречая только на официальных приемах, на которые мать стала водить его начиная с прошлого года. И сейчас, рядом с Первым принцем, ловил странное, доселе неизвестное ощущение.

Да и ведь рядом с ним находился не только его старший брат, но и живая легенда. Мать не любила рассказывать о Первом принце, но Рантору хватало историй от слуг и стражников.

— В последнее время все реже, — признал Тар, не без дрожи вспоминая первые годы на Скале. Когда стены только строились, редкая неделя проходила без битв.

— Жаль.

— Не торопись в битву, Рантор, — сказал принц, скосив взгляд на сына, которого должен называть братом. — Поверь человеку, который видел их слишком много. В сражениях и войне нет ничего интересного, прекрасного или веселого — тяжелая, грязная работа. Думаю, твоя мать со мной полностью согласна.

Милева, сидевшая в кресле рядом с постелью, только молча кивнула, подтверждая эти слова. Она тоже выросла в военном лагере и помнила слишком много сражений. У выживших романтические иллюзии проходят быстро. Остается только усталость, чувство голода и желание хорошенько выспаться. Вонь и грязь? На нее скоро перестаешь обращать внимание.

— И все равно, я хотел бы побывать на Скале и за Последним рубежом в Забытых землях — сонно заметил Рантор. — А почему эти земли называют Забытыми?

Заскорузлая от шрамов и мозолей ладонь нежно потрепала его по волосам, поселив на губах Шестого принца легкую улыбку. Было приятно и успокаивающе ощущать эти нежные поглаживания. Раньше столько тепла он получал только от матери.

Правда ладонь у брата Тара оказалась холодной, но Рантор не обращал на это никакого внимания.

— Ходят легенды, — продолжил рассказывать Тар, — что во времена Первой империи на землях, что теперь называются Забытыми тоже жили люди. А корабли свободно ходили через Великий океан, не страшась большей части опасностей, что сейчас прячутся в темных водах. Это Падение Божественного дракона и Холодные Лета все изменили. Встряхнули мир, порядком его перетрясли и собрали вновь, но уже другим. Чудовища, морской народ, пробуждение одаренных — все произошло именно в те далекие времена. Забытые земли пострадали и изменились больше прочих. Считается, что где-то в их глубине и рухнул Божественный дракон.

Рантор уже не слушал. Свернувшись под боком у Первого принца, он провалился в сон. Лежавший у него в ногах щенок тоже сладко посапывал, вторя своему маленькому хозяину.

При виде спящего сына, в Таре проснулось странное желание защищать и беречь это такое большое, но все еще маленькое и слабое существо. За свою пусть недолгую, но весьма насыщенную жизнь он был принцем, полководцем, правителем, героем и чудовищем. Но вот отцом ему довелось побыть впервые.

Встав с кресла, Милева подошла и взяла Рантора на руки.

— Я отнесу его в постель, — мягко, но непреклонно сказала она. И Тар решил не спорить, пребывая во власти этого непонятного ощущения.

— Ты просто освобождаешь себе место, — заметил он, одарив императрицу лучшей из своих кривых ухмылок.

— Мечтай! — в который уже раз беззлобно фыркнула Милева в ответ. Втайне негодуя на то, что какая-то ее часть нашла мысль довольно интересной и даже завлекательной.

Сколько она бежала от прошлого. Пряталась. И вот это прошлое все равно догнало и, заложив правую руку за голову, бессовестно развалилось в ее постели, пожирая взглядом черных глаз.

Но не нужно обольщаться! Она снова воззвала к памяти, вспоминая ту ночь в подземельях. Панику и страх. Тар опасен, лучше держаться от него подальше!

— Спасибо.

Она настолько не поверила тихому слову, брошенному ей в след, что едва не обернулась. Но затем все же пересилила себя и покинула спальню.

Стоило Милеве унести сына, как тут же проснулся сопевший на одеяле щенок.

— Эх ты, защитник, — попенял ему Тар, погрозив пальцем. — Потерял хозяина!

Но Гром и сам уже понял, что маленькое божество куда-то исчезло. Увернувшись от ладони Тара, который пытался его просто погладить. Он поднял голову и недоуменно огляделся, словно не понимая, где находится. Посмотрев на принца, Гром высунул язык и вопросительно склонил голову на бок, словно спрашивая: «Где?».

— Что смотришь? Ищи!

Нехотя спрыгнув на пол. Хорошо же спали! Гром принюхался и, косолапо переваливаясь на коротких толстых лапах, поспешил прочь из спальни пятой императрицы. След хозяина и хозяйки вел его, словно путеводная нить.

Оставшись один, Тар с затаенной тоской посмотрел на то место, где только что спал его сын. Кулаки Первого принца гневно сжались. Восемь лет! Столько времени потрачено впустую! Столько возможностей упущено и не появятся вновь. Он не держал его на руках, когда Рантор родился. Не видел, как он сделал первый шаг. Не слышал его первых слов. Демоны! Как много всего он пропустил!

Проклятый Старик!

Втянув грудью воздух, Тар резко выдохнул, усилием воли усмиряя вихрь эмоций, бушевавший в груди. Злиться поздно. Да и злиться во многом нужно на себя. И даже то, что Старик решил скрыть тайну рождения Рантора, устроив так, что все считают его сыном, а не внуком императора, тоже можно понять.

Понять, но не простить! Что ему стоило отправить Милеву с сыном на Скалу. Не сразу, а года через три, когда дела пошли на лад. Но нет, он решил оставить в своих руках эту цепь, чтобы в любой момент можно было за нее потянуть, вернув Тара в империю. Ведь империя превыше всего!

Откинув одеяло, он некоторое время смотрел на охвативший его лодыжку серебряный браслет кандалов. Потянулся к нему. Сжал двумя руками. Серебряные оковы хрустнули и открылись. Никаких техник — просто грубая физическая сила. Подобные артефактные игрушки такое отношение не любят. Поэтому одаренным сковывают обе руки, да еще для надежности помещают в печать ослабления.

Чуткие уши уловили приближение шагов, а нос — знакомый запах духов. Закутавшись обратно в одеяло, Тар придал себе вид должной степени потрепанности.

Голова все еще болела, как и ребра, но в целом он уже полностью пришел в себя. Только Милеве лучше об этом не знать, иначе она тут же выставит его вон.

Зайдя в спальню, Милева посмотрела на него проницательным взглядом, словно что-то заподозрив.

— Ложись, тут уже нагрето, — Тар хлопнул по постели рядом с собой.

Страдальчески закатив глаза, пятая императрица покачала головой.

— Не пытайся подражать Тиберу. Это он мастер корчить из себя дурака. На его фоне ты просто любитель. И твои потуги выглядят жалко, — откровенно призналась она, прикрыв дверь. Лязгнул задвинутый засов.

— Сообщу эту новость третьему. Он будет рад, что хоть в чем-то смог меня превзойти.

Дойдя до придвинутого к постели кресла, Милева забралась на него с ногами, как всегда любила делать, и сцепила руки в замок. Рыжие волосы рассыпались по плечам, наполовину скрыв ее лицо.

— Кто их послал?

Тихий вопрос не застал Тара врасплох. Спрашивать кого «их» она имеет в виду было по меньше мере глупо.

— Красный двор, — пожал плечами он. — Синий. Белые жрецы. Астшанцы. Список желающих столь велик, что мне уже давно все равно.

Ложь. Не все равно. Просто все вышеперечисленные, и не только они, давно занесены в список врагов. Периодически меняются только места. Одни поднимаются к новым вершинам, другие опускаются, что хотя бы в теории продлит их жизнь.

— Они напали на тебя в моем доме! На твою жизнь мне наплевать, — соврала императрица. — Но в моем, демон их забери, доме! Мне нужны имена этих смертников! — голос ее сорвался, а в глазах полыхнула хорошо знакомая Тару злая ярость. Именно из-за нее, а не любимой школы Милевы он дал ей это шутливо-ласкательное прозвище.

— Огонек! Злой и прекрасный. Хорошо, что в тебе еще горит это пламя.

— Имена, Тар!

— Я не знаю, — покачал головой Первый принц, решив придержать ответ. — Давай думать вместе. Астшанцев можно сразу исключить. Не их почерк. Да и одаренных таких ступеней школы огня у них просто нет.

— Они могли нанять наемников?

— Много в империи наемников седьмой ступени? Что уже говорить про девятую? Это же место в Палате Власти. Да что там место! Любой клан или род с радостью примет такого одаренного в свои ряды. По этой же причине можно исключить белых жрецов. Хотя Дорг говорил мне что-то про мага огня в храме, но если бы он был девятой ступени, то с остатками Второго Крепкого было бы покончено.

— Значит, это ты стоишь за нападением на храм, — сделала неправильный вывод Милева.

— Я не воюю со зданиями, — поморщился Тар.

— Храм не просто здание, а символ. И не мне тебе рассказывать о важности символов.

— И все равно, это не я. Хотя Дорг и его люди укрылись в Зеленом дворе. Они получали приказы, скрепленные печатью моей матери, — коротко объяснил он.

— Но прятаться пришли к тебе. Подземный ход? Я знала!

— И у тебя был прекрасный шанс сдать меня Кессу Родору. Объяснить толпу вооруженных мятежников мне было бы не просто. Разве что лично всех перебить и объявить все это очередным покушением. — Милева не хотела задаваться вопросом шутит ли Тар, произнося такие слова. Скорее всего, нет. — Но ты этим шансом не воспользовалась, избавив меня от тяжелого выбора.

— Просто разозлилась из-за перехвата наших писем, — недовольно буркнула она. Признаваться, что не хотела вредить Тару и ляпнула про подземелья сгоряча, не подумав о возможных последствиях, ей не хотелось. — Ты ведь на это и рассчитывал, когда «вспомнил» про них, пока мы спускались в подземелья?

— Зачем отвечать, если ответ в вопросе.

— Мог сразу сказать. При первой встрече! — покачала головой Милева. Втайне поражаясь, как вовремя Тар выложил эту карту на стол. Как быстро и просто смог просчитать ее реакцию. Он всегда был умнее и хитрее, чем старался показывать окружающим. Просто так часто носил маску храброго, но несколько прямолинейного вояки, что она стала его неотъемлемой частью. Но за прямотой меча всегда прятался покрытый ядом кривой кинжал убийцы. Холодного, расчетливо и не склонного рубить сгоряча. Затаиться, выждать и нанести тот единственный, но смертельный удар — вот каков настоящий облик Первого принца, который он тщательно скрывает даже от близких людей.

— Астшанцев и Белых мы отбросили. Остается не так много кандидатов, — напомнил Тар, вернув разговор в старое русло.

— Красный двор и Синий, — согласилась Милева, задумчиво накручивая на палец длинный локон. — Кого ты подозреваешь больше прочих? — настойчиво спросила она, и Тар интуитивно понял, что самое время дать хотя бы частично правдивый ответ.

— Красный двор, — медленно произнес он. — Они, как минимум, участвовали.

— Почему?

— Огневик… Его манера боя показался мне знакомой. Ты же знаешь, что моя мать, когда стала Первой императрицей, приглашала лучших мастеров империи для тренировочных боев со мной. Патриарх рода Суан из клана Вэйр был в их числе. Он меня тогда порядком потрепал, не делая скидку на возраст и то, что я принц.

— Басор Суан? Значит за всем стоит Красный двор и императрица Лиара? Ничего, сочтемся, — зло пообещала Милева.

Несмотря на сказанные Милеве слова, сам Тар в виновности третьей императрицы был неуверен. Сложные отношения между родом Суан и Зогн не являлись какой-то особой тайной и шли привычным фоном. Обычная внутривидовая грызня двухцветных за власть. Но Тар всегда умел подмечать детали. Просто не любил делиться своими наблюдениями с окружающими.

— Ты все же решила встать на мою сторону? — удивился он, уже зная, каким будет ответ.

— Нет, Тар, — откинув на спину растрепавшиеся волосы, Милева покачала головой. — Ради Рантора я останусь на своей стороне и подальше от схватки. — Глаза ее мстительно сверкнули. — Просто отомщу этой сучке, когда представится такая возможность. Моя любимая беседка! Не стоило ее рушить! И клумбы! Я сама, вот этими вот руками высаживала на них цветы.

Насколько Тар помнил, беседка в большей степени пострадала от одаренного школы земли. Ну и он сам ледяными копьями добил то, что оставалось. На клумбах он соорудил первую ледяную стену, остановившую «крылья феникса». Но благоразумно промолчал. Огонек гневается, и быть объектом этого гнева ему не хотелось.

Злой Огонек.

Полуприкрыв веки, он скосил глаза втайне любуясь пятой императрицей. Она всегда была красива, но в гневе становилась по-настоящему прекрасна, пробуждая страстное желание обладать ей.

— Мы не обсудили еще один вопрос, — заметил он, скрывая усмешку. К демонам этих убийц и интриги. Первый раз что ли? Он даже благодарен, что его немного потрепали. Зато оказался там, куда не надеялся уже попасть. И узнал нечто неожиданное и важное, касательно старых законов. Оказывается, они уже женаты.

В общих чертах ему было понятно, как Старик все это провернул. Он ведь не только император, но и глава императорского рода. А у главы есть ряд прав. В том числе, глава рода может заключить брак по доверенности, когда один или оба партнера не могут присутствовать на церемонии.

Дальше еще проще, став законной женой принца, Милева получила статус принцессы. А принцесса в свою очередь могла претендовать на почетный титул императрицы. Который, вот ведь совпадение, может даровать император в знак признания заслуг члена императорского рода.

— Что ты имеешь в виду?

Бросив быстрый взгляд по сторонам и закрытую на засов дверь, Тар поднял руку и поманил Милеву к себе.

Будь она менее раздражена произошедшем, и более внимательна, то обязательно что-то заподозрила. Но сейчас все ее мысли занимало желание отомстить третьей императрице и поиск приемлемых вариантов этой мести.

Покинув кресло, в котором так уютно устроилась, она присела на постель и склонилась к Тару. И это стало ошибкой.

Второй раз за день крепкие пальцы сдавили ей запястья. Сильные руки потянули вперед, опрокидывая на постель. Подмяв Милеву под себя, Тар властно скрутил ей руки, придавив мощью своего тела.

На мгновение былой страх вернулся и ей показалась, что в него вновь вселился демон. Милева дернулась испуганно, словно птичка, попавшая в силки, но Тар держал крепко.

— И так? — голос его стал довольным. — На чем мы остановились, пока нам не помешали?

Эти слова, а вернее игривый тон голоса слегка успокоили Милеву. Испуг прошел, давая место злости… и чему-то еще, почти забытому, скрытому и похороненному в глубине души.

— Что ты делаешь! Мерзавец! Пусти! — грозно потребовала она, дернувшись всем телом.

— Что мое-то мое, Огонек. Тебе пора запомнить это простое правило.

— Я не твоя!

Обычно холодное дыхание Тара в этот раз показалась ей обжигающе горячим.

— Опять ложь, — нагло усмехнулся принц, почти касаясь ее губ своими губами. — Ты говоришь нет, но твое тело шепчет да. Восемь лет? Неужели у тебя так никого и не было?

Щеки Милевы залил румянец.

— С чего ты взял. Да я меняла любовников как перчатки! Лары, лаэры, простые легионеры и даже слуги — я спала со всеми! — в отчаянье выдохнула она в попытке хоть как-то уязвить. Стереть с этого изуродованного шрамами, но все еще красивого лица эту самодовольную ухмылку.

Не получилось.

— Ты все еще хочешь меня разозлить, Огонек. Зря. Твое тело не врет.

— Зато ты точно не соблюдал супружескую верность! — раздраженно заметила Милева, проклиная это проклятое, предательское тело.

— А мне не сообщили, что я уже женат? Кстати, кто-то задолжал мне первую брачную ночь.

— Ты получил ее авансом и не одну, — отозвалась Милева, тяжело дыша. Она уже не пыталась вырваться. Разгорячённое тело стало слишком слабым. Податливым, словно глина. С каждым прикосновением оно жаждало большего, проваливаясь в сладкую истому. — И не только от меня! Четвертая императрица, та лари из свиты Сейлан, служанка твоей матери. Сколько их было?

— Много, — не стал отрицать Тар, деловито возясь со шнуровкой ее платья. — Но это были просто мимолетные увлечения. Ты, это другое.

— Если это комплимент, то дерьмовый.

— Люблю, когда твои губки произносят ругательства, — признался Тар, впившись в нее поцелуем.

— Негодяй! Мерзавец! Подонок! — разъярилась она, когда он все-таки дал ей набрать воздуха в грудь.

— Я знал, что тебе это нравится.

— Подлец! Немедленно отпусти меня… Почему ты остановился?

Стук в дверь прогремел, словно гром. И был он требовательным, но каким-то нервным.

— Ваше Величество! Ваше Величество! — Голос своего личного целителя Милева узнала сразу. — Срочные новости из дворца. Его Императорской Величество, Гехан Третий только что скончался.

Эпилог

Оставшись в одиночестве, отрешившись от вечной суеты шумной столицы, он любил раскладывать гадальные карты. Это помогало думать.

Ловко раскрыв веером колоду, тонкие пальцы стали вытаскивать одну карту за другой, выкладывая их на темно-красный бархат в причудливом пасьянсе. Сегодня карта императора покинула вершину, оставив ее пустой. Так ожидаемо и так внезапно, смешав все расклады.

И кто же заберется на его место?

Карты Королевы Чаш и Куртизанки легли в самый верхний ряд, ближе всех к заветной вершине. Вор идет Королеве Чаш. Воин достанется Куртизанке. У Королевы Чаш много союзных карт, все не перечесть. Но все ли они играют на ее стороне. Колода Куртизанки гораздо меньше, но среди ее карт прячутся две скрытые, способные сильно изменить расклад.

Третий ряд. Хранитель Секретов. Слепой Поводырь. Огненная Роза. Шут и Демон.

Слепой Поводырь держится рядом с Королевой Чаш, но ведет свою партию с демоном. За Хранителем Секретов спряталась невзрачная карта Мастера, готовая в любой момент войти в игру. Огненная Роза может достаться кому угодно, хотя и не должна играть.

Пальцы сжали две последние карты, наложили их друг на друга, перемешали и выложили на стол вновь. Шут и демон всегда рядом, и некоторые карты у них общие. Но играют они каждый за себя. И важно не перепутать, где шут, а где демон.

Так много карт и только один расколотый трон.

Александров Алексей Расколотая империя

Список персонажей

Империя Арвон

Фракция императора

Гехан Третий Валлон — император Арвона

Кесс Родор — глава Палаты Теней.

Лит Лагон — заместитель Кесса Родора

Зеленый двор

Анк — исканский наемник, заместитель капитана наемного отряда.

Гварт Одноглаз — бывший пират.

Дарий — центурион ветеранской центурии Второго легиона

Дорг Хромец — легат Второго легиона

Драгор — исканский горец, командир наемников.

Родерик Тегн — соленый клинок

Тар Валлон — Первый принц, убийца дракона.

лари Кэра Овейн — ученица Первого принца

Императрица Имсаль — первая императрица, мать Тара Валлона (мертва).

Моран — капитан «Императрицы Имсаль».

Нарт Росн, бывший Великий Лорд Стратег империи Арвон, правая рука Первой императрицы, мастер седьмой ступени

Орис Нартайн — исканский горец, командир наемников.

Красный двор

Элай Зогн — глава клана Вэйр

Лорс Валлон — четвертый принц.

Лиара — третья императрица, мать Лорса и Тибера.

Тибер Валлон — третий принц, калека.

Этор Суан — глава теней клана Вэйр

Басор Суан — патриарх рода Суан из клана Вэйр.

Синий двор

Бадрис Валлон — пятый принц карие глаза.

Медея — четвертая императрица

Рас — близкий друг Бадриса, член малого двора.

Желтый двор

Милева — пятая императрица, глава стражи Белого города.

Рантор Валлон — шестой принц.

Оранжевый двор

Сейлан — вторая императрица.

Харус Валлон — второй принц, Принц Книжник.

Астшан

Сетт ати Унсан — посланник Астшана в империи Арвон. каста Призывающие.

Эльгери ати Унсан — дочь Сета ати Унсан, каста призывающих.

Земли Белых Жрецов

брат Анато — белый жрец проповедник в империи Арвон.

Денежная система империи Арвон.

Ильсар — он же «император», золотая монета.

Саор — он же башня, крупная серебряная монета.

Сар — он же «ноготок», очень мелкая серебряная монета, основное платежное средство.

ор — он же «бык», крупная медная монета.

Малый ор — он же нищий — мелкая медная монета

1 ильсар = 24 саорам = 288 сарам = 1728 орам = 10368 малым орам.

1 саор = 12 сарам = 72 орам = 432 малым орам.

1 сар = 6 орам = 36 малым орам.

1 ор = 6 малым орам.

В допматерьялах к первой книге есть карта.

Пролог

Гехан Третий Валлон, император Арвона, сильнейший одаренный своего времени достигший полумифической двенадцатой ступени боевого мастерства ушел из жизни тихо. Словно в противовес той бурной жизни, которой жил. Привычно прикорнув после сытного ужина в кресле у камина, герой Восстания Ярости, вышвырнувший астшанских захватчиков с земель империи, основатель нового императорского рода, сильнейший воин, получивший прозвище Яростный Вихрь, политик и не слишком успешный семьянин тихо скончался во сне. Некогда могучее сердце просто решило, что время пришло, и остановилось.

Когда Кесс Родор, глава Палаты Теней, пришел к своему императору и другу на обычные вечерние посиделки возле камина, то нашел только остывающее тело. Звать целителей было уже поздно.

Скорбная новость пожаром разнеслась по столице, а копыта загоняемых гонцами лошадей понесли ее по империи. С торговыми караванами и кораблями, с секретными посланниками новость пошла путешествовать дальше. В подчиненные белым жрецам королевства востока. В леса вечно беспокойного севера. В пустыни Астшана и торговым городам юга. На Золотой архипелаг, и к сиятельным ванам далекого Хиндана. Ведь эта новость была одной из тех, что меняет мир.

Череда траурных мероприятий растянулись на несколько дней. И на это время вечно шумная столица затихла. Застыла в страхе грядущих перемен. Напряжение висело в воздухе, словно рой мух над не слишком свежим трупом.

Отложив на время вражду, одноцветные дворы и двухцветные кланы добросовестно играли свои роли в пьесе траура и скорби. Но все понимали, что это всего лишь легкая передышка. Так ветер стихает, притаившись в ветвях, чтобы взорваться яростью безжалостной бури.

Глава 1 Братские узы

Имперский Зал Предков отличался от обычного разве что своими колоссальными размерами и наличием стражников, день и ночь охраняющих суровый покой древних стен — последнего прибежища столь же древних владык.

Когда-то в сотнях ниш единственного зала этого огромного здания стояли десятки поминальных табличек с именами древних императоров. Дымились палочки благовоний и горели огни поминальных лампад, разгоняя темноту. Но теперь зал был практически полностью погружен в темноту. Несколько больших фонарей у входа и одинокий огонек в самом конце зала вырвали из плена ночи только небольшой кусок Зала Предков. Если сам зал астшанские захватчики не тронули, то для ритуальных табличек, которые также обычно не трогали, все же сделали исключение и сожгли, стремясь уничтожить саму память о Второй Империи. А без написанных по всем правилам, с добавлением в чернила пепла умершего, табличек жечь благовония и поминальные лампады не имело смысла.

Насмешка нерадивых потомков, а не память.

Единственный одинокий огонек поминальной лампады поселился в Зале Предков недавно. Ведь впервые за долгие годы в этом зале вновь появилась табличка с именем почившего императора.

Прах Гехана Третьего Валона, согласно его последней воли, развеяли после ритуального сожжения. И поминальная табличка, написанная с добавлением щепотки этого пепла в чернила, стала единственным местом поклонения тому, кто еще недавно считался практически полубогом.

Два стражника Белого города с серебряными крыльями на шлемах, скучали перед входом в Зал Предков, когда на дальнем конце тускло освещенной рунными светильниками дорожки появилась тень.

Стражники напряглись. Середина ночи на дворе! До смены караула далеко. До внезапной проверки дежурным офицером тем более. Тогда кто в такое время столь нагло шастает по территории императорского дворца?

А неизвестный действительно шел нагло, по-хозяйски посматривая по сторонам. Иссеченное множеством шрамов и рубцов лицо, белые волосы и совершенно черные, лишенные даже намеки на зрачки глаза делали его похожим на выходца с нижних планов.

— Первый принц, — шепотом бросил левый стражник своему напрягшемуся товарищу, придав себе бравый вид, соответствующий его ответственному посту.

Второй стражник оказался не таким сообразительным и некоторое время с недоумением переводил взгляд с принца на приятеля и обратно. И только когда Тар Валлон оказался совсем рядом, замер, выпрямившись словно древко глефы, которую сжимал в руках.

Наградив стражников Белого города недовольным взглядом, Тар Валлон прошел внутрь Зала Предков императорского рода. Остановился в нерешительности в пустом зале. Осмотрелся. Заметил в самом дальнем конце одинокий огонек и пошел к нему, порождая шагами причудливое эхо.

Когда старый целитель Милевы принес новость, изрядно помешав планам Первого принца на окончательную консумацию брака с Милевой, первой мыслью Тара стало отрицание.

Старик мертв? Что за вздор! Какая нелепая шутка. Он не может сдохнуть. Не станет этого делать просто из природной вредности!

Затем пришло понимание. Это не шутка, не игра, не очередная изящная комбинация императора. Старик действительно мертв.

И только потом пришло принятие и скорбь. Отец умер. Все…

Смириться с этой мыслью было сложно, а не смириться мешала суровая реальность происходящего.

Потом начался этот нудный ужас, называемый похоронной церемонией. В последние дни Тар ощущал себя выжатым, словно кислый южный фрукт лимон. Одно траурное мероприятие сменялось другим. И вскоре это стало походить не на дань уважения умершему, а искусное издевательство над живыми.

Тару даже стало интересно, кто разработал эту длинную череду без сомнения очень важных ритуалов. Явно кто-то из императоров! Их тех, кто ненавидел всех своих родственников. Прямо, как и сам Тар. Ничем иным эти многодневные издевательства не объяснить.

К середине многие, и сам Тар в их числе, мечтали оживить старого императора и самолично прибить еще один раз. Останавливал их не тот факт, что подобное невозможно, а мысль о том, что церемонии начнутся с самого начала.

Наконец, все эти ритуальные расшаркивания, бдения возле тела императора и прочие традиционные обряды соответствующие всем канонам Гармонии пошли как-то на втором или даже третьем плане. Не оставляя и тени следа в памяти. Стирались, словно смытый приливом рисунок на песке пляжа.

И вот теперь, когда все казалось бы закончено. Все должные ритуалы прощания со старым императором соблюдены, он зачем-то стоит в Зале Предков, во исполнение даже не ритуала, а одной древней, почти забытой традиции. Про которую ему рассказывал черноволосый, кареглазый мужчина, вручив первый в его жизни настоящий меч.

Тар до сих пор помнил этот простоватый, даже невзрачный клинок в потертых кожаных ножнах. Ни украшений, ни рун, ни драгоценных камней — обычное не слишком качественное железо. Длинной в локоть, меч больше напоминал нож-переросток, но семилетнему ребенку казался огромным и тяжелым. Несмотря на это, он не расставался с потертыми кожаными ножнами даже ночью.

И однажды это спасло ему жизнь. Да, умер пришедший по души детей императора убийца от стихийного выброса энергии мира испуганного семилетнего мальчишки. Но первый удар принял на себя тот невзрачный клинок. Принял и сломался…

Достав небольшой кувшин вина, Тар поставил его перед поминальной табличкой, добавил к нему фарфоровую чашу. И отвесил низкий глубокий поклон почтения лакированному дереву.

Вздохнув, Тар зажег ароматическую палочку, поставил ее в курильницу. Ароматный дым тонкой струйкой потянулся под потолок. Приятно щекотал ноздри. Тар ненавидел этот запах. Он всегда ассоциировался у него со смертью. Открыв кувшин, принц налил вино в чашу. Постоял немного, наблюдая за игрой света рунных светильников на поверхности жидкости.

Отец мертв…

Проклятый Старик! Только он мог взять и так подгадить напоследок, не дав даже шанса попрощаться.

Тар много раз представлял себе эту картину. Ждал ее, жаждал. Рассказ по танец на могиле не был какой-то неудачной шуткой, а меньшее что ему хотелось проделать. Возможно, именно поэтому император предусмотрительно приказал развеять свой прах, чтобы не доставить старшему сыну удовольствия поглумиться над своей могилой.

Хитрый Старик!

Взяв чашу, принц отсалютовал табличке из красного дерева.

— Будь ты проклят. Мне тебя уже не хватает.

Восемь лет ожидания… И что в итоге — пустота, как и после гибели матери. Словно кто-то вырвал из груди часть тебя. И теперь эта рана болит, кровоточит, не желая заживать.

— Проклятый Старик! Ты лишил меня удовольствия докопаться до истины даже против твоей воли! А мне так хотелось посмотреть в твои глаза, когда я узнаю все детали гибели матери и покараю виновных. Но ты все сделал по-своему. Как всегда…

Шаги у входа заставили Тара недовольно обернуться. Кто посмел побеспокоить его в такой час? Брови его взметнулись вверх в изумлении. На пороге Зала Предков застыл Бадрис. Сомнительно, что император рассказывал самому молодому из своих детей про древний обычай северных горцев, но как иначе объяснить его появление?

Когда астшанцев окончательно выкинули из империи, Гехан Третий с головой погрузился в управление, практически забыв про семью и своих сыновей. А самый младший появился уже тогда, когда он был больше императором, нежели чем отцом.

Пятый принц империи Арвон, сын четвертой императрицы выглядел не менее удивленным. На встречу с ненавистным старшим братом он явно не рассчитывал.

— Младший брат приветствует старшего. — Переборов свое удивление, да и что скрывать очевидное, ненависть, Бадрис нашел в себе силы совершив положенный приветственный поклон. Отдав знак почтения младшего брата старшему, он подошел к табличке Гехана Третьего и встал рядом с Таром. Покосился на старшего брата. Молча достал небольшой кувшин вина и серебряную чарку. — Похоже, мы пришли за одним и тем же. Не станем же друг другу мешать.

Ответить брату Тар не успел. Ночь преподнесла еще один сюрприз и у входа раздались новые шаги. Тар уже настроился увидеть в Зале Предков Лорса, четвертого принца и второго сына третьей императрицы, а также еще одного из главных участников этого опасного забега под названием выборы нового императора Палатой Власти. Но к его удивлению под своды зала вошел Харус.

Все такой же бледный и худой. После недавнего отравления, которое едва не свело второго принца в могилу, он больше походил на скелет, нежели чем на живого человека. Бросив вечную возню с мистическим жемчугом и рунами, второй принц решил исполнить сыновний долг.

— Тар, Бадрис? — Харус в отличие от пятого принца, сумел скрыть свое удивление. — Теперь понятно, почему стражники так странно на меня косились, — задумчиво добавил он.

— Младший брат, — сложив руки в жесте почитания начал было он, а затем просто кивнул, зная насколько Тар равнодушен к церемониалу. — Похоже, не только я в нашей семье помню древние горские обычаи. Ладно Тар. А ты, Бадрис, как здесь оказался?

— Он был и моим отцом!

— Тише, тише. Никто в этом не сомневается. Я просто удивлен, что ты знаешь про этот обычай. — Харус высказал ровно те же мысли, что беспокоили Тара. — Нам с Таром о нем отец рассказывал, когда мне…. — Он задумался. Лет шесть было или семь. — Да и потом отец часто совершал этот обряд, когда погибал кто-то из его близких друзей-горцев.

— Мне мать рассказала, — недовольно пояснил Бадрис. — Давно. Когда я был еще маленьким и страстно желал узнать как можно больше об отце… которого практически не видел и не знал. — Он одарил двух старших братьев завистливым взглядом. Тар и Харус еще застали Гехана, который не успел стать настоящим, вечно занятым императором. Ему такого счастья испытать не довелось.

— Кстати, — вспомнил вдруг Харус, присовокупив свой небольшой кувшин вина к двум стоявшим перед лакированной табличкой кувшинам. — Думаю, нам стоит подождать еще одного гостя. Уже направляясь в Зал Предков, я видел, что в комнатах Лорса горел свет. Непохоже это на него. Он всегда ненавидел столь ранние подъемы.

На время траурной церемонии все принцы и императрицы перебрались в императорский дворец, покинув такие уютные и защищенные поместья в Белом городе. Нет, в императорском дворце хваталостражников и слуг. Но все они служили императору. А не одноцветным дворам императорского рода. По крайней мере, так должно быть. Сколько среди стражников и слуг шпионов принцев, императриц, кланов и отдельных родов не знал даже глава Палаты Теней Кесс Родор.

Слова Харуса оказались пророческими. Возле входа в Зал предков вновь послышались шаги, а затем шелест вынимаемого из ножен меча.

— Бадрис? Тар? Харус? — С каждым новым именем глаза Лорса Валлона становились все больше. — Я что, все же заснул? — Поняв, что это ему не снится, он убрал меч обратно в ножны, втайне проклиная себя за поспешность. Нет, он не испугался, просто проявил осторожность! Именно так и никак не иначе! Стражники у входа как-то странно на него смотрели, а потом он услышал, что в Зале Предков кто-то разговаривает.

— Брат Лорс… — начал было Харус, но был перебит.

— Тебя императрица Лиара прислала? — холодно уточнил Бадрис.

— Я сам пришел! — гордо вскинул подбородок Четвертый принц, проходя в зал. — Для ночной прогулки мне не нужно спрашивать разрешения у мамочки.

Это был не просто камень, а огромный булыжник, брошенный в огород Пятого принца, излишняя опека матери над которым была причиной сплетен и обидных шуток. В том числе распространяемых не без помощи Красного Двора.

В борьбе за власть императрицы не стеснялись средств. Слухи, подкуп, угрозы чиновников — в ход шло все или почти все.

Щеки Бадриса заалели, а ладонь легла на рукоять меча. Лорс не остался в долгу и проделал тоже самое.

— Первый, кто вынет меч, будет иметь дело со мной! — Голос Первого принца замораживал не хуже техник его ледяной магии. — Нашли место и время, — попенял он младшим братьям. — Хотите пустить друг другу кровь — покиньте Зал Предков и убивайте друг друга вне этих стен.

Немного смутившись, слишком просто он поддался на провокацию, Бадрис убрал ладонь с рукояти меча.

— Младший брат приносит извинения старшему. — С жестом почтения, холодно, но довольно низко поклонился он брату.

— Принимается. — Лорс не отказал себе в удовольствии не совершать ответный поклон и только небрежно кивнул, вызвав отчетливо слышный скрежет зубов со стороны Пятого принца.

— Смотрю, тут братская пирушка? Ничего, что я без приглашения? — Когда на пороге Зала Предков появился еще и Тибер, никто уже не удивился. Все принцы вспомнили про древний ритуал. И в ночь восьмого дня после похорон пришли отдать дань уважения памяти отца, как того требует не совсем имперский, и точно не прописанный среди похоронных ритуалов императоров, обычай.

Зато ему следуют горцы севера, к числу которых Гехан Третий Яростный Вихрь не забывал относить себя до самой смерти.

— Чье вино будем пить? — Небрежно отодвинув со своего пути Лорса, Тибер понюхал содержимое стоявших перед лакированной табличкой первого императора Третьей империи бутылок и недовольно скривился. — Предлагаю мое. Я взял не ваши наперстки, а нормальную тару. — Отбросив полу плаща, он продемонстрировал братьям большой глиняный кувшин с длинным горлышком. — Да, мало! Нужно было взять бочку. Но кто же знал, что у нас семейная пьянка?

— Ты бы его не дотащил, — раздраженно дернул губой Лорс, недвусмысленно напоминая брату о его врожденном уродстве, из-за которого Третьего принца за глаза называли калекой.

— Есть такие полезные существа, братец, называются слуги, — едко отозвался Тибер. Если природа обделила его сильным телом и нестабильным истоком, то язык третьего принца разил не хуже иного клинка.

«Какой отличный способ разом избавиться от всех конкурентов!» — Дремавший все эти дни во время нудных церемоний демон вновь оживился, нашептывая Тару соблазнительные мысли быстрого решения всех проблем.

«Заткнись», — также мысленно посоветовал ему Тар, прогоняя прочь чужие мысли.

Подселение сущности с нижних планов стало единственной возможностью спасения пострадавшего от огня высшего дракона сына. И первая императрица не задумываясь пошла на этот шаг.

Тар не сомневался — даже зная, что этот шаг приведет к ее скорой гибели, мать вновь повторила бы этот путь, что привел ее на костер Белых Жрецов.

— Хватит! — Он вновь строго осадил младших братьев. А заодно и своего вечного спутника. — Не забывайте где находитесь! Все мы пришли за одним и тем же. И не станем сегодня ссориться! — сурово закончил он. — Лорс?

Под требовательным взглядом лишенных зрачков, похожих на два провала бездны черных глаз даже уверенный в себе задира Бадрис почувствовал себя неудобно.

— Согласен, — хмуро кивнул Лорс, пряча гнев. Опять его тыкают носом в лужу, словно провинившегося щенка. Но сегодня он это, так и быть, простит. — Никаких ссор.

— Поддерживаю, — вмешался молчавший до этого Харус, но он и не собирался превращать Зал Предков в ристалище. И неважно, мечи это будут или острота насмешек.

— Тибер?

— А я что, я ни с кем не ссорюсь. Стою себе спокойно. Винишко пью.

— Тибер!

Третий принц скривился, словно ему предлагали то, что даже он с его весьма гибкими представлениями о приличиях посчитал бы постыдным извращением, а затем нехотя кивнул.

— Согласен. До утра объявляется перемирие. Доволен, старший братец?

— Бадрис? — проигнорировав его слова Тар повернулся к самому младшему из детей императора. Людская молва таковым считала шестого принца, но Тар отлично знал, кто настоящий отец Рантора.

— Это все равно ничего не изменит, — покачал головой Пятый принц, наградив старшего брата внимательным взглядом. — Трон только один. И мы останемся врагами.

Тар мог бы оспорить это утверждение. Ни Бадриса, ни Лорса он врагами не считал. Соперниками — да, но никак не врагами. А разница тут не просто велика — огромна. Живых врагов Тар Валлон старался за спиной не оставлять.

— Я знаю, — кивнул он, принимая новую, пусть и не слишком приятную правду. — Но врагами мы успеем стать завтра, а сегодня — побудем братьями и помянем старика. Хорошим он был или плохим, но это наш отец.

— Согласен, — с явным облегчением вздохнул Бадрис, такое простое предложение его вполне устроило.

— Странно это все… — медленно произнес Лорс, вглядываясь в лица братьев, которые были ему фактически чужими людьми. Более того — соперниками и врагами! — Мы когда-нибудь собирались все вместе?

— Только когда ты был совсем мелким, — сказал Тар. Взяв чашу в ладонь, он покрутил ее. Несколько красных капель вина пролились, скользнули по руке Первого принца и упали на пол. Оставив на камнях темные пятна, так похожие на кровь. — Пухлый, розовощекий малыш, который только начал ходить. Тибер и Харус уже доводили воспитателей до исступления.

— Еще бы, — вставил Тибер. — Ведь нами верховодил Первый принц.

— А потом все как-то завертелась, — глухо продолжил Тар, проигнорировав его слова, — началось это глупое соперничество между императрицами. Постепенно ставшее настоящей враждой.

— Причина? Ищи ее в зеркале, братец, — то ли усмехнулся, то ли оскалился Тибер, продемонстрировав ровный ряд зубов и острые клыки. — Ты был слишком идеален. Гениальный одаренный, талантливый полководец, прирожденный лидер… Я бы продолжил, да боюсь, что ты лопнешь от гордости.

— Спорно. Все мои победы принадлежат старому Нарту, а не мне.

— Но толпа думала иначе. А кто станет спорить с толпой? Братец, таких дураков практически нет — не выживают. Да и не приписывай покойному Лорду Стратегу лишнее. Я помню как он орал, когда ты не стал запираться в Эншае, а выдвинулся с одним легионом навстречу астшанской армии. И разбил ее, подловив на переправе! Двенадцатилетний сопляк, едва взявший пятую ступень. Нет, братец, ты больше прочих подходил в наследники трона. А наш Старик уже был стариком. Даже удивительно, что он прокашлял столько лет. Все мы сыновья императора, но наши матери — императрицы. И каждая из них хочет увидеть на троне свое дитя. Так началось соперничество, так пришла вражда.

— Нет родственных связей в семье правителя, — тихо пробормотал Лорс.

— Какая мудрая мысль, — вновь ухмыльнулся Тибер. — И от кого? Не ожидал! За это надо выпить!

— Мне кажется или поминальная ночь превращается в банальную пьянку? — отстраненно заметил Харус, стараясь не смотреть на братьев, а особенно на Тара.

Признание матери, Второй императрицы, разделило всю его жизнь на до и после. Поставив перед тяжелым выбором между верностью матери и старшему брату. И выхода решить все миром он не видел. Только не теперь, когда отец-император мертв.

Что бы там Тар не говорил про отца, презрительно обзывая его стариком, тот был единственной весомой силой, с мнением которой он считался. А теперь…

Тар Валлон никогда не простит предательства. Особенно предательства Второй императрицы. Стоит ему стать императором, и он сделает все, чтобы докопаться до правды о гибели своей матери.

Этого нельзя допустить!

Харус прикрыл глаза. Все слишком запуталось. Остается надежда, что Тар ошибается, рассчитывая на завещание императора, которое даст ему сразу шестнадцать голосов в Палате Власти. И, вполне возможно, сделает императором, если никто из принцев не сможет набрать пятьдесят голосов после четвертого голосования.

Все любят победителей. Если превосходство Первого принца в количестве голосов станет очевидным, или голосование затянется до последнего четвертого заседания, многие колеблющиеся перейдут на его сторону. К тому же в дело вступит право последней воли императора — новым императором станет тот, кого назвали в завещании.

Но если этого не произойдет… откроются другие, более приемлемые варианты.

— Почему же банальную, братец. Скорее в общеимперскую, — хихикнул Тибер, с трудом поднося ко рту горлышко объемистой бутыли. Не хотите пить за нашу славную семью — выпьем, как гласит обычай, за нашего отца. За тебя Старик! — провозгласил он, сделав добрый глоток из бутыли. А затем не сдерживаясь рыгнул, вызывая осуждающие взгляды со стороны остальных принцев. На них, как на взгляды, так и на принцев, Тиберу Валлону было наплевать с самой высокой башни императорского дворца. Поэтому он рыгнул еще раз.

— Легкой дороги, Старик, — гася конфликт, поддержал брата Тар, осушив чашу. Кривлянья Тибера он всегда воспринимал как обычную защитную реакцию. Бычья жаба при опасности раздувается, что бы казаться большой и грозной, а Тибер пускает в ход колкости.

— Прощай отец. Гехан Третий, Яростный Вихрь, — произнес Лорс с несколько наигранным пафосом.

— Счастливого перерождения, отец, — добавил Харус.

— Легкой дороги, — глухо закончил Бадрис. — Империя оплакивает твою смерть, и будет помнить.

Тибер явно хотел добавить к поминальным тостам что-то скабрезное, но наткнулся на очередной внимательный взгляд Первого принца и просто молча приложился к бутылке.

Более не было произнесено ни слова. В полном молчании братья, соперники и враги встретили рассвет. Еще не зная, но догадываясь, что это первое совместное времяпрепровождение станет единственным, а для многих последним.

Глава 2 Пути сплетают нити

Оказавшись в своих комнатах, Сетт ати Унсан с облегчением сбросил с плеч роскошный, но слишком тяжелый парадный плащ касты Призывающих.

Наконец-то все закончилось!

Если изначально посланник Астшана считал свое приглашение на траурные церемонии хорошим знаком. То на третий день бесконечных и невообразимо скучных ритуалов стал подозревать в этом изощренное издевательство. Происки недругов, которые решили не страдать в одиночестве.

К тому же на траурные церемонии пригласили не только его, но и представителя Белых жрецов. С одной стороны хорошо — они страдали вместе. А с другой…

— Белые стали слишком активны. Мне начинает казаться, что они сами организовали нападение на свой храм, — хмуро пробормотал он.

Хоть с последней войны прошло много лет, астшанцев в империи, мягко говоря, не любили. Было за что. Тут Сет ати Унсан жителей империи даже в чем-то понимал. Правление Великого дома Сенхар вышло кровавым. Если в самом Астшане одержимых и искаженных держали в жестких рамках, то во время войны они отыгрывались за все, выплескивая на врага всю ненависть запертых в жалкие телесные оболочки существ с нижних планов. Империя Арвон познала это сполна.

Пусть Великий дом Сенхар свергнут и уничтожен. Но его кровавое наследие нескоро забудется, отравляя и так не слишком теплые отношения между двумя кусками Первой империи.

Но и с Белыми жрецами у Арвона старая вражда. Одаренным, а именно они правят империей, сложно смириться с теми, кто считает их проклятыми и требует полного подчинения. Разумеется, на благо простым людям… в белых рясах.

И все же, отношение к Белым в империи после мятежа Первой императрицы постепенно менялось. То, что простонародье смотрело им в рот, неудивительно. Да и не так опасно. А вот явные заигрывания некоторых кланов, в том числе и клана Вэйр, а значит Красного двора, вызывали определенные опасения.

Хорошо, если это только хитрость в борьбе за трон императора. А вот если за этим последует полноценный союз империи и Белых, то Астшану не поздоровится.

Его родина может если не с легкостью, то на равных воевать с империей или Белыми, объявившими очередной Очистительный поход. Но не с двумя противниками сразу!

— Как все прошло?

Сетт обернулся, его дочь Эльгери обладала феноменальным умением передвигаться совершенно бесшумно и незаметно, словно тень. Вот и сейчас он не заметил, как она подошла.

— Затянуто, нудно и до невозможности скучно, — односложно отозвался он. — А что у тебя? Дело с нашим принцем решено?

Вместо ответа Эльгери состроила недовольную гримасу, но утвердительно кивнула.

— За возможность шагнуть на новую боевую ступень, пусть и временно, он готов продать душу.

Затея отца астшанке не нравилась. Но вместе с тем она не могла отрицать того факта, что план имеет все шансы на успех.

— Хорошо, — облегченно вздохнул Сет ати Унсан.

Брак его дочери с будущим императором станет тонкой ниточкой, связавшей Арвон с Астшаном. Но новый сладкий дурман, способный не только дарить радость, но и временно усиливать исток одаренного, превратит эту ниточку в цепь. Крепкую! Надежную!

Стоит ли говорить, во что тогда превратится сам будущий император?

Дом Унсан достоин править не только Арвоном, но и Астшаном. Вновь объединив некогда единое! И тогда белым святошам не поздоровится!

* * *

После пожара некогда прекрасный храм напоминал лишь свое жалкое подобие. Каменный скелет обгоревших стен с пустыми глазницами окон. Величественные шпили со всевидящим оком Пресветлого рухнули. Их остатки до сих пор так и не убрали с площади. Главный молитвенный зал был завален мусором из камней кладки, обломков роскошного убранства, лопнувших витражей, рухнувших обгоревших балок и остатков крыши.

Но храм — это всего лишь бренное тело. Самое главное — бессмертная душа. И душа храма в виде священного первородного огня горела также ярко как всегда.

После пожара стайки ворон облюбовала верхушки башен, с которых в высь не так давно рвались шпили. И теперь птицы гордо поглядывали с высоты на окрестности, периодически нарушая покой столицы своим противным карканьем.

Заметив внизу любопытный блеск, одна из таких ворон поспешила покинуть свой пост на чудом уцелевшей балке треснувшего от жара колокола и сорвалась вниз. Лететь сразу к блестящей вещице умная птица не стала. Сделала круг. Убедилась в безопасности, и только затем приземлилась на поваленную половину треснувшей от жара колонны.

Блеском этим была монета. Хорошенький серебряный саор, каким-то образом попавший в храм явно после пожара, лежал себе на наспех очищенных камнях пола.

Перелетев с колонны на пол, ворона недоверчиво покосилась на монету. Перешагнула с лапы на лапу. Подошла ближе… и в тот же миг ее охватило пламя. Хлопая сгорающими крыльями, ворона заметалась по полу, эхо от ее отчаянного карканья вознеслось в небо. Ее более удачливые товарки подхватили этот крик, испуганно сорвались с верхушек башен и долго кружились над городом, не решаясь вернуться.

— Проклятые птицы, — с нескрываемым отвращением пробормотал брат Анато, возвращаясь к молитве. Смиренно стоя на коленях перед священным пламенем, старый священник неистово перебирал отполированные до блеска костяшки четок из солнечного камня, что в таком обилии добывался на берегах Соленого моря.

Слова молитвы срывались с его губ самостоятельно, не мешая и даже помогая обдумывать сложившуюся ситуацию.

Император мертв! Проклятье настигло проклятого. Хорошо, что это произошло. И одновременно с этим плохо. Слишком рано! Слишком внезапно! Да еще в момент великих потрясений, когда не ведающие Его света посмели напасть и осквернить Его храм.

Но даже в этом Анато видел пользу и знак благоволения. Пресветлый, в мудрости своей, посылает ему испытание. Значит, считает достойным!

Да, начинать приходиться слишком рано, в спешке. Да еще и это внезапное нападение недобитков проклятой императрицы стоило ему одного из двух предвестников, не считая погибших флагеллянтов. Но тянуть нельзя. Нужно ударить сейчас, пока очередной, не знающий света истиной веры император не взошел на престол.

Империя Арвон нуждается в спасении и очищении. И если понадобиться — в очищении огнем! Будет кровь, будет боль, но души жителей Арвона очистятся от яда Вечного Предателя, именуемого магией, и придут к свету. А тех, кто не придет к свету сам, приведут братья-наказующие, чтобы сжечь в пламени костров их земные тела, но очистить души!

Ничто не приходит в мир без крови и боли. Даже если потомки проклянут его имя, он не изменит пути. Иногда ради торжества истиной веры приходиться идти на преступления. Но это его грех, его вина. И он ответит за нее перед Пресветлым, когда придет время.

Пути Пресветлого неисповедимы. Зло сегодня может обернуться благом завтра.

За его спиной выросла бесшумная тень предвестника. Высокий широкоплечий карающий клинок церкви горой возвышался над братом Анато, но был послушен словно преданный пес. Годы обучения, ритуалов и эликсиров делали свое дело, создавая из наиболее перспективных одаренных воинов, которые способны на равных биться с мастерами империи и тварями, порожденными извращенной фантазией касты Призывающих Великих домов Астшана.

— Сообщение! — голос предвестника был тих и гулок. На плечо Анато лег свиток. Развернув его, белый жрец некоторое время вчитывался в сухие строчки послания. А затем кивнул чему-то своему.

— Начинайте подготовку, — не поворачивая головы, холодно приказал он предвестнику.

Сколько новых грехов на его и так проклятую даром магии душу. Но Пресветлый милостив. Он простит. А если нет… то нет.

Пусть его душа падет в бездну! Главное — это торжество света. Единого и всеблагого!

— Только ради вящей славы Твоей. Ради воли Твоей. Ради всеобщего блага и торжества вечного света беру на себя этот тяжкий грех, — в неистовом исступлении прошептал брат Анато, заканчивая молитву.

* * *

— Уже лучше, — констатировала Сейлан, внимательно изучая состояние отравленного сына.

На слова матери Харус только болезненно скривился. И не потому что ему было действительно больно. Потерявшее слишком много веса тело стало слишком слабым и легким. Чужим. Но боль тела можно перетерпеть. Чем он хуже своего старшего брата? Просто вся эта история ему не нравилась.

Он никогда не рвался к власти. Она была ему просто неинтересна. А теперь вынужден обманывать, хитрить и предавать.

Открывшаяся правда о событиях мятежа Первой императрицы и роли его матери сделали из Харуса еще одного игрока в борьбе за ненужную лично ему корону.

Точно он не знал, но подозревал, что в этом и состоял план его матери. Именно поэтому она столько лет таилась, не оспаривая долгое заточение в стенах Оранжевого двора. Потакала всем его далеким от борьбы за власть увлечениям.

И ждала…

Ждала того момента, когда нелицеприятная правда поставит его перед выбором — мать или верность сводному старшему брату. Хотя, какой тут может быть выбор?

— Неприятно осознавать, что все мои страдания были зря, — признался он в приливе не свойственного откровения.

Смерть императора затмила все, сделав спектакль с отравлением не нужным. Даже лишним. Но переигрывать было поздно, а потому умирающему от яда Второму принцу пришлось быстро выздоравливать и восстанавливаться.

Сейлан попыталась погладить сына по голове, но Харус отстранился. Даже сделав выбор в пользу матери, он не мог ее вот так просто простить. Понять — возможно, но не простить!

И все же, где-то в глубине души Харус, сам того толком не осознавая, восхищался хитростью и изворотливостью матери. Ведь и Тар не подозревал Вторую императрицу. Все его внимание сфокусировалось на отце, Лиаре и Медее. Нет, Третья и Четвертая императрицы виновны, но про участие Второй первый принц даже не догадывается.

Зря многие забыли, что императрица Сейлан до замужества носила фамилию Адрас. Ох, зря!

Род этот не был особо известен. Да и силой не отличался… на первый взгляд. Обычные лары — их в империи не счесть. И мало кто знал, что богатствам рода Адрас мог позавидовать иной клан. Да и с силой не все так однозначно. Острова Китов, которыми многочисленные ветви рода Адрас правил практически самовластно, ни разу небыли завоеваны. Многие пытались, но род Адрас всегда славился своими одаренными школы воды. И имел небольшой, но довольно сильный и зубастый флот.

При желании род давно мог стать двухцветным кланом, войдя в правящую элиту империи. Но зачем? Оставаясь вроде бы в стороне, он и так держал руку на пульсе империи.

— Я вот думаю, а так ли случайно ты оказалась в свите Первой императрицы? — поинтересовался Харус, смерив мать задумчивым взглядом. Про постель императора он добавлять не стал. Если первое не было случайностью, то и второе — тонкий расчет с заделом на будущее.

Этот самый «задел» он каждый день видит в зеркале.

— Ты наконец-то вырос и начал задавать правильные вопросы, — довольно холодно заметила Сейлан. — Но зачем спрашивать, если тебе известен ответ?

Уже на выходе, проводив задумчивым взглядом проскользнувшую в покои сына Нею, вернейшую наперсницу и любовницу Харуса, Сейлан только довольно улыбнулась.

В одном ее сын не прав. План был хороший. А со смертью Гехана стал и вовсе замечательным.

Она добилась главного — Харус стряхнул с себя сонливость сибаритства и возни с бесконечными рунными цепочками, магемами и печатями. Стал действовать, в том числе и против нее. Можно подумать она не знает по чьему приказу Нея с таким старанием выискивает всю доступную информацию по последним действиям рода Адрас. Но море умеет хранить тайны, пряча их в глубине под толщей вод.

Ее сын наконец-то постепенно становился тем, кем и должен стать. Император, это не просто титул — это судьба!

А его гнев и даже ненависть… пусть ненавидит, лишь бы правил.

* * *

— Надеюсь, ты понимаешь, какая ответственность возложена на каждого члена нашей семьи. Любая мелочь может повлиять на выбор Палат Власти. Поэтому твое поведение в эти дни должно быть идеальным. Забудь про свои шумные пьянки, гулящих девок и…

Нудная нотация продолжалась добрые полчаса, заставив Тибера порядком заскучать. Чего-то подобного следовало ожидать. Поэтому он и не особо обрадовался очередному вызову от матери. Хотя втайне все же надеялся…

На что? Наивный глупец! Она никогда тебя не примет. Ты для нее пустое место, фактор вечного раздражения, напоминание о неудаче. Хорошее твое поведение или плохое, здоров ты или подыхаешь — ей все равно, главное чтобы это не вредило ее любимому Лорсу и планам Красного двора.

Тибер отлично это знал и давно уже смирился. И сам не понимал, почему в нем все еще живет эта глупая надежда.

— Свободен!

Величественный взмах руки и его словно слугу отсылают прочь.

Для разнообразия в этот раз он сдержался. Не стал хлопать дверью или демонстративно оскорблять кого-то из ранних посетителей матери.

После смерти императора в Красный двор зачастили лаэры и наиболее влиятельные лары. Одни с заверениями своей полной поддержки и преданности, другие с целью заполучить свой вкусный кусок. Или хотя бы обещание этого куска.

В последние годы именно в будуарах императриц делалась большая политика… Будь она проклята.

Покои младшего брата располагались совсем рядом с комнатами матери. Встав перед ними, Тибер задумчиво покачнулся с пятки на носок. Как это всегда бывало после разговоров с матерью, ему захотелось сделать какую-нибудь гадость ближнему. А кто может быть ближе единоутробного брата?

Правда придется как-то преодолеть препятствие в виде двух клановых головорезов, что стоят у дверей.

Словно прочитав мысли принца, стражники в цветах клана Вэйр слегка напряглись.

— Ладно, живите, — отмахнулся Третий принц. Резко развернувшись на каблуках, он зашагал прочь в дальнее крыло, где и располагались выделенные ему покои.

Надо признать, с покоями его не обидели. Роскошно обставленные комнаты, как у всех прочих принцев, были таких размеров, что ночью без источников света в них можно было заблудиться. Но какими же чужими, пустыми и неуютными они казались Тиберу.

Что толку в богатстве и роскоши, если ты всеми презираемый принц-калека? Позор Красного двора. Пятно на величественном фамильном древе императорской семьи. И всем, даже собственной матери, на тебя плевать. И что с того, что это не твоя вина?

Насчет «всем наплевать» Тибер все же поторопился. Его возвращение не осталось незамеченным. Стоило принцу зайти в спальню, как из-под кровати выбрался одноглазый щенок и с радостным визгом бросился к нему.

Тибер почувствовал внезапный прилив тепла. Хорошо, когда тебя хоть кто-то ждет. Пусть это всего лишь собака.

— Скучал по мне, обжора? — Сев прямо на пол, он позволил щенку облизать лицо. Крепко его обнял, зарываясь носом в шерсть.

— В этом мире настоящая любовь и верность есть только у собак. А с другой стороны, — отстранившись, повеселевший принц подмигнул щенку, — никто мне теперь не помешает хорошенько так напиться. Или приударить за красоткой. Хм… — он задумчиво потеребил черные волосы. — И что выбрать?

* * *

Карты знают все. В картах открывается правда. А тот, кто знает, как правильно разложить пасьянс — меняет мир.

Внимательно изучив сложившуюся картинку, тонкие пальцы добавили в игру еще несколько карт. А затем изменили расклад.

Хранитель Секретов сменил ряд, встав на одну ступеньку с Королевой Чаш и Куртизанкой. Мастер сбросил все маски и вступил в игру, чтобы на равных с Воином и Вором карабкается к вершине.

Скромная карта Ключника легла в вершину пирамиды, сменив Императора, но это временная мера и судьба хранителя ключей предрешена. Слепой Поводырь готовится открыть двери, которые не стоит открывать, но ему нужны ключи.

На четвертую линию к Огненной Розе легла карта Повешенного и карта Меча. Обе на первый взгляд незначительны, но все же влияют на расклад больше прочих карт, оставленных в колоде.

Шут и Демон все так же неразлучны.

Но какую же игру ведет этот хитрый шут? И не разгадал ли он Демона?

В любом случае это будет интересная партия.

Глава 3 Предупрежден — вооружен

— Наконец-то этот парад лицемерия закончился, — пробормотал Тар, не без удовольствия покидая императорский дворец.

Выбравшись на площадь, примыкающую к дворцовому парку, он оглядел представительную вереницу паланкинов. Именно их, а не роскошные двухколесные повозки, предпочитали некоторые особо старомодные лаэры. Впрочем, и сами повозки напоминали те же выросшие в размерах паланкины, к которым приделали колеса, тоже присутствовали в изобилии.

С самого утра императорский дворец начал пустеть. Вызванное трауром по императору вынужденное перемирие подходило к концу. А борьба за власть только начиналась. Красный двор, Синий, императрицы и принцы — все стремились покинуть этот обширный, помпезный, но неуютный комплекс строений, называющихся императорским дворцом. А многие явно задумывались о том, чтобы покинуть Белый город. Да и вообще столицу, укрепившись в загородных поместьях и резиденциях. Как своих дворов, так и союзных кланов. Слишком уязвимыми они себя чувствовали в столице.

Но каждый из них тешил себя мыслью скоро вернуться в императорский дворец, но уже в качестве нового хозяина, владыки — императора Арвона.

«Мечтатели… — отстраненно подумал Тар, наблюдая за отбытием экипажей Красного двора. — Глупые, наивные мечтатели».

Близилось первое заседание Палаты Власти. Именно на нем вскроют завещание и объявят последнюю волю императора. Затем начнется голосование. Последняя воля императора важна и дает шестнадцать голосов, но новым императором станет тот, кто наберет больше половины голосов, а не жалкие шестнадцать.

Если первое голосование ничего не даст, а так чаще всего и бывало, новое голосование будет назначено через десять дней. Если и второе голосование не поможет, еще через десять дней последует третье, а за ним четвертое. И только в том случае, если Палата Власти не сможет определиться с выбором за четыре заседания, в силу вступит «право последней воли императора» и императором станет принц, указанный в завещании.

Считалось, что сложная система выборов позволяет учесть интересы кланов. Заставляет их договариваться между собой. Либо мириться с выбором, сделанным императором. А договоренности куда лучше войны за престол. Война Знати тому подтверждение. Тогда не было правила последней воли императора, а договориться через выборы не удалось.

Но Тар не строил иллюзий. Мирный переход власти вовсе не означает бескровный. Кровь будет. И ее будет много. Она уже льется. Нападение обезумевшей толпы, когда он вернулся в город. Ночное нападение на Зеленый двор, когда погиб старый Нарт. Атака остатков Второго Крепкого на храм Белых Жрецов. Вот только несколько эпизодов скрытой, но вместе с тем кровавой возни за престол.

О поражении думать не хотелось. За свою жизнь он не особо опасался. Скорее всего, его просто сошлют обратно на Скалу. Но о мести придется забыть.

А забывать не хотелось.

Все это время он старался держаться подальше от зловонной кучи, именуемой политика империи Арвон, но придется нырять в нее с головой. Хотя бы из-за внезапно обретенной жены и сына.

«Проклятый Старик все предусмотрел! — зло подумал он, спускаясь по ступенькам широкой лестницы. — Даже это! Прах разнесен ветром, но его дух продолжает искусно дергать за ниточки».

Украшенная зеленым шелком и гербом в виде пробитой белым мечом головы дракона повозка дожидалась Первого принца чуть в стороне. Рядом с зеленой стеной кустарника и дорожкой в парк. Поводья крепко держал бессменный Родерик Тегн. Соленый клинок с «Императрицы Имсаль» обжился в свите принца, конкурируя с Одноглазом за место возницы Тара Валлона в поездках. Повозку охраняла четверка исканцев во главе с Драгором. Командир наемников был собран, буравя взглядом слуг одноцветных дворов, словно злейших врагов. Он не забыл и не простил недавние потери его небольшого отряда. И точно знал, что убийц в Зеленый двор отправил кто-то из спешно убывающих из императорского дворца людей.

— Подожди! — окрик догнал Тара, когда он подошел исканцам.

Недоуменно оглянувшись, он заметил, как по ступеням парадной лестницы спешно спускается, почти бежит, Кесс Родор.

За эти несколько дней, прошедших после смерти Гехана Третьего, глава Палаты Теней казалось постарел разом на десяток лет.

«А ведь он немногим младше отца», — подумал принц, глядя на ставшие практически седыми волосы правой руки императора… бывшего императора.

— У тебя проблемы, Тар, — тихо сообщил Кесс. Прихватив Первого принца за локоть, он ловко утянул его на боковую тропинку императорского парка. — Дорг Хромец все еще прячется в подземельях Зеленого Двора? — то ли спросил, то ли обвиняюще бросил глава Теней. — Не делай такое удивленное лицо, у тебя это очень плохо получается. Неужели ты думаешь, что я не знаю про тайный ход в подземелье Зеленого двора. В нем можно спрятать не то что отряд, а маленькую армию.

Пытаясь выиграть время для подбора ответа, Тар медленно огляделся. Не удовлетворившись тропинкой, Кесс Родор затащил его в какой-то закуток, надежно спрятанный среди высоких кустов. Не иначе место для тайных любовных свиданий. Даже единственный вход, ведущий на парковую дорожку надежно спрятан за переплетением зеленых ветвей.

— Даже если допустить… Заметь! Только допустить, что ты прав, — осторожно ответил он, наставительно воздел вверх палец. Как любит говорить Одноглаз — отрицай все, даже если тебя уже ведут на эшафот. — Старик обещал всем мятежникам прощение.

Кесс поморщился. Равнодушное «старик» звучало как оскорбление. Даже внезапная смерть не заставила Первого принца простить отца. Но и мятеж императрицы Имсаль был вещью недопустимой, непростительной. А последствия восстания сторонников Зеленого двора продолжают сказываться даже спустя долгие годы после ее смерти.

— Не прощение, а замену смертной казни высылкой на Скалу, — спешно поправил он принца. Высылка на Скалу для мятежников была равносильна отправкой к своим. Много уцелевших сторонников Первой императрицы нашли прибежище в Забытых землях. Некоторые сами стремились туда попасть. — И такой указ действительно есть среди его рабочих бумаг, — подтвердил он, с нетерпением поглядывая в сторону выхода. Не потому что кого-то ждал. Просто дел во дворце, да и в целом в столице прибавилось, а времени все так же не хватало. А он еще вынужден тратить его на тугодумов принцев. — Вот только Гехан не успел его подписать. А значит для имперского правосудия Дорг Хромец и остальные легионеры Второго Крепкого все еще опасные мятежники. И не мне тебе напоминать, что помощь мятежникам приравнивается к участию в мятеже. Так что поостерегись. В преддверье первого голосования твоим врагам нужен только повод.

— Почему ты мне помогаешь?

Глава Палаты Теней никогда не выказывал предпочтения ни одному из принцев. Кто-то даже считал его тайной силой, объединившей множество неопределившихся голосов из родов, обладающих правом направлять своего представителя в Палаты Власти.

Тар подозревал, что это слухи, и не более того. Но кто знает?

— Потому что одна известная тебе императрица является еще и моей племянницей, если ты не забыл, — нахмурился Кесс, поигрывая желваками. — Но только поэтому! Кстати, все бумаги, касательно ее брака также находятся у меня.

А вот это было интересно. В империи бумагам привыкли верить больше, чем словам. Даже объяви они завтра с Милевой о заключенном браке и о том, что Рантор является внуком императора, а не сыном, им бы поверили, но тут же потребовали красивую бумагу с подписью императора и печатью. Не затем, чтобы проверить справедливость сказанного, а в надежде, что данной бумаги нет и это можно как-то использовать в начавшейся игре.

— А одна из копий завещания отца тоже у тебя?

— Все возможно, — уклонился от ответа Кесс, тем самым дав ответ.

Что-то подобное следовало предположить. Ведь Кесс Родор был единственным другом почившего императора, входившим в состав Палаты Власти. Возможно, просто единственным другом. Последним и единственным.

— И что в нем?

— Узнаешь во время первого голосования в Палате Власти, — осадил принца Кесс. Симпатии и антипатии — это ничто! Есть только долг перед империей. Наследием его друга. К тому же он дал Гехану слово, а свое слово глава Теней привык держать. — Меньше думай о завещании и больше, о неопределившихся голосах. И помни, что в борьбе за трон родственные связи ничего не значат.

— Родственные связи? Я так и не понял значения этого слова.

— Будь осторожен и увеличь свою охрану, — посоветовал глава Теней. — Твоих исканцев слишком мало.

— Скоро в город придет груз с «Императрицы». С грузом прибудет капитан Моран и три десятка соленых клинков.

— Уже что-то, — согласился глава Теней.

Пять десятков бойцов не самых высоких ступеней мастерства, не так много. Иной род, что уж говорить о кланах, мог выставить столько же бойцов. И ступени у них будут куда выше, чем у соленых клинков и наемников. Но с ними не будет Первого принца, а в Зеленом дворе он будет.

— Надеюсь, твои тени присмотрят за Милевой и Рантором.

Ответом ему стал выразительный взгляд в котором так и читалось сомнение в умственных способностях Первого принца.

— Я выделил племяннице лучших людей, — все же пояснил Кесс. Их родственные связи с Милевой были несколько более запутаны. Но потерявший всех родственников во время Войны Знати, вторжения астшанцев и Восстания Ярости глава Палаты Теней привык считать Пятую императрицу племянницей.

— Что-то я не заметил их, когда на меня покушались, — проворчал Тар, ничуть не сомневаясь, что все детали покушения глава теней получил из первых рук.

Память о трех убийцах высоких рангов, атаковавших его прямо в Желтом дворе, была все еще свежа.

— Много ты знаешь, — поморщился Кесс. — В тот день я потерял двух своих лучших теней. И узнал про нападение, когда все закончилось.

Еще одна интересная новость. Тар припомнил обстоятельства того дня. Они с Милевой мирно беседовали на крыше, когда он почувствовал приближение опасности. А именно, близкую смерть одаренного. Тогда он решил, что это был кто-то из людей Милевы. А выходит, погибли императорские Тени?

Кто бы не отправил убийц, он очень рисковал. Тар отлично знал характер Кесса Родора. За убийство своих людей он обязательно отомстит. А организатора покушения будет искать очень тщательно. У Тара даже возникли сомнения, усердствовал бы так Кесс, если бы покушение удалось, но его люди остались живы?

— Дядя Кесс, братец Тар? — раздалось за их спинами. Разведя сомкнутые ветви восточного плюща и акации, в укрытую от чужих глаз зеленую беседку заглянул Тибер. Одежда третьего принца была всклочена. А легкий, но устойчивый запах крепкого вина, говорил о том, что свой день он начал с традиционного кубка. Впрочем, когда Тибер Валлон ограничивался одним единственным кубком? — Я думал отдохнуть в теньке. А то нога, зараза, разболелась. А тут вы шепчетесь по кустам, словно влюбленная парочка. Зная братца, это точно не любовное свидание.

Про Кесса Тибер ничего не сказал, что вполне можно было посчитать скрытым намеком и оскорблением, но глава Теней не обратил на это ни малейшего внимания. Вступать в словесную дуэль с Тибером — заранее обречь себя на поражение. Острый язык был главным и любимым оружием Третьего принца. Владел он им в совершенстве, куда там иным мастерам с их техниками.

— Строим заговоры по захвату власти в империи — усмехнулся Кесс Родор, машинально опустив руку на рукоять меча. Не столько из-за возможной угрозы, сколько по привычке. Стараясь перевести все в шутку, он все же мысленно клял себя за невнимательность, прикидывая, что именно мог услышать Третий принц.

Сомнительно, что Тибер поспешит с рассказом к брату или матери. Красный двор он, мягко говоря, недолюбливал. А вот разоткровенничаться с собутыльниками или шлюхами — это всегда пожалуйста. Любая тайна, которую узнавал Тибер, с легкостью становилась известна всей столице.

— Заговоры, — поморщился Тибер. — Какая скука! В этом прекрасном городе заговоры не строят — ими живут… А ведь я надеялся, что хоть ты не подвержен этой заразе, старший братец, — неискренне посетовал он, ткнув пальцем в сторону Тара, и присев на мраморную скамью.

Тар не ответил. Он заранее почувствовал приближение своего младшего брата, но не обратил на это ни малейшего внимания. Тибер уже давно сделался его тенью. А разговор? Тар точно знал, что Тибер слышал почти все последние слова. Но отлично понимал, что это знание тот прибережет для себя. А не побежит делиться услышанным с матерью и Красным двором.

Принц-калека всегда был бельмом на глазу, напоминанием Третьей императрице о двойной неудаче. Она так стремилась родить второго принца, что ускорила рождение Тибера, когда у императрицы Сейлан начались схватки. В результате Тибер все равно родился на час позже Харуса, но при этом получил искалеченное тело и поврежденный исток. Первое еще можно было пережить, сильному одаренному позволительно быть калекой, но второе сделало его настоящий парией в глазах матери и всего Красного двора. Все усугубилось с появлением через два года Лорса, ставшего четвертым принцем. Так что родственников своих Третий принц, мягко говоря, не любил. Даже тихо ненавидел. Да и воспитывался по большей части в Зеленом дворе.

Разболтать же тайну по пьяни Тибер мог, но только не во вред себе. А победа Красного двора, явно не входила в его планы.

— На этом закончим. — С появлением Третьего принца красноречие лаэра Кесса Родора увяло и он не стал дальше развивать тему. Он сделал для Тара все что мог, а дальше пусть Первый принц думает сам.

Ему не нравилось присутствие в столице остатков мятежного легиона. Но раз его друг Гехан незадолго до смерти решил простить легата Дорга по прозвищу Хромец и его людей, то он исполнит эту последнюю волю, даже если она не была оформлена в виде эдикта.

— Ваши Высочества. — Короткий поклон и глава Палаты Теней исчез среди кустов цветущей акации.

— Тот, кто хочет остаться в стороне, получит со всех сторон, — небрежно обронил Тибер, когда они с Таром остались вдвоем. — Ты возвращаешься в Зеленый двор или укроешься в более спокойном месте?

— Зеленый двор, — кивнул Тар. — Я не привык бегать. Ты со мной?

Не то чтобы компания младшего брата была ему нужна или интересна. Но он смутно догадывался, что его желание или нежелание тут мало что решает.

— Пожалуй, я с тобой, — согласился Тибер. —Не хочу оставаться в этом мертвом дворце. Надеюсь красотка Кэра все еще в поместье? Ты ведь не отправил ее подальше с очередным заданием? Не против, если я за ней приударю? Сам не пользуешься, так хоть другим дай попытаться. Хотя, зачем мне твое разрешение?

— Не обижай мою ученицу, — в который уже раз осадил Тибера Тар.

— Твоя ученица, мой слепой братец, сама обидит кого хочешь, — наставительно произнес тот. — По первому твоему приказу. Или вовсе без приказа. Волчица. Пусть и премиленькая.

— Я серьезно, Тибер. Или мы станем врагами.

— Весомый довод, — согласился Третий принц. — А если у меня серьезные намерения?

— Где ты и где серьезность.

— Злой ты, братец, Хорошо, зайдем с другой стороны. Если сама Кэра захочет принять мои ухаживания, ты ведь не будешь мешать будущему счастью, — Тибер выпятил тощую грудь, став похожим на бойцового петуха, — своей любимой ученицы и не менее любимого младшего брата?

Тар почувствовал, что от этого неудержимого потока слов у него начинает болеть голова, и решил согласиться. Все равно его запрет Тибера не остановит, только раззадорит.

Авторитетов для принца-калеки не существовало, как и границ.

— Хорошо. Если она примет твои ухаживания, можешь ухаживать. Но если ты ее обидишь… ты понял.

— Братец! Я знал, что ты нас благословишь! — притворно всхлипнув, Тибер попытался упасть старшему брату на грудь, но был остановлен строгим замечанием Тара.

— Хватит отыгрывать шута…

Глуповатая улыбка оставила лицо Третьего принца, словно слетевшая маска.

— Шуту проще выжить, мой грозный брат, — вздохнул Тибер. — А это немало. Выживший, в отличие от мертвеца, все еще может победить.

Глава 4 Охота только началась…

— Как думаешь, какие у тебя шансы? — внезапно спросил Тибер, когда украшенная зеленым шелком повозка миновала мост через Малый канал, отделивший императорский дворец от Белого города, точно так же как канал, прозванный Большим, отделял Белый город от остальной столицы. — Не делай такое удивленное лицо, братец. У тебя это плохо получается, — серьезно заметил Третий принц, случайно или специально повторяя недавнее замечание Кесса Родора. С его лица ушла напускная веселость, а глаза блестели не только от выпитого вина. Да и было его сегодня не то чтобы много.

— Все зависит от последней воли старика, — пожал плечами Тар, с интересом изучая резкую перемену в поведении брата. — Он всегда любил оставлять за собой последнее слово. — Губы старшего из принцев исказились в усмешке. — Даже его смерть не стала исключением из этого правила. Если он выбрал Лорса или Бадриса, то все плохо.

— Для тебя или для них? — с ехидцей уточнил Тибер, проведя ладонью по своим густым волосам, цвета воронова крыла.

— Для империи.

— С каких это пор тебя стала интересовать эта империя? Я думал, что тебе наплевать на все с вершины твоей Скалы?

— Мне все еще наплевать. Все чего я хотел изначально — узнать правду о смерти матери…

— И отомстить, — вставил Тибер. Потирая свою покалеченную ногу, он совершенно не замечал, что на чистом прежде светло-синем шелке остаются черные следы от его любимых ягод чель, в соке которых вновь были измазаны его пальцы. А если и замечал, то когда его волновали такие мелочи, как пятна на штанах?

— Для начала мне достаточно было просто правды, — сказал Тар. — А месть… я ждал столько лет. Могу подождать еще немного… Но они ведь не унимаются! Наемных убийц я еще могу простить. Эти постоянные покушения только бодрят, заставляя всегда быть на стороже. Но они посмели напасть на мой дом, сожгли Зал Предков с поминальной табличкой моей матери. Убили моего старого наставника и друга. И мою собаку они тоже убили!

Тибер мрачно ухмыльнулся, обнажив белые зубы.

— Старый Молчун сам мог убить кого угодно. Скольких они с Нартом забрали в ту ночь? Но да, с нападением на поместье это они зря, — поспешно согласился он, заметив, что в черных глазах брата появилась яркая искра первородного пламени нижних планов. Впрочем, это могло ему только показаться, но от природы осторожный Третий принц решил не рисковать. — И все же, братец Тар, не пытайся обмануть обманщика. Все мы дети императора. В мечтах каждый из нас не раз примерял на себя эту корону и пристраивал свой зад на расколотый трон. Кстати, сидеть на нем жутко неудобно. Только одни действуют, воплощая мечты в жизнь. Другие ушли в тень. А третьи все так же просто предаются пустым мечтам.

— Даже ты хочешь стать императором?

— Разумеется, братец. Ты только представь лицо моей дорогой мамаши, дяди, да и всех остальных, если по какой-то невероятной прихоти судьбы на императорском троне уместится моя тощая задница. За такую картину не жалко заложить душу. Жаль, что это только мечты. Но кто запретит мне мечтать?.. Так что, можешь забирать все мои голоса в Палате Власти, — щедро предложил Тибер. Ухмылка на его лице стала горькой усмешкой над самим собой.

— Спасибо. Но у тебя их нет, — напомнил Тар. — Кроме своего собственного, как принца Красного двора.

— Какая разница? — Третий принц беззаботно пожал плечами. — Главное — широта жеста… Да и один голос, отданный в нужный момент, может решить очень многое. И ты зря волнуешься насчет выбора нашего отца. Уверен, что в завещании он указал тебя… Так значит ты не против, если я устрою Кэре романтическую прогулку за городом, — резво сменил он тему, возвращаясь от политики к чему-то более приятному.

— Если она не будет против, — строго напомнил Тар. Попытки Тибера ухаживать за Кэрой он находил забавными.

— Женщины могут отказать Тиберу Валлону, но они никогда не отказывают Третьему принцу, — самодовольно заметил Тибер, почесав небрежно выбритый подбородок.

Некогда полные жизни улицы Белого города были пугающе пусты. И даже довольно ранний час не оправдывал такую пустоту. Несмотря на закрытость Белого города от остальной столицы, людей здесь хватало. Императорские чиновники, чью принадлежность к одной из палат администрации всегда можно узнать по окантовке воротника длинных служебных одеяний. Многочисленные слуги, как императорского дворца, так и дворов принцев и императриц, одетые в цвета своего двора. Клановые бойцы, чье ограниченное число разрешалось вводить в Белый город только двухцветным. Стражники белого города в приметных шлемах с небольшими серебряными крыльями. Серая знать или же лары, не состоящие в кланах империи. И конечно же высокородные, как они ошибочно считают, лаэры.

Пустота городских улиц казалась такой противоестественной, что пугала. Огромный, никогда не спящий Белый город затих и присмирел, словно укрощенный зверь. Но как долго продлится это спокойствие, никто не знал.

— Крысы затаились, — с усмешкой прокомментировал эту пустоту Тибер. — А кое-кто и вовсе сегодня просто сбежит с этого тонущего корабля.

Тар не ответил, все его мысли сейчас были заняты внезапным и неожиданным предупреждением от лаэра Кесса Родора. Глава Палаты Теней знал явно больше, чем поведал Тару. В явные союзники его зачислять не стоило. Впрочем, как и считать врагом. Настоящая верность Кесса Родора всегда принадлежала только его другу и императору Гехану Третьему и империи Арвон.

Тар отлично знал, что Кесс Родор считает его угрозой империи. Небольшой. Иначе давно бы попробовал устранить. И никакие их родственные связи через Милеву тут не помогут.

Немного примерял с этой мыслью тот факт, что в таком же положении находятся все остальные принцы и императрицы.

Палата Теней стоит над схваткой, и следит, чтобы участники соблюдали установленные правила… или хотя бы не попадались на их нарушении. Но все же он его предупредил. Зачем?

— Родерик, на повороте притормози, — приказал Тар, откинув передний полог повозки в сторону. — Поедешь в Зеленый двор без меня, — сообщил он насторожившемуся Тиберу.

— Неужели у тебя есть какие-то секреты от младшего брата? — криво усмехнулся Третий принц.

— А у тебя их нет? — отозвался Тар. Достав из-под сидений повозки неприметный плащ мышиного цвета, он быстро накинул его на плечи, плотно стянув у шеи крепким шнуром. Приметные белые волосы спрятались под глубоким капюшоном.

— Ты не забыл про свою ученицу? Кэра обидится, если ты исчезнешь, ничего не объяснив, — напомнил Тибер, явно пытаясь что-то разузнать.

— Тебе же лучше. Сможешь ее утешить.

— Хм, об этой стороне дела я не подумал, — обрадовался Тибер, картинно потирая руки. — Проваливай, братец. Желаю тебе удачи в твоих начинаниях, а мне во всех моих.

Короткая остановка и Третий принц остался один, только колыхнувшийся полог говорил о том, что здесь недавно находился еще один человек.

Проводив взглядом украшенную зеленым шелком повозку, Тар направился к воротам из Белого города. Но не доходя до них, повернул в сторону узкой улицы, ограниченной декоративными стенами двух пустовавших поместий, принадлежащих дворцовой администрации.

Убедившись, что за ним никто не следит, он одним ловким прыжком перепрыгнул правую стену.

Поместье было небольшим. И предназначалось не столько для императорской семьи, сколько для возможных высокопоставленных гостей, которых из уважения император мог разместить в Белом городе. Хоть оно и пустовало, но содержалось в образцовом порядке. Трава и растения миниатюрного сада были аккуратно подстрижены. А золотые карпы в небольшом декоративном пруду поражали своей откормленностью и просто просились на сковородку.

Центральное здание поместья было надежно закрыто и даже запечатано несколькими сигнальными печатями. Но оно ему и не нужно. Другое дело совершенно пустые хозяйственные пристройки. Слуги администрации императорского дворца, отвечавшие за все пустые поместья Белого города, не стали выполнять лишнюю работу. Охранных печатей на дверях не оказалось. Да что там — не было даже обычных замков! Да и что тут красть? Пустые стены?

Небрежно распахнув двери одного из таких пустующих строений, предназначенного для размещения прислуги, Тар прошел несколько комнат, пока не оказался в коридоре, упирающемся в украшенную мозаичным полотном стену.

— Первый слева или второй справа? — задумчиво пробормотал он, разглядывая держатели для светильников в виде выступающих из стен лап хищной птицы.

Подземных ходов в Белом городе, что дырок в сыре. Во времена своей бурной юности он изучил многие из них, но сомневался, что узнал хотя бы половину. А этим и вовсе пользовался только два или три раза, вот память и подводила.

Левая лапа отказывалась повиноваться. Зато правая, стоило приложить чуть больше усилий, с трудом, но все же повернулась. То ли древние мастера знали свое дело, то ли за ходом кто-то следил, но скрытый в стене механизм сработал как надо. Часть стены с фреской отъехала в сторону, открыв проход к уходившей в темноту лестнице, которая шла под стены Белого города.

Темнота подземного хода не стала бы препятствием и для одаренного более низких ступеней. Если боевые ранги любой из одаренных предпочитал совершенствовать в пределах одной единственной школы, то простейшие техники первых ступеней мог знать практически все. Да и Тар, благодаря своему теперь уже вечному соседу, не нуждался даже в подобных техниках.

Этим подземным ходом давно не пользовались. Разросшаяся паутина, перегородившая проход принцу, показывала это как ничто другое. Тар достал меч. Представил, сколько потом придется чистить лезвие от липких нитей, и тут же убрал его обратно в ножны.

Набрав воздуха в грудь, он воззвал к истоку и одним резким движением вскинул руку открытой ладонью вперед. Маленький, больше похожий на искру сгусток полетел вперед. Одаренный школы огня посчитал бы его насмешкой над мощью своей стихии. Такого сгустка огня не хватило бы даже чтобы разжечь костер, но для паутины оказалось достаточно. Вспыхнув, словно хинданская огненная пыль, белые нити рассыпались, освобождая проход.

Применять огненную технику Тару пришлось еще трижды. Подземные пауки оказались настойчивы, плетя свои нити. Хотя Тару было совершенно неясно, кого они пытались поймать в свои сети в этих забытых подземных катакомбах. Судя по размерам и плотности — быка. Но откуда ему тут взяться?

Если с входом в подземелье проблем не возникло, то на выходе его ждал неприятный сюрприз.

— Ой!

Короткий вскрик раздался, когда он выходил из хода и заставил праву руку Тара метнуться к рукояти меча.

Он стоял в подвале. А на лестнице, ведущей вверх к распахнутой настежь двери, стояла дородная женщина, с завязанной на манер крестьянок Трилла косынкой на голове. В левой руке она держала масляный фонарь, правая сжимала толстую ручку глиняного кувшина. Сверху, со стороны открытой двери слышались разговоры и пьяный смех.

Легкое внушение, прежде чем женщина успела закричать.

— Тс-с! — Тар прислонил палец к губам. А затем подхватил выпавший из рук женщины кувшин, прежде чем тот успел разбиться о каменные ступени лестницы.

Насколько он помнил, раньше подземный ход выходил в погреб сапожной мастерской в Ремесленном районе столицы. Но за восемь лет что-то явно изменилось. Там где раньше хранились рулоны с кожей, теперь стояли винные и пивные бочки, а с потолка свисали колбасы и окорока. Ну а шум, доносившийся сверху, явно указывал на то, что вместо сапожной мастерской здесь расположена таверна или постоялый двор.

Да и одежда женщины была слишком открытой. Почтенные горожанки с таким глубоким вырезом не ходят. А вот служанки в трактире — из тех, что побойчее и не против, за звонкую монету, оказать услуги иного рода — очень даже ходят.

— Тебе показалось. Это была мышь, — продолжил Тар, поставив кувшин на ближайшую бочку. — Повтори!

— Мне показалось. Это была мышь, — заворожено согласилась служанка, смотря на принца отсутствующим взглядом.

Оставив еще толком не пришедшую в себя служанку, Тар быстро поднялся по лестнице. Осторожно изучил обстановку.

В отличие от улиц Белого города, небольшой зал таверны оказался заполнен народом. Здание, в котором располагался выход из подземного хода, находилось в самом центре Ремесленного района, тонкой полосой раскинувшегося к югу от Белого города вдоль береговой линии Рубиновой заводи, так что публика была соответствующая.

Убедившись, что за входом в погреб никто не наблюдает, Тар быстро выбрался наружу. В полумраке общего зала на его появление никто не обратил внимание. Да и внешний вид Первого принца не вызвал подозрений. Многие на этих не слишком благополучных улицах носили безразмерные плащи, под которыми так удобно прятать оружие. И предпочитали не светить лишний раз своими лицами, пряча их в тени глубоких капюшонов. В «чистых» районах городская стража таких любителей по возможности отлавливала, заставляя раскрыть свою личность. Но в Ремесленном предпочитала смотреть в другую сторону. Так оно спокойнее для службы и безопаснее для жизни.

— Эй, уважаемый!

Когда в узком переулке за таверной на его пути выросла парочка верзил, а еще трое появились со спины, отрезая путь к бегству, Тар насторожился. Но тут же расслабился. По его душу пожаловали не очередные убийцы, а всего лишь обычные бандиты.

Та часть Ремесленного района, что прилегала к рыбацкому порту Рубиновой заводи. Никогда не была спокойным местом. А Тар, при всем своем желании затеряться в толпе, все же выделялся. Несмотря на невзрачный и даже потрепанный вид, вся его одежда и даже плащ были из качественной и не самой дешевой ткани. Не радужный шелк или лирейский бархат, но добротное сукно, плащ из которого мог позволить себе только человек зажиточный.

— Ты кто будешь? — начал допрос один из бандитов, судя по общей наглости и глупой браваде, главарь. — Кого знаешь? Под кем ходишь? Это наша улица и проход тут плат…

Откинув полу плаща, Тар продемонстрировал рукоять меча, а затем на его раскрытой ладони появилось небольшое ледяное лезвие.

— Одаренный! Валим!

Быстро сориентировавшись, работники ножа и топора, а скорее крепкого кулака и тяжелой дубинки, спешно ретировались. Пусть техника и была из начальных, но кто его знает, какой боевой ранг спрятался под неприметным серым плащом. Может это просто слуга клана или легионер, научившийся всего нескольким фокусам, тогда их пятерых более чем достаточно. Но если это лар или лаэр решил инкогнито погулять по опасным улицам, то пятеро бандитов ему на один щелчок пальцев.

Проверять? Такие идиоты долго не живут.

Жизнь в столице научила опытных бандитов с осторожностью подходить к любому носителю дара. Все, кто рисковал связываться с одаренными, заканчивали весьма плохо. У сильных одаренных разговор короткий — одна техника и ты стал кучкой пепла, ледяной крошкой или еще чем не живым. А техники они творят, что дышат.

Ну их к демонам нижних планов!

Тар не стал кидать вслед бандитам атакующих или обездвиживающих техник. Зачем облегчать работу обленившейся городской страже? Да и эта нелепая попытка нападения его позабавила, немного улучшив не самое радостное настроение.

Нужный дом, а вернее несколько слегка обгоревших домов он нашел быстро. Не так давно в этом месте находился дешевый постоялый двор. Но пожар пожрал почти все строения. Осталась только чудом уцелевшая конюшня и еще несколько хозяйственных построек. Все это сомнительное богатство было обнесено невысоким, покосившимся забором — пародией на декоративные заборы Белого города и более благополучных районов столицы.

Петли ворот скрипели так, что могли разбудить мертвых, заменяя сигнальные печати. Пострадавший от пожара постоялый двор казался пустым. Но от внимательного взгляда принца не ускользнул ряд на первый взгляд незначительных, но очень важных деталей.

Следы! На земле их просто не было! Ни старых, ни новых. А если вспомнить отчетливо заметную колею, что вела к воротам, их должно быть очень много.

Тар покачал головой. Мятежные легионеры явно перестарались, скрывая место своего пребывания. Видимо слишком давно им не доводилось собираться таким крупным отрядом в большом городе. Отсутствие каких-либо следов резало глаза, став явным следом.

— Дракон мертв, — бросил Тар в темноту дверного проема уцелевшего дома, отбрасывая капюшон с головы.

— Единорог танцует. Доброе утро, Ваше Высочество, — донеслось в ответ, и из воздуха появился высокий, крепкий мужчина средних лет, прятавшийся до этого под довольно искусным «скрытом».

Пусть средний легионер не отличался высоким боевым рангом, но к высшим офицерам это не относилось. А центурион ветеранской, «крылатой» когорты Дарий мог на равных противостоять не самому плохому клановому бойцу. Более того, мог войти в их элиту, став личным стражем главы или наследников старшей ветви.

Впрочем, в императорской армии он бы тоже не затерялся и к этому времени мог стать полноценным легатом. Но остался верен сделанному однажды выбору и мятежной императрице.

— Дарий, мне нужен Дорг, — сказал Тар, приветственно кивнув центуриону. Назвать его бывшим у него не повернулся бы язык. От Второго Крепкого мало что осталось. Но пока жив легионный дракон и есть легионеры, способные держать его черное древко — жив и легион! — Жду его у конюшни.

Ответом был только сухой кивок и тихий скрип дверных петель.

Бросив быстрый взгляд в сторону ворот и крыш ближайших домов, Тар направился к конюшне.

— Вас ищут, — сходу начал он, когда к нему приблизился легат Второго Крепкого.

— Нас много лет ищут, — Дорг позволил себе флегматично усмехнуться. Но усмешка вышла горькой. Он отлично понимал, что нападением на храм Белых жрецов подставил Первого принца. Как-то вмешался в его планы. Но кто мог знать, что скрепленные печатью императрицы Имсаль письма, которым он за эти годы привык всецело верить, окажутся подложными?

Тар шутку легата не поддержал. Остановившаяся из-за смерти императора и траурных мероприятий охота на остатки мятежного легиона грозила вспыхнуть с новой силой. Император мог простить мятежников. А вот с Палатой Власти такой фокус не пройдет. Особенно если две трети этой палаты мечтают использовать нападение легионеров Второго Крепкого на храм Белых жрецов против Первого принца. В преддверие выборов такой ход очевиден, а потому особенно опасен.

Но и бросать легионеров не дело. Да, их ошибка может дорого ему стоить. Но такая верность, спустя столько лет после разгрома Зеленого двора, достойна уважения. За золото можно купить клинки, но за него сложно купить такую верность.

— Но в этот раз они знают, где следует искать и утроят усилия. Прочешут и перевернут всю столицу. Район за районом, дом за домом. Лаэр Кесс Родор меня предупредил. И я склонен ему верить, — сложив руки за спину, Тар хотел было уже пройтись по конюшне, но вспомнил, что лошади не только не любят одаренных, но еще и гадят. Сколько ароматных гостинцев может быть спрятано в разбросанном на земле сене? — Кланы бросят на ваши поиски все силы. В столице от клановых шпионов и так не протолкнуться. Куда там Белым жрецам с их слабоумной паствой. Хотя и их сбрасывать со счетов не стоит, — признал принц.

Тар отлично знал, с каким искусством Белые жрецы умеют завораживать своими сладкими речами толпу. А толпа — опасный, безжалостный зверь, склонный к импульсивным и жестоким поступкам. Недооценивать ее не стоит даже одаренным. Опасно! Причем смертельно.

— Красный двор? — деловито уточнил Дорг.

— Почему же обязательно красный? — склонил голову на бок, принц с интересом посмотрев на легата. — С таким же успехом это могут быть Синий двор, отдельные кланы. И только аспекты знает, кто еще. Вы — возможность нанести удар по мне. Кто откажется от подобной возможности в преддверье выборов императора?

— Я подвел вас, ваше высочество.

— Хватит об этом, — Тар резко осадил очередную порцию извинений. Пусть нападение на храм Белых и было глупостью. Зато оно позволило ему подтвердить ряд своих предположений и узнать много нового. Насчет брата Анато он догадывался. Встреченный по пути в столицу Белый жрец оказался не так прост. Да и новость о том, что в столичном храме Белые держат если не армию, то довольно внушительный отряд далеко не мирных прихожан не стала для Первого принца неожиданностью. Орден Белых жрецов никогда не отличался излишним миролюбием.

А вот приказы, скрепленные печатью Первой императрицы… о них он ничего не знал. И мог долго не узнать. А этот факт объяснял если не все странности провалившегося восстания Зеленого двора, то многие. И это стоило того, чтобы разрушить несуществующие отношения с Белыми.

Друзьями им все равно не быть. А вражду и ненависть с их стороны он как-нибудь переживет. Все эти годы как-то переживал.

Но все это будущее. А сегодня предстояло разобраться с остатками Второго Крепкого легиона. Мятежного, проклятого и расформированного для одних. Последнего не изменившего долгу перед Первой императрицей для других, в том числе и самого Тара.

Проблема…

Вывести легионеров из столицы будет не так просто. Особенно сейчас, когда начеку не только городская стража, но и клановые. Да и лишаться опытных бойцов ему не хотелось. Пусть Дорг и допустил ошибку, поверив подложным письмам, но в его верности Тар не сомневался. Остатки Второго Крепкого слишком долго хранили верность Зеленому двору и первой императрице, чтобы вот так просто переметнуться.

Рассеять легионеров по городу?

Сделать это легко. Но потом начнутся проблемы. Несмотря на огромное население, каждая городская улица или несколько улиц — это свой отдельный мир. Новичок сразу бросается в глаза. И вопросы схожие с теми, что еще недавно задавал принцу хмурый головорез, станут первым, с которым к новичкам придут старшие городской общины, контролирующей район.

Постоялые дворы и таверны тоже не вариант. Вопросов там задавать не станут. Но двухцветные знают специфику столицы не хуже Тара Валлона, и будут искать там в первую очередь. Как и в заброшенных зданиях, вроде этого.

Да и собрать разбросанных по городу легионеров в случае нужды будет той еще задачей.

Единственным приемлемым вариантом оставался Зеленый двор. Но не было никаких гарантий, что Красный и Синий двор не объединятся в Палате Власти, продавив очередной обыск поместья.

Несколько дней! Ему нужно выиграть всего несколько дней!

Потом подойдет капитан Моран с солеными клинками и грузом, заботливо дожидавшимся своего времени в трюмах «Императрицы Имсаль». С их появлением простых легионеров Второго Крепкого можно будет спрятать среди команды «Императрицы». А Дорга и двух его старших офицеров укрыть в городе все же проще, чем несколько десятков здоровых лбов, покрытые шрамами лица и руки которых прямо указывают на их далеко не мирное ремесло.

И это еще хорошо, что старый легат не привел в столицу всех своих людей. Спрятать несколько сотен человек было бы проблематично.

— Раз красные и особенно синие так хотят найти остатки мятежного легиона, то пусть найдут его, — внезапно решил Тар. На его губах появилась жестокая усмешка.

Видят аспекты, он не хотел лишней крови. Но кое-кто видимо не понимает, что «не хотеть» не значит бояться.

Глава 5 Осколки прошлого

Когда окруженная исканцами повозка въехала в Зеленый двор, Кэра быстро закончила очередную тренировку и под беззлобные шуточки старого пирата Одноглаза, радостно поспешила на встречу. Давно ей не доводилось расставаться с учителем на такой долгий срок. Жаль, что ее официальный статус личной ученицы и даже принадлежность к младшей знати не давали ей права присутствовать на траурных мероприятиях, проходивших в императорском дворце. Так что все эти дни ей пришлось скучать в поместье.

Но вместо учителя из повозки прихрамывая выбрался Тибер.

Радостная улыбка сползла с ее лица. Опять Тар во что-то влез! А зная Тара — это что-то опасное. По-другому он просто не умеет.

— Исчез. У него появились какие-то дела в городе, — пояснил Тибер, заметив разочарование в глазах ученицы брата. — Думаю, это как-то связано с Пятой императрицей, — добавил он. — Не переживай, к вечеру вернется. В крайнем случае, завтра к утру. Ну или через несколько дней.

— Тебе нравится топтаться по больным мозолям? — Кэра постаралась, чтобы эти слова прозвучали невозмутимо. Но больше всего ей хотелось прибить наглого вестника, привезшего плохие новости.

— Да, — не стал скрывать Тибер, подарив девушке печальную улыбку. — А еще я отлично знаю своего старшего брата. Идеальный образ, который ты себе нарисовала в мечтах, далек от реальности. Если Тар поставил перед собой цель… будет идти вперед, не обращая внимание на препятствия, потери и… — Он ожег девушку пристальным, понимающим и сочувственным взглядом. —…жертвы, которые предстоит принести для ее достижения.

— А Тар знает, что ты говоришь гадости за его спиной?

— Гадости? — удивился Тибер. — Это суровая правда! И да, он знает. Только шуту позволено безбоязненно говорить правду в лицо сильным мира сего. — С этими словами он отвесил девушке издевательский поклон.

Кэра против воли улыбнулась. Тибер Валлон был так несносен, что становился забавным.

— Плюнь на моего вечно занятого своими делами братца и развейся, — предложил Тибер. — Если хочешь, могу составить тебе компанию.

— А если не хочу? — прищурилась Кэра.

— Тем более составлю!

Кэра задумалась.

— Да! — решительно кивнула она. — Так и сделаем!

К демонам нижних планов Тара Валлона с его вечной холодностью. Тибер — надоедливый наглец, но с ним хотя бы не скучно.

— Прекрасный выбор, — искренне обрадовался Третий принц. — Думаю, в такой жаркий день нам стоит выбраться подальше от этих мрачных стен. Предлагаю прогулку по озеру и небольшой… — Тибер решил не употреблять слово романтический. Еще слишком рано, — дружеский обед на лоне природы.

* * *

Пусть Рубиновая заводь и уступала озеру Беза, на котором, перепрыгнув многоводный Таурим и подступив вплотную к Диким лесам, стоит Реингронг, самый северный аванпост империи. Но все же Рубиновая заводь была вторым по величине озером в империи. Помимо столицы, оккупировавшей западный берег, на его восточном берегу располагался еще один крупный город и множество мелких поселений. А число поместий лаэров и ларов, расположенных в шаговой доступности от водной глади не поддавалось исчислению.

День выдался безветренным. Взятая Третьим принцем лодка скользила по водам озера легко, словно сани по льду. Сбросив камзол и закатав рукава белоснежной сорочки, Тибер с видимым удовольствием налегал на весла. А ловкость, с которым он это делал, говорила о немалом опыте.

— Мне нравятся прогулки под веслами, — пояснил Тибер, словно угадав мысли Кэры. — Часто так делаю.

— Катаешь своих многочисленных подружек? — Она не стала вдаваться в детали, что большинство этих самых подружек дамы полусвета. Так их иногда называют, скрывая нелицеприятную правду. Ведь на самом деле это просто танцовщицы, куртизанки или обычные шлюхи. Весьма дорогие и искусные, Третий принц не испытывал стеснений в средствах, но все же.

— Не каждую, лари. Далеко не каждую, — ответил Тибер, довольно жмурясь под лучами солнце. — Это место где я могу снять эту надоевшую маску шута и немного побыть самим собой. Не боясь чужих, опасных взглядов, — серьезно добавил он. — После разгрома Зеленого двора и ссылки Тара Валлона, принцу-калеке пришлось приспосабливаться, чтобы выжить. И я, как видят ваши прекрасные глаза, все еще жив. Хоть и не совсем здоров, но этот мой единственный недостаток с самого рождения.

Он замолчал, продолжая налегать на весла. А Кэра против воли отметила, что в простой сорочке, без своих разноцветных петушиных нарядов Третий принц производит более благоприятное впечатление. Проигрывая немного в росте Тару, всегда ходивший немного скрюченным из-за своей искалеченной ноги, в ширине плеч он ничуть не уступал старшему брату.

Сложение Тибера сложно было назвать атлетичным, слишком несуразным он выглядел со своими неправильными пропорциями тела. Но вместе с тем руки у него было крепким, жилистым. Да и в широком вырезе сорочки виднелись крепкие мышцы.

Лицом Тибер и Тар были довольно схожи. Не как близнецы, конечно. Но общие черты, унаследованные от отца, угадывались. Поставь их рядом и отними у первого принца его привлекающие все внимание белые волосы, признак одержимости, близкое родство сразу станет очевидным.

«О чем я только думаю?» — одернула себя Кэра, понимая, что рассматривает третьего принца слишком долго и внимательно. Чувствуя, как легкий румянец заливает щеки, она отвела взгляд, сосредоточив все внимание на многочисленных лодках.

Не только Тибер решил в этот погожий день проделать водную прогулку, спасаясь от летнего зноя. По Рубиновой заводи ходили не только обычные лодки, но и настоящие корабли. Паруса нескольких из них виднелись далеко на горизонте, сливаясь с подступающими с востока серыми дождевыми облаками.

Внезапно до ушей Кэры донесся какой-то непонятный звук. В носовой части лодки доски разошлись, пропуская воду, и она стала стремительно заполнять лодку.

— Ты будешь смеяться, кажется, мы тонем, — заметил Тибер, налегая на весла. — Хорошо хоть берег близко. Пожалуй, лучше продолжить прогулку пешком.

Поджав ноги, Кэра только молча кивнула, соглашаясь с принцем.

Когда лодка скрипнула дном по песчаному пляжу, она прикинула расстояние и одним прыжком перемахнула узкую полоску воды, с ловкостью кошки приземлившись на берегу. Тибер на это только завистливо вздохнул. Спрыгнув в воду, он прихрамывая направился к берегу, мысленно проклиная похожий на трясину песок, который так и норовил засосать ноги. К счастью, было неглубоко. А его сапоги, несмотря на непрезентабельный вид, были отличного качества и не пропускали воду.

— По-моему, ты что-то забыл, — улыбнулась Кэра, показав пальцем в сторону лодки. — Твой «дружеский» обед уплывает.

Тибер оглянулся, забытая в лодке корзинка с бутылкой вина и нехитрой снедью, гордо покачивалась на волнах, а затем начала медленно и величественно погружаться на дно.

— Похоже, мы остались без обеда, — констатировала Кэра. — Нужно найти лошадей. А лучше повозку, — добавила она, бросив быстрый взгляд на «неправильную» ногу третьего принца.

Тибер криво усмехнулся. Больше всего он ненавидел, когда его пытаются жалеть. И в особенности, когда это делают женщины. Особенно женщины, к которым он не безразличен.

— Я крепче, чем вам кажется, лари, — сказал он несколько более резко, чем следовало. — И вполне способен ездить верхом.

— Прости, — на щеках Кэры появился румянец.

— Прощено и забыто, — великодушно отмахнулся Третий принц. — Тар, насколько я помню, лошадей всегда недолюбливал. Неудивительно. Лошади — твари умные, и предпочитают держаться от опасности как можно дальше. Это люди летят на огонь, словно наивные мотыльки… — Он указал рукой куда-то в сторону противоположную от города. — Там за деревьями вроде бы виднелась крыша поместья. Посмотрим?

Поместье в указанном направлении и правда было. Хотя оно оказалось несколько дальше от берега озера, нежели чем Тиберу виделось с воды. Им пришлось пересечь из конца в конец узкую полосу пляжа. Подняться по некрутому, но песчаному, а потому трудному для подъема, по крайней мере для Тибера, склону. Перейти широкий ручей, миновать небольшую рощу. Только затем из-за деревьев показалась выкрашенная в непонятный серо-грязный цвет декоративная стена поместья. Хотя, какое поместье — просто загородный дом. Небольшой, по всей видимости, заброшенный. Краска на стенах, окруживших это забытое всеми пристанище неизвестных ларов, а близость к столице говорила, что дом принадлежал именно ларам, давно облупилась. Да и сама стена в паре мест начинала разрушаться, обнажив камни кладки. Ворота, если когда-то и были, отсутствовали. От них остались только массивные проржавевшие петли.

Миниатюрный сад, привычный спутник любого уважающего себя поместья лара, а тем более лаэра, оказался запущен. Плодовые деревья погибли. Их сухие скелеты стояли вдоль поросших травой дорожек молчаливым укором людям. Зато трава, не ведая преград, настойчиво пробивала себе путь через камни ведущей к поместью дороги.

Главный дом остался на удивление целым. Только крыша покрылась грязью от перегноя опавших листьев, а кое-где и начала зарастать вездесущей травой. Кэре достаточно было бросить на дом один единственный взгляд, чтобы у нее перехватило дыхание.

За тяжелой работой ради миски жидкого супа она почти забыла о своем детстве. Да и было ли оно? Или это просто выдумка уставшего сознания? Но теперь похороненные где-то в глубине воспоминания навалились с новой силой. И небольшой, но довольно уютный дом, окруженный садом, были его составной частью.

В ее похожих на мечты воспоминаниях он выглядел не так, и все же…

— Странно. Этот дом мне кажется знакомым, — скупо пояснила она, вглядываясь в потемневшие от времени стены.

Ее внимание привлекли качели неподалеку от центрального входа. Белая краска на вкопанных в землю столбах давно стерлась, цепи проржавели. Но она их узнала.

— Это… Это мой дом! Когда-то я тут жила! — Кэра казалась пораженной от этого простого осознания. Следом за первыми воспоминаниями пришли другие. Такие же практически забытые, призрачные, словно сон или мечты. Молодой мужчина и такая же молодая, красивая женщина. Они смеются и раскачивают на качелях маленькую девочку…

От накативших воспоминаний закружилась и заболела голова.

Родовое гнездо… Кэра покатала эти слова на языке. Но не почувствовала ничего. Ни радости, ни печали. Разве что легкая грусть по полузабытому прошлому, но не более того.

— Ты в порядке? — Крепкие руки Тибера легли ей на плечи. Повернув девушку к себе, Третий принц с тревогой всмотрелся в ее лицо.

— Все как в тумане, — пожаловалась Кэра, даже не пытаясь вырваться. — Я плохо помню детство. Но почему я его так плохо помню?

— Ты уверена, что здесь жила?

— Уверена… Не знаю…

— Давай осмотрим поместье. Может это оживит твои воспоминания?

Отпустив Кэру, Тибер проковылял к дверям. Стукнул в них ради приличия. Не дождался ответа и потянул дверные створки. Правую дверь перекосило и она не открылась. Зато левая створка неохотно поддалась. Только ржавые петли протяжно скрипнули, нарушив покой брошенного поместья.

— Ты идешь? — поторопил замершую перед входом девушку Тибер и решительно переступил порог.

Внутри их встретило запустение и разгром. Поместье явно разграбили, а затем еще и поломали все, что не смогли унести. Хотя местами виднелись следы, что кто-то пытался привести уцелевшие вещи в порядок.

— Разруха и запустение, — констатировал Тибер, небрежно пнув остатки некогда дорогой мебели.

— Я помню это место, — призналась Кэра, принимая очевидное. — Да, это мой дом.

— А твои родители были явно не простыми людьми, — заметил Тибер. — Пусть поместье и небольшое, но расположено довольно близко к столице. Правда, южный берег считается куда хуже северного. Все из-за района Ремесленников. Оно и неудивительно. — Он небрежно обвел руками следы былой роскоши, явно давно и со вкусом разграбленной беспокойными обитателями не самых богатых и благополучных районов столицы… Ты не помнишь имени своих родителей? — уточнил он, немного помолчав.

— Маму звали мамой. Папу папой, — Мрачно усмехнулась Кэра. Говорить о своей находке в кабинете Первого принца она не стала. Да и вообще постаралась выкинуть из памяти неприятный факт, что ее родители оказались убийцами.

Если верить записям Тара, ее мать погибла при неудачном покушении. Отца смогли схватить, но он умер во время допроса.

Почему Первый принц взял на себя заботу о дочери своих врагов — Кэра и сама не понимала. Но отлично помнила, что произошло это далеко не сразу. Долгое время ей пришлось прожить если не на самом дне, то весьма близко, работая прислугой в борделе. До уровня шлюхи она не опустилась. Просто не успела. Хозяйка борделя была с ней по-своему добра, решив не отправлять к клиентам до первых «лунных дней». Именно тогда ее детские, счастливые воспоминания стали стираться.

А потом пришел Тар и все исправил…

— Я даже их лица помню смутно, что говорить про имена, — добавила Кэра, решив и дальше молчать о том, что последовала совету Третьего принца и сунула нос в записи Тара.

— Странно, — заметил Тибер. — Когда твою семью высылали на Скалу, ты была ребенком, но далеко не младенцем. И должна что-то помнить.

— Но не помню! — зло огрызнулась девушка.

— Это-то меня и настораживает, — не отступал Третий принц. — Похоже, что тут поработал кто-то сведущий в менталистике или иллюзии. Эти школы довольно близки.

— Зачем?

— А это уже другой вопрос, — пожал плечами Тибер. — Но в нем скрыт ответ.

Внезапно тишину дома нарушил еще один скрип. Где-то на другом конце дома открылась дверь. Из бокового коридора донеслись звуки шагов.

Кэра и Тибер переглянулись и одновременно положили руки на рукояти мечей. Хотя у Тибера на поясе висело нечто странное. Незаконнорожденный плод любви между коротким мечом и длинным ножом.

В боковом коридоре появился огонек, судя по заметной дрожи света, это была обычная масляная лампа, а не техника. Зловеще поскрипывая старыми половицами, шаги приближались.

Из коридора появился старик в потертой и потрепанной ливрее неопределенного цвета и грязном дорожном плаще. В руках он сжимал внушительный, но явно давно не знавший точильного камня тесак для разделки мяса, с потемневшим от времени и ржавчины лезвием.

Небрежно прикрыв Кессу плечом, Тибер угрожающе поиграл пальцами на эфесе своего клинка. Но старик этого даже не заметил. Открыв рот, чтобы дать гневную отповедь наглым пришельцам, он замер. Подслеповато щурясь, старик не моргая смотрел прямо на Кессу. Тесак звякнул о паркет пола, а его хозяин упал на колени. В глазах старика блеснули слезы.

— Юная госпожа? — неверяще пробормотал он, низко склонившись к полу в жесте полного почтения. — Это правда вы, юная госпожа?

Не понимая, что происходит. А главное, что ей следует делать. Кэра застыла, разглядывая коленопреклонного старика.

Она его не знала. Более того, была уверенна, что видит в первый раз в жизни.

— Вы знакомы с лари Овейн? — На лице Тибера застыла несвойственное Третьему принцу выражения живейшего участия и даже сочувствия. — К сожалению, Кэра ничего не помнит из своего прошлого.

— Как можно забыть своих родителей? Свое детство? — старик непонимающе хлопал глазами.

— Но Кэра забыла, — терпеливо пояснил Тибер, поведя ладонью в сторону своей спутницы. — Кем были ее родители? Может быть в поместье сохранились их вещи или портрет?

— Вещи? — задумался старик, все еще продолжая кланяться. — Нет, мало что осталось. Я живу не так далеко, и по возможности за хозяйским имуществом присматривал. На место хотел вернуться. Но ваши почтенные родители не возвращались, а дом ветшал. А гонять воров моих скромных сил недостаточно.

Смерив внимательным взглядом безучастную ко всему Кэру, Тибер подошел к старику и помог ему подняться.

— Встань. Как я уже говорил, Кэра не помнит своего детства. Что случилось с ее родителями?

— Я мало что знаю и еще меньше помню, юная госпожа, — заметил слуга, кряхтя поднимаясь на ноги. — Ваши почтенные родители в один день рассчитали всех слуг, в том числе и меня, собрали вещи и убыли, увозя вас с собой. Куда? Зачем? Скромному старому слуге такие подробности не сообщали… А ведь я вспомнил! — внезапно добавил он. — Картина должна быть! Вон там, к стене прислонена, рогожей накрыта. Рама плохенькая, простая, полотно потемнело. Вот никто на нее и не покусился.

Решительно шагнув в указанном старым слугой направлении, Тибер одним быстрым движением смахнул дырявый и запыленный кусок мешковины.

Неизветныйхудожник не был каким-то известным мастером. Их кисть Тибер узнал бы с легкостью. В покоях его матери и брата полно картин именитых мастеров. Но черты лица мужчины и женщины художник передал довольно искусно. Сходства между лицами на картине и лицом Кэры бросались в глаза. Форма носа и брови ей достались от отца, как и цвет волос. А вот губы, глаза и общее сложение пришло от матери, бывшей очень красивой женщиной.

— Лар Гарус Овейн. И лари Нея Овейн, — пояснил старый слуга. — Картина написана сразу после свадьбы.

Кэра бросила на старое полотно один единственный взгляд, после чего резко развернулась и побрела к выходу.

— Ты куда? — удивился Тибер.

— Душно тут, — сообщила девушка, спеша покинуть такой родной и совсем не родной дом.

Как мало от него осталось!

Немного отстав, Тибер одним ловким движением бросил старику кошель. Не слишком большой, даже тощий, зато в нем звякали не серебряные сары или саоры, а полноценное золото трех ильсаров.

— Доставь картину в мое поместье.

Прижав кошель к груди, старый слуга молча поклонился принцу и поспешил исчезнуть.

— Дал деду несколько монет, — скупо пояснил Тибер свою заминку девушке. Но Кэра казалась слишком погруженной в собственные мысли и не обратила на его действия никакого внимания.

— Гарус Овейн. Нея Овейн… — задумчиво пробормотала она, едва шепча губами. — Почему я их не помню? Совершенно? — Она нахмурилась. Между бровями на лбу пролегла небольшая морщинка, придававшая ее лицу вид сосредоточенной в себе задумчивости. — У тебя бывало такое, что ты помнишь, что что-то забыл? Но не можешь понять, что именно?

— Конечно, — подтвердил Тибер. — Обычное состояние после хорошей пьянки. Но забыть своих родителей я бы все же не смог. Хоть и стоит.

— Успокоил. Но почему Тар мне ничего не сказал? Ладно в детстве. Но теперь-то я выросла. Мне бы было сложно принять, но я бы смогла понять.

Тибер, одним плавным движением, чуть коснувшись пальцами, ободряюще погладив девушку по плечу.

— Он мог просто забыть или… — он осекся и замолчал, нахмурив брови.

— Или? — многозначительно поторопила его Кэра, впиваясь взглядом в лицо принца не хуже арбалетного болта.

— Да ничего… так, — отвел глаза Третий принц, выдавив из себя слабое подобие своей вечной пренебрежительной улыбочки. — Ерунда все это. Забудь.

— Или⁈ — вторично, но с нотками явной угрозы в голосе повторила Кэра.

—…ему это зачем-то нужно, — сдался Тибер. — Может со смертью твоих родителей не все так однозначно. Но это только мои домыслы! — горячо добавил он, горя желанием оправдать старшего брата. — Не стоит обращать на них внимание. Да и копаться в прошлом тоже не стоит. Пусть остается в прошлом.

— Это моя семья, — глухо, но твердо напомнила Кэра. — Я должна знать!

— Семья — самое глупое и лживое слово на свете, — отстраненно отметил Тибер, привычным жестом поглаживая волосы. — Я попытаюсь что-нибудь выяснить, — нехотя добавил он, видя немую просьбу в глазах девушки.

— Спасибо, — повеселела Кэра. — Ты мне постоянно помогаешь.

— А по-другому и быть не может, моя лари, — криво улыбнулся Третий принц и лукаво подмигнул. — Надеюсь, я заслужу за свою доброту хотя бы дружеский поцелуй в щеку?

Глава 6 Ложный дракон

Поднявшись с похожего на трон кресла, Третья императрица неторопливо подошла к окну, задумчива рассматривая свои небольшие владения.

Пока небольшие!

В отличие от своих соперниц, Лиара решительно отвергла идею покинуть Красный двор, чтобы на время выборов нового императора перебраться в более безопасное место. Белый город — сердце империи. Именно здесь должно находиться настоящей императрице и будущему императору!

— Думаешь, этой информации стоит верить? — спросила она, требовательно посмотрев на равнодушно потягивавшего вино сухощавого мужчину средних лет.

— Один из моих людей сумел заметить дракона, — пояснил Элай Зогн, поглаживая роскошную жемчужную сережку в левом ухе.

Глава клана Вэйр предпочел бы, чтобы сестра и племянник укрылись в загородном поместье клана, но вынуждено уступил упрямству Лиары, бросив все силы клана на поиски мятежников. И эти усилия принесли результаты.

— Издалека, да и темно было, — добавил он, с сожалением отставив от себя кубок. — Но он уверен, что эта была реликвия мятежного легиона. А ты сама знаешь, как легионеры ценят своих драконов.

Лиара нахмурилась. Ей не нравилась легкость, с которой шпионы клана Вэйр нашли мятежных легионеров, наделавших столько шуму в столице. Да и место не обнадеживало. Прячься мятежники в Зеленом дворе — это можно было использовать против Первого принца. А некому неизвестная окраина столицы…

— Мне все это не нравится, — призналась она, нервно пройдясь по комнате. — Тар все будет отрицать.

Это ненавистное имя выводило ее из себя. Даже спустя столько лет изгнания и казалось бы забвения, тень Первого принца и мятежной императрицы висела над императорской семьей словно рок.

Ее Лорса постоянно сравнивали со старшим братом! И очень часто эти сравнения были не в пользу четвертого принца. Нет, Лорс немало сделал, создавая образ доброго принца, щедрого к беднякам защитника простого народа. Это достижение не стоило сбрасывать со счетов. Но империя Арвон всегда ценила силу и только личную силу одаренного. А тут Лорсу в сравнении с Первым принцем похвастать нечем.

Но только в сравнении с Первым принцем!

— Мы должны действовать быстро, иначе мятежники уйдут, — сказал Элай, с легким нажимом в голосе. Он уже решил, что в любом случае организует нападение, но давал сестре иллюзию выбора. Лиара всегда слишком щепетильно относилась к своему праву повелевать, не понимая, что без поддержки брата и клана вся ее власть не более чем иллюзия. — Достаточно захватить несколько человек живыми, — добавил он. — После двух-трех дней расспросов они признают Тара Валлона не только главным заговорщиком, но и обвинят его в убийстве отца. Мало ли какие яды он мог получить на своей Скале.

Этот довод брата оказался решающим. Да и насчет ядов Элай мог быть прав. Многие забыли, но Лиара отлично помнила увлечение Первого принца алхимией.

Нет, она не думала, что Тар Валлон причастен к смерти императора. Отец и сын стоили друг друга. Они могли ругаться, спорить, демонстрировать неприязнь. Но все это маска — игра. Тар Валлон любил и восхищался отцом, а император ставил своего старшего сына выше прочих. Но не важно, что она думает и знает, важно только то, что решит Палата Власти. А Палата Власти — это в первую очередь люди. При наличии достаточного количества доказательств, пусть и не самых твердых, их можно переубедить, обмануть или просто купить. Последнее можно провернуть и без всяких доказательств, но выйдет куда дороже. А траты перед предстоящими выборами и так обещали быть огромными.

Платить придется главам четырех палат, одним в попытке перекупить, другим, чтобы не смотрели на сторону. Да и своим вроде бы союзникам из кланов следует что-нибудь подбросить. Обещание брака — это одно и в будущем, а деньги, которые можно уже сегодня подержать в руках — совсем другое. Опять же придется искать подходы к кланам Синего двора, может среди них найдутся перебежчики. А это траты, огромные траты.

Даже если переход власти в империи будет мирным, дешевым он точно не станет.

— Тогда не стоит медлить, — скрепя сердце, согласилась Лиара. Возможно, им просто повезло и такой шанс не следует упускать. — Но постарайся все сделать быстро и тайно. Очередной переполох в столице мне не нужен.

— Я с дядей! — вскинулся молчавший все это время Лорс, воинственно сжимая рукоять меча.

— Нет! — резко осадила его мать. — Ты будущий император. Твоя задача править, а не махать мечом.

Лорс открыл было рот для возражений, ведь его отцу и ненавистному старшему брату это не мешало, но не выдержал взгляда матери. Молча склонив подбородок к груди, он насупился, чувствуя как его охватывает волна раздражения.

Нет, пока еще не время! Он будет покорным. Но ровно до тех пор, пока не станет императором! Он любил и ценил свою мать. Но делиться с нею властью не собирался.

Элай едва заметно покачал головой. Не слишком ли велико влияние Лиары на сына? Так она совсем задавит в нем самостоятельность. Впрочем, покладистый, открытый влиянию старших родственников император — это неплохо. А останется ли влияние Лиары столь неоспоримым или Лорс найдет в лице любимого дяди противовес матери — будущее покажет.

— Не переживай, племянник. — Он ободряюще положил руку на плечо Лорса. — Ты рожден чтобы водить легионы, а не гонятся за недобитыми крысами… Я все сделаю, сестра! — повернулся он к императрице. — Лично этим займусь.

На его губах появилась мстительная полуулыбка. С Доргом Хромцом у главы клана Вэйр были свои старые счеты. Младший сын Элая погиб во время боя с мятежными легионами. Не то чтобы Элай любил его больше прочих своих детей. Но мальчик подавал определенные надежды и у него были широкие планы на его будущее. А глава клана Вэйр не любил, когда что-то или кто-то вмешивается в его планы.

* * *

Ремесленный и Рыбацкий кварталы, иногда в противовес Золотому, Белому и Серебряному городу называемые Медным городом, ложились поздно, а вставали рано. Можно сказать, что они практически не спали. Пекари поднимались до зари, чтобы замесить тесто, которое с первыми лучами солнца должно превратиться в свежий хлеб и сладкие булки. Рыбаки вставали еще раньше, чтобы выйти в воды Рубиновой заводи в надежде на хороший ночной клев хитрого зеркального угря. На центральных улицах проститутки предлагали свои услуги. Эти работали и днем и ночью. Ну а в боковых, неосвещенных улочках не спали люди иного рода и профессии. Многочисленные мелкие банды поджидали своих жертв в лице перебравших и неосторожных горожан. Либо просто, словно волчья стая, контролировали свою территорию, защищая ее от посягательств других банд.

Но все они предпочли убраться, едва на улицах Ремесленного квартала появился отряд клана Вэйр. Пусть клановые бойцы и сменили свои двухцветные плащи на обычные серые, это мало кого ввело заблуждение. Припозднившиеся пьяницы, мирные горожане, проститутки, члены многочисленных банд, звериным чутьем почувствовав опасность, убирались с пути этих странных, но явно смертельно опасных людей. Провожая их недовольными и испуганными взглядами сквозь щели замкнутых дверей и ставен.

Шпион нервничал и потел. Не каждый день скромному слуге без крупицы дара нужно вести по не самым благопристойным городским улочкам всесильного главу клана. Если дело выгорит, то награда будет более чем щедрой. Может его наконец-то уберут из этой клоаки и поселят присматривать за более зажиточным районом столицы. Ну и деньги само собой не помешают. В скупости клан Вэйр не замечен.

— Пришли, почтенный, — сказал он, замерев перед очередным поворотом, уходившим в темноту ночи. — Там дальше заброшенный постоялый двор. От пожара пострадал, а наследников найти не могут. Через полгода право собственности отойдет магистрату, но пока что стоит пустым. Там они прячутся. Сколько, точно не скажу, но не меньше двух десятков.

Хмуро кивнув, Элай сделал знак своим людям. Пусть он взял с собой только три десятка бойцов, но большая часть из них его личная охрана — элита. Так что мятежники обречены. И проклятые легионные реликвии их не спасут!

О с каким удовольствием он изломает легионного дракона Второго Крепкого, поставив жирную точку в этом затянувшемся противостоянии. А из черепа Дорга Хромца можно сделать кубок. Вернуться, так сказать к истокам клана Вэйр, прозванного когда-то давно собирателями черепов.

— Этор! — тихо позвал он. — Командуй. Ни одна крыса не должна уйти!

— Тройками, — коротко бросил глава теней клана Вэйр, отправляя бойцов в темноту.

Выждав, пока клановые бойцы окружат остатки постоялого двора, Элай обнажил меч. Свет луны отразился на мече и глава дома Вэйр пожалел, что его люди, подобно имперским Теням не воронят лезвия.

— Вперед! — резко выдохнул Этор Суан.

Подавая пример, глава теней клана первым перемахнул полуразвалившуюся декоративную стену.

Три десятка бойцов, действуя словно одно целое, бесшумно бросились в атаку. Элай напрягся. Сейчас поднимется тревога и навстречу его людям полетят арбалетные болты или атакующие техники. Все же Дорг Хромец обладал в свое время неплохой шестой ступенью боевого мастерства. Да и центурионы легиона были ему под стать. Но все было тихо. Слишком тихо.

Их не ждут? Непохоже.

В душе главы клана Вэйр поселились неприятное ощущения неправильности происходящего. Но если это ловушка, то с какой стороны придет опасность? Где она? В чем выражается? Да и найдется ли в столице сила, сравнимая с тремя десятками лучших клановых бойцов клана Вэйр и Красного двора?

Ворвавшись на территорию полуразрушенного постоялого двора, клановые бойцы рассыпались по уцелевшим пристройкам. Проверили конюшню.

— Пусто, — хмуро сообщил лаэр Этор Суан, открывая одну из створок покосившихся ворот. После чего смерил задумчивым взглядом приведшего их сюда шпиона. Тот слегка сжался, чувствуя себя неуютно под взглядом высокорангового бойца и главы сильнейшего из родов клана. Он-то просто мелкая сошка из клановых слуг. Не обладает даже крупицей дара. А значит и его ценность для клана, мягко говоря, невелика. За серьезный просчет можно распрощаться со статусом слуги, а то и с жизнью.

— Они должны быть где-то здесь! — пересилив себя, горячо возразил шпион.

— Обыскать! — коротко бросил Элай, все еще надеясь на чудо. — Ищите любые следы.

Возможно, они просто опоздали с атакой. Или мятежных легионеров кто-то успел предупредить? Последнее поднимало резонный вопрос «Кто?». Знали о всех деталях предстоящего рейда только он, Лорс и Лиара.

Взгляд главы клана упал на шпиона.

Да, еще эта трусливая крыса знала. Но он проговориться не мог. Зачем ему это? Возможно, их мог слышать кто-то из слуг? Потребуется срочная проверка. Болтливые слуги Красному двору не нужны. Особенно сейчас!

Тщательные поиски привели к неоднозначным результатам. Еще недавно на полуразвалившемся постоялом дворе явно находились люди. Пепел в уцелевшем очаге оказался чуть теплым, на земле местами остались следы. Но главное доказательство принес лично лаэр Этор Суан, продемонстрировав главе клана нечто очень похожее на легионного дракона.

— Что я говорил! — обрадовался осмелевший шпион, переведя дух. Обман глава клана точно не простит, а вот ошибку… Тем более ничего плохого не произошло!

Взяв в руки черное древко, Элай только скривился. Посмотрев на фигурку дракона, он небрежно ковырнул ее пальцем. На ногте остался грязный след еще толком не высохшей глины.

— Подделка, причем сделанная наспех и не особо качественная, — констатировал он.

Легионные драконы, как и сигнумы когорт, были связанными артефактами, дающими неабсолютную, но все же неплохую защиту от техник одаренных. А в его руках была просто покрашенная черной краской деревяшка без капли рунной магии, с глиняной фигуркой, которую только в темноте или по пьяни можно принять за дракона.

Даже если легионеры здесь были, то ушли. А его людей просто заманили сюда с помощью грубой фальшивки. Приманки. Но если есть приманка, значит это…

— Уходим, — отрывисто бросил он. — Немедленно!

Они почти успели. Но это самое почти в бою означает кровавую цену.

Тело Элая сработало гораздо раньше, чем голова. Уже на выходе уловив краем взгляда непонятное движение на улице, он отпрянул назад, едва не сбив с ног кланового шпиона и напитал «доспех». А для верности еще и усилил его «воздушным щитом».

— В атаку!

Стена справа от ворот взорвалась каменной крошкой, разившей не хуже арбалетных болтов или стрел. Два или три человека рядом с Элаем упали, не успев одеть «доспех». Раненые или убитые кто теперь до конца боя поймет.

— Это засада! Защищай… — не успев закончить фразу, поднявший тревогу клановый боец повалился на землю. Водяной бич пробил ему горло и рассыпался каплями дождя и крови. Не помогли ни защитные техники, ни толстая кираса, закрытая плащом.

И все же его призыв не пропал в пустую. Да и бойцы Элая не зря считались лучшими в клане. Нападавших встретили атакующие техники. Зазвенели мечи.

— Пленных не брать! — крикнул смутно знакомый Элаю голос, которого просто не могло быть в этом месте. Но прежде чем глава клана Вэйр успел сложить все эти непонятности воедино, ему пришлось отмахиваться сразу от двух нападавших. Те не стали тратить силы на дистанционные техники, а сразу налетели на главу клана Вэйр с мечами.

— Лево! — услышав предупреждение, Элай отразил два удара и ушел вправо. Над его левым плечом пророкотал сгусток пламени. Один из противников увернулся, второй попал под удар, но не пострадал. Защитная техника оказалась лучше дистанционной, атакующей от Этора.

Именно его предупреждение слышал Элай. Стандартная практика, когда работаешь из-за спины союзника, который просто не может видеть, что за технику ты формируешь.

Следом за огненным сгустком воздух прорезал разряд молнии от еще одного кланового бойца, пришедшего на помощь главе. Да так близко, что в иных обстоятельствах Элай посчитал бы это неудачной попыткой покушения. А сегодня просто длинным выпадом вогнал свой клинок в горло не пострадавшего от двух техник, но явно оглушенного врага.

Пробив остатки «доспеха» рунный клинок с легкостью вошел в плоть, и тут же выскользнул из раны. Мертвое тело сделало шаг вперед, словно не понимая, что мертво и повалилось под ноги Элая.

Сбоку появился еще один противник. В лунном свете сверкнул меч. Понимая, что не успевает, Элай подставил под удар все еще зажатое в его руке черное древко с ложным легионным драконом. Простое дерево не смогло остановить зачарованную сталь. Клинок с легкостью рассек толстое древко, но все же не добрался до более желанной добычи — тела Элая, дав тому время разорвать дистанцию.

Глиняная фигурка дракона упала на землю, разлетаясь осколками. Понимая, что именно фальшивка привлекала к нему внимания, сделав главной целью атаки, Элай отбросил от себя черное древко.

К его удивлению, продолжения не последовало. Атакующие его воины остановились, хотя ближайший из них стоял совсем рядом, на расстоянии удара.

— Принц Бадрис? — удивленно выдохнул Элай, сумев наконец таки рассмотреть внимательно своего противника.

Вот кого он слышал!

— Лаэр Зогн? — Бадрис так же узнал главу клана Вэйр. — Прекратить бой! — зычно приказал он, отлично понимая, что все они здесь по одной единственной причине. И этой причины в этом месте более нет.

— Всем прекратить! — вторил ему Элай. Их стравили, бросили друг на друга словно бойцовских псов. Осознание этого било по самолюбию главы клана Вэйр не хуже меча.

Приказы пришлось повторить дважды. Вошедшие в боевой раж одаренные не хотели останавливаться. Но все же вскоре все затихло. Красные и синие замерли напротив друг-друга, готовые в любой момент возобновить бой.

— Похоже, нас поимели, словно дешевых портовых шлюх, — позабыв про все манеры высокородного лаэра, Элай зло сплюнул на землю, демонстративно убрал меч в ножны и продемонстрировал пустую ладонь. Пусть Красный и Синий двор, мягко говоря, на ножах. Но это не значит, что им нужно класть своих лучших бойцов в ненужных ночных стычках. Радуя того, кто все это затеял…

— Та-а-а-р-р-р! — с юношеской горячностью прорычал Бадрис. Пятого принца охватила жгучая ярость. Сперва его друг Рас, в смерти которого без сомнений виновен Первый принц, а теперь еще и это!

— Сейчас заявится стража. Нужно уходить, — добавил Элай.

Требовалось спешить. Стража — это полбеды, договорятся. А вот если Пятый принц сообразит, что вообще-то его люди в большинстве. А значит и преимущество, хоть и не абсолютное, тоже на его стороне… Кто знает, что за этим последует? Бадрис Валлон вполне может решить — раз кровь уже пролилась, то зачем останавливаться на полпути?

Обоюдная ненависть к Зеленому двору не делает их союзниками.

Бадрис не ответил. Пестуя свою ненависть и ярость, словно любимое дитя, он думал только о мести.

Повинуясь отданному коротким, резким жестом приказу, бойцы Синего двора стали забирать тела убитых и раненых, чтобы исчезнуть с ними в темноте так же бесшумно, как и появились.

Резко развернувшись, Бадрис растворился в темноте следом за своими людьми. На улицу вновь вернулась беспокойная тишина ночи.

Элай облегченно выдохнул.

Шаря сузившимися глазами по остаткам того, что еще недавно было пострадавшим от пожара постоялым двором, он пересчитал оставшиеся лежать тела. Девять человек, треть отряда — вот цена сегодняшней ошибки. Зря он так спешил! Нужно было все трижды проверить и только затем атаковать. Но соблазн оказался так велик… Первый принц знал, что предложить!

— Где… — начал было он, но тут же самостоятельно нашел ответ. Сраженный техникой одного из бойцов Синего двора, неудачливый шпион валялся возле ворот. А погиб, судя по характеру ран, практически мгновенно. Так что гнев главы клана Вэйр был ему теперь не страшен.

— Забираем тела и уходим, — коротко бросил Элай.

В этот раз Тар Валлон, а в связи Первого принца с мятежным легионом он практически не сомневался, их переиграл. Но это не решающее сражение, а так… мелкая стычка.

Успокоив себя таким незамысловатым образом, глава клана Вэйр поспешил укрыться в темноте городских улиц. Не заметив с какой неприязнью буравит ему спину Этор из рода Суан.

Глава 7 Танец тени в темноте

Наблюдая, как лаэр Элай Зогн уводит побитые остатки своего небольшого воинства, Тар не смог сдержать кривую усмешку.

Все получилось даже лучше, чем он ожидал. Красные и синие не только клюнули на приманку, но и атаковали практически в одно и то же время. А ведь именно это было самым тонким моментом плана. Но ко всему равнодушные аспекты в этот раз оказались на его стороне, и все прошло, словно по нотам.

Столкнувшись нос к носу, красные и синие не разобрались и устроили настоящее сражение. Да так увлеклись дракой, что не сразу поняли, что дерутся с врагом, но не тем.

Жаль, что Белые жрецы не присоединились к празднику. Возможно, подойдут позже. Да будет поздно. Но и так вышло неплохо. На первый взгляд потери Красного и Синего дворов невелики. Но и не так малы, как кажется. Ведь гибли явно не простые воины, а лучшие клановые бойцы. Многие из которых входят в младшие, а то и старшие ветви родов. Кто знает, сколько наследников тех или иных родов унесла темнота этой ночи. И к каким разладам внутри родов и кланов это приведет.

Сомнительно, что к крупным — выборы императора на носу. Но именно из-за выборов даже мелкие споры внутри кланов Красного и Синего двора могут привести к неожиданным последствиям.

Тар вздохнул. Удовлетворение сменила легкая грусть.

Он не любил кланы. Они алчные, жадные и наглые хищники, которые постоянно пытаются выгрызть себе все больше новых привилегий, богатств и власти. Но понимал — они составная часть империи. Не самая важная, чтобы клановые там себе не думали, но значительная ее часть. Ослабление кланов — это, увы, ослабление империи. Можно сколько угодно гнать от себя эту мысль. Но он слишком долго сражался за Арвон, чтобы радоваться его слабости.

Силу ценят. С силой считаются. А слабость — это приглашение к нападению. На востоке земли Белых жрецов. На юге Астшан. Север за многоводным Тауримом находится во власти многочисленных варварских племен. И все эти три силы жадно посматривают на Арвон. Надеясь, воспользовавшись периодом ослабления империи, оторвать от нее кусочек другой, или хотя бы всласть пограбить богатые провинции.

«Они сами виноваты! — зло подумал принц. — Не я первым пролил кровь! И долго терпел, прощая им все выпады и покушения. Слишком долго!»

Мысли были правильны, упреки — справедливы. Но сомнения в сделанном выборе оставались.

Еще можно бросить все и сбежать на Скалу, забрав с собой Милеву и Рантора. Возможно, силой.

«Нельзя! — осадил себя Тар. — Поздно!»

Тишину ночи нарушил едва слышный шелест, словно порыв ветра разметал по мостовой сухие листья. Бросив тело вперед, Тар не медля ни секунды спрыгнуть со своего похожего на насест укрытия на коньке крыши. Слишком хорошо он знал этот обманчиво тихий звук.

«Воздушное лезвие» прилетело откуда-то из темноты узкого переулка справа. Невидимая, но легко узнаваемая по характерному свисту воздуха смерть прошла совсем рядом, распоров на прощание самый край его плаща.

«Скрыт» слетел. Да и что от него толку, если техника была прицельной, а не брошенной на удачу. Мягко приземлившись, Тар мгновенно нацепил «доспех». Ушел в сторону, пропуская мимо еще одно «лезвие». И еще один бросок в сторону. Резкий! Внезапный! Постоянное движение — в этом вся суть схваток одаренных на дальней дистанции. «Доспех духа» — защита не абсолютная, а скорее средство последнего шанса. И лучше этот шанс приберечь, не подставляясь под вражеские техники. Особенно когда не знаешь, кто твой противник.

Врага он скорее почувствовал, чем увидел. Скрывался тот мастерски, став в тенях и темноте ночи просто еще одной тенью. Причем без всякого «скрыта» или другой схожей техники! Но если кто-то мог спрятаться от одаренного столь высокой ступени, то от одержимого одаренного не укрыться! Не уйти!

«Ледяная клетка» сомкнула свою крепкую хватку. Мимо! Почувствовав опасность, назад по улице метнулась тень, а не успевшая сформироваться техника рассыпалась ледяной крошкой.

«Кровь! Убить!»

Длинным прыжком уйдя от очередной атаки, Тар обнажил меч и рванул вперед по переулку, стараясь не слышать настойчивого шепота проснувшегося демона.

Еще одна «клетка», «копье». Ответные атаки были слабыми, неприцельными, на удачу. Тень петляла по переулку, словно испуганный заяц, но дистанция при этом росла. Неизвестный противник явно не был настроен на драку, а просто… проверял? Бросил пару техник на удачу. Сделал какие-то свои выводы из этой короткой стычки и немедленно отступил.

Сердце ускорило ритм. Ноздри расширились, ловя запахи города. Тара охватил охотничий азарт. Плюнув на бесполезные техники, он ускорился.

«Возьми мою силу! Мы можем!»

Его вечный сосед уже не шептал, а просто выл, в очередной раз пробуя на прочность свою темницу, созданную волей Первого принца.

Это становилось опасно. Из-за череды траурных мероприятий, последние несколько дней ему было не до медитаций в рунном круге. А только они наиболее эффективно успокаивали его незваного гостя.

Одним прыжком перемахнув целую стену пустых бочек, Тар остановился и зло оскалился, проводив юркую тень отсутствующим взглядом. Нельзя поддаваться азарту охоты, даже если очень хочется. Этот «раунд» остался за неизвестным. Но что-то подсказывало Первому принцу — они еще встретятся.

«Интересно, кто это был?» — подумал он, прикинув примерный ранг мастерства неизвестного противника. Тот не показал ничего особенного, но вместе с ним ушел от него без особых проблем. А для слабого одаренного это не так просто.

Тело скрутила слабость. Голова закружилась.

Оперившись рукой о стену, он сплюнул на мостовую вязкую черно-красную слюну. Проклятый откат пришел слишком рано и как всегда внезапно. Пусть его вымотала не столько короткая схватка и погоня, сколько поддержка «скрыта», но это все равно угнетало.

Несколько лет назад он мог с легкостью выдержал десяток подобных стычек, мили погони, а затем целый день гулял бы под «скрытом» по самым опасным городским улицам. Творя добро и причиняя справедливость. Что поделать, он был молод, наивен, глуп и верил в людскую благодарность. Но это время ушло.

Он вновь сплюнул кровь вперемешку со слюной.

Нужно убираться с улиц. А то того и гляди неизвестный ночной соперник вернется для второго «раунда». Или еще кто пожалует, а он совсем лишился сил. Сдохнуть в грязном переулке Ремесленного района — это слишком смешной и жалкий конец. Особенно для того, чьим именем добропорядочные горожане пугают детишек.

* * *

Милеве не спалось. Все эти дни прошли как в тумане. Смерть императора означала перемены. Огромные перемены, которые всегда происходят, когда начинается грызня за власть. Иногда ее еще почему-то называют борьбой.

Смешно!

Борьба — благородное искусство, с рядом четких правил. А за власть именно грызутся. Зло! Яростно! Жестоко! Без всяких правил, совести и условностей. Ты или тебя! Так было раньше, так будет и впредь. Хорошо, если бурю удастся удержать в рамках Палаты Власти, но Пятая императрица слабо в это верила.

Нет, она не хотела в этом участвовать! Но отлично понимала, что ей не дадут остаться в стороне.

Несмотря на позднюю ночь и утомительные ритуалы последних дней, сон не приходил.

Встав с постели, она накинула теплый халат поверх тонкой шелковой сорочки. Сотворила в воздухе простейшую огненную «свечу». Маленький, но достаточно яркий и совершенно безопасный огонек пламени послушно завис над ее ладонью, прогнав темноту ночи.

На своей личной территории посторонних людей Милева не терпела. Стражники несли службу вне стен поместья, слуги проживали в отдельных флигелях, разбросанных по территории Синего двора. Да и привыкла она обходиться малым, и не нуждалась в большом количестве слуг.

Дойдя до нужной комнаты, она осторожно открыла дверь и заглянула в спальню сына. Рантор лежал в своей кровати, закопавшись в теплое одеяло. Подаренный Первым принцем щенок, названый Громом, свернулся калачиком у него в ногах. Но едва открылась дверь, астшанский волкодав проснулся, недоуменно поднял голову. Поняв, что это Милева, он махнул несколько раз коротким хвостиком. Демонстрируя узнавание и то, что он бдит, охраняя своего маленького хозяина. А затем вновь свернулся в клубок, сонно сопя в унисон с самым юным принцем империи.

Некоторое время Милева просто стояла, любуясь сыном. Вот оно настоящее сокровище. Гонка прочих императриц за властью, в которых дети стали скаковыми лошадьми, ей не нравилась. Претила. Пугала.

Власть портит людей, обнажает их пороки. Делает бессердечнее, злее. Или же просто срывает с них маску лицемеря, открывая истинную суть.

Императрица Лиара убила будущее собственного сына в неудачной попытке ускорить его рождение. И каков итог? Тибер искалечен, но несмотря на все ухищрения родился на несколько часов позже Харуса и стал Третьим принцем. Более того, из-за поврежденного истока практически потерявшим шансы взойти на престол.

Императрица Медея лишила своего сына Бадриса детства. Она его даже не тренировала, а скорее дрессировала, плохо подражая Первой императрице. Пыталась создать второго Тара Валлона. И не замечала тщательно скрываемой ненависти, что все чаще появлялась в карих глазах Пятого принца.

Да и Первая императрица, как бы Тар ее не идеализировал, тоже не была для Милевы образцом для подражания. Слишком властная и упрямая, не терпящая компромиссов. Импульсивная, быстрая в суждениях и действиях. Гениальный тактик и отвратительный стратег. Это ее и сгубило.

Император мог простить Первой императрице запретный ритуал ради спасения сына. Но поднятый мятеж он простить не мог. А потому и закрыл глаза даже на вмешательство Белых жрецов, фактически устроивших вторжение в империю.

Кто там еще остался? Сейлан? Да, вечно стоящая в стороне, но так или иначе участвующая во всех событиях хозяйка Оранжевого двора. У Милевы она вызывала стойкую, инстинктивную неприязнь. Причина этой неприязни была Милеве непонятна, Сейлан всегда хорошо к ней относилась. Но своим предчувствиям Милева привыкла доверять, сведя общение со Второй императрицей к необходимому минимуму.

Нет, власть не стоит и слезинки ее сына. С Рантором она так не поступит. Просто во всеуслышание откажется от участия. Спокойная, тихая жизнь где-нибудь на севере ее вполне устроит.

Закрыв дверь, Милева хотела уже вернуться в свои комнаты, но что-то ее насторожило. Непонятное, но стойкое чувство тревоги и чужого присутствия не отпускало. Хотя и особой опасности она не чувствовала.

Милева внимательно огляделась, но не нашла источник раздражения. Коридор, был темен и пуст. Ни единого звука или постороннего шума не нарушало тишину спящего поместья.

Ее внимание привлекла дверь, ведущая на небольшую веранду на которой они с Рантором так любили завтракать в жаркие летние дни.

Одним усилием воли нацепив не тело «доспех», Милева крадучись подошла к дверям. Осторожно выглянула.

Расслабленно откинувшись на спинку плетеного кресла и чувствуя себя явно как дома, на веранде сидел закутанный в серый плащ человек. Он поднял голову на свет «свечи», из под капюшона выбились белые волосы. На бледном лице сверкнули черные глаза.

— Тар? — узнавание не добавило радости. Милева остро пожалела о том, что оставила оружие в спальне. Преграда в виде хрупкой двери и не преграда вовсе.

Ночной визит Первого принца не сулил ничего хорошего. Как, впрочем, и любой другой его визит. Та недавняя короткая близость, когда они едва не оказались в одной постели, была просто минутной слабостью. И не более того! Больше подобного просчета она не допустит. Особенно сейчас!

— Снова я, Огонек. И опять без разрешения, — устало подтвердил Первый принц, даже не пытаясь встать.

Милева помедлила. Тар выглядел вполне себе вменяемым. Настолько, насколько это вообще возможно для одержимого принца. Погладив рукоять засова, словно эта хлипкая преграда могла остановить одаренного, она все же откинула его и вышла на веранду. Настороженная и готовая к бою.

Тар устало махнул рукой в сторону второго кресла, приглашая ее сесть. На его ладонях виднелись темные следы.

Кровь?

От этой картины сердце Милевы предательски сжалось, а пальцы задрожали.

— Ты ранен? — спросила она, стараясь сохранить напускное равнодушие. Но голос дрогнул, выдав ее с головой.

Тар усмехнулся. В черных глазах сверкнула нечитаемая искорка.

— Это не рана, а очередной откат. Просто они у меня несколько сильнее, чем у всех остальных.

Словно в подтверждение этих слов все его тело сотряслось во внезапном приступе мучительного, раздиравшего легкие кашля. Тар согнулся, царапая ногтями крышку стола, на которую упало еще несколько густых, смолянистых капель.

Милева помедлила, но все же приняла решение. Бросить Тара сейчас, когда ему так плохо, она не могла.

— Пойдем! — Действуя с ловкостью, говорившей о немалом опыте, она бережно подхватила его под руку. Помогла встать. — Обопрись на меня… Проклятье, когда ты стал таким тяжелым?

Доведя Первого принца до своей спальни, Милева не без облегчения избавилась от тяжелой ноши.

— Сними эту тряпку, — потребовала она, ухватившись двумя пальцами за порядком изгвазданный серый плащ, в паре мест пробитый чем-то острым.

Тар проделал требуемое. Взвесив плащ в руках, Милева окинула его критическим взглядом, но признала все же годным. Грязь можно почистить, а прорехи — зашить. Слуг лучше не беспокоить, а то у них могут возникнуть ненужные вопросы. Да и с такой мелочью она может справиться сама.

Большую часть своей жизни Милева провела в далеких гарнизонах и легионных лагерях. Сначала с Таром и императрицей Имсаль, затем самостоятельно. Первая императрица слугами практически не пользовалась и привила эту привычку своей ученице. Так что она отлично знала, с какой стороны подойти к иголке с ниткой.

Следом за плащом, Тар стянул с себя темно-зеленый камзол, оставшись только в таких же зеленых свободных штанах, белой рубашке и сапогах. Последние он попытался снять, но вышла заминка. Сапоги не отказывались сниматься, просто стоило Тару хоть немного наклониться, как из его груди раз за разом вырывался хриплый кашель.

Посмотрев на его мучения, Милева только тяжело вздохнула. Решительно взявшись за правый сапог, она начала стягивать его с ноги Первого принца.

— Я сам, — попытался возразить тот. Вместо ответа Пятая императрица просто небрежно толкнула его в грудь, заставив упасть на разложенную постель.

— Сам ты еле на ногах стоишь, — проворчала она, стянув сначала правый, а потом и левый сапог.

Тар прикрыл глаза. Этот внезапный приступ заботы Милевы напомнил ему о других, давних и более счастливых временах. Тех, когда его мать была еще жива, как и многочисленные друзья. Он был молод, здоров, преисполнен амбиций, сил и надежд. Любил и был любимым. Не только Милевой, но и многими другими.

Как мало мы ценим то бесценное, что рядом с нами. Как жалеем потеряв…

Будь проклята эта вечная гонка за властью. Вступить в нее легко, но запросто выйти уже не получится. Но свой выбор он сделал.

— Тебе не кажется, что в последнее время я оказываюсь в твоей постели слишком часто, но продолжения не происходит? — добавил он, отогнав непрошеные мысли и не без удобства устраиваясь в постели Пятой императрицы.

— Молчи, герой-любовник, — усмехнулась Милева. — Или будешь спать на полу.

— Можно и на полу, главное чтобы в твоих объятьях, — улыбнулся он столь знакомой улыбкой, что у нее вновь защемило сердце. Эта улыбка принадлежала тому старому Тару Валлону, которого она когда-то любила. Ладно… зачем лгать самой себе, все еще любит. Пусть и где-то в глубине души. Очень глубокой глубине.

Но теперь вместе с любовью появился страх. Как за себя, так и за сына. Она отлично помнила ту ночь, когда дремавший в Первом принце демон вырвался наружу. Если это произошло один раз, то где гарантия, что подобное не повторится?

Пусть Тар и отрицает подобную возможность, но она никак не могла для себя решить доверяет ли она Тару. Сердце говорило — да, но разум требовал не торопиться. За свою жизнь Милева не волновалась. Но Рантор — это другое дело. Он не должен пострадать из-за безумия одержимого отца.

— Я лягу в гостиной, — сообщила она.

— Тут достаточно места для двоих… — многозначительно заметил Тар, похлопав по одеялу рядом с собой.

Предложение показалось Милеве таким соблазнительным, что ей стоило огромных усилий повторить:

— Я лягу в гостиной.

— Хотя бы один поцелуй на ночь. В память о старых временах. Назад их, увы, не вернуть.

Немного постояв в нерешительности, она все же наклонилась и легонько коснулась губами его губ. А когда поняла, какую огромную ошибку совершила, было слишком поздно.

Легкий поцелуй мгновенно превратился в неистовый, страстный. Сладкое, хмельное возбуждение захватило Милеву с головой, сметая все преграды и запреты.

Глава 8 Мирный рассвет

Клановые бойцы Красного и Синего дворов давно растворились в темноте ночи. На ведущей к такому популярному сегодня постоялому двору улице вновь воцарилась тишина. Городские стражники, несмотря на поднятый битвой шум, явно решили воздержаться от активных действий.

Ночь на дворе, все порядочные люди спят! А от непорядочных в этих районах даже ночным стражникам лучше держаться подальше. Да и вспышки техник говорили, что дрались люди не только непорядочные, но и одаренные.

К демонам благородных и их разборки!

Вот утром, когда взойдет солнышко, можно поспешно прибыть на место происшествия. Все внимательно осмотреть, стараясь НЕ найти следов. А когда это произойдет, спокойно продолжить охранять порядок и покой столицы… желательно подальше от Медного города.

«Ленивые погрязшие в ереси потворствования магам ублюдки», — с горечью в сердце от несовершенства мира подумал брат Анато, обходя место недавней схватки.

Впрочем, он припомнил несколько случаев из своей насыщенной жизни. Городские стражники везде одинаковые — в дела сильных мира сего они лезть не любят.

Донесение одного из верных прихожан пришло слишком поздно. И к главному действу священник не успел. Как выяснилось, к лучшему.

Вновь Пресветлый хранит своих верных последователей!

В сердце верховного предвестника, царила радость и одновременно с этим печаль. Сегодня ночью множество проклятых одаренных ушли в свет, где их грешные души ждет справедливое воздаяние за грехи. И эти души он, увы, уже никогда не спасет. Да и главные грешники, посягнувшие на священный храм, ушли от справедливого возмездия.

Но это лишь испытания, которые Пресветлый посылает, проверяя крепость его веры. А она крепка!

Небо на востоке стало светлеть, предвещая скорый рассвет.

Пройдясь по внутреннему двору дважды разгромленного постоялого двора. Белый жрец недовольно поджал губы и небрежно пнул ногой ложного дракона Второго Крепкого легиона.

Тар Валлон явно решил зло посмеяться над своими врагами. Поманил сладкой приманкой, загнал в западню и заставил драться друг с другом на потеху своей погрязшей в яде магии и демона грешной душе.

Надо признать, сработано прекрасно. Верховному предвестнику даже стало немного жаль, что Первого принца уже не привлечь на правильную сторону и не спасти. Такой изощренный ум мог бы славно послужить к вящей Его славе. Не судьба… жаль…

Покончив с осмотром обгоревших развалин, он решительно двинулся вглубь улочек Медного города и тут же пожалел об этом. Хоть имперская столица могла похвастать хорошей, возможно лучшей в империи системой канализации, но в Медном городе со своей задачей она явно не справлялась. На некоторых улицах отчетливо пованивало нечистотами и далеко не свежей рыбой.

«Все начнется здесь», — решил Анато, местами стараясь дышать через рот.

Покинув хитросплетение узких, проложенных явно не по имперским канонам Гармонии улиц, он выбрался в район рыбацкого порта.

Да, все начнется именно здесь. Император мертв, а значит, реализацию всех планов придется ускорить. Проклятые недобитые зеленые! После нападения на храм у него осталось не так много людей. Но откладывать нельзя. Другого такого случая показать силу истиной веры может и не представиться.

Только завоевав сердца людей можно покорить империю! Путь этот будет страшен и кровав. Но нет жертвы, на которую нельзя пойти ради всеобщего блага!

— Оп-па-па! — Дорогу Анато перегородили трое громил явно бандитской наружности. — Смотрите, какая птичка залетела в наши силки? Гони деньги, свя…

Огненная вспышка разогнала предрассветную темноту, породив и тут же оборвав тройной крик ужаса и боли.

Перешагнув через три почерневших трупа с кусками обугленной, дымящейся плоти, брат Анато продолжил прогулку по темным улицам.

* * *

О возвращении сына Четвертая императрица узнала по шуму, поднявшемуся в загородном поместье. Хоть между ее крылом и крылом сына располагалась длинная галерея, грохот разбиваемой посуды и мебели стоял такой, что должно были проснуться не только поместье императрицы, но и все соседние. К счастью, союзные Синему двору.

Быстро накинув на плечи шелковый халат, Медея поспешила на шум. Втайне кляня себя за то, что заснула, не дождавшись возвращения Бадриса.

У покоев Пятого принца было настоящее столпотворение слуг и стражей, которые мялись перед дверьми, но не решались войти, боясь гнева Бадриса.

— Вон! — коротко бросила Медея, отсылая слуг и стражников.

Слышать и догадываться — это одно, а видеть и точно знать — совсем другое. Не дело, когда будущий император предстает перед посторонними в образе нервного, неуравновешенного подростка. Хоть слуг и стражников Синего двора нельзя отнести к совсем посторонним. Да и проверяли их многократно… все равно не дело. Золото имеет свойство развязывать самые молчаливые языки. Впрочем, затыкать излишне разговорчивых оно тоже умеет… пусть и чужими руками.

Дождавшись, пока все разойдутся, Медея решительно постучала. Не дождалась разрешения и толкнула дверные створки.

Гостиная Бадриса являла собой классический образец рукотворного хаоса. Перевернутая стойка с оружием, разбитый графин, смятые кубки для вина, по которым кто-то со вкусом потоптался. Дорогое фарфоровое блюдо хинданской работы было разбито, среди осколков лежали фрукты.

Да, теперь это походило не просто на приступ злости, а на настоящий припадок истерики. Несмотря на все ее наставления, с Бадрисом, увы, такое случалось. Хорошо еще, что в этот раз он догадался отослать всех слуг и охрану. И никто не стал свидетелем этого постыдного зрелища.

— Успокоился? — поинтересовалась Медея, не скрывая иронии. Потерев подбородок, она нечитаемым взглядом рассматривала гневно раздувающего ноздри сына. Внезапная и непонятная смерть его лучшего друга Раса слишком сильно сказалась на ее мальчике. Сделала Бадриса неуравновешенным и излишне эмоциональным.

Это было плохо. Опасно.

Что хуже всего, непонятно, кто именно разделался с Расом во время ночного нападения остатков мятежного Второго легиона на храм Белых жрецов. Многие, в том числе и сам Бадрис, подозревали Тара. Но Медея этих убеждений не разделяла.

А теперь к гибели друга добавился неудачный, а иначе с чего бы Бадрису злиться, ночной рейд.

— Вы никого не нашли? — угадала она, не дождавшись внятного ответа.

Само сообщение, полученное Бадрисом из непонятного источника, и не сообщавшее об укрытии мятежников, а фактически требовавшее немедленно выступить, казалось ей подозрительным. Ее шпионы тоже сообщали о странных шевелениях в Ремесленном районе, но прежде чем бросаться в драку, она решила все хорошенько проверить. Да и зачем рисковать своими людьми? Пусть с мятежниками разбираются серебряные крылья, императорские тени или городская стража.

Бадрис не ответил, только разозлился еще больше, выместив свою злость на том, что попалось под руку. А под руку ему попались ножны от меча. Лакированное дерево треснуло, разлетелось и также было растоптано.

Но Медея отметила еще кое-что, судя по покрасневшим щекам, сын вспомнил ее предупреждение.

— Вы не только никого не нашли, но и попали в неприятности? — вздохнула она, быстро определив причину упрямого молчания сына. — Городская стража? Ах, аспекты! Неужели Красный двор⁈..

— Да! — бросил Бадрис односложно и зло, словно выругался.

Плохие новости. Стычка с Красным двором означала, что без потерь не обошлось.

— Все, хватит истерик! — хлопнув в ладоши, резко добавила Четвертая императрица. Встав перед сыном, она ласково погладила его по щеке. — Ты проиграл мелкую стычку. Успокойся, сделай выводы и больше не совершай таких ошибок!

— Но… — Брдис попытался возразить, но не нашел нужных слов. Покусав губы, он отстранил руку матери и нехотя кивнул. — Хорошо, мама.

— Воспринимай это, как жизненный урок, — наставительно посоветовала Медея. — И в следующий раз не действуй столь опрометчиво. Не торопись. Слушайся моих советов! Я плохого не посоветую! — строго добавила она.

Пряча огонек непослушания в глазах, Бадрис склонил голову.

— Хорошо, мама, — вновь повторил он. Желая только одного — остаться одному.

— И уберись тут! Сам! — веско добавила Медея, развивая успех. Хорошо, что у нее такой послушный сын. — Не хочу, чтобы кто-то видел последствия твоей истерики.

Бадрис насупился, но сдержался. Не стал отвечать, выплескивать на мать свое раздражение и гнев.

Медея еще раз внимательно оглядела сына. Решила, что на сегодня поучений хватит и развернулась к дверям.

— Бери пример со своего старшего брата. Тар никогда не устраивал подобного. — Взмах в сторону разбитой мебели. — А если устраивал, то никто этого не видел, — добавила Медея на прощание, зная, что это замечание подействует на сына словно удар кнута.

— Истерики? Да что она понимает! — зло пробормотал Бадрис, удостоверившись, что мать ушла.

Теперь к злости на старшего брата добавилась еще и ревность.

Слухи!

Эти проклятые слухи о его старшем брате и матери не давали Бадрису покоя с самого детства. Чем больше проходило времени с краткосрочного романа Первого принца и Четвертой императрицы, тем красочней становились подробности. Некоторые особо говорливые договорились до того, что Бадрис и не сын императора вовсе, а его внук. Бадрис отлично знал, что все это полная чушь, но червячок сомнений все же оставался. И даже тот факт, что все самые говорливые умерли при довольно подозрительных обстоятельствах, не приносил покоя Пятому принцу.

Достаточно было один раз услышать, как Четвертая императрица отзывается о Таре Валлоне, чтобы сомнения вернулись.

Что если вся действия его матери — это не борьба за императорский престол ради него, Бадриса, а просто месть брошенной любовницы?

Достав из кармана небольшую коробочку, принц щелкнул крышкой, положил на язык щепотку серо-желтой пыли и с удовольствием раскатал ее по небу.

Сладкий дурман прогнал прочь все печали. Сердце стало биться чаще. И с каждым ударом по всему телу расходилась теплая, почти обжигающая волна, даря ощущение силы и могущества.

Этот новый сладкий дурман действительно был настоящей находкой. Астшанцы не врали — используемая ими в ряде ритуалов смесь из сразу нескольких достаточно редких растений позволяла одаренному усилить исток. И замахнуться на ступень мастерства выше, чем ему в данный момент дано.

Не удивительно, что они тщательно скрывают этот секрет.

Сила не равна мастерству. Но если использовать дурман постоянно, совмещая с тренировками, то по итогам и две новые ступени не станут пределом.

Подобрав с пола меч, Бадрис легко крутанул его кистью и поспешил на тренировочную площадку. Об уборке можно подумать утром, а пока что стоит немного потанцевать с клинком.

* * *

— Я не помню этого шрама.

Пальцы Милевы мягко, но настойчиво исследовали его грудь, отмечая короткими поглаживаниями многочисленные рубцы, шрамы и похожие на наспех поставленные заплатки участки регенерированной кожи.

— Третий год, болотный вирм, мерзкая и довольно редкая тварь. Отлично маскируется, — ответил Тар, не открывая глаз. В душе Первого принца царил такой редкий покой, что даже его вечный спутник затих. Затаившись где-то на задворках сознания. — Сумел пробраться через Первый рубеж Скалы. Убил десять человек, прежде чем мне удалось его обнаружить и успокоить.

— А этот откуда? — Еще одно касание, теперь с правого бока под пятым ребром.

Тар задумался, вспоминая.

— Первый год. Стены Скалы только строились. Я часто уходил за перешеек, чтобы убивать тварей. Иногда это были одиночки. Часто стаи. А порой настоящие волны. Словно прилив. Не знаю, как я выжил. Наверное, просто очень хотел вернуться… — Тар не стал добавлять «чтобы отомстить». Не сегодня, не сейчас.

— Волны? — не поверила Милева.

— По-другому это не назвать. Огромная стая самых разнообразных, зачастую враждебных друг-другу существ бросаются на стены, словно прилив.

Милева представила, как олени бросаются на людей вместе с волками, быками и тиграми, и недоверчиво покачала головой. Пусть после Холодных лет твари Забытых земель весьма отличаются от обычных животных, но и они должны следовать своей природе.

— Как такое возможно?

Некоторое время Тар не отвечал. А затем открыл глаза, глядя в потолок невидящим и из-за отсутствия зрачков, пугающим взглядом.

— Мне кажется, все наши легенды не врут — в глубине Забытых земель находится что-то непонятное, контролирующее все живое, — задумчиво поведал он.

— Божественный дракон? Вечный Предатель? Или этот… как там его называют хинданцы? Фэнхуан?

— Это все слова, придуманные людьми. А то, что таится в Забытых землях, нам просто не понять. Упало оно с небес, появилось в ходе катаклизма, существовало там всегда — я не знаю. Знаю одно — это просто сила. Не злая и не добрая. Просто совершенно чуждая нам сила. И мы для этой силы не более чем наглые захватчики, чужаки, угроза. Вот она и атакует нас, пытаясь всеми силами, что у нее есть, сбросить в море.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — поежилась Милева. Слухи про Забытые земли ходили разные, но кому как не Тару, прожившему на Скале столько лет, знать правду. — И после всего этого ты считаешь Скалу спокойным, безопасным местом?

— Моя опасная Скала куда безопаснее и спокойнее нашей мирной столицы. Там я хотя бы знаю, откуда придет удар. Наверное, она единственное место, которое я смело могу назвать своим домом. Опасное, но вместе с тем спокойное и прекрасное. Даже нападение тварей в последние два года стало меньше. Забытая земля нас не то чтобы приняла, но смирилась с этим неудобным соседством.

В его словах сквозила такая уверенность, что Милеве сразу захотелось в это поверить. Но затем она вспомнила общую нелюбовь Тара к столице. Наваждение прошло.

— Красиво рассказывать ты не разучился, — признала она. — Заслушаться можно… Все, давай вставать.

— Как я понимаю, завтрак мне не светит, — потягиваясь, с усмешкой уточнил Тар.

— Правильно понимаешь, — подтвердила Милева. Выскользнув из-под одеяла, она с некоторым смущением посмотрела на разорванные остатки ночной сорочки и накинула на плечи халат. — Тебе пора уходить. И не вздумай попасться на глаза слугам или страже.

— Законный муж бегает из постели жены, словно какой-то любовник.

— Законность нашего брака мы обсудим с тобой в другое время, — нахмурилась Милева. Восемь лет назад предложение императора показалось ей неплохим, правильным выходом. Спасением. Как для нее, так и для ее еще не рожденного сына.

Незаконнорожденный…

В империи это клеймо. Даже если потом тебя признают, всегда найдутся злые языки, которые станут злословить за твоей спиной, а то и прямо в глаза.

А брак по доверенности, заключенный без участия жениха, но при согласии старшего человека в роду, считался законным. Избавив Рантора от любых возможных насмешек. Правда многие думаю, что брак был заключен между императором и Милевой, но это их проблемы. Ни Милева, ни покойный Гехан Третий на этот счет никаких заявлений не делали. И не виноваты в том, что кто-то там себе что-то неправильно домыслил, приняв титул почета за настоящий, положенный только женам императора.

— А поцелуй на прощание? — не отступал Тар.

— Обойдешься! — отрезала Милева. Вспомнила, что с поцелуя ночью все и началось, и залилась румянцем смущения и злости. — Второй раз я на это не куплюсь, — добавила она, стараясь придать своему голосу уверенности. Но на всякий случай сделала несколько шагов назад от постели.

— Значит, в следующий раз я придумаю что-то другое, — усмехнулся Первый принц. Наблюдать за смятением Милевы всегда было забавно. Грозная воительница в такие моменты превращалась в неуклюжую девушку. Вот и сейчас, совершая стремительное отступление, она едва не опрокинула на ковер вазу. Но успела ее вовремя подхватить.

— Не будет никакого следующего раза! — притопнула ногой Милева, всплеснув руками. Многострадальная ваза все же полетела на пол. К счастью ее спас густой ворс ковра. — Эта ночь — ошибка. Как и те, что были раньше.

— В таком случае, не слишком ли часто ты ошибалась? Признай, тебе просто нравятся эти ошибки?

— Ошибки остаются ошибками… Тебе пора, Тар. Сейчас придет моя служанка. Да и Рантор любит ко мне заглядывать, когда проснется. Пожалуйста, Тар, — проникновенно добавила она, вернув вазу обратно на прикроватный столик, — уходи.

Добавлять «и не возвращайся» она не стала, хотя это подразумевалось.

Выбраться из поместья Пятой императрицы было так же просто, как и в него попасть. За спиной Милевы не было сильного рода с опытными бойцами, а подчиненная ей стража Белого города из которых и набиралась охрана Желтого двора, не могли похвастать высокими ступенями боевых рангов. По крайней мере, с обнаружением нарушителей они явно не справлялись.

Имперских теней, обещанных Кессом Родором, Тар не заметил. Но на то они и тени. Хотя все же странно, что они даже не пытаются его остановить.

Перемахнув низкую стену, он немного прошелся, удаляясь от поместья Пятой императрицы. Удостоверился, что его никто не видит, снял «скрыт» и неспешно направился в сторону Зеленого двора.

Белый город постепенно отходил от череды траурных мероприятий. Людей на прямой как стрела центральной улице стало больше. Но это не успокаивало, а ровно наоборот. Слишком многие из этих людей носили на поясе мечи. Кланы стягивали бойцов в столицу.

На звук конских копыт, что настиг его неподалеку от ворот в Зеленый двор, он поначалу не обратил никакого внимания. Как оказалось зря. Занавеска проезжающей мимо повозки откинулась. И взгляд Тара наткнулся на Тибера.

— Стоять! — приказал вознице Третий принц. — Свободен! — добавил он, выбравшись из повозки, небрежно отсылая ее прочь.

— Братец Тар, какая неожиданная встреча, — на его губах появилась хитрая понимающая усмешка.

— Тибер, — приветственно кивнул Тар брату. — Тебе пора переехать в Зеленый двор. Все равно ты постоянно ошиваешься где-то рядом.

— Хорошая попытка отвлечь меня, братец. Но речь сейчас не об этом. Судя по твоей до омерзения довольной роже, эту ночь ты провел в чужой постели, — заметил Тибер. Склонившись вперед, он поводил носом. — Розы, мускат и шалфей. Какие знакомые духи. Ты был с…

— Молчание — золото, Тибер, — строго напомнил Тар, остановив брата.

— Так значит, я оказался прав, насчет снежных ягров, — хмыкнул Третий принц. — Рычите друг на друга, деретесь, а кончится одним… Смотри не попадись своей ученице. Кэра будет ревновать.

— Это не ее дело.

— Думаешь? — вздернутая бровь показывала, что Тибер с этим утверждением не согласен. — Не буду спорить… Ты еще не забыл, что через два дня у нас первое заседание Палаты Власти? Завещание, голосование и все такое прочие? — резко сменил он тему, сделав вид, что полностью потерял интерес к ночным похождениям старшего брата.

— Думаешь, кто-то в империи способен об этом забыть?

— Всякое бывает, — пожал плечами Третий принц. — Влюбленные создания часто совершают глупости. А умные мерзавцы этим пользуются.

Глава 9 Сладкий яд

— А где Кэра? Ты опять ее от меня прячешь? — Едва оказавшись на территории Зеленого двора, Тибер вытянул шею и начал вертеть головой по сторонам, в поисках объекта своего интереса.

— Мой дорогой брат, я только что вернулся, так откуда мне знать? — лениво отозвался Тар.

— Учитель в ответе за своего ученика, — наставительно заметил Тибер.

— Ответственность и забота не равно опека. Опекают только детей, да и то так делают только глупые родители, а Кэра вышла из этого возраста.

— Что планируешь сегодня делать? — спросил Тибер, перестав вертеть головой по сторонам, словно любопытная сова.

— Я не знаю, что собираешься делать ты, а я планирую хорошенько выспаться.

— Ну да, сегодня ночью кто-то мало спал.

— Завидуй молча.

— Я не завидую, братец. А восхищаюсь… Кстати, ты слышал про ночную суету в Медном городе?

— Нет, — не моргнув глазом соврал Тар. — А что там произошло? — спросил он, добавив заинтересованности в голос.

— Да так, — Тибер небрежно поводил ладонью, — небольшая стычка между Красным и Синим двором. Искали мятежников, а нашли друг друга. Несколько трупов, в том числе и старшего наследника одного из родов. Дядюшка Элай вне себя от ярости. Лорс расстроен. Видимо тем, что мамочка приказала ему сидеть дома. Ну а Третья императрица раздражена, словно у нее эти дни. Так что спасибо, братец.

— За что ты меня благодаришь?

— А просто так, за то, что ты есть, — хитро сощурился Тибер. Выражение его лица говорило о том, что он не просто доволен, а практически счастлив.

Улыбка на его лице стала еще шире, когда у входа в главное поместье их встретила Кэра.

— А вот и твоя ученица… Лари Овейн, как приятно вас видеть.

— Учитель. Ваше Высочество.

Девушка склонила голову, но Тибер успел отметить, как ее глаза сверкнули легким раздражением и гневом. Он посмотрел на брата, но Первый принц ничего не заметил или не придал значения.

— Все подготовлено? — спросил он, вместо приветствия.

— Да, еще вчера закончила. — В ответе Кэры слышался нескрываемый упрек.

— У меня были дела, — туманно пояснил Тар.

Тибер фыркнул, явно желая поделиться своими мыслями насчет этих самых дел, но все же пересилил себя и смолчал. В сторону Кэры улетел извиняющийся и немного сочувственный взгляд.

— Был рад тебя видеть, Тибер…

— Понял, понял, — экспрессивно замахал руками Третий принц. — В дом меня не пригласят. Обед не предложат, спать не уложат. Уже ухожу. Отдыхай, братец.

Впрочем, помахав на прощание, Тибер не стал уходить, а остался в парке. Но Тару было все равно.

Откладывать больше нельзя. Этой ночью он прошел по опасной грани и был очень близок к срыву, поддавшись ненужному азарту.

Четкие линии и строгие рунные цепочки магемы были обновлены.

— Все верно, — сказал Тар, проверив правильность сложносоставной печати. — Ты делаешь успехи.

Когда-то даже такая скупая похвала вызывала у Кэры прилив тепла. Приятно, когда твой труд оценивают по достоинству. А теперь ее охватил приступ раздражения. Она много раз рисовала эту магему и не разу не ошибалась. А слова Тара говорят о его сомнении в ее силах.

Часть охвативших ее эмоций все же отразилась на лице Кэры, прежде чем она сумела их обуздать. Первый принц оказался совсем рядом.

Крепкие пальцы аккуратно подхватили Кэру за подбородок, заставив поднять голову. Черные глаза смотрели бесстрастно. Но в них всегда сложно было уловить даже тень эмоций.

— В последнее время ты выглядишь расстроенной и подавленной, — заметил Тар.

— А не должна? — с вызовом уточнила Кэра. Пугающего взгляда учителя она давно не боялась. Привыкла к этим похожим на два куска камня глазам.

В ответ Тар только усмехнулся, небрежно поведя шершавой ладонью по щеке девушки.

Отпустив ученицу, он споро избавился от большей части одежды. Слишком часто его гость вымещал кипевшую в нем злость именно на одежде. В подвале было довольно холодно, но холод для Тара давно стал чем-то родным, привычным. Холод притупляет боль. Он вновь внимательно проверив правильность нанесения рун и печатей и только затем напитал их силой. Получив подпитку, магема загорелась тусклым светом, превратившись в темницу.

Тар поморщился. Ритуал матери так сроднил его с гостем с нижних планов, что тот стал практически его вторым «Я». А помимо завидной регенерации, улучшенного обоняния это принесло также и определенные проблемы со школой света. Вот и в печати, безобидной для обычного человека, но ослабляющей и сковывающей всех выходцев с нижних планов он чувствовал себя неуютно. Словно заноза в пальце — не больно, не опасно, но неприятно.

Да, проверку Белых жрецов печатью света он бы точно не прошел. Ну да белые фанатики и без всяких проверок мечтают затащить его на костер за один только цвет волос и черные глаза.

Скрип камней по камням не стал для Тара неожиданностью. Как и появление из подземного хода Дорга. Возвращать остатки мятежного легиона в поместье было опасно. Но разместить их где-то еще за такой короткий срок он не смог, как и бросить.

— Ваше Высочество? — с интересом оглядев магему, легат посмотрел на принца.

— На столе деньги, — сообщил Тар, прикрыв глаза и готовясь провалиться в сосредоточение. — Отбери десять человек. Из тех, что помоложе. Раздай им часть серебра, пусть пытаются как-то обустроиться в городе.

Лишних вопросов легат задавать не стал. Раз надо значит надо.

— Задача? — сухо уточнил он, прикидывая, чьи физиономии в городе вызовут меньше подозрений.

— Просто смотреть и слушать чем дышит столица, — пояснил Тар.

Пусть всех легионеров легализовать в Хагронге нельзя, деньги все же открывают многие двери. А человек десять, которые станут его глазами и ушами среди людской толпы, пристроить можно. Если Дорга и остальных офицеров Второго Крепкого активно ищут, то простых легионеров вычислить не так просто.

Изначально он планировал отложить это мероприятие до прибытия Морана и соленых клинков. И задействовать их. Но ночная стычка заставила его ускорить события.

Слишком много развелось в Хагронге неизвестных одаренных, высоких ступеней мастерства. Да и шевеления в самом городе Тару не нравились. Белые затихли, астшанцы затаились. Все чего-то ждут. Возможно, выборов. Но что-то подсказывало Тару, что выборы — это только начало, если не завеса тумана, под покровом которого эти игроки вступят в игру.

Жаль, что так мало времени. Такие случайные шпионы — вариант не лучший. Хорошему шпиону стоит притереться на месте хотя бы год другой. Примелькаться на улицах своего района, завести разнообразные знакомства. Но за неимением других возможностей придется действовать наспех.

— И мне нужны наемники, — добавил принц. — Из тех, кого не жалко потерять. Но нанимателя они знать не должны. Найдешь таких?

— Найду. Новость о смерти императора разошлась по империи. В столицу стянется много мутных личностей. Из тех, кто любит ловить рыбку в мутной воде. Одиночки, наемные отряды и даже бандитские шайки. Сколько нужно людей? Какие сроки?

— Людей?.. — Тар задумался. — Человек пятьдесят. У тебя есть семь дней. Акция будет разовой, но оплату обещай щедрую. Золото для аванса у тебя есть, — кивок на кошель.

О том, что конечный расчет не потребуется, Тар говорить не стал. Но опытный легат и так все понял. Принцу зачем-то понадобилось «мясо», но с Дорга достаточно и того, что этим «мясом» не станут легионеры Второго Крепкого.

— Через семь дней люди будут, — подтвердил он, прибрав кошели с монетами.

— Хорошо… Напоминаю тебе, что бы не происходило в подвале, никто не должен вмешиваться и нарушать печать. Даже если я буду кричать, молить, биться в предсмертных конвульсиях — магема остается целой.

— Никто не нарушит печать, что бы не случилось, — подтвердил легат Второго Крепкого.

— Тогда на этом все. Можешь идти.

— Зеленый двор! Единорог танцует!

— Дракон мертв, — одними губами ответил Тар, проваливаясь в темноту глубокой медитации.

* * *

Побродив по саду Зеленого двора. Тибер остановился перед свежим могильным холмиком под вишневым деревом.

— Настоящая верность только у собак, — повторил он словно молитву. — Вряд ли ты спишь спокойно, Молчун. Но ты сделал все, что мог. И не твоя вина, что ты мог так мало.

Внимание Третьего принца привлекла тренировочная площадка возле конюшне. Первая императрица нечасто бывала в столице. А когда бывала, своего старшего брата Тибер чаще всего видел именно здесь. Иногда в весьма побитом состоянии. Что радовало глаз и заставляло меньше завидовать Тару.

Хотя… он все равно завидовал, что скрывать. У Тара было все, а у него — ничего. Хотелось получить хоть что-то, но желательно все и сразу. Наивные детские мечты.

Впрочем, он и сам в свое время не мало провел на этом песке, в меру убогих сил и возможностей пытаясь подражать старшим братьям.

Тар любил школу льда, что весьма близка воде. Милеве достался огонь. Харус довлел к воздуху. А ему, самому слабому из всех, лучше всего давалась земля. Ну, как давалась, нестабильный, переменчивый исток зачастую просто не мог сконцентрировать необходимую энергию мира, и все техники выходили у Тибера то слишком слабыми, то излишне сильными, полностью опустошая исток, вызывая слабость во всем теле. Хотя чаще всего ему просто не удавалось их создать.

Взяв один из тренировочных деревянных мечей, Тибер взвесил его в руках. Поводил плечами, разгоняя застоявшуюся кровь.

Соломенные мишени были укреплены простенькой печатью прочности, нанесенной на деревянное основание. Но даже это не спасало — менять их приходилось довольно часто. Для этого у стены лежали их точные копии. Число которых говорило об интенсивности идущих в Зеленом дворе тренировок и большом расходе соломенных чучел.

Выбрав мишень, Третий принц встал в одну из стандартных стоек, которые хорошо выглядят только на страницах учебных трактатов. Сосредоточился, взывая к истоку. Глубоко вздохнул.

— Ха!

Четкий рубящий удар рассек воздух. Вместе с выкриком и резким выдохом в сторону мишени по земле пошла полоса острых шипов. Разворотив соломенное чучело, каменные шипы пошли дальше, пока не врезались в стену поместья. Стена вздрогнула, но к счастью, устояла. Она и не такое видела. Именно поэтому участок стены рядом с тренировочной площадкой украшала не просто печать, а полноценная магема, полностью поглотившая атаку.

Довольный произведенным эффектом, Тибер отсалютовал деревяшкой немногочисленным зрителям из исканцев и усмехнулся. Есть еще сила в этой жалкой оболочке. Немного, но есть. Покачнувшись от усталости, он опустил тренировочный меч и оперся на него, словно тот был тростью.

— Неплохо, — раздалось из-за его спины. — Это техника шестой ступени.

— В моем исполнении только пятой, а то и четвертой, — отозвался Тибер, сделав вид, что появление Кэры стало для него неожиданностью. На самом деле он давно заметил возвращение девушки. — Слишком маленькая скорость, — грустно добавил он. — Любой, даже не одаренный воин с легкостью увернется. Если у него мозгов больше чем у соломенной мишени. Но «гранитные зубы» я все же освоил! Обязательно расскажи об этом Тару. А то он в свое время не верил, что у меня получится.

— Все равно неплохо.

— Сразу видно, что ты ученица моего брата, — ухмыльнулся Тибер. Взяв деревянный меч на манер копья, он метнул его в стойку к собратьям. Не попал. — Цветы, подарки, серенады… что бы привлечь твое внимание нужно сотворить что-нибудь этакое, — он указал рукой на развороченную соломенную мишень.

— Серенады? Не помню ничего подобного.

— Могу устроить, — оживился он, сделав вид, что набирает воздуха в грудь.

— Нет, спасибо. Мне жалко мои уши.

Ему все же удалось ее немного развеселить, и губы Кэры изогнулись в легкой, но немного грустной улыбке.

«Снова Тар! Почему всегда Тар⁈» — с неожиданной даже для себя самого злостью подумал Тибер.

— Твой учитель и мой недожаренный братец опять тебя бросил.

— У него важные дела.

— Да-да, — покивал Тибер словно фарфоровый хинданский болванчик. — У него постоянно одни сплошные дела. Мой вечно занятый брат… Видишь, ты для него всегда будешь только на втором… Нет! Даже на третьем месте, — сочувственно обронил он. — На втором у него Милева.

— Ты обещал найти информацию о моих родителях, — напомнила Кэра, сделав вид, что не услышала последних слов Третьего принца.

— Нужно время. Столько лет прошло. Но я найду. Для вас, лари, все что угодно. И даже больше. Да и награда обязывает.

* * *

Внимательно изучив свое отражение, императрица Сейлан посмотрела на внушительный строй флакончиков с духами. Ее взгляд тут же нашел нужный и самый ценный, выполненный из хинданского розового стекла в форме капли воды.

На губах Второй императрицы появилась слабая улыбка. Редко кто может похвастаться, что использует духи, сделанные принцем империи Арвон.

Пожалуй, алхимия была второй страстью Тара Валлона после бесконечных тренировок и гонки за новым боевым рангом. Он отдавался ей с куда большей охотой и мог стать отличным алхимиком.

Взяв флакончик, Сейлан открыла позолоченную крышку и поднесла ее к носу. Дивный, чарующий аромат неизвестных растений Забытой земли был настоящей усладой для обоняния. Иной раз Сейлан казалось, что она стала зависимой от этого сладковатого, пряного запаха — характерная особенность всех духов, подаренных Таром за эти годы. Она даже неоднократно отдавала их на проверку. Но лучшие алхимики империи ни разу не нашли в присылаемых Первым принцем подарках ничего опасного или вызывающего привыкание.

Просто прирожденный талант.

Улыбка покинула лицо Сейлан. Слишком много талантов для одного единственного человека, а тем более принца.

Легкими, плавными мазками она нанесла душистую жидкость на виски. Аромат духов не был резким, он успокаивал, заставлял мысли течь ровно.

После разгрома Зеленого двора, про хозяйку Оранжевого все словно забыли. Ну да, она же всегда была лишь тенью блистательной Первой императрицы. Обвинить ее в участии в мятеже не удалось, но без последствий не обошлось. Все же она была довольно близка к императрице Имсаль и участвовала в запретном ритуале. На долгие годы Оранжевый двор стал ее темницей. Большой, даже огромной, роскошно обставленной, но все же темницей.

Казалось, что Вторая императрица полностью выпала из жизни империи, устранилась от борьбы за власть. Да и Харус не выказывал ни малейшей заинтересованности в делах императорского двора.

Поначалу надзор за ней был довольно строгим. Причем старалась не столько Палата Теней, сколько Красный и Синий двор.

Толкни пошатнувшегося, растопчи упавшего — таковы правила борьбы за власть. И они старались. Правда, старались! Внимательно следили, ожидая еще хотя бы одной, малейшей ошибки. Но одна весна сменяла другую, время шло, а императрица Сейлан мирно копалась в саду или затевала очередную переделку поместья.

Через пять лет сдались даже самые упорные ее недруги. Подкупив несколько слуг, чтобы следили за своей госпожой, они оставили хозяйку Оранжевого двора в покое.

Тогда-то Сейлан и начала действовать, поднимая старые связи. Золото рода Адрас текло рекой, а взамен в Оранжевый двор стекались все новости и слухи. Как столицы, так и всего Арвона.

Потом зачастили гости…

Наверное, даже Гехан не знал, сколько у Сейлан бывает гостей. Впрочем, император вполне мог знать если не все, то многое. Просто не обращал внимание, и давал ей резвиться, пока ее действия не угрожают его драгоценной империи.

Ее сегодняшний поздний гость носил кармелитово-красный плащ, с вышитым гербом в виде рычащего, готового к броску крылатого льва. Хоть многим такой визит в Оранжевый двор мог показаться странным, скрывать свою принадлежность к роду Суан клана Вэйр Этор Суан явно не собирался. Впрочем, слуг она отослала, как и стражу, сославшись на очередной приступ острой мигрени. А одаренному шестой ступени мастерства несложно незамеченным попасть в поместье, которое никто и не думает охранять.

— Ваше Высочество. Подданный склоняется перед императрицей. — Положенный поклон был проделан с некоторой ленцой, которую кто-то другой посчитал бы оскорбительной. Но Сейлан слишком давно вела дела с двухцветными в целом и Этором из рода Суан в частности, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

Лаэры любят демонстрировать свою мнимую независимость от императорской семьи. Считают императоров только первыми среди равных. Но все равно вынуждены склонять голову. Пусть и вот так… с ленцой.

Иначе этой головы можно очень быстро лишиться…

— Присаживайтесь, лаэр Суан, — отыгрывая гостеприимное добродушие, Сейлан указала на одно из кресел. — Какие новости?

— Про ночной переполох вы уже знаете? — уточнил Этор Суан, не особо надеясь на отрицательный ответ. Он понятия не имел, как запертой в поместье опальной императрице это удается, но Вторая императрица знала практически обо всем, что творится в столице. Да и не только в столице. Сети шпионов Оранжевого двора могли позавидовать императорские тени Кесса Родора.

— Тар развлекается, — подтвердила свое знание Сейлан. Оставив у Этора стойкое ощущение, что императрица отлично знала, что Красный и Синий двор ведут своих людей в западню.

Не то чтобы он рассчитывал на предупреждение со стороны Второй императрицы, но все же это было немного обидно. Не столько на императрицу, сколько на свою промашку.

— Тогда у меня осталось не так много новостей, — признал глава теней клана Вэйр. — Лар Гир Рикан, заместитель главы Палаты Монет, окончательно определился с выбором и проголосует за Лорса.

— Его выбор переменчив, и зависит только от числа монет в его сундуках. Если его голос нам понадобится, то мы его просто перекупим.

— Наши договоренности остаются в силе? — покончив с новостями, Этор перешел к самому главному.

— Разумеется, — кивнула Сейлан. — Как только Харус станет императором, вы станете главой Палаты Теней и можете рассчитывать на полную поддержку против рода Зогн, если эта проблема все еще будет стоять.

Они обменялись понимающими полуулыбками. Роду Зогн, или хотя бы главе этого рода, придется приложить немало усилий, чтобы просто дожить до этого момента.

Когда первые голосования не дадут результата. То перед Палатой Власти замаячит перспектива получить на троне императора Тара Валлона. Первое заседание… Второе… К четвертому все поймут — договориться насчет Лорса или Бадриса не получиться. И тогда придет черед ее мальчика.

«Главное, чтобы Красные и Синие не сумели объединиться», — подумала Сейлан, но именно ради этого она столько лет терпела наглость главы теней клана Вэйр.

— И все же меня волнует Первый принц, — признал Этор Суан.

— Он не станет нам мешать. Кому угодно, но только не Харусу.

— Но только если он не знает.

— Он не знает! — отрезала Вторая императрица, надеясь что ее слова звучат достаточно твердо. — И никогда не узнает. А то, что мы ему позволим найти, когда Харус станет императором, будет смесью полуправды и лжи.

— Другие императрицы могут открыть ему правду.

Взгляд Сейлан стал холодным, будто она подпустила в него немного школы льда.

— Только если они до этого момента доживут.

Глава 10 Удар в сердце

Как глава Палаты Теней и близкий друг императора, Кесс Родор мог претендовать на одно из пустующих поместий Белого города. Не в личную собственность, разумеется. А только на время службы. Но предпочел этого не делать. Старая резиденция рода Родор нравилась ему куда больше. Слишком много воспоминаний связывало главу Палаты Теней с этим местом. Часть из них была приятной, другая — не очень. Но даже неприятные воспоминания, порождаемые этими стенами — это его и только его воспоминания.

Он последний. Больше от рода Родор, некогда возглавлявшего не самый слабый и маленький одноименный клан, никого не осталось. Милева и Рантор? Они принадлежат императорской семье и уже не в счет.

Вроде бы все было как всегда. Пожирая дрова, в камине весело потрескивал огонь, даря тепло, чувство покоя и уюта. Массивный древний кубок был до краев наполнен отличным эншейским вином.

И все же все было не так. Без Гехана эти посиделки у камина потеряли всякий смысл. Кесс вздохнул. Он пережил не только родственников, но и друзей. Кто-то погиб во время чисток, устроенных астшанцами против самых непримиримых родов и кланов, другие погибли во время Восстания Ярости. А теперь еще и беспощадное время забрало лучшего из них… да и последнего, если хорошенько подумать.

Глава Палаты Теней взвесил свиток, который держал в левой руке.

Расправивший крылья черный дракон сразу привлекал к себе взгляд. Малая императорская печать была похожа на легионный знак, а если быть точным — знаки легионов походили на печать императора. Ведь именно с нее они и создавались.

Кесс всмотрелся в четкие линии магического изображения и уловил еще одно сходство. Пробитая белым мечом голова дракона на гербе Первого принца весьма напоминала дракона на печати императора. Случайность? Зная Тара — он сделал это специально, когда изменил свой герб после изгнания на Скалу.

Глава Палаты Теней вновь взвесил в руках свиток с завещанием императора и задумчиво посмотрел на огонь.

Содержимое завещания не было для него секретом. Гехан Третий облек свою последнюю волю в несколько сухих строчек в присутствии главы Палаты Теней. А затем скрепил ее двумя печатями. Большой, что наносилась в конец листа рядом с подписью. И малой, что скрепляла три шелковых шнура, которыми свиток был связан.

Кесс возражал. Он неплохо знал сложившийся в Палате Власти расклад. Но император не стал его слушать. Рассчитывал, что угроза восшествия на престол Первого принца заставит Красный и Синий двор объединиться и выработать компромиссное решение. Надо признать, план мог сработать, если бы Гехан Третий не ушел так рано и внезапно.

Им нужен был год… Хотя бы год…

А теперь… Слишком мало времени прошло и слишком много. Слава Зеленого двора пусть и не забыта, но давно померкла. И многие просто не помнят, насколько Тар Валлон может быть опасен.

Одержимый непонятной сущностью с нижних планов принц на троне империи… Одно небрежное движение рукой и Кесс может это изменить, с копией проблем не возникнет — он знает хранителя. Но станет ли от этого лучше? Исчезновение завещания императора обострит противоречия между дворами. Красные будут подозревать синих, синие — красных. Да и у Палаты Власти возникнут вопросы, а легитимность выборов может быть поставлена под сомнение.

Плюс Первый принц…

Кесс еще раз взвесил свиток и убрал его в неприметный тайник, закрытый от посторонних глаз тяжелой парчовой портьерой.

Если Тар Валлон станет опасен для империи — Тар Валлон умрет. И даже родственные чувства к Милеве, которую Кесс считал практически дочерью, его не остановят.

Но пока что Тар неопасен. Правда эта выходка с нападением на храм Белых жрецов… Но тут Кесс склонен был верить докладам теней о непричастности Первого принца. Да и белых давно следовало немного проучить. В последние годы они стали слишком наглеть.

Несколько десятков флагеллянтов в самом центре столицы — где это видано! В выданных им разрешениях говорилось о мирных проповедниках, а не о фанатичных воинах, сотворенных из бывших одаренных, которым не повезло родиться на землях Белых жрецов.

Вино закончилось. Подниматься не хотелось, но колокольчика, которым можно было вызвать кого-то из слуг, не оказалось на своем месте.

Поборов внезапный приступ лени, Кесс все же встал с кресла. Искать колокольчик не имело особого смысла. Да и запас вина должен быть в гостиной. На столе, он помнил это точно, находился кувшин.

Кувшин оказался именно там, где Кесс видел его в последний раз. Но также в гостиной находился один из слуг. Снимая с роскошного астшанского ковра мечи и кинжалы из коллекции Кесса, он их куда-то уносил, а затем возвращался.

— Шарт? — окликнул его Кесс. — Куда ты тащишь все это железо?

— Хочу почистить клинки, господин, — пояснил слуга, склонившись в угодливом поклоне. — Начало лета выдалось сырым. А малая гостиная плохо протапливается. Вот кое-где на мечах и появились пятна ржи. Управляющий Тегор приказал мне этим заняться.

Как истинный коллекционер, за своими трофеями, а большинство клинков было именно ими, Кесс любил ухаживать сам. Но в последние дни навалилось столько дел, что времени на что-то другое просто не оставалось.

— Раз Тегор распорядился, то выполняй, — здраво рассудил Кесс. Ржавчина — это не дело. А у него сейчас так мало времени. — Только аккуратнее, — добавил он, скрепя сердце. Слишком небрежно Шарт держал искривленные хинданские боевые серпы. — Кстати, а где Тегор? — уточнил он, вспомнив, что не видел управляющего со вчерашнего утра.

— Был в большой приемной, господин, — учтиво отозвался Шарт. — Мне его найти?

— Нет, занимайся своими делами, — отмахнулся Кесс, забирая из гостиной кувшин. Управляющему своему он вполне доверял.

Хотя немного странно, что Тегор не спросил его разрешения насчет коллекции. Видимо, думал, что у господину сейчас не до железа коллекционных клинков.

Вино показалось каким-то не таким, вместо привычной легкой горечи появилась едва уловимая кислинка.

— Даже вкус старого доброго эншейского без тебя какой-то другой, — пробормотал Кесс, приговорив перед камином очередной кубок.

Помимо грусти в душе его поселилась легкая злость на Гехана. Император умер, а ему теперь предстоит разбираться с его наследием. Оставаясь над схваткой, он будет приглядывать за молодыми оболтусами, чтобы они не ввергли империю в гражданскую войну. Осаживать зарвавшиеся кланы, а то и императриц с принцами.

Все ради блага империи!

Из его груди вырвался тяжелый вздох. Он слишком стардля всего этого дерьма. Но силы еще есть, да.

За годы власти над Палатой Теней он скопил немало всевозможных секретов влиятельных ларов и лаэров. Многие кланы, несмотря на декларируемую дружбу и союзы, играют друг против друга, стремясь выгадать и выиграть себе и только себе больше богатства, власти и влияния.

Залезть повыше, чтобы смотреть с высока на тех, кто ниже — излюбленная игра людей. Как одаренных, так и не очень. Просто у первых для этого больше возможностей и они этим охотно пользуются.

Но благодаря этому присущему амбициозным людям свойству у Палаты Теней есть много рычагов влияния на кланы. И не только на кланы! Да он даже точную сумму взятки знает, за которую Красный двор перекупил главу Палаты Ритуалов. Синие еще ничего не знают, а он знает!

Остается Тар Валлон… Неуправляемый и плохо контролируемый Первый принц. Возможности императорских теней на Скале были весьма ограничены. Да и сложно обвинить того, кого и так уже обвинили практически во всех грехах. Единственный реальный рычаг давления на него — это Милева и Рантор. Но вся проблема состоит в том, что этого может оказаться недостаточно. Тот старый Тар Валлон, которого помнил Кесс, ценил родственные связи. Но новый… никто не знает, что творится в его одержимой сущностью с нижних планов голове. Даже если сам Тар Валлон думает иначе.

Не зря астшанцы, которые знают о таких призывах куда больше одаренных империи, всегда тщательно контролируют всех одержимых. Стараясь держать их подальше от простых людей. Что уже говорить о наделении их хотя бы крупицей власти.

А как взбеленятся Белые, если в Арвоне появится одержимый император, мать которого они к тому же сожгли? Будет новая война.

Он задумчиво посмотрел в сторону тайника.

Может все же сжечь это проклятое завещание? А затем изъять копию у второго хранителя?

Надо признать, с выбором второго хранителя Гехан сумел его удивить. Да и на первом заседании Палат Власти, когда будут сравнивать две копии завещания, удивятся многие. Забавно будет на это посмотреть.

Встав, Кесс подошел к окну и некоторое время вглядывался в темноту.

Холодный северо-восточный ветер гнал со стороны озера темную тучу. Полностью заполонив небо, она сделала ночь совсем черной. И та, не сдерживаемая ничем, избавила мир от ярких цветных красок. Огоньки фонарей дежурной смены теней отважно сражались с подступающей темнотой, но смогли оградить от нее только небольшое пространство возле ворот.

Улица за стеной поместья была неосвещена. Родовое гнездо дома Родор хоть и располагалось в самом дорогом и престижном после Белого города районе столицы, называемом Золотым городом, но приютилось на его южной окраине, гранича с менее престижным Серебряным городом.

Кесс уже собирался отойти от окна, когда непонятное движение у ворот привлекло его внимание. Два ночных стража разом согнулись в неестественных позах и повалились на мостовую. Выглянувший из сторожки третий страж начал заваливаться назад, в его груди торчал арбалетный болт.

Через стену перемахнуло несколько фигур. Еще трое появились в пятне света у ворот и быстро утащили тела в темноту.

— Нападение? Кто посмел⁈ — Кесс сам не знал, какие именно чувства его сейчас одолевают больше: удивление или злость на неизвестных наглецов?

Стража родового поместья была невелика. Но само положение главы Палаты Теней защищало его лучше всякой охраны. Связываться с тенями никому не хотелось… до этого дня.

Кто? Почему? На эти вопросы можно ответить потом. А сейчас нужно просто выжить. Продержаться до подхода помощи. Да и нападавших не так много он успел заметить меньше десяти человек.

Сначала оружие!

— Шарт! Тегор! — крикнул Кесс, отпрянув от окна. — Все кто есть! Запирайте двери! На нас напали!

Сомнительно, что нападавших это надолго задержит, да и помимо дверей есть огромные окна, а высота в два этажа никогда не была для одаренных особым препятствием. Но все же это может выиграть хоть немного времени.

А время — это все что ему нужно… ну и головы нападавших, а лучше — заказчика.

Ходить по собственному дому с оружием на поясе глупо. Фамильный клинок, одно из последних наследий рода Родор, Кесс всегда держал на специальной подставке в спальне, недалеко от постели.

Но меча на месте не оказалось. Лакированное дерево подставки было пустым.

Кесс никогда не любил эти глупые суеверия давать мечу собственное имя. Да и фамильный клинок весьма условно мог считаться таковым. Он самолично дважды менял сам клинок, оставляя только украшенный большим рубином эфес с навершием в виде головы грифона. Да и сам эфес один раз пришлось править. Даже самое лучшее и зачарованное оружие в руках одаренных живет не так долго. Так есть ли смысл как-то обзывать полосу железа в твоих руках, если она всего лишь добавление к истинному оружию — атакующим и защитным техникам?

Но все же фамильный меч был его верным спутником множество лет. А теперь его нет!

— Шарр-ррт! — Кесс выплюнул имя слуги, словно это было изощренное ругательство.

Глупость? Случайность или…

Предательство!

Грохот распахиваемых дверей, которые никто даже не пытался закрыть, стал подтверждением его худших опасений. И раздавался он слишком близко. Словно неизвестные атакующие не только ворвались в дом, но и поднялись на второй этаж.

Невозможно! Слишком быстро! Или в момент нападения они уже были в доме⁈

Выскользнув в малую гостиную, Кесс только и успел бросить быстрый взгляд на опустевшие стены, еще недавно завешенные мечами и кинжалами.

Дверь, ведущая в большую гостиную, распахнулась от сильного пинка. Но первый же ворвавшийся внутрь нападавший отлетел назад, получив в грудь «воздушный серп». Жаль, что техника способная разрезать человека на две аккуратные половинки, не сработала как надо. Но кто сказал, что она будет единственной?

Пусть глава Палаты Теней не числился среди сильнейших одаренных империи, слабаком Кесс Родор тоже не был. Гехан Третий ценил его за ум и верность, а не за довольно скромную для его возраста и положения шестую ступень боевого мастерства. Но немалый опыт, как жизненный, так и полученный в реальных боях, делал его опасным противником даже без оружия.

Еще один «серп», «воздушная стрела», «молния».

Тело выдало заученные связки само, реагируя на угрозу. Но цепочка техник действовала странно, только отбрасывая и сбивая с ног противников, не причиняя им видимого вреда. Стандартные защитные техники вроде «доспеха духа» или всевозможных «щитов» действовали по-другому. А значит перед ним…

Флагеллянты!

По спине Кесса пробежал холодок былого страха. Он видел слишком много сражений, и отлично знал, какую опасность представляют послушные и фанатичные воины Белых жрецов. Не умея использовать техники, они обладали феноменальной, практически полной защитой от любых атакующих техник прямого действия.

Белые святоши любят говорить, что все дело в вере. Но ни для кого не секрет, что это просто переделанные техники тех самых официально порицаемых одаренных, которых они называют магами.

Еще один флагеллянт полетел на пол, поймав технику в грудь. Упав, он запутался в ногах второго. Тот зацепил третьего. У дверей образовалась куча из живых тел. Но с губ флагеллянтов не сорвалось ни единого звука, хоть они и шевелились, шепча молитвы.

Бросив на удачу пару техник и не добившись особого эффекта, Кесс отступил в кабинет. Подхватив со стола нож для писем, он с силой метнул его в сторону нападавших. Усиленный стихией ветра серебряное лезвие пробило тело начавшего вставать флагеллянта насквозь, ранив еще одного врага.

«Получите!» — с мстительным удовольствием подумал глава Теней.

Пусть он не был Геханом Третьим, Яростным вихрем, способным в одиночку разметать небольшую армию, но на кучку флагеллянтов его скромных сил хватит. Даже без оружия!

Но как проклятые белые на это решились!

«Зря Гехан пошел им на уступки», — с горечью признал глава Палаты Теней, хладнокровно, предмет за предметом, отправляя в полет все, что было у него на столе.

Во многом в этом решении императора была и его вина. Спокойствие на восточных границах империи стоило небольших поблажек, сделанных белым. И все же они где-то что-то упустили. Он, как глава Палаты Теней, упустил!

Ничего! В его же силах все исправить! Белые еще пожалеют, что решили пойти против Палаты Теней!

Приступ острой боли скрутил живот, к горлу подкатилась тошнота, расстроив концентрацию и сбив не успевшую сформироваться технику. А где-то в дальнем конце коридора мелькнула фигура предателя Шарта.

«Вино!» — холодея, понял Кесс, то-то его вкус показался ему странным.

Пересилив боль, он обрушил на противника очередной град снарядов. В ход пошло все: предметы мебели, книги. Короткий пусть и яростный обстрел и образовавшаяся у входа куча тел вперемежку с предметами мебели остановили нападавших, дав Кессу время на передышку.

Увы, короткую.

Победить он уже не надеялся. Боль в животе становилось все острее, огнем разливаясь по всему телу. В глазах темнело.

Сотворив «воздушную плеть», он отчаянно рубанул техникой по окну. Дорогой витраж, стоивший ни один ильсар, рассыпался, зато путь к спасению был открыт.

Кесс рванул к оконному проему, но очередной приступ острой боли скрутил живот. А затем со стороны дверей послышались хорошо знакомые сухие щелчки. Первый арбалетный болт прошел мимо, только слегка оцарапав щеку. Зато второй ударил в грудь, пробив наспех поставленный и толком не сформировавшийся «доспех». Кесс понял, что летит на пол, и провалился в темноту.

Очнулся он внезапным, резким рывком. Перед глазами все плыло. Ушедшая куда-то на второй план боль вновь колкими волнами разливалась по всему телу вместе с ударами сердца. Но боль — это хорошо. Только у мертвецов ничего не болит. А он, похоже, все еще жив.

Зрение прояснилось. Кесс понял, что валяется в луже собственной крови на полу своего кабинета, недалеко от рабочего стола. Правда стол находится не на положенном ему месте. Флагеллянты не только перевернули его на бок, но и местами разломали, ища тайники и скрытые отделения.

Его взгляд метнулся в сторону скрытого за портьерой тайника, возле разбитого окна. Вроде бы все в порядке, его не нашли.

Сколько он так уже валяется? Где помощь? Да и будет ли она вообще? Наивно полагать, что Белые жрецы пошли на этот шаг, не заручившись поддержкой одного из дворов. Но какой из трех цветов им помогает? Или все сразу?

Пересилив боль, Кесс с трудом перекатился на бок. И непонимающе уставился в широко распахнутые глаза Шарта. Мертвый слуга-предатель валялся на полу недалеко от камина. Удар кинжалом в сердце стал заслуженной наградой за предательства. Белым жрецам не нужны были свидетели. А выживший или пропавший при нападении слуга — это след. Зачем оставлять следы?

Грохот в спальне и гостиной говорили о том, что Белые все еще обыскивают поместье. И уходить не торопятся. Словно знают, что на помощь глава Палаты Теней может не рассчитывать. По крайней мере, быструю.

Плохо! Очень плохо! Неужели и среди его теней затесались предатели?

Сжав зубы, Кесс заставил себя встать. Сначала на колени, а затем, опираясь рукой на подоконник, на ноги. Тело было непослушным, слабым, подчинялось с трудом. Зато боль слегка утихла.

Уйти! Он должен уйти! Унести завещание, спасти бумаги. Это сейчас самое главное!

Ничего, он им всем покажет! Главное даже не выжить, а просто выбраться! А месть… Кесс знал, кому можно поручить это щекотливое дело.

Возможно, Первый принц зальет империю кровью, но он точно сможет отомстить. Хотя, теперь дело не в мести, а в справедливом возмездии. Что-то они с Геханом неправильно просчитали, где-то ошиблись. Заигрались.

Они так не хотели новой войны, так охотно шли на уступки, что их начали считать слабыми.

Зря… Дракон мертв, но жив убийца дракона!

Доковыляв до тайника, он активировал печать и, не обращая внимания на испачканные в крови руки, забрал из тайника все бумаги. Забрался на подоконник.

Шаг вперед. Короткий миг падения. Сгруппироваться.

Кесс тяжело приземлился, но на ногах устоять не смог, только и успел, что упасть на правый, не пострадавший бок. Вспышка боли резанула тело, вырвав у главы Палаты Теней глухой, непроизвольный стон. В глазах потемнело. Сознание вновь решило провалиться в спасительное забытье.

— Нельзя! Должен уйти! — прошипел Кесс сквозь плотно сжатые до крови в деснах зубы, заставляя свое измученное тело двигаться. — Не можешь бежать — иди. Не можешь идти — ползи, — прошептал он словно заклинание, цепляясь пальцами за холодные камни.

Он должен спастись! Главное добраться до ворот и убраться с территории поместья, пока Белые не хватились.

Боль была невыносимой, но и ворота становились все ближе. Еще немного и…

Крах своих надежд он осознал, когда путь к свободе перегородила еще одна тень.

— И что тут у нас? Тупые фанатики. Ничего нельзя им доверить, — произнес хорошо знакомый Кессу голос. Услышать его здесь и сейчас было сродни получить еще один болт, но теперь в самое сердце.

Невозможно! Немыслимо! Кесс не поверил собственным ушам. Это какой-то кошмар! Бред! Ему все снится или кажется. Пересилив боль, он поднял голову, вперив удивленный взгляд в немного изменившееся, но такое знакомое лицо.

— Ты? Все это ты? — еще успел удивиться глава Палаты Теней.

— Всегда я, — эхом донеслось в ответ. В равнодушном свете мелькнувшей в просвет тучи полной луны сверкнула полоса стали.

На «доспех» или любую другую защитную технику сил Кесса уже не хватило. Два чуда в один день — это слишком много для одного старого и смертельно раненого человека. Острие меча с легкостью пробило податливую плоть насквозь, раздробив даже один из камней мощеной дороги. И Кесс Родор из рода Родор, глава рода, глава Палаты Теней, вернейший из сподвижников Гехана Третьего, Яростного Вихря провалился в вечную темноту.

Глава 11 Палаты безвластия

Рассвет нового дня принес притихшей в ожидании внеочередного заседания Палаты Власти столице Арвона неприятные вести.

— Убит лаэр Кесс Родор.

Если поначалу Тар удивился и обрадовался, когда Милева появилась в Зеленом дворе, то первые же произнесенные вместо приветствия слова заставили его замереть в немом изумлении.

— Повтори. Кажется у меня что-то со слухом? — попросил он, слегка склонив голову набок.

— Сегодня ночью убит Кесс Родор, — послушно пояснила Милева, не мигая смотря прямо в глаза Первому принцу.

Тар нахмурился.

— Надеюсь, ты не думаешь, что это сделал я?.. Что ты на меня так смотришь? Хочешь спросить, где я был сегодня ночью? Что делал?

Такие предсказуемые вопросы. Впрочем, а чего он ожидал от Милевы? Доверия?

Она и раньше была довольно осторожной и недоверчивой. Даже к нему! А последние восемь лет, да еще в этом милом серпентарии под названием императорский двор, сделали ее настоящим параноиком. Не самое дурное качество. Мир одноцветных дворов коварен и жесток. Но Тара раздражал и задевал тот факт, что ее паранойя направлена исключительно на него!

— А что ты делал этой ночью?

— Ты будешь разочарована, — вздохнул он, чувствуя себя пророком. Так точно угадал! — Я спал. Просто спал. Что самое обидное, совершенно один. Зачем мне убивать Кесса? Разве только за то, что он крайне плохо выполнял свою работу, раз дал себя убить.

— Ты можешь хоть на время перестать строить из себя бездушную мразь? — Милева болезненно поморщилась. Сама мысль о справедливости, брошенного мертвецу упрека, причиняла ей почти физические страдания.

Тар закатил глаза. Нельзя сказать, что смерь главы Палаты Теней была радостной новостью. Но грустить по собутыльнику своего отца он не собирался. Два старых хитреца заигрались в свои непонятные игры. Пытались угодить всем и каждому. А следовало устроить показательную порку самых зарвавшихся. А то и кровопускание!

Да, Кесс Родор предупредил его об опасности. Но Тар отлично знал, что глава Палаты Теней научился у Гехана Третьего только самому плохому. Посчитай он Первого принца угрозой своей любимой империи, то бросил бы на его устранение все силы. Да и то странное нападение никому не известных мастеров, которые оказались выше рангом, чем значились. Кто сказал, что за ними не стоял Кесс Родор? Сам Кесс Родор? А можно ли доверять его словам о понесенных в тот день потерях? Может те две лучшие тени, о которых он сожалел, и были погибшими убийцами?

Теория не хуже прочих!

В империи, где одаренность равна статусу, нужны очень веские причины, чтобы прятать свой боевой ранг. Мастера седьмой ступени наперечет, ведь только шаг отделяет их от получения места в Палатах Власти. А место в Палате Власти — заветная мечта многих родов. Да и кланы от дополнительного голоса не откажутся.

— Какой человек погиб, — изрек Тар, придав лицу приличествующее моменту скорбное выражение. — Как я тебе соболезную… Ты удовлетворена?

— Нет, — признала Милева. — Бездушная мразь тебе удается лучше.

— Потому что ее я как раз таки не играю… Как его убили?

— Напали ночью на поместье рода Родор в Золотом городе.

— Напали ночью? На главу Палаты Теней? Второго, а после смерти Старика и до выборов нового императора, первого человека в империи? Следов, как я понимаю, нет. Кто напал, неизвестно. И ты хочешь сказать, что я неправ? Палата Теней отвратительно работает! И кто в этом виноват? А ну да, с него теперь не спросишь.

Милева нахмурилась, но не нашлась что возразить. Каждое слово Тара ложилось точно в цель. Не сумев защитить главу, Палата Теней потерпела полный крах. А расследование, с учетом заседания Палаты Власти, будет затруднено.

Нельзя сказать, что ее отношения с Кессом Родором были близкими и родственными. Глава Палаты Теней был человеком закрытым, не подпускавшим к себе никого. Словно боялся привязываться к людям. Даже со своими последними родственниками он держал дистанцию. Многие главы кланов и не догадывались о том, что такая связь существует.

Но все же Милева знала, что всегда может рассчитывать на помощь дяди. А еще ее испугала та легкость, с которой неизвестные разделались с, как справедливо заметил Тар, вторым человеком в империи.

За свою жизнь она не боялась. Но Рантор, как один из принцев, находился под угрозой.

От этой мысли бросало в дрожь.

— Ты забыл одну важную деталь, — напомнила она, нервно поглаживая рукоять меча. — Завещание Гехана хранилось у моего дяди.

— Секрет, который известен в этом городе даже последнему нищем, — подтвердил Тар. — Если ты не помнишь, то есть две копии завещания и два хранителя. Их нужно убить вместе, иначе затея теряет смысл. Если это произошло, то мы уже опоздали. Но я не слышал новостей о смертях других членов Палаты Власти.

В этом вопросе он слегка лукавил. Если существовал один поддельный приказ императора, который отправил его на убийство высшего дракона, то почему бы не быть поддельному завещанию? Оставалась слабая надежда на честность последнего хранителя. Его отец варился в котле этих интриг столько лет, что должен был предвидеть попытку помешать ему выразить свою волю. Особенно если эта самая воля идет вразрез с волей клановой знати.

— Все что я тебя прошу — не делай глупостей. Ладно? — попросила она, требовательно заглянув в глаза.

— Ты же меня знаешь.

— Вот именно, — подтвердила Милева. — Поэтому и прошу.

— Глупостей не будет. Не больше чем обычно.

— Почему меня это не успокаивает? — вздохнула Пятая императрица. — И не приходи ко мне больше. Тайно, явно… просто не приходи, — помедлив, добавила она вполголоса, прежде чем уйти. — Увидимся в Палатах Власти.

Резко развернувшись, так что плащ стражи белого города и колыхнулся на ветру, Милева покинула Зеленый двор. Тар долго смотрел ей вслед, пока сопровождаемая шестью стражниками с серебряными крыльями на шлемах Пятая императрица не скрылась за воротами.

Его внимание привлек сухой треск. На тренировочной площадке, справа от отданной во власть Родерика Тегна конюшне, Кэра рубила соломенное чучело. Вернее не рубила, а доламывала. Пусть в ее руках был обычный тренировочный меч — просто деревяшка — она успела повергнуть на землю два из трех чучел. И теперь, разбрасывая солому по песку тренировочной площадки, с каким-то неистовым остервенением расправлялась с последним.

— Похоже, с новостями я опоздал, — донеслось со стороны входа. Не успел один непрошеный, хоть и желанный гость покинуть Зеленый двор, как ему на смену пришел еще один непрошеный и не слишком желанный.

Сегодня Тибер Валлон в противовес обычным дням был одет по всем придворным канонам. Как официальным, так и неофициальным. Чистое роскошное одеяние без единого пятнышка и только в цветах родного Красного двора. Хотя здесь Третий принц все же остался верен себе. Красный шелк и бархат его одежд были излишне темными, что несколько не соответствовало традициям.

— Значит, Серебряные крылья мне не померещились, — сказал Тибер, с интересом наблюдая за расправой над тренировочным чучелом. — Тут была Милева и она только что ушла, — кивнул он собственным мыслям и повернулся к Тару. — Как тебе новости? У кого-то хватило яиц разделаться с дядей Кессом! Палата Теней, да и не только, стоит на ушах. Целый квартал Золотого города отцеплен. Тени роют носом землю. Ничего не найдут, но суеты будет много, — пророчески закончил Третий принц.

— Главный виновник смерти Кесса Родора — Кесс Родор, — пожал плечами Тар.

— Ты слишком строг к старику. Просто никто и подумать не мог, что кто-то рискнет покуситься на главу палаты Теней.

— Но кто-то рискнул, — парировал Тар.

Последнее чучело сдалось под напором атак Кэры. Удар был такой силы, что разлетелось не только чучело, но и массивный деревянный столб, к которому оно было приделано. Нанесенная на него рунная печать не помогла.

— Твоя ученица в ударе, но явно не в духе, — меланхолически констатировал Тибер. — Похоже, кто-то ее очень сильно разозлил. Кто бы это мог быть?

Тар не ответил. Да и плохое настроение Кэры было меньшим из проблем. Их ждали Палаты Власти.

* * *

От обилия красок резало в глазах. Смешение цветов, россыпь гербов. Сегодня в Палатах Власти собрался весь цвет империи. Что неудивительно, не каждый год выбирают нового императора.

Глядя на собравшихся в зале лаэров и ларов со всех концов империи, Тару пришла в голову интересная мысль. Возможно, долгая, излишне растянутая по времени церемония похорон императора рассчитана на то, чтобы все выборщики успели прибыть в столицу.

Выборы императора — не тот случай, когда дело можно отдать на откуп назначенным в Палату Власти представителям. Сегодня всех их сменили главы двухцветных кланов и имеющих голос родов. Главы и заместители всех пяти Палат имперской администрации.

И наследники императора. Куда без них?

Тар посмотрел в сторону скамей, отданных Палате Теней. На них в гордом одиночестве восседал Лит Лагон, правая рука Кесса Родора. Под прицелом многих изучающих взглядов чувствовал себя лар Лагон явно неуютно. Администратором он был хорошим, а вот одаренным — весьма средним, даже слабым. Четвертая ступень в пятьдесят лет… в глазах клановых — это уровень чуть ли не слуги. Раньше Лит Лагон всегда находился в тени Кесса Родора. Но тот не хотел вмешиваться в выборы. Что будет теперь? И главное, неужели один человек будет распоряжаться сразу двумя голосами Палаты Теней?

Перестав буравить взглядом лара Лагона, Тар окинул взглядом зал. Давно он тут не был. Девять лет? Или все десять?

Когда-то давно огромный зал Палат Власти его завораживал. Казался сосредоточением власти и могущества империи. Взгляд восторженного юноши видел только величие и силу, не замечая, что за внешней оболочкой скрыто другое, неприглядное и гнилое нутро.

Теперь, глядя на массивные колонны и ровные ряды скамеек, Тар чувствовал только злость и раздражение. Хотелось лично все разрушить, разворотить.

Он отлично понимал, что это невозможно, да и мало что изменит. Но желание было таким сильным, что даже его сосед вновь оживился, пробуя стены своей темницы.

Искушающий шепот вновь поселился в голове Первого принца. Но Тар к нему так привык, что практически не обращал внимания. Шепот, головные боли и дурное настроение стали его верными и вечными спутниками.

В отличие от старшего брата, настроение Тибера было на высоте.

— Добро пожаловать! Добро пожаловать! Палаты Власти… — Легонько качнувшись с пятки на носок, Третий принц жадно втянул носом воздух. — Чувствуешь этот тухлый запах гнили и мертвечины? Именно так пахнет настоящая власть.

— Ты преувеличиваешь. Пахнет дерьмом, — поправил брата Тар.

Тибер с преувеличенным испугом пощупал свои штаны, пристально осмотрел подошвы сапог.

— Это не я! Точно не я!

— Раз пришли, то придется нырять, — добавил Тар, не обращая внимание на бессмысленные потуги Тибера его рассмешить.

— Ну и пристрастия у тебя, братец. И это меня в этом проклятом городе считают извращенцем?

Хоть до начала заседания оставалось еще немало времени, Большой зал Палат Власти оказался полностью заполнен. Судя по обрывкам разговоров, новости о смерти Кесса Родора успели разойтись по столице, обрастая домыслами и подробностями. Все понимали, что послужило причиной гибели главы Палаты Теней. И каждый гадал, что последует дальше.

Проигнорировав огороженные и украшенные красным полотном места, Тибер устроился рядом с Таром среди зеленых цветов. Тем более места здесь было много, а людей непозволительно мало.

— Красные, синие, зеленые. Сине-красные. Черно-желтые… — пожаловался он, ковыряя пальцем тяжелый бархат. — У нас не империя, а сплошная палитра художника, братец. Вот только каждый видит будущую картину по-своему. Боюсь, что в результате получится безвкусная мазня, — добавил он, бодро помахав рукой матери.

Третья императрица сына проигнорировала. А сидевший рядом с матерью Лорс наградил брата недовольным, презрительным взглядом. Который, в свою очередь, был отражен броней равнодушия Третьего принца.

Когда раздался глухой удар медного гонга, лаэры и лары поспешили рассесться по своим местам. Держа в руках массивный, украшенный драгоценными камнями посох, в центр зала вышел распорядитель собрания. Обычно им становился самый старый член Палаты Власти из присутствующих. И сегодня это был Басор Суан, патриарх рода Суан из клана Вэйр. Один из самых сильных одаренных империи.

Несмотря на почти вековой возраст, патриарх рода Суан выглядел крепким, полным жизни и сил. Словно задался целью испортить своим цветущим видом настроение всем недругам.

Тар нахмурился. Что-то в старом Суане его насторожило, но он никак не мог понять причину. Прежде, когда императрица Имсаль была еще жива. Между Зеленым двором и родом Суан были если не дружеские, то довольно ровные отношения. Тогда откуда это странное и знакомое ощущение исходящей от старика опасности?

Когда-то давно патриарх рода Суан провел с ним несколько тренировочных схваток и оставил о себе благоприятное впечатление, как об опытном бойце школы…

Тар подобрался, словно вставший на след охотничий пес, ловя каждое движение старого одаренного. Прежние подозрения перерастали в уверенность. Лаэр Басор Суан был мастером девятой ступени школы Огня. Один из трех убийц, напавший на него в Желтом дворе и сумевший уйти живым, тоже практиковал техники именно этой школы. А его ступень была никак не меньше восьмой.

Совпадение? Тар давно уже не верил в возможность таких совпадений.

Двери Палат Власти закрылись. Посох распорядителя в руках Басора Суана поднялся вверх и со звонким стуком ударил в пол ровно три раза.

— В одиннадцатый день шестого месяца восьмого года черепахи. Я объявляю это срочное заседание Палаты Власти империи Арвон открытым, — провозгласил патриарх рода Суан.

Дальнейшую речь Тар, да и не только он, пропустил мимо ушей. Империя любила ритуалы. А ритуалы невозможны без длинных, пустых речей.

— Так пусть же два хранителя выйдут в центр зала и предъявят нам последнюю волю императора! — торжественно закончил Басор Суан, величественно, словно именно он тут император, оглядев зал.

На местах воцарилось оживление, но в центр зала никто так и не вышел.

Тар быстро пересчитал собравшихся. Плюс все представители императорской семьи, минус глава Палаты Теней. Нет, владелец копии завещания обязательно должен быть в зале.

Или Старик в своей слепой вере в Кесса Родора не стал делать второй копии? Нет! Невозможно! Гехан Третий Яростный вихрь был помешан на законах и их соблюдении. А два хранителя — это закон.

— День перестает быть томным. Похоже, вся налаженная система выборов только что пошла по одному известному месту, — хмыкнул Тибер, когда шум в зале начал нарастать. Положив голову на перила, отделивший верхний ряд скамей от нижних, Третий принц свесил вниз руку. Помахивая ей, словно сытый кот лапой, он с интересом поглядывал на застывшего в центре зала распорядителя, который явно не знал, что следует делать дальше.

Шепотки на скамьях переросли в глухой рокот. Рокот в гул. Позабыв про распорядителя и совет, все обсуждали произошедшее. С подозрением косились на врагов и не меньшим на друзей. Если отсутствие первой копии завещания императора еще можно было объяснить смертью Кесса Родора, то отсутствие второй копии озадачивало. По традиции, копии завещания императора передавались кому-то из членов Палаты Власти или же представителям императорской семьи. Так что человек, у которого есть завещание, должен находиться в зале. Но он молчит!

— Напоминаю всем досточтимым лаэрам и ларам, что сокрытие, уничтожение или изменение завещания императора является коронным преступлением и карается смертью, — с нотками легкого волнения провозгласил отмеревший Басор Суан. — Пусть хранители выйдут в центр зала и предъявят нам последнюю волю императора! — закончил он без особой надежды, но с некоторым интересом в голосе.

Мысли, блуждавшие в голове патриарха рода Суан, угадывались с легкостью. У многих в этом зале, исключая одного единственного человека, они были одинаковыми.

У кого завещание? И почему этот кто-то решил его скрыть? Испугался смерти Кесса Родора? Или же сам эту смерть организовал? Имя, написанное в завещание, многих уже не интересовало. Сам факт пропажи теперь можно использовать, чтобы опротестовать подлинность последней воли императора.

Впрочем, извечный вопрос «кто виноват?» отступал на второй план перед другим, таким же извечным — что делать.

Выборы без учета последней воли императора, которому принадлежала четвертая часть всех голосов Палаты, тоже можно посчитать сомнительными. Любая проигравшая сторона может оспорить их результат, ссылаясь на отсутствие той самой последней воли.

Законы империи на этот счет указаний не оставили. Хотя последнее еще следовало проверить крючкотворам из Палат Правосудия.

Глава 12 Большая разница

Шум не стихал, слишком странным, непредвиденным вышла пропажа завещания императора. Его отсутствие сразу смешало все карты, порождая сомнения. В истории империи такого просто не бывало. Покуситься на право императора выразить свою последнюю волю, из могилы влияя на выборы своего приемника… Даже сильные кланы в период расцвета своей силы и влияния не решались на подобное.

Это было немыслимо! Кощунственно! Если императора можно лишить голосов, то почему голосов нельзя лишить всю Палату Власти целиком? Кому вообще нужны эти выборы, если император сам может назначать наследника?

— И в третий раз я призываю хранителя предъявят нам последнюю волю императора!

Не дождавшись никакой реакции на свои слова, Басор Суан в очередной раз стукнул посохом распорядителя в пол, продолжая процедуру голосования, словно ничего не произошло.

— Есть ли в зале люди, знающие причину, по которой кто-то из кандидатов не может быть избран? — изрек он, разом покончив со всеми спорами.

В ложе Желтого двора Милева поднялась со своего места. По малолетству Рантора, именно она представляла интересы сына.

— Как законный представитель Шестого принца, я заявляю о снятии его кандидатуры с голосования.

Слова Пятой императрицы вызвали очередную волну шепотков. Но этот ход ожидался многими, а потому все быстро стихло. Да и особых шансов у Рантора не было. Слишком неприятные воспоминания оставила история Арвона о периодах властвования малолетних императоров.

Выждав для приличия еще немного, Басор Суан вновь ударил посохом.

— Напоминаю выборщикам — перед каждым из вас лежит карточка. На нее следует нанести цифру. Цифра один — Его Высочество Тар Валлон, Первый принц империи Арвон, Лорд Стратег Скалы, Великий адмирал Западного флота, Убийца Дракона, — согласно все той же, надоевшим до зубовной боли традициям, Басор Суан начал произносить полные титулы всех принцев. — Цифра два — Его Высочество Харус Валлон, Второй принц империи Арвон. Цифра три — Его Высочество Тибер Валлон, Третий принц империи Арвон…

— Это я, прошу любить и жаловать, — пробурчал Тибер тихо, но достаточно отчетливо, вызвав лавину гневных взоров.

— Цифра четыре — Его Высочество Лорс Валлон, — как ни в чем не бывало продолжил патриарх рода Суан, — Четвертый принц империи Арвон. Цифра пять — Его Высочество Бадрис Валлон, Пятый принц империи Арвон, Лорд Стратег Юга.

— Как-то скромно. Один твой полный титул тянет на четыре наших разом.

Новый комментарий Тибера вызвал очередную волну гневных (Лорс и Бадрис) и осуждающих (все остальные) взглядов в сторону Третьего принца. Но когда Тибера Валлона интересовало чужое мнение?

— Голосование объявляется открытым! — Закончив длинный спич, Басор Суан сел за стол в центре зала.

Взяв лежавшую перед ним карточку, очень похожую на игральную карту, Тар макнул перо в чернильницу и одним коротким росчерком вывел нужную цифру. Тоже самое проделали все остальные выборщики. В противовес долгой прелюдии, само голосование проходило очень быстро, чего нельзя сказать о подведении итогов.

— Голосование закончено, — объявил Басор Суан, отложив перо. — Начинаем сбор голосов. Лар Астор Шолан…

Из первого ряда поднялся незнакомый Тару лар.

На время выборов императора, никаких слуг, да и посторонних в Палаты Власти не допускали. Исключения делались только для членов императорской семьи, пусть и не имеющих голоса. Поэтому все голосовавшие, даже принцы, вынуждены были спускаться к распорядителю, чтобы положить свою карточку на стол. Поручать это кому-то другому запрещалось.

Тянулось все вновь медленно. Басор Суан не торопясь произносил имя и род проголосовавшего. Названный человек поднимался со своего места, степенно, не теряя достоинства, спускался к распорядителю. Демонстрировал свою «карту» «рубашкой» к зрителям и клал ее на стол в общую «колоду».

— Его Высочество Тар Валлон. — В этот раз Басор Суан немного снизил ступень велеречивой торжественности, сократив полное титулование до приемлемого минимума.

Карточка Тара прибавилась к прочим. Туда же последовали карточки остальных принцев и Милевы, она отказалась от участия Рантора, но не от его законного голоса.

— Басор Суан, — закончил глава рода Суан, присоединив к общей колоде свой голос, после чего пересчитал все карточки. — Шестьдесят шесть, — возвестил он, покончив с проверкой.

Начался подсчет голосов. Басор Суан доставал по одной карточке из получившейся колоды, громко провозглашал, за кого отдан голос. После этого карта демонстрировалась цифрой к совету и откладывалась в нужную стопку. Конечный результат, означавший отсутствие конечного результата, стал очевиден, когда «колода» не опустела и наполовину.

Закончив распределять карточки, Басор Суан пересчитал пять получившихся стопок и озвучил конечный результат.

— Принц Лорс Валлон — шестнадцать голосов. Принц Бадрис Валлон — пятнадцать голосов. Принц Тар Валлон — семь голосов. Принц Тибер Валлон — один голос. Принц Харус Валлон не получил ни одного голоса. Двадцать семь выборщиков воздержалось. Никто не набрал нужного количества голосов! — возвестил Басор Суан, подводя итоги заседания. — Внеочередное заседание Палаты Власти закрыто. Следующее состоится через десять дней.

Снова взяв в свои руки отложенный на время подсчета посох распорядителя, он трижды громко стукнул им в мраморный пол. Гулко звякнул гонг. Закрытые двери открылись. Горячо обсуждая произошедшее, члены Палаты Власти начали понемногу подтягиваться к дверям. Многие были так взволнованы и ошарашены исчезновением завещания императора, что проигнорировали негласное правило — дождаться, пока члены императорской фамилии первыми покинут зал.

— Кто-то обещал, что отдаст мне все свои голоса, — напомнил Тар, посмотрев на Тибера. Нетрудно было догадаться, кто тот единственный голос, полученный Третьим принцем. Но выходка брата его не особо удивила.

— Первое голосование, кому оно интересно? — беспечно пожал плечами Третий принц. — Нужно же сохранить интригу, братец. Может вы, трое зануд, так надоели Палате Власти, что эти нудные пердуны захотят выбрать более достойного, — он шутливо провел перед собой двумя пальцами, показывая, кого именно считает достойным императорской власти.

— Они не настолько отчаялись.

— Думаешь, я буду плохим императором?

— Не хуже многих других, — признал Тар. — Но ты им не станешь, — добавил он, не особо щадя чувства младшего брата.

— Эх, братец, ты решил отнять последнее, что у меня есть. Только шуту позволительно говорить одну только правду.

— Ты не такой шут, каким любишь казаться. Да и правду говоришь крайне редко, — отозвался Тар.

— Нет, мой недожаренный драконом братец. Умный шут всегда говорит только правду. Просто глупые мудрецы не всегда способны ее понять… или принять. Они обижаются на правду, как обижаются на врача за слишком горькое лекарство… Ладно, хватит этих ненужных заумностей. А то я возгоржусь от глубины глубин и остроты острот моего ума… Первое голосование ожидаемо провалено. Завещания нет. И что ты теперь будешь делать?

— То же, что и все — искать завещание императора, скупать голоса…

— И готовиться к войне…

Тар задумался, а затем резко мотнул головой, недовольно поджав губы.

— Крови будет много, но войны не будет. Она никому не нужна.

— Скажи это белым и астшанцам, — криво усмехнулся Тибер. — Да и война имеет свойство начинаться не потому что кому-то нужна, а потому что ее всеми силами пытаются избежать.

Не считая отсутствия завещания, результат первого голосования был ожидаем. Проба сил и не более того. Не все колеблющиеся решили, кому выгодней продаться. Не все перекупленные «сменили цвет», дожидаясь условного сигнала.

Тар бросил выразительный взгляд на Милеву, всем своим видом показывая, что им стоит поговорить. Но Пятая императрица картинно сделала вид, что ничего не заметила. Более того, поспешила к выходу, чтобы исчезнуть из зала заседаний Палат Власти.

— Зато теперь мы знаем, кто убил главу Палаты Теней, — задумчиво обронил Тар, нахмурив брови.

— Владелец копии завещания? — догадался Тибер.

— А кто еще? Если это не он, то почему не открылся Палате?

— Может он просто испугался, что станет следующим, — не согласился Третий принц.

— Если завещание объявлено, то какой смысл убивать хранителя?

— Месть?

Пришла очередь Тара отвергнуть теорию брата.

— Палата Теней возьмет второго хранителя под такую опеку, что к нему будет не подступиться.

— Это еще почему? А-а, чтобы попытаться поймать убийцу дяди Кесса, — догадался Третий принц. — Разумно.

— А значит второй хранитель заодно с убийцами. Эх, Старик, как же ты так умудрился ошибиться с выбором?

— И кто может быть этим вторым хранителем?

— Кто-то из неприсоединившихся, — Тар обшарил изучающим взглядом скамьи Палат Власти, словно пытался среди множества лиц найти интересующий его ответ. Взгляд его вновь упал на Милеву, но поймал только удаляющуюся спину Пятой императрицы. — Тот, на кого подумают в последнюю очередь.

— Это не я! — Тибер поспешно скрестил руки. — Точно не я!

— Тебя сложно отнести к неприсоединившимся, — скупо усмехнулся Тар, задумчиво наблюдая за Басором из рода Суан.

Если насчет убийц Кесса Родора у него не было никаких догадок, то недавнее покушение в Желтом дворе обзавелось одной интересной, многообещающей ниточкой. Возможно, ложной. Но что-то подсказывало Тару — он на верном пути. Оставалось выяснить, причастен ли к действиям патриарха рода Суан Красный двор или это частная инициатива рода.

Тар отлично знал кланы. Они — большая копия императорской семьи. Где грызня между наследниками разных дворов заменена грызней между родами, входящими в клан. И соперничеством между ветвями в самих этих родах.

— Пойдем, братец, — поторопил его Тибер, требовательно потянув за рукав. — Хватит пугать почтенных лаэров и ларов своим прекрасным ликом.

— Почтенных?

— Ой, сморозил глупость. Но шутам простительно.

В коридорах Палат Власти царило легкое смятение. Едва раскрылись двери зала, новость об исчезновении завещания императора начала свой победный путь. Тар не сомневался, к вечеру о произошедшем узнает вся столица. Нет, раньше! Слишком много внимания сейчас приковано к Палатам Власти. Да это и неудивительно, не каждый день выбирают нового императора.

— Тар, подожди.

Окрик настиг их, когда Тар и Тибер дошли до повозки и готовились оставить Палаты Власти, временно ставшие символом безвластия.

В своей излюбленной поспешной манере перепрыгивая через ступеньку, их догнал Харус, слегка запыхавшийся от бега.

— Сумасшедший день, — пожаловался он.

— Первый из многих, — отозвался Тар. — Это только начало.

— Согласен, — вздохнул Второй принц, небрежно разгладиврукой растрепавшиеся волосы. — Какие теперь у тебя планы?

Тар едва заметно поморщился. Второй, но явно не последний, раз ему задают один и тот же вопрос. А он не любил отвечать на риторические вопросы.

— Те же, что у всех. — коротко ответил он. — Поиски завещания и покупка голосов.

— Ты же знаешь, что Оранжевый двор всегда готов тебя поддержать. У матери, — Харус старался смотреть прямо в глаза брату, но при упоминании матери его взгляд все же на короткий миг вильнул в сторону, — много связей. Мы поможем! Скажи только чем!

— Спасибо, Харус. Я знаю.

— Заканчивайте уже облизывать друг друга, — вмешался Тибер. — Иначе я сейчас блевану. Кстати, привет, братишка. — Растопырив пальцы, он помахал ладонью прямо перед лицом Харуса. — Ты меня не заметил или специально проигнорировал?

— Прости, Тибер, — искренне повинился Харус. — Такой напряженный день. Я тебя, правда, не заметил.

— Бывает, — беззаботно пожал плечами Третий принц. — Вот такой я незаметный. Сам себе удивляюсь… Ты с нами?

— А мы тут втроем поместимся, с сомнением отметил Харус, — оценив размеры украшенного зеленым полотнищем экипажа.

— В тесноте, да не в обиде, братец.

Насчет тесноты Харус ошибался. При всем своем равнодушии к роскоши и удобствам, путешествовать Тар любил с определенной долей комфорта. Места хватило всем.

— Отвратительно выглядишь, братец. — Устроившись на мягких подушках, Тибер начал изводить второго старшего брата расспросами. Найдя себе в его лице новое развлечение.

— А можно без этого твоего постоянного «братец», — поморщился Харус.

— Можно, братишка. Но ты, правда, плохо выглядишь. Бессонная ночь? — невинно уточнил он.

— Дурная шутка, третий, — нахмурился Харус, сразу поняв намек. — Впрочем, как раз в твоем духе, — признал он.

Тибер молча развел руки и склонил голову. Показывая — да, я такой!

— Кто мог убить дядю Кесса? — продолжил Харус.

— Четвертая часть голосов… — напомнил Тибер. — Да кто угодно! Лично меня больше занимает второй хранитель. Да и братца Тара тоже. Верно братец? Кстати, а сколько теперь голосов нужно набрать для победы? Тридцать четыре? Или сорок два?

Тар и Харус переглянулись. Специально или нет, Тибер затронул весьма занимательную тему. У Палаты Власти шестьдесят шесть голосов. Но всего голосов, с учетом завещания императора, восемьдесят три. И от какой цифры брать половину, если завещания императора нет? Набрать тридцать четыре голоса из шестидесяти шести куда проще, чем сорок два из тех же шестидесяти шести. Если Красный и Синий двор договорятся, то в первом случае все можно решить за одно заседание, просто выступив вместе за одного кандидата. Тридцать один голос у них уже есть. Остается три.

— Проклятье, я должен срочно поговорить с матерью!.. Эй там, стой! — Едва дождавшись, чтобы повозка остановилась, проигнорировав ступеньки, Харус выпрыгнул наружу.

Выждав немного, но не получив новых приказов, Родерик хлопнул поводьями и повозка продолжила путь.

— Ты подозрительно молчалив, — заметил Тибер. Пользуясь уходом Харуса, он вытянул ноги и теперь практически лежал на подушках низкого, но широкого сидения повозки. — У меня создается впечатление, что исчезновение завещания тебя ничуть не волнует.

Тар не ответил. Не стал признаваться, что на самом деле не особо рассчитывал на завещание отца.

Ради блага империи старик ни за что не отдал бы свои голоса за одержимого принца. А если и отдал… Тар никогда не рвался к власти. Раньше, в более счастливые времена, ему хватало забот и как Лорду Стратегу Севера. Думал ли он о будущем? Да, думал. Но к трону не рвался. Перед его глазами всегда стоял пример вечно занятого отца. И Тар просто знал — скорее всего, именно ему придется взвалить на себя эту ношу.

Но это в прошлом. Он не признавался никому, но теперь корона была ему интересна только как инструмент достижения цели. Выяснить правду! Императору охотнее пойдут на встречу чем принцу. Да и просто набрав нужное число голосов, он мог обменять их на что угодно. В том числе и на головы всех главных виновников, даже если это будут императрицы.

Не дождавшись ответа или какой-то реакции, Тибер не стал настаивать. Откинув боковую занавеску на окне в сторону, он принялся молча пялиться на людей, что собрались в Белом городе в ожидании новостей о результатах первого заседания Палаты Власти.

— Сине-желтые плащи. Вот и клан Баэль подтянул в столицу своих бойцов.

— Тебя это удивляет? — подал голос Тар.

— Скорее беспокоит. Их, — кивок в сторону группы из десяти человек, — становится все больше. — И не только клановых. В столицу стягиваются наемники. Малыш Бадрис, наш новый Лорд Стратег Юга, перебросил две когорты Седьмого Грозного на север, ближе к столице. А с востока в город стягивается подозрительно много паломников из числа Белых… Развелось их, как крыс. Все чего-то ждут. И только ты, братец, щелкнул разок по носу Красный и Синий двор, и затаился. Вновь подозрительно спокоен и бездействуешь. Это так на тебя непохоже, что начинает пугать, — признал Третий принц.

— Насчет Красного и Синего двора — это только твои домыслы, — равнодушно заметил Тар. — Да и с чего ты взял, что я бездействую?

Тибер выразительно выгнул бровь, всем своим видом показывая, что ждет продолжения. Но его не последовало. Выдержав драматическую паузу, Тар закрыл глаза и задремал.

— Так нечестно, — надулся Третий принц. — Ты же знаешь, что любопытство — моя единственная слабость.

— А как же вино и шлюхи?

— Хорошо, не единственная. Но самая главная!

Глава 13 Правила подсчета

В Зеленом дворе Тибер задерживаться не стал. Удостоверился, что Кэры в этот раз в поместье нет, и тут же засобирался по делам.

Проводив спину младшего брата цепким взглядом, Тар задумчиво погладил пальцами один из шрамов на правой щеке.

Новость о стягивании в столицу клановых бойцов и наемников не была для него новостью. Но опасения Тибера он понимал. Сила считается только с силой, а потому Зеленому двору нужно больше собственных клинков в столице.

Стягивать в Хагронг легионеров Второго Крепкого не выход. Ему бы пристроить тех, что прячутся в подземельях Зеленого двора. Соленые клинки? Капитан Моран приведет не так много людей. Два-три десятка. Вряд ли больше. С мятежными легионерами у него под рукой будет более сотни бойцов. Не самых сильных, но все же. Еще недавно эта цифра казалась Тару достаточной, но теперь в его душе поселились сомнения.

Отсутствие завещание породит трения, а трения ведут к хаосу.

Драгора он отыскал на тренировочной площадке. Наемники, в противовес Кэре, с тренировочными манекенами возиться не любили. Солома сдачи дать не может, а оттачивать до совершенства техники им не требовалось. Поэтому тренировки наемников всегда проходили в форме поединков. Причем только боевым оружием. Деревяшек или затупленных мечей исканцы не признавали.

Сегодня наемник практиковался с двуручным мечом, оружием в империи Арвон не слишком распространенным и популярным. Одаренные предпочитали простые мечи. Большинство техник веками затачивались именно под это оружие, значительно упрощая их освоение. Существовало несколько родов, в том числе и входивших в кланы, которые пошли своим, отличным от общей массы одаренных путем. Но противниками они были скорее непривычными, чем по настоящему сильным благодаря использованию глефы там или копья.

Соперником Драгора был его заместитель Анк. Драгор и сам был довольно молод, но его заместитель и вовсе больше походил на еще не начавшего бриться подростка. Покрытое россыпью веснушек, открытое и какое-то по детски наивное и доброе лицо только усиливало это, весьма обманчивое, впечатление.

Не стоит судить о книге по обложке, а о людях по их внешности. Бойцом Анк, даже на весьма придирчивый взгляд Тара, был знатным. Не обладая и крупицей дара, он вполне тянул на полноценную вторую, а то и третью ступень. А для неодаренного это практически вершина. Дальше все начинают решать техники, а не сила и мастерство владения оружием. Хотя личная сила и мастерство тоже важны.

Цванг!

Перехватив меч левой рукой за середину лезвия, Драгор не столько отбил, сколько отвел клинок Анка в сторону, и прежде чем его побратим успел опомниться, обозначил колющий удар в шею.

— Мертв! — коротко бросил исканец.

Два наемника вновь разошлись. Застыв на пару мгновений в несколько картинных, словно срисованных с трактатов по фехтованию стойках, они вновь сошлись клинок в клинок.

Некоторое время Тар с интересом наблюдал за пляской стали. Иногда обманчиво медленной, а местами такой стремительной, что становилось немного страшно за целостность шкуры наемников.

Не обладая техниками — те редкие одаренные, что все же рождались в горах, чаще всего шли в ученики к магам юга — исканцы довели искусства фехтования самым различным оружием практически до совершенства. А знаменитые рунные исканские клинки и доспехи делали их весьма опасными противниками даже для одаренного немалых ступеней боевого мастерства. Не в схватке один на один, разумеется. Но и это достижение!

Тут горцы чем-то походили на флагеллянтов Белых жрецов и легионеров империи. Но если флагеллянтов делали из одаренных, а легионеры полагались на дракона и сигнумы, то стойкость к техникам и магии исканцев была связана с их отменным снаряжением и броней.

Искан славился не только своими наемниками, но и превосходными клинками, которые и принцу носить не зазорно. Да что говорить, клинок Тара тоже имел клеймо одного известного исканского рунного кузнеца. А исканские доспехи были плодом зависти любого выбравшего беспокойный путь меча.

Но доспехи, в отличие от мечей, исканцы никому не продавали, тщательно оберегая секрет их создания. А все попытки сделать что-то похожее заканчивались… не то чтобы безрезультатно, но даже доспехи центурионов уступали исканским.

Бывало, и не раз, что знаменитую исканскую броню снимали с мертвых исканцев и использовали. Но упаси аспекты попасться в такой броне кому-то из Вторых сыновей в плен. Не важно, захватил ты ее в честном бою, убив владельца, купил, выменял или тебе ее подарили — смерть будет не быстрой и весьма болезненной.

Именно поэтому исканскую броню предпочитали продавать тем же исканцам. Даже не продавать, а скорее возвращать за вознаграждение. Торговаться тут не стоило. Впрочем, горцы всегда платили щедро.

— Хватит на сегодня. — Передав свой меч Анку, Драгор смахнул со лба пот и подошел к Тару. — Вы что-то хотели, Ваше Высочество?

— Возможно, — не стал отрицать Тар. Пришедшая ему в голову идея, где найти еще людей, была не хуже прочих. — Не знаешь, в Хагронге есть свободные для найма исканские отряды?

Драгор задумался. Подобрав лежавший на траве красный берет с пышным пером, он надел его. Залихватски сдвинул на затылок и остервенело потер лоб.

— Неуверен. Но я могу поспрашивать у побратимов. Некоторые из них встречали в городе наших сородичей. Вряд ли они свободны от контракта, но все возможно.

Основными нанимателями исканских горцев был Берег торговцев и мелкие королевства юга. Там на мечи исканцев всегда был устойчивый спрос. Владетели торговых домов небыли чужды весьма агрессивной и кровавой конкуренции. Да и пираты Клыка не дремали, как и работорговцы Золотого архипелага.

В южных провинциях империи Арвон исканские наемники так же встречались. В основном их нанимали торговцы, ведущие дела с тем же Исканном или Берегом торговцев. Но столичный Хагронг располагался практически в центре империи. В этих краях горцы Искана — птицы редкие, но все же встречаются.

— Поспрашивай, — согласился Первый принц. — Если будет возможность, перекупай контракты.

— Сколько наемников нужно?

— Всех, кого сможешь найти. Но только исканцев. К остальным у меня доверия нет.

Драгор подобрался, польщенный подобным признанием. В отличие от принца, он плохо знал внутреннюю кухню империи Арвон. Все наемные отряды империи, те из них, кто представлял хоть какую-то силу, находились под патронажем тех или иных родов, а то и кланов. Нанимать их для Зеленого двора — приглашать врагов в дом.

Хотя репутация горцев, их верность данной клятве, тоже была одной из причин решения Первого принца.

Наемники сражаются за золото — это правда. За золото они станут сражаться, но не станут умирать? Это тоже правда, но лишь частично. И не про исканцев. Случалось, что исканские горцы гибли целыми отрядами, но нанимателя они никогда не предавали. И умирали за то самое золото, дорожа своей репутацией лучших наемников этого мира. Именно эта репутация обеспечивала исканцам ту высокую цену, что давали за их клинки.

* * *

— Тридцать четыре голоса! Всего тридцать четыре!

Давно Вторая императрица не получала таких приятных новостей. Вопрос, заданный Тибером Валлоном старшим братьям, а затем переадресованный Харусом матери, вызвал у Сейлан приступ удивления. Но тут же удивление сменилось восторгом.

Устами младенца! И как эта мысль не пришла ей в голову?

— Аспекты! Если бы пропажи завещания не было, ее следовало организовать!

— А это… — начал было Харус, но тут же прикусил язык.

Поздно. Сейлан заметила оговорку сына. Нахмурилась.

— Не знаю, кем ты меня считаешь, но убийц к Кессу Родору я не посылала. И к ночному нападению никак не причастна.

Она не лгала, но не стала добавлять никаких заверений и клятв, стараясь уйти от скользкой темы. Ведь следующий вопрос Харуса мог касаться покушений на старшего брата. А так откровенно врать сыну Сейлан не хотелось. Все же ее мальчик слишком привязан к Тару. Но это хорошо, выгодно. Не зря же она столько лет разыгрывала теплую дружбу с астшанской сучкой.

— Я не знаю что думать, — признался Харус, стараясь не смотреть на мать. — Все это мерзко.

— Знаю, — вздохнула императрица. — В твоих силах все переиграть, — помедлив, добавила она. — Ты можешь все рассказать брату. Ты ничего не знал, тебя он простит.

— Но тебя не простит никогда. Свой выбор я сделал. Хватит об этом… Ты уверена, что Палата Ритуалов скажет, что для выбора императора достаточно тридцать четыре голоса?

— Если не найдут завещание, то да, — подтвердила Сейлан, после недолгого молчания. — Мне даже не придется ничего делать. Красный и Синий двор задействуют все свои связи, чтобы получить именно этот результат.

— Если догадаются.

— Не считай Лиару и Медею глупее своего младшего брата… и матери, — добавила Сейлан. Вспомнив, что и сама как-то позабыла про этот вариант развития событий. — Новостью о пропаже завещания стала слишком внезапной. Все ее мысли были заняты поиском ответа, кто мог провернуть подобное. Вот и упустила важную деталь. — Думаю, Красный и Синий двор уже начали действовать.

— Может ты и права, — не стал спорить Харус. — Но ты ведь понимаешь, что и они стали куда как ближе к победе, чем раньше.

— Ошибаешься, мой дорогой сын. Раньше, понимая, что вряд ли кто-то из них наберет нужное число голосов, они могли договориться. С трудом, но шанс был. А теперь… — она многозначительно замолчала и довольно улыбнулась.

— Победа обманчива близка, так зачем договариваться, — понимающе кивнул Харус. — Надеюсь, ты помнишь про свое обещание, — добавил он.

Сейлан сморщилась, словно от сильной мигрени.

— Мой дорогой сын, каким же чудовищем ты меня считаешь… — Она знала, что к этому может прийти. Но чувство легкой обиды не оставляло. Неужели он не понимает, что все это ради его будущего? — Я не собираюсь как-то вредить Тару, — продолжила Вторая императрица, выдержав паузу. — Когда все закончится, он сможет спокойно вернуться на Скалу. Которая ему так нравится.

«А если ему попытается навредить кто-то другой, то это не моя вина» — закончила она про себя, прикрыв глаза.

* * *

— К святейшей славе вечного света. Да снизойдет на тебя его благодать.

— Слава Пресветлому, — не слишком искренне отозвался нищий, практически вырвав из рук Анато приплюснутый каравай хлеба.

Жрец вздохнул. Нет, ему нравилось лично раздавать бесплатную еду нуждающимся. Но многие из этих заблудших душ не верят в Пресветлого, и приходят к храму только затем, чтобы получить бесплатный кусок хлеба. Впрочем, путь к вере у всех разный. И для кого-то, как для вот этой пары детей, он может начаться с доброго слова и не слишком большого каравая.

Да и дар нужен не только просителю, но и дарителю. Он очищает дарителя, смывает часть его прегрешений. Главное — это искреннее желание помочь и сделать этот мир хоть немного лучше.

— К святейшей славе вечного света. Да снизойдет на тебя его благодать.

— Слава Пресветлому, — тихо, но искренне отозвались дети. На губах брата Анато появилась добрая улыбка.

Снова Пресветлый посылает ему знак, что все это не зря. А значит, нельзя останавливаться на полпути.

Подтверждением этих мыслей стало появление предвестника. Воин одним своим грозным видом заставил очередь просителей милости дружно отступить назад и затихнуть. Без ритуальных одежд и скрывающих лицо масок предвестники и правда выглядели угрожающе. Такого пустого взгляда у людей просто не бывает.

— Прибыла гостья, — тихо сообщил предвестник, склонившись к уху брата Анато.

— Хорошо.

Передав свой пост одному из младших жрецов, Анато вернулся в храм. Хоть основная часть и была уничтожена ночным пожаром, кое-что все же уцелело. В том числе и комнаты экклезиарха. Следы бесславного конца предыдущего хозяина давно почистили, ложе заменили, и Анато разместился именно здесь.

Ранней гостьей храма оказалась Третья императрица. Светлые волосы женщины скрывал капюшон глубокого плаща, а верхнюю половину лица Лиара спрятала за сетчатой вуалью. Предостережения, на взгляд Анато, бесполезные. Любой, кто хоть раз видел императрицу вблизи, мог с легкостью ее узнать.

Но не его дело указывать, как нужно маскироваться.

— Императрица, — учтиво, но несколько холодно поприветствовал он женщину.

Власть мирские правителей ничто перед Его волей и властью.

Догадаться о причине внезапного, да еще и личного визита было нетрудно. Выждав пару дней, не поднимется ли шум. Императрица заявилась, чтобы узнать судьбу бумаг, изъятых из поместья ныне покойного, не без помощи белой братии, Кесса Родора.

— Брат Анато.

Слышать «брат» из уст этой женщины было просто оскорбительно. Но Пресветлый велел своим слугам быть терпеливыми. И Анато терпел. Пусть императрица думает, что все это радии ее жалкого сыночка.

— Удивлен вашему визиту, — сказал он, даже не пытаясь разыграть отсутствующее удивление.

— Ночное нападение на главу Палаты Теней… — многозначительно произнесла Лиара.

— Страшная трагедия. Очередная грешная душа лишилась шанса на спасение. Как проходит расследование?

— Зашло в тупик — никаких следов, — Лиара позволила себе легкую, едва уловимую улыбку. — Убийцы появились из ниоткуда и исчезли в некуда. Палата Теней в полном замешательстве.

То что это «некуда» обеспечил один из родов клана Вэйр, чье поместье располагалось рядом с поместьем рода Родор, она напоминать не стала.

— Прискорбно… Но также это значит, что мы выполнили свою часть сделки, — сказал жрец, отбросив ненужное притворство.

— Мне нужны все бумаги Кесса Родора, включая завещание.

Ожидаемо.

— У меня его нет, — терпеливо пояснил он. — Предвидя ваш вопрос, я ничего не знаю, о его содержимом.

Степенный и какой-то равнодушный ответ Анато заставил Лиару замереть на месте.

— Как это нет? Вы его не нашли?

— Нашли, но завещание было платой, которую запросил второй хранитель последней воли императора за свое молчание в Палате Власти.

— Кто он? Мне нужно имя! Я требую…

— Требуете? — в обманчиво мягком голосе белого жреца проскользнули стальные нотки.

Лиаре стоило огромных трудов сдержаться, не выдав охвативший ее гнев.

— Мне нужны гарантии, что завещание не появится на последующих заседаниях Палаты Власти, — ровно заметила она. — Именно поэтому я хотела бы знать, кто второй хранитель.

Ей редко доводилось быть в числе просящих. Но ничего, она стерпит это унижение. Главное чтобы Лорс стал императором. Когда это произойдет… разговор с Белыми жрецами будет другой.

Белые святоши очень наивны, раз надеются, что им позволят и дальше смущать чернь своими проповедями. Пусть не сразу, но она раздавит их, как только власть Лорса станет незыблемой, словно скала.

— Это исключено, — вновь терпеливо пояснил Анато. — Второй хранитель уничтожил обе копии завещания.

— Вы уверенны?

— Клянусь! Это произошло на моих глазах. Он сжег свитки, не вскрывая печать, — с легкостью солгал Анато. Незачем императрице столь усердно искать второго хранителя. А ложь во спасение — не ложь вовсе. Да и обман погрязшего в ереси магии грешника не является обманом. Тем более, все ради славы Его!

Клятве жреца Лиара не особо поверила. Наверняка хитрый Белый просто припрятал завещание для возможного торга в случае раскрытия участия жрецов в убийстве Кесса Родора, но настаивать не стала. Лорсу попасть в завещание все равно не светило, а кто там теперь записан, уже неважно. Не далее как вчера Палата Законов, подтвердила, что без последней воли императора для выборов достаточно набрать чуть больше половины голосов Палаты Власти.

«Ненасытные бестии! Попробовали бы они не согласится!» — зло подумала Лиара, вспомнив сумму, которую пришлось заплатить за это решение.

Несмотря на давление со стороны ставших на время союзниками Красного и Синего дворов, Палата Законов поначалу явно решила не торопиться вердиктом. И только смазав медленный механизм звонким золотом Красный и Синий двор мгновенно получил требуемое.

— Остальные бумаги? — спросила она вместо этого.

— Мы ничего не нашли. Не успели. Даже с завещанием нам просто повезло, Кесс Родор не успел убрать его в тайник. — И вновь Анато пришлось слегка слукавить. Часть архивов Кесса Родора флагеллянты смогли найти. Очень интересные бумаги, с множеством мелких и крупных грешков ряда влиятельных лаэров.

Конечно, попади эти бумаги в руки Третьей императрицы, она смогла бы получить для Четвертого принца необходимое число голосов. Но кто сказал, что Белым жрецам интересна победа Лорса Валлона? Красный двор им не союзник, нет. Попутчик, и не более того. Да и пути их теперь расходятся.

Внутренне кипя от раздражения и недовольства, Третья императрица холодно попрощалась и покинула храм. У черного входа, предназначенного для храмовых служителей, ее поджидал ничем не примечательный паланкин, который сопровождало несколько одаренных клана Вэйр.

Когда императрица ушла, Анато некоторое время молча сидел, прикрыв глаза. Вновь их союзник оказался прав, предсказав каждый шаг Красного двора. Но будут ли также точны его дальнейшие предсказания? А если точны — все ли он рассказывает Анато?

Но отступать поздно. Все в воле Пресветлого! А он на их стороне!

— Мы готовы? — выйдя из комнат, спросил Анато у предвестника, ожидавшего его за дверью. И на короткий миг жрецу показалось, что в бесстрастном взгляде «меча церкви» сверкнула искра радости.

— Братья ждут только вашего приказа.

— Прекрасно… сообщи нашему доброму другу — мы начинаем в день второго заседания Палаты Власти.

Не утруждая себя ненужным ответом — приказ отдан, приказ будет выполнен — предвестник четко развернулся и оставил жреца.

Выбор сделан!

Достав четки из солнечного камня, Анато начал быстро перебирать их пальцами, шепча молитву.

Скоро улицы этого города поглотит хаос. И только тот, кто в этом море хаоса станет островком стабильности и безопасности, сможет получить власть. Сначала в столице, а затем и во всем Арвоне. Ведь именно из хаоса рождается новый порядок.

Глава 14 Бесценный груз

— Поберегись!

Не обращая внимание на суету у ворот, а тем более за воротами, наплевав на очередь, небольшой караван въехал в беспокойный Хагронг.

Он был невелик, даже мал — всего одна повозка. Но ее размеры поражали воображение. Заняв всю дорогу, она разгоняла со своего пути все встречные повозки, словно имперский морской левиафан рыбацкие лодки, заставляя их свернуть на обочину. Да и тащили ее четыре здоровых, запряженных цугом вола. И это явно указывало на то, что обычные лошади с таким тяжелым грузом не справятся. А сопровождавшая повозку внушительная охрана, говорила о его ценности. Зеленые знамена с пробитой белым мечом головой дракона поясняли городским обывателям, что груз принадлежит Первому принцу и Зеленому двору.

В иное время последнее могло спровоцировать горожан на нападение. Хогронг не любил Зеленый двор, а Зеленый двор, в лице последнего представителя, отвечал столице взаимностью. Но охрана из уставших, а потому хмурых и злых соленых клинков, да наглядный урок разбушевавшейся толпе, преподнесенный Таром Валлоном при возвращении в столицу, поубавил в горожанах глупой храбрости. Максимум на что решались самые отчаянные, тихо ругнуться или плюнуть в след каравану. Желательно, чтобы никто этого не заметил.

Любви к Первому принцу большинство горожан Хагронга никогда не испытывали. Зато он вновь научил их бояться. Напомнил, что не стоит дергать дракона за хвост, особенно если у него плохое настроение. Впрочем, даже если оно хорошее… тоже не стоит.

Когда впереди показались стены Белого города, капитан «Императрицы Имсаль» вздохнул с облегчением.

— Бодрее парни! Мы почти на месте! — обнадежил Моран окруживших повозку соленых клинков.

Клинки, в отличие от легионеров, к долгим пешим переходам не привыкли. Пусть их маленький караван не выдерживал положенных двадцати миль и по меркам легиона двигался черепашьими темпами, но за эти дни бесконечных маршей они порядком выбились из сил.

Медленно проскрипев по центральной, прямой как стрела улице, повозка пересекла мост и с огромным трудом протиснулась через узкие ворота Белого города, чтобы закончить свой путь в поместье Зеленого двора.

Но добраться без происшествий им было не суждено. Уже на подъезде к поместью Первого принца из-под зеленого полотнища, укрывавшего повозку, вывалился небольшой сундук и с грохотом упал на камни мостовой. Сам дубовый сундук падение выдержал с честью, но часть крышки раскололась, позволив увидеть его содержимое.

Многочисленным свидетелям происшествия оставалось только завистливо ахнуть — сундук был по самую крышку набит разноцветным мистическим жемчугом. И второй раз ахнуть, когда соленые клинки, откинув зеленое сукно, спешно загрузили потерянный груз обратно в повозку — сундук оказался не единственным. Если мистическим жемчугом набита хотя бы треть повозки, то победа Первого принца практически предрешена. Перед такими богатствами не устоит никакая крепость.

— Добрались! Хвала аспектам!

Только когда за спиной остались ворота Зеленого двора, Моран позволил себе перевести дух. Неуклюже склонив тело, он с облегчением сполз с седла. Широко расставил ноги и некоторое время просто стоял.

Как же это приятно просто стоять на двух своих ногах, а не ехать на четырех. Как настоящий морской волк, на лошадях капитан «Императрицы Имсаль» ездил довольно редко, предпочитая им морских скакунов, и долгое путешествие до столицы вымотало его не меньше, а может и больше соленых клинков.

— Построиться, оболтусы! — помассировав кулаком затекшую поясницу, властно рявкнул он, заметив идущего к ним Первого принца.

Уставшие клинки неспешно выстроились у повозки, подчиняясь приказу. Окончание долгого пути не означало окончание службы, но одна мысль о долгожданном и заслуженном отдыхе давила в них любые признаки недовольства, если таковые и были.

— Ваше Высочество, груз «Императрицы Имсаль» доставлен, — доложил Моран.

— Отлично, — встав перед капитаном, Тар приветственно хлопнул его по плечу. — Всем клинкам два дня отдыха и по полноценному ильсару, — добавил он, бросив беглый взгляд на уставших стражей.

— Зеленый двор! Дракон мертв! — не слишком слажено, зато от души рявкнул неровный строй. Усталость ушла, и в глазах соленых клинков зажегся азартный огонек радостного предвкушения. Несмотря на немаленькое жалование за походы через Великий океан, редко кому из них доводилось держать в руках полновесный ильсар. Да и возможность держать в руках — это одно. А возможность прогулять его в столице империи — совсем другое!

— Сколько людей ты с собой привел? — уточнил Тар у капитана «Императрицы», когда соленые клинки стали расходиться, а исканцы во главе с заместителем Драгора окружили повозку и начали выгружать ближайшие сундуки.

— Эти три, остальные не трогать, — отвлекшись, проинструктировал их Моран, указав пальцем на самые крайние сундуки. — Тридцать восемь человек, — сказал он, вновь поворачиваясь к Тару.

— И еще сто двадцать подойдут чуть позже, — кивнул Первый принц.

Моран непонимающе моргнул.

— Ваше… Точно так, — быстро сориентировался он, поняв смысл этого многозначительного, пронзающего взгляда. Если Тару Валлону нужно, чтобы он привел больше людей, чем у него есть, то это значит, что он привел больше людей. Не может же Первый принц ошибаться?

Клинки, которых он забрал с «Императрицы», люди проверенные. Болтать не станут. Да и откуда им знать о планах своего капитана?

Губы Тара изогнулись в скупой улыбке. Проводив капитана «Императрицы» в свои покои, подальше от лишних ушей, он налил два бокала вина, один из которых протянул собеседнику.

— И как главный груз пережил путешествие?

— Я пока что не проверял, но неплохо. Что ему станется? — отозвался Моран, с наслаждением и толикой благоговения потягивая превосходное вино из предложенного принцем кубка.

— Проблемы были?

— При выгрузке с «Императрицы» пришлось повозиться. Грузили ночью, но справились, — признал капитан «Императрицы». — А в дороге все было спокойно. Быки поначалу нервничали, но никто ничего не заподозрил. А потом и быки, ничего, привыкли.

— Что с жемчугом?

— Один из сундуков поврежден. Случайно выпал из повозки.

Тар благосклонно сомкнул глаза. Скоро новость о немыслимых сокровищах, доставленных в Зеленый двор, пойдет гулять по Белому городу, а затем и столице, чтобы закончить свой путь в ушах тех, для кого она и предназначена.

Правда, готовилось все под иную ситуацию. Но не пропадать же заранее подготовленному добру.

Вопрос только в том, клюнут ли его враги на новую приманку. С одной стороны, неудачные ночные поиски мятежных легионеров сделали их более осторожными. А с другой, неужели Красный и Синий двор станут просто ждать и смотреть, как Зеленый двор скупает голоса? Нет и еще раз нет! Пусть случай с ложным драконом научил их осторожности, но против такого соблазна они не устоят.

Особенно если продемонстрировать им, что добычу уводят у них из-под носа…

— Отдыхай, Моран. Об остальных делах мы можем поговорить завтра.

Коротко поклонившись, капитан «Императрицы» поспешил прочь. Кубок хорошего вина в хорошей компании — это хорошо, но мало. Нужно минимум три. А затем ванная! Горячая! Чтобы все нутро проняло! Особенно стертую о седло задницу. И спать!

Он так спешил воплотить свои мечты в жизнь, что едва не налетел на Одноглаза. Бывший гроза трех морей и один из Королей Клыка торопился войти в поместье Первого принца, тогда как Моран так же торопился, но выйти. И только широкие двери позволили двум морякам разойтись, как в море корабли.

— Ты еще жив, пират? — походя бросил Моран, не скрывая неприязни.

— Не дождешься, — по-доброму отозвался Гварт, поглаживая себя по оружейному поясу.

Вступать в дальнейший спор с бывшим пиратским вожаком капитан «Императрицы» не стал. Поморщился, словно хлебнул уксуса вместо вина и пошел в сторону гостевых апартаментов.

Заметив, что принц тоже идет к выходу, Гварт Одноглаз остался на крыльце.

— Твое Высочество, а откуда у нас столько головастиков? — поинтересовался он, косясь своим единственным глазом то на повозку, то на три тяжелых сундука. Исканцы сняли их с повозки, но явно не знали, куда нести. Крышка одного из сундуков была расколота. А содержимое так и притягивало к себе взгляд.

Мистический жемчуг, ядра силы, окаменевший исток — названий много, но суть одна. Именно из-за этих круглых камешков империя с таким жадным интересом посматривала через Великий океан в сторону Забытых земель. И не только посматривала, но и предпринимала попытки закрепиться за океаном.

Тар непонимающе выгнул бровь.

— Головастиков?

— Ну этих, — Ничуть не смущаясь, Одноглаз ткнул пальцем в ближайших соленых клинков, еще не успевших покинуть поместье. — Они себя еще ошибочно моряками считают.

— Знаешь, оскорбляя моих людей — ты оскорбляешь меня.

— Так я не оскорбляю, — быстро нашелся Гварт, потеребив бороду. — Факт констатирую. К тому же я это… любя. Еще лет пять, и они дорастут до лягушек. Так постепенно и моряками станут… к старости. Если доживут.

— Напомни, почему я терплю тебя в своей свите?

— За спасение твоей поджаренной шкуры, Твое Высочество. А еще я забавный и полезный.

— Близкое знакомство с Тибером не пошло тебе на пользу, — вздохнул Первый принц.

Единственной причиной, по которой Гварт Одноглаз оставался в его свите — известный шпион не опасен и лучше неизвестного. Пирата так искусно к нему подводили, что он решил дать тому шанс оказаться не просто близко, а совсем рядом. Имея такого шпиона, ты не станешь посылать других. Ведь чем больше людей, тем выше шанс где-то проколоться.

Самое интересное, Тару так и не удалось выяснить, на кого конкретно Одноглаз работает. На Скале этот вопрос его не сильно заботил. Но пришло время распутать этот клубок. И прибывший груз давал такой шанс.

Зря Тибер обвинял его в бездействии. Огонь дракона шрамами на теле научил Первого принца осторожности и скрытности. В мире существовало только две сущности, полностью посвященные в его планы. Да и те на пару делили одно тело.

— А что за сундуки к нам привезли? — спросил бывший пират, скучающе поглядывая на суету возле повозки.

— Да так, доставили кое-что из моего гардероба с «Императрицы».

— А-а, ну да! Гардероб, — хмыкнул Одноглаз, стрельнув глазами в сторону разбитой крышки одного из сундуков. — А я то думал…

— Ты не должен думать, а должен выполнять, — несколько резче, чем это обычно бывало осадил пирата принц. — Для тебя есть срочное задание. Нужен дом в Серебряном городе или небольшое, но укрепленное поместье вне городских стен.

— А Зеленый двор чем твое Высочество не устраивает, — не понял Одноглаз, обводя взглядом обширное поместье.

— Ограничениями на число личной стражи, — поморщился Тар. — Три десятка человек — это слишком мало. Убийцы ходят сюда, как к себе домой, — напомнил он о недавнем нападении и задумчиво добавил: — Не стоит собирать все яйца в одну корзину. Лучшую часть моего гардероба с «Императрицы» стоит держать под надежной охраной вне этих стен.

— Поиски потребует времени и… — Одноглаз пошевелил пальцами, словно пересчитывал монеты.

Тар достал толстый кошель и бросил его пирату.

— На расходы.

— Вот это другое дело, — осклабился Гварт. Ловко поймав кошель, он взвесил его в руке и довольно щелкнул языком, узнав звон золотых монет. Хватит не только на поместье в Серебряном городе, но и ему, скромному слуге, кое-что останется за верную службу.

Первый принц никогда не испытывал проблем с деньгами, и тратил их достаточно щедро. С точки зрения Одноглаза, излишне щедро. Но эта черта Убийцы дракона была одной из немногих, которая пирату особенно нравилась.

— Так я пойду? — уточнил он, убирая кошель.

— Да. И не затягивай. Прогулять мои деньги ты всегда успеешь. А поместье мне нужно уже вчера.

— И в мыслях не было, — соврал Одноглаз.

* * *

— Яблоки! Кому яблоки? Зрелые, сладкие!

— Рыба свежая! Зеркальный угорь, золотой карп…

Торговая улица Серебряного города всегда была шумным местом. Уличные торговцы, с лотками наперевес и степенные владельцы торговых рядов перекрикивали друг друга. Старательно нахваливали свой товар. Но славилась она не только бойким торгом и обилием гоняющей воришек городской стражи.

Эта часть города относилась к числу престижных. Золотой город, с его клановыми резиденциями и поместьями сливок империи располагался совсем рядом. Но селиться на Торговой улице не торопились. Многочисленные торговцы, а главное — порождаемый ими шум, делали это место не лучшим выбором для жизни.

Зато улочку, помимо многочисленных магазинов, облюбовали таверны, трактиры и два театра. А также многочисленные бордели для самой разной, но по возможности зажиточной публики. Боковые, спокойные от шума и суеты улочки вели к заведениям поприличней, вроде тех же Домов Цветов, в которые не зазорно заглянуть лару, а то и лаэру, если не принцу. Впрочем, и в заведениях первого рода, без ненужной музыки и ярких представлений, им всегда были только рады. Как рады любому, у кого в карманах звенит серебро, а тем более золото.

Выбранное Одноглазом заведение не отличалось от прочих. Неприметная дверь и ничем не примечательная на первый взгляд вывеска, на которой был изображен синий цветок — явный намек на родство заведения с Домами Цветов, но статусом пониже. Без ненужных песен с танцами. Да и куда дешевле!

Покидал это достойное заведение Гварт порядком отдохнув душой и телом. Самое забавное — он не потратил ни монеты! А наоборот, ушел с кошелем серебра. Небольшое письмо с описанием всех дел Первого принца за кошель серебра — неплохой размен.

Да и сервис оказался неплох. Девочки на любой вкус. Довольно почесал грудь, Одноглаз заодно проверил еще три письма — точные копии оставленного в борделе. А впереди его ждет столько же мест, которые следовало посетить.

Правда в этот раз все самое ценное придется передавать устно, но ему нетрудно. За такие-то деньги.

Бегло изучив содержимое переданного кошеля, старый пират сплюнул на мостовую и сокрушенно вздохнул.

Все же Первый принц к своим верным, хе-хе, слугам, куда как более щедр. А эти жмоты сунули ему кошель набитый сарами. Выглядит большим, а на самом деле тут и ильсара не наберется.

Про своих первых и главных нанимателей, вытащивших его в свое время из петли, Одноглаз ничего не знал. Хотя и догадывался по ряду обмолвок и общей скупости, что это были представители Палаты Теней.

Три других нанимателя появились позже, когда ему удалось попасть в свиту Первого принца. Как человек практичный, он сразу решил, что раз его принуждают шпионить за Таром Валлоном, то полученной информацией можно и нужно делиться с любым, кто готов заплатить.

Двух первых он легко раскусил — Красный и Синий двор. Да они, признаться, не играли в таинственность и секретность. С последним работодателем были определенные проблемы. Но Одноглаз поспешил на время выбросить эту мысль из головы.

А если там Красный, Синий двор или кто-то еще думают, что он шпионит исключительно для них, то это их проблемы. Никаких клятв Гварт им не давал. Да и когда его останавливали какие-то глупые клятвы?

Вторым адресом в его списке стал трактир, где ему довольно щедро плеснули хорошего вина, пока неприметный свиток исчез в огромной лапище трактирщика.

Взамен свитка в карманах Гварта завелся еще один большой кошель. Вот оно как бывает!

Да и улов оказался куда богаче первого. Не золото, но тяжесть полновесных саоров радовала душу.

Даже жаль, что скоро все кончится.

Чутье подсказывало старому пирату, что с теплого места ближника Первого принца пора валить. Денег он за эти годы скопил немало. Со Скалы его любезно увез сам Тар Валлон — пора и честь знать.

Обратно на Клык ему теперь хода нет. Да и особого желания вернуться к лихой пиратской вольнице Одноглаз не испытывал. Его молодые годы уже позади. Возраст нет-нет, а дает о себе знать. Напоминая о прожитых годах ломотой в костях и ноющими в преддверии дождя шрамами старых ран. Пора найти тихую гавань и окончательно зарыться килем в песок. Желательно где-нибудь на юге, подальше от империи. Берег торговцев, там или Золотой архипелаг. Последнее предпочтительней. Все же в Вольных городах Берега торговцев у него осталось немало кровников, в том числе и среди людей весьма влиятельных.

Мысли Одногалаза вильнули в сторону, к таким приятным сундукам, что привез этот верный песик принца Моран. А ведь осталась еще целая повозка! Сомнительно, что там сплошь мистический жемчуг. Да за восемь лет охотничьи партии не перебили и половины тварей, нужных для заполнения такого количества сундуков. Нет, там что-то другое. Но весьма ценное! Не зря его не пускали в самый нижний грузовой трюм «Императрицы».

Забытая земля ценна не только мистическим жемчугом. Только там растут весьма редкие травы и прочие ингредиенты, столь ценимые алхимиками, за которые платят золотом. Шкуры причудливых зверей весьма ценятся, как и чучела. Да и само золото… сколько Первый принц сумел его скопить на своей мрачной Скале? А повозка была тяжелой, волы едва справлялись.

Третий адрес — Дом Цветов. Из тех, что не слишком дорогие, и предназначены больше для зажиточных горожан, чем для знати. Зато и странных червяков, которые на самом деле язычки хоршей, в них не подают, обходясь нормальными блюдами и закусками. А не всякими извращениями, приготовленными из грызунов.

Здесь Одноглаз задерживаться не стал, обменял свиток на кошелек, выпил кубок недурственного вина, и поспешил уйти.

Впереди ждал последний адрес. Одноглаз почувствовал, как по спине бежит легкий холодок. Надо было не скромничать, а пропустить в Доме Цветов еще пару кубков. Старый пират заслужено считал себя человеком бесстрашным. Трусам нет места на борту быстрых касаток «морских королей».Но последний наниматель внушал ему почти священный трепет, очень близкий к страху.

От судьбы не уйти. А этот наниматель, в отличие от прочих, любил встречаться лицом к лицу. Словно знал, насколько Одноглазу неприятны эти встречи. В такие моменты старый пират чувствовал себя мышью, попавшейся в когти к сытому коту. Есть он ее не настроен, но хочет поиграться. Ослабит хватку, давая иллюзию на побег. Но стоит дернуться, как из мягких подушечек лап выглянут острые когти, вновь сжимая добычу. Сразу видна родственная связь с Первым принцем…

Глава 15 Щедрая плата

— В первом борделе он провел довольно много времени…

Родерик и сам не понимал, каким образом из возничего и сопровождающего успел стать шпионом. Просто в один прекрасный день, незадолго до въезда в столицу, Первый принц приказал ему незаметно присматривать за Гвартом Одноглазом. К приказу был присовокуплен толстый кошель серебра, который окончательно решил дело.

Поначалу Родерик не мог понять, зачем принцу понадобилось приглядывать за своим сподвижником. Если Тар Валлон в чем-то подозревает Одноглаза, то зачем терпит подле себя? Он мог выгнать старого пирата или просто казнить. Кто осудит Первого принца за казнь осужденного преступника, каким-то чудом получившего ссылку на Скалу вместо танца в петле? Но потом соленый клинок решил не забивать себе голову лишними вопросами. Тем более ему платят не за вопросы, а за ответы.

Да и следить за Гвартом Одноглазом Родерику странным образом понравилось. Он без всяких техник одаренных умел затеряться в любой толпе. Сказывалось не слишком законопослушное детство на шумных улицах портового Велоста. Это потом тяга к приключениям и сказки о богатствах Забытых земель, где жемчуг и золотые самородки валяются под ногами вместо речной гальки, привели его сначала в соленые клинки, а затем на борт «Императрицы Имсаль». А с борта флагмана в свиту Первого принца.

— Затем Гварт посетил трактир на той же улице, — продолжил доклад Родерик. — Синяя вывеска с рыбой на сковородке. После трактира был дом свиданий на перекрестке Торговой и Гильдейской улиц. Но в нем Гварт не задержался. Буквально вошел и вышел. Последним стал еще один бордель. После него Одноглаз сразу же отправился к воротам Доблести. Словно точно знал, куда нужно идти.

— Или ему любезно подсказали дом, подходящий под мои запросы, — задумчиво бросил Тар. — Не обращай внимания, продолжай, — добавил принц, подбадривая Родерика. — Что присмотрел для меня Одноглаз?

В кабинет осторожно заглянула Кэра. Приветственно кивнув ученице, Тар сделал ей знак, чтобы молчала, и взглядом указал на один из стульев. Тихо проскользнув к нему, девушка села, положив на колени ножны с мечом.

— Большой двухэтажный особняк неподалеку от ворот, — продолжил рассказывать Родерик, — рядом с крепостной стеной. Место тихое и довольно спокойное. Я бы сказал заброшенное. Но сам дом неплох. Огорожен не привычной декоративной стеной, а высоким частоколом. Довольно старым, но все еще крепким.

— Стоп, стоп, — задумался Тар. — Частокол, внутри городских стен. Я знаю это место, — кивнул он, отыскав ответ в своей памяти. Лет одиннадцать тому назад Старик тешил себя иллюзиями договориться с тремя сильнейшими северными племенами. И этот домик построили для их представителей.

— Некоторое время Гварт Одноглаз ждал у входа. А затем к нему прибыл чиновник городской администрации. Причем, ощущения такое, что он бежал.

— Да, бегающий чиновник — это странно, — согласился Тар, отлично зная, как неспешно работают чернильные мантии империи и столицы. Нет, если им преподнести подношение, то дела пойдут быстрее. Но чтобы бегом… серебро тут не поможет. Да и золото. В ход пошел более действенный метод — страх! Если не за свою шкуру, то хотя бы за место и свободу. А это говорит о влиянии заказчика.

— Заплатив за дом и получив бумаги, Одноглаз пошел в ближайшую таверну…

— Дальше можешь не продолжать, — хмыкнул Тар, прекрасно зная, что программа отдыха старого пирата не отличается разнообразием. — Я доволен Родерик. — Щелчок пальцев и в воздух взлетела монета. Сделав дугу, она приземлилась прямо в ладони соленого клинка. Родерик не поверил глазам — это был золотой ильсар. — Можешь заниматься своими делами.

Низко поклонившись, соленый клинок ушел, крепко сжимая монету в кулаке.

— Одноглаз опять что-то учудил? — заинтересовалась Кэра.

— Ничего такого, что я не ожидал, — сообщил Тар ученице. — А с другой стороны… он сумел меня удивить. Нельзя быть таким жадным!

Старый пират был тем еще ходоком, но три борделя за один короткий вечер — это как-то многовато. Да и зачем менять заведения, если можно просто снять новых шлюх? А значит, походы в бордель — просто маскировка для встречи со своими нанимателями.

Тар отлично знал, что Гварт шпион, именно поэтому приблизил пирата к себе. Раскрытый шпион не так опасен как скрытый, а подведя к принцу одного, ты не станешь пропихивать второго, чтобы они не толкались локтями, привлекая к себе ненужное внимание. Но сколько же у Одноглаза хозяев? Как минимум двое. Но возможно, что их трое и даже четверо. Тот визит в таверну тоже был подозрителен.

— Он шпионит разом для нескольких сторон. Думаю, это как минимум Красный двор и Синий, — пояснил принц.

— И почему он все еще жив?

Если раньше иметь известного шпиона в своем окружении было выгодно, то теперь, когда началось голосование, Одноглаз становился угрозой. Но все же Тар его терпел. И Кэра искренне не понимала, зачем.

— Какая ты кровожадная, моя дорогая Кэра, — скупо улыбнулся Первый принц. — Одноглаз еще не доиграл свою роль. Но тебе недолго осталось терпеть его грубые шутки. Битые карты не участвуют в игре.

В Зеленый двор Гварт Одноглаз вернулся ближе к ночи. Тар и Кэра успели поужинать и сидели в летней беседке, отдыхая от суеты прошедшего дня, когда седобородый пират вошел через ворота.

Единственный глаз Одноглаза блестел. Тело слегка покачивало, словно он вновь был на борту любимой боевой касатки. Зато лицо старого пирата выражало высшую степень довольства. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять — день Гварта не прошел зря, а золото Первого принца не пропало даром, пополнив карманы трактирщиков и хозяев публичных домов.

Заметив колоритную парочку из ученицы и учителя, Гварт слегка подправил курс. Да и штормовое волнение закончилось, и шел он почти прямо. Настолько прямо, что не заметил и едва не вытоптал клумбу с молочно-белыми ирисами.

— Все сделано в лучшем виде, твое Высочество, — сообщил пират, достав из-за пазухи порядком помятый и слегка заляпанный свиток. — Дом найден. Куплен. Оформлен. Вот купчая. Как я понял, ее еще надо заверить в городском магистрате.

— Что за дом? — уточнил Тар, без труда сделав вид, что ничего не знает о покупке. Не только Тибер умел искусно притворяться.

— О-о, это не дом, а самая настоящая крепость, вроде тех, что строят в землях Конкордии. Мне понадобилось много времени, чтобы найти что-то такое.

— Ты на нее вино пролил? — Тар с сомнением посмотрел на замызганную купчую. Некогда белый листок был обильно покрыт пятнами непонятного цвета.

— Не вино, а пиво, — поправил принца старый пират. — Не пролил, а ставил. Хотя… вино тоже, кажется, было, — припомнил он, потеребив бороду.

— Ладно, — взяв свиток двумя пальцами, Тар бросил быстрый взгляд на его содержимое. Оформлено все было правильно. Место совпадало с указанным Родериком. — Будем считать, что мое задание ты выполнил. Молодец, быстро управился.

— Управился, — кивнул Одноглаз с излишним энтузиазмом, от которого его повело слегка в сторону. — Но это было трудно и вышло дорого. Очень, очень дорого. Все потратил, — пожаловался он. — Ничего не осталось.

— Того золота, что я тебе дал, хватило бы на парочку домов, — нахмурился Тар, отлично поняв намек старого пройдохи.

— Твое Высочество сказал быстро, я сделал быстро. О цене разговора не было. Да и откуда мне знать цены на землю в столице? — резонно возразил Одноглаз. Да с таким искренним возмущением, что не знай Тар о…… мог бы ему поверить… лет десять назад, когда был более молод и наивен.

— Ладно, считай ты меня убедил. — Подавив тяжелый вздох, Тар достал из кармана золотой и щелчком отправил его Одноглазу.

Несмотря на подпитие, Гварт среагировал словно хищная рыба, перед которой промелькнуло что-то вкусное. Монета оказалась молниеносно поймана широкой ладонью и тут же спрятана.

— Другое дело, — привычно ухмыльнулся пират.

— Иди проспись, — посоветовал ему Тар. — Завтра еще успеешь потратить.

— Никогда не стоит откладывать на завтра то, что можно пропить сегодня, — наставительно отозвался Гварт, но все же пошел в сторону выделенных ему комнат в пристройке для слуг, что располагалась неподалеку от конюшни.

Проводив его взглядом, Кэра посмотрела на Тара. Поерзала на своем месте. Вновь посмотрела на спину удаляющегося пирата.

— У тебя вопросы. Спрашивай, — улыбнулся Тар, видя что ученицу снедает любопытство.

— Зачем тебе понадобился новый дом?

Тар кивнул на волов, мирно ощипывающих не только зеленую траву газонов, но и чудом уцелевшие после стольких лет запустения цветочные клумбы.

— Тебе не кажется, что у меня тут не скотный двор и стадо быков явно лишнее? Да и людей Морана нужно где-то разместить, пока Красный и Синий двор не подняли вой о превышении численности моей личной стражи. Тем более скоро подойдет еще отряд. — Про мятежных легионеров Тар решил умолчать. Секреты быстро перестают быть секретом, когда про них узнает слишком много людей.

Ни то чтобы он рассчитывал на долгое сохранение этой тайны. Красный и Синий двор слишком активно ищут, чтобы не заметить очевидного. Но неудачный ночной рейд научил их осторожности. Три-четыре дня у него будет, а больше и ненужно.

— И это все? — на лице Кэры так и читалось легкое недоверие.

Тар усмехнулся.

— Ты же помнишь, что я хранил на нижней палубе императрицы.

Кэра заметно вздрогнула. Такое забыть не получится, даже если очень захочешь.

— Посмотри туда, — кивок в сторону окруженной исканцами повозки. — Что ты видишь?

Часть груза, как она знала. Уже нашли свое место в тайниках Зеленого двора. Но все равно накрытое зеленым полотном содержимое повозки даже не думало уменьшаться, плодя слухи о невероятных богатствах.

— Повозку с… — догадка, мелькнувшая в ее голове была безумной. Она перевела недоверчивый взгляд с повозки и на Тара. Глаза ее расширились. — Ты хочешь сказать…

— Я ничего не хочу сказать, — остановил Тар ученицу. — И ты тоже, — проникновенно добавил он.

* * *

Исканец выглядел как… исканец. Обветренное лицо. Длинные усы залихватски закручены. Красный бархатный берет с пером словно петушиный гребень. Такие же пестрые одежды с широкими словно паруса рукавами. Местами мятая, но начищенная до блеска кираса со сложной рунной цепочкой. На руках мозоли. На поясе слева меч, справа кинжал.

В эти дни Драгор явно не терял времени зря. Мотаясь по столице, он сделал невозможное — нашел своих свободных для найма сородичей. Причем, не только нашел, но и привел отряд наемников прямо в Зеленый двор, словно заранее знал, что они договорятся с Первым принцем.

«Что же, тут он недалек от истины», — решил Тар, продолжая изучать наемника цепким взглядом.

Ему требовались бойцы. Красных и синих все еще слишком много. Даже прибытие подкрепления с «Императрицы» и маскировки части мятежных легионеров под соленых клинков, ситуацию если и изменило, то не особо. Исканцы — отличный вариант для формирования отряда личной стражи и охранников поместья.

— И сколько вас? — уточнил он.

По закону, ни один из дворов не мог иметь в Белом городе отряд стражи более тридцати человек. И это включая членов Младшего двора, которые тоже считаются всего лишь охранниками наследника.

— Двадцать пять человек, Ваше Высочество, — с достоинством ответил капитан наемного отряда, представленный Драгором, как Орис Нартайн.

Тар задумался. Наемников оказалось не так много, как хотелось. Но и не так мало. С новым пополнением, число его личной стражи превысит допустимые пределы разрешенного отряда.

Считается, что в Белом городе членов императорской семьи должны защищать Тени и Серебряные крылья. Но первые, как показали недавние события, не могут защитить даже своего главу. А вторые больше предназначены для почетных караулов и неспешного патрулирования стен и улиц «города в городе».

Но для дворов и кланов есть лазейка. Ключевое слово в законе о числе личной стражи «в Белом городе». Про всю столицу в нем ни слова. Так что часть наемников просто отправится в купленный Одноглазом дом. Якобы для охраны груза и усиления людей Дорга. Что неплохо послужит подтверждением легенды о несметных богатствах, прибывших в столицу.

— Я буду платить вам восемь саров в день на человека, — с ходу озвучил условия Тар. Стоявший рядом с Орисом Драгор хотел возмутиться. Ведь его людям платят только шесть ноготков. Но был остановлен следующими словами принца. — Именно столько с этого дня получают все мои исканские наемники. Взятые в бою трофеи ваши, но за мной право выкупа. Есть дополнительное условие — старшим среди вас будет Драгор. Его приказы равны моим.

Да, верность исканцев клятве не подлежала сомнению. Но Драгора Тар знал несколько дольше, чем капитана этого нового отряда.

Думал Орис недолго. Плата была более чем щедрой. Да и справедливой, с учетом мутных дел, происходящих в столице империи. А опасности он не боялся. Горы Искана не рождают трусов! Да и жизнь наемника полна опасностей.

— Нам обещали компенсацию за досрочно разорванный контракт, — только и сказал он, покрутив длинный ус. — Мы выплатили почтенному Голгану Тирну пять ильсаров откупных. На меньшую сумму старый скряга не согласился. Драгор свидетель.

Тар не знал, кто такой этот Голган Тирн. Да и не хотел знать.

— Зачем нужен свидетель, если есть слово горца, — беззастенчиво польстил он исканцам. Оба капитана подбоченились, гордо выгнув грудь. Да, мы такие!

Принц с трудом подавил улыбку. Местами исканские наемники были наивны, словно дети. Просчитать их реакцию на те или иные слова не составляло труда — идеальные объекты для манипуляций. Высыпав из поясного кошеля десять золотых, он передал их капитану теперь уже своего отряда.

— Этим золотом плачу за вашу кровь. Этим золотом требую вашу верность.

Кулак Ориса сжался, принимая монеты.

— Этим золотом присягаю Первому принцу империи Арвон. Этим золотом скрепляю свою клятву. Пока это золото звенит в наших карманах наша кровь принадлежит Первому принцу империи.

— Драгор, распредели людей, — приказал Тар. — Двадцать шесть исканцев остаются в поместье. Остальные уйдут вместе с солеными клинками.

Когда наемники ушли, Тар небрежно хлопнул по закрытой двери спальни.

— Выбирайся.

Укрывшийся на время разговора с наемниками, Дарг Хромец вернулся в рабочий кабинет принца.

— Почему именно наемники? — недовольно проворчал он. Если клановые бойцы считали легионеров ниже себя, то ровно так же легионеры относились к наемникам.

— Не ворчи, Хромец. Ты же отлично понимаешь, что я не могу взять в свою стражу твоих парней. Мои сопровождающие всегда на виду и риск раскрытия слишком велик. А среди соленых клинков, да еще размещенных на окраине столицы, они будут не так бросаться в глаза.

— Я знаю, Ваше Высочество, — вздохнул старый вояка, — но наемники…

— Исканские наемники, — поправил легата Первый принц.

— Они все равно наемники, — уперся тот, явно не желая признавать очевидное

— Ты слишком строг к исканцам. Они не найденное тобой мясо… как их там?

Как и Драгор, Дорг Хромец был отправлен на поиски наемников. Но если первый искал исканцев, второму пришлось заняться наймом расходного материала.

— «Бешеные коты», — скривился легат. — Называют себя наемным отрядом, а по сути — просто вооруженный сброд. Бандиты!

— Сколько их?

— Пятьдесят четыре человека. Как заявляет подобие их капитана, все имеют как минимум первую ступень боевого мастерства. А сам он даже четвертую. — Дорг недовольно покачал головой. Неприятно, когда тебя считают идиотом. А наемники явно своего нанимателя таковым считали, иначе не стали бы так нагло врать. Он даже почувствовал удовлетворение от мысли, что этот отряд предназначен на заклание ради каких-то планов принца. — Мусор, как и все наемники. Без них мир станет только чище.

— Оставим этот ненужный спор. Твоим людям удалось устроится в городе?

— Да, сир. Золото открывает любые двери. Десять человек разбросаны по столице, один купил пекарню и хлебную лавку рядом…

— Избавь меня от подробностей, — отмахнулся Тар. В отличие от многих прочих Драгор не стал бы его обманывать. А если часть монет все же прилипла к рукам легата, то можно считать это запоздавшей выплатой жалования. К деньгам принц всегда относился с определенной долей равнодушия, возможно потому что никогда не испытывал в них недостатка. — Лучше скажи как обстановка на улицах?

Дорг Хромец пожал плечами.

— Не хочу говорить банальные вещи, но перемены всегда пугают людей. Особенно непонятные, резкие и непредсказуемые перемены. Сначала смерть императора. Теперь пропажа завещания. Они боятся.

— Разумно. Я то же, немного боюсь… проиграть, — с улыбкой закончил Первый принц, видя недоверие в глазах старого вояки. — Больше ничего не слышно?

— Ваше Высочество, мои люди еще даже толком не устроились, — напомнил легат. — Нужно больше времени.

— Которого у нас нет. Я прискорбно долго ждал, — признал свою ошибку Тар. — Не хотел насторожить раньше времени наших врагов.

Весь его первый расчет строился на том, что император протянет хотя бы год. А лучше два. Но проклятый старик и тут сумел подгадить. Теперь все приходилось делать в спешке, на ходу пересматривая часть планов. Впрочем, в конечном результате он не сомневался. Вопрос лишь в конечном количестве мертвецов.

Глава 16 Маленькое предательство

Тренировочный меч плавно взлетел вверх и резко пошел вниз, очертив идеальный полукруг. Но техника не сумела толком сформироваться, к тому же невидимый «воздушный серп» оказался очень даже видимым. Пусть и на короткий миг, прежде чем развеялся туманной дымкой не долетев до мишени.

Опять провал!

Кэра недовольно зашипела, словно рассерженная кошка. Несколько месяцев она билась над этим проклятым «серпом». Четко отрабатывала каждое движение. Равномерно вливала энергию мира в удар. Но сложная техника словно издевалась над всеми ее усилиями и отказывалась повиноваться.

В глазах потемнело. К пульсирующим вискам прилилась кровь, сигнализируя, что ее исток на грани истощения. Убрав тренировочный клинок на стойку к его собратьям, Кэра стянула со скамейки у импровизированного тренировочного арсенала влажное полотенце и с наслаждением вытерла лицо. Немного жалея о том, что не может сейчас принять ванну и сменить провонявшую потом одежду.

— Доброе утро, лари. В конце замаха нужно резко усилить вливание эмира. Тогда все получится.

Появление Третьего принца не прибавило ученице Тара радости, как и ненужные советы. К тому же сегодня Тибер выглядел каким-то слишком собранным, серьезным и даже угрюмым. А улыбка, которую он ей подарил, вышла вымученной и походила на гримасу боли, словно он сильно сомневается в правдивости своего приветствия.

— Что-то случилось? — с тревогой уточнила девушка, повесив влажное полотенце на рукоять одного из тренировочных мечей. Если даже вечного весельчака Тибера проняло, то произошло что-то серьезное.

— Я выяснил все детали о твоих родителях, — не стал отмалчиваться Тибер. — А теперь вот думаю, стоит ли это тебе рассказывать?

Сердце Кэры пропустило удар, а затем ускорилось.

— В последние дни я неоднократно задавалась этим вопросом, — неуверенно призналась она. Это Тара, остальную столицу и империю занимали выборы императора. А ей страстно хотелось узнать, что Тибер сумеет найти про ее прошлое.

— И? — заинтересовался Третий принц. Положив руки Кэре на плечи он внимательно посмотрел ей прямо в глаза.

Она помедлила. Сжала кулаки и решительно, словно перед прыжком в ледяную воду, кивнула головой.

— Это моя семья! Мои отец и мать! Я должна знать, правду! Почему они пошли против учителя? Во имя чего погибли. — Краски ушли с ее лица. И она внутренне напряглась, ожидая не самых приятных новостей.

— Семья — самое глупое…

— Ты повторяешься, ближе к делу! — От нетерпения она притопнула ногой.

— Уверена? Эти знания полностью перевернут твой мир. Ладно… Ладно… — понимая, что перебрал с нагнетанием обстановки, Тибер поднял ладони вверх.

Отвернувшись от девушки, он прошелся по тренировочной площадке, на которой Кэра в очередной раз оттачивала техники. Подошел к одному из соломенных чучел и некоторое время задумчиво ковырял его пальцем, собираясь с мыслями, а заодно незаметно осматриваясь.

Никто за тренировкой Кэры не следил. Разве что исканцы, несшие стражу у ворот нет-нет, а поглядывали с интересом на ладную фигурку девушки. Все же с женщинами в Зеленом дворе было, мягко говоря… Да что там мягко — их просто не было! Исключая Кэру. Но исканцы стояли далеко, и слышать их не могли.

Родерика, который обычно возился рядом в конюшней, тоже не наблюдалось в пределах видимости.

— Я жду! — напомнила девушка.

— Прости, если тебя это заденет, — начал он, окончательно удостоверившись, что никто их не подслушивает. — Но твои отец и мать занимались… деликатными заданиями для Зеленого двора. А если быть точным, для императрицы Имсаль. Удивлена? Верно наслушалась рассказов моего дорогого братца о том, каким замечательным человеком была Первая императрица? Он сын, ему простительно игнорировать темную сторону матери. А она была! Вполне возможно даже больше светлой. Два вырезанных клана и треть разрушенного Хагронга не дадут соврать. Но это то, что на виду. — Сделав паузу, Тибер набрал в грудь побольше воздуха и продолжил рассказ: — Многие, знавшие лишнее или мешавшие Первой императрице, умирали. К части этих смертей приложили руку твои родители. Красный двор, Синий… В сравнении с Зеленым двором императрицы Имсаль все они всего лишь невинные, не в меру расшалившиеся дети.

— Это не объясняет смерть моих родителей от рук Тара. Если они, как ты говоришь, были верны Зеленому двору.

— Я точно не знаю, что там произошло, — признал Тибер. — Все, что есть, говорит о покушении двух убийц. Но можно ли доверять этим сведеньям? Если я прав, сомнительно, чтобы Тар оставил правдивые записи или документы. Ровно наоборот, он бы уничтожил любые доказательства, противоречащие его версии событий. Одно знаю наверняка — твои родители были верны Зеленому двору и добровольно отправились в изгнание вслед за Первым принцем. Более того, он сам вызвал их на Скалу.

— Откуда ты…

Вместо ответа в руках Тибера появился потертый временем листок.

— Хоть печати и нет, думаю, ты без труда узнаешь почерк.

Вырвав листок из рук Третьего принца, Кэра впилась жадным взглядом в чернильные строчки. Тибер оказался прав — эта ровная, близкая к каллиграфической манера письма с характерными завитками заглавных букв принадлежала Первому принцу.

Текст письма хоть и не был лишен некоторой доли пафоса, был скорее дружеским, чем приказным, и предназначался… ее родителям. Как-то странно вызывать к себе своих убийц, да еще и вместе с дочерью.

— Есть еще кое-что, — добавил Тибер, передав Кэре еще несколько листов. — Я нашел весьма интересные бумаги. Похоже, твои родители заключили сделку с Палатой Теней. Им прощали былые прегрешения, а они обязались следить для Палаты за Первым принцем. Если Тар об этом узнал…

Продолжать Третий принц не стал, предлагая девушке самой сделать нужные выводы.

Кэра замерла, прикрыв глаза. Несколько слезинок очертили на щеках неровные дорожки.

— Он мне врал. Все время врал.

— Прости. Я не оправдываю Тара. Возможно, у него просто не было выбора.

Лицо Кэры исказилось в диком оскале боли и ярости.

— И поэтому он делает из меня их копию? — Отвернувшись, она двумя резкими движениями стерла с щек предательскую влагу. — Клинок, что станет разить его врагов? А когда клинок станет не нужен…

— Тар не настолько жесток, — неуклюже заметил Тибер, отведя взгляд.

— Нет, затея как раз в его духе, — не согласилась Кэра, сжимая и разжимая кулаки, чтобы быстрее успокоиться. — Он играет со мной, как играет с Одноглазом.

Тибер поднял голову, наградив девушку внимательным взглядом.

— А причем тут Одноглаз?

— Да при том, что он шпион. Тар терпит его рядом с собой, только ради каких-то своих планов. Хочет выяснить, на кого тот точно работает. И заманить всех в очередную западню. Как только это произойдет, Одноглаза ждет долгий, вдумчивый разговор в пыточной.

Поняв, что наговорила лишнего, Кэра осеклась и замолчала.

— Наконец-то узнаю старшего братца, — излишне весело хохотнул Тибер. — Но тебе стоит быть осторожной, — нахмурился он. — Тар не любит, когда кто-то разбалтывает его планы.

— Ты же не….

— Твоя тайна умрет вместе со мной, — заверил он, вновь положив руки на ее плечи.

— Этого мало. Я хочу отомстить… — мрачно насупившись, внезапно призналась Кэра.

— Не люблю разговоры о мести, — нахмурился Третий принц. — Посмотри на своего дорогого учителя. Жажда мести разъела его. Сделала тем демоном, которым его считают. Да, он тщательно маскируется за своей отстраненностью и холодностью, но в глубине души жаждет только крови. Власть, семья, ученики — он все отдаст и всем пожертвует ради возможности отомстить. Подумай еще раз, стоит ли вставать на этот путь?

— Я хочу…

— Упрямая, как и мой братец, — вздохнул Тибер, забрав у Кэры порядком помятые листки, он быстро убрал их под одежду. — Не пожалеешь?

— Нет!

— Ах, лари. Вы требуете от меня сделать выбор между одной небезразличной мне юной лари и родным братом, — сказал он, посмотрев на девушку со странной смесью пронзительности и нерешительности.

— Сводным братом.

— Тар мне как родной, — не согласился Тибер. — Пути назад не будет! — предупредил он с внезапной серьезностью.

— А другого просто нет!

— Хорошо, я посмотрю, что можно сделать, — внезапно сказал он с привычной кривой полуулыбкой. — Но ты должна пообещать мне ничего не предпринимать без моего ведома. Сделай вид, что ничего не произошло. Сможешь.

— Это будет трудно, — признала Кэра.

— Притворяйся, — посоветовал Тибер, и бросив отстраненный взгляд в небеса, тихо добавил: — Как притворяюсь все это время я… Скажи, а ты часом не знаешь, что мой братец прячет в этом своем больше похожем на крепость новом доме?

* * *

В противовес обычному поведению, Тибер задерживаться не стал. Словно предвидел, что скоро на тренировочную площадку пожалует Тар.

И не ошибся.

Не успел Третий принц достигнуть ворот, как на дорожке, ведущей от главного поместья к конюшне появился Первый принц.

Воспоминания о просмотренных бумагах заставили сердце Кэры забиться чаще. Но волновался Тибер совершенно зря — она тоже умела притворяться. Ведь у нее был отличный учитель.

Повесив влажное полотенце на шею, словно тренировка только-только закончилась, она села на врытую в землю скамейку, закрыла глаза и подставила лицо солнцу, старательно контролируя дыхание.

— Что у тебя с лицом? Этот несносный Тибер тебя обидел?

Большой палец Тара скользнул по ее левой щеке, отмечая дорожку слез.

— Нет, просто эта проклятая техника никак не выходит! — почти честно призналась Кэра, открыв глаза и потупив взор.

— Зато, когда станет выходить, ты сможешь претендовать на новую ступень. Для твоего возраста это великолепный результат. И далеко не предел, которого ты достигнешь.

— Под рукой Первого принца, — она позволила себе кривую усмешку.

Не обратив внимания на заявление девушки, Тар подошел к стойке с тренировочными мечами. Выудил из них два наиболее целых и не глядя, бросил один из них в ее сторону. Кэре оставалось только встать и ловко его поймать. Причем обязательно за рукоять.

Она знала — спорить бесполезно. Как и оправдываться усталостью и опустошенным истоком. Ответ будет одним и тем же — враг не станет ждать, пока ты отдохнешь. В свете раскрытой Тибером информации, эта фраза учителя заиграла новыми красками.

— Посмотрим, был ли я хорошим учителем. Нападай!

Она нехотя повела плечами и встала в стойку. Порядком натруженные за утро мышцы кольнули искрами усталости и боли.

Медленно сместившись влево, пока Тар оставался неподвижен. Кэра рванула вперед, одним стремительным броском сократив дистанцию. Деревянный клинок упал, стремясь к цели, но на полпути встретился с тренировочным мечом Первого принца.

Ожидаемо.

Шаг назад. Полшага в сторону. Обманный замах. И новый удар.

Сместившись в бок, Тар пропустил «лезвие» перед собой и небрежно выбил из рук Кэры деревянный меч, больно ударив ее по кисти руки.

Схватившись за запястье, Кэра зашипела от боли, на глазах сами собой навернулись слезы ярости.

— Плохо, — не щадя самолюбие девушки, прокомментировал атаку Тар. — Котенок и то опаснее. Да и царапает куда больнее. И ты опять забыла про «доспех».

— Я пустая, — зло огрызнулась Кэра, отлично зная, что для Тара это не оправдание. Если такое слово вообще существовало в лексиконе Первого принца.

— Тебе же хуже, — равнодушно заметил он. — Поднимай меч и атакуй. Или атаковать стану я.

Кэра вздрогнула. Ей не доводилось видеть ставшие страшными легендами тренировки Первого принца с матерью. Говорят, Тара с них очень часто уносили прямо к целителям избитым до полусмерти. Конечно, до такого сам Тар, став ее наставником, не доводил. Но синяки, ссадины, шишки, а то и треснувшие ребра стали ее вечными спутниками во время изнурительных тренировок.

Поборов страх, Кэра заставила себя разозлиться, вспоминая Тибера и бумаги. Где-то в груди разгорелся огонь, жаром ярости расходясь по всему телу. Жаль, что опустошенный исток не рискнул откликнуться на зов. Но ей много не надо. Достаточно всего одной удачной атаки, чтобы убрать с лица Тара это мерзкое высокомерно-снисходительное выражение. А затем, если аспекты будут милостивы, можно ударить еще и еще!

Последствий Кэра не боялась. Тар всегда был по-своему честен. Не жалея других на тренировках, он никому не давал жалеть себя.

Втянув носом в грудь побольше воздуха, Кэра яростно бросилась вперед, вздернув тренировочный меч высоко над головой. Это оказалось ошибкой. Первый принц как-то слишком резко сократил дистанцию, а ее запястья оказались просто перехвачены его крепкими пальцами.

— Злость, ярость — это хорошо, — отметил Тар, с насмешливым прищуром наблюдая за попытками Кэры высвободить руки из стального захвата. — Черпай в них силу, но не поддавайся, не позволяй туманить разум.

Прекратив попытки вырваться, Кэра на короткий миг расслабилась, словно сдаваясь. А затем резко ударила коленом, целясь в пах Первого принца. В случае «доспеха» атака привела бы к отбитому колену, но если Тар высокомерно проигнорировал защиту…

Проигнорировал… но оказался достаточно быстр, чтобы в два шага разорвать дистанцию и уйти от болезненного удара, в том числе и по самолюбию. Зато руки Кэры вновь оказались свободны.

— Подло. Правильно. Предсказуемо. Медленно, — кратко прокомментировал Тар эту атаку. И насмешливо поводил тренировочным мечом из стороны в сторону, приглашая ученицу продолжить бой.

Вновь жадно втянув носом воздух, Кэра резко выдохнула, восстанавливая сбитое дыхание, и заставила себя успокоиться, выбросив из головы ненужные мысли и эмоции, которые только мешают.

Ты не думаешь — бьешь. Тело должно действовать само, на вбитых в голову долгими тренировками рефлексах. Так ее учил Первый принц. А она, несмотря ни на что, хорошая ученица.

Обманчиво медленно проведя мечом перед собой, Кэра начала плавно смещаться, заходя на принца с правого бока. Тар, как она и надеялась, вновь не стал разворачиваться в ее сторону. Лишь с высокомерным равнодушием наблюдал за ее действиями, положив тренировочный меч на плечо.

Знает, как это ее бесит!

Стоп! Дальше нельзя. Слепая зона и Тар не станет ждать, когда она сделает еще один шаг. Развернется. А то и вовсе контратакует.

Сделав полшага влево, Кэра резко бросилась вперед и вправо, пытаясь зайти принцу за спину. И не без удовольствия отметила, что Тар несколько замешкался, отбивая ее удар. Развивая успех, она бросила все тело вперед в длинном колющем выпаде. Целясь точно в лицо. Тар с легкостью ускользнул в сторону. Сегодня он явно не был настроен на серьезную схватку и предпочитал просто уходить от всех атак, постоянно разрывая дистанцию.

— Хватит на сегодня. — Деревянный меч легонько стукнул Кэру по ребрам, только обозначив удар, который в ином случае мог стать довольно внушительным и болезненным синяком, а то и трещиной в ребрах. — Ты вновь поддалась азарту и плохо усваиваешь мои уроки. Я разочарован.

— В выборе ученицы?

На губах Тара появилась немного грустная, мудрая, всезнающая улыбка. Это выражение Кэра также ненавидела, особенно когда оно было адресовано лично ей.

— Может быть. Все может быть. Но вся наша жизнь — это выбор. Бесконечный выбор решений для множества вариантов действий. Не всегда он правильный. Но сильный человек принимает его и отвечает за последствия. Слабый — ищет оправданий. Лжет, что выбор сделали за него. Я никогда не жалел, что сделал тебя ученицей.

— Жалость — это вообще не о вас, учитель, — заметила она с подчеркнуто наигранным подобострастием и низко поклонилась. — Позвольте вашей ничтожной ученице припасть к стопам вашей мудрости, в робкой надежде постичь хотя бы ее крупицы.

— Нет, Тибер решительно плохо на всех вас влияет, — сокрушенно вздохнул Первый принц. — Искалечив тело, природа даровала ему очень умную голову… на погибель окружающим.

По спине Кэры пробежал холодок. Кто у кого учился и на кого плохо влиял — большой вопрос. Тар тоже любит все эти многочисленные недосказанности, заставляя собеседников искать в своих словах двойное дно. И только он знает, есть оно или нет. Двойное это дно или тройное. А может, там и нет дна — просто бездна, которая поглотит тебя с головой?

Глава 17 Ночной кошмар

Задумчиво постукивая ухоженным ногтем по низкому столику, Лиара устремила пристальный взгляд на Медею.

Давно им не доводилось встречаться лицом к лицу. Официальные приемы не считаются. После гибели императрицы Имсаль, Красный и Синий двор из союзников превратились если не во врагов, то в непримиримых соперников. Лиара хотела увидеть следующим императорам Лорса, а Медея резонно полагала, что лучшем кандидатом будет Бадрис. Так о чем тут можно договариваться?

Но возвращение Тара Валлона заставило их вспомнить о былом союзе. Зеленый двор, списанный и забытый Зеленый двор, вновь воскрес из пепла, порожденного дыханием дракона. Но страшило императриц не только это. Первый принц пришел мстить.

— Прекрасно выглядишь, дорогая сестрица, — сказала Лиара, разорвав повисшее молчание.

— Не дождешься, — усмехнулась Медея краем губ. — Давайте не будем разыгрывать здесь семейное воссоединение. Думаю, всех нас заботит одно и то же.

— Зеленый двор, — подтвердила Лиара, недовольно посмотрев на замерших у дверей бойцов Синего двора. Встреча проходила на территории Красного двора, но пришлось пойти на уступки — пропустить почти два десятка синих на территорию поместья. — Тар Валлон и пришедшая недавно в Зеленый двор повозка с грузом, — продолжила она, подавив раздражение.

—…часть которого он зачем-то отправил подальше от Белого города, — закончила за нее Медея.

— Я все еще считаю, что это очередная ловушка, — нетерпеливо заметил Бадрис, несколько грубо вмешавшись в разговоры двух императриц. В голове Лорса, сидевшего рядом с матерью, бродили те же мысли, но он предпочел промолчать.

— Тогда это слишком явная приманка, — вставил Элай Зогн. Демонстрируя свое влияние на дела Красного двора, глава клана Вэйр тоже присутствовал на этом импровизированном совете, — рассчитанная на глупцов.

— Столько золота и мистического жемчуга, что повозка с трудом передвигалась по улицам, а мост Белого города просто чудом не обвалился, — покачала головой Четвертая императрица. — Сложно поверить в такую сказку!

— Сложно, — признала Лиара. — Но Тар не дурак. Он прекрасно понимает, что два раза на один и тот же фокус мы не купимся. Что если все эти слухи просто прикрытие? И он у нас на глазах спрятал что-то очень ценное? Груз был отправлен в столицу задолго до недавнего ночного инцидента. И мне достоверно известно, что на нижних палубах «Императрицы Имсаль» хранилось что-то ценное. Теперь это ценное либо в Зеленом дворе, либо в Серебряном городе.

— Или и там, и там… У Синего двора такие же сведенья, — не стала отрицать Медея. — Эту проблему надо как-то решать.

— Для этого мы и собрались.

Про объединение никто из императриц говорить не стал. Выступить единой силой означало, что кому-то из принцев придется уступить — отказаться от шанса стать императором. Немыслимо! Что нужно предложить за такую уступку? Да и договоренности имеют свойство пересматриваться, когда одна из сторон получает в свои руки огромную власть.

Нет, даже такой старый и грозный враг как Тар Валлон не мог заставить Красный и Синий двор выработать приемлемое для всех решение. Особенно сейчас, когда пропала угроза «последней воли императора», а победа так обманчиво близка.

Появление неучтенного фактора — ценностей с «Императрицы Имсаль», слегка спутали им карты. Но не более того.

— Новые правила выборов, без учета доли императора работает в обе стороны, — напомнил Элай. — Двадцать четыре выборщика воздержались. Если принц купит их…

— Ему все равно не хватит трех голосов, — недовольно заметила Медея. — Да и эти двадцать четыре еще нужно купить.

Четвертая императрица отлично знала, что это так себе оправдание. Покупка и продажа голосов в Палате Власти давно стали нормой. Голосование за нового императора только увеличило цену, за которую готовы продаться уважаемые члены палаты. Если Первый принц предложит значительно больше Красного и Синего двора, то даже среди наиболее верных сторонников императриц найдутся сомневающиеся. А где сомнения, там и вероятность предательства.

— И Синий двор будет сидеть и просто ждать? — не поверила Третья императрица. Одно то, что Медея согласилась на встречу, говорило об обратном.

— Не будет, — подтвердила Четвертая императрица. — Как я понимаю, Красный двор планирует напасть на новое приобретение Тара и хочет, чтобы Синий двор принял участие?

Лиара кивнула. Наконец-то можно отбросить эту ненужную шелуху и поговорить о деле.

— Если там что-то есть, то мы разделим это что-то пополам или уничтожим, лишив Первого принца большей части средств.

— А если там ничего нет — что мы теряем, если не станем драться друг с другом, — медленно протянула Медея, утвердительно кивая каким-то своим мыслям.

— Бойцов, которые погибнут в схватке с людьми Первого принца, — осторожно вставил молчавший все это время Лорс, хотя идея внезапного нападения и нашла определенный отклик в его душе. В предыдущем рейде, пусть и неудачном, ему поучаствовать не удалось. И он почти физически ощущал презрение, которое излучал в его сторону младший брат, успевший поучаствовать в пусть и ненужной, но реальной схватке.

— Охрану несут соленые клинки, — теперь в разговор вмешался Бадрис, скорее просто в пику брату. — Сильных мастеров среди них раз-два и обчелся.

— Но эти мастера есть, а соленых клинков довольно много, — поддержала сына Третья императрица.

— Не больше, чем бойцов клана Вэйр в столице, — Медея так же не стала молчать. — Сказать адреса?

— Не стоит, они совсем рядом с бойцами южных кланов и наемниками, которых вы так любите. И это не считая двух когорт Седьмого Грозного, что стоят на границах центральных провинций.

— Им понадобится несколько дней, чтобы достичь Хагронга. А у вас за Рубиновой заводью целая армия наемников и клановых.

Лорс и Бадрис мрачно переглянулись. Они и сами были не рады, что затеяли спор, который тут же поддержали матери. Нет времени спорить — надо действовать. И действовать быстро! Завтра новое заседание Палаты Власти. Слухи о несметных богатствах Зеленого двора гуляют по столице, обрастая все новыми подробностями. И кто знает, сколько неприсоединившихся выборщиков сделают свой выбор в ожидании щедрой награды от Первого принца.

Конечно, в Палатах Власти не принято верить слухам, а тем более словам. Лучшее доказательство искренности — ларец, а то и сундук с золотом, доставленный в твои подвалы. Но и излишне затягивать цену с выбором, набивая себе цену, опасно. Выбрать императора могут и без твоего участия. И ты останешься с голосом, но без денег. Обидно!

— Хватит! — Элай с трудом подавил в себе страстное желание с силой засадить кулаком в стену. Эти две… императрицы могли спорить бесконечно. Дай только повод. — Прошу прощения за свою горячность, — тут же извинился он. — Но у нас нет времени на пустые споры. Пора…

Закончить он не успел. Из-за закрытых дверей донеслось:

— Сообщение для лаэра Зогна! Это срочно!

— Вновь прошу прощения. — Недовольный и слегка заинтригованный Элай вышел за дверь. Но тут же вернулся, уже не такой заинтригованный и еще больше недовольный. — Пока мы строим планы, кто-то пытается захватить принадлежащий Тару груз! Этого нельзя допустить! Сестра, я оставлю тебе пять человек. Остальные идут со мной.

Он не спрашивал, а просто ставил императрицу в известность. Все бойцы Красного двора происходили из клана Вэйр. В основном это была креатура для старших отпрысков родов, входивших в клан. Так что приказы главы клана не были для них пустым звуком, хотя официально они подчинялись только хозяйке Красного двора.

Глаза Лиары опасно сузились, но она быстро взяла себя в руки.

— Да, конечно. Пять человек достаточно для охраны. И отправь гонцов в город! — в приказном порядке напомнила императрица, прекрасно понимая, что Элай и сам догадается насчет помощи.

Пусть брат и унизил ее прямо на глазах у Четвертой императрицы, но на этот счет она с ним побеседует позже. Без свидетелей и лишних ушей.

Бадрис переглянулся с матерью.

— Синий двор участвует! — сказал он, уловив разрешение во взгляде Четвертой императрицы. — Можете располагать мной и моими воинами, лаэр Зогн.

Плохо, если ценности Зеленого двора попадут в чужие руки и вдвойне плохо, если этими руками станет Красный двор.

— Этор, поднимай людей, — приказал Элай. — Ваше Высочество, — кивнул он Бадрису, держитесь рядом со мной. — Ваши Величества, — короткий полупоклон императрицам, — я вынужден вас покинуть.

— Я с дядей! — пользуясь моментом общей суеты и замешательства, Лорс выскочил в коридор, спешно проверяя легко ли выходит из ножен меч.

Лиара вскинулась, бросилась к дверям, пытаясь удержать сына.

— Лорс, ты остаешься. Лорс! Немедленно вернись! — но Четвертый принц уже не слушал криков матери. С легкостью перемахнув низкие перила веранды следом за младшим братом, он присоединился к наспех собранному отряду.

— Элай, заставь его остаться!

— Лорс, ты тоже держись рядом, — только и бросил глава клана Вэйр племяннику. Самое время понемногу воплощать свои планы в жизнь. Лиара слишком давит на сына и кода тот взбрыкнет, любимый дядя с удовольствием поддержит желание императора к большей самостоятельности от матери.

* * *

— Поднажмем, парни! Поднажмем! — бесновался Кнар, по прозвищу Низкий, толкая своих людей в спину. Время уходило, как песок сквозь пальцы.

Заказ был странным. Довольно денежным, дерзким и, увы, весьма опасным. Но куш, который они могут сорвать, превышал все риски. И капитан «Бешеных котов» решился. Хватит им подбирать объедки, если есть шанс урвать свой, весьма жирный кусок. Тем более, неизвестный заказчик не соврал. В этом доме, больше похожим на крепость, оказалось не так много охраны. Большая ее часть позавчера ушла через ворота Доблести. Куда? Кнар не знал. Свалили и демоны с ними. Куда интересней те, что все же остались. А осталось два десятка соленых клинков. Для его полусотни это не проблема! И ворота эти олухи не заперли! Один стремительный рывок и его парни ворвались за стену.

А вот во внутреннем дворе их встретили. Потеряв ворота, соленые клинки все же сумели выстроиться около повозки с грузом. И пока что довольно успешно сдерживали натиск «Бешеных котов». Отряд Кнара понес первые потери, но клинки стояли, словно стена. А их выучка сделала бы честь иным легионерам.

Поначалу они даже чуть не оттеснили бойцов Кнара обратно к воротам, сведя на нет двукратное численное превосходство «котов». Но сил развить успех не хватило. Все больше наемников, толкаясь, проникало за стены. Опасаясь окружения, соленые клинки начали медленно отступать.

Но время! Время! Сомнительно, что Первый принц проигнорирует такое наглое нападение. А бодаться с мастером столь высокой ступени Кнару не улыбалось. Да и его людям тоже. К тому же принц заявится не один.

— Они сваливают! — раздалось откуда-то из первых рядов.

Опершись щитом на спину наемника, что был спереди, Кнар приподнялся на носках. Широкоплечий и кряжистый, он не отличался высоким ростом. За что и получил свою кличку.

Сохраняя строй, соленые клинки медленно отходили все дальше, огибая повозку с вожделенным грузом, словно волны одинокий риф. Действовали они достаточно слаженно и четко, но продолжать бой явно не собирались. А когда поняли, что наемники не рвутся их преследовать, просто побежали. Похоже, к какому-то другому, возможно тайному выходу.

— Трусы, — сплюнул Кнар, переводя дух. Прикинул, что послужило причиной бегства, но решил не задаваться вопросом странного поведения клинков. Не до этого сейчас! Они и так слишком долго с ними возились. — Нам же лучше… Пран, на тебе ворота. Минар, бери свой десяток, и рысью обыщите дом. Хватаем все ценное и валим!

Радостно загудев, грабить это не на воротах оборону держать, десяток, а вернее оставшиеся от десятка восемь человек во главе с Минаром побежали к дому. Двери, как и прежде ворота, оказались любезно распахнуты. Впору было заподозрить ловушку, но Кнар понятия не имел, кому и зачем это могло понадобиться.

Слишком его отряд мелок и незначителен, чтобы так стараться. Вот подставить его под удар принца — это да. Но и он далеко не дурак, чтобы подставляться.

Несмотря на все уверения заказчика, капитан наемников прекрасно понимал, что повозку с грузом им из города не вывезти. Он на это и не рассчитывал. А уничтожать груз даже не думал. Не самоубийца. Если Первый принц и правда хранит тут часть своих богатств, то отщипнув от них долю малую можно до старости обеспечить себе безбедное существование. Никакая щедрая плата за заказ с этим не сравнится! Можно завязать с опасной, да и не слишком прибыльной работенкой наемника. Осесть на теплом побережье.

К тому же, эту малую часть принц им может простить, не особо усердствуя в поисках. А вот захват или уничтожение столь ценного для него груза не простит никогда.

К демонам! Он не лаэр и не дурак, чтобы заводить себе таких врагов!

Из столицы в любом случае придется бежать. Но на этот счет Кнар уже договорился со стражниками ворот Доблести. Их пропустят! Не зря же три ильсара из полученного аванса ушли десятнику ночной смены. А еще столько же обещано за свободный ночной проход. Правда, у ворот придется разыграть спектакль, словно «коты» прорывались с боем. Но это нетрудно. А если во время «спектакля» все стражники полягут вместе с десятником, то он сохранит три золотых. И стражников никто не заподозрит в сговоре!

Усмехнувшись, тут есть над чем подумать, Кнар сделал неприличный жест пробитой белым мечом драконьей морде на зеленом полотнище повозки. Уперев свой клинок в нос дракона, он одним движением распорол герб, а затем стащил зеленое сукно и бросил его на землю.

— Это что за хрень?

То, что лежало в повозке, не было ожидаемой грудой сундуков с сокровищами, а скорее походило на огромный ящик, который зачем-то поставили вертикально. Два массивных запора, запиравших эту странную конструкцию, могли остановить быка. Но были дополнительно усиленны печатями укрепления. Да и сам ящик, если приглядятся внимательно, украшало множество рунных цепочек. Особым знатоком Кнар не был, но часть рун, в том числе и укрепления, узнал.

Стукнув по ящику рукоятью меча, Кнар прислушался. Приложился ухом и ударил вновь. Звук глухой. Неужели пусто? Нет, надо проверить!

— Низкий, в доме шаром покати, — сообщил Минар, выглянув из окна второго этажа. — Голые стены, даже мебели нет. Несколько соломенных тюфяков — вот и вся добыча.

— Ищите дальше.

— Где?

— Стены простукай. Пол. Тюфяки распотроши. И в темпе, скоро нам поджарят пятки.

Вниманием Кнара вновь завладел странный ящик. Жадность в наемнике боролась с природной осторожностью. Первая говорила о будущем богатстве и спокойной, сытой жизни. Вторая намекала, что торопиться не стоит. Мертвецам золото незачем.

Жадность победила. Первый засов разбух от влаги и шел туго, словно давал время обдумать решение. Хотя, что тут думать, если от богатств тебя отделяет только несколько толстых досок деревянной крышки? Зато второй засов поддался на удивление легко. На всякий случай нацелив на ящик острие меча, Кнар потянулся к крышке. Но едва его пальцы коснулись грубых, не слишком тщательно обтесанных досок, произошло сразу несколько событий. Неподалеку в небеса рванули ракеты яркого фейерверка, огненными цветами осветив ночное небо. А со стороны входа в поместье послышались тревожные крики.

— Клановые!

— Ворота! Закрывайте ворота!

Оставленные для защиты ворот наемники не стали повторять ошибку соленых клинков. Створки ворот сошлись. Упал в пазухи толстый засов.

От одаренных, конечно, так себе защита. Мастер шестой ступени способен при определенной доли удачи развалить крепостную стену. Не слишком толстую, зато каменную. Но даже такая защита лучше отсутствия оной.

— Уходим! — отрывисто бросил Кнар. — Здесь должен быть второй выход!

На заросшем легкой щетиной лице капитана наемников промелькнуло истинное огорчение. Если первая часть плана удалась превосходно — они сумели захватить поместье до подхода стражи или Первого принца. То вторая, явно не задалась. Кнар бросил быстрый взгляд на повозку. Утащить один из сундуков не получится. Нет в ней никаких сундуков! А выискивать в доме тайники нет времени. Клановым его отряд на один зуб. Вобьют в землю, даже не сбив дыхание.

Поджечь, чтобы выполнить контракт? Нет! Награда не стоит того, чтобы иметь во врагах Первого принца. Да и не такая она щедрая, если хорошенько подумать.

Что же, сорвать крупный куш не удалось, но и его шкура пока что цела. Да и аванс был неплохим. За иной заказ меньше выходило.

Правда есть этот странный ящик, может его содержимое…

Додумать мысль он не успел. Похожая на дверь крышка ящика резко распахнулась от удара изнутри. Последнее, что успел увидеть оторопевший капитан «Бешеных котов», стали два желтых глаза с вертикальным зрачком, в которых светился интерес голодного хищника, узревшего долгожданную добычу.

Глава 18 Бегство от страха к ужасу

Яркий росчерк взлетел над крышами. Огненный цветок расцвел над городом, нарушив тишину ночи приглушенным треском разрывов салюта.

— Что за идиот устроил праздничный фейерверк во время траура? — недовольно проворчал Элай, не слишком веря в свои слова.

Понятное дело, что это какой-то сигнал. Неужели они идут прямо в западню? Тогда откуда угроза? Наемники? Смешно!

Как и все лаэры, Элай Зогн весьма низко оценивал боевые качества наемных отрядов. Всех толковых бойцов с даром прибирали к себе рода и кланы. Менее толковые шли в легионы. Так что наемным отрядам доставался по большей части бездарный во всех смыслах мусор, способный справиться с не слишком крупной бандитской шайкой, которая очень часто являлась менее удачливым наемным отрядом. Впрочем, местным купцам иного и не надо. А те, кто ходит по опасным морям юга, предпочитают нанимать исканцев.

Да что наемники — даже соленые клинки или мятежные легионеры им не помеха! Он ведет лучших бойцов сразу двух дворов! С такой силой можно бросить вызов и Первому принцу.

И все же, кто пускает ракеты? Тар Валлон предупреждает своих людей? Кто-то другой, те самые наемники, делает то же самое? Или действительно просто случайность?

Элай не верил в такие случайности. Но нельзя отрицать, что они все же случаются. Да и фейерверк запустили довольно далеко. Где-то возле Белого города.

Новая резиденция Зеленого двора встретила незваных гостей закрытыми воротами и дикими, отчаянными криками. Но если поначалу, когда отряд клановых бойцов только появился на улице, это были испуганные, но в целом просто тревожные крики, заметивших опасность стражей ворот, оставленных именно на этот случай. То теперь из-за деревянного частокола доносились вопли ужаса и боли. В закрытые ворота кто-то отчаянно барабанил и бился, пытаясь отодвинуть опрометчиво накинутый засов.

— Стоять! — приказал Элай, здраво рассудив, что вряд ли это какая-то хитрость неизвестных наемников. За воротами происходило что-то непонятное и страшное. Ни один актер, даже самый талантливый не способен так разыграть дикий ужас.

Крики замолкали очень быстро. Один за другим. Но при этом не было слышно звуков боя, словно наемников просто истребляли. Быстро, хладнокровно и неимоверно жестоко. Наконец за воротами что-то грохнуло. Видимо упал на землю наконец-то откинутый засов. Одна из створок слегка приоткрылась, и в узкую щель продрался, по-другому не скажешь, человек. На первый взгляд — обычный наемник. Из тех, что довольствуются объедками — контрактами на охрану не заинтересовавшими рода, кланы и более приличные отряды наемников, покровителями которых те самые рода и кланы чаще всего являются.

— Взять его! — коротко бросил Элай. Два воина Красного двора ловко скрутили наемника, поставив того на колени перед принцами и главой клана Вэйр. Тот попытался не столько сопротивляться, сколько просто вырваться, да куда там.

— А-а-а! Бегите глупцы! — заорал он, но затравлено замолчал, получив от Элайа сильную пощечину, немного приведшую его в чувство.

— Что происходит?

— Там… там смерть! Невидимая смерть! Невидимая! Невидимая! — как завороженный повторял пленник. В его глазах сияли огоньки безумия и страха. Тело сотрясала нервная дрожь. Он был парнем не из робкого десятка, иначе выбрал бы более спокойную стезю. И Элай понятие не имел, что могло его так напугать.

С неожиданным проворством вывернувшись из хватки своих конвоиров, пленник вскочил. Оттолкнул Элая и бросился бежать, стремясь укрыться в темноте узких улиц.

Бадрис вскинул меч. «Огненная стрела» сорвалась с острия клинка. Пролетев в опасной близости от лица Лорса, она ударила в спину беглеца, опрокинув его на землю. Взвыв от боли, наемник дернулся, не обращая внимание на охваченный огнем плащ и занявшуюся одежду, начал загребая руками, словно пытаясь отползти подальше от проклятого дома. Затем глаза его остекленели, он затих.

Бадрис опустил меч.

— И зачем убивать? — поморщился Лорс, бросив быстрый взгляд на младшего брата. Его поразила не столько смерть наемника, сколько быстрота и равнодушие с которым Пятый принц убил человека. Словно насекомое прихлопнул.

— Он побежал… — пожал плечами Бадрис. — А вообще, случайно получилось.

Искренности в его голосе не чувствовалось.

— Держитесь за моей спиной, — приказал принцам Элай. — Этор, займись воротами.

На Бадриса главе клана Вэйр было откровенно наплевать. Более того, он бы с удовольствием поспособствовал его гибели. Разумеется, только от руки неизвестных убийц, чтобы даже тень подозрения не пала на клан Вэйр или Красный двор. Но сейчас половина его отряда — это бойцы Синего двора. А творится что-то непонятное — не время затевать склоку.

Да и смерть принца… Такого синие и стоящие за ними силы точно не простят. Покупать голоса, интриговать, подставлять — это одно. А убивать принцев — совсем другое. Да что принцев, во время выборов даже выборщиков Палаты Власти трогать не принято. Сегодня ты убьешь чужой голос, завтра кто-то вырежет твои голоса. Именно поэтому всех так поразила смерть Кесса Родора. Это шло вразрез со всеми негласными, но устоявшимися правилами. А отступление от этих правил в свое время привело к Войне Знати, которая, в свою очередь, открыла астшанцам дорогу к завоеванию империи. Повторять подобный опыт кланам не хотелось. Императоры приходят и уходят. Проиграв сегодня, можно отыграться завтра. А если империей завладеют астшанцы или белые этого завтра не будет для многих родов, а может и целых кланов.

— Открывайте, только осторожно, — кивнул Этор Суан двум ближайшим к воротам клановым бойцам.

Створки ворот, в отличие от потемневшего от времени частокола, выглядели довольно новыми. Хорошо смазанные петли не издали ни звука.

За воротами открылась пугающая картина. Вытоптанная трава местами потемнела от крови. Тела валялись по всему небольшому внутреннему двору. Вернее не тела — части тел. Тут голова, там половина торса — словно безумный мясник занялся разделкой незваных гостей. Бегал за ними по всему двору, а затем разбрасывал получившиеся куски в разные стороны.

Одно из таких изуродованных тел валялось прямо перед воротами. Безголовый обрубок с оторванными конечностями выглядел столь отвратительно, что Лорс побледнел. Его желудок противно екнул — это недавний ужин попросился наружу, и только присутствие младшего брата заставило Четвертого принца нервно сглотнуть кислую слюну, пытаясь удержать в себе богатство внутреннего мира.

В светлых комнатах Красного двора все казалось не более чем захватывающим приключением. Шансом хоть на время ускользнуть от излишне плотной опеки матери и пощекотать нервы, как при играх с теми городскими девками. Но теперь Лорс понял, что это приключение плохо пахнет и может точно так же плохо закончиться. Сердце его тревожно забилось.

— Демоны! Что здесь произошло? — даже много чего повидавший Этор Суан был впечатлен. А впечатлить главу теней клана Вэйр была весьма и весьма непросто.

Элая этот вопрос тоже беспокоил. Но еще больше его беспокоила главная причина, по которой они столь открыто появились во владениях Тара Валлона.

— Туда! — он указал мечом на повозку. В залитом кровью и заваленном телами дворе, при свете луны она выглядела как-то неприветливо, жутко. Словно прокол в те самые нижние планы, из которых приходят сущности, которые люди несведущие любят обзывать демонами.

Дом тоже следовало обыскать. Но делить свои небольшие силы глава клана Вэйр не рискнул. Вот когда из Золотого города подойдет подкрепление, тогда да, они все осмотрят. Да и Первый принц мало что сможет возразить. Такая бойня… Не удивительно, что Четвертый и Пятый принц решили во всем разобраться. И еще меньше удивляет количество взятой ими охраны. Вон что ночью на улицах творится!

— Держимся вместе, — добавил Элай. Он считал себя опытным воином, но и его слегка потряхивало. Что-то похожее он видел только во времена Восстания ярости. Именно так любили развлекаться спущенные с цепи послушания касты Призывающих искаженные и одержимые астшана.

Не дожидаясь приказа главы клана, который обязательно последует, Этор в сопровождении двух воинов первым подошел к повозке и заглянул внутрь.

— Пусто! — сообщил он, внимательно изучив содержимое распахнутого ящика. Дотронулся до чего-то внутри. Посмотрел на свои пальцы. Понюхал их.

Тихий шелест, словно порыв ветра.

Какое-то предчувствие заставило Лорса оглянуться на ворота. А увиденное вынудило нервно сглотнуть.

— Что за… тело, оно исчезло, — он указал мечом в сторону ворот. Обезглавленное тело, лежавшее у самого входа, через которое им пришлось переступить, чтобы войти во внутренний двор, пропало бесследно.

— Проверь, — кивнул ближайшему воину Элай.

Хоть тот и оказался из синего двора, но спорить не стал. Настороженно, готовясь отразить любой удар, он дошел до ворот. Проверил место, где лежало тело, но от него осталась только темное пятно крови на вытоптанной земле.

— Надо убираться отсюда, — высказался за всех Лорс. Эта затея со своим личным участием его больше не прельщала. Одно дело честный бой сталь на сталь, техника на технику и совсем другое — поиски в темноте неизвестно чего. Особенно если это «неизвестно что» умеет так совершенно убивать.

— Впервые я с тобой согласен, — заметил Бадрис. — Братец, — добавил он, явно подражая Тиберу.

Лорс открыл рот, но достойно ответить на явную подначку не успел. У ворот раздался сухой шелест и воин, что не успел вернуться назад, внезапно закричал. Дико, отчаянно, словно его живьем рвали на части. Неуклюже размахивая мечом, он подлетел в воздух. Взлетев выше крыш ближайших домов, тело устремилось вниз и просто исчезло, так и не достигнув земли. Крик стал глухим, словно его посадили в глубокий колодец, а затем оборвался.

Стражники Красного и Синего двора не растерялись. Все они были опытными воинами и мастерами далеко не последних ступеней. Знали, как встречать опасность, пусть и неизвестную, да к тому же еще невидимую. И не нуждались в приказах.

Количеством разнообразных техник, отправленных в сторону оборвавшегося крика, можно было снести крепостную стену. Что и произошло. Внушительный участок частокола возле ворот оказался просто сметен. Став грудой даже не бревен, а щепок.

— Круг! Защищайте принцев! — бросил Элай, прихватив Лорса левой рукой за плечо, чтобы племянник не наделал глупостей.

Заняв круговую оборону, отряд одаренных ощетинился мечами, словно еж иголками, но во внутреннем дворе вновь повисла тишина. И именно эта противоестественная тишина пугала, заставляя сердце учащенно биться.

В небесах взорвалась очередная ракета фейерверка. Да так неожиданно, что многие вздрогнули. Это становилось странным. Для сигнала достаточно одной ракеты, или трех. Но счет шел на десятки. Неужели действительно просто совпадение и какой-то пьяный торговец развлекается, позабыв про траур?

— Дядя, что это такое? — Лорс постарался придать своему голосу уверенности, которой не испытывал. Только что на его глазах невидимое нечто с пугающей легкостью разделалось с бойцом пятой ступени. Быстро! Безжалостно! Опытный воин ничего не успел сделать!

— Если бы я знал.

— Это одно из чудовищ Забытых земель, — подал голос Этор, внимательно вглядываясь в темноту. — Ящик, — кивок в сторону повозки, — был его клеткой. На нем полно магем и печатей сдерживания, а внутри вдоль стенок какая-то слизь, явно животного происхождения.

Это многое объясняло.

— Тар загнал нас в ловушку. Опять, — зло сверкнул глазами Бадрис.

— Что самое обидное — мы вновь в нее попались, — поддержал брата Лорс, испытав даже какое-то облегчение. Чудовище из Забытых земель звучит несколько лучше, чем неизвестное нечто. Не породила еще Забытая земля такую тварь, которую невозможно убить. Разве что Первый принц…

— Тар сошел сума, если притащил подобное в столицу. Палата Власти… — добавил он, не понимая причину подобного поступка старшего брата. Убить несколько одаренных из Красного и Синего двора? Как-то это мелко. Вряд ли он рассчитывал, что за его грузом заявятся сразу два принца.

Или всему виной ранняя смерть императора? А эту тварь Тар готовил для чего-то иного?

— До Палаты Власти еще нужно дожить… — зло оборвал его Бадрис. — Лаэр Зогн, ворота или дом?

— Ворота, — отозвался Элай, сразу поняв, что Пятый принц имеет в виду. Они могли попытаться укрыться в доме или покинуть поместье. Но в первом случае придется ждать помощи. А дом не казался таким уж надежным укрытием. А во втором… остается надеяться, что тварь не станет их преследовать. — Держим строй. Двигаемся медленно. Работаем техниками по подозрительным местам.

Внутренний двор не отличался большими размерами. От ворот их отделяло шагов двадцать-тридцать. Не больше. Но каким же огромным показалось Лорсу это расстояние.

К демонам эти приключения и битвы! Мать права, он будущий император и должен повелевать, а не бегать с обнаженным клинком по ночным улицам.

Первый шаг… второй… десятый…

Оставалось пройти каких-то несколько шагов, когда это произошло. Вновь раздался тихий шелест. Разорвав темноту, куда-то вправо улетела огненная техника. Но жертвой стал лишь многострадальный частокол. Шелест приблизился. Шедшие первыми четверо клановых бойцов разлетелись в разные стороны, словно сухие листья под порывом урагана. Кто-то из них все же успел попасть чем-то огненным. На короткий миг часть чудовища стала видна — нечто среднее между личинкой и змеей с короткими зачатками крыльев на покрытой шипами спине. Именно они производили этот странный шелест.

Захватив одного из упавших острыми зубами, чудовищная тварь сжалась, подпрыгнула и полетела прочь, растворяясь прямо в воздухе. В след полетело не меньше десяти техник, но чудовище скрылась за домом. Отчаянные вопли ее добычи резко оборвались.

— Ворота. Не бежать! Держим строй! — повторил Элай, сжав побелевшие от напряжения губы. Проклятая тварь щелкала защищенных «доспехом» клановых бойцов словно орешки, а маскировалась лучше многих мастеров «скрыта».

Лорс перестал считать шаги. Это отвлекало, а отвлекаться не стоило.

— Нужно закрыть ворота, — облегченно выдохнул Бадрис. И Лорс к своему удивлению понял, что они уже на улице.

— Смысл? — он кивнул в сторону развороченного частокола.

— А, ну да.

Только когда ворота едва не ставшего ловушкой дома остались далеко за спиной, а ночную тишину нарушал только грохот салюта да их тяжелое дыхание, Лорс понял, что страх уходит.

Они ушли! Потеряли двух опытных бойцов, но ушли!

— Болотный вирм… — внезапно сказал Бадрис.

— Что?

— Я понял, что это такое — болотный вирм. Года три тому назад Тар присылал отцу его шкуру. Довольно редкая, быстрая и весьма опасная тварь Забытых земель.

— Насчет последнего — спорить сложно, — согласился он с братом. — А почему она невидимая?

— А я откуда знаю!

— Заткнулись! — внезапно резко бросил Элай. Проигнорировав возмущенные взгляды принцев — редко кто мог позволить себе разговаривать с ними в таком тоне — он с тревогой вслушивался в темноту ночи. — Этор, ты слышишь то же, что и я? Надеюсь, что нет.

— Я тоже их слышу, — подтвердил Этор разбив последние надежды своего главы на слуховые галлюцинации, связанные с усталостью.

Лорс непонимающе переглянулся с Бадрисом. Следуя примеру главы дома Вэйр, принцы жадно вслушались в ночь.

Поначалу они ничего не услышали. Но затем…

Отдаленный, практически неслышный. Он нарастал и даже очередной трескучий фейерверк более не мог его полностью заглушить — по улицам столицы империи летел дикий, ни на что непохожий вой.

— Становится все интересней, — пробормотал Лорс, предвидя неприятности. Опасность, которая казалась оставленной за спиной, проявилась в новом обличии и явно приближалась. — А это что такое?

— Это задница, племянник, — мрачно отозвался глава клана Вэйр, крепче сжимая рукоять меча. — Большая такая задница…

— Теперь понятно, почему помощь не пришла, — в тон ему, отозвался глава клановых теней. — Похоже, не видать нам помощи.

— Да что это такое? — вот теперь Лорсу стало по настоящему страшно. Слишком хорошо он знал своего дядю и лаэра Суана. И ни разу не видел, чтобы те чего-то боялись. До этой ночи не видел!

— Такой вой издают только одни существа. Кто-то сотворил призыв сущностей с нижних планов. Судя по всему, ни один.

— Слепой массовый призыв, а то и полноценный прокол, — подтвердил глава теней клана. — Первый принц совершенно обезумел, если решился на такое.

Глава 19 Самая длинная ночь

В отличие от Тара и даже Бадриса, в плане боевого мастерства звезд с небес Лорс не хватал. И отлично знал — пятая, максимум шестая ступень станет для него потолком. Да и то не сейчас, а через десять-пятнадцать лет интенсивных тренировок. Тот же Бадрис к тому времени получит седьмую, а то и восьмую ступень.

Несмотря на это, он никогда не забрасывал тренировки и не считал себя трусом… до этой ночи не считал. Искра страха, которую он успел заметить в глазах дяди и главы теней клана Вэйр, разгорелась в его душе ярким пламенем.

Если они, опытные воины, видевшие на своем веку немало сражений, боятся этого накатывающего воя, то что говорить о нем? Нет, нужно было слушать мать и остаться в поместье. А с другой стороны, вдруг в Белом городе тоже прорыв тварей? В Красном дворе осталось всего пять стражников, слуги ни в счет, они не войны.

Беспокойство за жизнь матери быстро сменилось страхом за свою. Ей он помочь не может, им бы самим кто-нибудь помог!

— Нужно убраться с улиц и найти укрытие! — бросил Элай, лихорадочно шаря взглядом по стенам ближайших домов. По большей части это были склады торговцев, доверия они ему не внушали. Некоторых демонических тварей и крепостная стена не остановит.

— Поздно… — отозвался Этор Суан, устремив взгляд в темноту. — К бою!

Первая тварь упала откуда-то сверху, с крыши ближайшего дома. Больше всего она походила на паука. Обычного такого паука… размером с лошадь и головой собаки. Весьма уродливой собаки.

В этот раз, когда враг был видим и знаком, клановые бойцы не оплошали. Порождение нижних планов не успело приземлиться, как лишилось трех из шести ног. Завопив так, что заложило уши, уродливое существо неуклюже приземлилось и тут же повалилось на мостовую, окрасив камни кладки противоестественно яркой зеленой кровью, фосфоресцирующей в темноте тусклым светом.

Этор ловко подсек одну из оставшихся ног. Бадрис выпустил огненную стрелу прямо в распахнутую пасть, а меч главы клана Вэйр упал вниз, завершая начатое.

Все произошло настолько быстро и просто, что Лорсу стала непонятна причина страхов дяди. Та невидимая тварь казалась более опасной.

— Загонщик! — поморщился Элай, узнав существо. Призывающие астшана использовали подобные сущности для выслеживания беглецов. Капля крови цели или волос, используемые при ритуале призыва, делали человека маяком, на свет которого устремляется призванная тварь, в случае масштабного призыва ведя за собой других порождений нижних планов.

Он бросил быстрый взгляд на Лорса и Бадриса. Кто-то из принцев явно является целью. Возможно, оба.

— Теперь не спрячемся, — подтвердил его опасения Этор. — Нужно уходить. Если тварей немного, они не рискнут напасть.

— Не похоже, что их немного, — констатировал Элай, вслушиваясь во все возрастающий вой. Он струился по улицам и поднимался вверх, разлетаясь по всему городу. Тишину ночи… да какая тишина! Крики ужаса, треск ломаемых дверей и крыш, звуки боя — все перемешалось в дикий гул. Местами вспыхнули пожары, и над столицей постепенно занималось пугающее зарево.

Кто мог сотворить подобное в сердце империи? Разве что тот, кто ненавидит Хагронг всем сердцем.

Прежде даже астшанцы, вся сила которых строиться на манипулировании сущностями с нижних планов, не совершали столь масштабных призывов. Призвать довольно легко, а контролировать трудно. Особенно если не использовать в качестве сосуда человека или животное, творя одержимых и искаженных. Массовый слепой призыв или прокол контролировать невозможно. Призванные сущности, кипя ненавистью ко всему, что их окружает, могут броситься на самих призывателей.

— Казармы городской стражи! — предложил Бадрис. — Они недалеко. Прямо за мостом Ткачей.

— Стражники… — начал было Элай, но внезапно осекся. — Когорты Первого Всесокрушающего, — сообразил он, вспомнив про введенных в город императором легионеров. Пусть тем далеко до клановых бойцов, но их много. А часть ветеранов могла застать последнюю войну с астшаном, и знает, что нужно делать.

— Идем к мосту! Быстро. Охраняем принцев.

Забег по ночным улицам вышел недолгим.

— Берегись! Справа!

Уловив краем взгляда, как что-то огромное летит из темноты бокового переулка. Лорс не думая оттолкнул Бадриса в сторону и отпрыгнул сам. Но поскользнулся и упал, больно ударившись бедром.

Огромная, покрытая щупальцами тварь вырвалась из темноты. Ей навстречу ударили техники. Но тварь, которой сложно было дать какое-то внятное и не матерное описание, разъяренным драконом разметала центр растянувшегося отряда. Одним из пострадавших стал Этор Суан. Удар демона был такой силы, что глава клановых теней отлетел куда-то в сторону, к домам.

Развить успех у демона не удалось. Слаженный удар техниками пробил прочную шкуру. Демон издал дикий полувой-полурев ярости. Щупальца кнутами били по мостовой, дробя камень в пыль. Но движения стали вялыми. Из открытых ран потоком изливалась мерзкая смесь гноя и черной крови.

— Еще раз, вместе! — крикнул Элай, перерубая одно из щупалец, готовое опуститься на голову растерявшегося после падения Лорса.

Очередной слаженный удар техниками разных школ не оставил демоническому порождению нижних планов ни единого шанса. Тело, развороченное так, что и Болотный вирм позавидует, повалилось на мостовую. Дернулось в предсмертной агонии и затихло.

Элай помог Лорсу встать. А Четвертый принц в свою очередь подал руку брату. Бадрис, не смотря на свою пятую ступень и некоторый опыт, тоже растерялся и валялся на мостовой рядом с ним.

— Не думал, что скажу это, но спасибо, — кивнул младший брат Лорсу, с трудом поднимаясь на ноги. — Стану императором — позволю тебе самому выбрать место изгнания.

Лорс усмехнулся. Вся эта возня за императорский престол как-то отошла на второй план. Казалась далекой. Неважной. Им бы пережить эту ночь.

— Целы? — спросил Элай и Лорс заметил, что одежда на левом плече главы клана Вэйр разодрана. Рука залита кровью.

— Дядя, тебя ранили.

— Бывало хуже, — отмахнулся Элай, критически разглядывая остатки отряда. — Бегом к мосту! — добавил он. Вой усиливался, приближался. На смену быстрым одиночкам шла стая. Еще несколько стычек и от охраны принцев никого не останется.

— Но раненые? — попытался возразить ему Бадрис.

— Позаботятся о себе сами, — жестко оборвал его Элай. — Двигайтесь если хотите жить!

Мост Ткачей, рядом с котором не было ни одной ткацкой мастерской, встретил беглецов четким строем легионеров Первого Всесокрушающего, стальной стеной закрывших путь на другой берег. Пропускать принцев со свитой они не торопились.

— Кто такие? — не слишком дружелюбно спросил центурион, возглавлявший этот небольшой островок спокойствия в охваченной хаосом столице.

— Глаза открой. Перед тобой Лорс и Бадрис Валлоны.

— Ваши Высочества? Повиновение империи, — запоздало и не слишком искренне поприветствовал центурион принцев. — Рад, что вы целы. Пропустить, — распорядился он. Стальная стена разошлась в разные стороны, словно ворота. — Сомкнуть ряды!

Оказавшись под защитой легионеров, Лорс наконец-то почувствовал себя в безопасности. Да и на лицах уцелевшей части их небольшого отряда проступило облегчение.

— А где Этор? — спросил Элай, разглядывая остатки отряда.

— Я видел, как одна из тварей его ударила. Еще тогда, до моста. — вспомнил Лорс.

Облизнув сухие губы, он со второй попытки убрал меч в ножны. Сегодня он им не воспользовался, но это к лучшему. Для себя Четвертый принц все решил — пусть Бадрис тешит свое воинственное эго, пытаясь сравняться с Таром. А с него довольно!

Элай нахмурился, предвидя неприятности. Когда они вышли из Белого города, у него под началом было почти полсотни одаренных бойцов. Лучших бойцов сразу двух дворов! А осталось только двадцать, это если считать принцев. Кто-то погиб, кто-то получил ранение и просто отстал во время бегства. Возможно, раненые переживут эту страшную ночь. Но весьма вероятно и обратное. Ему и так придется отвечать за погибших, если среди них окажется глава теней клана, то станет совсем плохо. Старый Басор Суан точно взбеленится. А он не только один из самых уважаемых патриархов, но и сильнейший боец клана. Про голос в Палате Власти и вспоминать не стоит. Да и род Суан давно хочет вернуть себе утерянное главенство в клане Вэйр. Если после таких потерь Лорс не станет императором, то Элая точно попытаются сместить с места главы клана.

Ладно, главное, что Лорс цел и невредим.

Про скандал, который в скорости устроит Лиара, Этору думать не хотелось.

— Тару это будет дорого стоить, — зло процедил Бадрис. — Сначала тварь из Забытых земель, а теперь еще и призыв сущностей с нижних планов.

— Думаешь, это он?

— А какая теперь разница?

— Большая, — возразил ему Лорс. — Если Тар тут ни при чем, то все может повториться.

— Когда повториться, тогда и обвиним кого-то другого, — отмахнулся Пятый принц. Крутанув меч, он вытер лезвие о плащ и убрал в ножны. Все равно легионеров на улице столько, что ни одна тварь бездны не рискнет сюда сунуться. А если рискнет, то ей же хуже.

Они прошли вперед, в глубину внутреннего двора.

— Судя по пожарам, твари идут с этих трех направлений. Похоже, места призывов где-то в этих районах. Я возьму три центурии и займусь северной точкой. Одна центурия пойдет вдоль канала, прикрывая мой правый фланг. Еще одна — параллельно, по улице Ювелиров.

Услышав этот спокойный голос, Лорс не поверил своим ушам. Да и Бадрис с Элаем не смогли скрыть своего удивления.

— Тар?

На вытащенном во внешний двор казарм городской стражи столе над картой города, которая больше напоминала картину, склонился Первый принц.

— Лорс, Бадрис. Вижу, вы целы, — кивнул он им, на короткий миг оторвавшись от карты. — Прибывший лаэр Зогн, — быстрый взгляд на главу клана Вэйр, — возьмет на себя западную точку в районе ворот Стойкости.

Услышав, что речь идет о нем, Элай против воли шагнул вперед и вытянул шею, пытаясь разглядеть место своего внезапного назначения. И только потом несколько опомнился. Но спорить не стал. Столицу следовало зачистить от потусторонних тварей. А разобраться с Таром Валлоном можно позже.

А вот Бадрис ждать не стал. Все это время, пока шло обсуждение, Пятый принц медленно закипал, словно подвешенный над огнем медный чайник.

— Хочешь чужими руками скрыть следы своих преступлений?

Дерзкое заявление вызвало небольшое замешательство среди центурионов. Но Тар слова брата проигнорировал.

— Лар Шорнар, на вас юг. И вам потребуется не меньше шести центурий. Придется прочесать весь Медный город. Постепенно сжимая кольцо в районе порта.

— Тебя надо посадить под замок! Отправить обратно на Скалу. А лучше казнить! — выкрикнул Бадрис, не добившись никакой реакции.

Тар поднял взгляд на младшего брата. Черные глаза смотрели равнодушно, с уставшим смирением занятого важным делом человека, вынужденного отвлекаться на что-то стороннее, незначительное, мелкое.

— Как много вариантов, а выбрать придется только один. Но выбирать не тебе, мой дорогой младший брат. Как принц империи я подсуден только Палате Власти. Изменить это не в силах даже император, которым ты еще не стал.

— Это только пока, — кулаки Бадриса сжались в бессильной ярости. Больше всего ему хотелось бросить один короткий приказ и разделаться со старшим братом. Но такой шаг станет крахом всех его планов получить голоса Палаты Власти. Даже если завтра… сегодня большая часть палаты пожелает увидеть Первого принца мертвым, они не потерпят ущемления своего права вынести ему смертный приговор. Вот если бы Тар Валлон умер от меча наемного убийцы — то другое. А так придется отступить.

Да и остатки бойцов Синего двора, не выглядели достаточными силами для нападения на Первого принца. На помощь Красного двора надежды нет, вон как лаэр Зогн смотрит в рот Тара, готовый исполнить приказ.

Лорс нахмурился. Горячность Бадриса его не впечатлила. Неужели он не видит, с каким недовольством поглядывают на него центурионы Первого Всесокрушающего? Так смотрят на ребенка, устроившего истерику в тот момент, когда взрослые люди решают важные дела.

Глупо так себя вести. Недальновидно.

Зато дядя его приятно удивил. Собран, спокоен, тих и внимателен. Принял главенство Первого принца и демонстрирует готовность подчиняться. Зачем злить дракона, когда он среди своих приверженцев?

Сколько за эти годы вылили грязи на Зеленый двор, Первую императрицу и принца. Сколько чисток рядов провели Красный и Синий двор, пропихивая в легионы на командные должности своих людей. А все равно среди легионеров Зеленый двор все еще пользуется определенной популярностью.

Лорс задал себе вопрос, а с кем в случае начала реального противостояния будут легионы? Ответ ему не понравился.

* * *

Этор никогда не любил технику сокрытия глаз, она же просто «скрыт». Хотя что первое, что второе сокращение настоящего названия сокрытие от чужих глаз. Получалась она у него плохо, а поддержка отнимала много сил. Многие в клане Вэйр об этом знали. Некоторые даже позволяли отпускать на этот счет обидные шутки. Но все они ошибались.

На самом деле, «скрытом» Этор владел мастерски. А слух — дымовая завеса. Обманка для глупцов. Зачем раскрывать свои карты противникам? А таковыми глава теней клана Вэйр считал всех, кроме самых близких родственников… исключая младшие ветви рода.

Уйти от отряда принцев оказалось довольно легко. Воспользовавшись моментом, когда внезапно возникшая из темноты ночи демоническая тварь разметала строй, породив хаос, он позволил себе подставиться под один из ударов. Целью тварей с нижних планов был кто-то из принцев. Сражаться, а тем более умирать за них Этор не собирался. Более того, смерть Лорса и Бадриса была роду Суан выгодна, повышая шансы Харуса Валлона и Оранжевого двора. Особенно теперь, когда на Первого принца повесят призыв потусторонних тварей.

Надо признать, насчет последнего Этор несколько сомневался. Не в том плане, что Тара Валлона не станут обвинять, станут и еще как. А в том, что именно он стоит за призывом. Вирм и демоны — слишком непонятная и сложная комбинация. Одно дело устроить ловушку с чудовищем из Забытых земель. Эту «шалость» Палата Власти может проглотить. Тем более никто не заставлял бойцов Красного и Синего дворов лезть на территорию по всем законам принадлежащую Зеленому двору. И совсем другое — совершить в столице массовый призыв, натравив демонических тварей на младших братьев. Да и пострадают не столько Лорс и Бадрис, сколько простые жители. Многие погибнут в эту ночь, прежде чем демонов удастся успокоить. Горожане, кланы, а главное — Палата Власти будут в ярости.

Поэтому Этор Суан был склонен считать, что кто-то просто использовал план Первого принца, искусно вплетя в него свой. И справедливо полагал, что знает, кто мог сотворить подобное.

Добраться до Белого города оказалось не так трудно. Просто следовало пользоваться крышами домов вместо улиц и не тащить с собой балласт в лице приманивающих демонов принцев.

Ворота города в городе оказались закрыты. На стенах стояла поднятые по тревоге «Серебряные крылья». Но за стенами все было тихо. Ни единого проявления потусторонних тварей. Что только подтверждало теорию Этора.

Незамеченным преодолев стену — все же стража Белого города, несмотря на свою кажущуюся элитарность, состоялаиз довольно слабых одаренных — Этор без труда добрался до Оранжевого двора. Одним прыжком перелетел невысокую стену… и тут же едва не налетел телом на выросшие прямо из земли каменные шипы.

Меч покинул ножны. Объятое всполохами пламени лезвие срезало один из шипов. Этор приземлился, поспешно развеяв «скрыт».

— Это так в Оранжевом дворе встречают гостей? — спросил он, заметив настороженную, готовую к бою Вторую императрицу.

— Только незваных, — отозвалась Сейлан. Немного подумав, она все же убрала меч обратно в ножны.

Выглядела Вторая императрица по-боевому, словно вернулась в годы своей юности. Куда только девались роскошные платья и драгоценности. Им на смену пришла зачарованная сталь доспеха.

— Что происходит? — спросила она, сделав Этору властный жест подойти поближе.

«Искусная игра или она ничего не знает? — подумал глава теней клана Вэйр. — От этой женщины всего можно ожидать».

— Кто-то совершил в городе массовый призыв или полноценный прокол. Твари заполнили Серебряный город и южные кварталы Золотого. На улицах идут бои. Лорс и Бадрис сейчас где-то там. С ними Элай Зогн и десятка два клановых бойцов.

— Призыв или прокол… Ты думаешь, что это моих рук дело. Поэтому и прилетел сюда, позабыв про осторожность, — констатировала Сейлан, угадав так точно, что ее следовало заподозрить в умении читать чужие мысли.

— А это…

— Каким же чудовищем вы все меня считаете. — Вторая императрица подумала о чем-то своем и погрустнела. — Самое интересное, что это не я, — добавила она, после небольшой заминки.

— Тар?

— Почему именно Тар?

— А кто еще? — Этор коротко, но емко пересказал все события этой ночи.

— Болотный вирм? — изумилась Сейлан, покачав головой. Тар сумел ее удивить. В столице мало одаренных, имеющих опыт борьбы с чем-то подобным. — Что-то не сходится, — констатировала она. — Если ловушка поджидала вас в доме, то зачем ему понадобилось ставить на уши всю столицу, призывая в нее кучу тварей с нижних планов? Да и с астшанцами у Тара отношения не очень.

— Отношения, после спасения Эльгери ати Унсан могли наладиться, — заметил Этор.

— Возможно, но Тар не стал бы натравливать существ с нижних планов на своих братьев. На Лиару или Медею легко, но не на Лорса или Бадриса. Не понимаешь? — усмехнулась она, заметив выразительный взгляд Этора. — Они его братья! Глупые младшие братья, с которыми он возился, когда они были мелкими. Семья. Он не прочь устроить им порку, но не станет сворачивать шею.

— Отправить их в пасть к Болотному вирму — устроить порку?

— Во-первых, он мог не знать, что в нападении будут участвовать Лорс и Бадрис. Во-вторых, он судит по себе. Тар убивал такую тварь. В одиночку или с небольшой помощью. А значит и младшие братья должны справиться. Пусть и с помощью крупного отряда своей личной охраны.

— Странная забота.

— Таков Тар, — пожала плечами Вторая императрица. — Так его научила Имсаль. Птенца выбрасывают из гнезда, чтобы он научился летать. Имсаль была странным… — Она замолчала, с тревогой всматриваясь в темноту. — Ты уверен, что тебя никто не видел?

— Уверен. Да и зачем за мной следить?

Сейлан хотела ответить колкостью, но сдержалась. Ощущение чужого взгляда пропало, а на свои способности обнаружить людей под «скрытом» и любыми иными похожими техниками она никогда не жаловалась.

— Значит, показалось. Тревожная ночь, вот и мерещится всякое.

Глава 20 Зов долга

Под ногами мелькали крыши домов, а настойчивый шепот демона становился невыносим.

«Нас они не тронут. Разве не этого ты хотел? Давай останемся и насладимся зрелищем!»

За свою не такую долгую, но насыщенную жизнь Тар видел всякое. И считал, что удивить его сложно. Но эта ночь стала исключением.

Как он и полагал, Красный и Синий двор повели себя словно бык, перед носом которого помахал тряпкой вайскарский быкоборец. Разумеется, они присматривали за отправленным на окраину столицы грузом. Стоило новости о неизвестных наемниках, возжелавших увести у них из под носа законную добычу дойти до Белого города, как два двора тут же бросили в атаку все имеющиеся в наличии силы.

А дальше началось непонятное, плавно перетекая в немыслимое. Странные фейерверки, рванувшие в небеса, сразу насторожили Тара. Ничего подобного он не планировал. В случайное совпадение не верил. А значит, это запланировал кто-то другой.

Ответ не заставил себя ждать. Хорошо знакомый вой чуткий слух Первого принца уловил сразу. Спасибо нежеланному гостю, никакие разрывы фейерверков не могли ему помешать. Кто-то осуществил в столице масштабный призыв! Невероятно и немыслимо! В своих мечтах Тар нередко представлял себе что-то подобное. Но одно дело мечты, а скорее просто фантазии, и совсем другое дело самый настоящий призыв.

Он отлично знал, сколь беспощадны и безжалостны сущности нижних планов. Одно из них более восьми лет делит с ним одно тело. Даже нелюбимый, а порой ненавистный Хагронг не заслужил такого.

Решение он нашел быстро. И тут же начал действовать.

«Зачем ты спешишь? Куда? Это глупо! Твои старания никто не оценит. Ты одержимый — тебя и обвинят!»

Демон был прав, завтра все станут вопить о его вине. Но остановиться Тар не мог. Долг гнал его вперед. А ведь еще недавно он наивно считал, что долгов к империи у него не осталось.

— Чертов Старик, — пробормотал он, пытаясь отрешиться от искушающего шепота своего соседа. И грустно улыбнулся: — Почему я родился первым, а не хотя бы вторым?

Казармы городской стражи походили на маленькую крепость. Три длинные двухэтажные постройки, охватившие подковой небольшой внутренний двор, обнесенный железной решеткой.

Чаще всего эти серые, неприветливые строения стояли полупустыми. Стражники предпочитали снимать комнаты в городе. В казармах проживали, да и то временно, самые молодые, не успевшие еще пристроиться. Или, как сейчас, в них останавливались введенные в город легионеры.

Заметили его быстро. Легионеры Первого Всесокрушающего службу знали. И тот факт, что находятся они в сердце империи, а не на опасных северных границах, ничуть не уменьшил их рвения. Не успел Тар мягко приземлиться в центре внутреннего двора казарм городской стражи, как со всех сторон набежали несшие ночной дозор легионеры, взяв его в кольцо. А несколько сигнальщиков подняли звонкие горны, готовые в любой момент поднять тревогу.

— Ваше Высочество? — центурион с плюмажем на шлеме подал знак своим людям опустить оружие.

Его все же узнали. В Хагронге не так много одаренных с белыми волосами и таким количеством шрамов на лице.

— Поднимайте тревогу, в городе прорыв с нижних планов.

— Но…

— Центурион, тебе не понятен приказ?

— Повиновение империи!.. Тревога! — набрав в грудь воздух, крикнул центурион, зачем-то вновь обнажив меч, словно неведомая опасность прямо сейчас свалиться им на головы.

Горны звонко взвыли тревожный сигнал, породив в казармах шум внезапного подъема. Ругаясь и матерясь в полутьме тусклых ночных светильников, легионеры вскакивали с кроватей, спешно снаряжались и выбегали во внутренний двор, сбивая построение.

Происходило это не быстро, попробуй в полутьме надежно затянуть все ремешки снаряжения и доспехов, но достаточно резво.

Легионеры еще не успели построиться, когда появился первый центурион, которого и отправили командовать в Хагронг с двумя когортами. Крупный мужчина средних лет был полностью облачен в доспех центуриона — несколько улучшенную копию простого легионерского. Поверх кольчуги на нем был литой панцирь с цепочкой защитных рун. Шею защищал посеребренный горжет с выгравированным расправившим крылья драконом. Ноги до самых бедер покрывали кожаные гетры с наголенниками. Открытыми оставались только колени, кисти рук и подбородок. Красный хвост высокого плюмажа шлема развевался на ветру, показывая, что он тут самый главный… после принца империи.

Впрочем, опытным взглядом Тар невольно нашел изъян. Шейный шелковый шарф первый центурион завязал слишком небрежно и тот сбился, что грозило воину натертой шеей. Но в остальном придраться было не к чему.

Да и не очень то хотелось.

— Повиновение империи, Ваше Высочество. Лар Шорнар, первый центурион Первого Всесокрушающего, — представился центурион, четко отсалютовав Тару сжатым кулаком.

— Вывести центурии из казарм и распределить по ближайшим улицам. Мне нужен стол и план города. — Тар не привык терять время зря. Особенно в такие моменты, когда опасность совсем рядом и действовать нужно немедленно.

— Что…

— В городе прорыв с нижних планов.

Глаза первого центуриона расширились, левая рука машинально дернулась к рубцу на подбородке, правая легла на рукоять меча. Но больше по привычке, нежели от сознательного предчувствия опасности.

— Выполнять! — рявкнул он. — Ундар, тащи из столовой стол. Перт! С тебя карта. Она на втором этаже. Да-да, что на стене.

Пока первый центурион отдавал указания, распределяя центурии по ближайшим улицам, принесли стол. С картой возникла проблема. Она представляла собой огромное полотно, в деревянной и даже когда-то посеребренной раме. Да и на карту походила мало, больше на картину, причем довольно старую. Но главные улицы читались, а общая планировка столицы за эти годы не сильно изменилась. Выстроенные по всем канонам Гармонии центральные районы, с широкими улицами и раскинувшимися на большую площадь просторными поместьями. И хаотичные лабиринты кривых улочек Медного города.

За время забега по крышам Тар жадно вслушивался в ночь. Да и огоньки занявшихся пожаров стали неплохими ориентирами зон, из которых на город обрушились неприятности. По всему выходило, что тварей призвали как минимум в трех местах в разных частях города. Произошел призыв практически в одно и то же время. Первый фейерверк стал сигналом к началу ритуала, а остальные служили шумовым прикрытием. Призванные с нижних планов существа кротким нравом не отличаются и шумят изрядно.

Следовало признать — кто-то хорошо подготовился. Но кто?

— Судя по пожарам, твари идут с этих трех направлений, — начал Тар, водя острием меча над импровизированной картой. — Похоже, места призывов где-то в этих трех районах. Я возьму три центурии и займусь северной точкой. Одна центурия пойдет вдоль канала, прикрывая мой правый фланг. Еще одна — параллельно, по улице Ювелиров.

— Тар?

Момент появление потрепанного отряда двух дворов он как-то пропустил. То, что в темноте клановые бойцы не смогут разобраться с вирмом и понесут потери, он предвидел. Болотный вирм — сложный противник. Не зная особенностей его поведения бороться с ним достаточно трудно.

Во многом именно поэтому он планировал держаться рядом, чтобы присмотреть за Бадрисом и невесть как затесавшимся в отряд Лорсом. Вражда с Лиарой и Медеей — это одно. А к двум молодым неправильно воспитанным остолопам он ненависти не испытывал, зла не желал. Когда все произошло, они были детьми. Глупо требовать с них плату за решения, которые они не принимали и интриги, в которых не участвовали.

Обвинения Бадриса Тара не тронули. Его младший брат станет первым, но не единственным. А вот поведение лаэра Зогна настораживало. Глава клана Вэйр безропотно возглавил один из отрядов, усилив его остатками младшей свиты Красного и Синего дворов.

Тар не сомневался — утром Элай Зогн обвинит его в числе первых. Но то будет утром. А пока что им всем нужно пережить эту долгую ночь. И спасти как можно больше жителей этого проклятого города. Даже если те не оценят их жертв.

Освещая путь факелами, центурии осторожно двинулись к намеченным точкам. Пожары в городе разрастались. А вместе с ними ширилась паника. Фейерверки перестали рвать огнями ночное небо. Кто бы не затеял все это, он начал подчищать хвосты.

Легионеры шли молча, одним своим видом внося хоть немного порядка и покоя в эту беспокойную ночь. Иногда им навстречу попадались горожане, бегущие от ужаса, пирующего на улицах столицы. Но большинство жителей предпочли запереться и забаррикадироваться в своих домах, в надежде на то, что демонические твари не станут их трогать. Расчет не такой глупый… если бы не пламя разгорающихся пожаров.

То и дело на крышах и боковых улицах мелькали уродливые тени. Не рискуя напасть, они отступали, прятались в темноте и начинали осторожно преследовать отряд. Пока царила ночь, они могли себя хоть как-то сдерживать. Но когда взойдет солнце, его злые лучи лишат разума даже самых стойких призванных тварей, делая жажду крови и разрушений невыносимой.

Где-то впереди послышался дикий, особо отчетливый вой.

— Идут! Они идут!

Освещавшие путь легионеры с факелами отступили назад.

— Сомкнуть щиты! — скомандовал центурион шестой центурии, имя которого Тар даже не потрудился узнать. — Первый Всесокрушающий!

— Не стой на нашем пути! — дружно рявкнули легионеры, плотной стеной перегородив улицу.

Больше всего это напоминало волну. Не всесокрушающий девятый вал, а обычную приливную волну, что накатывает на берег, отступает и накатывает вновь. Первыми появились псы. Так называли эту разновидность низких призванных существ, которых с собаками роднили только размеры. Среди них трудно было найти не то что одинаковых, но даже схожих. Двуногие гротескные пародии на людей, четырехногая помесь не пойми кого и многоногие, паукообразные твари. Щупальца, хвосты, когти, зубы, клыки — и одна на всех ненависть! Ненависть существ, насильно вызванных в этот мир, где так много пьянящей, дармовой силы и нескончаемой боли. Они были порождениями нижних планов. Чужаками. Мир знал это. Мстил им, пытаясь избавиться от противоестественной аномалии.

За ними шли более крупные и менее разнообразные твари: несколько многоногих загонщиков, отвратительные на вид, исходящие гноем и сукровицей дети чумы, и даже один бичеватель, появление которого не несло ничего хорошего даже для совершившего ритуал призыва. Высшие сущности нижних планов очень не любят, когда кто-то насильно выдергивает их в реальный мир. Обычно именно призвавший их глупец становиться для них первоочередной целью.

Заметив легионеров, стая низших демонов заволновалась. Даже их зачатков разума хватило, чтобы пересилить обуявшие их чувства из смеси наслаждения, боли, ярости и всепоглощающей ненависти к окружающей, такой непривычной действительности. Они замерли, попятились, не желая становиться на пути этих двуногих. Слишком тех много. Слишком грозными они выглядят.

Бичеватель разразился хриплым, рыкающим то ли смехом, то ли воплем. Псы вздрогнули, взвыли и ринулись вперед.

Тар отточенным годами тренировок движением вскинул меч, взывая к истоку. Ровный взмах, приправленный толикой силы — десятки ледяных копий соткались в воздухе над улицей и упали, пронзая демонических тварей насквозь. Многие пали, корчась на камнях мостовой. Но другие, невзирая на полученные раны, рвались вперед. Тар обрушил на улицу еще одну технику «ледяного дождя» и отступил. Ночь только началась — силы следовало беречь.

Волна уцелевших тварей врезалась в стену щитов. Легионеры отчаянно заработали короткими мечами. Поначалу строй их слегка прогнулся, отступив на пару шагов. Но затем положение выправилось. Более того, чаша весов очень быстро стала клониться в их сторону.

— Вперед! Давим! Давим!

Стена щитов сделала шаг, а за ним еще один.

Без потерь не обошлось. На мостовой вместе с телами порождений нижних планов осталось лежать несколько легионеров.

Всадив целую россыпью ледяных копий в массивную тушу Бичевателя, Тар бросил быстрый взгляд за спину, где держали оборону две контуберии. Порождения нижних планов не знают таких умных слов как стратегия и тактика, но хитрости и коварства им не занимать. Если есть возможность ударить в спину — они ударят.

Подтверждением этому стала появившаяся на крыше тень, похожая сразу на обезьяну и волка.

Меч принца изменил направление движения. В тень на крыше ушло ледяное копье. Но тварь оказалась достаточно внимательна и осторожна, чтобы спрятаться. Счастливо избежавший встречи с техникой, демон разочаровано взревел — его заметили, засада не удалась. Треснула и посыпалась вниз черепица. Демон спрыгнул. Выставил перед собой лапы и бросился вперед. Тар отскочил назад. Черные когти бессильно просвистели в дюйме от его шеи, а тело демона украсила длинная рана, оставленная мечом принца.

Охранявший крепко сжимавшего сигнум сигнелифера центурион зашел на незваного гостя со спины. Как и большинство офицеров, он обладал даром, пусть и слабым. «Огненная стрела» в его исполнении вышла жалкой, не пробив шкуру демона, она только разозлила порождение нижних планов, сделав центуриона новой целью. Острые когти пропороли сталь панциря, словно тот был склеен из бумаги. Центурион покатился по мостовой, скорее оглушенный ударом и падением чем раненый. Добить его демон не успел. Сверкнув серебряной молнией, меч Тара снес ему голову.

Битва закончилась так же внезапно, как и началась. Пока Тар разбирался с напавшим с крыши демоном, легионеры добили раненого бичевателя. Разделались с загонщиками. Без поддержки высших, низшие стали разбегаться, полагаясь на остатки инстинкта самосохранения. Эта добыча не для их когтей и зубов. Город большой, можно найти кого-то другого.

Тар помог встать сбитому с ног центуриону.

— Интендант с меня шкуру спустит, — вздохнул тот, проведя пальцем по оставленным когтями демона дырам в доспехе.

— Лучше сталь, чем шкура.

— И то верно.

— Имя!

— Тар Горон, Ваше Высочество, — несколько неуверенно ответил центурион, словно стеснялся того, что является тезкой Первого принца.

— Я запомню это имя, лар Тар Горон.

Звание «лар» Тар выделил особо. Глаза центуриона радостно вспыхнули. Он хоть и был офицером, но относился к числу младших центурионов и не успел еще получить дворянского звания. А получить таковое не за взятую ступень мастерства или выслугу лет, а вот так, на поле боя да еще из рук принца империи — это честь, о которым многим остается только мечтать.

Хлопнув новоиспеченного лара по плечу, Тар отвернулся, пряча усмешку. Люди… как же легко ими манипулировать. Две когорты — внушительная сила. Сделать эту силу если не лояльной, то хотя бы нейтральной, лишним не будет. Ведь времени у него, как показала эта ночь, больше нет. К вечеру этого дня он станет преступником…

После разгрома крупной стаи, зачистка городских кварталов проходила спокойно. С несколькими попавшимися на пути демонами легионеры разделались без помощи Первого принца. Осмелевшие жители стали выбираться из домов и тушить пожары. На улицах Хагронга постепенно воцарялся если не покой, то хотя бы относительный порядок.

Еще вечером это был небольшой, но довольно уютный, утопающий в зелени дворик, зажатый между двух домов. Круглая мощенная камнем площадка, в центре которой находился маленький фонтан, аккуратно расставленные вокруг скамейки. Цветочные клумбы. Ничего этого не осталось, только груда камней, обломки, вытоптанные и частично съеденные цветы и тела… много тел.

Присев, Тар провел пальцами над камнями мостовой. Да, это она! От магемы мало что осталось, но все говорило о том, что призыв произошел именно в этом месте. По сути, это можно было понять и без остатков комбинированной магической печати, просто по количеству крови и останков, явно принадлежавших принесенным в жертву людям. От самих жертв мало что осталось. Порождения нижних планов любят утолить голод с помощью человеческой плоти. А тут потопталась целая орда. Возможно, среди остатков, назвать это останками не поворачивался язык, были и неудачливые призыватели. Но опознать их не получится.

— Все-таки призыв, а не прокол, — облегченно вздохнул он.

Страшная картина принесенных жертв не радовала, но удалось избежать самого плохого сценария. Прокол пространства — штука мерзкая. Быстро его убрать могут только астшанцы, принеся для этого еще больше человеческих жертв. А книжникам империи потребуется не меньше двух дней. Немного? Но каждый час… Да что там час — минута! Это шанс для существ с нижних планов прорваться в эту прекрасную реальность, где так много бесплатной, столь нужной им силы. Прорваться не в качестве подселенного, скованного жалкой телесной оболочкой раба, а в своем естественном обличье. С относительной свободой воли. Сопровождаемой болью и безумием, но все же! Смерь призванным существам не страшна. Умерев, они просто отправятся обратно, хоть и потеряют часть полученной силы.

— И кто же это мог устроить? — он задумчиво изучил немногочисленные следы, но не нашел ответ. Можно было попытаться опросить свидетелей, но Тар подозревал, что все, кто хоть что-то видел, лежат на этой площади среди остатков тел.

Глава 21 Сделав выбор

Одноглаз понятия не имел, что творится в городе. Но чутье подсказывало старому пирату — эта ночь изменит все. А еще оно ему подсказывало — пора валить. Как можно дальше и быстрее!

Последний разговор с опасным нанимателем только утвердил его в давно назревшем решении. Но вырваться в эти дни в город не представилось возможности. Да и у Тара дел особых не было. А незанятый делами Тар вполне может заняться его исчезновением.

Такого внимания Гварту хотелось избежать.

Но эта ночь идеальна для побега. Утром соберется Палата Власти, в городе творится что-то непонятное, и Тар исчез из поместья.

Пользуясь последним фактором, Одноглаз не избежал соблазна заглянуть в кабинет Первого принца. Сколько раз он проделывал этот фокус на Скале. Просматривал бумаги и корреспонденцию Тара Валлона. Если его ловили, то делал вид, что перебрал и перепутал комнаты. Или же специально пришел в кабинет принца в надежде найти припрятанную бутылку вина или пряно-сладкого ликера. Это всегда срабатывало.

В этот раз он решил не мелочиться. Когда еще придется побывать в пещере дракона? Желательно — никогда более! Небольшой кошель с мистическим жемчугом, опрометчиво оставленный принцем на рабочем столе, перекочевал в карманы пирата. За пазуху отправилась пачка бумаг насчет «Императрицы Имсаль».

Не найдя более ничего интересного, он вышел из кабинета, аккуратно прикрыв дверь.

— Нашел что искал, старый пират? — раздалось откуда-то сбоку и Гварту стоило усилий, чтобы не вздрогнуть. Кэра передвигалась бесшумно, словно тень. И эта ее умение выводило его из себя.

— Ты про вино? — улыбнулся он, стараясь придать лицу простодушный, глуповатый вид подвыпившего человека. Принесла же ее нелегкая!

— Я про золото и бумаги, которые ты украл из кабинета Тара.

— Золото? Бумаги? Это нельзя выпить, — он пьяно покачнулся. Сделал шаг, чтобы восстановить равновесие, а также оказаться чуть ближе к девушке. Левая рука пирата скользнула за спину. Пальцы сжались на рукояти кривого ножа.

Он вновь покачнулся. Еще один шаг вперед. Теперь Кэра стояла прямо перед ним. Злая, спокойная и опрометчиво беспечная.

— Как же сегодня штормит. Ох, а это что там?

Кэра стрельнула глазами в направлении его взгляда. Одним быстрым движением Гварт выхватил нож… и умер. Острие меча, разрубив ребро, пробило ему грудь, достав до сердца.

Сделав шаг в сторону, Кэра высвободила меч и позволила телу пирата упасть. Нападать на готового к бою одаренного — не лучшая затея. Особенно на одаренного, который давно мечтает тебя убить.

Склонившись над телом, она небрежно вытерла клинок об одежду Одноглаза. Обшарила карманы пирата. Ее добычей стало три кошелька с монетами и один с мистическим жемчугом. Последний она видела недавно на столе Тара.

Монет у пирата оказалось на удивление много. В основном саоры и сары. Кэра поддела острием меча толстый кожаный ремень на поясе пирата. Ну да, так и есть, золотые монеты этот хитрец припрятал в нем.

Удовлетворив любопытство, она сложила кошельки с монетами аккуратной кучкой на груди Гварта. Взвесила в руке кошелек с мистическим жемчугом, только что украденный у Тара и не без удовольствия просто вбила его в рот мертвеца.

Красть у Тара его богатства она не собиралась. Бумаги — это другое дело. Хотя ничего интересного в них нет. Обычные накладные на груз «Императрицы». Человек опытный и въедливый мог заметить нестыковки. Например, слишком большой запас живности, явно не предназначенной для прокорма команды. Но Красному и Синему двору эти бумаги могли помочь вчера, а сегодня — слишком поздно. Все уже произошло.

Окинув прощальным взглядом полюбившиеся комнаты, Кэра накинула на голову капюшон плаща и покинула поместье. Прекрасно зная, что не вернется назад.

Зеленый двор спал. Только у ворот стояла усиленная стража, настороженно вслушиваясь в ночь и поглядывая на занимающееся за стенами Белого города зарево пожаров. С легкостью улизнув от парочки исканцев, патрулировавших вокруг поместья, девушка одним прыжком перемахнула декоративную стену. Притаилась в тенях, укрывшись «скрытом». Выждала. Погони не было. Если за Зеленым двором и присматривали, то ее проигнорировали. Да и весьма сложно следить за обширной территорией поместья.

До условленного места она добралась не встретив по пути ни одной живой души. Все внимание обитателей Белого города было сосредоточено на том, что происходит за его стенами. А происходило что-то не слишком приятное. План Тара явно пошел не по плану.

У Кэры имелись подозрения, почему это произошло. Даже не подозрения — уверенность. Но вины за собой она не чувствовала. Тар сам виноват, что дошло до такого!

Сняв «скрыт» она привычно замерла в тенях подальше от немногочисленных уличных фонарей. Звук откуда-то справа заставил Кэру насторожиться. Когда он повторился, в ее руках сверкнул меч. Лезвие устремилось вперед и остановилось в опасной близости от шеи возникшей из темноты тени.

— Спокойно, моя дорогая лари. Это я, — сказал Тибер, пальцем отведя острие меча девушки в сторону. — Как прошел твой побег?

— Проще, чем я думала.

— Одноглаз?

— Мертв.

— Ты же понимаешь, что это все, — помедлив, заметил он. — Пути назад нет. Не сожалеешь?

— Самую малость, — призналась она. — Знаешь, со временем я могла бы смириться и простить. Если бы он… Но ты прав. Для Тара я всегда буду в лучшем случае второй. Не хочу быть второй! Хочу быть единственной!

— Насчет последнего, зарекаться не стану. Я люблю женщин. Но все это — мимолетные увлечения. Ты — это другое. Вряд ли я буду тебе верен, — откровенно признался Тибер. — Но ты будешь для меня той единственной, к которой я всегда возвращаюсь.

— Ты хотя бы честен.

Тибер натянуто улыбнулся. На месте Кэры он бы не был так уверен насчет его честности. Но правду следовало открывать постепенно. О многом бывшая ученица Тара явно догадывается. А эта ночь подарит ей еще больше пищи для размышлений. Когда настанет время узнать все, она будет готова.

Да и насчет единственной он не врал. Вряд ли это любовь, скорее просто желание захватить трофей у старшего брата. Но он так устал быть один! А Кэра подходит, чтобы встать рядом с ним. Будущему императору необходим верный разящий меч… и императрица.

* * *

В Белый город они вернулись незадолго до рассвета, когда небосвод стал стремительно светлеть.

— И как, понравились тебе наши ночные приключения? — спросил Элай у бредущего рядом с ним племянника, такого же уставшего и невыспавшегося, как и он.

Поначалу Лорс вопрос проигнорировал. Просто не услышал. Все, что он хотел — дойти до кровати, сомкнуть глаза и спать, спать и еще раз спать. Да, он не участвовал в схватках, но находился по городским улицам на целый месяц вперед.

— Лорс⁈

— А? Да?

— Понравились тебе наши ночные приключения? — повторил Элай.

— Нет, — честно признался Четвертый принц, решив не кривить душой. Брат Бадрис отправился в Синий двор, так что незачем строить из себя героя-воителя, без страха и упрека. — Ты был прав — я должен править, а не бегать с мечом по ночным улицам.

— На которых так легко могут убить.

Лорс вскинулся. Это замечание опасно граничило с обвинением в трусости.

— Ты слишком важен для Красного двора, чтобы так рисковать, — добавил дядя, разом погасив его недовольство.

Да, именно — слишком ценен! Такое объяснение ему нравилось. Пусть Бадрис рискует, нелепо пытаясь подражать старшему брату Тару. А у него для этого будет целый сонм исполнителей, как и престало императору.

Когда наконец-то показались ворота Красного двора, Лорс и Элай не поверили своим глазам. Перед воротами стоял Этор Суан, которого они уже успели похоронить на темных улицах Серебряного города.

Глава теней клана Вэйр щеголял свежей повязкой на голове, но в остальном выглядел куда лучше большинства тех несчастных, что попали под удар демонических тварей. Из двадцати лучших клановых бойцов Красного двора шестеро не пережили эту ночь, а еще пятеро были серьезно ранены.

— Этор? Это ты или твой призрак? — спросил Элай, не зная радоваться ему или горевать. С одной стороны, смерть Этора Суана — проблемы с родом Суан. А с другой, именно Этора он считал самым опасным претендентом на главенство в клане Вэйр.

Потери этой ночи, как и того неудачного рейда в Медный город, обострят противоречия внутри клана. Слишком много знатных родов лишилось наследников и сильнейших одаренных.

Если после всех понесенных потерь Лорс не станет императором, то Элай отлично понимал, что его сместят с места главы клана. И Этор в числе первейших кандидатов на его место.

— Пока что я, — кивнул глава теней клана и поморщился от боли. — Приложился головой при падении. Потерял сознание. Когда пришел в себя, никого не было. Вернулся в Белый город и рассказал обо всем императрице, — коротко отчитался он.

Элай скрипнул зубами. Значит, Лиара все знает. О, аспекты! А он так надеялся изложить свою версию, сгладив острые моменты.

Ладно, Лорс цел, а остальное не так важно. Тем более в свете грядущих событий. Он представил, что сегодня будет твориться в Палате Власти и довольно усмехнулся в предвкушении.

Месть сладка!

Тар Валлон выбыл из борьбы. Первый принц просто обречен стать главным виновником ночных событий. Даже если он не виновен, людская молва сделает его таковым. А Красный и Синий двор помогут в этом.

Третья императрица встретила их у входа в поместье. Судя по слегка покрасневшим глазам и общему уставшему виду, ночь у Лиары выдалась такой же бессонной, как и у них.

— Лорс, ступай к себе. Тебе надо хоть немного поспать, — только и сказала она сыну, ни жестом, ни единым взглядом не продемонстрировав недовольства от этой глупой выходки с побегом.

Спорить Лорс не стал. Впервые с момента своего совершеннолетия с удовольствием последовав указанию матери.

— Лаэр Суан, вам тоже следует отдохнуть, — сказала Лиара, когда они дошли до рабочего кабинета.

Этор коротко поклонился и поспешил уйти.

Элай вздохнул. Сейчас начнется. А он так устал и тоже хочет отдохнуть, а лучше поспать хотя бы несколько часов.

Но сестра его удивила.

— Наши действия? — спросила она, казалось бы позабыв про проступок сына и невольное участие в этом брата.

— В первую очередь следует сообщить всем членам Палаты Власти нашу версию произошедшего, — начал Элай, собравшись с мыслями. — Хорошо бы согласовать ее с Синим двором, чтобы не было разночтений.

— И какова наша версия?

— Тар Валлон пытался избавиться от братьев. Сначала натравил на них тварь из Забытых земель. А когда у него ничего не получилось, совершил в столице массовый призыв с нижних планов.

— А то, что он всеми силами пытался навести порядок в городе — попытка скрыть следы своего участия, — кивнула Лиара, поняв общий замысел брата. — Да, я немедленно пошлю письмо Медее. Такую возможность вывести Тара из игры упускать нельзя.

— И слухи. Они уже ползут по городу. Если их немного подпитать серебряным дождем, то к полудню Белый город будет в осаде горожан, требующих голову Первого принца. Палата Власти должна будет с этим считаться.

— Хорошо, — согласилась Лиара. — Что-то еще?

— Астшанцы, моя дорогая сестра. Ты забыла про астшанцев.

— Не понимаю…

— Ты забыла, что Синий двор заигрывает с астшанцами? Эльгери ати Унсан… Думаешь она приехала, чтобы просто навестить отца?

— Я прекрасно знаю, что Сетт ати Унсан планирует выдать ее за Бадриса, и оказывает поддержку синим. Но что с того?

Элай выгнул бровь. Понял, что сестра действительно ничего не понимает, и вздохнул.

— Ты слишком устала — не видишь очевидного. Кто у нас специализируется на призывах с нижних планов? Тар Валлон — это хорошо. Но толпа слепа, безжалостна и жестока. Днем ей понадобится голова Тара, но к вечеру она будет готова разорвать любого, кого заподозрит в причастности к ночному призыву. Тем более, астшанцы вполне могут быть причастны.

— Натравить возбужденную толпу на астшанцев не составит труда, — догадалась Лиара, кляня себя за промашку. — Думаю, об этом моей дорогой сестре Медее знать не следует.

— Мы разделаемся с Зеленым двором и ослабим Синий, — подтвердил Элай, слегка поморщившись от стрельнувшей в предплечье боли. — Не знаю, кто все это затеял, но это пошло нам на пользу.

— Думаешь, с призывом Тар не связан?

— Не знаю. Но зачем ему это?

— Незачем, — согласилась Лиара. — Астшанцы?

— Возможно, но я не понимаю, зачем им это понадобилось.

Быстро перебрав в памяти всех заинтересованных лиц, кто мог сотворить что-то подобное, Лиара не смогла отыскать даже намека на ответ. Синий двор? Демонические порождения непредсказуемы, а Бадрис был на улицах и едва не попал под удар. Инициатива кого-то из нейтралов в надежде на награду в будущем? Тогда это люди из тех родов, что не имеют голосов в Палате Власти. Нет, все равно слишком рискованно.

Мысли ее вновь вернулись к Тару. Решение Палаты Власти — это одно. А возможность претворения этого решения в жизнь — совсем другое. Кто рискнет арестовать одного из сильнейших одаренных империи? В то, что Тар покорно примет волю палаты, Лиара и на ломаный малый ор не верила. Нет, в совете полно мастеров высоких ступеней, в теории их сил хватит, чтобы сокрушить Первого принца. Но все это люди немолодые, степенные, достигшие немалых высот, и хорошо устроившие свою жизнь. Зачем им рисковать собой? А Тар, когда его загонят в угол, будет драться отчаянно.

Окружить Палату Власти силами Красного двора? И вновь нести чувствительные потери? Они и так за несколько дней лишилась большей половины Младшего двора! Лиара отлично понимала, какие последствия это повлечет в клане Вэйр.

Привлечь Синий двор? Плохой выйдет союз. Каждая из сторон постарается, чтобы под удар Первого принца попал временный союзник.

«Милева! — внезапно поняла Третья императрица. — Если кто-то может остановить Тара, то только она. Пусть и не с помощью личной силы».

Осталась малость — заставить Пятую императрицу действовать. Но Лиара отлично знала верное средство.

— Серебряные крылья, — сказала она и довольно улыбнулась, видя непонимание в глазах брата. Маленькая месть, за ее промашку насчет астшанцев.

— Тар разметает их, даже если они всей толпой наваляться, — отмахнулся Элай.

— Ты забыл, кто командует стражей Белого города?

— Милева? И как ты планируешь договориться с Пятой императрицей? Она не пойдет против Первого принца.

— Рантор… — коротко бросила Лиара.

Глаза Элая расширились. Он сразу понял, что сестра планирует, пояснений не потребовалось.

Милева, самая слабая из императриц. За ней нет сильного рода или клана, особых богатств или земельных владений. Серебряные крылья, который она командует, выполняют по большей части чисто церемониальные функции, и не являются реальной боевой силой. Особенно против кланов!

Хорошее отношение императора, родственные связи с главой Палаты Теней и отсутствие амбиций служили ей отличным щитом. Но император мертв, глава Палаты Теней убит. А отсутствие амбиций… плохая защита, когда борьба за власть начинается всерьез.

Если пригрозить ей жизнью сына…

Но помимо очевидных плюсов использования против Первого принца Пятой императрицы были и минусы.

— Это…

— Против правил? А посылать брата на съедение твари Забытых земель правильно⁈ — вспылила Лиара. — Он первый начал нарушать правила! — резко заявила она.

Элай мог напомнить сестре про все те неудачные попытки Красного двора убить Первого принца, но не стал этого делать. Соблазн разделаться с Таром Валлоном, окончательно выведя старшего сына императора из гонки, оказался сильнее приверженности негласных правил борьбы за власть. К тому же, глава клана Вэйр был уверен — Синий двор их поддержит.

Милева — это шанс закончить все быстро. Без лишней крови. Все от этого только выиграют. Даже сам Тар Валлон, которого для начала просто пленят, а затем отправят обратно на Скалу. Не станет же он сражаться с матерью своего сына.

Да, секрет Желтого двора не был для Элая и Лиары особым секретом.

Откровенно говоря, Элай сильно сомневался, что хоть кто-то из дворов или членов Палаты Власти не знает о секрете Пятой императрицы и мертвого императора. Просто все делали вид, что ничего не знают, планируя как-то использовать это знание в дальнейшем.

И вот это время пришло.

Глава 22 Принятый вызов

Короткого времени, вырванного у беспокойной ночи для сна, оказалось слишком мало. Тар чувствовал себя разбитым и уставшим. Или всему виной тот очевидный факт, что его искусно использовали? Переиграли?

Он не любил проигрывать. Не привык к этому.

Отпив из кубка вина, он покатал его во рту, проглотил и скривился от отвращения. Мерзкий гнилой привкус не проходил. Нет, вино было отменным. Но после особо сильных откатов, с органами чувств происходили довольно странные вещи. А откат после бурной ночи был жестокий. Вечерний будет не лучше…

Потягивая вино, он подошел к окну. Утро второго заседания Палаты Власти выдалось хмурым. Словно дым ночных пожаров сбился в серые тучи, спрятав солнце.

Что же, все нужные распоряжения отданы, пора предстать перед сиятельными Палатами Власти во всем блеске.

Позолота рамы потемнела от времени, покрывшись благородной патиной, но само зеркало, несмотря на годы, проведенные под пыльной тканью, было прозрачным, словно слеза, давая четкое отражение.

На него смотрел мужчина в самом расцвете сил, в роскошном темно-зеленом облачении. На голове, скрепляя белые волосы, покоится серебряный обруч с внушительным изумрудом. Он надевал его так редко, что с трудом нашел среди своих вещей. На плечах покоился тяжелый плащ с вышитым шелковыми и серебряными нитями гербом. На грудь свисали золотые витые шнуры завязок. Плащ тяжелый, в нем неудобно драться, но как великолепно он выглядит.

— Герой, да и только, — сказал принц, криво усмехнувшись своему отражению. — Жаль только падший.

Он проверил, как выходит из ножен меч. Начищенное до блеска и смазанное маслом лезвие скользило в ножнах мягко, бесшумно. Короткий кинжал спрятался за спиной, надежно укрытый зеленым бархатом плаща.

Не помешал бы панцирь. Некоторое время Тар размышлял над этим вопросом. Но отмел эту мысль. Полное парадное облачение в данном случае куда лучше доспеха. Сегодня он бросит им вызов — вот он я! Придите и возьмите, если сможете!

Будет интересно посмотреть, кто из членов Палаты Власти рискнет против него выступить. Нет, не проголосовать — это они сделают легко. А вот с воплощением решения в жизнь возникнут проблемы.

Легкое покашливание заставило Тара оторваться от изучения своего изображения. У дверей стоял Дорг Хромец. По выражению его лица стало ясно, что он пришел с не самыми приятными новостями.

— Жалуйся, — вздохнул Тар, примерно представляя, о чем пойдет речь.

— Столица бурлит. Мои люди сообщают, что горожане просто в ярости. Слухи ширятся, а число жертв, мнимых и настоящих, растет. Главными виновниками назначили астшанцев и Зеленый двор. Периодически толпу искусно подогревают какие-то крикуны, призывая к немедленной расправе.

— Над Зеленым двором?

— Больше над астшанцами, но и про нас не забывают… Что вообще происходит? — непонимающе поинтересовался легат, бросив на принца подозрительный взгляд. — Кто додумался устроить массовый призыв в столице?

— Если бы я знал… Меня переиграли, использовали, — признал Тар.

— Красные или синие?

— Нет, я практически уверен — они тут ни при чем. Вмешался кто-то еще.

— Третья сторона?

— У нас столько сторон, и каждая играет за себя, что и десятью цифрами тут не отделаешься.

— Астшанцы?

— Смысл? Их и так недолюбливают, а после этой ночи вновь станут ненавидеть. Думаю, к вечеру начнутся погромы. Если уже не начались.

— Астшанцев в городе не так много, — неуверенно заметил Хромец.

— А будет еще меньше, — предрек Тар.

Дорг кивнул. Разъяренная толпа — зверь злой и на расправу быстрый.

— Если искать тех, кому выгодно то…

— Правильная мысль, — перебил его Тар, не дав закончить, — но доказать мы ничего не можем. Да и не станут нас слушать.

— Даже если Ваше Высочество выступит в Палатах Власти?

— Доказательства, Дорг… их нет, — повторил Тар. — А я — есть. Так что сегодня Палата Власти проголосует за мой арест. Им нужно успокоить толпу — кинуть ей кость. Первый принц подойдет.

— Мы можем сбежать.

— Можем и сбежим. Но не мы, а вы. Или ты думаешь, что я так вырядился, чтобы лазать по городской канализации, подземным ходам или гнать лошадей прочь от столицы?

— Но арест…

— Издать приказ и арестовать — разные вещи. Но они попытаются… Сколько еще верных людей из Второго Крепкого ты можешь быстро подтянуть к Хагронгу?

— Я думал, все наши усилия направлены на то, чтобы моих людей из столицы убрать, — сварливо напомнил легат.

— Обстоятельства, как ты видишь, немногоизменились.

— Сроки?

— Шесть дней.

— Двадцать человек проживают в Магране, — прикинул Дорг. — Один из местных торговцев приверженец вашей матери, устроил их к себе в охрану. Еще десять человек служат в городской страже Роана. Остальных так быстро подтянуть в столицу не выйдет. Да и на зов придут далеко не все, — честно признал он.

— Мало, но вытаскивай всех. Да, и очисти подземелье. В этот раз поисками будут заниматься не императорские тени, а клановые. Обыскивать они будут тщательно и обязательно найдут ход. Ты сможешь укрыться в городе?

— Я старый лис и умею прятаться, — подтвердил Дорг.

— Связь будем поддерживать через твоих людей в столице. Все, можешь идти.

Быстро отдав салют, старый легат исчез.

Тар вновь посмотрел в зеркало. Подмигнул своему отражению.

— Битву мы проиграли, но войну выиграем.

* * *

— Мы закончили погрузку.

— Отлично. Да, и отправь кого-нибудь в город предупредить Анка, что мы скоро прибудем, — напомнил Драгор.

Орис молча кивнул.

Слияние двух отрядов наемников в один прошло гладко. Наемным компаниям исканцев приходилось довольно часто объединяться и дробиться. Правда, в этот раз все прошло с некоторым нарушением традиций. Обычно в таком случае новым капитаном становился наиболее опытный. Но в этот раз им стал Драгор. Таково было желание нанимателя, а наниматель всегда прав. Так что свое понижение до заместителя Орис воспринял ровно.

— Сколько людей выделить для охраны груза?

Драгор задумался. Принцу понадобится охрана, да и поместье без присмотра оставлять нельзя.

— Шесть человек оставь для охраны поместья, остальных отправь с грузом, — раздалось за их спинами.

Драгор обернулся, подобрался и как-то совершенно непроизвольно вытянулся, с удовольствием отметив, что с Орисом происходит та же метаморфоза.

Сегодня Первый принц превзошел себя, одним внешним видом вызывая уважение и легкий трепет. От него всегда исходила властность. Но теперь к этому добавилась гордость, скрытая сила и право повелевать. Чувствовалось, вот он — сын Гехана Третьего, прозванного Яростным Вихрем. Впрочем, Тар Валлон, Убийца Дракона звучит не хуже. Много ли в мире найдется людей, вышедших победителем из схватки с Высшим драконом? Да что там победителей, просто переживших встречу с подобным чудовищем? То-то и оно.

— Сколько людей мне выделить для сопровождения Вашего Высочества? — деловито уточнил Драгор.

— Сегодня сопровождение мне ненужно, — коротко бросил Тар.

— А Родерик?

— Пройдусь пешком.

— Но…

— Я никогда их не боялся, — резко оборвал исканца принц. — Это они боятся меня… Кэру нашли?

— Нет, сир. Она исчезла, пропали все личные вещи лары.

— Что же, каждый волен сам определять свою судьбу. Но не каждый знает, что на самом деле никакого выбора у него нет…

— Тело Одноглаза похоронили, как вы и приказали.

— Это хорошо, — согласился Тар. По поверьям пиратов Клыка, единственное достойное место погребения — это море. Только души тех, кто нашел пристанище в соленых водах, смогут вновь переродиться, чтобы прожить еще одну жизнь под парусами. Глупое суеверие, но что если это правда? Тару не хотелось, чтобы пират получил еще один шанс. Пусть лучше лежит в земле. По тем же самым поверьям пиратов Клыка, это верный способ заработать вечные страдания после смерти.

Месть мелочная, но он никогда не умел прощать. Особенно предательство. Так что Одноглаз, слуга нескольких господ, заслужил свое последнее пристанище именно в земле.

— Продолжайте. У вас свое дело, у меня свое, — добавил он, направляясь к воротам Зеленого двора. — Два часа. Не больше.

Миновав ворота, принц остановился. Обернулся.

— Сними и спрячь, — приказал он, указав на щит с единорогом, висевший над воротами. — Не хочу, чтобы его вновь топтали ногами.

— Сделаем, сир. Горан, сбегай за лестницей, она в конюшне. Нолак, ты зря ухмыляешься. Поможешь Горану.

Отдав распоряжения, Драгор вновь посмотрел на принца. Но тот, махнув рукой на прощание, неспешно направился вверх по улице. Одним своим появлением разогнав немногочисленных свидетелей своего выхода. Часть из них, причем большая, явно шпионы. Которые сейчас со всех ног бегут к своим хозяевам, неся весть — Тар Валлон идет в Палаты Власти.

От него исходила такая спокойная, равнодушная уверенность, что Драгор подивился. Попробовал поставить себя на его место и не смог.

Некоторое время исканец задумчиво смотрел ему в след. Уверенность или самоуверенность? Он плохо разбирался в политике империи, но и его слабых знаний хватало, чтобы понять — Тар Валлон идет прямиком в западню.

— Тем хуже для западни, — пробормотал Драгор, отгоняя странное наваждение проигнорировать приказ и отправиться следом за принцем.

Нет. У него полно дел и слишком мало времени.

— Еще раз проверить поместье! — распорядился он. — Если что-нибудь забудем, возвратиться не получится.

* * *

Наблюдая, как очередная группа лаэров одного из кланов спешно убирается с его пути, Тар испытывал редкое чувство удовольствия. Даже триумфа! И его демонический сосед не шептал, а урчал, словно ленивый, сытый кот, наслаждаясь эманациями гнева и страха, исходящими от невольных свидетелей шествия Первого принца.

Пусть ненавидят — лишь бы боялись. А они боялись! Даже теперь, когда за его спиной нет верных легионов, а от императрицы Имсаль не осталось пепла. Когда он один. Уставший после бессонной ночи. Мучимый постоянными болями старых ран.

Воистину, сначала ты работаешь на репутацию, а потом репутация работает на тебя.

Их страх и наполненные ненавистью взгляды питали принца. Заставляли держать спину прямо. Делали шаг гордым и ровным. Вызывающим. Что порождало только новые волны питательной ненависти.

Несмотря на то что до официально объявленного начала заседания Палаты Власти оставалось больше часа, в зале присутствовали все выборщики, имеющие право голоса. Чего-то подобного Тар и ожидал. Кто-то явно хотел заранее собрать выборщиков, чтобы быстро провести голосование по вопросу отличному от выборов императора. Какому именно вопросу, догадаться нетрудно.

Немного удивляло отсутствие в зале Милевы. На предназначенных для Желтого двора местах сидел Рантор, сопровождаемый какой-то неизвестной Тару женщиной. Хоть Шестой принц и старался не подавать виду, но в окружении такого количества влиятельных людей чувствовал себя явно неуютно. Но вместе с тем ему было интересно побывать на настоящем заседании Палаты Власти.

— Мой дорогой братец! Сказать, что я удивлен — ничего не сказать. Я думал, что лошади уже мчат тебя подальше от столицы, — поприветствовал Тара Тибер, приветливо помахивая рукой с украшенного зеленым бархатом места.

— Почему я должен бежать? — Прекратив буравить взглядом сына, о котором не так давно ничего не знал, Тар сел на выделенные ему места.

— Есть такая штука, братец. Эта… Как ее там? Погоди, я записал. — Тибер посмотрел на свою левую ладонь. Тар вновь отметил, что пальцы младшего брата покрыты черными пятнами сока ягод Чель. — Общество… Общественное мнение! Вот! Столица бурлит, словно сортир, в который щедро сыпанули дрожжей. Догадайся, кого обвиняют в нашествии демонов, человеческих жертвоприношениях и массовых оргиях.

— Массовых оргий не было.

— Да? Жаль, я бы поучаствовал. Но насчет первых двух пунктов возражений нет?

— Ты не видел Кэру?

— Нет, твою ученицу я не видел. — Тибер всегда искренне полагал, что говорит только правду. Просто правда может быть разной. Ученицу Тара он не видел. А вот бывшую ученицу Тара… — С ней что-то случилось.

— Ночью она убила Одноглаза и пропала.

— Твоего весельчака пирата? Жаль, забавная была зверушка. Но на твоем месте я бы забыл про ученицу и побеспокоился о себе любимом. Моя дорогая и любимая мамочка… Смотри как она на нас смотрит, — Тибер с улыбкой помахал сидевшей в «красной ложе» Третьей императрице. — Так вот, она в ярости. Еще бы! Ее бесценному Лорсу угрожала опасность. Она будет мстить. Тебе мстить. И что-то задумала. Будь осторожен.

— Я всегда осторожен.

— Будь еще более осторожен. На этом я откланиваюсь. Береги себя, братец. Без тебя в этом городе станет слишком скучно.

— Не останешься со мной на совет?

— Нет, братец. Может я шут, но точно не круглый герой. Хвала аспектам!

С этими словами Тибер решительно переместился на три ряда ниже, присев среди обладающих правом голоса ларов, которые еще не успели обозначить свои предпочтения или же выгодно продаться одному из дворов.

Народу в зале становилось все больше, шум нарастал. По обрывкам разговоров становилось совершенно ясно, что на столь ранее появление в зале Первого принца никто не рассчитывал. Лиара и Медея хранили величественное молчание. Лорс выглядел задумчивым и слегка подавленным. Бадрис нахохлился, словно готовый броситься в драку бойцовый петух.

Тар почувствовал, как сердце ускоряет ритм, а время наоборот замедлилось. Мир потерял часть красок, зато стал очень четким. Позволяя заметить неуловимые прежде детали. Знакомые ощущения. Он всегда испытывал что-то подобное перед тяжелой битвой. Когда вел в атаку легион на неожидавших такого наглого маневра астшанцев. Бросался с мечом в руке в пасть дракона. Рубился за Первым и последним рубежом Скалы с ордами накатывающих словно прилив тварей Забытых земель.

Этот сладкий момент! Только глядя в лицо смерти, ты чувствуешь себя по настоящему живым.

И все же где Милева?

Одними из последних в зале появились Сейлан и Харус. Вторая императрица была задумчива. Харус неопрятен и взъерошен, словно ему пришлось собираться на совет в спешке.

Заметив Тара, он тут же направился к нему.

— Уходи, — прошептал Второй принц, склонившись к брату. — Мы только что узнали. Они хотят посадить тебя под замок. И легко наберут нужное число голосов.

— Хотеть и иметь возможность — разные вещи.

Харус поморщился, словно съел что-то кислое. Но спорить не стал и вернулся к матери.

Сейлан наградила Первого принца внимательным взглядом, приветливо кивнула и ободряюще улыбнулась. Тар ответил императрице коротким поклоном.

Дребезжащий удар гонга заставил все разговоры в зале стихнуть. Выборщики расползлись по своим местам.

Опираясь на массивный, украшенный драгоценными камнями посох, Басор Суан прошествовал в центр зала. Окинул важным взглядом собравшихся, на короткий миг задержавшись на Таре. В глазах патриарха рода Суан сверкнули искорки скрытого торжества. Посох распорядителя в его руках поднялся вверх и со звонким стуком ударил в пол ровно три раза, знаменуя начало совета.

— В одиннадцатый день шестого месяца восьмого года черепахи. Я объявляю это заседание Палаты Власти империи Арвон открытым. Но вопрос, по которому мы собрались, — тут же продолжил Басор Суан без лишних, пустопорожних предисловий, — отличен от намеченного ранее. Сегодня ночью произошли страшные события — массовый призыв сущностей с нижних планов. Также этой ночью дважды пытались убить принцев империи: Его Высочество Лорса Валлона и Его Высочество Бадриса Валлона. Что скажет Красный двор?

Слово взяла Лиара.

— Красный двор выдвигает обвинения против Тара Валлона, принца Зеленого двора. Именно он пытался убить братьев. Сперва заманив их в ловушку в Серебряном городе. А затем, когда это не сработало, призвав в город сущностей с нижних планов. Действия Первого принца не только поставили под угрозу жизнь Лорса и Бадриса, но и привели к множеству жертв среди подданных нашей империи. Красный двор замолкает.

— Что скажет Синий двор?

Медея в отличие от Лиары не стала тянуть одеяло на себя. От Синего двора поднялся Бадрис. Расставив ноги, заложив руки за спину и гордо подняв голову, Пятый принц империи взял слово.

— Синий двор присоединяется к обвинениям Красного двора. Тар Валлон привез в столицу опасную тварь из Забытых земель, а затем еще и осуществил массовый призыв. Эти действия поставили под угрозу не только жизни двух принцев империи, но и спокойствие столицы. Более того — всей империи! Для принца империи подобное недопустимо. Синий двор замолкает.

Басор Суан вновь обвел внимательным взглядом зал.

— Кто еще хочет высказаться по факту предъявленных Первому принцу обвинений? — Молчание стало ему ответом. — Что ответит Зеленый двор?

Ненавидящие, встревоженные, осуждающие, гневные и ободряющие — все взгляды зала Палаты Власти устремились на Тара.

Что же, раз зрители ждут спектакль — надо играть.

— Зеленый двор отметает все обвинения, как несостоятельные и бездоказательные. Я признаю, что на территории принадлежащей Зеленому двору находилось опасное существо из Забытых земель. — В зале поднялся шум возмущения. — Да! Я признаю это! — продолжил Тар, слегка возвысив голос. — Но оно находилось под надежной охраной, запертое в защищенном печатями и магемами ящике. Еще раз повторяю, дом в Серебряном городе был куплен и оформлен по всем правилам, и являлся территорией Зеленого двора. Охраняемой и закрытой территорией! Поэтому Зеленый двор выдвигает встречное обвинение Красному и Синему двору о немотивированном ничем не спровоцированном нападении на территорию Зеленого дома. Именно это нападение привело к инциденту с вырвавшимся на свободу Болотным вирмом. Касательно второго обвинения — Зеленый двор отвергает какую-либо причастность к осуществленному ночью массовому призыву сущностей с нижних планов. И смиренно просит предоставить хоть какие-то доказательства выдвинутым обвинениям. Зеленый двор замолкает.

Тар знал, что его слова ничего не решают — все предопределено. Но не смог отказать себе в удовольствии ткнуть оппонентов носом в нелепость столь скоропалительных выводов.

— Красный двор возражает! — Лиаре все же не хватило выдержки дождаться очередного круга прений. — Не было никакого нападения на территорию Зеленого двора. Отряды Красного и Синего двора пришли на помощь страже Зеленого двора, которую атаковали неизвестные наемники. Но попали в хорошо выстроенную ловушку.

— Это всего лишь слова, — пожал плечами Тар. Раз процедура нарушена, то можно закончить этот спектакль. — Красный двор просто пытается списать свой провал на каких-то непонятных наемников.

— Красный двор…

— Тишина в зале! — Пользуясь своим правом распорядителя, Басор Суан перебил Третью императрицу. — Тяжесть выдвинутых против Первого принца обвинений вынуждает меня поставить на голосование вопрос об домашнем аресте Его Высочества Тара Валлона на время проведения расследования.

— Зеленый двор возражает!

— Возражение отклонено. Начинаем голосование…

— Можете не начинать, а сразу объявить результаты, — отмахнулся Тар, положив перед собой ножны с мечом. — Мне надоел этот фарс. Зеленый двор отказывается подчиняться решению Палаты Власти. Я ухожу. Можете попытаться меня остановить, если сможете.

Глава 23 Смертельный финт

— Это немыслимо!

— Неуважение!

Зал взорвался гневными криками обвинений, но Тар не стал их слушать. Встав со своего места, он подошел к закрытым дверям, одним пинком сделал их открытыми и направился к выходу из Палат Власти. Хотя и посматривал назад в зал. Кланы слишком сильно любят бить в спину.

— Тишина в зале! Тишина! Мы должны проголосовать! — Басор Суан безуспешно пытался навести порядок. Пока Палата Власти не проголосует за арест, Первый принц имел полное право идти, куда ему хочется. А допустить этого нельзя!

Тар прислушался к крикам, усмехнулся и пошел нарочито медленно. Это не позорное, паническое бегство, а хорошо спланированное отступление. Его выходка повергла зал в такой хаос, что быстро навести порядок станет той еще задачей.

Возможно, своими действиями он только все усугубил. Теперь вместо домашнего ареста Палата Власти проголосует за полноценное заключение. Плевать! Результат голосования предрешен заранее. А сдаваться он все равно не собирался.

Не дождутся!

Немногочисленные служители шарахались в стороны. Несколько бойцов Красного двора благоразумно убрались с его пути.

Небольшая площадь перед Палатой Власти, где обычно останавливались экипажи прибывших на совет выборщиков, оказалась пуста. Только неподалеку от лестницы застыла Милева.

Пятая императрица часто ходила в полном доспехе стражи Белого города, пренебрегая только шлемом. Этот день не стал исключением. Вот только обнаженный меч в ее руке говорил о том, что она не опоздала на совет, а ждет именно его.

— Вот оно что… — усмешка Тара, пока он спускался по ступенькам, стала похожа на болезненный оскал. — А я все голову ломал, как они хотят заставить меня подчиниться.

— Сдавайся, Тар, — без особой надежды предложила Милева, стараясь не смотреть ему в глаза.

— Тебе стоило взять с собой Серебряных крыльев, причем всех.

— Чтобы ты, впав в ярость, их перебил? Не стоит. Лишняя кровь никому не нужна. Этой ночью ее пролилось достаточно.

— Ты тоже веришь в сказки, что все это устроил я?

Вопрос Милева проигнорировала.

— Отдай оружие, дай слово, что не сбежишь, не станешь сопротивляться и проследуй в Зеленый двор, — потребовала она, выставив перед собой меч и наконец-то посмотрев ему в глаза.

— Не сопротивляться? В то время как ко мне постоянно подсылают убийц?

— Я обещаю тебе свою защиту. Половина стражи Белого города будет караулить твое поместье.

— Ты даже себя не можешь защитить, — не согласился Тар, небрежно коснувшись кончиком пальца острия ее меча. — Да и торопишься. Решение о моем аресте пока что не принято. Вы все нарушаете законы, на которые так любите ссылаться, оправдывая свое беззаконие.

— Думаю, уже принято, — не согласилась Милева. — Или скоро будет принято.

— Тогда не мешай мне пройти. Ты же отлично знаешь, что не сможешь меня остановить.

— Я попытаюсь.

— Зачем?

Милева помедлила.

— Это плата, за спокойствие… — с трудом выдавила она, понизив голос.

Тар едва заметно вздрогнул и резко посерьезнел. Хоть продолжать она не стала, но картинка в его голове сложилась быстро. Еще одно негласное правило пало — Милеве угрожали жизнью Рантора. Без поддержки императора и Кесса Родора, Желтый двор стал особенно уязвим. Странно только, что они не додумались шантажировать его жизнью сына. Сомнительно, что тайна Милевы такая уж тайна. Хотя, дело тут не в проснувшейся совести. Они просто испугались зайти так далеко.

Впрочем, Рантор остался в зале Палаты Власти и они все еще могут попробовать…

Снова его опередили на один шаг. Это злило и одновременно с этим интриговало.

Подавив тяжелый вздох, он нехотя обнажил меч. Зря они так. В игре без правил есть один маленький недостаток — твой противник тоже может начать играть без всяких правил.

— Ты же знаешь, что я не сложу оружие. Даже перед тобой.

— Знаю. Защищайся.

«Огненная плеть» ударившая по ногам, была быстрой, как и должно быть этой не слишком популярной и трудной в практике технике. Отпрыгнув назад к лестнице, Тар сотворил «ледяную клетку», но Милева слишком хорошо его знала, чтобы все закончилось так просто. В три шага сократив дистанцию, она нанесла несколько не слишком сильных, зато смертоносно быстрых ударов. Но все они оказались встречены жесткими блоками.

— Вижу, ты серьезно настроена, — заметил Тар, когда их мечи вновь сцепились в клинче, словно псы в свалке, а Милева оказалась совсем рядом, давя на клинок всем телом.

— А ты этого еще не понял?

— Я не хочу тебя убивать.

— Тогда найди решение. Быстро, — прошептала она, едва двигая губами, и вновь разорвала дистанцию.

Решение? Хоть все его внимание было приковано к Милеве, от Тара не ускользнул тот факт, что наверху лестницы появились клановые бойцы Красного и Синего дворов, явно готовясь нанести слаженный удар. Какое бы решение не приняла Палата, брать его живым они не собирались. А на жизнь Пятой императрицы им и вовсе наплевать.

Решение? Решение… Решение! Похоже, настало время выложить на стол несколько припрятанных карт. Жаль, что приходится это делать при стольких свидетелях, но иного выхода нет. Хотя, клановые практически готовы. Вон как выстроились, словно на торжественном шествии. Ждут только команды.

«Огненный шар» Тар проигнорировал, а еще одну «плеть» просто перерубил похолодевшим от влитого эмира мечом. Лед и пламя столкнулись, и поверженное пламя отступило.

Очередная атака Милевы. Яростная, но не слишком опасная. Новый клинч.

— Если веришь. Брось сильную «вспышку», а затем пропусти удар. Сигнал, сброшенный плащ.

Милева едва заметно сжала и разжала веки. С силой надавив, Тар заставил ее выйти из клинча. Разорвав дистанцию в очередной раз, Пятая императрица на короткий миг замерла, тяжело дыша. Словно пыталась восстановить сбитое дыхание.

Тар сместился чуть вправо от лестницы, стараясь держать в поле зрения готовых к атаке клановых бойцов, к которым за это время успел присоединиться Элай Зогн. Вспомнив ночные приключения, глава клана Вэйр взял на себя командование клановыми бойцами Красного и Синего дворов, на короткий срок вновь ставшими союзниками.

Отзеркалив его маневр, Милева сместилась немного влево, бросила быстрый взгляд на лестницу, поняла свою ошибку и коротким, приставным шагом двинулась в обратном направлении.

Пора! Невольные свидетели смотрят внимательно и в любой момент могут стать участниками.

Он небрежно распустил золотые шнуры. Плащ зеленой волной соскользнул с его плеч. Острие меча Милевы выписало в воздухе сложный узор.

Отпрыгнув назад, Тар зажмурился. Для верности закрыв глаза рукой. А Милева сделала то, что в бою делать глупо — повернулась к противнику спиной. Ослепительно яркая вспышка полыхнула между ними, вызвав на лестнице слаженный вопль возмущения от менее сообразительных, не угадавших технику, или недостаточно быстрых.

Свет резанул по глазам, наплевав на крепко зажмуренные веки. Миг ослепления был кратким, но за это время Милева успела развернуться и броситься в очередную яростную атаку.

Выпущенная практически в упор «огненная стрела» ударила в руку, не сумев пробить «доспех». Туда же устремилось лезвие меча. Но на полпути его встретил клинок Тара.

Мечи сталкивались, порождая на пустой площади странное эхо. Шипели, друг на друга, словно рассерженные змеи, когда ледяные и огненные техники усиления встречались в месте соприкасания стали.

Все произошло очень быстро. Многие, попавшие под «вспышку» не успели толком проморгаться, восстанавливая зрение.

Град яростных ударов следовал со всех сторон, заставляя Тара медленно отступать. Какой-то короткий миг казалось, что Пятая императрица господствует над схваткой, побеждает, не давая Первому принцу ни единого шанса. Но Тар знал, насколько обманчиво это впечатление. Милева выжимала из своего тела все и была на грани полного истощения.

Во время очередной атаки она открылась совсем немного, но Тару этого хватило. Быстрый колющий выпад без замаха, просто тычок. Но острие меча с легкостью пробило защиту из техники «доспеха» и стали сверкающей искусной гравировкой кирасы Серебряных крыльев.

Милева замерла — удар был смертельным. В ее глазах застыл немой вопрос, удивление и непонимание. Она хотела что-то сказать, но на губах запузырилась кровавая пена.

— Наивный Огонек. Доверие — глупая вещь, — только и сказал Тар, освободив меч из груди Пятой императрицы.

Она шагнула вперед, но не устояла на ногах — упала на колени. Голова ее обвисла на грудь. Глухо лязгнул о камни мостовой клинок, выпавший из ослабевших рук. Пересилив себя, она все же подняла голову, но силы оставили ее окончательно. Завалившись вбок, тело Милевы упало на мостовую. Широко распахнутые глаза смотрели на Тара с осуждением, непониманием, обидой и злостью. Но спустя удар сердца огонь жизни в них окончательно погас, взгляд стал пустым, стеклянным, мертвым.

От раны по кирасе поползла паутина инея и тело Пятой императрицы стало стремительно покрываться ледяной коркой, превращаясь в хрупкую ледяную статую. Подобрав бархатный плащ, Тар накрыл им тело своей первой, а возможно и единственной настоящей любви и повернулся лицом к лестнице, широко разведя руки.

— И чего мы ждем?

Но вместо слаженной атаки, по лестнице вниз ринулся Рантор.

— Мама? Нет! Мамочка!

Его появление стало для Тара неожиданностью. Но разум Первого принца тут же отметил, что это только к лучшему. Нужно разрубить этот узел прямо сейчас. На глазах у всех.

К тому же, клановые бойцы на лестнице растерялись, не рискуя атаковать самого младшего из принцев.

Сбежав с лестницы, Шестой принц не подбежал к телу матери, а бросился прямо на него. Меч по малолетству ему еще не полагался. По крайней мере, не для парадных выходов. Но в руках мальчика сверкнул острый кинжал.

— Ненавижу! Умри! Умри!

Легко отведя в сторону удар, Тар одним неуловимым движением ударил клинком плашмя. Рантор вскрикнул от боли, выронил кинжал и схватился за иссушенную руку.

— Глупый мальчишка! — Покрасневший от крови клинок лег Рантору на плечо в опасной близости от шеи. — Для начала подрасти и наберись мастерства, прежде чем мстить.

— Я убью тебя! — Рантор не плакал, только зло смотрел из подлобья.

— Возможно. Но это будет еще нескоро, малец. Вырасти. Я подожду… Убирайся.

Рантор отступил, баюкая руку. Но валявшийся на мостовой кинжал внезапно рванул вверх. Тар дернулся, чувствуя как сталь, пробив «доспех», прочертила на его правой щеке полосу, добавив новый шрам. Не сместись он в последний момент чуть в сторону, кинжал вполне мог оказаться в его горле.

Эта атака стоила Рантору последних сил. Покачнувшись, он потерял сознание и стал падать, не почувствовав, как его подхватывают крепкие руки.

— Волчонок… — пробормотал Тар, аккуратно положив сына на мостовую. Это все, что он мог для него сейчас сделать. — Харус, забери его с площади! — потребовал он, заметив Второго принца. Многие члены Палаты Власти позабыли про правила. Привлеченные звуками боя, они высыпавших на лестницу, слегка смешав ряды готовых к бою бойцов Красного и Синего дворов. Среди них оказалась и вся «дружная» императорская семья, в той или иной степени пораженная увиденной картиной.

Второй принц не стал медлить. Сбежав вниз, он аккуратно подхватил тело Рантора на руки. Наградил старшего брата нечитаемым взглядом и поспешно отступил. Воздух вокруг него заколебался, окутав тело «воздушным щитом».

Нет, атаки со стороны Тара он не опасался. Но отлично знал, что клановые бойцы, собранные на лестнице, ударят сразу по площади и могут его зацепить.

Впрочем, ему дали отступить на безопасное расстояние. Убить сразу трех принцев, уменьшив число претендентов на престол, заманчиво. Но слишком, даже для кланов.

— Я все еще жду, — напомнил Тар, удостоверившись, что Харус, а значит и Рантор в безопасности.

— Вместе! Сейчас! — выкрикнул Элай Зогн, взмахнув мечом.

Призыв главы клана Вэйр не пропал впустую. Воздух содрогнулся и застонал от сил разных школ, соткавших что-то непонятное и всесокрушающее. Десятки техник ударили разом. Зачастую конфликтуя друг с другом, они устроили на площади такое буйство энергии мира, что стало страшно. Вершиной всему стал огненно-красный смерч из кажущегося живым пламени. Поглотив в себя все техники, он сделал несколько оборотов, круша все на своем пути и исчез, оставив только превращенные в лаву расплавленные камни.

— Мы достали его? — с надеждой спросил кто-то из клановых бойцов.

— Нет, — хмуро ответил Элай, с трудом сдерживаясь, чтобы не выругаться. Он отлично видел, что за мгновение до атаки Тар Валлон просто исчез. И это был не привычный «скрыт». — Обыщите все, он не мог далеко уйти. И пошлите людей в Зеленый двор.

— Вы слишком торопитесь, лаэр Суан, — сухо сказал Харус, поднимаясь по лестнице обратно к входу Палат Власти. Потерявший сознание Рантор все также безвольной куклой лежал на его руках. — Палата Власти еще не сказала своего слова.

— Думаю, за этим дело не станет.

— Что с телом Пятой императрицы? — спросила Лиара, нервно покусывая губу. На подобный исход она не рассчитывала. Если Тар не пощадил свою первую любовь, то Красному и Синему двору стоит поберечься. Теперь Первого принца мало что остановит.

— Лед и огонь. От него ничего не осталось.

Взгляд Лиары упал на Бадриса.

— А ведь он сумел его зацепить, — заметила она.

До этого дня Шестой принц мало кого интересовал. Слишком он был мал, чтобы что-то значить и на что-то влиять. Да и Милева не выказывала особых амбиций, стараясь держаться подальше от интриг одноцветных дворов и двухцветных кланов.

— Царапина, — вставила Медея.

— Возможно, но он сумел! Тар не хотел его убивать, промедлил и не среагировал вовремя.

Две императрицы обменялись задумчивыми взглядами.

— Хватит! — внезапно вмешалась Сейлан. — Не знаю, что вы там задумали, но Рантора я вам не отдам. Я забираю его в Оранжевый двор. И даже не думайте мне мешать!

— Да, для мальчика так будет лучше, — согласилась Лиара, с надеждой посмотрев на свою главную противницу. Вдруг Медея оспорит это решение и захочет Рантора себе. Но взвесила все за и против, Четвертая императрица промолчала.

Она не хуже Лиары понимала, что заполучить сына Тара Валлона в свой двор — это повесить на шею мишень, став главной целью для Первого принца. Пожалуй, только Оранжевый двор он не тронет. Да и то, потому что Сейлан все еще строит из себя саму невинность.

Да и в случае необходимости у Красного и Синего дворов хватит рычагов влияния, чтобы она отдала им Рантора. Да, пока что он молод и бесполезен, даже как инструмент влияния. Но в будущем… Если проблема Первого принца не будет решена быстро, то у кланов со временем появится оружие, которому даже Тару Валлону сложно будет бросить вызов. Родная кровь — это родная кровь.

Привлечь Рантора на свою сторону не так сложно. Подарки, частые визиты, приглашение в гости, слова сочувствия и поддержки сформируют у ребенка привязанность. А там… посмотрим.

Толпа на широкой лестнице стала редеть. Выборщики вернулись в зал, клановые бойцы занялись прочесыванием площади и ближайших улиц, пытаясь найти следы Первого принца.

Прихрамывая Тибер задумчиво прошелся по изуродованной площади. Возвращаться в Палаты Власти он не спешил. Как правильно сказал Тар, результат голосования по вопросу его ареста предрешен. А выборы императора в очередной раз провалятся.

Кинжал Рантора нашелся чуть в стороне от лестницы. Подобрав его, Третий принц достал чистый носовой платок, протер лезвие своей находки, добиваясь зеркального блеска. Аккуратно сложив теперь уже не такой чистый носовой платок, он убрал его в карман. А кинжал небрежно запихнул за голенище сапога. Будет время, стоит вернуть его владельцу.

Неожиданно, что-то на земле привлекло внимание Тибера. Припав на одно колено, он подобрал похожий на опаленный листок, чудом уцелевший лоскут зеленого плаща, потеребил его в руках. Под лоскутом плаща оказался крохотный ледяной осколок, также каким-то чудом переживший буйство пламени, от которого даже камень плавился. Тибер наклонился вновь, взял этот маленький кусочек льда и не особо удивился, когда тот просто исчез, не оставив на его ладони мокрых следов.

Уголки губ Третьего принца дернулись и немного разошлись в разные стороны в многозначительной, понимающей улыбке.

Он бросил взгляд на широкую лестницу — зрительный зал, и развороченную площадь — сцену.

— Сегодня ты дважды сумел меня удивить, старший брат. Прекрасный спектакль и заслуженно сорванные аплодисменты. Но я не выдам твою тайну. Никогда не любил просвещать слепых дураков. Впрочем, они меня даже не слушают.

Глава 24 Театр теней

Открыв глаза, Милева долго не могла понять, что происходит и где она находится. Ее окружала темнота. Холодный и сырой воздух обжигал легкие. Память восстанавливалась ослепительными вспышками, словно ее последняя техника.

Техника… Схватка с Таром! Зеленый плащ летит на мостовую. Меч в груди. Боль. Холод. Она что, умерла?

Она огляделась, вглядываясь в темноту. Но на загробный мир это что-то непохоже. Скорее подземелье. Или… Милева принюхалась и поморщилась, запах сточных вод был практически неуловим, но все же чувствовался. Канализация! Вот где она находится. Обширные, похожие на лабиринт туннели под городом.

Помнится как-то они с Таром и Харусом в них заблудились. И выбрались на поверхность только на следующий день, пропустив какой-то важный прием в императорском дворце. Императрица Имсаль была в ярости, устроив Тару, как главному зачинщику, дополнительные тренировки. Но и ей с Харусом перепало. Даже Тибера зацепило. Он знал, но ничего не рассказал, когда два принца пропали.

Милева откинула одеяло. Доспехи с нее сняли, как и толстый поддоспешник. Да и вообще из одежды оставили только штаны и рубашку.

Задрав ее, она ощупала свою грудь. Раны не было. Ни шрама, ни рубца — вообще ничего. Может ей приснился кошмар? Но тогда как она оказалась в канализации? И зачем?

Зрение стало проясняться, глаза окончательно привыкли к темноте. К тому же, темнота не была абсолютной, из под потемневшей от времени двери, что виднелась справа от ее ложа, пробивался слабый свет, явно магического происхождения. Любой, кто использовал, как зачарованные, так и обычные светильники легко мог заметить разницу.

Первым делом ее внимание привлек оставленный рядом с дверью меч. Ее меч! Скатившись с низкого ложа, Милева потянулась к нему и облегченно выдохнула, когда пальцы сжали обмотанную кожаным ремешком рукоять.

Теперь она чувствовала себя гораздо лучше. Но к мечу неплохо бы найти еще и одежду, а ничего подобного в маленькой комнатке не было. А камень был холодный. Накинув на плечи шерстяное одеяло, Милева подошла к двери. Прижалась к одной из щелей, пытаясь рассмотреть, что там происходит. Но в поле зрения оказался только зачарованный светильник, горевший ровным, слегка синеватым светом.

Она прислушалась. Где-то неподалеку журчала вода, но в остальном было тихо.

Дверь была не заперта и поддалась легко, разве что тревожно скрипнула.

Первое, что бросилось в глаза Милевы — ее одежда и доспехи, аккуратно разложенные на полу. Впереди, за каменной аркой протекала одна из речек, загнанных под землю еще во времена Первой империи, когда столица только строилась. А чуть в стороне, ближе к стене находился Тар, запертый в очередной магеме, нанесенной прямо на камни.

Милева обнажила меч. Но Первый принц был так погружен в глубокую медитацию, что не обратил на нее никакого внимания.

Помахав клинком из стороны в сторону, но не добившись никакой реакции, Милева вернула его обратно в ножны. А острый камешек, впившийся в пятку, недвусмысленно намекнул Пятой императрице, что ходить по подземелью босиком не лучшая затея.

Продолжая внимательно наблюдать за Таром, она быстро оделась, проигнорировав только доспехи. Подошла поближе к принцу. Но повторять ошибки прошлого и нарушать линии магемы или пересекать ее границу не стала. Одного наглядного урока оказалось достаточно. Еще неизвестно, какой из двух Таров сейчас контролирует общую оболочку.

Исходившие светом линии магемы стали тускнеть. Тар открыл глаза. Милева положила вновь положила руку на рукоять меча.

— Вижу, ты пришла в себя, — сказал Тар, открыв глаза. — Как ощущения?

— Что это было? — сухо уточнила она, вновь ощупав грудь. Боли не было, но воспоминания продолжали жить в ее голове. Тогда все казалось таким реальным — боль, темнота.

— Какая школу я использую, и достиг в ней мастерства? — спросил он, не торопясь с ответом.

— Лед. Это все знают.

— Если все что-то знают, это вовсе не значит, что они правы. Вспомни наше детство, какая школа давалась мне проще всего?

— Ле… — начала было она, но замолчала. Помимо льда была еще одна школа, в которой Тар демонстрировал определенные успехи. Хуже чем с его любимым льдом, но ненамного.

«А любимым ли?» — внезапно поняла она. И так ли плох был результат со второй школой. Да, считается, что одаренному, стоит выбрать что-то одно. Так проще и быстрее достичь высоких ступеней боевого мастерства. Но сильные одаренные наперечет, зная школу противника проще выработать контрмеры. Именно поэтому многие одаренные, получив шестую-седьмую ступень мастерства, изучают хотя бы две-три техники сторонних школ. Но что если изначально тренировать две школы, к которым у тебя есть предрасположенность? Это сложно. Невероятно сложно. Чтобы добиться результата тебе нужно быть гением и изнурять себя бесконечными тренировками… быть Первым принцем.

— Ты сотворил полноразмерную телесную иллюзию, — поняла Милева, воскресив в памяти набор техник школы иллюзии. — Да еще и с массовым отводом глаз. «Театр теней»? Но это техника десятой ступени, — внезапно поняла она, вспомнив одну незначительную деталь.

Другая школа! Да еще и такая редкая! Которой Тар владеет не в равной, а в большей степени чем школой льда. Секрет, который он спрятал от всех. Даже от нее! Существует добрых два десятка школ. Но основных четыре: огонь, вода, земля и воздух. Они понятнее, проще в освоении. Даже выбранный Таром лед считается если не редкой, то не особо популярной школой. Остальные, как и экзотические виды оружия, удел нескольких родов, ничем не примечательных, кроме выбранного пути развития своих бойцов.

— Ты всегда была умной девочкой, — согласился Тар.

Мысли Милевы вернулись к произошедшему.

— Что было дальше, после того, как я потеряла сознание? — требовательно спросила она.

— Ты точно хочешь это знать?

— Рассказывай! И не вздумай что-то утаить!

— Когда я от тебя что-то скрывал?

— Похоже, всегда! — отозвалась Милева ни на секунду не поверив в его искренность.

Прекрасно понимая, что долго сохранить тайну не получиться, Тар начал обстоятельный рассказ. Милева слушала его внимательно, не перебивала. Только сжимала и разжимала руку на рукояти меча.

—…Харус забрал Рантора. Я ушел в «скрыт» и унес тебя с площади. Клановые ударили по иллюзиям.

— Сынок, — прошептала Милева. — Бедный мой сынок. И это твой выход? — разозлилась она. — Все считают меня мертвой. Даже мой несчастный мальчик. Я должна быть с ним!

— Ты хочешь вновь подвергнуть его опасности?

— Но он в отчаянье! Я должна подать ему весточку, что жива.

Она дернулась, словно пытаясь убежать, но рука Тара сжала ее плечо. Милева попыталась вырваться, но Первый принц держал крепко.

— Не считай наших врагов тупицами. За ним следят. Пока он с Сейлан — он в безопасности.

— И в отчаянье! Это слишком жестоко.

— Зато его ненависть стала лучшим щитом из возможных. Кланы любят строить долгоиграющие планы. Они уже думают, как использовать Рантора против меня и отстанут от него на время. Будут задабривать, выражать сочувствие и поддержку. Это лучший вариант из возможных. А что ему можешь предложить ты? Бегство? Изгнание? Жизнь под чужим именем в чужой стране? Да и то если вам удастся сбежать.

— И все равно, это слишком жестоко. — Милева вновь попыталась вырваться, но уже не так отчаянно. Умом она понимала — Тар прав. Она и Рантор — две его последние слабости. И теперь обе эти слабости выведены из игры.

— Ничего, считай это испытание.

— Он ребенок! Твой сын!

— Именно поэтому он должен стать сильнее, чтобы просто выжить! Пламя горна и удары тяжелого молота выбивают из заготовки шлак, оставляя добрую сталь.

— Он ребенок! — вновь повторила Милева. — Оставь эти нелепые аллюзии твоей матери. Ты безумен, как она!

— Возможно, — не стал спорить он. — Но благодаря ее жестоким урокам я все еще жив. Назло всем нашим врагам.

Милева жадно втянула носом воздух, стараясь успокоиться. Поздно что-то менять. Как минимум, нужно выждать несколько дней.

— И с каких это пор твои враги внезапно стали нашими? — зло уточнила она. — Все что я хочу — мирно жить со своим сыном. Подальше от всей этой кровавой грызни за власть.

— Ты хочешь невозможного. Да и сама это понимаешь, просто боишься признать. От судьбы не уйти, Огонек. — Тар обнял ее, прижимая к себе. — А наши — связаны. Давно связаны.

— Я тебя ненавижу, — процедила она, но вырываться не стала, просто положила голову на его плечо. — Ты пришел и вновь все испортил.

— Ненавидь. Но вместе мы можем все исправить.

— Зачем? И что потом? Я не хочу становиться императрицей.

— Затем, — Тар отстранился и вновь посмотрел ей прямо в глаза, — что тогда ты станешь сама определять свою судьбу и судьбу Рантора. Я не буду вмешиваться.

— Врешь, — не поверила Милева. — Ты эгоист и собственник.

— Даю тебе слово. А ты знаешь — такими обещаниями я не разбрасываюсь. Мне достаточно того, что вы просто есть.

Милева нахмурилась. Верить или нет? Тому старому Тару она с легкостью могла доверить свою жизнь. Новому, пожалуй, тоже. Хотя после сцены на площади появились сомнения. Но СВОЮ жизнь, а не жизнь сына. Особенно если вспомнить методы воспитания, почерпнутые им у Первой императрицы.

И все же, эта льдышка прав — выхода у нее нет.

— Тебе лучше сдержать свое обещание, — сказала она, потеребив навершие меча. — Или я найду способ тебя убить.

* * *

— Убить всех астшанских выродков! — неизвестно, кто первым кинул этот клич, но толпа, заполнившая Торговую улицу, подхватила его с радостным, близким к безумию энтузиазмом. Всегда приятно найти виновника. А еще приятней — отомстить ему за свое унижение и страх… даже если он невиновен.

— Смерть им! Смерть! Смерть!

Первой жертвой стал прилавок с роскошными астшанскими коврами. Его владелец оказался глуп или слишком жаден — открыл торговлю, а не решил обождать несколько дней, как поступили другие астшанцы.

Жалкий лепет его оправданий никто не слушал. В ход пошли кулаки, палки, камни.А когда торговец упал еще и ноги, пока живое тело не превратилось в кусок измочаленной плоти, из которой уходила жизнь. Лавку подожгли, под шумок растащив часть ковров. Рядом с охваченным огнем прилавком завязалась драка, то пылающие праведным гневом патриоты империи не поделили захваченную добычу.

За лавкой торговца коврами последовала тележка с фруктами. Она принадлежала не астшанецу, а выходцу с Золотого архипелага, но разгоряченной криками и первой кровью толпе такие мелочи были неинтересны. Смуглокожий торговец повалился на мостовую, получив удар мясницким тесаком. Тележку перевернули, а южные фрукты покатились по мостовой и нашли свой конец под ногами бунтующих горожан.

Кровавое безумие ширилось. Любой, в ком заподозрили астшанца, становился жертвой разъяренной толпы. Постоялый двор в дальнем конце Торговой улицы объял огонь. Людей, пытавшихся выбраться из пламени с хохотом заталкивали обратно, не разбираясь астшанцы они или граждане империи. Один из истязателей так увлекся заталкиванием в огонь одного из астшанцев, что сам влетел в задымленный дверной проем. Когда же он попытался выйти обратно, толпа с радостным улюлюканьем не дала ему этого сделать и палач разделил участь своих жертв.

Погромы прокатились по Торговой улице. Выплеснулись в Серебряный город. Где-то под шумок один торговец пырнул кинжалом конкурента, который был вполне себе гражданином империи, никак не связанным с Астшаном и астшанцами. В другом месте разграбили склад торговой компании, также совершенно несвязанной с Астшаном. Кто в таком хаосе станет разбираться в деталях?

— Посольство Астшана! — крикнул кто-то, науськивая толпу на новую цель. — Сожжем главное гнездо выродков! Предадим его огню!

— Сожжем! Смерть!

Дружно ревя, толпа устремилась в Золотой город. Немногочисленные патрули городской стражи не рисковали становиться на ее пути. А может всему виной внушительные кошели серебра, которые получили сотники стражников, приняв решение не мешать праведному народному гневу.

Первыми опасность заметили охранники, несшие службу у ворот посольства. Сложно не заподозрить неладное, когда на тихие улочки Золотого города выплескивается шумная толпа и идет прямо к воротам посольства, изрыгая проклятья, ругательства и угрозы.

Закрыв решетчатые ворота, охранники спешно замотали их цепью, навесив массивные замки. И выстроились за решеткой, выставив перед собой копья.

Подойдя к окну Сетт ати Унсан зло потеребил кончик бороды. Зря он надеялся на лучшее. Ну да, если произошел призыв с нижних планов, то для имперцев виновник очевиден. Если кланы еще понимают, что Астшану просто невыгодно так подставляться, то толпе все равно. Толпа не думает — действует, заведенная горячими речами, общей на всех ненавистью и злостью. Особенно когда кто-то искусно подбрасывает дрова в пламя недовольства и ярости.

А в том, что это кто-то делает, Сетт ати Унсан не сомневался. Вполне возможно, что это те, кто и совершил ночной призыв.

— Господин, нас атакуют, — запоздало сообщил один из слуг, ввалившись в кабинет посла.

— Думаешь, я глухой или перебрал со сладким дурманом, что не слышу шума на улице? — зло рыкнул на него Сетт.

— Прошу прощения, господин, — поклонился слуга.

— Всех к воротам! И найди мою дочь.

— Юная госпожа уже знает и скоро прибудет.

— Хорошо. Свободен.

— Навались! Дружно! И-и-и, раз! И-и-и, раз!

Трещало дерево, лязгало железо. Ворота усиленно ломали импровизированным тараном из деревянной скамейки. Ажурная конструкция хоть и казалась хрупкой, но пока что не поддавалась. Выстроившиеся за решеткой воины равнодушно взирали за потугами беснующейся толпы, периодически поднимая щиты, чтобы отбить летящие сверху камни.

Не слушая криков, Сетт ати Унсан снял со стены перевязь с кривым шамширом. Предпочитая полагаться на силу призыва и одержимых, оружие он не любил. Да и владел им не то чтобы очень хорошо. Особенно теперь, когда набрал лишний вес. Но оружие порождает власть, да и не выходить же безоружным к безумной толпе. Правда, призывающий сам по себе оружие.

Одаренные Арвона выбрали свой путь развития, Астшана — свой. Какой из них лучше не удалось узнать даже спустя сотни лет непрерывных войн. В схватке один на один мастер пятой боевой ступени с легкостью разделается даже с сильным призывающим. Но где вы видели сильного призывающего без нескольких боевых химер или телохранителей, возможно измененных? А если призывающему дать немного времени для призыва, то только того мастера пятой ступени и видели… в желудке призванного демона. Да не одного, а вместе с десятком друзей не меньшей ступени.

— Они все же решились, — констатировала Эльгери, зайдя в кабинет отца.

Сетт оглянулся на дочь, не без удовольствия отметив ее спокойствие, готовность к бою и даже какой-то скрытый азарт. Похожий на рыбью чешую панцирь закрывал ее тело, а на поясе висел шамшир, точная копия того, что украсил его бок. Голову защищал остроконечный шлем, обмотанный на астшанский манер белой тканью.

«Вся в мать», — отметил посол астшана с легкой грустью о давно утраченной супруге из касты воинов.

— Пойдем, дочь моя. Мы не станем прятаться. Пора напомнить империи, что такое каста призывающих!

Пока они спускались, за тонкой цепочкой воинов нестройной толпой выстроился десяток слуг. Вооружены они были чем попало. От тесаков для разделки мяса, до дубинок.

В благословенном Астшане подобное сочли бы за нарушение канонов благонравия. Каждой касте отведена своя роль. Слуги обслуживают высшие касты, воины — сражаются, призывающие — правят и проводят ритуалы. Но где благословенный и спокойный Астшан, а где они? Арвонцам наплевать воин ты или слуга, измененный или призыватель — они пришли убивать и убьют всех. Так что даже кроткие обычно слуги решили не становиться скотом на бойне, а продать свои жизни подороже.

Один из воинов привел парочку боевых химер. По договору с империей, посольство Астшана могло держать на своей территории до пяти подобных тварей. И когда-то их именно пять и было. Но срок жизни боевых химер весьма ограничен. Четыре года, максимум шесть, а затем тело, ставшее вместилищем низшего, умирает. Вот и у трех посольских химер вышел «срок годности». А пополнить их число непосредственно в Арвоне не представлялось возможным.

Тела огромных тварей, бывших некогда собаками, раздулись и распухли от переливающихся под кожей гротескно огромных мышц. Короткая шерсть выпала, оставив местами жалкие куски. Глаза почернели, вместо зрачков горели яркие, похожие на тлеющие угольки огоньки. С бритвенно-острых зубов обильно капала слюна.

Узнав Сета, они приветственно зарычали, прекрасно понимая, что их не просто так выпустили из подвала под посольством.

Ажурная решетка ворот доживала последние мгновения. Цепи и замок выдержали, а вот петли сдались. Одна из них, выворотив камень кладки, бессильно обвисла, заставив атакующих утроить усилия.

— Смерть демонопоклонникам!

— Смерть! Месть! Смерть!

Решетка окончательно сдалась и начала падать.

Сетт и Эльгери обнажили мечи.

— Урхе! — коротко бросил посол Астшана, когда решетка грохнулась во внутренний двор, заставив цепочку воинов сделать три шага назад.

Получив приказ, боевые химеры взвыли и бросились вперед. Крики ярости сменились воплями ужаса и боли. Не каждый одаренный воин способен совладать с астшанской боевой химерой, что уж говорить о простых горожанах. Когти рассекали живую плоть. Острые зубы с легкостью отрывали конечности.

За воротами появилась настоящая просека из окровавленных тел. Испуганная толпа отхлынула назад, многие бросились бежать. Они пришли убивать, громить и грабить, а не умирать.

Еще немного и все было бы кончено. Но тут вперед выступила высокая фигура в белоснежном одеянии поверх полного доспеха. За первым воином из толпы появились другие.

— Белые жрецы! Слава Пресветлому! Владыка света с нами! С нами Бог! — крикнул кто-то, и готовая броситься в беспорядочное бегство толпа радостно поддержала этот крик.

— Владыка света с нами! С нами Бог!

Глава 25 Белый шквал

Появление белых стало для Сетта ати Унсан неожиданностью. Это первое нападение на посольство он надеялся все же отбить. День-два — и первые страсти улягутся. Вмешается Синий двор, которому невыгодно терять союзника. Вмешается не сам, чтобы не привлекать лишнее внимание к союзу с Астшаном. Но и этого будет достаточно, чтобы успокоить столицу.

Но с появлением последователей Белых жрецов, ситуация в посольстве становилась безнадежной. Слишком мало у него сил и еще меньше времени. Слишком агрессивна толпа.

— Предвестник и флагеллянты, — бросил он, словно выругался, плечом заслонив дочь. — Уходи, Эльгери.

— Они не посмеют напасть на посольство в столице империи, — возмутилась девушка, все еще не веря в происходящее.

— Посмеют! Просто скажут, что защищали мирных людей, — скривился Сетт, отлично понимая ход мыслей своих врагов и шаги, которые те скоро предпримут.

— Мирных? Эти глупцы сами напросились! Земля посольства — это земля Астшана. А Астшан не привык смирено склонять голову перед вражеским вторжением. Да и белые… неужели они хотят войны?

— Хотят. Но войны Арвона и Астшана. Именно за этим и пришли, — пояснил Сетт дочери.

Смутная догадка о главных виновниках ночных событий мелькнула в его голове. Поначалу она показалась ему дикой и смешной. Белые жрецы все это устроили? Невозможно! Немыслимо! Они не терпят магию в любых ее проявления. Особенно магию призыва.

Но червячок сомнений не оставлял. Ищи кому выгодно — древняя истина. А белые от нападения на посольство Астшана только выигрывают. Новый виток конфронтации между двумя осколками Первой империи. Вполне возможно, что дело дойдет до войны. А рядом белые… все в белом.

Его кулаки сжались в бессильной ярости. Грязная игра, но когда политические игры были чистыми и пахли розами?

— Император… — начала Эльгери и осеклась.

Ну да, император — главный арбитр всех споров… которого еще не выбрали. А Палате Власти явно не до разборок с Белыми жрецами. К тому же отец прав — белые прикрываются толпой горожан. И скажут, что только защищали их от богомерзкой магии астшанцев. Более того, не пролили ни единой крови самих астшанцев, только изничтожали призванных ими порождений. Кто будет разбираться, как оно было на самом деле? Да и толпа с удовольствием растерзает астшанцев без участия святош.

— Отец, я не могу тебя оставить!

— Можешь. Уходи, иначе все будет зря.

Одна из боевых химер уже пала изрубленная на куски «рыцарями света». Вторая оказалась умнее — не стала слепо бросаться на клинки, а металась по расчищенной от толпы и заваленной телами площадке, выискивая возможность для атаки. Но возможности не было, флагеллянты медленно теснили ее обратно к воротам. А за ними бесновалась разъяренная толпа.

— А ты, отец⁈

— А я покажу им, что такое Астшан… Все, уходи. Михар, проводи госпожу! — нетерпеливо закончил он, с холодным предвкушением отвернувшись к воротам.

Один из воинов вздрогнул, с сожалением посмотрев на товарищей. Путь воина — это путь к смерти. И он был к ней готов. Но не посмел противиться приказу господина.

— Пойдемте госпожа.

— Отец! — вновь воззвала Эльгери, но Михар мягко взял ее за предплечье и настойчиво повел к тайному выходу из посольства.

Сетт ати Унсан не удержался и бросил прощальный взгляд на дочь. Посмотрел на добивающих последнюю боевую химеру белых. На свой меч. Как нелепо он выглядел в его пухлых руках. Клинок полетел на мостовую. Достав кинжал, Сетт одним движением распорол себе запястье и затянул Песню призыва.

Зря Белые жрецы пришли. Сегодня он покажет им, что такое настоящий призыв с нижних планов. Напомнит, почему имя касты Призывателей нагоняет ужас на врагов Астшана.

* * *

Обустроенное в канализации убежище они покинули ближе к вечеру. И одно его наличие говорило Милеве о том, что к возможным неприятностям и уходу в подполье Первый принц начал готовиться задолго до произошедших событий.

Подземелья столицы тянулись на многие километры, создавая под городом настоящий лабиринт. Но Тар уверенно вел ее по одному ему известному маршруту.

— Ты так и не рассказал, какой у тебя план, — напомнила она, борясь с тошнотой. Только что прямо под ее ногами проскочила толстая крыса, наградив недовольным, хозяйским взглядом. И быстро удрала, почувствовав опасность, заставив Милеву прервать почти сформированную технику.

Пятая императрица не была белоручкой и повидала всякого. Кровь и грязь — вечные спутники любой войны. А повоевать ей пришлось немало. Но стойкая неприязнь к крысам стояла у Милевы на первом месте. Даже боевые химеры астшанцев не вызывали у нее такого омерзения, как эти серые, пищащие, отвратительные комочки. А сколько их еще ползает в темноте городской канализации?

— У меня его нет. Пока что нет, — признал Тар.

Милева нахмурилась.

— Звучит не слишком обнадеживающе. Что произошло ночью? Кто организовал массовый призыв?

— Белые, — бросил Тар и категорично пояснил: — Больше просто некому.

— А почему не астшанцы?

Вместо ответа он молча прошел еще несколько шагов вперед, а затем вытянул руку с зачарованным светильником к воде, осветив темное пятно, плывущие в мутном потоке. Пятном оказался человек. А вернее тело мертвого человека. Астшанца, судя по пестрой одежде и тюрбану на голове.

— Такое объяснение тебя устроит? Не ошибусь если предположу — в городе началась резня.

— Белые жрецы и призыв с нижних планов… — Милева скептически помотала головой. — Это против всех догматов их веры. Кто поверит, что подобное возможно?

— Все когда-то случается в первый раз. А фанатики способны и не на такое. Во славу Пресветлого! — Тар скривился от отвращения. Фанатиков он не любил. А фанатиков в белых рясах просто ненавидел. — Даже если их раскроют, они всегда могут все списать на сошедшего с ума, впавшего в ересь или поддавшегося происками магов адепта. И вот они снова чистые, все в том же белом.

Хоть у Милевы и остались сомнения, спорить она не стала. Пусть она и отстранилась от борьбы за власть, но внимательно следила за всеми игроками на этом неблагодарном поле. По другому нельзя, если хочешь выжить.

Ищи, кому выгодно. Если подумать, то от произошедшего больше всего выигрывали именно Белые жрецы… и немного Красный двор. Первый принц выбыл из борьбы за императорский престол. Зная не любовь Тара к белым, для последних это только плюс. Если пострадает посольство, то Арвон ждет ухудшение отношений с Астшаном. Еще один плюс для Белых жрецов. Удар по астшанцам, это удар по Синему двору, которому астшанцы явно симпатизирую. Три плюса при полном отсутствии минусов. Даже четыре — шансы Лорса стать следующим императором существенно выросли.

Едва миновав очередную ничем непримечательную развилку, Тар внезапно остановился. Да так резко, что шедшая следом Милева едва на него не налетела.

— Что случилось?

— Тихо! — Тар предостерегающе поднял ладонь, вслушиваясь в темноту бесконечных коридоров.

Милева замолкла и прислушалась. Капала вода, где-то в темноте тихо пищали мерзкие крысы. Больше ничего.

Она хотела повторить вопрос, но Тар предостерегающе погрозил ей пальцем.

— Идем туда! — приказал он, резко изменив маршрут.

— Чем этот коридор отличается от того, — раздраженно поинтересовалась Милева.

Отнюдь не романтические путешествия по канализации ей порядком надоели. Это лет в четырнадцать в них был какой-то азарт, таинственность, сказка. Но с тех пор прошло слишком много времени. Она повзрослела, вера в сказки прошла. Теперь ее глаза видели только серые камни, ржавчину и грязь. Нос чувствовал вонь сточных вод. А уши то и дело ловили шорохи и попискивания местных обитателей.

— Тем, что где-то впереди идет бой, — отозвался Тар.

Милева вновь прислушалась, но к предыдущим звукам прибавился только шум шагов… ее шагов! Тар передвигался совершенно бесшумно. Она нахмурилась, стала ступать аккуратно и тихо, но все равно чувствовала, что по сравнению с ним топает, словно хинданский слон.

Еще один перекресток и очередной уверенный поворот, заставил ее задаться вопросом, как Тар так уверенно ориентируется в подземельях?

Узкий боковой коридор вновь расширился, приведя к новой, заключенной в подземную каменную темницу речке.

— Приготовься! — приказал Тар, притушив светильник.

Милева все еще ничего не слышала, но последовала его совету, обнажив меч.

В дальнем конце коридора послышался шум. Кто-то бежал в их сторону.

* * *

— Бегите госпожа! Я их задержу!

Крик Михара все еще звенел в ее ушах, а звон стали гнал вперед в темноту. Белые выследили их! Или просто знали о ходе и ждали их в подземельях. Сопровождавший ее воин срубил одного из флагеллянтов и смог ненадолго задержать остальных, дав Эльгери возможность выбраться из западни. Но справиться со всеми он не мог.

Страх гнал Эльгери вперед. Откровенно говоря, она просто запаниковала. Одно дело считать себя отважной воительницей, а совсем другое — встретиться с врагом лицом к лицу. Даже та засада по пути в столицу империи ее так не испугала. Там были всего лишь клановы бойцы, неудачно замаскированные под разбойников. А здесь за ней пришли Белые жрецы — враг жестокий, непримиримый, страшный. Долгие мучительные пытки, а затем очистительный костер — это самое малое, что ее ждет, попади она к ним в руки живой. А они постараются взять ее живой. Именно это пугало Эльгери, заставляя бежать вперед, не разбирая дороги.

Даже про свои немалые силы Призывающей она как-то забыла, поддавшись страху. Нет, даже не страху, а постыдной панике. Один подземный коридор сменился другим, более широким, но таким же темным. Эльгери едва удалось вовремя остановиться не заметив, а скорее просто почувствовав невидимую опасность. Широкий коридор оказался каналом или руслом подземной реки. Узкая тропинка прохода, на которой два очень худых человека с некоторым трудом, но все же могли бы разминуться, прижималась к стенам.

— Вон она!

В дальнем конце коридора, из которого она бежала, появились яркие огоньки зачарованных светильников. Ненависть последователей Белого жреца к магии и одаренным всегда была выборочной. Зачарованными вещами, созданными одаренными с помощью этой самой богопротивной магии, они охотно пользовались.

Этот крик вновь подстегнул страх Эльгери, заставив продолжить бегство. Только ложносветлый бог этих фанатиков знает, сколько его последователей идет по ее следу.

Она должна выжить! Только так есть шанс отомстить!

Внезапно из темноты появилась чья-то рука. Эльгери вскрикнула, но ее утащили вбок, прижали к стене, зажав рот ладонью. Она дернулась. Но неизвестный держал крепко.

— Какая неожиданная встреча, — произнес знакомый голос. Продолжения не последовало — ее преследователи были совсем рядом.

Железная хватка разжалась, позволив Эльгери жадно проглотить новый вдох. Загорелся зачарованный светильник, осветив тусклым, но ровным светом фигуру Первого принца, шагнувшего в коридор навстречу ее преследователям.

* * *

Несмотря на всю свою грозную славу, Тар никогда не получал удовольствия от убийств. Даже когда речь шла о его врагах. Хотя и в излишнем милосердии его сложно было заподозрить. Если враг не сдается — врага уничтожают. Без эйфории, радости, гнева или тени каких-то иных эмоций.

Но случались и исключения из правил. Именно к таковым относились Белые жрецы. Их он всегда истреблял с некоторой долей удовольствия, когда предоставлялся случай. Да только такие случаи выпадали крайне редко. Тот же брат Анато, встреченный им по дороге столицу. Тар отлично знал, что он не простой проповедник, но разве это причина его убивать? Вот если бы белый дал повод…

Вставшие на его пути флагеллянты (хотя, кто у кого встал на пути вопрос спорный, даже теологический) этот повод дали. Они не только встали на его пути, но и имели глупость атаковать первыми.

Зачем? Кто их мертвецов разберет?

Многие одаренные слишком полагаются на техники, забывая про силу острой стали. Но Тар к таковым не относился. Мечом, да и не только мечом он владел отменно. А стойкость флагеллянтов к техникам была плохой заменой хорошим доспехам, которые последователи Пресветлого опрометчиво не стали надевать, стараясь как можно меньше выделяться из толпы.

Он был очень молод этот шедший первым флагеллянт. Совсем мальчишка, едва ли многим старше Бадриса. Если его и удивил новый противник, то в пустом взгляде не отразилось и тени эмоций. Парировав удар и прижав меч противника к стене, Тар внезапно отступил на два шага назад. Но стоило флагеллянту ринуться в атаку, как воин белых жрецов внезапно понял, что камень под его ногами превратился в ледяной каток. Пытаясь сохранить равновесие, он неуклюже взмахнул руками и схватился за стену. Устоял… но тут же получить удар мыском сапога в колено и все же оказался сбит с ног.

Наступил на спину упавшего, Тар тут же атаковал второго. Короткий росчерк — флагеллянт и сам верно не понял, что уже мертв. Сделав шаг, он пробулькал свой последний псалом и упал, схватившись за перерубленное горло. Парировав выпад третьего, Тар вновь отступил, походя рубанув валявшегося под его ногами первого флагеллянта по шее, отправив того на последнюю исповедь прямиком к столь почитаемому божеству.

Один из флагеллянтов, шедший самым последним, спрыгнул в мутный поток, пытаясь зайти на принца с правого бока. Опрометчивое решение! Не устояв на ногах, он с головой погрузился в воду. Вынырнул, отплевываясь, все такой же равнодушный ко всему и готовый к бою. Но эффект внезапности пропал. Да и подземная река, хоть и походила больше на широкий ручей, оказалась довольно глубокой. Не настолько, чтобы взрослый человек мог в ней утонуть, но сражаться, стоя по пояс в воде, в то время как противник стоит на «высоком берегу» — то еще удовольствие. Особенно если противник одаренный школы воды или льда.

Упорно сделав несколько шагов вперед, флагеллянт внезапно понял свою ошибку, да было поздно. Вода вокруг него покрылась толстой ледяной коркой, заключив в холодные тиски лучше всякой «ледяной клетки». Если он сам обладал феноминальной устойчивостью к техникам, то вода, в которой он опрометчиво оказался, должных тренировок и ритуалов не проходила.

Минус три… четыре. Один из флагеллянтов не стал повторять ошибок собрата с прыжками в воду. Перепрыгнув неширокий канал, он обошел Тара по противоположному берегу подземного канала. А два оставшихся в живых противника давили с фронта, не давая времени отвлечься на новую угрозу.

Зайдя Тару за спину, флагеллянт примерился и прыгнул обратно. В свете зачарованных светильников тускло сверкнули лезвия двух клинков. Прямой меч Милевы и кривой шамшир встретили противника еще в воздухе. Один из ударов опытный воин сумел парировать. Но кривой клинок разрубил ему бедро, опрокинув в воду. А когда он вынырнул, тот же кривой клинок снес ему кисть вздернутой вверх правой руки, а прямой клинок Пятой императрицы поставил в противостоянии точку, перерубив горло.

Два последних флагеллянта отступили, молча переглянулись, словно ведя мысленную беседу. Один из них бросился в атаку, а второй — бежать.

— Не дайте ему уйти! — бросил Тар, встречая отчаянную атаку обреченного противника.

Пришел черед двум девушкам немного попрыгать. Перемахнув через канал, Милева бросилась за последним флагеллянтом. Эльгери ати Унсан недолго думая, последовала за ней.

Если у их жертвы и были какие-то шансы уйти, то разве что с божественной помощью. Но присветлый оказался глух к молитвам своего верного последователя. А может, флагеллянт не был таким верным, как казалось. Или молился не слишком рьяно. В любом случае, не успел последний противник Тара упасть, обливаясь кровью, как из дальнего конца коридора, в который убежал беглец, послышался радостный вскрик Элгери ати Унсан, сумевшей хотя бы частично поквитаться за отца и всех погибших сегодня в городе астшанцев.

Вытерев меч об уже не такую белую мантию одного из мертвецов, Тар придирчивым взглядом осмотрел лезвие. Не нашел на нем следов крови и вернул клинок обратно в ножны. И только после этого наградил хмурым взглядом свою новую пусть и невольную, но спутницу.

— Лаэри Унсан, похоже, ваше спасение входит у меня в привычку, — заметил он, без особой теплоты.

Может прямой вины астшанцев в событиях прошедшей ночи и дня нет, но косвенная — неоспорима. Именно они разработали все ритуалы призыва с нижних планов. Совершенствуя их, как одаренные империи совершенствуют техники.

Эльгери не ответила. Казалось, даже не отреагировала на его слова. Страх и отчаянье, эйфория от победы над врагом — все ушло, осталась только горе потерь и отупляющая усталость.

— Лаэри Унсан? — вновь позвал Тар. — Вы идете с нами.

Это не было вопросом или предложением, а походило на приказ. Да им и являлось. Но Эльгери сейчас было ровным счетом все равно. Одержимый принц? Она слишком часто и много имела дело с одержимыми, чтобы считать их дурной компанией. Многие люди куда опаснее тварей с нижних или верхних планов. Беглец и разыскиваемый преступник? Так она сама стала если не преступницей, то беглянкой.

— А куда мы идем? — уточнила за астшанку Милева.

— Туда, где нас не ждут, но обязательно помогут, — пояснил Тар, ничего не прояснив.

Глава 26 Вечер утрат

Скомканный листок прочитанного письма полетел в камин. Брат Анато огладил бороду и задумался. Все прошло не так хорошо, как планировалось. Но не настолько плохо, чтобы считать провалом. Кланы упустили Первого принца. Но чего-то подобного и следовало ожидать. Тар Валлон слишком силен, чтобы безропотно дать себя арестовать.

Зато с астшанцами вышло просто прекрасно. Правда, вошедшая в раж толпа натворила немало бед в городе. Пострадали не только невинные, но и несколько верных последователей истиной веры. А бой, который астшанцы во главе с послом дали у посольства, унес жизни восьми флагеллянтов. Даже его последний предвестник получил тяжелое ранение, сражаясь с призванными Сеттом ати Унсан тварями с нижних планов. Неприятные потери. С другой стороны, призыв послом демонов стал наглядным свидетельством причастности Астшана к ночным событиям. А большие потери среди воинов Белых жрецов показали многим, кто истинные защитники простого народа. Кто жизни не щадит ради искоренения зла, порожденного богомерзкой магией. Не кланы, нет. Они только играют в свои малопонятные игры, борясь за власть и влияние.

Анато вздохнул. Все к славе Его! Но все же победа обошлась слишком дорого. Священный Совет тоже, увы, не един. Много в нем людей недостойных, для которых вера лишь прикрытие. Очень много. Не о Его славе и власти они думают, а о своей, не боясь гнева небес. И многим из этих людей Анато мешает. Потеря такого количества флагеллянтов и двух предвестников допустима на войне, но не в мирное время в столице пусть и не союзного, но все же не враждебного государства. Да и про разрушенный храм с него обязательно спросят.

Осторожный стук в дверь он поначалу проигнорировал. Но стук повторился, все еще робко, но уже более настойчиво.

— Войдите.

Дверь открылась легко и бесшумно, зная раздражительность Анато, слуги не пожалели масла для дверных петель. На пороге стоял последний оставшийся с Анато предвестник. Выглядел святой рыцарь плохо. В отличие от флагеллянтов он не пренебрег доспехами. Да и как все члены этого воинствующего ордена, снимал их крайне редко. Это помогло, но без ранений не обошлось. Голова рыцаря была замотана чистой, провонявшей целительными мазями повязкой. Открытым оставался только нос, рот и левый глаз. Правый, как сказали целители, восстановить не удастся. Предвестник заметно прихрамывал. Старался стоять ровно, но Анато отметил, что дается ему это с трудом.

— Скажи, что они ее нашли? — попросил он, но предвестник молчал, а значит… — Они ее не нашли?

Молчание.

Анато вздохнул, прикрыв глаза.

— Они не вернутся?

— Да. Городская стража выловила из реки два тела, — сообщил предвестник, но ответ не доставил Анато радости.

— Где два, там и шесть, — согласился он. — Раз его люди не подали вестей, значит с ними покончено.

Еще шесть смертей флагеллянтов! Еще шесть! И это при том, что были потери при нападении мятежных легионеров на храм. У поражений отвратительный вкус, но иные победы не слаще. Но останавливаться нельзя! Слишком далеко все зашло.

Подкрепление уже в пути. Два предвестника и две дюжины флагеллянтов двигаются к столице под видом охраны торгового каравана. Увы, но с такими потерями это просто капля в бушующем море. Ему нужно больше клинков. Гораздо больше!

В нижние планы все договоренности с империей! Такой шанс нельзя упустить!

Подавив тяжелый вздох, он придвинул к себе писчий набор. Придется вновь просить срочной, немедленной помощи у Священного Совета. Причем у той его части, что его недолюбливает. Просить, умолять, обещать, увещевать. Пойти на уступки, склонить голову перед неверующими лицемерами. Пусть думают, что смогли его приручить. Это просто еще одно испытание, посланное свыше. И Анато докажет, что достоин! Все к вящей Его славе!

Выиграв Арвон, он всегда сможет пересмотреть любые старые договоренности. Империя под знаменем истиной веры может сокрушить любого врага. Совет, Астшан, Хиндан, работорговцы Золотого архипелага — свет истиной веры придет в самые отдаленные уголки мира.

Но все это планы далекого светлого будущего, а пока что следует разобраться с темным настоящим.

— Сколько времени уйдет на подготовку к новому призыву? — уточнил он у предвестника, выводя каллиграфическим почерком строчки послания.

— В городе волнения, — безэмоционально напомнил рыцарь. — Повторить можно, сохранить в тайне наше участие — нет.

— А если в этот раз мы ограничимся только одним местом проведения ритуала?

— Это возможно, — быстро что-то прикинув, признал предвестник. — Но людей осталось мало.

— Приступай! — приказал Анато, бросив ему аккуратно сложенный носовой платок, и вернулся к написанию письма. — Люди будут.

* * *

Блуждать по канализации им пришлось долго. Один бесконечный подземный ход так походил на другой, что Милеве скоро стало казаться, что они просто заблудились и бродят кругами. Или же Тар специально путает следы, чтобы она или Эльгери не запомнили точный маршрут.

Глупая затея. Она бросила быстрый взгляд на астшанку. Эльгери ати Унсан впала в апатию и шла молча. Не смотря по сторонам и не пытаясь запомнить путь.

Дойдя до конца очередного хода Тар замер.

— Что-то случилось? — спросила Милева.

— Решетка, — Первый принц задумчиво стукнул носком сапога по толстым прутьям, перегородившим путь. — Раньше ее здесь не было.

— Раньше, это когда? Десять лет назад или все двадцать?

Колкое замечание Тар проигнорировал.

— Четыре шага назад. Мне нужно больше места, — коротко распорядился он.

Милева начала отступать. Вздохнула. Вернулась.

— Почему я должна возиться с этой астшанкой? — проворчала она, потянув за собой все такую же безучастную ко всему Эльгери.

Тар обнажил меч, сделал шаг назад, сосредоточился и сделал колющий выпад в сторону решетки. Толстые стальные прутья покрылись инеем, заледенели и стали практически белыми. Один удар и крепкая сталь крошится, словно плохо обожженная глина.

Ход сменился полутемным подвалом. Две каменные лестницы, расходясь подковой вдоль стен, к облегчению Милевы, наконец-то вели наверх. Но ее надеждам выбраться из подземелий не суждено было сбыться.

— Спрячься, — бросил Тар, слегка пригасив рунный светильник и осматриваясь

— Зачем?

— Для всех ты мертва.

— Даже для твоих союзников?

— Особенно для моих союзников. Что знают двое — знает вся столица.

— И долго мне тебя ждать? — нахмурилась она, не горя желанием оставаться одной в подземельях — слишком мало в них света, слишком много крыс.

— Недолго.

— Скажи хотя бы, где мы находимся.

— В канализации.

— Тар. Не строй из себя Тибера. Я серьезно!

— Иногда я жалею, что не Тибер. Все было бы куда проще… — задумчиво протянул Первый принц. — Оранжевый двор. Это его владения.

— Мы что, все еще в Белом городе? — изумилась Милева.

— Нет, это загородная резиденция Харуса.

— Но это же, — начала было она, но замолчала. Теперь становилось понятно, почему они так долго бродили по подземельям. Все же резиденция Второго принца находится за городскими стенами. Пусть и не очень далеко от ворот Благоденствия.

Но удивляло ее даже не наличие подобного хода, ведущего за городские стены, а такая малозначительная деталь, что Тар про него знает. И знает давно.

«А ведь именно он посоветовал Харусу купить дом, на месте которого было организовано загородное поместье, — припомнила она, напрягая память. — Точно. За год или за полтора до смерти императрицы Имсаль».

Глаза ее расширились, а взгляд, брошенный в спину Первого принца из удивленного сделался пораженным. Неужели он предвидел что-то подобное и оставил себе выход?

Она никогда не могла понять, что твориться в голове Тара. Даже в те более спокойные времена, когда тот не был одержимым, некоторые его решения и поступки казались безумными. Да взять хотя бы тот случай с атакой одним легионом всей армии астшанцев. И не просто атакой. Оставив за спиной надежные стены Эншая, Он гнал легион ускоренным маршем, а затем сразу бросил в бой. Без должного отдыха, без обустройства лагеря. Тогда это тоже казалось безумием, но в результате армия Астшана оказалась подловлена в разгар переправы через один из крупных притоков Младшей сестры, где и была разгромлена по частям.

Наблюдая, как Тар и Эльгери поднимаются по лестнице, Милева подавила отвращение к подземельям и скрылась в темноте. Внезапно в ее голову пришла еще одна мысль.

Оранжевый двор!

Разве не императрица Сейлан взялась позаботиться о Ранторе? В городе опасно, а значит велик шанс, что Рантор где-то рядом.

Взглянуть бы на него хоть одним глазком. Просто чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Соблазн оказался слишком велик. Выждав, когда Тар и Эльгери поднимутся, Милева набросила «скрыт» и бесшумно отправилась следом.

* * *

— Ни с места!

Тар не особо удивился, когда возле его горла появилась полоса стали. Пусть устроившая засаду служанка его брата, Нея или как ее там, ошибочно считает, что сумела застать его врасплох.

Смешно! Неладное он заметил еще в подвале, на решетки явно читались остаточные следы энергии мира. Скорее всего, где-то на прутьях была небольшая сигнальная печать. Так что неудивительно, что их встретили на выходе из подвала. Но «скрыт» охраны Второго принца был далек от совершенства.

Убить наглую девчонку не составило бы труда, но Харус мог обидеться. А обижать его Тар изначально не планировал. К тому же иногда полезно показать себя уязвимым и слабым.

Появление Второго принца тоже не стало для него сюрпризом. Харус, как и все сыновья Гехана Третьего, обладал одним значительным недостатком — любопытство. Хотя в этот раз он превзошел сам себя и появился как-то слишком быстро. Ждал гостей? Или решил перестраховаться?

— Значит, на решетке все же стояли сигнальные чары, — сказал Тар, приветственно кивнув брату. — Разумно. Ты делаешь успехи.

В коридоре стояла полутьма. Еще на подъеме он погасил светильник. Так что его лица они видеть не могли. Зато от звука голоса Харус едва заметно вздрогнул, как и лезвие меча возле горла Тара. Две служанки-стражницы, стоявшие по обе руки от Второго принца, попытались оттеснить его назад. Но были остановлены решительным жестом.

— Тар? — Харус был явно удивлен, либо очень искусно притворялся.

— А кого ты рассчитывал увидеть?

— А кто это с тобой?

— Эльгери ати Унсан. Дочь почтенного и, похоже, мертвого посланника Астшана Сета ати Унсан.

При упоминании отца с Эльгери спала апатия. Она с некоторым удивлением огляделась, положив руку на рукоять шамшира.

— Долго мы будем стоять в подземелье? — продолжил Тар, не делая резких движений. Слуги Харуса сегодня излишне нервные. А это опасно…. для них опасно. — И прикажи уже своей цепной собачке опустить меч. Или она тебе так надоела, что таким интересным способом ты решил от нее избавиться?

— Нет, просто не хочу сдаваться без боя.

— Достойно, но я пришел с миром?

— Скажи это Милеве, — проворчал Харус, но сделал знак своей помощнице, и та нехотя убрала меч. — Поднимайся ко мне… Какого демона, Тар? — продолжил он, когда они вышли из подвала в светлые коридоры поместья. — Зачем ты ее убил?

— Во-первых, она не захотела сдаться…

— А во вторых? — нетерпеливо поторопил старшего брата Второй принц, когда пауза затянулась.

— Знак…

— Знак?

— Я не отступлюсь! Никто и ничто меня не остановит!

— У Рантора сломана рука.

— Я же сказал, никто и ничто!

Харус поморщился.

В этом весь Тар — прямой, словно меч. Такой же опасный и безжалостный. Не терпящий компромиссов, закулисных договоров и уступок, на которые иногда приходится идти, чтобы добиться нужного результата. Прекрасный воин, но отвратительный политик.

В который уже раз это время Харус представил себе судьбу империи, если Тар станет императором. И открывшаяся его взору картина ему не понравилась. Возможно, он ошибается. Но если нет…

— Ты всегда был черствым, но Скала сделала тебя безжалостным, — сокрушенно покачал он головой.

В одном его мать права — нельзя позволить Тару стать императором. И дело не только в угрозе всем участникам заговора против Первой императрицы. Тар — это война, смута и проблемы. А империи необходим мир. Как внутренний, так и внешний. Кто-то другой может лавировать между Белыми жрецами и астшанцами, используя одних против других, но не Тар.

Приняв эту истину, Второй принц подавил в себе последние зерна сомнений в сделанном выборе. Он не хотел взваливать на себя эту ношу, но другого пути нет.

— Мой дом к твоим услугам. Но Рантор находится в Южном крыле. Думаю, вам лучше не встречаться.

— Думай, — благосклонно согласился Тар. — И спасибо! Но не переживай — я не стану злоупотреблять твоим гостеприимством… в отличие от Эльгери ати Унсан.

— Что? — впервые за время их недолгого путешествия подала голос астшанка.

— Оранжевый двор позаботиться о вас, лаэри, — пояснил Тар, адресовав вопросительный взгляд брату. — Или я не прав?

— Да, — подтвердил Харус, бегло оценив достоинства и недостатки покровительства астшанке из касты Призывающих. На первый взгляд достоинства перевешивали. — Но раньше мне казалось, что такие распоряжения могу отдавать только я или моя мать, — недовольно посетовал он.

— Самое опасное заблуждение — когда тебе кажется, что от тебя что-то зависит…– Тар склонил голову, словно к чему-то прислушиваясь. — Похоже, мне пора. Не упусти свой шанс, младший брат.

Первый принц исчез так внезапно, что Нея не удержалась, и вновь потянула из ножен меч.

— Стой! — резко приказал служанке Харус. Последние слова Тара не шли у него из головы. Не упусти свой шанс. Зачем он так сказал и что имел в виду? Неужели…

Он задумчиво посмотрел на астшанку. Союз с Астшаном? Возможно. Посольство разгромлено, многие астшанцы убиты. Но это не означает, что среди лаэров и ларов не осталось сторонников более тесных отношений с южным осколком Первой империи. Сейчас все эти люди стоят на позициях Синего двора. Но с помощью Эльгери ати Унсан есть неплохие шансы перетянуть их на сторону Оранжевого.

Не мог понять Харус только одного — зачем это понадобилось Тару?

— Хоть обстоятельства не самые приятные, но я все же рад приветствовать вас в своем скромном жилище, — сказал он, приветствуя все еще настороженную Эльгери. — Примите мои соболезнования в связи с гибелью почтенного Сетта ати Унсан. От меня мало что зависит, но я приложу все усилия, чтобы виновные не сумели избежать наказания. А пока что Оранжевый двор обещает вам защиту.

В одном его старший брат прав — такой шанс упускать нельзя!

* * *

— Несколько дней придется потерпеть, Ваше Высочество. Эти два зелья нужно принимать перед едой. Две ложки. Это укрепляющий отвар, — еще один пузырек появился на столе, — его следует выпить перед сном. Завтра я принесу вам новый.

Погруженный в собственные мысли, поглощенный горем Рантор монотонный бубнеж целителя его старшего брата Харуса практически не слушал. Он плохо помнил произошедшее на площади перед Палатой Власти, но в голове билась одна единственная мысль — мама мертва.

Смерть отца он воспринял спокойно. Император был к нему добр. Но в нем всегда чувствовалась некоторая скрытая холодность и отстраненность. Рантор не понимал причину и поначалу сильно злился, но затем привык видеть в Гехане Третьем не отца, а императора и стало гораздо легче.

Но теперь он потерял мать — единственного по настоящему близкого человека. Мир потерял большую часть красок. Стал блеклым, серым и таким неуютным, что хотелось выть.

Целитель ушел. Но вскоре появился кто-то из слуг Оранжевого двора.

— Из Желтого двора доставили ваши вещи, Ваше Высочество, — сообщил он. — И вот…

В комнату вбежал Гром. Все такой же веселый и жизнерадостный, как и пристало щенку нескольких месяцев. Осмотрелся, радостно тявкнул и бросился к хозяину.

Взгляд Рантора похолодел, кулаки сжались, сердце забилось чаще. Щенка подарил ему Тар Валлон. Тар Валлон, который убил его мать!

Горе и ненависть переродились во вспышку внезапной, всепоглощающей ярости. Схватив левой рукой подбежавшего щенка за шкирку, Рантор с силой швырнул его в сторону, жалея о том, что при нем нет его кинжала.

Заключенную в лубок правую руку стрельнула острая боль, заставив Рантора упасть на колени и согнуться, баюкая руку.

Приземлился Гром неожиданно мягко, словно что-то смягчило падение, но Рантор не обратил на это внимание. Да и испуганный щенок все же взвизгнул от боли и обиженно заскулил, поджимая отбитую лапу. Он не понимал, почему хозяин так с ним поступил и где он провинился, но был готов загладить вину, которой не было. Неуклюже похромав обратно, он стал заискивающе ластиться. Рантор недовольно, но без былой ярости, попытался его отпихнуть. Гром не сдался и повторил попытку.

Наконец Рантор обнял щенка, сел в кресло и разрыдался. Шершавый язык питомца стал настойчиво убирать с его лица слезы и это странным образом успокоило Шестого принца.

Тщательно вылизав лицо мальчика, простивший и забывший все Гром внезапно сладко зевнул. Да так заразительно, что Рантор против воли зевнул сам. Веки его стали тяжелыми, навалилась усталость.

Все еще крепко прижимая к себя тихо сопящего Грома, Рантор почувствовал, что падает с кресла. Повторяя утренние события, чьи-то сильные руки подхватили его. Перенесли на кровать.

— Спи, дитя. Тебе еще рано убивать. Все будет хорошо… Хватит прятаться под «скрытом», у тебя это плохо получается. Можешь к нему подойти, — произнес знакомый голос, но Шестой принц ничего этого не слышал, провалившись в спокойный, глубокий сон.

Глава 27 Лики предательства

— Ты сломал ему руку!

Милева не знала, чего она желает больше, придушить Тара или поблагодарить за короткую встречу с сыном. С учетом того, что именно он и стал причиной их разлуку, первый вариант нравился ей больше второго.

Пока Харус обустраивал свою новую гостью, часть стражи поместья Второго принца как-то подозрительно удачно сморил сон, позволив ей практически беспрепятственно найти комнаты Рантора. И она не особо удивилась, застав в них Тара.

— Это произошло случайно, — отозвался Тар, методично шагая в темноту очередного коридора.

— Ты сломал нашему сыну руку.

— Прогресс на лицо.

— Что?

— Ты сказала нашему.

— Я оговорилась! Ты сломал моему сыну руку, — в третий раз зло повторила она.

— Не рассчитал сил. Мне редко доводилось иметь дело с детьми… Извини.

— Что? — Поначалу Милеве показалось, что ей послышалось.

— Извини, — терпеливо повторил Тар, продолжая путь по подземельям. — Я не хотел причинять Рантору лишнюю боль.

— Будем считать, что я поверила в эту ложь, — мрачно кивнула она, приняв его извинения. — Куда мы идем… опять.

— В убежище с лучшей охраной из возможных.

— Снова тайны и отговорки. Надеюсь, оно не в канализации, подземелье или подвале? — с подозрением уточнила Милева. После короткого свидания с сыном ее настроение немного улучшилось.

Тар прав, теперь ее мальчик в полной безопасности. Харус не даст его в обиду. Красный и Синий двор станут задабривать подарками, планируя как-то использовать в будущем. Правда остается императрица Сейлан. Никогда не знаешь, что на уме у хозяйки Оранжевого двора, но против сына она не пойдет. Так что из всех возможных вариантов, этот лучше прочих.

Но все же она жалела, что не может дать сыну весточку, что жива. Его безопасность гораздо важней ее и его чувств.

— Это дом.

— Что? — Милева так увлеклась своими переживаниями, что пропустила ответ Тара.

— Мы направляемся в дом. Даже целое маленькое, укрепленное поместье, со стеной и надежной охраной.

— Звучит обна… — начала было Милева, но сбилась с шага, пораженная внезапной догадкой. — Только не говори мне, что это тот недавно купленный дом рядом с городской стеной… Тар, почему ты молчишь?

— Ты же сама сказала не говорить.

— Ты ведь шутишь, да? — уточнила она без особой надежды.

— Там безопасно.

— Там болотный вирм! По твоим же словам, мерзкая и довольно редкая тварь.

— Точно! — подтвердил Тар, что-то доставая из кармана. — Лови.

— Что это? — уточнила Милева, с подозрением изучая пойманный предмет, который оказался маленьким льняным мешочком, крепко перевязанным у горловины толстым кожаным шнуром.

— Набор трав. У вирма отличное обоняние. А этот запах он просто не переносит. Есть он тебя не станет, а все что несъедобно ему неинтересно.

— Почему меня это не успокаивает? — пожаловалась Милева, но все же спрятала мешочек на груди. Если Тар захочет от нее избавиться, то не станет придумывать такие изощренные способы. — Так ты притащил эту тварь в столицу, чтобы получить надежного стража?

— И за этим тоже, — уклончиво ответил он.

Это не ускользнуло от Милевы, но она решила не настаивать. Что-то ей подсказывало, правдивый ответ ей не понравится.

Очередной заход по канализации был еще более выматывающим, чем первый. Даже на ненавистных крыс, постоянно попадавшихся на пути, она перестала обращать внимание. Ей и тысячной части их не перебить, так есть ли смысл пытаться?

Из подземелий они выбрались на набережной одного из каналов Серебряного города.

— А твоя трава подействует? Эта тварь нас точно не сожрет? — уточнила Милева, когда впереди показались непривычные для Хагронга очертания стены из частокола заостренных бревен.

Несмотря на солнечный день, внешний двор, просматриваемый в проделанные в частоколе бреши, выглядел как-то зловеще. Некогда зеленая трава была вытоптана, пожухла. Тел не было, но кое-где все еще валялось брошенное оружие, шлемы или части доспехов.

Болотный вирм мог с легкостью слопать и переварить закованного с ног до головы в доспехи латника, но железом все же не питался.

Из-за богатой событиями ночи, а затем такого же дня, все словно позабыли про нового обитателя дома на окраине. Да что там забыли, даже оцепление прилегающих улиц, поставленное Таром после уничтожения призванных с нижних планов сущностей, куда-то исчезло.

— Подействует. Да и в дом вирм не полезет.

— Ты уверен, что он еще здесь?

— Да, эти недодраконы ленивы. Дней через десять, когда освоится и проголодается, он может попытаться сменить охотничьи угодья. Хотя, нет. Десять — слишком мало. Благодаря наемникам и клановым он отъелся на месяц вперед. И сейчас просто где-нибудь спит.

— Почему твои объяснения меня не особо успокаивают, — в который уже раз за день повторила Милева и поежилась, с опаской посматривая по сторонам. Одно дело невидимый человек, а совсем другое — невидимая тварь, которая может этого человека с легкостью проглотить. — А почему он невидим? — заинтересовалась она.

— У него железы по всему телу вырабатывают какую-то слизь, что скрывает его лучше всякого «скрыта», — пояснил Тар. — И хватит терзать рукоять меча. Можешь его обнажить, если так тебе спокойней. Мы с вирмом родственные души. Никогда не нападаем первыми но яростно защищаем то, что считаем своим.

— Вся проблема в том, что своим ты считаешь все. В том числе и чужое, — отозвалась Милева, но все же заставила себя убрать ладонь с рукояти меча.

Подойдя к дверям, Тар три раза стукнул по ним. Выждал немного. Не дождался реакции и вновь поднял руку. Но в этот момент из-за дверей донесся звук отодвигаемого засова.

— После вас, моя леди.

— Знакомо, — неожиданно улыбнулась Милева, вспомнив старую шутку, почему даму следует пропускать вперед, — вдруг там опасность.

Человека, встретившего их, она поначалу не узнала. Время не щадит никого и за восемь лет блистательный легат Второго Крепкого превратился в седого старика. Крепкого, словно название его легиона, но все же.

— Ваше Высочество, рад вас видеть? — Поприветствовал Тара Дорг. При появлении Пятой императрицы глаза его слегка расширились от удивления. Новости о произошедшем на площади перед Палатами Власти дошли и до него. — Императрица? Ваше Величество, счастлив, что с вами все в порядке.

— Какие новости? — спросил Тар, сбросив на пол серый плащ, верный спутник его путешествий по городским улицам и канализации.

— Странные. Вот, — Дорг продемонстрировал свиток. — Послание. Доставили к самому порогу.

— И каким же образом? — удивился Тар. Сомнительно, что вирм мог пропустить гонца.

— Арбалетный болт, выпущенный в дверь. Письмо было привязано к нему.

— Как интересно.

Печати не было, а сам свиток был перевязан шнуром. Решив, что конечный получатель ему известен, Дорг не стал вскрывать послание.

Срезав шнурок, Тар развернул свиток и углубился в чтение.

— Что там? — не сдержав любопытства, Милева заглянула через его плечо.

Он продемонстрировал ей послание, благо оно состояло из всего нескольких строчек.

— Неизвестный доброжелатель переслал мне данные об одном интересном торговом караване, который сейчас движется по Восточному Тракту. И дней через пять-семь достигнет столицы.

— И что в этом караване интересного?

— Охрана — ее слишком много. И они подозрительно напоминают флагеллянтов Белых жрецов. Недавние забавы стоили Белым недешево. Вот они и восполняют понесенные потери. Хотя… — он задумчиво провел пальцами по одному из шрамов на щеке. — Нет! Это никак не связано. Не бьется по времени. Или же белые заранее знали, что понесут большие потери. Вот тебе еще одно доказательство их причастности.

Милева задумалась. В словах Тара был смысл, но все же она чувствовала в этом объяснении какой-то изъян. Но не могла понять, где именно Тар если не обманывает, то недоговаривает.

— Не думаешь, что это ловушка?

— Вполне возможно, не стал спорить Тар. — Но тогда она слишком странная. Скорее всего, наш неизвестный благодетель хочет использовать меня, чтобы разделаться с белыми.

— И что мы будем делать?

— Разделаемся с белыми, что же еще. Нельзя, чтобы они собрались с силами. Они умеют управлять толпой. А толпа слепа и безжалостна. С поддержкой сотни флагеллянтов она может вырезать всех одаренных столицы. Астшанцы тому пример.

Объяснение выглядело логичным. Но легкость, с которой Тар согласился, насторожила Милеву. Тар никогда не страдал излишней доверчивостью. Письмо от неизвестно кого должно было его насторожить.

— Белым запрещено держать в столице столько бойцов, — напомнила она. Выискивая причину подобной покладистости, она внимательно прочитала послание еще раз. Изучила свиток. Может в тексте или на самом письме есть какие-то тайные знаки? Но так ничего и не нашла.

— Ты еще веришь в какие-то договоренности? — отозвался Тар, забрав из ее рук свиток.

Милева смутилась. Действительно, когда какие-то договора кого-то останавливали, если дело заходило о власти?

— Мне собирать людей? — подал голос Дорг, стоявший все это время у стены безмолвной статуей.

Ответом легату стала нечитаемая усмешка.

— Нет. В письме нет и намека на то, кому оно предназначено. Мы отправим это послание в Красный двор.

— Красный? — Милева решила, что ей послышалось или Тар просто ошибся.

— Думаешь, моему брату Лорсу или императрице Лиаре понравилось то, что они увидели сегодня на улицах? Союз Красного двора со жрецами — это союз двух пожирающих друг друга змей. Кто успеет первым, тот и победит. Это знают белые, это отлично знает Красный двор. К тому же, я устранен, Синий двор лишился ценных союзников. Лорсу остался если не шаг, то два до победы. Третье голосование может стать окончательным.

— А значит, жрецы Красному двору более не нужны, — поняла Милева, позволив себе немного расслабиться. Тар не собирается с головой бросаться в очередную авантюру. А планирует втянуть в нее Красный двор.

— А твое убежище не такое и убежище, — заметила она, резко изменив тему. — Кто-то про него уже знает. Не боишься нападения?

— Жду его. — Тар небрежно кивнул на одно из плотно занавешенных окно. — В этом городе только один человек знает, как бороться с болотным вирмом. И он сейчас перед тобой.

— Ты стал слишком самоуверен, — нахмурилась Милева. После хода с письмом, Тар вновь напомнил ей того, старого Тара. Но и у него были свои недостатки. Иначе бы он не полез с Младшим двором на дракона.

— Если я не буду верить в себя, разве в меня поверит кто-то другой? — отозвался Первый принц, бросив ей свиток. — Сможешь обеспечить его доставку императрице Лиаре? Боюсь, моих людей в Белом городе просто не осталось.

— Теперь я начинаю лучше понимать, зачем ты меня спас, — вздохнула Милева, взвесив в руке послание. — Ты еще помнишь, что для всех я мертва?

— Я же не прошу тебя делать это лично. Хочешь сказать, что среди Серебряных крыльев нет людей, прикормленных Красным двором? Кто? Где живет? Дорг обеспечит, чтобы это письмо попало в его руки.

* * *

— Свободны, — кивнул Лорс служанкам.

Низко поклонившись, одна из них унесла таз с водой, а вторая, повторив поклон, опустевший кувшин и полотенце.

Понюхав только что вымытые руки, Четвертый принц поморщился, испытывая стойкое желание протереть их еще и смоченным в духах платком.

Весь день после совета ему пришлось возиться с горожанами. Раздавать деньги пострадавшим. Выражать соболезнования погибшим, нацепив на лицо мину ложного сочувствия. Выслушивать жалобы. Вновь щедро раздавать деньги и еще больше — обещания. Чуть ли не обниматься с грязными нищими и бродягами, поддерживая репутацию доброго принца.

С одной стороны, Лорса радовала та искренность, с которой его встречает толпа. А с другой, все это так утомительно! Для поддержания этого образа ему приходится переступать через себя и делать вид, что ему не наплевать.

Как и многие клановые одаренные, к не наделенным даром людям он испытывал легкое равнодушие, граничащее с брезгливостью. Да, все эти купцы, горожане, ремесленники и крестьяне нужны и даже важны. Но не считать же их равным одаренным? А тем более представителям правящей семьи? Пусть Белые жрецы проповедают о всеобщем равенстве, но это глупо и смешно. Мул не равен скаковой лошади. Богач — бедняку. А одаренный лаэр или лар — обычному простолюдину.

— Как все прошло? — спросила Лиара, терпеливо дождавшись пока сын закончит приводить себя в порядок.

— Неплохо, — признал Лорс, слегка скривив губы в пренебрежительной усмешке. Толпу так легко обмануть. В голове возникла картина разгромленного посольства астшана и изуродованные тела, усмешка сменилась легкой бледностью. — Но белые стали брать на себя слишком много. Это становится опасным.

Лиара не ответила, но мысленно согласившись с сыном. Умение, с которым белые жрецы управляли эмоциями городской толпы, направляя, а вернее натравливая ее на астшанцев, не ускользнуло от ее внимания. Именно поэтому Лорсу сегодня пришлось потрудиться, а Красному двору порядком раскошелиться. Любовь толпы стоит дорого. Иной голос в Палате Власти обходится дешевле.

Пусть Белые жрецы союзники. Но ни для кого не секрет, что союз этот временный. Белые пытаются использовать Красный двор, Красный двор — белых. Но теперь, когда Первый принц устранен из гонки, а Синий двор потерял ценного союзника в лице посла астшана, Белые жрецы становились ненужными. Более того, уличные волнения наглядно показали, что они представляют реальную угрозу.

Глупо вскармливать одного дракона, чтобы он сожрал другого. Ведь для нового зверя ты все равно такая же еда. Мириться с усилением Белых жрецов Лиара не собиралась. А значит, былому союзу пришел конец.

От размышлений ее отвлекло появление брата. Пока Лорс прикармливал городскую чернь, возомнившую себя властью в столице, Элай занимался обыском Зеленого двора и допросом исканцев, остановившихся где-то в городе.

— Надеюсь у тебя хорошие новости? — без особой надежды спросила Третья императрица.

— Нет, — подтвердил ее опасения брат. — Наемники дали нам обыскать подворье, на котором остановились — Тара они не прячут. Хотя и охраняют часть его личных вещей… Ничего особо ценного, — отрицательно дернул головой Элай, предвидя вопрос сестры о богатствах Зеленого двора, пропавших вместе с принцем.

Была надежда, что хотя бы здесь им повезет. Но нет! В Зеленом дворе ничего не осталось. Создавалось стойкое ощущение, что Первый принц только и ждал чего-то подобного. А потому, подготовился заранее. Причем сделал это столь тайно, что следует поразиться не его предусмотрительности, а ловкости, с которой все было проделано.

— Эти люди опасны. Исканцы даже не отрицают того, что служат Тару. Да и соленые клинки капитана Морана подчинятся приказам Тара, несмотря на все заверения в покорности Палате Власти, — раздраженно процедил Лорс. — Нужно разделаться с ними, пока есть такая возможность. Или хотя бы отослать из столицы.

— Исканцев слишком мало. Они не опасны. А соленые клинки… Вины на них нет, а потому трогать их опасно — настроим против себя не только моряков, но и легионеров. Кому теперь подчиняется экипаж «Императрицы Имсаль» непонятно. Решение об их отсылки из города придется принимать через Палату Власти. А «голоса» слишком привыкла к подачкам, — признала Лиара, уперев невидящий взгляд в стену. — Особенно сейчас, когда идут выборы. За это маленькое одолжение Красному двору они захотят весьма немаленькие деньги. А они нам еще понадобятся на покупку голосов. Мы и так поиздержались.

Лиара скривилась. Выборы императора — дело дорогое. Но порядок сумм ей казался настолько иным, что порой ее голову посещали сомнения. Может стоить плюнуть на все и просто продать голоса Красного двора? С такими деньгами уже не так важно, кто сидит на троне.

— Сейчас меня больше волнуют Белые жрецы, а не остатки Зеленого двора, — признала она, после недолгого молчания. — Тар опасен, но не настолько безумен, чтобы штурмовать столицу с сотней воинов. А у белых, как показала эта ночь, в столице целая армия. Армия, готовая рвать и крушить по первому приказу… Элай? У тебя что-то есть?

— Ты, как всегда, догадлива, моя дорогая сестра и императрица. — В руках главы клана Вэйр появился свиток. — Один из моих людей из числа Серебряных крыльев сумел раздобыть интересные сведенья. Через пять дней у наших белых друзей прибавится адептов. Из тех, что владеют не столько словом, сколько мечом. Нам известна примерная численность и их маршрут.

Лиара требовательно протянула руку. Изучила послание. Передала его слегка недовольному подобным пренебрежением со стороны матери Лорсу и задумалась.

— Скажи мне, сын, что сделает Синий двор, получив подобное сообщение?

— Захочет поквитаться за астшанцев, — поспешно ответил Лорс, стараясь задавить вспышку негодования. Обидно, что его все еще считают ребенком, неспособным просчитать даже такую простую интригу. Но следующие слова матери вогнали его в краску, продемонстрировав, насколько ничтожны его навыки в мастерстве интриг.

— Возможно… Вполне возможно, — благосклонно кивнула Третья императрица. — А что сделают Белые жрецы, если узнают об угрозе, но с небольшим опозданием?

Глаза Лорса расширились. Так далеко он не заглядывал. Просто подумал, что заботу об отряде белых можно спихнуть на Синий двор. Пусть синие тратят силы и ресурсы на ослабление союзника Красного двора. Который теперь и не союзник вовсе.

— Срочно отправят помощь? — неуверенно отметил он.

— А что сделаем мы?

Лорс вскинулся, найдя ответ, который ждет от него мать, и уверенно ответил:

— Разделаемся с теми, кто победит!

Глава 28 Лесная встреча

— Нет! Мой ответ не изменится. Я не стану использовать Рантора, чтобы выманить Тара из убежища.

— Он опасен. Ты отлично это знаешь.

— Иногда мне кажется, что Тар самый безопасный из всей моей дорогой родни. — Чувствуя, что от бесконечных споров у него скоро заболит голова, Харус потер зудящий лоб.

— Скажи это Милеве, — напомнила Сейлан. — Для всех будет только лучше, если Тар окажется под арестом, или в заключении.

— Возможно. Но я сомневаюсь, что все ограничится домашним арестом или заключением в крепости. Если Тар сдастся, его тут же попытаются убить. Если не ты, то кто-то еще. Нет, я не считаю тебя чудовищем. Хватит постоянно повторять одно и тоже.

— Я ничего не говорила!

— Но подумала!

Сейлан не нашла, что возразить и замолчала, бросая на сына задумчивые взгляды.

Все идет как надо. Харус наконец-то очнулся от дремы и начал думать и действовать как должно будущему императору. И даже то, что он ожесточенно спорит с ней, это только к лучшему.

Это Лиара так подмяла Лорса под себя, что рано или поздно Четвертый принц взбрыкнет, стремясь избавиться от назойливой опеки матери. А ее вполне устроит такой неуступчивый Харус. Прислушивающийся к советам, но самостоятельно принимающий решения.

Что бы там не думали другие, включая ее сына, она никогда не рвалась к власти. Но всегда страстно мечтала посадить на трон своего мальчика.

Время войны прошло, пришла пора созидания. Лорс и Бадрис — это соперничество кланов востока и юга. Вечные интриги Белых жрецов и Астшана. Про Тара и говорить не стоит. Первый принц — это война. Сын Милевы слишком мал. Тибер — непредсказуем.

Остается только ее мальчик. Идеальный вариант, компромиссная фигура, которая устроит всех.

— Ваше Величество? — одна из служанок императрицы осторожно заглянула в комнату.

— Да, Лата, что у тебя?

— Прибыло только что, — сообщила служанка, с поклоном протягивая Второй императрице свиток.

Сломав безликую, лишенную герба печать, Сейлан углубилась в чтение.

— Что-то важное? — насторожился Харус, внимательно наблюдая за реакцией матери.

— Ничего срочного, — соврала Вторая императрица, придав лицу скучающие выражение и даже не думая что-то делать с посланием. — Общие городские сплетни… Что думаешь о нашей новой гостье? Кстати, когда ты мне ее покажешь?

— Дай девушке прийти в себя, прежде чем привлекать ее к своим интригам, — покачал головой Харус.

— Порой решают и несколько минут.

— У нее только что умер отец, — напомнил он. — А затем за ней охотились, словно за диким зверем.

— Весьма опасным, хоть и симпатичным зверем. Помни об этом. Особенно про первое, — напомнила Сейлан. Помедлила, словно что-то взвешивая про себя, а затем добавила: — На всякий случай, если тебе все еще интересно мое мнение, Эльгери ати Унсан — неплохая партия. Но для начала тебе придется стать императором и выждать не меньше полугода, чтобы столица успокоилась и забыла. Если ее такие условия устроят, она может стать неплохим союзником. Взамен пообещай ей головы всех главных виновников гибели ее отца и прочих астшанцев. Толпе полезно напомнить, кто правит империей! Также это поможет погасить возможный конфликт с Астшаном. Убийство посла — отличный повод к войне.

— Что бы я делал без твоих советов, — Харус закатил глаза. Начиная нравоучения, мать становилась невыносима. — Хотя, знаю! Жил бы себе спокойно, в свое удовольствие.

— Ты родился не в той семье, чтобы спокойно наслаждаться жизнью. Да и бывают ли такие семьи? — притворно посочувствовала сыну Сейлан, подавив улыбку.

Цель достигнута — Харус не обратил внимание на письмо. При куче достоинств у него есть один маленький, но весьма опасный недостаток — он не приемлет крайних мер. А они порой необходимы. Мир жесток и на вершине власти приходится иногда быть жестоким. Если нужно переступить через близкого человека, родственника или брата — переступи! Ведь нет никаких гарантий, что он на твоем месте поступит по-другому.

Но ничего, у него будет время научиться. А пока что она возьмет это на себя.

* * *

Еда оказалась довольно простой, не баловала разнообразными оттенками вкуса, но была достаточно сытной. Да и Бадрис всегда считал себя достаточно неприхотливым к пище. Главное чтобы эта неприхотливость не затягивалась дольше трех-четырех дней.

— Собираемся! — приказал он, закончив трапезу.

Как это всегда бывало, когда ему удавалось избавиться от опеки матери и возглавить отряд клановых бойцов или стражников Синего двора, он пребывал в состоянии радостного возбуждения и предвкушения. А может всему виной щепотка сладкого дурмана, проглоченная им еще утром, когда его небольшой отряд покинул Хагронг.

Да, сегодня с ним всего лишь небольшой отряд, но завтра под его знамена встанут легионы империи. Первый Всесокрушающий, с девизом «Не стой на нашем пути!». Шестой Доблестный — «Будь спокоен — шестой рядом»…

Бадрис знал историю всех легионов. Даже мятежных, расформированных, чьи сигнумы и драконы уничтожены, а названия и номера никогда не возродятся впредь. Мечтал о том моменте, когда сможет повести их в бой, как это делали его отец и старший брат.

Никто не отнимет у него эту мечту!

Подчинившись приказу, два десятка человек, занявших четыре длинных стола трактира, поднялись со своих мест и направились к выходу. Хоть все они были в обычной, не слишком приметной одежде, лишенной гербов, мало кого из завсегдатаев это обмануло.

Часть наемники, но как минимум половина отряда явно одаренные. Да не из простых!

— Очередной отряд каких-то мутных типов, — проворчал старый трактирщик, провожая спины гостей настороженным взглядом.

Он не хуже своих посетителей научился разбираться в людях. Кого только не бывает на Восточном Тракте, тем более так недалеко от столицы: торговцы, наемники, лары. На его постоялом дворе даже лаэры не брезгают остановиться. Но иногда, как вот сейчас, заходят гости, о которых следует сразу же забыть, словно их не было.

— Разбойники? — спросил сидевший перед ним за стойкой человек. Трактирщик его не знал. Да и вообще как-то не обращал до этого внимания, словно того здесь и не было.

Он бросил настороженный взгляд на незнакомца, но тот равнодушно потягивал пиво. Да и не выглядел опасным. Обычный путешественник среднего возраста. Да и в целом какой-то средний. Средний рост, сложение, невыразительное лицо, без особых примет, русые волосы. Таких людей легко запомнить, но сложно опознать.

Насколько трактирщик помнил, помимо пива незнакомец попросил наполнить флягу разбавленным белым вином. Самое то, если день будет жарким. Хоть и непохоже.

— Если бы, — вздохнул трактирщик. Человеком он был словоохотливым. Да и выбранная стезя обязывала. Где людям новости узнать, как не на постоялом дворе? — Клановые это… — добавил он, заговорщицки понизив голос. — В столице-то, милостивый сударь, сами знаете, что творится. Вот и шныряют рядом силы кланов. Иной раз схватки случаются. Не только с ранеными, но и с убитыми. Помяните мои слова, не будет в империи порядка и покоя, пока нового императора не выберут.

— А вы, уважаемый, за кого?

— Я человек маленький, — пожал плечами трактирщик. — Я за порядок. А кто при этом порядке сидит на троне, мне неважно.

— Да-а, порядок — это замечательно, — согласился неизвестный гость, допивая пиво.

Когда трактирщик отвлекся на несколько мгновений, незнакомец исчез. Рядом с пустой кружкой поблескивал серебряный «ноготок». Взяв более чем щедрую плату, трактирщик убрал монету в карман передника и постарался забыть незнакомца, как и недавний отряд. Чутье запоздало ему подсказало, что они как-то связаны.

* * *

— Ты не торопился, — попеняла Тару Милева, когда он забрался на место возницы и протянул ей кожаную флягу с разбавленным водой вином.

Пара лошадей, запряженная в неприметную крытую тентом повозку, которую так любят торговцы, недовольно дернули головой, почувствовав возвращение одного из двух одаренных. Перемена хозяев, произошедшая незадолго до рассвета, их не радовала. Старые владельцы с радостью избавились от повозки. Ведь им заплатили в два раза больше, чем та стоила вместе с грузом. Дегтя, как успел отметить Тар, изучив бочки.

— Ворчишь, словно мы несколько лет женаты, — отозвался он, взяв поводья и накинув на голову капюшон плаща.

Погода выдалась пасмурной, с серых небес того и гляди могли упасть капли дождя, так что этот жест не выглядел странным. Многие погонщики, решившие сделать перерыв перед последним броском к городу, или же убывающие дальше на восток, кутались в такие же дорожные плащи.

— Восемь лет, — с усмешкой напомнила она, сделав глоток вина из фляги.

Милева не хотела себе в этом признаваться, но с каждым новым днем ей нравилось проводить время с Таром все больше. Словно старые времена вернулись, когда они постоянно были вместе и влипали в различные, порой весьма опасные приключения.

И только мысли о Ранторе заставляли ее одергивать себя, не слишком поддаваясь этому чувству. Многие из тех, кто вот также следовал за Первым принцем, стали табличками в Домах Предков.

— Это те, кого мы ждали? — Милева небрежно кивнула в сторону успевшего скрыться за поворотом дороги отряда. — Я могу понять, что на Восточном Тракте делают они. Но почему здесь оказались мы? Ты ведь планировал свалить всю грязную работу на Красный двор.

— Вот только это не бойцы Красного двора, а Синего. И ведет их мой брат Бадрис. Глупый мальчишка, вечно старается вляпаться в приключения.

— Подражает старшему брату, — хмыкнула Милева. — Вляпываться — это ваше семейное.

— Наше, — поправил ее Тар. — Восемь лет. Сама так только что сказала.

Милева не стала спорить, сделав еще один глоток из фляги. Вино было так разбавлено, что опьянеть она не боялась.

— И все же, зачем мы следим за отрядом твоего брата? Неважно, Лорс это или Бадрис?

— Если бы это был Лорс, мы бы немедленно вернулись в город. А так… — Тар многозначительно замолчал, а затем загадочно добавил: — Подождем до вечера. Думаю, тогда тебе все станет понятно.

Не став настаивать, Милева начала наблюдать за людьми, входившими и покидавшими постоялый двор. Но вскоре ей это надоело, и она вновь посмотрела на такого ничуть не похожего на себя Тара, весь день поддерживавшего иллюзию.

Хоть она и узнала настоящую ступень его мастерства, легкость, с которой Первый принц меняет обличие не переставала ее удивлять. Заставляла задуматься. Теперь стоит опасаться любого незнакомого человека, да и знакомого, пожалуй, тоже. Хорошо, что мастеров школы иллюзии в империи осталось крайне мало.

Во времена расцвета Второй империи было несколько родов, вплотную работавших только с этой школой. Именно представители этих родов прежде составляли костяк Императорских Теней, от чего те и получили свое название. Но все они были вырезаны во время Войны Знати, Времени Раздора и астшанского вторжения. К Восстанию Ярости никого не осталось.

Были попытки, в том числе и ее дяди Кесса Родора, возродить утраченное мастерство по оставшимся учебным трактатам. Но успехи выходили скромными.

Точно Милева не знала, но среди Императорских Теней меньше десяти мастеров школы иллюзий. Да и то весьма скромных ступеней.

— Если бы ты сосредоточился только на одной школе, то к этому времени был бы…

— Мертвецом, — мрачно отметил Тар. — Наоборот, мне следовало лучше скрывать свои навыки. Остаться на шестой-седьмой ступени. Меньше зависти, интриг и смертей.

— Одно другому не мешает.

— Прошлое осталось в прошлом. К чему теперь жалеть об упущенных возможностях? Мы живем с тем, что у нас есть, — он замолчал, бросив быстрый взгляд на дорогу на которой появился еще один крупный отряд.

В этот раз путешественники и не думали прятаться, ехали открыто.

— Белые жрецы, — несколько удивленно прошептала Милева, пытаясь выстроить в голове цепочку, приведшую к подобным событиям.

— Что-то они рано, — нахмурился Тар. — Того и гляди нагонят отряд Бадриса. Неудачно получится.

— Для кого именно неудачно?

— Для того, кто проиграет.

Останавливаться на отдых белые не стали. Впрочем, как и гнать лошадей. Бросив взгляд на скопившиеся на обочине дороги рядом с постоялом двором повозки, более трех десятков всадников неспешно отправились дальше.

— Становится все интересней, — пробормотала Милева. — Сначала синие, теперь белые. И это при том, что письмо ты переслал Красному двору. Кто-то хотел использовать тебя, но ты использовал Красный двор… И ты явно знал, что императрица Лиара попытается использовать Синий.

— Догадывался, — внес корректировки Тар. — Но знаешь, что самое забавное, — усмехнулся он. — Думаю, это еще не конец.

— Красный двор тоже участвует?

— Отличная возможность расправиться с тем, кто выйдет победителем из схватки.

— Так вот, чего ты ждешь.

— Не только. Столько игроков — славное выйдет зрелище. Помимо Красного двора должен быть еще один если не участник, то хотя бы свидетель. Тот, кто отправил мне это письмо. К тому же, я должен присмотреть за Бадрисом. Бремя старшего брата.

* * *

Перепрыгнув колючий кустарник, Бадрис вжался спиной в ствол сосны, переводя дух.

Для засады он подобрал идеальное место. Пересекая небольшую реку, Восточный Тракт извивался змеей между двух обильно поросших лесом холмов, с крутыми, обрывистыми склонами. На севере, за узкой полосой леса, находилось озеро. На юге прямо за холмом, раскинулось болото. Стоило каравану Белых Жрецов пересечь узкий мост, как они оказывались в природной западне.

Да, место для засады было прекрасным. Бадрис понял это, когда вместо повозок не готового к внезапному нападению каравана мост пересекли флагеллянты, возглавляемые предвестниками. А с тыла по его стоявшим в засаде людям ударил еще один отряд Белых.

Сражение вышло жестоким. Но, увы, недолгим. Для такого количества врагов сил его скромного отряда оказалось недостаточно.

Первыми все поняли прикормленные наемники, которых пришлось взять вместо поредевшей стражи Синего двора. Не самый многочисленный, но достаточно спаянный и сильный отряд, состоявший из дюжины одаренных, сумевших получить как минимум первую ступень боевого мастерства. Плюнув на былые договоренности обеспечить защиту Пятого принца, наемники сразу же решили пойти на прорыв. Когда это не удалось, остатки отряда рассыпались, пытаясь сбежать поодиночке. Это оказалось верным выбором — Белые их практически не трогали, сосредоточив все свое внимание на оставшейся с Бадрисом свите.

Людей он с собой привел немного, но с ним были лучшие! Включая одного из членов Палаты Власти. Именно лар Нолар Шет, давний союзник Синего двора и друг его матери, сумел прорваться, уводя Бадриса из гибельной ловушки… и пал. Лишив Синий двор не только союзника в лице мастера восьмой ступени, но и одного голоса в Палате Власти.

Бадрис сжал зубы, зло потер левой рукой выступившие слезы. Соринка в глаза попала, когда бежал. Не иначе!

Многие пали, спасая принца. Если из его отряда, кроме трусов наемников, кто-то и остался, то теперь они пытаются просто выжить.

Прорваться удалось лишь на север, в сторону озера. Бадрис уже видел его воды через деревья. А значит, это пока что не спасение, а только отсрочка. Белые потеряли убитыми и ранеными немало флагеллянтов и двух предвестников, но у них оставалось достаточно сил, чтобы прочесать узкую полоску леса, не давая остаткам отряда Бадриса вырваться из западни.

— Глупец, какой же я глупец, — тихо прошептал он.

Мать была против этого похода. Отговаривала его. Советовала ограничиться отправкой крупного отряда наемников. Но он вновь не послушал ее и отправился сам. Хоть и взял с собой лара Шета. Только в этом случае мать согласилась его отпустить.

Справа затрещали ветки, кто-то, не слишком беспокоясь о тишине, ломился через кустарник.

Вытерев взмокшие ладони о плащ, Бадрис поудобней перехватил меч и спрятался за толстым стволом, не спеша бросаться в атаку. Он порядком выложился, устал и хотел избежать схватки.

Белая хламида поверх доспехов сразу же определила принадлежность неизвестного воина. Очередной флагеллянт! Явно из того отряда, что ударил им в спину. Те, что шли с караваном, белые хламиды не носили.

Одинокий флагеллянт — не тот соперник, которого опытному одаренному следует опасаться в схватке один на один. Но кто сказал, что он тут один? Его белые собратья где-то рядом, прочесывают лес. Кое-где все еще слышны звуки боя. Что было странно, но Бадрис не придал этому значения. Все его внимание в данный момент было сосредоточено на одиноком флагеллянте.

Воин Белых жрецов недоуменно огляделся. Прислушался. Заметил Бадриса. Ствол сосны был слишком тонким, чтобы целиком спрятать Пятого принца. Рот белого открылся, готовясь породить крик тревоги. Но вместо этого из него вырвалось невнятное бульканье. Внезапно за его спиной выросла фигура невысокого воина, лицо которого пряталось за маской с двумя прорезями для глаз. Один небрежный удар и голова флагеллянта отделяется от тела и летит в мох.

Обрадоваться Бадрис не успел. Как и испугаться или удивиться. «Воздушный серп» словно топор дровосека вгрызлась в ствол сосны и бессильно разбилась о его «доспех». Защитная техника рассыпалась, но прежде чем Бадрис сумел ее восстановить, на него обрушился град ударов.

Клинок с протяжным звоном столкнулся с клинком. Носитель маски был быстрым, словно вспышка молнии. Но Бадрис не зря столько времени проводил на тренировочной площадке. Яростные выпады и ударыследовали один за другим, Бадрис медленно отступал, но отчаянно отбивался. Дважды он чуть не падал, запнувшись о корни деревьев, но каждый раз успевал среагировать, встретив блоком должный стать смертельным удар.

Внезапно убийца, а Пятый принц теперь не сомневался, что неизвестный воин пришел именно по его душу, отпрыгнул назад. С острия меча сорвался еще один «воздушный серп». Бадрис отпрыгнул. Под правой ногой хлюпнула грязь. Он поскользнулся, потерял равновесие и упал.

«Конец!» — испуганно подумал он еще в падении, но добивающего удара или техники не последовало.

Упав, Бадрис тут же вскочил на ноги, но убийца просто исчез. Не без следа, на том месте, где тот только что находился, сомкнула свои крепкие объятия и бессильно рассыпалась, упустив добычу, «ледяная клетка».

— Следуй за мной, если хочешь жить, — раздался за его спиной хорошо знакомый голос.

— Тар⁈

— А кого ты рассчитывал увидеть, мой глупый младший брат? — отозвался Первый принц, вслушиваясь в звуки лесного сражения.

— А где?

— Твоя несостоявшаяся убийца? Сбежала.

— Почему ты решил, что это она,- не понял Бадрис, зажимая рану на левой руке. Все же один из ударов убийцы достиг цели, а он в горячке боя, не обратил на это внимание.

— Учителю сложно не узнать свою ученицу, — помедлив, все же ответил, Первый принц. — Кажется, ты как-то хотел скрестить с ней клинки? Понравилось? Пойдем, нам стоит поспешить. Твоих синих уже не осталось, нанятые Красным двором наемники напали на Белых жрецов. Но ждать, кто победит, нам не стоит.

Глава 29 Бремя старшинства

Наемник стоял так близко, что при желании Бадрис мог дотянуться до него если не рукой, то хотя бы мечом.

Один быстрый удар и одним врагом станет меньше. Но все же Бадрис заставил себя сдержаться.

Поводив факелом из стороны в сторону, наемник сплюнул на землю.

— Темно, как у демона в заднице, — пожаловался он появившемуся из кустов напарнику державшему в руках не только факел, но и меч. — Ничего мы не найдем. Все святоши свалили за реку.

Неподалеку послышался протяжный звук рога.

— Сигнал!

— Давно пора! Того и гляди на огонек заскочат легионеры из столицы.

Освещая путь, но не особо старательно смотря по сторонам, наемники поспешили в сторону дороги. Не заметив как рядом с тем местом, где они только что находились из «скрыта» появилось две тени.

— Мы могли с ними разделаться, — недовольно заметил Бадрис. Тот факт, что эти новые наемники ударили в спину Белым жрецам, его не особо радовал. Да, Красный двор знатно поимел, как своих противников в лице Синего двора, так и временных союзников. Но это не отменяло того факта, что Синий двор оказался среди самых пострадавших участников данной оргии.

— Могли, — согласился Тар. — Но зачем?

— Ослабить Красных?

— Эти наемники явно расходный материал. Думаю, они даже не знают, кто их нанял. Не удивлюсь, если императрица Лиара планирует разделаться с ними, подставив под клинки легионеров или городской стражи, отводя от себя подозрение.

Бадрис нахмурил брови. Картина, нарисованная Таром, не радовала. Сомнительно, что Белые жрецы проглотят историю Красного двора. Но что они могут сделать? Выведут на улицу толпу? Против Лорса Валлона, Доброго принца, любимчика этой самой толпы?

— Убьем этих двоих тут же набегут новые, — продолжил Тар.

— Вряд ли здесь много людей, — возразил Бадрис, с сожалением посмотрев в ту сторону, где должны находиться наемники. Может они и расходный материал, просто пешки. Но это вражеские пешки! — Все отвлеклись на пожар. Повезло, что лес вспыхнул.

— Это не везение, — губы Первого принца посетила слабая улыбка, — а несколько бочек дегтя.

— Деготь плохо горит.

— Но ведь горит. Не привередничай, ничего другого под рукой не оказалось.

Если Бадрис и удивился, то не подал виду. Расспросы он продолжать не стал. Понятное дело, что у Первого принца есть где-то неподалеку помощники. Скорее всего, небольшой отряд. Не в одиночку же он сюда сунулся? Именно эти помощники и подожгли лес, отвлекая внимание Белых жрецов и нанятых Красным двором наемников от поисков. Впрочем, первым после нападения вторых стало не до того. Зато наемников в лесу оказалось, что блох на бродячей собаке.

— Почему? — внезапно спросил Пятый принц, когда они достигли берега озера и пошли вдоль него в сторону далеких огней Хагронга.

— Что?

— Не делай вид, что не понял мой вопрос.

Тар вздохнул. С трудом удержав в себе желание потрепать брата по волосам, как делал когда-то давно в детстве. В детстве Бадриса, естественно. Он к тому времени был взрослым или ошибочно считал себя таковым.

Младший брат очень напоминал ему того Тара. Да и лет ему немногим больше.

— Потому что ты мой младший брат. Других причин нет, — признался он. — Мои… разногласия с императрицами вас не касаются. Ты, Лорс, Хорус, Тибер — мы дети нашего отца. Семья. Я не любимая мамочка и не стану подтирать за вами все дерьмо, котороевы успеете наделать в своей жизни. Но когда есть возможность, всегда присмотрю, чтобы вы не свернули себе шею.

— Поэтому заманил нас в дом с болотным вирмом?

— Вы сами туда полезли. А присмотр не означает опеку. Набивайте шишки, получайте шрамы.

— Мы чуть не погибли!

— Но не погибли. И приобрели опыт, который не получишь на тренировках. Не прочитаешь в пыльных фолиантах. Не узнаешь от учителей или матери. А значит, все твои упреки беспочвенны.

Дальше они шли молча.

Странная логика старшего брата обескураживала. Но, несмотря на это, Бадрису почему-то очень хотелось верить в правдивость сказанных слов. Все портила одна «незначительная» деталь. Императрица Милева! Разве не была эта женщина для Тара куда ближе братьев? И все же он ее убил…

«А ведь тела Милевы так и не нашли», — внезапно понял он. Да, тогда на площади применялось какое-то запредельное количество сильнейших техник. Но все же, от Милевы просто ничего не осталось.

Неужели…

Жива?

Догадка выглядела дикой, но многое объясняла. Тяжелое, даже жестокое по отношению к родному сыну, но по своему гениальное решение.

Но что ему теперь делать с этим знанием?

Рассказать матери? Обдумав этот вопрос, он твердо решил не делать этого. Все же сегодня Тар спас ему жизнь, сделал в какой-то мере своим должником. А Бадрис привык отдавать свои долги. Да и не дело вовлекать детей во взрослые игры. А идея использовать для ареста Тара Милеву, угрожая безопасностью сына, была поступком низким, даже подлым. Да, в борьбе за власть, когда родные братья становятся хуже врагов, мало благородства. Но все же должны быть хоть какие-то рамки.

О Таре многое можно сказать: одержимый, непредсказуемый. Но он никогда не отправлял убийц к родным братьям. Да и к императрицам, если подумать, тоже. А ведь мог! С легкостью! Золота и мистического жемчуга на Скале собрано столько, что хватит на немаленькую армию.

А еще, пусть Бадрис не хотел признаться в этом даже себе, старший брат был для него образцом. Практически идеалом, к которому он отчаянно стремился с самого детства.

— Похоже, погони не будет, — сказал Тар, когда они отмахали по ночному лесу добрых две мили. — Дальше сам. Ты взрослый мальчик. Не заблудишься.

Бадрис не успел произнести ни слова, как Первый принц не прощаясь исчез в темноте, также внезапно, как и появился.

* * *

Напевая под нос незамысловатую и не слишком приличную песенку, подслушанную недавно в одном из трактиров Медного города, Тибер осторожно водрузил на карточную башню четвертый ярус. С гордостью полюбовался на полученный результат и вновь потянулся к колоде, чтобы начать возведение пятого яруса.

Но желаниям его не суждено было сбыться. Створка окна, приоткрытая из-за слегка дымившего камина, внезапно распахнулась. Порыв сквозняка заставил карточную башню покачнуться. Верхний ярус, построенный из только что поставленных карт, сложился. Это послужило причиной падения следующего. Наконец вся башня рухнула, карты рассыпались по столу.

Раздраженно цыкнув сквозь зубы, Тибер наградив появившуюся столь экстравагантным образом Кэру недовольным взглядом.

— В моем доме есть двери, — напомнил он.

Кэра не ответила. Сброшенный плащ полетел на соседнее с Третьим принцем кресло. Туда же отправилась бархатная маска, полностью закрывавшая лицо девушки.

— Судя по плохому настроению, у тебя ничего не получилось? — подвел итог Тибер, с сожалением разглядывая разлетевшиеся по столу карты.

— Я провалилась, — повинилась Кэра, недовольно дернув плечом. — Мне удалось его только ранить. Тар появился слишком быстро.

Тибер небрежно махнул рукой.

— Не стоит так переживать. Признаться, я не рассчитывал, что ты сможешь убить Бадриса.

— Тогда, зачем…

— Проверка, моя дорогая Кэра, — пожал плечами он, сметя карты в одну толстую колоду. — Я крайне недоверчив. Есть такой изъян. Не надо метать в меня молнии своими прекрасными глазками. Ты прекрасно понимала, мои мотивы и знала, что я тебя проверяю.

Кэра не стала спорить. Получив внезапное задание, она сразу поняла, что Тибер хочет удостовериться в ее выборе.

— Да и Тар меня явно узнал, несмотря на маску и пути назад теперь точно нет, — равнодушно отметила она. — Одноглаза он еще мог простить, ведь тот был шпионом. Но брата… Тар всегда питал к вам странные чувства.

— Видишь, ты сама все понимаешь.

— Предупреждал меня учитель не связываться с мутными типами. Особенно если они принцы.

Кто-то другой мог обидеться на это замечание, но Тибер только расхохотался. Закинув ноги на стол и скрестив руки на груди, он одарил девушку восхищенно-недоверчивым взглядом.

— Серьезно? Тар так говорил? Но моя дорогая Он сам — принц и крайне мутный тип.

— Думаешь, он предупреждал о себе?

— Уверен! Это вполне в духе моего братца. Обман с помощью правды — самый изумительный и надежный вид обмана.

— Один знаток хвалит другого, — проворчала Кэра. Чем больше она узнавала о делах и настоящем влиянии Третьего принца, тем более уважала того, кого многие считали всего лишь жалким калекой. Шутом. Позором Красного двора.

Тибера Валлона выбросили и списали все. Даже родная мать. А он в это время трудолюбиво и старательно плел свою паутину, словно притаившийся в темноте паук. Пока что ей открылась только малую часть переплетенных нитей. Но увиденное поражало.

Выбор был правильным.

— А если бы Тар не переслал письмо в Красный двор? — с интересом уточнила она.

— Тогда я бы сильно разочаровался в старшем брате. Но ведь все прошло именно так, как я тебе и рассказывал. Разве нет?

Кэра нехотя кивнула. Тибер нравился ей еще и тем, что подробно рассказывал и объяснял если не все, то многие свои действия. Не отделываясь, как Тар, полунамеками и многозначительным молчанием. Если он не хотел ей что-то рассказывать, то говорил об этом прямо.

— С проверками покончено? Что мы будем делать дальше?

— Самое забавное, что ничего, — отмахнулся Тибер, белозубо ухмыльнувшись. — Просто расслабимся, будем наблюдать, получая удовольствие от зрелища. Остальное сделают за нас. Моя дорогая мамочка думает, что она в шаге от вершины. А это шаг в пропасть.

— Ты хочешь убрать Лорса? — догадалась Кэра.

— Злая ты! — попенял ей Тибер, придав лицу обиженное выражение. — Зачем мне убирать моего дорогого младшего брата? За меня этим с удовольствием займутся другие. А мой старший братец не всесилен, чтобы всех защитить. К тому же, одна белая птичка нашептала мне, что он будет очень занят.

* * *

Брат Анато всегда старался не поддаваться гневу. Но видит Пресветлый, как сложно сдержаться, когда происходит подобное предательство! Из-за последних событий он не только не увеличил собственные силы, но и еще больше ослабил их. Из трех предвестников, отправленных ему Священным Советом, двое убиты, а один серьезно ранен. Большинство выживших флагеллянтов также получили ранения той или иной степени. От отряда, отправленного захлопнуть ловушку, практически ничего не осталось. Да, в его составе присутствовало больше простых воинов, чем флагеллянтов. Но все они были верными слугами Пресветлого. Да примет он души мучеников в свете!

Нельзя доверять оскверненным нечистой силой. Ох, нельзя! Проклятая императрица Лиара решила, что договоренностям конец. Тем хуже для нее! Пресветлый долго терпит, но больно бьет. И он станет орудием Его возмездия!

Красный двор верно думает, что у Белых жрецов нет других союзников в Арвоне. Что Священный Белый Совет сделает вид, что ничего не было. Утрется. Императрица Лиара жестоко ошибается!

Успокоив себя этими мыслями, он перестал расхаживать по снятой в таверне комнате, в которую тайно приехал для срочной встречи со своим новым-старым союзником. Он, конечно, ничуть не лучше красных. Но для торжества Пресветлого Анато готов был договориться даже с порождениями нижних планов.

Трактир, выбранный им для тайной встречи, содержал верный сторонник веры. С радостью закрывший и предоставивший свое заведение на весь день в полное распоряжение храма. Причем, не потребовав за простой ни монеты! В таких мелочах и познается искренность последователей.

Впрочем, это не помешало флагеллянтам, да и самому Анато тщательно проверить весь трактир. Люди слабы. А в мире так много соблазнов. Но проверка ничего не дала — трактир оказался безопасен и пуст: ни богомерзкой следящей магии, ни тайных комнат. В подвале нашлись только бочки с пивом, вином и запас продуктов. Никаких тебе тайных ходов или тайников. А если первые все же есть, то на этот случай в подвале осталось два флагеллянта. Еще пятеро расположились в общем зале, охраняя лестницу на второй этаж.

Дверь распахнулась резко, без предупреждения. Впрочем, Анато был готов. Скрип ступеней лестницы предупредил его о госте заранее. А раз звуков боя слышно не было, то все в порядке.

— Ваше Величество, рад видеть вас… снова, — коротко и многозначительно поприветствовал он вошедшую. Правда, гостей оказалось двое. Но одним из них была именно та, кого он ждал.

— Разве ложь не противна пресветлому, — недовольно отозвалась Сейлан, сбросив с головы капюшон плаща. — Ах да, у вашей веры весьма гибкие догмы. Да и слово, данное оскверненным проклятым даром, не слово вовсе. Истинный последователь может его дать и с легкостью забрать назад. Мне помнится, что нечто подобное и произошло почти десять лет тому назад.

— Лживая просьба — ложное обещание, — ответил Анато, жестом приглашая собеседнице и ее спутнику сесть. — Вы хотели, чтобы она умерла. Иначе просто не отправили бы мне то письмо, с точным маршрутом отряда Первой императрицы. Так к чему эти лицемерные обвинения?

— Вы не правы. Но не будем спорить. К тому же, недавно у вас была такая тяжелая ночь… — Сейлан не удержалась добавить в беседу капельку яда. Белого требовалось поставить на место. Она нужна ему! Он ей тоже необходим. Но об этом лучше умолчать. Пусть Анато думает, что в ее замыслах нет для него места, сговорчивее станет.

— Вы не представили вашего спутника, — напомнил жрец, проигнорировав ядовитый выпад.

— Ах да. Позвольте вам представить лаэра Этора Суана, главу теней клана Вэйр.

Вот оно что!

Анато стоило огромных усилий не выдать своего удивления. Он считал себя человеком скупым на любые эмоции. Но эта женщина сумела его удивить… вновь. В первый раз это произошло, когда она передала ему данные по движению небольшого отряда Первой императрицы. Более того, оставляла точные путеводные отметки, на тот случай если маршрут изменится. Именно это позволило высланному вглубь империи отряду быстро перехватить небольшой отряд императрицы Имсаль.

— Лаэр Суан, мое почтение, — кивнул Анато. Предвидя, о чем пойдет разговор, императрица Сейлан пришла во всеоружии, демонстрируя свой главный козырь в переговорах. Решение отличное, ведь Анато ответить нечем.

Конечно, есть один принц, а у Анато есть информация, которая могла бы этого принца заинтересовать. Но эту карту лучше держать при себе, так она приносит больше пользы. Вот и эту встречу Вторая императрица даже не подумала проигнорировать. Примчалась если не по первому зову, то со всей возможной поспешностью.

Этор Суан ничего не ответил, просто развернул один из грубо сколоченных стульев спинкой вперед и оседлал его, широко разведя колени.

— Думаю, мы не будем ходить вокруг и около и перейдем сразу к делу, — сказал Анато, любезно пододвигая последний свободный стул Второй императрице.

— Красный двор… — присев, кивнула она. — Следующее голосование сделает Лорса Валлона императором.

— Думаю, не ошибусь, если предположу — никого из присутствующих это не устроит. — Анато внимательно посмотрел на Этора Суана. Если с императрицей Сейлан все понятно, то чем Лорс Валлон мог помешать главе теней вернейших союзников Красного двора?

— У лаэра Суана свой интерес и будут свои условия, — правильно расшифровав взгляд Анато, ответила на невысказанный вопрос Вторая императрица. — Но, вы правы, уважаемый брат Анато. Лорс Валлон не должен стать императором. К сожалению, с прискорбием вынуждена вам сообщить, что императрица Лиара заручилась поддержкой нужного числа выборщиков.

— Да, — подтвердил Этор Суан. — Не далее как вчера состоялась встреча императрицы с представителями нескольких родов, считавшихся неприсоединившимися. Они готовы сделать свой окончательный выбор, а императрица Лиара способна за него щедро заплатить золотом и должностями.

Со стороны казалось, что для клана Вэйр, к которому он принадлежал, восшествие на престол Лорса Валлона выгодно. Но Лорс на императорском троне в первую очередь укреплял позиции своего дяди Элая Зогна, как главы клана Вэйр. А вместе с Элаем Зогном укреплял и утверждал свое положение весь род Зогн. Этор не сомневался — первым же действием Элая, после становления Лорса императором, станет смена главы теней и окончательное оттеснение рода Суан от управления кланом.

Мириться с подобным положением дел он не собирался. А потому внезапное предложение императрицы Сейлан о тайной встрече пришлось ему по душе.

— Тогда все еще хуже, чем я надеялся, — признал брат Анато. Из-за понесенных потерь его старый план стал невыполним. А виновники готовятся вкусить плоды победы.

Повисло молчание.

— Ладно, я скажу то, о чем мы все думали в эти дни и зачем собрались, — медленно протянула Сейлан, поиграв с золотой фибулой на своем плаще. — Лорс Валлон должен умереть. Это единственная возможность избежать победы Красного двора.

— Согласен! — кивнул Этор, поддерживая Вторую императрицу.

Клану Вэйр выгоден император Лорс, но род Суан устроит и император Бадрис. Особенно если с Лорсом Валлоном погибнет и Элай Зогн.

— Все в руках Пресветлого, — вздохнул Анато. — А Красный двор явно переполнил чашу Его гнева. Что вы предлагаете?

Глава 30 Грядет буря

— Ваше высочество, к вам прибыла Ее Высочество императрица Медея, — сообщила служанка, тихо проскользнув в комнаты Второй императрицы.

— Прибыла? — Сейлан на мгновение оторвалась от созерцания своего отражения в зеркале и улыбнулась. — Ничего, пусть немного подождет. Это полезно. Я несколько лет ждала.

Служанка низко поклонилась, копируя ядовитую улыбку госпожи, и закрыла дверь.

Сейлан вновь посмотрела на свое отражение. Покрутила длинный локон и начала небрежно, неторопливо перебирать флакончики с духами и притирками, открывать и закрывать коробочки с косметическими средствами, внимательно изучая их содержимое.

Торопиться не стоит, незваная гостья подождет, пока она приведет себя в порядок.

Да, поступок мелочный, можно сказать, детский. Но отказать себе в этом маленьком удовольствии Сейлан просто не смогла. Лиара и Медея палец о палец не ударили, когда ее приговорили к домашнему заключению. А ведь это благодаря ее решительным действиям проблема Первой императрицы сгорела в пламени очистительного костра Белых жрецов. Средство несколько более радикальное, чем планировали эти две наивные курицы с коронами, зато в его эффективности не приходится сомневаться.

На что они рассчитывали со своим изначальным беззубым планом? Отстранить живую Имсаль от власти? А кусок мяса из пасти дракона вырвать не хотите? Шансы на выживание тут примерно равны.

Нет, Имсаль должна была умереть. И Белые жрецы не подвели.

Выбрав из стройного ряда флакончиков с духами нужный, подаренный Первым принцем, Сейлан посмотрела на просвет зеленое, словно алмаз стекло. Флакончик опустел на треть. Следует быть экономнее. Такого дивного и устойчивого аромата не найти во всей империи, а с будущими подарками от Тара могут возникнуть определенные сложности. Она сделает все, чтобы Первый принц не покинул империю живым.

Обещание сыну? Харус поймет, когда повзрослеет. К тому же, он может ничего и не узнать. У Тара много врагов и еще неизвестно, кто нанесет завершающий удар. Он сам предопределил свою судьбу, когда вернулся и начал ворошить прошлое!

И вновь Сейлан не смогла отказать себе в удовольствии нанести несколько капель именно подаренных Первым принцем духов на шею и виски. Этот аромат странным образом успокаивал ее, прогоняя приступы мигрени, годами мучившие Вторую императрицу.

Внезапное появление в Оранжевом дворе Четвертой императрицы не стало для нее неожиданностью. Более того, этот визит явно запоздал. Нет, в чем-то Медею можно понять — трудно признать свое поражение. Крах всех планов. Дело даже не в набранных Лиарой голосах, многие союзники Синего двора отвернулись от Медее после разгрома посольства астшана. Что сделал Синий двор для своего пусть и негласного, но все же союзника? Ничего! А слухи о том, где прячется Эльгери ати Унсан пошли гулять по влиятельным родам. И почему же дочь Сетта ати Унсан предпочла Оранжевый двор Синему? Считает последний ненадежным?

Выждав еще немного, Сейлан в последний раз придирчиво изучило свое изображение и отправилась встречать гостью.

Выглядела Медея неважно. Волосы Четвертой императрицы были растрепаны, а косметика нанесена слишком обильно и настолько небрежно, что своих служанок, сотворивших что-то подобное, Сейлан приказала бы немедленно высечь. По покрасневшим глазам было видно, что Медея провела бессонную ночь. Возможно, не одну.

Сейлан едва заметно поморщилась. Это уже никуда не годится! Императрица всегда должны оставаться императрицей. И в тронном зале, и на эшафоте!

— Сестра? — разыграв легкое удивление, она заставила свои губы растянуться в самой радушной улыбке из возможных. — Потрясена твоим внезапным и таким ранним визитом. Прости, что заставила ждать, я очень поздно легла и только недавно проснулась. — Ложь слетала с языка с приятной легкостью.

— Ничего страшного, сестра, — отозвалась Медея, вернув Второй императрице радушную улыбку. В эту игру можно ведь играть вдвоем.

— Так что произошло? Зачем ты ищешь меня в такую рань? Что-то с Бадрисом?

— С Бадрисом все в порядке.

— Рада это слышать.

Внезапно, улыбка притворного добродушия слетела с лица Медеи, словно сорванная маска, взгляд посерьезнел.

— Предлагаю оставить эти игры и поговорить серьезно, — сказала она, перестав притворяться.

— Хорошо, — выражение Сейлан тут же переменилось. Стало не менее хищным и опасным, чем у Четвертой императрицы. — Ты пришла, потому что Лиара умудрилась заполучить нужное количество голосов?

— Да! — не стала отрицать Медея. — Нельзя допустить ее победу! Кто угодно, но только не Лиара! — горячо добавила она, меря быстрыми, нетерпеливыми шагами гостиную.

«Нет, ей решительно стоит поучиться держать себя в руках» — подумала Сейлан, внутренне испытывая удовлетворение. Все идет так, как она и предполагала. Стоило Красному двору собрать большинство, синий тут же прибежал к ней. В ином случае на этом месте была бы Лиара.

Эти несколько лет притворства прошли не зря. Красный и Синий двор так привыкли враждовать, а Лиара и Медея настолько рассорились, что сама мысль о победе другой стороны доставляет каждой из императриц почти физическую боль. Хуже, наверное, была бы только победа Первого принца. Да и то из-за угрозы, которую он несет.

Против него они еще могли хоть как-то «дружить». Убрав эту угрозу, два двора быстро вернулись в старое состояние непримиримой вражды.

— Под «кто угодно» ты имеешь в виду меня и моего сына? — уточнила она, готовясь насладиться ответом.

— Да! — Не разочаровала ее Медея. — Я готова поддержать Харуса всеми голосами, что у меня еще остались. Но взамен ты отдашь моим людям Палату Монет. А Бадрис станет Верховным Лордом Стратегом при Харусе.

Сейлан напустила на себя задумчивый вид. В целом пожелания Медеи были более чем умеренными. Но соглашаться вот так сразу не стоит. Пусть Медея видит, с каким трудом ей деется данное решение. Будет больше дорожить заключенным договором.

— Не слишком ли он молод для такого ответственного поста? Гехан в свое время не стал продвигать в Верховные Лорды Стратеги даже имевшего богатый опыт Тара, оставив его Лордом Стратегом Севера. А Бадрис только недавно стал Стратегом Юга.

— Молодость — недостаток, который быстро проходит. — Медея знала, что ее запросы умеренны, и отступать с этих позиций не считала нужным. Да на таких условиях она и с Лиарой способна договориться! — А опыт придет со временем. К тому же, я не думаю, что Харус в ближайшие годы начнет войну.

— Верно подмечено, — согласилась Сейлан, придержав так и вертевшееся на языке «Харус — умный мальчик». Медея могла бы посчитать это сомнениями в умственных способностях своего воинственного сына.

Зачем ссориться на пустом месте. Даже если твое утверждение правдиво, как и возможные домыслы сестры-императрицы… Нужно быть выше мелочных подначек!

— Хорошо, я принимаю твои условия, — согласилась она.

— Проблема в том, что даже объединив усилия, нам не перебить голоса Лиары, — скривилась Медея.

— Не сказала бы.

— Ты что-то знаешь? — вскинулась Четвертая императрица.

— Ходит слух, что Белые жрецы очень недовольны предательством Красного двора, — заметила Сейлан, понизив голос до таинственного полушепота.

— Да, но что они могут? — отмахнулась Медея. — Выведут толпы городской черни на улицы? Поведут их на штурм Белого города? Первая императрица в свое время показала, как следует поступать с взбунтовавшейся толпой. Да и Лорс довольно популярен среди бедняков.

— Я не знаю, что точно планируют предпринять Белые жрецы… — солгала Сейлан. — Но они точно что-то сделают и Лорс, скорее всего, не сможет набрать нужное число голосов.

Сообщать Медее, что на Лорса Валлона будет покушение, она не собиралась. Даже намекать на это не стоило. Тем более, Белые жрецы постараются сделать так, чтобы потенциальный убийца оказался косвенно связан с Синим двором. Этот вопрос они особо обговорили с братом Анато.

Лиара будет в ярости. И всем будет лучше, если целью этой ярости станет Синий двор. У Медеи на этот счет может быть свое мнение, но кому оно интересно?

* * *

Встав сбоку от окна, Тар осмотрел погруженный в темноту и обманчиво спокойный внутренний двор дома. Болотный вирм хорошо выполнял свою работу. В Хагронге построенную для вождей северных племен резиденцию стали называть проклятым домом. А парочка исчезнувших в брюхе болотного вирма глупцов, то ли по пьяни, то ли из жадности решивших пошариться за деревянным частоколом, только укрепила жителей в этом мнении.

— Не боишься, что горожане попытаются нас поджечь? — спросила Милева, точно угадав, о чем он сейчас размышляет.

— Было бы неплохо, вирм вновь налопается до отвала.

Равнодушие, с которым Тар это произнес, слегка покоробило Милеву.

— Они могут привлечь одаренных, — заметила она. — Несколько огненных техник и от дома ничего не останется.

Она не боялась сгореть, ведь сама одаренная не из последних, и дружит с огнем. А Тар… кто выжил в пламени дракона, того сложно убить банальным пожаром.

— Обязательно позовут, — согласился Тар. — Оцепят территорию клановыми бойцами и зальют все огненными техниками. Болотный вирм к ним довольно уязвим. Слизь высыхает и делает его видимым. Но все это произойдет позже. Клановым не до дома на окраине столице. Они власть делят, все поделить не могут.

— Ты странным образом спокоен, хотя Красный двор близок к победе.

— И что?

— Разве это не крах всех твоих планов?

— Так должны думать они, — усмехнулся Тар. — Пусть все считают, что я рвусь водрузить свой зад на этот обломок камня, но на самом деле он мне малоинтересен. Да и судьба империи, пожалуй, тоже, — помедлив, добавил он уже не так уверенно. Сложно отказаться от того, чему служил всю свою сознательную жизнь с тех пор, как сумел поднять меч. — Одно время я считал власть просто своим долгом, предопределенным моим старшинством. Потом видел в ней средство узнать все обстоятельства смерти матери.

— Что-то изменилось? — насторожилась Милева. Такая покладистость противоречила всем предыдущим заявлениям и действиям Тара.

— Если парадные двери закрыты, можно поискать черный ход. Если он так же заблокирован, есть окна. А в крайнем случае, одаренный способен просто проломить стену. Меня больше беспокоит безопасность Лорса. Надеюсь, Лиару не охватило головокружение от успехов, и она присмотрит за сыном.

Ответ без ответа вновь походил на деталь детского пазла, который Милеве предлагалось собрать самостоятельно. Но новый вопрос, чтобы получить еще один кусочек загадки, она задать не успела.

На первом этаже хлопнула входная дверь, сообщив о том, что в дом вернулся третий невольный постоялец.

— Как прошла прогулка, Дорг? — спросил Тар у легата Второго Крепкого, выходившего в город. — Да не стой, вон стул.

Просто сидеть в четырех стенах было крайне утомительно. Убежище, которое ты не можешь покинуть хотя бы на время не лучше тюрьмы. Да и о своих людях, разбросанных по городу и предместьям столицы, Дорг не забывал. А они в свою очередь щедро делились с ним новостями и слухами.

— На улицах вновь неспокойно, Ваше Высочество. — Сев на ближайший стул, Дорг с облегчением вытянул вперед левую ногу. Старая рана, давшая ему прозвище, вновь начала противно зудеть. — Кто-то старательно подзадоривает городские низы.

— Кто-то в белых мантиях?

— Скорее всего, — согласился Хромец, но доказательств нет. — Городская стража сумела схватить несколько особо рьяных крикунов. Но те молчат, не называя своего заказчика.

— Значит, точно белые. Только они умеют так искусно промывать мозги своим последователям, — задумчиво отметил Тар.

Белых жрецов он не любил. Но отрицать их влияние на городские низы было бы глупо.

— Но в противовес белым, кто-то подогревает толпу с криками поддержки Четвертому принцу.

— Этих крикунов, как я понимаю, никто ловить не собирается?..

— Нет, сир. Сегодня днем на Рыбном ряду произошли столкновения, сторонники Четвертого принца победили. Ходит слух, что завтра Красный двор произведет крупную раздачу хлеба и денег. Вполне возможно, что в них будет участвовать принц Лорс или императрица Лиара.

Тар насторожился. Ход с раздачей милостыни неплох, но в Белом городе Лорс находится в относительной безопасности, обеспечить которую на городских улицах станет той еще задачей.

А значит…

— Где и когда?

— По слухам, на площади перед городским магистратом. А время, после полудня.

— Понятно, — кивнул Тар, уже зная, где проведет новый день.

Сначала покушение, пусть и неудачное, на Бадриса… Нет, не так. Первым был Харус, которого попытались отравить. Затем пришел черед Бадриса. Логично предположить, что теперь пришла очередь Лорса. Особенно если знать, сколько голосов сумела собрать императрица Лиара.

Что же, завтрашний день все решит. Развеяв последние клочки тумана войны.

— Есть другие новости?

— К исканцам вновь приходили с обыском.

— А наши люди за городом?

— Их, как это ни странно, больше не беспокоили. Клятвенных заверений капитана Морана в верности его людей Палате Власти и императору, когда тот будет выбран, оказалось достаточно.

— Верность клятвам — это важно. Хорошо, что Палата Власти до сих пор не догадалась, что среди людей Морана не так много соленых клинков и куда больше легионеров Второго Крепкого. А за них наш славный капитан отвечать и клясться не может… Те люди, о которых ты говорил, прибыли в столицу?

— Да, все тридцать шесть человек.

Тар прикинул общее число доступных ему бойцов и погрустнел — все еще слишком мало, а больше взять неоткуда.

— Проследи, чтобы все мои люди оставались завтра на своих местах и даже не думали соваться в город. Исканцам сообщи тоже самое. Пусть считают себя на осадном положении.

— Они и так на осадном положении, но я смогу передать Драгору весточку.

— Ожидаешь новых волнений в городе? — сразу поняла причину поступка Тара Милева.

— Скорее, очередного покушения, на очередного принца.

— Ты ведь знаешь, кто за этим стоит, — внезапно поняла она. — Знаешь! — утвердилась в своей догадке Милева, правильно разгадав его молчание.

— Догадки есть. Но это не доказательства, — все же ответил Тар. — Я могу ошибаться.

— Можешь или надеешься ошибаться?

— И могу, и надеюсь, — мрачно отозвался Тар, все так же не утруждая себя дополнительными объяснениями.

Милева задумалась. Единственное, что приходило ей на ум — Оранжевый двор, а конкретно — императрица Сейлан. Но в эту версию не укладывалось отравление Харуса. Кому еще выгодно устранение Бадриса и Лорса? Тиберу? Возможно, но за ним нет реальной силы, и он станет не более чем марионеткой в руках матери. Да и организовать подобное Третьему принцу просто не по силам. Остается только сам Тар. Вот только глупо пытаться убить одной рукой и спасать другой.

Или именно в этом его цель?

Она с ожесточением потерла лоб. От этих размышлений можно сойти с ума. Тару хорошо — он не только смирился со своим безумием, но и получает от него эстетическое удовольствие, стремясь свести с ума окружающих. А ей нужно позаботиться о Ранторе.

«Если подумать, то устранение всех принцев выгодно именно мне! Вернее Рантору», — она представила себе картину, как ее мальчик строит невероятные комбинации, плетет интриги.

Мысль была такой неожиданной, что с ее губ против воли сорвался слабый смешок. Нет, решительно, общество Тара плохо на нее влияет.

Но хорошее настроение разом оставило Пятую императрицу, стоило ей заметить, с каким напряжением и тревогой Тар всматривается в темноту за окном.

— Что-то случилось?

— Вирм то появляется, то исчезает.

— Да? — заинтересовалась она.

Несмотря на проведенное в убежище время, болотного вирма в его истинном обличье увидеть ей так и не удалось. Встав рядом с Таром, Милева бросила любопытный взгляд в окно и тут же пожалела об этом.

Больше всего болотный вирм напоминал огромную личинку, к которой приделали непропорционально большую голову змеи и до смешного короткие драконьи крылья. Передвигался он причудливыми, но довольно длинными прыжками. Во время которых короткие крылья каким-то непостижимым образом умудрялись недолго удерживать тварь в воздухе.

— Фу, мерзость! — Милева отпрянула от окна. Раньше вирм никак себя не проявлял. Зачастую казалось, что его просто нет. Только Тар каким-то непостижимым образом всегда знал, где тот находится. — А почему он так делает?

— Защищает территорию, когда видит или чувствует угрозу.

— С клановыми бойцами он вел себя иначе.

— Он видел не угрозу, а еду.

— И что это значит?- кивнула на окно Милева.

— У нас гости, способные испугать даже болотного вирма.

Глава 31 Проиграть, чтобы победить

Слова Тара о новой угрозе Милева приняла, как нечто само собой разумеющееся. После боя в лесу, четыре дня было относительно спокойно. Четыре дня их не пытались убить и сами они никого не убивали — недопустимая роскошь, когда ты в свите Первого принца. Спустившись на первый этаж, она помогла Тару надеть кирасу. Он в свою очередь помог ей облачиться в доспех стражников Белого города. Дорг Хромец не ограничился доспехом легионера, а захватил еще и тяжелый щит. Толку от него без сигнума или дракона было немного, но старому легату так было привычней.

Между тем с улицы послышался до боли знакомый вой.

— Твари с нижних планов, — зло сплюнул на пол Дорг, с легкостью узнав противника.

— Кто-то совершил очередной призыв, — задумчиво подтвердил Тар.

— А мы точно в Хагронге? Не в Черубе? — мрачно пошутила Милева. И по этому она скучала? Серьезно? Постоянная опасность, напряжение. Рядом с Таром жизнь всегда кипит… обжигая окружающих. — Почему они идут именно сюда?

— Правильный вопрос, Огонек. Похоже, в этот раз их навели на меня.

— Насколько я помню, для этого нужна кровь цели, — заметила Милева, освободив меч из ножен. — Разве ты получал раны?

— На площади Рантор сумел меня зацепить кинжалом. А при ритуале достаточно использовать пару капель, или вещь, на котором была кровь.

Вспомнив сына, Милева прикусила нижнюю губу. Страха не было, пусть им и придется противостоять порождениям нижних планов, которых испугался даже «домашний зверек» Тара. Только легкое волнение, да и то за сына. Страх придет потом. После боя. Да такой, что ее скрутит нервная дрожь. Но все это будет после боя, а пока… нужно просто выжить.

Крутанув меч, она заставила себя выбросить из головы ненужные мысли и подошла к двери, возле которой уже замер Дорг Хромец, выставив перед собой щит в образцовой стойке легионера.

— Ждем! — Тар отодвинул засов. Слегка приоткрыл дверь и остался стоять рядом с ней, разглядывая в щель внутренний двор.

В этот раз в небеса не рвались ракеты цветных фейерверков, что наводило на мысль о единственном призыве. А не нескольких, в разных частях города. Жаль, что именно они стали его целью. Да и призывали тварей с нижних планов где-то совсем рядом. Иначе Хагронг уже стоял бы на ушах. Но было тихо. Ни криков, ни зарева пожаров, что только подтверждало версию о призыве где-то рядом. Эта часть города и раньше была не особо заселена, а после появления вирма вовсе опустела.

Вой приблизился, размножился. Все такой же радостный и предвкушающий, как не так давно в очень похожую ночь.

Поняв, что его ритуальные пляски с появлением и исчезновением ничего не дают, ведомым яростью, безумием, наслаждением и болью тварям с нижних планов на них наплевать, вирм вновь покрылся слизью, став невидимым. Но бежать или прятаться он не собирался. Чужаки пришли в его охотничьи угодья, где настырные двуногие столь старательно сами идут ему прямо в пасть. Не отдавать же теперь такое замечательное место! Да и с бегством он запоздал. Порождения нижних планов кружили вокруг дома, не рискуя пока что прорваться за разрушенный частокол.

Самым смелым или нетерпеливым оказался один из загонщиков, что вели стаю к цели. Ловко перебирая многочисленными ногами, паукообразная тварь забралась по частоколу и спрыгнула вниз. До земли ей добраться было не суждено. Для загонщика тварь была небольшой — размером с крупную собаку. И просто исчезла, не успев понять, что ее убило. Вирм мог с легкостью проглотить здорового человека, и большая, уродливая «собака» ему на один зуб. А зубов у порождения Забытых земель много.

Но гибель загонщика послужила сигналом для прочих окруживших дом тварей. Они ринулись на штурм, со слаженностью легионеров Девятого Осадного. Чей короткий девиз «Стены падут!», отражал его суть.

Новые загонщики лезли по стенам, более мелкие и менее ловкие порождения использовали проломы в частоколе. Два бичевателя снесли ворота, ведя за собой огромного изверга бездны. Тварь донельзя тупую, даже по сравнению с не блещущими интеллектом низшими, но сильную, опасную и до омерзения живучую.

— Слишком много. Теперь понятно. Почему вирм испугался, — констатировал Тар. Возможно, призыв был всего один, но призванные твари не успели разбрестись по городу и сбившись в единую стаю. Скорее случайность, чем какой-то расчет… по крайней мере, со стороны призванных тварей.

— Деремся или бежим? — уточнила Милева, прекрасно зная ответ.

— Деремся. Нельзя допустить, чтобы твари вновь устроили бесчинства в городе.

— Мне показалось или кто-то сказал, что их слишком много, — едко уточнила она. Не из страха, нет. Просто по привычке. Обмен колкостями в опасных ситуациях давно стал между ними чем-то вроде ритуала.

Если людей маскировка вирма могла обмануть, то для порождений нижних планов она не стала проблемой. Решив первым делом разделаться с невидимым и невольным защитником своей цели, порождения принялись гонять вирма по внутреннему двору. Заходя на него с разных сторон, они не давали ему передохнуть. Но и вирм не сдавался без боя. Периодически тот или иной мелкий демон исчезал в ненасытном чреве или лишался конечностей, корчась на земле, пока его не затопчут более удачливые собратья.

Но долго так продолжаться не могло. Да и бичеватели с извергом подоспели на помощь избиваемым низшим. Один из бичевателей, с антрацитово черной шкурой, поросшей клочками серой шерсти, ударил длинным щупальцем по казалось бы пустому месту. На полпути к земле щупальце во что-то врезалось. Чем-то оказался толстый хвост вирма. Потеряв маскирующую слизь, он на короткий миг проявился, демаскируя своего хозяина. И тут же на невидимку с разных сторон набросилось не меньше пяти мелких, но от этого не ставших менее опасными порождений, терзая тело болотного вирма клыками и когтями. Стряхнув врагов, вирм попытался скрыться привычным прыжком, но большой загонщик запрыгнул ему на голову, а похожие на острие копья «паучьи» ноги пронзили глаза.

Вирм издал нечто среднее между ревом и шипением, дернул головой, сбросив загонщика, а заодно откусив ему одну из ног, но это была уже агония. Врагов оказалось слишком много, а вирм окончательно лишился своего последнего преимущества — невидимости. Да и многие порождения нижних планов превосходили одно из самых опасных порождений Забытой земли.

Точку поставил изверг. Похожая на смесь гориллы и крокодила тварь врезалась в вирма, опрокинув набок. Подняться тот уже не смог.

Практически разорванное на две части крупное тело дернулось в предсмертной агонии. Сомкнулись и разомкнулись в бессильной ярости украшенный несколькими рядами зубов пасть. Из глаз вирма начала уходить жизнь.

Еще один загонщик подскочил поближе, стремясь оторвать от плоти вирма кусок. Но змеиная голова дернулась, пасть распахнулась и сомкнулась вновь, терзая острыми зубами не успевшего среагировать врага.

Это последнее усилие стоило вирму остатков жизненных сил и агония его последней жертвы стала его концом, теперь уже окончательным.

— Приготовиться! — сказал Тар, на его губах поселилась веселая усмешка. — Спина к спине, Огонек, как в старые добрые времена. — Вдоль лезвия его меча пробежала дорожка ледяной взвеси, похожей на белое пламя, делая и без того заточенный клинок еще более смертоносным.

— Старые — возможно, — не стала отрицать Милева, по ее мечу пробежали яркие язычки огня. — Но с чего ты взял, что они были добрыми?

— Не стоит врать такому лжецу как я, Огонек. Признай, что тебе это даже нравится. Ты скучала по этому чувству.

— Молодежь, я вам не мешаю? — уточнил легат Второго Крепкого, растеряв на время боя все почтение к императорской семье.

— Что вы, лар. Прошу, только после вас. — Тар призывно указал мечом на дверной проем.

Дорг выскочил наружу, но опрометчиво бросаться в драку не стал, заняв выжидательную позицию возле входа.

— Не отставай, Огонек. Иначе врагов тебе не достанется, — бросил принц. Исчезнув в воздухе не хуже болотного вирма, он появился вновь уже во внутреннем дворе, неподалеку от стаи демонов, терзающих мертвого вирма.

Сосредоточиться, напитывая тело энергией мира.

Белый меч описал в воздухе четкую дугу. Ледяной дождь и вырвавшиеся из земли шипы проредили и без того пострадавшую стаю, заставив порождения нижних планов вспомнить, зачем они сюда явились, влекомые зовом используемой при призыве крови.

Следом за ледяным ударом последовал огненный от Милевы. Если тела высших демонических порождений были достаточно устойчивы к огню, то низшие этим похвастаться не могли. Мелкие твари, сумевшие избежать ледяных техник Первого принца, заметались по внутреннему двору охваченные пламенем.

Исчезнув, чего стесняться если его секрет раскрыт, Тар появился вновь… в трех лицах. Одна из иллюзий тут же пропала, попав под удар бичевателя, другая сумела увести изверга в сторону разломанных ворот. Третий Тар просто рассыпался снежной рупой в воздухе, добежав до второго бичевателя. Появившись за его спиной, он двумя быстрыми, усиленными техниками ударами, подрезал высшему сухожилья на ногах, заставив демона пасть ниц перед Первым принцем.

Быстрое движение слева заставило Милеву отпрыгнуть в сторону. Вылетевший из темноты загонщик вспорол своими похожими на копья передними ногами воздух в опасной близости от Пятой императрицы.

Сотворив левой рукой «огненный шар», она впечатала его в бок твари. Вновь скользнула в сторону, счастливо избежав опаляющей вспышки пламени. Рубанула по задней ноге. Кольнула в толстый зад.

— Мой! — отозвался подоспевший Дорг, рубя шею тяжело раненного загонщика мечом. — Помоги принцу.

— А смысл? — скупо бросила Милева, справедливо полагая, что Тару помощь не особо нужна. Однако поспешила к тому месту, где в толпе тварей мелькал в темноте белый клинок.

Небольшой пятачок пространства вокруг Первого принца походил на ледяной каток, слегка припорошенный снегом. Но Тар этого даже не замечал, в отличие от его противников. Несколько низших замерли ледяными статуями, другие бились в агонии, наколотые на ледяные шипы, скользили по льду. Падали, поднимались, вновь падали.

Упавший на землю бичеватель с подрезанными ногами оказался вморожен в лед и не мог подняться. Однако сейчас положение Тара выглядело не очень хорошо: на него наседали разом тот самый черный бичеватель и изверг. Последний крушил все вокруг, не обращая внимания на то, кто попадает под его удары. Огромная туша раздавила несколько низших, разбила две ледяные статуи, но и Тару приходилось проявлять чудеса мастерства, чтобы не попасть под тяжелые, размашистые удары, контролируя второго противника. К тому же низших оставалось еще не меньше десятка. Одна из тварей сумела незамеченной зайти за спину Первому принцу. Прицелиться и прыгнуть, целясь в шею.

Похожее на длинный луч «огненное копье» прорезало воздух, осветив трепещущим светом окружающее пространство. Низший демон, даже не получивший «видового» названия, отлетел к остаткам частокола. Попытался встать. Но за первым «копьем» прилетело еще одно, поставив точку в его недолгомпутешествии по срединному плану. Тут Милева совершила ошибку — слегка увлеклась, добивая смертельно раненную тварь. Крохатная заминка привела к тому, что атаку еще одного низшего она чуть было не пропустила.

— Право!

Услышав этот крик, следуя выработанной годами тренировок привычке, Милева ушла влево, прижимаясь к стене дома. Водяной хлыст Дорга просвистел в воздухе, располосовав низшего, решившего заняться Пятой императрицей.

Сотворив очередного «призрака», на которого наконец-то отвлекся черный бичеватель, Тар сосредоточился на изверге. Толстая шкура высшего походила на броню. Причем неплохо зачарованную, ослабляя любые направленные или площадные техники. Да и размер сам по себе служил извергу пассивной защитой, как и плотный мышечный каркас. Такую тварь не заключишь в «ледяную клетку» или «темницу земли». Но защита никогда не бывает полной. А медлительность и неповоротливость гиганта была обратной стороной его размеров.

Огромная лапа упала вниз, но похожие на сабли когти только раскололи лед, покрывший землю. Тар ушел в сторону, ударив очередной техникой. Правая лапа изверга попала в цепкий ледяной капкан. Новый удар гиганта, другой лапой, в попытке зацепить слишком верткую добычу. Неудача! Левая лапа тоже оказалась скована льдом.

Тар подобрался, подпрыгнул, используя заледеневшую лапу демона как трамплин.

Из пасти призванного с нижних планов изверга вырвался яростный рык. Там, где находилась его правая лапа, лед пошел трещинами. Демон взревел вновь: радостно, предвкушающее. Но рев оборвался, когда окутанный белым сиянием клинок пробил толстый череп. Огромная туша изверга качнулась из стороны в сторону, словно попавший в шторм имперский левиафан, и стала падать. Пытаясь устоять, Тар широко расставил ноги и крепко вцепился в рукоять меча.

Изверг рухнул, придавив одного из еще чудом уцелевших низших. Не устояв на ногах, Тар припал на одно колено. Поднялся, одним резким усилием выдернул меч и развернулся к последнему противнику. Милева и Дорг разделавшись с оставшимися низшими тварями и загонщиками, добили вмороженного в землю бичевателя. Зато последний, успев навернуть круг вдоль частокола, пытаясь догнать иллюзию, наконец-то понял, что его дурачат. Пылающие злобой глаза быстро нашли новую цель и ринулись к ней. Целью оказался Дорг. Выставленный вперед щит хрустнул, а сам легат отлетел к частоколу, сумев оставить на шкуре демонического порождения только неопасную царапину.

— Прикрой Дорга, — бросил Тар Милеве. — К ноге! — приказал он демону, словно тот был каким-то домашним питомцем.

Сомнительно, что бичеватель понимал человеческую речь. Но скрытую насмешку уловил. Взревев так, что у Милевы заложило уши, бичеватель выставил вперед рог, ускорился в несколько раз, и словно бык рванул на Первого принца.

— Тар! — Подбежавшая к пытающемуся подняться легату, Милева с ужасом отметила, что Тар просто стоит на месте, широко разведя руки, словно хочет обнять высшего демона.

Предупреждение запоздало. Бичеватель достиг Первого принца, радостно ревя, поддел его рогом, не обратив внимание на образовавшийся под ногами новый ледяной каток, гладкий, словно поверхность зеркала. Иллюзия растаяла. Ноги бичевателя, украшенные костяными наростами, весьма отдаленно напоминавшими копыта, разъехались в разные стороны. Демон, словно заправский акробат, сел на шпагат. То ли от боли, то ли от удивления, маленькие глазки на уродливой морде выпучились, рискуя вывалиться из глазниц. А затем огромная голова скатилась с плеч, снесенная одним быстрым ударом появившегося за спиной демона Первого принца.

Выдав на прощание целый фонтан мало похожей на кровь черной жижи, обезглавленный бичеватель повалился на землю.

Положив меч на плечо, Тар подошел к Милеве.

— Как там Дорг?

— Цел и почти здоров, — отозвался вместо Пятой императрицы легат. — Староват я для всего этого дерьма, — пожаловался он, поднимаясь с земли и освобождая левую руку от остатков разбитого щита. Стоило признать, легионерская привычка если не спасла ему жизнь, то уж точно уберегла от серьезного ранения. Подтвердив древнюю истину — лишней защиты не бывает.

В дальнем конце ведущей к поместью улицы замелькали факелы.

— А вот и наш Первый Всесокрушающий, — отметил Тар, не торопясь убирать заляпанный черной кровью меч в ножны. — Хотя впору его назвать Первый Опаздывающий. Уходим. Хватит на сегодня битв.

Он поморщился. Виски пронзила острая боль, предвещая скорый откат. Ожидаемо. За все приходиться платить. Странным было другое. Его теперь уже вечный сосед в последние дни себя никак не проявлял.

А Тар отлично знал, что такое затишье — верный признак подготовки к очередному решающему штурму его сознания.

* * *

Небрежно болтая ногой, Тибер сидел на крепостной стене, потягивая вино из объемистой глиняной бутыли. Неподалеку мелькали огни факелов, освещая окончательно оставленное убежище Первого принца.

— И как там мой старший братец? — не поворачивая головы, спросил он у бесшумно подошедшей со спины тени.

— Плох. Сильный откат. На последнем участке пути Доргу и Милеве пришлось помогать ему идти.

— Вот видишь, моя белая птичка пропела мне правдивую трель. Тар вновь выиграл битву, проигрывая войну.

— Мы могли напасть! Вместе, у нас был шанс!

— Какая ты кровожадная, моя Кэра, — улыбнулся Тибер. — Мы могли напасть. Пожалуй, даже победить… — Он вновь приложился к бутыли, сделал жадный глоток, вытер рот рукавом, а затем продолжил: — Но Тар мне еще нужен. Не беспокойся, твоя месть не за горами. Чудовище будет повержено героем. И толпа вознесет героя на престол… Любит она героев, эта тупая толпа.

Кэра нахмурилась, но настаивать не стала.

— Скажи, — немного помедлив, начала она. — Гибель матери Тара… Императрицы Имсаль… Ты к этому тоже причастен.

Тибер повернул голову, одарив девушку задумчиво-веселым взглядом.

— Зачем тебе это знание?

— Все эти годы Тар был так поглощен этой загадкой, что находиться рядом и не заразиться просто невозможно.

Тибер кивнул, принимая объяснение. Покачал бутылью, убедился, что она пустая и сбросил сосуд со стены.

— Хотелось бы мне соврать. Но, нет. К гибели императрицы Имсаль я непричастен.

— Но ты знаешь кто?

— Знаю, — подтвердил он. — Думаю, Тар тоже знает. Просто боится принять.

Глава 32 Гибельное торжество

— Все же я считаю, что это слишком опасно, — пытался воззвать к осторожности сестры Элай. Впрочем, не особо рассчитывая на успех.

В свете грядущего заседания Палаты Власти, на котором Лорса обязательно выберут императором, Лиара хотела, чтобы победа была полной. Тотальной! Начавшиеся в столице волнения в эту благостную картину никак не вписывались. А вот толпы, радостно приветствующие и прославляющие нового императора, вполне.

— Опасно? Лорс — император! — гордо заявила она, слегка торопя события. — Разве должно императору бояться своего народа? Горожане его любят.

— Возможно, — не стал спорить Элай, отлично зная, насколько переменчива любовь городской толпы. Сегодня она тебя превозносит, качает на руках. Завтра станет топтать.

— Возможно? Тех, кто посмел что-то там заикнуться против моего мальчика, горожане гоняют по городу, словно крыс. — На лице Лиары появилась довольная, предвкушающая улыбка.

Элай нахмурил брови. В случайности он не особо верил. Как и в бескорыстие толпы. Массовые, хорошо организованные выступления горожан в поддержку Лорса стали для Красного двора полной неожиданностью.

С одной стороны, именно на это они и рассчитывали, щедро тратясь на репутацию Лорса, как Доброго принца. Но с другой, выступления эти были спонтанны, не связанны с действиями Красного двора или преданных клану Вэйр людей. А потому никак ими не контролируемы. Именно этот момент смущал Элая Зогна больше всего.

— На улицах сложно обеспечить Лорсу полную безопасность.

— Сложно не значит невозможно. Голосование через три дня, если послезавтра на улицах Хагронга Лорса встретят толпы радостных, визжащих от восторга горожан, то результат будет предопределен.

— Он и так предопределен, — напомнил Элай.

— Да, но ты же знаешь продажность этих выборщиков. Не хочу, чтобы при подсчете Лорсу не хватило одного жалкого голоса! Третье заседание палаты должно стать последним. Иначе неизвестно, что будет на четвертом.

— Завещание императора? — понимающе кивнул Элай. — Боишься, что его сумеют отыскать? Зря! Мы с легкостью сможем его оспорить.

— И на Лорсе навсегда останется клеймо императора, выбранного с нарушением законов. Нет, брат, мой план лучше.

— Ты же знаешь, что я просто волнуюсь за Лорса.

— Знаю. Я тоже за него волнуюсь. Мы должны сделать так, чтобы все прошло гладко. Привлеки для охраны императора всех наших людей, найми наемников, рассей теней Этора Суана среди толпы. Можешь забрать всю мою стражу, я способна о себе позаботиться!

— Именно Этор меня в последнее время особенно беспокоит, — признал Элай. — Он несколько раз отлучался в город, уходя от слежки. Зачем? Он и старый лис Басор, что-то замышляют. Род Суан все еще не может простить мне проигранные выборы за место главы.

— Ты придаешь слишком большое значение межродовым спорам в клане. Красный двор в шаге от победы! А победа Красного двора — победа всего клана Вэйр. Должности, хлебные назначения… Близость к императору посредством принадлежности к клану, из которого происходит мать императора, вот что волнует глав родов больше всего. Предательство в таких условиях означает для рода Суан только одно — потерю всех шансов когда-нибудь вновь возглавить клан. Другие рода им этого просто не простят! Да их уничтожат!

— У рода Суан есть и союзники.

— Не так много. Иначе бы они давно оспорили твое главенство, несмотря на наши родственные связи.

— И все же все эти шевеления в городе выглядят подозрительно.

— Наши вложения оправдались. А сколько упреков я слышала за эти «бесполезные» траты… Ладно, хватит об этом. Лучше скажи мне, что по ночному призыву?

— Все не так плохо. Жертв удалось избежать. Как и паники.

— Кто, выяснить так и не удалось?

— Нет, зато целью явно был Первый принц. На месте боя остались очень характерные следы техник школы льда.

— Да и кто другой додумался бы прятаться в подобном месте, — задумчиво добавила Лиара. — А что там с вирмом?

— Мертв. Порождения нижних планов разделались с ним, а Тар Валлон уничтожил их.

— Хоть какая-то польза…

— От Тара?

Лиара посмотрела на брата с легким осуждением. Нашел время для глупых шуток. Какую пользу может принести одержимый принц? Разве что быстро сдохнуть. Но такого удовольствия от него не дождешься.

— От очередного призыва. Кстати, — встрепенулась она. — Пусти слух, что с тварями разделались бойцы клана Вэйр и легионеры Первого Всесокрушающего.

— Легионеры прибыли на место действия первыми и знают правду. Молчать они не станут.

— Я же сказала, слух, — поморщилась Лиара. — Один слух против другого слуха. А насчет Тара, пустим другой слух, будто он причастен к призыву. Раз именно его пытались убить, то это в чем-то правда.

* * *

— Слава Доброму принцу!

— Да здравствует император Лорс Валлон!

Последний выкрик был неприкрытой лестью и преувеличением. Но кого это интересовало?

Толпа, заполнившая площадь перед городским магистратом Хагронга, походила на настоящее живое море. Двойное оцепление клановых бойцов, вооружившихся по такому случаю большими щитами легионеров, едва сдерживала людскую массу, рвущуюся к своему будущему императору.

«Император… — вновь подумал Лорс, не переставая милостиво улыбаться. — Пора привыкать к этому титулу».

Челюсть начинало сводить судорогой. Да и правая рука, которой он постоянно махал, приветствуя все не оскудевающий поток людей, начинала побаливать.

Да он на тренировках так не выматывался, как на этом устроенном для горожан массовом гулянии.

Ощущения были странными. Всю сознательную жизнь ему втолковывали, что это его судьба. Мать, дядя и многие другие утвердили Лорса в мысли, что именно он станет наследником отца. И вот он в шаге от трона, но особой радости нет. Усталость и ничего более. Даже все планы и мечты, в том числе и о постепенном уходе от излишне настойчивой опеки матери, отошли как-то на второй план.

«А дальше будет только хуже, — внезапно понял Лорс, вспоминая вечно занятого отца. — Сидеть на троне будет не так интересно, как карабкаться на него».

Нет, он все еще может плюнуть на все и отдать управление империей на откуп матери и дяде. А себе оставить только внешние атрибуты власти. Но Лорс отлично знал, что все это просто мечты. Во-первых, он всегда был достаточно жадным, чтобы хоть чем-то делиться. А во-вторых, дядя и мать не вечные. Найти им замену, которой можно доверять, будет непросто. Так что рано или поздно, сколько бы он не бегал от ответственности, она свалиться на него в удвоенном, а то и утроенном размере. Так есть ли смысл откладывать неизбежное?

— Да здравствует император! Слава империи!

«Когда все это закончится?» — с тоской подумал Лорс, продолжая одаривать горожан улыбками.

Одна из горожанок кинула ему розу. Пришлось поймать цветок, не обращая внимания на шипы. Хорошо, что с ним подобное уже случалось, и он заранее озаботился защитить руки перчатками из оленей кожи.

Отсалютовав миловидной женщине цветком, Лорс положил розу на колени, проводив внезапную поклонницу задумчивым взглядом.

И про ночные похождения так же придется забыть. Что позволено принцу, то не позволено императору. В обще-то, его ночные шалости были непростительны для кого угодно. Прознай про них император, Лорсу могло бы не поздоровиться. Зато они прекрасно помогали разогнать эту вечную скуку Красного двора. Это мать и дядя могли развлекаться строя планы интриг и воплощая их в жизнь. А ему оставались только вечные тренировки, учеба, заигрывания с горожанами в рамках отведенной ему матерью роли доброго принца и так по кругу.

Где-то сбоку кто-то кого-то толкнул, тот толкнул в ответ — завязалась драка. Сопровождавший племянника Элай сделал знак. Расталкивая толпу щитами, к дерущимся поспешила тройка клановых бойцов и виновников суматохи увели с площади. Впрочем, ничто не мешало им сделать круг по боковым улочкам и вернуться.

Хоть глава клана Вэйр и не был согласен с решением сестры, к организации мероприятия он подошел основательно. Да и готовиться начал за два дня до последней попытки переубедить Четвертую императрицу. Догадывался, что ничего не выйдет, вот и начал действовать. Ведь одного дня для подготовки такого масштабного события было просто недостаточно.

В центре площади для Лорса соорудили площадку с напоминающим трон креслом. Пригнали телеги, заполненные бочками с вином и пивом. Причем расставили их так, чтобы площадь была разделена на несколько секторов. Улицы Ювелиров и Бондарей были закрыты для входа на площадь, но свободны для выхода. Все эти меры позволили если не полностью избавиться от давки, то свести ее к минимуму.

Бросив очередной взгляд на продолжавшего приветственно махать горожанам племянника, Элай вновь прошелся вокруг платформы, поглаживая рукоять меча.

Осталось немного. Солнце перевалило за полдень. Скоро можно убрать Лорса с площади, сославшись на занятость Четвертого принца. Да и нужен он горожанам, когда на площади куча бочек бесплатного пива и вина.

Внимание Элая привлек человек в цветах Красного двора, протиснувшийся через толпу к помосту, размахивая над головой свитком.

— Срочное донесение для принца! — крикнул гонец, впрочем, не делая попыток преодолеть строй охраны Четвертого принца.

— Приведите его ко мне, — приказал Элай, пускать подозрительного гонца к Лорсу он не собирался.

— Срочное донесение, — повторил гонец, когда два бойца клана Вэйр доставили его к главе.

— Письмо, — Элай требовательно вытянул руку.

Гонец спорить не стал и с поклоном вложил в ладонь Элая свиток.

— Это еще что? — не понял Элай, заметив печать. Нет, выглядела она как настоящая печать… Зеленого двора, Первой императрицы Имсаль.

— Зеленый двор! Единорог танцует!

Стражники, стоявшие по обе стороны от лжегонца, разлетелись в стороны, словно не имели веса. Элай еще успел выхватить меч, но воспользоваться им не смог. Ряд быстрых, стремительных ударов кинжалом обрушился на главу клана Вэйр. Первые принял на себя «доспех», но убийца был слишком быстр и опытен, продолжая наносить удары, пока защитная техника не слетела с главы клана Вэйр. Последний удар, точно в горло, поставил точку в этом недолгом противостоянии. Никто еще толком не успел понять, что произошло, а Элай Зогн, глава клана Вэйр из рода Зогн, повалился на мостовую, зажимая левой рукой рану на горле.

Убийца запрыгнул на платформу к Лорсу. Но тут удача показала ему свою отличную от лица филейную часть. Не успев сделать и шага, лжегонец упал пронзенный с двух сторон мечами охраны Четвертого принца.

— Что с дядей? — спросил Лорс, спрыгнув с платформы, где теперь оставалось только кресло и тело убийцы. Все произошло так быстро, что горожане на площади ничего не поняли. А испуганные крики свидетелей потонули в шуме подогретого вином и пивом общего веселья.

— Он мертв, Ваше Высочество, — хмуро сообщил один из бойцов клана Вэйр, склонившись над телом главы.

— Возвращаемся. Немедленно! — решил Лорс. — Расчистите путь. Если будет нужно бейте техниками на поражение.

Со стороны могло показаться, что Четвертого принца охватила паника. Но на самом деле мысли Лорса текли ровно. Дядя Элай явно не та цель, ради которой стоило затевать что-то подобное. А значит, где-то в толпе прячется еще убийца либо убийцы. Нужно уходить с площади! Вернуться в Белый город! И только оказавшись под защитой стен Красного двора строить планы мести.

Несмотря на предсмертный вопль убийцы, в причастность Зеленого двора Лорс не особо верил. Таким незамысловатым способом кто-то хочет направить их по ложному следу. Но кто? Синий двор? Обманутые Белые жрецы? А может, это Оранжевый двор решил вступить в игру, зайдя с козырных карт?

Взяв Лорса в плотную коробку, телохранители повели его в сторону улицы Ювелиров, стремясь к Белому городу. Им не мешали. Толпа здесь была не такой плотной, и горожане поспешно расступались перед выводившим принца отрядом Красного двора. Гуляния на площади все еще продолжались. Многие просто не поняли, что на принца покушались.

— Стой! Куда прешь! Совсем ослеп!

Только на выходе с площади очередная повозка с новыми бочками перегородила им путь. Задремавший и красный явно не от жары возница едва успел натянуть вожжи, остановив пегую кобылу прежде чем та врежется в отряд Четвертого принца.

— П-рщения просим. С-ятельные ла-эр-ы, — едва ворочая языком, с трудом выдавил из себя возница.

— Ты ослеп, пьянь? Перед тобой Четвертый принц, — разошедшийся телохранитель, вознамерился запрыгнуть на повозку, чтобы поучить возницу вежливости.

— Хватит! — остановил его Лорс. — Уходим.

Внезапно его внимание привлек странный звук, доносившийся от погруженных на повозку бочек. Там что-то шипело. Он еще успел отметить, как в глазах возницы, растерявшего всю свою неуклюжесть перебравшего вина пьяницы, вспыхнул огонек фанатичного торжества.

— Зеленый двор! Еди…

Ослепительная вспышка. Грохот. Лорс почувствовал, что летит, короткая вспышка боли волной прошлась по телу, но вскоре пришла темнота, забрав с собой боль, печали и скуку, а также надежды и мечты.

* * *

Открыв глаза, Тар некоторое время молча смотрел в потолок. В этот раз откат был особенно сильным. Обидно это осознавать, но виноват в этом только он. Потерял осторожность. Решил, вспомнить старые времена. Или, что более правдиво, распушил хвост перед Милевой, словно астшанский павлин.

Глупо! Не стоило тратить столько сил, чтобы быстро и эффектно разделать жалкую кучку порождений с нижних планов. Достаточно было продержаться до подхода легионеров и сбежать, оставив демонов Первому Всесокрушающему.

А с другой стороны, в схватке с извергом полегло бы немало легионеров. Да и кто знает, что бы начали делать порождения, потеряв цель, ради которых их и призвали.

С третьей стороны…

Тар поморщился. Ожесточенно потер лоб. Он слишком много думает. И опять пытается единолично решать все проблемы этой проклятой империи… Ладно, в этот раз всего лишь столицы.

От некоторых дурных привычек так сложно избавиться!

Может пора остановиться? Начать следовать собственным словам и мыслям — наплевав на империю? Наивная мечта, но стоит хотя бы попытаться. Но нет, он вечно лезет вперед, пытаясь всех спасти. Иногда это даже получается. Но если оглянуться, весь его путь усеян могилами тех, кто шел рядом с ним, прикрывая ему спину. Стоило ли оно того?

Милева права, старые времена были отнюдь не добрыми к его окружению. Ведь он остался один.

Да и что он получил за свою верность долгу старшего принца? Только презрение, ненависть, шрамы и одиночество.

Он осмотрелся и не удивился, обнаружив, что лежит в хорошо знакомой магеме. За эти годы он выучил каждую черточку комбинированной магической печати. И мог узнать ее с закрытыми глазами.

Значит, Дорг и Милева принесли его в одно из заранее подготовленных убежищ. Из-за внезапной и ранней смерти императора у него было мало времени, чтобы подготовиться к возможным осложнениям. Зато много денег. А деньги могут если не все, то многое. А большие деньги — еще больше.

— Тар? Ты — это ты? — с подозрением уточнила Милева, поняв, что он очнулся. Рука Пятой императрицы покоилась на рукояти меча, словно эта железка могла ей хоть чем-то помочь, окажись Тар во власти своего соседа.

— Сложный вопрос, — Тар потянулся и сел в магеме. В отличие от той, что была нанесена в канализации, эта печать была самоподдерживающейся. И деактивировать ее можно было только извне. — Среди моих вещей должен быть запас необходимых зелий, который убедит тебя, что я это я.

— Среди твоих вещей может быть запас любых зелий, но как они меня убедят, что ты это ты?

— А ведь действительно, — задумался Тар. Милева не Кэра и о природе его взаимоотношений с подселенным соседом ничего не знает. Как и об эффекте подготовленных именно для таких случаев зелий.

— В таком случае тебе остается только поверить моему слову, деактивировать печать и принять последствия своего решения.

— Вот теперь я уверена, что ты — это ты, — мрачно усмехнулась Милева, деактивируя магему. — Я единственный человек, на которого ты всегда пытаешься переложить ответственность.

— Это признание твоих заслуг. На твоем месте я бы гордился. — Встав с пола, Тар подошел к своим вещам и оружию.

— Ты не на моем месте. Увы.

— Сколько?

— Сутки, — отозвалась Милева, правильно истолковав его вопрос.

— Где Дорг?

— Ушел в город.

Взгляд Пятой императрицы вильнул в сторону, усмешка померкла, тело напряглось.

— Что произошло, — начал было Тар, но тут же в его голове сложилась правильная цепочка вероятных событий. Сутки! Похоже, он опоздал. — Лорс?

— Мне жаль… — помедлив, произнесла Милева. — На него было совершено покушение. Очень много жертв. Лорс выжил, но плох. По городу ходят слухи, что долго он не протянет.

Глава 33 Маленькая непобедоносная война

Найти сына Медее не составило труда. Тренировочная площадка — где же еще? Последние события сделали Бадриса еще более замкнутым и одержимым тренировками, чем раньше. Теперь он буквально жил на тренировочной площадке, изничтожая запасы мишеней. Отрабатывал бесконечные связки, вплетая в них новые техники. Совершенствовал старые техники.

Медея видела, что Бадрис вполне способен замахнуться на новую ступень. Отличный результат!

Но сегодня ей было не до этого.

— Собирайся, нам нужно покинуть Белый город. Немедленно! — приказала она, нетерпеливо оглядываясь на стражей у ворот в поместье.

В преддверии нового заседания палаты власти Медея решила вернуться на время в Белый город, о чем ей сегодня пришлось пожалеть.

— Что-то случилось? — спросил Бадрис, утерев пот левой рукой.

— Покушение на твоего старшего брата.

— Тара?

— Нет, Лорса.

От неожиданности Бадрис расслабил кисть — меч, рубанув по соломенному чучелу выпал из его руки, упав в песок тренировочной арены.

— Лорса? — все еще неверяще уточнил Пятый принц, решив, что ему послышалось.

— Да, Лорса! Сначала погиб лаэр Элай Зогн, глава клана Вэйр. А затем, когда охрана выводила твоего старшего брата с площади, рядом с ними взорвался целый воз, груженный бочками с хинданской огненной пылью. Телохранителям Лорса, да и ему самому сильно досталось. Да и случайным свидетелям перепало. Более десяти погибших и несколько десятков раненых.

— Безумие! — одним словом выразил Бадрис свое отношение к происходящему.

— Согласна, — кивнула Медея.

Количество вопросов, появившихся у Четвертой императрицы к «сестрице» Сейлан, множилось по мере поступления новых сообщений о произошедшем. Хозяйка Оранжевого двора явно знала, что произойдет. Более того, не исключено, что именно она все и осуществила. Руками Белых жрецов или же других союзников Оранжевого двора.

Но плохо не это! Весь вопрос в том, на кого Красный двор возложит вину?

— А почему мы должны куда-то бежать? — Новость о ранении брата вызвала у Бадриса противоречивые чувства, но он все еще не понимал, зачем им покидать Белый город. Тем более, они только вчера вернулись в него из загородного поместья.

— Свидетели утверждают, что убийцы кричали старый девиз Зеленого двора и императрицы Имсаль.

— Глупость. Тар не стал бы устраивать подобного.

— Глупость, — согласилась Медея. — Не стал. Лиара понимает это не хуже тебя. Как ты думаешь, кого она обвинит?

— Нас? Но ты же договорилась с императрицей Сейлан. Синий двор выходит из борьбы!

Не сказать. Что это решение вызывало у Бадриса большой энтузиазм, но произошедшее на лесной дороге заставило Пятого принца по новому посмотреть на окружающий мир в целом и сложившуюся в империи ситуацию в частности. А также поглубже заглянуть в себя. Последнее привело к пониманию, что императорский трон ему не особо то и нужен.

Так что решение матери, поддержать Оранжевый двор, не вызвало с его стороны особых протестов. Награда в виде звания Верховного Стратега была притягательной. Да и возможность утереть нос Лорсу радовала. Но утереть нос, а не убивать! Лорс тот еще засранец, но если убивать всех засранцев — в империи не останется одаренных.

— Я это знаю. Ты это знаешь. Про это известно императрице Сейлан. Но Лиаре-то откуда знать? Встреча была тайной. Мы рассчитывали сделать ей сюрприз во время заседания Палаты Власти.

— Ты думаешь, императрица Лиара обвинит нас и осмелится…

— Я не думаю — знаю. Эта бешеная сучка сейчас в ярости. А ярость — плохой советчик. Она будет мстить. Тебе, мне, всему миру! Но ты для нее в данный момент главная цель. Я уже отдала распоряжения всем нашим силам и союзникам собраться в столице. От тебя требуется приказ тем двум когортам, что стоят на южной границе центральных провинций. Так просто Лиара не успокоится.

— Но это мятеж! — попытался возразить Бадрис.

— Если я неправа, то от обвинения в мятеже нас спасет твой отказ претендовать на трон. Но я права! И эти две когорты могут стать нашим спасением. Мы понесли слишком большие потери, у Красного двора гораздо больше людей. Если Лиара решит атаковать…

Закончить она не успела. Земля вздрогнула, словно где-то глубоко ударил гигантский молот. Часть стены поместья обвалилась. В воздух поднялся столб пыли.

— Красный двор! Гнев дракона! — раздалось со стороны пролома.

— Синий двор! Сердце дракона!

— Синий двор! Лесная рысь!

Выкрики девизов смешались со звоном стали и грохотом атакующих техник.

В столицу империи пришла война…

* * *

— Уже празднуешь? — недовольно спросил Этор, заметив в руках деда кубок. — Не рано?

Он только что вернулся с площади. Метод, который избрали Белые жрецы, оказался довольно эффективен. Но видят аспекты, довольно грязен и кровав. Десятки убитых. Сотни раненых. Техники как-то благороднее, чище. Впрочем, попавшие под удар площадных техник случайные жертвы могли с этим не согласиться.

— Нет, не рано, раз все удалось, — Басор отсалютовал внуку кубком. А затем, подумав, отставил кубок от себя. — Хотя в чем-то ты прав. Что наша славная хозяйка Красного двора?

— Она в ярости. Несмотря на усилия целителей, Лорс не переживет этот день.

— Из-за гибели брата и сына или же из-за потери шансов стать матерью будущего императора?

— А сам как думаешь? — усмехнулся Этор.

Басор Суан встал и некоторое время задумчиво смотрел на огонь в камине. Совершив одно предательство гораздо проще согласиться на другое. Да и в чем предательство? Все ради блага рода Суан! А что-то иное патриарха не особо интересовало.

— Я думаю, что нам следует ей немного помочь, — коротко бросил он, предлагая внуку самому сделать нужные выводы.

— Не понимаю.

— Императрица, похоже, позабыла, что у нее два сына. Лорс выбыл, но остается Тибер.

— Бездарный калека, — нахмурился Этор. Как и все лаэры, к старшему сыну императрицы Лиары он испытывал смешанные чувства. Сначала это была жалость. Но своими постоянными неуместными выходками, Тибер Валлон быстро превратил ее в брезгливость.

Острый и несдержанный на язык, не признающий никаких авторитетов, склонный к обидным, а порой и весьма жестоким шуткам, Третий принц быстро настроил против себя всю высшую знать империи. Порой казалось, что он добивается этого специально. Мстит матери, бросая своими выходками тень на репутацию всего Красного двора.

Хотя среди ларов, из тех родов, что не входили в Палаты Власти, все было не так однозначно. Этор Суан, как глава теней клана Вэйр, а по сути службы безопасности всего Красного двора, отлично знал, что среди младшей знати, Третий принц пользуется даже некоторой популярностью. Во многом из-за своих выходок и нарочитым пренебрежением к двухцветным.

Но не только! Третий принц был самым незначительным, не имеющим влияния и власти, но все же принцем. В некоторые кабинеты, в которые даже главам независимых родов было сложно попасть, Тибер Валлон мог открывать дверь с ноги. Любви со стороны хозяев этих кабинетов это к нему не прибавляло, зато определенные вопросы решались быстрее.

— Он не бездарен, — покачал головой Басор Суан, воздев палец. — Просто его исток нестабилен и поврежден. И ты прекрасно знаешь, почему так произошло. Его дети будут ничем не хуже отпрысков любого другого благородного рода.

— Значит Тибер вместо Лорса или Бадриса? Да еще с нашей помощью, о которой он будет знать. — Чем больше Этор размышлял над такой комбинацией, тем больше она ему нравилась. Клану Вэйр выгоден сын Лиары на месте императора. После устранения Элая, у рода Зогн нет достойных претендентов на место главы. А значит, недалек тот день, когда род Суан станет во главе клана. Император Тибер при таком раскладе куда предпочтительней императора Бадриса.

— Мня смущают наши договоренности с императрицей Сейлан, — все же признался он.

— Мы выполнили то, что от нас просили. Они со своей стороны сделали то, что требовалось нам. Долгов между нами не осталось.

— Я рассчитывал получить место Кесса Родора, — напомнил Этор.

— Ты можешь получить его и от императора Тибера.

— И то верно.

В кабинет без стука зашел один из доверенных слуг, сделав знак главе теней, что у него что-то важное.

— Говори, — приказал Этор.

— Императрица Лиара только что приказала атаковать Синий двор. Идет бой.

— Хорошо. Свободен, — махнул Этор, поворачиваясь к патриарху. — Как видишь, мы опоздали. Она начала действовать. У Лиары осталось не так много людей, но у Сейлан их еще меньше.

— Палата Власти будет в бешенстве, — подвел неутешительный итог Басор Суан. — А с другой стороны… Сын не отвечает за действия безумной матери.

— Что делаем мы? — подобрался Этор. Ставки вновь выросли в несколько раз, как и выигрыш в случае победы. После такой выходки домашний арест — это самое малое, что ждет Третью императрицу. А значит и ее влияние уменьшится. В том числе и на Третьего принца. Тибер Валлон, конечно, не особо жалует мать. Но кто знает, что будет, если именно он станет императором? У императрицы Лиары хватит ума и таланта изобразить из себя раскаявшуюся, любящую мать. Ответная реакция принца на такой поворот неизвестна.

— Ждем! Если императрице Лиаре все удастся, то одним кандидатом на престол станет меньше. Если нет, мы тут совершенно не при чем. Да и род Зогн растеряет последних бойцов и союзников в ненужной драке, станет не таким опасным, а Лиара более сговорчивой. Особенно если перед ее глазами замаячит обвинительный приговор Палаты Власти… Как поживает моя правнучка? Давно я ее не видел. Говорят, скоро она станет настоящей красавицей.

— Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Если ты думаешь о чем-то другом, то я зря пытался тебя чему-то научить, — усмехнулся патриарх рода Суан. — Тиберу Валлону понадобится жена из древнего рода влиятельного клана и полноценный наследник.

— А с его появлением император-калека станет не нужен, — закончил за деда Этор Суан.

* * *

На первый взгляд, новость о тяжелом ранении брата Тар воспринял с холодным равнодушием. Но Милева слишком хорошо его знала, чтобы поверить в эту искусную игру. Младших братьев Тар любил немного странной, как и сам Тар, но все же искренней любовью.

— Собирай всех наших людей. К закату у меня должен быть Второй Крепкий, — коротко приказал Тар.

— Маленький получиться легион, — мрачно усмехнулся Дорг, хотя идея вновь собрать своих людей под драконом ему нравилась. Парни явно засиделись без дела.

— Зато крепкий, — парировал принц. — Подтяни исканцев. Хватит им охранять ненужное барахло, отвлекая внимание кланов и дворов.

— За ними могут следить, — напомнил Дорг.

— Если я прав, то к вечеру всем будет не до исканцев, да и не до мятежных легионеров, — мрачно предрек Тар. — Если будет иначе, я посчитаю, что произошло чудо… Все, действуй. Огонек, ты со мной.

— Это предложение или приказ? — не сдержавшись, поинтересовалась Милева.

— Зачем спрашивать, зная ответ?

— И что мы будем делать?

— Спасать эту проклятую империю, естественно. Пока все не зашло слишком далеко. В общем, все как всегда.

Забег по опустевшим улицам (горожане Хагронга обладали превосходным чутьем на неприятности и закрылись в домах) Милеве не запомнился. Тар не обманул — все, как всегда, когда они вместе. В лучшем случае ты трясешься в повозке во главе совершающей спешный марш армии или отряда. В худшем, несешься на своих двоих неизвестно куда и непонятно зачем.

Насчет «неизвестно куда» ситуация прояснилась, когда впереди показались стены Белого города. Поста городской стражи на месте не оказалось. Как и стражников Белого города, что должны были нести службу на противоположной стороне моста, возле ворот в Белый город. Ворота, несмотря на середину дня, были закрыты и заперты.

Миновав мост, Тар примерился и одним прыжком взлетел на стену, даже не думая накидывать на себя «скрыт» или любую другую отводящую глаза технику. Словно знал, что никому нет дела до «штурма» стены.

— Началось, — мрачно констатировал он, наблюдая за хорошо видимыми всполохами техник на территории Синего двора. — Эти властолюбивые стервы все же решились. Я не решился, хотя мог. Может, зря?

— А как же стража Белого города? — пораженно спросила Милева. Недавняя лесная встреча с беглой ученицей натолкнула Тара на интересную мысль и теперь лицо Пятой императрицы скрывалось за маской. Не особо изящной, но удобной.

— Твои стражники делают то, что умеют лучше всего — стоят в почетном карауле, прикинувшись статуями. А статуи ничего не видят и не слышат. Либо же они сидят по своим казармам. А наиболее умные еще днем, сразу после появления слухов о тяжелом ранении Лорса, под благовидным предлогом или без оного сбежали в город.

Милева недовольно поджала губы, но возражать не стала. Во многом Тар был прав, стража Белого города по большей части выполняла чисто декоративные функции. Реальной силы она не представляла. Небольшая уступка императора излишне мнительным представителям кланов, всегда трепетно относившимся к силам императорской армии в черте столицы.

Гехану Третьему, сильнейшему одаренному своего времени, охрана была не особо нужна. Императрицы обладали своими небольшими отрядами личной стражи. Вот Серебряным крыльям и оставалось только патрулировать улицы да стены Белого города. Стоять разряженными болванчиками в залах императорского дворца, изображая и олицетворяя что-то там. А сегодня даже на стенах Белого города добрая половина постов оказалась пустой. Что позволило с легкостью проникнуть за величественные стены, не пользуясь надоевшими подземными ходами.

Особо сильная вспышка сделала день еще ярче. Одно из строений на территории Синего двора оказалось просто сметено огненным вихрем.

— Что-то они разошлись! Нужно спешить. За мной, срежем путь по крышам.

Очередной забег теперь уже по улицам Белого города и крышам поместий, отведенных под различные службы разных Палат. Несколько раз им встречались стражники, не бросившие свои посты. Но связываться с куда-то спешащими одаренными Серебряные крылья не отважились. Не в этот день, когда непонятно, кто за кого и кто в конечном итоге победит.

Декоративная стена вокруг Синего двора местами была просто снесена. А по территории поместья словно ураган прошел. Вернее, продолжал идти, сместившись к главному зданию. Миниатюрные декоративные деревья были по большей части сломаны или сожжены. Аккуратно подстриженные в виде геометрических фигур и животных кусты лишились листвы, были вырваны с корнем или также сгорели. Полыхала конюшня и где-то в ее глубине отчаянно бились привязанные лошади. Верным животным в разборках людей всегда доставалось больше прочих. Еще несколько лошадей испуганно метались по парку, не зная куда бежать.

— И кто где? — Милева недоуменно повела мечом из стороны в стороны. Сквозь пелену пыли и дыма во вспышках техник мелькали фигуры дерущихся людей. Но определить, кто из них за Красный двор, а кто за Синий не представлялось возможным. Хотя периодически из дыма доносились выкрики девизов. Сошедшиеся в схватке воины тоже испытывали проблемы с распознаванием противников и друзей.

— А какая разница? Убивай всех, кто пытается убить тебя, — просто посоветовал Тар.

Шагнув в один из образовавшихся проломов, он осмотрелся, и уверенно указал вправо, в сторону охваченной огнем конюшни.

— Нам туда.

Спорить Милева не стала, как и уточнять, почему Первый принц выбрал именно это направление. Как и тогда в лесу, Тар отлично знал, где находится его младший брат.

Их появление не осталось незамеченным. Из-за остатков кустов появилась тройка клановых бойцов.

— Красный двор! Гнев дракона! — крикнул один из них, угрожающе воздев меч над головой.

— Дракон мертв! — отозвался Тар, нанеся удар.

Двое нападавших улетели обратно в остатки кустов, сметенные россыпью «ледяных копий». Пусть средний клановый боец был сильнее легионера, но Тару они были не противники.

Последний «красный» все же попытался нанести удар, используя школу ветра. Но Тар его быстро обезоружил и молодой воин внезапно обнаружил, что ему в шею упирается острие меча.

— Кажется, ты сказал, убивай всех, — напомнила Милева.

— Или не убивай, — отмахнулся принц, поводив острием меча перед лицом обезоруженного противника, а затем резко уколол его в бедро. Юноша повалился на землю, зажимая рану, но с его губ не слетело даже стона, а глаза метали молнии.

— Жить будет, а вот драться долго не сможет, — констатировал Первый принц.

Подставлять бойцу Красных спину было глупо, а убивать… в этот день и так будет пролито немало крови. Юнец либо поспешит убраться, оправдание у него есть — ранение. Либо останется на месте и примет свою судьбу, когда союзники Синего двора очнуться и начнут действовать. Или Палата Власти пинками погонит стражников и легионеров наводить порядок.

Бадриса они нашли возле охваченной пламени конюшни. Выглядел Пятый принц неважно. Даже хуже, чем тогда в лесной засаде. Одежда его была изорвана. На теле виднелось множество мелких порезов, явный след от попадания под технику, которая сумела сбить «доспех», но не успела толком навредить. Но больше всего Милеву поразило его лицо — пустое и безжизненное, словно у мертвеца.

В изуродованном, изломанном теле, над которым он склонился, сложно было узнать Четвертую императрицу.

Глава 34 Уроки дипломатии

Когда рука старшего брата опустилась на его плечо, Бадрис в первую очередь дернулся к лежащему на земле рядом с телом матери мечу.

— Тар? — спросил он, все еще не веря своим глазам.

— Ты рассчитывал увидеть кого-то еще?

Бесцветное лицо Бадриса вновь повернулось к матери.

— Мы бежали. Наткнулись на трех красных. Сильных. Смогли убить. В последний миг попали под мощную технику. Она меня закрыла, — глухо сообщил принц и в тот же миг голос его сорвался на крик: — Собой закрыла!

Внезапно глаза Медеи широко распахнулись. Тело дернулось, сотрясаясь от кашля. Выплюнув комок кровавой слизи, Четвертая императрица вновь тяжело задышала. Но было видно, с каким трудом и болью ей это дается.

Взгляд ее упал на лицо сына, державшего голову матери на коленях, на губах появилась вымученная улыбка. Она хотела что-то сказать Бадрису, но в этот миг заметила Тара.

Некоторое время Первый принц и Четвертая императрица долго смотрели друг другу в глаза.

РотМедеи приоткрылся, выдавив пару невнятных, малопонятных звуков, которые с трудом сложились в слова.

— Присмотри за… — очередной взгляд на Бадриса. Каждое слово Медее приходилось выдавливать из себя с силой, испытывая мучительную боль. — Мне жаль… получилось Имсаль… Она обманет. Не верь… — Она силилась сказать что-то еще, но не смогла.

— Присмотрю, — кивнул Тар. В этот короткий момент его ненависть к этой женщине забралась куда-то в глубину, не желая выбираться из тисков разума.

Да и сложно ненавидеть женщину, с которой когда-то был очень близок. Особенно свою первую женщину.

Стоит отдать Медее должное. Она сделала все от себя зависящее, чтобы это произошло. Но смерть прощает все грехи. А Медея умирала. И не нужно быть целителем, чтобы это понять.

Благодарно сомкнув и разомкнув веки, Медея мягко коснулась ладонью лица сына. Но это отняло у нее остатка сил. Смерть очень неохотно и весьма нечасто отпускает свою добычу. И сегодня был не тот случай.

Рука Медеи безвольно опала. На губах выступила кровавая пена, глаза закатились и императрица перестала дышать, теперь уже окончательно.

— Нет! — зло, неверяще выкрикнул Бадрис, прижимая к себе тело матери. — Спаси ее! Ты же можешь что-то сделать?

Склонившись над телом, Тар приложил два пальца к шее Медеи и отрицательно дернул подбородком.

— Я не умею воскрешать мертвых.

— Но твоя мать смогла…

— Я не моя мать!.. — напомнил Первый принц.

— Ты можешь, но просто не хочешь! — В Бадрисе говорило отчаянье.

Крепкая ладонь Тара вновь опустилась на его плечо.

Что он мог сказать своему младшему брату, только что лишившемуся самого дорогого из людей? Сочувствие было бы лицемерием. Пусть ненависть ушла. Затаилась. Но жалел Тар лишь о том, что Медея умерла… не от его руки.

— Поднимайся, нам нужно уходить.

Охваченная огнем конюшня так сильно дымила, что скрыла их от чужих глаз лучше всяких техник. Но долго так продолжаться не могло. Накал боя на территории Синего двора слегка спал. Самые слабые погибли, а все, кто уцелел, берегли силы, перестав разбрасываться техниками направо и налево.

Крепко зажмурив глаза и сжав зубы, Бадрис отрицательно покрутил головой.

— Я не могу ее так оставить?

— Она мертва, а мертвым все равно. Ритуалы нужны живым. Но для этого нужно жить.

Бадрис вскинул голову, желая сказать что-то резкое. Но смолчал.

— Да, ты прав. Я должен жить, — глухо пробормотал он. Бросив последний взгляд на тело матери, он встал. — Идем.

Дым стелился по земле, словно туман. Резал глаза. От едкой гари першило в горле.

— Стоп! — Заметив в ближайшем проломе движение, Тар поднял руку. — Назад!.. Хотя, похоже, это свои, — добавил он, вглядываясь сквозь дым. Воины перебирались через завал, держа перед собой щиты. А это добрый знак.

Клановые бойцы редко используют щиты, презирают их. Щит в их понимании нужен только недоодаренным из легионеров и простых воинов. Ну или как средство, чтобы по возможности бескровно разогнать толпу черни.

— Стража Белого города оказалась не так плоха, как мне казалось, — признал он. И добавил, разглядев на щитах знакомые знаки: — А-а, нет. Беру свои слова назад. Это легионеры Первого Всесокрушающего.

— Серебряные крылья там тоже же есть, — не согласилась Милева, указав мечом куда-то в сторону — еще один отряд воинов двигался по боковой тропинке. И тут же прикусила язык, опасливо глянув на Бадриса. Можно скрыть лицо за маской, хотя это так себе маскировка от тех, кто тебя неплохо знает. Но что толку с нее, если тебя могут опознать по голосу?

Погруженный в собственное горе Бадрис не обратил на Милеву никакого внимания. Даже если он узнал Пятую императрицу, то решил промолчать или же ему было все равно.

— Нам пора уходить. Или? — Тар выразительно посмотрел на Бадриса.

— Синий двор гарантирует вам безопасность? — отмерев, отозвался Пятый принц, поняв намек. — Я здесь. Сюда! — Он поднял вверх меч, привлекая к себе внимание.

Встав рядом с Таром, Милева небрежно набросила на голову капюшон плаща, спрятав под ним слишком приметные рыжие волосы.

Легионеров Первого Всесокрушающего вел уже знакомый Тару и Бадрису первый центурион, лар Шорнар.

— Ваше… — Заметив Тара, он осекся, не зная, что ему следует делать при встрече с объявленным вне закона принцем. — Ваши Высочества, — поправил Шорнар себя, решив отложить решение сложного вопроса.

Его прислали навести порядок. Этим он и займется. А арест Первого принца… Мало ли что ему могло в дыму привидеться. В отличие от горожан Хагронга, лар Шорнар отлично знал, что именно Тар Валлон возглавил Первый Всесокрушающий во время ночного нападения порождений нижних планов на столицу.

— Первый принц — гость Синего двора, — твердо указал Бадрис, разом избавив центуриона от любых проблем. Привилегии императорского рода и двухцветных кланов никто не отменял.

— Синий двор окружен, нападавшие сбежали, — переведя дух, коротко доложил центурион, не видя противоречия в своих словах.

Если поместье окружено, то каким образом бойцы Красного двора сумели сбежать? По всему выходило, что легионеры и стража Белого города не проявили особой активности в их поимке. Оно и понятно. Сегодня поймаешь кого, а завтра выяснится, что это уважаемый лаэр из древнего, знатного, а что хуже всего, весьма многочисленного рода. Зачем простому легионеру, стражнику, а тем более центуриону такие враги?

— Проверьте территорию поместья, — приказал Бадрис. — И позаботьтесь о теле императрицы, — голос его слегка дрогнул.

Главное здание поместья по большей части уцелело. Только левое крыло, где бой был особенно яростным, оказалась наполовину разрушено. Но покои Бадриса располагались в правом крыле.

Легионеры и Серебряные крылья спешно тушили пожары. Оказывали помощь раненым, но уцелевшим стражам Синего двора, убирали тела.

— Я бы предложил тебе вина. Да все слуги разбежались или перебиты, — сказал Бадрис, проведя, Милеву и Тара в свои комнаты. — Присаживайся.

С каждой минутой Пятый принц держался все увереннее, отодвинув на задний план мысли о гибели матери.

Старший брат дал ему дельный совет — мертвым все равно. А он должен позаботиться о живых. Власть, о которой он так долго мечтал, упала на него грузом ответственности, рискуя придавить своим немалым весом. Пусть это власть далеко не императорская. Но кто сказал, что это бремя легче?

— Тебе что-нибудь известно о покушении на Лорса? — спросил Тар, проигнорировав предложенное кресло.

— Синий двор непричастен! — несколько резко, зато искренне отозвался Бадрис, раздраженный подобными подозрениями. — Не имею ни малейшего понятия, почему Красный двор в первую очередь обвинил нас.

— Ни малейшего?

— Да! — твердо подтвердил он. — Мы еще несколько дней тому назад договорились объединить силы с Оранжевым двором. Наши голоса в обмен на ряд ключевых должностей.

Про свое возможное назначение главным Лордом Стратегом империи Пятый принц решил не упоминать. Тару это ничем не поможет. Да и ему, признаться, тоже. После смерти Медеи, с Оранжевого двора станется пересмотреть былые договоренности. Ничего личного, просто политика.

— Последнее теперь ничего не стоит, — горько признал Бадрис, прикидывая возможные варианты дальнейшего развития событий.

— Согласен, — подтвердил Тар. — Именно поэтому я никогда не стремился к власти, — голос у него сделался усталым, потухшим. — В этом проклятом городе есть только обман и предательство. Вчера союзник, друг или родственник, завтра — враг. И ради чего? Вспомни нашего отца. Он был императором, но был ли он счастлив стоя над всеми нами? Власть не стоит той цены, которую требуется за нее заплатить.

— Но платим, и платить будем… — мрачно изрек или предрек Бадрис. — Лиара заплатит! Я заставлю ее заплатить! Если Красный двор хочет войны, он ее получит!

— Не делай глупостей! — осадил Тар брата и словно прочитав мысли добавил: — Не вздумай тащить в столицу легионы, нападать на Красный двор или посылать к Лиаре убийц.

— Она убила мою мать! — вспылил Бадрис, удрученный и разозленный тем, что его смогли так просто просчитать.

— И мою. По крайней мере, участвовала в этом. И она поплатится!

— Когда? Еще через восемь лет?

Тар нахмурился. Упрек был справедливым. А от того более болезненным. Он слишком долго ждал.

— Скоро.

Бадрис ожесточенно потер рукоять меча, собираясь с мыслями. Нельзя вновь поддаваться ярости, как в том случае, когда погиб его друг Рас. Он ведь на самом деле считал Тара причастным к его смерти. И только многим позже, взвесив все за и против, сопоставив хронику событий, пришел к выводу, что старший брат совершенно ни при чем. Раса убрали, чтобы усугубить раскол между двумя братьями. Именно так и произошло! Признавать это обидно, отрицать — глупо.

— Предположим, я могу остановить союзные Синему дому кланы и рода. Не буду подтягивать к Хагронгу когорты южных легионов. Но это не остановит Красный двор и его союзников, особенно теперь, когда моя мать мертва. Императрица Лиара совсем сошла с ума. Она будет мстить! Ей проще сжечь империю в пламени войны, чем признать поражение.

— Императрица — не твоя забота. Как и союзники Красного двора. Они не станут выступать.

— И кто их остановит?

— Я! — коротко бросил Тар, не вдаваясь в долгие объяснения.

Бадрис замер. Он и сам не понимал, чего ему хочется больше.

Чтобы слова Тара были правдой? Тогда маленькая война между двумя дворами не перерастет в большую, между кланами. А там ведь и вся империя может запылать в очередной Войне Знати.

Или ему хочется, чтобы Тар потерпел неудачу? В таком случае Синий двор сможет сполна поквитаться с Красным, залив кровью улицы Белого города и Хагронга.

— У тебя есть несколько часов. Ровно до начала очередного заседания Палаты Власти, — принял он решение. Получится — хорошо. Не получится — Синий двор сумеет ответить ударом на удар. Не сегодня, так завтра. — Если Красный двор не получит поддержки от своих союзников, то я смогу удержать моих.

— Куда теперь? — спросила Милева, когда они беспрепятственно покинули территорию Синего двора.

Формально, за стенами поместья переставали действовать гарантии на безопасность от Бадриса. Но легионеры и стражники, заполнившие улицы Белого города, предпочитали их не замечать.

— За городские стены. Дорг должен собрать легион. — Слишком громкое наименование для отряда, в котором нет и трех сотен человек. Но называть как-то по другому ветеранов Второго Крепкого Тару не хотелось. — Почему ты не спрашиваешь, что мы будем делать? — поинтересовался он, не дождавшись очередного вопроса.

Милева раздраженно фыркнула.

— Кто-то что-то говорил мне насчет вопросов, ответ на которые известен. Ты собираешься переговорить с родами и кланами, поддерживающими Красный двор, чтобы они не вмешивались в начавшиеся разборки. А люди Дорга нужны тебе для весомости аргументов на будущих переговорах и демонстрации намерений.

— Долгое соседство с серпентарием моего покойного отца тебя многому научило, — признал Тар.

Прежде закрытые ворота Белого города оказались распахнуты, но перекрыты тонкой шеренгой легионеров Второго крепкого, построенных лицом к мосту. А за мостом начинала собираться толпа любопытных горожан. Немногочисленная, большинство хагронцев предпочли в этот богатый на события день закрыться дома, но представительная. Да и люди постоянно пребывали.

— Не нравится мне это, — нахмурилась Милева. — Где толпа, там обязательно появятся Белые жрецы.

— Не сегодня. — Не сбавляя шаг, Тар последовал примеру Милевы и небрежно набросил на голову капюшон плаща. Зачем дразнить скорую на самоубийственные поступки толпу. А нападение на него станет тем самым самоубийством. — Белые забились в самую глубокую щель, которую только нашли, — продолжил он, миновав оцепление легионеров. — А вот завтра они начнут. После такого громкого разрыва у них просто не осталось выхода.

— Думаешь, взрыв на площади их рук дело?

— Не знаю. Но жрецы будут круглыми дураками, если не попытаются использовать его в своих целях. Горожане напуганы. Сначала демоны, теперь столь кровавое покушение на принца империи. Тут против воли задумаешься, а чем занимаются облеченные властью одаренные, если на улицах столицы творится такое… Давай за мной.

Не став протискиваться через толпу, Тар вскочил на перила моста. Перепрыгнул на гранитный парапет набережной. Прошелся по нему с ловкостью акробата, обходя толпу. Спрыгнул и поспешил укрыться в тени одной из боковых улочек.

* * *

Несмотря на прохладу, одежда Милевы пропиталась потом. Забег из одного конца города в другой, вымотает кого угодно, даже одаренного. И далеко не все эти одаренные трехжильные, как Тар Валлон.

А после забега (второго за день!) последовал быстрый марш на север, во главе собранного Доргом отряда.

Покинув постоялый двор, бывший убежищем и ставший местом сбора, их небольшой отряд двинулся вдоль берега Рубиновой заводи.

— Хорошо, что представители дружественных кланов любят селиться рядом, — недовольно проворчала она, когда впереди показались стены одного из больших загородных поместий, облюбованных наиболее влиятельными родами лаэров.

Кого именно, Милева не знала. Но за точным опознанием дело не станет.

— А если дружба внезапно превращается во вражду? — поинтересовался Тар, такой же пыльный и потный, как она сама, но до отвращения невозмутимый.

— Тогда все становится плохо, — признала Милева. — Но кланам и так есть с кем враждовать. Южные кланы хотят торговать с Астшаном, Восточные хотят того же, но с Землями Белых Жрецов. Северные кланы спят и видят, как подвинуть границу еще немного за Таурим. Словно предыдущих попыток было мало. Западным, плевать на все, лишь бы не резали средства на содержание флота… Баэль или Нуго? — кивнув на стену поместья, поинтересовалась она, назвав два ближайших после клана Вэйр к Красному двору клана.

— Род Хатиш, клана Сенуд, — усмехнулся Тар, назвав третий клан, про который Милева забыла из-за усталости. — Думаю, тебе не стоит идти со мной. Останешься с исканцами перед воротами… Стой! Дорг, Драгор, Моран, ко мне! — В последнем приказе не было нужды. Все трое шли следом. А гордый до невозможности Дорг еще и нес легионного дракона Второго Крепкого.

— Дорг, берешь сто человек и обходишь поместье с севера, — продолжил Тар. — Драгор, на тебе запад. Моран, ты с солеными клинками займешься берегом озера. Я с исканцами двинусь к главному ходу. Дракон останется со мной. Первыми не атакуйте, на угрозу не реагируйте. Но в случае нападения действуйте решительно.

Разделившись на две части, смешанная колонна легионеров и соленых клинков стала окружать поместье. Эти действия не остались без внимания. Стража на воротах поспешила отступить, заодно сообщив обитателям поместья о странных маневрах, больше похожих на подготовку к осаде или нападению. А родовое пригородное поместье не чета больше похожим на крепости главным резиденциям кланов.

Будь все силы клана Сенуд собраны в одном месте, отряд Тара могли если не истребить, то хорошо потрепать. Но сейчас в поместье рода Хатиш находилось немногим больше десяти бойцов. Да, по большей части, это были опытные одаренные. А сам глава рода имел седьмую ступень боевого мастерства и готовится получить восьмую. Но шансов против собранных под стенами поместья сил у них практически нет. Легионеры Второго Крепкого — ветераны, собаку съевшие на усмирении мятежных родов и кланов. А к двухцветным у них особая любовь.

Обитатели резиденции рода Хатиш оказались куда расторопнее, чем думал Тар. Не успела небольшая свита Первого принца дойти до ворот, как встречать их вышел лично глава рода Хатиш и клана Сенуд.

— Лаэр Крор Хатиш, — поприветствовал его Тар. Может он и не особо следил за делами Арвона, но всех членов Палаты Власти знал в лицо. — Рад видеть вас в добром здравии.

— Ваше Высочество. — В коротком жесте почтения было больше холодности, чем того самого почтения. Но все необходимые ритуалы вежливости были соблюдены. — Чем я обязан столь внезапному и неожиданному визиту?

— Императрица Лиара совершила нападение на Синий двор. — Про события, предшествующие нападению, Тар упоминать не стал. Глава клана Сенуд обязан знать о покушении на Четвертого принца. Иначе тени клана зря проедают выделяемые им средства.

— Прискорбно это слышать, — кивнул Крор, не выдавая своего удивления. — Но при чем тут клан Сенуд и мой род?

— Завтра на заседании Палаты Власти клан Сенуд в вашем лице должен выступить с осуждением этого поступка.

Крор Хатиш нахмурился. Небрежно проведя пальцами по рукояти меча.

— А иначе что?

Взгляд Тара Валлона стал острым, жестоким. В черных провалах сверкнул красный огонек.

— А иначе, — все так же ровно, скучающе продолжил принц, — одной не очень прекрасной ночью род Хатиш просто исчезнет. Слово Первого принца!

— Опасно бросаться такими угрозами, Ваше Высочество. — Крор Хатиш не привык к угрозам, а потому с его лица пропали последние остатки притворной любезности.

Если бы существовал список самых влиятельных и сильных кланов, то клан Сенуд оказался бы в нем ближе к концу. Но все же он был кланом. А род Хатиш возглавлял его еще со времен Второй Империи.

Тар отрицательно мотнул головой.

— Это не угроза, а честное предупреждение. Как вы видите, — он небрежно махнул рукой в сторону дракона Второго Крепкого, оставленного Доргом верному Дарию, — у меня все еще есть преданные люди. Их не хватит, чтобы истребить весь клан Сенуд, но один род, пусть и многочисленный — это всего лишь один род. Да, может вы сможете спрятать кого-то из старших, а тем более младших ветвей. Но что с того? Той ступени власти и влияния, какая есть у рода Хатиш сегодня, больше не будет… Можете не отвечать согласием. Пусть оно прозвучит вашими словами в палате Власти. На этом я вас оставлю.

Кипевший от еле сдерживаемого гнева глава рода Хатиш поспешил скрылся за воротами поместья. Но в его ответе Тар не сомневался. Иногда репутация одержимого безумца может пойти на пользу. Да и готовый к штурму поместья отряд должен был провести впечатление на Крора Хатиша.

Когда пройдет вспышка гнева, глава клана обдумает его предложение и поймет, что это лучший выход. Он бы и так это понял. Но в последнее время двухцветные кланы слишком привыкли получать за свои голоса щедрое вознаграждение.

Что же, Тар всегда готов напомнить им, что самое ценное — это жизнь.

— Добрым словом и приставленным к горлу мечом? Дипломатия у тебя в крови, — заметила Милева, наблюдавшая за этими странными переговорами из-за спин исканцев.

— Когда я нуждался в добрых словах? — Тар хлопнул себя по поясу с мечом.

Этим вечером ему предстояло еще множество подобных переговоров.

Глава 35 Раскрытые карты

— Так мы договорились? — спросил Басор Суан, закончив длинную, в чем-то даже проникновенную речь.

— Да, — отозвался сидевший за столом Тибер, изобразив отстраненную задумчивость.

— Тогда позвольте откланяться. — Басор Суан склонился в жесте почтения, выдержал небольшую паузу и многозначительно-проникновенно добавил: — Ваше Величество.

Такая неприкрытая лесть была бы приятна только полному дураку. Поэтому Тибер заставил себя гордо выпрямиться, от чего недостатки его фигуры только острее бросались в глаза. Должная быть гордой, со стороны поза казалась нелепой и смешной, оправдывая устоявшееся нелестное мнение о Третьем принце.

— Можете идти, лаэр Суан, — величественно, а от того несколько карикатурно, взмахнул он рукой.

Когда внезапный ночной посетитель покинул кабинет, Тибер перестал строить из себя недалекого шута, которого так любят видеть облеченные властью люди. Привычно придвинув к себе колоду карт, он начал разбрасывать красочные картинки по сукну. Этот день вновь изменил весь расклад. Но общая, победная линия осталась неизменной. А Басор Суан — просто еще одна переменчивая, непостоянная карта. Она легко вошла в игру, но быстро улетит в отбой.

— Что ты на это скажешь? — спросил он, не поднимая головы, когда в кабинете появилась Кэра, подслушавшая весь разговор из боковой комнаты. — Тело моего дорого братца не успело остыть, а род Суан отбивает мой порог, чтобы предложить трон. Прям таки жаждут, чтобы я пришел и овладел ими.

— Продажные твари, — нахмурилась девушка. Легкость, с которой лаэры меняли сторону, вызывала у нее оторопь. Да, она сама перебежала к Тиберу. Но один раз! И у нее были на то причины. — Если выбрал чью-то сторону, то нужно держаться за свой выбор до конца.

— Забавно и наивно, — хмыкнул Тибер. — Трудно тебе будет с такими представлениями.

Кэра выразительно выгнула бровь.

— Мне начать вести себя как все?

— Не стоит. Да и поздно, ты уже на правильной стороне.

— Не стану с этим спорить. Хотя иногда меня посещают сомнения, — улыбнулась чему-то своему девушка.

— Скоро все последуют примеру рода Суан, — продолжил Тибер, без особого воодушевления в голосе. — Просто они самые первые. Самые хитрые и умные, как они ошибочно считают. — Он позволил себе зло усмехнуться. — Басор Суан думает, что я буду благодарен за представленную возможность. Наверное, даже захочет женить меня на одной из его внучек. Старый дурак не понимает, что не очень то мне и нужен — просто еще один вариант. Придаток. Сыгранная карта. А все его ходы — открытая книга.

— Ты недоволен?

— Мерзкие крысы! Еще вчера они считали меня пустым местом. Презирали. Старались не замечать. А сегодня говорят: «Приди, правь нами!». Но при этом мечтают сделать марионеткой. Ненавижу!

Позволив себе эту внезапную вспышку злости, Тибер тут же успокоился. Зная толк в предательстве, он ненавидел предателей.

— Как видишь, мне не пришлось ничего делать, — продолжил он непринужденно и даже весело. — Они сами. Все сами. Я столкнул с горы маленький камешек, — он продемонстрировал пальцами размеры предполагаемого камешка, — а вниз обрушилась настоящая лавина.

— Похоронив немало жителей, живущих в горной долине, — недовольно заметила Кэра.

— Это прискорбно. Но люди гибнут постоянно. Кто знал, что Белые жрецы выберут столь кровавый способ? Точно не я. Да и нельзя винить первородный хаос в собственных ошибках.

— Ты считаешь себя стихией?

— Хаос — это мое второе имя. Он переменчив, бескомпромиссен и довольно жесток. Но именно в хаосе рождается новый мир. Новый порядок!

— Новый император?

— Видишь, ты все понимаешь… Ладно, давай, скажи это!

— Что именно?

— Что я безумен.

Кэра пожала плечами. В безумном мире сложно оставаться нормальным. Кажется, так говорил сам Тибер. Что же, он оказался прав.

— Не более чем все остальные. К тому же, я давно имею дело с сумасшедшими. С сумасшедшими и одержимыми, как ты.

Тибер замер. Похоже, настал вечер откровений. Девушка явно не оговорилась, вкладывая в слово «одержимый» то самое значение. Что же, за хорошее поведение, Кэре можно открыть его маленький секрет.

— Как ты догадалась? — все же уточнил он.

Вместо ответа девушка взяла его за подбородок, повернула голову к зеркалу. Второй рукой провела ладонью по волосам Тибера, пропустив между пальцами густые черные пряди. Ухватилась за одну из них, легонько дернула и продемонстрировала.

— Сегодня плохо покрасил. Виден их настоящий цвет — белый. А белые волосы…

— Один из главных признаков одержимости. И давно ты поняла?

— Недавно, — признала она. — Не могу только понять: когда и зачем?

— Зачем? Ты думаешь все это, — он провел руками над разложенными по сукну картами, — возможно, не заполучи я в свои руки настоящую силу?

— Твоя сила здесь, — она легонько стукнула его пальцем по лбу, а затем погладила по голове. — Другая тебе не особо нужна.

Тибер замер, наслаждаясь столь нехарактерным для холодной Кэры моментом близости. Эту волчицу приходилось приручать постепенно. Шаг за шагом. Но он не спешил. Любовницу найти легко. Верную союзницу — гораздо сложнее.

— Возможно, ты права, — признал он. — Но всю свою жизнь я рос в тени старших и младших братьев. В империи, где личная сила и ранг боевого мастерства ценятся куда больше ума.

— Спорное заявление, — заметила Кэра, отстранившись от принца. Тиберу оставалось только разочарованно вздохнуть. — Лаэры рождаются и живут в условиях вечной борьбы. За место в ветви рода, за главенство в роде, за место рода в клане и за главенство в клане. Глупцы в таких условиях просто не доживают до зрелых лет. Ранг боевого мастерства — это всего лишь один из критериев отбора.

— Но один из самых важных! К тому же у меня перед глазами всегда был образец — наш несравнимый Тар Валлон, Первый принц империи. Герой и красавец… Ты знаешь, он всегда относился ко мне лучше прочих. Жалел… — лицо Тибера исказила гримаса отвращения. — И за это я его ненавижу даже больше, чем за все вышеперечисленное. Ненавижу и люблю, восхищаюсь и презираю. Ни в одном языке мира нет нужных слов, чтобы описать то, что я чувствую, — задумчиво закончил Третий принц.

— Поэтому ты решил стать императором? — спросила Кэра.

За время их знакомства, она успела неплохо изучить Тибера. Пусть тот и скрывал от нее многое, или же пытался скрыть. Но тяге к власти она в нем не замечала. А значит должны быть причина, по которой Третий принц тайно, но так фанатично лезет на вершину императорского трона.

— Не только… Хотя, во многом — да. Чтобы доказать всем, в том числе и Тару, что я не жалкий калека! Что я могу!

— И все же, когда ты успел стать одержимым? И как тебе удалось так долго скрывать это от окружающих.

— Я всегда искал способ исправить свой единственный недостаток — нестабильный сток. И когда императрица Имсаль, с помощью ритуала запретной магии, смогла воскресить, а по-другому не скажешь, зажаренного в огне дракона Тара, я понял, что на правильном пути. Сила, способная поставить на ноги кусок обгоревшего мяса, может исцелить что угодно.

— Тар платит за свое исцеление приступами безумия и страшной болью, — напомнила Кэра.

— Потому что мой умный-глупый братец и сам верно не понимает, что смогла сотворить Первая императрица. Да что Тар. Этого не понимает никто! Даже астшанцы, которые знают, казалось бы, все о призывах с нижних планов. А я, во время своего краткого визита на Скалу, понял. Оценил. И больше не колебался. Подробности оставим. Пришлось сделать так, чтобы в одной упряжке работали и астшанцы, и Белый жрецы. Одни дали мне доступ к бумагам, захваченным у первой императрицы. Вторые поделились знаниями с рядом похожих ритуалов.

— С чего жрецам и астшанцам проявлять такую щедрость?

— Им нужен был шпион в Красном доме, мне — деньги и знания. Можно сказать, мы нашли друг друга. И прекрасно ладили, — откровенно просветил Тибер девушку.

— Ты сотрудничал разом с астшанцами и Белыми?

Верно, — подтвердил Третий принц. — Забавно, не правда ли. Можно сказать, что эти непримиримые враги, сами того не зная, через меня работали друг с другом, — с губ Тибера сорвался смешок, но затем он вновь стал серьезным и сосредоточенным.

— Дальше было много работы. Проб и ошибок. Объединив знания с собственными наблюдениями, полученными в ходе посещения Скалы, я не только восстановил, но и усовершенствовал ритуал Первой императрицы. А затем…

Тибер едва заметно шевельнул ладонью и Кэра поняла, что падает. Воздушный поток сбил ее с ног, опрокинув на спину. Но воздух у пола сгустился, став похожим на тягучую воду, не дав ей удариться об пол. При этом карты на столе перед Третьим принцем даже не шелохнулись, как и остальные предметы в кабинете.

«Воздушный удар» не самую сильную или впечатляющую технику школы Воздуха, Тибер выполнил с безупречной четкостью. К тому же, сумев смягчить ее падение другой техникой. Безупречный контроль! А значит все рассказы о нестабильности истока Третьего принца остались в прошлом.

— Когда у меня получилось обуздать мой исток, я плакал от счастья.

— Но продолжал демонстрировать всем посредственные умения. Причем в техниках школы земли, — задумчиво обронила Кэра, поднимаясь с пола.

Демонстрация Тибера немного задела ее гордость. Но винить в этом некого, она сама излишне расслабилась и не сумела вовремя среагировать. Тар за подобный просчет устроил бы ей несколько дополнительных тренировок.

— Но цена… — добавила она, выбросив из головы все мысли о Первом принце.

— Ты про одержимость? А вот здесь, моя дорогая, таится главный секрет. Ритуал, проведенный Первой императрицей был несовершенен. Недоработан. Убог. Я внес в него улучшения. Это с техниками и контролем эмира у меня были проблемы. А в знаниях я не уступаю иным мастерам высоких ступеней. Причем разных школ, включая те, что практикуют наши астшанские братья. Помогло и то, что у меня был всего лишь искаженный исток, а не доведенное до состояния прожаренного куска мяса тело. Это весьма поспособствовало призванному с нижних планов высшему с комфортом устроиться в этой оболочке. А я не сопротивлялся ему, а принял всем сердцем. Всей своей измученной душой. Теперь мы одно целое. Мысли, желания, чувства — все общее.

Незначительную деталь, что за это ему пришлось уплатить свою цену, Тибер опустил. Две-три жизни в месяц — цена ничтожная, как не посмотри. В местечковых разборках городских банд гибнет куда больше людей.

— Тар во время приступов становится опасен. В том числе и для окружающих, — неуверенно сказала Кэра.

— Как ты могла заметить, я не Тар. Я не впаду внезапно в безумие, если не посижу несколько часов в магеме.

— Ты нарисовал слишком замечательную картину, чтобы она была правдой.

— Я сказал, что сказал. А правда у каждого своя. Возможно, мне просто повезло. Это было долго и весьма непросто. И лучше тебе не знать, скольким людям пришлось умереть, чтобы я наконец-то достиг успеха. На этих руках, — он продемонстрировал ей открытую ладонь, — крови не меньше, чем на руках Тара. Я не горжусь выбранным способом вернуть себе силу. Но прошел бы это путь вновь!

— Я тебя не осуждаю, просто хочу знать, чего мне следует ожидать.

— Скажем так, — усмехнулся Тибер. — Для друзей я куда безопаснее Тара. А для врагов… куда опаснее.

— Коротко и ясно.

— Тебе не нужно меня бояться, — добавил Тибер. — Только не тебе.

— Я не боялась Тара. Не стану бояться и тебя.

В глазах Тибера неожиданно зажглись озорные огоньки, а губы тронула совершенно несвойственная Третьему принцу легкая, добрая, даже в чем-то детская улыбка. Не притворная, настоящая.

— Ты знакома с астшанскими гадальными картами? — внезапно спросил он, резко сменив тему, и вновь провел рукой над столом.

Кэра бросила заинтересованный взгляд на выложенные в какой-то незнакомой комбинации карты. Гадальные карты, набравшие популярность в Арвоне, добралась и до Скалы. Но если в Астшане они служили ритуальным целям, то в Арвоне стали просто развлечением для скучающих лаэров и ларов. В результаты подобных гаданий мало кто верил.

— Немного, — призналась она. — Знаю названия карт, и что означает несколько самых известных комбинации.

— Последнее не нужно. Это не гадание. Мне так лучше думается. Скажи, где на этом столе моя карта. А где карта моего дорогого братца?

Кэра внимательно осмотрела карты. Две из них сразу привлекли ее внимание. Они лежали совсем рядом. Шут в пестром колпаке с бубенцами. И гротескный демон, чем-то похожий на бичевателя.

Какая из двух карт Тар? Принадлежи эти карты кому-то другому, Кэра без колебаний выбрала бы демона. Но раз этот странный пасьянс раскладывает Тибер, то все очевидно…

— Верно, — сказал Тибер, проследив за направлением ее взгляда. — Все видят во мне шута, но не замечают скрытого за ним демона. И смотрят на демона, не зная, что он всего лишь шут. Как тебе подобный расклад карт? Еще не решила сбежать и от меня?

— Я не лаэри двухцветной знати, а всего лишь скромная лари, — отозвалась Кэра, строго посмотрев на принца. — Один раз выбрав сторону, я не стану ее менять.

* * *

Немного постояв над сладко посапывающей в подушку Милевой, Тар осторожно потряс ее за плечо.

— Вставай, Огонек. Нас ждут дела. Возможно, страшные, но великие.

— Насчет первого я почему-то не сомневаюсь, — сонно отозвалась Милева, открыв глаза.

Чувствовала она себя отвратительно. Словно и не ложилась. Из-за суматошного вечера и не менее суматошной ночи на сон удалось выкроить всего несколько часов. А новый день не предвещает ничего хорошего. Тем более если это день очередного заседания Палаты Власти, которое не предвещает ничего хорошего.

Увы, но выборы императора не та вещь, которую можно отменить. Даже война, эпидемия или катастрофа не могут этому помешать.

— Надеюсь, ты не забыл, что Палата Власти объявила тебя вне закона? — напомнила она, справедливо полагая, что бьющий через край энтузиазм Тара и очередное заседание как-то связаны. — В зал тебя никто не пустит.

— Спорный вопрос, — не обнадежил ее Тар. — Если захочу, то никто не сможет мне помешать… Спокойно, Огонек, я не планирую брать Палату Власти штурмом. Или тайно проникать на заседание под «скрытом»… Хотя попробовать последний вариант было бы интересно, — задумчиво обронил он и тут же дернулся от легкого шлепка Милевы. — Я просто хочу понаблюдать за происходящим если не из первых, то хотя бы из вторых рядов. Или тебе понравилось совершать забеги через весь город?

— Думаешь, после твоей ночной дипломатии, Красный двор решится на нападение? Да еще в стенах Палаты Власти? Поддержки Лиара не получит, а ее собственных сил недостаточно.

— Безумцы способны на многое. Никогда не знаешь, чего от них ожидать.

— Богатый личный опыт? — немного ерничая, спросила Милева, с некоторым сожалением посмотрев на свою измятую одежду. Ночью она так устала, что не стала ее снимать. Хотя ее следовало не просто снять, но и сменить или хорошенько постирать.

— Верно подмечена, — согласился Тар, протянув ей большую стопку чистой одежды. Мужской и непритязательной, но подходящей по размеру. — Небольшой подарок за сообразительность.

Милева хотела ответить что-нибудь едкое. Но сдержалась. Подарок того стоил.

— Отвернуться не желаешь? — уточнила она, дернув один из шнуров своего колета.

— Ты права, не желаю, — нагло ухмыльнулся Первый принц, вновь напомнив старого Тара.

Боднув его злым взглядом, Милева не стала себя долго упрашивать и начала раздеваться. Соблазн избавиться от запыленной, пропахшей потом и дымом одежды, сменив ее на чистую, оказался слишком велик.

Да и чего ей стыдиться и перед кем? Своего тела перед Таром?

Облачившись в чистое, она сразу же почувствовала, как ее настроение ползет вверх. Не помешала бы ванная, если не с ароматной, то хотя бы с горячей водой. Но об этом оставалось лишь мечтать.

— Я понимаю, почему в Палату Власти так стремишься ты, — проворчала она. — Но мне что там делать?

— Ты не хочешь увидеть Рантора? Пусть и издалека?

— Рантора?

— Голос в Палате Власти при выборах императора.

— Ему нет двенадцати. А значит, этим голосом должен распоряжаться его законный… — Милева осеклась.

— Вижу, ты поняла. Законный представитель, которого нет. Харус может сколько угодно заботиться о своем официальном младшем брате и неофициальном племяннике. Но законного опекуна, а значит и представителя, назначает Палата Власти. В данный момент это просто невозможно. А раз нет законного представителя, несовершеннолетний выборщик должен присутствовать на заседаниях самолично. Хоть и не может голосовать. Такой вот юридический казус.

Причины не верить Тару и Милевы не было. Вернее, у нее были сотни таких причин. Но не в этом вопросе. Уроки императрицы Имсаль не ограничивались изматывающими тренировками. Она готовила сына как наследника империи. Так что Тар отлично разбирался в законах. Хоть порой, когда ему было это выгодно, «плавал» в них, изображая забывчивость или непонимание.

— А меня не узнают? Твоя маска не показалась мне особо эффективной. — поинтересовалась она, пытаясь перебороть сомнение.

Желание увидеть сына боролась в ней с мыслью о его безопасности. Вчера они и так довольно примелькались в городе. Где бы Тар не появился, он всегда на виду. А значит, кто-то вскоре задастся вопросом о его спутнице. Хорошо если ее принимают за Кэру. Но некоторые люди отлично знают, что ученица Тара куда-то сбежала.

— Все предусмотрено, Огонек. В доспехах стражников Белого города нас никто не узнает, — указал Тар, бросив ей украшенный небольшими серебряными крыльями шлем.

Глава 36 Последняя воля

— Тебе следует нанести визит в клан Асог, — продолжала наставлять сына Сейлан, когда они спустились по ступеням на площадь. — Они колеблются. Попытайся перетянуть их на нашу сторону.

— Каким образом? — поинтересовался Харус, скорчив недовольную мину. В последнее время мать стала невыносимой со своими постоянными советами. А этот не предвещал ничего хорошего.

— Брак, мой дорогой сын. У лаэра Гаторуса две дочери. До этого он отчаянно торговался с Лиарой, чтобы одна из них стала женой Лорса. Но ты ничем не хуже.

— Четвертое подобное обещание. Это не слишком много?

— Не преувеличивай, всего лишь третье.

— Четвертое, мама. Четвертое. Ты забыла про Эльгери ати Унсан.

— У твоего отца было пять жен, — напомнила Сейлан. — Но он не жаловался.

— И к чему это привело? — парировал Харус. — А мое мнение, как обычно, никого не интересует?

— Почему же, — ободряюще улыбнулась сыну Вторая императрица. — Я же сказала, что у лаэра Гаторуса две дочери. Так что в этот раз у тебя есть возможность выбора.

— Как щедро с твоей стороны, — скептически отозвался Харус. — Отвезу Рантора в поместье и займусь твоими дочерьми лаэра Гаторуса.

— Скорее твоими. Одна из них, так точно. А за Рантора не беспокойся. Я сама провожу его в поместье. К тому же, я хотела перекинуться несколькими словами с твоей астшанской гостьей.

Немного помедлив, Харус положил ладони на плечи мальчика, стоявшего рядом с ним, и легонько подтолкнул его к Сейлан.

— Не налегай на тренировки. Отдохни, — посоветовал он племяннику.

Рантор ничего не сказал, только молча кивнул в ответ. После гибели матери, разговаривал он крайне редко, предпочитая отмалчиваться. Харус к нему не лез. Не знал, чем помочь. Да и времени заниматься сыном Тара и Милевы у него не было. Особенно теперь, когда все завязалось в такой запутанный узел.

Один из стражников Белого города помог Второй императрице и Шестому принцу забраться в украшенную оранжевым шелком повозку. За что заработал снисходительно-покровительственный кивок от императрицы Сейлан.

На короткий миг Харус засомневался. Так близко к победе, но все еще так далеко — не понадобился ли матери Рантор для очередной интриги? Но затем он отверг эту мысль.

Даже она не настолько жестока, чтобы использовать ребенка в своих играх. Для них сын Милевы слишком мал. К тому же он некоторая гарантия того, что Тар не станет громить Оранжевый двор, если узнает правду.

Насчет последнего, после убийства Милевы, Харус сомневался. Щит из Рантора слабый, но в будущем из него может получиться неплохой меч?

«Похоже, я начинаю заражаться цинизмом матери. Или это всегда было во мне, просто я отказывался признавать свою природу?» — подумал Харус, забираясь во вторую повозку.

Только устроившись на низком сидении, с круглыми валиками подушек, он понял, что что-то не так. Правая рука принца дернулась к мечу.

— Не стоит так нервничать, — донеслось с противоположной стороны. И из воздуха появилась знакомая фигура, небрежно развалившаяся на мягких подушках.

— Тар?

— Ты ждал кого-то другого?

Первое, что бросалось в глаза, вместо привычного темно-зеленого цвета, Тар облачился в одежду и доспехи стражников Белого города. Этот ход Харус оценил. Тар даже шлем захватил, а их он носить не любил. Зато так он стал невидимкой.

Стражники и слуги — никто не обращает на них внимание. Подобный маскарад действует лучше всякого «скрыта».

— Никого я не ждал. А особенно тебя, — нахмурился Харус. Не то, чтобы он боялся. Но то, как Тар обошелся с Милевой, не могло не настораживать.

— Как прошло заседание? — Сняв шлем, Тар устроил его на коленях.

Харус дернул щекой. Отвечать не хотелось. Но отвечать придется.

— Никак. Лорс не доживет до вечера. Медея мертва. А с ней мертвы и старые договоренности. Лиара и Бадрис жаждут крови друг-друга. Я думал, они прямо в Палатах Власти передерутся. Но обошлось. Да и стычек в городе между синими и красными нет. Просто чудо какое-то.

— Ты на него смотришь, — обрадовал Тар брата. К чему нужна эта ложная скромность — никто не оценит. — Своих бойцов у Лиары практически не осталось. Контроль над кланом Вэйр после смерти брата, она потеряла. А союзников Красного двора я смог убедить не влезать в эту драку.

— Приставив меч к горлу?.. — многозначительно хмыкнул Харус. Может его старший брат и сошел с ума, раз убил Милеву, но хватки он не утратил. — Да ладно, Тар, чему ты удивляешься? Я слишком хорошо тебя знаю.

— Если это работает, то зачем использовать что-то другое? И все же, как разделились голоса?

— Демоны, Тар! Все летит прямиком на нижние планы, а тебя волнуют только голоса?

— А тебя они не волнуют? Тогда зачем ты собрался в клан Асог? — бросил Первый принц.

Харус едва заметно вздрогнул. И тут же вспомнил двух или трех стражников Белого города, которые стояли возле лестницы.

— Ты завидуешь моим шансам, что ли? — раздраженно и излишне громко бросил он. Огляделся по сторонам. Вспомнил, что они на улице, а толстый полог повозки не лучшая защита от чужих ушей. Ладно его помощница Нея и остальныестражи Оранжевого двора. Они не выдадут. Даже его матери ничего не расскажут. Но есть и просто зеваки. — Я не понимаю, что ты творишь, — зло зашептал он, понизив голос. — И что вообще происходит. Изначально я не рвался водрузить свой зад на эту мраморную глыбу. Но вы творите такие безумства, что я против воли начинаю утверждаться в сделанном выборе.

— Водружай, — махнул рукой Первый принц. — Я не собираюсь тебе мешать. Так что жители столицы и империи могут спать спокойно, я не планирую становиться императором. Все что мне нужно — это правда. И я близко. Очень близко. Медея успела поделиться кое-чем интересным перед своей смертью.

Харус похолодел. Неужели Тар все знает? За себя он не боялся. Но мать! Да, она виновата — Тар в своем праве. Но речь идет о его матери!

— Чем именно? — поинтересовался он, стараясь не выдать своего волнения.

— Так… несколько легких намеков, — неопределенно пояснил Тар и в третий раз напомнил: — Голоса, Харус, меня интересуют голоса.

Переведя дух, Харус отстраненно кивнул. Это еще не шторм, а всего лишь резкие порывы ветра.

«Легкие намеки? Что именно Тар имеет в виду. И что это значит?»

— Я получил восемнадцать голосов, — начал перечислять он, отлично понимая, что старший брат не отстанет, пока не получит нужный ответ. — Двенадцать у Тибера. Будь на его месте Лорс, все могло бы на этом заседании и закончиться, но теперь все союзники Красного двора растерялись и решили повременить с очевидным выбором. Остальные воздержались. Когда объявили результаты, Тибер ругался, словно моряк, узнавший, что подцепил срамную болезнь у портовой шлюхи. Перспектива стать императором его пугает.

— Если он так испуган, то почему не снимет свою кандидатуру, как это сделал Бадрис? Кстати, он почему-то до сих пор не покинул Палаты Власти. Либо ушел не через главный вход.

— Ты же знаешь Тибера, — пожал плечами Харус.

— Да, мой дорогой брат, — криво усмехнулся Тар. — Я отлично знаю Тибера… как мне кажется. А вот ты, похоже, нет. Есть что-то еще?

Харус нахмурился. Тибер всегда был себе на уме. В этом плане он весьма походил на Тара. Но у него не было и десятой доли влияния любого из принцев. Только острый язык и презрение к окружающим. Сегодня Тибер набрал такое количество голосов только за счет авторитета Красного двора, которому понадобился новый «дракон» вместо павшего Лорса.

Неужели Тар подозревает его в нечистой игре? Чушь! Это невозможно! Нет у Тибера нужных ресурсов.

«Впрочем, — отстраненно подумал Второй принц. — Лучше принц Тибер, чем императрица Сейлан. Главное, чтобы мама не узнала о подозрениях Тара. Узнает — Тибер обречен».

Хоть борьба за власть вошла в решающую фазу, подставлять младшего брата Харусу не хотелось. Он способен выиграть без этих грязных игр. Одного предательства с него достаточно.

— По городу ходят нехорошие слухи, — продолжил он, меняя тему. — Все слышали, что убийцы Лорса и лаэра Элая Зогна кричали про Зеленый двор.

— Когда-нибудь тупость жителей приведет этот город к гибели, — поморщился Тар.

Эти слухи доходили и до него. Оставленные в городе люди Дорга приносили их с завидной регулярностью.

Увы, толпа не умеет думать, зато очень любит обвинять. Доказательства — это для судов. Для толпы достаточно слуха. Главное, выкрикнуть его погромче, и в нужный момент, тогда толпа поверит в любую дикость.

— Они всего лишь испуганные люди, Тар. А ты, прости за сравнение, всегда был для них пугалом. Да и своими действиями только раззадоривал толпу, плодя новые слухи, страшнее старых. Так стоит ли удивляться, что тебя обвиняют в сильном ветре, холоде, жаре, болезнях и неурожаях?

— Это их проблемы.

— Боюсь, что они могут стать нашими проблемами, — вздохнул Харус. — Ты знаешь, что Белые жрецы исчезли? Их храм пуст. Священный огонь погашен.

— Вижу, в мученики белые не торопятся. Разумно.

— Глупо, — не согласился Харус. — Не знаю, они стояли за этой бойней на площади, или постарался кто-то еще, но своим бегством белые подписали себе смертный приговор. И они это знают, но почему-то все равно решились на побег.

— Думаешь, они не сбежали, а просто спрятались?

— Уверен в этом. Толпа любит белых.

— Боишься, что жрецы подобьют горожан на бунт против кланов?

— Боюсь, — не стал отрицать Харус. Память о недавних бесчинствах была еще свежа в его памяти. Да и Эльгери ати Унсан много чего рассказала про штурм посольства астшана.

— Это будет бойня похлеще чем на площади, — подтвердил его опасения Тар. — Но когда белых это останавливало…

Второй принц ничего не ответил. Закрыв глаза, он откинулся на мягкие подушки, вслушиваясь в тихий скрип оси повозки.

— Нет! Белые не безумцы, — молитвенно повторил он, пытаясь себя переубедить, но уверенности в его словах не чувствовалось. Если к трагедии на площади непричастны белые, то последний подозреваемый — его мать. Думать об этом не хотелось, а спрашивать у матери он побоялся. — Любой мятеж утонет в крови, — добавил Харус. — Нет, он не станут этого делать.

Не дождавшись ответа, он открыл глаза. Но Тара в повозке уже не было. Мрачно выглянув на улицу, Второй принц наградил гневным взглядом Нею и стражей. Но шедшая возле высокого колеса служанка только вопросительно взглянула на своего господина. А стража и вовсе продолжала мерно вышагивающих рядом с повозкой, явно даже не подозревая о недавнем госте Второго принца.

Задернув полог, Харус откинулся на подушки и вновь погрузился в мрачные раздумья.

* * *

В очередной раз измерив шагами ширину улицы от одной стены до другой, Милева обернулась на звук шагов, угрожающе положив руку на рукоять меча.

— Свои, Огонек, — сообщил Тар.

Доспехи стражников Белого города оказались отличной маскировкой. На них не обращали никакого внимания. Словно они являлись еще одним элементом декораций Белого города.

Оставив в покое рукоять меча, Милева вновь нервно прошлась от стены к стене.

— Я была рядом, но не смогла его успокоить. Обнять. Только коснулась, да и то слегка, — пожаловалась она.

— Зато ты убедилась, что с ним все в порядке.

— В порядке! — гневно воскликнула Милева. — Он сильно похудел!

На этот счет у Тара было свое мнение. Милева явно преувеличивала. За те несколько дней, что прошли с момента ее мнимой гибели, Рантор никак не мог похудеть так сильно, чтобы это было заметно. Но он благоразумно оставил его при себе.

— Долго еще мой мальчик будет страдать? — продолжала давить Пятая императрица.

— Скоро все закончиться. Я обещаю.

— Вот именно! Ты только обещаешь! Закончится чем?

— Победой, разумеется. И только нашей!

— Твоей, — вымучено улыбнулась Милева, обнаружив, что как-то внезапно оказалась прижата спиной к стене. А Тар находится совсем рядом.

— Нашей, Огонек. — Затянутая в перчатку ладонь скользнула по ее щеке. — Раз мы вместе, то и победа у нас общая.

— С чего ты взял, что мы вместе? — Вырваться Милева не пыталась. Отлично знала, что Тар воспримет это как сигнал к действию.

Крепкие пальцы подняли ее подбородок вверх, заставив смотреть прямо в черные провалы глаз.

— Что мое, то мое. Или ты уже забыла?

— Кажется, я начинаю понимать, почему ты меня постоянно злишь, — сообщила она, пытаясь унять предательское сердцебиение. — Когда я злюсь, то отвлекаюсь от мыслей о Ранторе.

Напоминать Тару про обещание оставить ее с сыном в покое, когда все закончится, она не стала. Не верила в правдивость его слов? Или сама не хотела разрывать эту странную связь?

Ответить на этот вопрос честно она не могла.

— Ты рассчитываешь, что чем больше времени мы проведем вместе. Тем сложнее нам будет расстаться? — внезапно поняла она.

— Ты всегда была умной девочкой, Огонек, — отозвался Тар, сделав к ее разочарованию, шаг назад.

— Зачем тебе понадобилось это заседание Палаты Власти? — нахмурилась Милева. — Ни за что не поверю, что все дело в Ранторе.

— Хотел переговорить с Харусом и Тибером. Борьба за власть зашла слишком далеко. Хоть мне и плевать, — не очень искренне соврал Тар, — но эта империя — наследие моего отца. А Лорс, плох он или хорош, был моим братом.

— И как успехи с поисками?

— С Харусомя поговорил. А Тибер пропал.

— Это значит…

— Пока что это ничего не значит! — резко отрезал Первый принц, только подтверждая подозрения Милевы.

— Я понимаю, он твой брат. Но на площади погибли десятки ни в чем неповинных горожан. — Про Лорса и охрану Четвертого принца она напоминать не стала. Одаренные одноцветных дворов в эти дни гибли, словно мухи. Но такова цена «мирной» передачи власти. Жители города — это другое дело. — Если он виновен…

— То я его остановлю! Но с таким же успехом это может быть Харус.

— Харус? Это невозможно!

— А Тибер?

Не зная, что ответить, Милева замолчала.

* * *

Бросив на кресло серый плащ, что подошел бы разве что слуге, Тибер склонился над столом, азартно передвигая карты.

Осталось только три столбца карт. И многие цветные картинки покинули игровое поле.

— Ты задержался, — заметила Кэра. — Экипаж пришел пустым. Решил поискать приключений в городе?

— А ты ревнуешь? Зря. Как я и предполагал, мой дорогой самый старший братец сегодня отчаянно искал встречи. А я не настолько слеп, чтобы меня можно было обмануть простым маскарадом. Похоже, он не безнадежен и наконец-то начал думать головой, — заявил Тибер, послав в сторону девушки радостную, предвкушающую улыбку. — Пришлось позорно бежать, то есть я хотел сказать — искусно отступить.

— Исчезнув, ты только подпитал подозрения Тара. Зачем? Тем более, если знал, что он будет тебя искать.

— Как любит говорить мой недожареный братец, не знал, а догадывался. Он стал очень осторожен наш Тар.

— Похоже, его интерес тебя только радует, — констатировала Кэра.

— Конечно! — подтвердил Третий принц, взяв одну из карт. — Когда все идет, как планируешь, становится слишком скучно. Без азарта игры нет радости победы. Она теряет свой неповторимый вкус.

— Но остается победой. Или для тебя процесс важнее результата?

— Процесс не менее важен. А результат практически предопределен.

— Странно это слышать, ведь у тебя всего двенадцать голосов. Против восемнадцати у Харуса. Ты уверен, что все предопределено?

— Склонный к компромиссам, но все же самостоятельный Харус. За спиной которого всегда будет стоять тень императрицы Сейлан. Или забавный, безобидный дурак. — Он отвесил шуточный поклон в сторону Кэры. — Без особых связей и поддержки. Договориться с ним невозможно, но и не нужно. Зато им с легкостью можно манипулировать. Что выберет большинство клановых?

— В Палате Власти не только клановая знать, — напомнила Кэра. В словах Третьего принца была своя доля правды. Ночной визит лаэра Этора Суана это подтвердил.

— Голосование — это всего лишь одна из возможностей. Не самая главная. Да и до последнего голосования еще десять дней. Многое может произойти.

— Например, Тар выйдет на твой след. Ты не думаешь, что не найдя тебя в Палатах Власти, он заявится сюда?

— Жду с нетерпением! Опасно дергать дракона за хвост, но так волнительно! А пока что скажи мне, что произойдет, если на Харуса будет совершено покушение?

— Ты же не…

— Неудачное покушение…

— Ты станешь главным подозреваемым. И на тебя ополчаться все. Оранжевый двор, Синий…

— И Тар?

— И Тар, — подтвердила Кэра, пытаясь понять, к чему ведет Третий принц.

— А если мой дорогой брат заподозрит, что первое покушение на Харуса было просто инсценировкой? Все как-то позабыли, что не так давно моего второго братца пытались отравить. Трогательная была картина, когда он высушенным скелетом валялся в своей кроватке.

— А это была инсценировка? — поразилась Кэра. Находясь рядом с Таром, она неоднократно становилась свидетелем неудачных покушений. Так что даже не думала, что кому-то может понадобиться инсценировка подобного.

— Скажем так, в море Пряностей есть одна интересная рыба. Яд которой может вызвать нечто подобное. А рода ларов с островов Китов имеют крепкие торговые связи с Берегом торговцев, что на берегу этого самого моря Пряностей. А кто у нас связан с островами Китов? Правильный ответ — Вторая императрица.

— Слишком сложная цепочка. И ничего не доказывает.

— Верно, — утвердительно кивнул Тибер. — Но ты же знаешь моего дорогого братца. Всех принцев так или иначе пытались убить. И с одной стороны есть Харус, на которого совершается уже второе неудачное покушение. При том Лорсу хватило одного. А с другой стороны — я, с которым не происходит ничего плохого. Любой нормальный человек заподозрит меня в нечестной игре. Но Тар тут же сделает стойку на Харуса. Особенно если помнить, что именно наш Второй принц заботится о его сыне. Дней на десять этого развлечения Тару хватит, — предрек Тибер.

— А что потом? — насторожилась Кэра, сообразив, что попыткой посеять рознь между братьями все не ограничивается, и за действиями Тибера стоит что-то еще.

— А потом… — Тибер убрал руки под стол. Где-то в глубине щелкнула скрытая под слоями красного дерева и бархата скрытая пружина. Казавшаяся прежде монолитной боковая стенка стола открылась, явив миру небольшую нишу тайника. В его глубине лежали два толстых свитка. — А потом будет четвертое заседание Палаты Власти. Если оно не увенчается успехом, то в дело вступит…

— Право последней воли императора, — закончила за него Кэра, расширенными глазами разглядывая печати на свитках.

Глава 37 Придуманный враг

— Можно?

Дождавшись разрешающего кивка от Тибера, Кэра с легким трепетом взяла один из свитков.

— Но печати сломаны! — с возмущением отметила она, когда удалось изучить содержимое тайника.

— Мне было интересно, — небрежно обронил Тибер.

— И для этого ты сломал печати сразу на двух свитках? — с подозрением уточнила Кэра. Одну сломанную печать еще как-то можно оправдать. Но вторую… теперь эти свитки с завещанием бесполезны.

«Стоп! — внезапно поняла она. — А зачем Тиберу понадобилось завещание императора? Как он вообще его достал? Если с одним свитком все очевидно, то второй».

— Ты был вторым хранителем! — поняла она.

Вместо ответа Тибер принялся тщательно изучать пятно на потолке.

Поняв, что ответа не дождется, Кэра развернула один из свитков. Быстро пробежала взглядам по высокопарным, но бесполезным первым строчкам, пока не наткнулась на самое важное.

— Тибер Валлон? — удивилась она, разглядывая строгие буквы.

Схватив второй свиток, она судорожно его развернула, но нашла в нем то же самое имя.

Что-то не сходилось. Поскребя чернила ногтем, она посмотрела лист на свет. Нет, на месте имени бумага была такого же цвета. А значит, чернила не соскабливали.

— Можешь не всматриваться. Все было проделано на высшем уровне.

— Значит, это все же подделка⁈ — Поверить в это куда проще, чем в такой выбор императора. Или Гехан Третий знал, какой волк в овечьей шкуре его третий сын? — Ты исправил завещание императора?

— Да, — не стал отрицать очевидное Третий принц. — Привел его к правильному виду.

— Нужному тебе, — поправила его Кэра.

— Правильному! — не поддержал ее порыв Тибер.

— Никто в это, — она взвесила свиток в руках, — не поверит.

— Поверят. У них не останется другого выбора.

— Ты принимаешь свои фантазии за реальность. — Положив свитки, Кэра начала демонстративно загибать пальцы. — Во-первых, свитки распечатаны. Во-вторых, никто не поверит, что император решил сделать тебя наследником. Особенно если именно ты найдешь завещание и доставишь его в Палаты Власти.

— Я мог бы поспорить по каждому твоему пункту, но не стану. Да и с чего ты взяла, что именно я найду завещание? Тар вполне способен с этим справиться. А лаэр Басор Суан мне никогда не нравился.

— Он же первым перебежал на твою сторону, — напомнила Кэра, прекрасно понимая, что Тибер не случайно вспомнил недавнего ночного визитера.

— И уже видит себя за моим троном, дергающим за ниточки послушную куклу-императора, — скривился Тибер, презрительно прищурившись. — Я никогда не буду марионеткой! — зло прошипел он. — Никогда! Лучше разделаться с ним и лаэром Этором сейчас, чем разбираться с ними потом.

— А голоса?

Тибер постучал по завещанию.

— Голос клана Вэйр никуда от меня не денется. А единственный голос патриарха рода Суан ничто по сравнению с голосами моего отца.

— Осталось самое простое, — хмыкнула Кэра. — Как-то подбросить завещание роду Суан и натравить на них Тара или кого-то еще.

— О-о, за этим дело не станет. Глупо не использовать то, что само идет мне в руки.

Повинуясь внезапному приливу вдохновения, план сам собой рождался в его голове. Не усидев на месте, Тибер прошелся по кабинету. Именно в такие моменты он чувствовал себя по настоящему счастливым. Да если бы не эта проклятая нога, он бы прыгал от восторга.

— План с покушением придется слегка изменить, но это только к лучшему, — лихорадочно пробормотал он. — Великолепно! Я просто гениальный ублюдок!

— А еще очень скромный, — поддакнула Кэра, сделав на всякий случай шаг к дверям. Одержимые, они такие — никогда не знаешь, что от них ожидать. А Тибер в этот момент не выглядел особо адекватным.

— Это само собой, — согласился Третий принц, навернув очередной круг возле стола. — Помнишь то покушение в поместье Милевы? Тар давно подозревает Басора Суана. Не удивительно. Патриарх рода Суан один из самых опытных мастеров школы огня. Когда произойдет новое покушение мастера той же школы, но уже на Харуса, его подозрения превратятся в уверенность.

— Кажется, ты забыл, что покушение должно быть неудачным, — напомнила Кэра. — Ты хочешь отвлечь Тара от себя, переключив его внимание на Харуса. Причем тут род Суан?

— А если мой дорогой недожаренный братец узнает о тайной встрече между Оранжевым двором, родом Суан и Белыми жрецами незадолго до покушения на Лорса? Интересно, о чем могли договариваться такие разные люди? — издевательски протянул Тибер. — Наверное о празднованиях в честь победы Четвертого принца?

Эти слова объясняли успех двойного покушения. Сложно провалиться, если на твоей стороне часть охраны целей. Зачем роду Суан это понадобилась, Кэра не знала, но Тибер явно знал, что говорил. Вернее, знал он гораздо больше, чем говорил. Но к этому она привыкла еще в то время, когда была с Таром.

Все же кое-что в этом без сомнения интересном плане ее смущало.

— Сильный одаренный школы Огня, — внезапно поняла она.

Пусть школа Огня довольно популярна, но план Тибера включает технику высокой ступени, а значит и очень сильного мастера этой школы. Таковых в империи не так много. И все они представлены в Палате Власти.

— Ход твоих мыслей мне нравится, — ободряюще кивнул Тибер. — Видимо, я не самый плохой учитель, — добавил он с нарочито напускной гордостью и довольно улыбнулся.

Пришло время приоткрыть Кэре еще один слой.

В своих взаимоотношениях с окружением Тибер старался следовать немного усовершенствованной древней истине «доверяй, но проверяй». Ее более современная форма, взятая на вооружении Третьим принцем, звучала так: «Не доверяй, контролируй и проверяй!».

Вот и за Кэрой все это время он так или иначе присматривал, подбрасывал ей крупицы информации, раскрывал часть своих многочисленных секретов и следил за реакцией. По всему выходило, что Кэра разорвала все связи с Первым принцем. Что не могло не радовать.

Найти любовницу легко, а верную соратницу — гораздо труднее. Но только такая достойна стать его императрицей. Перед глазами Тибера всегда стоял пример отца. Если Первую императрицу Гехан Третий выбрал по схожим причинам, желая привязать к себе сильную, талантливую одаренную, то все последующие его жены были чисто политическим выбором. Желанием угодить кланам.

Нет. Это путь в никуда. Сколько уступок не делай кланам, они всегда будут хотеть большего. А значит, нужна сила, способная поставить их на место. Главная проблема в том, что эта сила тоже будет хотеть большего, но уже для себя.

— Сильный одаренный школы огня есть у Белых жрецов, — коротко бросил он, словно с головой ныряя в ледяную воду. — И они мне с радостью помогут, как делали это раньше.

Слова сказаны. Он не без удовольствия отметил, что Кэру это признание не удивило.

— А их не волнует, что ты одержимый? — только и спросила она.

— Не все такие наблюдательные, моя дорогая Кэра… Белые ошибочно полагают, что с легкостью смогут меня контролировать. За мной нет никакой силы, а значит, мне придется полагаться на их власть и влияние. Все видят меня лишь послушной марионеткой, не замечая, что именно они пляшут на ниточках.

— Это не мешало Белым жрецам сотрудничать с Красным двором, — заметила Кэра, справедливо рассудив, что себя Тибер к красным не относит. Сторона Третьего принца — третий принц.

— И с Оранжевым, — кивнул он. — Белые, как и я, не хотят складывать все яйца в одну корзину. Будь у них такая возможность, они бы и с Таром могли договориться.

Кэра вспомнила их неожиданного спутника на пути в столицу и мысленно согласилась с Третьим принцем. Если сторона Тибера — это Тибер. То сторона Белого храма — белый храм.

В столице империи все пытаются выгадать для себя как можно больше, потеряв как можно меньше. Обманывают, убивают, предают. Но при этом искренне полагают, что именно на их стороне правда.

В такие моменты она начинала скучать по такой опасной и беспокойной Скале. В столице империи, как оказалось, опасностей куда больше. Как и соблазнов…

— Я буду использовать Белых жрецов против кланов и астшанцев, — продолжил Тибер свое откровенное признание. — Кланы — против астшанцев и белых. И астшанцев против белых и кланов. Постоянно возвышая и низвергая то первых, то вторых, то третьих. Я не буду от них зависеть! Это они будут зависеть от милости императора!

— Осталось самое простое — стать им.

— Ты права — это самое простое.

* * *

— От щита!

Ровный квадрат неполной центурии слаженно развернулся налево.

— От кинжала!

Такое же слаженное движение, и строй развернулся направо.

Отстранившись от окна, Милева вернулась за стол.

Три дня тому назад, после ночной прогулки по ближайшим поместьям сторонников Красного двора, Тар окончательно перестал прятаться. И остался на постоялом дворе, целиком снятом для соленых клинков «Императрицы Имсаль». А так же мятежных легионеров Дорга, неуклюже маскирующихся под команду флагмана Скалы. В последние дни, из-за участившихся тренировок, даже эта маскировка трещала по швам.

Впрочем, после событий в столице, про поиски Тара и мятежных легионеров все резко забыли. Даже рода, которые принц почел своим ночным визитом, не стали поднимать панику. Нет, они не испугались. Просто в характерной для двухцветной знати империи манере решили обождать. Слишком много странного и непонятного происходило в столице. Слишком неопределенными были итоги выборов.

Сидевший за столом Тар подвинул в ее сторону большую, больше подходившую для пива глиняную кружку. В которой плескался горячий травяной взвар.

Благодарно кивнув, Милева приняла ее. Сделала глоток. Терпкий травяной напиток имел странный, незнакомый ей, но довольно приятный привкус.

— Что ты туда добавил?

— Несколько любопытных травок, привезенных со Скалы… Они безопасны, — пояснил Тар, заметив настороженный взгляд, брошенный Милевой на содержимое своей кружки. — Легкий тонизирующий эффект. И не более того.

— Поверю на слово, — согласилась Милева, сделав еще один глоток. От Тара, с его интересом к алхимии, всего можно ожидать, но травить ее он бы точно не стал.

Взяв вторую кружку, Тар подошел к оставленной Милевой позиции возле окна.

— Дарий приехал, — сообщил он, заметив въехавшего через ворота всадника.

Центурион Второго Крепкого был достаточно сильным одаренным, но лошади его почему-то не боялись. Не до такой степени, чтобы можно было использовать техники верхом. Но и не дрожали, норовя сбросить при первой возможности, как это бывало с большинством других одаренных.

— Сейчас мы узнаем свежие новости, — добавил Тар, разом опустошив кружку с горячим взваром.

Новости не заставили себя ждать. Вот только принес их уже Дорг Хромец.

— Утром по загородному поместью Второго принца нанесли удар «огненным смерчем», — сообщил легат, едва переступив порог комнаты.

Милева попыталась вскочить из-за стола. Но руки Тара с силой надавили ей на плечи, не давая встать. Она дернулась, пытаясь вырваться, но Первый принц держал крепко. Просто вдавив ее в стул.

— Пусти!

— Не отпущу, пока ты не успокоишься. С Рантором все в порядке.

Будь иначе, прямолинейный Дорг сначала бы выразил соболезнования, сказал о погибших и пострадавших и только потом озвучивал причину.

Некоторое время Милева метала в него гневные взгляды, а затем постаралась взять себя в руки.

— Все, я успокоилась. Отпусти.

Выждав некоторое время, Тар оставил ее плечи в покое.

— Рассказывай дальше, — потребовал он, резко развернувшись к молча взиравшему на эту сцену Доргу.

— Часть загородного поместья Второго принца пострадала. Но погибших и раненых нет, — торопливо закончил легат, заметив, что ладонь Пятой императрицы блуждает по поясу в поисках рукояти меча.

— Площадная техника восьмой ступени и ни одного пострадавшего? — не поверила услышанному Милева, оставив попытки отыскать рукоять опрометчиво оставленного в спальне меча.

— Убийца ударил по правому «хозяйскому» крылу, а в нем располагались покои императрицы, — пояснил Дорг. — Изначально поместье принадлежало ее высочеству. Хоть она и подарила его сыну, принц Харус не стал ничего менять и остался в левом крыле.

— Тем самым нарушил несколько не особо важных канонов Гармонии, по которым хозяйским крылом считалось правое, — задумчиво добавил Тар, отлично зная нелюбовь младшего брата к переменам. Обустроив быт в одном месте, Харус не станет ничего менять ради каких-то там канонов. Даже если это всего лишь переезд в соседнее крыло собственного поместья. А на чужое мнение ему всегда было наплевать даже больше чем Тиберу. — Но его поместье — его правила, — закончил он, задумчиво почесав бровь.

— Убийца этого не знал? — удивилась Милева. И причина ее удивления была Тару совершенно понятна.

— Или сделал вид, что не знает, — медленно добавил он.

Покушение выходило слишком странным, неправильным, несерьезным… Ложным? Такими техниками нужно бить наверняка. Потому что иначе твой выживший противник тоже перестанет стесняться в средствах. Где «огненный смерч», там и любимая Геханом Третьим «ярость бури», «удар глубин» и остальные техники высоких ступеней, способные уничтожить не только поместье, но и небольшой городок. Счастье, что мастеров, способных сотворить подобное, в империи можно пересчитать по пальцам.

— Мы должны… — начала было Милева, но остановилась.

Первой ее мыслью было немедленно увести Рантора в более безопасное место. Но где это более безопасное место? Здесь, рядом с ней? Бежать? Но куда? Сначала убийство Лорса, теперь покушение с применением техники высокой ступени — старые негласные правила больше не действуют. А значит и отказ Рантора от борьбы за трон ничего не стоит. Нет, с Харусом, несмотря на все произошедшее, ее сыну будет лучше. Хотя бы потому, что Второй принц более привлекательная мишень чем шестой.

— У тебя есть что-то еще? — угадал Тар, внимательно посмотрев на мнущегося у дверей Дорга.

Легат явно хотел что-то сказать. Но не решался. Что для него было нехарактерно.

— Не так давно до меня дошел один слух. Но проверить его достоверность мне так и не удалось.

— Слух? Какого рода слух? — немедленно насторожился Тар. В отличие от своего легата, он против слухов ничего не имел. Слухи в столице имели скверную привычку становиться если не правдой, то источником проблем. А значит и игнорировать их не стоило.

— Говорят, что императрицу Сейлан видели в городе.

— При том, что она все еще находится под домашним арестом? Это действительно странно, — согласился Тар.

Запрет покидать поместье в Белом городе, исключая официальные мероприятия, со Второй императрицы никто не снимал.

— Это еще не все. Примерно в то же время и в том же районе заметили лаэра Этора Суана и главу Белых жрецов, брата Анато, — добавил Дорг. — И все это произошло незадолго до удачного покушения на принца Лорса.

— Какой интересный слух. — Тар стал похож на хищника, почувствовавшего запах крови раненой добычи. — Оранжевый двор, Белые жрецы и род Суан вместе… Лорс, к убийству которого, скорее всего, причастны именно Белые жрецы. А сегодня у нас покушение на Харуса, но неудачное, и одаренный школы огня. И именно такой одаренный есть у рода Суан. Того самого рода Суан, что отвечает за безопасность не только клана Вэйр, но и Оранжевого двора. Слишком много совпадений.

— Думаешь, покушение на Харуса — это обманка. — Милеве не составило труда просчитать ход мыслей Тара. Способ, а главное результаты покушения на Второго принца не могли не настораживать. — Каких-то два дня тому назад ты подозревал во всем Тибера, — напомнила она, позволив малую толику скепсиса в голосе.

— Это было два дня тому назад. Хотя, я и сейчас его подозреваю. Но Тибер не такая большая проблема, как может показаться. В отличие от императрицы Сейлан… — Тар закрыл глаза. Он давно привык к предательству, но принимать его так и не научился, как и прощать. Вторая императрица была ему как вторая мать. Сколько бы забавно не звучали эти две двойки.

Но есть границы, через которые не стоит переступать.

— Харус знает? — встревожилась Милева.

Теперь поместье Второго принца не казалось ей надежным убежищем для сына. Не допустил ли Тар глупость, дав в руки Оранжевого двора такого заложника?

Впрочем, если за всем стоит именно Сейлан, то безопаснее места для Рантора не найти. Ведь он гарантия, пусть и слабая. Лишний шанс на переговорах с Таром с позиции силы.

А вести переговоры с Первым принцем с какой-то другой позиции глупо. Ведь Тар на них просто не пойдет.

Тар не ответил. Вместо этого он посмотрел на легата Второго крепкого. И тот вытянулся, предугадав приказ.

— Дорг, готовь людей. Ночью нам предстоит работа. Хватит блуждать в темноте. Пора навестить тех, кто точно знает насчет этих двух покушений. Даже трех, если вспомнить нападение на меня в Желтом дворе.

— Хочешь провести еще один тур агрессивной дипломатии, но теперь с родом Суан? — поняла Милева, немного удивляясь, с какой легкостью ей это удается. — Все это только слухи, — напомнила она.

— Слишком похожие на правду. Нет, время дипломатии прошло, — отстраненно бросил Тар. — Видят аспекты, я не хотел лишней крови… но никогда ее не боялся. Лаэр Басор Суан слишком гнилой, даже для двухцветного рода. А гниль нужно выжигать.

Глава 38 Яблоко раздора

Пожевывая травинку, Кэра лениво покачивала ногой. С такой высоты дорога к Хагронгу лежала, как на ладони.

Она вновь проверила кожаный тубус на поясе. Такими обычно пользовались гонцы.

Прекрасный план Тибера имел один незначительный изъян… Вообще-то, изъянов в плане было хоть отбавляй. Но этот Кэра считала самым главным. Басор Суан должен был получить в свои руки завещание императора незадолго до нападения Первого принца. Иначе все теряло смысл. Разумеется, отправкой простым гонцом тут не ограничишься. Поэтому ей пришлось взять эту миссию на себя.

— А если Тар распечатает один из свитков? — поинтересовалась она, бросив взгляд на толстую ветку, что располагалась ниже. Тибер развалился на ней, словно довольный кот, свесив для равновесия обе ноги.

— Для этого Тар слишком щепетилен, — отозвался тот, не открывая глаза. — К тому же, он уверен, что именно его отец указал в завещании.

— Так оно и было?

— Не важно, что было. Важно, что будет.

— А ведь ты мне все еще не доверяешь, — заметила Кэра слегка обиженно. Причина, по которой Тибер решил составить ей компанию, была очевидна.

— Я доверяю тебе больше всех прочих. Но полностью доверяю только себе, — не стал отрицать Третий принц.

— В этом вы тоже похожи, — бросила девушка, но продолжать этот спор не стала. — И все же, что будет, если завещание вновь исчезнет или будет уничтожено во время боя? — вновь уточнила она про еще один изъян плана, проигнорированный Тибером.

— Если я смог подделать печать отца, то за подделкой еще двух копий завещания дело не станет.

Говорил Тибер уверенно, но что-то подсказывало Кэре, что он слегка лукавит. Такая подделка потребует времени, которого у Третьего принца нет. Даже с восстановлением сломанных печатей на свитках он возился больше двух дней. А создание точно таких же свитков с нуля…

Значит, его план строится либо на том, что с пусть и подправленным, но настоящим завещанием ничего не случится. Либо Тибер задумал что-то еще. А вся это возня с завещанием — отвлечение внимания. В том числе и ее.

Вдалеке, на ведущей к холму дороге появилось движение.

— Они идут, — сообщила Кэра, удостоверившись, что это люди Тара, которых они так ждут.

— Наконец-то! — Тибер встал так резко, что едва не упал с ветки. Но ничего, устоял, вцепившись рукой в ствол. — Долго он собирался. Как видишь, я вновь оказался прав. — На его лице появилась самодовольная улыбка. — Мой недожаренный братец слишком привык к своей гениальности. К тому, что никто не может ему противостоять. И стал слишком предсказуем. Все его действия для меня — открытая книга.

— Только для тебя?

— Остальные слишком слепы или глупы. Именно это Тара пока что и спасает.

Быстро накинув на голову капюшон плаща, Кэра поправила тубус со свитками, спрыгнула вниз и направилась в сторону видневшегося за деревьями загородного поместья рода Суан.

* * *

«Цифра четыре для императорского рода явно неудачная» — подумал Басор Суан, глядя на огонь в камине.

Красный двор погрузился в траур из-за смерти Четвертого принца. Синий скорбел по погибшей Четвертой императрице.

Последние несколько дней прошли спокойно. Но он не обольщался. В воздухе отчетливо пахло грозой и кровью. Императрица Лиара затихла, поглощенная горем от гибели сына. Зато Бадрис Валлон внезапно перешел на сторону Второго принца, принеся Оранжевому двору немало голосов, сделавших Харуса лидером гонки. Но Басор не сомневался, Бадрис будет мстить. В первую очередь Лиаре, но и другим красным может достаться за компанию. Да и его отношение к Тиберу Валлону неясно.

А еще есть императрица Сейлан и Белые жрецы. Последние особенно беспокоили Басора. В идеале от них следовало избавиться. По крайней мере, от брата Анато. Насчет императрицы Сейлан он был уверен. Тайна покушения на Лорса Валлона и Элая Зогна умрет вместе с ней. А вот жрецы…

И над всем этим довлеет фигура Тара Валлона. Объявленный вне закона, он не переставал оставаться значительным, неучтенным фактором просто в силу своего присутствия в столице.

— Нет, все не то! — внезапно понял Басор Суан.

— Что не то? — недоуменно переспросил Этор, до этого момента мирно дегустировавший вино в соседним с дедом кресле.

— Не знаю, — признался патриарх рода Суан. — Тебе не кажется, что мы что-то упускаем?

— Ты устал, почтенный предок, — отмахнулся Этор, обдумав слова деда.

Последнее заседание Палаты Власти показало, что все вновь перевернулось с ног на голову. Победа Тибера, на которую они сделали ставку, все еще не предопределена. Но даже в случае поражения Третьего принца, род Суан остается с неплохим прибытком. Благодаря тайне голосования, императрица Сейлан не знает, кто решил сделать ставку на Тибера вместо Лорса. Хотя и догадывается. Хитрости и ума этой женщине не занимать. В любом случае, за победу Хоруса с нее можно будет потребовать если не все оговоренное, то многое.

— Возможно, — не стал отрицать Басор. Но чувство тревоги и не думало его отпускать.

Осторожный стук в дверь заставил патриарха рода отвлечься от размышлений.

— Войдите! — громко пригласил он стучавшего.

Дверь открылась. Стражник поместья, представленный клановым бойцом из младшей ветви рода, осторожно заглянул в комнату.

— Что у тебя, Рион? — поинтересовался Басор, с трудом вспомнив молодого одаренного, бывшего его каким-то весьма отдаленным родственником по линии двоюродного брата.

— Письмо, почтенный предок, — поклонился стражник. — Только что доставили. Просили передать лично в руки.

— Кто доставил и от кого? — не понял Басор Суан. Никаких гонцов, а значит и сообщений, он сегодня не ждал.

Рион замялся.

— Гонцом была неизвестная девушка, — пояснил он. — Оставила письмо и тут же ушла.

— Давай сюда, — Этор протянул к тубусу руку, но окрик деда заставил его остановиться.

— Стой!

Способ появления непонятного послания показался Басору Суану слишком подозрительным. Обычно гонец лично вскрывал сумку и передавал письма, демонстрируя целые печати.

— Открой сам, — потребовал патриарх у стража.

Осторожно открыв кожаный тубус, Рион опасливо заглянул внутрь. Когда ничего страшного не произошло, он достал послание.

— Дай сюда, — потребовал Басор Суан, едва увидел печать на свитках.

— Это то, о чем я думаю, — нетерпеливо уточнил Этор. Взяв у стражника тубус и свитки, он протянул один из них деду, а сам с интересом осмотрел печати на втором послании.

— Не знаю, о чем ты там думаешь, но печати выглядят настоящими. И мне это не нравится, — нахмурился Басор Суан.

Он отлично понимал — внезапное появление завещания, а что еще могли скреплять печати императора, вновь спутает все карты. Словно из воздуха возникнет множество вопросов. И подлинность завещания, не самый важный из них. Главный вопрос, которым задастся палата Власти, как у рода Суан появились эти свитки? В непонятного гонца лаэры и лары просто не поверят. Почему именно род Суан? Почему свитки возникли именно перед последним заседанием Палаты Власти, когда в дело вступит «право последней воли императора»? Которое, в данных обстоятельствах, легко оспорить.

И еще много таких же почему и зачем. Ответов у Басора нет. А лишний интерес к роду сейчас не нужен. В Палате Власти сидят далеко не дураки. Пока что смерти Элая Зогна и Лорса Валлона с родом Суан никак не связывают. Но чем больше род Суан будет привлекать к себе внимание, тем больше подозрений возникнет. Очень уж удачно сложил голову глава клана Вэйр из рода Зогн. Удачно для рода Суан…

— Тут есть что-то еще, — заметил Этор. Встряхнув тубус, в котором находились свитки, он перевернул его над столом. На красную бархатную обивку выпало кольцо, а вернее перстень-печатка.

К счастью, и легкому разочарованию Басора, перстень не был печатью императора. Но и герб на нем был ему хорошо знаком.

— Зеленый двор… — задумчиво пробормотал патриарх, разглядывая вставшего на дыбы единорога из белого золота.

— Подделка? — Этор заинтересовано вытянул шею, пытаясь рассмотреть герб.

— Не знаю, — Басор покрутил перстень, — но в любом случае, выполнено искусно.

— И что все это значит?

— Не знаю, — вновь повторил патриарх рода Суан. — Девушка! Можешь ее описать? — потребовал он, устремив взгляд на стража.

— Молодая. Красивая. Волосы… э-э, не рассмотрел, — замялся Рион. — Она была в плаще. Сером таком.

— Как она появилась у поместья? Пешком пришла? Приехала? Одна? С сопровождением? — Басор Суан продолжал сыпать вопросами.

— Пешком, кажется. Пришла одна. Хотя, тут я не уверен.

— Передав письмо, что сказала? Слово в слово.

— Срочное послание. Передать лично в руки лаэрам Басору Суану или Этору Суану.

— Мы можем отправить погоню, — предложил Этор. — Лично этим займусь! Рион, сможешь ее опозна…

Закончить предложение глава теней клана Вэйр не успел. Еще один стражник из клановых бойцов ворвался в комнату, решив не утруждать себя ненужным стуком в дверь. Но возмутиться на столь наглое нарушение Этор и Басор не успели.

— Тревога! На нас напали! — крикнул стражник. — Стража у ворот перебита.

— Кто?

— Не знаю! Они повсюду! — захлопнув дверь, он убежал. Не столько поднимать тревогу, сколько разносить панику.

Первым желанием Басора Суана было немедленно уничтожить завещание императора. Сложно представить, что все это просто совпадение. Крепко сжав один из свитков, он уже хотел превратить его в пепел. Но внезапно осознал — вдруг именно этого шага от него и ждут?

— В бой не лезь. Держи при себе. Уничтожь в случае опасности, — приказал он, бросив свиток внуку. — Пойдем, посмотрим, кто дерзнул бросить вызов нашему роду.

С одной стороны, такое нападение должно быть хорошо подготовлено. Он не самый последний одаренный в империи! Это если забыть про Этора и многочисленную стражу из младших ветвей. А значит и силы для атаки нужно подобрать превосходящие или хотя бы соизмеримые.

Но с другой стороны, в последнее время в столице происходит немало безумств. Достаточно вспомнить хотя бы ту недавнюю атаку императрицы Лиары на Синий двор. Вдруг это опять ее происки? А в таком случае сил у нападающих не так много.

Послушно убрав свитки обратно в тубус, Этор бросил ту да же перстень с печатью Первой императрицы. Перебросил лямку сумки через плечо и потянул из ножен меч.

* * *

Была на роде Суан какая-то вина, или нет, но нападения они явно не ждал. Два стража у ворот погибли даже раньше, чем успели что-то понять. Ледяные копья, прибили их тела, прежде чем обреченные защитники поместья сумели поднять тревогу. Впрочем, тревогу все же кто-то поднял. Сложно не заметить нападения, когда ворота распахиваются, от ударов ледяных копий. А стражи, несшие перед ними службу, корчатся, прибитые к деревяннымстворкам льдом, что с легкостью прошивает не только плоть, но и железо.

— Тревога! — завопил кто-то возле входа в центральное поместье. И этот крик подхватили, сразу несколько голосов, разнося его во все стороны.

— Идем вперед! — бросил Тар.

С планом атаки он решил не мудрить. Да и неудивительно. При таком соотношении сил слова тактика и стратегия теряют смысл. Даже если род Суан один из самых сильных и влиятельных в клане Вэйр, сомнительно что в загородном поместье наберется хотя бы два десятка опытных воинов. А легионеров больше сотни и с ними Первый принц, что сам по себе если не армия, то хотя бы отряд.

Тар шел первым. Милева, вновь спрятав лицо под шлемом, шла рядом с ним. Легионеры Второго Крепкого топали следом, взяв в плотный квадрат щитов своего горячо любимого дракона. При таком небольшом количестве «последователей» сила защитного артефакта удваивалась, делая их практически неуязвимыми к большинству техник.

Легионеры ценят сигнумы и драконов больше жизней, ведь они и есть их жизнь. Без дракона легион — просто смазка для клинков клановых бойцов. Но под защитой легионных святынь силы становятся равны.

Не зря одним из требований кланов был запрет на формирование новых легионов и создание драконов.

Это император и Первая императрица, делая ставку на легионеров, могли создавать легионных драконов и сигнумы по мере необходимости. Клановой знати и древним родам такое уменьшение своей силы и влияния было не очень-то и нужно.

Где это видано, давать в руки вчерашним гряземесов силу, с которой они могут бросить вызов благородным лаэрам и ларам?

Правда для ограничения числа легионов и кланам пришлось пойти на определенные уступки, ограничив число собственных бойцов. Но это легко обходилось созданием «независимых» родов ларов из числа младших ветвей.

Тройка клановых бойцов атаковала легионеров. Не рискуя вступить в ближний бой, они попытались забросать ровный квадрат щитов дистанционными техниками. Не особо сильными, так как даже не смогли повредить краску на больших щитах.

В сторону смельчаков улетела россыпь «ледяных копий» и они отступили вглубь парка. То ли решив дождаться помощи, то ли посчитав свой долг по защите резиденции рода выполненным.

— К бою! — внезапно рявкнул Тар, словно бой еще толком не начался. Впрочем, обычных клановых бойцов с их третьей-четвертой ступенью, он за противников и не воспринимал.

Появившейся в дверях поместья, Басор Суан не стал задавать вопросов о причинах нападения Первого принца, а сразу ударил. Испугался или отлично знал, почему тот пришел по его душу? Похожие на змей тонкие струйки огня обвили тело патриарха и ринулись вперед, покорные его воле. Но на пути огненных змей выросла ледяная стена.

— Займись Этором, — бросил Тар Милеве, указав мечом на вышедшего следом за патриархом главу теней. — Постарайся взять его живым. Дорг, на тебе стражники поместья.

Но прежде чем он успел сократить дистанцию, патриарх рода Суан успел еще раз ударить. Своей целью он выбрал самое слабое звено — легионеров Второго Крепкого. Огненный смерч, соткался над их головами и рухнул вниз.

— Щиты вверх!

Полыхнули, раскалившись докрасна серебряные руны на черном древке. Сцепив зубы, Дорг с трудом удержал легионного дракона. А тот сполна расплатился со старым легатом и своими последователями за верность — техника, способная плавить камень, бессильно разбилась о щиты. Несколько легионеров, получили незначительные ожоги. Три или четыре щита загорелись, но этим все и ограничилось. А на новую технику высокой ступени у Басора Суана не хватило времени, на него налетел Первый принц.

Самые сильные, техники, способные отправить на тот свет добрую сотню воинов, лучше творить с почтительной дистанции. Когда в тебя кто-то тычет отточенной полосой стали, а счет идет на удары сердца, делать это затруднительно. Вот и обмениваются вступившие в ближний бой мастера восьмой-девятой ступени техниками не выше пятой, сотворить которые не только проще, но и быстрей.

Некоторое время схватка шла на равных. Но вскоре Басор стал отступать под натиском первого принца, огрызаясь не слишком частыми контратаками из ударов и техник.

Милева схлестнулась с Этором. А Дорг, здраво рассудив, что легионеру будут только мешать, увел свой отряд в сторону небольшой группы клановых бойцов, появившейся из-за поместья. Не решаясь вступить в драку, клановые бойцы медленно отступали. Но и легионеры не могли их толком преследовать, не рискуя разбить строй или бросить дракона.

Отбив удар, Тар плавно перетек из одной стойки в другую, уходя в сторону. Резко контратаковал в ответ, но лезвие меча бессильно разрезало воздух в том месте, где только что находилась голова Басора Суана.

С ловкостью, сделавшую ему честь, патриарх рода Суан разорвал дистанцию.

— Уничтожь! — бросил он внуку, схлестнувшемуся с Милевой.

Правильно расшифровав крик деда, Этор схватился левой рукой за тубус со свитками. И этот жест не ускользнул от внимания Милевы и Тара.

Справедливо рассудив, что в тубусе что-то важное, Милева утроила усилия, обрушив на главу теней клана Вэйр град ударов и техник. Но пробить его защиту не смогла.

Очередная огненная плеть устремилась к Тару, но была перерублена белым мечом. Проигнорировав Басора, в сторону Этора полетело «ледяное копье». Отвлекаясь на угрозу справа, глава Теней, запоздал с блоком. Меч Милевы ударил его в шею. Силы удара было недостаточно, чтобы снести голову. Но для главы Теней, внезапно ставшего бывшим, это стало слабым утешением. Судорожно пытаясь зажать рану на перерубленном горле, он упал, обливаясь кровью.

— Нет!

Увидев, что внук пал, Басор рассвирепел, вскинув меч, он направил его на Милеву.

— В сторону! — крикнул Тар.

Бросив очередное «ледяное копье» в патриарха, он бросился к Миелве. Сбил ее с ног, сотворив вокруг прочную ледяную сферу. Лучшую из защитных техник его арсенала.

Пламя ударило с небес, растеклось по сфере. Но лед выдержал. Истончился, став тонким и прозрачным, словно стекло. Но рассыпался, только когда огонь спал.

Новой атаки не последовало, когда Тар и Милева поднялись на ноги, перед их взором предстал Басор Суан. Пробитый насквозь ледяным копьем, патриарх рода Суан валялся на земле. Вложив все силы в атаку, он забыл про защиту. За что и поплатился.

Глава 39 Ложное превосходство

— Цела?

— Да… Спасибо? — отозвалась Милева. Теперь, когда опасность осталась позади, пришел запоздалый страх, вызвав нервную дрожь по всему телу. Пережить «огненный шторм» сотворенный напоследок патриархом рода Суан, она могла, но без ожогов бы не обошлось. Возможно, тяжелых.

— Похоже, допрашивать тебе больше некого, — добавила она, взяв себя в руки. Бой все еще не закончен, так что не время раскисать.

Ее взгляд упал на тело главы теней клана Вэйр. Этор Суан перестал биться в агонии и лежал в луже крови, продолжая сжимать в левой руке кожаный тубус. Вроде тех, что используют гонцы для доставки особо ценных посланий.

— И что у нас тут? — заинтересовался Тар, проследив за направлением ее взгляда. — Похоже, глава теней хотел отправить кому-то послание.

Тело Этора очень удачно попало под поставленный им купол, а потому уцелело.

В голове Милевы мелькнула крамольная мысль, а ее ли Тар так торопился спасти. Или все дело в этом непонятном, но явно важном содержимом футляра. Не зря же Басор Суан приказал внуку его уничтожить. Да и последний удар мог быть направлен не только на нее, но и на тело Этора Суана.

Сняв крышку, Тар вытряхнул из тубуса первый предмет и замер, нерешительно разглядывая свиток в своих руках.

Милева пригляделась. Глаза ее расширились.

— Императорская печать? Это же…

— Завещание императора, — согласился Тар, заглянув в тубус. — Копия так же тут.

— Басор Суан был вторым хранителем? — удивилась Милева. — Что-то тут не сходится. Зачем твоему отцу понадобился патриарх клана Третьей императрицы?

— Хотел бы я это знать, — задумчиво обронил Тар, продолжая рассматривать печати. — Выглядят как настоящие. Не похоже, что их вскрывали. Хм, тут что-то еще… — передав свитки Милеве, он перевернул тубус. В широкую, мозолистую ладонь вывалился перстень-печатка. Тару хватило одного взгляда, чтобы его узнать.

Милева тоже узнала перстень.

— Печать Зеленого двора?

— Возможно.

Печать матери Тар осмотрел еще более внимательно, чем оттиски на свитках завещания. Что-то во всем этом было неправильно. Если в хранителя Басора Суана он мог хоть как-то поверить, то в то, что именно патриарх рода Суан стоял за поддельными приказами от имени Зеленого двора, верилось с трудом. Но с доказательствами сложно спорить. И эти доказательства лежали перед ним. Возможно, Басор Суан просто хранил эти предметы для кого-то другого. Например, для императрицы Сейлан?

— Выглядит, как настоящая?

— Это она и есть, — внезапно понял Тар, присмотревшись к печати. Его охватило благоговение. Вернулся кусочек той, старой жизни. Предмет, принадлежавший его матери.

— Уверен?

— Перстень-печать моей матери имеет небольшой изъян — левое копыто единорога сколото. Этот дефект практически незаметен. Особенно если не знаешь, что искать. Думаю, даже моя мать не знала об этом недостатке.

— А ты откуда о нем знаешь?

— Именно я повредил печать… — усмехнулся Тар чему-то своему, ласкающее поведя пальцами по вставшему на дыбы единорогу из белого золота. И поспешно добавил: — Случайно. Это она! — он вновь погладил перстень.

— И что все это значит?

— Пока что не знаю… Следуй за мной. Посмотрим, как там Дорг.

С гибелью патриарха и главы рода сражение за поместье прекратилось. Хотя, можно сказать, что оно толком и не началось. Фанатиков среди бойцов клана Вэйр из рода Суан не было. Если сильнейший из одаренных рода проиграет, то какие шансы у них?

Легионеры оттеснили защитников поместья до вторых ворот, где два отряда замерли друг напротив друга, дожидаясь исхода схватки патриарха и принца.

Среди людей Дорга погибших не было. Несколько легионеров получили легкие ранения, да и то по большей части от первого удара Басора Суана. Клановые бойцы, не считая двух убитых у ворот стражей, тоже не понесли потерь.

По большому счету, до появления Тара они могли просто сбежать. Но почему-то этого не сделали. А когда за строем легионеров появился Первый принц, думать о бегстве стало поздно.

— Сдавайтесь, если хотите жить, — предложил Тар. Странное появление перстня и завещания не шло у него из головы. Простые стражники могут ничего об этом не знать, но проверить не помешает. Да и по всему выходило, что больше в поместье никого нет. Двухцветные знают, чем чреваты выборы императора. Мирная передача власти бывает весьма кровавой. И свои семьи лаэры на это время увозят подальше из столицы. Впрочем, многие предпочитают проживать на территории фамильных поместий. Где они не одни из многих, а первые и самые главные.

Бойцы рода Суан неуверенно переглянулись. Шансов у них не было. Они это отлично понимали. Но глупая гордость лаэров не давала никому из них решиться первым сделать нужный шаг.

— Сдавайтесь. Мне не нужны ваши жизни и свобода. Ответьте, откуда у лаэра Этора завещание императора, и я вас отпущу. Слово Первого принца!

Несмотря на все страшные слухи, Тар всегда был противником ненужной жестокости. Не испытывал радости от убийств.

Возиться с пленниками, как и убивать, он в любом случае не собирался. Но они об этом не знали. А его репутация говорила сама за себя. И казнь, после мучительных пыток, казалась лаэрам рода Суан очевидным итогом капитуляции. Поэтому они и медлили.

Наконец, один из мечей полетел на землю. И это послужило сигналом остальным. Надежда, пусть и слабая, пережить этот день оказалась сильнее данных клятв. Да и люди, которым они дали эти клятвы, были мертвы. А больше в загородном поместье у столицы никого не было. Семьи, как младших ветвей, так и старших, проживали на востоке в главной резиденции рода Суан, что располагалась неподалеку от Авенторга, на землях облюбованных кланом Вэйр.

— Повторяю вопрос, откуда это? — Тар потряс свитком, демонстрируя печать. — Вы хоть понимаете, что произойдет с родом Суан, если его обвинят в сокрытии завещания императора?

— Был гонец, — подал голос один из обезоруженных лаэров. — Это он доставил эти свитки перед самым нападением.

— Лаэр?

— Рион, Ваше Высочество.

— Откуда такие знания для просто кланового бойца из младшей ветви?

— Я нес стражу возле главных ворот, — Рион слегка побледнел, вспомнив, что произошло со стражниками, — и доставил послание почтенному предку. Лаэры Басор и Этор при мне его открыли и много спорили, не понимая, что это значит. Затем вы их убили, — тихо закончил он, явно намекая, что странное послание и нападение как-то связаны с Первым принцем, а не с родом Суан.

— Кто доставил и когда? — спросил Тар, не зная, что практически повторяет вопросы убитого Басора Суана.

— Молодая девушка, незадолго до вашей атаки.

— Эта? — на ладони Тара соткалась миниатюрная полупрозрачная фигура Кэры.

Рион всмотрелся в иллюзию.

— Похожа, но я неуверен.

— Становиться все интереснее, — вмешалась Милева. — Я ошибаюсь или это твоя бывшая ученица?

Молча развеяв иллюзорный образ, Тар поиграл желваками, но ничего не сказал.

— Ваше Высочество? — сообразив, что допрос закончен, Дорг многозначительно поскреб ногтями шею, явно намекая, что он то никаких обещаний не давал. А значит, свидетелей нападения можно смело пускать в расход.

Счет, накопившийся у старого легата к лаэрам, не располагал к милосердию.

— Нет, — мотнул головой Тар, поняв намек. — Собирай людей, мы уходим.

— Может, хоть поместье подожжем, — предложил разом погрустневший Дорг, напомнив Тару убитого Кэрой Одноглаза.

— Мы уходим, — повторил Первый принц. — Прибереги свою ярость для других врагов. Их у меня больше, чем хочется.

— Думаешь, тот клановый сказал тебе правду? — спросила Милева, когда ворота поместья рода Суан осталось за спиной последней армии Зеленого Двора.

— А зачем ему врать? К тому же, перстень-печать и завещание… Слишком много находок, ты не находишь? И нам не пришлось их искать. Их буквально сунули нам под нос. С таким же успехом они могли свалиться прямо с неба.

— Но зачем?

— Затем, что кто-то считает себя слишком умным, а всех остальных — дураками. Но одна маленькая случайность и хороший план превращается в ничто. Хотя, мне с самого начала все это не нравилось. Очень вовремя появившийся слух, а теперь и любезно доставленное прямо перед нашим появлением завещание.

— Но ты с радостью кинулся в атаку, поверив какому-то слуху.

Тар пожал плечами. Откровенно говоря, в суматохе последних дней про Басора Суана он просто забыл. Его так часто пытались убить, что это стало чем-то привычным. Вот отдельные эпизоды и не задерживались в памяти.

— Лаэр Басор Суан мне задолжал за то покушение в твоем доме. А я всегда плачу по долгам.

— А что с твоей ученицей?

— А что с ней?

— Тар, хватит проецировать в мир свое плохое настроение, — поморщилась Милева.

Когда что-то шло не так, как задумывалось, Тар становился невыносим.

— У человека должен быть выбор. Она свой сделала. И хватит об этом.

Сердце Милевы кольнула запоздалая ревность. Предательство ученицы Тар воспринял как-то слишком спокойно. И это Тар, который так ненавидит предательство! Причина подобного снисхождения была непонятна, порождая в ее голове множество различных подозрений. Кэра Овейн недостаточно молода, чтобы Тар считал ее своей дочерью. Неужели слухи правдивы и она была его любовницей?

— Ты уверен, что завещание настоящее? — спросила она, отогнав от себя эту мысль.

— Нет.

— Тогда что ты планируешь с ним делать?

— Передам в Палату Власти. Оно все равно ни на что не влияет.

— Тот, кто подбросил его роду Суан, думает иначе, — покачала головой Милева.

— Он вообще слишком много о себе думает, — тихо проворчал Тар. — Одна маленькая, неучтенная деталь и большая хитрость превращается в огромную глупость. Так бывает, когда слишком уверовал в собственное всемогущество. Но попытка сыграть на моих эмоциях. Напомнить мне, зачем я теряю здесь свое время, признаю, хороша.

— И что все это значит?

— Ничего… Хотя, теперь мне нужно кое-что проверить. Скажи, у тебя не осталось старых приказов моей матери? Тех, из-за которых северные легионы не сдвинулись с места?

* * *

Внеочередное, срочно созванное заседание Палаты Власти привело Тибера в восторг. Сдерживать который ему удавалось с трудом. Все же именно на этот день были назначены похороны Лорса. А значит, нужно было хотя бы попытаться изобразить что-то похожее на скорбь или хотя бы равнодушие.

Сложное дело, когда у тебя настолько хорошее настроение, а все идет настолько хорошо, но он справился. Отстоял положенное время перед погребальным костром и не рассмеялся при этом.

Даже холодная отстраненность матери не смога испортить ему настроение. Скоро она увидит. Все увидят!

Только в стенах родного дома он мог дать волю своим настоящим чувствам и эмоциям.

— Как…

…ты и думал, — перебила его Кэра, закатив глаза. — Меня уже тошнит от этой фразы. Тебе говорили, что ты заносчивый, высокомерный засранец?

— Это не заносчивость, а гордость от проделанной работы, — пожурил девушку Тибер, ее ворчание не могло изменить тот простой факт, что он победил. — Не высокомерие, а достоинство… Палата Власти получила завещание, — упав в кресло, добавил он уже нормальным голосом, лишенным напускного превосходства. — Тар прислал его точно к началу заседания, собранного из-за нападения на род Суан и убийства Басора Суана. Братец вовремя сориентировался — резня в роде Суан тут же перестала кого-то интересовать.

— Тар обвинил род Суан в сокрытии завещания?

— Тар никого не обвинял. Только передал две копии завещания через капитана «Императрицы». Но умные люди быстро сопоставили факты и сообразили, где он их нашел. Спор пошел не о том, что плохого сделать Первому принцу, словно объявления вне закона мало, а о том, что делать с завещанием. Можно ли учитывать его при подсчете голосов и что делать с правом «последней воли императора».

— Какое решение приняла Палата? — заинтересовалась Кэра.

— Компромиссное, то есть не устраивающее всех, — улыбнулся Тибер.

— Молчи, — предупредила его Кэра, предостерегающе подняв ладонь. — Еще одной порции самовосхваления я не перенесу.

— Никто меня не любит и не ценит, — обиженно вздохнул он, но слова не соответствовали нагловатой улыбке, прилипшей к его лицу.

— Зато ты себя явно переоцениваешь. Эта затея с завещанием была слишком рискованной. Любая случайность могла привести к обратному эффекту.

— Ты слишком драматизируешь. Даже если допустить, что Тар вызнал, что род Суан просто подставили. На меня он подумает в последнюю очередь.

— А если меня кто-то узнал?

— Каким образом? — удивился Тибер. — На тебе был плотный плащ, капюшон, маска. Ты ведь не забыла про маску? — уточнил он.

— Разумеется, не забыла.

— Тогда, все в порядке. Да и неуверен он, что ты служишь именно мне.

— Что с решением Палаты? — спросила Кэра, меняя тему.

— Свитки пока что отправили на тщательную проверку. Распечатывать их не будут. А голоса императора не станут учитывать при последнем голосовании…

— Разве это не твой проигрыш? — нетерпеливо перебила его Кэра. — Ты лишился голоса Басора Суана, но не приобрел голосов императора.

—…но право последней воли останется в силе, — как ни в чем не бывало, продолжил Тибер. К приступам импульсивности Кэры он давно привык. — Если голосование закончится в очередной раз ничем. То завещание вскроют, и новый император будет объявлен согласно воле старого. Теперь у молчунов в Палате Власти нет выбора. Либо они выбирают меня, либо Харуса. А если не определятся за последнее заседание, то в дело вступит право последней воли.

— То есть опять ты.

— Но они то об этом не знают. Все уверенны, что в завещании указан Тар. Одна мысль о том, что они объявили вне закона императора заставляет их жалкие душонки трястись от страха. Нет, даже самые упертые сделают свой выбор. Причем бесплатно!

— Но они могут выбрать и Харуса.

— Кто-то так и сделает, — не стал отрицать Тибер. — Но большинство, как я тебе говорил, захотят видеть на троне слабую фигуру. А не императрицу Сейлан, которая и будет дергать моего брата за ниточки.

— Лорс и Бадрис тоже не выглядели самостоятельными фигурами, — напомнила Кэра. — Всех это устраивало. Почему с Харусом все должно быть иначе?

— Императрица Медея и моя дорогая мамочка — зло знакомое, известное и изученное. За эти годы в Палате Власти сформировались устойчивые фракции Красного и Синего двора. Все знают, что будет в случае победы красных или синих, а что случиться при поражении. А императрица Сейлан — это Сейлан, — улыбка на губах Тибера стала мечтательной. — Наблюдая со стороны, я научился у нее столь многому, что мог бы назвать ее учителем. Палата Власти ее опасается. К тому же, многие из них голосовали за ее заключение под домашний арест. А кое-кто настаивал на казни. Думаешь, Сейлан про это забыла? Нет! Она просто отложила свою месть. Выжидает, словно терпеливый хищник у тропы на водопой. Потому что точно знает — у добычи нет иного пути.

— Кажется, ты что-то подобное говорил про Тара?

— Они похожи… мы все похожи. Но Тар стал сильным слишком быстро. Это его расслабило, сделало ленивым и предсказуемым. Мне приходилось крутиться как проклятому, Сейлан выжидала. Но теперь пришло мое и ее время. А Тар… это героическое прошлое, у которого нет будущего.

— Если ты рассчитываешь победить честно? То зачем все эти игры с подделкой завещания?

— Всегда нужен запасной план, — улыбка Тибера слегка подувяла, и это насторожило Кэру.

— А все же ты не так уверен в своей победе, как хочешь показать, — внезапно осознала она. — Ты боишься Второй императрицы. Не знаешь, что она может предпринять… Именно поэтому пытаешься стравить ее и Тара! А я все гадала, зачем ты добавил к завещанию еще и печать.

Тибер насупился, а затем вновь улыбнулся.

— Да. Тару плевать на выборы императора, в отличие от памяти о своей матери. Интригу Сейлан против Лорса он еще может простить, но против матери не простит никогда. И я дал ему нужные доказательства вины Второй императрицы. Никогда не понимал, чего тут гадать? Никто иной просто не мог заполучить в свои руки печать Первой императрицы, чтобы отправить поддельные приказы легионам. Тар слишком верит в семейные узы. А это глупо. Но теперь-то он вспомнит про Вторую императрицу. Ты права, Сейлан не будет бездействовать и постарается заполучить как можно больше голосов. Будь у нее больше времени, все могло быть иначе. Но этого времени у нее нет. Тар его не даст!

— Думаешь, каких-то слухов о связях Оранжевого двора и рода Суан, печати и завещания будет достаточно? В лучшем случае, Тар станет все проверять и перепроверять. В худшем — не поверит в череду таких странных совпадений. Не поверит и заподозрит неладное.

— Но не меня! — обрадовано бросил Тибер. — Меня во время гибели Первой императрицы и близко не было. Я непричастен! И Тар об этом отлично знает. К тому же, почему ты думаешь, что он не поверит? Я даю ему доказательства, которые он так долго искал. Связь Оранжевого двора с родом Суан и печать Первой императрицы — просто ниточка к прошлому. Можно сказать, я открываю моему недожаренному братцу глаза на заговор трех императриц. Ведь именно Сейлан сыграла в этом заговоре ведущую роль, подставив свою «лучшую подругу» под удар Белых жрецов. Пора покончить с этой злодейской злодейкой! Которая, к тому же, причастна к убийству моего дорогого старшего брата! Поздновато, но лучше поздно, чем никогда! Синий двор выбыл из игры, красный тоже. Настал черед Оранжевого. Тар — это только начало. Белые жрецы жаждут возвести на трон свою марионетку, — он постучал пальцами по груди. — И былым договоренностям с Оранжевым двором конец. Да и не было никаких договоренностей. Каждая из сторон использовала друг друга.

— Прямо, как это делаешь ты? — заметила Кэра, пытаясь увязать в голове весь этот торопливый поток сознания. Тибер слишком долго держал в себе множество своих и чужих тайн и, найдя благодарного слушателя, не мог остановиться.

Говорил он правду, преувеличивал или откровенно врал, она не знала. Но старалась запомнить слово в слово.

— Дурной пример заразителен. Веру в какую-то там честность большой политики я потерял даже раньше, чем девственность. Союзы, альянсы, договора — победитель всегда прав, а побежденный — просто неудачник. Предай сам или предадут тебя. Это не турнир боевых мастеров, награды за второе место не будет. Если жив останешься, то считай, что тебе повезло. Не я придумал эти правила. Но я научился по ним прекрасно играть.

Глава 40 Последние тайны

Обычно Тибер предпочитал встречаться с братом Анато наедине. Вернее, он вообще не любил встречаться с фанатичным святошей, предпочитая ограничиваться письмами. Но постоянно так проделывать не представлялось возможным. Жреца начинали одолевать ненужные подозрения. И брат Анато мог посчитать, что рыбка в лице Третьего принца, сорвалась с крючка. Не понимая, что именно он является не рыбаком, а рыбой.

— Как прошла тайная встреча со Второй императрицей, — спросил Тибер, после короткого обмена приветствиями.

— Продуктивно, — признал Анато. — Императрица Сейлан от лица Харуса обещает мне полную поддержку во всех начинаниях, — всегда спокойный жрец позволил себе кривую усмешку. — Включая разрешение строить храмы во всех крупных городах империи и защиту проповедников в западных провинциях.

— Какое щедрое предложение, — отозвался Тибер, скопировав усмешку брата Анато. — А что взамен?

— Сущая мелочь, — жрец небрежно всплеснул руками, — одного покалеченного принца должны найти в канаве. Мертвым.

— Не оригинально и обидно, — поморщился Тибер. — Я надеялся, что императрица Сейлан придумает для меня что-то более изысканное столь банальной смерти. Хотя, стоит отдать ей должное, в подобную глупую смерть могли с легкостью поверить.

— Еще один предложенный вариант — зарезали в пьяной драке.

— Этот вариант лучше, но все равно не то. Накачаться сладким дурманом, залиться до бровей хорошим вином и сдохнуть на шлюхе в кульминационный момент процесса — вот такая смерть была бы интересной. А канава или банальная поножовщина — за время своего вынужденного заточения в поместье Вторая императрица растеряла былую хватку. Надеюсь ты согласился на ее предложение?

— Разумеется, но запросил не меньше пяти дней на подготовку.

— Замечательно, — благосклонно и напыщенно кивнул Тибер. Шута перед братом Анато играть не стоило. Но демонстрация малой, «тщательно скрываемой» толики недалекости шла только на пользу. — Значит наши договоренности в силе?

— Зачем довольствоваться крошками, если можно получить все, — кивнул Анато. — Главное, чтобы ты помни о своих обещаниях.

— Все я помню! — отозвался Тибер, скорчив капризную мину. — Сначала вы поможете мне разделаться с кланами моей любимой мамочки. А затем и со всеми остальными двухцветными. Никогда не прощу этим ублюдкам того высокомерия, с которым все они на меня смотрели. А покончив с врагом внутренним, я помогу вам с Астшаном.

— Это будет достойным деянием, — согласился Анато. — Деянием истинного императора, радеющего за свою страну.

Он отлично знал, что Тибер весьма падок на лесть. А Тибер не спешил разуверить жреца в этом ошибочном знании.

Третий принц попытался незаметно выпрямиться, чтобы брат Анато это обязательно заметил.

— Кланы — это прошлое. В будущем империи им нет места! Союз Арвона и земель Белых жрецов будет непобедим. Мы изменим этот мир! Сделаем его лучше!

— Так и будет, Ваше Величество, — льстиво поддакнул Анато. — У меня все готово к последнему дню голосования.

— Что он имел в виду, — спросила Кэра, когда Белый жрец ушел. Весь разговор она тихо сидела в соседней комнате, слыша через любезно открытую дверь каждое слово.

— Еще одна страховка на тот случай, если что-то пойдет не так, — охотно пояснил Тибер. Шаг за шагом, он открывал бывшей ученице Тара настоящее положение дел, радуясь результату, который получался в итоге. — Дополнительная мотивация для колеблющихся. Перед последним заседанием Палаты Власти в городе начнутся очередные волнения против астшанцев.

— Их же всех перебили?

— Разве? Ты не забыла, где укрылась Эльгери ати Унсан? — недобро усмехнулся Тибер, пройдясь по комнате. — Это Тар медлит. Чего-то ждет. Толпа ждать не станет… Я дал ему все доказательства, а он опять колеблется, — обиженно добавил Третий принц, даже не думая играть.

— Или он просто понял, что все нечисто, а Вторую императрицу пытаются подставить.

Тибер застыл, словно налетел на невидимую стену.

— Думаешь, во всем виновата лелеемая моим недожаренным братцем паранойя? — осторожно уточнил он. — Неприятно признавать, но про это я как-то забыл. В любом случае, уже слишком поздно. Он ничего не успеет сделать, чтобы меня остановить. Я победил! Судорожные действия Второй императрицы это доказывают. Остался последний шаг. А Тар не посмеет выступить против своего императора.

* * *

— Твои приказы. — Сняв плащ, Милева выложила на стол перед Таром кучу пожелтевших от времени свитков. — Все что нашла за тот год. Пришлось перерыть половину архива, чтобы их найти.

— Надеюсь, тебя не заметили?

— Желтый двор опечатан. Но не только ты знаешь про тайные подземные ходы.

Придвинув к себе свитки, Тар открыл первый из них, некоторое время тщательно изучал печать в конце листа. Взял второй. Процедура повторилась.

Третий свиток… Четвертый… Одни он оставлял по правую руку от себя, другие ложились на стол по левую.

— Как интересно! — Просмотрев все, принц взял один из свитков, оставленных справа. — Это приказ легионам оставаться на месте. Оттиск печати на нем идеален, а значит это подделка.

— Ты ожидал другого? — пожала плечами Милева.

Вместо ответа, Тар посмотрел на задремавшего в кресле у камина Дорга. Словно почувствовав его взгляд, старый легат открыл глаза.

— Ваше Высочество? — просительно поинтересовался он.

— Приказы, что ты получал все эти годы. Те самые, с печатью моей матери. У тебя не осталось хотя бы одного?

— Нет, — Дорг с огромным трудом подавив зевок. — Хранить их было слишком опасно, поэтому все свитки с приказами тут же уничтожались.

— Ожидаемо, — вздохнул Тар. Мятежники не ведут архивов.

— Мне кажется, или для одного приказа «подделок как-то слишком много» — заметила очевидное Милева, махнув рукой на правую от Тара половину стола. В личном архиве она хватала бумаги не читая, забрав все послания императрицы Имсаль, включая обычные письма. Удивительно и странно, что добрая треть из них оказалась запечатана поддельной печатью. Такое количество фальшивок невозможно скрыть!

— Да, я заметил, — согласился Тар, перебирая свитки. Рука его замерла. — Стоп! А вот этот приказ о переводе части припасов северных легионов в Восточный страж я помню. Это было задолго до появления слухов о драконе и того злосчастного приказа императора. В это время я как раз гостил у матери, и мы долго спорили насчет перераспределения припасов. Этот приказ она писала при мне. При мне же и запечатала! Но печать на нем почему-то целая, без изъяна.

— Возможно, ты где-то ошибся?

— Нет, подлинная печать имеет изъян. А другой у матери не было.

— Тогда…

Милева попыталась задать новый вопрос, но была остановлена решительным жестом.

— Тс-с, дай подумать.

Закрыв глаза, Тар напряг память, пытаясь вспомнить.

Сначала была пустота. В которой билась одна единственная мысль: «приказ о поставках». Она и стала путеводной нитью, постепенно воскрешая в памяти обстоятельства того дня.

Поздняя весна, сырость. Дожди не прекращались дней десять. А в тот день дождь лил и вовсе как из ведра. Еще по пути к матери он порядком промок, а затем простыл. Поэтому сидел у камина, закутавшись в тяжелый теплый плед, потягивая подогретое с пряностями и медом вино.

Статная рыжеволосая женщина склонилась над столом, заполняя бесконечные бумаги. Он всегда ненавидел возиться с бумагами, оставляя большую часть на откуп Милеве. Но Первая императрица предпочитала вникать в каждую мелочь. Знала точную стоимость гвоздей и подков во всех ближайших городах. Виды на урожай и ожидаемую цену хлеба. Сколько кожи и дерева хранится на складах Восточного стража, какое количество щитов и в какой срок можно из всего этого сделать.

— Грабеж! Северные легионы останутся без припасов. А если летом варвары пойдут в новый большой набег? Как ты мне прикажешь кормить армию?

— Не пойдут. Ты отлично об этом знаешь. К тому же, тебе все быстро восполнят из центральных и западных провинций. Я уже отписалась на этот счет Гехану. Это на равнинах Трилла недород озимых, и цены выросли. Да и кланы не спешат продавать излишки, ждут, когда цена подскочит еще больше. Жадные твари! Твои припасы помогут мне поумерить их аппетиты.

— Но почему за счет моих легионов? В Центральных провинциях никакого недорода не было. Пусть отец вышлет все необходимое.

— Сын мой, ты забыл все мои уроки. Есть такое мудрое слово «плечо снабжения». Сколько придется везти припасы по дорогам из Хагронга и сколько из Реингронга?

— Это два слова. Да и до Реингронга дольше.

— По дорогам, возможно. Но ты забыл про приток Таурима, что очень удачно течет от южных Альонских гор на запад. Мне рассказать тебе о выгоде речных перевозок по сравнению с наземными? Вот и все… — Императрица отложила перо. — Сейлан, пожалуйста, принеси мне мою печать. Похоже, я ее в спальне оставила. Ларец у зеркала. Да ты сама прекрасно знаешь…

Тар открыл глаза. Голова гудела. Виски кольнула острая боль. Снова оживился незваный гость. Предлагая бросить все и немедленно, прямо сейчас отомстить, позаимствовав его силу.

— Ты что-то вспомнил, — угадала Милева. — Что-то неприятное, — добавила она в приступе проницательности.

— Этот свиток, — палец Тара поскреб потемневшую от времени бумагу, — был запечатан печатью, что принесла Вторая императрица.

— Возможно, печать подменили, и твоя мать пользовалась копией?

Тар отрицательно дернул головой. Взяв лист с левой стороны стола, он продемонстрировал его Милеве.

— Такой же приказ, насчет все тех же поставок. Но дата более поздняя. А печать другая, настоящая. — Он перебрал еще несколько приказов, как с левой, так и с правой стороны. — Их постоянно меняли. Используя то настоящую печать, то подделку. И все это на подлинных приказах моей матери. Так что поддельные приказы легионам были не разовой акцией. К этому долго готовились, проверяли и перепроверяли. Императрица Сейлан проверяла и перепроверяла, пользуясь близостью к моей матери.

— Ты не выглядишь удивленным, — немного помедлив, Милева все же обошла кресло и обняла Тара за плечи, словно пытаясь удержать от необдуманных действий.

— Я всегда знал, что она в этом так или иначе участвовала, — скривился Тар. Откинув голову назад, он потерся щекой о щеку Милевы. — Вольно или невольно. Меня интересовала только степень ее вины. Степень вины каждого!.. Проклятье, мне никогда не привыкнуть к предательству! Чего ей не хватало? Чего им всем не хватало? Власти? А они хоть раз спрашивали меня, нужна ли мне эта самая власть? Да я бы с радостью отказался от трона в пользу Харуса или Бадриса. И даже мать не смогла бы меня переубедить.

— Возможно, они не желали ей смерти…

— А Белые жрецы совершенно случайно очень удачно решили напасть. Причем прямо на ставку Первой императрицы, когда она оказалась отрезана от верных легионов и Восточного стража. Ты сама-то в это веришь? В любом случае, желали императрицы или не желали, произошло то, что произошло. С Медеи уже не спросишь, но Сейлан и Лиара должны заплатить. Впрочем, они уже платят, — внезапно жестоко улыбнулся он.

Милева отпрянула.

— Ты хочешь сказать…

— Я не причастен к смерти Лорса! Демоны, Огонек! — разозлился Тар, угадав ее мысли. — Он же был моим братом! Я его не особо любил, но смерти ему не желал.

— Прости, — тихо извинилась она, мысленно проклиная себя за излишне поспешные и глупые выводы. — Но ты явно знал, что может что-то произойти, — уже смелее добавила она, вспомнив события, предшествующие покушению.

— Знал, — подтвердил Тар. — И планировал вмешаться. Но по всему выходит, что знал об этом не только я. Или ты думаешь, то ночное нападение на нас было случайностью? А Лорс… Мне жаль, что он погиб. Но моей вины в этом нет.

— Значит, ты считаешь, что подлинную печать и завещание подбросил…

— Тибер, — кивнул Тар, резко сжав и разжав пальцы. — Остался только он. Все эти многозначительные оговорки. Полунамеки. Строя из себя дурака, он считает дураками всех окружающих. Он так увлекся этой игрой, что не заметил, как совершил огромную глупость. Задумка была неплохой, связать вместе Оранжевый двор, род Суан и Белых жрецов. Кинуть мне кость в виде завещания и печати матери. А дальше, по его идее, я должен воспылать гневом и незамедлительно начать мстить Сейлан за смерть матери и брата. Возможно еще и Хоруса зацепит. Я ведь страшен во гневе. А степень его участия мне неизвестна — возможно он в курсе дел Второй императрицы.

Тар замолчал, вновь судорожно сжимая и разжимая пальцы, стараясь успокоиться. Неприятно, когда тебя пытаются столь нагло использовать. Но нельзя поддаваться гневу.

— Да, задумано было великолепно, — продолжил он, немного пригасив клокотавшую ярость. — Но исполнение подкачало. Одна маленькая, неучтенная мелочь — уцелевший свидетель, точно знавший, как завещание и печать появились на территории поместья рода Суан. И весь этот прекрасный план оборачивается против своего создателя, полностью выдав не только его, но и силу, что стоит за ним.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла Милева.

— Подлинная печать… Откуда она у Тибера? Допустим, Сейлан могла получить печать от моей матери во время бегства. Хотя ей она не особо нужна, ведь у нее есть копия.

— Действительно, откуда, — задумалась Милева. Единственное, что пришло ей в голову — Тибер захватил печать вместе с завещанием. А значит, именно Тибер причастен к нападению на дом ее дяди.

Но ответ Тара оказался неожиданным.

— Белые жрецы, — медленно протянул Первый принц. — Все вновь возвращается к этим проклятым фанатикам. Именно им досталась печать моей матери. И они же могли отдать ее Тиберу. В его лице, они нашли себе прекрасный инструмент. И используют его во всю.

— Но почему именно Белые жрецы? Тибер мог получить печать у моего дяди, когда захватил завещание, — возразила Милева, поделившись своей версией.

— Нет, попади печать в руки Кесса Родора, он бы ее сразу уничтожил. Прости, но для главы Палаты Теней твой дядя был слишком честным. До использования мятежников для своих целей он бы просто не додумался. Поймать в ловушку — возможно. Но год за годом тайно управлять, устраняя с их помощью неугодных, это не про него. А Сейлан к поддельным приказам Доргу явно непричастна. С их помощью она бы просто уничтожила остатки Второго Крепкого, лишив меня последних верных людей.

— Что-то не сходится. Если печатью распоряжался Тибер, то именно он все эти годы отдавал приказы Второму Крепкому. А значит, и он натравил Дорга на храм Белых жрецов. Странный поступок для марионетки, — закончила Милева, довольная стройностью своих аргументов.

— Я никогда не говорил, что он послушная марионетка, — пожал плечами Тар, не видя никаких логических нестыковок в своих словах. — Да и с чего ты взяла, что Белые что-то знают. Уверен, они твердо убеждены, что именно я отдаю приказы Второму Крепкому. Доказательства — вот они, — он кивнул на Дорга. Не просто задремавшего, а заснувшего у камина.

Старого легата не разбудил даже довольно громкий стук в дверь.

— Да! — позвал Тар и не особо удивился, когда в комнату зашел Дарий. — Хочешь еще одно доказательства, — повернулся он к Милеве. — Центурион, какие слухи ты мне сегодня принес? Дай угадаю! Императрица Сейлан встречалась с представителем Белых жрецов?

— Вы совершенно правы, Ваше Высочество. Но как?

Удивленное восклицание центуриона Тар проигнорировал.

— Видишь, Огонек, как легко быть пророком. Тибер очень хочет, чтобы я своими руками расчистил ему дорогу к трону. Я не знаю, причастен ли Харус к интригам матери, или нет. Но Сейлан он не бросит. Будет биться за нее до конца. Если нужно, то с оружием в руках. Именно на этом строится расчет Тибера. Наверное, именно поэтому он и не опасается завещания и «права последней воли» императора. По его мнению, все должно решиться раньше. Я разделаюсь с Сейлан, а заодно и с Харусом. А выбирая между угрозой моего восшествия на престол, согласно последней воли отца, и им, последним из оставшихся кандидатов, Палата Власти выберет его.

— Есть еще Бадрис, — напомнила Милева.

— Последнее заседание, — парировал Тар. — И осталось всего три дня. У пятого нет ни единого шанса.

— И ты будешь молча смотреть, как Тибер становится императором?

— Откровенно говоря, мне все равно. К смерти моей матери он не причастен. Сам я на трон не рвусь. И чем император Тибер хуже императора Харуса?

— Хотя бы тем, что причастен к смерти Лорса.

— Уверена? Я вот не особо.

— Он пытался тебя убить, натравив порождений с нижних планов.

— Вновь спорно. Мы не знаем об этом наверняка. Да и убить меня пытаются так часто, что я сбился со счета.

— Раз ты уверен насчетзавещания, это значит, что именно Тибер причастен к смерти моего дяди. Тебе плевать. Но он был моим дядей! Я хочу отомстить, — сказала Милева, приведя аргумент, возразить против которого Тар не мог. — Это мое право! Он должен заплатить! И ты мне поможешь.

— Интересно, каким образом ты сможешь меня заставить, Огонек, — хмыкнул Тар. — У тебя нет ничего… — он замолчал, словно пораженный внезапно пришедшей на ум мыслью.

— Есть я и наш сын, — победно напомнила Милева. — Помоги мне отомстить, и я отправлюсь с тобой куда угодно. Даже в изгнание на твою Скалу.

— Заманчивое предложение. Пожалуй, я соглашусь.

Получив согласие, Милева недоверчиво сощурилась. Все произошло слишком быстро и просто. В ее голове родилась запоздалая мысль, что именно этого Тар и добивался. И только изображал свое нежелание бороться с Тибером.

— Но у меня будет условие, — торопливо добавила она, пытаясь получить хоть что-то от опрометчиво данного обещания. — Никаких вторых и третьих жен у тебя не будет.

— Боюсь, с этим могут быть проблемы… — отозвался Первый принц.

Глава 41 Взыскание долгов

Утро началось с тревожного крика часовых. Постоялый двор, ставший на время ставкой Первого принца, располагался немного на отшибе, зажатый в тиски между городским рвом и глубоким оврагом, разрезавшим пашню чудом уцелевшей в пригородах столицы фермы. Подступы с запада перекрывала небольшая роща, в которой предусмотрительный Дорг расставил несколько дозоров и секретов. На восток шла узкая грунтовая дорога, шагов через пятьсот вливаясь в мощенный камнем тракт. За дорогой и хорошо видимыми со второго этажа постоялого двора городскими воротами постоянно наблюдало как минимум два человека. Именно они и подняли тревогу, когда с тракта в сторону постоялого двора свернула повозка, окруженная внушительным отрядом охраны.

— Спокойно, это не нападение. Их не так много, — остановил начавшуюся деловую суету Тар, оценив приближающихся гостей.

Повозка украшена цветами Оранжевого двора. Охрана чуть больше дюжины человек. Правда среди них как минимум один мастер восьмой ступени. Тар знал его по Палате Власти. Путешествовать с таким представительным сопровождением могли только два человека. Но сомнительно, что Вторая императрица решится почтить его своим присутствием, а значит…

— Спрячьтесь, но будьте наготове, — посоветовал он Доргу. — Это Второй принц.

От брата Тар решил не прятаться. Вряд ли Харус вылез с хорошо охраняемой территории личной резиденции, чтобы встретиться с капитаном «Императрицы Имсаль». Следовательно, он отлично знает, кто на самом деле остановился на этом постоялом дворе вместе с солеными клинками.

Дорг кивнул, резко взмахнул рукой, уводя с внутреннего двора начавших выстраиваться в боевой порядок легионеров. В окне второго этажа появилась взволнованное лицо Милевы. Но Тар показал ей успокаивающий жест, и она поспешно скрылась, прекрасно понимая, что воскресать слишком рано.

Не доехав до постоялого двора шагов пятьдесят, повозка остановилась. Один из стражей ловко поставил сзади приставную лесенку. Как Тар и предполагал, именно Харус почтил его своим визитом. Выбравшись наружу, Второй принц что-то сказал своей охране. Пресек возражения повелительным жестом. Оставив сопровождение у повозки, он решительно направился к постоялому двору.

— Глупая бравада, — попенял брату Тар вместо приветствия, когда Второй принц подошел. — Принц империи сегодня разновидность дичи. А твоя шкура идет по тройной цене. Впрочем, как и у Тибера.

— Я тоже рад тебя видеть, брат, — несколько нервно улыбнулся Харус, стараясь смотреть Тару прямо в глаза. Но получалось это у него неважно.

— Пойдем в дом, — предложил Тар. — Чувствую, разговор будет долгим и не для чужих ушей. Иначе ты бы не стал тащиться в такую даль. Твоя охрана не будет нервничать? — на всякий случай уточнил он.

— Если мы уложимся в час, то не будет.

— А если через час ты не объявишься?

— Начнут штурм, — честно признал Харус. — Сам сказал, что члены императорской семьи — это вид ценной добычи.

— Маловато их, — скептически заметил Тар.

— За воротами остался еще один отряд. Небольшой, всего десять человек. Зато в нем лучшие бойцы сразу трех кланов, решивших поддержать Оранжевый двор, — отозвался Харус.

— Вижу, ты подготовился к трудным переговорам, — не без удовлетворения отметил Тар.

Харус повел плечами.

— Приходится учиться и быстро.

— С учебой у тебя никогда проблем не было, в отличие от мотивации, — проворчал Первый принц, приглашающее распахнув перед братом дверь постоялого двора. Про причину столь резких перемен он спрашивать не стал, чтобы не ставить брата в неудобное положение, вынуждая врать. Хотя, так или иначе врать и хитрить в этот день Харусу придется много. В этом Тар не сомневался.

С интересом оглядев пустой обеденный зал, освещаемый поднятой под потолок люстрой со свечами, Харус критически изучил один из столов. Поскреб его пальцем. И только убедившись в относительной чистоте, признал годным, присев за него.

— Рассказывай, с чем пожаловал в мое тайное убежище, — сказал Тар, со скрытой усмешкой наблюдая за действиями брата.

Переболев в детстве брюшной болезнью, Харус стал излишне придирчив к чистоте. Он все еще выглядел болезненно после отравления, но больше не походил на оживший труп и активно набирал вес.

— Оно такое тайное, что половина столицы подозревает неладное. А вторая половина точно знает, что ты прячешься именно тут, — неуклюже пошутил Харус, явно не горя желанием начинать серьезный разговор.

Он отлично знал, что оттягивает неизбежное, но перебороть себя было слишком трудно. Да и не привык Второй принц выступать в роли просителя. Это его мать могла щедро раздавать обещания, даже не думая их выполнять, если условия изменятся. Харус привык придерживаться взятых на себя обязательств, даже если это шло ему во вред.

— Похоже, все куда серьезней, чем я думал. — Сходив к деревянной стойке, Тар достал из под нее глиняную бутыль с вином. Снял с крюков две пивные кружки. Наполнив их, он вернулся к брату. — Промочи горло. Поможет.

Взяв кружку, Харус сделал глоток, поморщился и решительно отодвинул ее от себя. Вино было слишком крепким, крепленым. Таким хорошо напиваться, но глупо наслаждаться, улавливая тончайшие оттенки вкуса.

— Я хочу, чтобы ты поддержал меня на выборах в Палате Власти, — выдохнул он.

— Отличное начало, братец. — Чего-то подобного Тар и ожидал, но решил разыграть удивление. — Ты ничего не забыл? Меня объявили вне закона. Или ты таким хитрым образом хочешь перебить Палату Власти? Не то чтобы я против, но для начала все же стоит определиться с императором. Зачем нам проблемы с престолонаследием?

— В зале Палаты Власти этот статус на тебя не распространяется, как на одного из выборщиков императора. Очередной юридический ляп.

Тар недоверчиво хмыкнул. Законы империи такие… законы. Особенно когда речь идет о лаэрах и их привилегиях. Опытный законник может найти уйму лазеек, оспорив решение не только Палаты Власти, но и императора.

Возможно, именно поэтому кланы очень часто предпочитают обтяпывать свои дела согласно древним обычаям, не загружая Палату Законов лишней работой.

— Мне прикрываться сводом законов империи от техник, что полетят в мою сторону? — с усмешкой уточнил он. — Думаешь, это поможет?

— Никто не рискнет на тебя напасть, — твердо заверил его Харус. — Слишком свежи еще воспоминания о судьбе лаэра Басора Суана. Да ты и мог бы заметить, что всем стало резко не до тебя.

— Все равно, я не вижу смысла вмешиваться. Ты или Тибер, какая мне в сущности разница?

— А тебя не настораживает ловкость, с которой наш Третий рванул к вершинам? — спросил Харус, стрельнув глазами куда-то в сторону, словно заметил что-то невидимое.

— Он всегда был умным и хитрым, — развел руки Тар. — Именно поэтому так долго водил всех вокруг пальца, изображая шута. К тому же я слышал, что у тебя больше голосов.

— На третьем заседании так и было, — подтвердил Харус. — Но на четвертом все изменится, — добавил он, понизив голос. — Слишком многие нейтралы, выражавшие осторожный интерес на предложение подержать мою кандидатуру, стали юлить.

— Думаешь, они решили поддержать Тибера?

— А у них большой выбор? Весы колеблются. И явно не в мою сторону. За мной всегда видят тень матери. Словно я сам ни на что неспособен! А она даже не знает, что я здесь, — зло выплюнул Харус. Придвинув к себе отодвинутую кружку, он сделал из нее долгий глоток и скривился: — Как можно пить такую дрянь?

— Поверь, брат, настоящую дрянь ты еще не пил. — Тар сделал внушительный глоток из своей кружки. — Почему я должен поддержать именно тебя?

Харус подобрался. Наконец-то пошел торг. И он знал, что можно предложить.

— Я обещаю полное прощение! — внушительно произнес он. — Не только тебе, но и всем оставшимся в живых последователям Первой императрицы. Изгнанным разрешат вернуться. Восстановят в правах. Титулы, земли — они получат все. Легионеры Второго Крепкого и Третьего Быстрого будут отправлены в почетную отставку, со всеми полагающимися выплатами и привилегиями. Второй и Третий легионы восстановят…

— Нельзя восстановить то, что никогда не было уничтожено, — возразил Тар.

— Хорошо, Третий Быстрый будет восстановлен. А Второй Крепкий просто возвращен на службу, — быстро согласился Харус. Раз Тара заинтересовал этот вопрос, то не все потеряно.

— Неплохо, но…

— Я еще не закончил! — резко перебил старшего брата Второй принц. — Будет проведено полное и честное расследование мятежа Первой императрицы. Все виновные понесут наказание согласно степени вины.

Последние слова не ускользнули от Тара. Лишних иллюзий он не строил. Степень вины… Даже если допустить, что Харус говорит правду и расследование будет проведено, то степень вины Второй императрицы окажется ничтожной. Харус слишком любит мать, чтобы бросить ее на костер личных амбиций.

— Очень щедрое предложение для одного единственного голоса, ты не находишь? — только и отметил Первый принц, не позволив выказать и тени сомнений.

— Ты недооцениваешь свое влияние, — не согласился Харус. — Даже слуха о том, что ты решил меня поддержать, будет достаточно для многих колеблющихся. А твое появление в Палате Власти принесет мне победу!

— А после твоей победы меня не попытаются в очередной раз убить?

— Властью императора я тут же наложу временный запрет на решение Палаты Власти, объявившей тебя вне закона. Да и процедуры была проведена с нарушениями. Так что любой, кто попытается тебя арестовать или убить сам станет вне закона.

Тар сделал вид, что раздумывает над предложением брата.

— Хорошо, считай, что ты меня убедил, — кивнул он. — Наказать всех виновных… Помни о своем обещании.

Обрадованный Харус не стал задерживаться и поспешно покинул постоялый двор.

— Хватит прятаться, — выждав время, позвал Тар в пустоту.

— Как ты догадался? — спросила Милева, появившись из «скрыта».

— Огонек, ты всегда была любопытной и никогда не умела прятаться. Прими это как данность и смирись… но попыток не оставляй.

— Ты как-то слишком легко согласился. — Она легко проскользнула за стол, заняв бывшее место Второго принца. Брезгливо отодвинула от себя кружку с вином.

— Харус обещал мне ровно то, что я всегда хотел, но не мог получить — прощение мятежников, — задумчиво обронил Тар.

Он не стал добавлять, что и от Милевы получил все нужное. Трон? Он никогда не был властолюбивым. А все долги империи с его стороны уплачены. Осталось разобраться с некоторыми должниками, но за этим дело не станет. Особенно если Харус выполнит хотя бы часть своих обещаний.

Но Милеву было не так просто обмануть.

— Думаешь, он выполнит свое обещание? — спросила она, не скрывая скепсиса.

— Он в это верит.

— А если это ловушка? Не со стороны Харуса, так со стороны Сейлан?

Тар задумался. Выбирая между матерью и братом, Харус выберет мать. Но все же он надеялся, что брат не настолько испорчен, чтобы желать ему смерти. А остальное… переживет.

— Я буду разочарован. Но ты права, в одиночку лезть в этот клубок змей не стоит, — отозвался он после недолгого молчания. В Палате Власти сидят отнюдь не дураки. И выводы из своей первой неудачи с его арестом они сделали. — Дорга и его людей может оказаться недостаточно, — продолжил Тар, поднимаясь из-за стола. — А значит и мне пора попросить о братской помощи.

* * *

Кабинетом, примыкавшем к спальне, Бадрис пользовался редко. Но в последние дни из него практически не вылезал, разбираясь с делами Синего двора. И это было только к лучшему, позволяя отвлечься. Прах Четвертой императрицы отправился на родной юг. А ему осталась только ритуальная табличка, что нашла пристанище в небольшом Доме Предков Синего двора.

Неправильность он почувствовал сразу, стоило вернуться с обеда. Это скрытое, непонятное чутье, которое не объяснить словами. Вроде бы, ничего за время его отсутствия не изменилось: вещи на своих местах, бумаги лежат на столе в том же порядке, как он их оставил. И все же что-то было не так.

Бросив настороженный взгляд по сторонам, Пятый принц одним быстрым движением обнажил меч. Он и раньше с ним не расставался, а теперь носил даже в купальню.

— Похвальное чутье, брат, — донеслось со спины. — Но ты убит. — Ему в спину уткнулся палец. — Первым делом стоило незаметно сотворить «доспех». И только потом хвататься за меч.

— Тар?

— Ты ждал кого-то еще? — поинтересовался Первый принц. Обойдя брата, он подошел к одному из кресел, сел в него, вытянув вперед длинные ноги в высоких сапогах.

Переведя дух, Бадрис убрал меч в ножны. Нет, но куда смотрит охрана! Посторонние ходят по его дому, словно по своему. Сегодня это Тар, а завтра? Хоть он и отказался от борьбы, отдав голоса Синего двора Оранжевому, все равно чувствовал себя мишенью.

— Ты узнал, кто виновен в смерти Лорса? — быстро спросил он.

— Старший брат приветствует младшего…

— Оставим эти ритуальные расшаркивания. Тем более они тебе не нравятся. Так я повторяю свой вопрос. Ты узнал кто?

Тар выгнул бровь.

— Откуда такая трепетная любовь к четвертому?

— Если бы не это покушение, то моя мать была бы жива, — откровенно признался Бадрис. — Да и Лорс не заслуживал смерти, — подумав, добавил он уже не так уверенно.

Его отношения с Четвертым, да и не только с Четвертым принцем были странными. Но смерти он ему не желал.

— Это не мешало Красному и Синему двору начать в столице небольшую войну, — напомнил Тар.

— Мы пытались разделаться с мятежниками.

— А заодно, если повезет, то и со мной.

— А за одно и с тобой, — пожал плечами Пятый принц. Оправдываться он не собирался. — Эта ошибка стоила нам очень дорого… Так что с моим вопросом? Ты узнал?

— Доказательств у меня нет. Но к покушению причастны Белые жрецы.

— Откуда такая уверенность?

— Считай это чутьем. Да и Белые подозрительно притихли в эти дни.

— Кто за ними стоит? — Бадрис и сам предполагал, что без белых не обошлось. Из всех сил, способных провернуть подобное, у Белых жрецов были наилучшие возможности. Но самостоятельно на такой шаг они пойти не могли. Их покрывали. Покрывали на самом верху! А значит, и бить следовало по голове, а не по рукам, выполнявшим чужой приказ.

— В последние дни мне подкинули немало доказательств, что это императрица Сейлан. Проблема в том, что я в это не особо верю.

— Тибер! — Бадрис вложил одолевавшие его подозрения в одно имя и не прогадал.

— Вижу, я не одинок в своих подозрениях, — кивнул Первый принц.

— Слишком складно у нашего третьего все выходит, — скривился Бадрис. Пока Тибер действовал в тени, на него не обращали внимания. Не замечали. Да и, что скрывать, не воспринимали всерьез. А стоило! За короткий срок, Третий принц полностью изменил весь расклад на игровом поле борьбы за власть. Случайность? Умение воспользоваться подвернувшимися возможностями? Или тонкий расчет? Для точного ответа нужно время, а его нет!

— Я не знаю, набрал ли он нужное число голосов, — продолжил Пятый принц. Проигрывать всегда обидно, но вдвойне обиднее тому, кого не воспринимал всерьез. — Но точно знаю, что он обогнал Харуса. Да и Лорса Тибер ненавидел. Хоть и скрывал это за шуточками и дерзкими выходками.

— Я хочу выдвинуть против него обвинения, — приоткрыл карты Тар. — Прямо на совете! Обвинить в покушении на Лорса. Заговоре с Белыми жрецами. И призыве с нижних планов.

— Все вместе это звучит дико. Да и у тебя нет доказательств, — вздохнул Бадрис.

— А они нужны? Важна не правдивость выдвинутых обвинений, а сам факт. Когда меня обвинили в ночных нападениях на столицу, доказательств никто не требовал. Я сделаю то же самое.

— Ты изначально повел себя неправильно. Бросил вызов Палате Власти. Они этого не любят.

— А еще они не любят, когда их выставляют дураками. Вся поддержка Тибера строится на том, что им с легкостью можно будет управлять. Но если Палата Власти усомниться? Поймет, что управлять им не получится? Или что делать это будут Белые жрецы? Знакомое зло в лице императрицы Сейлан покажется им куда лучшим вариантом. Вот и посмотрим, как поведет себя Тибер, почувствовав, что корона ускользает из его рук. Он слишком уверовал в свою победу. Думает, что все предусмотрел. Всех перехитрил.

— А если Палата Власти не станет тебя слушать? Более того, попытается убить?

— Есть способ заставить ее выслушать мои доводы — верные мне люди, окружившие Палату Власти.

— Именно за этим ты пришел? — угадал Бадрис, чувствуя внезапный прилив азарта. Шаг был рискованным, вполне в духе Первого принца. Но разве он не хотел всегда походить на старшего брата? Такие веские аргументы Палата Власти не сможет игнорировать и будет вынуждена выслушать Тара. И не только выслушать. Если Тар захочет, то сможет сам стать императором. Даже завещание отца не понадобится. — Я в деле! Готов отдам под твою руку все силы Синего двора.

Прослыть мятежником он не боялся. Поздно бояться! Особенно после прочтения некоторых секретных бумаг матери. Если строго рассудить, то согласно законам империи, он уже мятежник.

Да и Тар дважды спас ему жизнь. Такие долги принято отдавать.

— Сколько у тебя людей?

— Больше, чем ты думаешь. Две когорты Седьмого Грозного тайно переброшены в одно из пригородных имений моей матери и находятся на расстоянии дневного перехода от столицы. — Заметив удивление в глазах брата, Бадрис торжествующе улыбнулся. — Я все же Лорд стратег Юга, — напомнил он.

Говорить о том, что когорты оказалась так близко к столице по приказу его матери, Бадрис не стал, скромно приписав эту заслугу себе. В конце-то концов, спрашивать за это решение будут с него. А спросят обязательно! Особенно если они проиграют. А если победят, то какой с победителей спрос? Их не судят, а награждают.

— Ты сумел меня удивить, — хмыкнул Тар, по новому посмотрев на брата. В отличие от императрицы Лиары, сломленной гибелью сына, Бадрис быстро сумел взять себя в руки. — Но как же договор с Оранжевым двором о поддержке?

— Речь шла о голосах в Палате Власти, а не о силе Синего двора. Для себя я уже все решил. Если к смерти Лорса, а значит и моей матери причастен Оранжевый двор. То тем хуже для Оранжевого двора! А если это Тибер, то ему не поздоровится!

— Не боишься прослыть мятежником?

— Отец мятежник, старший брат — мятежник. — Бадрис разумно не стал напоминать про Первую императрицу. — Так что это у нас семейное. Дальше Скалы не сошлют. А она, как я слышал, твоими стараниями, превратилась в неплохое место.

— Насчет отца — ты не прав, — заметил Тар. — Мятежник — это тот, кто проиграл. Победителя зовут иначе.

— Значит, нам нужно победить, — согласился Пятый принц.

Глава 42 Право выбора

Расхаживая за строем легионеров, центурион Тар Горон старался выглядеть бодро и уверенно, хотя никакой уверенности не чувствовал.

Четвертое и последнее заседание Палаты Власти по выборам императора. Сегодня все так или иначе решится! Но на душе у молодого центуриона было неспокойно.

Горожане стали скапливаться на прилегающих к Белому городу улицах еще засветло. Сначала это были небольшие кучки, затем группы, а когда солнце поднялось над крышами домов, на улицы выплеснулось настоящее человеческое море. К Белому городу пришла если не вся столица, то значительная ее часть.

Где толпа, там всегда беспорядки. Опасаясь неприятностей, стража Белого города спешно закрыла все ворота. Но кто-то умный вспомнил, что Палате Власти как-то предстоит попасть в резиденцию императора, и легионеров Первого Всесокрушающего подняли по тревоге, дав приказ очистить ближние улицы.

Поначалу все прошло на удивление гладко. Толпа упиралась, раздраженно гудела, словно мигрирующий за маткой рой пчел, но все же подчинилась, очистив набережную канала и несколько наиболее важных прилегающих к Белому городу улиц. Но расходиться горожане явно не собирались, терпеливо дожидаясь начала заседания Палаты Власти и оглашения результатов.

По мере прибытия в Белый Город выборщиков начались небольшие проблемы. Каждого из влиятельных лаэров и ларов толпа встречала криками в поддержку Третьего принца, явственно показывая, кого хотят увидеть на троне жители Хагронга.

Резкие крики и взрыв проклятий, донесшиеся откуда-то справа заставили центуриона встрепенуться. Прежде толпа не реагировала столь бурно.

— Что происходит? — Тар Горон непонимающе вытянул шею, пытаясь отыскать причину такого резкого изменения настроения горожан. И тут же нашел ответ. Вдоль канала двигалась украшенная оранжевым шелком повозка. Стоило ей появиться в поле зрения людей на ближайших улицах, как начинался гвалт, свист, слышались громкие крики проклятий.

К счастью, дальше оскорблений и шума дело не шло. Окруженный охраной экипаж Второго принца достиг моста, запертые ворота Белого города стали медленно открываться.

— Смерть астшанской ведьме! — внезапно закричала неопределенного возраста женщина со спутанными волосами, метнув в повозку камень Толпа на улице перед мостом подхватила этот клич, вкладывая в него все страхи и ярость этих напряженных дней, и ринулась вперед на щиты легионеров.

— Держать строй! Держать строй! — ободряюще крикнул Тар Горон. Главное выдержать первый натиск, а там с исчезновением раздражителя, все должно успокоиться.

Не успокоилось…

Хоть повозка Второго принца скрылась за воротами, вновь спешно закрытыми стражей, людское море продолжало давить на строй легионеров, медленно выдавливая их с улицы к мосту. В воздух полетели новые камни, взметнулись вверх сделанные из чего попало дубинки, а местами и мечи.

— К бою! — рявкнул Тар Горон, смотреть, как убивают его людей он не собирался.

Вытянув вверх руку, центурион сотворил «огненный шар». Выглядела техника внушительно, да вот только применить ее больше двух раз он вряд ли бы смог. Но откуда об этом знать возбужденной толпе горожан, привыкших испытывать определенный трепет перед одаренными.

Поняв явный намек, передние ряды резко расхотели геройствовать и начали давить назад. Возникла сутолока, а местами и драки. Давление на строй легионеров ослабло. А из рук горожан куда-то исчезло оружие. Задние ряды бесновались, давили, кто-то кричал, но постепенно все успокоилось.

Новый подозрительный шум пришел слева. Толпа на соседних улицах гудела в этот раз не только недовольно, но и как-то… испуганно?

Тар Горон оглянулся. По набережной двигалась внушительная колонна легионеров, разбавленная клановыми бойцами и солеными клинками.

— Подкрепления подошли? — с надеждой пробормотал стоявший рядом с центурионом сигнифер, крепче сжимая сигнум.

— Не думаю, — нахмурился центурион, разглядев сигнумы и дракона приближавшегося отряда. Сигнумы принадлежали Седьмому Грозному, который сейчас должен находиться на юге в сотнях миль от столицы. А орел и вовсе Второго Крепкого — забытого мятежного легиона Первой императрицы.

— Ваше… Ваши Высочества? — узнав шедших впереди принцев, Тар Горон слегка перевел дух. Раз это Лорд Стратег Юга и бывший Стратег Севера, то все в порядке. Оно, конечно, против правил и у Бадриса Валлона должно быть разрешение Палаты Власти на переброску южных легионов, а тем более вводе их в столицу. Ну так Пятый принц туда и идет. Возможно, за этим самым разрешением.

Да и что может его неполная сотня против такого численного перевеса? Нет у него сил их остановить… как и желания.

— Лар Гарон. — Первый принц вспомнил того, с кем еще недавно сражался на городских улиах против призванных тварей и кивнул центуриону, словно старому знакомому. — Как обстановка?

— Толпа волнуется. Их много, нас мало. Но мы держимся! — коротко доложил центурион.

— Если совсем прижмет, отходите в Белый город. Пусть добрые жители, — голос Первого принца сочился ядом, — попробуют разбить своими пустыми головами ворота, да взобраться на стены. В случае угрозы жизни и здоровья легионерам смело пускайте кровь. Всю вину я беру на себя.

Принц обвел взглядом притихшую толпу горожан, скопившуюся на улице за щитами легионеров, и молча пересек мост.

— Открыть ворота принцам империи!

Тар Горан вновь вытянул шею. Интересно же, захотят ли стражники Белого города встать на пути у небольшой армии двух принцев.

Не захотели…

Ворота не сразу, но все же открылись. И центурион не особо удивился, когда несколько легионеров Седьмого тут же проникли в надвратную башню.

«Ну да это к лучшему», — Решил Горан.

Если толпа действительно начнет давить и оттеснит его людей за мост, то легионеры своих собратьев легионеров не бросят и пропустят их в Белый город. А вот стражники, те могли оставить ворота закрытыми, даже если толпа начнет легионеров резать. Не принцев же убивают. Впрочем, в случае опасности они бы и принцам не открыли.

Про тот незначительный факт, что Первый принц объявлен вне закона, Тар Горан предпочел забыть. Сегодня ты вне закона, а завтра — император.

* * *

— Знаешь, а ведь с такими силами мы можем просто захватить Палату Власти и объявить тебя императором, — заметил Бадрис, когда ворота Белого города остались позади.

Сотня легионеров Седьмого Грозного заняла ворота и стены. Так что помощь к Палате Власти с этой стороны уже не пройдет. Еще одна сотня ушла к южным воротам, а вторая выдвинулась к северным. Был еще небольшой причал на востоке, за императорским дворцом. Но туда отослали только два десятка соленых клинков во главе с капитаном «Императрицы». Сомнительно, что кто-то успеет побеспокоить Белый город со стороны воды.

— А что потом? — осадил младшего брата Тар. — Захватить легко, удержать сложно. Став императором, я бы несколько лет только и делал, что давил мятежи кланов. Или отражал вторжения астшанцев да Белых жрецов, решивших воспользоваться очередной смутой в империи. Надоело! В войне, мой непонятливый брат, нет ничего хорошего: ни красоты, ни доблести, ни славы. Это грязь, кровь, пот и усталость. Разоренные селенья, руины, мертвецы в дорожных канавах и отожравшиеся на мертвой плоти вороны. Нет, пусть Палата Власти сама выбирает своего императора. И сама несет ответственность за сделанный выбор.

— А если она выберет тебя?

— Отрекусь в твою пользу, — Тар хлопнул младшего брата по плечу.

— Смешная шутка… — хмыкнул Бадрис. Глаза его расширились. Он сбился с шага, споткнулся и слегка приотстал. — Это ведь шутка! — не на шутку испугался он, вновь поравнявшись с Таром.

Взвалив на себя обязанности главы Синего двора, Бадрис еще больше охладел к императорской короне. Он и так превратился в какого-то чиновника, занятого бесконечным перебором бумаг. На императорском троне станет только хуже. Нет, Тар прав, к демонам это все. Если бы от избрания зависела его жизнь или жизнь матери, тогда да, можно было бы рискнуть.

Он помрачнел, вспомнив ритуальную табличку. Теперь все это не имеет никакого смысла. Его рука сама по себе потянулась к припрятанной на груди коробочке. Сладкий дурман не только давал прирост сил, но и помогал забыться.

— Прекрати использовать эту гадость, — нахмурился Первый принц, заметив, что брат вновь прикладывается к астшанскому зелью.

— Это безопасно.

— Это тебе астшанцы сказали? А с чего ты взял, что их словам можно верить?

Бадрис хотел возразить, но наткнулся на строгий взгляд и сдался, убрав сладкий дурман. Да и в словах брата был определенный смысл. Если новый дурман так безопасен, как его уверяла Эльгери ати Унсан, то почему ему с каждым разом все труднее отказаться от его использования? Раньше он употреблял щепотку перед тренировкой или во время опасности, но теперь прикладывался к зелью три-четыре раза в день. Даже если проводил этот день за разбором бумаг.

Мысли понеслись скачками, а по спине заструился холодный пот. Возможно, сам по себе сладкий дурман безопасен. Но можно ли безопасно избавиться от этой зависимости?

Проклятье, неприятно признавать, но Тар прав. А его долг брату только что вновь вырос.

Площадь перед палатой власти была заполнена народом. Если выборщики по большей части заняли свои места в зале, то оставались слуги, возницы, охрана и множество случайных свидетелей. В основном из чиновников и обслуги Белого города.

Появление крупного, больше похожего на армию отряда привело их в смятение. Чиновники и слуги поспешили убраться подальше, чтобы не попасть под чей-нибудь удар. Трупу ведь все равно, законные власти сделали его таковым или мятежники. Стражи было потянулись за оружием, но оценили силы, заметили двух принцев и не стали рисковать, продолжая кучковаться вокруг повозок своих хозяев.

Проигнорировав их, легионеры окружили Палату Власти, не став прогонять со своих постов немногочисленных серебряных крыльев. Последние, возможно, и сами рады были сбежать. Но все произошло так быстро, что даже выборщиков никто не успел предупредить.

— Дорг, возьми десять человек, ты идешь со мной. Будешь стоять почетным караулом возле зала заседаний. За главного остается центурион Дарий.

— Десять человек? — удивился Бадрис.

— Возьмем больше, Палата власти решит, что мы идем их убивать, — пояснил первый принц. — А хотелось бы просто поговорить… для начала.

Бадрис ничего не ответил, но ухмылка на его лице стала напоминать зловещий оскал.

«Мальчишка», — мысленно вздохнул Тар, вспомнив, насколько юн его брат. Хотя, в его годы он тоже не понимал, зачем отцу нужна своевольная Палата Власти. Половину которой давно следует повесить, а второй без затей отрубить головы.

Судя по распахнутым настежь дверям, заседание еще не началось. Да и три выборщика из не примкнувших на предыдущих советах ларов все еще находились вне зала, ведя неспешную беседу. Возможно, обменивались плюсами и минусами оставшихся двух кандидатов.

Неожиданное появление мятежного принца. Да еще и в сопровождении охраны, а отнюдь не конвоя, поначалу вогнало их в ступор. Один из них, самый сообразительный или быстрый, поспешно скрылся в Зале Совета. Криков тревоги, впрочем, не последовало. Два оставшихся лара молча смотрели на приближающихся принцев, не в силах поверить собственным глазам.

— Лар Оспан, лар Инран, — приветственно кивнул им Тар. — Заседание Палаты сейчас начнется.

Неуверенно пробормотав ответные приветствия, лары переглянулись, словно обмениваясь мыслями «ты видишь то же, что и я», и зашли в зал.

— Дорг… — Тар кивнул на двери.

— На караул! — распорядился легат Второго крепкого.

Обогнув принцев, десяток легионеров выстроились по обе стороны вдоль прохода в зал.

— Пойдем Бадрис. Пора привести в чувство нашего младшего братца.

— Он для меня старший, — напомнил Пятый принц. — У меня все братья старшие, — тихо добавил он, но Тар этот недвусмысленный намек картинно проигнорировал.

В зал совета стояла привычная суета. Но стоило двум принцам появиться, как повисла тишина. Кто-то из лаэров потянулся к рукоятям мечей, впрочем, не решаясь их обнажить. Даровав лаэрам право носить оружие даже в Палате Власти, Гехан Третий ввел штрафные санкции. Любой, обнаживший меч в зале собраний Палаты Власти, лишался на время этого заседания своего права голоса. Выборщики из лаэров отлично знали, как важен сегодня каждый голос и с каким удовольствием их оппоненты вспомнят про этот закон. Вот и не спешили рисковать.

Кто-то смотрел на Первого принца с удивлением, другие с замешанном на ненависти гневом. Но были и те, кто поглядывал с надеждой.

Тар поискал взглядом Тибера и быстро нашел его. В этот раз Третий принц не стал кочевать по чужим местам, а занял свое, во главе стола Красного двора. Императрица Лиара отсутствовала.

— Прежде чем начнется голосование, — начал Тар, послав в сторону Третьего принца мстительную улыбку, — я хочу выдвинуть обвинения против Третьего принца империи Арвон, Тибера Валлона…

* * *

Внешне оставаясь равнодушным, Тибер ликовал. Последний день! Сегодня все решится. Империя получит своего императора. Все, кто смотрел, да и продолжает смотреть на него свысока, горько пожалеют о своей недальновидности.

Правильно говорил один древний мудрец: «Не обижай слабого детеныша…».

Он предусмотрел все! Толпа на улицах должным образом подогреет колеблющихся. Как и его эмиссары в зале. Покойный Басор Суан перетянул на его сторону практически всех выборщиков Красного двора. А те, сообразив свою выгоду от слабого императора на троне, работали не на страх, а на совесть. В худшем случае ему не хватит двух-трех голосов. Но Харусу победа точно не светит. А значит, в ход пойдет «последняя воля императора».

Тибер представил, какие физиономии будут у выборщиков, когда содержимое завещания императора будет открыто, и не сдержал задорной улыбки. Ради этой картины можно не жалеть о неудаче с половиной голосов.

Жаль, что Тар не клюнул на приманку, и не стал связываться с императрицей Сейлан. Но это только доказывает, что он зря его опасался. Старший брат размяк, стал лишь тенью того, старого Тара. Которого он безмерно уважал и так же безмерно ненавидел.

Возможно, стоит оставить его в живых? Пусть и дальше сидит себе на своей Скале, не вмешиваясь в жизнь империи. Достаточно оставить в империи Милеву и Рантора, чтобы Тар даже не думал выступить против нового императора.

Или лучше использовать Тара для уничтожения Белых жрецов?

Этот вопрос нужно хорошенько обмозговать. Но потом, когда он получит честно заслуженную в бесчестной борьбе корону.

— Принц… первый принц идет.

На тихий гул он поначалу не обратил внимания, а когда сообразил о чем идет речь, было поздно.

— Прежде чем начнется голосование, — донеслось со стороны входа, — я хочу выдвинуть обвинения против Третьего принца империи Аврон, Тибера Валлона…

Появление Тара и брошенное сходу обвинение застало Тибера врасплох, но он умел держать удар. Доказательств у Тара нет — в этом Тибер не сомневался. Проблема в том, что Палате Власти не нужны доказательства. Испуганные крысы могут побежать на берег даже при легкой качке, когда корабль и не думает тонуть.

А Тар все продолжал и продолжал говорить. Тибер понимал, что ему следует вмешаться. Перебить этот шквал обвинений. Перевести все в шутку. Но он не мог. Вершина казалось такой близкой, что он не заметил пропасти под ногами и растерялся.

Обвинение следовало за обвинением. Тибер оказался виновен во всем: в прорывах с нижних планов, убийстве Лорса, многочисленных покушениях, нападение на посольство Астшана, заговоре с Белыми жрецами с целью захвата власти в империи. В других обстоятельствах Третий принц почувствовал бы что-то вроде гордости. Даже жаль, что некоторые обвинения несправедливы. Впрочем, другие недалеки от правды.

Доказательств, как Тибер и предвидел, не последовало. Но ему хватило быстрого взгляда на выборщиков, чтобы понять — каждое новое обвинение, справедливое или нет, бьет точно в цель, лишая его столь нужных голосов.

—…также я обвиняю Тибера Валлона в сокрытие завещания императора, нападении на главу Палаты Теней, лаэра Кесса Родора, краже второй копии завещания. И их возможной подделке в свою пользу!

Тибер не сдержался, вздрогнул. Неужели Тар знал? Это был добивающий удар! Сейчас, когда выборщики Палаты Власти находятся под впечатлением от выдвинутых обвинений, исход голосования предрешен. А значит и надежда на то, что Харус не наберет нужного числа голосов, мало что дает. Второму принцу достаточно получить простое большинство с минимальным перевесом и Палата Власти признает выборы императора состоявшимися. И плевать им, что там написано в завещании императора. К тому же Первый принц утверждает, что это подделка.

Он проиграл! Положив руку на рукоять меча, Тибер мрачно усмехнулся и начал напитывать силой «доспех». Он проиграл битву, а не войну!

Видят аспекты, до этого доводить не хотелось. Но и на случай своего поражения в Палате Власти он подготовился. Главное не дать выборщикам закончить голосование. А там, останутся только победители и мертвецы. И только первые будут решать, кто получит расколотый трон.

Глава 43 Прокол

Первыми умерли те, кто сидел рядом с Третьим принцем. И неважно, что эти люди считались союзниками Красного двора. Они готовы были отдать за Тибера свои голоса, но не жизни, а потому он взял эти жизни сам.

Изуродованные «воздушным серпом» тела повалились на скамьи. Опрокинутый стол Красного двора полетел на нижние лавки, сбивая с ног уцелевших. Вскочив со своего места, Тибер одним высоким прыжком взмыл в воздух, разбрасывая вокруг себя «воздушные серпы» и «стрелы» с такой легкостью, словно это техники первой ступени. Разбитые скамейки и столы, человеческая плоть, куски дерева и мрамора, брызги крови — все перемешалось.

Зал заседаний Палаты Власти погрузился в хаос. Первый принц завладел всем вниманием выборщиков и атаку Тибера многие пропустили. А некоторые, не сообразив откуда исходит угроза, ударили по Тару Валлону. Ударили не мелочась, поставив на эту атаку все, словно от этого зависит их жизнь.

Ледяная стена, появившаяся перед Первым принцем, оказалась сметена ударом с нескольких сторон. Но вовремя накинутый «доспех» атакующие техники пробить не смогли.

Кто-то из лаэров, оказавшихся ближе всех, бросился в атаку. Но меч ослепленного страхом и ненавистью лаэра встретился с клинком Бадриса, прикрывшего брата. А напавший лаэр внезапно вспомнил, что принадлежит к сторонникам Синего двора, и Пятый принц его довольно далекий родственник.

Подумать о чем-то другом он уже не успел. Бадрис грубо оттолкнул его в одну сторону, а сам отпрыгнул в другую. Воздушное копье, брошенное то ли Тибером, то ли кем-то еще, просвистело в том месте, где они только что находились, раскрошив в пыль одну из мраморных ступеней.

Хаос продолжался. Техники летели во все стороны с такой интенсивностью, что древние стены дрожали. Остатки лаэров Красного двора зачем-то, видимо по привычке, напали на синих.

Вокруг императрицы Сейлан и Харуса сияла всеми цветами радуги защитная сфера, делая их неуязвимыми для атак, но лишившая возможности не только контратаковать, но и двигаться. Техника последнего шанса, сотворенная кем-то из свиты второй императрицы.

— Тибер уходит! — крикнул Бадрис, указав мечом на Второго принца.

Продолжая сеять хаос, Тибер пробивался к одному из двух больших витражных окон. Настоящих шедевров Второй империи, чудом переживших многочисленные смуты, войны, захватчиков… но не этот день.

Увернувшись от прилетевшего сбоку «воздушного кулака», Тибер взмахнул мечом. Волна воздуха сформировала новый «воздушный серп», устремившийся вверх по лестнице, расчищая путь Третьему принцу. Витраж прыснул в стороны острыми осколками цветного стекла и свинцовой оправы. Небрежно рубанув кого-то из чиновников одной из палат, который и не думал как-то мешать или сопротивляться, а просто попался на пути, Тибер рванул к оконному проему.

В спину ему ударило «огненное копье», далеко не все лаэры потеряли голову и не сумели найти источник угрозы. Но техника только успела слегка опалить взметнувшийся в воздухе красный плащ.

— Я за ним! — крикнул Тар. — Попытайся навести тут порядок!

Небрежно отшвырнув от себя очередного ошалевшего от происходящего лара, решившего с голыми руками напасть на принцев. Он в несколько прыжков достиг оконного проема и спрыгнул вниз.

* * *

Несмотря на провал, Тибер не поддался гневу. Разве что самую малость. Старший брат оказался не так прост, как он думал. Но тем слаще будет его победа. До этого дня все шло слишком легко и гладко. Скучно шло. Марионетки, которые гордо считали себя великими интриганами и игроками, послушно дергались на ниточках. Делая то, что от них требуется.

И только Тар, его любимый и ненавидимый старший братец, сумел оборвать нити. Прискорбно! Прекрасно!

Пробиваться через разомкнутую цепь легионеров, окруживших Палату Власти, Тибер не стал. Еще в воздухе набросив «скрыт», он с легкостью проскочил сквозь широкие бреши в цепи. Тару не хватило людей, чтобы сделать окружение плотным и полным. Но и сил у него оказалось на удивление много — площадь была забита легионерами.

«Вот оно что!» — понял Тибер, бросив на бегу быстрый взгляд на щиты ближайших воинов.

Рядом с легионерами, державшими потертые от времени зеленые щиты с белой башней, стояли легионеры с красными щитами. Седьмой Грозный пришел на помощь Второму Крепкому. А значит без Бадриса, а скорее всего покойной Четвертой императрицы, дело не обошлось.

— Тревога! К оружию! — на бегу крикнул он, уловив краем взгляда знакомую фигуру в проломе окна. — Первый принцодержим! Он убивает Палату Власти!

Крик не пропал в пустую. Звуки боя, явственно доносившиеся из зала совета, не могли насторожить разве что глухого. Даже стоявшие в оцеплении легионеры нервно косились назад, не понимая, что происходит.

Когда Тар выпрыгнул из окна, его уже ждали. Нет, легионеры не поддались на провокацию. Но легионеры на площади были не одни…

Когда Тиберу удалось затеряться на ближайших улицах, площадь перед Палатой Власти стала настоящим полем битвы. Клановые бойцы, прибывшие в охране лаэров, и стража ларов кинулись на легионеров. К ним присоединились и немногочисленные отряды Серебряных крыльев. Стража Белого города внезапно вспомнила, что именно она отвечает за порядок… и присоединилась к общему хаосу.

* * *

Через площадь пришлось прорываться с боем. Клановые бойцы, и так недовольные присутствием легионеров у Палаты Власти, купились на ложный призыв Тибера, решив поиграть в героев. Их атака не была особо слаженной или сильной, но для рассыпанного строя легионеров ее хватило.

Укрывшись ледяной стеной от удара огнем, Тар замер, оценивая ситуацию. А ситуация — дрянь. И виной тому его приказ. Не стоило так дробить силы и выстраивать легионеров разомкнутой цепью. В монолитном строю, под прикрытием сигнумов, дракона, зачарованных амулетов и щитов, легионеры с легкостью раскатали бы невеликие силы кланов и свободных родов. А теперь у клановых были шансы если не победить, то пустить легионерам немало крови.

Нужно было решать: погоня за Тибером или жизни решивших поверить в него бойцов. И Тар сделал выбор в пользу последних.

«Ледяные стены» вырастали из камней кладки, отрезая попавших под удар легионеров от губительных техник одаренных. На площадь обрушился «ледяной дождь», щедро полетели «копья», взметнулись в небеса ледяные шипы. В короткий миг из-за обилия льда летний день сменился ледяной стужей. Позабыв про атаку, клановые бойцы ушли в глухую оборону.

Досталась и праздным зевакам. Они, в отличие от легионеров и клановых, похвастаться защитой не могли, множа число смертей.

— Прекратить! Немедленно прекратить! Именем Палаты Власти! — крикнул вовремя появившийся на ступенях лестницы Бадрис. — Прекратить! Именем Палаты Власти! — крикнул он еще громче, когда первый призыв пропал впустую.

Пятый принц лишился плаща и обзавелся внушительной царапиной на правой щеке. Но узнав его, клановые бойцы подрастеряли атакующий пыл. Или всему виной были убитые и раненые, в основном из слуг Белого города и чиновников, щедро усыпавшие площадь своими телами.

Сотворенный техниками лед быстро растаял, оставив после себя только грязные лужи. Осознав свою уязвимость, легионеры выстроились подковой возле лестницы, сомкнув щиты. Но успокоенные вмешательством Пятого принца клановые не обращали на них внимание, занимаясь убитыми и ранеными.

Переведя дух, Бадрис спустился вниз, перепрыгивая через ступеньки.

— Что в палате? — спросил Тар. Поиски Тибера могли немного подождать. Яд у змеи остался, но зубы вырваны. Главное — навести порядок среди «лучших» представителей империи.

— Все то же, что и здесь — временное затишье. — Бадрис потрогал глубокую царапину на щеке и поморщился, недовольно поджав губы. Пройди та злосчастная техника чуть левее и… думать об этом не хотелось. — Все зло косятся друг на друга, считают убитых, перевязывают раны и не понимают, как подобное произошло? Кто виноват? И что делать? Только трупов чуть поменьше, — добавил он и невесело улыбнулся. — Где Тибер?

— Нагадил и сбежал! — отозвался Тар, наблюдая, как клановые сортируют раненых и мертвецов из случайных жертв. Площадные техники не делают различий между правыми и виноватыми — разят тех, кто попал под удар. Сколько невольных свидетелей заплатили жизнью за свое любопытство? Десять? Двадцать? — Но я его найду.

— Я с тобой! — вскинулся Бадрис.

— Нет! — Пальцы Тара крепко сжали плечо брата. — Ты останешься в Палате Власти. Пусть выбирают своего императора! Это сейчас самое важное.

В одном Бадрис был неправ. Главный вопрос у палаты Власти не «кто виноват» а «кого обвинить». И Тар отлично знал, кто может стать крайним. Да и толпы за воротами Белого города внушали ему опасения. Можно не любить городскую толпу, но не стоит ее недооценивать. Хагронг походил на большую бочку хинданской огненной пыли. Искра — будет взрыв, в котором погибнет немало горожан. И какой-то умник по имени Тибер уже подпалил фитиль.

* * *

Красный двор встретил нового хозяина легким запустением. После гибели Лорса, императрица Лиара охладела к ведению дел. А сам Тибер был слишком занят, чтобы взваливать на себя заботу о резиденции в Белом городе. Он и вспомнил про нее только из-за очередного совета, должного в любом случае стать последним.

Большая часть оставшейся охраны утром ушла вместе с ним. Сейчас бойцы Красного двора должны находиться на площади, с недоумением взирая на царящую суету. Если не погибли в пламени разожженного его криками пожара.

Но это к лучшему. Зачем ему чужие люди, в верности которых он неуверен? Потом он наберет себе новую личную гвардию. Которая будет верна только ему, а не хотелкам каких-то там родов клана, пусть и союзного, даже родственного.

Особой веры бойцам клана Вэйр, составлявшим костяк стражи Красного двора, у Тибера никогда не было. Он отлично помнил их презрительные взгляды, тихие насмешки за спиной. А порой и не тихие, сказанные ему прямо в лицо. Принц-калека, кутила, шут и пьяница — вечный позор Красного двора.

Но где все эти насмешники теперь? Кто-то погиб в бесконечных стычках этого беспокойного лета. Других сейчас его братец Тар режет на площади.

Впрочем, кое-кто еще остался. Но это ненадолго.

Распугав немногочисленных слуг, Тибер решительным шагом дошел до возвышавшегося чуть в стороне от главного поместья Зала Предков. Четыре стражника, жалкие остатки сил Красного двора, стояли перед входом. А значит, его дорогая мать снова там, скорбит перед ритуальной табличкой Лорса.

— Ваше… — вытянулся старший из стражников. Имена этих жалких кукол никогда не задерживались в памяти Третьего принца.

— Нет времени! — резко осадил он воина. — Вы четверо за мной.

— Но императрица… — попытался возразить старший, но Тибер вновь его властно прервал.

— Это ненадолго! С матерью ничего не случится.

Он с неприязнью покосился на Зал Предков. Даже мертвый Лорс получал больше внимания и любви, чем он.

Путь до подземелий не занял много времени. В основной части располагался винный погреб, сделавший бы честь императорскому. Пройдя между строгими рядами больших бочек, Тибер проигнорировал лестницу, ведущую еще ниже, в ледник со скоропортящимися продуктами.

Обмениваясь короткими репликами, четыре последних стража Красного двора даже не пытались скрыть своего недовольства, но послушно топали следом.

Достигнув конца винного погреба, Тибер встал перед ровной стеной с магическим светильником. Уперся в нее руками, словно пытался сдвинуть с места. Стена вздрогнула и действительно начала сдвигаться, открывая проход в другую, скрытую о посторонних глаз часть подземелья.

— Заходим. И не вздумайте хвататься за оружие, — кивнул Тибер на проход. — Это союзники. Моя мать в курсе, — беззастенчиво соврал он. Про подземелье императрица Лиара знала, а вот о поселившихся не так давно гостях — нет.

Многие задавались вопросом, куда исчезли Белые жрецы Хагронга. Но и в самых смелых фантазиях никто не мог предположить, что их укрытием станут подземелья Красного двора.

Стоило Тиберу шагнуть вперед, как ему в грудь уперлось острие меча.

— Стоять! — Глухой голос несшего стражу у входа флагеллянта вызывал дрожь, как и совершенно пустой взгляд, словно у мертвеца.

— Свои! — отмахнулся Тибер, пальцем осторожно отведя лезвие чужого меча в сторону. — Где брат Анато?

Услышав свое имя и шум открываемого прохода, глава Белых жрецов появился из боковой комнаты. Одарив принца неласковым взглядом, жрец что-то прикинул и кивнул.

— Похоже, твой прекрасный план не сработал, — хмуро констатировал он, быстро поняв причину столь раннего возвращения Третьего принца.

— Да, — не стал спорить Тибер. — По-хорошему они не захотели. Придется по плохому.

— Все готово, но нужны еще…

— Я знаю, что нам нужно, — отрезал Третий принц, указав глазами на своих спутников из остатков клановых бойцов Красного двора. — Они одаренные — этого хватит. Остальное на тебе, флагеллянты нам теперь не очень-то и нужны. Где Кэра?

— Я здесь, — девушка появилась с противоположной стороны из другого уходящего в темноту хода. — Что происходит?

— Объяснения потом. Ты закончила с тем, что я утром просил тебя сделать?

— Магема готова, — послушно пояснила она. — Но зачем тебе понадобилась печать высшей защиты света?

— Она понадобилась не мне, а тебе, — сухо отозвался Тибер.

— Это как-то связано с Белыми? — уточнила Кэра, стрельнув неласковым взглядом на Белого жреца. Анато ответил девушке тем же. Бывшая приспешница Первого принца ему никогда не нравилась. — Они тоже все утро возятся в подвале, строя неизвестную мне сложную, комбинированную печать.

— Как-то связано, — односложно отозвался Тибер, закрыв глаза.

От его тела пошла физически ощутимая волна силы. Клановые бойцы застыли, дернулись, скованные невидимыми воздушными путами и повалились на пол.

— Приступай к ритуалу, — распорядился Тибер, указав Анато на воинов, ставших пленниками.

— Ты уверен? — в голосе Анато прозвучали нотки казалось бы неведомого Белому жрецу сомнения. — Никто не сможет этим управлять.

— Все в руках Пресветлого, — насмешливо ухмыльнулся Тибер. Делиться с фанатиком фактом своей одержимости он не собирался. — Я справлюсь! А вы с Кэрой спрячетесь за печатью света.

— Хорошо, — сдался Анато. — Забирайте их, — кивнул он на пленников.

Флагеллянты подхватили скованные техникой ветра тела за ноги и небрежно потащили в сторону комнаты, из которой появился их глава.

— Ты не хочешь мне ничего объяснить? — вновь уточнила Кэра, нервно постукивая пальцами по ножнам. Происходило что-то непонятное и странное. А весь ее опыт подсказывал, что от подобного стоит держаться как можно дальше.

— Сейчас ты все увидишь, — сообщил ей Тибер. — Помни о главном, — тихо напомнил он, склонившись к уху девушки. И уже громче добавил, словно пытался успокоить: — Тебе ничего не угрожает.

Безмолвных пленников уложили в центр печати.

От этой картины у Кэры засосало под ложечкой. Было совершенно ясно, что сейчас произойдет жертвоприношение. Это понимание, сложенное с общим знанием магических печатей, дало ответ — зачем Тиберу это понадобилось.

Глаза ее расширились. Этого следовало ожидать, но ожидания — это одно, а неприятная реальность — совсем другое.

Следом за пленниками к ее удивлению в печать послушно легли все флагеллянты, исключая предвестника, рядом с которым она встала.

Брат Анато склонился над первым из пленников, в свете магических светильников сверкнул острый нож. Кэра закрыла глаза. Она видела много смертей и казней, но эта картина проняла даже ее.

Жалела она только об одном — заткнуть уши, чтобы не слышать предсмертных хрипов умирающих, было бы уже слишком.

— На формирование устойчивого прокола нужно время, — напомнил брат Анато.

Закончив жертвоприношения, он коротким импульсом эмира активировал печать. План Третьего принца ему не нравился. Но иного выхода нет. Да и уничтожить разом всю верхушку империи было соблазнительно. Кто знает, может и Третий принц, несмотря на всю его уверенность, этого не переживет. Единственным свидетелем произошедшего остается эта лари Овейн, но с ней он справится. И город узнает только ту правду, которую он захочет ему поведать.

Правду о предательстве одаренных и жертвенности, храбрости и отваге последователей истинной веры!

— Время не твоя забота! — отрезал Тибер. — Кэра, хватит жмуриться. Пропустишь все самое интересное. Сколько времени у меня будет?

— Долго прокол не протянет — слишком мало жертв, но один день я гарантирую… Началось, — вздохнул Анато, чувствуя, как от противной миру силы призыва дрожит воздух. Магема полыхнула нестерпимо ярким светом. Кровь, тонкими струйками выходившая из тел жертв, стремительным потоком потекла к центру печати. Неведомая сила просто вытягивала ее из еще теплых мертвецов. Кровавая лужа поднялась в воздух, образуя идеальный шар, зависший под потолком подземелья. Пространство исказилось, пошло волнами, словно вода, в которую метнули камень. Отвратительное и вместе с тем завораживающее зрелище.

— Началось! К счастью! — согласился Тибер, одним молниеносным движением обнажая меч.

Боли не было, на нее не осталось ни времени, ни понимания. Удар Третьего принца был милосердно точен, пронзив сердце. Последнее, что увидели глаза Белого жреца, известного в империи как брат Анато, это голова предвестника, снесенная с плеч одним быстрым ударом. Да обнаженный меч лари Кэры Овейн, покрытый кровью.

— Уходи за печать света и ничего не бойся! — приказал Тибер, вытирая лезвие меча о тело жреца.

Несмотря на явный шок от увиденного ритуала, Кэра не подвела. Заняла правильную позицию и вовремя среагировала на уговоренное слово-ключ, разделавшись с предвестником одним ударом.

С испугом покосившись на формирующийся прокол, который все увеличивался в размерах, Кэра не стала себя уговаривать и бросилась прочь. Подальше от подземного зала, ставшего жертвенным алтарем.

Не отказав себе в удовольствии пнуть тело Белого жреца, Тибер вернулся в соседний зал. Та его часть, что когда-то была порождением с нижних планов, ликовала, чувствуя знакомую энергию, волнами исходившую от прокола пространства. Впрочем, он давно сроднился с ней, став одним целым, поэтому ликовал и сам.

От избытка силы и чувств хотелось громко кричать. Да что там кричать — танцевать! Тибер покачнулся с пятки на носок. Широко раскинул руки и рассмеялся.

Да-а-а! Глупцы заплатят! Все склонятся перед ним, или умрут! А выжившие, станут славить, как спасителя!

Он хотел оставить Тара в живых. Правда, хотел. Но теперь людям понадобится чудовище. И герой, который его сразит.

— Где моя охрана? — знакомый голос заставил Тибера вздрогнуть и обернуться в сторону незакрытого входа в тайное подземелье.

Только ее тут не хватало!

— Что ты делаешь? — спросила императрица Лиара, задумчиво разглядывая веселящегося сына.

— Становлюсь императором, мама, — осклабился Тибер. Закинув голову, он вновь раскинул руки, крутанулся на пятках. Никогда он не чувствовал себя лучше. Сила нижних планов пьянила, словно хорошее вино. — Твой сын на троне империи! Разве не этого ты всегда хотела?

Императрица Лиара не ответила, только молча сжала рукоять меча, некогда принадлежавшего Лорсу.

Глава 44 Преданность предателей

Красный двор выглядел противоестественно пустым. При общей ухоженности окружения, всех этих аккуратно подстриженных кустах и газонах, идеально чистых, без единого листка или травинки, дорожек и тропинок это производило противоестественное, жуткое впечатление.

Стража, ладно. После понесенных потерь у Красного двора осталось не так много воинов. Да и часть из них Тар видел у Палаты Власти. Но даже слуги разбежались, словно почувствовавшие опасность дикие звери.

И правильно сделали. Что-то плохое происходило на территории Красного двора. Опасность ощущалась почти физически. Похожие ощущения одолевали Тара на подходе к пещере высшего дракона. Но в то время он был молод, нагл и считал, что способен перевернуть мир одним ударом своего меча. Встреча с драконом доказала ошибочность этих наивных суждений.

И все же, несмотря на неприятные ассоциации, Тар не стал дожидаться помощи. Да и откуда ей взяться после бардака у Палаты Власти?

Толкнув острием меча входную дверь, он вошел внутрь. Огляделся. Его сложно было удивить роскошным убранством. Хотя Красный двор — это Красный двор. Императрица Лиара всегда любила редкие, красивые вещи. Хинданские вазы вдоль стен, причудливые вырезанные из дерева статуэтки северных варваров, с драгоценными камнями вместо глаз, картины известных художников — все это наглядно демонстрировало богатство и хороший вкус хозяйки.

Впрочем, Тару сегодня было не до изучения живописи и экзотических редкостей. Да и одно то, что такое богатство никто не охраняет, не присматривает за ним, не могло не настораживать.

Опасность исходила откуда-то снизу, явственно указывая на подземелья.

Общая для большинства поместий Белого города планировка по всем канонам Гармонии распространялась и на Красный двор. А Тар знал пару поместий, где полностью совпадали даже тайные ходы. Хотя, можно ли их считать после подобного тайными?

В этом плане Красный двор к таковым не относился, но кто знает и ищет, то всегда найдет.

Крутая лестница, ведущая вниз, оказалась рядом с кухней и привела его прямо в обширный винный погреб. Ощущение опасности усилилось, показывая, что он на верном пути. Что-то плохое спряталось в самом дальнем конце длинного коридора из больших бочек.

На зачарованных светильниках в Красном дворе не экономили, а потому под землей было чуть ли не светлее, чем снаружи. А вот звуков не было, и это давило больше полной темноты. Разве что-то где-то в дальнем углу одна из бочек медленно роняла капли вина из плохо закрытого краника. Зато все крысы, а полностью извести этих тварей сложно даже в императорском дворце, куда-то пропали. Ни единого подозрительного шуршания или писка. Ни одной шмыгнувшей вдоль стены серой тени.

Тайным ходом в конце винного погреба Тара было не удивить. А вот то, что он был любезно открыт, внушало некоторое удивление, напополам с закономерным опасением. Сомнительно, что кто-то так сильно торопился, что лишил тайный ход своего главного преимущества — тайны. А значит, проход оставили открытым специально. Словно боялись, что скрытая внутри угроза не сможет выбраться наружу.

Первое, чем встретил его тайный зал, было тело. Тело императрицы Лиары, лежавшее в большой луже крови на камнях в центре зала.

Тар шагнул к нему, чтобы проверить, но остановился, уловив движение.

— Она мертва, — донеслось со стороны бокового прохода.

Под свет магических светильников шагнул Тибер. Хотя поначалу Тар младшего брата не узнал. Пропорции тела Третьего принца уже не казались такими неправильными, как раньше. Всему виной то, что Тибер перестал горбиться и хромать.

— Зачем? — спросил Тар, кивнув на тело Третьей императрицы. Часто ему хотелось самому уничтожить Лиару, как одну из виновниц смерти матери. Но одно дело он, а другое Тибер. Какой бы плохой женщиной не была императрица Лиара, она была его матерью.

Вместо ответа Тибер только мрачно усмехнулся. Проигнорировав Тара, он подошел к телу матери. Присел возле него, ласково погладив мертвую по волосам.

— Я дал ей то, чего она так желала — ее сын станет императором. А она только спросила, причастен ли я к смерти Лорса. И не дожидаясь ответа, нанесла удар. Она всегда заботилась только о четвертом. Видела лишь Лорса. А ведь я тоже ее сын! Как думаешь, если бы для возвышения Лорса понадобилась моя жизнь, она бы колебалась?

— Думаю, нет.

— Вот и я не колебался… — Рука Тибера замерла. — А ведь я всего лишь хотел, чтобы она хоть раз посмотрела на меня с любовью, назвала своим сыном. Неужели это так много, Тар? И что я получил? Удар мечом! Шлюха, тварь! — взорвался Тибер, вскочив на ноги. Казалось еще немного и он начнет избивать тело матери ногами. — Ненавижу! Всех вас ненавижу!

— Ты закончил истерику? — холодно уточнил Тар, опираясь на меч, словно тот был тростью.

Тибер отличный актер, но трагические роли явно не для него.

— Переиграл?

— Причем серьезно.

— Бывает, — вздохнул Третий принц небрежно отряхнув колени и вытер запачканную кровью подошву сапога о камень.

Драки с братом он не боялся. Но и не рвался начинать ее первым. Когда прокол стабилизируется, Тару станет резко не до него. А потом Тара просто не станет, как и Белого города. Повезет, если вырвавшиеся на волю твари ограничатся только этим. К вечеру уцелевшие жители Хагронга и лаэры признают императором любого, кто сможет остановить этот кошмар. И он явит им спасителя!

А пока что нужно тянуть время. Раз Тар настроен на беседу, то почему бы не удовлетворить его любопытство? Да и что скрывать, Тиберу всегда хотелось покрасоваться перед старшим братом. Чтобы тот понял! Оценил его успех!

— Сдавайся, — предложил Тар без особой надежды.

Тибер рассмеялся. Помахал мечом перед собой, словно старался поразить невидимого врага.

— Смешная шутка, мой недожаренный братец. Зачем мне сдаваться? Ты думаешь, что победил? Нет, нет! Ты в любом случае проиграл! Вы все проиграли, стоило мне вступить в игру! Вы строили хитрые комбинации. И каждый из вас считал именно себя самым умным, хитрым. Самым достойным уместить свой зад на императорский трон. Но стоило мне щелкнуть пальцами, как все рассыпалось, словно карточный домик.

— Поддельные приказы мятежникам. Убийство Кесса Родора. Пропажа завещания нашего отца. Все это время был ты?

— Прибавь в этот список Лорса, хотя тут больше коллективное творчество, включая столь лелеемую тобой императрицу Сейлан. Но так и быть, возьму это на себя. Плюс несколько неудачных покушений на тебя и на Бадриса. Да. Все это я. Хаос — это я.

— Зачем? — Намеки на Сейлан Тар в очередной раз проигнорировал. Не время и не место вспоминать все прегрешения Второй императрицы.

— Главная причина — это ты. Слишком правильный, практически идеальный. У тебя было все. Любовь, уважение, богатство, власть. Мне всегда хотелось тебя превзойти. Но какие шансы были у меня. Искалеченный собственной матерью калека с нестабильным истоком. Наглядное доказательство ее ошибки. Но я нашел свой путь, встал на него и пройду до конца!

— Неужели все эти смерти просто ради детского желания что-то доказать. Кесс Родор, который играл с тобой в детстве, Лорс, твоя мать императрица Лиара…

— Не произноси этого имени! — Лицо Тибера исказилось. Вспышка ярости была резкой и внезапной, словно взрыв огненной техники. — Да, братишка, — он успокоился так же внезапно, как и вспыхнул, — ты меня раскусил. Если позабыть про эту трогательную семейную драму, то я затеял это просто ради власти. Почему нет? Я умнее и хитрее всех моих братьев, включая тебя, наш недоступный светоч. Но у вас было все. А у меня? Так пусть мне достанется хотя бы власть.

— Глупо.

— Глупо ждать столько лет, откладывая месть! Поначалу я полагал, что это хитрость. А выходит — трусость. Ты стал слишком осторожен и предсказуем, брат. Ты размяк и ослабел. Где тот огонь, что горел в тебе раньше? Я читал все твои ходы, словно открытую книгу. И знаешь, что я понял? Ты не так умен, силен и хитер, как все думают. А всю твою жизнь тебе просто везло, потому что другие были еще хуже!

— Думаю, я все же сумею тебя переубедить, брат, — мрачно заметил Тар. Стоя неподвижно, он продолжал небрежно опираться на меч. — Когда ты успел стать одержимым?

Вопрос вывел Тибера из равновесия, смахнув с лица улыбку превосходства. В его глазах поселилась искра подозрений, напополам с удивлением.

— Ты только что догадался, — отрицательно дернул головой Третий принц, не в силах поверить в то, что его тайна и не тайна вовсе. Но прозвучало это так беспомощно, что он только горько усмехнулся, злясь на себя. — Ты знал! Всегда знал! — слегка разочаровано отметил Тибер, принимая горькую правду. Кэра выдала? Нет, невозможно! Все это время он старался не отпускать девушку от себя. А когда подобное происходило, тайно следил. — Причем, давно. Что меня выдало? — сдался он, отлично понимая, что ответ знает только Тар.

— Ягоды чель, Тибер. Тебя выдали маленькие, неприметные ягоды чель. Я же тебе говорил, что из них получается отменный краситель. Насыщенный черный цвет, прям как твои волосы. Когда ты их касаешься, у тебя на пальцах постоянно остаются следы краски. Да и твоя притворная любовь к их специфическому вкусу… Если бы ты их действительно постоянно ел, то от белозубой улыбки не осталось бы и следа. На Скале есть любители, зубы у них становятся черными, словно они их специально чернят по хинданской женской моде. А причину, по которой ты красишь волосы, найти несложно, — Тар коснулся своих белых прядей. — Я каждый день вижу ее в зеркале.

Тибер покачал головой. У него в голове родилось множество теорий, а объяснение оказалось таким простым, неинтересным.

— Признаю, — он отвесил брату издевательский поклон, картинно отведя правую руку с мечом в сторону, — не учел твоей внимательности. Нужно было просто побриться на волосы. А ты не так безнадежен, как мне казалось.

— Так, когда все началось?

Тибер помедлил. Что-то во всем этом замаскированном под почти дружеский разговоре его смущало. Разве Тар не чувствует, как энергия с нижних планов корежит реальность? И почему он в таком случае медлит, предпочитая продолжать этот, в общем-то, бессмысленный диалог?

Спокойное равнодушие Тара выводило его из себя. Он готов был принять что угодно: недоверие, злость, гнев, ненависть, ярость, но не это спокойное даже в чем-то снисходительное равнодушие. Так отец наблюдает за расшалившимися детьми… прежде чем спустить с них штаны и устроить воспитательную порку.

Это злило! Бесило! Все что угодно, но только не снисхождение, а тем более жалость!

— У нас сегодня день откровений? — не найдя ответа, Тибер решил изменить ход беседы. — Тогда скажи мне, почему ты так снисходителен к императрице Снйлан? Именно она была головой того старого заговора, а не моя мать и Четвертая императрица. Именно Сейлан договорилась с Белыми жрецами и вела их по следу… Но ты и сам знаешь, — внезапно понял он. Раньше это были просто догадки, но теперь в глазах старшего брата нашелся ответ. — Знаешь… Я вижу это в твоих глазах. Неужели решил простить?

— Прощение — это не про меня.

— Да, прощение — это не про нас, — согласился Тибер. Догадка пробудила в нем давно дремавший интерес. Как Тар планирует отомстить императрице Сейлан? И он пожалел, что узнать это не выйдет.

— Так когда? — повторил свой вопрос Тар.

— Когда узнал, что подобное возможно. Когда увидел результат. Когда приплыл на Скалу и убедился, что кусок сожженной огнем дракона плоти не только жив и здоров, но даже стал сильнее… Мы похожи брат. И даже пути выбрали одинаковые — голос Тибера изменился, стал рокочущим, грубым. Черты лица заострились, сделавшись более четкими. Глаза почернели, лишившись зрачков. Он крутанул шеей и выпрямился еще больше. Теперь вся его фигура излучала волны силы и превосходства. — Но ты все еще борешься со своим демоном, что стал частью тебя. Твоим естеством! А я принял своего всем сердцем! Всей измученной душой! Стал с ним единым целым. Стал лучше! Совершеннее!

— И вычеркнул свою душу из круга перерождений, обрек ее на вечные муки на нижних планах?

— Вся моя жизнь — вечные муки. На нижних планах я буду чувствовать себя как дома. Ты же тоже это чувствуешь! — Тибер раскинул руки. — Это пьянящая непривычная этому миру сила. Сердце бьется быстрее, кровь огнем бежит по венам.

— Ты про прокол в соседнем подземелье? — Тар небрежно указал мечом на проход, из которого появился Тибер. — Да, я его чувствую. Решил уничтожить полгорода? Разом истребить всю Палату Власти?

— Нет, мой любимый и самый ненавидимый брат, — усмехнулся Тибер, на всякий случай сделав шаг в сторону прохода ведущего к проколу. — Это ты решил уничтожить половину города, истребить всю Палату Власти. А я — герой, который низвергнет чудовище. Люди любят героев. И выжившие лаэры выберут героя, которого любят люди.

— Неплохой план, — согласился Тар. — Хоть и излишне кровавый.

— Ты меня вынудил. Признай, я все же сумел тебя удивить.

— Немного, — Тар согласно склонил голову к груди. Но тут же вздернул ее вверх. Тибер насторожился, крепче сжимая меч. — Еще не поздно остановиться, — продолжил Первый принц. — Я вновь предлагаю тебе сдаться.

— Хватит! — резко осадил брата Тибер. — Мне надоел этот спектакль! Давай начнем!

— Ты выбрал, — вздохнул Тар. — Что же, теперь пришла моя очередь тебя удивлять… Бей!

Движение сбоку Тибер успел заметить, а среагировать не смог. Слишком неожиданной стала атака. Три быстрых, перетекающих один в другой удара. Четкие, доведенные до совершенства. Первые два не смогли пробить «доспех», зато третий с легкостью рассек правый бок чуть ниже ребра, добавив красного цвета на парадные одежды Третьего принца.

Контратака Тибера запоздала. Меч распорол воздух, но гибкая, быстрая тень разорвала дистанцию, отпрыгнув в узость второго бокового прохода.

— Ты… Предательница!

Ледяные копья пробили Тиберу правую руку и грудь. Звякнул о камни выроненный меч. Третий принц покачнулся. Упал на колени, пытаясь зажать раны.

— Почему? Она же тебя предала! Выдала все планы! Но стоило тебе позвать… Почему? Предательница! — обиженно прохрипел он, выплевывая сгустки крови. Попытался встать, но вновь упал на колени. Пошатываясь сел на пятки, буравя обиженным и ненавидящим взглядом замершую в боевой стойке Кэру.

— Нет, мой наивный брат, — вздохнул Тар, — предала она только тебя. Вернее, не предала. Нельзя предать того, кому никогда не был верен. Мне нужно было оставить рядом с собой неявную, уязвимую точку, в которую мои враги захотят ударить или воспользоваться мнимой уязвимостью. Признаться, я думал это будет кто-то из императриц. Но тут появился ты, сразу проявив к моей ученице излишне настойчивый интерес. Я заметил это еще тогда, во время твоего визита на Скалу.

— Он же убил твоих родителей… — Тибер старательно игнорировал Тара, обращаясь только к девушке, но ответ вновь пришел от брата.

— Она знает. Всегда знала. Не только ты считаешь себя искусным актером. Я не стал ничего от нее скрывать, когда она подросла. Я не виноват в том, что они пытались меня убить. Оставалось только ждать, кто решит открыть Кэре «страшную правду». И это оказался ты. Дальше ты сам знаешь. Она пусть и недолго, но честно служила тебе, не единым действием или словом не позволив усомниться в своей верности… Я не размяк, мой наивный младший брат, я повзрослел. Научился ждать.

— Ты могла стать императрицей… — Тибер все еще не верил. Этот день так или иначе должен был стать его триумфом. А выходит, старший брат просто играл с ним. Давал резвиться, оставив под присмотром верного только ему человека.

— Боюсь и здесь небольшая сложность, — пройдясь вокруг Тибера, Тар небрежно отпихнул меч Третьего принца в сторону. — В империи разрешено многоженство, а не многомужество.

Тибер наконец-то перевел полный неверия взгляд на брата. Задрал голову к потолку и неистово и как-то истерично расхохотался, давясь кровью. Повалился на пол. Зло стиснул зубы и вновь поднялся, пусть и на колени.

— Ты победил, первый. Снова. Как всегда. — Обида душила. Но вместе с обидой было и восхищение. — Но все равно. Я прожил свою жизнь так, как хотел. Кем я был? Посмешищем императорской семьи? Шутом и пьяницей? А теперь… Я сражался за трон, переиграл практически всех, и был в шаге от победы. Меня запомнят, пусть и как злого гения. А может и как доброго, ведь злым эта неблагодарная толпа все равно назначат тебя.

— Оно того не стоило, — покачал головой Тар, вновь обойдя брата по кругу.

— Я знал, что ты не поймешь. — Тибер вновь покачнулся, но не позволил себе упасть.

Кровь из ран перестала течь, но это не сделало их менее смертельными, и силы покидали его прямо на глазах. Одержимость, при всех своих достоинствах, не давала неуязвимости или бессмертия. — У тебя было все. А у меня — ничего… Я хотел получить хоть что-то… Все хотел получить… Холодно… Тар. Почему так холодно? Последняя просьба. Обними меня на прощание? — внезапно попросил он.

— Конечно, Тибер, — согласился Тар. Умирающих легко прощать, а Тибер умирал. Было удивительно, что он вообще все еще жив.

Припав на одно колено перед братом, Тар раскинул руки и крепко сжал Тибера в объятиях, не обращая внимания на кровь.

Левая, еще действующая рука Третьего принца хлопнула его по спине, и обессилено упала вниз. Липкие от крови пальцы нащупали рукоять кинжала. Потянули его из ножен.

— Хорошая попытка, — заметил Тар, выпустив брата из объятий. Выбитый кинжал отправился к мечу. — Не сдаешься до самого конца? — Несмотря на эту нелепую попытку, разозлиться на Тибера у него не получалось.

— Научился этому у старшего брата, — дурашливо ухмыльнулся Тибер, скривив окровавленные губы. — Ты же понимаешь, я должен был попытаться? Как холодно…

Лицо его смертельно побледнело, тело обмякло, начало заваливаться назад. Придержав его, Тар осторожно положил брата на пол.

Мертвые глаза Тибера Валлона смотрели в одну точку.

Глава 45 Да здравствует император!

— Наконец-то сдох! — сбросив ненужную теперь маску, Кэра едва сдерживалась, чтобы не отвесить хорошего такого пинка телу Третьего принца. Теперь, когда все закончилось, можно вести себя как обычно. Покладистым характером она никогда не отличалась, хоть долгое время вынуждена была изображать обратное. — Ты не представляешь, как мне надоело корчить из себя его вернейший клинок. Можно я его ударю! Хотя бы разок! — попросила она, на короткий миг вернув образ послушной девочки.

— Полегче, — остановил разошедшуюся супругу Тар. — Все же, он был моим братом.

— Он был безумен, Тар. Совершенно! Я столько лет живу с безумцем, что знаю, о чем говорю. Да и сдаваться не собирался.

— Знаю. Но он был моим братом, — повторил Тар, закрыв Тиберу глаза. — И я тоже виноват, что он стал таким. В нем росла обида и злость, а меня не было рядом, чтобы помочь.

— Хватит взваливать на себя все проблемы этой империи, — поморщилась Кэра. — Кстати о них. Прокол, Тар, — напомнила она, с неприязнью посматривая на коридор, ведущий в другую часть подземелья, ставшую ритуальным залом и жертвенным алтарем.

— Да! Идем, — согласился Тар, поднимаясь на ноги. Еще ничего не закончено, а мертвым все равно.

В новом зале первыми их встретили именно мертвые, не нарушая устоявшуюся традицию этого безумного дня.

— Он быстро умер? — уточнил Тар, переступив через тело брата Анато.

— Практически мгновенно. Тибер ударил точно в сердце.

— Жаль… — Вздохнул Первый принц. Некоторых мертвецов все же сложно простить.

Оставив от тел жертв ритуала только высохшие мумии, прокол планов мироздания, как именуют его книжники, почти закончил формироваться. Огромная от пола до потолка зияющая рана в пространстве. Словно из одной прекрасной картины вырвали кусок, заменив его безвкусной мазней. Гнойный чирей на чистой коже реальности — противоестественный и мерзкий.

За полупрозрачной истончающейся преградой бушевало нечто не поддающееся описанию. Буйство сводящих с ума образов сменяли друг друга в причудливом круговороте, не позволяя ничего запомнить.

— Стой здесь! — остановил Тар девушку, указав на проход. — Если я начну себя как-то странно вести, то ты знаешь, что делать.

Чувствуя близость родного плана, его вечный сосед усилил натиск.

«Смотри, какая сила. Какая власть! Достаточно протянуть руку и вся империя падет к твоим ногам. Весь мир!» — образы, рисуемые воображением были столь притягательны, что Тар заколебался. Маленькая, задержка — один удар сердца не больше. Но демон воспользовался ей, чтобы нанести решительный удар, штурмуя его сознание.

В голове рванула бочка хинданской огненной пыли, в глазах потемнело, виски обожгло болью. Если раньше это были просто болезненные уколы иголками, то теперь в дело пошли раскаленные добела гвозди.

— Тар! — донеслось, словно сквозь толстое одеяло.

— Стой на месте! — повторил принц.

Тряхнув головой, он с силой отвесил себе пощечину, пытаясь прогнать из головы туман чужой воли. Боль помогла. Искушающий шепот и вереница образов не пропали окончательно, но стали не такими навязчивыми.

Поняв, что каким-то образом оказался на полу, он перевалился на бок, подобрал выроненный меч. Встал, покачиваясь из стороны в сторону. По лицу стекало что-то липкое, но явно не пот. Черная словно сок ягод чель кровь тонкими струйками струилась из глаз, ноздрей. Кровоточила часть открывшихся старых шрамов, превратив его лицо в сплошную черную маску.

Утерев лоб, Тар с удивлением посмотрел на ладонь.

— Кровь… — пробормотал он. — Снова кровь… Хватит! Я пролил ее достаточно. Покоя хочу.

Первый шаг в магему был самым трудным. Прокол, словно почуяв опасность, исторгал из себя все больше потусторонней силы. И Тар чувствовал, как постепенно падают решетки темницы его воли, отрезавшей подселенного ритуалом матери гостя от контроля над разумом и телом.

Шепот в голове стал невыносим. Как и боль.

Пересилив себя, он все же шагнул вперед. До цели оставалось каких-то жалких четыре шага, но это расстояние казалось больше чем от столицы империи до Скалы.

Размашистый удар! Меч замер перед полупрозрачной пленкой прокола, словно тот парировал удар Первого принца своим клинком. Тар надавил, охваченное легким белым сиянием, источающее холод лезвие пошло вперед. Медленно! Неохотно! Казалось, что оно стоит на месте. Затем сопротивление резко исчезло и лезвие меча разрезало формирующийся прокол, словно спелый плод.

Пульсирующая энергиея язва пространства вздрогнула, словно живое существо. Там за гранью спешившие к проколу твари завыли так яростно, что этот дикий рев просочился через истончившуюся преграду между планами. Подземелье заходило ходуном, как при землетрясении. Да и не только подземелье. Грохот, донесшийся сверху сквозь камни кладки, явственно указывал на то, что как минимум часть крыши поместья Красного двора обвалилась, похоронив немало редких предметов, что так любила убитая сыном Третья императрица.

Втянув напоследок воздух, прокол пространства схлопнулся и исчез, не оставив и следа. Линии магемы погасли. Только высохшие тела мертвецов говорили о том, что не так давно в подземелье проводился ритуал.

Шепот демона затих. Незваный сосед вновь затаился, пораженный произошедшим. Выйдя из печати, Тар остановился, с сомнением оглянулся. Центральная часть магемы была невидна из-за тел, но вряд ли с нанесенным на камни рисунком могло что-то случиться. Убрав тела и изучив магему, фокус с проколом можно легко повторить. Возможно, у кланов уже есть эти знания. Но что, если нет? Не стоит вводить этих жадных до власти глупцов в искушение.

Вернувшись назад, он прошелся вокруг магемы, тщательно затирая охваченной белым сиянием ладонью отдельные элементы комбинированной магической печати. Но старался делать это так, чтобы магема выглядела полностью законченной и стертые куски не бросались в глаза.

Отступив, Тар полюбовался полученным результатом и довольно кивнул. Теперь повторить ритуал будет крайне затруднительно.

— Возвращаемся, хватит лазать по склепам.

— Погоди! — остановила его Кэра. В ее руках появился чистый платок. — Нужно вытереть лицо, а то выглядишь, словно свежий мертвец.

Тар улыбнулся, послушно встав перед девушкой.

— Скучала? — уточнил он, пока Кэра, привстав от усердия на цыпочки, тщательно вытирала кровь с его лица.

— Да, — не стала отрицать она и недовольно добавила: — А вот ты явно не скучал в объятиях Милевы!

— Ревнуешь?

— Ты можешь хотя бы для приличия все отрицать.

— Что неприличного в том, чтобы спать со своей женой? Я же не знал, что у меня их две.

— Ты негодяй, Тар, — вздохнула Кэра. — Влюбил в себя наивную, маленькую девочку. Женился на ней. Сделал так, что бы она не смогла тебе отомстить за смерть родителей…

— Которые сами выбрали свою судьбу, попытавшись меня убить. Я давал тебе выбор. Несколько раз, — напомнил он. — Да и месть… ты столько раз могла ударить меня в спину.

— Сама не понимаю, почему я всегда выбираю твою сторону. — Покончив, Кэра посмотрела на лицо Тара с разных сторон и кивнула, довольная получившимся результатом.

* * *

Возвращение к Палатам Власти не заняло много времени. На площади навели порядок. Убрали тела погибших. Хотя клановые бойцы и легионеры все так же бросали друг на друга злые взгляды, крепче сжимая рукояти мечей. А вот серебряные крылья окончательно исчезли с площади, благоразумно решив, что им здесь не место.

Оставив Кэру вместе с Доргом перед разбитыми чей-то техникой дверьми, Тар вошел в зал совета.

— Принц Тибер Валлон мертв, — возвестил он, спускаясь по ступенькам в центр зала. — Как я и говорил, именно он стоял за ночными призывами в столице. Все доказательства в подземельях Красного двора.

Ряды выборщиков порядком поредели. Как и на площади, тела успели унести, но все следы недавней схватки скрыть не удалось. Да никто и не пытался. То место зала, где прежде сидели представители Красного двора, напоминало большую кучу мусора. Драгоценный витраж, разбитый Третьим принцем, развалился окончательно.

И все же в зале что-то неуловимо изменилось. Это чувствовалось во взглядах уцелевших членов Палаты Власти. Угадать причину не составило труда — империя обрела своего нового императора.

— Как я понимаю, выборы наконец-то закончили, — сказал Тар, избавив Палату Власти от притворного и ненужного смущения.

Все, как всегда. Пока одни сражаются, другие спокойно делят власть за их спиной. Без героических глупцов, только и знающих, что размахивать мечом по поводу и без оного, это выходит гораздо проще.

— Да, — Харус не стал прятаться за чужие спины. И хотя Сейлан хотела его остановить, вышел к Тару в центр зала. — Меня выбрали абсолютным большинством голосов.

— Я пытался возражать, — подал голос Бадрис. Недавним заявлениям Тара о нежелании занимать императорскийтрон он не особо верил. Да и что значит желание-нежелание одного из принцев, когда речь идет о судьбе империи? Выбери Палата Власти Тара, он бы не стал бегать от ответственности. Как и переваливать ее на чужие плечи.

— Но проголосовал «за», — заметил Харус.

— Я дал слово, — проворчал Пятый принц.

Харус вновь повернулся к старшему брату.

— Твое решение, Тар?

— Боишься, что я захочу пересмотреть результаты выборов? Ну да, легионеры все еще стоят снаружи, готовые прийти по моему первому зову.

— Опасаюсь этого, — не стал отрицать Харус.

— В таком случае я тебя удивлю. — Рука Тара легла на рукоять меча и дернула клинок из ножен.

— Нет! — крикнула Сейлан, но сделать ничего не успела. Никто не успел.

Опустившись на одно колено, Тар склонил голову перед братом, держа обнаженный меч на ладонях перед собой. В молчаливом оцепенении усталый, но звонкий голос Первого принца заполнил зал:

— Я, Тар Валлон, торжественно присягаю в верности императору Харусу… Какой ты у нас там Харус по счету? Третий или четвертый? — уточнил Тар, слегка испортив торжественность момента.

— Третий, — меланхолично подсказал еще толком не пришедший в себя Харус. Он ожидал от Тара чего угодно: споров, торга, требования публично подтвердить данные обещания о прощении мятежников Зеленого двора. Не исключал и нападения, хоть и считал его маловероятным. Но подобная покладистость удивила и его.

Обещания — это одно. Просто слова. А клятва, данная по всем правилам, да еще и при таком количестве свидетелей — совсем другое.

—…императору Харусу Третьему, — послушно повторил Тар. — Да здравствует император! Да будет вечен Арвон!

Зал замер, не в силах поверить в происходящее.

— Прими уже мою клятву, брат, — продолжил Тар, не дождавшись ответа. — А то боюсь, что твои новые подданные сейчас попытаются массово самоубиться, напав на меня.

— Принимаю эту клятву. Да не падет гнев императора на невинных! Да возвысит милость императора преданных! Да наградит щедрость императора достойных! — закончил ритуальную фразу Харус, поборов паралич, порожденный крайней степенью удивления.

— Да здравствует император! — громко провозгласил Тар, вернув меч обратно в ножны. — Да будет вечен Арвон!

Палата Власти взорвалась. Лаэры, лары, чиновники повскакивали с мест. Кто-то с меньшим энтузиазмом, кто-то с большим, но не поддержать клич Первого принца не решился ни один. Даже те, кто не отдал свой голос за Харуса, не стали молчать, знаменуя общим согласием конец борьбы за расколотый трон.

Через разбитые двери в зал осторожно заглянул Дорг Хромец. Удостоверившись, что ничего опасного не происходит, легат исчез. А крик «Да будет вечен Арвон!» подхватили на улице. Сначала те легионеры и клановые бойцы, что находились ближе к разбитому окну. А за ними и вся площадь.

За всем этим внезапным порывом Тар наблюдал не пытаясь скрыть кривую, скептическую усмешку. Мир лаэров — мир лицемерия. Сегодня, под влиянием момента, Палата Власти едина и кричит в унисон. Но придет новый день. Начнутся новые интриги, тайная и явная борьба за влияние и власть. Дележка постов. Союзники превратятся в противников. Друзья во врагов. Бесконечный и бессмысленный круговорот…

Тонкая ладонь погладила его по плечу.

— Я удивлена и благодарна тебе за поддержку Харуса, мой мальчик, — сказала Сейлан, настороженно наблюдая за Первым принцем. — Мы сделаем все возможное для нового, честного расследования мятежа Имсаль.

— Есть ли в этом смысл? — с сомнением отметил Тар, пожимая плечами. — Все кончено. Лиара и Медея мертвы. Брат Анато мертв. Моя мать отомщена. На этом все. Да и глупо мстить мертвецам. Прощения и восстановления всех мятежников в правах достаточно.

Сейлан участлива покивала, а затем склонила голову в притворной скорби.

— Я рада. Что ты не злишься на Харуса за то, что именно он стал императором, — ровно обронила она.

— Мне не нужен трон. Сколько раз я должен это повторять, чтобы мне наконец-то поверили? — отозвался Тар, добавив в голос толику ненаигранного раздражения.

— Знаю, — вздохнула Сейлан. — Эти дни были трудными для всех нас. Многие сомневались в тебе. Даже я. Надеюсь, ты простишь свою глупую вторую мать?

— Конечно… мама, — сказал Тар, слегка приобняв императрицу за плечи. Сейлан вздрогнула в его объятиях, но затем расслабилась, обняла в ответ. Тар поцеловал ее в щеку, уловил знакомый аромат духов и отстранился. Отметив краем взгляда, что его жест не остался без внимания Харуса, явно порадовав брата. — Никаких обид.

— Хорошо, что все закончилось. Что планируешь теперь делать?

— Заберу Рантора и вернусь на Скалу.

— Думаешь, это хорошая идея? Сомневаюсь, что он захочет отправиться с… — Сейлан замерла, одарила Тара недоверчивым взглядом. По ее губам проскользнула легкая улыбка. — Твоя уверенность говорит о том, что Милева жива. Что же, я распоряжусь насчет Рантора.

— Не стоит. К этому времени он должен быть с матерью, — улыбнулся Тар в ответ. — Вечером я пришлю за его вещами.

Хоть все и закончилось вроде бы к обоюдному удовольствию и согласию, от Сейлан можно всего ожидать. А Рантор — сильный козырь. Далее оставлять его в руках Второй императрицы не стоило во избежание некоторых соблазнов. А потому, Милева еще до начала совета отправилась за сыном. В том, что она сумеет его вытащить из поместья Харуса, Тар не сомневался. Большая часть охраны ушла со Вторым принцем. А те немногие, кто остался, не смогут ее не только остановить, но даже заметить.

— И когда ты планируешь отправиться в обратный путь на Скалу?

— Как можно скорее. До коронационных торжеств. Так будет лучше для всех. Империи спокойнее без ее неугомонного Первого принца. А Первому принцу гораздо спокойнее вдали от империи. Да и постоянные покушения на мою жизнь должны прекратиться. А то если не убийцы, то морской народ.

Сейлан насторожилась. Оброненное вскользь замечание очень походило на скрытый намек, что Тар знает, кто на самом деле стоит если не за всеми покушениями, то за многими из них. Но выражение лица Тара не изменилось, а взгляд был все таким же спокойным и теплым. И императрица отбросила эту мысль.

Вернувшись на Скалу, Тар перестанет быть угрозой. А значит, и новые покушения станут не нужны. Более того, они станут опасны, сделав ее главной подозреваемой. Нет, этого нельзя допустить!

— Разумно, — согласилась она. — Ты же знаешь, мы с Харусом всегда тебе рады. Но жители Хагронга — это жители Хагронга.

— Я прекрасно все это знаю, мама. Поэтому и тороплюсь покинуть столицу.

* * *

— Толпа пошумела на улицах, но постепенно все успокоилось…

Даже появление Кэры не могло испортить Милеве радость от возвращения сына. Поэтому все время короткого доклада с ее лица не сходила счастливая полуулыбка. Весь день Рантор не отходил от нее ни на шаг, словно боялся, что она исчезнет. И так вымотался, что просто заснул на коленях матери. Разбудить его не смогло даже возвращение Тара.

— Слухи по столице ходят, но так… без особого азарта, — продолжила Милева, поглаживая сына по волосам. — Да и в противовес им пущены другие, о том, что именно Тибер стоял за всеми бедами столицы. Вот только по Белым жрецам ничего…

— Разумно, — согласно кивнул Тар.

— Ты же ненавидишь Белых!

— Ненавижу, но эту клоаку нужно вычищать аккуратно, постепенно и по возможности тайно. Лишая жрецов рычагов влияния на городскую толпу.

Первые шаги Харуса радовали. Понимая в каком нестабильном состоянии находится столица, он не спешил обличать заговор Третьего принца и Белых жрецов. Ограничившись слухами и полунамеками. Белый город был все так же заперт, выпустив из своих стен только ларов и лаэров. Информация из-за его стен выдавалась по строго отмеренным частям. А главы родов и кланов люди неболтливые, да и умирать за неудачливого и мертвого претендента никто не собирался.

Вместе с тем новый император щедро расточал обещания волнующимся горожанам… и на всякий случай приказал выдвинуться ближе к столице оставшимся когортам Первого Всесокрушающего. Практический опыт показал, что толпа становится не такой агрессивной, когда видит перед собой ровный строй укрывшихся за щитами легионеров.

— К демонам столицу, скоро мы все равно уберемся отсюда. — Подала голос Кэра, то и дела бросая ревнивые взгляды на Милеву и Рантора. — Я вот не понимаю, кто из нас теперь считается Первой женой, а кто Второй?

— А это так важно? — опрометчиво уточнил Тар.

— Важно! — заявили Кэра и Милева разом, чуть не разбудив дружным выкриком Рантора.

А Тар Валлон, Первый принц империи Арвон, Лорд стратег Скалы понял, что некоторые проблемы огромной империи ничто по сравнению с проблемами семейными.

Эпилог.

Паруса раздувались. Поймав попутный ветер, «Императрица Имсаль» бодро шла на запад. Все дальше отдаляясь от негостеприимных берегов Арвона.

— Мам, смотри дельфины! — Рантор так навалился на борт, что Милеве пришлось придержать сына за шиворот.

— Аккуратнее, не вывались за борт. Веди себя спокойно, иначе отправлю обратно в каюту. Кто вчера хотел забраться в «воронье гнездо»?

— Но не забрался же.

— Потому что тебя вовремя поймали.

Эти несколько дней сложились для Милевы в сплошной поток бесконечных, срочных дел. Которые требовалось сделать перед отъездом. Большую часть она так и не успела закончить. Ждать Тар по какой-то причине не хотел. А потому едва суета в столице немного успокоилась, разросшийся до нескольких повозок караван Первого принца тронулся в обратный путь. Сначала в Ульнст, где стояла «Императрица Имсаль», а затем и дальше на запад, через Великий океан.

В Ульнсте Тар закрыл контракт исканцев, отпустив горцев с более чем щедрой наградой. Там же они расстались с Доргом Хромцом и большинством легионеров Второго Крепкого. Харуса выполнил данное Тару обещание и издал эдикт о полном прощении всех сторонников Зеленого двора.

Как подозревала Милева, проделано все это было не без умысла лишить Тара поддержки вчерашних мятежников. Мятежником ведь и терять то было нечего, потому они так стойко держались Тара. А теперь…

Впрочем, это неважно. Еще недавно Тар и знать не знал, что у него остались союзники в Арвоне. Но это не мешало ему посеять хаос одним своим появлением.

— Не помешаю? — донеслось из-за ее спины. Вспомнишь демона — вот и он.

— Я пойду к себе! — хмуро бросил Рантор. Ухватив слегка подросшего щенка за ошейник, он направился в сторону кают, игнорируя отца.

— Он все еще на меня дуется?

— А ты ждал, что он сразу же бросится тебе на шею с криком «папа»!

— Было бы неплохо…

Встав рядом с Милевой, Тар некоторое время наблюдал за прыжками дельфинов.

— Одного не могу понять, почему ты простил Сейлан? — спросила Милева, нарушив молчание.

Губы принца исказила загадочная усмешка, озаряя лицо холодным блеском самоуверенности.

— С чего ты взяла, что я ее простил? Хотя, в чем-то ты права — я не воюю с мертвецами.

— Но Сейлан…

— Через четыре месяца сляжет от неизвестной болезни. А через полгода умрет. Если раньше не наложит на себя руки от безумной боли. И никто, никогда не сможет обвинить в этом меня.

— Но как? — Милева понимала, что Тар не врет.

— Алхимия — великая наука. А на Забытых землях растет немало интересных трав с не менее интересным эффектом. Некоторые из них безопасны сами по себе, но смешиваясь образуют сильнейший яд и имеют мерзкое свойство проникать через поры кожи и накапливаться в организме.

— А Сейлан очень нравятся твои духи, — внезапно поняла Милева. — Она постоянно ими хвасталась. Иногда я ей завидовала, — она нервно дернула плечами.

— Вижу, ты все поняла.

— Да… Напомни мне, никогда не брать от тебя духи в подарок. А если она перестанет ими пользоваться?

— То умрет раньше, только и всего, — пожал плечами Тар. — Ты видимо думаешь, что комбинированный яд в духах? Последние два года я отправлял ей исключительно противоядие, временно нейтрализующее действие яда. Так что Вторая императрица обречена, а я не воюю с мертвецами, — равнодушно закончил Первый принц, любуясь обманчиво спокойными водами.

Примечания

1

прим.: речь о Максе Фрае, литературном персонаже, путешественнике между мирами

(обратно)

2

прим.: спид-ран — скоростное прохождение игры

(обратно)

3

прим.: бэкдор — букв. «задняя дверь». Лазейка в программе, намеренно оставленный дефект, позволяющий разработчику получить контроль над собственной системой или предоставить его кому-то

(обратно)

4

прим.: Dota — популярная видеоигра

(обратно)

5

прим.: Агент 47 — персонаж игровой вселенной «Хитман», специалист по скрытым убийствам. Отличительная черта — штрих-код на затылке.

(обратно)

6

прим.: Дункан Маклауд — персонаж киновселенной «Горец». Некоторые герои там бессмертны и гибнут, только если им отрубить голову. При этом убийца получает их силу в виде бьющих в него с неба молний. Лозунг бессмертных: «В конце останется только один».

(обратно)

7

прим. Лутать — собирать добычу с поверженных врагов.

(обратно)

8

прим.: речь идет об Эндере Виггине — главном герое научно-фантастического романа Орсона Скотта Карда «Игра Эндера», в котором подросток приносит землянам победу в войне против расы пришельцев — жукеров.

(обратно)

9

прим.: имя «Андер» созвучно английскому слову under — «снизу, под чем-то».

(обратно)

10

прим.: орб (от англ. оrb — шар, сфера) — магический инструмент местных волшебников. Что-то вроде гримуара или катализатора, в котором могут храниться заклинания и дополнительный резерв Маны

(обратно)

11

прим.: «Брение» — устаревшее слово, означает мокрую глину, грязь

(обратно)

12

прим.: AutoCAD — популярная система автоматизированного проектирования, предназначенная для создания чертежей и технической документации

(обратно)

13

прим. макрос — программа для автоматического повторения одних и тех же действий в игре.

(обратно)

14

прим. спасибо ИИС за хайку!

(обратно)

15

Прим. Речь о самом неудачном раскладе при броске игральных кубиков, когда выпадает две единицы, такая комбинация называется «глаза змеи».

(обратно)

16

прим. «Да я паук, и что с того?» — ранобэ авторства Окины Бабы, где главная героиня перерождается в теле белого паука. Впоследствии она получает имя — «Широ». Недавно вышло аниме, но оно слегка вырвиглазное, на любителя.

(обратно)

17

прим. VR — виртуальная реальность. Игра с полным погружением, например, через специальные очки.

(обратно)

18

Прим. Deus ex machina — лат. «Бог из машины» — означает неожиданную развязку ситуации, с привлечением сторонней силы. В античных театрах это были боги, спускающиеся «с небес» при помощи специальных механизмов — машин, и решающие все проблемы героев.

(обратно)

19

прим. Мэри Сью (жен.) или Марти Стью (муж.) — так принято называть героев, которых автор наделяет нереалистичными и часто противоречивыми достоинствами, огромной силой, популярностью, везением и т. д.

(обратно)

20

прим. Нет, это не отсылка на диснеевскую русалочку. В ранобэ «Да, я паук», Ариэль — подруга Широ, богиня пауков-таратектов, родоначальница вида.

(обратно)

21

прим. Паймон — персонаж-компаньон Путешественника в популярной игре Genshin Impact

(обратно)

22

Прим. Нимезида — греческая богиня возмездия. На игровом сленге означает наилучшее оружие против чего-либо.

(обратно)

23

Эксплойт — постоянное использование какой-то уязвимости в системе или игре.

(обратно)

24

прим.: магнетрон — генератор микроволнового излучения. Основной компонент любой микроволновой печи

(обратно)

25

прим.: прошу, не пытайтесь проверить это в домашних условиях. Для такого в наше время есть «Ютьюб»!

(обратно)

26

прим.: МКС — международная космическая станция

(обратно)

27

прим.: Дуротан — вождь орков из вселенной «Варкрафт»

(обратно)

28

прим.: Абырвалг — обратное прочтение слова «Главрыба». Это одно из первых слов, которые произнес Шариков в повести Булгакова «Собачье сердце». Полиграф Полиграфович — официальное имя, данное Шарикову

(обратно)

29

прим.: кодекс чести Бэтмена. Хранитель Готэма старается не убивать своих врагов

(обратно)

30

прим.: цундере — архетип японской поп-культуры, описывающий девушку, которая скрывает симпатию и обожание под маской холодного равнодушия. Из-за чего ее поведение постоянно мечется между этими двумя крайностями

(обратно)

31

прим.: речь о фильме «Суррогаты», где люди управляли искусственными телами-роботами, не выходя из дома почти всю свою жизнь.

(обратно)

32

прим.: существует расхожее заблуждение о том, что с помощью оттопыренного большого пальца на расстоянии вытянутой руки можно определить, находитесь ли вы в зоне поражения ядерного взрыва

(обратно)

33

прим.: оверкилл — на игровом сленге нанесение огромного урона там, где это не требуется

(обратно)

34

прим.: Кальцифер — огненный дух из фильма Хаяо Миядзаки «Ходячий замок». Это он питал энергией замок волшебника Хаула

(обратно)

35

прим.: первая космическая скорость — около восьми километров в секунду

(обратно)

36

прим.: имба — чрезмерно сильная способность, которая разрушает баланс игры.

(обратно)

37

Сёгун Райден — один из персонажей Genshin Impact. Отличительная черта — светящееся кольцо за спиной

(обратно)

38

прим.: абляционная защита — слой вспенивающихся при нагревании материалов, которые не дают космическому кораблю сгореть в атмосфере

(обратно)

39

прим.: перигей — ближайшая к земле точка орбиты

(обратно)

40

прим.: Ктулху — исполинское морское чудовище из рассказа Говарда Лавкрафта «Зов Ктулху», принадлежащее к роду Древних и спящее на дне Тихого океана

(обратно)

41

прим.: конечно же, это цитата из фильма Дэвида Финчера «Бойцовский клуб»

(обратно)

42

прим.: Яблоко Эдема — во вселенной Assassin’s Creed инопланетный артефакт, позволяющий управлять сознанием людей

(обратно)

43

прим.: алгоритм Бога — метод, позволяющий получить решение с минимальным количеством ходов

(обратно)

44

прим.: «Звездные врата» — научно-фантастический сериал про освоение человечеством галактики через систему порталов, оставленных древней цивилизацией

(обратно)

45

прим.: Мисиксы — одноразовые существа-помощники из вселенной «Рика и Морти». Исчезают сразу после выполнения поставленной задачи

(обратно)

46

прим.: речь о юмористическом романе Дугласа Адамса «Автостопом по галактике», герои которого занимаются поиском ответа на вопрос о смысле жизни. Внимание, спойлер: да, ответ — это сорок два

(обратно)

47

прим.: цинга — заболевание, вызванное острым дефицитом витамина С. Нарушается синтез коллагена в организме, сосуды становятся ломкими, кровоточат десны, выпадают зубы и т. д.

(обратно)

48

прим.: речь о фильме Роберта Земекиса «Ведьмы»

(обратно)

49

прим.: здесь и далее повествование ведется от лица наемницы по имени Сэм, которую в числе прочих наняли для уничтожения Ланти.

(обратно)

50

прим.: RTS — стратегия в реальном времени, жанр компьютерных игр

(обратно)

51

Примечание автора: в 14-ю главу внесены незначительные изменения: пространственный дух, служащий основой хранилища Куба, теперь находится внутри филактерии, а не магического кристалла

(обратно)

52

прим.: митохондрия — клеточная структура, которая вырабатывает энергию и присутствует в клетках всех живых существ кроме бактерий и архей

(обратно)

53

Примечание автора: заклинание Дезинтеграции (т. н. Магию пыли) я решил временно изъять из канона. Оно появится среди способностей нефилимов, наряду с «Абсолютным разрубанием» оружия Ларса

(обратно)

54

прим.: Among Us — многопользовательская онлайн игра, напоминающая «Мафию», где несколько игроков-предателей должны уничтожить всю команду

(обратно)

55

прим.: Некроны — раса роботоподобных существ, играющие роль нежити во вселенной Warhammer 40000

(обратно)

56

прим.: татами — маты, которыми в Японии застилают полы домов

(обратно)

57

прим.: сикигами (яп.) — духи, которых призывают себе на помощь заклинатели

(обратно)

58

прим.: футон — традиционная японская постель в виде матраса, который расстилают на полу.

(обратно)

59

прим.: Танто — короткий кинжал самурая

(обратно)

60

прим.: шаи хулуд — гигантские песчаные черви из «Дюны» Фрэнка Герберта

(обратно)

61

прим. автора: в текст внесены изменения — портал между мирами открывается не в подземелье, а в улье термитов

(обратно)

62

прим.: Сплит — психологический триллер Найта Шьямалана о человеке с множественным расстройством идентичности — внутри него «живут» сразу 24 личности

(обратно)

63

прим.: «фраг» на игровом сленге — количество убитых вражеских юнитов

(обратно)

64

прим.: клинч — ситуация, когда бойцы сцепляются оружием либо плотно обхватывают противника руками, не давая ему двигаться

(обратно)

65

прим.: игра «Жизнь» — клеточный автомат, придуманный английским математиком Джонном Конвеем в 1970-ом году

(обратно)

66

прим.: в современной физике масса эквивалентна энергии, так что речь скорее о законе сохранения энергии

(обратно)

67

прим.: доппельгангер — демонический двойник, воплощающий темную сторону личности человека, противоположность ангела-хранителя. Его появление часто предвещает смерть героя

(обратно)

68

прим.: свечение, возникающее при трении и разрушении кристаллов

(обратно)

69

прим.: точка, где уравновешивается гравитация двух небесных тел, например, планеты и солнца

(обратно)

70

прим.: муданся — яп., «тот у кого нет дана».

(обратно)

71

прим.: серая слизь — сценарий конца света, при котором вышедшие из-под контроля нанороботы уничтожают все живое на планете

(обратно)

72

прим.: похожую фразу произнес Голиаф, увидев перед собой пастушка-Давида. Кир таким образом как бы намекает на «разницу в росте»

(обратно)

73

прим.: трансерфинг реальности — эзотерическое учение на основе книг Вадима Зеланда. Описывается как техника концентрации энергии мыслей для выбора желаемого варианта развития событий

(обратно)

74

прим.: конвергенция — процесс сближения, схождения, противоположность дивергенции, которую в теории катастроф еще называют точкой бифуркации

(обратно)

75

прим.: речь идет о к/ф «Начало»

(обратно)

76

прим.: Пелевин, «Empire V»

(обратно)

77

прим.: понерфить — урезать показатели в компьютерной игре

(обратно)

78

Бифуркация от лат.Bifurcus – "раздвоенный". В широком смысле обозначает возможные качественные перестройки или метаморфозы объектов при изменении параметров, от которых они зависят. Бифуркация реки – разделение ее русла на две ветви. В точке бифуркации система выходит из равновесия и у нее появляется "выбор", в котором присутствует элемент случайности, приводящий к невозможности предсказать дальнейшее развитие системы.

(обратно)

79

Эгрегор – энерго-информационно-временная структура, возникающая при сонаправленных действиях группы людей с общими устремлениями. В общем случае эгрегор можно охарактеризовать как некое порождение мыслей группы людей, действующее независимо от каждого из членов группы, а возможно, и от всей группы в целом.

(обратно)

80

В описываемом Мире переименования Ленинграда в Санкт-Петербург не произошло, и город сохранил свое имя.

(обратно)

81

Гептарх – семивластник. От греч.hepta, семь и arche, начальство. Иногда так называли правителей седьмой части государства. В данном случае – один из семи главных, осуществляющих совместное руководство.

(обратно)

82

Левитация – от лат.levitas, облегчение. Явление, при котором объект без видимой опоры "парит" в пространстве не притягиваясь к поверхности. В физике – это устойчивое положение объекта в гравитационном поле без непосредственного контакта с другими объектами. В религиозных источниках – способность некоторых святых летать или парить.

(обратно)

83

Эйдетизм – от др.греч.образ, внешний вид.Эйдетическая память – это вид зрительной памяти человека, связанный со способностью четко и детально восстанавливать в памяти образы виденного. В том или ином виде Эйдетизм присущ каждому человеку, особенно в детском и подростковом возрасте, но в своих ярких проявлениях встречается редко. Эйдетические образы отличаются от обычных тем, что человек как бы продолжает воспринимать предмет в его отсутствие.

(обратно)

84

Фобос – от греч.страх. Спутник Марса, вращающийся вокруг своей оси с тем же периодом, что и вокруг Марса, поэтому всегда повернут к нему одной стороной. Считается, что это астероид, захваченный Марсом, но огромный, возможно рукотворный кратер и параллельные борозды на поверхности, а также спектры с высоким содержанием углерода, резко отличающиеся от характерных для любых других объектов Солнечной системы, пока не имеют научных объяснений.

(обратно)

85

Лемурийская раса возникла на праматерике Гондвана примерно 140 тыс. лет назад. 131 тыс. лет назад в результате столкновения Земли с астероидом Гондвана раскололась на Австрало-Антарктическую часть и Пацифиду (Лемурию). Лемурийцы хорошо разбирались в медицине, математике, астрономии. Они знали, что Земля является рядовой планетой и вращается вокруг Солнца. Закат лемурийской цивилизации наступил 43 тыс. лет назад, когда на Пацифиду упало еще одно космическое тело, отделив от нее Индокитайский массив, столкнувшийся с Евразией. При этом образовались Гималайские горы.

(обратно)

86

Гиперборея – от др.греч.за Бореем, за севером. Согласно Ференику, Гиперборейцы выросли из крови древнейших титанов. Материк Гиперборея присутствует на карте Меркатора, изданной в 1606 году. Считается, что материк опустился на океанское дно примерно 10 – 12 тыс. лет назад. Большинство современных ученых факт существования Гипербореи отрицают, но древние греки считали Гиперборейцев не мифическими, а вполне реальными людьми.

(обратно)

87

Атлантида – материк (по другим сведениям крупный остров), находившийся в Атлантическом океане и за одни сутки опустившийся на дно в результате землетрясения вместе со своими жителями – атлантами. По сведениям Платона это произошло примерно 11,5 тыс. лет назад. Древние греки считали первых атлантов детьми Посейдона. Большая часть современных ученых считает, что Платон в своих диалогах изложил миф, но упоминания об Атлантиде есть и в египетских Текстах Пирамид. Там эту страну называли Ocek- sk (j) – та, которая сгинула в море.

(обратно)

88

Понятие Гипермаркет в описываемой реальности не прижилось.

(обратно)

89

ГРУ – Главное разведывательное управление при Генеральном штабе.

(обратно)

90

В описываемой реальности правопреемником КГБ стало министерство Безопасности, сохранившее в своей структуре не только Погранвойска, но и ряд других специфических подразделений.

(обратно)

91

Белый шум – это шум, в котором звуковые колебания разной частоты представлены в равной степени, например, шум водопада. Генераторы белого шума предназначены для защиты переговоров от прослушивания с помощью специальных технических средств.

(обратно)

92

ПВО – противовоздушная оборона.

(обратно)

93

ПРО – противоракетная оборона.

(обратно)

94

Дифферент – продольный наклон по отношению к горизонтальной поверхности.

(обратно)

95

Атомная бомба, сброшенная американцами на Хиросиму, имела мощность взрыва около 20 000 тонн в тротиловом эквиваленте.

(обратно)

96

Курск – российская атомная подводная лодка стратегического назначения, потопленная американской лодкой, скрытно наблюдавшей за учениями Северного флота, происходящими в Баренцевом море.

(обратно)

97

Устинов Д.Ф. – министр обороны СССР с 1976 по 1984 г.

(обратно)

98

Форин Офис – министерство Иностранных дел Великобритании.

(обратно)

99

В данном случае подразумеваются ми-5 и ми-6 – контрразведка и разведка Великобритании. К какой именно из этих специальных служб была приписана группа "j" автору доподлинно неизвестно.

(обратно)

100

Крейсерская скорость – наивыгоднейшая скорость для выполнения конкретного задания. Во многих случаях, но не всегда является наиболее экономичной по расходу топлива. Обычно составляет 0,7 – 0,8 от максимальной.

(обратно)

101

Узел – единица скорости, равная одной морской миле (1853 м) в час. 30 узлов это очень большая скорость для морского судна, обычно характерная только для военных кораблей типа эсминцев.

(обратно)

102

Лаг – от голл.log, прибор для определения скорости судна и пройденного им расстояния.

(обратно)

103

Циркуляция – от лат.circulatio, круговращение. Траектория перемещения центра масс судна во время поворота.

(обратно)

104

Сюрикен – метательная звездочка с остро заточенными краями.

(обратно)

105

МГБ – министерство Государственной Безопасности.

(обратно)

106

Дайджест – от англ.digest, краткое изложение, обзор, подборка. Информационный продукт, который содержит основные положения статей, или в котором сжато передается содержание самых интересных публикаций за какой-то период. В России термин используется с 1991 года. Ранее, с XVII века русские обзоры зарубежной прессы называли голландским словом "куранты", с XVIII века – экстракт.

(обратно)

107

В Советском Союзе на банкнотах 10, 25, 50 и 100 рублевого достоинства была надпись – обеспечены золотом, драгоценными камнями и прочими активами государственного банка. На купюрах в 1, 3 и 5 рублей было написано, что они обеспечены всем достоянием Союза ССР. После распада СССР подобные надписи на отечественных купюрах любого достоинства ни разу не появлялись.

(обратно)

108

В нашей стране органы юстиции и пенецитарная система формально выведены из под контроля МВД. В описываемой реальности это не так и министр МВД может принимать решения по любым вопросам кроме тех, которые входят в компетенцию судов различных инстанций.

(обратно)

109

В 1937 году, считающемся пиком Сталинских репрессий, в тюрьмах и лагерях, а также под следствием одновременно находилось около миллиона человек. При этом количество людей, проживающих в стране, примерно соответствовало теперешнему населению России, то есть свободы были лишены меньше одного процента взрослых граждан.

(обратно)

110

Аватара – от санскр.avatara, нисхождение или воплощение. В первом случае подразумевается нисхождение Бога во плоти в более низкие сферы бытия с определенной целью, а во втором – воплощение его в человека. Чаще всего термин ассоциируется с Вишну и его десятью основными аватарами: Кришна, Рама, Будда и т.д.

(обратно)

111

Аннигиляция – от лат.annihilatio, уничтожение. Превращение массы в энергию. К настоящему времени во многих лабораториях наблюдалась и изучалась аннигиляция при столкновении таких пар элементарных частиц, как электрон и позитрон, протон и антипротон, нейтрон и антинейтрон. После взаимоуничтожения частиц, имевших массу покоя, выделяется энергия в виде фотонов и нейтрино, не имеющих массы покоя.

(обратно)

112

Образование пары электрон-позитрон при изменении направления движения высокоэнергетического фотона. При этом энергия фотона уменьшается примерно на 1,02 Мэв.

(обратно)

113

Понтий Пилат – прокуратор Иудеи, одной из провинций Римской империи. По преданию Пилат трижды спрашивал иудейского священнослужителя кого следует помиловать: Христа или убийцу Варраву, но каждый раз получал однозначный ответ – помилован, может быть только убийца.

(обратно)

114

Гремлины – от англ.gremlin, мифические существа из английского фольклора, ненавистники техники, вредящие людям, которые ей пользуются.

(обратно)

115

IQ – сокращение от англ.intelligence quotient, коэффициент интеллекта. IQ менее 70 квалифицируется как умственная отсталость, 100 – средний уровень, 200 – верхний уровень для нормального человека. У Георгия до контакта с информационно- энергетическим полем IQ незначительно превышал 130.

(обратно)

116

Крейсерский режим – установившийся режим движения с постоянной скоростью.

(обратно)

117

СВД – снайперская винтовка Драгунова. Принята на вооружение в 1963 году. Калибр 7,62 мм. Начальная скорость пули 830 м/с. Эффективная дальность стрельбы 800 м, а максимальная (с оптическим прицелом) 1300 м.

(обратно)

118

ПМ – пистолет Макарова. Принят на вооружение в 1951 году. Калибр 9 мм. Начальная скорость пули 315 м/с. Прицельная дальность стрельбы 50 м, максимальная 250 м.

(обратно)

119

СЭС – Санитарно-эпидемическая служба.

(обратно)

120

Синекура- от лат.sine cura, без заботы. Должность, приносящая высокий доход, но не требующая особого труда.

(обратно)

121

Диаспора – от греч.diaspora, рассеяние. Устойчивая совокупность людей единого этнического или национального происхождения, живущая за пределами своей исторической родины и имеющая социальные институты для поддержания и развития своей общности.

(обратно)

122

ДТП – Дорожно-транспортное происшествие.

(обратно)

123

Высший офицер – генерал.

(обратно)

124

МКАД – Московская кольцевая автодорога.

(обратно)

125

Черная акула – одноместный ударный вертолет Ка-50 (Hokum A по классификации НАТО), предназначенный для поражения бронетанковой и механизированной техники, воздушных целей и живой силы на поле боя. Принят на вооружение в 1995 г. Всего произведено 15 штук. С января 2009 года производство прекращено.

(обратно)

126

Полицейский разворот- разворот переднеприводной машины с включенным ручным тормозом, удерживающим от вращения задние колеса. При этом радиус поворота становится значительно меньше, а сам поворот выполняется быстрее.

(обратно)

127

Критерий Лоуренса – энергия, выделяющаяся при управляемом ядерном синтезе, должна превосходить энергию, вводимую в систему.

(обратно)

128

Шкала Кельвина – абсолютная термодинамическая температурная шкала. Названа по имени лорда Кельвина впервые предложившего принцип ее построения. Начало отсчета – абсолютный нуль температур. Градус Кельвина – кельвин (K) определяется как 1/273,16 часть термодинамической температуры тройной точки воды и равен градусу Цельсия.

(обратно)

129

Токамак – сокращение от "тороидальная камера с магнитным полем". Тороидальная установка для магнитного удержания плазмы с целью достижения условий, необходимых для протекания управляемого термоядерного синтеза.

(обратно)

130

МэВ – сокращение от мегаэлектронвольт (миллион электронвольт). Электронвольт равен энергии,которая необходима для переноса электрона в электростатическом поле между точками с разницей потенциалов в 1 Вольт. 1 эВ = 1,602^. 10^-19.

(обратно)

131

Папанинцы – члены полярной арктической экспедиции, которую возглавлял известный исследователь Арктики Иван Дмитриевич Папанин. В дальнейшем Папанин стал доктором географических наук, получил звание контр-адмирала и стал дважды Героем Советского Союза. Умер в 1986 году в возрасте 90 лет.

(обратно)

132

Менделеев Дмитрий Иванович – русский химик, чрезвычайно разносторонний ученый широко известный открытием Периодического закона, являющегося одним из основных законов естествознания. Автор более 500 научных трудов, среди которых знаменитые Таблицы растворимости спирта в воде.

(обратно)

133

Стрела-3 – советский переносной зенитно-ракетный комплекс с инфракрасной головкой самонаведения. Принят на вооружение в 1974 году. Поставлялся в 30 стран мира.

(обратно)

134

Игла – советский переносной зенитно-ракетный комплекс, предназначенный для поражения воздушных низколетящих целей на встречных и догонных курсах в условиях воздействия ложных тепловых помех. Принят на вооружение в 1983 году и эксплуатируется по настоящее время.

(обратно)

135

FIM-92 "Стингер", жало - Американский переносной зенитно-ракетный комплекс, предназначенный для поражения воздушных низколетящих целей. Принят на вооружение в 1981 году. Один из наиболее распространенных ПЗРК. Стоит на вооружении 30 государств. Произведено более 70 000 штук. Основные эксплуатанты – США, Великобритания и Германия.

(обратно)

136

Двухсотый – убитый.

(обратно)

137

Трехсотый – раненный.

(обратно)

138

Статус-кво – от лат. status quo, положение в котором. В международном праве под статус-кво подразумевается какое-либо существующее или существовавшее на определенный момент фактическое или правовое положение, о восстановлении или сохранении которого идет речь.

(обратно)

139

Моссад – ведомство разведки и специальных задач. Политическая разведка Израиля, по своему назначению и функциям сравнимая с американским ЦРУ. Считается одной из наиболее эффективных и профессиональных спецслужб в мире.

(обратно)

140

ЛАЭС – Ленинградская атомная электростанция. Часть энергии, вырабатываемой этой станцией, действительно идет в Прибалтику.

(обратно)

141

ЛЭП – линия электропередач.

(обратно)

142

Терраватт – триллион Ватт. Ватт – единица мощности. Это такая мощность, при которой работа соответствующая одному Джоулю выполняется за отрезок времени равный одной секунде.

(обратно)

143

Фемтосекунда – 10^-15 секунды (одна миллионная наносекунды).

(обратно)

144

Ангстрем – 10^-10метра (одна десятая нанометра).

(обратно)

145

УНР – управление начальника работ. Подразделялись на генподрядные и специализированные по видам работ.

(обратно)

146

УИР – управление инженерных работ. Более крупная организация, включающая в состав несколько УНР и заводов.

(обратно)

147

Соединение – дивизия, состоящая из полков, являющихся войсковыми частями.

(обратно)

148

Бригада – воинская структурная единица, состоящая из трех батальонов и нескольких отдельных рот, меньшая по численности чем полк, обычно состоящий из пяти батальонов.

(обратно)

149

УРО – управляемое ракетное оружие. Фрегат – класс военного корабля, промежуточный между корветом и эсминцем.

(обратно)

150

ТСО – технические средства обучения.

(обратно)

151

Адъюнктура – военный вариант аспирантуры.

(обратно)

152

Геосинхронная орбита – орбита вращающегося вокруг Земли спутника, на которой период обращения равен звездному периоду вращения Земли – 23 час. 56 мин. 4,1 сек.

(обратно)

153

Геостационарная орбита – круговая орбита, расположенная над экватором Земли, находясь на которой спутник обращается вокруг планеты с угловой скоростью, равной угловой скорости вращения Земли вокруг оси, и постоянно находится над одной и той же точкой на земной поверхности. Спутник должен вращаться в направлении вращения Земли на высоте 35 786 км над уровнем моря.

(обратно)

154

Буран – орбитальный корабль-космоплан советской многоразовой транспортной космической системы, созданный в рамках программы "Энергия – Буран". Свой первый и единственный полет совершил в беспилотном режиме 15 ноября 1988 года. Задумывался как военная система.

(обратно)

155

Ан-225 "Мрия" – от укр.мрiя, мечта. Транспортный самолет сверхбольшой грузоподъемности. Первоначально предусматривалось использование Мрии для транспортировки Бурана и в качестве первой ступени для его воздушного старта. Самолет способен перевозить общий груз в 250 т или моногруз весом до 200 т снаружи на фюзеляже.

(обратно)

156

Накладной заряд – подрывной заряд, устанавливаемый на разрушаемый предмет сверху. В этом случае разлет осколков минимален.

(обратно)

157

БТР – бронетранспортер.

(обратно)

158

Версия о том, что американская Лунная программа была внезапно прекращена не просто так, выглядит достаточно обоснованной.

(обратно)

159

Рентгеновское зеркало – оптическое устройство для управления рентгеновским излучением (отражения, фокусирования или рассеивания рентгеновских лучей). Состоит из многих слоев напыленных на основу специальных материалов.

(обратно)

160

Фотонный звездолет – космический корабль, предназначенный для полетов в среднем и дальнем космосе, использующий в качестве движителя фотонный двигатель, состоящий из излучателя (термоядерного или аннигиляционного) и отражателя в виде параболического зеркала. Теоретически может достигать скоростей, близких к скорости света. Более поздние расчеты показали, что с учетом массы перевозимого топлива и требуемой площади зеркала, реально с помощью такого двигателя можно достичь скорости, не превышающей 150 км/с. Это вполне достаточно для освоения Солнечной системы, но пренебрежимо мало для межзвездных полетов. Для более высоких скоростей нужен прямоточный двигатель, работающий на водороде, захваченном приемной воронкой из космического пространства.

(обратно)

161

Леонов Алексей Архипович – летчик-космонавт, осуществивший первый выход человека за пределы космического корабля в открытый космос.

(обратно)

162

Грузоподъемность космического грузовика зависит от высоты орбиты, на которую выводится груз. Для низких орбит она существенно больше, чем для высоких, для достижения которых требуется специальный разгонный блок.

(обратно)

163

Энергия – ракета чрезвычайно высокой грузоподъемности, первоначально предназначавшаяся для выведения на орбиту Буранов.

(обратно)

164

Ванга – знаменитая болгарская прорицательница. Леонов с ней действительно встречался.

(обратно)

165

Де-юре – от лат.de jure, юридически, по праву. Часто используется в качестве противопоставления понятию "де-факто" как синониму слова "фактически". Практика может существовать де-юре и при этом не признаваться гражданами правового пространства страны.

(обратно)

166

Сибариты – от греч.Sybaris – город в Греции. Жители города Сибариса стали известны благодаря своей роскоши и изнеженности. Сибарит – изнеженный человек, живущий для роскошной еды и чувственных наслаждений.

(обратно)

167

Самоуплотняющаяся бетонная смесь – смесь, обладающая настолько высокой подвижностью, что вообще не требует уплотнения.

(обратно)

168

Сверхжесткая бетонная смесь – смесь, для уплотнения которой одного виброуплотнения недостаточно, а необходим дополнительный пригруз.

(обратно)

169

Рециклинг – повторное использование.

(обратно)

170

Бетон класса В20- по старому марка 250. Рядовой бетон, как правило, невысокого качества и низкой долговечности, применяющийся для малоответственных конструкций.

(обратно)

171

ЛЭП – линия электропередач.

(обратно)

172

Стилет – от итал.stiletto, небольшой кинжал, отличающийся очень тонким и острым трехгранным клинком.

(обратно)

173

Потомак – река в США, на берегах которой стоит Вашингтон.

(обратно)

174

Аквариум – с подачи Виктора Суворова так иногда называют здание, в котором размещены кабинеты руководства ГРУ.

(обратно)

175

Рандеву – от франц.rendez-vous, буквально – явитесь. Заранее условленное свидание. На военно-морском флоте так называют оговоренную встречу кораблей в море.

(обратно)

176

Переборка – вертикальная стенка внутри корпуса судна, разделяющая его на отсеки. К переборкам также относятся наружные стены надстроек и рубок.

(обратно)

177

Посейдон – бог морей в древнегреческой мифологии. Второй сын Крона и Реи, брат Зевса, Геры, Деметры, Гестии и Аида. При разделении мира ему досталось море. Неизменный атрибут Посейдона – трезубец. Позже у римлян он отождествлялся с Нептуном.

(обратно)

178

Шпангоут – от нидерл.spanthout, поперечное ребро жесткости бортовой обшивки корпуса судна.

(обратно)

179

Кабельтов – одна десятая морской мили, округленно 185 м. Морская миля – средняя длина одной минуты земного меридиана, округлено 1853 м.

(обратно)

180

Туше – от фр.touche, затронутый, задетый. В борьбе – прикосновение борца лопатками к ковру, означающее его поражение. В фехтовании – укол (удар), нанесенный в соответствии с правилами (засчитанный).

(обратно)

181

На самом деле ядра гелия образуются не сразу. Сначала при соударении ядер лития и дейтерия образуется одно нестабильное псевдоядро, а спустя ничтожный промежуток времени оно делится на два ядра гелия. При этом выделяется высокоэнергетический гамма-квант. Таким образом, реакция не является цепной и самоподдерживающейся, а представляет собой отдельные акты синтеза с последующим делением.

(обратно)

182

Эдисон Томас Алва (1847 – 1991) – всемирно известный американский изобретатель и предприниматель. В США получил 1093 патента, а в других странах около 3 тысяч.

(обратно)

183

Яблочков Павел Николаевич (1847 – 1894) – русский электротехник и изобретатель, военный инженер. Одним из его изобретений была "Свеча Яблочкова", широко применявшаяся в Европе и защищенная патентом. В 1987 году русский морской офицер А.Н. Хотинский, пребывая в Америке, зашел в лабораторию Эдисона и передал ему усовершенствованную Яблочковым лампу накаливания А.Н. Лодыгина и свечу Яблочкова. Эдисон внес в конструкцию незначительные изменения и в 1879 году получил патент как на свое изобретение. Яблочков неоднократно выступал в печати, заявляя, что Томас Эдисон украл у русских не только мысли и идеи, но и их изобретения.

(обратно)

184

Маркони Гульельмо (1874 – 1937) – маркиз, итальянский радиотехник и предприниматель, лауреат нобелевской премии по физике за 1909 год. В 1895 году послал беспроводной сигнал из своего сада в поле на расстояние 3 км. В 1896 году подал заявку на патент, который был им получен в 1897 году. В качестве передатчика Маркони использовал генератор Герца, а в качестве приемника – прибор Попова.

(обратно)

185

Аспдин Джозеф – британский каменщик, получивший патент на изобретение портландцемента в 1824 году. Фактически, технология, предложенная Аспдиным (обжиг при температуре 900 – 1000^оС) позволяла получить материал, который почти не отличался от романцемента, который Д. Паркер запатентовал еще в 1796 году, принципиально отличаясь от высокотемпературного обжига предложенного Е.Г. Челиевым и осуществляющегося по настоящее время. Английские портландцементы начали широко применять после 1851 года.

(обратно)

186

Попов Александр Степанович (1859 – 1905) – русский физик и электротехник, профессор. Прибор Попова, являющийся приемником радиосигналов был создан им еще в 1889 году и использовался в учебных целях для демонстрации студентам опытов Герца. При демонстрации приборы разделяло 40 м и несколько стен. 25 апреля (7 мая по новому стилю) 1895 года Попов впервые предоставил свое изобретение научной общественности на заседании Русского физико-химического общества в Санкт-Петербурге. С 1945 года этот день отмечается как день Радио.

(обратно)

187

Челиев Егор Герасимович – русский строитель. Восстанавливал московский Кремль и ряд других московских строений после пожара 1812 года. В 1825 году опубликовал книгу: "Полное наставление, как приготовлять дешевый и лучший мергель, или цемент, весьма прочный для подводных строений, как-то: каналов, мостов, бассейнов и плотин, – подвалов, погребов и штукатурки каменных и деревянных строений". Автор указывал, что книга написана "по опыту проведенных в натуре строений". В соответствии с рекомендациями Челиева обжиг следовало производить при температуре 1200^оС. В этом случае достигалось полное спекание и частичное сплавление минералов, как это делается и сейчас.

(обратно)

188

Реакторы, установленные на Ленинградской атомной электростанции имеют мощность по 1000 мегаватт.

(обратно)

189

Гигаватт равен миллиону киловатт.

(обратно)

190

Батраков Владимир Григорьевич – д.т.н., профессор, лауреат Государственной премии СССР. По данным Американского Биографического института (пятый выпуск) является одним из 500 влиятельных лидеров мира. Автор более 250 научных работ и 70 изобретений.

(обратно)

191

Александрин Иван Павлович (1902 – 1953) – военинженер 2 ранга, позже – полковник, д. т. н., профессор. Один из основоположников теории и практики бетонов для специального строительства, автор более 60 научных трудов, в том числе учебников и монографий.

(обратно)

192

Морфей – в древнегреческой мифологии бог сновидений, сын бога сна Гипноса.

(обратно)

193

Майя – цивилизация Центральной Америки, начавшая формироваться примерно за 2000 лет до н. э. Ее пик развития пришелся на 250 – 900 гг. н. э., а к моменту появления конквистадоров, цивилизация уже находилась в глубоком упадке. Цивилизация Майя известна благодаря своей письменности, искусству, архитектуре, а также математической и астрономической системам. Календарь Майя значительно лучше соотносится с астрономическим годом, чем современный Григорианский календарь.

В соответствии с уточненной корреляцией дат календаря Майя, текущий тринадцатый бактун (Великий цикл протяженностью в 5125 лет), позже названый Ацтеками Эрой Пятого Солнца, заканчивается 22 декабря 2012 г. Имеется версия, что древние жрецы Майя пророчили гибель "распущенных народов мира" по окончании тринадцатого бактуна. Но календарь Майя на этой дате не заканчивался, просто начинался новый Великий цикл. Сохранившиеся надписи приурочивают отдельные грядущие события к более поздним датам. Напрашивается вывод, что с окончанием бактуна связана не гибель мироздания, а его кардинальное обновление.

(обратно)

194

Si vis pacem, parabellum! — Хочешь мира — готовься к войне.

(обратно)

195

Шунгит — углерод в состоянии, промежуточном между каменным углем и графитом. При обжиге шунгитовых сланцев с небольшим содержанием шунгита (0,3 — 3 %), распределенного в мельчайших ячейках (глобулах) при температуре около 1200^оС, углерод сгорает, превращаясь в углекислый газ, и тысячекратно увеличиваясь в объеме, превращает размягченный камень в легкий пористый материал — шунгизит.

(обратно)

196

«Сапсан» — скоростной поезд, курсирующий между Москвой и Санкт-Петербургом.

(обратно)

197

Эта встреча была и в нашей реальности. Отличие имелось только в фамилии командующего Северным флотом.

(обратно)

198

«Тайфун» («проект 941») — тяжелый стратегический атомный подводный крейсер, до сих пор являющийся самой большой подводной лодкой в мире. Ее общее подводное водоизмещение (включая балластные цистерны) составляет около 50 тысяч тонн. Конструкция представляет собой тримаран из двух цилиндрических прочных корпусов и еще трех, меньшей длины, расположенных между ними, объединенных общим легким корпусом и переходами. Два десятка ракетных шахт размещены между прочными корпусами перед рубкой. Каждая из 100 тонных ракет несущая 10 разделяющихся боеголовок и сотни ложных целей, может преодолеть свыше 9 000 км. Один «Тайфун» был способен одновременным залпом всех 20 ракет стереть с лица земли Соединенные Штаты Америки. Всего таких лодок было достроено 6, но из-за отсутствия береговой инфраструктуры, которую так и не достроили, три лодки уже утилизированы.

(обратно)

199

* Скальный аммонит № 1- аммиачноселитренное бризантное взрывчатое вещество пониженной мощности. Бризантное действие примерно как у тротила, а фугасное значительно выше. Относится к промышленным взрывчатым веществам.

(обратно)

200

Аммонит № 6ЖВ — аммиачноселитренное бризантное взрывчатое вещество пониженной мощности. Бризантное действие ниже, чем у скального аммонита № 1. Относится к водоустойчивым промышленным взрывчатым веществам.

(обратно)

201

ДШ — детонирующий шнур. Передает детонацию со скоростью примерно один километр в секунду.

(обратно)

202

Батопорт — плавучий гидротехнический затвор, перекрывающий вход в док. В данном случае имеет еще и защитную функцию.

(обратно)

203

Мах — Число Маха — скорость звука в воздухе (330 метров в секунду).

(обратно)

204

В нашей реальности «Адмирал флота Советского Союза Горшков», первенец из двух строящихся на Северной верфи Санкт-Петербурга фрегатов проекта 22350, пока еще не вошел в боевой состав флота.

(обратно)

205

Ка-27 ПС — поисково-спасательная модификация противолодочного вертолета Ка-27. Отличается от остальных модификаций большей вместимостью салона.

(обратно)

206

Су-33 — тяжелый палубный истребитель четвертого поколения. Масса полностью снаряженного самолета с полной заправкой 33 тонны, предельная посадочная 26 тонн. Максимальная скорость на высоте 2,17 М, у земли 1,09 М. Практический потолок 17 км. Дальность полета на высоте — 3 тысячи км. Продолжительность патрулирования 2 часа. Вооружение: 30 мм пушка ГШ-30-1 (150 снарядов); управляемые ракеты воздух-воздух — 12; неуправляемые — 104; бомбы различного назначения 3 — 4 тонны. Количество одновременно сопровождаемых целей — 10. Дальность их сопровождения: навстречу — 40 км; вдогон — 100 км.

(обратно)

207

Некромантия — от греч. nekros — мертвый и manteo — гадание — способ прорицания, который заключается в вызывании духов мертвых с различными целями: от духовной защиты, до получения знаний, в том числе и о будущем. Начиная с эпохи Ренессанса, некромантия ассоциировалась с черной магией и демонологией. Позднее, некромантией стали называть одно из направлений в магии. В последнее время под некромантией, в основном, понимается взаимодействие с миром мертвых. Церковь не отрицает того, что с особого дозволения Бога души покойных могут являться живым и даже иногда сообщать им сведения, неизвестные последним.

(обратно)

208

Телепатия — от др. — греч. tele — далеко, вдали и pathos — чувство — способность мозга передавать мысли, образы, чувства другому мозгу непосредственно на расстоянии без использования каких либо технических средств. В парапсихологии принято отделять сознательную телепатию (передачу мыслей на расстоянии) от бессознательной (собственно телепатии). В настоящее время передача мыслей на расстоянии считается рудиментарным свойством человеческого мозга, а телепатия — высокоразвитым режимом паранормального восприятия.

(обратно)

209

Гольфстрим — от англ. gulfstream — течение залива — теплое морское течение в Атлантическом океане. Продолжением Гольфстрима является Северо-Атлантическое течение. Благодаря Гольфстриму страны Европы отличаются более мягким климатом, нежели другие регионы на той же географической широте. Отклонение температуры воздуха от средних широтных величин в январе достигают в Норвегии 15 — 20 градусов Цельсия, в Мурманске — долее 11 градусов. В частности, Гольфстрим обеспечивает круглогодичную навигацию в Мурманске, который находится за полярным кругом.

(обратно)

210

«Петр Великий» — тяжелый атомный ракетный крейсер проекта 1144 на сегодняшний день является крупнейшим в мире неавианесущим ударным кораблем. Его полное водоизмещение составляет 25,9 тысяч тонн, а длина 250 метров. Мощность двигателя составляет 140 тысяч лошадиных сил и позволяет развивать скорость в 32 узла. Экипаж 635 человек. Основное вооружение 20 противокорабельных ракетных установок П-700 «Гранит». Зенитное вооружение — более 200 ракет разных типов. Противолодочное вооружение — 20 противолодочных управляемых ракетоторпед «Водопад». Авиагруппа — 3 Ка-27.

(обратно)

211

«Лунь» — ударный экраноплан-ракетоносец проекта 903. Максимальна взлетная масса 380 тонн. Размах крыльев 44 метра. Максимальная скорость 500 километров в час при полете на высоте 1 — 5 метров. Экипаж 10 человек. Вооружение — 6 пусковых установок противокорабельных ракет 3М-80 «Москит». Первый полет осуществлен в 1985 году. На вооружении был всего 1 год. В настоящее время находится в отстойнике города Каспийск.

(обратно)

212

Пирокинез — от греч. pyr — огонь и греч. kinesio — движение. Способность на расстоянии силой мысли вызывать огонь или значительное повышение температуры.

(обратно)

213

Ноократия — (ноос — разум, кратос — власть) — вид политического устройства, основанного на приоритете человеческого разума. Ноократы — высокопрофессиональные специалисты по организации интеллектуального управления обществом и повышения качества жизни людей на основе широкого внедрения достижений науки и техники.

(обратно)

214

Охлократия — форма власти, основанная на меняющихся прихотях толпы, постоянно попадающей под влияние демагогов. Характерна для переходных и кризисных периодов.

(обратно)

215

Криптократия — власть воров. Термин характеризует правительство, контролируемое мошенниками, использующими преимущества власти для увеличения собственного богатства и политического влияния.

(обратно)

216

Бильдербергский клуб — неофициальная ежегодная конференция примерно 130 наиболее влиятельных в области политики, бизнеса и банковского дела людей мира. Актив клуба объединяет 383 человека, треть из которых — американцы. Все встречи проводятся в атмосфере полной секретности. Отчеты о встречах никогда не публикуются, любые записи строго запрещены.

(обратно)

217

Энтропия — от др. греч.???????? «поворот», «превращение» — мера беспорядка системы, состоящей из многих элементов. В термодинамике это мера необратимого рассеивания энергии, отклонения реального процесса от идеального. При обратимых процессах она постоянна, а при необратимых — возрастает.

(обратно)

218

Янычары — (новое войско) — турецкая регулярная пехота, комплектовавшаяся из пленных юношей и христианского населения Османской империи.

(обратно)

219

Башибузуки — нерегулярные части турецкой кавалерии времен Османской империи. Отличались диким нравом и отсутствием дисциплины.

(обратно)

220

ОДС — объемно детонирующая смесь. Образуется естественным перемешиванием воздуха и испаряющегося сжиженного газа, находящегося в разбившемся боеприпасе. В нужный момент детонатор воспламеняет смесь и происходит взрыв большого объема пространства, приводящий к образованию длинной ударной волны и выжигающий весь кислород в зоне распространения облака.

(обратно)

221

Час «Ч» — время начала боевых действий.

(обратно)

222

Время собаки или собачья вахта — время за 2 часа до рассвета, когда сильнее всего хочется спать.

(обратно)

223

Мателот — корабль, идущий параллельным курсом.

(обратно)

224

Бак — носовая палуба или надстройка.

(обратно)

225

Ют — кормовая палуба или надстройка.

(обратно)

226

Гальюн — туалет на корабле. Обозначается цифрами 00.

(обратно)

227

В 1987 году «Энергия» вывела на орбиту «Скиф-ДМ» — массово-габаритный макет прототипа орбитальной лазерной платформы.

(обратно)

228

Апофиз — астероид, который в соответствии с расчетами астрономов в 2029 году пройдет на расстоянии 30 — 40 тысяч километров от Земли.

(обратно)

229

Орбита захоронения — орбита, высота которой на 200 километров превышает высоту геостационарной орбиты. Туда отправляют те орбитальные аппараты, которые отработали свой срок.

(обратно)

230

Американский галлон — 3,785 литра. Пять галлонов — это чуть меньше 19 литров.

(обратно)

231

БС-136 «Оренбург» — атомная подводная лодка специального назначения, перестроенная по проекту 09786 из подводного ракетоносца проекта 667 «Кальмар» в носитель атомных глубоководных станций.

(обратно)

232

БДР 667 проекта «Кальмар» — атомный подводный ракетоносец, оснащенный 16 межконтинентальными баллистическими ракетами. Подводное водоизмещение 13 тысяч тонн, длина 155 м, подводная скорость 24 узла, автономность 90 суток, экипаж 130 чел. Имеет 2 водо-водяных реактора, два гребных вала и 2 малошумных пяти-лопастных гребных винта.

(обратно)

233

АС-31 «Лошарик» — атомная глубоководная станция четвертого поколения проекта 210 (10831). Подводное водоизмещение 2 000 тонн, длина 69 м, подводная скорость 30 узлов, экипаж 25 офицеров. Специальная форма титанового прочного корпуса позволяет выдерживать очень высокое давление. Считается самой малошумной подводной лодкой в мире.

(обратно)

234

АС-12 — Атомная глубоководная станция проекта 10831. Подводное водоизмещение 2100 тонн, длина 60 м, подводная скорость 30 узлов, экипаж 25 офицеров. Носитель автономного глубоководного аппарата «Русь».

(обратно)

235

АС-37 «Русь» — автономный глубоководный аппарат проекта 16810. Подводное водоизмещение 25 тонн, длина 8 м, скорость 3 узла, экипаж 3 человека, автономность — 10 часов. Рабочая глубина погружения 6 км.

(обратно)

236

Строй пеленга — строй, при котором корабли расположены на линии, совпадающей с заданным пеленгом строя (промежуточные углы между строями кильватера и фронта). Уравнителем в строю пеленга является флагманский корабль, расположенный на любом фланге строя. Строй пеленга получил широкое распространение в боевой деятельности ракетных кораблей.

(обратно)

237

УГСТ — Универсальная глубоководная самонаводящаяся торпеда калибром 534,4 мм и массой боевой части 300 кг. Скорость 50 узлов, дальность стрельбы 40 км, радиус реагирования ССН по подводной лодке 2,5 км. Наводится по кильватерному следу. Система наведения активно-пассивная. Головная часть — тупоконечная с плоской передней стенкой, за которой находится антенна ССН. Глубина стрельбы с подлодки до 400 м. С тепловой пропульсивной системой ТСП-53 скорость достигает 65 узлов, а дальность хода увеличивается до 60 км.

(обратно)

238

ИДА — Индивидуальный дыхательный аппарат, позволяющий покинуть подводную лодку через торпедный аппарат.

(обратно)

239

Линия Кармана — высота над уровнем моря, которая условно принимается в качестве границы между атмосферой и космосом. Выше нее начинается термосфера, где воздух еще имеется, но аэронавтика уже невозможна, так как скорость, необходимая для создания достаточной подъемной силы, становится больше, чем первая космическая. На Земле линия Кармана проходит на высоте 100 км от уровня моря.

(обратно)

240

Ошибка автора: Радищев цитирует строку из поэмы Тредиаковского «Тилемахида» (прим. верстальщика).

(обратно)

241

П700 «Гранит» (3М-45) — крылатая противокорабельная ракета универсального контейнерного базирования, предназначенная для поражения авианосных групп НАТО. Дальность действия — 600 километров, скорость 2,5 М на больших и 1,5 М на малых высотах, блина 10 метров, диаметр 0,88 метра, размах крыльев 2,6 метра, взлетная масса 7 тонн, вес фугасной боевой части — 750 килограммов. Комплекс «Гранит» работает по принципам: одна ракета — один корабль, или залп против ордера кораблей. В полете ракеты обмениваются информацией о целях, самостоятельно ранжируя и перераспределяя их в зависимости от изменяющейся ситуации.

(обратно)

242

Строй фронта — строй, в котором корабли расположены по линии, перпендикулярной диаметральной плоскости корабля уравнителя (угол строя равен 90 градусов).

(обратно)

243

СВД — Снайперская винтовка Драгунова. Калибр 7,62 мм. Начальная скорость пули 830 м/с.

(обратно)

244

НУРС — неуправляемый реактивный снаряд.

(обратно)

245

Дифферент — продольный крен.

(обратно)

246

День «Д» — день начала военных действий.

(обратно)

247

РЛС — Радиолокационная станция. Составная часть любой системы ПВО и ПРО.

(обратно)

248

КИДМ (клапан изолирующий, механического действия), представляет собой металлическую заслонку, перекрывающую газо-воздушный тракт. Приводится в действие вручную, путем вращения штурвала, либо при помощи электромотора. Как правило, в устройстве КИДМа предусмотрены оба способа его закрытия, но каждый из них требует определенного времени. После закрытия КИДМов объект становится полностью изолированным от окружающей среды, и переходит на автономное воздухоснабжение от баллонов со сжатым до очень высокого давления воздухом.

(обратно)

249

Систершип — (от англ. sistership, буквально — «сестринский корабль») — корабль той же серии. При этом корабли не обязательно должны быть конструктивно идентичны. Внешне похожие корабли разных серий систершипами не являются, даже если они построены по одному проекту.

(обратно)

250

Предварительное уведомление о прохождении пролива Босфор военными кораблями дается по договору от 1936 года. На прохождение гражданских судов уведомления не требуется. Ранее, по Кючук-Кайнаджийскому мирному договору 1774 г. русские корабли ходили через пролив беспрепятственно.

(обратно)

251

В проливе Босфор имеются устоявшиеся течения. Наверху вода течет из Черного моря в Мраморное, а донные течения направлены в противоположную сторону.

(обратно)

252

Председательствующие в Совете Безопасности ООН сменяются ежемесячно, согласно списку государств-членов, расположенных в порядке латинского алфавита.

(обратно)

253

Золотой экипаж — основной экипаж американской АПЛ. Второй экипаж там называют голубым.

(обратно)

254

ДОФ — Дом офицеров флота.

(обратно)

255

МПР — Мастерская межпоходового ремонта.

(обратно)

256

Кнехт — причальная тумба для закрепления швартовых концов.

(обратно)

257

СВМС — Северовоенморстрой.

(обратно)

258

ТСО — технические средства обучения.

(обратно)

259

ВНОК — военное научное общество курсантов.

(обратно)

260

22 Договор о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела. Советский Союз, США и Великобритания подписали этот договор в 1967 году. Сейчас участниками договора являются 100 стран и еще 28 подписали его, но не завершили ратификацию.

(обратно)

261

ЭПРОН — Экспедиция подводных работ особого назначения. Создана в 1923 году при ОГПУ. Занималась подъемом кораблей и подводных лодок. После 1945 года была передана ВМФ, превратилась в Аварийно-спасательную службу, потом — поисково-спасательную службу и постепенно сошла на нет.

(обратно)

262

Точка либрации — (точка Лагранжа), точка, в которой силы притяжения двух тел уравновешиваются. Для системы Земля-Луна таких точек имеется 5. В данном случае идет речь о первой и второй точках, являющихся неустойчивыми.

(обратно)

263

Масконы — массы вещества повышенной тяжести. Наличие таких образований в теле Луны делает навигацию на ее орбитах очень сложной и не всегда поддающейся предварительному расчету.

(обратно)

264

Дежавю — уже виденное — психическое состояние, при котором человек ощущает, что он когда-то уже был в подобной ситуации.

(обратно)

265

ППС — патрульно-постовая служба.

(обратно)

266

ВНИИ ПП — Вневедомственный научно-исследовательский институт прикладной парапсихологии.

(обратно)

267

Ноосфера — сфера разума: 1. предположительно, высшая стадия развития биосферы; 2. Сложная разумная информационно-энергетическая структура, способная к развитию и самосовершенствованию. У многих ученых термин вызывает резкое отторжение и неприятие.

(обратно)

268

Ионосфера — верхняя часть атмосферы Земли, сильно ионизирующаяся вследствие облучения космическими лучами.

(обратно)

269

Вернадский Владимир Иванович (1863–1945) — естествоиспытатель, мыслитель и общественный деятель. Академик Императорской Санкт-Петербургской академии, основатель и президент Украинской академии наук. Основатель космизма.

(обратно)

270

Эдуард Леруа (1870 — 1954) — французский философ и математик. Член Академии моральных и политических наук, Член Французской академии. Ввел понятие «ноосфера».

(обратно)

271

Нуль-транспортировка (нуль-переход, квантовая телепортация) — способ перемещения в пространстве без потерь времени, состоящий в исчезновении тела в месте отбытия и его одновременном появлении в месте прибытия. На настоящий момент освоена только для переноса молекул водорода на расстояние не более одного метра (эффект Анисцева-Эйнштейна).

(обратно)

272

Блез Паскаль (1623 — 1662) — французский математик, физик, литератор и философ. Один из основателей математического анализа и теории вероятностей. Автор теории принятия решений.

(обратно)

273

Пьер Ферма (1601 — 1665) — французский математик, юрист, полиглот. Один из основателей аналитической геометрии, математического анализа, теории вероятностей, теории чисел. Автор знаменитой теоремы Ферма.

(обратно)

274

Колмогоров А.Н. (1903–1987) — советский математик, один из крупнейших математиков XX века. Кроме математики и, в частности, теории вероятностей, известен трудами по философии, истории, методологии, педагогике, физике. Доктор физико-математических наук, академик АН СССР, национальной АН США, Лондонского Королевского общества и еще 8 академий и многих научных обществ.

(обратно)

275

Пари Паскаля — аргумент, обоснованный математически, выдвинутый Блезом Паскалем в обоснование выгодности христианской веры, по сравнению с атеизмом.

(обратно)

276

Нуреги — древнее самоназвание народа, жившего на территории современной Норвегии.

(обратно)

277

Свеи — германское племя,жившее на территории нынешней Швеции. В средние века свеями стали называть всех шведов.

(обратно)

278

Культурный слой — слой земли на месте поселений, в которой сохранились следы деятельности человека.

(обратно)

279

Кириллица — одна из двух, наряду с глаголицей, древних азбук старославянского языка. Около 863 года нашей эры братья Константин (Кирилл) и Мефодий из Салуни (Салоники) по приказу византийского императора Михаила III упорядочили письменность для славянского языка с целью перевода греческих текстов.

(обратно)

280

Фиаско — неуспех, полная неудача, крах.

(обратно)

281

Адъюнкт — в первоначальном значении — помощник профессора с правом чтения лекций. В сегодняшнем значении — военный аспирант, проходящий очное обучение в адъюнктуре (военный аналог аспирантуры) и пишущий кандидатскую диссертацию.

(обратно)

282

Апофис — см. сноску под номером 35 ко второй книге данного романа.

(обратно)

283

Автору однажды довелось лицезреть последствия лобового столкновения на обледеневшей лесной дороге ЗИЛ-130 с тяжело груженным кунгом и модернизированного военного бортового КАМАЗа. Тормозили оба, но это было бесполезно. Измятый и покореженный ЗИЛ улетел в кювет. Ремонту он не подлежал. На бампере КАМАЗа осталась малозаметная царапина.

(обратно)

284

Реголит — обломочный грунт, которым покрыта большая часть лунной поверхности.

(обратно)

285

Пояс Койпера — область, лежащая за орбитой Плутона, на расстоянии от 40 до 100 астрономических единиц от Солнца, насыщенная миллиардами комет. По оценке специалистов пояс Койпера содержит более 35 000 объектов диаметром свыше 100 километров. Полная масса объектов пояса Койпера в сотни раз превышает суммарную массу пояса астероидов, расположенного между орбитами Марса и Юпитера.

(обратно)

286

Облако Оорта — сферическая область Солнечной системы, служащая источником долгопериодических комет. Внешние границы облака отстоят от Солнца примерно на один световой год, и образуют сферу Хилла, имеющую диаметр в 2 световых года и являющуюся гравитационной границей Солнечной системы.

(обратно)

287

Двухцветные или лаэры — представителей клановой знати империи Арвон

(обратно)

288

Лары или серые — представители младшей, не состоящей в кланах и двуцветных родах, знати империи Арвон. Титул может быть как личным, так и наследуемым. Ненаследуемый титул может получить даже неодаренный

(обратно)

289

ильсар или император — золотая монета империи Арвон

(обратно)

290

Илшана — аспект воздуха, возникший из дыхания упавшего с небес Божественного дракона четырех первостихий

(обратно)

291

Улахебери — аспект воды, возникший из крови упавшего с небес Божественного дракона четырех первостихий

(обратно)

292

Первый и последний рубеж — крепостная стена Скалы, отрезавшая полуостров с колонией империи от Забытых земель

(обратно)

293

Щит — личный защитный амулет, а так же награда Империи Арвон. Медный щит выдается всем легионерам и соленым клинкам, более мощный серебряный и золотой служат наградами

(обратно)

294

сесс, сесса — вежливое обращение к простолюдинам

(обратно)

295

Сар или ноготок — очень мелкая серебряная монета империи Арвон. В одном ильсаре двести восемьдесят восемь саров

(обратно)

296

Саор или башня — крупная серебряная монета империи Арвон. В одном ильсаре двадцать четыре саора. В одном саоре — двенадцать саров

(обратно)

297

смерти нет (хинданский)

(обратно)

298

ор или бык — крупная медная монета империи Арвон. В одном саре (мелкая серебряная монета) — шесть оров.

(обратно)

299

Малый ор или нищий — мелкая медная монета империи Арвон. В одном оре шесть малых оров

(обратно)

300

Десять Благородных Искусств — система обучения одаренных империи Арвон. В нее входят бой без оружия, бой с оружием, знание рун, знание ритуалов, знание предков, знание истории империи, знание законов империи, знания этикета и канонов Гармонии, знание географии.

(обратно)

Оглавление

Леонид Демиров Мания крафта. Том 1. Кукловод

  Глава 1. Пробуждение

  Глава 2. Взгляд снизу

  Глава 3. Сновидения

  Глава 4. Ассистент младенца

  Глава 5. Амнезия

  Глава 6. Пробуждение

  Глава 7. Рукоделие

  Глава 8. Наставник

  Глава 9. Маг-профи

  Глава 10. Экскурсия

  Глава 11. Нападение

  Глава 12. Истощение

  Глава 13. Лицо смерти

  Глава 14. Поход

  Глава 15. Возвращение

  Глава 16. Стычка

  Глава 17. Гастрогном

  Глава 18. Сокровища магов

  Глава 19. Пространство

  Глава 20. Магия света

  Глава 21. Убежище

  Глава 22. Мастер кукол

  Глава 23. Арена

  Глава 24. Рабовладелец

  Глава 25. Революция

  Глава 26. Майн и крафт

  Глава 27. Конкурс кукол

  Глава 28. Подземелье

  Глава 29. Ариэль

  Глава 30. Тест драйв

  Глава 31. Нападение

  Глава 32. Мастер Солар

  Глава 33. Новость

Леонид Демиров Мания крафта. Том 2. Адъютант

  Глава 1. Приготовления

  Глава 2. Тренировка

  Глава 3. Вторжение

  Глава 4. Отряд самоубийц

  Глава 5. Рельсотрон

  Глава 6. Первое столкновение

  Глава 7. Штурм

  Глава 8. Архонт Империи

  Глава 9. Стена Бранда

  Глава 10. Партизанская война

  Глава 11. Судная ночь

  Глава 12. Переговоры

  Глава 13. Сражение

  Глава 14. Грубая сила

  Глава 15. Кризис

  Глава 16. Последствия

  Глава 17. Империя

  Глава 18. Возвращение

  Приложение: сводка по герою

  Глава 19. Знакомство

  Глава 20. Адъютант

  Глава 21. Мора

  Глава 22. Дела семейные

  Глава 23. Покушение

  Интерлюдия. Случайная встреча

  Глава 24. Оверкилл

  Глава 25. Островитяне

  Глава 26. Калдор

  Глава 27. Орихалк

  Глава 28. Дублер

  Глава 29. Дальняя дорога

  Интерлюдия: Мстители

Леонид Демиров Чемпион

  Глава 1. Генеральное сражение

  Глава 2. Бомба

  Глава 3. Новоселье

  Глава 4. Высокий гость

  Глава 5. Тревога

  Глава 6. Основатель

  Глава 7. Подземелья и драконы

  Глава 8. Святилище

  Глава 9. Подвесной город

  Глава 10. Праздник

  Глава 11. Сделка

  Глава 12. Головоломка

  Глава 13. Эмбер

  Глава 14. Разбор полетов

  Глава 15. Ланти

  Глава 16. Вторжение

  Глава 17. Игра

  Глава 18. Переосмысление

  Глава 19. Гильдия

  Глава 20. Гробница

  Глава 21. Мир насекомых

  Глава 22. Повстанцы

  Глава 23. Инфильтрация

  Глава 24. Обсуждения

  Глава 25. Ферма

  Интерлюдия: Совет

  Приложение: RTS

  Глава 26. Война

  Глава 27. Разрыв

  Глава 28. Слияние

  Глава 29. Селеста

  Глава 30. Новое начало

Леонид Демиров Нефилим

  Глава 1. Проба сил

  Глава 2. Боевой опыт

  Глава 3. Итоги

  Глава 4. Ультерин

  Глава 5. Гимназия

  Глава 6. Экзамен

  Глава 7. Ректор

  Глава 8. Магия

  Глава 9. Мастер Митра

  Глава 10. Расследование

  Глава 11. Реактор

  Глава 12. Детишки

  Глава 13. Экзорцизм

  Глава 14. Магистры

  Глава 15. Фобос и Корвин

  Глава 16. Неосознанная некомпетентность

  Глава 17. Воссоединение

  Глава 18. Наказание

  Глава 19. Развитие

  Глава 20. Шахты

  Глава 21. Денебос

  Глава 22. Будни

  Глава 23. Ярмарка

  Глава 24. Турнир

  Глава 25. Учения

  Глава 26. Эволюция

  Глава 27. Подготовка

  Глава 28. Фантомы

  Глава 29. Прятки

  Глава 30. Побег

Леонид Демиров Мания крафта. Том 5. Ментор

  Глава 1. Планетоид

  Глава 2. Путешествие

  Глава 3. Знакомство

  Глава 4. Кристаллиты

  Глава 5. Ученицы

  Глава 6. Нападение

  Глава 7. Циркон

  Глава 8. Ферма

  Глава 9. Симбионт

  Глава 10. Битва

  Глава 11. Происхождение

  Глава 12. Пираты

  Глава 13. Эдельвайс

  Глава 14. Курт

  Интерлюдия. Изгои

  Глава 15. Альфа

  Глава 16. Эксперимент

  Глава 17. Рифы

  Глава 18. Глубоководье

  Глава 19. Город

  Глава 20. Праздник

  Глава 21. Ловушка

  Глава 22. Испытание

  Глава 23. Встреча

  Интерлюдия. Столкновение

  Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 1

  Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 2

  Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 3

  Интерлюдия. Вспомнить все. Часть 4

  Глава 24. Гримуар

  Глава 25. Саморазвитие

  Глава 26. Ладон

  Интерлюдия. Родительский вопрос

Леонид Димиров Мания крафта. Том 6. Хранитель

  Глава 1. Подготовка

  Глава 2. Гастро-апокалипсис

  Глава 3. Переговоры

  Глава 4. Катастрофа

  Глава 5. Фейри тейл

  Глава 6. Фестиваль

  Глава 7. Время

  Глава 8. Мальстрем

  Глава 9. Развитие

  Глава 10. Сефирот

  Глава 11. Питомец

  Глава 12. Сентискорч

  Глава 13. Конвой

  Глава 14. Заговор

  Глава 15. Психиатрия

  Глава 16. Эвакуация

  Глава 17. Спасение

  Глава 18. Дом, милый дом

  Глава 19. Просветление

  Глава 20. Наниты

  Глава 21. Яблоко раздора

  Глава 22. Эльдорадо

  Глава 23. Подполье

  Глава 24. Первые шаги

  Глава 25. Погоня

  Глава 26. Изгои

  Глава 27. Бегемоты

  Глава 28. Шах и мат

Мания крафта. Том 7. Владыка

  Глава 1 Спящая красавица

  Глава 2 Аленький цветочек

  Глава 3 Принцесса на горошине

  Глава 4 Семь гномов

  Глава 5 Белоснежка

  Глава 6 Шалтай-болтай

  Глава 7 Вся королевская рать

  Глава 8 Оловянный солдатик

  Глава 9 Кот в сапогах

  Глава 10 Тайна платяного шкафа

  Глава 11 Золотой петушок

  Глава 12 Щелкунчик

  Глава 13 Змей Горыныч

  Глава 14 Волшебник Изумрудного города

  Глава 15 Тотошка

  Глава 16 Страшила

  Глава 17 Железный дровосек

  Глава 18 Трусливый лев

  Глава 19 В плену у Людоеда

  Глава 20 Гудвин

  Глава 21 Бастинда

  Глава 22 Чужой

  Глава 23 Хищник

  Глава 24 Прометей

  Глава 25 Алиса в зазеркалье

  Глава 26 Хроники Амбера

  Глава 27 Зов Ктулху

  Глава 28 Интерстеллар

  Глава 29 Тень из безвременья

  Эпилог. Темная башня

  Глава 30 Тысяча и одна ночь

  Приложение: персонажи

Михаил Николаев Последний шанс

  Пролог

  Первая глава Накануне

  Вторая глава Кадры решают все

  Третья глава Специальный выпуск новостей

  Четвертая глава Иногда они возвращаются

  Пятая глава Кадры решают все – 2

  Шестая глава Над границей тучи ходят хмуро

  Седьмая глава Мыльный пузырь

  Восьмая глава Пенсия у меня хорошая, но маленькая

  Девятая глава Вор должен сидеть в тюрьме

  Десятая глава Пятая колонна

  Одиннадцатая глава Мессия или Антихрист

  Двенадцатая глава Противодействие

  Тринадцатая глава Ловля на живца

  Четырнадцатая глава На переднем крае Науки

  Пятнадцатая глава Всем сестрам по серьгам

  Шестнадцатая глава Weekend

  Семнадцатая глава Эх, дороги …

  Восемнадцатая глава Наша армия самая …

  Девятнадцатая глава Второе отделение Марлезонского балета

  Двадцатая глава Космос как предчувствие

  Двадцать первая глава Демократия

  Двадцать вторая глава Строить нужно на века

  Двадцать третья глава Игра на чужом поле

  Двадцать четвертая глава Да будет свет

  Вместо эпилога

Михаил Николаев Последний шанс Книга 2. Реализация замысла

  Первая глава. Ближняя ретроспектива

  Вторая глава. Внешняя и внутренняя политика

  Третья глава. Здравствуй, Север

  Четвертая глава. Персидские мотивы

  Пятая глава. Экстрасенсорика

  Шестая глава. Пятница, 13-е

  Седьмая глава. Ноократия[213]

  Восьмая глава. Ментальная и материальная защита

  Девятая глава. Таинственный Орден

  Десятая глава. Планирование весенней кампании

  Одиннадцатая глава. Русское золото

  Двенадцатая глава. Четыре океана

  Тринадцатая глава. Летучий Японец

  Четырнадцатая глава. Первый Страж

  Пятнадцатая глава. Страна негодяев?

  Шестнадцатая глава. Пятый океан

  Семнадцатая глава. Подводный тандем

  Восемнадцатая глава. Очень большой облом

  Девятнадцатая глава. Первые итоги

  Двадцатая глава. Все еще впереди

Михаил Николаев Последний шанс Книга 3. Проверка на прочность

  Первая глава. Сосредоточение

  Вторая глава. Разящее торнадо

  Третья глава. Северный флот не подведет

  Четвертая глава. Восток дело тонкое, а уж если он Дальний…

  Пятая глава. Камчатский разгром

  Шестая глава. Горбатого только могила исправит

  Седьмая глава. Стратегия победы

  Восьмая глава. Объемный взрыв

  Девятая глава. Форт Нокс

  Десятая глава. Золотая пустышка

  Одиннадцатая глава. Аляска, сэр!

  Двенадцатая глава. Ротация Совета Безопасности

  Тринадцатая глава. Теннесси

  Четырнадцатая глава. Зачем русским Аляска?

  Пятнадцатая глава. Возвращение в Западную Лицу

  Шестнадцатая глава. Генеральная ассамблея

  Семнадцатая глава. Награждение

  Восемнадцатая глава. Две бездны

  Девятнадцатая глава. Дежавю

  Двадцатая глава. Диалоги в ноосфере[267] и не только

  Двадцать первая глава. Лесные заморочки

  Двадцать вторая глава. Там, за горизонтом

  Эпилог

Евгений Гуляковский Зона воздействия

Евгений Гуляковский Огонь Прометея

  ПРОЛОГ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

    Глава 1

    Глава 2

    Глава 3

    Глава 4

    Глава 5

    Глава 6

    Глава 7

    Глава 8

    Глава 9

    Глава 10

    Глава 11

    Глава 12

    Глава 13

    Глава 14

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

    Глава 15

    Глава 16

    Глава 17

    Глава 18

    Глава 19

    Глава 20

    Глава 21

    Глава 22

    Глава 23

    Глава 24

    Глава 25

    Глава 26

    Глава 27

    Глава 28

    Глава 29

    Глава 30

    Глава 31

    Глава 32

    Глава 33

    Глава 34

    Глава 35

    Глава 36

    Глава 37

    Глава 38

    Глава 39

    Глава 40

    Глава 41

    Глава 42

    Глава 43

Евгений Гуляковский Визит к Прометею

  ПРОЛОГ

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26

  ГЛАВА 28

  ГЛАВА 29

  ГЛАВА 30

  ГЛАВА 31

  ГЛАВА 32

  ГЛАВА 33

  ГЛАВА 34

  ГЛАВА 35

  ГЛАВА 36

  ГЛАВА 37

  ГЛАВА 38

  ГЛАВА 39

  ГЛАВА 40

  ГЛАВА 41

  ГЛАВА 42

  ГЛАВА 43

  ГЛАВА 44

  ГЛАВА 45

  ГЛАВА 46

  ГЛАВА 47

Евгений Гуляковский Сила Прометея

  ПРОЛОГ

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26

  ГЛАВА 27

  ГЛАВА 28

  ГЛАВА 29

  ГЛАВА 30

  ГЛАВА 31

  ГЛАВА 32

  ГЛАВА 33

  ГЛАВА 34

  ГЛАВА 35

  ГЛАВА 36

  ГЛАВА 37

  ГЛАВА 38

  ГЛАВА 39

  ГЛАВА 40

  ГЛАВА 41

Евгений Гуляковский Хроники инспектора Ротанова

  ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

  ГЛАВА 1

  ГЛАВА 2

  ГЛАВА 3

  ГЛАВА 4

  ГЛАВА 5

  ГЛАВА 6

  ГЛАВА 7

  ГЛАВА 8

  ГЛАВА 9

  ГЛАВА 10

  ГЛАВА 11

  ГЛАВА 12

  ГЛАВА 13

  ГЛАВА 14

  ГЛАВА 15

  ГЛАВА 16

  ГЛАВА 17

  ГЛАВА 18

  ГЛАВА 19

  ГЛАВА 20

  ГЛАВА 21

  ГЛАВА 22

  ГЛАВА 23

  ГЛАВА 24

  ГЛАВА 25

  ГЛАВА 26

  ГЛАВА 27

  ГЛАВА 28

  ГЛАВА 29

  ГЛАВА 30

  ГЛАВА 31

  ГЛАВА 32

  ГЛАВА 33

  ГЛАВА 34

  ГЛАВА 35

  ГЛАВА 36

  ГЛАВА 37

  ГЛАВА 38

  ГЛАВА 39

  ГЛАВА 40

  ГЛАВА 41

  ГЛАВА 42

  ГЛАВА 43

  ГЛАВА 44

Евгений Гуляковский Сезон туманов

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БЕЛЫЕ КОЛОКОЛА РЕАНЫ

    1

    2

    3

    4

    5

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГИДРА

    1

    2

    3

    4

    5

    6

    7

    8

  ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. СПИРАЛЬ

    1

    2

    3

    4

    5

    6

Евгений Гуляковский ДОЛГИЙ ВОСХОД НА ЭННЕ

  ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОСТИ ИЗ БЕЗДНЫ

    1

    2

    3

    4

    5

    6

    7

    8

    9

    10

    11

    12

    13

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПЛАНЕТА БЕЛЫХ НОЧЕЙ

    1

    2

    3

    4

    5

    6

    7

    8

    9

    10

    11

    12

    13

    14

  ОБИТАЕМАЯ ВСЕЛЕННАЯ

Валентина Колесникова Попаданка: выжить любой ценой Глава первая

Валентина Колесникова Попаданка: Выжить после

  Глава первая

  Глава вторая

    КРИСТИНА. После перехода через портал.

    Лира.

  глава третья

    Кристина

    ЛИРА

  Глава четвертая

  Кристина

  Лира и остальные.

  глава пятая

    Кристина

  глава шестая

  Глава седьмая

  Лира

  глава восьмая

  Кристина

  глава девятая

    ЛИРА

  глава десятая

    ЛИРА

  глава одинадцатая

  глава двенадцатая

  КРИСТИНА

  ЛИРА

  глава тринадцатая

  КРИСТИНА - Вы правда идиоты. Кретины! Полнейшие!

  глава четырнадцатая

  глава пятнадцатая

  глава шестнадцатая

Алексей Иванов Расколотый трон

  Пролог

  Глава 1 Опасный покой ​

  Глава 2 Тихие воды

  Глава 3 Убийца дракона

  Глава 4 Разноцветные игры

  Глава 5 Мирная гавань

  Глава 6 Розы с шипами

  Глава 7 Вольные мечники

  Глава 8 Странная встреча

  Глава 9 Погонщица демонов

  Глава 10 Дружеский хор врагов

  Глава 11 Дорожные хлопоты

  Глава 12 Любимый город

  Глава 13 Старые друзья, новые враги

  Глава 14 Отец и сын

  Глава 15 Братские чувства ​

  Глава 16 Братья

  Глава 17 Пришествие демона

  Глава 18 Последний игрок

  Глава 19 Залы власти

  Глава 20 Горячий прием

  Глава 21 Держи друзей близко…

  Глава 22 Полночный гость

  Глава 23 Опасные улицы

  Глава 24 Игра теней

  Глава 25 След единорога

  Глава 26 Ненужные ответы

  Глава 27 Маски, которые мы носим

  Глава 28 Истина где-то рядом

  Глава 29 Тенёта интриг

  Глава 30 Опасные ответы

  Глава 31 Схватка мастеров

  Глава 32 Забытый обычай

  Глава 33 Примирение

  Эпилог

Александров Алексей Расколотая империя

  Список персонажей

  Пролог

  Глава 1 Братские узы

  Глава 2 Пути сплетают нити

  Глава 3 Предупрежден — вооружен

  Глава 4 Охота только началась…

  Глава 5 Осколки прошлого

  Глава 6 Ложный дракон

  Глава 7 Танец тени в темноте

  Глава 8 Мирный рассвет

  Глава 9 Сладкий яд

  Глава 10 Удар в сердце

  Глава 11 Палаты безвластия

  Глава 12 Большая разница

  Глава 13 Правила подсчета

  Глава 14 Бесценный груз

  Глава 15 Щедрая плата

  Глава 16 Маленькое предательство

  Глава 17 Ночной кошмар

  Глава 18 Бегство от страха к ужасу

  Глава 19 Самая длинная ночь

  Глава 20 Зов долга

  Глава 21 Сделав выбор

  Глава 22 Принятый вызов

  Глава 23 Смертельный финт

  Глава 24 Театр теней

  Глава 25 Белый шквал

  Глава 26 Вечер утрат

  Глава 27 Лики предательства

  Глава 28 Лесная встреча

  Глава 29 Бремя старшинства

  Глава 30 Грядет буря

  Глава 31 Проиграть, чтобы победить

  Глава 32 Гибельное торжество

  Глава 33 Маленькая непобедоносная война

  Глава 34 Уроки дипломатии

  Глава 35 Раскрытые карты

  Глава 36 Последняя воля

  Глава 37 Придуманный враг

  Глава 38 Яблоко раздора

  Глава 39 Ложное превосходство

  Глава 40 Последние тайны

  Глава 41 Взыскание долгов

  Глава 42 Право выбора

  Глава 43 Прокол

  Глава 44 Преданность предателей

  Глава 45 Да здравствует император!

*** Примечания ***